Сказ о цветке и лютне [Анастасия М.] (fb2) читать онлайн

Глоссарий

Акрис — мир, в котором происходят события.

Сатреадан (Тёмный лес) — королевство эльфов в северной части материка. На момент начала рассказа правители — Демиургс Медерия Элу и Блюбелл Медерия Элу.

Рокден — королевство людей юго-восточнее Сатреадана. На момент начала событий им правит Рандел Вульф Третий.

Пустыня К'салла — самая южная часть материка. Столица — оазис Тхеад. На момент начала событий правитель — султан Мусад Салах Басир.

Леттинген и Улуа — захваченные Рокденом государства.

Эльфы — существа, отличающиеся от людей большей продолжительностью жизни и природной магией. Эмоциональны и крайне чувствительны. Тяжело переносят насилие. Эмпаты. Ведут открытую политику. Сила их магии в крови, поэтому каждый эльф ею владеет. Магическая сила природная — влияют на флору. Средняя продолжительность жизни — 1200–1500 лет. Эльфы неспособны зачать ребенка без эмпатической связи с партнёром, поэтому крайне ценят отношения. Связь с партнёром может возникнуть не чаще, чем два-три раза за жизнь, поэтому численность эльфов крайне мала. Эльфы из королевской семьи, возлагая на себя ответственность правления, связывают себя со своей территорией неразрывной магической нитью. Они обязуются поддерживать жизнь в королевстве до передачи престола наследникам.

Каменные оборотни — существа, живущие в густых нехоженых чащах. Создания, напоминающие, как ни удивительно, помесь человека и волка. В полнолуние становятся ещё опаснее из-за повышенной устойчивости к ранениям, усиливается регенерация. Прячутся в норах под землёй, где без тепла и света способны превращаться в камень, восстанавливая силы. Крайне плодовиты. За раз рождается больше четырёх особей. Средняя продолжительность жизни — 70–80 лет. Жёсткая шерсть и очень крепкая кожа — их природная защита. Обосновались в лесах Сатреадана, потому что там самая благоприятная среда обитания.

Когда-то давно поселились в лесах Сатреадана. Никто уже не мог вспомнить, откуда они пришли. Оборотни пытались заполонить лес, но эльфы отбились, и оборотни укрылись в норах.

Люди — основное население Акриса. Средняя продолжительность жизни — 130–160 лет. Среди людей также встречаются маги, но это редкость. Источник магии формируется ещё в утробе матери. Человек способен черпать энергию как от сил света, так и от сил хаоса.

Людская магия:

Светлая — рассчитана больше на защиту, бытовые и стихийно-боевые заклинания.

Хаос — даёт возможности разрушения, контроля и разложения. Данная магия считается частично запретной, её изучение без согласия старших считается нарушением правил и строго карается.

Магию изучают в основном в Круге магов — Конклаве, под наблюдением старших. Но выпускник, получивший звание Стража, может взять ученика без сопровождения его в Конклав. Однако старшие обязаны получать отчёты касательно обучения студента.

Глава 1: Лесное бедствие

Тихо ступая через высокую траву, Ларк беспокойно заглядывал под каждый куст, корягу или камень. Его длинные огненно-рыжие волосы цеплялись за ветки, словно лес играл с менестрелем, пытаясь заключить в свои объятия. Но ему было не до этого. Запахи листвы и влажной земли приятно обволакивали, хотя бы немного успокаивая встревоженное сердце. Мужчина отвлекался на любой шум, что издавала чаща: то заяц пробежит мимо, исчезая в зарослях, то дрозд пролетит, шурша листьями в кронах деревьев. Ларк даже заметил, как олень пронёсся мимо — подальше от уже начинающего гневаться менестреля. Глаза вспыхивали алым огнем, потому что отчаяние и злость поднимались откуда-то изнутри, наполняя тело, заставляя двигаться быстрее. Менестрель даже просунул веснушчатое лицо в дупло, надеясь отыскать принцессу, которая ушла из дома несколько часов назад.

— Лили! Да где же ты?! — крикнул Ларк, надеясь, что потеряшка отзовётся.

Сбоку раздалось шуршание. Не теряя драгоценного времени, мужчина юркнул за дерево.

Эльф взмахнул рукой, заставляя особенно пышно цветущий куст распахнуть объятия, чтобы представить его взору маленькую девочку. Малышка свернулась калачиком, прижимая к груди крохотного хорька, который устроил мохнатую головку под её подбородком — только задняя лапка торчала из-под вороха ткани воздушного платья. Мужчина облегчённо выдохнул, улыбнулся и присел рядом, погладил маленькое плечико, желая разбудить потеряшку. Первым проснулся хорёк — с белой мордашкой и бурой, почти чёрной шкуркой, почти сливавшейся с длинными косами девочки. Животное недовольно оглядело незваного гостя, крепче прижавшись к девочке.

— Лили, тебя все ищут, — ласково прошептал эльф, слегка сжав плечо девочки.

Малышка заворочалась, что-то бормоча под нос. В итоге, всё же открыв глаза, протёрла их кулачками. Хорёк зарылся под руку Лили, потёршись носом о маленькую ладошку.

— Твои волосы растрепались, — улыбнулся мужчина, поправив выбившийся локон.

Девочка сонно посмотрела на нарушителя своего покоя. В фиалкового цвета глазах, ещё подёрнутых дымкой, был немой вопрос и лёгкое возмущение, редкие брови сошлись на переносице, а курносый нос девочка наморщила, поджав приятно пухлые розовые губы.

— Ларк! Мне снился такой чудесный сон, а ты так бесцеремонно посмел меня разбудить! — Лили досадливо сжала кулачки, стукнула мужчину в плечо.

— Прошу прощения, моя дорогая. Но нам нужно уходить. Сейчас, — Ларк протянул руки навстречу девочке, и та без промедления юркнула в его объятия.

— Что-то важное? — волосы цвета воронова крыла снова непослушными локонами упали на круглое лицо, закрывая обзор.

— Да, моя хорошая. Король взволнован, все сейчас сильно беспокоятся, — опасливо сообщил эльф, заправив волосы Лили за длинные острые уши — отличительную черту королевской крови.

Ларк взял девочку на руки и резво вскочил. Хорёк, что всё это время крутился рядом, посмотрел на пару глазами-пуговками… и убежал в совершенно другую сторону. Менестрель и принцесса проводили зверька взглядами, и мужчина быстрым шагом направился в сторону дворца. Девочка обеими руками обняла его за шею, пытаясь согнать остатки сна.

— Лили, расскажи, что тебе приснилось? — широко улыбнулся Ларк.

Девочка засмущалась. Щёки тут же покрыл румянец, делая её похожей на куклу.

— Ничего особенного. Мне приснилось, что я смогла вырастить огромное дерево! Оно было таким большим… Гигантским! Даже выше башен нашего дворца! Представляешь? — её глаза сверкали.

— Неужели? Выше стеклянной крыши? — улыбнулся менестрель, поворачивая в сторону тропы, выложенной белыми камнями.

По обе стороны от дороги стояли фонари, сейчас не горевшие, однако вечерами освещавшие путь нежным голубоватым светом. Столбы их терялись в зелёной листве.

Мужчина не забывал поглядывать по сторонам — чего-то страшился, прислушивался ко всем звукам, которые мог передать лес.

— Да, и папа разрешил мне на этом дереве построить свой дом. Он был красивым, стены украшены рисунками драконов. Там был прозрачный пол, чтобы я могла видеть, как зверушки бегают у самых корней. А ещё в этом доме была оранжерея, моя собственная, даже красивее, чем у мамы. Там даже были цветы, которых я никогда не видела, я их сама придумала. Вот. А ещё там был ты, Ларк! — восторженно заявила девочка, хлопнув в ладошки, когда мужчина уже проходил мимо галереи скульптур разных правителей нынешней королевской династии.

— Правда? И что же я там делал? — спросил Ларк, останавливаясь перед высокими, искусно кованными воротами. Там их встретила стража. Завидев знакомое лицо, те немедленно поклонились и открыли им путь во дворец.

— Здравствуйте, — дружелюбно улыбнулась Лили, приветствуя стражу.

— Доброго дня, ваше высочество, — умилённо улыбнулись стражники, встречая принцессу. Трое мужчин беспокойно переглянулись, посылая друг другу немые сигналы. Принцесса нашлась, и это главное — можно отзывать отряд. Самый молодой стражник тут же направился в западную часть леса, откуда и должна была вернуться поисковая группа.

Замок выглядел великолепно. Строение из белого камня, стены которого были обвиты листвой, диким плющом и цветущими растениями, благоухающими разноцветными цветами. Окна с плавными линиями, сужающимися кверху — полностью витражные. Высокие башни с тёмно-зеленой черепицей создавали впечатление, что замок пытается прорваться через густые кроны деревьев в небеса. Бард невольно сравнил высокое строение с тем домом, про который рассказала Лили, удивляясь бурной фантазии ребёнка. Казалось, что ничто не может вырасти выше башен королевского замка. Дворец буквально сросся с окружающим его лесом. Пройдя вперёд, Ларк с принцессой на руках оказался в саду, который окружал само строение дворца. Птицы облюбовали это место, купаясь в маленьких прудах и устраиваясь в скворечниках, подвешенных на низких ветках. Аромат цветов в саду кружил голову. Иногда Ларк приходил сюда с Лилиан. Они садились на одну из резных скамеек, спрятанных в глубине сада, под древнюю иву. Менестрель брал лютню и пел принцессе её любимые баллады о далёких городах и придуманных мирах. Принцесса на минуту прикрыла глаза, и вновь продолжила свое повествование о дивном сне.

— Ты был в этом доме на дереве, у тебя была своя комната, и ночами, когда небо украшали звёзды, ты приходил в стеклянный зал и пел. Я садилась рядом и не могла наслушаться твоих историй о приключениях, драконах и рыцарях на чёрных скакунах. А ещё ты пел мне о наших предках и далёких странах, где жгучие специи заставляют глаза слезиться. Ты рассказывал о странах, где моря омывают каменные берега, — глаза девочки влажно сверкали, и казалось, что в них отражаются все те легенды из её сна.

Ларк по-доброму засмеялся, но девочка тут же нахмурилась, посчитав, что смеются над ней.

— Ох, милая, не обижайся, но только попроси, я спою любую из этих песен, — он удобнее перехватил Лили на руках, уже приближаясь ко входу в сам замок.

Эльф прошел мимо дворцовых дверей. Попав в огромный зал с изумрудной плиткой, устилающей весь пол, менестрель облегчённо выдохнул, почувствовав защиту родного дома. Сводчатые арки вели в самые разные коридоры, в которых можно было заблудиться. Они казались бесконечными, как огромный муравейник. Но Ларк давно привык к этому лабиринту и даже с закрытыми глазами мог бы найти любую комнату.

Принцесса забыла о минутном расстройстве, обеими ручками обняла Ларка.

— Правда, споёшь?! Я очень хочу! Хочу услышать песню о том, как небо сливается с горами! — Лили тут же представила себе волшебные места, где вершины прорезают небо, теряясь в облаках.

— Конечно, дорогая. Всё, что пожелаешь, — Ларк остановился перед дверьми в тронный зал, откуда доносились взволнованные голоса, а стража тут была особенно беспокойна.

— Что там происходит? — девчушка сильнее сжала кулачки.

— Ваше высочество, всё хорошо… Просто не волнуйтесь, ладно? — бард ласково улыбнулся принцессе, и та со всей серьёзностью кивнула в ответ.

Учитель с ученицей давно стёрли сословные границы, являясь друг для друга больше друзьями. Даже король привык к их близкому общению, видя своего подданного хорошим наставником и на редкость грамотным учителем. Невзирая на то, что Ларк находился на должности королевского менестреля, эльф имел глубокие познания в алхимии, грамоте и точных науках. Если и приходилось прибегать к официозу, то это были случаи, когда Ларк хотел обратить внимание принцессы на сложные и серьёзные моменты её жизни. На что Лилиан всегда реагировала со всей внимательностью и участием. Ларка принцесса слушала и уважала, поэтому, когда эльф серьёзно посмотрел в глаза девочки, та не улыбалась и не отводила взгляда от внимательных глаз учителя, полностью внимая его словам.

Эльф опустил девочку на пол, взял её за руку, крепко сжав тонкие короткие пальцы. Лилиан, гордо подняв голову, оправила помявшееся воздушное кремовое платье, откинула с плеч густые чёрные косы, готовая предстать перед всеми собравшимися в зале.

Когда двери отворились, принцесса на миг ослепла из-за яркого света, падающего со стороны стеклянного купола тронного зала. Начищенный до блеска мраморный пол отражал лучи солнца. Белые резные колонны, поддерживающие куполообразную крышу, были обвиты виноградными лозами. Лили не раз пряталась за ними, подслушивая разговоры отца с дипломатами. По стенам висели гобелены с узорами разных цветочных мастей. Шёлковые драпировки скрывали ширмами тёмные углы огромного зала, в которых отлично прятаться во время игр. Ни одной прямой линии нельзя было обнаружить в помещении, все формы плавные, лишенные симметрии, но не своей системы, будто перетекая друг в друга. Деревянные резные скамьи располагались вдоль каменных стен. В редкие моменты мать Лилиан могла найти свободную минутку от дел, чтобы просто посидеть тут в молчании с дочерью, глядя в небо через стекло купола.

По обе стороны гобеленов можно было увидеть лепнину, всё так же отсылающую к природной тематике. Невольно можно было залюбоваться на всё это зелёно-белое великолепие, спиралью закручивающееся в середину зала, где винтовая лестница вела к каменному пьедесталу, окружённому деревянными перилами. На пьедестале стояло два вырезанных из священного древа и обитых зелёным бархатом трона: спинки изгибались, и на их вершинах цвели Розкобеллы — огромные бутоны белых цветов, сердцевины которых были ярко-жёлтого оттенка. Лепестки изгибались, напитываясь солнечным светом днём, и мягко светились ночью, излучая вокруг себя ореол сияния.

Когда Лилиан и Ларк вошли в зал, все почтенные эльфы тут же прекратили высокопарные разговоры, обратив внимание на вошедших. На тронах уже восседали король и королева Сатреадана.

Демиургс Медерия Элу — величественный эльф с золотыми волосами, собранными в простую косу. Владыка любил светлые одеяния. Голову украшала высокая корона из ветвей священного дерева — признак святости правления. Всегда прямой, как стрела, держащий себя в руках, сегодня король был дёрганным и нервным как никогда. В чёрных глазах отца Лилиан видела укор, направленный в её сторону. Она отчётливо чувствовала — король недоволен… скорее всего, ей.

— Ты нашел её, Ларк, — строго сказал король, в голосе слышалось раздражение. — Где?

— Там же, где и всегда, Ваше величество, — менестрель почтительно склонил голову, выказывая уважение правителю.

— Лилиан, тебя бы следовало наказать, — начал король.

— Ох, слава богам, — с места тут же встала прекрасная королева, прижимая руки к груди.

Её величество — Блюбелл Медерия Элу — была настоящим достоянием дворца и всего Сатреадана, поистине нежная королева, всегда чутко заботящаяся о своих подданных. Женщина, прекрасная, подобно тёмной безлунной ночи. Чёрные волосы были не особенно длинными — необычно для соплеменников, но удобно для садоводства, которое так любила Блюбелл. Круглое лицо делало её похожей на совсем юную девочку, которой не дашь больше шестнадцати. Глаза, почти бесцветные, с чуть голубоватым отливом, слишком контрастировали с волосами. Пухлые бледные губы, которые женщина иногда оттеняла ягодным соком, иначе была слишком болезненного вида. Острые ключицы, тонкая талия. Блюбелл казалась очень хрупкой. И её душа соответствовала внешнему образу.

Женщина легко спустилась с постамента, направляясь к дочери сквозь расступившуюся толпу подданных. Протянув изящные руки, мать прижала дитя к себе.

— Матушка, почему все собрались? Что произошло? — Лили отпустила руку менестреля, обняв Блюбелл в ответ.

— Ох, моя дорогая, беда пришла в наш дом, — горько произнесла королева, в глазах которой уже собрались слёзы.

Мать с дочерью поднялись на пьедестал обратно к королю. Дочку королева так и не отпускала, прижимая дитя к боку. Раздался плач другого ребёнка, и нянька начала укачивать расстроенное дитя — младшего сына короля и королевы эльфов, Задекиа. Малыш перестал кричать лишь после того, как королева взяла сына на руки и села позади мужа на своё место. Демиургс кинул взволнованный взгляд на семью, больше уже не злясь на дочь. Вновь повернулся к своему народу.

— Эльфы Сатреадана, мы собрались здесь по чрезвычайно важной причине. У меня печальные новости, — король на секунду замолчал, собираясь с силами. — На наш дом напали, сегодня утром мне доложили, что каменные оборотни очнулись!

Весь народ дружно охнул, кто-то упал в обморок…

Лили не понимала, почему все так испуганы. Ей рассказывали страшные сказки, но девочка никак не думала, что эти жуткие создания действительно существуют, ведь эти монстры были статуями в своих норах многие столетия, такими и должны были оставаться. По легендам, создания похожи на страшных полулюдей-полуволков, но в три метра высотой, с огромной зубастой пастью и острыми длинными когтями. Неразумные существа любят сумрак, в холоде обращаются в каменные изваяния… Но их животная сущность — не самое худшее: их кожа крепка, пробить такую крайне тяжело. Будучи мирным народом, жители Тёмного леса не особенно воинственны: да, способны держать в руках и меч, и лук, но лишь для самообороны и охоты. Уже многие века не велись войны, и народ спокойно жил в своих лесных угодьях, ведя торговлю с другими близлежащими странами, нуждающимися в дереве, лекарственных травах и снадобьях, которыми полон Лес. Эльфы совсем забыли о тех временах, когда ужасные монстры появились словно из ниоткуда и решили завоевать территорию полную дичи, чистой воды и плодородной почвы. Победив врага и загнав под землю, жители Сатреадана словно оставили кровь и боль в прошлом, не желая вспоминать, что такое война.

— Прошу успокоиться! — громко скомандовал король, и волнения немного утихли, народ вновь был готов слушать своего короля. — Мы не беспомощны, проснулось лишь несколько чудовищ, и я уже собираю наши войска для борьбы с ними.

— Ваше величество, но как эти твари проснулись?! Почему?! — раздался голос из толпы.

— Как вы помните, достаточно давно нам удалось, не без помощи людей, остановить оборотней, загнав их в норы под лесом. И там, в сырости и холоде, чудовища обратились в камень, уснув на всё это время… Но, похоже, мы ошибались: не всё время они спали. Монстры множились и расширяли сеть тоннелей. Уже есть пострадавшие, на южной стороне леса мы потеряли часть нашего народа. Мы насчитали шестьдесят пять убитых, — горько выдал король, сжав деревянные перила тонкими пальцами.

— Что нам делать?! — крикнула какая-то женщина, сзади снова захныкал принц в руках королевы, что прижимала к себе детей.

Демиургс обвёл взглядом народ, испуганно жавшийся друг к другу, трясясь от ужаса. Как бы ни хотел правитель остановить панику и смуту, ситуация была критическая. А родной дом никто покидать не будет, им некуда идти из леса. А он тем более. Король снова перевёл взгляд чёрных глаз на свою семью, встретившись с отчаянным взглядом любимой супруги. Женщина понимала мужа без слов, они вместе принимали это тяжёлое решение, но оно было необходимо.

Король подозвал Лилиан к себе, и девочка послушно отстранилась от плачущей матери, которая, прежде чем отпустить родное дитя, поцеловала девочку в макушку. Лили остановилась рядом с отцом, заглядывая в глаза каждого из собравшихся, не совсем понимающая происходящего, не верящая в масштабы опасности. Она не верила, что столько ее сородичей могли так быстро погибнуть. Демиургс взял в широкую ладонь руку дочери, крепко сжимая маленькие пальчики. Лилиан чувствовала напряжение и страх народа, выискивая среди всех собравшихся пару алых глаз и, встретившись с ними, немного успокоилась. Пускай Ларк так же, наравне со всеми, волновался, но именно ей он старался улыбнуться, мысленно поддерживая малышку.

— Настали тяжёлые времена. Я клялся на священном древе защищать каждого из эльфов Тёмного леса и… — перед глазами эльфа промелькнули годы его правления, каким он был беспечным и даже не задумывался о том, что его народу придется сражаться. Он сглотнул тяжелый ком разочарования. — Я сделаю это! Прошу вас поверить в своего правителя! Я лично снаряжу армию и встану в первые ряды войска в борьбе со злом! Буду сдерживать врага до последнего вздоха! — воинственно сжав кулак и ударив им по своей груди, громко сказал король. — Однако, — уже более горько продолжил он. — Я решил заключить союз, час назад я отправил письмо в королевство Рокден. Уже долгое время их поля не несут урожая, солнце испепеляет посевы, и король несёт потери. Однако, несмотря на всё, эти земли славятся своей превосходной армией. Я предельно честен с вами, вы — мой народ! Вы мои братья и сёстры. Поэтому моё решение твёрдо! — Король расправил плечи, осанка выровнялась, а глаза казались ещё более чёрными, чем были.

Народ воздел руки к потолку, и по залу прошлась волна:

— Да здравствует король Демиургс! Да здравствует король Тёмного леса! Да здравствует принцесса Лилиан!

Пока король стоял перед народом, величественный и гордый, рука, держащая пальцы дочери мелко дрожала и была мертвенно холодной.

Лилиан смотрела на всех этих эльфов, восторженно восхваляющих королевскую чету и их правление, а ещё её — Лилиан. Но девочка совершенно не понимала, за какие заслуги благодарить её? Ведь она совершенно ничего не сделала. Лили посмотрела на отца и увидела, как король зажимает зубами нижнюю губу и хмурится в гневе и отчаянии. Принцесса дёрнула отца за пальцы, и мужчина наконец обратил взор на дочь.

— Отец, не печалься, мы справимся! Я уверена, Рокден поможет нам, — Лилиан улыбнулась, но от её слов король стал только печальнее.

Рывком мужчина подхватил дочь за талию и поднял на руки, прижимая к груди, утыкаясь в черноволосую макушку, еле сдерживая слёзы под восторженные крики толпы. Лили совершенно не могла взять в толк, почему отец так печален — скорее всего, расстроен из-за нападений, но девочка верила, что они справятся.

После собрания король вынужден был надеть доспехи и с отрядом отправиться на помощь солдатам, также необходимо было эвакуировать жителей ближе к дворцу, чтобы было больше возможностей защитить население. При всём при том, продолжали поступать новости о всё более частых нападениях. Эльфы бросали свои дома, беря с собой только самое необходимое, перебирались глубже в чащу. Немногочисленные воины боролись, желая остановить монстров.

Королева осталась внутри дворца, даже не выходя ни на секунду наружу, молясь за мужа и его возможности в борьбе с напастью, успокаивая детей, помогая прибывающим раненым. Ларк тем временем остался рядом с королевой и её детьми, пытаясь отвлечь Лили от беспокойства. Девочка постепенно всё переварила и усвоила информацию, стараясь вести себя подобающим образом в данной напряжённой ситуации, помогая прибывшим раненым, чем может. Она беспрерывно старалась выращивать лекарственные травы внутри дворца в отведённой для этого теплице. Сила принцессы была куда больше, чем у обычных эльфов. Поэтому королева и её дочь не могли бросить подданных, спрятавшись в покоях, а усердно применяли магию.

Ларк сидел в закутке, укачивая маленького принца. Задекиа внимательно слушал тихую колыбельную, что напевал ему менестрель, обхватив маленькой ладошкой его тонкий палец. Лилиан, тяжело вздохнув и вытерев платком взмокший лоб, уселась рядом с бардом, прислушиваясь к напеву.

Тени вокруг собрались Ты за мою руку возьмись, Чудовищ так много, Но боятся все клинка, А ты их не бойся, Всегда рядом бравый воин, От твоих страхов тебя будет охранять. Засыпай, пусть сознание откроет твой рай, И полёт, в зелёных лесах, Навсегда, под покровом и знай, В этих снах, так немощна тьма.

Ларк медленно укачивал малыша, и тот засыпал, слыша утробный, но мягкий мужской голос, словно созданный для исполнения баллад и песен. Лили положила голову на плечо менестреля, с придыханием слушая давно уже родной голос.

Ты чувствуешь силы, Мы точно не победимы, Сгущаются тучи, Сможем их все разогнать. Бояться не надо, С тобою я буду рядом, Пока засыпаешь, До конца, как страж стоять. Засыпай, пусть сознание откроет твой рай, И полёт, в зелёных лесах, Навсегда, под покровом и знай, В этих снах, так немощна тьма

Мужчина перестал укачивать младенца, убедившись, что тот спит, положил мальчика в расписную люльку, накрыв тонким одеяльцем с золотой вышивкой. Подняв взгляд рубиновых глаз, эльф убедился в том, что королева ещё занята, находясь за стеклянными стенами оранжереи.

— Ларк… Мы проигрываем, да? — тихо подала голос Лили, посмотрев в глаза эльфу.

Ларк нахмурился и легонько приобнял принцессу.

— Ох, боюсь, что всё и правда очень страшно, даже страшнее, чем мы думали, — он погладил чёрные волосы девочки, поцеловав в макушку.

Солнце в этот день жгло нещадно, прошло уже две недели с того момента, когда было объявлено о нападении. Из Рокдена вестей всё ещё не было, а воины короля уже начинали сдавать позиции, теряя много солдат. Лили не пускали в главный зал, где лежали прибывшие раненые, опасаясь показывать весь ужас несчастья, постигшего Сатреадан. Но всё равно, один раз, не удержавшись, малышка юркнула за приоткрытую дверь… и застыла статуей. Весь пол дворцового тронного зала был усеян корчащимися в агонии эльфами. Некоторые уже не шевелились, отключившись от ужасной боли. Кровь, пот, грязь — запахи стояли ужасные, заставляя желудок выворачиваться наружу. Всего лишь две недели, а столько потерь. Неподалёку принцесса заметила совсем ещё молодую девушку, тихо плачущую над уже покойным мужчиной. Эльфийка причитала, что её отец ещё многого не успел увидеть, не отведет её к алтарю на свадьбе. Но безногий труп уже ничего не мог ей ответить: бледный, даже слегка посиневший, он смотрел стеклянным взглядом в потолок.

Лилиан больше не выходила в зал, навсегда запечатлев в памяти ту страшную картину, не желая сталкиваться с этим кошмаром напрямую. Там от неё нет толку, пускай уж лучше она беспрерывно питает своей силой безмолвные растения, которые так нужны её народу.

Воздух был накалён, и до девочки доносились лишь запахи крови и болезни вперемешку с ароматами лечебных трав, которые выращивала малышка, запертая в пределах оранжереи вместе с матерью и другими эльфами, более сильными в магии. Остальные не лишены дара, но нужны были в других местах. Запах солнца, разложения, крови. Кто-то кричал, и Лили могла слышать отчаянный вой за стенами, в глубине дворца, однако старалась отваживать мысли о происходящем за пределами её маленького безопасного мирка.

— Ларк, скажи, когда папа сможет вернуться? — тихо спросила принцесса, уткнувшись в острые колени носом.

— Не знаю, родная, там сейчас он очень нужен, король ведёт непрерывный бой, — на минуту мужчина замолчал, потом, широко улыбнувшись, приподнял за подбородок лицо девочки, чтобы заглянуть в фиалковые глаза. — Ты молодец, Лили. Столько всего делаешь для народа, ты будешь самой сильной королевой в будущем.

— Даже сильнее мамы? — приободрилась девочка, слегка повеселев.

Ларк воровато оглянулся по сторонам.

— Даже сильнее её величества Блюбелл, — подмигнул менестрель. — Когда всё закончится, давай соберём целую корзину земляники и будем водить хороводы вокруг костра. Как тебе идея?

— О! Было бы замечательно! И мы обязательно сочиним балладу о том, как мы победили страшных монстров, правда? — Лили вскочила, уже загораясь идеей предстоящей в будущем посиделки с бардом под ночным куполом небес.

— Конечно, родная, — бард протянул мизинец, закрепляя шуточную сделку с принцессой.

— Лилиан! Помоги мне тут, — королева выглянула из-за двери.

Уставшая, растрёпанная, с тёмными кругами под глазами, владычица Блюбелл была как никогда нужна своим подданным, поэтому отпустить верного друга семьи она не могла и тот даже и рад что вместо ужаса битвы является нянькой для маленьких детей. Губы королевы не украшал сок ягод, они выглядели бледными, практически сливаясь с кожей, придавая Блюбелл болезненный вид: казалось, что ей самой необходима помощь и весь тот ворох лекарственных трав, которыми она занимается сама. Но всё же правительница, даже уставшая и опечаленная, была прекрасна и величественна. Всегда с ровной спиной и высоко поднятой головой, она излучала силу.

Лилиан уже хотела направиться в сторону матери, чтобы помочь с сухоцветами. Но в помещение вбежала прислуга — запыхавшийся, еле стоящий на ногах, эльф опёрся о колени, приводя дыхание в порядок.

— Там… — попытался начать малец, не способный ясно выразиться.

С лица королевы сошли все краски. В страхе перед неизведанным и возможными плохими новостями, она так боялась, что там, в лесу, её мужа уже растерзали, и ей придется оплакивать погибшего. Но женщина тут же успокоилась, увидев радостное лицо юнца. Эльф улыбался, указывая рукой в сторону дверей в зал.

Не став слушать прислугу, королева первая бросилась к дверям, а за ней Ларк, подхватив принца и Лилиан. Распахнув тяжёлые двери, королева буквально ввалилась в помещение, наполненное отчаявшимися. По её лицу тут же покатились слёзы. Облегчение заполнило женское сердце.

— О боги, мы спасены! Спасены! — шептала Блюбелл, подхватив юбки, мчась навстречу такой нужной помощи.

Около дверей, которые тут же закрыли и заперли, стоял её муж, весь израненный, в чьей-то крови — королева искренне надеялась, что это не его, а побеждённых врагов. Эльф выглядел сильно уставшим, тяжёлые доспехи тянули к земле, лицо осунулось и приобрело болезненный вид. Но всё это было неважно, потому что рядом, на контрасте с измотанным эльфом, стоял величественный мужчина в дорогих доспехах с мордой волка на груди. Несмотря на жаркую погоду, мужчина был в длинном алом плаще, подбитом волчьим мехом. Энергия воина внушала страх, вперемешку с восхищением. Он держал большой шлем в руках, и Блюбелл могла хорошо увидеть лицо их спасителя.

Король Рокдена, Рандел Вульф Третий, предстал перед королевой во впечатляющем виде. Мужчина был высок, одного роста с её мужем, но более мускулист и широк в плечах. Лицо его было квадратной формы, с широкой челюстью и короткой щетиной — было видно, что он проделал длинный путь, и не всегда удавалось привести себя в полный порядок в дороге. Каштановые короткие волосы переливались медным блеском в лучах яркого солнца, сияющего сквозь стеклянный купол тронного зала. Яркие карие глаза, в которых так и чувствовались мощь и сила, широкие кустистые брови и крупный нос. Однако весь вид портил шрам от чьих-то когтей, пересекающий всю правую часть лица правителя. Весь вид мужчины выдавал в нём воина.

— Ох, как же давно, сколько времени-то миновало… — всхлипнула Блюбелл, из последних сил стараясь держать себя в руках.

Король выдавил из себя улыбку, стараясь приободрить жену.

— Эй, быстрее, помогите королю снять его доспехи, оботрите и напоите! — скомандовала королева, подхватывая мужа под руку, понимая, что стоять Демиургс больше не в силах.

— Ваше величество, прошу прощения за такой скомканный приём… Мы так рады, что вы всё же приехали, но почему не было вестей от вас? — королева уже передавала мужа в руки эльфам, чтобы те смогли помочь усталому воину.

Рандел переглянулся с эльфийским королём, понимая, что тот, приведя себя в порядок, вернётся к их обсуждениям чуть позже.

— Прошу прощения, королева, ваш муж получил моё послание, но, видимо, до вас просто не успели его донести. Я очень устал, миледи. Мы подоспели вовремя, ваш супруг, мог не выиграть последнюю битву, но мои воины помогли уничтожить ту стаю оборотней. Я прошу вас предоставить моим солдатам возможность спешиться и отдохнуть, у нас был долгий путь к вам, — король слегка склонил голову в знак уважения.

— Ох, непременно, король Рандел, — спохватилась королева.

Лили подошла к матери, взяв ту за руку.

— А это, как я понимаю, принцесса Лилиан? — король встал на одно колено, галантно поцеловав девочке тыльную сторону ладони. — Моё имя Рандел Вульф Третий… А вы ещё прекраснее, чем о вас рассказывали, ваше высочество.

Лилиан не осталась в долгу, галантно присев в реверансе, легко улыбнулась.

— Благодарю, я рада приветствовать вас в нашем доме, и очень счастлива, что вы помогли моему отцу.

Рандел самодовольно улыбнулся, вздёрнув нос, и рассмеялся.

— Позвольте узнать, сколько вам лет, принцесса? — разглядывая девочку с ног до головы, спросил король.

— Уже исполнилось тринадцать в прошлом месяце, ваше величество, — не менее самодовольно произнесла Лили, расправив плечи, как её учила мама.

— Вы уже большая, принцесса. Полагаю, отбоя от предложений нет, — улыбнулся король, вогнав девочку в краску.

— О, я… — малышка растерялась, оглядываясь по сторонам, встретившись взглядом с рубиновыми глазами менестреля. — Я ещё не интересовалась замужеством, — растерянно выдала девочка.

— А стоит, принцесса, — загадочно бросил король, — Ладно, хватит пустых разговоров, у нас впереди много дел.

Король кивнул королеве, та ответила тем же, взяла дочь под руку и быстро увела из зала, приложив ладонь ко рту, еле сдерживая подступающие слёзы.

— Ларк, ты идёшь со мной, ясно? — бросила по дороге Блюбелл, так и не отпуская ладошку дочери.

— Да, моя королева.

Лили старалась не отставать, смотря через плечо на широкую спину короля далёкой страны, мысленно благодаря богов за то, что этот мужчина успел — и спасёт её народ… Пускай он и пугал юную принцессу до дрожи в голосе.

Глава 2: Битва под белым замком

Королева металась по комнате загнанной птицей. Стук каблучков отражался от стен, а всхлипы женщины прерывались лишь отчаянными стонами. Король, уже в чистой одежде, усталый, сидел на скамье, обтянутой мягкой тканью, утомлённым взором наблюдая за своей супругой, которая всё никак не могла успокоиться. Буквально через полчаса они должны предстать перед гостем, как полагается. Они поспешно подпишут соглашение, и тогда король Рандел спокойно предоставит своё войско для победы над монстрами. А без договора он и пальцем не пошевелит. Но всё равно, пускай Блюбелл и Демиургс уже всё давно решили и твёрдо уверены в выборе, когда на пороге объявился король далёкого государства, мать растерялась. Хуже, испугалась. Она не готова. Дочь не готова. Как она может вот так вот отдать дитя, еще такую малышку, в руки этого воина? Тринадцать лет. Для их мира нормальный возраст, чтобы присматривать супруга, но для эльфов Лили еще совсем несмышлёный ребенок. Человек не способен понять тонкое душевное равновесие лесных жителей.

— Милый! Я так не могу! Не могу! Ей бы ещё по полям бегать да песни распевать! Люди грубы, он её сломает, уничтожит! Ему же тридцать пять! — всё же правительница не выдержала и разрыдалась, упав у ног мужа.

Демиургс, сдерживая внутреннее отчаяние, скрипел зубами, стараясь как можно нежнее гладить вздрагивающие плечи супруги.

От возгласа владычицы Ларк, стоя за дверьми, вздрогнул, крепче прижав молодого принца к себе. Впиваясь холодными пальцами в лёгкое одеяльце, он благодарил всех богов, что настоял на том, чтобы принцесса осталась в оранжерее. Ей не стоит слушать этот разговор. Наверняка королева чуть позже поговорит с дочерью нормально, без истерики, подготовив к вынужденному шагу. Хотя менестрель искренне не понимал, почему Блюбелл оттягивала этот момент до последнего, возможно, не надеясь на помощь людей, не желая отдавать своё дитя.

Владыка устал, невероятно устал за две недели борьбы, практически без сна и отдыха, в окружении смерти, постоянной опасности, крови и боли. Его не раз швыряли о камни и стволы деревьев. Его душа совсем истерзана от осознания количества поверженных воинов. Король измучен страданиями родного дома. Выдранные с корнем священные древа, истерзанная земля… Лес проливал слёзы вместе с королем, стараясь удержать нападающую стаю, защитить своих детей. Но всё бесполезно, их теснили ближе к замку, словно загоняя добычу. Когда Демиургс получил послание от Рандела — думал, сойдёт с ума от счастья. Тут же появились силы бороться. Он с бо́льшим рвением защищал соратников, перестраивал отряды и наполнял лес силой, заставляя чудовищ путаться в узловатых корнях. Не было ни минуты, чтобы отправить жене весточку:

«Рандел едет к нам. Мы спасены!».

И вот спаситель в их доме, с огромным войском, готовый помочь в обмен на сокровище владык Тёмного леса — Лилиан.

— Любовь моя, давай отправим меня? Я останусь там, возрожу посевы, вскормлю сухую землю, — плакала королева, комкая рубаху мужа.

Ларк не верил своим ушам, прижался спиной к двери, больно вдавливаясь затылком в деревянную поверхность.

«Что же вы такое говорите, ваше величество!» — думал менестрель, беспокойно смотря на лицо новорождённого принца.

Мальчик кривил лицо, готовый расплакаться.

— Дурная! В качестве кого ты собралась туда ехать?! Оставить свой дом без королевы? Да ты рехнулась! — вскипел Демиургс, вставая на ноги, уже облачаясь в кольчугу.

Чёрные глаза были печальными и влажными, а мысли удручающими:

«Мне самому тяжело. Моя девочка, моя Лили. Я самолично отдаю в руки человека свою кровинушку!».

Король притянул любимую к себе. Эльфийка уткнулись в грудь мужчины, царапая кожу о металл. Они стояли так довольно долго, успокаивая сердца друг друга, утешая.

— Мы должны, дорогая. Ради нашего леса. Ради всего народа Сатреадана, — удрученно прошептал король, целуя чёрные волосы супруги.

Владычица подняла заплаканное лицо, вглядываясь в тьму глаз мужа, осознавая неизбежное. Им придётся это сделать, если они не хотят больше смертей.

— Я поговорю с Лилиан. Её нужно подготовить, — эльфика сделала шаг назад, ласково проведя ладонью по заострившемуся лицу мужа.

— Ларк! — громко позвал менестреля король.

Скрипнула тяжёлая дверь. Демиургс знал, что учитель и вечный спутник его дочери тут, подслушивал владык, сидя там, под дверью. Но он не злился — понимал, как Ларк волнуется и беспокоится. Информация подтверждена, и объявление, сделанное две недели назад, вступит в силу. Владыка хотел лишь одного — чтобы его малышка не осталась в чужой стране одна.

Бард стоял в оранжевом свете закатного солнца, со свёртком в руках, всеми силами стараясь не показывать растерянность. Лучи терялись в рыжих волосах, придавая лесному существу ещё больше загадочности, эфемерности. Он стал намного бо́льшим, чем придворный менестрель, не просто советник и учитель. Бард был другом. Особенно — для Лилиан. Сейчас комната словно давила на эльфов, удручала.

— Давай, дорогой, я возьму Задекию. Нужно пойти к Лили, — королева забрала сына из ослабевших рук менестреля и буквально выбежала из комнаты.

Принц захныкал, наконец, будто осознавая происходящее. Но малыша уже унесли, и комната погрузилась в вязкую, отвратительную тишину.

— Друг мой, — тяжело начал король. — Ты стал для нас очень близок. Ты помнишь меня ещё совсем юнцом, помнишь ещё времена правления моих родителей. Ты дольше меня знаешь этот дворец и лес. И наверное моя просьба будет сложновыполнимой…

— Ваше величество, — Ларк бесцеремонно перебил владыку, не получив в ответ и хмурого взгляда. — Вы можете ничего не говорить. Я всё понял и согласен.

Король прерывисто вздохнул, низко опустив голову. Менестрель услышал всхлип и тут же по-отечески обнял короля за плечи. Демиургс благодарно упёрся в худое плечо друга, сжимая кулаки и впиваясь пальцами в ладони. Бард посмотрел в сторону окна, провожая взглядом солнце. Его свет последними искрами вспыхнул на горизонте, утопая в листве леса, оставаясь тлеющими углями в алых глазах.

— Благодарю, Ларк Адерин, благодарю.

***

Королева сидела перед дочерью на коленях, обнимая её, что-то сбивчиво говорила. Она то и дело гладила лицо дочери, постоянно извинялась. Лили не слышала уже ничего из того, что говорила мама, наконец, понимая, почему благородные эльфы её благодарили и восхваляли. Они отдали в жертву их принцессу, и у неё нет права отказаться. Это её долг перед народом. И она примет его храбро, как учил отец, как говорила мать. Девочка подняла взгляд к потолку, наблюдая за пылинками, кружащими в воздухе.

«Будь сильной. Папа первый бросился спасать подданных. Он сражался мечом против монстров. Неужели ты хуже?».

Против воли по щекам катились слёзы. Лилиан не хотела уходить из дома. Оставлять родных, ехать куда-то, где она никого не знает. Как же она там будет совсем одна?

— Мамочка, мне нужно переодеться? Надо привести себя в порядок, я весь день занималась цветами, — скомкано произнесла принцесса, посмотрев в заплаканные красные глаза матери.

Блюбелл была сама на себя не похожа: мертвенно-бледная, истерзанная совестью, убитая сгорем. Владычица погладила лицо дочери, прижалась своими губами в долгом поцелуе ко лбу, в итоге отпустила. Нужно было ещё самой подготовиться.

Длинные коридоры проносились мимо девочки, пока она бежала, даже не смотря под ноги, а воспоминания всполохами возникали перед глазами. Вон там, за углом, рядом с колоннадой, где растет виноград, принцесса впервые вырастила цветок. Матушка ещё очень долго хвалила дочь и посадила растение в центральной клумбе оранжереи. Рядом с картиной, где изображена вся семья Медерия, Лилиан впервые сильно поссорилась с отцом. После она, конечно, всё осознала и извинилась, но ещё долго терзалась совестью. Назвать короля при его подданных «беспомощным слабаком» — ужасный поступок. Ей до сих пор стыдно от своего же невежества. В зале, за поворотом, Лили очень любила играть в пятнашки с Ларком. Она всегда знала, что мужчина поддаётся ей, но никогда не подавала вида, принимая заботливый жест.

Теперь всего этого у неё не будет, она должна уехать в чужую страну и стать женой воина.

«Что делают жёны? Ходят на балы? Поддерживают короля?».

Мать сказала, что ей нужно будет возродить урожай, вернуть жизнь посевам, избавить страну от голода. Не сразу, нет, но она напитает землю своей силой. Но сама принцесса всего этого не желала!

Неожиданно встретив препятсвие, девочка чуть не упала. Отступив на пару шагов назад, ужасно смущенная своим поведением, желая извиниться, подняла глаза и встретилась с двумя рубиновыми очами.

— Ларк! О, Ларк! — девочка буквально взвыла, бросаясь в объятия друга. — Почему боги так на нас разгневались?! Неужели я была плохой? Может, я сделала что-то не так? — Лили уткнулась носом в льняную рубашку, которая уже была мокрой от чужих слёз.

Бард ласково улыбнулся, присев рядом с принцессой. В тёмной комнате они казались тенями. Свечей тут не зажигали. Мрак укрыл в объятьях чужое горе. Эта ночь будет самой тяжёлой для всех.

— Эй, милая, взгляни на меня, — эльф вытер горячие слезы. — Ты не одна, моя дорогая.

Лили перестала плакать, несовсем понимая, что имеет ввиду её учитель. Что же он хочет ей сказать?

— Я буду рядом, ты не останешься одна в чужой стране, я поеду с тобой, — Ларк увидел, как загораются искры в глазах девочки.

В комнате словно стало светлее, ярче, от радостных вскриков и слов благодарности. Имея теперь такое драгоценное знание, ей будет намного легче перенести расставание с семьёй и родным домом.

— А теперь, дорогая, тебе нужно привести себя в порядок. Принцесса должна быть достойна короля, — Ларк игриво подмигнул, поднимаясь на ноги. — М-да, а мне придется сменить рубашку, — наигранно цокнул языком, вызывая приступ смеха у подопечной.

— Ты мой ангел! — крепко обняла барда принцесса.

Атмосфера немного разрядилась, и на душе стало как-то легче, будто тьма расступилась, проявляя чуть более приятное и вполне светлое будущее. Всё не настолько страшно, как могло показаться.

«Всё хорошо, всё хорошо… всё хорошо», — думал Ларк, однако его руки всё равно мелко тряслись.

За окном, словно в подтверждение тревожному состоянию, вдалеке раздался грохот. Вскоре небо затянет тучами и польётся дождь, смывая давно пролитую в лесах кровь с извилистых тропинок, загоняя испуганных зверей в норы. Лес затихнет перед битвой, чтобы не мешать восторжествовать справедливости.

***

Демиургс стоял рядом с Ранделом, уже полностью облачённый в светлые одеяния. Блюбелл жалась к мужу, слегка отступив назад, не мешая мужчинам вести переговоры. Документ, подтверждающий уговорённые условия лежал на небольшом столе из красного дерева. Простая бумага, немного желтоватая — а сколько в ней силы, даже больше, чем в магическом даре всех присутствующих эльфов. Ведь этот клочок переработанных растений, превращённых в тонкую материю, решает жизни.

Часть людей Рандела и эльфы разделились на две части, не перемешиваясь друг с другом. Толпа не прекращала шептаться, косясь друг на друга и одновременно обсуждая сегодняшнюю главную тему. Кто-то возмущался, кто-то молился. Солдаты меньше реагировали на дипломатическую встречу, желая быстрее разобраться с проблемой. Иногда бравые воины обсуждали представительниц иной расы. Дождь за окнами противно бил в стёкла, создавая своеобразную музыку предстоящему событию, постепенно усиливаясь, нарастая, как шторм в море.

Блюбелл не имела больше права разводить истерики, поэтому слёз больше не проливала. Сейчас она в первую очередь королева, а не мать, поэтому нужно быть сильной и благородной. Она пыталась держать на виду Ларка, единственный оплот уверенности в том, что их малышка будет не одна. В свою очередь, бард сохранял завидное спокойствие, уняв дрожь и желая, чтобы, наконец, очистили его дом от монстров, а всё остальное будет потом.

Двери распахнулись, заставив всех замолчать и обратить внимание на маленькую фигурку, появившуюся в конце тёмного зала. Лили высоко подняла голову, вспоминая, как вёл себя отец на праздниках. Лёгкая улыбка мелькнула на лице девочки. Все замерли. Лили направилась в сторону родителей и короля Рокдена. Принцесса холодно смотрела перед собой, стараясь не обращать внимания на будущего мужа, ей очень не хотелось встречаться с ним взглядами. Она надеялась, что выглядит царственно и достойно, но боялась, что не выдержит, если вдруг осмелится посмотреть в карие глаза Рандела. Лилиан опасалась, что все поймут, как ей на самом деле страшно. Поэтому, пока она не дошла до пьедестала, смотрела на отца, молчаливо гордящегося дочерью, и мать, прикрывающую платком губы, чтобы никто не видел, как они дрожат.

«Умничка, милая», — думал менестрель, не отводя гордого взгляда.

Рандел лишь осматривал будущую супругу с интересом, будто перед ним не эльфийская принцесса, а дивная зверюшка. Хотелось тронуть острые уши, изучить, рассмотреть ближе. Мужчина определённо знал, что она будет ещё прекраснее, когда вырастет, раз уже удерживала его внимание.

Лили встала рядом с родителями, предварительно поприветствовав гостя, на что король вновь поцеловал молочно-белую руку.

— Итак, — начал Демиургс, повернувшись к будущему союзнику, — условия договора.

Снизу подскочил невысокого роста эльф — на вид мальчишка, но с глазами старика. Оправив круглые очки, советник взял документ, громко начиная читать условия. Людям и эльфам позволено было присутствовать при сделке, по обычаю лесного народа. Рандел посчитал это ребячеством. Подобные соглашения в его стране подписываются за закрытыми дверьми, но эльфы ничего не скрывали от подданных, и всё правление было как на ладони.

«Дворцовые интриги им, скорее всего, не знакомы» — мысленно прокомментировал всё мероприятие Рандел.

Советник прокашлялся.

— Король Рандел Вульф Третий, правитель королевства Рокден обязуется помочь очистить лес от каменных оборотней, захвативших Сатреадан, и позже оставить свою армию в размере тысячи человек на месяц, начиная со дня победы над врагом, для того, чтобы убедиться в сохранности границ. Всё так? — повернулся советник, показывая документ правителю людского королевства.

Рандел, коротко кивнув, посмотрев в строки.

— Король Демиургс Медерия Элу и королева Блюбелл Медерия Элу, правители Сатреадана (Тёмного леса), обязуются отдать замуж свою дочь Лилиан Медерия Элу за короля Рандела Вульфа Третьего, и оставить её в королевстве Рокден до конца её дней, для поддержания жизни королевства, — на этих словах Рандел удовлетворённо кивнул, но был удивлён, заметив, что советник ещё не закончил. — Также с принцессой отправляется королевский менестрель Ларк Адерин, в качестве сопровождающего и преданного подданного ее высочества.

— Вы изменили условия, — Рандел бросил недовольный взгляд в сторону эльфийских владык.

Вперёд вышел рыжеволосый бард, смотря прямо, не страшась сурового вида воина из далёких земель.

— Ваше величество. Позвольте мне быть вашим преданным подданным и поехать вместе с принцессой. Думаю, вы не откажете в этой маленькой просьбе, учитывая, что с принцессой не едет её свита. Я буду заменять их всех. Считайте это небольшим приятным бонусом для вашего двора, — надменно сообщил менестрель, заложив руки за спину.

Лили внутренне сжалась.

— Неужели он действительно имеет настолько искусные навыки? У меня и своих менестрелей при дворе хватает. Песни да пляски — не удел нашего дворца, шуты — вот это мне больше по душе. — в карих глазах стоял немой вопрос, обращённый к эльфийскому владыке.

— Ларку Адерину больше лет, чем мне, он был менестрелем ещё при моём отце, позвольте ему продемонстрировать свои навыки, — самодовольно улыбнулся Демиургс.

— И что дальше? Если у вас потрясающие повара, мне и их с собой брать? — бросил король, недовольный даже не тем, что принцесса повезет кого-то с собой, а что договор пытались изменить не предупредив его.

«Вот жадина, ну что ему стоит согласиться?! Он же ничего не теряет!» — недовольно насупилась Лили, сжав в кулаках подол платья.

— Ни в коем случае. Лили ценит Ларка как учителя, и ей было бы намного легче, если бы с ней был хоть кто-то, кого она знает. Разве я не прав? — Демиургс держал голову всё так же высоко поднятой, а люди и эльфы внимательно наблюдали, не шевелясь и почти не дыша.

Рандел посмотрел в сторону Лили, и всё же заметил искорки страха в её глазах.

— А что скажет моя будущая невеста? — неожиданно спросил правитель королевства Рокден, расслабленно взмахнув рукой.

— Просто послушайте Ларка, и вы поймёте, что я хотела бы видеть его рядом не только как моего учителя и наставника, но и как превосходного менестреля в вашем королевстве, — с вызовом бросила девчушка.

Запахло грозой. Дождь всё сильнее кидался на стекла, а ветер шумел и бушевал, терзая несчастные ветви деревьев, вырывая листья, завывая, подобно одинокому волку в лунную ночь. Зрители ждали, а Рандел начинал уставать от этого фарса.

— Спой! — приказал король королевства Рокден, усаживаясь в приготовленное ему кресло.

Ларк, блеснув глазами, улыбнулся коварно, даже хищно. Уж что-что, а песни — это его стихия, его магия. Он заставит цветы распуститься в зале, саму природу заставит слушать свой голос, но Рандел будет впечатлён. Всё ради принцессы, что с такой надеждой смотрела только на него, Ларка, затаив дыхание.

Эльф взыл лютню и вышел в центр зала. Все расступились, становятся в круг, образуя живое кольцо. Ветер танцует над головой, там, за стеклянным куполом, гоняя тучи по хмурому небу, брызги пытаются добраться до эльфа внизу…

Первые ноты сорвались в шум ветра и дождя, оживляя зал, питая растения магией изнутри. Всё вокруг будто стало светлее, в этом маленьком оплоте посреди бешеной стихии — разгневанной природы.

Тихо, почти невесомо начал свой мотив Ларк, приковывая внимание как людей, так и эльфов лишь к себе:

Может, знает лес Высоту небес? Может, ведает река Силу в облаках? Или просто вновь Родилась любовь? И откуда, как весна, К нам пришла она?

Новые ноты, более громкие, с силой, с вызовом умчались к потолку, отражаясь от стен, завораживая слушателя магией. Лили не могла отвести взора, сложив руки на груди, удерживая сердце на месте, не видя ничего вокруг, кроме Ларка.

Купол небес Полон тайн и чудес, Полон бездны и огня, Для тебя, для меня. Холод и зной, И стремленье и покой, Как снежинки и цветы — Это я, это ты.

Рандел сложил руки на груди, оглядел зал, чувствуя внутри странное тепло, как от свечи в мрачной и сырой пещере. Словно объятия матери, заботливые прикосновения, которых он не знал много лет. Переглянувшись с Демиургсом, увидел в чёрных глазах гордость и уверенность. Вульф не мог не признать его правоту.

«Пускай принцесса забирает с собой свою игрушку» — принял пункт договора людской правитель.

Может, знает лес Красоту небес? Может, ведает река Силу в облаках? Или просто вновь Родилась любовь? И откуда, как весна, К нам пришла она?..

Виноград расцвёл заново, цветы в королевской короне распустились, создавая вокруг себя слабый тёплый ореол света. Солдаты скромно опускали глаза в пол, ощущая в сердце тоску по дому, по любимым и родным. Эльфы не сдерживали слёз, восхищаясь песней и музыкой, что разносилась по залу. Ветер стих, заканчивался и дождь. Будто менестрель отвадил дурную погоду от леса. Облака расступились, давая возможность лунному свету проникнуть в замок, осветить рыжее пламя в кругу собравшихся.

Может, знает лес, Сколько тайны у небес? Может, ведает река, Сколько слез в облаках?..*

Договор был подписан, а печати поставлены.

***

В зал вбежал солдат, без промедления направившись к владыке.

— Докладывай, — коротко потребовал Демиургс.

— Оборотни. Направляются к замку, — отрапортовал гонец.

— Отлично! Повоюем! — Рандел вытащил меч из ножен и поднял его над головой.

За своим владыкой вторили воины, стуча по щитам мечами, разгоняя меланхолию. Эльфы, кто не способен был держать в руках оружие, остались в замке. Демиургс в спешке прижал супругу к груди, провёл ладонью по щеке розовощёкого сына, и поцеловал в макушку дочь.

— Ларк, побереги мою семью, — король встретился взглядом с глазами барда, получив утвердительный кивок, убежал.

— Береги себя, любовь моя, — всхлипнула Блюбелл.

— Моя невеста не желает одарить будущего супруга удачей? — нахально вздёрнул густую бровь Рандел.

Лилиан растерянно посмотрела по сторонам, не сразу осознав, что обращаются к ней. Когда пауза затянулась, принцесса отмерла и под горящий взгляд матери подошла к правителю Рокдена, сложив ручки перед собой.

— Прошу, возвращайтесь живым и невредимым, король Рандел, — не зная, что ещё нужно, девочка покрутилась и, словно придумав что-то гениальное, присела на корточки.

Рандел с любопытством наблюдал за манипуляциями малышки. Лили, что-то прошептав и взяв с пола, протянула ладошку королю.

— Это вам на удачу, — невинно сказала девочка, и вложила в широкую ладонь короля маленький цветок одуванчика.

Ларк, отвернувшись, кое-как сдержал приступ смеха, а король, усмехнувшись, покрутил растение в пальцах. Невинна и так мила.

— Благодарю, ваше высочество. Я непременно обязан после такого вернуться, — усмехнулся Рандел, почти засмеявшись.

Огорчение захлестнуло принцессу, считая, что стала объектом насмешки. Это оскорбило её и обидело, но виду она подавать не стала. А что ещё он хотел? Неужели… И тут Лилиан, осознав намерения своего будущего супруга, залилась краской и отвернулась. Подлец! Просить поцелуй! Да как он смеет!

Вдалеке за дверьми раздался рык сотен оборотней, уже бегущих в сторону замка, роняющих вязкую слюну по дороге. Влажная жёсткая шерсть, казалось, искрилась при свете луны. Сама природа одаривала силами монстров подземных туннелей. Зубастые чудовища пробирались среди редких деревьев, что окружали поляну перед замком.

***

Рандел и Демиургс сидели на скакунах — равные друг другу, но такие разные…

Кони скребли копытами землю, предвкушая быстрый бег, надеясь скорее вырваться вперёд. Два скакуна. Белый и чёрный. Как два короля. Один был словно отражением света и святости, другой же — воплощением силы и жестокости. В глазах лесного владыки можно было заметить волнение, беспокойство… и решимость защищать родной дом. Король людей видел в предстоящей схватке лишь очередной вызов. Карие глаза горели пламенем предвкушения.

Крепкие парни из артиллерийской обслуги принялись вращать рычаги, взводя тяжёлые «скорпионы».

— Пли! — Рандел взмахнул мечом.

— Пли! — следом за ним скомандовал своим лучникам Демиургс.

Дождь из стрел обрушился на врагов, лишь совсем малая часть полегла, а остальных только зацепило. «Скорпионы» Рандела оказались несравненно более эффективными: благодаря тому, что оборотни передвигались очень кучно, на одну огромную стрелу порой оказывалось нанизано сразу несколько тварей.

— В атаку! — прозвучала короткая команда обоих правителей.

Нельзя было допустить, чтобы эти монстры ещё ближе подобрались к замку, нужно перебить их здесь, перед вратами, а стена пускай сдержит тех, кто сумеет прорваться через людей и эльфов. Они бежали рядами, крича, будто сами были животными, хотели запугать огромных монстров. Лошади правителей следовали в середине войска, они будут сражаться вместе с соратниками, плечом к плечу. Бок о бок.

Раздался звон металла, вскоре перешедший в рычание и вопли. Первые жертвы схватки уже лежали под чужими ногами и лапами. Все смешались в огромную кучу, молотя оружием, не переставая, скрещиваясь с острыми когтями и клыками. Зубастые монстры вгрызались в головы и конечности, не церемонясь, разламывали черепа, и мозги через шлемы стекали по доспехам. Кости трещали, а кровь лилась по земле, впитывалась, насыщая поляну густым сладким запахом. Прочное оружие людей было более эффективным, нежели эльфийское. Видно, что люди лучше подготовлены к битвам. Людской металл пробивал густую шерсть и мог прорубить прочную, как камень, кожу монстров. Коней уже смели с дороги. Оборотни отгрызали им ноги, лошади жалобно ржали. Демиургс, отбивался как мог, благо у него были изогнутые мечи, сделанные в далёкой восточной стране, подаренные ему ещё отцом на его совершеннолетие. Когда-то, будучи молодым и неопытным, Демиургс думал, что они ему вовсе не пригодятся, он хотел иного, но… его отец оказался прав.

Рандел и вовсе озверел, как оборотни, шрам словно стал ярче, уродуя и без того воинственное лицо, глаза наполнились яростью и покраснели. Мужчина рубил, вообще не заботясь о том, что его соратникам приходилось уходить в сторону, чтобы не попасть под тяжёлую руку берсерка. Какой-то оборотень посчитал, что может смести людского короля тяжёлой лапой… но тут же её лишился. Кровь окрасила обоих королей с ног до головы. Несколько раз Демиургс попадал под лапы или острые зубы, но умело выворачивался с грацией и лёгкостью.

Армия союзников всё же теснила стаю обратно к лесу. Оборотни отбивались из последних сил, не желая отступать и отпускать свою добычу, готовые сражаться до смерти. Вой раздался по всей поляне, возвышаясь к самой луне, оповещая о бедственном положении всех оборотней на поле боя.

Рандел и Демиургс нашли их лидера — огромного бурого полуволка, ростом выше двоих воинов вместе взятых, с перекошенной пастью, одним глазом, вся морда его была испещрена глубокими шрамами. Он был куда страшнее своих состайников — чувствовался опыт, будто тот выгрызал себе лидерство клыками и когтями. Впрочем, так оно и было. Короли наступали и били, уворачиваясь, вновь бросались на оборотня, притесняя его к огромному стволу священного древа, распустившего белые цветы, освещая пространство вокруг тёплым ореолом сияния. Оборотень развернулся корпусом и, оттолкнувшись передними лапами от земли, отшвырнул Демиургса в сторону. Эльф, ударившись спиной о землю, не смог подняться, с ужасом наблюдая за битвой. Извернувшись и взревев, подобно своим врагам, Рандел оттолкнулся от земли и по самую рукоять вогнал в глаз оборотню меч. Послышался глухой хруст, и чудовище осело на землю.

Оборотни завыли и стали отступать к лесу, обратно в чащу. Их вождь был повержен, они уже не так рьяно бросались на врагов.

— Не дайте им уйти! Убить всех! — хрипел Рандел.

— В погоню! — подхватил Демиургс, кое-как поднимаясь на ноги.

Кто мог, рванули вслед за оборотнями, преследуя, выслеживая и убивая. Но всё равно, часть монстров скрылась среди деревьев и высокой травы, возможно, даже вернулась в туннели. Но это была уже победа, они выиграли!

— УРА! — закричало войско, воздевая мечи к луне.

* «Любэ» — «Может, знает лес…».

Глава 3: Новый дом

Лилиан не помнила пира, не помнила танцев… даже прощания толком не помнила, хотя то были последние мгновения с семьёй. Тело стало холодным, словно окаменелым, движения — деревянными, какими-то неуклюжими. А сейчас, сидя в повозке совсем одна, Лили смотрела на свои руки, пытаясь понять, не спит ли она. Может, это всё кошмар, и ей нужно просто дождаться утра?.. Но нет, солнце светит высоко, даже лес не проливает по ней слёз, слишком истощённый после кровавой битвы. Довольно поспешно Рандел забрал будущую невесту из родного дома.

Только закончилась битва. Уставшие воины не могли толком стоять на ногах, но нужно было собрать всех погибших. Людей и эльфов осторожно, ровными рядами клали на землю, в то время как трупы оборотней сваливали в кучу. Мохнатых монстров не сжечь, их шкура толком не горит, единственный способ — вырыть огромную яму и закопать поглубже. Там, в холоде, они обратятся в камень.

Стенания разнеслись по всему лесу. Жёны потеряли мужей, дети — отцов, матери — сыновей. Крики наполняли Тёмный лес. Королева не могла оставаться в стороне от подданных и подходила к каждому с молчаливой поддержкой, делилась теплом.

Занимался рассвет, небо окрасилось в нежно-лиловые оттенки, переходящие в оранжевые лучи, солнце лениво поднималось из-за крон деревьев, освещая кровавую поляну, где тысячи лесных жителей проливали слёзы над любимыми и родными. Солдаты тоже не скупились на эмоции, откровенно злясь на монстров, желая рыть землю руками, чтобы вытащить остатки чудовищ, спрятавшихся в убежищах. Убить! Отомстить! Искоренить навсегда!

Лилиан смотрела на поле боя полностью абстрагированно, апатично. Её молодое сердце не могло вынести развернувшейся перед ней картины. Девочка, шагнув вперёд королей, которые о чем-то говорили, протянула руку перед собой. Оба правителя удивлённо посмотрели на неё.

Из-под земли, прямо из кровавых луж стали прорываться слабые ростки, превращаясь в сильные стебли, которые переплетались между собой, возвышаясь в небо. Король людей заворожённо шагнул вперёд, но Демиургс остановил его, придержав будущего зятя одной рукой.

— Смотри, за что ты заплатил своими солдатами, король, — одними губами прошептал эльфийский владыка.

Недавние ростки становились могучим деревом, которое не останавливало рост, питаясь силой, энергией и мощью. Лилиан невидящим взором наблюдала за окроплёнными кровью ветвями, что тянулись к рассветному небу. Люди и эльфы на мгновение забыли о горе, неотрывно наблюдая за тем, как их принцесса возводит памятник этому событию. День победы над монстрами подземных нор. День смерти её соратников и союзников. Все чувства, что снедали душу, переплелись в её творении.

На поле боя, где даже трава была красной от крови, выросло золотое дерево, что было выше самого дворца. Лепестки казались перламутровыми, истекали рубиновыми каплями, словно слезами, а кора будто была покрыта золотой пыльцой.

— Вся её скорбь в священном древе, — несмотря на всеобщее печальное настроение, Демиургс улыбался.

Ларк тихонько подошёл к принцессе и взял её на руки. От его внимания не ускользнуло, с каким недовольством посмотрел на него Рандел. Однако ничего сказать людской король не осмелился. Лилиан сжала рубаху менестреля в кулачке, зарывшись в неё носом, обнимая за шею друга. Она погружалась в дрёму всё глубже, пытаясь полностью отгородиться от происходящего.

— Твоё дерево и правда выше дворца, Лили, — тихо сказал Ларк, прижавшись губами к чёрным локонам.

Каждое тело было сожжено на погребальном костре, а пепел захоронили в землю. На месте могилы посадили по деревцу, как символ круговорота жизни. Один погиб — жизнь другому. Эльфы хором пели погребальную песнь, восхваляя природу и тех, кто положил свои жизни на защиту родного дома. Рандел был против погребения своих воинов в лесу, по обычаю эльфов. По религии королевства Рокден, людей предавали земле на специально отведённом при церкви кладбище. Король должен был привезти частицу каждого воина их родным, чтобы всё можно было сделать как нужно, пускай это лишь пепел. Эльфы не противились решению людского короля.

Сам праздник не принёс практически никакой радости, но все старались не унывать. Ведь беда покинула их дом, теперь всё наладится, все снова смогут зажить как раньше. Солдаты будут тут месяц, как и было обещано. Если монстры всё же остались, их вмиг убьют. Также был наказ подчиняться Демиургсу, который решил проверить норы оборотней настолько глубоко, насколько это возможно. На том и порешили.

***

Демиургс отправлял дочь в далёкий путь, нежно поцеловав её в лоб на прощание, обняв крепко-крепко.

— Ты навсегда останешься моей маленькой Лили, — ласково шептал на ухо дочери эльфийский владыка.

Блюбелл снова плакала, хотя, казалось, слёз у неё не должно было остаться. Женщина прижимала к себе дочку, целуя, куда попадёт.

— Будь сильной, моя девочка! — плакала мать.

Весь Тёмный лес собрался, чтобы проститься с принцессой. Даже малыш Задекиа что-то сказал на своём никому непонятном детском языке.

Девочку отправляли в простой, но искусно сделанной эльфийскими мастерами повозке. Ветви были хорошо обработаны, натёрты воском. Внутри располагались шкуры и мягкие подушки. Лили хотела, чтобы Ларк ехал с ней. Рандел был против такого. Король считал, что раз менестрель лишь слуга, да ещё и мужчина, то права ехать вместе с его будущей невестой в одной повозке не имел.

Лилиан хотела было возразить, хоть заплакать, однако, увидев ободряющую улыбку учителя и строгий взгляд, послушно склонила голову и залезла в повозку.

— Поедешь на отдельной лошади, — грубо оборвал Рандел.

Ларк сжал зубы, но голову склонил в знак уважения и согласия.

— Да, ваше величество.

Демиургс и Ларк переглянулись, и что-то обоим подсказывало, что встретиться им больше не удастся никогда.

— Я буду рядом с вашей дочерью до тех пор, пока она сама меня не прогонит, — на прощание сказал бард, слегка приобняв короля.

— Благодарю, мой друг, — ответил Демиургс.

Ларк легко запрыгнул на чёрного, жилистого коня, удобно перехватил лютню, чтобы та не натирала спину в дороге. Вся процессия медленно двинулась в путь.

***

Лилиан не выглядывала в окно. Все те мечты — посмотреть иные страны — нисколько не трогали ее сердца. Ей было до ужаса одиноко и тоскливо. Рандел не заглядывал к ней в повозку, полностью сосредоточенный на дороге, да и не хотела она видеть своего будущего супруга. Откровенно говоря, принцесса его боялась. Перед ним она чувствовала себя, словно кролик перед удавом. Лили боялась, что этому воину достаточно чуть сильнее сжать пальцы на её хрупком плече — и оно сломается. Ларк иногда специально проезжал мимо повозки, украдкой заглядывая внутрь.

Первый привал. Усталые солдаты тут же расположились около реки, зажгли костры и поставили дорожные палатки. Некоторые просто валились на походные плащи. Если в течение пути никого толком не было слышно — лишь тяжёлые шаги отряда — то сейчас голоса разносились отовсюду. Старые байки, мысли на будущее, сплетни, воспоминания о погибших соратниках.

— Моя невеста не желает пройтись и размяться? — голова Рандела сунулась внутрь повозки, и девочка вздрогнула.

— Я…

— Не стесняйтесь, всё нормально, вы, должно быть, устали в пути, — здоровенная шершавая ладонь потянулась к принцессе.

Лили дёрнулась, отстранившись, но, взяв себя в руки, всё же протянула маленькую белую ручку. Рандел вывел эльфийку наружу. Резкий переход из тёмной тёплой повозки на улицу, где уже сверкал на горизонте закат. Лили зажмурилась, пытаясь понять, где она находится.

Ларк спешился, не теряя времени, сразу снял удила с коня и подвёл к реке напиться. После привязал к походной коновязи, где уже были собраны остальные скакуны. Животное благодарно провело влажными губами по пальцам менестреля.

— Да-да, отдыхай, друг, — Ларк потрепал коня по длинной чёрной гриве.

Увидев принцессу, менестрель пошел уже в сторону повозки. Лили, заметив рыжего эльфа, буквально сияющего на фоне заката, сразу посветлела лицом и улыбнулась. Рандел повернулся в сторону, куда направила взор принцесса.

«Опять этот бард!».

— Ваше высочество, можем прогуляться ниже по течению. Кстати, сейчас мы остановились около реки Тии. Довольно быстрая и холодная, — король кивнул Ларку, намекая, чтобы тот оставил их наедине.

Менестрелю пришлось послушаться.

Лилиан, как будто только что услышала Рандела, подняла голову, совсем пропустив описание реки. Как только глаза привыкли к яркому свету, она наконец оглянулась, встретила взглядом менестреля, и наконец успокоилась.

— Да, ваше величество, — они тихо двинулись к берегу, подальше от остальных сопровождающих.

Река Тия была окружена каменистым берегом, шумные воды беспокойно бурлили. Даже учитывая, что лето уже началось, воды её были холодными. Высокие сосны уходили далеко за лагерь, а впереди были лишь колючие кусты. Всё было острое, резкое, не то что дома — мягкое и приветливое.

— …Эй! Долго будешь на них пялиться? Садись с нами, выпьешь! — сбоку от барда раздался низкий баритон солдата. Он сбросил рядом с подстилкой сапоги, разминая довольно дурно пахнущие ноги.

Ларк не сразу понял, что обращаются к нему, но, развернувшись и показав пальцем на себя, получил одобрительный кивок в ответ. Последний раз глянув на королевскую пару, глубоко вздохнул, направившись к солдатам. Менестрель чувствовал себя не в своей тарелке. Это было на редкость неприятное ощущение. Поэтому он, сев на предложенное место, ровно расправил плечи и выглядел так, будто палку проглотил.

— Да расслабься, певун! — хохотнул солдат с шапкой светлых волос. — Артур, будем знакомы.

— Как вы меня назвали, простите? — изумился менестрель.

— Ну, поёшь — значит, певун. Вот смешной! Да расслабься, король наш — отличный правитель! По нему столько баб в Рокдене сохнет — и ваша будет. А принцесса красива, ничего не скажешь. Маленькая, правда, но какие волосы… Повезло королю.

Ларк не чувствовал ни гордости, ни симпатии. Он морщился от отчётливого ощущения какого-то пренебрежения. Все эти разговорчики, словно женщина — товар, а не нечто совершенное и хрупкое. Да чтобы в его народе даму «бабой» назвали… уж лучше языку отсохнуть!

— Чего молчишь? А у тебя есть, ну, жена там, или возлюбленная? А то, вон, отправили тебя с принцессой, а там твою уведут, и всё, — Артур как-то криво ухмыльнулся, отпив из фляги какого-то алкоголя. Двое солдат, Итан и Гаред, внимательно посмотрели на менестреля.

— Нет, у меня нет возлюбленной, и жены нет. Да и если бы была, наши жёны верны нам. При живом муже, пускай тот и далеко, не посмели бы изменять, а к ним другие и не подойдут. Да и тогда отправилась бы она со мной, — Ларк пожал плечами и откусил кусок предложенного ему мяса.

— Вот те на. И чё, ни одна налево у вас не ходила? А вы? — Гаред почесал густую бороду.

Удивлённо распахнув глаза, Ларк чуть не подавился воздухом. У него в голове не укладывалось, как можно вообще ходить «налево» и думать о другой, когда в сердце только одна возлюбленная.

— Совсем не понимаю, о чём вы. Эльфы любят одних до самой смерти, ведь такова клятва. Мне на самом деле искренне жаль принцессу. Впервые наша раса заключает такой брак. Выходить не по любви против нашей природы. Королю нужно постараться, чтобы Лилиан смогла отдать ему своё сердце. Поэтому я поехал со своей госпожой. Принцесса может сломаться, если рядом не будет никого из тех, кого она знала, — Ларк понурил голову, и ему под нос тут же сунули кружку с чем-то терпким.

— Да всё хорошо будет. Ты ей не папочка, сами справятся. Да, королю многому надо будет её научить. Ты лучше скажи, а лет-то тебе сколько, а? — Артур был самым разговорчивым из всех, и любопытство его было неумолимо.

Ларк задумался, подсчитывая зимы и лета, которые он уже прожил. Даже пальцы загибать начал.

— Семьсот двадцать три… ой, четыре, — он прикрыл веснушчатое лицо кружкой, но отхлебнув, чуть не закашлялся.

Сидевшие рядом солдаты дружно охнули. Артур нервно захихикал, такие числа просто не укладывались в голове.

— Брешешь! Семьсот лет?! Да это же уму непостижимо! — громко воскликнул молчавший все это время Итан. — Ребят, вы слышали?! Менестрелю семьсот лет! Так, может, и принцесса не маленькая девчушка, а довольно опытная женщина?!

Ларка подобное заявление возмутило, он с размаху поставил свою кружку на землю. Несмотря на то, что алкоголь непонятного происхождения был невероятно крепким, способным свалить бравого воина, бард был трезв как стёклышко.

— Я бы попросил вас, господа, не наговаривать на мою госпожу. Она невинное дитя, родилась тринадцать лет назад, я лично занимался ее обучением и воспитанием, и не потерплю в её адрес непотребства! — отчеканил он.

В глазах была видна угроза. Пускай он менестрель, но кинжалы при нём, и пригрозить вот такому вот мужлану он способен. Да какое вообще он имеет право распускать свой длинный язык?!

— Ладно, не заводись. Просто… ты нас тоже пойми. Мы эльфов-то не видели, закрытый вы народ, а когда нас в лес ваш привели, аж обалдели. Не злись, мы же по-доброму. Кстати, слышали, как ты тогда на лютне играл. Да, парни? — Артур повернулся к друзьям, и те дружно кивнули. — Все тогда подумали, что ты и погоду успокаивать можешь.

— Глупости. Наша магия только в растениях. Мы едины с природой. Но стихия никому не подвластна, — Ларк гордо вытащил лютню из-за спины и положил перед собой.

Видно было, что инструмент довольно древний и прошёл со своим хозяином через многое. Полукруглые рёбра и дека были искусно разрисованы маковыми цветами, поверхность залакирована и натёрта воском. Шейка-гриф также была разукрашена узорами, а в некоторых местах покрыта царапинами. Но струны выглядели совершенно новыми, их меняли довольно часто. Пусть инструмент и старый, но служил своему хозяину верой и правдой. Ни разу ещё лютня не фальшивила. Бард всегда бережно ухаживал за своим инструментом, подаренным Демиургсом, когда тот стал королем Сатреадана. Тоска кольнула сердце, что песня сама рвалась наружу. Хотелось показать людям, что эльфы народ благодарный и напомнить, что не зря помогли чужому народу.

— Могу спеть, если вы будете хорошими слушателями, — лукаво улыбнулся Ларк, обнажив ровный ряд белых зубов.

Откинув за спину вьющийся рыжие волосы, мужчина коснулся струн.

В темнолесье, ветер бравый, Уносил жизни солдат, Не напрасно, погибали, Под союзников набат. Честных войнов будут помнить, В поколеньях воспевать, Честных войнов, память вечна, До последнего стоять. Кровь прольётся, ради мира, Так бывало, много раз, Кровь прольётся ради пира, Под венец для короля.

Лилиан, услышав знакомый глубокий голос, отвлеклась от разговоров с Ранделом. Он что-то рассказывал о своих подвигах, а она, ничего не понимающая в войне, пыталась делать вид, что ей интересно. Но всё это померкло, стоило музыке пронестись над лагерем.

— Я начинаю ревновать, принцесса, — ухмыльнулся король, отчего шрам на его лице растянулся.

— Что вы, ваше величество! Вам незачем ревновать. Ларк всегда был мне другом и учителем. Он, можно сказать, заменил мне отца. Его песни всегда были мною любимы. Я очень рада, что вы разрешили ему поехать со мной. Искренне вас благодарю, — принцесса склонила голову, присев в реверансе.

Глаза короля потемнели, а дыхание на секунду сбилось. Милая девушка, пускай и такая миниатюрная, разжигала в нём огонь желания: волосы крепко собраны в низкую причёску, обнажая такие привлекательные острые ушки. В фиалковых глазах была покорность. Миловидное лицо с мягкими чертами. Ничего острого, грубого или отталкивающего. Словно редкий цветок. Рандел приподнял за подбородок лицо девочки, смотря в её расширившиеся от удивления глаза. Хотелось впиться в пухлые губы жадным страстным поцелуем, прижать молодое тело к себе. Однако было ещё рано. После свадьбы эта малышка будет его полностью. Но не сейчас. Он будет тем, кто превратит наивное дитя в прекрасную женщину и величественную королеву.

— Надеюсь, ты будешь послушной женой, Лилиан, — туманно прошептал Рандел, отбросив официоз, проведя по аппетитным девичьим губам большим пальцем.

Лилиан вздрогнула всем телом. Когда ей позволили, она поспешно отстранилась.

В этот момент Ларк уже собрал вокруг себя солдат и заканчивал свою песню. Небо потемнело, и появились первые звёзды, как светлячки, потерявшиеся в космосе.

Жертва щедра для принцессы, Чтоб эльфийский род воскрес, За родное, темнолесье, Вознестись да под венец. В темнолесье, ветер бравый, Пусть окровленна земля, В Сатреадане будут помнить, Какова была цена В Сатреадане будут помнить, Какова была, цена.

— Пожалуй, я пойду к себе, ваше величество, — пробубнила себе под нос принцесса.

Король проводил Лили взглядом. Она, подхватив полы длинного платья, путаясь в своих же ногах, бежала к поставленной специально для неё палатке.

Тяжёлая рука опустилась на плечо Ларка. Эльф аж икнул, подпрыгнув на месте.

— Ваше величество! — хором поприветствовали своего правителя подвыпившие солдаты.

Ларк поднял совершенно трезвый взгляд на владыку.

— Иди, пока мы в пути, позволяю, — холодный тон Рандела устрашал.

Бард медленно поднялся, и ему показалось, что перед ним оборотень. Он был почти прав, только сейчас, в сполохах костра, замечая, насколько лицо Рандела напоминает звериное. Волчьи глаза, взгляд хищника… Менестрелю повторять дважды было не нужно. Кивнув воинам, он быстро удалился к принцессе. Юркнув под полы шатра, бард застыл на пороге. Среди роскошных тканей и мягких подушек его Лили казалась совсем потерянной. Она тёрла губы так, что те покраснели, а глаза уже были влажными. Маленькая, несчастная принцесса. Она оказалась в самом центре звериной стаи, и кроме старого друга, некому скрасить её одиночество.

— Лили, — шепнул Ларк.

Девочка тут же подняла голову и, заметив наставника, рванула к нему в объятия.

— Мне так страшно. Очень, — плакала девочка.

— Я знаю, милая, знаю.

Они расположились на подушках, буквально зарывшись в них, притворяясь, что оказались в восточных странах, богатых благовониями и специями. Принцесса положила голову на грудь друга, прикрыв глаза.

— Земляника, — улыбнулся Ларк. Игривый огонек блеснул в его глазах.

— Адонис, — ответила Лили, и тут же хихикнула.

— Сирень, — бард был рад, что принцесса хоть немного повеселела.

— Нарцисс! Тебе на «С».

Лилиан повернулась на живот, подложив ладошки под подбородок. Бард играл в эту игру с малышкой уже давно. Когда заканчивались цветы, которые были в их доступе, приходилось вспоминать о существовании старых фолиантов, и там искать названия растений с далёких земель. Иногда они настолько сильно увлекались, что забывали, называли или нет то или иное растение. Пока они перекидывались словами, мужчина успокаивающе гладил девочку по волосам, зарываясь в них пальцами, убаюкивая. В итоге сон настиг принцессу. Свернувшись калачиком, она уже посапывала носом под теплым боком друга.

— Доброй ночи, Лили, — Ларк поцеловал девочку в макушку и покинул ее временные покои.

***

— Ваше высочество, не хотели бы вы выглянуть наружу? Мы почти приехали, — Рандел заглянул в повозку, где девочка, совсем заскучав, пыталась вырастить прямо в деревянном полу какое-то растение. Увидев короля, девочка засуетилась, будто её застали за чем-то непотребным.

— Неужели приехали? — как-то глухо ответила Лили.

Король вытащил девочку из повозки и усадил перед собой, придержав за талию, чтобы она не свалилась с лошади. Когда глаза привыкли к свету, Лили оглянулась, рот её открылся в немом удивлении.

То, что она увидела, её поразило, но не в хорошем смысле. Принцесса приложила ладошку ко рту, подавив стон.

Сухая земля потрескалась — наступая на неё, люди поднимали сухую пыль. Горячий воздух жёг лёгкие, оседая на их дне отвратительным комком. Выжженная на солнце трава была мертва, только в некоторых местах можно было увидеть часть полей — впрочем, не сильно богатых урожаем в таких-то условиях. Лили показалось, что она оказалась в пустыне, но недалеко от каменных стен протекала река. Измельчавшая, дно полностью илистое. Можно было заметить, что когда-то Крат был довольно широкой рекой, со спокойными чистыми водами. Сейчас же он был тенью былого величия. Лили подняла взгляд и увидела высокие стены. Грубый необработанный камень, а в середине — огромные ворота, отделанные металом. Монументальные смотровые вышки с флагами — на красном фоне разевал пасть чёрный волк. И вот тут она должна возродить жизнь? Этой мёртвой земле дать ростки? Солнце было высоко в зените, и оно не было похоже на то, которое Лили помнила в лесу — мягкое, приятное. Это же — убийственное, безжалостное. Чем ближе отряд подъезжал к воротам, тем большую дрожь принцесса ощущала в конечностях.

Но, несмотря на всю ту безжизненность, которую увидела Лили, она не могла отметить величия и могущества королевства Рокден.

— Что скажешь? — горячо шепнул Рандел на ухо будущей невесте, снова уйдя от официального тона.

Лили не сразу нашлась, что ответить, судорожно пытаясь понять, что же она чувствует к новому дому. Но когда ворота отворились, и перед принцессой возникла широкая площадь, полностью заполненная людьми, девочка и вовсе потеряла дар речи.

Много невысоких каменных домов уходили глубоко вглубь города, теряясь в целом лабиринте улиц. Главная аллея, по которой шествовали прибывшие воины, была довольно широкой, полностью покрытой добротным камнем. Люди махали руками, приветствуя короля. Бедняки огромными глазами смотрели на неё, Лилиан, негромко обсуждали избранницу короля. Металлические фонари совсем не были похожи на те, что в лесу. Там — изящные, на тонких ножках шесты, здесь же — столбы, начищенные до блеска, сверкающие в лучах солнца. Лили не могла не заметить тяжёлых доспехов городских солдат, так же, как и эти фонарные столбы, сияющих в своем великолепии. Хотя весь этот лоск металла был слишком сильным контрастом той толпе бедняков, что выстроилась вдоль главной аллеи. Она вела в огромный тёмный замок, с узкими окнами, на которых стояли решётки. Чёрные башни копьями врезались в небо, будто пытаясь насадить солнце на свои острые концы. Замок напоминал принцессе какого-то страшного монстра, и совсем не вязался с солнцем, которое его освещало. Ему больше подходили тяжёлые тучи, которые были бы испещрены молниями.

Лили подняла взгляд на короля, и увидела в нём только гордость и превосходство. Девочка вжимала голову в плечи до самых ворот в замок, ещё не привыкнув к новой земле и задыхаясь от горячего воздуха. Но как бы Лилиан ни было страшно, ей придётся признать: Рокден — её новый дом.

Глава 4: Незабудка

После того, как Лили попала в замок, всё закрутилось с такой скоростью, что вздохнуть было некогда. Ларк сразу куда-то пропал, его просто отправили в другую от принцессы сторону. Сам король был очень занят, потому что тут же ворвались советники, приветствуя правителя.

— Ваше величество, у нас проблемы! Рабы заболели!

— Ваше величество, крыс всё больше и больше! Угроза распространения чумы!

Рандел не мог разорваться, у него не было возможности заняться принцессой, поэтому её пришлось передать в руки фрейлин. Две милые женщины, одна из которых была помладше — ее звали Лу, а вторая постарше — Анна, тут же оказались рядом, с интересом разглядывая будущую хозяйку. Лили оглядывалась по сторонам, пытаясь разобраться, что к чему, но ничего у неё не получалось. Даже оценить интерьер она толком не могла — устала, волновалась, а без Ларка ей было страшно.

— Всё поняли? — строго спросил король.

— Всё сделаем в лучшем виде, ваше величество! — хором отозвались фрейлины.

— Ваше величество! — наконец смогла подать голос принцесса, осознавая, что сейчас она останется совсем одна.

— Не волнуйтесь, о вас позаботятся. Не было времени подобрать вам придворных дам, если захотите, сможете выбрать себе других. Меня же ждут дела, я больше месяца отсутствовал. Чувствуйте себя как дома… теперь, это и есть ваш дом, — Рандел ухмыльнулся и тут же удалился.

Тишина звенящей пустотой окружила Лили, придавливая к начищенному мраморному полу. В ушах гудело, а горло пересохло. Только что было так шумно, многолюдно… Все суетились и вертелись, но мало кто обращал внимание на прибывшую принцессу. Проблем чересчур много, да и отряд только что вернулся с дороги. Как там сказал король?..

«Чувствуйте себя как дома?»

Это же смешно! У Лили засосало под ложечкой от ужаса. Тут же разболелась голова.

— М-м-м… Ваше высочество, не соблаговолите ли пройти с нами? Для вас приготовлены покои, — начала Анна, чопорно поправив чепчик.

Лилиан приметила достаточно большое количество морщин у этой женщины, её манеру говорить отстраненно-холодно и строго. Лили никогда раньше не видела таких людей — привыкшая к вечно юным лицам своего народа, она не представляла, что кожа может быть такой дряблой.

— Да!Король позаботился об этом! Мы могли бы позже проводить вас по замку. Ой, вы же устали. Значит стоит поспать? Ой! Или вы голодны… Или…

— Лу! А ну замолчи! Ты утомляешь принцессу, — шикнула на младшую фрейлину Анна.

Небольшая перепалка немного расслабила Лили, и та уже с улыбкой посмотрела на фрейлин. Действительно, она просто переволновалась, и ей бы лучше просто отдохнуть.

— На самом деле, — робко промямлила принцесса. Две пары глаз тут же уставились на эльфийку. — Я бы не отказалась помыться.

Лу немедленно хлопнула в ладоши, словно принцесса сказала что-то невероятно умное, пара каштановых прядей выбились из под чепчика. Анна строго посмотрела на молодую фрейлину, еле сдержав себя, чтобы не закатить глаза. Ох уж эта молодёжь, никакого воспитания, в её время Лу бы давно получила пару плетей. Лилиан робко улыбнулась. Дамы двинулись вглубь замка, девочка следовала сзади. Молодая фрейлина часто оборачивалась, а Анна дёргала нерадивую девушку за рукав и шикала:

— Не пялься, это неприлично!

Но Лу всё равно украдкой заглядывала за плечо. Лилиан же выдалась отличная возможность осмотреть замок. По сравнению с эльфийским, скрытым в лесу, замок Рандела был несколько иным. Цвета более тёмные, вперемешку с яркими алыми акцентами. Тяжёлые бордовые шторы с чёрной окантовкой скрывали высокие узкие окна без какого-либо рисунка. Стекло идеально чистое, казалось, что его и вовсе нет. Стены украшали картины в золочёных багетах. Лили не могла взять в толк, как в голодающем государстве, пусть даже и во дворце правителя, может быть столько дорогих вещей… и так хорошо снаряжённая армия. Коридоры были пустые, лишь иногда встречались стражники, которые не могли удержаться от того, чтобы проводить эльфийку взглядом. Стесняясь, она опускала голову, размышляя, стоит ли накрыться платком, или продолжать открыто демонстрировать свою принадлежность к другой расе. Узорчатые ковры украшали полы всех коридоров, поэтому стука каблучков не было слышно. Становилось страшновато от того, что в любой момент кто-то мог подойти сзади.

Продолжая разглядывать интерьер, принцесса не переставала удивляться окружению. Высокие потолки, украшенные витиеватой лепниной с геометрическими узорами. Все проходы острые или прямоугольные, в её доме больше любили плавные линии, тут же — стойкость и монументальность во всём. Даже колонны не имели ничего общего с мягкими изгибами. Дворец внушал уважение и веру в безопасность. Однако было что-то, что невероятно смущало эльфийку, что-то не вяжущееся с благородством и величием отвлекало от созерцания красотой.

Лилиан резко остановилась, повернула голову, увидела девушку, которая, заметив, что на неё обратили внимание, тут же постаралась скрыться за драпировкой штор. Принцесса склонила голову набок, разглядывая незнакомку. В отличие от стражи, девушка была очень несуразной и неподходящей в богатых коридорах. Грязное белое платье в пол, короткие волосы, а на ногах браслеты, соединённые цепочкой.

— Ваше высочество, мы можем идти медленнее, если вы не поспеваете, — Анна вернулась назад, заметив, что эльфийка за ними не следует.

— Кто она и почему прячется? — девочка подняла руку, указывая на худую девушку у штор.

— Не обращайте внимания, ваше высочество. Это просто рабы… э-э-э, работница, — отмахнулась Анна, посмотрев в сторону незнакомки.

Девушка низко поклонилась и убежала вглубь коридора. Лилиан проводила её взглядом, стараясь понять ситуацию, но ей это мало удавалось.

— «Работница»? — Лили изогнула бровь дугой, подняв заинтересованный взгляд на Анну.

— Рабыня, ваше высочество. Довольно давно его превосходительство Рандел захватил соседнее королевство Улуа, чтобы расширить территорию. Просто… с другой стороны их границы протекает широкая река Лугн. Крат сильно обмельчал, нам нужны были ресурсы. Это многое нам подарило: рыбу, больше земли для посевов… а ещё там много дичи. Улуа — большая страна, люди думали, что смогут удержать войско Рокдена… но сильно ошиблись. Наш правитель отличный командующий! — Лу вздёрнула носик.

Анна буквально потянула Лилиан за собой. Бросив последний взгляд в ту сторону, куда удалилась рабыня, принцесса последовала дальше.

— А люди? Почему всех поработили? — Лили читала про такие порядки в книгах, однако не могла согласиться с системой. Полностью лишить человека свободы и прав казалось ей бесчеловечным и отвратительным.

— Потому что паршивцы отказались от мира… И король предположил, что просто вырезать целый народ было бы расточительством. Теперь улуанцы — отличная рабочая сила. Мы можем добывать гораздо больше ресурсов, и при этом рокденцы вздохнули чуть спокойнее. Но это всё равно нас не спасло: ртов стало больше, а того, что мы добываем благодаря новым землям, недостаточно, — Анна хмыкнула. Лу же опустила голову, немного замявшись.

Лилиан задумалась. Народ не хотел сдаваться, даже когда исход битвы был предрешён… Не согласились на капитуляцию — и их просто поработили. Жёсткие порядки, однако, у этих людей. Или просто малышка пока не особо знакома с политикой, ибо в её родном доме не было проблем… до оборотней. Пока принцесса размышляла о рассказанной краткой истории, они уже подошли к нужным дверям. Двое стражников, настолько одинаковых, что Лилиан никогда бы, наверное, их не различила, распахнули тяжёлые деревянные двери, впуская женщин в богато украшенную комнату. Тут Лили заметила одну девушку в точно таком же платье, как у той, что была в коридоре, и короткими, но уже более светлыми волосами. Девушка опустила голову и отошла на шаг, звякнув цепочкой на ногах.

Ванная комната находилась с правой стороны, с левой была закрытая тяжёлой шторой арка, где располагались покои. Сейчас же Лили находилась в довольно просторной гостиной. Богатое убранство, интерьер в строгом стиле. Всё было довольно чопорно и резко, хотя и разбавлялось яркими алыми и золотыми деталями. Лилиан несмело прошла вглубь, коснувшись пальчиками по бархатному дивану с каретной стяжкой, остановивилась напротив невероятно большого окна, открывающего вид на площадь под окнами. Деревянные панели вдоль стен с переходами в виде прямоугольных орнаментов. Приятный запах древесины и камня. По крайней мере, тут было довольно спокойно. Она ожидала увидеть мрачные комнаты или холодные пещеры. Взгляд Лили тут же устремился к целому лабиринту улочек за окном. Город казался маленьким и похожим на муравейник, а люди на разноцветных насекомых, которые толпились на улицах. Красная, оранжевая, чёрная черепица украшала светлые дома, что стояли очень плотно друг к другу. Стало очень обидно от того, что было мало растений. Скудные деревья на небольших зелёных участках мало чем могли помочь. Внутри засвербило, руки чесались исправить то, что видела Лили. Без растений же невозможно жить!

Лу встала рядом, пританцовывая на месте, оборачиваясь в разные стороны. В конце концов, убедившись, что Анна, взяв с собой рабыню, ушла в ванную, решилась.

— Ваше высочество, не сочтите за грубость, но можно спросить? — молодая фрейлина сжала подол пышного, с множеством оборок, кремового платья.

Лили подняла заинтересованный взгляд на девушку, кивнула.

— А… вы правда умеете колдовать? — с надеждой спросила Лу.

Вместо слов принцесса слегка улыбнулась. Поначалу было невероятно страшно и одиноко без Ларка. Но эти женщины показали, что всё не так плохо, её не отвергают… вроде как. Может быть, ей понравится тут?

Раскрыв ладонь, принцесса подошла к деревянной панели. Закрыв глаза, она прильнула маленькими пальцами к дереву, ощущая его тепло. Пускай мёртвое и обработанное, покрытое воском, оно ещё хранило остатки природной живительной силы. Лу внимательно, затаив дыхание, наблюдала за волшебством. Дерево заскрипело, затрещало и… сквозь трещины стали прорезаться ростки. Они оплетали всю поверхность и в итоге, можно было заметить, что белых цветов на всей деревянной поверхности становилось больше. Лили вошла во вкус, оплетая все предметы интерьера. Лу, уже не восхищалась, её глаза испуганно наблюдали за тем, как вся комната утопает в растениях.

— Ваше высочество! — воскликнула Лу.

Эльфийка резко отпрянула от стены и смогла увидеть итог своего старания. Половина комнаты была усеяна белыми цветами. Они проросли из стены, охватывали ножки стульев и письменного стола, тянули стебли к шкафу и ползли по стенам. Фрейлине пришлось отпрянуть на середину зала, чтобы стебли не добрались до её ног. Они бы не убили девушку, но точно сковали. Лу прижала пальчики ко рту, с ужасом смотря на госпожу.

— Ох, простите, — начала извиняться принцесса. Она хотела подойти к Лу, дотронуться, успокоить…

Однако фрейлина дёрнулась в сторону, боясь коснуться девочки. Это же какая в ней скрыта сила, что она творит такие чудеса?! А если её разозлить?

— Нет-нет-нет, не извиняйтесь! Всё хорошо! Это… это просто прекрасно, — Лу тряслась, как от холода, а взгляд нервно метался по комнате.

В помещение вошла Анна… и тут же замерла, увидев цветущий сад.

— Чудеса, — протянула женщина, подобно Лу, прикрыв пальцами рот.

Лилиан засмущалась. Она хотела как лучше, подружиться, показать всю красоту природной магии, но во взглядах фрейлин был ужас вперемешку с удивлением. Правда, Анна отнеслась к ситуации благосклоннее, в способностях девочки хоть и видела могущество и угрозу — всё же это дар, который спасёт их королевство. Женщина расправила плечи и позволила себе лёгкую улыбку.

— Ваше высочество, ванна готова, — пробормотала женщина, отойдя от двери в купальню.

Лилиан вошла в небольшое помещение. Комната была не совсем привычной. Тут стоял небольшой камин, отделанный чёрным камнем. Пол был набран чёрным мрамором, а стены — отделаны золотом. Будуар представлял из себя ещё одну комнату, где принцесса могла бы отдохнуть после омовения. Присев на небольшой диванчик рядом с туалетным столиком, она тяжело вздохнула. За ней уже последовали женщины, а рабыня так и не покидала ванную без приказа следовать куда-то. Эльфийка была неимоверно смущена, и попыталась выставить настырных сопровождающих за дверь.

— Прошу, я привыкла самостоятельно принимать ванну. Оставьте меня, — настаивала принцесса.

— Хорошо, но она останется, — Анна указала пальцем на светленькую молодую девушку с остриженными волосами, которая крепко держала поднос с маслами. — Мало ли что может случиться. Поймите, если хоть один волосок упадёт с вашей головы — мы вмиг лишимся своих.

— Хорошо, — согласилась Лили. — Вы случаем не знаете, где Ларк? И когда я смогу его увидеть?

— Ларк? — изогнула бровь Анна.

— Тот симпатичный рыжеволосый эльф с лютней? — глаза Лу мечтательно засияли.

— Да, это он. Так куда его увели? — принцесса подалась вперёд.

— Его увели в крыло дворцовой прислуги. Раз он королевский подданный, значит, будет жить там, — Лу пожала плечами, стараясь не встречаться взглядом с принцессой. — Думаю, уже завтра вы сможете его увидеть.

— Хорошо, — Лилиан немного успокоилась, однако грусть никуда не делась.

Нет, не стоит раскисать! Что подумает о ней её учитель, если узнает, какой она была капризной и привередливой. Лили — особа королевской крови, и стоит вести себя подобающе, а завтра они уже увидятся! Знание о скорой встрече с менестрелем добавило храбрости малышке. Она с лёгкой душой попрощалась с фрейлинами, оставшись наедине с незаметной рабыней. Девушка не проронила ни слова. Лилиан не хотела встревать, думать и обращать внимания на всё вокруг. Если это порядки этого королевства — она обязана их принять, хотя молчаливая особа смущала.

Принцесса сняла платье, небрежно бросив лёгкую одежду на диванчик, быстро сбросила и остальное, слегка поёжилась. Не от холода, но от дискомфорта. Рабыня не поднимала взгляда, всё так же молча стояла, держала поднос, её руки начали подрагивать. Лилиан опустила ногу в воду, блаженно прикрыв глаза от наслаждения. Кожа молодой эльфийки была без единого дефекта… кроме ладоней. Принцесса часто занималась растениями (не всегда дружелюбными). Лес не всегда мог уберечь девочку. На маленьких пальчиках можно было заметить белые отметины от острых шипов — её вина, никакая магия не поможет. Всё же рабыня не удержалась, украдкой посмотрела на девочку, разглядывая хрупкое, по сравнению даже с ней самой тело, острые уши. Лили медленно опускала ладони в воду и поливала молочно-белые плечи. Она обратила внимание на рабыню. Та тут же вздрогнула и поспешила вновь отвести взгляд.

Время близилось к вечеру, но до заката оставалось достаточно много. После долгой дороги Лили, скорее всего, быстро уснёт. Ей не будет дела до чего-либо или кого-либо, ибо даже аппетита нет. Жаркое солнце Рокдена буквально выжигало её изнутри, покидать ванну не хотелось совершенно. Там, за пределами комнаты, сидят фрейлины, только и ждут, когда вновь можно будет встрять со своей заботой о гостье. Что же будет дальше? Лилиан хотела бы знать ответ на этот вопрос. Неприязни к людям она не испытывала. Король выполнил свою часть уговора, как и обещал. Теперь задача принцессы — помочь своему новому дому расцвести, как расцвело то дерево в лесу на месте кровавой поляны. Воспоминания о прохладном доме тоской отозвались внутри, заставляя малышку съёжиться и обнять колени.

Лёгкое дребезжание стекла отвлекло принцессу. Эльфийка посмотрела на рабыню, пальцы которой тряслись от напряжения.

— Ох, прости, ты такая тихая… Прошу, поставь этот поднос! — Лилиан перевалилась через бортик ванны, замахав руками.

Улуанка удовлетворённо выдохнула, поставив серебряный поднос на небольшой столик, не проронив ни слова. Лили внимательно наблюдала за ней, смешно подёргивая длинными ушами. Девушка, заметив этот жест, слегка улыбнулась, но тут же поспешила отвернуться. Лилиан, почувствовала задор и специально начала двигать ушами, предварительно хлопнув в ладоши, чтобы привлечь внимание. Девушка не удержалась от улыбки, промолчала.

— Как тебя зовут? — принцесса свесилась с бортика, а вода вылилась на пол.

— Амая, ваше высочество, — прошептала рабыня, наконец получив разрешение говорить.

Девочка представила, как волосы улуанки пшеничной волной ложились бы на её острые плечи. Кожа у неё была слегка смуглая, с золотистым отливом. Совсем худенькая, рабыня была достаточно высокой. Уши совсем маленькие и слегка оттопыренные, делающие образ Амаи задорным и игривым. Несмотря на худощавость, вызванную недоеданием, руки её были крепкими, Лилиан могла заметить на них множество порезов и царапин. Однако лицо было довольно интересным: пухлые, даже сочные губы; широкий нос; яркие голубые глаза, напоминающие Лили маленькие незабудки, которые только-только раскрыли бутоны с восходом солнца. Когда Амая улыбалась, можно было заметить небольшую щербинку между зубами, что делало её ещё более занимательной и отличительной, но к сожалению девушка её очевидно стеснялась, прикрывая каждый раз рот ладонью. Лили сравнивала Амаю и Ларка. Он единственный эльф с такой яркой рыжей копной волос и россыпью веснушек на памяти принцессы.

— Меня зовут Лилиан. Лилиан Медерия Элу, — Лилиан ласково улыбнулась девушке, сотворив в дровах у камина незабудки.

Амая тут же прикрыла широкую улыбку ладонью.

***

Ларк прошёл в отведённую ему комнату, чуть не заблудившись во множестве коридоров, отделяющих его от принцессы. Он волновался за подопечную. Он был уверен, что ей там одиноко. Но она храбрая девочка и будет вести себя подобающе, как он и учил. А сейчас, находясь в западном крыле дворца, где и обитала вся прислуга, бард мог немного привести мысли в порядок. В западном крыле жили как женщины, так и мужчины, прислуге отводились небольшие комнаты по два-три человека. Довольно удобные кровати. Расселяли, в основном, опираясь на пол и деятельность во дворце. Музыканты — с музыкантами, повара — со своими помощниками, горничные — с горничными. Ларк отметил, что дворцовая прислуга была на очень хорошем счету, рокденцев ценили. Вся тяжёлая работа была на рабах. Отличие было ещё и в том, что рабы работали за еду и кров, когда все остальные — за деньги. Ларку это не нравилось. Улуанцы, похожие на тени, одетые в грязно-белые одеяния, все, как один, коротко стриженные. Оно и понятно, почему: рабам запрещалось быть другими. Никого не выделяли, а чтобы люди не подхватили паразитов — стригли. Воистину, горе побеждённым! Мурашки побежали по коже меннстреля, стоило представить себя на их месте. Хотя он был рад тому, что прислуга хорошо относилась к рабам. Их поселили отдельно от дворца в отведённые им дома, больше похожие на сараи, где те жили группами. Им не было позволено иметь свою землю, дом и даже семью. Ларк успокаивал себя лишь тем, что эти люди сами были виноваты в своём положении, отказавшись от капитуляции. Они пытались сражаться, несмотря на потери. В дороге, Артур поведал, что улуанцы долго сопротивлялись рабству. Рандел был твёрд в своих намерениях, проявив чуть ли не спортивный интерес к этому. Король словно покорял строптивого жеребца. Каждый раб, осмелившийся пойти против — подвергался пыткам, король не жалел себя в справедливой жестокости. Многие погибали. После долгого применения такой тактики, улуанцы подчинились воле короля, отдав себя в услужение. Но покорённая страна лишь на время избавила Рокден от голода. Все средства короля, в основном, уходили на снаряжение армии. Покорённых рабов нужно было продолжать сдерживать, да и земли защищать было необходимо. Народ продолжал голодать, город кишел преступностью. А богачи теперь нашли новый ресурс и способ заработка — людей. Торговали улуанцами и в других королевствах, как скотом. В основном на Юге.

Ларк тяжело опустился на жёсткую кровать, оглядел свою новую комнату. Скромно и довольно темно. Две кровати, вторая из которых не занята. Повезло, что для него не нашлось второго жильца, и его поселили отдельно.

«Больше свободы, чем у остальных» — грустно усмехнулся менестрель про себя.

Стены из необработанного камня, в котором не было и крупинки природной души, отдавали холодом. Аж зябко стало. Низкий потолок, в комнате было два грубо сколоченных стола, один из которых стоял у пыльного широкого окна, и два табурета, пустой шкаф и стеллаж. Ларк, привыкший к более уютным условиям, неоднозначно покачал головой, справляясь с внутренними противоречиями. Помещение сковывало и давило, тут было душно и сухо, горло сдавливало и хотелось пить. Благо было хоть немного утвари, которую можно было применять.

«Всё хорошо. Привыкну — как-никак, я клялся следовать за принцессой».

Ларк откинулся на постель, прикрыв глаза. Усталость брала своё. Тяжёлая дорога открыла для барда новый мир, который, после стольких лет в пределах родных деревьев и дворца, он даже не представлял. Он придумал столько легенд о морях и океанах, горах и степях, чужих народах… никогда не покидая родного дома. Он прожил много лет, для людей — так непозволительно много, и только сейчас понял, насколько его мир был куцым и неполноценным. Сейчас же, повидав новых людей, другие земли, ему хотелось большего. Хотелось поговорить с каждым и узнать что-нибудь ещё. Пускай это будет мелочь… но мелочь новая и неизведанная. Блаженно засыпая в тесной комнате, Ларк лелеял желания познать новое и неиспытанное ранее.

***

Рандел невероятно устал к концу дня, когда бесконечные бумажки и прошения, наконец, закончились. Солнце давно уже укатилось за горизонт, передавая бразды правления ночи. Земля медленно остывала после всего впитанного тепла, распространяя вокруг запах сухой травы. Король провёл широкой ладонью по лицу, подумав вдруг, как же ему не хватает сейчас ванны. У него не было времени даже смыть дорожную пыль. Все его мысли рассыпались в разные стороны, не желая выстраиваться в цепочки и связные ряды. Он был глубоко опечален от осознания того, что его народ голодает и стонет под налоговым ярмом. Вся надежда на эту мелкую девчонку. Он своими глазами видел её могущество, её силу… и королю не терпелось наконец сделать Лили своей — во всех смыслах этого слова. Через три дня они сыграют свадьбу. В этот день принцесса, по словам Демиургса, пустит корни жизни в землю, полноценно связывая душу с новым домом. Рандел не слепой, и замечал всю горечь от расставания. Однако считал, что все это лишь излишняя сентиментальность. Все жёны его солдат и подданных — крепкие женщины. Неужели эльфийки иные? Быть этого не может, учитывая срок их жизни. Лилиан будет править и после него, вместе с их ребёнком, которого она непременно ему подарит. Наследник быть должен, несмотря ни на что. Поэтому вникать во всю эту душевную гармонию король не собирался.

«Изнеженные и расхлябанные. Были бы сильнее и жёстче — не просили бы помощи в отвоевывании своего леса! Но мне это только на руку» — нахмурился король.

Стоило наконец-то отдохнуть и начать немедленно подготовку к свадьбе.

Глава 5: Тишина перед громом

Слухи распространялись подобно пожару. Одна искра — и всё королевство, вплоть до границ Улуа, было охвачено разговорами о предстоящей пышной свадьбе. Горожане обсуждали новость везде. Куда ни сунь нос — услышишь сплетни:

— Эльфийка — самая настоящая.

— Она маленькая, всего восемь лет.

— Нет, ей тринадцать. Король отвоевал её из плена чудовищ!

— Она может убить человека, заставив растения пустить корни в его теле!

— Говорят, её родители вырастили её из цветка.

— Кошмар, а привезла с собой эльфа, умеющего песней заставить душу богу отдать!

Ларк и Лили не успели и дня провести в Рокдене, как о них пошли гулять целые легенды. Несмотря на то, что новость о эльфах обрастала всё новыми сказками и даже ужасающими небылицами, люди мечтали хоть глазком увидеть чужеземцев. Даже улуанцы не могли не шептаться, тихо занимаясь отвёденной им работой с самого утра.

Ларк проснулся довольно рано от назойливого шушуканья под дверью. Менестрель вообще привык к тому, что стоит вставать с рассветом солнца, но после долгой дороги он был бы не прочь и вздремнуть час-другой. Однако разговорчики не позволяли. Лесные эльфы имели чуткий слух. Ларк был бы рад сейчас остаться частично глухим. Он прекрасно понимал людей с их любопытством, знал, что рано или поздно их интерес ослабнет, нужно просто подождать. При этом эльф готовился к вороху глупых вопросов, на которые будет отвечать ежедневно… стоило составить список. Взглянув в окно, мужчина улыбнулся, подошёл к тазу с водой и омыл лицо. Окончательно проснувшись, пожевал мяты — и готов был к труду и обороне. Прежде чем разведывать королевство, ему было просто жизненно необходимо проведать принцессу. Ларк страшно волновался за подопечную. Его привязанность к ребёнку была куда важнее тёплых солнечных лучей за окном… даже важнее такого нового и притягательного мира.

Шум за дверью уже утомлял. Глубоко вздохнув, Ларк быстро подошёл к двери и распахнул её. Компания парней и девиц посыпалась на грубый каменный пол, не ожидая внезапного появления. Все удивлённо хлопали глазами, собирая одеждой пыль. Бард только и смог, что по-доброму усмехнуться. Хотят хлеба и зрелищ? Кто он такой, чтобы отказывать?

Он галантно подал руку молоденькой горничной, которая сидела на полу ближе всех к нему. Девушка раскраснелась, пытаясь прикрыть заалевшие щёчки густой косой, но от поданной руки не отказалась. Эльф быстрым движением поднял даму на ноги и учтиво склонил голову.

— Моё имя — Ларк Адерин. Я королевский менестрель.

Все были просто сражены остроухим юношей. Остальные дамы тоже быстро поднялись на ноги, смущённые своим любопытством. Как было не засмотреться на огненно-рыжего, высокого и тонкого мужчину, который ещё и вёл себя не хуже придворных кавалеров. Мужчины же наоборот — стали подозрительнее относиться к новенькому.

— Дол. Просто Дол. В королевской конюшне тружусь! — громко объявил о себе крупный мужчина с бритой головой и огромными ручищами.

Дол отодвинул вздыхающих и шепчущихся девиц в сторону, буквально нависнув над Ларком тяжёлой статуей.

— Приятно познакомиться, Дол. Сразу видно, что лошади вас слушаются, — широко улыбнулся эльф.

— В смысле? — редкие брови конюха поползли вверх.

— Чувствую, что животные любят вас, а рука крепкая и знающая своё дело, — льстиво отозвался эльф.

Дол сразу же заулыбался и с силой хлопнул по тонкой спине менестреля. Ларк чуть лёгкие не выплюнул, но держаться было нужно. Ему тут теперь жить. Поэтому бард быстро смекнул, что стоит искать индивидуальный подход к каждому. И начнёт он с прислуги — у тех и связей на самом деле полно, и ходы разные во дворце знают.

— Ох, мистер Адерин, вы, наверное, голодны? — скромно опустила глаза та самая, которой и помог подняться Ларк.

— Я совсем не против позавтракать в такой приятной компании. Но для начала я очень хотел бы повстречаться с принцессой. Это возможно? — менестрель с надеждой посмотрел на прислугу.

Одна из горничных вышла вперёд. Она была одета в чёрное платье с красивым кружевным передником. Хотя женщине было около сорока, она была совсем не дурна собой.

— Принцесса, скорее всего, всё утро будет занята. Сейчас жуткая суета. В данный момент, я уверена, уже прибежали портные, снимают мерки для платья. Многое, конечно, уже приготовили ещё до вашего приезда, но всё равно, дел слишком много. Хотя, думаю, я могу вам помочь… но уже после обеда, когда солнце будет высоко. Будет уже поспокойнее, — женщина ласково улыбнулась.

— Тогда… не думаю, что мне есть смысл искать аудиенции. Было бы лучше позавтракать, — Ларк расслабился. — А как ваше имя? — обратился он к горничной.

— Бет — моя жена, — Дол ревниво взял женщину за руку, недобро нахмурившись.

Понимание людей у эльфа вызывало трудности, но он старался быть внимательным и проявлять учтивость ко всем. Тем более — после разговора с солдатами. Зариться на чужих жён не в природе эльфов. Поэтому бард взял в ладони скреплённые руки пары, ободряюще посмотрев в удивлённые лица.

— Молодец, что бережёшь супругу, счастья вашему дому, — тут же отпустил менестрель руки.

— Это ты сейчас чего? Заговор какой? — Дол от смущения тут же отпустил тоненькую ручку Бет.

— Ничего особенного, наш народ чтит брак, — на этих словах бард поставил точку в отношении к своей персоне.

Ни один муж не будет теперь косо смотреть на менестреля. По крайней мере, если дамы и будут поглядывать на эльфа, то будут знать — тот не посмеет тронуть чужую жену. Прислуга спешно раскланялась и разбежалась по своим делам. Вместе с бардом остались Бет, Дол и Сара — помощница на кухне. Мужчину повели в поварню, где обедала кухонная прислуга. Дол иногда присаживался там на минутку, прежде чем продолжить заниматься своим делом. Взяв свой завтрак, все отправились на улицу. Сегодня солнце было благосклонно к труженикам. Жаркие утренние лучи не слишком пригревали спину, а лёгкий ветерок приятно холодил кожу. Неужто всему виной прибывшие эльфы? Если это так, то люди будут ещё сильнее рады чужеземцам. Утренний паёк был весьма скуден: кружка сильно разведённого кваса да ломоть грубого хлеба. Ларк не имел права жаловаться, он прекрасно понимал, что страна находится в плачевном состоянии, и в первую очередь страдали простые жители.

— Дол, скажи, каковы у вас порядки? Я не слишком хорошо знаком с вашими обычаями, — бард надкусил хлеб и медленно зажевал.

Дол почесал затылок, посмотрел в одну сторону, в другую… но так и остался сидеть с кружкой «разведёнки». Что рассказать, с чего начать? Бедняга даже показался сам себе каким-то глупцом, хотя умел читать и писать.

— Давай лучше сам скажи, каков ты есть. Уже понял, что нежные вы существа. Ты не обижайся, ладно? — Бет легонько хлопнула мужа по руке, призывая к порядку, а Сара тихонько хихикнула.

— Нет причин обижаться. Ну, оружие держать в руках могу, с лошадьми управляться умею… Грамоте обучен, да и саму принцессу обучал, — Ларк пожал плечами.

Дамы были в восторге. У людей всё распределялось. Родился в семье, где определённым ремеслом занимались — по наследству все секреты и передадутся.

— Так ты, получается, не хуже королевских советников. Даже удивительно, что тебя в западное крыло поселили, — покачала головой Сара, запивая завтрак.

— И правда. С твоими талантами, да покои в центральном крыле иметь, — подала голос Бет.

— Не думаю, что король позволит, — задумчиво пожевав губу, Ларк продолжил трапезу. — А в городе у вас как? Видел улицы длинные, как кишка, и домов много… — тут же сменил тему.

— Да просто всё. Город давно разросся, только не советую в переулки соваться. Чернь всякая шатается, кто места себе не нашёл. Богатые вообще без сопровождения по улицам не ходят: нарвёшься на грабителей — пикнуть не успеешь. Ещё и бесятся, что король всю казну на стражу тратит… а сами и рады прибрать остатки. Вот и получается замкнутый круг. Если стражу не снаряжать, то не смогут подавлять восстания. Да ещё и вонь такая сейчас стоит… Улуанцев вообще нечем кормить стало, мрут, как мухи, трупы сгребают и за стеной сжигают, — Дол перевел дух, снова почесал затылок. — А принцесса-то ваша… правда Рокден спасти может? Людские маги на такое не способны, да и помогают, только когда выгоду для себя видят, нам то и предложить нечего. Как король объявил, что союз с эльфами собрался заключить, так мы и не сразу поверили. Слышали о вас, что живёте в лесу, да только мало кто вас видел.

— Да-да, кстати, уже весь дворец знает, что принцесса как колдовать начала, так вся комната разрослась цветами. Фрейлин напугала, — Бет заговорщицки оглянулась, будто подслушивал их кто.

Ларк гордо подбоченился, смакуя сказанные слова.

— Мы ведём торговлю только с ближними маленькими странами и то закрыто. Воевать — не воюем. А не видят нас — так это лес скрывает. Правители сплетаются душой со своей землёй, а родному дому отдают свою силу. Вот лес и оберегает своих детей. В каждом из эльфов есть немного силы. Но в принцессе её даже больше, чем в нашей королеве, — Ларк не стыдился поставить принцессу выше Блюбелл, ибо знал, что говорит правду. Так что только гордился подопечной.

— Ничего себе! И ты умеешь?! — Сара подсела ближе, положив тонкие пальчики на руку эльфу.

— Умею, но слабо.

— Покажешь? — Сара не могла отвести восхищённого взгляда, да и супруги заинтересованно переглянулись.

Ларк уже начал составлять список вопросов, которые стоило сразу пресекать. При этом он понимал, что Лили точно не упустит момента. Принцесса, как научилась природной магии, так частенько использовала где надо и где нет. Ларк не любил демонстрации, считая, что сила — дар. От души, не для потехи. Но пока его цель — обрести союзников, так что придётся потерпеть.

Положив ладонь на стол, менестрель тихонько запел. Горничные прикрыли глаза, вслушиваясь в мелодичный голос. Он сплетался с ветром, стремился к солнцу, одаривая всех теплом. Неразборчивые слова — но их и не было нужно понимать, все словно чувствовали, что знали песню с рождения, но давно забыли. Природная магия убаюкивала, как мать — дитя. Ларк продолжал водить руками по столу, слегка покачиваясь из стороны в сторону, подаваясь ветру, следуя его потокам. Дол тоже не остался равнодушным, ему нестерпимо захотелось вернуться в детство, когда мама поутру давала стакан парного молока, а отец уже звал на конюшню, показать нового прекрасного и могучего жеребца королевской четы. Мелодия медленно стихала, унося с собой умиротворение, возвращая слушателей в реальность. Они будто пробудились от сладкого сна, когда открыли глаза.

— Недурно, — первым пришел в себя Дол.

— Дорогой, смотри! — взвизгнула жена, дёрнув мужа за рубаху.

По щекам Сары и вовсе покатились слёзы. Она не сдержала всхлипа… и тут же со смехом подскочила со скамьи.

— Это чудо! Это такое чудо! — лепетала молодая девушка, кружась вокруг своей оси.

Вся земля, что окружала конюшню, буквально несколько минут назад была сухой и безжизненной. Трещины испещряли её. Сейчас всюду были ромашки, они усеяли землю белоснежным ковром. Троица не могла поверить своим глазам. Проходящая мимо стража также обратила внимание на чудеса, начав переговариваться, с любопытством сорвав пару цветков. В то утро Ларк буквально стал звездой. Однако дела сами собой не сделаются, поэтому менестрелю предложили не сидеть в комнате, а пойти разведать дворец, только пока стоило миновать центральную часть, чтобы не мешать подготовке. Поначалу бард думал пойти в город, но быстро отказался от этой идеи. Он ещё не знал местности, да и уж слишком приметный — ещё попадёт в беду. Он решил, что изучение замка — отличная идея, а ещё лучше — наведаться в библиотеку. Сара уверила Ларка, что когда принцесса освободится, и если захочет его увидеть, то его непременно позовут.

***

Переселение в другие покои произошло в тот же вечер. Принцессе бы не позволили находиться в помещении, похожем на лесную нору. Хотя сама девочка была бы не против — она привыкла, что во дворце дома всюду были растения. Иногда поутру, только распахнув глаза, можно было почувствовать аромат цветов и услышать порхание бабочки в комнате. В Рокдене такое неприемлемо! Король сказал, что его невеста будет жить в других покоях — значит, так и будет, а эту пакость — немедленно убрать!

Лили с самого утра не давали продыху. Если вчера её словно никто не замечал, то сегодня вокруг неё так и крутились то фрейлины, то горничные, то портные, то ювелиры. Лица менялись перед глазами девочки целым калейдоскопом. Не успевала принцесса ответить на один вопрос, как ей уже задавали другой. Где король? Где Ларк? Она не может вот так решать, что ей нравится, что нет. Кружева и шёлк буквально пролетали перед глазами, изящную ткань прикладывали к девочке, примеряя, какой цвет будет лучше.

— Нежно-голубой, я вам говорю! — настаивала Лу.

— Конечно, розовый, глупая! — стукнула ладошкой по столу Анна.

— Может быть, её высочеству нравятся бриллианты? — подал голос ювелир, открыв шкатулку с тяжёлым колье.

— Ни в коем случае, они не будут сочетаться с шёлком! — встрял портной.

Лили испуганно крутила глазами, пытаясь разобраться во всех этих тряпках и драгоценных камнях. Как хорошо было дома — не было накрахмаленных воротничков, тяжёлых каркасов, огромных перстней. Чаще всего одевала мама, а иногда своё слово мог вставить и Ларк.

Ларк. Как ей его сейчас не хватало. Вся эта кутерьма невероятно надоела. Лилиан не любила ни розовый, ни голубой. Ей не нравились тяжёлые бусы и броши. Она вообще бы с удовольствием спряталась под одеялом и не вылезала до самой церемонии. Пока все спорили, Амая всё время наблюдала за госпожой. Рабыня сочувствовала эльфийке, понимая, что та даже сказать ничего не успевала, пока все так кричали. Но чем она могла помочь? Ей и слова вставить непозволительно. Так и стояла Амая с платьями в руках. Внимательно посмотрев на свёрток, который был брошен ей самым первым, улуанка улыбнулась. Все посчитали, что белый — слишком банален. Даже на фасон не взглянули. Амая, бочком продвигаясь вдоль стены, подошла к Лилиан, которая опустила голову, не желая слушать весь этот балаган. Фрейлины? Как же! Бабки базарные!

Амая незаметно спихнула платье, и то упало к ногам принцессы, никто этого не заметил, кроме Лили. Она удивлённо посмотрела на упавший лёгкий свёрток и подняла глаза, встретившись с весёлыми искорками глаз чужих. Лилиан отношение Амаи приободрило, она развернула платье, посмотрев на него внимательнее. Жемчужно-белая ткань струилась по пальцам, будто была вовсе нематериальной. Квадратный воротник расшит прозрачным бисером, напоминающим утреннюю росу. Длинные рукава были почти до пола, напоминали те, что Блюбелл любила носить, когда ей не нужно было ковыряться в оранжерее в цветах. Воспоминание о маме отозвалось болью в груди. Девочка прижала платье к себе, чётко понимая, что наденет его, и только его. Принцесса решительно встала со своего места, все тут же замолчали.

— Ох, как оно тут вообще оказалось? — портной хотел забрать платье из рук Лилиан, но та крепче вцепилась в ткань.

— Нет! Я решила, что надену его.

— Но ваше высочество… — Анна держала в руках пышное розовое платье, и Лили с отвращением посмотрела на него.

— Я надену его, никакое другое не принимается! — голос дрожал, но Лилиан была настроена решительно.

Никто и не смел перечить принцессе, будущей королеве… ну, кроме короля. Но ему не было дела до всяких тряпок, лишь бы невеста выглядела подобающе, остальное его не интересовало. Белое, серое, красное… хоть серо-буро-малиновое — всё одно! И сейчас все лишь тихо опустили голову, подчиняясь принцессе. Амая также опустила голову, но, в отличие от остальных, ласково улыбалась, радуясь за вдохновение принцессы.

— Как прикажете, ваше высочество, — подчинились все.

— Когда я смогу увидеть Ларка? — уже скромнее спросила принцесса.

— Скоро. Но для начала… король просил вас прийти на трапезу в зал к одиннадцати часам, — Анна осторожно взяла платье из рук Лили и передала портному. — Расправить. И что ей всё этот бард?.. Только о нём и говорит, — уже тише добавила фрейлина на ухо Лу.

Лилиан примерила выбранное платье. Ткань села по фигуре, юбка в пол скрыла туфельки, а шлейф длинной жемчужной волной тянулся сзади. Лилиан осторожно подняла руки. Она не ошиблась — и правда, рукава как у мамы. Нежное касание к ткани, чтобы уйти ещё на мгновение в ностальгию. На шею надели кулон с большим гранёным фиолетовым камнем на золотой цепочке. Сам драгоценный камень был в золотой оправе. Серёжки в тон кулону — также оплетены золотыми завитками.

— Вы прекрасны, принцесса, — льстила Анна, отойдя на пару шагов.

— Король будет в восторге! — пискнула Лу.

Лилиан оглядела себя в зеркало, повертелась вокруг своей оси, шевельнула острыми ушами, отчего сережки колыхнулись. Подойдя к рабыне, которая смотрела на всю эту красоту исподтишка, стараясь не привлекать к себе внимания. Лили заглянула в лазурно-синие глаза рабыни с трепетной надеждой, будто её мнение было окончательным.

— Амая, а ты что скажешь? — в вопросе Лилиан сквозила нерешительность.

Амая восхищённо посмотрела на принцессу, не сдерживая восторга, ведь ей позволили высказать свое мнение… а это многого стоило. Она видела перед собой маленькую, совсем не готовую к правлению, девочку. Но что-то в её взгляде было, что заставляло верить… верить в лучшее. Перед рабыней стояла её госпожа, перед которой хотелось склонить голову, ведь она подарила ей свободу! Улуанка надеялась, что добрые намерения не будут похоронены под тяжестью жестокого мира, и наивный ребёнок вырастет в мудрую правительницу.

— Королева… — только и прошептала Амая.

Одно-единственное слово отозвалось в сердце Лилиан великой радостью. Плечи расправились, спина выровнялась, а с щёк сошёл стыдливый румянец. Она чувствовала себя куда увереннее, чем некоторое время назад. Лили не была сильной, но все надеялись, что таковой именно и будет!

«Я не подведу вас, мама и папа!».

***

Завтрак проходил в огромной столовой. Король не изменял своему вкусу ни в одном помещении замка. Золотые, алые и бордовые оттенки фигурировали даже в трапезной. Иногда встречались и древесные, и тёмно-синие, но они были не так заметны перед основными цветами Волка Рокдена. Вокруг короля сидели его советники, неизменно всюду следующие за своим повелителем. Всего Лили их насчитала пять. Она даже удивлялась тому, зачем Ранделу столько. У её отца было всего лишь двое, и то не многословны. Эти же лорды весь завтрак обсуждали политику, спорили, и ни на минуту не замолкали. Лилиан тихонько сидела напротив короля, жевала кусочки поданного запечённого мяса и листья салата, запивая кислым соком. В комнате было невероятно сухо и горячо, настолько, что Лилиан приходилось часто и неглубоко дышать. Лёгкие горели при каждом вздохе, воздух буквально жёг внутренности.

— А вы как считаете, принцесса? — раздался вопрос сбоку.

Лилиан чуть не выронила вилку.

— Прошу прощения, я отвлеклась от разговора, — промямлила принцесса.

Король недовольно покачал головой, всматриваясь в нежное девичье личико.

«Ей ещё учиться и учиться».

Совет короля состоял из лордов, каждый из которых занимал достаточно высокий пост. Казначей Вёрджил Браун занимал свою должность уже достаточно давно, и был ближе всех к королю. Именно Вёрджил был сторонником того, что стражу нужно оснащать в первую очередь, а остальные траты были второстепенными. Браун был довольно крупным мужчиной, с огромным животом, толстыми и короткими пальцами, которые довольно виртуозно справлялись даже с самыми мелкими монетами. Его глаза-пуговицы были так же остры, как и много лет назад, несмотря на то, что он постоянно имел дело с кучей бумаг. Именно он сейчас обратился к Лилиан, внимательно разглядывая её.

— Я говорил, что после того, как дела королевства придут в норму… с вашей неоценимой помощью, разумеется, — добродушно улыбнулся казначей. — Стоит устроить небольшой переучёт в казне. Я уверен, она к тому времени будет полным-полна…

— Я не могу дать вам однозначный ответ, господин… Браун, — кое-как вспомнила Лили имя чиновника. — Ведь магия наполнит поля силой не за один день. На это потребуется какое-то время.

— Вот вам и хвалёная эльфийская сила! — генерал-фельдмаршал граф Гюнтер Акст хлопнул по столу тяжёлой рукой.

Король сверкнул карими глазами. Гюнтеру пришлось умерить пыл. Мужчина никогда не был скромен и тих. Вояке были присущи резкость и частые всплески агрессии. Именно по этой причине Акст лишился глаза, который ему выкололи в уличной драке. Нелепая случайность… Всю жизнь, с того момента, как мальчику стукнуло пять лет, он беспрерывно тренировался. Так что неудивительно, что темноволосый мужчина добился таких успехов, и теперь служит у короля на такой высокой должности.

— По крайней мере, наше положение очевидно улучшится. Люди будут благосклоннее к короне, — ухмыльнулся третий мужчина за столом. Это был канцлер Клаус Штемпель — довольно странный мужчина. Лилиан порой казалось, что он чем-то болен. Клаус был ещё достаточно молод, но лицо его было неприятного, желтушного оттенка, тонкие бледные губы часто дрожали, как и его пальцы. Жиденькие волосы собраны в хвостик на затылке так туго, что кожа головы всегда была сильно натянута. А от единственного взгляда его раскосых глаз у Лили по спине бегали мурашки. Будто со змеёй разговариваешь.

— Оставьте дитя в покое, — незаинтересованно отозвался ещё один из сидевших за столом.

Распорядитель двора Адам Бург больше остальных понравился Лилиан. Стройный мужчина с небольшой стриженой бородкой имедового цвета глазами. В его руках было даже больше власти, чем, наверное, у казначея Вёрджила. Адам был мягким на вид человеком, но хорошо помнил, кто нанимался королю на службу, и знал даже последнего поварёнка в лицо и по имени.

— Всё названное сейчас неважно, господа. Сначала принцессе нужно предстать перед Господом и стать полноценной женой короля. Вечером будет омовение. В Сатреадане ведь не осматривали тело девы, верно? — раздатчик милостыни медленно повернулся к королю.

Последний из совета его величества — архиепископ Карл Кирхенбаум. Мужчина с бесконечно ласковым и испуганным взглядом бледных, почти бесцветных глаз. Одежда, даже несмотря на такую жаркую погоду, была закрытой и застёгнутой на все пуговицы. Лилиан внутренне усмехалась довольно сильным залысинам, которые уже ничем не скрыть. Они делали голову архиепископа похожей на яйцо.

— Так. Сначала всё необходимые церемонии. Кстати… Моя будущая супруга так ничего и не сказала о моём дворце, — все выжидательно посмотрели на принцессу.

Лилиан кусок в горло не лез, когда на неё так пристально смотрели. Что она могла сказать? Она бы с радостью отозвалась о том, что ей невероятно душно, фрейлины её утомляют, а от красно-чёрной гаммы её бросало в дрожь. Но Лили лишь мило улыбнулась.

— Величественен, как и его правитель, — Лили помнила, как Ларк говорил ей о том, что если она не может сказать что-то хорошее искренне, то надо придумать это самой.

— Далеко пойдёт, — не удержался от ехидного комментария Вёрджил Браун, промочив пухлые губы салфеткой.

— Девочка превосходно себя держит, ваше величество. Вы выбрали достойную невесту, — ухмыльнулся канцлер Клаус, от его змеиного голоса Лилиан вздрогнула.

— Думаю, пора заканчивать с трапезой. Я бы хотел остаться со своей будущей супругой наедине, — строго сказал король, развалившись в высоком кресле и посмотрев на съёжившуюся Лили.

Принцесса не успела оглянуться, а советников уже и след простыл. Даже приборы словно испарились.

— Не могла бы ты подойти ко мне, Лилиан? — и снова формальный тон испарился, как тогда, рядом с бушующей рекой на стоянке отряда.

Лили чувствовала себя беспомощной перед взором карих глаз, ей было страшно сопротивляться. Она тихонько встала со своего места и подошла к мужчине, но не смогла найти в себе сил посмотреть ему в глаза. Стены давили, а мрачные тона ещё сильнее усугубляли положение.

Она встала перед мужчиной — не слишком близко, но достаточно, чтобы до неё можно было дотронуться. Король взял принцессу за руки, осторожно притянул ближе, ощущая, насколько холодные ладони у девочки. Он поднял руку, провёл пальцами по острому ушку, отчего принцесса задрожала.

— Боишься? — хрипло произнёс Рандел.

Лили крепко зажмурилась, закусив губу до боли, но головой помотала. Она врала, нагло врала. Рандел видел это.

— Посмотри на меня, — приказал он.

Медленно открыв глаза, принцесса взглянула на лицо короля, словно впервые. Она рассматривала страшный шрам, грубые черты, остановилась на тёмных хищных глазах.

— Никогда не давай зверю чувствовать твой страх, ему это нравится, — улыбнулся король, отпуская эльфийку. Скоротечный шаг назад принцессы вызвал лишь самодовольство.

— Что ты хочешь, Лилиан? — внезапный вопрос застал девочку врасплох. Бедняжка даже не знала, чего, собственно, хочет. Она хотела увидеть Ларка, хотела домой к родителям, или вовсе закрыться от всех… но Рандел явно спрашивал не об этом.

В её голове возник образ светловолосой рабыни с ясными синими глазами. Эта совсем ещё юная девушка четырнадцати лет сделала так, что Лили почувствовала себя лучше. Она оказалась одна среди тех, кто был ей чужим, а Амая была ласкова с ней, и ей хотелось отплатить тем же.

— Ваше величество, позвольте Амае быть моей горничной, — эльфийка решительно подняла молящий взгляд на короля.

Рандел облокотился на спинку стула, заинтересованно разглядывая будущую супргу.

— Кто такая Амая? — лениво бросил король.

— Всего лишь рабыня.

— И тебе приглянулась рабыня? — усмехнулся Рандел. — Ладно, бери. Считай её своим свадебным подарком. Хочешь платить — плати ей, но она будет под твоей протекцией. Надоест — снова пойдёт мыть полы в оковах. Первый и последний раз, когда я позволяю взять рабыню на службу. Ты делаешь меня мягким, Лилиан.

— Благодарю, ваше величество, — улыбнулась Лили, прижимая руки к груди. Скромный жест понравился Ранделу, и он не отказал себе в удовольствии провести широкой ладонью по молочно-белой щеке.

Получив разрешение уйти, эльфийка мигом рванула на выход. Дела на вечер закончились, а значит, она могла увидеться с Ларком. Она и не представляла, как же соскучилась по нему… а ведь прошло лишь чуть больше дня.

Глава 6: Свадьба

Двери распахнулись, и Ларк смог сделать шаг в просторную гостиную принцессы… но его тут же снесла с ног маленькая черноволосая комета.

— Я так соскучилась! — пищала Лили, усевшись на эльфа верхом и прижавшись к его щеке макушкой.

— Господи, Лилиан, ты же принцесса! Принцессы так себя не ведут! — тут же «включил наставника» бард, боясь, что в любую минуту в покои ворвётся стража, и его утащат под руки.

Мужчина не мог не признать, как он счастлив видеть свою малышку, поэтому, несмотря на суровый тон, он улыбался. Даже отруганная, эльфийка продолжала крепко обнимать друга.

— А ну-ка! Сейчас как накажу плохую девочку! — Ларк подхватил принцессу как пушинку на руки и стал щекотать под рёбрами.

Она заливалась звонким смехом, отбрыкиваясь и пинаясь. Пыталась перехватить длинные пальцы менестреля, отомстить за «суровое наказание», но куда ей было бороться со взрослым мужчиной… Её попытки были тщетны, и спустя минуту «мучений» наставник сам прекратил, продолжая хихикать. Лилиан глубоко и часто дышала, вся раскрасневшаяся и счастливая. Буквально на секунду задумавшись, хлопнула себя по лбу.

— Ох, я совсем забыла, я хочу тебя кое с кем познакомить! — малышка нетерпеливо бегала вокруг, пока бард отряхивал штаны и жилет.

По правде говоря, отряхивать было не от чего — полы мыли до блеска. Но такова уж была сила привычки…. Уж слишком часто Ларк блуждал в лесу. Не один раз приходилось спать в траве где-нибудь в глубине родного леса. Он помнил ещё дни своей юности, когда убегал из дома, прихватив лишь лютню, и пел ночами, забываясь.

Тогда, при правлении прежнего короля, Олиила, Ларк ещё мог быть ветреным эльфом. Веселился до утра, распивал вино, рассказывал небылицы и истории. Он не задумывался о семье или чём-то подобном, рад был свободе. Вскоре у владыки Олиила родился сын Демиургс. Славный добрый мальчик любил книги, и мог днями напролёт читать толстые старинные фолианты, чем радовал наставников и учителей. Ларк тогда очень увлёкся балладами из дальних краёв: мог распевать их везде, придумывая свои мотивы, переделывая слова, подбирая ноты. Этими песнями и заинтересовался юный принц, услышав их поутру из окна библиотеки. Так Ларк и Демиургс подружились. Другие дети в королевстве часто собирались подле них, внимательно слушая менестреля и играя с принцем в догонялки. Позже Демиургс начал осваивать и военное дело, но постоянно увиливал от занятий, так толком и не пристрастившись к оружию, хотя управляться с ним ему пришлось научиться.

Болезнь короля Олиила сильно подкосила королевство — никто не верил, что совсем ещё молодой Демиургс сможет править мудро и справедливо. Но Ларк всегда был рядом со своим другом, уверяя, что тот справится. Смена правления была быстрой, торговые пути обрывались, многие не хотели иметь дело с молодым королём, но Демиургс не отчаивался, налаживая внутреннюю политику, наплевав на бывших союзников. Ларк решил полностью углубиться в науку, чтобы помочь молодому правителю всем, чем мог.

Блюбелл была одной из многочисленных претенденток на звание будущей жены короля, но никто в её кандидатуру особо не верил. Многие думали, что такая болезненная эльфийка не сможет родить здоровых наследников. Но Блюбелл сразила короля не своей силой, отвагой или мужественностью, о нет… Девушку хотелось оберегать, как сокровище. С помощью мягкости и ласки Блюбелл делала Демиургса сильнее, он чувствовал себя лучше, нежели рядом с прыткими и хитрыми эльфийками. Ларк поддержал решение своего друга и был первым, кто благословил их брак.

А потом появилась Лилиан. Никогда не имевший семьи сам, Ларк всегда тянулся к девочке. Ему нравилось читать ей сказки, нравилась её улыбка и звонкий смех. Друг не раз спрашивал, почему не заведет свою семью, но бард лишь отмалчивался, пожимал плечами. Эльфы — натуры хрупкие, им сложно отдать кому-нибудь сердце. Ларк, конечно, ещё по юности не раз испытывал что-то схожее с влюблённостью, но никогда это чувство не могло перерасти во что-то большее. Он не находил среди эльфиек своей суженой. Поэтому Демиургс был не против того, чтобы воспитанием его дочери занимался именно менестрель. Король верил, что тот сможет найти счастье хотя бы в его чаде, раз своей семьи у него нет.

Перед тем, как встретиться с Ларком, Лилиан помчалась в свои покои, где рабыня Амая драила пол щёткой, да так старательно, что её тонкие пальцы раскраснелись. Лили лукаво улыбнулась, доставая заветный ключик, что ей передал Адам Бург, хотя решение короля его очень удивило. Амая не верила своим глазам. Ни разу, ещё с момента покорения Улуа, раба не освобождали. Амая, сидя на мокром полу, без браслетов на ногах, плакала так громко, что Лили уже хотела звать лекаря, но девушка уверила её, что всё хорошо, и она невероятно благодарна за такую щедрость. Лилиан была горда собой, теперь у неё есть целых два друга. Она почему-то верила синим глазам бывшей рабыни, верила в её доброту и искренность. Девочка наклонилась вперёд и нежно провела по светлым волосам Амаи.

— Я очень надеюсь, что ты отрастишь красивые длинные волосы, — улыбнулась принцесса, не брезгуя сесть на мокрый пол. — А теперь бросай грязную щётку, и мы тебе подберём другое платье!

Не прекращая лить слёзы, Амая последовала за госпожой, решив, что навсегда станет другом для юной принцессы.

— Ларк, знакомься. Это Амая. Она теперь тоже мой друг! Здорово, правда? — Лилиан гордо упёрла руки в бока, широко улыбаясь, подёргивая острыми ушками.

Скептический взгляд мужчины внимательно оценил четырнадцатилетнюю светловолосую девушку. Вроде только на год старше его маленькой Лили. Подросток с угловатыми формами и короткими волосами. Рабыня? Эльф посмотрел на ноги девушки, и удивился, не заметив браслетов. Амая, поймав взгляд эльфа, смущённо постаралась скрыть ноги под подолом платья, которое доходило лишь до щиколоток. Оно было куда приятнее тех тряпок, что она носила ранее. Красивее и изысканнее.

— Приятно познакомиться с вами, принцесса только о вас и спрашивала два дня, — улыбнулась Амая совсем легко, почти незаметно.

— Да, я тоже рад познакомиться с той, что не дала заскучать Лили, — как-то отстраненно ответил Ларк. И тут он понял чем отличалась эта молодая девушка — взглядом.

В глазах принцессы была наивность, детский восторг и любовь к миру. В глазах Амаи — страдание всей её жизни. Она улыбалась ему, смотрела на госпожу с благодарностью, но боль за ширмой нежности не утаить. Ларку было жаль новоявленную горничную, и он был рад, что его Лили сделала такой шаг, даже стало интересно, как она выпросила такой подарок у Рандела.

— Тебя не обижали, хорошую комнату дали? Если нет, я прикажу выделить тебе другую. Нет, я сейчас же потребую дать комнату в центральной части! — Лилиан подняла пальчик вверх и забавно топнула ножкой.

— Всё хорошо, милая. У меня замечательная комната, всё устраивает. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь? — бард подошёл к эльфийке и ласково погладил по голове.

Принцесса всегда могла побыть ребёнком рядом с другом, не строить из себя взрослую. Вот и сейчас, несмотря на третьего в комнате, она позволила себе расслабиться, почувствовать себя в безопасности. Тем более, Амая уже получила расположение госпожи и не собиралась мешать друзьям провести немного времени вместе. Улуанка вежливо поклонилась.

— Ваше высочество, я могла бы пока подготовить все необходимое для вечера, — Амая не поднимала глаз, ожидая ответа.

— Спасибо, я была бы тебе благодарна, — взмахнула копной чёрных волос Лили, прижимаясь к Ларку.

Амая, в последний раз с теплотой посмотрев на эльфов, вышла из комнаты.

— Я не хочу вечером в их храм. Они сказали, что будут смотреть, дефектная ли я или нет. Как я могу быть дефектной? Меня никто не трогал, я даже с мальчиками не водилась! — позволила себе захныкать принцесса.

Ларк ласково гладил девичьи плечи, пытаясь хоть немного её поддержать в нелёгком пути. А ведь она не представляла с чем столкнётся… Возведя глаза к потолку, менестрель мысленно помолился Матери-природе. Потом он опустился на колени перед Лили, стараясь заглянуть в её глаза.

— Эй, милая, послушай. Это их порядки и обычаи. Мы обязаны их уважать. Не принимай так близко к сердцу, слышишь? Теперь это место будет твоим домом, и нам придётся со многим смириться. Ты сильная девочка, правда? — он приподнял за подбородок лицо малышки.

Слабая улыбка тронула девичьи губы, будто их обладательница сомневалась в словах друга. Тяжело вздохнув, девочка взяла себя в руки и улыбнулась уже шире, уверенее. Эльф встал на ноги, уверенный, что его подопечной стало немного легче. Оглядев хоромы, отметил довольно сдержанную гамму, пройдя по комнате заглянул в ванную, слегка присвистнув. У прислуги такой роскоши, конечно, нет. А спальня — вообще отдельный мир. Огромная кровать, которая стояла посередине, около стены туалетный столик с трельяжем, удобный диванчик в нише, рядом резной комод, а в углу огромный шкаф с геометрическим орнаментом. На удивление даже самого барда, в этой комнате больше фигурировали синие тона, разбавляемые все теми же золотыми акцентами. У короля и королевы будут позже общие покои, однако, именно эти комнаты оставят за королевой, в которых она может потом побыть в одиночестве. И Ларк был уверен, что Лили будет часто приходить сюда.

Принцесса осторожно взяла друга за руку и подвела к огромному окну.

— Посмотри, — она указала вниз, на сухой кусочек земли, огороженный небольшим забором, где было несколько неработающих фонтанов. — Я бы очень хотела сделать там свой сад, как у мамы. Думаю, ей бы понравилось, — Лилиан подняла голову, чтобы уловить солнечных зайчиков в огненных волосах Ларка.

Менестрель подавил в себе тревоги и переживания.

— Это будет замечательный сад, дорогая! — Ларк подхватил принцессу и закружил по комнате, вызвав восторженный смех.

В дверь постучались. Стража.

— Мне пора. Но я всегда рядом.

— Ты будешь петь на моей свадьбе? — эльфийка крепко сжала пальцы друга.

— Конечно! Это будет лучшая песня! Даже король Рандел не сможет придраться, — самоуверенно усмехнулся эльф, поцеловав подопечную в лоб.

Бард покинул покои принцессы, обменявшись взглядами со стражей. Видел в их глазах недовольство. Пока ему позволяют, он будет пользоваться привилегиями, и приходить к принцессе, чтобы поддержать и успокоить. Пока она сама его не прогонит.

***

Музыка играла нескончаемо, а город будто был в огне. Огоньки вспыхивали и гасли, чтобы вновь зажечься, мерцали, создавая чарующий образ столицы. Шумный народ уже успел выпить вина, празднуя будущий союз своего короля и эльфийской принцессы. Смех прокатывался по всей площади перед дворцом, наплывами взрываясь то в одной группе, то в другой. Народ веселился, улыбки не сходили даже с лиц суровых стражников. Сегодня их жизнь изменится, сегодня эльфийская магия насытит сухую землю Рокдена силой. Поля покроются зеленью, воздух станет влажным и приятным. Цветочные ароматы наполнят город, а сладкие плоды вновь появятся на столах у простых горожан. Пока люди шумели внизу, перед дворцом, в самом замке заканчивались последние приготовления. Прислуга расставила последние приборы, все горничные давно были на своих местах. Когда Бет увидела среди коллег новенькую коротко подстриженную Амаю, чуть не выронила поднос с кубками. Бывшая рабыня — теперь горничная! Вот это номер! Бет осталась довольной умениям девушки, и только порадовалась за новенькую. Амая всё ещё чувствовала себя весьма неловко. Привыкшая ходить с браслетами на ногах, она передвигалась так, словно они ещё были на ней. Но Амая никогда не была неловкой, всю неуклюжесть из неё выбили палками в самом раннем возрасте. Теперь, что бы ни делала девушка, всё у нее получалось. Особенно — оставаться незаметной среди гостей и успевать передавать закуски и напитки.

Лилиан уже облачили в платье, вплели в волосы серебряные нити, а драгоценные камни украсили шею и острые ушки будущей королевы. Ноги подкашивались от страха и волнения. Принцесса беспокоилась не только за свадебную церемонию, её волновало как она справится с обменом силы с новым домом. Ведь она сегодня отдаст много магии, чтобы напитать землю. И все мысли и волнения Лилиан приходилось переживать самостоятельно. Горничных вместе с Амаей отправили вниз, оставив каких-то старых фрейлин, которые не произносили ни слова. Женщины безмолвно наряжали девочку, скрупулёзно придираясь к каждой складочке. Лилиан видела по их глазам, чувствовала кожей, что выбор платья они не одобрили, ожидая, что их будущая королева будет в пышном накрахмаленном совершенстве, а не в этом. Приходилось молча терпеть удушливую атмосферу. Ларк и вовсе не имел права быть рядом с принцессой перед сборами на церемонию.

Король ожидал невесту у алтаря в храме. Знатные дамы и господа, перешёптываясь, расположились на скамейках. Они обсуждали друг друга и блистательную королевскую пару. Женщины не могли не восхититься атмосфере, которая благодаря, пускай и поспешной, но старательной подготовке преобразила храм и замок. Не могли не учесть красно-золотую цветовую гамму и множество драпировок, декора, словно скрывая за тканью монументальность интерьера. Алтарь находился на возвышении — напротив высокого витражного окна, где цветной мозаикой была изображена святая мученица Анджелика в неизменно золотистом одеянии с нимбом над головой.

Если эльфы поклонялись Матери-природе и духам деревьев, боготворили силу земли, то люди боготворили своего Господа. Создатель, который сотворил людей, а Анджелика была его дочерью, которую он послал на землю. Святая должна была говорить его устами, но еретики и безбожники отрубили ей голову. Тогда Господь прогневался на людей, наслав на землю страшную чуму. Все, кто не был верен ему, были сражены смертельной болезнью. Так говорили в храме, и так было сказано в Писании. Но было ли это правдой? Никто не мог сказать точно. Просто верили. Несмотря на всё, Лили была готова принять новую веру, даже учитывая, что именно природа дарила ей магию, а не Создатель.

Блюбелл и Демиургс простились с дочерью ещё в Сатреадане, поэтому церемония предназначалась для королевства Рокден. На свадьбу не приглашали чужеземцев, оставив церемонию закрытой от глаз чужаков. Поэтому Ларк — единственный из своего народа, кто имел право присутствовать на церемонии и видеть, как его подопечная подтвердит свою принадлежность к миру людей.

Двери в храм распахнулись, и все затихли.

Лилиан вспомнила, как впервые увидела Рандела. Как была восхищена и одновременно испугана образом бравого воина. Сейчас девочка испытывала те же чувства. Её руки дрожали, а губы пересохли. Она чувствовала взгляды всех присутствующих, слышала вздохи дам. Эльфийка выглядела великолепным в своей невинности цветком, сияла, словно звезда в небе. Воздушный образ призрачной девы, будто не королева, а сам дух Тёмного леса явился в Рокден. Рандел задержал дыхание при виде тоненькой принцессы, он чувствовал на кончиках пальцев лёгкое покалывание. Сердце его замерло.

Низкие ноты духовых инструментов тяжело громыхнули в зале, эхом отражаясь от стен, проскальзывая между изображением святых, чтобы воспрять к сводчатому потолку с образом неба. Там встречались солнце и луна, день и ночь. А перед алтарём, под взором мученицы Анджелики, Лилиан Медерия Элу и Рандел Вульф III. Каждый шаг принцессы сопровождался новым взрыкиванием мелодии, будто бедняжка шла не к любимому, а на эшафот. Ларк стоял совсем далеко, словно чужой, пришедший на праздник.

Он наблюдал за подопечной со всем не дыша, от волнения вокруг него прямо из скамьи проросли одуванчики. Лили была так прекрасна… Никакая Анджелика не могла сравниться с ней, поистине девственно чистой эльфийской девой. Сердце сжималось, переставая гнать кровь по венам и артериям, заставляя холодеть пальцы на руках. Музыка давно уже смолкла, стоило девочке оказаться рядом с великолепным Ранделом. Ларк заметил, как малышка храбрится, как она вздрогнула от прикосновения крепкой руки короля. Менестрель в очередной раз поразился тому, какая эльфийка миниатюрная в сравнении с Волком Рокдена. Лили могла бы свернуться калачиком и уместиться в кольце рук супруга.

Ларк не смог сдержать чувств, и по щекам скатились скупые мужские слёзы. Никто не обращал внимания на барда, все взгляды были устремлены к прекрасной королевской чете.

— Даю своё благословение этому союзу! Можете скрепить святой брак поцелуем! — епископ Карл взял в ладони переплетённые пальцы Лилиан и Рандела и тут же отпустил.

Король шагнул к эльфийке, буквально нависнув над ней. Мужчина подхватил невесту, и поднял над полом, как пушинку — девочка только охнуть и успела. И тут же сухие губы впились в её маленький ротик, с силой, нажимом. Лили до этого никогда не целовалась. Ларк рассказывал ей истории о любви, и там были поцелуи… но они всегда были нежными, невесомыми, как крылья бабочки. Поцелуй её супруга был властным и жёстким. Королева чувствовала под своими ладошками, как быстро бьётся сердце Рандела, казалось, ещё немного — и оно прорвёт грудь. Когда муж отстранился, она увидела адский огонь в тёмных карих глазах, и он испугал её сильнее, чем сам поцелуй.

— Да здравствуют король и королева Рокдена! — кричали все.

Вся процессия двинулась на праздник, сопровождаемая бушующей толпой радостных граждан. По всему городу люди поднимали кружки за новую королеву. Отовсюду можно было слышать восхваления и благословления. Люди радовались искренне, не таясь, надеясь, что этот союз принесет процветание их дому.

Король и королева вышли из экипажа перед дворцовыми воротами. Перед тем, как войти в замок, где должен был проходить дальнейший праздник, Лилиан остановилась перед дверьми, рассматривая орнамент на окованном железом дереве. Резко развернувшись, эльфийка посмотрела на толпу, которая следовала за ними, на огни, что горели в её новом доме, на счастливые лица своих подданных. Её взгляд метнулся к королю. Рандел слегка улыбнулся, пытаясь выглядеть мягко и располагающе. Теперь этот мужчина — её муж, а Рокден — её дом. Лилиан прикрыла глаза, прислушиваясь к своему сердцу. От неё ждали покровительства, но то, что чувствовала сама королева, не было любовью к новому дому, а всего лишь чувством долга. Может, нужно было время, чтобы полюбить? Рандел её не обидел, выполнял её капризы всё время, пока она находилась здесь. Король был хоть и жёстким человеком, в какой-то степени жестоким, но к ней самой был благосклонен. Множество глаз устремились к ней, ожидая её действий. Все начали уже шептаться, рассуждая, почему королева замерла и не заходит. Лили прислушивалась. Слушала сухую землю, выжженную на солнце траву, дыхание каждого рокденца и улуанца, что проживали в городе.

«Мой ангел-хранитель… спасибо, что ты рядом».

Ларк чуть не вскрикнул, когда Лилиан резко упала на колени, прижав ладони к земле. Он в третий раз наблюдал за ритуалом слияния, и каждый раз был для него как первый. На его памяти Демиургс быстро смог слиться душой с лесом, учитывая, что правление ему передалось от отца, а значит, частично мальчик с рождения привязан к Сатреадану. Блюбелл было тяжелее. Будучи слабой телом, королева почти выдохлась, связывая эфемерные нити, чтобы образовать паутину над Тёмным лесом, менялась сама.

Сейчас же земля была совсем мёртвой, безжизненной. Лилиан собиралась буквально воскресить давно погибшую жизнь.

Люди обомлели, наблюдая, как ярко засветилась королева. По её рукам побежали зелёные всполохи, впитываясь в испещренную ранами почву. Вокруг эльфийки зацвела изумрудная трава, создавая небольшую поляну из благоухающих цветов.

— Смотрите! — кто-то показал пальцем на землю.

Под ногами жителей Рокдена текли соки силы — направлялись к полям, расползались по всему городу, забегали в тёмные улочки, образуя особую связь с королевством. Ставшие на время видимыми жилы земли наполнялись жизнью, пульсируя, как если бы прогоняли через себя кровь. А сердцем была Лили. На лбу уже выступила испарина, а девочка тяжело дышала, но продолжала впиваться пальцами в почву. Трава прорастала рядом с домами, протянув стебельки по фундаменту, зацвели давно мёртвые кусты. А те, кто был недалеко от ферм и полей, могли бы увидеть, что земля стала влажной и рыхлой. Река Крат вновь наполнилась водой, перестав быть похожей на болотистый котлован. Последние капли магии пронеслись по паутине жил, и королева рухнула без сил.

Ларк хотел бы подбежать к Лили, помочь подняться, поделиться своей энергией, убрать эту бледность с её щёк. Но не успел. Поэтому менестрель лишь мог наблюдать со стороны, как Рандел медленно подошёл к жене и помог подняться. Лилиан счастливо улыбнулась, держась за широкую ладонь. Рандел поднял взгляд, и увидел, как преобразилась его земля, как изменилось его королевство… и это было только начало. Девочке понадобится некоторое время, чтобы отдохнуть, но это она может сделать, просто спокойно посидев в зале.

— Ура! Да здравствуют король и королева! — вновь закричали люди, не веря собственным глазам и своему счастью.

Лилиан верила, что мать с отцом сейчас гордились бы ей.

Эльфийка заняла трон подле короля, наблюдая за праздником в их честь. Краски переливались разноцветной палитрой. Пышные платья, одно краше другого, превращали дам в размалёванных кукол. Кавалеры, подобно павлинам, пытались привлечь внимание женщин. Повара постарались на славу, поэтому столы ломились от яств — король не поскупился для праздника. Запах томлёной телятины, свежего хлеба и сыра, отвратительный кислый смрад вина… Лили подали её порцию. Только сейчас она поняла, насколько проголодалась. Несколько раз королева могла видеть в толпе Амаю, которая проворно передвигалась среди людей и была явно в восторге от происходящего. Будучи рабыней, она не могла присутствовать на праздниках, а сейчас горничная своими глазами наблюдала за великолепием пышного торжества. Девушка толком не могла понять, что чувствует. С одной стороны — она восхищалась красотой дам и господ, а с другой — ей было обидно и больно, что её народ вынужден гнуть спины на неблагодарной работе, пока рокденцы наслаждались счастливым событием. При этом, глядя на свою госпожу, Амая была ей благодарна, что хотя бы сама могла быть равной коренным жителям каменного королевства.

Неожиданно внизу образовался круг из людей, в центр которого вышел менестрель. Среди празднующих эльф выглядел словно дух, пришедший из леса. На нем была простая одежда спокойных тонов, а волосы он забрал в высокий хвост, выставив напоказ острые уши. Лили тут же замерла, смотря во все глаза на своего ангела. Рандел обратил внимание на реакцию жены, со справедливым недовольством наблюдая, с каким придыханием эльфийка смотрела на Ларка. Девочка была слишком привязана к барду, король был против таких тёплых отношений. Однако он подписал договор, что Ларк Адерин будет находиться в его королевстве, как подданный. Всё же он понимал, что Лили возненавидит его, если с её дорогим другом что-то случится. Ничего, со временем она остынет, и детские привязанности останутся позади. А пока можно было насладиться действительно завораживающим выступлением.

Амая тихонько наблюдала из тёмного угла, как Ларк по-доброму посмотрел на свою теперь уже королеву, девушка видела их крепкую связь. Менестрель всегда будет оберегать и опекать маленькую Лили. Бывшая рабыня даже позавидовала такой заботе. В её жизни раньше не было никого, кто мог бы защитить улуанку от жестоких хозяев, плетей, голода и унижения. Родители рано оставили дочь, защищая родной дом, и были убиты на поле боя, а сама Амая передана в услужение в замок. Девочка быстро сломалась под пытками и розгами. Поэтому она покладисто выполняла всю тяжёлую работу.

Наблюдая за эльфом, она не могла сдержать вздоха, околдованная призрачной аурой древней магии эльфийской музыки, созданной простой лютней. И тут бард запел. Прекрасный голос заполнил зал, окутывая саму девушку будто родным теплом.

Жил серый волк, величавый и сильный, Статный, большой, молодой и ретивый. Однажды на ярмарку двинулся люд, Подался весь люд, короля-волка ждут. Прохожим, проезжим — всем любо глядеть: Такой добродушный, но знает и честь. Учтивый, заботливый, с людом «на вы»… На ярмарку вместе под музыку шли. Прекрасная дева навстречу идёт, И пышные кудри, девичий полёт, Тут носом учуял красавец наш серый, На коже мурашки шерсть скрыла умело. Ах, бедная дева увы ей и ах, Краса от волос привлекла его взгляд, — Пристало ли деве подолом вертеть? — Не ваша я дева! — для волка ответ. Схватил он её в своих крепких объятьях, — Какой грозный волк, что аж даже приятно… Мне грезился рыцарь, а ты хоть и милый, Но серый и страшный… настойчивый, сильный. Она и брыкалась, и громко визжала, Из крепких объятий, увы, не сбежала. И так целый день обалдевший народ Смотрел, как рождалась девичья любовь. — О милый, чудесный и добрый мой волк, — С тобою мы вместе уж день напролёт! Уже вечерело, но вторит молва, Какая девица в руках короля.

Ларк замолчал, низко склонив голову. Гром аплодисментов обрушился на менестреля. Король был доволен выступлением — не зря взял с собой такого способного барда.

Амая не могла заставить сердце биться медленнее, поэтому, приложив ладошки к пылающим щекам, убежала на кухню. Ларк же решил, что выступление было более чем достойное, поэтому можно себя побаловать хорошим ужином. Тем более Бет и Дол уже накрыли на стол в поварне. Но нужно было сделать ещё кое-что. Предупредить короля, если тот вообще будет слушать.

***

Рандел утомился слушать поздравления от советников и наблюдать за праздником. Он уже танцевал с королевой, хорошо поел и вволю напился. Решительно встав со своего места, вышел из-за стола. Склонившись к уху королевы, поцеловал в шею, от чего девочка вздрогнула всем телом.

— Отправляйся в нашу общую спальню, пора заканчивать праздник, — жарко прошептал король, и направился на выход из тронного зала.

Если всё это время Лили наслаждалась праздником, то сейчас её сковал ужас. Как же она могла забыть? А ведь это важная часть скрепления брачного союза. Лили не была к этому готова. Её сердце не принадлежит королю. Она не сможет. Может быть, он смилуется, и не будет все же её трогать? Да, она попросит, он не откажет. Ведь за все эти дни, что она в его землях, Рандел был благосклонен. Он должен смиловаться над ней. Тем более, она столько сил отдала его королевству. Неужели не потерпит, пока она хоть немного к нему привыкнет?

Ларк сумел настигнуть короля, когда тот направлялся в покои, чтобы наконец снять праздничное одеяние и помыться перед брачной ночью. Бард появился перед Ранделом, словно чёрт из табакерки. Стража уже хотела встать перед своим правителем, дабы защитить. Но король находился в хорошем расположении духа, и взмахнул рукой, успокаивая солдат.

— Я всё больше начинаю жалеть, что дал тебе право свободно перемещаться по замку, бард, — глаза Рандела потемнели, ему уже надоел этот эльф, постоянно мозолящий глаза.

— Ваше величество, я приношу свои извинения, что посмел прервать вас. Однако я хотел бы попросить… — Ларк приподнял голову, чтобы взглянуть в глаза Ранделу. — Прошу вас, не трогайте этой ночью королеву. Она отдала много сил, чтобы наполнить вашу землю магией. И тем более её сердце не готово. Она не выдержит вашей страсти.

Король был в ярости. Этот менестрель хоть на минуту может оставить в покое его жену?!

— Слушай меня, Ларк Адерин! Королева больше не твоя подопечная принцесса! Она моя жена! И только мне решать, брать свою супругу или нет! Ты всего лишь менестрель, по чистой случайности оказавшийся у меня на службе. Так что закрой рот, и не смей лезть, куда не просят! — повысил голос Рандел.

— Но… — Ларк сделал шаг, но едва не напоролся на мечи стражников.

— Ещё слово — и вход в центральную часть замка тебе будет закрыт, так что не испытывай моё терпение, бард, — прошипел король. Последнее слово он не выговорил, а скорее сплюнул.

Он гордо прошествовал мимо Ларка, который замер, сжав до боли кулаки.

Лили омыли, натёрли тело ароматными маслами и расположили в спальне. Девочка ожидала чего угодно, но то, что в комнате они с королём будут не одни, её несказанно удивило. Люди в балахонах молча стояли недалеко от широкого ложа, застеленного белоснежным бельём.

Ритуал консуммации должен происходить при свидетелях, дабы все могли убедиться в чистоте девы. Мало того, что Лили должна быть готова принять короля, так и ещё на виду у этих людей. Капюшоны скрывали их лица, и эльфийка даже не могла взглянуть им в глаза. Ритуал того требовал. Может, король отпустит её, даст ей время? Когда Рандел вошёл в покои, Лилиан обнимала свои худые плечи, сидя в одной длинной сорочке.

Рандел, увидев эльфийку в тусклом свете свечей, чаще задышал, его руки вспотели. Всё выпитое вино тут же ударило в голову. Но когда малышка заговорила, то вся нежность сменилась на злость.

— Ваше величество, не сочтите за оскорбление, — Лили вновь бросила взгляд на группу людей в балахонах, и сглотнула вязкую слюну. — Дайте мне время, прошу. Смилуйтесь, мой король. Я буду ваша, но не сегодня. Умоляю! — Лили сложила ручки на груди, чуть не всхлипнув, сумела сдержаться.

— Да вы издеваетесь?! Столько времени я терпел. Я позволил тебе многое, Лилиан, и сейчас ты требуешь от меня… остановиться?! Нет, моя дорогая супруга. Ты моя, и я намерен доказать тебе это! — с этими словами Рандел скинул халат, полностью обнажившись перед своей женой.

Лили закрыла глаза, и корни выросли прямо из-под пола, отбросив короля в сторону. Священники в недоумении помогли королю подняться и тут же расступились, образуя круг. Король смотрел на девочку полными ярости глазами.

— Да как ты смеешь! Я твой король, а ты моя жена! — в гневе закричал король, накинувшись на девочку с кулаками.

Лили от страха окутала нижнюю часть тела лианами, не позволяя тронуть себя, но сил на большее не хватило после магического ритуала. Рандел, поняв, что девочка поддаваться не намерена, замахнулся и с силой швырнул Лилиан об пол. Звук удара о каменную поверхность только больше раззадорил пьяный рассудок короля. Лилиан была похожа на русалку в этом коконе, она ползала по комнате в надежде получить помощь от стоящих в ужасе свидетелей несостоявшейся консумации.

— Ларк! — взвизгнула королева.

От имени менестреля в глазах Рандела и вовсе потемнело, он, не жалея хрупкое тело жены, бил туда, куда доставал, игнорируя слабые попытки защититься.

***

— Мама! Папа! Кто-нибудь! Ларк! Ларк! Спаси меня, Ларк! — послышался зов королевы.

Бард бился в истерике перед покоями королевской четы. Стража, конечно же, не пустила его, отбрасывая каждый раз, когда тот кидался к двери. Ещё бы — кто он такой, чтобы мешать королю и королеве? А сердце барда рвалось на части, когда он слышал визг Лили, её плач и мольбы. А он сидит тут и бьётся головой о пол, бессильный что-либо сделать. Услышав своё имя, несчастный и вовсе впал в отчаяние. Сзади тихонько подошла Амая, положив тонкие ладошки на напряжённые плечи.

— А ты тут как оказалась? Пошла вон! — вышел вперед стражник. Ему уже порядком надоело, что кто-то появляется в этой части замка.

Бывшая рабыня посмотрела в глаза солдату, закусив нижнюю губу.

— Я лишь за ним пришла, не стоит ему тут быть, — прошептала Амая, обняв плачущего Ларка.

— Забирай эльфа и проваливай! — злился стражник.

— Я не уйду! — подал голос Ларк, — Я не брошу её!

— Тихо. Останешься — тебя бросят в темницу или вообще покалечат. Как ты тогда ей поможешь? Тебя туда не пустят, — шептала Амая, гладя рыжие пряди.

Понимая, что горничная права, Ларк тяжело поднялся на ноги, стараясь не слушать всё новые и новые крики и просьбы о помощи.

«Прости меня, Лили. Прости меня, милая».

Глава 7: Воскресшая

Утро, жаркое и душное. Сегодня оно хуже даже тех, что были до прибытия эльфов. Западное крыло вновь наполнилось шепотками и сплетнями. Их разносили по всему дворцу и даже вынесли за его пределы — в город. Да и не нужно было много говорить, люди и сами стали замечать — что-то не так.

Группа девушек вновь столпилась у одиночной комнаты королевского менестреля. Он выходил из своей берлоги очень редко, и то в пьяном виде. Мужчина не говорил, с каждым днём становился все мрачнее. Сегодня его вообще никто не видел. Вначале бард пытался прорваться к королю, просил об аудиенции с королевой… но стража даже близко не подпустила беднягу к центральному крылу. Ларк побитой собакой слонялся у резных дверей, выжидал, молил, угрожал. На него не обращали внимания, отмахиваясь, как от назойливой мухи. В итоге менестрель просто закрылся в своей комнате, поглощая вино, как воду, покупая на свои гроши через Дола. Конюх не задавал вопросов, и это Ларку нравилось. Он лишь брал последние деньги менестреля и покупал самое дешёвое — кислое и разведённое. Хотя каждый раз говорил, что это в последний. Бороться с настырным эльфом он не смел — беспокоился, что тот сам сунется в город в таком виде, и тогда можно хоронить.

Снова эльф тяжело проснулся, в большей мере от вновь столпившихся под дверью барышень, настырно желающих принести ему что-то из еды. Заботливые… Ну-ну. Предлог, чтобы разрушить стену отчуждения, втереться в доверие, которое менестрелю было сейчас не нужно. Ни одна из дамочек не была ему нужна. В его голове постоянно звучал отчаянный голосок его Лили, которая звала на помощь, а он только и мог валяться на полу, не способный ничего сделать.

«Жалкий слабак!».

Амая кое-как протиснулась через служанок к заветной двери, неся в маленьком кулёчке целебные травы, кусок хлеба и сыр.

— Прошу прощения, разрешите пройти, — глухо проговорила девушка, и тут же получила тычок в бок.

— Ишь ты, выискалась! Вставай в очередь! — заявила Сара, перегородив дорогу к двери.

Амая была возмущена. Какая очередь? Неужели они думают, что бывшая рабыня охотно, как эти стервятницы, желала внимания эльфа, воспользовавшись его слабостью? Да, все уже давно знают, что Ларк заботится о Лилиан, и то, что о королеве не слышно уже полторы недели, убивает его. Тем более, что-то происходит.

На свадьбе, когда королева пустила силу в сухую землю, все были в восторге от уже появившегося результата. Трава приобрела изумрудный оттенок, влага наполнила почву, даже слабые сухие ростки стали больше, сильнее. Но стоило дню смениться на другой, как всё стало увядать и усыхать. Со дня свадьбы эльфийку больше никто не видел. Даже личным служанкам и фрейлинам запретили заходить в спальню. Лекари лично ухаживали за госпожой, требуя какие-то вещи уже в общей гостиной, взамен отдавая грязные тряпки, шелуху от трав и тарелки с несъеденной едой. Амая украдкой видела слабую девочку в постели, но за ворохом одеял и простыней она потерялась, словно утонула там. Король был в бешенстве. Любая оплошность со стороны любого из подданных — взрывался вулкан. Вчера был пик жестокости короля:

Раб пытался незаметно проскользнуть мимо Рандела, сидевшего в зале и принимавшего прошения от селян. Однако юноша зацепил вазу, стоявшую на небольшом столике. Не разбил, но шум привлёк короля. Рандел спокойно повернулся к худому юнцу, холодным взглядом оглядев его фигуру.

— Отрубить руку. Может, без неё будет расторопнее, — махнул ладонью король.

У раба вся краска с лица сошла. Он упал на колени, моля о пощаде.

— Будешь ещё и орать — язык отрежу, — грубо бросил правитель.

Амая поджала губы и крепче прижала к груди свёрток.

— Мне нужно к нему.

— Что ты принесла? Травы от похмелья? Так дай их нам, мы ему и передадим, — Сара протянула руку, но ее перехватил Дол.

Конюх сдвинул к переносице густые чёрные брови. Сара вмиг присмирела, увидев недовольное выражение лица лысого мужика. Этот ещё и затрещину дать может, не поглядит, что женщина.

— А ну рассосались, курицы! Мужика захотелось? Так я вам устрою! У нас целая орава солдат вечером в кабаке заседает, могу познакомить! — сурово пробасил Дол.

Девушки переглянулись, некоторые возмущённо зашумели, но уйти пришлось — Дол слов на ветер не бросал.

— А ты чего порог эльфу обиваешь? Тоже дружка на ночь найти? — Дол скрестил руки на груди, показавшись Амае ещё более внушительным и грозным.

На минуту улуанка представила себе, что могла бы, как эти девушки, добиться внимания яркого менестреля. Щёки заалели, и бывшая рабыня тут же отбросила смущающие мысли. Нет, где он, а где она? Кому вообще нужна будет улуанка? Её только разок возьмут, да кинут в сарае, даже утром поцелуем не поприветствуют. А тем более, с чего ей вдруг мечтать об эльфе? Она ему тем более не ровня. Да и сколько лет он прожил? Больно нужна ему будет четырнадцатилетняя малявка без роду и племени… Амая лишь жалела несчастного барда, так как видела, что душа у него болит — мучается бедняга от страха за подопечную.

— Не сердитесь. Я трав принесла, чтобы голова не болела, да перекусить, одним вином сыт не будешь. Сказать ему ещё о королеве хотела. Думаю, скоро Ларк понадобится его величеству, — прошептала Амая.

Дол хмыкнул, но расслабился. Амая казалась ему совсем жалкой — кожа да кости. Волосы не отросли, бедняжка шарахалась от любого громкого звука, при разговоре норовила спрятать голову в плечи… Самое забавное, как Амая двигалась — совсем тихо, как мышь. Иногда стоишь себе, задумаешься о насущном, а девушка сбоку подойдёт и так тихо-тихо что-то скажет, аж сердце в пятки уходит. Вот и сейчас стояла, тряслась, как лист на ветру, глаза опустила, смотрела кротко. Да, такая и соблазнить не сможет.

Дол махнул рукой и с силой постучал в дверь.

— Эй, открой, дело к тебе тут! — конюх некоторое время подождал и снова постучал, потом ещё и ещё.

Только на раз десятый было слышно, как гвоздик отодвинули, но дверь не открыли.

— Заходи давай, — Дол подтолкнул девушку ко входу.

Амаяосторожно отворила дверь и прошмыгнула внутрь, не забыв за собой закрыть. Комната провоняла дешёвым пойлом, сыростью и прелостью. От вида распластавшегося на узкой кровати Ларка ей стало тоскливо. Девушка задалась вопросом:

«Зачем было ехать в такую даль за своей госпожой, лишь бы страдать?».

Мужчина повернул голову на бок, скосив глаза на Амаю. Видок у него был довольно потрёпанный. Девушка не знала, с чего начать разговор, несколько секунд они лишь переглядывались. Она волновалась, а ему было откровенно плевать.

— Госпоже стало хуже, — серьёзно сказала бывшая рабыня, поставив наконец кулёк с принесённым на стол, отодвинув несколько бутылок.

— Знаю, — был угрюмый ответ.

— Как?

Вместо слов менестрель указал в окно, за которым виднелись сухие ветки.

— Тут никогда не было зелено, — не поняла намека Амая.

— Вчера было, — бард сел на кровать, потирая висок — алкоголь давал о себе знать. — Вчера на этом дереве были последние листочки. Сегодня они опали. Лили умирает, — на этих словах взгляд менестреля замер, а потом мужчина уронил лицо в ладони.

— Но как так?! Лекари залечили увечья! — Амая пожалела о своих словах после страдальческого взгляда в её сторону.

— Он нанес куда больше ран, чем вы все думаете! Я предупреждал Рандела. Она совсем ещё мала, отдала силы его королевству. К тому же, Лилиан не любит супруга. Душа эльфов слаба, они не имеют детей от нелюбимых, а учитывая то, как… как обошёлся с Лилиан его величество, она навсегда теперь его возненавидит, — мужчина встал с постели и подошёл к столу, миновав кулёк с едой и травами, потянулся к наполовину пустой уже бутылке.

Амая положила ладошку на трясущиеся руки менестреля, желая остановить.

— Если король не глуп, и если лекари передали мои слова, то скоро за тобой пришлют. Прими травы и поешь, — Амая улыбнулась, увидев полное замешательство барда.

Молчание наполнило комнату, как перед грозой. Оба чувствовали, как время остановилось где-то на уровне горла, обхватив цепкими пальцами грудную клетку, и всё сдавливая и сдавливая, пока в дверь не постучали. Ларк вздрогнул всем телом, с опаской посмотрел в сторону закрытой двери.

— Ларк Адерин, немедленно откройте, приказ его величества! — пробасил солдат за дверью.

Амая в знак поддержки сжала узкую ладонь менестреля и качнула головой.

— Иди.

Мужчина тут же изменился в лице, пригладил ладонями растрёпанные волосы, открыл дверь. На пороге стоял солдат в более свободной форме — кожаные доспехи с проклёпанными ремнями. Металлические вставки — защита лишь на некоторых частях тела, чтобы не стеснять движений. Шлема не было, поэтому взгляд его зелёных глаз можно было прочитать сразу — неприязнь, отчуждение.

— Вас вызывает его величество. Приведите себя в порядок. Вас будут ожидать в королевских покоях, — солдат чопорно кивнул головой и, под заинтересованные взгляды мимо проходившей прислуги, удалился.

Менестрель осторожно закрыл дверь трясущимися руками.

— Как? — настало время Ларку удивляться.

Амая не упустила возможность внутренне похвалить себя.

***

Вчера принцессе было совсем плохо, она еле дышала. Лекарь жёг какие-то благовония, и Амая не могла никак взять в толк зачем они. В покоях и так воздуха не хватало. Однако, лекари пытались сделать всё, что могли. Никакие травы, мази и прочее не помогало привести в чувство её величество. Архиепископ Карл Кирхенбаум ежедневно приходил к Лилиан помолиться, воззвать к душе. Он умолял Бога, чтобы тот не забирал дитя себе, оставил. Ведь она была и его дочерью, пусть и духовной — это он посвятил её в истинную веру. Не действовало. Амая и ещё две горничных всегда находились за дверьми. Иногда им выносили грязные простыни, какие-то тряпки, просили принести воды или ещё что-то. Однако королеву подданным показывать отказывались. Нельзя видеть её ослабевшей никому, кроме врачевателей — король не позволял.

Очередной ворох тряпок в руки — Амая не выдержала, остановив врачевателя перед дверью. Лекарь посмотрел на горничную удивлённо. Девушка отказывалась отпускать руку, цепко вцепившись огрубевшими пальцами в рукав. Мужчина заглянул в комнату, где лежала королева, посмотрел на удаляющихся горничных, уносивших грязное бельё, решил выйти.

— Дитя, я ничего сказать не могу. Её тело слабеет с каждым днём. Организм отвергает пищу, она умирает. Я никогда не имел дела с эльфами. И думаю, нам нужно послать за эльфийским лекарем. Я бессилен, — судорожно произнес сухонький мужчина, сжимая в ладонях платок, которым вытирал руки.

Амая поджала губы.

— Это будет скандал. Королева так мало прожила у нас, а уже так… тяжело заболела. Что скажут эльфы? — словно себе прошептала Амая, все ещё не выпуская рукава.

— Я не знаю, дитя, — всплеснул руками лекарь.

Амая крепче вцепилась в одежду врачевателя. Та даже затрещала, грозясь порваться, но бывшую рабыню это не волновало.

— Господин, прошу, просите короля привести Ларка Адерина. Он ведь её наставник. Король должен понимать, что ситуация на грани. Ларк сможет сказать, что с ней, он сможет помочь. Если его величество хочет, чтобы королева жила и его королевство процветало, он обязан пустить менестреля, — судорожно проговорила Амая, продолжая тянуть за рукав.

— Его королевство? — не упустил оговорку лекарь. — Но ведь это и твой дом, дитя. Или…

Амая отвернулась, наконец, отпустив уже начавшую рваться рубаху.

— Просто передайте мои слова его величеству, или Рокдену снова будет грозить засуха, — Амая подхватила подол юбки, и как можно скорее покинула гостиную.

***

Сытый Ларк одобрил выбор принесённых трав — уж он-то знал в них толк. Мог бы, конечно, и сам их вырастить, но понимал, что его сила понадобится Лили. Он не мог знать, насколько действительно плачевно состояние его подопечной. По правде сказать, он боялся её увидеть… боялся, что зайдет в покои королевы, и не сможет ничем помочь, будет просто не в силах. Он не мог допустить такого расклада событий, поэтому гнал от себя такие мысли. Улуанка старалась поддержать улыбкой и приободрить словами.

— Спасибо. Думаю, я слишком раскис. Ты права, нужно взять себя в руки, — он уже привел в порядок волосы, умылся и сменил одежду.

— Благодарить меня будешь, когда поможешь её величеству, — девушка взяла грязную рубаху и льняные штаны, намереваясь отнести их стирать. — И… я не хочу снова становиться рабыней. Кандалы, тонкая одежда, в которой зимой не согреться, унижения, плети и боль. Самое ужасное — осознание, что ты себе не принадлежишь. Нас перепродают, скидывают любую работу, используют как хотят. Защиты нет нигде. Лилиан — моя надежда, — голубые глаза увлажнились. Её жизнь пронеслась перед глазами кусочками калейдоскопа, разбитым стеклом, раня мысли, разум.

Ларк по-доброму улыбнулся, от чего сердце у Амаи сильнее сжалось.

— Тем более я должен быть тебе благодарен, — он по-отечески погладил девушку по голове. — Ты могла бы захотеть зла Ранделу, отомстить таким образом захватчику, лишив королевы. Но не поддалась гневу.

Из-под чепчика выглянули короткие непослушные светлые пряди. Ларк поцеловал девушку в лоб, как обычно делал с Лили. Амая отстранилась, смущённо отвернувшись к окну, пряча красное лицо.

— Иди к ней, сейчас же. Ты ей нужен, — повысила голос девушка.

Амая никогда не призналась бы, как ей было приятно. Никогда не сказала бы, что уже многие годы не чувствовала такой заботы и ласки, а уж тем более нежных поцелуев. Маленькой, может, родители её и обнимали и гладили и целовали. Но их давно нет в живых. Короткий добрый жест пошатнул хрупкое равновесие так, что когда двери закрылись, девушка не сдержала слез счастья, приложив ладошку ко лбу.

Рандел вновь был разозлён. Никто из советников не осмеливался попасться королю на глаза, тем более — после ситуации с рабом. Судьбе парня никто не завидовал, и повторять её не желал. Именно по этой причине в центральной части рабы были настолько незаметными, что их можно было спутать с мебелью, некоторых прислуга и вовсе увела на другие части замка. Ларк молнией проносился мимо коридоров и стражи, не обращая внимания ни на что вокруг, желая быстрее добраться до ранее для него запертых дверей. Оказавшись у нужного входа, замешкался. Солнце нагревало спину со стороны окна, словно приглашая зайти.

Несколько вдохов и выдохов — бард распахнул двери и вошёл в помещение. Первое, что бросилось в глаза — занавешенные окна. Солнечные лучи пробирались сквозь щели плотных штор, тускло освещая пространство. Тяжесть и влажность. Угрюмость пространства пробирала до костей, наполняя тело слабостью, болезненностью. Ошибиться, за какой дверью находилась королева было невозможно — от покоев словно исходила болезненная энергия. Шаг вправо — и он у цели. Но прежде чем попасть к его маленькой «принцессе», нужно пройти через «дракона». Точнее — «волка».

Рандел сидел за столом, неотрывно, как хищник, разглядывая в тусклом свете вошедшего эльфа. Он следил за каждым движением молча, оценивая противника. Ларк велел самому себе не бояться, хоть это было сложно. Одно его неверное слово, движение, вздох — и король может погубить свою супругу. Поэтому бард молчал и спокойно стоял, готовый в любую минуту сорваться к покоям её величества.

— И снова ты, — прошипел Рандел, даже не моргнув.

Вульф — воин, столько противников были сражены его мечом, столько людей покорились его силе. Любая женщина готова была отдать себя ему без остатка. Даже улуанцы, которые предпочитали капитуляции смерть, покорились. Но эти остроухие существа… Жена вот-вот испустит дух, менестрель всё ещё смотрит на Рандела, будто тот дитя малое. Король видел во взгляде барда:

«Монстр».

Рандела более всего бесило то, что какой-то слуга был прав. А Рандел настоял на своём, поддавшись ревности и чувству собственничества. И сейчас королевству грозит снова засуха, его народ не вынесет этого. Начнётся бунт, который будет сложно подавить, без кровопролития не обойдётся. Он и не предполагал, что какая-то малявка сможет прогнуть его под себя.

— Вытащишь её с того света — и я пальцем не прикоснусь к Лилиан до тех пор, пока она не будет достаточно взрослой, чтобы подарить мне наследника, — мрачно и веско проронил правитель.

Рандел замолчал, еле сдерживая справедливую ненависть. Хлопнул дверью так, что с потолка посыпалась краска.

Ларк не стал отвечать, а уж тем более заверять короля:

«После такого Лили не подарит наследника королю. Никогда».

Войдя в покои девочки, менестрель первым делом попросил лекарей уйти. Все эти мази, благовония и прочая ерунда не спасёт его малышку. Они заперли Лили в комнате, как в парилке, лишив её свежего воздуха и света. Ни один цветок не распустится в темноте. Прежде чем подойти к кровати, Ларк распахнул все окна в комнате, впустив, наконец, в помещение свежий воздух. Солнце пекло в Рокдене нещадно, как и всегда, но это намного лучше темноты. Последние ростки фиалок на карнизе понурились, завянув почти окончательно. Ларк ещё чувствовал силы, последние крохи магии скопились в комнате. Он обязан дать им свободу. Он готов сколько угодно провести у кровати королевы, звать её, пока сам не упадёт от усталости, лишь бы малышка вновь ожила.

Сделав глубокий вдох, он развернулся и подошёл к постели. Увидев Лилиан, не смог сдержать болезненного стона, и тут же упал на колени перед кроватью.

Королева словно иссохла, бледные щёки впали, губы посинели, под глазами пролегли тени. Ларк провёл рукой по бледной тонкой ручке, поражаясь, насколько сухая у малышки кожа. Рука потянулась к волосам девочки. Он не узнавал их. Когда-то у Лили были чёрные, цвета воронова крыла волосы, отблески луны путались в её локонах, делая из малютки лесную нимфу. А сейчас — белые пряди, как болезнь, испещряли чёрное золото. Седина в тринадцать лет, и у эльфийки! Это ж как она должна была испугаться? Ларк даже представить боялся. Но поделать ничего не мог — король был в своём праве. Ничего, главное — она жива.

— Лили, милая моя, я рядом. Теперь — рядом, — ласково прошептал менестрель.

Ларк приложил обе руки к сердцу девочки и начал напевать. Слова магией лились с его уст, устремляясь к заблудшей душе, которая провалилась в тьму на задворках сознания, давно потеряв интерес к реальности, к бытию… к жизни.

Её мысли устремились домой, к отцу и матери, любимой оранжерее. Родной лес в её фантазиях ласково принял свою дочь, окутывая родным теплом, защищая от тягот взрослой жизни. Ветви столетних деревьев тянулись к маленькой эльфийке, приветствуя её. Лили смеялась, ощущая на коже задорный ветерок, который играл с чёрными локонами. Тут ей было хорошо — среди цветочных ароматов и звуков жизни. Тут она чувствовала себя в безопасности. Однако… ей чего-то не хватало. Что-то яркое — пламенное и горячее — проскальзывало в воспоминаниях, вызывая дрожь в пальцах. Алые глаза преследовали девочку, казалось они смотрят из-за кустов, наблюдают. Но от их кровавого блеска не было страшно, наоборот — уютно. Дикое пламя, нёсшее с собой успокоение, не давало покоя в мечтах Лили. Она всё никак не могла вспомнить, кому принадлежали огненные крылья. Как зовут пламенного ангела?

Мелодия разлилась по лесу, проникая под каждый куст, врываясь в норы зверей, наполняя собой звенящую пустоту, нарушая исправный баланс и спокойствие. Лили подняла голову, прислушиваясь, смешно дёргая ушами, как если бы была кроликом. Встала с места, направляясь на зов. С каждым шагом мелодия становилась громче, а сердце всё горячее. Голос, который ей знаком, был приятным, и не хотелось терять его. Лили перешла на бег, спотыкаясь о корни и ветки. Лес её фантазий словно останавливал хозяйку, желал оставить у себя, не пустить в тот мир, в который звал голос. Когда девочка оказалась довольно близко, она уже точно знала, кому принадлежал тембр. Она так ждала его, столько звала, а пришёл только сейчас. Почему он бросил её одну? Ей было так страшно и больно… И теперь он требует, чтобы она вернулась назад? Да как он может?!

Обида тут же обуяла её, комком накапливаясь в горле.

— Моя хорошая, умоляю, открой глаза, — молил Ларк.

— Почему ты не помог мне?! Я звала тебя! — разрыдалась малышка.

— Я хотел, я пытался. Они не пустили меня. Но теперь я тут, я рядом с тобой, — нотки отчаяния сквозили в голосе.

— Я… мне было так страшно… Он был так жесток со мной… За что?! А они смотрели, как он измывается, и ничего не делали. Никто ничего не делал! Я же была хорошей! Я же не сделала ничего дурного! За что он так со мной?! — королева отвернулась размазывая слёзы по лицу, чувствуя, как силы покидают её, руки истончаются, а волосы белеют.

Некоторое время голос не отвечал.

— Ты молодец, Лили. Ты была очень хорошей принцессой. Я горжусь тобой, моя хорошая, — только и смог выдавить из себя бард.

Все погрязло в свете, настолько ярком, что родной лес исчез в его лучах. Лили вновь осталась одна, но она поняла, что это ненадолго.

Открыв глаза, королева ощутила невероятную сухость во рту. Ей было душно, а тело настолько слабым, что поднять руку стоило огромных усилий. Повернув голову, увидела измождённое лицо барда — под глазами синяки, а волосы растрёпанные, спутанные. Лилиан кое-как повернулась на бок, положив ручку на лицо друга. Он тут же открыл глаза, чтобы встретить потускневший взгляд подопечной.

С тех пор, как эльф стал отдавать силы королеве, желая воззвать к её душе, прошло трое суток. Он держался из последних сил, чтобы не отключилось сознание. Приходили лекари, чтобы дать мужчине хотя бы питья и что-то из еды. Немного восполнив энергию, бард вновь возвращался к занятию — пел для Лили, желая вернуть душу. Лекари удивлялись этой силе, но Ларк уверял, что он не врачеватель. Это лишь сила природы, которая есть в каждом эльфе, и свою королева истощила, полностью уйдя в себя, отключив сознание, он лишь желал вернуть крупицы утраченого. Эта магия не способна вылечить болезни, а уж тем более исцелить от страшного недуга. На третьи сутки менестрель не выдержал и всё же уснул, продолжая обнимать во сне королеву.

Девочка подвинулась, разрешая Ларку забраться в её кровать. Даже если бы лекари вошли и увидели, вряд ли бы что-то сказали. Уж точно не после того, как он сумел оживить королеву. Бард лёг на постель, не переставая улыбаться и радоваться тому, что Лилиан очнулась.

— Я слышала тебя, — сказала ослабевшим голосом королева, проведя ладошкой по огненному вихрю волос.

— Потому что я звал тебя. Прости меня, моя милая, я не справился, не сберёг…

Лилиан положила маленький пальчик на губы Ларка, призывая к молчанию.

— Сейчас ты здесь. Это важно, — она придвинулась ближе, утопая в заботливых объятиях. — Я больше не позволю, чтобы они запретили мне видеть тебя, — в её голосе слышалась детская обида и озлобленность.

Менестрель чмокнул девочку, крепко притянув к себе.

— Помнишь тот сад, который мы видели в окно? Я думаю, ты могла бы сделать из него свой маленький рай, как считаешь? — он говорил хриплым голосом, старклся отвлечь подопечную от тягостных мыслей, чтобы она не думала уходить снова во тьму.

Лили слегка отстранилась, задумавшись, а потом снова прижалась к мужской груди.

— Ты будешь мне там петь, когда я захочу, там, в саду?

— Конечно, моя хорошая.

— Тогда этот сад будет самым прекрасным местом на земле, — Лили зажмурилась, пряча лицо в крпеких объятиях.

***

Выйдя в гостиную, Ларк не сомневался, что пересечётся с Ранделом. Король был спокоен и уравновешен, абсолютно не выказывая никакой агрессии. Правитель заметил, что за окном вновь начала расцветать зелень, а деревья будто наполнились силой. Когда его величеству сообщили, что Лилиан очнулась, он тут же бросил все дела, желая увидеть её. Однако, услышав разговор Ларка и Лили, заходить отказался, борясь с ненавистью к обоим. Он волновался, что если увидит двоих эльфов вот так легко разговаривающими, и, не дай Бог, прикасающимися друг к другу — не выдержит, и сотворит с обоими что-нибудь ужасное. Поэтому король остался стоять снаружи и ждал, когда эльфы наговорятся. Ларк вышел в гостиную только полчаса спустя, застав короля сидящим за столом. Они переглянулись, и во взглядах не было ни капли симпатии.

— Ну давай, скажи, что хочешь сказать, бард, — усмехнулся король.

Ларк победно расправил плечи, глядя перед собой прямо и уверено. Люди такие пылкие, самовлюблённые. Всегда считают, что правы, никогда не любят признавать поражения, кичатся гордостью, материалными благами, когда в мире есть вещи куда более важные, чем собственное эго.

— Лили… Её величество требует выделить ей сад на заднем дворе дворца. Сейчас королеве необходим отдых, много солнечного света, питья из целебных трав, их названия я уже передал королевскому врачевателю, и… впрочем, это всё, — закончил Ларк, замолчав.

— Что «и»? — повысил голос король, подойдя вплотную к эльфу.

— Мой король, я вас предупреждал. Вы сами виноваты в том, как королева будет к вам относиться, — Ларк внутренне трясся всем телом, но стойко выдержал гневный взгляд правителя.

Новость разочаровала Вульфа. Частично он понимал, к чему клонит эльф. Но упрямство давало о себе знать. Рандел не желал слушать о подобном. Своё слово он сдержит. Он обещал не прикасаться к супруге, пока та не будет достаточно сформированной и взрослой, дабы подарить ему наследника, а пока от неё будет требоваться лишь благополучие его королевства. Лилиан придётся смириться со своим положением и уяснить, что она — королева Рокдена и супруга Рандела Вульфа Третьего! Рокден должен насытиться силой и магией, дабы взошли посевы, и голод наконец отступил. Остальное — потом.

— Будет ей сад. А сейчас я должен лично убедиться в её сохранности, — сквозь зубы произнёс Рандел.

Ларк с неохотой, но пропустил правителя в покои, зная, что Лили он теперь не тронет. Он знал, как малышка испугается видеть этого мужчину вновь. Что-то в его крошке сломалось, что-то чёрное пустило корни в совсем ещё наивную и хрупкую

Глава 8: Пятнадцать лет

Две стопки книг покоились на столе. Одна — с уже прочитанными фолиантами, а другая только ожидала своего часа. Страница за страницей — любопытному менестрелю всё было мало. Королевская библиотека содержала в себе бесчисленное количество разных изданий, правитель не скупился на то, чтобы собрать такой ценный архив. Любая информация о враге была полезна, поэтому Рандел не скупился на знания.

Королева позволила брать любую книгу на вынос и читать её столько, сколько потребуется барду. Вообще, многие иногда с завистью смотрели на Ларка — всегда имел привилегии. Он отказался от комнаты в центральной части замка, а также от прибавки к жалованью, но многое было позволительно. Например, Лилиан всегда выделяла своему менестрелю пищу с королевского стола, прося Амаю только что приготовленное изысканное блюдо. Мужчина имел право быть в любой части замка, если того пожелает. Но ноги чаще всего вели менестреля к его друзьям… или в библиотеку.

Также Ларк очень часто (даже слишком) находился наедине с королевой в её любимой оранжерее. Всем остальным, кроме, разве что, горничной Амаи, вход был запрещён. Даже стража стояла только у входа, и могла лишь гадать, какая красота скрывалась за стеклянными дверьми. Раньше сад был открыт, много кто мог посетить это место, однако до Лилиан там и смотреть было совершенно не на что. Рандел часто бывал недоволен таким своеволием менестреля, и был категорически против таких уединений. Тогда Лилиан нагло пользовалась своим козырем — магической силой. Королю ничего не оставалось, кроме как махнуть, пока что, рукой на их излишне тёплые отношения. По крайней мере, Рандел надеялся, что когда королевство полноценно окрепнет и напитается силой, а его супруга станет благоразумнее, то она прекратит вести себя как капризное дитя. Лили полностью закрылась от супруга, в его присутствии не способная шевельнутся и иногда даже дышать.

Кроткая и нежная девочка, которую впервые встретил Вульф, спряталась под маской холодной и обжигающе отстранённой девушки, доверяя лишь двоим в королевстве — Ларку и Амае.

Дол плюхнулся на скамью рядом с менестрелем, поставив большую кружку холодного сока. Ларк только и успел убрать листы с заметками, чтобы конюх не оставил мокрых следов.

— Тебе не надоело уже книги читать? Смотри, какую вкуснятину достал! — Дол поднял кружку с соком, взмахнув ей в воздухе. К удивлению барда, ни одной капли не разлилось.

— Да как тут оторваться? Столько интересного в библиотеке его величества Рандела: легенды и мифы востока, история создания Рокдена, начиная с Бернарда Первого. Да я даже смог найти целый сборник сочинений алхимика Льюиса Рене! Ты знал, что сто тридцать лет назад ему удалось найти философский камень? Я думал это легенда… а нет, хранится на северных островах в храме Гуртрун. Хотел бы я увидеть… а ещё…

— Так, тормози! — хохотнул Дол, выставив широкую ладонь перед лицом эльфа. — Давай ты со своими бумажками как-нибудь сам. А я лучше сока выпью.

— Ничего ты не понимаешь, — произнес Ларк, потянулся, захрустев суставами. — Знания бесценны.

— Вот и рассказывай королеве о своих знаниях, — не отстал Дол, но тут же прикусил язык, уловив погрустневший взгляд. — Надоела, да? — отставил кружку и сочувствующие посмотрел на Ларка.

Менестрель отодвинул от себя книгу, взглянул в запыленное окно. Рокден преобразился благодаря королеве Лилиан. Девушка полностью слилась жилами с землёй солнечного государства. Фруктовые деревья наполняли аллеи, плоды наливались соком. Особенно хорошо росли яблоки, груши, абрикосы, гранаты, сливы и апельсины. Вишню и черешню также выращивали с охотой, но слишком много птиц развелось на полях. Их разгоняли, как могли, но подлые пернатые все равно расхватывали ягоды довольно резво. Поля позеленели, жители Рокдена уже успели собрать урожай во второй раз. На столах чаще стали появляться фрукты, овощи и злаки. Мука перестала отдавать песком, а напитки становились всё разнообразнее. Конечно же, молва о волшебстве королевы давно вышла за пределы Волчьего государства, и королю слали письма с просьбами о встречах. Однако он считал, что пока Рокден полностью не окрепнет, ни о каких встречах с соседями не может быть и речи. Потом правитель и вообще подумывал расширить торговые пути и поднять налоги. Это было бы кстати. Теперь рабы реже гнули спины на плантациях. Вместо этого им нашли иное, но не менее тяжёлое, применение. Зажиточные хозяева, пополняя запасы, становились богаче, а оттого могли позволить себе больше. Невольников теперь использовали больше в развлекательных целях. Особенно знатные особы любили устраивать подпольные бои… иногда с летальным исходом. Благо, хотя бы бандитов среди рокденцев стало меньше. Ларк иногда вечерами мог выбираться в город — послушать местных певцов, а то и самому выступить в каком-нибудь трактире потехи ради, словно вспомнив былые времена.

Как менялся Рокден — Лили становилась другой. Девочка перестала излучать тот детский восторг, как когда-то. При дворе эльфийка была отстранённой, холодной, показывая всем гордую натуру. Лёгкие и воздушные платья сменились закрытыми, тёмных тонов нарядами. Малышка так боялась оголить части тела, что даже в жаркие деньки, когда дамы любили откровенные декольте и короткие рукава, надевала платья из плотной ткани с высоким воротником и длинными рукавами. Порой эльфийка могла и вовсе скрыть белые ладони перчатками.

Вечерами, когда ужин в кругу советников заканчивался, её величество чопорно прощалась со всеми. Девушка еле сдерживалась от того, чтобы пронестись по коридорам величественного дворца. Лилиан спешила только в одно место — свой маленький рай. Туда, где она запиралась от всего мира, окружённая тем, что было ей так привычно и любимо.

— Моя госпожа не может мне надоесть. Но я беспокоюсь, — печально отозвался менестрель, собирая книги со стола, надеясь перебраться в свою комнату.

***

— Моя королева, жители надеются отблагодарить вас. Я хотел предложить вам встречу с селянами, — Браун нанизывал сочные куски жаркого на вилку, и тут же отправлял в рот, широко его раскрывая.

Ужин, как и всегда, представлял из себя целое пиршество.

На белой скатерти с кружевными оборками и красными вставками по углам золотыми нитями были выведены уже привычные Лилиан геометрические узоры. На самом столе громоздились разнообразные блюда, которые никогда не доедали. Лили всегда задавалась вопросом:

«Куда же девают большую часть? Не выкидывают же, право?»

Разнообразные овощные салаты, приправленные каплями масла; фазаны с грибами и луком; куропатки, прожаренные на вертеле в специях; сочная телятина в сливочном соусе; гарнир из картофеля; печёные груши в меду; пропаренная рыба в лимонном соке с веточками розмарина. Чаще всего в центре стола ставили хорошо прожаренного поросёнка, сочащегося жирком, во рту которого находилось печёное яблоко. Вино стало неотъемлемой частью стола, особенно недавно, когда Рокден собрал свой первый урожай пару месяцев назад. И вся снедь подавалась на изысканных серебряных блюдах. Выбеленные салфетки клали на колени, чтобы можно было смочить ими рот, когда сок от особенно вкусного блюда стекал по подбородку. Хрусталь по-особому звенел в руках, но чаще наполняли алкоголем кубки с драгоценными камнями в серебряных оправах.

— Я не планировала встречаться с селянами, — холодно отозвалась королева, положив в рот спаржу.

— Это входит в твои обязанности, — Рандел обвёл супругу холодным взглядом и встретился с отрешённым её.

— Мои обязанности — обеспечивать Рокден магией природы, ваше величество, — Лили сделала глоток лёгкого вина.

— Но…

— Оставьте, сэр Вёрджил, — Рандел махнул рукой, делая большой глоток из кубка.

В последнее время король стал употреблять довольно много спиртного, особенно за ужином. Спорить с женой не имело никакого смысла, она совершенно его не воспринимала, и всё больше отстранялась. О чём говорить, если они и спали в разных покоях, а пересекались лишь за трапезами. Впрочем, королю было плевать на участие к его персоне, пока сама жена не переходит каких-либо границ. Правда, иногда внутри клокотал гнев, когда он слышал в очередной раз:

«Её величество в оранжерее с менестрелем».

Хотелось рвать и метать каждый раз, задумываясь о том, что его супруга выбирает в свои спутники барда. Он обещал, и выполняет данное Адерину слово, но это не отменяло того факта, что с каждым месяцем всё сложнее терпеть подобное. Поэтому мужчина стал ещё и частым клиентом у девушек лёгкого поведения. Иногда в одну ночь их могло быть и несколько. Предпочитал Рандел в основном черноволосых и белокожих. И одна ему особенно нравилась. Звали её Паула. Утончённая особа с хищным взглядом ярких изумрудных глаз. Услада для взора, а какова была в постели — ненасытная львица. Король выбирал её чуть ли не каждые три дня. Паула была проста, в ней не было аристократического чванства, да и знати она боялась. Король не желал вести разговоров с проституткой, да и думать ещё и о духовном состоянии этой женщины ему не хотелось, достаточно и истеричной супруги. Поэтому все встречи с женщинами были только одного характера — интимного. Смотря на Лилиан, заканчивающую трапезу, король уже знал, куда направится супруга.

— Зачем обязывать несформировавшегося ребёнка выполнять свой долг, верно, Лилиан? — хмель на секунду развязал язык правителю.

Девушка широко раскрыла глаза, не веря тому, что сказал её супруг.

— Боюсь, это было лишним, — шёпотом, похожим на шипение, молвил Клаус Штемпель.

— Молчите, господин Штемпель, уж лучше молчите, — испуганно шикнул Адам Бург, замечая уязвлённость королевы.

Лилиан встала из-за стола резко. Ножки стула неприятно проскрипели по начищенному полу, резанув по слуху всех собравшихся в обеденном зале. Архиепископ Карл покачал головой, осуждая королеву за её горячность. Хотя он понимал, что казначей делает всё это не для того, чтобы сблизить её величество с народом. Привлечение внимания и укрепление доверия приведут к меньшим возмущениям при поднятии налогов на землю. Гюнтер Акст заявил, что его армии вновь не хватает средств. Хотя куда ещё выше жалование? Снаряжение воинов выше всяких похвал! Солдаты хотели развлечений, женщин и сладкой жизни, да и получить по рабу были бы не против. Рандел только поддерживал желание вновь вынести из казны денег на обеспечение армии. Вульф был бы не против повоевать — тайно надеялся на недалёких варваров-кочевников. А пока… выход ярости короля давала только охота.

Лилиан оглядела совет и супруга с презрением. Ничего не сказав, она покинула зал. Никто ничего не желал говорить, молча проводив взглядом её величество. Комната словно стала свободнее, а потолок перестал давить на головы аристократов.

— И что вы думаете, ваше величество? Неужели женщине позволено так себя вести?! — недовольно пробубнил фельдмаршал Акст.

— Не положено, но я дал слово не трогать Лилиан, — ответил повелитель, допив вино. Но ведь… слова не ставить зарвавшуюся малявку на место он не давал? А желание выписать ей давно заслуженных плетей росло с каждым днём…

Алкоголь побежал по венам, разгоняя кровь. Сердце стучало быстрее. Нужна женщина, а лучше две… нет, три!

— Но ваше величество, всё же она важная персона на политической арене… — господин Браун смешно надул щёки и губы, стал похож на хомяка. Это повеселило короля, но дальше всю эту чепуху он слушать был не намерен.

— Довольно! Сэр Вёрджил, помнится, вы хотели отобрать из моего дворца тридцать красивых улуанок для продажи в Суднис? Так почему бы вам этим не заняться? — после этих слов господин Браун потёр пухлые ладони, а маленькие глазки довольно прикрыл. — А вы, сэр Гюнтер, можете приобрести в северной столице столько оружия, сколько потребуется. — Акст довольно улыбнулся, закидывая кусок свинины в рот. — Даже не смейте мне ничего говорить, сэр Штемпель, я помню вашу просьбу, будет вам повышенное жалование, только обязуйтесь с большей частью назойливых писем расправляться сам. Мне неинтересны любопытные правители чужих королевств, которые мечтают повидаться с моей супругой, — король оглядел собравшихся.

— Но ваше величество, а как же ремонт второго храма? Прихожане столько молились, — подал голос архиепископ Карл.

— На сегодня моя щедрость окончена, а теперь я приказываю, чтобы до завтрашнего дня меня оставили в покое! — Рандел резко развернулся, его слегка качнуло в сторону, но воин стойко удержал равновесие.

Паула уже ждала его в спальне…

***

Лилиан промчалась по коридору к своей комнате. Там уже была Амая, расправляла последние складки на королевской постели.

Бывшая рабыня похорошела за это время: набрала в весе, синяки под глазами сошли, в глазах не было больше потухшего отчаяния и ежесекундно страха. Кожа стала мягче и обрела более персиковый оттенок, мозоли на руках сошли, пшеничного цвета волосы стали гуще, длиннее — словом, девушка больше не выглядела побитым воробьём. Сейчас Амая была лёгкой синицей, всё такой же кроткой, но уже более изящной, нежели в четырнадцать лет. Голубые глаза она томно прикрывала, не от мысли о соблазнении кого-то, а всё ещё от стеснения перед вышестоящими.

Когда госпожа вихрем ворвалась в комнату, Амая сразу поняла, что нужно делать. Не впервой уже Лилиан вела себя подобным образом. Улуанка могла даже предположить план ужина, который в очередной раз обернулся нервозностью молодой королевы. Ужин, хорошая еда, совет, который бросает вызов королеве, она в очередной раз отказывается сотрудничать больше, чем есть сейчас, несдержанность короля и… Лилиан не выдерживает.

— Позвать за Ларком, моя госпожа? — понимающе улыбнулась Амая.

— Да, и ты приходи. Надоели мне эти снобы и выскочки! Да я… — Лилиан тут же замолчала, понимая, что разоряться в комнате — не лучшая идея. Во дворце у стен есть уши и глаза, если она вновь покажет горячность, то слухи вновь поползут.

Ранее Лилиан была и вовсе несдержанна, когда ей бросали колкость. Она не удалялась из комнаты с гордо поднятой головой, а прямо на месте бросалась в истерику и обвинения в разного рода грехах обидчиков. Её даже прозвали безумной на какое-то время. Фрейлины с опаской глядели на госпожу, говорили, что Лилиан много о себе мнит: её величество живёт в прекрасных условиях, король с ней обходителен, а она ведёт себя как простушка. Тогда-то Лили и поняла, что даже в своей комнате, мимо которой могут пройти жители дворца, она не в безопасности. Королева много сил приложила, чтобы обустроить свой сад, и магия защищала её от внешнего мира. Там Лили могла говорить что хотела, в адрес кого хотела, и словами, какими хотела! А за пределами её рая сплошные правила, люди, которые её раздражают, лица, которые криво улыбаются. Лилиан-то знала: дай право этим людям, они не постесняются высказать своё мнение в сторону их правительницы:

«Ни на что не годная малявка!».

«Своенравная истеричка».

«Ведёт себя, словно из леса сбежала».

«Неженка, которая супруга ни во что не ставит».

И много ещё чего Лилиан могла узнать о своей персоне, в особенности от дамочек, что белили лица, подводили брови углём, красили губы и пользовались вонючими духами. Все они метили на место королевы и не стеснялись на приёмах королю глазки строить, а тот и не против. Вот только плевала Лили на этих дам и отношения короля к ним.

Служанки быстро переодели госпожу в такой же закрытый, но менее сковывающий движения наряд. Девушка, взяв инструменты для сада, тут же покинула покои, чтобы скорее оказаться в оранжерее. Встретившись по дороге с Лу и Анной, Лили на секунду остановилась. Фрейлины бегло посмотрели на королеву, тут же поклонились, приветствуя правительницу. От взгляда Лили не ускользнуло, с какой брезгливостью фрейлины обратили внимание на инвентарь в её руках.

«Плевать, что они там думают! Да и вообще, какое им дело?! У них есть их король! Они получают от меня всё, что необходимо королевству, пускай уже оставят в покое!».

Эльфийка еле сдержалась, чтобы вновь не побежать по коридорам дворца, но шаг ускорила.

***

Амая спешно постучала три раза в знакомую дверь, и дождавшись приветливого «Проходи, открыто», зашла.

Комната ничуть не изменилась с тех самых пор, когда Амая держала в объятиях Ларка, когда тот вернулся из покоев королевы. Он был уставший, невыспавшийся… но такой счастливый оттого, что его Лили очнулась, и теперь всё будет хорошо! Правда, сейчас по всей комнате можно было найти исписанные листы и стопки книг. Амая осторожно переступила сваленные в кучу пергаменты и села рядом с менестрелем, уткнувшимся в очередной фолиант. Горничная, не церемонясь, выхватила из рук Ларка книгу.

— Не делай так, я только нашёл стих, который искал, — возмущённо проворчал эльф, потянувшись за книгой.

— Нет, ты посмотри, что в комнате творится! Ты хотя бы ел сегодня? — засмеялась девушка, подскочила с места, держа высоко над головой книгу.

Ларк задумался, скосив к потолку глаза. Амая ненароком залюбовалась мужчиной, лучи закатного солнца огненными всполохами пробегались по его молодому лицу и рыжим волосам. Бард нахмурился и вскоре сдался, пожав плечами.

— Наверное, — звучало неуверенно.

— Нет, так не пойдёт, тебе необходимо перекусить. Я там принесла немного, с кухни отдали. Королева снова оставила для тебя самые лакомые куски, — она важно прошла к столу, где оставила корзинку, и торжественно скинула прикрывавшую аппетитный ужин ткань.

— Перекусишь со мной? — улыбнулся мужчина, подманивая к себе девушку.

Амая, ничего не подозревая, взяла корзинку, всё так же держа в другой руке книгу.

Ларк коварно ухмыльнулся и… упал улуанке на колени спиной, достав правой рукой книгу, а левой дёрнув за верёвочки чепчика. Головной убор развязался и быстро слетел с головы ошеломленной Амаи. Пшеничные волосы распустились, мягкие локоны упали на плечи.

— Они отросли, — ласково произнёс эльф, взяв в руку светлую прядь.

— Порой я не верю, что тебе семьсот лет. Ты обманываешь, — совсем раскрасневшись, девушка поспешила скинуть с себя наглеца и поставила между ними корзину с едой. — Ешь давай, Лилиан ждёт нас сегодня вдвоём.

Ларк слегка погрустнел, но быстро вернул непринуждённый вид. Амая заметила сменившиеся настроение и подалась вперёд, заглядывая в глаза эльфа.

— Может, скажешь ей? Она должна уже понять, что так нельзя, — бывшая рабыня взяла руку менестреля в свою.

В комнате повисла тишина, прерываемая шумом ветра за окном и шелестом листьев. Потоки воздуха играли с травой, заставляя ту шептаться, ласково тянутся к угасающему за горизонтом солнцу.

— Я не могу, — всё же дал ответ Ларк, осторожно освободившись из тёплого захвата женских рук.

— Ей уже пятнадцать! Она не ребёнок. Пора бы уже смотреть на вещи трезво, — горничная была похожа на строгую мать, а никак не на молодую девушку.

Менестрель в который раз убеждался, что взгляд Амаи куда взрослее, чем она выглядела сама. Девушка уже много ему поведала. Они иногда уединялись недалеко от конюшни, делились друг с другом историями… Конечно, эльф мог рассказать куда больше, чем молодая горничная. В который раз Ларк удивлялся, как, сохраняя кротость, Амая оставалась хладнокровной и расудительной не по годам. Порой ему не хватало такого же стержня внутри. Хотя оно и понятно, почему бывшая рабыня была такой — пережила слишком много кошмаров в детстве. Лили подарила улуанке свободу, и та хотела для госпожи только лучшего, но понимала, что королева будет больше слушать наставника, нежели её. Затворничество Лилиан стало местным слухом. В городе считали, что эльфийка больна, не прижилась к людям. Так продолжаться, конечно, не могло. Лилиан закрылась окончательно, она должна увидеть, что её народ ей не враг. Они любили её уже по умолчанию, за то, что спасла жителей от голода. Не нужно судить простых селян, ведь они не виноваты в корысти аристократов.

— Нет. Если ей так лучше, то я не буду на неё давить, — Ларк поднялся с постели, взяв из корзины свежие овощи и немного свинины.

— Тогда знать её морально раздавит, рано или поздно… и она не выдержит. Помяни моё слово, — неумолимо прошептала Амая.

— Давай не будем о плохом. Ну же, Амая, я знаю, что ты была бы рада сходить со мной сегодня ночью в трактир! Там будет выступать потрясающий уличный музыкант, и я с ним договорился, что мы споём вдвоём! Соглашайся, я посвящу тебе песню! — Ларк игриво пошевелил бровями, наклонившись вперёд, и улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой.

— Ты меня что, соблазняешь?! — округлила глаза Амая. С одной стороны, девушка была возмущена, а с другой — невероятно рада. Сердце подскочило к горлу, перекрыв поток кислорода.

Она открывала и закрывала рот, как рыба, не зная, что ответить на предложение барда.

— Амая, прошу, дыши, ладно?! — заволновался менестрель, подскочив к девушке.

— Если это такая шутка, то она не смешная, — отвела взгляд в сторону, боясь встретиться с игривыми искрами в чужих глазах.

Мужчина встал на колено, приложив театрально руку к груди и широко улыбнувшись.

— Никаких шуток, миледи. Я совершенно серьёзен! — эльф подал руку.

Амая, не удержавшись, всё же рассмеялась, положив пальчики в ладонь мужчины. Пара встала на ноги и закружила по комнате в смешном, не имеющем ничего общего с грациозностью танце.

— Ладно, уговорил. Но для начала нам нужно к её величеству. Думаю, ей хотелось бы послушать тебя, да и я нашла колоду карт, — девушка демонстративно вытащила колоду, повертев ею перед носом эльфа.

— Это же Дола! Он сам тебе дал? — не поверил менестрель, ловко выхватив карточки из девичьих ручек.

— Нет, Бет отдала. Говорит, что надоело ей каждый день встречать мужа поздно после этих игр, — Амая пожала плечами и вынула кувшин с компотом из корзины.

Ларк ещё немного повертел колоду, отметив, что в этот раз встреча с Лилиан не будет меланхоличной, а по крайней мере они отвлекутся. Молодец, Амая.

Лили уже ждала дорогих ей людей в оранжерее. Но пока они не пришли, решила привести в порядок гортензии. Маленькие бутоны уже начали менять цвет с нежно-розовых на винно-красные. Приближалась осень. Цветы нужно было пересадить ближе к солнцу, чтобы дать возможность растению получить больше света. Оранжерея была похожа на маленький кусочек любимого Лилиан родного леса, но более сказочного и светлого. Она выращивала много разных цветов, сама вспахивала почву и зарождала в земле ростки. Тропинка в саду была извилистой, и вела к небольшому фонтану, который по приказу её величества отремонтировали. Девушка самостоятельно пропалывала и поливала своитворения. Чаще всего в уходе за цветами помогала Амая. Она охотно выполняла поручения, поначалу неумело, но потом быстро научилась прививать растения, обрезать ветви, удобрять землю.

Куст можжевельника уже давно распустился. Посаженный внутри зелёного, покрытого травой участка, он уместился рядом с недалеко раскинувшей свои ветви бугенвиллией, демонстрировавшей пурпурные бутоны. Высокий папоротник также нашёл своё место, любимые Лилиан фиалки были высажены вдоль каменной тропинки. Плакучая ива расположилась недалеко от кованых скамеек, декоративная крона спадала каскадами, создавая прохладную тень для частых посиделок Лили и дорогих ей людей. Девушка не могла удержаться, и посадила бело-красные тюльпаны, которые ровным строем тянули бутоны к солнцу. Весь сад был разделён на зоны, где-то Лилиан решила оставить открытые участки, а что-то закрыла за стеклом своей оранжереи. Высокая куполообразная крыша пропускала яркие лучи солнца Рокдена, а в некоторых частях были вставлены витражные стёкла, создающие игру света и тени. Всё это обвивалось зелёными лианами плюща и винограда.

Лилиан напевала какую-то песенку, когда услышала, что в её рай кто-то вошёл. Она медленно встала на ноги, вытирая грязные руки о фартук.

— Ох, здравствуйте, мои дорогие! Руки вымою, и можно будет выпить чаю, — залепетала королева.

Лили кардинально менялась в стенах её рая. Если во дворце она была холодной и отстранённой, то рядом с любимыми цветами и дорогими друзьями расслаблялась. Спустя два года королева также изменилась и внешне: в волосах с момента брачной ночи белели седые пряди. Чёрное золото, казалось, было испещрено снежными нитями. Лицо вытянулось, тело стало угловатым, а косточки на кистях рук особенно выделялись. Девушка стала ещё стройнее, чем когда-то Блюбелл в молодые годы. Но если королева Сатреадана всегда была больна, то Лили скорее от напряжения и нервозности часто отказывалась от еды.

Вымыв руки, её величество села между Амаей и Ларком, обняв каждого по очереди. Быстро спохватившись, улуанка тут же пошла в сторону серванта, где оставила горячий чайник. Разлив по фарфоровым чашкам чай, она поставила поднос на кованый столик с витыми ножками.

— Как дела, Ларк? — сразу же поинтересовалась королева, обращая к менестрелю ласковый взгляд.

— Да хорошо, читаю, изучаю историю, всего понемногу, — он почесал затылок, потянувшись к чашке.

— Ох, это здорово! Может, как-нибудь прочтёшь мне сочинения какого-нибудь поэта? — Лили игриво сверкнула глазами, отпивая ароматный травяной напиток. — Ох, я тут, кстати, новых деток вырастила, гляньте! — Лили соскочила со скамьи, обойдя стол, отодвинула ветку небольшого деревца. Нарциссы подняли бутоны, словно обращая внимание на хозяйку.

— Правда, они прекрасны? — умилилась Лили.

— Она их детьми назвала? — шёпотом спросила у Ларка Амая, пока Лили щебетала с растениями.

— Это нормально, — в тон ей ответил эльф, прихлебнув чай.

Горничную это не удовлетворило. Да, Лилиан — эльфийка, и с природой у них довольно тесные отношения. Но называть растения детьми… для бывшей рабыни это было как-то чересчур.

— Моя госпожа, через месяц объявят третий праздник урожая, — невзначай бросила светловолосая, сняв чепчик.

— И что? — нахмурились королева.

Ларк мысленно закатил глаза, даже не желая вступать в эту очередную дилемму. А уж тем более — принимать участие в обсуждении. Он понимал потуги Амаи, но категорически не видел надобности лишать девочку возможности оставаться в зоне комфорта.

— Да так… ничего. Просто там будут танцы, музыка. А также конкурсы, — Амая внимательно следила за госпожой.

Лили сначала задумалась, потом, будто желая уберечь себя от новой информации, отодвинулась под ветви дерева, обняв себя за плечи.

— Нет. Я не желаю появляться на этом празднике, — настроение немного ухудшилось, и королева вновь вспомнила ситуацию за ужином.

— Вы же не считаете, что я несмышлёный ребёнок? — Лили надула губки.

Солнце давно уже перевалило за горизонт. Небо окрасилось в темно синий, с оттенками сине-лилового, переходящего в чёрный, словно художник разлил холодную гамму на полотно. Звёзды рассыпались по небосводу, окружая в ночном танце острый месяц. Амая встала с места, зажгла все лампы, что были в пятачке их уединённого места, внимательно слушая, что же ответит Ларк.

— Ты растёшь, моя дорогая. Все твои мысли, чувства и поступки нормальны и естественны, — менестрель по-доброму обнял королеву, та уткнулась носом в зелёную рубаху, так приятно пахнущую солнцем, книгами… и чем-то сладким, похожим на мёд.

— Ты правда так думаешь? — девушка подняла взгляд на менестреля, закусив пухлую губу.

— Ну конечно! — Ларк погладил Лили по волосам, стараясь успокоить.

Амая выругалась про себя, и зажгла последнюю лампу.

— Может, поиграем? — вытащила горничная из кармана карты.

У Лилиан глаза загорелись азартом, и она хлопнула в ладоши. Конечно, она будет рада поиграть. Она ещё немного поругала всю окружающую её знать, задела встретившихся по дороге фрейлин, стражу, и, конечно, самого короля, и только после этого уже была готова к игре в полной мере.

Вечер прошел вполне неплохо и даже весело. Ларк сочинил шуточную песенку, повеселив дам. Лили три раза проиграла горничной в карты, после чего наслала магию на виноград — тот обвил тело Амаи, забравшись под платье, и пощекотал подмышки и рёбра.

Королеву сопроводили вместе со стражей до её покоев, оставив лёгкое веселье внутри каждого.

Когда Амая с Ларком отошли достаточно далеко от центрального крыла, бард шумно выдохнул, словно сбрасывая маску, оставляя роль наставника, друга и слушателя позади — в оранжерее.

— Ну что, мадам, пойдёмте выпьем? — мужчина подал руку.

Амая, всё же оглянувшись по сторонам, осторожно взяла эльфа под локоть.

— Ну, веди в мир песен и плясок, кавалер! — усмехнулась горничная.

Глава 9: Благодарность

Могучий Рокден. Сильный Рокден. Страшный Рокден. Как только ни величали гости королевство. Но сам по себе город не был бы так известен без людей в нём. Они наполняют его запахами, звуками… самой жизнью. Ни днём, ни ночью не спит город Рокден, переделывая сам себя: система работает, перемалывая кости слабых и сверкая начищеными нагрудниками стражи.

Утром просыпались труженики, работали в поте лица, с заботой и усердием вкладывали частичку души в своё ремесло. Неважно, пекарь или ткач — все едины на улочках Рокдена. К полудню уже собирались торговцы, крича направо и налево о мягкости ткани, прочности металла и изысканности украшений. Там же пробегали ловкие карманники. В извилистых тёмных тупичках собирались шайки ещё не выловленных банд преступников. Дети бедняков, которые просят подаяния, заворожённо останавливались перед могучими воинами-стражниками, что рыскали в поисках не справедливости, но наживы. Падшие женщины зазывали в свои притоны новых гостей, чтобы напоить вином и приласкать путников. В три часа колокола созывали прихожан помолиться Богу и дочери его Анджелике. Люди стекались к главному храму, направляемые нерушимой верой и надеждой, чтобы вновь вернуться к своим занятиям. В богатых домах собирались знатные особы: кто за неприхотливой игрой, кто за дорогой выпивкой и деликатесами, а кто — в поисках других развлечений… иногда аморальных. Не стоит останавливаться лишь на них, ведь вечером город менялся… но не переставал гнать по своим длинным улицам и галереям новый поток людей. Они расходились по домам и тавернам, ищущие утешения, веселья или покоя. Бандиты не дремали, но и стража постоянно бдила — вылавливала карманников, устраивала рейды на логова городских разбойников. Огоньки разгорались по всему королевству, напоминая перевёрнутое полотно звёздного неба, а посреди его — высокий дворец. Но стоило взглянуть чуть глубже в город. К музыке, что доносилась из таверны на углу — ну, той, на вывеске которой красовался скалящийся чёрный волк, а рядом особо хмельные горожане готовились устроить драку. Впрочем, как-то лениво — королевский менестрель будет тут играть, созывая народ послушать и поплясать. Хозяин был не против. Он распахнёт пошире свой карман, а брагу можно и разбавить — никто не заметит мухлежа. Столы раздвинули, уступив место. Мальчик-флейтист почтительно склонился перед публикой, снял шляпу. Народ застучал кружками по столу, одобряя начало концерта. Дол уже устроился на стуле в углу, готовясь приговорить уже пятую по счёту кружку эля.

Ларк проскользнул в помещение, потянул за собой спутницу. Сначала даме место найти, а уже потом себя во всей красе показывать. Дол заметил знакомую тощую фигурку и поднял руку. Ларк увидел друга, потащил Амаю в сторону столика.

— Про тебя уже каждая крыса пищит, — Дол усмехнулся, икнув.

— Ничего. Нам положено появляться в самый неожиданный момент, — Ларк осторожно подвёл девушку к столу и бережно усадил. — Выпить? — поинтересовался он учтиво.

Амая покраснела, снимая с головы капюшон. Дол, узнав горничную, покосился в сторону эльфа, глазами будто спрашивая о девушке. Ларк изогнул одну бровь. Конюх хрюкнул, и, чтобы не привлекать внимания, скрыл улыбку за кружкой.

— Я не бывала… — Амая робко повела плечом, словно пытаясь скинуть с себя паутину неловкости. Ничего не получалось.

— Милая, успокойся, — привычным снисходительно-благосклонным тоном произнёс менестрель.

Амая тут же почувствовала себя ещё хуже. Так Ларк разговаривал с Лили, успокаивая. Бывшая рабыня ребёнком себя совсем не считала, и такого отношения не потерпит.

— Эля! — неуверенно сказала улуанка. — Да, эля! — уже твёрже.

Проходившая мимо дочка трактирщика тут же заметила тонкую руку Ларка и мило улыбнулась. Узнав веснушчатое лицо барда, она вовсе начала строить глазки. Шуму не подала, зная, что Ларк раньше начала выступления себя не выдаёт. Взяв заказ на две кружки слабого эля, быстро удалилась и тут же принесла заказ.

Дол облокотился о стол, пьяно улыбаясь компании. В глазах блестел азарт, делая из грузного широкоплечего мужчины милого медведя.

— Эх, а мы с Бет тоже в замке познакомились, — пьяно протянул Дол, распластавшись по столу. — Она мне проход загородила, а я и прикрикнул. Так она знаешь что?! — конюх поднял лицо, встречаясь с удивлёнными голубыми глазами.

— Что? — пискнула Амая, сжимая в руках кружку.

— Подносом меня по башке приложила, чертовка! — расхохотался Дол.

Ларк вновь сделал глоток, прикрыв глаза. Слушая весёлую трель флейтиста, эльф уходил куда-то в себя, растворяясь в шумной живой атмосфере. Может быть, сырой прохладный лес и был все его годы утопией, но сейчас ему казалось, что всё то время прошло сквозь сон и забытье. Только сейчас в нём проснулось что-то новое, странное, яркое и неповторимое. Мужчина вглядывался в хрупкий профиль. Амая с таким интересом рассматривала окружение, заворожённо приглядывалась ко всему происходящему. Ей, как и ему, так же интересен мир и возможности, которые перед ней открылись, позволяли без страха наблюдать за всеми и даже участвовать. Вот бы и Лили могла в этих людях найти что-то близкое ей. Люди оказались тайником, где спрятано то, чего никогда не найти у эльфов — отсутствие времени. Они спешат усвоить всё как можно скорее, придумывают новые способы развития, когда эльфы закрылись в своей старомодной любви к уединению и ленивому созерцанию. Амая уже пьянела, ей было достаточно всего одной кружки эля. Щёки раскраснелись, а внутри стало так легко… ей всё казалось таким совершенным. Несмотря на то, что в таверне было не слишком чисто, да и уйди она одна, точно попала бы в руки негодяям, падким на кротких девиц, ей было хорошо. Да и чего греха таить, сердце пускалось в пляс, когда задорный взгляд эльфийских глаз пробегался по ней нежно, почти неощутимо.

Менестрель, заметив, что публика достаточно наслушалась флейты и хорошо уже приняла на грудь, решил раскрыться и выйти с лютней. Горожане, увидев рыжие волосы и уши-листики, подняли гомон, вскинули руки к потолку. Девушки приосанились и смущённо притихли.

Бард низко поклонился и посмотрел в сторону друзей.

— Приветствую вас, достопочтенная публика. — от этих слов народ засвистел. — Сегодня мне бы хотелось исполнить обещание, данное одной прелестной даме… — люди стали озираться, а девушки вовсю пытались найти ту самую.

Амая нервно сглотнула, а руки тут же похолодели. Она-то думала эльф над ней действительно шутил и просто так пытался выбить себе компанию на вечер, а услышанное её поразило.

«Да нет, он опять насмехается. Столько барышень у его ног, мало ли кому он ещё обещал».

Амая не верила и постаралась скрыть лицо за кружкой — всё равно надеялась на свою персону.

Менестрель подмигнул публике, и лютня заиграла под его умелыми пальцами, наполняя зал эльфийской магией. Флейта подхватила задорную мелодию, вплетаясь гармоничной композицией.

Амая, ты — мечта от солнца, И для людей ты яркий звездопад. Прошу же, загляни ко мне в оконце, Прошу же, снизойди ты до меня.

С первых строк бывшая рабыня постаралась спрятать голову в плечи. Дол, отставив пустую кружку в сторону, хлопнул девушку по спине, да так, что чуть дух не вышиб. Она выпрямила спину, во все глаза уставилась на барда. Не верила, что её восхваляют. Всё это происки лесных духов. Вот влюбится она в менестреля, а он её сердце сожрёт. Бард продолжал песню, запрыгнув на один из столов, ловко провёл по струнам.

Кротка ты, словно миг, прекрасна, Ты так чиста, как капелька росы, Твоих волос пшеница колосится, И не забыться бы от красоты.

А люди всё искали прекрасную Амаю. Ведь уже считали, что девушка не простая, как минимум — богиня. Хмель ударил в голову менестреля. Резво спрыгнув со стола, Ларк опустился на одно колено, почти смотря в ту сторону, где и сидела дева его песни, сжимая деревянную кружку так, что побелели пальцы.

Я знаю, мир порой жестокий, Но лучше думать о хороших днях, Мы тогда не будем одиноки, Даже в чудесный золотой закат.

Мужчина осмелел, пошёл в сторону Дола и Амаи, его взгляд был прикован лишь к хрупкой улуанке, загнанной пташкой вжавшейся в стул. Ларк был похож на лесного кота — так же грациозен, а слова — будто шёпот демона.

Пускай боишься ты ночных скитаний, Но кто с тобою — храбр, как никогда, Часами эль перебирая, Не забыть твои небесные глаза.

Менестрель перегнулся через стол, в последний раз заставив ноты прозвучать, и шёпотом произнес последний строки песни:

— Не забыть твои небесные глаза.

Никто уже не сомневался, кому эта песня принадлежит. Звенящая тишина наполнила зал, никто не осмелился шевельнуться. Амая с каждой секундой ощущала, как её хрупкое сердце рвётся изнутри, готовое выскочить и прокатиться по полу. Она пьяна. Он пьян. Все пьяны! Как иначе объяснить всё, что сейчас наплёл этот плут?! Девушка не выдержала напряжения и, вскочив с места, тут же рванула из таверны. Ларк разочаровано проводил глазами девушку под ропот публики. Дол добродушно посмотрел на растерянного менестреля, прошептал:

— Беги, а то сейчас попадет в беду. Я следом пойду, ты, главное, её останови.

Ларк перекинул лютню через плечо и под аплодисменты гостей таверны выбежал наружу, устремляясь в темноту города.

Амая убежала недалеко. Эльф, большую часть жизни проживший в лесу, был ловчее и быстрее, настиг смущённую девушку у узкой аллеи, ведущей к фруктовым деревьям, что высадили этим летом. Сейчас ветерок разносил аромат по всей улице, вместе с прохладой ночи. Амая боялась обернуться и посмотреть в глаза. В ней смешалось всё: начиная от волнения и смущения и заканчивая сумасшедшей радостью. Между ними двумя нет любви, но безумная тяга двух душ была заметна в этой таверне всем присутствующим. Ларк не мог игнорировать свою заинтересованность. Ему нравилась улуанка, которая всё это время была ему больше чем другом. Песня была благодарностью девушке, не побоявшейся подарить частичку добра чужаку.

— Зачем ты так?! Ты же смеёшься надо мной, я вижу! — тихо шептала девушка, отворачивая румяное лицо.

Ларк нахмурился, ослабил хватку. Он никогда не смел смеяться над кем-то, а уж тем более — над тем, кому был благодарен.

— Амая, подними лицо и посмотри на меня, — мягко, но строго попросил эльф.

Девушка не послушала и Ларк повторил просьбу. Пришлось подчиниться. Алые глаза ничуть не смеялись, в лунном свете эльф и вовсе казался ненастоящим, каким-то призрачным и сказочным. Не бывает таких мужчин. Смотря на него, Амая ещё больше осознавала, насколько они разные. Пускай она и не совсем дурна, но уж определённо не так очаровательна, как Лилиан или Ларк. Куда ей с ними тягаться? Слова песни казались ещё большей насмешкой. Ну разве она прекрасна? Разве её волосы подобны пшенице? Небесные глаза?! Внутри вспыхнула злоба.

— Если ты не шутишь, так значит слеп! Да ты посмотри на меня! — улуанка отошла от менестреля на несколько шагов, прямо под свет луны, воздела руки. — Рабыня с соломой вместо волос, руки грубее только у каменщика, глаза впалые, а зубы кривые! — в уголках глаз собрались слёзы.

Однако девушке было не понять, что сейчас бард ещё больше убеждался в своих словах. Девушка, стоящая перед ним, казалась ему ангелом, посланным с небес. А может, она — воплощение Анджелики? Мужчина сделал шаг навстречу Амае, мягко обнял, целуя в светлую макушку, погладил растрёпанные волосы.

— Ты очень красивая. Несмотря на всё, ещё и сильная, чистая и добрая, — он мягко улыбнулся, крепко обняв улуанку.

Добрые слова тронули её сердце, заставив ещё больше смутится и почувствовать благоговение и счастье. Ларк подарил ей куда больше, чем многие в этом королевстве — признание. А какая девочка не желала бы слышать о том, что она хороша? Особенно после стольких лет принижения и ущемления?

Дол дождался окончания душещипательного разговора, вышел из-за угла, где прогнал мелкую шпану, которая уже присматривалась к парочке.

— Ну что, домой пойдём или дальше кутить? — объявил о себе мужчина.

Ларк прижал указательный палец к губам, призывая к молчанию, продолжая прижимать девушку к себе.

***

Лилиан несколько дней не решалась говорить на трапезах. Прошлая ситуация её изрядно огорчила. Всё стало накладываться друг на друга слоями. Даже появилась обида на родителей, которые отдали её суровому королю. Эльфийка настолько зациклилась на своих проблемах, что писать в Сатреадан не решалась. Раз тогда армия вернулась радостной и весточки от семьи не принесла, значит у них всё хорошо и все счастливы. Конечно, кроме самой Лили. Раз уж стала заложницей Рокдена, она решила временно отбросить мысли о доме, иначе боялась, что не вынесет тоски по дому. Да и по словам Амаи, ей всё же следовало хотя бы показать себя народу. В конце концов, она здесь — не пустой звук. Даже Ларк, на удивление, рьяно поддержал горничную. Неужели и правда стоит? Обычно её милый Ларк не решался настаивать, а тут невзначай бросил:

— Неужели ты не хочешь показать людям, что ты не хуже его величества Рандела, милая?

Лили заинтересовалась. Стала больше прислушиваться к разговорам советников и служащих дворца, вбирая в себя информацию. За то время, что она отгородилась от мира, Рокден преобразился. Девушка слышала как многие сплетничали, что очень скоро ворота будут открыты и торговля улучшится, что поможет многим расширить свои возможности. Лили решилась пойти к кому-нибудь кроме Ларка, чтобы уточнить мнение жителей касательно своей персоны на сегодняшний день. Выбор пал на Адама Бурга. Этот человек меньше всех осуждал королеву. Человек, знавший всю прислугу короля, должен был быть осведомлен о многих слухах.

Кабинет распорядителя двора был довольно скромен: всё в излюбленных королём красно-чёрных тонах, стол из недорогой породы дерева, небольшой диван в углу, шкаф с книгами, тёмные портьеры на окнах, которые сейчас были подвязаны, впуская солнечный свет в помещение. Но было кое-что, выбивающееся из общей композиции: большая коллекция бабочек, приколотых к мягкой поверхности булавками. Они находились в деревянных лакированных рамках, под стеклом, заполняя целую стену в кабинете от пола и почти до потолка. Под каждой бабочкой можно было заметить этикетку с наименованием вида, датой и местом, где эта бабочка была поймана. Столько прекрасных экземпляров… и абсолютно мёртвых. Впечатляет. Лили, как жительницу леса, такое увлечение покоробило. Она вздрогнула и наконец обратила внимание на хозяина комнаты.

Адам стоял перед королевой, почтительно склонив голову. Эльфийка кивнула, разрешая ему говорить.

— Ваше величество, что же вас привело в мою скромную обитель? — в медовых глазах Лили видела лишь заинтересованность.

Она брезгливо бросила взгляд на коллекцию, в итоге не сдержалась и отвернулась. Пройдя к дивану, скромно присела на край, сложив руки в перчатках на колени, отвернувшись к окну. Ну… вот она тут, а что сказать — толком не придумала. Бург терпеливо ожидал, когда королева заговорит, не решаясь нарушить этикет.

— Господин Бург… я хотела бы спросить… Нет, не так, — Лилиан закусила губу. До чего же непривычно. Нельзя было отступать. Ларк дал ей несокрушимую мотивацию. — Господин Бург. За всё время вы ни разу не дали в себе усомниться за обедами, молча поддерживая меня. Мне бы хотелось узнать, почему же вы, в отличие от остальных советников его величества Рандела, более всего ко мне благосклонны? — Лилиан даже взмокла в закрытом платье от волнения.

Адам, мягко улыбнувшись, сел за стол, почесал бороду. После всё же решился посмотреть в сторону королевы.

— Почему вы так решили, ваше величество? — неожиданно задал вопрос.

Лили покраснела до кончиков волос. Неужели она ошиблась? Стало очень душно и неуютно, даже тесно. Эльфийка когда-то заворожённо наблюдала за ничего не выражающим взглядом, считая, что тот, кто так близок с прислугой, не может быть отравлен аристократической гнилью, как Вёрджил Браун.

Молчание затянулось. Лили было нечего ответить. Адам посчитал, что может говорить.

— Моя королева, несомненно, я был невероятно рад вашему прибытию во дворец. Вы оказались лучшей кандидатурой на роль королевы Рокдена. Я нисколько не смею осуждать ни вас, ни моего короля, — Адам замолчал, наблюдая за реакцией её величества.

Лилиан вновь посмотрела на стену с коллекцией бабочек, считая себя точно таким же препарированым насекомым.

— Тогда скажите честно, что вы думаете насчёт меня? Даю своё слово, что ваши слова никак не отразятся на вас, насколько бы жестокими они ни были, — она уверенно задрала голову, с вызовом посмотрев на распорядителя.

Адам встал с места, плавно обходя скромный стол. Он остановился у стены с бабочками, прикрыл глаза.

— Я не из тех людей, которые любят вмешиваться в конфликты. В моих обязанностях их устранять. А ещё я знаю, насколько важны случайно брошенные слова. Поэтому я просто передам мнение тех, кто наполняет этот дворец: «Её величество — крохотная малышка, а сила такая большая, что за каких-то два года утолила голод многих. Никогда не поверим, что с таким могуществом она может быть совсем беспомощной». — Адам ласково улыбнулся, заметив удивление на лице королевы. — Моя королева, Рокден — огромный волк, способный сожрать без остатка и переварить. Неужели вы хотите быть бабочкой, распластанной по бархату его величества?

Лилиан мигом встала с места, поджав губы.

— Благодарю, господин Бург. Ваше мнение неоценимо, — пытаясь держать себя уверенно, произнесла королева, но всё внутри буквально тряслось.

— Посетите мессу в три часа. Там вы узнаете больше, чем от общения с простым распорядителем, моя королева, — бросил Адам вслед, низко поклонившись.

***

Перед днём, когда Лили решилась сходить в храм, она хотела подольше побыть с Ларком. Девушка долго обнимала менестреля, собираясь с силами. Амаю в этот раз Лили попросила уйти. Ей было нужно побыть с бардом вдвоём. Улуанка заметно расстроилась, но это было не впервой, когда королева не желала впускать даже горничную. Вечер только начинался, окрашивая всё в золотые оттенки заката. Лили постаралась, как можно быстрее закончить ужин и попросить менестреля прийти к ней пораньше. Выдав всё, что ей поведал Адам, она уткнулась в конопатую шею, ожидая что же скажет Ларк.

— Разве это не так, моя хорошая? — наставник привычными движениями гладил девушку по длинным волосам, слыша, как она дышит через раз.

— Мне страшно. Они все меня используют. Неужели и у нас дома было так же? — Лили развернулась спиной, удобнее устроившись в руках менестреля.

— Лили, дома было иначе. Мы всегда были закрыты от всех. Мелкая торговля с соседними государствами не сравнима с тем, в каких масштабах люди налаживают связи. Вспомни: в лесу всегда было всего вдоволь. А тут… Ты для них, как манна небесная — конечно, люди будут благодарны, разве ты не видишь?

— Ты писал отцу? — вопрос был брошен как бы случайно, но бард уловил едва заметное волнение.

— Нет. Не вижу нужды. Может через лет двадцать и стоит наведаться в Сатреадан, но я и так там прожил большую часть жизни. Ничего нового там в ближайшие лет сто не произойдет, — он усмехнулся, вынудив и Лили согласиться.

Действительно, куда спешить?

Цветочный аромат наполнял оранжерею, окутывая ностальгией по родному дому. Если бы не жара, если бы не духота, то можно было бы представить, что сейчас откроешь стеклянные ворота и окажешься в витиеватых коридорах, пронизанных лёгким сквозняком. За окнами увидишь высокие буки, тянущие ветви к небу, а святые древа будут петь печальную песнь ушедших столетий.

— Ларк, я, думаю, пойду туда завтра. Дворец наполнен смрадом ядовитых змей, и только их слуги-мыши пока меня не обидели. Я лишь одним глазком посмотрю на них. Я не хочу больше слышать от Рандела, что я всего лишь глупый ребёнок, я покажу ему, что я сильнее. Если не могу бороться с чёрными кобрами, то буду дружить с мангустами, — Лили развернулась, весело улыбнувшись. — Спасибо, мой милый Ларк, спасибо тебе, мой ангел. Ты всегда рядом со мной, поддерживаешь. Боюсь, я бы исчезла, если бы тебя не было рядом.

Слова, с такой надеждой сказанные королевой, встряхнули давно забытую привязанность. Как же он боялся, что его малышка совсем закроется. А ведь так и случилось. Это он ей не давал поднять головы. Он так хотел её уберечь от этого мира, сдержать слово, данное Демиургсу… Он же и обратил все чувства Лили против людей, дав взамен лишь себя. Амая оказалась права.

— Да, будь их королевой! — уверенно произнёс менестрель, взяв в руки маленькие белые ладошки.

От такого резкого прикосновения к открытой коже Лилиан вздрогнула, но, не ощутив от мужских рук ничего неприятного, блаженно прикрыла глаза.

— Я буду! Буду! — громко заявила Лилиан.

Все цветы в оранжерее встрепенулись, будто поддержав хозяйку. Девушка засмеялась, закружившись по небольшой площадке.

— Спой мне, дорогой, спой мне о звёздах! — попросила королева, потянув руки к небу, что сверкало за стеклами крыши теплицы.

Мужчина достал лютню, заставив ту петь для его госпожи.

***

Карета приехала под восторженные возгласы толпы. Люди окружили подъехавшую дорогую повозку, не зная, что сказать. Лилиан выжидала, когда утихнет звон колоколов, чтобы зайти немного позже, надеясь как можно незаметнее проскользнуть в храм. Святой зал встретил мягким светом радужных витражей и запахом лаванды, яркой плиткой и тихим голосом архиепископа. Как только двери распахнулись и Лили вступила внутрь, то пожалела о решении — прийти после звона колоколов. Архиепископ Карл остановился, не дочитав предложение из священного писания. Люди обернулись, охнув и замерев. Все немедленно встали.

— Моя королева… — архиепископ склонил голову, совсем позабыв, что вёл службу.

Лилиан стало неловко, стоило предупредить Кирхенбаума о том, что она собирается сегодня приехать. Глупая, опять повела себя, словно ребёнок, желая, как в детстве, незаметно проскользнуть. Сейчас стоило повернуть ситуацию. Вновь вспомнив отца, его поведение на важных встречах, королева высоко подняла голову, поплотнее натянув на голову полупрозрачную шаль.

— Продолжайте, архиепископ Кирхенбаум, прошу, я лишь хочу послушать вас, — махнула ручкой королева.

Карл смешно крякнул, прокашлялся и продолжил читать. Конечно, всё выглядело натянуто и напряжённо, да и люди постоянно оборачивались, надеясь хотя бы украдкой посмотреть на королеву. Дети и вовсе иногда не сдерживались и шептались с родителями, уточняя, точно ли это королева Лилиан, или же просто знатная дама? По окончании молитвы люди склонили головы, сложив руки у груди, направив молитвы к Создателю и дочери его Анджелике.

Королева наконец встала с места, направившись к архиепископу. Служба впечатлила её. На свадьбе она не могла достойно оценить веру этого народа, ведь ей пришлось отречься от своих богов, да и другое было тогда в черноволосой голове. Архиепископ нервно поправил палеолус.

— Я была поражена… Люди настолько религиозны! — Лилиан оправила белые перчатки. — Приветствую вас, господин Кирхенбаум.

— Почему вы решили посетить мессу, дитя моё? — он осёкся, вспоминая, что королева достаточно капризна, а он тут забылся, обращаясь как привычно. — То есть…

— Нет, я же приняла вашу веру, не стоит. Называйте меня, как всех. Мы же в доме Создателя, — остановила Лили.

Святой отец удивлённо похлопал глазами.

— Адам Бург предложил заглянуть к вам. Я… — Лили вновь засмущалась, не зная, как правильно подать причину своего визита. — Мне надоело сидеть во дворце! — в итоге выдала она, натянув шаль по самый подбородок.

— Ох, вот оно что…

Сбоку подошли несколько горожан, мелко перебирая ногами и согнувшись, будто ещё молились.

— Ваше величество… — поклонившись и посмотрев снизу вверх, прошептал старичок.

Лилиан обернулась. Сам дедушка в дырявой рубахе и штанах с протёртыми коленями— глава семейства, жена и её сёстры в простых платьях с заплатками, дочка с мужем да внуки. Королева кивнула, слегка ошарашенно, разрешая продолжить.

— Мы бы хотели лично вас поблагодарить… — скрипучий тихий голос был глух, и эльфийке захотелось коснуться старика, дать ему немного утешения, но она удержала себя от секундного порыва. — Наша семья, — дед обвел людей позади себя трясущейся рукой, — была на грани смерти. Благодаря вам, ваше величество, мы живы.

— Моя королева! — вперёд вырвалась одна из сестёр жены, прижавшись губами к пальцам Лилиан. Эльфийка вздрогнула, дёрнулась всем телом.

— Ты что творишь?! А ну прекрати! — разозлился старик, вцепившись в плечи старухи.

Лилиан подняла шаль, показав своё лицо. Люди восхищённо воззрились на эльфийку словно на богиню.

— Вы действительно мне благодарны? — неуверенно спросила Лилиан, не отнимая руки из сухих потрескавшихся рук.

— Что вы, ваше величество, весь город вас восхваляет! — опустилась на колени рядом со старушкой юная женщина. Дети, посмотрев на мать, повторили, глядя на королеву.

Архиепископ Карл прошёл вперёд, помогая старушке подняться с колен. Проводив семью к выходу, мужчина вернулся, пытаясь рассмотреть лицо королевы. Лилиан была ошеломлена. И от этих добрых людей она пряталась всё это время? Какая же трусихой она оказалась! Отец точно был бы недоволен. Она прямо-таки видела в своём воображении, как её Демиургс качает головой и строгим взглядом намекает, что ей стоило бы постыдиться. И ей было стыдно. А между тем архиепископ подошёл сбоку, сложив руки за спиной.

— Они часто молятся. Боюсь, места уже не хватает для всех. Да вы и сами видели, сколько людей толпится у входа. Священников у нас хватает, да вот второй храм всё никак не отремонтируют, — Кирхенбаум скосил глаза.

Лилиан подняла голову, шевельнув ушами.

— Можете на меня рассчитывать господин Кирхенбаум! Храм отремонтируем. Думаю, за полгода мы сможем управиться! — Лили взяла в ладошки руку святого отца, крепко пожала. Быстро опомнившись, тут же отпустила.

Такой вдохновлённой Лилиан давно себя не чувствовала. Теперь она станет сильнее! Она будет королевой, которая протянет руку помощи народу. Рандел увидит, что она может превзойти его!

Глава 10: Цветы, выращенные с трудом

Она хмурилась. Он улыбался. Она сердилась. Он смеялся. Они играли в игру, понятную только им двоим. Никому другому. Ларк водил девушку по кругу её чувств, и Амая никак не могла взять в толк, где эльф серьёзен, а где нет. Он всегда серьёзен. Даже в своих играх, даже в шутках и задоре — во всём. Он обращался с девушкой… вроде как с равной, но иногда в его словах и жестах проскальзывало бремя многовековой усталости. Он хотел ребячиться, отпустить от себя тяготы долгой жизни. Но иногда бывали случаи, когда Ларк сталкивался с неизвестными ему ранее вещами. Он хотел понять людей… но иногда не понимал. Он наблюдал за улуанкой со всем вниманием. Во всём было стремление к выживанию, желанию работать на себя и для себя. Вечное стремление эльфов к созерцанию отрицало некоторые моменты практичности. Ларк не понимал, зачем спешить купить что-то сегодня, когда можно насладиться вещью завтра. Он не понимал, почему улуанка быстро ест. Он осознавал разницу между ним и людьми, но осознавать и принять — разные вещи. Менестрель созерцал людей, желая быть среди них, и всё равно регулярно влипал в неприятности. Если бы не Амая — ходить бы эльфу постоянно со сломанным носом. Конечно же, Лилиан он о таком не рассказал бы. Жизнь людей его интересовала, но иногда и пугала. Амая была путеводной звездой Ларка, приобщая его к простой жизни. Вытаскивая из скорлупы стереотипов. Ведь она видела, как мужчина стремился к людям. Не зря же у него теперь столько друзей. Он любим публикой, он создан быть в центре внимания. А девушка была его серым кардиналом.

Они не в первый раз гуляли по длинным улицам старой столицы, разглядывая палатки торговцев тканями или украшениями, иногда Ларк мог остановиться около мастеров музыкальных инструментов. Амая любовалась им, его горящим взором и нескрываемым интересом, что тот проявлял к людским изделиям. Сколько жизни в его тонком теле, сколько тяги к знаниям… В ней такого не было. Улуанка была беспристрастной, равнодушной ко многим вещам — скорее всего, из-за характерной нелюбви к окружающему миру. Из неё выбили всю эту любовь. Ей достаточно наслаждаться выделенной свободой, возможностью широко шагать, говорить и растить волосы той длины, которая ей будет угодна. А главное — отсутствие плетей. И всё это благодаря Лилиан, её королеве. Ох, если бы Рандел не привёз этих прекрасных существ в Рокден, улуанка продолжала бы гнуть спину под розгами господина Вёрджила. Вспоминая толстого казначея, девушка покрывалась гусиной кожей. Она радовалась лишь одному — старого толстяка не интересовали девочки вроде неё, он обожал пышнотелых и большегрудых, коих среди рабынь практически не было.

— Смотри, там что-то интересное! — широко улыбнулся Ларк, схватив улуанку за руку и переплетая их пальцы.

Он повёл спутницу в сторону столпившихся людей, которые загораживали вид на очередную лавку.

— Не спеши! — Амая подхватила юбку свободной рукой, чтобы та не путалась под ногами.

Они остановились около небольшой цветочной лавки, откуда старая женщина предлагала букеты. Сформированные произведения могли впечатлить многих, но не эльфа. Разочаровавшись в найденном, бард поспешил отойти, но Амая придержала спутника за рубаху.

— Здравствуй, девочка, — хитро сощурилась старуха, растянув рот в беззубой улыбке.

Ларк плотнее натянул капюшон на голову, скрывая острые уши.

— Милок, подари даме букетик прекрасных колокольчиков, — цветочница протянула перевязанные лентой цветы улуанке.

— Ой, бабушка, ну зачем вы, — девушка замахала руками, отстраняясь от торговки.

Ларк скривил губы, но его отвращение продлилось лишь секунду. Он быстро взял себя в руки и дружелюбно улыбнулся.

— Если моя спутница того захочет, я подарю ей куда больше цветов, нежели мёртвый букет, который завянет на следующий же день, — брезгливо ответил Ларк, в глазах было лишь отвращение.

Старушка сморщилась, вкладывая в корзину букет. Ей хотелось махнуть на несостоявшихся покупателей рукой, да не могла показать себя перед другими посетителями в плохом свете.

— Ну тогда, удачи, юноша, дарите хоть целое поле, — старушка натянуто улыбнулась, фальшиво и неприятно.

Амая насупилась — вся ситуация показалась ей каким-то дешёвым спектаклем. Всегда такой обходительный и милый Ларк — и препираться со старухой! Дитя малое, не иначе! Девушка сердито фыркнула, доброжелательно попрощалась с торговкой и потащила Ларка подальше. Пока они шли, менестрель был задумчивым, отстранённым. Амая старалась не обращать внимания и завела спутника за территорию рынка, где было не так шумно, но зелено. Найдя скамейку под яблоней, девушка незамедлительно направилась к ней.

— Что на тебя нашло?! — с места в карьер начала улуанка, уперев руки в бока.

Ларк, будто бы вырванный из сна, посмотрел на девушку, наконец позволив себе снять надоедливый капюшон.

— Терпеть не могу, когда портят что-либо без надобности, — угрюмо ответил бард, скрестив руки на груди.

— Всамом деле, иногда мне кажется, что ты младше меня! Ты ведь даже не понимаешь, для чего она продаёт цветы! — Амая всплеснула руками.

Ну что за ребячество! Она не хотела бы ссориться с ним из за такого пустяка, но порой Ларк вёл себя слишком наивно, доверчиво и поверхностно. Хотя так заинтересован в окружающем его мире.

— Это я-то не знаю?! Ох, дитя, ты недооцениваешь меня! — в глазах вспыхнул кровавый огонёк.

Девушка вскочила с лавочки, уязвлённая пренебрежительным «дитя». Ей уже почти семнадцать!

— Я не ребёнок! Вам-то, эльфам, хорошо, живёте по много лет, и можете созерцать цветение растений столетиями, не то что мы, жалкие людишки! Конечно, наш век для вас — пшик! Одно цветение, которое угаснет, а вы даже не заметите! — улуанка глубоко вздохнула, нахмурив брови. — Представляешь, когда ты ещё и не способен жить, как захочешь?! Даже то короткое время, что нам отведено, порой нельзя прожить свободно! Мой народ… Плети… Палки… Да что ты вообще знаешь?! Жил всегда под крылышком и бед не знал! — она сама не поняла, почему её так занесло.

Одно зацепилось за другое, и вот Амая уже закусила губу, яростно глядя на эльфа. Его это обескуражило и взволновало. Мужчина открыл рот и закрыл его, будто бы подбирая слова, но не находя их. В конечном счёте ему не хватило уверенности спорить, а уж тем более упрекать. Он и правда много не видел, и знал о людском быте лишь из книг и рассказов.

— Прости, — еле слышно вымолвил эльф. — Я действительно многого ещё не знаю о людях и сужу со своей колокольни. Но в одном ты неправа… Чтобы наблюдать за цветением прекрасного, не нужны столетия жизни. Достаточно мига, — он ласково улыбнулся, вытерев горькую слезу со щеки девушки.

Ладонь на миг остановилась на её плече, но он одёрнул себя.

«Она ещё молода, слишком юна».

Ему стало стыдно за этот краткий всплеск чувств. Каждый раз Ларк забывал, что Амая практически одногодка его госпожи. Но её голубые глаза… О, Мать-Природа, за что ты так?! Она человек и, несмотря на возраст, уже созревший. Эльфы не такие. Им позволительно оставаться детьми дольше. Но люди так спешат повзрослеть… У них нет времени, чтобы тратить его бесценные крохи на всякую ерунду.

Амая смягчилась, прикрыла глаза.

Далёкий. Ларк словно бы был так к ней близок, но всё же между ними так много — океан недопонимания. Ей хотелось бы преодолеть эту пропасть. Она видела эльфа разным. Игривым, серьёзным, злым и расстроенным. И его чувства никогда не были маской. Он весь как на ладони.

— Все эльфы такие? — неожиданно спросила девушка, смутившись.

— Какие «такие»? — рыжие брови изогнулись.

Амая хихикнула, застав барда врасплох.

— Открытые… м-м-м… когда тебе грустно — ты плачешь, когда смешно — улыбаешься, а когда злишься… — она остановилась, не решаясь озвучить мысли.

— Да… наверное. Только среди вас я научился… носить маску. Но не люблю этого, — взгляд его померк.

— А со мной ты носишь маску? — она сделала шаг, заставив мужчину выпрямиться.

Ему хотелось бы сказать «нет», но это было бы ложью. Он врал и себе, и ей. Улуанка нравилась ему, его влекло к ней. Но её возраст сдерживал его чувства. Он боялся. Никогда раньше рядом с женщинами Ларк не испытывал такого. Ему всегда казалось, что он впереди многих своих сородичей. О да, эльф прекрасно знал о своей привлекательности. Не раз заводил романы. Но с ней… Она была такой напористой, но с абсолютно чистыми намерениями. Когда многие девушки желали владеть им, Амая скромно отводила взгляд, но он чувствовал, как она дрожит от его прикосновений.

— Ношу, — натянуто улыбнувшись, ответил Ларк, чем вызвал разочарование у девушки. — Но лишь потому, что боюсь, если я покажу свои чувства, я погибну.

Амая ничего не поняла из сказанного. И ей казалось очень обидным, что Ларк не мог перед ней раскрыться. Откровенно говоря, он боялся, что она оттолкнёт его, и тогда слабое эльфийское сердце будет разбито. Он знал таких. Несчастные эльфы, которых отвергли, которые не нашли взаимности. Они одинокими душами бродили среди собратьев, молчаливые. Такие чаще всего уходили глубже в лес, отдаваясь безмолвному созерцанию. Такова судьба эльфов — длинная, мучительно долгая жизнь, которая дарит любовь единожды. Ларк понимал, что с каждым днём его чувства губят его душу, приближая к обычной человеческой женщине, которая уйдёт раньше него, а он так и будет верен ей всю оставшуюся жизнь.

Может, поэтому шестнадцатилетняя Амая казалась ему совсем взрослой? Эльфы в этом возрасте в Сатреадане совсем юные. Он знал. Он помнил.

Они расстались в смятении. У обоих остался неприятный остаток. Где-то там, внутри, совсем глубоко, разъедая. Обоим было стыдно: Ларку — за его поведение, Амае — за её горячность. Ей бы хотелось как-то сгладить острые углы их недопонимания. Право, он же всю жизнь жил в неведении. Откуда ему было знать, что простая старушка никогда не желала зла дорогим растениям, она лишь пыталась заработать. Откуда ей было знать, насколько близки эльфы к природе? Фокусы ведь остаются фокусами, а как магия протекает в гибких телах — ей неведомо.

Вечером Амая тихонько постучалась три раза в комнату Ларка, но никто ей не открыл. Осмелившись, она заявила о себе и вошла. Мужчина не запирал дверь, прятать ему, кроме книг, было нечего, ведь с лютней он не расставался. Улуанка не раз его этим попрекала, но мужчина всё время забывал.

Комната, как всегда, напоминала логово отшельника или сумасшедшего учёного. Всюду книги и свитки, разбросаннаяодежда, тарелки с недоеденной едой на полу…

«Вот неряха!»

Девушка решила помириться после недавнего инцидента — убраться в берлоге холостяка, принести вкусной еды и дождаться мужчину. В течение полутора часов Амая разгребала бардак, устроенный эльфом. Она не знала, была ли там своя особенная система, поэтому найденные исписанные листы не перемешивала, складывала осторожно на стол.

Менестрель ворвался вихрем в комнату, улыбаясь. Опешившая служанка застыла на месте. Смущённая, она встала с постели, не зная, куда деть руки и взгляд, поэтому скромно отошла подальше от кровати.

— Я тебя повсюду искал! — Ларк, не обратив внимания на порядок в комнате, схватил девушку за руку, вытаскивая на улицу.

— Куда мы? — поинтересовалась Амая, семеня следом за мужчиной.

Ларк не отвечал, лишь хитро ухмылялся. Они пронеслись мимо торговых лавочек и закоулков, миновали сторожевые башни и площадь. Свернув мимо стражи за пределы стены, Ларк наконец остановился, повернулся лицом к улуанке.

Девушка потёрла запястье и огляделась. Сначала она не поняла, что от неё требовалось, но потом её глаза распахнулись в удивлении.

Небольшой закуток за стеной был весь оплетён полевыми цветами, аромат луга витал в воздухе. Зелёные стебли вились вдоль стены, прикрывая камень, превращая породу в мягкий разноцветный ковёр. Ромашки нежно укутывали арку, уходящую вглубь тупичка. Кое-где проступали васильки, играючи зазывая синими соцветиями. Эльф прошёл вглубь закутка, заманивая спутницу за собой. Его лицо выражало самодовольство и гордость.

Амая разочарованно посмотрела на мужчину, осознав, что он пытается сказать своими действиями.

Девушка остановилась, покачав головой. Улыбка тут же спала с точёного лица.

— Что не так? — Ларк нахмурился, оглядывая свои старания.

Амая не хотела его обидеть, а уж тем более сделать больно. Но чтобы понять людей, он должен был осознать, что человек тоже способен по-настоящему ценить природу и без магии.

— Ларк, — тихо начала улуанка. — Это потрясающе, правда. Ты очень здорово всё придумал…

— Но тебе не понравилось, верно? — красные глаза потухли, потеряли былой азарт.

— Понравилось. Только… Пойдём со мной, — Амая улыбнулась, протянув ладонь. — Прошу тебя…

Ларк с сомнением посмотрел на девушку, взглянул на цветочное полотно и тяжело вздохнул. Сдался.

Они шли недолго, достаточно было уйти от центра и направиться в сторону обветшалых домов. Пройдя в сторону тропинки, пара вышла к деревянной хибаре. Хилый забор, который пытались отремонтировать, но тот каждый раз ломался. За ним можно было разглядеть несколько фруктовых деревьев, под которыми стояла ветхая, грубо сколоченная скамья и такой же стол.

— Бабушка, это Амая, вы дома? — девушка заглянула за калитку, пытаясь разглядеть в окошке хоть что-нибудь.

Внутри хибары горел свет. Теплота свечи разгоняла вечернюю хандру, наполняя пространство уютом.

Из дома вышла та самая торговка.

— Ты её знала, — тихо, но уверенно произнёс Ларк, скосив взгляд на спутницу.

Амая лишь кивнула.

Старушка вытерла о фартук руки, с интересном наблюдая за гостями. Сгорбленная фигура в ореоле света свечи из домика казалась кривой, неправильной. Но в ней не было чего-то страшного или отталкивающего. Непривычно для вечно молодого эльфа, но нисколько не отвращающе. Наоборот, хотелось вновь присмотреться к паутине морщин и нитям седых волос, заглянуть в потускневшие блеклые серые глаза.

— Вы тот самый юноша, — расплылась в беззубой улыбке старуха. — А у вас, милочка, скверный вкус на мужчин, — это было уже обращено к девушке.

Ларк почувствовал себя неуютно. Да и кому бы хотелось слушать в свой адрес столь нелестные отзывы.

Амая скромно улыбнулась.

— Не стоит, бабушка. Разрешите зайти? — улуанка крепче сжала руку эльфа, призывая его к спокойствию.

— Эх, молодёжь пошла! Как старух на рынке позорить, так мы горазды, а как хотя бы поздороваться, так язык проглотил! — замечание было беззлобным, скорее с лёгкой иронией.

Ларку стало совестно, и он постарался выжить из себя максимум добропорядочности и приветливости.

— Прошу прощения. Я сам не понимаю, почему Амая привела меня к вам. Скорее ради извинений за инцидент, — эльф буквально выдавил из себя эти слова. — Прошу меня простить.

— Не-ет, милок. Такой взрослый, а голова дурная, — прокряхтела старуха.

— Идём, — улыбнулась девушка, потянув за собой спутника.

Ларк поддался, заинтригованный ситуацией. Если не ради раскаяния в своей горячности, то ради чего?

Они зашли за старую калитку, оказавшись во внутреннем дворе. Из-за двери хибары высунулись три светловолосые головы и заинтересованно поглядели на гостей. Старуха хитро улыбнулась.

— Внучата мои. Мать померла, когда они глаза только открыли, а отца загребли в армию. Бедняга погиб при обороне столицы Улуа, — в глазах блеснуло что-то тоскливое, холодное.

— Сочувствую, — отозвался Ларк, заходя следом за торговкой под арку, обвитую виноградом.

Троица прошла мимо пошатнувшегося навеса и грядок с овощами.

— Всё сама вырастила, — гордо заявила старая женщина, повернув слегка голову к гостям.

Ларк внимательнее присмотрелся, заметив у старухи царапины на руках и мозоли на ладонях. Вновь обогнув дом, группа вышла в маленький ухоженный сад. Старушка прошла вперед между клумб, остановившись у прекрасных белых роз. Пышные бутоны раскрыли лепестки, будто красуясь перед пришедшими. Сад был разделён на участки, где каждому виду растений было выделено отдельное место. Ларк замер.

Сзади подбежала троица детей, во все глаза разглядывая менестреля. Амая обогнула эльфа, заглянув ему в лицо. Мужчина был сконфужен. Старуха осторожно отрезала розу и протянула её барду.

— Подарок, милок. Денег не прошу. И даже не вздумай отказывать, знаю я, ушастый, что сам такое чудо творить умеешь, — старая женщина, насколько могла, выпрямила спину.

— Благодарю, — тихо пробубнил Ларк, взяв розу и передав её улуанке.

В тот вечер торговка ещё напоила чаем гостей, из выращенных и собранных самостоятельно трав. Рассказала немного о себе и послушала рассказ эльфа о его жизни. Старуху нисколько не смущал возраст менестреля.

— Пущай тебе семьсот, но вот тут ни шиша! — бабушка бесцеремонно ткнула скрюченным пальцем в лоб барда.

Возвращаясь к замку, Ларк был особенно молчалив и задумчив. Переваривая прошедшее, он начал осознавать весь труд и любовь, с которыми люди вкладывают частичку себя в ремесло. Он точно так же любил музыку и брал от неё всё. А тут примитивное выживание за счёт того, что дарит им земля. Эльфы слишком привыкли к тому, что они живут бок о бок с природой, едины с ней. В них течёт её энергия. Люди иные, они обязаны постоянно бороться за своё существование. На лице Амаи сияла улыбка.

После произошедшего они не раз приходили к торговке, копались в земле, и Ларк ни разу не применил магию, возясь с грядками и цветами.

Снова прогуливаясь по улочкам столицы, пара завернула в проулок, где снова была та торговка. Женщина по-доброму улыбнулась беззубым ртом, около глаз собралось ещё больше морщин. Цветастый платок скрывал копну давно седых волос. Светловолосый мальчик с бледно-серыми глазами нагнулся к старой женщине, и та ему что-то передала.

— Господин, возьмите даме букет колокольчиков, — мальчик протянул букетик, перевязанный белой лентой.

Ларк молча достал из за пазухи серебряную монету. В глазах мальчика можно было увидеть неприкрытое удивление и восхищение. Эльф галантно поклонился смущённой Амае, передавая только что приобрётенный подарок.

— Дама примет этот букет, сделанный с таким трудом и любовью? — девушка была счастлива видеть в глубине рубиновых глаз озорные искры.

Она благодарно приняла подарок, неуклюже присев в реверансе. Старуха лишь хмыкнула, переключив внимание на другого покупателя.

— Свежие, только сорванные! — раздалось позади удаляющиеся пары эльфа и улуанки.

Ларк ласковым взглядом оглядел румяную спутницу и в его сердце зародилось новое тёплое томление. Он крепче перехватил тонкую ладонь.

— Спасибо. Я вновь научился чему-то новому только благодаря тебе, — прошептал мужчина, залюбовавшись ясным безоблачным небом.

Девушка смолчала, но жгучая волна гордости и счастья захлестнула её, объяв в тёплое одеяло радости и очарования. Горячие пальцы эльфа согревали не только её кожу, но и душу. Он смеялся. Она была серьёзна. Он улыбался. А она робела, боясь признаться, ему и самой себе, что её сердце пело.

Глава 11: Ценность

Тяжелой поступью король ступал по ковровым дорожкам. Лицо его было перекошено от ярости и негодования; руки его сжаты в кулаки, и будь рядом кто-то, кто хоть попробовал бы возмутиться — никто не сомневался, король лично бы избавил его от неразумной головы. Слуги и стража жались к стенам, пытаясь быть ниже травы, тише воды, и молили Создателя, чтобы не быть замеченными его величеством. Король был взбешён. В очередной раз его супруга устроила невесть что, и его терпению настал конец. Пару минут назад ему сообщили, что Лилиан приняла просителей из селян. Увеличение налогов люди встретили не слишком агрессивно… но достаточно, чтобы пришлось подавлять беспорядки. Законы стали жёстче. О короле ходили неприятные слухи: он, мол, ударился в распутство и пьянство, и вообще постепенно лишается рассудка. Рты затыкали. Казнили самых говорливых. А последняя война с маленьким государством Леттинген на севере и его захват вовсе развязали руки аристократии и воинам. Новое поступление рабов дало возможность усилить позиции работорговцев и рабовладельцев. Простой народ не одобрил решений короля… в то время как Лилиан приобретала статус чуть ли не святой. Эльфийка часто устраивала личные визиты к горожанам, покупала хлеб, не обременяя слуг, могла выйти в город и начать раздавать еду… Она не опасалась воров или убийц. Хоть королеву и сопровождала всюду стража, горожане сами готовы были встать грудью за свою правительницу. Такое мнение доказал случай, когда на королеву пытались покуситься, но преступника быстро вычислили и забили камнями люди из толпы. Без суда и следствия, не боясь закона. Простой люд боготворил эльфийку.

Король медленно, но верно терял статус, оставаясь лишь бесспорным правителем для аристократии и выгодным союзником для соседних государств. И сейчас Лилиан вновь подрывала его авторитет, сделав из тронного зала кабинет для принятия жалоб! Никуда не годится!

— Моя королева, — женщина встала на колени перед Лилиан.

— Встань, — приказала эльфийка, восседая на троне.

Женщина покорно встала на ноги, всё ещё находясь в полусогнутом положении. В глазах её горели безмерная любовь и уважение. Она замялась, комкая в пальцах полы старого платья.

— Моя королева, я пришла с просьбой. Наша мельница совсем негодной стала, перестала двигаться, мы её столько чинили, но всё без толку. На полноценный ремонт наших средств не хватает. Мы просили господина Штемпеля передать послание королю, но ответа так и не последовало.

— Да! Точно! — раздалось где-то из очереди.

Лилиан покосилась в сторону канцлера Клауса Штемпеля, который поджимал и без того тонкие губы, пряча раскосые глаза. Лилиан уже предполагала, что супруг не интересовался, а Клаус, как всегда, решил всё по-своему. Королева нахмурилась, не желая спрашивать у мужчины, что произошло. Она уже могла предположить, что просьбу даже не рассмотрели.

— Уверяю тебя, я лично займусь данным вопросом. В ближайшее время мельницу починят, — Лили любезно кивнула головой. Клаус, скрипя зубами, сделал пометку в списке. Эльфийка удивлялась, как ему удаётся писать достаточно ровно и аккуратно с такими трясущимися руками.

— Благодарю вас, моя королева, — женщина ещё раз поклонилась до пола, и выбежала из зала, давая возможность следующему высказать свою просьбу.

Перед тем, как грузный мужчина с длинной бородой начал говорить, в тронный зал ворвался король Рандел. Глаза его налились кровью, а шрам стал ярче. Лилиан встала с места, сдерживая страх. Несмотря на то, что она бросила вызов супругу в безмолвной борьбе за правление, невероятно боялась Рандела, всё ещё помня, каким зверем может быть муж. Её ладони потели, а сердце сжималось, но она всеми силами заставляла себя не показывать ужаса, держа перед ним маску хладнокровия.

Король расправил плечи, стараясь выглядеть одновременно спокойным и внушительным. Пройдя к пьедесталу, мужчина бросил презрительный взгляд на жену, а после на собравшихся селян.

— Вывести всех вон из замка! Никого не впускать! — грубо бросил король, обращаясь к страже. Никто не посмел возразить, помня наказание за неповиновение приказам.

Зал опустел, и супруги остались наедине. Лилиан храбрилась, как могла. Она мысленно просила сил у отца и матери, чтобы выдержать энергию этого человека.

— Думаешь, ты имеешь право… — король на секунду замолчал, а Лили посчитала до трёх. — Действовать без моего ведома?! — взревел король так, что стража вздрогнула и постаралась спрятать головы в плечи.

Лили внутренне тряслась, ожидая, когда буря уляжется. Но король не утихал, он обошёл её по кругу, внимательно разглядывая. Девушке казалось, что она вновь перед свадьбой, и её ждёт очередной акт унижения. Рандел в один шаг преодолел расстояние между собой и супругой, приподнял верхнюю губу, обнажая зубы. Не выдержав всплеска ярости, король схватил эльфийку за волосы на затылке и ударил по лицу ладонью. Щека немедленно покраснела, а из глаз брызнули слёзы. Отодвинуться Лили не могла: локоны натянулись в сильных руках так, что она зажмурилась. Королева терпеливо коротко выдохнула и подняла испуганный взгляд на супруга. Она чувствовала горячее дыхание на шее, отчего всё тело внутри застыло. Её не спасало ни закрытое платье, ни перчатки. Королеве казалось, что король видел сквозь одежду, что все эти тряпки не спасут от жажды супруга. Рандел наклонился к острому уху, и Лилиан готова была заплакать.

— Слушай меня. Сегодня будет делегация из пустыни К'салла. Правитель султаната Тирхад, Мусад Салах Басир, лично просил аудиенции. И если ты выкинешь что-то… — король не закончил фразу, но всё и так было понятно. А Лили даже не запомнила имя правителя восточной страны, полностью сосредоточившись на тянущей боли в затылке, и горящей от удара щеке.

Рандел, фыркнув, отпустил супругу.

— Прочь! До вечера на глаза не попадайся! — закричал Вульф. Лили два раза повторять было не нужно — ретировалась сразу.

— Паулу в мои покои, — злобно бросил король, и маленький раб, всё это время тенью торчавший у стены, выскользнул в приоткрытые двери.

Лили шла к любимой оранжерее, вытирая на ходу слёзы. Грубость короля опустошала её. Она знала, что лёд, по которому она ходит, становится всё тоньше, но и манию Рандела к войне и жестокости принять не могла.

«Разве он не понимает, что постепенно приравнивает народ к источнику дешёвой рабочей силы?! А воины? Зачем столько вкладывать в войско и демонстративно пускать целые отряды по улицам, лишь запугивая невинных граждан?! Это лишь злит людей, не приносит спокойствия и защиты!».

Лили всё больше распалялась с каждой минутой. Амая уже была рядом со стеклянными дверьми в оранжерею, ожидая госпожу. Как всегда, благодушна и улыбчива. Девушка больше не была подростком, обрела полноценное очарование. Лилиан немного завидовала округлым бёдрам и плавным линиям фигуры. Она-то казалась самой себе угловатой, чересчур худой. Однако высказывать мысли на этот счёт не имела желания. Лилиан ревновала, замечая взгляды Ларка в сторону горничной. Королеве хотелось толику внимания и любви, той, о которой пишут в книгах. Но никогда с королём. Огненный менестрель давно поселился в её крохотном сердечке, но она прекрасно понимала, что может накликать беду на любимого барда, если осмелится признаться ему.

— Что-то произошло, госпожа? — почтительно склонила голову Амая, заметив покрасневшую щеку госпожи.

— Позови Ларка, — ответила Лилиан, снимая перчатки.

Горничная закусила губу, сдерживая ревность, догадываясь о том, что королева вновь будет на грани интима жаться к другу. Движения стали отрывистыми и слегка дёргаными. Она понимала привязанность госпожи к менестрелю… но это уже порядком поднадоело ей. Она искренне желала, чтобы королева нашла себе фаворита, и переключила бы всё внимание на него. Да куда там…

— Ларк сейчас в городе, сможет прибыть только через пару часов, — Амая сложила руки перед собой, сцепив в замок.

Секундная пауза, королева молчала.

— Что ему понадобилось в городе? — бесстрастно обронила Лили, открывая двери в оранжерею.

Амае не хотелось отвечать на этот вопрос. Ибо он был личным как для неё, так и менестреля. Мужчина обещал, что раздобудет ей подарок, хотя она упорно отказывалась от подобных знаков внимания. Ларк не хотел слушать, утверждая, что найдёт самое прелестное украшение, достойное её глаз. Ну разве Амая могла отказать такому бережному отношению к своей персоне?

— Он мне не сказал, — пожала плечами улуанка, отводя взгляд в сторону.

— Хорошо, как вернётся, пускай отдыхает. Потом ему нужно быть вечером в зале для торжеств, — натянуто улыбнулась эльфийка, приложив ладошку к щеке.

Девушки занялись пропалыванием растений. Амая с удовольствием пошла бы в комнату эльфа, дабы наконец прибраться там. Бард вновь устроил беспорядок, раскидав записи по всей комнате. Но долг перед госпожой превыше всего. Тёплый чай с листьями цветов, выращенных руками королевы — самое то для расслабления и спокойствия души. Лилиан иногда откидывала седые пряди со лба, довольно морщась, поглаживая стебельки или листочки какого-нибудь растения. В такие моменты она чувствовала себя особенно беззаботно. Хотелось бы ей не обращать внимания на всех вокруг, полностью слиться с природой и слушать голос огненного ангела. Девушки закончили с цветами и решили отдохнуть, насладиться сладкими запахами и пряными вкусами сладостей и чая.

— Амая, ты когда-нибудь чувствовала такой трепет внутри, словно душа поёт? — неожиданно спросила королева, прикрыв глаза.

— Смотря, что вы имеете в виду, моя госпожа… — Амая отпила из кружки.

— О любви, подруга.

Горничная замерла, сжав чашечку в руках, а пальцы мелко задрожали.

— Любви? — глупо переспросила улуанка, отводя взгляд в сторону. — Я любила своих родителей. Остального я не знала. Я люблю вас, потому что благодарна безмерно…

— А Ларк? Любишь его? — в глазах королевы сверкнул опасный огонёк, она быстро выпрямилась.

— Я… — Амая растерялась. — Он мне друг. Мы много вечеров провели в этой оранжерее, и я счастлива быть знакомой с ним. Его песни успокаивают и завораживают, — уклончивый ответ.

Лили нежно улыбнулась, отставив кружку в сторону. Посмотрев воровато по сторонам, она приобняла Амаю.

— А я люблю. Безмерно люблю, — прошептала королева, тут же отстранившись и покраснев до кончиков острых ушек.

У горничной перехватило дыхание. В теплице сразу стало душно, захотелось выбежать поскорее на улицу. А ещё руки чесались от странного неведомого раздражения.

— Только не говори никому, хорошо? — королева мягко погладила тыльную сторону руки горничной и встала с места. — Думаю, на сегодня мы закончили. Пошли. Его величество сказал, что вечером делегация, и я обязана присутствовать, — под конец разговора голос казался раздраженным и на приглушённо шипящих нотах.

— Да, моя госпожа, — отозвалась ослабевшим голосом горничная и поплелась вслед.

***

Облачённая в роскошный тёмно-бордовый наряд с золотой вышивкой, Лилиан уже сидела по левую руку от короля. Зал наполнялся голосами лордов и баронов, дам высшего общества и фрейлин. Вечер обещал быть спокойным, наполненным светскими беседами и планами о дальнейшей судьбе двух королевств. Собственно, обычное дело — заключать торговые соглашения и контракты между сильными мира сего. А в последнее время Рокден имел большое влияние. В руках Рандела теперь поставка продовольственных товаров, оружия и трав. В то время, когда в Тхеаде ткали лучшие ткани, развивалась добыча драгоценных камней и золота. И, конечно же, Мусад Салах Басир был невероятно заинтересован в новых рабах. По слухам, летты — недавно завоёванные северяне, были довольно выносливыми людьми. Они ковали лучшее оружие в своё время, но вот отбиться от завоевателя Чёрного Волка не смогли. Улуанцы были умелыми ремесленниками, но в пустынях К'салла долго не жили. Может быть, северяне справятся лучше? Кто знает — если их кожа начнет сильно обгорать на солнце, это станет проблемой.

Вёрджил Браун уже отобрал людей для предоставления султану. Позже правитель лично осмотрит товар и вынесет вердикт.

После объявления, Мусад со своей свитой вошёл в зал. От южан веяло атмосферой сухой пустыни. Яркие одеяния разительно отличались от пышных нарядов Рокдена. Бело-красные повязки-гутры¹ на головах гостей были перехвачены сплетёнными из золотых нитей обручами-укалями², а накидки-аба³ были в широкую красную полоску — признак высокого статуса обладателя. Мусад, конечно, отличался от сопровождающих — его накидка песчаного цвета была вышита золотом. На широком, усыпанном драгоценными камнями поясе покоился традиционный кинжал⁴ в богато украшенных ножнах. Ноги чужеземца прикрывали шитые из дорогой ткани шаровары-сирваль⁵, а обувью ему служили высокие сапоги, отлично защищающие ноги от попадания песка… или снега. Движения пустынных людей были плавными, размеренными, словно они плыли по залу, а не шли.

Шаг — нога в сторону. Шаг — нога в другую.

Мусад остановился у пьедестала, ведущего к тронам правителей, упираясь самыми носками обуви в лестницу. Он медленно провёл рукой перед собой и склонил голову.

— Приветствую Чёрного Волка, — хриплым голосом поздоровался султан.

Лили теперь могла лучше разглядеть гостя. Она пытливым взглядом обвела мужчину, отметив отличительные детали, которые не видела у других людей. Смуглая загорелая кожа напоминала цветом зёрна кофе из земель, что лежали ещё южнее владений султана; белые волосы и такая же белая редкая борода, пышные усы, скрывающие рот; чёрные бездонные глаза. Ей они напоминали отцовские. Но если у Демиургса во взгляде была лишь ласка и нежность, то тьма в очах песчаного человека ужасала. Эльфийка могла поспорить, что когда мужчина был в гневе, чёрные очи отливали алым.

Рандел встал с трона и спустился к гостю, церемонно кивнул.

— Рад приветствовать в своём доме. У вас не возникло проблем в дороге? — король скосил глаз на супругу, и Лили тут же спустилась вниз.

— Цветущие луга не могли навредить нам, — отмахнулся султан.

— Прошу поприветствовать мою жену — Королева Лилиан Вульф, — Рандел гордо приподнял подбородок, хвастаясь супругой, как диковинкой. Она таковой и была.

Мусад оценил. Его глаза заскользили по девушке лениво, неспешно, отмечая каждую деталь. Лили чувствовала себя совсем неуютно, заёрзав на месте с протянутой рукой. Наконец султан соизволил поцеловать маленькую ручку в белой перчатке. По позвоночнику королевы пробежало стадо мурашек.

Встреча была скучной, даже утомляющей. Лили старалась держаться слегка отстранённо, периодически выискивая глазами Ларка. Разговоры её практически не интересовали. Связи были давно налажены, и эта встреча несла скорее формальный характер. Как говорится, мир посмотреть и себя показать. Объявили танцы. Лили чопорно отдала право первой руки супругу, как и полагается, совершенно беспристрастно. Позже танец попросил и Мусад. Королева не отказала, не смела отказать в такой просьбе гостю. Чувствовала, как её жадно разглядывают.

— Я выгляжу как-то не так? — не выдержала она, нахмурив брови.

— Нет. Впервые вижу лесную эльфийку. Ваш народ скрытен, незаметен, — густые усы шевельнулись, и Лили могла точно сказать, что собеседник улыбнулся.

— Это действительно так, — согласилась королева.

— Вы спасли Рокден от медленной и мучительной смерти. Все ли эльфы так могущественны?

Лилиан начала заметно нервничать от такого разговора.

— Султан, если вы задумали захватить Сатреадан — ничего не получится. Если силой вывести эльфов из их леса — они обречены, — Лили старалась унять рокот внутри себя.

— Нежные лесные феи. Ясно, — спокойно согласился султан. Песня закончилась. Лили думала уже успокоиться, но случилось то, чего она не хотела сейчас.

Заиграла её любимая лютня. Совсем не вовремя. Не тогда, когда султан оказался слишком заинтересованным в эльфийском народе.

Королева обречённо опустила взгляд в пол. Все уже сидели на своих местах, увлечённые завораживающей музыкой и песней королевского менестреля. Лили наблюдала за его пальцами, сжимая подлокотники трона. Рандел обратил внимание на супругу, но совершенно не придал этому значения.

Когда песня окончилась, Лили выдохнула. Уйти со сцены барду не дали. Мусад поднял руку.

— Эльф, — словно констатировал факт султан.

Лилиан замерла.

— Чёрный Волк, что вы желаете за этого юношу? — Мусад Салах обращался к королю, но взгляд его был прикован к огненным волосам менестреля, его острым ушам и длинным пальцам.

Сердце Ларка подскочило и ухнуло вниз. Он чувствовал себя уязвлённым. Да как они смеют говорить о нём, как о товаре? Он сам решает, кому служить! А служил он лишь Ранделу и своей королеве Лилиан.

Вульф давно уже выпил достаточно вина, вопрос союзника явно его порадовал. В рамках приличий, он сейчас мог бы избавиться от надоедливого барда, отцепить жену от эльфийской рубахи, и при этом получить хорошее вознаграждение. Предложение было более чем заманчивым. Рандел еле сдерживал улыбку.

— Он не товар! — вскочила с трона королева, злобно сверкнув глазами. Щёки побелели, а губы, наоборот, покраснели.

— При всём уважении, Лесная Волчица, я всегда вёл беседы лишь с Чёрным Волком, — глаза султана налились кровью.

Возмущению Лилиан не было предела. А вот Рандел вновь почувствовал запах жжёного мяса и ярости. Он её предупреждал. Он хотел сейчас встать и просто накричать при всех за то, что женщина посмела вставить своё слово, когда её об этом не просили. Но в последний момент передумал. Грубо взяв супругу за руку и сжав её до боли, король заставил Лилиан сесть обратно, хотя та сопротивлялась, ослеплённая беспокойством.

Вот он момент, который так долго ждал Рандел. Его супруга преодолела рубеж детского возраста и теперь никто не посмеет осудить его в желаниях. Но как показал опыт, пока Лилиан сама не позволит, он не сможет овладеть ей.

Вульф наклонился к острому уху, обдав запахом терпкого вина.

— Я не позволю твоему барду покинуть дворец, взамен ты отдаёшь мне себя без каких-либо истерик. Соглашайся на сделку, Лесная Волчица, — в голосе правителя так и сквозило удовольствие.

Воздух в лёгких закончился, Лилиан захлёбывалась в возмущении.

— Решайся. Иначе твой бард уедет в пустыню, а тебя я всё равно возьму силой, и твоя сентиментальность уже не будет мне помехой. Ты уже не тринадцатилетняя девочка, Лили, — король давно не соблюдал никаких формальностей по отношению к нелюбимой жене. А об уважении, тем более взаимном, не было и речи.

Лилиан посмотрела вниз, встречаясь с рубинового цвета глазами, в которых она видела немой вопрос. Горячая рука мужа почти плавила её кожу, а воспоминания возвращались в ту страшную комнату, где она беспомощно плакала, умоляя не трогать её, впоследствии обрекая себя на годы унижения и боли. Перед ней был выбор: отдать себя этому монстру или предать любимого Ларка.

«Не отдам его никому!».

— Да, — обречённо обронила королева.

Рандел наконец отпустил многострадальную белую руку. Кожа горела, а желудок скрутило так, что девушка готова была вывернуть его содержимое прямо на безупречный мраморный пол.

Король мягко отказал в просьбе султану. Тот был разочарован, но настаивать не стал. Ларк исполнил ещё несколько баллад и был отпущен.

После пиршества Лилиан не находила себе места, металась по комнате. Щёки горели, руки холодели. Королеву уже переодели в ночную сорочку, попытались привести в порядок причёску… но эльфийка погнала всех прочь. Сегодня она вновь столкнётся со своим личным монстром… И она заранее боялась так, что ноги не держали. Выпила успокаивающий настой — не помогло. Разом хлопнула целый кубок вина, как заправский пьяница — без толку. Она уже заключила сделку с дьяволом. И этот дьявол здесь, он не будет нежен, он не будет сердечен. Лили знала, что одежду разорвут, как и её хрупкое тело.

***

Ларк сидел в своей комнате, ощущая внутреннее беспокойство. Он знал, что его Лили что-то сделала. Так просто Рандел не упустил бы возможности от него избавиться. Эльф предчувствовал причину. Видел страстный взгляд во время шёпота с королевой, её испуганные глаза.

В комнату тихонько постучали три раза. Амая. Она вошла, застыв у входа. В покоях было темно — свечи не зажжены. Только зимняя луна освещала помещение. Холодно.

— Я слышала, что произошло, — как обычно, не церемонилась.

— Я должен пойти туда! — мужчина вскочил с места, поправив кожаную жилетку.

Голубые глаза широко распахнулись, сама того не ведая, горничная расставила руки в стороны, преграждая путь. Рыжие брови удивлённо изогнулись.

— Пусти, — холодно приказал Ларк, подойдя вплотную к улуанке.

Девушка зажмурилась, лишь крепче вцепившись в косяк двери ногтями.

— Тебя убьют, он уже не будет церемониться, — настаивала она.

— Он обещал её не трогать! — отчаянно вскрикнул бард.

— До тех пор, пока она не станет достаточно взрослой для того, чтобы понести! — так же громко ответила горничная.

— Она ещё не готова! — ещё громче выкрикнул Ларк, и снёс стопку книг, которую Амая так бережно разложила в его отсутствие.

Девушка приложила руку к груди, нащупав кулон, который менестрель подарил ей сегодня. Серебряная незабудка упёрлась лепестками в грудь и пальцы, причиняя боль. Амая подняла взгляд на менестреля, закусив губу.

— Я люблю тебя, — тихо прошептала улуанка, вновь прикрыв глаза.

Ларк перестал свирепо метаться по комнате — застыл столбом, удивлённо хлопнув глазами. Горничная понимала, что совесть её сожрёт без остатка, но как она могла совладать со своими чувствами? Она лишь обещала госпоже не говорить о её чувствах. Амая не обещала не любить Ларка самой. А любит она его уже давно.

Мужчина забыв о своих эмоциях, медленно подошёл к девушке. Приподняв острое лицо за подбородок, провёл по щекам, по которым уже катились горькие слёзы.

— Любишь? — переспросил эльф.

Амая открыла глаза, совсем перестав дышать. В очах менестреля застыла надежда, бескрайнее кровавое озеро алой любви.

— Не иди туда, прошу. Я не вынесу, если он казнит тебя. Госпожа не сможет в этот раз тебя отстоять. Ты обещал защищать её, я помню. Помню… но это её судьба. Она — королева, — Амая произнесла всё это как приговор, задыхаясь от волнения.

Горничная благодарна своей госпоже, любила её. Но Ларка она любила тоже.

Сомнения одолевали Ларка не долго. Он так опасался признаться, что Амая забрала его сердце, что не решался сделать первый шаг. Но вот она перед ним. Его отрада. Ему жаль было подопечную. Очень жаль. Его захлестнуло жгучее отчаяние, вытеснив здравый смысл.

Эльф склонился к пухлым губам, секундный взгляд в голубые глаза. Пара слилась в жарком поцелуе, провалившись в сладкую бездну. Приторные ванильные ноты вкуса. Пальцы впились в кожу, оставляя отметины. Одежда полетела в сторону, треща по швам. Лишние тряпки между двух огней. Мужчина подхватил Амаю под бёдра, усадив на пустой стол, не отрываясь от персиковой кожи, целуя её то нежно, то страстно. Улуанка провела по его плечам пальцами. Кончики пальцев коснулись ушей-листочков, и девушка услышала рык — свидетельство возбуждения эльфа. На секунду Амая задалась вопросом: а что, если эльфы… другие в физическом плане? Ей стало страшно. А ещё стыдно. Она так и не избавилась от пресловутого ощущения, что её тело недостойно любви и привязанности. Ларк оторвался от упругой груди, поцеловал шею. Заглянув в голубые глаза, замер так неожиданно, что девушка подумала, что что-то не так. Менестрель очень осторожно и нежно обхватил руками тело Амаи — просто обнял. Так бережно и любовно, что сердце Амаи замерло, боясь разрушить идиллию.

— У нас не слишком много женщин, а сердца наши хрупки. Я завидую людям, которые легко могут найти другую любовь, если что-то случилось… — Ларк затих, приложив ухо к груди девушки. — Ты уйдешь, а я останусь… — Амая запустила пятерню в рыжие кудри, бард блаженно прикрыл глаза. А потом вновь посмотрел в голубые очи… и улыбнулся, совсем как мальчишка. — Надеюсь, король быстро состарится и Лили найдёт свою любовь, достойную её сердца, а я свою нашёл. Спустя семьсот лет, я нашёл.

Амая прерывисто вздохнула, глаза увлажнились. Признание эльфа стоило больше чем слова тысячи кавалеров. Эльфы без фальши, душа не позволит лукавить. Она уйдёт, а он останется. Она умрёт, а ему придётся жить. Менестрель не жалел и никогда не будет, пускай на мгновение, но его сердце нашло ту, которая дорога.

Пара вновь слилась в поцелуе, Амая улыбнулась сквозь вздохи, опустив взгляд, забавно хихикнула. Мужчина изогнул бровь.

— Ты даже там с конопушками, — скрыла за шуткой смущение она. Менестрель игриво подался вперёд, касаясь жаркого лона.

Улуанка вздрогнула, изогнувшись в пояснице, ближе подсела, вцепляясь одеревеневшими пальцами в мужские плечи. Секунда — и Ларк вошёл в податливое тело, одновременно оставляя палящий поцелуй на вздрагивающем плече. Счастье наполнило обоих от кончиков волос до пальцев ног. Они не спешили, не пытались обогнать время, медленно сливаясь в одно целое, чтобы отстраниться, и вновь — обратно. Ларк погладил девушку по спине, успокаивая, за что был награждён стонами и лёгкими поцелуями в лицо. Они не ускорялись и не кричали, достигая пика медленной волной. Лишь крепче прижимались друг к другу, боясь упустить, оставить хотя бы на мгновение желанную душу. Улуанка чувствовала одновременно тянущую боль и нарастающий жар внутри лона. Рука мужчины опустилась на её самое сокровенное, и она почувствовала разряд тока, пробежавшийся по нервам. Он зашипел, уловил дрожь. Не медля не секунды, Ларк поцеловал партнёршу, доводя ту до исступления. Амая потеряла связь с реальностью, а фейверк вспыхнул в голове бешеными искрами, ослепляя, отделяя душу от тела. Мужчина поспел за любимой быстро, крепко прижав расслабленную фигуру к себе.

Ветер тихо трепал сухие ветви за окном, а внутри маленькой комнаты менестреля расцвёл целый сад, дурманя сладким запахом цветов.

***

Лили лежала, истерзанная, на королевском ложе, сжавшись в комочек. Тонкими руками она обнимала свои посиневшие от ударов плечи и рёбра. Ей было больно, обидно и страшно, но она безмерно гордилась собой. Она защитила то, что ей дорого, никому не даст забрать то, что принадлежит ей. Поэтому, несмотря на унижение и мучения, Лилиан улыбалась победоносно.

Глава 12: Последняя ночь

Очередная ночь закончилась. Солнце поднималось над Рокденом, пробираясь лучами в опочивальню королевы. Свет вспышкой ослепил женщину, осветил бледное тело, покрытое посиневшими отметинами прошедшей ночи. Лили медленно встала с постели, тихонечко, на цыпочках пробралась в смежную комнату, лишь бы не разбудить супруга. Тихо позвав Амаю, Лилиан прошла с ней в ванную комнату, чтобы та помогла ей одеться. Горничная с сочувствием смотрела на госпожу. Нежно проводя руками по телу эльфийки, она смывала боль и унижение.

— Позже позови Ларка, он мне нужен, — почти бесшумно прошептала Лилиан, выбираясь из ванны.

Амая поджала губы, но кивнула. Одевшись, Лили пошла в оранжерею, где хотела встретить утро.

Ларк пришёл незамедлительно. Учтиво кивнув страже, он прошёл внутрь, где королева уже пила чай, прикрыв глаза. На ногах у неё был плед — несмотря на теплую погоду, они мёрзли. Друзья поздоровались, бард ждал, когда Лили начнёт разговор первой. Женщина улыбнулась.

— Мой ангел, как тебе спалось? — от её безмерно спокойного тона по коже бежали мурашки. Взгляд исподлобья, а губы растянуты в какое-то подобие улыбки.

Хотя… скорее уж оскал. Она ещё не отошла от прошедшей ночи.

— Хорошо, ничего особенного не снилось, — тихий ответ, будто их могли подслушивать.

Амая стояла недалеко, разливала чай, стараясь не смотреть в их сторону. Она пыталась как можно дольше возиться с чашками, не видеть взгляда, прикосновений. Королева поманила лёгким движением руки барда, призывая сесть рядом. Он послушался, и женщина прильнула к его груди, утыкаясь носом в шею. Горничная в такие моменты чувствовала себя пятым колесом в телеге.

— Поставь чай, хватит медлить, — приказала королева, даже не посмотрев в сторону горничной.

Руки улуанки тряслись, а дыхание стало рваным. Нужно было брать себя в руки. В пределах оранжереи Лили было плевать на деспота-мужа, жадность казначея Вёрджила, халатность канцлера Штемпеля и грубость фельдмаршала Гюнтера. Но это не значило, что она будет вести себя совсем раскованно.

— Я прочла довольно занятную книгу о правлении Марии Расмундс Холл, — Лили накрутила рыжий локон на палец. — Она пишет, что в подавлении нет правления, и что только дав свободу, получаешь власть.

Подоспел чай. Амая села чуть дальше, ловя на себе виноватые взгляды Ларка.

— Я подумала обо всех рабах, которых его величество себе набрал, как скот. Он собрался завоевать ещё одно государство — на западе, у моря. Очередной товар, — Лили презрительно скривилась. — Рано или поздно, если так продолжится, народ взбунтуется. Простых людей больше, чем холёных воинов и аристократов. Налоги вновь поднялись. И куда король их распределяет? Снова в армию! Люди напуганы, засухи нет, продовольствия достаточно, но бедность всё ещё властвует среди селян! — эльфийка повернулась к Амае, взяв бережно за руку. — Вёрджил устроил целое представление из невольников. Демонстративные пытки, — замолчала, почувствовав, как задрожала Амая. — Я не стала на это смотреть. За свою смелость покинуть зал поплатилась сама, — на этом моменте она словно впала в лёгкий транс, стискивая в ладошках руки горничной и барда. Тряхнув головой, широко улыбнулась. — Я желаю прогуляться. Вы же составите мне компанию?

За всю встречу Ларк и Амая были немногословны. Прогулка, спокойная и даже умиротворённая, проходила медленно и тягуче, унося утренние волнения. Они группой шли через благоухающую ярмарку, наполненную шумной толпой. Ветвистые растения украшали палатки, а тенты были разрисованы изображениями волков. Её величеству предлагали разные украшения, платья, даже изящное женское оружие. Она лишь наслаждалась обществом эльфа, который молча рассматривал прилавки, и горничной, ступающей рядом, заведя руки за спину. В такие минуты королева чувствовала себя счастливой, нужной, безмятежной.

***

— Мы должны ей сказать! — рыдала горничная, обнимая себя руками.

Ларк опустился рядом на постель, зарываясь носом в светлые локоны.

— Мы не можем. Не сейчас, — шептал эльф, целуя возлюбленную.

— А если она нас увидит? Заметит что-то? — не унималась женщина, прижав ладошки ко щекам.

Менестрель развернул Амаю к себе лицом, вцепившись в дрожащие плечи.

— Ты можешь успокоиться? Прекращай! Увидит — расскажем, а пока не стоит. Мы единственные её друзья. Не хотелось бы, чтобы в такое время она чувствовала себя брошенной и ненужной, — Ларк быстро прижал женщину к себе, чмокнув в макушку.

Хотела бы Амая сказать, что Лили считает менестреля далеко не другом, но данное слово нарушить не могла. Она надеялась, что королева не посмеет порушить то доверие, которое есть между ней и Ларком. Лилиан никогда не подвергнет любимого менестреля опасности. А самой сказать не хватало смелости. Ей самой было страшно разрушить ту идиллию, ставшую основой хрупких отношений и ценного доверия.

«Может, и правда верно? Не стоит пока вмешиваться, когда королева страдает в руках супруга».

***

Лилиан села в первом ряду в храме, склонила голову, внимательно слушая проповедь архиепископа. Почему-то каждый раз при посещении святого места ей всегда становилось легче, вдали от дум и напряжения, которые заполонили в последнее время всю её жизнь. В царстве Создателя, казалось, нет места постыдным мыслям. Всё чаще Лилиан мечтала, чтобы вместо супруга рядом с ней бы оказался другой мужчина: нежный и отзывчивый, тот, кто защищал бы её на протяжении всей жизни. Однако страх того, что Ларка могут казнить, пресекал любые действия. Поэтому Лилиан молилась. Ей было всё равно, кому: Матери-природе, Создателю или Анджелике. Лишь бы уберегли её душу и возлюбленного от беды. А ещё эльфийка благодарила Амаю за твёрдую руку и мягкую поддержку. Горничная всегда могла направить, подсказать в нужном направлении, когда мысли были в тумане. Горожане уже привыкли видеть правительницу на улицах города, почитали её, восхищались ей.

Архиепископ Кирхенбаум почесал высокий лоб, опускаясь на скамью рядом с королевой. Мальчуган, всё это время крутившейся у колонн, также сел рядом с правительницей, внимательно наблюдая за задумчивой эльфийкой.

— Дитя моё, проповедь закончилась, — улыбнулся священник, касаясь девичьего плеча.

Королева вздрогнула, заозиралась по сторонам. Хлопнув глазами, она блаженно улыбнулась, перевела взгляд на мальчика, который неотрывно следил за ней.

— Здравствуй, — поздоровалась Лили.

Мальчуган улыбнулся широко, показав ряд неровных желтоватых зубов, кивнул головой. Тут Лили услышала звон браслетов, опустила взгляд…и скривилась. Мальчик, заметив недовольство госпожи, постарался спрятать ноги под лавочку.

— И вы держите невольников, отец Карл? — недовольство так и сквозило в вопросе.

— Что вы, моя госпожа, я… Они все мои послушники, — Кирхенбаум замотал руками.

Королеву это не убедило. Она взяла мальчика на руки, посадив к себе на колени. Тело его было лёгким, даже учитывая, что она сама была миниатюрной. Тряпьё на тощем мальчишеском теле свисало лохмотьями, кое-как прикрывая острые коленки. Богатый храм, о ремонте которого позаботилась Лили, слава Анджелике, мог бы быть домом многим бедным людям.

— Эй, как тебя зовут? — нежное прикосновение к светлым волосам — скорее всего улуанец.

— Он нем, моя королева, — виновато опустил голову священник.

Лили ещё больше поразилась. Немой мальчик, ставший рабом.

— Сколько ему?! — уже с лёгким раздражением спросила королева.

— Шесть, — совсем угрюмо ответил архиепископ.

— Шесть лет. К двадцати его лодыжки будут стёртыдо мяса, — королева недовольно цокнула языком. — Ключи! — требовательно.

Кирхенбаум не стал спорить и тут же принёс ключи. Королева не без труда отворила замок. Мальчик лишь хлопал глазами, не веря тому, что произошло.

— Надеть на него длинные штаны и не показывать шрамы. Вы меня поняли, святой отец? — Лили встала с места, на прощание погладив мальчика по голове.

Только она не знала, что это было последнее самоуправство, которое себе позволила. Всему есть предел. Истраченное терпение короля, помноженное на немыслимое количество бесполезных попыток завести ребёнка в браке, привели к полному краху.

***

Лилиан снова позвала Ларка в оранжерею — послушать любимые песни, почитать стихи. Амаю в этот вечер она видеть не хотела — полностью отдалась забвению, слушая голос, который уносил её в родные леса. Закончив с музыкой, менестрель сел рядом с Лили. Женщина прикрыла глаза, опустила нежно голову на мужское плечо, водя рукой по крепкой груди. Сладко. Мирно. Уютно внутри. Сад обогатился недавно новыми экзотическими видами цветов, радуя хозяйку пёстрыми соцветиями. Сегодня королева была в довольно игривом настроении, желая быть хотя бы в такие минуты немного свободнее, чем она себя чувствовала.

Женщина вскочила на ноги, оперевшись о бёдра барда. Чмокнув его в нос, она отскочила на несколько шагов.

— Догони! — босая королева побежала в сторону от Ларка.

Он, вспомнив совсем детские годы госпожи, задорно смеясь, последовал за ней.

— Не поймаешь! — смеялась королева, перепрыгивая через куст.

— Ты уже не такая маленькая, Лилиан, чтобы бегать, как заяц, — покачал головой менестрель, но игру принял.

Он прыткой рысью скользнул под ветвями ивы, оказавшись в паре шагов от цветущих клумб. Потерял из виду свою добычу. Чёрная макушка мелькнула меж кустов папоротника, и Ларк незамедлительно направился к ней. Лили хохотала в голос, смех её разносился по всей теплице перезвоном колокольчиков, впитываясь в растения и цветы.

— Тебя и раньше невозможно было поймать, — усмехнулся бард, вновь упустив королеву.

— Не смеши, ты мне поддавался! — Лилиан метнулась к каменной дорожке, обогнув скамейку, насытившись тёплыми лучами солнца.

— Всё же догадалась, да? — хмыкнул мужчина.

Эльфийка снова убежала куда-то за деревья, лианы винограда сомкнулись, будто пряча хозяйку в недрах сада.

Тишина. Лишь шелест травы и листочков нарушал покой.

— Лили? — шепнул Ларк.

— Попался! — взвизгнула Лилиан, запрыгнув на спину менестреля, обхватив его ногами и руками, как обезьянка.

Не удержав равновесие, они повалились на траву, хихикая и по-дружески переругиваясь. Лилиан отползла от менестреля покрасневшая, поправляя выбившиеся локоны и смятое платье. Эльфы легли на спину, обратив взоры к небу. Там низко проносились птицы, едва не цепляя крыльями крышу теплицы, а серые облака сгущались, предвещая дождь. Лили позволила себе мечтать. Что было бы, если бы она не была принцессой? Вот она бы повстречала Ларка, как простая эльфийка, наслаждалась его музыкой и пекла бы ему пироги с вишней. Как бы ей хотелось вечерами позволить куда больше, чем то, что делает сейчас. Ребячество — всё, что у них осталось. Быть для него маленькой Лили, той непоседой, бегающей босиком по мокрой траве. Всё ради того, чтобы получить хоть немного его внимания.

Ларк же думал о том, чтобы Лилиан нашла своё счастье в правлении. Раз любовь пока обошла её стороной, пускай доброе сердце поможет ей не сгинуть во тьме. Сам он хотел бы жить вместе с любимой Амаей. Эльф хотел свою семью. Посвятить оставшиеся дни той, которая покорила его сердце. Когда милая состарится и покинет бренный мир, он уйдёт. Он будет бродить по миру, лелея воспоминания, изучая мир… конечно, если его госпожа позволит. Но рассказать о своих тайных мыслях боялся, он видел, как королева нуждается в заботливых руках и тёплом слове.

Тем временем воздух накалялся, а тучи темнели, собираясь развернуться бурей над оранжереей королевы.

Вёрджил принёс неутешительные новости королю. Последняя капля переполнила чашу самоконтроля, а удержать больше её было некому.

Паула исчезла из королевства. Последний раз её видели направляющейся куда-то на северо-запад.

Стеклянная дверь в оранжерею распахнулась, ударившись о стену. Осколки разлетелись по земле. Оглушительный грохот наполнил теплицу, унося из маленького рая счастливое умиротворение. Отряд солдат двинулся вглубь оранжереи, беспощадно топча тяжёлыми сабатонами цветы. Лилиан, как только услышала грохот, выбежала навстречу нарушителям, желая высказать всё, что думает о тех, кто посмел ворваться в её сокровенное место. Ларк следовал по пятам, всеми фибрами души ощущая приближающуюся катастрофу.

Увидев супруга, Лили нахохлилась, поджала губы, раздувая ноздри, будто готовая вцепиться ногтями в лицо мучителя.

— Что вы себе позволяете?! — заверещала королева, с ужасом наблюдая, как кусты её любимого папоротника безбожно ломают. — Немедленно прекратите! — она взмахнула рукой, пытаясь спасти несчастные растения за стеной корней.

Рандел обвёл суровым взглядом сад, презрительно ухмыльнувшись, заметив менестреля.

— И снова Адерин, — бросил король. — Исчезни! Сейчас же! — грозный крик Рандела заставил Лили вздрогнуть.

Ларк на секунду засомневался, не зная, как правильно поступить.

— Уходи, Ларк. — спокойно попросила Лилиан, нежно улыбнувшись.

Бард беспрекословно послушался, всё же бросив на короля осуждающий взгляд. Рандел обнажил верхний ряд зубов.

Дождь медленно начал барабанить по крыше теплицы, нарастая постепенно, предвещая грозу. Где-то вдалеке, за горизонтом высоких стен дворца, засверкали молнии. Они испещряли трещинами тучи, пытаясь добраться до самой земли.

Король завёл руку за спину, и ему передали мешок, ткань которого была пропитана кровью. Эльфийка вскрикнула, как только голова, вынутая из мешка, была брошена к её голым ступням. Лили узнала перекошенное в ужасе лицо обычного светловолосого мальчика, который с таким восторгом смотрел на неё в храме. Прекрасные глаза, некогда живые и незамутнённые, сейчас были закатаны, подёрнутые пеленой смерти.

Женщина не сдержала болезненного стона. Король наблюдал. Откинув мешок в сторону, он медленно приблизился к трясущейся супруге. Его рука почти ласково провела по побелевшей щеке.

— Лили… душа моя… — тихий шёпот, не предвещающий ничего хорошего. — Меня короновали в семнадцать лет. Отец передал мне престол на смертном одре. Королевство, где предыдущий король ежедневно лично тренировал своих бойцов и армию. Сила и процветание! Каждый житель был в надёжных руках. И передав мне в руки власть, он передал и эту мощь. Понимаешь, Лилиан? Он передал мне силу, — Рандел обошел королеву со спины, резким движением притянул её к себе, властно положив руку ей на живот. — Год от года я строил свою власть, завоёвывал уважение, внушал страх как в своих людей, так и во врагов. Но… Создатель мне позавидовал, послал кару — засуху на эти земли. Солнце изменилось. Воздух. Мы приносили жертвы, молились каждый день, но так ничего не изменилось. Я держался, ни разу жители Рокдена не смели усомниться во мне и моих действиях. Я решил, что нам нужны свежие земли. Улуанцы были слабы, и теперь они принадлежат мне… Слышишь?! Мне! — закричал Рандел ей в ухо, заставив женщину зажмуриться. — Мало чем помогло, на самом деле, ресурсов оказалось недостаточно. А потом, как манна небесная — птичка принесла мне спасение. Эльфы нуждались в силе. Вы нуждались в моей мощи. И я вам её дал. Но что получил взамен?! Взбалмошную, слабую малявку! Да, урожай ты принесла… но и проблем не меньше! — он крепче прижал супругу к себе, до боли сжав нежную плоть.

Стражники старались не смотреть, тактично отвернувшись. Эльфийка боялась даже пикнуть в сторону короля, внимательно слушая исповедь того, кого считала монстром. Она пыталась сохранить хладнокровие. Получалось слабо.

— Я терпел, Лили. Каждую твою выходку я терпел. Хочешь оранжерею? Ты её получила! Оставить надоедливого барда? Так он рядышком, ежедневно услаждает твой взор. Ты хотела сделать рабыню служанкой? Так она омывает твои ноги. Но тебе всё мало, верно? Твоя жадность не знает границ, Лилиан. Ты покусилась на то, что принадлежит мне! На моё королевство!

Лили резко вывернулась, вспыхнув мгновенно. Более она молчать не желала. Раз всё полыхает, то она подкинет дров в этот пожар.

— Ты сам сделал меня своей женой! Я дала тебе то, что ты просил! — слёзы брызнули из глаз.

Король удивлённо изогнул брови. Он не притворялся, он действительно был поражён.

— Девочка, я выиграл тебя в битве под Белым замком, — Рандел даже не смог сдержать усмешку от такой наглости. — Твои родители лично передали тебя в мои руки. Они продали тебя.

— Народ боится тебя! Рабы ненавидят! Тебя презирают! — не заострив внимания на последних словах короля, королева решила, что не отступит. Супруг потерял всякое уважение в её глазах и ничто уже не могло его вернуть.

— Страх заставляет людей подчиняться, — спокойно ответил Рандел.

— Это не так! — выпятила грудь королева, сверкнув злобно глазами.

— Я каждый день делаю всё, чтобы ты родила мне наследника. Я прекрасно осведомлён о том, что твой организм здоров. Но ты не желаешь давать жизнь. Хотя… — король обвёл глазами сад, только сейчас заметив его масштабность. — Сил у тебя предостаточно. Если же в скором времени ты не подаришь мне наследника… Будь уверена, Лилиан, бард отправится в пустыню, а ты — в башню на севере Рокдена, на всю свою долгую жизнь! Оттуда ты прекрасно сможешь наполнять землю магией. А умереть я тебе не дам, уж поверь мне. Мне также не составит труда найти себе другую жену, способную на большее, чем ничтожная остроухая.

— Ты не посмеешь! Брак был священен! Клятвы были сказаны перед самим Богом! — королева ужаснулась тираде мужа, осев на землю.

Лицо мужа побагровело, исказилось в неестественно суровую маску. Дождь нещадно хлестал по стеклу, расползаясь мутными пятнами, заполняя ту бездну, что уже образовалась в душе королевы. Мрак давно пустил корни по бескрайним эльфийским жилам, оскверняя то, что когда-то было светлым. Приговор был объявлен и обжалованию не подлежал.

— Я есть Бог в этих землях, Лилиан! И мне хватит власти укротить тебя, а магию заковать в кандалы! — был ответ. Вульф развернулся, махнув рукой. — Гюнтер!

Отряд солдат вбежал в сад, круша всё на своём пути, ломая ветви и топча цветы. Лили слышала отчаянный зов каждого растения, которое было изрублено мечами бравых воинов.

— Посмеешь отдать Богу душу — Ларк лишится головы, — поставил точку Рандел, покинув разваливающийся райский уголок.

Лилиан не слушала зова растений, она не чувствовала звона мечей и скрежета доспехов. Ей было плевать на грубые возгласы генерала Акста. В её глазах горел огонь. Плевала она на справедливость. Да пошла она к чёрту — славная покорность и гордость семьи Медерия! Лили поняла, что если она хочет выжить, нельзя больше уподобляться благородному отцу. Да пусть простят её предки, но она не склонит голову! Никогда! Ни перед кем. Она станет Лесной волчицей и сумеет защитить то, что ей дорого.

На следующий же день королева заперлась в своих покоях, не желая никого впускать. Только архиепископ Карл, Ларк и Амая имели право посещать её величество. Рандел справедливо посчитал выходку супруги за новый приступ истерии и слабости. Временно отмахнулся, давая самому себе остыть.

Карл по ложной просьбе Лилиан молился в её покоях, прося святую Анджелику дать королеве сил родить дитя. Первосвященник полюбил госпожу, и желал ей только лучшего, стараясь понимать тонкую душевную гармонию. Он уверял, что если с королём сердце молодой правительницы не связано, то своё дитя она будет любить бесконечно. Лили играла спектакль покорной супруги до последнего, родить от Рандела она бы не смогла, но перед людьми короля она должна была выглядеть отчаянной.

Лилиан не могла быть откровенной даже с Ларком. Хотя менестрель чувствовал, что что-то будет… Он не раз делился мыслями с Амаей, лёжа на кушетке в маленькой комнатке западного крыла. Возлюбленная лишь мерно поглаживала огненные локоны, целуя его оголённое плечо.

— Она сильная, Ларк. Она справится, — шептала улуанка, обвивая ногами мужчину.

— Всё не так, милая. И я боюсь, — Ларк притянул женщину поближе к себе, зарываясь носом в её волосы. — Я бы мечтал уехать с тобой отсюда. Стены дворца давят. Когда-нибудь мы уедем. Я построю дом, и буду петь свободно, не обременённый взором вельмож и аристократов, моя радость.

— Да, Ларк. Мы обязательно уедем. Обязательно, — мечтательно прикрыла глаза Амая.

Лили стала тихой, словно не было того дня, когда она решила протянуть руку народу Рокдена. Даже Вёрджил высказал похвалу на одном из приёмов.

— Королева стала таким прелестным кротким цветком, — кланялся казначей, целуя белую перчатку.

Лилиан скромно опускала взгляд к ногам, выдавливая из себя улыбку. Ей было противно от самой себя, мерзко от этого лицемерного окружения. Женщину воротило от одной мысли о довольном лице короля. Если вдруг были прошения — она молчала, отдавая все полномочия мужу. И только Рандел имел право распоряжаться всем, что видит. Более королева не бывала в оранжерее — её уничтожили, лишив последнего оплота успокоения. Совсем без растений она жить не могла, и тайно оставила себе небольшой горшок в скрытой нише. Где лелеяла самое прекрасное, по её мнению, растение — Cerbera Odollam.

Холодало. Осень пришла в Рокден, окружая королевство меланхолией и трепетом. Магия окончательно укоренилась в почве. Теперь цветущая страна была оазисом юго-восточной части материка. Королева смогла насытить землю так, что каждый урожай приносил только самые сочные плоды. Бароны и их супруги давно наполнили хранилища на зиму. А селяне радовались тем остаткам, что смогли уберечь от налогов.

В распахнутое окно проникал пронизывающий холодный ветер. Он трепал портьеры, раздувая их, словно паруса пиратского корабля. Лилиан уже ожидала его величество в спальне, обильно накрасив губы ягодным соком и надушившись недавно привезённым из-за границы парфюмом. Одежду скинула, зная, что супруг всё равно разорвёт её на части, не жалея дорогой ткани. Лилиан наслаждалась прохладой, что дарила спокойная осенняя ночь. Острый месяц освещал бледную кожу, оттеняя незаживающие отметины на теле. Женщина взмахнула рукой, будто пытаясь уловить свет луны, хотя знала, что он недосягаем.

— Решила всему королевству показать своё тело? — послышался низкий голос со спины.

— Вы же любите мною хвастаться, — тихий ответ.

Лилиан отошла от окна, повернувшись к супругу. Всё такой же могучий воин и завоеватель. Сколько уже он терзал её? Может быть, будь этот мужчина иным, она могла бы быть счастливой в браке? Но нет, её упрямство и вседозволенность и его безмерная грубость и жестокость мешали им быть вместе. Сейчас король, скинув с себя все одежды, расположился на их супружеском, так ненавистном Лилиан, ложе. Мужчина жадно обвёл взглядом супругу. Она заметила — он вновь пьян. А это значит, что её мольбы быть нежным с ней вновь не будут услышаны. Она ненавидела его. Всей душой презирала. Этот шанс — единственный, второго не будет. Рандел сообщил ещё утром. Заявился к ней в будуар, сказал, что если через три месяца она не объявит о своей беременности, он исполнит все свои угрозы. В какой-то момент, Лили даже задумалась:

«А что если ей просто упросить любимого Ларка возлечь со мной. Королю нужен ребёнок — так и получил бы ребёнка. От любимого Ларка бы смогла, почти уверена».

Однако не хватило смелости. Не могла она так поступить с менестрелем. Да и король, получив своё, имел бы все возможности рано или поздно убрать с дороги помеху. А от короля она не сможет родить. Лилиан не выносит его, не было надежды на зачатие. Она поняла, что решилась на то, что никогда бы ранее не сделала, иного выхода не было.

Эльфийка расправила плечи, грациозной походкой подошла к мужчине. Огладив твёрдые мускулы на руках, она улыбнулась, прикрыв глаза. Королева вела себя раскованнее обычного. Лёгкие прикосновения к горячей коже заводили Чёрного волка всё сильнее. Удерживать себя в узде он, как и всегда, не собирался. Лилиан, положив маленькие руки на широкую грудь, покрытую курчавыми волосами, одним взглядом молила оставаться сверху.

— Так надо… тебе же нужно дитя, твоё величество? — ногти впились в крепкие мужские бёдра, и король зарычал.

Королева вздрогнула всем телом, уже сомневаясь в себе, боясь его рук, что властно сжали её ягодицы.

— Наконец стала покладистой, эльфийка? — Рандел накрутил на кулак чёрные локоны, притягивая такие сочные губы к своему лицу.

— Страх заставляет подчиняться, — коварно улыбнулась Лилиан, впиваясь поцелуем в рот короля, размазывая ягодный сок по его языку.

Рандел подался вперёд, врываясь в женское лоно. Лилиан прикусила нижнюю губу мужа, сдерживая отчаянный стон боли. Она так и не привыкла к нему… ну, уже никогда и не привыкнет. Бёдрами насадилась на короля полностью, впилась ногтями в его плечи. В этот самый момент тело короля постепенно одеревенело, ослабло…

Оторвавшись от губ мужа, королева злобно скривилась, не удержавшись, сплюнула в сторону, вытерев рот тыльной стороной ладони. Победоносный взгляд в лицо ошалелого мужа. Он уже не мог ей ничего сказать, а лишь сверлить полным справедливой ненависти взглядом.

Получилось.

Лили слезла с мужчины, встав рядом с постелью, оглядела его беспомощное тело, зная, что он ещё её слышит, но ничего сделать уже не сможет. Какое же блаженство — ощущать беспомощность монстра. Чувство превосходства опьяняет не хуже крепкого вина. Она победила своего личного тирана!

— Столько веков мы, эльфы, были детьми Матери-природы и духов леса. Ты думал, мы лишь цветочки выращиваем? — прекрасное лицо королевы исказилось от неконтролируемой злобы. — О нет, мой дражайший супруг. Наши тела не воспринимают природных ядов, а вот ваши… — Лили демонстративно облизала губы с размазанным на них ягодным соком. — Как же я тебя ненавижу, Рандел! — королева от души ударила мужчину по лицу.

Страх мешался с превосходством. Порой Лили казалось, что сейчас муж сбросит с себя оцепенение… и тогда ей не жить. Но он молчал, пробегаясь по её лицу уничтожающим взглядом яростных, покрасневших глаз. Король уже ничего не мог почувствовать. Не мог навредить. Его сознание угасало, как медленно гаснет свеча. Он — воин и покровитель, завоеватель… а гибнет от рук какой-то слабачки, которой он мог одной рукой переломить хребет. Надо было не цацкаться с ней, не давать ограничивающих обещаний! Великий король понял это яснее, чем когда-либо… но поделать уже ничего не мог.

— Знаешь, что самое лучшее? — Лилиан усмехнулась. — Яд не найдут, ты умрёшь, как пьяница, ослабевший король!

Карие глаза сверкнули в последний раз, и угасли уже навсегда.

Проверив пульс, эльфийка поняла, что её чудовище мертво.

«Не верю, я смогла! Ларк, я спасла нас всех!» — билось счастливой мыслью сознание королевы.

Она несколько раз ещё подходила к бездыханному телу, даже трясла за плечи, желая убедиться в действительности. Не двигался, не дышал. Ещё немного — и тело начнёт остывать. Лили ликовала и гордилась собой. Нужно было спешить!

Взяв в руки простынь, дабы съёжиться с ней в углу широкого ложа, она набрала в лёгкие побольше воздуха, и завизжала что были силы:

— Стража! Кто-нибудь! Королю плохо!

Покои заполнилась людьми, все переполошились, стали проверять комнату, окна, двери… Лили вела себя так, словно была ужасно напугана.

— Он пришёл ко мне. А… Я… А потом он закряхтел и схватился за сердце! — наигранно плакала Лили, прикрываясь уголком простыни, сжимаясь в руках лекаря.

— Он мёртв, — объявил врачеватель, стиснув зубы от негодования.

Несчастную королеву увели в другие покои, успокаивая, будто она и правда испытывала скорбь по умершему мужу. Тихая ночь наполнилась воем и рыданиями. Королевство переворачивалось с ног на голову. Растерянность и недоумение сквозили по замку. Искали виновного и желали покарать того, кто покусился на жизнь короля.

Виновного не было.

Остановка сердца — как и заключили позже врачеватели. Никаких следов яда или ещё чего-то подобного найти не смогли. Все знали, что король довольно много выпил в ту ночь, перед тем, как уйти к королеве. Так и предположили, что алкоголь пагубно подействовал на здоровье их правителя, а сердце, видно, не выдержало супружеских утех. Рандел Вульф Третий умер в возрасте сорока трёх лет.

Вёрджил был одним из тех, кто искренне оплакивал его величество. Гюнтер скорбно бродил по коридорам дворца, опасаясь того, что ждёт Рокден впереди. Враги у королевства были, хотя это скорее простые завистники. Не ожидать ли нападения с запада, если станет известно о смерти короля? Кому вести правление?

Ответ был, но для многих очень неутешительный. Лилиан была коронована, как единственная правительница королевства Рокден.

Лилиан Вульф Первая. Лесная волчица каменного государства Рокден.

Глава 13: В чём смысл?!

Демиургс мягко улыбнулся, поманив дочь за собой. Лилиан, воровато оглянувшись, улыбнулась в ответ. Повторив жест отца, на корточках придвинулась ближе, пытаясь разглядеть, куда он указывал. Среди кустов дудника и болиголова, вороша острыми копытцами землю, стоял оленёнок. Он щипал совсем ещё свежую траву, иногда поднимая голову над ветвями кустов. Светлые пятнышки на его шкуре были похожи на солнечных зайчиков, а шерсть сильно контрастировала с изумрудной зеленью лесных растений. Лили затаила дыхание, разглядывая создание, восхищаясь его природной красотой. Эльф положил руку на плечо дочери. Принцесса, не удержавшись, шагнула вперёд, зацепив ветки куста. Оленёнок тут же поднял голову и посмотрел в их сторону. Король нахмурился, сильнее сжав девичье плечо. Лили остановилась, снова затаившись. Из-за деревьев, бесшумно ступая по сырой земле, вышла оленуха, принюхиваясь и вертя головой. Она подошла к своему чаду, провела носом по его пятнистому боку. Оленёнок потёрся мордой о бок матери, и они пошли в сторону, прочь от подозрительного луга. Когда животные ушли, принцесса ухватилась за одеяние отца. Король молчал, зная, что Лилиан не утерпит и засыплет его вопросами.

— Папа, почему они ушли? — её глаза горели неподдельным любопытством.

Эльф выпрямился во весь рост, бросив взгляд в сторону ушедших животных.

— Ты их напугала, — тихий ответ.

— Но я же ничего не сделала, — принцесса пожала плечами, повиснув на руке отца.

— Потревожила. Этого достаточно, чтобы волноваться, — король сжал маленькую ладошку и направился обратно во дворец.

— А почему оленёнок сначала был один? — с очередным вопросом, она потянула короля за руку, чтобы он заглянул в её глаза.

— Не был. Мать всё это время за ним следила. И прежде чем ты задашь ещё вопрос, послушай меня, дорогая, — Демиургс остановился, встав на одно колено, чтобы быть на одном уровне с дочерью. — Будь всегда чуткой. Осторожной, чтобы не напугать кого-то, как ты напугала оленёнка. Прежде чем что-то сделать — думай. А ещё… — король повернулся в сторону и мягко улыбнулся.

Лилиан проследила за взглядом чёрных глаз и тихо охнула, увидев на небольшой поляне тех самых оленей, освещённых редкими лучами солнца. Эльф наклонился к уху дочери.

— Только любовью и добрыми намерениями можешь заработать доверие, — прошептал король, и протянул руку.

Оленуха стала принюхиваться, и первой двинулась в сторону королевской четы.

Лили тогда впервые погладила оленя.

***

Королева открыла глаза, и приятный сон стал рассеиваться, оставаясь в ночных грёзах прошлого. Она больше не маленькая Лили. Теперь она королева Лилиан. И на её плечах огромное государство, которое требует присутствия во всех вопросах. Решения которых нужно принимать ей одной. Под дверьми в опочивальню королевы уже переминался с ноги на ногу Вёрджил. Лилиан не спешила выйти к казначею, ей требовалось довольно много времени для сборов.

Амая распахнула шторы, впуская солнечный свет в комнату.

Чёрно-алая гамма тут же окрасилась новыми оттенками красного и золотого. По спине Лилиан пробежались мурашки. С тех самых пор, как она поселилась в этом дворце, возненавидела эти цвета крови и ночи. Справившись с утренними процедурами, необходимо было позавтракать. Королева морально готовилась к вороху вопросов, которые ожидали её за трапезой.

— Амая, отнеси Ларку завтрак. До обеда я буду занята, поэтому можешь заняться своими делами, — Лилиан придирчиво оглядела себя в зеркало, поправила высокий воротник и надела белые перчатки.

— Да, моя королева, — горничная почтительно склонила голову.

Вёрджил, увидев наконец правительницу, затараторил о перерасчёте казны и каких-то письмах с юга.

— Господин Браун, — королева оглядела толстячка с головы до ног. — Мы ещё не начали день, а вы уже заявляетесь ко мне.

— Но королева… люди недовольны! Вы же закрыли все увеселительные заведения! — Вёрджил всплеснул руками.

К слову, эти дома развлечений были в большей степени под рукой самого казначея. И когда королева издала указ о закрытии, мужчина потерял огромную прибыль. Запрет на использование рабов в развлекательных целях ударил по карману самого Вёрджила. Казна не сильно теряла в доходах — Браун давал не такой уж и большой процент от всех развлекательных пыток и гладиаторских боёв.

Лилиан резко развернулась, направившись в сторону столовой. Штемпель уже высказал о потрясении со стороны султана Мусада Салах Басира. В К'салле негодовали, узнав страшную новость о смерти Чёрного волка. Сам правитель собирался в скором времени приехать в Рокден для обновления торгового договора. Лилиан была не в восторге от этого, и всё внутри холодело, когда она вспоминала беловолосого мужчину. То, как он отмахнулся от её слов, когда она была против продажи менестреля, вызывало в ней ярость. Но как бы королеве не нравился султан Тхеада, терять связь с могущественным королевством не стоило. Однако как же будет разочарован Мусад, когда узнает, что теперь товар, на который он так надеется, перестанет поступать.

— Ваше величество, касательно вооружения… — сжав кулаки, Гюнтер посмотрел в сторону Лилиан.

Тонкая жилка на виске Акста взбухла от напряжения.

— Что касательно вооружения? — хлопнула глазами Лили, специально изображая недоумение.

Гюнтера это не на шутку разозлило.

«Да эта девчонка всё королевство загубит!».

Кое-как сдерживая нарастающий гнев, мужчина потёр ладонью повязку на глазу, стараясь умерить недовольство. Рандел быстро разобрался бы со всей кипой вопросов, когда наивная эльфийка ни сном ни духом не ведала о силовой обороне. При первом же нападении стены разрушат, а армию разобьют в пух и прах! А кто виноват? А сама виновата. Да что уж поделаешь…

— Моя королева, — со свистом выпустив воздух из лёгких, начал генерал. — Армия Рокдена всегда была самой сильной на юго-восточной части континента. Нам нужно снарядить…

— Молчать! — бесцеремонно прервала речь Гюнтера королева.

Граф крякнул от негодования. Ещё немного — и он перевернёт обеденный стол. Кусок в горло не лез. Обсуждать что-либо ему уже даже не хотелось! Желваки зашевелились на лице генерала, а лицо покраснело. Акст был в бешенстве:

«Ей бы голову с плеч! Какая из неё королева?!».

— Граф, я понимаю, что мой муж считал необходимым на постоянной основе вкладывать немерено денег в армию. Однако, жители живут в бедности. Их дома ветхие и слеплены как попало. О чём тут говорить, если мой стол просто завален просьбами по восстановлению целого района? Идти войной на очередное маленькое государство я не собираюсь. И вообще… — Лили встала из за стола. — Я намерена сократить жалованье солдатам. Все демонстративные походы отрядов по разбитым, грязным улицам — чистой воды провокация народа! И если вы не знали, господин Акст, ваши воины пользуются своим положением сверх нормы, и я не раз слышала об избиении простых селян. Что вы на это скажете? — Лилиан поправила выбившуюся прядь, шевельнув острыми ушами.

Гюнтер задыхался в справедливой ненависти. Он прекрасно понимал, что королева сейчас даже слушать его не будет. Она совершенно не понимала ту политику, которую вёл Рандел Вульф.

— Людей нужно держать под контролем, иначе они восстанут… ваше величество, — зло прошипел Гюнтер.

Все затихли, ожидая дальнейшего вердикта королевы и развития событий. Им и вовсе не хотелось высказывать мнения, наблюдая за столкновением двух сил.

Лилиан прикрыла глаза. В памяти острой иглой вспыхивала фраза мужа, перед тем как она решилась на убийство. Его призрак всё ещё преследовал Лили в кошмарах. В бредовых фантазиях эльфийки величественный воин стоял за спиной генерала и злобно ухмылялся. Королева избавилась от тирана, но не избавилась от его тирании. Последователи остались, и она будет бороться, кирпичик за кирпичиком меняя строй королевства. Держать народ в страхе — это не для неё… так она думала.

***

Амая ворвалась в комнату к Ларку, не удосужившись постучаться. А он и не запирался. Следом вошли Дол и Бет с девочкой лет пяти. Малышка забралась менестрелю на колени, совершенно не стесняясь. Эльф поднял голову, изогнул одну бровь, не понимая, к чему тут собралась такая толпа. Амая крепко обняла возлюбленного, целуя в макушку.

Спустя столько лет у Бет прибавилось морщин, а на висках стала видна седина. Когда поздняя дочь Бет и Дола, Ева, родилась пять лет назад, горничная была настолько счастлива, что теперь брала малышку всюду, боясь упустить из виду. Она остановилась с мужем у дверей, наблюдая, как Ева внимательно рассматривала записи барда.

— Что произошло? Чего все такие довольные? — Ларк придержал девочку за спину, чтобы та не свалилась с его колен.

Амая отпрянула от Ларка, не веря своим ушам. Дол хохотнул, почесав лысую голову. Ева насупилась, вопросительно глянув на мать.

— Ларк, — мягко начала Бет, приложив руку к щеке. — Мы думали, её величество тебе, как самому доверенному и близкому, всё рассказала, и пришли тебе по шее надавать, что нам не поведал. А оказывается, и сам не знаешь.

Эльф свёл брови к переносице. Вся прислуга давно знала, что королева благосклонна к менестрелю, но ему не нравилось, что ему об этом довольно часто напоминали. Учитывая, что его сердце уже принадлежало другой, все шуточки были неуместны. Фраза зацепила и Амаю, но та сделала вид, что её это не волнует. Улуанка отодвинула тонкие шторы, солнечные лучи полноценно ворвались в помещение, слегка ослепив барда.

— Совсем тут со своими книгами связь с миром потерял! — она демонстративно отодвинула на кровати стопку фолиантов и села, закинув ногу на ногу. — Тут государственные вопросы решаются.

— Да что случилось?! — не выдержал менестрель, хлопнув ладонью по столу, чем испугал Еву.

— Парень, рабство отменили, — серьёзно ответил Дол, наблюдая за тем, как глаза эльфа расширились, и тот повернулся в сторону улуанки.

— Мой народ свободен, — шепнула горничная, и её глаза увлажнились.

Ева спрыгнула с колен менестреля, подойдя к матери. Бет взяла дочь за руку.

— Мы до конца не верили новости. Но на улицах всем улуанцам и леттам снимают кандалы, — Бет счастливо улыбнулась, прижав дочку к себе.

— Лили, — губы Ларка пересохли, а радость переполняла грудь.

Счастье смешалось с тревогой. Лили меняла королевство к лучшему, но и сама она изменилась. Он помнил разговор с ней после коронации. Он помнил безжизненный взгляд… и то, как ему было больно, когда он всё понял.

— Лили, милая, я не верю… — Ларк приложил руку к груди, отступая на шаг от полноправной королевы, будто она монстр.

Эльфийка стояла у окна наблюдая за горожанами — сплошным потоком чёрных муравьёв. Увидев, как отряд солдат, сверкая начищенными нагрудниками, проходил по широкой улице, она скривилась. Люди, заметив воинов, жались к стенам домов, пропуская солдат. Один из мужчин отделился от группы, вырвав что-то из рук какой-то женщины. Селянин заступился за сжавшуюся даму. «Героизм» тут же был справедливо наказан ударом эфеса меча. Отряд, гогоча, удалился, оставив мужчину на земле, утешаемого спасённой барышней. Лили отпустила край портьеры, давая закрыть окно, наполнить комнату тенью.

— А могли и изнасиловать, — тихо прошептала Лили, подняв взгляд на гостя. — Чему ты не веришь, ангел?

Она казалась бесцветной, совсем белой, будто бумага. Фиалкового цвета глаза без блеска и энтузиазма. Что-то надломилось в маленькой Лили, превращая её во властную женщину. Когда он упустил перемену?

— Я не думал… — Ларк виновато опустил взгляд.

— Не думал что? Что я это сделаю? — королева посмотрела в сторону дверей, говоря теперь тише, опасаясь, что их могут подслушать. — Он приказал мне родить наследника. Ты прекрасно знал, что я не смогу. Не от него. Если бы я этого не сделала, тебя бы отослали в пустыню, а меня заперли бы в башне на все мои долгие годы. Я хотела умереть сама. Но он сказал, что лишит тебя головы, — Лили отвернулась, не выдерживая той жалости, с которой на неё смотрели рубинового цвета глаза.

— Но должен же был быть иной способ! — менестрель сделал шаг вперед, желая коснуться вздрогнувшего плеча.

Лилиан развернулась, посмотрев с яростью на него. Она никогда так не смотрела. Не на Ларка.

— Я думала об этом! Но ты бы так просто не подарил мне дитя, я права? — в её глазах блеснуло отчаяние.

Бард задержал дыхание.

«Подарить ей дитя?».

— Лили, ты… — начал Ларк.

— Уходи! Оставь меня! Сейчас же! — выкрикнула королева.

Он подчинился. С тех пор Лили больше не была с ним до конца откровенна. Он всё ещё дарил ей успокоение редкими вечерами. Но в тот день Лилиан поняла, что Ларк был против её поступка, а увидеть его разочарование было ударом. Она не переходила границы их отношений, пуская мужчину в свои покои. Никто ничего не имел сказать против её желания. Правда, ни о каком ребячестве больше не было и мысли. Королева просила Ларка играть ей или рассказывать о том, что он узнал нового. Он говорил с ней непрерывно, рассказывал о жителях города, возмущался жестокостью в отношении к рабам, восхищался трудолюбию граждан… и пел. Лилиан лишь садилась у ног любимого ангела, положив голову на кушетку, и слушала, затаив дыхание, не касаясь мужчины, как раньше.

— Пойдёшь к ней? — голос Амаи вырвал Ларка из задумчивости, заставляя поднять взор на возлюбленную.

— Не сегодня. Хочу быть с тобой. Думаю, нам бы не помешало сходить куда-нибудь. Может быть, в таверну? — менестрель приобнял девушку, поцеловав куда-то в район рёбер, вызвав её смех. Бет и Дол умильно улыбнулись, решив оставить влюблённых наедине, уводя с собой дочь.

После отмены рабства большая часть леттов и улуанцев покинули королевство, не желая иметь с ним ничего общего. У них не было своего предводителя, а Лилиан утвердила, что земли останутся под её защитой. Если бывшие невольники хотели — они могли спокойно заселиться на территориях, когда-то именованных Улуа и Леттинген. Однако о возвращении земли речи быть не могло. Советники были правы в том, что если вернуть земли просто так, то кто-то другой захватит страны, значит, её благородство будет бессмысленно. Поэтому часть людей покинула королевство, но у кого-то осталась надежда, что хотя бы так у них будет лучшая жизнь. Королева зарекомендовала себя сторонницей народа, а селяне никогда плохо к рабам не относились… в отличие от аристократов. Многим пришлось улучшить охрану, чтобы защитить себя, так как те, кто был хозяевами невольников, находились в зоне риска. Было несколько покушений — правда, не серьёзных, но Лилиан не считала нужным ужесточать законы, так как думала, что людям нужно просто успокоиться, не стоило вызывать ответную агрессию.

Во дворце королева находила очень мало сторонников, ей даже казалось, что будь у них воля — её бы прирезали на очередном заседании. Рандел в её кошмарах не переставал насмехаться.

«Это меня-то ненавидели?!».

Лилиан мерещилось, что за ней следят, и стража, которая должна была её защищать, не выполнит свой долг. Ведь она была той, кто лишил роскошной жизни воинов, отдав предпочтение селянам. Гюнтер Акст исправно выполнял свои обязанности, но его общение с королевой было демонстративно холодным, отрывистым. Вообще, он часто избегал встреч с её величеством.

Вёрджил также стрелял ненавидящим взглядом маленьких глазок в Лилиан, изредка высказывая мнение, которое разительно отличалось от королевского. Однако считал, что иногда королева может быть хоть чуточку компетентной. Хоть завоёванные земли не разбазарила — и то хорошо.

Адам Бург, как и всегда, держал нейтралитет, лишь наблюдая за восхождением Лесной волчицы. Он практически не оспаривал мнения Лилиан. Лишь один раз эльфийка услышала туманное замечание, отчего ей ещё конкретней подумалось, что она в опасности.

— Ваша чрезмерная осторожность может привести и к обратному эффекту, моя королева. Как и в прошлый раз, я говорю устами всех тех, кто служит вам. Они любят вас — неоспоримый факт. Но собака, которую долго били, может укусить, — в глазах советника не было угрозы.

— Что же это значит, господин Бург?! — не выдержала Лилиан, повысив голос.

— Кто знает…

Кто больше всего поразил и разочаровал правительницу — Клаус Штемпель. Господин канцлер был первым осуждённым в правление Лесной волчицы. Когда Лилиан взялась за разбор решений судов — готова была поклясться, что в волосах прибавилось седины. Сколько людей казнили, выгораживая солдат, перевирали и превращали королевский суд в потеху! Это ещё мало сказано… Эльфийка когда-то считала, что только рабы были под ужасным гнётом аристократии, но нет. Простые жители тоже были вовлечены в эту чудовищную несправедливость. Королева задавалась вопросом: куда девалось столько заключённых в темницах? Почему никто не выживал?

Выяснилась любовь канцлера к алхимии. Она была совсем не безобидной, а чудовищно кровавой. Лаборатория, которая была скрыта под замком, полнилась зельями, останками людей… Самое ужасное, что в затхлом, пропахшем травами и ядовитыми испарениями помещении, под большим столом, заваленным рукописями и склянками, в клетке сидели дети.

Девочка и мальчик.

Хотя детьми их уже назвать нельзя было. Изуродованные синюшные тела: зашитые рты, в которых не было языков (Клаус кормил их через трубку); у девочки не хватало руки и уха, а мальчик был лишён зрения и ног. Оба настолько худые, что позвоночник был четко виден, а животы вздулись. Малышей вытащили, но спасти не удалось. Можно было лишь гадать, сколько людей было погублено под ножом мясника. Место канцлера занял Адам Бург, временно совмещая две должности. До тех пор, пока королева не найдет нового распорядителя двора.

Прошедшее выжало из слабой женщины все соки. Лилиан не могла выйти из своих покоев целые сутки, обнимая одеяло, смотря потускневшим взглядом в ненавистную красную стену с золотым узором.

Ларк стоял у дверей в покои, привычно ожидая, когда может войти. В это время он приходил к госпоже с очередной беседой, отвлекающей балладой. Серебряная незабудка под рубашкой успокаивала, давала теплоту мысли, что в его комнате ожидает Амая. Он обещал не задерживаться, чтобы выкроить время для прогулки в саду, научить нотам.

За дверьми что-то упало, громко разбившись. Стража у дверей встрепенулась, но не спешила открывать дверь.

— Чего стоите?! Откройте! Разве не слышали? — злобно крикнул Ларк.

После второго стука охрана всё же открыла дверь, заглядывая внутрь. Эльф вбежал первый, остановившись у входа в спальню. Лили, растрёпанная, разъярённая, как пантера, нависала на полу над содранными с окна шторами и пыталась порвать их голыми руками. Комната была перевёрнута вверх дном: картины разломаны; подушки вспороты, белый пух устилал комнату, будто снег.

Отойдя от шока, менестрель рванул к королеве, схватил ту за плечи и развернул к себе. Женщина не давалась, вцепившись в ткань мёртвой хваткой, рыча по-звериному.

— Лили! — бард бесцеремонно дёрнул эльфийку к себе и хлопнул ладонью по лицу.

Всё замерло, словно само время прекратило бег. Стражники стояли столбами, совершенно не понимая, что нужно делать. Мужчины держали руки на эфесах мечей, будто оружие могло им сейчас помочь. Лилиан опустила голову, наконец перестав рвать в руках многострадальную красную ткань.

Эльф развернулся к страже, сведя брови к переносице, удивляясь бесполезности охранников.

«Да если бы тут был убийца, Лили бы уже была мертва!».

— За лекарем, живо! — решился приказать Ларк.

— Нет! — резко оборвала королева, подняв заплаканное лицо.

Стража совсем растерялась, ожидая дальнейшего распоряжения госпожи. Сила духа на минуту вернулась в ослабевшие руки, и голос снова прорезался в звенящей тишине:

— Уйдите!

Стража тут же подчинилась.

Непонимание и безграничное сочувствие охватило барда. Лилиан мало говорила о политических делах с менестрелем, предоставляя ему возможность говорить, услаждать её отвлечёнными беседами, дабы забыться, не вспоминать кошмара человеческих душ. Брови королевы изогнулись, а подбородок дрожал. Королева смотрела в любимые глаза, ища утешения, и эльф слышал, как бьётся магия внутри бледного тела, ищет выплеска.

— Что случилось, милая? — прошептал Ларк, опустив ладонь на чёрные локоны, разметавшиеся по спине.

Рваный выдох, будто последний дух вырвался из темноты той бездны, которая затягивала королеву всё это время. Она подалась вперёд, хватаясь дрожащими пальцами за льняную рубашку. Её мокрые от слёз губы коснулись его губ — тёплых и мягких, таких желанных и любимых. Женские ладони задрали ткань, стремясь быстрее добраться до горячей плоти. Ларк, ощутив холодные прикосновения, вздрогнул всем телом, мягко ухватил эльфийку за плечи, отстраняя от себя. В его глазах горел стыд. В её — желание и удивление. Холодные пальцы заскользили по горячей коже, пока не наткнулись на кулон… и замерли. Она удивлённо посмотрела на него, не веря в то, что ощутила. Лилиан быстро сорвала серебряное украшение с шеи Ларка, опустила взгляд… и оцепенела.

Ему стало совестно. Не за свою любовь, но за то, что она узнала это так… неправильно.

Лилиан ухмыльнулась, сжимая незабудку так, что она впилась острыми концами в кожу, оставляя следы.

— Не страшно. Всего лишь увлечение. Всего лишь женщина… Да сколько их было. Тебе семьсот тридцать один год. Это неудивительно. Но она, она… Хотя какая разница, — Лилиан засмеялась, подняла взгляд покрасневших глаз.

В очередной раз её сердце готово былопробить грудную клетку.

— Нет… Нет! Скажи мне, что нет!

Она приложила руки к щекам менестреля, вглядываясь в его душу, в самую сердцевину его эльфийского света. Ларк не отвёл взгляд, задержал дыхание.

— Да, — ответил менестрель.

— Нет! — королева не верила, отрицала очевидное.

Беспредельная бездна раскрыла свою страшную пасть внутри Лили, заглатывая, как уроборос свой хвост, превращаясь в червоточину. Лилиан села сверху, впиваясь ногтями в веснушчатую кожу, жадно целуя неподатливые губы. Ларк отбрыкивался, но в Лили будто открылось второе дыхание. Она пыталась повелевать, взять силой то, что принадлежало ей. Они боролись в молчании, лишь рыча изредка, пока Ларк не оказался сверху. Взъерошенный, с царапинами на щеке и горящими глазами, он посмотрел на королеву и тихо шепнул только одно:

— Да, моя королева.

Слезы выступили на глазах и крупными жемчужинами покатились по вискам, теряясь в чёрных волосах, в которых прибавилось седых локонов. Лилиан зажмурилась и закричала в голос, не веря в свалившееся на неё горе, не веря в то, что упустила желанное, самое дорогое, что у неё было. Она била руками по полу и слышала гогот Рандела где-то в комнате.

— В чём тогда был смысл?! — кричала Лили, отворачиваясь, пытаясь собрать разбитое сердце воедино, найти хотя бы часть ответов — бесполезно. — В чём смысл?! — она хрипела, захлёбывалась в муках.

Ларк ничего не мог ей ответить. Впервые за всё то время, что он жил в Рокдане, жалел, что отправился с госпожой. Но если бы не его путешествие, он бы не встретил Амаю. И его сердце разрывалось. Он не находил ответа.

«Демиургс, я не уберёг твою дочь. Не защитил… от себя».

Лилиан не выгоняла барда, продолжала кричать, и Ларк решил уйти сам. Он не тот, кто должен утешать королеву… не имел на это права.

***

Амая встретила Ларка на пороге и не стала задавать вопросов. Мужчина был разбит. Уткнувшись в любимые колени, обнимая персиковые ноги, он просто тихо плакал, осознавая, сколько ошибок было в его жестах и словах.

«Учитель? Наставник? Шут!».

Амая гладила рыжие волосы, пытаясь хоть частично забрать ту печаль, которая захватила менестреля. Внезапно Ларк поднялся на локтях, заглядывая в глубину глаз возлюбленной. Горничная молчала, не шевелилась. Сердце пропускало на удар чаще.

— Мы уедем. Я буду просить Ли… её величество отпустить меня, и тогда мы уедем. Куда пожелаешь! — Ларк с мокрыми от слёз глазами казался одержимым, но Амая лишь мягко улыбнулась, поцеловав уста возлюбленного.

— Уедем, — подтвердила улуанка, притягивая веснушчатое лицо ближе, стараясь стереть печаль, обратить всё в надежду.

Глава 14: Прощай

Предполагалось… нет, все землезнатцы были уверены в том, что почва начнёт сохнуть, а в Рокдене вновь наступит голод. Земля пойдёт трещинами, а бушующая река Крат окончательно обмелеет и зарастёт грязью. Ларка беспокоило то, что по всему королевству могли объявить, что Лесная волчица слегла. Тогда бы ему пришлось, вопреки всему, пожертвовать собой, и сломиться под гнётом. Поддаться на уговоры, лишь бы выполнить долг — защищать Лилиан. Он бы отрёкся от любви к Амае, лишь бы королева смогла держаться и не потерять волю к жизни. Она заперлась в покоях и не выходила несколько дней. Но никакой хвори, душевных терзаний не было. После того, как королева всё же изволила показаться народу, всё вновь вернулось на круги своя, кроме того, что встречи, что так любила Лили, прекратились. Впрочем… барда и так отстранили на время от обязанностей. Её величество была слишком занята государственными делами. Султан должен был прибыть со дня на день. Поэтому менестрель на время оставил мысли Лили, дабы наконец уделить всё своё время возлюбленной. Амаю заменили, и все заботы о королеве были переданы другой служанке — Саре. Вопрос о том, чтобы покинуть Рокден, отложился на потом. Ларк решил, что было бы неплохой идеей пока развеяться в городе, да и торговцы с запада привезли очень занятные сочинения. Мужчина занимался с Амаей грамматикой, этикой и этикетом. Она шутила, что ей никогда не стать придворной дамой, и незачем ей все эти тонкости. Ларк и не отрицал этого факта, но ведь это было занятно и довольно интересно, чем ничегонеделанье.

— Лесная волчица, рад вас видеть в добром здравии, — Мусад вежливо склонил голову, с интересом смотря на королеву.

Лилиан безэмоционально поприветствовала гостя, протянула руку, не снимая перчатки. Султан охотно припал губами к тонким пальцам, всё ещё надеясь привлечь внимание эльфийки. Однако королева будто смотрела сквозь правителя далёкой пустыни, не желая любезничать или уделять ему больше внимания, чем потребуется. Мусад перевёл взгляд, ухмыльнувшись смене обстановки с последнего его визита. Кроваво-алые и чёрные цвета сменились изумрудно-зелёными и древесно-коричневыми. Однако чёрные знамёна с изображением волков убирать не стали, и они яркими пятнами украшали зал. Портьеры были заправлены, зал наполнялся ярким солнечным светом, что искрился в серебряных украшениях королевы. Раньше она носила золото, а сейчас будто сбрасывала всё, что ей могло напомнить о Ранделе.

— Я бы не хотела затягивать наши переговоры, поэтому, если вы не против, давайте приступим, — Лилиан, оправив пышные юбки, села за стол.

Мусад сел напротив, а его советник передал необходимые бумаги. Тишина угнетала, а советники Лилиан молча ожидали, когда она прочтёт договор.

Висящая в воздухе тишина словно загустела. Вёрджил заметил, что королева нервно передёргивала плечами. Султан терпеливо ожидал, когда молчание закончится, и можно будет услышать вердикт. Он был незыблемо уверен в том, что эльфийка примет условия — это наилучшая сделка, которая могла бы произойти. Создание великой державы могло бы принести ему просто невероятную пользу, а совсем уж молодая королева была бы при мудром правителе. Вассалы меньше бы сомневались в силе новой королевы — присягнуть такой легче, нежели одинокой вдове. Учитывая их прошлую встречу, Мусад не без оснований предполагал, что в руках эльфийки королевство рано или поздно рухнет. Если они создадут союз, то смогут править и остальной частью материка. И, так уж и быть, он бы смирился с тем, что она была бы его старшей женой в гареме.

— Нет, — глухо прозвучал ответ.

Мусад тут же открыл глаза, уперевшись в стол обеими ладонями.

— Но, уважаемая! — султан уловил жёсткость во взгляде королевы.

Она лениво перевела взгляд на советников, улыбкой разрешая осмотреть документы. Нетерпеливо дёрнула рукой, предлагая дискуссию.

— При всём моём уважении, моя королева, это выгодная сделка, — Вёрджил сказал своё слово.

— Даже думать не надо! Да! — Гюнтер не удержался, рявкнул громче, чем следовало.

— А я полностью согласен с её величеством, — пояснять свое мнение в присутствии султана архиепископ не стал, хотя Лилиан и так знала, что Кирхенбаум упрям и решителен в вопросах веры, и ни за что не пойдёт на акт экуменизма.

— Всё будет так, как решит королева, — Адам Бург, как и всегда, сохранял кажущийся нейтралитет.

— Это глупо! — возмущению советника Мусада не было предела. А сам правитель неотрывно смотрел на эльфийку, сдерживая недовольство.

Дискуссия продолжалась, пока владыки молчали, изучая друг друга. Столкновение стремления контролировать и подчинять с полной безучастностью чётко прослеживалось во взглядах визави. Мусад поднял руку, приказывая советнику замолчать, тот тут же склонил голову. Хаотичные разбирательства вмиг угасли, открывая возможность вставить слово султану.

— Значит, от союза вы отказываетесь… — Саллах Басир встал из-за стола, звуки его шагов отдались в пустом зале эхом, клинок покачивался на поясе в такт движениям.

Лилиан не оборачивалась, вся эта напыщенность ей порядком надоела. Прерывать начавшийся монолог она не собиралась, сохраняя уважение к гостю.

— У вас больше нет рабов, — Вёрджил съёжился на этих словах, покручивая пуговицу на жиппоне. — Ваша стража не внушает страха. — Гюнтер недовольно фыркнул, отвернувшись к окну. — Рандел погиб, — султан остановился, и королеве показалось, что в глубине его чёрных глаз мелькнули искры. — Я не хочу вас оскорблять, но взгляните правде в глаза. Вы женщина, эльфийка, вы молоды. Союз был бы наиболее выгодным решением в сложившейся ситуации.

Мусад считал, что его аргумент бескомпромиссный. Лилиан нечего было сказать в ответ. Отклика он не увидел, её лицо было всё таким же отстранённым, даже отрешённым.

«Да она меня даже не слушает!».

Эмоции султана взяли вверх над разумом, и, не удержавшись, он хлопнул обеими руками по столу. Королева медленно перевела взгляд с рук мужчины на его лицо. В её глазах не было ничего. Пустота.

— Вы всё сказали, Мусад Салах Басир?

Султан невольно качнул головой. И только сейчас осознал, что в глазах королевы была не просто пустота. Всепожирающая бездна! Перед ним не слабая девушка, которая всю прошлую встречу вела себя скромно и даже слегка невинно. Властная женщина.

— Если вы думаете, что сможете объявить мне войну и захватить земли Рокдена — вы ошибаетесь. Я больше никогда не позволю забрать то, что принадлежит мне. А ради ваших амбиций совершенно не обязательно вступать в брачный союз, — королева соизволила встать и властно протянула руку в сторону. Адам Бург сиюминутно вложил в маленькую ладошку свёрток.

— Это моё вам предложение. Мне бы не хотелось, чтобы многолетняя торговля прекратилась. Рабов я вам поставлять не буду, но в моих силах дать кое-что иное, — Лили коварно улыбнулась, передавая документ султану.

Бегло пробежавшись взглядом по строчкам, Мусад не поверил. Перечитав заново, понял, что не ошибся.

— Я полагаю, летты не прижились у вас, верно? Почва их земель прямо-таки пропитана магией. — женщина продолжала наблюдать за сменой эмоций султана. — У вас вечная нехватка воды, правда ведь? Пустыня губит всё живое. К сожалению, за пределами своих земель я вырастить ничего не могу. Но моих сил было предостаточно, чтобы наполнить и без того плодородную почву бывшего Леттингена магией. Так вот… я готова поставлять в пустыню К'салла плоды особенных яблонь. В песке семена не взрастить. Фрукты же способны сохранять запас жидкости длительное время. Одного яблока будет достаточно, чтобы путник смог пересечь всю пустыню, не умерев от жажды. Кроме того… моя земля богата злаками, которые у вас сложно вырастить. Да и качественная кожа была бы выгодным предложением. Согласитесь, это лучше, чем ничего, — Лилиан вернулась к столу. — Ну что, Мусад Салах Басир… вы согласитесь на мои условия? Или… — она обернулась, посмотрев на султана исподлобья. — Вы будете и дальше желать быть повелителем моих земель через брак? — шёпот заставил всех присутствующих вздрогнуть.

Султан противиться не стал, соглашаясь на предложение Лесной волчицы. Ввязываться сейчас в войну было неразумно, он ещё не до конца знал возможности королевы-эльфийки, чтобы предполагать захватить Рокден.

— А где ваш менестрель? — после подписания всех бумаг Лилиан всё же осталась, чтобы одарить гостя вниманием и отобедать вместе.

Королева удовлетворённо улыбнулась, отложив приборы в сторону. Настроение от полной отстранённости сменилось приятной негой и довольством. Будто и не было никакого напряжения ранее.

— Я дала ему возможность отдохнуть перед отъездом.

Султан понимающе кивнул, продолжая есть. Королева покинула обеденный зал первой, предложив гостю посетить её сад во внутренней части дворца.

Мусад не мог упустить такой возможности и, следуя за служанкой, спустился по каменной лестнице вниз, завернул в длинный коридор с колоннадой. Рыжие лучи закатного солнца пламенели на сером камне, сливаясь с розовыми вкраплениями на мраморной плитке, которой был выложен пол. Чем дольше султан шёл по внутреннему коридору, тем больше зелени встречалось на его пути. Султан был очень удивлён подобным разнообразием, и попытался припомнить название хотя бы одного цветка. Однако флора была чужда правителю пустыни, и он оставил это бессмысленное действо. Служанка остановилась у стеклянных дверей.

— Ваше величество, просьба от королевы — не прикасаться к растениям, каждое из них ядовито, — с этими словами она поклонилась и, с позволения Мусада, ушла туда, откуда пришла.

***

Звон стали доносился с тренировочных площадок, говоря о том, что велась усиленная подготовка.

— Справа, щенок! Будь это настоящий бой, тебя бы первого зарубили! — Гюнтер, никогда не славившийся мягким нравом, сегодня и вовсе не стеснялся в выражениях.

Солдаты со всем усердием рубили мечами соломенные чучела, каждый раз стараясь подступиться к ним с неожиданной стороны. Кто-то тщательно протирал меч ветошью, разговаривая с соседом. Обыденные разговоры на тему сегодняшнего ужина, или же просто бытовые сплетни, некоторые солдаты обсуждали приёмы боя…

Когда Лили вышла из закутка, где располагался вход со двора в замок, воины замолчали. Не было больше весёлых разговоров, похабных шуток или обмена колкостями. Гробовая тишина… но люди как-то не спешили вставать со своих мест, чтобы поприветствовать правительницу. Солдаты лениво поднимались на ноги и неторопливо кланялись. Никто не был рад её величеству — не после того, как она разогнала всю армию по углам королевства и запретила высовывать нос. Гюнтер заметил Лилиан не сразу, и был немного удивлён, увидев владычицу в этом довольно неряшливом месте. Главнокомандующий хоть и знал, что королева не чуралась возиться в грязи, учитывая то, сколько времени она проводила в саду. Однако Лилиан Вульф несвойственно было соваться к пропахшим потом бойцам.

Привычно потерев повязку на глазу, Акст вытер руки о штаны и поклонился королеве, как и подобает.

— Моя королева, обычно у вас не возникало желания спускаться сюда, — Акст обвёл пространство взглядом.

Лили проследила за ним, и посмотрела на нескольких воинов — никто не желал пересекаться взглядом с её величеством, находя стены более интересными, нежели эльфийка.

— Господин Гюнтер. Я пришла не для того, чтобы с вами спорить. У меня есть деловое предложение, — чётко изрекла королева.

«Так почему она не вызвала меня на переговоры прямо к себе?» — подумал Акст, пытаясь найти ответ на лице королевы.

Лили вновь обвела взглядом присутствующих, и Гюнтер всё понял — ей нужны были свидетели. Те, кто её недолюбливал. Воин мысленно усмехнулся.

«А она стала коварнее…».

Все слушали королеву… а она, собственно, этого и добивалась. Нужны были уши и глаза, чтобы каждый впитал в себя то, что она скажет. Прислушались даже те, кто стоял на стене, на возвышении. Лилиан обошла мужчину, присаживаясь на небольшую скамью для отдыхающих.

— Приезд султана доказал мне, что нас могут ждать враги, а ещё — что жители Рокдена ежеминутно нуждаются в защите. Многие из бывших невольников покинули город и пределы королевства. Я не знаю, вернутся ли они, но оставшимся я обещала своё покровительство.

В этот момент Гюнтер уже успел самодовольно хмыкнуть.

«Неужели эльфийка поняла всю важность обороны?».

— Однако… Я не буду тратить столько же ресурсов на содержание армии, как это было при моём муже. Сами понимаете, солдаты должны быть готовы к войне всегда… это так. Но в мирное время нужны только лучшие. Их глаза должны быть орлиными, слух волчьим, а хватка — медвежьей. Понимаете, о чём я? — Лилиан оглядела присутствующих, что уже начали шептаться — они догадались о её намерениях.

— Вы предлагаете сформировать отдельный отряд? Это внесёт раздор в наши ряды! — заявил Акст, резко взмахнув руками.

Солдаты поддержали своего командира отдельными выкриками.

— Тогда для чего тут вы, господин главнокомандующий Гюнтер Акст? — осадила его королева, поднявшись со скамьи и заглядывая в суровое лицо воина. — Покажите мне на что способны ваши бойцы. Белые Кирасы будут удостоены лучших мест и жалованья. — эльфийка подняла глаза на стену, полную воинов, — Я должна знать, что я не зря трачу ресурсы для поддержки армии Рокдена, мы не покажемся чужакам слабыми и немощными! Служите мне верой и правдой, и будете вознаграждены!

Солдаты засвистели.

Лили подошла ближе к главнокомандующему.

— Я отправлю письмо всем вассалам, чтобы каждый из них мог получить шанс на место под солнцем, — прошептала она, и удалилась, оставив Гюнтера стоять на месте, смотря ей вслед.

Лилиан завернула за угол, прикладывая руку к груди. Она несколько раз глубоко вздохнула, унимая дрожь в пальцах. Голова гудела, а зубы сводило. Сейчас ей так была нужна поддержка… Привычно хотела найти служанку, дабы отправить за Ларком, но осеклась, сжав руку в кулак. Не сейчас, не до тех пор, пока он во власти бывшей невольницы. Она ей верила, поделилась самым сокровенным, а эта женщина так легко отобрала то, чем Лилиан дорожила! Она этого просто так не оставит…

В то время, когда королева пыталась самостоятельно справиться с волнением, Ларк обучал Амаю новой песне. Лютня в его руках словно вновь оживала, а мелодия звучала сама собой, ибо улуанка никак не могла уследить за проворными пальцами менестреля. Устроившись у конюшни, они снова и снова заучивали один и тот же текст. Маленькая Ева, упросив матушку сопровождать парочку, пристроилась рядом, молча наблюдая за ребячеством двух взрослых. Девчушка смеялась каждый раз, когда Амая сбивалась, и вместо нужных нот или слов получалась белиберда. Сам же Ларк был довольно настойчивым, но одновременно мягким — сказывался опыт в обучении. Еву это так заинтересовало, что ей самой захотелось попробовать поиграть на заманчивом инструменте, но девочка не решалась попросить.

— Нет, милая, всё снова неверно. Повтори последний куплет, — менестрель важно поднял палец вверх, заставляя любимую съёжиться от неловкости.

— Я устала. Почему колыбельная должна быть такой сложной?! — возмущённо топнула ножкой Амая, скрестив на груди руки.

— Тебе так только кажется, родная, — Ларк мягко провёл по светлым волосам.

Ева, наблюдая за парочкой, тихонько зевнула. Бард заметил жест девочки. Он подсел к ней и, не церемонясь, усадил её к себе на колени. Ева не сопротивлялась — Ларка она знала уже хорошо, а он никогда не делал ей плохо или как-то обижал. Наоборот, у эльфа всегда был припасён пряник с королевского стола. Вот и сейчас, Ларк достал из-за пазухи печенье, и сунул Еве в маленькую ручку. Девочка с радостью приняла подарок, поблагодарила, и тут же сунула в рот, уютно устроившись у мужчины на груди.

Амая, наблюдавшая за всем происходящим, уловила задорный огонек в глазах барда, и притихла, понимая, что сейчас будет происходить магия.

Листва зашуршала на деревьях, зашевелилась изумрудная трава, прилив магии почуяли и лошади недалеко в загоне. Всхрапнув, они нетерпеливо скребли притоптанную землю, но, едва услышав первые слова мелодии, утихомирились, задвигали ушами, прислушиваясь.

Ростки потянули стебли, а Ева, уткнувшись носом в конопатую шею, слушала, прикрыв глаза.

Ночь темна, лёг туман, Путника влечёт обман, Ты устал, ты мне поверь, Открой сновиденьям дверь. Жёлтые лепестки Что-то шепчут в твои сны, Лёг ты в ложе золотое, В небо не взглянув ночное Буду я твой сон хранить, Я не стану уходить, Ты так слаб и так устал, Ночь подбросит покрывал. Пусть тебя хранит тепло, Звёзды с лунною тропой Нарисуют тебе сны, Только спи. Ночь уйдёт, придёт рассвет, И меня как будто нет, Солнца свет рассеет вмиг Феи лик…

Амая заворожённо следила за происходящим, не веря тому, какое счастье ей было подарено. Она запомнит эту песню навсегда, чтобы петь своим детям. Была уверена, что Ларк научит её ещё не одной песне, и сам будет петь их детям, но эта волшебная колыбельная останется с ней, как напоминание о первой её мысли о семье. Вот и ветер поутих, и цветы отвернулись от барда, склоняя головы в уважительном поклоне. Ева, крепко сжимая во сне печеньку, которая почти раскрошилась в маленьких пальцах, уснула. Ларк ласково гладил по жиденьким волосам, вспоминая, как когда-то во дворце эльфийского короля он так успокаивал детей Демиургса.

— Ты потрясающий, — не удержалась Амая, ласково поцеловав возлюбленного в щёку. — Я выучу эту песню и запомню на всю жизнь.

Бард ответил лёгкой улыбкой, придерживая сопящую Еву, чтобы не свалилась ненароком.

Вечером того же дня он получил приказ явиться в покои королевы, чему был удивлён. Лилиан уже долгое время после той злополучной ночи не звала его к себе. Он все ещё видел заплаканное лицо королевы, чьи надежды рухнули. А виновником этих слёз был именно он. Ларк долго не мог решиться постучать. Только когда сердце перестало выбивать чечётку, он наконец ударил по тёмному дереву костяшками пальцев. Получив разрешение войти, остановился на пороге. Лилиан стояла у окна, величественно взирая на него холодными фиалковыми глазами, но на губах её блуждала нежная улыбка.

— Давно не виделись, мой ангел, — от этого прозвища, что дала ему королева, по позвоночнику барда пробежался холодок.

Вообще, атмосфера казалась нездоровой, какой-то натянутой. Словно перетянутая струна лютни, ещё один оборот — и лопнет. Эльф молчал, боясь совершить ошибку, поэтому лишь почтительно склонил голову. С лица Лили сошла доброжелательная улыбка, и она как-то резко подошла к столу, доставая из ящика запечатанное письмо. Небрежно бросив его на деревянную поверхность, будто её вообще не касался этот разговор, отошла к окну.

— Прочти, — в приказном тоне потребовала королева, и Ларк послушался.

Пробегаясь глазами по строчкам, он не совсем понимал значения, хотя сказано всё было предельно ясно.

«На основе покровительства её величества Лилиан Вульф Первой, королевы Рокдена, сим разрешено пройти экзамены и получить грамоту менестрелю Ларку Адерину как королевскому барду, дабы иметь неприкосновенность при дворе любого из королей. Ларк Адерин ожидается в течение двух недель в королевстве Нерия для прохождения обучения, которое продлится семь месяцев.

С уважением, ректор Нерийской академии изящных искусств Валентин Эннодий».

— Лилиан, что это значит?! Ты меня решила сослать? — недоумение так и читалось в алых глазах эльфа.

Королева лишь слегка повернула голову в сторону барда, бросая снисходительный взгляд.

— Неужели ты думаешь, что я позволю своему дорогому наставнику, другу и сородичу быть бардом-бродягой? Или ты собрался увезти Амаю в Сатреадан? Её не примут. Ты прекрасен в своём искусстве, и было бы огромной потерей, если бы ты оставил такую высокооплачиваемую должность, — королева театрально прикрыла рот рукой, будто сама ужаснулась возможным последствиям, если менестрель её не послушает. — Меня могут убить, или я могу умереть… случайно. Тогда моё место займет другой. Но у тебя всегда будет должность при дворе, и никто не посмеет просто так тебя прогнать. Коллегия бардов — закрытое учреждение, где получают грамоту только лучшие из лучших. А я не сомневаюсь, что ты способен обойти их, даже не прикладывая усилий. Не волнуйся, Амая дождётся тебя… и ваша жизнь, несомненно, будет счастливой! — Лили улыбнулась, показав ряд ровных зубов.

Ларк всё это время молча наблюдал за королевой — неотрывно, будто впервые её видел.

— Так ты приняла? Ты правда поняла, Лилиан? — Ларк даже как-то глупо заулыбался, с надеждой заглядывая в молодое лицо эльфийки.

Женщина обошла широкий стол, сняв с рук белые перчатки и небрежно бросив их на безупречный каменный пол. Она вплотную приблизилась к мужчине, приложив холодные ладошки к его щекам.

— Конечно, мой ангел. Я не могу встать против любви эльфа. Да как я могу? Ты для меня всё, Ларк. Понимаешь? Прими этот дар, дай мне отблагодарить тебя за заботу и все твои жертвы, — она прильнула к мужской груди, слушая частое сердцебиение.

На глаза эльфа навернулись слёзы, он, не удержавшись, напрочь отбрасывая все формальности, крепко обнял королеву, зарываясь пальцами в её длинные, чёрные с проседью волосы.

— Спасибо, — всхлипнул бард, целуя Лили в макушку. — Спасибо, моя милая.

На следующее утро был собран отряд, Ларку выдали чёрного жеребца, а в сопровождение десятерых воинов. Как сказал Гюнтер — одних из лучших.

Среди солдат Ларк смог узнать Артура, Гареда и Итана. Порядком уже изменившихся за прошедшие годы, но не настолько, чтобы их нельзя было узнать. Особенно Артура. Он подошёл к Ларку и широко улыбнулся. Пышные усы, будто два светлых зверька, шевельнулись.

— Судьба моя — тебя сопровождать, певун. Сначала в Рокден, теперь из… а ты совсем не изменился, — протянул Артур, беззлобно рассмеявшись.

Ларк был рад видеть знакомые лица, и щекотливое чувство предстоящих приключений невероятно его будоражило. Внутри словно метался рой бабочек, желая вырваться, отчего мужчина с нетерпением поглядывал на ворота. Вчерашняя беседа с возлюбленной после аудиенции у королевы оставила немного смутные чувства. Амая, хоть и согласилась с Ларком, и доводы королевы показались ей убедительными, однако в глазах её он видел сомнения. Улуанка будто чего-то остерегалась, и поэтому всю ночь жалась к его боку, цепляясь за него крепко руками и ногами, а иногда и вовсе просыпалась и целовала его, сонного. Их горячее прощание застали воины. Эльф не сомневался, что в дороге услышит не одну похабную шутку в свой адрес… но ему было плевать.

— Забери меня, Ларк, забери, — молила Амая, целуя веснушчатое лицо.

— Всё будет хорошо. Ты в безопасности. Я вернусь, и глазом моргнуть не успеешь. Я буду писать тебе, любовь моя, — Ларк притянул любимую вплотную к себе, чтобы оставить горячий поцелуй на её устах.

Когда менестрель уже закончил прощаться с Амаей, во двор вышла сама королева. Она бросила беглый взгляд на улуанку, но не задержалась, полностью переключив внимание на менестреля.

— Лёгкой дороги, ан… Ларк, — осеклась королева, снова посмотрев в сторону Амаи.

Лилиан не удержалась и легко коснулась пальцами руки дорогого ей барда.

— До встречи, моя королева, — тихо ответил эльф, задорно улыбнувшись.

Когда прощания закончились, мужчины вскочили в сёдла, пришпорили лошадей… Отряд устремился прочь за ворота, в сторону холодных камней и солёных вод Нерии.

Лилиан до боли сжала кулаки, провожая рыжее пламя, вскоре превратившееся в маленькую точку на горизонте. Резко развернувшись на каблуках, она ушла внутрь дворца, не посмотрев на улуанку, которая роняла слёзы, не отрывая взгляда от закрытых ворот.

Вечером следующего дня в комнатку Ларка ворвались несколько стражников во главе с Гюнтером Акстом. Амая в этот момент прибиралась, то и дело задерживаясь на какой-нибудь вещице любимого, и подолгу держала её в дрожащих руках. Появившаяся стража не удивила улуанку, в отличие от Дола и Бет, которые были недалеко от комнаты менестреля.

— Амая, вы обвиняетесь в покушении на её величество! — сурово произнёс воин, положив руку в латной перчатке на эфес меча.

Асая медленно встала, сжимая в руках льняную мужскую рубаху.

Дол, услышав эти слова, ринулся вперед, защищая подругу. Как она могла покуситься на корону, если всё это время была отстранена от должности?!

Солдат угрожающе вытащил меч из ножен, и Бет, боясь за супруга, вцепилась в его руку, оттаскивая назад.

— Она имеет право знать! Какие доказательства?! — завопил конюх, сжимая кулаки.

Солдат повёлся на провокацию, развернувшись к громкому мужчине и сделав шаг в его сторону.

— Королеву пытались отравить! — крикнул молодой стражник.

Гюнтер сурово на него посмотрел, но, поняв, что молчать уже бесполезно, вытащил из-за пазухи маленькое украшение. Амая его тут же узнала, а зоркий глаз главнокомандующего заметил реакцию молодой женщины.

— Значит, это твоя вещица, верно? — сурово спросил Гюнтер, сделав шаг в сторону. — На этой незабудке были найдены капли яда. Твою комнату осмотрели, Амая, и там нашли этот флакон. — Акст достал маленький пузырёк, внутри которого блестела полупрозрачная мутная жидкость — несомненно, ядовитая.

Амая понимала, что противостоять бесполезно, но… Она же не была ни в чём виновата! Такой вздор… но почему-то она знала, что что-то подобное должно было произойти. Но верила, послушалась любимого, хотя хотела бежать.

Улуанка шла, еле переставляя ноги, и её сознание медленно покидало тело. После пары шагов, она покачнулась и упала, чуть не ударившись головой, если бы один из стражников вовремя не подхватил её.

— Обморок, — констатировал мужчина.

— Вот театральщина! — возмутился главнокомандующий. — Чего смотришь? Тащи! — приказал Акст, и группа покинула западное крыло, забрав тело Амаи с собой.

Глава 15: В пределах границ

Королева фурией металась в покоях, не находя себе места. Только, она думала, всё пошло, как она хотела… Предполагала, что закуёт мерзавку в кандалы, да и казнит, как предательницу короны. Проклятая улуанка и тут умудрилась насолить королеве, вывернуться из её рук. Эльфийка была в гневе.

Когда Амаю принесли в темницу, пришлось немедленно вызывать лекаря, ибо служанке было совсем худо. Из подземелий королева её выводить отказалась, но какой-никакой соломенный тюфяк принесли. Бледную улуанку тщательно осмотрели, дали восстанавливающий силы настой и оставили отдыхать. Лили нетерпеливо стояла в стороне, бросая брезгливые взгляды в сторону болезной. Старичок вытер руки о пожелтевшую тряпочку и подошёл к правительнице.

— Затяжелела, — ровно произнёс лекарь.

Он задрожал, увидев, как поменялось лицо королевы: побледнело, вытянулось… Он даже решил предложить ей успокоительного снадобья, и полез в сумку. Лилиан его остановила, крепко вцепившись тонкими пальцами в сухие кисти рук.

— Вы, должно быть, ошиблись… — прошипела она.

— Нет, всё верно, минимум две луны.

Целебную настойку королева выпила залпом, не поморщившись от отвратительного привкуса. Сделав несколько вдохов и выдохов, она вернула себе самообладание.

— Уважаемый, вам заплатят десять золотых за ваше молчание, но о положении служанки никто не должен знать, — Лили заглянула в бледные глаза лекаря. — Никто, ясно?

— Клянусь, ваше величество, — врачеватель склонил седую голову.

— А теперь оставьте нас, — солдаты с сомнением посмотрели в сторону эльфийки, — Это приказ!

Тёмное помещение, освещённое лишь неровным светом факелов, опустело. В этом царстве сырости и затхлости было довольно прохладно. По крошившемуся от времени камню стен вились грибы, насквозь проржавевшие решётки отвратительно скрипели… Амая не издавала ни звука, слушая учащённое дыхание королевы и свои ощущения. На прощание менестрель оставил сокровенный подарок, и Амая думала лишь о том, чтобы ревнивая королева не повелела убить дитя. Улуанка положила ладонь на живот, не сдержав улыбки. Малыш в её теле совсем мал, и даже не ощутим, но ей казалось, что он всё слышит и чувствует. Надо бы как-то умудриться отправить весточку Ларку… только ревнивая королева, похоже, не даст этого сделать. А остальные и не знали об её положении. Вот если бы Дол и Бет сообщили о случившемся барду, он бы вмиг вернулся, наплевав на всё. Но куда им было сообщать?.. Амая была так озабочена разлукой, что никому из друзей не сообщила о месте пребывания любимого, а королева строго-настрого запретила ему говорить, куда он отправился. Всё продумала… Амая лишь надеялась, что королева всё же будет милостива с ней, хотя бы немного.

— Довольна? — от задумчивости Амаю прервал голос Лилиан с отчётливыми металлическими нотками.

Улуанка промолчала, она совершенно не понимала вопроса, да и сил совсем не было для чёткого ответа. Королева совершенно точно не собиралась оставлять бывшую подругу в живых. Наличие ребёнка всё усложняло. Поначалу план был прост — казнить служанку, а Ларк по приезду получил бы весть, что возлюбленная была замешана в каких-то интригах. Конечно, менестрель бы не поверил, что его милая Амая — злобный бунтовщик против короны. Это легенда скорее для отвода глаз тех, кто прислуживал в замке. А вот перед эльфом Лилиан планировала разыграть целый спектакль. Как она была бы ошарашена всей этой новостью, хотела разобраться во всём, но несчастный случай решил всё за женщин. Для Ларка Амая бы умерла по неосторожности одного из вспыльчивых стражников, которого королева не постеснялась бы подставить. Да, сложно, почти на грани абсурда, но она готова была идти на этот риск. Лилиан пойдёт на всё, лишь бы её ангел никогда её не покинул. Даже если он и не будет принадлежать ей сердцем. Пускай так, но он был ей нужен. Королева стояла над соломенным тюфяком, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не влепить служанке пощёчину.

— Ты забрала его у меня, а теперь ещё и носишь его ребёнка, — королева всхлипнула, но удержала слёзы. — Я верила тебе, взяла под своё крыло… Доверила тебе свои тайны. О Боже, да я открыла тебе свои чувства к нему… и получила нож в спину. Явно давно скрывали от меня всё это. Он заботился обо мне, я не сомневаюсь, но ты! Ты… зачем? — голос королевы сорвался. Она прикладывала титанические усилия, чтобы не заплакать от отчаяния, не взвыть волком. — Молчишь… Правильно, молчи. Но знаешь что…

Амая подняла затравленный взгляд, сжимая в ладонях одеяло, будто оно было способно защитить её от гнева королевы. Улуанке не было стыдно, она нисколько не раскаивалась. Как она может стыдиться своих чувств? Ларк — не собственность Лилиан… однако последняя думала иначе. Казалось, в глазах королевы плескалось безумие. Амая была практически в этом уверена. Лили посмотрела на живот улуанки. Лицо королевы стало словно восковой маской — безжизненное.

— Я не посмею прервать жизнь эльфа, пусть даже его мать — такая шваль, как ты. В первую очередь, в этом ребёнке кровь Ларка.

— Значит, вы отпустите меня, моя госпожа? — надломленным голосом спросила улуанка.

Взгляд эльфийки был красноречивее слов. Она злобно ухмыльнулась, приподняв подбородок.

— О нет… Как только дитя родится — я убью тебя. Незабудка, б**ть! — прорычала Лили, выходя из камеры.

— Нет! Вы не посмеете! Ларк не успокоится! Он узнает, и тогда… — закричала Амая.

Лилиан развернулась к решетке. Вглядевшись в темноту, рассмеялась.

— Что — тогда? Не простит? Отомстит? Уйдёт? Ты правда думаешь, что я это допущу? — просвистела королева, покинув темницу.

Всю следующую ночь стражники слышали рыдания Амаи, которая, скрючившись на соломенной подстилке, прижимала руки к животу, проклиная королеву, Рокден и весь мир, который оказался так к ней жесток.

Владычица приказала беречь девушку, как сокровище. Если хоть одна живая душа узнает о положении служанки — полетят головы. В первую очередь — болтливой охраны. Повторять два раза не было нужды. За Амаей постоянно наблюдали через систему потайных окон, которые выходили в каждую камеру — не дай Бог, что-нибудь с собой сделает. Кроме того, заключённую регулярно навещал лекарь. Помимо этого, ей были предоставлены более или менее мягкая кровать и обильное питание. Не то чтобы Лили волновалась о самой женщине, она беспокоилась о ребёнке. Эльфийка никогда бы не посмела даже допустить мысли о возможной смерти соплеменника, пусть даже полукровки. Лили следила за физическим здоровьем матери эльфенита неустанно.

Дол и Бет пытались узнать о судьбе подруги, но мысль о том, что Амая могла из ревности навредить королеве, расползлась липким отвращением к улуанке. Поначалу они не верили тому, что она могла бы покуситься на эльфийку. Однако всё королевство знало о милости её величества к менестрелю. А тут — его отъезд неизвестно куда, без возможности уехать ей самой. Дол пытался что-то выяснить, но ничего не получалось. Ева не раз спрашивала о бывшей подруге. Девочка довольно сильно прикипела к паре эльфа и голубоглазой женщины. Она совершенно не могла понять коварства взрослых. Малышке сказали, что всё обернулось довольно скверно, и скорее всего Амаю она уже не увидит. Этому Ева категорически отказывалась верить.

***

Абрикосовые и сливовые сады простирались на мили вокруг ровными рядами. Сочные плоды поступали с плантаций близь города Фаго, что находился севернее столицы Рокдена. Солнечные зайчики скользнули по лицу юнца, что мирно дремал под одним из деревьев. В тёмных волосах застрял лист сливы, а тонкие пальцы сжимали потрёпанную и довольно ветхую книгу с изображением феникса.

— Ноа! А ну, лентяй, поднимай свой тощий зад! — по бедру юноши не сильно, но довольно ощутимо прилетело носком сапога.

Парень мгновенно открыл голубые глаза, встав на четвереньки, огляделся. Старший товарищ по сбору стоял над Ноа, сурово сдвинув кустистые брови.

— Ты чего разлёгся?! — снова замахнулся парень.

— Отвяжись, Габс! Я и пожаловаться могу! — обидевшись, буркнул Ноа, поднял с земли книгу и принялся бережно отряхивать.

Товарищ недовольно цокнул языком.

— Ты свою работу так и не сделал, а отдыхаешь тут, — старший бросил взгляд на пустую корзину.

Заметив книгу, дюжий детина коротко посмеялся.

— И чего смешного? — летт взял в руки корзину и с неохотой полез собирать плоды.

— Да так… странный ты, — Габс пожал плечами и принялся за другое дерево.

— Договаривай, раз начал, — Ноа ничуть не обиделся на заявление парня.

Несколько плодов перезрели и лопнули, и поэтому Ноа, не задумываясь, отправил один в рот. Сладкий нектар побежал по горлу, и юнец расплылся в довольной улыбке.

— Нет, чтоб за девками бегать или дело себе по руке найти, ты всё книжки читаешь и штуки свои мастеришь. Кому они вообще нужны? — Габс действительно был удивлён.

— Читать бы научился — и понял, — Ноа поднял взгляд к небу, засмотревшись на облака.

— Ты меня сейчас тупым, что ли, назвал?! — Габс набычился, сурово посмотрев на юнца.

— Скорее, необразованным, мой друг, — Ноа задорно улыбнулся, увернувшись от полетевшей в него сливы.

Из глубины сада парней окликнул старик Бак, и парни поднажали.

Владевший плантацией барон долго не хотел свыкаться с законом эльфийской королевы… но против власти не попрёшь. Все, кто были против освобождения и пытались сопротивляться, были обвинены в измене. Без поддержки столицы и магии королевы земли снова могли стать непригодными для выращивания плодов, а это было не на руку вассалам. Были и те, кто пытался высказаться против, однако становилось даже страшно за свою жизнь, ибо особенно жестоких рабовладельцев могли и убить. Так что барон Валиан Мур не стал рисковать, летты и улуанцы получили возможность работать без страха получить плетью по спине. Но некоторые всё же ушли. Ноа был расстроен уходом семьи Риссы — милой девчушки, с которой они крепко подружились. Она была в числе тех, кто был решительно против того, чтобы находиться даже близко к границам Рокдена. Даже больше, Рисса считала, что у королевы нет никакого права сохранять за собой земли бывших государств. Ноа был с ней не согласен лишь потому, что сама королева освободила их от гнёта, и им выпала отличная возможность жить на плодородной земле. В итоге друзья сильно поссорились. Юноша мечтал осваивать науки. После появления возможности зарабатывать, мальчик начал откладывать понемногу. Он надеялся податься в столицу, чтобы иметь возможность посещать королевскую библиотеку. Его интересовали разного рода изобретения. Однако возможности применить теорию в полной мере на практике пока не было. Ноа делал лишь маленькие, практически ничего не значащие приборы. Только недавно он начал выстраивать систему полива садов. Хозяин был не против — пускай делает всё, что заблагорассудится, лишь бы не в убыток.

Габс приложил ребро ладони ко лбу, пытаясь высмотреть, что находится вдалеке, и несказанно обрадовался, завидев Лизу — дочку старшего садовода. Лиза была увлечением Габса, но сама девушка никак не реагировала на ухаживания грузного парня.

Габс тепло поприветствовал подругу, на его пухлых щеках проступил едва заметный румянец.

— Папа сказал, что скоро обед, и можно будет передохнуть. А вы, я погляжу, опять дурака валяете, да? — девушка хитро сощурила зелёные глаза, мило улыбнувшись.

— Ничего не валяем! Это всё Ноа! — Габс поднял свою корзину, которая была почти полной.

— Габс, и не стыдно тебе, Ноа младше тебя, а ты всё сваливаешь на него, — Лиза сурово оглядела горе-ухажёра.

Габс под взглядом хрупкой Лизы стушевался, плечи его опустились.

— Да ладно, леди Лиза, Габс тут работал в поте лица, а я вот и правда слишком увлекся чтением, — Ноа подмигнул товарищу.

— Какая я тебе леди, Ноа, — Лиза негромко засмеялась, а потом резко подняла указательный палец вверх, — О! Совсем забыла, папа недавно достал мне несколько книг. Могу тебе одолжить! Может, там что-то и по твоим штучкам найдется…

— Это было бы здорово, — тут же оживился летт, и в его глазах зажёгся неподдельный интерес.

— Я тоже хотел бы что-нибудь почитать, — словно невзначай бросил Габс.

Однако Лиза и Ноа уже пошли между плодовых деревьев, шумно обсуждая последние новости. Девушка делилась рассказом о встрече с южными торговцами, а Ноа пытался объяснить свою идею про проведению водопровода. Габс хмуро следовал за товарищами, таща две корзины вместо одной своей.

Обед выдался сытный. Работники больше не жаловались на голод — хватало всем. За большим столом сидели все желающие, остальные могли обедать и в другом месте. Вообще, на плантации каждому давали работу в равной доле. Женщин чаще отправляли на цветочные поля, мужчины пахали землю. Юноши и молодые девушки пригождались в сборе урожая. Завтрак, обед и ужин по расписанию. В каждой деревне были свои правила и устои, однако это было довольно удобно, и сплочённые селяне находили в коллективной работе лишь плюсы. Хотя в дне пути, в другой деревне, всё было наоборот: люди не особенно дружны, да и тамошний виконт был очень строг, и наказывал за провинности куда суровее, чем их барон.

— Эй, а вы слышали, что недавно снова напали на выходящих из города? — прошептала Лиза, отставив ложку в сторону.

Габс кивнул головой.

— Без охраны аристократы и выехать не могут. Летты и улуанцы совсем голову потеряли… без обид, Ноа, — Лиза виновато отвела взгляд.

Юнец покачал головой, понимая озабоченность подруги. Если раньше завоёванные народы легко контролировали, то сейчас бывшие рабы получали лишь предвзятое отношение и грубость. Но это лишь те, кто решил остаться в Рокдене. Благо, простые жители совершенно спокойно относились к иноземцам, как, впрочем, было и раньше. Тогда людей больше заботили свои проблемы, связанные с нехваткой ресурсов и голодом, а сейчас и жаловаться было не на что. Горожанам не было никакого дела до бывших рабов — их считали частью королевства. А крестьянам не было дела до высшего света — им бы себяпрокормить, да о семье думать надо было. Габс, встряхнув головой, подсел ближе к Лизе, улыбнувшись так, будто съесть её хотел. Девушка вздрогнула.

— Да какая разница, что там на дорогах. Торговцы и не такие байки сочинят, чтобы цену набить, — парень слегка откинулся назад, приобняв девушку. — Лиззи, ты же понимаешь, что чем сложнее дорога, тем дороже побрякушки.

— А что, если всё совсем плохо? Папа говорит, что всё это ни к чему хорошему не приведёт. Но да, пока думать об этом бесполезно, какая разница… Ребята, давайте вечером лучше на речку сходим? — Лиза сверкнула по-кошачьи зелёными глазами, предвкушая шалость.

Габс охотно поддержал идею, а вот Ноа покачал головой.

— Без меня. Лучше Джоша возьмите, — Ноа бросил взгляд на скрюченного мальчика, который постоянно щурился из-за плохого зрения.

Лиза откровенно негодовала, напрашиваясь пойти с ними хотя бы на пару часиков, а своим новым изобретением он мог заняться потом. Чтобы убедить мальчика, она даже пообещала подарить ему одну книгу. Ноа согласился. Хотя прекрасно представлял, что Габс будет вовсю красоваться перед Лизой, а его будет нещадно топить в речке. Ноа категорически не понимал методов Габса, да и плевать ему было на все эти амурные дела. Но ради книги потерпит. Матушка точно отпустит.

Вечером народ устраивал посиделки у костров или походы в гости друг к другу с пряными пирогами или другими блюдами. Матушка после работы в поле тут же пошла к соседке сплетничать — как и предполагал Ноа, без проблем пустив его на речку.

Сверчки устроили настоящий концерт, а кузнечики им подпевали. Прохладный вечерний ветер обдувал разгорячённое лицо при беге. Высокая трава щекотала худые ноги мальчишки. Ноа бежал к речке, уже слыша звонкий смех Лизы.

— И как тебя отец-то с нами пустил? — прибежав на место встречи, дыхание слегка сбилось.

— А я никогда не вру отцу. Да и вас он знает как облупленных, — пожала плечами девушка.

Габс гордо вздёрнул подбородок

Мысленно Ноа пожурил отца Лизы за такую халатность. Но да, от него ничего плохого ожидать не стоило, а Габс не посмеет — сам себя накажет, если заставит Лизу плакать.

— Ну что? Наперегонки? — не дождавшись ответа, девушка сорвалась с места к воде, сбрасывая с себя верхнее платье.

Габс побежал следующим, Ноа не стал возражать. Вода приятно окутала тело, охлаждая кожу. Всплеск и смех смешивались, а уже потемневшее небо словно слилось с водой. Последние лучи закатного солнца коснулись верхушек деревьев и утонули за горизонтом.

Вдоволь накупавшись, ребята вылезли на берег, легли в траву, раскинув конечности. Как и ожидалось, Габс пытался утопить товарища, а вот Лиза выпросила несколько раз скинуть её в воду с его плеч. Конечно же, влюблённый Габс не смог отказать задорной девушке, и готов был хоть с рук её подбрасывать, хоть и так носить, как принцессу.

Лиза прикрыла глаза, взяла товарищей за руки, мягко улыбнувшись.

— Сейчас так хорошо… — радовалась она.

На секунду ей вспомнилось, как когда-то они безрезультатно пытались вырастить на сухой земле хоть что-то, как соседи дрались за последний кусок хлеба. А сколько пришлось выдержать семье Ноа… Матушка мальчика не разгибала спины, и Лиза очень сочувствовала леттам, потерявшим дом и вынужденным горбатиться сверх нормы.

Ноа, почувствовав, что девушка сильнее сжала его ладонь, грустно улыбнулся. Было тяжело, но теперь стало намного лучше. Хотя за пределами их славного мирка разбои стали проблемой.

— Да, Лиза, сейчас хорошо, — согласился Ноа, сжав в ответ ладошку девушки. Та смущённо улыбнулась.

***

Пару месяцев спустя Амая уже паниковала. Закрытое пространство давило и сковывало. Каждый раз ей казалось, что ещё немного — и ей наденут кандалы. Быть в неволе для неё намного страшнее всего того, что её могло бы ожидать. Единственное, что спасало девушку — мысль, что её возлюбленный вернётся к сроку. Королева ничего не успеет сделать, и тогда Ларк защитит её. Лилиан не посмеет убить служанку, пока в ней растёт жизнь эльфенита. Лишь бы бард успел… а там всё наладится. Лили придётся смириться с выбором друга раз и навсегда…

Королева же считала совсем иначе, но с каждым днём волновалась всё больше. Письма от Ларка она получала лично, не давая Амае. Сколько заботы было в словах менестреля… Он рассказывал во всех подробностях о цитадели искусства — с такой заинтересованностью, что эльфийка могла представить, как он улыбается. А все уменьшительно-ласкательные и нежные слова, что были адресованы Амае, читала, скрипя зубами. Королева надеялась, что Ларк задержится, увлечётся новыми знаниями. Что не успеет к рождению ребёнка.

Конечно, передавать письма адресату никто не намеревался. Лилиан подолгу сидела над ними, пытаясь корявыми буквами передать ответ, изображая почерк не совсем грамотной улуанки. Ларк вроде не заподозрил подмены, а эльфийка старалась обходить личные темы возлюбленных. Ей даже понравилась такая игра. Казалось, что менестрель отправляет письма лично ей, но пресловутое «Родная моя Амая» вставало поперёк горла королеве. Лили терпела и надеялась на благополучный исход — что рано или поздно пылкие слова будут адресованы ей, а пока потерпит. Не страшно.

При этом государственные дела не ждали отлагательств. Белые Кирасы уже начинали формироваться. И чтобы окончательно всё было честно, Гюнтер Акст предложил устроить турнир. Таким образом можно было бы лично убедиться в силе и ловкости солдат. Победители награждались званием воинов королевской гвардии.

Адам Бург поддержал идею, заодно пожелав поискать среди графов замену на его должность распорядителя двора. Две должности — почётно, конечно… но трудно. К тому же, кое-кто при дворе уже начинал считать, что Бургу перепало слишком уж много. Но он был готов и дальше нести свою службу в качестве королевского канцлера. Так что было решено устроить турнир в ближайшие три луны, чтобы все желающие успели подготовиться и добраться до столицы.

***

Лили спустилась по скользким ступеням вниз, к темнице. Факелов здесь всегда было мало. Намеренно. Стражники, завидев королеву, тут же подобрались, почтительно склонили головы. Эльфийка легко качнула рукой, приказывая оставить её наедине с заключённой. Амая спала, и не слышала приближение к своей камере. Было заметно, что её лицо осунулось, приобрело резкие черты. Будто девушка постарела.

Лилиан отворила камеру тихонько вошла внутрь. Обведя заключённую взглядом, остановилась на уже округлом животе. Эльфийка боязливо глянула на безмятежное лицо будущей матери и приложила ладошку к животу. Ничего. Плод был спокоен, будто дремал вместе с матерью. Эльфийская кровь чувствовала, что малыш жив и здоров. Душа спокойна и умиротворена. От тепла, разлившегося негой по телу, королева почти незаметно улыбнулась. Она уже любила этого ребёнка, пускай ещё совсем крошечного. Как только Лили почувствовала, что заключённая слабо зашевелилась — тут же покинула камеру, закрыв решётку. Амая открыла глаза увидела по другую сторону решётки Лили. Её лицо исказила гримаса ненависти.

— Тебе всего хватает? Как твоё самочувствие? — приторно-доброжелательно поинтересовалась Лилиан.

Амая молчала. Этот разговор был уже расписан по слогам. Каждый раз королева интересовалась самочувствием служанки, та просила освободить её, но в ответ слышала лишь твёрдое «Нет».

Амая обречённо повернулась, подойдя к решётке.

— Отдайте письма, — попросила она, держась за железные прутья.

Лилиан обвела её отрешённым взглядом, на секунду задержав взгляд на уже показавшемся округлом животе.

— Какие письма? — холодный ответ ничуть не напугал Амаю.

— От Ларка. Я знаю, они у вас. Они нужны мне, — улуанка крепче вцепилась в прутья, просунув голову между ними.

— Нет ничего для тебя, — Лилиан развернулась, желая уйти. Оставаться в таком мрачном и гадком месте становилось невозможным. Хотелось поскорее убраться отсюда, протянуть руки к солнцу, встречая его тепло.

— Отдайте их! Или я… я что-нибудь сделаю с собой! — Амая сама ужаснулась тому, что сказала.

Королева медленно развернулась, ощущая злобу, волной клокочущую внутри. Кулаки сами собой сжались.

— Ну давай, мне будет даже проще. Даже врать ему не придётся. Скажу, что самоубилась, — королева ухмыльнулась, видя ужас на лице служанки.

По её бледным щекам покатились слёзы, но Лилиан было плевать на всплеск эмоций беременной женщины. Хотя жалость пробивалась слабыми ростками в сердце, распространяя гиблые корни. Эльфийка глубоко вздохнула, и непроницаемая маска спала.

— Даю тебе вариант, Амая. Ты родишь дитя, и тебя отправят в северную башню Рокдена. Ларк не будет знать о тебе, а ребенок останется во дворце. Ты умрёшь для них раз и навсегда… Но я сохраню тебе жизнь, — Лили сложила пальцы, смотря прямо в заплаканное лицо служанки.

По бледному лицу Амаи пробежала судорога.

— И всю жизнь провести в неволе?! Нет! Я не хочу! — завизжала улуанка, пытаясь выломать прутья решетки. — Я ни в чём не виновата перед вами! Ни в чём! Ларк вернётся и освободит меня! Он спасёт! И вы его никогда больше не увидите, ваше величество! Я ничего от него не утаю! — взвыла служанка, сильнее тряся ржавую решётку.

Истерика накатывала новой волной, да так, что пришлось вызвать лекаря и в принудительном порядке заставить женщину выпить отвар. Лилиан ушла из подземелья в сильнейшем расстройстве. Она думала, что дала выбор и, похоже, Амая так и не поняла, в каком положении находится. Ничего. Она даст ей ещё один шанс. Люди способны отречься от любви, а вот эльфы — нет. Королева предполагала сделать ещё как минимум одну попытку. Ведь есть выход. В северной башне Амае будет уготована комната. Захочет — она ей предоставит любого другого мужчину, но допустить, чтобы она была рядом с Ларком, Лили просто не могла. Поэтому всё стоило тщательно продумать. А сейчас у неё уже не было времени на это. Стоило лично подписать все приглашения на турнир для вассалов короны. Это отличный шанс лично наладить связи и заручиться поддержкой. И снова предложения союза от соседних стран. Этого Лилиан категорически не хотела. Призрак Рандела всё ещё преследовал королеву по пятам, насмехаясь над любым её провалом или неудачей. Тем более, сейчас. На юге было неспокойно… Уже бежали слухи о том, что она лично избавилась от мужа, и присягать королеве-убийце никто не желал. Порой Лили и правда чувствовала, что не справится с тем грузом, который она возложила на плечи, но мысли о том, что это всё лишь во благо, поднимали боевой дух.

Потерев лицо ладонями, эльфийка дёрнула ушами и направилась в свой сад, желая расслабиться, привести мысли в порядок. Тем более, что буквально недавно ей привезли семена ранее неизвестного растения. Поговаривали, что оно хищное и может охотиться на мелких грызунов. Королеву сей экземпляр невероятно заинтересовал.

Глава 16: Рождение и смерть

Спустя три луны, как и планировалось, в столице Рокдена собрались участники турнира и гости. Такую возможность не упустили и торговцы, завысив цены аж в два раза. Город преобразился — стал похож на огромный, вечно жужжащий и неспокойный улей. Вспышки хохота и песен скрашивались представлениями танцоров и уличных артистов. Солдаты столицы вспомнили те времена, когда им приходилось неустанно следить за карманниками и прочими преступниками, лишь бы сохранить покой граждан. Многих людей интересовали палатки, где маги торговали зельями, магическими амулетами и прочей атрибутикой. Во дворце собралась знать, кому удалось добраться — от баронов до герцогов из каждой провинции. Лилиан присматривалась к каждому, ища потенциальных соратников. Юг был особенно к ней недоброжелателен, как и юго-восток. Именно там раньше процветала работорговля. После указа королевы эти территории потеряли огромный заработок. Некоторые южные герцоги даже подумывали отделиться от Рокдена, но перевес сил всё еще оставался на стороне королевы, а гражданской войны не хотелось никому. Сплетни распространялись, заговоры плелись… Всё, как всегда.

Адам Бург наклонился к уху её величества, указывая на крепкого мужчину с длинной чёрной бородой с проседью, волосы которого были уложены в аккуратный «конский хвост». Свет падал на его лицо, и казалось, что зелёные глаза мужчины меняют цвет от лаймового до изумрудного. Богато расшитый кафтан был с преобладанием так нелюбимого Лилиан кроваво-красного цвета.

— Я бы советовал, моя королева, присмотреться к нему, — Адам указал вправо от площади. — Граф Фергюс Монтилье уважаем среди селян своей провинции, о нём отзываются исключительно как о благороднейшем человеке. Скажу больше… Два года назад он вложился в постройку моста через Крат, хотя это были не его границы.

Королева расположилась на небольшом балкончике вместе со своими советниками. Шёлковые шторы отгораживали её от основной массы людей. Множество мягких, расшитых бисером подушек принесли специально для её удобства. Советникам подавали вино и фрукты. Единственным, кто отсутствовал, был Гюнтер Акст. Он решил лично проследить за подготовкой участников турнира.

— Благородно, не спорю, но этого недостаточно, — пожала плечами эльфийка.

Адам недовольно покачал головой.

— Моя королева, боюсь, вам стоит лучше ознакомиться со знатными домами. У архиепископа есть список как действующих, так и вымерших родов, — заявление смутило Лили, отчего её уши покраснели.

Карл Кирхенбаум улыбнулся и положил руку ей на плечо. Лили встрепенулась, быстро взяв себя в руки.

— Вы что-то недоговариваете, господин Бург, — шепнула Лили, косясь на уже заинтересовавшего её графа.

— Фергюс Монтилье, один из магических стражей. Их круг находится южнее академии искусств, — Адам отошёл назад, давая возможность её величеству поразмыслить над услышанным.

На балкон, миновав Вёрджила, поднялся Гюнтер. Он тут же направился к Лилиан.

— Можно начинать, — коротко оповестил он, привычно поправив повязку на глазу.

— Благодарю, — Лили слегка покачала головой.

Заметив, как в очередной раз казначей громко засмеялся, хлопнув одну из служанок по заднице, королева вспыхнула недовольством.

— Господин Браун… Я вижу, как вам не терпится поскорее закончить, но я бы хотела, чтобы вы не устраивали тут непотребство, имейте уважение! — повернувшись к советнику, она поджала губы.

Вёрджил тут же подобрался. Его лицо пошло красными пятнами — не то от возмущения, не то от стыда — но вызывающе вести себя он перестал. Казначей досадливо проводил взглядом служанку и отвернулся в другую сторону.

Эльфийка прокашлялась и встала со своего места. Зазвучал рог, призывая толпу к молчанию. Люди внизу подошли ближе к балкону королевы, внимательно наблюдая за ней.

Холодный ветер трепал знамёна рыцарей самых разных мастей. Доспехи их зачастую были выкованы специально для турнира. Среди толпы были те, кто собирал своё обмундирование буквально по кусочку. Однако и они держались гордо. Люди прибыли сюда со всех уголков королевства лишь для одного — показать, на что способны. Лили это знала, и поэтому собиралась быть строгой в выборе. Только лучшие! Только самые верные будут удостоены места среди Белых Кирас!

— Приветствую всех в столице нашего великого королевства! Мы собрались здесь не просто ради турнира, но чтобы узнать, кто из воинов королевства будет удостоен чести вступить в ряды Белых Кирас. Почётное звание воина королевского отряда будет вашей гордостью. Я верю в каждого, кто осмелился принять участие, и надеюсь на вашу честность и добросовестность. Да пребудет с вами Анджелика! Да начнётся турнир! — королева воздела руки, и толпа заревела.

Турнир должен был проходить в три этапа, чтобы воины показали свои умения в каждой из областей. Первое — конная езда. Лилиан никогда не примет воина, слабого в конном бою. Второе — стрельба из лука. Её отряд обязан быть метким, чтобы суметь защитить людей от недругов одним точным выстрелом. Третье — фехтование. Если воин не знает, с какой стороны у меча клинок — ему нечего делать в отряде. Эльфийка не ограничилась только знатью, дала возможность проявить себя каждому желающему.

Лилиан наблюдала за поединками с лёгкой заинтересованностью. Знать насмехалась над несуразным порой внешним видом некоторых участников, но подобное тут же пресекали. Здесь все были на равных. Зачастую изнеженные аристократы с позором проигрывали бой. Лили это забавляло. Она попросила Адама пригласить Фергюса Монтилье к ней на балкон, а сама приглядывалась к участникам. Особенно её заинтересовал низенький, коренастый юноша — смуглый, с густой копной сальных чёрных волос и необычным разрезом тёмных глаз. Гюнтер усмехался, говоря, что его техника ведения боя весьма необычна. То, как он держал лук, больше напоминало охотничьи приёмы, чем воинские. А от седла участник турнира отказался, спокойно удерживаясь на лошади и без него.

Кроме того, сильно выделялась пожелавшая остаться неизвестной дама — тяжёлая русая коса, обмотанная вокруг головы, большие карие глаза, тонкие губы и крупный нос… По телосложению женщина отдалённо напоминала мужчину, и сражалась яростно, даже отчаянно. Но увы… женщине не быть воином. Гордыня привела воительницу к трагической гибели. В ходе конной схватки она не сумела удержаться в седле после удара турнирным копьём, упала с лошади, ударилась головой о камень и мгновенно погибла. Произошедшее было справедливо признано несчастным случаем — можно сказать, горе-воительница лишилась жизни из-за собственной самоуверенности — и соревнования были продолжены. Но торжественность турнира была напрочь испорчена, а мёртвый, стеклянный взгляд карих глаз ещё долго стоял перед мысленным взором королевы…

Когда граф поднялся на балкон, он учтиво поклонился королеве. Лицо его каменело маской. Увидев его вблизи, Лилиан заметила, что мужчина сильно напоминал ей самого Адама. Неудивительно, что канцлер проявил особую внимательность именно к Фергюсу. Эльфийка попросила оставить её наедине с графом — ей не нужны были лишние уши.

— О вас лестно отзываются, граф, — улыбнулась королева, слегка склонив голову, продолжая следить за турниром.

— Прьиятно это слышать, моя ког'олева, — Фергюс ответил ей улыбкой.

Мужчина слегка картавил, что добавляло его голосу некоего своеобразного очарования.

— Мне сказали, что вы довольно опытный маг. Меня это заинтересовало, — Лилиан полностью переключила внимание на собеседника.

— Вы прьямолинейны, моя ког'олева. Действительно, это так. Я познал довольно много аспектов магии и долго оттачивал свои навыки. Магии способен обучиться далеко не каждый. Для людей это кг'айне сложно — нужно иметь прэдг'асположенность, иначе всё бесполезно. Многие из тех, кто не обладает даже зачатками даг'а, хотят иметь силу, поэтому прьибегают к алхимии, — граф повернулся к участникам.

— Было бы интересно позже подробнее обсудить с вами эту тему. Для эльфов магия естественна. Она во всех нас заложена с рождения… Но сейчас не об этом. Меня интересует, как вы относитесь к улуанцам и леттам. Много ли у вас было рабов до их освобождения? — королева выпрямила спину.

— Много. Думаю, даже больше, чем у некоторьих наших южных дг'узей.

Лили скривила губы. Ответ её явно не устроил, но она тут же изменилась в лице, когда последовало продолжение.

— По закону они назывались г'абами, но, говорья откг'овенно, я их таковыми не считал, — изумрудные глаза посмотрели прямо в фиалковые очи королевы. Граф был уверен в себе. — В подавлении нет правления, — усмехнулся Фергюс.

Уши Лили непроизвольно дёрнулись. Она резко отвернулась.

— Спасибо за откровенную беседу, граф Монтилье. Надеюсь, мы ещё сможем поговорить в более удобной обстановке, — Лили слегка была смущена и приятно удивлена.

Он был бы отличным вариантом. Адам оказался прав.

***

В ряды Белых Кирас вступило около полутора тысяч человек. Большая часть, разумеется, была набрана заранее из рядов армии, но и победители турнира составили достойное пополнение. Среди них были как благородные рыцари, так и простолюдины. И все они оказались удостоены чести нести звание члена королевского отряда. Лилиан почтила вниманием каждого. Южане даже немного умерили недовольство, когда среди Белых Кирас оказалось немало их земляков. Остальные же получили слова благодарности и утешения.

После был пышный пир, где Лилиан была рада осчастливить танцем некоторых кавалеров, и даже самих участников. Один из танцев получил юноша-охотник. Он изначально не планировал вступать в танец, но его быстро вытащила в общую суматоху фрейлина Лу. После нескольких партий охотник, назвавшийся Нэргуем, оказался в паре с самой королевой.

— Вы хорошо танцуете, — улыбнулась Лили.

— Благодарю, моя королева. Я научился танцевать, когда путешествовал, — юноша смущённо отвёл взгляд, пряча угольно-чёрные глаза под чёлкой.

— У вас нет герба, Нэр… Нэргуй, — эльфийка с трудом выговорила непривычное имя.

— Я… Я пришёл из земель кочевников. Там меня учили сражаться, — юноша боялся смотреть в игривые глаза, королева явно наслаждалась празднеством.

— Любопытно. Почему вы захотели вступить в королевский отряд? — как всегда, Лилиан была прямолинейна в своих вопросах.

Нэргуй запнулся в танце и чуть не отдавил королеве ногу.

— Наверное, я жадный. Я посчитал, что Белые Кирасы научат меня тому, чего я не знал среди раваров. Я хочу стать сильнее, — юноша готов был провалиться сквозь землю от стыда.

На его счастье, пришло время смены пары, и Лили, легко улыбнувшись ему напоследок, упорхнула танцевать с другим.

По наставлению Адама Бурга её величество обратилась к архиепископу Карлу. Она была поражена необъятными размерами архива, куда записывались все, кто был рождён в пределах столицы. Перепись велась с завидной точностью. Тут также были свидетельства как существующих домов аристократов, так и вымерших. Лили увлечённо исследовала родовые деревья, то, как порой совершенно далёкие друг от друга во всех смыслах семьи роднились и объединялись. Эльфийские короли никогда не сочетались браком с кем-то, кто жил дальше Сатреадана… кроме неё.

***

Амая размеренно, даже как-то механически поглаживала уже довольно большой живот, тихо напевая колыбельную. Единственная песня, которую она смогла запомнить, отчего ненавидела себя и свою дрянную память. Стоило больше прислушиваться к песням, и учить, не переставая, всё, что говорил ей Ларк. Запомнить каждую деталь. Думала, что у неё предостаточно времени на разговоры, развлечения, а главное — их любовь. Улуанка корила себя за то, что в ту ночь дала ему свой кулон. Приревновала, хотела хотя бы так быть ближе к нему, чем королева… А теперь сидит в сырой темнице, считая дни до приезда возлюбленного.

Вчера королева была не в духе, отчего Амая смогла позволить себе позлорадствовать. Игра королевы была не такая уж и продуманная. Ларк стал требовать ответов на личные вопросы, которых эльфийка не знала. Лилиан примчалась в темницу, готовая пытать бывшую служанку, лишь бы та дала ей подсказки. Но Амая молчала, и впервые за всё это время почувствовала превосходство над правительницей. У Амаи было то, чего не способна была достичь королева. Не добившись результата, Лили ушла. Решила она проблему самостоятельно и крайне глупо, но другого выхода просто не было. Эльфийка просто не стала отвечать. Оставался всего месяц до прибытия Ларка и до предполагаемых родов Амаи. Бард не покинет академию раньше времени, чтобы узнать, почему возлюбленная не ответила, как обычно, в срок. Узнает, как приедет. Бросать начатое дело не в его духе.

— Знаешь… сколько бы я ни пыталась наполнить Рокден своей магией, мне никогда не превратить его в тот самый лес… как в Сатреадане, — тихий голос королевы будто раздавался отовсюду.

Амая уже привыкла к бесполезным, унылым встречам. Лилиан была упряма… Она каждый день посещала молчаливую пленницу. Монологи, вопросы в никуда. Королева изредка злилась, проявляла характер и истерила. Все эмоции уходили в никуда.

— Что ты помнишь об Улуа? — вновь раздался шёпот.

Амая молчала.

— Мои воспоминания о доме связаны с прохладой леса. Как дикие звери, не боясь, могли подойти ко мне, достаточно было протянуть руку — и коснёшься мягкой шерсти. Помню звук дождя и скрип ветвей святых деревьев. Тут таких не вырастишь. — королева протянула руку, будто могла коснуться своих видений.

Проморгавшись, она глубоко выдохнула, отошла от стены, посмотрев в спину служанке.

— Я не хочу тебя убивать, — Лили смотрела на копну светлых волос, которые были в жутком беспорядке.

— Так отпусти меня, — повернула голову Амая, злобно сощурившись.

— Не могу… Я не могу, — королева отвернулась, не выдержав взгляда. — Если я отпущу тебя — навсегда потеряю его. Ты его заберёшь у меня.

— Он любит меня, Лилиан, — отчеканила улуанка, не отводя взгляда.

— Я это и без тебя знаю! — вскипела королева, резко расправив плечи. — Знаешь, мне надоело! Я так долго уговариваю тебя согласиться добровольно уйти с моего пути… но тебе, похоже, плевать. Хочешь ты того или нет, но я заключу тебя в башню. Скажи спасибо, что до сих пор не снесла тебе голову. Сама, лично! А ведь я желала тебя убить… Будь благодарна моей милости! Но не думай, что это ради тебя… только из-за него! — Лили недвусмысленно посмотрела на округлый живот заключённой.

Амая брезгливо скривилась, отвернувшись от собеседницы.

— Уж лучше смерть. Жить взаперти, зная, что не сможешь увидеть любимого и своё дитя… Нет уж, лучше умереть, — не сдержавшись, она расплакалась.

Лилиан покинула темницу, решив не посещать улуанку до самого рождения ребёнка. Посчитав сроки, лекарь заверил, что младенец должен родиться не позже конца весны. Лили отправила в академию трёх солдат с личной просьбой задержать поездку барда хотя бы на несколько дней. Если всё рассчитать верно, то он прибудет как раз тогда, когда Амая разрешится от бремени, и её тут же увезут. Если бы Ларк отправился из академии самостоятельно, то наверняка загнал бы лошадь.

Ларк, не получив последнее послание, был взволнован. Да и вообще — все письма от Амаи казались ему холодными, отстранёнными. Он старался не думать об этом всё это время, уповая на её безграмотность. Всего времени, проведённого ей за учёбой, оказалось недостаточно. Почерк кривоват, слова путает. Однако всё равно в строчках сквозило что-то, что его настораживало. Сколько бы он ни задавал личных вопросов, она словно старалась от них ускользнуть. Он стал спешить, желая как можно быстрее закончить учёбу, вернуться в Рокден. Унять беспокойное сердце. Артуру, Гареду и Итану было поручено вернуться в столицу. И слова весельчака Артура теперь не казались ему такими уж нелепыми.

«Ох, певун… Вот увидишь, ты только за порог — а она в койку к другому. Надо было её оставить на кого-то, чтобы другого не нашла».

Ларк упорно не хотел сомневаться в возлюбленной, но, может, он и правда был слеп? Сколько он знал о людях? Не так уж и много. Ему было стыдно сомневаться. Но он сомневался. Гадкое, отвратительное чувство разъедало его изнутри.

«А вдруг Артур прав?».

А когда последнего письма не последовало, менестрель и вовсе впал в уныние. Ревность к неизвестному жгла внутренности. Оставался всего месяц до окончания обучения. По сути, он многое уже знал, и его навыки были на высоте, но, дорвавшись до новых знаний, он не мог остановиться. Менестрелю удалось узнать в стенах академии искусств столько нового, что он порой даже забывал про сон. Валентин оказался славным учителем, он был отличным рассказчиком и виртуозным музыкантом… ну, насколько это возможно для человека. Барда удивляло, что, несмотря на короткий человеческий век, этот мужчина мог виртуозно играть на многих музыкальных инструментах. Лучше всего ему давались духовые. Ларк не упускал возможности приобрести новые умения, чем неоднократно делился в письмах. В одном из них он сердечно благодарил Лилиан за предоставленную возможность, королева была бы счастлива за него.

Волнение накрывало с головой. Желание обучаться уходило на второй план, и Ларк понимал — нужно остановиться. Он хотел вернуться. Он получил достаточно, нельзя быть непомерно жадным даже в знаниях. После короткого разговора учитель согласился принять экзамены досрочно. Однако ректор предупредил, что необходимо оповестить королеву о его раннем возвращении. Ларк был не против, но обратного письма от Лилиан ждать был не намерен.

Успешно сдав необходимые экзамены, Ларк с благодарностью принял грамоту. Поблагодарив всех за гостеприимство и плодотворный труд, собрался в путь раньше отведёного срока.

— Моя королева! Письмо из академии искусств! — слуга, запыхавшись, протягивал свёрток.

Лилиан удивлённо изогнула брови, нетерпимо вырвав пергамент и сломав печать.

— Это какая-то шутка?! — воскликнула она. — Он не мог! — свёрток выпал из ослабевших рук, а ноги подкосились.

Слуга успел пододвинуть к госпоже стул. Паника холодными пальцами сжала горло.

«Он должен был оставаться там!».

Королева вскочила с места и помчалась в темницу. Она не знала, что делать. Стоило бы отправить Амаю в башню сейчас. Пускай отпрыск останется с матерью. Она придумает, что соврать, но Ларк не должен увидеть улуанку. На половине пути королева столкнулась со стражником, у которого лицо было перекошено от испуга.

Что за напасть?!

— Докладывай, — строго приказала Лили, трясясь от волнения.

— Заключённая… она… она рожает! — выкрикнул стражник, и сердце королевы пропустило удар.

Рано. Слишком рано.

— Лекаря! Немедленно! — рявкнула Лили.

Суета началась по всей темнице, при этом собственно помогали немногие. В камере был сам лекарь, одна служанка, приносящая всё необходимое, стражник, и сама Лили, кусающая губы. Амая кричала громко, было видно, что роды давались ей тяжело, да и ребёнок решил появиться на свет слишком рано. Лили всё боялась, что с минуты на минуту на пороге появится менестрель, и весь её план полетит к чертям. Королева напоминала себе себя в детстве, когда она маленькой стояла вместе с отцом в длинном коридоре дворца в Сатреадане. Луна освещала дверь палаты, и тишина ночи нарушалась лишь криками её матери.

— Папочка, маме больно, — всхлипывая, шептала Лили, держа отца за руку.

Демиургс сжимал маленькие ручки дочери и вздрагивал каждый раз, когда Блюбелл издавала истошный вопль.

Сейчас, наблюдая за мучениями улуанки, Лилиан не могла думать о ней, как о сопернице или предательнице. Она видела в ней героиню, которая изо всех сил старалась произвести на свет эльфенита.

Королева зажмурилась.

«Господи, пускай всё будет хорошо. Пускай он родится живым и здоровым».

Почему-то Лили хотелось думать, что это будет мальчик. Такой же прекрасный, как и его отец.

Новый крик разорвал тишину. Он эхом пронёсся по темнице.

Лилиан присела на корточки, вцепившись в прутья решетки.

— Ты справишься, Амая, справишься. Святая Анджелика, помоги ей! — беззвучно шептала королева, сложив в молитве руки.

Детский плач разнёсся по помещению, заставляя всех замереть на секунду.

— Мальчик, — оповестил лекарь, широко улыбнувшись.

Лили распахнула глаза и увидела, как младенца кладут матери на грудь, уже обмытого и с перерезанной пуповиной. Амая, уставшая, измученная, но счастливая, невесомо коснулась красной головы младенца, а по щекам её текли слёзы. Королева сделала несколько шагов, вглядываясь в сморщенное лицо ребенка.

Мальчик… сын Ларка.

Эльфийка увидела округлые ушки, и окончательно поняла, что младенец принадлежал людям. В нём эльфийская кровь, но он принадлежал людям! Когда королева хотела коснуться ребенка, обессиленная Амая крепче обняла младенца, закрывая его от соперницы. Лили не осмелилась сейчас прикоснуться и отступила.

Стражник возник из ниоткуда, будто из воздуха. Его глаза лихорадочно блестели.

— Говори, — приказала правительница, отойдя от Амаи.

— Дурная весть, моя королева, — скомканно сообщил стражник, опустив глаза в пол.

Королева лишь приподняла одну бровь, не понимая происходящего. Приказав всем оставаться с молодой матерью и её ребёнком, она покинула тёмные подземелья и вышла наверх вместе с взволнованным стражником. Свет, после долгого прибывания во тьме, слегка слепил её. Правительницу проводили в сторону комнаты, смежной с тронным залом.

Ей было достаточно секунды замешательства, а потом красивое лицо эльфийки тут же вытянулось и побледнело.

Трое солдат, Артур, Итан и Гаред, которых она отправила ранее к её любимому менестрелю, стояли перед ней, виновато опустив головы. В руках один из них держал разломанную лютню. Королева сделала пару шагов вперёд, принимая сломанный инструмент. Женщина ни с чем не спутала бы работу эльфийских мастеров, она бы её узнала из миллиона других. Все трещинки и царапины королева выучила наизусть. На корпусе музыкального инструмента виднелась кровь. Королева подняла испуганный взгляд на мужчин.

— Где он? — прошептала она одними губами.

Солдаты расступились, явив своей госпоже мёртвое тело, осторожно уложенное на носилки и прикрытое окровавленным плащом.

Мир рухнул в один миг. Лили стояла перед Ларком, крепко сжимая сломанный инструмент и не веря своим глазам.

— Кто это? — глупо спросила женщина.

Мужчины замялись, не зная, что сказать. Один из них покрутил головой.

— Моя королева, это королевский менестрель Ларк Адерин, — неуверенно произнёс Артур.

Королева перевела на него растерянный взгляд. Она не верила, это не мог быть её Ларк. Это какой-то другой эльф.

— Вы решили пошутить надо мной? — голос её величества был холоден, отдавал металлом.

— Мы не… — Артура прервал Итан, молча положив ладонь на плечо друга.

Эльфийка упала на колени перед телом, нерешительно коснулась ледяной веснушчатой кожи. Шум в ушах заполнил всю её голову. Его нужно согреть. Он такой холодный…

— Ваше величество, виновников мы выследили и перебили. Это была маленькая группа улуанцев и леттов. Разбойники. По-видимому, они приняли господина Адерина за богатого аристократа. Его одежда весьма дорогая, — Лили всхлипнула.

— Вы должны были его защитить. Я отправила вас ранее, чтобы его сопровождать и задержать… — холодно прошептала королева.

— Но…

Лили не волновало, что Ларк отправился раньше, и люди просто не успели его нагнать. Её не волновало, что простые солдаты не повинны в смерти менестреля. Её не волновали их жизни.

— Вы не справились. Стража! — рявкнула женщина, и несколько солдат в белых кирасах вбежали в комнату.

— В темницу! — отчеканила королева, даже не посмотрев на несчастную троицу.

Мужчин увели тут же. Остался один стражник, которого Лилиан немедленно выгнала из комнаты.

Мёртвая тишина сдавила грудь и вышибла последние частички света из души. Эльфийка медленно перевела взгляд на мёртвое тело перед ней, всё ещё не веря в происходящее. Вся стойкость тут же испарилась, и её руки безвольно повисли вдоль тела. Она неотрывно смотрела на веснушчатое лицо, ожидая, когда дрогнут веки. Но Ларк оставался мёртвым.

Лилиан положила обе руки на плечи эльфа и легонько потрясла.

— Эй, Ларк, ну… хватит играть… — она шмыгнула носом, тряхнула сильнее. — Ларк, хватит спать. Проснись. Ладно тебе! — её руки бесконтрольно тряслись, а паника и истерика подкатили к горлу.

— Да отпущу я тебя с твоей служанкой, только прекращай! Открой глаза, идиот! Открой! У тебя сын родился! Слышишь?! Открой свои чёртовы глаза! — Лили со всей силы влепила ему пощечину, и голова мужчины повернулась.

Мёртв.

Ларк… Ларк. Ларк!

Она представляла дом на дереве. Она вспоминала его укоризненный взгляд, когда она его не слушалась. Она закрыла глаза и увидела его улыбку, которая всегда была самой тёплой, самой нежной и ласковой. Она сжала зубы и услышала трель его лютни. За той стороной его прекрасный голос. За той стороной Ларк Адерин — её ангел-хранитель.

А тут его нет.

Королева сжала окровавленную рубашку в побелевших пальцах, уткнувшись носом в мужскую грудь. Тихие, почти бесшумные всхлипы превратились в крик боли. Из груди вырвался отчаянный вопль, на который сбежались слуги. Увидев, в каком состоянии их правительница, они стали оттаскивать несчастную от мужчины. Лили вырывалась, приказывая оставить её в покое. По комнате поползли шипастые лианы, скрывая её и тело менестреля непробиваемым коконом.

До следующего утра никто не смел подойти к её величеству. В эту ночь благоухающая весна превратилась в мёртвую осень.

Глава 17: Новый этап

— Послушай, милая. Сердцем чувствуй, но думай всегда головой. Будь сильной, Лилиан. Не бери с меня пример, дорогая, — голос матери эхом раздавался где-то там, далеко в прошлом.

Сквозь пелену тьмы и жгучего огня разбитого сердца слабый голос здравого смысла твердил ей:

«Остановись… остановись».

Она не ушла за ним. Она не последовала во тьму. Она знала, что умерев вслед за Ларком, не найдёт его душу. Он бы не позволил ей провалиться в бездну. Да, сердце барда принадлежало не ей… Но так хотелось! Силы её покинули, душевные муки ослабили. Лили слышала, как за зелёным коконом кричали люди, звали её. Они боялись нового голода, что уже ослабил страну до её прихода. Люди нуждались в своей королеве. Деревья, которые уже начинали зеленеть с приходом весны, неожиданно высохли, земля потрескалась, трава пожухла. Королевство ослабло, и паника накрыла столицу.

Дымка на рассвете укрывала пыльные улицы, мёртвыми змеями расползшиеся между домов. Утром горожане избегали выходить из своих убежищ, думали, что смерть может настигнуть их. Она коснётся их кожи и иссушит, обескровит. Королева в горе…

Лили сутки провела рядом с телом рыжего менестреля, невесомо гладя лицо кончиками пальцев. Его тело стало деревенеть, волосы высохли, поблекли, кожа пожелтела.

— Когда я была маленькой, у меня ведь не было друзей. Да и никто не был нужен, пока ты был рядом. Помнишь, как мы играли в лесу в прятки и я потерялась? Ты тогда нашёл меня рядом с белой волчицей. Я пригрелась к её боку, а она не хотела подпускать тебя ко мне. Она рычала, защищала, пока я сама ей не сказала, что ты мой друг… ты был единственным моим другом… — королева лежала на полу, положив голову на грудь барда, надеясь, что вот-вот мужчина сделает вдох.

Кокон из шипастых лиан практически не пропускал свет, поэтому укромное гнездо было будто отрезано от реальности.

— Молчишь, родной… Я всегда любила тебя, мой ангел, кажется, всю свою недолгую жизнь. Когда я успела тебя упустить? Или я никогда и не была тебе так близка? А сейчас ты даже мне ответить не можешь, — эльфийка горько усмехнулась.

Её глаза воспалились — капилляры полопались. Сухие, потрескавшиеся губы двигались с трудом, а кожу щёк саднило от слёз.

— Люди сгубили тебя… Я их освободила, а они убили тебя. За что? Из мести? Но не тому они мстить решились. И теперь с одной из их народа твоя кровь, она родила твоего сына… — на последних словах глаза эльфийки широко распахнулись, и она подскочила на месте. — Ларк, твой сын у неё! Не позволю сгубить! Не позволю! — крикнула Лили, уже не ожидая, что эльф ответит.

Женщина опустила взгляд на умиротворённое бледное лицо и поджала губы. Она медленно приблизила своё лицо к его, желая оставить поцелуй на синих обескровленных губах. Не решилась… поцеловала покойника в лоб.

— Я буду беречь его, как зеницу ока. Не дам в обиду никому и никогда, — решительно заявила королева, и распутала клубок зелёных лиан.

Слуги, всё это время ждавшие свою госпожу, обрадовались её появлению. Лилиан одним взглядом дала понять, что к ней подходить не стоит. Она приказала отнести тело менестреля в лучшие покои. Она лично займётся им. А сейчас её цель иная — защитить дитя.

Сухой ветер трепал портьеры. Воздушные потоки будто подталкивали хрупкую эльфийку в спину. Она держалась только из-за мысли, бьющейся в её голове колоколом:

«Ребёнок!».

Ворвавшись в темницы, Лили застала уставшую Амаю, которая крепко прижимала дитя к груди. Младенец только что поел и теперь сладко спал. При виде королевы улуанка напряглась, устремив злобный взгляд голубых глаз на эльфийку.

Лили, увидев женщину, презрительно скривилась. Гнев и отчаяние опять затмевали разум.

— Ларк тебя не спасёт, жалкая, — лицо Лили застыло, словно фарфоровая маска.

— Он придёт! Я знаю! — прошипела мать, крепче обнимая дитя.

— Он пришёл… его принесли, — Лилиан проглотила вязкую слюну, боясь сказать правду, но она хотела, чтобы бывшая рабыня прочувствовала, на своей шкуре всю ту боль, которую ощутила и она. — Твой народ… люди… убили его! Я дала вам свободу, а вы убили моего ангела! Отомстили ни за что! — королева не выдержала и выкрикнула последние слова.

Внутри Амаи застыл холод. Глаза будто опустели. Стоящий рядом стражник даже забеспокоился, что она сейчас упадёт в обморок и подошёл ближе, протянув руки.

— Врёшь! Ты мне врёшь! — вскочила с постели мать, разбудив младенца.

Лицо мальчика скривилось, вот-вот младенец готов был заплакать.

— Он мёртв! Боже, он правда мёртв! — слёзы вновь наполнили фиалковые глаза.

Королева протянула вперёд сломанную лютню, которая была перепачкана в крови.

— Думаешь, у меня рука бы поднялась совершить такое?! — сквозь всхлипы прошептала эльфийка.

Амая взглянула на закричавшего младенца, будто он призрак. Женщина слегка покачнулась, и стражник для страховки всё же придержал мать за плечи.

Лили бросала обеспокоенные взгляды на ребёнка, изогнув брови, желая успокоить. Амая заметила её взгляд.

— Ты пришла забрать и его, верно? Если бы ты сразу отпустила Ларка, он был бы жив! — вскипела улуанка, злобно сверкая глазами. — Не-ет. Ты не получишь нашего ребёнка! — в ослабевшей женщине неожиданно появились силы.

— Нет, нет, нет! Амая, послушай… — попыталась как-то оправдаться Лили.

Амая с удивительной прытью вытащила кинжал из-за пояса стражника и отступила на шаг. Королева с ужасом наблюдала за помешавшейся женщиной. Столько месяцев взаперти и новость о смерти возлюбленного заставили разум помутнеть.

Стражник не решался сделать и шага в сторону сумасшедшей. Одно неверное движение могло спровоцировать безумную.

Амая напоминала грызуна. Они выглядят милыми и забавными, но их матери безжалостны. Ведь во время опасности они способны сожрать своё потомство…

Амая приставила клинок к покрасневшему от криков младенцу, сверкая голубыми пустыми глазами. Волосы взлохмачены, как у ведьмы, на худом теле сорочка висела, будто на вешалке. Месяцы взаперти превратилицветущую деву в полоумную. Сердце эльфийки готово было остановиться. Миллион раз она уже пожалела о своём плане. Лучше бы она правда отпустила менестреля, дала бы счастливой семье быть вместе. Ларк никогда бы не выбрал свою подопечную, он нашёл свою возлюбленную. И это не Лилиан. Теперь Лили видела результат своей слабости.

— Не позволю его забрать! Мы последуем за ним! За ним! — закричала Амая, занеся кинжал над головой плачущего ребёнка.

— Нет! — хватило секунды, и вся комната обросла белыми цветами, обволакивая стеблями мать эльфенита и ни в чём не повинного стражника.

Рука Амаи не достигла цели, а глаза её застыли. Стражник тоже остался неподвижным. Младенец продолжал надрываться от плача, и только его крик смог заставить двигаться ошарашенную королеву. Эльфийка ступала по белым цветам, и вскоре уже держала малыша в своих руках, укачивая.

— Тише, мой хороший, тише, — Лили боязливо отступила от застывшей женщины, прижав к груди дитя.

Амая была похожа на прекрасную статую. Жестокая воительница с кинжалом в руках и отчаянием в глазах. Взъерошенная солома волос, точёное лицо с впалыми щеками. Казалось, что даже одежда ее застыла. А рядом стражник, словно фарфоровый болванчик с испуганным взглядом.

Королева осторожно прикоснулась к шее улуанки и облегчённо выдохнула, почувствовав пульс под пальцами. Она обвела удивлённым взглядом комнату, пытаясь понять, что же за растение она взрастила тут. Пыльца витала в воздухе, сверкая в пламени факелов. Парализующее растение. В груди больно кольнуло, и только сейчас пришло осознание всех «если бы».

Если бы у ребёнка не было врождённого эльфийского иммунитета к природным ядам. Если бы она не успела. Если бы она убила, а не парализовала. Королева не удержалась на трясущихся ногах и осела на холодный пол, усеянный белыми цветами. Малыш в её руках был удивительно спокоен, уцепившись маленькими ручками за кружева платья. Эльфийка опустила взгляд на младенца, наконец сумев в полной мере разглядеть его, дотронуться. Он был ещё так мал. Всего сутки от роду. Выглядел вполне здоровым. На макушке пёрышки светлых волос. Глаза, как и у всех младенцев, бледно-голубые… пока. Младенец, не осознавая происходящего, лишь заинтересованно пытался сфокусировать мутный взгляд на лице Лилиан. Королева умилённо улыбнулась, поцеловав малыша в лоб.

— Ты прекрасен, Клемент, — она не знала, дала ли Амая уже имя ребёнку. — Милый, ты единственный будешь воплощением добра и света. Прости меня, родной, за все беды, что я тебе принесла. Прости… — шептала королева, целуя маленькое лицо.

Цветы не просто парализовали тело Амаи, а полностью остановили процессы в организме. Она находилась между жизнью и смертью. Королева смогла приготовить противоядие, испытав его на стражнике, который был парализован вместе с заключённой. Оно подействовало безотказно… но Лили испугалась давать лекарство улуанке. Не потому, что её эгоистичное желание оставить ребёнка себе перевешивало справедливость — отпустить мать с сыном. Ей было страшно. Она боялась, что обезумевшая мать могла бы действительно убить себя и ребёнка. Она уже попыталась это сделать. А ещё Лили осознала, сколько боли причинила несчастной женщине. Ей было стыдно смотреть в голубые глаза Амаи.

Улуанку тайно увезли в северную провинцию Рокдена. В башне приготовили покои, где уложили тело. Королева оставила там трёх стражников — Артура, Гареда и Итана, дабы они охраняли покой улуанки, несколько слуг, чтобы всегда поддерживали порядок, и управляющего.

Под сводами храма Лили сконфуженно жалась, прижимая спящего младенца к груди. Королеве не без оснований казалось, что она погрязла во грехе, от которого ей не отмыться. Однако, несмотря на всё, она не хотела, чтобы Клемент знал, кто его родители. Эльфийка желала оградить ребёнка от всей этой трагичной истории, где она оказалась главным злом. Узнай он, что она сделала с его родителями — этот малыш возненавидит её. Поэтому, пока Клемент ещё так мал, пускай у него будет иная судьба. Да, королева с ног до головы погрязла во лжи. Во благо, всё лишь во благо. В это она верила. Вот только убеждать Кирхенбаума пришлось долго. Архиепископ не хотел приписывать ребёнку чужое имя. Это грех. За такое попадают в ад, и брать на себя такой груз мужчина не желал.

— Отец Карл, вы знаете меня ещё совсем наивной девочкой, на ваших глазах я выросла. И я слишком много сделала для Бога, — женщина оглядела храм, в который она столько вложила из казны. — Я могу лишить вас этого, не забывайте, кому принадлежит ваша жизнь, — в тени позолоченных колонн хрупкая эльфийка злобно сверкала глазами.

— Моя жизнь принадлежит Богу, — гордо заявил архиепископ.

Королева усмехнулась, крепче прижав к себе Клемента.

— Я не сомневаюсь… но моих полномочий хватит, чтобы лишить вас головы — и устроить встречу и с Богом, и с его дочерью раньше положенного срока, — малыш захныкал, готовый разразиться громким воплем, королева немедленно стала укачивать младенца.

Заявление сильно напугало архиепископа. Он не был готов отстаивать своё мнение ценой жизни. Но приписывать ребёнку чужое имя… Кощунство! Нарушение заветов и догм!

— Но я ведь знаю, кто родители этого мальчика. Вы просите меня о невозможном. Де Лютан — вымерший дом. Нельзя возрождать мёртвый род под предлогом найденного ребёнка. Будут требовать доказательства! — в словах Кирхенбаума отчётливо слышалась обречённость.

— Вот вы их и предоставите. Я знаю, что у вас есть что-то с гербом этого дома! Вы сами мне показывали, когда предоставили записи всех, кто был записан при рождении. Он не будет безродным. Клемент де Лютан! Он будет под моей протекцией, — тихо прошептала Лили, стараясь укачать малыша, дав ему свой кружевной платок, который младенец тут же стиснул в руках.

— Это грех, моя госпожа, страшный грех, — архиепископ совсем поник. Мужчина открыл маленькую шкатулку, где хранил все самые ценные вещи. Там же была и печатка с гербом дома Лютан — человеческая рука в пламени. Род никогда не славился покладистостью и добротой. Отнюдь, это были довольно алчные и жестокие аристократы. Впрочем… А разве бывают бескорыстные и миролюбивые?

В глазах королевы отразилась благодарность. Баронство она сможет приписать ему ещё с рождения. Имя де Лютан давало много привилегий, учитывая то, что архиепископ подтвердит принадлежность мальчика. А лекаря и всех, кто был свидетелем рождения Клемента, королева сошлёт в ту же северную башню. Он будет её шевалье. А затем Лили распорядится, чтобы Клемент получил лучшее образование. Королева сделает всё, чтобы сын Ларка мог за себя постоять.

Похороны друга проводились исключительно по порядкам эльфов. Эльфийка почему-то не пожелала отдавать человеческому Богу душу наставника. Она устроила самый пышный погребальный костёр, какой смогла. Вокруг собрались все, кто знал менестреля. На похоронах присутствовали Дол с семьёй, стражники, служанки и артисты, горожане… Ларк успел за время жизни во дворце найти немало друзей и соратников. Кто-то задавался вопросом: «Куда же подевалась его возлюбленная?». Шепотки проносились по толпе коварными змеями.

«Сбежала с другим».

«Да нет же, в тюрьму попала».

«Пыталась отравить королеву».

«Надеюсь, где-то в канаве сдохла».

«Улуанцы убили эльфа».

Слухи чёрными тенями распространялись с сокрушительной мощью. Амая оказалась в глазах людей предательницей и заговорщицей, вовсе не любившей светлого менестреля. Одна лишь Ева, прислушиваясь к злым языкам, морщилась и фыркала. Она не верила, что Амая и Ларк не были преданы друг другу. Девочка знала, что милая служанка, которая лечила её разбитые коленки и утешала, когда ту задирали мальчишки, не может быть плохой!

На месте могилы с прахом Лили удалось вырастить прекрасное цветущее дерево с ярко-красными цветами, словно напоминание о рубинового цвета глазах барда.

— Прощай, мой ангел, — прошептала эльфийка, не отрывая взора от алого дерева рядом с королевским садом.

Малыш в её руках жалобно скривился, отворачиваясь, будто прячась.

Чтобы закрепить и подвести итог и сохранить тайну — всему королевству было строго запрещено говорить о менестреле и его возлюбленной. Мертвы оба и пускай земля заберёт память о них. А живых, кто будет шептаться — накажут!

***

Слухи всё продолжали ползти. Королевский паж стал основной темой для разговоров. Лилиан определила с рождения баронство какому-то найдёнышу! Неслыханная дерзость! Хотя оспаривать слова самого архиепископа не стали. Самый святой человек не стал бы врать, а последний из рода Лютан был найден с печаткой с гербом рода. В итоге все сошлись во мнении, что правительница просто нашла себе замену. Что думают люди, королеву не волновало.

Глашатай вышел на постамент, развернул пергамент. Трубачи вознесли инструменты, призывая народ. Яркое солнце слепило зрителей, собравшихся слушать новость. Мужчина театрально прокашлялся. Он чувствовал себя важным, намного более значимым. Хотя, пробежавшись зорким взором по бумаге, глашатай вздрогнул.

— Внимание! Указ от королевы! — собравшиеся люди подошли ближе, и теперь щурились, всматриваясь в фигуру на сцене. — Отныне каждый, кто осмелится нарушить закон, будет наказан по всей строгости! — люди ничего не поняли поначалу. — За кражу даже крохи хлеба человек лишится конечности, ибо даже она достаётся тяжёлым трудом. За разбой человек будет выставлен на площади в клетке на потеху. За убийство человека без суда — казнь, способ которой будет определяться обстоятельствами содеянного. За предательство короны — сожжение на костре, — глашатай перечислил ещё ряд мелких нарушений и наказаний за них.

Люди бледнели, слушая весь перечень того, что их могло ожидать, если они осмелятся нарушить закон. Ряд страшных пыток обещала королева. Люди не могли поверить в строгость заботливой обычно эльфийки. Список был озвучен и повешен на столбе в самом центре площади. Некоторые даже махнули рукой, не веря в такую форму наказаний. Со времён правления королевы Лилиан не было случаев жестокого обращения к своим подданным. А тут такое: дыбы, четвертование, клетка, битьё палками… А следить за порядком были оставлены Белые Кирасы.

Зря люди не поверили. Потому что первые нарушители были наказаны на следующей же неделе. Остолоп Бранник решил наказать хозяина таверны, напав на него с ножом. Ибо, по мнению свинопаса, тот решил содрать с него неподъёмные деньги за выпивку. Нападение с ножом стоило Браннику отбитых шипастой палкой рук. Жена свинопаса была в ужасе, думая, что дражайший супруг больше не сможет работать. Однако увечья были ощутимы, но не смертельны, и калекой преступник не остался. Но люди действительно с тех пор стали относиться к своду законов куда серьёзнее.

За глаза королеву стали величать не Лесной Волчицей, а Кровавой. Теперь её боялись. Но нашлось довольно много тех, кто считал такой вид наказаний справедливым. Бывшие потерпевшие из-за разбойников и воров… Или те, кто лишился члена семьи благодаря пьяному убийце, который был приговорён к достаточно мягкой форме наказания когда-то — простому отрубанию головы. А теперь весь сброд судили со всей строгостью. Последовало распоряжение вылавливать разбойников на дорогах, бывших невольников, которые справедливо мстили аристократам, более не имеющим ничего общего с работорговлей. Награды за пойманных преступников были мотивирующими. За живых полагалась двойная выплата. Королева приказала вывесить за границами городов заявления, что если разбои продолжатся, то казнить будут всех, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков.

Лилиан была вымотана до дрожи в пальцах. Покои были переделаны. Ничего не осталось от красно-чёрных оттенков: зелёные портьеры, мебель из выбеленной сосны, голубые покрывала, а на стенах висели гобелены. Миновав свою спальню, женщина вошла в детскую, которая была оформлена в солнечно-жёлтых тонах. По всем комнатам её величества вились растения, которые достигали потолка, распространяя цветочный аромат. Над люлькой висел балдахин из светло-зелёного шёлка, скрывая младенца от чужих глаз. Королева заглянула в кроватку, заметив, что малыш проснулся. Его слух был довольно чутким. Потирая глаза маленькими кулачками, младенец посмотрел на вошедшую сонным взглядом. Его глаза изменились за девять месяцев. Два рубина, таких знакомых, смотрели с любопытством. Клемент что-то агукнул и улыбнулся, показав два прорезавшихся зуба. Королева взяла младенца на руки, слегка покачала его, обходя комнату по кругу. Ребёнок скривил лицо, начиная хныкать — хотел есть. В соседней комнате — маленькой каморке — жила нянька, по совместительству кормилица Клемента. Женщина родила мёртвого ребёнка, и была только рада нянчиться с королевским шевалье. Нежная женщина с пышными формами и длинной русой косой почти до щиколоток. Она, услышав плач ребёнка тут же вошла в детскую, встав у порога, заметив королеву. Эльфийка с нежностью посмотрела на Клемента передавая его в руки нянечки. Уходить была не намерена. Она с интересом наблюдала за трапезой малыша. По какой-то причине к Клементу у неё так и не появилось материнских инстинктов. Она любила его, всем сердцем любила. Но считать своим сыном не смогла бы никогда. Может быть, смирилась, что он сын её ангела и улуанки? Может и так. Но она обещала себе и Ларку оберегать мальчика. И неважно, кем она будет приходится малышу, Лили будет его защищать.

Лилиан вспоминала, с каким интересом смотрела на младшего брата Задекию. Как ревновала, когда мама уделяла ему больше внимания и заботы, а ей доставались иногда лишь крупицы любви. Со временем ревность ушла, и появилось чувство ответственности. Нерадивая нянька-эльфийка долго отсутствовала, Лили сама смогла успокоить капризного брата, долго укачивая на своих слабых руках. Она была горда собой, сумев усыпить младенца.

— Ваше величество, мне уложить господина Клемента? — королева усмехнулась на этих словах.

«Какой из него господин? Он ещё ни говорить, ни ходить не умеет».

— Я сама. Можешь идти, — Лили взяла младенца на руки, вновь ощутив приятную тяжесть.

Поев, Клем начал зевать и вновь хныкать. Вышагивая по светлой детской, утопая туфельками в ковре, королева безрезультатно пыталась усыпить младенца. Но у неё это категорически не получалось. Младенец кричал всё громче, размахивая ручками и выворачиваясь всем неповоротливым телом. В комнату от волнения даже снова заглянула нянька, но Лили настырно её прогнала.

— Ну, что ты, мой хороший? — взволнованно спросила королева у покрасневшего ребёнка, ответом ей послужил новый крик.

Присев в плетёное кресло-качалку, Лили стала что-то мычать, привлекая внимание Клема. Поначалу неясный, мотив стал переходить в напев, формируясь в колыбельную.

— Ночь темна, лёг туман, Путника влечёт обман, Ты устал, ты мне поверь, Открой сновидениям дверь.

Клемент внимательно посмотрел на женщину ярко-красными глазами, и затих, прислушиваясь к её голосу. Запахи фруктов и цветов щекотали нос. Тёплый ветер путался в волосах, шептал что-то на своём языке, принося прохладу в нагретую ярким солнцем комнату. В детской королевского шевалье время словно замирало, создавая свой тихий мир умиротворения и спокойствия.

— Жёлтые лепестки Что-то шепчут в твои сны, Лёг ты в ложе золотое, В небо не взглянув ночное.

Мальчик широко зевнул, намотав на пальцы чёрно-белые локоны её величества, не в состоянии больше бороться со сном.

— Буду я твой сон хранить, Я не буду отходить, Ты так слаб и так устал, Ночь увидит, как ты спал.

Младенец уже сопел, отвернув голову ближе к груди эльфийки. Цепкие пальцы не отпустили во сне волосы, так что пришлось выпутываться, стараясь не разбудить малыша, продолжать петь.

— Пусть тебя хранит тепло, Звёзды с лунною тропой Нарисуют тебе сны, Только спи.

В комнату просунулась голова Фергюса Монтилье, жестом показал, что королеву ожидают. Лили кивнула, последний раз взглянув в колыбельную, поглаживая светлый пушок волос.

— Ночь уйдёт, придёт рассвет, И меня как будто нет, Солнца свет рассеет вмиг Феи лик…

Закрыв тихонько дверь в детскую, Лилиан вновь стала Кровавой Волчицей, готовой к государственным делам. Дойдя до коридора, где её ожидали Гюнтер и Адам, она натянула белые перчатки.

— Что-то произошло? — серьёзно спросила королева, расправив плечи.

— Да, ваше величество. По вашей пг'осьбе я отпг'авил письмо в конклав. Маги заинтерэсованы в сотг'удничестве, — Фергюс довольно улыбнулся.

— Благодарю господин Монтилье. Мне было бы интересно получить возможность ознакомиться с человеческой магией. Взамен я готова предоставить всё необходимое для изучения эльфийской, — Лилиан бросила взгляд на покинутые покои, двинувшись вслед за советниками. — Господин Гюнтер, полагаю, у вас тоже есть что мне рассказать?

— Да, моя королева. Поймали зачинщиков драки на площади, ждут вашего приговора, ибо самостоятельно решить проблему не могут, — Гюнтер пригладил волосы, прищурил единственный глаз.

— Изложите ситуацию вкратце, — троица уже пересекла верхний этаж, спускаясь к нижнему ярусу.

— Был пойман некий Ноа, утверждавший, что он изобретатель, готовый трудиться на благо страны. Продемонстрировав своё изобретение, сломал стойло, распугал лошадей. Местный конюх разозлился, пытался поймать юродивого. Но по ходу погони разрушил лавку торговца фруктами, лошади разломали еще несколько лавок. Началась драка. Все виновники происшествия ожидают вас.

В глазах Лилиан можно было заметить что-то, отдалённо напоминающее азарт, но лицо оставалось серьёзным… только острые уши слабо дёрнулись. Тяжёлые дубовые резные двери распахнулись перед её величеством, являя небольшую группу связанных людей, стоящих на коленях перед троном. Королева важно прошествовала к своему месту, шелестя пышным нарядом. Ворот платья был под самый подбородок, а рукава доходили до середины ладони. Перчатки скрывали пальцы. На голове красовалась тяжёлая посеребрённая шипастая корона с алыми камнями, увитая цветами фиалки. Ноа взглянул на эльфийку с заинтересованностью. Юноша был ещё совсем молод. Черты лица за год изменились, заострились. Измазанный в душистых маслах одного из торговцев, он был похож на взъерошенного воронёнка. А его взгляд бессовестно скользнул по лицу королевы. Довольно неуважительно. Манер юноша точно не знал. Лили отвела взгляд от изобретателя, посмотрев на всех остальных с лёгкой скукой.

— Мне известно, что произошло. Но я хочу услышать версию каждого, прежде чем вынести приговор, — строго оповестила королева.

Вперёд выволокли Ноа. Старая рубаха, несколько раз латаная, протёртые кожаные штаны, которые были ему не по размеру, и истоптанные сапоги. Вид был непрезентабельный, но это точно не мешало юноше вести себя так, будто он уже получил место во дворце. В голубых глазах можно было видеть нескрываемое любопытство.

— Ваше величество, я из города Фаго. Моё имя Ноа, я прибыл к вашему двору лишь затем, чтобы быть полезным! — речь королеву заинтересовала.

— Это похвально, юный Ноа. Но мне сообщили, что ты вместо помощи уже успел навредить. Правда ли, что ты сломал стойло? И как тебе это удалось? — Лилиан положила ладони на подлокотники трона.

Ноа смущённо отвёл взгляд, поджав губы.

— Ваше величество. Я не хочу наговаривать на ваших подданных. Но произошедшее — чистая случайность. Ничего я толком не ломал.

— Как это? — удивилась королева.

— Конюх был неосторожен, я говорил ему: не трогай машину, не дёргай рычаг! А он что?! — были бы руки не связаны, Ноа точно бы жестикулировал.

— Да она так шумела, что я думал, ты мне всех лошадей перепугаешь! — встрял конюх.

— Молчать! Вашу версию я выслушаю позже, — строго сказала королева, посмотрев на Кирика-конюха.

— Продемонстрируй своё изобретение, Ноа из Фаго, — улыбнулась женщина.

— О! Благодарю, ваше величество! Вы будете удивлены! — улыбнулся юноша.

Глава 18: Никогда «госпожой»

Стук устройства эхом расходился по залу. Казалось, вибрация проходила по полу и стенам, касаясь многочисленных окон. Грохот и скрип колёс перемежались с равномерным треском поленьев, которые Ноа подкидывал под острый, хорошо наточенный топор. Лили не могла оторвать восторженного взгляда от чудо-машины, совершенно не слыша из-за шума даже своих мыслей. Вот это диво! Юноша раскрутил колесо механизма с помощью рычага, и аппарат сам рубил дрова. Потрясающе! Фергюс Монтилье удовлетворённо хмыкнул, сложив руки перед грудью. Вёрджил Браун, прибежавший на шум, выпучил маленькие заспанные глазки. Адам Бург наблюдал за гордым юнцом, точно зная, что тот за свою чудо-машину избежит сурового наказания королевы.

— …ключи! — потребовала королева.

— Что?! — пытаясь перекричать машину, закричал Ноа.

— В…..чи! — нахмурилась королева, прикладывая усилия, чтобы звучать громче.

Только после минуты разглядывания сурового лица правительницы, юноша понял, что от него хотят. Поставив ногу на деревянную педаль, он резко дёрнул рычаг. Изобретение крякнуло, затарахтело, ещё несколько раз рубануло топором и заглохло. После такого невероятного шума в зале воцарилась звенящая тишина. В ушах звучал гул, словно шум моря где-то вдалеке. Никто не спешил открывать рот. Даже конюх.

Лили дёрнула ушами, и Адам улыбнулся. Он был прав.

— Что ж… Ноа, — королева прокашлялась в кулак. — Помимо этого… изобретения ты что-то ещё делал?

На лице юноши расцвела широкая улыбка, обнажая неровные зубы. Он тут же полез в сумку, что висела у него за спиной, выудил ворох бумаг с рисунками.

— Только… — женщина вновь сдвинула черные брови к переносице. — Ты обязан возместить убытки, которые понесли конюх и торговец! — Лилиан поднялась с места, сурово посмотрев на юнца. — Никто тебе права не давал демонстрировать своё устройство простым жителям. Ты вообще задумывался о том, что мог покалечить людей?! — Ноа покраснел до кончиков ушей, а конюх победно хмыкнул. — А вы, — Лили ткнула пальцем в Кирика, — имели неосторожность прикасаться к вещи, не имея о ней ни малейшего представления! Что вы ожидали?

Кирик получил момент сказать, но понимал, что его слова и версия мало кому теперь будет интересна.

— Лошади взбунтовались! Я хотел это остановить. Вот и… — конюх поник, осознавая свой прокол.

— Отделаетесь темницей на неделю, чтобы запомнить, как важно просчитывать свои действия! — возмущённого Кирика тут же отвели в сторону пыточных.

— Моя королева, — прошептал Ноа, с опаской смотря вслед несчастному конюху. — Как же мне возместить убытки? Я приехал совсем без денег…

Лилиан лишь посмотрела на Фергюса Монтилье, и тот склонил голову. Распорядитель спустился с постамента, подходя к юноше.

— Г'азвяжите его, — обратился он к страже, и Белые кирасы тут же подчинились.

Лили уже покидала зал, зная, что Фергюс точно имеет представление, что делать с молодым изобретателем и как правильно распорядиться его навыками. То, что её желания будут соблюдены, она не сомневалась. Юнцу будет несладко. Он буквально попал в её капкан. Гюнтер, поняв, что представление окончено, тут же развернулся, но Вёрджил, схватил коллегу за руку, останавливая.

— И что? Вот так просто?! Бывшего раба она оставила отрабатывать, а почётного гражданина Рокдена в темницу?! — казначей аж взвизгнул от недовольства.

Гюнтер спокойно провёл пятернёй по волосам, закатив один-единственный глаз. Тяжело вздохнув, он вперился усталым взглядом в казначея.

— Вот скажи… чего ты ожидал? Было ясно, что изобретение исправно. А то, что Кирик имел неосторожность полюбопытствовать — его проблема, — спокойно произнёс Акст, раздумывая о том, что его ждут в казармах новобранцы.

Вёрджил как-то потерялся, взгляд маленьких глазок забегал по залу, не фокусируясь ни на чём. Но, быстро взяв себя в руки, вздёрнул нос.

— Она слишком много о себе мнит, — прошептал Вёрджил, подойдя ближе, — Оборванец, приехавший невесть откуда, должен был получить плетьми за своё разгильдяйство, — гордо заявил казначей.

— Поверь, я бы не завидовал мальчишке. Он будет работать без выходных и пособия, пока не отработает сломанную утварь. Вёрджил, мы знакомы уже много лет. Решения королей никогда не оспаривались. Мы советники, не больше. Последнее слово будет всегда за ней, — Гюнтер хлопнул Вёрджила по плечу.

— Гюнтер, я тебя не узнаю! Раньше ты громче всех высказывал своё мнение. Она приручила тебя?! Признайся, что сел под её каблук! — Браун аж брызнул слюной от негодования.

Гюнтер задрожал от возмущения. Лицо его покрылось красными пятнами, а руки сами собой сжались в кулаки.

— Вёрджил… держи свой рот закрытым, не то враз лишишься зубов! Не забывай простой истины: несмотря на изменения законов, она снискала любовь у народа, и если… — мужчина огляделся и понизил голос до шепота. — Если у тебя в голове иные мысли, нежели добросовестное служение королеве Лилиан… боюсь, ты лишь попадешь на костёр… если не хуже.

Казначей насупился, втянул голову в плечи, проявив третий подбородок.

«Всё-таки поддался её магии, старый дурак!».

— Это мы ещё увидим, Гюнтер, — зло выплюнул Вёрджил, направившись в сторону своих покоев.

***

Свежая вода с шумом бежала по желобам фонтана. Брызги разлетались в разные стороны, оседая на лепестках ядовитых растений. По извилистым тропинкам, протоптанным в мраморном полу, ползли живые лианы. Кусты волчьей ягоды росли вдоль этих тропинок, достигая самых витражей. Высокие деревья касались изумрудными верхушками куполообразной стеклянной крыши с извилистыми золотыми прутьями. Сбоку от скамьи, разинув пасть и протянув стебли к солнцу, нежилось в тепле экзотическое плотоядное растение. Клинообразный бутон с мелкими зубцами, внутри плоская розовая поверхность, блестящая от ядовитой слизи. Цветок пах сладким нектаром, привлекавшим мелких грызунов и насекомых, которыми растение и питалось.

Просунув светлую голову внутрь оранжереи, Клем заворожённо разглядывал сад, вход в который ему был закрыт. Ева стояла за спиной маленького мальчика, дёргая его за белую рубашку.

— Клем, пошли. Её величество будет недовольна. Нас высекут розгами! — Ева нервно теребила кончик темной косы, поджимая тонкие губы.

Клемент повернул голову к подруге, недовольно сверкнув алого цвета глазами. Юному шевалье было всего пять лет, но мальчик уже умел читать и писать, был сообразительным. Учителя старались на славу. Его обучали военному делу, этикету, грамоте и математике… но всё это меркло перед искусством Фергюса Монтилье. Мальчик часто сбегал с ненавистных занятий, чтобы распорядитель двора показал ему «фокусы».

Такой сильный маг при дворе оказался довольно полезным, и обмен знаниями о людской и эльфийской магии имел и свои плюсы. Люди смогли досконально изучить возможность врождённых сил эльфов… и удивиться, что те буквально пропитаны природной силой. Овладеть магией земли люди могли, но подчинить её себе было невозможно. Конклав даже обращался к королеве на предмет возможности связаться с Сатреаданом для детального изучения, и по возможности дальнейших договоров. Но это было невозможно. Эльфы — закрытые существа, и то, что Лили пошла на такой шаг, уже было сверх меры. Да и связываться с родным домом ей всё ещё не хотелось. Она была не готова. Фергюс же показал Лили и возможности людской магии, которая, в отличие от природной эльфийской, черпала свою энергию от резервных источников самой души. Как уже когда-то говорил Монтилье, к магии нужна предрасположенность, без этого её изучение — пустая трата времени. Резерв либо есть, либо нет. Потом же этот резерв возможно развивать и наполнять. Магия могла брать своё начало как от света, так и от хаоса. Свет дарил людям целительскую магию, защитную, возможность создавать сковывающие руны и прочие созидательные заклятия. Хаос порождал разрушения и контроль. Немногие имели право изучать такую магию, ведь такая сила опьяняла. Конклав ревностно хранил секреты развития таких сил, поэтому каждый маг обязан был зарегистрироваться, а отступников находили и убивали.

Клемент проявлял серьёзный интерес к знаниям, восхищаясь своей опекуншей. Именно нестерпимая тяга к колдовству Лилиан привела мальчика в запретный сад. Ева оказалась той, кто был заинтересован в мальчике довольно сильно. Уж больно его глаза были ей знакомы. Юный шевалье нашел в девочке доброго и преданного друга, который не против сопровождать его на вылазках по дворцу. Ева с ранних лет облазила его почти везде, где было позволено.

— Смотри, какое большо-о-е! — Клем возвел руки к потолку, не отрывая восторженного взгляда от могучего дерева, усеянного жёлтыми цветами.

Ева скептически посмотрела на растение, отказываясь к чему-либо приближаться или что-то трогать. Однако любопытство брало своё, и она то и дело приглядывалась к особо интересным экземплярам. Если бы Ева не знала, где они находятся — возможно, даже и поддалась бы искушению коснуться или понюхать цветок, а возможно, и съесть спелый фрукт. Но вся красота, что предстала перед детьми, была обманчиво невинна. Клем же бегал от одного цветка к другому, не скрывая восхищения. Ева только и успевала одёргивать друга, чтобы тот не коснулся или, не дай Бог, не съел растение.

— Смотри! — Клемент, указал на разинутую пасть экзотического цветка.

По спине у девочки пробежали мурашки, когда она внимательно посмотрела на ряд острых зубов.

— Не стоит к нему подходить, Клем, — Ева потянула мальчика за руку.

Юный шевалье сурово посмотрел на подругу, сведя светлые брови к переносице и поджав губы.

— Ты просто трусиха! — Клем сбросил руку Евы, и тут же рванул к хищному растению.

Цветок встрепенулся, листья задрожали. Пасть раскрылась шире, распространяя сладкий аромат сильнее, завлекая мальчишку в смертельные объятия, приглашая коснуться мягкой поверхности бутона. Оно ждало свою жертву, и было бы радо полакомиться маленьким мальчиком — хотя бы только рукой, которую малыш тянул к растению. У Евы в глазах стоял ужас, она отчаянно рванула вперёд, желая остановить друга. Властная рука королевы остановила девочку. Дочка конюха задрала голову, встретившись с ледяным взором госпожи. Королева сильнее сжала пальцы на плече малышки — знак оставаться на месте.

— Клемент! — сурово окликнула эльфийка, и мальчик остановился.

Можно было бы поклясться, что плотоядный цветок недовольно дёрнул головой-бутоном. Мальчик медленно повернулся, судорожно проглотив вязкую слюну, а страх перед наказанием тут же охватил его.

— Да, госпожа Лилиан, — понуро ответил Клемент, боясь смотреть её величеству в глаза.

Какое-то время Лили молчала, наблюдая за Клемом. Она была довольна, что он осознавал свою вину… но без наказания такое оставлять было нельзя.

— Ты должен быть на уроках, но вместо этого слоняешься по замку, прихватив девчонку! Ты знал, что в сад вход запрещён без моего разрешения? — строго спросила Лили, отпустив Еву, но бросив на неё мимолётный взгляд, чтобы та оставалась на месте.

Клем поник. Ровный голос Лилиан действовал парализующе, кровь стыла в жилах. Она никогда не повышала на него голос, говоря тихо, требуя ровно столько, сколько он мог сделать в силу своего возраста. Королева требовала подчинения, а Клем всегда знал, что, ослушавшись, должен пожалеть об этом. Однако Клем не жалел. Никогда. Каждая вылазка в запретные зоны дворца открывала ему что-то новое, приближая его к Лилиан. Она не была его матерью, но строгой воспитательницей и покровительницей. В глубине холодного и пустого взгляда её глаз мальчик видел горечь, поэтому бежал узнать чуть больше того, что говорила ему королева. Он не раз спрашивал её:

«Почему ты грустишь?».

Лили качала головой и мягко улыбалась. Он спрашивал её о таинственном менестреле, о котором, не смотря на указ, иногда шептались слуги. Он видел огромное дерево с неувядающими бутонами алых цветов. Но и тут Лили лишь поджимала губы, молчала, словно была шпионом. Ева тоже ничего не говорила, храня тайны её величества. Девочка лишь сказала, что Ларк был важен королеве, а под могучим деревом — его могила. Но Клемент хотел быть ближе к королеве, хотел понять её грусть, хотел узнать, что она прятала, поэтому из раза в раз нарушал запреты.

Он стоял перед ней, раскаивался, но не жалел, что пробрался в сад.

— Знал, — тихо ответил Клем, сжимая в пальцах подол рубашки.

Лили сделала шаг вперёд, взглянув на своего питомца-цветок.

— Драурага — жестокое растение, оно способно откусить маленькому ребёнку руку до самого плеча. Его острые зубы раскусывают суставы, выдирая конечность, а яд разъедает мягкие ткани, — садистская улыбка появилась на бледном лице, но уши Лили дёрнулись.

Мальчик побледнел и сделал шаг в сторону от растения.

— Коснись его. Ты же этого хотел, Клемент, — королева двинулась к ребенку, внимательно наблюдая за его лицом.

Ева едва стояла на ногах, подняв голову и с мольбой глядя на правительницу. Она не могла поверить, что её величество готова отдать дитя, ради которого она на уши весь дворец поднимала, в пасть этому монстру. Да быть такого не может! Но, учитывая то, как спокойно людей, укравших булку хлеба, отправляли на пытки, сомнения прокрадывались в девичью голову.

Клем, встретившись с взглядом покровительницы, задрожал, но сдержал слёзы. Он был мал, ему было страшно, но он знал, что попался, а значит, понесёт наказание. Значит, в следующий раз он не попадётся так просто! А перед ним всего лишь цветок, пускай и зубастый. Он победит растение, не зря его уже готовят стать рыцарем. Сделав шаг, Клем всхлипнул, хищное растение опустило голову, будто намереваясь броситься на него.

Страшно. Очень страшно.

Клемент остановился.

— Я могу сама тебя бросить ему, — холодно произнесла Лили.

— Прошу, сжальтесь! — просила девочка, вцепившись в руку королеве.

Клемент двигался осторожно, достав деревянный маленький меч, будто он мог его защитить. Ещё шаг — и растение схватило бы юного шевалье.

— Остановись! — скомандовала Лили.

Оба ребёнка облегчённо вздохнули. Эльфийка медленно подошла к растению и бесстрашно опустила руку ему на бутон. Ева могла поклясться, что цветок заурчал, подобно коту. Клем ещё приходил в себя, расширенными глазами смотря то на Лили, то на чудо-цветок.

— Подойди, — тихо прошептала Лили, и протянула к мальчику ладонь, предварительно сняв перчатку.

Клем секунду колебался, но всё же сделал несколько шагов вперёд, с опаской оглядываясь на цветущего монстра. Он привычно взял прохладные пальцы в свою ладонь, ощущая безопасность. Он чувствовал, что преодолел какое-то испытание, внутренне ощущая, что стал на шаг ближе к таинственной покровительнице.

— Не бойся, — Лили поднесла руку к бутону, и Клем почувствовал, что цветок тёплый, будто лысое животное. Поверхность бархатная, как у персика. Мальчик осмелел и погладил существо всей ладонью, чувствуя под пальцами вибрацию. — Если бы меня не было рядом, он мог тебе навредить. Я не шутила, родной. Придя сюда, ты подверг опасности не только свою жизнь, но и жизнь подруги, — Лилиан подняла серьёзный взгляд на Еву. — Не забывай, про ответственность. Никогда… — эльфийка отвела взгляд, и Клемент вновь уловил ту горечь в глубине её глаз.

Мальчик перевёл взгляд на подругу, которая еле сдерживала всхлипы, прикрыв ладошкой губы. Клемент впервые ощутил сожаление. Что бы с ними могло произойти, если бы королева не пришла и не заметила их в саду? Каждое растение в прекрасной оранжерее было ядовитым. Одна ягода способна убить. Но зачем королеве такой опасный сад? Для кого он выращен? Новые вопросы отдаляли юного шевалье от покровительницы, и это ему не нравилось. Он чувствовал что-то жгучее, неприятное в груди. Хотел знать больше. Должен был стать умнее, хитрее и сильнее.

— Я понял, госпожа Лилиан. Но… зачем такой сад? — мальчик надеялся, что хоть раз Лилиан посвятит его в свои замыслы.

Эльфийка погладила мальчика по голове, прижала к себе.

— Всюду враги, милый. И если они глупы, то сами попадутся в ловушку, — Лили отстранилась, заглядывая в его глаза, будто ища в них что-то, но не находя. — Некоторые растения, о которых я забочусь, могут как и убить, так и спасти, — многозначительно обвела взглядом свой сад. — Когда-нибудь я научу тебя.

Клемент чувствовал свою важность, внутри поднималась волна решимости и гордости. Он готов был уже сейчас изучать всё, что даст ему королева. Но он мал… слишком мал. Он хотел бы быстрее вырасти, чтобы ещё немного приблизиться к непостижимой правительнице.

В глазах Клема появилось что-то новое, чего Ева раньше не видела. Что-то смутно ей знакомое из детства… Где-то она уже видела этот почти незаметный огонёк в алых очах.

***

Ноа был поглощён изучением чертежей и рисунков. Подвальное помещение, которое ему выделили, уже было им обжито. Всюду валялись недоделанные приспособления и механизмы. В углу продавленная кровать, заваленная фолиантами, рядом комод, сколоченный на скорую руку, мягкий ковёр, спасающий от холодного камня. В течение долгого времени мастер работал на её величество без денег и возможности вернуться в родной край. Всё жалованье изобретателя уходило на починку сломанного имущества, пока он не выдал настоящий шедевр. Аппарат, способный самостоятельно передвигаться благодаря углю. За него Ноа получил огромное жалованье и доверие её величества. Ему дали выбор: остаться, или же вернуться домой. Конечно же, Ноа выбрал возможность творить. Он не просто так ушёл из дома, несмотря на просьбы родителей заняться чем-то другим. Они не верили в него. Юноша был поглощён возможностями, которые ему предоставила корона. Слёзные просьбы Лизы, оставленной в далёком цветущем городе, не трогали его. Её письма были полны горечи. Она множество раз просила у него прощения. Но он давно её простил. Ох, его солнечная Лиза… Сколько было довольно волнующих моментов… Габс страшно ревновал любимую к другу, а Лиза из раза в раз бежала к летту, не думая о том, что он даже младше её. Она была ему другом. Милая Лиза, бойкая девчонка, которая не боялась лазать по высоким деревьям, сбивать коленки в кровь и натирать мозоли от рогатки. Он помнил вкус её поцелуя. Такого лёгкого и неумелого, сухого. Несмотря на более старший возраст подруги, она казалась ему невиннее его самого… Габс тогда впервые избил Ноа всерьёз. Он застал их, когда уже покрасневшая Лиза, положив руки на худые плечи друга, смущённо отводила взгляд. В ту ночь Ноа понял, что он должен уйти. Третьего в отношениях быть не могло. Лиза выберет его, но он влюблён в науку, в технику и механизмы.

Сейчас юноша мог точно сказать, что он счастлив. Он на своём месте, и все его надежды оправдались, ибо совсем недавно её величество обратилась к нему с просьбой. После наблюдения за трудами юноши, она признала его мастерство. Эльфийка хотела, чтобы Ноа создал необычную машину, работающую на эльфийской магии.

Она кратко набросала то, чего ожидала и какие функции изобретение должно выполнять. Ноа не задавал вопросов, и сразу же приступил к выполнению своей миссии. Однако для проектирования столь сложной машины требовалось время, которого, как всегда, не было. Молодой человек работал в поте лица, но даже так — точные чертежи с проверенной работой системы были бы готовы только через три года и ещё столько же для воплощения задуманного. Скрипя зубами, королева приняла условия, полностью положившись на юношу, пообещала землю и статус.

С недавних пор Лили стала чаще слышать голос мёртвого супруга в голове. Он всё так же был груб с ней, как и при жизни. Рандел был горд. Он усмехался каждый раз, когда королева отправляла очередного преступника под молоток палача.

«Ты стала похожа на меня».

— Нет! Я никогда не была и не буду твоей копией, — рычала королева в своих покоях. Только свет луны был её спутником тёмной ночью.

«Маленькая эгоистка, думаешь защитить его? Ты не способна любить, не задушив. Что стало с твоим дорогим бардом? Мёртв! А мать? Мои рабы были в лучших условиях, чем твои подданные! Они исправно служили. А что творишь ты? Служанка в забвении. Люди носят раскалённые башмаки. Лилиан, да ты стала монстром!».

В голосе Рандела так и сквозило ехидство.

— Нет! Это не так! Они несут наказание за свои проступки. За преступления. Я защитила аристократов. Больше нет нападений, как раньше, — эльфийка говорила в пустоту, сурово разглядывая пространство вокруг.

С каждым годом серебра в волосах становилось больше. Но Лилиан словно не замечала, как стресс охватывает организм, истощает душевный покой.

«Клемент… Он же никогда не станет твоим. На что ты надеешься? Мальчик растёт. А если он окажется таким же долгожителем, как и ты? Твой обман раскроется. Думаешь, позатыкав слугам рты, ты обезопасишь его от правды? Наивная дура!».

Рандел откровенно смеялся над терзаниями эльфийки, которая обмоталась шёлковой простынёй, забравшись в огромное кресло в углу. Грубый голос Вульфа мешал ей спать, мысли поглощали ночами, такими же, как эта — неспокойными. Стены замка давили на неё, сжимали в тиски.

«Ты думаешь, что все тебе покорились, о благородная Лилиан? Как бы не так! Юг будет на моей стороне. Даже учитывая, что достаточно много южан вступило в твои жалкие Белые Кирасы. Юг мой! Ты знаешь, что они не благосклонны к тебе, жёнушка».

Лили вскочила с кресла, вцепившись в длинные волосы.

— Замолчи! Заткнись! — взвыла Лили, оседая на пол.

Скрипнула дверь, и внутрь просунулась светлая голова мальчика. Он протирал кулачком глаза. Сонный, растрёпанный, он смотрел с удивлением на взъерошенную эльфийку. Её покрасневшие глаза смотрели на ребёнка с отчаянием и страхом.

— Госпожа Лилиан… — начал мальчик.

Он увидел, как широко распахнулись её глаза, в свете луны казавшиеся почти прозрачными сиреневыми озёрами.

— Нет… прошу… не так… подойди, мой милый, — Лилиан протянула руку, вспомнив оленей в лесу, когда она гуляла с отцом.

Клем оглянулся, крадучись шагнул в тёмное помещение, нерешительно направившись к королеве. Он дошёл до неё, всё так же сидящей на полу, переступил с ноги на ногу… Спустя минуту Клемент коснулся протянутой руки, привычно прохладной, он улыбнулся, пытаясь приободрить эльфийку. Лили притянула малыша к себе, уткнувшись носом в его волосы.

— Лили… пожалуйста, когда никого нет… Зови меня Лили… Никогда госпожой… — шептала королева вдыхая аромат свежескошенной травы.

— Но разве мне позволено? — спросил шевалье.

— Тебе — да. Тебе я позволю.

— Ты… — мальчик боязливо посмотрел на королеву. — Если ты хочешь, я буду… Лили… Тебе больно? Почему ты плачешь? Кто тебя обидел? — мальчикопёрся двумя руками об узкие плечи эльфийки, заглядывая в её измождённое лицо.

— Да, мой птенчик. Мне больно. Очень больно. Я сама себе сделала больно, — Лилиан грустно усмехнулась. — Когда-нибудь ты вырастешь и оставишь меня. Все меня оставляют.

— Нет! Никогда, — мальчик негодующе всплеснул руками. — Я буду твоим рыцарем! Ты моя королева! Ты заботишься обо мне. Как я могу тебя оставить?! — в голосе эльфенита слышалось недоумение, неверие.

В его взгляде было столько решимости, что королева мягко улыбнулась.

— Ох, Клем, ты ещё так мал, — страх отступил, сменясь уютным теплом.

— Ну и что?! Господин Гюнтер показал мне такие приёмы! Я уже могу бить сильнее и прямо держу меч! А ещё… — мальчик заозирался, будто их могли подслушать. — Господин Монтилье сказал, что у меня есть резерв магии, представляешь?! Я могу быть таким же, как ты! — мальчик счастливо улыбнулся, а Лили была в замешательстве.

Внутри вновь поднялась волна страха.

— Нет! — решительно заявила королева.

— Почему?! — Клем жалобно выпятил нижнюю губу, сдвинув брови к переносице.

— Это опасно… Магия непредсказуема!

Сама же Лилиан опасалась природы этой магии. Если же источник — эльфийская кровь, что течёт в его жилах — обман раскроется, и тогда… Однако её мнение сразу же переменилось. Всё могло обернуться куда хуже. Если же Клемент и правда имеет природную магию, он рано или поздно о ней узнает, её необходимо контролировать. Прежде чем принимать меры, нужно узнать, что по этому поводу думает сам Фергюс.

Ребёнок к моменту окончания размышлений эльфийки насупился, скрестив руки на груди.

— Не обижайся на меня, родной. Я подумаю, хорошо? — Лили пропустила светлые пряди сквозь пальцы, заворожённо наблюдая, как свет луны путается в золотых нитях.

Клем оживился и решительно кивнул. Лилиан поднялась с пола. Вернулась в кровать, устроив мальчика рядом и прикрыв его лёгким одеялом. Клемент повернул голову, внимательно всматриваясь в мягкие черты лица эльфийки.

— Расскажи сказку… — попросил, он, положив руку под щёку.

Лили прикрыла глаза, удобнее устраиваясь на своём месте.

— Однажды в лесу на кролика напал страшный волк…

Уже через несколько минут Лили услышала тихое ровное дыхание. Она провела умилённым взглядом по лицу ребёнка. Осторожно убрав светлые пряди со лба, легонько поцеловала юного шевалье.

— Спи, мой рыцарь. Пусть тебе приснится то, о чём ты мечтаешь больше всего на свете.

Наутро королева незамедлительно направилась к распорядителю двора. Тот полюбил небольшую комнату, находящуюся на перекрёстке центрального и западного крыла. Он мог в любой момент понадобиться её величеству, и между тем, всегда был среди слуг. Прислуга поначалу опасалась мужчины. В нём чувствовалась власть. В отличие от Адама Бурга, который был словно незаметной тенью среди людей, и часто подслушивал чужие разговоры, Фергюс был заметным и, не стесняясь, мог посетить кухню среди рабочего процесса или зайти к прачкам порассуждать о насущном. Такой подход принёс свои плоды, и Фергюс считался своим среди чужих. Мужчину всюду признавали частью компании, охотно рассказывая последние новости, волнующие народ. Конечно же, лишний раз люди боялись рот открыть. Королевский отряд бдил…

Фергюс загадочно улыбался, когда эльфийка переступила порог его покоев. Атмосфера в этом месте была особенной. Несмотря на довольно выделяющуюся внешность Монтилье, нельзя было сказать, что в этом мужчине было что-то тёмное. Наоборот, за так ненавистной Лилиан красно-чёрной гаммой скрывался свет.

— Юный шевалье Клемент, полагаю? — улыбка Монтилье стала шире.

Эльфийка сохранила непроницаемую маску отстранённости, но внутри сжался ком.

— И каков резерв у мальчика? — голос её всё же дрогнул.

Монтилье встал со своего места, обойдя широкий красный стол. Он прошёл мимо резного черного шкафа, размеренно поглаживая длинную бороду. Мрачные тёмные шторы почти не пропускали свет, и тонкая полоска солнечного луча пронизывала комнату, деля ее надвое. Она освещала лишь стеллаж с множеством пергаментов.

— Задам встг'ечный вопг'ос, ваше величество, — Монтилье приблизил своё лицо вплотную к лицу королевы, ища ответы на свои вопросы, — Смогу ли я учить его, как считаю нужным?

Лили сглотнула тяжёлый ком.

— Зависит от его предрасположенности, — холодно отрезала королева.

— Пг'дг'асположенность есть, как я и сказал мальчику… Я готов им заняться, — Монтилье явно что-то недоговаривал.

— Хорошо, но вы будете предоставлять мне отчёты, — Лили сомневалась, полагала, что маг почувствовал эльфийскую магию, но ошиблась. Пускай и на основе человеческой, Клемент научится контролю.

«Лишь бы природная, если она есть, не превосходила человеческую».

— Отлично! — Фергюс махнул рукой, и свечи в комнате тут же зажглись.

На небе собрались неровные тучи, заслоняя безжалостное солнце Рокдена.

Глава 19: Юг

Лепестки медленно оседали на земле, собираясь алым озером у могучего дерева во дворе замка. Красные цветы искрились пламенем уходящего лета, переливались на солнце, напоминая огоньки. Они отражались в глазах шевалье, который заворожённо смотрел на них. Не мог отвести взгляда от волнующего его дерева. Не раз ему хотелось раскопать сухую землю, чтобы добраться до того, о ком шептались за его спиной. Ему надоели слухи. Что самое обидное — никто не хотел хоть слегка приоткрыть завесу тайны: старые Дол и Бет отводили взгляды, Ева пожимала плечами, ссылаясь на то, что не знала того мужчину хорошо — она была мала. А остальные лишь переводили тему. Но дерево продолжало питаться эльфийской магией, неугасимо горя кровавыми бутонами, словно в насмешку над юным шевалье.

— Клем! — Ева окликнула мальчика со спины, но тот даже не подумал обернуться. — Тебя ищет господин Монтилье.

— Я знаю, — тихо ответил он, переводя взор затуманенных глаз на подругу.

Ева начала уже терять детскую угловатость, приобретая мягкие формы. Тёмные волосы она часто заплетала в косу, что доходила до лопаток. Девушку пристроили в прачки, и старушка Бет всегда могла приглядывать за дочерью.

Клемент успешно проходил обучение у Фергюса Монтилье, углубляясь в тайны человеческой магии. Его зарегистрировали, как начинающего боевого мага, ибо он плотно изучал искусство колдовского боя. Гюнтер давно потерял надежду завести своих детей: его тихая и кроткая жена так и не подарила ему наследника, а от любовниц честолюбивый генерал иметь потомство не желал. Он полностью посвятил себя армии, обучал новобранцев… Клем уже в таком юном возрасте подавал большие надежды, старательно орудуя мечом и щитом. Гюнтер гордился мальцом за его усердие. Утренняя тренировка была окончена час назад, и ему уже следовало бы идти к Фергюсу, но Клем медлил, остановившись у алого дерева.

— Ева… Людей ведь хоронят иначе. Я не видел ни над одной могилой дерева. Так почему этого Ларка хоронили по-другому? — Клемент приложил палец к тонким губам, нахмурившись.

— Так пожелала её величество, — спокойно произнесла девушка, отворачиваясь от растения.

— Но почему? — настаивал мальчик.

— Да я ж откуда знаю, Клем?! — Ева всплеснула руками.

Она и сама была бы рада вспомнить, не раз интересовалась у родителей о призраках прошлого. Красный цвет преследовал её, звуки лютни снились ей по ночам, а ласковые прикосновения светловолосой девушки с щербинкой между зубов проскальзывали по коже смутным воспоминанием. Ева сама хотела бы понять, почему, глядя на друга, искала в нём отголоски прошлого, но они ускользали сквозь пальцы каплями воды. Лишь цвет глаз был подсказкой, но разве спросишь с Клема, который своих родителей даже не знал?

Клемент прикрыл глаза, смиряясь с ответом Евы. Злиться на девушку ему было не за что. Она подошла к другу, положив руку на его макушку.

— А ты подрос, — Ева улыбнулась, и на её щеках показались ямочки.

— Фрейлина Лу говорит, что я коротышка, — фыркнул мальчик, уворачиваясь от девичьей руки.

— Ничего она не понимает, она всех сравнивает со своим мужем. Ты же помнишь, что он как шкаф — широченный и высоченный! — Ева попробовала подпрыгнуть, показывая рост вельможи Максимилиана.

Клем засмеялся, слегка согнувшись.

— Ну вот! А то угрюмый был, как старый дед, — Ева поймала голову шевалье подмышку и взъерошила ему волосы.

Клемент пытался вырваться, и ему это удалось — тренировки с Гюнтером давали о себе знать. Руки мальчика были уже натренированы, и с более взрослой Евой справиться ему было легко. Он ловко перескочил ей за спину, подставил подножку, заставив девушку взвизгнуть и повалиться на землю. Шевалье победно задрал подбородок, сел на Еву верхом, а руки заломил за спину.

— Признай своё поражение, смертная, да не настигнет тебя кара моя! — нарочито серьёзным и грубым голосом заявил мальчик, сжав ногами бёдра девушки.

— Ладно-ладно, о великий Клемент де Лютан, я признаю, сжальтесь! — взвизгнула она, не сдерживая смеха.

— Ты несерьёзна. Я так не играю, — Клемент надул губы, слезая с девушки.

— Ой, да ты бы себя видел — нос задрал, как казначей Вёрджил! — хихикнула Ева, вытаскивая из волос травинки.

— Неправда! — крикнул он, всем своим видом показывая недовольство.

— Правда-правда, господин Вёрджил! — пуще прежнего расхохоталась Ева, подхватив юбку, удирая со всех ног в сторону дворца.

Контроль над магией ослаб, и руки Клема вспыхнули желтоватым светом, обжигая ладони. Подняв вихрь красных листьев, он сорвался с места, подхватив заливистый смех подруги.

— Клемент де Лютан! Немедленно на занятия! — откуда-то сверху раздался громкий голос господина Монтилье, и веселье тут же прекратилось.

Ева развернулась на пятках и одними губами произнесла:

«Удачи!».

Задёрнув портьеру, Лилиан отступила на шаг вглубь комнаты. Огоньки в её глазах погасли, когда она вновь посмотрела на Адама Бурга. Годы сделали мужчину хитрее и сноровистее. В его медовых глазах плясали задорные искры. Тёмные волосы отросли, и он зачёсывал их назад. Сын канцлера, Август, пытался быть во всём похожим на отца, и ему это удавалось. Он словно был его копией. Иногда она видела его во дворце, спешащего по поручениям. Удивлялась, как для неё незаметно время. Прошло уже так много лет, а для неё словно миг. Советники стары, хотя многие ещё в форме. Многие завели семью, детей, а её детские страхи и далёкая наивность так и отражались на молодом лице. Эльфы взрослеют до двадцати пяти, а потом магия останавливает их возраст. Делает вечно молодыми и красивыми до самой смерти. Никто не увидит её морщин или дряблой кожи. А она видит как меняется мир вокруг неё. Только недавно Адам Бург гордился новорождённым малышом — и вот, ему уже пятнадцать…

Королева глубоко вдохнула, переживая зависть к детям, что могли невинно играть во дворе дворца, не задумываясь о ужасах, таившихся в его стенах. Лёгкость улетучилась, возвращая строгость, угловатость движений. Лили холодно посмотрела на Адама.

— Чем подкреплены слухи? — задала вопрос, возвращаясь к разговору.

— Можете не сомневаться, — Адам оглядел комнату мятно-зелёного оттенка с примесью ореховых акцентов. — Мои источники надёжные.

Лилиан хмыкнула, окончательно отгоняя наваждение, чтобы погрузиться в государственные дела.

— Юг. Они так до конца и не приняли меня. А теперь ещё и это. Снова рабство?! Это серьёзное заявление, господин Бург. За такое всю верхушку повесить можно… Это же предательство! Неповиновение законам! — Лили села за большой письменный стол, взяв в руки пергамент со сломанной печатью. — Скоро господин Ноа закончит изобретение, и я смогу покинуть границы Рокдена, — зачем-то добавила она, стараясь вновь отвлечься от проблем.

— Вы про водопроводную систему, ваше величество? — Адам присел в кресло напротив королевы.

Юный Август Бург лишь с недавних пор получил разрешение сопровождать отца, молча наблюдать. Лили была не против, ибо знала, что после Адама ей придётся искать столь же верного человека. Знакомиться с кем-то новым ей не хотелось, и если сын Адама преуспеет в таком сложном деле, то почему бы не передать бразды по наследству. Конечно, если кто-то ещё не будет более талантливым. Лили переключила вновь внимание на канцлера.

— О, нет. Водопроводная система — лишь отвлекающий манёвр. Моя задача была в ином, — королева коварно улыбнулась. — Фергюс Монтилье предполагает, что я могла бы использовать магию накопительно.

Глаза Адама расширились, и Лили, наверное, впервые видела подобное выражение лица у канцлера. Всегда наигранно уверенный и отстранённый, он был заинтересован в полученной информации.

— В ближайшие четыре года я смогу покинуть Рокден… правда, ненадолго, — в голосе королевы сквозила уверенность и решимость.

Однако спесь мигом прошла, стоило вновь взглянуть на документ.

— Но всё это через четыре года… А сейчас — юг. Герцоги Дарон Монтегю и его супруга Элиза, самые могущественные из феодалов юга, не явились ни на одно торжество в столице. Думаю, их игнорирование было открытой неприязнью, хотя они и ссылались на множество дел, — она прикусила указательный палец, глубоко задумавшись.

— Объявить об отъезде? — решил нарушить тишину Адам.

Лилиан вновь посмотрела в сторону окна, желая спуститься во двор, почитать интересную историю с Клемом или рассказать ему о тёплых лесах Сатреадана. Переборов слабость, сжала губы.

— Непременно, — на лице её появилась лёгкая улыбка. — Мы обязаны всё увидеть своими глазами! Отправляемся через неделю! — Лилиан встала с места, оперевшись о стол.

***

Вспышка. Тишина. Хлопок. Секундный треск. По стенам пробежали всполохи жёлтого света, теряясь в трещинах камня и картинах. Клем был сосредоточен, вновь пытаясь направить магию в нужное русло. Уже третий день он отрабатывал защитную руну, но она никак не хотела поддаваться — рассыпалась, стоило хоть немного замешкаться, или же взрывалась, если влить слишком много силы. Фергюс не просто увидел в мальчике потенциал. Впервые изучив резервы Клемента, мужчина был удивлён. Они казались бездонными, намного шире и глубже, чем у обычного человека. Именно это и подтолкнуло мага взяться за обучение Клемента. Королева была в курсе успехов и провалов, но свои наблюдения по раскрытию некоторых моментов Фергюс скрывал. Даже от Конклава, который протягивал свои руки к любому магу, желая привлечь на свою сторону, и в случае чего использовать, как пешку. Желание беспрекословного подчинения Башне Фергюс ненавидел. Он уважал место, где ему позволили овладеть столь могущественной силой, вдалбливая знания через пот и кровь. Но как только он достиг уровня стража, привилегию свободного перемещения и звания учителя — тут же собрал вещи и ушёл в свободное плавание. В письме господин Монтилье подробно рассказал о своём первом ученике и его малых способностях, желая получить разрешение на обучение Клемента под своим покровительством. Конклав дал согласие только при условии получения подробных отчётов. Фергюс долго с ними не возился, как и с теми, которые отдавал королеве. Нет. Это его личный философский камень. Было что-то такое в мальчике, безумно любопытное. Маг изучил всё древо семьи де Лютан, но не нашёл никого, кто когда-либо владел бы магией. Лишь один алхимик, и тот уличённый в чернокнижии. Мрачная семейка. Клем мог переплетать силы, смешивая заклинания, сам того не понимая. Однако светлая магия будто отрекала мальчика, была закрыта для него. Фергюс пытался разобраться, почему в процессе колдовства у Клемента возникали сбои и накладки. Казалось бы, направить энергию и нарисовать руну — плёвое дело. Клемент не мог, словно что-то иное рвалось из-под его мозолистых рук. Он не мог управлять той мощью, что имел.

— Ещё раз! — повысив голос, требовал Фергюс.

Неудача.

— Ещё!

Провал.

— Ещё!

Вспышка обожгла мальчику руки. Глаза покраснели, пальцы тряслись от боли и напряжения, но он упорно продолжал, выполняя требования. Монтилье злили неудачи.

— И это шевалье королевы?! Посмешище! — сорвался граф, руки его покрылись льдом.

Клемент неожиданно вспылил, в глубине глаз зажёгся огонь. Перекошенное от ярости лицо не предвещало ничего хорошего. По комнате поползли тени, направляясь к учителю, обхватывая его конечности, подбираясь к самому горлу. Фергюса обуял страх. Всё случилось слишком быстро и неожиданно. Маг не успел среагировать. Это не то, что он хотел, не то, что он ожидал увидеть, разозлив ребёнка.

— Остановись! — прохрипел маг, направляя свою силу на разрушение мощного колдовства.

Руки Клемента сверкнули зелёной вспышкой и погасли. Фергюс с грохотом упал на пол, прижимая дрожащую ладонь к шее. Комната погрузилась в тишину, прерываемую тяжёлым дыханием. Тени отползли, словно их и не было, испарились в трещинах стен и потолка. Клемент ещё не мог отпустить ту мощь, которая пронеслась молнией по всему телу. Фергюс только сейчас осознал, кто к нему попал. Не философский камень, куда ценнее и серьёзнее. Бриллиант среди хрусталя. Тем не менее, мальчик был опасен. Эту силу нельзя было провоцировать.

— Не смей призывать их! Никогда! — захрипел Фергюс, лишь сейчас осознав, что произошло.

Клемент сам не понял, кого призвать, и что он вообще сделал. Слова учителя всё ещё звенели в голове. Мальчик смог призвать магию хаоса, но она была иной… будто искажённой мерзкими пальцами старого некроманта. Он будто перемешал её с чем-то, породив ужасающего гомункула. Но это… это нечто другое, с чем Фергюс, изучавший магию всю свою жизнь, столкнулся впервые.

На глазах ребёнка появились слёзы. Он еле сдерживался, сжимая зубы до скрежета. Клем обхватил себя руками, злобно сверкнув глазами.

— Я буду защищать Лили, ясно?! Я буду лучшим рыцарем! — голос сорвался, и шевалье убежал из кабинета, всхлипывая, утирая редкие слёзы со щёк.

Его зацепили за самое больное, уязвив гордость и достоинство, обозвав посмешищем. Монтилье не обратил внимание на неформальное обращение к её величеству, и лишь сердито посмотрел вслед убегающему мальчику, справедливо предположив, что стоит обратить больше внимания на дисциплину.

Клемент нёсся по коридорам, не видя перед собой ничего из-за пелены перед глазами. Он спотыкался, но продолжал путь, иногда сшибая с ног зазевавшихся слуг.

— Вот неугомонный, — донеслось до ушей Клема.

Пролетев по ступеням, Клемент споткнулся, но удержался на ногах. Ему было стыдно, что он сорвался, и одновременно больно, обидно. Он должен был смолчать, он должен был пропустить мимо ушей злые слова мага. Да и провалы в учёбе будто бы намек на его бесполезность. Многие во дворце вполне справедливо насмехались над мальчиком, до сих пор предполагая, что он стал лишь игрушкой в руках её величества: раз она сама не могла иметь детей, то завела себе игрушку. Никто не воспринимал Клема всерьёз. Хотя Гюнтер Акст видел потенциал. Пускай Клемет юн, но он побеждал в поединках учеников старше себя. Клему этого было мало. Он хотел быть лучшим. Ещё и вечные секреты, которые скрывал дворец, будто все поголовно знали некую тайну, но скрывали, лишь бы он не узнал. Будто он лишний в дворцовой игре. Это что-то важное, что-то невероятное. Он слышал шёпот прислуги, но за россказни ругали и наказывали тяжёлой работой, а иногда и чем похуже. Солдаты, перебрав эля, могли разболтаться. Они поговаривали, что королева ядовита — её погибший супруг был отравлен… а всё ради рыжего менестреля.

Мальчик кривился в отвращении, слушая ядовитые разговоры, наполненные пренебрежением и сальными эпитетами. Он-то знал, что Лилиан хрупкая и нежная. Он знал, какие ласковые её прохладные ладони, которые отгоняли его кошмары. Не могла такая слабая, печальная женщина оказаться тем монстром, каким описывали её злые языки. Да, она горда и холодна, но Клем знал, что это лишь маска. Не раз королева в своих покоях крепко обнимала шевалье, утыкаясь носом в светлую макушку, тихо всхлипывая, страшаясь теней, ища защиты у ребёнка. Но чьих теней так страшилась она? Клем не мог понять. Что заставляло эльфийку вздрагивать и оглядываться? Молодому шевалье пока не хватало ума, чтобы понять — слухи никогда не возникают на пустом месте…

Когда Клем добежал до покоев королевы, никто его не остановил. Только ему было разрешено приходить без предупреждения, лишь тихо постучавшись.

Она была там — утрамбовывала землю в большом керамическом цветочном горшке, напевая колыбельную, что когда-то пела ему, пока он не стал для этого слишком взрослым. Нежные руки были перепачканы землёй, а на щеке зеленело пятно от травы. Волосы эльфийки были убраны наверх, открывая взору тонкую шею, которая обычно всегда была скрыта под волосами и высоким воротом закрытого платья. Её уши иногда подёргивались. Лили, увидев взъерошенного воспитанника, тут же встала с места, ополоснув руки в тазу с водой и вытерев их прямо о подол своего прекрасного сиреневого платья.

— Клем, что случилось? Что с твоими руками? — она вопросительно и взволнованно посмотрела на мальчика, убрав прядь волос с его лба.

Поначалу Клементу хотелось ей всё высказать, поделиться обидой и яростью, что кипела внутри. Гордо заявить о своих желаниях и мнении. Но увидев её, такую хрупкую, совсем непохожую на ту, что восседала на троне, растерял весь запал. Клем небрежно вытер рукавом воспалённые красные глаза и помотал головой.

— Всё в порядке это лишь пустяк, не нужно обрабатывать, — убрал руки за спину. — Сегодня господин Фергюс многому меня научил, — соврал, заглядывая за спину королевы.

Он был рад улыбке покровительницы. Хотя она всё ещё была взволнована. Из-за него. Он этого не хотел. Лилиан проследила за взглядом мальчика и хитро улыбнулась.

— Хочешь знать? — лукаво спросила королева.

Клемент закивал.

— Этот цветок мне привезли наши западные друзья. Он цветёт только около моря, — Лилиан широко улыбнулась, увидев восхищение в глазах Клемента.

Яркий розовый бутон раскрыл перед зрителями лепестки, показывая ярко-синюю сердцевину с торчащими из неё хвостиками-перьями. Бутон был размером с ладонь, а стебель длинный, почти в полметра высотой.

— Это… Он… Очень красивый, — улыбнулся Клемент, заворожённо оглядывая цветок со всех сторон.

— Говорят, в первую луну осени они расцветают на утёсе по всей отвесной скале. Кажется, будто гору укрыли сине-розовым ковром, — мечтательно проговорила Лили, садясь рядом с горшком.

— Хотел бы я там побывать, — Клем покачал головой, опустив взор в пол, — Жаль ты не можешь покинуть страну.

— Смогу, — её тон был спокоен, наполнен уверенностью. — Однако, не сейчас. Но скоро, милый. — Лили погладила Клема по голове. — А пока… Мы собираемся посетить юг, — она подняла взгляд к потолку, на секунду становясь слишком серьёзной — как при остальных, взвешивая что-то в голове. — Я хочу взять тебя с собой. Это было бы для тебя полезно. Но только с одним условием, — подняла палец вверх. — Ты молчишь и лишь наблюдаешь, слушаешься беспрекословно. Если там то, о чём я подозреваю, ты должен знать уже в этом возрасте, с чем может столкнуться человек. Я не хочу ограждать тебя от мрака этого мира… Ты должен понимать, как он коварен и жесток.

Клемент посерьёзнел, грудь его вздымалась чаще. Он еле сдерживал восторг, но перед Лили хотел показать себя взрослым, ответственным, поэтому лишь коротко кивнул.

На самом деле Лили страшно боялась оставлять воспитанника одного во дворце. Ей не хотелось, чтобы Клемент был далеко от неё, там, где она не могла бы его достать, увидеть, спасти. Эльфийка поджала губы, на секунду провалившись в омут мыслей и воспоминаний. Переведя взгляд на руки мальчика, она всё же их перехватила, осторожно рассматривая обожжённые ладони.

— Что произошло? — голос её приглушённый, слегка хриплый.

«Ты не сможешь уберечь его от всего».

— Я же сказал — пустяк. Просто небольшой ожог, — Клем начал закипать, пытаясь вырвать ладони из цепких рук.

Лили видела, что он храбрится, пытается показать себя с лучшей стороны. Внимательно осмотрев ладони Клемента и не найдя серьёзных повреждений, настаивать не стала, легко улыбнувшись. Мальчик покраснел, отводя взгляд. Не удержав порыв нежности, Лили крепко притянула его к себе, чмокнула в щёку. Клем засмеялся, пытаясь высвободиться, отворачиваясь.

— От тебя травой воняет! — Клемент отвернулся, демонстративно зажимая нос.

— Ах, травой! — эльфийка расхохоталась, крепче прижимая мальчика к себе, нарочно трясь щеками о его одежду.

***

Кони всхрапывали и мотали головами. Солдаты и кучеры щурились, закрывая лица ладонями, старались прикрыться от солнечных лучей. Несмотря на осень, жара на южных территориях была беспощаднее, чем в столице. Лили за долгие годы уже привыкла к яркому солнцу Рокдена, но юг был для неё настоящим кошмаром. Всё же она родилась в северных лесах, где не было сухого песка и пыли. Несмотря на магию, давно пропитавшую землю, высоких деревьев тут не было, лишь редкие кустарники у обочины дороги. Поля не были богаты урожаем, но выращенные пальмы могли прикрыть путников тенью.

Лили читала письмо, что недавно получил Адам Бург от своих шпионов.

«Из полученной информации стало ясно, что рабство — не совсем верное слово для обозначения ситуации на юге. По всей территории люди добровольно шли в служение богатым господам. Особенно те, кто был приговорён к той или иной форме строгого наказания. Полагаем, некоторые преступники не получали заслуженного наказания. Среди прислужников были как жители Рокдена, так и бывшие улуанцы и летты. Люди молчали, не желая раскрывать причину своего к беспрекословного подчинения. Но есть предположения, что люди одурманены. Чем дольше раб в услужении, тем меньше он напоминает человека. Кто-то назвал снадобье Поцелуем Королевы».

Лили яростно сжала в пальцах пергамент, комкая бумагу, почти разрывая её в клочья.

— Напыщенные мерзавцы! Да как они посмели?! — не выдержала она, прикусив внутреннюю сторону щеки.

Клемент не решался что-то сказать, лишь сочувственно глядел на эльфийку. Мальчик огляделся по сторонам, проверяя, не заглядывает ли кто-то в окно, и тихо пересел на скамейку в карете рядом с её величеством. Он осторожно взял её за руку, слегка сжав ладонь.

Ярость схлынула с бледного лица, и Лилиан, перевела взгляд на шевалье.

«Нельзя терять самообладания. Но они поплатятся за всё! Такого оскорбления я не потерплю!».

Лили крепко сжала ладонь шевалье, ощущая силу и власть. Как-никак, за ней большая часть Рокдена. Пустыня ведёт торговлю с ней, а не с южной частью страны!

Въезжая на территорию Тарсары, крупнейшего города на юге, Лилиан высунулась из окна. Адам Бург, решивший ехать верхом, приблизился к карете, поравняв с ней лошадь.

— Добро пожаловать на юг, ваше величество, — Адам слегка улыбнулся и отъехал от кареты.

Клем тоже не удержался на месте, желая полюбоваться видами. Огромные белые расписные ворота были окованы железом. На них были выгравированы орлы и стервятники, кружащиеся над пустыней. По обе стороны от них тянулась стена из белого кирпича. На вышках находились солдаты, внимательно наблюдавшие за гостями. Кожа, видимая из-под доспехов, сильно загорела и контрастировала с бежевыми вставками на одежде. Открыв ворота, кавалерия попала на первую позицию укреплений. Широкая дорога тянулась белой линией по сухой земле, из которой пучками торчала трава, а вдоль росли пальмы, возвышаясь прямыми столбами. Кое-где вдалеке виднелись фермы со стройными заборами и пасущимися лошадьми.

Адам снова поравнялся с повозкой, слегка нагнувшись.

— У них крепкие стены, осада в случае чего будет крайне непростой, моя королева, — канцлер был взволнован и не видел приятного исхода от встречи.

— Господин Бург, в данном случае, мы едем узнать обстановку, не более. О войне речи не было, — Лилиан нахмурилась, смерив советника строгим взглядом.

— Просто будьте начеку, — хмыкнул Адам, и пришпорил коня.

В городе было необычно спокойно. Чистые улицы, сносный вид домов, среди которых преобладали каменные. Сады за неимением возможности вырастить такие же плодородные деревья как в остальной части королевства, всё же были богаты своей флорой. Лили была довольна, что за растениями усердно ухаживали. Но среди редких кустов и пальм встречались ранее не виденные Лили сады камней. Жители города одевались исключительно в светлые одежды.

К горожанам Клем присматривался особенно тщательно. За теми, кто был одет в длинные балахонистые светлые туники, украшенные яркой вышивкой, нередко следовали лысые, измождённые люди. Потухшие взгляды, устремлённые в никуда, пробирали до мурашек.

— Лили, почему эти люди без волос? Они больны? — мальчик легонько дёрнул королеву за рукав.

Лилиан перевела взгляд туда, куда указывал воспитанник. Она прикусила губу, сдержав ярость. Подобное она уже видела, когда только прибыла в Рокден. Когда она сама была наивной и маленькой девочкой. Когда не понимала значения рабства. Когда перед её глазами невольники гнули спины на тяжёлой работе, а все воспринимали это как должное. Как уродовали лица за разбитый стакан. Как отрезали конечности из скуки. Она ненавидела это. Но тут было иначе. Не было кандалов, рабы не семенили, еле переставляя ноги. Они сами шли, сгорбившись, а на их лицах блуждали бессмысленные улыбки.

Глава 20: Раздор и война

Пыль и зной. Сухость распространялась по телу. Чёрная полоса выжженной земли змеёй отделила от королевства Рокден огромный кусок юга. Лили была в отчаянии. Она не понимала, насколько должна была быть подозрительной раньше. Против неё не было открытой войны в начале. И оттого королева была беспечна, наивна и глупа. Снова. Против Лилиан велась целая цепочка заговоров, чтобы ослабить её правление, а потом нанести удар. А она — наивная дура, думала, что делала всё во благо. Старалась быть справедливой. Нет её, чёртовой справедливости. Должны были лететь головы. Любая провинность — мало сломанных костей. Только смерть, только казнь!

Лили сидела под навесом на постаменте, наблюдая за отчаянной мольбой выловленного у городской стены шпиона.

«Идиоты! Слабаки!».

Лицо — холодная маска. Она вспоминала предательство юга, как будто это было вчера. Она смотрела на то, как мужчин привязывали к агрегату прямо на площади. Все должны видеть, что будет с теми, кто предаст королеву! Она смотрела и вспоминала ухмыляющиеся лица герцогов юга.

***

Они прибыли в город. Странная атмосфера витала в переулках Тарсары. Сам дворец будто был эпицентром магического ужаса. Разговор был коротким. Сколько бы Адам ни учил королеву хитрости, изворотливости — всё без толку. Она не утерпела и показала своё недовольство, чего делать не стоило. Нужно было быть осторожнее, скрытнее.

В честь приезда правительницы устроили целый пир. Высокородные горожане собрались в белом зале, наслаждаясь приятными закусками и терпким вином. Но гости из столицы не могли расслабиться — ни Лили, ни Клемент, ни сам Адам Бург. Фальшивый лоск портил всё. Все трое видели гниющую плоть под яркой и броской вывеской. Заседающие за столом аристократы спокойно бросались костями в слуг, а те благодарно принимали подачки. Молодые мужчины, не стесняясь её величества, могли погладить почти голых служанок… и даже больше. Про грубое обращение и говорить не стоило. Лилиан приблизила своё лицо к герцогине Элизе Монтегю — пышной даме с большим горбатым носом и весьма крупной родинкой прямо в уголке глаза. Герцогиня медленно повернулась, всё ещё сохраняя на лице ехидную улыбку. Двух слуг вырядили в животных и заставили драться, да не на жизнь, а на смерть. Будто перед королевой и правда решили устроить охоту волка на кролика. Это выглядело аморальным, неприемлемым.

— Миледи, ваши забавы довольно грубы, — прошипела королева, из последних сил сдерживаясь от того, чтобы повысить голос. — Остановите этот вздор. И если вы не заметили, со мной ещё совсем юный шевалье, а у вас обнажённые люди ходят, словно так и надо!

— Разве грубы? Ваше величество, если вам угодно, то мы могли бы устроить пытки. Говорят, что в столице это излюбленная забава, — герцогиня усмехнулась, махнув рукой, чтобы искалеченных слуг убрали.

Клемент поджал тонкие губы, хотел вскочить с места и уже сейчас защищать грудью честь своей госпожи. Но он ясно помнил, что ему велели сидеть смирно и молчать. Влезать в разговоры вельмож не в его правилах. Уж точно не в его возрасте. И его слегка покоробило отношение королевы к нему как к маленькому. Хотя взор от голых тел он отводил, краснея до кончиков ушей.

«Не такой уж я и ребёнок!».

— Уважаемая, в столице довольно безобидные игры и веселье, а то, что продемонстрировали вы… Навевает на неприятные размышления, — всегда спокойный господин Бург понизил голос, склоняясь к герцогине.

— Неужели? — Элиза невинно хлопнула глазами, — Муж мой, вы могли бы себе представить, что использование слуг так, как надо — считается «неприятным»?! — Элиза приложила пухлые руки к щекам в притворном удивлении и недоумении.

Дарон Мотегю повернул маленькую голову в сторону говоривших, пытаясь разглядеть собеседников узкими мышиными глазками. Когда смысл иронии дошёл до него, мужчина расплылся в кривой улыбке, обнажая выпирающие острые зубы.

— Эли, дуфефка, будь более покладифтой, — прошамкал герцог, дожёвывая кусок мяса. — Мы, как-никак, принимаем у себя саму королеву, — в его речи не было ни капли раскаяния или укора в сторону супруги.

Доброжелательность? Ага, как же… Ложь и провокация!

***

Ноа никогда не думал, что будет создавать конструкции для пыток. Да не простых, а убийственных. Холодный пот стекал по его спине, а волосы на затылке вставали дыбом. При виде человека, распластанного на деревянной конструкции, к которой привязали шпиона, выгибая спину до хруста в суставах. Мужчина кричал, умолял о пощаде, но это было бессмысленно. Над распластанным телом закрепили острые прутья, которые с помощью магии наполнялись энергией. Слёзы стекали по щекам мужчины. Ноа не знал этого человека, и никогда не хотел бы. Он предатель, он шпион. Но всё это ему определённо не нравилось. Однако война делала всех жестокими. Она вынуждала прятать мягкость сердца под оболочкой непоколебимой решимости, уничтожать и карать виновных.

Королева поднялась с трона.

***

В маленьком зале было душно, но королева привыкла сохранять спокойствие. Ужин встал в горле комом. Адам и Клем сидели тихо, каждый погружённый в свои мысли, стража стояла у покоев и внутри, и снаружи. Недоверие. Женщина оглядела помещение, и словно бы только сейчас заметила юного шевалье — настолько мальчик был тих.

— Ты в порядке? — спросила эльфийка, ласково проведя холодными пальцами по горячей щеке.

Клем задрал голову, в его глазах было наигранное спокойствие и желание поскорее убраться подальше от всей той грязи, которой оброс дворец Тарсары.

— Я в порядке, госпожа Лилиан, — он помнил, что обращаться неформально к королеве мог только наедине, а сейчас рядом вездесущий Адам, — Я… Не знаю, как правильно сказать… Я раздражён. Они посмели вас оскорбить. Это же неприемлемо! — воскликнул, сжав кулаки так, что руки побелели.

У Лили отлегло от сердца. Она удержалась от порыва обнять шевалье и медленно отошла к окну. За портьерами и идеально чистым стеклом сухой город светился белизной улиц. Ленивые передвижения людей наводили на мысль, что они пьяны. Но королева знала — всё ещё хуже.

— Господин Адам, что вам удалось узнать? — тихий шёпот в полутьме резанул слух.

Господин Бург перекинул ногу на ногу под внимательные взгляды Клемента и Лилиан. Нервным движением вынул из-за пазухи небольшой мешочек, внутри которого находился порошок перламутрового оттенка.

— Ваше величество, — нервно начал он. — Вам бросают вызов. Этот порошок — дурманное зелье, оболванивающее всех слуг, которых мы встречали. Вы же заметили, что несмотря на все непотребства, которые тут происходят, люди блаженны и благодарны, — Адам протянул мешочек королеве, нервно зачесав волосы назад всей пятернёй.

Эльфийка внимательно рассмотрела содержимое мешочка. Клемент не удержавшись на месте, кротко заглянул ей через плечо, желая понять чуть больше, чем ему позволено.

— Помимо «Поцелуя королевы», — Адам запнулся, предвещая грозу, — Они называют наркотик «Эльфийским порошком».

Лилиан побелела лицом. Если бы не шевалье, эльфийка бы рухнула на пол. Она могла ожидать всё что-угодно, но чтобы это… Только не то, что она распознала в составе порошка. В её голове не укладывалось то, что она увидела, поняла, узнала!

В состав порошка входила кора священного эльфийского древа. Она провела в лесах Сатреадана столько времени, что ни с чем не спутала бы цвет и запах. Да эти южане и не скрывали! Нагло демонстрировали принадлежность! Да и чёрт подери, что творится в её родном доме, что из священной коры делают наркотик, разрушающий её страну?! Королева сжала зубы до боли в челюсти. Ещё четыре года она не сможет покинуть земли королевства. Будь проклята эта связь!

Клемент сочувствующе сжимал вздрагивающие плечи, зная, что госпожа держится из последних сил, дабы не пролить драгоценных слёз. Кроме него, она их никому никогда не покажет.

— Господин Адам, можно вас попросить дать отдохнуть госпоже… я… — голос мальчика дрожал. Он не смел влезать в чужие разбирательства, а уж тем более о чём-то просить, но он просил. Сердце его сжималось. Клемент не понимал причину полуобморочного состояния королевы, но знал, что случилось что-то поистине ужасное.

— Адам, — отбросив официоз, прохрипела Лили, ногтями вцепившись в руку Клема, опираясь на неё, словно она — последний оплот, — немедленно отправь письмо в Сатреадан. Я должна знать, что творится в Тёмном Лесу. В составе этой отравы кора священного древа, а растёт оно только в моих родных краях! Проси, чтобы они разъяснили, что происходит. Немедленно! — рявкнула, подаваясь вперёд, задыхаясь в гневе и отчаянии. Пришло время вспомнить о родных краях.

Адам тут же удалился из покоев, спеша исполнить приказ.

Чёрные пряди свисали из взлохмаченной причёски, платье было измято, а сама королева вздрагивала, будто её кнутом били.

— Лили, — тихо отозвался Клем, поглаживая узкую спину, — присядь, тебе нужно успокоиться.

Мальчик осторожно помог встать королеве с пола, усаживая в глубокое бархатное кресло. Сочувствие сквозило в его тоне, в груди горело желание помочь, успокоить, забрать страхи.

Эльфийка всхлипнула. Потом ещё и ещё.

— Клем… Ох, Клемент, — королева не отпускала маленькую ладонь из цепких пальцев. — Куда же я тебя привезла, мой милый…

— Лили, они поплатятся. За всё ответят, — слёзы опекунши будоражили кровь, наполняли сердце яростью на обидчиков.

***

Первый отравленный шип вонзился в тело предателя. Металл разъел кожу и мясо, вскипела кровь, стекая по боку шпиона, посмевшего пробраться на территорию столицы. Человек, посланный герцогами юга Рокдена. Теперь там отдельная страна Тарсара, наполненная рабами. Рабами, поставляемыми в К'саллу. Они почти объединились. Отец Кирхенбаум возносил молитву за приговорённого, пока тот верещал, словно свинья на бойне.

***

Ей плюнули в лицо. Герцогиня с нежным, не соответствующим внешности именем Элиза, показала всё своё отношение к королеве и всему, что она продвигала.

И это — после того, как Лилиан привела одну из служанок и заявила, что необходимо изъять весь наркотик. Затмевать чужой разум — как минимум аморально. И уж тем более, оскорбление в виде «Поцелуя Королевы» и «Эльфийского порошка» Лили терпеть не намерена! Однако прислуга, услышав, что её лишат сладкого забвения, устроила истерику. Служанка валялась на полу, рыдая и уверяя, что она выполнит всё, что угодно, лишь бы ей дали кроху Эльфийской благодати. Её слова больно резанули по сердцу Лилиан.

— Видите, ваше эльфийское величество, ей ваши указы — как об стенку горох! А вы — лишь жалкая пародия на королеву! — отвращение так и сквозило в каждом слове Элизы, а слова она подкрепила плевком.

Адам даже растерялся. А вот Клемент не выдержал такого отношения — тут же вынул клинок из ножен, встал перед госпожой. Лили медленно вытерла платком лицо. Она знала лишь одно — нужно бежать.

— Да как вы посмели?! Это же ваша королева! — закричал шевалье, сгорая от гнева.

Лилиан молча постаралась удалиться из зала, но ей преградили дорогу стражники. Тут уже Адам достал своё оружие.

— Как это понимать? — непроницаемая маска канцлера дала трещину, и янтарные глаза вспыхнули. — Это рассматривается как предательство, герцогиня Монтегю!

Из-за двери послышалось пение клинков — Белые Кирасы старались прорваться через охрану.

***

Второй шип пронзил тело шпиона: наполненный огненной магией, он обуглил кожу и внутренности приговорённого до черноты, сжигая человека. Запах жжёного мяса разнёсся над площадью. Лили лишь невидящим взглядом наблюдала за казнью. Пусть корчится в муках.

***

Её солдат ранили, многих убили. Адам держался за левый бок, сквозь пальцы текла кровь. Мужчина бледнел на глазах.

— Защищайте королеву! Нужно уходить! — хрипел канцлер, из последних сил держась на ногах, стараясь пробиться к лошадям.

— Взять эльфийку живой, остальных убить! — пищал Дарон, брызжа слюной с балкона покоев.

Платье Лилиан было изорвано, а бровь рассечена. Кровь заливала глаза. Даже юный Клем взялся за оружие, сражаясь наравне с остальными, прытко обходя удары, а каждый раз, когда меч врага почти касался мальчика, у Лили замирало сердце. Он ослеплял врагов магией света, так и не научившись толком правильно складывать руны, от чего сильно обжигал руки. Сама же королева старалась помогать своей магией, останавливая солдат, оплетая их ядовитыми лианами, передавливала позвонки корнями, пробивала своему отряду путь.

— Ваше величество, немедленно забирайтесь на лошадь! — кричал Бург, парируя очередной удар.

Королева запрыгнула на гнедую кобылу, Клем и Адам забрались вместе на соседнюю — и троица поспешила к воротам, пока верные солдаты отдавали жизни, чтобы удержать наступление. У самых ворот, которые уже были закрыты, королеве прострелили плечо, и она, взвизгнув, слетела с лошади.

Клемент, заметив падение госпожи, прямо на ходу спрыгнул с коня, прокатился кубарем по сухой земле, глотая пыль.

— Лили! Лили! — у мальчика не было времени на панику, слёзы и страх. Он рвался только защищать любимую покровительницу, свою госпожу… родную Лили. Эльфийка лежала, не двигаясь, казалось, даже не дышала. Горечь и страх только сейчас начали перекрывать Клему доступ к кислороду. Он боялся. Боялся, как никогдав жизни. Боялся потерять её, всё, что она из себя представляла: прохладные касания, тёплый взгляд, ласковый шёпот, строгие слова. Она, его маленькая вселенная, лежала на земле, преданная югом. Жива.

— Прочь! — прокричал шевалье.

Сквозь трещины в земле просочились тени, протянули гибкие пальцы к наступающим солдатам, обвили их ноги. Адам остановился, еле успев отпрянуть от мрака, который окружил разъярённого мальчика и госпожу. Извилистые корни прорвались из-под земли, пронзая доспехи стражников. Огромная сила обхватила ворота и подняла их, словно они ничего не весили.

— Лили! Очнись! — глаза ребёнка застилали слёзы, он боролся с самим собой, дабы не удариться в панику.

Лилиан с трудом открыла глаза, посмотрев на Клема. Взгляд туманный, невидящий. Она совершенно не соображала, что происходило.

— Прочь! — вновь подал голос Клемент, и тени обвили головы стражи, вселяясь в их тела, наполняя едким дымом, подчиняя своей воле.

Адам Бург, ошарашенный, понял, что ему ничего не грозит, продолжая сжимать раненый бок, взял под узды перепуганную лошадь и спешно направился к королеве. Скоро должно подойти подкрепление, им нужно уходить. Даже герцоги застыли на балконе. Канцлер миновал остолбеневших солдат, нависнув над шевалье, прижимающего к себе окровавленную голову эльфийки.

— Клемент, нужно уходить! Срочно! — прохрипел канцлер, сжимая зубы из-за жгучей боли в боку.

Верные подданные уложили королеву на лошадь. Клему пришлось ехать отдельно, переживая о своей госпоже и раненом Адаме. Только когда троица покинула Тарсару, можно было вздохнуть свободнее. Они кое-как укрылись в редких лесах от погони. Но дальше уже можно было не опасаться — южане не посмеют лезть дальше.

***

— Госпожа, приговорённый мёртв, — прошептал Клемент на ухо эльфийке.

Война длилась уже пятый год. Если бы не поддержка Мусада, Лили смогла бы с лёгкостью вернуть решивший отделится юг. Но султан, получив достаточно, разорвал мирные отношения, посчитав, что использование рабов куда выгоднее эльфийских даров. Граница — выжженная земля — постоянно охранялась. Лили думала, что разорванные магические жилы смогут проучить юг, заставить их сдаться… Но не тут-то было. Стойкие бойцы даже в суровых условиях готовы были отстаивать своё желание управлять, подчинять и подавлять. И ведь никто не переметнулся на сторону короны. Южане справедливо называли Лилиан ведьмой и лже-королевой. Убийцей великого Рандела Вульфа.

О, почивший супруг ликовал бы.

Лилиан посмотрела вниз, на истерзанный труп шпиона, в отвращении сморщив нос.

— Что прикажете? — Клем расправил плечи.

Солнце блеснуло между туч, лучи осели на длинных пшеничных волосах шевалье, ласково скользнув по точечному лицу. Лилиан вскользь посмотрела на юношу, снова переведя взгляд на площадь. Отец Кирхенбаум воздел руки, оповещая, что молитва окончена и дух упокоен.

— Бросить собакам. Предателей не хоронят, — грубо отозвалась Лили, покидая под возгласы толпы постамент. — Да и этот был одурманен, — уже тише добавила она. Клемент и Адам Бург двинулись за госпожой двумя тенями.

Они прошли через коридоры, обошли колоннаду, вернувшись в тронный зал. Вёрджил Браун уже был там с кипой документов и отчётов о растрате на армию.

— Клемент, доложи господину Гюнтеру, что я ожидаю его, — Лилиан махнула рукой в сторону юноши, и тот тут же удалился выполнять поручение.

Стоило снова переснарядить отряд, для нового наступления на границе, юг грозится снова напасть. Если бы не К'салла! Если бы не Мусад!

Сатреадан так и не ответил, а система, на которую так надеялась королева, так и не была готова. Ноа старался изо всех сил. Но была проблема — если человеческая магия питалась из отдельного источника, то эльфийская была привязана к крови. Учёный категорически не знал, как наполнить резерв, не убив при этом правительницу, не выкачав из неё кровь до капли.

***

Ева тихонько подошла к шевалье, присев рядом на лавочку около красного дерева.

— О чём думаешь, Клем? — она заглянула в лицо юноши, взяв того за руку.

Парень тряхнул головой, вымученно улыбнувшись. Он посмотрел на дерево, с которого медленно опадали бутоны алых цветов. Подняв один из них с земли, Клемент тяжело вздохнул.

— У Ноа так ничего и не получилось, да? — спокойно спросил шевалье, посмотрев на подругу.

— Ты про то изобретение, из-за которого он скоро себе все волосы повыдирает? — Ева хмыкнула. — Нет. Говорит, что всё бесполезно, только если королеву распилить и засунуть в котёл.

— Не смешно. Всех послов эльфы отправляют обратно, не давая никакой информации. Даже на письмо отвечать не пожелали. Границы леса защищают лучше, чем южане свои. Я волнуюсь за неё. Что-то произошло в её родных землях, а она не может покинуть королевство, — Клем откинулся на спинку скамьи. — Наши опытнейшие лесовики патрулируют границы леса. Они докладывают, что как бы эльфы ни пытались скрыть, что скрывается внутри Сатреадана, но выжженная земля видна. Лес заметно поредел.

— А что ты от меня хочешь? Я просто прачка, — надула губы Ева.

— Ты спишь с этим затворником, вот я и подумал, что он говорит тебе больше, чем нам, — пожал плечами юноша.

Ева тут же залилась румянцем, ударила шевалье кулаком по плечу.

— Ну конечно! Я-то хоть сплю, а ты так и будешь грезить о своей королеве, пока не состаришься! — воскликнула она, снова ударив юношу.

Теперь уже Клем залился краской до самых ушей, поджал губы.

— Это не твоего ума дело! — вспыхнул юноша, схватив подругу за руки.

— Да-да! Смотришь на неё таким взглядом, что дрожь пробирает! Тебе же только недавно исполнилось шестнадцать, Клем! Да и она королева! — Ева даже не думала успокаиваться.

— Да знаю я! — Клем неожиданно отпустил руки Евы, и та рухнула в траву. — Я хочу уйти на границу. Гюнтер говорит, что я лучший среди его солдат, да и… — запнулся, сомневаясь — стоит ли рассказывать что-то подобное Еве. Спустя секунду поднял решительный взгляд на подругу. — …Господин Монтилье был против магии Хаоса, но она сама просачивается через меня. Сколько бы не пытался, но светлая магия не даётся, поэтому мы тайно изучаем Тени. Ведь представь, в тот день, когда мы бежали, я смог заставить всех тех людей подчиниться мне! Пускай на короткое время, но это помогло нам бежать! Спасти госпожу! Я учусь это контролировать, если маги увидят, как я колдую, упекут в Башню или объявят отступником! Я хочу защищать Лилиан. Ради неё я готов к риску. Хочу стать сильнее, понимаешь?

Ева скрестила ноги, внимательно слушая исповедь друга. Ей категорически не нравились те чувства, что испытывал Клемент к королеве. Она будто его околдовала. Может быть, эльфийка и правда ведьма? Но Клемент рассказывал Еве, что королева относится к нему с нежностью и заботой. Она опекает своего шевалье, когда на неё нападают призраки прошлого, она нуждается в его заботе, дружеских объятиях. Но сердце юноши стучало быстрее, когда он смотрел на тонкие пальцы без перчаток, редкую улыбку и глубокого, нежного фиалкового цвета глаза. Ему было стыдно признаться, но иногда он представлял, каково тело королевы под закрытым пышным платьем. Он смутно помнил из детства, как она прижимала его к себе в кровати, утыкаясь в его волосы носом, тихо напевала колыбельную. Она всегда была прохладной, лёгкой, словно невесомой…

Ева хотела бы поддержать друга, но привязанность, которая крепким канатом связывала шевалье и его госпожу отвращала прачку. Но поделать подруга ничего не могла. Даже знакомство Клемента со своими подругами было жёстко проигнорировано.

— Она тебя не отпустит. Ты же знаешь, — Ева пожала плечами, взяв в рот травинку.

Шевалье понурил голову.

— Я знаю, но я должен… Там гибнут люди. Ева, мы стольких потеряли. А я сижу тут, словно в коконе. Чёртовом оазисе!

— Зачем ты ищешь битвы?

— Я не хочу быть в её глазах ребёнком. Я хочу доказать, что способен на большее. Защищать её и родной дом. Разве не для этого меня столько обучали?! Столько тренировок… И всё это без толку, если я не могу это использовать!

Ева поднялась с земли, заключила лицо друга в свои ладони, нежно проведя большими пальцами по щекам, заглянула в глаза.

— Я никогда тебя не пойму, Клем. Если ты поступишь по-своему — помни, она накажет тебя. Ты знаешь. Но почему-то её величество слишком ценит тебя… любит, иначе ты не был бы настолько к ней приближен.

Клемент положил ладони поверх огрубевших из-за постоянной стирки рук, удивляясь, что они у неё такие маленькие. А ведь когда-то его ладонь помещалась в её руках…

— Спасибо, Ева. Ты мой единственный друг в этом ворохе интриг и масок. Будь осторожна с этим Ноа, мне кажется, что науку он любит куда больше тебя, — юноша усмехнулся.

Ева дружески хлопнула друга по щекам, потом, схватив парня за уши притянула к себе, удивлённо хлопнув глазами.

— Клем! Да у тебя веснушки! — захохотала молодая женщина, увёртываясь от щелбана.

Ей снова вспомнилось рыжее пламя и звуки лютни. Кажется, Ева начала понимать, почему королева привязана к Клему.

***

Ноа, спотыкаясь, бежал через коридоры по центральной части замка. Слугам только и оставалось жаться к стенам, чтобы он не снёс кого-то, так как из-за вороха свитков ничегошеньки не видел. Почти запнувшись о ковёр, изобретатель на пятках развернулся на повороте, и тут же столкнулся с Евой. Листы попадали на пол, а потерпевшие в инциденте потирали ушибленные места.

— Ноа! — воскликнула прачка, сидя в ворохе эскизов и исписанных листов.

— Ох, моя леди, прости пожалуйста, но мне совсем некогда! — Ноа, словно ничего не случилось, подскочил на ноги, спешно подняв за талию женщину и поставив её в сторону.

— Да скажи мне, что случилось?! Куда ты так спешишь? — в такие моменты Ева очень напоминала свою мать Бет, способную в случае необходимости приложить нерадивого мужа тяжёлым подносом.

Она уперла руки в бока, преграждая путь горе-кавалеру.

Летт тяжело выдохнул, будто готовился объяснять маленькому ребёнку простую истину.

— Получилось! У меня получилось!

— Что получилось? Я не понимаю! — Ева развела руки в стороны, изогнув сурово брови, как делал Дол, пытаясь выглядеть умнее, чем он есть на самом деле.

— Изобретение её величества! Я смог! — воскликнул учёный и, пока подруга не пришла в себя, быстро чмокнул её в щёку и убежал.

Вёрджил Браун, заставший столь интересную сцену, тут же направился в сторону своих покоев. Он сел за старый дубовый стол, который ему сделали на заказ ещё во времена правления короля Рандела. С силой стукнув по столешнице, пожилой мужчина опустил голову. Королева, хоть и потеряла южную часть, но всё же осталась любимицей остальной территории королевства. Хотя некоторые аристократы уже высказывали сомнения. Казначей хорошо потрудился, распространяя по стране слухи о том, что Лилиан была убийцей мужа, чтобы занять трон, к тому же, не имея на него прав. Вельможа и сам не подозревал, как был прав… Да, королева по людским меркам почти бессмертна. Но без наследника она теряла много полномочий. Это пока что было на руку советнику. Эльфийка глубоко пустила свои корни в эту землю, и всё, что имел аристократ, полетело в тартарары. Да, он продолжал занимать прежний пост, но это не отменяло того факта, что львиную долю прибыли урезали. А на одном из советов королева высказала идею построить школы и университеты для бедных! Это же какое варварство: ставить крестьян, этих доходяг, наравне с голубой кровью! Неслыханно! Конечно, сейчас Лилиан не могла тратить деньги на такие глупости, все средства уходили на вооружение. Юг доставлял много проблем уже много лет, и деваться от них было некуда.

Вёрджил откинулся в кресле, прикрыв глаза. Перед взором вспыхнули строчки сожжённого в камине письма:

«Уважаемый господин Б. Спешу вам доложить, что спустя столько лет мы наконец получили некоторую информацию о женщине, по описаниям довольно похожей на мадам П. Хотя прошло довольно много времени. Есть вероятность, что она могла спрятаться где-то на северо-западе. Подобную женщину видели много лет назад на сносях, просившую укрытия. Мы верим, что Кровавая королева будет свергнута с престола, а настоящий правитель поднимет знамёна над столицей!

ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ РАНДЕЛ ВУЛЬФ ТРЕТИЙ!».

Глава 21: Томление

Шуршание чистой ткани, запах травяной мази и цветочной настойки. Ложное умиротворение сквозило в помещении, собираясь неприятным комком напряжения. В светлых волосах запутались отголоски потухающих солнечных лучей. Невесомое касание и новый оборот ткани вокруг раненой кисти руки. На молодом бледном лице так и читалось недовольство, собираясь морщинками между бровей. А в глазах юноши терпение и стыд.

— И всё же надо сказать Гюнтеру чтобы он был менее… требовательным, — Лили на секунду подняла взгляд на непроницаемое лицо шевалье, продолжая бинтовать его руку.

— Всё в порядке. Я уже сказал, что это мелочь, — Клем тяжело вздохнул, заёрзав на месте.

— Я так не думаю, — отозвалась эльфийка, прикрыв глаза.

— Лили, — позвал шевалье. — Моя обязанность как рыцаря и твоего личного шевалье — быть сильнее остальных. Ну поранился, не стоит поднимать шум.

— Ты относишься к себе несерьёзно. Я поручила Гюнтеру обучать тебя, а не истязать. А что, если бы ты лишился руки?! Ты с детства такой, — она не договорила. Лилиан пожала плечами, убрав принадлежности в шкатулку.

Клемент повёл рукой, убеждаясь в том, что повязка сидит плотно. Сегодня была особенная тренировка. Гюнтер не щадил ученика, показывая пример остальным. Даже больше — на тренировочной площадке, где земля была пропитана кровью, советник был вынужден отправлять на войну почти не обученных новобранцев. Многолетняя война ослабляла государство и выматывала его население. А тренировать солдат приходилось в короткие сроки. Гюнтер же воспрял духом, словно вспомнил былые времена, ещё при правлении Рандела. Те дни, когда солдаты Рокдена проходили маршем по улицам завоёванных городов. Если многие сейчас боялись лишний раз покинуть границу королевства, то господин Акст, наоборот, радовался возможности воевать, применять свои навыки там, где они действительно необходимы. Клем оказался на удивление способным малым, и в свои шестнадцать был уже посвящён в рыцари. Акст не отпускал подчинённого ни на секунду, доверяя обучение новобранцев. Гюнтер хотел убедиться, что не зря выбрал Клемента де Лютана приемником после себя. Через несколько лет он мог бы стать правой рукой главнокомандующего. Клем не разочаровал Акста, хоть и проиграл бой. Он получил травму, но Гюнтер оценил навыки рыцаря, и был уверен, что парень вырос. Не зря в его обучение было вложено столько усилий.

Клем сжал кулак, убеждаясь, что рука будет болеть ещё как минимум три дня. Старик изрядно его потрепал. Сбоку раздался короткий выдох. Юноша отвлёкся от своих размышлений, посмотрев на королеву.

Она складывала лечебные снадобья в мешочки, закатав рукава по локоть. В своих покоях её величество убирала волосы наверх, чтобы не мешали возиться с растениями. Её комнаты представляли собой очередной сад. Всюду горшки с цветами, по стенам змеились стебли лечебных трав, с потолка свисали лепестки благоухающей глицинии. Солнечного света всегда было предостаточно, и когда Клем попадал сюда, ему начинало казаться, что он находится в маленьком лесу. Эльфийка слегка наклонила голову, пошевелила острыми ушами.

— Ты взволнована, — скорее подтвердил, чем спросил Клемент, вставая с кресла.

— Да, ведь через неделю я смогу покинуть Рокден, и узнаю наконец, что случилось в Сатреадане, — королева остановилась, сжимая тонкие пальцы, чтобы не дрожали руки. Плечо заныло.

— Ты не угрожала им. Ни разу. Всё надеялась получить ответ хотя бы через письма — целых пять лет, Лили. Они ведь могут быть замешаны в нашей войне. Почему? — рыцарь опёрся бёдрами о стол.

Лили посмотрела на него снизу вверх, осознавая, что он вырос, и теперь понимает куда больше, чем до войны, когда он бездумно бросился спасать её от врагов. Мальчик, который выкрикивал её имя, когда они бежали с юга. Малец, который кусал до ранок губы, когда из её плеча вынимали стрелу. Всё это время желавший бежать на границу воевать. Гюнтер редко брал его на битвы — и то, только при условии, что рыцарь не полезет на рожон, будет не на передовой. А Клементу хотелось сражаться в первых рядах… И каждый раз, когда он возвращался, она плакала. Перед ней не маленький Клем. Не тот мальчик, бегавший по дворцу с деревянным мечом. Не тот Клем, что жался к её боку, скрывая свои слёзы. Этот Клем смотрел на неё пронзительными алыми глазами, видел всю её. И до сих пор стремился знать больше, чем она ему позволяла. Ей стало… страшно.

— Не могла, — она так и не научилась быть стойкой и хладнокровной. Эмоции всегда брали верх.

Адам, узнав состав порошка, выдвинул предложение пойти войной на Сатреадан. Если эльфы замешаны в распаде государства, то это серьёзная угроза. Лили пыталась, хотела бы согласиться, но не смогла. Она решила, что пока не выяснит причину, не ввяжется в войну с родными. Пока вполне хватало гражданской войны, да и К'салла наступала на пятки. Больше всего Лили волновало, что ни отец, ни мать ей не ответили. Это было странно, неестественно для эльфов. Даже учитывая, что они так далеко друг от друга, она знала, что была частью леса. А тут… Явно что-то не так. Эльфы закрыты от остального мира, но не от родных же! Она не писала им все эти годы, считая, что теперь на её плечах жизнь людей. Она боялась, что если осмелится послать весточку в родной дом — сорвётся. Её душа устремится к ним, и тогда Рокден погибнет. Она не могла этого допустить. Каменное королевство стало её домом, сердцем. Но случай с Эльфийским порошком — чрезвычайный.

— Ты всегда такая? — Клем отошёл от стола, борясь с желанием обнять вздрагивающие плечи.

— Какая? — Лили нервно хихикнула.

— Такая… нерешительная, — Клем старался не смотреть на тонкую шею, но смотрел.

— Это не так! — разозлилась королева, задрав голову.

Клем, улыбнувшись, оправил рукава, скрывая насмешку. В такие моменты, когда границы между госпожи и подчинённого между ними стирались, и Лили показывала свою живую и ранимую натуру, юноша не видел между ними такой уж большой разницы. Казалось, что Кровавая королева Лилиан Вульф Первая всего лишь молодая эльфийка, которая растила свои цветочки везде, где ей только вздумается, а большего ей и не надо было.

Он ласково улыбнулся, собираясь покинуть её покои, чтобы подготовиться к поездке. Пускай Гюнтер и оставался в столице, обязанностей самого Клемента никто не отменял. Конечно же, она возьмёт его с собой. Всегда держала как можно ближе, боясь потерять. Иногда Лили оборачивалась, чтобы лишний раз убедиться, что Клем рядом, и облегчённо вздыхала. Она каждый раз грозилась, что больше не пустит его сражаться, но отступала под натиском советников, особенно Гюнтера с Монтилье. Каждый солдат важен для борьбы с югом. Особенно такой самоотверженный, как Клемент. Поэтому, как бы Лили ни хотела отдать ему приказ оставаться рядом с ней всегда, осознавала, что хорошие солдаты необходимы в битве. И именно таким она сделала Клема. Бойцом. И теперь королева за это поплатилась.

— Клем, — окликнула эльфийка.

— Да? — он обернулся с какой-то очередной глупой надеждой.

— Там… в Сатреадане… будь рядом, ладно?

Его взгляд потеплел.

— Конечно, я буду, — он поклонился и вышел из комнаты.

Он хотел быть рядом всегда, и тем не менее, сердце рвалось в клочья. Он осознавал свою тягу к опекунше. Её образ обезоруживал его. Дилемма, что снедала до самых глубоких уголков его сознания. Он желал её, мечтал о ней, благоговел. И при этом осознавал, что между ними пропасть. Она — королева Рокдена. Он — её рыцарь. Так быть не должно… Но каждый раз, когда Лили ласково звала его, сердце пропускало удар.

Он так ждал этой поездки… Нетерпение горело в груди. Ведь оттуда приехала его госпожа. Он может узнать о ней чуть больше. А может, удастся выяснить о таинственном Ларке. Кто этот менестрель, что он из себя представлял… и насколько был близок к его Лили?

***

Вёрджил устало опустился на стул рядом с Гюнтером. Военный выпил не одну кружку эля, сидя в пустом обеденном зале. Годы прошли так быстро… Теперь ежедневные совместные трапезы были необязательными, а королева собирала советников редко и в основном в тронном зале. Оба откровенно скучали по весёлым пирушкам времён Рандела. Что от этого осталось? Вёрджил протёр шею засаленным платком, положил руки на стол. Ночь была дождливой, мерзко-липкой. Прохлада разносилась по пустым залам. Прислуги стало меньше, и многие комнаты были закрыты. Люди шли работать в поля — содержать армию. Однако народ начинал всё больше сомневаться в королеве. Раньше Рокден никогда не проигрывал. Король правил своими землями железной рукой, он никогда не допустил бы такого. Иногда на площади можно было заметить сумасбродов, возвещавших о падении королевства. Гюнтеру уже было плевать. Он смотрел в свою кружку, и был рад хотя бы битвам. Он с радостью ездил на границу ради сражений. Ради смерти. Рокден уже не тот. Он пророс цветами и корнями, взрыхлившими землю, наполнился травянистыми запахами.

— Я знал, — неровным голосом проговорил военный, глядя в кружку окосевшим взглядом.

— Что? — отозвался Вёрджил.

— Знал, что под её рукой страна развалится… Хах… Ну хоть весело, а не унылое тихое убийство, — Гюнтер покачнулся, опрокидывая в себя очередную кружку эля. — Ты, — он указал пальцем на казначея. — Зна-аю, ты что-то замышляешь, Вёрджил. Вижу… всё вижу. А плевать… Тот парень, Клемент де Лютан. Сильный малец, ты бы видел, как он сражается… отчаянно. Мозговитый, — Гюнтер хлопнул по столу ладонью, да так, что кружка перевернулась. — Её величество привязала к себе юнца! Делает размазнёй! А он-то — настоящий воин! Помер этот прохвост Ларк, так она к этому привязалась! Вышла бы тогда за Мусада и горя не знала. Так нет же… — Акст уже готов был уткнуться головой в стол, но продолжал бормотать.

Браун не смел прервать старого вояку, и лишь смирно сидел, размышляя о поисках Паулы. Он почти завершил то, что начал. Ещё немного — и ад, выстроенный остроухой мерзавкой, рухнет! Как же его раздражали предложения об установлении равноправия сословий и прочее непотребство! Сколько можно унижать почтенных жителей своей страны, приравнивая к сброду! О чём тут говорить, если жалкий летт теперь дворянин! Развязанная война подорвала веру в правление Лилиан, и осталось лишь выдвинуть другую кандидатуру на её место. Того, кто будет законным правителем этой страны! Эльфийке не удержать бразды правления. Не с её сомнительными способностями к деторождению. Но малец де Лютан волновал Вёрджила. Многие незаслуженно считали Клемента способным парнем, и Лилиан была слишком к нему привязана. Жалкая игрушка, с которой королева никак не могла наиграться. Нужно было оторвать молокососа от мамочки, чтобы ослабить Лилиан ещё сильнее. Чтобы она не смела посмотреть в сторону казначея — не было бы времени думать о том, что творится под её носом.

— Гюнтер, ты будешь счастлив. Обязательно. Скоро королева пересечёт границу, — Вёрджил взял кружку, посмотрев, что в ней ничего не осталось, кинул в угол и молча ушёл, шаркая сапогами.

***

Стена дождя мешала мыслить, заполоняя голову шумом воды, вселяя в тело свинцовую тяжесть и лень. На границе пока было спокойно. Южане не спешили нападать. Но Нэргуй чувствовал неладное, опыт следопыта подсказывал ему, что затишье — не к добру. На чёрной выжженной полосе не было никого. В левом боку саднило. Путников с этой стороны никто не ожидал, и если бы оттуда бы кто-то и двинулся… несомненно, только враг.

— Не нравится мне это, слишком тихо, — прошептал кочевник, поведя плечами, будто сбрасывая с плеч невидимый груз.

— Что ты там бормочешь? — отозвался его напарник, оперевшись о стену руками, пытаясь разглядеть хоть что-то за стеной дождя.

— Что-то будет… — Нэргуй свёл брови к переносице, с трудом отрывая взор от горизонта.

***

Ева украдкой наблюдала за дуэлью друга сквозь щель в двери. Мокрая истоптанная земля оставляла грязные пятна на одежде солдат. После дождя было холодно, но от разгорячённых тел воинов можно было чувствовать лишь жар. Клемент скинул верхнюю часть одежды, назло своему оппоненту оставаясь в одних штанах. Гюнтер не раз его ругал за своеволие, твердя, что такая показуха может стоить новых ранений. Клем забавлялся. Он знал, что новобранцы не смогут его ранить. Под персикового цвета кожей были видны крепкие мышцы, тело было покрыто шрамами — как магическими, так и от оружия.

— Опять выделывается, королевская подстилка, — прошипел стоящий в стороне.

Ева, услышав подобное высказывание, сморщила нос. В армии многие не любили Клема, считая его выскочкой, без труда продвигающимся наверх благодаря близости к королеве. Всякого рода близости… Несмотря на должность и звания, Клем сам частенько нарывался на драки, вместо того, чтобы использовать своё положение и поставить солдат на место. Открыто заявлять своё мнение в лицо любимцу королевы не решались. Но сегодня, видимо, настал час расплаты. Карл, новобранец, был того же возраста, что и Клемент, и решил бросить вызов рыцарю весьма оскорбительным способом, буквально вынудив сразиться перед всеми. Он хотел доказать, что любимчик королевы — жалкий подкаблучник, ничего на деле не стоит и лишь прикрывается юбкой её величества.

— Как на вкус королевский бутон, а, Клем? Часто перед ней на коленях стоишь и вылизываешь, или только по праздникам? — издевательски поинтересовался солдат. Он, казалось, не осознавал угрозы — даже не обнажил меч. Собравшиеся вокруг бойцы разразились криками в поддержку Карла и оскорблениями в сторону Клемента. Кое-кто начал делать ставки — большинство было в пользу бойца от людей. На фоне здоровилы Карла любимчик королевы смотрелся откровенным хлюпиком.

Такого горе-вояка стерпеть не смог. Будто взрыв чёрной энергии окутал Клема. Пугающие тени обхватили конечности Карла в мгновение ока, проникли под доспехи… Он застыл, не способный ни шевельнуться, ни даже вздохнуть. Клемент рванулся вперёд с мечом наперевес. Большинство новобранцев успело броситься врассыпную, и через секунду разозлённый де Лютан оказался на плацу один. Парень уже занёс меч над Карлом… и улетел в сторону, когда окутанный белым свечением кулак Фергюса встретился с его лицом.

— Достаточно! — Гюнтер Акст, нехорошо посмеиваясь, спустился со стены, с которой наблюдал за потасовкой незаметно для драчунов.

— Ты усвоил урок? — лениво поинтересовался командующий.

— Гхыф-ф… пх-хой светщ-щик… — пробулькал Клемент, потирая кровоподтёк на губе.

— Правильно, гнев — плохой советчик. А теперь — проваливай с моего плаца. Ты очень меня разочаровал.

— Я столько г'аз гово'гил тебе… — глубокие зелёные глаза мага также светились разочарованием. Он медленно поднялся по лестнице и поманил ученика за собой.

В мрачных чёрно-красных покоях учителя Клемент всегда чувствовал себя утомлённым. Переступая порог он будто оказывался в цепком магическом коконе, блокирующем его силы… вместе с желанием бороться.

— И что это было, Клемент? — нарочито спокойно произнёс учитель.

— Он… он посмел… — голос Клема дрожал от гнева.

— Ты болван! — прорычал маг, схватив ученика за грудки. — А если бы меня не оказалось 'гядом?! Ты же мог всех п'гикончить!

— Кто сдал нас? Ева разболтала? — невесело усмехнулся парень.

— П'гачка тут ни при чём. Меня волнует, что ты не думаешь своей головой, когда такое тво'гишь! Если такое увидят маги Башни, тебя на опыты пустят. Что ты будешь делать, а?! Твоя магия — не просто сто'гона хаоса, ты овладел ею слишком быст'го — а это ненормально, молодой человек. Ты подставляешь не только себя, но и свою д'гагоценную ко'голеву!

От этого пыл Клема поубавился. Он больше не мог выдержать взгляда учителя, и отвёл глаза.

— Господин Гюнте'г надеется на тебя, а ты приносишь раздор в наши 'гяды своими выходками, — Фергюс наконец отпустил шевалье. — Поуме'гь свой пыл. Через четы'ге дня п'гибудут маги, ты должен показать, что магия хаоса не коснулась тебя так глубоко. Нам не нужны п'гоблемы.

Клем был окончательно уничтожен. Спесь сбилась, и осталось разочарование собой. Не здесь. Он должен быть не здесь! Парень вышел из башни колдуна в расстроенных чувствах, не желая контактировать ни с кем. Вскоре прибудут маги, и надо вести себя тише воды, ниже травы, иначе он подставит под удар не только себя. О, этот урок он усвоил ещё в детстве. От воспоминаний о плотоядном растении в ядовитом саду по спине пронеслись мурашки.

Ну, раз пока стоило быть незаметным, Клем решил провести время в изучении фолиантов, которыми полна была библиотека. Заодно хотел найти сборник стихов, который просила Лилиан на вечер. Он надеялся, что королева уделит ему время, дабы немного расслабиться. В мыслях всплыла белизна её кожи, когда она закатывала рукава платья, лёгкий пушок чёрно-седых волос, выглядывающих из высокой причёски, взволнованный взгляд сиреневых глаз. Сердце стало стучать быстрее, отдаваясь в висках лёгкой болью. Клем не раз задавал себе вопрос: в какой момент уважение и преданность по отношению к опекунше переросло в томление и даже страсть?

Она была всегда так близка… и одновременно таила загадки, которые так и хотелось разгадать. Притягивала, заманивала в чарующие сети…

Если бы Лили знала о том, что испытывает к ней шевалье — без сомнения, могла сказать, что то, что горело в сердце рыцаря — любовь. Та самая — настоящая, которая не была ей ведома, но которую познал Ларк Адерин.

***

Она разрешила ему устроить голову на своих коленях, ласково перебирала отросшие светлые пряди, глядела куда-то в окно. Она слушала стих за стихом, вспоминая звуки лютни, которые не оставляли её память. Как бы она хотела вновь услышать спокойную мелодию, взмывающую в звёздное небо, заставляющую цвести всё вокруг. В памяти всплыло как Клемент пытался что-то сыграть, но провалился с треском. Из-под пальцев, наученных сражаться, выходила полнейшая белиберда. Клем тогда довольно сильно расстроился.

Лили хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

— Что тебя развеселило? — тепло отозвался шевалье, отвлёкшись от чтения.

— О, ничего… просто вспомнила тебя в детстве. Ты всегда был шебутным, — Лилиан провела пятернёй по светлым волосам.

Клемент на мгновение прикрыл глаза, наслаждаясь моментом.

— А ты была другой? — в его глазах плясали языки пламени разожжённого камина.

Лилиан задумалась, вспоминая, как пряталась в траве, представляя себя каким-нибудь зверем. Нелюбимый розовый десерт, который готовила повариха в лесу… Мысли плавно перетекли к её тринадцати годам, битве под Белым замком. Стоны и боль.

От мыслей её отвлекло тёплое прикосновение. Юноша невесомо гладил Лили между бровей.

— Не хмурься. Неужели всё так плачевно? — он был взволнован.

— Наивная. Глупая. Слабая.

Каждое слово — словно хлёсткая пощёчина самой себе.

Он не верил. Клем представлял маленькую эльфийку с гордо поднятой головой среди таких же прекрасных эльфов. Она небрежно бросала взгляды на прислугу, позволяя подарить ей что-нибудь, что могло бы развеселить принцессу.

— Ты слишком плохо о себе думаешь. По крайней мере, сейчас ты не выглядишь глупой… — Клемент ухмыльнулся.

— И на том спасибо. И какого же ты обо мне мнения? — Лили засмеялась в ответ.

Клемент приподнялся на локтях, перевернулся на живот, отложив сборник в сторону. Она будто дала ему надежду высказать свои чувства, хотя бы так — призрачными намёками.

— Я думаю… Что ты несдержанная, нерешительная, грустная и отстранённая, — парень замолчал.

Улыбка с лица эльфийки сошла, игривое настроение переросло в обиду.

— А ещё ты самая прекрасная, кого я когда либо знал. Я люблю твой ласковый взгляд, доброту и гордую осанку… Я люблю… — он не закончил, но так бы хотел произнести «тебя»…

Лилиан приложила прохладную ладонь к румяной щеке юноши, её губы разомкнулись. Она хотела что-то сказать, что-то такое же приятное.

— Ох, Клем это… трогательно, — она заглянула в его глаза, обратила внимание на конопушки. Под счастливой улыбкой проступила застарелая печаль.

Их лица были так близко, они чувствовали дыхание друг друга на коже… Клемент, не отрываясь, смотрел в её глаза, в своём воображении уже впиваясь в губы возлюбленной поцелуем.

— Спасибо, милый. Я запомню, — королева легко поцеловала юношу в лоб и поднялась на ноги.

Наваждение рассеялось, вечер подошёл к концу. Клем заглушил чуть было не вырвавшийся вздох разочарования.

«Святая Анджелика, дай мне сил!».

— Ты подготовился к отъезду? — как ни в чём не бывало спросила королева.

— Да… да, я готов, — тихо отозвался Клем, — Доброй ночи.

Дверь за ним захлопнулась, раздевшись эхом по пустынному этажу.

Глава 22: Возвращение домой

Одеяния магов были лёгкими, развевались от малейшего ветерка. Они не шуршали, не шелестели, вообще не издавали звуков. Можно было подумать, что это не люди, а призраки. Фергюс назвал это зачарованием — одной из великолепных возможностей светлого источника магии. Клем так не мог. Сколько ни пытался — получались только взрывы разных масштабов. Недавно смог выучить новую технику — удушение. Подопытной была крыса, пойманная в винном погребе. Достаточно было сильнее уплотнить тёмную энергию в нужном участке тела, и кислород переставал поступать. После случая с новобранцем, Клем вынужден был чем-то себя занять, а лезть на тренировочную площадку не хотелось. Несмотря на умения, с магами, которые окружали изобретение Ноа, ему было не тягаться. Клем злился на себя за то, что мог пользоваться только тёмной магией, которая легко ему давалась, а светлая была закрыта, неподвластна и неукротима. Дурная шутка судьбы. Обычно всё было с точностью до наоборот: многие желали получить в качестве элемента именно хаос, он дарил власть. Ведь все хотят власти?

Рыцарь стоял недалеко от входа на площадку, где маги должны были совершить ритуал. Он неотрывно следил за происходящим, немного волнуясь о том, что будет, если его начнут расспрашивать. Магию хаоса полагалось изучать исключительно в Башне под присмотром Старших. Господин Монтилье говорил об этом. Они в пятый раз обсуждали то, что должно было произойти. Клем не доверял людям в закрытых серых плащах. Как можно доверять людям, которые ясно дали понять: «Мы не несём ответственности, если с её величеством что-то произойдёт».

Фергюс слабо кивнул, Лили согласилась. Всё мероприятие казалось безумством. Особенно пугало изобретение, которое подготавливали три дня, безостановочно вливая потоки энергии. Наконец разговоры кончились. Клем напрягся, прислушиваясь. Один из магов постоянно улыбался, будто всё происходящее казалось ему весёлой шуткой. Старик раздражал Клема больше всех. По крайней мере, остальные не были такими болтливыми.

Лилиан поместили в аппарат, приковав по рукам и ногам. Она поморщилась от лёгкой боли в запястьях и щиколотках. Сказали, что так надо — королева не возражала. Недалеко стояла стража и лекари — на случай, если что-то пойдёт не так. Лили было страшно, но возможность приехать в Сатреадан была на первом месте. Изобретение выглядело довольно пугающе: огромная конструкция с небольшим пьедесталом, на котором находился алтарь. Над королевой был размещён белый кристалл, от которого в разные стороны шли стеклянные трубки, уходящие в землю. Под изобретением маги нарисовали огромных размеров пятилучевую руну, а сами расположились по её краям.

Рядом с Клемом встала Ева, легко ткнув друга в бок локтем.

— Ты бы немного расслабился. Ничего не заметил? — шёпотом спросила девушка, с беспокойством, заглянув в суровое лицо.

Клемент огляделся… и обратил внимание на то, что вокруг него сгустилась тёмная энергия. Тревожный знак!.. Стоило взять себя в руки. Он находился здесь, чтобы в случае провала вытащить её величество из проклятого агрегата. Если его поймают, какой из него помощник? Стоило быть мирным. Он попытался улыбнуться, но получилось криво, энергия пришла в норму.

— Лучше так не улыбайся… Ноа знает, что делает, поверь, — Ева ободряюще хлопнула друга по плечу, пытаясь взбодрить. — Меня больше волнует вон тот старикан. Он каждый раз на тебя оборачивается. Раздражает, — девушка насупилась, слегка ссутулилась.

— Учитель сказал, что его зовут Мерлин. Он лично обучал господина Монтилье. Согласен, мне тоже не нравится его ухмылка. Будто он знает обо мне всё, — Клем поёжился, Мерлин добродушно помахал им рукой. — Странный старик.

Ева слегка хихикнула.

— Начинается! — прачка указала пальцем на магов.

Лили окутали белые нити, которые тускло светились. Они проходили сквозь её тело, заставляя женщину вздрагивать и морщиться. Кристалл постепенно наполнялся энергией, окрашивался красным.

— Они что, кровь из неё выкачивают? — Ева судорожно сглотнула.

Клем не ответил. Он знал, что так и было. Как рассказывал Ноа, светлая магия должна была пройти сквозь тело королевы, чтобы окутать сосуды. Магия эльфов — в их крови, поэтому, смешав с человеческой в нужных пропорциях, её можно было изрядно усилить. Запечатав в кристалле, энергию следовало направить в почву постепенно, таким образом, не теряя подпитку жил Рокдена. Опасность заключалась в том, что кристалл мог бы не выдержать такого количества энергии и попусту взорваться… или того хуже. Светлая магия, которой члены Круга накачивали Лилиан, могла ей навредить и испортить кровь. Никогда ранее человеческую магию не смешивали с эльфийской…

— Получилось! — захлопал в ладоши Мерлин, обнимая хмурых коллег.

«Как? Так быстро?».

Клем ожидал провала, или серьёзных сложностей. Но вот Лили уже подняли с алтаря.

— Я же сказала, что Ноа знает, что делает. Он же столько лет работал, — хмыкнула Ева в удаляющуюся спину рыцаря.

Клемент уже стоял около изобретения, чтобы помочь госпоже. Она благодарно приняла протянутую тёплую ладонь, покачнулась. Клем придержал госпожу, ревниво посмотрев на тех, кто пытался подойти.

Маги остались на месте, продолжая подпитывать кристалл, латая все возможные дыры, чтобы не было утечки энергии.

Ноа бегал вокруг аппарата, проверяя все установки. Признаков провала пока не было. Лекари осмотрели королеву, отметив сильный упадок сил и вялость. Теоретически предполагалось, что энергия взятая у королевы — львиная часть от всего объёма. Рокден — довольно большое королевство. Чтобы наполнить магией настолько огромную территорию, нужно было много сил. У самой Лилиан оставалось немного. Предполагалось, что до тех пор, пока не будет совершено путешествие в Сатреадан, и Лили не вернут взятую часть, она так и останется ослабленной. Лилиан ожидала этого, была готова рисковать. Из последних сил королева выпрямилась, обратила внимание на светящийся кристалл. Для магии это был прорыв, колдуны попросили чертежи изобретения, чтобы использовать такую систему потом. Только вот… поди найди эльфа, который бы согласился на такой самоубийственный эксперимент снова. Если насильно высосать магию из эльфа такой штуковиной, он просто умрет, а вся сила развеется. Эмоции — непостоянный ресурс.

— Когда вы пересчёте границу, маги направят смешанную энергию в почву. По моим расчётам — примерно луна и седмица сверху. Больше они не выдержат, — Ноа пролистал свои записи, проверяя теорию прямо на ходу.

— Хорошо, благодарю, господин Ноа. Значит, нужно выезжать сейчас же, — королева сделала шаг и чуть не упала, вновь воспользовавшись помощью Клема.

Пара покинула двор, поблагодарив магов за участие и обнадёжив вознаграждением.

Когда маги закончили запечатывать кристалл, четверо тут же решили уйти в предоставленные им покои. Остался лишь Мерлин. Он хитро щурился на Фергюса из-за лорнета. Монтилье знал этот взгляд ещё с детства. Взбалмошный учитель определённо что-то заметил. В отличие от остальных магов, Мерлин был… необычным. И самым непредсказуемым. Оттого все занятия в Башне были неимоверно сложными и замысловатыми. Мерлин откинул капюшон, демонстрируя высушенное, седоусое лицо.

— А занятного ученика ты себе взял, Фергюс, — Монтилье отвёл взгляд, стараясь не встречаться глазами с учителем. — Малыш Фергюс, расслабься. Ты же знаешь, что я не такой, как эти снобы. Всю дорогу бубнили — уши вяли! — Мерлин наигранно закатил глаза, сухо рассмеявшись.

Монтилье молчал, осознавая, к чему дальше придёт разговор.

— Ты плохо его контролируешь. Я смог перекрыть ауру, чтобы мои напыщенные коллеги не слетелись на мальчика, как стервятники… твой ученик может быть опасен, — учитель больше не смеялся, взмахнул рукой, остановив оправдания ученика. — Я ведь знаю тебя, как облупленного. Конечно, он занятный экземпляр. Я понимаю твой интерес. Но считаю, что он не готов. Ты поспешил, — вокруг губ образовалось больше морщин, и Мерлин гаденько ухмыльнулся, — Удачной дороги до эльфийского леса, малыш Фергюс. Передавай им там привет от старика Мерлина.

— Да, учитель… — глухо отозвался придворный волшебник, и поспешил убраться с глаз долой. Его даже не заинтересовало, что Мерлину делить с эльфами.

***

Сборы были быстрыми и уже на следующий день собранный отряд ожидал королеву. Постарались обойтись минимумом вещей, чтобы не задерживаться в дороге и не привлекать внимания. Ситуация в стране и за её пределами была не слишком благоприятной для путешествий, но ничего не поделать… Ехать было необходимо, чтобы точно знать, что от Тёмного леса не стоило ждать удара в спину. Лили знала наверняка, что отец бы никогда не причинил ей вреда. Это всё была какая-то ошибка! Лилиан бросало то в жар, то в холод. Конечности были слабыми и плохо слушались. Она была очень уязвимой. Становилось обидно и досадно. Клем не отходил от Лили, сопровождая её повсюду. Усадив в повозку, он в сотый раз за день поинтересовался, не стало ли ей хуже, и лишь получив отрицательный ответ, немного успокоился.

— Мы тут же остановимся на привал, если тебе станет хуже, — строго заверил юноша — шёпотом, чтобы никто больше не услышал их фамильярного общения.

— Я в порядке, — слабо улыбнулась эльфийка, привычно коснулась холодными пальцами горячей ладони.

Рыцарь дольше положенного задержал взгляд на их соприкасающихся руках, кивнул и вылез из повозки.

Лилиан взяла с собой Фергюса и Клема, остальные приближённые должны были следить за столицей. На границе с югом пока всё было спокойно, но нельзя было быть уверенными наверняка, что ситуация не изменится. Отъезд королевы — строжайшая тайна.Иначе поднимется шум и спровоцирует врагов.

Вёрджил наблюдал за удаляющимся отрядом без знамён с брезгливым выражением лица. Наконец-то королева покинула город, и все приготовления будут закончены. Однако Адам был тем ещё хитрецом. Он был распорядителем двора, его крысы шныряли по всему дворцу — подслушивали, подглядывали, вынюхивали… Осторожность в приоритете, и письма он будет отправлять только с голубями через третьи руки, а никак не напрямую. Нельзя допустить слежки. Восток ослабнет благодаря его вмешательству. Нужно ускорить процесс. Казначей старался скрыть свои махинации по финансированию, специально уделяя меньше внимания фруктовым полям востока. Несмотря на возможности госпожи, без ухода и должного внимания никакая магия не поможет. Пока королевы нет, нужно ослабить границу сильнее. Как же тяжело ломать систему, когда находишься под самым носом у правителя! Ничего… Два года — и Вёрджил осуществит свой план по низвержению власти клятой эльфийки!

Границу отряд её величества преодолел через три дня. Благодаря магическому кристаллу, так похожему на тот, который остался в столице, Лили могла понять, удачно всё или нет. Ноа объяснил, что, если кристалл погаснет — значит, ничего не получилось, и стоит развернуть всю процессию. Лили так волновалась, что остановила отряд, вышла из повозки, встав на перекрёстке. Ещё немного — и она сможет ехать дальше со спокойной душой. Клем поддерживал Лилиан, почти невесомо касаясь её локтя. Эльфийка нервно сглотнула, до боли сжав маленький светящийся кристалл в руках.

Несколько тяжёлых шагов вперёд — и Лили открыла глаза, беспокойно разглядывая артефакт. Белое свечение с красными вкраплениями продолжало ярко переливаться внутри. Она ждала. Думала, что вот вот он погаснет. Ничего не получится и ей вновь пришлось бы вернуться в свою огромную золотую клетку проигравшей. Неожиданно ей вспомнилась Амая, как та, неспособная встать и уйти, продолжала быть в заточении. А она — виновница Лили спокойно могла сбежать…были бы силы.

— Ваше величество, мы можем ехать. Никаких поводов волноваться нет, — сухо сказал Монтилье, разжимая напряжённые пальцы госпожи.

Лили несколько раз моргнула, отбрасывая наваждение. Клем огляделся, нет ли вокруг опасности, и сопроводил королеву в повозку. Можно двигаться дальше.

***

— Стой! — время привала.

Вечер. За высокими острыми деревьями рыжие отблески солнца смешивались с наступающей ночью. Журчание чистого родника успокаивало, а птицы лениво перекрикивались, оповещая, что пора готовиться ко сну. Шевалье очень хотел, чтобы госпожа могла бы хоть день провести в городе, в таверне. Но эльфийка настаивала на скрытности — в лесах безопаснее, чем в городе. Лилиан так и не выпускала из рук кристалл, боясь, что он в любой момент потухнет. Отряд быстро разделился, оставив лошадей. Лили осторожно высунулась из повозки, замерла ненадолго.

Сколько прошло времени, а она всё ещё помнила… Тут растительность менялась. Цветущие кусты остались позади, хвоя и острые камни встречались чаще. Ещё недолго — и они прибудут к реке Тия. Лили помнила её холодные воды. Настолько холодные, что даже летом можно было почувствовать свежесть, лишь стоя рядом. Внутри разгоралось нетерпение. Почти чувствовался запах сырой травы и перегнивших листьев. Острота еловых веток и прохлада земли.

— А там заячья нора, — Ларк пригнулся к самой земле, увлекая за собой любопытную принцессу.

— Они сейчас там? Зайцы… — девочка кое-как удерживалась в полуприсяде.

Менестрель тихо усмехнулся, указав на зайца, сидящего на валуне, любопытно наблюдавшего за эльфами.

— Лили, ты голодна? — Клем остановился рядом, держа в руках тарелку с вяленым мясом, хлебом и сыром.

В глазах Лили всё еще стоял образ наставника из прошлого. Заметив Клема, она не сразу смогла сориентироваться. Конечно, растерялась. Ведь Клем — его сын! Она разозлилась на себя за минутную слабость, натянуто улыбнулась.

Клемент заметил затуманенный взор, его так и подмывало задать очередной вопрос. Но разве будет смысл? Она вновь переведёт тему… или просто ничего не ответит. Наверняка ностальгия по родным местам и радость, что покинула границу… Столько лет вдали от родных. Клем воровато оглянулся. Удостоверившись, что даже Фергюс был невероятно занят, рыцарь широко улыбнулся.

— Уверен, ты была бы очень рада пройтись к ручью. Мы уже третий день в дороге, я не буду смотреть, обещаю, — юноша протянул руку королеве.

— Признайся, ты читаешь мысли! — Лили отвлеклась, почувствовав себя легче.

Она действительно была бы рада ополоснуться. Дорога выдалась тяжёлая, а её состояние не из приятных. Она привычно опёрлась о шевалье. Клемент понимал, что было бы безопаснее взять с собой сопровождение… Честно сказать, он потакал своей слабости. В конце концов её могут увидеть обнаженной, а он этого не допустит. Он уведет её недалеко, если что, то подаст сигнал. Фергюс проводил пару недовольным взглядом, на всякий случай поставив на королеву защитную руну. Оставив эльфийку у ручья, сам Клем остался за кустами. Слушая шелест ткани, рыцарь засмущался. В его фантазиях он уже оказался рядом с ней, обнимал узкие плечи, целовал белую кожу…

— Спасибо, — Лили осторожно ополаскивала плечи прохладной водой, наслаждаясь безоблачным небом.

— Это мой долг, — хрипло ответил юноша, теребя ремешок обмундирования.

— Нет, я не о том. За твою веру… Хотя, я последнее существо, о котором ты должен заботится, — слабость брала своё, и у Лили уже кружилась голова.

— Не пори чушь! — вспыхнул шевалье, но тут же одёрнул себя. — Я имею ввиду… ближе тебя никого для меня нет. Но… — на секунду он подумал, стоит ли откровенничать. Ай, была не была! — Ты смотришь на меня, но не видишь… Будто за моей спиной стоит ещё кто-то.

Раздался всплеск, и рыцарь, полностью позабыв о своих словах, тут же выскочил за-за кустов. Эльфийка сидела у ручья, приложив пальцы ко лбу. Она надела платье лишь наполовину. Он осторожно поднял женщину на руки, накинув на полуобнажённое тело мантию. На языке так и чесалось:

«Может, не стоило ехать?».

Он не мог так сказать. Она так желала этой поездки, даже учитывая своё плачевное состояние… Он же продолжал сомневаться. А что, если мероприятие убьёт королеву? Нужно нести её в лагерь, к лекарю. Сердце готово было вырваться из груди. Лили всегда была холодной, хрупкой. Увидев её обнажённой, Клем удивился тому, насколько, оказывается, она костлявая под одеждой. Даже немощная. Тонкие руки и острые ключицы… она не казалась изящной и пластичной, как, например, Ева. Эльфийка выглядела болезненной и убогой. Рыцарю стало её даже жаль. В голове проскочила постыдная мысль:

«Как же Рандел с ней справлялся?».

По слухам, мужчина был пугающе крупным. Клем не такой. Несмотря на все тренировки, он оставался жилистым. Быть может, подпитка целой страны магией так измотала хрупкое тело? Рыцарь больно закусил губу. Если бы он мог как-то облегчить её ношу…

— Лили, давай я отнесу тебя к лекарю, — алые глаза лихорадочно блестели.

Эльфийка подняла голову, пытаясь сфокусироваться. Получалось плохо. Она лишь немного приподнялась, цепляясь всеми силами за шевалье.

— Зря… Ты ведь еле на ногах стоишь! — Клем скрипнул зубами.

— Всё в порядке, мой ангел… — глаза Лилиан неожиданно расширились.

Она всеми возможными силами оттолкнула от себя юношу, прикрываясь платьем. Клем был в замешательстве. Он полагал, что, быть может, она так сильно засмущалась. Ситуация стала шаткой, какой-то кривой и неловкой. Он тут же отвернулся. Ткань за спиной вновь зашуршала, и холодная рука мягко обхватила его локоть, ища опору.

— Возвращаемся, — в приказном тоне объявила королева и они двинулись обратно.

***

Лилиан выглянула из повозки, вдохнув свежий воздух полной грудью. Ещё немного — и они пересекут границу Сатреадана. Двадцать пять лет. Годы будто пролетели одним днём, но столько произошло… И вот, она возвращается в родной дом. Внутренности переполняли давно истлевшие чувства. Словно Лилиан — вновь маленькая принцесса, а вокруг лишь звуки леса, любимые запахи и ощущения. Навстречу выехал отряд в форме эльфийских пограничников. Лили удивлённо посмотрела на… людей?! Люди никогда не жили в эльфийских лесах! Королеве стало страшно, от былой радости и восторга не осталось и следа. Что тут произошло?

— Назовите себя, по какому поводу вступили на территорию Сатреадана? — сурово спросил один из стражников, единственный эльф из отряда.

— Мы хотим встг'етиться с владыками Тёмного леса, — Фергюс слез с лошади. — На аудиенцию пг'ибыла лично ког'олева Рокдена, её высочество Лилиан Вульф! — торжественно объявил Монтилье, пока королева с трудом выбиралась из повозки, поддерживаемая шевалье. От глаз стражей не укрылись жалкие попытки эльфийки сохранить королевское достоинство.

Глаза стражников расширились в удивлении. Без сомнения это была она. Никто из эльфов, кроме особ королевской крови, не имел настолько длинных ушей.

— Прошу простить нас за грубость, — улыбнулся эльф, в глазах сверкнули слёзы, — Мы проведём вас к его величеству немедленно! — на губах заиграла приветливая улыбка, капитан стражников почти потянулся для объятий, однако одумался и опустил руки.

Лилиан счастливо улыбнулась знакомой манере. Пускай вокруг люди. Сейчас она встретится с отцом и матерью, и они всё объяснят. Она с радостью обнимет их, расцелует в обе щёки брата… Она представляла его высоким и изящным, как их отец.

Но чем дальше они продвигались, тем мрачнее становилась картина. Взрыхлённые окопы и норы выглядывали пустыми рвами то тут, то там. Воздух не был так же чист, как в воспоминаниях. Обгоревшие поленья встречались по пути, так и норовили уцепиться за колёса повозки.

Клемент ехал на лошади, держась рядом с повозкой, не отрывая взгляда от леса вокруг. Спина сама выпрямилась до боли в пояснице, а руки крепко держали повод. Лошадь чувствовала всеобщее настроение, иногда сопротивлялась и тяжело всхрапывала. Рыцарь не так представлял родной дом любимой опекунши. В его фантазиях и её рассказах Сатреадан был полон жизни и изумрудной зелени, благоуханных цветов и трав, журчания ручья и трелей птиц. Где же это всё? Вокруг мёртвая трава и облезлые стволы. Да и люди… Они явно здешние.

Когда вся группа подъехала к мосту, Лилиан в испуге прижала руки к щекам, увидев широкий, заполненный мутной водой ров вокруг замка. На поляне не было травы — лишь сухая земля. А дерево, которое она взрастила в память о погибших за Белый замок, было спилено, оставшись дряхлым пнём!

Стража замка вышла навстречу их отряду.

— Ты же слышал приказ его величества! Кто все эти люди? — сурово спросил стражник эльфа-пограничника, злобно косясь в сторону прибывших, не заметив пока в повозке Лили.

— Тихо! Приехала госпожа Лилиан! Сама! — восторженно объявил тот.

Такой же радости от своего коллеги эльф не получил. Тот лишь злобно хмыкнул, пренебрежительно оглядываясь за спину стража.

— Небось, с муженьком, да? Их тут никто не ждёт! — нарочито громко сказал эльф, сняв с головы шлем и бросив на землю.

— Да как вы смеете! — Клемент спрыгнул с лошади, подошёл к стражнику, желая проучить наглеца.

— Умолкни, Клемент! — Фергюс, пытаясь подавить назревающий конфликт, вышел вперёд.

Лилиан вылезла из повозки, желая самостоятельно поговорить с теми, кто посмел её оскорблять.

— Я желаю видеть его величество Демиургса Медерия Элу немедленно! — Лили сжала кулаки, смотря на знакомое лицо давнего советника отца. Мальчик с глазами старика, всегда носивший так её смешивший лорнет — один из старейших жителей Тёмного леса. В его глазах была безграничная ненависть к ней, Лилиан. Она уезжала из дома спасительницей, а встречают — как злейшего врага.

— Ох, госпожа, вы так сильно опоздали! Поблагодарите его величество Рандела Вульфа! — саркастически произнёс советник, поправив круглые лорнет на кажущемся молодым лице.

— Да что произошло?! — взвизгнула Лили, топнув ногой… и чуть не упала от слабости.

Клем подошёл ближе к госпоже, опустив руку на эфес меча.

— Что за бедлам устроили прям на пороге моего дворца?! — глубокий и сильный голос заставил всех притихнуть.

Из замка вышел высокий, поджарый эльф в дорогих доспехах и с венцом на черноволосой голове. Он обвёл присутствующих тяжёлым, гневным взглядом раскосых бледно-сиреневых глаз. Лицо скривилось в презрении, растянув на пухлых губах неровный белый шрам, стоило королю только увидеть перед собой Лили. Мужчина опустил голову, чёлка, прикрыла часть глаз, делая взгляд ещё более яростнее и твёрже. Наконец эльф выпрямился, гордо расправив плечи. Доспехи заскрежетали, блеснув в луче солнца.

— Ну здравствуй, сестрица, — претенциозно бросил Задекиа, криво ухмыльнувшись.

— Брат? — Лилиан неверяще обвела взглядом родственника, пытаясь сопоставить с тем пускающим слюни младенцем, которого помнила.

— Его высочество? — Клемент будто бы спрашивал у королевы.

Вообще, родственника покровительницы он представлял иначе. Рыцарь не успевал удивляться своим впечатлениям и не соответствию фантазий с реальностью. Перед ним был не тонкий, наивный принц. Воин! Такой же боец, как и он сам… только гораздо более умелый и опытный.

— К королю обращаются "его величество", молодой человек! — советник в форме стражника деловито поправил лорнет.

— Король? — по спине эльфийки пробежался холодок, мрачные мысли тут же закрались в голову. — Задекиа, где папа? — голос охрип, а в голове помутилось.

Ухмылка исчезла с лица молодого короля, вернулись суровость и непроницаемость.

— Давай вначале зайдём в замок, — неожиданно мягко произнёс Задекиа, протянув руки к сестре.

Клем сделал ещё полшага к госпоже, готовый в любой момент выхватить меч.

— Я никуда не пойду, пока мне не объяснят, что происходит! Я пять лет писала письма, неспособная покинуть Рокден! Моя страна в сложном положении! Когда я возвращаюсь в родной край — вижу людей! В Тёмном лесу! А теперь ещё ты — король! Не отец! И меня встречают, словно я вражеский посланец! — слабое состояние, долгая дорога, расшатанные нервы сделали своё дело, и эмоции вновь взяли верх над телом, оставив за порогом спокойствие и хладнокровие.

В глазах короля эльфов проскользнуло что-то недоброе, болезненное, даже сломленное.

— Двадцать лет от тебя не было ни весточки, — Задекиа сделал шаг, сурово посмотрев на молодого рыцаря, словно без слов приказывая оставаться на месте, — А потом ты пишешь, чтобы отец объяснил тебе, почему Сатреадан виноват в твоих проблемах с югом? А ты хоть знаешь, сколько раз отец и мать писали Ранделу? Солдаты, что так благородно дал на месяц твой муж, не сделали ни черта! — король повысил голос. — Устроили тут песни и пляски, а через месяц бросили нас на съедение оборотням, которые за время их бездействия собрали остатки своей армии и нашли себе другого вожака! — Задекиа, не в силах сдержать гнев, резко схватил Лили за руку, больно сжав. Белые Кирасы тут же подобрались, а солдаты эльфийского короля спокойно смотрели на ссору родственников. Фергюс тут же положил руку на плечо Клема, останавливая чёрную энергию, так и рвущуюся наружу. Лили затряслась, утопая в бледных омутах глаз брата. Задекиа нагнулся к самому уху сестры, почти касаясь его губами.

— Они мертвы. Оба. Сначала отца растерзали оборотни, а через пятнадцать лет за ним последовала мать. Мы слишком дёшево променяли тебя, — слова оловом протекли по лёгким, горлу и сердцу.

Лили не устояла на ногах, а сознание не выдержало удара. Она тут же покачнулась, осела на землю. Король отпустил безвольное тело, не поддерживая. Клемент сразу оказался рядом с госпожой, поднял её на руки, бросая лютый взгляд на Задекию, крепче прижимая Лилиан к груди.

Владыка Сатреадана хмыкнул.

— Проводите гостей в покои, они проделали такой длинный путь, — в словах не было ни капли заботы.

Глава 23: Обломки прошлого

Солнце было уже в зените, а король Задекиа даже не трапезничал — некогда. После прошедшей войны с оборотнями лес был в разрухе. Победа досталась слишком дорогой ценой. Большая часть священных древ была уничтожена, восточная часть леса была сожжена — опасно было даже соваться туда. Задекиа буквально рвал на себе волосы, разрываясь между обустройством населения, внешней политикой и восстановлением территории. Теперь лес населяли не только эльфы, но и полуэльфы… и даже обычные люди! Предки были бы недовольны… но что ему оставалось?! Глупые эльфийки доверились могучим воинам, отдали им свои сердца, а мужчины лишь развлеклись, оставив несчастным потомство. Некоторые женщины не выдерживали такого… и просто покидали бренные тела, как только рождали на свет ублюдков. Блюбелл была в отчаянии — каждая новая смерть истощала её, и королева долго плакала на груди у сына… ох, слабое материнское сердце! Каждый эльф для Блюбелл был словно её собственное дитя. Она и так страдала от потери мужа, а каждая новая смерть лишь бередила душевные раны. Королю до сих пор мерещились её стенания, которые проносились эхом по дворцу каждую ночь в течение долгих десяти лет. Задекиа восхищался матерью, которая буквально тащила королевство на своих хрупких плечах, осознавая, что кроме неё некому. Сын её был мал, и передать наследие она не могла. Рокден просто отказал в помощи, и оборотни творили в лесу что хотели — всюду проложили туннели, утаскивали зазевавшихся остроухих по всему лесу… Эльфы бились как могли, теряя воинов в огромных количествах. Когда принцу исполнилось четырнадцать, королева была совсем плоха. Исхудавшее тело было бледным, кожа да кости. Волосы поседели, и от былой красоты не осталось ни следа. Несмотря на всё, она продолжала держать оборону, создав защиту вокруг леса. Тогда-то Задекиа понял, что нужно брать всё в свои руки. Он уже мог биться наравне с взрослыми мужчинами, владел своей магией не хуже матери и покойного отца. Но всего этого было недостаточно! Им нужна была поддержка. Задекиа, переступив через себя, заключил договор с султаном Мусадом Салах Басиром. В обмен на помощь в войне султан попросил десять священных эльфийских древ. Королева, лёжа в кровати, пыталась сопротивляться, но принц настоял. Слабая Блюбелл не могла ничем ответить, она больше не была в состоянии продолжать борьбу в одиночестве. Также заключили союз с Чио и Гроук. Война длилась ещё четыре луны. Страшные четыре луны, когда кровь лилась рекой. Они победили. Смогли отстоять дом. После жестокой битвы Мусад сразу же увёл войска. Хотел было увезти несколько эльфов с собой — но Задекиа отказал. Хватит с него потерь… даже таких. Султан, помня наставления королевы Лилиан, не настаивал. Он и так получил достаточно.

А потом… Королева скончалась. На плечи молодого юноши лег тяжелейший груз: пепелище вместо родного дома, похороны матери и неподъёмная ответственность за оставшихся в живых эльфов. Задекиа сходил с ума от ужаса и отчаяния. Когда на месте погребения матери взрастили святое древо, он — ещё совсем юноша — несколько часов стоял там, прислонившись лбом к шершавой коре, не проронив ни слезы. Их просто не было.

Лес нужно было восстанавливать. Эльфы, как народ, были на грани вымирания — с их-то крайне низкой фертильностью… Задекиа пришел к очень печальному выводу о том, что нужно открыть границы с соседними государствами — каганатом Чио и варварским стойбищем Гроук. Вторые были ближе к лесу, но их культура была довольно примитивной и грубой. Эльфийки, которые и так были близки к тому, чтобы последовать за павшими собратьями, предпочитали обходительных людей с востока. Последовало множество брачных союзов, но только на том условии, что люди, заключившие браки с эльфами и эльфийками, останутся в Сатреадане. Всё перемешалось. Постепенно лес начали восстанавливать. Ещё было очень далеко до былого величия, но король был доволен даже таким результатом.

Клем тихо переговаривался в коридоре с Фергюсом, постепенно закипая. Прошло уже трое суток, а королева так и не очнулась. Состояние госпожи волновало солдата. В то время как Задекиа будто бы совершенно забыл о существовании сестры с её свитой.

— Зря мы вообще сюда поехали! Этот король даже на аудиенцию не соглашается! Почему эльфийские лекари бездействуют?! — Клем сжал кулаки.

— Мы ничего не можем сделать. Его величество не может найти время для госпожи, — Монтилье, откровенно говоря, хотел бы получить больше информации об эльфах, пока есть возможность, но в таких условиях свой интерес приходилось скрывать, да и горе-воздыхатель королевы не давал ему покоя.

— Да я сейчас туда войду и лично притащу его к постели госпожи! Не посмотрю, что король! Она его сестра! И мне плевать, в каком состоянии лес! Уж минуту своего времени он мог бы выделить! — Клемент шагнул к двери, но Монтилье тут же бросился к ученику, пытаясь удержать на месте.

Двери зала совета распахнулись, и на пороге появился Задекиа. Пренебрежительно сверкнув глазами, он направился в другую от гостей сторону. Этого Клемент допустить не мог.

— Стой! Да стой ты! — Фергюс не смог удержать парня.

Добежав до короля, Клемент ухватился за его плащ, чуть не сорвав тот с крепких плеч. Задекиа резко развернулся, отпихивая от себя назойливого юношу. По окну поскребли ветки магнолии, усиливая напряжение. Фергюс не встревал. За такое поведение и в темницу угодить можно было… но Клементу явно было плевать, что с ним будет. В глазах короля, так похожих на глаза Лилиан, Клем видел усталость.

— Оставьте нас, — потребовал Задекиа, даже не посмотрев на советников. Молчаливые подданные тут же поспешили уйти. — К вам это тоже относится, господин Монтилье, — Фергюс раздражённо поджал губы, но, поклонившись, последовал за советниками.

Тишину никто не нарушал, лишь магнолия скреблась в окно. Одно лишь движение королевской руки — и настырное дерево отвернуло свои ветви от окна. Мужчина выпрямился, резко вырвав плащ из рук шевалье. Клем наконец смог совладать со своим гневом. Он выпрямил спину, решив идти рядом с королём, совершенно игнорируя этикет.

— А ты дерзок. Напоминаешь мне… да меня лет пять назад и напоминаешь! — хмыкнул эльф.

— Не знаю, считать ваши слова комплиментом или оскорблением, — парировал воин.

— И чем же моя сестра заслужила такую верность? — они завернули за угол и вошли в другой зал.

— Всем, — краткий ответ не понравился королю, и его чёрные брови сошлись на переносице.

— Честно сказать, я доволен тем, что Рандел мёртв… а вот Лилиан тут не рады. Она не помогла Сатреадану, и я не буду помогать Рокдену, — бросил правитель, остановившись рядом с изгородью, скрывающей небольшую беседку.

Мужчины вошли внутрь, устроившись на полуразвалившейся каменной скамье. Даже дворец требовал ремонта, но о нём король волновался в последнюю очередь. Пускай сады неухожены, а половина изящного замка в разрухе — это куда лучше, чем совсем без крыши над головой. Клем опустил голову, пряча глаза.

— Его величество Рандел… Я его не знал, и слава Анджелике. Он… — Клем не закончил предложение, ему было неприятно говорить о покойном муже Лилиан. — Госпожа тут не ради помощи.

— Тогда для чего ещё? — лицо эльфа вытянулось, а брови изогнулись.

Клемент дерзко вздёрнул подбородок. Несоизмеримая разница между мужчинами была видна даже неопытному глазу, но горе-вояка не желал её чувствовать. Осознание того, как молодой шевалье готов броситься в бой ради его сестры почему-то грело душу. Бегония недалеко зашуршала лепестками, касаясь ими цветков одуванчика. Фиалки затрепетали на ветру. Король облокотился на раскрошившиеся перила беседки, устало прикрыв глаза. Он не мог так просто простить сестру… но все эти годы её не хватало! На каком-то совсем уж далёком, эмпатическом уровне король желал бы, чтобы родная кровь хотя бы раз послала весточку. Хотя бы раз связалась с семьёй. Мать так часто вспоминала о дочери — рассказывала, какой Лили была любопытной непоседой, как старалась быть похожей на отца, много повторяла за ним. Задекиа нечасто его видел. Демиургс всё время проводил в сражениях, и с семьёй видеться не мог. Смутно новый правитель помнил, как привезли холодное тело отца. Блюбелл чуть не потеряла рассудок, увидев куски истерзанной плоти, а от прекрасного лица практически ничего не осталось. Эльф вообще не желал признавать в растерзанном трупе отца. Лилиан этого всего не видела, она этого не знала. Как он может теперь просто так принять ту, что забыла о родном доме?

— Она воспитала меня. Учила и наставляла. Я потомок вымершего дома де Лютан. Я и семьи-то своей не знаю… а она всегда была рядом. Я часто слышал от неё истории о родном доме. О династии Медерия Элу. О королеве Блюбелл и её муже Демиургсе. Она рассказывала про каждый уголок дворца. О родном брате, которого укачивала на своих руках, пока мама занималась травами в оранжерее, — Клем хмыкнул, сцепив руки в замок. — Её комната похожа на маленький лес. Везде растения, она может часами возиться в земле, вся перемазавшись в грязи. Лили старше меня на много лет, но порой мне кажется, что она такой ребёнок… Особенно когда тихо плачет в подушку.

Задекиа наклонился ближе, слушая молодого шевалье, заметив, как Клемент перешёл от госпожи к простой «Лили». Он не решался прервать разговор, заинтересованный рассказом. Он представлял все эти картины — как молодая правительница закрывалась в своих покоях, не подпуская никого, кроме доверенного лица, и близко к ним.

— Она рассказывала, как мечтала бы вернуться домой, но её сила связана с землёй Рокдена. Любой шаг за границу — и посевы начнут увядать. Она не могла допустить такого. Она говорила, как хочет написать родным, но каждый раз её что-то останавливало, — Клем посмотрел прямо в глаза королю, и в алых омутах тот видел жизнь Лили. — Рандел разрушил не только Сатреадан, но и Лили. Я вижу… Я знаю. А потом война. Наркотик стал началом разрушения нашего дома… Она оставила силу в Рокдане, только лишь чтобы приехать сюда. Она хотела знать, что родные не виновны в разрушении королевства, — Клем замолчал.

— Какой наркотик? — глухо спросил Задекиа, не отводя взгляда от лица Клемента.

— «Поцелуй королевы», так его называют. Он разрушает сознание, делает из людей послушных рабов.

— Но почему мы могли быть виновны в этом? — король не понимал связи.

— У дурмана есть другое название… «Эльфийская пыль». В составе наркотика кора священных древ Сатреадана, — Клемент сжал зубы, увидев в глазах короля не просто удивление, но жгучую боль.

Задекиа тут же вскочил с места, тяжело дыша. Заключая договор с пустыней, он никак не предполагал, что из их святых деревьев, тех самых, из которых готовились самые сильные снадобья, плодами которых можно кормить младенцев, и цветы которых сохраняли свежесть месяцами и использовались для лучших парфюмерных масел… такое богатство пустили на отвратительный дурман! Король готов был выть. Но что он мог сейчас поделать? Отправить делегацию в пустыню с требованием прекратить создавать яд? Бред! Договор был подписан уже давно. Да и что он может?.. Задекиа был просто бессилен. Растения встрепенулись, почувствовав гнев короля, протягивали стебли в желании успокоить, охладить пыл. Но это было совершенно не нужно. Эльф вновь опустился на скамью, закрыв лицо руками. Задекиа чувствовал себя обманутым.

— Я был так глуп. Мать же хотела остановить, а я не слушал. Нам нужна была помощь. Я… не знал, — глупое оправдание, но ему нечего было сказать.

Клем расслабился. Какой сейчас смысл разбираться в прошлых ошибках? Задекиа действовал исключительно в интересах страны. Сами по себе эльфы беспомощны, словно слепые котята. Требовать помощи в битве с югом? Да Лили бы просто посмеялась над таким предложением!

— Вы должны сказать ей об этом лично. Пускай вы не можете её простить за молчание, но… — Клем не хотел просить, и уж тем более умолять. Он всерьёз считал себя сильным, думал, что обязан справляться сам… но понимал, что его гордость ничего не стоит, пока госпожа не способна даже проснуться. — Я умоляю, помогите ей. У нас мало времени. Маги долго не продержатся, и тогда в Рокдене начнется разруха. Я…

Одного взгляда на опущенные плечи, блестящие от слёз глаза и дрожащие руки Клема было достаточно, чтобы понять всё волнение его, как подданного. Король поднялся со скамьи, поправив сползший с плеч плащ. Клемент, посчитав жест за согласие, без лишних слов поспешил за эльфом.

— Знаешь, мне рассказывали об эльфе, который ещё саму Лили нянчил, да и меня тоже. Он был менестрелем…

— Ларк, да? — не удержался и перебил Клем.

— Да-а, — протянул Задекиа, даже забыв, о чём хотел сказать вначале, — Мне сказали, он последовал за Лилиан. Как он там? — эльф пытался понять, что же он заметил в юном рыцаре.

— Он умер. К сожалению, я не знаю подробностей. Лилиан не говорит об этом. Это произошло ещё до моего рождения.

Задекиа был расстроен новостью о ещё одном погибшем эльфе. Даже за пределами Сатреадана его сородичи умирали. А это был друг его семьи, как рассказывала мама. Печальная весть. Но Задекиа не дал мыслям распространиться дальше.

— Печальная новость. Мать говорила, что он был очень добрым. Даже слишком. Он очень любил Лили. Всегда с ней возился и баловал, — король на секунду прикрыл глаза. Нет, невозможно вспомнить песни менестреля. Но хотелось бы…

— А… Каким был этот Ларк? — вопрос прозвучал как-то неуверенно, скомкано.

— Я совсем не помню его. Лишь с рассказов матери. Его любили тут. Каждый праздник сопровождался песнями Ларка Адерина. Баллады пытались повторять, но никто не был так искусен, как он. Он был учителем Лили — она хвостиком таскалась за ним повсюду. Мама рассказывала, что Ларк был ей единственным другом, и был только рад возиться с ней. У самого-то семьи не было. Мама даже думала, что они породнятся… если бы не война, — Задекиа притих на секунду, снова углубившись мыслями в проблемы страны. Они уже миновали коридор, и находились теперь рядом с комнатой Лилиан. — Если не всё сгорело, можешь сходить в библиотеку, там должны были быть книги Ларка. Мама берегла подобные безделушки. Может, что да узнаешь. Только скажи… А с чего такой интерес? — эльф сощурился, заставив рыцаря напрячься и выпятить грудь.

— Естественно, что я хочу знать больше о своей госпоже. Я её преданный рыцарь, — прозвучало крайне неубедительно.

— Ну-ну, — ни на грош не поверил Задекиа, и открыл двери в комнату королевы, миновав стражу Белых Кирас.

Шторы распахнули, пропуская максимальное количества света в комнату. Служанки поклонились вошедшим и тут же ретировались. Старик-лекарь тихонечко поднялся со стула в углу комнаты, приветствуя короля и капитана охраны королевы. Свежие простыни, масло дерева Розгобелл и старания целителей ничего не могли сделать. Эльфийка выглядела болезненно и разбито. Под глазами залегли тени, впалые щёки дополняли болезненный вид. На ней не было её привычных закрытых одежд, тощие руки лежали поверх белых простыней, сливаясь с ними, а седые пряди серебрились на чёрных сухих локонах.

Задекиа ощутил дежавю, вспоминая больную мать, которая из последних сил держалась, спасая то, что могла спасти. Лили была её копией.

— Можете идти, — приказал король, подойдя ближе к постели, но не решаясь сесть на неё.

Лекарь поклонился. Он помнил юную королеву, когда та только прибыла во дворец. В этот раз он тоже не мог ничего поделать. Однако её состояние было лучше, чем тогда — после свадьбы. Эльфы знали как помочь правительнице, но без прямого приказа короля ничего делать были не намерены. Клем судорожно выдохнул. Три дня он пытался прорваться к королю — чтобы эльфы наконец зашевелились, в конце-то концов!

Лекарь покинул комнату. Задекиа распахнул окна, впуская свежий воздух. Клем встал рядом с дверью, внимательно наблюдая за королём. Он не торопился, не волновался и уж тем более не паниковал, как всё это время рыцарь. Все движения короля были даже какими-то ленивыми, что раздражало Клемента. Высказывать своё мнение он не стал, но поза говорила сама за себя — сгорбленная спина, руки скрещены, хмурое лицо, нервное постукивание носком ботинка по полу.

— Успокойся, рыцарь. Во врачевании я разбираюсь не хуже вашего лекаря, а во многом и лучше. У меня был прекрасный учитель, — Задекиа потёр руки. — Сможешь принести мне со стола мятные цветы, корень эльфийского древа, ликру и жарки?

Через минуту перед королём уже лежали все необходимые травы. Задекиа удивлённо изогнул брови.

— Она меня научила в них разбираться, хотя с корнем сомневался, никогда не видел, — пожал плечами рыцарь, получив одобрительный кивок.

Пока король водил руками вокруг головы госпожи, Клем растирал травы в ступке, добавлял воду и слегка подслащивал смесь. Напоив королеву, эльф спокойно встал с постели, растирая себе переносицу. Когда он направился к выходу, Клем растерялся.

— Она проснётся. Давай отвар каждые три часа и говори с ней. Она просто потерялась, сейчас ей нужно помочь найти дорогу, — спокойно проговорил Задекиа, покидая комнату.

Клемент на секунду задержал взгляд на закрытой двери и вернулся к постели госпожи.

Как и обещал Задекиа, к вечеру Лили зашевелилась. Клем, всё это время не покидавший комнату, тут же подскочил к кровати, осторожно взяв холодную ладонь в свою руку. Открыв глаза, Лилиан долго не могла сфокусировать взгляд, медленно моргая.

— Клем… Где я? — голос госпожи был слабым, тусклым.

— Мы в Сатреадане. Ты не просыпалась три дня. Как себя чувствуешь? — Клемент терпеливо ждал, когда она соберётся с мыслями и оценит своё состояние.

— Просто устала, — только и могла выдавить из себя Лили.

Она вновь надолго замолчала, комкая в руках одеяло. Клемент наблюдал, как двигаются сухожилия под бледной кожей с синим узором вен.

— Тебе нужно немного поесть. Служанки приготовили бульон, — Клем взял в руки чашку и ложку.

Лили послушно открыла рот, проглотила одну ложку бульона… и тут же заплакала, произнеся лишь два слова:

— Мама… Папа…

Задекиа стоял под дверью, но зайти не решился. У его сестры есть кому её утешить в трудную минуту. Брат завидовал этому. У него не было никого. Он переживал смерть родителей в одиночестве, и шанса вот так вот уйти душой по светлой дороге не было. Очередной камень, мешавший ему отнестись к сестре с пониманием. Да и этот юноша… Только эльфы способны позвать душу другого эльфа. Конечно, был иной способ вытащить Лили и без этого, но король хотел проверить свою догадку. Задекиа было интересно, кем же являлся рыцарь. Уж точно не потомок дома де Лютан. Либо он сын самой Лили, либо Ларка, иного не дано.

Утром Лили уже могла встать с постели, хоть и не без чужой помощи. Она изъявила желание спуститься в трапезную, не желая прозябать оставшееся время в комнате. Знакомые коридоры и залы были не так прекрасны, какими она их помнила. Всё в разрухе и запустении. Сколько поменялось за всё время, пока её тут не было…

— Ностальгия? — улыбнулся Клем, жадно оглядываясь вокруг.

— Можно сказать и так. Не знаю, как это описать. Даже учитывая то, что половина замка уничтожена, а другая требует полноценного ремонта, я рада пройтись по знакомым местам, — королева улыбнулась, входя в тронный зал. — О! Тут проводились волшебные балы. Мама надевала самое красивое платье, а папа отплясывал такие па, когда выпивал лишний бокал… Я любила танцевать со всеми подряд, боясь обидеть кого-то отказом, поэтому к концу вечера пятки всегда горели. Мама натирала их мазью и массировала.

Потом они обошли постамент, и Лили, отпустив руку шевалье, провела по нему рукой.

— А тут ты пряталась со мной, когда отец наругал тебя за то, что сбежала из дворца уже в тысячный раз. Мама смогла найти тебя только спустя три часа… и то, лишь потому, что я проголодался, — Задекиа стоял неподалёку, оперевшись плечом о треснутую колонну.

Лили напряжённо выпрямилась, улыбка тут же пропала. Клемент подошёл ближе к госпоже. Задекиа, заметив жест рыцаря, вздёрнул подбородок, ухмыльнувшись. Умиляло осознание того, что в жизни сестры всё лучше, чем могло быть. Она не осталась одинокой… несмотря на всё, что случилось с их расой.

— Клем, иди в библиотеку, — потребовал эльф, но рыцарь не сдвинулся с места, — Ах, ну, да, совсем забыл… Лили, прикажи ему оставить нас, — Задекиа мог бы разозлиться, но усталость брала своё.

— Клемент, оставь нас.

Раз Лилиан была согласна остаться с братом наедине — кто он такой чтобы ослушаться её приказа? Тем более, появился отличный шанс узнать немного больше о злополучном Ларке Адерине. Менестрель из прошлого порядком уже раздражал Клема. Загадка всей жизни… и где, как не в родных краях, можно было узнать о таинственном эльфе. Библиотека встретила рыцаря трелью птиц, которые залетели через щели в заколоченных провалах. Книжная пыль витала в воздухе, поблёскивая в редких лучах солнца. Долго книги так не протянут, но, видимо, королю не было дела до литературы. У него и без того хватало проблем.

— Полагаю, ты теперь в милости эльфийского короля? — раздавшийся сбоку смешок заставил шевалье вздрогнуть.

Фергюс стоял рядом с одним из покосившихся стеллажей, пролистывая потрёпанный фолиант.

— Я так не считаю, — пробурчал Клемент.

Маг закрыл книгу и протянул её Клему, наклонившись ближе к ученику. Зелёные глаза сузились, блеснули заинтересованностью. Мужчина медленно обошёл ученика, словно рассматривая интересный экспонат.

— Клемент… Клемент де Лютан, — задумчиво проговорил Монтилье, остановившись за спиной.

Странное поведение графа настораживало, по спине пробежали мурашки.

— Клемент, а в твоей семье кто-то ещё рождался с алыми глазами? — Фергюс отошёл к стеллажу, встав прямо под луч солнца.

— Не знаю… Вы же сами меня обучаете, и должны были давно понять, что я совершенно ничего не знаю о своей семье, — Клемент перевёл взгляд на книгу в своих руках, нахмурился.

Потрёпанная обложка, отваливающиеся корешок. Кожаный переплет украшали цветки бегонии, а ровно посередине — бережно нарисованная лютня. Кажется, учитель нашёл что-то раньше него, и это что-то было связано с самим Клемом.

— Я могу ошибаться… но кто-то утаивает от тебя твоё же прошлое, — Монтилье провёл ладонью по длинной бороде и, хлопнув рыцаря по плечу, вышел из зала.

«Снова загадки! Снова чёртовы загадки!».

Клемент устроился рядом с разбитым окном, чтобы было удобнее погрузиться в чтение. Содержание книги было не особенно глубоким. Она больше напоминала дневник, в котором записывались идеи, песни, стихи, предания, баллады. Всё, что могло прийти на ум хозяину. Похоже, и оставили её лишь потому, что она не представляла из себя что-то особенно ценное. Иногда на пожелтевших страницах можно было найти наброски: маленькой эльфийки с длинными ушами и огромными глазами; статного короля с задумчивым выражением лица; красивую эльфийку, раздвигающую кусты сирени. Ларк был и вправду очень близок к королевской семье. Там можно было найти и «дельные» мысли самого автора. Он рассуждал о свободе, о значении любви, понятии многогранности мира. Автор словно был непостоянен, не мог сконцентрироваться на чём-то одном. Клем даже усмехался моментами. Однако одна страница вогнала его в ступор. Колыбельная, написанная мелким почерком, была уж слишком ему знакома. Та самая, которую пела ему Лилиан, когда он был мал.

Рыцарь неосознанно стал напевать её, будто бы повторяя за любимой госпожой:

— Ночь темна, лёг туман, Путника влечёт обман, Ты устал, ты мне поверь, Открой сновидениям дверь…

***

Фергюс внимательно рассматривал небольшой небрежный рисунок на надорванной, помятой бумаге. Он был уверен, что есть что-то, неуловимо схожее с моделью на портрете и шевалье королевы. Зачем автор книги оставил между страниц свой портрет? Наверное, не хотел бы, чтобы о нём забыли дома. Хоть какая-то память. Крохи воспоминаний, которые так настырно собирал Клемент. Фергюс уже не раз сомневался в родстве рыцаря с семьёй де Лютан. Монтилье вдоль и поперёк изучил гнилое семейное древо. Прославились они любовью к изощрённым пыткам. Слуги слишком часто менялись в доме этих любителей сырого мяса и варёных человеческих сердец. Даже были случаи, когда мужья семьи прелюбодействовали с собственными дочерьми и сёстрами. А женщины не чурались оргий, которые устраивали у себя на приёмах. Фергюс усмехался, представляя Клема в подобном амплуа. Да рыцарь о таком и подумать не мог, не то что совершить. Ради своей тощей возлюбленной королевы этот юноша готов был даже принять обет безбрачия. Хотя растущее мастерство парня в манипуляциях с магией хаоса настораживало. Чтобы маг — и не мог использовать магию света, а хаос сам изливался из него без конца и края?.. Бывали случаи, когда колдующему не удавалось совладать с другим источником магии. Когда-то некий епископ Антуан оказался магом, и во имя защиты веры захотел развить свой дар, посчитав его благословением Божьим. Долгие тренировки и маниакальное желание использовать свои знания для последователей веры дали результат, и маг стал довольно могущественным. Он полностью посвятил себя знаниям, дал обеты никогда не использовать магию во зло. Однако ему захотелось познать другую сторону… Понять, чего стоит опасаться его ученикам и… Антуан не смог. Хаос просто не дался ему. Душа епископа была настолько пропитана магией света, что хаосу просто не осталось места. Возможно, Клемент был изначально переполнен хаосом настолько, что доступа к светлому источнику просто не было. Но если Антуан был просто помешан на светлой магии, то Фергюс никогда не замечал, чтобы его ученик сходил сума от разрушений и упоения собственной властью. Что-то опять не вязалось. Осторожно сложив рисунок и положив его в карман, распорядитель двора решил найти госпожу. Время пребывания в Сатреадане заканчивалось. А им ещё предстояла дорога домой. Монтилье разыскал королеву не сразу — пришлось поспрашивать у слуг, что носились по дворцу. Лилиан была в давно заросшей оранжерее. Крыша в ней обвалилась, а растения обвивали обломки стен. Королева сидела на сломанной скамье, привалившись плечом к эльфийскому королю, тихо что-то рассказывала. Эльф сидел с выпрямленной спиной, искоса смотрел на сестру, устало улыбаясь. Лили иногда вздрагивала, стоило Задекиа случайно коснуться оголённой кожи ее белых рук. Правители не заметили мага, продолжая говорить.

— Однажды он узнает, Лили. Секреты невозможно утаить, тем более что ты их плохо прячешь, — удручённо прошептал король.

— Я знаю, брат. Но я боюсь его потерять. Вдруг он оставит меня? — Лилиан обняла себя за плечи.

— Он верен тебе, сестра. Люди хладнокровны, онже не может скрывать своих чувств. Мы не можем их скрывать. Уж ты-то должна это знать. Он узнает правду, — Задекиа прикрыл глаза, стараясь не злиться на эгоизм сестры.

— Мне страшно. Я столько ошибок совершила. Прости меня, брат, прости, — Лили заплакала, закрыв лицо руками.

Задекиа ничего не ответил. Он не готов был простить её вот так. Узурпаторшу. Предательницу собственной страны и собственного народа!

— Сходи к матери и отцу, поговори с ними, они простят тебя.

Лили не стала перечить, понимая брата и принимая то, что ему нужно куда больше времени. Да и сейчас его задача — восстановить былое величие. Они дали обещание, что поговорят, когда Рокден и Сатреадан будут достаточно крепки, чтобы не волноваться за подданных и землю, за которую ответственны. Лили была рада хотя бы тому, что её семья не желала ей зла и Тёмный лес не виноват в том, что творится в её стране. По крайней мере, не намеренно.

В эту ночь каждому было о чём подумать. Только к утру, с первыми птицами, сон подарил им мгновения покоя.

Глава 24: Равары

Сборы обратно были такими же поспешными, как и сама поездка в Сатреадан. Королеве с каждым днём становилось хуже. Клемент требовал вернуться. Эльфы слишком крепко связаны с природной магией — это их слабость. Рыцарь вообще был недоволен изобретением королевского учёного Рокдена. Задекиа был частично солидарен с шевалье. Откровенно говоря, ему было не до гостеприимства. Хотя в душе осталось приятное тепло от осознания того, что сестра жертвовала собой ради правды. В знак признательности и как символ того, что Лилиан не оторвана от отчего дома и всегда может обратиться к родному брату, Задекиа поднял росток на давно обрубленном пне. Пне дерева, которое было символом начала перемен в жизни принцессы Лили. Она долго прощалась на могиле родителей и с чувствительными сородичами. Каждый хотел коснуться её, хотя бы мимолётно, выражая свою нежность и участие. Лили со скорбью смотрела на множество ран на телах эльфов, и решила, что, как только всё закончится, она обязательно приедет ещё раз.

— Клемент! — Задекиа увёл чуть в сторону шевалье, который только закончил раздавать указания.

Юноша был собран, решителен и внимателен. Задекиа усмехнулся, вспоминая себя — такого же неугомонного, бегущего за мощью и силой… Но ведь не в ней счастье. И Клему это ещё только предстояло понять.

— Просто знай, Клем. Когда придёт время — я надеюсь, ты сделаешь правильный выбор, — Клем совершенно не понял наставления, но на всякий случай кивнул. Ему-то, дураку малолетнему, всегда казалось, что он делает верный выбор.

Задекиа гордо приподнял подбородок, взяв в руки ладонь юноши. Заклинание сорвалось с губ. Заклинание на языке, которого Клем никогда не слышал. Ладонь короля засветилась, а потом резко почернела. Тени магии хаоса поползли по рукам шевалье, будто пытаясь обхватить хозяина и защитить. Клем давно свыкся с даром, а вот король нахмурился, отпуская ладонь.

— Запомни, юноша, твоя магия хаоса так сильна лишь потому, что кто-то этого сильно пожелал. Этот человек и обрубил светлые каналы. Так что не кори себя за невозможность обратить веру к Свету. У тебя есть и другой источник, — мужчина примирительно улыбнулся.

Клем прижал руку к груди, словно она была обожжена. Вопросов задавать он не стал — привык, что никто никогда прямо не отвечал, и разгадки приходилось узнавать самостоятельно. Последнее, что оставил король рыцарю — семечко.

— Это зерно Священного древа. Я уверен, ты сможешь взрастить его, только выбери правильное место, — пояснил король, оставляя юношу заниматься своей работой.

— Но это невозможно за пределами Сатреадана, и тем более, у меня нет эльфийских сил, — возмутился шевалье.

Король лишь подмигнул и оставил выпад без ответа.

Фергюс объявил о начале похода. Маг почерпнул много знаний в Сатреадане, лелея мысль о своих догадках. Загадки, которые он не мог решить, выстраивались в цепочку. А подарок местного архивариуса был самым ценным, что он мог получить.

«Всё равно истлеет. Думаю, вам будет полезнее».

Это был сборник рецептов зелий и снадобий. Жаль, у Монтилье не было ничего равноценного. Библиотекарь лишь махнул рукой.

Назад вели те же тропы. Путники восхваляли Анджелику, которая уберегла их от разбойников и диких животных. Королеву заметно лихорадило, она никак не могла согреться. Остановки делали значительно чаще, чем в прошлый раз. Лили выворачивало наизнанку в течение всего пути, ей кусок в горло не лез. Клем с досадой осознавал, что его любимая Лили стала совсем худой, это было уже опасно. Лекари не справлялись. Шевалье каждый вечер молился о том, чтобы Лилиан дотянула до столицы. Он украдкой гладил взмокший холодный лоб королевы, держал её за руку, давал настойки, старался вести отряд так быстро, как мог. Нельзя было останавливаться в городах. Там было опасно, а Лилиан всё равно не помогли бы.

Наконец на горизонте показались стены родного дома, но вздыхать с облегчением было рано. Нужно было успеть вернуть магию законной владелице.

Шевалье почти бежал мимо слуг и солдат с королевой на руках через весь дворец.

— Что с её величеством? — присоединился к гонке Вёрджил, еле поспевая за распорядителем двора.

— Умиг'ает, — спокойно возвестил Монтилье.

Вёрджил скрестил пальцы в надежде на то, что спасти узурпаторшу не удастся.

Маги, как только королева прибыла, тут же поспешили положить её на алтарь. Клем предполагал, что они опоздали, и Рокден обречён, а королева погибнет. К возвращению сил Лилиан даже приложил руку Фергюс, ибо магических сил старших не хватало. Что уж там, даже Клем хотел вложить часть своей силы, но Мерлин категорически запретил юноше ввязываться. Клемент догадался, что вся его маскировка полетела к чёрту. Хотя остальные не придали значения всполохам магии хаоса, Мерлин хорошо постарался отвадить взор коллег.

Когда через кристалл снова полилась энергия, от скорости передачи магический артефакт чуть не лопнул. Резкая вспышка — и магов разбросало в разные стороны.

Клем сорвался с места, опустился перед алтарём на колени. Лилиан была бела, словно мел, губы посинели, но она дышала. Тяжело, через раз, но дышала.

— Слава Анджелике, — прошептал шевалье, целуя костлявую холодную кисть.

Он осторожно поднял королеву на руки, направляясь в сторону её покоев. Маги помогали друг другу встать на ноги и приводили себя в порядок, выясняя, не навредила ли кому взрывная волна. «Поле битвы» представляло из себя разрушенный алтарь, который вряд ли можно было починить, а земля вокруг него покраснела, будто налилась кровью. Благо колонны лишь немного задело, и вроде как никто не пострадал. Фергюс последовал за учеником, заодно позвав с собой лекаря.

Ноа забрал ставший уже бесполезным кристалл, хотел было понять, в чём причина заминки, но маги настояли на том, чтобы забрать артефакт с собой для дальнейшего изучения подобной магии. Договор был давно оглашён, и Ноа пришлось отдать вещь. Хотя он очень этого не хотел. Изобретение было неисправно. Учёный искренне не понимал, зачем магам испорченный артефакт.

Лекарь обследовал королеву и покачал головой.

— Она сильно пострадала, нужно было вернуться раньше, — мужчина вытер руки махровой тряпкой, оглядев накрытое одеялом тощее тело.

— Ничего нового вы не сказали, — огрызнулся шевалье, старательно отводя взгляд от госпожи.

Фергюс вздохнул. Выводы были неутешительными.

— Хоть экспег'имент был достаточно удачным, без последствий не обошлось. Здог'овье её величества было подог'вано, и неизвестно, возможно ли полное выздог'овление. Эта тайна не должна быть известна никому. Если вг'аги узнают о состоянии госпожи, Г'окдену пг'идёт конец! — Фергюс сжал кулаки, присев на соседнее кресло.

— Я знал, что вся эта затея добром не кончится! — Клем снова порывисто сел у постели Лили, осторожно погладив её руку.

— Нельзя сказать наверняка… Вг'емя покажет, но сейчас связь жил восстановлена, это главное. Но, думаю, если южане г'ешат сжечь посевы, Лили не сможет восстановить их. В её силах только поддег'живать то, что есть сейчас, — Монтилье потёр переносицу, осознавая, как устал за этот поход.

Распорядителю двора нужно было решить много дел, связанных с прислугой замка. Кто жив, кто болен… Для начала ему следовало отдохнуть и всё осмыслить. Некоторое время Лилиан будет неспособна даже встать с постели, а вести дела кому-то было нужно. Все вопросы стоило задать Адаму и узнать, не изменилась ли ситуация в стране за время их отсутствия.

Фергюс тяжело поднялся с места, бросив неоднозначный взгляд на ученика и госпожу.

"И эта женщина нами правит… Смех один!".

— Идём. Миледи нужен покой, а у нас дел полон г'от! — грубо бросил Фергюс, и Клемент послушно направился вслед за магом.

Необходимо было разобраться, что делать дальше… но для начала им всем нужен был отдых.

***

Наступили холода. Изморозь покрыла сухую траву, расползаясь белым налётом по земле. Люди готовили последние запасы урожая, не зная, чего ожидать дальше. Каждый год они старались запасти так много, как могли. Они были в постоянном ожидании бойни, голода и крови. Справится ли королева, достигнет ли других частей страны чёрная выжженная полоса? Никто не был уверен, что будет дальше. Все ожидали решающей битвы… Должно было произойти что-то, что решило бы — кто станет победителем, а кто будет побежден и завоёван раз и навсегда. На улицах не стеснялись высказывать мнения — многие считали, что К'салла должна победить: стойкие воины пустыни продолжали теснить разложившееся за годы мягкотелого руководства сборище вояк королевы.

Суровые и даже несправедливые законы никто не отменял, и мелкие преступления всё так же карались невероятно жестоко.

***

На площади проводили уже третью за день казнь. Стоя на коленях, довольно молодой мужчина умолял сохранить ему жизнь, но приговор был уже оглашён — смерть через обезглавливание. Палач занёс топор над мечущимся в путах кузнецом.

— Прошу, пощадите! Скажите королеве, что я всё исправлю! — по выдубленному кузнечным жаром лицу текли слёзы, и вытереть их не было возможности.

Жена кузнеца изо всех сил прижимала к себе сына, который уже достиг возраста призыва, и не могла не смотреть на казнь. Такую несправедливую.

— Никто же не погиб! — закричал юнец, вырываясь из объятий матери.

— Тихо, Тим, нельзя, чтобы тебя увидели, — женщина тряслась всем телом, сдерживая рвущуюся наружу истерику.

— Приговор был оглашён ясно! — выдал глашатай. — Три коня, которых подковал кузнец Люк, сломали ноги, и всадники получили травмы. Вы ожидаете, когда кто-то умрёт из-за чужой ошибки?!

— Нет, я не это имел в виду! — снова подал голос приговорённый.

Но его уже никто не слушал. Голову зафиксировали на плахе. Мужчина зашептал молитву, надеясь, что святая Анджелика простит ему все грехи и заберёт к себе в райский дворец к Богу:

— Дочь Бога, святая Анджелика, покровительница и душа наша. Искренне каюсь в грехах своих и прошу великодушного прощения. Отпусти мне по забвению обиды ближнему и очисти душу мою от греховных помыслов. Прости меня, и жену мою, и дитя моё. Не терзай слишком тяжёлыми испытаниями семью мою. Да буде воля твоя и царствие твоё. Sigues glorificat*.

Женщина видела, как отделилась от шеи голова мужа, в кровавом месиве мелькнула белая кость. Голова с перекошенным лицом упала в корзину к таким же. Никто на площади не проронил ни слова. Лишь визг новоиспечённой вдовы раздался над онемевшей толпой, заседая эхом боли и ужаса в каждом.

— Будь проклята Кровавая королева, — всё, что смог выдавить из себя юнец, сдерживая злые слёзы.

***

Совет собрался в полном составе во главе с Адамом Бургом. Фергюс расположился рядом, а с другой стороны сел Вёрджил Браун. Гюнтер Акст подпёр щёку рукой, лениво обратив взор на представителей совета.

— Не хватает только его святейшества, — насмешливо крякнул Вёрджил, словно пытаясь уличить архиепископа в чём-то.

— Его не будет… Святой отец и без этого занят, — Адам глубоко вздохнул и обвёл присутствующих усталым взглядом потускневших глаз. — Ситуация в стране шаткая. Королева не восстановилась окончательно, — он на секунду прикрыл веки. — Люди устали, они напуганы. Господин Гюнтер, что у нас с боевой подготовкой? — Адам повысил голос, чтобы привлечь внимание военного.

Мужчина хмыкнул, даже не желая поднимать голову.

— Ну… Говоря прямо, бойцы устали ждать, сидя на границе и высматривая каждую тень. Затишье затянулось. Мусад словно выжидает. Но чего? — Гюнтер пожал плечами, незаметно для всех украдкой посмотрев на Вёрджила.

— Ясно, — глухо ответил Адам. — Ничего нового.

— Вёрджил Браун, какова наша финансовая ситуация? — Бург достал из кипы бумаг траты за последние три луны.

— Погребы полны запасов, сила великой королевы позволяет накормить народ, — казначей растянул губы в лживой улыбке, не выдавая своего отвращения ко всем.

— Хотя бы здесь наша ситуация стабильна. Будем ждать, что предпримет Мусад. Жалкие набеги с южной границы мало нас тревожат. Пока её величество слаба, нам не стоит провоцировать врага. Мусад хочет взять Рокден, его желание — создать империю. Хоть бывшей южной территории и дали независимость, мы все знаем, что на самом деле они примкнули к пустыне.

— Может, стоит пег'екг'ыть их тог'овый тг'акт? Они обходят Г'окден и двигаются к мог'ю, там ведут тог'овлю, — озвучил мысли Фергюс.

— Ваше предложение имеет смысл, но тогда нам придётся выйти за территорию границ, а это уже…

— Ясно, сидим как мыши, пока Мусад нам задницу не подожжёт! — бросил Гюнтер, вставая из-за стола.

— Вы что-то имеете против, господин Акст? Эй! Вы куда?! — Адам рассеянно посмотрел на остальных советников. Фергюс лишь покачал головой.

— Когда будете отправлять войска — тогда и зовите, а так я не вижу смысла языком чесать. Рандел давно бы уже уничтожил врага, не рассуждая… — голос главнокомандующего был тих, сочился желчью и горечью.

— Да как вы… — кричать в спину Гюнтеру было бесполезно, поэтому Адам просто сел за стол, опустив голову. — Господин Монтилье, господин Браун… Никто не должен знать о слабом здоровье её величества. Я боюсь, что, если нам придётся сражаться…

— Полагаете, мы всё же проиграем бой? — Фергюс слегка наклонился к Адаму.

Канцлер ничего не ответил и покинул зал на негнущихся ногах. Слишком много работы, слишком много проблем.

Фергюс оглядел зал, будто бы ища ответа на свой вопрос, и тяжело вздохнул.

— Вот бы ког'олева заключила бг'ачный договог' с западом…

Вёрджил даже хрюкнул от смеха, согнувшись на стуле.

— А что я смешного сказал, господин Бг'аун? — недовольно сузил глаза Фергюс.

По рукам всполохами пробежались магические искры. Казначей только пуще прежнего рассмеялся, увидев агрессию во взгляде мага.

— О, ну, прошу вас. Вы же были у эльфов. Если бы всё можно было вот так запросто решить браком… Только если вы желаете убить короля королевства Ваудж, то это великолепное решение, — Вёрджил взял с подноса служанки кубок с вином. Он сделал глоток, пролив на грудь часть напитка, решительно обнял испуганную девушку, направился на выход, продолжая смеяться. — Ах да. Я ведь не шутил. Послушайте закоренелых вояк в тавернах. Конечно, всё это только слухи… может быть.

Дикий гогот ещё несколько минут сотрясал стены. Фергюс насупился. Он и без толстяка-казначея знал все эти россказни о том, что королева могла убить Рандела Третьего. Небезосновательное заявление, учитывая, что мотив вполне себе оправдан. Как-никак, она сейчас полноправная королева. Но кто сейчас будет разбираться — было ли это так на самом деле? Во всяком случае, несмотря на шутки Брауна, Фергюс питал надежду на то, что у Лилиан могла бы возникнуть симпатия к королю Морику при личной встрече с ним. Маг прекрасно видел чувства молодого шевалье к Лилиан… но это ведь не значит, что королева настолько глупа, чтобы влюбиться в своего воспитанника, верно?..

***

Каждый вдох давался тяжело, а воздух из лёгких выходил со свистом. Мысли путались, собирались в комок и рассыпались, словно песок. Рандел продолжал смеяться, и порой Лили казалось, что его жадные руки вновь блуждают по её искалеченному телу. Он шептал ей в ухо непристойности, а ладони до боли сжимали грудь. Лилиан малодушно думала о смерти — избавиться от тяжёлого бремени, и пускай южане забирают всё. Она не человек, она не может перенести холодный нрав, бездушную людскую сущность.

«Ох, мой ангел, я так устала. Я смотрю вперёд и вижу пустоту».

Во время просветов между приступами лихорадочного бреда она видела веснушчатое лицо с пшеничного цвета волосами, и не могла понять, кто склонился над её жалким телом. Ей мерещилась Амая, ещё в те времена, когда лицо её не искажалось злобой и ненавистью к ней. Тут же служанка сменялась учителем, который нежно гладил тогда ещё принцессу по тусклым чёрным волосам. Оба ей казались реальны. Она так хотела извиниться перед ними, упасть на колени и целовать им руки, лишь бы больше не видеть осуждения в их глазах.

«Я так виновата перед вами, друзья мои, так виновата…».

Горячие слёзы обжигали лицо, и ей казалось, что это не она плачет, а Рандел полосует ножом её щёки.

И во времена особенно мучительной боли Ларк… или всё же Амая?.. — проводил по лицу чем-то прохладным, забирая боль и усталость. А чей-то совсем далёкий голос постоянно звал, неустанно. В такие моменты королеве хотелось жить.

— Улучшения есть? — Клем провел влажным полотенцем по лбу госпожи.

— Ей нужно больше времени, — лекарь закрыл сумку со снадобьями.

— И сколько же? Она слишком много спит. Видно же, что её мучают кошмары. Неужели ничего нельзя сделать? — Клемент сурово посмотрел на врачевателя, сведя брови к переносице.

— От меня-то ты что хочешь? Слаба королева. Всё, нет времени мне с тобой болтать, — мужчина не намерен был отчитываться перед юнцом. Он, гордо вздёрнув подбородок, вышел из светлых покоев.

Шевалье с завидной регулярностью приходил к госпоже, справлялся о её здоровье. Принять она никого не могла, поэтому все возможные аудиенции были отменены, и большая часть забот легла на плечи советников. Лили редко бодрствовала, да и в те моменты, когда просыпалась, вела себя лениво и апатично. Её внимание было рассредоточено, а тело дрожало от озноба. Когда эльфийка спала — постоянно бредила. Клемент даже не думал подслушивать, но любопытство брало верх над ним, и он невольно оставался подольше. Ко всем прошлым вопросам, что мучили юную голову, прибавились новые загадки. Теперь Лилиан постоянно просила прощения у пресловутого Ларка и женщины, чьё имя он знал, но фигурировало оно так редко, что забылось — Амая. Кто она и откуда, шевалье узнал из долгих расспросов старых жителей дворца. Служанка, которая когда-то была близка с королевой и часто бывала у Ларка. Некогда бывшая рабыня-улуанка. По слухам, она была первой, кого Лилиан освободила из рабских оков. Но потом неблагодарная совершила предательство по отношению к её величеству, и больше девушку никто не видел. Цепочки, которые так старательно выстраивал в своей голове шевалье, снова разбивались, чтобы сложиться заново. Он категорически не хотел верить, что его светлая Лилиан могла быть замешана в любовных интригах. Хотя почему-то Клем всё чаще задумывался об этом. И эти мысли не приносили ему облегчения. Особенно Клема беспокоили метания и стоны королевы. Она, как загнанный зверёк, откатывалась к краю кровати, словно пыталась отвязаться от чьего-то назойливого внимания. Сворачивалась в клубок, обнимая себя за плечи, и плакала, прося оставить её и перестать терзать её тело.

Клем прилёг на край постели, убедившись, что никто больше не потревожит покой Лили, а сама она далеко в забытье. Эльфийка вновь сжалась во сне, но в этот раз обессиленно протягивая в сторону руки, будто ища поддержки. Шевалье притянул к себе хрупкое тело, ненавязчиво поцеловав в мокрый лоб. Королева перестала всхлипывать, уткнулась в горячую шею юноши, всё ещё блуждая в своих кошмарах.

— Любовь моя, я рядом, я здесь. Молю тебя, быстрее поправляйся, ты нужна мне. Не бойся призраков, они лишь прах. Всё будет хорошо, я ведь рядом, я сумею защитить тебя, — Клем смущался говоря признание, но надеялся, что Лили всё-таки услышит его зов и стряхнёт с себя дурман, найдёт силы.

Дыхание королевы выровнялось, и она, прижавшись крепче к сильному телу, тихонько засопела, не тревожимая кошмарами.

Через месяц Лилиан стало легче, и она могла встать с постели. Она впервые решила появиться перед подданными.

Прежних сил у королевы так и не было, и впервые в северной части цветущего королевства наступила морозная зима, принёсшая новые проблемы и так пострадавшему Рокдену. Варвары, почувствовав, что границы в северной части страны ослабли, начали действовать — бесчинствовали и разоряли близлежащие деревни. Лилиан пришлось в срочном порядке искать возможности по укреплению границ и защите жителей. Клему поручили руководство отрядом для зачистки территории от захватчиков. Однако Гюнтер очень сильно сомневался в успехе предприятия. Юнец был способный, оказался одним из немногих высших командиров, годящихся в преемники главнокомандующего. Но увы… С самоконтролем у шевалье было плохо, а репутация среди солдат была отвратительной. Откровенно говоря, воины не жаловали любимчика королевы. А после «дуэли» с новобранцем и вовсе боялись, но продолжали тихо ненавидеть… Ещё бы!

Собственно, как и предполагали советники королевы — уже через день после сражения отряда с варварами был прислан отчёт о поражении. Главнокомандующий был готов провалиться сквозь землю от стыда. Кого он вообще обучал?! Доверенная Клементу армия была разбита, а выжившие отступили вглубь лесов. Лилиан порывалась вернуть подопечного обратно в столицу, но Гюнтер не был готов вот так просто прощать поражение.

— Ваше величество, вы и сами прекрасно понимаете, что на данный момент юг молчит… Если мы потеряем север из-за варваров, это будет крах! — главнокомандующий ударил кулаком по столу, и чернила расплескались по бумагам.

Лилиан приложила руку к груди, болезненно нахмурившись. Дышать стало тяжело.

— Но он…

— Прекратите его опекать! Его репутация среди солдат и так неважная, а если вы его позорно призовёте обратно, высшие должности вашему любимчику будут закрыты! Армия — это вам не детские игры! — Гюнтер скрипнул зубами, смотря прямо в лицо королевы. — Мужчины с оружием — не ваши цветочки…

Эльфийка ещё больше помрачнела. Глубоко вздохнув, она взяла бумагу и перо:

«Королевский указ. Клементу де Лютану Приказываю: Отряду в составе трёхсот копий под командованием командира роты Клемента де Лютана выбить раваров из захваченных земель. Вне зависимости от потерь, прошения о подкреплении будут отклонены. Заверено, одобрено советником Её величества и главнокомандующим королевской армии графом Гюнтером Акстом. ХХ числа ХХХХ года от явления Анджелики»

Клем окоченевшими пальцами скомкал пергамент. Он должен разбить действительно сильного противника, когда в подчинении осталась лишь половина солдат… А подмоги ждать не откуда. Шевалье был растерян, но не хотел унывать. Это был великолепный шанс показать себя. Пускай первое сражение он проиграл, но у него ещё есть бойцы! Пора было вспомнить всё, чему его учили, и поступить правильно.

Клем встал с места, запахнул плотнее плащ и вышел из палатки. Армия смогла устроиться в уже разграбленной раварами деревне, где можно было согреться и отдохнуть перед новым боем. Командир пошёл вперед под недовольными взглядами солдат. Обведя взором немногочисленный отряд, юноша глубоко вздохнул. Некоторые из бойцов точили и чистили оружие, кто-то залечивал раны, полученные в бою, кто-то занимался готовкой. Огонь костров мало чем помогал, практически не согревая продрогшие тела. Клема волновало, что те, кто не будет убит в бою, замёрзнут на незащищённой земле. Юноша протянул руку, воззвав к магии хаоса. Кисть почернела. Будь у него светлая магия, он мог бы сотворить защитную руну и согреть людей. Порой казалось, что магия хаоса безнадёжна и бесполезна. Хотя в бою она помогала. Клем усмехнулся, вспоминая, как шарахнулись варвары, попав под взрывную волну. Однако до полного доверия было ещё далеко.

— О, идёт, щегол, — хмыкнул мужчина, который монотонно помешивал похлёбку.

— Да ладно тебе… как он этих обезьян подпалил, а? — другой зашивал порванную рубаху, забавно высовывая язык.

— И что это решило? Всё равно был приказ отступать! — повар взмахнул поварёшкой, расплескав еду. — Как крысы, разбежались по лесу.

— Да если бы не отступили, то и нас бы положили! — не согласился товарищ.

Клем остановился на небольшой возвышенности, посмотрел на отряд. Все они до сих пор не устроили бунт лишь потому, что защищали свои семьи и глубоко уважали Гюнтера. Клемент — лишь жалкий посредник. Поражение довольно сильно разозлило его, и проиграть снова он был не намерен. Пускай никто больше не придёт… Полководцы её величества могут понадобиться в любой момент на южных границах. А они понадобятся, несомненно. Клемент прекрасно знал, что Мусад рано или поздно отправит войска, пока на другой стороне Рокдена бесчинствуют варвары. «Армия» Клема должна справиться самостоятельно и вернуться домой с победой! Он знал, что Лили бы никогда так не приказала, ей пришлось под давлением советников, — а точнее, лично Гюнтера — отказать в пополнении. Юноша улыбнулся, вспоминая второе письмо, адресованное не командующему королевского войска, а ему — Клему.

«Дорогой Клем. Не сочти меня коварной. Я была вынуждена пойти на жестокий шаг — оставить тебя без поддержки. Но все это лишь официальный фарс. Я никогда от тебя не откажусь. В случае крайней необходимости и жестокости врага, не подвергай свою жизнь опасности. Беги как можно дальше к горам. В башне магов тебе будет пристанище. Главное, чтобы остальные сочли тебя погибшим. Твоя Лили».

«Твоя… Она так написала» — его вновь обдало жаром.

Клем не обижался на госпожу. Она верила в него, хотя могло показаться иначе. Просто для Лили было важнее, чтобы её дорогой Клемент остался жив, и пускай для всех остальных он был бы предателем короны. Письмо, адресованное ему, наоборот, подстегнуло сделать все возможное, чтобы победить врага. А если не удастся — то лучше сложить голову в бою, чем позорно убегать в горы под защиту магов.

— Помощи не будет… — начал речь Клемент.

Глава 25: Перед весной

Уже минула целая луна с последнего поражения отряда де Лютана.

Клем со всей силы кинул шлем на землю рядом с молодым солдатом Тимом. Юнец вздрогнул, но с места не сдвинулся. Всё насмарку. Очередной бой был лишь глупым представлением. Равары откровенно играли с Клемом — будто проверяли на прочность его бойцов, его самого и его магию. Искали прорехи. Он раз за разом оказывался в дураках. А этот наглый новобранец Тим словно специально выдал место укрытия, и им пришлось в спешке ретироваться. Стычка наверняка была бы выиграна, если бы не ошибка молодого солдата. Руки шевалье окутали тени. С недавних пор к мраку хаоса прибавились зелёные всполохи. Не похоже на обычные чары… но разбираться не было времени, главное, что силы командира увеличились. Клемент вытянул руку вперед, давая свободу гневу. Промёрзлая земля почернела, снег тут же стал таять.

— Ты… подлый изменник! Ты понимаешь, что натворил?!

Он мог бы прикончить мерзавца, чтобы весь отряд понимал, что шутки с командиром плохи. В лёгкие Тима стали пробираться тени, отнимая воздух. Вены на шее вздулись. Юнец задёргался, беззвучно открывая рот в немом крике.

— Ваша милость, прекратите! — вступился кто-то из толпы. Но Клемент и слушать не желал.

Шевалье преодолел небольшое расстояние до солдата. Глаза Тима уже закатывались, а толпа перешла на крики, хотя предпринимать какие-либо действия никто не решался.

— Нас и так мало! — сделал вторую попытку заступник.

Клем резко остановился, отпустив Тима.

Юнец завалился на бок. Лёгкие отвратительно саднило, но солдат глубоко дышал, периодически прерываясь на кашель.

Клемент развернулся к воинам. Хотя… какие это воины? Замёрзшие, побитые солдаты, похожие на дворняг. Ничтожный из него командир, раз от сильной армии у него осталась горстка калек. Руки опускались сами собой, и шевалье ненароком задумался над предложением Лили. Может, он и правда никчёмный? Злоба ушла, оставив лишь разочарование и кислый привкус поражения. Кто-то подошёл и хлопнул его по плечу.

— Вы правильно поступили, ваша милость, — неожиданная похвала солдата вырвала Клема из раздумий.

Он удивлённо посмотрел в лицо черноволосого коренастого воина. Тот подкрутил вислый чёрный ус, не отводя взгляда узких глаз. Нэргуя перевели из пограничного отряда под командование Клемента. И тот был даже рад. Навыки степного охотника были как никогда кстати. Благодаря опыту кочевника им удавалось уходить от раваров, уменьшая потери.

— Его отца казнили не так давно. Думаю, он не особенно рад защищать королеву… — Нэргуй посмотрел по сторонам. Удостоверившись, что о Тиме позаботятся, воин улыбнулся.

— Вы хорошо сражались. Я прошёл много боёв, но редко встречал главнокомандующих, рвущихся в первые ряды, — в голосе Нэргуя звучало нечто, отдалённо напоминающее уважение.

Клем слегка растерялся, но быстро взял себя в руки.

— Всего этого недостаточно. Ещё немного — и нас перебьют. Не сочти за грубость, но ты жил среди кочевников. Они играют с нами… Зачем? Убивают постепенно, будто проверяют, что ещё мы выкинем, — Клемент запахнул плащ, безуспешно пытаясь согреться.

Лагерь готовился ко сну, и многие уже располагались ближе друг к другу для сохранения тепла. За последнее время холод стал уже не таким лютым, а кое-где можно было даже заметить редкие пучки молодой травы. Похоже, у Лилиан получилось немного помочь бойцам. Это была невероятная удача… но Клем прекрасно понимал, какой ценой Лили удавалось направить энергию в отдалённые части королевства. Не переусердствовала бы… Однако грязные разводы снега всё ещё покрывали землю.

Нэргуй пнул камень, криво усмехнувшись. Что он мог сказать? Он давно ушёл из племени, так что поведать о желаниях вождя не мог. Только рассказать о приоритетах раваров.

— Я не знаю, ваша милость. Они теснят врагов, загоняя их в ловушку, и постепенно уничтожают, — шансы у нас, честно сказать, крошечные.

— Я и сам понимаю это, — вздохнул Клем. — Если не получается выкурить их с территории королевства силой, то, может, удастся договориться?

Нэргуй невольно улыбнулся, но кивнул. И так было понятно, что равары их легко перебьют. Только благодаря тому, что малочисленный отряд скрывался в лесу, им удавалось выживать и давать отпор. Маневренность спасала их в самых безысходных ситуациях, но долго это продолжаться не могло.

Клем остановился рядом с Тимом, который болезненно кривился от полученных ран. Он пытался согреть холодные пальцы, но это было не так-то просто. Тим поджимал озябшие ноги, уже буквально сжимаясь в комок, что-то бормотал под нос, видимо, проклиная нелёгкую судьбу. Клемент одним движением скинул с плеч плащ и набросил на продрогшего солдата. Тим посмотрел удивлённо, с недоверием. Он осторожно придержал меховой плащ, будто считая, что командир просто уронил его.

— Сочувствую твоей утрате… Но закон есть закон, — сурово произнёс Клемент.

Тим слов поддержки не оценил, однако в плащ укутался, не считая нужным благодарить командира.

Нэргуй уважительно кивнул, оставляя Клема наедине с его мыслями.

***

Последние кусочки письма уже догорали в покрытом золой камине. Казначей покинул голубятню, отправившись к королеве с очередным лживым отчётом. Приготовления были почти завершены. Восток полностью ослаблен, как и королева. Даже если она направит всю свою магию в поддержку, ничего не выйдет. Мусад не желал тратить свои ресурсы. Воспользовавшись алчностью Элизы и Дарона, пообещав земли — весь восток — они фактически принудили чету взять на себя основные траты. Юг был полностью под покровительством султана.

Зимние лучи холодно блестели в окнах. Больше не было в Рокдене того тепла, как до эксперимента. Хоть земля осталась плодородной, а урожай порадовал и в этом году… влияние времён года стало ощущаться сильнее, и невидимый купол благоприятного климата больше не защищал от холодов зимой и изнуряющей жары летом. Казначей переглянулся с испуганной служанкой, которая поспешила быстрее скрыться с его глаз. Он оказался на третьем этаже центрального крыла, остановился перед дверью в покои её величества.

Армию Клемента почти добили на севере. Мусад ослабил южную сторону частыми набегами на границу. Командиры вымотались, как и солдаты. Запад пока не решался на союз, веря в историю о коварной правительнице с ядовитым сердцем. Вёрджил ликовал. Однако оставалась последняя проблема: поиски Паулы не увенчались успехом. Казначей уже подумывал, что она сгинула где-то вместе с бастардом… Если бы не слухи о появлении похожей женщины с ребёнком в разных частях Акриса. К сожалению, у Рандела больше не было наследников. Досадно. Вполне возможно, Браун и сам бы занял тёплое место правителя, но его репутация в народе была не так хороша. Да и не готов был казначей становиться мишенью. Подобные мысли могли и подождать. Главное, чтобы Кровавая королева освободила трон, а кто его займет после — Вёрджил разберётся позже.

Мужчина поправил сальный платок на шее, смахнул несуществующие пылинки. Кивнув стражникам, постучал в покои.

— Госпожа, я могу войти? — поинтересовался казначей, прочистив горло.

Лилиан трепетно перебирала струны потрёпанной лютни. Королеву одолевала тоска и какой-то неясное волнение. В последнем письме Клемент оповестил, что сражения ещё ведутся, и равары никак не поддаются. Она уже была у Гюнтера, но тот был непреклонен. Лили уже не раз задавала себе вопрос:

«Почему она вообще слушает старого вояку?».

Ответ был очевиден — она была бездарна в вопросе войны. С каждым годом её армия сдавала позиции, и ей вполне справедливо казалось, что она никудышная королева. Иногда даже приходили размышления, что лучше бы она тогда умерла после ночи с Ранделом. И не было бы всех этих бед. Ларк был бы жив, Амая растила бы Клема… У них была бы счастливая семья. А зачем существует она? Что сделала полезного? Ответа не было. Даже родного Клемента она неспособна защитить! Он отказался выполнить её просьбу — спрятаться в горах. Наверное, это и к лучшему. Клемент владел запретной магией, и Лили совершенно не знала, что с ним могут сделать в Башне за это. А если бы он дезертировал, Лили отвечала бы за него перед судом.

Никчёмная — всё, что могла сказать про себя Лилиан. Когда в покои постучались, жухлые цветы повернули бутоны в сторону дверей и поникли ещё сильнее. Вёрджил.

— Войдите, — Лили встала с кресла. Стебли вяло потянулись за хозяйкой,

словно поддерживая её.

Вёрджил вошёл и настороженно огляделся. Его всегда смущали все эти живые цветы. Того и гляди придушат во сне, как змеи. Он вздрогнул всем телом и натянул улыбку.

— Моя королева, я получил последние отчёты о снабжении границ. Всё в порядке. Люди успешно переносят зиму, вассалы снабжают земли всем необходимым, вы можете не волноваться на этот счёт, — казначей протянул свёрнутый пергамент. Росток какого-то растения забрал бумагу и развернул перед лицом правительницы.

Мужчина поёжился, брезгливо сморщил нос.

«Отвратительно».

— Благодарю, господин Браун. Думаю, летом я смогу посетить восточные земли, — Лилиан улыбнулась.

— Как вам будет угодно, — казначей невольно дёрнул щекой.

— Я благодарна вам, господин Браун, я знаю, что вы были безгранично преданы Ранделу… Я рада, что оставила вас на этой должности… Вы незаменимы, — Лили сама не понимала, почему снизошла до благодарностей тому, кто был одним из первых её недругов.

Скорее всего, не покидающая тело слабость и муки совести сделали её и без того ничтожную душонку ещё более сентиментальной.

— Это мой долг, госпожа, — Вёрджил поклонился, покидая покои.

Лили вновь взяла в руки лютню, ласково погладила гриф, коснулась пальцами струн… Когда взгляд королевы упал на покорёженную и оцарапанную деку, сердце её ёкнуло. Инструмент починили, но Лили настояла, чтобы его оставили таким, каким он попал ей в руки. С въевшимися в дерево пятнами крови и застарелыми рубцами. Она бы хотела вернуть всё назад, отпустить менестреля… но не могла. И сейчас, разглядывая такой дорогой сердцу инструмент, Лили вновь и вновь возвращалась мыслями к Клему. Юноша — единственный кто мог вызвать у неё улыбку. И находясь в своих покоях, она пряталась от людей, как в далёкие юные годы. Она бы с радостью вернула милого воспитанника домой, заперлась бы в покоях, слушала его небылицы, рассказывала истории сама… Он единственный, кто слушал её, внимая всем сказанным словам. Лили слабо улыбнулась, убрав многострадальную лютню в шкаф. Если уж на ней никто не мог играть так же, как Ларк — пускай пылится.

Отбросив хандру, Лили огляделась. Растения поймали настроение госпожи и тоже воспряли духом. Дела не ждали. Нельзя прятаться от народа, пускай даже этот самый народ уже недостаточно в неё верил. Отец не отступил. Мать держалась до конца. Задекиа борется. Клемент сражается за неё. Значит, и она не отступит, не посмеет сдаться. Руки наполнились силой, кровь быстрее побежала. Комната наполнилась цветочным ароматом, распространяя ауру по всему дворцу.

***

— О, похоже, королеве стало легче, — Ноа вскочил с постели, вывернувшись из объятий Евы.

— Что? — сонная прачка, приоткрыла один глаз.

— Деревце зацвело, — улыбнулся учёный, внимательно рассматривая растение под стеклянным куполом.

Ева фыркнула, отвернувшись к стене.

— И чего ты злишься? — Ноа удивлённо изогнул бровь.

— Папа с мамой говорят, я так и останусь старой девой, — заявила девушка.

Ноа поджал губы. Тяжело выдохнув, он сдался и пополз к девушке. Ева ему нравилась. Она была бойкой и решительной — сама напросилась к нему в любовницы, тягала для него вкусности с кухни, когда он ещё зелёным юнцом работал без жалованья… Но все его мысли до сих пор были лишь о научных свершениях. Его мечта — изобрести летающую машину. И возможность сотрудничать с магами приблизила его к цели. А эта война, наоборот, отдалила. Какая свадьба?.. Хотя о том, чтобы сделать предложение Еве мысли были… особенно после того, как он узнал, что Лиза счастлива в браке, и благодарит друга за то, что он тогда ушёл из деревни. Молодец, Габс, добился-таки своего. Может, действительно пора бы и ему… Да и Ева засиделась в прачках, вон как руки огрубели. А будучи женой лорда, она могла бы и сама иметь служанку. Хотя… Зная возлюбленную, Ноа предположил, что Ева продолжала бы стирать бельё своими руками, даже будучи леди.

Ноа глубоко задумался. Он ласково погладил гладкое плечо девушки, мягко улыбнувшись.

— Посмотри на меня, — девушка послушно повернула голову, нахмурив брови.

— Как только война закончится, давай поженимся. Не работай прачкой, я всем тебя обеспечу, — девушка широко улыбнулась, притянула любимого за шею, оставляя на его губах жаркий поцелуй.

— Вот так бы сразу! Клем приедет — вот удивится! — хихикнула она.

Ноа лишь пожал плечами. Он не был против дружбы шевалье и любимой. Ева ему все уши прожужжала про слепую любовь Клемента к госпоже.

«М-да, несчастный парень. На всю жизнь остаться в тени», — думал изобретатель, греясь в жарких объятиях.

***

Клемент уже жалел о своей несусветно глупой идее. Поддавшись поистине наивному героизму, он открыто объявил своим солдатам, что пойдет прямиком к вождю раваров. Отряд разделился ровно на две части. Одна, считавшая своего командира беспросветным олухом, лишь укрепилась в своём мнении. Вторая согласилась, посчитав такой вариант единственно верным, нежели умирать под ударами слишком сильного врага. Ловушки пробовали, хитрить не вышло… хорошенько пораскинув мозгами, отряд таки согласился. Убьют — не жалко, но хоть попытались.

Однако всех волновало то, почему к ним не хотели прислать подмогу. Хоть такие условия были оговорены ещё в начале, в первом же письме из столицы. Данные обстоятельства всё равно выглядели странно. Может, солдат не хватает? Все силы пущены на защиту южной границы?

Не им сейчас об этом думать. Главная цель — победа над варварами.

Вышагивая под конвоем вместе с Нэргуем, Клем сокрушался. Отчасти из-за самодовольных ухмылок коренастых воинов. Они хитро щурили и без того узкие глаза, переговариваясь на своём языке, хотя Клемент прекрасно помнил, что равары говорили на общем. Они словно специально насмехались над врагами, демонстративно тыча ятаганами в сторону пленников и выкрикивая что-то однозначно оскорбительное.

— Мөөг шиг цайвар!¹, — двое мужчин, не стесняясь, указывали в сторону Клема и громко переговаривались.

[1] Бледный, как гриб! (монг.).

Шевалье недовольно поморщился, почувствовав, как натянулась верёвка на запястьях. Что ж, следовало ожидать, что их свяжут, как только поймают.

— Мне перевести? — Нэргуй усмехнулся, соглашаясь с бывшими собратьями. Действительно, бледный.

— И так понятно, что ничего путного. Но если услышишь что-то полезное, помимо грязных слов, докладывай, — серьёзно заявил юноша, гордо вздёрнув подбородок.

Солдат согласно кивнул, прислушиваясь к разговорам. Равары не стеснялись обсуждать что-то при Нэргуе, им было плевать на него. Вождь отдал приказ, они его выполняют — остальное их не волновало, забавляло даже.

— Тэр удирдагчдаа ялагдах болно…² — сплюнул на землю один из воинов, сурово посмотрев на пленников.

[2] Он проиграет вождю… (монг.).

Нэргуй шепнул перевод Клему. Тот лишь нахмурился. Он мог бы сейчас применить магию, и они бы быстро сбежали. Однако Клемент понимал, что выглядеть побеждённым пленником будет выгоднее. Наконец отряд достиг лагеря. Напротив входа в поселение стояли дозорные. Они перекинулись несколькими словами с конвоирами, и пленников повели вглубь лагеря. Клемент оглядывался по сторонам, отмечая, что кочевой народ неплохо обжился. Захваченная в деревнях утварь легко нашла своё применение в быту. Передвижными домами кочевникам служили раскладные юрты. Те, что победнее, были обтянуты шкурами, побогаче — плотной тканью. Повсюду разжигали костры. Тлеющие угли неплохо согревали собравшихся. Женщин видно не было, а мужчины неодобрительно косились на пленников.

— Они думают, что ты можешь навредить простым жителям, поэтому тут только одни воины, — прошептал Нэргуй, стараясь невстречаться с раварами взглядом.

Отряд обошёл несколько цатхиров³, цветными пятнами расположившихся вокруг юрты вождя. Обогнули коновязь-сэргэ, где были привязаны лошади. Животные всхрапывали, притопывали копытами, обрамлёнными густым мехом. На входе в юрту вождя висели костяные амулеты, расписанные рунами и выглядящие так, как будто их окунали в кровь.

[3] Больших прямоугольных палаток.

Внутри оказалось очень уютно. Шкуры яков устилали пол, не давая промёрзлой земле холодить ноги. Самодельная резная деревянная мебель отлично вписывалась в тёплый тон жилья. Юрта была поделена на три части. Пленников привели в проходную, где напротив очага с углями на тёплых шкурах сидел могучий вождь в окружении, надо полагать, лучших воинов. Редкая борода была перепачкана в жире — немолодой уже мужчина с аппетитом ел кусок хорошо прожаренного мяса. Вождь довольно щурился, и вокруг его глаз собралось множество морщинок. Полы длинного войлочного халата-дээла были осторожно собраны сзади, чтобы не испачкать их ненароком. Вождь вытер губы и посмотрел на пленников. Маленький рот растянулся в улыбку, обнажив пожелтевшие зубы. Он что-то шепнул сидящему рядом. Клема и Нэргуя развязали.

— Садись и раздели со мной пищу, воин, — произнёс вождь на вполне приличном общем, указывая на место напротив себя.

Нэргуй почти незаметно кивнул, и Клем сел на шкуру, потирая покрасневшие запястья. Сам Нэргуй остался стоять — его к столу не приглашали.

Клем сидел ровно, до судорог в спине. Весь его пыл и рвение, что были в самом начале задумки, поутихли, и он судорожно придумывал, что сказать вождю. Тот внимательно оглядывал пленника, презрительно улыбаясь.

— Ешь, воин, — не команда, а очередное приглашение, от которого неприлично отказываться.

Клемент взял небольшой кусок мяса и положил в рот. Кусок не полез в горло.

— Пей, — вождь протянул шевалье деревянный кубок, брякнув множеством амулетов на запястьях.

Клем быстро запил мясо каким-то хмельным напитком, изготовленным, судя по всему, из молока. Первый же глоток обжёг горло, и горе-вояка закашлялся. Мужчины гулко засмеялись, называя его «муухай»⁴.

[4] Сопляк (монг.).

Нэргуй еле сдержался, чтобы не закатить глаза. И этому командиру они подчиняются… Какой позор!

Вождь, отсмеявшись, хлопнул покрасневшего шевалье по спине. Клементу было стыдно, и он вновь постарался выпрямиться, чтобы выглядеть достойнее… но куда там!

— Ты мне нравишься, — добродушно сказал вождь, улыбаясь так, что было видно дёсны. — Должно быть, меня ты уже знаешь. Несмотря на то, что твои воины никуда не годятся, шпионы из них хорошие, — вождь сделал большой глоток кумыса и резко выдохнул.

В комнате пахло жареным мясом, потом и деревом.

— Да, Монх-Оргил, — кивнул Клем.

Монх-Оргил махнул рукой, давая понять мужчинам в комнате, что им нужно уйти. Они, посмеиваясь, ушли из юрты, а кто-то одобрительно похлопал вождя по плечу.

— Ты самовольно сдался моим воинам и пришёл ко мне, даже не зная, что предложить… Я прав? — вождь откровенно забавлялся.

Клемент готов был провалиться сквозь землю.

— Вообще-то нет, вождь. Я пришёл предложить вам сделку… Жизнь в Рокдене в качестве законных граждан, а не… — Клем не договорил.

Вождь взмахнул рукой, прервав ненужную речь молодого командира, нахмурился. Редкие брови сошлись на переносице. Его лицо стало похоже на неспелое яблоко.

— Думаешь, нам это надо, глупый мальчик? — он снова подобрел и насильно притянул юношу ближе к себе, приобнимая за плечи. — Я хочу, чтобы ты показал себя, — только сейчас Клемент увидел, что глаза у вождя белёсые… он слеп!

Нэргуй поджал губы. Вот этого он и боялся. Не зря равары говорили и о проигрыше Клемента.

Выждав паузу, вождь отпустил юношу и вновь сделал глоток неприятно пахнущего пойла.

— Сразись со мной, мальчик. Победишь — оставишь моему народу частичку себя, и я больше не трону ваши деревни. Проиграешь — я уничтожу остатки твоего малочисленного отряда и двинусь на столицу.

Нэргуй удивлённо хлопнул глазами, и хотел было открыть рот, но не успел…

— Согласен! — тут же ответил юноша.

Он даже не стал раздумывать. Он не мог допустить, чтобы Монх-Оргил достиг столицы. Там и так всё плохо… и там Лили! Он сразится, и пускай после боя ему отрубят что угодно. Это был шанс заставить варваров отступить.

— Только… Мне нужны гарантии, — Клемент наклонился вперёд, — Гарантии, что вы сдержите слово.

Монх-Оргил усмехнулся и хлопнул себя по коленке.

— Не ошибся… Не ошибся! — засмеялся вождь и, схватив юношу за воротник, поволок на выход. Нэргуй тут же поспешил за командующими, не веря своим ушам и глазам. Такого давно не было среди его соплеменников.

Толпа воинов уже собралась перед юртой, внимательно смотря на вождя и чужака рядом с ним.

— Акх нар!⁵ — начал вождь, обращаясь к воинам.

[5] Собратья! (монг.).

Нэргуй держался за голову, неспособный остановить происходящее… да и нужно ли было? Все всполошились, затаили дыхание.

— Этот мальчик будет биться со мной! Если он победит — я отдаю право сильнейшего ему! Слышали?! — многие возмущённо засвистели. — И никто не будет перечить! Слово вождя! — Монх-Оргил ударил себя в грудь, встряхнув рядом стоящего Клема.

Как только Клемента отпустили, вождь распорядился немедленно подготовить площадку для битвы. Нэргуй тут же попросил дать им время подготовиться. Вождь снисходительно улыбнулся и кивнул. Его взгляд даже не задержался на бывшем собрате.

— Вы что творите?! — Нэргуй так выпучил глаза, что, казалось, они вот-вот вывалятся из орбит.

В стороне от палаток их никто не подслушивал, но кочевник на всякий случай встал к лагерю боком.

— Это шанс! Я выиграю! Он же слеп! — Клемент позволил себе самоуверенную улыбку.

— Беспросветный болван! Да он от вас и куска мяса не оставит! Вы думаете, он просто так остаётся вождём в таком зрелом возрасте, будучи калекой?! — Нэргуй негодовал.

Он подозревал, что Клемент слишком неопытен для военачальника, но чтобы ещё и настолько наивный и самоуверенный… А вот сам шевалье был оскорблён. Он провалился как командующий, его опыта было недостаточно, а в совокупности с неприязнью солдат к его персоне это повлекло потери. И каждый погибший солдат отзывался в нём ненавистью к самому себе. А вполне справедливые упрёки кочевника задели так называемую рыцарскую гордость. Как-никак, он желал защитить родных и дом!

Клем взял за грудки коренастого Нэргуя и применив силу заставил того замереть в страхе.

— Не зарывайся, солдат. Я твой командир, и если я решил, что буду биться с вождём раваров, то так и будет! И не тебе мне советы давать! — Клем отпихнул от себя подчинённого.

По шее Нэргуя пробежал холодный пот, и кочевник еле откашлялся от склизких чёрных щупалец. Чёртов колдун… Солдат больше ничего не сказал. Пускай тогда командир сам справляется со всеми проблемами и вытекающими из сложившейся ситуации обстоятельствами, а он посмеётся.

Площадка для боя напоминала ристалище во дворе рокденского каземата. Гюнтер так часто мутузил там Клема, что тот и забыл, сколько раз лежал на лопатках с вывихами, ушибами и синяками. Равары окружили соперников, словно на ринге, и выйти за этот круг, пока не будет объявлен победитель, было невозможно. Нэргуя видно не было, и Клем был один в центре среди чужаков. Ну и отлично, так даже лучше.

Монх-Оргил спокойно стоял, слегка опустив голову, будто к чему-то прислушивался. Он ждал. Драка должна была быть без оружия. Голыми руками. Клем бросился в прямую атаку. Вождь быстро ушёл от удара и, извернувшись, толкнул Клемента в спину. Юноша, удержав равновесие, тут же напал. Вождь играл с неопытным бойцом, изматывал и выжидал, когда тот подставится. Монх-Оргил впечатал кулак в челюсть шевалье, ненадолго оглушив. Драка разгоралась нешуточная. Толпа завелась и вовсю поддерживала вождя, выкрикивая ругательства в сторону светловолосого и бледного юнца. Клем снова и снова получал удары, но сам ни разу ещё не попал по Монх-Оргилу. Шевалье повалился на спину от очередного удара, почувствовав, как горит скула. Губа лопнула, и на языке чувствовался вкус железа и отчаяния. На секунду перед глазами всё поплыло. Он представил Лили, которая сидела в замке, выращивая цветы. Запах фиалок и роз всплыл в памяти. Горе-вояка вспоминал нежную улыбку и грустные сиреневые глаза, тощую шею и острые чувствительные уши. Если Клемент проиграет, то никогда больше не увидит возлюбленную…

Зарычав от бессилия, Клем вскочил на ноги, в последний момент увернувшись от тяжёлого сапога.

— О, мальчик снова в строю, — насмехался вождь, повернув голову чуть в сторону.

Монх-Оргил не видел своего соперника, но прекрасно слышал. Он ощущал дрожь земли и чувствовал запахи.

Клем остановился. Не было смысла семенить на месте. Вождь тоже перестал вышагивать кругами, прислушиваясь. Клем снял сначала один сапог и, пригнувшись, кинул в сторону. Вождь, услышав резкий звук, отвлёкся. Клем бросился вперёд и ударил Монх-Оргила в колено. Вождь взвыл, поджав обиженную конечность, и тут же развернулся, растопырив пальцы, будто прощупывал воздух. Больше на его лице не было улыбки. Клем снял второй сапог и кинул прямо в лицо вождю. Тот быстро отбил обувь, но от кулака в солнечное сплетение не увернулся. Из лёгких старого воина вышибло весь воздух. Тело его тут же согнулось пополам, и Клем, воспользовавшись возможностью, схватил вождя за голову и уронил на землю. Он мог бы сейчас применить магию, но это было уже излишне. Собрав последние силы, Клемент захватил мужчину ногами, чтобы тот не смог вырваться, и начал бить по лицу. Шум толпы прекратился. Лицо вождя было в крови, и он из последних сил прохрипел:

— Бууж өгөх⁶…

[6] Сдаюсь… (монг.).

Клем не понял сказанного и продолжил бить. Но толпа тут же сорвалась с места и оттащила юношу от вождя. Монх-Оргил был без сознания. Нэргуй подошёл к Клему. Губы его сжались в тонкую полоску. Сердце горе-вояки стучало в висках, а зрачки, казалось, заполнили всю радужку.

Монх-Оргила подняли трое и потащили в юрту. Клем сидел босой на холодной земле, совершенно оглушённый. Он даже ещё не понял, что победил.

— Эй! — один из раваров склонился над шевалье, протягивая руку. — Поздравляю, твоя сила достойна Цэцэг…

Клемент окинул воина непонимающим взглядом. Нэргуй, не сдержавшись, тяжело вздохнул и покачал головой.

— Я пытался предупредить, — пожав плечами, сказал кочевник, и помог победителю подняться.

— Предупредить о чём? — юноша всё ещё пребывал в прострации.

— Ты нажил себе родственников, поздравляю, — усмехнулся Нэргуй.

Глава 26: Я люблю тебя

Перистые облака скрывали за собой испепеляющее солнце Рокдена. Жгучий диск боролся за право блистать во всей своей удушающей красе, но натыкался лишь на мягкие края туч. Это был отличный день для садоводства, и семилетний Клемент был невероятно рад тому, что Лили взяла его с собой в ядовитую оранжерею. Белладонна ожидала своего часа, протягивая листочки к хозяйке. Лили легко улыбнулась сверкающим ягодам, погладила бархатные листья. Клем, спотыкаясь на ходу о корни многочисленных растений, поспешил за королевой. Обойдя страшного плотоядного монстра — драурага, который уже рычал в сторону вкусного мальчика — мальчик остановился рядом с эльфийкой.

— Они тебя любят, — заметил Клем, подхватывая ступку, в которую Лили положила уже готовые травы.

Женщина снисходительно улыбнулась, скосив взгляд на мальчика. Клем ловко орудовал пестиком, перетирая растения, чем вызывал всплеск приятных запахов. Драураг утробно мурлыкал, поджидая мелких насекомых и грызунов, которые в скором времени должны были прийти на запах его нектара.

Клем залил горячей водой готовую кашицу и перемешал. Лили довольно кивнула, взяв у мальчика деревянную ложку, чтобы показать, как правильно перемешивать.

Клем вздохнул, наблюдая за плавными движениями покровительницы. Вышло громко, и Лили остановилась.

— Что-то не так, милый? — эльфийка смотрела нежно, заинтересованно.

Клем слегка покраснел, перебирая в руках край рубахи. Он поджал губы, как делал это всегда подыскивая правильные слова.

— Почему ты не замужем? — мальчик поднял растерянный взгляд на королеву.

Лили неожиданно вздрогнула, вспоминая прошлое. Словно Рандел вновь оказался рядом — где-то там, за деревом оранжереи. На всякий случай эльфийка оглянулась.

— Король Рандел погиб, — сухо ответила она, переливая травяное снадобье в бутылочку из толстого стекла.

— Я знаю… Но я не об этом. Почему ты снова не вышла замуж? Ева сказала, что у правителей должны быть наследники, которые будут править после них. У тебя нет детей, — как бы невзначай бросил Клем, усаживаясь на кушетку.

— Эльфийки не могут подарить наследника нелюбимому. Я вышла замуж в прошлом, потому что так требовали обстоятельства. Сейчас мне это делать незачем. Политический брачный договор не нужен Рокдену, — Лили очень хотелось сказать, что договор не нужен лично ей, но она решила промолчать.

— Так значит, без любви ты не выйдешь замуж? — задумчиво произнес Клем, не то спрашивая, не то утверждая.

— Да, — подтвердила эльфийка, присаживаясь рядом с мальчиком. — Возможно, этого никогда и не случится. Эльфийская любовь довольно коварна, — туманно прошептала Лили, машинально опустив ладонь на светлую макушку.

Клем неожиданно расстроился, опустив печальный взгляд на побитые о камни ботинки.

— Что-то не так, милый? — взволнованно спросила Лили, приподнимая лицо Клема за подбородок.

Он не спешил смотреть в глаза госпожи. Прикрыв веки, вновь выдохнул и, будто бы решившись, посмотрел на взволнованную королеву.

— А меня ты любишь? — неожиданно спросил Клем, став серьёзнее.

Лили тепло улыбнулась, проведя ладонью по мягкой детской щеке.

— Конечно, люблю, милый. Больше всех на свете, — она игриво щёлкнула Клема по носу, и тот всё-таки улыбнулся.

— Я тоже люблю тебя, — задорно ответил мальчик. — Раз так, — он встал ногами на кушетку, гордо задрав нос. — Когда я вырасту, я женюсь на тебе! Ведь меня-то ты любишь! Значит, можешь выйти за меня замуж!

Лили весело засмеялась, и цветы вторили радости королевы, шелестя шелковистыми стеблями.

— Ох, Клем, — Лили резко притянула мальчика к себе, звонко чмокнув в макушку.

— Эй! Я серьёзно! — обиженно протянул он, пытаясь выбраться из объятий!

— Конечно-конечно, — примирительно проговорила Лили, выпуская мальчика из рук. — А сейчас, будущий жених, давай хорошенько закупорим наши снадобья… А вечером их нужно передать лекарям, чтобы они смогли отправить лечебные зелья в деревни.

Клем с готовностью кивнул и закатал рукава рубахи.

Драураг довольно захрустел мягкими косточками полевой мыши, попавшейся в его пасть. Грызун даже ничего не успел понять, и оказался в желчной слизи, растворяющей кожу…

***

Рыцарь смотрел в потолок юрты, вспоминая далёкие тёплые дни в оранжерее. На душе было тоскливо. Если бы он знал, к чему приведёт его геройство — стал бы он сражаться с вождём? Определённо да. В приоритете было победить варваров, а уж как расплачиваться после, шевалье не волновало. Победа не принесла желаемой радости, словно бы обернувшись против него. Внутри будто ныла болезненная струна. Его закрыли в душной комнате для проведения ритуала, который должен был пройти между ним и дочерью вождя. Оказалось, что «оставить в племени частичку себя» — это совершенно не отрубить руку или ещё какую конечность… а жаль. Лучше уж так, чем то, что ему предстояло. Клем просто никогда не желал кого-то, кроме королевы. Он лежал на жёстких шкурах и размышлял о своей жизни в целом, пытаясь — наверное, впервые в жизни — здраво оценить свою слепую преданность. Юноша прикрыл глаза, вспоминая любимое лицо, которое изучил так хорошо, что мог представить сразу — достаточно было лишь подумать о Лили. Как считал шевалье, она приняла его под свою опеку из забытого рода. Она не спасла его от неминуемой смерти. Нет. Но он оказался на хорошем положении, его обучали лучшие учителя. Лили была иногда строга, но, в основном, нежна к нему. Несмотря на всю опеку, его каждый раз одёргивало: «Она тебе не мать». Клем ощущал заботу и кроткую ласку… но он хотел больше. С каждым годом чувство усиливалось, как дождь — сначала выпадает парой капель, но со временем обрушивается на землю могучим ливнем. Он был ребёнком, и лишь получал радость от происходящего вокруг. Предполагал, что ему не хватает настоящей материнской любви. Хотелось думать, что Лилиан — не просто замена биологической матери. Но чем старше шевалье становился, тем больше деталей стал подмечать: печальный взгляд, когда эльфийка смотрела на его лицо, море вины и страдания в глубине сиреневого озера; трясущиеся холодные руки, которые хотелось сжать в своих горячих ладонях; жертвенность, несмотря на эгоизм. Часто казалось, что госпоже самой нужна опека и надзор… даже больше, чем ему самому. Желание видеть в Лилиан маму отпало, сменившись готовностью оберегать и защищать. Но понимал, что королева… недосягаема. Он лишь игрушка в её властных руках. Он никогда не мог бы быть вместе с ней, но Клем искренне старался быть лучшим, несмотря на насмешки и косые взгляды. Ему даже не приходило в голову завести отношения с другими девушками. Клемент отдавал всего себя тренировкам… но зачем? Лили была единственной, кто любил его просто так, потому, что он есть. Даже Ева, его преданная подруга, не относилась к нему так бережно, она просто когда-то оказалась рядом… Клемент подозревал, что Лили поспособствовала их дружбе. Шевалье знал, что Ева присматривала за ним по приказу Лилиан, но был не в обиде на подругу. Ева компенсировала это искренней поддержкой. Она никогда не осуждала юного шевалье. Честно признаться, скорее всего он бы натворил куда больше шалостей, если бы не Ева и её развитое чувство ответственности.

В комнату вошла девушка в длинном платье и ярком платке, расшитом жемчугом, шёлковыми нитями. В полных руках, унизанных костяными амулетами, раварка держала зажжённую ароматическую палочку. Дочка вождя подняла на Клема круглое, румяное лицо, и улыбнулась так, что около её глаз собрались задорные морщинки.

Клем молча встал, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Цэцэг? — спросил Клем, не зная, куда девать руки.

Девушка кивнула, осторожно вставив ароматическую палочку в кадильницу, стоящую на низком деревянном столе.

Цэцэг медленно подошла к юноше, взяла его ладони в свои. Какое-то время она пристально разглядывала его, делая ситуацию ещё более неловкой. Спустя несколько секунд молчания, она не удержалась и… расхохоталась. Клемент и вовсе покраснел, вырвав руки из цепкого захвата. Он считал, что дочка вождя попросту издевается над ним. Внутри начинала закипать злость. Он чувствовал себя шутом на карнавале.

— Да чего смешного?! — не выдержал шевалье, напрягаясь всем телом.

Цэцэг только громче расхохоталась, небрежно отбрасывая неудобный головной убор и платок. На пышную грудь упали две дивные толстые косы, которые завивались на концах. На полных щеках от широкой улыбки образовались ямочки, делая девушку ещё более прекрасной. Когда смех прекратился, Цэцэг по-хозяйски приобняла Клема, напоминая этим жестом своего отца.

— Прости, не удержалась, — она снова хихикнула, прикрыв ладонью рот. — Просто тот, кто так отважно победил моего отца, трясётся перед связью с девушкой. Я слышала, как ты предлагал отрубить палец. Зачем? — она весело хлопнула Клема по спине.

— Я-то думал, что… — от смущения он не смог закончить.

Цэцэг тяжело вздохнула, увлекая юношу на жёсткую постель, покрытую шкурами. Она внимательно посмотрела на него — всё с той же нежной и озорной улыбкой.

— А ты симпатичный. Я рада, что отца победил именно ты, а не какой-нибудь уродец, — небрежно бросила Цэцэг, и тут же поджала губы. — У тебя кто-то есть?

Клем отвёл взгляд, не решаясь ответить, но кивнул. Раварка начала медленно развязывать ремешки на платье. Ткань с шелестом сползла с полных плеч, оголяя мягкую грудь с тёмными ореолами. Клем всё ещё не решался поднять взгляд. Цэцэг спокойно взяла юношу за руки, поднеся их к своей груди. Затвердевшие горошины сосков упёрлись в шершавые ладони, вызывая дрожь и возбуждение. В Клеме боролись чувство справедливости и желание. Он уже был сформировавшимся юношей, и постыдные фантазии ему были не чужды. И всё же… какая досада, что вместо той, к которой он действительно желал прикоснуться, перед ним была дочка достойного противника! Оплошать перед девушкой он не хотел. Прижав раварку к постели, Клем неумело сжал мягкое полушарие груди, не до конца зная, что нужно делать. Цэцэг болезненно застонала, и Клем тут же убрал руку.

— Прости, — он попытался медленно приблизиться, поцеловать, но, встретившись с томным взглядом раварки, тут же отпрянул.

Аромат палочки должен был действовать как афродизиак, но на рыцаря дурман не влиял, а лишь только раздражал и напрягал. Цэцэг прикрыла рукой грудь… хотя это мало помогло, учитывая её объём. Это делало ситуацию ещё более нелепой. Клемент вцепился в волосы, оттягивая локоны в стороны.

— Прости… Я просто… Просто не могу, — шептал Клем, представив осуждающий взгляд госпожи.

Цэцэг тяжко вздохнула. И вот этот воин сразил её отца? Позор… Она подобралась к шевалье со спины, невесомо коснулась его напряжённых плеч.

— Счастливая, конечно, твоя девка, — грустно отозвалась Цэцэг, начав разминать напряжённые мышцы шевалье, медленно подбираясь к оголённым участкам кожи.

— Она не моя девка, — зашипел Клемент.

— Не девка, ладно. Однако ты настолько верен… Не встречала таких воинов. У нас не принято так. Равары желают оставить как можно больше наследников, поэтому часто имеют детей вне брака. Наши женщины специально обучаются расслаблять мужчин, чтобы удержать их чуть дольше в своей постели… Но верных мало, — Цэцэг прошлась ноготками по затылку, вызывая мурашки на спине юноши. — А ты с ней уже спал? Со своей возлюбленной? Расскажи о ней, — Цэцэг шептала Клему прямо на ухо, почти касаясь мочки, медленно расстёгивала ремешки на жилете, развязывала завязки у ворота рубахи.

Клем постепенно начал расслабляться, прикрыл глаза.

— Нет… Мы не были вместе… что бы там о нас ни судачили. Мне никогда не светит быть с ней, — в голосе горе-вояки звучали грусть и обречённость.

— И ты сдашься? Дашь возможность взять её другому? — девушка вплотную прижалась к спине шевалье, потеревшись животом и грудью о его тонкую рубаху.

— Нет! — неожиданная мысль о том, что рядом с Лили может оказаться кто-то другой, вызвала негодование и ревность.

— Так зачем думать о том, что ты можешь быть недостойным? Меня вот ты достоин… — раварка провела губами по его щеке, царапнула ноготками мужские бёдра, обтянутые плотной тканью штанов.

Цэцэг плотоядно облизнулась, заметив, что тело рыцаря отвечало на её старательные ласки.

— Закрой глаза и говори о ней — как она выглядит, пахнет… что ты чувствуешь? — неожиданно попросила она, повалив юношу на постель и устроившись рядом.

Девушка мягко, почти невесомо гладила руки, грудь и живот шевалье, возбуждая, заставляя кровь течь быстрее.

— Она хрупкая… даже слишком. Иногда кажется, что ещё день и она сломается под грузом проблем. Она постоянно задумчива и печальна, но когда её что-то интересует или забавляет, она смешно дёргает ушами. Я не знаю, что так довело её, но у неё много седых прядей, хотя для её расы это не свойственно. У неё самая нежная улыбка, которую я знал, а в глубине глаз — океан любви, которую она будто бы бережёт, боится отдать целиком. Поэтому хоть она и оберегала меня, старалась сдерживаться… Уф! — Клем закусил губу, но глаз не открыл.

Цэцэг давно стянула с юноши штаны и исподнее, добравшись до возбуждённого органа. Клемент с такой чувственностью говорил о той далёкой дуре, которую раварка не знала, что она даже приревновала. Слушая влюблённый лепет партнёра, она осторожно лизнула головку члена, вызвав неожиданную дрожь. Пальцы ловко скользили по конопатой коже, вырисовывали узоры на животе и груди. Цэцэг с наслаждением зарылась пальцами в поросль в паху, добираясь до самых чувствительных мест.

Цэцэг не нужен был чужак — она прекрасно знала, что юноша не остался бы с ней, и всё происходило даже не по его желанию. Романтические чувства были ей не нужны и чужды. Главное — заиметь наследника от победителя, каким-то образом сумевшего одолеть вождя. Таков обряд, и против него идти было нельзя. Союз принесёт лишь плюсы: ей — почёт, как матери сильнейшего воина, ему — пожизненную поддержку дикого народа. Отказ означал смерть обоим. Цэцэг смирилась, а вот упрямый шевалье все никак не мог побороть совесть.

Клем постарался отодвинуться, но искусительница не отпускала, смакуя во рту возбуждённый член. Шевалье зажмурился до разноцветных кругов перед глазами. Испытывал отвращение к самому себе, считая, что не имел права испытывать наслаждения… но он испытывал, и от этого было горестно и приятно одновременно. Его буквально разрывали противоречивые чувства. Девушка продолжала свою сладостную пытку, причмокивая губами, облизывала, словно сахарный леденец, достоинство победителя. Клемент чувствовал, как изнутри нарастает волна, смывая образ его возлюбленной королевы, оставляя лишь до невозможности приятные ощущения. Стон сам собой вырвался из груди, и Клемент поспешил прикрыть ладонью рот. Влажные звуки лишь усиливали воображение. Цэцэг воодушевилась произведенным эффектом и ускорилась.

Клем свободной рукой сжал жёсткую шерсть постели, вырывая ворсинки из шкуры, выгибаясь навстречу рту раварки. Цэцэг резко отпрянула, вызвав у юноши разочарованный стон. Терять время дочка вождя была не намерена, тут же оседлав юношу. Она резко насадилась на член полностью. В её глазах всё потемнело от боли. Даже возбуждение не могло унять муки от разорванной плоти. Из глаз брызнули слёзы. Она не решалась двинуться, ожидая и считая секунды, когда сможет привыкнуть. Перед глазами Клема стояла пелена. Увидев девичьи слёзы, рыцарь тут же приподнялся, желая успокоить.

— Тебе больно? Ай, глупый вопрос… — Клем нерешительно приобнял девушку за плечи, прижимая к себе. Цэцэг приложилась лбом к выпирающей ключице. Наконец-то она могла внимательнее, не спеша оглядеть партнёра. Отстранившись, она провела по мужской груди маленькой ладошкой, ощущая под кожей тренированные мышцы, напрочь лишённые силы. Всё тело юноши было в ссадинах и шрамах — некоторые были давние, уже побелевшие и незаметные, а некоторые свежие, покрасневшие. Цэцэг улыбнулась, заметив россыпь веснушек от лица, доходящих до самого паха. Сам Клем почти не рассматривал девушку, лишь ощущал жар её тела. Она была сладкой. Невольно в голове вспоминалась мягкая выпечка матери Евы, Бет, когда та баловала еще маленького Клема пирогами.

Девушка плотно обхватила член, и стенки её лона пульсировали, вызывая дрожь по телу. Раварка посмотрела в потемневшие глаза горе-вояки. Она видела в них красную пелену вожделения и… стыд? Бесконечное, пожирающее внутренности раскаяние. Ей стало неловко, но ритуал нужно было закончить.

— Сделай это… просто сделай, — раварка медленно двинулась, громко выдохнула. — Сделай, ведь ты боролся за победу, — она вцепилась ноготками в его плечи, сдерживая стон. — Если хочешь жить и вернуться к своей любимой… Одолей меня, ничтожество! Или ты сдашься?! Готов отдать свою возлюбленную другому?! Готов так просто отказаться от неё?! — Цэцэг неожиданно почувствовала, как юноша сильно сжал её бёдра, притянул к себе, насадил на всю длину.

Клем зарычал, не в состоянии больше сдерживать огонь порочной страсти. Шевалье сжал тёмные горошины сосков, резко скрутил, вызвав у их обладательницы громкий крик. Клемент молча перевернул партнёршу на постели, поставил на четвереньки и повыше задрал её зад. Затем обхватил полные бёдра и продолжил. Цэцэг выгнулась в пояснице, устраиваясь поудобнее, подстроилась под ритм, подмахнула задом.

Клем вновь зажмурился, представляя на месте другую, ту, которую он действительно желал. Она недоступна, так далека… Да какого чёрта?! Он трахал раварку, хотя даже не желал этого! Только ради королевы он рисковал головой! Готов был отдать любую конечность ради победы, и теперь его одолевал стыд, что ему нужно оставить ребёнка дочке вождя! И всё ради госпожи… Ради его Лилиан!

Цэцэг ощутила, как Клем смачно шлёпнул её ладонью по ягодице. Раварка ощущала нечто странное: жжение, боль и мазохистическое удовольствие. Хаотичные движения лишь раззадоривали, хотелось лишь большего. Цэцэг не понимала, что так вывело юношу из себя, но была не против, лишь бы он не останавливался. Клем, резко схватил молодую женщину за грудь, вновь оттягивая чувствительные соски. В нём смешались гнев и возбуждение, стыд и отчаяние.

«Хотели победы? Получите!».

Цэцэг громко и отрывисто стонала, когда Клем, словно очередное механическое изобретение Ноа, без остановки вбивался в сочащееся соком лоно. В глазах вновь появились разноцветные круги. В голове становилось до безумия пусто. Шевалье больше ничего не волновало, кроме как дойти до конца, получить желаемое расслабление.

Рывок.

Ещё один.

Клем услышал собственный протяжный стон. С блаженным удовольствием закатив глаза, он чувствовал, как долгожданная пустота наконец накрыла его. Она будто унесла его куда-то далеко от войны и ответственности, насмешек и волнений.

Клем повалился на жёсткие шкуры, прикрыв глаза и закрывшись от мира под сгибом локтя. Совесть будет вечно припоминать ему эту ночь. Когда последние крохи удовольствия с мелкими судорогами покинули тело, новоявленный мужчина решился посмотреть в сторону.

Цэцэг уже не было в комнате. Даже её одежда исчезла. Словно и не было этой ночи. И он вновь был в своих грёзах о госпоже. Однако Клемент понял простую истину:

«Я хочу домой. Я хочу к Лилиан».

***

Лили находилась в молельне уже около часа, и даже не собиралась уходить. Редкие лучи солнца проглядывали сквозь щели ширмы. Запах ладана и свечей, что пропитал стены храма, успокаивал. Где-то в глубине божьего дома можно было услышать тихое пение — кто-то из прислужников читал молитву. Лили обнимала себя за плечи, неспособная согреться, хотя весна уже почти наступила, и королева вновь могла колдовать в полную силу на своей земле. Но ей не хотелось. Не тогда, когда армия Клема была разбита, и от него самого давно не было вестей. Сердце замирало только от одной мысли, что её милый Клем не вернётся домой. Ей было противно от осознания, что она вновь могла оказаться виновной в смерти дорогого ей человека. Клем казался единственным лучиком света в бесконечном водовороте предательств и боли. Она просто не могла потерять ещё и его… только не его. Лили понимала, что без Клема у неё больше не будет смысла бороться дальше. Сердце вновь сжалось, тело сводило судорогой от долгого пребывания в одной позе, но Лили больше не знала способа успокоиться, кроме молитвы.

Старый архиепископ тихонько постучал костяшками пальцев по ширме. Лилиан велела предупредить её сразу, как только будет известно хоть что-то об отряде де Лютана.

Королева тут же развернулась, в её глазах было лишь удивление и неверие.

— Он… отряд вернулся? — она замерла, в надежде смотря на первосвященника.

Архиепископ кивнул и Лилиан тут же пронеслась мимо старика, чуть не задев его плечом. В её глазах стояли слёзы облегчения.

«Вернулся! Он вернулся!».

Почему-то в памяти всплыло, как когда-то в тронном зале она увидела мёртвое тело Ларка, и сейчас она так боялась вновь увидеть труп.

Стоило королеве распахнуть двери в зал, как она замерла на пороге. Живой, даже возмужавший шевалье стоял посреди зала в окружении десяти своих воинов — единственных оставшихся в живых после победы над раварами. Лили не знала, как поступить. Она желала кинуться в объятия Клемента, провести ладонями по лицу, прижать к себе, убедиться, что перед ней не видение… но правила вынудили её расправить плечи и медленно войти в зал. Она еле вытерпела весь официальный приём, который был необходим. Вместо головы вождя Клем принес официальный мирный договор с личной печатью Монх-Оргила.

— Они теперь будут подчиняться мне, госпожа, — гордо сообщил Клемент передавая свёрнутый свиток.

— У варваров есть своя печать? — удивился Адам Бург, который ожидал королеву вместе с отрядом.

Клемент неоднозначно пожал плечами, словно был сам этим удивлён.

— Они не такие уж и варвары, господин Бург, — Клемент перевел взгляд на Лили, с теплотой заметив, что её уши слегка дёрнулись.

Едва зал опустел и Лили с Клемом остались одни, как по щекам королевы тут же покатились слёзы. Клемент мигом растерял свою дутую гордость и подошёл к госпоже, стараясь заглянуть в мокрое от слёз лицо.

— Бог услышал мои молитвы… Я думала, ты погиб… Я думала… — слов не хватало, и Лили закрыла лицо ладонями.

Клем огляделся по сторонам, убедился, что они действительно одни. Он медленно подошёл к Лилиан, заключая ту в крепкие объятия. Сердце наполнилось умиротворением и счастьем. Он дома.

Лилиан уткнулась лицом в его камзол, хватаясь ослабевшими пальцами за грубую ткань. Она словно бы убеждалась в реальности происходящего.

— Я люблю тебя. И никогда не посмею оставить. Я всегда говорил и вновь повторюсь… Я буду защищать тебя, чего бы мне это ни стоило, — Клемент погладил чёрные локоны и ласково поцеловал госпожу в висок.

Лили отрывисто всхлипнула, подняла покрытый поволокой взгляд на рыцаря. Провела холодными пальцами по его горячей коже, и Клем, перехватив хрупкую кисть, поцеловал увитое венами запястье.

Лили проморгалась и позволила себе улыбнуться.

— Ох, мой милый Клемент, я тоже… тоже люблю тебя, мой дорогой, — Лили удовлетворённо вздохнула, наконец успокоившись.

Клем горестно улыбнулся, осознав, что их любовь различна. Она всё ещё не видела в нём мужчину, несмотря на его признание. И ему не хотелось всё так оставлять.

— Нет… Я правда люблю тебя… Как мужчина любит женщину. Как муж — жену… Я так давно люблю тебя, что уже не помню, когда это началось, — Клемент притянул к груди её холодные хрупкие руки, с надеждой глядя на любимое лицо. — Я знаю, что недостоин быть рядом с тобой. Но я не хочу останавливаться. Моё сердце сгорает, Лилиан… Достаточно подумать, что я мог бы потерять тебя, как у меня появляются силы бороться. Бороться до последнего вздоха.

Королева удивлённо смотрела на шевалье, не веря своим ушам. Она растила его, оберегала… Его чувства по отношению к ней должны быть неправильными, аморальными. Однако Лилиан словно давно знала, что во взгляде Клема не было сыновней любви к ней, как и у неё к нему материнской. Она будто сама позволила мальчику принять эти чувства, взрастила их в нём… и вот, наконец, Клемент созрел. Хотя Лили не понимала, почему же так испугалась. Всё ведь так, как она и хотела — Клемент любит лишь её, как не любил её Ларк. Так что же останавливало сердце? Почему оно замерло в страхе? Всё время королева так желала любви, мечтала о счастье…

Она неожиданно отошла на шаг, прижав руки к груди, словно прячась. В памяти всплыла Амая и все грехи, что Лилиан совершила… Она была недостойна этих чувств. Чего же ожидала? О Боже, да она лишила мальчика родителей! И сейчас, конечно же, не зная правды, он будет её любить. Лили открыла рот, чтобы возразить, что это неправильно… Она обманывала Клема всю жизнь, и его любовь к ней — лишь обман.

Не смогла.

Ведь сама эльфийка любила мальчика всем своим насквозь гнилым сердцем. Была не готова… всё ещё не готова отпустить. Клемент был для неё всем. Даже важнее тех чувств, которые она испытывала к Ларку, давно смирившись с утратой. Королева подняла на шевалье затравленный взгляд, с трудом выдавив из себя улыбку. Крепкие объятия и сладкий шёпот:

— Тогда не оставляй меня… никогда.

Услышав это, Клемент тут же притянул к себе возлюбленную, кротко целуя медовые уста. Он с восторгом осознал, что Лили отвечала ему, неуверенно обвив его шею руками.

Глава 27: Ради тех, кто важен

— А ты что? — Ева заинтересованно распахнула глаза, обняв свои колени.

— Сказал ей о своих чувствах, — коротко ответил Клем, ставя кружку с гипокрасом на стол.

— А она что? — Ева наклонила голову в бок, подставив лицо весеннему солнцу.

— Ответила на них, — блаженно проговорил рыцарь, вспоминая поцелуй в тронном зале.

Ева фыркнула, распрямляясь и по-нормальному садясь на лавке. Она-то думала, там кипели страсти — возгласы, нерешительность, отторжение… Оказалось, что всё предельно просто: он признался, а королева приняла его чувства. Хотя как она могла не принять? Она буквально вырастила себе мужчину! Друзья решили засесть в конюшне Дола, словно в прежние совсем детские годы, когда шевалье прятался от учителей под стогом сена, пока Ева заговаривала стражникам зубы. Девчонка была настолько дотошной, что долго Белые Кирасы не выдерживали, и обходили потом конюшню стороной, лишь бы не наткнуться на вредную дочку конюха. Сейчас прятаться было не от кого, да и незачем… но всё равно, пропахшая конским навозом, сеном и овсом конюшня казалась убежищем, где не страшно было рассказать тайну.

— Клем, ты же понимаешь, что теперь все слухи, которые про вас ходят, могут быть оправданы. Ты хочешь этого? — Ева изогнула бровь.

— Мне всегда было плевать на мнение остальных, — Клем небрежно откинул мешавшую светлую прядь со лба.

Ева ничего не ответила, только закатила глаза, вспоминая каждую драку, что устраивал горе-вояка из-за насмешек в адрес её величества.

— Ты уедешь? — Клем неожиданно повернулся, по-щенячьи взглянув на подругу.

Она усмехнулась, гордо задрав нос.

— А что? Боишься, да? Между прочим, я буду не хуже тебя, Клемент де Лютан! Госпожа Ева Лихтен. Как тебе? — Ева встала со скамьи, уперев руки в бока, развернулась корпусом к солнцу.

Клем какое-то время внимательно разглядывал давнюю подругу, но спустя секунду рассмеялся в голос. Ева удрученно надула губы, но долго обижаться на шевалье ей было незачем. Она понимала, что демонстрация светских манер в конюшне выглядела достаточно нелепо. Однако успокаивала себя тем, что Ноа не всегда был уважаемым учёным, и получил все свои титулы и фамилию только благодаря заслугам и пытливому уму. Он тоже ощущал себя не в своей тарелке, находясь среди аристократов, которые то и дело кидали презрительные взгляды на бывшего раба.

— Ева! — низкий голос Дола прогремел так, что женщина даже вздрогнула.

— Па, ну чего орёшь-то?! Всех лошадей напугаешь! — возмутилась Ева, быстро попрощавшись с другом.

Дол был ещё достаточно крепок, чтобы работать наравне с остальными конюхами. Новость о том, что дочка выходит замуж за Ноа, была принята им с радостью. Пусть он и казался слегка рассеянным, Еву он любил и уважал, что и доказал Бет и Долу, открыто заявив о своём намерении жениться на ней.

— Ты скоро знатной дамой будешь, а до сих пор в конском навозе прячешься! — Дол вышел к Клементу.

На лице старого конюха уже давно собрались морщины, а под глазами залегли мешки, делая хмурый взгляд выцветших глаз из-под густых поседевших бровей ещё суровее.

— Господин де Лютан, — Дол склонил голову, приветствуя высокородного господина.

Клемент усмехнулся, вспоминая, как конюх плетью гонял их с Евой по всей конюшне, когда они шкодничали, а сейчас вынужден соблюдать правила.

— Не нужно, — Клемент слегка зарделся, Ева за спиной отца закатила глаза. — Ещё поболтаем, Ева. До свидания, Дол.

Клемент вышел на задний двор, вдохнул полной грудью. Он посмотрел на покрытые молодой листвой кроны деревьев, ощущая лёгкость во всем теле и какую-то тёплую волну, которая накрыла его с головой. Он взглянул в сторону окна возлюбленной, с умилением представив, как королева покусывает кончик пера, внимательно слушая Адама. Советник вещал о очередных государственных делах. Шевалье хотелось сделать что-то необычное для любимой, порадовать её. В голову закралась сумасбродная мысль, которую Клемент решил воплотить.

***

Тем же вечером Клемент привёл себя в надлежащий вид после тренировочного поединка с Гюнтером на ристалище. В этот раз полуэльфу удалось победить главнокомандующего, что не могло не обрадовать обоих. Значит, Клемент всё же хоть чему-то научился в походе на север. Он лелеял мысль показать Лили город, который она никогда не видела изнутри, всегда находясь выше горожан — во всех смыслах. Надев приличную, без излишеств, одежду, Клем накинул тёмно-зелёный плащ, закинул за спину холщовый мешок и направился к покоям её величества. Шевалье кивнул охране у двери, самодовольно ухмыльнувшись. Двери распахнулись и открыли его взору задумчивую королеву, сидящую за массивным дубовым столом и водящую кончиком пера по бледной щеке.

— Подожди меня минуту, милый, я почти закончила, — стебли винограда, которые совсем недавно появились в покоях Лилиан, расправили вязаный плед в глубоком кресле, чтобы Клементу было удобнее.

Он слабо улыбнулся, усаживаясь в подготовленное место.

— Как прошёл твой день? — Лили сделала последние записи в бумагах, присыпала их песком, чтобы чернила быстрее высохли, и отложила документ в сторону.

Клемент вопрошающе изогнул брови и, получив одобрительный кивок, зашёл королеве за спину. Лилиан, ожидая ответа, вытянула руки, желая коснуться такого родного веснушчатого лица. Она провела кончиками пальцев по волоскам на подбородке, легко улыбнувшись. Клемент перехватил её холодные ладони, целуя запястья. Упоительный запах трав и лаванды окутал сознание, скапливаясь возбуждающим дурманом в голове.

— Как обычно. После повышения дел прибавилось. Фергюс хотел бы достать для меня несколько интересных книг о магии хаоса. Ничего из того, что могло бы тебя заинтересовать, — Клем наклонился вперёд, поцеловав любимую в висок.

— Ты не прав, милый, — Лили запрокинула голову, встречаясь с ехидным взглядом. — Я всегда интересуюсь твоей жизнью.

«Как и я твоей» — хотел бы ответить шевалье, но портить игривый настрой ему не хотелось.

— Послушай, не хотела бы ты прогуляться? — Клемент обошёл Лилиан, присаживаясь на край стола.

Лили изогнула бровь, не понимая, к чему клонит шевалье.

— Сейчас довольно поздно, но если тебе этого так хочется, то я распоряжусь снарядить карету, — она повела плечами, сбрасывая с себя усталость и дрёму.

— О, нет-нет-нет, — Клем тут же перехватил руки королевы.

Лили начала хмуриться, возвращая своему облику привычную настороженность и холодность. Шевалье нерешительно приобнял госпожу, стараясь посмотреть в её глаза какможно невиннее. Каждый раз перед ней он пасовал, всё самодовольство и вся уверенность будто бы испарялись, делая из него преданного пса. Он был не против — если это Лили, был только рад услужить любимой, лишь бы та чувствовала себя счастливее.

— Ты никогда не думала пробраться в город? Посмотреть на него изнутри… не как королева? — Клемент осторожно поглаживал узкие плечи, стараясь расслабить возлюбленную.

Лили на минуту задумалась, вспоминая, как раньше Ларк свободно мог гулять по городу, а потом в оранжерее рассказывал о городе и его жителях. Лили не раз собиралась сбежать из замка, но боялась. Ей очень хотелось попроситься вместе с менестрелем в таверну, пройтись по городскому саду, однако она так и не решилась. Вначале Лили очень боялась Рандела, а потом груз ответственности и вовсе приковал её к трону. Да и не пристало королеве разгуливать по городу словно простолюдинке. Да и Ларк ни разу не звал. Эх, а когда-то она могла свободно и беззаботно бегать по лесу, словно дикарка.

— Я… не знаю, не думала об этом, — соврала Лилиан, отводя взор.

Но Клем заметил лёгкое шевеление ушек возлюбленной, и просто так оставлять попытки не собирался. Он мягко повернул к себе бледное лицо королевы, улыбаясь нежно, по-мальчишески.

— Понимаю, на тебе огромная ответственность… но я обещаю, что всё будет хорошо. Я много раз бывал в городе, — Клем на секунду прикрыл веки, вспоминая все ночные вылазки с Евой. Сколько раз он мечтал показать простой мир Лилиан… — Соглашайся. Ради меня, — бросил последний козырь, состроив невинную мордашку.

Он выудил из мешка такой же плащ как у него, вместе с простым платьем служанки, которое специально приберёг для любимой. Лили переводила взгляд с Клема на плащ и обратно, отчаянно пытаясь сопротивляться соблазну. Она совершенно не могла взять волю в кулак. Впервые ей дали возможность отбросить благоразумие, побыть юной и свободной. Лили скромно и неуверенно взялась за край плаща, совершенно не понимая, правильно ли поступает.

— Но нам нужно предупредить стражу! Это опасно, Клемент! — она вновь постаралась воззвать к благоразумию.

Шевалье задумался, отчётливо осознавая, что доверять в замке некому, все справедливо посчитают идею глупой и опрометчивой, а главное — опасной. У Лилиан были враги, и вполне могло произойти непоправимое. На секунду сам Клемент посчитал свою мысль дурацкой. Он закусил губу, растерявшись.

— Подожди! — неожиданно произнес Клем, подходя к письменному столу и выуживая из кипы бумаг чистый пергамент. — Фергюс научил меня одному фокусу.

Решение пришло неожиданно. Поначалу он не допускал мысли использовать хитрости вне поля боя… а зря. Порой магия хаоса была хорошим подспорьем. Раз обстоятельства того требуют — Клемент готов применить свои навыки в личных целях. Это же ради Лилиан, верно? Он набросал на бумаге короткое послание, быстро посыпал песком и, даже толком не дав высохнуть, быстро сложил. Лили заинтересованно наблюдала за действиями мужчины, пытаясь понять секреты неподвластной ей магии.

Клем вытянул ладонь с письмом и, прошептав что-то, сжал бумагу в кулаке. Письмо затянул чёрный дым, и Лили тут же отшатнулась, прижав ладони к груди. Письмо сгорело, и лёгкий ветерок унёс пепел в щель под дверью в покои. Шевалье отряхнул руки, гордо расправил плечи.

— Клемент, я всё ещё не понимаю, что происходит, — Лили поджала губы, глядя на шевалье из-под бровей. Соглашаться на опрометчивый поступок, не понимая деталей, ей не хотелось.

— Если, не дай Анджелика, что-то произойдёт, стража тут же об этом узнает. Небольшой фокус магии хаоса. Вдохнув пепел, стража тут же оказалась под моими чарами — они не поймут что происходит, до тех пор пока не получат сигнал, — гордо объявил шевалье, подняв руку. — Достаточно щёлкнуть пальцами, и стража поднимет тревогу.

— И много подобных заклинаний ты знаешь? — удивилась Лили, всё же решившись взять одежду, на мгновение поморщившись, так как не привыкла к такому тряпью.

— Вовсе нет. Подчинение — довольно сложная вещь… — Клемент проследил взглядом за Лили, которая спряталась за ширмой чтобы переодеться. — Тогда, когда мы убегали с южных границ, мне просто повезло подчинить так много людей. Фактически, моему контролю подвластны не более двух человек, и то на короткий промежуток времени. Я способен больше разрушать или взрывать… убивать, — Клем с горечью вспоминал о проигранных битвах с раварами, в которых он мог с помощью контроля лишь на короткий промежуток времени заставить врагов сражаться против своих же. Что, собственно, не особенно помогало против закалённых в битвах воинов.

— Всё равно это потрясающе, милый, — Лили вышла из-за ширмы, смущённо натягивая рукава простого хлопкового платья.

Клем жадно оглядывал королеву, глупо улыбаясь. Он, зная о склонности госпожи носить исключительно закрытые платья, нашел максимально скромное, без вырезов, которые так любили простолюдинки. Полуэльф вытащил из кармана чепчик, поднял его на уровень лица.

— Позволишь? — получив одобрительный кивок, осторожно надел на Лили головной убор, пряча её длинные уши.

Белый чепчик в сочетании с простым платьем цвета грязи смотрелся на Лили непривычно. Она неуверенно переминалась с ноги на ногу, всё ещё не понимая, зачем согласилась на эту затею. Однако взгляд возлюбленного заставил её счастливо улыбнуться. В этот момент Лили не чувствовала себя королевой. Ей казалось, что она такая же, как и все… как Амая, которая могла открыто гулять вместе с Ларком, не боясь осуждения. Лилиан тоже хотелось чуточку такой же свободы, какой бы нелепой ей ни казалась вся эта затея.

— Ты прекрасна, — Клем улыбнулся, счастливо сверкая в полутьме глазами.

Он не мог насладиться образом, который предстал перед ним, словно Лили не была далёкой от него госпожой. Словно в любой момент он мог взять её за руку и убежать от государственных проблем и тяжести в груди. Всё это было мимолётной иллюзией. На самом деле там, за стенами замка, опасно — в любой момент на границу могут напасть враги, на улицах много недовольных, да и от Лили многое зависит. Но хотя бы раз… хотя бы на один вечер Клему хотелось почувствовать близость к возлюбленной. Знать, что он сможет стоять подле неё, а не за высокой спинкой посеребрённого трона.

Клем взял Лили за руку, тихо уводя в другую комнату. Пара вышла на балкон. Осторожно переступив перила, удерживаясь ногами и подавшись корпусом чуть вперёд, Клем протянул руки к королеве. Лили, спрятав голову глубже в капюшон плаща, переползла в объятья шевалье, оказавшись в неустойчивом положении над кустами сирени под балконом. Внутри всё замерло от страха — было довольно высоко. И вся ситуация была весьма волнительной.

— Не бойся, — шепнул Клемент, крепче прижав хрупкую госпожу к себе.

Он забрался на выступ сбоку от балкончика, оглядев задний двор замка. Сильно уставшие за день стражники спали вповалку у ворот, пользуясь тем, что до смены караула оставался ещё целый час. Лили уцепилась за камзол и зажмурилась, боясь сорваться вниз. Клем одной рукой держал госпожу за талию, другой цеплялся за выступы в стене, пробираясь к углу, где всегда и спрыгивал. Удобнее перехватив госпожу, Клем неожиданно резко спрыгнул, ухватившись за карниз. Лили охнула, но удержалась от вскрика. Клем осторожно приземлился вместе с любимой на руках. Лили слегка потряхивало, но она быстро взяла себя в руки, переползая с удобных объятий на землю. Крадучись, пара покинула угодья замка незамеченными, чтобы выбраться за ворота.

Оказавшись на достаточно большом расстоянии от королевского замка, Клем весело рассмеялся. Лили смущённо огляделась… и тоже тихо хихикнула. Это ведь не пытаться отстоять своё мало кого интересующее мнение перед послами…

— А теперь… готова ли ты увидеть ночную столицу? — Клемент галантно подал госпоже руку, шутливо поклонившись.

Лили восприняла шутку довольно серьёзно — сделала реверанс, но руку всё же приняла. Клем закатил глаза, покачал головой.

— Прошу, расслабься… сегодня ты не королева, — счастливо улыбнулся Клемент, кладя руку любимой себе на сгиб локтя. — Сегодня ты просто моя возлюбленная Лили.

Сердце королевы пело, а душа ликовала. Тот, кем она дорожила больше всего на свете, рядом, и она ему небезразлична… Более того — она любит и любима! Разве можно мечтать о большем? Лили широко и невинно улыбнулась, слегка повернув голову к Клему. На её лицо упал тусклый луч уличного фонаря.

Такой счастливой Клем видел Лилиан крайне редко. Да, пускай его идея глупая и опасная, но ради этой улыбки он бы совершил подобную вылазку ещё раз. Клемент не удержался от порыва. Остановившись на дороге, прильнул к устам возлюбленной. Лилиан удивлённо хлопнула ресницами, не успев возмутиться прилюдному проявлению чувств.

— Не волнуйся, тебя не узнают, — весело прошептал Клемент, ускорив шаг.

В городе было более людно, чем обычно, потому что накануне были сделаны последние штрихи в подготовке к празднику весны. Всюду были развешаны разноцветные флажки, зелёные, красные, синие, жёлтые… Они были слабо подсвечены уличными фонарями, отчего цвета приобретали особенный, тёплый оттенок. Запахи пирогов, фруктов и зелени увлекали в лавки лучше любого зазывалы. Лили, любившая праздники ещё в Сатреадане, радостно оглядывалась по сторонам, будто бы не она сегодня подписывала все документы об организации увеселений. Где-то в тавернах играла музыка. Лили, забывшись и сверкая детским азартом, потянула Клема вглубь улицы, завернув в сторону площади. Неспособная смотреть по сторонам из-под большого капюшона, она неожиданно налетела на стражника… и только сейчас заметила, как их, оказывается, много в городе. Внутри тут же образовался ком страха — её же могут узнать! Хотя причина страха была крайне натянутой, ведь Лили могла просто сказать, что так и нужно… однако ей очень хотелось сохранить своё инкогнито. Королева отскочила назад, стараясь прикрыть лицо капюшоном. Стражник лениво оглянулся, смерив её недовольным взглядом, но прежде чем высказать возмущение, осёкся. Клем сурово посмотрел на солдата Белых Кирас, собственнически приобняв Лилиан.

— Господин Клемент, не ожидал встретить вас в столь поздний час… — стражник лениво поклонился, бросив заинтересованный взгляд на женщину рядом с командиром, но задать вопрос не решился.

— Как патруль? — вместо приветствия спросил Клем, пряча лицо Лили на своей груди.

— Около стены поймали двух подозрительных мужчин. Думали, шпионы… но нет, просто пьянчуги, — спокойно доложил стражник, и позволил себе улыбнуться, увидев, что командир в хорошем расположении духа.

— Будьте внимательны, — спокойно закончил Клем, уводя от стражи Лилиан, которая внимательно наблюдала за происходящим.

Стражник проводил полуэльфа взглядом, отметив, что впервые увидел де Лютана с женщиной — неужто наконец решил остепениться? Хотя каждый знал, как верен горе-вояка королеве, и как ревностно относится к любому нелестному слову в её адрес.

Когда Клемент и Лили отошли чуть дальше, королева смогла отпрянуть от шевалье, выдохнув с облегчением.

— Страшно? — игриво изогнул брови Клем, позволив себе посмеяться над любимой, но в ответ получил лишь укоризненный взгляд. — Прости, не волнуйся… просто будем осторожнее, — он примирительно поднял руки, не желая расстраивать королеву.

Пара вышла к площади, где ещё оставались несколько трудяг, что вычищали каменную плитку к завтрашней ярмарке. Лили любовно обвела взглядом облагороженное пространство. Все деревья были ухоженными, нигде не было сорняков, а цветы вовсю благоухали, разнося дивный аромат весны. Лилиан присела на скамью, любуясь приятной весенней теплотой и ясным небом. Звёзды пробивались на тёмном, почти чёрном небосводе, сверкая, словно драгоценные камни. Клем устроился рядом, взяв в руки холодную ладонь возлюбленной, и Лили благодарно улыбнулась, положив голову на крепкое плечо. Садоводы, не заметившие пару, о чём-то переговаривались, и Лили неосознанно прислушалась. Она даже стала дышать медленнее и тише, стараясь расслышать слова двух мужчин, которые обсуждали её.

— Был на последней казни? — безразлично спросил один из мужчин, подбирая с земли метёлку.

Лили напряглась, и Клем тоже затих, не решаясь встревать — королеве полезно было послушать подданных не с трона.

— Да… сам виноват, дурак — знал, чем грозит воровство, — пожал плечами второй мужчина, обтирая лицо краем рубахи.

— У него же жена вдовой осталась, — не согласился первый.

— И что теперь? Каждого вора жалеть? А если бы он в твой дом забрался? Да ты бы первый отрубил ему руки! — вспылил второй, взмахнув руками.

— Тоже верно, — садовник опёрся о метёлку, задрав голову.

— Да и вообще, будь благодарен, что сыт и здоров. Я ведь знаю, что ты ходил за снадобьями к архиепископу. А они ведь бесплатные, от самой королевы. Да и посмотри, как всё процветает — весна, а у нас уже первые плоды! — садовник надвинул на потный лоб повязку, собрал последние инструменты.

— Неча языком трепать, не то враз лишишься его! — возмутился третий трудяга, который приобнял друзей за плечи, разворачивая в сторону от притаившейся на скамье пары, чтобы наконец вернуться домой после сложного дня.

— Говорят, на границе была заварушка… от Господина Максимилиана слышал… — раздались отдаляющиеся голоса трудяг, но Лили уже не слушала.

Клем слегка усмехнулся, заметив, как Лилиан смущённо опустила голову. Он был горд за трудяг, которые ценили вклад королевы, даже несмотря на жёсткие законы. Пускай страх перед судом сковывал и заставлял многих замирать при виде стражи, быстро перебирая в памяти последние проступки, простые жители всё равно надеялись на свою госпожу, которая отдавала свои силы, дабы поддержать народ. Королева всё ещё пребывала в замешательстве, раздумывая над услышанным. Но Клем хотел сделать этот вечер ещё более весёлым. Он решительно поднялся с места, подал руку возлюбленной. Лили машинально ухватилась за тёплую ладонь и послушно следовала за любимым, не задавая вопросов. Всё, что она видела вокруг, её завораживало — она знала столицу много лет, но сейчас будто видела её иначе. Люди редко замечали любимчика королевы — те, кто его знал, уважительно кивали. Но если бы она свободно разгуливала по городу, вокруг неё сразу же собрался бы народ. Деревья радостно шуршали, когда эльфийка проходила мимо. Лили довольно щурилась, осознавая, что растения в городе всегда будут искренне рады её присутствию. С сегодняшнего дня тепло в душе будет согревать её и поддерживать, чтобы она и дальше старалась ради своего народа.

Приближаясь к таверне, пара уже слышала весёлые напевы менестрелей. Лютня тут же отозвалась жалостливой струной в сердце, наполняя голову грустными воспоминаниями. Ради Клема Лилиан решительно встряхнула головой, отбрасывая неприятные чувства на задворки души. Всего лишь инструмент. Всего лишь музыка. В таверне менестрель вовсю уже плясал и заигрывал с местными девицами. Лилиан от такого зрелища скривила губы, не зная, иронично усмехнуться или недовольно нахмуриться. Решив вовсе не реагировать на пение менестреля, королева тихонько проследовала за Клемом, который по-хозяйски встал у дальнего от окна столика. Лили брезгливо оглядела не совсем чистую столешницу и, пересилив себя, присела на отодвинутый для неё стул. Пускай в заведении было грязно, душно и местами страшновато, но непривычная атмосфера увлекала пряными вкусными запахами, которые во дворце были приглушёнными, не такими резкими. Вокруг было шумно и весело. Дамы подыгрывали мужчинам, звонко хохоча и флиртуя. Мужчины поглощали эль и рассказывали забавные истории. Лили увлеклась подслушиванием анекдота недалеко сидящего мужчины, на коленях которого сидела пышная девушка, выпятив увесистую грудь. История была про моряка и его жену. Лили пыталась уловить среди отборной брани суть, но у неё так и не получилось. Перед ней поставили большую кружку чего-то пенного и ароматного. Эльфийка удивлённо посмотрела на Клема, который улыбался, как кот, наевшийся сметаны. Она так увлеклась изучением таверны, что не заметила, как её спутник уже сделал заказ, а дочка трактирщика принесла его.

— Что это? — удивлённо спросила Лили, указав на деревянную кружку.

— Эль, попробуй, — Клем готов был поспорить, что уши под чепчиком забавно дёрнулись.

Лили осторожно притянула кружку к себе, осматривая со всех сторон. Пена мягко оседала на поверхности пинты, отдавая запахом хлеба и яблок. Клем решил своим примером показать, что питьё не отрава и очень даже вкусное. Он сделал большой глоток, восхищённо выдохнул. Лили заворожённо наблюдала за действом и, наконец решившись, глотнула пойла. Хмель быстро ударил в голову терпким привкусом, и королева немедленно закашлялась, а из глаз брызнули слёзы. Отодвинула кружку от себя, манерно прикрыв рот.

— Святая Анджелика, что это?! — вопрос был риторическим.

— Ну не спеши, наслаждайся вкусом! — воскликнул Клемент, засмеявшись, отчего его бледные щёки быстро приобрели розовый оттенок. Второй глоток Лилиан сделала уже спустя время, но в этот раз совсем чуть-чуть, боясь снова поперхнуться. Пойло было крепким, терпким, но так расслабляло, что слабая здоровьем Лилиан тут же захмелела, блаженно улыбнувшись. Одной кружки ей было достаточно, чтобы мир вокруг тут же стал громче, ярче и прекраснее. Королеву уже не волновали грязные столы, духота и гам. Она медленно повернулась к спутнику, нежно провела по его веснушчатой щеке. Клем на секунду замер, наслаждаясь расслабленным и раскованным поведением возлюбленной. Фиалкового цвета глаза сверкали под капюшоном. Лили, засмотревшись на Клема, слегка подалась вперёд. Холодная ладонь прошлась по ровному носу, округлым ушам, пропустила между пальцев прядь светлых волос, задержалась на тонких губах. Клемент блаженно прикрыл глаза.

— Ты объединяешь в себе лучшие черты своих родителей, милый, — неожиданно сказала Лилиан, чуть улыбнувшись.

Клем резко распахнул глаза и затаил дыхание, боясь спугнуть момент откровенности.

— Веснушки, глаза и губы у тебя отцовские, а вот волосы и уши от матери. Как жаль, что они не могут увидеть, каким прекрасным и мужественным ты стал. Будь я умнее и храбрее, ты бы был счастливее. Я так боюсь, что однажды ты оставишь меня, мой милый… Ведь теперь ты моя жизнь… ты моё сердце, — Лили говорила тихо, почти шёпотом, вяло облокотившись на грязный стол.

Клем мог лишь вновь задаваться вопросами.

— Ты знала их? Откуда? — осмелился спросить полуэльф.

Лили тут же замолчала и широко распахнула глаза, словно очнувшись от дурмана. Она несколько раз открыла и закрыла рот, не зная, что ответить.

— Прошу, я хочу знать о тебе и о себе чуть больше… — Клем решил попробовать снова.

Лилиан сморщила нос, возвращая тот самый вид, с которым она всегда уходила от вопросов воспитанника, а теперь уже и возлюбленного. Она корила себя, что сболтнула лишнего, но хмель в крови развязал язык, выплёскиваясь сожалением на лице.

— Знала, хорошо знала. Но их больше нет, — решительно заявила замечая, что вся расслабленность ушла, сменяясь вновь образовавшейся дырой вины в душе.

Клемент поджал губы. Он знал, что больше от Лили откровений не услышит, но был рад даже этим крупицам знаний. Подсел ближе к любимой, приобняв её за талию и совершенно не стесняясь посетителей вокруг. Менестрель покинул импровизированную сцену, решив смочить горло выпивкой. Время близилось к глубокой ночи, и люди стали медленно разбредаться. В таверне оставались лишь завсегдатаи, среди которых были старые воины. Клем заметил братьев по оружию, прижал любимую ближе к себе.

— Всё хорошо. Не волнуйся об этом, ведь у меня есть ты, — ободряюще прошептал он, погладив Лили по спине.

Раздражение и горечь отступили на некоторое время, сменяясь тёплой благодарностью. Лили осмотрела помещение… а в это время из другого конца зазвучали хриплые голоса старых солдат:

Ой, лещина, лещинá, где в болотах ты росла?

Эй, эй, ай-яй-яй, где в болотах ты росла?

Где в болотах ты росла, посередь зелёна мха!

Эй, эй, ай-яй-яй, посередь зелёна мха!

О великом короле мне позвольте рассказать,

Эй, эй, ай-яй-яй, мне позвольте рассказать!

Как он грозен был в бою, сколько стран он покорил…

Эй, эй, ай-яй-яй, сколько стран он покорил…

Клемент весь напрягся. До последнего отказывался верить в правдивость тех зловещих слухов о королеве, что ядовитыми ручейками текли чуть ли не из каждого угла. Сейчас он напоминал маленького мальчика, про мать которого парни постарше рассказывали непристойности.

Чтоб свою страну спасти, на груди пригрел змею!

Эй, эй, ай-яй-яй, на груди пригрел змею!

Во дворец он свой привёл нелюдского рода тварь!

Эй, эй, ай-яй-яй, нелюдского рода тварь!

Предан был король женой, он был подло ей убит!

Эй, эй, ай-яй-яй, он был подло ей убит!

Бедняга Клем напоминал котелок с плотно прижатой крышкой — разве что пар из ушей не валил. А воины всё продолжали измываться…

А теперь его жена во его дворце сидит!

Эй, эй, ай-яй-яй, во его дворце сидит!

Всех от мала до велика посылает на войну!

Эй, эй, ай-яй-яй, посылает на войну!

На ненужную войну со своими же людьми!

Эй, эй, ай-яй-яй, со своими же людьми!..

Клем подскочил с места, желая проучить воина за оскорбление её величества. Он был возмущён тем, что никто и не подумал остановить песню. Старых солдат уважали за то, что именно благодаря им было обеспечено процветание государства… но их же и боялись, как живого символа власти покойного короля. Прежде чем Клем прыгнул вперёд, Лилиан неожиданно остановила спутника. Она опустила голову, будто бы стыдясь своего присутствия. Её пальцы дрожали, а губы сжались в тонкую полоску. Она могла бы раскрыть себя, упрекнуть мужчин, но тогда волшебный момент был бы разрушен… и из-за чего? Всего лишь песня, что самое печальное — по сути, правдивая… но откуда седым героям было знать, почему Лилиан решилась на столь подлое убийство? Призрак Рандела за спиной королевы ликовал. Давно она не видела его мрачной тени в комнатах. И теперь хмельной разум вновь вытащил давние страхи наружу, показывая фигуру мёртвого завоевателя, что смотрел на неё с ненавистью.

— Я устала, милый… — тихо сказала Лилиан.

Клем злобно посмотрел в сторону группы воинов. Низкие помыслы нашёптывали желание наказать, уничтожить, разорвать!.. Но голос разума протестовал: опомнись! В отряде Клемента были и сыновья этих самых вояк. Новые внутренние конфликты на фоне войны командиру были не нужны, поэтому ему пришлось молча последовать за Лили.

Прохлада ночи отрезвляла Лилиан, наполняя свежестью лёгкие, избавляя от тяжести на сердце. Несмотря на испорченный конец вечера, она была благодарна Клементу, что тот привёл её в город под покровом ночи. Она могла пройтись по улицам незамеченной… и это чувство окрыляло. Она могла слышать город, чувствовать его, знать, что происходит на его улицах. Увиденное и услышанное больше вдохновило её, чем разочаровало. Есть люди, которые благодарны ей — и это самое главное, ради них Лилиан не сдастся и будет продолжать удерживать позиции. К'салла не получит Рокден, сколько бы раз ни пыталась прорваться через границу. Пускай Юг она потеряла, но они сами решили отвернуться от неё. Но остальная часть королевства принадлежала ей! Ей и никому другому!

Пара вернулась так же тихо, как и покинула замок. Лили думала, что обратно придётся проходить через ворота, но Клем проявил ловкость. Он потребовал, чтобы любимая крепче держалась за его спину, пока сам он взбирался по выступам в стене обратно на балкон королевских покоев. Уже в покоях Лилиан неожиданно засмеялась. Клемент изогнул брови, оглядел себя, посчитав, что причина смеха в нём. Лилиан прикрыла ладошками раскрасневшиеся щёки и, отсмеявшись, подняла палец. Виноградные лозы тут же послушно обвились вокруг её ног.

— Я же могла нас спустить на землю! — Лилиан снова захихикала, словно маленькая девочка.

Клемент растерянно пожал плечами, широко усмехнувшись. Действительно, всё могло быть проще… но зато он смог похвастаться своей ловкостью. Так что всё было не зря. Лилиан мягко приблизилась к любимому, поцеловав того в щёку.

— Спасибо, милый, за это путешествие. Это было незабываемо! — восторженно и горячо прошептала королева.

Клем гордо вздёрнул подбородок, отмечая успех события. Он был невероятно рад наблюдать любимую с новых сторон, увидеть в ней черты, спрятанные под слоем прожитых лет и навалившейся ответственности. Он смог вытащить наружу так глубоко скрытые за панцирем озорство и игривость, а главное — счастливые улыбки. Клемент осторожно приник к холодным устам, обдавая их своим горячим дыханием. Он всегда мечтал о ней, так желал — и вот, Лили позволила ему быть рядом, отвечала на его ласки. Она продолжила поцелуй, зарываясь пальцами в его волосы на затылке. Внутри загорелся огонёк, медленно подбираясь к животу, расходясь иголками на кончиках пальцев. Из груди Клема вырвался судорожный вздох. Он сильнее прижал к себе возлюбленную, желая ощутить больше. Лили мягко отстранилась, желая посмотреть в лицо любимого. Но образ Рандела в тени комнаты тут же охватил страхом всё её нутро. Лили ощутила себя неуютно, вспоминая грубые пальцы и синяки на теле, то, как был глух супруг к её мольбам. Пускай к близости с ним она привыкла, но открывать своё тело ей было страшно, противно… Лилиан судорожно отпрянула от Клема, который взволнованно оглянулся туда, куда смотрела секунду назад его возлюбленная.

— Прости… прости меня, — шептала Лилиан, сжимая платье на груди, будто бы боясь, что воротник не застёгнут.

Клем не мог настаивать, увидев в Лилиан те самые боль и страх, которые сопровождали королеву всё время, которое он её знал и помнил. Он мягко приблизился к Лили, обнимая и нежно гладя по голове.

— Всё в порядке, забудь. Я рядом, я не дам тебя в обиду, — Лили заметно успокоилась от его слов, прижалась к камзолу, вдыхая запах пыли. Клемент отвёл Лилиан в её покои. Они остановились посередине комнаты, где темноту рассеивали лишь звёзды и луна. Клем оставался с королевой до тех пор, пока та не забылась крепким сном. Она до последнего боролась с усталостью. День был довольно насыщенным, а слабое тело требовало отдыха. Лилиан, забываясь во сне, держала Клема за руку, благодарно улыбаясь и сквозь сон шепча: «Спасибо». Клемента беспокоило её поведение, будто бы она видела кого-то в тенях комнаты. Иногда ему казалось, что она разговаривает с кем-то. Шевалье провёл ладонью по чёрным с серебряными прядями волосам. Лили сморщилась, болезненно прижав подушку к себе.

— Спи, — Клемент поцеловал госпожу в висок, оставив с поцелуем беззаботность сегодняшнего дня. — Завтра твой праздник, моя весна.

Глава 28: Начало новой битвы

Праздник для Лилиан был больше выматывающим, чем долгожданным и радостным. Было слишком много обязанностей, которые королева должна была взять на себя, совершенно забыв о веселье. Мало того, что пришлось арестовать двух диверсантов, решивших во время конкурса пирогов устроить пожар на площади, так ещё и шпион юга умудрился сбежать из тюрьмы под общую суматоху. Клемент успел только предотвратить диверсию, а вот шпиона выловить не удалось. Он скрылся в неизвестном направлении, смешавшись с толпой. Лилиан была в ярости, жалея, что послушала Вёрджила Брауна и не отрубила шпиону голову. Благо вечером паника немного улеглась, и народ всё же смог получить удовольствие от праздника, несмотря на подавленное и отрешённое поведение её величества.

Клемент усмехался очередным слухам, которые распространяли стражники. Словно бабки на базаре, они обсуждали некую незнакомку, с которой был их командир в ночь перед праздником. Выяснить, кто эта девушка, для них было будто бы жизненно важным. Клем лишь закатывал глаза в ответ на вопросы о служанке в плаще. Когда же за ответом подошла Ева, шевалье и вовсе рассмеялся. Будущая жена учёного быстро смекнула, в чём дело, одобрительно похлопав друга по плечу. Ко всему прочему, не утихали и слухи об отношениях шевалье и королевы. Не заметить того, как эти двое смотрят друг на друга, было просто невозможно. Ни Лилиан, ни Клемент по своей глупости не могли скрыть своей привязанности друг к другу. Будто шевалье и королева пытались утопить всех в своих отношениях. Ласковые касания рук, более частые встречи в покоях её величества и случайно брошенные даже в присутствии слуг ласковые слова вызывали у советников недоумение и справедливое негодование. Поговорить с королевой вызвался архиепископ, ранее старавшийся как можно реже затрагивать тему отношений её величества с её воспитанником.

В один из вечеров, спустя неделю со дня праздника, Карл Кирхенбаум тихо постучался в покои королевы. Его пустили только спустя время. Мужчина войдя в помещение, застал Клемента у постели ослабевшей женщины. Лилиан была сильно вымотана и очень бледна. В честь окончания праздника Лилиан с помощью магии помогла зацвести целому парку с яблочным садом в центре города, потратив львиную долю своих и так невеликих сил. Архиепископ сжал губы, посмотрел на шевалье исподлобья, ожидая, когда ему позволят говорить.

— Присаживайтесь, ваше высокопреосвященство, — Лилиан слабо махнула рукой, дав сигнал виноградным лозам поправить плед на кресле.

Клемент не встревал, всё так же находясь рядом и поглаживая правую руку возлюбленной. Отец Карл неуверенно поёрзал на кресле, стараясь не смотреть по сторонам. Он чувствовал себя неуютно в окружении множества растений, зная, что те беспрекословно слушаются королеву. Ему не хотелось разгневать госпожу и быть удушенным виноградными лозами… хотя скорее Клемент сожжёт архиепископа на месте, чем Лилиан решится удавить святого отца.

Королева внимательно оглядела архиепископа, отмечая его неуверенность и пугливые взгляды в сторону шевалье. Некоторые вещи Клему слышать было необязательно, поэтому она молча указала возлюбленному на дверь. Клем недовольно нахмурился, но ослушаться этой скорее просьбы, чем приказа, не имел права.

Когда мужчина скрылся за дверью, её величество удобнее устроилась в кровати, внимательно посмотрев на пожилого мужчину. Карл Кирхенбаум не решался заговорить, всё ещё подбирая слова.

— Вас что-то беспокоит, святой отец? — Лилиан изогнула бровь, подталкивая мужчину к ответу.

Карл сжал челюсти и тяжело выдохнул.

— Моя госпожа, — уловив тяжёлый взгляд, он тут же опустил свои глаза в пол. — Ваше величество… все мы понимаем, что вы очень неравнодушны к мальчику… Я понимаю, насколько вы к нему неравнодушны, — последняя фраза заставила королеву напрячься, вспоминая, кто был соучастником её обмана, — Вы вправе наказать меня… я просто пытаюсь уберечь вас, понимаете? Мальчик простой сын менестреля, он ваш…

— Замолчи! — Лилиан резко поднялась на кровати, в гневе сжав кулаки.

Архиепископ послушно закрыл рот, выпрямился, нервно оглядываясь на замершие в опасной близости от его лица растения. Лили сумела унять гнев. Ослабленная, повалилась на подушки, приложив ладонь ко лбу.

Карл громко сглотнул вязкую слюну. Он трясся всем телом, боясь разгневать госпожу ещё больше, но был обязан предостеречь королеву, раз природная мягкотелость мешала рассуждать здраво.

— Дочь моя, любовь прекрасна во всех её проявлениях. Будь то любовь материнская, братская или… ваша. Господь не зря одарил существ способностью проявлять это светлое чувство, но оно не должно заглушать голос разума. Вы королева, а он ваш подданный. Вы вправе быть привязанной к мальчику, но будьте благоразумны. Оставьте всё за закрытыми дверьми… Тем более, что мальчик куда важнее для вас, чем он предполагает… — Кирхенбаум смотрел прямо, с отцовским сочувствием.

Лилиан смущённо отвернулась, обняла себя за плечи, понимая, что вновь увлеклась, как было когда-то с Ларком. Тем самым она подвергала опасности самое дорогое для неё существо. Чувство сожаления и безысходности накрывало с головой. Она хотела любить, как любили друг друга её родители. Она хотела быть свободной, подобно Ларку и Амае, но вынуждена была кусать губы от беспомощности. Если бы не привязанность к Рокдену, она бы уже сбежала из дворца, оставив корону. Она бы с удовольствием сняла с себя тяжкое бремя… Не могла. Воспоминания о благодарных жителях столицы воодушевляли её. Народ надеялся на королеву, хотя её трон, казалось, состоял из острых игл, терзающих её каждый раз, стоило воссесть на него.

Лили подняла голову, гордо задрала подбородок, несмотря на сильнейшую слабость и мигрень.

— Я поняла вас, святой отец. Можете не волноваться, впредь буду осмотрительнее… — Лилиан сложила руки поверх одеяла, удобно устроившись на подушках.

Карл довольно улыбнулся, прикрыв глаза.

— Однако и вам советую держать язык за зубами… И впредь не разбрасываться громкими словами. Иначе мне придется принять кардинальные меры, — голос Лилиан казался хриплым.

По телу архиепископа пробежали мурашки, и он невольно коснулся шеи, будто кто-то сдавил ему горло. Лили проводила мужчину тяжёлым взглядом, и только когда двери захлопнулись, она со стоном повалилась на кровать.

***

Клемент вернулся в комнату спустя несколько минут, но Лили была настолько уставшей и ослабленной, что просто проваливалась в беспамятство. Мучить возлюбленную у шевалье не было никакого желания, поэтому, нежно поцеловав бледную ладонь, решил наведаться в казармы, а заодно и потренироваться в магии.

Однако ничего из задуманного не получалось. Заклинания лишь приносили хозяину вред, обжигая руки и удушая чёрными тенями. Внимание стало рассеянным и он то и дело упускал из виду то, чем занимались солдаты на тренировке. В итоге Клему пришлось покинуть ристалище и немного отвлечься, но единственное, что притягивало его внимание — книга Ларка. Конечно Клем частично слышал разговор королевы и архиепископа, и то, что было сказано, откровенно обеспокоило шевалье. Клемент всё время отрицал очевидное сходство с менестрелем, но услышать, что он являлся сыном Ларка, оказалось слишком неожиданным… даже неприятным. Получалось, что он всего лишь простолюдин, который даже близко не стоял рядом с королевой.

Шевалье бездумно листал записи, пытаясь увидеть хоть что-то, отрицающее связь его и пресловутого Ларка. Всё было без толку — сплошные песни и научные заметки.

Когда ты потерянный сын знатного рода — это одно, но когда твой отец тот, кто является тайной целого замка — совсем другое. К тому же, спрашивать было невероятно страшно.

«А что, если между Ларком и Лилиан что-то было?».

На секунду Клемент остановился и покачнулся от тошноты, подступившей к горлу. Он волновался, что вообще мог бы быть плодом любви королевы и этого Ларка. Тогда вся его трепетная любовь была бы аморальной. Хотя Клемент определённо был человеком. Тогда кто же он для королевы? Кем был тот Ларк в действительности?! Мысль о том, что эльф был любовником королевы, не желала уходить из головы. Внезапно у Клема защипало в глазах, а что-то невидимое сдавило грудь. В гневе полуэльф застонал, сжимая кулаки. Тени сгустились вокруг. Как он был сейчас рад, что в эту часть королевского сада мало кто захаживал. Иначе случайный зритель ужаснулся бы от развернувшегося зрелища: цветы вяли на глазах, превращаясь во что-то другое; земля почернела и зашевелилась; деревья потянули корявые, выеденные гнилью ветви к Клементу, который совершенно не замечал, что является источником искажающей магии.

Шевалье сорвался с места, направившись к вечноцветущему дереву, где покоился пепел менестреля. От вида громадного алого дерева Клементу стало только хуже, и он с силой ударил по толстому стволу кулаками, оставив гнилые вмятины. Увиденное тут же отрезвило его, и он отшатнулся. Волоски на коже вздыбились от ужаса. Магия хаоса никогда не была такой. То, что видел перед собой Клемент, невозможно было описать. Всё это было странным, запутанным и пугающим. Он был обязан узнать о своём происхождении!

***

Вёрджил готов был целовать пожелтевшую, грязную бумагу, смакуя каждое слово. Его труды оказались не напрасны. Он был невероятно горд тем, что сумел помочь шпиону сбежать, и теперь долгожданная добрая весть окрасила неприятные дни в яркие краски победы. Пока королева в плачевном состоянии, к востоку уже движется войско южан. Герцоги Монтегю присягнули султану Мусаду Салах Басиру в верности и взяли на себя расходы на армию. Войско уже было недалеко. Нужно было лишь отвлечь внимание основных сил королевы. Вторая новость, которая пришла буквально пару дней назад, стала для Брауна настоящим подарком. Столько лет поисков увенчались успехом. Паула нашлась! Она жила с неким юношей у западной границы, в маленькой деревушке, которая принадлежала королевству Ваудж. Парню, который был как две капли воды похож на почившего Рандела, на вид — лет двадцать с небольшим. Сомнений не было, что мальчик был бастардом короля. Осталось лишь узнать, каковы шансы сделать из деревенщины наследника трона. Вёрджил решил действовать немедленно — он отправится на запад, чтобы лично увидеть бастарда и прикинуть время, которое понадобится для его подготовки.

Поспешно собрав все разоблачающие записи, Браун тут же кинул всё в камин. Уложив в ящик необходимые документы, казначей написал официальную объяснительную о своём отъезде из столицы под предлогом проверки распределения бюджета казны. Вопросов не возникнет, учитывая, что королева была не в том состоянии, чтобы что-то подозревать. Главное было успеть вернуться до сражения.

***

Двое суток спустя, как только Лили проснулась, ей сообщили об отбытии казначея. Она уже могла вставать с постели, но всё еще чувствовала слабость. Ни ясная погода, ни цветущие растения не могли как-то порадовать королеву. Клемент был всё так же мил с ней, постоянно справлялся о её самочувствии. Он покорно принял тот факт, что им придётся быть осторожнее. Она уверяла, что очень волновалась за Клемента, но наедине они всё так же будут близки. Клем покорно согласился, хотя Лили видела, что он был отстранён и подавлен. И ей искренне хотелось сделать для него что-то значимое… для них обоих. Ведь сам шевалье всё это время был терпим к её капризам. Он не перечил, оставался рядом и искренне старался подбодрить, когда она дурно себя чувствовала. Клем лишь крепко прижимал возлюбленную к груди, и тревоги тут же рассеивались, а дрожь уходила.

Тени прошлого всё ещё преследовали королеву, делая уязвимой и слабой. Каждый раз, когда возлюбленный позволял больше, чем обычные поцелуи, Лили накрывала паника. Ей казалось, что призрак Рандела следит за ней, насмехается. Отметины мужа, оставили след под кожей, заставляя тело гореть и дрожать. Она испытывала отвращение к близости и ничего с этим поделать не могла. Клемент не настаивал, тактично отступая, не давя на возлюбленную. И Лилиан каждый раз становилось горько. Она не желала всё так оставлять, она не хотела быть под властью мёртвого супруга!

Лилиан уделила время прошениям, часть из которых позже поручила Адаму и его сыну, точно зная, что её участие в некоторых вопросах было необязательным. Служанки потратили около двух часов, чтобы помочь госпоже подобрать наряд и уложить причёску. Лили хотела выглядеть сногсшибательно перед возлюбленным, даже осмелилась на круглый вырез, хотя демонстрировать в нём ей было решительно нечего. Тем не менее, без высокого воротника королева всё равно чувствовала себя обнажённой. Казалось, все, кто обращал внимание на госпожу, видели следы почившего короля… Хоть там ничего и не было, Лили знала что отметины там, под кожей, разъедали мясо, пробираясь к костям.

Но все лишь изредка позволяли себе удивиться, однако быстро скрывали эмоции за случайным кашлем, дабы не обидеть госпожу.

Клем был у Фергюса. Лили отправила прислугу за шевалье, хотя искренне желала отправится самой.

— … Мег'лин взял покг'овительство над тобой. Не знаю, что этот стаг'ик пг'идумал, но ты ему понг'авился. Так что маги тебя не тг'онут, пока соблюдаешь пг'авила. Г'азвивай эти способности. Может быть, это будет пг'ог'ыв в магическом сообществе! — Монтилье услышал стук и тут же замолчал.

Сара вошла в кабинет с гордо поднятой головой.

— Зачем ты отвлекаешь нас, Саг'а? — Фергюс строго посмотрел на служанку, тут же вспомнив её имя — он знал каждого слугу в замке в лицо.

— Простите, но это важно, — женщина оглядела кабинет.

— Ну так потог'опись? — Фергюс вздёрнул густые брови, нетерпеливо скрестив руки на груди.

Клем послушно склонил голову.

— Её величество просила передать, чтобы, как только занятия закончились, Клемент де Лютан прибыл к воротам. Говорит, что необходимо его вмешательство в делах её личной безопасности, — Сара поправила передник.

Клем удивлённо изогнул брови и отвёл взгляд. Пускай они и договорились меньше проявлять свои чувства, всё же подобные вызовы имели откровенно личный характер.

— Это всё? — спросил шевалье, взглянув на учителя, явно давая понять, что занятия были закончены.

— Да, — служанка оглядела богато обставленный кабинет, с восхищением отмечая искусно сделанную мебель и множество магических артефактов, которые привлекали любопытный взор.

Фергюс нетерпеливо отослал Сару, которая, однако, не спешила покинуть кабинет, желая запомнить в деталях убранство. Клемент быстро попрощался с учителем и немедленно направился к стенам города. Когда он достиг ворот, то никак не ожидал, что его направят к конюшням, где Лилиан уже ожидала его.

Она была в свободном зелёном платье, которое отличалось от обычных нарядов своей лёгкостью и простотой. Острые ключицы торчали из-под круглого выреза. Высокая причёска оголяла тонкую шею. Позвонки сзади можно было пересчитать, образ создавался угловатый, явно болезненный. Лили осторожно, даже боязливо касалась морды бурой лошади, слегка улыбаясь тому, как кобыла фыркала и пыталась облизать холёные руки.

— Она ищет сахар… — отозвался Клемент, наконец оторвав вожделеющий взгляд от возлюбленной. — …госпожа, — добавил он в конце.

Лили испуганно вздрогнула и обернулась, с теплотой посмотрев на возлюбленного. Как бы она хотела подойти, коснуться светлых локонов, сказать «милый», но вместо всего этого лишь сдержанно кивнула.

— Вы вызывали меня… — Клемент сделал шаг вперёд.

Королеве хотелось знать, о чём думал шевалье, понравился ли ему её наряд.

— Я хотела бы съездить в лес, мне необходим сопровождающий. Кто, как не мой шевалье, справится с этой задачей? — она скрестила пальцы, опустив взгляд на носки туфель.

— Но до ближайшего леса два часа пути. Вы выдержите,госпожа? — Клемент позволил себе улыбнуться, снова сделав шаг вперёд.

— Справлюсь! Я утомилась в стенах дворца и желаю прогуляться. А стража лишь будет мешать моему спокойствию, — решительно заявила эльфийка, дёрнув ушами.

Клемент усмехнулся, подняв руки ладонями вверх.

— Прошу прощения, я лишь беспокоился о вас, — ему даже немного понравилась эта игра.

Недалеко стоял конюх, запрягая вторую лошадь, чтобы вывести на дорогу. Он скромно поглядывал на королеву и командира армии, торопливо выполняя свою работу. Лили, поняв, что победила в словесной игре, победоносно задрала голову, манерно хмыкнула. Вышла из конюшни, шевалье последовал за госпожой.

Вскоре из конюшни вывели двух кобыл. Одна была гнедая, вторая игреневой масти. Они в нетерпении скребли копытами землю, грызли удила. Короткая шерсть лоснилась на весеннем солнце, а гривы были бережно расчёсаны. Тёплое весеннее солнце согревало кожу, а свежий ветер игрался с волосами, путая локоны. Пучки молодой травы уже пробивались из земли. Лес пестрел разными приятными ароматами и щебетанием птиц. В этих краях не было так влажно, как на западе, так что дороги вполне пригодны для долгих поездок.

Клемент помог госпоже забраться на лошадь, внимательно проследив, чтобы любимая держалась крепко и не вывалилась ненароком из седла, проверил подпругу и крепежи. Лили лишь улыбалась, делая вид, что так и нужно, и это лишь работа её сопровождающего. Только когда Клем убедился, что всё в порядке, он взобрался на свою гнедую кобылу.

Клем остановил свою лошадь рядом, снова с сомнением посмотрев на её величество.

— Вы уверены? Без охраны в такое время… Это весьма опасная затея, — Клем сжал поводья.

Лили перевела на шевалье строгий и слегка надменный взгляд.

— Ты же защитишь меня, верно? — она первая направила лошадь вперёд, щёлкнув несколько раз языком.

Клемент даже удивился. Его возлюбленная не только выглядела иначе, но и вела себя по-другому. Словно недавняя вылазка в город дала ей силы и уверенность. Конечно, ему льстила мысль, что госпожа доверяет его способностям настолько, что решилась выйти за стену лишь с ним вдвоём, не опасаясь врагов и возможных убийц. Им обоим следовало бы быть осторожнее.

На самом деле Лилиан заранее проверила маршрут, ещё рано утром отправив отряд. Она понимала, что во дворце им никто не даст побыть наедине. Всюду сплетни и косые взгляды. Это начинало нервировать. Ей хотелось немного спокойствия и свободы. Откровенности… Даже в своих покоях и оранжерее она не могла добиться умиротворения. Ей казалось, что Рандел следит за каждым её шагом. Сколько бы она ни делала изменений в интерьере, дух короля словно поселился в стенах замка.

Через час пара сделала остановку. Лили была необходима передышка. Она присела на трухлявый пень, не боясь испачкать платье. Воздух был насыщен запахами молодой листвы и свежести. Уже тут было намного легче, чем в каменной клетке замка. Сколько бы она ни старалась, но полностью озеленить столицу было невозможно. Из Рокдена не сделать второй Сатреадан. Мысли о доме принесли приятную тёплую тоску. Брат изо всех сил старался восстановить лес, значит, и она будет прилагать все силы для поддержания жизни в стенах её королевства.

Клем убедился, что опасности нет. Можно было двигаться дальше. Шевалье часто украдкой оглядывался на госпожу, всё ещё желая поговорить с ней. Мысль о связи Ларка с королевой была ему противна. Пускай он и был сыном менестреля, Лили не просто так наврала людям. Он был в этом уверен. Но как же хотелось узнать об этом лично…

Ещё час в дороге, и пара достигла кромки леса, рядом с которым текла река Крат. Могучие холодные воды по весне бушевали, неся с собой оставшуюся от зимы слякоть и мелкий лесной сор. Лилиан спешилась первой. Она приложила руку к груди, прикрыв глаза и дыша полной грудью, будто набираясь сил. Трава под её ногами зашевелилась, словно приветствуя эльфийку. Клем тихо слез с лошади, внимательно наблюдая за ней. Его интересовала причина приезда.

— Лили… — он наконец решился обратиться к ней без титулов.

— Милый мой, закрой глаза, ты слышишь? — неожиданно заговорила королева. Сняла с себя обувь, утопая ногами в мягкой молодой траве.

Клемент послушно закрыл глаза, но искренне не понимал, что имела в виду любимая. Он слышал шорох ветвей леса, похрапывание коней, пение птиц и шум бушующей реки.

— Я не понимаю, — его обуревало разочарование от осознания своей неосведомлённости.

— Ты услышишь, просто ещё рано, — туманно сказала королева, и двинулась вглубь леса.

— Зачем мы тут? — нетерпеливо спросил Клем, двинувшись за возлюбленной.

Лилиан лукаво посмотрела на шевалье, тепло улыбнувшись. Но спустя секунду её лицо исказила такая знакомая Клему грустная гримаса.

Королева не ответила и продолжила путь. Клем привязал лошадей у начала лесной тропы, не осмеливаясь больше говорить. Снял холщовый мешок с вещами и пошёл следом, внимательно вглядываясь в лес. Лили ощущала каждое дерево, наполненное силой. Она слышала шёпот растений, видела шрамы, оставленные охотниками и путниками на кронах и стеблях. Редкие лучи солнца проглядывали из-за крон, а влага оседала в лёгких. Лилиан понимала, что в очередной раз рискует и действует необдуманно, решившись приехать к Крату. Её могли настигнуть шпионы или убить разбойники, но она верила Клементу. Знала, что он защитит её. Он столько лет учился военному делу и магии, что не мог не спасти. Лили было слишком важно избавиться от тяжёлого взгляда Рандела, что следовал за ней по пятам в замке. Но тут… Там, где природа была едина с эльфийкой, ненавистный образ мужа не мог до неё добраться.

Лилиан остановилась лишь когда достигла опушки, где деревья поредели, окружая её будто магическим кольцом. Эльфийка тяжело дышала после долгого пути, но стояла ровно, не желая поддаваться слабости.

— Милый, подойди, — она улыбнулась из-за плеча, протянув руку назад.

Клем оставил мешок на землю и взял холодную узкую ладонь.

Они опустились на траву, словно подчиняясь какому-то ритуалу. Лилиан взяла в руки обе ладони возлюбленного и вновь с блаженной улыбкой прикрыла глаза.

— Тут так красиво… Я счастлива, что ты поехал со мной, — неожиданно произнесла королева, открыв глаза и посмотрев на шевалье.

Клем тут же смутился, не зная, куда смотреть. Любимая была невероятно притягательной, и выглядела менее болезненной, чем обычно, что не могло не радовать. Оттого хотелось коснуться её. Но мысли о возможном родстве с менестрелем останавливали.

Лили приложила их ладони к земле, и вот сейчас Клем понимал, что узнаёт смысл похода. Что это не просто предлог побыть наедине. Они могут быть наконец откровенны. И осознание такой близости согревало сердце.

— Я знаю тебя всю жизнь, родной. Я поняла, что тебе стоит знать правду. Ведь я могу тебе доверять? — эльфийка крепко сжала пальцы шевалье, слегка подавшись вперёд.

Внутри Клема бушевала буря. Он хотел крикнуть:

«Да! Конечно, да!».

Вместо этого он смог лишь кивнуть, закусив губу.

— Когда я была маленькой, мне позволяли всё. Эльфы могут оставаться детьми гораздо дольше, чем люди. Нас не заставляют найти себе пару… Это происходит само, по велению сердца. Но в тринадцать лет моя жизнь изменилась. Эльфы были не готовы к нападению… Всё было так неожиданно… смерть, боль… — Лили рвано выдохнула, вспомнив ужасную картину с одноногим эльфом и его дочерью. Как девушка плакала над уже хладным трупом, жалея о пропущенном времени… — Мы бы не справились сами, поэтому отец заключил союз с Рокденом. Рандел был могучим королём, я восхищалась его силой, но и боялась. Вначале он был мягок и по-своему учтив… Но после победы, когда я оказалась в Рокдене, всё изменилось. Я не знала близости с мужчиной, меня не готовили к этому. И ко всему прочему, в день свадьбы я отдала все силы новому дому! — в глазах королевы собрались слёзы. Клемент тут же подсел ближе, не отрывая рук от земли — Лилиан не давала это сделать.

— Тогда я узнала, что вышла замуж не за благородного короля, а за настоящего монстра, который развлекался, издеваясь над рабами, что гнули спины под плетями… А потом он не оставил мне выбора… — Лили подняла глаза, будто пытаясь заглянуть в душу, искала поддержки, сомневалась. — Я убила его, милый. Он умер на моих руках… И я до сих пор не жалею о своём поступке, — она теперь не казалась беспомощной и хрупкой. Лицо исказила презрительная маска.

— Все слухи — правда, милый. Я — убийца. Кровавая королева… но я лишь хотела защитить его… — по бледным щекам королевы покатились слёзы, и Клемент очень хотел притянуть её к себе, чтобы успокоить.

Лилиан поняла, что Клемент должен знать хотя бы часть правды. Он заслужил её. Пускай Лили не могла признаться в том, что стало с матерью полуэльфа, но он должен знать, что она грешна, но грех был не из кровожадности, но ради спасения.

— «Его»? Ты имеешь в виду Ларка, да? — Клемент сжал губы в тонкую полоску.

— Да… Ларк был моим учителем, моим дорогим другом, — Лили опустила взгляд, опасаясь того, что увидела на дне глаз цвета крови.

— И ты любила его, я прав? — в голосе шевалье послышался металл. Лили вздрогнула, но кивнула.

— Я слышал разговор… Ответь, Лили, почему я так дорог тебе? Лишь потому, что сын твоего любимого учителя? Ты утаила от меня моё происхождение, сделала своим шевалье… Посмотри на меня, Лилиан! Посмотри! Кого ты видишь? Клемента де Лютана… или Ларка Адерина?! — Клем даже повысил голос, заставив любимую вскинуть испуганный взгляд и широко распахнуть глаза.

— Ты знаешь?.. Нет… — Лили была напугана и удивлена.

— Значит, это правда! — мужчина всё же отбросил руки возлюбленной и сам отшатнулся. Тошнота подкатила к горлу. Всё это время он мнил себя высокородным аристократом, а оказался простолюдином, лишь по велению госпожи оказавшимся при дворе. Это была ошеломляющая новость. Шевалье тяжело дышал, даже забыв, какой вопрос задал в конце.

Эльфийка помнила, каким Клемент рос воинственным и бойким. В нём текла густая человеческая кровь, разбавленная жидкой эльфийской. Сколько в нём было рвения и заботы… Если сначала она и хотела защитить ребёнка дорогого друга, то сейчас перед ней был мужчина, которого она желала и к которому тянулась. Перед ней не копия малодушного эльфа. Перед ней был её рыцарь, который мечтал стать подле неё.

— Клемента… Не Ларка, — тихий шёпот сорвался с губ. От этой новости она даже сама удивилась, осознав, что Ларк был для неё лишь другом, единственным воспоминанием об отчем доме, тогда как с Клемом она желала быть как женщина, как жена…

Шевалье, всё ещё держа ладонь у рта, удивлённо изогнул брови, не веря в услышанное.

— Я люблю тебя, милый. Ларк всю жизнь был рядом со мной, и я думала, что любила его. Но лишь не хотела быть с Ранделом. Ты же забрал моё сердце… Я соврала всем… и тебе тоже, лишь бы тебя не забрали. Чтобы ты всегда был рядом со мной — не как простой слуга. Я хотела для тебя лучшей жизни… — Лили всхлипнула, прикрыв глаза ладонью.

Клемент протянул руки, оторвав от лица возлюбленной холодные пальцы, чтобы заглянуть ей в глаза.

— А мать? Кто моя мать? — приглушённо спросил мужчина.

Лили подняла жалобный, молящий взгляд.

Пускай о Ларке королева смогла сказать, пускай раскрыла причину смерти короля… но только не про Амаю. Эльфийка была уверена, что, стоит ей открыть всю правду, Клем тут же оставит её и умчится спасать мать, а та сделает всё, лишь бы отобрать у королевы счастье. Так же, как Лили из-за своей глупости, жестокости и гордыни отобрала у неё Ларка. Амая никогда бы не допустила, чтобы её ребенок был с убийцей её возлюбленного.

— Мертва, как я и говорила. Прошу, поверь. Её убили, Клем, — горячо произнесла Лилиан, заливаясь новой порцией слёз. — Прошу, не оставляй меня. Я люблю тебя, всем сердцем люблю. Ты моё счастье и моя отрада. Я… я… — слов не хватало, они застревали в горле. Лили вновь приложила руки шевалье к земле, вцепляясь ногтями в кожу, вдавливая в почву. Она смотрела умоляюще, готовая лбом коснуться травы.

Клемент замер. Внутри почвы будто билось сердце. Часто, отрывисто, словно желая вырваться наружу. Он удивлённо посмотрел на возлюбленную, но та лишь сильнее впилась пальцами в почву, будто желая закопаться в неё.

«Так это её сердце?»

Клемент взял холодные пальцы в свою ладонь, не чувствуя более сопротивления.

— Я связана с землями Рокдена, но… Но город слишком шумный, далёк от жил природы, и лишь в лесах, полных свободы и эльфийской магии, я чувствую себя единой. Тут нет Рандела, тут нет Ларка. Я хотела, чтобы тут был только ты. Я люблю тебя всем сердцем, избавь наконец меня от этой тоски и боли, молю. Пускай моё сердце наконец будет петь…

Клем зажмурился так крепко, что в глазах появились цветные круги. Он обхватил горячими ладонями узкое женское лицо и соприкоснулся с королевой лбами, словно желал слышать её мысли, чувствовать её ментально.

Они поцеловались — робко, так осторожно и легко, словно боялись спугнуть друг друга. Клемент притянул Лили ближе к себе, согревая своим теплом, которое разгоралось всё сильнее, стоило позволить себе больше, чем обычно. Вся опушка начинала расцветать. Землю покрывал фиалковый ковёр, и растения тянулись к паре возлюбленных, желая получить толику того счастья, которое они получали друг от друга. Платье слетело с острых женских плеч, оно было таким невесомым. Худое, совершенно не имеющее плавных изгибов тело эльфийки казалось крайне хрупким. Клемент боялся, что достаточно одного неловкого движения — и он сломает королеву. Лилиан смущённо прикрывала несуразное тело руками, понимая, что выглядела непривлекательно для многих. Клем собственнически отвёл её руки в стороны, желая увидеть возлюбленную полностью. Для него она была самой прекрасной и ему было плевать, что она там о себе думала. Он желал её, как не желал никого. Никакая Цэцэг не могла сравниться с ней — настоящей госпожой. Клемент нетерпеливо поцеловал тонкую шею, заставив эльфийку страстно простонать. Она никогда не испытывала такого восторга, как сейчас в объятиях Клема. Ей всё ещё было страшно. Под её кожей горели невидимые метки мужа, но каждый поцелуй и нежное касание возлюбленного стирали эти шрамы, оставляя за собой лишь зуд нетерпения.

Лили и забыла, что брала что-то с собой в дорогу. Да пускай хоть нагрянут убийцы, она не оторвётся от возлюбленного. Тело молодого мужчины было крепким благодаря жёстким тренировкам, испещрённое боевыми шрамами и магическими ожогами. От плеч до самого паха оно было усыпано веснушками, словно звёздами. Лили рассматривала хорошо слаженную фигуру, и не могла налюбоваться, игриво щекоча кончиками пальцев персикового цвета кожу полуэльфа. Королева изогнулась, в нетерпении протянула руки к мужчине, требуя всё новых и новых пылких поцелуев. Она отгоняла от себя мысли о том времени, когда Рандел грубо брал своё, совершенно не задумываясь о том, что делает супруге больно. Клем был нежен. Невесомые касания подушечек пальцев к бледной тонкой коже возлюбленной вызывали дрожь возбуждения. Лёгкие обоих горели от частого и прерывистого дыхания. Обоим хотелось стать ближе настолько, что они готовы были слиться в единое существо. Лили из-зо всез сил подавила в себе тот страх, что испытывала ранее, желая выкорчевать, словно сорняк, воспоминания о Ранделе.

— Только моя Лилиан… Ты нимфа, любовь моя, — шептал полуэльф, целуя небольшую грудь, спускаясь ниже к впалому животу, щекоча.

Лили смеялась, откинув голову, зарываясь в светлые локоны. И цветы вокруг вторили смеху хозяйки, шелестя бархатистыми лепестками.

Весенний ветерок не касался горячих тел, слившихся воедино. Клем обвёл ладонями белые бёдра, потёршись тазом о влажные нижние губы возлюбленной.

— Желаю… не томи, милый… — горячо шептала эльфийка и уши её были красными на цветочном фоне.

Клемент с наслаждением вошёл в горячее лоно. От приятных ощущений все мышцы свело судорогой. Лили изогнулась, подавшись вперёд. Улыбка, тронувшая губы Клема радовала королеву, вынуждая начать первой, лишь бы быть нужной, желанной и любимой. Такой, какой никогда не была в объятьях короля. Их тела не спешили двигаться, смакуя каждое касание. Нежный трепет, желание быть такой, какой она нравилась мужчине, стало настолько важным, что все остальные мысли уходили на задворки сознания. Лилиан ёрзала на месте, сминая хрупкие цветы под собой, но совершенно этого не замечала. Не то мольба, не то приказы срывались с её искусанных губ. Клем лишь вторил желанию возлюбленной, двигался плавно, сдерживаясь, лишь бы не навредить хрупкому телу. Мышцы живота напрягались, и Лили то и дело касалась горячего мужского тела ладонями и ногтями, оставляя красные следы. Она приподнялась, чтобы тут же оказаться в объятиях. Клемент с силой сжал ягодицы эльфийки, поцеловав острое ухо, отчего то забавно дёрнулось. Бёдра двигались будто бы сами, непроизвольно подстраиваясь под нужный темп.

— Лишь моя… Моя… — Клем терзал розовые уста поцелуями, не прекращая уже ставшие грубыми и рваными движения.

Мысли о том, что Лили касались чужие руки, доставляли зуд и раздражение. Да будь Рандел сейчас жив, он бы лично отрубил мерзавцу голову!

Тело королевы ослабевало, а все мышцы внизу живота напрягались — постепенно огонь собирался в одной точке, готовый вот-вот вырваться, затопив все тело яркой вспышкой. Эльфике эти чувства были новы и даже пугали. Она вцепилась ногтями в крепкие мужские плечи, опасаясь, что вознесётся к самой Анджелике.

— Клем… Клем, — испуганно стонала Лили, при этом не желая останавливаться, только ускоряясь.

Шевалье жалобные стоны лишь подгоняли ускориться, доставить возлюбленной удовольствие… и самому получить порцию всепожирающего огня.

Пока Лили взращивала на поляне цветы, которые уже перекинулись на деревья, благоухая буйством цветочных ароматов, эмоции Клема помогали взойти ядовитым растениям, которые окутывали корни кустарников, губя и отравляя их. Пара напоминала духов леса, саму жизнь и смерть в своём пугающем величии.

Клемент потянулся к желанным устам, крепко зажмурился, обнял любимую, точно боялся, что она упорхнёт из его объятий, слившись с лесом.

Вспышки удовольствия оглушили эльфийку так, что она готова была потерять сознание. Её тело содрогалось в объятиях возлюбленного птицей, пойманной в клетку. Шевалье прильнул к бьющейся жилке на шее губами, изливаясь в женское лоно, заглушил стоны поцелуем.

Всполохи наслаждения прокатывались по нервам молниями, пока пара грелась в лучах весеннего солнца, начиная ощущать прохладу ветра. Платье, что всё это время лежало под возлюбленными, было безнадёжно испорчено, как и дорожный плащ шевалье. Лили нежилась в крепких объятиях, впервые чувствуя себя полноценной и абсолютно счастливой. Весь мир остался где-то далеко, и паре казалось, что они абсолютно свободны от тягот, что ждали их за кромкой леса.

— Не оставляй меня, любовь моя… Никогда не оставляй, — шептала королева, кутаясь в кусочек плаща и ближе прижимаясь к горячему телу возлюбленного.

— Даю тебе слово, — Клем поцеловал чёрные с проседью волосы.

Одеваться им не хотелось, но шаловливый ветер щекотал кожу, заставляя ёжиться. Сам Клемент уже натянул штаны, а Лили ещё долго поправляла вытащенное из мешка запасное платье.

Где-то из глубины леса послышался шорох, и Клем тут же напрягся. Он прижал Лили к себе, стараясь закрыть своим телом. Шевалье внимательно оглядел поляну, в поисках врагов, но то был лесной заяц, учуявший запах цветов. Клем на мгновение облегчённо выдохнул, как вдруг рядом с ними в землю вонзилась стрела. Шевалье подобно хищнику вскочил на ноги, готовый к бою вытащил кинжал, что всегда носил на поясе, направив оружие в ту сторону, откуда появилась стрела с синим оперением.

— Лили, встань за мной, — строго приказал он.

Королева не успела даже одеться, просто накинула на себя грязный плащ.

— Покажись немедленно, и сражайся, как мужчина! — потребовал полуэльф, ожидая нападения отовсюду.

Ответом была вторая стрела, и если бы не проворство Клема, Лили уже была бы мертва. Он подхватил эльфийку на руки и, пригнувшись стал отступать в другую сторону от нападающего. Врага пока не было видно — его скрывали тени деревьев — но Клемент уже видел очертания, и то что видел, ему не понравилось.

— Немедленно сложите оружие! — решительно заявил полуэльф.

Снова стрела.

— Тебе какое? — насмешливо сказал мужчина, выйдя из-за дерева.

Увидев перед собой мужчину в рванье, Клем сразу догадался, что это разбойники. Знал же, что опасно сейчас выбираться за стену, но всё равно пошёл на поводу у королевы. Лили тряслась всем телом, округлив глаза.

— Спасибо за пикантное представление, — загоготал, как понял Клемент, главарь. Остальные подхватили, приближаясь к королеве.

— Убери от неё руки! — рявкнул шевальк, начиная окутывать себя тенями.

Разбойник в грязно-охровой тунике лишь похабно улыбнулся, сделав ещё шаг в сторону Лилиан.

Клем злобно зарычал, решившись броситься на врага. Перед ним тут же появился третий, взмахнул топором.

— Клем! — вскрикнула Лилиан, когда разбойник в мешковатой маске схватил королеву сзади и потащил куда-то в сторону.

— Я сказал, убрали руки! — закричал Клемент, тут же вспоров брюхо разбойнику.

Мужчина в тунике захрипел, прижав руки к животу, и согнулся пополам, стараясь удержать кишки внутри. Главарь рванул на Клемента сзади, но был отброшен взрывной волной.

— Нет! Бежим! Он опасен! — заверещал тот, что тащил королеву.

Клему его голос показался очень знакомым, но он отбросил сомнения, желая прорваться к возлюбленной.

Другой, в маске, налетел на Клема, сбив с ног и отбросив в сторону оружие, давая товарищу фору. Лили дрыгалась в руках разбойника, призывая природные силы. Корни деревьев хватали мужчину за ноги, желая остановить и удержать. Тот в свою очередь пытался обрубить мешающие растения, но их было слишком много.

Клемент на секунду остановился, щёлкнув пальцами. Если его магия ещё работает, то во дворце должен тут же начаться переполох, и стражники немедленно отправятся к ним, нужно лишь расправиться с этой шайкой.

Сразу четверо придавили Клемента к земле, размахивая ножами и мечами, жертвуя своей жизнью, чтобы удержать личного цепного пса королевы. Но он сдаваться был не намерен. Кое-как дотянувшись до кинжала, тут же воткнул его в шею одного из нападавших. Получив несколько ранений, Клемент кое-как отбился от мужчин, удавив их тенями.

— Зараза! — по руке полуэльфа стекала кровь, очевидно зацепили предплечье.

Клемент бросился вдогонку за похитителем, убив по дороге ещё двоих, желавших его остановить.

Клемент настиг разбойника в значительном удалении от поляны. Голова Лили безвольно болталась, и Клем испугался, что её уже могли убить. Страх за возлюбленную гнал его вперед. Шевалье зарычал и, протянув вперёд руку, заставил похитителя остановиться. Мужчина замер, начиная задыхаться.

— Убью, — злобно прорычал Клемент, наконец настигнув разбойника.

Он содрал маску с головы мужчины и замер, чуть не потеряв контроль над магией.

Перед Клемом стоял Тим. Мальчик, что был под его командованием в бою с раварами. Мальчик, который потерял отца и стойко выносил зимний холод. Вид покрасневшего лица юноши всколыхнул в Клементе что-то, но, увидев в застывших руках Тима тело Лилиан, он рассвирепел с новой силой.

Клемент подошёл очень близко к Тиму, забирая тело Лилиан из его рук. Она была жива, лишь потеряла сознание.

— Кто тебя подослал?! Отвечай, предатель! — зарычал Клемент.

В ответ Тим лишь улыбнулся.

— Отвечай! — доступа к кислороду было всё меньше.

— Да здравствует Рандел Вульф Третий! — прохрипел из последних сил верный подданный истинного короля Рокдена, прежде чем умереть в мучениях.

Клемент крепко прижимал возлюбленную к себе, испуганно смотрел на мёртвое тело солдата, осознавая, что близится нечто ужасное.

Глава 29 (Часть 1): Враг со всех сторон

Паула, красота которой увяла из-за трудной жизни, закрывала собой худого, измождённого юношу. На его осунувшемся лице были явственно видны черты великого родителя: такие же тёмные глаза, кустистые брови и явно отцовская челюсть. Привести в порядок — и вылитый почивший король в молодости. Вёрджил не без чужой помощи слез с лошади, вновь оглядел находку. Неважно, в каком виде бастард сейчас, главное — он есть.

— Доброго дня, миледи, — сановник пока старался действовать добром. В ответ Паула только нахмурилась, вцепившись в рукав рубахи сына.

Браун покачал головой, кивнул страже.

— Нет! Не троньте его! — закричала женщина, когда стражники двинулись к ней.

Парень изготовился к бою, плавно завёл мать за спину. В его руках как по волшебству появились вилы, и теперь он примеривался, кого из стражников на них поднять первым.

— Юноша, положите вилы на место. Я не желаю вам зла. Прошу простить, что сразу не представился. Моё имя Вёрджил. Вёрджил Браун. Я…

— Знаю, кто ты, тварь! Пришёл забрать моего сына! Я знала, что вы, уроды, захотите его забрать в ваш ад! Королева-то понести не могла! — закричала женщина, обнимая парня сзади.

— Знай своё место, женщина! — раздражённо бросил Вёрджил, теряя терпение.

— Придержи язык, жирдяй! — рявкнул парень, — Мам, о чём он?

— Мальчик мой, я потом всё тебе расскажу, надо прогнать их. Они не желают тебе добра, — отрезала Паула.

Вёрджил ещё секунду помолчал, возвращая самообладание, а потом хитро улыбнулся.

— Юный Винсент, ваша мать была наложницей короля Рандела Вульфа Третьего, и вы — его сын. Вы наследник трона, — гордо заявил Браун.

Винсент неверяще перевёл взгляд на казначея, а потом снова на мать.

— Мама, это так? — Винсент сделал шаг назад, бросил вилы на землю.

— Сынок, ну кого ты слушаешь?! Каких-то чужаков! — снова вступила Паула, но её тут же схватила стража.

Вёрджил тихо подошёл к опешившему юноше, отечески обнял за плечи.

— Вижу, вы с матерью живёте скромно. Не волнуйся, ей ничего не сделают. Понимаешь… мы давно вас искали. Твоя мама была любимицей короля, а твоё рождение зафиксировано через девять месяцев после её исчезновения. Да к тому же ты вылитый король в юные годы. Правда, помыть бы, подстричь, откормить… Скажи, мой мальчик, чего ты хотел бы больше всего? — Вёрджил уже вёл парня к коню без седока.

Винсент остановился, оглянулся на мать, которую под её возмущённые крики увели в дом. Юноша рассмотрел свои грязные руки и рваную одежду, их с матерью хлипкую хибару и давно не приносящую молока козу. Он помнил, что всю жизнь его мама словно убегала от кого-то. Они нигде надолго не задерживались. Только когда Винсенту исполнилось восемнадцать, они осели в какой-то маленькой деревушке. Постоянное недоедание научило мальчика воровать и охотиться, когда мать работала в поле. Прошлое тянулось за Паулой и в настоящее — не раз женщина добывала деньги на жизнь своим телом, отчего самого Винса часто обижали. Парень отбивался как мог, и в скором времени заставил всех себя уважать.

— Чего бы хотел? Справедливости. Только вот… — парень недоверчиво посмотрел на своего визави, — Извините уж, но я вам не верю ни на грош. Мы, конечно, живём в медвежьем углу, но кое-какие вести и до нас долетают. О королеве, там, о законах… Или я чего-то не знаю?

Вёрджил поднял руки в примирительном жесте.

— Ох, мой мальчик. Ты столького не знаешь… Вот ты думаешь, кто я? Верный и преданный слуга твоего отца! Мне незачем тебя убивать, ты сможешь потом спросить у людей, насколько я был предан королю, но… — Браун перешёл на шёпот, будто бы боясь, что его услышат, — Кровавая королева убила своего супруга. Эта эльфийка заколдовала всех, и теперь заняла трон! Её неумелое правление уже многие годы подтачивает основы государства. Рокден был когда-то великим королевством, неприступным! Ядовитые корни этой узурпаторши разрушили каменные стены, разломали державу! Деревни хоть и полны её ядовитых плодов, но люди истощены долгой войной и её жестокими законами. Это она виновата в вашей бедности, Винсент! Это из-за неё твоя жизнь была кошмаром! — на лице Вёрджила проступил пот, но речь стоила вложенных усилий.

В глазах Винсента загорелся огонь. Вёрджилу на мгновение показалось, что он узрел перед собой своего бывшего господина.

— Да и к тому же, не будь этой эльфийки, ваш отец был бы жив, и вы с матерью не знали бы горя! — закончил свою тираду Браун, потирая руки.

— Чего мы ждём?! Во дворец, немедленно! — горячо заявил юноша, направляясь к своему коню.

— Ох, мой мальчик, не так всё просто. Мы уже начали действовать, но этого мало. Нам нужно, чтобы люди поддержали вас. Королева слаба, а станет ещё слабее. Магия людей сыграла с ней злую шутку, но этого мало. Нужно постепенно, у нас ещё есть время. К тому же, вы должны предстать перед своим народом в подобающем виде, — Вёрджил теперь перешёл на официальный тон, чтобы Винсент почувствовал свою важность.

Винсент смущённо сжал подол рубахи и посмотрел в сторону дома, где закрыли его мать, странно притихшую.

— Мама? — коротко спросил он.

— Боюсь, что нет. В городе ей грозит опасность. Её могут использовать против вас. Поверьте, когда всё уляжется, мы вернёмся за ней, — Вёрджил широко улыбнулся. — Я полагаю, вам понадобится время, чтобы попрощаться? Я дам вам час. Достаточно? Винсент, неужели вы желаете и дальше так жить? — Браун обвёл рукой скромное жилище.

Винсент поджал тонкие губы и решительно направился в сторону дома.

***

Шевалье и королева хотели бы нежится в постели дольше, но не могли себе этого позволить. Клемент и Лилиан вынуждены были встречаться под покровом ночи, чтобы насладиться друг другом, а наутро разрывали объятия, чтобы вести себя как ни в чём не бывало. Для обоих это было сущей мукой, но положение требовало быть холодными и отстранёнными. Резкая перемена в поведении влюблённых была видна всем. Больше не было нежных касаний и ласковых слов. На людях Клемент и Лилиан стали госпожой и шевалье — не более.

Слухи поутихли, люди начали полагать, что королева наконец наигралась, перестала всем и каждому демонстрировать нездоровую привязанность к своему подопечному. В казарме прекратились разговоры о сумасшедшей преданности командира госпоже. Говорили даже, что непутёвый командир наконец взялся за ум.

Достаточно было солнцу зайти за горизонт, и Клем пролезал тайным ходом в покои возлюбленной, чтобы скорее прижать к себе, целовать и слушать тихий голос. Лилиан тянулась к Клементу, находила силы бороться с сомнениями в его объятиях. Словно само присутствие шевалье отгоняло всё то собственноручно сотворённое зло, что каждый день преследовало королеву. Всё чаще на улицах пели хвалу почившему королю-воину. Поговаривали, что наступит день, и правление Кровавой королевы окончится — наступит час истинного короля. Лилиан не желала обострения ситуации, но особо громких приходилось затыкать. После всех мучений Лили без остатка отдавалась в руки шевалье, хотя им и приходилось скрываться. Ей было этого достаточно. Однако Клемент считал иначе. После случая в лесу он понял, что их отношения могут использовать — встречаясь тайно с королевой, он лишь потакал ей. Сам же стремился к большему. Кроме того, если бы кто-то узнал, что он не из рода аристократов, что он всего лишь сын простого барда — не видать ему места рядом с возлюбленной. К тому же, пока он стоял за её спиной, а ночью пробирался в покои, совет мог настоять на втором браке Лилиан. Пускай с новым мужем не будет детей — Лили однозначно не полюбит нового супруга — Клемент будет вынужден наблюдать, как его любимая обнимает другого. Он никогда не допустит этого! Пускай титулы ему придётся добывать кровью!

Меж тем Лили усилила охрану, караулы стали сменяться чаще. А в городе назревала буря. Неумолимое влияние бывшего монарха разливалось в воздухе.

Утром пришла весточка с границы. С юга надвигалась многочисленная армия. Было решено немедленно выслать войско. Клемент рвался его возглавить, и Лилиан дала согласие, хотя очень хотела оставить любимого подле себя… Однако страна была важнее. Тем более, укрепления на границе были достаточно мощными, чтобы удержать врага, и волноваться особенно не хотелось.

— Ваше величество, это выглядит весьма странным. Всё это время стычки были довольно редкими. Я бы даже сказал, незначительными. А сейчас враг решил собрать такую многочисленную армию, да и шпионы доносят, что среди них есть и люди пустыни, хотя и под знамёнами Юга, — Адам Бург нервно провел по тёмным с проседью волосам.

Лили обвела всех присутствующих тяжёлым взглядом. Небо хмурилось, что было не на руку Рокдену — дороги могло размыть, и передвигаться многочисленной армии стало бы тяжело.

— Думаете? А может, враг просто решил собрать все силы и попытаться разгромить нас? — королева устало опустилась на стул, приложив указательный палец к виску.

— Именно! Господин Бург, должно быть, вас просто страшит предстоящая битва, вот и всё, — вмешался Вёрджил, подойдя чуть ближе к королеве.

— Неужели? А вы, смею заметить, довольно спокойны. Пг'ивыкли к шестилетней войне? — оскалился Фергюс.

— Ну, я хоть войска инспектировал, пока некоторые за стенами отсиживались… — парировал Вёрджил. О том, что эти поездки он использовал для встреч со шпионами южан и заговорщиками в рядах королевской армии, казначей, разумеется, умолчал.

— Да сколько можно болтать?! Нужно уже отправлять войска! — прорычал Гюнтер.

— Прошу, умерьте пыл, — тихо произнёс Карл Кирхенбаум.

— Не пытайтесь меня успокоить, ваше высокопреосвященство! — выплюнул Гюнтер.

Лилиан сжала виски сильнее, пытаясь сдержать разбушевавшуюся мигрень. Нападение оказалось предсказуемым. Давно Юг не пытался предпринять каких-либо мер по пересечению границы.

Советники всё не унимались, мешая Лилиан сосредоточиться. Её волновало, способны ли они отбить нападение, чтобы эта война наконец перестала забирать силы. К тому же, утром вновь были беспорядки в самой столице. Лили начали обвинять в беспорядочных убийствах.

— Замолчите! — Лилиан вскочила с места, держась за голову. — Прекратите бессмысленные споры! Господин Акст, в каком состоянии наша армия? — королева посмотрела на главнокомандующего из-под бровей.

— Мы можем отправить на пограничные укрепления около пяти тысяч человек, ваше величество. Поскольку, как известно, для успешного штурма, силы атакующих должны превышать силы защитников минимум в три раза — этого как раз должно хватить, чтобы перемолоть под стенами всех южан.

— Хорошо. Полагаю, этого будет достаточно. Мне нужны люди в столице. В народе судачат, что близится возвращение некоего истинного короля. Вы что-то об этом знаете, господин Монтилье? — Лили повернулась к Фергюсу.

— Не могу ничего точно сказать… После пг'оисшествия в лесу всё стало хуже, — Монтилье многозначительно посмотрел на королеву, погладив длинную бороду. — Мать одного из молодых солдат активно созывала людей, вещая, что её сын не мог быть сг'еди г'азбойников, и его убийство незаконно. Конечно, нам прьишлось заставить её замолчать. По поводу слухов об истинном ког'оле… Срэди людей поминают добром вашего почившего мужа, — Фергюс неопределённо пожал плечами, будто больше не знал, что добавить.

— Что вы сделали с бедной женщиной? — неожиданно спросил Карл Кирхенбаум, приложив руку к груди.

— Ничего особенного, просто укоротили ей язык, — Фергюс снова пожал плечами. — Пусть скажет спасибо, что не лишилась головы за бунт против короны.

— Где она сейчас? — глухо спросила королева, вспомнив, как после того дня Клемент долго рассказывал о юноше Тиме, пока она гладила его по голове и спине, словно пытаясь забрать всю боль себе.

— В камег'е, — отозвался Фергюс. Он осознавал, что могла задумать слабовольная королева.

Адам Бург перекинулся взглядом с Монтилье и громко кашлянул.

— Думаю, сейчас не время. Освобождение зачинщицы развяжет народу руки. У нас иные задачи. Тем более, думаю, у нас все шансы на победу. Господин Лихтен уже давно успешно испытал своё последнее изобретение… Полагаю, с ним наши шансы на победу изрядно увеличатся, — Адам гордо поднял подбородок.

— Позвольте! Пока эту махину притащат к границе, битва окончится! — испуганно заявил Вёрджил.

— Мои солдаты справятся и так! — угрюмо ответил Гюнтер Акст.

— Отказываться от новшеств, я считаю, неразумно. Пускай армия направляется вперёд. Новое оружие отправим следом, — решительно сказала королева.

В зал вошёл Клемент, готовый отправляться. Латный доспех был совсем новым, и блестел даже в такую пасмурную погоду. Он был сделан на заказ по просьбе самой Лилиан, так как после битвы на севере старые доспехи пришли в негодность. Волосы шевалье собрал в хвост, а шлем держал в руках. Лили на секунду залюбовалась возлюбленным, но быстро взяла себя в руки, осознавая, что он отправляется защищать границу.

— Ваше величество, — ровно сказал Клемент.

Получив одобрительный кивок, он выпрямился.

— Армия снаряжена и готова к отбытию. Что прикажете? — Клемент рвался в бой.

Лилиан прикрыла глаза, отгоняя волнение. Каждый раз, когда она посылала Клема в бой, её сердце готово было разорваться. Перед её мысленным взором вновь и вновь возникало растерзанное тело Ларка, и королева боялась, что то же самое произойдет и с её возлюбленным. Тяжело вздохнув, она строго оглядела присутствующих.

— Эта война длится довольно долго, но мы успешно держим оборону. Наша цель — удержать границу и разбить армию врага. Это всё, чего я требую, — Лилиан взволнованно посмотрела на Клема, и тот чуть улыбнулся, подбадривая госпожу.

«Без победы я не вернусь!» — говорил его взгляд.

Лилиан хотела бы крепко прижаться к возлюбленному, поцеловать на прощание, но не могла. Поэтому она с грустью смотрела вслед удаляющейся армии до тех пор, пока последний солдат не скрылся из виду.

***

В дороге Клемент размышлял о ситуации, и был невероятно горд находиться среди командующих войском. Это был шанс завоевать уважение к себе. Шевалье надеялся, что с каждой новой победой он будет на шаг ближе к своей цели. Он уже видел перед собой картину: вот он возвращается с головой врага, Лилиан бросается к нему в объятия, приветствуя своего победителя…

Лошадь фыркнула, и Клемент был вынужден вернуться в реальность. Этого всё равно было бы недостаточно. Он должен не просто сразить армию, а прыгнуть выше головы ради победы над врагом. Также Клементу не давала покоя мысль, что среди южан затесались и воины К'саллы. А они очень опасные враги. Клемент, перед тем, как отправиться в путь, решил воспользоваться привилегиями и отправил весточку раварам, надеясь, что они сдержат своё слово и ответят на его зов. После похода на север Клемент решил, что всегда нужно иметь поддержку. Пускай сейчас в его распоряжении довольно сильная армия, но никогда нельзя недооценивать противника.

Стражи границы были взволнованы. Приход армии Клемента оказался как нельзя кстати. Враг был на подходе. Там, за черной выжженной полосой, виднелись флаги войска.

Заморосил противный дождь, прибивая к земле пыль и оставляя после себя влажный запах. Стена на границе с Югом казалась непреступной. Её хорошо укрепили за шесть долгих лет войны. Однако враг мог оказаться куда проворнее. Клемент оглядел лагерь внутри пограничной крепости, его одолевало нетерпение. Как назло, в мыслях всплыл образ возлюбленной. Она умоляла его быть с ней всегда, защищать и хранить, как она хранит любовь к нему. Клем обещал. Обещал и себе, что никому не даст забрать у него его возлюбленную. Он положит к её ногам весь мир, если потребуется.

— Ларк не любил меня, — сказала как-то королева, выводя пальцем узоры на его груди.

— Что? — не сразу понял шевалье, резко обернувшись.

Лили смутилась, густо покраснев.

— Он присматривал за мной с самого моего детства. Отправился в эту страну, лишь бы я не была одинокой, поддерживал и жалел, но никогда не любил, — Лили замолчала, потом продолжила. — Я всегда считала, что папа и мама всегда будут живы. Всё детство была зациклена на себе… Лишь Ларк был рядом и не давал увязнуть в отчаянии. Оказывается, всё, во что я верила и что считала неизменным, так легко сломать…

— Почему он умер? — глухо спросил Клем, затаив дыхание.

— Я была неправа, — неопределённо ответила Лилиан в тот вечер, больше не желая ничего говорить про Ларка.

— Командир, — голос дозорного вырвал его из воспоминаний.

— Докладывай, — Клемент старательно корчил из себя сурового командира. Получалось откровенно плохо.

— Докладываю: были замечены огни. Они приближаются, — в глазах солдата Клемент увидел волнение и страх, что его почему-то позабавило.

Ему хотелось куда-то деть свою ярость. Хотелось убивать.

Трижды прогудел рог.

— Они идут! Они идут! Всем приготовиться! — зычный голос кастеляна крепости пронёсся над обороняющимися. Старик, последние лет тридцать безвылазно просидевший на границе, окликнул Клема, который забрался на нависающий над крепостью зубец башни основного бастиона, и оттуда силился увидеть поближе пёстрое море, что медленно, но неумолимо надвигалось на них.

— Слышь, сосунок… Ты б с высокого места убрался, — прогудел старый солдат, — А то у песчаного народа луки больно хороши. Или поскользнёшься, и твоя смерть будет ещё более позорной…

У Клема едва пар из ушей не повалил. Солдаты «старой гвардии», заставшие предыдущего монарха, ни во что не ставили нового командира с его колдовством, считая, что мечом — оно как-то честнее, а между собой вовсю судачили, каким местом он выбился в любимчики королевы.

— Да как ты?!…

— Да никак я, — отрезал старик, — Сейчас и посмотрим, чего ты сто́ишь. А пока — на, — и кастелян протянул Клему длинную трубу, узкую с одного конца и расширяющуюся к другому.

— Гляди. Полезная штука. Из дальних стран инструмент.

Клемент поднёс подзорную трубу к глазам… и увиденное ему сильно не понравилось. Ополченцы — в лохмотьях, с ничего не выражающими лицами — сосредоточенно надвигались на крепость, выставив перед собой пики и подняв над головами мечи и топоры. В задних рядах, под прикрытием тащили осадные лестницы и канаты с крюками. Но больше всего Клемента напряг какой-то парнишка, который со страхом посмотрел на крепость, зачерпнул что-то из поясной сумки, поднёс руку к лицу… которое враз лишилось выражения, и теперь он стремился вырваться в первые ряды штурмующих.

«Будет весело…».

И весело было. Защитникам. Одурманенные южане лезли на стены, как одержимые — защитники только успевали греть воду,чтобы лить им на головы, да спихивать на землю лестницы и крюки… зачастую — вместе с теми, кто по ним лез. Под воздействием наркотика штурмующие даже не успевали спрыгнуть. Но, тем не менее, южане с достойной уважения храбростью снова и снова шли на приступ, невзирая на потери.

Клем сражался на стене вместе со своими людьми, стараясь быть везде. От его приказов в суматохе было мало толку, но мечом он махал хорошо, а магией решил не пользоваться из принципа, чтобы доказать, что и без неё способен на многое.

***

Лили стояла у окна, с волнением прижимая руки к груди. Морось не прекращалась, а тучи будто бы предупреждали о чём-то таком, что королева явно упускала. Ей не хотелось разбираться в документах, цифры в голове путались, а слова будто расплывались перед глазами. Происходила какая-то чертовщина. Беспорядки в городе продолжали беспокоить Лилиан. Сегодня из тюрьмы бежала Дара, мать Тима. Кто смог пройти через стражу и вызволить заключённую, так и не удалось узнать. Лилиан сожалела, что всё произошло именно так. Вообще, она была недовольна тем, что Дару посадили, и уж тем более подвергли пыткам. Женщину объявили в розыск. В городе говорили о каком-то освободителе.

Рандел хмыкнул в углу, сложив руки на груди.

— Так-так-так. Это уже интереснее. Я же говорил, что из тебя королева так себе, — покойный король наклонил голову, выставляя на свет шрам на лице.

Лили резко развернулась, тут же отступила ближе к окну. Она думала, что избавилась от навязчивого образа, но стоило Клементу уехать на границу, как король вновь объявился, изматывая больное сознание.

— Уйди прочь! — взвизгнула королева, вцепившись ногтями в подоконник.

Рандел глухо засмеялся и покачал головой.

— Столько времени прошло, а ты всё такая же дура, — король вышел из тени, заставив Лили задрожать и вжаться в стекло. — Если бы ты так хотела, чтобы я ушёл, меня бы тут не было. Ты сама понимаешь, насколько жалкая. Пока твой щенок бьётся с Югом, ты сидишь и дрожишь, как мышь, — Рандел уселся в кресло, закинув одну ногу на другую.

Лилиан до боли закусила губу, не желая отвечать воображаемому образу.

— Знаешь, я даже скажу больше. Погубила одного, второго, теперь ещё и третьего в могилу вгонишь. Про папашу рассказала… а что с его матерью, Лили? А если он случайно узнает, что мамочка жива, и её можно привести в чувство? Боишься, да? — Рандел самодовольно улыбнулся, разглядывая свои ногти. — Боишься, что наконец потеряешь его. Единственного, кто готов любить убийцу.

Лили стыдливо отвернулась. Но Рандел даже не думал замолчать.

— Да, Лили. Убийцу. Ведь всех, кто тебе неугоден, ты посылаешь на плаху. Мне интересно — как скоро наступит день, когда там окажешься ты? — насмехался Рандел.

Королева неожиданно закашлялась, прижав руку к горлу. В лёгких будто собрался комок. Лилиан согнулась, ноги подкосились, и она тут же упала на ковёр. За кашлем последовали кровавые сгустки, а в носу чувствовался запах гари. Лили не сразу поняла, что произошло, пока в покои не ввалился взволнованный Адам Бург.

На восток страны напали. Однако Лилиан искренне не понимала, как шпионы могли проморгать огромную армию. Она оказалась гораздо больше той, что напала на южную границу. Даже больше — магические жилы королевы с востоком оборвали.

— Адам, — Лилиан отбросила весь официоз, еле держась на ногах. — Как это понимать?! Почему мы узнаём о нападении в самый последний момент?! — лианы обвились вокруг шеи мужчины с целью припугнуть.

От лица Бурга отлила вся кровь, его руки задрожали. Он сам не понимал, как такое могло произойти. Дозорные внимательно осматривали границы и с востока никаких вестей не было.

— Ваше величество, г'азрэшите? — Фергюс вошёл следом в помещение.

Лили отпустила побелевшего канцлера, переведя злобный взгляд на придворного мага.

— Как вам должно быть известно, маги всегда сохг'аняют нейтг'алитет. Некоторые, как, напрьимер, я, могут служить кому-то из пг'авителей. Я с уверенностью могу сказать, это чары хаоса. Г'абота, полагаю, не одного мага, — Монтилье уверенно подошёл к королеве, помогая ей сесть в кресло.

— И жилы они же оборвали… — глухо отозвалась королева, прикрыв ладонью лицо. — Они пытаются разорвать меня на куски.

— Моя госпожа, восток полон лесов, а за ними горы. Армия пробиралась окольными путями, — на свой страх и риск снова заговорил Адам Бург.

— Немедленно снарядить всю оставшуюся армию и направить на восток! Не дайте врагу пройти дальше! — скомандовала Лилиан, пытаясь подняться с кресла.

Силы покинули её. Восстановить жилы востока будет возможно, но для этого потребуется много времени. Сейчас она сильно ослабла, пытаясь поддерживать то, что там ещё было. Югу она помочь уже не могла, но восток ещё можно было спасти.

Лили немедленно села за стол — писать письмо Клементу, чтобы тот, после того, как справится с осадой южной крепости, как можно скорее отправился на восток. Нельзя было допустить его потери. Лили быстро посыпала письмо песком, и тут же его запечатала.

— Отправьте это письмо с самым быстрым гонцом на южную границу немедленно!

Фергюс принял письмо и тут же вышел из покоев.

— Где Гюнтер?! Он поведёт войско! — строго приказала королева, отправляясь за Адамом Бургом в сторону ставки командования.

Глава 30 (Часть 2): Враг со всех сторон

Письмо было доставлено только на следующее утро. Гонец загнал лошадь, пока добрался к южной крепости.

Сражение уже напоминало избиение младенцев. Клем находился на башне, высматривая противника внизу. Враги даже пугали мужчину: уставшие до смерти, израненные и обожжённые, словно живые мертвецы, они шли вперёд с улыбками на лицах. Результат боя уже был известен — армия Клемента отстояла крепость и выиграла бой. Клемент был невероятно горд собой.

— Ваша милость, вам срочное послание! — снизу показалась голова солдата.

Полуэльф кинул последний взгляд вниз, на копошащиеся остатки разбитой армии. Мужчина довольно улыбнулся и спрыгнул к уставшему гонцу. Но стоило ему увидеть лицо посланца — и вся радость от победы улетучилась.

— Послание от её величества, — гонец дрожащей рукой передал письмо и с разрешения Клемента ушёл вниз.

Клем быстро разорвал письмо, пробежался по нему беспокойным взглядом и неверяще уставился на кастеляна, что всё это время был рядом. Вся гордость и спесь тут же сошли с шевалье, а разочарование накрыло с головой, сменяясь слепой яростью.

— Эй, и что там? — сурово спросил старик.

Прочитав письмо, воин присвистнул.

— Так почему ты ещё здесь? Собирай свою армию да отправляйся на восток, — удивительно спокойно сказал мужчина.

Клемент медленно развернулся.

— А как же недобитки? — изумился он, убирая письмо в поясной карман.

— Как будто без тебя их не добьём… Ну в самом деле! Я поболее тебя воевал. Уж с такой проблемой тут справимся, — усмехнулся старик и пренебрежительно махнул рукой.

Клемент понял, что больше медлить нельзя, и тут же сбежал вниз — собирать армию. Учитывая, сколько времени прошло, равары должны были быть в половине дня пути от южных земель, и новое оружие от Ноа уже было с ними. По расчётам Клемента, прибыть они должны были в течение пяти дней, если уделять привалам минимум времени. Клем надеялся, что Гюнтер справится и продержится до прибытия подмоги. Однако плохое предчувствие не покидало его ни на секунду, заставляя мужчину торопиться.

***

Запад горел огнём заката, но Клемент не желал останавливаться, пока они не достигнут лагеря раваров. Нэргуй подъехал ближе к командиру, оглядываясь назад.

— Славная была битва, да? — равар казался призрачной тенью на фоне пламенеющего солнца.

— Наверное, я впервые ощущаю свою значимость, — признался Клемент.

— А как же победа на севере? — изумился Нэргуй.

— Это не та победа, которой можно гордиться, — не согласился полуэльф.

Нэргуй пожал плечами и развернулся к солнцу, совсем не ощущая дискомфорта. Жизнь среди кочевников научила воина не бояться трудностей и идти только вперёд. Именно поэтому он был сейчас тут.

— Знаете, — Нэргуй выждал паузу и обвёл взглядом внушительную армию. — Неважно какой была победа, пускай даже ею нельзя похвастаться. Она не даётся легко, от того и слаще. И главное… — равар наклонился чуть ближе. — Победа должна оправдывать средства.

***

Тонкая полоса рыжего света уже смешивалась с тёмными красками ночного небосвода. Вдалеке послышался гул, и Клем улыбнулся. Дошли.

— Цагаан дарга!¹ — закричал дозорный, размахивая руками.

[1] Белый воин! (монг.).

Рядом идущий солдат удивлённо изогнул брови.

— Ваша милость, они на нас нападут? — юноша смешно скуксился, оглядываясь по сторонам.

— Нет, — подъехал сзади улыбающийся Нэргуй.

— А что они тогда говорят? — не унимался солдат.

— Приветствуют друга племени, — Нэргуй усмехнулся, заметив замешательство на лице солдата.

Они прибавили ходу, встретившись с дозорными. Мужчины шумно галдели, обступив лошадь Клема со всех сторон.

— Бид та нарыг хүлээж байна шүү дээ! Та дун шиг жолоодох!² — недовольно пробурчал один из дозорных, направившись в сторону лагеря.

[2] Мы уже заждались! Едете, как улитки! (монг.).

Шевалье, к своему стыду, плохо изучил язык раваров, поэтому лишь пожал плечами на высказывание воина.

— Монх-Оргил тут? — спросил Клемент, слезая с лошади и передавая поводья солдату.

— Да! Тута! — видимо, воин, который их встретил, плохо говорил на общем языке.

Нэргуй тут же подоспел, понимая, что в случае чего его командиру может понадобиться помощь.

— Хорошо, — одобрительно кивнул Клемент.

Нэргуй и воин по имени Батуй обсуждали осаду южной крепости, громко ругаясь и активно жестикулируя. Клемент даже улыбнулся, заметив, как Нэргуй после победы над Монх-Оргилом сдружился с соплеменниками. Они больше не смотрели на покинувшего клан равара как на предателя.

Юрта вождя, как и в прошлый раз, порадовала Клемента. Тёплые тона, меха и дерево. Аромат мяса раззадорил аппетит так, что слюнки текли. Однако Клему было сейчас не до трапезы, в отличие от вождя.

— Садись, зять! Отужинай со мной! — поприветствовал его Монх-Оргил, широко улыбаясь.

Клемент напрягся от упоминания его связи с дочерью вождя. Мужчине было неприятно осознавать, что ради победы он предал любовь к Лилиан. Он хотел бы опустить эту тему, но вождь, видимо, считал иначе.

— Шаманы говорят, дочь будет красавицей, как мать! А ты пей! На службе-то своей отощал! — веселился вождь, отрезая сочный кусок жареного мяса.

— Да… Благодарю, — отстранённо отозвался Клемент, отпив из кубка.

Вождь притих, прислушиваясь к гостю, отложил отломленный кусок и подсел поближе к огню.

— Дочка на севере осталась… но тебе не до неё, да? Чувствую, что не нужна. Ай, зря… Лучше моей Цэцэг тебе не найти, — вождь отложил кусок мяса, с досадой покачал головой.

— Ваша дочь прекрасна, и я верю, что она будет хорошей матерью и женой… Но моё сердце давно занято, — Монх-Оргил на высказывание Клема недовольно скривился, но кивнул, принимая ответ.

— Да, уговор, я помню, — Монх-Оргил минуту помолчал. — У южан сил мало… но хитры, собаки! Слыхал, пользуются отравленными стрелами.

— До рассвета мы выдвигаемся, и будем идти двое суток без отдыха. У нас будет хороший арсенал — огненная машина. С ней у нас больше шансов разбить армию, но использовать её надо осторожно, можно попасть под огонь самим, — полуэльф неловко повёл плечами, будто сбрасывая с себя невидимую ношу.

— Ясно. Я предупрежу своих воинов. Располагайтесь. Моя еда — твоя еда, — спокойно сказал вождь, не желая больше ничего обсуждать.

***

Огненная машина представляла из себя конструкцию, чем-то похожую на дутую трубу на колёсах. Металлическая основа была прочно закреплена на передвижной платформе. К ней же прилагались бочки с зажигательной смесью, которой и заправлялось устройство. Клемент обошёл конструкцию, погладив выгнутый бок. Холодный металл внушал уверенность и силу. Монх-Оргил тоже не удержался и коснулся неизвестного доселе оружия.

— Не сильнее моих воинов, — самоуверенно сказал вождь и вернулся к своему коню.

— Бесспорно, — согласился Клемент. — Но не недооценивайте умы королевского двора, вождь.

Прежде чем выдвигаться, они обсудили стратегию. С поля боя вестей не было, и это удручало. Клемент подгонял войско, боясь опоздать, что Гюнтер всё же не выстоит перед врагом. Мужчина взглянул на ясное голубое небо. В стране словно не было никакой войны, и не было бед, всё где-то там — в далёких краях. В какой-то момент шевалье задумался о том, что было бы прекрасно забрать Лилиан из дворца, бросить всю эту борьбу за место под солнцем. Он представил маленький уютный дом, как Лили возится в саду, а рядом неугомонная ребятня, просящая у матери корзинку ягод раньше сезона. Клемент был бы рад оберегать своё маленькое уютное гнездо.

— О чём думаешь, зятёк? — прокашлялся Монх-Оргил, подняв слепые глаза к солнцу.

Клемент промолчал, понуро опустив голову.

— Вождь, я хотел бы…

— Извиниться? — прервал вождь, строго сдвинув брови к переносице. — Не смей. Какой бы твоя избранница ни была, мне плевать. Раз выбрал, то не жалей. Без тебя моя Цэцэг справится, вырастит дочку и ещё дюжину воинов родит. Ты выиграл в честном бою и выполнил мои условия, так что перестань позориться и веди войско с гордо поднятой головой. Твоя задача — выиграть войну, задача женщин — воспитывать детей. Цэцэг пока справляется лучше тебя, — Монх-Оргил ударил пятками по бокам коня и умчался вперёд, навсегда ставя точку на данной теме.

***

Нападение должно было произойти с тыла. Достигнув лагеря Гюнтера, Клемент ужаснулся. Армия главнокомандующего была разбита, а та жалкая горсть, что осталась на поле боя, едва могла назваться достойным отрядом. Горы трупов усеивали землю — их просто не успели убрать за дни жестокого боя. Пахло пылью, кровью и гарью. Те, кого не добили, шли в бой чуть ли не по очереди. Клем с досадой понял, сколько было сожжено. Очевидно, что столь масштабные пожары отразились и на Лили.

Клемент еле сдерживал гнев, чтобы не взорвать всё поле боя. Однако он не мог использовать силы. Только благодаря Мерлину и Фергюсу он ещё сохранял инкогнито. Если в битве с раварами шевалье не сдерживался, то сейчас среди южан были зарегистрированные маги. Если его силы увидят, Лилиан придется отвечать за то, что она укрывала отступника. Он много раз задавался вопросом: почему его не отправят в башню? Всё оказалось гораздо проще — жадные до экспериментов маги просто бы разобрали его на куски, только заметив в нём смешение крови эльфов и людей. Лили вновь оберегала его от всего мира. Фергюс же, очевидно, преследовал свои цели… явно не благородные. Шевалье не раз доказывал, что способен обойтись и без магии. И в этот раз справится.

Спрятать огромное изобретение определённо было непросто, но часть армии отвлекла на себя внимание, пока другая группа устанавливала оружие. Когда все приготовления были завершены, третья группа с Клемом во главе готова была выступить.

Виконт Клемент де Лютан был в первых рядах, как и хотел. Перед ним разверзлась кровавая битва, в центре которой из последних сил с дьявольской улыбкой бился главнокомандующий Гюнтер Акст. Лучший воин, которого знал Клемент. Он обучал его всему через боль, слёзы и кровь. Он никогда не жалел своего подопечного, несмотря на то, как трепетно относилась к шевалье королева. Гюнтер на каждой тренировке вдалбливал основы и тактики, силу и мужество.

На Гюнтера напало аж три бравых воина из спецотряда южан «Джарад». Хитрые убийцы носили серую неприметную одежду, не замедляя себя доспехами — лишь кожаными наплечниками и наручами. Они изготавливали своё оружие сами из какого-то более лёгкого металла. «Джарады» славились своей ловкостью и кровожадностью. Они обходили Гюнтера со спины, но главнокомандующий, еле держась на ногах, снова и снова наносил удары.

Клем выждал ещё немного, пока не услышал три сигнала рога.

Он поднял свой и изо всех сил дунул, призывая отряд Гюнтера к отступлению. На мгновение Клему показалось, что битва остановилась, но ответа не было. Он растерянно огляделся и дунул снова, настаивая на отступлении.

Время замерло.

Из глубин кровавой вакханалии раздался ответный призыв. Оставшиеся бойцы Гюнтера тут же стали отступать. Южане ждали приказа следовать за врагом, но, на радость Клемента, такого приказа не поступало. Шевалье отчаянно искал главнокомандующего, но не мог найти. Когда к Клементу подбежал один из воинов, он схватил его за плечо.

— Где Гюнтер?! Где командующий?! — закричал Клем в лицо испуганного солдата.

Но ответа не последовало. Ждать было уже нельзя. Южане решили следовать за противником.

— Ого-онь! — закричал во всю глотку Клемент.

Труба выпустила залп огня, словно дракон. Не ожидавшие такого южане тут же стали отступать. Раздались крики и вопли. Тут же повеяло жжёной плотью.

— Ого-о-онь! — повторил Клемент.

Второй залп уже меньше поразил врага, но всё равно это было эффективно. Под огонь всё же попала часть войска Гюнтера, но это была малая жертва, которую пришлось принести.

— В бо-о-ой! — отдал приказ Клемент, и его армия сокрушительной волной понеслась на опешившего противника.

Звон мечей и крики. Земля вновь заливалась кровью. Воины сражались на трупах товарищей, рубя противника. Равары с боевым кличем неслись на «джарадов», совершенно не сомневаясь в своей силе. Монх-Оргил уворачивался от острых клинков, умудряясь бодро отмахиваться топором. Воины Клемента были менее проворными, нежели «джарады», но их боевой дух, очевидно, был сильнее.

Южане отступали в сторону границы. Маги, осознавая, что даже с их силами союзники проигрывают, решили покинуть поле боя. Одного всё же убила шальная стрела. Клемент был не намерен отпускать врага.

— Пленных не брать! — скомандовал он, и дважды протрубил в рог.

Равары только обрадовались приказу, и поскакали за южанами. Клемент пустился в погоню вместе со всеми, с восторгом ощущая вкус победы.

Когда были убиты все, кого смогли поймать, Клемент устало привалился к камню, оценивая ситуацию. Пот заливал глаза, а руки тряслись, словно Клем впервые взял в руки оружие. Океан окровавленных трупов покрыл выжженную чёрную землю, источая отвратительный запах гари вперемешку с вонью оплавленного металла. Среди мёртвых отличить врага от своего можно было лишь по знамёнам, равары и вовсе смешались — не найти. Клем с досадой осознавал, что в самом начале боя под пламенем всё же была погублена львиная доля войска Гюнтера. Он отчаянно выискивал глазами самого главнокомандующего, но среди стольких погибших найти одного было просто невозможно.

Кто-то из раваров закричал… и Клемент посмотрел на воина удивлённо, неверяще, пока до него не дошло:

«Победа!».

Клемент отлип от камня, опёрся на меч… и закричал во весь голос, вкладывая в крик всю радость и страх, все пережитые эмоции за два боя.

Только спустя несколько часов, когда начали разгребать тела, нашли Гюнтера. Ко всеобщему разочарованию, главнокомандующий не выжил. Окровавленное тело было погребено под тремя воинами, в руках Акст держал рог, а из единственного глаза торчал клинок. Клемент был раздосадован, но одновременно с его души упал камень — командующий не бесславно сгорел, но был убит в бою.

Клемент встал рядом с телом главнокомандующего и самолично вытащил клинок из его черепа.

Шевалье опустился на колено, почтительно склонил голову перед павшим воином. И то же самое сделали всё, кто был рядом, отдавая почести великому Гюнтеру Аксту.

— Святая Анджелика, возьми ты душу его. Да пошли же милостивого ангела смерти под кровом его, овому на селе, овому на мори, муже на поле брани от оружий бранных, изрыгающих пламя и смертоносны силы. Веруем, яко милости твоей, Господи, премудрому смотрению, такову приемлют смерть защитник наш, — это всё, что мог сейчас сделать для Гюнтера Клемент. Хотя бы произнести молитву.

Позже, пока воины отдыхали после боя во временном лагере, Клем, сидя в палатке уже писал Лилиан письмо с вестью о победе. Полог шевельнулся, впуская вождя раваров. Клемент тут же отложил свои дела, приветствуя гостя.

— Ну что, цагаан дарга, ты добился чего хотел, — Монх-Оргил прикрыл глаза, присаживаясь на предоставленное место, — Я выполнил условия, мы пришли по твоему зову. Ты доволен?

Клемент задумался. Был ли он доволен победой? Определённо да. Но этого ему было мало. Пускай сейчас они победили, но юг мог попытаться снова, и этого допустить было нельзя. Он чувствовал прилив сил, знал, что может добиться большего. Если он подчинит юг, то сможет стать ближе к Лилиан. Быть достойным её руки.

— Нет, — чётко ответил Клемент.

— Это я и хотел услышать. У меня будет только одно условие, — Монх-Оргил чуть наклонился, оперевшись на колени.

В тусклом свете свечи лицо равара напоминало плохо сделанную маску. Кровожадная улыбка пересекала лицо, а бледные глаза казались просто дырами в черепе. Клемент сглотнул вязкую слюну, ожидая условий вождя.

— Мои воины тоже желают награды, и не думай их останавливать, — слова прозвучали больше как приказ, нежели условия сделки, но на всякий случай Клемент кивнул.

***

Лили держала письмо в руках, перечитывая его, наверное, уже раз в десятый. Она совершенно не могла поверить в то, что её Клемент осмелился ослушаться приказа. Королева вновь прочла письмо, желая найти там скрытый смысл, шифр… хоть что-то, намекающее, что там написано не то, что она прочла.

Нет. Она не ошиблась. Клемент действительно пошёл на юг, решив разгромить врага окончательно и вернуть земли Рокдену. Дело благородное и храброе, но совершенно не обдуманное и не взвешенное. Несомненно, она была невероятно рада победе и что Клемент остался жив. Но добровольно идти в логово противника — это же неслыханная глупость! А смерть Гюнтера делала Клемента командующим войском.

Новость о смерти такого ценного советника отозвалось в Лили досадой. Несмотря на то, что он не жаловал королеву и был больше предан Ранделу, чем ей, она уважала Гюнтера и доверяла ему свою армию без вопросов. А что теперь?

Лили была уверена, что без присмотра Гюнтера Клемент наверняка умрёт там, да и армию за собой утянет! Она слишком боялась его потерять. Перед глазами так и стояла картина погребения её возлюбленного. Да она этого не переживёт!

— Подать мне карету! Немедленно собрать отряд! — Лили тут же схватил за плечо Адам.

— Ваше величество, одумайтесь! Вы не можете покинуть границу! — Адам сильнее сжал руку госпожи, не боясь быть наказанным. — Подумайте о народе.

В глазах Лилиан собрались слёзы. Она потерянно вцепилась холодными пальцами в камзол Адама. Сейчас королева мало походила на ту холодную правительницу, которую корчила из себя при народе. По полу поползли растения, охватывая ноги эльфийки. Адам нерешительно отпустил королеву, отступил от неё чуть в сторону, помня, как едва не был задушен лианами.

— Я не смогу удержать юг… — всхлипнула королева, закрывая лицо руками, как маленькая. — Уйдите! Пошли все вон! — еле сдерживая рыдания, потребовала Лили.

Зал быстро опустел, и королева тут же упала на пол. В письме Клемент доложил, что они успешно одолели врага, но уже двинулись в сторону юга. Большая часть армии двинулась обратно, но вассалы, которые стали жертвами набега южан, присоединились к командующему, а равары поддержали. Клемент, словно благодаря победе, обзавёлся своей армией. Что же он им обещал за победу, раз они пошли за ним?

Лили отправила шпионов, чтобы те проследили за ходом битвы, и в случае чего срочно доложили ей.

***

Вестей не было больше двух недель. Воображаемый Рандел по-хозяйски расположился на ложе королевы, подперев голову рукой и с удовольствием наблюдая за метаниями Лили.

— Да сдох твой пацан. Но могу отдать ему должное, таких самоотверженных глупцов я ещё не встречал. Знатных воинов ты способна вырастить, Лилиан. Даже жаль, что так и не подарила мне ребёнка. А, нет, прости… Ты же спишь только с теми, кого сама воспитываешь, — Рандел залился смехом, откинув голову назад.

— Закрой свой гнилой рот! — не выдержала Лили, кинув в сторону кровати что-то со стола. Это было перо.

— Я надеюсь, ты понимаешь, насколько бессмысленны твои действия? — Рандел изогнул одну бровь, глядя на валяющееся рядом перо.

Лили не могла уже выносить постоянные насмешки. Две недели Рандел не покидал королеву ни на секунду, не затыкался даже ночью.

Город полнился слухами о спасителе. Стража не успевала вылавливать нарушителей, которые стали устраивать поджоги. Недавно напали на ночной патруль Белых Кирас. Мужчин избили до полусмерти. Виновников не нашли. Кто-то будто специально провоцировал её. Пришлось сменить прислугу, потому что всё дошло до покушения на саму Лили. Молодую служанку, попытавшуюся зарезать Лилиан, тут же поймали, и попытались выпытать на кого она работает. Но ничего не вышло — девушка откусила себе язык и умерла.

Напряжение сильно сказывалось на Лилиан. Растения увядали, и противники пользовались этим, обвиняя Лилиан в непостоянстве — мол, она манипулирует людьми при помощи своей силы.

И вот Лилиан вновь слушала очередную колкость от покойного короля, ей было уже плевать на то, что говорил ей Рандел, так как ничего нового он уже не выдавал. Королеве казалось, что все что она пытается удержать, буквально утекает из её рук. Каждая минута неведенья отнимала у неё силы.

Двери распахнулись, и в покои её величества буквально ввалился Фергюс.

— Письмо! — он тут же передал запечатанный конверт королеве.

Лили трясущимися руками распечатала письмо. Буквы прыгали перед глазами. Королева облегчённо выдохнула, оседая прямо на пол. По щекам текли слёзы счастья.

— Победили… Жив… — плакала Лили, не сдерживаясь, уткнувшись лицом в ладони.

***

Победа далась Клементу очень тяжело. Но он был невероятно горд собой, пускай и с ужасом наблюдал за тем, какую награду взяли равары и воины, которые пошли за новым главнокомандующим. Мужчины не жалели женщин, насилуя любую, которую хотели, они грабили и убивали. Клем не чувствовал себя освободителем, он понимал, что для юга выглядел завоевателем и… монстром. Во время осады Клемент считал, что лучше умрёт под стенами, чем проиграет. Его воинов убивали. Нэргуй был убит ядовитой стрелой. В какой-то момент Клем вполне справедливо посчитал, что привёл людей на смерть и провалил собственный замысел. В очередной раз показал другим, насколько он глуп. Магов у южан уже не было, никто не заметит, если командующий войском устроит ад на земле своим врагам. Только результат сильно отличался от того, что ожидал Клем. Вместо взрывов и магии подчинения из земли вырвались искажённые чудовища. Их тела были живыми стволами деревьев. Химеры раскапывали землю, делали подкопы под стены, жрали как своих, так и чужих. Клемент почти не контролировал чудовищ, но восторг от такой силы всё равно захлестнул его с головой. Даже его бойцы в ужасе разбегались, опасаясь быть съеденными неведомыми монстрами.

Но они победили. Клемент получил головы герцогов и привёз их в столицу Рокдена в грязном мешке.

Победителей встречали с почестями. Солдаты буквально купались в славе и любви народа.

Конец многолетней войне! Конец страху!

Клемент вошёл в тронный зал с высоко поднятой головой.

Лили сначала с облегчением посмотрела на живого возлюбленного, но когда она увидела вместо его руки свободно болтающийся рукав, гнев застил ей глаза. Королева сжала губы в тонкую линию, яростно посмотрев на возлюбленного, гордо держащего мешок с головами герцогов юга.

Зал замолчал.

— Приветствую победителей… — ядовито произнесла Лилиан, косясь на обрубок, — и предателей!

Глава 31: Граф Клемент де Лютан

Вёрджил, тяжело переставляя ноги, спустился в захламлённое помещение. Слабые огоньки свечей бликами играли на грязных стенах полуподвала. Зайдя за угол, он услышал смех и гогот. Выстучал четыре длинных и один короткий. Открыли.

Внутри среди раскрасневшихся дам и разбойников сидел Винсент, потягивая эль из большой деревянной кружки.

— Проходите, дорогой друг! — задорно поприветствовал казначея Винсент. Он аккуратно отодвинул от себя глупо хихикающую шлюху и встал с места. Взяв со стола кувшин, он тут же наполнил другую деревянную кружку элем, чтобы угостить Вёрджила. Казначей брезгливо покосился на кружку. Пить такую бурду он был не намерен. Оглядев Винсента, мужчина довольно отметил, что бастард заметно возмужал, от былой худобы ничего не осталось. Вылитый отец.

Винсент не стал настаивать. Допив свою порцию, он облокотился о стол, скрестив руки на груди.

— Какие новости во дворце? — мужчина чуть наклонился вперёд.

— Мой господин, всё просто замечательно. Королева напугана и потеряла всякое уважение. Отказавшись оставлять на юге корпус поддержания порядка, она окончательно потеряла доверие народа. Вы превосходно справляетесь, устраивая бунты и разжигая смуту в народе. Однако я хотел бы заметить, что это плохая идея — вовлекать в свои дела бывших рабов, — Вёрджил достал из нагрудного кармана платок и вытер лоб.

Винсент нахмурился, обводя помещение суровым взглядом.

— Мими, а ну поди сюда! — он махнул рукой, и девушка с чёрными волосами тут же оказалась рядом. — Вот скажи, кто она? — Винсент поставил удивлённую особу перед Вёрджилом.

— Надо полагать, блудница? — замешкался казначей, не понимая, чего хочет от него бастард.

— Неверный ответ. Она дочка бывшей рабыни из Леттингена. А теперь… Асура! — из-за его плеча тут же высунулась такая же бледная и черноволосая девушка. — А она кто?

— Рабыня из Леттингена? — тут же отозвался Вёрджил.

— Неверный ответ, — разочарованно цокнул языком Винс, приобнимая обеих. — Из Рокдена она, уже в каком поколении… А теперь скажите: мне к каждому подходить и спрашивать, не был ли он когда-то рабом?

Вёрджилу это не нравилось. Он ожидал возвращения былых времен, а не продолжения действия новых порядков.

— Но как же, ваша милость… Рабы были отличным ресурсом. Неужели вам нравится окружать себя бедняками? — постарался нажать на старые раны казначей, сощурившись.

Винсент осторожно отошёл от девушек, внимательно посмотрел на Вёрджила, будто что-то обдумывая. На секунду его лицо стало суровым и даже жёстким, но потом мужчина улыбнулся.

— Ох, простите, уважаемый. Я ещё не освоился здесь. Отныне постараюсь быть разборчивее, — Винс повернулся в сторону. — Прости, Мими, но мне сказали, что тебе не место тут, — претендент подошёл к расстроенной девушке. Она тут же вцепилась в его рубаху.

Винс незаметно для казначея наклонился к девушке.

— Бери свою мать и уходи из города, ясно? — мягко сказал он, и подтолкнул девушку к выходу. — Я сказал, пошла вон! Ты мне надоела!

Вёрджил довольно улыбнулся, запоминая ушедшую.

Винсент спокойно выпроводил всех, кто был в помещении, чтобы остаться с Вёрджилом наедине.

— И так? Авторитет королевы подорван, хочется надеяться — непоправимо. Люди недоумевают. Что дальше? — бастард снова сел за стол, заново наполнил свою кружку.

Вёрджил потёр руки, уже предвкушая, как гадкая остроухая полетит с трона вверх тормашками.

«Твоя гибель не будет бессмысленной, друг мой Гюнтер!».

— Нужно выждать какое-то время. Королевская шавка должна полностью увязнуть в проблемах юга, и тогда мы выступим перед народом открыто. Нужно подготовиться к восстанию, — Вёрджил хлопнул ладонями по столу, да так, что одна из кружек перевернулась.

Как только казначей покинул убежище, с лица Винсента мигом сползла улыбка. Ему определённо не нравился Вёрджил. Он был слишком ослеплён былым величием, совершенно не понимая, что поколения уже смешались. И те, кто когда-то был рабом, теперь такие же подданные Рокдена. Но и оставлять власть в руках полоумной эльфийки бастард не собирался. Он достаточно увидел в городе. Пускай Лилиан и держала в своих руках всю жизнь королевства, делая поля плодородными, а сады — изобильными, её страх перед собственными подданными сводил королеву с ума, и Винсент в этом убедился. После показушного покушения на её величество королева не просто заменила всех приближённых слуг — она казнила добрую половину служанок! Винсу было жаль девушек, но благодаря этому он убедился, что королева не должна занимать трон. Она рубила головы, почти не разбираясь в делах. Если раньше закон обходился хотя бы пытками, сейчас было ещё хуже, и люди боялись. А после того, как немаленькая часть южных земель была отдана раварам под пастбища с пятилетним освобождением от налогов, народ и вовсе едва не взбунтовался. Мусад потеряв добрую часть воинов в поддержке юга, решил пока не вступать в войну, но и чтобы заключить новый мир с Рокденом не собирался. Винсент был уверен, что даже убийство королевы не могло решить проблему. Пока жива Лилиан — Рокден процветает… и, как ни удивительно, семимильными шагами несётся к гибели. Без сил королевы настанет голод, и во время переворота это станет большой проблемой — страна будет отличной мишенью как для самого Мусада, так и для других государств. Вёрджил сказал, что как раз над этой проблемой он работает тщательнее всего. Как оставить Лилиан в живых и занять трон?

Винс предлагал просто соблазнить эльфийку. Это было бы лучшим выходом из ситуации… если бы не одно «но». Винсенту многое рассказали о природе эльфов. Слабое и глупое сердце королевы украл её любимчик-любовничек. А если избавить его от головы — королева вполне могла последовать за ним, что тоже было бы не нужно и даже вредно. Думать над решением данной задачи Винсент пока прекратил. В его интересах было доверить всё Вёрджилу, смирившись с ролью ведомого, но надолго оставаться в таком положении он не собирался.

***

Клемент, мягко говоря, был в недоумении. Он-то представлял, как бросит мешок с головами врагов королеве под ноги, а она радостно бросится к нему в объятия…

Командующий королевским войском не верил своим ушам.

— Клемент де Лютан, ты осмелился нарушить мой приказ! Я велела лишь остановить врага, но ты завоевал Юг, оголил рубежи! Твои действия могут привести к ухудшению отношений с султаном Мусадом Салах Басиром! — голос королевы едва не сорвался на визг.

«Это какой-то бред!» — так и вертелось в голове шевалье. Он до скрежета зубов сжал челюсти, проглатывая обиду.

«Да как она может такое говорить?! Я же всё это делал лишь во благо!».

От напряжения рана на руке заныла, но Клем не обратил на это внимания, всё ещё не веря тому, что слышал.

— Кроме этого, ты подверг свою жизнь опасности! Мало того, что мы лишились главнокомандующего, так ты ещё калекой остался! — взвизгнула Лилиан.

Клемент сжал кулак. Из рукава пролилась чернильная тень.

«Калека, значит? Вот кем ты теперь меня считаешь?!».

Обида набирала обороты.

Зал опустел. Лилиан закончила разносить своего верного подпевалу, обвинила его в безответственности, но наказание назначить так и не решилась. Любой другой просто так бы не отделался, но у Клемента были смягчающие обстоятельства.

— Я не могу не оценить твоей победы, милый… В одиночку отвоевать такую территорию… — Лили закусила губу и спустилась с постамента.

Она бросила испуганный взгляд в угол, но тут же его отвела. Ей на миг показалось, что Рандел наблюдает за ней… однако то была лишь занавеска. Страх обуял королеву. Руки её задрожали. Лили вновь посмотрела на изувеченную руку любимого, и чуть не взвыла от отчаяния.

— Ты поедешь на юг и будешь восстанавливать эти земли. Без моей магии, — строго сказала Лилиан, сжав кулаки.

— Что? — не поверил Клемент своим ушам.

— Да, Клемент, я обязана сослать тебя на юг! — уже громче сказала королева.

Клемент стоял посреди зала с окровавленным мешком у ног. Взгляд никак не мог за что-либо зацепиться, и мужчина просто смотрел в пол.

Лили тихо подошла к шевалье, шурша подолом платья. Острые плечи были открыты, обнажая тонкую шею и выпирающие ключицы. Королева положила руку на щёку возлюбленного, желая посмотреть в его лицо, но Клемент тут же схватил её за запястье, обжигая магией хаоса… и чем-то ещё, ранее Лилиан неведомым. Лили вскрикнула и взглянула на пол. По платью ползли изменённые скверной растения. Их пасти раскрылись, обнажая острые зубы.

— Я вернулся с победой! Руку отдал за это! А ты называешь меня калекой, да ещё и ссылаешь на юг разгребать всё это?! Ты хоть там была?! Ты не видела то, что видел я! — закричал Клемент.

Лилиан резко выдернула руку из захвата, прижав её к груди.

— Моих сил на юг не хватит! Ты об этом подумал?! — пискнула Лили, стараясь отойти от ползущих по полу чудовищ.

— Ты обесценила всё, что я для тебя сделал! Да ещё перед всеми… — Клемент выпрямился, желая казаться суровее.

— Да что с тобой произошло?! Посмотри на себя! Зря я поставила тебя во главе войска, лучше бы оставался в замке! Со мной! И всё было бы в порядке! — взвизгнула Лилиан.

Магия коконом обволокла полуэльфа, создавая искажённый и страшный образ. Образ, который Лилиан не знала, и это пугало её ещё сильнее. Клемент пошёл прямо на госпожу, и в его взгляде были ярость и справедливая обида.

— Да как ты смеешь?! — постаралась защититься Лили, пытаясь терниями обвить ноги мужчины, но растения будто бы обдало ядом, и те тут же поспешили отступить. — Клемент де Лютан, да что ты себе…

Клемент прижал Лилиан к стене, сжав на талии жёсткую ткань корсета.

Стража стояла снаружи и, даже слыша ругань, входить без прямого приказа не собиралась. Хотя один из солдат уже подозрительно косился на дверь.

— Сотни людей, одурманенных эльфийским порошком, простые жители… бросались на мечи с блаженными улыбками! Женщины, даже дети… Они подчинялись хозяевам беспрекословно, готовые идти в бой безоружными! — в алых глазах полуэльфа Лилиан видела отголоски пережитого ада, — О, теперь я могу сказать спасибо этому Ларку за такую кровь, как у тебя… Я даже не представлял, на что способна эльфийская магия. Чудовища, которые подчинялись мне, пожирали всё на своём пути. Знаешь, в какой-то момент я даже испугался, задумался, что же я творю… — по руке Клема поползли тернии, слишком напоминающие змеи.

Лилиан испуганно посмотрела на искажённую тварь и проглотила ком в горле.

— Твари начали поедать и моих воинов, они бежали во все стороны от меня, как от монстра. Я помчался их останавливать, но не знал, как! Растения только больше зверели, словно хотели поглотить весь город. Я кинулся спасать одного из солдат, и тогда монстр впился в мою руку, тут же вырвав её! Только в тот момент твари будто пришли в себя и ушли под землю… — Клемент схватил Лилиан за шею, удерживая её лицо так, чтобы она не могла отвести взгляд. — И после всего ты называешь меня предателем?! Всё это было только ради тебя, любовь моя…

Клемент грубо впился в губы Лилиан, кусая их, не давая ей отвернуться и сказать хотя бы слово. Таким образом он словно пытался отыграться на ней за всю ту боль, что пережил, за все слова, что она посмела сказать ему. Клем вспоминал воинов и раваров, которые насиловали одурманенных женщин, наслаждаясь победой и кровью.

Шевалье полез под юбки Лили, игнорируя её попытки отодвинуться, не прекращая терзать уста возлюбленной. Его словно накрыла красная пелена похоти и ярости. Затрещала ткань…

Пощёчина будто отрезвила его. Тени в один миг испарились, клыкастые растения уползли по углам. Лилиан обхватила себя руками, со слезами на глазах смотрела на Клемента исподлобья, словно не узнавала его. В этом платье она чувствовала себя голой и уязвимой. Грубые действия возлюбленного разбередили старые раны, а рассказ заставил замереть в страхе сердце. Клемент молчал, не находя слов. Он посмотрел на порванную юбку и ужаснулся. Ведь действительно планировал сделать с Лили то, что творили воины после победы. И это привело его в ужас.

— Я назначаю тебя маркграфом-хранителем южных земель. Столица будет поддерживать вас провизией и другими ресурсами. Но моя магия не распространяется за территорию основной части королевства. Те, кто желает переселиться с юга, будут подвержены тщательной проверке. Я не хочу, чтобы дурманящий порошок распространился и на эту часть страны, — голос госпожи был холоден, словно лёд.

Клемент понуро опустил голову. Ему было стыдно перед госпожой.

Несмотря на брошенные слова, Лилиан не без труда опустила руки и поджала губы.

— Покажи… Это приказ, — Лилиан указала взглядом на руку.

Показывать сейчас было нечего — культя была туго забинтована. Руки не было выше локтя. Из-под перевязочной корпии сочилась кровь. Клементу казалось, что рука всё ещё на месте, просто онемела. Хотелось пошевелить ею, сжать что-то в кулаке.

Лили провела ладонью по воздуху рядом с рукой, словно могла к ней прикоснуться, и заплакала.

— Уходи, — прошептала она, кусая губы.

Клемент без лишних слов спрятал культю под плащом и, задержав болезненный взгляд на возлюбленной — дольше, чем нужно было — развернулся и ушёл.

Лилиан вжалась в стену, коря себя за то, что не пожалела, за то, что не уберегла. Она понимала, что каждому из них нужно отвечать за свои поступки. Пора научиться жить самостоятельно. Клемент должен был стать светлым лучом в её жизни, но неожиданно для себя она создала верного пса-цербера, который ради блага госпожи готов был забыть о себе. Так не должно быть.

— Ларк, я снова совершаю ошибки. Я снова гублю тех, кого люблю. Ему нельзя быть рядом со мной! — прошептала в пустоту королева.

Лилиан осознала, что должна оторваться от Клемента, пока не довела его до гибели. Чем больше она надеялась на возлюбленного, тем хуже делала. Лили вытерла тыльной стороной руки покрасневшие глаза и гордо пошла к выходу. Ещё слишком много дел. Ей ещё предстояло составить все документы.

***

— Ну что, Клем? Похоже, придётся мне снова за тобой приглядывать, — Ева нашла друга под красным деревом.

Шевалье сидел, опустив голову, пытаясь собрать в едино мысли и унять зудящее чувство разочарования внутри. Когда рядом присела Ева, Клемент вздрогнул, но не ответил.

— Болит? — спросила Ева, не решаясь коснуться друга.

— Болит, но не рука, — неопределённо ответил он, задрал голову и посмотрел на красные, словно языки пламени, цветы. — Я не понимаю.

Ева заинтересованно изогнула брови, ожидая, когда друг продолжит.

— С одной стороны, это возможность встать на ступень выше. Стать ближе к ней. Но почему мне кажется, что чем больше у меня появляется власти, тем выше становится стена между нами? Словно всё, что происходит,перевёрнуто с ног на голову. Всё должно быть иначе… Ева, я устал, я так устал… — Клемент прикрыл глаза, проглатывая скорбь, возвращая себе самообладание.

Шевалье резко развернулся, посмотрев прямо на подругу. Столько времени прошло… Перед ним больше не бойкая девчонка, которая опекала его. Не та, которая пряталась с ним в конюшне отца. Ева стала знатной дамой, старое платье прачки сменилось на дорогое одеяние. Волосы аккуратно убраны в косы и закреплены на затылке. Клем приобнял подругу одной рукой, положил голову ей на макушку.

— Ох, моя дорогая Ева… Завтра наконец ваша свадьба? — мечтательно произнёс Клемент, глубоко выдохнув.

Ева слабо хихикнула и улыбнулась.

— О, да! — она секунду помолчала. — Ты справишься. Королева не бросит тебя. Вон, Фергюса отправляет с тобой, Ноа едет, и я вместе с ним. Считай, половину своей свиты тебе отдала. Да и сколько провизии и саженцев… Юг даже лучше Рокдена будет, — выпуталась из объятий и вскочила на ноги. — Да и я буду приглядывать! Уж кто, как не Ева Лихтен, направит тебя на путь истинный?

Клемент широко улыбнулся, закатив глаза.

— Ты пока не Лихтен, Ева, — снисходительно произнёс он.

— Завтра ею стану! — уверенно заявила женщина.

***

Весь Рокден праздновал победу, в которую так удачно вписалась свадьба королевского учёного и его избранницы. Улицы были ярко освещены, пели менестрели, уличные артисты радовали жителей своими трюками.

Клемент наблюдал за подругой, которая счастливо прижималась к мужу. Ева была прекрасна в кремовом платье с цветочным венком на голове. Её глаза сверкали в свете уличных огней. Она не переставала смеяться, кружась в быстром танце. Ноа старался не отставать от супруги, но получалось у него неважно.

Солдаты с опаской смотрели на командира, помня, как тяжело им далась победа, и какую силу таит в себе главнокомандующий. Полуэльф старался не обращать внимания на подчинённых. Стоя в отдалении от всех, он то и дело смотрел на госпожу, величественно сидевшую на балкончике среди советников. Она медленно потягивала красное вино, будто совершенно не чувствовала вкуса.

Бравые воины не стеснялись придумывать небылицы о сражениях. Клем усмехался, когда услышал, как щуплый солдат принижал заслуги раваров и расхваливал себя. Хохотушки-служанки только и делали, что в восхищении открывали рты и флиртовали. Одна из таких решила подойти к Клементу, но тот одарил бедняжку таким суровым взглядом, что та тут же затерялась в веселящейся толпе.

Клемент ещё раз взглянул на балкон, и увидел, что Лилиан удалилась в свои покои. Клем залпом допил эль, и уже хотел было пойти к госпоже привычным путём, но его кто-то зацепил плечом. Клемент развернулся, бросив взгляд на наглеца, но фигура в плаще уже скрылась в толпе.

Сейчас шевалье было не до этого, поэтому он решил забыть о незнакомце, решительно направившись к госпоже.

Клемент поднялся по балкону, миновав стражу. В покоях королевы было тихо. Мужчина бесшумно вошёл и остановился, заметив возлюбленную у окна, сжимающую старую потёртую лютню. Он помнил, как пытался играть, чтобы развеселить любимую покровительницу, но таланта в нём не оказалось. Он был тогда так раздосадован, что чуть не сломал инструмент. Лили тогда очень разозлилась, и лютню ему больше не давала.

Ночь темна, лёг туман, Путника влечёт обман, Ты устал, ты мне поверь, Открой сновиденьям дверь.

Лили вздрогнула всем телом, крепче вцепилась в лютню побелевшими пальцами. Она посмотрела на тёмный силуэт возлюбленного, точно узнав его очертания. От колыбельной, что она узнала и пела ему в детстве, на душе стало только хуже, но прервать её не смела.

Жёлтые лепестки Что-то шепчут в твои сны, Лёг ты в ложе золотое, В небо не взглянув ночное.

Буду я твой сон хранить, Я не стану уходить, Ты так слаб и так устал, Ночь подбросит покрывал.

Пусть тебя хранит тепло, Звёзды с лунною тропой Нарисуют тебе сны, Только спи.

Ночь уйдёт, придёт рассвет, И меня как будто нет, Солнца свет рассеет вмиг Феи лик…

— Неважно я пою, да? Наверное, у отца получалось лучше? — Клемент не решался выйти из тени, будто бы боясь показаться полностью, стесняясь своего вида.

Он посмотрел на культю, только сейчас осознав, что больше не сможет обнять возлюбленную двумя руками. Да и подниматься по заросшей стене было тяжело. Но ведь все мучения того стоили, правда? Лилиан молчала, стыдливо опустив голову, осознавая что так и не слышала эту колыбельную от Ларка, которую украла у Амаи.

— Я не могу долго на тебя злиться. Да, предатель, да, калека… Но я верю, что поступил правильно, даже если ты считаешь иначе, — Клемент сжал кулак, наконец решившись выйти под свет луны. — Я уверен, что дал возможность людям Юга обрести нормальную жизнь! — в словах шевалье были уверенность в своих силах и помыслах, — Макс будет хорошо управлять Белыми Кирасами.

— Да, — просто согласилась Лили.

— Я подниму Юг с колен и очищу от дурмана! — Клемент решительно улыбнулся.

— Да, — Лили всё ещё не решалась поднять глаза на возлюбленного.

— Лили! Посмотри на меня! — потребовал Клемент.

Лили нехотя подняла глаза на него, продолжая обнимать несчастную лютню. Откровенно говоря, Клем вновь почувствовал дикое желание разбить инструмент о пол.

— Хватит… Просто… Хватит! Вот увидишь, Юг будет цвести и без твоей магии! Я сделаю всё для этого! Каждый сезон я буду приезжать в столицу. Встречай меня у ворот, слышишь?! Сколько бы ты ни закрывалась от мира, сколько бы чёртовых тайн ни хранила, я буду бороться за тебя! — Клем нервно провёл пятернёй по волосам. — Хочешь отдалиться от меня? Так у тебя не выйдет!

Он решительно подошёл к возлюбленной и вырвал из её ослабевших рук музыкальный инструмент. Прижал женщину к груди, крепко обнимая и целуя.

— Прости меня, умоляю, прости меня, милый… Прости… Прости… Прости… — с губ срывались извинения, но причину Лилиан так и не назвала.

Ей было стыдно, что она до сих пор не решилась рассказать любимому про мать. Она ненавидела себя за это… и всё равно молчала, так и оставаясь эгоистичной трусихой. Она просила прощения… и ненавидела себя. Обвинила его в предательстве, опозорила… а всё лишь потому, что вновь испугалась ответственности. Она боялась, что не справится. Лилиан осознавала, насколько ничтожной оказалась правительницей, возлагая надежду на приближённых, в свою очередь не умея удержать власть. Отбери у Лилиан магию — и все козыри закончатся. Королева состояла сплошь из страха и неуверенности, возлагая слишком много надежд сначала на Ларка, а теперь на Клемента.

— Прости…

Никто из влюблённых не видел, как некто проскользнул между балконов. Винсент в плаще миновал стражу и метнулся в толпу, смешавшись с ней.

Глава 32: Ядовитое противоядие

«Ничтожество! Я ни на что не годная собака!»

Клемент в гневе разбросал листы с отчётами, и ветер тут же подхватил их и закружил. Клем выглянул на улицу. Нещадное южное солнце нагревало землю. Люди побирались и голодными бродили по бедным улочкам. Грабёж был нормой в южном городе. Дела не ладились. Восстановить территорию оказалось довольно непростой задачей. Люди, привыкшие к одурманивающему порошку, не желали слушаться, а те, кто имел трезвое сознание, ненавидели узурпаторскую власть. Бунты приходилось подавлять силой, и равары применяли куда более грубые методы, чем было необходимо. И вот сегодня очередная неудача — только выращенные посевы кто-то поджёг! Это было невыносимо! Клем устало опустился на стул приложив ладонь к виску.

В дверь постучали, Клементу пришлось поднять усталый взгляд и впустить гостя.

Ноа тихонько зашёл, держа в руках свёрток.

— Господин, разрешите? — тихо спросил учёный, не решаясь пройти дальше порога.

Клемент быстро собрался, натянув фальшивую улыбку.

— Конечно, проходи! — он неловко обвёл взглядом бардак, но решил сделать вид, что всё в порядке.

Ноа быстро засуетился, просеменил к столу. Он разложил свёрток. Внутри оказался механизированный протез. Корпус был скреплён крепкими болтами, а сверху располагались кожаные ремни. Клемент с интересом оглядел изобретение и тут же закатал рукав.

— Он великолепен! Давай, я очень хочу его опробовать! — Клем был похож на ребёнка, которому принесли долгожданную игрушку.

Учёный смущённо улыбнулся и быстро кивнул. Ноа старался крепко расположить протез и натянуть пружины на плечевом суставе. Отойдя на пару шагов, изобретатель осмотрел свои труды и удовлетворённо кивнул.

— Я убавил натяжение, так что не должно ничего произойти, — учёный отвёл взгляд от рассечёной брови господина.

Клемент пошевелил новой рукой, привыкая к её тяжести. Было необычно вновь ощущать что-то дальше локтя. Необычно, но приятно. Другой рукой он осторожно повернул рукоятку на сгибе, и рука согнулась. Повернул обратно — и разогнулась снова. Такие же механизмы находились на кисти — для пальцев, и на запястье — для самой кисти.

— Пружины работают исправно. Ты отлично справился, — Клемент зафиксировал руку на сгибе и попытался взять кружку со стола.

Не получалось — кружка падала. Но Клемент не сдавался, и с седьмой попытки у него получилось.

— Я ещё отрегулирую натяжение, чтобы было проще поворачивать рукоятки, — наблюдавший за действиями, Ноа подошёл с самодельным ключом, чтобы прямо на месте отрегулировать устройство. — Вот, так должно быть лучше.

Клем ещё раз протестировал протез и слабо улыбнулся. Не настоящая рука, но это уже что-то. По крайней мере, в бою пригодится — держать щит.

— Благодарю, — Клемент ещё некоторое время смотрел на протез, прежде чем прикрыть глаза.

— Я хотел ещё сказать, что оросительная система тоже почти доработана… Если, конечно, одурманенные снова не прорвутся и не разломают всё, — учёный не смог сдержать тяжёлый вздох.

— Я не знаю, чем их лечить. Мы, кажется разворошили все гнёзда с этой дрянью, выгребли всё, что могли найти, но эти… люди словно звереют. А лекарства нет! — Клемент вытащил из ящика мешочек с серебристой пылью и брезгливо кинул на стол.

— Но… но всё не так плачевно. По моим расчётам, запасы уже должны быть исчерпаны. Даже у К'саллы! Задекия ведь не давал разрешения на поставку священных древ. Надо только найти противоядие, — постарался приободрить господина Ноа.

Клемент стукнул механической рукой по столу. Отдало в плечо, и он зажмурился.

— Будете так обг'ащаться с пг'отезом — он вам недолго пг'ослужит, — в помещение без стука вошёл Фергюс Монтилье, и брезгливо огляделся.

Маг поднял с пола какой-то документ. Прочитал содержимое, недовольно цокнул языком.

— Нехог'ошо… Снова прьидётся ехать в столицу за саженцами, — Фергюс посмотрел в сторону Клемента, гордо расправил плечи. — Которьий г'аз за этот год? Пятый?

— Третий, — огрызнулся Клем и виновато опустил взгляд.

— Неважно, — отмахнулся маг. — Я бы воздег'жался от поездок в столицу, там сплошные беспорьядки.

— Попросите больше — тогда и ездить не придётся, — вступил в диалог Ноа.

Монтилье как-то неоднозначно посмотрел на учёного.

— Как госпожа Ева? — улыбнулся маг. — Сегодня утг'ом я видел её стиг'ающей бельё недалеко от поместья. Негоже арьистокг'атке заниматься такими вещами у всех на виду, да ещё и в её положении, — Фергюс довольно потёр бороду, увидев, как покраснело лицо Ноа.

Учёный сжал губы и, быстро поклонившись, покинул кабинет.

— Он довольно талантливый, — Клемент посмотрел на протез. — Зря вы так с ним.

— Я помню о его талантах, и помню, как этот мальчик попал во дворэц, — Монтилье недовольно скривился. — Но это не значит, что ему позволено влезать туда, где он ничего не смыслит. Ну да сейчас не об этом. Дела действительно нехог'ошие, и если в ближайшее врэмя мы не избавимся от одуг'маненых — можно самим уходить с этих земель! — глаза мужчины сверкнули.

— Но что вы мне предлагаете?! — Клемент не выдержал и повысил голос.

— Не знаю, но, учитывая, что ваша магия уже мало чем напоминает человеческую… Я бы прэдложил обговорьить это с её величеством и вспомнить чуть больше о свойствах священных древ, — Монтилье обошёл ученика по кругу, — А может, наконец, обг'атиться к своим корням, и не бояться своей силы, а использовать её.

— Что вы имеете в виду? — Клем напрягся.

Всем стало известно, что Клемент использовал во время захвата юга. А более всего этим заинтересовался Фергюс, но на просьбы продемонстрировать силы отвечал отказом. Лишь иногда полуэльф пытался совладать с магией строго за закрытыми дверьми. Ядовитые химеры пугали его, и шевалье старался контролировать и подавлять эмоции, чтобы страшные создания не устроили хаос.

— Я имею в виду, мой ученик, что ты забыл, чему я тебя учил! — Монтилье секунду помолчал и потом устало вздохнул. — Будь остог'ожен, в Башне магов завелись крисы, Мег'лин больше не сможет отводить от тебя внимание. Что-то пг'оизошло, и мне это не нг'авится. Никакой маги в столице!

— Я понимаю, — глухо отозвался Клем, осознав, что Монтилье уже догадался о его происхождении. — Я ведь могу вам доверять? — прозвучало жалко, но он хотел верить, что у него есть друзья.

— Никому нельзя верить. Однако, г'аз я до сих пог' молчу — значит, мне это нужно, — ответ был слишком туманным, но этого было достаточно для Клема.

— Благодарю, — устало произнёс полуэльф.

***

Лилиан стояла около Северной башни, испуганно сжимая белый платок. За много лет она ни разу так и не навестила Амаю. Королева обняла себя за плечи, снова обратив взор на старую высокую башню. Камень был покрыт мхом, а по стенам вился плющ. Башня будто осуждающе смотрела на эльфийку маленькими решетчатыми окнами, грозя обвалиться и похоронить под камнями всё, что скрывает. Несколько раз коротко выдохнув, королева пошла по поросшей сорняками тропинке. Белые кирасы отворили скрипучую дверь, впуская Лили в пахнущее мхом и сыростью помещение. Внизу располагались давно оставленные ею здесь три стражника. Как же они постарели…

— Добро пожаловать, ваше величество, — Артур чуть улыбнулся.

Волосы мужчины были будто посыпаны снегом, а глаза выцвели. Рядом с ним встали Итан и Гаред. Оба лишь поклонились, стараясь оставаться немногословными. Первый этаж был обжит солдатами. Второй этаж заняла прислуга, а на третьем уже располагались покои самой Амаи. Лили почувствовала вину перед всеми этими людьми, ведь она на столько лет заперла невиновных наедине с живым трупом. На секунду Лили даже ужаснулась. А не пользовались ли бравые воины безотказностью молчаливой узницы? Эльфийка посмотрела на каждого с сомнением, боясь спросить… и получить ответ.

— Как она? — вопрос казался таким нелепым и глупым. Восемнадцать лет заточения.

Лилиан получала отчёты о Амае каждые полгода. Амая не старела и не взрослела. Она словно замерла в тех годах, когда родила сына. В её спящее тело вливали отвары и тщательно приглядывали. Но ни разу Лили не навестила мать Клема, чтобы убедиться в этом.

Артур скромно почесал затылок.

— Да как… Спит. Вот недавно служанка кормила, — неловко ответил Артур. — Управляющий наверху со служанками.

— Мы редко поднимаемся в её покои, — строго сказал Итан. — Только если служанки просят помочь.

Лили эти слова успокоили.

Когда королева зашла в покои, служанки поправляли покрывало Амаи. Они тут же отошли в сторону. Лили обвела помещение строгим холодным взглядом, заметив, что убрали его только что или совсем недавно. Маленькая комнатка, где практически не было мебели. Только широкая кровать занимала почти всё пространство.

Лили посмотрела на ложе и поджала губы. Амая выглядела сухой и измождённой. Впалые щёки и сухие губы. Волосы наскоро расчёсаны.

— Вы действительно хорошо за ней смотрели? — вопрос заставил служанок вздрогнуть.

— Да, ваше величество.

Лилиан не верила. Она тут же прогнала всех мужчин.

— Сбросьте покрывала и покажите мне её тело! — потребовала эльфийка.

Было заметно, что две служанки задрожали сильнее. Они медленно сняли одеяло и, дрожа, закатили белую сорочку.

Лилиан ужаснулась, увидев пятна на сухой коже. Ногти Амаи были не стрижены, а живот был впалым.

— Переверните! — потребовала королева.

— Но… — пискнула служанка.

— Я сказала, переверните! — рявкнула Лили.

Переворачивая узницу, служанки уже плакали, зная, какая участь их ждёт. На спине и бёдрах Амаи были жуткие пролежни, кое-как промытые, но всё равно сочащиеся сукровицей. Гнилые края ран скрывали красное мясо. Постель под женщиной была жёлтой и влажной. Лили тут же затошнило, и она бросилась к ближайшему ведру.

Уже стоя на четвереньках от бессилия и ужаса, она посмотрела на трясущихся служанок.

— Вы… — Лилиан встала на ноги.

Служанки тут же кинулись целовать туфли госпоже, но та брезгливо отошла на шаг.

— Помилуйте, ваше величество! Мы всё исправим! Пощадите! Мы восемнадцать лет ухаживали за госпожой! Смилуйтесь! — женщины, не отрывая лбов от пола, плакали и молили о пощаде.

Лилиан, не обращая внимание на мольбы, со скорбным лицом подошла к Амае.

— Немедленно зовите лекаря.

Раны обработали, постель сменили. Лилиан лично приготовила снадобье, чтобы исцелить раны. Служанки выполняли каждый приказ беспрекословно, надеясь, что королева простит их. Закат сменился ночью. Зажгли свечи. Пламя рассеивало тьму в маленькой спальне, но нисколько не избавляло от холода, который затаился в сердце Лилиан.

Запах трав наполнил комнату, утопая в спящей тишине. Тут время застыло. Молодая Амая, которую помнила королева, пускай и была похожа на труп, но нисколько не постарела за годы сна. Лили достала маленький пузырёк с зельем, который везла сюда из самой столицы. Тут была жизнь Амаи, тут была её свобода.

— Ох, Амая, милая Амая… — Лили провела ладонью по сухим пшеничного цвета волосам. — Если я пробужу тебя ото сна, смогу ли вымолить твоё прощение? Я так виновата, и эта вина съедает меня изнутри. Я не знаю, что мне делать… Я так люблю его, Амая… Теперь я поняла Ларка, поняла как никогда. Моё сердце поёт, Амая, — Лили смотрела в спящее лицо, будто ожидая ответа. — Но ведь ты не простишь меня, правда? Я бы не простила… — грустно сказала королева.

Лили поставила пузырёк на тумбу и встала с постели.

— Я вернусь сюда уже с Клемом, и твой сын лично разбудит тебя. Думаю, тогда я буду готова.

Утром Лилиан отправилась в столицу, предварительно хорошенько наказав служанок плетьми прямо на месте, но оставив их в живых. Никто не смел вмешиваться в исполнение экзекуции, боясь попасть под горячую руку, отворачиваясь от растерзанных тел служанок.

Проезжая мимо сёл, королева старалась даже не выглядывать из повозки. Состояние страны было плачевным. Не только столица горела бунтами, но и остальные города, деревни, малые местечки… Лили не успевала подавлять восстания. Рокден пел здравицы покойному королю, эльфийку обвиняли в узурпаторстве, кровожадности и слабости. Южан в города пускали с неохотой, боясь распространения эльфийского порошка. Границы были переполнены. По всему городу искали того, кто называл себя Освободителем. Но люди молчали. Лили пыталась запугать народ, снова ужесточила закон. Но новые казни будто больше провоцировали людей. Кровь. Кровь. Сплошь кровь. Темницы были переполнены, но результата это не давало. Началась полная разруха. Те, кто ещё был верен Лилиан, были в опасности, потому что последователи Освободителя буквально убивали верных короне на улице, не боясь расплаты.

По дороге в столицу Лили пришлось сменить повозку четыре раза, и всё это время она пряталась в сене, рядом с козами. Она была готова на всё, лишь бы не попасть в руки разбойников, иначе никакая магия ей не помогла бы. В такие моменты Лилиан как никогда не хватало Клемента, рядом с которым можно было никого не бояться. Однако она не могла и мечтать о его возвращении — сама ведь возложила на него важную миссию. Правда, отчёты с юга были неутешительные. Разруха. Ничем не лучше столицы, даже хуже.

Прибыв в замок, Лилиан мечтала смыть с себя всю эту вонь и наконец отдохнуть, дорога вымотала её. Однако из головы выветрились все мысли, как только ей сообщили, что Клемент ожидает королеву в её покоях.

Эльфийка бежала, спотыкаясь почти о каждую ступень. Быстро отворив двери, она вошла в покои, тяжело дыша. Клемент сидел у окна с лютней в руках, молча перебирая струны. Он медленно повернул голову и улыбнулся. Подойдя к возлюбленной, со смехом вытащил из её волос соломинку.

— Полагаю, была крайне веская причина, чтобы ты полезла ворошить сено и играть с домашним скотом, — шевалье театрально зажал нос.

— И не стыдно тебе! — Лилиан игриво хлопнула любимого по руке, направляясь в сторону бадьи. — Раз так не нравится, как я пахну, поможешь мне искупаться? — она соблазнительно повела плечом.

— Конечно. Тем более, ванна готова, моя госпожа, — Клем пошёл с королевой в сторону будуара. Это считалось верхом неприличия, но сегодня им было плевать на слухи. Они слишком истосковались друг по другу.

— Так куда ты отлучалась из столицы? — Клемент взял кусок душистого мыла и начал тереть возлюбленную.

Лили на секунду замерла.

— Я… Проверяла северные границы, — она передёрнула плечами.

— Больше было некому? — скептически заметил Клем. — Сейчас не самое лучшее время для путешествий.

Лили резко развернулась, коснувшись протеза. Запах уже смылся, а кожа приятно согрелась. Эльфийка ласково провела влажной ладонью по металлу, разглядывая своеобразный узор.

— Ноа — волшебник, — мягко произнесла Лили, заглядывая в глаза любимого.

— Ты не ответила на вопрос, любовь моя, — Клемент чуть нагнулся вперёд, намочив рукав.

— Раньше тебя это не волновало, — снова сделала попытку увильнуть Лилиан.

— Ошибаешься, просто я не был настойчивым. Так зачем тебе понадобилось ехать на север? — Клемент тяжело дышал, стараясь не смотреть на обнажённое тело возлюбленной.

Лили коротко выдохнула.

— Мне нужно было убедиться, что моя магия сильна в тех землях, — всё же соврала она, стараясь не отводить взгляд.

Клем ещё некоторое время заворожённо смотрел в глаза Лили и, не сдержавшись, поцеловал её. Эльфийка в ту же минуту утянула Клемента в воду, углубляя поцелуй.

Ещё немного. Ещё раз. Когда он приедет снова, она будет готова ему всё рассказать и отпустить. Но хотя бы раз она хотела ощутить себя нужной и любимой. Рандел не беспокоил больной рассудок королевы. Пока Лилиан была в объятиях Клема, она чувствовала себя полноценной. Любовь способна окрылить и оживить даже того, кто кажется мёртвым. Вот и Лили, пряча слёзы в поцелуе, снова и снова хваталась за возлюбленного.

— Эй, эй… Тихо, любовь моя, — Клем взял в ладони лицо эльфийки, стирая большими пальцами крупные капли.

— Ох, мой милый, милый Клем… Я люблю тебя, так люблю, что не могу удержать это внутри. Мне кажется, что ещё секунда — и меня разорвёт от любви, — Лили вновь потянулась за поцелуем.

Клем повернул рукоятку на протезе, чтобы согнуть его в локте, подхватил любимую и вытащил из воды, утягивая за собой в постель. Влажная одежда тут же оказалась на полу. Лили забралась сверху, оседлала бёдра возлюбленного, мягко провела ладонями по его груди. Она улыбалась, то целуя Клема, то отрываясь, чтобы полюбоваться им. Полуэльф тянул к ней руки, не уставая ласкать бледное худое тело.

Лилиан обнимала Клема, двигалась медленно и грациозно, будто в танце. Она раз за разом повторяла одно и тоже: как любит его, как рада, что именно он забрал её сердце, и как она благодарна судьбе. Эльфийка благоухала, как цветок, а новые побеги, казалось, прорастали прямо сквозь её тело. Они горели в страсти и нежности, пока полностью не измотали друг друга.

Лёжа в ворохе простыней. Лилиан робко перебирала пальцами светлые пряди возлюбленного, задумавшись о чём-то, пока Клем не отвлёк её.

— Расскажи мне о священных древах, — неожиданная просьба застала Лили врасплох.

— Я знаю не так много. Их не просто так назвали священными, — эльфийка легла на грудь возлюбленного, отдаваясь воспоминаниям из такого далёкого прошлого. — Ларк рассказывал, — тут она осеклась, но, заметив, что упоминание отца не напрягает Клема, расслабилась. — Первые эльфы были рождены из священных древ, и сначала ничем не могли питаться, кроме их цветов. Они почитали деревья, словно бы те были живыми существами. Нектар из коры мог вылечить любую болезнь. Ларк рассказывал, что эльфы раньше вообще были бессмертны…

— Тогда бы они жили до сих пор, — усмехнулся эльфинит, приобняв Лили.

— И то верно. Но ещё говорят, что сок священных древ — это кровь эльфов, — Лили посмотрела на Клема.

Мужчина глубоко задумался… но минуту спустя уже вскочил, расцеловал свою королеву и начал собираться.

— Милый, что случилось? Куда ты? — Лилиан забеспокоилась.

— Я понял, как можно излечить от дурмана! Я должен как можно скорее подготовить саженцы и возвращаться! — Клемент не без труда завязал шнуровку на штанах и виновато посмотрел на встревоженную возлюбленную.

Лилиан тяжело вздохнула и слабо улыбнулась. Клемент тут же опустился на постель, заключая любимую в объятия. Пару озарил первый луч рассвета.

— Я верю в тебя, мой милый. Ты поступаешь правильно. Намного лучше, чем я, — королева уткнулась в шею полуэльфа и снова глубоко вздохнула.

Клем отстранился от возлюбленной заглядывая ей в лицо.

— Я знаю… Я не король, но если понадобится — я готов отдать и вторую руку, чтобы им стать, лишь бы быть с тобой, — Клемент сильнее сжал женскую холодную ладонь.

Внутри королевы всё затрепетало. Идти с возлюбленным рука об руку и не скрывать свои отношения под покровом ночи. Воздуха не хватало, а надежда заполнила всё нутро. Но Лили понимала, что не имела права желать больше, чем у нее было. Она больше не могла строить своё счастье на лжи.

— Поклянись мне, Клем, поклянись жизнью, что в следующий свой визит, когда ты узнаешь все мои секреты, ты будешь помнить о том, как я люблю тебя. Всегда знай это, — Лили с силой вцепилась в руки полуэльфа.

— Ты так говоришь, будто действительно со мной прощаешься, — Клемент постарался усмехнуться, но Лили не отпускала.

— Поклянись, Клемент Адерин! — глаза Лили лихорадочно блестели.

— Клянусь, — спокойно признал шевалье, и только тогда королева сжала его в крепких объятиях, прежде чем отпустить.

***

Вернувшись на юг, Клемент тут же достал из мешочка, который носил с собой, семечко, подаренное королём Задекиа. Только в этот момент до Клемента дошёл смысл слов эльфийского короля. Шевалье усмехнулся, осознав, что даже брат Лилиан догадался о его происхождении, а он понял это только спустя столько времени. Лилиан так долго скрывала правду… И Клемент до сих пор не был уверен, что она честна с ним.

Клем вышел в сад за поместьем и сел прямо на землю. Выкопав неглубокую яму, он зарыл семечко, и порезав ладонь, приложил живую руку к земле. Сосредоточившись, призвал всю магию, на которую был способен. Он хотел раскрыть все свои силы.

За всем действом, предвкушая что-то, чего ранее не видел, наблюдал Фергюс. Столько трудов, столько сил, вложенных в маленького сорванца… Монтилье наблюдал за результатом своих трудов. Смешение магии природы и чистого зла. Порождение природного созидания и хаотичного распада.

Из земли взошли чёрные, словно углём намазанные корни. По всей поверхности растения зияли гнилые дыры, из которых сочилась прозрачная жидкость. Клем не открывал глаз, полностью сосредоточившись. Дерево росло и крепло, вытягивая кривые чёрные ветви к испепеляющему солнцу. Растение, что стало страшным изуродованным гигантом, раскинулось на несколько метров вокруг и замерло. На всех ветках тут же взошли белые с красной сердцевиной цветы.

Фергюс не мог налюбоваться. Вцепившись пальцами в перила балкона, он едва сдерживал восторг.

Клемент раскрыл глаза и, никак не проявляя эмоций, сорвал цветок с нижней ветки и разглядел его со всех сторон.

— Господин Монтилье… Если моя теория верна, то лекарство должно быть в этом растении… Отравленная кровь эльфов, вот что спасёт одурманенных, — полуэльф задрал голову, сверкнув красными глазами.

— Да, господин, — улыбнулся маг.

Глава 33: Мама

Замок ощутимо тряхнуло, проснувшаяся Лилиан буквально взлетела с постели и кинулась к окнам. Увиденное её ужаснуло: целая армия штурмовала ворота замка. Пыль поднималась столбом. Стражники, стоявшие обычно у ворот, были мертвы. А среди тех, кто участвовал в восстании были даже Белые Кирасы!

— Долой Кровавую королеву! — кричала толпа. — Да здравствует Спаситель — истинный король!

— Огонь! — и магический шар полетел в ворота.

«Откуда тут маги?!».

Лилиан побежала к выходу и выглянула из спальни. Стражники сражались с людьми, одетыми в серые туники. Лица нападавших были прикрыты платками. Эльфийка немедленно захлопнула дверь, испуганно оглянулась.

Происходящее не укладывалось в голове. Восстание! Настоящее восстание! Люди снаружи пытались пробраться в замок, пока заговорщики выкашивали стражу внутри. Лили оплела лианами двери, чтобы к ней никто не смог войти. Времени размышлять не было. Нужно было выбираться. Но куда ей бежать? Весь Рокден — тюрьма. А за его пределами…

«Плевать! Пускай сдохнут с голоду!».

Лили решила бежать к Клему на юг. В Сатреадан она сунуться не смела. Задекиа ещё не восстановил лес, а новая война ему была не нужна — король был бы вынужден выдать правительницу чужой страны. Клемент ещё мог бы сопротивляться нападению. Но так ли это в действительности? Часть страны точно слабее всего государства. Но это было единственное место, куда Лилиан могла бежать.

Шум за дверью стал громче.

— Бежишь с корабля, как крыса? — голос Рандела заставил королеву подпрыгнуть на месте.

«Не до тебя сейчас! Ты — лишь плод моей фантазии!» — огрызнулась Лили, отрывая подол платья.

Дверь попытались выломать, но лианы сдерживали натиск.

— Выкурим её! — закричали снаружи, и королева почувствовала запах гари.

«Поганцы! Решили укусить руку, которая вас кормила!».

Лилиан была в бешенстве, она промчалась сквозь хохочущий призрак Рандела. Наконец она подобралась к тайному лазу, через который её вёл когда-то Клемент. Дрожа всем телом, королева перелезла через перила. Она боялась смотреть вниз, поэтому зажмурилась, прежде чем пролезть на другой балкон. Где-то вдалеке Лили слышала треск дерева — ворота сломали. Недолго они, однако, продержались. Люди словно знали, куда бить — бунтовщики хорошо подготовились.

Лилиан зажмурилась, не без усилий создала внизу мягкую подушку из растений и прыгнула вниз. Запах гари щекотал нос, а уши закладывало. Лили была бы рада отпустить магию, забрать всё то, что расползалось по землям Рокдена… но не всё было так просто. Эльфийка связала с королевством свою душу. Тяжело дыша, она открыла глаза и попыталась встать… но перед её лицом вновь возник призрак Рандела. Лили было не до игр больного рассудка, и она хотела пойти дальше.

— И далеко вы решили бежать, ваше величество? — усмехнулся мужчина и схватил Лилиан за руку.

Её сердце замерло, а дыхание перехватило. Рандел никогда не мог коснуться её. Никогда! Лили подумала, что её рассудок окончательно помутился. Она начала визжать и брыкаться.

— Какая резвая королева. Я полагал, что вы слабее! — хохотал мужчина. — Спокойно! — он повысил голос, когда почувствовал, что по ногам поползли тернии, больно впиваясь в кожу.

От страха эльфийка вся сжалась, не понимая, что делать. Сил сопротивляться у неё не было. Она повернула голову, вглядываясь в лицо мучителя, и только в этот момент начала видеть различия. Рандел был старше, и лицо его украшал жуткий шрам. У этого же молодого мужчины лицо было чистым и более юным, пускай и очень напоминало короля.

— Кто ты? — в ужасе спросила Лили.

— Я тот, кого называют Спасителем, ваше величество, — Винсент аккуратно скрутил Лили и вытащил на площадку, где уже ждали несколько его товарищей.

— Королева у нас! — восторженно закричал кто-то из них.

Винсент бросил Лилиан на землю. Королева так просто сдаваться не желала и, улучив момент, оплела руки ядовитыми шипами и стала крутиться вокруг своей оси, стараясь никого к себе не подпустить. Мужчины загоготали, но Винсент тут же их приструнил.

— Будете хорошо себя вести, ваше величество, и я буду нежным, — Винсент поднял руки ладонями вверх, давая эльфийке последний шанс поступить благоразумно.

— Не смейте ко мне прикасаться! — Лили до крови закусила губу, сдерживая болевые спазмы в груди, и заставила вырваться из-под земли корни, чтобы отбросить от себя врагов.

Увидев лазейку, королева бросилась бежать. Однако Винсент, конечно же, был быстрее неё — он нагнал её и повалил на землю.

Лили покорно сжалась, понимая, что сил у неё больше не осталось. Она тихо плакала, пока Винсент поднимал её с земли. В какой-то момент Лилиан зажмурилась, вспоминая Клема, то, как он боролся… Раз она проиграла, то должна хотя бы сохранить остатки гордости. Королева резко вздёрнула подбородок и вытерла слёзы, заставляя себя быть той холодной госпожой, которую боялись и ненавидели подданные. Пускай ей страшно, и она уже ничего не сможет сделать… но по крайней мере примет поражение с достоинством. Винсент усмехнулся и, крепко держа королеву за руки, повёл в сторону замка.

***

Клемент прочёл письмо, и с его лица тут же сошла вся краска. Он не верил, что восстание прошло так быстро и успешно. Складывалось ощущение, что все до единого жители королевства были против власти Лилиан, и как только всё началось, быстро присоединились к восставшим. Клем сгорал от ярости. Его возлюбленная Лилиан отдала своё здоровье на благо народа, защитила границы, отстаивала права бывших рабов… Клемент опасался, что Лилиан может что-то с собой сделать, лишь бы не сдаваться в руки врагу. Стоит королеве умереть — и всё то, в чём эльфийка поддерживала жизнь, начнёт увядать. Вполне возможно, что слабая здоровьем Лилиан и так отдаст Богу душу. Клем не мог этого допустить. Он тут же отправился собирать армию.

Фергюс находился в ставке командования рядом с Клементом. Пока тот внимательно изучал карту, в комнату вошли Ноа и вождь Монх-Оргил.

— Фергюс, почему маги решили участвовать в восстании внутри страны? Ты же говорил, что они не вмешиваются во внутренние дела! — Клемент утёр пот со лба.

— Когда они этого хотят… Я говорьил, что маги единолично выбиг'ают стог'ону. Если им это выгодно, они будут участвовать в чём угодно. Им что-то прэдложили, — Фергюс задумался.

Ему и самому было интересно, почему маги так заинтересованы во всём этом. Сначала война на юге, теперь внутри страны.

Клемент злобно улыбнулся, скосив взгляд на мага.

— Значит, они объявили войну мне. Одно — участие в открытом бою, а другое — вмешательство во внутреннюю политику. И пускай меня назовут отступником и пожелают убить — мне плевать, — голос Клемента осип и звучал как-то глухо.

— Я думаю, они этого и хотят… Если ты при них используешь магию — тебя можно открьито назвать отступником, Клем. А защиты больше нет, — серьёзно сказал Монтилье, скрестив руки на груди. — Но ты пг'ав, кг'уг перэшёл всякие гг'аницы, — маг опустил взгляд. — Мег'лин больше не отвечает на мои письма.

— Мои воины всегда готовы к бою, но… стоит ли оно того? Мы доверили свои жизни тебе, но не стали частью Рокдена, — Монх-Оргил методично утрамбовывал пальцем дым-траву в трубке.

Клемент опустил голову, задумавшись.

— Я не прошу отвоёвывать Рокден. Мне нужна Лилиан, — он оглядел присутствующих. — Если увезти королеву из этих земель — жилы оборвутся.

Фергюс нахмурился и опёрся руками о стол.

— Почему они подняли восстание только сейчас? Не тогда, когда была война. Не тогда, когда восстанавливался юг. А именно сейчас! — маг отошёл от стола.

— Они готовились. У них есть что-то, — продолжил мысль Клемент. — Но что?

Медлить было нельзя.

В зал тихо вошёл оруженосец и объявил, что у дверей ожидает посланец. С посланцем прибыло письмо.

Фергюс несколько минут наблюдал за лицом полуэльфа: оно ещё сильнее побледнело, зрачки расширились от ужаса. Монтилье спокойно вытащил письмо из ослабевших рук мужчины и бегло прочёл.

— Это пг'осто пг'овокация, — спокойно произнёс маг.

— О чём вы? — вступил в разговор Ноа.

Фергюс понимал, что тайна рождения полуэльфа может быть раскрыта. Он просто убрал письмо во внутренний карман мантии и, грубо взяв Клема за руку, пошёл на выход.

— Собрание окончено! Нам нужно подготовить всё к походу, — спокойно сказал маг.

Когда двери захлопнулись, Монх-Оргил тихо засмеялся, подкуривая трубку. Хрипящий смех привлёк Ноа. Он, отмахиваясь от дыма, недовольно посмотрел на вождя. Тот, словно поняв мысли учёного, только громче засмеялся.

— Интересные, однако, времена, мальчик. Хотя… Феи как не умели воевать, так и не умеют, — вождь снова усмехнулся.

— Вы считаете, что всё идёт так, как и должно быть? — уловил мысль учёный.

— Увидишь, — Монх-Оргил похлопал Ноа по плечу. — Но вы с женой, пожалуй, не лезьте в столицу, под покровительством этого… мага вам будет проще. А Клементу уже будет не до юга.

Ноа только пожал плечами, ничего не ответив вождю.

***

Фергюс с размаху влепил Клему такую пощёчину, что тот пошатнулся.

— Прьиди в себя наконец! Ты похож на сопливого юнца, котог'ого не отог'вать от мамкиной юбки! Что сказала ког'олева?! — Монтилье говорил на повышенных тонах, не беспокоясь ни о том, как они выглядят со стороны, ни о том, что их могут услышать.

— Лили сказала, что мою мать убили, — давно уже сомневаясь в словах возлюбленной.

Клемент ещё раз промотал в голове строки из письма.

«… приглашаю вас в столицу. Вы, вероятнее всего, уже готовитесь к освобождению её величества. Но достойна ли ваша возлюбленная такого преданного человека, как вы? Я буду не против того, чтобы ваша армия оказалась под моими воротами, но я уверен, что вы не прикажете наступать, когда узнаете, что ваша возлюбленная Лили скрывала от вас имена не только отца, но и матери, которая, между прочим, искренне желает вас видеть… Король Рокдена Винсент Вульф Первый».

По коже Клема волнами пробегали мурашки. Лилиан говорила о том, что его мать убили. Лили уже врала ему о его рождении… Но что мешало ей рассказать ему о матери? Живой матери! Хотя королева рассказывала о том, что была влюблена в менестреля, Клем боялся допустить даже мысль о том, что эгоизм возлюбленной был настолько велик, что она присвоила и Ларка, и его самого лишь из эгоизма. В голове всё смешалось. Нужно было срочно ехать в столицу, даже не взирая на то, что это, возможно, была ловушка.

***

Лили не чувствовала холода, не чувствовала рук, ног… В спину ей вогнали спицы, которые высасывали из неё силы и магическую энергию. Она чувствовала, что с каждым днём теряет связь с Рокденом… и с жизнью тоже. Изобретение Ноа значительно улучшили. Теперь эта машина делала из неё просто источник энергии, и когда последняя капля жизни будет высосана, то тело будет уже не нужно.

Около двух недель назад к эльфийке привезли Амаю. Винсент уже всё знал… Лили тогда горько усмехнулась — оказалось, что Карл Кирхенбаум всё же проболтался. Надо было его убить тогда… Но королева верила в самого, по идее, святого человека в этом чёртовом королевстве! Видимо, зря…

Лилиан настырно отказывалась оживлять бывшую соперницу, боясь, что Амаю будут использовать в корыстных целях. Но Вёрджилу было достаточно пару раз со злости пнуть бывшую госпожу по животу, и Лилиан больше не могла сопротивляться. Она тут же сжалась, закусывая губы и скуля.

— Оставьте нас, — приказал Винсент.

Когда мужчина покинул помещение, не забыв сплюнуть на пол от праведного отвращения к эльфийке, Винс присел и оглядел плачущую эльфийку. Лилиан еле слышно всхлипывала, боясь посмотреть завоевателю в лицо. Она ненавидела его. Рандел будто снова ожил и вновь решил поизмываться над ней.

— Они просят расправы, — еле слышно сказал Винсент, усаживаясь на холодный пол перед эльфийкой и пытаясь заглянуть в её лицо.

Подземелье было холодным. Отовсюду сквозил ветер, и было слышно, как крысы пробегают по грязному полу. Воняло сыростью и затхлостью.

— Они ненавидят тебя. Презирают, — продолжил Винс. — Благодаря тебе они не голодали… но ты же понимаешь, что этого было мало? Я почувствовал это на себе… Ты сидела всё это время в замке, и даже не представляла, какое царство страха возвела за пределами его стен. Людей казнили без суда и следствия за любую провинность — иногда даже за то, чего они не совершали. Разве это справедливо? — в словах Винсента не было злобы, лишь искренний интерес.

— Я защищала… Защищала их всех, — просипела Лили. — Помню их благодарность… Простых садовников.

Она подняла усталый взгляд, пытаясь разглядеть ненавистное ей лицо.

— Что лучше: быть убийцей, желая вызвать у людей страх перед преступлением… или же порабощать и иметь послушных кукол? Издеваться и унижать невинных, или же казнить за грехи? Власть развращает, делает из тебя чудовище, если ты не способен совладать с могуществом в своих руках. Так скажи мне, Винсент Вульф, достоин ли ты? — Лилиан криво ухмыльнулась… и тут же скривилась от боли.

Винсент вздрогнул всем телом. Он протянул руку к округлившемуся животу эльфийки, опасаясь, что Вёрджил мог навредить ребёнку королевы.

— Не трожь! — закричала она. — Не смей! Трогать! Меня! — Лилиан скалилась, будто была волчицей, и даже будучи скованной по рукам и ногам, готова была рвать врагов зубами, защищая своё дитя.

Винсент выпрямился, оглядел эльфийку с ног до головы.

— Я пошлю к тебе лекаря. Разбудишь Амаю — гарантирую неприкосновенность твоему ребёнку.

Конечно же, королева согласилась. Лилиан не хотела даже видеться с улуанкой после её пробуждения. Но по иронии судьбы оказалась той, кого Амая увидела первой. Улуанка неверяще проморгалась. Её тело было слабым и совсем не слушалось. Она не могла понять, где находится и что с ней произошло, но увидев королеву прикованной к странному изобретению, почувствовала себя увереннее.

— С пробуждением, миледи, — Винсент находился рядом вместе с лекарем и парой служанок.

— Ваше… величество, но… вы же… — Амая ещё плохо говорила. Её голос был тихим и скрипучим.

— Не утруждайтесь разговорами. Вы спали более восемнадцати лет — неудивительно, что ваш голос так осип, — сказал Винсент.

Амая только больше округлила глаза, оглядев свои худые руки и потрогав сквозь одежду тело. Она вся задрожала, а по лицу потекли слёзы. Улуанка резкоповернулась к королеве, злобно оскалилась.

— Ты… — прохрипела Амая. Встала, но тут же упала снова.

Служанки подошли к ней, поддерживая с обеих сторон.

— Мышцы атрофировались. Боюсь, ей понадобится время на восстановление, — лекарь тоже подошёл к улуанке, осмотрел ступни и заглянул в глаза. — Думаю, ей стоит выйти на воздух.

Амая слабо отодвинула руки лекаря, вперившись взглядом в Лили. Эльфийка смотрела в ответ из-под волос — боялась. И правильно делала.

— Ты… Убийца… Убийца! — хрипела Амая, стараясь добраться до Лилиан.

Улуанка на секунду отвлеклась, вновь посмотрев на свои руки.

— Мой… малыш, где… мой… мальчик… Где мой сын?!

— Выведите её отсюда, — приказал Винсент, и кричащую Амаю вытащили из камеры.

Лилиан тяжело выдохнула, радуясь, что женщина не успела до неё добраться — иначе бы растерзала. Сил не было уже совсем. Хотелось спать. Она даже не могла поднять головы, руки занемели, а низ живота ныл.

— Что… Что вы с ней сделаете? — шёпотом спросила Лили.

— Лично я — ничего. Но нам нужно готовиться к приходу твоего верного пса, — Винсент многозначительно посмотрел на Лилиан.

Она безвольно опустила голову, понимая, что в таком состоянии не способна ни сопротивляться, ни тем более как-то спасти Клема. Эльфийка надеялась, что он настолько возненавидит её за ложь, что в итоге решит склонить голову перед новым королём, и тем самым останется в живых. Юг не справится со всем Рокденом, каким бы сильным магом ни был бы сам Клемент.

— Отдыхай, ты хорошо постаралась, — бросил Винсент.

Ему ещё следовало разобраться с магами. Они потребовали за свою помощь кровь эльфийки-королевы и её мёртвое тело после всего. Сатреадан, не сама королева не дали бы им такого дара. А тут — целый кубок крови. Винсент спокойно отдал затребованную плату, договорившись, чтобы остальную часть платы забрали, когда королева будет опустошена. Лили от такой кровопотери стало значительно хуже, но она держалась на силе воли. Маги, получив своё, собирались вернуться в неприступную башню круга на рассвете.

Вёрджил уже вовсю строил дальнейшие планы по переустройству страны и возвращению старых порядков. Винсент пока решил не разочаровывать казначея, дав ему возможность ощутить вкус победы. Тех, кто не преклонил голову перед новым королём, пришлось казнить… но таких было немного. Пока корона была у Лилиан, потому что та была не намерена отрекаться от престола. Она знала, что пока в ней есть сила и магия, её не убьют. Когда же ей грозили расправой над ребёнком, она парировала тем, что просто умрёт сама, и на Винсента свалится целая голодающая страна. Винсент лишь усмехался. Адам Бург нехотя, но перешёл на сторону новой временной власти, опасаясь за сына. Увы, как бы он ни был признателен Лилиан и верил в неё, но своя голова оказалась дороже. У королевы друзей в Рокдене не было. Кроме возлюбленного шевалье.

***

Клемент объявился именно тогда, когда Винсент ждал его. Шпионы заранее доложили Освободителю о прибытии армии. Винсент в этот момент находился в тронном зале.

— Ваше величество, неужели вы не выставите армию перед замком?! — заволновался Вёрджил, когда заметил, что новый правитель не собирается ничего предпринимать.

Винсент наигранно-виновато поджал губы и слез с трона.

— Простите, господин Браун. Я ведь не умею воевать. А стоило? — он приложил руку к груди, изображая крайнюю степень раскаяния.

— При всём моём уважении, ваше величество! Если вы и дальше думаете так себя вести, то рискуете потерять ещё не надетую корону! — казначей сжал кулаки.

Глаза нового правителя потемнели, брови сдвинулись к переносице. Вёрджил почувствовал себя неуютно, стушевался. Винсент угрожающе шагнул к Брауну, и тот тут же сгорбился.

— Не ты ли меня искал столько лет, потому что потерял всякую веру в нынешнего правителя? И если ты смеешь сомневаться в своём короле, то я полагаю, ты недостоин своего места. Одна из ошибок бывшей королевы заключалась в том, что, несмотря на всё, она держала рядом с собой предателей. Но я её путь не повторю, — сурово бросил Винсент, резко развернувшись и двинувшись на балкон.

— Да, господин, — тихо согласился Браун и двинулся следом за своим королём.

Винсент облокотился на перила, подперев подбородок рукой. Внизу на каменной мостовой стоял Клемент, а напротив него была Амая, одетая в нежно-голубое платье. Растерянные воины за спиной предводителя не знали, что делать.

В комнату вошла Паула и мягко коснулась спины сына. За время пребывания во дворце она похорошела. В шелках бывшая любовница короля будто снова почувствовала себя молодой. Она вновь флиртовала с мужчинами, наслаждалась вкусной едой и напитками, вкус которых давно позабыла.

— Здравствуй, матушка. Твои покои тебя устраивают? — не отрываясь от зрелища внизу, нежно спросил Винсент.

— Да, дорогой. Я будто вернулась на двадцать лет назад. Что происходит? — Паула укуталась в дорогую шаль.

— Долгожданная встреча, — улыбнулся Винсент, обнимая мать за плечи.

Клемент стоял истуканом, пока улуанка в нежно-голубом платье шла к нему. Амая казалась такой маленькой и хрупкой — словно лишней на пустой дороге. Воины за спиной возмущались и требовали крови, но Клему было достаточно махнуть рукой, чтобы вернуть порядок в строй.

— О Боже… Я не верю этому. Ты такой взрослый… — Амая встала в двух шагах от Клема, разглядывая его с ног до головы.

Её взгляд остановился на протезе.

— Это она сделала, да? О бедный мой мальчик… Воин… Уже взрослый… А я… — Амая расплакалась, сгибаясь пополам.

— Кто вы? — удивлённо спросил полуэльф, подходя ближе.

— Боже, она же тебе не говорила… Конечно, не могла сказать. Ох, мой мальчик… Сколько же жизней она загубила, и твою не пожалела! Я твоя мама! Ох… — Амая протянула руку к Клементу, но тот отшатнулся, будто бы прикосновение могло его убить. — Меня зовут Амая… Я твоя мама, а твой отец — Ларк Адерин. Восемнадцать лет назад я родила тебя в неволе, и по приказу твоей госпожи меня должны были убить! Но вот она я! Жива! Спустя столько лет! Ох, как жаль что тебя не увидел Ларк… Ты стал таким прекрасным… Ты очень на него похож, твоё лицо… — Амая вновь протянула руку, но в этот раз ошарашенный Клемент не отшатнулся.

Люди за спиной не знали, как реагировать, поэтому лишь перешёптывались и переглядывались.

— Но ведь тебя убили, — сделал последнюю попытку Клемент.

Амая тут же изменилась в лице, словно постарела. Она нахмурилась, а в глазах появился безумный блеск.

— Это она тебе сказала?! Эта ведьма?! И ты привёл целое войско… Зачем, Клемент? Она даже имя тебе сама дала! Тебя должны были назвать иначе! Так вот, знай: только эта змея Лилиан виновата в смерти Ларка — она врала тебе! Если бы не она, ты бы не остался сиротой! И меня она околдовала на долгих восемнадцать лет! Она отобрала у меня тебя и Ларка! Присвоила! А ты хочешь её спасти?! — Амая уже кричала, не сдерживая эмоций.

Она кинулась в объятья к сыну.

— Ты остался без руки… Бедный, бедный мой мальчик. Ничего, казнят эту ведьму — мир станет лучше! — сквозь слёзы прошептала Амая.

Клемент удивлённо смотрел на неё, она прижималась к нему. Он не мог поверить её словам. Улуанка вполне могла быть послана Винсентом, чтобы запутать его.

— Граф де Лютан… А лучше сказать, господин Клемент Адерин… Вы можете свободно войти в замок. Обещаю, вам никто не причинит вреда. Полагаю, вам будет важно получить все ответы и наконец понять, на чьей стороне быть, — Винсент едва не улетел через перила, пытаясь докричаться до Клема.

Клемент осторожно отстранил от себя Амаю, растерянно на неё посмотрел, до сих пор не веря в её слова.

Он вернулся к своей армии, чтобы отдать приказ — ждать его в лесу. Если же спустя сутки он не вернётся — штурмовать замок. Равары были не согласны с приказом, но вышли из города. Как и при входе, никто их не останавливал и не мешал. Весь город словно вымер.

Клемент ещё некоторое время смотрел на Амаю, пытаясь почувствовать к ней хоть что-то, найти сходство с собой.

— Миледи, я не знаю, насколько правдивы ваши слова… — Клем замолчал.

Амая тихо вздохнула.

— Я любила Ларка, как и он меня. Я не знаю, как доказать тебе, что мои слова правдивы… Но тогда, сидя в темнице, я ежедневно пела колыбельную, которую сочинил твой отец.

Амая тихо запела, и Клем тут же узнал песню. Именно её Лилиан пела ему в детстве. Так неужели всё это правда? Его глаза расширились. Клем отошёл от улуанки на несколько шагов, будто песня могла околдовать его. Сама Амая стояла ровно, смотрела прямо и гордо. Клемент задрал голову, взглянул на Винса, который всё так же облокачивался на перила.

— Я требую увидеть её величество! — крикнул полуэльф.

— Как тебе будет угодно! — закричал сверху Винсент, и ворота наконец открылись.

Амая взяла в руки лицо Клемента, заглядывая в его глаза.

— Только не слушай её лживых речей, не поддавайся. Верь мне, сын — все эти года она обманывала тебя, и сейчас постарается вновь. Но я не отдам тебя ей, она больше не отберёт у меня моих любимых, — Амая так крепко вцепилась ногтями в волосы Клемента, что сделала ему больно.

На её лице не было нежности, а в глазах бушевали ненависть, отчаяние и желание отомстить. Что-то подсказывало Клему, что перед ним нечто тёмное, давно утратившее веру и любовь, но он игнорировал предостережения. В первую очередь хотел узнать правду, получить наконец ответы.

— Я не знаю, что сделала вам Лили. Но она растила меня в любви и заботе. Пускай она не всегда была честна со мной, но я уверен, у неё были на то причины. А вас я вижу впервые… мама, — Клем отцепил от себя руки Амаи.

Его слова явно ей не понравились, но она в ответ ничего не сказала. Лишь сжала губы, бросив на сына презрительный взгляд.

Глава 34: Обретение и потеря

Там, в океане, В черте горизонта, Плещутся рыбы В блаженном сне. Там, за горами Драконье пламя, Принцы спасают Юных принцесс. В небе летают Огромные птицы, Будто зовя За собою в полёт. Хочется верить, Что это не снится, Хочется думать, Что всё не пройдёт.

Лили протянула руки к небу, которого было почти не видно из-за густой листвы. Девочка слушала песню менестреля, представляя себя свободной птицей, рассекающей крыльями синеву неба над морем. Она прикрыла глаза и раскинула руки, словно вот-вот могла подняться над землёй… и не заметила, что песня давно закончилась. Принцесса пискнула, когда оказалась над землёй, но тут же засмеялась.

— Ну же, Лили, расправь крылья! Ты же летишь! — смеялся Ларк, держа принцессу в воздухе.

Лилиан вновь засмеялась, расправляя руки в стороны.

У Ларка быстро устали руки, и он поставил принцессу на землю. Закинув за спину лютню, поправил ремешок и двинулся по лесу. Лили последовала за учителем, заложив руки за спину.

— А всё, что ты рассказываешь в песнях — правда? — поинтересовалась принцесса, сощурившись.

— Конечно, правда! — возмутился Ларк.

— И про драконов? И про больших птиц? — всё ещё не верила Лили, обогнав менестреля.

Ларк тут же остановился, заметив, что принцесса вновь была босиком.

— Вот где твои туфельки? — он развернулся, готовый уже идти обратно за обувью госпожи.

— Дракон унёс, — захихикала Лили. — Да вот они! — она помахала обувью перед наставником. — Так я не верю, что про драконов — всё правда. Ты меня обманываешь!

Менестрель выдохнул и присел на одно колено, чтобы помочь госпоже обуться.

— Вот скажи, я хоть раз тебя обманывал? — он посмотрел снизу на принцессу, осуждающе сузив глаза.

Лили призадумалась.

— Ни разу, — она ухватила Ларка за щёки, широко улыбаясь. — Я хочу за горизонт! Я хочу увидеть драконов, море, огромных птиц!

Менестрель рассмеялся, мягко высвобождаясь из хватки девочки.

— Возможно, когда-нибудь… — Ларк посмотрел в куда-то в сторону. — Когда-нибудь…

***

— Когда-нибудь, — прошептала королева, пытаясь пошевелить онемевшими пальцами. — Ты такой обманщик, Ларк. Более жестокого лжеца я ещё не встречала, — Лилиан дёрнула ухом, прислушиваясь к звукам за дверью.

Она знала, что Клемент должен был прийти с минуты на минуту. К его приходу её обмыли, расчесали и обрядили в новое платье с завязками, чтобы не мешало спицам высасывать из неё жизнь. От всего этого Лили было так тошно и противно, что даже злиться не хотелось. Они даже не знали, что Лилиан и без этого была готова к встрече с возлюбленным. Давно пора было сделать всё правильно. Она посмотрела вниз, на свой округлившийся живот, и подавила всхлип.

— Прости меня, малыш. Ты достался худшей матери на земле, — Лили закусила губу.

Дверь отворилась, и Лилиан подняла голову, стараясь встретить гостей так, будто она была не узницей, а по-прежнему королевой, готовилась решать государственные дела.

***

Когда Клем вошёл в камеру, его сердце сжалось от боли. Лилиан была за руки и за ноги прикована к жутковато выглядящему прибору. В спину её были воткнуты иглы, от которых шли трубки, по которым энергия перетекала в кристалл, который пульсировал, словно сердце.

Растерянность сменилась яростью. Клемент заметил, что у его возлюбленной округлился живот. Эльфинит вздрогнул всем телом. Он резко развернулся к Винсенту, готовый убить нового короля на месте за то, что тот посмел так обращаться его возлюбленной, но голос возлюбленной остудил его пыл.

— Здравствуй, Клемент, — холодно произнесла Лили.

Клем обернулся, встретившись с королевой взглядом. В её глазах была решимость и даже гнев.

Винсент отошёл в сторону, наблюдая за парой и не желая вмешиваться. Лилиан бросила на бастарда короткий взгляд и снова перевела его на полуэльфа.

Он сделал шаг к возлюбленной, оглянулся на Винсента. Не увидев сопротивления, присел перед Лили на одно колено, боясь прикоснуться.

— Тебе больно? Лилиан, ты… о, святая Анджелика! Наш малыш… — пальцы шевалье мелко задрожали.

Лилиан тяжело вздохнула, сжала кулаки и презрительно фыркнула.

— Он мой. Мой и Ларка. Я наконец добилась своего, — Лили впилась ногтями в ладони, унимая разрывающееся сердце.

Клемент удивлённо моргнул. Он выглядел так, словно получил пощёчину.

— Я встретил женщину. Амаю. Всё что она сказала, правда? — осипшим голосом спросил мужчина.

— Да! — твёрдо сказала королева.

— Я ведь даже не сказал, что услышал от неё! — разозлился полуэльф, вскакивая на ноги.

Лили закусила губу, но вновь вернула себе самообладание.

— Ты хотел спросить, правда ли она твоя мать? Да. Эта женщина околдовала Ларка, заставив цвести сад за его окном! Я заперла её в тюрьме на долгие девять месяцев. Каждый день я говорила ей о том, чтобы она приняла свою судьбу. Но эта рабыня настаивала. И когда родился ты, — перед глазами Лили возникло безумное лицо Амаи, и то, как она занесла лезвие над младенцем. — Я заколдовала её и оставила в башне, чтобы она наконец перестала портить мне кровь! Из-за таких, как она, умер Ларк! Его убили разбойники по дороге в замок… Жалкие бывшие рабы, которым я дала свободу! — по щекам Лили полились слёзы. — И вот я добилась того, чего желала — во мне малыш его крови! Это мой ребёнок! — она хрипло засмеялась.

Клемент посмотрел на возлюбленную и приложил руку к протезу, словно боясь сорваться. Он ожидал чего угодно, но не думал, что всё, что скрывала Лилиан, настолько его шокирует. Проглотил вязкий комок в горле.

— Винсент, уведите его отсюда, я не хочу видеть отпрыска этой ведьмы. Лучше сдохнуть в этой тюрьме, чем быть спасённой щенком этой женщины, — Лилиан подавила новый всхлип и скривилась в отвращении.

Винсент хищно улыбнулся, но пожелал досмотреть сцену до конца, поэтому не сделал попыток остановить шевалье.

Клем зарычал, вновь оказался перед Лили на одном колене, приподнимая за подбородок её лицо.

— Столько лет… Всю мою чёртову жизнь я оправдывал тебя. Думал, что настоящая ты — это сад в твоих покоях, и что же? Я правда был для тебя лишь псом?! — в отчаянии закричал Клемент прямо в лицо возлюбленной.

Лили от души плюнула в лицо полуэльфа и гадко ухмыльнулась.

— Ты даже не пёс… я ненавижу тебя! — прохрипела она, ощущая, как спицы сильнее впиваются в спину.

Королева не могла смотреть в алые горящие глаза возлюбленного — ощущала, как сердце разрывается от боли. Клемент отпустил возлюбленную и медленно встал на ноги, вытер с лица влагу.

— Так вот о каких ответах ты говорила тогда, — с горечью прошептал он, покидая камеру.

Винсент выглянул за дверь. Убедившись, что Клемент зашёл за угол, он медленно подошёл к Лили и присел перед ней, продолжая улыбаться.

— Ты, — Лилиан подняла голову, сверкая слезящимися глазами. — Я отрекаюсь от короны! Забирай её, но не смей причинять ему вреда. Слышишь меня?! Поклянись! — её губы задрожали.

— Я и так заполучу корону, зачем мне давать такие обещания? — Винсент отодвинулся, заглядывая в лицо узницы.

— Ваша штука, — Лили хрипло, почти шипяще засмеялась и кивнула себе за спину. — Будет высасывать из меня всю энергию ещё долго. Но если я захочу, ты получишь и мою силу, которая будет кормить твой народ многие годы, и корону, не прилагая особых усилий, уже завтра, — Лилиан посмотрела на Винсента как-то жалко, совсем устало.

— А как же твой ребёнок? Он же умрёт вместе с тобой, — изумился новый король.

Лили опустила взгляд на свой живот и зажмурилась.

— Я знаю, что его некому будет растить. Я была бы счастлива подарить жизнь своему крохе, но вы не позволите, я знаю. Вы или сделаете его жизнь адом на земле, либо просто убьёте. Так пускай лучше он умрёт прежде, чем сделает первый вздох, — Лилиан обречённо опустила голову, не желая дальше разговаривать.

Винсент несколько минут разглядывал лицо королевы, тщательно взвешивая варианты.

— Вечером, при священнике, ты отречёшься от короны. И если твой подопечный будет достаточно благоразумным, я сохраню ему жизнь, — без-пяти-минут-король вышел из камеры, а в спину ему понёсся душераздирающий вопль.

***

Вечером, как и было оговорено, пришёл священник с писарем, чтобы зафиксировать отречение от короны. Лилиан даже не смотрела на людей рядом, машинально соглашаясь на всё, что от неё требовали, дала клятву, будто бы находясь в забытье. По традиции на её голову водрузили корону, и она должна была лично снять её с головы, чтобы передать новому правителю. Но, так как руки ей никто не развязал, Винсент самостоятельно снял серебряный символ власти с головы эльфийки и водрузил себе на голову.

Тюремная камера была далека от изящества тронного зала. Лилиан только сейчас ощутила на языке вкус беспомощности и полного поражения. У неё не осталось ничего. Она самолично прогнала единственного, кого любила всем сердцем, она сама дала клятву отдать жизнь на рассвете во благо страны и нового короля, а сейчас отреклась от короны, которая уже много лет тянула её голову к земле. Лили посмотрела наверх, выше головы нового короля, словно могла бы увидеть солнце. Она закрыла глаза, представляя себя свободной птицей, рассекающей крыльями синеву неба над морем. Она вспоминала улыбку светловолосого мальчика, который усердно пытался запомнить названия растений, которые она называла. Она воскрешала в памяти образ юного сорванца, который носился по замку с деревянным мечом и клялся защищать любимую госпожу. Она вспоминала нежный и смущённый взгляд юноши, прикованный к ней. Лили слышала словно наяву слова любви, которые ей говорил молодой мужчина, её любимый Клемент, когда она смеялась в его объятиях. Лилиан верила, что решение покинуть этот мир — верное. Наконец Амая сможет быть с сыном, как это должно было быть. А государством будет править истинный король. Это правильно, эльфийка изначально была лишней в этой цепочке. Та, что была хорошей разменной монетой и таковой осталась.

***

Амая устроилась в кресле напротив Клемента. Отблески огня матово освещали её бледное лицо. В комнате рядом с ними стоял стол, уставленный тарелками с едой, но шевалье есть не желал. Он неотрывно разглядывал молодую женщину ненамного старше себя самого. Амая что-то тихо напевала себе под нос, орудуя спицами.

— Лекарь сказал, что я должна усердно заниматься, чтобы мои руки вновь хорошо работали, — она подняла взгляд на сына и ласково улыбнулась.

Клемент смущённо отвёл взгляд. За то время, пока они вдвоём находились в выделенных покоях, Амая рассказывала о себе и о Ларке. Она говорила, как была рабыней, как радовалась, наконец получив свободу. Не упустила и воспоминаний о том, как Ларк пел песни и любил есть у дерева недалеко от конюшни. Он был завсегдатаем библиотеки и таверн. Амая будто окунулась в прошлое, тепло улыбаясь, но всячески избегая упоминания королевы в своей жизни. Словно её величества не существовало.

— Мама, расскажи, почему Лилиан так обошлась с тобой, — Клемент не хотел верить в то, что сказала ему госпожа, надеялся узнать больше. Возможно, Лилиан и поступала жестоко, но полуэльф слишком хорошо помнил испуг в глазах возлюбленной, то, насколько ей было тяжело все эти годы держать голову высоко.

Амая перестала вязать и подняла взгляд на Клемента. Вновь, как и на мосту, мужчина ощутил, как по спине пробегают мурашки. В бледно-голубых глазах плескалось безумие, смешанное с ненавистью.

— Что я могу рассказать тебе, сын? — Амая отложила спицы. Подойдя к Клему, она обхватила его голову руками, прижала к груди. — Я сама хотела бы это знать. У неё было всё. Корона. Слуги. Ларк всегда поддерживал её. Она сказала, что любит его, но он любил меня. Думаю, именно это она принять и не смогла, — Амая положила голову на макушку Клему, крепче прижав его к себе. — Мы переедем, как хотел твой отец. Подальше от этой грязи… Ведьма заслужила всё то, что сейчас с ней происходит. Её руки в крови. Каждый день своего заточения я ненавидела её, за то что она отняла у меня всякую надежду и свободу. Молилась, чтобы мои чувства передались тебе, надеялась, что ты меня слышишь. А потом она сказала, что Ларк умер… Ох, я так не хотела с тобой расставаться — думала, что мы последуем за ним, лишь бы не попасть в руки этой ведьме, — Амая поцеловала макушку сына.

Сердце Клема пропустило удар. Он понял прозрачный намёк матери, и это его расстроило. А ведь сейчас Лилиан так же сидела в темнице и медленно умирала. И, что бы она там ни говорила, с его ребёнком под сердцем. Однако то, что она ему сказала, и то, что говорила его мать, путали его мысли. Они будто распались на множество осколков, чтобы вновь собраться заново.

Клемент поднял взгляд на мать, нежно провёл по её щеке.

— Я всегда считал, что принадлежу проклятому роду де Лютан. Роду людей, которые славились своей жестокостью. Думал, поэтому свет не принимает меня, — по рукам шевалье поползли тонкие нити теней, обвиваясь вокруг его пальцев.

Амая их не видела, продолжая смотреть в винного цвета глаза, которые в пламени камина казались двумя рубинами.

— Однако я понял, кто напитал меня этой силой. Магией тьмы. Твои молитвы были услышаны. Во мне скопились все твои чувства, мама, — Клемент встал, крепко обняв мать. — Ты права, надо уезжать как можно дальше отсюда. Сегодня же.

Тело в его руках обмякло. Амая уснула, околдованная.

— Прости меня, мама, — Клем усилием воли заставил спящее тело повиноваться.

Амая встала напротив сына. Её руки свисали вдоль тела, а глаза были закрыты, но она могла двигаться — этого было достаточно, чтобы вывести мать из замка. От натуги у Клема застучало в висках, а голова показалась пудовой.

Полуэльф прислушался, и только когда убедился, что за дверью никого не было, приложил руку к полу.

***

Лилиан почувствовала, как завибрировала земля. Она тут же распахнула глаза, озираясь. Всё та же тюремная камера. Лязгнул замок, и в камеру вошли три стражника. Было в них что-то неестественное, ненормальное. Мужчины подошли к эльфийке. Та замерла, не понимая, что происходит. Неужели рассвет уже наступил? С Лилиан легко сняли кандалы, но она всё ещё не могла пошевелиться — спицы всё ещё были в её спине, и она боялась навредить себе ещё больше. Стражники, только сняв кандалы, достали ножи и перерезали себе глотки. Лили зажала руками рот. Она тяжело задышала, сдерживая ужас, который сковал её. Поджала ноги, стараясь не запачкаться в крови.

В комнату вошёл Клем, а за ним, неестественно передвигая ноги, зашла и Амая. Лилиан смотрела на возлюбленного, словно на палача. Лицо его было непроницаемой маской, а глаза будто бы чуть светились в темноте. Лилиан зажмурилась и закрыла лицо руками, очевидно ожидая, что мужчина пришёл по её душу.

Холодная ладонь коснулась спины Лили, и та не смогла сдержать всхлипа.

— Потерпи, любовь моя. Я быстро, — с этими словами Клемент вытащил из спины Лилиан первую спицу.

Эльфийка терпела, лишь изредка всхлипывая и вздрагивая. Она чувствовала, как по её спине текут струйки густой крови. В нос ударил запах железа, слегка сладковатый и вязкий. Когда последняя спица была вынута, Лили не смогла больше держаться на ногах, и повалилась вперёд.

Клемент осторожно приобнял возлюбленную, стараясь не трогать многострадальную спину. Кристалл, прикреплённый сзади к стене, продолжал пульсировать, но уже медленнее.

Амая пошатнулась, и Клементу пришлось вновь обратить на неё внимание, чтобы восстановить концентрацию.

— Зачем? Господи, зачем? — Лили сотрясали рыдания, она ослабевшими руками обняла свой живот, свернулась в комок.

На плечах эльфийки оказался плащ. Наконец она подняла голову, чтобы посмотреть на возлюбленного. Он улыбался — легко, почти незаметно.

— Нужно бежать, сейчас, — Клемент развернулся, подставляя спину.

Лили осторожно залезла, обхватила онемевшими руками шею шевалье.

Амая с закрытыми глазами, словно её потянули за невидимую верёвку, двинулась следом за парой. Лили мотала головой, пытаясь понять, почему нет тревоги, и с ужасом обнаружила кучи мёртвых тел. Кто-то, как стражники в её камере, был с перерезанным горлом, кто-то был оплетён ядовитыми терниями. Некоторые и вовсе словно были кем-то объедены, и их останки марали лестницу.

— Я никогда не прощу тебя за мать… И никогда не прощу тебе твою ложь, — Клемент свернул за угол и, услышав, как мимо пробежали стражники, остановился, спрятавшись в нише. — Но, — Клемент повернул голову. — Я люблю тебя, и знаю, что ты тоже меня любишь, несмотря на все тобой сказанные слова, иначе бы не носила нашего ребёнка. И я знаю, что если бы ты действительно хотела убить мою мать, ты бы это сделала… но ты сохранила ей жизнь. Я знаю, тебя, потому что наблюдал всю свою жизнь. Поэтому я сейчас с тобой и всегда буду, — он улыбнулся, увидев, как эльфийка шумно всхлипнула.

Зазвучал колокол, и Клемент бросился вперёд.

Лили сильнее прижалась к спине любимого, сжимая его плащ, повторяя снова и снова:

— Спасибо…

***

Вёрджил уже собирал отряд для поимки беглецов. Казначей был возмущён бездействием короля. Как он мог допустить, чтобы королева вот так просто сбежала?! А если она соберёт армию и вернётся? Браун готов был самостоятельно решить проблему, раз его величество решил не вмешиваться. На башню поднялся Адам Бург. Он был взъерошенный и сонный. За ним прибежал его сын, который не смог усидеть на месте, услышав звон колокола.

— Господин Браун, король отдал приказ дождаться его решения! — Адам ошарашенно оглядывал отряд снизу.

Внизу показался и Карл Кирхенбаум, который, видимо, прибежал из храма.

— Господин Браун, я сделал, как вы сказали! — Карл испуганно прижимал высохшие руки к груди.

Он больше всех боялся мести королевы, потому что был тем, кто раскрыл тайну эльфийки первым. Архиепископ готов был на что угодно, чтобы избавиться от страха перед местью, и поэтому немедленно выполнил приказ казначея поднять тревогу.

— Что здесь происходит?! — голос Винсента заставил всех вздрогнуть.

Король поднялся на башню в сопровождении двух магов и оглядел отряд, стоящий внизу. Стража была в полной боевой готовности, оружие блестело от света факелов, на лицах отражалась решимость.

— Чёрт, — тихо выругался Винсент.

— Медлить нельзя, ваше величество. Все отступники должны быть казнены. Маги находятся под нашим контролем! — нетерпеливо произнёс маг в капюшоне.

— Хорошо… Найдите их! — Винсент отдал приказ, и весь отряд во главе с магами тут же отправился на поиски беглецов.

Двор опустел, и только огонь жаровен трепетал на ветру, озаряя холодные стены замка. Адам Бург покинул башню, решив всё же отправить сына в его покои. Винсент остался наедине с Вёрджилом. Казначей прислушивался к тишине, не решаясь что-либо сказать первым. Новый король был слишком молод, и поэтому не был способен принимать разумных решений. Медлить было нельзя, нужно было поймать беглянку, и наконец добить её… вместе с её шавкой.

— Господин Браун, почему вы ослушались моего приказа? — голос Винсента был хриплым, но твёрдым.

— Мой король, я был вынужден действовать по обстоятельствам. Стража, охранявшая пленницу, мертва. Клемент опасен, как и сама королева. Мы не можем дать им шанса сбежать. Я был вынужден взять ответственность… — Вёрджил не договорил.

Винсент одним движением проткнул живот казначея и провернул лезвие. Кровь хлынула на камни. Вёрджил непонимающим взглядом уставился на короля, отчётливо увидев черты лица Рандела.

— Я уже говорил, что тех, кто не слушает моего приказа, я держать рядом не буду, — прошипел Винсент, вытащив кинжал.

Вёрджил не устоял на ногах, и тут же упал, беспомощно хватаясь за смертельную рану. Жизнь быстро утекала из его тела, но он не мог даже позвать на помощь. Король вытер кинжал об одежду мертвеца.

Адам, приказав сыну не лезть в государственные дела, вернулся в башню… и обнаружил короля и мёртвого казначея. Мужчина едва заметно вздрогнул, но беспристрастно склонил голову перед королём, ожидая приказа.

— Нужно убедиться, что никто из жителей не выйдет из дома. Никто из простых горожан не должен пострадать, и за это ты отвечаешь своей головой. Тебе ясно?! — Винсент резко развернулся, сурово посмотрел в глаза советника, увидел в них испуг и слегка улыбнулся. — Это приказ.

Адам сорвался с места. Нужно было лично ехать в город с отрядом, чтобы разогнать жителей по домам.

***

Клемент уже начинал уставать. Поддерживать связь с матерью и удерживать контроль над её телом становилось всё труднее. Тело Лилиан было не таким тяжёлым, но так долго нести её на себе было утомительно. Ко всему прочему, приходилось защищаться. Клемент осознавал, что за ним объявили охоту. А ещё он чувствовал силу магов, которые рыскали по всем улочкам города. Теперь шевалье официально объявили отступником, и в Рокдене, да и вообще на материке, его ждала лишь смерть от рук магов. Главной задачей было добраться до леса — там их ждали равары и личный отряд. Он мог бы оставить с ними мать, чтобы те увезли её как можно дальше, а сам он решил отправиться за море. Клем сжал зубы до скрипа. Он ощущал тепло возлюбленной на своей спине. После долгого заточения она была совсем обессилена и бесполезна, можно было надеяться лишь на свои силы.

Клемент опёрся о холодную стену какого-то здания, чтобы перевести дух. Всё это напоминало охоту за диким животным, и полуэльфу не нравилось ощущать себя жертвой. Лили подняла голову, огляделась по сторонам.

— Туда, — она указала на узкий переулок, который, по мнению мужчины, должен был окончиться тупиком.

— Мы там не пройдём, — возразил он.

— Пройдём. Туда. Я знаю, — Лили вновь махнула рукой и тяжело задышала.

Клемент свёл брови к переносице и направился в указанную сторону.

— Вот они! — раздалось сбоку, и полуэльф ускорился, заставляя Амаю следовать за ним.

В переулке было темно, всюду сновали крысы. Мостовая сужалась, уходя куда-то за дом. Клем начал смутно понимать, что это переулок именно за той таверной, куда он водил свою госпожу куда-то давно. Стража гналась за ними. Как Клемент и ожидал, это оказался тупик. Он взвыл от ярости, что вообще послушал полубессознательную эльфйку и сунулся в этот переулок — нужно было бежать через улицу прямо к воротам. Мужчина осторожно прислонил тело возлюбленной к стене. Обнажив оружие, встал лицом к противникам.

— Сдавайтесь во имя его величества! — подал голос стражник.

Клемент тут же выставил руку вперёд, чтобы с помощью магии перекрыть ему кислород. Мужчина начал задыхаться, царапая горло.

— Прекрати! — закричал второй, и тут же бросился на врага с мечом наперевес.

Места было немного, и к Клементу смогли прорваться лишь двое. Они были хорошо подготовлены. А как же! Он лично с ними тренировался! Клем ловко орудовал мечом даже в таком узком переулке. Он оглядывался на Лили и замершую Амаю. Эльфийка подползла ближе к тупику и что-то ковыряла в стене, но разбираться, что она там делала, не было времени.

Ледяной шип едва не пригвоздил Клема к стене. Полуэльф сместился в сторону, насколько это было возможным, и заметил входящего в переулок мага.

— Учение хаоса запретно вне стен башни, и каждый, кто соблазнился этой властью, будет казнён силами Света! — прорычал маг.

— Не сегодня! — прокричал Клемент и поднял руку. Земля под его ногами вспухла, разбросав по сторонам камни мостовой. Из недр почвы вырвалась химера с переплетёнными вокруг тела шипастыми терниями. Стражники отошли назад. Существо раскрыло пасть, обдав мага смрадным дыханием, и занесла плеть, желая размазать мага по стене. Колдун выставил вперёд руку — плеть вмиг замёрзла и откололась. Существо взревело… но сделать ничего не успело, так как превратилось в ледяную статую.

— Ты ослаб, отступник, концентрация требует много ресурсов, — маг посмотрел на Амаю из-под капюшона и перевёл взгляд на самого Клемента. — Однако я впервые вижу таких существ, — он кивнул на статую. — Я передумал тебя убивать. Мы исследуем природу твоей магии. Это будет полезнее.

Мужчина выставил руку вперёд, и протез Клемента начал замерзать. Обледеневший металл жёг кожу, и Клему пришлось быстро отстегнуть его от культяпки.

Лилиан вновь подняла голову и, болезненно замычав, пустила стебли в щель между камнями, наконец добравшись до механизма.

— Клем… — прошептала эльфийка, вываливаясь за стену.

Клемент, осознавая, что бороться с магом у него нет сил, схватил Лили, сконцентрировался на Амае и ввалился в проулок, а стена захлопнулась за его спиной и начала стремительно замерзать. Времени на отдых не было. Лили дышала через раз. Она потратила последние силы, чтобы открыть тайный ход. Клемент зарычал, стараясь удержать на спине возлюбленную одной рукой и побежал дальше. По дороге он понял, что они оказались за стеной. Оставалось лишь пробраться чуть дальше, и до леса будет рукой подать.

Силы покидали Клема, и в какой-то момент он понял, что связь с Амаей теряется. Женщина словно начала сопротивляться. Она резко остановилась и вцепилась пальцами в ствол ближайшего дуба, сдирая кору и пытаясь открыть глаза. Клемент больше не мог сопротивляться, и отпустил мать. Сил не было, ему нужна была хотя бы секундная передышка.

Лили открыла глаза, как только оказалась на земле. Клемент притянул возлюбленную ближе, не понимая, пытается ли удержать её, или же не упасть от усталости сам.

Амая всё же открыла глаза. Она непонимающе огляделась, пока не остановилась на прижимающихся друг к другу Клементе и Лилиан. В глазах улуанки полыхнула ярость. Она не понимала, что делает на улице, и почему у неё так трясутся и болят ноги.

— Клемент, что ты делаешь? Почему она с тобой? — не отрываясь от ствола, Амая смотрела на сына и бывшую королеву затравленным, болезненным взглядом.

Клемент испуганно посмотрел на мать. Он не хотел сейчас разбираться во всём этом — не тогда, когда за ними была погоня.

— Мама, прошу. Нам нужно срочно скрыться. Они нас убьют. Позже мы во всём разберёмся. Пожалуйста, послушай меня, — Клемент осторожно отстранил от себя Лилиан и прислонил её к дереву.

Эльфийка лишь выдохнула, не в состоянии пошевелиться. Амая всё так же прижималась к дереву, смотря на сына как на предателя.

— Нет. Я никуда не пойду! Только не с ней! Как ты мог, сын?.. После всего, что она сделала?! После всей боли, которую она нам причинила? Где мы? Нужно вернуться и отдать её королю, тогда он сохранит нам жизнь! — Амая бросилась к сыну, ухватила его за полы плаща.

— Нет, мам, послушай. Я люблю её! И она носит моего ребёнка! Я знаю, она во многом виновата, знаю. Но послушай… Я не могу убить её. Не могу, понимаешь?! — Клемент пару раз встряхнул мать, чтобы привести в чувство.

Амая отпрянула — резко, будто от удара.

— Она и тебя околдовала! Конечно, как я могла не догадаться?! Она растила тебя с рождения! Она заразила тебя! Так ещё и ребёнка твоего носит?! — улуанка скривилась в отвращении.

— Прошу, мама! — Клем протянул к Амае руки, понимая, что погоня приближается.

— Не смей так меня называть! Не трогай меня! — Амая отшатнулась и рванула в сторону замка.

— Нет, мама! — Клемент побежал за матерью.

— Стража! Стража! Они там! — раздался голос Амаи, которая размахивала руками, пытаясь привлечь мужчин на стене.

Клемент закусил губу, с сожалением посмотрев на мать, продолжающую что-то кричать. Он сделал один шаг назад, второй… но в итоге развернулся и побежал обратно. Снова водрузив Лили к себе на спину, рванул дальше, с сожалением осознавая, что мать он снова потерял.

Глава 35: Долгожданный Рай

Для того, чтобы найти счастье в этой жизни, стоит сначала найти в ней себя. ©

— Ваше величество, ни один житель Рокдена не пострадал, — Адам склонил голову, глядя себе под ноги.

Занимался рассвет. Лучи солнца пробивались сквозь окна бывших покоев Лилиан. Буйство цвета ослепляло: повсюду были фиалки, герани, бегонии, лютики и фуксии. Кончиками пальцев король коснулся лиловых лепестков, улыбаясь своим мыслям. Он небрежно снял корону и покрутил на пальце, словно оценивая её реальную стоимость. Столько крови было пролито ради неё, слишком много жизней забрала эта вещица — не счесть. Винсент снова надел корону и повернулся к Адаму.

— Ну что, дорогой друг… В первую очередь хочу поблагодарить вас за хорошую работу, — Винсент подошёл к мужчине и положил руку ему на плечо.

Скрипнула дверь, и в покои вошёл Карл Кирхенбаум.

— О, и ваше преосвященство тут как тут! Очень вовремя! — Винсент положил вторую руку на плечо подошедшего поближе архиепископа. Тот вздрогнул всем телом. — Хочу поблагодарить и вас. Несмотря на все потери, мы остались в выигрыше!

Король отошёл от советников и, всё же сняв корону, небрежно бросил её на стол.

— У нас очень много дел, и я на вас рассчитываю. Нам предстоит многое поменять, — Винсент положил перед собой карту королевства.

Советники удивлённо переглянулись, пытаясь понять настроение короля. Адаму было особенно тяжело. Если бы кто-то из горожан пострадал — бедняга чиновник стал бы на голову ниже.

— Господин, позвольте… Но эльфийку и её шевалье так и не нашли! Для начала нужно разобраться с этой проблемой! — архиепископ положил руки на карту.

Улыбка сошла с лица Винса, он тяжело вздохнул.

— Святой отец, это больше не наша проблема, и тем более не ваша. А за Клемом уже охотятся маги. Открою вам тайну: кристалл поглотил достаточно эльфийской магии. По прогнозам, этой силы хватит на пару десятков лет. Вместо того, чтобы искать бывшую королеву, нам стоит сосредоточиться на подготовке к тому моменту, когда благоденствие закончится. Я слышал, на юге уже справляются с этой проблемой. Может, стоит наладить связи?

Адам открыл рот, пытаясь подобрать слова. С одной стороны, король был прав: Лилиан отреклась от престола, а Клемент бежал с ней и потерял свой статус, да и маги едва ли оставят его в покое, если тот посмеет объявиться на юге. Насколько Адам знал, сейчас там всем заправлял Фергюс Монтилье.

Винсент уловил подозрительный взгляд советника.

— Выбирайте: либо повторите судьбу бывшего казначея… либо будете верно служить своему королю, — прошипел Винсент, отодвинув руку Кирхенбаума с карты.

— Слушаюсь, ваше величество, — спокойно сказал Адам.

Король довольно кивнул, заметив, что и Карл покорно склонил голову. Временно оставив попытки разобраться в карте, Винсент решил внимательнее осмотреть покои бывшей королевы. Теперь комната больше напоминала маленькую оранжерею. Всё было в цветах, и казалось, что даже мебель была ими оплетена. Внимание Винса привлекла лютня, одиноко стоящая в углу за шкафом. По деревянной поверхности расползлись незабудки. Винсент задумчиво посмотрел на инструмент.

— А что там с этой улуанкой? — король повернулся к советникам.

— Поначалу буйствовала, порывалась идти с отрядом на поиски. Не пустили. Бедняжка вся измотана, — Карл сочувствующе покачал головой.

— Ясно. Кем она была тут, в замке? Вы должны помнить, — Винсент посмотрел в глаза канцлера.

— Служанкой, господин. Прислуживала королеве.

— Дайте ей время. Вечером пусть зайдёт ко мне, — Винсент вновь посмотрел на старую лютню, всё же не решившись прикасаться к инструменту.

***

Клемент добрался до лагеря лишь к рассвету. Ему не без труда удалось оторваться от погони. Лёгкие горели огнём, а конечности сводило судорогой. Лилиан уже несколько часов не приходила в себя, и Клему порой казалось, что она не дышит. Её тело было очень горячим, словно при лихорадке. Клемент с досадой подумал о матери, оставшейся в Рокдене. Думал даже вернуться… но справедливо рассудил, что если сделает это — ему не жить.

У границ леса показались кочевники и, заметив побратима, бросились ему помогать.

— Тэднийг удирдагч руу яаралтай хөтөл!¹ — скомандовал один из них, осторожно снимая Лилиан со спины шевалье.

[1] Срочно ведите их к вождю!

Лили была без сознания. Плащ соскользнул с её спины, обнажая раны.

— Ийм охиныг сүйтгэхийн тулд…² — пробормотал равар, закутывая эльфийку в плащ и подхватывая на руки.

[2] Такую девку портить…

Монх-Оргил вышел навстречу дозорным.

— Несите к повозке!

Воины были недовольны тем, что зря столько прошли, так и не поучаствовав в битве, но их целью было забрать королеву. И цель была достигнута.

Клем опирался на плечо вождя. Пытался добраться до Лилиан, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Её слабое дыхание едва угадывалось, и невозможно было сказать точно, выживет ли она.

— Мы отправимся на север. Цэцэг ей поможет.

Усталость уступила место негодованию. Клема мучили вопросы и сомнения. Он упрямо посмотрел на вождя.

— А ты думал, я дочку на юге после всего этого оставлю? Глупец! И перестань так на меня смотреть, моя Цэцэг — неваши змеи, ничего она твоей эльфийке не сделает, — усмехнулся Монх-Оргил, помогая Клему залезть в повозку.

— Она-то, может, и не сделает, а вот насчёт Лили сомневаюсь, — Клемент прикрыл глаза, позволив, наконец, себе расслабиться.

— Пусть только попробует, — рассмеялся вождь.

По телу прокатывались судороги, заставляя болезненно жмуриться и закусывать губы. Усталость брала своё, и тело начало обмякать.

— Как она? — тихо спросил полуэльф, вытерев лицо.

Монх-Оргил покачал головой.

— Отдыхай, — только и ответил он, не желая расстраивать товарища.

Лили осторожно положили в повозку рядом с Клементом. Могло показаться, что Лилиан мертва, но она дышала, пусть и через раз — а значит, был шанс, что ещё не всё потеряно. Не беспокоясь о снующих вокруг раварах, Клемент осторожно убрал белые спутанные волосы с лица возлюбленной и провёл ладонью по её лбу, чувствуя, насколько она холодна. Мужчина провёл рукой по животу возлюбленной и принялся молиться.

Повозка скрипнула, отряд отправился в путь.

***

Амая пришла к королю тогда, когда было назначено. В богато украшенной комнате больше не было растений, в покоях сделали уборку и перестановку. Тяжёлые портьеры были задвинуты, и комнаты освещались лишь свечами.

Улуанка прошла чуть дальше, ища взглядом хозяина. Короля не было, и это настораживало. Находиться в комнате, где когда-то жила эльфийка, Амае было неприятно и даже противно. Воспоминания о сыне, о том, как тот прижимал Лили к себе, душили женщину. В смежной комнате послышались шаги, и Амая напряглась, прислушиваясь.

— Зайди, — послышался голос Винсента из глубины спальни.

Внутренности улуанки сжались в комок, а ноги стали ватными. Пройдя дальше, она оказалась в спальне, где стоял стол, уставленный тарелками с едой, камин был растоплен и излучал тёплый свет.

— Ты не ела со вчерашнего дня. Поужинай со мной, — Винсент, всё это время наблюдавший за гостьей с кресла, поставил на стол кубок с вином и встал.

На короле были простая льняная рубаха и свободные штаны, заправленные в высокие сапоги. Если бы Амая встретила его в городе — никогда бы не подумала, что перед ней особа королевской крови. Опомнившись, она почтительно склонилась перед Винсентом.

— Спасибо, ваше величество, я не голодна, — отозвалась Амая, не поднимая головы.

Винсент недовольно цокнул языком.

— Зря. Повара приготовили просто потрясающего фазана, — с лёгкой обидой произнёс мужчина, сев обратно в кресло. — Когда-то я даже надеяться не мог на такой роскошный ужин. Тебе ведь тоже приходилось страдать от голода и холода — король улыбнулся, когда улуанка, смущённо покраснев, заняла место напротив, взяла вилку. — Так-то лучше.

За окном было уже темно, и ночь казалась мирной и спокойной. В комнате было тепло, клонило в сон.

— Эльфийка и ее шевалье направились на север, — мужчина отхлебнул вина, поставил кубок на стол и откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе. Его взгляд был прикован к лицу женщины.

— Что вы будете делать теперь? — спокойно спросил король.

— Я… Но почему вы до сих пор не поймали их, раз осведомлены о том, где они находятся? — Амая с вызовом посмотрела на Винсента.

— Почему я бездействую — вас касаться не должно. Я спросил, что будете делать вы? — с нажимом спросил король, подавшись вперёд. — Вы не сбежали с ними. Почему? У вас ведь был шанс. Из-за эльфийки, верно?

— Вы ничего не знаете и не поймёте, — всхлипнула Амая, приложив руку ко рту. — Я потеряла возлюбленного, а теперь и сына. Он выбрал её, а не меня!

Винсент сочувствующе покачал головой. Он вышел из комнаты и вернулся с лютней в руках. По щекам Амаи градом потекли слёзы. Её тонкие руки потянулись к инструменту — она сразу узнала лютню возлюбленного.

— Я не знаю подробностей, но слышал достаточно, чтобы дать вам выбор: вы можете постараться нагнать их и вернуть сына любым способом. Да хоть убить эльфийку — мне всё равно. А можете смириться с тем, что ваш сын выбрал эту остроухую, и остаться в королевстве. Слышал, вы лично прислуживали королеве… Моя мать как раз нуждается в опытной служанке. Я немногим могу доверять здесь, но могу попробовать довериться вам, — Винсент вновь опустился в кресло и отпил вина, наблюдая, как улуанка ласково гладит гриф лютни.

— Почему вы это делаете, ваше величество? — тихо спросила Амая, поднимая полный надежды взгляд.

— Ну, возможно, я просто хороший человек. А может, вы мне понравились. Кто знает… — Винсент хлопнул себя по коленям. — Что ж, подумайте над моими словами, — король проводил улуанку к выходу и кликнул стражника. — Отведи госпожу в покои.

***

Воспоминания о Ранделе словно остались за стенами замка. Или разум эльфийки оказался сильнее, чем она сама могла представить… Или, что более вероятно, ей было что защищать. Когда-то её мир перевернули с ног на голову, закинув в кошмар, через который она проходила с трудом, ведомая лишь чутьём, которое не раз её подводило. И сейчас, находясь в таком состоянии, она готова была отпустить ту боль, которую держала в себе, избавиться наконец от стыда. Ларк бы простил, Лилиан была в этом уверена — иначе бы он давно уже забрал её душу на ту сторону, отняв самое дорогое, что она имела. Лили прокашлялась, ощутив невероятную сухость во рту. Тело казалось неподъёмно тяжёлым, а голова чугунной. Перед глазами всё плыло, и только спустя время эльфийка смогла разглядеть тканый потолок. Под мехами и шкурами оказалось слишком жарко, но скинуть их эльфийка не находила сил. Где-то сбоку раздался тихий плач.

— Ч-ш-ш, — Цэцэг подняла плачущую дочку на руки, касаясь губами её лба.

Лили нашла в себе силы повернуть голову, чтобы посмотреть в сторону красавицы-раварки. Цэцэг это заметила и вместе с младенцем подошла к эльфийке. Малышка успокоилась, стоило Цэцэг прислонить её к груди.

— Как себя чувствуешь? — дочь вождя, одной рукой придерживая дочку, взяла влажную тряпку, смоченную в целебном настое, и протёрла лоб эльфийки.

— Пить… — проговорила Лили, безуспешно пытаясь выбраться из-под шкур. — Жарко…

Цэцэг подошла к ведру, наполненному прохладной водой, и набрала кружку. Быстро скинула шкуры и дала подопечной напиться. Стало значительно легче. Пока Лили приходила в себя, она ненароком заглядывалась на девочку. Болезненное сознание поначалу не могло понять, что в младенце было не так, пока до него не дошло, что у девочки… были заострённые уши. В сознании не укладывалось, как раварка могла породить такое, ведь Задекиа имел связи лишь с ближайшими поселениями, но никак не с кочевниками. В пухлых руках матери девочка казалась совсем крохой. Цэцэг, словно медведица, оберегала своё дитя. Эльфийка удивлённо округлила глаза, не в силах озвучить возникший вопрос. Цэцэг, увидев заинтересованность эльфийки, слегка повернулась, чтобы показать младенца.

— Красивая, да? — с явной гордостью спросила Цэцэг.

— Она… милая, — слабо улыбнулась Лили, положив руку себе на живот. — А кто отец? — не удержалась от вопроса эльфийка, не отрывая взгляда от заострённых ушек младенца.

Цэцэг положила дочку в перевязь, удобнее устроив на своей груди.

— Вот сейчас сами разбираться и будете, — улыбнулась раварка, выглянув из палатки.

Эльфийка устало выдохнула, ощутив запах трав и мазей. Полог палатки откинулся, и на пороге оказался Клемент. Он облегчённо улыбнулся, увидев, что Лилиан в сознании. Сама же эльфийка оглядела мужчину с ног до головы… и сразу же сопоставила слова раварки с происходящим. Клем с тревогой наблюдал, как одни эмоции на лице возлюбленной сменяются другими. Он присел на край постели, осторожно положив свои руки поверх ладоней возлюбленной, но Лили тут же их отбросила.

— Когда?! — её голос предательски дрогнул, а голова, и без того казавшаяся неподъёмной, разболелась ещё сильнее.

Лилиан вспомнила, как была рассержена новостью о беременности Амаи, как потеряла Ларка и осталась одна… И вот, её в очередной раз предали.

Клемент, догадавшись, что имела в виду Лилиан, грубо прижал возлюбленную к себе. Он, конечно, вообще не хотел, чтобы она об этом знала…

— Пусти меня, предатель! — хрипела Лили, беспомощно барахтаясь в объятиях.

Клем резко отстранился, заглядывая в полные ярости глаза.

— Да, это моя дочь, и что?! — в сердцах воскликнул мужчина.

— «И что?!»?! Да ты… ты… — Лилиан едва не задохнулась от возмущения.

— Именно, Лили, «и что?!»! Я вытащил тебя из плена, молился всю ночь, надеясь, что ты не умрёшь. Четыре дня ухаживал в дороге, и еще три в лагере, не отходя от твоей постели! И это после всего, что ты мне сказала и сделала! Так что не смей называть меня предателем! Да, когда я воевал с раварами, я был вынужден подчиниться их обычаям! Но это ничего не значит!

Лили тихонько коснулась ладонью его вздрагивающих плеч, закусив губы.

— Я клялся, что буду только с тобой и буду любить только тебя, так что не смей называть меня предателем! — прошипел Клем, зажмурившись. — Ведь ни разу я тебя не предавал… — уже тише добавил он.

Лили мягко отстранилась и со страхом заглянула в глаза возлюбленного.

— Прости. Просто, я не могу… Я не знаю… Почему? — смущённо, даже слегка пристыженно спросила эльфийка.

— Цэцэг моя помощь не нужна. Я давно сделал свой выбор. А тебе? Тебе я нужен?

Лилиан приложила руки к животу, прислушиваясь к ощущениям. С ребёнком было всё в порядке. Несмотря на пережитое, она чувствовала его энергию.

Эльфийка подняла слабые руки и обвила шею Клема, ощущая, как сердце наполняется таким долгожданным счастьем. Она наконец могла вздохнуть свободно, и от осознания этого хотелось улыбаться. Ей хотелось как можно скорее покинуть проклятые земли, и не возвращаться в тот ужас, который душил её каждый Божий день.

Она мечтала о море. О далёких землях. Лили хотела уехать туда, где, наконец, обрела бы свободу. Клемент уже знал, что они отправятся на запад. Морской порт королевства Ваудж, скорее всего, сможет спасти их жизни. Достаточно лишь попасть на корабль и уплыть за горизонт.

— Нужен! Всегда! — прошептала Лили, сжимаясь в объятиях возлюбленного.

В палатку вошёл Монх-Оргил. Лили, увидев мужчину на пороге, сильнее прижалась к Клему, словно желая спрятаться.

— Проснулась-таки, — обнажил в хитрой улыбке жёлтые зубы вождь. — Хорошо. К вечеру встанешь на ноги, — Монх-Оргил поколебался, но всё же повернулся к Клементу.

— Спасибо за помощь, вождь, — полуэльф тепло улыбнулся. — Куда же вы теперь отправитесь? Ведь вы можете свободно жить на юге. Фергюс не лишит вас дома. Думаю, что вы, как никто другой, понимаете, что значит желать свободы.

— Дальше — ближе к Сатреадану, — вождь оглянулся, увидев в проёме Цэцэг, которая наигранно-смущённо прижала руки к щекам.

Клемент стыдливо поджал губы. Его рука, словно бы ища поддержки, клснулась пальцев эльфийки и сжала их. Ему было неприятно осознавать, что он сильно подвёл раварского вождя и его прелестную дочь… но Клем сделал свой выбор.

Лилиан не стала узнавать, зачем кочевникам ехать в эльфийское королевство, понимая, что это, скорее всего, из-за дочери Цэцэг, у которой будут магические силы. Только эльфы могут научить дитя правильно с ними обращаться.

Эльфийка тихо поблагодарила вождя за помощь. Ответом ей был снисходительно-презрительный взгляд слепых глаз.

***

Приближалась осень. С моря несло солью и водорослями, из порта — тухлой рыбой. Крики чаек успокаивали, вгоняли в какой-то транс. Люди сновали всюду, словно муравьи, дружно таскали ящики с кораблей и на них. Клемент уже договорился с капитаном за места для него и Лили. Пришлось ощутимо раскошелиться, но он готов был отдать любые деньги. Было ещё раннее утро, солнце ещё не взошло — лишь слабый свет блестел вдали у горизонта.

Во всём этом людском потоке фигура Лили казалась эфемерной и незаметной. Она, спрятав лицо в капюшоне, неотрывно смотрела на склон, загадочно улыбаясь. Клем взял возлюбленную за руку. Уже нужно было подниматься на корабль. Лилиан перевела восторженный взгляд на возлюбленного, указывая на склон, покрытый сине-розовым покрывалом. Столько лет она мечтала покинуть ненавистную ей клетку… С горечью осознала, что ради желаемого ей пришлось отдать большую часть силы, лишиться короны и проститься с троном. Но она не жалела о той цене, что заплатила. Лили осознала, что, с того момента, как она покинула родной Сатреадан, впервые чувствовала себя счастливой. Ей было жаль лишь, что она не смогла заехать в Тёмный лес и проститься с братом — было слишком опасно, маги могли настигнуть в любую минуту, а рисковать Лилиан больше не смела. Поэтому эльфийка смогла лишь передать с раварами письмо Задекиа, рассказав, что она наконец свободна.

— Родная, нам нужно уходить, — взволнованно проговорил Клем.

— Ещё немного, милый, — тихо ответила эльфийка, в последний раз оглядев сине-розовый склон.

Она развернулась и прищурилась, ослеплённая внезапным отсветом солнца на горизонте моря. Розовые блики сверкали на волнах, завораживали усталый взор. На секунду ей привиделся Ларк, мечтательно смотрящий куда-то за горизонт. Образ эльфа будто бы пылал. Менестрель развернулся, нежно посмотрев на Лили и Клема, словно бы навсегда прощаясь с ними и желая доброго пути.

Влюблённые взошли на корабль.

***

Фергюс был назначен лордом-протектором Южных земель. Его усердия и целеустремлённости хватало, чтобы поддерживать порядок в разделённом обществе. Единственной неприятностью было то, что записи о проклятом полуэльфе не были завершены… да уже и не были нужны. Он мог, и не раз, вовлечь предателя в эксперименты, но каждый раз откладывал и просто наблюдал. Его записи могли быть хорошей разменной монетой в кругу магов, но стоило ли делиться ставшими бесполезными знаниями? Разве что в случае, если Фергюсу будет угодно посетить Сатреадан. Там родилось довольно много полукровок, и у некоторых из них могли быть схожие способности. Возможно, это мог быть прорыв в колдовской науке. Но пока Фергюс не спешил, полагая, что позже, когда мир будет более прочным, он сможет уделить внимание изучению этого вопроса. Возможно ему будет позволено и вовсе открыть свою школу. Но эти планы нужно было отложить. Отложить на долгие, долгие годы…

Еву расстроило произошедшее, но она искренне верила, что Клемент справится, и наконец будет с возлюбленной. Ноа получил земли на юге, продолжая работать на благо государства. Король назначил большое жалованье для такого талантливого подданного. Ева ласково посмотрела на мужа, когда тот, прочитав какое-то короткое письмо, печально улыбнулся.

— Дорогой, что там? — Ева попыталась заглянуть в письмо, но Ноа быстро его убрал.

— Ничего, любимая, всего лишь письмо из далёкого прошлого, — учёный небрежно скомкал бумагу и бросил в камин.

Ева заметила лишь обрывок имени «Лиз…» в углу послания, но не стала заострять на этом внимание и снова улыбнулась.

***

Пшеница мягко покачивалась и шелестела на ветру. Блеск колосьев уходил далеко за горизонт. Через золотое море, смеясь и легко касаясь маленькими ладошками пшеницы, бежал мальчик, иногда оглядываясь на друзей, которые размахивали руками и улюлюкали. Мальчик был последним, кого не поймали, и ребятня всем скопом пыталась загнать его в ловушку. Споткнувшись о камень, догоняемый вскрикнул и упал в пшеницу. Колосья скрыли его от глаз товарищей. Повязка, что была на нём, слетела и взмыла вверх. Светлые короткие волосы мальчика торчали во все стороны, не скрывая длинных острых ушей. Ребёнок вскочил, пока его не поймали.

— Элфрид, ты так последние башмаки потеряешь, — крикнул вдогонку Фингер, поднимая повязку друга.

Мальчики рассмеялись и повалились прямо в колосья.

— Разрази тебя Таранис! Ты бегаешь как олень! — устало произнёс Фингер.

— Элфрид! — голос Лилиан заставил мальчишек встрепенуться и подняться на ноги.

Добрая эльфийка всегда угощала ребятню свежим яблоком или грушей, хотя родители этих детей не жаловали странных соседей, решивших поселиться рядом с селением. К ним обращались только при нужде, как ко врачевателям. На западном континенте почти не слышали об эльфах, и появление Клемента и Лилиан с ребёнком на руках оказалось шоком для местных жителей. Для того, чтобы не слишком пугать селян, Лили стала носить длинный платок, а её сын был вынужден всюду ходить в головной повязке. Но ни Лили, ни Клем не унывали. То, что они имели сейчас, было в тысячу раз более ценным, чем то, что у них было в замке. Попав на другой континент, супруги договорились никогда и никому не рассказывать о прошлом. Они всё ещё боялись однажды увидеть на пороге магов или солдат Рокдена.

Фингер подбежал к эльфу и, вручив тому повязку, умчался дальше, словно бы домой позвали его, а не Элфрида.

Маленький деревянный дом стоял у опушки леса. За деревянным забором располагался сад. Обилие красок и запахов дурманило голову, и некоторые гости даже не сразу замечали тропинку, ведущую к порогу. Элфрид шёл последним, изрядно вымотанный после игры.

Из дома вышел Клемент, устало разминая шею. Он поправил рукав, скрывая деревянный протез, чтобы не провоцировать интерес нежданных гостей, и сурово оглядел ребят, выискивая сына. Элфрид стоял у калитки, глядя на всех издалека, словно мысленно был где-то далеко.

— Ладно, мы побежали. Спасибо, тётя Лили! До свидания, дядя Клем!

Ребята остановились рядом с Элфридом, весело попрощались, и убежали, довольные, в сторону села. Лили проводила детей тёплым взглядом, подошла к сыну и слегка приобняла его. Клемент ополоснул лицо в бочке рядом с домом, и тоже посмотрел в сторону ребят.

— Вот неугомонные, — пробурчал мужчина, возвращаясь в сад.

— Вспомни, каким был сам, — усмехнулась в ответ Лили.

— Да ну их, — отозвался Элфрид, чем привлёк внимание родителей.

— Что-то случилось, милый? — ласково спросила Лилиан, присаживаясь перед сыном на корточки.

— Ничего, — мальчик шмыгнул носом и отвёл взгляд.

Лили и Клем переглянулись и тяжело вздохнули, догадываясь о причине расстройства сына.

— Фингер за уши дёргал, — насупился мальчик. — А когда я вырастил в лесу цветы, он их сорвал!

— И что ты сделал? — Клемент всё же отстегнул протез, который изрядно натирал кожу.

— А что я мог? — не понял Элфрид, удивлённо посмотрев на отца.

Лили укоризненно взглянула на мужа. Клемент не внял безмолвной просьбе супруги и встал с места. Оказавшись нос к носу с сыном, мужчина положил ладонь на плечо мальчика, заглядывая в его глаза.

— Нужно было постоять за себя. Если будешь давать себя обижать, то никогда не завоюешь уважение, — строго сказал Клем.

— Но как, отец? Порой мне кажется, что тут я совсем чужой! — Элфрид опустил голову и сжал кулаки.

Клемент накрыл ладони сына своими.

— Иногда нужно применять силу, если слова не имеют веса. К сожалению, некоторые не умеют договариваться.

Лили не одобряла методов Клемента, но, вспоминая всё, что они прошли, могла его понять. Ведь если бы её возлюбленный был слабее духом и телом — возможно, она бы не стояла тут и не держала сына и мужа за руки. Однако она понимала, что её жестокость принесла ещё больше страданий.

Лилиан со вздохом прижала мальчика к себе, целуя его светлые волосы.

— Но сначала всегда пробуй договориться, ладно? Ты очень необычный мальчик, милый. Фингер просто не понимает, — Лили посмотрела на Клема, тот лишь пожал плечами и театрально закатил глаза.

— Я понял. Эх, как бы я хотел встретить эльфов… Мама, а Сатреадан — это далеко? — Элфрид вскинул подбородок, забавно дёрнув ушами, отчего Клем не смог сдержать улыбки.

«Ну копия матери» — подумал он.

— Очень далеко, милый. Сыграешь маме? — весело спросила эльфийка, желая сменить тему. — У тебя получается всё лучше и лучше!

Элфрид помчался в дом и достал небольшую лютню, которую выпросил у родителей к своему дню рождения. Он тщательно ухаживал за инструментом, и поэтому, даже спустя два года ежедневного пользования, лютня оставалась такой, словно её сделали только вчера.

Их мир был сосредоточен в этом саду, в месте, о котором они мечтали. Свобода, к которой они стремились, теперь казалась счастливым сном, от которого не хотелось просыпаться. Пускай Лилиан и Клемент думали, что вот-вот могут всё потерять, но страхи были настолько ничтожны по сравнению с тем умиротворением, которое наконец поселилось в их душах… Словно они уже давно умерли, ещё в стенах мрачного замка Рокдена, и сейчас обрели свой рай. Рай, который они заслужили.

***

Элфрид сошёл с трапа, полной грудью вдыхая запах моря, рыбы и водорослей. Несущий тяжёлый груз на корабль юнга чуть не сшиб эльфа с ног.

— Вот я и… дома? — прошептал Элфрид, удобнее перехватывая лютню на плече.

Он привычно поправил повязку, которая успела съехать набок, и остановил первого попавшегося прохожего.

— Прошу прощения. Вы не подскажете, как добраться до Сатреадана? — голос эльфа немного дрожал.

— Отсюда недели три пути, если на лошади. В городе уточнишь, — пожал плечами прохожий. — А тебе зачем?

Эльф грустно улыбнулся.

— Обещал отцу и матери побывать на родине эльфов, — в глазах Элфрида мелькнула скорбь.

Воспоминания пронеслись перед глазами юноши. Тоска на секунду овладела им, подбрасывая мысли о том, сколько любви и заботы он получил от отца и матери, сколько приятных моментов с ними пережил… и как лично хоронил молодо выглядящую Лилиан и сильно постаревшего Клемента.

За всю жизнь они успели побывать в разных частях западного континента. Эльф всегда внимательно слушал рассказы отца о войне и людской магии, когда наблюдал, как босая матушка гуляла по цветочному полю, разговаривая с растениями. Много приятных вечеров он посвятил родителям и игре на лютне. Лилиан иногда могла так расчувствоваться, что даже плакала, вспоминая прошлое. В такие моменты муж ласково прижимал её к себе и гладил по спине.

— Спасибо вам, — уже веселее добавил эльф, и скрылся в толпе.

***

Стоило Элфриду показать дозорным длинные острые уши — верный признак королевской крови — и стража вызвалась сопроводить юношу ко дворцу. Пройдя густой лес, группа вошла через ворота в небольшой город. Жизнь в нём кипела. Всюду сновали люди и эльфы, играла музыка. На площади веселили людей артисты, зазывали покупателей торговцы… Стража вела Элфрида сквозь толпу, ни разу ни с кем не столкнувшись, и эльфу приходилось лавировать между прохожими, чтобы случайно не наступить кому-то на ногу. Дворец с высокими шпилями, уходящими высоко в небо, встретил юношу широко открытыми узкими окнами. Белый камень стен блестел в свете солнца. Зелёный плющ, их оплетающий, доходил до самого верха, теряясь в кованых балконах. Внутри замка был не менее прекрасный зал: пол был устелен чёрным мрамором, на стенах висели гобелены. Мимо пробежала служанка-эльфийка, спешно неся куда-то большой серебряный поднос.

— Простите, а тут всегда так шумно? — тихо спросил Элфрид у стражника.

— Нет. Сегодня праздник Красной луны, — ответил тот.

Элфрид впервые слышал о таком празднике, но переспрашивать не стал, и сделал вид, что всё понял. Когда группа дошла до тронного зала, двери резко распахнулись, и на пороге появился запыхавшийся и растрёпанный король. Элфрид на мгновение потерял дар речи, заметив несомненное сходство с матерью. Юноша неуверенно открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Задекиа смерил его оценивающим взглядом, задержавшись на длинных ушах.

— Приветствую в своём королевстве. Моё имя Задекиа Медерия Элу.

Элфрид учтиво кивнул.

— Так вы и есть мой дядя? — голос юноши был глух и тих.

Задекиа гордо задрал подбородок.

— Элфрид? — в голове короля тут же всплыло имя из писем сестры.

Даже стража вздрогнула, увидев улыбку короля — редкую гостью на его лице.

— Ну а сестра? — король заглянул за спину Элфрида, словно бы надеясь увидеть там Лилиан в обнимку с любимым шевалье.

— Матушка скончалась, как и отец, — голос юноши стал печальным.

Улыбка сползла с лица короля, глаза потухли, а плечи опустились. Его лицо выражало скорбь. Задекиа приобнял племянника за плечи, уводя по коридору.

— Как давно? Она была счастлива? — не сразу спросил король, смотря строго перед собой.

— Около четырёх лет назад. Отец совсем захворал, был слеп и глух. В руке даже кружку удержать уже не мог. Матушка последовала за ним, уже не могла колдовать и сад совсем завял. Просила передать, что сожалеет, что так и не смогла навестить вас… Но… Она умерла счастливой. Я уверен в этом. — Элфрид прикрыл глаза, вспомнив ясную улыбку матери и её прощальный поцелуй.

Король облегчённо вздохнул.

Оглавление

Глоссарий

Глава 1: Лесное бедствие

Глава 2: Битва под белым замком

Глава 3: Новый дом

Глава 4: Незабудка

Глава 5: Тишина перед громом

Глава 6: Свадьба

Глава 7: Воскресшая

Глава 8: Пятнадцать лет

Глава 9: Благодарность

Глава 10: Цветы, выращенные с трудом

Глава 11: Ценность

Глава 12: Последняя ночь

Глава 13: В чём смысл?!

Глава 14: Прощай

Глава 15: В пределах границ

Глава 16: Рождение и смерть

Глава 17: Новый этап

Глава 18: Никогда «госпожой»

Глава 19: Юг

Глава 20: Раздор и война

Глава 21: Томление

Глава 22: Возвращение домой

Глава 23: Обломки прошлого

Глава 24: Равары

Глава 25: Перед весной

Глава 26: Я люблю тебя

Глава 27: Ради тех, кто важен

Глава 28: Начало новой битвы

Глава 29 (Часть 1): Враг со всех сторон

Глава 30 (Часть 2): Враг со всех сторон

Глава 31: Граф Клемент де Лютан

Глава 32: Ядовитое противоядие

Глава 33: Мама

Глава 34: Обретение и потеря

Глава 35: Долгожданный Рай