Стас возвращался в город. Поездка, затеянная его приятелем Женьком, не увенчалась успехом. Дом, в котором проживал одинокий девяностолетний пожилой ветеран, кому вез Стас продукты и лекарства оказался пустым. Дом единственных его соседей, которые почему-то не позвонили и не сообщили об этом, оказался заколоченным. Только в соседней деревне Стасу удалось выяснить, что ветерана Ивана Михайловича разбил паралич и что сейчас он находится в областной больнице, а соседи, которые его и увезли туда, съехали еще неделю назад, подавшись в более обжитые места. От этих новостей Стас слегка приуныл. Очередная деревня с отъездом ее последних жителей оказалась мертвой. С этого момента история деревни «Северные выселки» завершилась. И от этого Стасу стало вдвойне обидно. Его приятель предприниматель Евгений Легорубов сам выходец, из подобной деревни добившись финансового благополучия, решил поддержать своих земляков. Какого же было его удивление, когда деревни на месте не оказалось. Полуразрушенные дома – вот что осталось от Малой Родины Женька. Посидев около часа на остатках кладбища, где покоились его родственники, попросив их прощения, Женя, а точнее уже Евгений Легорубов дал себе слово, что сделает все, чтобы деревни больше не погибали. Продукты питания, которыми он забил свой микроавтобус, Евгений раздал жителям соседних деревень, попутно сделав список все пожилых и одиноких их жителей. Так началось его история, которая продолжалась уже почти год. На своем микроавтобусе Евгений объездил практически все деревни, в своем районе поддерживая их жителей и продуктами и деньгами. Бизнес шел хорошо, свободного времени вполне хватало, чтобы раз в неделю совершать поездки и со временем партнеры Легорубова стали замечать, как он стал меняться. Бросил курить, перестал пить, полностью прекратил походы в ночные клубы, и поначалу некоторые посмеивались, но вскоре оказалось у Евгения появилось последователи. Правда, это ограничивалось немалыми пожертвованиями в фонд, который создал Евгений, но были и те, кто присоединялся к его поездкам по деревням.
Своего однополчанина Стаса Женек привлек одним из первых, просто сообщив ему, что нужно отвезти продукты туда-то и сделать там то-то. Стас не отказался и в первый раз не отказался в двадцатый. Только сегодняшняя поездка оказалось напрасной. Не смотря на все усилия Евгения с его фондом, деревни все равно умирали. Уходили последние представители прошлых поколений, молча, унося с собой свои проблемы и свой мир, давая молодым дорогу, как завещали когда-то пионерские лозунги…
Стас, выбравшись из непролазных размытых деревенских дорог, еще час добирался до небольшого городка, где решил сделать небольшую остановку, чтобы заправится и перекусить. По пути начался дождь, и когда Стас, заправившись припарковывал свой минивэн возле дорожного кафе, разразился самый настоящий ливень. Не обращая внимания на потоки воды, низвергающие сверху, Стас насквозь промокший вошел в кафе. Несколько человек топилось под крыльцом на входе в ожидании рейсового автобуса или попутного транспорта но, судя по времени: 17.30 вряд ли они чего-то дождутся. В такую непогоду частники зря не рисковали, а междугородный транспорт просто не выпускали в рейс. Повышенная грозовая нагрузка – бывали случаи, когда молния ударяла в автобус и машины, поэтому и запретили в непогоду передвижение по автотрассе. Хотя, по мнению Стаса ничего страшного в ударе молнии нет. Металлическая коробка, которой, в сущности, является автомобиль, словно клетка Фарадея, по поверхности которой стекает заряд, надежно защищал людей от удара молнии. Правда хитрую и тонкую электронику удар молнии уничтожал на раз. Минивен Стаса был весьма почтенного возраста и ничего подобного на своем борту не имел, механика она везде механика…
Скромно отобедав и прикупив немного в дорогу, Стас, расплатившись по счету, направился на выход. Там все еще стояли люди, но объяснять им Стас ничего не хотел. Настроение у него оттого, что он не успел к ветерану, было отвратительным. Стас чувствовал себя, словно он кого-то предал. Не должны ветераны и просто одинокие пожилые люди уходить так… Не по-людски это…
С такими не приятными мыслями Стас вышел на крыльцо кафе, собираясь нырнуть под ливень н не смотря ни на что ехать дальше…
– Молодой человек, извините, – обратился кто-то к Стасу. – Вы не в город едете?
Стас внимание, которого было сосредоточенно на своих мыслях, не сразу понял, кто и о чем его спрашивает. Три женщины, вернее одна пожилая лет шестидесяти и две молодые девушки обе брюнетки вопросительно смотрели на него. Он их уже видел, когда обедал, а они о чем-то разговаривали с сотрудниками кафе. Тогда ему еще показалось, что они все трое чем-то похоже друг на друга. Никого больше под крыльцом не оказалось, хотя когда он входил, людей было больше. Видимо кто-то, как-то решил свои транспортные проблемы.
– В город… – после небольшой паузы рассеянно ответил он. Мысленно Стас далеко, он думал, что надо переговорить с Женьком о средствах связи, которыми нужно снабжать одиноких пенсионеров. И это в виду отсутствия вышек связи должно быть что-то иное…
Стас хотел уже выйти под ливень, но его вновь остановил вопрос пожилой женщины:
– Не возьмете попутчиков? Вот нас троих… Мы заплатим… А то нам в кафе сказали, что сегодня никакого больше транспорта не будет…
Стас в первую секунду напрягся, но волевым усилием приказал себе расслабиться. Где-то на задворках памяти мелькнуло воспоминании, как он лет десять назад тогда еще рядовой подбирает попутчиков на дороге. Только потом через несколько месяцев он узнал от особиста что это были смертницы, которых тогда не удалось перехватить…
– Хорошо… Подождите, сейчас развернусь… – ровно ответил Стас мысленно радуясь что идет ливень и никто не заметил как он мгновенно вспотел от подавленной эмоции.
– Спасибо, большое! – западало, раздалось у Стаса за спиной, когда он вышел под ливень.
Через пару минут он подъехал к самому козырьку кафе и дистанционно открыл боковую дверь. Забравшись в салон, женщина вновь поблагодарила Стаса, на что он невнятно пробормотал:
– Пожалуйста…
Убедившись, что его неожиданные пассажиры пристегнулись, Стас включил зажигание. Первое его предположение, что они родственники оправдалось. Обе с отличными фигурами с короткими стрижками и по их манере держаться Стас определил, что они столичные штучки. Из обрывков их разговоров Стас понял, что одна из них Инга, является дочерью пожилой женщины, а вторая со странным именем Лиора ее двоюродной сестрой.
– Ты сама во всем виновата, – за что-то выговаривала Лиора Инге. – Зачем тебе нужно было ехать в эту дыру? Здесь даже приличной гостиницы нет. Тете Грете даже пришлось какого-то деревенского увальня просить… Вон он пялиться на нас…
Что ответила сестре Инга, Стас не стал слушать. Поймав себя на мысли что банально «греет уши» Стас рассердился на себя. Включив радио, настроив на местную волну, он сосредоточился на дороге. Путь предстоял длинный, ехать чуть больше час, а от плохого настроения остался неприятный осадок. Поглядывая в зеркало заднего вида, Стас периодически проваливался в прошлое, вспоминая свою службу. Именно тогда еще, будучи молодым, Стас и еще семеро его сослуживцев выжили в кровавой мясорубке устроенной оппозицией в одной и бывших Республик. Тогда с каждым из них подолгу беседовали военные психологи, и Стас неплохо запомнил многое из этих разговоров. То, что говорил тогда ему психолог, полностью шло в разрез тому чему их учли в школе, в учебке:
«Бог в нейронах! – утверждал психолог. – От того, сколько у тебя образовываются нейронных связей, зависит твоя жизненная компетенция, умение ориентироваться в обстановке… Наш мозг гораздо раньше принимает решения чем сознание и ощущает эмоции. Мы об этом узнает только после некоторого времени по факту так сказать… И именно наш мозг объясняет нашему сознанию почему мы это делаем или не делаем…» – всего этого Стас тогда не понимал. Вся эта заумь, ему, как и остальным, казалась полной херней, но психолог не списал его со службы, поэтому Стас в благодарность слушал его. И только когда повзрослев через несколько лет он понял, какие ценные вещи ему тогда открывал военный психолог.
«В каждый момент времени, когда мы что-то делаем мы всегда разные! – утверждал психолог. – Смотришь телевизор – это ты один, читаешь книгу – другой. У нас очень много образов и они постоянно меняются. Мозг одновременно прокручивает много параллельных путей… А люди это постоянно меняющиеся образы единого целого без единого центра…»
–…пробка? – краем уха услышал Стас вопрос. – Алле ты слышишь? Глухой что ли?
– Лиора, – укоризненно произнесла пожилая женщина. – Зачем же ты так?
– А что он глухой? Не слышит вопроса?
– Лиора! – одернула сестру Инга. – Достаточно!
– Не надо меня затыкать! – повысила голос Лиора. – Сами с ним разговаривайте… Он, похоже, и разговаривать не умеет, все мычит и мычит…
– Вы простите нас молодой человек, – немного сконфужено произнесла пожилая женщина. – Нас обманули и вот мы немного сердимся… Хватит Лиора! – в голосе женщины появился метал и девушка пытавшаяся что-то сказать надулась и уставилась в окно.
В это время они подъехали к длиннющей пробке. Насколько далеко мог видеть Стас машины длинной веерницей стояли на трассе, уходя за горизонт. Встав в очередь, Стас заглушил двигатель и вылез из кабины. На крышу минивена шла приделанная сзади микроавтобуса лестница, вот по ней Стас и поднялся. С высоты он выдел, что передние машины не двигаются и некоторые люди или стоят возле машин или бродят по обочине.
– Что там? – спросил снизу какой-то мужчина, пристроившегося за ними «Опеля». – Длинная пробка?
– Очень, – покачал головой Стас, переведя внимание на ответвление от трассы в двухстах метрах от них. – Очень длинная… – повторил он, разглядывая стопку бетонных плит перекрывающих ответвление.
Ответвление соединяло трассу с параллельной дорогой, на которой видимо, производился ремонт и сейчас по ней ходил редкий транспорт, а строители не убрались за собой. Словно в подтверждение его мыслей мужчина снизу что-то смотрел на своем телефоне:
– Там впереди через пять километров сужение дороги и переезд на соседнюю. Вот бы перебраться на другую дорогу…
Стас согласно кивнул, разделяя желание мужчины. Действительно прибравшись на параллельную дорогу можно быстро проехать по ней в самое начало пробки. Но, увы, расстояние между дорогами было не пригодно для проезда и только ответвление соединяло их. И то оно оказалось перекрыто оставленными строителями бетонными плитами.
«Наш мозг генерирует интеллектуальные конструкции из того чем мы его питаем… Если мы в мозг загружаем все самое плохое и негативное, будьте уверены именно плохие и негативные мысли будут крутиться в вашей голове, и воспринимать мир будете именно так. Наше левое полушарие строит стройную систему убеждений, что поддерживает чувство непрерывности нашей жизни. Какая будет ваша жизнь, если постоянно думать о низменных и негативных вещах? – вопрошал психолог единственного благодарного слушателя. Когда всех сослуживцев Стаса выписали, его задержали на карантине еще на неделю. – Только положительные мысли, только мысли о жизни и ничего более, молодой человек… Для вас это самое важное!» – так напутствовал психолог Стаса, которого переводили в другую клинику.
«Мне надо проехать! Мне очень надо проехать, а дорога перекрыта… Я расчищу дорогу и поеду дальше! Я сделаю это! Я делаю это!» – повторял словно мантру Стас нехитрые слова убеждения. Прав оказался психолог именно убеждения, которыми Стас жил, все эти годы помогли ему выжить. Две пули, застрявшие в его правом полушарии, навсегда изменили его. Удачная трепанация с отделением омертвевших участков мозга, и мир для Стаса стал совсем другим. Он не мог полноценно воспринимать правые стороны лиц людей, поэтому для него они всегда выглядели однобоко. Еще его система убеждений не подвергалась критикой со стороны в виду его отсутствия, правого полушария как это происходит у обычных людей. Поэтому он мог убедить себя во всем чем угодно, и эта была для Стаса его реальность.
«Мне надо проехать по этому переезду!» – поставил мысленно точку Стас.
Он вернулся в минивэн, по пути бросив своим пассажирам: – В машину! – завел двигатель и стал выруливать на обочину.
– Ты куда? – крикнул ему мужчина с телефоном. – Смотри там ты не проедешь!
Обочина дальше переезда действительно была забита машин, но Стасу дальше не нужно было. Попутчики, видя серьезность слов Стаса, быстро забрались в салон и, доехав до поворота на переезд, Стас остановился, но глушить двигатель не стал. Не слушая чьи-то насмешливые слова и откровенное хамство по поводу своих непонятных маневров Стас подошел к стопке плит. Женщина с дочерями тоже вылезли из салона, поглядывая на Стаса не понимая его намерений. Стас же достал из бокового кармана чуть ниже колен кожаные перчатки без пальцев. Натянув их на руки, он уверенно схватился правой рукой за скобу, на плите предназначенную для ее перемещения. Одним сильным рывком Стас сдернул плиту с мест, и она до половины передвинулась. За его спиной раздались удивленные возгласы которые после того как он вторым рывком сдернул плиту на асфальт стали только возрастать. Люди откровенно испугались. Стас не стал оборачиваться, а его решимость проехать только усилилась. Схватив плиту за обе скобы, Стас отволок ее на обочину. Затем принялся за вторую плиту затем за третью и так далее… Плиты с гулким хлопком, словно выстрел из пушки падали на асфальт, оставляя на нем трещины, а за спиной Стаса уже шумело множество голосов, обсуждая увиденное. Но никто не решился подойти и чем то помочь. Закончив с плитами, разбросав их по обочине, Стас принялся на усеченные квадратные конусы, на которые обычно ставят бетонные секции ограды. Раскидывая их по сторонам, он зацепился торчащей арматурой за штанины. Отбросив конус, он почувствовал, как рвутся его полувоенные брюки по линии молнии ниже колен. Голоса за спиной мгновенно затихли. И только теперь Стас повернулся. Он освободил переезд, и теперь по нему можно было свободно проехать. Но люди – целая толпа столпилась возле его минивена и потрясенно разглядывала Стаса, и большинство их смотрела на его ноги. Вернее отсутствие их. Стас посмотрел вниз – из порванных штанин выглядывали вороненные протезы заканчивающиеся кроссовками. Те самые три попутчицы которых он подобрал по пути в свою часть после того как его выписали после трепанации, оставили в машине небольшую сумку…
Стаса нашли быстро. Взрыв был виден издалека и уже через десять минут его вернее, что осталось от него, везли в больничку. Через год, он без обеих ног, без частей мозга – полный инвалид, валяясь в психиатрической клинике как-то ночью делая из простыни, петлю, вспомнил слова военного психиатра…
Стас улыбнулся, и люди подались назад. Челюсть Стаса тоже была искусственной – стальной, так как родную природную оторвало взрывом. Стас сделал шаг к своему минивэну и люди побежали. Побежали и три его попутчицы. Оказывается, они уже успели вытащить из машины свои вещи и теперь прятались за рядами машин.
Стас все еще улыбаясь, сел на водительское кресло и медленно тронулся по переезду. Его настроение испорченное неудачно поездкой улетучилось словно дым.
– Надо радоваться жизни! – вслух произнес Стас, вынимая из кармана телефон. Он собирался позвонить Женьку своему приятелю и сослуживцу и предложить ему съездить к ветерану в больницу.
«Негоже чтобы ветераны оставались одиноки!» – сказал про себя Стас, зная, что эти слова словно команда будут обязательно выполнены, как и все остальные подобные слова которые он произносил себе уже несколько лет. По-другому он и не умел…
До конца жизни мыться, до конца жизни чистить зубы и до конца жизни говорить себе эти простые, но очень важные слова:
– Надо жить и радоваться жизни!
