В недрах моей души (СИ) [Маруби] (fb2) читать онлайн

====== Пролог ======

   В душе порой таится пустота. Вот только у кого-то это временное чувство, а кого-то оно сопровождает продолжительное время.

  Меня никогда не интересовали игрушки, кино, улица, друзья, да и вообще-то мир. Все, что резвилось вокруг, не имело ни малейшего значения, а порой, казалось, будто нет и меня на этой планете. Мы всего лишь скучная игра, а такие как я — баги в системе.

Сегодня, в такой на вид прекрасный осенний день, я уже привычно сидел на полу в пустой комнате, упрямо смотря в стену. Обои имеют спокойный серый цвет, без всяких рисунков и крючков. По крайней мере, такими они были, пока я их не разрисовал, и не отодрал. Это весело, полоса за полосой, бумажка за бумажкой. После того как возле колен собирается приличная кучка огрызков, я приступаю к аппликации, оригами или вовсе папье маше. Помню глаза тетушки, когда она увидела мое творчество. Благо, обои она покрасить не успела, и теперь я мог часами рассматривать белое пятно на сером фоне, в поисках различных силуэтов. Мое воображение богато, как «урожай» сорняков в огороде.

   На белом потолке, вместо люстры, висит лампочка, она меня совсем не привлекает, чего не скажешь про светлый пол, устлан старым пледом, цвета болота. На нем я провожу большую часть своей никчемной жизни. У меня нет мебели, нет рядом вещей, лишь три книги лежат возле закрытого темной шторой окна, и ждут своего хозяина. Кто бы мог подумать, что я сам привёл в такое состояние комнату, избавив её пространство от всего “нужного”?

   — Влад, открой, пожалуйста, дверь, — спокойно попросила тетушка, словно ожидая мой ответ.

  Смешно.

  Вскоре замочная скважина раздалась характерным щелчком. Высокая, сорокатрёхлетняя женщина вошла в комнату, и присела напротив, загородив стену.

  — Солнышко, тебе нужно поесть, вставай. — Валентина взяла меня под руки, и под её напором мне таки довелось выпрямиться.

   Мы дошли до кухни, где меня ожидал завтрак, и я сел напротив нахмурившей брови двоюродной сестры. Рита, привычно распустив свои светлые косы, и задрав высоко подбородок, пренебрежительно обжигала меня взглядом. Я же, положив в рот ложку чего-то безвкусного, отодвинул тарелку подальше. Вкусовые рецепторы не ощущали ничего, лишь признак горечи оставлял во рту послевкусие.

   — Жри, — бросила Рита, придвинув мне тарелку обратно.

   — Рит, пожалуйста, — Валя возмущенно постучала ложкой по краю кастрюли. — Солнышко, ты должен поесть. Со следующей недели ты идешь в школу, нужно подправить формы.

   Школа? Формы? Еда? О чем она говорит? Я не ходил в школу с третьего класса, пребывая все это время на домашнем обучении. Так о какой школе идет речь? Формы? Разве это имеет значение? Не помню, когда в последний раз смотрел на себя в зеркало. Два года назад? Три? Нет, совсем недавно. Но это был не я, я не вижу себя. Через неделю начинается лично мой учебный год, ведь уже середина осени.

   Забросив в рот пару вилок омлета, я благодарственно кивнул, и на ватных ногах вернулся в своё пристанище. Вновь усевшись напротив стены, я уставился на неё, словно ища ответы на мгновенно забытые вопросы.

   Кажется, на днях психотерапевт говорил тетушке о том, что мне нужно изменить окружение. Возможно, поэтому меня хотят отправить в школу. Ну, что ж, посмотрим, может с этого и правда получится то, что все от меня хотят. Я не знаю что это, и не знаю почему меня считают ненормальным. Я живу в себе, и мне так комфортно, но разве это настолько плохо? Неужели я так сильно мешаю тетушке и сестре? А затрагивая Риту...

   С ней у меня отношения странные. Всего год назад, до того как она поняла, что достаточно взрослая, мы с ней могли часами смотреть сериалы, в которых я ничего не смыслил, играть в карты, где я терпел поражение, или рисовать, сейчас же, она будто в мгновение ока меня возненавидела. Может на это есть причина, но мне все равно. Может, когда-нибудь, я исправлюсь...

====== Глава 1 ======

  В пятничный вечер, я сидел в окружении двух женщин на кухне, и скучающе рисовал что-то странное на исписанном листе бумаги. Ольга Петровна — мой психотерапевт, без устали качала своей кудрявой темной головой, и поглядывала на меня серыми глазами. Тетя Валя тоже от нее далеко не отходила, бросала на меня темный взгляд карих глаз, и перебирала короткостриженные белые волосы.

   — Ольга Петровна, а как мне его отпускать? Он же ничего не соображает. Может, перенесем на следующий месяц? — взмолилась тетушка, получив отрицательный качок головой.

   — Рита что, не в состоянии присмотреть за братом? Я же специально договорилась с директором, чтобы Влад просто присутствовал на занятиях. Пусть занимается своими делами, главное окружение. Понимаешь?

   — Понимаю... Но Рита... Я скоро уеду на заработки, и за ними обоими будет смотреть мой старший сын. Боюсь, он просто со всем этим не справится.

   — Валя, повторюсь, твоим детям не по десять лет, и надеюсь, они в состоянии присмотреть за больным родственником. Ему нужна помощь, иначе он и до двадцати не доживет.

   Я посмотрел на нарисованный мною глаз и отложил карандаш в сторону. Обе женщины со страшным видом взглянули на мое творение, явно недовольны им.

   — П-почему не доживет?

   Ольга Петровна потерла переносицу, обдумывая ответ.

   — Он плохо питается, глотает гору таблеток, почти не ходит, плюс ко всему приступы. Может ли долго жить человек, будучи полуживым?

   — Владик...- тётя прикоснулась к моему плечу.

   — Что ж, я пойду, — невесело улыбнулась женщина, а я в который раз заметил, как хорошо у всех получается выражать эмоции. Что это за чувство —радость? Мне всего этого познать не дано. Я улыбаюсь лишь тогда, когда смешно. Жаль, что никто не понимает мой юмор... Очень жаль...

   — Мам, он опять не спал, — такими словами меня встретило утро.

   Да, я на самом деле не спал. Разве это имеет какой-то смысл? Ко мне сон приходит так же внезапно, как хлопает соседская дверь, не смотря на то, что там никто не живет. Засыпаю я лишь тогда, когда мой организм сам отключается, в ином случае, не получается.

   Тетушка вошла в комнату и, оглядев меня, молча принялась помогать подниматься. За ночь ноги затекли, и я едва не свалился.

   — Сегодня твой первый день в школе, будь умницей, не обижай Риту, – попросила Валентина и поцеловала меня в висок.

   Я сходил в душ, переоделся в черные брюки и белую рубашку, после чего поплелся завтракать. Рита уже знакомо сидела на своем коронном месте — посередине, и что-то читала в телефоне. Сегодня она была красивой. Волосы завязаны в высокий хвост, ровные стрелки подчеркивают красивые карие глаза. Светлая блузка расстегнута на две пуговицы, а прямая юбка делает ее похожей на офисную работницу. Да, я люблю разглядывать людей. Их одежду, лица, а особенно глаза. В них можно найти столько загадок, сколько не обнаружишь ни в одной книге тайн. Я как всегда съел несколько ложек не пойми чего, и приготовился к будущему походу.

   Спустя полчаса, Рита скучающее шагала рядом со мной, то и дело подгоняя. Осеняя погода, желала лучшего. Мелкий дождь укрывал побитый асфальт тротуара. Лужи пачкали брюки. Желтые листья кружась, создавали красивую золотую дорожку. Я пытался меньше замечать людей, звуки машин и голоса. Сосредотачивал внимание на ветре, но глаза все время встречались с чьим-то взглядом. Нет, мне нравится разглядывать людей, но только тех, которых я знаю.

   — В школе не чуди, ясно? —предупредила Рита, когда мы подошли к трехэташному белому зданию. Его фасад не внушал восхищения, потертый, местами побитый, давно не видавший ремонта. Однако, несмотря на внешний вид школы, двор был чист, а спортивная площадка ухожена. Поднимаясь по ступенькам, я рассматривал портреты учителей, учеников, грамоты и объявления. На встречу бежали дети. Меня мелко затрясло. На третьем этаже были только подростки. Они как волки разбились по группкам, хищно охраняя свою территорию.

— Ритка, привет! — крикнул кто-то.

Сестра кивнула, и быстрее потащила меня по коридору.

   Когда мы остановились напротив огромной белой двери, Рита протолкнула меня в класс.

— Здравствуйте, — кивнула она учителю и, хмурясь, подтащила меня к себе.

— И так, дорогой 11-Б, знакомьтесь, это Влад. Он временно будет присутствовать на наших занятиях, — поставил перед фактом шестнадцать ребят преподаватель, скосив на меня безразличный взгляд.

   Рита, взяла меня за плечи, и провела к последней парте возле окна, сама же села на один стол вперёд с рыжеволосой девушкой. Скоро раздался звон. Для меня урок был понятен, к тому же весь материал я уже знал. Больше всего привлекли заинтересованные взгляды, направленные в мою сторону. Они разные: у кого-то брезгливые, у кого-то наглые, у кого-то серьёзные, но лидируют вопросительные. От них так и хочется скрыться, залезть в свою комнату, и как всегда уставиться в стену. Не хочу больше видеть этих людей. Мне здесь не нравится. Я резко поднялся, с намерением уйти, но Рита одним лишь толчком усадила меня обратно.

— Сиди тихо, урод, иначе дома мозги промою.

   Я закрыл лицо руками, ведь только так можно было скрыться от сверлящих взглядов, заставляющих меня нервничать.

— Борис Николаевич, можно ему таблетки дать? – спросила Рита, а я задрожал.

   При одном лишь упоминании таблеток к горлу подступил тошнотворный ком. Сестра убрала мои руки с лица, приложив к губам горькие лекарства. Я в ужасе замотал головой.

   — Н-нет! Н-не хочу! – зашипел, уклоняясь от попыток Риты накормить меня этим ядом.

   — Да что за идиот! Быстро съел!

   — От-отпусти!

   Высвободив ладонь из цепких рук, я перепрыгнул через стул, и помчался к выходу. Только эти вещества были способны пробудить во мне столь ярую реакцию. Лучше уснуть, нежели давиться этими помоями. Меня резко схватили, перед самой дверью. Сильные пальцы были готовы пробить мне ребра, но я не чувствовал боли, только прикосновение.

   — Толик, тащи его сюда! — завопила Рита не своим голосом, а я судорожно начал вырываться.

   Да на что способно моё исхудавшее тело в этих цепких лапах? Рита ненавистно впихнула мне в рот таблетки, и усадила обратно за парту.

   — Я тебя ненавижу, позор, – прошипела она, готова просверлить своим взглядом во мне дыру. — Извините, я не думала, что у него начнётся приступ.

   — Присаживайся, — грустно улыбнулся сестре учитель, пытаясь сосредоточить внимание учеников на новом материале.

    Я с большим трудом проглотил таблетки, и отвернулся к окну. Лекарства и впрямь равнялись помоям, горькие, кислые, обжигающие горло. Я все никак не мог понять, почему только они пробуждают во мне чувство вкуса. А вдруг вся еда такая же отвратительная? От этой мысли становилось не по себе. После урока, Рита куда-то убежала, явно не желая моего присутствия, а я упорно продолжал ждать ее возращения. В класс вошли новые дети, казалось бы немного младше прежних. Они бросали на меня мимолетные взгляды, а спустя короткое время, ко мне подошел блондинистый парень. Сзади стояли ещё двое, нахмуренных, злобных, словно два бобра.

   — Это моя парта — это раз, ты ошибся классом – это два, — отрезал блондин, ища в моих помутневших глазах ответ.

   После таблеток, голова окончательно перестала соображать, и смысл его слов дошёл до меня слишком поздно.

   — Але, я с кем разговариваю? —перед носом щелкнули пальцы.

   Я попытался что-то ответить, но лишь глупо промычал. Внезапно, блондин схватил меня за воротник рубашки, и приподнял на несколько сантиметров со стула. Я понимал, что этот человек не с добром это делает, но факт моей безразличности, удивил его.

   — Ты что, обкуренный?!

   Вдруг, высокая фигура возникла рядом, разогнав спутников блондина в стороны.

  — Эй, Ник, оставь его, — пробасил брюнет, убирая руки белого с моего воротника.

   — Д-да он обкуренный! — возмутился парень, и я на секунду заметил в его глазах страх.

   — Не играй с ним, иначе больно потом будет.

    Брюнет взял меня под руку, тем самым помог встать, и мы засеменили вон из класса. Я приподнял голову, пытаясь понять выражение лица своего спасителя, встретившись с синими, словно две льдинки глазами.

   — Меня Рита попросила за тобой прийти, не бойся.

  — Сп... С-с...

  — Не благодари, – парень улыбнулся, и отпустил мой локоть. —  Я Тимур, если что.

Кивнув, я украдкой осмотрел его. Угловатое лицо, ярко выраженные скулы, нос с небольшим горбиком, пухлые губы, все это подчеркивает спортивный стиль одежды. Наверное, таких людей называют красивыми.

   — Чего смотришь? — ухмыльнулся Тимур, смешно изогнув густые брови.

   Я безразлично отвернулся.

   Все оставшиеся занятия прошли тихо, даже спокойно. Еще бы, ведь я просто отключился, так как не спал три дня. Никто меня не тревожил, не разговаривал, не трогал.

   Дома я как всегда уткнулся в свою любимую стену, размышляя о прошедшем дне. Не могу сказать, что школа это уж совсем отвратительное место, по крайне мере на данный момент. Жаль, больше идти в это пристанище острых взглядов желания не было, но против воли тети Вали я пойти не мог. Она и так постоянно возится рядом, по её словам, пытаясь вернуть мне человеческий вид. А скоро уедет на заработки заграницу. Я не виделся с братом уже больше пяти лет, да и не хочу. Но, увы, придется.

   Рита зашла в комнату совсем незаметно, как мышь, тихо прикрыв за собой дверь. Присела напротив и вытянула руки. Я уложил в них свои, и поднял голову.

   — Владик, прости меня. В последнее время я веду себя как скотина. — Она поцеловала мои ладошки, а я придвинулся к ней ближе, и уткнулся своим лбом в ее.

   — В-в..се... Н

   — Спасибо тебе.

Рита провела рукой по моей голове, и поднявшись, вышла из комнаты.

====== Глава 2 ======

- Ахах, пацаны, посмотрите на него! Что страшно, сука, страшно?

Кажется, я обмолвился, назвав школу не таким уж плохим местом.

Была большая перемена, и все ушли обедать, я же остался сидеть один. Один, лишь до того времени, пока в класс не вбежал знакомый блондин, и не начал тыкать мне своей сигаретой в нос. В этом месте вовсе есть какие-то рамки приличия?

- Ты что, дрянь, игнорируешь меня?

Да, игнорирую. Я уже давно вычеркнул таких отморозков из своего поля обозрения.

- Ник, может, пойдем? – прогнусавил противным голосом желторотый от курения громила, с опаской оглянувшись на дверь.

- Я заставлю тебя заговорить, понял, отребье?

Сука, дрянь, отребье, как же ты меня еще назовешь? Ох, мальчик, ты жалок в моих глазах. Мы квиты, правда?

Я уложил голову на парту, и уставился в окно. Прошла всего неделя, а меня уже приобщили к низшему слою общества. Жаль, ребятишки, но я немного отличаюсь от вас. Вы безлики, как воздух: вдохнул – насладился, выдохнул – забыл. Вы можете задирать меня пока не отрастут усы, но я вас не слышу, не чувствую, и не вижу.

Однажды, тетушка выгнала меня во двор. Мне было не больше одиннадцати, и, наверное, именно в тот момент Валя увидела во мне ненормального. Вы, скорее всего, подумали, что меня избили или накормили грязью, но нет, всё было иначе. Многочисленные шрамы на моем теле оставили острые зубы дворовых собак, а я ведь просто хотел их покормить. Я не плакал, не кричал, не вырывался. Собаки грызли мои ноги, рвали одежду, рычали, а я ничего не чувствовал. Тогда, тетя была в диком ужасе от той картины, что предстала перед ней. Она и до этого считала меня полоумным, а после, вовсе поставила клеймо умалишенного.

Веселая у меня жизнь, насыщенная... Никто не понимает мой юмор.

- На, поешь, – Рита положила передо мной маковую булочку, и поставила полупустую пачку овсяного молока. Я мотнул головой. – Ты вчера вообще ничего не ел, неужели это так сложно?

Да, Рит, сложно. Ты же не ешь мыло, потому что оно не съедобное, а я не ем еду, потому что она кажется мне мылом.

- Может помочь? – за спиной возник Тимур.

Рита, будто приободрев, нервно взглотнула, и покосилась на меня взглядом полным презрения. Знаю, ей стыдно за меня.

- Все нормально, просто ему нужно выпить таблетки, а он со вчерашнего дня ничего не ел.

Тимур на минуту задумался, а потом внезапно сел напротив меня, и широко улыбнулся.

- Влад, слышишь меня? Это – еда, – он указал на булку. – Ее нужно съесть, ням-ням.

Я не тупой, дурак. Рита по уши залилась краской, и закрыла лицо руками.

- Тим, он и так понимает, – едва не задыхаясь, пропищала она.

- А, прости, – брюнет потер лоб. – Тогда, Влад, может, съешь это? – он полез в рюкзак и достал бутерброды.

От резкого запаха меня замутило, и я резко прикрыл нос.

Спасибо, Тимур, но, как-то обойдусь без твоих бутербродов. Поднявшись, я взял принесенный перекус Ритой, и направился прочь из класса. Хочу домой, к любимой стене. Остановившись возле подоконника, я, пересиливая отвращение, откусил булку. Нужно съесть ее, ради Риты. Сложно смотреть на нее смущенную, как будто и не она передо мной. Запив обед безвкусным молоком, я направился обратно в класс.

- Ритка, а ты, оказывается, и жалкой можешь быть, – послышалось из кабинета.

Заглянув внутрь, я увидел сестру. Ее блузка и волосы насквозь промокли. Возле доски лежала пустая бутылка минералки, а какой-то парень, в окружении таких же мерзких упырей, хихикали.

Рита подняла голову, и посмотрела на меня заплаканными глазами. Меня как будто обдало холодом. Этот ледяной взгляд был полон ненависти. Оглянувшись в поисках Тимура, я обнаружил его возле стула. Он, скрутившись в клубочек, болезненно кряхтел.

- О, а вот и братик пожаловал, – из-за спины одного из типов, вынырнул Никита.

Я потер глаза и протяжно зевнул. Прости сон, ты пришел совсем неудачно.

- Гав! – рыкнул перед самым носом блондин, а я просто отвернул голову.

Я не боюсь собак, Ник, особенно таких мелких как ты. А Никита и впрямь был ниже меня, напоминая скулящую дворняжку, что суетится возле ног хозяина.

- Он вообще эмоции выражает?

- Эй, Сокол, чмокни его, может тогда очнется, – хмыкнул блондин.

- Ты вообще двинулся?! Сам чмокай! – отрезал тот самый громила, кажись Ян, и недовольно надул губы.

Я подошел к Рите, дабы убедиться в порядке ли она, но получил в ответ злобный толчок.

- Уйди.

Ее плечи вздрагивали, а руки тряслись. Что ж, сестра, ты сама отказалась от помощи.

Никита засуетился, поглядывая то на меня, то на Яна, а я, молча взял рюкзак, и вышел из класса.

Ох, ребята, вы такие смешные, пытаетесь напугать меня, а сами дрожите как листья на ветру.

Сегодня был первый раз, когда я возвращался домой один. Думаю, с Ритой будет все в порядке.

А какая прелестная погода: тучи, ветер, вдали гром. Машины недовольно сигналят, прохожие нервно ступают, самый раз для того, чтобы сесть возле окна и начать читать новую книгу. Да, я не только люблю смотреть в стену, но и читать, включая при этом старый патефон, и взбираясь на подоконник. Тетушка подарила мне два диска классики и один – сборник разных композиций.

Как только я переступил порог, меня встретили недоумевающие возгласы Валентины. Кажется, она пошла звонить Рите. Сегодня, у меня как никогда, появилось настроение не медля принять ванные процедуры и переодеться, что я и сделал. После, побрел в свое «логово». Заиграла моя любимая мелодия «River Flows in You», и от этого звука даже в комнате стало светлее.

Я решил сесть возле стены, и тихо насладиться музыкой. Пластинка кружилась, издавая приятное шуршание, которое даже обворожительные ноты не способны перебить. В такие моменты, хочется смеяться, плакать, и избавиться от этой гнетущей пустоты. Я избавлюсь, обещаю. Музыка, это то, что лечит меня, то, что пробуждает в моем горле маленький комочек. Она избавит меня от пустоты. Веки тяжелеют, я медленно погружаюсь в приятный сон. Но вдруг, мелодия резко обрывается, а в мою щеку прилетает громкий шлепок.

- Ублюдок, я тебя ненавижу! Почему ты не сдохнешь?! – Рита кричала так громко, что у меня заложило уши. Я прижался к стене, получив толчок в живот. – Я убью тебя, тварь, убью!

- Рита, ты с ума сошла?!! – завопила тетя Валя, пытаясь оттащить от меня сестру. Рита вцепилась в мои волосы и ударила голову об стену, перед глазами на секунду все перевернулось. – Рита!

Тетушка ударила дочь по лицу и та, наконец, отпустила меня.

- Мама, я ненавижу его! Это убожество только все портит! Ты только и думаешь о нем! Вы все, только и думаете о нем! Владик то, Владик се! Ты даже не знаешь, что надо мной теперь издеваются! – сестра громко зарыдала.

Я попытался подняться, но перед глазами все поплыло. Легким категорически перестало хватать воздуха. Схватившись за горло, я свалился на пол.

- Боже, Влад. Рита, неси лекарство, – ужаснулась Валентина.

- Пусть подыхает, – услышал я, а после, погрузился во тьму.

К сожалению Риты, я не сдох. На утро, мне стало лучше, а потому тетя отправила меня в пристанище отморозков. Да, тетушка не всегда ко мне снисходительна. За утро, Рита не проронила ни единого слова. Впрочем, так наверное лучше.

- Через неделю я уезжаю. Владик, Кирилл заберет тебя к себе. Рита останется здесь, – за завтраком сообщила Валя.

- П-понятно... – кивнул я.

Что ж, я рад, что меня хоть не в психушку отправляют, а всего лишь к брату. Поменяйся тетя с Ритой ролями, и я бы давно уже лежал где-то в карцере, накачан препаратами.

Завтрак как всегда остался не съеденным...

В школе Рита продолжала меня игнорировать. Даже общительный Тимур, бросал на меня хищный взгляд, словно говоря: «Не подходи, задавлю, как кролика».

По окончанию занятий, я не спеша поплелся к выходу. Уже, будучи возле главных ворот, знакомая белая голова засияла перед глазами. Никита остановил меня легким толчком в плечо, и наигранно оскалился.

- Привет, дружок, как насчет перемирия?

Не интересно, Никитка. Я попытался пройти мимо, но свита блондина загородила мне путь. Никита быстро оглянулся, и кивнул своим «служителям». В этот момент я понял: должно что-то произойти. Так и случилось. Никита ловко поддел носком мою ногу, и я свалился на землю.

Ян, словно я ничего не вешу, подхватился меня и потащил куда-то в сторону. Я попытался вырваться, но проще сломать руку об спину этой громадины, чем освободиться. Послышался скрип старой двери. После, я заметил лестницу. Внизу еще одна дверь. Неужели подвал? Да, так и есть. Меня сбросили на пол, и прижали ногой.

- Ну что, все еще не боишься? – ухмыльнулся Никита, присев рядом. – Алё, я с кем разговариваю, кукла ты сранная?

Какой есть, Ни... Удар в живот заткнул последнюю мысль. Следующий удар пришелся в ребро, за ним еще один и еще. Меня усадили на колени, и я густо откашлялся кровью. Никита схватился за мой подбородок, и заставил посмотреть ему в глаза.

- Плачь, сука! Пацаны, выбейте из него все дерьмо! – взревел блондин, и после этого я, как половая тряпка начал из стороны в сторону качаться по бетону.

- Слышь, Ник, тут воняет, пошли... – рявкнул кто-то, пока я, уткнувшись носом в пол, пытался отдышаться.

- Мы еще вернемся, отребье, – сплюнул Никита, и вместе со свитой скрылся за дверью.

Щелкнул замок.

Я вздрогнул. Паника накатила словно цунами. Страшно. Страшно лежать без сил в полной темноте. Нужно что-то делать. Я пообещал себе, избавится от пустоты, избавиться от страха. Мне нужна помощь.

- П-по...мо... Помогите, – прокряхтел я, и внезапно рассердился.

Рассердился? Злость? От куда? Веки наполнились железной тяжестью, во тьме начали мерещиться глаза: зелёные, жёлтые, синие, красные, от них мне не хотелось спрятаться, направо, это единственное, что разбавляло тьму. Вскоре исчезли и они, вместе с неожиданной злостью, оставив меня в кромешной темноте.

====== Глава 3 ======

   Я очнулся от странного шума, напоминающего цокот копыт. На секунду даже взбодрился, подумав, что это чьи-то шаги. Но привыкнув к полумраку, увидел перед собой огромную крысу. Она, держась своими противными лапками за мой указательный палец, увлеченно грызла ноготь. Какая мерзость...

    — П-прочь! —  рыкнул я, и животное, запищав, помчалось в сторону коробок.

    Вот черт, только крыс мне не хватало! Сквозь маленькую щель в двери, просачивалась тонкая полоса света, и этого в полне хватило, чтобы увидеть обитателей сие пристанища. А они были повсюду: сидели на трубе, на сломанной парте, на полу, выглядывали из дыры в стене, висели на потолке.

    Меня вновь окатила волна паники. Темнота, голодные крысы, бессилие. Думал ли я, смотря в свою стену, что жизнь еще захочет, как тряпку, повозить меня по полу?

   Сжав руки в кулаки, я, превозмогая слабость, поднялся на колени. Что-то неприятно хрустнуло, словно ветка, попавшая под ногу. Заверещали грызуны. Я резко выдохнул. Облокотившись руками об пол, поднялся на ноги, но не продержался и секунды, с грохотом свалившись обратно.

   Стало понятно, что издало такой неприятный звук: мне сломали ногу, а я даже не заметил этого. Ничего не оставалось, как собраться с силами и подползти к двери. В нос впивался странный запах, от которого мой разум еще больше мутнел.

   — Эй, п-помогите! — прошипел я, а иначе мой осипший голос не назовешь, без сомнений, бабочка громче крыльями машет.

   Поняв, что такими методами помощи не дождусь, я принялся стучать. За дверью слышались крики, голоса, звон. Школьный день в полном разгаре, но спускаться в никому не нужный подвал, явно никто не намеревался.

  Не знаю, сколько я так стучал, кажется, прозвенело пять раз, но когда стало ясно, что всем плевать, обреченно отстранился от двери. Кулаки сочились кровью, еще бы, иной бы заметил, что у него слезла кожа. Признаю тот факт, что я немного отличаюсь от других, но во всем другом такой же, и жить хочу как все.

   Я оглянулся в поисках чего-то железного, но обнаружил только парту. Идея подать сигнал «железо об железо» так же быстро провалилась, как созрела.

   Запах уже приелся, и я почти перестал его ощущать. Крысы, как голодные тараканы, скопились возле коробок, противно пища. Я разглядывал их нашествие около десяти минут, пока меня не осенило. Чем же их так привлекли коробки? Наверняка в них есть что-то съедобное, и это что-то — испортилось, истончая такой ужасный запах. Я подполз к этим мерзким животным и попытался их прогнать.

   — Брысь, кыш, у-уйдите от-отсюда!

  Грызуны разбежались по сторонам. Пересиливая вонь, ведь она стала еще явнее, я потянул на себя коробку – пусто. Во второй тоже ничего не обнаружилось. И тогда я яростно принялся их отбрасывать. Не могут они все быть пустыми. Убрав очередной ненужный картон, я как пуля отлетел от того, что оказалось под всем этим строением. Пустые, ничего не выражающие белки глаз, устремились в мою сторону. Запрокинутая голова, с полуоткрытым ртом, безжизненно повисла. Меня сильно замутило, но желудок был пуст уже несколько дней. Труп! Убийство! Тело затрясло. Нужно что-то делать!

    — Т-т-т-тут... у-у-уб-б-били! — выдал из себе самый громкий крик, который только мог, заколотив в дверь.

    Спустя, не меньше часа моих стараний, я обреченно сполз на пол. Безликие белки будто светились в темноте, и от этого взгляда мне стало трудно передвигаться даже на коленях. Тело затрясло, с горла вырвался истерический смешок. Я закрыл глаза, но воображение сразу же нарисовало омерзительную картину с ожившим мертвецом.

   Когда паника немного отступила, я, сглотнув тошнотворный ком, обратно подполз к трупу, и окончательно освободил его от коробок. Мертвый мужчина был в сплошь покрыт крысиными укусами, одежда разорвана, а кожа, даже при таком тусклом освещении, казалась белее мела.

   Вдруг, мертвец зашевелился. Меня передернуло. С горла вырвался вопль. Я обратно отлетел к двери, даже забыв про свою сломанную ногу. Послышался протяжный стон. Первый раз я почувствовал, как стучит мое сердце, в этот момент, мне показалось, что в уши начали забивать огромные гвозди. Набравшись решимости, я подполз к мужчине и, пытаясь избегать белые глаза, отбросил его немного в сторону.

   “Тудум” — ударило в груди. “Тук” — забился гвоздь в ухо. Меня всего перекосило. Под мертвецом обнаружился еще один мужчина. Он, скрутившись калачиком, сжимал за шею уже дохлую крысу.

   Я вырвал с себя один волос, и прислонил его к чужому носу. Дыхание колыхнуло волосинку, и я сразу же принялся вытаскивать к счастью живого человека из-под тяжелого груза. Руки дрожали, сердце, не переставая, стучало. Мне показалось, что где-то в стороне промелькнул чуть заметный призрак боли.

  Наконец освободив незнакомца, я выдернул из его руки маленькое крысиное тельце и отшвырнул его в сторону. Что же делать? Как помочь? Как эти двое вовсе здесь оказались? Ведь они явно не школьники. Вопросы со скоростью ветра проносились в голове.

   Я стащил с себя ветровку, и обмотал ею дрожащее тело. А ведь да, сейчас уже середина осени, в подвале должно быть холодно. От моих махинаций, парню явно теплее не стало, и тогда, стащив с себя свитер, я с большим трудом натянул его на мужчину, молодого мужчину, ведь больше двадцати семи я бы ему не дал.

   Крысы обратно столпились возле мертвеца, и мне стало несказанно мерзко. Легким перестало хватать воздуха, но стукнув себя по щеке, я попытался вернуть былой духовный подъем. Сейчас моей «пустоте» здесь не место.

   Внезапно, черные ресницы вздрогнули. Я подполз ближе и нагнулся над самим лицом. Веки резко поднялись, явив передо мной зеленые глаза, даже в такой тьме, они казались немыслимо зеленными. Парень резко поднялся, и все бегло осмотрел. Я прочистил горло, намереваясь ввести его в курс дела, но неожиданно, он схватил мою руку, и впился в нее зубами.

   — С-с с ума с-сошел?!

   Не хватало что б меня еще человек на вкус испробовал! Я схватил его за волосы, и с немалым усилием отцепил от себя.

— Гр-р-р-р, — не в себе зарычал он, пытаясь вновь меня укусить.

— Й-я н-не с-с-съедобный! — вскрикнул и, взяв его за плечи, пару раз встряхнул.

   Парень замотал головой, ударил себя по лицу, а потом тупым взглядом посмотрел на меня.

   — Я не каннибал! — прокричал он и, закрыв лицо руками, громко зарыдал. – За что, за что мне это?

   Я обнял его, пытаясь успокоить. В ушах резко зазвенело, тело совсем осталось без сил. Мое голодание и сбитый режим принятия лекарств наконец-то дали о себе знать. Парень отстранился, и я сразу же упал на спину, не в силах даже моргнуть. Нужно просто поспать. Просто поспать.

   — Эй, ты что, умирать собрался?! Если умрёшь, я останусь один! Эй! — парень затряс моё обмякшее тело. — Очнулся, я сказал!

   «Да уйди ты!», — мысленно возмутился я, но, увы, мой новый знакомый не обладал экстрасенсорными способностями.

   Парень уткнулся лбом мне в грудь и протяжно завыл. Представить себе не могу, что он чувствовал. Я – человек с нарушением чувствительности внешних и внутренних факторов, увидев такое, был потрясен, а что же говорить про этого несчастного, которого явно всего распирало изнутри.

   Усталость немного отступила, и я теперь мог пошевелить хотя бы губами. К ушам донесся странный звук – это был мой живот, организм требует пищи. Положив руку на темные волосы, я слегка постучал по ним.

   — Т-ты, н-н-наверное з-з-замерз.

   — Чего? — мужчина поднял заплаканное лицо.

   — З-з-з...мерз, г-г-говорю..., – повторил я, и хлопнул рядом с собой.

   Брюнет, шатен, или же просто темноволосый, ведь в таком полумраке толком не разберешь, шмыгнул носом и подполз ко мне, крепко прижавшись всем телом. Другого выхода согреться, я не нашел.

   — Спасибо... — только и ответил он.

   Прошло немного времени, но молчание быстро начало давить на уши. Учебный день подошел к

концу, и не было сомнений, что улицу поглотили сумерки. Кажется, бедняга уснул, но так

только казалось. В полной темноте больше не предоставилось возможности рассматривать

ближние объекты, но я отчетливо слышал тихие всхлипы.

  — Есть хочется, — разрушил сиплый голос беззвучие.

   Я слегка кивнул. Даже мертвец, находящийся в двух метрах от нас, не мог перебить аппетит. В

темноте труп не видно, и только крысиный писк напоминал о том, что в этой жуткой

комнатушке мы не одни.

   — И пить хочется... — выдавил из себя парень, срываясь на последней ноте.

   Мне стало, откровенно говоря, все равно. Если судьба решила избавить меня от жизни таким

подлым способом, то смысла ей мешать, больше не было. Глаза медленно закрылись, и

я провалился в бесконечную черную пучину...

====== Глава 4 ======

   Я видел одну лишь тьму. Она проводила своими тонкими пальцами по моему телу, будто изучая самые уязвимые места; впивалась острыми клыками мне в шею, рвала волосы, и что-то мрачно шептала. Пустые черные глазницы ни о чем не говорили, а встретившись с ними взглядом, легкие наполнялись холодным воздухом страха. Захотелось скрыться, спрятаться, но веки не хотели закрываться, голова не хотела отворачиваться. Руки, словно они не принадлежат мне, лежали на месте. От тьмы не скрыться, не убежать, и не спрятаться.

     Долго ли она властвовала над моим сознанием, мне известно не было, но когда показался яркий лучик слепящего света, тьма, страшно заверещав, растворилась как листик в огне. В ушах зазвенело так сильно, что я едва смог различить голоса, что-то обсуждающие рядом. Открыв глаз, я первые несколько секунд видел лишь белую пелену, которая позже сменилась нечеткими очертаниями потолка.

     — Вадим Филиппович, он очнулся! — пропищала радостно медсестра, и уставилась на меня заинтересованным взглядом.

     Седой мужчина с лысиной, нагнулся надо мной и растянул мой глаз, засветив в него чем-то ослепительным.

    — Звони родственникам, — кивнул доктор. — Разговаривать можешь?

Разговаривать? Да я и до этого не особо словарным потоком разбрасывался.

     Меня бегло осмотрели, померили давление и температуру, взяли анализы, после чего оставили одного.

Я вытянул вперед руки и мысленно обрадовался: с уходом тьмы, тело вернуло способность двигаться. Вдруг, легкий укол пришелся в левое ребро. Я вспомнил все: как лежал в подвале, как смотрел в безжизненные белки глаз, как прижимал к себе чудом выжившего незнакомца. А жив ли он вообще? К горлу подкатил тошнотворный ком. Мне показалось, что тот запах, до самих костей знакомый запах гнили, пронесся рядом.

     Я резко принял сидячее положение, сразу же пожалев об этом. Голова закружилась, в ушах еще больше начало звенеть.

    В палату зашла медсестра. Увидев меня в таком состоянии, она громко охнула.

    — Тебе нельзя вставать.

   — Т-т-тот... — начал я, схватившись за тонкое запястье девушки, но мгновенно умолк. Собственный голос показался до невозможности громким.

     — Да, говори, — она отцепила мою ладонь, и легонько подтолкнула меня в плечи, пытаясь уложить обратно.

    — С-с-к-колько я з-здесь пр...п-п...

    — Чуть больше недели.

    Неужели я опять стал очередным препятствием тетушки совершить задуманное? Наверное, она сильно негодует по этому поводу. Так я думал, пока вечером, в палату не вбежала Рита. На ее плечах небрежно весел рюкзак, белые волосы, как солома торчали в разные стороны, черная блузка и светлые брюки помяты. Она бросила портфель возле двери, и подошла ко мне.

   — Как ты?

   — Н-нормально...

   — Боже, Влад, ты как ходячее бедствие! — вдруг воскликнула сестра. — Повезло, что те придурки признались, где закрыли тебя, а иначе все, так бы там и помер.

    А не этого ли ты хотела, сестричка?

   — П-понятно.

   — На самом деле, мне даже жаль тебя. Я бы, увидев мертвеца, от шока слюной захлебнулась... – продолжила Рита. — Мама уехала, если что. Через неделю тебя заберет Кирилл. Вдруг что – звони мне.

    — Угу, — я рассеянно мотнул головой.

   Хорошо, что я не помешал планам тети Вали, иначе острого взгляда и слов было бы не избежать. Сестра полезла в рюкзак, и достала ярко-оранжевый мандарин. По палате рассеялся дурманящий аромат цитруса. Присев на стул, Рита протянула мне дольку.

    — Будешь?

   — Нет.

   — А ты даже чуть разговорчивее стал, — в голосе послышался смешок. — На самом деле, я хотела извиниться. Тогда взбесилась из-за какого-то пустяка. Иногда, мне кажется, что это я ненормальная, а не ты...

    Я нормальный, Рит, нормальный! Немного странный, но странность не есть ненормальностью.

Сестра доела мандарин, и бросила беглый взгляд на наручные часы.

    — У меня встреча с одним парнем, как тебе такое?

   Я безразлично потупился в потолок. Зачем мне это знать? Твои встречи и парни так же быстро меняются, как теряются носки.

   — Угу.

   — Ты, наверное, думаешь, что я как подстилка для всех них? — Рита схватилась за край простыни, принявшись неспокойно ее теребить. — Просто я не всегда понимаю, когда мне действительно нравится человек, и нравился ли вообще до этого.

   Ты действительно думаешь, что я дам тебе верный ответ, не познав даже проблеска симпатии? В любом случае, мне нравится слушать эти бессмысленные предложения, слышать успокаивающий голос и видеть тебя такую, настоящую.

   — Что ж, мне пора. Я загляну к тебе на днях. И да, забыла сказать, к тебе хотели следователи прийти с допросом, но мама запретила.

   Мне им нечего рассказывать. Думаю, тот мужчина сам все разъяснит. Рита поцеловала меня в лоб, и вышла из палаты, а я остался в приятном одиночестве.

   Твои глаза, прекрасны, словно чары ночи. Стоит мне взглянуть в них, как по телу проходит разряд приятного тепла. Лишь взяв твое лицо в руки, уткнув взор в пухлые, нежные губы, я чувствую себя защищенным. Ты свет, озаривший тьму, ты пламя погубившее холод. Не покидай меня в тяжелые дни, не уходи в небо, ты мне нужен.

   — Альберт Борисович, как вы себя чувствуете? — поинтересовалась хрупкая медсестра, протягивая стакан с водой.

   Я отвлекся от своих мыслей, и украдкой взглянул на неё. Ох уж эта фантазия.

   — Спасибо, уже лучше.

   На скромном личике застыла удовлетворенная улыбка, и девушка кивнула, впуская высокого, одетого в черный деловой костюм мужчину в палату.

   — Здравствуйте, мое имя Федор Артемович. Я главный следователь по выяснению причины смерти Купилова, и попытки устранения вас, – заявил он, усаживаясь на стул.

    — Да, здравствуйте. А что, собственно, вы от меня хотите?

   — Альберт, я прекрасно понимаю, что вам не хочется говорить о пережитом, но ваши показания могут дать весомый толчок в дальнейшем расследовании. Понимаете?

   Я как бы невзначай кивнул.

   — И что же мне вам говорить?

   — Как вы и Купилов оказались в школьном подвале?

   — Хах, вы действительно считаете, что я отвечу вам на этот вопрос? Тот псих обратно едва не завернулся, я выволок его из клуба, а потом раз, резкий удар по голове и я в отключке.

   — Мы не нашли следов убийства на теле Купилова, лишь такую же отметину на голове как у вас.

   — Ну вот, что вы еще хотите от меня услышать?

   — У вас были враги или конкуренты по бизнесу?

   — Моя фирма не настолько громадная, чтобы иметь конкурентов. А Рома, чертов наркоман, не способен прокормить даже себя. Как думаете, были ли у нас конкуренты?

   — Вашего, так сказать, маленького бизнеса, вполне достаточно, чтобы появились завистники, —недовольно отчеканил следователь, но сразу же отдернул себя. — Прошу прощения.

   — Прощаю, Федор Артемович, и мне больше вам нечего сказать, — повторил я с напором.

   — Ладно, пока что я оставлю вас. Через пару дней нам вновь придется встретиться.

   Вскоре, от мужчины остался только запах сигары, а одноместная палата вновь окунулась в тишину. Я хмыкнул, и отпил принесенную медсестрой воду. Ох и не нравится мне эта настойчивость нынешней полиции. Что он ещё хочет от меня услышать? Как я почти мертвый валялся под телом Ромки? Или как увидел слепящий свет?

   Одно я знаю точно: ты существуешь, и спасибо за помощь, я обязан тебе жизнью.

   Первый раз за долгое время облака победило солнце. Ветер ушел, и городская пыль больше не разносилась в воздухе. Лужи от недавнего дождя красиво отблескивали лучи, и, наверное, для большинства такая погода как просветление в скучной жизни, но не для меня. Не переношу когда глаза сами собой закрываются от такого яркого света, не люблю ту возню, что зачастую бывает под окнами в хорошую погоду, а еще больше не люблюбольницы. Это должно было быть здесь ни к чему, однако, теперь я не мог целыми днями смотреть в окно. Все белое пространство палаты давило, давило как мешок с цементом давит на спину. Стоит отвести взгляд на больничную комнату, где нет ни миллиметра свободного пространства, как в груди возникает перегородка, удушающая и вязкая. Я помню эти белые стены, помню, как они давили на меня. Как же много раз я их видел, как же много раз пытался от них скрыться...

   — Владислав, нужно пойти на перевязку, — пролепетала медсестра.

   Я отвлекся от рассматривания потолка, и покосился на девушку.

   — Угу.

   За открытой дверью промелькнул знакомый силуэт.

   — Вадим Филиппович, подождите! — встрепенулась Оля и выбежала в коридор, прикрыв за собой дверь. — Вадим Филиппович, у этого мальчика, либо недоразвитость, либо какое-то психическое отклонение после случившегося, мне кажется, нужно позвонить его родителям.

   Глупая, думает — я не слышу.

   — Не лезь, — гаркнул доктор, после чего раздались удаляющиеся шаги. Тетушка наверное ему давно поведала про мою «ненормальность», что ж, это даже к лучшему.

   Медсестра вновь зашла в кабинет, напоминая о предстоящей перевязке ноги. Я переборов все желания остаться в постели, взял костыли, и похромал к выходу. Похромал сильно лишь для виду, иначе эта Оленька вовсе бы позвонила в службу психиатрической помощи.

   Вернулся в палату скоро. Доктор сказал, что перелом быстро заживает. Это немного странно, ведь я мало ем, мне это не нужно, и кости из-за этого слабые. Помню, как пол года назад сломал руку, ударившись об дверь, но она зажила так же скоро, как Рита сменила очередного парня. Кстати Рита так и не пришла, я не могу обижаться, мне не обидно, ведь это Рита, она всегда мне врет.

====== Глава 5 ======

   В последний день моего пребывания в навязчивой палате, явилась сестра, как тюльпан на снегу. Счастливая, вульгарно накрашенная, одета в синее облегающее платье. С отъездом тети Вали, Рита обрела свободу выбора всего, что только видела. Честно, я даже удивился, что она «зашла на днях». Но мое замешательство было не долгим, ведь без повода Рита никогда не будет тратить время на такого как я — «никакого».

   — Приветик, Владик! — прожужжала она возле уха, и обняла меня, задержав в своих ладонях мое лицо.

   — П-привет.

   — Ты выглядишь еще более убого чем до этого...

   Спасибо, сестричка, мне приятно.

   Рита отстранилась, и почесала подбородок, как бы о чем-то задумавшись. Я безразлично отвернул голову к окну, и поморщился от обжигающего солнца. Не любит меня погода, ох как не любит.

   — Короче, сейчас маме по скайпу позвоню, поговори с ней, а я пока в «АТБэшку» сбегаю, окей?

   — Угу. — Даже отвечать не хотелось.

   Сестра набрала номер тетушки, бросила телефон на кровать, как что-то бесценное, и буквально сбежала из палаты. Я взял издающий гудки смартфон и потупился в экран. Вдруг на нем появилось уставшее лицо Валентины. Стало ясно — она недавно проснулась.

   — Владичек, солнышко! — обрадовалась тетя, и едва не уткнулась носом в камеру. — Боже, ты как? Как самочувствие?

   — Х-хорошо, — я попытался улыбнуться в ответ, но ничего не получилось.

   — Я приеду только через месяц, подписала контракт с работодателем на пол года, — она замолчала. Странно, иногда тетя считала меня слабоумным, а иногда делилась тем, чем даже с Ритой не осмелилась поговорить. Так я узнал, что у нее есть мужчина, однако у него — сын-подросток со сложным характером, который не сможет принять такую семью как у нас. — Ты там ешь хорошо. Кирилл обещал нанять нового психолога, потом расскажешь как с ним сеансы проходят.

   — Хорошо...

   Тетя будто всеми способами пыталась не задевать тот инцидент, по причине которого я был сейчас не напротив любимой стены. От мысли, что с ней придется на некоторое время распрощаться, становилось как-то странно внутри, словно я отделяю от себя то, чего уже отделить нельзя.

   — Я скажу тебе на всякий случай: деньги Кириллу буду перечислять ежемесячно, и Риту время от времени буду заставлять приходить, хорошо?

   — Угу.

   Тетушка еще немного поболтала о том какая тяжелая работа, какие заграницей, а именно в Польше, красивые пейзажи, и как она поругалась со «своим» Степой. Потом связь резко оборвалась, и перезванивать Валентина не собиралась. Все-таки, тети мне порой не хватает, возможно, ее я люблю, если так можно назвать притупленное жжение в груди при нашей долгой разлуке.

   В палату вбежала Рита. Скорее всего, если бы здесь не было ее телефона, она не вернулась.

— На, — сестра протянула мне бритву, и достала из рюкзака маленькое зеркальце. — Завтра Кирилл приедет за тобой, хоть побрейся.

   Я заглянул в маленькое всеотражающее стеклышко, и в голове что-то чертыхнулось. Карие глаза, но не совсем как у тети или сестры, а скорее напоминающие оперение старой коричневой совы, ничего не выражая, смотрели на меня; под ними, как тучи, повисли синие круги. Я спустился чуть ниже, к губам. Их, потрескавшиеся и бледные, обрамила небрежная щетина. Все это особо выделялось на фоне мертвецки бледной кожи. Неужели это то безобразие, в чьем теле сижу я?

Мерзкий.Противный.Безобразный. Это не я.

   Рита поставила мне на колени железную миску с водой, и протянула мыло.

— Спасибо Оле, что она хоть в душ тебе напоминала ходить, иначе бы вообще превратился в вонючего дельфина!

   Дельфины воняют? Этот вопрос интересовал меня на протяжении всей гигиенической процедуры. Без щетины лицо стало выглядеть еще более худым и вялым. Я отшвырнул зеркало куда-то в бок, от чего сестра негромко взвизгнула.

   — Совсем не соображаешь?! А если бы окно разбил?!

   А ты когда-то говорила, что я соображаю?

   Рита взяла мое лицо за подбородок и повертела из стороны в сторону. Ее броско накрашенные брови недовольно нахмурились.

   — Даже побриться нормально не можешь, позор. — Она взяла из миски бритву, и пару раз провела ею по моему лицу. — Так-то лучше. В общем, Владик, вещи твои у Кирилла, завтра я не приду.

   — Угу.

Она выбежала из палаты, прихватив зеркальце, а я так и остался с миской на ногах смотреть на белую дверь.

   Глаза... Какого же цвета были эти глаза? Почему такая важная деталь не въелась в мою память? Я тону в них, но не вижу окрас того, что тянет меня вниз. Шумно. Проходная улица просто кишит людьми. Слева — дорога, справа —витрины бутиков, вывески салонов красоты и секс-шопов. Я остановился напротив магазинчика, сквозь стекло которого просматривался деловой костюм.

   — И тебе такое нравится? — фыркнула Дарина, сложив на груди руки.

   Я повернулся к девушке, впившись в нее вопросительным взглядом. Она раздраженно

закатила серые глаза, и скривила тонкие губки рыбкой.

   — Знаешь ли, мой психолог не какая-то левая дамочка, а специализированный рабочий, —

разозлился я. — Не пойду же я к ней в таком виде. — Я провел по своим дырявым джинсам и

клетчатой рубашке, поверх которой накинуто пальто.

   — У тебя в шкафу три таких же костюма, на кой черт тебе еще один?

   — Нравятся, Дарин, нравятся!

   — Пффф, ты кажется вообще головой двинулся.

   Девушка взмахнула своей миниатюрной головкой, и виляя бедрами, пошагала дальше по улице.

   Меня едва не затрясло от злости. Зачем тогда вообще со мной тащиться? Повернувшись обратно к

витрине, я застыл. Знакомая макушка мелькнула перед глазами. Сердце словно камень рухнуло,

но я быстро его поднял, и вбежал в помещение. Ноги подкосились, кровь прилила к щекам. Это он,

это точно был он. Но из-за вешалок с одеждой вышел совсем не знакомый мне человек.

   — Вам что-нибудь подсказать? — спросил он, слишком грубым для низкого роста голосом, от чего я

вздрогнул.

   — Нет, спасибо.

   Я вышел на улицу, и обвел взглядом людей. Дарина вынырнула из толпы как рыба-пиранья, норовя

смачно укусить. Спорить с ней абсолютно не хотелось, и я как можно быстрее пошел по улице

вниз.

   — А знаешь, тебе не помешает психолог, да! Он явно тебе не помешает! — кричала вслед Дарина,

пытаясь схватить меня за руку. — Не понимаю, какого хрена ты ищешь?!

   — Дарин, отвянь! — отрезал я.

   Девушка в очередной раз хмыкнула, и все-таки схватила меня за руку. Вдруг зазвонил телефон. Я

остановился, и взглянул на яркий экран. Сердце кольнуло.

   — Кто звонит?

— Заткнись, — рявкнул, прислонив трубку к уху. — Здравствуйте. Ну что, есть новости?

   — Да, Альберт, есть, — хриплый голос показался мне слегка раздраженным. — Не было с вами

никого в подвале, а если и был, то это какой-нибудь мимо проходящий школьник. Что-то еще?

   Мурашки пробрали до самих костей. Я перестал слушать ворчание Риты, звуки машин, людей.

Осипший голос прошептал:

   — Нет...

   Высокий, с широкими плечами, слегка видным брюшком; темно-русые волосы коротко стрижены, из-за чего лоб кажется большим; удивительно, но трехдневная щетина не портит вид, и хорошо сочетается со слегка смуглой кожей. Я не видел Кирилла больше пяти лет, и сейчас он показался мне абсолютно незнакомым мужчиной.

   — Привет, ты уже собрался? — пробасил он, слегка улыбнувшись пухлыми губами.

   — Угу.

   Я взял рюкзак и подошел к парню. Вблизи наш рост почти не отличался, но под этим взором голубых глаз, тело почувствовало себя маленькой блохой в шерсти кота.

   — Тогда пошли.

   За территорией больницы обнаружился черный жигуль. В контрасте блестящих иномарок, машина особо выделялась. Кирилл кивнул на переднее сидение, но я предпочел сесть сзади. Как только машина тронула с места, оставив за собой жуткий визг шин, в голове промелькнула одна, несомненно, правдивая мысль: «Влад, пришло время становиться самостоятельным». Захотелось улыбнуться. В этом году мне будет восемнадцать, жаль, что такая мысль не посетила мою головушку раньше.

   — Как нога? — совсем без интереса в голосе бросил Кирилл.

   — П-почти з-з-зажила... — проглотил ком я. Это тело совсем не хочет слушаться, оно совсем не хочет шевелить губами!

   — Маман такая смешная, укатила в свою Польшу к хахалю, теперь на сынок, живи сынок, хорошая, сука, жизнь!

   Этот тон едва не прихлопнул меня прямо на заднем сидении. У тети с сыном отношения далеко не взаимопонимающие, ведь Кирилл ей неродной. Его отец — первый тетин муж, — погиб, и Валя усыновила парня. Родная же мать «потеряшки» улетела в теплые края как птичка, вовсе забыв про существование своего чадо. Я думал над этим, сидя напротив стены, и за тетушку в какой-то мере даже обидно. В двадцать лет она стала матерью, после, родила Риту, а потом, как камень с неба ей на голову свалился я – мое никчемное тело, мои никчемные мысли, моя никчемная «пустота».

   За окном мелькали многоэтажки, супермаркеты, магазины и торговые центры. Машины мчались рядом как гончие псы, резкое торможение на светофорах постоянно заставляло ударяться грудью о переднее сидение. Я так давно не ездил по городу в котором вырос, по городу который должен любить. И даже знаменитая 3D надпить «I love Kharkov» не вызывала никаких эмоций.

   — Приехали.

   Жигуль остановился напротив потрепанной шестиэтажной хрущевки, и заглох. Я мельком взглянул на Кирилла. Парень кивнул на первый подъезд и бросил мне ключ.

   — Мне нужно кое-куда сгонять, сам же доберешься?

   — Да...

  Я вышел из машины, и не оборачиваясь направился к дому. Жигуль сразу же завелся, и умчался вон из двора. Руки задрожали, больная нога подогнулась. Я осмотрелся, заметив совсем незнакомых людей. Один, без Риты и Тетушки, с гребанными ключами, не понятно от какой квартиры. Собравшись с духом, я таки вошел в подъезд. Благо номер двери был написан на самих ключах, и вскоре я разувался на пороге незнакомого жилья.

   — О, приветик, а Кир где? — в коридор вышла низкая розоволосая девушка. Ее белая майка с очень широким декольте и короткие шортики, словно говорили о том, что гостей Малинка не ждала.

   Я пожал плечами, и молча уставился на даму.

   — Ну, чего у порога стал? Я Лика, девушка Кира, — она слегка улыбнулась.

   — Угу.

   — Оу, а ты и правда не особо разговорчивый! Ну что-ж, пойдем, покажу твою комнату.

  Я прошелся за ней вдоль коридора, на ходу приметив дверь в одну спальню, и дальнюю, коя предназначалась мне.

   Как только Лика кивнула на комнату, я поднял взгляд. Воздух сжался в комочек, не желая поступать в легкие. Я посмотрел на девушку, а потом вновь на свое будущее обиталище.

   Комната была вся заставлена коробками, полками, возле окна — кровать, напротив — старенький письменный стол, на нем тоже коробки.

Какой-то сверчок в голове зажегся, и в память врезались безликие белки глаз.

   Серые стены без обоев, желтый от старости потолок, почерневшая люстра. Эта комната никогда не сравнится с моей, почти пустой.

   — Ну, здесь нет ремонта, лампочка не горит, наверное, коротнуло когда-то. В принципе, ты ж не маленький, разберешь, уберешь тут все. Ведро в ванной, ванная и туалет возле входной двери. Что-то не устраивает?

   Нет, блин, все устраивает! Все как положено! Да мое тело заживо сгорит от давления стольких предметов! Мне от одного вида кровати тошно. Даже в больнице была не такая угнетающая атмосфера. Но я просто кивнул.

====== Глава 6 ======

    Передо мной, забросив ногу на ногу, сидела в кресле дама. Ее ярко накрашенные губы, переводили все внимание. Я не сразу заметил продолговатое лицо, ровные брови и совсем невписывающийся в эту картину маленький носик. С первой секунды девушка показалась мне совсем уж не приветливой, хмурой, и не походящей на психолога. Но как только я уселся в кресло, Ева Мироновна мило улыбнулась.

   — Рада вас видеть.

   — Я тоже.

   — Ну что ж, расскажите с какой историей вы ко мне пожаловали, а я пока заварю чай, либо кофе, либо какао. Что желаете? — она усмехнулась.

   — Кофе, пожалуйста.

   — Отлично.

   Я улыбнулся, и спустя минуту неуверенно подал голос:

   — Вы же знаете мою историю...На самом деле мне был не так страшен мертвый Рома, как бессилие и тьма. В детстве мать часто запирала меня в кладовке, и м-мои, мое тело полностью отказывалось двигаться...

   Ева поставила на журнальный столик две горячих чашки и кивнула:

   — Продолжайте.

   — Когда я очнулся первый раз, то подумал что умер... Н-но потом... — мне стало сложно говорить. Вдруг эта женщина как все, посчитает меня поехавшим? Внезапно ладони взяли, легонько сжав. Я поднял взгляд на девушку.

   — Не нужно видеть во мне врача или кого-то еще, я такой же человек как вы, Альберт, так что не думайте слишком много.

   — Да...

   Я закусил губу и выдохнул, тем самым попытавшись снять напряжение. Ева сжала мои ладони сильнее и улыбнулась.

   — Я не буду вас осуждать, клянусь.

   — Простите, я не могу вам так быстро довериться, — выдохнул.

   — Не беспокойтесь, я не буду торопить события.

   — Спасибо.

   Я с отвращением пережевывал салат, и из-под лба глядел на Лику. С каких пор чувства обострились? Горький, в то же время соленый, с ужасным запахом салат просто не лез в горло. Он точно был хуже тетушкиной еды, вкус которой я почти не чувствовал. Больничная похлебка не была такой противной.

   Вдруг я вспомнил, что со вчерашнего дня не принимал свои лекарства, из-за этого рецепторы могли стать чувствительнее. Меня замутило. От одного запаха живот начало выворачивать. Входная дверь открылась, и Лика поплелась в коридор. Уловив момент, я быстро выплюнул в умывальник то, что не смог проглотить, и промыл рот. В кухню вошел Кирилл. Он бросил мне небольшой пакетик, в котором обнаружились таблетки.

   — Маман просила купить. В комнате уже все разгреб?

   — Н-нет.

   — Ок, тогда завтра приберёшься, сегодня не шуми, у меня ночное дежурство было, — Кирилл открыл маленький советский холодильник и недовольно скривился. — Твою мать, Лика, какого у нас ничего пожрать нет?!

   Девушка, вжав голову в плечи, тихонько протараторила:

   — Я помогала Юльке с ремонтом, прости, котенок...

   От последнего слова меня покоробило.

   — Ладно, состряпай что-то по-быстрому. — Кирилл вышел из кухни, оставив меня с Ликой наедине. Я сразу понял кто в доме хозяин, но легкий испуг в глазах девушки насторожил еще больше .

В комнату не хотелось идти совсем. А ведь все те вещи нужно куда-нибудь деть, иначе я за день превращусь в выжатый лимон.

   Лика бросила на сковороду пару яиц, и повернулась ко мне. Былая ухмылка с ее лица исчезла быстрее, чем я успел считать характер, и теперь девушка стала напоминать мне загнанную в клетку птичку.

    — Он бывает строгим, так что веди себя аккуратней, — шепотом предупредила девушка.

   — Угу.

Лика села напротив и обхватила мое запястье, даже таким маленьким ручонкам это удалось.

   —Ужас, худой какой. Сколько ты весишь?

    Я пожал плечами. От куда мне знать то, что мне неинтересно?

   Лика закусила губы и отвернулась к двери. Я внимательно начал наблюдать за ней. Эта, с виду нахальная девушка, внутри очень слабый человечек. Ее жесты, глаза, выражение лица — все это указывало на то, что Лика живет в вечном страхе. Не сильном, но ощутимом для такого как я. Иногда, я и сам чувствую страх. И эта единственная эмоция меня угнетает, ведь страх и создан, для того чтобы угнетать. Так я просидел до самого вечера, наблюдая за тем, как ест Кирилл, приправляя каждую порцию на вилке матом. Заметил, что отношения у этих двоих страннее чем могло казаться на первый взгляд, и что Лика точно возводит этого парня в святых.

   Ночью мне пришлось зайти в комнату, и как же хорошо, что с моей стороны не было фонаря, а в непроглядной тьме, предметы просто не видно. Усевшись на пол, я замер, ведь впереди тьма показалась особо густой. Это то, что находится под кроватью —непроглядная пустота. Меня замутило. Все-таки лучше ограничится матрасом, нежели созерцать темноту. Я не могу спать, организм не требует сна, но сейчас, я пожелал, чтобы мой мозг мгновенно отключился, и я не находился в этом угнетающем месте. Почему же подвал не казался мне таким страшным? Может потому что, я чувствовал неизбежность, а может мои ощущения до сего дня были не настолько явными? Первый признак эмоции? Не думаю.

   Дарина, как всегда, недовольно надула губки, и пустив глаза к потолку, нервно постукивала по краешку стола. От этого раздражительного жеста, мой глаз начал дергаться, а пальцы пробивать дыры в и без того многое пережитой клавиатуре. Какая может быть работа, когда над душой висит ведьма?

   — Долго еще стоять так будешь? — вякнул я, не выдержав.

   — А ты долго еще сидеть будешь? Алик, я вообще в шоке, ты блин даже не спишь со мной! Какого хера я вообще с тобой встречаюсь?

   — Тебя никто не держит, дверь вон там.

    — Сволочь! Прекрасно же знаешь, что твоя мамаша меня держит!

    Я весь съежился от злости. Не знаю, как так получилось, но не прошло и секунды, как стопка документов полетела в девушку, и один из листов поцарапал ее миниатюрный носик. Я мысленно возликовал. Так тебе и надо, сучка.

    — Ах ты дрянь! Ты что наделал?! — запричитала она, прикрывая ранку.

    — Дарин, не обманывай себя, и не впутывай в свои капризы мою мать. Повторюсь, тебя возле меня ничего не держит. Или я ошибаюсь?

    — Чертов немец, это у тебя в крови жадность и жестокость, ненавижу!

    Еще немного, и я озверел бы, но звонок телефона вернул мне здравый рассудок.

    — Да. Кто это?

— Альберт, вы не против встретиться через две недели, у меня дедушка заболел, — жалобно попросила Ева. Я немного огорчился. Эта женщина, за два сеанса, стала для меня чем-то подобным чистой капле воды. Ей я мог рассказывать все что захочу, а она в ответ делилась своей жизнью. И если бы она не была психологом, я, наверное, поверил ей.

   — Да, конечно, буду ждать.

   Связь оборвалась. Я задержал взгляд на окне и тяжело выдохнул. А ведь на нашу будущую встречу, пообещал себе, что расскажу этой женщине о Нем. О том, кто спасает меня; о том, кто не дал сойти с ума. Я расскажу. Надеюсь, она поймет.

   Утро. Тоскливое осеннее утро. За дверью давно перестали ходить. Страшно открывать глаза, страшно задыхаться. Но у меня не было выхода. Я поднялся, и вышел из комнаты, прямиком поплевшись в ванную. Сегодня ко мне в гости нагрянула уборка.

    Коробки я с ужасом собрал, и вынес на улицу к мусорным бакам. Две старые полки разобрал найденной в антресоли отверткой, заслонив ними низ кровати. На пол положил свое любимое зеленное одеяло и лег, дабы убедиться в удобности.

    Сердце пропустило удар. Сверху на меня смотрел глаз. Огромный, черный, с белым, как бумага зрачком. Тело сковало, захотелось сбежать. Но вместо этого, я силой закрыл глаза. Голос где-то в стороне тихо прошептал: «Идиот». И лишь позже вспомнил про почерневшую люстру. Я успокоился, и резко поднял веки. Благо, глаз исчез, теперь на его месте правда виднелось лишь очертание люстры.

   Страх стал слишком частым посетителем. Мне это не нравится, а моему телу тем более.

   Комната более-менее стала приемлемой для нахождения в ней. Я вспомнил про лекарства, и даже можно сказать обрадовался, ведь здесь не было тетушки, которая буквально запихивала мне в рот эти отвратительные вещества.

   Послышался странный звук рычания, а рот наполнился слюной. Без сомнений это мой живот. Голод? От куда? Я вздрогнул. Опять совсем нехарактерное мне чувство.

   На кухне нашлось яблоко. Легонько откусил его. Ничего. Легкая кислинка. Все как всегда.

   — Обернись.

Я в который раз содрогнулся и оглянулся. Напротив зиял темный проход в коридор.

   — К-к-кто з-здесь?

   — Я.

   Я на ватных ногах прошел в ванную и включил свет. Зеркало заставило невольно пошатнуться, а от лица, смотревшего на меня, едва не закричал. Улыбка, агрессивная, злобная, совсем не принадлежащая моему лицу. Я попытался провести ладонью по щеке, но рука словно приросла к дверному косяку. Страшно, до невозможности страшно. Почему это тело улыбается? Слушайся меня! Я попятился. В памяти пронесся непонятный кадр. И я вспомнил, что знаю эти улыбку и голос.

====== Глава 7 ======

   — Влад, ты где? — звала Лика, вернувшись домой.

   Я поджал к груди колени еще сильнее, и уперся в них головой. Слишком страшно, слишком шумно.

   «Не закрывай лицо, я и так вижу, как ты напуган», — прошептал Он. Он мерзкий. Он огромный. Он тяжелый. Он, Тот самый зверь, что занял это никчемное тело вместе со мной. Страшно, очень страшно.

   — Влад, отзовись, пожалуйста.

   Нечем дышать. Тело не слушается. Дыши!

   Маленькие ручки взяли мою голову и приподняли. Я сглотнул, вытаращившись на розоволосую девушку.

    — Ты чего здесь сидишь?

   Его улыбка промелькнула перед глазами, как ястреб, быстро и пугающе. Какой-то стук — это стучит мое сердце.

    Лика, кажется, испугалась. Затрясла меня за плечи, и что-то неустанно начала шептать.

    — Ты таблетки пил? — вырвал из ее бормотания фразу.

   Я качнул головой, и накрыл затылок руками. «Он» схватил меня за шею. Душно. Тяжело. Не могу дышать.

    «Я освобожу тебя, мое сокровище»

    Ненужно, прошу! Отстань! Воздух! Лика! Перед глазами стало совсем все мутно. Я свалился на пол, и схватился за шею. Отпусти! Убери свои лапы!

    Кто-то приподнял голову. Кто-то прислонил ко рту таблетку. Кто-то очень умело это делал. Я проглотил лекарство, не чувствуя вкус. Убирайся! «Он» не сразу убрал свои кровавые руки, Он не сразу спрятал улыбку, но его голос прозвучал так близко, словно залез прямо в ухо.

   «Это ненадолго. Мы еще поиграем»

   В этот момент я открыл глаза и увидел перед собой Кирилла. Он показался обеспокоенным, и я не ошибся. Звонкая пощечина оставила на моей щеке след, и заставила вновь рухнуть на кафель в ванной.

    — Твою мать! А если бы я не пришел?! Ты хоть немного думаешь, идиот?! Для чего я тебе таблетки купил?! — прорычал парень, и толкнул меня в плечо. — Сейчас за тебя взял ответственность я. Я оформил на себя все документы, и если ты тут крякнешь, ответственность тоже буду нести я!

   — П-п...

   — Если бы не маман, то я бы тебя прямо сейчас в дурку отправил, скажи ей спасибо!

   Я отодвинулся, и поймал себя на том, что мне как раньше все равно. Ничего не волнует, ничего не тревожит. Жаль, нет стены, но есть вид из окна. Кирилл вышел, а я остался там, на кафельном полу. Ноги не слушались. Вставать не хотелось. Да и зачем? В ванную заглянула Лика. Она подошла ко мне, и взяла под локоть.

   — Я помогу тебе. И не воспринимай его слова всерьез.

   На ватных ногах, я кое-как добрался до комнаты, и свалился прямо на свое любимое одеяло. Лика не стала закрывать дверь, скорее всего она беспокоится. Она, правда, хорошая девушка.

   Темнота. Непроглядная темнота...Никогда не любил тьму, никогда не любил ночь... Она всегда забирает воздух, и нагоняет страх. Я очутился во мраке, в маленьком пространстве, которого так страшился. Но сегодня мне не было страшно, ведь он сидел рядом, держа меня за руку. Он улыбался, невидимой улыбкой. Он светился, как звезда. Почему же я не вижу твоего лица? Почему не вижу без сомнений красивые глаза? Ты прекрасен, я знаю, твоя душа прекрасна.

    Я проснулся. Это был второй раз, когда мои кошмары больше не казались такими угнетающими. Прошло две недели, и я мог с уверенностью сказать, что они показались мне невероятно долгими. Рядом сопела Дарина. Мой мозг буквально начал молить, чтобы я привязал этого монстрика к кровати ремнем. Но, увы, идти на такие меры уже слишком.

   В кабинете Евы было как всегда тепло и приятно пахло ее цветочным парфюмом. Несмотря на приятную обстановку, блеск в глазах девушки исчез. Она всеми силами пыталась этого не показывать, однако, я с первой секунды заметил изменения.

   — Как ваш дедушка? — поинтересовался я, когда Ева села напротив.

   — Уже лучше. Альберт, а вы выглядите бодрым, — она улыбнулась, заставив меня сделать то же.

   — Ох, да... Просто... Ева.

   — Да?

   — Пообещайте, что поймете и не осудите меня.

   — Клянусь, — Ева положила руку на сердце, не теряя улыбку.

   Я глубоко вдохнул. Пора, Алик, хватит скрывать. Ты пообещал себе. Ей можно довериться.

   — Тогда в подвале я... повстречал ангела...

   — Ангела?

   — Именно... — сглотнул. — Именно он меня спас...

   Ева застыла. Улыбка перевернулась обратной стороной, и теперь на лице читалось замешательство с легким испугом.    Я нервно потер переносицу, и продолжил:

   — Он был такой холодный и сам дрожал, но представляете, он пытался согреть меня, не знаю как это объяснить... — мельком взглянул в удивленные глаза. — После того случая, он начал мне часто сниться... Я не помню его лица... Вернее... не могу вспомнить... — Меня всего передёрнуло от собственной речи, язык не слушался. — Я очень часто думаю о нем, и иногда мне даже кажется, что... я влюбился в плод своего воображения...

   Ева вздрогнула...На ее лице проскочило сразу несколько эмоций. Я закусил губу, а потом неуверенно добавил:

   — И поначалу я думал, что это был настоящий человек, но детектив которого нанимал, сказал обратное...

   — Он настоящий.

   Я замер. Что эта женщина имеет в виду? Горло резко пересохло. Сердце еще немного бы и выпрыгнуло наружу.

   — Как...

   Ева посмотрела в сторону, а потом, нагнув голову, виноватым тоном пояснила:

   — Я вас предала, Альберт.

   — Почему?

   — Ваша девушка заплатила мне и вашему детективу немалую сумму взамен на молчание о том мальчишке.

   Наверное, удивление на моем лице напугало Еву. Она отвела взгляд и заерзала.

   — Но как вы...

   — Я и Гоша знаем друг друга... И если бы, простите, ваша девушка не была настолько глупа, она не обмолвилась мне о том, что вы были в подвале не один.

   — Ха-ха! — мне захотелось смеяться. Совсем не от того, что только что меня предали, а от радости. Ты жив! Ты существуешь! Я взял Еву за руки и пролепетал:

   — Ева, спасибо вам. Спасибо!

    Оставаться здесь не было смысла. Я схватил свой плащ и выбежал из здания так быстро, как еще не бегал никогда. Ох, Дарина, сучка, мы еще посмотрим, кто из нас победит в этой войне.

   Девушка сидела за столиком, с гордо поднятой головой и надутыми губками. Ее ноги закинуты друг на друга, руки сложены на груди. Такая вся из себя гордыня и не пробивная бизнесвумен.

   Я уселся напротив, всеми силами пытаясь подавить лукавую улыбку.

   — Землю, наверное, марсиане посетили, ты меня наконец-то в ресторан пригласил! — воскликнула Дарина, подзывая официанта.

   — Ох, это не просто ужин! — восторжился я, заметив на ее лице замешательство. — Дарин, ты какого черта, все это подстроила, а?

   — Ты о чем?

   — Я конечно знаю, что ты та еще дебилка, но не настолько же. Зачем ты их подкупила?

   Дарина замерла. Именно это выражение на твоем милом личике я так хотел увидеть. Удивление, страх, обескураженность.

   — Я...

   — Говори, — я стукнул по краю стола, нервы были на пределе.

   — Алик, ты же знаешь почему! Я боялась, что ты бросишь меня! Ты еще и шептал о нем постоянно! — она всхлипнула. — Я знаю, что в прошлом ты мутил с Костей!

   — Значит так, дорогуша, — улыбка с лица даже не пыталась сходить. — Забираешь свои манатки из моего дома, и чтобы я тебя не видел, поняла?

   — Что ты, блядь, несешь?! Совсем очумел?!

   Да как эта стерва смеет? Я уже был готов дать ответный ругательский ход, но прозвучал громкий звуковой удар. Кто-то закричал, кто-то заплакал. Я прирос к стулу, боясь пошевелиться. Дарина, как разбитая кукла упала на пол, сопроводив меня, взором стеклянных глаз. С них очень быстро ушла жизнь, так быстро, как умирает прибитая муха. Прозвучал еще один выстрел. Я пришел в себя, и быстро перекочевал под стол, созерцая девушку с переполненным меня ужасом. Опять. Опять мне нет покоя. В моей жизни хоть когда-нибудь настанет непринужденность? Ладошки вспотели, к горлу подкатил ком. Телефон, нужно срочно позвонить в полицию. Где же этот гребаный телефон?! Выстрел...

   — Ах ты сука! Я сказал, открыл дверь! — в комнату обратно ворвался стук.

   Я накрыл уши руками, и сильнее прижался к углу. Громко, очень громко.

    Прошло чуть больше двух недель, а я уже познал, что такое настоящие круги ада не дающие покоя ни днем, ни в темные времена суток.

   “Ах, ах, ах”, — доносилось каждую ночь из соседней комнаты.

   “О да!”, — вплетался в охи, восторженный бас.

    Только дурак или ребенок не поймет, чем эти двое там занимаются. Я, к большому сожалению, дураком не был. И когда организм наконец-то отправился в страну снов, я был готов благодарить даже противное солнце.

    — Оглох?! Я сказал, дверь открыл, чмошник мелкий! — Кирилл сегодня был не в себе.

   Вы наверное подумали, что я причастен к этому? Да, отчасти это правда.

   За всё время, проведенное в этом жилище, я понял, что не кровать, не зеркало, и не лампочка мне не рады, а братик, который при любом выгодном для него случае, поддевал меня под зад, отправляя лететь куда-нибудь вперед или в сторону.

   Сегодня он просто заметил, что я выплевываю еду...

   — Значит так, не хочешь выходить – не выходи, но учти, хоть нос свой наружу высунешь, вы*бу всего, понял?

   Да, братик, понял, у нас очень теплые отношения, не правда ли?

   Я сглотнул. Попасться под горячую руку не самое вкусное, из всех существующих деликатесов. Если бы я только помнил их вкус...

    Крик прекратился, и я наконец-то выпрямился. Все-таки этот тон слишком давит, слишком тяготит. Без понятия с чего бы это, но как только я начал пропускать прием таблеток, мое тело принималось вытворять необъяснимые вещи. Большинство событий я забывал, стоило опять принять «помои», и это скоро стало настораживать. Даже сегодня, я еще не глотнув таблетки, видел Его хитрый взгляд. Неприятно.

   — К-кто ты? — спросил вслух.

    — Твой любимый демон, мой ангел, — ответил он тоже голосом и улыбнулся.

   Я посмотрел на кровать, где лежали таблетки, и быстро схватил их...

    Прости, демон, у нас не может быть дружбы.

   Я закрыл глаза, и вдохнул. Вскоре стало слишком безразлично, слишком просто и повседневно. Хорошо смотреть в окно, и не видеть, что за ним, хорошо опять слушать крик, и слышать в нем музыку, обволакивающая атмосфера... Я глотнул еще одну таблетку, ужасный привкус... Плевать.

   Ещё одна очутилась в горле следом за предыдущей.

   Что ты делаешь, тело? Прекрати! Еще одна. Еще одна... Еще одна...

    Дверь резко открылась. Когда я успел повернуть замок? Кирилл ворвался в комнату, как волк, увидевший мясо.

   Пощечина отбросила меня в сторону. Смешно! Да, Кирилл, бей, пока мозоли не натрешь, давай же!

   — Придурок! Какого хера ты вытворяешь?! — ударил еще раз. — В глаза мне смотри. — Он схватил меня за волосы и потащил назад. Мое тело настолько обмякшее, что я даже не мог полностью поднять веки. — О, чёрт, Лика, сюда иди, и тазик захвати!

   Розовая макушка замельтушила в дверном проеме, приближаясь к нам робкими шажками.

   — Что такое?

   — Он, кажись, передознулся...

   Да? Неужели?...

   Во рту оказались чужие пальцы. Ужасно. Противно. Маня стошнило.

   Ох, желудок, жаль, что ты не видишь ничего дальше лекарств.

   — Может скорую? — пискнула Лика.

    — Вообще дура? Его сразу в дурку, мне штраф. Это вообще неправильно больного на голову дома держать.

    — К-Кирюша... б-братик, я не б-больной... — прошептали мои губы. Глупое тело.

   Меня снова вырвало.

   — А? — Кирилл удивленно посмотрел в мою сторону, после чего схватил под локоть. — Значит так, идем-ка.

   И потащил вон из комнаты.

   Ноги совсем не хотели идти. Есть одно желание: свалиться прямо посреди коридора и созерцать потресканный потолок. Мы дошли до кухни, и я очутился на стуле.

   — Слушай сюда, дерьма кусок, — Кирилл повернулся мое лицо к себе. Возле глаз промелькнул нож. Я должен был удивиться, но лишь сильнее прикрыл глаза. — Таблетки, ножи, ванная, веревки и прочее, если я ещё раз увижу, то самолично прирежу и закопаю в лесу, понял?

  Как страшно!

   — Але, я с кем говорю? Я на тебя деньги трачу, живешь здесь на халяву, еще мне тебе зад подтирать, а?

   Ох, братик, ты забыл упомянуть, что получаешь на меня каждый месяц больше пятнадцати тысяч от Тетушки, из которых большую часть забираешь себе. По крайней мере, так было в первый раз, второй еще не настал.

   — Короче, что с тобой говорить. Лика, я щас уйду, за ним глянь, а то он вообще охмелел.

   — Ага.

   Вскоре входная дверь с грохотом хлопнула, от чего с потолка посыпалась штукатурка. Я посмотрел на Лику, что с опаской села напротив. Она отвела взгляд и положила на мою руку свою.

   — Ты... Влад, даже не думай так умирать... — маленькие ноготки прошлись по моей руке, поглаживая ее. Я не сразу понял, что этот жест означает утешение. — Моя сестра... Она именно так умерла... И это ужасно. Я понимаю, что тебе тяжело и Кир ведет себя как козел, но это не конец.

   — Й-я... — теперь это тело вовсе отказывалось мне подчиняться. — Н-не х-х-хотел убиваться.

   И это чистая правда. Уже и не помню, что послужило такому поступку, но этим объектом явно был не Кирилл.

   — Если тебе так плохо, можешь рассказать мне, — Лика на секунду замолчала. — Ты ведь не с рождения такой. Что случилось?

    Ох, прекрасная Астра, если бы я только знал от чего такой.

    В этот момент мне захотелось задать давно волнующий вопрос, но недавно проснувшееся ораторское искусство бесследно испарилось.

   — Т-ты и К-кирилл... П-Почему вы... — сложно...

   — Почему мы что? Вместе? — Я кивнул. Догадливая. — Честно сказать, я и сама не понимаю. Кир... Он хороший. Я люблю его, но в то же время боюсь, он не всегда такой злой, по крайней мере со мной... — Она вновь провела маленькими пальчиками по моей руке. — Мне стыдно за то, что я жалуюсь...

    Я в сотый раз убедился, что Лика добрая и невинная. Она как цветок, что растет в пещере медведя. Я повернул ладонь и сжал крохотную ручку. Лика вздрогнула.

   Хорошая, добрая, Астра, беги из клетки этого монстра, он сожрет тебя, как мышку.

   “Бах” Ударил кто-то в дверь. Опять посыпалась штукатурка. Лика выдернула руку, испугано уставившись в коридор.

   — Кто это?

   В дверь обратно ударили.

   — Н-не открывай, — выдавил из себя я, пытаясь встать, но тело до сих пор было онемевшее.

   Еще один удар, за которым последовал треск. Дверь сорвалась с петель...

====== Глава 8 ======

   Дождь, как маятник, отбивал по окнам, каждую чертову секунду. Я давно перестал считать минуты. Перед глазами до сих пор стоял мертвый образ Дарины. Если бы я только знал, что её жизнь закончится на такой ноте...

Зачем же столько ей наговорил?    Однако, на данный момент, мне не до этого.

   Шаги... Спокойные, тихие, настороженные. Такие сложно услышать, только если бы они не были над моей головой.

   Я в подвале папиного дома. Да-да, в одном из самых жутких мест, созданных человеком. Сердце совсем не хотело успокаиваться, сбивая с толку своими громкими ударами.

    Три трупа... Три смерти невинных людей. Четвертым бесповоротно буду я. Почему три? Возле двери моего дома обнаружился мертвый охранник.

Страшно осознавать, что причиной смерти этих троих стал я. Да и так ли?

   Шаги стихли, но мне настолько было страшно, что я даже боялся вдохнуть.

   Часы показывали пол второго ночи. Где же та полиция, которую я вызвал еще три часа назад?     Почему в этой стране нет элементарного порядка?

    Я прижал к груди телефон и выдохнул. Так, Альберт, соберись. Не давай волю эмоциям, а тем более страху.

   Экран резко засветился. Я весь съежился от неожиданности и коротко глянул в дисплей. Благо, телефон стоял на беззвучном режиме, ведь на экране высветился знакомый номер.

   Я взял трубку и тихо, словно мой голос смешался с легким ветерком, прошептал:

   — Герард... Боже...

   — Albert, geht es dir gut? (Альберт, ты в порядке?)

   Я замотал головой , будто брат может меня увидеть.

   — Darina ist tot. (Дарина мертва)

   — Darina? Wer ist das? (Дарина? Кто это?) — в голосе Герарда послышалось сомнение.

   — Madchen! Trottel. Gerard, jemand will mich tоten! (Девушка! Придурок. Герард, кто-то хочет меня убить!)

   — Was fur ein Unsinn? (Что за чушь?)

   — Es stimmt! (Это правда!)

   Меня затрясло. Мой возмущенный шепот бил по стенам, как эхо. Брат молчал, явно пребывая в замешательстве. Это тянущееся молчание начало еще больше заталкивать меня в безысходность.

   — Мой, тилэфон, сичас откл...тэнэн.

   О, мой бог, лучше бы ты вообще не звонил!

   — Ну и катись, идиот хренов! Меня убить хотят, придурок! — мой возглас оказался слишком громким. Я ударил себя по губам и подошел к люку. Наверху послышался скрип. Так и знал, что этот человек не ушел. Паника перемешалась с гневом, и я просто бросил телефон в стену. Глупец.

Люк принялись дергать с такой силой, что я на себе ощутил треск бедного замка.

   Ноги подкосились. Это конец. Меня просто убьют. Если не убьют, то будут пытать, пока вся кровь не покинет тело. Трудно дышать, трудно смотреть смерти в глаза.

Прости, мой ангел. Я не смог увидеть тебя, я не выполнил свое обещание. Прости меня за это.

Люк резко поднялся, и меня ослепил свет яркого фонаря.

   — Здравствуй, смерть, —прошептал я, до крови закусив губу.

   — Влад, — шепнула Лика, сильнее прижавшись ко мне. Я резко закрыл ей рот ладонью и качнул головой.

   Мы успели. Успели спрятаться в шкаф.

  Боюсь, если бы не таблетки, то мои легкие давно скрутились в улитку, ведь пространства здесь было, не больше чем между машинами в километровой пробке.

   — Слышь, Димыч, тут никого нету, — как нож рассек тишину грубый голос.

   — Везде посмотрел? — “подхватил нож” не менее острый кинжал.

   — Та, бляха, нету здесь никого, с первого раза слухалку не включил што-ли?

   — Лучше молчи.

   — Ещё и рота мне затыкаешь, тупорылый.

   — Бля, Жека, закрой пасть.

   Я кажется улыбнулся. Ну и разговорчики у этих двоих. Воображение сразу нарисовало картину идиота, что всеми силами старается выдать себя за умника. Кого же они ищут, зачем, и почему? Неужели это после моего пребывания в подвале?

Я ещё шире улыбнулся, услышав очередную брань, но повернувшись к Лике, встретился с испуганными глазами. Она смотрела на меня как на сумасшедшего. Ещё бы, в такой ситуации и улыбается.

Глупое тело, не смей.

   — Ну шо, пошлепали тогда?

   — Не тупи, останемся здесь, в засаде.

   Меня передернуло. Мы и без того сидим здесь уже больше получаса, вскоре лекарство перестанет действовать, и тогда я не знаю, что взбредет в голову этого никчемного тела.

   Лика взяла мою ладонь, и уткнулась в неё щекой.

   — Влад, – тихо-тихо прошептал тоненький голосок. — Мне страшно... И за тебя и за себя...

   Да, прекрасная Астра, мне тоже не по себе, но в отличие от тебя, я оказывался в положении и похуже.

   Кто-то легонько провел по моей щеке, переместился к кончику губ, прикоснулся к губе, залезая мне в рот пальцем. Взял за подбородок, заставив негромко охнуть от резкого вздерга.

Я открыл глаза, и застыл.

   — Мой маленький ангел, – прошептал Он в самое ухо.

   Я весь задрожал, кажется, ударил по дверце. Лика негромко взвизгнула и схватила мои руки.

   — Боже, что ты вытворяешь? Только не сейчас.

   — Сейчас, мой ангелочек.

   — Уйди! — рыкнул я, и подполз к Лике ближе.

   — Неужели боишься, что я ее трону? М?

   — Уб-убирайся, и н-не с-смей!

   — Влад, чёрт тебя подери, умолкни.

   — Эй, Димыч, тута кажись кто-то есть! — внезапно близко крикнул тот самый Жека, заставив всех троих: и меня, и Лику, и Его, – замереть подобно камням.

   — Проверь.

   Шаги стали приближаться. Тик-так, отбивал секунды звук топота, слишком быстрые секунды. Лика вцепилась своими ногтями мне в плечо, и я почувствовал колющий дискомфорт. Почувствовал?

Дверца начала со скрипом открываться. В этот момент всё замерло: дыхание, биение сердца, воздух и даже время. Лика зажмурилась, дрожа, как мокрый котенок. Я тоже дрожал.

   — Эй, пацаны, а вы чё тут забыли? — раздался откуда-то из вне голос Кирилла, и жизнь обратно вернулась в жилы.

   Лика распахнула глаза, кажется, начав молиться.

   — Тебя, блядь, позабыли. Зеленые гони, — прошипел Жека, отступив от шкафа.

   — Ребят, ещё неделя до окончания договора, чё вы прицепились?

   — Она уже прошла, Кир, и если денег не будет, то ты очень сильно пожалеешь, — фыркнул Димыч.

   — Понял. А теперь уходите.

   — Как скажешь.

   Послышались удаляющиеся шаги. Как только входная дверь хлопнула, Лика шевельнулась, и неуверенно подтолкнула дверцу шкафа ногой.

— Давай выбираться, — чуть слышно сказала девушка, но мне быстро помогли с этим.

   Внезапный захват за воротник, бросок в сторону, удар в бок. Воздух застыл где-то в горле, не в состоянии протолкнуться дальше.

   — Кирилл, успокойся!! —заверещала Лика.

   — Дрянь! Как же ты меня бесишь, как же меня всё бесит!!

   — Вставай, мой ангел, хватит быть слабаком, – зашипел Он как змея, вползая в голову всё глубже и глубже.

   — Проваливай! — крикнул слишком отчетливо и громко Ему.

   — Ты что там вякнул, засранец мелкий? Совсем охренел? — Кирилл нагнулся надо мной, и взял за подбородок, сжимая его так, что я услышал хруст.

   Я сглотнул. Страшно и... Больно? Больно в груди...

   — Кир, не надо, пожалуйста, — тявкнула Лика, за что сама едва не оказалась на месте прихлопнутой мухи.

   — Рот закрыла! — Кирилл схватил меня за волосы, и потащил из комнаты в ванную. Я вцепился в его руку всеми силами пытаясь выбраться. Только не в ванную, только не к зеркалу!

   — Да, мой ангел!

   — П-п.... Пожалуйста! Не надо!

   Обрывистый удар об плиточную стену. Все на мгновение помутнело. Ещё один. Что-то красное упало на пол. Что-то с ужасным привкусом. Привкусом???

   Я схватился за голову. Кирилл бросил моё никчемное тело на кафель, и обратно нагнулся, потянув за волосы.

   — Посидишь тут, пока мозги не вправятся.

   Я в ужасе схватил его за руку и замотал головой. Нет, не оставляй меня с Ним! Прошу... Не надо!

   — Кир, за что? – пропищала где-то позади Лика, на что брюнет хмыкнул:

   — За всё хорошее.

   Дверь захлопнулась. Свет погас. Я застыл, как кукла. Страшно. Очень страшно. Кровь капает на кафель. Нужно встать. Нужно просто подняться.

   — Ты не сможешь, мой маленький ангел... Ты не сможешь...

   — Альберт, вы цел?

   Я открыл глаза и воззрился на Фёдора Артемовича, который как пугало повис над лестницей.

   — О, Всевышний, спасибо тебе!! — обратился я к небу, и схватился за волосы.

   Спасен! Я остался жив. Господи!

Наверное безумная улыбка на моем лице напугала Фёдора, и он качнулся назад, а опомнившись, принялся помогать мне выбираться.

   — Как вы здесь оказались? — заулыбался я во все тридцать два.

   — Я пытался вам дозвониться, вы не отвечали. Потом узнал, что в Алексеевском районе, произошла стрельба, а там обнаружилась ваша девушка. Я чудом вас нашел, как вы вообще додумались поехать в дом отца?

   — Я думал Этот не найдет меня здесь, но, как видите, нашел...

   — Если бы я приехал чуть раньше, то мог бы засечь его. А с кем вы говорили?

   Я посмотрел в дыру подвала, и вдруг остолбенел. Герард звонил явно не из Германии, ведь на дисплее высветился украинский номер. Что этот засранец здесь забыл?

====== Глава 9 ======

   Тьма сжирает. Тьма поглощает, подобно всеобъемлющему космосу. Ты не видишь её начало, не видишь конец. Ты не поймешь, который раз часы пробили получасье. И я тоже не понял.

«Он» смотрел на меня, я смотрел на Него, и в этот момент, казалось, исчезло все. Только Мы вдвоем сидим в этом черном квадрате Малевича, сверля друг друга немым взглядом.

   — П-почему ты п-преследуешь меня?

   — Мой маленький ангел, я не просто преследую тебя, я и есть ты.

   — Шутишь.

   — Ни капли.

   — Т-тогда, почему ты пугаешь? — я задержал дыхание, страшась услышать правду.

   — Это не я тебя пугаю, мой ангел, а ты меня боишься.

   Дверной замок щелкнул. Я прищурился от слепящего света. Огромная рука вытащила меня наружу, от чего легкие вмиг переполнились слишком свежим воздухом.

    — Ну как, полегчало? — хмыкнул Кирилл и дернул меня за плечо. — Ща Денис придет, иди, помойся и переоденься, несет как от дохлой псины.

   — К-то это? — почти бесслышно поинтересовался я.

   — Мой друган, он на психолога или на кого-то такого учится, может хоть немного тебе мозги вправит. И да, — брат залез в карман, после чего взял мою ладонь и вложил туда три разных таблетки. — Выпей.

   — Д-да...

   Я поплелся в комнату, вздрагивая от каждого шороха.

   Часы показывали девять утра. Да уж, это рекорд... Я просидел в ванной больше полсуток.

Лика выглянула из кухни, сопроводив меня жалобным взглядом. В её серых глазах так и читалось сочувствие вперемешку с виной. Я кивнул, якобы давая знак “не нужно”, на что девушка лишь грустно улыбнулась.

   Таблетки принялись выполнять свою задачу, и вскоре я, как обычно, подобно амебе, сверлил взором человека сидящего напротив...

    — И так, Альберт, давайте подумаем, четко и ясно, кому выгодна ваша смерть? — Начал Фёдор, лавируя между колдобинами на дороге. Машина ехала быстро и шумно, ведь «Нива» точно давно не подвергалась ремонту.

    Мы ехали далеко, вдаль от города, вдаль от дома папы. Меня до сих пор переполняли странные чувства того, что совсем недавно я мог бы оказаться на месте Дарины, либо Ромы, либо охранника... Последний явно смерти не заслуживает, я доверил ему дом отца, а в итоге будто подтолкнул к худшему.

   — Пять лет назад, я бы сказал Вам, что это моя мать, но на данный момент без понятия.

   — Ваша мать? — мужчина покосился на меня, слегка приподняв брови.

   Я только сейчас заметил, какие они густые и темные на фоне белых волос.

   — У нас с ней отношения не сложились.

   — Сочувствую.

    Я пожал плечами и отвернулся. Неужели Герард к этому как-то причастен, а иначе, зачем ему — ярому домоседу и маменькиному сыночку, приезжать в Украину? О своих подозрениях, говорить Федору я не решился, ведь этот человек до ужаса любопытен и целеустремлен, это стало понятно еще при первой нашей встрече. Я опомнился, напрямую спросив:

   — Зачем вы в это вмешались?

    — Однажды, Ваш отец очень помог мне, а я не успел оплатить тем же.

   — Ясно.

    Этот мужчина не вселил в меня доверие, даже после таких слов. Я заерзал на сиденье, попытавшись отцепить ремень. Фёдор с насмешкой покосился на меня, и достал из кармана пачку сигарет.

    — Вы ведь, что-то хотите мне сказать, я прав?

    Наконец-то отцепив этот приставучий ремень, я неуверенно кивнул.

    — Тогда в подвале со мной был ангел... я так думал... И вот недавно узнал, что он реальный человек...

    — Занимательная история, — усмешка. — Что теперь делать будете? — Фёдор закурил. По салону пронесся терпкий запах табака.

    — Найду его, — сердце сбилось с привычного ритма. Я повернулся к блондинистому мужчине, и положил руку на его предплечье.

   — Вы мне поможете? Я заплачу, сколько будет угодно.

   Федор повел плечом и нахмурился.

   — Я не какой-то там скупенок, что считает каждую монету, так что не нужно мне ничего.

   — Как скажите... И спасибо.

    Вскоре, машина притормозила. Я осмотрелся, заметив перед собой небольшой домик.

    — Здесь остановимся, утром поедем в город, найдем вашего ангела, а потом посмотрим, что да как.

    — Вижу, вы любите продумать все заранее, — ухмыльнулся я.

   — Без планирования, человек всегда будет жить в стрессе, — Фёдор полностью заглушил мотор и открыл дверцу.

   — Возьму на заметку.

    Он сидел напротив: бледнокожий, узкоглазый, черный, как уголь, в него намертво вросли корни азиатской внешности. «Китаец? », — подумалось сразу, ведь мое скудное в плане различия воображение, не попыталось явить мозговым извилинам что-то более оригинальное. Однако, он был не китайцем и не японцем, а казахом. Тот самый Денис, тот самый знакомый психолог моего братика. Смешно.

    Таблетки начали давать о себе знать слишком быстро, и я повис на стуле как мятый пиджак на вешалке.

    — Короче, Дэн, вы тут сами разбирайтесь, мы с Ликой отчаливаем, деньги я на карту перевел.

   Денис кивнул, вновь повернувшись ко мне.

   — Ну что ж, всевеликий Владислав, расскажи немного о себе.

    Идиот. Моя рука сама собой поднялась и выдвинула вверх средний палец. И когда я стал таким неблагодарным?

    Денис изогнул изумленно брови и слегка повернул голову.

    — Хорошо, всевеликий Владислав, давай просто познакомимся, как друзья, ничего более.

    Как же надоело то, что все видят во мне тупого.

    — В-в этом нет ник-какого смысла.

    — То есть ты считаешь, что в общении с людьми нет никакого смысла?

    Да, дурак, именно так и считаю. Видимо таблетки не достаточно подействовали на мой мозг, ибо этот человек уже с первой секунды внедрил в меня раздражение.

    — М-мне всё равно.

    Денис постучал по краю стола, явно не зная как выйти из ситуации. Да какой их тебя психолог, парень?

    — О, знаешь, у меня есть идея. Как насчёт творчества? Рисовать любишь? — после долгой паузы взбодрился он.

    — Угу, — и это чистой воды правда. Рисование я люблю как музыку и книги.

    — Тогда давай так, когда повечереет, сходим в канцелярский и купим всё что нужно.

    — Угу.

   Денис улыбнулся и достал из рюкзака телефон.

    — Кирилл обижает тебя?

   Ага, обижает – слишком просто сказано, да это гнобление в чистом виде.

— К-какая разница? — отчеканил я.

— Ну, всевеликий... — Я стукнул пальцем по краешку стола, намекая на то, чтобы всевеликий Денис не называл меня так. Он сразу уловил суть моего негодования, и вновь улыбнулся. — Просто я хочу тебе помочь.

— Угу.

    Не нужна мне твоя бесполезная помощь. Вдруг Денис придвинул мне свой телефон, и я неуверенно взглянул на дисплей. Там, в ряд выстроились постеры различных фильмов, которые тут же вызвали уйму вопросов.

   — Когда ты в последний раз смотрел что-то?

   — Не п-помню...

   Фильмы я почти не смотрел, ведь мой старый психиатр сказал, что это может привезти к ухудшению ситуации. Я с легким удивлением посмотрел на Дениса, якобы задавая вопрос.

— Выбирай, будем что-то смотреть. Психолог из меня такой себе, а вот компанию составить могу.

   Так зачем ты тогда вообще согласился «мне помогать»?

   — А П-помогать з-з... – обратно сложно говорить.

    — Согласился зачем? Ну, Кирилл попросил, плюс не буду лукавить, деньги нужны.

    Я мысленно хмыкнул, и указал на первый попавшийся фильм. Всем нужны деньги, все за ними бегут, словно голодные волки за оленем.

   Дальше, мы три с половиной часа смотрели «Титаник». Занимательный фильм, и даже трогательный. Трогательный для меня, удивительно. После фильма мы обедали. Это был первый раз, когда я действительно ел. Еда, приготовленная Денисом, показалась съедобной, и вскоре я проникся даже симпатией к этому парню. Все-таки, не такой уж он и раздражительный. Вот так незаметно повечерело...

    Сто лет на улицу не выходил. Я можно сказать совсем забыл, что сейчас зима, и всего через две недели будет мой день рождения. А зима в этом году снегом решила обделить, дав волю дождю.

Улица показалась чем-то волшебным. Витрины украшены новогодними гирляндами; Дед Мороз стоит на входе в парк, раздавая всем листовки, а вон олень из елочных веток, а там снеговик улыбается прохожим. Одни Люди куда-то спешат, другие смеются.

    Вдруг стало так тепло. Я забыл эту атмосферу, забыл, насколько прекрасным бывает мир.

    — А вон и канцелярский, — улыбнулся Денис.

    Мне тоже захотелось улыбнуться. Искренне, без натяжки... и... Я улыбнулся. По-настоящему улыбнулся.

    — Я с-сейчас, — бросил Денису и подбежал к Деду Морозу. Он приветливо мне хохотнул и протянул флаер.

    Я благодарственно кивнул, и вернулся к Денису.

   — Зачем тебе?

   — З-здесь нп, н-написано про к-концерт.

— Хочешь туда?

   — Нет... — Я не могу себе позволить такое, а Кирилл бы точно данную идею со мной не разделил.

   — Слушай, Влад, ты почему заикаешься?

    Я удивился, ведь этот человек один из немногих кого этот дефект заинтересовал.

    — Н-не помню.— Я замолчал. А стоит ли рассказывать ему что-нибудь настолько личное? Почему я заикаюсь — помню до сих пор, но говорить об этом никому не появлялось желание.

   — Не бойся, это абсолютно нормально.

    После этих слов, я решил немного разъяснить ситуацию:

    — Я не р-разговаривал ш-шесть лет.

    Черные брови Дениса поползли на лоб.

   — Совсем?

   —Ага...

   — Ты знаешь почему?

    На этот вопрос я отвечать не намеревался. Таблетки уже почти не действовали, и Он медленно начал выползать из своей норы. Змей. Ужасный ядовитый змей.

    Мы зашли в канцелярский, где меня сразу же взяли в плен самые разнообразные цвета. Глядя на всё это, хочется скупить весь магазин, но тетушка такой поступок точно бы не оценила. Она всегда ругала Риту за меркантильность и легкую “жадность”. От воспоминаний, в горло забрался ком.

   Чёртов Кирилл, решил назло ограничить мне с Валей общение. На якобы визит Риты я и не надеялся. Слово даю, сейчас она наверняка сидит на коленях у какого-нибудь парня, и

вылизывает его сочные губки.

   — Мой маленький ангел скучает, — прожужжал Он в ухо.

   — Отстань.

    Денис покосился на меня, но тут же его внимание перехватили краски.

    — Мой ангел, ты должен сам учиться за себя постоять.

    — Н-но как?

   — Через стену, переступи ее.

    Мне стало противно. Он подобен маленькой крысе: с виду добрая и милая, а в действительности готова дно прогрызть, лишь бы добраться до зерна.

   — Т-ты ст-странный, с-сначала г-г-г-говоришь, что у меня ничего н-не п-получится, а теперь н-наоб-борот под-подталкиваешь к чему-то такому.

    — Я просто очень тебя люблю, мой ангел.

    Внезапно, меня схватили за руку и потащили к выходу. Я едва поспевал за Денисом. Мы прошли парк, прошли алею, и вот уже наш дом. Нет. Не хочу туда. Но мы не дошли. Возле самих дверей Денис резко остановился и повернулся, не сводя с меня глаз.

   — Влад, с кем ты говоришь?

    Я посмотрел на Него, в поисках подсказки. Что же ответить? Неужели рассказать всё как есть?

   «Даже не смей», — шепнул Он.

   — Й-Я не знаю...

   — Кирилл сегодня не вернется?

   — Нет.

   — Тогда я останусь с ночевкой, думаю, он не против.

    Мы вошли в подъезд и меня мгновенно осенило. «Он» ведь говорит моим телом, моими губами, вот почему Денис так удивился. Я быстро захотел объясниться, но этого делать не пришлось.

    Я дома, в городе, в опустошенной комнате. После ночевки в доме деда, который оказался хорошим знакомым Федора, я еще долго чувствовал на себе запах дешевого табака. Сегодня должно что-то произойти, сегодня я обязан найти Его. Я поговорю с ним, а дальше... А дальше мне немедля нужно уезжать, ибо эти сволочи очень быстро найдут меня, очень быстро. Дом был перевернут вверх дном, точно ураган прошелся. Я удивился, что он вообще остался стоять на месте и его не снесли.

    Фёдор уехал в участок, дабы раздобыть информацию об ангеле, а я голодный как псина остался начеку.

     Идти в супермаркет слишком рискованно, холодильник испускает такое зловоние, что казалось, будто там не одно яйцо протухло, а как минимум бегемот.

    Я сидел на кровати уже третий час, и нервно кусал ноготь на большом пальце. Дурная привычка. Вдруг, чудом выживший телефон завибрировал, вернув меня из мира грёз и единорогов.

    — Ну что там? — как с бодуна выпалил я, прислонив трубку.

    — Нашел. Альберт, сейчас Вам нужно переместиться в другое место. Я буду ждать вас возле “Кисета”*

(* «Кисет» – сеть меленьких ларьков в Харькове, что, как правило, находятся недалеко от дороги)

   — П-прямо сейчас? — от ужаса предстоящего путешествия начал заикаться я.

   — Да, на камере, что я установил, видно подозрительного мужчину, он уже полчаса стоит возле вашего дома.

    — Я тогда через окно.

— Ха-ха, Альберт, давайте с окном повременим, — хохотнул Фёдор, а до меня не сразу дошел двоякий смысл своих же слов. — Идите на заднюю веранду, только тихо, и сразу бегите к “Кисету”, я вас там на машине подхвачу.

   — Хорошо, ждите.

    Я нажал отбой, и осторожно выглянул в окно. Рядом с домом и правда стоял странный бородатый мужик, время от времени перемещающийся от одной стороны улицы, в другую.

Внезапно, он повернул голову, и наши взгляды встретились. Сердце подскочило, как попрыгунчик. Он точно заметил меня, он точно теперь знает, что я здесь. Я вновь выглянул в окно и оторопел.

    — Бу, — Этот человек всего несколько сантиметров от окна.

    Я схватил телефон, и что есть мочи бросился к черному выходу. Мужчина заметив, что дверь заперта, побежал в обход.

    Дыхание сбилось, ноги перестали слушаться. Я вылетел из дома, как стрела, на всех возможных скоростях помчался к тому самому ларьку.

Машина Фёдора уже стояла там, и я, сорвавшись на фальцет, истерически закричал:

    — Открывайте!!! Что б меня воробьи заклевали, — вырвалось, когда увидел в руке “хвоста” пистолет.

    Едва я оказался в машине, «Нива» протяжно рыкнула и рванула с места. С ушей сразу же вырвался невидимый пар. Успел.

    — Пить будете? — улыбнулся Фёдор, кивая на бутылочку воды.

   — Ещё бы, с этими хренами, я обратно вспомнил как материться!

    — Вам нельзя, авторитет как-никак.

    — Да какой там авторитет, — отмахнулся я, и в пару глотков осушил литровую бутылку минералки. — Куда мы?

— Ко мне.

====== Глава 10 ======

   — В твоей голове живет кто-то? — спросил Денис, заставив Его всего метаться из стороны в сторону.

    — Н-нет...

    — Влад, говори честно.

    Я ужаснулся, заметив приближающиеся руки к шее. «Он» хочет жить.

    — П-пожалуйста... Я не могу.

    Денис еще больше нахмурился. «Он» провел по шее указательным пальцем, обхватил ее полностью, чуть сжал.

    — Отпусти шею, ты меня пугаешь, — приказал Денис, неуверенно отдернув мою руку.

    «Что ты творишь, идиот?!» — Он зашипел, как кот увидевший собаку, схватил чужие плечи, встряхнул их, еще раз, и еще раз.

    — Прекрати! — крикнул парень и толкнул Его.

     Глупое тело, слушайся меня! Я ударил «Его», больно, в грудь, он начал задыхаться, хватать ртом воздух, в глазах потемнело. Я упал вместе с ним. Отпусти меня, четов змей!

    — Дай, таб-таблетки, — крикнул Денису, ведь он застыл как вода на морозе.

    Прочь, демон, оставь меня, оставь окружающих в покое, я убью тебя! На этот раз он исчезал медленно, словно говоря: «Смотри только на меня, любуйся только мной». Я лег на пол и прикрыл лицо руками. Как же достало. Почему в груди так колет? Почему горло сжимает? Неприятно.

   — Может в комнату? — подал голос Денис, осторожно подбираясь ко мне.

   — Угу.

   Уже было утро. Я не спал. Кирилл с Ликой вот-вот вернулись домой. Я слышал как устало потянулся Денис, слышал, как он поприветствовал брата, а потом...

     — Ты с ума сошел держать шизофреника дома? Его в психушку надо, если сейчас не отправишь, он вас ночью и убить может.

    — Но маман не даст, да и я к ней уже неделю дозвониться не могу.

    Сердце кольнуло. Больно кольнуло. Я почувствовал это.

    — Слушай, я тебе советую и маме своей то же самое сказать, он ненормальный, — закончил Денис, после чего я услышал, как яростно закрылись входные двери. Он ушел.

    — Что делать думаешь? — шепнула Лика слишком громко.

    — Что-что, черти что. Я не знаю, маман не захочет его в государственную отдавать, а на нормальную надо зеленые. Бля, Лика. Я задолжал тридцатку, понимаешь?

   — Сам виноват.

   — Что ты там вякнула?

   Я насторожился.

   — Ничего...

   —  Повтори, я сказал.

    Послышалось шипение. Я вывалился из комнаты, увидев, как брат сжал волосы девушки.    Сам того не ожидая, я оттолкнул Кирилла от Лики и прикрыл ее собой.

    — Ах ты хрен, смелым слишком стал?

   Ну что ж, если вы меня оклеветали шизофреником, я сыграю свою роль. Сыграю лучше всякого актера. И я закричал, громко, четко, как будто и не я это:

    — Демоны тебя накажут, в могиле будешь гнить, чувствовать все на себе, я тебя уничтожу, мразь! — Мой взгляд был безумным, улыбка натянулась едва не на все лицо и тогда, в этих голубых глазах, я увидел страх.

   — Конченый вообще. В дурку засажу, — буркнул Кирилл и поплелся в кухню.

   Испугался, братик, бойся.

   Лика схватила меня за руку и потащила в комнату. Как только дверь хлопнула, она взяла мое лицо в руки. Ее ладошки дрожали, а серые глаза бегали из стороны в сторону. Чего же ты хочешь, прекрасная Астра?

   — Влад, ты же специально это сказал? — Я кивнул. На милом лице сразу расправились морщинки, и Лика успокоилась. — Я хочу уйти от сюда, но мне за тебя страшно.

    — В-все хорошо.

    Все хорошо, Астра.

    Когда-то, мать сказала мне, что я вывернутая наизнанку семечка: снаружи вкусный, а внутри чернее ночного неба. Я был мал, и долго думал над смыслом услышанных слов, а когда наконец-то понял, было уже и так всё ясно.

   — Пап, когда ты меня заберешь? Я боюсь, — как клещ вцепились в мозг слова.

   — Скоро, Алик, потерпи еще немного, — шепнул отец, крепко меня обнимая.

   И вот сейчас, я уже такой взрослый мужик, а так хочется сказать: “Пап, забери меня”.

   Я всё никак не мог уснуть, Фёдор сопел рядом на матрасе и наверняка видел сто пятый сон.

А в мою голову, как хитрая кошка, полезли эти чертовы вспоминая. Нет, моя жизнь была неплохой, не настолько плохой, чтобы я имел право жаловаться.

   Огромная вилла в Мюнхене, куча друзей, здоровый младший брат, любовь нянечек, да я жил как принц в розовом бархате. Но было и другое в моей жизни, и это другое калечит даже сейчас...

    А что будет теперь с моим домом? А что будет с фирмой? Почему Герард не отвечает? Неужели с ним что-то случилось? Меня постоянно сжирают вопросы. Их не возьмешь, и не оцепишь от себя как пиявку. А может я просто много думаю?

   — Альберт.

    От неожиданности я вздрогнул.

   — М?

   — У вас есть деньги?

   — Я думал вы спросите почему я не сплю, или хотя бы объясните чего сами не спите.

   — Не могу, чепуха в голову лезет.

   — Аналогичная ситуация. Нет, у меня ни цента нет, карточка дома, телефон всмятку, только на работе сейф и в банке депозит, но паспорт я тоже где-то посеял, — пробормотал, сам на себя злясь. Ну и тупой же ты Альберт.

   — Тогда на работу завтра, сколько у вас там? Уехать хватит? — Фёдор повернулся ко мне, и на свете луны я заметил его морщины. Сколько ему лет?

   — Уехать в Карпаты или в Азов может и хватит, а на Европу только если в Польшу, чтобы сразу да с работой.

    — В Германию поезжайте, к матери. Или до сих пор обижаетесь? — мужчина слегка улыбнулся.

    — Немного. Она болеет сильно, и хочет мне бизнес передать, а я отнекиваюсь. —  Фёдор удивленно поднял бровь. — Надоела мне такая жизнь, я простоты хочу, как у отца было. Может это даже Герард все затеял, чтобы фирму ту сраную отнять, да пожалуйста, хоть весь Мюнхен пусть забирает, мне уже до лампочки.

   — Вы же не бывали в простой жизни, Альберт, хоть знаете как тут всё?

    — Человек ко всему привыкает, а мне лучше простым быть, нежели бегать от пуль, — я покачал головой. — Сколько вам лет?

    — Тридцать восемь, — как на автомате.

    — О, я думал вы моложе. Так что, мы завтра найдем Его? — на последнем слове я сделал акцент.

Фёдор задумался и почесал трехдневную щетину.

    — Вы вроде не гей, вроде девушка была.

   Я удивился такому заявлению. А в памяти проскочила безжизненная кукла.

    — Вроде была... А с чего у вас такие выводы?

    — Вряд ли мужик просто так будет настолько потеть за другим мужиком. Я проницательный, Альберт.

    — Я заметил.

    Фёдор отвернулся к окну и натянул одеяло выше. Неужели на мне так заметна эта “болезнь”?

    А что я скажу Ему когда увижу? Что я грязный педик и извращенец, который влюбился в человека, которого раз в жизни видел, и даже лица толком не помнит? Паршиво от этой мысли. Я не помню его телосложение, не помню цвет глаз, волос, ничего не помню, только тепло, только руки. Я сошел с ума. Точно сошел с ума. Лучше бы Он дальше жил только в моем воображении, ведь от мысли, что этот человек может вовсе оказаться маленьким ребенком, меня всего перекашивало. А что если Он вообще девушка? Я хочу тебя увидеть, просто взглянуть, одним лишь глазком. Посмотреть какой же Ты.

   Вот так, с мыслью о Нем, я проворочался всю ночь. Только под утро немного вздремнул, а после меня разбудил громкий бас Федора:

    — Подъем, товарищ!

   Ох, уж эти “копы”, живущие “по правилам”

   — Берите бутерброды в холодильнике, идите в душ, там новая щетка и бритва на тумбочке, и будем отчаливать.

    — Ага, жду не дождусь, — лениво бросил я. От недосыпа вообще пропало желание что-либо делать.

Но моё бормотание никак не потревожило Федора, и вскоре мы мчались по городской дороге. Я с куском хлеба во рту, мужчина с чашкой кофе. Даже поесть нормально нельзя.

   — Значит сейчас на работу.

   — Ага.

   После того как я пригрозил Кириллу, брат отлетал от меня как от ядовитой ящерицы. Я слышал, как он звонит в больницу, и слышал, как он матерится, ибо тетушка не берет трубку. Я не пил таблетки, и Он сидел рядом. Сегодня змей молчал, молчал ожидая худшего исхода, а я решил его поддержать.

    Я знаю, как к больным относятся в психушках, и честно, уже готов к этому.

   Разве есть смысл сожалеть?

    — Но ты же можешь попытаться сказать «нет», — упрекнул Он.

    Могу, но мне и самому не нравится с Тобой жить.

   Сейчас утро, и возможно уже вечером меня отвезут туда, от куда мало кто возвращается. А учитывая с каким внутренним зверем я живу, вряд ли мне удастся ещё хоть раз вдохнуть свежий воздух без таблеток. Ведь, зверя не должно быть, так?

    В комнату вошла Лика, она присела рядом возле кровати, и положила ладонь на мое колено.

Ну что же ты смотришь, Астра, говори.

    — Я пыталась его отговорить... Но как видишь, он на своей волне.

    — Не нужно.

    — Но ведь это несправедливо, ты лучше некоторых “нормальных” людей.

    Я посмотрел на Лику, пытаясь понять сказанное.

    — М-мне давно т-туда п-пора. Я в-всё-таки не здоров.

    Даже не думал, что когда-нибудь скажу это.

   Лика нахмурилась и уткнулась мне лбом в плечо.

    — Почему мир несправедлив и хорошим людям просто не везет?

   — Я н-не знаю к-кто я.

   — Что?

   — Я не м-могу ничего р-рассказать о себе.

   — Наверное ты просто запутался.      — Лика грустно хихикнула. — Знаешь... Моя сестра однажды спросила: «Ты на самом деле ничего не замечаешь?». Ей было пятнадцать, я думала это просто подростковое. Мы с ней были словно подруги, всегда вместе, всегда секретами делились. А потом она немного изменилась... Стала реже смеяться, отнекивалась постоянно, и когда она это спросила, я просто посмеялась. Понимаешь... Она не могла справиться со своими мыслями, а потом оказалось, что в школе на нее давили и обижали. Я... Не знаю, что с тобой и почему так произошло, но... Это не правильно игнорировать проблему.

    — Я н-не помню к-когда б-был обычным. Я н-не вижу проблему с-с которой мог бы сп-справиться сам, — промычал уныло. А ведь правда, как убить этого змея?

    — Тебе нужен хороший специалист. — Я кивнул. Да, а чем мне поможет задрыпанная психушка? Лика переместилась вперед, и её лицо оказалось всего в паре сантиметров от моего. — Боже, Влад, я такая дура.

    И её губы накрыли мои. После этого всё было как в тумане: Кирилл, внезапно открывший дверь; сильный удар куда-то в ребро; кровь, запах железа и грязного унитаза. Вода. Я резко вдохнул.

    Он топил меня как полуживого котенка, бил голову о раковину, кричал так, что стены дрожали. Либо это я дрожал. А потом всё резко прекратилось, как будто весь мир замер в один лишь клик.

    Я застыл на месте, смотря на окровавленную ванную. С раковины капали багровые капли. Кап-кап, совсем как дождь, кап-кап, совсем глухой удар.

    Где взять силы подняться? Где взять силы хотя бы вдохнуть?

    — Проваливай тупая, сучка. Проваливай блядина!!!

    Противно. До тошноты противно. Дверь резко открылась, я с трудом поднял веки, и посмотрел на красное лицо Кирилла.

    — Я из тебя всё дерьмо выбью, я тебя, сука, каждый день буду штырить, понял, собака?!

   Мне бы дожить до завтрашнего дня, братик.

    Он бросил в меня окурок и громко ступая, направился в свою комнату. Нужно бежать от сюда, Влад, подними свою задницу. Давай же.

    Я поднялся на четвереньки, и превозмогая боль пополз подальше от этого зловонного места. Какой же ты слабак, Влад. Какое же ты ничтожество. Почему ты начал чувствовать боль именно сейчас?! Змей, это все ты! Это ты во всем виноват!

    Я заполз в комнату, и принялся собирать вещи в рюкзак. Хорошо, что их ничтожно мало, и старый любимый плед я заберу, всё заберу. Нужно где-то найти деньги.

    После нескольких попыток, я наконец-то выпрямился, и пересиливая головокружение поплелся на кухню. Тошно. У меня точно сотрясение.

    Хорошо, что Лика показала, где прячет заначку, там я обнаружил восемьсот гривен, это ничтожно мало, но мне хватит.

    Я набросил куртку прямо на испачканную серую футболку и залез в более плотные штаны.

Ноги еле волочились, а до недавнего времени легкий рюкзак показался набитым камнями.

Осталось только обуться, только обуться.

    — Далеко намылился?

    Я вздрогнул так сильно, что в голове резануло звоном.

   — Я-я...

   — Как же ты меня бесишь, шизик хренов! — он начал приближаться.

   В этот момент в голове что-то чертыхнулось. Я со всех оставшихся сил бросил в Кирилла тяжелые ботинки, и распахнув, к счастью уже открытую дверь помчался вниз.

    — Дерьма кусок, я из тебя всё выбью. Ты только...

    Но я уже не слышал. Закрыл эту тяжелую железную дверь и похромал к дороге. Как же больно!

    Наверное, я выглядел как восставший из мертвых солдат. Весь в крови, потрепанный и вот-вот готовый упасть в лужу. Вот она дорога, всего пару шагов, всего пару взмахов руки “автостоп”. Но ноги переплелись между собой, и я упал в ту самую гребанную лужу. Прохожие смотрели на меня как на пугало, мамочки отводили детей.

    Я не мог даже пальцем пошевелить. Давай же Влад, давай! Кирилл тебя догонит, я уже вижу как он стоит возле подъезда и оглядывается. Пожалуйста, Влад.

   — Наркоман что-ли? — надо мной нагнулся блондинистый мужик с сигаретой в зубах. — Альберт, помогите мне поднять его.

    — Вам делать нечего, всяких наркоманов подбирать и... — возле моего лица остановились чернее черного ботинки. Я перевел взгляд вверх, и заметил удивленного парня, что с приоткрытым ртом пялился мне прямо в глаза.

    — Чего стали, крови боитесь?

    — Это он.

====== Глава 11 ======

   — Это он, — шепнул я, едва удержавшись на ногах от вида того, кого так хотел увидеть. Нет, совсем не из-за сильной симпатии или любви, а из-за укола в сердце, что при виде этого падшего ангела, скрутилось в спираль. Я был уверен, что это Он. Его лицо, одежда, руки, все измазано кровью. Он смотрел на меня помутневшими от боли глазами, и вдруг, мне захотелось накрыть собой это блеклое солнце.

    — Кто он? — спросил Федор, помогая Ему подняться.

    — Ангел.

    Я тоже потянулся, потянулся к этому невесомому телу, к этим тонким рукам. Что же с тобой? Неужели ты был так вымотан, когда помогал мне? Внезапно, вдали закричали:

    — Не трогайте его, он псих!!! — Какой-то мужик мчался к нам, размахивая метровым ремнем.

    Ангел весь забарахтался, и подобно рыбе повисшей на удочке, ухватился за меня.

   — П-п-пожалуйста!!

    — Федор, его нужно забрать.

    — Да и сам вижу.

Мы быстро подняли его и потащили к машине. Сзади кричали, ругались, бежали. Мой маленький ангел, что же тебе довелось пережить? Федор завел автомобиль, и «Нива» на всех парах бросилась подальше от того безумца.

    — Не думаю, что мы правильно поступаем, — выдал мужчина, сбавив скорость на светофоре.

    — Плевать. — Я посмотрел на заднее сидение, и сердце вмиг обросло коркой холода. Он потерял сознание, рана на голове кровоточит, ноги босые, куртка промокла. – Ему нужно в больницу.

    — Я вижу, вам от любви вообще крышу снесло, Альберт, мы вообще-то в бегах.

    — А что если он умрет?

    — Так, черт возьми, сделайте что-то, чтобы он не умер. Аптечка сзади.

    Я кивнул и перелез на заднее сидение. Какой же ты худой, как ты еще дышишь? Я вытащил из аптечки перекись, и осторожно приложил мокрую вату к ране на голове.

    — Его нужно разбудить.

    — Обработайте раны, пока он не чувствует, а потом будите.

    Я опять кивнул. До чего же страшно прикасаться к тебе. А что если это сон? Очередной из моих кошмаров. Я протер его лицо влажными салфетками, и увидел наконец-то то, что забыл: губы, четкие скулы, длинные ресницы, большие ушки, совсем как у мартышки. Мне вдруг захотелось обнять его, уберечь от всего мира. Разве можно так полюбить человека из своих фантазий? Я безумец.

    Перевязав голову, и обработав мазью синяки, я посмотрел в переднее зеркальце.

    — Ну что вы смотрите на меня? Я вам не мать Тереза, и вы не мой ребенок, чтобы спрашивать все.

   — А что дальше? — сглотнул я, сжав тонкую ладонь.

   — Я не знаю, Альберт. С ним мы в тупике. Его нужно отвезти куда-то, либо высадить возле больницы, когда он очнется.

    — Но вы же сами видели, как с ним обращаются.

    — Да какая вам к черту разница как с ним обращаются?! Вы его в жизни один раз видели, или вообще уже с ума выжил?! Твой папка тебя бы засрамил! — разгневался мужчина и ускорился.

    — Я не знаю... — Я не знаю, что мне делать со своей проклятой натурой.

    Неожиданно, ангел шевельнулся и приоткрыл глаза. Он внимательно осмотрел салон, после — себя, а потом повернулся ко мне. Мое сердце замерло. Сейчас ты заговоришь, я услышу твой голос, но ты не заговорил ни через минуту, ни через две, ни через пять. Я смотрел в эти глаза, и не понимал чего же ты хочешь. Неужели боишься нарушить звук мотора?

    — Ну что там, очнулся? — на очередном светофоре, Федор посмотрел назад. Ангел отвел от меня взгляд и взглянул на мужчину. — Чего молчишь? Язык отбили?

   — К-к-куда мы ед-едем? — сипло спросил он, и я весь покрылся мурашками.

Извращенец.

    — Катаемся. От врагов убегаем, вот тебя к себе забрали. А ты чего побитый?

    — Не отвечай, — пробасил ангел совсем другим голосом.

    — Что?

    — От-от б-брата... — он повернулся ко мне. – Вы п-парень из п-подвала?

    Федор задорно засмеялся, а вот мне смешно не было. Он помнит меня, и это точно ангел, теперь я уверен в этом на все сто процентов.

    — Да, я рад, что ты помнишь меня. Я думал, что ты...

   — Альберт, не надо, у пацана и так шок, вон, заикается.

   — Сп-спасибо.

   — Как тебя зовут? — решил наконец-то спросить.

   — Влад.

   — Я Альберт, а это Федор. Сколько тебе лет?

   — Скоро в-восемнадцать.

   Я проглотил ком и сжал кулаки. Ты совсем еще ребенок, беспомощный, и нуждающийся в поддержке.

   Я видел как сложно ему говорить и не стал больше задавать вопросы. Пусть отдохнет.

   Когда я очнулся, первой пришедшей мыслью стала: «Я свободен». Кирилл где-то там, позади, пьет самое дешманское пиво, а потом обнимает унитаз. Ему будет всё равно на меня, он скажет тетушке, что отправил меня домой, к Рите, или что-то еще. Тетушка должна уже приехать, как же все-таки хочется ее хотя бы услышать. «Он» сидел рядом, Он никуда не исчез, но я хотя бы не одинок. За окном автомобиля мелькали попутные машины, солнце близилось к закату, зажигались фонари. Впереди сидел блондинистый короткостриженный мужчина, он так сосредоточен, что казалось, на автомате объезжал дорожных «жителей». Я повернул голову, и увидел перед собой знакомые зеленые глаза, они въелись в меня по самые кости, застыв, подобно опаленной глине.

   Толькоспустя минут пять я вспомнил, где видел эти глаза... Мужчина подтвердил мои догадки.

   Вскоре тело ожило, и я начал чувствовать ту самую боль. До чего же это непривычно, будто оболочку в которой я нахожусь, тишком слепили из нового материала.

   Эти два человека что-то спрашивали, я неохотно отвечал.

   Меня пугал этот безумный взгляд, как выяснилось Альберта. Такие совпадения редкость конечно, но он либо слишком впечатлительный, либо контуженный. Этот парень не моргал на протяжении двух минут.

   — На меня зуб кто-то точит, и мне придется где-то переждать, пока Федор поможет разобраться кто этот сучонок, — объяснил Альберт ситуацию, вселив в меня еще больше недопонимания.

   Неужели он настолько глупый, что каждому встречному рассказывает о своем побеге, или это я такой особенный?

   — В общем, пацан, давай я тебя возле больницы высажу, у тебя деньги есть? — задал вопрос блондин, после чего закурил.

   Я залез в карман, куда положил деньги, и вытащил испачканные до неузнаваемости купюры.

   — Вот.

   — Ну да, с такими не разгуляешься.

   — Влад, что случилось? — поинтересовался Альберт, на вопрос которого я совсем неохотно промямлил:

   — С-сбежал.

   Зеленоглазый сочувствующе кивнул, и протянул мне салфетку.

    — У тебя кровь опять пошла.

   Я поблагодарил, и уставился в окно. Куда же мне теперь? К Тетушке? Определенно. Нужно вспомнить адрес. Вот же идиот, прожил больше десяти лет в том районе, а адрес постоянно забываю.

   — Ну так, что надумал? Нам-то самим податься некуда, еще и тебя тащить, нетушки, — проворчал Федор на светофоре.

   — В-вы можете от-отвезти меня к-к тёте, — выпалил я не подумав.

    — А где это? — Альберт опять посмотрел на меня округленными глазами.

   — Вроде бы н-на Салтовке...

   — Пацан, Салтовка огромная, давай поконкретней.

   Я напряг мозговые извилины, а после заметил Его хитрый взгляд.

   «Я помню, мой маленький ангел, даже то, что забыл ты».

   — С-скажи мне. — Я прошу Его о помощи только сейчас, только в этот момент.

   — Что сказать? — Альберт слегка нагнул голову.

   — Улица Б-блюхера, дом 2**

   — Ну так бы и сразу, — хмыкнул Фёдор. — А у твоей тети места на двоих не будет?

    Я задумался. Приводить домой незнакомых мужиков, когда по дому расхаживает молодая девушка не очень разумно, а учитывая мои силы, так вообще глупо, но эти двое знатно мне помогли.

    Нужно просто сказать Рите, чтобы она ушла к подруге.

    — Может и-и-и будет.

    — Спасибо, — Альберт улыбнулся мне как-то очень тепло, очень по-доброму. Неужели он всем так улыбается?

    Мы ехали долго и медленно. Казалось, эта старая «Нива» скоро отбросит задние, если будет так резко тормозить на каждом светофоре. Со рта рвался стон от той боли, что буквально грызла все тело. Как же все-таки было хорошо ничего не чувствовать, а я ведь даже таблетки с собой не взял, с ними то мне на все плевать.

    Вскоре я не выдержал и зашипел.

   — Что такое? — Альберт навис над моей головой и прислонил руку ко лбу.

   — Пацану печенку чуть не отбили, под курткой у него дела не лучше обстоят, — фыркнул белый.

   Как же я ненавижу запах сигарет...

    — Ты можешь лечь мне головой на колени, в сидячем положении всё-таки боль сильнее.

    Ну уж нет, глазастик, ты меня пугаешь. Змей одобрительно кивнул и улыбнулся.

    — Мы уже приехали. Ану, смотри, здесь? — указал Федор на переулок. Я одобрительно кивнул.

    Вскоре мы вышли из машины, точнее сказать вышли эти двое, а меня вытащили.

    — Может, давай хоть носки дам? — предложил Альберт, в очередной раз, улыбнувшись мне этой милой улыбкой.

    — Н-не надо.

    Мы зашли в подъезд, поднялись наверх, и я нажал на звонок.

    Уже больше четырёх часов, Рита должна быть дома, но никто не открыл даже спустя десять минут.

    — Кажись, племянника тетка не ждет, — Фёдор покачал головой, а я упрямо продолжил нажимать на этот чертов звонок.

   Вдруг, Он шепнул, тихо-тихо, как ветерок: «Под плиткой». Меня прошиб холод. Я присел, и отодвинул дверной коврик в сторону. Глаза внимательно проанализировали все неровности в плиточном полу, быстро обнаружив отличившийся объект. Под полом действительно оказался ключ. От куда змей мог знать?

   — Спасибо.

   — Ты это с кем? — удивился Федор, на что я пожал плечами.

    Дверь без проблем открылась, и я вошел в родной дом. До чего же здесь хорошо, до чего же спокойно, веет дорогим и ценным, тем, что просто невозможно забыть.

    Мужчины прошли следом, скромно оглядывая наши потрепанные стены. Неужели это я их разрисовал? Неужели я? А моя стена, как же я соскучился.

    Я дёрнул ручку, но дверь не поддалась. Наверное, после моего отъезда тетушка закрыла комнату.

    — Влад, тебе нужно в душ, потом обработаю раны, — выдал Альберт.

    — Ид-идите на н-на кухню...

   — Идемте, — кивнул блондин Альберту.

    Мужчины скрылись за поворотом, а я вновь повернулся к двери.

    Эти такие знакомые потеки белой краски, такие знакомые трещинки. Я ведь совсем недавно был здесь, совсем недавно лицезрел свою стену.

    Должно быть, Рита сегодня не вернется, а из одежды я почти ничего не взял. Мокрая куртка прилипла к телу, из-за чего мне сильно захотелось переодеться.

    Из кухни донесся смешок Альберта, а потом шепот, из которого я выдернул свое имя. Этот глазастик точно странный, и точно пугающий. Чего он так ко мне прицепился?

    Я провел рукой по дверной ручке и крепко сжал ее. Она всегда плохо закрывалась, и парой толчков дверь легко можно открыть. Силы моего ослабевшего тела мало, но достаточно, чтобы справиться с такой задачей, и я навалился на ручку. Прозвучал щелчок, за ним скрип, дверь открылась...

    Я упал на колени, не в силах удержаться на ногах. Все вмиг окрасилось в черный. Возле стены, как две розы, лежали они: Тетушка и Рита. Из горла вырвался крик, грудь зажгло чёрным пламенем. Мои родные, мои самые дорогие. Я обнимал их, окровавленных и бледных. Я кричал как разъяренный зверь.

    За что?! За что?! Что они сделали плохого?!

   — Влад!

   — Не забирайте у меня их!! Тетушка!!! А-а-а-а!!

    — Бегом берите его и выводите, нужно наши отпечатки убрать!

    — Не-е-ет!!! Не трогайте меня!!! Ри-и-ита!!!

    Как же больно. Ужасно больно! Ненавижу этот чертов мир! Ненавижу тварь, которая сделала это!!

     — Тварь!!! Сука!!! А-а-а-а, тётя!!

    Альберт выволок меня наружу, усадил в машину, и прижал, как мокрого щенка к себе. С горла вырвался всхлип, потом ещё один и еще. Что это? Слезы? Почему так сжимает грудь? Почему так хочется выпустить всю боль наружу? По щекам скатились маленькие капли, маленькие песчинки, после которых я больше не смог остановиться.

     — Поплачь, мой хороший, — шептал ласковый голос, а теплая рука поглаживала спину. — Поплачь.

    — Они, они, Валя!

    — Ш-ш-ш, мой маленький...

Это был первый раз когда я заплакал, первый раз, когда змей испугался меня...

====== Глава 12 ======

Машина мчалась вдоль долин и полей, вдаль от города, вдаль от всего. Вон там, как настоящий трус спряталось солнце, а вон там явилась луна.

    Мы ехали непонятно куда. Фёдор курил, как всегда, распространяя по салону едкий дым, а я осторожно перебирал волосы Влада, что как бездушный манекен замер в одном положении. Его отсутствующий взгляд заставлял сердце сжиматься в маленький комочек от незнания как помочь. Сколько же ты уже пережил, бедный ребенок? Разве заслужил ты такое?

    — Здесь за поворотом деревня, нужно купить что-нибудь поесть, а потом я отвезу вас обоих в убежище.

    — Где оно? И что потом?

    — В доме моего прадеда. Дом развалюха, но жить там можно, в лесу находится. Надолго там тоже зависать нельзя, выследить могут, но чтобы перевести дух — хватит.

   — Понятно…

   — И когда… — Фёдор на секунду замолчал. — Когда он оклемается, поспрашивай, куда его пристроить можно. С собой мы его вообще не должны были брать.

    Я нагнулся над «немым» лицом и неосознанно сжал губы.

   — Влад…

   — Вам заграницу надо, Альберт, другого выхода не вижу. Во-первых, что я заметил, так это то, что враги ваши при больших деньгах, губа у них не дура, а во-вторых, охотится за вами знающий человек. Завтра я проверю вашего брата.

    — Может, вы останетесь, отдохнете хоть немного? — предложил я, на что Фёдор хмыкнул.

    — Нельзя время терять, а у вашего ангелочка последняя ниточка готова оборваться. Его нужно в порядок привести, а то и помрет.

    Я сглотнул и положил руку на горячий лоб.

   — Всё будет хорошо.— Какая же обнадеживающая фраза.

    Не один прошел час, прежде чем Влад хотя бы шевельнулся. Фёдор вышел за покупкой запасов, спрятав машину рядом с кустом. Я включил фонарь на подыхающем телефоне, и положил его рядом с собой.

    — Змей… — выдохнули бледные губы.

    — Где змей? — Я нагнулся чуть ниже, дабы не упустить ни единого слова.

    — С…Сбежал…

    — Скорее уполз, — усмехнулся, в ту же секунду пожалев об этом.

    — У м-меня больше… — вдох. — Никого н-не осталось…

    Я замер. Эти слова были ожидаемыми, но услышав их, в груди еще больше начало давить.

    — А родители…?

    Он промолчал. Что же с тобой случилось, ангел? Почему ты такой?..

    Он принял сидячее положение и посмотрел на меня.

    — З-змей помнит все.

    Я с опаской взял его за руку, и заглянул прямо в потухшие глаза. О чем ты говоришь? Кто такой змей? Я совсем не понимаю тебя.

    Хлопнула дверь, Фёдор на мгновение замер, увидев ангела, но тут же оживился, и залез в машину.

    — Я купил еды и выклянчил у продавщицы обезболивающее. Сейчас повернем за поворот, а там уже пешком пойдете в лес, дом недалеко от дороги, я объясню как туда пройти.

    — А вы?

    — Я заметил подозрительную личность, когда возвращался. Вон, посмотрите назад.

    Я повернулся, и выглянул на улицу. Там, как тень, стоял мужчина в капюшоне. Он светил сигарой, и неспокойно постукивал ногой по грязной обочине. Вдруг, мужчина повернул голову, и в эту секунду по телу прошелся разряд. Герард.

    — Это Герард!

    — Заткните свой рот! — Федор завел мотор и в сию же секунду сорвался с места.

    Я был в немом шоке. Брат? Неужели это и правда ты все устроил? Неужели это ты захотел со мной поиграть?! Чертов ублюдок! И ради этой игры с бизнесом ты убил стольких людей?!

   Я сидел ошарашенный и переломный на четыре части. Одна отрицала увиденное, вторая утверждала обратное, третья металась с вопросом: «Как быть? «, а четвертая, опустошенная, наблюдала за всем этим.

    Влад не сводил с меня глаз. Федор прибавлял скорость, изредка поглядывая назад. Дождь бил по крыше, нагоняя еще большего мрака. Да что в конце концов эта сволочь задумала?!

    Вдруг, ангел качнулся, как-то странно скривился, и не жалея силы приписал мне смачную пощечину. Я застыл как камень, щека вмиг начала гореть, сердце еще больше ускорило ритм. Влад опять поднял руку, внимательно посмотрел на нее, словно изучая каждый миллиметр, и сжал кулак.

    — Это… Змей…

    — Что? — Я окончательно охренел, и с трудом сдержался, чтобы не наорать на этого мальчишку. Он и так сегодня пережил многое.

    — Я… Змей… Х-хотел к-как лучше.

     — Альберт, вы точно сможете с ним хоть день протянуть? — ухмыльнулся Федор совсем невесело.

    Я выдохнул. Ангел просто запутался, он повис в этой паутине прямо как я. Вот только, я не могу понять, знает ли он того паука, что вяжет ему кокон.

    Знаете, слезы подобны морозу. Они могут жечь, от них бросает в холод, попадая в легкие, слезы, как мороз, тушат все то, что до сего момента горело.

     Я больше не мог держать их, и они уходили от меня сами, а когда не осталось даже маленькой капельки, в мою грудь заползла пустота. Я смотрел на Альберта, который, словно мамочка утешающая ребенка, поглаживал меня по голове. Федор курил, а Змей… Да что змей… Он такой же трус как я, залез в свою нору, сверкая испуганными глазами.

    Машина остановилась, блондин выскользнул на улицу, а Альберт нагнулся надо мной. Мне уже не интересно почему этот человек так смотрит на меня, плевать абсолютно на все… Плевать… А есть ли вообще смысл жить?

— Это Герард!

    Прокричал вскоре глазастик. Я понял, что случилось довольно быстро. Предатель брат, бизнес который они не поделили, какие-то левые мертвые люди. Все это шептал Альберт. Он не двигался, его, теперь шокированный взгляд, казался более пугающим чем тот, которым он смотрел на меня. Мне стало сложно находиться рядом с ним, сконфуженным и перепуганным. Тогда я ударил его… Не с целью обидеть, а просто, чтобы он пришел в себя, но получилось слишком сильно.

    — М-можете меня о-оставить, — прошептал я, пытаясь скрыться от удивленного взгляда брюнета. Риты нет, тетушки нет, какой смысл мне таскаться с этими двумя? Я лишь лишняя соринка, которую легко заметить.

    — Ага, еще скажи, чтобы в яму тебя посадили, — Федор покачал головой. — Действуем по плану.

     — Все хорошо, Влад, все образумится, верно? — Альберт улыбнулся, и легонько встряхнул меня за плечо.

     Образумится? Смешно. А ты чего уставился, трусливый червяк, так и будешь там сидеть, а?

     И это ты, тот, кто хотел всегда находиться со мной, а? Гребанная змеюка!

    — Блядь!

    — Влад, ты чего?

    — Выйди! Чёртов змей! — Я ударил кулаком по креслу. — П-пожалуйста…

    Выйди…

     Я больше не могу. Даже ты, чертова тварь, оставила меня! Не смей больше смотреть в мою сторону!!! Ненавижу!

     — Вон поворот, мы почти приехали, — неуверенно объявил Федор, косясь на меня в лобовое зеркало.

     — Влад, ты в порядке?

    В порядке? Боже, парень, просто заткнись. Мы здесь все не в порядке.

«Нива» остановилась. Я резко открыл дверь и вылетел на улицу. Вот только не взлетел, а упал в грязь, совсем забыв о прощальном подарке Кирилла. Как же все достало.

    — Его укачало? — Федор опять посмотрел на меня с ноткой презрения.

    — Я упал. — Что творят мои губы? Заткнитесь.

    — В общем, двигайте к дому, а я поехал в объездную. Если что, Альберт, звоните на домашний, он привязан только к моей линии.

    — Хорошо. — Брюнет повернулся ко мне, плюющегося грязью, и протянул руку. — Пойдем, или так и будешь в грязи валяться? Вон, дождь обратно начнётся, а то и гляди мороз нагрянет. Превратишься в статую ангела.

    Скорее в статую сгнившего слизня. Я взял его за ладонь, и поднялся, едва держась на ногах.

   — До скорого, — бросил белый и, хлопнув дверцей, помчался дальше по побитой трассе.

   Альберт закинул мою руку на плечо, а после кивнул на лес.

    — Нужно дойти пока дождь не начался, еда размокнет, а у тебя ещё и температура.

    — Угу.

    Мы похромали вдоль дороги. Меня всего была дрожь, не то от боли, не то от осознания того, что случилось. Раньше, я думал, только в фильмах человек может лишиться разом всего, но нет, такое есть, такое существует вне экрана.

   Спустя время, мы нашли тот духами забытый дом. Он стоял совсем недалеко от дороги, в лесу, заброшенный и покореженный от старости.

   Мне вдруг стало холодно. Еще бы, я все это время был во влажной одежде.

    Почему же раньше ничего не чувствовал? Что было тому причиной? Неужели таблетки? Но нет, ведь когда я перестал чувствовать, лекарств еще не было. Змей все знает, вот только молчит.

    Мы зашли в хижину, где тут же заверещали мыши, после чего Альберт зажег фонарь.

    — Он точно не шутил, когда говорил, что здесь можно жить? — сглотнул глазастик, наведя луч света на огромного паука. — О, смотри, кровать. Ты давай снимай все с себя, а я пока зажгу печку, если она работает, и высушу одежду.

    Плевать.

    Альберт возился возле этой печки из древнеславянских сказок около двадцати минут, а потом, раздраженно зарычав, принялся рыться в рюкзаке.

    Я подошел к страшному строению, и посмотрел на небольшую вязанку дров. В этот момент в голове всплыла странная картина: маленький мальчик зажигает поленья, а чужие руки помогают ему.

    Мне вдруг стало интересно, и я в точности повторил все действия. Не прошло и пяти минут, как дрова заскрипели, заискрились, покраснели, пошёл дым. Альберт застыл с бумажкой в руках, которая, к слову, не понадобилась.

    — А ты молодец, — он несильно хлопнул меня по плечу. — Снимай одежду, я дам тебе свою.

    — А т-ты?

    — Мы в побеге не с пустыми руками, моя одежда — одежда Федора, не волнуйся, он не против.

    Я кивнул и принялся снимать с себя эти пропитанные всем чем только можно лохмотья.

    Альберт не сводил с меня глаз, словно маньяк, разбитая мое тело на мелкие кусочки, а когда на мне остались одни трусы, прочистил горло и нервно выдал:

    — Нужно ссадины замазать и… Ешь побольше. — Он залез в тот самый рюкзак «без дна», и выудил машинную аптечку. — Садись, я помогу, только куртку мою накинь.

    — Угу.

    Глазастик с осторожностью приложил вату к моему побитому боку, а потом поднял на меня взгляд, будто ища одобрения.

   — Что на самом деле случилось?

    Я пожал плечами и посмотрел на Змея. Он мотал головой, шипел, барахтался, но из норы так и не выполз. Трус.

    — М-мой брат… О-он так всегда.

    — К нему тебе точно нельзя, — Альберт покачал головой, и переместился к лицу.

    Теперь я четко видел его густые брови, слегка горбатый нос и черные ресницы. Все-таки, кроме глаз больше нет в нем ничего необычного.

  Мы встретились взглядом, и я заметил, как рука Альберта дрогнула.

    — Всё, теперь одевайся, тебе нужно жар сбить, но сначала поесть.

    — С-спасибо.

   Я кивнул.

   Простите тетушка и сестра, я слишком мало скорбел о вас…

Комментарий к Глава 12 Бонус:

https://drive.google.com/file/d/1-J1BR4Mmpk9Lu7NtgR0aauUALXewN2j2/view?usp=drivesdk

P. S. Влад здесь одетым нарисован намеренно

Больше разных артов можете найти у меня в инстаграме @marrubi_art :)

====== Глава 13 ======

   — Возьми, — Альберт протянул мне крабовую палочку. Я мотнул головой. В горло даже вода не лезла, не говоря уже о еде. — Бери, говорю, мне больно на тебя смотреть.

   Так не смотри, в чем проблема?

   — Ешь, — чирикнул Змей.

   Я тебя, гадюка, слушаться больше не собираюсь, а тем более бояться.

   — Я-то ем, а ты отмахиваешься, — пожал плечами Альберт.

   Не говори со мной вслух, поганый Змей.

    — Ты все равно будешь меня боятся, ведь я знаю, почему ты стал таким, а правда тебя явно не обрадует.

   Заткнись!

   — Ты это кому? — глазастик перестал жевать.

    Может, стоит сказать ему правду, и тогда он отправит меня в психушку? Честно говоря, я теперь не против. Лучше в карцере сидеть, чем под надзорном брата. Сейчас утро, вчера я не поел, отрубившись сразу после стакана воды. Мое тело лихорадило, а Змей скручивался в комочек от боли, что внезапно пришла в голову. Сейчас меня мутило от одного запаха еды, но я не хотел отходить от Альберта, ведь почему-то Змей боится полностью высовывать язык при нем.

   — Ты ин-иностранец? — решил спросить, дабы не возвращаться мыслями во вчерашний день.

   — Я немец и украинец, мать немка. А какого числа у тебя день рождения?

   Я посмотрел на Змея, а он лишь нагло улыбнулся.

    «Ну-ну, тот, кто меня не будет слушаться».

    — Дв-двадцать седьмого.

    — Совсем скоро. Не повезло тебе, — Альберт вновь протянул мне крабовую палочку. — Если съешь, я покажу тебе кое-что интересное.

    Кто бы мог подумать, что эта фраза заинтересует меня как маленького ребенка. Я нагнул набок голову , обдумывая как поступить. Что же такого он мне хочет показать?

    Еда воняет, и на вкус наверняка такая же отвратительная, мерзкая, подобна грязи. Я помню грязь... Ее вид, ее железный привкус... Привкус крови...

    Я выхватил еду и тут же проглотил ее. В левое ребро кольнуло, воздух застыл где-то в легких, живот заурчал, подавая признаки жизни. И после одной крабовый палочки, пошла вторая, затем третья и четвертая. Я чувствовал вкус, вкус настоящей еды, не резины. Глаза опять стали мокрыми, и я нагнул голову, давясь этой чертовой крабовой палочкой.

    Стоило мне потянуться за пятым куском, как Альберт схватил меня за руку и серьёзно произнёс:

    — Нельзя много, когда давно не ел, отравление может случиться. Подожди хотя бы час, потом еще съешь.

    — Х-хорошо...

    Глазастик улыбнулся, а мне вдруг стало странно внутри, будто черное марево своими колючими руками надавило на плечи. Вероятнее всего, именно это чувство люди называют стыд.

    Альберт достал из рюкзака кошелек, и вытащил из него цепочку. Я надеялся, что он покажется мне что-нибудь более интересное, а не какую-то бесполезную безделушку. Однако после, брюнет заговорил:

    — Эту вещь оставил очень дорогой мне человек... Он сказал: «Однажды у тебя тоже найдется тот, кому ты отдашь свои крылья». И... Я, кажется, нашел своего падшего ангела.

    Я наблюдал, как дрожит его нижняя губа, как неспокойно перебирают украшение руки. Он нервничал и отводил свои зелёные глаза.

    Плакать что-ли захотел?

    Но глазастик без слов протянул мне цепочку, и я понял, что это браслет. Браслет с маленькими крылышками, старый и потертый. Самая обычная мелочь, казалось бы, но то, как Альберт смотрел на мои руки, держащие цепочку, говорило о значимости этой вещи, и я поспешил вернуть ее.

    — Это тебе, — тогда ответил он.

    Мое лицо, кажется, выдало удивление.

    С чего бы отдавать такую вещь тому, кого от силы день знаешь?

    — Как?

   — Я просто... — он быстро облизнул губы. — Кажется... В общем, мое чутье подсказало отдать его тебе.

    Эй, глазастик, это странно. Я думал под ” падшим ангелом ” ты подразумевал любовь, но никак не доходягу со змеюкой внутри.

   Он сам надел на мою руку подарок и слегка задержал ее в ладони, а потом улыбнулся:

   — Ты представить не можешь, как я мучился, пока искал тебя...

   — Искал? — Змей насторожился вместе со мной.

   — Да... Я думал, что ты не существуешь, а вот как оказалось. Спасибо, что тогда в подвале спас меня... Если бы не ты, я бы давно лежал в гробу, — на секунду замолчал. — Ты тоже тогда перепугался... Как ты туда попал?

   — З-закрыли...

   — Тебя обижали?

   Я пожал плечами, и посмотрел в сторону крабовых палочек. Меня били всегда, не так сильно как брат, но постоянно. Сначала грызли собаки, потом малышня исследования проводила, помню, как я полностью лишился ногтей. Потом была Рита, на неё я просто не могу держать зла... Она любила меня, просто иногда ее любовь чередовалась с ненавистью. До собак тоже было что-то неприятное, я помню запах, помню, что это страшно, но я не могу вернуться назад и заглянуть за дверь прошлого. Змей помнит все.

    Альберт прислонил тыльную сторону ладони к моему лбу, а после сказал:

   — Слушай, Влад, а пойдем-ка ежиков поищем, как-никак лес, а жар у тебя спал, а? — Я безразлично потупился на него. — Нет?

   — Идем.

    Лес покрылся маленькой коркой инея, оповещая о том, что морозы этой зимой ещё дадут о себе знать. Лёгкая испарина шла изо рта при легком дыхании. Я шел медленно, стараясь следить за тем, чтобы ангел не упал. Мы нашли валенки в старой кладовой, напихали туда тканей, и они стали годные к использованию. Нужно попросить Федора купить обувь этому несчастному ребенку.

    — Эх, я бы сейчас искупался! — выдохнул, косясь на замерзшее озеро.— Кстати, Влад, давай после всего этого я тебя на море свожу, м?

    Ангел посмотрел на меня безответным взглядом и тихо произнес:

    — Это л-лишь за то, что я пом-помог тебе тогда?

    Я почесал затылок, пытаясь найти способ выкрутиться из этой дурацкой ситуации. Не могу же я прямо и четко сказать, что сердце мое при виде тебя через горло готово лезть?

    — Думай как хочешь, — отмахнулся, после чего, наконец, расправил напряженные плечи.

    Я все еще безумно зол на Герарда, на этого собачьего выродка. Мое пошатнувшееся сознание могло обознаться, но я почти уверен, что прав. Если бы сейчас рядом со мной не было ангела, вероятнее всего я метался бы по этому лесу, и своими зверскими криками распугивал все живое. Крик ярости самый опасный, и его нужно уметь сдерживать. Внезапно, я уперся в спину Влада и осмотрелся. Я ниже него на пару сантиметров, но этого хватило, чтобы он закрыл капюшоном обзор полной местности.

   — Посмотри вправо. Видишь? — пробасил ангел совсем другим тоном и повернул голову вправо. — В-вижу. — ответил он сам себе. — «Там стоит силуэт, я чувствую опасность». О-опять в свои и-игры играешь.?

   Мои глаза поползли на лоб от происходящего. Он говорит сам с собой, меняя при этом тон так, что голос искажался до неузнаваемости. Я тоже посмотрел вправо и окаменел.

    — От волков убегать нельзя, ты это знаешь. А еще, мой хороший, ты знаешь, как поговорить с ним, — ухмыльнулся Влад, и ступил шаг к опасному. — Из-издеваешься?!

    «Нет. Я лишь даю подсказку»

   Он стал на четвереньки, заскулил как пес, а после накрыл голову руками, не сводя глаз с хищного взгляда.

   — С-сделай т-тоже самое.

    Я с комом в горле присел на корточки и повторил все в точности... Сердце лезло наружу, руки дрожали, я повторяю за... Сумасшедшим? Он ведь сумасшедший?

    Но вдруг, животное отвернуло голову, и скучающе взглянув на нас ещё раз, побежало в обратном направлении. Я расслабился, и взглянул на Влада. Чем же ты еще меня удивишь, ангел?

    — От куда ты знаешь, что так надо? Я нигде об этом не читал.

    — Сам не з-знаю... — он пожал плечами.

    — Ты говоришь с кем-то, и он отвечает тебе, — продолжил я, надеясь увидеть хоть каплю удивления на этом безликом лице. Он помолчал, будто собираясь с мыслями, а потом кивнул.

   — Это Змей.

   — Змей?

   — О-он живет со мной в-в од-одном теле...

   Я изумился и почесал подбородок. Неужели раздвоение личности? И что теперь делать? Куда его везти? От одной мысли, что ангел не совсем нормальный становилось тошно.

   — А этот змей, какой он?

   Влад посмотрел куда-то в сторону и пожал плечами.

   — Он п-просто в моей г-голове. Он п-просто пр-приставучий и... Говорит и-иногда плохие вещи, п-поэтому я зову его змей.

   Я закусил губу и осмотрел ангела. Змей, который не имеет облика... Сейчас бы точно не помешала Ева, ведь я окончательно запутался.

   — Влад...

   — Ты т-теперь меня в-в психушку...

   Я взял его за руку и качнул головой.

    — Нет. Я не могу это сделать, а когда все это закончится, нужно найти хорошего человека, который поможет.

   — Спасибо...

   Я не ожидал, что он скажет это, и твердо верил в не самый хороший исход. Альберт добрый, он хороший, и мне сложно сказать встречал ли я таких людей ранее.

   Волк, которого я, мягко сказать, прогнал, меня совсем не напугал, а шепот Змея только взвалил тонну новых вопросов. Что же все-таки случилось тогда? Что же все-таки забрал себе Змей? Ответы порой сложнее получить, чем найти жар-птицу посреди дороги.

   — Что-то Федор не возвращается, может, случилось чего, — выдохнул грустно Альберт, когда мы зашли в домик.

    — Может...

   Глазастик протянул руку к моему лбу и свел недовольно брови.

   — Как себя чувствуешь?

   — Н-Нормально...

— Мой папа всегда говорил: «Не лги, даже если дуло нацелено в голову», так что не бойся говорить мне правду.

   Я посмотрел в его глаза и слегка нагнул голову.

   «Ему можно доверять» — это был первый раз, когда Змей не стал возражать, упираться и шипеть.

   Я смотрел на Альберта, а он на меня, и в эту минуту я услышал стук, стук его сердца. Неужели он настолько боится меня?

   — Давай-ка раны тебе обработаем, ха-ха, — глазастик почесал затылок, и нервно сглотнув, прошел в глубину комнаты. — А жар все-таки сбить тоже надо.

   — Я... Я не п-причиню вред. З-змей тоже это-этого не хочет, — уронил я, опять услышав этот стук. Теперь понял, что слышал сердцебиение не Альберта, а свое. Чего же тело так реагирует? Такое и раньше было?

   — Влад, все хорошо, я не боюсь тебя, клянусь!

   — Угу, — все, что смог ответить я, после чего услышал звон. Это звонил тот самый телефон Фёдора — потрепанное бабушкино ретро устройство. Альберт обрадовался и ловко поднял трубку, от чего старая тумбочка немного пошатнулась.

   — Да.

   — Это сто процентов ваш брат, я пытаюсь наладить контакты с аэропортом, чтобы сообщили, если похожего человека увидят, — донеслось из орущего динамика.

   — Он может из другого города улететь, — досадно бросил глазастик и потер переносицу.

   — Я постараюсь, чтобы этого не произошло. В любом случае, теперь он у нас на крючке, так что недолго осталось. Вы будьте пока дома, если что, сходите в ближайшую деревню за едой.

   — Нас чуть волк не сожрал!

   Я непонимающе взглянул на Альберта и улыбнулся. Нет, глупая улыбка, я не имею права давать тебе волю. Тетушка и Рита мертвы, а ты ползешь ко лбу когда должна скрываться в змеиной норе.

   — Все, отбой, — вякнул Фёдор, и повесил трубку.

   — Слушай, Влад, давай-ка, нагреем воды и помоемся! — слишком громко воскликнул глазастик, от чего мое тело содрогнулось.

    — Д-давай...

P. S. Ситуация с волком вымышленная, и написанная только с художественной точки зрения (Не научной). Не пытайтесь повторить тоже самое при встрече с животным!!!

====== Глава 14 ======

    День похож на беспрерывно крутящийся спутник, каждый раз он возвращается на прежнее место, но уже не в том положении, уже не такой яркий, уже не такой новый. Вот так и день убегал от нас, все дальше и дальше, за ним второй, третий, четвертый, все настолько смешалось, что не было возможности понять сегодня вечер прошлого дня или это все тот же день. Влад устал, и я устал. Мы сидели в этой хижине целую неделю...или больше? Но когда я посмотрел на дату в телефоне, оказалось, что сегодня уже двадцать седьмое. В грудь влезла странное чувство, будто “лягушка” противно наквакивала то, что я забыл. Не прошло и двух минут, как меня осенило— сегодня день рожденья ангела.

    Влад, сидя за столиком, что-то вырисовывал на газетном листе, а мне вдруг так захотелось его обнять, сказать, что он не один, что все обязательно наладится.

    Две ночи назад, когда дежурил у окна, я увидел, как ангел засыпает. Он мог не спать три дня подряд, мог уйти к окну, и разговаривать со своим змеем. Я понимал, что он еще больше сходит с ума, ведь когда Влад уснул, я услышал, как он скулит, бьет стену, барахтается в этой кровати, пытаясь, подобно дельфину, выплыть на поверхность. Тогда мне пришлось обнять его, обнять и спрятать от окруживших ужасов.

   Я повернулся к Владу и протянул ему печеньку, он поднял глаза, внимательно изучил ее, а после переместил взгляд на мое лицо.

   — С днем рождения, — улыбнулся я.

   — Спасибо, — ангел тоже слегка улыбнулся, нагнулся к моей руке, и взял печенье губами. Сердце ударило куда-то в голову. — Р-руки г-грязные, — прокомментировал свое действие Влад, и вернулся к рисованию.

    Что же ты творишь, глупый Альберт, хватит так реагировать! Я мотнул головой, пытаясь отбросить нехорошие фантазии.

    — Что ты рисуешь?

    Ангел вновь взглянул на меня, и пожал плечами.

   — В п-последнее время змей н-начинает воз-возвращать м-мне воспоминания...

    — Ты начинаешь вспоминать свое прошлое?

    — Угу. И... Мне с-с-странно от этого, — Влад отложил ручку. — Я очень м-мало переживал о-о т-тете и сестре, я не пон-понимаю себя, но З-змей пытается помочь п-п-по-понять св-свои, — сглотнул, — дей-действия.

    И что мне на это ответить? Сказать, что я понимаю? Но это вранье, противная наглая ложь.

    — Моя мать ненавидела моего отца. Он поступил с ней очень нехорошо... — Влад взбодрился, подавая сигнал, что он заинтересован. — Он был пьян, и принудил ее к интиму... Вот так я появился... — Я набрал в грудь воздуха. — Она ненавидела меня, и все детство гнобила, подкидывала в шкаф дохлых крыс, а потом закрывала меня там, била из-за всяких мелочей... Я не мог пойти против, так как отцу она отдавать меня не хотела, — выдохнул. — Она пыталась уничтожить во мне личность. А потом меня забрал папа, мне тогда четырнадцать было.

    — И все п-прекратилось? — Влад придвинулся ближе.

    Мне стало очень сложно говорить, слезы, как те выдры, начали подкрадываться к горлу, но начав сей монолог, я уже не мог остановиться.

    — Нет. Я понял, что привык к избиениям матери, и мне стало непривычно ходить без синяков. И... — закатил рукав рубашки. — Я начал резать себя. Просто, чувствовал себя виноватым за все, что довелось пережить матери, хотя вины моей не было... Я... Я... — Вдруг ангел накрыл мою ладонь своей и провел ней пальцами вверх-вниз, словно тем самым успокаивая меня. Ком, будто испугавшись злобного кота, залез глубже, а вскоре и вовсе исчез. Влад поднял на меня глаза и качнул головой.

    — Од-однажды меня так у-успокавал один чел-человек... Ты м-многого д-достиг несмотря на п-п-прошлое, так что п-пусть и тв-твой змей съест плохие воспоминания.

    Я застыл, застыл как дурак, смотря в эти темные глаза. Влад... Ты... И в другую секунду, мое тело само подалось вперед, руки сами взяли лицо ангела, губы сами накрыли чужие уста, и больше я не смог сдерживаться. По телу прошелся жар, приятный, опаляющий. Влад не отстранился, не оттолкнул, не испугался. Он неумело ответил, неловко столкнулся с моим языком, и я готов поклясться, что за свои двадцать шесть лет жизни никогда не чувствовал ничего подобного.

    — Влад? — спросил я, когда он отпрянул. — Не нужно было?

    — У м-меня сердце к-колотится, — ответил он, и кончики его губ приподнялись.

    Я усмехнулся:

    — Не переживай, от такого еще никто не умирал. И...Прости, я же парень... — ляпнул, мысленно готов убить свою глупость.

    — И что? Я, к-как оказалось псих. Так что, мы оба ст-странные...

    Я вновь улыбнулся и просто молча обнял его. Ангел, я так мало о тебе знаю...

    Альберт ещё долго избегал встречи наших глаз, а мне становилось от этого смешно. Да, тетушка, я не только псих, но еще и втюрился в мужика. Долго ли осознавал это? Нет. Осознал это даже раньше Змея. Я не понимал от чего сердце вдруг начало чувствовать себя неспокойно рядом с глазастиком, а потом дошло, кто весь этот месяц поддерживал меня, не давал ни одной минуты уставиться в стену, как раньше, с пустой головой и без единого чувства. Альберт первым дал возможность почувствовать вкус еды, он первый, кто увидел мои слезы, он первый человек, кто общался со мной как с нормальным, и он первый, кто заставил меня ощутить себя по-настоящему живым.

    — Ну? От него ни слуху, ни духу. Фёдор, мы тут уже месяц торчим. Я хочу хотя бы нормально принять душ и поесть!— вспылил Альберт, еще больше раня своим басом ту самую трубку-доходягу.

    — Понимаете, он не мог вот так взять и просто пропасть, тут какой-то подвох. Чувствуете? — ответил ему белый.

    — Нет, я вообще мало что знаю, вы все делаете сами. Это только в благодарность отцу?

    — Да. После нового года, я приеду за вами. Будем думать, что делать дальше.

    — Сегодня уже новый год! Сегодня 31, черт бы побрал!

    — С новым годом, Альберт.

    — С новым годом, Фёдор.

   Глазастик бросил телефон, и откинулся на спинку стула.

   — Как же задолбало...

   Для него, человека, который доселе не нуждался ни в чем, оказаться с голыми карманами — настоящий стресс, в отличие от меня, коему здесь спокойно.

    «Что думаешь делать? », — просвистел Змей.

   Что делать? Разве в такой ситуации от меня что-то зависит? Я и раньше был бесполезной книгой на ключике, а сейчас и вовсе потерял свою значимость.

    — Мне папа когда-то хурму купил, я не знал, что оно такое, смотрю, помидор, а к нам тогда гости приехали, так я давай салат делать! Видел бы ты лицо моей тети, у которой аллергия на эту хурму, — после долгого молчания засмеялся Альберт. — Потом она подарила мне мятную жвачку, и сказала, мол, пока я не съем все, то велик мне не подарят. Ну, я и съел, как таблетки поглотал!

   Я улыбнулся, и почувствовал, как из груди рвется что-то странное, что-то приятное, и это что-то был смех, самый настоящий, не фальшивый, не вымученный.

    — А п-потом что?

    — А потом мне желудок промывали, тетю ругали, и больше я жвачки мятные не люблю.

    Глазастик вскочил со стула и подошел ко мне, к этой скрипучей кровати. В горле резко пересохло, ладони невольно сжали простынь. Неужели у каждого, кто чувствует что-то подобное к другому человеку, тело становится неподвластным мозгу?

    — Сегодня уже новый год. Не припоминаю еще такого, чтобы я в богом забытом месте его встречал.

   — Угу.

   — Елки нет, подарков нет, а еще оливье. Оливье!

   — Угу.

   — У вас была елка?

   — Т-тетушка... — Тетушка тратила все деньги на мои лекарства, что, по всей видимости, только создавали из меня неподвижную куклу. У нас была елка, маленькая и ненастоящая, но и та вскоре осыпалась. — Ма-маленькая была.

   — Эх...Поскорее бы все закончилось... Елку бы купили...— Альберт сел рядом, и накрыл мою руку своей. Я нервно сглотнул и мельком посмотрел на него. Красивый, глазастик, милый. Он поднял наши ладони и внимательно посмотрел на “замок”.

    — Я всегда старался добиваться того, чего хотел, и страшно мне не было... Но сейчас... — закусил губу.

    — М?

   Что сейчас? Со мной все сложно, да? А может, ты просто воспринимаешь это как некую игру? Плевать.

    — Ты просто отличаешься от всех людей, которых я знал до этого.

    Конечно отличаюсь, мало кто живет с гадюкой внутри. Спи, Змей, не высовывайся.

   — Угу.

   — Я совсем не понимаю о чем ты думаешь, это завораживает и в то же время настораживает. Блять, Влад, прости, я слишком много говорю вслух, — глазастик хмыкнул, и покачал головой.

    — Я п-понимаю.

   Ты искренний и не скрываешь внутри свои мысли. Тебя и “читать” нет необходимости, ибо ты сам показываешь мне свои страницы.

    Альберт набрал в грудь побольше воздуха, а потом резко повернулся ко мне. Я застыл, подобно льдинке, не в состоянии даже вдохнуть. Его губы оказались совсем рядом, красные, обветренные, до ужаса манящие, и они накрыли мои, не так как в первый раз, а резко, нахально. Чужая ладонь заскользила вниз по моей груди, вздернула футболку, и провела по оголенному животу. Тело прошил приятный разряд. Трогал ли кто-то меня так до этого момента? Я оторвал свободную руку от простыни, и повторил за Альбертом, провел ладонью по его торсу, залез под рубашку, погладил. Глазастик остановился, а после опустил взгляд вниз.

    — Влад, ты когда-нибудь... делал это?

    — Д-Дрочил? — Альберт округлил глаза и, глупо улыбаясь, закивал. — Нет.

    Он вытащил мою ладонь из-под рубашки и опустился вниз. Осознание, что он хочет сделать, привело меня в ступор, и как только пуговица на штанах оказалась расстегнута, я резко оттолкнул его.

    — Не хочешь? — встревожился глазастик.

    — Х-хочу... — промямлил я. Но разве ему не противно? Да, я недавно помылся, я чистый, но... Разве это не мерзко?

   — Тогда...

   — Н-но не так.

   Я опустился на колени следом за Альбертом, и набравшись решимости, вплотную приблизился к нему.

    «А ты осмелел, Владюшечка»

   Заткнись, гадюка,иди в свою нору.

   Глазастик одним рывком стянул с меня штаны, а после приступил к своим. Сердце стучало так громко, что перебивало даже звуки фейерверков из деревни неподалеку. Альберт прислонился ко мне, а я прислонился к нему, и после этого я больше не мог ни о чем думать. Тепло чужого тела, его прикосновение, его невольно вырвавшийся стон, все это словно воды океана накрыло меня всего. Первый раз мне было настолько хорошо... Первый раз я сблизился с человеком настолько сильно...

   Все-таки, это был новый год о котором я мог только мечтать. Я безумно люблю ангела, так люблю, что не хочу отпускать его. Он ответил взаимностью, и даже проявил инициативу. Мой хороший, мой ангел.

   Мы стояли недалеко от дома и созерцали небо, изредка его освещали дальние салюты, кои было видно даже за деревьями. Влад спрятал руки в карманы, время от времени поглядывая на меня. Неужели хочет что-то сказать? Но его опередили. Неожиданно, мой телефон, что до недавнего времени не должен был вовсе принимать звонки, противно завибрировал. Я вытащил его, и посмотрел на экран.

39….38… 37… Что это? Отсчет?

— Альберт, бегите!!!! — раздалось от куда-то со стороны дороги, и до меня, наконец, дошло.

   Я в ужасе выбросил телефон, схватил Влада за руку и ринулся вперед. Нужно успеть, нужно успеть.

25…24…23… Нога зацепилась за корень, и я зашипел от боли.

    — Твою мать!

15…14…13…

    Влад дернул меня и закинув руку к себе на плечо, потащил дальше. Мы успеем, успеем.

3…2…1…

    — Ложись! — крикнул я, и мы упали на землю. Прозвучал оглушающий взрыв. Ошметки дома разлетелись на огромные метры. Земля содрогнулась. Свист в ушах, и ком в горле.

    Герард, сукин сын, неужели это только ради бизнеса?! Неужели ты такой психопат?!!

    Я повернулся к Владу и облегченно выдохнул. Успели.

    Ангел протянул ко мне руку и тихо шепнул:

    — Кровь...

   Я потрогал лоб и сквозь боль улыбнулся.

   — Все хорошо, Влад, все хорошо...

====== Глава 15 ======

    Автомобиль мчался по скользкому асфальту, снаружи выл ветер, завивая красивые клубы снега, в народе называют сие явление метелью. Белый курил, глазастик спал, а я незаметно перебирал его волосы.

   «Говорили мне, что погубит меня только замена», — фырчал Змей, поглядывая на Альберта.

   — Я к т-тебе уже привык, Змеюка, так чт-что не погубит.

   «Мой маленький мальчик, однажды, я все равно разорвусь и верну тебе все, что хранил, так что не зазнавайся».

   Знаешь, Змей, пока я дышу ровнее чем когда-либо, мне не нужны все эти воспоминания, да вот только ты, бессердечное существо, не способен понять.

   Так много чего произошло. Я уже со счета сбился. Сегодня ночью взорвался дом, сегодня ночью Альберт подарил мне незабвенные чувства, сегодня глазастик как раненый щеночек умостился на моих ногах, подсовывая свою мордашку, дабы я ее погладил. Когда мой мозг начал считать это лицо красивым? Рана на виске отлично дополняет и без того нахмуренный лоб. Альберт злится, он напуган.

   — А вы сблизились, — кивнул Фёдор мне.

   — Угу.

   — И что, ты тоже к членолюбителям приобщился?

   Я даже не подозревал, что Федор знает о предпочтениях Альберта.

   — А почему в-в-вы помогаете ему? — этот вопрос интересовал не только меня, но и глазастика.

   — Его папка спас мою сестру, она очень болела, а денег у нас на операцию не было... Фонд благотворительный оказал минимальную помощь, а потом я увидел, что к Венерскому сотрудники требуются, ну и пошел, а он узнал о моей ситуации и полностью счета оплатил, хороший мужик был, хоть и дурного немало совершал.

   — Ч-что с ним случилось? — не мог угомониться я.

   — С сердцем проблемы были. С этой немкой своей поскандалил, и все, не выдержал такого напора. Хотя, подозреваю, что помогли ему, молодой же еще был, сорок шесть вроде.

   — Обсуждаете меня за моей спиной, нехорошо, — проворчал Альберт, смешно скривившись.

   — Да нет же, вот вы, совсем рядом, так что не за спиной, — усмехнулся Федор. — Кстати, я вот что думаю. Вряд ли вас убить сейчас хотели, да и все прошлые разы. Это больше похоже на некую игру.

   — С чего вы взяли?

   — Ну вот сами подумайте, сначала убили вашего друга, но тело сразу кремировали, даже не дав толком рассмотреть, значит убийца, ваш брат, что-то упустил, и не дал возможности это что-то найти полиции. Потом убили вашу девушку, но вероятность того, что это было просто везение, и пуля пролетела мимо вас — нулевая. Стрелял снайпер, и скорее всего, таким образом, вас намеренно хотели запугать, — Федор прочистил горло. — Дальше были еще случаи, где можно вас легко подловить, даже дом... Он взорвался именно в тот момент, когда вы вышли. Не проще было бы вам просто голову прострелить?

   Я задумался над всем и посмотрел на глазастика. Он молчал, широко раскрыв глаза. Наверное, факт того, что его ловко дергает за ниточки умелый кукловод, угнетал Альберта еще больше.

   «Скажи», — улыбнулся змей и свернулся в клубок.

   Я повременил, решаясь подать голос, и в конечном итоге выдал:

   — Это н-не мог сделать только т-твой брат.

   Глазастик дернулся, после вопросительно посмотрел на меня.

   — Чего так думаешь? — кивнул Фёдор.

   — Е-если бы я был на его м-м-месте, я бы дей-действовал сообща, — вдохнул. — Чтобы в-в-в случае ч-чего сбросить с себя об-обвинения.

   Альберт изогнул брови, а Фёдор зажёг новую сигарету. Неужели я что-то не так сказал? Плевать.

   — Слушай, пацан, а котелок то у тебя варит, — после долгого молчания бросил белый. — Сейчас бегом на заправку, и я попрошу своего человека проверить связи Герарда. Это конечно сложно, так как мы не в Германии, но вполне реально.

   В груди завился росточек чувства того, что я наконец-то стал полезным. Не настолько, чтобы кто-то мной гордился, но достаточно, чтобы Змей гордо вытянул голову.

    «Ты делаешь успехи».

    «Слушай, Змей, мы с тобой в последнее время вроде как сдружились, спасибо все-таки тебе».

   «Ты просто перестал меня бояться, мой ангелочек».

   «Всё, иди обратно в свою нору».

   Вот бы так спокойно было всегда, вот бы эта траса растянулась до бесконечности. Мы бы ехали вдоль лесов, полей, домов. Болтали между собой. Альберт обнимал меня, а я его.

Теперь мне страшно думать, что со мной будет без глазастика, еще страшнее от мысли, что все это лишь иллюзия. Это ведь правда? Это ведь не ложь с которой я жил все эти годы?

   — Влад, все хорошо? — спросил Альберт и взял мою ладонь.

   — Да...

   Да, глазастик, все хорошо, все хорошо. Ты рядом, Змей рядом, и... Я растерян...

   Улыбка скользит на его мерзком лице, кривые зубы грызут сигарету, он приближается... Лезвие ножа касается шеи, моей шеи.

   — Подними свои глазенки, посмотри на меня, — из его рта воняет дерьмом, здесь все воняет чертовым дерьмом. — Открой свой рот, выродок.

Здесь...

   — Влад! — Альберт встряхнул меня за плечо. — Что случилось?

   — Й-й-й-й-я... Чт-чт-что-то в-в-в-вспомнил...

   Змей, зачем ты так, зачем? Все же хорошо...

   «Владюшечка... — усмехнулся. — Мне самому не в радость хранить все в себе. Прости»

Змей просит прощения?

   Машина остановилась, Фёдор устало потянулся, и зажег сигарету. Ненавижу этот запах, ненавижу.

   — Пойду бак заправлю.

   — Вам деньги нужны?

   — Они всем нужны, Альберт. Сходите пока в туалет и купите что-то в киоске.

    Мы на заправке. Здесь почти нет машин, тишина, мало людей. Я спокоен. Да, я спокоен. Вон стоит патруль, вон мужик кого-то дожидается, утонув взглядом в телефоне.

Успокойся Влад. Это всего лишь беспочвенные фантазии Змея. Этого не было раньше, это не случалось. Да. Влад. Этого не случалось.

   — Ты идешь? — глазастик схватил меня за руку. Нет... Тупое тело. Ты не можешь даже пошевелиться. — Ну что такое? Мы уже не в хижине, я с тобой, все нормально.

   — Мужчина, — раздалось позади Альберта. — Отойдите, пожалуйста.

Я вжался в седло, и с трудом протолкнул ком обратно в легкие.

   — Что вам нужно?

   — Кто это с вами? — продолжил мужик в униформе.

   Смешно. Смешно.....

   — Попросил подвезти. Какие-то проблемы?

    Полицейский подошел к машине, нагнулся, и пристально вгляделся в мое лицо.

   — Владислав Яворской, вас приказано немедленно задержать за подозрение в убийстве Валентины и Маргариты Яворских, прошу выйти из машины.

   С... М... Е... Ш... Н... О...

    Мои внутренности рухнули вниз, голову заполнил едкий газ, что мгновенно сменил все мысли. Я молча смотрел как надевают на эти хрупкие руки наручники, как ангел, не сопротивляясь, двигается в сторону полицейской машины. Он оглянулся, посмотрел на меня, виновато, будто это он причастен ко всем грехам, а потом просто отвернулся. Машина с мигалкой умчалась, а я так и остался, стоять на “пустыре” падая все глубже и глубже в пропасть. Дурак. Почему я не возразил? Идиот.

   — Альберт.

   — Черт...

   — Что случилось? — Фёдор запыхался, бежал бедный.

   — Его забрали. Его, блять, забрали!

   — Успокойтесь. Он только подозреваемый.

   Я не выдержал, схватил мужчину за воротник и в лицо проплевал:

   — Вы не понимаете?! Он психически нездоров! Его засадить как пальцами щелкнуть! Он, черт возьми, в говне всю жизнь жил, и опять туда же?!

   — Альберт, вы знаете его меся...

   — Закройте пасть. Вы либо никогда не любили по-настоящему, либо черствый, как тот сухой хлеб, пока не размочишь и зубы сломать можно.

   Фёдор замер. Его брови расправились, а уголки губ дрогнули. Неужели я задел то самое «больное»?

    — Я не черствый и как раз не хочу, чтобы вы, идиот, страдали, привыкнув к нему.

   — Я не буду страдать.

   — Не смешите, вы уже готовы волосы на голове рвать. Вам не отвертеть его без денег. Поэтому сейчас есть два варианта: а- собираете свои эмоции, засовываете их в зад, и едете вместе со мной в Германию; б- идете к себе домой и дальше продолжаете материть все, что шевелится. Усек?

   — Черт... Какой же я глупец...

   — Вот и порешали. Сейчас берем, что у вас там осталось, и бронируем билеты. Если все пройдет на ура, завтра уже там будем. Я уверен, что это ваш брат, он улетел сегодня утром. Так что застанем его врасплох и расспросим.

   — Но это незаконно. У нас нет доказательств, и без денег я ничего не значу. Я тупо обанкротился. Моему бизнесу конец, папиным стараниям конец, – промямлил я.

    — Альберт, хватит нюни распускать. Твой папка сына заделал, а не хлюпика, понял? И не переживай, еще не один ремонт руки твоих людей сделают, – Федор толкнул меня в плечо и ободрительно встряхнул.

    — Спасибо...

    Как же стыдно. Но я благодарен этому человеку за поддержку. У нас все получится... Эта история обязана прийти к счастливому финалу...

Комментарий к Глава 15 На данный момент это последняя написанная часть. Теперь продолжение будет выходить реже, но я попытаюсь не затягивать

Спасибо тем, кто читает)

====== Глава 16 ======

    Небо всегда навевает мне грусть. В нем звезды, бесконечность, холод. Подо мной словно мягкий пух, застелили собой облака небесную высь. Красиво, а в другой момент страшно, страшно коснуться этой белой ваты и провалиться в черноту. Я повернулся к Федору и вздохнул.

— Давайте фильм глянем, лететь еще пол часа.

— Не хочется... — отмахнулся я. О каком фильме идёт речь, если моя голова до пределов забита Владом. Я даже о брате забыл.

— Все с ним будет хорошо, не накручивайте себя преждевременно.

— Мне часто говорили, мол я бездушная скотина, и я верил... Глупый. Лучше бы и дальше оставался тварью.

— Это мысли вслух? — Федор невесело улыбнулся.

— Ага. Надеюсь ваши уши не отвиснут за пол часа.

— Хах, Альберт, мне ваши сопливые драмы слушать еще не один день.

— Смиритесь.

      Я вновь повернулся к иллюминатору и задумался. Я представлял, как верну этого мальчишку к жизни, как увижу его счастливые глаза, как уткнется его голова в мой бок, и я буду гладить эти смешные ушки. А теперь он попал в очередное кольцо ада. Я хотел узнать через какие этапы ему пришлось пройти, но факт того, что не смогу помочь, селил внутри опасения. Когда папа увидел мои порезы, мои метания, он ничего не сказал, просто кивнул, словно так и надо. Я испугался, почувствовал себя еще более ненужным, а он потом просто принес мне лист с карандашом и сказал: «Раз не хочешь рассказывать, тогда напиши». Я написал, отец прочитал и лишь после отреагировал. Обнял меня, пригладил, сказал, что я неправильно поступаю. Потом были психологи, потом было больно вдвойне, но сейчас я понимаю, как же папа помог мне. А смогу ли я так же помочь ангелу? Насколько сильны его душевные терзания?

     В своих мыслях, я даже не заметил, как звонкий голос сообщил о скорой посадке.

— Мы сразу к матери домой? — спросил я Федора.

— Нужно подготовиться. У меня здесь человек, я рассказал ему всю ситуацию, он поможет.

— А где мы останемся? Денег почти не осталось.

     Мужчина задумался.

— Вы поедите домой, якобы мать проведать, а если встретите брата, включите дурачка, вряд-ли он вас здесь тронет.

— Я уже даже предположить не могу на что способен Герард, — выдохнул.

— Посмотрим.

— Посмотрим...

      Темно. Сыро. Воняет. Запах пота и дохлых мышей. За стеной раздаются голоса, в голове голоса, повсюду чертовы голоса. Голос мамы, голос папы, тетушки и сестры, голос Кирилла... И Глазастика. Я сполз по влажной стене и уткнулся головой в колени.

— Змей... Я...

— Я не знаю, солнце... — устало уронил он. Змей без сил... Он болен, он хочет бросить меня. — Я тварь, Владюшечка, но сейчас, я искренне не хочу возвращать тебе то, что хранил.

— С-спасибо, Змей...

     Я не убивал тетушку и Риту... Я не мог. Почему никто не верит? Почему всем на меня насрать??

      Мне страшно... Меня, как дикого зверя, поймали, и посадили в эту тесную клетку. Вот только я бы предпочёл в клетке отсидеться, чем в окруженной со всех сторон бетонной стеной комнатушке. Здесь трудно дышать, здесь мало света, здесь страшно и мысли грызут тебя подобно червям.

      Я нужен кому-то? Я нужен Альберту? Он же придет? Скажи, Змей, он же придет??? Я всхлипнул. Опять этот ужасный ком душит мою грудь. Не хочу лить слезы. Не хочу. Слышь, Змей, не хочу!!

— Он просто мажорик, который оказался с тобой в переломном положении. Ты ему не нужен.

— Нет! З-зачем он т-тогда говорил мне в-все эти вещи? Я же... Я же... Такой...

— Давай, скажи это вслух.

— Жалкий....

      Я жалкий. Змей помотал головой и тяжело вздохнул.

— Тебе уже нечего терять, а я умираю. Будь готов столкнуться с правдой.

      Не надо, Змей. Не надо... Не уходи. Не оставляй меня....

      Дверь резко распахнулась. Я прищурился от резкого света.

— Яворской, на выход. Брат твой повидаться пришёл, — оповестил меня охранник, или кто он там, и лениво подошел ко мне. Я сильнее вжался в стену и скривился. Только не брат.

      Но я не первый, я не последний. Мужик умело ухватил меня за запястье и вывернул руку так, что у меня даже воздух остановился где-то на полпути из легких.

— Если я сказал подъем, значит подъем. Еще один такой выкидон, и я тебе руку сломаю, психопат мелкий, — зарычал он в самое ухо, и я услышал щелчок. Наручники.

      Мы вышли из камеры, прошли по мрачному, когда-то белому коридору, и я остановился напротив комнатушки с небольшим окошком. Там, развалившись как медведь, сидел за столом Кирилл. Что-то в голове треснуло, и я жалобно посмотрел на охранника.

— У вас пять минут, — бросил он, и протолкнул меня в комнатушку.

      Я остановился у самого порога, боясь пошевелиться. Кирилл смотрел на меня ни о чем не говорящим взглядом.

      Мне показалось, или он похудел. Его брюхо исчезло, а под глазами образовались мешки.

— Чего там стал? Сюда иди, — подал он голос, и я его не узнал. Хриплый, безжизненный, слишком спокойный.

      Я неуверенно сделал шаг, потом еще один и еще, остановившись возле стола.

— Ты знаешь почему твой зад сейчас здесь?

— Я н-не у-уб-би...

      Я не убивал. Не убивал!

— Знаю.

— А?

— Они умерли за сутки до того, как ты от меня сбежал, исследование выяснило...

      Значит меня отпустят? Отпустят?

      Кирилл резко встал. Я вздрогнул и задержал дыхание. Страшно. Он подошел ко мне совсем близко и взял рукой за подбородок.

— В глаза мне смотри и слушай. Они не верят мне, потому что там твои отпечатки. И свидетелей нет. Лика вообще куда-то ушилась. А еще я не мог рассказать им... — Кирилл замолчал, — то что делал с тобой.

      По спине прошелся разряд от воспоминаний. Я резко выдохнул и посмотрел брату в глаза.

— Угу...

— Опять это угу... И как я раньше этого не заметил в тебе? — Большой палец переместился мне на губу и провел по ней. — Щеночек.

      Кирилл потянулся ко мне и коснулся моего рта губами.

      Тело сковало цепями. Ноги предательски начали дрожать. Эти чертовы наручники! Зачем ты опять издеваешься надо мной, гребаный братик?! Тебе мало?

— З-зачем... — глотнул я вопрос, когда он закончил.

— Не знаю. Ты у меня Лику отобрал, кто же ее теперь заменит? — ухмылка. Он смеется? Как же я хочу выдернуть этой твари язык. — Когда все закончится, мы с тобой и не такое провернем, да? Тебе все равно некуда идти.

       Что-то внутри меня завыло, залаяло, и я прошипел:

— Я перегрызу тебе глотку, ублюдок. Лучше бы ты сдох!

       Кирилл удивленно поднял брови, а потом дверь открылась и меня позвали.

       Ха-ха-ха-ха. Вот как новость. Братик хочет поиграть с малышом, братик больше не братик. Нас ничего не связывает, ни родство, ни моральные принципы, ни-че-го.

       Меня как ненужную вещь бросили в камеру, и я упал на колени.

— Глазастик...

— Шшшш, солнце, не думай о нем...

— Змей? Чт-что с тобой?

— Я ухожу, Владюшечка... Мое существо очень ослабло. Слишком много...эмоций...

       Что? Нить оборвалась. Змей вздохнул, кивнул мне и... Исчез. В один миг, словно его и не было вовсе, словно он лишь огонёк, что быстро потух. Голову прошибла резкая боль, сердце забило по ребрам. Как дышать? А? К-как??? Я... Вспомнил... Вспомнил все...

— Спокойной ночи, Владик, — улыбнулась она.

— Спи, солнце, — улыбнулся он.

       Мама и папа, подобны двум подсолнухам, подобны птицам, подобны березам. Красивые, любящие, добрые...

— И вам спокойно ночи! — Кто этот мальчик? Он так похож на меня. Неужели я был таким... Счастливым?

       Я закутался в простынь, и начал считать овечек... Хах, как по-детски.

      Один, два, три... Так спокойно, тихо, мирно. В памяти мелькало озеро, где папа учил меня плавать; маленькая девочка, которая прицепилась ко мне, будто заноза. А, это же Рита.

«Рита, нельзя», — улыбнулась Валентина и оттащила дочку от меня.

«Вла-а-а-а-адик, я хочу с тобой! Ма-а-а-а-ма!»

      Скучаю по ней...

      Триста тридцать вторая овечка...

«Владик, какое мороженное будешь?» — спросил папа. Какой он красивый, высокий, стройный, я бы хотел быть таким, как папа...

      Тысяча семьсот двадцать шестая овечка...

«Влад, иди с Игорем поиграй. Вы же с ним друзья», — кивнула на какого-то мальчика мама.

«Ага»...

       Тысяча семьсот двадцать седьмая...

      Тысяча семь....

— Нахера ты припёрся? Сколько раз тебе повторять пока не завяжешь бухать, дорога в наш дом закрыта, — прошипела мама в коридоре.

— Что жалко, да? А ведь только я знаю, как ты на такие хоромы натрахала, — знакомый голос... Очень знакомый...

— Слушай, ушлепок, иди и сам трахай на дом, но учти, с таким вонючим псом, даже крыса в одну кровать не ляжет. А теперь проваливай.

— Знаешь, сестрица, эта жизнь вообще несправедлива, и один хороший мужик, мне сказал, пока я сам не уравновешу эту справедливость, никто не уравновесит.

— Ты о чем?

— Об этом, моя дорогая.

      По дому пронёсся крик. Я в ужасе вжался в кровать и затаил дыхание.

      Мама больше не кричала, голос смеялся, а потом...

— Аааааа, Надя!!! Ты что наделал уебок?!!! — кричал папа не своим голосом. По моим щекам покатились слезы.

— Хах, Вить, она еще и быстро отделалась, тебе я так просто умереть не дам.

       Я услышал драку. Страшную драку. Билось все. Стены, казалось, дрожали, но потом...

— Твою мать! — крикнул папа, и я услышал, как что-то упало.

     Одеяло полетело на пол, ноги вывели меня из комнаты, и я увидел ужасную картину. Два подсолнуха потухли, сбросили листья, опустились.

     Мама не дышала, а папа...

— Папа!!! Папочка!!! — я бежал к нему, я прикрывал его рану в боку, я плакал, я кричал.

— Так-так, а вот и малыш подоспел.

— Не смей, — пригрозил папа, прикрывая меня рукой.

— Конечно не посмею, ты что?

— Папочка!

      Мужчина потянул меня на себя, и я увидел его лицо... Ужасное... С кривыми зубами, с безумными черными глазами, со страшной ухмылкой.

— Оставь его!!! Я все сделаю!! Проси, что хочешь, что хочешь проси!!! Оставь!

— Хм... Чего же я хочу... — он схватил меня за руки, прошелся к занавеске, одним рывком сорвал ее, взял стул и кинул ткань отцу. — Понимаешь? — папа задрожал, на его глазах выступили слезы. А я все кричал. Я звал на помощь... Я пытался.

— Нет, Юра, прошу... Не надо.

— Выбирай, или я его убью вместе с тобой, и-и-и-или... — мерзость улыбнулся и перевел на меня взгляд.

      Папа с трудом поднялся, он с трудом забросил штору на трубу, он с трудом залез на стул, он с трудом надел на шею петлю.

— Не-е-е-ет папа! Па-а-а-а-апа-а-а-а!!

— Гори в аду, Юрий, — сказал он и повис.

       Он недолго барахтался, не долго мычал, а потом его глаза смотрели в мою сторону, долго смотрели, пусто смотрели. Я больше не кричал, не плакал, и не чувствовал... Ни-че-го...

====== Глава 17 ======

Я стоял напротив нее, и в этот момент в голове за считанные секунды проскакивали тени прошлого: дверь, шкаф, ремень, ее обезумевшая улыбка, маленький брат, который хватал ее за юбку и кричал: “Мама, остановись”. Она не останавливалась, била меня этим ремнем сильнее и сильнее, пока ее руки не устанут, пока улыбку не сменят слезы. Потом она садилась возле меня, гладила мои раны, и молила о прощении. Мам, твои слова тогда были искренни? — Почему ты не предупредил, что приедешь? — спросила женщина которую я не узнал. Ее ноги скованны, ее тело в инвалидном кресле, ее когда-то черные волосы стали серыми, а зеленые глаза поблекли. — Я сам не рассчитывал, что приеду. Мать вдохнула и протянула мне конфету. Мы стояли на балконе и смотрели на бескрайние дома. Знакомая картина, немного родная. — Когда я звала тебя ты даже не шевельнулся, а сейчас стоишь передо мной и явно что-то хочешь. — Как Герард поживает? — попытался сменить я тему. — Он будет жениться на дочке Леона, ну, думаю тебе не нужно объяснять почему таков выбор. Еще бы. Эта дочь Леона носит за спиной столько денег, что можно выкупить целое море вместе с портами. Но теперь у меня возникло вдвое больше вопросов. Если это так, то зачем брату понадобился я? — Ага, круто. Мать повернулась ко мне и пристально посмотрела в глаза. — А ты нашел верную спутницу? Я ухмыльнулся и покачал головой. — Нашёл, и это он. — Значит того паренька тебе не хватило? — мать полезла в карман и достала пачку сигарет. — Человек которого я полюбил – другой. Почему тебе вдруг стало интересно? — Я же все-таки не чужой тебе человек, Альберт, и мне стыдно за свои грехи. — Что ты хочешь этим сказать? Она закурила, слегка улыбнулась и, не смотря мне в глаза, произнесла: — Герард уже получил свое, ему больше ничего не надо, поэтому я хочу разделить свою компанию между тобой и еще одним человеком. — С чего бы такая щедрость? — Я знаю, что ты ненавидишь меня, знаю, что испоганила твое детство, знаю, что причинила много боли, но я не хочу покидать этот мир с чемоданом, — вздох. — Чемодан, как собака, предан своему хозяину, и если ты привык к нему, то уже вряд-ли отпустишь. — Мам... — Я согрешила два раза, и испортила жизни двух человек. — О чем ты... — И теперь я хочу хоть как-то загладить вину перед вами, ведь тащить за собой неподъемный чемодан безумно тяжко! — Мам... — Альберт я... — Что он тут делает? — внезапный голос Герарда заставил меня с матерью резко развернуться. В эту секунду перевернулось абсолютно всё, и мир, который я строил столько лет, канул в бездну. Из-за спины брата вышел Рома, живой и здоровый, без единой царапины, без единого признака того, что он валялся в этом вонючем подвале. — Рома? — только и сказал я, прежде чем на меня нацелились пистолетом. — Ага, привет, братик, вот и познакомились. Я сглотнул и посмотрел на мать. Неужели это ты так решила со мной поиграть? Но она смотрела столь безжизненными глазами, что я... — Мам? — Покойся с миром, матушка, — хмыкнул Герард. Я попятился к окну и облокотившись об стекло медленно сполз вниз. Как? Почему? Зачем им это? Тысяча вопросов, ни единого ответа и дуло, нацелено на меня. Пап, я не такой смелый как ты. Пап, прошу тебя верни, верни мое обещание. Я слабый, я слишком слабый... — К-как? — А ты не знал, братец? — Рома хмыкнул. — У нее с сердцем очень туго, Герард всего лишь ей немного помог. — Тебе повезло, что ты не взял конфеты. — Чт... — У меня с собой документы, твоё дело просто поставить подпись, ок? —Рома бросил мне папку и присел на корточки. Я с большим усилием поднял ее и перевернул лист. “Договор о передачи наследия”. Эти слова как жало укусили в сердце, от чего я скривился. — Не понимаю... Зачем вы все это устроили? Я бы мог мирно отдать вам эту чёртовую фирму. — Неужели ты не знал о своем братишке Хансе? — тонким голосом пропищал Герард, от чего мне стало вдвое противнее. — Наша мамаша родила меня и отдала отцу. Знал бы ты, чертов гомик, сколько мне довелось пережить, — покачал головой Ро... Ханс. — Я каждый день видел этих шлюх, я блядь, каждый день молил, чтобы эта тварь забрала меня от туда. Я мог днями не есть, меня качали наркотой, в десять, блядь, лет! — Я... Я... Не понимаю... — Да что тут не понятного?! Эта шваль бросила моего гребанного папашу и нагуляла тебя, эта тварь прыгнула в койку к отцу Герарда! Ты! Ты, ублюдок, знал кто я, ты возле меня шесть лет задницей вилял! Меня парализовало. Что он несет? О чем он говорит? Рома был моим братом? Он был моим братом?! А ведь и правда, он так похож на меня. Такие же зеленые глаза, черные волосы, густые брови. — Я не знал... Я правда не знал... — А мне плевать. Ты не воспринимал меня, я для тебя лишь собачкой был. Как иронично, обоссаться можно, а, Герард? Брат свел светлые брови на переносице и пожал плечами. — Я лишь сделал то, что обещал, — вскоре выдал он. — Ты это устроил только от того, что я не знал, что ты мой брат? Меня перекосило от этого осознания. — Нет, братишка, я просто хотел, чтобы ты тоже видел, как это остаться одному, как это видеть смерть близких, ты это заслужил, сволочь. — Это бессмысленная месть... — В ней есть смысл. Ты прошёл шесть кругов ада, на седьмом я хотел убить того мальчишку, но когда увидел его жалкую физиономию, то почувствовал родную душу. Сердце кольнуло. — Ты... Ты извращенец! — Ха-ха, слышишь, Герард, он называет меня извращенцем, когда сам с мужиками трахается, — засмеялся Ханс и прислонил к моему лбу ствол. — Подписывай.

Дверь скрипнула. Кто-то подошел ко мне, присел напротив, протянул свою руку, коснулся лба. Я перехватил ладонь, отбросил ее и замотал головой. Не трогайте меня. Не прикасайтесь. — У... Уходите! — Эй, док, что с ним? — бросил тот самый охранник. — Совсем мальчонок крышей поехал. У него жар. Занесите аптечку, она за дверью. — Пусть мучается, он заслужил. Я широко открыл глаза и посмотрел на охранника. Тварь. Тварь. Тварь! — Не делайте поспешные выводы, — буркнул доктор. — Если он умрет, виноватыми будем мы. Охранник недовольство нахмурился и вышел за дверь. Я посмотрел на доктора, после чего опустил взгляд на руки. Почему они так дрожат, почему внутри так больно? Змей... Змей, вернись! — Змей... Змей! — Тише, не кричи, нет тут никакого змея. Понял? — Н-но, я... — Если будешь кричать, только хуже себе сделаешь. Еще есть шанс на оправдание, а психа оправдывать точно не будут. Дверь опять открылась. От ее мерзкого скрипа я еще больше вжался в угол. — Нужно вызвать его брата, мальчишка, кажись, шизофреник, он тут себя и убьёт, — покачал головой док. Брат. Брат. Нет, только не он. — Н-нет.... Не-не надо... Брат... П-п-пож — Поддержи его. Меня схватили за руки. Тело вмиг прошибло болью. Нет. Не хочу чувствовать это снова. Не хочу. Отпустите! Я отчаянно попытался вырваться, но меня крепко прижали к этому обоссаному полу. — Блядь, не барахтайся. — Не трогайте меня! Грязно, до тошноты грязно. Противно. Мерзко. Я мерзкий! Я ужасно грязный. — Жар должен уйти. — Знаешь, док, до тебя здесь было дохрена фельдшерей, но ты самый снисходительный. — Просто я не верю, что он способен на такое... Слишком все подозрительно. Дверь хлопнула, и в камере повеяло одиночеством. Я не двигался, все так же продолжал лежать на животе. Ужасный. Мерзкий. Да, я мерзкий... Он приложил свой палец к моей губе. Он схватил мое лицо. Он ухмыльнулся. — Раздевайся. И я раздевался. Молча раздевался. Он бил меня, бил все тело, получая от этого садистское наслаждение, а я молчал. Он поворачивал меня и опять бил, головой об стену, пинал ногами. И однажды я больше не смог подняться. Он вырвал мне последний ноготь, последний волос, последние силы... И я превратился в ничтожество, в мерзкое ничтожество. — Почему ты не плачешь?! — кричал он. А я молчал, потупившись в стену. Тяжелое дыхание вырывалось с кашлем. Все было в крови. Все мое тело было в мерзкой крови. — Черт. Нет, малыш, нет, только не умирай, — Он прижал меня к себе. Он гладил мою спину. Он... Плакал? — Прости, прости меня. Прости меня. Я ведь останусь совсем один, не умирай, слышишь? Нет... Я больше... Ничего не слышу... И Он сбежал, оставив меня одного. Одного посреди леса, посреди холодного леса. В этом маленьком сарае, в этом вонючем хлеву. Я лежал и не видел свет, лежал, и не чувствовал холод, и тогда пришел он... Змей. — Я с тобой, мой хороший. Теперь ты должен выжить, иначе умру и я, — сказал он и обнял меня, обнял меня как самый родной человек. Он забрал себе все, не сразу, шаг за шагом, но этого хватило, чтобы силы прилили ко мне. Я поднялся с пола, подошел к печке, с усилиями зажег её. Живот хотел есть, просил дать ему хоть что-нибудь, и я начал искать жучков... Они отвратительные, но еще более отвратительным был я. У меня не осталось волос, молочные зубы до единого выпали, живот прилип к позвоночнику. — Ты должен идти, — просвистел змей и снова обнял меня. Я согрелся, согрелся больше чем от огня. Поднялся на эти тонкие ноги, открыл тяжелую дверь, и пошел вперёд. Холод продувал тело насквозь, ноги по колени погружались в грязь. Змей все подбадривал и обнимал меня, шептал на ухо, что я должен жить, и я из последних сил бросился вперед. Там, за холмом виднелась дорога. Уже на корточках я дополз до нее и упал, провалившись в черный сон...

====== Глава 18 ======

     Когда нить обрывается, конец падает вниз, и лишь порыв ветра может поднять ее ввысь. Меня эта нить не подняла, и с каждым новым словом она еще больше рвалась.

     Я стоял на крыше дома, в затылок уперся пистолет, а безумный смех Ромы уже не казался чем-то странным, наоборот раздражал.

     — Чего ж ты молчишь? А? Братик? — Зажужжал он мне в ухо.

     — Наверное у него шок, — подал признак своего присутствия Герард. — Ты же не собираешься его убивать?

     — Ну что ты, я оставлю сие деликатес напоследок.

     Мне не страшно, скорее безразлично, да и нет смысла бояться.

     — Кто был тот человек? —спросил слишком равнодушно.

     — Какой? — Рома округлил глаза. — А... Тот. Ну, нашли наркомана какого-то, прикончили его и подсунули, мы и без крысенышей ему лицо покромсали, а эти животные еще больше помогли.

     Мне стало до ужаса противно, но я устоял, и осипшим голосом продолжил:

      — И это всё? А как же отпечатки, установление личности, тест ДНК...

      — Братишка, ты же вроде как умный, так чего до сих пор не знаешь на что способны деньги?

      — Они не способны человека сохранить, — уронил я.

      — Ты слишком скучный.

      Я хмыкнул и покачал головой. Мне нельзя умирать здесь, я слишком многого не сделал. Пару лет назад, я бы плюнул, и сам себя пристрелил, но сейчас у меня появился смысл продолжать жить, защитить мышонка, дать ему выйти на поле без котов, вдоволь насладиться чистым воздухом. Меня грызет та мысль, что я оставлю Влада одного со страхами и болью, с тем змеем...

      — Стреляй, — вдруг уронил мой голос.

      — Что? — Рома округлил глаза.

      — Стреляй. Мне незачем больше жить, без денег я не смогу даже страну покинуть.

      — Ханс, не нужно, — чуть ли не шепотом сказал Герард.

      — Ты и правда размазня... — Рома взял мою ладонь и положил в неё оружие. — Если не видишь смысла, то убивайся.

       Я усмехнулся и прислонил прицел к виску.

      — А ты и правда, как собачка, любишь подчиниться.

      — Влад, мне нужно с тобой поговорить, — простучал эхом голос за дверью.

      А меня кто-то спрашивает, когда поговорить со мной хочет? И этот мужчина тоже, открыл дверь, посмотрел на охранника и совершил шаг. На человеке был старомодный жакет и глупые круглые очки, залысина, как неон, светилась в темной камере, от чего мне стало до невозможного смешно. Я засмеялся, но смех этот вскоре оборвался громким всхлипом... Мужчина испуганно покосился на охранника, а после присел напротив меня.

      — Что тебя так рассмешило? — спокойным голосом спросил он, и я оторвал взгляд от пола.

       Мужчина выглядел больше пятидесяти, я бы даже назвал его дедушкой, и его огромные глаза ещё больше округлились, когда я ответил:

      — Вы.

      — Ты ведь не знаешь кто я?

      — Нет.

      — Я твой адвокат, Семен Константинович, и сейчас у нас неофициальная встреча, ты должен молчать, понял?

      — Э-это брат?

      — Нет. Это хороший человек, который хочет тебе помочь. Завтра вы встретились, а сейчас я расскажу тебе, что ты не должен говорить.

       После, Семен Константинович поведал мне все тонкости юридической деятельности, буквально закрыв мой рот на замок. Хах, знали бы вы, Семен Константинович, что я и без Вас не особо болтливый. А может ошибаюсь, ведь как только змей ушел, я перестал замечать свои действия, и даже не заметил от куда у меня взялись синяки на коленях.

      — В-вы так и-и не скажите кто этот человек?

      Мужчина приложил указательный палец к своим губам и шепнул:

     — Ты говоришь сам с собой, а до вашей официальной встречи, его личность должна быть анонимна. Понял?

      Понял? Понял??

      — Понял!

Семен содрогнулся, и уже намерился выпрямиться, как я схватил его за руку и рыкнул:

      — С-скажите э-этому человеку, что в его п-помощи я не ну-нуждаюсь, если он не Альберт.

      — Альберт? — седые брови изогнулись. — Кто это?

      Я задумался, затем отпустил тонкую руку.

      — М-можете идти...

      Семен нервно кивнул и быстро ретировался за дверь. Неужели все адвокаты такие трусливые? Что ж, анонимный человек, у тебя точно плохие вкусы на подобных персон.

      Я захихикал, и уронил голову на руки. Снова явился этот бездонный колодец. Знаете, как холодно в колодце? Я доселе не имел понятия, но ощутил это, когда тело прошили сотни иголок.

       Когда тело шьют и рвут, ты становишься потрепанной игрушкой, которую, как правило, выбрасывают на помойку. Я уже не имел понятия куда можно выбросить меня, ведь и без того оказался в куче мусора, я и без того, паршивая, вонючая игрушка, которую осталось сжечь...

       Дни сбились со счета. Каждая минута начала равняться часу, а может это и был час? Альберт, Змей, Тетушка, сестра, все ушли. Может лучшим путем, а может им больнее чем мне. Смысл дышать ушел, но я все равно дышал, дышал, потому что знал, конец придет тогда, когда я очнусь в черном кубе без единого понятия куда двигаться. Но Конец не шел, не полз, не двигался, он стоял где-то позади Начала и нагло толкал его ко мне.

...

      — На выход, — отчеканил охранник, резко открыв дверь.

      Я лишь улыбнулся и, без единого чувства, вышел за дверь. Эмоции странные, они всегда есть, даже тогда, когда ты думаешь, что их нет.

      Мрачные стены отбивают жёлтый свет лампы, тараканы бегают из угла в угол, каждый звук, как капля по железу — отчетливый и звонкий.

       Меня ведёт все тот же охранник, его брови настолько нахмурены, что закрывают глаза. Сегодня он молчит, сегодня он даже не подгоняет меня.

       Вот комната встреч, вот её скрип, меня как раньше проталкивают внутрь и резко закрывают дверь.

      Я не хочу видеть брата, не хочу...

       — Привет, мой мальчик, — режет уши сиплый голос, и я едва не бросился обратно к двери.

      Он... Страшный зверь... Он, тот кто убил моих родителей, тот кто изуродовал меня, сейчас стоит напротив и улыбается. От его желтых зубов не осталось следа, его грязные пальцы обрамлены кольцами, его потертую одежду заменяет костюм. Сволочь... Ублюдок...

      — Не стой у двери, подойди.

      — Ты...

       — Да, я, ха-ха. Удивлен, что ты узнал меня. — Как этот поганый рот имеет право смеяться? — А ты вырос, так на Витьку похож.

      Не смей произносить его имя!!!

      — Ч-что тебе нужно? — рявкнул я и сжал руки в кулаки.

      — Оу, это ты узнаешь потом, а сейчас садись, поговорим, у нас всего десять минут, так что, не тяни.

       Я так и остался стоять у двери. Нет, это не чувство страха, это абсолютное отвращение, ненависть, злость. Сесть напротив этого Дьявола? Меня тут же поглотит еще большая чернь.

      — Говори.

      — Как некрасиво, — он поднялся и подошёл. — Неужели боишься? М?

      — Отвратительно.

      — Отвратительно? Какие мы слова выучили. А мой мальчик стал сильнее.

      — Закройся.

      — Уууу, а я помню, как ты молил меня остановиться, хах. Знаешь, как я испугался, когда ты перестал шевелиться? Я думал, что убил ребенка.

      — Ты мог бы м-меня убить, —процедил, отшатнувшись от этого ублюдского тела.

      — Хах, мог бы, но десерт на то и десерт. Знаешь почему я так поступил?

      — Для тебя, тварь, н-нет оправ-вданий.

      — Я гнил в канаве, пока твои мамочка и папочка купались в роскоши. Я пришёл к ним за помощью, а они дали мне сотню и закрыли перед носом дверь. Я стал отбросом, реально отбросом, который ворует яблоки в магазине и жрет их.

      — Это всё? — Грудь начала жечь ярость. Это чудовище убило моих родных только из-за зависти?!!

      — Нет, малыш, когда я заболел воспалением, ни один из родственников не помог мне выбраться из того дерьма, — он уткнул себе палец в грудь и вытаращил мерзкие глаза. — Я сам справился, я сам это пережил. Так какого черта твои мамаша с папашей заслуживают лучшей жизни?!

      Ярость все быстрее и быстрее поднималась от куда-то из недр желудка. Я сжал кулаки, впившись отросшими ногтями в ладонь.

       — Псих.

       Монстр округлил глаза и засмеялся.

       — Я? Псих? Ты о чём? Мой хороший, это тебе прямая дорога в психушку, — он закусил губу. — Хотя знаешь, я могу облегчить твои страдания.

      Его пальцы провели по моей шее, переместились к яремной ямке и вдавились в нее с такой силой, что я на секунду потерял равновесие.

       — На днях к тебе заглядывал твой братишка, помнишь?

       Упоминание брата ещё больше ударило в живот.

       — От-от куда ты...

       — Ха-ха, это я подкупил его сыграть ту сцену, ведь мой малыш вырос, и теперь я даже не знаю, как он будет реагировать на мои “нежности”.

class="book">      — Чт... — я сглотнул, и вытаращился на Тварь. Только попробуй протянуть свои клешни кто мне.

       — Но, ты щеночек, все такой же слабый и податливый, теперь нам никто не помешает, ни Валька, ни Витька.

       Едва эти слова сорвались с ужасных губ, ярость наконец-то собралась в единое и взорвалась подобно ядерной бомбе. Я накинулся на Монстра. Повалил его на бетон, и начал бить, бить по этому мерзкому лицу.

      Нужно вырвать глаза, да, вырвать глаза. Язык, глотку, все, чтобы эта тварь только слушала, чтобы эта тварь умерла в страшных муках.

       Монстр оттолкнул меня и навалился сверху, сжимая своими лапами мои запястья. Я забарахтался, пытаясь ударить его головой об нос, а услышав звук расстегивающейся ширинки, вовсе завопил. Нет. Только не это. Только не снова!!!

      — Кричи, кричи, все равно, тебя никто не услышит, давай.

      — Нет! Не надо!!

      — Ох, и правда ничуть не изменился, давай, моли.

      Я высвободил одну руку и попытался оттолкнуть его, но сил едва хватило, чтобы ухватиться за что-то похожее на веревку, коим оказался ремень. Я потащил его на себя и наконец ударил этого ублюдка. Мразь завыл и не успел опомниться, как я навалился на него, обтянув противную шею ремнем.

       — Ст-стой... — закряхтел Монстр, хватая поганым ртом остатки кислорода.

      — Умри, тварь, умри!!!

      — Пом-помоги... Кх...

      Дверь резко открылась, и в комнату вбежали несколько.

      Меня сразу оттащили подальше от монстра, больно засадив кулак в живот.

      — Ты псих, малолетний псих! — закричал охранник.

      А второй, нагнувшись над Монстром, сказал то, что выбило из меня последнюю каплю существа.

      — Кажись, он готов...

Комментарий к Глава 18 Спасибо, что читаешь и ждешь продолжение моей истории. Если хочешь меня поддержать, можешь подписаться на мой инстаграм, где я публикую рисунки: @marrubi_art

====== Глава 19 ======

     — Я хоть и собачка, но умная, — оскалился Рома, и кивнул на Герарда. — У меня есть хозяин, которому я не против уступить. Давай, убивайся, тебе же некуда идти.

    Я стоял с опущенной головой и немо пялился в землю. План так же быстро провалился, как и созрел. Значит Герард тоже не с пустыми руками, и сделай я хоть шаг, дыра в моей башке будет светиться насквозь. А что если прыгнуть на этого мерзавца, и сразу направить пистолет на Герарда? Я тихо хихикнул и резко вдохнул. Так Альберт, соберись, ты не в игре, где главный герой режет всех врагов одним кликом. Думай.

    — Чего утих, слезами решил себя утопить, а? — Рома толкнул меня в плечо. По телу моментально прошелся разряд. Там, внизу, явная смерть, здесь, наверху, исход равняется половине из ста.

    Роме не составит никакого труда толкнуть меня вниз, а Герарду — спустить курок.

    — У нас осталось пять минут, Ханс, заканчивай, — подлил масло в огонь младший, коротко взглянув на наручные часы.

    — Ну что ж, придется все же тебе помочь. Жаль, что ты не молишь о пощаде, как я того ожидал, очень жаль. — Крепкая рука застыла у меня на груди, а безумная улыбка промаячила прямо перед глазами. Думай, Альберт!

    — Чао, братик.

    Земля под ногами колыхнулась, и в следующее мгновение я перехватил руку брата, вывернув ее до хруста. Он отчаянно завыл, за долю секунды оказавшись на моем месте.

    — Стреляй! Сука!

    — Стреляй, — усмехнулся я, еще сильнее выворачивая руку. — Я упаду вместе с ним. Или ты и его готов предать?

    — Ханс получил свое, и если таково желание судьбы, то я пойду по ее велению.

    — Ты что несёшь, блять?!! — зарычал Рома, а я лишь улыбнулся.

    — Судьба не всегда на стороне мрази.

    В голову Герарду уперлось дуло, а грубый голос на четком немецком выдал:

    — Вы арестованы, отпустите оружие или нам придется применить силу.

    Герард хмыкнул, и отбросил пистолет в строну. На его лице мелькнуло разочарование, вскоре сменившееся безразличием. Братик точно никак не ждал такой подвох, а он нашелся именно в такой неподходящий момент.

    — Счастливой жизни, Альберт, — уронил он, прежде чем на руках щелкнули наручники.

    Я отпустил Рому, и он в приступе боли сразу же свалился на землю.

    Больше оставаться здесь не имело смысла. Все закончилось именно так как должно, именно так, как будет правильно. Все-таки жизнь не всегда ко мне повернута спиной. Я спустился во двор и огляделся по сторонам. Ряд полицейских машин выстроились за воротами, чуть поодаль мигала сирена скорой. На встречу ко мне шёл Фёдор, прикуривая свою любимую сигару.

    — Ну вы даете, хорошие у вас связи, — улыбнулся ему, пытаясь не выдать дрожь в руках.

    — Как есть. Мы во-время успели. Теперь только нужно дать показания и нанять адвоката.

    — Мне нужно назад.

    — Назад?

    — Он остался один. Он же сойдет с ума...

    — Даже в такой момент вы думаете об этом мальчишке, — Фёдор улыбнулся и добавил: — В любом случае, вам тут делать нечего, дело теперь стоит лишь за адвокатом. У меня есть на примете один.

    — Спасибо... Я обязан вам...

    — Всё нормально. Отблагодаришь пачкой сигарет, как вытащим задницу твоего ненаглядного из дерьма.

    — Спасибо, — повторил я и чертыхнулся. — Мне нужно организовать похороны...

    — Думаю на данный момент все эти обычаи ни к чему. Привлекайте к своей семье минимум внимания.

   — Я подумал так же, — вздохнул. — Она извинилась сегодня, и теперь мне трудно вот так оставить ее похороны на других людей...

    — Вы слишком мягкосердечный, Альберт, — Фёдор скривился.

     Я не могу остаться здесь. Какое бы чувство вины не гложило мою душу, Владу нужна помощь в первую очередь.

     — Давайте улетим сегодня.

     — У Вас есть на это силы?

     — Да. Я боюсь опоздать...

     Фёдор заглянул в телефон, и кивнул:

     — Половина третьего, можно отправится после показаний. Я закажу билеты.

     Я кивнул в ответ и сунув руки в карманы, направился к полицейской машине.

     Еще осталось совсем немного, мой ангел...

.

.

.

     Самолет опускался медленнее обычного, причиной чего стала моя нетерпеливость увидеть Влада. Когда ты чего-то ждешь, время, будто невоспитанный ребенок, замедляется, и его никак невозможно заставить ускориться. Я посмотрел на Федора и вздохнул.

     — Мы ведь сегодня уже не успеем?

     — Альберт, ничего с вашим ангелом не будет, это раз, два — на каком основании вас к нему пустят? Вы ему никто, — опустил мою уверенность он.

     — А деньги? Я ведь могу открыть свой сейф, да и паспорт наверняка там же.

     — Деньги не всегда решают. Вы можете оформить его как инвалида, а себя как опекуна.

     — Но это не день делается.

     — Я не знаю, мои связи ограничены. Если удастся договориться, то я вам сообщу. Сейчас нужно узнать в каком он отделении, и пристегните ремень, мы садимся.

     Я отвел взгляд и очередной раз вздохнул. А что если он не захочет меня видеть? Что если скажет, что я его бросил? Взаправду, так и есть. Я уехал решать свои проблемы, оставив его одного. Это подобие шизофрении могло знатно прогрессировать, в таком случае оправдать ангела будет ещё сложнее.

     Самолёт наконец-то сел и я вывалился на улицу. С аэропорта мы уезжали на такси, где мое напряжение перегнуло все границы.

     — Может у меня переночуете? — бросил Фёдор, наблюдая за тем как я ерзаю.

     — Нет. Не нужно. Фёдор, какая вероятность, что он в вашем отделении?

     — Высокая. Наше отделение самое большое.

     — Тогда... — сглотнул. — Вы можете узнать?

     Мужчина прицокнул языком и достав из кармана телефон, включил его.

     — В Германии мне не могли позвонить, а в самолете выключил, — пояснил он и набрал номер. — Алло.

     — Фёдор Артемович?! Где вы пропадали?! — проорал некто так громко, что даже без режима громкоговорителя его прекрасно было слышно.

     — Потом объясню. Паш, проверь, пожалуйста информацию, касательно убийства семьи Яворских. Мне нужно знать в каком отделении подозреваемый.

     — Он у нас, — как-то тускло донеслось из трубки.

     — Оформи это дело на меня, директора к чёрту пошли. Этот пацан жив хоть?

     — Фёдор Артемович...

     Я насторожился.

     — Говори.

     — Этот пацан убил Докимова...

     Внутри все перевернулось, я сжал руку Фёдора до такой степени, что он скривился. Пожалуйста, пусть это будет ложью, пусть это будет ложью.

     — Как это произошло?

     — Я не знаю всех подробностей. Но вроде Докимов пришел к нему на встречу и этот пацан накинулся на него. У него что-то с головой, Коля сказал, что он без конца и края ищет что-то на полу, поговаривают...

      — Все, отбой. Не забудь оформить.

     Фёдор посмотрел на меня и вздохнул.

     — А вот теперь ваш так званый Ангел, реально убийца.

     — Может это ошибка? — я не узнал свой голос.

     — Не знаю, Альберт, не знаю. В крайнем случае, его отправят в психушку.

     Меня резко затошнило. Нет. Только не сейчас, только не в тот момент, когда я нашел то ради чего, стоит просыпаться. Почему он так поступил? Зачем? Неужели эта ненависть жила в нем все это время, неужели он бы мог убить и меня?

     — Я... Чт... — я сжал кулаки, пытаясь вернуть самообладание.      — Нужно найти адвоката.

     — Прежде чем это делать, нужно узнать, что конкретно произошло. Сегодня мы уже никуда не поедем, — Фёдор достал из кармана зажигалку. — Во-первых, нужно выспаться, во-вторых, привести себя в порядок. На тебя, Алик, больно смотреть.

     — Вряд ли я вообще усну...

     — Если вы свалитесь прямо перед носом своего ангела, думаю он рад этому не будет. Все, а теперь едем ко мне. — мужчина похлопал по плече водителя и указал куда свернуть.

     Рёбра трещали как четки, громко и раздражающе, трещали от эмоций, трещали от безысходности, и только я слышал этот треск.

     Как я и думал, уснуть не удалось. Ужин не лез в горло, но мне пришлось выпить чашку кофе. Фёдор сидел за своим стареньким компьютером, а я перебирал все воспоминания с Ним. Он не такой, как нормальные люди, это стало понятно сразу, но меня никогда не посещала мысль, что Ангел может убить человека. Какова должна быть причина? Или ему действительно просто привиделся монстр?

      Я откинул голову на подушку, и даже не заметил, как уснул.

     Разбудил меня свист чайника и хриплый бас Федора:

     — Я выяснил, что Докимов его родной дядя по материнской линии. В “деле” говорится, что Лукиновы, родители, в одну ночь покончили жизнь самоубийством, а их ребенок исчез.

    Я тихо просипел:

     — Это Влад...

     — Его нашли спустя полгода рядом с дорогой, что в сторону Полтавы, возле леса, — Фёдор замер. На минуту его выражение выдало неуверенность. — Он был избит до полусмерти и... Изнасилован, явно не один раз...— Мое тело будто окунули в ледяное озеро. Как твое хрупкое тело вынесло все это, как ты не потерял веру в жизнь? — После этого он лечился год в госпитале и был усыновлен своей тётей. Теперь вы знаете почему ваш ангел такой. А вот почему он питал ненависть к своему дяде, я сказать не могу. В деле про Докимова нет ни слова.

     — А что если это его дядя? — отпустил свою мысль.

     — Вы думаете это может сделать человек, что имел такое важное имя?

     Я с трудом отогнал свои чувства и задумался. Человек имеющий деньги может повернуть даже свой самый мерзкий поступок в пользу себе. Не мне об этом говорить, но здесь было что-то другое, за что мой мозг не мог зацепиться. Вдруг Федор сунул мне в ладонь фото мужчины, и я сразу понял, что это и есть тот самый Докимов.

     — Я знаю. Фёдор, этот человек не имел важный статус, мой отец был бы осведомлен. Этот человек получил “роль” после смерти мужа своей сестры. Я помню. Когда я приехал к папе, у него в гостях был человек очень похож на Влада, а его жена была беременной.

     — Получается Докимов получил деньги как наследство, после смерти сестры... — Фёдор почесал подбородок.

     — Получается, что так, и тогда все сходится.

      — Нет, Альберт, ничего не сходится. Все наши догадки, лишь догадки, в криминальном деле без доказательств ты мука, а не кокаин. Собирайтесь, поедим в участок.

     — Но вы же сказали, что завтра?

Федор приподнял бровь и кивнул в сторону часов.

     — Уже семь утра, вы продрыхли всю ночь.

     — И правда... — я взглянул на время и вдруг осознал. Встреча с ним совсем близко, совсем скоро я увижу Его.

     Федор наблюдал за моей метушней, как обычно, прикуривая сигарету, а когда я наконец собрался, то с издевкой усмехнулся:

     — Опять как на свидание. Альберт, это вам не кафе с музыкой и напитками.

     — Я не могу иначе. Поехали.

     — Поехали.

.

.

.

.

      Рассказывать, что было в участке так же скучно, как учить таблицу умножения. Все четко по швам, все четко по строгости. Двери, как одна, черные и пугающие, пол глянцевый и блестит подобно бриллианту, лица у всех серьезные, безэмоциональные. Но стоило нам переступить порог кабинета Федора, как из-за стола выполз сияющий паренек со странной рыжей копной на голове.

     — Ура, я вас дождался. Думал тут ласты от скуки отброшу. Ес!

     — Пашик, успокойся. Не до тебя сейчас, — бросил блондин и указал мне на стул. — Ты переоформил дело Яворских на меня?

     — С трудом, но уговорил Носова передать это вам. А чего вы так за него цепляетесь?

      — Меньше вопросов, крепче спать будешь.

     — А когда...— подал я голос, но тут же заткнулся. Не время сейчас мешать Федору.

     — Пашик, для тебя есть парочка заданий.

     — Есть!

     — Выдери из лап Фени видеокарту и найди в архивах следствие по делу Лукиновых.

     Паренек поник и недовольно скривился.

     — Вы серьезно? Архив? Я там пол дня проторчу.

     Федор указал на дверь и твердо выдал:

     — Работай.

     Пашик обреченно захлопнул за собой дверь, оставив нас наедине. Я прочистил горло, намереваясь хоть что-то сказать, как Федор заговорил первым:

     — Сейчас попробую договориться о встрече. Так как вы ему никто, без нужных бумажек не допустят. Желательно иметь в кармане суму, иначе мне может хорошенько влететь от генерала.

     Я кивнул и вжался в стул. Неужели этот день станет тем, когда я очередной раз лишусь того, кого любил? Ради чего мне вообще что-то выстраивать и радоваться? Ради... Я застыл. И в следующий миг ударил себя по лицу. Альберт, ты идиот. Ангел жил в глубоком кошмаре больше десяти лет, а я как слабак сейчас раскис и потерял веру даже в себя. Хватит! В данный момент только я могу помочь и ему и себе.

     Дверь открылась, и в кабинет заглянула голова Федора.

     — Идемте.

     — Вы не шутите? — проглотил я.

     — Не спрашивайте как. Но советую лишних эмоций не выражать. Пошли.

     К комнате допросов я шел на ватных ногах. С каждым шагом уверенность падала, а ком поднимался к горлу. Мы остановились напротив серой двери, где, задрав подбородок, стоял охранник.

     — Он уже там. И если будет рыпаться – крикните. Дверь я полностью не закрываю.

     — Я войду с ним, – озвучил Федор.

     Надзиратель кивнул и повернул замок.

     Мы вошли в тускло освещенную комнату. В нос сразу же ударил резкий запах хлорки, а глаза уловили железный стол, за которым никого не оказало. Я оглянулся, и почувствовал, как тело пробрало тысяча молний.

     Он сидел в углу, поджимал к груди колени, обнимал их скованными в наручники руками, и смотрел на меня, смотрел потухшим взглядом. Я с трудом сдерживая слезы, опустился возле Ангела на колени и взял его ладонь. Он дрожал, совсем как мокрый котенок, пытался вырвать руку, но я не отпускал, держась за нее, словно последний листик за дерево.

     — Влад... — шепнул и больше не смог сдержать слез. — Это я, Альберт... П-помнишь?

     — Альберт... — сглотнул он и вдруг, наклонился ко мне, прижавшись головой к груди. Его спина начала вздрагивать, а к ушам донесся всхлип. Мой маленький Ангел, мой маленький Ангел, я не могу даже представить, как тебе больно. Ты вовсе потух, ты вовсе исхудал, мне больно видеть тебя таким, но моя боль не сравнится с той, что испытываешь ты. Я обнял его, и дрожащей ладонью начал поглаживать по спине. Федор стоял молча, явно сам не ожидая такого.

     — Влад, с тобой можно сейчас поговорить? — осторожно начал он, когда Ангел затих.

     — Я убил м-монстра... Я уб-убил его...— чуть слышно прошептал он. — Я...убийца...

     — Ты же не просто так на него накинулся, так? Он что-то сделал перед этим?

      Влад молчал. И вскоре это молчание затянулось на минуту.

     — Я не помню, — наконец тронул тишину хриплый голос.

     Федор посмотрел на меня и тихо прошептал.

     — Здесь стоит камера с диктофоном, тот день должен сохраниться. Если все получится, мы вытащим тебя от сюда или хотя бы попытаемся смягчить приговор. Альберт, нам пора.

     Я взял лицо ангела в руки и заглянул в его глаза.

     — Все будет хорошо, слышишь? Теперь я рядом, теперь я с тобой.

     Он кивнул, выдав некое подобие улыбки. Я не смог сдержаться и прижался губами к его. Всего на секунду, всего на миг, но этого хватило, этого достаточно. Я обязательно искупаюсь с тобой в море, и мы еще поедим вместе мороженное.

====== Глава 20 ======

      — В общем, Альберт, нужен хороший адвокат, — субботним утром сообщил Фёдор, когда я приводил себя в порядок в ванной.

      — Всё настолько плохо?

      — Нет, всё замечательно. Я посмотрел видео и медиафайлы, оказывается Докимов первым спровоцировал Влада и плюс, он буквально выдал себя, поэтому вашего ангела могут выпустить под предлогом “самооборона с летальным исходом”, а на Докимова завести дело. Его сомнительный бизнес скорее всего не перейдет в руки Влада, так как отвоевать такие сумы практически невозможно.

     Я едва сдерживался, чтобы не расцеловать Федора в обе щеки. Даже не знаю сколько я ему должен отплатить.

      — А родственники?

      — Мы проверили последние телефонные записи Докимова, это его люди убили Яворских, он хотел избавиться от любых наследников не по его линии, остался только брат Влада, но вы сами понимаете... Владу уже восемнадцать, если его определят, как не опасным для общества, он может сам принять решение.

      — А если нет...

      — А если нет, то советую заранее подготовить документы оформления опеки, чтобы вы могли посещать его.

      Я вздохнул и посмотрел в окно, уже конец января, снег все метет и метет, совсем уж странная в этом году зима... Совсем уж печальная.

      — А ведь я мог просто оформить брак... — с досадой бросил и вышел из ванной.

      — У нас слишком консервативная страна, Альберт, но на будущее, если вы с ним продолжите, советую расписаться в другой стране, — Фёдор протянул мне стаканчик с кофе. — Если с кем-то из вас что-то случится, вы хотя бы будете связанны документами.

      — Я думал об этом.

      А ещё я думал, что Влад может чувствовать совсем иное ко мне. Он ведь не интересовался девушками, а травма, которую нанес Докимов, могла выработать у Ангела другое восприятие. Ох, Альберт, почему ты не можешь заткнуть свой мозг и, хотя бы минуту побыть в умиротворении?

      — Суд состоится примерно через две недели, за это время нужно тщательно подготовиться.

      — Да... Вы правы.

      “Ты убил монстра, Влад, ты избавился от своего ужаса”

       Да... Я избавился от него, и для этого мне пришлось испачкать руки. Мне плевать, что будет дальше. Буду гнить я в еще худшей камере чем здесь или сидеть где-то в карцере психушки, не имеет значения. Монстр больше не выползет из земли, и не причинит вреда моим близким... Моим близким... А ведь у меня он один. Глазастик. Я остался на этой планете с ним одним. Когда он пришёл ко мне, я почувствовал облегчение, облегчение, что с ним все в порядке, и что он не забыл обо мне. Теперь же можно верить только в удачу. Верить, хах, придурок... Ты обманываешь себя, ты не веришь ни во что.

        — Нет удачи! Ахах, нет!

        — Эй, шкет, хлебало замотай, — буркнул за дверьми охранник, стукнув по ней чем-то железным.

        Я подполз к выходу и схватившись за ручку, с трудом поднялся на ноги.

      — Можно пом-помыться?

      — Когда поешь, тогда и помоешься, в твоих же интересах.

      — П-почему я здесь, почему м-меня закрыли в такой к-камере?

      — Ты решил поинтересоваться этим спустя месяц? — охранник засмеялся. Теперь я знаю сколько здесь сижу... Значит сейчас февраль.

       — Да.

       — Потому что ты псих.

       — Нет.

       — Ага, некай, пока не надоест.

       — Я хочу п-помыться. я-я уже месяц не мылся.

       — У-у-у-у, какая досада.

       Какой же этот мужик гадкий, подлец.

       — Пожалуйста...

       Он молчал, и я уже не надеялся на ответ. Интересно, это его обучали относится к таким как я, как к отбросу или просто такая гнида бесчувственная?

       — Ладно. Только мыться будешь в наручниках. Я тебе какой-то шмот отыщу. — Все-таки не гнида? — Может покойника какого-нибудь. — Нет, гнида.

       — Сп-спасибо.

       — Спасибо Богу скажи, а мне твоё спасибо до фени.

       Я попытался пройтись, но сил моих хватило на четыре шага. Ел я очень мало, ведь в горло ничего не лезло. Возвращение вкуса пришлось некстати, ведь есть ту вонючую похлебку, что мне выдавали, даже собака не осмелится. Я начал чувствовать себя хуже собаки, и похлебку таки довелось есть, по три-четыре ложки в день, чтобы хоть как-то сохранить энергию. А когда мне действительно очень захотелось съесть больше, я просто не смог. Скорее всего организм перестал принимать больше чем маленький кусок булки и стакан воды.

       — В общем, я нашел какие-то вещи, вроде чистые. Сейчас лицом к стене, буду открывать дверь, — сообщил охранник, и вскоре в камеру пробрался луч неприятного света. Мужик подошёл ко мне и надел наручники. — Только учти, это я на свой страх и риск тебя веду без разрешения. Понял?

       — Понял.

       Мы вышли из камеры и благо, видя моё плачевное состояние охранник додумался придерживаться меня за наручники. В коридоре, где через каждые пять метров были двери подобные моим, с левой стороны обнаружилась совсем обычная деревянная дверь, что по всей видимости и вела в душ. Охранник завел меня туда и сел на лавочку.

       — Можешь мыться.

       — Н-но...

       Нет. Только не это.

       — Я тебя одного не оставлю, хоть моли хоть не моли.

       По телу пробежали мурашки в голове показалось лицо монстра, но я быстро прогнал уродливую морду и попытался выровнять дыхание. Успокойся, сейчас здесь нет монстра, слышишь? Никто тебя не тронет.

      — Не тяни кота за яйца, я ж не баба, чё стесняться?

       Я стащил с себя одежду, с наручниками это было сделать нелегко, однако рукава настолько изодрались, что их не составило труда разорвать, после всех этих махинаций включил воду.

       Просто не смотри назад, просто не поворачивайся.

       — Бля...

       Я вздрогнул и едва не подскользнулся на кафеле. Только не приближайся, только не приближайся.

       — П-пр-простите.

       — Мне то не за что прощать, — хмыкнул мужик. — Вот смотрю на тебя и не понимаю, как с таким тощим телом ты Докимова умудохал, ладно там тетку с малой, а мужика то.

       — Я н-не убивал тетушку и с-сестру...

       — Ага, как же.

       — Правда.

       — А Докимова зачем придушил? Дядька вытащить тебя хотел от сюда.

       Дядька... Дядька... Меня едва не стошнило от той мысли, что эта тварь со мной одной крови. Я ощутил себя еще более грязным и прибавил воды.

       — Он монстр.

       — Что он тебе сделал? Нормальный мужик, со связями. Ты мог бы в роскоши жить, а теперь что, — охранник поднялся и мое сердце рухнуло куда-то в желудок. Только не подходи. — Не буду я тебя бить, хватит шарахаться. Домывайся быстрее, а то еще застукают.

       — Х-хорошо.

       Я наспех помылся, и взглянул на себя в зеркало. Лицо, и без того желтое и вялое, покрыла некрасивая щетина, пусть она и не густая, но достаточно отвратительная. И как Глазастику не было противно целовать это ничтожество?

       — Бритв нету, так что ходи волосатый, — бросил мужик и протянул мне одежду.

       Я быстро выхватил ее и отодвинувшись на несколько метров, начал одеваться.

       Когда мое тело скрылось под белой рубашкой и широких штанах, я немного успокоился. Чтобы пропустить руки в рукава, охраннику пришлось снять наручники, но свободы я не почувствовал даже на секунду, словно эти стены навеки скрыли из виду светлый мир.

     — Ну вот и всё. Сейчас съешь что-то, а то и до суда не дотянешь.

     — А в-вам то что?

      И когда я научился отвечать?

       — Мне то ничего, я только рад буду если такое убожество подохнет.

       Ага, мужик, именно ты сейчас помогаешь этому убожеству.

       Железная дверь за мной защелкнулась, и я медленно сполз по ней на пол. Я не спал уже больше трех дней, из-за чего организм начал вырубаться. В прошлые разы, засыпал на полу, после чего все тело ужасно ломило, сегодня же у меня хватило сил стащить с подобия кровати хотя бы простынь, чтобы подложить под голову. Спать на той железной доске еще больнее, чем на бетоне.

       В голове что-то щелкнуло, и я отрубился, как компьютер, лишившийся питания. Проснулся уже на следующий день от голоса охранника, который сообщил, что сегодня я буду встречаться с психиатром. Хах, смешно. Психиатр...

       Я вспомнил о таблетках, которые глотал на протяжении десяти лет и в спину ударил разряд. А ведь таблетки мои ещё цветочки, в сравнении с более мощными препаратами.

       — Ты чего уперся, а? Пшел, скотина сутулая! — гаркнул охранник и протолкнул меня в ту самую комнату переговоров. Я остановился возле двери, почувствовав, как ноги начинают подгибаться. Здесь ужасно. Здесь противно, до тошноты. Здесь до сих пор витает дух монстра.

       — Вы можете закрыть дверь, — промолвил смуглокожий мужчина, что занял место твари.

      — Мне не давали на это...

      — Уверяю вас, ничего не случится. А вы, молодой человек, присаживайтесь.

       Я стоял не двигаясь.

       — Ты глухой?! — рыкнул охранник.

      — Дверь, — с неким напором напомнил смуглокожий и дверь таки хлопнула.

       Я вздрогнул, ощутив на себе каждую пылинку этого помещения.

       — Да уж, обстановка здесь, что и тараканов не видать, испугались. Ну ничего, и не в таком дерьме бывали!

      Он точно врач?

       — Угу...

       — Тебе теперь страшна эта комната, так?

       Как он догадался?

       — Да.

       — А мне тоже страшно, и думать страшно, что здесь происходило, но что поделать, работа, — мужчина улыбнулся и указал мне на стул. — Влад, не бойся, если дух Докимова и придёт за тобой, то точно не сюда.

      Мне сразу же стало легче, и я наконец оторвал ноги от порога, усевшись на стул.

       — С-спасибо.

       — Пожалуйста. Не бойся, я не буду тебя пытать. Ты мне лучше расскажи, у тебя есть друзья?

       — Друзья?

       — Друзья, — он вновь улыбнулся, оголив белоснежные зубы. На вид мужчине не больше тридцати. Я только сейчас осознал, что не знаю его имени.

       — Как вас з-зовут?

       — Никита. Можно без формальностей. Мне тридцать три. Работаю сам понимаешь где.

      Странный парень. Но забавный.

       — Угу...

       — Вот у меня есть друзья, их немного, но я их очень люблю, иногда они такие вредные. Что насчёт тебя?

       — У-у меня есть Альберт...

       — Ой, ну Альберта я знаю, он же не просто друг! — Никита опять засмеялся.

       — Вы з-знаете его?

       — Ну да, это благодаря ему я здесь, — он нагнулся и прошептал: — Если бы с тобой говорил “специалист” здешних стен, то вряд ли бы тебя нормальным назвали.

       — Наверное... — я осмотрелся по сторонам, избегая встречи с темными глазами. — У меня б-был друг, з-змей. Он был в м-моей голове...

       — И что же с ним случилось?

       — Я с-слишком на него полагался... Он ис-исчез...

      — Он предал тебя?

      — Нет. О-он просто устал... Он-он х-хранил все м-мои ужасные восп-поминания в себе. Он был хоро-хорошим другом.

       — И ты общался с ним на протяжении всей жизни?

       — Н-нет... Сначала змей ненавидел меня, а-а я его, из-за ч-чего мне при-пришлось пить таблетки. Но в эт-этот раз, я понял, как м-много он сделал для меня.

       — Ты скучаешь по нему?

       — Немного.

       — Да, я понимаю какого это потерять лучшего друга, — Никита нахмурился и покачал головой. — Слушай, Влад, а это он заставил тебя сделать плохо с Докимовым?

       Я замер. А ведь змей никогда не вредил другим людям. Он мог выразить ненависть, но никогда силу.

       — Нет... М-монстр забыл, что я у-уже не ребенок.

       — Значит ты делал это осознано.

       — Нет... Я п-просто... — стало трудно дышать. — Он... Он... Х-хотел м-меня...

       Никита взял меня за руку и покачал головой.

       — Ты испугался.

       Да я испугался, но с испугом пришла и ненависть, и ярость. Я кивнул.

       — Я п-плохо помню, как вс-все произошло.

       — Так бывает, когда человек пугается. А как твой поступок прокомментировал змей?

       Я опустил голову. Дыши.

       — Его т-тогда уже не б-было.

       — Не было... Влад, а у тебя были еще друзья, кроме змея?

       — Нет.

       — Значит он появился давно?

       — П-после с-с-смерти, — дыши, — родителей.

       — Достаточно давно. Грустно, наверное, потерять друга.

       — Д-да.

       Дыши...

       — А что если он вернется?

       — Нет!

       Я вскочил со стула и дверь резко открылась. Никита кивнул охраннику, чтобы тот не волновался, и вновь обратил на меня внимание.

       — Влад, всё хорошо, я не пытаюсь причинить тебе вред и, если тебе некомфортно об этом говорить, ты можешь сказать мне.

       — Я не к-контролирую эт-это... Я не хотел. Простите.

       — Влад, я пытаюсь разобраться, что с тобой происходит, чтобы суд решил, как поступить, понимаешь? — Никита указал на стул, и я опять сел. — Я вижу, что ты вовсе не такой человек, коим тебя оклеветали, и мои слова искренни.

       — Вы думаете у-у меня есть ш-шанс?

       — Не только шанс, но и право. Ты можешь рассказать мне немного больше о змее?

      — В-вы думаете, что я п-псих?

       — Нет, я так не думаю. Я верю в твоего друга, честно.

       — Он был под-подобен сгустку дым-дыма. Я не мог в-видеть его четкий образ, ег-его голос хриплый и тягучий, из-за чего я назвал его змей. Он словно змея, сп-споконая, но в любой момент может задушить.

       — Занятные у вас отношения. Влад, я не отрицаю существования твоего друга, но понимаешь, обычные люди не могут его воспринимать как настоящее и они будут бояться.

       — Знаю. Но к-к чему вы это говорите?

       — В суде ты не должен рассказывать про змея. Если суд признает тебя психически больным, тебя отправят в больницу привязанную к этому отделу, а это не очень хорошо.

       Хах. А есть вероятность, что меня признают здоровым? Никита, вы слишком завышенного обо мне мнения.

       — Вы з-знаете, когда будет суд?

       Мужчина призадумался, пустив взгляд куда-то в стену.

       — Одиннадцатого числа. Ты сможешь продержаться?

        Чтобы не перегрызть охраннику глотку? Да, конечно. Чёрт, мне нужно принять помощь, а не противиться. Убери свою выдуманную гордость, убери!

      — Да, я с-смогу.

      — Давай еще немного поговорим.

====== Глава 21 ======

Большой холл сверкал чистотой и роскошью. На один ковер, что занял центр помещения, было вывалено тучу денег. Я не первый раз был в суде, ведь сфера моей деятельности постоянно поворачивала стрелки именно на это место. Слева тянулся тонкий коридор, в конце которого точно был судебный зал. Меня бросило в холодный пот. Соберись, Альберт. — Ну как, готовы? — голос Фёдора вывел из ступора. — Если честно, то нет. Адвокат Докимова сильный... — Всё будет нормально, не накручивайте себя. Как оказалось, адвоката на защиту Докимова нанял его заместитель и по совместительству друг, не дурно он устроился, теперь только суд осталось ему выиграть, и всё нажитое той мразотой попадет в руки другой мрази. Надеюсь в этом мире еще существует хоть капля справедливости. — Через пять минут начинаем, — сообщила курносая девушка, выглянув из судебного зала. По хребту пробежалась ящерица, а ладошки моментально вспотели. Держись. Глаза отдельно от разума приковались к настенным часам, стрелка которых двигалась не к месту быстро. — Идемте Альберт, пора, — Федор положил руку мне на плечо и подтолкнул в коридор. Эти узкие стены показались мне слишком высокими и давящими, от чего паника усиливалась с каждым шагом. Не бойся, Альберт, это не убьет тебя, это не убьет Ангела, это спасет и тебя и его, ты не должен опускать голову. Большую половину огромного зала заняли люди Докимова, я не знал кто они, но по их дорогих костюмах и украшениях на руках, я догадался, что они представители компании Докимова. Есть ли у меня шанс против всех этих насекомых? Вскоре в зал зашла судья. Она объявила о начале суда, и отдала какую-то папку сидящему справа зам.председателю. Перед моими глазами будто образовался тягучий туман, я слышал голоса, слышал звуки, но не мог разобрать ни единого слова. Туман резко разошелся в стороны, когда за стол, рядом с нашим адвокатом сел Влад. Меня еще сильнее замутило, когда я не увидел на бледном лице ни намека на сознание. Его пустой взгляд гулял где-то далеко от сюда, а уголки губ нервно дергались то вверх, то вниз, словно еще один укол иглой и нить разорвется, открыв все внутренности Ангела наружу. — Подсудимый, прошу, встаньте. — Он поднялся. — Дайте отчет своим действиям. Он сглотнул и улыбнулся. — Я... Я... — перевел глаза на меня. Я кивнул. Только не говори глупостей, только не говори. — Я сбежал от-от б-брата... К-к-к тетушке... — сжал ладонь в кулак. — Они с-с-с сестрой б-были уж-уже... — резко вдохнул, — мертвы. — Какова была причина убийства Юрия Докимова? Влад, словно подавив рвотный рефлекс, прикрыл кулаком рот и облокотившись другой рукой о стол выпалил: — Я убил его не специально, но он заслужил этого. — Протестую, — выкрикнул адвокат Докимова. Мне стало страшно слушать дальше. На каждой частичке тела кто-то незаметный делал маленькие рубцы, что еще сильнее заставляли дрожать. Наш адвокат тоже вынес протест, а после, судья внимательно выслушала каждого. Ангел опять потупил взгляд куда-то в пустоту, сложно сказать, что он чувствует, но еще сложнее смотреть на него и сдерживать желание спрятать. Спрятать от всех, от всего. Эти твари не достойны смотреть на него. Адвокат Докимова и правда тщательно подготовился. По его словам, Докимов хороший душой человек, что и комара не обидит, а Влад просто шизофреник, что сам поубивал всех, а показалось ему совсем иное. В такой бред даже я поверил, если бы не знал всей правды. Кулаки сжимались и расслаблялись сами по себе. Ангел что-то отвечал, но его глаза все так же оставались отстраненными, и я уже было подумал, а не дал ли ему Никита каких-то антидепрессантов. Надеюсь, что ему хватило ума этого не сделать, врач, тоже мне. Альберт, ты совсем спятил, не обвиняй людей ничего толком не зная! Заткни свой поганый мозг! — Альберт, Альберт Борисович, — наконец-то донеслось до меня сквозь пелену раздумий. — Да! — Ваше слово, — подсказала судья, и ее строгий взор чуть расслабился. — Я лишь могу сказать, что Анг... Влад на такое не способен. Он не мог убить своих родных, а случай с Докимовым лишь непредвиденный казус. Я не знаю подробностей, но Влад бы никогда по своей воле не убил человека. — Благодарю, присаживайтесь. Я взглянул на Федора в поисках одобрения, но мужчина не удостоил меня вниманием, наблюдая за юристами. Мне бы такую стойкость, как у него. С моих вспотевших ладоней можно уже стадо оленей напоить, а Федор хотя бы пошевелился, спокойнее удава будет. Вскоре показания дали якобы свидетели, коих просто не могло быть, и судья объявила о часовом перерыве, после которого вынесут окончательный вердикт. Я вышел из судебного зала, едва держась на ногах, если бы не Федор, то давно упал где-то посередине коридора. — Ну как вы? — спросил он, когда мы оказались в холле. — Тошнит. — У вас есть час, чтобы выблевать пустой желудок, туалет за поворотом, — на лице промелькнула улыбка. — Нет, спасибо, я потерплю. — Главное на судью не наблюйте, а то точно провалим, — шепотом добавил он. — Вы еще и шутить в такой-то момент можете, поразительно. — Эх, Альберт, неженка ты, весь в папку. — Какой есть. — Я прищурился. — Вы можете ко мне на «ты», все-таки уже не день друг друга знаем, да и вы старше. Федор изумленно изогнул брови, и хохотнул. — Уже прижилось на «Вы», а перемены я не люблю. — По вас не скажешь. — По мне много не скажешь. Он умолк, а я, не зная, что на это ответить, потеребил край костюма. Молчание хуже спора, давит, как вода на дне, больно, мучительно, и безысходно. — Почему вы не женитесь? — спросил хоть что-то, чтобы не стоять в тишине. — Я женат, просто жена сейчас у тёщи, беременная. — Ого, поздравляю, — с удивлением улыбнулся я. Интересно, а мы сможем взять себе ребенка... О мой бог, Альберт, прошу, замолчи. Твои фантазии слишком далеко зашли. Влад сам еще ребенок. — Рано еще поздравлять, вот родит, тогда и будем пировать. — И то верно. Мы вышли на улицу, где Федор предложил сигарету, и я все-таки не сдержался, закурил. Никотин немного, но прогоняет страх, расслабляет. Час пролетел слишком быстро, и возвращаться в здание было вдвое сложнее, ведь сейчас я услышу «правду», услышу, свое будущее, услышу... — Альберт, не нервничайте. Подумайте о Владике, ему вдвое хуже, — перед самым входом в зал, сказал Федор. — Да... Все расселись по своим местам. Влад вновь занял место за столом возле адвоката. Улыбка с его лица сошла, и теперь оно казалось еще более бледным чем было. Он сильнее исхудал и словно потух, словно в его глазах уже давно не включали свет. Сколько же во мраке у тебя сплетено паутин, Ангел? Сколько нужно рук, чтобы убрать всю ту грязь, копившуюся в тебя каждый день? Мне страшно. — В следствии тщательного расследования и проведенных экспертиз, было выяснено, что Докимов Юрий Генадиевич должен был быть наказан за статьей 115 Умышленное убийство, за совершенное убийство Яворских Валентины и Маргариты, а так же за домашнее насилие совершенное по отношению к подсудимому за статьей 126 Криминального кодекса Украины. — Судья набрала побольше воздуха. — За статьей 36 Криминального кодекса Украины, Суд постановил, что Яворской Влад Викторович был вынужден включить в действо самозащиту, и пребывая в сильном душевном волнении не мог здраво оценить силу своих действий. Так же, после консультации с психиатром, выяснилось, что совершенный инцидент значительно повлиял на психическое состояние подсудимого и за статьей 96 Криминального кодекса Украины подсудимый вынужден пройти реабилитацию в центре психиатрической помощи. — Судья перелистнула страницу. — Так как, Яворской Влад, на данный момент не может полноценно принимать решения, временным опекуном становится его близкий друг Альберт Борисович. Брат подсудимого, Кирилл Яворской Владимирович в зал суда не явился. Право выбора психиатрического центра передается опекуну. На этом суд объявляется закрытым. Я замер на месте не в силах пошевелиться. Все получилось... Получилось. Ангел свободен. Не полностью, но теперь он хотя бы сможетровно дышать. Мне захотелось броситься к нему, но невидимая стена преградила путь. Нет... Я должен вести себя спокойно. Спокойно Альберт. Меня опять замутило, не то от волнения, не то от радости, но из зала меня вытащил Федор, все вокруг потемнело, а когда я очнулся, то сидел над унитазом и вытирал одноразовым полотенцем рот. — Если так переживать, то скоро не лучше своего ангела будете. — У нас получилось! Боже! Федор! — Я обнял его и кажется даже поцеловал в щеку. — Я вам жизнью обязан! — Ладно, ладно, успокойтесь. Идите, забирайте Влада, а я пока машину ближе подгоню. Я кивнул и силясь подавить желание побежать в припрыжку, вышел за дверь. Тебе 27 лет, парень, успокойся. Я оглядел холл, и увидел Ангела, стоящего возле двери в основное помещение. Он как потерянный котеночек обнял себя руками и смотрел на дверь выхода. Я подошел к нему, и положил руку на плечо. Он дрогнул, резко повернувшись в мою сторону. Меня встретили пустые глаза. Уголки губ больше не дрожали, показывая каждую секунду улыбку, они расслаблены, как и все лицо. — Влад ты как? — я провел по его плечу, слегка погладив. — Спасибо, — уронил он. Я улыбнулся и взяв его за другое плечо, повел к выходу. — Сейчас поедем ко мне домой, и я что-нибудь приготовлю, правда я не сильно умею, но попытаться могу. Чего бы ты хотел? Влад молчал, и это молчание затянулось уже на минуту. Внутри что-то неприятно заскребло. — Суп, — отпустил хриплый голос, и я удивленно вскинул брови. — Суп? — Да. — Ну суп так суп. Вон машина Федора, пошли. Мы уселись на заднее сиденье. Федор включил негромко радио, и машина тронула с места. Ангел уставился в окно, все так же обнимая себя, словно боясь, что у него заберут последнее – его самого. Федор ничего не говорил, наверное, заметил, что сейчас не до шуток. Лишь на повороте спросил куда нас отвезти. — На протяжении следующей недели вы должны найти больницу, документы потом отдашь мне, — вдруг сказал Федор, перед тем, как я вышел из машины следом за Владом. — Хорошо. — И, Альберт, не перебарщивайте, он похоже совсем, — мужчина задумался, — потерялся. — Хорошо, спасибо, я вам очень благодарен. Хорошего вечера. Федор кивнул, и его машина слилась с полосой попуток. Я повернулся к Ангелу, что неподвижно стоял возле дороги и смотрел на меня. — Идем, я покажу тебе твой новый дом. Мы зашли за ворота и вскоре оказались возле двери. Благо, убраться я успел, и тот погром, что устроили люди брата, остался лишь в воспоминаниях. Я впустил Влада внутрь. Он снял странного вида ботинки, которые я сразу же бросил в урну, и прошел вглубь дома. — Красиво. — Да. У меня же компания посвящена ремонтам и строительству, было бы удивительно увидеть у себя «некрасоту», — я усмехнулся и провел его чуть дальше, в зал. — Здесь гостевая. Гости у меня нечасто бывают, но мы это исправим. А вот тут, — повернул его ко второму коридору, справа от зала, — комнаты. Дальняя моя, а напротив твоя. Пойдем посмотришь. Мы зашли в комнату ангела, всю сделанную в приятных желтых оттенках. Желтый цвет – цвет умиротворения и спокойствия, то что нужно. Надеюсь Влад любит желтый. — Глазастик. — Где? Он повернулся ко мне, и все с тем же пустым взглядом повторил: — Глазастик, я н-не заслуживаю эт-этого. — А, так это я Глазастик, — я силой сдержал смешок. — Заслуживаешь, даже думать не смей, что это не так. — Мои слова вряд ли его убедили, но он чуть заметно кивнул. — Так, там в начале коридора ванная, еще есть на втором этаже, но там только душевая кабинка. Возле ванной туалет, а слева от зала кухня, ты, наверное, заметил. В общем, иди мойся, а я пойду приготовлю ужин. — Угу. — А, стой, — я открыл шкаф и подвел к нему Влада. — Я купил тебе немного вещей, так что можешь выбрать что-то себе. В доме душно, поэтому одевай лучше шорты. — Спасибо. Он замер на пару секунд и взяв, скорее всего, первое за что зацепился глаз, оправился в душ. Я же, переполнен вдохновением и счастьем, побежал в кухню. Ох, Альберт, ты точно сошел с ума. В холодильнике нашлось все для супа, хотя мне показалось немного странным, что Ангел не попросил что-то более интересное. В любом случае это мне даже на руку, с моими кулинарными способностями даже яичницу страшно жарить. Влад отсутствовал около часа, а когда вошел в кухню, мое сердце подпрыгнуло к глотке. Бритое лицо казалось еще более измученным и худым, к тому же, отросшие русые волосы он отрезал почти под ноль, а костлявое тело не могли скрыть даже объемные футболка со штанами. Я отложил нож, и подошел к Ангелу, почти вплотную. — Зачем ты хоть волосы тронул? — попытался улыбнуться. — Они мешали. — Я бы мог подрезать их немного. — В-в них зап-запах того места. Мне стало до ужаса жаль его. Я обнял тонкую шею и прижал его к себе. Мой мальчик, мой маленький мальчик. Он не двигался, а потом я ощутил на спине его руки. Он сжал мою футболку и вздрогнул, потом еще раз и еще. — Я жалкий. — Ш-ш-ш-ш, тише, Ангел, все хорошо, ты не жалкий, слышишь? Ты самый желанный тут человек. Не бойся плакать, и обнимать меня не бойся, я не обижу тебя, никогда. К горлу подступил ком. — П-прости... — он уткнул мне в лоб виском, а потом развернул голову ко мне. — Не нужно просить прощения, ты ни в чем не виноват. Он кивнул и шмыгнул носом. Я не удержался и быстро чмокнул его, сразу же отстранившись и прилипнув к плите. Альберт, ты хуже неопытного подростка, успокойся. Влад, словно ничего не заметив, сел за стол и уставился на тарелку супа. Хотя бы выглядит аппетитно, будет хорошо если его можно еще есть. — Как тебе? — я сел напротив, зачерпнув и для себя пробу. — Странно, — он посмотрел в тарелку, а потом положил в рот еще одну ложку, вскоре уплетая мою стряпню за две щеки. Мне же суп показался слишком соленым, но это Влада никак не смутило. — Наелся? — хмыкнул я, указав на пустую тарелку. — Угу, с-спасибо. За окном уже потемнело, и только в этот момент я почувствовал насколько устал. Сон похлопал по плечу и сказал заветное: «Пора в кровать», но здравый рассудок отогнал его на второй план. — Хочешь посмотреть какой-нибудь фильм? — Нет. — Тогда что бы ты хотел? — П-полежать. Ангелу тоже пришлось сегодня несладко, конечно же он устал. Я бросил в посудомойку тарелки и вместе с Владом поплелся в комнату. Свалившись на кровать у себя в спальне, я похлопал рядом. Влад остановился рядом и уставился на меня, как на приведение. Сложно понять, о чем думает это беспристрастное лицо. Ему точно некомфортно, еще бы, до этого он жил в постоянном стрессе и уже давно не чувствовал себя свободным. — Ты можешь лечь рядом, — повторил уже словесно. Вдруг, он залез на меня сверху и сел чуть ниже причинного места. Внизу живота все стянуло в водоворот, а штаны моментально натянулись. Еще никогда я так быстро не возбуждался, и от этого мне стало стыдно. Ангел опустил взгляд и наклонил набок голову. — Не смотри. Он опустился вниз и расстегнул мне ширинку. Воздух стал слишком горячим, и начал обжигать все тело. Ангел обхватил мой член рукой, и из моего рта непроизвольно вырвался стон. Его рука водила по мне, и каждое место горело сильнее. Тонкие пальцы перебрались к торсу, нежно его погладив. — Влад... Я нагнулся к нему и повторил его ранние махинации. Тело словно ошпарило кипятком, когда заметил, что тело ангела совсем не реагирует, сколько бы я не пытался. Возбуждение сняло, как рукой. Я застегнул штаны, повторил все то же с Владом и положив руки ему на плечи, серьезно произнес: — Если ты не хочешь, то не нужно себя заставлять. Влад, не нужно мне так отплачивать, понял? — Я хочу, — он пожал плечами. — Нет, не хочешь. Сегодня был насыщенный день, так что давай спать. — Змей уш-ушел, и... — он закусил губу. — Я вс-вс-вспонил п-прошлое... По телу прошелся разряд. Мне ужасно перестало хватать воздуха, и я спрыгнул с кровати, чтобы открыть окно. — Ты боишься теперь меня? — спросил, борясь с желанием закурить. — Нет. Я просто... — М? — Я п-просто грязный. Я подошел к нему и борясь с желанием закричать в пустоту, взял за руки: — Грязный тот урод, ангел. Ты чище облаков, — прижался к нему щекой. — Ты перестанешь думать, что ты грязный, просто для этого нужно пообщаться с правильными людьми. — У м-меня в люб-любом случае н-нет выбора. — У меня есть выбор найти хорошую больницу, где тебе помогут. Он потупил взгляд в сторону. — Спасибо.

====== Глава 22 (конец) ======

       Когда моллюск умирает, его внутренности сгнивают, оставляя за собой лишь крепкую оболочку. Очень редко моллюск дарит ракушке жемчужину, которая говорит, что его душа была чище воды, однако, я не оставил за собой ни жемчужину, ни крепкую оболочку. Внутри темнота, а с ней и вихрь из черного тумана, в нем пыль и грязь, вязкая гуща. Есть ли у меня шанс на светлую жемчужину или она оскверниться от одного моего прикосновения?

      Глазастик сияет ярче солнца, он переливается счастьем и эмоциями, он и есть эта редкая жемчужина, которую хочется хранить и не отпускать. Имеют ли мои руки права на это? Нет... Темноте место в пучине.

      Я резко открыл глаза и наконец очнулся от дурных мыслей. Вокруг неизвестная комната, облаченная в полумрак. Ноги упирались в холодный пол, а рядом что-то жужжало. Я повернул голову и увидел холодильник, в другой стороне горела лампочка микроволновки, а над головой тикали часы. Значит в кухне. Как я тут оказался? Лунатизма мне еще не хватало. Прокрутив в памяти события этого дня, не нашел ни одного разумного объяснения на то, что мои ноги здесь забыли. Я сделал шаг и почувствовал резкую тошноту. Только сейчас мое тело отозвалось слабостью, а живот ужасной тяжестью. Я сглотнул, от чего меня еще больше замутило. Это вовсе не похоже на то, когда я нервничаю или, когда напился таблеток. Нога о что-то ударилась, и я сразу же посмотрел вниз, обнаружив там пустую кастрюлю...супа? Все пазлы сложились воедино, отозвавшись дрожью по телу. Чёрт, да я чокнулся.

       Я выбежал из кухни, пытаясь вспомнить в какой стороне туалет, ночью это сделать было особенно сложно. В следующую минуту меня уже рвало над унитазом.

      Альберт явно услышав шум, позвал меня, и краем глаза я увидел, как в кухне зажегся свет.

     — Блять... — уронил Глазастик, скорее всего заметив какой бардак я там устроил. Он меня точно выгонит... Точно выгонит... Чёрт! На плечо легла рука, а теплый голос обеспокоенно затараторил: – Нельзя есть так много за один раз. Боже, что теперь делать? Давай скорую вызову.

      Я замотал головой и схватил его руку. Нет, Глазастик, пожалуйста. Я не хочу видеть новые лица, не хочу... Меня уже перестало тошнить и Альберт протянул мне два бумажных полотенца. Наверное, он зол, он не захочет возиться с таким, как я... Он вернет меня к брату... Глазастик подтащил меня к себе и обнял, уткнувшись лбом в плечо. Прости, что заставляю тебя нервничать... Прости, пожалуйста.

      — Влад, послушай, — начал он, подняв на меня свои зеленные глаза. – Завтра ты поедешь в больницу. Там тебе помогут, только ты должен в это верить. — Я резко вдохнул. — Ты сможешь это сделать?

       — Я... н-не знаю...

       — Ты должен это сделать ради себя, а еще ради меня, — Альберт задержал дыхание. — Пожалуйста, Ангел.

      Я вцепился в его футболку и коротко кивнул. Я сделаю это. Сделаю это ради Глазастика.

      Он грустно улыбнулся и помог мне выпрямиться.

       В полдень следующего дня я уже ехал в новой машине Альберта и рассматривал город. Такой знакомый, но чужой. Люди куда-то спешат, с кем-то разговаривают по телефону, улыбаются. Водители тоже живые. Один поет, другой пытается убрать морду собаки от руля. Рядом остановилась девушка, на белой «Мазде», подмигнула Альберту, и показала телефон. Глазастик кивнул на меня, и девушка удивленно изогнула брови.

      После ночного происшествия живот всё ещё болел, а есть я мог только сушеный хлеб. Да уж, идиот, до этого питался только хлебом и водой, теперь опять вернулся к былому. Альберт посмотрел в интернете, как называется такой нездоровый аппетит, и выяснилось, что это похоже на булимию. Скорее всего мой организм настолько истощал, что перестал поддаваться контролю.

      Машина остановилась возле огромного желтого здания. Я потянулся к дверце. Альберт перехватил мою руку и притянул меня к себе.

      — Если с тобой будут плохо обращаться, сразу же звони мне, понял?

      — Угу.

      — Я... — он замешкался, а потом взял браслет, который избитый жизнью висел у меня на руке, и шепнул: — Люблю тебя, Ангел.

      — Спасибо.

      Альберт засмеялся и посмотрел на меня из-под лба.

      — Я думал ты скажешь “я тоже”!

      — Я тоже.

      Глазастик вновь засмеялся и обнял меня.

       — Пора идти.

       Мы вышли из машины и поплелись ко входу в... Психушку? Однажды я был в таком месте, но оно точно отличалось от того, что предстало перед нашими глазами. Красивый холл, ровные стены, лаковый пол. Подоконники заставлены цветами, картины дополняют светлые обои. Разве в таком месте должно быть так уютно?

      — Нам наверх, — сообщил Альберт, вернувшись с регистрационной.

       — Угу.

       Наверху было не менее красиво. Светлые, просторные коридоры, улыбающийся медперсонал и мирные пациенты. Да уж, тут даже псих спокойным станет. На встречу нам вышла санитарка, она проводила нас в палату и отдала чистое постельное. Альберт благодарственно улыбнулся и вошел следом за мной. В палате находился парень примерно моего возраста, он бодро закрыл книгу, которую всего секунду назад читал, и уставился на меня круглыми глазами.

       — Вау, наконец-то соседа подселили! — воскликнул он.

       — Здравствуй, — поздоровался Альберт и бросил на кровать постельное.

       Я осмотрелся вокруг. Тумбочка, зарешеченное окно, зеленый ковер, совсем как мой плед... Скучаю по нему... На столике посередине комнаты лежали фрукты и я догадался, что это моего соседа.

      В палату вошла медсестра, перекинулась с Глазастиком любезностями и начала рассказывать правила.

      — Звонки не чаще раза в неделю, посещение раз в месяц, чтобы не отвлекать пациента. Лечение продлиться девять месяцев, если понадобится, мы добавим.

      — А у вас есть экстренный вызов?

       — Да, конечно. У нас же тут не тюрьма, в конце-концов.

       И правда на тюрьму не похоже, я-то знаю.

       — И то правда. — Альберт развернулся ко мне и положил руки на плечи. — Влад, ты готов?

       У меня есть выбор, Глазастик?

       — Угу.

       Он заключил меня в объятиях и поцеловал в щеку.

       — Я приеду к тебе, ты справишься, ангел.

       Я попытался улыбнуться, но вышло криво, после чего Альберт кивнул в знак прощания, и вместе с медсестрой вышел за дверь. Я упал на кровать, после чего безмолвно уставился в потолок.

        Мой сосед заерзал и протянул мне мандарин.

       — Будешь?

        Нет, спасибо. Если мой организм повторит то, что было ночью, я просто превращусь в доску. В принципе, и сейчас не лучше выгляжу.

      — Ну, как хочешь. Я Андрей.

      — Влад.

       — Приятно. А этот парень твой брат? — Андрей кивнул на дверь.

        Брат... Хах, нет, точно не брат. Альберту больше подходит роль ангела чем мне.

        — Н-нет.

       — Хм... Ты тут чего забыл? — Я пожал плечами. — Ясно, а я чуть сестру не прикончил ночью, галлюны схватили.

       — Угу.

        — Ну ты, не разговорчивый вообще.

       Легче молчать, чем плести этими губами что-то несуразное.

       — Я убийца.

       — Оу, понятно, — Андрей затих. — Буду надеяться, что ты меня не задушишь подушкой, – усмехнулся он после, и все-таки всучил мне мандарин.

        Хорошие здесь люди, не такие каких я встречал раньше.

        Андрей выдался тем еще болтуном. Его высокий голос не смолкал даже ночью, потому что он разговаривал во сне.

         Каждый день я посещал психотерапевта, и после его приемов мое тело просто распирало. Я не сразу понял, что это боль, сильная боль, жгучая, она клубами выходила из меня и растворялась в воздухе. Где-то вдалеке я слышал голос, голос до жути знакомый, голос родной и болючий, и он заставлял меня плакать. Когда тело выдохлось, его начали снабжать лекарствами, после них мне становилось лучше, и я... Даже чувствовал себя счастливым.

        Месяц шел медленно и мучительно, я даже не заметил, когда пришел Глазастик, его голос был где-то далеко, и никак не мог пробраться сквозь густой туман. Любимым другом стала точка на стене в которую я пялился сутками, и чем больше я на нее смотрел, тем больше хотел выть. Монстр грыз меня, грыз так сильно, что я просто больше не смог сдерживать слез. Я мог рыдать целый день, тихо, в подушку, чтобы никто не услышал, но люди не глупцы, они слышат даже то, что не нужно.

        В один день, не пойми какого месяца, я открыл глаза и увидел солнечные лучи. Они осветили собой комнату коснувшись «руками» даже до недавнего темного угла. Первый раз я радовался солнцу, оно вовсе не противное, теплое и яркое, словно улыбается мне. Фрукты обрели вкус, и теперь я за две щеки уминал яблоки. Оказывается, они невероятно вкусные, кислые и немного сладкие, совсем как Альберт. Он тоже, выслушивает медсестру с кислой рожицей, а как только посмотрит на меня, тут же сверкает подобно звезде. И чего это он?

        Дни шли, и с ними шел монстр. Нет, вовсе не рядом со мной, он мрачнел и тускнел, а я рос и становился все видимее. Думала ли эта тварь, что ее место займет кто-то вроде меня? Не думаю.

        С каждым разом он становился менее и менее опасным, и вскоре вообще сделался похожим на щенка. Психотерапевт посоветовала писать мне свои мысли в блокноте, а после отдавать ей и проводить ритуал по его сожжению.

        Мне это показалось смешным, но не настолько, чтобы издеваться над несчастным блокнотом.

      Сегодня моя последняя встреча с психотерапевтом, и я иду к ней оставляя следы черноты позади. Каждый шаг отдается волнением, каждый шаг сложный, но решительный. Белая дверь скрипит, и меня встречает теплая улыбка. Я усаживаюсь в уже привычное кресло и смотрю на красноволосую девушку. Да, мой психотерапевт обошел все стереотипы своей профессии, и встреть бы я ее где-то на улице, то ни в коем случае не подумал. Что она работает с душевнобольными.

       — Влад, я буду по тебе скучать, — смеется она, а я подхватываю ее хохот неловким смешком.

        — Я тоже, б-буду скучать.

       Она взяла мои ладони и посмотрела в глаза.

       — Мир жесток и опасен. Каждая его частичка может напомнить тебе о прошлом, — серьезно говорит она. — Влад, ты готов пойти в этот мир?

       — В этом мире я н-не один, у м-меня есть Альберт.

       — И...?

       — И я, — улыбаюсь и отвожу глаза. Ангелина знает, как смутить, но она не знает, что со мной есть еще кое-кто.

      — Умничка. Значит ты готов выпустить монстра.

       — Я уже выпустил ег-его. Он будет жить вечно, но никогда н-не вырастет.

       — Я верю тебе.

       — Спасибо, Ангелина.

       — И тебе спасибо, ты вселил в меня надежду. Теперь я знаю, что каждый человек может усмирить своего монстра.

       Я вновь улыбаюсь, и так, попивая чай, мы просидели еще целый час.

       Вечером приехал Альберт, я ожидал его в холле, с полной сумкой одежды. А ведь говорил, что ничего мне привозить не надо, но Глазастику ничего доказать невозможно. Упертый.

        Он забрал у моего врача список лекарств, и выхватив у меня сумку. Потащился к машине. Странное чувство разочарования поселилось в сердце, когда я взглянул на здание психбольницы. Здесь были разные люди, и много кто из них не выдерживал, от этого грустно, но и радостно, ведь я смог, смог выбраться из тьмы. Пусть она еще витает рядом, стоит совершить неверный шаг, но я буду осторожен, теперь в моих руках сила, а не оковы, теперь я знаю, что делать.

        Глазастик занял свое место и резко выдохнув, обернулся ко мне и сразу же впился губами в мои. Я застыл, широко открыв глаза. В груди что-то упало, а потом вновь поднялось, после чего вовсе скрутилось в торнадо. Я потянул руки к лицу Глазастика и провел по нему, не отрывая глаз от его черных ресниц.

        Он отстранился и прерывисто дыша, метнул на меня улыбчивый взгляд.

        — Я год сдерживался, больше не могу.

        — Я тоже.

       Альберт опять повернулся ко мне и сжав мою руку с браслетом со всей серьезностью посмотрел в глаза.

       — В недрах моей души живет Ангел, и я его безумно люблю.

       Я усмехнулся и наклонился к его уху.

       — В недрах моей души живет, Глазастик, й-я тоже его безумно люблю.

       «В этом мире я не один, у меня есть Альберт, Я и Змей...»