Счастливый случай (СИ) [Елена Владимировна Щербиновская] (fb2) читать онлайн

   Е. ЩЕРБИНОВСКАЯ

   Т. КАБЗИСТАЯ

   С.ЯРОСЛАВЦЕВА

   Книга третья:

   СЧАСТЛИВЫЙ НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ

   роман

   МОСКВА

   2006

<p>

Единственное, что имеет значение, -</p>

<p>

Это любить мир, относиться к миру,</p>

<p>

к себе и ко всем живым существам</p>

<p>

с любовью, восхищением и уважением.</p>

<p>

Герман Гессе, немецкий писатель,</p>

<p>

лауреат Нобелевской премии</p>

   ПРОЛОГ

   - Ой, девочки, смотрите, платье - просто отпад!

   Секретарша Зиночка, блестя глазами, прижимала к себе пестрое воздушное облако из оборок. Щеки ее пылали - еще бы, вот уже два часа вся дружная женская команда брачного агентства "Свахи" придирчиво выбирала, примеряла наряды во множестве бутиков, ища для себя самые лучшие.

   Как известно, для любой женщины поход в магазины за покупками для себя любимой - настоящий праздник. Опустошая кошелек и прилавки, она хорошеет на глазах. Усталость придет потом - только дома почувствует она тяжесть в ногах и гул в голове, сидя в кресле и обводя томным взглядом пакеты с обновками, будучи не в силах не то что примерить их, а даже распаковать.

   Натэлла Лагунская, глава агентства, и ее подруга Дарья, идейный вдохновитель создания агентства, дипломированный психолог и по совместительству лучшая подруга Натэллы, с удовольствием смотрели на разрумянившееся личико Зиночки. Кажется, она, наконец, нашла то, что искала. Сами Натэлла и Дарья уже купили для себя туалеты в предыдущем бутике. Сначала Дарья обнаружила шедевр портновского искусства - белый корсаж с "жилетными" уголками, отделанный синим, и длинная юбка в синюю полоску с застежкой на пуговицы спереди из хлопчатобумажного сатина. Чудное декольте для тронутой загаром Дарьиной кожи! Весь май в Москве стояла необычайно жаркая погода, и сейчас в конце месяца солнце, казалось, и не собиралось сдавать свои позиции. Как говорил Тема, фотограф агентства "Свахи", все, кто хотел загореть, загорел. Когда на дворе изнуряющий зной, особенно приятно покупать легкие открытые платья.

   - Тебе, как всем блондинкам, изумительно идет синий цвет! - одобрила покупку восхищенная Натэлла.

   Вскоре подруги подобрали наряд для Натэллы. Когда высокая брюнетка Натэлла примерила белую узкую юбку до колен из тонкого вискозного поплина с изящным узлом сбоку и белую же прозрачную рубашку из органзы с топом из эластичного материала с серебристыми блестками, Дарья ахнула:

   - Убийственно красиво!

   Натэлла, вертясь перед зеркалом, согласилась:

   - Да, немного блеска не помешает!

   Она уже представляла себе, какие украшения из серебра наденет к этому наряду, - изысканные браслеты и серьги, изготовленные ее отцом, известным ювелиром Давидом Лагунским.

   Труднее всего было подобрать одежду для Оли Галушко, в миру ласково называемой Галушкой, компьютерному гению "Свах". Человек, впервые увидевший Олю, либо сразу же падал в обморок, либо переживал сильнейший эстетический шок, и в дальнейшем даже вождь племени Тумбу-Юмбу в перьях, боевой раскраске и разноцветных бусах показался бы ему скучным клерком из конторы брокеров. Сказать, что Галушка одевалась броско - значило не сказать ничего. Свои немыслимые наряды она заказывала в только ей известном бутике за столь же немыслимые бабки, а ее прическа и цвет волос (сегодня - огненно-рыжие с лиловыми прядями) создавали праздничное настроение у всего рабочего коллектива. Михей, врач-косметолог агентства, любил приговаривать:

   - Ё-моё, Галушка, как с тобой клево! Встретился - и как будто салют на Красной площади посмотрел!

   Уборщица тетя Паша выражалась более кратко и емко:

   - Вырви глаз!

   Когда Натэлла впервые увидела Галушку, она приняла ее за городскую сумасшедшую. Но Ольга в кратчайшие сроки сделала агентству убойную рекламу, после чего клиенты валом повалили к "Свахам". Дарья, та сразу оценила Галушку - конечно, на то она и психолог!

   В общем, по магазинам Ольга с подругами (а все они за два года существования агентства стали одной семьей) отправилась лишь за компанию. Впрочем, углядев в одном из отделов экстравагантные колготки со стразами, она тут же с удовольствием их купила - "Будет что надеть под байкеровскую куртку!"

   Верочка, за веселый нрав и ярко рыжую природную окраску волос получившая прозвище Солнышко, купила себе темно-розовый приталенный жилет изо льна, изукрашенный шнурами, стразами, жемчужинами и блестками. Незаменимая помощница во всех делах брачного агентства "Свахи", Верочка планировала надеть жилет прямо на голое тело с чем-нибудь необычным, например, с трикотажными зелеными брюками.

   На сей раз поход по магазинам являлся спланированной акцией - девочек пригласили на свадьбу их клиенты, люди, наконец-то нашедшие свое семейное счастье благодаря агентству "Свахи". Работа агентства была организована таким образом, что, придя сюда, человек попадал в теплую, дружелюбную атмосферу. В небольшом уютном особнячке в центре Москвы все - начиная со светло-зеленого цвета стен и кончая искренними приветливыми улыбками сотрудников - помогало клиентам агентства чувствовать себя у "Свах" как дома.

   Работники агентства, прежде всего, хотели принести людям радость и делали для этого все.

   Натэлла, эффектная брюнетка с влажно блестевшими глазами цвета агата, наблюдая за подругами, вспоминала их первую сосватанную пару - Машу и Семена Батаковых.

   История их любви могла бы заткнуть за пояс любой мексиканский сериал.

   Маша, милая скромная блондинка с роскошной косой и голубыми глазами, всю жизнь страдала из-за уродовавшей ее огромной бородавки возле носа. После того, как Михей сделал ей операцию. Машу познакомили с Семеном. Семен, инженер со скромной, если не сказать нищенской зарплатой, влюбился в Машу мгновенно и страстно. Она ответила ему взаимностью. Их свадьбу готовило все агентство. Семен же оказался сказочным принцем на белом коне, во всяком случае, богат он был и в самом деле сказочно. Прикидываясь скромным служащим, он хотел найти девушку, которой он нравился бы сам по себе. Сколько забавных путаниц вызвала эта история! До самого последнего момента никто и не подозревал о богатстве жениха.

   Семья Батаковых стала для агентства талисманом, а Семен помог "Свахам", сняв для их офиса помещение в центре.

   - О чем задумалась, Ната? - подошешая сзади Дарья обняла Лагунскую за плечи.

   - Мне кажется, на какую бы свадьбу я не собиралась, я сразу вспоминаю Батаковых. Вот и сейчас... Помнишь, как мы радовались, когда нам удалось наскрести денег на красивое свадебное платье для Маши?

   - Конечно! Забавно, ведь Семен при желании мог сыграть свадьбу даже в Лувре!

   - Да уж, действительно забавно. Кому рассказать - не поверят. А теперь у них скоро появится малыш.

   Женщины растроганно умолкли. Нет, никогда они не привыкнут к своей работе, никогда она не станет для них рутиной. Делая людей счастливыми, они сами расцветали и молодели душой.

   Вот, например, сейчас они готовились к свадьбе Александра Кротова. Натэлла прекрасно помнила, как Саша (теперь-то они друг для друга Ната и Саша и на "ты") впервые возник на пороге ее кабинета.

   Высокий, под два метра ростом, худощавый, стремительный в движениях, он в свои сорок четыре года выглядел двадцатипятилетним юношей. Возраст выдавало лицо - глубокие складки шли от гордо выступающего крупного носа к подвижному рту. Близко посаженные глаза прятались за затемненными стеклами очков.

   Когда он рассказывал свою историю, Натэлла с трудом могла поверить, что сидящий перед ней элегантный раскованный мужчина родом из небольшой деревни в Липецкой области, а не столичный интеллигент в бог знает каком поколении. После окончания школы он уехал в Москву и поступил - умный мальчик! - в МВТУ имени Баумана. Затем по распределению работал инженером-механиком в Новом Уренгое. Когда началась перестройка, Александр вернулся в Москву, открыл фирму по продаже компьютеров - и пошло-поехало!..

   Сейчас у господина Кротова был свой офис на Ленинском проспекте, особняк в Подмосковье, квартира в центре - и четыре неудачных брака за спиной.

   Натэлла попросила Дарью заняться Александром. Чтобы подобрать ему пару, нужно было помочь ему понять, что же он хочет и в чем причина его неудач в личной жизни. Полушутя Натэлла называла Дарью мужским психологом. Ей казалось, та виртуозно подбирала ключи к любому мужчине. Они раскрывали ей душу, плакались в жилетку, поверяя самые сокровенные тайны. С женщиной, думала Натэлла, легче найти общий язык, а разговорить мужчину наверняка гораздо сложнее.

   - Ничуть не бывало, - разубеждала ее Дарья, - мужчины легко идут на контакт. У них деловой подход - если мужчина решился пойти к психологу, он выложит ему все, чтобы решит проблему раз и навсегда. Или вообще не пойдет.

   История Александра поначалу выглядела банально. Учась в школе в старших классах, он влюбился в свою ровесницу Ниночку Ершову. Классический случай первой любви со всеми вытекающими отсюда последствиями: он дарил ей цветы, посвящал стихи и бродил до рассвета под ее окнами. Ниночка же в пароксизме безответной любви к другому старшекласснику требовала утешения, и Александр утешал ее, выслушивая жалобы на злодейку-судьбу.

   Со временем, как считала Дарья, возлюбленная Александра стала комфортно чувствовать себя в сложившейся ситуации. Ей, конечно, нравилось играть роль жертвы несчастной любви перед рыцарски преданным поклонником. Александр понимал это - интуиция у него была потрясающая, но любовь зла, и Ниночка прочно царила в его сердце.

   Учась после школы в Москве, он переписывался с Ниной. С девушками в столице он встречался, ни в чем себе не отказывая, а Нина оставалась недостижимым идеалом.

   И вдруг - как гром среди ясного неба! - Александр влюбился! По уши! Через две недели после знакомства они с Соней подали заявление в ЗАГС. В его деревне об этом, конечно же, стало известно. А когда Александр перед свадьбой приехал домой к родителям, к нему подошла Нина и неожиданно потребовала: "Брось ее и женись на мне!" Опешивший Александр только и смог выдохнуть: "Но я люблю свою невесту!" Нина, резко развернувшись, убежала. Вскоре она уехала из деревни к старшей сестре в Среднюю Азию. Куда она делась потом, никто не знает.

   - Интересно то, что чем дальше, тем чаще Александр вспоминает Нину. Я считаю, он думает, будто упустил шанс прожить счастливую жизнь с одной-единственной созданной для него женщиной. Во всех женщинах он ищет Нину, и легко расстается с ними, не найдя ее, - Дарья вздохнула и устремила пристальный взгляд на Натэллу.

   - И что же нам делать? - спросила та подругу.

   - Нам надо искать практически двойника Нины.

   Натэлла задумалась.

   - А тебе не кажется, что проще найти саму Нину? - улыбнулась она.

   - Ничего себе идейка! Где же это мы ее будем искать?

   - А ты когда-нибудь о передаче "Жди меня" слышала? - задала встречный вопрос Натэлла.

   Дальше события развивались как в бульварном романе. На телевидении им пошли навстречу. Нину нашли. Она жила в Турции, работая там администратором в одном из отелей. Когда на передаче Александр увидел стройную покрытую ровным загаром женщину, сердце его бешено заколотилось - он снова был юн, снова ощутил себя деревенским школьником, ведь перед ним стояла его ненаглядная и, казалось, еще более похорошевшая Ниночка.

   И вот теперь агентство "Свахи" всем составом готовилось к свадьбе Саши и Нины. Дай бог им счастья!

   - Слушай, Ната, давай-ка будем считать вечер воспоминаний законченным, - Дарья кивком указала ей на примерочную. - Мне кажется, у нас проблемы. Посмотри, как девицы галдят.

   Решительно подхватив подругу под руку, Дарья устремилась к примерочной. Оказывается, все уже подобрали себе наряды, и только Лидия, служащая в "Свахах" бухгалтером, ничего себе не купила. И теперь Верочка горячо уговаривала Лиду примерить алое шифоновое платье с глубоким декольте.

   - Нет, Верочка, это не мой стиль, да и не по возрасту мне, - мягко возражала Лидия.

   - Да ты с ума сошла! Какой такой у тебя возраст? А уж прятать такую грудь, как у тебя, просто преступление! - не унималась Верочка.

   Верочка ну никак не могла понять, почему Лидия всегда старается одеться как можно незаметнее. Девушка была уверена - если Лидия ярко накрасится и оденется, все увидят, какая она красавица. А так только одна Верочка восхищается ее милым веснушчатым лицом. Когда Верочка глядела на Лидию, на душе у нее становилось уютно-уютно.

   - Нет, Верочка, извини, я все-таки куплю вот это, - с подкупающей улыбкой Лидия показала висящий на плечиках шелковый костюм оливкового цвета.

   - Вот и правильно! - Дарья ласково обняла Верочку. - Человек должен носить ту одежду, в которой он будет себя комфортно чувствовать. Ты же не хочешь, чтобы Лидия весь вечер мучилась в ненавистных ей тряпках?!

   Верочка неохотно кивнула - до чего же трудно понять другого!

   Вскоре щебечущая стайка с разноцветными пакетами в руках направилась в близлежащее кафе - обсудить за чашкой кофе с пирожным удачный шопинг.

   ГЛАВА ПЕРВАЯ

<p>

 </p>

<p>

И даже Случай</p>

<p>

Тоже создан богом.</p>

<p>

 </p>

<p>

Камоэнс, португальский поэт и воин</p>

   - Какая прелесть! Нет, ну вы только посмотрите - салат оливье, ведь это же настоящий салат оливье! А вон там и селедка под шубой! С ума можно сойти!

   Изысканный зал клубного ресторана "Три тополя на Плющихе" нынешним вечером переживал культурологический шок - Александр решил сыграть свадьбу по канонам того времени, когда им с Ниной было по восемнадцать лет. Если нельзя вернуть прожитые годы, можно попытаться хотя бы на несколько часов окунуться в атмосферу конца семидесятых. На эстраде выступал ансамбль "Самоцветы" - боже, когда-то давным-давно от их песен всех, кроме дядек и теток из обкомов, тошнило, а сейчас кроме умиления они ничего не вызывали.

   - Прикольно, правда? - Ольга Галушко после бурного па-де-де с Михеем под "Вся жизнь впереди - надейся и жди" подбежала к Лидии. - А ты что это ничего не ешь? Все так вкусно. Как любит говорить моя бабушка, ум отъесть можно.

   В самом деле, перед Лидией на столе стояла бутылка "Боржоми" и стакан. Уж сколько раз Лидия убеждалась - стоило ей только сесть на диету, как сразу подворачивалось какое-либо праздничное мероприятие, от которого никак нельзя было отказаться.

   - Оля, ты сколько весишь? Молчи, ничего не говори, а то я зарыдаю! - Лидия скорчила смешную гримасу. - А вот я три дня назад взвесилась, и мой зверский аппетит как ветром сдуло.

   - Одна моя знакомая долго сидела на диете, так у нее так испортился характер - жуть! Она просто на людей кидаться стала. По-моему, диета для женщины хуже климакса. Когда я, ну, скажем, повзрослею, буду продолжать есть все подряд - и никаких пластических операций!

   - Галушка, давай беги, танцуй уже, вон к тебе твой пластический хирург направляется, а то, смотри, я сейчас на тебя кинусь, как твоя подруга. Не забывай, я тоже на строжайшей диете.

   Ольга захохотала, запрокинув голову. К ней действительно подлетел Михей, прохрипел: " А нуте-с, пройдемтесь-ка!" и умыкнул с собой. Они ловко ввинтились в дружно пляшущую под "Самоцветов" толпу.

   Лидия наблюдала за танцующими. На свое место рядом с ней возвращалась уходившая попудрить носик Дарья. Ее сопровождал невесть откуда взявшийся Евгений Форли, адвокат, время от времени оказывающий юридические услуги брачному агентству. Вот, например, не так давно он помог "Свахам" в неприятном деле о вымогательстве. Форли сделал тогда ровно столько, сколько попросили "Свахи". А ведь он мог бы как опытный адвокат, проявив инициативу, быстро раскрутить это дело. Но нет - Евгений, по-видимому, четко придерживался принципа "моя хата с краю": я свое дело сделал, а как там у вас все дальше пойдет, меня не волнует. Если понадоблюсь - приглашайте, а так - у вас свой бизнес, у меня свой. Холоден в душе и весьма привлекателен внешне был этот стройный высокий молодой человек по имени Евгений Форли. Его не портило даже постоянное выражение превосходства на лице. Лидия, всегда видевшая адвоката лишь мельком и не перемолвившаяся с ним и парой слов, сразу, тем не менее, для себя отметила, что тот определенно являлся мужчиной в ее вкусе. Здесь в ресторане Дарья и Евгений, не переставая, болтали, покатываясь от смеха - кто бы мог подумать, что вне работы Евгений способен вести себя так по-мальчишески весело. "Как же повезло Даше!" - мелькнуло в голове у Лидии. Спутник Дарьи непринужденно приблизился к их столику.

   - Лидия, посмотри, кого я встретила! - весело проговорила Дарья.

   - Евгений Форли, - насмешливо отрапортовал тот, сузив в ироническом прищуре умные карие глаза.

   - Да вы же знакомы! Лидия работает у нас в агентстве. Садись, садись здесь вместе с нами. Представляешь, Лида, иду себе, ни о чем не думая, вдруг - о - па! Господин адвокат Форли собственной персоной! Стоит голубчик, как будто так и надо! Оказывается, он имеет обыкновение играть на бильярде в соседнем клубе, а сюда забежал перекусить, как он говорит, на огонек! Честное слово, я никак не думала, что ты можешь быть таким милым! Ну почему это русский человек становится лучше, когда выпьет?

   - Особенно, когда начинает колотить все подряд - от посуды до жены! - тут же вставил Форли.

   - Нет, я имею в виду наших деловых людей. Обычно они застегнуты на все пуговицы, страшно даже подойти к такому, а стоит ему чуть выпить - ну, просто душка!

   - Да здравствует пьянство! - с восторгом вскричал Евгений, и в самом деле явно не отказавший себе сегодня в горячительных напитках.

   Оба они опять залились счастливым смехом. Лидия вдруг поймала себя на том, что чертовски завидует Дарье. Как бы ей хотелось, чтобы на нее Евгений смотрел с такой нескрываемой симпатией, держал бы ее за руку и смеялся вместе с ней. Смех вдвоем всегда казался Лидии интимным действом. Вот и сейчас она покраснела и в смущении отвела глаза от Дарьи с Евгением. Форли - интригующая фамилия! - словно загипнотизировал ее. Определенно это ее тип мужчины с высокими скулами, высокомерно поднятыми бровями и слегка раскосыми глазами.

   - Ой, мне машет Натэлла! Подожди меня здесь, хорошо? Лидуша, поболтай пока с Женечкой, только не принимай его слишком всерьез - он та-а-а-акой хулиган!

   Дарья умчалась к другому столику, где сидели Натэлла с Верочкой в окружении новых кавалеров.

   - О чем будем болтать, Лидуша? - обернулся к ней Форли.

   - Прежде всего, хотелось бы определиться, как вас все-таки называть - Евгением или Женечкой?

   В голове ее закадровым текстом пронеслось: "Надеюсь, он не думает, что я словно деревенская простушка упаду к его ногам".

   - Называйте меня просто - ваше превосходительство!

   - Смешно. Значит, все-таки Женечка.

   - Друзья называют меня Жекой.

   - А мы уже друзья?

   - Станем ими, если вы сначала потанцуете со мной, а потом выпьете на брудершафт.

   - Страшно даже представить себе, сколько же у вас друзей! А кем вам приходится Дарья, называющая вас Женечкой?

   Форли Евгений-Женечка-Жека - до чего же хорош, мерзавец! - расхохотался.

   - А вы забавная! Мне нравится, что вас волнует этот вопрос! Итак, танцуем? Внутренний голос снова зазвучал: "Неужели хоть одна женщина в мире сможет тебе отказать!"

   - Пожалуй.

   На эстраде уже пел Юрий Антонов: "От печали до радости ехать и ехать, от печали до радости лететь и лететь!.." И Лидия от печали (противная минералка!) одним махом долетела до бурлящей пузырьками радости (господи, я втюрилась в него, как первоклашка!). Сердце ее таяло, а от прикосновений Евгения кружилась голова. В последнее время, если точнее - последние два года, Лидия жила по схеме "работа - дом". Ей нравилась такое размеренное существование. Работа в "Свахах" приносила ей огромную радость. Кроме того, она позволила ей отправить дочку учиться за границу. Дома Лидия с удовольствием отдыхала: смотрела телевизор, делала косметические маски, болтала по телефону с дочерью - и вязала, она обожала вязать, сидя перед телевизором. Лидия любила также приготовить на досуге что-нибудь вкусненькое - а потом ей нравилось сидеть на диете и бегать по утрам. Это она называла заниматься собой. Волнующие романы остались в прошлом. К счастью, как считала Лидия. Отношения с мужчинами требовали столько хлопот, приносили столько страданий, а зачем? Чтобы в один прекрасный закончиться, оставив у тебя в душе сожаления и боль. Только у одной-единственной истории любви было оправдание - рождение дочери. А где теперь отец ребенка - человек, давно ставший Лидии чужим, - кто знает! Нет, ни один мужчина на свете не стоит душевного спокойствия. Стоп! - сказала себе Лидия. Что же тогда со мной происходит? Каким образом в сердце вползла приятная истома и кружит, кружит мне голову! Ресторан превратился в райский уголок, где Адам, он же Евгений Форли, и Ева, она же потерявшая голову от любви финансовый директор брачного агентства "Свахи" Лидия, пили на брудершафт французское шампанское. Затем они по-английски покинули ресторан, слишком уж там стало суматошно, а им хотелось спокойно поговорить друг с другом. Немного побродив по улицам, Форли с Лидией зашли в маленький уютный бар.

   - Я никогда не гнался за большими деньгами. Не люблю надрываться. Моя жизнь меня вполне устраивает.

   - Приятно слышать. Обычно все жалуются на жизнь и на нехватку денег. А ты не слишком много пьешь?

   - А ты не слишком мало пьешь?

   - Слишком. Но кто-то из нас должен остаться трезвым. Пусть это буду я.

   - Окей. Бармен, повторить! Слушай, а ты классная девчонка! Нет, в самом деле. Ты умеешь слушать. Я тебе за вечер рассказал столько, сколько никому за всю жизнь. Обычно девушки сами требуют внимания, а ты...

   - А я старше тебя и обычных девушек, поэтому со мной интересно.

   - Извини, я не хотел тебя обидеть.

   - Я не обиделась.

   Через час Лида и Евгений вышли из бара. Лида поддерживала его под руку.

   Это казалось ей трогательным и ужасно милым. Внутренний голос уже давно сказал ей, что она просто-напросто сошла с ума - пусть, она и внимания на него не обратила. Ну и сошла! Кому какое дело!

   Она вела его к своей машине, предусмотрительно оставленной возле ресторана. Лидия выпила за вечер только два бокала шампанского и чуть-чуть красного вина. Но она не побоялась бы сесть за руль, даже если бы выпила гораздо больше. Ей на все было наплевать. Ей нравилась ее новая жизнь.

   Они шли к машине, а над ними зажатое крышами домов, подсвеченное рекламами сияло темно-синее московское небо.

   Все время, пока она помогала Евгению сначала войти, а затем выйти из машины, пока поднималась с ним в лифте на седьмой этаж (господи, как хорошо, что я живу одна!), пока раздевала его и укладывала на диван, она чувствовала, как ее подхватившая ее еще в ресторане волна счастья не отпускает ее, баюкая и баюкая, как младенца.

   А когда вдруг он раскрыл глаза, поймал ее взглядом, просиял, изумленно подняв брови, и властно притянул к себе, волны нахлынули на нее, высоко вскинули - и с размаху бросили в головокружительный водоворот.

   ГЛАВА ВТОРАЯ

<p>

Если кто-то полагает, что мир и любовь -</p>

<p>

клише шестидесятых, то он</p>

<p>

глубоко заблуждается. Мир и любовь - понятия вечные.</p>

<p>

Джон Леннон, английский композитор и певец</p>

   Оля Галушко, выбиваясь из сил, бежала по цветущему лугу. Маки, незабудки, ромашки мелькали под ногами. Ей необходимо было догнать человека, шедшего далеко впереди, иначе - беда! Сердце ее бешено колотилось, ноги подгибались, каждое движение давалось с трудом.

   Вдруг он остановился, там, где сливались зелень луга и ослепительная синева неба, повернулся к ней и протянул навстречу руки.

   "Михей!" - узнала она мгновенно, и радость залила ее горячей волной. Тут в воздухе зазвенели колокола, их звон превратился в звонок будильника, который вырвал ее из сна и бросил на кровать в скомканные простыни.

   Галушка медленно приходила в себя. Что значит этот сон? Неужели она влюблена в Михея? А он? Да он относится к ней как к ребенку!

   Вчера после ресторана он проводил ее до подъезда, дружески чмокнул в нос, пробасил "Покеда, бабулька, покеда!" - и исчез в темноте влажной майской ночи.

   А во дворе так пахло черемухой! Так хотелось сидеть с кем-нибудь рядом на скамейке - хотя бы даже с насмешником Михеем - и чтобы этот кто-то просто жить без тебя не мог и говорил тебе об этом взволнованно и горячо! Желание, понятно, дурацкое, но возникающее у Ольги все чаще и чаще.

   Да, она наверняка влюбилась! Ой, как интересно! Сердце екает, как только она представляет Михея. Скорее на работу, чтобы снова встретиться с ним.

   Оля вскочила с постели - ярко-красные маки горели на черном фоне простыней (в памяти снова возник образ цветов из ее сна) - и решительно направилась в ванную: сейчас она накрасится и оденется так, что Михаил Гуртовой, искуснейший врач-косметолог всех времен и народов, сойдет с ума от страсти, как только ее увидит.

   Стоит ли удивляться, что Оля Галушко оказалась на своем рабочем месте раньше всех. "Хай!", - бодро поприветствовала она с порога всех, кто находился в ее комнате.

   Прежде всего, это, конечно же, был ее любимый компьютер, а рядом с ним сидел ее талисман - игрушечный кролик Петя, существо доброе, мягкое и до боли родное: Галушка в нежном возрасте сшила его сама вместе с мамой и с тех пор с ним не расставалась.

   На стенах кабинета Оля повесила два плаката - на одном Брюс Уиллис и тоненькая рыжеволосая Мила Йовович рекламировали фильм "Пятый элемент", на другом - грозного вида мужчина, сурово сдвинув брови, требовал держать язык за зубами, так как враг не дремлет.

   Бросив расшитую разноцветным бисером сумочку на стол, Оля направилась к маленькому столику в углу у окна, на котором матово блестела кофеварка. Без кофе она жить не могла, поэтому кофеварка въехала в кабинет одновременно с Петей.

   Теперь все работники агентства то и дело ныряли к ней за чашечкой ароматного напитка. Родилась даже традиция - каждый покупал тот кофе, который ему нравился, и старался убедить других в преимуществах своего выбора.

   Таким образом, у Галушки на сегодняшний день скопилось несколько сортов кофе, и она с минуту размышляла, какой выбрать. Приятное занятие, черт побери! Наконец, она остановилась на "Никарагуа", обладающем ярко выраженной кислинкой.

   Сварив себе капуччино, Оля уселась за стол, потеребила Петю за смешное розовое ушко, включила компьютер и сделала первый глоток.

   И тут по законам жанра - все в это утро шло словно по накатанной колее - в дверь постучали.

   - Войдите!

   В дверях возник молодой человек лет тридцати с копной вьющихся каштановых волос на голове.

   - Ух ты! - восторженно выдохнул он, увидев Галушку. Та к такой реакции привыкла уже настолько, что расстроилась бы, если бы ее не последовало. - Вы случайно не на бразильский фестиваль собираетесь?

   - Нет. Но за идею спасибо. Кстати, здравствуйте.

   - Здравствуйте, здравствуйте! Но вы, девушка, не знаю вашего имени-отчества, знаете ли, сами виноваты. Вы такая... такая... В общем, я даже поздороваться забыл.

   - Зовут меня Ольга. Без отчества, я думаю, мы обойдемся. Добро пожаловать к нам в агентство. А вы?..

   - Филипп. Зовите меня просто Филипп. А у вас здесь классно!

   И новый клиент, двигаясь с кошачьей грацией, подошел к стулу и сел напротив Галушки. Синие джинсы сидели как влитые на его ладно скроенной фигуре, а белоснежная рубашка подчеркивала золотистый загар.

   - Я - тангерос. - начал Филипп и в ответ на вопросительно взметнувшиеся брови Галушки пояснил. - Учу людей танцевать танго, в этом я, скажу без ложной скромности, преуспел.

   "Так вот откуда такая осанка и движения!" - догадалась Ольга. Когда она только начинала работать в агентстве, ее удивляло, как много приходит к "Свахам" молодых привлекательных людей. Казалось бы, ну им-то зачем прибегать к услугам брачного агентства! Вот и Филипп. Галушка просто любовалась симпатичным тангеросом (словечко - зашибись!).

   Но, проработав в агентстве два года, Оля поняла - привлекательная внешность и успешность в бизнесе не являются залогом удачной личной жизни. Вот уж в самом деле, неисповедимы пути твои, Господи! Браки все-таки действительно совершаются на небесах.

   Филипп хотел познакомиться с девушкой, конечно же, красивой, скромной, умной, без вредных привычек (обычный стандартный набор требований), однако она должна была любить и уметь танцевать. Даже не обязательно "уметь" - Филипп любого сможет обучить. Странно, но среди своей многочисленной клиентуры молодой танцор так и не смог встретить девушки своей мечты. "А вот я, кажется, встретила", - снова пропело у Ольги в груди.

   Галушка, пока Филипп пил приготовленный ею кофе ("Прекрасный кофе, я чувствую вкус моей обожаемой Аргентины, родины танго", - восхищался клиент), занесла его данные в компьютер.

   Фотографии у него с собой не оказалось, и Ольга повела его к Теме, фотографу агентства "Свахи", долговязому и страшно милому парню, которому ничего не стоило даже из Квазимодо сделать секс-символ эпохи.

   Тема оказался на месте. Быстро закончив с Филиппом (действительно, чего с ним возиться - парень и так обаятелен, вот разве что ростом немного подкачал, ему бы быть чуть повыше, но зато идеально сложен), Тема тут же отправился в кабинет Галушки за своей утренней чашечкой кофе. Скоро туда один за другим потянутся и остальные работники агентства.

   И в самом деле, когда Галушка и Филипп вышли из комнаты фотографа, навстречу им двигались Натэлла и Дарья. Филипп сразу замер. И было от чего - смуглая высокая Натэлла с черными глубокими глазами в белых шелковых брючках и желтой блузке, Дарья в летнем костюме, цветущем полевыми цветами, обе на высоких каблуках, выглядели как с обложки гламурного журнала.

   Галушка представила им Филиппа. Быстро отойдя от первого шока, тот разразился бурной речью.

   - Такие красавицы, как вы, обязательно должны посещать наш клуб. Он называется "Аргентинская греза". У нас изумительный танцпол, достойный самой королевы. По-настоящему он называется милонга. Изначально словом "милонга" назывался аргентинский танец, один из предшественников танго. Кстати, его и сейчас танцуют в танцевальных салонах. Но для нас, современных танцоров милонга - это, прежде всего, место, где исполняют танго. Ничего общего с обычной дискотекой милонга, разумеется, не имеет.

   Филипп рассказал изумленным свахам, что милонгой любители танго (тангерос) называют также специальные вечеринки, где они встречаются друг с другом.

   Существует целый кодекс законов, десятилетиями писавшийся в клубах Буэнос-Айреса и оттуда распространившийся во все танго-салоны мира.

   По этим правилам развивается жизнь на милонге, и им подчиняются все танцоры, пришедшие туда. Любой новичок знает, что считается приличным танцевать с одним партнером четыре - пять песен подряд, не меньше (это невежливо по отношению к партнеру), но не больше (это невежливо по отношению к другим танцорам, которые тоже хотят потанцевать с вашей дамой или кавалером). Если девушка после танца говорит своему кавалеру "спасибо", на языке танго это означает, что ей не понравилось с ним танцевать и она просит больше никогда не приглашать ее. Если девушка ничего не говорит, это означает, что ее все устраивает.

   Кстати, объяснил Филипп, во время танго разговаривать вообще не принято (постоянные танго-партнеры могут танцевать друг с другом ежедневно десять лет подряд и за эти годы, кроме приветствий, ни словом не обменяться). По канонам танго считается, что дама не должна улыбаться - этим она показывает свою доступность, и уважающий себя танцор к ней не подойдет.

   Естественно, современные поклонники танго ниспровергают многие условности.

   Почему танго так притягивает людей? В чем кроется загадка? "За последние несколько десятилетий люди потеряли привычку держать друг друга в объятиях", - сетуют тангоманы и уверяют, что именно их любимый танец может вновь сделать это приятное занятие привычным.

   Исследователи танго (а таких немало) называют этот танец еще и социальным, уверяя, что он - проекция всей человеческой жизни. Поскольку танго целиком построено на импровизации, танцоры обязательно должны уметь прислушиваться к желаниям и действиям друг друга (как в семейной жизни) и быстро адаптироваться к новым условиям (как, допустим, в бизнесе). В результате каждый танго-урок - неплохая терапия, пройдя которую человек начинает лучше разбираться в себе и окружающих людях. Ко всему прочему, танцующие танго обычно настолько поглощены процессом, что для них перестает существовать весь окружающий мир.

   Неудивительно, что в Аргентине, где один экономический кризис сменялся другим, в самые тяжелые времена танго-салоны работали круглосуточно, и там всегда было много народу. Люди признавались, что, "убегая в танго", они забывают о проблемах, ждущих их за дверью милонги.

   У вас же очень напряженная нервная работа, ведь общаться целый день с разными людьми очень тяжело, посочувствовал свахам Филипп. Вам просто необходима моральная разгрузка. А лучше танго в этом смысле ничего не может быть, убеждал он их.

   А какой у нас ресторан! Вы любите аргентинскую кухню? - спросил он их.

   Хотя Филипп обращался сразу ко всем свахам, ясно было - его интересует только мнение Натэллы. Галушка поражалась. Вот тебе и девушка до двадцати пяти лет (Натэлла гораздо старше!) без вредных привычек (Натэлла держала в руках пачку сигарет, собираясь, как всегда, покурить за чашечкой кофе). А, кроме того, она выше Филиппа почти на голову. Филипп хотел познакомиться с девушкой не выше метра шестидесяти пяти. Хотя кого волнуют все эти мелочи, когда наконец встречаешь девушку своей мечты. Мечта и параметры вместе не уживаются.

   - Трудно любить то, что никогда не пробовала. Аргентинская кухня - звучит заманчиво... - Натэлла мечтательно улыбалась.

   "Господи, да она кокетничает! Когда же это было в последний раз?" - пронеслось в голове у Дарьи. Видимо, похожие чувства обуревали и Галушку. Она смотрела на происходящее раскрыв рот. А эти двое - Филипп и Натэлла - словно очутились в замкнутом пространстве и никого кроме себя не видели.

   - Ой, а я пробовала какое-то латиноамериканское блюдо из печени, но, кажется, оно бразильское, - решила вставить Дарья. - Меня угощала подруга. Она жила какое-то время в Рио и научилась готовить телячью печень. Там нужно делать хитрый маринад обязательно с майораном, белым вином, лавровым листом, черным перцем, луком и солью и замачивать в нем нарезанную ломтиками печенку на целый день. Затем ломтики печенки обжаривают в горячем растительном масле, добавляют маринад и жарят на небольшом огне три-четыре минуты. А когда она готова, в нее вмешивается размятый банан, все это сбрызгивается лимонным соком и поедается с белым хлебом и рассыпчатым рисом. Это так вкусно - невозможно описать!

   - Чудесно! Значит, вы наши люди. Да, это действительно блюдо бразильской кухни. Она считается самой изысканной во всей Южной Америке. Вероятно, благодаря гугенотам, которые пришли сюда из Франции и поселились в окрестностях Рио де Жанейро. Но это так, к слову. Кстати, телячью печень в нашем ресторане тоже готовят, и я всех приглашаю ее отведать. От вас требуется лишь выбрать день.

   - Честно говоря, от такого предложения трудно отказаться. - Натэлла раскраснелась, глаза ее блестели, Дарья давно ее такой не видела.

   - Значит, мы договорились. Кроме того, такие красавицы, как вы, должны обязательно танцевать танго. Вот вы, например, любите танцевать?

   - Я?! - вздернула плечи Натэлла. - Никогда не задумывалась над этим. И все же, наверное, скорее нет, чем да. Я больше люблю сидеть и слушать музыку, чем танцевать под нее.

   Галушка мысленно ахнула. Вот это да! Натэлла по всем параметрам не подходит Филиппу, совсем не о такой избраннице он мечтал, а - только взгляните! - глаз с Натэллы не сводит и ему явно по барабану, какого она роста, курит она или нет, и любит ли танцевать.

   А то, что она выше его ростом, Филипп, кажется, и вовсе не заметил.

   Потрясающая штука любовь, и прежде всего тем, что ее абсолютно невозможно спрогнозировать.

   - Да вы же просто созданы для аргентинского танго. Стоит вам всего лишь раз попробовать - и вы сами это поймете. Разрешите мне учить вас. Знаете, как опытный тангерос вычисляет хорошую партнершу? По обуви! Если девушка, так же, как и вы, способна передвигаться на высоких каблуках, понятно, что она хорошо танцует, а значит, не засидится на скамейке запасных.

   Филипп умоляюще смотрел на Натэллу.

   - Ната, по-моему, это хорошая идея, - в разговор вмешалась Дарья, - танец заменяет занятия спортом, прекрасно снимает напряжение, а музыку ты вообще обожаешь.

   И тут Филипп разразился страстной речью в защиту своего любимого танца. Свахи согромным и неподдельным интересом слушали его, чуть ли не аплодируя его эрудированности.

   Оказывается, изначально знаменитое танго ассоциировалось вовсе не с пальмами, белыми пароходами, зеркальными автомобилями и мулатами в белых штанах, а, напротив, с вопиющей бедностью.

   Танго родилось в конце Х1Х века в Буэнос-Айресе, столице Аргентины. В те годы это был самый большой порт Южной Америки, ворота в Новый Свет. Аргентина переживала бурный экономический рост, и в страну хлынули эмигранты - матросы, солдаты, разорившиеся фермеры, нищие поэты и музыканты, беглые каторжники и авантюристы со всего мира. Вся эта пестрая и разноязыкая толпа, прибыв в город, оседала здесь же, в припортовых трущобах, нередко устраивая стычки с креолами, аргентинскими пастухами, работавшими на скотобойнях и имевшими суровый нрав - при каждом из них обязательно был кинжал, которым они в случае чего не прочь были помахать. А после драки участники отправлялись в припортовые таверны, и там шло уже другое состязание - в танцевальном искусстве. Так в самом сердце многонационального города из африканского тангано, испанского фламенко, креольской милонги, кубинской хабанеры и десятков других танцев родилось танго.

   Сначала танго танцевали только мужчины, и танец больше походил на яростную дуэль - взмахи кинжалов, сила и бессилие, кровь и смерть. Но вскоре к этой дуэли решили присоединиться и женщины. Женщин в тавернах было мало, и почти все они были представительницами первой древнейшей профессии. Тоска мужчин по оставленным в далекой Европе дамам сердца, власть женщины над одиноким мужчиной и власть мужчины над продажной женщиной - все это создало причудливый психологический узор танца: любовь и разлука, страсть и покорность, превосходство и унижение. Новый танец захватил город - женщины в платьях с разрезами и чулках в непременную сеточку и мужчины в черных костюмах, в шляпах с узкими полями танцевали в барах, тавернах и прямо посреди улицы. К гитаре, флейте и скрипке, под которые танцевали первые любители танго, вскоре присоединился бандонеон (маленькая немецкая гармошка), и с тех пор говорят, что именно этот инструмент - душа танго.

   Аристократы Буэнос-Айреса сначала морщили носы, видя, как орилья (бедная часть города) танцует в страстных объятиях. Но вскоре мода на новый танец захлестнула даже богатые салоны Европы, и в первую очередь Париж, где приобрела характер эпидемии. Один за другим в городе открывались танго-салоны, портные шили одежду специально для танго, и даже врачи подключились к общему ажиотажу, заявив, что, по их исследованиям, разнообразные движения танца разгоняют кровь и укрепляют здоровье. Видя, какой успех сопутствует танго, аргентинцы тут же провозгласили этот танец своим национальным достоянием, а некоторое время спустя у страны у страны появился новый кумир, в одиночку совершивший танго-революцию. Человека этого звали Шарль Гарде, и родился он во Франции, но, эмигрировав на свою историческую родину, взял себе псевдоним Карлос Гардель, и уже под этим именем его знают сегодня каждый уважающий себя тангоман и все без исключения аргентинцы. Гардель превратил танго из разнузданной портовой пляски в настоящую поэзию. Он первый запел под эту музыку, запел о том, что любовь не вечна, о том, как тяжело жить на чужбине, и обо всем, что чувствовал любой человек, слыша щемящие звуки скрипки и бандонеона. Гарделю поклонялась вся Аргентина, ему подражали (строгий костюм и пальто из верблюжьей шерсти, в котором он предпочитал появляться на публике, до сих пор считаются классикой танго-стиля), а когда Гардель трагически погиб в авиакатастрофе, в стране был объявлен национальный траур.

   С тех пор, какие бы подъемы и спады ни переживала Аргентина, о танго здесь не забывают ни на минуту. В современном Буэнос-Айресе этот танец давно стал главной туристической достопримечательностью. Теплыми летними вечерами пары танцуют танго на площадях, автобусных остановках, в скверах, приглашая любопытствующих туристов присоединиться и попробовать повторить хоть несколько шагов. А с утра уже посвященные в тайны этого танца туристы бегут на блошиный рынок, чтобы купить старый граммофон и пластинки с записями Карлоса Гарделя.

   Потом они отправляются в танцевальный клуб, чтобы еще раз повторить те движения, которые им показали вчера на площади. И приезжают в Аргентину снова и снова, чтобы именно там до конца постичь это сложное искусство - танцевать танго. Аргентинские экономисты называют танго "основным экспортным товаром" страны и уверяют, что при правильной организации на этом танце можно заработать до четырехсот миллионов долларов в год.

   Туристы, прибывающие в Буэнос-Айрес, отдают свои деньги не только за то, чтобы научиться танцевать танго, но и за то, чтобы посмотреть, как это делают профессионалы. Кто же, как не истинные портеньос (так называют себя жители Буэнос-Айреса), могут показать миру, насколько зрелищным и ошеломляющим может быть страстный танец, когда его танцуют на сцене, в красивых одеждах и под хорошую музыку.

   Аргентинцы готовят немало таких танго-шоу, и они пользуются неизменным успехом во всем мире. Строго говоря, то, что представляют собой такие постановки, это не совсем танго в его первозданном виде. Это специально срежиссированный сценический вариант, где к традиционным движениям танца примешаны элементы балета, акробатики, бальных танцев и всего, на что только способна фантазия постановщика. Но от этого шоу только выигрывает, становясь более зрелищным и роскошным мероприятием.

   "Как только в зале погаснут огни, вы на полтора часа забудете, что на свете существует что-то еще, кроме танго", - говорит Хуан Фаббри, почетный член Аргентинской национальной академии танго, "Мистер Танго" по мнению прессы и почетный гражданин Буэнос-Айреса.

   Зрелище танго-шоу настолько завораживающее, что любой человек, посмотревший его, буквально заболевает идеей побыстрее научиться делать такие же красивые, изящные движения, так же легко и синхронно кружиться в танце рядом с партнером.

   Во всем мире существует немало танцевальных клубов, готовых научить любого, кто к ним придет, искусству танцевать танго. В Аргентине подобные заведения встречаются в каждом квартале, в остальных странах мира попадаются куда реже, но найти их можно везде.

   Вот и в Москве существовал танцевальный клуб "Аргентинская греза", пользующийся заслуженной популярностью.

   Свой пылкий рассказ Филипп завершил неожиданной фразой:

   - Девушки, делаю вам официальное предложение - я готов заниматься с вами бесплатно.

   - Клево! - завопила Галушка.

   - Боюсь, мы не сможем принять от вас такой щедрый подарок.- Натэлла строго посмотрела на Ольгу. - У нас так много работы, вряд ли мы сможем найти время еще и для занятий танцами. А у меня к тому же довольно взрослые дети, сын и дочь, у меня и до них-то руки не доходят.

   - Да это же просто замечательно! Пусть ваши дети танцуют вместе с вами. Посмотрите, какой у вас просторный холл. Я сам буду приходить к вам, о времени мы договоримся, вам даже не придется тратить время на дорогу.

   - Все, Ната, от этого ты уже не сможешь отказаться! - смеясь, сказала Дарья. - Спасибо вам, Филипп.

   - Действительно, надо быть просто сумасшедшей, чтобы отказаться от такого предложения. Ириша, моя дочь, будет счастлива учиться танцевать вместе со мной, - радовалась Натэлла. - Тогда мы в ответ тоже бесплатно подберем вам самую лучшую спутницу жизни. Мы сделаем все от нас зависящее для вашего личного счастья.

   - Думаю, вы уже справились с вашей задачей. - Усмехнулся Филипп.

   Дарья с Галушкой многозначительно переглянулись. Дарье-то что, она взрослая, да и опытный психолог впридачу, а Ольга не выдержала, еще и прыснула.

   ГЛАВА ТРЕТЬЯ

<p>

Кто при известных обстоятельствах</p>

<p>

не лишается ума,</p>

<p>

тот не имел чего лишиться.</p>

<p>

 </p>

<p>

Лессинг, немецкий драматург</p>

   Форли раскрыл глаза. Перед ним замаячил извечный утренний вопрос холостого мужчины в самом расцвете сил - где он и с кем он провел ночь?

   Так как он сразу же не увидел себя в зеркале, значит, он не у Ксюши. Ксения, известная приколистка, увешала все стены зеркалами.

   Да и вообще, причем тут Ксюша, Нонна или любая другая знакомая девица - он понятия не имел, где находится.

   Все вокруг было незнакомым, ни о чем не напоминало, казалось чужим и враждебным. Нет, враждебным это, пожалуй, перебор - трудно было назвать враждебной большую уютную комнату.

   Все в ней располагало к неге - приглушенный солнечный свет, полосками падающий на бежевый ковер через соломенного цвета жалюзи, серебристые цветы на стеклянной столешнице столика возле кровати (он никогда не видел таких, но они ему сразу понравились). Два пейзажа на стенах, безмятежные, полные спокойствия изображения среднерусской природы в сине-зелено-желтых тонах.

   Повернув голову вправо, Евгений понял, что зеркало в комнате все-таки есть - в огромном квадрате в оправе из светлого дерева отражался он сам. Он неплохо смотрелся в широкой кровати, застеленной бельем в терракотовую полоску. И - чисто! Никогда не просыпался он в таком ухоженном месте.

   Речь даже не идет о его холостяцкой берлоге. Нет, с ней-то как раз все понятно и логично. Но даже у постоянных, почти постоянных, временных и случайных подружек он ни разу не видел с такой любовью и вкусом убранного помещения. Всегда что-нибудь где-нибудь валялось - например, его одежда или белье его подружки.

   Он был уверен: это часть ритуала - разбросать одежду в приступе страсти, девицы велись на эту моду.

   Даже смешно, он раньше не задумывался над этим, а ведь во всех американских фильмах перед постельной сценой обязательно показывают, как мужчина и женщина срывают с себя одежду и словно начинают соревноваться в том, кто дальше забросит предметы своего туалета. При этом они рычат, дрожат и хватают друг друга как невменяемые, а иначе как же зритель поймет, что у них любовь до гроба. Сцена же пробуждения героев начинается с показа разбросанного вокруг белья и одежды. Камера долго и пристально снимает именно это.

   А ведь и вправду, подумал Форли, развеселившись в душе, эти дурехи потому ведут себя только так, причем все и всегда. Интересно, а это не мешает им получать удовольствие от секса? Или они острее чувствуют его, разыгрывая привычную роль перед виртуальной кинокамерой. Наверное, кто как, а впрочем, это его, честно говоря, мало волнует. И чего это он расфилософствовался, надо, в конце концов, выяснить, где же он.

   Но он еще какое-то время полежал не двигаясь, наслаждаясь покоем и собираясь с мыслями. Кстати, он увидел в кресле свою аккуратно сложенную одежду. Потихоньку сознание его начало проясняться.

   Форли услышал тихое позвякивание посуды, видимо, на кухне, до него донесся божественный запах только что сваренного кофе и, когда в дверях с подносом в руках возникла Лидия, вспомнил все сразу и ярко.

   Первая мысль, возникшая в голове адвоката, была рефлекторной, как отделение слюны у собаки Павлова: "Только не давать бедной женщине никакой надежды!" Правда, Лида была похожа на кого угодно, только не на "бедную женщину": с растрепанными вьющимися волосами, сияющими глазами и в коротком голубом халатике она казалась помолодевшей, несмотря на отсутствие косметики на осунувшемся лице. А может быть, благодаря этому.

   - Привет! Я почувствовала, что ты проснулся.

   - Привет, а сколько сейчас времени, не знаешь?

   - О, еще очень рано!..

   - Дело в том, что мне сегодня надо успеть на очень важную... Это кофе? Да, спасибо, два кусочка.

   - Успеешь, конечно, успеешь, и на важную и на неважную. Сейчас только семь утра.

   - Так рано? Ну, мне еще нужно добраться до дома...

   - Я могу тебя подвезти!

   - Нет, что ты, не надо, спасибо. Я возьму такси.

   - Вот и хорошо! У меня останется больше времени на себя! - Лидия рассмеялась.

   Ее беспричинный счастливый смех действовал Евгению на нервы.

   "Удивительные существа эти женщины! На пустом месте способны развести такую тягомотину! Ну что такое произошло? Ну, трахнули тебя, делов-то! Нет, она порхает, что-то там себе напридумывала, а скажи ей правду, сразу в крик - подлец, подлец! Правду пишут психологи - мужчина и женщина все равно, что две разные планеты".

   Но где-то в глубине души, где уж совсем в глубине, мучило Евгения чувство вины. Ну, не то чтобы мучило и не то чтобы вины, а определенный дискомфорт ощущался. Что-то мешало легко махнуть рукой на вчерашнее приключение.

   Казалось бы, ну что необычного произошло, что случилось такое, чего не было раньше? Да ничего!.. Вот только... Да глупости все это!.. Нет, не отпускала, никак не отпускала не понятно откуда взявшаяся неловкость.

   Да, надо быть честным, по крайней мере, с самим собой. Он прекрасно знал, почему он испытывает неловкость. Вчера он вел себя не так, как обычно. Он был нежным и пушистым, он слишком много болтал, и болтал искренне. Дурак! Мальчишка! Видимо, с ним сыграла злую шутку обаяние взрослой женщины. До чего же проще с молоденькими телками. Никаких заморочек типа душевная близость.

   Черт! Опять он пытается врать себе. Ему понравилось, да, ему понравилось его вчерашнее состояние, он был в эйфории, он блаженствовал - вот что самое страшное и вот она, расплата! Получи, фашист, гранату! Стоит только включить настоящие чувства - все, тебя возьмут в плен, у тебя появятся обязательства, и не успеешь ты оглянуться, как вся жизнь твоя пойдет кувырком.

   Нет, он такой глупости не допустит. Ведь уже сейчас почему-то щемит сердце и расставаться не хочется, а хочется, чтобы она его подвезла, отправила на работу, осталась у него дома, ждала его, а он, вернувшись, сел за красиво убранным столом, ел приготовленную ей пищу, а потом они бы... Что за чушь! И как такое только в голову может придти! Нет, рвать, рвать все к такой-то матери, пока не поздно!

   Все эти мысли роились в его голове, пока он пил кофе, принимал душ, натягивал одежду, слушая ее милый голос. В дверях он обернулся (она только что обняла и поцеловала его - ему это было приятно, хотя внутри все ощетинилось против), еще раз обвел глазами комнату, обнаружил на полу корзину с вязаньем. Клубки лежали в ней толстые и пушистые, как котята.

   - А как называются эти цветы? - неожиданно для себя сказал он.

   Лидия сразу поняла.

   - Лунария. Как хорошо, что ты спросил. Я их люблю с детства. Мама всегда сажала их на даче. И вот только дня два назад я их купила у бабушки возле метро. Никогда их раньше не встречала. Тебе нравятся?

   - Да, нравятся. Ну, пока.

   Сидя в такси, он все вспоминал, как улыбка тронула ее губы, когда она произнесла:

   - Пока, Жека.

   А в брачном агентстве "Свахи" царила веселая неразбериха. Филипп уже час назад покинул стены этого уважаемого заведения, а женский улей все никак не мог угомониться. Все наперебой обсуждали предстоящие занятия аргентинским танго.

   - Наверняка нужны специальные платьица! - осенило Галушку.

   - Господи, какие еще специальные платьица? Тебе бы только предлог, чтобы помчаться по бутикам, скупая все подряд, - засмеялась Дарья.

   Она давно не была в таком приподнятом настроении, и все из-за Натэллы. Наконец-то она видит, как подруга радуется знакомству с мужчиной, расцветая прямо на глазах.

   Какая все же Натэлла красивая, в который раз восхитилась Дарья, взгляд не оторвать! Настоящая восточная красавица, в ее глазах можно утонуть.

   Черные волосы рассыпались по плечам, в ушах мерцает золото серег. Серьги - произведение искусства ее отца, Давида Лагунского, выдающегося ювелира. Но они, несомненно, лишь подчеркивают природную красоту его дочери: ее точеный носик, причудливо изогнутые брови, крупный чувственный рот.

   - Да у тебя и так вся одежда специальная, - не утерпел Михей, которому уже все рассказали про нового клиента. - Специально народ в ступор вгонять, чтобы жизнь медом не казалась!

   - Ах, ты! - завопила Галушка, кидаясь на Михея.

   Тот захохотал и кинулся бежать в свой кабинет. Ольга - за ним.

   - Я, глядя на них, вспоминаю двоих знакомых детей-близнецов, - серьезно проговорила Дарья. - Они постоянно дерутся между собой, но жить друг без друга не могут. А стоит только появиться кому-нибудь третьему, они тут же объединяются и дают отпор. Причем мало никому не покажется. Если даже мать ругает одного, другой сразу лезет его защищать.

   - А вам не кажется, что между ними... - замялась Верочка.

   - Кажется, еще как кажется, дорогое наше Солнышко, - ласково сказала Натэлла. - Интересно, сами-то они понимают, что между ними происходит?

   - Вот именно. Не зря я их сравнила с детьми. Впрочем, как вам это не покажется странным, - усмехнулась Дарья, - Ольга - взрослая женщина, и она-то и наведет порядок в их отношениях. Вы еще вспомните мои слова.

   - Натэлла Давидовна, а танцевать учиться все-все будут? - поинтересовалась секретарша Зиночка.

   - Конечно, Зиночка. И ты, и наше Солнышко, и даже наши охранники Паша и Сережа. И даже мы с Дарьей, старые тетки!

   - Ну, уж нет, Ната, - шутливо запротестовала Дарья, - я себя старой не считаю! Да и тебе, по-моему, рано себя со счетов сбрасывать!

   - И все-таки, Дашуня, не забывай, у меня уже взрослые дети. Я когда-то прочла у Голсуорси в "Саге о Форсайтах": "Иметь детей все равно что рыть себе могилу". Тогда она показалась мне слишком жесткой, а сейчас я поняла - это всего лишь правда: ведь чем старше становятся они, тем ближе к нам старость.

   - Здравствуйте! Значит, стоило нам получить потрясающую возможность танцевать прямо, можно сказать, на рабочем месте, стоило только молодому и чертовски привлекательному мужчине влюбиться в тебя по уши с первого взгляда - не спорь, пожалуйста, для всех это очевидно, и для тебя в первую очередь, - как ты начала ныть и чуть ли не бежишь место себе на кладбище заказывать! Логично, нечего сказать!

   - Даш, ну почему ты такая умная? Ну, как же мне повезло с подругой!

   - Училась много - вот и умная! А с подругой, я считаю, повезло мне!

   Зиночка, стоявшая рядом, думала о том, что на самом деле повезло ей. Работать с такими чудесными людьми - да об этом можно только мечтать. Ее соседка по лестничной клетке называла свою начальницу мерзкой злобной вредной гнусной гадиной, и Зиночка подозревала, что она права.

   Галушка с Михеем снова подошли к ним и, как ни в чем не бывало, продолжили прерванный разговор.

   - Натэлла, я думаю, мне стоит заказать костюмы для танцев в моем бутике. Во-первых, мы только недавно все вместе ходили по магазинам, и нам трудно будет опять выбрать для этого время. А во-вторых, там продается то, что надо - яркое, прикольное. Не забывайте, мы будем разучивать аргентинское танго, а не деревенскую кадриль.

   - Интересно, Лидия согласится надеть что-нибудь, как ты говоришь, яркое, прикольное? - спросил Михей.

   - Да уж, боюсь, тут у нас будут проблемы. А кстати, где она? Кто-нибудь видел ее сегодня? Зиночка?..

   - Нет, Натэлла Давидовна, честное слово, - словно оправдываясь, зачастила секретарша. - Я не видела ее, и она не звонила.

   - Интересно, куда могла подеваться наша серая мышка? Юркнула в норку?

   - Перестань, Михей - вдруг с ней что-нибудь случилось? - забеспокоилась Натэлла. - Зиночка, пожалуйста, позвоните Лидии домой.

   Вдруг послышался дробный стук каблуков по лестнице, и вот уже по коридору к ним торопливо приближалась... Лидия? Да нет, не может быть!

   - Вот тебе и серая мышка! - выдохнул Михей.

   - Девочки, ущипните меня! - прошептала Галушка.

   - А можно я? - не утерпел Михей, за что и был награжден испепеляющим взглядом Галушки.

   - Что-нибудь случилось? Почему вы все стоите в холле? Я опоздала, извините, проспала, а потом забыла позвонить.

   - Ничего страшного, Лида, - успокоила ее Натэлла.

   И алый цвет может быть нежным и теплым. Лучшее подтверждение тому - надетое Лидией платье из вискозного крепа с треугольным вырезом и юбкой-колоколом. Смелый акцент - серебристо-серый в алую крапинку платок на бедрах - подчеркивал изящество талии.

   - Ой, Лидия Борисовна, вы сегодня такая красивая! - не смогла сдержать восторга Зиночка.

   И Натэлла, и Дарья не однажды пытались убедить Зиночку называть их всех просто по имени и на "ты", но всякий раз наталкивались на ожесточенное сопротивление секретарши.

   - Ой, нет, Натэлла Давидовна и Дарья Николаевна, - с удовольствием выговаривала она их имена-отчества в споре, - я вас всех так уважаю, я не смогу!

   Это ж понимать надо - кто они и кто она! Почтение к старшим было законом в семье Зиночки.

   Ее мама, приехавшая в Москву из белорусского города Гродно, свою маму, бабушку Зиночки, называла на "вы" и так же воспитала свою дочь. Зиночке, честно сказать, нравилось то, как общаются друг с другом в их семье.

   Она считала, что их, на чей-то взгляд, излишне церемонное "выканье" гасит ссоры в семье, вносит в жизнь размеренность и порядок.

   А то что же такое - смотришь, какой-то малыш сопливый, от горшка два вершка, а туда же - дай, привет, отстань! И это матери родной! Нет, не нравилось Зиночке столичное воспитание.

   Когда у нее будут дети, они обязательно будут говорить: "Здравствуйте, мама" да "Мама, скажите, пожалуйста..." А как же иначе? Ее подруга Люська, входя к себе в квартиру, кричит: "Мать, дай срочно пожевать что-нибудь!" Жуть!

   А ведь Люська девчонка просто золотая, и мама у нее такая славная, приветливая, и любят они друг друга, а как послушаешь их разговор между собой - оторопь берет. Так уж неправильно воспитаны москвичи.

   Но Зиночка не станет перенимать их привычек, ни за что. Так что высшему начальству брачного агентства приходилось мириться с гипервежливостью молоденькой секретарши, а с ними вместе и Михею, Лидии, Теме, Сан Санычу, а также охранникам Паше и Сереже.

   Между тем разговор в холле не замирал ни на минуту. Лидии наперебой рассказывали, какое удачное предложение они получили от тангероса Филиппа. "Тангероса?" - Да, да, смеялись "Свахи", объясняя и рассказывая Лидии события сегодняшнего утра.

   - Лидуша, а ты, может, все-таки расскажешь, почему ты сегодня опоздала? - снова завела речь Дарья.

   - Да я же говорю, проспала. Безбожно проспала.

   - Лида! Мы сколько времени вместе работаем? Ты хоть раз на минуту опоздала? А тут вдруг выспаться решила за все два года сразу.

   - А вам не кажется, многоуважаемый психолог, что вы непозволительнейшим образом вмешиваетесь в частную жизнь, - встрял в разговор провокатор Михей.

   - Нет, не кажется. Мне кажется, я сейчас вмешаюсь в частную жизнь одного знакомого мне врача-косметолога, дав ему пинка!

   - Права не имеете! Руки коротки! - в восторге завопил Михей.

   - Зато ноги достанут!

   - Михей, ну имей же ты совесть, - включился в разговор Тема.

   Это были его первые слова за все время общего разговора. Он, как обычно, перемещался вокруг собравшихся "свах" и то и дело щелкал их фотоаппаратом.

   За годы совместной работы все так привыкли к такому его поведению, что перестали и замечать фотовспышки. Зато снимки у Темы получались в удивительно интересных ракурсах. "Старик, это уже тянет на выставку!" - обычно приговаривал Михей, отсматривая сделанные фотографии.

   - Неужели тебе самому не интересно узнать, почему Лида проспала, а теперь еще и светится от счастья по этому поводу? - продолжал Тема.

   - Очень даже интересно. И поэтому я предлагаю всем перебраться в кабинет к Галушке, сварить всем по кофею и обсудить сей животрепещущий вопрос!

   Все тут же завопили, как это им это раньше в голову не пришло, и дружной толпой двинулись в сторону Ольгиного кабинета, благо клиентов пока на горизонте не просматривалось.

   Попав в комнату Галушки, все подняли веселую суету.

   Ведь каждый, предпочитая и отстаивая свой любимый сорт кофе, полез за своей заветной баночкой. Кроме того, Михей, например, обязательно сначала размалывал зерна арабики, а Сан Саныч варил уже молотый рабусту.

   А Зиночка вообще хранила верность растворимому кофе "Якобс", и все попытки сделать из нее поклонницу "настоящего" кофе отскакивали от нее как мячик.

   Но вот наконец все удобно расположились с чашками благоухающего напитка в руках, и Лидия, увидев устремленные на нее взгляды, радостно рассмеялась. Не смутилась, нет, не потупила глаза, а рассмеялась!

   И это так было не похоже на прежнюю Лидию, что все растерянно заулыбались в ответ.

   - Да что вы хотите от меня узнать? - спросила она.

   - Лидуша, ты "Служебный роман" хоть раз по телевизору видела? Так вот, не знаю, как ты, а я себя чувствую как на съемках этого фильма. Не хочу сказать, что ты до этого дня была мымрой, но ты, во-первых, помолодела, во-вторых, похорошела, и я думаю, это "ж-ж-ж" неспроста! - Дарья испытующе смотрела на Лидию.

   Та легко вздохнула.

   - Да, неспроста.

   - И?..

   - Даже не знаю. Честно. Девочки и мальчики, он моложе меня почти на двадцать лет.

   - И только-то?

   - А что, разве мало?

   - Да я не о цифрах. Только в этом и вся проблема?

   - Боюсь, из-за этого может возникнуть много проблем.

   - Знаешь, Лида, - неожиданно вступил в разговор Сан Саныч, - моя родная тетка вышла замуж за Кольку Лапина, а он был моложе ее на шестнадцать лет.

   Как ее отговаривали! Да ты что, да ты с ума сошла, да он тебя через пару лет бросит! А она очень мудро сказала. Я, говорит, столько браков видела, когда муж гораздо старше жены, а гуляет от нее направо и налево, да и разводятся такие семьи тоже. Значит, мой брак от всех других ничем не отличается. Там как будет, так и будет. Все по судьбе.

   А самое интересное, Лида, те, кто ее с Колькой отговаривали жениться, все сплошь поразводились или живут как кошка с собакой. А они с Колькой, виноват, с Николай Иванычем (он у нас в городе теперь депутат), до сих пор друг на друга нарадоваться не могут.

   - Конечно, Лида, - подхватила Дарья, - возраст любви не помеха. В такой ситуации важны только ваши чувства.

   И, обернувшись к Натэлле, спросила:

   - Ната, я права?

   Ее подруга, до сей поры с напряженным вниманием слушавшая Сан Саныча, перевела взгляд на Дарью и, с благодарностью улыбнувшись, ответила:

   - Да, Даша, ты абсолютно права.

   Лидии показалось, что Натэлла и Дарья помимо общего разговора вели между собой внутренний диалог, понятный им обеим. Но ей некогда было об этом задумываться. В голове у нее прокручивались воспоминания о прошедших сутках.

   Все в комнате с удовольствием наблюдали за Лидией. Казалось, внутри нее зажгли лампочку, которая подсвечивала розовым кожу лица. Само лицо разгладилось и, действительно, помолодело.

   - Итак, господа, думаю, Лиде сегодня не до работы, а нас с вами ждут великие дела, а посему, не пойти ли нам по рабочим местам?

   Предложение Сан Саныча было встречено одобрительным гулом: и вправду, дел было полно, к тому же в любой момент могли появиться новые клиенты.

   Михей же подошел к Лидии, взял ее за руку и сказал:

   - Лидуша, ты, конечно, хороша, слов нет. Но помощь профессионала еще никому и никогда не мешала. Давай, пройдем ко мне в кабинет и посмотрим, как мы можем довести тебя до полного совершенства.

   Все расходились по своим местам, не переставая удивляться - прошло всего полдня, а сколько всего произошло.

   За окнами буйствовал май. В этом году оказался он жарким, с теплыми почти летними вечерами.

   Зиночка, живущая в зеленом районе Битцевского парка, шутливо жаловалась, что ей не дают уснуть соловьи - их громкие трели звучали под самым ее окном.

   Блаженное время - май! Живешь уже по-летнему, а все неизрасходованное лето у тебя впереди, все от первого до последнего дня.

   В августе человек уже начинает грустить - лето кончается, впереди маячит призрак дождливой серой осени и холодной одноцветно-белой зимы. И будут тянуться они долго-долго.

   А в мае нет места грустным мыслям - только и успевай каждый день получать подарки - то листики проклюнулись на березе возле твоего дома, то первый одуванчик зажелтел цыпленком в появившейся совсем недавно травке. В мае и дышится, и работается легче. Особенно в брачном агентстве.

   В мае просыпается в людях желание и готовность любить, словно ледяная зимняя корка стаивает с души в конце весны и уплывает ручейком в даль. Конечно, заставляет эта самая любовь людей маяться, ну да, а свахи-то на что? Помогут, обязательно помогут - только обращайтесь!

   Лидия полулежала в кресле в кабинете Михея, укутанная белоснежными простынями. Врач-косметолог колдовал над ее лицом и шеей.

   - Мои прежние коллеги недавно побывали в Англии, - неспешно рассказывал Михей, накладывая на лицо Лидии маску. - Так вот. Приходят они, это, в престижнейший салон красоты. Дорогущий - жуть! И оказывается, люди там огромное бабло платят за так называемые натуральные маски. То есть, понимаешь, клубничкой там, или малиной свежей, тебя помажут, отваром ромашки протрут - и вся любовь! Оказывается, врачи решили, что такой уход за кожей самый полезный. Никакой химии. Там это сейчас страшно модно. А для нас, простых людей, кайф - практически за бесплатно мы можем обеспечить себе наилучший сервис.

   Вот я тебе сейчас сделаю так называемую тройную маску. Ты дома сама всегда сможешь ее себе забабахать. Причем, если ты устала, как слон, не спала три ночи подряд, стресс тебя какой-то там немереный жахнул - короче, полная хана, а тебе срочно нужно идти на свидание, то лучше этой маски ничего быть не может. Сама убедишься.

   Лидия, закрыв глаза, слушала голос Михея, как сквозь сон. Он убаюкивал ее, на душе становилось легко и спокойно. Просто гипноз какой-то. Недаром говорят, истинный врач лечит, прежде всего, словом.

   А Михей продолжал журчать.

   - Значит, делается она так. Сначала ты, как обычно, очищаешь морду лица. Любым лосьоном без спирта. Их сейчас великое множество - выбирай, какой понравится. Можно, конечно, и со скрабом умыться. Так оно еще лучше будет. Потом берешь примерно столовую ложку овсянки и перемалываешь ее в кофемолке. Я вот даже с кофемолкой не заморачиваюсь, прямо в пальцах перетираю - овсяные хлопья же нежные.

   Ну вот. Добавляешь в получившуюся овсяную муку оливковое масло. Можно любое растительное, я тебе рассказываю оптимальный вариант. Должна получиться консистенция кашки. И наносишь эту кашку ваткой себе на лицо на пять минут.

   Пока эти пять минут идут, готовишь следующую маску. Один желток смешиваешь с чайной ложкой меда и наносишь смесь поверх овсянки с медом. Тоже на пять минут.

   И сразу начинаешь готовить третий слой. Режешь лимон тоненькими ломтиками, а в чашечку наливаешь любой йогурт. Ложишься, под рукой ставишь лимон с йогуртом, обмакиваешь ломтики лимона в йогурт и укладываешь на лицо и шею. Кстати, не забудь - первыми двумя слоями мажешь не только лицо, но и шею. Третий слой держишь на себе пятнадцать минут. Затем - в ванную и все смыть. Ну и конечно, после всего этого мажешься питательным кремом, каким обычно пользуешься.

   Лидия в сладкой полудреме думала, что такую маску она обязательно делать будет, но такого удовольствия, когда ты лежишь, за тобой ухаживают ласковые руки, массируя и успокаивая, дома все равно не получишь.

   Когда, спустя часа полтора, отдохнувшая, словно на курорте, Лидия увидела себя в зеркале, она ясно поняла - нужно срочно звонить Форли и назначать ему свидание. Такая красота не должна пропасть зазря.

   Номер мобильного телефона адвоката в агентстве был. Волнуясь, Лидия поднесла трубку к уху, а когда услышала в ней голос Евгения, ей показалось, что она теряет сознание.

   Собравшись с духом, она ответила:

   - Алло, Жека, это Лидия.

   - Какая... А, да, привет.

   Кольнуло, что-то неприятное кольнуло ее в сердце, но ее уже нес все тот же порыв - встретить его любой ценой и как можно быстрей.

   - Жека, мне необходимо тебя срочно увидеть.

   - Что-то случилось у вас в агентстве?

   - Ну, в общем, да.

   - Хорошо, - после затянувшейся паузы сказал он. - Через полчаса я буду в "Черном принце".

   - До встречи, - пробормотала она помертвевшими губами.

   Что случилось? Почему она так расстроилась? Он говорил с ней так холодно, и, казалось, был недоволен ее звонком. Но ведь это ровным счетом ничего не значит - мало ли кто находился с ним рядом. Он, что, должен был начать сюсюкать в трубку перед посторонним человеком.

   Она оглядела себя в большом зеркале, стоявшем в холле агентства. Да, алый цвет определенно ей к лицу. Михей, кроме того, сделал ей потрясающий макияж: серебристо-сиреневые тени придавали ее глазам мерцающую глубину. Он нанес ей помаду более темного оттенка, чем она обычно использовала, но именно этот цвет выгодно подчеркнул своеобразный изгиб губ.

   Ободренная увиденным в зеркале, Лидия тряхнула пышными волосами, словно прогоняя неприятные мысли, и, поправив на плече коричневую замшевую сумочку, решительным шагом отправилась навстречу своей судьбе.

   Будь что будет! Не дома же ей сидеть, в самом деле, с вязанием в руках, с таким-то макияжем!

   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

<p>

Все мы страдаем, но страдаем так чудовищно</p>

<p>

разнообразно.</p>

<p>

 </p>

<p>

Айрис Мердок, английский драматург и философ</p>

   Натэлла в окно смотрела вслед удалявшейся Лидии. Вот и еще одну устроившуюся, по-видимому, личную жизнь наблюдала она в своем агентстве. Агата Кристи считала, что люди притягивают к себе события. Какой человек - такова и жизнь вокруг него. И Натэлла, и Дарья решили создать брачное агентство в крайне неустроенный момент своей жизни, создав вокруг себя мешанину из своих и чужих судеб.

   От нее тогда ушел муж, или, можно сказать, она сама его выгнала, узнав о его связи с молоденькой девицей. Так или иначе, но они расстались, и Натэлла осталась одна с двумя детьми. Конечно, с ней рядом были ее родители и Дарья, но предательство мужа больно ее ранило.

   А после нескольких неудачных попыток устроить свою судьбу через брачное агентство, подруги решили открыть собственное дело в этой области услуг. Они сроднились со своей конторой. А она платила им ответной любовью: притягивала интересных людей, помогала в хаосе современной жизни находиться на плаву, а теперь вот и сами работники агентства стали находить благодаря ему свое счастье.

   Тут Натэлла увидела, что по дорожке к агентству приближается маленькая хрупкая фигурка в голубых джинсах. Вот так, стоило только задуматься о клиентах, как они тут как тут. Фигурка подошла к входным дверям и замерла в нерешительности. Натэлла прекрасно понимала, что в этот момент чувствует человек, собираясь с духом перед тем, как перешагнуть порог. "Как пловец перед прыжком в воду, - мелькнуло в голове у Натэллы. - И хочется, и страшно: вода холодная, да и мало ли что скрывается там, в глубине".

   Вдруг фигурка подняла голову вверх, и Натэлла встретилась глазами с худенькой женщиной лет тридцати с короткой мальчишеской стрижкой. Обе женщины на мгновенье замерли. Затем Натэлла улыбнулась, подняла руку и приветливо помахала ею. Губы женщины растянулись в ответной улыбке, и она рванула на себя ручку двери.

   И вот она уже сидит в кресле напротив Натэллы. Серо-голубые глаза из-за длинных ресниц кажутся темными, подтянута, деловита, но явно волнуется. Впрочем, во время первого визита здесь волнуются все.

   - Что-нибудь выпьете? Минералку, кока-колу, сок?

   - Спасибо. Минералку, если нетрудно.

   - Что вы, конечно, нет.

   Натэлла не стала беспокоить Зиночку и сама достала из маленького холодильника бутылку "Боржоми", налила в стакан и подала женщине.

   - А у вас здесь уютно.

   Эту дежурную фразу произносят практически все, кто впервые переступают порог кабинета Натэллы. Натэлле каждый раз хочется верить, что они искренны, потому что ей самой обстановка в ее комнате очень нравится. Она сама выбрала для нее голубые шторы с вышитыми на них васильками, пол покрывал ковер с узором из синих, голубых и желтых листьев. Синие с желтым подушки лежали на бежевом кожаном диване.

   Над столом Натэллы висел большой натюрморт - красные розы в прозрачной вазе и яркие апельсины на синем блюде. На другой стене золотилась чеканка работы ее отца, искусного ювелира Давида Лагунского.

   - Спасибо. Тут наши вкусы совпадают. Давайте познакомимся. Меня зовут Натэлла.

   - Людмила. Можно еще минералки?

   Поставив стакан, Людмила пояснила:

   - Я только приехала из Израиля. Ездила туда, сопровождая туристическую группу. Там приходится пить воду все время, хочешь или нет. Такой климат. Если забудешь пить, можешь и сознание потерять. Я так к этому привыкла, уже пять дней в Москве, а пью, как в Израиле. Правда, в Москве жара, слава Богу. Я даже не ожидала.

   - А знаете, Людмила, я хорошо понимаю, о чем вы говорите - сама ездила в Израиль и помню эти бесконечные бутылки с водой, которые надо было постоянно таскать с собой. А еще я подсела там на свежевыжатые соки - приехала домой и, как безумная, делала себе и детям соки из всего подряд. А какая там жареная кукуруза!

   - Да что вы! А я не пробовала.

   - Ой, такое объедение! На маленьких жаровнях па пляжах в Эйлате готовят видов пятнадцать - все зависит от того, чемони ее приправляют. Перцем, медом - в общем, там масса всяческих добавок и специй. Обмазывают, жаря, переворачивают, опять обмазывают - пахнет все восхитительно. Получается она очень сочной. Втыкают в нее с двух сторон палочки, за которые вам ее удобно держать и есть и подают на картонной тарелочке.

   - Черт побери! Вы так вкусно рассказываете - у меня просто слюнки потекли!

   Женщины весело рассмеялись.

   - Знаете, Натэлла, у меня довольно сложная ситуация. Не знаю даже, как объяснить...

   - Не волнуйтесь. Я открою вам страшную тайну - ни у одного человека, обратившегося сюда к нам в агентство, ситуация не была простой. Неустроенная личная жизнь - это всегда проблема.

   - Конечно, конечно, я понимаю. Но, значит, у меня две проблемы - неустроенная личная жизнь и дочь, которая всячески противится тому, чтобы я ее устроила.

   - Вашей дочери сколько лет?

   - Пятнадцать. Скоро исполнится шестнадцать.

   - Мы с вами товарищи по несчастью, у меня самой дочь почти того же возраста. В пятнадцать-шестнадцать лет все они такие максималисты!

   Максималисты-то максималистами, но правда заключалась в том, что дочь Натэллы Ирина доставляла матери, в основном, только приятные хлопоты. Натэлла часто недоумевала, в кого ее ребенок такой целеустремленный и ответственный. Уж точно не в нее, уж она-то в Иришкином возрасте водила компанию с какими-то отпетыми двоечниками и одно время даже подумывала бросить школу.

   С раннего детства Ирочка любила рисовать.

   Впрочем, нет ребенка, который не покрывал бы с наслаждением каждый попавший ему в руки клочок бумаги живописнейшими каракулями.

   Но даже неискушенный в искусстве человек, глядя на рисунки Ирины, понимал - у девочки есть талант. Что ж, недаром ее дедом был сам Давид Лагунский.

   Удивительно другое. Ирина, учась в выпускном классе, причем, учась на пятерки, поступила на подготовительные курсы в Российскую академию живописи, ваяния и зодчества, где ректором был сам Илья Сергеевич Глазунов, и вкалывала до седьмого пота. В ее комнате, тесной от мольбертов, этюдников и холстов, заваленной учебниками и книгами по искусству, свет никогда не гас раньше часа ночи. А однажды Натэлла нашла ее в шесть часов утра спящей на полу возле мольберта с картиной, которую она должна была вечером показать преподавателю на курсах.

   Железная воля девочки восхищала и пугала одновременно. Натэлла с удивлением признавалась себе, что она в этом смысле дочери и в подметки не годится.

   Но разве станешь рассказывать об этом матери, у которой нешуточные проблемы с дочерью.

   Людмила явно пришла в агентство поделиться своим горем и попытаться получить какую-то помощь, но ей неловко жаловаться на собственную дочь. И в такой ситуации начинать расхваливать своего ребенка - верх бестактности, а вот если дать понять, что тебя мучат те же вопросы - ответная откровенность обеспечена.

   Да, ей приходится иногда лгать клиентам, но ложь во спасение. Это ее работа - помочь человеку раскрыться, чтобы ему стало легче. Людмила, говоря о дочери, часто произносила: "Понимаете, Натэлла...". Тут уж, как любила повторять Дарья: "К Фрейду не ходи!" - сразу ясно, что дома Людмила понимания не находит, хотя страстно в нем нуждается, а сюда пришла именно и, прежде всего, за тем, чтобы ее поняли.

   Дочь Людмилы Александра, ласково называемая Сандрой, в штыки принимает попытки матери устроить свою личную жизнь.

   Теперь через агентство Людмила хочет найти человека, который бы нравился ей, очень любил детей и умел бы находить контакт даже с самыми сложными подростками.

   - Видите ли, Людмила, - осторожно начала Натэлла, - вы хотите получить все и в одном флаконе. Если вам понравится кто-то, и вы полюбите его, то ваша дочь должна уважать ваш выбор. Я хочу сказать, вы не можете ждать, что кто-то со стороны придет и будет воспитывать вашу дочь.

   У нас в агентстве есть опытный психолог. Думаю, вам стоит сходить к ней на прием вместе с дочерью. Девочка должна понять - ее мать имеет право на свою жизнь. Вы не являетесь собственностью вашей дочери, так же, как и она не является вашей собственностью.

   Если мы сможем помочь ей понять это - ваши проблемы нам будет легче решить.

   Натэлла видела, как Людмиле непросто. Она то краснела, то бледнела, ерзая в кресле. Что-то мешало ей согласиться с Натэллой. Натэлла замолчала.

   Как говорила Джулия Ламберт, если взяла паузу - держи ее до конца. Натэлла обожала Моэма, а его роман "Театр" знала почти наизусть. По его произведениям можно было изучать психологию, во всяком случае, использовать как дополнительную литературу в дополнении к учебникам.

   Дарья, с которой Натэлла поделилась своими мыслями, была с ней согласна.

   Молча наблюдая за Людмилой, Натэлла про себя отметила, что на первый взгляд простенькая блузка клиентки (белая в черный горошек, оставлявшая обнаженными руки и тонкую беззащитную шею) явно куплена в дорогом магазине.

   Господи, какие мысли только не лезут в голову! Лет ей (Людмиле), действительно, около тридцати, как и показалось Натэлле из окна. Но это "около" подразумевает тридцать три-тридцать четыре года, а не двадцать восемь-двадцать девять лет. Конечно, с пятнадцатилетним подростком, когда он упрется, справиться трудно, но, в принципе, возможно. Почему же Людмила так сильно нервничает?

   Но вот Людмила сделала энергичный вдох и устремила пристальный взгляд на Натэллу. "Она на что-то решилась. Сейчас я услышу признание", - пронеслось в голове у Натэллы.

   - Дело в том, что Сандра моя неродная дочь, - выдохнула Людмила. - Но она ничего об этом не знает.

   - Разве это что-то меняет в ваших отношениях? - осторожно спросила Натэлла.

   - Для меня - да. Во-первых, я боюсь на нее сильно давить, боюсь быть с ней слишком строгой. Мне все кажется, а вдруг я так злюсь на нее, потому что это не мой родной ребенок, с родной дочерью я была бы, возможно, терпимей.

   А во-вторых, я даже не знаю, какая у нее наследственность. У нее могут быть такие гены, что воспитывай я ее, или не воспитывай. Толку все равно не будет.

   - Дорогая моя, простите, но это же просто смешно. Да вы что, никогда не видели, как могут разозлить родителей их собственные дети? Самые что ни на есть родные и близкие. Другой вопрос, как им надо справляться с этим раздражением, но сам факт-то налицо!

   - Но им же никогда, как мне, не приходится сомневаться - они реагируют на поступок ребенка. А я никогда не знаю - раздражают меня поступки моей дочери, или то, что она не является моей плотью и кровью. У меня с этими родителями разное подсознание.

   - Знаете, Людмила, если копать так глубоко - можно попасть в шахту метро. Оно вам надо? Жить надо так, чтобы облегчать жизнь себе и своему ребенку. Нам бы с сознанием разобраться, а если лезть в дебри подсознания... Нельзя постоянно твердить себе - это не моя родная дочь. Она ваша дочь, вы только что так ее назвали. Вы же любите ее.

   Почему же вы сами себе не доверяете и разбираете каждый свой поступок, как какой-то проверяющий - не потому ли мне хочется на нее прикрикнуть, что в данный момент у меня в подсознании сублимируется неприязнь мачехи? Ну, вот видите, вам самой стало смешно!

   - Просто я никогда не задумывалась над тем, как по-дурацки выглядят мои рассуждения со стороны!

   - Людмила, дорогая вы моя, вы же просто загнали себя в угол этими своими рассуждениями. Мало того, что вы, на мой взгляд, избаловали свою дочь, боясь проявить необходимую в некоторых обстоятельствах строгость, вы еще пытаетесь оправдать такое положение вещей!

   - Хорошо. Я согласна. А что вы скажите относительно врожденной предрасположенности людей к тому или другому поведению? У девочки могут оказаться гены...

   - Да хоть Гены, хоть Сережи! Вы свое, извините за выражение, генеалогическое дерево хорошо знаете? До самого последнего листочка? Думаю, вряд ли.

   Так почему бы вам не позаморачиваться по поводу того, что, а вдруг, у вас в роду какой-то там прапрапрадед или двоюродная тетка внучатого племянника несли в себе редкостную патологию, и сидит она, сердешная, у вас в генах, ожидая благоприятного момента, чтобы расцвести пышным цветом.

   Что, опять смешно? Я себя с вами чувствую прямо клоуном на манеже. А ведь это все ваши мысли, Людмила.

   - А я чувствую себя так, словно проснулась, наконец-то, после кошмарного сна. Как же я вам благодарна. Я увидела свет в конце тоннеля.

   - Поверьте мне, Людмила, как матери двоих детей, а не одного ребенка, как у вас, - вы даже не в тоннеле.

   То, что происходит у вас с дочерью - нормальная жизнь нормальных людей. У вас, по-видимому, избалованная дочь (явление совсем нередкое, мы все балуем своих детей), которая не хочет ни с кем вас делить.

   Конечно, сейчас она купается в вашей любви, а тут еще кто-то начнет плескаться рядом, а зачем?

   А вот зачем - мы должны ей объяснить. Она должна понять - женщине, чтобы быть счастливой, мало только детей. Она не должна мешать вам быть счастливой, если искренне любит вас, а она вас любит, я уверена. Ревность - тоже проявление любви.

   В конце концов, надо дать ребенку понять, что иметь отца, заботливого, внимательного, и довольную жизнью мать рядом с ним - не самый худший вариант в жизни.

   Не расстраивайтесь, Людмила, мы обязательно поможем вам.

   Я сейчас отведу вас к Оле Галушко - она занесет ваши данные в компьютерную базу данных, подойдем к нашему фотографу, сделаем фотографии, а потом вы побеседуете с нашим психологом Дарьей и обговорите с ней, когда вам удобно будет встретиться с ней вместе с дочерью. Хорошо?

   - Натэлла, можно я вас поцелую?

   ГЛАВА ПЯТАЯ

<p>

В девяти случаях из десяти женщине</p>

<p>

лучше казаться влюбленной сильнее,</p>

<p>

чем это есть на самом деле.</p>

<p>

Джейн Остин, английская писательница.</p>

   Непонятно, чем руководствовался хозяин небольшого кафе в одном из известнейших переулках нашей столицы, назвав свое заведение "Черным принцем".

   Ни в интерьере, ни в атмосфере данного кафе не читалось ни малейшего намека, ни на Гамлета, принца датского, ни на роман Айрис Мердок с тем же названием.

   Правда, столешницы в кафе были сделаны из черного стекла, а коротенькие юбчонки официанток были черного цвета, но связывать вышеперечисленные детали с именем кафе было в высшей степени бессмысленно, и где-то даже смешно.

   Одно можно было сказать точно - у Евгения Форли этот вопрос никогда не возникал и абсолютно его не волновал. Его, прежде всего, устраивало местоположение этого питейного заведения, а кроме того, здесь подавались его любимые бельгийские пирожные из риса.

   Вот и сейчас перед ним на блюдечке стояли два восхитительных экземпляра этого кулинарного шедевра. Посыпанные сахарной пудрой румяные корзиночки из слоеного теста таили внутри миндальное пирожное, пропитанное ромом и покрытое тающим во рту, отваренным в молоке с солью и сахаром рисом.

   Вкусно необыкновенно, но все же, скажите на милость, где Бельгия, а где принц датский? Но это так, к слову.

   За открытым окном, перед которым сидел адвокат, в летнем вечернем мареве проходили девушки в веселых легких платьицах, звенел их смех, слышались обрывки разговора прохожих, спешащих по своим делам, и казалось, там, на улице шла беззаботная праздная жизнь.

   А Евгений Форли чувствовал себя выключенным из этого радостного процесса бытия, так как перед ним в отличие от уличных счастливчиков стояла пренеприятная проблема.

   Ему надо было объяснить влюбленной в него женщине, что дальнейшее продолжение их отношений лишено всякого смысла. Ему просто-напросто неинтересно и не нужно общаться с женщиной намного старше его и к тому же совсем по-другому относящейся к жизни. Да, ему было хорошо с ней, даже очень хорошо, говоря откровенно, но Евгений отдавал себе отчет в том, что с Лидией нельзя длить легкую не лишенную приятности и ни к чему не обязывающую интрижку, как, например, с Нонной. Нет, он прекрасно понимал: такие женщины, как Лидия, мягкие, женственные, берут мужчину в железобетонный плен "серьезных" отношений. Где ты был, ты меня любишь - бр-р-р! И все это с видом жертвы в лапах серийного убийцы.

   Господи! И к тому же она работает там, где и у него существует профессиональный интерес. Какой же он болван! Правда, у него есть оправдание, - что ни говори, а Лидия необыкновенно обаятельна.

   Когда-то давно, несколько жизней назад, Евгению врезалось в память выражение - "исполненная неизъяснимого очарования". Так вот, к Лидии как нельзя лучше подходили эти слова.

   Стоп! Он не о том думает. При таком настрое ему трудно будет говорить с Лидией. Какой же он все-таки болван!

   И Форли, загасив сигарету, решил отдать должное кофе с пирожными. Он поднес чашку к губам - и замер! Так и не сделав глотка, он медленно опустил чашку: к его столику подходила Лидия.

  -- Привет, Жека.

  -- Привет...

   Адвокат во все глаза смотрел на Лидию, узнавая и не узнавая ее. Ее лицо светилось молочной белизной, сквозь которую пробивался нежный румянец. А в ее взгляде светилась такая неприкрытая любовь, что Евгению стало неловко. Никто и никогда так не смотрел на Евгения. Что ж, тем хуже для нее.

   Евгений Форли почувствовал себя хирургом перед сложной операцией: и пациента жалко - придется сделать ему больно, и долг врача исполнить необходимо - потом больному будет лучше. Итак, сначала следует дать наркоз и обработать спиртом место разреза.

   Встав из-за стола и придвинув Лидии стул, Форли предложил:

  -- Заказать тебе что-нибудь?

  -- А можно то же, что и тебе? Твои пирожные выглядят так аппетитно.

   Евгений невольно подумал, что аппетитно выглядит сама Лидия,- ей удивительно шло сиреневое платье в мелких желтых цветочках с пышной юбкой. И вообще, от нее исходило удивительное ощущение свежести. Говорить ей об этом он по известным причинам не стал.

   После обязательного ритуала усаживания, заказа, обсуждения вкуса пирожных Евгений мысленно скомандовал: "Сестра, скальпель!".

  -- Ну, что случилось в агентстве?

  -- В агентстве? С чего ты взял?

  -- Странный вопрос. Ты сама сказала мне об этом по телефону.

   Лидия пристально посмотрела на Форли.

   Значит, не зря кольнуло ее недоброе предчувствие, когда она разговаривала с ним по телефону. Что делать? Кажется, я влипла, пронеслось у нее в голове. Попалась, как глупая молоденькая дурочка. Люди добрые! Что же мне все-таки делать?

   А он смотрит на нее, не отрывая глаз. Какие холодные злые глаза. Какое родное умное лицо. Неужели только сегодня ночью...

   Он испугался, вдруг поняла она. Испугался. Когда любишь человека, ты сразу и безошибочно чувствуешь его, ты сразу знаешь про него все, и хорошее, и плохое. И - таково уж это чувство! - любишь в нем и это плохое. Понимаешь и прощаешь его.

   У Лидии сделалось пусто внутри. Воздушный шарик, яркий и легкомысленный, проткнул красивый умный мальчик с холодными злыми глазами и иронично поднятыми глазами. Проткнул и бросил на землю никому не нужные резиновые лохмотья и пошел дальше. Не захотел играть с ним, запуская в голубое небо и радуясь его полету.

   Ну что ж, будем получать от него по полной программе. Пусть он сам скажет ей все, что наверняка приготовил в душе, пока ждал ее тут в кафе. Может быть, тезисы продумал.

   Лидия поболтала ложечкой в кофе и улыбнулась.

   - Да нет, в агентстве все в порядке. Я просто очень захотела тебя увидеть. Жаль, что наши желания не совпали.

   - Ну, раз уж ты сама заговорила об этом, я рад, что ты правильно все понимаешь. Прости.

   - Ну что ты! Это ты меня прости. Страшно глупо было с моей стороны влюбиться в тебя.

   Евгений против своей воли почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось.

   - Лида...

   - Нет-нет, все в порядке, это все только моя вина.

   Лида встала, Форли стал медленно подниматься вслед за ней.

   - Честно говоря, - как бы в раздумье протянула Лидия, - я не представляю, как себя вести в подобной ситуации. Глупо, но мне почему-то кажется, что я делаю что-то неправильно.

   Наверное, мне следовало бы оскорбиться, придумать и сказать что-нибудь для тебя обидное, но я не могу. Мне было так хорошо с тобой, и ты так до сих пор мне нравишься...

   Голос ее прервался.

   - Я становлюсь сентиментальной - старею.

   Усмехнулась и добавила:

   - Всего доброго, господин Форли.

   Когда Лидия скрылась из виду, господин Форли так же медленно опустился на стул. Он чувствовал себя еще большим болваном, чем до встречи с Лидией.

   Он ожидал чего угодно, только не такого поведения Лидии. Он боялся слез, истерики, неприятного объяснения, но то, что произошло, оказалось неприятней любых надуманных страхов.

   Со стыдом вспоминал он, как стоял навытяжку перед ней, как школьник, не в силах вымолвить ни слова.

   Но какова Лидия! Надо признать, немного найдется таких женщин, как она. Он, по крайней мере, их не встречал. В общем, операция прошла удачно, пациент выздоровел, но доктор был не на высоте.

   Стремясь избавиться от овладевшего им чувства неловкости, Форли пожал плечами: "Наплевать! Самое главное - одной проблемой меньше!" Но почему-то, когда он выходил из кафе, у него появилось чувство, будто он совершил самую большую ошибку в своей жизни.

   На черной поверхности столика остались две недопитые чашки кофе и два бельгийских пирожных из риса. Евгений Форли к ним так и не прикоснулся.

   Ноги сами принесли Лидию в агентство. Все по схеме - откуда ушла, туда и пришла. Вот только уходил из агентства один человек, а пришел совсем другой.

   Верочка сразу поняла это, как только столкнулась с Лидией. Да и кто угодно понял бы - потухший взгляд, застывшее лицо. Она прошла мимо Верочки, даже не заметив ее.

   Спустя минут пять Верочка тихонько поскреблась в дверь ее кабинета. Не дождавшись ответа, постучала сильнее. Тихо.

   Девушка перепугалась и побежала в кабинет Дарьи. Но у психолога на приеме был очередной клиент, и тогда Верочка решила призвать на помощь Михея. Все-таки, он мужчина, а они более четко принимают решения, нежели женщины, а кроме того, он врач - это сейчас может пригодиться. К тому же Михей веселый шумный человек, и всегда поднимает всем настроение своими шутками.

   - Говоришь, она не в себе и дверь не открывает?

   Верочка быстро закивала.

   - Ну, пойдем, поглядим. Да не трясись ты так, ей-богу!

   Лидия сразу открыла дверь на громкий стук Михея.

   - Да?

   Михей кинул свирепый взгляд на Верочку:

   - Да мы, это, хотели узнать, как ты? Ну, в смысле, как сходила? Все в порядке?

   А сам уже прекрасно разглядел,- какой уж тут порядок! Эх, да что ж за мужики такие пошли! Не оценить Лидию! Кроме всего прочего, Михей чувствовал себя задетым, как профессионал: женщина, вышедшая из его рук, должна была сражать противоположный пол наповал!

   Лидия отступила в глубь комнаты, приглашая их войти, а сама, идя к столу, через плечо бросила:

   - Я - очень плохо.

   - А что такое, Лидуша? - с тревогой спросила Верочка.

   - Если не хочешь, не отвечай, - испуганно замахал руками Михей.

   - Да вы садитесь! - попросила Лидия. - Я пью кофе. Хотите?

   - Да! - хором ответили визитеры и переглянулись.

   - Да не смотрите вы на меня так испуганно, - сказала Лидия. - Ничего страшного не произошло. Просто я пережила приключение типа "уж лучше б я сломала ногу". Кстати, кофе у меня закончился.

   - Не нужно нам никакого кофе!

   Михей сделал паузу и предложил:

   - А может, давай, я сбегаю, у меня в шкафчике немного коньячку оставалось. Я принесу, лады?

   - Михей, ты сегодня для меня, как добрая фея! Верочка, а ты будешь?

   - Конечно, Лидуша, я с удовольствием! - закивала Верочка, никогда в своей жизни не пившая ничего крепче сухого красного вина.

   - Я мигом!

   Через минут двадцать раскрасневшаяся Верочка воскликнула:

   - Лида, я бы так не смогла! Ты сидишь с нами, болтаешь, как ни в чем не бывало, а я чувствую, тебе же плохо!

   - А Верунчик права, Лид! Может, ты выругаешься покрепче или разобьешь чего-нибудь? А хочешь, дай мне в морду! Типа отомсти мужикам за всех женщин.

   - Еще чего! Давайте я лучше из окна выброшусь, если вас на экстрим потянуло.

   - Нет, из окна мы бросаться не будем! Это не наш путь.

   - Ой, Лидуша, что это такое ты говоришь. Даже слушать жутко!

   - Ну, а ругаться и драться - это не мой путь!

   - Хорошо. Не хочешь драться - не надо! Но ты хотя бы поговори об этом - тебе же легче станет!.. А хорошо я сказал, прямо, как настоящий психолог - хочешь поговорить об этом?

   - Да уж, Дарья отдыхает!

   - А ты не смейся над старым папашей Михеем Фрейдом! Я еще тебе пригожусь.

   - Вот уж в чем я нисколько не сомневаюсь!

   - Девчонки, давайте еще по одной?

   - Я - за! А Верочке лучше больше не наливать.

   - Нет, Лидуша, я еще хочу! Мне понравилось!

   - Ну, вот что ты наделал, Михей? Споил Верочку.

   - Ой, золотые вы мои! Как же я вас всех люблю, - умилялся Михей, снова наполняя стопки.

   Пузатые прозрачные стопки он принес вместе с бутылкой - запасливый, отзывчивый и надежный как скала Михей. Лида пила, но алкоголь совершенно не брал ее, хотя боль в груди затихала. Завтра она вернется, но это будет только завтра.

   - Я знаю, что мы сделаем, - торжественно начал Михей, опрокинув еще одну стопку. - Я познакомлю тебя со своими друзьями байкерами. Выбирай любого. Вот такие мужики!

   Михей вскинул кверху большой палец.

   - Да у нас тут брачное агентство, Михей, ты, что, забыл? Мы же работаем в брач-ном а-гент-стве!

   - Да, Лида права, тебе больше наливать не будем.

   - Нет, Лидуш, точно - надо занести твои данные в наш компьютер. От женихов отбоя не будет.

   - Не нужны мне никакие женихи! Мне вообще никто не нужен! И сама я никому не нужна!

   Лидия закрыла лицо ладонями и зарыдала.

   - Слава Богу! - пробасил Михей и, вылив в стопку остатки коньяка, залпом выпил.

   ГЛАВА ШЕСТАЯ

<p>

Дружба немыслима без искренности.</p>

<p>

Зигмунд Фрейд</p>

   Людмила шагала по вечерней Москве. Жаркое солнце, готовясь закатиться до утра, изо всех сил старалось нагреть воздух так, чтобы москвичи всю ночь чувствовали его незримое присутствие. Ночь не принесет людям желанного облегчения от дневного зноя. Они будут ворочаться в душной постели, просыпаться и ходить на кухню - пить холодную воду, возвращаться в спальню, снова засыпать и видеть кошмарные сны. Ночную прохладу этой ночью сможет обеспечить лишь кондиционер, но не у всех он есть.

   У Людмилы он был, и она торопилась домой, спеша убраться с раскаленных улиц города. Струйка пота сбежала у нее между лопатками вниз. Людмила шла и предвкушала ванну с ромашкой и детектив на ночь. Сегодня купленный новый роман Виктории Платовой приятно тяжелил ее сумку.

   Впервые за долгое время Людмила (спасибо брачному агентству!) находилась в мире сама с собой. Сейчас она придет домой, обнимет дочь и скажет ей, как же она ее любит. У них все будет хорошо. Ведь они есть друг у друга, все остальное - достижимо.

   - Милка! - услышала она радостный возглас - и вот уже ее душила в объятьях Анна Вольская.

   Их объятия не означали то, что подруги давно не виделись, - и виделись, и созванивались она достаточно регулярно. Обнимались они просто потому, что всегда были страшно рады лицезреть друг друга.

   Когда-то они вместе учились в институте, жили в общаге в одной комнате. Боевая задорная Анка и верная ей до гроба Милка. Первые два курса они практически не расставались - вместе бегали на концерты классической музыки, в театры, музеи (провинциалки, они жадно впитывали все, что могла дать Москва, и чего не могли получить в своих Задрипупинсках!), вместе тусовались в разных компашках, вместе смеялись и горевали.

   А на третьем курсе Милка влюбилась. По уши. До самозабвения. У Анки к этому времени за плечами было около сотни романов и около тысячи влюбленностей, она порывалась давать подруге советы, но Милка видела и слышала только одного человека на свете - Милоша, гордого красавца-венгра с иссиня-черными глазами и волосами и самыми жаркими в мире губами.

   Для нее перестал тогда существовать весь мир. Вернее, он сузился до размеров Венгрии, страны, подарившей миру Милоша.

   Мила с восторгом изучала мадьярский язык, научилась виртуозно готовить огненно-красный гуляш, и покупала в магазинах все, что имело отношение к Венгрии, а значит, и к ее возлюбленному. Кстати, привычка выбирать в магазине из аналогичных продуктов и вещей те, что изготовлены в Венгрии, сохранилась у нее до сих пор. Надо ли говорить, что она всегда, например, использовала только венгерский зеленый горошек.

   Так продолжалось целый год, потом Милош спешно уехал. Правда, он обещал писать, и действительно, Людмила получила от него одну открытку. Сколько писем она отослала в Венгрию, не поддается подсчету. Через месяц выяснилось, что Милка беременна. И тут она дрогнула - позволила Анке отвести себя на аборт. До сих пор Людмила не понимала, как и почему это произошло. Память милостиво сохранила для нее из этого периода жизни только обрывки каких-то фраз и размытые очертания чьих-то лиц.

   Когда через три года, уже будучи год замужем, она пришла к врачу, тот, посмотрев на нее усталым взглядом, произнес ей приговор:

   - Милая моя (перекличка с ее именем прозвучала насмешкой), у вас загиб матки. Я удивляюсь, как вы вообще смогли забеременеть тогда. А уж своим первым (и последним, обреченно подумала Людмила) абортом вы обрекли себя на бесплодие окончательно.

   Нельзя сказать, что Людмила опустила руки. Нет, она мужественно боролась, проходя с каждым разом все более мучительные процедуры, но все оказалось бесполезно.

   Через год она развелась - теперь у Толика двое детей, мальчик и девочка, и он счастлив. Поэтому, когда она узнала, что в соседней с ее родной деревне какая-то, как выражались аборигены, гулящая девка родила девочку, оставила ее на родителей, а те уже старые, им ее не поднять, - она срочно рванула туда и после долгих мытарств по придирчивым комиссиям привезла в Москву трехлетнюю дочь Александру.

   Анка никогда не теряла подругу из виду. Прежней близости не вернешь, да и времени у вечно занятой Анны Вольской ни на что не хватало, хотя энергия по-прежнему била из нее через край. Она уже четвертый раз была замужем, а согласитесь, близко познакомиться, сойтись, наладить отношения, испортить отношения с такой кучей народа требует как душевных, так и временных затрат. Впрочем, Анна Вольская с успехом справилась бы и с большим объемом работ.

   Четыре года назад Анна стала директором пансионата под Москвой. Уютный коттеджный поселок возник на месте реконструированного пионерского лагеря в шестидесяти километрах от МКАД.

   Вначале, когда Анна со своими партнерами по бизнесу только приступили к строительству пансионата и продавали квартиры в бывшем лагере, он представлял собой жалкое зрелище - старые пятиэтажные корпуса в строительных лесах, внутри - голые бетонные стены, своим унылым серым цветом способные отпугнуть даже привидения.

   Но люди, как известно, не боятся ничего на свете и страшней любых привидений, а потому квартиры потихоньку скупали. И тот, кто это сделал раньше других, не прогадали - цены на жилье еще не были задраны.

   Теперь же престижнейший пансионат "Райский уголок" полностью соответствовал своему названию: чистый воздух, большая, ухоженная общая территория с полной инфраструктурой и комфортабельными "городскими" квартирами внутри, из окон которых открывался потрясающий вид на Москву-реку, заливные луга, леса.

   Люди, купившие здесь жилье, были избавлены от проблем со строительством настоящей дачи. Выходила двойная экономия - и средств, и нервов.

   То, что к загородной квартире не прилагался участок, никого не расстраивало. У тех, кто выбрал такой вариант дачной жизни, начисто отсутствовал "инстинкт собственника", желание почувствовать под ногами свою землю.

   Посадить же любимое дерево под своими окнами на красивом газоне мог каждый. Многие жильцы разбивали вокруг домов клумбы.

   Стоимость аренды за четыре года фантастически выросла, и владельцы пансионата огребали большие бабки, сдавая квартиры отдыхающим.

   В загородном жилье "дачникам" нравилось все: солидные соседи, наличие серьезной охраны, большая зеленая территория возле домов (не говоря уж о настоящем лесе вокруг), песчаный пляж на Москве-реке.

   Очень устраивало отдыхающих и то, что по соседству расположился развлекательный комплекс с рестораном и большой игровой площадкой - есть где поужинать, а детям поиграть со сверстниками.

   Единственное "но" - удаленность поселка от Москвы - при наличии машины превращалось в его достоинство.

   В общем, действительно, настоящий рай для классических урбанистов.

   Но из-за занятости времени видеться у подруг почти не было.

   У Анки - работа, любовные романы, дети (тоже двое, как у Толика, но две девочки, обожавшие свою реактивную мамашу), дом и опять работа, работа, работа.

   Людмила же либо находилась в поездке с очередной группой экскурсантов, либо, в короткие передышки между турами, занималась дочерью и домашними делами.

   - Милка, ну как удачно, что я тебя встретила! - радовалась Вольская. - Это дело надо отметить. Пойдем, посидим где-нибудь!

   Мила с удовольствием смотрела на подругу - та всегда выглядела нарядной даже в строгом костюме. А сейчас, в плиссированной юбке из белого шифона длиной до колена, позволяющей показать красивые ноги, и в блузке из креп-сатина с вырезом "Кармен", открывающим плечи, она выглядела просто потрясающе. Обута она была в открытые босоножки на высоченной шпильке.

   Высокие каблуки Анна обожала всегда. Как она ухитрялась водить машину в такой обуви, оставалось для Людмилы загадкой. Белый наряд Анны дополняли пышный бант из черного в белый горошек шифона и большие серьги-кольца. "Я на ее месте все-таки надела бы обувь, закрывающую пальцы, например, туфельки-балетки", - привычно про себя подумала Людмила.

   Критиковать Анну вслух ей даже в голову не приходило. Жить-то, все-таки, хочется, усмехнулась она своим мыслям.

   Анна, весело болтая, увлекла Людмилу в лабиринты московских улочек. Как они любили гулять по ним когда-то, любуясь и восхищаясь старинными особняками.

   Как-то они весь вечер бродили вокруг дома Пашкова возле Красной площади - невозможно было уйти от такой красоты.

   Дом этот завораживал, как прекрасный роман. Его стройное тело горделиво и величаво царило над Москвой. Он смотрелся выше любой высотки, и казалось, ни где в мире не может быть здания лучше.

   Людмила выросла, повзрослела, объездила множество стран, но все равно сохранила детское восхищение этим домом, и ее сердце каждый раз замирало, когда она видела вдали его силуэт.

   А тогда они с Анной сидела на скамейке во дворе дома Пашкова, возле небольшого здания домашней церкви, и мечтали, как бы они жили тут хозяйками.

   Слуги подавали бы им кофе в постель, горничные помогали одеваться, в карете ездили бы в ложу в Большой театр, а самое главное - ходили по этим чудным галереям и часами простаивали бы на огромном балконе, любуясь волшебницей Москвой.

   А потом чуть ли не в слезах ковыляли на Шаболовку, ночевать в общаге. Блаженное старое время!

   Как только они приземлились за столиком, Вольская назаказывала целую кучу всяких вкусностей - поесть она всегда любила, а легкая полнота нисколько ее не портила.

   - Как поживает твоя наследная принцесса?

   Анна отправила в рот ананасно-клубничного торта со взбитыми сливками и выжидательно уставилась на Людмилу.

   Та невольно поморщилась. Анна всегда недолюбливала Сандру, упрекая ее в потребительском отношении к матери.

   - Более-менее.

   - Не скрывай ничего, дитя мое, от своей лучшей подруги.

   - Почему ты считаешь, что мне есть что скрывать?

   - Ну, прекрасно зная твою дочурку...

   - Мы замечательно ладим с Сандрой!

   - "Ладим" - не совсем удачное слово для определения отношений между матерью и дочкой.

   - Слушай, Анка, кончай свой кавалерийский наскок!

   - А что нам светские беседы вести, что ли? Ах, какой сегодня замечательный день! Ах, какие закаты и восходы! А на самом деле я сегодня от жары чуть не сдохла!

   - Давай поговорим с тобой о твоей работе, о детях...

   - Именно о детях я и хотела поговорить.

   - Я имела в виду твоих детей.

   - С моими детьми все в порядке, - произнесла Анна, сделав акцент на слове "моими".

   - Анка, ну честное слово, ты просто не выносима! Тебе никто никогда не говорил, что иногда ты похожа на танк?

   - Говорил. Мой второй муж. Где-то он теперь? Интересно, зажила ли у него голова после того разговора?

   - Хорошо, сдаюсь. Пока ты не перешла к пыткам, чистосердечно признаюсь - все не так гладко, как бы мне хотелось. Но у меня появилась надежда. Я...

   - "Не так гладко" - и это ты называешь чистосердечным признанием? Милка, я тебя сейчас задушу!

   - Торт доешь сначала. В тюрьме тебе такого не подадут.

   - Да, в самом деле, вкусно. Давай закажем шампанского.

   - Давай!

   Людмила никогда не обижалась на Анку. Она прекрасно знала, что та всей душой переживает за нее и готова броситься за нее в бой на кого угодно. Правда, военные действия хороши отнюдь не в любой ситуации, к тому же Анка часто видела врага не там, где нужно, но главное - порыв! Всегда искренний и всегда бесполезный. Как русский бунт, бессмысленный и беспощадный.

   Людмила заметила, как сидевший за соседним столиком мужчина с интересом начал поглядывать на раскрасневшуюся Анку.

   Еще бы, эффектная темпераментная Вольская сразу же привлекала к себе внимание мужчин, где бы не появлялась.

   - Ты же знаешь, Сандра очень ранимый ребенок.

   - Не смеши меня. Это она сама ранит всех вокруг. К тому же называть пятнадцатилетнего подростка ребенком...

   - Ребенок, подросток - какая разница!

   - Объясняю. Скажи, ты все еще встречаешься с Геной?

   Людмила промолчала.

   - Так. Значит, его она тоже выжила. Хорош ребеночек!

   - Но ведь это, действительно, типичная детская ревность. Просто классический случай - мама, нам с тобой так классно, зачем нам кто-то еще!

   - Это ты просто классическая дура! Она, как вампир, вцепилась в тебя, потом упорхнет замуж, а ты останешься у разбитого корыта!

   - Вольская! Тебе бы романы писать! В одной коротенькой фразе столько образов - тут тебе и вампиры, и золотая рыбка. Прямо сказки всех времен и народов!

   - Я бы могла - времени не хватает. Но сейчас не об этом.

   - Согласна, не об этом. Ты мне слова не даешь сказать, а я предприняла кое-какие шаги. Кстати, по верному пути, дорогая моя!

   - Интересно, интересно.

   И Людмила подробно рассказала Вольской о своем сегодняшнем визите в брачное агентство "Свахи".

   Анна задумалась.

   - Ну, не знаю.

   - Конечно, не ты же это придумала!

   - Дело не в этом. Опираясь на свой обширнейший опыт в этом вопросе, авторитетно заявляю - не в мужчине проблема. Ты неправильно воспитала дочь. Ее тебе надо исправлять. А мужчину ты всегда сможешь себе найти и безо всякого там брачного, ети его, агентства.

   - Вольская, уши прочисти! Я же тебе что говорю - психолог с ней будет работать. Специалист, настоящий профессионал.

   - Ну, ладно, убедила. Думаю, в любом случае хуже от этого не будет. Только, знаешь, что - приезжай-ка ты ко мне в пансионат отдохнуть. Пока этот самый настоящий профессионал будет, как ты выражаешься, с ней работать. Ты сейчас, пока свободна, поживи на природе, обдумай все как следует, расслабься.

   Там у нас такая красота - умереть можно!

   - Ага, вот это звучит особенно заманчиво!

   - Нет, кроме шуток. Проведешь у меня дня три - и как будто на другой планете побываешь. Знаешь, какой я убойный слоган для рекламного проспекта придумала? "Сбеги из ада цивилизации в еще не тронутый ею райский уголок!" Круто?

   - Умереть можно!

   - Смейся, смейся.

   - А не длинновато для слогана?

   - В самый раз.

   Короче говоря, когда подруги прощались, у Людмилы в кармашке ее сумки лежала визитка Анны Вольской с подробнейшим адресом "Райского уголка", написанным напористым директором пансионата собственноручно.

   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

<p>

Игра случая бывает иногда необъяснима.</p>

<p>

Блаватская, русский философ-мистик</p>

   - Здорово, Михей!

   - Здорово, брат, здорово! Рад тебя видеть. Какими судьбами? Вряд ли ты пришел к нам выбрать какую-нибудь телку. Молодой ты еще, у тебя таких проблем не может быть по определению.

   - Да нет, я просто мимо проезжал. Дай, думаю, загляну на огонек к Михею.

   - Ну, проходи.

   Дениска, байкер, а потому и приятель Михея, шагнул в кабинет, и там сразу стало тесно.

   Оба они были друг другу под стать - высокие, с крупными руками и ногами, широкоплечие. Только лицо малость грузноватого Михея украшала буйная растительность, юный же байкер зарос умеренно, и даже как бы модно.

   Красная с синими черепами бандана украшала его дерзко вскинутую голову. Остальной прикид - кожаный жилет, надетый на голый торс, художественно рваные джинсы и башмаки на немыслимо толстых подошвах - уже давно и привычно воспринимались окружающей средой как специфическая униформа байкеров.

   Ну, одевается эта самая молодежь на мотоциклах, как не поймешь кто - вольно им! А в ночное казино ходят люди во фраках - и что с того?

   Москву, вообще, трудно удивить. Всякого повидала она на своем веку, и вычурного, и скромного до аскетизма.

   А молодых людей, получивших не так давно иностранное именование тинэйджеров, ничто так не привлекает, как возможность выделиться из толпы.

   И ради столь высокой и заманчивой цели носят они в страшную жару черную кожаную одежду, обливаясь потом. Прокалывают уши, нос, брови, языки, пупки и вообще все, прости, Господи, что взбредет в их охваченные жаждой минутной славы головы. Покрывают себя с ног до головы многочисленными татуировками, какие зекам и не снились.

   Воистину они заслуживают памятника за свои страдания во имя идеи быть не похожими на всех, во имя стремления выделиться из толпы. И пусть никогда не осуществится их призрачная мечта, ибо любой выпендреж сразу подхватывает все стадо молодняка, и сами они ходят самыми многочисленными толпами, все равно каждый мученик достоин памятника.

   Только представьте себе напротив скульптурного монумента маршалу Жукову гранитную фигуру простого нашего российского тинэйджера с петушиным гребнем на голове, в полуспущенных штанах, сплошь покрытого татуировками, и сережками во всех местах, которые только возможно проколоть.

   Но нет, к сожалению, такого памятника. Куда только смотрят власти столицы? Ау, Церетели, хватит спать! Есть работка!

   К слову сказать, приятель Михея давно вышел из нежного возраста, не так давно достигнув двадцати четырех лет, и тусовался он с байкерами из страстной любви к могучим и быстрым машинам, с которыми ты сливаешься в одно живое существо, - кентавр нашего стремительного века.

   Одевался он так, потому что именно так было принято в данной среде, и у него не были проколоты даже уши. Татуировка, правда, была, куда же без нее.

   Она стоила его маме двух дней слез и изображала собой раздувшуюся змею с красными глазками. Красиво, что и говорить!

   Поскольку Денис, мальчик из приличной семьи, обучался в Московском университете, куда поступил сам, без помощи родителей и репетиторов, Михею было о чем с ним поговорить, что он с удовольствием и делал, когда приезжал на байкеровские сходки.

   Сегодня Денис заскочил к Михею, чтобы пригласить того на концерт своей любимой рок-звезды Лии Чериной.

   Та недавно выпустила новый альбом под названием "А пошли вы все к черту!" и должна была представлять его на сцене культурного центра "Меридиан".

   Реклама концерта обещала настоящий перфоманс. В концертном зале должны были установить огромный проекционный экран, на котором зрители смогли бы лицезреть видеовоплощения новых композиций своего кумира, в то время как сама Черина будет посылать к черту зрителей со сцены.

   Впрочем, только новыми песнями дело не ограничится. Черина, верная своей публике, споет и свои прошлые хиты.

   Друзья по оружию, вернее, по транспорту, договорились встретиться без четверти семь у входа в "Меридиан" и мирно трепались, обсуждая достоинства новых моделей мотоциклов, выпущенных "Мицубиси".

   - Слушай, видать, ваша контора в полном шоколаде. Особняк в центре - это совсем не хило.

   - Все по заслугам, друг мой, все по заслугам.

   - А что, многих окольцевали?

   - Да на наш век хватит.

   - А тебе здесь не стремно? Все-таки, наверно, одни тетки вокруг?

   - Тетки, тетки. Пойдем, я тебя с одной из них познакомлю. Работает у нас с компьютерной базой данных.

   - А вашу базу данных посмотреть можно?

   - Тебе-то зачем?

   - Ну, просто, для расширения кругозора. Интересно же, какой тут у вас контингент. Тебе жалко, что ли?

   - Ну, если Галушка будет не против...

   - Галушка?

   - Ну, пошли, пошли!

   Когда оба байкера в ответ на задорно выкрикнутое Ольгой "Врывайтесь!" вошли в кабинет, Денис, естественно, остолбенел.

   Сегодня Галушка по случаю жаркого лета блистала в разноцветных лохмотьях, оставлявших открытым плоский животик девушки, конечно же, с проколотым пупком.

   Взрыв ее волос на голове был окрашен в те же цвета, что и, ну, скажем так, платье. То есть одни пряди были розовыми, другие синими, а третьи и вовсе зелеными.

   - Поди, всю ночь не спала, каждый волосок красила! - не утерпел Михей. - Лишь бы насолить всему роду человеческому. Как тебя только в метро пускают!

   - А я на такси приехала.

   - Вот, значит, почему оно до сих пор работает, и ни один состав с рельсов не сошел! Непонятно только, как слепой человек смог вести машину.

   - А парнишка рядом с тобой, что, немой?

   - Скажи еще, тебе неясно, почему он не может вымолвить ни слова! Провокаторша!

   - Мясник!

   - Я тебя тоже люблю!

   Денис растерянно переводил взгляд Галушки на Михея и обратно.

   - Ребята, вы оба классные! - наконец вымолвил он.

   - Познакомьтесь. Это Денис. Мы с ним вместе гоняем, как безумные. А это Галушка, или Оля, кому как нравится.

   - Мадемуазель, я счастлив знакомству с вами.

   - А я всегда рада общаться с любым человеком, если он не Михей.

   - Ну, все, обмен любезностями состоялся. Давайте быстренько переходите на "ты", -

   скомандовал Михей. - Денис?

   - Я не против. Слушай, Галушка, ты не хочешь пойти сегодня с нами на концерт Лии Чериной?

   - С ума сошел? Да там же никто на сцену смотреть не будет. Сорвешь культурное мероприятие! - в притворном ужасе завопил Михей. Идея Дениса его страшно обрадовала.

   - А вот и проверим! - засмеялась Ольга.

   - Денис к тебе подлизывается. Ему хочется нашу базу данных посмотреть.

   - Так ты все-таки кто? Клиент или закуска?

   - Оль, человеку просто интересно взглянуть, чем мы здесь занимаемся.

   - Чем занимаемся! А что, так не понятно? Нашу базу данных клиентов нельзя показывать посторонним.

   - Галушка, да он свой! Ты ведь свой, Дениска?

   Денис с готовностью закивал, мол, свой он, чего уж там.

   - Ну, я не знаю... - засомневалась Галушка.

   - Ну, давай, открывай, пока никто не пришел, - торопил Михей, подталкивая ее к компьютеру.

   - Ладно. Только ради Дениса! - строго произнесла Галушка, и ее быстрые пальцы забегали по клавиатуре.

   Строго говоря, их действия являлись грубым нарушением закона. Но, как известно, русский человек и закон всегда существовали порознь, жили каждый по себе, и первый узнавал о наличии законов на нарах в тюремной камере.

   Закон в сознании россиянина ассоциируется только с наказанием, и создают их, как он считает, только для того, чтобы ограничить его собственную свободу и разумную инициативу.

   С легким сердцем преступает он закон, ни на минуту не задумываясь о том, что заплеванный и попираемый закон, будь он разумным из разумных, не сможет защитить и его самого.

   Итак, наша преступная троица с интересом рассматривала фотографии и резюме клиентов, легкомысленнейшим образом нарушая запрет на вмешательство в частную жизнь таких же, как они, граждан.

   Вдруг Денис, до той поры весело шутивший, резко дернулся и застыл, глядя на экран компьютера.

   - Ты что, Денис? - удивленно спросил Михей.

   Мускулы на лице Дениса напряглись.

   - Это вот так выглядит любовь с первого взгляда? - поинтересовалась заинтригованная Галушка.

   - Вы почему мне ничего не сказали? - с трудом выговорил юноша.

   Михей с Ольгой испуганно переглянулись.

   - Денис, ты меня пугаешь. У тебя, часом, не припадок? Очнись, дурик!

   - Откуда у вас здесь фотография Лии Чериной? Она была здесь? Когда она снова сюда придет?

   Денис от волнения чуть не плакал.

   - Да, брат, потряс ты меня, - покачал головой Михей.

   - Ай, руку-то пусти! - крикнула Галушка.

   Денис и не заметил, когда успел схватить Ольгу за руку. Даже не извинившись, он отпустил ее и опять уставился в компьютер.

   - Но ведь это же она!

   - Михей, ты понял, в чем фишка? Он, что, больной?

   - Да он просто фанат Лии Чериной и думает, что ей делать больше нечего, как ездить по брачным агентствам, распивать чаи и свои фотографии в базы данных скидывать. Типа, люди добрые, помогите, может, и меня, несчастную, кто-нибудь полюбит. Ты читать умеешь, студент? Где Лия Черина, а где Людмила Гранина.

   - Черт! У меня просто в глазах потемнело! Даже какая-то бредовая идея в голове мелькнула, что она для агентства взяла псевдоним! Ты сам разве не видишь, до чего похожа?

   - А в самом деле - одно лицо. Посмотри, Михей! - разволновалась Галушка. - То-то она показалась мне знакомой!

   - Дайте мне ее телефон! - неожиданно потребовал Денис.

   - Ну, брат, ты и вправду бредишь! Зачем тебе ее телефон?

   Не объяснять же им, что он, Денис Коршунов, двадцати четырех лет от роду, студент филологического факультета МГУ, холост, не женат, страстный поклонник "Биттлз", сам играющий в рок-группе на бас-гитаре, давно (около полутора лет) и бесповоротно, а главное, тайно, влюблен в рок-певицу Лию Черину. То, что она женщина его мечты, он понял на ее концерте.

   По сцене металась хрупкая тоненькая фигурка, на угловатом личике сияли прозрачные глаза, от ее хриплого завораживающего голоса бесновался зал, а Денис, стиснув ладони, мечтал унести ее отсюда.

   Он посадил бы ее к себе за спину на мотоцикл, а она крепко и нежно обняла бы его. И его через одежду прожигало бы прикосновение ее щеки, доверчиво прижавшейся к его спине.

   Они бы умчались далеко-далеко ото всех, где на опушке леса стоял бы деревянный дом, их дом. Они вместе гуляли бы по берегу реки, и она, смеясь, брызгала бы в него водой.

   Потом они, усталые, вернулись бы домой и пили чай с медом и лимоном, и она называла бы его Дениской-сосиской. А потом опустилась бы бархатная ночь, и при одной только мысли об этом сердце у него в груди разбухало, переставало биться, и он умирал, возносясь к облакам.

   Разве можно об этом рассказать! "Просто фанат Лии Чериной", - мысленно передразнил он Михея. Он должен увидеть эту женщину!

   - Об этом и речи быть не может, - строго проговорила Галушка (подражает Натэлле, явно, сообразил Михей). - Михей, он, что, больной?

   - По мне так фанаты все больные, - в раздумье протянул Михей. - Извини, брат, конечно.

   - Вы еще меня в сексуальные маньяки запишите. Типа ходят тут всякие, а потом клиенток задушенных на помойках находят!

   - Во-во! А меня потом с работы уволят.

   - Все, ребята! Шутки в сторону. Денис, тебе зачем нужен телефон этой самой Людмилы Замятиной? - Михей испытующе смотрел на Дениса.

   - Тот молчал.

   - Так, - продолжил Михей, - суду все ясно. А ты подумал, брат, что у многоуважаемой госпожи Замятиной есть дочь, практически твоя ровесница, и самой ей, между прочим, уже давно не восемнадцать?

   - Михей, мне это фиолетово.

   - Извините, что перебиваю, - вставила Галушка. - Может, меня никто и не слышал, так я повторю. Я сказала - читайте по губам, если плохо слышите, - никому никакого телефона я ни в коем случае не дам. И не толкайте меня на должностное преступление.

   Михей и Денис переглянулись.

   - Старик, она, в принципе права, - вздохнув, Михей подвел итог разговора. - Брось, забудь. Забавное совпадение - ничего больше!

   В дверь просунулась голова Зиночки.

   - Оля, тебя Натэлла Давидовна просила позвать. Говорит, срочно. Захвати папку по Розе Марковне, пожалуйста.

   - Одну минуту!

   Разноцветный вихрь взметнулся из-за стола, переместился к шкафчику в углу. Хлопнула дверца - и вот уже фейерверком сверкнул в дверях .

   Бросив на ходу, я сейчас вернусь, Галушка пропала.

   - Замечаешь, насколько глазам легче стало? Благодать!

   Но Денис его не слушал. Он лихорадочно щелкал клавиатурой, ища драгоценные сведения.

   Михей умолк и только наблюдал за тем, как Денис записывает телефон Людмилы Замятиной на листке бумаги.

   - Спасибо, Михей, - пожал другу руку и поспешил к выходу. - До встречи! Еще раз спасибо! И извини.

   - Да мне-то что! Байкер байкеру глаз не выклюет!

   ГЛАВА ВОСЬМАЯ

<p>

Жизнь - это вообще трагедия, исход которой</p>

<p>

предрешен.</p>

<p>

Эрнест Хемингуэй</p>

   Никто и никогда не мог бы упрекнуть Евгения Форли в излишней сентиментальности. И правильно. В чем другом, но в этом слезливом слащавом

   чувстве он не был повинен. Уж, скорее, его можно было назвать человек жестким. Характером он пошел в свою мать, будучи внешне точной копией отца. Мать, Лариса Павловна, женщина характера весьма жесткого, своего старшего сына Евгения

   не любила. Такие матери вовсе не редки, но мать Евгения Форли этого своего качества не стыдилась и не скрывала.

   Евгений всегда с удовольствием опекал младшего брата Павлика (разница между ними составляла двенадцать лет). Каина и Авеля из них, к счастью, не получилось. Дружили они до сих пор.

   Огромная обида на мать странно уживалась в Евгении с почтительной сыновней любовью. Он оправдывал ее.

   Она вышла замуж за его отца (двадцатилетнего рабочего на стройке) молоденькой девчонкой - ей едва исполнилось восемнадцать. А уже через год родила Евгения. Союз их, так же как и множество других ранних браков, становился на ноги болезненно, во взаимных ссорах и обидах. Форли догадывался, что она сразу стала переносить раздражение от отца на ребенка, чему в немалой степени способствовало их портретное сходство. Его и назвали в честь отца - Евгением. Так решила мать. Оба они и работали, и учились. Мальчик, в основном, оставался на попечении бабушки, матери отца.

   Когда Евгению было десять лет, родители его предприняли попытку развестись. У отца, к тому времени окончившего строительный институт и работавшего заместителем директора крупного подмосковного совхоза, появилась любовница - симпатичная и веселая тетя Люба. Отец познакомил сына с ней, и Евгений очень привязался к ней. От нее он получал материнскую ласку.

   Мать так и не простила Евгению его детского предательства, хотя сама же и была его причиной.

   Развод не состоялся - кто знает, почему? Каждая семья таит в своих недрах страшные тайны. Их даже невозможно выдать - никто, кроме супругов, в них не разберется.

   А потом родился Пашка, веселый жизнерадостный пацан. Семейные войны к тому времени затихли, каждый из родителей приноровился к другому, иерархия была выстроена.

   Теперь они громко не скандалили, а обидевшись, замыкались в себе, не разговаривая друг с другом по нескольку дней. Может, бурное, но короткое выяснение отношений было лучше?

   Как бы то ни было, в тридцать лет мать уже с радостью ждала ребенка. С тех пор Пашка для нее - свет в окне. Она нянчит его детей, а после смерти отца завещала огромный дом в Подмосковье и их квартиру в Москве Павлу.

   Она сама сказала об этом Евгению, напомнив ему историю с тетей Любой.

   Евгений совершенно искренне сказал ей, что ему ничего не надо и что он на нее не в обиде из-за завещания. Она уже давно лишила его самого дорогого в жизни - материнской любви.

   Пережив зловещую историю своей семьи, Форли относился к чужим семьям подозрительно. Видя иногда на первый взгляд идеальные взаимоотношения семейных пар, Форли думал об одном - какой скелет спрятан у них в шкафу.

   Короче, Форли в семейные ценности не верил, длительные серьезные отношения внушали ему ужас, любовные отношения с лицами противоположного пола он ценил за их удобство и необременительность.

   Но встреча с Лидией чем-то тронула его. Он ощутил, что дорог ей. Все это тревожило его, не давало покоя. Какое-то забытое впечатление, смутное воспоминание мучило его, пытаясь выбраться на поверхность из подсознания. Но стоило ему напрячься в бесполезной попытке вспомнить - тут же змеей ускользало. Одно было ясно - это было каким-то образом связано с Лидией.

   Но с ней он покончил, а следовательно, об этом надо забыть и жить дальше. Но приказать себе забыть легко, только вот чувства к приказам глухи. Но ведь чувства - это нечто эфемерное, зыбкое, и обращать внимание на них будет лишь тот, кому нечего делать, - существо безмозглое и сентиментальное.

   А как мы уже говорили, в чем-чем, а уж в сентиментальности упрекнуть Евгения Форли не мог ни один человек.

   После неприятного объяснения с Лидией Форли уехал на дачу за город. Дача принадлежала его коллеге по работе. Сейчас тот был с семьей на отдыхе в Турции, а Форли с удовольствием присматривал за его домом и кормил живущую здесь собаку. После каменных джунглей влажный воздух на берегу пересыхающего, зарастающего пруда казался подарком. Пели соловьи, и даже у не сентиментального человека сердце сладко замирало от их трелей.

   Форли взял с собой к пруду бутылку виски, и спиртное не обмануло - согрело, смягчило душу, позволило мягко погрузиться в сон.

   Хорошо засыпать под мерное пульсирование крови, сдобренной щедрой порцией спиртного. Плохо - просыпаться. Ты напоил и уложил спать ночных демонов, а утром они просыпаются вместе с тобой, злые от похмелья.

   Форли мчался в Москву, полный решимости избавиться, наконец, от чувства дискомфорта, преследующего его последние дни. Для этого он уже сейчас наметил себе привычную программу холостого вечера со всеми вытекающими отсюда последствиями.

   Позвонив другу, Ваське Глебову, искрометному прожигателю жизни, пользующемуся невероятным успехом у женщин, он договорился встретиться с ним в клубном ресторане.

   Затем он набрал номер Ксюхи, и она тут же весело защебетала в трубку. Да где ты пропадал, да было так прикольно, да Жанна считает, что надо было, а в это время подошел как бы Диман, и тогда Люба сказала...

   Окружающий мир сделал неожиданное сальто-мортале, и хаос разрозненных и ускользающих воспоминаний, наконец, сложился в целостную мозаику. Форли, цепенея, понял, что не давало покоя и мучило его все эти дни, когда Ксюха произнесла ключевое слово "Люба"! Лидия буквально всем - милой россыпью веснушек, мягкостью облика, а главное, любовью к нему, - повторяла тетю Любу, возлюбленную отца, сосланную им на чердак памяти, чтобы угодить матери.

   Но, даже не успев понять, что же ему делать с этим открытием, Форли, в последние несколько секунд потерявший чувство времени и ориентиры в пространстве, со всей дури врезался в задницу замершему на красный свет джипу возле пункта ГАИ на Калужском шоссе.

   Эх, до чего же жалко корежить безупречные формы сверкающего новехонького автомобиля! В далекой и сытой западной стране его собрали вышколенные рабочие, не знающие, что такое перекур. Под его блестящей оболочкой бесшумно работает безупречного качества мощный двигатель. А кожаный салон, а кондиционер! А немыслимые по красоте диски колес!

   А уж если ты сам виноват в том, что превратил этот шедевр технической мысли в груду металлолома, то это совсем фигово. Ой, как фигово!

   Внушительный багажник от удара Фольксвагена Форли смялся, как бумажный, и открылся.

   Слава Богу, я не забыл пристегнуться, подумал Евгений машинально. А какая разница, пристегнулся ты или нет, если из стоящей впереди машины начали выбираться четверо братков. Может, не пристегнулся бы, ударился в лобовое стекло и провалился бы хоть на время в блаженное небытие. А так придется тебе получить по полной прямо сейчас!

   Со стороны поста ГАИ к месту аварии двинулись люди в форме.

   Как шакалы, мелькнуло в голове у Форли, - эти, из машины, порвут, а те дожрут остатки. Мысли возникали у него сами по себе, так как Форли застыл на своем сидении и не мог заставить себя выйти из машины.

   Но выйти ему пришлось, так как к Фольксвагену подлетел один из братков в клетчатой рубашке и рванул на себя дверцу. Схватил не сопротивлявшегося Форли за футболку и через секунду швырнул адвоката на капот его машины, свирепо прокричав классическое:

   - Ах, ты козел!

   А между тремя остальными, подтянутыми чисто выбритыми и одетыми как с иголочки господами и двумя подошедшими милиционерами завязалась странная игра - кто раньше подойдет и заглянет в багажник.

   Клетчатый браток тоже вдруг заволновался, уже не по поводу Форли, бросил адвоката одного и подбежал к своей машине.

   Форли услышал странный разговор между ними.

   - Ну, что, Курнаков, вляпался? - спокойно спросил гаишник, мощным плечом оттирая одного из братков от багажника и с хищным любопытством уставясь в изуродованное нутро.

   Затем он восхищенно присвистнул и кинул напарнику:

   - Ты только погляди, Валера, что у них там!

   Валера поглядел.

   - Не слабо! - одобрил он.

   Братки молчали. Затем один из них, в синей футболке и джинсах, не спеша проговорил:

   - Поговорить бы надо, Петрович.

   - Поговорить? - отозвался тот. - Поговорим. Пошли, а то народ скапливается. Валера, останься!

   И они все направились к посту. Форли чувствовал себя человеком-невидимкой.

   Но вот тот в синей футболке что-то коротко сказал клетчатому, и тот заспешил обратно к машине.

   - Ну, ты, козел, - он, наверное, никогда не разнообразил свою лексику, - тебе хана полная! Мы из-за тебя на такие бабки попали - мама, не балуй!

   - А что... - начал Форли непослушным голосом.

   - Заткни пасть, урод! Твой номер пятнадцатый! Будешь молчать и слушать!

   Форли замолчал. Он, наконец, понял, что все это происходит в реальном времени, с ним, здесь и сейчас.

   Гаишник и братки возвращались, мирно беседуя.

   Не доходя до места аварии, они остановились.

   - Ну, ладно, орлы, бывайте! Как говорится, счастливого пути! - сказал довольный гаишник.

   - Пока, Петрович. Служи честно.

   - А то! Передавайте привет Геннадию Иванычу. Валера, отбой!

   Второй гаишник, словно статуя командора, бессловесно простояв все это время возле машин и не обратив ни малейшего внимания на Форли и клетчатого, будто их и в природе не существовало, двинулся вслед за Петровичем.

   Форли понял, что сейчас начнется самое страшное.

   Он сделал движение вперед и попытался привлечь к себе внимание. Чем быстрее он с ними поговорит, тем быстрее закончится неопределенность его судьбы, сводящая его с ума.

   - Я, - начал он, - приношу свои извинения...

   Те как будто споткнулись о него взглядом. Парень в синей футболке - видимо, он был у них за главного - свирепо посмотрев на Форли, приказал клетчатому:

   - Иди быстро с пацанами прибери в багажнике!

   Тот кивнул и начал суетиться с остальными у разбитой машины.

   А синяя футболка приблизила к адвокату страшное лицо. Форли нервно сглотнул и подумал - хоть бы все это поскорее кончилось.

   - Мужик, - лениво и как бы нехотя произнес пассажир джипа, - ты покойник.

   Он так спокойно это произнес, не раздражаясь и не пытаясь запугать Форли, а лишь констатируя факт, что адвокат сразу поверил - он покойник.

   - Мы из-за тебя попали на такие бабки, - задумчиво помотал головой парень, - ой-ей-ей!

   - Я вам все отдам, - холодея на раскаленном солнечном свете, произнес адвокат, - я не хотел!

   - Конечно, отдашь, куда ты денешься! А не отдашь... - тут парень устремил на него застывший взгляд кобры перед броском, и Форли торопливо забормотал:

   - Нет, нет, не беспокойтесь, я отдам все!

   - Я-то не беспокоюсь, а ты должен будешь принести пятьдесят кусков через неделю, - от его неподвижной фигуры исходило ощущение страшной опасности.

   Форли испугался. Он не просто испугался - его охватил ужас. Внутри дрожало все противной мелкой дрожью. Ему хотелось броситься к ногам братка и умолять пощадить его. Хотелось, чтобы они успокоили его, сказали, что не тронут его.

   Волнуясь и дрожа, он начал путано объяснять братку в синей футболке, что он сделал это не нарочно, что он их хорошо понимает, но пусть и они поймут его - у него нет таких денег, он не сможет их достать при всем своем желании.

   Те, у машины, уже сделали свое дело - багажник был прикрыт и закреплен. Дверца джипа открылась, мелькнула перед изумленным Форли высокая стройная ножка в белоснежном летнем ажурном сапоге - и роскошная блондинка, полуобнаженная в белом топе и коротких белых шортиках, выбралась из машины на свет божий.

   - Марина, ты как сама-то? - кинулись к ней братки.

   - Голова кружится. А когда мы поедем? - капризным тоном спросила блондинка.

   - Сейчас, только с этим козлом разберемся. Садись в машину, детка.

   И, обращаясь к клетчатому, добавил:

   - Вован, сваливать побыстрей надо! Посмотри, у этого козла тачка на ходу?

   Вован шустро нырнул в глубь Фольксвагена, завел мотор, вылез и кивнул - мол, ехать можно.

   - Поедешь с ним вслед за нами! - скомандовала синяя футболка, направляясь к джипу.

   - Ну, давай, давай, полезай, - зашипел на Форли клетчатый. - Шевели копытом!

   Форли послушно, наклонив голову, полез в машину.

   Через двадцать минут его выдворили из машины в центре Москвы и впихнули в небольшой ладно скроенный ремонтом по европейским меркам особнячок.

   За его блестящими отражающими окружающий мир зелеными стеклами Форли ждал прохладный вестибюль. Братки бросили его там под присмотром охранника (такое впечатление, что всех их изготавливали под копирку), а сами зашли в расположенный там кабинет. Синяя футболка бережно вела контуженую блондинку Марину под руку. Та, не переставая, возмущалась:

   - Нет, ну, ты, блин, прикинь, Васек, я из-за этого козла ударилась головой! Ну, ваще! У меня голова реально кружится!

   - Мариночка, сейчас вызовем врача, не вопрос! Потерпи!

   Все они скрылись за дверью. Через пять минут в вестибюль ворвался запыхавшийся лысый человечек с докторским саквояжем в руке. Кивнув охраннику, он пересек вестибюль и тоже пропал за дверью. Еще через полчаса полностью деморализованного долгим ожиданием Евгения Евгеньевича Форли пригласили в кабинет. Приглашение было передано Вованом: выглянув из-за двери, тот скомандовал - давай сюда!

   Если бы Форли не был так подавлен случившимся, его, несомненно, поразили бы масштабы и роскошная обстановка кабинета. Но он за последнее время перенес такой стресс, что вряд заметил бы что-либо странное, даже если бы его увезли на летающей тарелке маленькие зеленые человечки. Он видел лишь Марину белым пятном в кресле и массивную фигуру, застывшую за огромным письменным столом. От фигуры за столом исходила физически ощущаемая угроза. Братки стояли вокруг стола навытяжку. Когда Форли входил в кабинет, навстречу ему в дверь проскользнул лысый доктор. Форли успел ему позавидовать.

   - Кто ты такой? - прозвучал вопрос из-за стола.

   Голос говорившего не был басом. Форли почему-то ждал от него именно басовых раскатов. Так, тянет на тенор. Действительно, интересно, кто он такой. Никогда не задумывался над таким вопросом. Судя по всему, самый заурядный неудачник. Стоп! Ты, что, сюда на философский диспут пришел?

   Евгений дернулся, пытаясь справиться с раздвоившимся сознанием:

   - Моя фамилия Форли, - начал он севшим от волнения голосом.

   - Я тебя спрашиваю, кто ты такой? - в вопросе отчетливо слышалось раздражение.

   Может, это все-таки философский диспут? Ты сейчас дорезвишься, строго пообещал самому себе Форли, одновременно догадавшись, о чем спрашивает человек за столом.

   - Адвокат, - сообщил он требуемые от него сведения.

   Его собеседник рассмеялся. Вован и компания угодливо заулыбались.

   - Адвокат, - презрительно повторил тенор. - Значит, людям в беде помогаешь. А сейчас тебе самому адвокат нужен. Но только тебя никакой адвокат не отмажет. Ты таких дел наворотил! Не повезло тебе.

   И, обращаясь к Вовану, бросил:

   - Возьми у него документы!

   Форли неслушиющимися пальцами достал из кармана брюк бумажник с документами и сунул его в похожую на лопату ладонь братка. Тот отнес их в глубь комнаты, откуда вскоре послышалось гудение ксерокса. Никто не проронил ни звука, пока Вован делал копии с паспорта, водительского удостоверения и техпаспорта машины Евгения Форли.

   Человек за столом просмотрел переданные ему Вованом подлинники и копии документов и коротко приказал:

   - Верни ему!

   Когда Вован направился к Форли, он в спину ему добавил:

   - Ему еще квартиру и машину надо будет продавать - документы понадобятся!

   Затем проговорил, обращаясь к адвокату:

   - На тебе долг. Пятьдесят кусков. Сроку тебе - неделя.

   Форли тяжело задышал и срывающимся голосом попросил, всеми клетками понимая - бесполезно!

   - У меня нет таких денег. Может быть, мы могли бы, как цивилизованные люди, договориться и назначить более реальную сумму.

   Пока он говорил, тенор вышел из-за стола и направился к Форли. Когда он закончил фразу, перед ним уже горели хищные рысьи глаза. Вдруг человек, который раньше сидел за столом, коротко и резко ударил его кулаком в живот. Резкая боль пронзила мгновенно согнувшегося Форли. А сверху до него донеслось:

   - Я дважды не повторяю! Ты все понял?

   - Да, - еле выговорил Форли.

   Подскочивший к нему Вован схватил его, встряхнул, поднимая, и вывел за дверь. Последнее, что услышал Форли, - хвастливый возглас тенором: "А я, оказывается, не забыл славное прошлое! Мастерство - не пропьешь!" Дверь за ним с мягким звуком закрылась.

   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

<p>

Мы виним во всем только одного человека -</p>

<p>

и это всегда не мы, а кто-нибудь другой.</p>

<p>

Бари Бек</p>

   В то время как Евгений Форли лишился своего транспортного средства, а с ним, похоже, моря бабок и душевного покоя, Денис Коршунов мчался на мотоцикле к себе домой.

   В кармане жилетки у него лежал лист бумаги с написанным на нем телефоном Людмилы Замятиной, в голове у него билась одна-единственная мысль - нужно срочно позвонить, чтобы как можно скорей встретиться с женщиной, необычайно похожей на несравненную Лию Черину.

   Денис рос единственным ребенком в интеллигентнейшей семье: папа, известный физик, помимо основной работы в Институте ядерных исследований, преподавал в МФТИ, в свое время блестяще его закончив.

   Мама работала в Академии наук на Ленинском проспекте. Она была кандидатом биологических наук и хотела защищать докторскую.

   Сыном они страшно гордились и очень за него тревожились. Посудите сами, умный развитый мальчик связался с какими-то ненормальными и гоняет вместе с ними на мотоцикле.

   Клеопатре Аркадьевне, матери Дениса, каждый раз становилось дурно, когда сын заявлялся домой после байкеровских мероприятий. А пока не заявлялся, ей было дурно от одной только мысли о том, что может каждую минуту случиться с ее ненаглядным отпрыском. А этот ужасный запах бензина! Хотя Денис, приезжая домой, сразу шел под душ, Клеопатре Аркадьевне все равно казалось, что этот запах продолжает окутывать его как облаком. И ей приходилось есть бензиновые бутерброды, запивая их бензиновым кофе.

   - Клепа, у тебя невроз, - радостно сообщал ей муж, Егор Иванович, когда она жаловалась ему на вездесущего врага.

   И давал ей изумительный по своей невыполнимости совет:

   - Не обращай внимания!

   Клеопатра Аркадьевна замирала, поджав губы (женщина она была в высшей степени чувствительная!), и с видом великомученицы цедила:

   - Я просто рассчитывала хоть на каплю сочувствия и понимания в своем доме. Ну, ладно, Денис, что с него взять. Он молод, у него еще ветер в голове. Но если уж от собственного мужа я не могу получить элементарной заботы...

   - Дорогая моя! Да я сочувствую тебе всей душой! Но ты же сама понимаешь, он так и будет мотаться на своем этом драндулете. Я- то в его возрасте тоже, будь здоров, матери крови попортил! Помню, однажды мы с Сережкой в восьмом классе решили сконструировать аэросани...

   - Избавь меня, пожалуйста, от подобного рода воспоминаний. Мало того, что я их уже ни один раз слышала, мне не нравится, что ты этим как бы оправдываешь совершенно неприличное, с моей (тут Клеопатра Аркадьевна голосом выделила словечко "моей") точки зрения увлечение нашего сына. Конечно, может быть, я не права...

   - Что ты, дорогая, ты всегда и во всем права. Я просто не хочу, чтобы ты расстраивалась, раз уж не можешь ничего изменить!

   Мудрым в семейной жизни человеком был Егор Иванович. Признать Клеопатру Аркадьевну неправой! Да он, что, самоубийца? Воспитаннейшая Клеопатра Аркадьевна отличалась сильной обидчивостью и проявляла незаурядную злопамятность по отношению к людям, обидевшим ее. Причем человек и не подозревал, что нанес непоправимый вред чувствительной натуре Клеопатры Аркадьевны. Просто повел себя не так, как она считала нужным, слово какое-то употребил некстати, не по злому умыслу, а так, не подумав, - но это не мешало Клеопатре Аркадьевне смертельно обижаться, записав имя обидчика огненными письменами в глубине своей страдающей души.

   Вот, например, уже упомянутый Егором Ивановичем Сережка, любимейший его друг детства. Сейчас-то он Сергей Васильевич и завкафедрой столичного вуза.

   Клеопатра Аркадьевна не могла простить ему (да, она, конечно, истинная христианка, но всему же есть предел!) того, что они время от времени встречались с Егором Ивановичем и пили водку, вспоминая детство и эти отвратительные аэросани. У Егора Ивановича полмизинца на правой руке не хватало из-за этих аэросаней. Ну, что тут вспоминать, сами подумайте!

   - Гоша, - пыталась она втолковать мужу, - пойми, наконец, это же просто неприлично! В ваши годы, с вашим положением пить водку, закрывшись в кабинете на кафедре! Я уж не говорю, с вашим здоровьем!

   Но нет, видно, только Клеопатра Аркадьевна ратовала за высокую мораль в нашем испорченном мире. Друзья все равно встречались, потому что когда они по праздникам собирались семьями друг у друга в гостях, Клеопатра Аркадьевна вгоняла любое общество в ступор хорошими манерами и строго регламентированными темами для приличного разговора в гостиной.

   Итак, друзья детства продолжали встречаться, несмотря на все усилия Клеопатры Аркадьевны. Ну, как тут, скажите на милость, не обижаться!

   Поведение мужа Клеопатра Аркадьевна рассматривала как бунт, а бунта она в своей семье, будучи ее незыблемым столпом, не терпела. Бунтовать мог только ее боготворимый сын, и на него она не обижалась, а молча и не молча страдала. Да воздастся ей за ее подвиг мученичества!

   Вот и сейчас Денис стремительно влетел в квартиру, залитую послеполуденным солнцем, на бегу поздоровался с матерью и пропал в недрах ванной комнаты. А ведь они не виделись целых два дня: когда Клеопатра Аркадьевна доставала его выше крыши, он сбегал к своим друзьям и ночевал у Андрея Малышева, обитавшего в крошечной комнатенке в коммунальной квартире. Деникин "Сережка", ехидно называла того Клеопатра Аркадьевна в разговоре с мужем. Егор Иванович почитал за благо в подобной ситуации отмалчиваться.

   Выйдя из ванной, Денис в обмотанном вокруг бедер полотенце, прошлепал в свою комнату.

   - Денечка, пойди, поешь! Сыночек!

   - Потом, ма!

   И куда они все время спешат? Поведение Клеопатры Аркадьевны всегда отличали размеренность и неторопливость. На работе в Академии наук она появлялась не раньше часу дня и начинала трудиться,только выпив чаю со сладкой булочкой (трудно переоценить пользу глюкозы для человеческого мозга, занятого научной деятельностью!) и обсудив с двумя другими представителями творческой мысли последние новости науки и личной жизни. При этом один представитель - Подветрова Антонина Михайловна (шестидесяти пяти лет от роду!)- вечно жаловалась на начальство, не умеющее правильно руководить научным процессом в их отделе, а второй - Пригова Алевтина Викторовна, старая дева пятидесяти двух лет, - живописала приключения своего любимца, персидского кота Пестика.

   К тому же, как минимум два дня в неделю, она оставалась дома - нельзя же работать на износ, - объясняя это либо плохим самочувствием, либо необходимостью работы над диссертацией, требующей абсолютной тиши и самопогружения.

   Вот и сегодня она не поехала в Академию - поздно легла спать: мешали беспокойные мысли о сыне. Кроме того, по дециметровому каналу в час ночи показывали американский фильм с интригующим названием "Анатомия порока", а Клеопатра Аркадьевна всегда стремилась следить за современным культурным процессом. "Надо быть в гуще новостей", - любила повторять она назидательным тоном. Гоша при этих ее словах обязательно согласно кивал. Впрочем, он кивал на любые ее сентенции, даже хорошенько в них не вслушиваясь. А зачем? Кивал - и убегал по своим делам. Вот и этот всегда спешит, всегда торопится! Какой пример для Денечки! Стоит ли удивляться поведению мальчика.

   Фильм оказался так себе, но Клеопатра Аркадьевна все равно досмотрела его до конца. Вот если бы она сняла такой фильм, он стал бы мировым шедевром - о людских пороках она знала все!

   Наверное, она сейчас дождется Егора Ивановича и попросит его отвезти ее на дачу. Нужно хорошенько отдохнуть перед трудовой неделей, успокоить на природе расшатавшиеся нервы.

   - Денечка, ты поедешь сегодня с нами на дачу? - постучав, Клеопатра Аркадьевна вошла в комнату сына.

   Ну, конечно, не успев придти, он уже сидит на телефоне. Наверняка названивает туда, откуда только что пришел. Соскучился!

   Денис замахал руками.

   - Потом, мама, потом!

   Всегда "потом" да "потом". Когда же он, наконец, поест и отдохнет, бедный мальчик!

   Возвращаясь на кухню, Клеопатра Аркадьевна вдруг остановилась - у Дениса было странное выражение лица. Да-да, она еще никогда не видела его таким! Что-то происходит. Клеопатра Аркадьевна мысленно застонала - этого еще только не хватало! Она не любила ничего нового - никогда не знаешь, что оно принесет. А ей и старых неприятностей хватает.

   Денис же пытался дозвониться до Людмилы. Когда на том конце провода после четвертого гудка ему ответили, он чуть не выронил трубку.

   Оказалось, напрасно. Женский голос с явным неудовольствием сообщил, что Людмилы нет дома, и она не знает, когда та появится.

   Потом подозрительно спросил:

   - А кто ее спрашивает?

   Денис скороговоркой туманно ответил:

   - Это с работы, - и повесил трубку.

   Однако! Впечатление такое, будто он позвонил на явочную квартиру, не зная пароля. Кто, интересно, говорил с ним по телефону? Ах, да, в агентстве сказали, что у Людмилы есть дочь. Как она мать-то пасет! Ладно, пойду перекушу, надо свою мать успокоить, а то она не отстанет. И перезвоню. Как это он забыл про дочь? Глупо, но только сейчас до него начало доходить, что звонит он все-таки не Лии Чериной, а другому совершенно конкретному человеку, живущему своей отдельной от него и известной рок-звезды жизнью. И у этого конкретного человека есть совершенно конкретная дочь. А он собирается ворваться в их жизнь. Правильно ли это? Может, и нет, решил он. Но его желание перезвонить от этого не уменьшилось. Будь что будет!

   - Ма! Я уже иду! - прокричал он, выходя из комнаты.

   К тому времени, как в телефонную трубку, наконец, вплыл голос Людмилы, Денис уже успокоился и смог нормально повести разговор.

   - Ваш телефон мне дали в агентстве "Свахи". Мне бы очень хотелось встретиться с вами, Людмила.

   Пауза.

   - Так скоро? - растерянно выдохнула она.

   - Ну, мы можем встретиться в любое удобное для вас время.

   - Да нет, я имела в виду, агентство слишком быстро дало вам мой телефон. Видите ли, я только недавно туда обратилась. И не рассчитывала так быстро... В общем, я как-то психологически не готова.

   - Поверьте мне, Людмила, чем раньше вы кинетесь в омут с головой, тем проще вам будет. А длительная подготовка... Будете сидеть и придумывать несуществующие сложности. Ситуацию заранее не просчитаешь. Лучше сразу в нее попасть и ориентироваться по ходу жизненных процессов.

   Ну, и несет меня, подумал Денис. Я, кажется, пересказал ей слово в слово напутственную речь перед стартом. Именно это втолковывал новичкам заслуженный байкер Лева Низовой.

   Но, кажется, вдохновенная речь Дениса с подачи Левы Низовова (спасибо, старик!) убедительно прозвучала для Людмилы, и они договорились встретиться с ней через три часа возле памятника Пушкину.

   - Я буду держать в руке журнал... - начала Людмила.

   - Не беспокойтесь, я узнаю вас в любой толпе.

   Бедная Клеопатра Аркадьевна! Денис покинул отеческий кров так же стремительно, как и ворвался в него всего два часа назад. Ехать с родителями на дачу он наотрез отказался.

   Вот и рожай после этого сыновей! Ах, если бы у нее была нежная воспитанная дочка! Уж она-то бы...

   Но не будем мешать Клеопатре Аркадьевне, оставим в покое утомленную несовершенством мира женщину и поспешим вслед за Денисом на Пушкинскую площадь.

   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

<p>

Дело умных - предвидеть беду,</p>

<p>

пока она не пришла, дело храбрых -</p>

<p>

управляться с бедой, когда она пришла.</p>

<p>

Питтак, один из семи мудрецов Древней Греции</p>

   Если у вас разбита машина, а вы подставили мафию и вам срочно нужно достать баснословно большую сумму денег, или же вам оторвут голову, причем в самом прямом смысле, вы вряд ли можете считать, что ваша жизнь удалась. Но, как бы то ни было, это ваша жизнь, и вы хотите ее сохранить - другой-то у вас все равно нет.

   Поэтому, когда Евгений Форли оказался на улице возле покалеченного Фольксвагена, больше всего его интересовал вопрос, где достать деньги. Всяческие морально-этические проблемы скромно отошли в тень и робко потупились. Как известно, во время войны резко падает процент самоубийств - люди заняты проблемой выживания, им некогда накладывать на себя руки.

   Форли некогда было жалеть себя (хотя жалко было нестерпимо!), заливаясь слезами, заламывая руки и бормоча: "За что, о Боже!". Ему некогда было даже заниматься болью в животе - слишком многое было поставлено на карту! А у него всего неделя сроку. Поэтому, превозмогая боль, Форли залез в аптечку, достал анальгин и принял его, запив минералкой. Где-то он читал, что у мужчин и женщин разный болевой порог: если бы мужчина испытал такой уровень боли, как женщина во время родов, он умер бы от болевого шока или острого инфаркта. Жалко, что он не женщина! Жалко, что он оказался на Калужском шоссе именно тогда! Жалко, что он вообще родился! От этого одни только неприятности.

   Итак, надо было заканчивать с бесполезными сожалениями по поводу того, что случилось, и начинать поиски денег. Мелькнула у него, было, мысль написать прокурору, которую он почти мгновенно отмел как наивную и вредную для него. Сейчас он отправится в ресторан, где у него была назначена встреча с Васькой Глебовым и попробует занять у того денег. Было что-то фантастически обидное в том, что в то время как жизнь Форли претерпела колоссальные изменения, в окружающем его мире никто этого даже не заметил. Все также спешили по своим делам люди, ездили по дорогам машины, а в клубном ресторане наслаждался жизнью Васька Глебов, поджидающий Евгения Форли. Все оставалось как прежде, только не было уже прежнего Евгения Форли. Вместо него в ресторан "Эй, ухнем!" вошел жалкий остаток, древние руины того гордого крепостного замка, ворота которого когда-то украшал герб славного рыцаря Евгения Беззаботного Весельчака.

   Ваську он зацепил глазом тут же. Вот уж кого сейчас можно было назвать Василием Беззаботным Весельчаком! Даже Форли, по уши вляпавшийся в ужасную историю, слегка воспрял духом, глядя на оживленное лицо давнего приятеля. В красной шелковой рубашке с синими и желтыми иероглифами Васька трепался с Ксюшей и Марусей, то и дело сверкая белоснежной улыбкой. Васька обладал редкостным свойством привлекать к себе людей. И хотя он ничего и никогда в своей в жизни ни для кого не сделал, каждый при взгляде на открытое доброжелательное лицо Васьки чувствовал к нему искреннюю симпатию. Рядом с Васькой, охотно откликающимся на предложение хорошенько оттянуться, любому было легко и приятно. Он никого не грузил своими проблемами, но с готовностью и с сочувствием выслушивал чужие жалобы. И когда в конце доверительной беседы Васька улыбался и говорил: "Да не волнуйся ты так, старик, все это по большому счету такая фигня по сравнению с вечностью!", его собеседник с легким сердцем соглашался - да, действительно, фигня, чувствуя себя намного лучше, чем даже после приема у психоаналитика.

   Помахав рукой, Форли приблизился к столику, за которым весело улыбались девушки. Рядом с Васькой всегда царило отличное настроение, и все улыбались.

   - Долго же ты добирался! Что будешь пить? - блестя глазами, быстро поинтересовался Васька.

   - Я за рулем, - ответил Форли и, поневоле включаясь в привычный легкомысленный тон разговора, с комичной гримасой добавил, - разбитого автомобиля.

   - Бедненький, - посочувствовала Ксюша, потягивая коктейль через трубочку.

   - А-а, так вот почему ты так поздно! А тут без тебя Ксюха такую прикольную историю выдала! Ксюш, расскажи, пусть послушает! Старик, это очуметь!

   - Васька, погоди! У меня проблемы. Я попал на бабки. Хотел тебя попросить помочь, - разом скороговоркой проговорил Форли, чтобы поскорее сбросить с себя груз забот. Надо было находиться в таком стрессе, какой испытывал Форли, чтобы, будучи адвокатом, сталкиваясь с реальной жизнью многих людей, рассчитывать на скорейшее и простое решение денежных проблем.

   Васька, казалось, даже обиделся. Ничего себе, сидишь с красивыми телками в кабаке, культурно отдыхаешь - и на тебе, заморачивайся чужими неприятностями! Оно ему надо? Он-то ни к кому со своими бедами не лезет. И главное, это Форли так себя повел. Вот уж от кого не ожидал!

   Но Васька быстро взял себя в руки и самым задушевным голосом сказал:

   - Старик! Если бы я мог, я бы все сделал. Ты же знаешь, я для тебя ничего не пожалею. Но у меня самого столько геморроя последнее время - просто жуть! Я только никому ничего не рассказываю - неохота людям кайф ломать. Вон, видишь, девочки уже погрустнели! Давай, соберись, Жека, на самом деле, все фигня. Всегда все как-то рассасывается! Давай лучше выпьем!

   - Да пошел ты! Не хочешь помогать - не надо! Это твое дело. Но говорить всякую (пик-пик!) насчет того, что рассосется!.. Я сегодня попал в аварию, меня избили и через неделю могут грохнуть - тогда все и рассосется!

   Конечно, было глупо и бессмысленно выплескивать свое раздражение и страх на ни в чем не повинного Ваську. И Форли, идя к выходу, ругал себя за это. А впрочем, наплевать, сейчас не это главное!

   Когда он выскочил из прохлады ресторана на солнечное пекло и остановился, раздумывая, куда ему кинуться дальше, он почувствовал, как кто-то трогает его за плечо. Он резко оглянулся - Ксюша! Она стояла перед ним в ярком солнечном свете. Ромашки из нашитого позумента и переливчатых камешков распускались у нее на короткой зеленой льняной кофточке, составляющей чудесный ансамбль с двойной юбкой-солнце из желтого шифона.

   - Жека, - сказала Ксюша, - я тебе могу реально дать пять штук.

   - Ксюха!

   - Ты только не переживай. И на Ваську не обижайся, он хороший.

   - Ксюха, я так тебе благодарен! Я попробую достать в другом месте, но если не получится...

   - Давай звони мне сегодня вечером, я тебе, сколько могу, дам.

   Форли ехал в свою адвокатскую контору в значительно улучшившемся настроении. Это надо же, Ксюха, кто бы мог подумать! Встречи с ней были так необременительны, он никогда внимательно не вслушивался в ее разговор, воспринимая ее речь как щебетание красивой экзотической птички. Только сейчас он подумал, что, в сущности, ничего не знает о ней. Кто ее родители, где она росла. Скорее всего, она не москвичка. Откуда она приехала? Где рождаются такие отзывчивые девушки? В родную контору после встречи с Ксюшей он входил с большой надеждой на то, что он сможет справиться с ситуацией.

   Спустя шесть дней Форли, не знавший ни минуты передышки, наконец, держал в руках вожделенную сумму в пятьдесят тысяч долларов. К своим тридцати тысячам, отложенным на покупку жилья, и пяти тысячам, одолженным Ксюхой, он по копейкам набрал еще пятнадцать штук.

   У кого только не приходилось ему занимать деньги, не прибег он только к помощи семьи, к тем людям, к которым обычно в первую очередь обращаются попавшие в беду. У брата, он знал, своих денег не было, а мать не дала в любой ситуации.

   И теперь, по уши в долгах, готовился расплатиться с братками, чтобы начать новую жизнь, не обремененную угрозой собственной насильственной смерти. Отправляясь на свидание с бандитами, он взял с собой охранников из адвокатской конторы. Они, конечно, были младенцами по сравнению с Вованом и компанией, но по крайней мере, они в случае чего могли быть свидетелями, к тому же Форли было неуютно идти в особняк одному.

   Знакомый охранник в особняке с зелеными стеклами встретил их в прохладе мраморного холла. Он настороженно окинул взглядом как-то съежившихся Олега и Григория, двухметровых верзил с накаченными мускулами и розовыми лицами выпускников церковно-приходской школы, и позвонил по телефону в кабинет. Форли, очевидно, ждали. Да он и не сомневался, что за ним все это время следили братки. Из кабинета тут же вышел мужик, который неделю назад носил синюю футболку. Сейчас на нем были надеты легкие светло-серые брюки и серая же, только потемней, футболка с надписью "Все будет хорошо!" "У них-то да!" - с горечью подумал Форли, заставив себя кивнуть бандиту. Сейчас, в особняке, ему до слез стало жалко отдавать этим отморозкам честно заработанные деньги. Жалко и противно. Стоило ему увидеть холодную, чисто выбритую морду братка, как он с трудом подавил в себе желание треснуть его изо всей силы чемоданчиком с деньгами по башке, а потом, ловким ударом повалив того на пол так, чтобы пресловутая башка грохнулась о мрамор с гулким звуком, страшно и жестко избить его ногами. Перед глазами замелькали кадры из фильмов с участием Стивена Сигала, Сильвестра Сталонне и Арнольда Шварценеггера.

   Бывшая синяя футболка посмотрел на него недобрым взглядом, затем перевел его на притихших охранников.

   - Ты, адвокат, можешь пройти. А двое твоих приятелей подождут тебя на улице, - напряженно сказал он. - Или у вас другие предложения?

   Угроза, прозвучавшая в его последних словах, заставила Гришу и Олега еще больше стушеваться, и Олег, избегая смотреть в глаза Форли, пробормотал:

   - Ну, мы, это, подождем вас там...

   И они с Гришей торопливо покинули похожий на мраморный склеп холл, оставив Форли наедине с бандитами.

   - Бойцы невидимого фронта, - усмехнулся браток в сером. - Но соображают быстро. Это хорошо. Ну, пойдем, деньги сдавать, а то они тебе, наверное, ляжку жгут.

   Продемонстрировав специфическое знание отечественного кинематографа, он проводил Форли в кабинет. В огромном помещении расположился в кресле хозяин кабинета. Больше там никого не было.

   Форли поразило то, что в комнате горел камин. Пахло настоящим горящим деревом. Внезапный переход от уличной летней жары к прохладе кондиционера в комнате с зажженным камином усиливал у Форли ощущение нереальности происходящего. С той самой аварии ему все время казалось, что ему лишь снится долгий затянувшийся кошмарный сон. Сейчас лица ночных монстров опять приблизились к нему.

   Бывшая синяя футболка взял у него из рук чемоданчик, передал его фигуре в кресле и призрачно застыл рядом с ним в бликах огня.

   - Ну, я пересчитывать не буду, - услышал Форли знакомый тенорок. - Вот, говорят, нельзя доверять адвокатам, а я верю. Меня самого адвокаты два раза просто спасли. Так что тебе повезло. С другим бы я поступил не так мягко.

   Он заворочался в кресле, забрасывая одну мощную ногу в широкой темно-зеленой штанине на другую.

   - Тебе прекрасно известно, что в машине, которую ты ударил, находилась девушка. Прекрасное юное созданье. Она по твоей милости ударилась головой.

   Форли похолодел. Вот оно! Как же был наивен, когда мечтал раз и навсегда избавиться от братков.

   - Я не хотел! Прошу прощения и у нее, и у вас, - заговорил он, пытаясь искренне изобразить раскаяние.

   Неизвестно, удалось ли ему это, но то, что он смертельно напуган, было видно невооруженным взглядом.

   - Опять-таки верю тебе, - спокойно и медленно заговорил человек в кресле. - Если бы ты, как ты выражаешься, хотел, тебя бы давно уже на этом свете не было, поверь мне.

   Теперь наступила очередь Форли, верить или не верить. Он поверил - у него не было и тени сомненья в том, что его собеседник не шутит.

   - Она девушка благородная и не хочет для тебя неприятностей. Поэтому ты должен принести в качестве моральной компенсации такую же сумму - сам понимаешь, такая девушка не может стоить дешевле машины. Через два дня. И тогда мы будем в расчете.

   Форли до того обалдел, что даже на какое-то время перестал бояться. Да и в самом деле, какая разница, когда его грохнут - сейчас или через два дня. Таких денег ему все равно достать неоткуда.

   - Нет у меня таких денег, - заорал он. - Можете резать меня хоть сейчас!

   Человек в кресле отщипнул виноградину со стоящего перед ним на низком столике блюда с фруктами, отправил ее в рот, прожевал и проглотил.

   - Зарежем, не сомневайся, - все так же спокойно сказал он. - Я бы даже сам с удовольствием это сделал. Подумаешь, проблема - одним адвокатом на свете меньше станет! Вас и так как собак нерезаных.

   - Ну, я вас прошу, я же не отказывался платить, но эта сумма абсолютно для меня нереальна. Мне, действительно, легче покончить с собой прямо сейчас, чем тянуть агонию. Мне негде взять такие деньги!

   Бывшая синяя футболка переступил с ноги на ногу. Сидящий в кресле выпрямился.

   - Хорошо. Я дам тебе неделю срока. Если ты хороший адвокат, ты их достанешь, а если нет - зачем нужен плохой адвокат.

   Браток в серой футболке, выводя совершенно убитого Форли за дверь, на прощанье прошипел:

   - Он еще и спорит, козел!

   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

<p>

Мы получаем, но лишь то, что отдаем.</p>

<p>

Сэмюэль Тейлор Кольридж, английский поэт-романтик</p>

   Безвыходных положений не бывает, безвыходных положений не бывает, - билась и билась в мозгу Форли одна и та же спорная мысль. Ведь неизвестно, что считать выходом. Кому-то и застрелиться в подобной ситуации покажется выходом.

   Но только не Евгению Форли. Жизнь он считал самым ценным подарком, какой получает человек. Еще в детстве он представлял себе длинную цепочку собственных родственников, растянувшуюся между ним и его пращуром, выходившим на мамонта с дубинкой в руке.

   Сколько их должно было не погибнуть, уцелеть в войнах, не умереть в родах, чтобы, в конце концов, на вершине эволюции позволить Евгению Форли наслаждаться радостями бытия.

   Разве они мерзли, страдали и болели для того, чтобы он из-за каких-то козлов в крутой тачке предал их бесконечные усилия передать ему жизнь.

   Ничего у них не выйдет, со злостью подумал Форли. Но думать можно было сколько угодно, необходимо было и что-то предпринять.

   Итак, собираясь с мыслями, думал Евгений Форли, что мы имеем?

   Денег у него нет ни копейки. У всех, у кого он мог их занять, он занял. Все, что мог, продал. Он может даже и не беспокоиться о самоубийстве. Придут - и сами грохнут его забесплатно.

   Но такое решение проблем не устраивало его.

   Сидя на кухне, он, вытянув ноги и устремив взгляд в пространство, барабанил пальцами правой руки по поверхности стола. Взгляд его выражал спокойствие и сосредоточенность отчаяния. Последние минуты перед казнью - и абсолютная, приходящая откуда-то извне, уверенность в помиловании.

   Испачканной Золушкой сидел он в запущенном из-за последних событий кухонном пространстве, тупо уставившись в бесполезную записную книжку и ожидая сказочную фею, которая обеспечит ему счастливый хэппи-энд.

   Неожиданно насмешливая мысль о фее связалась в подсознательной игре разума с номером телефона, записанным в его книжке поверх адреса химчистки. Тут же его память услужливо показало картинку - расшалившаяся женщина скользит шариковой ручкой по страницам его записной книжки.

   Лидия! - пронеслось у него в голове. Глупости, неудобно! - полетело вдогонку. Что за маразм, он уже почти труп, какие вопросы морали могут его мучить?!

   Удобно - неудобно, порядочно - подло, он не должен мыслить такими категориями, если хочет выжить. Лидия - это всего лишь шанс, и он должен им воспользоваться.

   Схватившись за телефон внезапно задрожавшими руками - как только появилась надежда, так сразу же возник страх ее потерять, он набрал наспех записанный Лидией номер ее телефона.

   Лидия в тот момент пребывала в отчаянии.

   Проснувшись на следующий после совместного распития коньяка день, Лидия, мельком взглянув на себя в зеркало, тут же позвонила в брачное агентство "Свахи" и, сказавшись больной, на несколько дней засела дома.

   У нее и в самом деле болело все - голова, руки, глаза, а главное - душа. Первый день-два она пролежала в постели, вставая только, чтобы покормить йоркширского терьера Дусю. Та же забота о собаке вытаскивала ее из постели дважды в день - ранним утром и ночью, чтобы не встретить никого из соседей и не вступить в мучительный для нее разговор, - и выталкивала на улицу. Приведя Дуську с прогулки, Лидия тут же шла в постель и зарывалась в ней с головой до следующей железобетонной необходимости встать из нее. В ногах у нее неизменно пристраивалась крошечная верная Дуська.

   Когда у нее только появилась собака, Лидия пыталась приучить Дуську спать в специально для этой цели купленной корзинке.

   - Место, Дуся, место! - терпеливо приговаривала она, извлекая малышку из недр своей постели, но каждый раз неизменно обнаруживая ее там снова и снова.

   Когда она как-то раз на прогулке спросила у симпатичной девушки, выгуливавшей красавца добермана, спит ли ее собака с ней в постели, то услышала потрясающий ответ.

   - Владельцы собак, - решительным тоном заявила хозяйка добермана, - делятся на две категории: тех, кто честно признается, что его собака спит в его постели, и тех, кто это скрывает.

   С той поры Дуся получила официальное разрешение спать вместе с хозяйкой, а в свою нарядную корзинку собачка забиралась лишь тогда, когда ей хотелось побыть одной. Даже собаке необходимо время от времени отдыхать от людей.

   Так и коротали они вместе дни Лидиного отчаяния. Первые два дня одна только мысль о еде внушала Лидии отвращение. Затем на нее напал страшный голод, и она начала поглощать пищу в огромных количествах, скупая ее в круглосуточном супермаркете возле дома во время прогулок с Дусей.

   Еще через день она начала получать удовольствие от этого процесса.

   Предпочтение она отдавала мучному и сладкому.

   Лидия понимала - настанет день, когда она не сможет протиснуться в дверной проем, чтобы пойти выгулять собаку, но такая перспектива даже насмешила ее. Она будет, как Винни Пух, худеть, застряв в дверях, потом опять идти в магазин, покупать продукты, толстеть, застревать, худеть и так далее до бесконечности.

   Сочинив о себе докучную сказку, Лидия отправилась в супермаркет и купила себе в награду торт с романтичным названием "Жаркое лето в Париже".

   Торт с таким именем состоял из ванильно-йогуртной начинки, заключенной между двумя тонюсенными бледными коржами, залит был шоколадом и украшен почему-то вишенкой с задорно вздернутой вверх плодоножкой.

   Да уж, судя по кондитерскому изделию, в жару в Париже тоже не сладко.

   Любовь похожа на этот торт, размышляла, лениво жуя, Лидия - цветистое название, скрывающее неудобоваримое нутро. Торт, все же, был благополучно съеден.

   Прием пищи сделал свое дело, и хотя постель Лидия не покинула, но взбодрилась на столько, что начала смотреть телевизор.

   Параллельная жизнь, протекающая на экране, странно завораживала и успокаивала, так как надуманные ситуации картонных героев сериалов не имели ничего общего с подлинной трагедией Лидии.

   Лидия попробовала было вязать, но жест, которым она взяла в руки спицы, показался ей до того бессмысленным, что она вдруг горько расплакалась, прижав к себе Дуську. Но когда через час она повторила попытку, вязание пошло.

   Звонок Форли раздался как раз тогда, когда Лидия, шевеля спицами, смотрела мексиканский сериал "Знойная страсть".

   На столике рядом с кроватью лежала наполовину опустошенная коробка конфет "Осенний вальс".

   С ней соседствовал терпеливо ждущий своей очереди быть съеденным огромный бутерброд с любительской колбасой и маринованными огурчиками. Внушительных размеров кружка с горячим крепким чаем довершала аппетитный натюрморт.

   Лидия была уверена, что это очередной звонок из агентства "Свахи" - девочки периодически справлялись о ее здоровье.

   Поэтому, когда в трубке раздался голос Форли, ничуть не искаженный пространством и временем, она страшно перепугалась.

   Ей померещилось, что он сразу оказался здесь, рядом с ней, опустившейся, подурневшей, и никак не могла понять, зачем он звонит.

   - Лида, - повторил Форли, думая, что она не отвечает из-за обиды на него, - я могу сейчас к тебе приехать? Мне необходимо с тобой встретиться. Это вопрос жизни и смерти.

   Лидия с ужасом огляделась вокруг.

   - Только не раньше, чем через два часа. Нет, через три!

   - Хорошо, спасибо. Я буду через три часа.

   Жизнь хлынула таким мощным потоком в пересохшее русло унылого существования, что Лидию буквально выбросило из постели, а краски мексиканского сериала сразу поблекли, словно выцвели.

   Дуська в недоумении уставилась на Лидию. Что происходит, спрашивала она, тревожно блестя умными глазками.

   - Дуся! - скомандовала Лидия. - Иди на место! Сейчас я займусь уборкой территории!

   К приходу Форли все должно блестеть, думала Лидия, решительно снимая с кровати постельное белье, то самое, на котором спал Форли единственный раз у нее дома.

   - Дуся, - втолковывала она собачке, - не обижайся, моя хорошая, но нам с тобой уже давно нужно было прибраться.

   Дуська все равно обиженно трясла головой: не любила она суеты.

   Лидия с ворохом белья скрылась в ванной.

   Сунув белье в стиральную машину, Лидия самым тщательным образом обследовала в зеркале свое лицо.

   Ужасно, но не смертельно, - звучал вынесенный ею вердикт. Можно было, конечно, воспользоваться рекомендациями Михея и сделать "тройную" маску. Но Лидия боялась не успеть к приходу Форли все прибрать (к тому же у нее не было лимона - не бежать же за ним в магазин!).

   Она наложит на лицо маску, но другую. Ту, которой ее давно научила собственная бабушка. Поэтому, очистив картофелину и поставив ее вариться в молоке, Лидия вихрем носилась по квартире, приводя ее в образцовый порядок, который она совсем было разлюбила в последнее время.

   Дуся, наблюдая за хлопочущей хозяйкой, время от времени ворчала, выражая свое недовольство ее поведением.

   Когда картошка сварилась, Лидия растолкла ее в том же молоке и, очистив лицо тоником, густо вымазала получившимся пюре лицо и шею. Заставив себя спокойно пролежать минут двадцать пять (сердце все равно никак не могло успокоиться и стучало как безумное!), опять отправилась в ванную, уже надолго.

   Выйдя оттуда, распаренная, с посвежевшим лицом и тюрбаном из полотенца на голове, Лидия продолжила уборку.

   Дуся, привыкшая к блаженному покою последних дней, с ненавистью смотрела на гудящий пылесос.

   Форли не мог усидеть на месте у себя в квартире и приехал к дому Лидии за два часа до назначенного срока.

   Он несколько раз покружил по кварталу, как будто исполнял ритуальное действо вокруг расположенного по центру божества, заходя во все попадавшиеся ему по пути магазинчики.

   Ему даже в голову не пришло купить Лидии цветы - в его положении они ассоциировались только с похоронами.

   Минут двадцать он просидел во дворе под ее окнами. Плавился под ногами асфальт под изнуряющим московским солнцем, гудел поток машин, пробегали мимо дети и собаки - он ничего не замечал, откинувшись на спинку скамейки и закрыв в отчаянии глаза.

   Когда Евгений Форли через три часа входил в квартиру Лидии, его встретило прохладное, сияющее чистотой пространство.

   Евгения опять при встрече с ней поразило мягкое обаяние ее округлого лица с милыми, так украшавшими его веснушками.

   Лидия улыбалась ему розовыми губами, не тронутыми помадой. После недолгих колебаний Лидия остановила свой выбор на привезенном ею из Египта темно-синем шелковом балахоне, и теперь он уютными складками падал к ее ступням, обутым в голубые плетеные босоножки без каблуков.

   Только увидев Лидию, Форли вспомнил, что совершенно не продумал свой предстоящий разговор с ней.

   Как ему вести себя с ней, что говорить? Он был так занят тем, что прокручивал в голове возможные ужасные последствия своего отказа заплатить деньги, что забыл о самом главном.

   Находясь в квартире Лидии, он опять подпал под обаяние ее чистоты и уюта - место отдыха мятущейся души.

   Общий тон был голубоватый с черными, золотыми пятнами. И эти призрачные серебристые цветы... Как они называются?

   Господи! Он совсем не о том думает! Какое дело ему до всех цветов на свете!

   И Форли, разозлившись на себя, а заодно и на весь белый свет, выпалил:

   - Я пришел, потому что мне позарез нужны деньги!

   Ничто не дрогнуло у нее в лице. Она даже улыбаться не перестала. Потрясающая женщина, не мог не восхититься Форли.

   - И много? - наконец спросила она.

   - Очень много, - твердо ответил он.

   - У тебя неприятности, - не то спросила, не то констатировала она.

   Форли кивнул.

   - Сейчас я приготовлю кофе, и ты мне все расскажешь.

   Когда Лидия принесла с кухни поднос с кофе, бутербродами и печеньем, Форли вспомнил, что не может вспомнить, когда он последний раз что-то ел, и набросился на бутерброды.

   Потом наступила очередь печенья с кофе. А потом он почувствовал, что знает, как вести разговор с Лидией - он будет с ней предельно искренен.

   Выслушав горячую исповедь Евгения, Лидия встала, отошла к окну и постояла там некоторое время, глядя на улицу и размышляя.

   Вернулась к столу, села.

   - Я дам тебе денег, Форли.

   Жаркая волна залила его с ног до головы. Захотелось набрать в легкие как можно больше воздуха и коротко, с шумом, резко выдохнуть - фу!

   - Но при одном условии.

   Форли задержал дыхание. Впился ногтями в ладони.

   - Ты будешь принадлежать мне целый год.

   Форли показалось, что он ослышался.

   - Станешь моим рабом. Будешь делать то, что я попрошу. Конечно, я не имею в виду никакого криминала, - усмехнулась она.

   Ах, вот оно что! Форли расслабился. Ох, уж эти женщины!

   За год я смогу найти способ от него оказаться, думала Лидия. А так как он будет рядом, у нее всегда будут силы жить и следить за собой. Лидия не могла без содрогания вспомнить последние несколько дней.

   - Что ты на это скажешь?

   Как будто у него был выбор!

   - Я согласен!

   - Отлично, господин Форли! Тогда обсудим детали.

   ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

<p>

Астрологию открыли, несомненно, влюбленные.</p>

<p>

Только огромный звездный дом</p>

<p>

достаточно обширен и прочен,</p>

<p>

чтобы вмещать, питать и охранять</p>

<p>

такое вечное понятие, как любовь.</p>

<p>

Айрис Мердок, английский драматург и философ</p>

   Людмила сидела на скамейке неподалеку от памятника нашему любимейшему поэту и наблюдала за людьми.

   Основную их массу составляла молодежь. Людмила, решившая отнестись к предстоящему свиданию как к приключению, ощущала радостное возбуждение и от этого чувствовала себя как бы помолодевшей.

   Она пришла сюда на четверть часа раньше назначенного срока. Она и вообще была человеком, не терпевшим опозданий, а кроме того, ей было любопытно, сумеет ли она угадать позвонившего ей мужчину.

   Мы часто по голосу воображаем себе портрет невидимого собеседника. Вернее, он сам собой возникает перед нашим мысленным взором, бог знает, какими лабиринтами подсознания проникая туда.

   Людмиле ее виртуальный незнакомец виделся слегка полноватым, но высоким седеющим мужчиной, и почему-то со слегка косящим левым глазом.

   Рядом с ней на скамейку уселась влюбленная, судя по всему, парочка. Девушка - почти голая: узенькая полоска белых шортиков и крошечных размеров топик в веселых розовых горошинах на огненно-красном фоне. Ее спутник, в защитного цвета бриджах и фиолетовой растянутой майке, обнимал ее за талию. Яркая одежда, светлые, словно только что промытые, лица - от них так и веяло молодостью, здоровьем и счастьем.

   Сидя рядом с Людмилой, они продолжили разговор о каком-то чмошнике, от чего-то там откосившем.

   Не вслушиваясь в их птичий язык, Людмила с легкой грустью думала о том, что все молодые люди похожи на прекрасных, но опасных животных семейства кошачьих.

   Тела их гибки, движения грациозны, а судят они обо всем легко и беспощадно. Самая несомненная красота - красота молодости, ибо всегда красивы гладкость кожи и светящиеся юной энергией глаза.

   Вот, например, к ее скамейке приближался высокий молодой человек. Ну, ведь невольно же залюбуешься его статной фигурой, доказывала она некоему собеседнику. Белая футболка с короткими рукавами не могла скрыть развитую мускулатуру. Что и как не скрывали синие обтягивающие джинсы, лучше не думать. Людмила развеселилась.

   Мужественное обветренное лицо, голубые глаза, коротким ежиком стриженые волосы - главный герой вестерна, никак не меньше. Сейчас он придержит коня, достанет сигарету, ловко закурит и произнесет что-то вроде:

   - Настоящие ковбои курят только "Мальборо"!

   Аплодисменты, крики "Снято!" и куча фанаток, налетевших за автографами.

   Когда-нибудь и ее Сандра приведет к ней такого вот ковбоя - знакомить с придирчивой мамой. И тогда он будет мяться и стесняться.

   Интересно, что это он на меня так уставился, встрепенулась Людмила. Вдруг она заметила - молодой человек, так ей понравившийся, что она уже мысленно сосватала его своей дочери, сначала на мгновение замер, глядя на нее, а потом стал медленно приближаться к ней, не отводя от нее глаз и растягивая губы в робкую улыбку.

   "Не может быть", - нелепая мысль, промелькнувшая в голове, заставила ее помертветь.

   Но - о, ужас! - он, действительно, подошел к ней и негромко выдохнул:

   - Людмила!

   Людмилу охватило острое чувство нереальности происходящего. Хотя, может быть, она что-то неправильно поняла? Может быть, отец этого мальчика не смог почему-то придти.

   Людмила поднялась. Парочка на ее скамейке навострила ушки и с интересом наблюдали за ней.

   - Давайте отойдем!

   Людмила сделала несколько шагов по направлению к памятнику. Великий поэт сочувствующе смотрел на нее. Парень - за ней.

   Повернувшись к нему, Людмила с надеждой, уже предчувствуя чудовищный ответ, спросила:

   - Вас прислал Денис?

   И, конечно же, он, смутившись, произнес:

   - Я и есть Денис.

   Так. Все ясно. Спокойно, Люда, спокойно. Держи себя в руках. Сейчас ты тихо, медленно отправишься в брачное агентство "Свахи" и разнесешь его в мелкие клочья!

   Вместо этого Людмила резко повернулась и почти побежала вниз по Тверской.

   Денис (этого она уже не видела) - вслед за ней.

   На самом деле Денис пришел к Александру Сергеевичу еще раньше Людмилы и наблюдал, как она пришла, как села. Как менялось выражение ее лица. Любовался ее стройной фигурой подростка в коротком платье цвета, как писали в его любимом романе, опавших листьев. Он мог бы смотреть на нее часами, но пришло время себя обнаружить.

   Он догадывался, что осложнения могут быть, не слишком, правда, об этом задумываясь, но что дело может кончиться катастрофой, не предполагал.

   Людмила остановилась только тогда, когда поравнялась с книжныммагазином "Москва".

   Волна гнева, наконец, отхлынула, и она получила возможность собраться с мыслями.

   Что мы имеем? Во-первых, совершенно анекдотическую ситуацию. Вольская обхохочется, когда узнает. Слава Богу, об этом никогда не узнает Сандра! Она бы сначала оскорблено замолчала (молодежь, на самом-то деле, так легко шокировать), а потом извела бы мать попреками и насмешками. Людмила сказала ей, что ее срочно вызвали на работу обсудить новый маршрут.

   Неужели в этом замешана Натэлла? Именно эта мысль не давала Людмиле покоя. Нет, не может быть!

   Напрасно она все-таки так дунула оттуда. Надо было порасспросить того ковбоя. Что ж, она всегда может позвонить в агентство.

   Людмила, размышляя, машинально приблизилась к витрине и стала рассматривать выставленные в ней книги. Так же машинально подняв глаза, она увидела отражающегося в ней ковбоя у себя за спиной.

   Двойник Дениса, увидев, что он обнаружен, прошептал:

   - Извините.

   Людмила, повернувшись лицом к оригиналу, спросила:

   - Кто дал вам мой телефон?

   - Я же говорил, мне его дали в агентстве. Давайте, я вам все объясню!

   - Но этого не может быть!

   - Людмила, вы же не боитесь меня? Я вас очень прошу, позвольте мне вам все рассказать!

   - Хорошо, рассказывайте.

   - Ну, не здесь же, на улице. Тут люди ходят, и вообще... Давайте зайдем куда-нибудь в кафе!

   Вечер все равно потерян. Сандра с подружками ушла в кино и раньше одиннадцати ее не ждет. Приключение продолжается.

   - Ну что ж, зайдемте.

   И в ответ на его радостью вспыхнувшее лицо строго добавила:

   - У вас всего полчаса!

   Ах, эти милые московские кафе! Ну, кто может просидеть в них только полчаса! Пока войдешь, пока выберешь, где сесть и что съесть. Какое блаженство сидеть в прохладе за уютным столиком перед окном, за которым идет пестрая столичная жизнь, шумит многоязыкая толпа. Как приятно ощущать себя частью этой толпы, лишь ненадолго выпавшей из ее суеты.

   А заботливый официант, подающий немыслимой красоты салатики, а продуманный интерьер, а дивный аромат свежесваренного кофе, наконец!

   Нет, время тут замирает, съеживается и пропадает. Полчаса... А что такое "полчаса"?

   Тем не менее, Людмила вступила под своды кафе с твердым намерением всего лишь быстренько выяснить у Дениса механизм произошедшего и тут же уйти.

   Итак, они вошли. Сели за столик у окна. Подошел официант.

   - Что вам заказать? - Денис наклонился к ней.

   - Все равно. Ну, пусть это будет кофе!

   Денис повернулся к официанту:

   - Два ваших фирменных салата, две бутылки "Перрье" и два кофе.

   Людмила, скрепя сердце, промолчала. Не скандалить же прилюдно. А ковбой хорошо держится, раскованно. Впрочем, ей до этого нет ровно никакого дела.

   Стоило только официанту отойти, как Денис, опередив ее гневный вопрос, заговорил первым:

   - Людмила, я сейчас все вам объясню, только, пожалуйста, не перебивайте меня, я вас очень прошу!

   Людмила молчала. Денис, справедливо расценив ее молчание как согласие, продолжил. Надо сказать, ему это было нелегко.

   - Ваш телефон я, действительно, взял в брачном агентстве. Именно "взял", а не получил. Признаюсь, мне его никто не давал.

   - Я все равно сама бы узнала это. Стоило мне только позвонить.

   - Да, конечно, я понимаю.

   - Теперь следующий вопрос - зачем?

   - А разве это не очевидно?

   - Для меня нет.

   - Хорошо. Я увидел в "компе" вашу фотографию.

   - И?..

   - Это все.

   - И вы считаете, это все объясняет?

   - Я считаю, это все объясняет.

   Еще и улыбается, подлец!

   - Вы знаете, сколько мне лет?

   Официант, бесшумно подкравшись, принес заказ. Люди за соседними столиками переговаривались, склонившись друг к другу.

   - Обязательно попробуйте этот салат, он очень вкусный.

   - Спасибо за заботу о моем желудке.

   - Я забочусь о вашем настроении. После салата оно у вас улучшится.

   Честно говоря, настроение у Людмилы уже улучшилось. И пусть хоть одна женщина в мире попробует сказать, что ей не поднимут настроение ухаживания молодого красивого мужчины. Нет, не было и не будет таковых.

   И потом - Людмилу приятно удивляло то, что Денис не разговаривал на "птичьем" языке.

   - Откуда у вас такая правильная литературная речь? - не удержавшись, спросила она.

   - Да я учусь на филфаке в универе.

   Оба они дружно рассмеялись.

   - Знаете, Денис, вы очень приятный и умный молодой человек. И я соврала бы, если сказала, что мне неприятен ваш, ну, назовем его, интерес ко мне. Но все же ключевое слово в том, что я сказала, - молодой.

   - Опять вы о возрасте. Можете мне не верить, но мне абсолютно безразлично, сколько вам лет. Я знаю, что у вас есть достаточно взрослая дочь. Ну и что? Какое отношение эти факты - возраст, наличие детей - имеют к тому, что как только я увидел вашу фотографию, я сразу понял: вы - моя судьба!

   - Денис, это несерьезно! Вы еще так молоды!

   - Господи! Теперь я, видимо, часто буду слышать эту фразу. Могу только повторить: какое отношение, чей бы то ни было, возраст имеет к моим чувствам? Ромео было четырнадцать лет.

   - А Джульетте - тринадцать.

   - Он любил бы ее, даже если бы она была старше его. Он полюбил ее, потому что она была Джульеттой, а не потому что ей было тринадцать.

   Покинула кафе парочка за соседним столиком. Их место занял солидный пожилой господин в полосатой рубашке. Ушел и он. Люди приходили и уходили, а они все сидели и разговаривали.

   Тверская уже сияла рекламами, как огненная река под фиолетовым московским небом, когда они вышли из кафе.

   Денис провожал Людмилу домой. Они брели пешком через суетливый, вечно спешащий, будоражащий кровь город. Москва приветливо махала им зеленой листвой, расстилая им под ноги еще теплый от дневного солнца асфальт улиц. Москва покровительствует влюбленным - в ней там много переулков, по которым можно кружить и кружить под неумолчный столичный гул. А сколько развлечений для глаз - тут возникла пестрая афиша, там зажглась яркая реклама доселе невиданного напитка, а навстречу то и дело попадаются оригинально одетые люди! Рассматривать прохожих в центре Москвы - особое удовольствие. Поколесив по нему с полчаса, ты можешь считать, что побывал на показе высокой моды. В общем, после прогулки по столице в глазах рябит, а на душе - радостное возбуждение от прелестей московской жизни.

   Когда они расстались у подъезда дома, где жила Людмила, Денис уже точно знал - Лия Черина бледной копией будет напоминать ему самую прекрасную женщину в мире - Людмилу Замятину.

   Засыпая, Людмила слышала голос, повторявший ей снова и снова: "Какое отношение может иметь возраст к чьим бы то ни было чувствам?"

   ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

<p>

Только агенты по страхованию жизни совершенно</p>

<p>

точно могут сказать, что вас ожидает.</p>

<p>

Неизвестный автор</p>

   Вы знаете, что больше всего сплачивает людей? Что делает их одной командой, вдохновляет на общий труд во имя благих целей?

   Конечно же, ритуальное совместное поглощение пищи! Посидели вместе за общим столом, насладились едой и интересной беседой - и снова вперед к трудовым подвигом.

   В брачном агентстве "Свахи" стихийно и мощно возникла традиция собираться по утрам в буфете у Марь Иванны лакомиться пирожками перед началом рабочего дня. И неважно, что вкусы у всех были разными - кто-то предпочитал румяные пирожки с капустой из сдобного дрожжевого теста, а кто-то крошечные круассаны с шоколадом, главное, встретившись за совместным завтраком и обсудив текущие дела, "Свахи" заряжались энергией на целый день.

   Нынешним утром за круглым столиком собрались Натэлла, Зиночка, Верочка и Тема. Оранжевые занавески на окнах раздувал пока еще свежий ветерок - солнце только просыпалось и разминало лучи, перед тем как залить Москву горячей душной волной.

   На буфетной стойке у Марь Иванны стояла ваза с пионами - три огромных цвета топленого молока лохматых шара с проглядывающей бордовой сердцевиной. Сладкий аромат цветов плыл в воздухе.

   Пионы принесла сегодня Марь Ивана. До этого буфетную стойку украшали низкие букетики ландышей. И Михей, входя в буфет, каждый раз начинал напевать:

   - Ландыши, ландыши, светлого мая привет!..

   А потом, грозно сдвинув брови, начинал приставать к Марь Иванне:

   - А известно ли вам, любезнейшая Марь Ивана, что вы нарушаете закон, срывая растения, занесенные в Красную книгу?

   Все вокруг, и сам Михей в частности, хорошо знали, что все цветы в буфет Марь Ивана приносит со своего участка, и ландыши-то эти не лесные, а садовые, ни чем, впрочем, друг от друга не отличающиеся.

   Но Михею нравилось, что Марь Ивана каждый раз начинала волноваться и в тысячный раз объяснять прикольщику Михею происхождение букетов. И каждый раз наслаждался он смятением ее чистой души.

   "Ты, Михей, натуральный садист", - утверждала Галушка, а тот лишь довольно ухмылялся и уносил в свой кабинет один из букетиков, нисколько не смущаясь их наличием в пресловутой Красной книге. Политический двурушник, что тут говорить!

   Сегодня Михей в буфете еще не появлялся, и потому тихо и чинно было в нем.

   Разговор, как всегда, начался с обсуждения погоды. Какой прогноз на день сегодняшний, да что нас ожидает завтра, да какую погоду обещают до конца недели. Москвичи, вообще, трепетно относятся к погоде. Они всегда готовы обсуждать ее с трепетом и подробно, и никогда не бывают ею довольны. Только что жаловались на холода, и вот наступила жара - и опять жалобы: жарко! Да вы же только что замерзали, отогрейтесь сначала! Нет, с первого же дня лета им то слишком мало солнца, то слишком много, то дожди опять все залили.

   А уж последние дни, когда солнце палило вовсю, все обстонались из-за жары.

   Вот и сейчас Марь Иванна рассказывала, как всю ночь не могла заснуть, ворочаясь в раскаленной постели.

   - Надо ставить кондиционер, - важно произнес Тема, уминая уже четвертый пирожок с яблоками.

   - Ну, не знаю, - с сомнением протянула Марь Иванна. - Вон, говорят, Лепеховы поставили этот самый кондиционер, а потом всей семьей от ангины лечились. Я мокрую простыню на открытое окно вешаю. Но этим летом такая жара - ничего не помогает!

   - Да, Марь Иванна, вам не помешает отдохнуть - у вас круги под глазами. Идите-ка вы лучше домой, да и отоспитесь хорошенько, - в разговор вступила Натэлла.

   Хозяйка, как иногда любовно называли свахи Натэллу, мучного старалась избегать. Но утренняя булочка с изюмом и корицей у Марь Иванны была делом святым и неизменным. Уж лучше отказать себе в плотном ужине.

   - Натэлла, детонька, да не усну я днем, у меня такой привычки с детства нет, - запротестовала Марь Иванна.

   Но, правду сказать, душа и гордость буфета, всегда оживленная и словоохотливая Марь Иванна выглядела сегодня не ахти. Под глазами на побледневшем лице, действительно, пролегли темные круги, и ноги она переставляла еле-еле.

   - Ну, не отоспитесь, так отлежитесь, Марь Иванна, - продолжала уговаривать ее Натэлла. - Себя-то надо и поберечь.

   - Марь Иванна, главное в этой жизни - здоровье, учтите, - поддержал фотограф Натэллу.

   Теперь он переключился на пирожки с вишней.

   - Ну, я посмотрю, - начала сдаваться Марь Иванна. - Если где-то в середине дня мне не станет легче, тогда я, может, действительно, пойду домой.

   - Договорились, Марь Иванна. И помните, вам вовсе не обязательно ждать середины дня. Можете уйти, когда захотите.

   - Нет, ну вы мне скажите, когда же эта жара прекратится. Вот я помню...

   Разговор опять закружился вокруг прогноза погоды.

   У Натэллы зазвонил мобильник. Она стала отвечать Дарье - та звонила предупредить, что задерживается.

   В дверях буфетной полыхнуло бирюзовым светом - и к столику, за которым свахи рассчитывали просидеть еще по крайней мере минут пятнадцать (еще не все было сказано о коварных свойствах природы), подлетела Галушка.

   Выглядела она, как всегда просто потрясающе: бирюзовое короткое платьице украшало заманчивое декольте, гламурно прикрытое невероятно красивыми многослойными бусами из стекляруса, жемчуга и войлока. Надо ли говорить, что в прическе Галушке появились три-четыре бирюзовые пряди!

   Девушка находилась в страшном волнении. Казалось, даже бусы на ее груди пришли в ужас и тревожно звенели.

   - Натэлла! Девочки! - только и смогла выговорить она.

   - Да что случилось-то?

   - Да говори же ты, Господи!

   Но Галушка, задохнувшись, лишь мотала головой.

   - Ты словно привидение встретила. Галушка! Да не томи же ты душу! В чем дело?

   Ольга замахала руками.

   - Пойдемте срочно! Все за мной! Сейчас сами увидите!

   И бросилась бежать. Свахи, поскакав с мест, устремились наверх. Тема, зацепившись ногой за стул, чуть не упал - и через секунду буфет опустел.

   Только за стойкой по-прежнему неизменно стояла крепенькая фигура Марь Иванны, да остался лежать на столике забытый Натэллой в спешке сотовый телефон.

   Утренний ветерок стих. Солнце грозно и мощно вступало в свои права.

   Марь Иванна тяжело вздохнула. Может, и в самом деле придется уйти домой!

   В кабинете Галушки свахи сгрудились перед монитором компьютера. Было страшно тесно (к ним присоединился еще и Михей, который и один-то стоил нескольких!), но никто этого не замечал.

   Все внимание их приковала горячая новость, обнаруженная Галушкой в Интернете. Коротенькая заметка бомбой в сорок мегатонн разорвалась в их агентстве. В нескольких скупых строчках сообщалось, что известный бизнесмен Семен Батаков взят под стражу и находится под следствием до выяснения обстоятельств предъявляемого ему обвинения.

   Все замерли.

   Чувствительная Зиночка тихо плакала.

   - И что же нам теперь делать? - прозвучал никому конкретно не адресованный вопрос. Натэлла просто выдохнула его, едва оправившись от шока.

   - Самое поганое, Натэлла, - отозвался Михей, - что мы в этой ситуации бессильны.

   - А мы можем у кого-нибудь что-нибудь узнать?

   - Можно попытаться через Форли. Вряд ли он, конечно, скажет нам что-то новое - вон, они пишут, следствие само еще будет что-то там выяснять, - но попытаться можно, - повторил Михей.

   - Я никогда не поверю, что наш Семен... - начала Галушка.

   - Да и никто не поверит, Оля, - подхватила Верочка.

   Еще бы! Все они так хорошо знали Семена и Машу Батаковых, первую сосватанную ими пару. Пару, ставшую оберегом агентства. Об этом не говорилось вслух, но каждому казалось - будет хорошо Семену и Маше, значит, все удачно сложится и у брачного агентства.

   И теперь предчувствие каких-то неясных, но грозных неприятностей искрило в кабинете Ольги Галушко.

   - Нет, но вы представляете, каково сейчас Маше? - ужаснулась Зиночка.

   Все в ответ скорбно промолчали.

   - Друзья мои, давайте не будем раньше времени никого хоронить! - разрядил обстановку Михей. - Давайте, действительно, хотя бы позвоним!

   - Я сейчас! - встрепенулась Натэлла и полезла в сумку. - А где же мой сотовый? Никто не видел моего сотового? Ну, что это за наказание такое! И как раз тогда, когда он позарез необходим!

   - Да не нервничай ты, ищи спокойно. Сейчас он найдется, - уговаривал Михей. - Знаю я эти женские сумки. В них слона можно потерять.

   - Нет, все просто как назло! - Натэлла вывалила на стол содержимое сумки.

   На нее сильно подействовало известие о Семене - свахи никогда не видели, чтобы Натэлла так нервничала.

   Натэлла порывисто перебирала сгрудившиеся на столе предметы - косметичка, кошелек, записная книжка, начатая упаковка "Дирола"... Нет, нету!

   - Натэлла! А ты не оставила его в буфете? - осенило Верочку. - Ты же там по телефону говорила.

   - Точно! Ну и дура же я! Совсем из головы вылетело! Подождите, я сейчас!

   И Натэлла выбежала из комнаты.

   А Марь Иванне, когда свахи побежали наверх, стало совсем худо: участилось сердцебиение и закружилась голова.

   Она налила себе стакан воды и только приготовилась выпить, как зазвонил мобильный телефон, забытый Натэллой.

   Марь Иванна, поставив стакан, поспешила к нему.

   Слава богу, ей удалось справиться с кнопками на чужом аппарате.

   - Алло!

   - ...

   - Нет, это Марь Иванна, буфетчица.

   - ...

   - А, Лидуша, это ты? Да Натэлла телефон свой здесь у меня забыла!

   - ...

   - Ах, вот как! Хорошо.

   - ...

   - Передам, непременно передам! Не беспокойся, Лидуша, отдыхай там за всех нас. Всего тебе доброго! А я, Лидуша, что-то плохо себя чувствую.

   Марь Иванна хотела рассказать Лидии о плохо проведенной бессонной ночи, о внезапно возникшей головной боли, но не успела.

   Эта самая головная боль накрыла бедную Марь Иванну мучительной волной, в глазах опять потемнело, но мгла, уже однажды застилавшая глаза буфетчицы, на сей раз не схлынула - и Марь Иванна тяжело рухнула рядом со столиком.

   В руке она продолжала сжимать сотовый телефон Натэллы, и роковым образом нажала кнопки так, что уже нельзя было определить, с какого номера был принят звонок.

   Натэлла, вбежавшая в буфет, застала там удручающую картину. Марь Иванна без сознания лежала на полу.

   Да что за день такой сегодня выдался! Если сейчас рухнет крыша их особняка, она уже не удивится!

   Натэлла схватила Марь Иванну за руку. Пульс есть! Заметила свой телефон, и, быстро схватив, набрала номер.

   - Алло! "Скорая"? Приезжайте скорей! Женщина - пятьдесят два года - потеряла сознание! Наш адрес...

   Молоденький врач "Скорой помощи", отвечая на вопросы собравшихся свах, деловито сообщил:

   - Вероятней всего, у нее гипертонический криз. Что вы хотите, жара страшная. У нас таких вызовов немеряно. Сейчас отвезем в больницу, там диагноз уточнят.

   - Спасибо, доктор, - благодарила Натэлла.

   Она, смущаясь, протянула доктору деньги. Тот, нисколько не смущаясь, взял.

   - Всего доброго!

   Суета, вызванная обмороком Марь Иванны и приездом "Скорой", улеглась. Свахи опять застыли, не зная, что предпринять. Позвонили Форли - его телефон был отключен. И опять застыли. Ну до работы ли им было! Какая уж тут работа!

   Михей грустно проговорил:

   - Жалко Марь Иванну! Хорошая тетка, хотя и браконьерка - ландыши истребляет!

   Шутку никто не поддержал. Сил не было.

   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

<p>

И вечный бой!</p>

<p>

Покой нам только снится.</p>

<p>

Александр Блок, русский поэт</p>

   Следующие два часа не принесли известий о Семене. Зато, дозвонившись в больницу, куда отвезли Марь Иванну, свахи узнали, что больная Мария Ивановна Куликова в сознание пришла, необходимая врачебная помощь ей оказана и состояние ее в настоящий момент удовлетворительное. Ну, хоть какие-то положительные новости!

   Хорошо было и то, что в то богатое несчастьями утро клиенты валом не валили, - не было у свах ну никакого настроя на работу.

   Пришла только дама бальзаковского возраста, произнесла, закатив глаза и прижав к мощному бюсту руку с наманикюренными пальчиками:

   - Я, знаете ли, никогда не страдала от недостатка мужского внимания, в том смысле, что меня всегда окружал целый рой, ну просто целый рой, изысканнейших мужчин. Но я обратилась в ваше агентство, так как считаю, что чем больше выбор, тем больше возможностей. Пусть в борьбе за мою руку победит сильнейший, не правда ли?

   Натэлла кивала, чувствуя, как у нее от Цецилии Карловны (так звали докучную клиентку) разбаливается голова.

   Наконец, Цецилию Карловну занесли в компьютерную базу данных. Без энтузиазма - не до того было.

   К тому же, подобные клиенты вряд ли могли стать друзьями свах.

   И снова потянулось тревожное затишье. Натэлла опять перезвонила Форли, и опять безрезультатно - недоступен. А с другой стороны, ну дозвонилась бы она, и что с того? Чем мог бы помочь неуловимый адвокат? Набирала его номер так уж, лишь бы заняться хоть чем-нибудь. И опять все застыли в оцепенении.

   Единственным человеком, развившим бурную деятельность, оказалась Зиночка. Она для начала (просто, видимо, для разминки) быстренько сбегала в киоск печати и скупила массу сегодняшних газет, из которых свахи не узнали ничего нового, после чего Зинаида приняла решение прибегнуть к помощи высших сил. Исключительно белых высших сил.

   Дело в том, что Зиночка свято верила в астрологические предсказания. Она уже давно наизусть знала, к какому знаку Зодиака принадлежит тот или иной служащий брачного агентства "Свахи".

   В начале каждой недели Зиночка обязательно оповещала каждого о предстоящих тому трудностях, несчастьях и удачах в ближайшие семь дней. Сулила и того, и другого, и третьего полной мерой.

   За стабильную подачу сведений из небесной канцелярии Михей прозвал Зиночку "ангелом-политинформатором".

   И теперь Зиночка ждала от звезд объяснения случившимся событиям, тайно надеясь получить доброе предзнаменование (типа у вас сейчас все фигово, зато завтра тучи рассеются, и всем будет счастье).

   С другой стороны, откуда еще можно ждать обнадеживающего знака - уж не от неподкупных ли судебных властей? Ах, оставьте, разве можно быть таким наивным!

   - Семен по знаку Водолей, - объясняла Зиночка. - Вот, смотрите, что написано.

   "Проблемы очень вероятны в понедельник и вторник. Постарайтесь выполнять все свои обещания и , - тут Зиночка строго посмотрела на застывшие лица свах, - будьте очень внимательны при подписании любых бумаг - ошибки могут дорого обойтись в самом прямом смысле".

   Тут Зиночка торжествующе посмотрела на насмешника Михея.

   Михей, урожденный Стрелец, только с возмущением сопел, выслушивая всю эту, с его точки зрения, галиматью. Но скрепился и ни слова не произносил - зачем расстраивать девчушку, и без того тошно.

   - Удивительно! - прошептала Верочка, изумленными глазами глядя на зарумянившуюся от своего триумфа Зинаиду.

   - Удивительно, когда не знаешь, когда не хочешь верить в очевидное! Звезды указуют нам путь.

   - Ладно, Зиночка, не отвлекайся. Там дальше еще что-нибудь есть, или это все?

   - Есть. Где это? Ах, да, вот! "Во второй половине недели ожидается немало споров. Тем не менее общение окажется достаточно полезным".

   - Значит, нам достаточно просто сложить ручки и ждать второй половины недели. Здорово! - притворно восхитился Михей.

   Но Зиночка на провокацию не поддалась и с достоинством объяснила:

   - Астрологический прогноз дает человеку общую картину событий. Так сказать, тенденцию. И нужно учитывать это в своих поступках, чтобы избежать злой судьбы.

   Голос Зиночки даже дрожал от охвативших ее чувств.

   - Зиночка, ты говоришь, как настоящий ученый! - восхитилась Верочка.

   - Ой, да я столько книжек прочитала!

   Натэлла в пол-уха слушала болтовню девушек. Если они нашли себе занятие, отвлекающее их от сегодняшних событий - тем лучше для них.

   Но, оказывается, мера несчастий, отпущенная на этот злополучный день, не исчерпалась.

   Еще одно пренеприятнейшее известие предстояло пережить свахам.

   Принес его, как водится, очередной телефонный звонок.

   - Это Маша Батакова звонит из Берлина, - прикрыв ладонью трубку, трагически сообщила окружающим Натэлла.

   Из дальнейшего разговора с Машей выяснилось следующее. Во-первых, об аресте мужа ей неизвестно. Натэлла, конечно же, не спрашивала Машу, Маша, а ты случайно не знаешь, за что арестовали твоего горячо любимого мужа! Просто Маша щебетала так безмятежно, что сразу стало ясно - бог Машку пока бережет.

   Во-вторых, Маша почему-то никак не могла дозвониться до Семена и просила свах узнать, где находится Семен и почему он ей до сих пор не звонит. Только-то! Да это мы живо! Не дословно, но по смыслу примерно так промычала ей в ответ Натэлла. А что еще прикажете говорить беременной женщине накануне родов?

   И, наконец, в-третьих.

   Семену нужно срочно оплатить какой-то счет в берлинской клинике, где сейчас находится Маша. Так уж пусть свахи, когда найдут Семена, скажут ему об этом, а то счет в десять тысяч долларов следует оплатить как можно скорее.

   А так все хорошо, все просто отлично: здоровью Маши и ее ребенка ничего не угрожает. А какие наряды и подарки она купила своим ненаглядным свахам! Вот приедет - они просто ахнут! Она их всех любит и целует.

   Они ее тоже, пискнула в ответ Натэлла.

   - Ребята, нам необходимо срочно найти деньги и выслать их Маше в Берлин. У Семена, действительно, серьезные неприятности.

   ЧАСТЬ ВТОРАЯ

   ГЛАВА ПЕРВАЯ

<p>

Люди рождены, чтобы помогать друг другу,</p>

<p>

как рука помогает руке, нога ноге и</p>

<p>

верхняя челюсть - нижней.</p>

<p>

 </p>

<p>

Марк Аврелий, римский император из династии Антонинов,</p>

<p>

философ</p>

   Натэлла в последнее время часто вспоминала своего школьного учителя литературы. То, как он любил рассказывать о соответствии в романе описаний природы и внутреннего состояния души героев произведений. Например, если кто-то в романе очень уж расстроится - ветер засвищет на страницах, а то даже и целая буря разразиться может. Молодцы писатели - люди с гипертрофированно развитым воображением.

   В жизни все иначе. Не обращает природа ни малейшего внимания на переживания людей. Нет ей до них никакого дела.

   Поэтому Натэлла, женщина начитанная и уроки литературы в школе обожавшая, в очередной раз удивилась, когда, в тревоге выйдя за порог дома, встретила на улице сияющее начало дня.

   Куда логичней было бы, если бы ей в лицо ударил штормовой порыв ветра, а сизые тучи покрывали бы низкое суровое небо.

   И к тяжести у нее на душе добавилось глухое раздражение против сил природы, живущих с ней параллельной жизнью и нисколько ей не сочувствующих.

   А может быть, баловней судьбы, которых приветствовали утренние лучи летнего безмятежного солнца, было в Москве гораздо больше, чем мрачных неудачников, и под них подстроилась столичная погода.

   Натэллу же в последнее время московский зной раздражал. Радовало одно - она могла носить легкие летние наряды, которые прошлым холодным летом в Москве не понадобились. Вот и сейчас она надела раскованный наряд - блузку из вискозного крепа с заложенным в складки передом и летящую многоярусную юбку. Все это было в зеленой гамме, а вокруг талии Натэлла повязала шелковый желтый шарф.

   Ко всем прочим неудобствам, доставляемым им, добавилось и то, что ее дочь Иришка почти совсем переставала, есть, ссылаясь на жару.

   Натэлла и так голову сломала, пытаясь накормить дочь, отказавшуюся от мяса, а тут еще и это. Она готовила Ирине грибы и рыбу как основное блюдо, чередуя их. Кроме того, девочка очень любила овощи, особенно свежие огурцы, и поедала их с сыром и хлебом с отрубями. В ее рацион входили также молочные продукты - молоко, творог.

   Но с наступлением жары Иришка ела каждый день все меньше и меньше.

   Натэлла мучилась, глядя на нее - худенькая, в чем только душа держится!

   Сегодня за завтраком Натэлла с Максом ели яичницу с ветчиной и пили сладкий кофе со сливками и круассанами. Иришка же поковырялась в тарелке с мюслями, залитыми обезжиренным кефиром, съела в итоге ложки четыре неаппетитно выглядевшей массы, и запила их чашечкой черного кофе.

   Затем сказала, что объелась, вспорхнула из-за стола и отправилась в Академию живописи. Там она должна была встретиться с такими же абитуриентками: они собирались вместе готовиться к экзаменам.

   И Натэлла, шагая по раскаленной Москве, думала не о работе, а о своей худышке (уже ребра торчат!). Как она проживет день на нескольких ложках кефира с мюслями? Взять с собой бутерброды с сыром она отказалась - они на жаре становятся противными, заявила она матери. Натэлла предложила ей ее любимые огурцы с хлебом - не хочу ничего таскать с собой лишнего.

   Конечно, Иришка сегодня взяла с собой тяжелый этюдник, но пара огурчиков погоды все равно не сделали бы.

   Оставалось надеяться лишь на то, что Ириша купит себе на обед чего-нибудь. Но надежда эта казалась Натэлле весьма призрачной - наверняка, это окажутся шоколад, чипсы и много-много выпитой газировки. Обед, что и говорить, достойный растущего организма.

   Вечером уставшая дочурка скажет, что на ночь есть вредно.

   - Так ты же не ешь днем! - возмущалась Натэлла.

   - Я ела в Макдональде. Филе-о-фиш и клубничный коктейль.

   Слава Богу, она хотя бы съела рыбы, радовалась Натэлла, вообще к Макдональду относившаяся скептически.

   Но уж пусть лучше ест в Макдональде, чем совсем не ест.

   - Ты должна съесть хотя бы тарелку супа. Смотри, я приготовила тебе вкусный супчик. Он очень легкий - из цветной капусты с луком, морковью и зеленью.

   И хорошо, если удавалось уговорить упрямицу съесть хоть чуть-чуть, ведь помимо вегетарианства у Ирины возник еще один пункт - она считала себя слишком толстой и пыталась ограничивать себя даже в той ограниченной пищи, которую себе позволяла.

   Натэлла страдала от этого безмерно.

   - Ты себя просто угробишь! Нельзя же так много трудиться, как ты, и при этом так мало есть.

   - Я ем, - неизменно следовал ответ на все аргументы Натэллы.

   - Да, ты отправляешь себе в рот мизерное количество пищи. Но этого явно недостаточно для такой взрослой девицы, как ты. Что я говорю - этого недостаточно даже для пятилетнего малыша!

   - Пятилетний малыш растет, а я уже нет.

   - Кто тебе сказал такую чушь? Ты постоянно растешь и развиваешься.

   - Ага, сейчас я опять услышу про растущий организм.

   - Ирина, если тебе не нравится что-то слушать, это не значит, что тебе говорят неправду!

   - Но я же ем!

   Опять этот надоевший Натэлле аргумент! Так, надо взять себя в руки, мысленно сосчитать до десяти, чтобы не закричать, - и пошли дальше!

   - Я уже говорила тебе, что ты ешь мало. Это, во-первых. И ты, кроме того, ешь не ту пищу, какую надо. Если ты отказалась от мяса, надо есть больше рыбы, больше есть супа. И даже есть на ночь, если не поела днем.

   - Ты хочешь, чтобы я стала похожа на бочку.

   - Я хочу, чтобы ты не болела. А ты будешь болеть, если будешь продолжать так питаться. Кстати, стать похожей на бочку тебе не грозит.

   - Ага. Ты только посмотри, какие у меня толстые ноги.

   Ирина решила года два назад, что она толстая. Так мог решить только один человек в мире - она одна.

   Невысокая стройная девочка со светлыми легкими волосами и глазами, как говорила бабушка Торико, "цвета незабудок", была не просто худой. Она была очень худой.

   Но девочке не нравились ее ноги, а вернее, слегка утолщенные (опять-таки, на ее взгляд!) лодыжки. Но такова уж была конституция ее тела.

   Но Ирина не хотела считаться с природой и не слушала ничьих объяснений. Она будет меньше есть, похудеет, похудеют и ее ноги - и все будет отлично.

   В борьбе с ее заблуждением Натэлла, бабушка Торико, дедушка Давид, а также все приглашаемые к разговору знакомые и друзья исчерпали все аргументы, пытаясь отговорить Ирину от ее бессмысленной борьбы за идеальную фигуру. Не в характере девочки было отступать от намеченной цели. А каково было родной матери и бабушке наблюдать за изнурительной схваткой их тростиночки с мифическим лишним весом!

   - Тебе совершенно необходимы витамины и микроэлементы! - убеждала Натэлла свою упрямую дочь.

   - Ты прекрасно знаешь, что я принимаю витамины, - спокойно отвечала Иришка.

   - Да, в таблетках. А они должны поступать в организм...

   - В растущий организм? - насмешливо щурилась Ирина.

   - Очень смешно! Да, представь себе, в растущий организм вместе с пищей. Тогда они приносят пользу. Я сама читала, у Брэгга, кажется, что витамины из аптеки почти не усваиваются. Надо стремиться получать их вместе с пищей.

   - По-твоему, я должна жевать с утра до вечера.

   - Нет, но есть-то ты, все-таки, должна!

   - Я ем.

   Все, разговор окончен. Программа "За стеклом" на дому: когда Натэлла говорила с дочерью, ей казалось, вот-вот она найдет какое-то слово, какой-то последний аргумент - и убедит свою неразумную дочь. Но ее слова как будто ударялись о стекло, стоявшее между ней и дочерью. А Ирина, наверное, тоже чувствовала это стекло, когда разговаривала с матерью.

   Никогда Натэлла не считала, что имеет право вмешиваться в личную жизнь своих детей. Напротив, она была очень демократичной матерью. Кроме того, Натэлла сама ратовала за стройную фигуру и борьбу с лишним весом, но именно с лишним. А в данном случае речь шла о здоровье Ирины. Натэлла боялась, что за время своих экспериментов с едой и фигурой Ирина наживет кучу болячек. А что делать с этим - не знала.

   Даже ее постоянная палочка-выручалочка Дарья оказалась бессильна - Ирина никого не желала слушать.

   - Такие настроения у молодой девицы как судьба - их надо пережить, - сделала вывод Дарья.

   Натэлла считала во всем виноватыми гламурные журналы и телевизионную рекламу - это они насаждали всем единый стандартный образ, на который и стремилась быть похожей Ирина.

   Девочка не понимала, что самое ценное в человеке его индивидуальность и непохожесть на других людей. Красивая худенькая девочка находилась в плену чьих-то надуманных образов, осложняя жизнь себе и окружающим.

   Вот и сейчас Натэлла вышла из дома, расстроенная утренним разговором с дочерью. Весь день теперь в ней занозой застрянет волнение за то, пообедает Ирина нормально или нет. А вечером опять - неприятный разговор за ужином.

   Правду говорят, в каждой семье свои проблемы. У кого ребенок плохо учиться, у кого девочка отличница, трудяга, спортсменка, художница - так с едой проблемы.

   А тут еще и в агентстве неприятности. Все, надо сосредоточиться и переключить мысли на текущие дела, а то ничего не смогу сделать, одернула себя Натэлла.

   Она должна была встретиться с Дарьей и Галушкой перед входом в банк, чтобы отправить в Берлин со счета агентства деньги для Маши. Пока неизвестно, что будет с Семеном, нужно сделать все возможное для того, чтобы Маши не узнала о печальной судьбе ее мужа.

   Ольга Галушка, направлявшаяся к банку с другого конца Москвы, тоже пребывала не в лучшем состоянии духа. Причин у нее для этого было предостаточно.

   Во-первых, она обгорела. Вчера она выскочила днем из агентства выпить минералки и купить еженедельник "7 дней" со светскими сплетнями и телевизионной программой на неделю. Купила между делом себе мороженое - шоколадный пломбир с шоколадной же крошкой, и прогулялась минут пятнадцать под палящим солнцем по бульвару.

   На ней малиновый был топик без бретелек, весь расшитый пайетками, и беззащитно открытые навстречу солнцу плечи успели за столь короткое время основательно обгореть. Хорошо, что у Галушки под рукой всегда есть проверенный в экстремальных ситуациях крем-бальзам "Спасатель". Он-то и спас новоявленного Джордано Бруно, в полном соответствии с названием.

   Во-вторых, она сломала ноготь. Ерунда, скажите вы, не стоит обращать внимания на такие пустяки? Если бы у вас были такие ногти, как у Галушки, и вы сломали ноготь на указательном пальце правой руки, тогда вы поняли причину ее расстройства.

   Мало того, что они были длинными и блестели малиновым цветом, перекликаясь с топиком, их к тому же украшал узор из накладных крохотных камешков и маленькие розовые шелковые кисточки.

   Михей,когда видел, басил:

   - Из-за таких ногтей цыганский табор повесится от зависти!

   И вот краса и гордость Галушки, предмет зависти цыган был безнадежно испорчен!

   Как же могла произойти такая космических масштабов катастрофа?

   И вот тут-то и возникает третья причина плохого настроения Галушки - черная магия. Ну, может, не черная, а белая, - Галушка не очень-то в этом разбиралась.

   Короче, виновата во всем была магия и противный толстый Михей, талантливейший врач-косметолог брачного агентства "Свахи", в которого влюбилась Ольга Галушка.

   Ну, может, и не влюбилась, а так просто... Во всяком случае, она злилась, что Михей не обращает на нее никакого внимания. То есть внимание он на нее, конечно, обращал, еще как, но это было совсем не то внимание, которое льстит хорошеньким женщинам.

   А он обращался с ней, как с сорванцом-подростком, причем мужского пола, постоянно подкалывая ее и даже позволяя себе иногда хватать ее за нос. Кошмар!

   Необходимо принимать какие-то срочные меры. И Галушка решила прибегнуть к высшим силам. Что это за силы, она толком не знала, но слово "высшие" указывало на то, что смотрят они на нас реально сверху и могут легко настучать Михею по репе за его гнусное поведение.

   Следовало лишь правильно их об этом попросить. Ольга, купив газету с объявлениями, углубилась в их изучение. Голова у нее через минуту пошла кругом.

   Кто только не предлагал свои услуги!

   Потомственная ведунья с Дона ("По Дону гуляет казак молодой" - пропел в Ольгином мозгу казачий хор), некая Аэлита (с Марса она, что ли, прилетела судьбы вершить), матушка Серафима, совершенно безграмотно называвшая себя ясновидящей госпожой Любой, а также многочисленные салоны магии и даже студия эзотерики наперебой предлагали свои услуги в приворотах, отворотах, в бизнесе.

   Оказывается, на Земле давным-давно наступил золотой век - можно было решить любую проблему и вылечить рак, СПИД, алкоголизм и игроманию. Особенно умиляли предложения о насылании порчи. Это какие же душевные люди таким бизнесом занимались - подумать страшно!

   Изучая огромный рынок магических услуг, Галушка наткнулась на следующее объявление: "Помогу всем пострадавшим от псевдомагов, магов-шарлатанов и салонных мошенников. Рассказывать ничего не надо". И дан телефон.

   От первого предложения веяло здравым смыслом - помочь человек хочет обманутым людям. Зато таящее необъяснимый смысл второе давало понять, что вроде бы на помощь-то и рассчитывать особо не приходится.

   Да уж, вздохнула Галушка, надо бы сначала обратиться к магам, пострадать от них, затем, ничего не рассказывая, принять помощь неизвестно от кого, а потом, наверное, придется искать спасение уже от него.

   С отвращением выбросив газету, Галушка решила обойтись собственными силами. Купив в "Молодой гвардии", книжном магазине на Большой полянке, книгу "Обряды и мифы древних славян", она с интересом вечерами ее читала. И вычитала!

   Вот они, обряды приворотные. Галушка выбрала простейший. Трепещи, Михей!

   Это тебе не черная магия, а светленький такой обряд, проверенный, можно сказать, веками. Не придумки салонные, а учеными в книге описанные действа.

   И вчера вечером она приступила к его выполнению. Вообще-то обряд был простейшим с точки зрения того, что остальные были еще сложнее. И Галушке потрудиться-то все же пришлось.

   Сначала она срезала ветку березы и завязала узлами пять ее веточек. Затем на листке бумаги записала заклинание, начинавшееся словами "Береза, береза, возьми мои слезы", а заканчивающееся их с Михеем именами, чтобы березе легче было разобраться, кого к кому присушивать.

   Потом ровно в двенадцать часов ночи (каждый дурак знает, что только в это время магические силы получают возможность действовать!) следовало сжечь заклинание под березой же, пепел замести срезанной веткой и забросить ее на березу.

   Потом пойти домой и лечь спать - самая легкая часть обряда. Но именно тогда, когда Галушка возвращалась от березы, найденной ею в соседнем дворе, она поскользнулась и, пытаясь в момент падения схватиться за скамейку, сломала ноготь.

   Конечно, ногтя безумно жалко, но, мало того, событие это очень уж было похоже на дурное предзнаменование. Что теперь будет?

   А вообще-то, честно говоря, Галушку начала мучить мысль о том, хорошо ли будет для нее, если Михей влюбится в нее не сам по себе, а из-за приворота? Иногда ей казалось, что да, хорошо, иногда - плохо.

   Вот почему к дверям банка она подошла не в самом лучшем своем настроении.

   Натэлла с Дарьей уже поджидали ее там.

   Статная и крупная Дарья Титова, психолог брачного агентства "Свахи" всегда, и летом, и зимой выглядела свежей, подтянутой. Вот и сейчас, в тридцати градусную жару, в длинном облегающем жилете из мадаполама с восточным орнаментом и легкой полупрозрачной юбке из хлопчатобумажной вуали кирпично-оранжевого цвета, она как будто только что вышла из душа. Рядом с ней люди, сами того не замечая, невольно расправляли плечи и начинали улыбаться.

   - Выглядишь - блеск! - от души сказала ей Галушка.

   - Дарья, расскажи, почему ты всегда так ровно хорошо выглядишь, и дела у тебя всегда в полном ажуре? Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! - охотно подхватила Натэлла.

   - Даша! - замогильным голосом произнесла Галушка. - Может быть, ты робот?

   - Терминатор! - вскричала Натэлла, и обе они так и покатились со смеху.

   - Спасибо на добром слове, девочки. А может, мы пойдем, отправим все-таки Маше деньги, или забьем на это, пусть с ума сходит в этом своем Берлине!

   Девочки решили все же на Машку не забивать и деньги ей отправить.

   Когда же они вошли в банк, то удивлению их не было пределу! Там перелистывал пластмассовые листы с заключенной в них рекламой разнообразных видов вкладов раб Божий Михаил Гуртовой, а попросту Михей.

   - Михей! Дорогой! - обрадовалась Натэлла. - Ты здесь какими судьбами?

   Дарья заметила, что при виде Михея Галушка побледнела, как будто увидела привидение, и попятилась.

   - Да вот решил помочь вам в банке. Вдруг пригожусь! Все-таки дела какие-то с деньгами, - объяснил Михей.

   - Потом я прямо отсюда в больницу к Дениске поеду, - добавил он.

   - Вот и хорошо, - подвела итог Дарья, - ум хорошо, а два лучше.

   - А может, пока все работники банка будут валяться от вида Галушки в шоке, схватим денежки - и айда! - предложил неугомонный Михей.

   Вот вон он, сломанный ноготь-то! Подействовало заклинание - Михея потянуло в банк, куда она пришла, но сломанный ноготь делает свое дело - Михей продолжает над ней издеваться. Галушка все никак не могла придти в себя.

   Свахи, в души ужасно удивившись, что Галушка промолчала и не ответила на ехидство Михея (причем Михей был удивлен этим обстоятельством больше других!), проследовали к нужному окошку.

   И там выяснили - если они вышлют деньги в Берлин, у них почти не останется денег на счету. Когда же Натэлла, обретя дар речи, спросила, где же их остальные деньги, ей ответили:

   - Деньги сняла со счета Лидия Борисовна Орлова, финансовый директор брачного агентства "Свахи".

   Натэлла тут же кинулась звонить в агентство.

   - Нет, Натэлла Давидовна, Лидия Борисовна еще не приходила. Вы же помните, она звонила несколько дней назад - я могу точно посмотреть число - и сказала, что заболела и будет лежать дома.

   - Сейчас я ей перезвоню, - прервала Натэлла разговор с Зиночкой.

   Но ее попытки дозвониться до Лидии успехом не увенчались. Ни один из ее телефонов не отвечал.

   - Но не умерла же она, в самом деле! - всполошился Михей.

   - Типун тебе на язык! - закричала Галушка.

   Михей стал оправдываться.

   - Я всегда предполагаю худшее, чтобы потом не испытывать разочарования!

   - Давайте не будем смешивать в одну кучу две проблемы, - вступила в разговор Дарья. - Мы здесь, чтобы отправить деньги Маше. Давайте решим, отправляем мы их или нет. А потом будем разбираться с Лидией.

   Совещание по данному вопросу было кратким. Свахи переглянулись - и отправились снимать остатки своих денег со счета, чтобы отправить их в Берлин.

   Интересы их талисмана - семьи Батаковых - прежде всего!

   ГЛАВА ВТОРАЯ

<p>

То, что мы знаем - ограничено,</p>

<p>

а что не знаем - бесконечно.</p>

<p>

Апулей, римский писатель, адвокат, философ</p>

   - Натэлла Давидовна, - Зиночка заглянула в кабинет Натэллы, - я все звоню, звоню, а телефон Евгения Евгеньевича не отвечает!

   Натэлла кивнула.

   - Спасибо, Зиночка, - сказала она. - Можешь пока заниматься своими делами.

   Зиночка грустно закрыла за собой дверь. Она чувствовала себя виноватой за то, что телефон Форли не хотел отзываться.

   Свахи сидели в кабинете Натэллы в угрюмом молчании. Нет, ну, в самом деле, сколько можно получать пинки и плевки судьбы. Только выправишь одно - валится другое. Послали Маше деньги - сами остались на бобах.

   А людей вокруг них просто ветром сносит! Куда, почему - нет ответа!

   В адвокатской конторе Форли сказали, что Евгений отбыл в неизвестном направлении, сказав лишь, что едет отдохнуть после происшедшей с ним аварии. Когда вернется - позвонит. Своих постоянных клиентов он сам отслеживает. А что, нужна консультация? Да нет, ответили свахи, пока нет. Надумаем, позвоним.

   Никому из них даже в голову не пришло связывать исчезновение Лидии с тем, что куда-то уехал и Форли.

   Все думали о них, прежде всего, как об адвокате и финансовом директоре, к тому же на это накладывалась пропажа денег со счетов.

   Ни о каких шурах-мурах в подобной ситуации даже и не подозреваешь.

   О дальнейшей судьбе Семена не было больше никаких новостей.

   - Натэлла, мы сегодня обедать будем, как ты думаешь? - спросил Михей.

   Он сидел за столом, опустив голову, и чертил что-то на листе бумаги шариковой ручкой. Крупный высокий мужчина - конечно, он проголодался раньше всех.

   - А у нас и буфетчица в больницу попала, - горестно вздохнула Верочка.

   - Тактика выжженной земли прям какая-то! - ввернула Галушка.

   Ну, как тут не быть благодарным Галушке! Ее внешность даже в грустные моменты всегда поднимает настроение. Вот и сейчас, чего стоит только одна ее прическа - разноцветные косички, заплетенные с левой стороны головы через макушку направо, заколотые синими, желтыми, красными и зелеными мелкими заколочками!

   Натэлла обвела взглядом своих сотрудников. Они сбились стайкой у нее в кабинете, как цыплята к маме-наседке, когда в небе появился ястреб.

   - Ну, это еще не повод сидеть голодными, - бодро сказала она. - Как там, в русских народных сказках - сначала накорми, потом и спрашивай! Давайте пиццу закажем!

   Просто удивительно, как все оживились.

   Галушка выбрала для себя пиццу с грибами. Михей - с анчоусами. Были заказаны еще три пиццы "Маргариты", минералка и "Фанта". Галушка сбегала к себе и наварила для всех кофе.

   В общем, свахи устроили пир на весь мир. Люди, только что вкусно и в компании друзей поевшие, по-другому смотрят на свои проблемы. Они начинают либо видеть пути их решения, либо не так остро на них реагируют.

   Натэлла неожиданно для себя поняла, чем ей не нравится отношение ее дочери к еде. Ирина смотрит на пищу как на врага, только и ждущего момента захватить ее врасплох, проникнуть внутрь и развернуть там военные действия по откладыванию жира.

   Девочка лишала себя одного из главных удовольствий в этой жизни - удовольствия от вкусной пищи. Жаль.

   А самое ужасное было в этом то, что с отвращением, по необходимости что-то съедая, Ирина тем самым не давала пище усваиваться. Настрой на позитив - основной залог успеха любого действия.

   Дарья тоже многое могла бы рассказать о питании. Ее, не знаю, как назвать, молодой человек, что ли, или бой-френд по-американски, белокурый Кирюха, спец по компьютерам, решил освоить здоровое питание и пытался подсадить на это Дарью.

   Дарья от полностью раздельного питания не фанатела, но кое-какие принципы себе на заметку взяла. Именно она объяснила Иришке, а вместе с ней и Натэлле, как вредно запивать твердую пищу.

   - Вот ты поела, - рассказывала она им, - у тебя выделился желудочный сок. А в нем, между прочим, находится даже соляная кислота, чтобы растворять пищу. А ты - хлоп! Отправляешь туда стакан жидкости, все равно, какой. Это может быть и чай, и кофе, и компот, и что угодно.

   И это самое "что угодно" разбавляет в желудке твой желудочный сок. То есть, между прочим, и соляную кислоту. Что происходит?

   - Ничего не происходит! - заявила Натэлла, считавшая разговор, затеянный Дарьей, бессмысленным.

   - Вернее, не происходит ничего хорошего, - спокойно продолжала объяснять Дарья. - Съеденная тобою пища лежит, бедняжечка, камнем в твоем желудке и гниет. А твоя жизненная сила буде тратиться на то, чтобы синтезировать дополнительную порцию ферментов, и на то, чтобы обезвредить продукты гниения. Здорово?

   - Нет, не здорово, а даже очень дурно, - развеселилась Иришка, вспомнив мультик из детства.

   - И все это только из-за того, что ты выпила стакан воды!

   - А если мне пить хочется?

   - Пить надо за десять-пятнадцать минут до еды.

   - Все с ног на голову, - недовольно проворчала Натэлла.

   - Как раз наоборот. Все правильные принципы питания разработаны тысячелетия назад. Древние мудрецы призывали людей тщательно жевать и ничем не запивать пищу. Это тоже считалось божественным знанием. Значит, это мы, современные люди, перевернули все с ног на голову, - возразила Дарья.

   И ведь убедила Иришку в своей правоте. Ту теперь невозможно заставить попить раньше, чем через два часа после обеда.

   Натэлла ничего для себя в этом смысле не меняла, но, доверяя Дарье, с дочерью не спорила.

   А Дарья успокаивала ее:

   - Ни ты, ни я не можем заставить Иру больше есть. Но мы можем научить ее есть правильно то количество пищи, которое она все-таки съедает.

   Сама Дарья, которой тоже было далеко до Кирюхи, строго следовала нескольким новым правилам. Например, теперь они с Кирюхой вставали в шесть часов утра и бегали полчаса. Затем они разработали целый ритуал вставания. А кстати! Пицца съедена, все сидят и попивают кофе (кроме Дарьи, конечно) и сейчас опять не будут знать, что делать.

   - Дарья! - обратилась к подруге Натэлла. - а ты не расскажешь нам, как надо правильно вставать по утрам?

   Дарья кинула на нее понимающе хитрый взгляд - мол, отлично понимаю, ты хочешь сделать из меня массовика-затейника.

   Свахи одобрительно зашумели.

   - Меня лично очень интересует проблема утреннего вставания! - гордо провозгласил несносный Михей.

   Все так и грохнули. Но Галушка, отсмеявшись первая, возмутилась:

   - Михей, имей совесть! Какие-то пошлые шуточки!

   - А что я такого сказал? Я просто повторил сказанное Натэллой. Кто грязно мыслит, грязно и толкует.

   Галушка решила обидеться. Нет, в самом деле, он постоянно ее обижает. Береза ничем не помогла. Наверное, у древних славян березы росли в экологически чистой атмосфере, и поэтому их заклинания действовали. А на Михея надо придумать что-нибудь поосновательнее. Вот возьмет Галушка, да и пойдет к какому-нибудь колдуну.

   Тогда уж Михей попляшет!

   - Все-таки, Дарья Николаевна, расскажите, а как надо правильно вставать? - полюбопытствовала Зиночка.

   Никто и заметить не успел, а у нее в руках уже оказалась ученическая тетрадь и ручка - записывать мудрые мысли древних мудрецов.

   - Знаете, - задумчиво протянула Дарья, - я могу вам объяснить, как и почему надо правильно просыпаться и вставать. На самом деле, это очень интересно - заниматься собой. Но сначала, пока мы все равно сидим тут и ждем у моря погоды, вам нужно понять - зачем нам всем это знание, что оно нам дает. Вот я вам сейчас перескажу одну легенду - и вам все станет понятно. Хотите?

   Все согласно закивали. Даже Михей не стал спорить. Легенда так легенда, хуже не будет. А уж Зиночка и Верочка даже рты пораскрывали, предвкушая удовольствие.

   Как дети, подумала Натэлла, им бы только сказки слушать.

   Вот какую легенду рассказала Дарья.

   У древних греков был бог врачевания Асклепий (позже римляне называли его Эскулапом). У Асклепия было две дочери - Панацея и Гигия. Обе они владели даром целительства, во всем помогали отцу, но между собой постоянно спорили. Высокомерная Панацея считала себя всеисцеляющей (как экстрасенсы в рекламных объявах, подумала Галушка) и гордо заявляла, что она может найти и подарить людям одно-единственное лекарство от всех болезней сразу, а скромная Гигия разумно удерживала сестру от столь многообещающих заявлений.

   - Одного-единственного средства на все случаи жизни быть не может, - говорила она, - иначе зачем бы человеку были даны разум и способность к творчеству? Все создано для того, чтобы в любых, даже в самых непредвиденных обстоятельствах человек смог бы спасти себя сам.

   - Но если бы это было так, - возражала Панацея, - зачем бы человеку нужны были всемогущие боги?!

   - Боги всегда будут нужны человеку. Для него мы - Идеал Истины. Добра, Любви, Красоты, к чему постоянно стремится человек. Но он слаб, уязвим. Чтобы достигнуть всего этого, он нуждается в нашей помощи, - отвечала Гигия.

   - Нет-нет! - восклицала Панацея. - Боги уже и так много дали человеку. Он награжден Разумом, Воображением, Памятью, Волей, Чувствами, даже Сверхсознанием, то есть способностью к творчеству! Разве всегда человек платит нам Благодарностью и любовью?!

   - Да, верно. Но это только потому, что человек не знает Законов Жизни. Мы должны научить его этим Законам, чтобы на Земле не произошло катастрофы.

   - Ну, нет уж! Ни за что на свете я не доверю свои силы людям!

   Как только не убеждала Гигия сестру, Панацея не хотела ее слушать.

   Так и разошлись дочери врача Асклепия по разным дорогам: Панацея лечит людей различными ядами - порошками, микстурами, таблетками и до сих пор ищет одно-единственное средство от всех болезней сразу.

   А Гигия просвещает людей, проповедует среди них Законы Жизни, преступать которые нельзя никому.

   Гигия верит, что, овладев Законами Жизни, люди смогут передавать их друг другу и своим детям, что со временем все человечество станет физически и духовно здоровым, а сама жизнь на Земле - прекрасной.

   Дарья замолчала.

   - Интересно, - заметил Михей, - а в чем тут фишка?

   - Эта легенда утверждает, что искусство жить связано тесными корнями с искусством быть здоровым. И вот, кстати, рекомендации, как быть здоровым, появились задолго до появления на свет медицины. Эти рекомендации назывались "аюрведы" от "айюс" - жизнь и "веды" - знание, то есть знание жизни. И возникли они более пяти тысяч лет тому назад. Задолго до появления лекарственной промышленности.

   Это, Натэлла опять по поводу "с ног на голову".

   - Так я и думала, что ты опять об этом скажешь, - улыбнулась Натэлла.

   - Ага, я настырная. Дело все в том, что человеку предстоит сделать выбор - жить ли по законам природы или слепо брести не ведуя куда, за невежеством, прибегая время от времени к услугам лекарственной медицины.

   Я считаю опыт гигиены наиболее плодотворным. А вы можете выбирать.

   - Ну, мне трудно себе представить жизнь без таблеток. Это утопия, - сказал, пожав плечами, Михей.

   - Один из нас свой выбор уже сделал, - усмехнулась Галушка.

   - А вот интересно, чисто умозрительно, - заговорил фотограф Тема, - к нам ни один клиент не нагрянул, потому что у нас неприятности, или их бы и так не было?

   Ничего их не может отвлечь от грустных мыслей, поняла Натэлла. О чем бы они не говорили, все равно каждый расстроен и думает о одном - когда же опять наладится их активная трудовая деятельность в агентстве, когда они смогут выкарабкаться из множества проблем, нарастающих как снежный ком.

   - Глубоко мыслишь, Тема! - тут же отозвался Михей. - Но для нас-то ведь один фиг - по той или другой причине клиентов нет.

   - А давайте сами как-то попробуем привлечь людей к нам в агентство! - предложила Верочка.

   - Давайте! А как? - спросила Зиночка.

   - В клубах знакомств устраивают дискотеки "Для тех, кому за 30". Может, и нам такой вечер организовать? Денег, правда, маловато, но зал мы украсить своими силами сможем, билеты отпечатаем, - рассуждала Дарья.

   Натэлла тоже включилась в обсуждение.

   - Галушка, ты займешься рекламой...

   - Ой, я такую рекламу дам - весь город сбежится!

   - Молодец! Жаль, Лида пропала, но мы сами с Дарьей посчитаем, сколько и почем нам нужно билетов.

   Вдруг Верочка просияла.

   - Слушайте! - закричала она. - А давайте Филиппа пригласим! Он придет со своими друзьями и покажет аргентинское танго.

   - А мы свою дискотеку назовем "В ритмах танго" или что-то в этом роде. Классно! - восхитилась Зиночка.

   Все вопрошающе уставились на Натэллу.

   - Что ж, я не против, - сказала она.

   - Ура! - завопили свахи.

   - Кроме того, я узнала, что завтра прилетают домой Юрий и Галя Кранины. Галя в свое время рекомендовала нам Лидию. Может, она сумеет нам что-нибудь о ней рассказать. Что-нибудь, что нам поможет, - добавила Натэлла.

   - Дарья Николаевна, - жалобно попросила Зиночка, - а вы расскажете, как надо правильно вставать?

   Все свахи сразу оживленно задвигались.

   - А и действительно, Дарья, расскажи! А то, как я завтра с утра буду вставать, не представляю! - заявил Михей.

   Все засмеялись.

   - Хорошо, - согласилась Дарья, - попробую. Вот мы с Кириллом решили встать на сторону Гигии и заняться своим здоровьем. Ведь наше здоровье - сугубо наше личное дело. Врачи занимаются только нашими болезнями. Тут существует множество всяческих принципов и приемов, как оздоровить весь свой организм в целом естественными методами- но об этом можно говорить неделю, не меньше, не останавливаясь. Но все уже устали, поэтому я сейчас вкратце расскажу, как правильно вставать, а разговор о здоровье продолжим как-нибудь потом.

   Значит, так. Как только ты просыпаешься, ты должен поблагодарить Всевышнего за новый день, за то, что ты жив, здоров, что у тебя есть, например, любимый человек. В общем, за все хорошее, что есть в твоей жизни. Это очень важно. Этим ты создашь себе положительный настрой на весь день. Значит, неприятностям и трудностям будет труднее тебя сломить. Да я даже больше скажу - ты начнешь притягивать к себе удачи, приятные встречи и так далее. Происходит так называемая материализация идей.

   Идем дальше. Как только ты - от души! - поблагодарил Господа...

   - А если человек неверующий?

   Это спросила Галушка, и, судя по всему, этот вопрос ее сильно волновал.

   - А если человек неверующий - значит, пусть благодарит саму жизнь, пусть радуется за то, что ... Ну, и так далее по тексту!

   Так вот, после этого вы начинаете потягиваться. Как кошка. Кто видел, как просыпается кошка? Она вся тянется во все стороны. Так же и вы, потягиваясь, растягивайте позвоночник. Позвоночник - важнейшая часть нашего тела. Пока ваш позвоночник гнется - вы молоды. И надо выполнять три правила, чтобы поддерживать его в форме.

   Первое правило - спать на твердой постели. Мягкая постель - вообще беда! Позвоночник в ней неизбежно деформируется, и ты начинаешь болеть. Второе - использовать твердую подушку, укладывая ее под шею. А третье - упражнение "Золотая рыбка", которое ты выполняешь сразу после пробуждения. На твердой кровати и лежа на спине.

   Положив ладони под шейные позвонки, ты всем телом прижимаешься к поверхности, на которой лежишь. Ступни ног стоят под прямым углом к туловищу.

   В этом положении начинают быстрые колебания телом справа - налево наподобие быстро плавающей рыбки. И это упражнение надо делать ежедневно утром и вечером в течение одной - двух минут.

   При этом вытянутый и прижатый к твердой поверхности позвоночник должен лежать неподвижно. Колеблются справа - налево лишь ступни ног, стоящие перпендикулярно к телу, и затылок.

   Дарья перевела дух.

   - Ребята, - сказала она со вздохом, - давайте на этом закончим. Не представляю, как преподаватели читают лекции весь день. У меня язык уже отваливается. Вопросы и демонстрацию "Золотой рыбки" перенесем на завтра. Попробуйте завтра утром встать, как я рассказала. Что не получится - обсудим завтра, окей?

   Все свахи выразили единодушное согласие. Правда, Зиночка явно хотела о чем-то спросить Дарью, но благоразумно промолчала, рассчитывая узнать ответ на свой вопрос завтра.

   Когда Натэлла и Дарья последними покидали агентство, Натэлла от души сказала подруге:

   - Просто не представляю, что бы я без тебя делала!

   ГЛАВА ТРЕТЬЯ

<p>

Не следует ни предаваться сожалениям о прошлом,</p>

<p>

ни жаловаться на перемены, которые нам в тягость,</p>

<p>

ибо перемена есть самое условие жизни.</p>

<p>

Анатоль Франс</p>

   - Галина, дорогая, как вы отдохнули? - Натэлла еле дотерпела до десяти часов утра, чтобы позвонить Галине Краниной.

   Галина, жена брата ее бывшего мужа, раньше этого времени не вставала. К тому же она с мужем только вчера вечером должны были вернуться с Кипра, куда ездили отдохнуть на две недели.

   Детей у Юрия и Галины Краниных не было, и Галина могла позволить себе подольше полежать в постели.

   - Натэлла, это ты? До чего ж приятно снова слышать твой голос! - отозвалась Галина.

   Хотя Натэлла давно развелась с Валерием Краниным, своим мужем и отцом ее двоих детей, она сохранила добрые отношения с его братом Юрием и его женой Галиной.

   - Мне тоже очень приятно. Хорошо отдохнули? Как там сейчас на Кипре?

   - Замечательно! Один ответ на оба твоих вопроса.

   - Жарко там?

   - Ты знаешь, не жарче, чем у нас. Жаль только, Москва не стоит на берегу Средиземного моря.

   - Да она даже на Черном не стоит, к сожалению.

   Натэлла искренне считала, что в прошлой жизни была, скорее всего, дельфином, медузой или, в крайнем случае, водорослью, - так она любила море. Когда она отдыхала на море, то, сколько бы там не пробыла, ей все равно было мало. День отъезда для нее становился днем траура.

   - Когда ты сможешь к нам приехать с детьми? - спросила Галина. - Посидим, поболтаем. Я тебе фотографии покажу.

   - Галя, ты меня извини, но у меня к тебе есть разговор. Не телефонный. И срочный. Так что назначь мне, пожалуйста, время визита, удобное для тебя.

   - Если дело срочное, приезжай сейчас. Одно условие - не падать в обморок при виде моего беспорядка. Я думала заняться уборкой позже.

   - Ну, если я не падаю в обморок каждый раз, когда прихожу к себе домой, то, думаю, шанс уцелеть у меня есть.

   Вот так получилось, что уже в одиннадцать часов Натэлла сидела в гостях у Краниных перед огромной вазой с персиками. Помнила, Галина, какие фрукты предпочитала ее родственница. Сама Галина в такой ранний утренний час выглядела свежей и подтянутой. Натэлла никогда за все годы знакомства с ней не видела Галину непричесанной и в халате. Вот и сейчас Галина, умело накрашенная, щеголяла в трикотажном синем присборенном спереди и украшенном белой полоской корсаже и белых габардиновых Бермудах.

   - Галочка, что ты можешь мне сказать о Лидии? Ты хорошо ее знала?

   - Да, очень хорошо. Мы с ней работали в одной конторе. А один раз ездили вместе в Египет. Мне она очень нравится. А что случилось, ты меня пугаешь?

   - Она исчезла. Раз - и след простыл!

   - Господи!

   - Самое неприятное в этой истории то, со счетов нашего агентства пропали деньги. Очень большая сумма.

   - А кто их снял, поинтересовались?

   - Конечно. Их недавно сняла Лидия.

   - Лида?! И ты об этом ничего не знала? Она тебе об этом сказала?

   - Я ничего об этом не знала, и она ничего мне об этом не сказала!

   - Это какое-то недоразумение! Лидуша - исключительно порядочный человек.

   - Вот это я и хотела узнать - твою реакцию на событие. А то я уже не знала, что и думать.

   - Нет-нет, Натэллочка, даже не сомневайся - Лида не могла сделать ничего незаконного. Вот идет Юра, мы его сейчас спросим.

   Лидия в очередной раз удивилась, насколько не похожи братья Кранины, как будто похожесть обязательно присуща родству. Да у нее самой дети - Ириша и Макс - совершенно не похожи внешне: небольшого роста светловолосая дочка с глазами цвета незабудок и высокий смуглый шатен сын.

   Но братья Кранины были разными и по духу. После ее развода с Валерием братья даже поссорились: Юрий не одобрял поведение брата. Сам он жил со своей женой душа в душу, хотя у них и не было детей. Натэлла всегда с удовольствием встречалась с ними. Именно Юрий и Галина помогли Натэлле открыть брачное агентство.

   Юра, когда Натэлла рассказала ему о ситуации, сложившейся в агентстве, только покачал головой.

   - На вашем месте я бы сразу обратился в милицию.

   - Да? А мы решили подождать - вдруг она появится.

   - Ты пойми, Натэлла, слишком уж все подозрительно выглядит - пропадают одновременно и человек, и деньги.

   - Да, я понимаю.

   - Ни фига ты не понимаешь! Если бы понимала - уже давно бы обратилась в милицию! - вспылил Юрий.

   - Юрочка! - предостерегающе сказала Галина, которая всегда гасила вспыльчивый характер мужа.

   Вообще, Натэлла обожала наблюдать за этой супружеской парой. Они напоминали ей персонажей из сказки - прожившие вместе двадцать пять лет люди, до сих пор любящие друг друга и самым чудесным образом друг друга дополняющие. Вспыльчивый горячий муж и рассудительная спокойная жена - идеальный дуэт для исполнения сложной партитуры семейной жизни.

   - Ты извини, Натэлла, - сказал Юрий, - но я из-за тебя переживаю. Знаю, что ты сама не своя, и вот разнервничался!

   - Юра, ну что же нам делать?

   - Я считаю надо срочно заявить в милицию. Пусть они ее ищут.

   Галина, во время их разговора делавшая бутерброды с красной икрой, с сыром и с салями, нахмурилась.

   - Я все-таки абсолютно доверяю Лидии, - повторила она. - Поэтому мне страшно. Если Лидия взяла деньги в банке, ее могли выследить и ограбить.

   - И даже убить, - мрачно добавил Юрий, с аппетитом поглощая бутерброд с икрой.

   - Господи помилуй! - испугалась Натэлла.

   - В такой ситуации нужно быть готовой ко всему.

   В агентстве Натэлла сразу же прошла в кабинет Дарьи. Рассказав ей о своей встрече с Галей и Юрой, Натэлла спросила подругу о ее мнении по этому вопросу.

   - Мне кажется, Юрий прав. Давай заявим в милицию о пропаже Лидии. Как любит повторять Михей, хуже не будет.

   - Только не будем в заявлении говорить о пропаже денег, да, Даша? А то, как будто мы ей не доверяем.

   - Натэлла, мы обязательно должны сообщить в заявлении о пропаже и денег тоже. Это не вопрос недоверия. Ты же сама говоришь, с ней могло что-то случиться из-за этих денег. И милиция отнесется к исчезновению Лиды с большим рвением - здесь мотив преступления четко виден.

   - Ладно. Может, пошлем Михея к нашему знакомому, участковому Сысоеву... Как его зовут, ты не помнишь?

   - Роман Павлович его зовут, только никого к нему посылать не надо. Все милиционеры одинаковы, и пусть Михей идет в ближайшее отделение милиции и подает официальное заявление о пропаже человека и денег.

   Так и сделали.

   Затем потекли повседневные дела. Свахи занялись подготовкой танцевального вечера в агентстве. Галушка поместила информацию о нем в Интернете и заказала красочные пригласительные билеты и рекламные буклеты. Им так нравилось обсуждать детали предстоящего бала - какие шарики они развесят, какие тортики закажут, в общем, всю ту милую ерунду, которую так любят женщины.

   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

<p>

Судьба человека - в руках человека.</p>

<p>

Вот в чем ужас.</p>

<p>

Владислав Гжещик</p>

   В это утро Натэлла почувствовала - что-то должно произойти. Что-то хорошее. Обязательно. Во-первых, ей приснился роскошный сиамский кот. Натэлла не знала, как толкуют сонники появление во сне молодой женщины сиамского кота, но она твердо знала одно - этот сон предвещал ей удачу! Она с таким удовольствием любовалась во сне грациозной игрой его мускулов, его сказочно красивым блеском прозрачно голубых глаз, что безо всяких колебаний расценила свой сон именно так.

   Во-вторых, ее интуиция подсказывала ей, что наступило время перемен к лучшему. Почему? Натэлла не знала. Но, наверное, происходило что-то вокруг, готовились какие-то перемены, если интуиция Натэллы среагировала именно так.

   Агата Кристи называла интуицию странной вещью - и отмахнуться от нее нельзя, и объяснить невозможно.

   Может быть, слишком уж долго тянулось ожидание каких-нибудь перемен к лучшему, может быть, виной всему был ночной ливень, наконец-то, пролившийся над Москвой и наполнивший воздух прохладой и свежестью, но Натэлла ясно ощутила - сегодня день переломный.

   Она особенно тщательно оделась. Выбрала темно-синие шелковые брюки и голубую в крупный белый горошек блузку без рукавов. Не забыть бы зонт - небо продолжало хмуриться.

   На завтрак она сварила детям рисовую кашу на молоке, поставила на стол блюдо с бананами (они очень хорошо сочетаются с кашей), сварила кофе себе и Ирине, а Максу заварила зеленый чай.

   Ириша заглянула на кухню, пока Натэлла там возилась, выпила чашку кофе и опять скрылась. Ага, теперь придет минут через пятнадцать завтракать. Теперь она всегда, следуя советам Дарьи, так делала - пила до еды за десять - пятнадцать минут. Вчера она рассказала детям о "Золотой рыбке", и они с восторгом барахтались на спине утром и вечером.

   Надеюсь, это пойдет им на пользу, думала Натэлла, слушая за столом оживленную болтовню детей. А в груди у нее продолжало нарастать счастливое предчувствие чуда.

   Хоть бы оно сбылось! Сколько можно уже переживать и мучиться!

   Стоило ей только появиться в агентстве, как к ней подлетела взволнованная Зиночка.

   - Натэлла Давидовна! У нас клиент. Честное слово!

   Вот что значит интуиция!

   Чуть ли не пританцовывая, Натэлла вошла в кабинет. При ее появлении из удобного низкого кресла посетителя поднялся хрупкий небольшого росточка мужчина. Бледное лицо с растерянным взглядом бегающих голубых глаз. На носу - очки, глаза в их стеклах гигантски расплылись.

   "Дальнозоркость", - машинально отметила про себя Натэлла, усаживаясь за стол и предлагая жестом сесть своему посетителю. Так же привычно она попыталась определить возраст клиента. Людям такой внешности можно было дать и тридцать лет, и сорок пять, в зависимости от их настроения. Сейчас мужчина напротив Натэллы выглядел как тридцатилетний.

   Опытная в таких делах Натэлла знала - обычно подобные клиенты во всем сомневаются, перебирают одну кандидатуру за другой, как придирчивый покупатель на рынке копается в разложенных на прилавке помидорах, опасаясь, что ему хотят всучить некачественный товар. Вроде помидор спелый и не гнилой, но он будет долго его разглядывать и ощупывать со всех сторон, ища какого-нибудь подвоха. Но люди-то ведь не помидоры и не терпят подозрительного отношения к себе. "Бедный, - невольно пожалела его Натэлла, - ему, наверное, тяжело ладить с другими".

   Все эти мысли возникли у нее как бы сами собой, привычно расшифровывая для нее нового человека. Натэлла не отдавала себе в этом отчет, и очень бы удивилась, если бы кто-то сказал ей, что опыт позволяет ей сразу вычислять суть людей.

   Алексей Букин, мялся и заикался, но, в конце концов, сообщил Натэлле, что он хотел бы попытаться отыскать через брачное агентство "Свахи" девушку, с которой бы он мог опять-таки попытаться создать семью.

   - Я уже пытался собственными силами решить данный вопрос, но мне это не удалось, - нудно склоняя на все лады слово "пытаться", рассказывал он.

   - А почему, как вы думаете?

   - Мне не везло. Всегда оказывалось, что моя девушка, за которой я ухаживал, не соответствовала моим требованиям.

   - Может, вам стоило бы подкорректировать свои требования к девушкам? Вы не очень строги к ним?

   - Знаете, - в голосе Алексея появился металл, - я обратился в брачное агентство, чтобы иметь больший выбор в смысле кандидатур. А моиубеждения - это мое личное дело, и я попытаюсь найти то, что нужно мне.

   - Безусловно.

   Алексей Букин сразу повзрослел до сорока лет. "Надо будет передать его Дарье - непаханая целина для психолога", - привычно подумала Натэлла, а вслух лишь повторила:

   - Безусловно. Сейчас вы заполните анкету, и мы с вами поговорим подробнее.

   - Я хотел только узнать - а ваше агентство уже давно на рынке подобных услуг? У вас есть опыт? Я имею в виду положительный опыт.

   Но открывшая рот Натэлла ответить не успела. Короткий стук в дверь - и сразу возникшая на пороге Зиночка с испуганными глазами.

   - Натэлла Давидовна, тут к вам...

   Из-за спины секретарши, отодвинув ее плечом, возник плотный мужчина с официально бесстрастным лицом.

   "Не клиент", - безошибочно стукнуло в мозгу.

   - Госпожа Лагунская? Натэлла Давидовна? - сурово поинтересовался он.

   Алексей Букин, испуганно оглянувшийся на дверь, побледнел.

   - Да, это я.

   Натэлла уже ясно видела, как новый посетитель защелкивает на ней наручники, зачитывает ей ее права и ведет мимо парализованных ужасом сотрудников в тюремную камеру, - а что еще может делать человек с таким выражением лица?

   И хотя в голове ее тревожно стучало: "Почему? За что?", она спокойно спросила:

   - А в чем, собственно говоря, дело?

   - Мишин, следователь УБЭП, - с удовольствием выговорил посетитель, махнув издалека какой-то красной книжечкой. - Поговорить бы надо, госпожа Лагунская.

   Букин как-то жалобно пискнул и быстро забормотал:

   - Я сейчас же ухожу отсюда. Если бы я только знал, что здесь у вас такое творится... Я бы никогда...

   - А вы сядьте, пожалуйста, - веско произнес Мишин, и его "пожалуйста" вовсе не походило на просьбу.

   - Отсюда никто не выйдет, - продолжил он, когда Букин сразу замолк и окаменел в кресле, - пока мы все не выясним.

   - Я к вашим услугам, - любезно пропела Натэлла и, наученная рассказами многих своих знакомых, попросила, - разрешите, я рассмотрю ваше удостоверение. Сами знаете, Москва: аферистов много, во всех милицейских новостях предупреждают - будьте бдительны, проверяйте все предъявляемые вам документы.

   Мишин на ее слова скривился, но удостоверение - куда деваться! - подал и терпеливо ждал, пока Натэлла сначала внимательно рассматривала его, а потом выписывала на бумажку данные следователя. Сама она в это время пыталась собраться с мыслями. Мыслей набралось немного, а если честно, то всего одна - это как-то связано с Семеном Батаковым.

   - Ну, что, убедились? Все в порядке? - с нескрываемым сарказмом в голосе спросил Мишин.

   Натэлла сделала вид, будто не замечает недовольства следователя:

   - Да, все в порядке, - приветливо ответила она. - Садитесь, пожалуйста, Иван Федорович, и расскажите, что случилось.

   - Вы так спрашиваете, уважаемая Натэлла Давидовна, будто это я пришел к вам решить собственную проблему. Но проблема как раз-таки у вас. И называется она Семен Батаков. Это вы мне расскажите, что у вас случилось.

   Алексей Букин, недреманным оком следящий за каждым словом, встрепенулся.

   - Семен Батаков? Это о нем передавали в новостях? Господи, куда ж я попал!

   Мишин вскользь глянул на встревоженного Букина.

   - Кто это? - равнодушно спросил он у Натэллы.

   - Наш новый клиент, - ответила та.

   Мишин, сразу утративший интерес к Букину, продолжал:

   - Как вам, я думаю, известно, аренду на это помещение заключал господин Букин...

   - Что?! - взвился с кресла Букин.

   Лицо его пошло красными пятнами: мало того, что он, придя в агентство, попал в неприятную ситуацию, а тут еще оговорка следователя, окончательно его добившая.

   - Тьфу ты! - видно было, что Мишин про себя крепко выругался. - Да не Букин, а Батаков. Батаков! И у вас с этим Батаковым были крайне подозрительные отношения!

   - У меня?! - изумился Букин.

   Тут Мишин, побагровев, опять-таки про себя выругался. Но если так пойдет дальше, подумала Натэлла, здесь будет стоять трехэтажный мат, а Букин просто сойдет с ума.

   - Товарищ, - задушенным голосом медленно произнес Мишин, обнаружив свое славное партийное прошлое, - сидите тихо и молчите. С вами пока (но "пока" все-таки выделил!) никто не разговаривает.

   И, повернувшись к Натэлле, продолжил:

   - А вы, госпожа Лагунская, все расскажете мне о ваших отношениях с Семеном Батаковым. Просто так аренду никто ни за кого платить не будет. Какие услуги вы оказывали Семену Батакову и в каких еще незаконных сделках участвовали вместе с ним?

   - С удовольствием отвечу на ваши вопросы, - мило улыбнувшись, сказала Натэлла.

   Можно было подумать, что она услышала в свой адрес изысканный комплимент, и благодарна за него. Близкое общение с Дарьей и долгие разговоры с ней сделали свое дело. Помнится, когда Натэлла жаловалась подруге на то, что ее обхамили в магазине или она не нашла понимания в каком-либо административном органе, Дарья любила повторять:

   - Всегда нужно пытаться понять того человека, с которым ты в данный момент общаешься. И никогда не думай о нем как об официальном лице. Это такой же человек, как и ты. Со своими проблемами, со своим жизненным опытом. Вот пришла она на работу, а дома у нее муж алкоголик, сын двоечник или еще что-то в этом же роде. Ну, ни до кого ей, работа не идет. Чуть что, она сразу начнет ругаться. Заговори с ней как с близким человеком, у которого что-то не ладится, помоги ей.

   Но - и это главное условие, без которого ничего не получится! - ты должна искренне ей сочувствовать, искренне жалеть. Это самое сложное - понять и почувствовать, что другой человек - это тоже ты, только в другое время и в другом месте. "Возлюби ближнего своего аки самого себя" - самая мудрая и самая трудновыполнимая заповедь.

   И учти еще одно - необходимо смотреть в глаза тому, с кем общаешься, и мысленно представлять на его месте свою мать, или дочь - увидишь, как это безотказно действует. Это своего рода гипноз: ты внушаешь человеку, что ты его понимаешь и сочувствуешь ему. Обязательно последует ответная реакция.

   Если ты раздражаешься, когда тебе хамят, произойдет скандал. Если ты демонстрируешь человеку свою любовь, он не сможет тебе грубить. Ненависть порождает ненависть, а любовь - любовь. Все очень просто.

   И Натэлла, поймав раздраженный и яростный взгляд Мишина, заговорила с ним, как с давним и близким приятелем:

   - Мне очень жаль, что вы не были лично знакомы с Семеном Батаковым. Тогда вам бы и в голову не пришло, что он может быть замешан в каких-либо преступлениях. Я ничего не понимаю в финансовых операциях и политических играх, но зато твердо уверена в одном - наш Семен ни в чем не виновен. Мы познакомились с ним, когда он пришел к нам в агентство, чтобы найти себе жену. Вот, например, как господин Букин, которого вы видите перед собой.

   Господин Букин выпрямился в кресле и посмотрел на следователя вызывающе - да, видите! И, между прочим, перед собой!

   Мишин ответил ему презрительным взглядом, ясно говорившим - видим-то мы видим, но не очень-то нам нравится то, что мы видим.

   А Натэлла продолжала:

   - Семен - исключительно чистый и светлый человек. Да, у него неприятности, но я уверена, здесь какое-то недоразумение, и все рано или поздно прояснится. У Батакова жена сейчас должна вот-вот родить, я представляю, как он переживает.

   И Натэлла стала горячо рассказывать Мишину о том, как познакомились Семен и Маша, какая удивительная история произошла с ними. Она, не отрываясь, смотрела в глаза следователя и, представляя себе, будто они сидят у нее дома за накрытым столом, внушала ему - ты среди друзей, тебя никто не боится, с тобой так приятно общаться, ведь ты все прекрасно понимаешь.

   С каким интересом и удовольствием Натэлла в свое время отрабатывала Дарьину методику общения! Впервые она опробовала ее в супермаркете возле своего дома. В овощном отделе не оказалось красного перца. Желтый был, зеленый и оранжевый тоже наличествовал, а вот красного не было. Трудно было удержаться и не воспользоваться подвернувшейся возможностью, и она спросила пробегавшую мимо продавщицу:

   - А что, красного перца больше не осталось?

   - Только то, что на прилавке, - бодро отрапортовала девушка, спеша по своим делам, но ее остановил голос Натэллы с непривычными для продавщицы интонациями. Радостно, как с лучшей подругой, Натэлла заговорила:

   - Ну, надо же! Представляете, у меня сегодня весь день такой - все наперекосяк! На работе выговор получила, дочка двойку из школы принесла, сын подрался, а теперь вот и нужный перец кончился! Интересно, что будет следующим?

   Импровизируя, Натэлла дружелюбно смотрела на продавщицу. Она видела перед собой Дарью, и ей рассказывала о своих злоключениях. Взгляд продавщицы стал меняться: из отчужденного он превратился в сочувствующий. А как же иначе! Дарья называла этот процесс "химией человеческих отношений" - ты вызывал в собеседнике нужную тебе реакцию, используя необходимые для этого элементы: доброжелательность и еще раз доброжелательность!

   В тот самый первый раз продавщица в ответ на откровения Натэллы, робко улыбнувшись, сказала:

   - Я сейчас на складе перец посмотрю. Подождите меня здесь, пожалуйста.

   Домой Натэлла уносила в сумке роскошный красный перец, совершенно не нужный ей в хозяйстве (достаточно было и того, который уже лежал в холодильнике). Но он был дорог ей, как киноактеру приз Каннского фестиваля за лучшую роль.

   Но следователь Мишин не торопился оттаивать. Конечно, от былой агрессии не осталось и следа, но он довольно строго стал расспрашивать Натэллу об уплате налогов, о бухгалтерских документах, опять попытался обвинить их с Семеном в каких-то махинациях. Прозвучали даже слова "оффшорные зоны".

   Натэлла посмотрела Мишину в глаза и ласково спросила:

   - Вы чаю хотите?

   К этому времени она уже вовсю сочувствовала следователю, напридумав ему ссору с женой и неприятности на работе.

   - Чаю? Какого чаю? - не сразу понял следователь.

   - Можно зеленого, он полезней всего. А хотите, есть черный "Эрл Грей", очень хороший, с бергамотом. Не знаю, как вы, а я сегодня не успела позавтракать, на работу торопилась. Давайте выпьем чаю с бутербродами. В холодильнике вчера оставалась чудная буженина.

   И Мишин, наконец-то, капитулировал. Надо отдать ему должное - он долго и стойко держался. Но "химическая" реакция произошла - следователь улыбнулся Натэлле и сказал:

   - Ну, давайте тогда черного, с бергамотом! Я сегодня тоже не смог позавтракать.

   Натэлла, загрузившая в себя с утра тарелку рисовой каши и бутерброд с сыром, почувствовала легкий укол совести, но быстро с ним справилась. Эта ложь - во спасение. Она позвонила Зиночке, и та тут же возникла на пороге кабинета, а за спиной у нее толпились остальные свахи. Они уже давно маялись в приемной, ожидая лишь предлога, чтобы войти. Зиночка сразу сообщила им о страшном посетителе, и все это время они строили под дверями кабинета Натэллы различные предположения.

   Войдя в кабинет, они все разом загалдели, причем в общем гуле голосов выделялся, конечно же, Михей. Несмотря на разноголосицу, общий смысл высказываний уловить было нетрудно - Семен Батаков не виноват, все это происки врагов.

   В конце концов, все умолкли, потому что перекричать Михея - задача в принципе невыполнимая. И в полной тишине Михей пробасил:

   - Мы можем подписать для вас ходатайство за Семена. Мы все его знаем и ручаемся за него. Сейчас на поруки человека брать можно?

   - Нет, - коротко среагировал на Михеевскую чушь следователь.

   - Жаль, - так же коротко парировал Михей.

   Воцарилась пауза, воспользовавшись которой Зиночка жалобно спросила:

   - А что будет с нашим Семеном?

   Следователь усмехнулся:

   - Вы бы лучше поинтересовались, что будет с вами. Договор аренды заключал господин Батаков, а все его счета и договоры блокируются и пересматриваются. Вас же могут выкинуть из особняка прямо сейчас.

   Затем он, окинув взглядом всех присутствующих, остановил его на Натэлле и произнес:

   - Но я не стану выдворять вас в такие сроки. Если вы действительно такие хорошие ребята, какими кажетесь, то и с Семеном все может рассосаться. Ладно, поживем - увидим! Я дам вам две недели сроку. Больше не могу. Если через две недели ничего не изменится, вам придется освободить занимаемое помещение. А сейчас... Кажется, кто-то предлагал мне чаю?

   Все радостно засуетились, организуя чаепитие.

   Мишин подошел к Алексею Букину и сказал:

   - А вы можете быть свободны.

   На что тот, сверкнув из-за толстых стекол очков орлиным взором, заносчиво ответил:

   - Я уйду только тогда, когда сочту нужным. Мне очень понравилось это агентство, и я обязательно воспользуюсь их услугами.

   Дарья поспешила к ним, не дав разгореться конфликту.

   - Пойдемте, выпьем все вместе чаю и обсудим потом ваши проблемы.

   Натэлла, глядя на то, как Алексей Букин охотно усаживается за стол вместе со всеми, усмехнулась: покупатель ушел с рынка с десятью килограммами помидоров вместо запланированных полкило.

   ГЛАВА ПЯТАЯ

<p>

Из всего, что приносит нам счастье в жизни,</p>

<p>

самое главное - это добрые друзья.</p>

<p>

Эпикур, древнегреческий философ-материалист</p>

   Подружиться с Мишиным Иваном Федоровичем, следователем из УБЭПа, и получить двухнедельную отсрочку от выселения, конечно, хорошо, но безысходную ситуацию, в которую угодили свахи, это никоим образом не меняло. Вернее, меняло к худшему - им вдобавок ко всему нужно было срочно искать для агентства новое помещение.

   Грустно сидели они наутро в кабинете у Натэллы, уже и не зная, что утешительного сказать друг другу. Обменявшись сведениями об отсутствии сведений о Лидии, они замолчали. Но, как известно, всему на свете приходит конец. Пришел он и затянувшейся паузе.

   Тема, откашлявшись, заговорил:

   - Братцы, слезами горю не поможешь, а посему давайте-ка займемся делом. Нам надо начинать собирать вещи. Вдруг нам все-таки придется освобождать территорию. Не в последний же момент этим заниматься.

   - Нам еще надо решать, куда перебираться, - подключилась Галушка.

   - Господи, как не хочется начинать сначала поиски жилья! - воскликнула Натэлла.

   Она прекрасно помнила их первое помещение в спальном районе Москвы и то, какой ремонт им пришлось пережить, прежде чем они въехали в него. А ведь тогда они только открыли собственное дело, были полны энтузиазма и сил. Трудно даже представить себе, насколько тяжелее морально им будет сейчас заниматься этим.

   Но как ни грустно было признавать, а собирать вещи, готовясь к возможному переезду, было необходимо. И потекли свахи каждая в свою комнату заниматься нетрудным физически, но невыносимым морально делом.

   Зиночка, стоя в приемной, оглядывала прощальным взором так полюбившуюся ей за время работы обстановку. Полку с книгами, где среди справочников стоял еще недочитанный Зиночкой роман "Пелагия и красный петух", помогавший ей коротать обеденное время. Приколотые на стенах листы бумаги с отпечатанными на них Галушкой необходимыми номерами телефонов. На подоконнике стояли три горшочка с посаженными ею комнатными растениями. В одном из них - светло-голубом в мелких бежевых листочках - рос куст алоэ (на случай насморка), в другом - облитым глазурью цвета шоколада - раскинуло свои ветки с мясистыми, словно пластмассовыми, листьями растение, которое не имело точного названия. Одни называли его обезьяньим деревом, другие - денежным. А третьи вообще уверяли, что это - дерево счастья. Так как примирить между собой все эти названия не представлялось возможным, Зиночка выбрала вариант денежного дерева, совершенно логично полагая, что на работе актуальнее всего наживание капитала.

   В третьем горшочке ярко розового цвета росли фиалки цвета ночного московского неба. Теперь цветы опять должны будут вернуться домой. Но ведь, даже унеся с собой все, как забрать изумительный вид из Зиночкина окна, который она так любит: улочка небольших особнячков светлых пастельных тонов, разбавленная пятнами зеленеющих деревьев.

   На столе стоит фотография в рамочке из серебристого металла - на ней Зиночка обнимается с матерью. Смеющиеся счастливые лица. У мамы тогда был юбилей - шестьдесят лет. Рядом с фотографией резко зазвонил телефон, прервав плавное течение воспоминаний Зиночки.

   - У тебя совесть есть? - раздалось на том конце провода.

   Отвечать на подобный вопрос всегда сложно, ибо ответа на него спрашивающий не ждет, давно решив его для себя отнюдь не в вашу пользу. Поэтому Зиночка лишь привычно вздохнула и сказала:

   - Мама, я как раз собиралась вам звонить - у нас было совещание, оно только что кончилось.

   - Конечно, родная мать может умереть, но совещание важнее всего!

   Мать Зиночки произнесла эту фразу так, что сразу становилось ясно - понимать сказанное в ней следует с точностью до наоборот. И вообще, если и есть на свете что-либо заслуживающее внимания, так это перспектива отсрочивания смерти родной матери Зиночки.

   Но Зиночка с матерью спорить не стала (себе дороже!), а, отлично изучив характер своего собеседника, принялась ждать, когда тот сменить свой гнев на милость. А пока, как ни в чем не бывало, задала матери встречный вопрос:

   - А как вы чувствуете себя, мама?

   Надо сказать, мать Зиночки, Елена Дмитриевна, уже три дня болела. За это время ее, осмотрели три врача, но кашель - а все они по отдельности диагностировали бронхит - все не проходил, и это заставляло Елену Дмитриевну сомневаться в их профессиональной пригодности. Поэтому на вопрос дочери она ответила следующим образом:

   - Зинаида! У тебя есть какой-нибудь хороший врач?

   Конечно, у Зинаиды был хороший врач - он сидел у нее в кармане с хорошей таблеткой в руках. Выпьешь эту таблетку - и все бронхиты как рукой снимет! Вот только не хочет Зинаида показывать мать хорошему доктору, а вызывает к ней плохих да неумелых!

   - Мама! - в который раз принялась она объяснять матери. - Поймите - лечит не врачи, а лекарства. Вы сейчас пьете антибиотик, прописанный Владимиром Егорычем. А этот антибиотик лечит даже пневмонию.

   - Ты просто не представляешь, как много зависит от врача!

   Зиночка, действительно, этого не представляла, и поэтому промолчала.

   - А твой хваленый Владимир Егорыч, - продолжала Елена Дмитриевна, - прошлый раз неправильно измерил мне давление.

   Точно, неправильно. Вместо сто семьдесят шесть на восемьдесят четыре сказал сто восемьдесят на девяносто. Недобросовестно округлил числа - мать этого не терпела: все, что имело отношение к ее здоровью, требовало к себе трепетного и кропотливого внимания.

   Елена Дмитриевна, и всегда-то критично настроенная к миру, в болезни начинала капризничать и придираться ко всем просто нестерпимо. От дочери она требовала ежеминутного угождения даже при незначительном недомогании, а уж если, как сейчас, она болела с кашлем и температурой, Зиночка и вовсе не знала покоя.

   Вот и сегодня она пришла в агентство с тяжелой головой. Всю ночь ей приходилось вставать к постели матери - то поправить подушки, то принести воды, то измерить давление. Все эти манипуляции Елена Дмитриевна могла выполнять и сама - температура в тридцать семь и две десятые градусов по Цельсию и кашель позволяют больному двигаться по квартире. Но Елена Дмитриевна считала, что дочь должна ухаживать за матерью, ведь она родила ее и воспитала, а это было ой, как нелегко! И Зиночка возвращала матери ее затраты сторицей.

   Каждое утро Елена Дмитриевна, сидя перед подносом с завтраком, поданным Зиночкой, рассказывала, как тяжело для нее прошла ночь.

   - Я не могла сомкнуть глаз, - трагическим шепотом сообщала она, жуя гренок с сыром и мармеладом. - Кашель просто разрывал мне грудь. Я так и не смогла уснуть.

   Потом, съев два яйца и выпив кружку какао, Елена Дмитриевна просила Зиночку достать сонник и выяснить, что означал тот или иной символ в ее ночных снах.

   Зиночку такое поведение матери умиляло. Она снисходительно относилась к тому, что сама называла "мамиными слабостями". Они поменялись жизненными ролями, и Зиночка с материнским пониманием опекала свою по-детски эгоистичную мамашу.

   Зиночка закончила разговор с матерью, пообещав той свозить ее в крупную клинику показаться известному врачу.

   - А то ведь ты не сегодня-завтра осиротеешь, - пригрозила Елена Дмитриевна дочери, после разговора с ней, правда, повеселевшая.

   Зиночка, довольная, что успокоила мать, достала из шкафа коробку и начала укладывать в нее книги с полок.

   За этим занятием ее и застал Филипп, пришедший увидеть Натэллу и договориться со свахами по поводу занятий аргентинским танго.

   - Что случилось, Зиночка? Ты решила отправить посылку?

   - Ой, Филипп, ты же ничего не знаешь! Наше агентство, скорей всего, переедет. Вот только никто не знает, куда.

   И Зиночка рассказала Филиппу обо всем, что произошло в агентстве за последнее время. Стройный подтянутый тангерос сразу же развил бурную деятельность. Он отправился в кабинет Натэллы, где застал даму своего сердца за беседой с Галушкой и Михеем. Они обсуждали предстоящий вечер встреч "Для тех, кому за ...". Непонятно было, что делать - то ли проводить этот бал, то ли отложить. И если проводить, то когда - успеют ли они все подготовить и одновременно упаковать все вещи в случае вынужденного отъезда. А если откладывать, то на сколько - неизвестно.

   Казалось, больше всех обрадовалась Галушка. Она даже в ладоши захлопала, когда его увидела.

   - Филипп, они не верят, что для аргентинского танго, наверняка, нужны особенные платья. Но ведь я права, скажи им! - потребовала она.

   Михей воздел обе руки вверх в красноречивом жесте отчаяния.

   - О, великая радость! Наконец-то мы узнаем то, что не давало нам покоя, лишало сна и аппетита! Не было и нет у брачного агентства "Свахи" никаких проблем, кроме одной-единственной - в чем нам кривляться под музыку трижды в неделю! Но - о, счастье! - теперь и эта проблема будет разрешена!

   Галушка сегодня пришла в агентство в рваных джинсах и в желтой блузке с живописными красными в синих цветочках заплатках. И все утро Михей то подкладывал ей рубль на стол, то пытался сунуть мятую десятку в руку - на бедность, со словами: "Молись за меня, убогая!". Галушка на его выходки то презрительно пожимала плечами, то, не выдержав роли умудренной жизнью женщины, пыталась догнать его и хлопнуть по затылку.

   - Если бы не эти двое взрослых детей, - говорила Дарья Натэлле, - в агентстве было бы совсем тоскливо.

   Трудно было с ней не согласиться.

   Но теперь, после выпада Михея, Галушка опять была в образе много пожившей и снисходительной к чужим слабостям женщины, поэтому она лишь извиняюще улыбнулась Филиппу (простите, мол, нашего местного юродивого!) и повторила:

   - В самом деле, Филипп, я права или нет?

   Филиппу, пришедшему совсем не для того, чтобы говорить о танго, пришлось подчиниться ее напору, и он рассказал свахам интереснейшие вещи.

   Оказывается, черный строгий костюм - классический наряд тангероса - мужчины заменяют сейчас разноцветными рубашками и расклешенными брюками. А женщины, не желая наряжаться в традиционное красное платье с узкой юбкой и гигантским разрезом и непременные колготки в сеточку, одеваются кто во что горазд (брюки, топики и прочие веяния современной моды). Неизменной остается лишь обувь - туфли для танго шьются на заказ либо приобретаются в специальных магазинах Буэнос-Айреса. У женщины, для которой танго стало делом всей жизни, в арсенале не менее десяти пар обуви, непременно на умопомрачительном каблуке (как правило, выше десяти сантиметров).

   Рассказывая, Филипп, отвечавший на вопрос Галушки, не отводил горящих глаз от Натэллы.

   После экскурса в историю костюма можно было обсудить и остальные проблемы агентства. Филипп сразу же предложил решение проблемы. В танцевальном клубе "Аргентинская роза" у Филиппа был совладелец - его друг Саша Чердынцев.

   - Натэлла, - начал убеждать Филипп, - давайте поместим ваш офис в "Аргентинской розе". Я сейчас же звоню Саше, и мы обо всем договоримся.

   Натэлла колебалась. С одной стороны, это вроде бы означало решение проблемы с местом для агентства, с другой - создавало новые. Вон и Михей с сомнением качает головой.

   - Так-то оно так, - задумчиво рассуждал он, - но ведь многое неизвестно. Во-первых, хватит ли нам места, во-вторых, я плохо представляю себе, как можно совместить и танцы, и брачное агентство в непосредственной близости друг с другом.

   - А мне кажется, так даже лучше. Клиентов агентства можно будет знакомить на танцах, - вступила в спор Галушка.

   - А если там открыть еще и тату-салон и салон по прокалыванию пупков, ты и вообще будешь счастлива, - подхватил Михей.

   И опять Галушка "по-взрослому" проигнорировала Михея.

   - Я, честно говоря, не понимаю тебя, Натэлла, - сказала она, когда Филипп вышел в коридор позвонить. - Парень рвется нам помочь, и, по-моему, искренне. Ну, и флаг ему в руки! Как говорят некоторые личности, хуже не будет.

   - Вот именно! Хуже нам не будет. Нам, поняла? А Филиппу? Ему-то зачем это надо? Пусть даже его друг, совладелец этот, согласится, все равно он будет недоволен. Нас он не знает, с какого перепуга ему нам благодетельствовать?

   - Нет, ну что касается Филиппа, тут все понятно, чего он так старается! - вступил в разговор Михей. - И тут его понять можно.

   - И ты туда же! - возмутилась Натэлла. - Ну, хорошо, допустим, танцор этот на меня запал. Это, что, повод сесть ему на шею и испортить его отношения с совладельцем?! Думаю, вряд ли. У него мама служит балериной в провинции, получает копейки. Он ей и сестренке помогает. Здесь трудится как вол, и наконец-то, у него пошел бизнес. А тут мы свалимся ему на голову!

   Михей с Галушкой примолкли, обдумывая слова Натэллы.

   - Да, - неохотно признал Михей, - ты, пожалуй, права. Но какая осведомленность о личной жизни нашего гения танца! И когда вы все успеваете, не представляю! Чуть ли не вчера познакомились, на работе - полный атас, нет - они еще успевают любовь крутить!

   Покрасневшая до ушей Натэлла ответить не успела - вернулся Филипп.

   - Все просто отлично! - сияя улыбкой, с порога заявил он. - Саша ничего против не имеет, и вы можете переезжать хоть завтра. Могу, кстати, помочь с переездом.

   Свахи переглянулись.

   - Хороший ты парень, Филипп! - с чувством произнес Михей. - Слушай, а что означает твое имя?

   Галушка с Натэллой заулыбались. Дипломат из Михея как из собачьего хвоста сито, но внимание на себя отвлекает.

   - Мое имя? - обрадовался Филипп. - О, это, действительно, интересно! Как известно, существует теория, по которой судьба человека напрямую связана с его именем. Если по жизни идет несоответствие между именем и поведением человека, все - ему хана! То есть, если ты, например, Александр, а это в переводе с греческого "мужественный защитник", а ведешь себя как трус, будешь получать всяческие неприятности от судьбы. Нужно соответствовать своему имени - тогда будешь в шоколаде.

   - Тогда твое имя означает настоящий друг!

   - Спасибо, Галушка, но у меня с именем дела обстоят еще круче. Мое имя меня вообще не грузит! Филипп, опять-таки с греческого, - "любящий лошадей". И все! Чтобы быть успешным в жизни, мне нужно всего-навсего любить лошадей!

   - Филипп, а лошадей-то ты любишь? - осторожно поинтересовался Михей.

   - А то!

   Все дружно рассмеялись, и Филипп выжидающе уставился на Натэллу. Конечно, она же начальник, ей и отдуваться.

   - Филипп, - деловито начала она, - мы тебе страшно признательны за заботу. Честное слово! Но интересы дела требуют, чтобы мы пока перенесли вещи ко мне домой. Квартира у меня большая, можно даже сказать, огромная, так что все там поместиться. И мне хорошо - работа на дому, хоть детей чаще буду видеть.

   - А что, хорошая идея, Натэлла, - фальшиво-оживленным голосом подхватил Михей, якобы не замечая, как помрачнел Филипп.

   - Ой, а Филипп поможет нам переехать, да, Натэлла? - включилась в любительский спектакль Галушка.

   - Конечно, - с готовностью отозвалась Натэлла.

   Все их поведение, явно сшитое белыми нитками, выглядело настолько забавным, что даже обидевшийся было Филипп развеселился.

   - Ребята, - сказал он, - вы утешаете меня как ребенка и при этом ведете себя, как дети. Ну, хоть с переездом-то вам, правда, можно помочь?

   - А то! - завопили, обрадовавшись, свахи.

   ГЛАВА ШЕСТАЯ

<p>

Удаляйтесь от коварного человека,</p>

<p>

даже если вы в родстве или близки с ним.</p>

<p>

Вишнусарман, индийский мудрец</p>

   - Мама! Тебя к телефону!

   Звонкий голос дочери оторвал Людмилу от мечтаний, которым она предавалась, стоя перед зеркалом в ванной.

   Вчерашнее свидание с Денисом казалось сном. Не тем сном, что тает при пробуждении, оставляя после себя легкую печаль - ах, как жаль, что это было лишь во сне. Нет, ее встреча с Денисом - сон волшебный, сулящий сказочное продолжение.

   - Сейчас иду!

   Проходя по коридору мимо дочери в комнату, на ходу спросила:

   - Кто это?

   - Прекрасный незнакомец! - фыркнула Сандра.

   Людмила взяла трубку.

   - Алло!

   - Слава богу, ты существуешь! Я уж боялся, что мне это все приснилось.

   Людмила не смогла удержаться от смеха. Сандра насторожилась. В счастливом смехе матери ей мерещилась опасность. Второй день ей названивает какой-то неизвестный мужчина. А вчера она поздно вернулась домой. С работы? Не смешите меня!

   Словно в ответ на ее мысли Людмила опять рассмеялась воркующим, каким-то интимным смехом. Просто противно!

   Из комнаты до Сандры доносились обрывки фраз - "я сейчас не могу... хорошо... кафе "Радость жизни" на Садовом?"

   Ах, вот в чем дело! Наверное, сегодня опять ее срочно вызовут на работу. Нет, но какова мамахен! Ведь буквально совсем недавно удалось растащить их с этим противным Геночкой! Ничего себе скорость!

   Когда Людмила вошла в кухню, Сандра с невинным видом сидела на диванчике и, глядя в экран телевизора, поглощала бутерброд со своей любимой докторской колбасой и, прихлебывая какао из синей кружки с надписью "Саша". И так живописно выглядела ее черноволосая смуглая девочка на обитом желтым с малиновыми цветами бархатом диванчике, что у Людмилы даже сердце защемило от любви к дочери.

   - Куколка моя! С добрым утром!

   Недавно проснувшееся солнышко заливало их просторную кухню. На душе у нее пели соловьи. Как же все-таки хорошо жить на белом свете!

   - Доброе утро, мамуля!

   Что-то она больно довольная после звоночка по телефону.

   - Интересно, что бы мне съесть на завтрак, а, дочура?

   - Мам, я тебе мюсли залила йогуртом! Клубнично-земляничным, как ты любишь. Вон стоит!

   - Ну что за дочка у меня золотая! Да разве есть у кого еще такая?

   - Нет, нет, ни у кого нет! - радостно завопила Сандра.

   Она обожала мать. И ни с кем не хотела ее делить. Ни с кем и никогда. Как только на горизонте начинал маячить хоть какой-то мужчина, Сандра буквально свирепела, и ее начинало трясти от ненависти к матери - она хочет меня бросить! Потом раскаяние, бурные слезы - и все по новой!

   Людмила обожала свою вспыльчивую, резкую, бесконечно нежную и любящую дочку. Она знала, что Сандра первая страдает от своих приступов ненависти.

   Так они и жили, в любви, но не всегда в согласии. И то сказать, разве бывают семьи без проблем?

   - Ты сегодня дома? Я имею в виду, вечером? - как бы между прочим задала вопрос Сандра.

   - Еще не знаю. Может быть, заеду к Вольской. Давно мы с ней не виделись. Хочешь со мной?

   Сандра терпеть не могла подругу матери: "Она знает, что я не соглашусь - беспроигрышный вариант. Вот бы сказать "да" и посмотреть на ее вытянувшееся лицо". Но вслух она сказала совсем другое:

   - Лучше я пойду и утоплюсь!

   - Сандра!

   - Да ладно, мамуля, шучу. Ко мне вечером должна придти Машка, мы с ней пойдем, погуляем.

   - Только домой не поздно!

   - Есть, мой генерал!

   Сегодня вечером она будет гулять в окрестностях кафе "Радость жизни", и без Машки.

   Людмила поедала мюсли. Сандра принялась за второй бутерброд - на сей раз со швейцарским сыром. Солнце по-прежнему светило. По телевизору рассказывали, как правильно солить огурцы. На кухне царила семейная идиллия: традиционное затишье перед бурей.

   После завтрака, помыв посуду, Людмила предложила:

   - Пошли, погуляем. А то все только Машка да Машка!

   - А где мы будем гулять?

   - Да есть одна идея. Я давно, еще до отъезда в Израиль, собиралась на выставку в Третьяковку на Крымском валу. Помнишь, я тебе рассказывала?

   - Ага. Из французского музея привезли импрессионистов.

   - Точно.

   - Мам, здорово!

   - Я тоже так думаю.

   Приплясывая от радости, Сандра бросилась в свою комнату - одеваться.

   - Мам, как ты думаешь, что мне надеть? - кричала она оттуда.

   В конце концов, из подъезда выплыли две очаровательнейшие особы: Сандра в зеленом сарафанчике, оставлявшем открытой ее узкую смуглую спину, и Людмила, ради французов и Третьяковки надевшая светло-оливковый полотняный костюм.

   Навосхищавшись импрессионистами и объевшись мороженым, они вернулись домой, и Людмила сразу же оккупировала ванную. Ей нужно было срочно собираться на свидание с Денисом.

   - Столько усилий, чтобы понравиться Вольской? - не утерпела Сандра.

   - Не болтай ерунды! Надо нравиться себе самой. А так как предела совершенству не существует, следует постоянно работать над собой.

   Глядя на стремительно похорошевшую после ванной Людмилу, можно было решить, что предел этот, наконец-то, достигнут.

   Дождавшись ухода матери, Сандра через пятнадцать минут выскочила из квартиры вслед за ней.

   Период затишья закончился - пора было переходить к военным действиям.

   Всего могла ожидать Сандра от матери, но такого! Когда она нашла нужное кафе, парочка голубков уже сидела там. Сандра не верила собственным глазам! Мать - и этот молокосос!

   Ей хотелось ворваться в кафе, устроить скандал, перебить к черту всю посуду и пинками выгнать из кафе и мать, и этого ее хахаля. Ей было больно - мама обманывала ее. Ей было обидно - молодой парень рядом с матерью был очень хорош собой. И вообще, честно говоря, они были самой красивой парой в этом долбаном кафе.

   Ну, ничего. Они еще узнают радости жизни, и сегодня же вечером.

   А безмятежная парочка голубков и не подозревала о сгустившейся у них над головами туче. Они сидели и ворковали, как тысячи и тысячи влюбленных до них. О чем? Прежде всего, конечно, о своих чувствах. Кроме того, каждый из них рассказывал другому о себе. А еще они молчали, и в разговор вступали глаза. О, этот язык взглядов! Сандра, с другой стороны улицы следившая за влюбленными, могла бы и не прятаться. Она могла даже прильнуть к стеклу, за которым сидели Денис с Людмилой, - они никого вокруг не замечали.

   Людмила понимала, что она совсем потеряла голову, и нисколько не жалела о потере.

   Денис же... А что Денис? Ему было хорошо как никогда.

   Из кафе они вышли обнявшись. Сели в такси - и уехали.

   Сандра шагала по Садовому кольцу, и ей казалось, весь мир в заговоре против нее. С ревом проносились мимо злые машины, солнце хотело сжечь ее, а прохожие так и норовили толкнуть ее побольней. К тому же она натерла ногу, и последние минут двадцать шла прихрамывая. Жалко ей себя было невероятно. Добравшись, наконец, домой, она, с отвращением сорвав с себя липкую одежду, встала под душ и разрыдалась.

   Людмила лежала, уткнувшись Денису в плечо. После того восхитительно прекрасного, что произошло между ними, можно было только блаженно молчать, постепенно осознавая реальность вокруг себя.

   Так из небытия стали возникать письменный стол с компьютером, кресло с наспех сброшенной на него одеждой, фотографии на стене, раздуваемые ветром занавески. Они опять спустились на грешную землю. И прежние здравые мысли, снесенные на время потоком чувств, снова заявили о своих правах.

   - Я веду себя страшно глупо, - пробормотала Людмила. - Я не жалею об этом, но прекрасно понимаю, что это глупо.

   Денис мягко притянул ее к себе, и она замерла, покоренная его объятьем.

   - Ты можешь говорить все, что хочешь, - прошептал он. - Слова уже ничего не решают. Мы никогда с тобой не расстанемся.

   - Денис, я гораздо старше тебя.

class="book">    - Прогресс! Раньше ты говорила, что я слишком молодой. Значит, я уже повзрослел.

   А ведь он прав, поняла Людмила. Он, действительно, кажется мне старше.

   "Сандра!" - вспомнила она.

   - Денис, мне пора.

   - Нет, у нас еще есть время.

   Он властно притянул ее к себе, и письменный стол с компьютером, одежда и фотографии снова пропали далеко внизу.

   Людмила осторожно открыла входную дверь. Потом, стараясь не шуметь, пошла в свою комнату.

   Но все ее старания не разбудить дочь оказались напрасными: Сандра лежала на ее кровати и с невинным видом читала книгу.

   Увидев замершую на пороге мать, она с удивлением в голосе протянула:

   - Это ты? А я думала, ты останешься ночевать у своего подопечного. Вдруг ему соска ночью понадобиться. А-а, знаю! Ты спела ему "Спокойной ночи, малыши!", и он теперь будет спать до утра безмятежным сном.

   - Откуда ты узнала?

   - Да уж узнала!

   - Сандра! - первый шок от встречи с дочерью начал проходить. - Как ты разговариваешь с матерью?

   - Как ты того заслуживаешь!

   Сандра вскочила с постели, отшвырнув книгу на пол. Людмила машинально отметила, что это новый детектив Бориса Акунина.

   - Девочка моя, - Людмила попыталась успокоить дочь, - ну что ты так нервничаешь? Ничего страшного не произошло.

   - Нет, произошло! Очень даже произошло! - по-детски капризно продолжала кричать Сандра.

   - Сандра, опомнись, ты ведешь себя хуже самого ревнивого мужа! Давай не будем портить жизнь ни тебе, ни мне.

   - Это ты, это ты сама все портишь! Зачем он тебе? Ведь он же мой ровесник! Ничего себе, нашла мне папочку!

   Людмила поморщилась.

   - Сандра, ты ведешь себя вульгарно.

   - Я?! Вульгарно?! И это мне говоришь ты? Связалась с малолетним мальчишкой, а вульгарно веду себя я! Оригинально!

   - Да, и продолжаешь до сих пор. И не надейся, я себя виноватой не чувствую. Денис, во-первых, старше тебя. А во-вторых, никого я тебе в отцы не предлагаю. Попытайся понять - у меня есть личная жизнь. Лич-на-я! Хочешь ты того или нет, но мы с тобой не сиамские близнецы. К тому же и статус у нас разный: ты дочь, а я мать.

   Это я, понимаешь, я должна буду тебя отчитывать, если ты мне повод дашь. А выбор своей матери ты должна уважать.

   - Мама, как ты не понимаешь, - это позор! Что я скажу Машке?

   - Ой, действительно, как это я Машку забыла спросить, встречаться мне с Денисом или нет?

   - Ты просто издеваешься надо мной!

   Не могла Людмила сердиться на свою неразумную дочь. Жалко ей было свою глупышку, ведь она видела, что девочка страдает.

   - Да нет же! Ну, как ты не поймешь - мои отношения с мужчинами никак не влияют на мою любовь к тебе!

   - Вот уж точно не влияют! Влиять не на что!

   - Сандра! Мое терпение небезгранично! Или ты успокоишься, или я отказываюсь продолжать разговор в таком тоне!

   Но Сандру невозможно было вразумить. Как фурия металась она по комнате, осыпая мать упреками.

   Еле-еле удалось Людмиле уговорить дочь лечь спать. Она сидела у постели дочери, пока та не уснула.

   Весь следующий день Сандра не разговаривала с матерью, прекрасно понимая, что первый раунд она уже выиграла - теперь мать не побежит к своему ненаглядному Денису, видя, как она страдает. Людмила решила ее не трогать - может, само рассосется, хотя прекрасно знала - Сандра никогда не сдается.

   Но она очень надеялась на помощь психолога из брачного агентства. Может, Сандра прислушается к мнению Дарьи. Ведь известно, что дети просто не воспринимают слов родителей. А те же мысли, высказанные посторонним человеком, заставляют их задуматься.

   Несколько раз звонил Денис, что отнюдь не способствовало улучшению обстановки в доме.

   А в голове у Сандры уже созрел дерзкий план. Ей бы полководцем служить!

   Когда мать вечером выскочила в булочную за хлебом, она набрала номер домашнего телефона Дениса. Она хотела договориться с ним о встрече и попытаться нащупать слабые места у маминого любовника.

   Ей несказанно повезло - трубку взяла Клеопатра Аркадьевна, только что вернувшаяся с дачи. Когда Сандра срывающимся от волнения голоском (эх, много потеряло драматическое искусство столицы!) сообщила, что ей срочно нужно поговорить с родителями Дениса по очень, очень важному для него делу, Клеопатра Аркадьевна милостиво назначила ей аудиенцию на утренние часы завтрашнего дня.

   Пай-девочка ото всей души поблагодарила отзывчивую Клеопатру Аркадьевну и, попросив ничего не сообщать о ее звонке Денису, повесила трубку.

   Вернувшаяся вскоре Людмила заметила, что настроение Сандры улучшилось (она даже стала мурлыкать себе под нос какую-то песенку). Слава богу, подумала она, кажется, девочка взялась за ум.

   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

<p>

Люди всегда ненавидят тех,</p>

<p>

кому причиняют зло.</p>

<p>

Вовенарг, французский писатель-моралист</p>

   Надо сказать, Клеопатра Аркадьевна совсем не удивилась звонку неизвестной девочки. Нельзя удивить неприятностями тех, кто к ним постоянно готов. Как гласит русская пословица, пришла беда - отворяй ворота.

   Если муж занят проблемами на работе больше, чем собственным сыном, а этот самый собственный сын и не собирается прислушиваться к мудрым советам матери, то чего и ждать, кроме неприятностей!

   Клеопатра Аркадьевна совсем не брала в расчет то обстоятельство, что ее муж, Егор Иванович Коршунов, давно и прочно завоевал славу крупного ученого в области физики. Он имел несколько грантов и, удачно заключив договор с голландцами, ездил к ним всего раз или два в месяц, а за это не только сам имел все мыслимые блага, которые только можно получить за деньги, но и обеспечивал работой всю свою лабораторию здесь, в Институте ядерных исследований.

   И это в то время, когда российская наука, давно перестав быть советской, переживала тяжелые времена.

   Клеопатра Аркадьевна, конечно же, ездила в Голландию вместе с ним. А летом хотя бы месяц отдыхала там в комфортабельном коттедже, который Егор Иванович снимал для семьи.

   Кроме того, Клеопатра Аркадьевна выращивала чудные розы на купленной в живописнейшем местечке Подмосковья даче.

   И она искренне была уверена в том, что материального благополучия семья добилась под ее чутким руководством. Ну не смог бы Егор Иванович достичь такого карьерного роста, если бы тылы ему не обеспечивала преданная жена. Жена, которой всегда и все отлично известно - как одеваться, что есть и чем лечиться. Клеопатра в совершенстве знала, как надо жить, и только поэтому их семейное судно не разбилось - пока еще! - о подводные рифы житейского моря.

   Ведь Егор Иванович, с точки зрения жены, был доверчив, наивен, легкомыслен (распитие водки-то на кафедре вспомните!) и умер бы от голода рядом с закрытой банкой консервов. Что ж, она была права - в бытовом отношении Егор Иванович полностью полагался на жену. Другого человека она бы и потерпела рядом.

   Егор же Иванович с легким сердцем выполнял требования жены. Надеть синюю рубашку - пожалуйста, нужно купить газонокосилку - будьте любезны, летом поедем отдыхать туда-то и туда-то - как скажете!

   В общем, высокий статный седовласый, до сих пор весьма привлекательный, Егор Иванович и его небольшого росточка жена, давно и безвозвратно расплывшаяся брюнетка, образовывали идеальную семейную пару.

   Егор Иванович был в искреннем восторге от жены, она столь же искренне раздражалась и дулась на него, то есть каждый в этой жизни получал то, к чему на самом деле стремился. Он - заботливую няньку, она - плохо воспитанного беспомощного ребенка, которого следовало неусыпно опекать, следя за каждым его шагом! И ведь были счастливы! Правда, Клеопатра Аркадьевна считала при этом, что несет тяжелейший крест.

   Денисом Клеопатра Аркадьевна по праву гордилась. Школу тот закончил с золотой медалью. Занимался и спортом, и музыкой. А какой красавец!

   Но Клеопатру Аркадьевну приводили в ужас его независимость и нежелание прислушиваться к ее советам.

   Это его пристрастие к мотоциклам! Ссоры с матерью приводили к тому, что Денис покидал по нескольку дней пропадал у друзей, не появляясь дома, но никогда не забывая при этом позвонить. Но уступить матери - никогда! И в кого он только такой упрямый? Наверное, в Егора Ивановича.

   И вот неприятности не замедлили сказаться. Этот странный звонок по телефону - конечно же, ничего хорошего ждать от него не приходится. Так всегда бывает, когда плюешь на мать, с утра до ночи носясь на ужасной отвратительной железяке!

   И добро бы у мальчика не было другого вида транспорта - совсем недавно на свой день рождения он получил новенький Судзуки форестер.

   Клеопатра Аркадьевна собиралась увидеться с Сандрой, когда, как она знала, Дениса не будет дома (он должен был отвезти бабушку на дачу), а Егор Иванович, наоборот, с утра будет работать над конспектами лекций в своем кабинете.

   Мужа она заранее о визите не оповестила - он мог все разболтать Денечке, и поэтому он мирно трудился за своим письменным столом, когда в дверь позвонили.

   Внешний вид пятнадцатилетней девушки понравился Клеопатре Аркадьевне и вызвал доверие к ней.

   Недаром Сандра все утро старательно продумывала свой наряд. Как только мать ушла на работу (уж теперь точно на работу - Сандра позвонила и проверила!), она перевернула весь свой гардероб, пока не остановилась на легком зеленом в ветках мимозы платьице (юбка в пол, талия под грудью) и открытых бежевых босоножках без каблуков. Первый бал Наташи Ростовой, ухмыльнулась она, заплетая в косу длинные густые черные волосы, предмет своей гордости и объект для зависти всех девчонок в классе.

   И вот теперь она стояла на пороге квартиры Дениса, скромно потупив глаза (на лице - ни тени косметики) и держа в руках крошечную кожаную сумочку на молнии.

   Судя по всему, нужного результата она добилась - мать Дениса смотрела на нее тревожно, но доброжелательно. Самое главное - произвести первое хорошее впечатление, затем все пойдет как по маслу.

   - Боюсь, мне придется вас расстроить, но у меня просто нет другого выхода, - произнесла Сандра отрепетированную дома первую фразу, предварительно усевшись в гостиной в кожаное черное кресло и отказавшись от любезного предложения что-нибудь выпить.

   Она просто помотала в ответ головой - нет сил говорить, и ничего не лезет в рот. Клеопатра Аркадьевна понимающе кивнула - дескать, сама уже давно забыла, что такое хороший аппетит.

   - Дело в том, - начала Сандра вторую заученную дома фразу, - что моя мать и ваш сын встречаются.

   Отрабатывать третью, а так же все последующие фразы она не стала - здесь полагалось вступить в диалог собеседнику Сандры, а она уж будет только отвечать.

   Если бы у нее в гостиной сию минуту разорвалась бомба или Егор Иванович отказался бы вдруг надеть выбранный ею галстук (события равноценные в своей абсолютной невероятности!), Клеопатра Аркадьевна не была бы сильнее поражена.

   Она-то думала, будто готова к любой неприятности, но коварство жизни не имело себе равных. Мало мне других забот, с горечью подумала Клеопатра Аркадьевна. В глубине души Клеопатра Аркадьевна даже испытывала удовлетворение - ведь предупреждала же она! Но ее никто не хотел слушать. Всегда приятно оказаться правой, пусть даже такой ценой. К тому же, ну что особо страшного произошло - все живы-здоровы, и слава богу!

   А с красивыми мальчиками всегда случаются подобного рода истории! Дело молодое! Но каковы женщины! Это надо же, какая распущенность!

   - Сколько же лет вашей матери?

   - В том-то и дело! - Сандра чуть не плакала. - Ей уже тридцать восемь лет.

   - Успокойтесь, милая моя. Нет, просто диву даешься, какими неразумными могут быть женщины уже в столь солидном возрасте.

   Но Сандра, не в силах сдержаться, разрыдалась.

   - Она не виновата! Вы не представляете, какая она доверчивая!

   - Милая моя, поверьте моему жизненному опыту - во всем и всегда виновата женщина, даже если она моложе мужчины. Именно женщина руководит им, именно она является его опорой. Мужчины, потом вы сами поймете это, всего лишь дети. Они никогда не взрослеют, - Клеопатра Аркадьевна тяжело вздохнула, снова вспомнив про свой тяжкий крест в лице Егора Ивановича, продолжающего свои противоречащие всякому здравому смыслу встречи с "Сережкой".

   Словно в ответ на ее мысли о нем, на пороге гостиной материзовался муж Клеопатры Аркадьевны.

   - Клепа, а что случилось? Почему эта девочка плачет? Я вам не помешал?

   - Нет, ты очень кстати, друг мой. Взгляни на плоды своего воспитания. Вот что значит уделять своему сыну мало времени!

   - А что, он дергал ее за косичку?

   - Гоша! - испепеляющий взгляд на мужа. - Твои шутки в данный момент совсем не уместны!

   - Извини, Клепа, я просто хотел вас немного развеселить.

   - Ты в этом нисколько не преуспел!

   Ну, как с ним можно иметь дело! "Развеселить!"

   Сандра, у которой при появлении Егора Ивановича слезы сразу высохли, во все глаза уставилась на него. Так вот на кого похож Денис, красивый сын интересного импозантного мужчины. А семейка-то у Дениса, судя по квартирке, козырная. Ее мамочке больше пристало пытаться знакомить дочь с такими молодыми людьми, как Денис. Вот ей он как жених вполне подходит.

   - Сейчас я тебя развеселю, - желчно добавила Клеопатра Аркадьевна. - Оказывается, наш сын завел себе любовницу - мать этой несчастной девушки. И знаешь, сколько ей лет?

   - Кому - девушке или ее матери?

   - Гоша!

   - Ну, хорошо, хорошо, дорогая моя. Конечно, не знаю, да и никогда не интересовался возрастом женщины. Мужчине это неприлично, Клепа, ты сама это знаешь.

   Я, наверное, пойду, а вы сами тут разберетесь.

   - Гоша, эта девочка страдает, и мы должны ей помочь.

   Сандра опять заплакала.

   - Да, помогите мне! Помогите, пожалуйста.

   - Ну, я не знаю, что мы можем сделать. Клепа?

   Опять решение нужно принимать ей.

   - Прежде всего, ты должен поговорить с сыном.

   - Клепа, да он внимания на мои слова не обратит! Если уж тебя он не слушает...

   У Сандры засверкали глаза.

   - Я знаю, что нужно сделать! Нужно поговорить не с Денисом, а с моей мамой.

   Клеопатра Аркадьевна опешила. Как, здесь, в ее доме, какая-то девчонка будет указывать ей, что делать! Но она быстро взяла себя в руки.

   - Разумеется, я с самого начала поняла, что такой разговор необходим.

   - Клепа, ну как ты себе это представляешь? Они же взрослые люди! Сами разберутся. - смущаясь, протестовал Егор Иванович.

   - "Взрослые люди" - это только моя мать. А ваш сын - просто ребенок по сравнению с ней. Не смотрите на меня так осуждающе, - набросилась Сандра на Егора Ивановича, - Я очень люблю свою мать, и хочу, чтобы она была счастлива!

   - Все это, разумеется, хорошо, и достойно всяческого... ну, уважения, что ли, -продолжал смущаться Егор Иванович. Он всегда чувствовал себя неловко в женском обществе. - Но мне всегда казалось, что сделать человека счастливым против его воли невозможно. Наверняка ваша мама хотела бы, чтобы ее оставили в покое и не совали нос в ее дела. А Денис... Ну, в общем, Денису это все страшно не понравится.

   Клеопатра Аркадьевна переводила взгляд с одного на другого. Ей нравилась Сандра - как решительно настроена девочка на борьбу. Молодец! Такой бы выросла и ее дочка, без сомненья.

   Сандру раздирали противоречивые чувства. Ей жаль было собственной матери, и мучил ее стыд за свое предательство, и в то же время что-то внутри нее постоянно твердило - так ей и надо, она сама виновата!

   И вот это самое что-то постоянно перекрикивало робкий голос совести.

   Сандру тревожило молчание Клеопатры Аркадьевны. Она должна была сделать ее своей союзницей. От Егора Ивановича ждать помощи не приходилось.

   Сандра поняла - она неправильно построила разговор. Проблемы Сандры и ее матери в этой семье всем безразличны. Нужно сделать так, чтобы они испугались за своего сына.

   - Я забыла сказать - моя мать обратилась в брачное агентство "Свахи". Вы можете это проверить. Она просто одержима идеей выйти замуж. Я считаю, что ей нужен солидный взрослый мужчина, а не такой ребенок, как ваш сын. Но, похоже, она запала именно на него. И мне это совсем не нравится. Но если вы считаете их связь естественной...

   Какой кошмар! Клеопатра Аркадьевна так и осталась сидеть с выпученными глазами, что уж такой бонтонной даме никак не с руки. Нет, ну бывают же такие твари! Прибрать к рукам его единственного, ее ненаглядного мальчика. Да неужели же для этого она недоедала, недопивала и ночами глаз не смыкала, пока его растила.

   Казалось, внутри у Клеопатры Аркадьевны запричитала простая рязанская баба.

   Справедливости ради следует отметить, что питалась Клеопатра Аркадьевна в процессе выращивания собственного сына в высшей степени калорийно и вкусно. Нянчить же маленького Дениску ей помогала мама Егора Ивановича и родная сестра Ольга. Благодаря их усилиям Клеопатре Аркадьевне даже не пришлось отказаться от насыщенной светской жизни, которую она вела до родов. Но речь сейчас не об этом. Не это главное.

   Главное, Клеопатра Аркадьевна осознала реально нависшую над ней угрозу чудовищного брака. Сколько сейчас заключается скоропалительных безумных союзов. И за примером далеко ходить не надо. Только у них в Академии наук таких несколько. А по России! И никогда Клеопатра Аркадьевна и представить себе не могла, что подобное несчастье может коснуться ее дома.

   Только через мой труп, молнией сверкнуло у нее в голове.

   Глядя на нее, Сандра разом успокоилась - теперь дело о вразумлении ее матери в надежных руках.

   И в самом деле, Клеопатра Аркадьевна выпрямилась, плечи ее расправились, орлиный взор засверкал. Видя, что на жену снизошло вдохновение, Егор Иванович, внутренне трепеща, подобрался.

   - Гоша, - строго произнесла Клеопатра Аркадьевна, - мы просто обязаны принять решительные меры!

   - А тебе не кажется, дорогая...

   - Нет, мне ничего не кажется!

   Дискуссия была завершена.

   ГЛАВА ВОСЬМАЯ

<p>

Где гибнут добрые,</p>

<p>

Там побеждают злые...</p>

<p>

Генрих Гейне, немецкий поэт-романтик</p>

<p>

 </p>

   Сандра, после того, как ответила Клеопатре Аркадьевне на все интересующие ту вопросы, отбыла домой.

   Она так успокоилась, что даже выпила перед этим с Клеопатрой Аркадьевной чаю на кухне. Та угощала Сандру ее любимыми с детства конфетами - "Белочкой", "Мишками на севере", "Красной Шапочкой" и самыми-самыми любимыми "Ну-ка отними!"

   Клеопатра Аркадьевна сама очень любила сладкое, что сильно отражалось на ее фигуре, но она ни в чем не могла себе отказать.

   Мать Дениса выспросила Сандру обо всем - где они живут и куда думает Сандра поступать, где работает Людмила, какой у нее характер (врага надо хорошо знать!). Егор Иванович давно пропал в недрах огромной квартиры.

   Клеопатра Аркадьевна даже похвалила Сандру за столь активную защиту интересов матери. Расстались они друзьями.

   "Вот бы мне такую бабушку!" - думала Сандра по дороге домой. Наконец-то, кто-то поддержал ее в борьбе против материнского безрассудства.

   "Моя дочь поступила бы так же!" - думала Клеопатра Аркадьевна, закрывая за Сандрой дверь.

   Но пора было приниматься за дело.

   Денису она решила пока ничего не говорить. Бесполезно, пустая трата времени - сына своего Клеопатра Аркадьевна знала хорошо. Нет, надо будет воздействовать на слабое звено любовной композиции - Людмилу.

   Людмила же спешила с работы домой, и не подозревая о сплетенной для нее удавке судьбы. Она позвонила Денису и условилась с ним несколько дней не видеться. В двух словах она объяснила ему, что ее дочь, узнав о них, болезненно переживает случившееся. Людмила надеялась на время, которое, как говорится, лучший лекарь, а также рассчитывала уговорить Сандру пойти на прием к Дарье.

   По дороге с работы Людмила зашла в супермаркет возле их дома и теперь тащила полные сумки с продуктами. Она решила приготовить любимые Сандрой блюда - мясную солянку и вареники с вишней.

   Для солянки она купила венгерские и охотничьи колбаски, кусочек варено-копченой грудинки. А вареники она купила готовые, свежезамороженные, их оставалось только отварить в кипящей воде. Она уже давным-давно предпочитала покупать полуфабрикаты хорошего качества. Вот, к примеру, вареники с вишней. Сколько же надо потратить времени и сил, чтобы приготовить блюдо, которое будет съедено за шесть секунд. Ровно за то же время, за какое будут съедены и вареники, купленные в магазине.

   Людмила предпочитала готовить быстро. Сложные рецепты хороши для женщин, которым просто нечего больше делать. Только готовить, готовить и готовить. Кому это нужно? Только не ей.

   Но солянку для своей дочурки она сварит сама. Тем более процесс этот не был долгим. Интересно, как Денис относится к солянке?

   - Ау! Я пришла! Где моя шоколадная девочка? - прокричала Людмила, протискиваясь со своими объемными пакетами в прихожую, хотя по каким-то неуловимым признакам всегда понимала, дома Сандра или нет.

   Сейчас она слышала тишину пустой квартиры. Отлично! Как раз к приходу Сандры солянка будет готова.

   Нарезая грудинку соломкой, а венгерские и охотничьи колбаски кружочками, и время от времени прерываясь, чтобы перемешать обжаривающийся на сковородке нарезанный полукольцами репчатый лук, Людмила напевала. Она напевала песню из альбома Лии Чериной, певицы, в которую был влюблен Денис. Он рассказал ей удивительную историю о том, как увидел фотографию Людмилы в агентстве и совсем потерял голову.

   Закончил он свой рассказ изумительной фразой: "Теперь я знаю, что ты ни на кого не похожа".

   Лук обжарился до золотистой корочки. Где у нас перец горошком? Ах, вот он, спрятался за бутылкой с соевым соусом! Теперь забрасываем в кипящую воду лук, лавровый лист, колбаски с грудинкой, нарезанные соломкой сладкий перец и маринованные огурчики, а также томатный соус и картошку. Не забыть только перец, найденный за соевым соусом. Пусть все томится на медленном огне до готовности, а она пока нарежет кружочками лимон, откроет банку маслин и переложит сметану в соусник.

   Когда Сандра сядет за стол, она поставит перед ней благоухающую тарелку. В красновато-золотистой солянке будут желтеть кружок лимона, матово блестеть черные бока маслин и расплываться снежно-белый айсберг сметаны, - произведение кулинарного искусства под девизом "Мама любит тебя, детка!"

   Вот тут и раздался звонок телефона, словно рожок охотника, возвещающий начало охоты. Дичь, ни о чем не подозревая, подходит сама и снимает смертоносную трубку.

   - Да! - радостно прокричала Людмила (вдруг это Денис или Сандра).

   - Добрый вечер. Могу я поговорить с госпожой Замятиной? - отозвалась трубка вальяжным женским голосом.

   - Да, я у телефона, - подобралась Людмила. Тревожно стало ей от этого голоса. Человек на другом проводе знал о ней и не любил ее. И эта нелюбовь, пробравшись по проводам, заставила похолодеть Людмилины ладони.

   - Меня зовут Клеопатра Аркадьевна Коршунова, - продолжил голос неторопливо. - И если мое имя вам ни о чем не говорит, то фамилия, по моим сведениям, должна будить в вас какие-то воспоминания, госпожа Замятина.

   - Зачем же так официально? Вы можете называть меня Людмилой.

   - Видите ли, я всегда обращаюсь к незнакомым женщинам вашего возраста официально. Привычка, знаете ли.

   - Мне кажется, я догадываюсь, о чем пойдет речь.

   - Не сомневаюсь. Вы умная женщина, прожили длинную жизнь, много повидали и сразу схватываете суть дела, госпожа Замятина.

   - Благодарю вас.

   - Не стоит. А вот мне бы очень хотелось в будущем поблагодарить вас. Вам для этого нужно всего лишь проявить благоразумие, обычно свойственное людям в вашем положении, если они не хотят выглядеть смешно и нелепо.

   Людмила промолчала. Она оказалась в этом мире одна-одинешенька посреди пустыни. Одна - и только гипнотизирующий ее голос в трубке.

   - Надеюсь, если вы все взвесите, вы поймете и не осудите меня, - важно вещал голос.

   Молчание Людмилы явно его подбодрило, и он окреп и стал еще более уверенным.

   - Вы мать, и сможете понять тревогу матери о своем ребенке. И кстати, сомневаюсь, что ваша дочь довольна сложившейся ситуацией. Вы должны выполнять свой материнский долг по отношению к ней, как сейчас я выполняю свой долг матери по отношению к своему сыну.

   Спазм в горле не давал Людмиле говорить.

   - Мне бы все же хотелось услышать ваш ответ.

   Людмила откашлялась.

   - Я никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах не подойду к вашему сыну.

   - Благодарю вас, госпожа Замятина.

   Еще через полчаса до лежащей ничком Людмилы, наконец, дошло, что надо что-то делать.

   Еле переставляя ноги, она прошла в коридор, взяла свою сумочку и достала сотовый.

   Набрала номер Дениса.

   - Денис! Да, да. Подожди, не перебивай. Денис, послушай меня внимательно. Ничего не говори. Я решила окончательно - мы больше не сможем видеться... Я тебя просила не перебивать. Денис, короче, праздник жизни кончился, и наступила неизбежная расплата. Я тебя умоляю. Слышишь, умоляю, помоги мне!

   Не звони мне, не пиши и вообще забудь о моем существовании!

   Так, что дальше?

   Теперь ей просто необходимо уйти отсюда. В любую минуту домой может вернуться Сандра, а у нее нет сил видеть дочь. Она достаточно хорошо знает Сандру и прекрасно понимает, кто сообщил матери Дениса номер ее телефона. Невыносимо ей будет видеть торжествующую улыбку дочери.

   Кроме того, сюда же, наверняка, очень скоро примчится Денис. Людмила знала, что ей, конечно же, придется встретиться с Денисом и серьезно с ним объясниться.

   Но сейчас она не была к этому готова.

   Сейчас она хотела только одного - убежать, спрятаться! Но куда? Как она найдет место, где сможет побыть одна?

   Надо вернуться на работу, осенило Людмилу. Там сегодня дежурит дядя Миша, пожилой доброжелательный мужчина, и, к счастью, несловоохотливый. Дядя Миша всегда приносил с собой бутерброды с толстыми ломтями розового душистого сала и угощал их с девчонками. Стоп! Забудь навсегда слово "девчонка" по отношению к самой себе. Пора взрослеть. Ты, Замятина, уже старая списанная лошадь. Хватит себя обманывать.

   Людмила взяла в руки фотографию Сандры в розовой с сердечками рамочке - улыбающееся личико пай-девочки, распущенные по плечам дивные черные волосы. На плече у Сандры сидит красно-желтый огромный попугай. Людмила помнит тот день, когда была сделан эта фотография - они ходили в цирк на проспекте Вернадского и фотографировались в фойе. Сандра сама выбрала попугая, Людмила предлагала ей сняться с обезьянкой. Сандра тогда объелась сладкой ватой. Им было так хорошо, так весело вместе! Казалось, так будет всегда.

   Может, потому что Сандра так любила свою мать, она так же сильно боялась ее потерять. Людмила всегда старалась оправдать ревность дочери. Но сегодня в поведении дочери ей почудилось что-то враждебное.

   Ведь Сандра уже взрослая девочка, откуда же такие патологически болезненные приступы ярости к любимой матери? А может, вкралась опять беспокоящая мысль, дело все-таки во врожденных качествах Сандры?

   Людмила опять бросила взгляд на фотографию дочери. Приемной дочери. Может, в этом суть? Красивая девочка улыбалась ей с фотографии почему-то ставшей чужой улыбкой. Эх, Сандра, Сандра!..

   Когда Людмила добралась до их туристического агентства, дядя Миша приветливо встретил ее, напоил чаем с неизменными бутербродами с салом. Он ни о чем не расспрашивал Людмилу, и она была ему за это страшно благодарна. Бывают же такие люди. Он да еще Анна Вольская, нет у нее больше никого на свете.

   Ой, как же она могла забыть! Есть у нее место, где она сможет спокойно отлежаться и зализать раны.

   Людмила лихорадочно рылась в сумочке. Дядя Миша снисходительно посматривал на нее, прихлебывая сладкий чаек. Молодежь! Все-то они торопятся, все-то спешат!

   - Вот она! Нашла! - закричала она, выхватив из сумочки визитку Анки Вольской. - Дядя Миша, откройте мне, пожалуйста, кабинет Владимира Феоктистовича. Я там заночую на диванчике. Он ругаться не будет. Вы можете ему позвонить.

   И опять дядя Миша - умничка! - ничего не спросил. Зачем спрашивать? Захочет человек рассказать, сам расскажет. Останавливать будешь, а он все равно всю подноготную тебе выложит. А не хочет - чего лезть!

   - Хорошо, хорошо, иди, отдыхай, - только и сказал он в ответ.

   Входя в кабинет начальника, Людмила попросила:

   - Дядя Миша, если будут звонить, спрашивать меня - меня нет!

   Дядя Миша кивнул.

   Как только Людмила вошла в комнату, она схватила телефонную трубку, как утопающий в пучине житейского моря хватается за спасательный круг.

   Анка в восторге так завопила в трубку, когда Людмила спросила, осталось ли в силе ее приглашение погостить в пансионате, что Людмиле пришлось отодвинуть трубку от уха.

   - Вообще причин для радости мало - я еду к тебе в пансионат залечивать раны, а не отдыхать.

   - Ты давай, приезжай, а через пару дней, гарантирую, появятся и причины для радости.

   Решение принято, мосты сожжены. Завтра я заберу из дома вещи - и вперед, думала Людмила. Труден только первый шаг. Дальше пойдет как по накатанному.

   Самое страшное позади, думала Людмила, засыпая.

   Наивная, знала бы она, что ее ждет!

   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

<p>

Я всегда ненавидел ревность:</p>

<p>

она слишком похожа</p>

<p>

на зависть.</p>

<p>

 </p>

<p>

Огарев, русский поэт</p>

<p>

 </p>

   Сандра стояла на пороге кухни.

   Запах горелого она почувствовала, когда открыла входную дверь

   Выключив газ и распахнув окна, она подняла крышку, отшатнулась от повалившего в лицо вонючего дыма.

   По обезображенным останкам на дне кастрюли она, будто опытный патологоанатом, определила - солянка. И еще - Клеопатра Аркадьевна нашла время позвонить ее матери.

   Куда же она кинулась? Неужели созвонилась с Денисом и теперь рыдает в его объятьях - ах, мой любимый, меня обидели твоя злая мамочка и моя отвратительная дочурка! Не хочется даже думать о том, что за этим может последовать. Если только ...

   Нервные звонки в дверь прервали ее размышления.

   Нет, обрадовалась она, не рыдает она в его объятиях, судя по всему. Значит, она правильно все просчитала. Реакция матери оказалась такой, как нужно.

   Надо открыть, а то он перебудит всех соседей!

   Кто это? Ах, ее дочь! Почему-то он все время о ней забывает. Наверное, потому что никогда ее раньше не видел. Какие красивые волосы - длинные блестящие, как из рекламы какого-то шампуня. Да, теперь он ее никогда не забудет.

   Сандра молча рассматривала Дениса - вблизи он оказался еще клевей. Вблизи видно, какие пушистые у него ресницы. А румянец на щеках, как у девчонки. Очень нужен ей такой папочка! А вот как бой-френд он вполне ничего.

   Денис заговорил первым.

   - Вас зовут Сандра?

   - Допустим. Вы к маме? Проходите.

   - Она дома? Я могу ее видеть?

   Двинулся за Сандрой в комнату. По пути задел ногой за калошницу, как незадолго до него сумками Людмила. Влюбленные одинаково входили в эту квартиру, сами того не подозревая.

   И остолбенел. Стена справа была сплошь, буквально сплошь обклеена фотографиями Людмилы. На них она смеялась, сидела, лежала, стояла, обнималась с Сандрой и еще какими-то людьми - родственниками или друзьями. Все это происходило на фоне зеленеющих деревьев, снежных равнин, цветущих садов, Эйфелевой башни, стены плача в Израиле и прочее, и прочее, и прочее.

   - Мамы нет дома. А вы кто?

   - Ах, да. Меня зовут Денис. А ты... то есть вы, Сандра?

   - Денис... Мама мне о тебе рассказывала. Давай на ты, ладно?

   - Рассказывала? А где она?

   - Ну да. Ее очень забавляло, что ты такой молоденький.

   - Где она?

   - Не знаю. У нее много знакомых. С кем она, кто знает!

   Денис ударился об эту фразу, как о каменную стену. Нет, не может быть, подумал он, вспомнив последний разговор с Людмилой. Конечно, нет - вспомнив саму Людмилу.

   - А знаешь, твоя мама мне о тебе тоже рассказывала.

   - Да как она!.. Представляю себе этот разговор!

   И, все же, где же она? Сердце его рвалось к ней, руки его тосковали по ней. А перед ним стояла ее дочка и о чем-то говорила.

   - Ты что-то сказала?

   Сандра усмехнулась.

   - Я уже два раза спросила, хочешь ли ты чаю.

   - Чаю?

   - Ну, или кофе.

   Они стояли друг против друга, как два врага. И если Сандра осознанно видела в Денисе врага, то он лишь чувствовал ее враждебность.

   - Спасибо, я выпил бы кофе, - Денис решил дождаться Людмилу.

   - Садись вот сюда, на диванчик. А я быстренько приму душ и сварю кофе. Сегодня так жарко!

   Сандра выпорхнула из комнаты. Денису стало легче - в присутствии Сандры он почему-то чувствовал себя неловко. Сердце опять заныло - ну где же Людмила, почему она решила его бросить? Он опять набрал номер ее сотового - бесполезно, телефон отключен!

   Все понятно - она от него скрывается. Видимо, и ждать ее здесь не имеет смысла. Наверное, Людмила попросила дочь позвонить ей, когда он уйдет. Но что-то здесь не склеивалось. Ведь Людмила могла просто попросить дочь сказать, что ее нет дома, и не впускать Дениса в квартиру.

   Нет, что-то заставило Людмилу позвонить ему так внезапно. Может, дочка знает?

   Тут дочка вошла в комнату, держа в руках поднос. Однако! После душа Сандра надела легкий абрикосового цвета халатик и явно на голое тело.

   Ничуть не смущаясь, она подошла к столику перед диваном, на котором сидел Денис, и наклонилась, чтобы поставить поднос. По-моему, это провокация, решил Денис. А вслух произнес:

   - А ты не замерзнешь?

   - Шутишь? Да мне никогда не было так жарко.

   Повернулась и села рядом с Денисом. Он попытался отодвинуться, но на таком узком диванчике это было трудно. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

   - Ты пей кофе. Только сам клади себе, что хочешь. Вот молоко, вот сахар. А я хочу только мороженое.

   Сандра взяла с подноса вафельную трубочку с шоколадным пломбиром, медленно поднесла ее ко рту и стала облизывать с хищным выражением лица, подражая актрисам порнографических фильмов. Халатик внизу разошелся, обнажая ее стройные ножки.

   Еще пять минут - и она меня точно изнасилует, начинал закипать Денис. С головой-то у нее все в порядке?

   Денис встал.

   - Извини, но мне трудно разговаривать, если я не вижу глаз собеседника.

   И он пересел в кресло напротив.

   Сандра промолчала, глядя ему прямо в глаза. Мороженое продолжало то медленно пропадать во рту, то так же медленно появляться. Зрелище столь же жалкое, сколь и смешное.

   - Жаль мне тебя, - вдруг сказала она, - переживаешь, расстраиваешься - а все напрасно. Она никогда не сможет оценить тебя. Я скажу тебе правду. Моя мать абсолютно не готова к серьезным отношениям. Она встречается с мужчиной, а потом он ей быстро надоедает, и она - бац! - уже ищет следующего.

   - Как ты к матери-то хорошо относишься! Значит, ты хочешь сказать, что я ей надоел?

   Бред! Людмила, помнится, говорила, что ее дочери не нравятся наши отношения, подумал Денис.

   - Я ко всем отношусь справедливо. И тебе я решила помочь, но если ты хочешь пострадать - вперед!

   - Да нет, за помощь, конечно, спасибо. Только единственное, что меня интересует, это где сейчас находится Людмила. Помоги мне - подскажи, где ее искать.

   - Честно - если бы даже я это знала, ни за что бы тебе не сказала!

   - Почему?

   - Да потому что в этом деле каждый сам за себя!

   - Что ты хочешь этим сказать?

   - Только то, что я гораздо моложе своей матери, и что ты мне нравишься.

class="book">    - И ты мне нравишься. Как моя будущая родственница.

   - Вот как? А что, ты уже сделал предложение моей матери и получил ее согласие?

   Денис промолчал.

   - А ты знаешь, что моя мать уже через брачное агентство ищет себе женихов? Найдет, разжует и выплюнет. Мне тебя просто жалко. Она использовала тебя и дала тебе полный отлуп.

   - Ну я, пожалуй, пойду. Спасибо большое за кофе.

   - Нет, Денис, не уходи.

   - Да что-то мне, понимаешь, надоело выслушивать, как ты говоришь гадости о своей матери.

   - Нет, нет, не уходи, пожалуйста, - взмолилась Сандра.

   И совсем по-детски добавила:

   - Я больше не буду. Хочешь, дождись маму. Она ведь все равно сюда придет!

   Денис не верил своим глазам: роковая соблазнительница мгновенно превратилась в чистого наивного ребенка!

   А Сандра продолжала его упрашивать, хотя это было лишним - он не уйдет, не встретившись с Людмилой.

   У Сандры тут же в голове возник чудесный план - очередной план по спасению Людмилы. Его подсказал ей бразильский сериал, увиденный ею года два назад. А средства по его осуществлению предоставила сама жизнь. Счастливый случай - приезд тети Капы с Урал.

   Дальняя родственница Людмилы страдала гипертонией, и после ее отъезда в доме осталась не до конца использованная упаковка клофелина. Машка, увидев коробку, воскликнула:

   - Ты хоть знаешь, что это такое?

   А когда Сандра в ответ покачала головой, объяснила:

   - Эту фигню проститутки подсыпают клиентам в вино, и они всю ночь спят, как убитые.

   Теперь настало время, когда эти таблетки пригодятся. И когда она опять отправилась на кухню готовить кофе, она растолкла у Дениса в чашке таблетку клофелина. Надеюсь, этого будет достаточно.

   Этого и в самом деле оказалось достаточно! Спустя полчаса после приема лекарства, во время которых Сандра с гордостью рассказывала Денису, как они с мамой любят друга, глаза у Дениса начали закрываться, а через еще минут десять остекленели перед тем, как закрыться окончательно, и он заснул.

   Теперь наступил самый сложный момент. Юношу необходимо было раздеть - достаточно, правда, снять всего лишь рубашку, все равно он будет лежать под одеялом и джинсы мать не увидит. Именно так поступила Ребекка, смуглая героиня бразильского сериала "Найди и убей!" - она затащила к себе в постель смертельно пьяного дона Педро, и сделала так, чтобы ее соперница увидела его там.

   Как может хрупкая тоненькая девочка затащить в постель (в прямом, а не в переносном смысле этого выражения) здорового накаченного парня.

   За ноги-то она его с диванчика стащила, и полу волоком тащить было не так уж сложно. А вот попробуйте-ка забросить его на кровать! Когда Сандра дотащила его до кровати, она поняла - дальнейшее выше ее сил! И как только с этим справилась Ребекка, непонятно!

   Следовало менять сценарий по ходу съемки.

   Сандра тогда сняла и джинсы с лежащего возле кровати Дениса и разбросала его и свою одежду по все комнате. Под голову ему Сандра подсунула подушку и улеглась рядом с ним под одеялом - как будто они с Денисом заснули там, где их застала любовь.

   Когда Людмила в предутренней мгле увидела их головы, соединившиеся во сне на одной подушке, она стояла над ними неподвижно минут пять.

   Чудовищность произошедшего пронзила ее только тогда, когда Сандра вдруг раскрыла глаза, улыбнулась ей и сказала: "Мамочка!" Потом перевела взгляд на Дениса и в первый момент как будто удивилась, обнаружив его.

   Вся прежняя жизнь Людмилы была разрушена сразу и полностью - так ты всю жизнь собирал мозаичную картинку, любовно подгоняя нужные детали по форме и цвету. И вдруг от всего лишь одного неловкого движения она падает на пол и разлетается на сотни не связанных друг с другом кусочков!

   - Представляю, как ты довольна! - сказала она дочери, не узнавая собственного голоса.

   - Мамочка! За что? Это ты виновата во всем, а обвинить хочешь меня! Ты выбрала для себя чуть ли не младенца!

   - И поэтому ты легла с ним в постель!

   - Да, он сам ко мне пристал! Я хотела, чтоб ты видела - это более естественно, чем твои отношения с ним!

   Людмила закрыла глаза. Зачем? Эта картинка отпечаталась в них навсегда.

   Я сейчас же уйду отсюда, решила Людмила. Это не моя жизнь, это не то, что я о ней думала. Словно ты хранил в шкатулке цветок, а обнаружил там таракана.

   Так. Я пришла сюда за сумкой, значит, с сумкой и уйду. И гори оно все синим пламенем!

   Сандра, присев, наблюдала за матерью. Ничего, скоро она опомнится, и все будет, как раньше. Что это она там делает? Собирает вещи? В добрый путь! Ей придется вернуться с поджатым хвостом. Сандра дождется этого, она умеет ждать!

   Людмила подошла к Сандре.

   - Мама, куда ты уходишь?

   Людмила вдруг откинула голову и расхохоталась.

   - Мама?! Нет, моя дорогая, ты больше не моя дочь. Все рассыпалось, и ничего не собрать.

   - Что ты такое говоришь, - никогда Сандра не видела Людмилу такой.

   - Я говорю "прощай" и будь ты проклята! Во веки веков. Аминь.

   Мать исчезла. Может, ей это только приснилось?

   Но нет, Людмила, уходя, так хлопнула дверью, что со столика на пол упала фотография в розовой с сердечками рамочкой и разбилась, а Денис разом открыл глаза.

   -Что случилось? Это не Людмила здесь только что была?

   - Да, Людмила. То есть моя мама, - Денис больше не был ей интересен. Ее всегда волнуют только взаимоотношения с мамой. Денис - всего лишь повод поговорить об этом с мамой.

   - Людмила?! И она видела меня здесь?!

   - Да, ведь у нее есть глаза.

   - Взять бы тебя, дрянь, да выпороть хорошенько!

   - Да? А себе по морде надавать не хочешь? Ведь это ты ко мне приставал!

   - У тебя просто мозгов не хватает! А то я не понимаю, чего ты так вчера из кожи вон лезла. Говори, куда отправилась Людмила, а то я тебе наваляю, мало не покажется!

   - Испугалась я, жди!

   - Да черт с тобой, сам найду, - одеваясь, сказал Денис.

   - Погоди! Я скажу, хотя мне абсолютно все равно, встретитесь вы или нет!

   - Ну!

   - Она уехала в Шереметьево. Она везет группу во Францию. Так что вы не увидишь мою мать минимум неделю.

   - Это ты так думаешь! - Денис выскочил за дверь и загрохотал по ступеням вниз.

   Катастрофа, произошла самая настоящая катастрофа! Он должен срочно ее догнать, иначе он никогда этого себе не простит. Ну какая же дрянь девчонка! Она подсыпала ему что-нибудь в кофе. И конечно же, звонок Людмилы подстроила тоже она. Ну и девица! Всех обвела вокруг пальцев.

   Мотоцикл, разогнавшись, самолетом летел в Шереметьево. Заложив крутой вираж, чтобы выехать на шоссе, ведущее в Шереметьево, он попытался проскочить перед грузовиком. Не вписавшись в поворот, Денис резко затормозил, но это оказалось жестом отчаяния - он тут же понял, что дара не миновать. Спортивное тело Дениса рефлекторно сгруппировалось и в следующее мгновение, как мячик, отскочило от стенки фургона, оставив на ней внушительных размеров вмятину. Идущая за ними "Газель" изящным маневром объехала покатившегося поперек шоссе Дениса, не пощадив при этом его верного друга, на котором он не раз выигрывал городские скоростные гонки. Мотоцикл Дениса застрял под задним мостом "Газели", и она протащила его еще метров сорок, оставив за собой огненный хвост вспыхнувшего бензина. Движение на Ленинградском шоссе тут же замерло, остановленное крупной аварией. Люди, выскочив из машин, бросились со своими огнетушителями тушить загоревшуюся "Газель". Их сил было явно недостаточно, чтобы справиться с фейерверком огня. Денис ломаной грудой остался лежать на шоссе. Никто не обращал на него внимания - надо было, прежде всего, тушить пожар! Шлем слетел у него с головы, успев спасти Денису жизнь. Пока Денис плыл в небе, прежде чем рухнуть на шоссе, он ясно видел Людмилу: она уходила прочь от него. В отчаянной попытке дотянуться до нее он рванулся что есть сил - и упал, ломая руки, на асфальт. Свет померк в его глазах - но он продолжал видеть ее.

   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

   ГЛАВА ПЕРВАЯ

<p>

Как поздно понимаем</p>

<p>

с сожаленьем,</p>

<p>

Сколь кратка жизнь,</p>

<p>

отпущенная нам!</p>

<p>

 </p>

<p>

Микеланджело Буонаротти,</p>

<p>

великий итальянский скульптор,</p>

<p>

живописец, архитектор и поэт</p>

   - Господи, как же жалко! Какой молоденький! - не удержалась от жалостливых стенаний санитарка "Скорой помощи", в конце концов, прибывшей на место аварии.

   Искалеченное тело Дениса бережно уложили на носилки - и вот уже его мчат по направлению к Склифу, визжа тормозами и вспыхивая проблесковым маячком.

   В недрах института имени Склифосовского царила обычная рабочая суета.

   Доставленное тело Дениса с едва теплящейся в нем душой ничуть не ускорила ее, ничуть не замедлила. Слишком ничтожна одна человеческая личность в этом огромном муравейнике нечеловеческих страданий.

   Но для его родных и близких небольшая дорожная авария означала мировую катастрофу. Белый свет померк и сузился до размеров койки в реанимации. Из положительных эмоций остается лишь надежда.

   И тогда люди понимают - не имеет никакого значения, как одевается твой сын, с кем он дружит и какие книги читает. А его привычка теребить себя за кончик носа, вызывавшая яростный протест и сильное раздражение, кажется теперь милым, лишь ему одному присущим жестом.

   Теперь тебе нужно от него только одно - чтобы он остался жив! Только это! Кощунственно даже звучит в данном контексте слово "только". Это велико как Вселенная. И много больше. Зачем тебе Вселенная, если нет в ней твоего сыночка.

   Денис остался жив после аварии на Ленинградском шоссе. Пока. Он лежал в коме. Пока. Какое счастье. Да, это, действительно, было счастье, так как он еще не умер. А если он выживет и встанет с кровати ... Ну, тогда больше и нечего будет желать в этом подлунном мире. Даже карьера премьер-министра в любой демократически развитой стране меркнет перед перспективой просто сидеть дома и жарить яичницу сыну, когда он лохматый и полусонный, - а главное, здоровый и живой! - появляется утром у вас на кухне.

   Момент истины настал и для Клеопатры Аркадьевны. Как ужасно для матери в ее положении осознавать, что ты сам приложил руку к несчастью, приключившемуся с твоим сыном. Клеопатре Аркадьевне хватило ума, чтобы сложит два и два - конечно же, неслучайно Денис попал в аварию после ее звонка Людмиле!

   Один-единственный телефонный разговор, для того, чтобы, как ей казалось, спасти сына - и теперь он лежит без сознания на больничной койке, и что его спасет - неизвестно.

   Прилетел в Склифосовского Михей, жаркий, вспотевший, со всклокоченной бородой. Известие о автокатастрофе с Денисом, полученная по сарафанному байкеровскому радио, вырвало его из брачного агентства "Свахи" как раз в тот момент, когда он с Натэллой, Дарьей и Зиночкой обсуждал последние новости

   С пакетами, заполненными пирожками, соками и фруктами, прибыл он больницу. Чем могут помочь человеку, лежащему в коме, пирожки с капустой? Или даже с яблоками. Они помогают тем, кто переживает за больного. Ибо они бы сошли с ума, если бы не занимались бессмысленной беготней по магазинам в поисках абсолютно не нужных пострадавшему вещей.

   Уже убегая в больницу, Михей дал распоряжение свахам отыскать, как он выразился "эту самую, ну, похожую на Лию Черину... спросите, короче, у Галушки".

   От Ольги Галушко свахи и узнали, что речь шла о Людмиле. Обрадовались сначала - ну, надо же, как интересно познакомились Людмила и Денис, и опечалились - было от чего. Постановили: самим сходить в больницу, дождавшись Михея с новостями.

   Сандра узнала о несчастье, позвонив Клеопатре Аркадьевне. Она собиралась расспросить мать Дениса о ее телефонном разговоре с Людмилой. В этой ситуации ее больше интересовала реакция Людмилы. Может быть, ее мама упоминала какое-то место, куда она собиралась уехать. Дело в том, что Людмила не приехала и домой, на работе о ней ничего не знали. Сандра начала беспокоиться - к тому же последний раз мать вела себя очень странно.

   Тогда-то она и узнала от подошедшей к телефону бабушки, что Денис лежит в коме в институте Склифосовского, а Клеопатра Аркадьевна с Егором Ивановичем дежурят у его постели.

   Одно дело вмешиваться в жизни здоровых людей, и совсем другое - когда от твоего вмешательства человек это самое здоровье теряет. "Реанимация" - он, что, может умереть? Надо срочно найти маму. Куда она подевалась? Сандра уже устала разбираться во взрослых проблемах. Она хочет только быть маленькой дочуркой своей любимой мамочки, а та уж пускай решает, как им дальше жить.

   Но сначала она должна поехать в больницу и убедиться, что с Денисом не так плохо. Ей было страшно встречаться с Клеопатрой Аркадьевной, ее сообщницей по несчастью.

   Пробираясь длинными коридорами к реанимационной палате, она пугливо озиралась по сторонам и потому чуть не врезалась в стоявших у дверей палаты лечащего врача и Михея. Те разговаривали между собой. Сандра миновала их и остановилась поблизости, прислушиваясь.

   - Состояние у вашего друга Дениса Коршунова, конечно, крайне критическое. Уж я стараюсь пока щадить его мать, но...

   - А чем ему это грозит, доктор?

   - Да в том-то и дело, что пока трудно понять, чем это все может обернуться.

   Давление него сейчас сто сорок на девяносто, реакция на свет слабая. Пульс учащенный.

   - У вас, наверняка, большой опыт. Вы сами, как оцениваете его шансы?

   Врачу Дениса на вид вряд ли можно было дать больше тридцати пяти лет, но в стенах такого лечебного заведения, как институт Склифосовского, врачебный опыт приобретается быстро. Стройный подтянутый доктор с присущим всем докторам невозмутимо спокойным выражением лица составлял резкий контраст со взъерошенным Михеем.

   - Знаете, обычно в таких случаях мы любим говорить - организм молодой сильный, он способен справиться с травмами.

   Но, с другой стороны, совокупность симптомов болезни заставляет нас не исключать самые худшие последствия.

   Михей судорожно сглотнул. Сандра похолодела.

   - Возможно, повреждены моторные проводящие пути, - продолжал доктор.

   - Чем мы можем помочь, доктор? Если нужны будут какие-либо лекарства, вы только намекните - мы для Дениса все достанем!

   - Вот как раз с этим у данного пациента все в полном порядке, можете не волноваться. Его родители могут обеспечить сына чем угодно. Меня смущает другое, - доктор замялся.

   Сандра насторожилась, а Михей поторопил:

   - Говорите, доктор.

   - Мы не можем вывести его из комы, хотя он должен был бы с этим справиться. Он не приходит в себя, но иногда зовет какую-то Милу.

   - Я ее знаю, доктор!

   Я тоже, с горечью подумала Сандра.

   - Здесь ничего нельзя сказать наверняка. Возможно, ее появление способно спасти его. Возможно, нет.

   - А вдруг это его единственный шанс, доктор?

   - Ну, я не стал бы так драматизировать ситуацию! В конце концов, мы не знаем, насколько важны для него отношения с этой Милой.

   - Важны, доктор, важны. Я обязательно найду и доставлю Милу сюда!

   И опять Сандра мысленно согласилась с Михеем. Но только в том, что касалось важности присутствия матери у постели Дениса.

   А вот в то, что Михей сможет найти Людмилу, она очень сомневалась.

   Это сделает она. Она обязательно спасет Дениса и вернет себе любовь матери. Во что бы то ни стало. Это ее последний шанс.

   - Девушка, а вы к кому? - вдруг заметил ее доктор.

   Но она уже неслась к выходу. Сандра увидела свет в конце тоннеля, и ей сразу стало легче.

   ГЛАВА ВТОРАЯ

<p>

Страданиями и горем определено</p>

<p>

нам добывать крупицы мудрости,</p>

<p>

не приобретаемой в книгах.</p>

<p>

Гоголь, Николай Васильевич</p>

   Первым делом Сандра наведалась домой. Матери там, как она и предполагала, не оказалось.

   Но расследование нужно было начинать отсюда.

   Если она собиралась куда-то уехать, должны были остаться какие-то указания на место назначения.

   В туристическом агентстве, на работе матери, Сандре сообщили, что Людмила Замятина взяла неделю отпуска и, по-видимому, отбыла в неизвестном направлении.

   Сандра снова обзвонила всех знакомых матери - ничего! Никаких предположений!

   Не отвечал только телефон Анны Вольской - самой, если подумать, подозрительной фигуры в деле исчезновения матери.

   Сандра чувствовала себя своим любимым Эркюлем Пуаро. Еще чуть-чуть, и она станет раскладывать пасьянсы.

   Только тут Сандра почувствовала приступ голода. Что бы такое съесть? В морозильнике она обнаружила вареники с вишней. Поняв, что мамочка вчера купила ей ее любимые вареники и готовила ее обожаемую солянку, сгоревшую в горниле страстей, охвативших их семью, - Сандра горько разрыдалась. Одна, всеми покинутая девочка с чудными черными волосами рыдала на кухне перед пачкой вареников с вишней.

   Отрыдав положенное, Сандра взяла себя в руки. Она должна спасти свою семью. Ненависть все разрушает, постоянно твердила ей Людмила. Видимо, некоторые вещи нужно повторить тысячу раз, чтобы на тысячу первый они дошли.

   Сварив себе все-таки злополучные вареники, Сандра стала методично осматривать квартиру, ища хоть какую-нибудь зацепку, которая могла бы ей помочь отыскать мать.

   Как хорошо всем известно, кто ищет, тот всегда найдет!

   В спальне матери Сандра обнаружила забытую Людмилой сумочку. Помнится, мамочка любила повторять старую шутку о том, что женщина, скорее забудет дома голову, чем свою сумочку.

   И вот вам, посмотрите, насколько же надо было быть не в себе, чтобы оставить в квартире все документы и деньги.

   Сандра, вывалив содержимое сумочки на круглый обеденный стол, покрытый белой вязаной скатертью, стала внимательно рассматривать скопившиеся там вещи.

   Особенно интересовали ее клочки бумаги, на которых люди обычно записывают подвернувшиеся им адреса и телефоны нужных им людей.

   Вот тогда-то она и выудила из хаоса вещей визитку Анны Вольской с адресом подмосковного пансионата "Райский уголок". Наконец-то! Сандра чувствовала себя ищейкой, взявшей след.

   Не так давно Анна потеряла свой мобильный телефон, и Сандра не знала ее нового номера телефона. А домой к ней она не могла никак дозвониться.

   Теперь же перед ней лежала визитка Вольской с новым номером телефона. А живет она, наверное, там же, в пансионате, потому и нет никого в ее городской квартире.

   Стопудово ее мать отправилась отсидеться к своей подружке Вольской. Вольская так же любила ее мать, как и терпеть не могла Сандру. Раньше бы Сандра ни за что не стала бы звонить Анне, но теперь, не задумываясь, набрала ее номер. Лишь бы та взяла, наконец, трубку.

   Ура! Сандра услышала в телефоне знакомый голос Вольской. Ее голос обладал счастливой особенностью давать полное представление о своей хозяйке. Любой, кто поговорил бы по телефону с Вольской, сразу бы сказал, что она молода, энергична и кокетлива.

   Сандра помимо всех вышеперечисленных качеств услышал явную неприязнь к себе в голосе Вольской. Что ж, к этому ей было не привыкать!

   Такой вот между ними состоялся разговор.

   - Да.

   - Алло, тетя Аня, здравствуйте! Это Сандра.

   Тут последовала пауза. Видимо, Вольская пыталась сообразить, откуда у Сандры взялся ее телефон.

   - Ну здравствуй, племянница, - наконец, отозвалась она.

   - Тетя Аня, пожалуйста, позовите к телефону маму, - попыталась Сандра усыпить бдительность Вольской. Дескать, знаю я прекрасно, моя мать у вас. Может, она даже решит, что мама мне сама об этом сказала.

   - Чью маму?

   Да уж, Вольскую на мякине не проведешь! А может, попробовать?

   - Мою маму.

   - Интересно, с какого перепуга ты решила, что твоя мама у меня тут под окнами купается и загорает?

   Д о последних событий Сандра сама никогда не стала бы звонить Вольской, а если бы вдруг, паче чаяния, позвонила, то только услышав издевательский и откровенно недоброжелательный голос подруги матери, она швырнула бы трубку.

   Но теперь по телефону с Вольской разговаривала новая Сандра, которая хорошо понимала, что сама заслужила подобные интонации собеседницы. Да что уж там, еще и похуже.

   Поэтому новая Сандра ответила:

   - Тетя Аня, мама ничего мне не говорила о том, куда она уехала, потому что я вела себя как последняя дрянь. Но сейчас произошли страшные события, и требуется мамина помощь. Не мне, не думайте. Хотя сама я очень хочу увидеть маму и опросить у нее прощения за все, за все. Я знаю. если бы моя мама решила скрыться, вы бы первая об этом знали.

   В трубке - тишина.

   - Тетя Аня? - осторожно позвала Сандра.

   - Да слышу я, слышу, - отозвался телефон. - Ты просто страшно поразила меня, моя девочка. Не знаю. что произошло у вас с матерью - она мне ничего говорит, - видимо, что-то ужасное, но если ты после этого стала лучше и научилась ценить свою мать, то это было не зря.

   - Спасибо, что поверили мне, тетя Аня. Так моя мама все-таки у вас?

   - Да, она у меня. Но у нее тяжелейшая депрессия. Догадываюсь, что причиной ее явилась маленькая очаровательная дочка. Предлагаю тебе следующее. Я ни словом не обмолвлюсь о твоем звонке. Боюсь, от этого ей станет только хуже.

   Но ты, если хочешь, можешь приехать сама и попытаться убедить ее поверить себе. Согласна?

   И она еще спрашивает!

   Сандра бросилась бежать на вокзал, едва повесив трубку.

   Сейчас она тряслась в электричке и думала, какое это счастье, что она уже через полчаса увидит маму.

   Ей казалось, они ехали слишком медленно.

   В центре Москвы на больничной койке умирал Денис. Если он умрет, значит, это она убила его. Но сейчас он должна делать все, чтобы спасти его.

   Нельзя безнаказанно вмешиваться в людские судьбы.

   Сандра хотела только двух вещей на свете - чтобы Денис остался жив, и чтобы она никогда больше не ссорилась с матерью.

   ГЛАВА ПЯТАЯ

<p>

Для каждой малости есть свое место и время.</p>

<p>

Мурасаки Сикибу, японская писательница</p>

   Когда Дарья рано утром пришла в брачное агентство "Свахи", Натэлла уже сидела в своем кабинете в летнем платье-костюме из вискозного крепа. Верх - блузка с небольшими лацканами, низ - широкая ниспадающая юбка с застежкой спереди сверху донизу. Цветочный узор костюма казался утонченной акварелью - бледно-желтые цветы с коричневыми листьями на светлом фоне.

   - Нет, мне тебя никогда не переплюнуть! - весело с порога заявила Дарья.

   Жара в Москве никак не спадала и, казалось, пребудет в ней вечность. Уже горели торфяные болота вокруг Москвы, и в безветренную погоду очертания любимого города расплывались в мареве смога. Поэтому Дарья одела на себя сегодня синий открытый сарафан на тоненьких бретельках. Его хлопчатобумажная ткань приятно холодило тело даже в жару.

   - Я уже всем сказала, что намерена в ближайшем будущем сюда переселиться, - сообщила Натэлла. - Какой смысл тратить время на дорогу, если приезжаешь поздно, а уезжаешь в страшную рань. Даш, знаешь, что мне пришло в голову вчера? Дети ведь воспитываются на примере родителей. Я - сущий трудоголик, и мне очень нравится моя работа. Но я совсем не хочу, чтобы Иришка пошла по моему пути и пропадала целыми днями на работе. Я допускаю, что Макс может так жить, все-таки он мужчина, да и то, если выбирать, я бы пожелала Максу больше времени проводить дома. Но получается, я подаю детям плохой пример.

   - Ты просто подаешь им пример, как всякий родителей. Ведь ты есть, ты живешь - и дети видят, как ты живешь. Ты ведь не можешь вести себя так, как тебе не свойственно. А за детей не беспокойся - они умные, и сами выберут, чему им подражать, а чему нет. Часто дети, например, актеров, видя, как их родители пропадают в театре, вырастая, наотрез отказываются поступать в театральный. Они хотят спокойной нормальной профессии, чтобы больше времени проводить со своей семьей. Поэтому не факт, что Иришка и Макс захотят быть такими, как ты.

   - Хорошо бы, - мрачно проговорила Натэлла.

   Именно тогда в агентстве "Свахи" появилась Маргарита Витальевна Сорокина, чудно сохранившаяся женщина пятидесяти двух лет. Она возникла в дверях кабинета в желтом жакетике из льняного полотна, оригинального "жилетного" покроя, с двубортной застежкой с золотыми пуговицами, и стоило ей только заговорить, как свахи сразу прониклись к ней симпатией. В ее голосе безошибочно звучали высшее образование, доброжелательный характер и женская неустроенность.

   Обычная история одинокой женщины - учеба, забота о больной матери, работа - в случае Маргариты Витальевны дополнялась пикантной деталью. Она обожала кошек, и у нее в квартире обитало пять представителей семейства кошачьих мужского пола и трое кошек-девочек.

   - Вы их по именам не путаете? - осторожно поинтересовалась Дарья.

   - Путаю, - весело отозвалась Маргарита Витальевна и продолжила свой рассказ.

   Собственно, его можно было и не продолжать, так как после уже полученных от Маргариты Витальевны сведений проблема становилась ясной. Это какие же титанические усилия нужно было приложить, чтобы познакомиться и подружиться с мужчиной! Уход за восьмью кошками требовал много времени и сил - Маргарита Витальевна утверждала: ее кошки живут в совершенной чистоте. Лотки с "Катсаном" (наполнителем кошачьих туалетов), расставленные по всей квартире, регулярно убирались, миски животных и полы содержались в идеальной чистоте. Чтобы кошки могли точить когти, по всем углам, оберегая старинную мебель, Маргарита Витальевна поместила специальные приспособления, и был у нее даже для этой цели настоящий березовый ствол.

   Кроме того, положа руку на сердце, приходится признать - легче отыскать иголку в стоге сена, чем найти мужчину, так любящего кошек, что он будет мириться с огромным числом кошек в квартире.

   - А почему вы решили завести столько кошек? - поинтересовалась Натэлла. - Обычно люди ограничиваются одной, редко двумя, кошками.

   Маргарита Витальевна рассказала, что кошки в их семье жили всегда. Еще ее покойный отец - 1914 года рождения - любил вспоминать огромного рыжего кота своего детства со странной кличкой Пески, с ударением на первом слоге. Виталик тогда, как все малыши, терроризировал кота, и он скрывался от мальчика под кроватью. И отец, с улыбкой на лице, рассказывал о том, как додумался надевать варежки и вытаскивать шипящего Пески из-под кровати. Зато хозяина дома, отца Виталика, Пески обожал и ходил за ним везде, как собака.

   Маргарита Витальевна с детства не мыслила себя без кошки, и ее удивляло, как люди могут жить без пушистого друга рядом.

   - Я вам тоже подарю котеночка, когда Изюмка родит, - как бы между прочим проговорила она посреди своего рассказа, прежде чем продолжить его дальше.

   Дарья с Натэллой переглянулись. Только хлопот с кошкой нам и не хватает! - одновременно мелькнуло у них в голове.

   - Поживем - увидим! - уклончиво произнесла Натэлла.

   После смерти матери она осталась одна с двумя кошками - трехцветной Пушинкой и сиамской Лизкой. Кошки вместе с ней переживали кончину Марии Петровны - жалобно мяукали у кровати, на которой та лежала последние три года перед смертью.

   - Если бы ни кошки, я бы не знала, для кого мне жить, - признавалась Маргарита Витальевна.

   И тут осенним пасмурным вечером она увидела у подъезда черный крохотный комочек, почти беззвучно взывавший о помощи хриплым попискиванием. Котик без единого белого пятнышка погибал. Конечно, Маргарита Витальевна не могла оставить котенка пропадать на улице. Да ей бы кусок в горло не полез, знай она, что рядом страдает невинное существо! Сейчас Тимофей, большой вальяжный кот, уже ничем не напоминает того горемыку с улицы. Остальные кошки - это потомство Тимофея и Пушинки с Лизкой. Котята, которых не удалось пристроить в другие семьи.

   - Нет, обычно я раздаю всех котят, но бывают неудачи, - объясняла Маргарита Витальевна.

   Но, если честно, ей всегда хотелось завести спутника жизни, и всегда ей мешали какие-то непредвиденные обстоятельства. То болезнь матери, то, как теперь, кошки.

   - Но мне обязательно необходим мужчина, который любил бы кошек. Я не смогу от них отказаться даже ради любого мужчины! - воскликнула Маргарита Витальевна.

   Свахи еще побеседовали с женщиной, выслушав при этом массу историй из жизни ее любимцев. Затем, как обычно, Маргариту Витальевну сфотографировали и занесли ее данные в компьютерную базу данных. Клиентка пришла в неописуемый восторг от внешности Ольги Галушки и пообещала ей пестрого котеночка.

   - Дорогая, он будет так чудесно гармонировать с вашими волосами! По-моему, вы шаловливы и грациозны, как кошка, - восхищалась она Галушкой.

   Ольга польщено улыбалась и обещала подумать насчет котенка.

   - Где мы будем искать избранника для милейшей Маргариты Витальевны? - спросила Натэлла, когда та, горячо распрощавшись со свахами, покинула брачное агентство.

   Все озадаченно молчали.

   - Может, обратиться в клубы любителей кошек? Их в Москве хватает, - предложила после долгого размышления Галушка.

   - Можно попробовать, но, боюсь, там одни женщины, а если и есть мужчины, то мне даже страшно себе представить, какие они! - отозвалась Натэлла.

   - Идея! Натэлла, ты рассказывала, у тебя есть сосед по даче, холостяк, - вспомнила Дарья.

   - Николай Александрович?

   - Ну да! Смотрите, как хорошо получается. Кошкам, как и всяким животным, нужен простор, сельский воздух, а для большого загородного дома такое количество кошек вовсе не криминально. Он живность любит? Сосед твой? - горячилась Дарья.

   - У него кролик живет и черепаха, - потрясенно вымолвила Натэлла. - Дарья, гениально! Будем работать этот вариант.

   Свахи оживленно стали обсуждать детали того, как им познакомить Маргариту Витальевну с Николаем Александровичем, как сделать так, чтобы они разглядели друг друга.

   В агентство "Свахи" после больницы прибыл Михей. Широкими шагами он устремился в кабинет Ольги Галушко, на чьей голове большой шелковый шарф нежно персикового цвета, обвивая красные волосы, образовывал из них "пальму" на макушке. Кончики волос в "хвосте" и челке были расчесаны в разные стороны и зафиксированы закрепителем.

   - Что с тобой, Михей? - удивилась Галушка. - На тебе лица нет.

   - Ольга, ты помнишь, как Дениска тогда запал на фотографию Людмилы?

   То, что Михей, во-первых, назвал ее Ольгой, а не Галушкой, как всегда, а к тому же совсем не обратил никакого внимания на ее черные от помады модные губы, означало только одно - случилось нечто из ряда вон выходящее.

   Поэтому Галушка весьма закономерно спросила:

   - Михей, что стряслось?

   - Он лежит в коме, и я так подозреваю, спасти его может только она. Так что, солнце мое, давай сюда по-быстрому ее адрес.

   Пока они ищут в компьютерной базе данных домашний адрес Людмилы и ее рабочий телефон, а потом, как мы знаем, безуспешно пытаются до нее дозвониться, посмотрим лучше, что делают остальные свахи.

   Итак, в кабинете у Натэллы сидит Дарья, и подруги в очередной раз пытаются понять, как им выйти из трагически сложившихся ситуаций.

   - Даш, ну почему нам так не везет? - спросила Натэлла.

   - Ты и в самом деле думаешь, будто в жизни все решает везение или невезение?

   - А тогда что же?

   - Натэлла, это ведь мы сами придумываем себе, будто нам не везет!

   - Ничего себе "придумываем"!

   - Тогда ответь мне на вопрос, твои родители и дети живы? - строго спросила Дарья.

   - Даш, ну кончай ты!

   - Значит, они живы. Хорошо. А не страдают ли они какими-то неизлечимыми страшными болезнями?

   - Тьфу на тебя! - Натэллу даже передернуло.

   - Значит, не страдают. Твоя дочь Ирина, по-моему, девочка воспитанная, умная и прекрасно рисует? А твой сын...

   - Дашка! Это все я прекрасно понимаю. Я же не говорю о хорошем в своей жизни. Я говорю о своих неприятностях, - попыталась оправдаться Натэлла.

   - Нет, дорогая! Просто-напросто именно теперь ты акцентировалась на отрицательных моментах в твоей жизни. И напрочь забыла обо всем хорошем, чего у тебя, кстати говоря, гораздо больше, чем плохого. Везет тебе или не везет - это ты выбираешь сама.

   Если ты будешь считать, что тебе везет, значит, ты будешь думать и вспоминать свои успехи и удачи. И тем самым сама себе докажешь якобы объективное наличие везения в своей жизни.

   И наоборот. Считаешь, что не везет, думаешь о своих проколах и забываешь, вот как ты сейчас продемонстрировала, о своих удачах. И делаешь вывод - страдалица я несчастная, как же мне теперь жить на белом свете? А у самой счастья - завались.

   - Даш, я тебе верю. Конечно, ты все логично и умно объясняешь.

   Но ведь, смотри, у нашего агентства сейчас идут одна неприятность за другой. Может, нам все-таки не везет? Я имею в виду, объективно не везет.

   Дарья весело рассмеялась.

   - Ты с такой надеждой произнесла "Может нам все-таки не везет"! - объяснила она свой смех Натэлле. - Повторяю еще раз для "зовсим довбакых", как говорят наши друзья с Украины.

   Везение, или невезение, это всего лишь твоя оценка происходящих с тобой событий. А жизнь так разнообразна, в ней есть и то, и другое. Выбирай, что хочешь.

   Вот именно сейчас ты выбираешь неприятности - тебе сейчас они ближе, они только что случились. А то, что дочь у тебя умница - ты про это забываешь, потому что мысль эта не нова.

   - Но неприятности-то ведь есть! - не унималась Натэлла.

   - А у кого их нет? Это жизнь, Натэлла. Просто никогда не забывай, что есть и удачи. И их столько же, сколько неприятностей, а часто даже и больше.

   - Как здорово! Я даже успокоилась. Спасибо тебе, Дашка. Не дашь умереть в трудную минуту.

   - Не дам. И вот еще что интересно. Часто какая-то неудача провоцирует удачу. Это то, что по-русски называется - не было бы счастья, да несчастье помогло.

   Привожу пример. Наше агентство хотят выгнать из арендуемого помещения - Филипп предлагает свою бескорыстную помощь, тем самым доказывая, что он искренне... Что он этим доказывает, Натэлла?

   - Иди к черту!

   - Обожаю, когда ты краснеешь! Как маленькая девочка.

   Подруги еще продолжали смеяться, когда зазвонил телефон.

   - Алло, Натэлла, алло, ты слышишь меня?

   - Господи, Лидия, не может быть! Откуда ты звонишь? Мы тут с ног сбились, разыскивая тебя!

   - В данный момент я в Угличе.

   - В Угличе?!

   - Ну да. Натэлла, не в этом дело. Я звоню тебе из обезьянника!

   - Лида, ради Бога! Я ничего не понимаю! Какие обезьяны в Угличе!

   - Да не обезьяны, а обезьянник! Я в милиции, Натэлла!

   - Я сейчас просто чокнусь! - Натэлла не знала, что и думать.

   - Меня ночью вытащили из гостиничьего номера и забрали в милицию. Я ничего не понимаю!

   - А как ты оказалась в Угличе?

   - Я оказалась в Угличе, потому что этот город тоже входит в Золотое кольцо.

   - Лида, по-моему, одна из нас сошла с ума. Но я совершенно не понимаю, при чем здесь Углич, кольца и обезьяны! - С трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, спокойно проговорила Натэлла.

   - Натэлла, разве тебе Марь Иванна не передала, что я уезжаю на экскурсию по Золотому кольцу, - удивленно спросила Лидия.

   - Нет, она мне ничего не передавала.

   - Я звонила тебе на сотовый, а она взяла трубку, - Лидия искренне недоумевала.

   - Вот в чем дело! Я все поняла. Лида, Марь Иванна попала в больницу. И я так понимаю, именно в тот день ты и звонила.

   - Вы должны мне помочь выбраться отсюда. Натэлла, если бы ты знала, на что я тут уже успела насмотреться! - голос Лидии задрожал.

   - Не вопрос. Не беспокойся. Скажи только, куда делись деньги с нашего счета, мы тут просто с ума сходим от беспокойства! - Натэлла с напряжением ждала ответа.

   - Натэлла, ты же сама, неужели непомнишь, все собственноручно подписала по деньгам у себя в кабинете. Ничего не понимаю! - продолжала удивляться Лидия.

   - Слушай, я просто в шоке. Ведь, действительно, ты приносила мне какие-то банковские бумаги на подпись. Теперь, когда ты сказала, я это вспомнила. Кошмар!

   - Как же ты могла забыть! Господи, неужели вы подумали, что это я взяла себе эти деньги?! - ужаснулась Лидия.

   - Ни на секунду! Мы все боялись, что с тобой случилось что-то страшное - тебя могли ограбить, шантажировать, похитить или даже убить, в конце-то концов! Поэтому мы и сообщили о твоем исчезновении в милицию! Лида, дорогая, ты просто не представляешь, сколько всего на нас в последнее время обрушилось!

   - Представляю! На меня тоже немало всего обрушилось. Особенно после визита милиционеров в мой номер.

   - Не переживай! Мы сейчас же тебя вызволим оттуда. А все же, куда делись наши деньги?

   - Натэлла, я приеду и все объясню. Это не телефонный разговор. И времени у меня мало, торопят, - Лидия положила трубку.

   Дарья, слышавшая только одного из участников диалога, сгорала от нетерпения:

   - Натэлла, ну что она сказала?

   Натэлла лукаво взглянула на Дарью.

   - Сказала, передайте нашему психологу, что у нас наступает полоса везения.

   ГЛАВА ШЕСТАЯ

<p>

Рай - у ног матерей.</p>

<p>

Мухаммед (Магомет), основатель ислама</p>

   Мы оставили Сандру сидящей в электричке. А сейчас она уже идет по липовой аллее, прорезающей огромный парк, к главному административному зданию подмосковного пансионата "Райский уголок". Разросшиеся деревья почти скрывали дом с нарядным портиком под треугольным фронтоном.

   Когда-то здесь располагалось одно из богатейших поместий Подмосковья. Дворцовый ансамбль поместья некогда включал величественный дом с четырьмя флигелями и псевдоготические ворота с двумя башенками, обрамлявшими въезд на парадный двор. Эти постройки, объединенные в единое целое открытыми переходами-галереями, образовывали замкнутый двор. В одном из четырех флигелей, южном, размещался знаменитый тогда крепостной театр, славившийся своими спектаклями, другой флигель служил кухней, а два оставшихся - жильем для дворовых людей.

   Центр ансамбля - двухэтажный дворец - был построен еще в середине восемнадцатого века. Тяжелые, массивные, величественные архитектурные формы Дворца были выполнены из дерева и оштукатурены. В доме было два торжественных зала - один выходил во двор, другой - большой, просторный с колоннами, поддерживающими хоры, и окнами в два света - был обращен в сторону парка. Все детали зала также были выполнены из дерева.

   А обстановка дома! А фамильная портретная галерея, богатейшие собрания живописи и скульптуры, множество изделий из бронзы, серебра, фарфора, хрусталя! А коллекция оружия, старинная мебель (в том числе обитое красным бархатом кресло, изготовленное специально для Екатерины 11), обширная библиотека!

   Все сгинуло, все пропало в огне революционной борьбы, и одна из самых лучших усадеб Подмосковья обратилась в руины, на которых теперь создавался новый подмосковный пансионат. Только призраки былого величия витали в знойном воздухе, и казалось, там, за поворотом, Фата-морганой возникнет сожженный красными варварами дворец.

   Но ни о чем подобном не подозревавшая Сандра торопилась - все вперед и вперед! - по тенистой аллее. И так ласково шелестели зеленые листочки деревьев, создавая желанную прохладу в залитом ярким солнцем жарком летнем дне, что Сандра верила - все будет хорошо. И она, как в раннем детстве начала загадывать - если сейчас первый человек, встреченный ею на пути, окажется женщиной, значит, мать простит ее.

   Но, как назло, пустынна была аллея в этот час.

   Сандра уже приближалась к уютному двухэтажному особнячку, как на пороге появилась тетя Аня Вольская. В длинном белом платье и широкополой шляпе, украшенной букетиком анютиных глазок, она выглядела хозяйкой старинного поместья.

   Сердце Сандры на миг остановилось, а затем забилось в ускоренном темпе. Примета сработала в ее пользу.

   - А вот и ты, прелестное дитя, - как всегда, иронично обратилась она к Сандре. - Как чувствовала, что ты идешь.

   Ирония иронией, но дитя, подходившее к ней, и в самом деле было прелестным. Алиса в стране чудес с удивительно красивыми черными волосами.

   "А глаза-то у девчонки заплаканные!" - заметила Анна, чуть оттаивая.

   - Тетя Аня, вы так и не сказали маме, что я приеду?

   - Нет, она ничего не знает. Смотри, Сандра, только попробуй ее снова расстроить. Хотя почему снова, она до сих пор расстроена, - саму себя поправила Анна.

   - Честное слово, тетя Аня, - начала Сандра и сбилась.

   К глазам у нее подступили слезы. Уже который раз за день.

   - Ладно, хватит сантиментов. Иди и сама разбирайся с матерью.

   Анна повела девочку к другому корпусу, тоже двухэтажному, стоящему на небольшом холме.

   Когда Сандра и Анна Вольская подходили к зданию, их взгляду открылся вид на реку. Сандра увидел на песчаном пляже с пирсом и кабинками для переодевания двух мамаш с маленькими детьми. Три маленькие фигурки бегали по краю пляжа в смешных панамках, догоняя друг друга. Женщины загорали, сидя в шезлонгах.

   Безмятежная картина опять заставила Сандру подумать: они с мамой тоже могли бы вот так же отдыхать здесь и радоваться. Ну почему она все испортила?!

   Анна подвела Сандру к дверям.

   - Я уже предупредила охранника. Назовешь свое имя и пройдешь. Номер пятнадцатый на третьем этаже. С Богом! Знай - я тебе зла не желаю.

   Повернулась и ушла. Вот уже раздувается ее белое платье ветром вдалеке, а Сандра все никак не может себя заставить переступить порог.

   "Денис", - вспомнила она и решительно взялась за резную ручку дверей.

   По ковровым бордовым дорожкам, через просторный холл (опять возникла мысль - как бы все могло быть хорошо!) Сандра подошла к двери, за которой пряталась от нее ее любимая мамочка. Она, Сандра, стала для Людмилы монстром из страшного ночного кошмара.

   Ей сделалось так стыдно, что пришлось опять напомнить себе о Денисе, а то неизвестно, нашла бы она в себе силы увидеться с матерью.

   - Кто там? - раздался испуганный голос Людмилы, когда Сандра постучала.

   Тогда Сандра повернула ручку двери, вошла, закрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной. Девочку трясло от волнения.

   Ей почему-то представлялось, что мать, едва завидев ее, броситься бежать. Где она опять будет искать ее? Поэтому она сразу, как амбразуру, закрыла собой единственный выход.

   Но Людмила при ее появлении осталась сидеть в кресле с книгой на коленях. Она выжидательно смотрела на Сандру.

   - Мамочка... - прошептала она. - Как хорошо, что я, наконец-то, нашла тебя.

   Людмила, казалось, окаменела.

   И так дико и непривычно было Сандре такое поведение матери - оно лучше любых слов обличало ее! - что девочка снова горько расплакалась.

   В лице Людмилы что-то дрогнуло.

   - Мамочка, - сквозь слезы твердила Сандра, - прости ты меня, ради Бога! Я на колени перед тобой стану, - тут она бухнулась на пол, - только прости меня! Вот увидишь, я никогда-никогда не буду больше тебя расстраивать.

   - Мамочка, - торопилась она все досказать матери, пока та не перебила ее и не стала осыпать попреками и проклятьями, - я поняла, что просто жить без тебя не смогу! Если ты бросишь меня - я умру!

   И совсем как в детском саду, прорыдала:

   - Я больше не буду!

   И тут произошло чудо! Мать протянула к Сандре руки и ласково прошептала:

   - Девочка моя шоколадная! Да разве я смогу жить без тебя!

   Сандра бросилась к ней, и вот уже обе они плачут, обнимая и целуя друг друга.

   - Мамочка, - твердила Сандра сквозь слезы, - делай, что хочешь, выходи замуж, за кого угодно, только не бросай меня!

   Она почувствовала, как мать напряглась.

   - Сандра, - строго сказала она, - никогда не говори мне о замужестве! Я никогда не выйду замуж, и мы будем жить вдвоем, а потом я выдам замуж тебя.

   - Нет, мамочка, нет, ни за что! На такое я не согласна! Ты выйдешь замуж за Дениса.

   Людмила в ужасе отшатнулась от нее.

   - Ты ничего не знаешь, мамочка. Я такая подлая, я сама это все подстроила. Я подложила Денису клофелин в кофе, он уснул, и я раздела его! Ну, как ты не понимаешь, между нами ничего не было, он любит только тебя.

   Людмила смотрела на свою дочку расширившимися глазами и не знала, плакать ей или смеяться.

   - Да, мамочка, я страшная дрянь. Но это еще не самое худшее. Денис поехал в аэропорт догонять тебя - и разбился! Не насмерть, мамочка, слава Богу, не насмерть. Но он сейчас лежит в коме в реанимации, и только ты можешь спасти его. Он бредит и зовет в бреду Милу. Он никак не может придти в себя, мамочка, и ты должна ему помочь!

   Людмила взяла лицо дочери в ладони, поцеловала ее и сказала:

   - Так что же мы ждем!

   Через пять минут мать и дочь Замятины покинули гостеприимный кров пансионата "Райский уголок".

   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

<p>

Не страх, а побежденный страх заслуживает восхищения и</p>

<p>

делает жизнь достойной того, чтобы жить.</p>

<p>

 </p>

<p>

Людвиг Витгенштейн</p>

   Натэлла Лагунская пришла на работу пораньше. Скоро она здесь и поселится, в этом кабинете. Изысканно одетая в малиновую блузку из тафты, с запахом, без рукавов, и в трикотажные "восточные" брюки цвета брусники с накладными карманами, поясом на резинке и клетчатый хлопчатобумажный жилетик без застежки, она задолго до прихода остальных свах сидела на своем рабочем месте.

   Работа уже давно стала ее, нет, не вторым, а первым домом. У себя в квартире она появлялась поздно вечером, а покидала ее (вот как сейчас, например) очень рано.

   "Нечистая совесть", как шутливо называла ее состояние Дарья, погнало ее сегодня на работу ни свет ни заря. Натэлла просто не могла усидеть дома, когда на брачное агентство "Свахи" в последнее время обрушивались одна неприятность за другой.

   Она должна находиться на своем посту денно и нощно, чтобы события не заставали ее врасплох. Натэлла, подобно капитану корабля, всегда стояла у штурвала на мостике.

   К тому же, раньше поедешь на работу - меньше шансов застрять в пробке. Хотя иногда, выезжая из дома, Натэлла с грустью констатировала, что не она одна руководствуется этим принципом.

   Но она почти не видела своих детей. У нее оставалось мало времени на так называемую личную жизнь. Парадокс, но, стоя во главе предприятия, помогающего людям наладить эту самую пресловутую личную жизнь, сама она сидит и сокрушается по поводу ее отсутствия у себя самой.

   Но главное все же - дети. Хорошо ли, что они так мало общаются с матерью? Ирина, правда, очень ответственная девочка, и сама загружена по уши - школа, занятия живописью, а год назад она присовокупила еще и занятия карате в спортивной школе рядом с домом дедушки Давида и бабушки Торико.

   Но даже столь занятой девице, наверняка, не хватает общения с матерью.

   А ее сыну Максу уже исполнилось четырнадцать лет. За мальчиком в переходном возрасте нужен глаз да глаз. А где он, этот глаз? Одет, накормлен, в школу не вызывают - значит, все в порядке, вот и вся ее забота. А разговоры по душам? А воспитание?

   Правда, ее отец, дедушка Макса, все еще по-юношески стройный Давид Лагунский утверждал, что лучшее воспитание для детей - смотреть, как трудятся родители. Если это так, значит, с воспитанием у нее все в полном порядке - ее дети только и видят, как трудится их мать!

   Но Натэллу не отпускало чувство вины перед детьми. Может, то же самое чувствуют все современные занятые работой мамы?

   Натэлла как-то видела по телевизору интервью с Нонной Мордюковой. Великая актриса, в частности, рассказывала и о своем единственном сыне. Он погиб от наркотиков. И Натэлла хорошо помнила, как Мордюкова сказала: "Сын, как брошка. Надо носить его на груди. А я уезжала на съемки, оставляла его одного. А там товарищи..." Вот и пожалуйста, - Володя, сын актрисы, конечно же, видел трудовую жизнь матери, а несчастье в семье произошло. Права Нонна Мордюкова - за ребенком своим надо следить. Знать бы еще, когда.

   Окончательно запутавшись и расстроившись, Натэлла достала свой дневник (уже и его она принесла на работу - дома писать было некогда!) и записала:

   "Если я разгребу все неприятности, случившиеся в последнее время у меня по службе, я торжественно клянусь - уходить из агентства не позже шести часов вечера, обязательно гулять с Максом перед сном, а летом брать отпуск и отдыхать с детьми месяц за городом и месяц на море".

   На душе сразу стало легче. Потом Натэлла совсем некстати вспомнила, что Макс и сам гуляет перед сном каждый вечер с друзьями и наверняка не горит желанием променять свою дворовую компанию на ежевечернее общение с матерью.

   А Ирину она вообще в дневник не вписала, потому что нечего давать нереальные обещания - если она найдет время для дочери, то не факт, что дочь сможет ей его уделить.

   Караул! Что же это такое получается - вся ее семья расползается в разные стороны, каждый по своим интересам. А сползаются они только по утрам и вечерам для совместного принятия пищи. И то не всегда.

   Сегодня, например, Натэлла очень рано позавтракала одна - дети еще спали.

   И ведь большинство живет именно так. Носятся по жизни как Бобик за собственным хвостом, света белого не видя, не замечая, как подрастают дети.

   И зачем только я так рано пришла на работу! Чем сидеть здесь и ныть, лучше бы хоть позавтракала со своими детьми.

   Зазвонил телефон.

   - Мам, - это был Макс, - а где моя голубая футболка лежит?

   - Макс, ну ты хотя поздоровался сначала, что ли! - засмеялась Натэлла.

   - Мам, ну я просто не хотел тебя долго заморачивать, ты ж на работе. И сам я тороплюсь. Мы с дедом едем сегодня на пляж. В общем, здравствуй!

   - Твоя голубая футболка лежит на своем месте - у тебя на полке в шкафу. Поищи хорошенько. А как там Иришка?

   - Уже убежала. Сунула что-то в рот - и нет ее. Мам, а ты хорошо позавтракала?

   - Конечно, хорошо. Не беспокойся.

   - Ну, смотри. А то одна почти голодает, другая неизвестно, что там на работе ест.

   Почти голодает - это про Иришку. У нее был весьма распространенный у молодых девиц бзиг по поводу своего веса. Ирина считала свои стройные ноги чересчур толстыми и серьезно ограничивала себя в пищи. Переубедить ее было невозможно.

   - Спасибо, Макс.

   - За что?

   - За заботу. Ты, оказывается, за нас переживаешь. А это так приятно.

   - Чего уж там. Пользуйтесь на здоровье.

   Разговор с сыном почему-то поднял Натэлле настроение.

   У нее нормальные дети, отличная работа - чего она сидит, печень себе выклевывает!

   Придумывает, что может случиться с ее детьми, пока она их не видит. Надо решать проблему по мере возникновения.

   Дарья называет эти ее страхи невротическими, а невротические страхи - это просто привычка бояться. Любой из нас натренировался бояться определенного набора фактов и обстоятельств.

   И важно понять, что не нас пугают те или иные вещи, а мы их пугаемся, потому что выучили, отрепетировали эту роль.

   Говорят, привычка - вторая натура. И это правильно, но куда годится такая натура, пусть даже и вторая?!

   Так утверждает Дарья, а ей Натэлла привыкла верить.

   И у нас у каждого своя жизнь. Если у Нонны Мордюковой были одни проблемы с сыном, то у нее они могут быть совершенно другими. А может и вообще не быть. И нельзя сидеть рано утром на своем рабочем месте и трястись от страха от самим же собой придуманных страхов.

   Дел и так полно. Натэлла слышала, как приходили другие сотрудники агентства. До нее доносились оживленные голоса. Наверное, кто-то принес какие-то новости о судьбе Семена Батакова. Сейчас она пойдет и все узнает.

   Дверь распахнулась - на пороге возник Семен Батаков собственной персоной! За его спиной теснились остальные свахи.

   Не может быть, мелькнуло в голове у Натэллы.

   - Не может быть! - заорала она, бросаясь к нему на шею.

   - Осторожно, ты меня задушишь!

   - Семен, откуда ты взялся?

   - Из тюремной камеры, - засмеялся загорелый подтянутый Семен в светлых фирменных брюках, шелковой лиловой рубашке, свежевыбритый и благоухающий дорогим одеколоном.

   - Что-то ты, слава Богу, мало похож на несчастного узника!

   - Так я же сейчас лечу к жене в Берлин. И надеюсь, как две капли воды похож на счастливого отца.

   - Семен, неужели Маша уже родила?

   - Родила! У меня сын, Натэлла! Я привез вам шампанское, вермут, коньяк, еще не помню, чего - пошли все срочно в буфет и обмоем все сразу. И мое избавление, и рождение сына.

   Свахи счастливой шумной гурьбой поспешили за Семеном в буфет.

   - В двух словах скажу вам о том, что случилось, выпью за сына - и убегаю! У меня скоро самолет.

   Но, прежде всего, хочу сказать, как же я вам всем благодарен! Если бы не вы - неизвестно, что было бы с Машкой. А так она и знать ничего не знала, и не беспокоилась. Спасибо, что выслали деньги. Причем, как я узнал, последние.

   Ребята! Я никогда этого не забуду. И вы никогда об этом не пожалеете.

   - Семен, да мы ничего такого особенного не сделали! Ты расхваливаешь нас до небес за обыкновенный порядочный поступок! - не выдержала его патетики Дарья.

   - Если бы вы только знали, как не часто в жизни люди совершают такие обыкновенные порядочные поступки! Я попал под следствие из-за откровенной подставы. Подлость человека, от которого я этого никак не ожидал.

   Все, не хочу даже говорить об этом в такой счастливый день. Скажу только, что мой адвокат во всем разобрался.

   Свахи радостно загудели.

   - А ведь я говорила, звездам все известно! - не утерпела Зиночка. Она всегда избегала вмешиваться в разговоры старших по возрасту и должности людей, но сейчас изменила своей привычке - ради любимой астрологии. Да славится она в веках!

   - Зиночка составила ваш гороскоп, и всех убеждала, что все у вас должно кончиться хорошо, - пояснила Верочка в ответ на удивленный взгляд Батакова.

   - Зиночка, хорошая моя, спасибо.

   - Семен, за твоего сына! - потянулся к нему стопкой коньяка Михей.

   - Просто гора с плеч, - радовалась Галушко.

   - И последнее, - старался перекричать Семен счастливый шум вокруг себя, - а то я на самолет опоздаю. Что же вы не спрашиваете меня насчет вашей аренды?

   - Не место и не время сейчас об этом, - сказала разгоревшаяся от выпитого шампанского Натэлла. - У тебя и так проблем полно, и на самолет ты опаздываешь.

   - Ох, уж эта ваша гнилая интеллигентность и деликатность! - засмеялся Семен.

   - А я не интеллигент! - дурашливо заявил Тема. - Я как раз хотел у Семена об этом спросить.

   - Правильно, Тема. На чемоданах же, я гляжу, сидите, - Семен сделал паузу, обвел глазами притихшие лица свах. - Все, можете разбирать вещи и оставаться.

   Громкие крики "Ура!" не стихали минут пять.

   ГЛАВА ВОСЬМАЯ

<p>

В будущем самое лучшее то,</p>

<p>

что оно наступает только</p>

<p>

строго день за днем.</p>

<p>

 </p>

<p>

Авраам Линкольн</p>

   Но неожиданные сюрпризы на сегодняшний день не закончились. Так распорядились боготворимые Зиночкой звезды, или постарался еще кто-либо незримый, но волны житейского моря, выносившие на берег в последнее время лишь обломки утонувших кораблей, теперь стали выбрасывать жемчуг и золотые старинные монеты.

   Уже прошло часа два, как уехал в аэропорт Семен Батаков, чтобы улететь оттуда в Берлин к своей любимой жене Маше, подарившей ему и огромному миру вокруг нового человека.

   Свахи закрыли агентство и занялись разбором вещей. Приятнейшее занятие! Выпитое шампанское слегка кружило голову, а летнее солнышко улыбалось, наблюдая за спорыми действиями свах.

   Михей и Тема остались в буфете пить коньяк.

   Михей предварительно проворчал:

   - Интересно, когда мы уже будем работать? То у нас несчастье, и надо его разгребать, а то праздник, дым коромыслом?

   И сразу после этих слов ловко опрокинул в рот стопку коньяку и вкусно закусил лимоном.

   По-видимому, этот вопрос был задуман Михеем как риторический.

   - А мы разве не работаем? - тем не менее, отозвалась Верочка.

   - Я бы мечтала всегда получать такое моральное удовольствие от работы, как сейчас, - подхватила Зиночка.

   - А я имею в виду работу непосредственно с клиентами, - назидательно произнес

   Михей.

   - Михей, за неимением клиентов, может, сделаешь мне массаж и масочки для лица, - попросила Дарья.

   - И мне тоже! И мне! - вдохновились сотрудницы брачного агентства.

   - Мои глубокообожаемые свахи! - Михей вскочил из-за стола и склонился в глубоком поклоне. - Всегда готов с радостью служить вашим крупным и мелким интересам! Но не сегодня. Ибо попался на крючок радостного события, не отметить которого никак не могу.

   - Михей, тебе тоже надо вещи разбирать, - напомнила Дарья.

   - А вот и нет! Не надо разбирать вещи тому, кто их и не складывал! Каждый предмет в моем кабинете как стоял, так и стоит на своем обычном месте.

   И тут Дарья вспомнила.

   Когда над брачным агентством "Свахи" разразилась гроза, и им дали всего две недели на то, чтобы они освободили помещение, Михей заявил, что не станет паковать свои вещи.

   - Зачем? - спросил он. - Скоро Семен освободиться и с агентством все будет в полном порядке.

   На вопрос, откуда он это знает, Михей, он же Михаил Гуртовой, округлил глаза и ответил:

   - Ну, вы даете! Вы, что же, забыли, что нам Зиночка сказала? Я, правду сказать дословно не помню, но ведь смысл был ясен - у Семена все обойдется. Зачем же мне терять время?

   - Ты имеешь в виду астрологический прогноз? - не веря собственным ушам, спросила Дарья.

   - Да, я имею в виду проверенную веками практику советоваться со звездами, - невозмутимо подтвердил Михей.

   - Но ты же всегда смеялся над Зиночкой? - не могла придти в себя Дарья.

   - Но не над звездами же!

   И вот ведь, великий приколист не стал-таки и действительно собирать вещи.

   Зиночка со слезами на глазах уверяла свах, что так он поступает в пику ей, - она-то ведь послушно следует приказу Натэллы Давидовны и пакует коробки.

   - Он хочет сказать, что я на самом-то деле не верю в свои же собственные прогнозы!

   А иначе тоже ничего бы не собирала!

   - Зиночка, не обращай внимания на этого насмешника! Сердце-то ведь у него доброе, ты же знаешь, - успокаивала девушку Натэлла.

   - Обидно, Натэлла Давидовна! Я ведь так люблю астрологию!

   Ну, поговорили тогда так - и забыли. А Михей и действительно вещи не собрал, и действительно оказался прав. Чудеса, да и только!

   И сидит теперь в буфете с Темой, большой и важный, попивает коньячок.

   - Я сейчас к тому же ухожу, мне нужно в больницу к Денису!

   - Михей, я с тобой, хочешь? - предложил Тема.

   - Пойдем, друг!

   Когда приятели удалились, Дарья сказала Галушке:

   - Все считают, что Михей в последнее время ведет себя странно и непонятно. Но с этим-то как раз все ясно - он просто-напросто очень сильно нервничает!

   Мужчины тяжелее переживают стресс. А на него столько обрушилось - и неприятности в агентстве, и авария Дениса.

   - Даша, - тяжело вздохнула Галушка, - я боюсь, что он меня считает виноватой в истории с Денисом. Ведь если б я тогда не поддалась на их уговоры и не показала Денису нашу базу данных, ничего бы с ним не произошло!

   - Уговоры-то были? Значит, это была их личная инициатива.

   - Но ведь показывала-то фотографии я! Да еще, как лохушка, бросила все и вышла из кабинета!

   - История не знает сослагательного наклонения. Откуда ты могла знать, что будет с Денисом дальше? Он мог вообще не познакомиться с Людмилой, они могли жить душа в душу, могли объединиться и пойти грабить банк - ну, ты-то здесь при чем, скажи на милость!

   Да, ты предоставила Денису какую-то информацию. А уж как он ею распорядился - тебя абсолютно не касается. Кроме того, здесь еще задействована целая куча народу - и Михей, и дочь Людмилы, и сама Людмила, между прочим.

   Только тебе и в голову не приходит обвинять Михея в том, что когда-то он познакомился с Денисом. А ведь не познакомься он с ним, не пришел бы Денис к нему на работу, не увидел бы фотографию Людмилы, глядишь, не попал бы в аварию.

   Так по твоей логике получается?

   - Да это просто чушь какая-то!

   - Вот. Как про Михея, так чушь. А как про тебя - истина в последней инстанции. Так что ли?

   - А вдруг Михей все-таки меня в этом обвиняет?

   - Ольга! Не считай Михея глупее себя... Ой, смотри-ка кто пришел!

   - Лида! Ну, наконец-то! - Галушка враз повеселела и даже запрыгала от радости как ребенок.

   - Лидия Борисовна! - Зиночка никак не могла справиться с охватившим ее восторгом и только и повторяла, как заклинание, имя-отчество Лидии.

   Натэлле хотелось перекреститься и поблагодарить Всевышнего. Неужели, наконец-то, судьба опять повернулась к ним лицом?

   - Такое впечатление, будто в стране объявлена поголовная амнистия, и все наши близкие повалили из мест, не столь отдаленных! - заключила Дарья.

   Лиду обнимали, тормошили и, поворачивая во все стороны, придирчиво осматривали. А посмотреть было на что.

   - Никогда бы не поверила, что в обезьяннике можно так загореть! - заявила Натэлла, улыбаясь одними глазами.

   - Я думаю, нам всем надо пойти и сдаться в милицию. Я тоже хочу так хорошо выглядеть! - подзадоривала подруг Дарья.

   - Лидия Борисовна, вы такая красивая! - обрела, наконец, дар речи Зиночка.

   Лидия стояла посреди обступивших ее свах в потрясающей красоты золотистом платье, еле доходившем ей до колен. Снизу навстречу платью по ногам до колена поднимались сексапильные "греческие" босоножки того же цвета, что и платье.

   Хорош на диво был финансовый директор брачного агентства "Свахи"! Или правильней сказать "хороша на диво"? Но тогда это тоже прозвучит нелепо с сочетании со словом директор! Не сформировался великий русский язык под современную жизнь, когда не только мужчина, но женщина твердой поступью поднимается по карьерной лестнице! Ладно, шут с ней, с грамматикой!

   Скажем так - такой красивой свахи Людмилу никогда не видели. И во фразе этой нет ни грамма преувеличения.

   - Лидуша, открой нам секрет такого перевоплощения! - взмолилась Верочка.

   - Да разве я раньше была уродиной?

   - Не в этом дело! Что ты! Ты всегда была прелестна, но такой скромной прелестью, а сейчас ты просто женщина-вамп!

   - Девочки, секрет мой прост как две копейки - я влюблена. Вот и все!

   - Ой, как же я сразу-то не догадалась. Хотя бы по блеску в глазах! Как же это здорово - любить и быть любимой! - восторгалась Верочка.

   - Вы, наверное, к нему ездили в Углич, да, Лидия Борисовна? Он там живет? - оживленно спрашивала Зиночка.

   - А вот и нет! Мы вместе с ним поехали из Москвы в экскурсию по Золотому кольцу. А что касается слов "быть любимой", то, уверяю вас, вполне достаточно только любить самой. И кстати, мой молодой человек меня совсем не любит, что отнюдь не мешает мне выглядеть и чувствовать себя отлично.

   Свахи озадаченно примолкли.

   Только Галушка восхищенно выдохнула:

   - Круто!

   Пауза затягивалась, и Натэлла решила ее прервать.

   - Добро пожаловать, дорогая наша лягушка-путешественница, - сказала она. - Мы очень рады тебя видеть!

   - По-моему, Лидии больше подойдет называться царевной-лягушкой, - подхватила Дарья.

   - Что там за история с деньгами, - спросила Натэлла. - Я просто с ума сошла - подписала бумаги и напрочь забыла об этом!

   - Я решила поехать отдохнуть, - начала свой рассказ Лидия.

   Все свахи к тому времени удобно устроились в кабинете Ольги Галушко. Они, конечно же, сварили себе кофе. Каждый себе по вкусу.

   Они, конечно же, подробно рассказали Лидии, что им пришлось пережить за время ее отсутствия.

   - О, Боже! - вздыхала Лидия. - А я-то отключила сотовый телефон, чтобы мне никто не мешал! Передала Марь Иванне о своем отъезде и вырубила мобильник.

   Они, конечно же, подробно рассказали Лидии о Семене и Маше Батаковых, и опять-таки о своих переживаниях по их поводу.

   Тут уж им пришлось выпить шампанского за здоровье Батакова-младшего.

   - Господи! Стоит только на несколько дней покинуть столицу - и уже столько новостей! - не переставала удивляться Лидия.

   И вот только после всего этого она и начала рассказ о собственных приключениях.

   Как известно, начала она его так:

   - Я решила поехать отдохнуть. В последнее время я слишком много нервничала, и слишком многое тогда произошло.

   Поехала я со своим, как я уже рассказывала, молодым человеком. Кстати, мне пришлось оставить мою Дуську у соседки. Скучала я по ней - жуть!

   - Ну, конечно, не по нам же тебе скучать! Была охота! - подколола Натэлла.

   - А знаете, девчонки, вот я вошла сейчас сюда и поняла - как же я по всем вам соскучилась! И по коридорам нашим, и по работе.

   И так забавно - это я все о собаке, - сижу в обезьяннике, и первая мысль - первая! - что же будет с моей Дуськой?

   Нет, вы только подумайте, у меня же дочь в другой стране учится, а я - что же будет с Дуськой!

   Даша, скажи честно, я - преступная мать?

   - Ничуть не бывало! Ты просто в первую очередь подумала о самом незащищенном существе в твоей жизни! Вот и все! Дочь твоя - все же человек достаточно взрослый, к тому же обладает определенными правами, а собака - нет. И с ней любой может делать, что хочет, и ничего ему за это не будет, - спокойно объяснила Дарья.

   Девицы восхищенно переглянулись: все-таки их Дарья - это нечто. Для нее никогда не бывает необъяснимых проблем.

   Лидия продолжила:

   - Так вот, я собралась ехать, но перед этим я позвонила по твоему телефону, Натэлла, чтобы честь честью предупредить начальство о своем отъезде.

   Но телефону твоему ответила Марь Иванна, и я ей с чистой совестью все рассказала, а она обещала все передать тебе.

   Так что я спокойно уехала, и до своего ареста - вот уж верно говорят, от сумы и тюрьмы не зарекайся! - не подозревала, что меня тут потеряли и ищут, чуть ли не с собаками!

   - Жаль, идея о собаках не пришла нам в голову! Надо было нам взять твою Дуську, и она бы нас к тебе привела! - пошутила Верочка.

   - Кто же мог подумать, что Марь Иванна подхватит у внука скарлатину и свалится без сознания с температурой под сорок! - рассказала Лидии Натэлла. - И причем сразу после твоего звонка!

   - И даже Зиночка не смогла помочь со своим гороскопом - получалось расплывчато и неясно, - пожаловалась Верочка.

   - Как в моей судьбе - правильный был гороскоп! - улыбалась Лидия.

   И долго еще, вздыхая и ахая, свахи удивлялись поворотам жизненного сюжета. И долго рассказывала Лидия о своем увлекательном путешествии.

   - Я вам всем советую съездить по Золотому кольцу. Ну, тем, кто, разумеется, не ездил.

   Кстати говоря, Углич произвел на меня самое сильное впечатление. Нет, не смейтесь! Конечно же, я не имею в виду свой злополучный арест!

   Просто перед этим я была в знаменитой церкви-на-крови. Она построена на месте гибели царевича Дмитрия. Думаю, вы из истории помните, что он был сыном Ивана Грозного.

   Может, он сам погиб, бедный мальчик. Он был слабым, нежизнеспособным. Страдал падучей - так раньше называли эпилепсию. И есть версия, что он сам случайно зарезал себя во время одного из приступов болезни.

   Но всем больше нравится версия о том, что его убили, а убийц подослал Борис Годунов. Пушкин написал об этом, ему для его писательских целей больше подходил трагический сюжет о коварном детоубийце.

   Я, когда стояла в этой церкви, испытывала мистический ужас. Стены в ней красные, цвета крови. Мальчика я этого представила. Как он жил, скрываемый вдали от трона, и погиб страшно и нелепо. Жалко его страшно!

   - Лидуша, - спросила Верочка, зачарованно слушавшая Лидию, - а как ты думаешь, царевич сам погиб или его убили?

   - Ой, Верочка, столько разных версий существует, столько доказательств в пользу и того, и другого! У Валишевского в книге рассказана интересная версия событий.

   И все же я лично считаю, что бедняжка сам себя порешил! Тут же еще есть Борис Годунов, человек образованный. Он хотел блага для России и видел его в образовании.

   Он был человеком порядочным.

   Пушкин оказал Годунову медвежью услугу - написав трагедию, сделал из него убийцу на веки вечные. С гением трудно спорить - он убеждает своим талантом.

   - Ну, не знаю, как вам, девочки, а мне так понравился рассказ Лидии, что я бы прямо завтра уехала в Углич! - призналась Дарья.

   - А давайте съездим туда всем агентством, - предложила Зиночка, до сей поры молчавшая, но слушавшая Лидию, замерев.

   - Да, мы обязательно поедем туда на выходные, - сказала Натэлла. - Это отличная идея. Я возьму с собой детей, а то сегодня только страдала, что редко их вижу.

   Иришка этюды там попишет - отлично!

   - Мы, действительно, можем пригласить с собой всех желающих, - сказала Галушка. - Чем больше народа, тем веселей.

   - Надо будет Филиппа пригласить, - с невинным видом добавила Верочка.

   - А его-то зачем? - взвилась Натэлла.

   - Да хотя бы из элементарной человеческой благодарности - парень тут же предложил бескорыстную помощь, когда она нам понадобилась! - укорила подругу Дарья.

   Натэлла промолчала.

   - Давайте переменим тему, - заговорила Лидия. - Мне страшно приятно, что вам так понравился мой рассказ, но хотелось бы поговорить о деньгах.

   - Да, давно пора поставить точки над "и" в этой прямо-таки детективной истории, - согласилась Натэлла.

   И тогда свахи, перебивая друг друга, рассказали, как они обнаружили пропажу денег, как беспокоились за нее, потому что она делась неизвестно куда, и как сходили с ума из-за дел Семена и Маши Батаковых.

   - Это я со своим внезапным склерозом спровоцировала всю эту неразбериху! - каялась Натэлла.

   Лидии было необыкновенно приятно, что свахи не подозревали ее в похищении денег, а лишь тревожились за нее.

   В свою очередь Лидия объяснила, что сняла деньги со счета и положила их прокрутить в закрытое коммерческое предприятие у своей подруги Мурзиковой Галки под хорошие проценты.

   Жизнь явно показывала свахам свою светлую сторону, и если бы не история с Денисом, можно было бы расслабиться и выдохнуть.

   Но трагедия с Денисом произошла, и расслабляться было рано. Ну, ничего. Бог дает крест, дает и силы его нести. Поживем - увидим!

   Когда все вопросы были обговорены, свахи стали собираться по домам. Все они так устали, что языки у них уже не ворочались, руки-ноги отказывались служить, а хвосты отваливались.

   Пора, пора им уже отдыхать! Прощай, дорогое агентство, до завтра! С утра начнется новый день - что принесет он свахам на сей раз, кто знает?

   Да, все обсудили молодые женщины, но один каверзный вопрос не давал Верочке покоя - кем являлся молодой человек Лидии и почему он не способен оценить то сокровище, которым владеет?

   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

<p>

Жизнь чаще похожа на роман,</p>

<p>

чем наши романы на жизнь.</p>

<p>

Жорж Санд, французская писательница</p>

   Трудно заставить себя следовать решению, принятому тобой из-под палки. И как легко и стремительно достигаешь цели, ккоторой влечет тебя твоя мечта.

   Людмила, приказавшая себе забыть о Денисе, думала о нем каждую секунду. Но мысли эти доставляли ей мучительное страдание, она гнала их, корежила, и они платили ей той же монетой - возвращались к ней в голову злыми кровожадными монстрами.

   Когда же приезд Сандры отменил жестокое решение - мысли о Денисе хлынули к ней горячим живительным потоком. В каждой такой мысли пульсировала жилка ее любви к нему.

   В первый момент, услышав об аварии, она инстинктивно испытала радость - ее мысли о нем получили право на существование, и их не нужно было протаскивать контрабандой в измученную строгими таможенными декларациями голову.

   Только потом она ужаснулась - и аварии, и своей начальной радости.

   Но радость все равно не проходила: свернувшись клубочком, она притаилась под ее отчаянием и горем. Ведь они опять могли быть вместе, она опять может смотреть на него и - невероятное счастье! - сможет ощутить его запах и даже потрогать.

   Сандра же ни о чем не думала. Она прижималась к матери, когда они ехали в электричке, потом держала ее за руку в метро - и больше ей ничего не было нужно.

   Входили и выходили люди, где-то заплакал ребенок, двое влюбленных ворковали на соседнем сиденье, ветерок на станции и духота подземной электрички - ничто не трогало ее.

   Она снова с мамой, и безмятежный покой накрывал ее с головой.

   О Денисе они не разговаривали, но каждая знала, что другая думает о нем. Это сплачивало их в борьбе с несчастьем. Жаль, но так часто люди начинают ценить друг друга лишь в горе.

   Сандра знала, что мама все устроит как надо, и Денис выздоровеет. Людмила ни на секунду не сомневалась - Денис поправится: ее любовь обязательно поднимет его на ноги. Ее энергии хватит на них обоих.

   Поэтому она нисколько не удивилась, когда Денис открыл глаза, как только она приблизилась к кровати, где распростерлось его неподвижное безжизненное тело.

   Сандра осталась в больничном коридоре вместе с его родителями, впервые в жизни не испытывая удушающих приступов ревности.

   Казалось, девочка выросла и повзрослела за прошедшие сутки.

   Клеопатра Аркадьевна тихо и с отчаянием плакала, когда Сандра подошла к ней и обняла за плечи.

   Сандра, успокаивая ее, шепнула:

   - Не плачьте, моя мама спасет его!

   Странно, но от этих по-детски наивных слов веяло такой верой в чудо, что Клеопатре Аркадьевне и вправду стало легче.

   Кроме того, ей всегда нравилась эта девочка с точеной фигуркой и чудесными черными волосами - Алиса в стране страданий и боли. Почти сказочный персонаж, дарящий надежду.

   Итак, Людмила, наконец-то, смотрела в любимые глаза, мутные от боли.

   - Мой родной, я никогда больше не оставлю тебя, не бойся. Но ты обязательно должен поправиться. Или я тоже умру вместе с тобой.

   Людмила опустила голову на подушку рядом с ним и стала нашептывать что-то Денису на ухо.

   Доктор, вызванный к Денису, остался доволен - он предложил правильный ход.

   Когда он вышел из палаты, к нему с надеждой устремилась Клеопатра Аркадьевна.

   Доктор покачал головой.

   - Извините. Он почему-то не хочет вас видеть. А я не могу настаивать. У вас какие-то проблемы в семье, ссоры, или что-то в этом роде, но я не могу решать ваши проблемы. Моя задача - защитить больного. Раз встреча с вами может его расстроить, значит, пока вам не надо с ним видеться.

   Ему стало лучше - утешайтесь этим.

   Людмила начала дежурить у постели больного. Потянулись блаженные дни - каждый день Денису становилось на каплю лучше.

   Людмила ухаживала за ним.

   Скоро все нянечки и многие врачи познакомились с Людмилой. Ее история любви - а в замкнутом коллективе вскоре все становится известным - казалась многим весьма романтичной.

   Нянечка Александра Петровна, низенькая сухонькая старушка, как-то сурово сказала Людмиле:

   - Только обязательно венчайтесь!

   Людмила растерялась:

   - Александра Петровна, я еще даже и о женитьбе не задумывалась, а вы - венчайтесь! До того ли мне!

   - Вот и плохо, что не задумывалась! Вон он, сердешный, из-за тебя чуть жизни не лишился, а ты все не задумываешься!

   - Уж очень он молод, Александра Григорьевна, - тихо сказала Людмила.

   Никому она таких мыслей не высказывала, ни с кем не обсуждала, а Александре Григорьевне доверила: старушка не из праздного любопытства обсуждала с Людмилой ее дела - переживала за молодых.

   - Молод! - возмущалась нянечка. - Это, значит, жить с тобой - он взрослый, а жениться - молод!

   Она вообще мгновенно закипала, когда с ней не соглашались. Женщина она была верующая, и именно не обрядово, а по сути. Александра Григорьевна помогала одиноким старушкам у себя в районе, всем, кого знала: приносила супчики, варила для них пшенную кашу.

   Иногда видела Богородицу. Когда она впервые сказала об этом Людмиле, та подумала, что у Александры Григорьевны, мягко выражаясь, не все дома. Но потом, плотно пообщавшись с нянечкой и узнав ее жесткость характера (старушка не терпела ни малейшей расхлябанности, и ее побаивались даже медсестры), практичность и трезвый ум, по-другому относилась к ее высказываниям типа:

   - Сегодня прихожу к твоему Денису в палату, а уж матерь Божья возле него сидит. Вся в белом. Я перекрестилась. Выздоравливает он. Лицо у нее светлое было.

   Проговаривала она такой текст без какого-либо признака слащавого умиления на лице, а деловито и четко, словно рассказывала об очередном визите лечащего врача.

   И тем самым была убедительна невероятно. И Людмила понимала, что да, видит, вне всякого сомнения, и научилась радоваться весточкам от Божьей матери.

   Людмиле Та не являлась, но ей казалось, иногда она чувствует Ее присутствие в палате Дениса.

   Дениса, когда он действительно начал поправляться, Александра Петровна любила поругать. Не строго, конечно, - больной ведь, но совсем спустить дело на тормозах она не могла.

   - Ишь, чего удумал, - ворчала она. - Да разве можно гонять что есть силы на мотоцикле. Это еще хорошо, что все так обернулось - сам виноват, сам и в больнице лежишь. А если бы сбил кого? Вот где страдание! Невинную душу погубишь - и сам покоя не найдешь.

   Две молоденькие медсестры, Саша и Марина, уже привыкли делиться с Людмилой своими нехитрыми новостями и просить у нее совета по разным поводам. Даже когда в больницу принесли продавать бюстгальтеры, Марина попросила Людмилу помочь ей выбрать нужную модель.

   Сегодня в больнице дежурила Саша. С таинственным видом она вошла в палату. Видно было, что ее распирает желание поделиться какой-то приятной новостью.

   - Сашенька, - обратилась к ней Людмила, - ты сегодня так и сияешь. Признавайся, что случилось? Или, давай, я сама угадаю!

   Настроение у самой Людмилы было приподнятым. Ночь прошла благополучно, и Денис даже начал двигать правой рукой, заставив Людмилу плакать от счастья.

   - Ой, ни за что не угадаешь! Даже не пытайся.

   Саша оглянулась по сторонам, как будто в палате могли находиться шпионы австро-венгерских войск, и прошептала:

   - Я достала такое лекарство! В общем, долго объяснять, но это импортный аналог того, которое прописано Денису. Но оно лучше - в тыщу раз! Сейчас я ему капельницу с ним поставлю. Как раз на пять процедур хватит. В больнице и не знал никто, что оно осталось.

   Пока Сашенька возилась с капельницей, Людмила умоляла ее взять у нее деньги за лекарство. Но медсестра была неумолима.

   - Нет и нет, Мила! Мне просто хотелось сделать для вас с Денисом что-то приятное, и все.

   - Ой, да ты и сделала! Ты не представляешь, как я тебе благодарна. Но мне неудобно, что из-за нас... ну, напрягалась, что ли. А может, я тоже хочу тебе сделать приятное? Возьми деньги!

   - Ну, как ты не понимаешь, за деньги это будет уже совсем не то!.. Я своей подружке про вас рассказывала, так она говорит - с ума сойти! Прямо, говорит, завидно, какая у людей любовь! А у нее Витька...

   Далее следовал рассказ о совсем никудышном Витьке. И о деньгах, упрямая, и слышать не хотела!

   К Клеопатре Аркадьевне все относились с неприязнью. Людмиле это не нравилось. Она сама с удовольствием общалась бы с ней, но Клеопатра Аркадьевна сильно обиделась на то, что Денис не хотел ее видеть, и на контакт с Людмилой не шла. Егору Ивановичу она тоже запретила встречаться с Людмилой.

   Родители Дениса ограничивались визитами к врачу, передавая через нянечек передачи в палату. Клеопатре Аркадьевне достаточно было знать, что ее сын, слава Богу, выздоравливает, а значит, можно было занять позицию оскорбленной матери и спокойно ждать, когда сын образумится и вернется в отчий дом.

   - Я всегда желала ему только добра! - с пафосом заявляла она.

   Егор Иванович благоразумно кивал на эти ее слова.

   Были еще два человека, которые относились к Клеопатре Аркадьевне с пониманием. Первой их них по старшинству шла Александра Григорьевна. Нянечка выговаривала медсестрам, сурово осуждающим мать Дениса.

   - Ничего-то вы не понимаете. У вас только две краски в жизни - черная да белая. А того вы не чувствуете, что она мать. Она переживает за свое дите. Она уже давно в голове придумала, какая у него жена должна быть, да какие дети, да на какой он работе будет работать! А тут на самом деле все по-другому. Ей же это все пережить нужно. Понимать надо! Сердцем! Да где уж вам! Вот вырастите, сами станете матерями - тогда поймете.

   Вторым существом, понимавшим и не осуждавшим Клеопатру Аркадьевну, была, как ни странно, Сандра. Не ей было осуждать бедную женщину, у самой рыльце было в пушку! Сандра считала, что Клеопатра Аркадьевна сама поймет свою ошибку, когда хорошенько поразмыслит и отбросит свои амбиции.

   Поэтому единственной отдушиной для Клеопатры Аркадьевны стало общение с Сандрой. Девочка приходила к ней в гости, они всегда пили вместе чай с любимыми конфетами, и Сандра подробно рассказывала Клеопатре Аркадьевне обо всем, что касалось здоровья Дениса, не мешая той играть роль королевы в изгнании.

   Более того, Клеопатра Аркадьевна взяла над Сандрой шефство. Она проверяла, поела ли Сандра, все ли у нее в порядке дома, расспрашивала ее о подругах. Они даже вместе сходили в кино, а потом погуляли.

   Создавалась забавная ситуация - Людмила и Клеопатра Аркадьевна как бы поменялись детьми. Каждая из них опекала ребенка другой.

   Людмиле, откровенно говоря, нравилось такое положение вещей. Она видела в нем залог будущего взаимного примирения.

   - Мама, - рассказывала Сандра, - мы совсем не обсуждаем тебя. Я делаю вид, что даже мысли не допускаю о том, что она может к тебе плохо относиться. Мне кажется, она постепенно привыкает к тому, что ты есть. Меня-то она любит, честное слово, я же чувствую! А я - твоя дочь, значит, она постепенно полюбит и тебя.

   "Полюбит", вздыхая, думала про себя Людмила. Ненавидеть бы перестала, и то было бы отлично. А вслух говорила дочери:

   - Да как можно не любит такую умницу, как ты! Я тоже уверена, что все у нас всех будет хорошо.

   - Ты не сердись на нее, мама, - отвечала чуткая к интонациям девочка. - Я по себе знаю, как же трудно перестать ревновать! Но она справится, вот увидишь!

   Нет, не зря я прожила свою жизнь, не зря были все разочарования и муки, если у меня такая замечательная дочь!

   А Марина, вторая их медсестра, когда Сандра приходила в ее дежурство, обязательно находила время и заплетала Сандре множество косичек - она приходила в невероятный восторг от ее волос, длинных, черных, густых.

   Денис чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Да здравствует эта самая злополучная авария, все так чудесно расставившая по своим местам! Он прекрасно понимал, что, если бы он не разбился, Людмила не стала бы с ним даже и разговаривать, а Сандра и его мать единым фронтом поддерживали бы ее в таком решении.

   Удивительно неудачное стечение обстоятельств привело к оптимально удачному их разрешению. Просто потрясающе!

   Теперь он каждый день убеждал Людмилу, что его авария является знаком свыше - они должны быть вместе навсегда и во что бы то ни стало!

   - Ну да, ты еще скажи, что за рулем грузовика сидел Архангел Михаил! - отвечала на его горячие речи Людмила.

   - Веришь же ты Александре Григорьевне, что у меня сиделкой подрабатывает Богородица!

   - Денис, я тебя умоляю, не кощунствуй! И зачем только я тебе об этом рассказала!

   И они начинали целоваться - когда целуешься, никаких споров не возникает.

   Конечно же, Дениса навещали его друзья-байкеры. Приходил даже Лева Низовой. Заметно повеселевший Михей, если не каждый, то уж через день, обязательно приходил к Денису. Людмила познакомилась и с Андреем, и с Петром, и с многими другими, и с девушками этих многих других.

   Жизнь даже в больнице протекала бурно и весело, на то она и жизнь.

   Людмила понимала - они с Денисом будут вместе. Зачем регистрировать их брак? Она не видела никакого смысла в штампе в паспорте.

   - Ты же прекрасно знаешь, сколько людей разводится! Неужели ты считаешь, они шли в ЗАГС, думая, что разведутся?

   - Что нам другие! Я хочу жениться на тебе - и все. Это же так просто, - улыбался ее доводам Денис.

   - Я предлагаю еще более простой вариант. Простейший из простейших! Мы живем вместе, пока нам хорошо друг с другом. Если кому-то плохо в браке, никакой штамп в паспорте его не удержит!

   - Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья, - продолжал упорствовать Денис, говоря с Людмилой ласково, как с упрямым избалованным ребенком.

   - А это и будет семья, глупенький! Она называется гражданская семья. Когда люди живут вместе. Это уже семья. А настоящей ее делают чувства людей, а не регистрация в загсе.

   - Ты так правильно все говоришь, с тобой невозможно спорить. Да я и не собираюсь - нет у меня никаких аргументов в области здравого смысла. Да, ты права! Права во всем! Но меня-то это совсем не убеждает. Я хочу - понимаешь, хочу! - на тебе жениться. Хочу настоящую свадьбу, даже с пупсами на капотах, как во времена наших бабушек. Их уже так давно выбросили на помойку истории, что уже пора снова вводить их в моду. Это будет последний писк! Само главное, Людик, я хочу, чтобы в тебе каждый видел мою жену, официальную жену, даже самая последняя бабка на скамейке у подъезда!

   Как и всегда бывает в жизни, доводы сердца победили аргументы разума.

   Настал тот день, когда Людмила согласилась с Денисом, в душе давно желая того же самого.

   - Только, Денис, тогда я хочу и венчаться!

   - Обязательно, Людик!

   Затем все опять закончилось поцелуями.

   Но Людмила нашла время предъявить Денису ультиматум.

   - Денис, - строго сказала она, поправляя ему подушки, - я выйду за тебя замуж - официально, как ты это называешь! - если ты помиришься с родителями, и они - тоже официально! - разрешат тебе этот брак.

   - Нет, не возражай, - повысила она голос, видя, что Денис тут же открыл рот. - я прошу тебя хорошенько подумать, прежде чем отвечать. Хочу предупредить тебя - мое решение окончательное и обжалованию не подлежит.

   - Да я и не собирался возражать! - засмеялся Денис. - Тем более при таком условии. Я на все согласен. Иди ко мне, Людик!

   Вот почему Сандра - Людмилина связь с внешним миром - вечером того же дня кинулась звонить Клеопатре Аркадьевне.

   - Клеопатра Аркадьевна? Добрый день.

   - Здравствуй, моя милая!

   - Клеопатра Аркадьевна, у меня отличные новости, - голос Сандры дрожал и срывался от волненья. - Мама и Денис решили пожениться. Здорово, правда? Они хотят, чтобы вы с Егором Ивановичем пришли к ним и одобрили бы их решение.

   Помолчала и добавила, чтобы - вот умница! - умаслить собеседницу:

   - Без вас они ничего делать не будут!

   Клеопатра Аркадьевна, спустя минуту, ответила:

   - Вообще говоря, это все так неожиданно. Не знаю, как к этому отнесется Егор Иванович.

   Сандра отлично знала, что отношение Егора Ивановича, к чему бы то ни было, нисколько не отличается от отношения самой Клеопатры Аркадьевны, поэтому оживленно спросила:

   - Но вы-то ведь не против? Вы пойдете завтра утром в больницу? Я иду.

   Это многое решало.

   - Хорошо. Я поговорю с Егором Ивановичем, и если он ничего не имеет против, мы завтра подойдем.

   - Спасибо, Клеопатра Аркадьевна, я всегда знала, что вы человек огромной души, отзывчивый и добрый, - отозвалась Сандра.

   Неприкрытая лесть девочки тронула Клеопатру Аркадьевну - ни от кого она не слышала таких приятных слов. Никто ее не ценит так, как Сандра. Что ж, у этого немыслимого брака есть, по крайней мере, одно весьма существенное оправдание - эта прелестная девочка с чудесными волосами будет... Да ведь она будет ей внучкой!

   Клеопатра Аркадьевна никогда не задумывалась над этим, и сейчас эта мысль очень ей понравилась. Она с удовольствием стала готовиться к предстоящему визиту в больницу.

   Егору Ивановичу было скупо сообщено о том, что завтра они отправляются в больницу к Денису - обсудить вопрос дальнейшей судьбы их сына. Поэтому Егору Ивановичу было настоятельно рекомендовано отложить все дела, если таковые были у него намечены на завтра.

   Когда назавтра в палате Дениса собрались все главы семейных кланов для встречи на высшем уровне, сначала, после обязательных приветствий и обмена любезностями, там воцарилась напряженная тишина.

   Денис, откашлявшись, как заправский оратор, произнес:

   - Дорогие папа и (пауза) мама! И ты, Сандра! Я прошу у вас вашего официального разрешения на мой брак с Людмилой. Не стану скрывать, что я без ума от вышеназванной девицы, и женился бы на ней и безо всякого разрешения, но, думаю, вам приятно присутствовать на такой исторической встрече!

   - Денис! - Людмила от возмущения не могла найти слов.

   - Я говорю правду. Я люблю Людмилу и хочу на ней жениться. Надеюсь, мои самые близкие люди поддержат меня в этом.

   Клеопатра Аркадьевна не была готова к такому повороту событий, и неожиданно Егор Иванович, который никогда не высказывался первым, ожидая, когда можно будет присоединиться к мнению жены, заговорил первым:

   - Денис, мы с мамой рады за тебя и одобряем твой выбор.

   Сандра, понимая, как нелегко сейчас Клеопатре Аркадьевне, поймала ее взгляд и, улыбнувшись, сказала:

   - Дорогая Клеопатра Аркадьевна и вы, Егор Иванович, я присоединяюсь к вашим словам. Поздравляем вас, мамочка и Денис!

   Клеопатра Аркадьевна перевела дыхание. Воистину, этот ребенок просто ангел.

   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

<p>

И море и Гомер -</p>

<p>

все движется любовью.</p>

<p>

Осип Мандельштам</p>

   За три дня до свадьбы Людмила начала пить валерианку - слишком многое на нее обрушилось. С тех пор как она вернулась из Израиля, события начали мелькать, подобно стекляшкам в детском калейдоскопе, складываясь в маловразумительные, но завораживающие картинки. Знакомство с Денисом, захватившая ее врасплох любовь, интриги Клеопатры и ее дочери Сандры, несчастье с Денисом, примирение с дочерью следовали друг за другом с космической скоростью.

   У Людмилы было впечатление, будто она мчится в скором поезде, из которого не может выйти, прямо до станции "Свадьба". А за окнами поезда мелькают города, поля, леса.

   Отправился ее поезд со станции "Брачное агентство". Оказывается, стоило ей только обратиться туда, как все дальнейшие события ее жизни, петляя и совершая неожиданные повороты, выстроились, в конце концов, в стройную линию, ведущую ее в храм для венчания. Воистину, ее история - лучшая реклама для брачного агентства "Свахи".

   Но теперь, как всякая невеста, она начала нервничать перед свадьбой. Когда она первый раз выходила замуж, это была студенческая свадьба. Денег у них с Толиком не было. И они очень бедно и очень весело отпраздновали свой брак в компании Анны Вольской с ее очередным другом сердца.

   Людмиле никогда не нравились пышные и шумные свадебные мероприятия. Ведь свадьба - событие настолько же приятное, насколько и сложное. Расслабиться на нем невозможно никому. Если кто-нибудь задумал откосить от общего порядка на свадебном пиру, того закатают в свадебную дорожку, и это меньшее из тех зол, что ждут его в будущем.

   На свадьбе всем надлежит добросовестно надрываться на ниве всеобщего веселья, чтобы зубы сводило от радости! Невеста - в белом, жених - в черном, свидетели в том, в чем им больше нравится.

   Какой во всем этом смысл?! Людмила помнила, как ее мама, узнавая о чьей-либо свадьбе и живо интересуясь подробностями, неизменно подытоживала:

   - На эти деньги они могли бы съездить на море и отлично там отдохнуть!

   Людмила всегда разделяла ее мнение. Стоило выбрасывать на ветер кучу денег, чтобы влюбленные, готовясь к свадьбе, провели в страшнейшей суматохе месяц, а то и больше, примеряя платья и костюмы, заказывая ресторан и прочее. А затем на шумном многолюдье они должны демонстрировать всем любовь друг к другу.

   - Нет, ты просто ненормальная! - ужасалась Вольская, с которой Людмила обсуждала предстоящее событие.

   Людмила только пожимала плечами:

   - Не пойму, почему?

   - Потому что такие мысли ни одной - подчеркиваю, ни одной! - женщине и в голову не придут!

   - А что такого в моих словах? Только самый обычный житейский смысл, - объясняла Людмила.

   - Ты этот свой житейский смысл Денису вдалбливала? - зловещим тоном интересовалась Вольская.

   Людмила засмеялась - Вольская просто неподражаема: сейчас опять начнет учить, как вести себя с мужчинами.

   - Аня, я вообще никому ничего и никогда не вдалбливаю, ты прекрасно это знаешь. Денису тем более.

   - Ну, ты на эту тему с ним разговаривала? Типа, ах, зачем нам дорогая свадьба? Давай лучше после загса посидим под кустом, понюхаем цветочки?

   - Вольская! Не смеши!

   - И все-таки?

   - Ты прекрасно знаешь, что любую мысль можно довести до абсурда. Причем здесь какие-то кустики? Мы могли бы просто пойти вечером в ресторан, одни. Или с двумя-тремя друзьями, близкими друзьями. Посидели бы, поболтали - и по домам! Хорошо! Никакой суеты, никаких воплей "Горько!"

   - Поняла. А Сандру ты тоже в ресторан с собой возьмешь?

   - Ну, наверное. Нет, она... Ей бы, наверное, скучно было бы с нами. Мы бы с ней потом дома отпраздновали, дополнительно.

   - Что-то мне подсказывает, что Сандре не очень бы понравилось быть "дополнительным" гостем. Ну, да ладно, сейчас не об этом. Скажи, а родителей Дениса ты собираешься приглашать куда-то? Или они не заслужили хоть одним глазком увидеть свадьбу, или то, что ее заменяет, единственного сына?

   - Вот как раз родителей единственного Дениса я могла бы объединить с Сандрой для домашнего варианта, - торжествующе ответила Людмила.

   - Сомневаюсь, опять-таки, что им, как и Сандре, понравиться оказаться не в числе первых приглашенных. Но это я так, в скобках. Я о другом - я слышала, у Дениса бабушка имеется?

   - Да, - сказала Людмила. - Елизавета Александровна.

   - Вот видишь, как хорошо! А еще, поди, помимо Елизаветы Александровны обнаружится целая туча разнообразных родственников всех мастей. Их куда? Учти - они все, например, Дениса любят, общаются с ним с детства и хотят присутствовать на самом знаменательном дне в его жизни. А вдруг и он их любит? Ты знаешь, Людка, такое бывает. И вдруг ему тоже хочется разделить с ними свою радость?

   - Да, это хороший вопрос.

   - Вот тебе хороший ответ на него. Шумная, как ты говоришь, свадьба легко решает все эти проблемы. Все собрались, повеселились - и до свидания!

   А что касается денег, милая моя, это просто смешно - ну, не нищая же ты, в самом деле!

   - Ань, я не люблю непроизводительных расходов. У меня вообще на этой почве сдвиг. Представляешь, когда я вижу какие-нибудь праздники, например, День города в Москве или вот празднуют дату государственную какую-то, мне так плохо становится! Я сразу вспоминаю, как много в стране, например, больных детей.

   - Слушай, а ты, случайно, когда завтракать садишься, о том, что негры в Африке голодают, не вспоминаешь?

   - Вольская, ты сама-то помнишь эти мордочки детей по телевизору - больные, болезни страшные, денег на операции нет. Сколько фондов открывают по сбору средств!

   - Ну, конечно, я все это видела.

   - А мне всегда кажется, что такой ребенок, ну, во всяком случае, его мать, смотрят на эти пышные торжества и сердце у них щемит. Один-единственный залп салюта, наверное, выстреливает в воздух целую операцию.

   - Что же, по-твоему, праздники не справлять?

   - Да! По-моему, да. Я лично страшно зауважала бы правительство, если бы оно сказало - дорогие граждане, в этом году мы не станем тратить немереные бабки на фейерверки, плакаты и прочую дорогую муру в честь профессионального праздника работников, например, коммунального хозяйства. А на сэкономленные средства вылечим столько-то больных деток. А то нам совесть не позволяет выбрасывать на ветер деньги, когда в этот момент, возможно, умирает ребенок, так как у него нет денег на операцию.

   - Как-то ты к фейерверкам-то не по-доброму относишься!

   - Тебе бы только смеяться!

   - А тебе бы только ныть! Опомнись, подруга, у тебя свадьба на носу. Между прочим, с красивым молодым человеком. И между прочим, по большой и светлой любви. Вот об этом мы с тобой и будем думать. А кстати, я фейерверков тоже не люблю, но по причине исключительно эстетического свойства. Мне они представляются зрелищем примитивным, рассчитанным на реакции неандертальца - ух, ты, как здорово бабахнуло!

   - Знаешь, что меня удивляет больше всего? То, что для Дениса так важно именно с размахом отпраздновать нашу свадьбу! Ведь он, действительно, молодой, на мотоцикле гоняет - я думала, ему это все должно казаться ужасно старомодным и скучным!

   - Плохо ты знаешь людей!

   - Вольская!

   - Плохо, плохо - я тебе говорю! Молодой, старый - какая, блин, разница! Главное, что в голове. Пойми, он такой, какой есть. Ему нравится именно такая свадьба, и возраст тут ни при чем. Его воспитывала Клеопатра Аркадьевна (повезло тебе со свекровью!). Он может не слушаться ее, может с ней конфликтовать, но всегда внутри него останутся вещи, впитанные, как говорится, с молоком матери.

   - Да, точно. Для нее очень важен в жизни элемент престижа! И Денис хочет классически пышную свадьбу - считает, для меня это важно.

   - Так что, моя дорогая, тебе нужно расслабиться и получать удовольствие, - заключила Анна.

   - Я так и сделаю, - согласилась Людмила.

   Ей легко было согласиться на свадьбу с размахом, даже вопреки своим представлением об этом, потому что она видела, как радуется предстоящему торжеству Денис. Он постоянно что-то придумывал, обдумывал и обсуждал с друзьями по телефону детали праздника. Явно готовил ей сюрприз. Словом, Денис упивался предсвадебными хлопотами.

   Кроме того, Сандре это тоже доставляло несказанное удовольствие. Она хотела себе красивое платье, и в дорогом ателье ей сшили наряд с шикарным шлейфом из нескольких слоев шифона разного оттенка розового. А ее прическу предполагалось украсить лентами и розовыми жемчужинами.

   Видя, как радуется ее дочь, как счастлив Денис, Людмила в душе примирилась с грядущими событиями. Пожалуй, единственное, что омрачало ей жизнь, было то, что примирения с родителями Дениса так и не последовало. Сама она не питала никакой обиды на Клеопатру Аркадьевну, да и Сандра самым удивительным образом подружилась с будущей свекровью Людмилы. Но Денис так и не простил родителям (читай - Клеопатре Аркадьевне) интриги против Людмилы. Напрасно она уговаривала Дениса понять и простить мать - все было напрасно.

   - Но я же нисколько не сержусь на Клеопатру Аркадьевну. Более того, я понимаю ее чувства. К тому же, это была ее первая реакция. Разве ты сам никогда не ошибался и всегда вел себя правильно, - убеждала она Дениса.

   - Ты просто самый настоящий ангел во плоти, вот и не сердишься. А из-за так называемой первой реакции мы могли расстаться навсегда. Ты бы меня и близко к себе не подпустила, если бы не авария! И, пожалуйста, давай больше не будем говорить об этом, Людик. Я после больницы, мне нельзя волноваться, помнишь, доктор предупреждал? - уходил от разговора Денис.

   После больницы он поселился с Людмилой и Сандрой в их квартире, и как же хорошо им было вечерами, когда они собирались за одним столом все вместе на кухне, пили чай, беседовали и смеялись. Клеопатра Аркадьевна, естественно, была обижена и страдала оттого, что Денис отдалился от них с Егором Ивановичем.

   - Ты пойми, - опять пыталась Людмила достучаться до Дениса, - ведь Клеопатра Аркадьевна винит во всем только меня. Ты - сын, существо, которое мать простит в любом случае. Получается, ты только мне вредишь таким поведением.

   - Тогда тем более я не хочу общаться с человеком, который дуется на тебя, вместо того, чтобы попросить прощения.

   - Между прочим, этот "человек" - твоя родная мать.

   - Ну и пусть!

   Ну, а в остальном, все шло просто замечательно, если не считать того, что, как уже говорилось, за два-три дня до регистрации брака у Людмилы начался мандраж, который возрастал с каждым днем. Ей хотелось, чтобы все уже произошло, чтобы все хлопоты остались позади.

   Брак свой они зарегистрировали в день накануне венчания. До загса на Кутузовском проспекте они доехали в машине Дениса. Там их уже ждали свидетели - лечащий врач Дениса Игорь Эдуардович и неизменная во все времена боевая подруга Людмилы Анна Вольская с букетами наперевес.

   Судя по тому, как доктор смущался, обращаясь к Анне, можно было предположить, что он пал очередной жертвой чар обольстительной Вольской. Блестящий шелк изумрудного платья так выгодно подчеркивал аппетитную фигуру Людмилиной подруги, что доктор вскоре совсем потерял дар речи.

   Сама Людмила надела на регистрацию брака маленькое платье из золотистых кружев. На ногах у нее были золотые туфли-лодочки без каблуков. Свои волосы до плеч она собрала в пучок, выпустив то там, то сям пряди разной длины. Она выглядела очень хорошенькой, очень молодой и очень счастливой. Это был как раз тот редкий случай, когда форма и содержание полностью совпали.

   Жених не выпускал руки невесты ни на минуту. Он был так счастлив, что его даже пошатывало. В темно-синем костюме, темно-оранжевой рубашке и живописном голубом галстуке с желтыми разводами Денис был невероятно привлекателен.

   Конечно же, когда девушка в загсе стала зачитывать традиционный текст, Людмила прослезилась. Стиснув руку Дениса, он пыталась унять слезы - не смогла, и стала плакать дальше. Чего уж там - сегодня можно!

   На следующий день на венчании присутствовали уже все друзья, родные и близкие. От Сандры в розовом платье все пришли в необыкновенный восторг. Ее чудные черные волосы были убраны в высокую прическу. Дамы постарше ахали и умилялись - розовая фигурка в крошечных розовых туфельках напоминала ожившую Барби. В руках девочка держала завернутый в белые кружева букет из небольших розовых роз. Клеопатра Аркадьевна не могла бы гордиться ею больше, даже если бы она была ее родной внучкой.

   Платье самой Клеопатры Аркадьевны являло собой шедевр портновского искусства: бледно-сиреневый гипюр поверх темно-сиреневого шелка окутывал ее плотную фигуру, придавая несвойственную ей стройность. Егор Иванович, бледный от волнения, в серо-голубом костюме ни на шаг не отставал от своей жены.

   На венчание дружной веселой стайкой прибыли и свахи. Их туалеты, как всегда, отличались полярным разнообразием. На одном конце полюса, конечно же, находилась Ольга Галушка, на сей раз в боа из перьев и в коротком атласном платье в стиле тридцатых годов. Платье украшали продольные полоски фиолетового, красного и желтого цветов. Натэлла - словно в противоположность Галушке - надела белое шифоновое платье длиной до щиколоток. Летящая юбка платья была расшита черным шнуром. Но поразила всех не она, а Лидия. Когда она встретилась с остальными свахами, чтобы идти на свадьбу к Людмиле, Зиночка, молитвенно сложив руки, смогла только прошептать:

   - Ой, Лидия Борисовна!..

   И в этом восхищенном шепоте было все - удивление, восторг и обожание.

   - Очуметь! - добавила Галушка.

   Самое интересное - Лидия кардинально не поменяла свой стиль. На первый взгляд она оделась, как всегда, скромно. Но если обычно финансовый директор брачного агентства "Свахи" Лидия Борисовна Орлова предпочитала носить закрытые костюмы или очень длинные платья, то сейчас в платье выше колен василькового цвета с глубоким вырезом она выглядела по-новому привлекательно и стильно. Уши ее украшали треугольные перламутровые серьги.

   - А что вы хотите, девушки, - радостно подхватила Дарья. - Придя к нам в агентство, все женщины начинают расцветать!

   Тут же посыпались высказывания.

   - Или находят себе принца на белом коне!

   - Зарабатывающего огромные деньги!

   - Танцующего аргентинское танго!

   После последнего выкрика все свахи дружно взглянули на Натэллу и расхохотались. Натэлла ничего не имела против дружеского подкалывания.

   Вчера она с детьми была в "Аргентинской грезе" на танго-уроке. Ее Ириша пришла от занятий с Филиппом в полнейший восторг, а так как она была девицей невероятно загруженной делами, то решила даже пожертвовать своими занятиями карате и вместо них учиться танцевать аргентинское танго.

   Филипп рассказал Ирине, слушавшей его с горящими глазами, о знаменитом аргентинском театре "Уголок Карлоса Гарделя", поставившем недавно один из самых захватывающих своих спектаклей "Solo Tango el Show". Хуан Фаббри, генеральный продюсер этого спектакля, известен в Аргентине своей любовью к танго и способностью сделать из этого танца феерическое зрелище. Его круглосуточный танцевальный канал смотрят шесть миллионов зрителей, а постановки (Фаббри сделал более десятка шоу) сравнивают с бродвейскими мюзиклами. Спектакль "Solo Tango el Show" состоит из нескольких танцевальных номеров, необыкновенно ярких и зрелищных, повествующих об Аргентине, истории танго и о великой силе любви. Десять профессиональных танцоров, оркестр, исполняющий грустные и страстные мелодии, и приглашенные звезды аргентинской сцены. Труппа театра со спектаклем "Solo Tango el Show" вот-вот должна будет приехать в Москву, а вместе с ними в столицу прибудут певица Роксана Фонтан (ее называют новой Лолитой Торрес) и танцовщик Карлос Копелло (самый известный в Аргентине исполнитель и преподаватель танго, человек-легенда у себя на родине). Также приедет певец Рафаэль Рохас, гордость театра "Уголок Карлоса Гарделя", похожий на великого Гарделя не только внешностью, но и голосом, тембром. Он, несомненно, украсит спектакль своими песнями.

   Филипп обещал Ирине, что обязательно возьмет ее на спектакль вместе с мамой и братом, конечно же. Их танцевальный клуб "Аргентинская греза" готовит торжества по случаю приезда театра в Москву, и члены клуба хотят встретиться с артистами театра и пригласить их в свой клуб на милонгу. Ириша с жаром вызвалась помогать Филиппу во всем. Даже Макс, с удовольствием попробовавший в клубе под руководством хорошенькой танцовщицы танцевать танго, был покорен Филиппом. Натэлла, глядя, как весело и непринужденно ее дети общаются с Филиппом, радовалась как никогда. Поэтому сегодня она даже с удовольствием выслушивала шуточки своих подруг о ней и Филиппе. Да, он ей нравился, определенно, нравился. А, возможно, даже больше, чем нравился!

   И вот сейчас свахи, стоя возле храма Христа Спасителя, с нескрываемым интересом предвкушали начало венчания.

   Золотой купол храма величественно плыл в голубом небе Москвы, отражая ослепительное летнее солнце. Группы приглашенных гостей с букетами потянулись в прохладное нутро храма.

   Когда на пороге возникла тоненькая фигурка Людмилы, по собравшимся пробежала волна восхищения. И немудрено - выглядевшая необыкновенно молодо Людмила была одета в свадебный костюм в стиле шестидесятых цвета слоновой кости. Перчатки, маленькая шляпка на голове - она чем-то неуловимо напоминала Жаклин Кеннеди.

   - Как стильно! - восхитилась Галушка.

   Красавец Денис рядом с невестой, которая едва доставала головой ему до плеча, выглядел мужественно. Идеально сшитый по нему костюм казался тесным могучему мускулистому телу байкера. Он был так счастлив и выглядел таким юным, что всем, кто знал его историю любви, трудно было сдержать слезы.

   Александра Григорьевна в темно-синем платье с белым отложным воротником и нарядном шелковом платке с синими цветами одобрительно глядела на Дениса с Людмилой. Лишь она одна из множества народу, присутствующего на свадьбе, видела, как Богоматерь, легко ступая, подошла и постояла рядом с новобрачными, прежде чем растаять в дрожащем от жары летнем воздухе. Рядом с Александрой Григорьевной стояли под ручку друг с другом две медсестры - Саша и Марина. Саша еще сдерживалась, а Марина плакала, утирая слезы белоснежным платочком. Вместе они являли собой умилительную картину.

   - Богородица, дева, радуйся... - беззвучно шептали губы Александры Григорьевны слова молитвы.

   Слова священника, звучащие под сводами храма, горящие свечи, мерцающее золото икон настроили присутствующих на торжественный лад. Каково же было их удивление, когда по выходу из храма Христа Спасителя они увидели стоящих в почетном карауле байкеров на мотоциклах! Грозные могучие машины были украшены гирляндами цветов. К каждому сидениюсзади были привязаны воздушные шары - красные, желтые, голубые, оранжевые - свечками стоящие в голубом воздухе. Над доставленном к храму новеньком мотоцикле Дениса - подарке его друзей-байкеров - развевался белый флаг с вышитой надписью "Дениска + Людик = любовь". Руль мотоцикла обвивала завязанная пышным бантом белая лента.

   Такого сюрприза не ожидал никто!

   Лева Низовой взмахнул рукой - и раздался оглушительный крик: "Поздравляем!"

   Людмила только прошептала:

   - Дениска, а ты не боишься сесть на мотоцикл?

   - Людик, я могу бояться чего угодно на свете, но только не мотоцикла!

   А Людмиле теперь ничего не было страшно. Она уже позавчера поняла, что ее встреча с Денисом не была случайной, что и венчание, и свадьба оправданы и полны великого смысла. И сейчас она хотела сказать об этом Денису, своему мужу, как ни странно звучит это еще непривычное для нее слово.

   - Дениска, - быстро проговорила она, торопясь как можно скорей сообщить ему то, что уже два дня не давало ей покоя, - Дениска, я должна сказать тебе, то есть, хочу сказать тебе... В общем, Денис, у нас будет ребенок. Я беременна, Денис.

   И заплакала. В который раз за этот день.

   Денис на мгновение замер, глядя в лицо своей жены, потом сжал ее так в своих объятиях, что у нее перехватило дыхание, - и, отпустив, схватил ее за руку и потянул к мотоциклу. Ему хотелось остаться хоть ненадолго вдвоем с Людмилой. Он сел за руль мотоцикла, Людмила легко вспрыгнула на сидение сзади и, охватив его руками, с наслаждением прижалась к спине Дениса.

   Железная лошадка зафыркала, волнующе задрожала всеми своими металлическими членами, заржала и умчалась вдаль с двумя седоками на спине.

   Поднялась суматоха. Гости начали рассаживаться по машинам, чтобы двинуться в путь за молодоженами к месту проведения свадебного торжества.

   Андрей, молоденький русоволосый приятель Дениса, подскочил раньше всех к розовой Барби-Сандре.

   - Хочешь поехать со мной?

   Клеопатра Аркадьевна взяла Сандру под руку и строго сказала:

   - Ты поедешь с нами в машине, дорогая!

   Сандра умоляюще сложила руки.

   - Ну, Клеопатра Аркадьевна, дорогая!

   - Нет, нет и нет! Не забывай, у тебя прическа, ты вся растреплешься!

   - А вы мне потом, если что, поправите! Ну, пожалуйста, бабушка, дорогая!

   Сандра была, есть и будет самой хитрой лисой на свете, всегда зная, как и что сказать, чтобы добиться своего! Клеопатра Аркадьевна, растроганная новым для себя обращением, конечно же, не могла отказать драгоценной маленькой внучке. Если бы она знала, что Сандру увозит Денискин "Сережка", у которого тот ночевал, убегая от назойливой опеки Клеопатры Аркадьевны. Она, вероятно, расценила бы это как очередную незаслуженную ею каверзу судьбы.

   Сандра же, легко подхватив розовый шлейф платья, убежала с Андреем к его мотоциклу, и вот уже ее черноволосая головка виднеется из-за плеча байкера, похожего на юного викинга.

   Счастливая и торжествующая Галушка восседала за спиной Михаила Гуртового, самого, с ее точки зрения, крутого байкера на свете. Михей, пока она усаживалась, ворчал, что пестрота ее платья делала ненужными все эти разноцветные шарики на мотоцикле.

   - Эх, старый я дурак! Ведь мог бы сэкономить кучу бабок на шарах! - сокрушался он.

   - Ну, почему же старый? - успокоила его добрая девушка Оля Галушко.

   Гости постепенно рассаживались - кто по машинам, кто по мотоциклам. Александра Григорьевна, например, предпочла легковую машину, а Саша и Марина места за спинами байкеров.

   Короче говоря, вскоре следом за новобрачными двинулся необычнейший свадебный кортеж. Гудели двигатели мотоциклов. Байкеры среди развевающихся ленточек, разноцветных шариков и цветов стремительно пронзали улицы Москвы, где ошалевшие от полуденной жары и шума моторов зеваки провожали их испуганно-восторженными взглядами.

   Свадьбу должны были праздновать на берегу Москвы-реки. Гости прибывали на место и шли к раскинувшимся на зеленом берегу полотняным шатрам кремового цвета. На украшенной цветами эстраде музыканты играли джаз.

   Сияющие Денис и Людмила встречали приглашенных, обнимались с ними, выслушивали поздравления и принимали подарки. Скоро рядом с ними образовалась пестрая гора из коробок с подарками. Молодожены выслушивали поздравления от свах, когда к ним приблизились Клеопатра Аркадьевна с Егором Ивановичем.

   Раскрасневшаяся от духоты солнечного жаркого дня Клеопатра Аркадьевна, волнуясь, произнесла:

   - Дорогие наши Людмила и Денис! Мы с папой поздравляем вас с днем вашей свадьбы. Желаем вам крепкого семейного счастья!

   Она остановилась - дыхание ее перехватилось. Денис, тронутый тем, что мать, обращаясь к ним, первой назвала имя Людмилы, молчал.

   - Спасибо вам, Клеопатра Аркадьевна! - с чувством заговорила Людмила. - Я так рада видеть вас в этот день. Знаете, часто говорят, что людям не хватает слов для выражения признательности. Так вот, сейчас я чувствую себя именно так - стою и думаю, какие бы мне найти слова, чтобы вы поняли - я искренне рада и счастлива видеть вас.

   - Деточка моя, - растрогалась Клеопатра Аркадьевна, - я так хочу, чтобы все у вас с Денисом было хорошо. Поверьте мне, вы найдете во мне самую доброжелательную свекровь.

   - Не сомневаюсь. Сандра от вас уже, по-моему, без ума!

   - Ах, моя дорогая, без Сандры я, мне кажется, просто не выжила бы!

   Допустив только такой мимолетный намек на размолвку с сыном, Клеопатра Аркадьевна повернулась к Егору Ивановичу:

   - Гоша!

   - Ах, да! - Егор Иванович засуетился, залез в нагрудный карман пиджака, вынул оттуда серебристую небольшую коробочку и протянул ее Денису и Людмиле. - Поздравляем! А это от нас с мамой.

   - Что это? - подозрительно спросил Денис.

   - Это ключи от вашей новой с Людмилой квартиры. Дом находится рядом с нашим. Вы будете жить с нами поблизости.

   - Ой, как здорово! - Людмила обняла Егора Ивановича.

   - Мы не можем принять ваш подарок, - отрезал Денис. - Я сам со временем заработаю нам на жилье. А пока нам достаточно квартиры Людика.

   - Что ты говоришь, Денис? - огорчилась и удивилась Людмила.

   Свахи недоуменно молчали.

   - Денис, - рискнула вмешаться Натэлла, - по-моему, ты совершаешь ошибку.

   - Я объясню, - Клеопатра Аркадьевна, если и делала что-то мастерски, так это умело держать удары судьбы. - Просто мой сын не может и не хочет простить меня за то, что я когда-то из самых лучших побуждений была против его брака с Людмилой. Ну, что ж, сынок, желаю тебе еще раз - от всей души - огромного семейного счастья и чтобы твои дети проявляли большую снисходительность к твоим слабостям.

   Она повернулась, собираясь уйти. Денис, взглянув на разом погрустневшее лицо Людмилы, бросился к матери, обнял ее.

   - Какой же я дурак! Прости меня, мама!

   И все они, Людмила, Егор Иванович, Денис и Клеопатра Аркадьевна, закружились в объятьях друг друга. Довольные свахи, видя наконец-то наступившее великое примирение семьи, почли за благо скромно удалиться.

   - И эта удивительная история началась в нашем агентстве, - с гордостью произнесла Дарья.

   - Я вообще не понимаю, как находят друг друга люди, не обращавшиеся к нам! - заявила Верочка.

   - Да, уж если что и украшает нас, так это ... - привычно начала Натэлла.

   - Скромность! - хором прокричали свахи и дружно рассмеялись.

   Они танцующей походкой направились к круглым нарядным столикам, расставленным среди зеленой травы, а над ними неутомимым стражем висело высоко в бледном полинявшем от жары небе июльское солнце.

   ЭПИЛОГ

<p>

Есть нечто в человеке,</p>

<p>

чего не знает и сам дух</p>

<p>

человеческий,</p>

<p>

пребывающий в нем.</p>

<p>

Блаженный Августин</p>

   - Какие счастливые Денис и Людмила! Ты заметил, Филипп, когда смотришь на счастливых людей - хочется плакать. Почему?

   - От зависти.

   - Да ну тебя! Я серьезно, - Натэлла приподняла голову с подушки и посмотрела на Филиппа. Смуглое родное лицо темнело в постели рядом с ней.

   - Ну, не знаю. Счастье ведь быстротечно. Становится жалко, что оно пройдет.

   - Да, это так. Грустно об этом думать. Мне сейчас очень хорошо, а что будет потом?

   - Потом, Ната, будет еще лучше.

   - А еще потом?

   - А еще потом - будет гораздо лучше.

   - Это правда?

   - Не знаю. Никто не может знать будущего. Но думать о нем нужно именно так - все будет хорошо.

   Натэлла поцеловала Филиппа. Ей и вправду было с ним легко и спокойно. Хотя Филипп - человек характера энергичного, но он надежен и верен, как скала, и Натэлла рядом с ним охватывает чувство блаженного покоя. Он моложе ее? Но это сделалось уже каким-то поветрием - Людмила, Дарья, а теперь вот и она сама, влюблялись в мужчин, гораздо моложе их. И чем закончился ее брак с Валерием, который был старше?

   Стоя на кухне холостяцкой квартиры Филиппа, Натэлла представляла, как завтра они с Филиппом и детьми поедут на все выходные на дачу, и целыми днями будут гулять по лесу, купаться, загорать - и никаких забот! Видит Бог - она это заслужила после всех неприятностей, свалившихся на брачное агентство "Свахи" этим летом. Ну, вот, задумалась - и кофе убежал! Что за разиня! Вот и попила кофе! Ворча и ругаясь сама на себя, Натэлла вытирала плиту.

   Филипп, войдя, остановился в дверях и с улыбкой наблюдал за ее возней.

   - Мне очень нравится моя кухня, когда ты на ней хозяйничаешь.

   - Особенно, если я при этом пачкаю все вокруг!

   Филипп сел за стол со стеклянной столешницей и стал вертеть в руках фарфоровую солонку в виде собачки с желтыми ушками и хвостом.

   - Ната, давай поженимся и заведем такую собаку. Я буду выгуливать ее, а ты будешь пачкать все вокруг на кухне.

   - Ты хочешь завести собаку?

   - Если выбирать, я предпочел бы на тебе жениться. Кстати, тебе как главному административному лицу брачного агентства приятно осознавать, что благодаря вам состоится еще один счастливый брак.

   - Филипп, такими вещами не шутят!

   - А я и не шучу. Посмотри!

   Он протянул Натэлле собачку. На ее фарфоровом торчащем вверх ушке висело колечко. Тонкое золотое кольцо с розеткой из бриллиантов. Натэлла изумленно раскрыла глаза.

   - Обожаю сюрпризы! Но как ты узнал размер?

   Филипп усмехнулся.

   - Это-то как раз было проще всего. Но скажи мне главное - ты наденешь его? Ната, я тебя очень-очень люблю и прошу тебя выйти за меня замуж! Пусть теперь на нас все смотрят и плачут, сами не зная, отчего.

   Натэлла подошла к нему и ласково взлохматила его волосы.

   - Ты просто настоящий ребенок, Филька! Так легко и беззаботно говоришь о серьезнейших вещах.

   - Ната, ты меня любишь? - серьезно смотрел на нее снизу вверх Филипп.

   Натэлла задумалась, хотя задумываться у нее причин не было - она и так знала ответ на этот вопрос.

   - Люблю, Фил.

   - Ната, и я люблю тебя, и хочу жениться на тебе и быть рядом с тобой всегда. Я люблю твоих детей, и у нас будут наши дети. Обязательно.

   Его слова музыкой звучали в ушах Натэллы. Филипп встал, обнял ее и прижал к груди, баюкая ее в своих объятьях. Натэлла думала, что она могла бы стоять вот так, рядом с Филиппом, всю жизнь, ощущая его запах, слушая биение сердца. В этот момент она будто прорастала в него, и ясен ей становился даже ток крови по его венам.

   Спустя полчаса, выплыв из одурманившего их облака чувств, Филипп попросил:

   - Подумай, прежде чем дать мне ответ!

   Натэлла, любуясь игрой света в камнях ее нового кольца, счастливо улыбнулась:

   - Я подумаю...

   Совсем другие чувства обуревали в этот момент Лидию. Она-то всегда считала, что человек с течением времени должен взрослеть, становиться умнее, мудрее, что ли! А оказывается, судя по ней самой, процесс этот нельзя было рассматривать столь однозначно. Время вряд ли линейно, осенило Лидию. Оно движется по какой-то лишь ему ведомой траектории, и вот теперь, свернув в сторону, вновь привезло ее в детство. И она совершает нелепые смешные поступки - так маленькая девочка умоляет других детей в песочнице принять ее в игру и сует им за это драгоценные фантики. Только не отталкивайте меня, любите меня - кричит ее отчаявшееся существо.

   Ах, как глупо было даже предполагать, что присутствие Форли облегчит ей жизнь. Она лишь ухудшила ситуацию, приблизив его к себе.

   Да, она страдала, не вылезала из постели, ела все подряд, но ее страдание можно было счесть благородным. Она умирала от любви. Звучит, по крайней мере, с достоинством. Есть, правда, в этих словах унизительная истина - умираешь, потому что тебя не любят, а не от переизбытка устремленных на тебя любовных чувств. И все же такое положение гораздо предпочтительнее того, в котором она оказалась по собственной милости.

   Вместо "она умирала от любви" - "она купила себе жиголо". Здорово! Прогресс налицо! Она не уважает саму себя, могут ли ее уважать другие? Ответ один - нет, нет, и еще раз нет.

   Вот только сегодня ночью она видела сон. Будто идет это она по лесу (лес - символ расставания в любом соннике, привычно отщелкало в голове), а лес - заросший темный, и даже во сне Лидия чувствовала его одуряющий влажно-грибной запах. Во сне ее не покидало чувство тревоги - и вдруг она как-то сразу поняла, что тревога эта связана с ее дочерью: она потеряла ее здесь, в лесу.

   И такой ужас охватил Лидию, так страшно похолодели ее руки, что она проснулась, вздрогнув, как при падении. Долго лежала она в темноте, по инерции не переставая бояться, хотя уже давно сообразила, что это всего лишь сон.

   И стоило ей закрыть глаза, как сразу на нее навалился другой сон - "Лесные ужасы -2". Но лес в этом ее втором сне оказался светлым березово-белым, весь в пятнах солнечного света. И шла она по нему в умиротворенной безмятежности пока не полетела, оступившись, в черную гулкую пустоту. Проснулась она уже с криком. Сердце колотилось как безумное, все еще переживая внезапное падение.

   Решив не рисковать с третьим сном, Лидия выползла из постели и поплелась на кухню - пить кофе, сидеть, думать, принимать решение. Рядом с ней сразу нарисовалась Дуська. Собаку пошатывало, глаза у нее слипались, но такой уж у Дуськи был характер - умру от недосыпа, но узнаю, что это ты собралась делать на кухне без меня! А когда Лидия сварила кофе, налила его в чашечку и уютно уселась на диванчике, Дуська, уже окончательно проснувшаяся, стала глядеть на Лидию умоляющим взглядом профессионального нищего, выпрашивая себе что-нибудь вкусненького.

   Пришлось Лидии опять вставать, доставать остатки вафельного шоколадного торта, за который Дуська могла бы продать собственную мать, если бы нашелся покупатель. Съев кусочек торта, Дуська заснула на диванчике, привалившись теплым боком к Лидии, готовая в любой момент, когда хозяйке заблагорассудится, последовать за ней в кровать.

   Наконец-то, Лидия получила возможность думать. Покосившись на Дуську, Лидия попыталась осмыслить свои сны. Это удалось ей удивительно легко, во-первых, потому, что Лидия с детства обожала сонники и знала значения многих символов наизусть, а во-вторых, ей и безо всяких сонников было ясно, в чем причина ее тревоги. Она купила себе услуги мужчины, каких спокойных и радужных снов можно ожидать в подобной ситуации.

   Лес во сне (к тому же дважды - судьба повторяла ей урок, как нерадивой школьнице!), несомненно, призывал ее разорвать всяческие отношения с Форли, что она и решила сделать, чтобы не загреметь в черную страшную яму.

   Сколько раз она замечала - стоит только принять правильное решение, даже очень тяжелое для тебя, но звучащее в резонанс с твоей совестью, как тут же на душе становится необычайно легко.

   Эта мысль была последней перед тем, как провалиться в счастливый безмятежный сон о детстве и маме. В ногах у Лидии мирно посапывала Дуська. Собаке, переваривающей в животе вкуснейший в мире торт, снилось, как Лидия чешет ей за ухом.

   Ничего не подозревающий о ночных кошмарах Лидии, Евгений Форли спешил рано утром к ней в дом. Да, это не оговорка, он именно спешил, потому что хотел ее видеть. Ее любовь к нему, ее мягкость, чувство юмора, манера одеваться и особая, только ей присущая, интонация фраз покорили адвоката. Он впервые в жизни по-настоящему отдохнул. Не в шумном ресторане, не в холостяцкой компании на курорте (что, собственно говоря, означало те же рестораны), а в размеренной поездке по старинным русским городам. С экскурсиями! Времяпрепровождение, которое он со стороны всегда презирал. А с Лидией он быстро втянулся и полюбил особую тишину музеев, мимолетную дружбу со случайными попутчиками, калейдоскоп впечатлений и новых сведений обо всем, что тебя окружает.

   И если Лидия после поездки с Форли ужаснулась и решила порвать с ним, то он после той же поездки стал восхищаться ей и радовался аварии, так страшно и грубо соединившей их.

   Поэтому Форли неприятно кольнуло, когда Лидия, открыв ему дверь, предложила ему войти, холодно сказав:

   - Добро пожаловать, господин Форли!

   И не обратила ни малейшего внимания на букетик полевых цветов, который Форли по пути к Лидии купил у бабки возле метро. А когда Форли протянул его ей, лишь коротко кивнула, спросив рассеянно:

   - Это мне? Спасибо.

   Какая-то мысль владела ей, и вскоре ему стало ясно, какая именно.

   - Господин Форли, я вынуждена признать, что вела себя крайне глупо.

   Тут Лидии пришлось перевести дух. Решение, принятое ночью, обычно начинает бледнеть при свете дня. Она старалась не смотреть на Форли, но когда он находился рядом, она все равно ощущала его внутренним зрением: перед ней насмешливо щурились умные глаза под иронично поднятыми бровями.

   - Можно мне попросить кофе? - воспользовавшись паузой, сказал Форли.

   А это труднее, чем я думала, - Лидия, кивнув, скрылась на кухне. Пока она готовила кофе, мысли хаотично вспыхивали и гасли: почему он пришел так рано, мы же не договаривались? Зачем принес цветы? Вжился в роль "мужчины, приносящего букеты"? Ну, конечно, она же платит, можно и цветочки принести, ублажить хозяйку. Вот и сейчас он не стал ждать ее в комнате, а прошел следом за ней на кухню. В ожидании следующих приказаний, не иначе.

   А Форли наслаждался всегдашним уютом ее кухни. Обитые деревом стены, колокольчики, висящие на ручках шкафов. Когда Лидия, как грациозная кошка мягко ступая по оранжевым плиткам пола, открывала дверцы, слышался короткий чистый перезвон. Она двигалась по кухне под звенящую музыку. Под пение колокольчиков перед ним появилась дымящаяся чашечка ароматного кофе. Как жалко человека, которому никогда не подносила кофе любящая женщина!

   А Лидия злилась. Не на Форли - причем здесь он! - на себя. Она, а не он придумала весь этот бездарный сценарий несбыточных отношений. И теперь она, а не он ищет слова, но не может их найти. Зачем она тянет? Чего ждет? Если уж решилась - бултых в воду с головой! Стоять по колено в воде, боясь войти в нее, - гораздо хуже: только замерзнешь, а купаться-то все равно пойдешь. Итак, ныряем!

   - Хочу обрадовать вас, господин адвокат. Вам не придется отдавать мне долг. Я вам его прощаю.

   - Но почему?

   Вот так всегда и происходит в его неудавшейся жизни. Если судьба посылает ему шанс, то тут же и отнимает его, заставив пожалеть о том, что шанс этот все-таки был.

   Стоило ему оценить истинную красоту и прелесть Лидии, как она решает расстаться с ним. Снова и снова приходится ему ощущать себя маленьким никому не нужным мальчиком.

   В кухню заглянула Дуська. Обычно, когда кто-то приходил, Дуська отсиживалась в комнате, но сегодня она почему-то решила изменить своей привычке.

   - Дусик! - обрадовалась Лидия возможности хоть на время прервать неприятный и мучительный разговор.

   Но собака не обратила на нее никакого внимания, будто не она тут целыми днями холит и лелеет капризный шерстяной комок. Неблагодарная Дуська уселась возле Форли, с любопытством его разглядывая. Евгений наклонился и погладил Дуську.

   - Красавица! - сказал он с такими нежными и ласковыми интонациями, что у Лидии защемило сердце.

   Форли поднял лениво обвисшую в его руках собачку. Лидия про себя, возмущенно - даже и не думает сопротивляться! Все равно, это ничего не меняет, думала она, наблюдая за тем, как Форли гладит сидящую у него на коленях собаку, как будто Дуська пыталась заставить ее пересмотреть принятое решение.

   - Сегодня ночью я окончательно поняла, что совершила страшную глупость. Мне не следовало ставить такое возмутительное условие.

   Лидия сидела за столом, опустив голову. Нахмурив брови, она водила пальцем по вязаной скатерти, разглаживая желтый завиток узора. Она боялась поднять на Форли глаза. Боялась увидеть его, щемяще-любимого, с Дуськой на коленях, - и передумать. Ей так хотелось подойти к нему, обнять и пропасть в нем, что голова кружилась, и руки начинали дрожать. Черт! Хватит быть сентиментальной идиоткой! Если я сейчас же с ним не расстанусь - я буду презирать себя всю оставшуюся жизнь, мучась каждую минуту!

   - Лида, - медленно и осторожно заговорил Форли, как будто боялся кого-то спугнуть, - я принес твой любимый фильм. Помнишь, ты рассказывала?

   Лида с недоумением смотрела на Форли. О чем он говорит? Какой фильм? Ну, вот, он сбил ее с нужной мысли!

   - Эх, ты! А еще с таким жаром говорила! Ах, Трюффо! Ах, Фанни Ардан! - оживленно продолжал Форли. - Я достал для тебя "Соседку" Франсуа Трюффо с Жераром Депардье и Фанни Ардан! Твой любимый фильм! Вспомнила?

   Он просил, он заклинал ее остановиться. Остановиться, подумать. Но Лидия уже не могла не нырнуть в холодные воды принятого вчера решения. Оно застилало ей глаза и мешало понять, что ночные кошмары остались в прошлом, а впереди у нее новая жизнь. Чувствуя, что опять она делает что-то не то, Лидия всячески сопротивлялась. Ей казалось, что она проявит малодушие, если не откажется от Форли раз и навсегда.

   И поэтому злой гений, вселившийся в нее прошлой ночью, проговорил:

   - Фильм? Ах, да, фильм!.. Послушай, Форли, я уже сказала, что совершила ошибку. Сейчас пришло время ее исправить. Деньги ты мне не должен - можешь считать, что ты их полностью отработал. Боюсь, это было тяжело для тебя, но деньги, как известно, даром никто не платит.

   Форли встал, опустил на пол Дуську. Та недовольно заворчала. Он повернулся и пошел из этой волшебной кухни, похожей на деревянную музыкальную шкатулку, в холод и мрак солнечного дня. Последние слова Лидии полетели уже в его спину, подталкивая и выталкивая его из ее жизни.

   - Я желаю вам всего хорошего, господин Форли, но не желаю больше вас видеть!

   У двери он ненадолго приостановился, вынул из кармана с таким трудом и удовольствием добытую для нее кассету и положил ее на полку в прихожей рядом с телефоном и кожаной сумочкой Лидии.

   Дверь захлопнулась, оборвав нить, привязывавшую ее к жизни. Стало так оглушительно пусто, будто из квартиры разом вынесли всю мебель. Я справлюсь, я справлюсь, шептала Лидия помертвевшими губами, но когда она вышла в прихожую и увидела оставленную Форли кассету, мгновенно поняла - не справлюсь!

   Форли, наверное, с полчаса брел по улицам как слепой, пока до него не дошла простая до примитивности мысль. Она зазвучала у него в голове как навязчивый припев глупой попсовой песенки, типа "все в твоих руках, ты знаешь, все в твоих руках, ля-ля-ля" и далее по тексту. С чего это он взял, что принимать решение в данной ситуации может только один человек? А я? А как же я, малыш? Я же лучше собаки? - неожиданно всплыло детское воспоминание, развеселившее его.

   Круто развернувшись, он пошел, переходя на быстрый шаг, и вот уже побежал - туда, к ней, обратно! Скорее, скорее - скупая по пути цветы: розы, ромашки, пионы - по лестнице через две, три ступени, и с размаху - яростные звонки в дверь!

   Фигура Лидии, застывшая в дверном проеме, - и Форли с охапкой цветов напротив. Он жадно вглядывался в ее лицо - заплаканное, хорошо! Она, увидев над цветами любимые клоунски вздернутые брови, всхлипнула, сразу все поняв, и с наслаждением кинулась к нему навстречу. Цветы падали к их ногам, лаяла возмущенная беспорядком Дуська, а они стояли, обнявшись, счастливые, что наконец-то, нашли друг друга.

   Натэлла танцующей походкой приближалась к дверям с табличкой, золотыми буквами сообщавшей, что здесь находится брачное агентство "Свахи". Какое удовольствие приходить сюда снова и снова. Недавние неприятности остались в прошлом, дома с детьми все в порядке, личная жизнь развивалась по такому блестящему сценарию, что Натэлла, всегда приходившая на работу раньше других, сегодня опаздывала. Утром они долго не могли расстаться с Филиппом, и теперь она с улыбкой вспоминала их прощание до вечера.

   Впереди нее к агентству подходила женщина ее возраста - пышнотелая блондинка в вишневом брючном костюме. Вот она остановилась, оглянулась и спросила Натэллу:

   - Вы тоже идете на прием?

   - Я здесь работаю, - ответила Натэлла, вглядываясь в тревожное лицо будущей клиентки.

   - У меня такая сложная ситуация, - заволновалась блондинка.

   - Все будет хорошо, не беспокойтесь, - мягко приободрила ее Натэлла. - Сейчас мы войдем, сядем, выпьем кофе, вы мне все расскажете - и мы вместе придумаем, как вам помочь. Договорились?

   - Договорились, - улыбнулась, немного успокоившись, женщина.

   Вместе они вошли под гостеприимный кров небольшого, но очень уютного особнячка. Брачное агентство "Свахи" продолжило свою профессиональную деятельность.

   2

<p>

</p>