КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Дюрарара!! Том 1 [Рёго Нарита] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Рёго Нарита Дюрарара!! Том 1





Пролог


Странная это история


— Эй, Сэйдзи! Сэйдзи! Я знаю, ты дома! Я опять пришла! А ты снова забыл дверь отпереть! Эй, я же так войти не смогу!

Тревога, тревога. Ко мне в дом пробралась сталкерша и уже давно барабанит в дверь. Что ей вообще надо? И позвонить по домофону что, даже в голову не приходит?

— Тут заперто! А может, ты спишь, а?! — Из-за двери раздался восхищённый девчачий визг. — Мне ещё никогда не приходилось ночевать с мальчиком!

Осторожнее. Надо быть осторожнее. Точнее, стоило быть осторожнее — мне самому неделю назад. Я спас двух девчонок, явно провинциалок, от каких-то отморозков. Разговорились потом, и оказалось, что мы втроём будем учиться в одной школе. Всё было нормально и обыденно… Как же дошло до вот такого? Вторая вежливой оказалась, обходительной, а эта…

— Я ведь на самом деле… я тебя уже давно-давно люблю, долго-долго! Ты же помнишь меня? Я сидела рядом с тобой на вступительных! Слева от меня оказался парень с крутой фамилией, Рюгаминэ, и мне стало интересно, как же зовут того, кто справа, я глянула на тебя мельком — и влюбилась с первого взгляда! И твоё имя, конечно, запомнила. Вот только духу с тобой заговорить тогда не хватило… А когда ты мне помог недавно, я подумала: это судьба! Так что я собрала всю волю в кулак и пришла. Поэтому прошу, Сэйдзи, прошу, позволь взглянуть на тебя, позволь, прошу!

Бдительным. Надо быть бдительным. Она проследила за мной до самого дома — и с тех пор каждый день одно и то же. Я говорю ей уходить, а она не слушает. Слова, которые она выкрикивает сейчас под дверью, я слышал уже по меньшей мере две тысячи раз.

— А может, ты приболел?! И к двери нет сил подойти? Бедняжка! Ну, открывай мне уже поскорее! Я столько о тебе узнала с нашей первой встречи на экзамене… И о семье твоей, и даже когда у тебя день рождения.

Полиция. Полицию надо вызвать.

Лишь когда я пригрозил ей полицией, она оставила меня в покое. По крайней мере на сегодня.


С попытки вторжения прошло три часа. Я решил, что девчонка наверняка уже отправилась домой, и спустился в круглосуточный супермаркет на первом этаже. И пока я стоял в очереди с тюбиком зубной пасты в одной руке и выпуском еженедельника в другой, в голове вдруг всплыло лицо моей сталкерши.

На первый взгляд она показалась красивой девушкой. Я бы даже сказал, красивой леди — и в голосе, и в поведении её была некая зрелость. Почему же у такой девушки до сих пор нет парня? Кажется, ответ на этот вопрос я узнал на собственном опыте.

Какой бы милой ни была эта больная на голову девчонка, я бы в любом случае ей отказал. Может, с кем-то, кто ищет себе девушку, ей повезло бы больше, однако меня отношения совершенно не интересуют. У меня уже есть она.

Но как быть с завтрашней церемонией? Там-то нам в любом случае придётся пересечься, начало учебного года всё-таки…

Я размышлял об этом, пока поднимался по лестнице и шагал по узкому коридору к себе домой.

Если нам со сталкершей теперь каждый день волей-неволей предстоит видеться, то, может, лучше вообще в школе не появляться? А с другой стороны, у меня же есть она. И она совсем другая, гораздо лучше этой ненормальной: очень красивая и безмолвная. И если мы будем вместе, то о школе можно не думать. Устроюсь кем-нибудь в фирму к сестрёнке на полставки…

Ах да, я наконец вспомнил, почему помог тем девчонкам. Одна из них была очень похожа на неё, по крайней мере внешне. При разговоре быстро выяснилось, какие же они разные. Дурацкая, должен сказать, причина, чтобы спасать кого бы то ни было. Купился на то, что лицо похоже, а душа ведь под этой маской совсем другая…

С этой мыслью я вставил ключ в замок.

Ого… Как странно. Дверь-то открыта.


В голове у меня словно зазвучал сигнал гражданской обороны: «Тревога. Тревога. Повторяю: это не учения».

Сирена разоряется почём зря. Дверь открыта, у порога пара женской обуви.


— Сэйдзи…

В глубине квартиры стояла, не смея двинуться, та самая сталкерша. Подойдя к ней, я осознал, что ничего не чувствую. Я смотрю на человека, проникшего в мой дом, но совершенно спокоен.

Потому что вижу её лицо.

И я тихо проговорил:

— Ты… видела?


Прозвучало это так холодно и ровно, что я сам удивился.

— А… ну… я это… там… — На ней прямо лица не было. На смену привычной улыбке пришла гримаса страха, нет, ужаса.

Никогда бы не подумал, что она может быть такой…

Других доказательств мне и не нужно. Она увидела кое-что, не предназначенное для её глаз.

— Сэйдзи… я… ну… Я никому не расскажу, честное слово! Я всё ещё тебя люблю, несмотря на… это… Ничего страшного, правда. Я приму любые твои увлечения, какими бы они ни были, поэтому, ну…

Расклад сил изменился. Теперь ей предстояло защищаться, а мне выпал шанс…

— Всё хорошо, — проговорил я спокойно.

— Сэйдзи!.. — В голосе сталкерши зазвенела надежда.

— Всё хорошо.

— Сэйдзи?.. — голос дрогнул. Надежда растаяла, оставив после себя лишь отчаяние. Должно быть, сталкерша заметила мой холодный, отстранённый взгляд.

А мне захотелось увидеть, как это отчаяние отразится на её лице. Так что я повторил:

— Всё хо-ро-шо.


— Сэйдзи!

Когда сестра вместе с двумя своими людьми вошла в квартиру, я сидел за низким столом и ел лапшу из стаканчика. Мужчины в два счёта погрузили тело сталкерши в мешок и вынесли прочь. А сестра окинула взглядом забрызганные кровью стены и заключила меня в крепкие объятия.

— Всё хорошо, всё будет хорошо…

Она тепло прижималась ко мне, а я чувствовал при этом лишь одно: объятия мешают нормально глотать.

— Ни о чём не беспокойся, Сэйдзи. Сестрёнка всё уладит, ясно?

— Да я не об этом переживаю… А о ней. Понимаешь?

— Так это всё-таки ты её забрал… Ничего страшного. С ней я тоже всё улажу. Только не волнуйся. Пока у тебя есть я, никто и глянуть в твою сторону косо не посмеет. А уж полиции я тебя точно не отдам, ни за что, поэтому не бойся, ты в безопасности.

Сказав это, сестра раздала своим людям приказы и ушла.

Нет уж, никакой подработки в сестрицыной фирме. У неё, похоже, налажены связи с не самыми честными людьми. И вряд ли главный офис знает о её тёмных делишках. Типы, которых она привела, даже глазом не моргнули при виде трупа — просто молча принялись за работу. Что-то с ними явно нечисто.

Нельзя с плохими людьми вести дела. Так и самому недолго ввязаться невесть во что. А если я перейду на тёмную сторону и меня поймает полиция, то она останется одна-одинёшенька. Допустить этого нельзя.

Наблюдая, как подчинённые сестрёнки равнодушно оттирают кровь со стен, я тихонько доел лапшу.

Ну и гадость эта лапша…


Это очень, очень странная история.

В том числе об извращённой любви.

Глава 1. Тень


Чат, выходной, вечер


<Вот поэтому-то сейчас «Доллары» — самая крутая банда во всём Икэбукуро!>

[Вживую мне их видеть не приходилось, но сплетен слышал порядком.]

<Ещё бы их кто видел! Это ж банда, конечно, они действуют скрытно! И несмотря на это, даже в сети россказней видимо-невидимо.>

{Вы так много знаете об Икэбукуро, Канра!}

<Да не так уж и много на самом деле!>

<Ах да, кстати, вы же слышали о Чёрном Байкере?>

{О каком Чёрном Байкере?}

[Угу.]

<Наделал он шумихи — что в Икэбукуро, что в Синдзюку. Его даже в новостях вчера показывали!>

* * *
Токио, где-то в округе Бункё, будняя ночь


— Чёртово чудовище!.. — истошно заорал гопник, замахнулся на обидчика обрезком трубы… и бросился наутёк.


Ночью на многоэтажной парковке было темно. Парень бежал, судорожно сжимая железяку, так сильно, что металл уже нагрелся под пальцами. Впрочем, с каждым мигом труба ощутимо холодела: на ладонях выступал холодный пот.

Вокруг не было ни души. Неплотными рядами стояли машины, подрёмывая в ожидании хозяев. И ни звука — только в ушах мучительно громко отдавался топот ног, дыхание и грохот сердца, колотящегося всё быстрее.

Пролетая между облупившимися колоннами, гопник бормотал:

— Вот д-д-дерьмо! Меня же ук… укокошат!

И хотя глаза его сверкали праведным гневом, голос то и дело срывался, в нём отчётливо слышался страх.

Татуировка на шее, обычно вселявшая ужас в противников, теперь сама словно съёжилась от страха. Поверх пурпурного рисунка, набитого просто так, забавы ради[1], отпечатался чёрный след подошвы.

* * *
<Он что-то вроде местной городской легенды. Был, по крайней мере. Теперь у всех в телефонах камеры, вот и нащёлкали по самое не могу. Фотографии в два счёта его прославили.>

[Ах да, было такое. Вот только никакая он не легенда. Самый обычный байкер. Ну, в смысле мотоциклист, а не байкер. Да, разъезжает на мотоцикле, но это не значит, что он из банды…]

<Ну, он если и не бандит, то дурак тот ещё — на байке без фар рассекать!>

<Если он, конечно, человек.>

{Я не понимаю, к чему вы клоните…}

<Ну как бы помягче сказать… Короче, к тому клоню, что он монстр!>

* * *
В шее гопника что-то хрустнуло. Парня подбросило в воздух, и он, перевернувшись, упал на бетон. К тому времени, как тело брякнулось на землю, у бандита уже помутилось сознание. Впрочем, это не помешало ему размахивать в полёте руками и ногами.

Воздух резко остыл, но гопник этого не ощущал, как и холода остывшего к ночи бетона.

Это было словно кошмар, где вечно бежишь от чего-то, бежишь, а оно всё наступает на пятки.

И кошмар сейчас стоял у него за спиной. Бандит приподнял голову.

Над ним возвышалась одинокая тень. И это не игра слов: иначе как тень описать силуэт не выходило. Настигший гопника незнакомец был облачён в обтягивающий комбинезон без опознавательных знаков и узоров. Да и сам цвет казался таким глубоким, будто и без того чёрный костюм окунули в густые, маслянистые чернила. Только тусклые отблески ламп на латексе вычерчивали в полумраке человеческий силуэт.

Но на этом странности не кончались. На голове у загадочного незнакомца красовался причудливый шлем, настолько отличавшийся от смолянисто-чёрного комбинезона, что это даже можно было принять за смелое художественное решение. Впрочем, шлем смотрелся весьма органично.

Визор походил на тонированные окна дорогих машин — такой же чёрный и непроницаемый. Разглядеть в нём можно было лишь блики от фонарей, а о том, что же находится за стеклом, внутри, оставалось лишь догадываться.

Тень молча стояла над гопником, словно неживая. Это напугало парня ещё больше. Его лицо исказилось от страха и ненависти.

— Не… не помню, чтобы перебегал дорогу Терминатору! — выпалил он.

И это вполне сошло бы за шутку, вот только голосу недоставало расслабленности и лёгкости, которые могли сделать реплику смешной.

— Да скажи ты уже что-нибудь! Чё молчишь, а?! Чё те вообще надо?!

Само существование тени казалось гопнику невероятным.

День начался как всегда: они должны были собраться с ребятами на парковке, поделать привычную работёнку и разойтись по домам. Доставить товар на место, потом отправиться за следующим товаром — и так по кругу. Всё.

И ведь шла ночь как обычно. Где они облажались? Чем навлекли на себя гнев такого чудовища?..


Он со своими товарищами по работе должен был сегодня заниматься уже давно привычным ремеслом.

И хотя ничто не предвещало беды, именно сегодня их повседневность разлетелась вдребезги.

Кое-кто опаздывал, поэтому они ждали у въезда на многоуровневую стоянку. Вот тогда-то и появилась загадочная тень. Мотоцикл совершенно бесшумно въехал на парковку и остановился в десяти метрах от гопников. И банда, даже не успев толком присмотреться, сразу поняла: что-то здесь не так.

Во-первых, мотоцикл был в прямом смысле бесшумен. Совсем. Разве что покрышки шуршали об асфальт, но вот мотор, вместо того чтобы реветь, молчал.

Первым делом бандиты подумали, что водитель заглушил двигатель заранее, а на парковку въехал на чистой инерции. Но тогда они услышали бы, как мотоцикл подъезжал к зданию, а никто ничего такого не заметил.

Во-вторых, что байк, что его хозяин были черны как ночь. Даже диски на колёсах — что уж говорить об осях и деталях двигателя — отливали смолянисто-чёрным. К тому же у мотоцикла отсутствовали фары, а на том месте, где полагалось крепиться номеру, чернела пустая металлическая табличка. То, что это нечто двухколёсное, удавалось разобрать лишь благодаря лунному свету и тусклым лампам на парковке.

Но ещё удивительнее было другое: в чёрной-пречёрной левой руке наездник держал что-то большое, непонятное. Размером эта штука была почти с самого байкера, и с того конца предмета, что поуже, на асфальт капала тёмная жидкость.

Один из парней присмотрелся к странной штуковине, свисающей у мотоциклиста с руки словно мешок картошки.

— Кодзи?..

Байкер, не поднимаясь с седла, швырнул предмет — точнее, человека — на асфальт.

Это и впрямь оказался тот самый опаздывающий товарищ, которого ждали бандиты. Лицо у Кодзи опухло от побоев, а изо рта и носа струйками бежала кровь.

— Вот дрянь…

— Тебе чё надо?

То, что байкер какой-то не такой, стало очевидно уже тогда, но в тот момент банда не боялась никого на свете. И даже избитый до полусмерти товарищ их не впечатлил. Гопников ведь не объединяло ничего, кроме работы, поэтому никто из них не испытывал к коллегам дружеских чувств.

— Ну чё, чё? Чё те надо, спрашиваю? — самый недалёкий из банды, пацан в парке, угрожающе двинулся на байкера.

Расклад был в пользу банды: противник один против пятерых. Их по-любому больше, и это только раззадоривало. Но стоило гопнику подойти к мотоциклу поближе — а значит, отдалиться от подельников, — как счёт сравнялся. Они были один на один, хотя заметила это лишь восседающая на мотоцикле чёрная тень.

Тишину разорвал мерзкий хруст.

Нехороший звук. Очень, очень нехороший. Не просто неприятный, а достаточно противный, чтобы инстинкт немедленно возопил: рядом опасность!

Гопник в парке пошатнулся и грузно упал на колени, а потом и вовсе повалился лицом на асфальт.

— Чё…

Остальные, естественно, тут же напряглись — как и обычно в разгар работёнки. Теперь они уставились вперёд особенно внимательно. Враг, похоже, был только один — тот самый, на мотоцикле. Кроме него, вокруг не было ни души. И сейчас байкер преспокойно опускал ногу в тяжёлом чёрном ботинке.

Гопники отчётливо видели это движение. Но раз ногу пришлось опускать, значит, только что она была поднята? А те, у кого оказался особо зоркий глаз, смогли рассмотреть и ещё кое-что: в подошве ботинка застряли осколки очков, совсем недавно красовавшихся на носу бандюка.

Увидев их, гопники наконец-то поняли, что произошло.

Байкер одним ударом ноги вырубил противника, даже не потрудившись слезть с мотоцикла.

Удели они хоть немного внимания лицу отключившегося товарища, заметили бы ещё, что нос у того сломан. Иными словами, тень подпустила бандита поближе, пнула так, что нос бедняги оказался между каблуком и подошвой, и свернула хрящ набок.

Гопники соображали с трудом, но, пока одни пытались понять, почему парень в очках, получив такой удар, упал не на спину, а ничком, другие недолго думая похватали резиновые дубинки и электрошокеры.

— Это что было?.. А? Чего? Как же это… получилось-то?

Двое из банды, растолкав подельников, со злобными выкриками двинулись на байкера.

— Слышь, ты… — рявкнул один.

Тень, ни слова не говоря, слезла с мотоцикла. Под подошвой хрустнули стёкла очков.

Байкер шагнул вперёд — бесшумно и равнодушно, спокойно, легко. Он двигался очень изящно, словно истинное воплощение тьмы.

То, что произошло дальше, гопник видел словно в замедленной съёмке. Секунды эти навсегда отпечатались в его памяти — слишком уж неправдоподобным всё показалось. А может, это чувства резко обострились от близкой опасности.

Один из парней ткнул в байкера шокером.

«А проводит латекс электричество или нет?..»

Пока гопник думал об этом, тень сотрясла крупная дрожь. Значит, проводит. Вот и всё, победа за ними. Он немного успокоился.

Парень с шокером на всякий случай ткнул байкера ещё раз — и в следующее мгновение уверенность его товарища куда-то испарилась.

Тень, не переставая яростно трястись, схватила за руку стоявшего рядом бандита, вооружённого резиновой дубинкой.

Стоянку огласил истошный вопль.

Тень всё колотило, а парня с дубинкой тряхнуло лишь раз, но он мгновенно обмяк и осел на асфальт.

— Ах ты…

Заметив, что тень потянулась и к нему, второй нападавший запаниковал и тут же выключил шокер. Однако это не помогло: вокруг его шеи крепко сомкнулись пальцы.

Парень отчаянно засучил руками и ногами в воздухе, но хватка ничуть не ослабла. И даже когда гопнику удалось пнуть тень ногой в пах, ответом ему была лишь тишина и непроглядная темнота за визором шлема.

Бандит захрипел.

Он так и висел — до тех пор, пока не закатились глаза. Лишь после этого пальцы в чёрной перчатке разжались, и парень мешком рухнул на асфальт, прямо как его товарищ с дубинкой.

Дрянь… Гопник чуял, что дело плохо, даже не осознавая до конца, что произошло. В голове билась одна мысль: они ничего толком сделать не смогли, а четверо из шести, если считать Кодзи, уже в нокауте.

Он подумал так не потому, что испугался драки — его одолел страх перед неизвестностью, непонятным существом, стоявшим перед ним.

— Это какое-то боевое искусство или типа того… — хладнокровно, не в пример коллеге, буркнул последний из бандитов.

Гопник, в отличие от него, был просто в ужасе. Только услышав эти слова, он прошептал отчаянно, словно утопающий, хватающийся за соломинку:

— Гассан…

Тот, кого они звали Гассаном, считался в тесном кругу рабочих начальником. Главарь внимательно наблюдал за действиями тени. И хотя Гассан не слишком испугался, не казался он и спокойным.

Бандит вытащил из-за пазухи нож и неторопливо двинулся вперёд.

— Не знаю уж, что это за трюк… Но если тебя проткнуть насквозь, ты по-любому покойник, — заговорил он, не сводя глаз с тени.

Гассан ловко поиграл оружием. Лезвие было заметно больше, чем у кухонных или складных ножей. До гигантских тесаков из манги нож не дотягивал, но рукоять идеально ложилась в ладонь, а длинный клинок поблёскивал холодом.

— Не думаешь же ты, что раз знаешь приёмчики, то с кем угодно расправишься голыми… А?

Главарь завёл было издевательскую речь, но тут же умолк. Его прервала сама тень, легко нагнувшись и подобрав с асфальта парочку вещей — резиновую дубинку и шокер, которыми ещё недавно были вооружены гопники.

Гассан и тень молча посмотрели друг на друга.

В правой руке — шокер. В левой — складная полицейская дубинка. Извращённая версия стрельбы по-македонски.

На стоянке и так царила напряжённая тишина, а теперь безмолвие стало полным.

— Э… Да ты серьёзно? Ты чего творишь? Давай, покажи мне, что можешь, ты ж такой мастер… — забормотал главарь.

Было непонятно, то ли он обращается к тени, то ли говорит сам с собой.

Бандит пытался издеваться над противником, но в голосе отчётливо звенел страх. И почему они не набросились на тень вчетвером, пока могли?

Но отступать главарь не собирался — поздно.

Гопник, наблюдавший за ним с безопасного расстояния, словно прирос к месту. Будь их противниками какая-нибудь местная банда или даже полицейский, он бы кинулся в драку не задумываясь. Все кинулись бы, вчетвером, с самого начала.

Байкер был слишком странным. Именно поэтому они отреагировали не так, как обычно. Если остыть и подумать, то перед ними сейчас стоял просто какой-то чувак в мотоциклетном костюме. Но от него веяло чем-то ненормальным.

Казалось, будто изменилось, стало чужим всё вокруг: бандит словно забрёл случайно не на ту сторону привычной реальности.

Главарь скрипнул зубами и прошипел:

— А ну, иди сюда! Так нечестно, я тут с одним ножом, а ты за спиной отсиживаешься. Позорище!

Тень и на эти возмущения никак не отреагировала. Она молча выпрямилась, встав прямо перед главарём, и бандиты наконец-то смогли разглядеть её как следует.

* * *
<Чёрным мотоциклом управляет не человек, вот так-то.>

{Так кто же, если не человек?}

[Обыкновенный дурак.]

<Дотатин считает, что это синигами, вестник смерти.>

{Какой Дотатин?}

<А я ведь и сама однажды видела Чёрного Байкера. Он тогда за кем-то гнался.>

{Кто такой Дотатин?}

[Полицию вызвала?]

<И как бы сказать… Одно то, что у Чёрного Байкера есть вот это, уже значит, что он не просто человек.>

{Эй, алё! Кто такой Дотатин?}

<Сразу я толком ничего не разглядела, но потом поняла, что это было как бы его продолжение…>

{}


{?}

{Канра? Вы ещё с нами?}

[Кажется, уже нет. Связь прервалась, наверное.]

{Чего? Да как же так? Обе истории — и на самом интересном месте! Что у него там продолжение чего?}

{И что за Дотатин-то?!}

* * *
А тень на глазах у бандитов сделала что-то странное. Она положила трофейный шокер на сиденье мотоцикла — видимо, даже ей было неудобно драться с двух рук. По крайней мере, так подумали гопник и главарь банды.

Однако в следующее мгновение тень без труда согнула пополам оставшуюся у неё в руках полицейскую дубинку. Резина натужно скрипнула.

Это поразило бандитов ещё больше, и они даже переглянулись: мол, что ещё за трюк такой?! Тень не походила на мускулистого силача, скорее, наоборот, поэтому они и представить себе не могли, что противник на такое способен.

Тень запросто, как ни в чём не бывало обезоружила саму себя, и по какой-то причине это навеяло ужас. С каждой секундой чувство реальности таяло, сменяясь ощущением вопиющей неправильности происходящего.

Напуганный гопник схватил прислонённую к ограде железную трубу. Заметив это движение краем глаза, главарь вновь принялся поигрывать ножом, стараясь запугать незнакомца.

Оба бандита покрылись холодным потом. И этот противный холодок служил единственным доказательством того, что происходящее им не мерещится.

— Ты чё, э… Запугать нас вздумал, да? — Главарь храбрился, не сводя глаз с погнутой дубинки. По губе его скатилась капелька пота, и он невольно слизнул её.

Стоящий рядом подчинённый этого даже не заметил, только стоял молча, сжимая железяку и судорожно глотая воздух.

Гопник вдруг осознал, что весь трясётся: у него подгибались колени, а зубы отбивали чечётку. Представление, которое устроил байкер, удалось на славу: бандиты были в ужасе.

Словно желая полюбоваться плодами своих трудов вблизи, тень безмолвно двинулась вперёд.

— На нож с голыми руками? — протянул главарь. В отличие от подчинённого, трясущегося в страхе, он, похоже, смог-таки взять себя в руки. — А ты не слабак.

С хищным блеском в глазах он двинулся вперёд, сжимая в руке нож. Противников разделяло всего метра три. Пара шагов — и он достанет тень лезвием.

Гопник знал, что Гассан понапрасну махать оружием не будет, поэтому пошёл за ним с трубой наперевес.

Ещё шаг — и враждебность превратится в жажду крови. Гассан захочет прикончить противника и пырнёт его ножом.

Гассан точно был на это способен, и гопник бесстрашно двинулся на подмогу. Его уже не пугало возможное убийство, а может, он и не видел в жуткой тени, стоящей перед ним, человека.

От главаря исходила такая ярость, что гопник проникся уверенностью в себе и покрепче вцепился в трубу.

Вот только… В следующий миг все их убийственные намерения и уверенность в победе разлетелись прахом.

Тень подняла руку, и чёрный силуэт словно зарябил. Казалось, вверх заструился угольно-чёрный дым, извиваясь в воздухе по собственной воле. Зажатый в чёрной перчатке, сгусток дыма корчился подобно змее.

В воздухе замелькали пугающе отчётливые чёрные потёки, будто кто-то разлил тушь. А потом разводы вдруг начали обретать форму, сливаясь в нечто смолянисто-чёрное.

Ошарашенные бандиты наконец заметили, что противник, стоящий перед ними на парковке в свете уличных фонарей и флуоресцентных огней, — не человек. О да, теперь-то они заметили…

Тень испустила чёрный дым, и в тот же миг от неё отделился сгусток тьмы. Мотоциклетный костюм будто начал таять в воздухе, и весь силуэт, кроме шлема, поблёк, расплылся в свете электрических ламп.

Всё происходящее было так странно и нереально, что бандиты окончательно поддались панике. Но бежать оказалось поздно, и они бездумно продолжили нападать.

Гассан, скорчив жуткую гримасу, замахнулся ножом. На мгновение он замешкался, но, поборов смятение, с силой ударил, метя в живот…


Нож на что-то наткнулся, так и не достигнув цели, и чуть не вырвался из руки. Оружие Гассан удержал, но сам пошатнулся.

Он так растерялся, что не мог издать ни звука.

Лезвие наткнулось на чёрный, острый край странной штуки. И эта штука начала на глазах у Гассана обретать форму.

Абсолютно чёрная масса, сотканная из непроглядной тьмы, поглощала весь падавший свет и при этом шевелилась и копошилась, словно живое существо.

На улицах современной Японии предмет выглядел пугающим и ненормальным. Но стоило тени в мотоциклетном костюме взять штуковину в руки, как всё внезапно встало на свои места.

То, что держала тень, было темнее ночи, и любой, взглянувший на этот предмет, почувствовал бы дыхание самой смерти.

Тень сжимала огромную, чуть ли не в собственный рост длиной, обоюдоострую косу.

* * *
*Пользователь Канра вошёл в беседу*


<Меня из сети выбило! Уже который раз, целый день сегодня связь прерывается. Поэтому я спать, наверное.>

[Ночи.]

{Погодите, а что же было дальше? И кто такой Дотатин?}

<В следующий раз, всё в следующий раз. Хе-хе, скажу только одно напоследок…>

* * *
В конце концов гопника загнали в угол.

Деваться с многоэтажной парковки было некуда.

Он не знал, что стало с главарём. Трусливый бандит не мог рассуждать о чужой судьбе, столкнувшись с подобной чертовщиной.

Одно хорошо: той огромной косы он больше не видел. В голове гопника даже забрезжила надежда, что ему просто померещилось. Мало ли какие шутки с человеком может сыграть собственное воображение… Но он тут же задвинул такие мысли куда подальше.


Его настиг мощный удар по загривку. Кости смачно хрустнули, но позвоночник вроде остался цел — только нерв защемило, и у основания шеи теперь пульсировала мучительная боль. Можно сказать, легко отделался, парень даже не придал этому особого значения.

— Погодите, пожалуйста, я вас прошу… пого… погодите, постойте! — жалко бормотал он вежливые, заискивающие слова.

Гопник наконец понял, что происходит. Его обуревала паника, бесконечная и иррациональная, сродни той, что настигает человека в ночных кошмарах. Но инстинкт самосохранения не позволял бандиту окончательно потерять рассудок, поэтому сознание его было ясным.

Он понял, что происходит. Но почему?.. Что это за тень, за что ему это?

Должно быть, это как-то связано с работёнкой. Всё-таки работёнка подразумевала определённый риск, в том числе опасность нажить врагов. Но «врагами» считались обычно полиция, или банды, или же те, кого работёнка касалась непосредственно, — нелегальные иммигранты и сбежавшие из дома подростки, а не чудовищная тень.

Гопнику казалось, он знал, на что идёт, и был достаточно осторожен, чтобы не заработать на свою голову проблем. Но вот чего он совсем не ожидал — так это появления тени в мотоциклетном костюме, и теперь понятия не имел, как быть дальше.

Лучший способ разрешения конфликта, побег, уже давно стал невозможен. Его загнали в угол.

Вариантов оставалось два: либо драться насмерть, либо сдаться на милость незнакомца. Ничего больше на ум не шло. Но это и вариантами назвать было сложно: гопник понятия не имел о мотивах противника и, следовательно, о его намерениях.

Но начать с чего-то надо было, поэтому бандит принялся ныть самым жалким и жалобным голосом, который только смог изобразить. А может, он пытался дать выход удушающему страху, пока тот не затуманил разум окончательно.

— Это не я, вы ошиблись! Я ничего не сделал! Простите, простите, простите! — бормотал он как заведённый, упав на колени и без конца кланяясь до земли.

Бандит с ног до головы покрылся мурашками, словно на него вдруг навёл пистолет кто-то из боссов. Теперь он ничуть не походил на прежнего себя, пугающего одним видом.

Тень же стояла безмолвно, только оглядывалась по сторонам, словно в поисках чего-то, а потом вдруг резко потеряла к гопнику интерес и направилась к стоящему неподалёку минивэну.

Такие машины с наглухо тонированными задними стёклами, через которые невозможно разглядеть никого и ничего, нередко курсировали в ночи мимо станции Икэбукуро.

Но тень подошла к автомобилю так уверенно, будто каким-то образом смогла разглядеть сквозь непрозрачную плёнку именно то, что искала.

А вот это плохо, очень-очень плохо!..

Там стояла их рабочая машина. И хотя мотивы байкера до сих пор оставались неясными, одно бесспорно: тень пришла именно за бандой. Несмотря на то что они были на парковке в окружении сотен машин, тень выбрала именно их минивэн.

«Да что ж ты творишь-то, не надо! Только не туда!»

Неожиданные действия тени мигом отрезвили парня. Если до сих пор его обуревала паника из-за само́й природы стоящего перед ним существа, то теперь в груди разлился страх совершенно иного характера. В сознании боролись два чувства: ужас перед всем потусторонним, свидетелем чего он сегодня стал, и опасения более приземлённые.

«О нет, о нет, нет-нет, не надо, нет-нет-нет-нет! Не смотри туда, не смотри, нам же тогда точно каюк… Что делать-то, а? Что делать, что делать? Всё очень-очень-очень плохо! Что это вообще такое?!»

Если хоть кто-то увидит содержимое машины, то полиция будет уже не страшна. За такой промах его попросту прикончат. Парень в красках представил, как его хладный труп закапывают где-то в густом лесу у подножия Фудзи, и от этой мысли колени затряслись ещё сильнее.

«Должен, должен быть способ прибить эту пародию на Камэн Райдера…[2]»

Новый страх, куда более приземлённый, его отрезвил. Бандит принялся лихорадочно искать пути спасения. Взгляд его наткнулся на красный кабриолет — тот самый, на котором он приехал сегодня на работу.


Не дойдя до минивэна метров десять, тень вдруг замерла: сзади негромко хлопнула дверь машины. Тень обернулась, и тут всю многоэтажную стоянку огласил яростный рёв мотора.

Даже увидев рванувший вперёд красный кабриолет, тень не издала ни звука. Машина разогналась так быстро, что у байкера при всём желании не хватило бы времени скрыться за одной из бетонных колонн.

Помедлив всего миг, тень решила рвануть назад, в противоположную от минивэна сторону, чтобы в последний момент отпрыгнуть. Но ей это не удалось: одержимый страхом бандит был достаточно собран, чтобы не попасться на уловку. Едва тень присела, готовясь к прыжку, гопник со всей силы выкрутил руль.


Звук удара — и тень резко швырнуло в сторону. Она шумно упала на асфальт, безвольно перекатилась и затихла.

Всё ещё смакуя такое приятное ощущение удара по бамперу, бандит поспешно затормозил и проорал:

— Вот так-то! Так тебе и надо! Получил, получил, а? Получил, засранец?!

Даже не дождавшись, пока машина остановится, он выпрыгнул с водительского сиденья и побежал к распластанной на дороге тени, намереваясь добить её трубой, как вдруг…

Бандит растерянно замер.

До тени оставалось несколько шагов, когда он краем глаза заметил: по дороге катится что-то тёмное. Стоило гопнику присмотреться к таинственному предмету, сомнений не осталось: это определённо был глухой шлем, до недавнего времени красовавшийся у тени на голове.

Но поразил парня вовсе не слетевший шлем, а то, что скрывалось под ним.

— Головы-то…

У распластанного на дороге тела не было головы.

«От удара слетела?! Да быть не может… бред… убил… я… самозащита… но я же… нет-нет… но как… погодите, погодите… погодите, тут что-то… погодите…»

Слишком много странного навалилось на него в этот злополучный вечер. Мозг бандита забуксовал.

Поэтому он и не заметил, что из обезглавленного тела не вытекло ни капли крови.

* * *
<У разъезжающего на чёрном байке парня нет головы.>

* * *
Бандит опасливо приблизился к телу — и тут тень внезапно вскочила на ноги.

* * *
<Головы у него совсем-совсем нет, но он тем не менее прекрасно обходится и без неё.>

<Ну вот, теперь точно всем споки-ноки!>


*Пользователь Канра покинул беседу*

* * *
Бандит истошно заорал, хотя кошмарное зрелище его, скорее, не напугало, а застало врасплох.

Фокус?               Бутафория?               Робот?

Искусный телевизионный трюк?[3]               Голограмма?

Сон?               Обман зрения?               Глюки?

Подстава?

Гопник отчаянно пытался найти объяснение происходящему, но все мысли таяли подобно морской пене, прежде чем он успевал обдумать хоть что-то.

Бандиту стоило бы удивиться тому, что тень, сбитая машиной, не получила никаких видимых повреждений, но голова его была занята совсем не этим.

Как и в прошлый раз, у тени из спины начал сочиться чёрный туман, принимая очертания огромной косы. На смену удивлению вновь подступил страх, но стоило отчаянному крику сорваться с губ гопника, как что-то резко врезалось ему в кадык, оборвав вопль, и мир вокруг померк.

* * *
Личное сообщение {Сеттон, простите, что беспокою… Я просто хотел спросить кое о чём, если можно…}

Личное сообщение [Да, я слушаю.]

Личное сообщение [Даже интересно. Это что-то, что не хочется выносить на всеобщее обозрение?]

Личное сообщение {Мне кажется или Канра немножко… эксцентрична?}

Личное сообщение [Я бы даже сказал, что множко.]

Личное сообщение {)))) Ну это уж слишком, пожалуй… Всё-таки как раз она пригласила меня в этот чат.}

Личное сообщение [Как и меня. С ней приятно общаться, и невзлюбить её как-то не получается.]

Личное сообщение {А ещё она столько всего знает…}

Личное сообщение [Уж не в курсе, сколько из того, что она рассказывает, правда… Я тебе одно хочу сказать.]

Личное сообщение [Это насчёт колесящего по городу Чёрного Байкера.]

Личное сообщение [Лучше тебе с ним не связываться.]

Личное сообщение [Всё, споки.]


*Пользователь Сеттон покинул беседу*


Личное сообщение {А?!}

Личное сообщение {Ох, он уже вышел… В таком случае спокойной ночи!}

Личное сообщение {Впрочем, к кому я вообще обращаюсь…}


*Пользователь Таро Танака покинул беседу*

* * *
Байкер без головы тихо поднял шлем с асфальта и водрузил его на место, на чёрный обрубок шеи. Из воротника медленно заструилась тьма, накрепко прицепилась к нижней части шлема и надёжно скрепила его с телом.

Не издав ни звука, безголовый мотоциклист как ни в чём не бывало направился к минивэну.


Через некоторое время Чёрный Байкер, закончив дело, вернулся к воротам парковки и вышел на улицу. Побитые бандиты так и валялись на дороге — по-видимому, прохожих пока не было и никто их не обнаружил. А может, все просто притворились, что ничего не заметили.

Чёрный, как глубины бездны, мотоцикл взревел, словно приветствуя хозяина. Бесшумно рассекавший по городским улицам, ныне он громыхнул по собственной воле, хотя ключа в замке зажигания и в помине не было.

Безголовый байкер погладил топливный бак, словно лаская любимого скакуна. Мотоцикл притих, довольный, а байкер молча устроился на сиденье.

И сгусток непроглядного мрака, лишённый фар, унёс хозяина в неведомые дали.

Над ними висело беззвёздное чёрное небо.

И мотоцикл, и наездник бесшумно растворились во тьме.

Глава 2. Безголовый байкер: объективно


Токио, округ Тосима, район Икэбукуро, станция Икэбукуро линии Тобу-Тодзё, турникеты у центрального входа


— Домой хочу… — пробормотал парень себе под нос.

Вслух это прозвучало до обидного просто и незамысловато, особенно если учесть, какие сложные чувства он испытывал. Однако других слов, способных точно выразить всё то, что творилось на душе, попросту не нашлось.

Перед его взором простирались толпы людей. Люди, люди, люди везде. И ещё люди. Ну и люди, конечно. Море людей, куда ни глянь.

Шесть вечера, час пик: толпа росла, пополняясь теми, кто возвращался домой с учёбы и работы. И хотя это было ещё не всё, на что способен Токио, люди уже не просто толпились — они кишмя кишели.

Вид огромных подземных переходов, заполонённых народом, так впечатлил парня, что он забыл, зачем вообще сюда пришёл.

В него врезался плечом мужчина, на вид типичный клерк. Парень принялся было по привычке просить прощения, но, когда он поднял взгляд, мужчины уже и след простыл: клерк даже не понял, что на кого-то налетел. Парень склонил голову и пробормотал извинения, хотя приносить их было уже не перед кем, и отошёл подальше от турникетов, к колонне.

Молодого человека звали Микадо Рюгаминэ, и сейчас у него в животе словно что-то порхало. Недолго думая, он списал ощущение на панику.

По правде говоря, его испуг был заметен даже со стороны: несмотря на громкое имя, означающее Император Горы Дракона, скрывался за ним тощий растерянный школьник.

Его пригласил встретиться друг детства, да ещё и не где-нибудь, а в Икэбукуро. Раньше Микадо никогда тут не был. Да что там Икэбукуро — ему вообще не приходилось бывать в Токио за все шестнадцать лет жизни.

Он ни разу не покидал родного городка, даже на школьных экскурсиях в начальной и средней школе, потому что пропустил их все. И вот когда Микадо уже и сам осознал, что так жить нельзя, его приняли в частную школу в Тосиме, округе Токио.

Открыли её всего несколько лет назад, и, хотя средний балл учеников был не особо высоким, таким современным зданием могли похвастать далеко не все школы. Разумеется, Микадо мог продолжить учиться и дома, но он давно мечтал переехать в большой город, и приглашение от близкого друга, семья которого перебралась в столицу много лет назад, лишь придало ему решимости оставить родной городок.

Друг уехал очень давно, но интернет в доме Микадо появился, ещё когда мальчик ходил в начальные классы; ну а к средней школе он уже каждый день переписывался с Масаоми. Видеться они перестали, но остались так же близки, как и раньше.

Родители Микадо не особо дружили с компьютером, поэтому не понимали, как такое возможно. Неожиданного приглашения от друга, с которым их сын не виделся много лет, явно было недостаточно, чтобы убедить их отправить Микадо учиться в Токио. Мало того, мальчику этого прямо не сказали, но определить сына в местную государственную школу — не такую дорогую — им хотелось больше. Микадо долго не мог уговорить родителей, но в конце концов ему удалось убедить их, что он найдёт в Токио подработку и будет сам себя обеспечивать. Такой вариант родителей устроил, и с этой весны Микадо начал новую жизнь в новом мире.

— Как бы это не оказалось ошибкой…

Микадо невероятно потрясли людские массы, совершенно не способные или не желающие его заметить. Он понимал, что это чувство обманчиво, ведь так удобнее воспринимать неуправляемые потоки горожан. И всё-таки Микадо не мог не задуматься: а привыкнет ли он когда-нибудь ко всему этому?

Он успел тяжело вздохнуть уже пять раз, когда его вдруг окликнул незнакомый голос:

— Эй, Микадо!

Микадо тут же поднял голову и обнаружил, что стоит нос к носу с незнакомцем. Лицо его сохранило некоторую детскость, отчего крашеные волосы и проколотые уши особенно бросались в глаза.

Микадо уже успел мысленно попрощаться с кошельком и телефоном, как вдруг осознал, что парень подозрительного вида назвал его по имени, и присмотрелся внимательнее. Лишь тогда он начал замечать до боли знакомые черты…

— Да неужели… Кида, это ты?

— Ну раз уж ты сомневаешься, давай я помогу. Выберите правильный ответ: а) Масаоми Кида, б) Масаоми Кида и в) Масаоми Кида!

Микадо впервые за всё время в Икэбукуро улыбнулся:

— Ну и ну, Кида! А я тебя не узнал!

— Что за дела?! Я над этой шуткой три года работал, а ты даже не похвалишь моё остроумие?.. — с деланным разочарованием протянул Кида, но тут же широко улыбнулся. — Рад тебя видеть!

— Так мы ведь только вчера чатились… А тебя и впрямь не узнать, так изменился! Никогда бы не подумал, что ты решишь покрасить волосы! И да, шутка была так себе…

Хоть они и переписывались чуть ли не каждый день, но друг друга не видели, а оба, оказывается, изменились. У Киды даже голос немного огрубел — ничего удивительного, что Микадо его поначалу не узнал.

Масаоми Кида смущённо улыбнулся, но всё-таки возразил:

— Ну, четыре года прошло как-никак. И вообще, это не я сильно изменился, это ты остался такой же. Хоть обратно в началку отправляй. И да, нормальные у меня шутки! — Он покровительственно похлопал Микадо, выглядящего на несколько лет младше самого Киды, по макушке.

— Эй, ну хватит, не надо! У тебя даже в чате шутки дурацкие, когда тебя это останавливало? — Микадо беззлобно оттолкнул руку.

Сердиться было не в его характере. И в школе, и в чате он всегда позволял Масаоми решать за двоих: что они будут делать и о чём говорить.

Посчитав, что с приветствиями покончено, Масаоми начал пробираться сквозь толпу.

— Давай для начала двинем в город. И настроение велит мне: go west![4] Ты думаешь, что мы пойдём кзападному выходу, но нет, нам нужен выход к «Сэйбу»! Видал, какой я шутник-проводник?

— Ого, а они отличаются?[5]

— Ясно, эта шутка тоже не прокатила…

Теперь, когда рядом был Кида, даже толпа не пугала Микадо так сильно, как раньше. Одно то, что его сопровождал знакомый человек, причём не просто знакомый, а старый друг, заставило по-новому взглянуть на город.

Масаоми продолжал:

— Короче, есть в Икэбукуро торговый центр «Тобу», «Восточный», и он вопреки всякой логике находится у западного выхода со станции. А другой — «Сэйбу», «Западный», — у восточного… Чёрт, и зачем я объясняю шутку, спрашивается? Кто вообще так делает?

— Наверное, только дураки вроде тебя.

— Ну ты и язва! — Масаоми скорчил недовольную мину, будто лимон лизнул, и наконец обречённо вздохнул. — Ну да фиг с ним, не хочу опускаться до твоего уровня. Так что, хочешь куда-нибудь сходить сегодня?

— Ну, к «Саншайн», наверное? Я уже писал в чате…

— Прямо сейчас? Я-то не против, но в такие места лучше с девушкой ходить, знаешь ли…

Когда-то небоскрёб «Саншайн-60» был самым высоким зданием в Японии. Сейчас он сдал позиции: «Лэндмарк Тауэр» в Иокогаме и здание токийской мэрии его переросли. Однако по выходным в «Саншайн» всё ещё приезжало множество людей — семьи с детьми и школьники. Внутри было что посмотреть: океанариум, развлекательный центр «Намдзя-таун» и ещё куча интересного.

Микадо знал, что выбрал совсем уж банальный вариант, но ничего другого просто в голову не пришло. Впрочем, было и ещё одно место, хорошо знакомое по сериалу «Ikebukuro West Gate Park»…

— А как насчёт «Икэбукуро Уэст Гэйт»?

— А, я тоже смотрел этот сериал. У меня и книги все есть, и манга…

— Нет-нет, я не про сериал, а про сам парк.

Масаоми опешил на мгновение, но потом, поняв, в чём дело, рассмеялся:

— Называй его просто парк «Нисигути», так все тебя поймут.

— А разве икэбукурцы не называют его «Уэст Гэйт»?..

— Какие ещё икэбукурцы?.. Ну так чего, туда пойдём?

Масаоми остановился, а Микадо резко замотал головой:

— Нет-нет, ты что! Уже почти ночь! Нас же цветные банды на ленточки порвут!

— Ты что, серьёзно?.. Ещё только шесть! Кое-кто как был трусишкой, так и остался…

Масаоми покачал головой и улыбнулся, а потом повёл Микадо прямо через толпу. Здесь людей было меньше, чем перед турникетами, но Микадо всё равно еле успевал лавировать, чтобы ни с кем не столкнуться.

— Да и самих цветных банд теперь гораздо меньше. В прошлом году их было прям много, но потом они что-то не поделили с парнями из Сайтамы, кучу людей упекли за решётку. С тех пор стоит собраться хоть трём людям в одежде одного цвета, полиция уже тут как тут. Ну и к тому же ничего особенного здесь не случается, пока все клерки по домам не разойдутся. Разве что байкерских банд это не касается и других крупных группировок. А ещё — правда, не в Икэбукуро уже, а в Кабуки-тё, в Синдзюку, — они подрались с полицией, это во всех газетах и новостях было.

— Тут и байкерские банды есть?!

— Да не будут они в такое время тусить, тем более около станции!

Микадо с облегчением выдохнул:

— Значит, в Икэбукуро теперь безопасно?

— Ну, мне тут каждый встречный не докладывает, точно не скажу. Ещё осталось несколько группировок, но они не самое страшное, что есть в Икэбукуро. Здесь и помимо них немало людей, которых лучше не злить… Но ты ведь не из тех, кто будет напрашиваться на драку или докучать таким типам? Просто остерегайся сутенёров и прочих мутных парней, не подходи к тем, кто похож на члена банды, — и всё будет нормально.

— Угу…

Микадо немного беспокоили таинственные «люди, которых лучше не злить», но расспрашивать он не стал.

Они нырнули в боковой переход, поуже основного, и поднялись на эскалаторе. Микадо обвёл взглядом стены, сверху донизу обклеенные огромными плакатами. Чего здесь только не было: и реклама ювелирного магазина, и афиша какого-то фильма, и даже рисунок девушки в стиле манги.

А когда они наконец вышли на улицу, Микадо с удивлением обнаружил, что людей меньше не стало. Сменился только задник, на фоне которого сновали толпы.

Посреди бушующего моря людей несколько человек в ветровках раздавали носовые платки с рекламой магазинов. Кто-то пытался всучивать их только девушкам, кто-то — всем без разбору. Некоторые раздавали платки лишь мужчинам, явно выбирая жертв; Микадо под их прицел так ни разу и не попал.

Сама же толпа была разношёрстна, насколько это только возможно: и офисный планктон, и перебивающаяся от подработки до подработки молодёжь, и школьницы, и даже иностранцы. Но всё это лишь казалось хаосом: на самом деле люди сбивались в стайки, стараясь держаться поближе к себе подобным. То и дело кто-то отходил от своей группы, чтобы окликнуть человека из соседней фракции, но нарушения негласного порядка быстро смывались волнами людского моря.

И если для Масаоми это было обыденностью, то для Микадо — чем-то новым, неизведанным. В маленьком родном городе такой толпы не собиралось даже в торговых рядах. Ему открылся мир, знакомый лишь по интернету и манге.

Наверное, вся буря эмоций отразилась у Микадо на лице, потому что Кида со смешком сказал:

— Ты готовься, в следующий раз пойдём в Синдзюку или Сибую. Харадзюку тоже ничего так, культурный шок тебе обеспечен. Ну и Акиба… Хотя если тебе просто хочется поглазеть на скопление людей, может, махнём на ипподром?

— Я, пожалуй, воздержусь, — вежливо отказался Микадо.

Тем временем они успели выйти на одну из главных улиц. По проезжей части в несколько полос тёк нескончаемый поток машин, а над головой вздымалась, заслоняя небо, огромная эстакада.

— Над нами сейчас одна из платных магистралей, — принялся объяснять Масаоми. — А пришли мы сюда по улице Саншайн-60. Есть ещё просто улица Саншайн, но «Синема Саншайн» именно на Саншайн-60, так что смотри не перепутай. Чёрт, мы же совсем рядом проходили, надо было тебе показать, где это…

— Да ничего, в следующий раз покажешь, — рассеянно сказал Микадо.

Он загляделся на бурлящую вокруг толпу и совсем забыл следить за дорогой. Такими темпами в одиночку до «Саншайн» он бы не добрался.

Пока они стояли на пешеходном переходе, чей светофор особенно долго не желал загораться зелёным, Масаоми вдруг поглядел в ту сторону, откуда они пришли, и пробормотал:

— Что-то ни Саймона, ни Сидзуо сегодня не видать… Ну а Юмасаки с Карисавой, наверное, опять у игровых автоматов зависают…

— Кто-кто? — машинально переспросил Микадо, хотя и понимал, что эти слова были не для его ушей, Кида просто говорил с собой.

— Юмасаки и Карисава — мои знакомые. А Саймон и Сидзуо, ну… Я рассказывал уже про людей, которым лучше не переходить дорогу? Вот они как раз из них. Впрочем, если будешь вести нормальную, спокойную жизнь, то с Сидзуо Хэйвадзимой тебе вряд ли даже разговаривать придётся. Ну а если просто издалека его увидишь, то лучше смыться по-тихому, да.

Из слов друга Микадо сделал вывод, что Масаоми не очень-то жалует этого Сидзуо. Пояснять Кида, по-видимому, ничего не собирался, а Микадо не стал расспрашивать. В конце концов, его волновало сейчас кое-что другое.

— «Люди, которых лучше не злить»… Звучит как что-то из приключенческой манги, честно говоря. А кто ещё есть из таких?

В ответ на невинный вопрос Масаоми глубоко задумался и поглядел в небо. А потом решительно заявил:

— Ну, для начала я!

— Угол наклона плоскости — корень из трёх градусов.

— Какой ещё корень? Погоди, наклон плоскости? То есть ты намекаешь, что у меня шутки плоские? Раз уж хочешь меня уязвить, мог бы и понятнее выразиться, например, «шутка плоская как доска», или что-то в этом роде… Или, может, ты имеешь в виду, что мой юмор недоступен обычным ученикам начальной школы, которые ещё корни не проходили?! Слышь, да ты никак нарываешься, хотя я только что предупредил, насколько я опасен?! Ты когда успел так поглупеть? Кто виноват? Неужто облегчённая программа в начальной школе?[6]

— Её тлетворное влияние сильно недооценено, — с каменным лицом ответил Микадо, оборвав занудную тираду Масаоми.

Тот, видимо, и сам понял, что шутка себя исчерпала, поэтому вернулся к теме.

— Ну, кроме них… если не считать якудза и цветные банды… и сузить круг поиска до тех, с кем ты реально можешь столкнуться… Помимо Сидзуо и Саймона, берегись типа по имени Идзая Орихара. Он страшный человек, ни в коем случае с ним не связывайся. Правда, он живёт в Синдзюку, поэтому вы вряд ли пересечётесь на улице…

— Идзая… Необычное имя.

— Чья бы корова мычала! — засмеялся Масаоми, и Микадо не нашёлся, что ответить.

К грандиозной фамилии Рюгаминэ прилагалось не менее грандиозное имя Микадо. Их род, судя по фамилии, был когда-то знатен и могуч, но величие затерялось в веках, а родители Микадо работали обыкновенными офисными служащими. В вопросы наследства его не посвящали, но вряд ли родителей так взволновала бы новость, что сын собрался в частную школу, имей они большое состояние.

Имя Микадо должно было пророчить ему великое будущее, но в начальной школе частенько становилось предметом насмешек. Впрочем, в издевательства это так и не переросло: одноклассники привыкли со временем и отстали.

Но в старой школе в родном городе учеников было так мало, что набирался всего один класс, и Микадо привык из года в год видеть знакомые лица. А теперь ему предстояло прийти в класс, полный незнакомцев, да ещё в чужом городе. Может, они посчитают, что Микадо достоин носить своё имя?

Не, дохлый номер.

Словно почувствовав его переживания, Масаоми решил подбодрить друга:

— Да не парься ты об этом. Имя, конечно, вычурное чуток, но что в этом плохого-то? Просто веди себя уверенно, и никто тебе слова не скажет.

— Угу, спасибо… — поблагодарил Микадо, а светофор тем временем загорелся зелёным, и толпа двинулась через дорогу.

— Ах да, я вспомнил, с кем ещё лучше не связываться. Держись подальше от «Долларов».

— Долларов… — задумчиво повторил Микадо.

— Ага. Как баксы, только не зелёные[7].

— Странные у тебя сравнения… Так кто это? — с неожиданным интересом спросил Микадо, до сих пор больше молчавший.

— Точно не скажу. Какая-то группировка, их много, и у них не все дома. Вроде похожи на очередную цветную банду, но я понятия не имею, какой они цвет… Ну и да, в последнее время за цветными бандами так следят, что компанией фиг соберёшься. Может, эти «Доллары» уже и распались давно.

— Вот как…

Повисла неловкая тишина. Парни некоторое время шли молча. Через дорогу от них возвышалось современное стеклянное здание. Внутри был выставлен роскошный автомобиль, прекрасно оттеняющий минималистичную архитектуру.

Микадо загляделся было на столь удачное сочетание, как вдруг раздался странный звук. Сперва Микадо принял его за ржание какой-то огромной лошади, но, прислушавшись, понял, что он доносится откуда-то со стороны проезжей части, уходящей вдаль. И когда ржание раздалось во второй раз, Микадо рассудил, что это, наверное, рёв мотора. Он так и не избавился от мысли, что есть в этом звуке нечто звериное, но, наверное, ему просто показалось. Что ещё может так реветь на проезжей части, если не машина или мотоцикл?

Микадо остановился, желая посмотреть, дождаться, когда покажется источник странных звуков, а Масаоми совершенно спокойно проговорил:

— Удача — твоё второе имя, да, Микадо?

— А?..

— Ты первый день в Токио, а уже повезло увидеть своими глазами городскую легенду. — Масаоми старательно сохранял невозмутимый вид, однако где-то в глубине глаз горел до боли знакомый огонёк нетерпения…

Микадо видел его не раз. Так же Масаоми глядел на самолёт, пролетавший над школой прямо посреди урока, и на забежавшего на территорию школы тануки[8]. Так он глядел на всё, что хоть на мгновение нарушало заунывную повседневность.

Микадо уже думал окликнуть Масаоми, как-то привлечь его внимание, когда…

Оно явилось перед ними.


Тень в форме человека верхом на смолянисто-чёрном мотоцикле без фар.

Она беззвучно промчалась прямо перед парнями, лавируя в потоке машин. Микадо даже не успел ничего понять.

Через несколько мгновений мотор мотоцикла взревел ещё раз, но быстро стих — слышно было лишь, как шины упруго трутся об асфальт, будто двигатель заглушили вовсе. Вот только мотоцикл и не думал останавливаться — казалось, наоборот, ускорялся.

Но это же невозможно! У реальности словно отрезали звуковую дорожку, на которой находился шум мотора, — от этого чувства стало неуютно. Половина прохожих тоже замерли и непонимающе глядели вслед тени.

Лишь тогда Микадо заметил, что мелко дрожит. Но не от страха: тело захватило иное чувство.

«Я увидел что-то невероятное…»

В тот момент, когда тень проносилась мимо Микадо, он попытался посмотреть сквозь визор. Ничего разглядеть не получилось, но мальчик заметил другое: шлем мотоциклиста оставался совершенно неподвижным. Микадо даже показалось, что по ту сторону непроницаемого визора… никого нет.

Будто шлем совершенно пуст.

* * *
Чат (поздняя ночь)


*Пользователь Таро Танака вошёл в беседу*


{Добрый вечер!}

[Добрый.]

{О, Сеттон, вы в сети! Я видел его сегодня!}

{Тот самый чёрный мотоцикл!}

[Ты сегодня был в Икэбукуро?]

{Ага. Ну, я теперь там живу. Сейчас сижу с домашнего компа одного друга, а с завтрашнего дня перееду в квартиру рядом со станцией. Я заранее заключил договор с провайдером, поэтому, думаю, с подключением проблем не будет.}

[Что ж, поздравляю. Один будешь жить?]

{Да.}

[Ясненько… А во сколько ты видел Чёрного Байкера? Часов в 7 вечера ведь?]

{О, вы уже знаете? Я видел его у «Саншайн».}

[Угу, знаю. Я тоже там был.]

{?!}

{Правда? Подумать только! Возможно, мы прошли мимо друг друга и даже этого не поняли!}

[Вполне вероятно.]

{Как же здорово! Жаль, я раньше не сказал, что переезжаю!}

[Ну, в любом случае добро пожаловать в Икэбукуро. Если будут какие-то вопросы, сразу же обращайся.]

{Большое спасибо!}

{Ну и… вопрос уже есть.}

[Давай спрашивай.]

{Вы знаете человека по имени Орихара?}

{Мне друг сказал держаться от него подальше…}

{Он правда настолько страшный? Хотя, наверное, вы его и не знаете даже… Простите, что спросил.}

[]

[Таро Танака, твой друг… он случайно… не из тех?]

{Да нет, обычный человек.}

[А, ясно. Извини. С Идзаей и правда лучше не связываться. Он реально опасен.]

<О! Приветики, Танака!>

{?! Канра, вы всё это время были с нами?}

<Ага, просто отошла на звонок ответить. Читаю вот всё, что пропустила. Ты сейчас в Токио? Поздравляю, поздравляю! Надо бы устроить встречу в реале, отметить.>

{А, да нет, что вы, не стоит! Хотя встретиться я не против.}

<Ещё бы ты был против!>

<Кстати о встречах в реале, знаете ведь, что некоторые ищут через интернет партнёров для самоубийства?>

[Ага.]

[В прошлом году полно таких историй было. Познакомились в сети и вместе покончили с собой.]

{Да уж, жуткое дело…}

{Но в последнее время таких новостей не много.}

[Либо попытки самоубийства так и остаются попытками, либо журналисты отправились искать другую сенсацию.]

<Или, может, всё это происходит до сих пор, просто никто не замечает!>

{Это как?..}

<Просто никто ещё не обнаружил трупы.>

{Фу…}

[Прямолинейно.]

<В последнее время много людей пропадает без вести.>

{А почему этого нет в новостях?}

<В основном пропадают нелегальные иммигранты и подростки, сбежавшие из дома… Особенно много таких исчезновений между Сибуей и Икэбукуро. Поговаривают даже, будто это «Доллары» их отлавливают… и едят, хе-хе!>

{Да я смотрю, «Доллары» довольно известные.}

<Ну они же крутые! Недавно вот, похоже, с китайской мафией чего-то не поделили. Да и того якудза, говорят, ножом пырнул пацанчик из «Долларов»!>

[И откуда данные?]

<Есть у меня знакомый, он в теме.>

{Эх, я бы с удовольствием послушал ещё, но мне завтра вставать рано, поэтому я, наверное, всё…}

<Ну тогда давай!>

[Доброй ночи, Танака.]

[Ах да, у меня есть пара дел, поэтому я тоже пойду.]

{Простите, что покидаю вас так рано… И да, пожалуйста, уж в следующий раз расскажите, кто такой Дотатин!}

{До скорого!}

<Эх, все уже разбежались… Никто больше не придёт, наверное…>

<Всем споки-ноки! ★>


*Пользователь Таро Танака покинул беседу*


*Пользователь Сеттон покинул беседу*


*Пользователь Канра покинул беседу*

Глава 3. Безголовый байкер: субъективно


Государственная трасса № 254 (бывшая трасса «Кавагоэ»)


Хозяйка чёрного байка, мчащегося по шоссе в ночь, злилась: всё сразу пошло не так.

Задание дали проще некуда, но стоило проявить снисхождение — и в итоге ей же наподдали бампером. Парней надо было вырубить с самого начала, не церемонясь.

Погрузившись в размышления о работе, Безголовый байкер немного сбросила газ.

Поворотников на мотоцикле не было. Она подняла руку, как велосипедист, и свернула налево, в переулок. Подъехав к спуску на парковку одной из многоэтажек, она спрыгнула с сиденья и напоследок погладила мотоцикл по рулю.

Тот негромко заурчал, а потом совершенно самостоятельно отправился на стоянку.

Проводив железного коня взглядом, Безголовый байкер направилась ко входу в жилую часть дома.


— О, уже вернулась?

В квартире на самом верхнем этаже её встретил парень в белом лабораторном халате. Ему ещё не исполнилось тридцати, да и внешностью он обладал вполне приятной, однако медицинский халат совершенно неуместно смотрелся в квартире, уставленной не медицинским оборудованием, а дорогой мебелью и электроникой.

Впрочем, и тень в мотоциклетном костюме тут смотрелась не лучше. Она с заметным раздражением прошагала в комнату.

— У-у-у, кто-то сегодня не в духе. Может, тебе кальция в организме не хватает? Надо добавить в рацион, — проговорил парень в халате, отодвигая стул от стоящего в углу компьютерного стола. Он уже сел и включил монитор, когда из соседней комнаты донеслось яростное клацанье клавиатуры. В квартире была установлена локальная сеть, поэтому они могли беседовать вот таким образом, находясь в разных комнатах.

На экране начали появляться буквы: «Предлагаешь мне есть яичную скорлупу?»

— А ты что-то имеешь против? — ответил парень вслух, откидываясь на стуле. — Правда, я не диетолог, поэтому не знаю, ни сколько в скорлупе кальция, ни хорошо ли он усваивается. Ну и тот ещё вопрос, нужен ли тебе вообще кальций, если непонятно, где у тебя находится мозг. И вообще, чем ты ешь?

В комнате Безголового Байкера опять защёлкали клавиши: она набирала новое сообщение, не задумываясь о том, как странно её монолог выглядит на экране.

«Заткнись».

Именно так они обычно общались, и обоих это вполне устраивало.

— Ладно-ладно, молчу. Давай лучше о другом. У людей, которые днями напролёт глядят в экран, устают глаза, а как с этим обстоит у тебя?

«Будто я знаю».

— Ну а каков для тебя мир, Селти? Как ты его видишь, не имея глаз? Я уже столько раз спрашивал, но ты всё не хочешь говорить.

«Я не могу объяснить то, что сама не понимаю».

У тени по имени Селти не было головы, однако она всё видела, слышала и даже обоняла. Она прекрасно видела и буквы на мониторе, и оттенки цветов. Единственным отличием зрения Селти от человеческого был немного больший угол обзора, но именно немного. Если бы она могла видеть на триста шестьдесят градусов, то не попала бы так глупо под машину того гопника.

По умолчанию она «видела» откуда-то из шеи, но при желании могла сместить точку зрения в любую другую часть тела. Неспособна она была только глядеть на себя со стороны.

Селти слабо представляла, по каким законам живёт её тело. Не знала она и как видят мир обычные люди, поэтому объяснить разницу ей было не по силам.

Заметив, что Селти долго ничего не печатает, Синра проговорил:

— Ну, я могу только предполагать, но моя гипотеза такова: видеть тебе позволяет та фантастическая тенеобразная субстанция, которая постоянно сочится из твоего тела. Опыт я не проводил, так что не буду утверждать, но, думаю, частицы этого вещества выступают в роли света: отражаясь от предметов, они возвращаются и приносят информацию об окружающем мире. Со звуками и запахами то же самое: их улавливает твоя «тень». Как локатор. И, разумеется, о предметах, находящихся далеко, ты будешь получать меньше информации. Возможно даже, что органы чувств заменяет та самая тень, которую ты используешь в качестве одежды, и она же воспринимает свет, вибрации, даже запахи.

«Ты слишком глубоко копаешь. Меня это не интересует. До тех пор пока я вижу и слышу, принцип действия слабо меня волнует», — безразлично напечатала его собеседница.

Парень в белом халате делано пожал плечами:

— Вот вечно ты так, Селти. Я просто хочу понять, чем отличаются наши миры… Дело не в зрении, а в том, что ты чувствуешь. Совсем не то же, что человек… — Парень в халате на секунду затаил дыхание, а потом нарочито спокойно проговорил: — А то, что чувствует фейри, дюллахан, материализовавшийся в этом городе.


Селти Стурлусон не была человеком.

Она была одной из фейри — созданием, что люди прозвали дюллаханами.

Подобные ей разъезжали с собственной отрубленной головой под мышкой, на колесницах, запряжённых безголовыми конями, коште баурами, и посещали тех, за кем скоро явится смерть.

На людей же, которые по беспечности отворяли им двери, дюллаханы выплёскивали ушат крови.

Безголовые всадники считались вестниками беды, и легенды о них, как и о баньши, на протяжении многих поколений пересказывались в Европе из уст в уста.

В Японии легенды об этом мифическом существе так и остались бы неизвестными, если бы не фэнтезийные романы, сериалы и видеоигры.

Дюллаханов, предвестников неудач, в играх изображали врагами или злодеями довольно часто, поэтому молодое поколение — геймеры и любители приключенческих романов — легко могло представить себе призрачного воина.

Но Селти вовсе не поэтому прибыла в Японию из далёкой Ирландии, где и зародились легенды о ей подобных существах.

Селти не знала ни того, где и как родилась, ни зачем дюллаханам ушат с кровью, ни почему они предвещают скорую смерть.

И как раз чтобы вернуть утраченную память, она прибыла в далёкое островное государство.


Два десятка лет тому назад Селти очнулась в горах и осознала, что почти ничего не помнит.

Среди пропавших воспоминаний были как личные — но лишь до определённого момента, так и знания о природе силы дюллаханов.

У девушки осталось только убеждение, что она дюллахан по имени Селти Стурлусон, и способность управлять своими силами. А когда к ней вдруг подошла безголовая лошадь и радостно полезла ласкаться, Селти наконец заметила, что и у неё самой нет головы.

Сначала фейри поразилась: «Это я, получается, не головой думаю?» Потом её удивило ещё кое-что: голова, где бы та сейчас ни находилась, излучала некую едва заметную ауру.

Поразмыслив над этим, Селти пришла к выводу: её сознание существует одновременно и в пропавшей голове, и в теле, а отсутствующие воспоминания, по-видимому, были как раз в голове.

Селти не пришлось долго думать: голову, в которой хранятся все секреты, нужно вернуть. Это и стало на время смыслом её жизни.

Как знать, может, тело и голова разделились вполне сознательно? Но, не найдя головы, этого не узнаешь.

Ей ничего не оставалось, кроме как следовать за излучаемой головой аурой. Однажды след привёл Селти на корабль, стоящий в порту.

Узнав, что судно отправляется в Японию, туда же, куда влекла её аура головы, Селти решила пробраться на борт тайком. Проблемой было лишь протащить безголового коня и колесницу.

Воскрешённый неведомыми силами труп лошади и повозка являлись для дюллаханов чем-то вроде фамильяров, и при желании Селти способна была их развеять, прогнать. Но куда бы они в таком случае попали и смогла бы она вернуть их в случае чего, Селти не знала.

Должно быть, эти сведения тоже остались в голове. Поэтому Селти не решилась бы на такой шаг, даже если бы понимала, как именно прогонять фамильяров. Вместо этого она направилась на свалку неподалёку от порта.

Там Селти нашла подходящую вещь, напоминавшую гибрид скакуна и колесницы: нечто двухколёсное, без фар, чернильно-чёрное.


С тех пор как Селти прибыла в Японию, прошло уже двадцать лет. И за всё это время — никаких улик.

Она не переставала чуять ауру головы, однако не лучше, чем люди обоняют слабые запахи: можно было ориентироваться в общих чертах, но не более. Когда требовалось определить точное местоположение предмета, её шестое чувство становилось бесполезным.

Голова должна быть где-то здесь, в Токио…

Селти мысленно стискивала зубы и продолжала поиски.

Пусть на это уйдут годы, десятилетия — она не сдастся. Самым старым её воспоминаниям было по несколько веков. Тем, что остались в голове, наверное, и того больше.

Из давности сохранившихся воспоминаний Селти сделала вывод, что время над дюллаханами практически не властно.

Торопило фейри вовсе не это. Её пугала неизвестность. У кого находится голова, в каких целях её используют? Вопросы оставались без ответа, и она не могла позволить себе расслабиться.

Сегодня Селти вновь рассекала мрак ночного Токио на своём мотоцикле. Поиски она совмещала с подработкой, обычно курьером.


— Полагаю, очередное задание выполнено на совесть, комар носа не подточит? — запросто спросил Синра Киситани, парень в белом халате. Он часто употреблял всякие странные выражения, смысл которых оставался для Селти загадкой.

Синра был одним из немногих, кто знал об истинной природе Селти. В обмен на выполнение разнообразной «работы» он давал девушке крышу над головой.

Мужчина приходился сыном врачу, пассажиру корабля, куда пробралась Селти. Именно Синра обнаружил её во время путешествия, отец же его передал Селти записку следующего содержания: «Всего один раз. Позволь мне провести вскрытие, и ты не будешь нуждаться в жилье».

Отец Синры был человеком необычным. Он не только не испугался, вступив в контакт с разумным созданием неизвестной природы, но даже предложил ему сделку. Мало того, результаты исследования он так и не огласил перед научным миром. Врач провёл вскрытие неизвестного науке существа исключительно из личного интереса. И если верить его словам, регенерация Селти потрясала воображение: надрезы затягивались на глазах, прямо во время процедуры.

Сама Селти мало что об этом помнила.

Виной тому, вероятно, был болевой шок. Хоть Селти и ввели анестетик, препарат, предназначенный для людей, на неё не подействовал. Надрезы отзывались мучительной, острой болью, но тяжёлые цепи не давали Селти пошевелиться. Где-то на середине вскрытия она потеряла сознание, а очнувшись, ничего не помнила о произошедшем.

— По-видимому, болевой порог у тебя всё-таки выше, чем у людей. Человека такие манипуляции свели бы с ума, — с некой гордостью объявил отец Синры, когда с экзекуцией было покончено. А у ничего не помнившей Селти не осталось даже сил на него злиться.

Даже по тому, как быстро она оправилась от сегодняшнего удара машиной, становилось понятно: тела дюллаханов и впрямь очень выносливые. Селти взглянула на Синру.

Его отец позаботился о том, чтобы малолетний сын присутствовал на вскрытии. Он вложил холодно поблёскивающий скальпель в руку мальчика, которому не исполнилось и пяти, и велел ему разре́зать плоть существа, очень похожего на человека. Узнав об этом, Селти подумала, что под покровительством такого отца хорошим человеком Синре не стать. Он и не стал.

В свои двадцать четыре Синра считал себя подпольным врачом по вызову. Лечил он тех, кому официальная медицина помочь почему-то не хотела или не могла. Обычно к нему обращались с пулевыми ранениями — а в Японии огнестрельное оружие было под запретом — или же люди, желавшие изменить внешность, не оставляя свидетельств. В плане навыков и репутации Синра заметно превосходил сверстников: немногие были способны на то, что вытворял он. Однако всё это Синра поведал Селти сам, так что сложно было проверить, говорит ли он правду.

По стандартной процедуре, прежде чем стать хирургами, дипломированные врачи должны пару сотен раз ассистировать. Но, похоже, Синра с лихвой попрактиковался, помогая отцу в его нелегальных экспериментах. А к концу школы парень уже не испытывал никаких угрызений совести насчёт своего занятия. Яблоко от яблони…

И теперь этот самый парень спрашивал Селти, ответственно ли она подошла к сегодняшней работе.

«Непревзойдённо бесящая работа, высший балл», — не без сарказма отозвалась Селти, а потом принялась быстро набирать текст, рассказывая о задании. Символы всплывали на мониторе один за другим.


Работа сегодня была не из обычных, да и Синра дал поручение внезапно, ближе к ночи.

В Икэбукуро собиралась какая-то компания, и одного из их друзей вдруг похитили. По-хорошему, с этим следовало разбираться полиции, но в данном случае важна была каждая секунда, и кто-то связался с Синрой напрямую, послав сообщение.

Похищение. Грязное дело, всякие корпорации зла поручают его самым мелким сошкам, которых только способны найти. Шестёрки крадут нелегальных иммигрантов или сбежавших из дома подростков, а потом передают их выше по цепочке.

Точно неизвестно, какую цель преследуют заказчики похищений, но, скорее всего, просто снабжают разнообразные «проекты», в которых люди служат сырьём. Возможно, заказчики ставят над жертвами эксперименты, а те, кто рангом чуть пониже, просто обзавелись чёрным бизнесом и сбывают похищенных как товар. Или сами мелкие сошки надеются сбагрить жертв по-быстрому хоть куда-нибудь, а может, заставить работать за гроши на рабских условиях.

В общем, нелегального иммигранта, друга того человека, что вышел на Синру, похитили. Вся история выглядела крайне сомнительно, но без таких подозрительных заказов у Селти, лишённой и документов, и даже лица, не было надежды на заработок.

В общем, она хорошенько отметелила похитителей и нашла минивэн. Убедившись, что с жертвой всё в порядке, Селти написала Синре, а тот уже связался с компанией друзей похищенного и сообщил им об успехе. Бандиты так и не пришли в сознание, пока Селти была на парковке. Что с ними стало, она не знала.

Сама Селти просто сообщила бы этой таинственной компании друзей, где находится минивэн, а дальше пусть вызволяют товарища сами. Но Синра придерживался мнения, что работу следует выполнить тихо, поэтому досталось задание всё-таки Селти. Синра счёл, что куда лучше дать зачистить это место хладнокровному профессионалу, чем столкнуть лбами две группы разгорячённых людей.

Из-за этого решения Селти угодила под машину — весьма болезненный опыт. К тому же, хоть дюллахан никого и не убила, её огромная коса причинила в эту ночь много боли. Тело Селти всегда окутывала тень. Иногда она принимала форму рыцарских доспехов, но усилием воли Селти могла превратить её в мотоциклетный костюм — какой был на ней, например, сейчас — или даже в простое оружие.

И хотя само предположение, что у тени есть вес, звучит глупо, та тень, что окутывала Селти, была очень лёгкой и могла выделывать такие штуки, которые Голливуду и не снились. Но имелась у этого и обратная сторона: из-за лёгкости тени Селти не помогала ни инерция, ни вес оружия. Ударяя, она использовала лишь свою собственную силу. Одно хорошо: лезвие косы не тупилось, оставаясь всегда острым и крепким. Селти не могла припомнить, чтобы на нём появилась хоть одна зазубрина или скол. Коса была подобна неуязвимому канцелярскому ножу, увеличенному до размеров катаны, но сохранившему прежний вес.

В качестве дробящего оружия от тени было мало толку, но вот в виде косы она приобретала невероятные разрушительные свойства. Однако Селти решила-таки не разрезать того гопника лезвием, вместо этого вырубив его ударом рукояти по горлу.

Она смутно помнила, как у себя в Ирландии столетия назад разрубала на куски людей, кричащих от ужаса при виде дюллахана, но что-то ей подсказывало: в современной Японии такие методы будут не к месту. За последние двадцать лет Селти научилась не только японскому языку, но и самоконтролю, особенно по части умерщвления противников. Ей бы здорово помогли занятия каким-нибудь айкидо, карате, даже просто курсы самообороны, но, увы, ни в одном из заведений поблизости не захотели принимать ученика, который принципиально не снимал шлем, поэтому Селти махнула на затею рукой.

Честно говоря, как оружие коса была не очень. Ужас в людей она вселяла исправно — всё-таки даже сама Смерть ходит с огромной косой, но на деле с мечом или копьём управляться куда проще. Впрочем, несмотря на это, Селти продолжала использовать именно косу, ибо, как выразился Синра, «в такой работе запоминающийся образ пойдёт лишь на пользу». Ну и, к стыду Селти, в последнее время коса просто начала ей нравиться.

Хотя какой смысл в грозном оружии, если тебя берут и сбивают машиной? Боль уже прошла, но Селти так злилась на свою беспечность, что внутри у неё аж клокотало.

Селти не знала, какая рана окажется для неё смертельной. Никогда не проверяла этого и, разумеется, выяснять не собиралась. Она подробно изложила детали произошедшего Синре, не скрывая переживаний по поводу собственной выносливости.

Выслушав рассказ о том, как от столкновения с машиной Селти отлетела на несколько шагов, Синра беззаботно улыбнулся и проговорил:

— Что ж, ты чудесно потрудилась. Но прежде чем отпустить тебя отдыхать, я должен кое-что рассказать.

«И что же?»

— Заметила, как быстро мы обнаружили тех ребят? В общем, это потому, что я попросил помощи у Орихары.

Идзая Орихара был торговцем информацией из Синдзюку. За баснословные суммы он доставал для клиентов любые данные, однако профессия информатора не была его основным источником дохода. Чем же он занимался на самом деле — никто не знал.

Уж сколько Селти выполнила разной работы, а задания, в которых был хоть как-то замешан Орихара, оказывались особенно неприятными. Проще говоря, Селти считала, что с этим человеком не стоит связываться лишний раз.

«И с чего он вдруг решил нам помочь?»

— Я позвонил ему вскоре после того, как нам дали эту работу, ну и решил спросить, не расскажет ли он чего в обмен на наш аванс. Называю ему номер машины — а он тут же говорит, на какой она парковке.

Селти скрипнула несуществующими зубами. Странно, однако даже не имея головы, скрип она ощутила очень отчётливо.

Селти задумалась, откуда же может доноситься ощущение, которого она не способна чувствовать, когда её сзади вдруг обнял Синра. Он часто наведывался в комнату Селти, когда размышлял, расхаживая по квартире туда-сюда.

— Ну что, не растеряла решимость?

«В смысле?»

Поглядев на высветившиеся на экране символы, Синра вымученно улыбнулся.

— Сама ж знаешь… — И прежде чем Селти успела напечатать что-то в ответ, он продолжил: — Ты удивительное создание, и тебе дана невероятная сила, Селти. Но такими темпами цели не достичь даже тебе.

«Что ты имеешь в виду?»

— Ладно, скажу прямо: сдайся.

Постукивание клавиш стихло, и в комнате повисла тяжёлая тишина.

— Хватит уже искать голову. Давай лучше съездим куда-нибудь вместе. Куда угодно. Если хочешь посетить родные места, я сделаю для этого всё, что в моих силах. И я вместе с тобой поеду, и буду там с тобой… — Когда из речи Синры вдруг исчезали заумные словечки, это означало только одно: он говорит от чистого сердца.

«Сколько раз тебе повторять? Я не собираюсь сдаваться».

— Во всех культурах мира полно сказаний о безголовых созданиях, бродящих в поисках своей головы. Должно быть, раньше встречалось много тебе подобных. Вон даже в недавнем фильме про Сонную Лощину что-то такое есть, а значит, в девятнадцатом веке таких, как ты, ещё видели люди. А может, это ты сама и была, просто забыла? — Синра продолжал трещать без умолку.

Селти в ответ напечатала: «Зачем мне похищать какого-то учителя?..»

— О, ну раз уж мы затронули первоисточник… — Синра попытался положить руку Селти на плечо, но та стряхнула её, печатая с некоторым раздражением:

«Я не испытываю к тебе неприязни, но на данный момент мне хватает того, что мы живём под одной крышей».

Прочитав одиноко чернеющие на экране строки, Синра со вздохом пробурчал:

— Ну, в таком случае хоть постарайся вести себя как девушка.

На мгновение повисла тишина.

Воздух, казалось, сейчас вспыхнет от напряжения.

«Всё, я в душ».


Ванную окутывал густой пар.

Разгоняя пальцами мыльную пену по шелковистой коже, Селти задумчиво глядела в глубину зеркала. Крепкая грудь, подтянутый живот — телосложение у неё было как у модели, но всё это лишь подчёркивало другую её черту, жутковатую: отсутствие головы. И хотя вид сосредоточенно намыливающей себя безголовой женщины был совершенно сюрреалистичным, саму Селти это ни капли не смущало.

В Ирландии она никогда не мылась и не принимала душ, но с прибытием в Японию это постепенно вошло в привычку. Её тело не производило ни пота, ни других выделений, но теперь Селти не могла представить свою жизнь без душа, без возможности смыть с себя приставшую к телу пыль большого города. Не доказывало ли это, что ей и людям нравится одно и то же?

На самом деле Селти частенько задумывалась, насколько её ценности, ценности дюллахана, отличны от человеческих. Когда она только-только прибыла в Японию, то частенько попадала в непонятные ситуации и не знала, как реагировать, но со временем, как ей казалось, окружение японцев её изменило, и она привыкла.

А ещё в последнее время она всё чаще видела в Синре представителя противоположного пола. Поначалу это сбивало Селти с толку, но потом её осенило: «Кажется, я влюблена». Однако она не была девочкой-подростком, поэтому осознание почти ничего не изменило в ритме её жизни.

Но когда они с Синрой смотрели что-нибудь по телевизору и вдруг смеялись над одной и той же фразой, над одной и той же ситуацией, на сердце вдруг становилось тепло.

«У меня такие же ценности, как у обычного человека. И у меня есть душа, неотличимая от человеческой. И, кажется, она способна понять и разделить то, что чувствуют люди. Должна быть способна».

По крайней мере, именно в это ей хотелось верить.

Глава 4. Городские будни: день


Частная старшая школа «Райра» находилась в южном Икэбукуро.

Территория школы, пусть и небольшая, использовалась настолько рационально, что тесноты почти не было заметно. Станция Икэбукуро расположилась совсем рядом, что притягивало жителей пригородов — поступив, они могли легко добираться до школы на электричках и не переезжать в общежитие. К тому же в последнее время престиж «Райры» возрос, а вместе с ним — и сложность вступительных экзаменов, так что Микадо и его одноклассники, можно сказать, выбрали для поступления лучшее время.

С крыши «Райры» открывался неплохой вид на район, хотя почувствовать себя на вершине мира не давала шестидесятиэтажная громада небоскрёба, закрывающая обзор. А прямо напротив школы раскинулось кладбище «Дзосигая», необычайно пустынное и тоскливое для места, расположенного в самом сердце мегаполиса.

Церемония поступления оказалась совершенно не впечатляющей, а после неё Микадо и Масаоми разошлись по кабинетам на такой же обычный классный час.

— Меня зовут Микадо Рюгаминэ. Приятно познакомиться.

Микадо переживал, что посыпятся замечания и шуточки, но на его имя никто не обратил внимания. Похоже, имена окружающих волновали сверстников куда меньше, чем он думал.

Сам же Микадо слушал, как представляются одноклассники, очень внимательно.

Кто-то подшучивал над собой, кто-то просто называл имя и садился на место, а кто-то уже клевал носом за партой. Особенно Микадо заинтересовала девушка по имени Анри Сонохара.

Она была весьма миниатюрной для старшеклассницы, светлокожей и миловидной и носила очки в тонкой оправе. Самая настоящая красавица, но что-то в облике девушки подсказывало: она не из тех, кто легко идёт на контакт.

— Меня зовут Анри Сонохара, — произнесла она так тихо, что слова будто растаяли, едва сорвавшись с губ. Но Микадо, прислушавшись, всё разобрал.

Его внимание привлекло то, что из всего класса только Сонохара казалась оторванной от реальности.

Прочие одноклассники прекрасно подходили под определение «типичный школьник», среди них не было ни ботаников, ни явных хулиганов.

Ещё Микадо заметил, что отсутствует одна из учениц, Мика Харима. Он не особо над этим раздумывал: наверное, простудилась или что-то такое.

Вот только когда выяснилось, что Харимы нет, Сонохара с явной тревогой поглядела на пустующую парту.


Остаток классного часа прошёл без проволочек, и, как только всех отпустили, Микадо отправился проведать Масаоми в классе по соседству.

Друг так и не снял серьги, нагло нарушая школьные правила, но всё равно не слишком выбивался из толпы. На самом деле, возможно, как раз Микадо выделялся больше: в «Райре» разрешалось не носить форму, и, хотя выданные пиджаки по случаю линейки надели оба, сторонний наблюдатель даже не подумал бы, что они из одной школы[9].

— Ну, вчера наши планы пошли насмарку из-за твоего переезда и всяких интернет-кабелей, так что давай я сегодня тебе покажу, где здесь что, а ты меня за хлопоты чем-нибудь угостишь, — предложил Масаоми.

Микадо был совершенно не против, поэтому просто последовал за ним. В кружки начинали записывать позже, в специально отведённое для этого время, и пока что покидать школу можно было, нигде не отмечаясь.

Выйдя за ворота, Микадо и Масаоми направились к торговым кварталам. Где-то сбоку всё время виднелся небоскрёб «Саншайн-60».

Икэбукуро казался Микадо странным и непонятным. Хоть улицы и были одинаково узкие и прямые, будто проведённые по линейке, за любым поворотом словно открывались новые миры — каждый со своей культурой и законами.И от улицы к улице это ощущение становилось всё сильнее — как и смятение Микадо.

— Есть пожелания? Куда хочешь? — окликнул его Масаоми.

— А, ну… Покажешь, где книжный? — нерешительно спросил Микадо.

Они шли мимо какого-то ресторанчика с фастфудом, расположившегося в самом начале улицы Саншайн-60. Масаоми задумался.

— Ну, лучший книжный тут — это «Дзюнкудо»[10]… А что ты хочешь купить?

— Да думал взять манги, дома почитать…

Услышав это, Масаоми молча куда-то направился. Микадо поспешил за ним.

— Здесь неподалёку есть магазин, где манги завались. Пойдём туда, — пояснил Масаоми.

Они дошли до зала игровых автоматов, что был на перекрёстке, и свернули направо. Место, где оказались друзья, разительно отличалось от Саншайн-60. Микадо опять охватило чувство, будто это какой-то другой район.

Он и от станции до своей квартиры пока что ходил, ни на секунду не теряя бдительности. Микадо не покидало ощущение: один неверный поворот — и самому дорогу обратно уже не найти.

— Всякие додзинси там, кажется, тоже продают.

Додзинси… Как заядлый пользователь сети, Микадо был о них наслышан, но сам никогда не покупал. Он смутно помнил, что в средней школе девчонки буквально с ума сходили по додзинси. Тогда, посидев в интернете, он сделал вывод: это манга из категории «только для взрослых», с откровенными картинками. Разумеется, при слове «додзинси» они сразу возникли перед глазами.

— А… а нам вообще туда можно? Нас не выгонят?..

— Чего-чего?.. — от удивления Кида на секунду завис. И тут их окликнули сзади:

— Эй, Кида! Ты, что ли?

— Ну и ну, сколько лет, сколько зим!

— О, Карисава, Юмасаки! Привет! — отозвался Кида.

К ним подошли двое, юноша и девушка, неестественно бледные — явно из тех, кто не слишком часто выходит на свет. Тщедушный парень смерил Микадо и Масаоми острым внимательным взглядом. За плечами у него висел тяжёлый на вид рюкзак, похожий на походный, вот только одет молодой человек был совсем не как любитель отдыха на природе…

Микадо всё разглядывал незнакомцев, а девушка вновь заговорила с Кидой:

— А это кто? Твой друг?

— А, да, мой друг детства, — охотно ответил Кида, — и мы теперь учимся в одной школе.

— У вас сегодня был первый день? Что ж, поздравляю, — кивнула девушка.

Поговорив вот так, немного невпопад, Масаоми наконец решил представить парочку Микадо:

— Девушку зовут Карисава, а его — Юмасаки.

— А… А меня… Микадо Рюгаминэ.

Парень, которого Кида представил как Юмасаки, задумчиво наклонил голову. Вот только сделал он это так наигранно, что стал похож на шарнирную куклу. Ни словом, ни жестом не удостоив растерянного Микадо, он почему-то повернулся к Карисаве:

— Псевдоним?

— Да с чего бы парню, который едва в старшие классы перешёл, представляться псевдонимом?.. Он что тебе, журналист, что ли?

— Знаете, это моё настоящее имя… — очень тихо уточнил Микадо, и у друзей Масаоми мгновенно округлились глаза.

— Да ну, гонишь! Тебя правда так зовут? — воскликнула Карисава.

— Здорово! Круто звучит, правда? Да-да, точно! Знаешь, на что похоже? На имя главного героя какой-нибудь манги! — Юмасаки явно пришёл в восторг.

— Да ладно вам, ребят, даже я покраснел! — рассмеялся Масаоми.

— А тебе-то что краснеть, Кида? — тут же откликнулась Карисава.

Микадо, как-то выпавший из разговора о самом себе, не знал, куда деться, и просто застыл, парализованный растерянностью. Юмасаки наконец заметил его состояние и словно бы невзначай полез за мобильным телефоном, проверить часы.

— Ой-ой-ой. Простите уж, что мы тут болтаем. Вы ведь куда-то собирались?

— Да нет, мы никуда не торопимся! — поспешно замотал головой Микадо, ещё больше смущённый тем, что на него вдруг обратили внимание.

— Нормально всё, нормально, — Юмасаки успокаивающе помахал рукой. — Прости, Кида, что отняли у вас столько времени.

— Мы просто хотели наведаться к игровым автоматам, — объяснила Карисава. — А вы за покупками?

— Ага, за мангой.

Юмасаки вдруг завёл руку за спину и похлопал по увесистому рюкзаку:

— Забавно, а мы как раз с этим покончили. У «Дэнгэки Бунко»[11] куча новинок, вот мы и отоварились. Томов тридцать, кажись.

Это издательство было Микадо знакомо. Насколько он помнил, «Дэнгэки» занималось в основном ранобэ и периодически новеллизациями голливудских фильмов. Микадо даже покупал их книги, когда учился в средней школе, но тридцать томов — это явно перебор!

— А разве «Дэнгэки Бунко» выпускает столько новых книг в месяц?..

Карисава захихикала:

— Да нет конечно! Просто новинок по две, для каждого из нас. И ещё десяток книг, которые понадобятся сегодня вечером.

— А я ещё взял «Горячую математику», об актуальных математических проблемах. С автографом самого Симамото, — гордо заявил Юмасаки.

Микадо не понял ни слова из того, что Юмасаки сейчас выдал, и умоляюще взглянул на Масаоми.

— Просто слушай, не заморачивайся. Представь, что это заклинания, просто набор слов. Парень считает: если что-то знает он, знают все, — прошептал Масаоми на ухо Микадо, а Юмасаки разошёлся, ударившись в хвастовство совсем уж непонятными вещами.

Карисава, наблюдавшая со стороны, решила вмешаться и ткнула в тяжёлый рюкзак Юмасаки локтем.

— Цивилам всё равно не понять. Ну что ж, нам пора, бай-бай!

Глядя вслед удаляющейся парочке, Микадо, сбитый с толку, прошептал:

— Книги «Дэнгэки»… понадобятся вечером?

Он не представлял, что это может значить, но парень с девушкой уже ушли слишком далеко, и догонять их было неловко, поэтому Микадо просто последовал за Масаоми в книжный.


— Выбор в «Тораноана», конечно, огромный! Очень впечатляет! У них одной манги больше, чем простых книг в любом магазине у нас!

— Да, в Икэбукуро много мест с мангой: «Анимэйт» там, «Комик Плаза». А вот если нужно что-то другое, тут уж «Дзюнкудо» нет равных. У них девятиэтажное здание, и всё забито книгами!

Они закончили с покупками и теперь шагали к небоскрёбу «Саншайн-60».

— Вот уж не знал, что ты и с такими людьми водишься, Кида.

— Ты о Карисаве и Юмасаки? Ха, думал, со мной дружат только крашеные блондины с пирсингом и мозгами, размякшими от растворителя? Ну эта парочка, конечно, довольно странная, но они неплохие. Если поддерживать с ними добрые отношения.

Микадо не понял, что Кида имеет в виду, но всё равно кивнул:

— Угу…

Что-то в словах друга напрягало, но допытываться не было никакого желания, поэтому он промолчал.

— В общем, по таким местам я спец. Куда меня только не заносит: в магазины вроде того, где мы были, в дешёвые секонд-хенды. Могу показать, где тут всякие клубы, где можно перекусить, а ещё рассказать, как торговаться в лавочках со всякой дребеденью…

— Да уж, похоже, ты знаешь здесь всё.

— А то! Интересоваться лучше всем и сразу — с любой девушкой разговор поддержать сможешь!

— У тебя одно на уме… — обречённо проворчал Микадо.

Масаоми самодовольно улыбнулся и кивнул.


Сегодня Микадо намеревался получше запомнить город, поэтому старался больше озираться по сторонам, пока шёл.

Больше всего в глаза бросались огромные экраны на фасаде «Синема Саншайн» и стены, оклеенные сверху донизу, впритык друг к другу, афишами фильмов. Они походили на коллажи из фотографий, однако, подойдя ближе, Микадо с удивлением осознал, что всё это — нарисованные вручную гиперреалистичные иллюстрации.

Он снова принялся вертеть головой, высматривая другие магазины, но тут увидел нечто ещё более необычное, чем окружающие здания.

— А?..

Микадо уже не раз встречал на улице негров-зазывал, привлекавших клиентов, но вид этого конкретного чернокожего его поразил.

Мужчина был метра два ростом, если не больше, и накачанный, словно профессиональный рестлер. Бросалось в глаза и то, что оделся он как итамаэ, повар, готовящий суши.

Микадо таращился на негра во все глаза, когда эта каланча вдруг повернулась к нему и поздоровалась:

— Браток, давно не виделись!

Микадо не знал, как реагировать. Человек, которого он видел впервые, здоровался с ним так, будто они старые друзья. Микадо уже решил, что вот и подошла к концу книга о его беззаботной жизни в Токио, но тут, словно бросая утопающему спасательный круг, в их странный разговор вклинился Масаоми:

— О, Саймон! И правда давно не виделись! Ты как, держишься?

Зазывала тут же переключился с Микадо на Киду:

— О, Кида. Будешь суши? Хороший суши, скидку делаю. Суши вкусный, да?

— Эх, прости, я сегодня на мели. Хотя в старшую школу пошёл, теперь можно и подработку найти. Слушай, а давай обслужишь нас в кредит? А я потом отдам, как получу.

— У-у-у, нельзя. А то булькать мне с рыбой на земле матушки-России.

— Булькать? На земле? — негромко рассмеялся Масаоми и зашагал дальше.

Микадо поспешил за ним, а обернувшись, увидел, как гигант, которого Масаоми звал Саймоном, машет им на прощание. Микадо снова не понял, что делать. Он склонил голову, будто извиняясь, и поспешил за другом.

— С ним ты тоже знаком? — спросил он, поравнявшись с Масаоми.

— Ага. Саймон, негр из России, работает зазывалой в ресторане суши, которым владеет русский.

Негр из России?..

— Ладно, и с какого момента здесь начинается шутка?

— Да ни с какого, всё правда. Так-то он Самуил, в России его звали Самик, а у нас переделали на английский лад, и получилось Саймон. Не знаю подробностей, его родители вроде как попросили убежища в СССР и эмигрировали туда из Америки. А потом кто-то из их знакомых открыл ресторан суши, вот его и взяли в зазывалы.

Это звучало совсем дико, но Масаоми был абсолютно серьёзен. Неужели правда?.. У Микадо глаза всё ещё были как плошки, а Масаоми добавил:

— Он один из тех, кого лучше не злить. Саймон однажды драку разнимал, так двух таких же бугаёв, как он сам, за шкирки поднял, по одному в каждой руке. А ещё, говорят, как-то раз телеграфный столб пополам переломил.

Микадо содрогнулся, вспоминая мощное, похожее на танк тело негра.

Некоторое время они шли молча, а потом Микадо тихо пробормотал:

— Невероятно…

— А? Ты о чём?

— Да я вот думаю, ты общаешься с такими разными людьми…

Микадо сказал это с искренним восхищением, но Масаоми, видимо, принял его слова за шутку. Он весело хмыкнул и широко зевнул, будто ему не сделали только что комплимент.

— Даже не пытайся мне льстить.

— Я и не собирался.

На самом деле Микадо питал к другу безмерное уважение. Если бы не Масаоми, Микадо, оказавшись в Икэбукуро один, беспомощный, точно закрылся бы в своей скорлупе. Не все люди такие, как Кида. В нём ещё с начальной школы чувствовалась некая харизма, привлекавшая окружающих, и в любой ситуации он не робел и стоял на своём.

Микадо в Токио пробыл всего пару дней, но даже за это время и город, и сам Масаоми столько раз выбивали его из колеи… Однако Микадо продолжал надеяться, что однажды станет похожим на друга.

Микадо и приехал-то в Токио в основном затем, чтобы вырваться из зоны комфорта, из рамок привычного. Даже не осознавая этого до конца, в глубине души он всегда искал «нового себя». Может, в этом городе, словно сошедшем со страниц манги и кадров телесериалов, в вихре «необычного» у него и получится.

Микадо не собирался становиться главным героем. Он просто хотел, чтобы в лицо подул ветер, непохожий на привычные ветра. Сам Микадо, возможно, и не заметил, но в первый день после приезда в животе у него щекотало не только от страха, но и от нетерпения, от энтузиазма, бьющего через край. И какая эмоция побеждает, он сам не понимал.

Сейчас же у Микадо перед глазами был пример человека, который жил с таким энтузиазмом, полной грудью с жадностью вдыхал бьющий в лицо ветер. В свои шестнадцать Масаоми чувствовал себя в Токио как рыба в воде.

Осознав, что его друг — воплощение того, к чему стремится он сам, Микадо должен был успокоиться. Должен был утихомирить и срывающий крышу энтузиазм, и страх. Должен был…

Но в следующую секунду всё пошло прахом, и Микадо охватила новая волна восторга и страха. Нетерпения и ужаса.


— Здоро́во.

Голос будто доносился прямо с безоблачных небес — настолько приятно, мягко и притом ясно он звучал.

Масаоми скривился, словно голос был ножом, который всадили ему в спину, и медленно обернулся, покрывшись холодным потом.

Микадо, как зачарованный, тоже повернулся.

Перед ними стоял стройный красивый молодой мужчина, в котором, несмотря на мягкие черты лица и средний рост, проглядывала некая внутренняя сила. Даже взгляд у него был такой: вроде добрый, всепрощающий, но в глазах горел огонёк, словно на всех и всё, кроме себя, он смотрел с презрением. Да и одет он был странно: вроде и не слишком просто, а начнёшь присматриваться — и зацепиться глазу не за что.

Возраст его определить было нелегко. Больше двадцати, но сколько точно, Микадо затруднялся сказать.

— Давно не виделись, Масаоми Кида.

Незнакомец назвал Киду по имени и фамилии, и на лице друга появилось какое-то странное выражение. Масаоми сглотнул.

— Ага… Привет, — неуверенно откликнулся он, и у Микадо в душе разразилась буря.

Он никогда не видел Киду таким: во взгляде смешались страх и ненависть, и хоть он пытался скрыть эмоции, получалось плохо.

— Это вроде форма школы «Райра»? Вот, значит, куда ты поступил. Первый день учёбы? Поздравляю.

Поздравление было лаконичным, но не равнодушным. Голос незнакомца выражал ровно столько эмоций, сколько требовала ситуация, ни больше ни меньше.

— Да… Благодарю, — пробормотал Масаоми.

— Меня-то за что благодарить? Я ни при чём.

— Не ожидал встретить вас в Икэбукуро…

— Да я просто к друзьям приехал. Кто это с тобой? — Мужчина поглядел на Микадо, и их взгляды на секунду встретились.

При иных обстоятельствах Микадо бы тут же отвёл глаза, но сейчас он просто не в силах был это сделать. Его не покидало ощущение, что стоит опустить взгляд — и мужчина поставит на нём крест. Микадо не знал, откуда это чувство, его просто пригвоздил к месту невероятно внимательный, острый взор незнакомца.

— Да так, приятель, — уклончиво ответил Масаоми, явно нарочно не называя мужчине имя друга. Ничуть не смущённый этим, незнакомец вновь повернулся к Микадо:

— Я Идзая Орихара, приятно познакомиться.

Всё вдруг встало на свои места. Человек, с которым лучше не связываться. Человек, которому лучше не перебегать дорогу.

Однако мужчина не казался опасным. За исключением острого взгляда и редкой красоты, он выглядел совершенно заурядным молодым человеком. У него даже волосы были обычные для японцев, чёрные и блестящие, из-за чего он выделялся в окружавшей их крашеной толпе. Он прекрасно подошёл бы на роль учителя в какой-нибудь вечерней школе: как раз в нужной степени интеллигентный и типичный.

Микадо никогда не подумал бы, что Идзая Орихара окажется таким.

Поэтому он решил всё-таки представиться. Узнав его полное имя, Идзая просто, без тени насмешки или удивления, сказал:

— Звучит как название кондиционера[12].

Микадо открыл рот, не зная, что ответить, но Идзая вдруг остановил его жестом.

— Ладно, мне пора. А то опоздаю, — сказал он и быстрым шагом ушёл.

Глядя ему вслед, Масаоми наконец выпрямился и глубоко вздохнул:

— Пойдём и мы. А куда мы, кстати, шли?..

— Этот человек и впрямь такой страшный? — спросил Микадо.

— Скорее не страшный, а… как бы сказать… Просто я в средней школе часто влипал в неприятности. Однажды столкнулся с этим типом и очень испугался. Он не якудза и не бандит, просто непредсказуемый. Никогда не знаешь, что у него на уме. Меняет принципы каждые пять секунд. Его боятся не потому, что он опасен… Просто от него с души воротит. Чем дольше рядом с ним находишься, тем больше тебя берёт жуть. В общем, я на ту сторону теперь ни ногой. Захочешь попробовать травку — на меня даже не рассчитывай.

Травка. Микадо испугался и яростно замотал головой. Вживую он никогда её не видел, но благодаря интернету хорошо представлял, что это такое.

— Да шучу я. Ты ж из тех, кто ни спиртного, ни сигарет в рот не возьмёт до двадцати… В общем, держись подальше от этого парня и от Сидзуо Хэйвадзимы. Запомни хорошенько.

Масаоми явно не желал больше говорить об Идзае, поэтому они некоторое время пробирались через толпу молча.

Микадо впервые увидел Масаоми таким. И это заинтересовало его куда больше, чем сам Идзая.

Похоже, в этом городе может произойти всё что угодно. Необычное здесь не знает границ.

Это была весьма неожиданная мысль, но от неё Микадо вновь преисполнился радостным нетерпением. Он многого ждал и от города, и от своей дальнейшей жизни в нём.


Прошло всего несколько дней, а Микадо уже и думать забыл, что хотел домой.

Толпы людей, пугавшие в первые дни своей противоестественностью, теперь казались ему процессиями святых, наполняющих городские улицы жизнью.

С ним произойдёт что-то невероятно интересное. Обязательно. У него будут приключения, о которых он так мечтал. Здесь возможно всё то, о чём он читал в манге, что видел в сериалах. Микадо в этом не сомневался и с надеждой смотрел в будущее блестящими от странных мыслей глазами.

Глава 5. Городские будни: ночь


— Итак, хотелось бы вам что-нибудь сделать перед смертью?

Вопрос, заданный Орихарой, в стенах караоке прозвучал неуместно мрачно. Идзая спокойно сидел на диванчике со стаканом в руках. Он даже не думал выбирать песню и использовать караоке по назначению.

Однако две девушки, которым был адресован вопрос, ничуть не удивились. Лишь помотали головами.

— Хорошо. Но вы уверены, что хотите совершить это вместе со мной? У вас же наверняка есть спутники на тот свет и получше.

— В том-то и дело, что нет…

— Хороший аргумент, — закивал Идзая всё с тем же постным лицом и присмотрелся к собеседницам. Девушки не выглядели такими уж подавленными: человек непосвящённый ни за что не догадался бы, что они хотят убить себя.

Его собеседницы откликнулись на объявление, которое Идзая вывесил на одном из форумов самоубийц: «Давайте уйдём вместе!»

Текст звучал на удивление позитивно и жизнерадостно. Ничего удивительного: Орихара не писал его сам, а только немного подредактировал спам-рассылку какого-то сайта знакомств. Но, полистав форум, Идзая обнаружил, что многие посты составлены именно в таком ключе. Люди подробно расписывали способы и мотивы самоубийств, причём очень лёгким тоном: не подумаешь, что человек по ту сторону экрана взаправду собирается умереть. Встречались ему и дотошные, структурированные замыслы, больше похожие на бизнес-планы крупных компаний. Идзая восхитился разнообразием «предложений».

Из двух явившихся на встречу девушек одна желала умереть из-за того, что не выходило найти работу. Вторая не могла оправиться от несчастной любви.

На первый взгляд причины казались глупыми, однако с началом экономического кризиса всё больше и больше людей выбирали смерть из-за чего-то подобного. Когда собрали статистику, оказалось, что чаще всего совершают самоубийства именно безработные. А ещё выяснилось, что люди младше двадцати идут на смерть куда реже остальных.

Но журналисты постоянно говорили о самоубийствах подростков из-за травли, потому-то все и считали, что кончают с собой чаще школьники. На самом же деле большинство самоубийц — так называемые взрослые.

Девушкам на вид было лет по двадцать пять.

Идзая уже много раз встречался с людьми, желающими покинуть этот мир. И его не покидала мысль: как же мало у них общего. В последние минуты все вели себя по-разному: кто-то заходился истеричным смехом, а кто-то, прежде чем уйти навсегда, ставил кассету на запись любимого телесериала…


Однако никто из тех, с кем встречался Идзая, так себя и не убил. И, на самом деле, ему было ужасно жаль.

Про некоторых самоубийц сообщали в новостях: о громких случаях двойных и тройных самоубийств, о людях, встретившихся в сети и договорившихся покончить с собой вместе. Но в тени, никем не замеченные, оставались тридцать тысяч самоубийств в год, и это число не снижалось уже несколько лет.

Что толкнуло людей на такой шаг? Правда ли у них не было выбора? Умерли ли они ради кого-то? Насколько сильное отчаяние их обуревало?

Идзая Орихара любил людей, поэтому желал их познать.


Однако он познакомился с девушками вовсе не для того, чтобы отговорить от самоубийства.

Да, никто из тех, с кем встретился Идзая, так и не покончил с собой, но вовсе не потому, что они просто искали внимания, не желали на самом деле умирать или в последний момент испугались.

Идзая старательно изображал равнодушие, но в предвкушении мысленно облизнулся.

Некоторое время девушки рассказывали о том, что подтолкнуло их к самоубийству. Орихара терпеливо слушал, а потом вдруг радостно спросил:

— Ну а что вы будете делать после смерти?

Удивившись неожиданной смене темы, девушки растерянно поглядели на Идзаю.

— Вы имеете в виду в раю?.. — спросила одна.

Собирается совершить самоубийство — и в рай намылилась? Что за нахальство! Поэтому люди так интересны…

— Вы верите в жизнь после смерти, Накура? — поинтересовалась вторая. Накурой Идзая представился на сайте.

Всё ещё посмеиваясь над их реакцией, Орихара покачал головой, а потом внезапно задал им тот же вопрос:

— А вы сами верите?

— Я верю. Ну, точнее… Думаю, некоторые люди могут остаться после смерти в этом мире и бродить вечно как призраки…

— А я не верю, — ответила вторая. — Думаю, после смерти нет ничего. Одна лишь тьма… Но даже она лучше, чем всё, что есть здесь.

После таких слов Идзая мысленно перечеркнул обеих.

Ужасные ответы, хуже просто не придумаешь. Эх, только время зря потратил. Они что, сопливые шестиклассницы? С последней компашкой интересно было хотя бы потому, что там одни атеисты подобрались. А эти девчонки просто до ужаса влюблены в себя.

Идзая сделал вывод, что девушки не готовы умирать. Они не смотрят смерти в лицо или же смотрят, но видят лишь то, что хотят видеть.

Идзая сощурился и заулыбался, но в улыбке его крылась издёвка.

— Нет-нет, так не пойдёт. Не пристало тем, кто идёт на самоубийство, думать о потусторонней жизни.

— А?.. — удивлённо вытаращились на него девушки, а Идзая вполголоса продолжил:

— Верить в загробную жизнь — исключительное право живых. Впрочем, если это ваш вывод после долгих размышлений о смерти, возражений у меня никаких. Если вы и впрямь измучены судьбой, если вас до нитки обобрали и теперь преследуют кредиторы — в общем, если вы находитесь под жестоким давлением.

Идзая всё говорил и говорил, и улыбка ни на секунду не покидала его губ.

— Но вы ведь давите на себя сами, придумываете мучения, да? Терпеть не могу, когда люди выбирают смерть, рассчитывая, что на том свете их будут баловать и утешать.

И тут девушки кое-что заметили: они успели в красках расписать причины самоубийства, а мужчина об этом ни слова не сказал.

— Накура, а вы сами-то… собираетесь умирать? — спросила одна из них напрямую.

Идзая ответил не моргнув и глазом:

— Да нет.

На некоторое время в комнатушке повисла тишина, и слышно было лишь приглушённую музыку и пение из соседних кабинок.

И тут одну из девушек словно прорвало:

— Козёл! Ты нас обманул? — закричала она на Идзаю.

— Для тебя это что, шутки?! — не менее громко присоединилась вторая, сверля Орихару гневным взглядом.

Тот в ответ на крики не повёл и ухом.

«Ага, ну я примерно так и думал».

Орихара не впервые оказался в подобной ситуации. Реакции людей на его признание были не менее разнообразными, чем подходы к самоубийству. Кто-то кидался на него с кулаками, не задумываясь, другие молча вставали и уходили. Но насколько помнил Идзая, никто не остался совершенно равнодушным. Просто, по-видимому, тем, кто способен был спокойно ответить «а, понятно», вообще не требовались «попутчики» на ту сторону.

Конечно, Идзая не мог предсказать, как отреагирует каждый — книжные принципы психологии работали не всегда, но мог предполагать. Сам он считал, что сохранить в этой ситуации полное спокойствие мог либо тот, кто пришёл поприкалываться, либо тот, кто в глубине души хотел, чтобы его отговорили от самоубийства, либо человек, сам желавший кого-то отговорить… Либо такие же, как он.

— Ну ты и говнюк! Ты что творишь, дурак? Кем ты себя возомнил? Это перебор!

— А? Почему?

На лице у Идзаи было написано искреннее удивление. Оглядев девушек с детской непосредственностью, он закрыл глаза, а когда открыл снова, несколько секунд спустя, его лицо изменилось до неузнаваемости. С него исчезло прежнее веселье, сменившись иной улыбкой.

Та девушка, что утверждала, будто верит в жизнь после смерти, испуганно ахнула. Прозвучало это почти как жалобный писк. А Идзая улыбался, но теперь это была улыбка совсем другого рода. Глядя на его лицо, девушки осознали: улыбки тоже бывают разными.

Хоть Идзая и кривил губы, на его лице не было и следа эмоций. За улыбкой читалось полное равнодушие, внушавшее безграничный ужас.

Девушки собирались ругаться на чём свет стоит, но так и не вымолвили ни слова. Не смогли, даже если бы захотели. Они впали в ступор: мужчина напротив казался им теперь не живым существом, а каким-то миражом, видением.

Не прекращая растягивать рот в недоброй улыбке, Идзая вновь повторил вопрос:

— Так почему? Что в этом такого? Я не понимаю.

— Как это «что»?..

— Так ведь вы, — Идзая повысил голос, прерывая девушку на полуслове, — уже решили умереть. Какое вам дело до моих слов? Ну обманул. Ну поиздевался немножко. Ведь совсем скоро всё это будет неважно. Если не можете терпеть мою ложь, откусите себе языки. Умрёте не от кровопотери, а от удушения: впадёте в шок, и обрубок языка, провалившись в горло, перекроет дыхательные пути. И всё, что вас мучает и гнетёт, исчезнет. Перестанет существовать. И я после этого козёл? А чем вы сами-то лучше?

— Да понимаю я! Но…

— Нет, не понимаешь, — резко ответил Идзая девушке, сказавшей, что на том свете ничего нет.

Всё это время он не прекращал улыбаться.

— Не понимаешь, ничегошеньки не понимаешь. Говоришь, в том мире пустота? А вот представь себе, нет. Видимо, ты имела в виду, что на том свете больше не будет страданий, однако умереть — значит перестать существовать. Исчезнут не твои страдания, а ты сама.

Девушки замолчали. Их волю подавила улыбка Идзаи.

Он говорил, а улыбка всё больше искажалась, и всё меньше оставалось в ней человеческого.

— Полное отсутствие всего — это не ничто. Ничто — вовсе не противоположность чего-то. Твоё ничто — это отсутствие всего, бесконечная тьма. Но если исходить из твоих слов, то должно быть что-то, способное познать, что вокруг него — пустота. А это никакое не полное отсутствие всего: как минимум там есть вы. И если вы желаете умереть ради избавления от страданий, выходит, нужно, чтобы после смерти остались вы, способные осознать, что избавились от страданий. Вы даже представить не можете, каково это — не осознавать, что вы ничего не осознаёте и ни о чём не думаете!.. — выпалил Идзая и, переведя дух, продолжил: — Фундаментально ваши взгляды ничем не отличаются. Это способен понять даже младшеклассник, не верящий в загробную жизнь. Дети и те порой задумываются о таком, страшатся мыслей о смерти и переживают.

На самом деле в речи Идзаи было полно логических дыр, и наверняка обе девушки понимали, что при желании они могут с ним поспорить. Но подействуют ли на этого мужчину слова?

Они были не в том состоянии, чтобы подвергать чьи-то речи сомнению. Их начал обуревать страх.

— Но… но ведь… это же всего лишь твоё мнение! — выдала одна, собрав смелость в кулак.

Хищная улыбка без остатка поглотила и эти слабые возражения.

— Совершенно верно. Точно не знает никто. Я вот решил, что там ничего нет. Окажусь неправ — ну тем лучше. Для меня это не принципиально. — Идзая неестественно хохотнул и продолжил ещё беззаботнее: — А вот вы другие. Вы верите в жизнь после смерти лишь наполовину. Или, может, вы состоите в секте, верящей в загробный мир и проповедующей, что от неудач в любви и работе лучше сбежать на тот свет? В таком случае ничего не могу сказать, это достойно уважения. А если нет… Лучше заткнитесь.

Он наклонил голову, будто ища в собеседницах согласия, и добил:

— Не тем, кто только наполовину верит в жизнь после смерти, говорить о ней. Это вопиющее хамство по отношению к загробному миру и людям, которые не желали умирать, но были доведены до самоубийства злыми языками.


Прошло всего несколько секунд, но для девушек время тянулось очень медленно.

За эту короткую вечность Идзая успел закрыть глаза, а когда открыл снова, вернулось его прежнее амплуа: добродушный, доверительно улыбающийся мужчина.

Зайди в кабинку посторонний, он не понял бы, почему девушки в ступоре сидят напротив приятного парня. Идзая же, посмеиваясь, сменил тему:

— Хотя на самом деле, спрашивая, что вы будете делать после смерти, я имел в виду финансовую сторону вопроса.

— А?..

— Не люблю, когда что-то пропадает зря. Со страховкой жизни в наше время извернуться сложно, всё дотошно проверяют, но как насчёт просто набрать займов где только можно, а потом, перед смертью, отдать мне? Умрёте вы всё равно попусту, но вашим деньгам я найду хорошее применение, а на трупах с документами неплохо можно навариться. У меня есть нужные связи.

Улыбку Идзаи переполняла человечность. Да и слова его, если вдуматься, были невероятно человечны в своей жадности.

Девушки вновь распахнули рты, как рыбы, но Идзая не дал им ничего сказать, громко произнеся:

— Внимание, викторина! Вопрос первый: почему я занял место возле двери?

Он и правда сидел так, что почти перегораживал выход. И без того напуганные девушки ощутили теперь совсем иной страх, нежели раньше: Идзая нынешний, превратившийся в воплощение человеческой жестокости, оказался гораздо страшнее Идзаи прежнего, даже дьявольски усмехающегося.

— Вопрос второй: зачем под столом два чемодана на колёсиках?

Раньше девушки их не замечали. Но, заглянув под стол, убедились: возле Идзаи и впрямь стояли два чемодана. Большие, словно владелец собрался за границу.

— Первая подсказка: они пусты.

Стоило ему сказать это, как девушки заподозрили неладное. Они были едва знакомы друг с другом, но в отношении Идзаи поразительно сошлись во мнениях.

— Вторая подсказка: вы отлично в них поместитесь.

Девушкам резко поплохело от страха перед сидящим напротив человеком, а в следующее мгновение у обеих закружилась голова, но уже совсем по другой причине.

— Что… это… — растерянно пробормотала одна, пока вторая судорожно ловила ртом воздух.

Когда девушки опомнились и осознали, что происходит что-то странное, было уже слишком поздно: они не могли даже встать.

— Вопрос третий: вы вполне могли бы взять меня числом и спастись. Почему у вас это не получится? Подсказка: напитки раздал я.

Мир вокруг вращался на бешеной скорости. Ласковый, словно колыбельная, голос Идзаи будто провожал их во тьму:

— Любовь… вот чего я не чувствую в вашем желании умереть. Так нельзя. Смерть нужно принять с распростёртыми объятиями. К тому же вы недостаточно уважаете ничто. Я не могу умереть с такими, как вы.

Собрав последние силы, одна из девушек наградила Идзаю ненавидящим взглядом:

— Тебе это… с рук не сойдёт! Я тебя… убью!..

Губы Идзаи расцвели в счастливой улыбке, словно ему только того и надо было. Он ласково погладил девушку по щеке:

— Чудесно, просто чудесно. Вот ненависть и даст тебе волю к жизни. Ты будешь жить. Правда, я молодец? Я тебя спас. Ты должна быть мне благодарна.

Убедившись, что девушки потеряли сознание, Идзая задумчиво потёр висок:

— Погоди-погоди, не хочу, чтобы кто-то меня ненавидел… Может, стоит всё-таки тебя убить?

* * *
Близилась полночь, и старый день почти сменился новым. В укромном уголке парка Южный Икэбукуро, вдали от любопытных глаз, стояли две тени. Одна — Идзая Орихара, вторая же была тенью в прямом смысле слова.

«И это всё? Просто посадить их на скамейку и оставить?» — напечатала Селти в усовершенствованном электронном ежедневнике, больше похожем на КПК с клавиатурой.

Прочитав сообщение, Идзая счастливо улыбнулся и кивнул, не вдаваясь в подробности. Он стоял напротив чёрной как смоль тени и с цветущим видом пересчитывал банкноты.

— Я сначала хотел набрать от их имени потребительских кредитов, но, честно говоря, мне этот сценарий уже наскучил.

«Наскучил? Тебе-то?»

Идзая попросил Селти перевезти двух людей. Когда она зашла в караоке, всё ещё в шлеме, работник молча провёл её в арендованную Орихарой комнату, где тот увлечённо запихивал бесчувственные тела девушек в чемоданы. Селти не успела даже отпустить колкость — увидев её, Идзая ухмыльнулся и попросил помочь.

И хотя они уже стояли в парке рядом с «грузом», Селти всё ещё пребывала в неведении.

— Наскучил, да и навар с него не очень. Если я продолжу использовать схему, ей очень заинтересуются и банды, и полиция. А это даже не моя работа, а так, хобби. Кстати, спасибо, выручила сегодня. А то у ребят, которых я обычно вызываю для такого, дел по горло. Если есть машина, я обычно развожу «груз» по домам, но на твоём байке максимум — это парк.

Понятно, что люди, готовые откликнуться на подобную вакансию, не обычные работники по вызову[13]. Селти не особенно льстило стоять с таким сбродом в одном ряду, но она уже привыкла.

Хорошо, что с заданием уже покончено. Погано на душе от него не стало, и то ладно. Правда, и радости особой не чувствовалось.

«Делом займётся полиция? Влипать в неприятности не в моих интересах».

— Тебе не о чем беспокоиться. Это же не трупы. Ты просто отвезла двух напившихся девушек в парк, вот и всё.

«Отвезла в чемоданах».

Идзая пропустил колкость мимо ушей и ещё раз с огромным любопытством оглядел байкера, никогда не снимавшего при нём шлем. Он вдруг спросил:

— А как ты думаешь, курьер, есть ли жизнь после смерти?

«С чего вдруг такие вопросы?»

— Ну же, удиви меня. Считай, что это часть нашей сделки.

«Узнаем, когда окажемся по ту сторону», — напечатала Селти с нескрываемым раздражением, а потом добавила: — «А ты?»

— Думаю, нет. Поэтому, говоря начистоту, я побаиваюсь смерти. И хочу жить так долго, как смогу.

«И поэтому ты торгуешь информацией, а на досуге спаиваешь девушек?»

Идзая смущённо хихикнул. Получилось так искренне и невинно, что, не знай его Селти, никогда бы не подумала, что этот человек по уши погряз в криминале.

— Ну, смерть-то не обманешь. Как придёт она за тобой, так всё. Поэтому жизнью следует наслаждаться, а то, считай, и не жил вовсе.

Пальцы Селти вновь забегали по клавиатуре КПК.

«Меня от тебя тошнит», — напечатала она, но удалила прежде, чем Идзая успел прочитать.


Идзая Орихара был обыкновенным человеком.

Он не обладал ни достаточной жестокостью, ни хладнокровием, чтобы убивать людей, не испытывая при этом особых чувств, так что нельзя было окрестить его злодеем. Просто так уж постоянно совпадало: его жадность — вполне обычное человеческое качество — лоб в лоб сталкивалась с социальными нормами, за границы которых порой ступают те же обычные люди. В нём не проглядывало даже типичной для злодеев харизмы: Идзая был обыкновенным живым существом, которое преследует корыстные интересы, особо этого не скрывая. Постепенно его увлечения переросли в нечто серьёзное: он начал сливать полученную по случаю информацию подпольным организациям и полиции, зарабатывая на этом.

Но Идзая не преуменьшал свои заслуги: его имя знали все.

Родители Орихары назвали сына в честь библейского пророка Исайи — но записали имя редкими иероглифами, означающими «тот, кто встречает трудности лицом к лицу». Жил Идзая отнюдь не по библейским заповедям, но, кажется, имя действительно повлияло на поведение: он и впрямь встречал всяческие передряги смело и с выдумкой — так к нынешней своей жизни и пришёл. Как и обычные люди, Идзая ценил жизнь, знал пределы своих возможностей и не пренебрегал безопасностью. Возможно, благодаря этому он и смог занять место в криминальном мире и до сих пор занимался любимым делом.


Предоставив Селти доделывать работу, Идзая, удовлетворённый первым за несколько недель визитом в Икэбукуро, решил вернуться домой.

Что за выражения лиц были у девушек, с которыми он сегодня встретился? Как они выглядели? Красавицы или страшненькие? Хорошо одеты или безвкусно? Как звучали их голоса, почему девушки хотели умереть, правда ли собирались на тот свет?.. Ничего из этого он не запомнил.

Идзая Орихара был убеждённым атеистом. Он не верил ни в бессмертие души, ни в загробный мир, и как раз поэтому хотел узнать ближе как можно больше людей. Но так же легко, как он загорался к человеку интересом, Идзая переступал через него и шёл дальше.

К людям, которые стали ему не нужны, он был равнодушен.

Пройдя ещё с десяток метров, он забыл даже имена тех несостоявшихся самоубийц.

Зачем информатору помнить то, что нельзя продать?


Сейчас Идзаю интересовали две вещи.

Первая — истинный облик немого курьера, никогда не снимающего шлем, существа с чёрной косой, подобного богу смерти и разъезжающего на бесшумном мотоцикле.

Вторая же — «Доллары», некая организация, слухами о которой Икэбукуро прямо гудел.

— Чу́дно, чу́дно, чу́дно-то как! Я информатор, а как много ещё в этом городе неизвестного даже для меня! День за днём, день за днём, день за днём что-то появляется, что-то исчезает без следа… Вот почему я ни за что не покину город, где столько людей. Я люблю людей! Люблю! Всей душой!.. Так что и людям стоит меня любить, — с этими словами Идзая достал из кармана на груди КПК.

Включив его, Идзая открыл адресную книгу и пробежал глазами по списку, отыскивая нужного человека.


В графе «Имя» чернело высокопарное, величественное «Микадо Рюгаминэ».

Имя мальчика, с которым Идзая сегодня столкнулся.

Глава 6. Фармацевтическая компания «Ягири»: верха


Исследовательский центр притаился в тихом уголке жилого района Мэдзиро, зажатого между Икэбукуро и Синдзюку. Трёхэтажное здание лаборатории скрывали от посторонних глаз деревья и высокая ограда. В центре Токио — притом даже, что поблизости не было железнодорожных станций, — такие большие частные владения встречались редко.

Именно здесь концерн «Ягири», некогда крупнейший производитель лекарств в Канто, разрабатывал новые препараты и проводил испытания. Золотой век компании давно миновал, и сейчас она переживала не лучшие времена: показатели стабильно снижались.

Стоило акциям «Ягири» упасть в цене, как объявилась американская компания, настойчиво предлагавшая слияние.

Корпорация «Небьюла», история которой насчитывала более века, была хорошо известна во всех областях — от логистики и книжного дела до биотехнологий. Слухи о её головокружительных успехах ходили разные, вплоть до того, что «Небьюле» благоволят некоторые политики, однако говорящие об этом рты быстро прикрывала рука власти.

«Небьюла» предложила щадящие условия: от «Ягири» не требовали ни пересмотра устава, ни массовых увольнений, однако кое-кто из руководства фирмы, а в особенности само семейство Ягири, включая директора концерна, были недовольны некоторыми пунктами соглашения.

Громче всего несогласие с условиями слияния выражала Намиэ Ягири, ставшая, несмотря на юный возраст, начальницей шестой исследовательской лаборатории, а если короче, шестого блока. Ей было всего двадцать пять, директору она приходилась племянницей.

Стремительным карьерным ростом Намиэ обязана была не только родственным связям, но и собственному выдающемуся уму. Однако должность, которую она сейчас занимала, человек посторонний смог бы получить лишь с большим трудом — и дело было не в высоком положении, а в том, чем управляла Намиэ.

Члены семейства Ягири, обсудив положение дел в узком кругу, пришли к выводу, что «Небьюла» предложила слияние именно из-за исследований шестого блока.

Официально в лаборатории проводились клинические исследования нового иммуностимулятора, но на самом деле объектом работы здешних специалистов были не совсем лекарства, а нечто не от мира сего.


Двадцать лет тому назад дядя Намиэ раздобыл где-то за границей лабораторный образец: человеческую голову.

Она была прекрасна и казалась живой — спокойная и умиротворённая, словно спящая. Конечно, терзать гостей видом отрубленной головы юной красавицы стал бы лишь самый жестокий хозяин. Но по какой-то причине она ни у кого не вызывала отвращения, будто тела не существовало в принципе и голова была цельным, самостоятельным организмом.

В пять лет Намиэ об этом и не думала, однако голову наверняка ввезли в Японию контрабандой, поскольку по существующим законам её просто не пропустила бы таможня.

Никто не знал, в каком помрачении рассудка дядя эту штуку приобрёл, однако клан обращался с образцом как с ценной реликвией. Дядя, когда выдавалась свободная минутка, запирался в кабинете и любовался головой, а порой даже с ней разговаривал.

Когда маленькая Намиэ гостила у кузена, она побаивалась дядю, но за долгие годы постепенно привыкла к его причудам.

Лишь одна вещь не устраивала Намиэ: её младший брат, Сэйдзи, помешался на голове куда больше дяди.

Впервые он увидел голову в десять лет. Намиэ показала ему образец втайне от родственников и до сих пор сильно об этом жалела.

С того момента Сэйдзи становился всё более странным. Он начал проситься в гости к дяде, и как только предоставлялась возможность, пробирался тайком в кабинет и смотрел на голову.

Шло время, и Сэйдзи зацикливался на ней всё сильнее. Три года назад, когда Намиэ упорным трудом заработала место в дядиной компании, он сказал ей:

— Сестрёнка, мне нравится одна девушка…

У девушки, которая ему нравилась, не было ни имени, ни тела ниже шеи.

В тот день Намиэ ощутила нечто… нет, не жалость к брату, одержимому странной манией, и даже не смятение. Внутри неё разгорелся бордово-красный огонь ревности.


Изначально унаследовать руководящий пост в компании «Ягири» должны были родители Намиэ, однако вскоре после рождения Сэйдзи они допустили ошибку, из-за которой сорвалась крупная сделка. В компании перестали с ними считаться. Родители охладели сначала друг к другу, а потом и к детям.

Дядя и тот больше общался с племянниками. Мама и папа даже ничегоне говорили, когда Сэйдзи и Намиэ в очередной раз шли к нему в гости. И вовсе не потому, что всецело доверяли, скорее, им просто не было дела до детей.

Дядя же знал, чего хочет: вложить в юные головы мысль, что они — шахматные фигуры, которыми играет с внешним миром компания «Ягири». Поэтому и любил он их не как родных, а как полезных подчинённых.

В конце концов вышло так, что семейное тепло Намиэ стала искать в человеке, разделившем с ней незавидную судьбу, — в младшем брате. Это влечение со временем переросло сестринскую любовь, превратившись в извращённое, безответное обожание.

Вот почему Намиэ так претила мысль, что брат влюблён в голову. Вместо того чтобы ответить на любовь сестры, Сэйдзи предпочёл сходить с ума по какой-то бездушной голове.

Намиэ смутно осознавала, что ревновать к голове так же ненормально, как и любить её, однако решила избавиться от образца при первой возможности.

Но когда Намиэ пробралась тайком в кабинет, достала голову из стеклянного сосуда, намереваясь выкинуть эту гадость, и впервые коснулась её голыми руками, она испытала шок.

Такой мягкой и нежной бывает лишь кожа живого человека — никакая таксидермия не способна это сохранить. К тому же голова оказалась тёплой.

Иными словами, голова была живой.


Прошло ещё несколько лет. Намиэ уговорила дядю отправить голову в одну из лабораторий компании «Ягири». Расспросив его подробнее, она узнала, что «голова» на самом деле фейри, называемая дюллаханом.

Звучало крайне глупо. Вот эта отрубленная голова — фейри? Ведь обычно при слове «фейри» представляют маленьких человечков с крылышками!

Но как бы ни выглядело то, что находилось в руках у семейства Ягири, важно было другое: есть создания, над которыми не властны — в привычном понимании — жизнь и смерть. Упускать такую возможность клан не имел права.

Ведомая этой мыслью, Намиэ ставила на живой голове разнообразные опыты. Наверное, отчасти эксперименты были способом дать выход ревности. Намиэ обращалась с головой как с лабораторным образцом. Она считала, что, пока сосуд находится в стенах шестого блока, Сэйдзи, тут не работающему, до головы не добраться, но…

Первой проблемой стала «Небьюла», настойчиво предлагавшая сотрудничество с тех самых пор, как начались исследования головы. Несмотря на то что персонал лаборатории был весьма немногочисленным, в предложенных условиях слияния чётко значилось: передать все результаты исследований шестого блока и контроль над ним американскому департаменту. Стало ясно: им известно о голове.

Поняв, что среди подчинённых может быть предатель, Намиэ стала параноидально подозрительной. И вот тогда-то обнаружилась вторая проблема: ключ-карту, которую Намиэ из недоверия к сотрудникам унесла домой, украли.

Этой же ночью и случилось происшествие. Неизвестный проник в лабораторию, вырубил трёх охранников электрошоковой дубинкой и скрылся, прихватив лишь одну вещь — голову.


И когда Намиэ уже думала, что это фиаско и всё пропало, она осознала: есть подозреваемый. Человек, знавший о существовании головы, желавший её заполучить, да ещё имевший все возможности стащить ключ-карту…

Почти в то же мгновение, как Намиэ осенило, преступник позвонил ей сам.

— Сестрёнка, я, кажется, убил человека. Что мне делать? — спросил её младший брат за день до школьной церемонии поступления. Преследовавшая Сэйдзи девушка проникла в его квартиру, увидела образец — и брат ударил её головой о стену.

Намиэ не чувствовала ужаса оттого, что её брат мог убить человека, не злилась, что он украл голову. Она была бесконечно счастлива.

Ведь Сэйдзи доверился ей, а не кому-то другому. Пусть в такой ситуации, но брат нуждался в ней.

Она никогда ещё не была так рада. Осознав это, Намиэ твёрдо решила: чего бы это ей ни стоило, она защитит Сэйдзи.

* * *
{Сеттон, а вы знаете о «Долларах»?}

[Да. Название мне знакомо, но и только. И ты вроде бы уже расспрашивал о них Канру.]

{А, ну да. Извините, что опять возвращаюсь к этой теме.}

[Ничего.]

{Просто друг мне сегодня рассказал пару слухов. Похоже, они круты.}

[Угу. Вот только я их никогда не видел. Интересно, есть ли они вообще…]

{Думаете, это просто интернет-легенда?}

[Даже не знаю. С другой стороны, даже с реально существующими бандами можно так никогда и не пересечься, если жить нормальной жизнью.]

{Так-то оно так…}

[Ты только не суйся в это.]


*Пользователь Канра вошёл в беседу*


<Приветик! Канра на связи!>

{Добрый вечер!}

[Добрый.]

<А о чём это вы тут болтаете, опять о «Долларах»?>

<Конечно, они настоящие, у них даже что-то вроде своего сайта есть!>

<Вот только чтоб зайти на него, нужен ID и пароль.>

{О-о-о.}

[Ну, не очень-то мне и хотелось туда заходить.]

{Канра, вы и правда знаете всё.}

<Больше от меня никакого толку))>

Глава 7. Фармацевтическая компания «Ягири»: под-под-подчинённые


Уже миновала полночь. В Икэбукуро, на улочке около развлекательных кварталов, стоял минивэн с наглухо тонированными задними стёклами. Снаружи невозможно было понять, есть ли кто-то внутри.

Откуда-то из тёмных недр машины внезапно раздался звук тяжёлого удара и мужской вопль, полный страдания.


— Да говорю же вам, я ничего не знаю! Нет, пе… перестаньте, пожалуйста, я больше не могу! — выдавил из себя гопник непривычно вежливые слова. Его лицо распухло от побоев.

Это был тот самый отморозок, который двадцатью четырьмя часами ранее сбил Селти машиной и получил в ответ рукоятью косы. Очнулся он уже здесь, на полу незнакомого минивэна, связанный по рукам и ногам и практически беспомощный. Задние кресла в машине отсутствовали, пол устилал серый ковёр. Рядом сидел широкоплечий мужчина. Стоило гопнику очнуться, как он тут же подошёл и принялся повторять раз за разом один и тот же вопрос:

— Потому я и спрашиваю. Отвечай. На кого… вы… работаете?

Молчание дольше трёх секунд — удар. Ответ «не знаю» — удар.

Небольшая передышка, затем всё по новой. Это продолжалось уже целых три часа.

Жестокие побои не мешали бандиту трезво оценивать своё положение.

Непонятно, кто этот мужик, который им «занимается», но здесь, похоже, хотя бы нет той тени. Впрочем, может, он с ней связан.

На водительском месте сидел какой-то тип в шляпе, жующий жвачку. В салоне играла на средней громкости классическая музыка, и её вполне хватало, чтобы болезненные вопли не привлекли внимание.

«Ну хоть долбаной тени тут нет, иначе я бы запаниковал да и выложил всё. Но эти-то люди. По-любому лучше, чем чудище. Да и вообще, начальство куда страшнее. Повезло, что не полиция… Кто бы меня ни схватил, всё будет хорошо. Главное, не говорить, кто заказчик. Надо просто терпеть, и они решат, что я ничего не знаю. Ну не станут же они меня тут кончать, правильно?» — думал гопник.

Мужчина устало вздохнул:

— Давай, колись уже. У нас, понимаешь ли, тоже есть начальство. Улавливаешь? Им не нравится эта ситуация. Вы творили фигню, не поставив их в известность.

«Понятно. Значит, за ним стоит какая-то крупная банда. Чёрт, я думал, все вопросы с местными боссами мы давно уладили!..»

Мужчина взял гопника за подбородок.

— Раз имён не называешь, значит, ты не якудза. Иначе связался бы со своими кэцумоти[14], чтобы разрулить ситуацию, а дальше разбирались бы уже не мы с тобой. Но раз ты этого не делаешь, то за тобой стоит кто-то другой, я прав? — терпеливо рассуждал мужчина, словно отчитывая нашкодившего ребёнка.

Если за гопником и правда стоят кэцумоти, избавиться от него не получится. Но то, что пленник не называл имён, говорило само за себя: либо отморозок очень боялся последствий, либо за ним стоял не криминальный синдикат и не заграничная мафия, а кто-то попроще.

— Слушай, я ведь по-хорошему советую. Поверь, для тебя же лучше признаться сейчас, пока не…

Боковая дверь резко отъехала в сторону, прервав его на полуслове.

— Ай-ай-ай, ну и парилка сегодня…

— Простите, что заставили ждать! Ну как, Симада? Он раскололся?

Внутрь бесцеремонно протиснулись двое: девушка и парень. На девушке была модная одежда известных брендов, да и парень выглядел вполне прилично, вот только за спиной у него висел большой рюкзак.

Окинув вошедших взглядом, мужчина — очевидно, Симада — печально вздохнул:

— He-а. Всё, время вышло. Беру утешительный приз. Жаль мне этого придурка, Юмасаки, но оставляю его на вас.

Напоследок сочувственно поглядев на бандита, Симада вышел из машины.

Оставшаяся в минивэне парочка проводила его глазами, а затем захлопнула дверь и в предвкушении повернулась к гопнику.

— Ну-ну, натворил ты дел, однако. Угораздило ж тебя похитить Казтано, — девушка сочувственно покачала головой и похлопала гопника по плечу.

Казтано? А это ещё кто? Звучит знакомо, но…

Подумав немного, он вспомнил: кажись, именно так звали того дядьку-нелегала, которого они схватили вчера.

Всё встало на свои места: получается, это его товарищи… Или нет. Погодите-ка, да они же на вид японцы. Почему тогда заступаются? Что их связывает? Не закорешились же они за чашечкой чая…

Гопник совсем растерялся. Парень тем временем снял с плеч рюкзак и расстегнул молнию.

— Ай-яй-яй, значит, ещё не раскололся… Уж извини, придётся тебя помучить, — с этими словами парень достал из рюкзака несколько книг. — «Дэнгэки Бунко» отмечает одиннадцатилетие. Слышал их слоган, наверное? «Мы вас шокируем»[15]. В общем, давай, бери книгу, пожалуйста. Пытать будем методом, так или иначе связанным с её содержанием. Обычно в таких ситуациях мы даём выбирать из аниме-адаптаций Super Robot Wars[16], но раз уж сегодня закупились «Дэнгэки», сойдут и книги. — Юмасаки хихикнул.

— Чего?.. — тупо заморгал отморозок.

Хотя в общем и целом посыл он уловил, значение отдельных слов оставалось загадкой.

Парень и девушка разложили на полу множество книг с яркими обложками. Так как гопник не читал ничего, кроме манги, он сделал вывод, что и за этими цветастыми картинками скрываются комиксы.

«Херня какая-то… Пытки? Да не смешите. Выбери книгу? Они что, за дурака меня держат? Ведут себя, как будто я в карты продул на школьной экскурсии…»

— Ну а если не выберешь, убью на месте.

Глаза парня были весело прищурены, но он, похоже, не блефовал. Это доказывал невесть откуда появившийся у него в руках серебристый молоток.

Увидев грозное оружие, гопник принялся лихорадочно разглядывать книги, пытаясь выбрать самую безобидную на вид.

«Чёрт! Как же я так влип?! И что с Гассаном и остальными? Вот дерьмо, надо уже выбрать, а не то… Ну, “Избивающий до смерти ангел Докуро-тян”[17] я точно не возьму. На обложке, может, и нарисована девушка, но вот по названию примерно понятно, что меня может ждать за такой выбор. А если вот эту… “Двоекровка”…[18] “Ви”?[19] Хотя нет, ну её, там на обложке у ребёнка голова забинтована. Значит, меня так и так до смерти забьют?! Дерьмо, ну и что тут самое безопасное?..»

— Лично я рекомендую вот эту, «Инуками!»![20] — с энтузиазмом проговорила девушка. Парень кивнул, соглашаясь с ней:

— Да-да, неплохо. Ну, какие предложения? Дайдзяэн или сюкити?[21]

— Для сюкити уже слишком темно, лучше бы днём… Хотя знаешь, если так подумать, «Докуро-тян» тоже неплохой вариант.

— Ну уж нет, с Эскалиболгом[22] слишком много мороки.

«О чём они вообще говорят? Это что, названия каких-то банд?»

Гопник совсем потерял нить разговора. Уследить было просто нереально: парочка окончательно вошла во вкус и увлечённо перебрасывалась непонятными словами. Но не только гопник выпал из разговора: сидящему на водительском месте мужчине, судя по убийственному взгляду, происходящее тоже успело наскучить. Он жевал жвачку с нескрываемым раздражением.

— Короче, Юмасаки, Карисава, я неуч и таких книжек не читал, поэтому понятия не имею, что вы там обсуждаете… Одно только хочу попросить, — поспешно добавил он, будто вспомнив о чём-то, — можете делать что душе угодно, только никакого бензина в машине, как в прошлый раз.

— Эх, Тогуса, жалко тебе, что ли… — вздохнул парень и нехотя убрал несколько книг подальше.

«Бен… зин?»

До гопника дошло: напрасно он полагал, что отделается лёгким испугом. Всё покатилось куда-то не туда. Кто знает, какая из оставшихся книг сулит наименее травмоопасную пытку? А поразмыслив, он и вовсе пришёл к неутешительному выводу: наверняка даже самую невинную историю эти двое постараются извратить в свою пользу.

— М… можно кое-что уточнить? — робко проговорил гопник.

— М-м? Чего удумал? Про то, какие пытки тебя ждут, даже не спрашивай. У нас со спойлерами строго, — обстоятельно заявил парень.

— А… а если бы здесь лежала сказка про Золушку и я выбрал бы её, что бы вы со мной сделали?

Парень задумался ненадолго, а потом решительно ударил кулаком по ладони:

— Я бы подпилил тебе ноги, чтобы они поместились в хрустальные туфельки.

«Как знал. Что ни выбери, разницы никакой. Чёрт!»

Отморозок в отчаянии зажмурился и схватил томик наугад. Это оказалась книга с изящной иллюстрацией на обложке и английским названием, продублированным на японском мелким шрифтом[23].

— Всё, выбор сделан! — провозгласила девушка.

— Ну и ну, да ты храбрец! — похвалил парень.

Оба до жути слаженно занялись подготовкой. Девушка достала из сумочки зеркальце и передала парню, а тот тут же врезал по нему молотком, дробя на осколки. Несколько штук парень отложил себе в ладонь.

— Ну что же, сейчас посмотрим, сколько осколков тебе понадобится, чтобы начать видеть то, чего не видим мы, — доброжелательно проговорил парень. — Итак, начнём эксперимент!

Девушка тем временем ухватила всё ещё крепко связанного гопника за голову и оттянула ему веко.

Именно тогда до него дошло, что с ним собираются сделать.

— Пого… сто… стойте! Это совершенно не смешно! Стойте! Сто-о-о-ойте!!! — под конец отморозок и вовсе заорал не своим голосом.

— Так и хочется сказать: «Дети, не повторяйте этого дома!» — но кто вообще в здравом уме будет таким заниматься?

Юмасаки становился всё серьёзнее. Карисава беззаботно ответила:

— А как же те, кто под влиянием манги стали убийцами?

— Нет-нет-нет. Я, пожалуй, объясню для уважаемого гопника: манга и ранобэ ни в чём не виноваты. У них нет голоса, они ничего не способны сказать в свою защиту, но именно молчунов общество делает крайними. Как с той каменной статуей, которую оставили навеки связанной из-за обвинения в краже[24].

А пока они обсуждали столь животрепещущий вопрос, бандит выл в голос и умолял их остановиться. Впрочем, на его вопли никто не обращал внимания, и пальцы парня с зажатым осколком зеркала неумолимо приближались.

— Ни манга, ни ранобэ, ни фильмы, ни видеоигры, ни родители, ни школа не имеют к этому отношения. Наверное, мы просто сами по себе чокнутые. Не увлекись мы ранобэ и мангой, взяли бы за основу исторические пьесы. А не их, так книги Нацумэ Сосэки или что-то ещё, одобренное министерством образования. Интересно, как политики отреагировали бы на это?

— Сто-о-о-ой! — в отчаянии заорал отморозок.

— К тому же настоящий фанат никогда не свалит убийство на влияние любимой манги.

Осколок уже готов был впиться в вытаращенный глаз гопника, но тут открылась задняя дверь минивэна и явился спаситель.

По салону разнёсся низкий мужской голос:

— Эй, завязывайте.

— Дотатин!

— Ка… Кадота?!

И парень, и девушка, удивлённые вторжением, резко выпрямились, словно их рабочее место посетил кто-то вышестоящий. Кадота мрачно оглядел пленника, а потом перевёл взгляд на парочку:

— Какая ж это пытка?! Чем вы думаете, придурки? Только книги кровью перепачкаете!

— Извини…

Кадота схватил отморозка за шиворот и приподнял. Тот судорожно всхлипывал, истекая слезами, соплями и слюной. Гопник попытался взять себя в руки и успокоиться, но тут Кадота бросил:

— А дружок-то твой раскололся.

— А…э… А?!

Бандит не сразу понял, что Кадота имеет в виду. Когда же до него дошло, на лице его отразилось смятение.

«Предатель?! Но кто?! Гассан? Да нет, скорее… Но если не он, то кто? Чёрт, что теперь будет? Нам всем крышка! Что здесь вообще творится?»

— Мы пока знаем лишь часть истории, но дай нам время — рано или поздно сломаем того парня окончательно. Ты больше не нужен.

Не нужен… Значит… его отпустят? Это было бы просто чудесно. Раз уж ему светит гибель от рук бывших товарищей, лучше иметь возможность смыться и залечь на дно. Посреди моря смятения забрезжила надежда, но в следующую секунду Кадота безжалостно её потопил:

— Так что можешь умереть со спокойной совестью.

Самообладание гопника рассыпалось окончательно.

— Погодь!.. В смысле, подождите! Я всё тебе… всё вам расскажу! Всё расскажу! То, чего пока не рассказал он, только прошу, пожалуйста, не убивайте!


— Понятно. Получается, несмотря на специфический род занятий, вы тоже что-то вроде офисного планктона.

Как рассказал отморозок, их банду наняла небольшая фирма, предоставляющая заказчикам временных сотрудников. Они выполняли всякие несложные поручения — по сути, были разнорабочими. Но на самом деле это служило лишь прикрытием. Фирма принимала заказы только от одной крупной компании, с которой у неё был подписан эксклюзивный контракт, — от переживавших не лучшие времена фармацевтов с центральным офисом и лабораторией по соседству с Икэбукуро.

Кадота дослушал рассказ и улыбнулся:

— Компания с финансовыми проблемами похищает людей, чтобы ставить на них опыты? И это в нашей-то развитой стране?

На самом деле Кадота не сомневался, что гопник сказал правду. Вряд ли у него оставались силы лгать, к тому же до Кадоты и раньше доходили всякие слухи о фармацевтической компании «Ягири».

Велев Тогусе отвезти пленника куда-нибудь и отпустить, Кадота собрался уходить.

А бандит напоследок спросил, еле дыша:

— Но… Но кто же вы всё-таки… такие?..

Кадота остановился и не оборачиваясь бросил:

— «Доллары». Слышал, может?

Как только Кадота вышел из машины, к нему обратился ждавший снаружи Симада:

— Скажите, Кадота… Про то, что второй раскололся, вы соврали?

— А что, было заметно? — негромко спросил Кадота.

Удивление Симады быстро сменилось усталой улыбкой: другого он от Кадоты и не ждал.

— Мне так не хотелось доверять дело этой парочке… — начал Кадота. — Я ведь тоже люблю книги «Дэнгэки Бунко». Смотреть больно, как Юмасаки с Карисавой обращаются с этими историями.

— Да уж… — Симада поглядел на минивэн. — А ведь это наше первое дело с тех пор, как мы стали «Долларами». Хотя так-то нам просто надо было спасти Казтано, но если бы не «Доллары», мы бы никогда с ним не познакомились…

Симада, Кадота, Юмасаки и Карисава состояли в одной организации.

Началось всё с небольшого круга близких друзей, а потом Кадота вдруг обнаружил, что за ним пытаются увязаться разные социально опасные личности вроде Юмасаки и Карисавы. Он сам не знал, чем привлекает таких людей, но, раз уж они нашли в нём авторитет, Кадота просто обязан был направлять их энергию в мирное русло… Но в итоге даже постоянную работу никому найти не смог, поэтому все члены банды, кроме босса, перебивались от подработки к подработке.

Они знали парочку людей из криминального мира, однако покровителей среди крупных игроков у банды не было, поэтому большую часть времени они старались держаться в стороне от чужих разборок. Но однажды Кадоте, предводителю их маленького отряда, пришло приглашение: мол, не хотите ли вступить в «Доллары»?

Никаких правил и ограничений, просто называйте себя «Долларами».

Весьма странное предложение — ни одна сторона не выигрывала от такого сотрудничества напрямую, но возможность назваться именем, о котором трубил весь Икэбукуро, выглядела заманчиво. Сам Кадота идеей впечатлён не был, зато остальные члены банды пришли в восторг. В конце концов он сдался и принял приглашение.

«Похоже, я притягиваю людей тем, что меня легко уломать. Чёрт, даже у Сидзуо Хэйвадзимы — и то нормальная работа…»

Сначала Кадота подумал, что это просто шутка: кто-то узнал адрес его электронной почты и решил разыграть. Но уже на следующий день, зайдя на сайт «Долларов», увидел в углу экрана свой ник.

— А что о сегодняшнем происшествии думает босс «Долларов»? — поинтересовался Симада.

— Без понятия.

— Как так?

— В этом и проблема: даже я никогда не видел лидера. Внутри «Долларов» постепенно вырисовывается иерархия мелких банд, которые вошли в их состав, непонятно пока лишь одно: кто на верхушке пирамиды.

Кадоте не давал покоя вопрос: кто же создал эту странную организацию? Ему не нравилась идея работать на безликого и безымянного босса, но как раз из-за того, что он не знал его ни по имени, ни в лицо, не было и ощущения, что он вообще на кого-то работает.

Но если кто и способен создать нечто подобное, то это…

Идзая Орихара.

Раньше Идзая жил в Икэбукуро, поэтому они не раз встречались. Он был из тех типов, которые дают людям обидные прозвища вроде «Дотатин». Именно из-за него к Кадоте прицепилась эта кличка, и даже Карисава иногда звала его так.

Кроме этой дикой догадки размышления о том, кто стоит во главе «Долларов», Кадоте только мешали. Он попытался выбросить мысли из головы, хотя бы на время.

По-настоящему влиятельны в Токио лишь якудза, заграничная мафия да полиция. «Доллары», как ни крути, в сравнении с ними мелкие сошки. Как бы гордо ни звучало сейчас их имя, ни численность, ни сила «Долларов» не имели значения: они всего лишь зыбкое марево, возникшее посреди вечно меняющегося города.

Вот почему Кадота искал своего босса — как подтверждение, что «Доллары» реальны.

Он прекрасно понимал: лишь развеяв окружающий банду мираж, получится узнать, правда ли «Доллары» существуют.

Глава 8. Две героини: о Сонохаре


Микадо и Кида уже втянулись в новую школьную жизнь. Они прошли медосмотр, и теперь их ждали обычные уроки.

В «Райре» на второй день после церемонии поступления проводились экскурсии по школе и презентация клубов, а на третий — медосмотр и классный час.

Он как раз был в самом разгаре: выбирали представителей в школьные комитеты.


— Короче, айда кадрить девчонок, — заговорщическим тоном произнёс Масаоми и шумно захлопнул учебник. Прозвучало как рекламный слоган.

Масаоми, которого определили в класс «Б», почему-то всё время тусовался с Микадо в кабинете класса «А». Большинство учеников до сих пор носили форму, так что Масаоми в обычной одежде сильно выделялся.

— Что ты вообще здесь забыл?.. — решился наконец спросить Микадо, хотя заметил Масаоми сразу, как только тот вошёл. Учителя не было, поэтому классный час вёл парень, чья фамилия стояла в журнале первой.

— Итак, в комитете по благоустройству территории у нас будут Ямадзаки и Нисидзаки; в комитете здравоохранения — Ягири и Асакура; в дисциплинарном — Кудзухара и Канэмура; в избирком…

В «Райре» в комитеты принято было выдвигать по два человека от класса: юношу и девушку. Ведущий классный час парень зачитал вслух записанное на доске, проверяя, всё ли правильно, а потом задумался над следующим вопросом:

— Ещё у нас пока нет старост, кто-нибудь хочет?

— А… — открыл было рот Масаоми, уже собираясь поднять руку, но Микадо успел его остановить.

«Староста… — подумал Микадо, — звучит неплохо, но это же, наверное, сложно…»

Он хотел выбраться из унылых будней. Микадо уже вырвался из опостылевшего родного городка и нырнул в новый мир, но несколько дней среди бурного потока впечатлений лишь усилили жажду неизведанного.

Мозг Микадо, познавший незнакомые ему ранее раздражители, требовал новых впечатлений, не обращая внимания на опасность.

Он будто кричал: «Больше впечатлений, больше необычного, больше перемен!»

Микадо бы сейчас легко повёлся на любой развод, обман и даже попытки затянуть его в секту. Если бы Масаоми позвал на сходку байкерской банды, возможно, он согласился бы и на это.

Но, несмотря на безрассудную готовность к приключениям, Микадо всё ещё понимал, какую ответственность предполагает должность старосты, и опасался, что новые обязательства сильно ограничат его свободу.

И только он решил, что лучше сидеть и не высовываться, как одна ученица молча подняла руку, неотрывно глядя в пол.

Это была та бледная девушка в очках, Анри Сонохара. Красавица, но немного странная, словно она отрешилась от всего вокруг.

— А, кажется… Сонохара… Анри, да? Хорошо, так и запишем, будешь старостой, — проговорил заменяющий учителя парень.

По классу прокатилась волна жидких аплодисментов — тем, кто не претендовал на должность, было не слишком интересно, кто её в итоге займёт.

Записав имя Анри на доске, парень отряхнул руки.

— Продолжишь? — спросил он и, не дожидаясь ответа, устало вернулся на своё место.

— Итак, а из мальчиков кто-нибудь вызовется в старосты? — проговорила Сонохара негромко, но чётко.

Желающих не нашлось, и в классе повисла неловкая тишина.

«Что же делать…» — всё сомневался Микадо, не в силах оторвать взгляда от стоящей на возвышении у доски Анри.

А та вдруг поглядела на одного мальчика.

Невольно проследив за её взглядом, Микадо обнаружил, что смотрит Сонохара на их высокого одноклассника. Он был вторым по росту в классе, и, кажется, именно его выбрали в комитет здравоохранения. Микадо мельком глянул на доску.

Сэйдзи Ягири. Именно это имя значилось на доске под соответствующей должностью. За исключением роста, в парне не наблюдалось ничего необычного, вот только лицо у него было отнюдь не детское: Сэйдзи вполне мог прибавить себе года три, и никто не заподозрил бы подвоха.

Но ведь он уже записан в комитет здравоохранения, чего Анри так смотрит? Микадо уже задумался было, не нравится ли ей часом Сэйдзи, но Анри вдруг перевела взгляд в его сторону.

«А?..»

Глаза Сонохары, скрытые за стёклами очков, выражали обеспокоенность. Микадо почувствовал, что тонет в них. Как только Анри отвела взгляд, сидящий рядом Масаоми наклонился к другу и принялся негромко, чтобы слышал только он, нести чушь:

— Ах я развратник! Отвечаю, она втюрилась по уши. И теперь эту чикулю тревожит предстоящая нам вайлдная ночка, полная всяких опасных дэнджерс!..[25]

— Говори, пожалуйста, на родном языке. Всё-таки мы в Японии, — протянул Микадо.

— Ах ты… Эти твои вечные подколки с каменной мордой! Не думал я, не гадал, что первой преградой на моём пути станешь ты! Но я живу во имя любви, и если уж придётся ради неё убить старого товарища, то так тому и быть, я не стану мешкать ни секунды!

— Эй, секунду мог бы и помешкать!..

Если рассуждать логически… возможно, Анри и правда смотрела на незнакомца, то есть на Масаоми, а вовсе не на Микадо. Тогда понятно, откуда на её лице взялось беспокойство. А ведь и правда, какого чёрта Масаоми занял чужую…

И тут до Микадо наконец дошло, куда смотрела Анри.

На парту, которую занял Масаоми. На место, принадлежащее девочке, не появившейся ни разу за три учебных дня. Такое же беспокойство у Анри вызвало одно из имён во время первой переклички.

Размышляя об этом, Микадо молча поднял руку. Он понятия не имел, что на уме у Анри, просто решил вызваться, раз уж никто больше не собирался этого делать.

— А… а ты… — пробормотала Сонохара.

— Рюгаминэ. А зовут Микадо. Первый иероглиф — «империя», второй — «человек», «человек из империи»! — зачем-то выкрикнул Масаоми.

Анри поспешно записала имя на доске. Теперь уже пара человек повернулась к Масаоми, но замечаний делать никто не стал. Он особо не мешал, к тому же мало кому хотелось связываться с незнакомцем, пришедшим не в форме и у которого ко всему прочему проколоты уши, а волосы выкрашены в русый.

Ничем не примечательный на вид тихоня Микадо в каком-то смысле оказался прекрасным кандидатом в старосты, поэтому никто не стал возражать, и классный час продолжился.

— Итак, все должности распределены. Новым членам комитетов напоминаю: не забудьте завтра явиться на первые заседания. Время и место можно уточнить на доске перед учебной частью, — негромко прочитала со специально подготовленного листка новая староста, тем самым объявляя конец классного часа. — На этом всё, убираем и расходимся. Благодарю за внимание.


Микадо стало даже немного грустно: хоть и вызвался быть старостой, а к доске выйти так и не довелось… С этими мыслями он присоединился к одноклассникам, занятым уборкой.

Пока Микадо тёр шваброй пол в коридоре, ждавший его у окна Масаоми вдруг ухмыльнулся и сказал:

— Так вот в чём дело…

— Ты про что?

— Оказывается, и у тебя в глубине души это есть, а? В младшей школе ты ревел в три ручья просто потому, что о вас с подружкой пошутили «тили-тили-тесто», а теперь — посмотри на себя! Шуры-муры, рандеву, не упустил своего шанса, сердцеед!..

— А… Как скажешь, — равнодушно ответил Микадо. Масаоми опять понесло, и его речь снова потеряла всякое сходство с японской. — Кстати говоря, а ты вступил куда-нибудь?

— Ага, в дисциплинарный комитет.

Микадо представил себе Масаоми, занимающегося моральным обликом учеников «Райры».

— Жуть, — честно сказал он.

— Что значит «жуть»?! Я вообще хотел быть старостой, но в ходе героического состязания в «камень-ножницы-бумага» среди пятнадцати парней, которые тоже хотели в старосты, позорно вылетел.

— Погоди, пятнадцать добровольцев?! И вам пришлось решать всё при помощи игры? Какие у вас все активные, не то что у нас! — не смог скрыть удивления Микадо.

Масаоми, наконец сорвавший с друга маску незаинтересованности, удовлетворённо усмехнулся:

— А вот в дисциплинарный хотели всего шестеро. Кстати, тот, кого отобрали из вашего класса, похоже, отнесётся к своим обязанностям крайне серьёзно… А я-то надеялся, вступив в дисциплинарный комитет, разрушить систему изнутри…

— Ты чего такое говоришь?..

— Да неважно. В общем, теперь, когда я на страже порядка, пронос крупного огнестрела в школу исключён!

— А обычного можно, что ли?.. — подметил Микадо, к которому вернулось самообладание.

Масаоми лишь принялся скучающе постукивать ногой по полу. Некоторое время он молча глядел в окно, а потом вдруг решительно повторил:

— Айда кадрить девчонок!

— Да что с тобой?..

Друг, казалось, день ото дня становился всё более странным и безбашенным.

Микадо вымыл свой кусок пола. Он убрал швабру в просторный шкафчик, взял портфель и уже собирался уходить вместе с Масаоми, когда на первом этаже у дверей они вдруг заметили Сонохару. Староста разговаривала с каким-то высоким парнем — кажется, с Сэйдзи Ягири.

Анри что-то спрашивала у него с очень серьёзным видом. На лице Сэйдзи явно читалось недовольство. Анри говорила тихо, поэтому до Микадо и Киды доносились лишь обрывки фраз:

— Вот… и после… правда… ничего?

Зато раздражённый ответ Сэйдзи было слышно прекрасно:

— Говорю же, ничего не знаю. Она просто перестала появляться.

С этими словами он зашагал в сторону Микадо и Масаоми, явно желая отвязаться от Анри. Сэйдзи назначили ответственным за уборку холла, поэтому вещи он, видимо, оставил в классе.

Анри некоторое время пристально смотрела ему вслед, но, поймав на себе взгляды Микадо и Масаоми, заволновалась и быстро ушла.

Прежде чем Микадо успел вмешаться, Масаоми уже преградил дорогу Сэйдзи и заявил:

— Эй-эй. Сегодня только третий день школы, а ты уже ссору влюблённых разыграть решил?

Сложно было представить более коварного злодея, чем Масаоми: его слова как нельзя лучше сочетались с бунтарской внешностью.

— Чего надо? — напряжённо отозвался Сэйдзи. — Это совсем не то, что ты думаешь.

— Прошу прощения, ты вроде Ягири? Я Рюгаминэ, мы в одном классе, — вмешался Микадо.

— Ага… Помню, помню. Имя запоминающееся, — увидев старосту, Сэйдзи заметно расслабился.

В попытке разрядить обстановку Микадо встал перед Масаоми, но Кида попросту отодвинул друга в сторону и вновь уставился на Сэйдзи в упор.

— Э… Кида!

— Слу-у-ушай, а тело у тебя что надо. Решено, айда кадрить девчонок!

— Чего?! — не сговариваясь, воскликнули Микадо и Сэйдзи.

— Да что ты несёшь, Кида?

— Когда охотишься за юбками, в компании лучше иметь кого-нибудь высокого! Если мы с тобой вдвоём отправимся, Микадо, то ничего не сможем: все мои плюсы будет портить твой постный вид! И выйдем мы с тобой в ноль, понимаешь?

— Эй, обидно же! И вообще, позвал бы кого-нибудь из своего класса…

— Дурачьё, да если мои хоть краем уха прослышат, куда мы собрались, их человек двадцать набежит — и парней, и девушек!

Микадо как раз собирался спросить, зачем девушкам кадрить девушек, но в разговор вмешался Сэйдзи. Он уже не злился, как минутой ранее, хотя по лицу было понятно, что разгоревшееся между Микадо и Масаоми обсуждение его не вдохновляет.

— Извини, у меня уже есть девушка.

По идее, на этом разговор должен был закончиться, но отвязаться от Масаоми было непросто.

— Да какая разница?

— Очень даже большая! — вклинился Микадо, но Масаоми его попросту не услышал.

— Какая разница, есть или нет? Ну познакомишься ты на улице с девчонкой, вы ж с ходу встречаться не начнёте, так что изменой и не пахнет!

— Серьёзно?.. — Микадо аж растерялся под напором аргументов Масаоми. Они были подобны цунами.

А вот на Сэйдзи его слова не произвели никакого впечатления. Он просто повернулся к Масаоми и покачал головой:

— Нет. Даже думать о другой — уже предательство!

— Ишь какой правильный, — протянул Масаоми. — Ты из тех, кто никогда не обманет девушку, а?

— Не девушку.

Сэйдзи поглядел куда-то вдаль, и лицо его было исполнено решимости.

— Саму любовь.

— Чего?

— Если изменю, то предам любовь, которую храню в сердце. Даже если любимая предаст меня, я никогда не позволю себе предать свою любовь.


Повисла тишина.


— А… даже так, — невпопад сказал Масаоми.

Всем стало до жути неловко, кроме самого Сэйдзи. Его выражение лица оставалось прежним, а во взгляде сияли решимость и вера в себя.

— Ну, удачи тогда!

Масаоми неуверенно выставил вперёд кулак, и Сэйдзи, искренне улыбнувшись, стукнул по нему своим:

— Ага, спасибо!

Ни слова больше не сказав, Ягири гордо выпрямил спину и направился в класс. Масаоми посмотрел ему вслед и тихо проговорил:

— Гляди-ка, и в вашем классе без активных не обошлось.

— Ага… Похоже на то.

* * *
— Толку явно не будет… — задумчиво проговорил Микадо.

Они пришли в тот самый парк Икэбукуро Нисигути, засветившийся в куче сериалов, но в обед, да ещё в будний день, тут было шаром покати. Микадо совершенно не желал кадрить кого бы то ни было, однако ему хотелось своими глазами увидеть, хоть разок, место, так часто мелькавшее на экране.

Микадо узнавал отдельные фрагменты, но всё равно вживую парк выглядел совсем иначе. Его часто ставили на фон выпусков новостей, сериалов и развлекательных телешоу, но каждая из этих передач ухитрялась показать одно и то же место по-своему.

Не без интереса подметив, на какие чудеса способна правильная обработка видеоряда, Микадо, то и дело вздыхая, издалека наблюдал за потугами Масаоми.

Поняв, что сверстниц на горизонте не предвидится, Кида принялся подкатывать к сотрудницам офисов, вышедшим на обед. Разумеется, ни один уважающий себя взрослый не ответил бы взаимностью на приставания старшеклассника, а уж особенно во время обеденного перерыва, поэтому потуги Масаоми вызывали лишь жалость.

Когда Кида решил передохнуть и присел рядом, Микадо попытался это объяснить, но тот лишь рассмеялся:

— Чего? Что значит «не выйдет»? Моя цель — просто заговорить с кем-нибудь, и пока что всё прекрасно получается! И вообще, когда знакомишься с девушками, засунь подальше слова вроде «не получится» и «без толку» — их говорить ни в коем случае нельзя! Когда стоишь перед красоткой, а в голове «у меня не получится», ещё бы у тебя получилось! Думаешь, что без толку — оно и будет без толку! Понял?

— He-а, не понял, — устало буркнул Микадо и потянулся.

Он подумал, что без толку — это просиживать здесь штаны, и решил сходить туда, куда давно хотел.

— Ладно, пойду гулять по Саншайн-60.

— Чего-чего?! Ты собрался сам кадрить девочек?! Смотри, чтоб всё не кончилось, как в «Убийстве женщин в масляном аду»![26]

— Я не собираюсь никого кадрить.

Но Масаоми не слушал. Вместо этого он ткнул в Микадо пальцем и с противной ухмылкой выкрикнул:

— Ты ещё горючими слезами обливаться будешь, тоскуя о том, что рядом нет меня и моего житейского опыта! Тебя поматросит и бросит какая-нибудь дико разукрашенная гяру[27], которая даже не в курсе, что автозагар давно не в моде!

— Опыт твой тут при чём?!

— Бесишь, бесишь, в тебе бес какой-то, вот и бесишь! Тогда давай поспорим: кто больше девушек захапает, я или ты?

— Ты прямо так и собираешься кадрить новых девчонок, под ручки с теми, кого закадрил перед ними?..

Проигнорировав Микадо, Масаоми помчался в сторону станции. И вот он уже вдалеке, пытается заговорить с домохозяйкой, у которой в одной руке пакеты из магазина, а в другой — ребёнок.

Издав самый глубокий за день вздох, Микадо в одиночку направился к восточному входу станции Икэбукуро.


По пути он слегка поплутал, но до Саншайн-60 добрался без проблем. От съёмной квартиры досюда было рукой подать, поэтому Микадо планировал побродить по магазинам, пока не стемнеет, а потом пойти прямиком домой. Если Масаоми не изменился со времён начальной школы, то забудет о дурацком споре и вернётся к себе домой ещё раньше него.

Однажды, когда им было по семь лет, они играли в прятки. Масаоми водил, но посреди игры куда-то ушёл, а потом, когда зарёванный Микадо уже вечером вернулся домой, оказалось, что друг там. Уплетая за обе щёки ужин Микадо, Масаоми объявил: «Поймал!»

«А ведь если подумать, мы и в своём городе умудрялись находить приключения. Когда же всё изменилось?..»

Даже из средней школы интересных событий вспомнить не удавалось: череда заунывных будней, когда не происходит ровным счётом ничего.

Микадо уже тогда мечтал о жизни вне своего города, но покинуть его не было ни причин, ни повода, и оставалось лишь мириться с тем, что есть… Но жизнь перевернулась в тот самый день, когда в его дом провели интернет.

Мириады вселенных, сплетающихся воедино, вихрь информации и знаний, которые он никогда не обрёл бы самостоятельно, — словно по соседству с его маленьким мирком вдруг появился другой, поистине огромный мир. И в этом новом мире не существовало понятия «расстояние».

Микадо погружался в сеть всё глубже и глубже, и дошло даже до того, что он думал отгородиться от бестолкового маленького мирка и полностью посвятить себя миру огромному, но однажды на него снизошло озарение. Он мог бесконечно потреблять информацию, поступающую через интернет, однако самому Микадо нечего было сказать, нечем поделиться.

Осознав это, он воспылал к внешнему миру ещё большей страстью. Всё сильнее и сильнее манил его тот город, что рисовал Масаоми в своих рассказах.

И вот он в гуще яркого и манившего. Масаоми предупреждал, что теперь его начнёт привлекать уже пригород, но для этих чувств Микадо ещё не созрел. Он понимал, что имеет в виду Масаоми, и не собирался навеки бросать родной город, но при этом знал: ностальгия накроет его далеко не сразу.

Микадо желал так распробовать Токио, так насытиться его воздухом, чтобы частичка столицы осталась с ним навсегда.

В каком-то смысле он хотел стать с этим городом одним целым.


Микадо вдохнул полной грудью и огляделся. Улицу Саншайн, куда ни глянь, заполонили подростки в пиджаках «Райры», и весь город окрасился в цвета школьной формы.

— Словно цветная банда… — тихо проговорил Микадо и поймал краем взгляда знакомое лицо. — Сонохара?

Он уже собрался было подойти ближе и окликнуть её, но заметил, что Анри стоит в компании девочек в форме, настроенных явно недружелюбно. Странная компания обосновалась у входа в переулок. Незнакомки говорили, Анри молчала.

Не понимая, что происходит, Микадо осторожно приблизился. Ни одна из девушек его не заметила, зато сам Микадо с каждым шагом всё лучше и лучше слышал разговор. Хотя это был скорее допрос:

— Слышала, ты стала какой-то большой шишкой, хотя Мика Харима пропала?

Анри молчала. А девушки всё не унимались:

— Старостой заделалась, да? Чё, строишь из себя примерную ученицу?

— Ну давай, расскажи, как так получилось. Помнится, в средней школе ты только и делала, что таскалась за Микой хвостиком…

Незнакомые девочки по очереди сыпали обидными словами, но Сонохара даже не пыталась возразить.

«Над ней что, издеваются?! Неужели это до сих пор случается? Да и говорят такие избитые фразы, словно сошли со страниц старой манги!»

Из-за этого они даже не казались особо страшными. Микадо знал, что обязан вмешаться, как второй староста. Останавливала его лишь навязчивая мысль: ну подойдёт он, вмешается, а что потом-то делать? Прошагать мимо, будто ничего не видел, — как-то неправильно. Но и вступать в конфликт, чтобы стать новым объектом для ненависти, Микадо не слишком хотел.

«Точно, придумал! Я подойду к ним, улыбнусь и скажу: “О, Сонохара, не ожидал тебя тут встретить!” — будто не заметил, что её задирают! А если эти девчонки вмешаются, разберусь на месте».

План был так себе — что-то среднее между «драться» и «бежать», но лучшего не нашлось, и Микадо шагнул вперёд.

Неожиданно кто-то сзади положил ему руку на плечо.

От испуга у Микадо перехватило дыхание. Он обернулся и встретился с уже знакомым взглядом.

— Ух ты! Задир собрался разогнать? Похвально, — с нескрываемым интересом проговорил Идзая Орихара и вдруг принялся толкать Микадо вперёд.

— Вы чего?! — воскликнул Микадо.

Вышло неожиданно громко: на голос обернулись и незнакомые девочки, и Анри.

— О… О, Со-со-сонохара! Не ожида-да-дал тебя здесь встре… Да зачем же так!..

Идзая остановился лишь тогда, когда вытолкнул Микадо всамый эпицентр событий и все девушки уставились на него.

— Вы что-то хотели? — заметно робея, спросила одна из забияк. Естественно, обращалась она не к Микадо, а к стоявшему у него за спиной Идзае.

— Ай, как нехорошо! Докучать кому-то средь бела дня. Небеса над вами, может, и сжалятся, а вот полиция — точно нет, — хохотнул Идзая, неторопливо приближаясь. — Издеваться над другими плохо. Очень, очень плохо.

— А тебе-то какое дело, дядя! — зло загалдели девушки, то ли взаправду расхрабрившись, то ли пытаясь блефовать до последнего.

— Вы правы, никакого, — ухмыльнулся Орихара. — Если вас в этой подворотне изобьют и оставят умирать — мне не будет до этого дела. Даже если я сам буду вас избивать и резать ножом, мне всё равно не будет до этого никакого дела. Я даже не обижен за то, что вы назвали меня дядей — в мои-то двадцать три! Не правда ли, странно? А всё потому, что людям одновременно есть и нет друг до друга дела.

— Чего?.. — Девушки лишь хлопали глазами, не в силах уловить суть.

— Люди такие хрупкие, — Идзая, не торопясь объяснять свои слова, вновь шагнул вперёд. — Впрочем, бить девочек — не самое любимое моё развлечение.

В следующее мгновение в руках Идзаи появилась небольшая сумочка.

— Эй!.. Как?.. — воскликнула одна из девушек, с первого взгляда узнав дорогую вещицу. Сумка, которая должна была висеть на плече, неведомым образом оказалась у Идзаи.

Всё ещё болтающийся на плече ремешок был аккуратно перерезан на уровне бедра.

Девушки совсем растерялись, Микадо же, стоявший за спиной Идзаи, был до чёртиков напуган: ему открывался прекрасный вид на острый нож, который Орихара прятал за спиной. Больше всего Микадо пугало то, что он не понял ни откуда нож взялся, ни когда Идзая успел перерезать ремешок чужой сумки, хотя всё происходило у него на глазах.

Нож оказался складным. Идзая ловко закрыл его, по-прежнему пряча за спиной, и убрал в рукав. Левой рукой, уверенно — Микадо словно смотрел на работу уличного фокусника.

Улыбаясь, Идзая достал из сумочки мобильный телефон.

— Так что, пожалуй, я опробую новую забаву — топтать их мобильники.

С этими словами Идзая разжал пальцы. Пластиковый корпус телефона, покрытый наклейками, клацнул об асфальт.

— Ты чё творишь?.. — начала было законная владелица и уже потянулась подобрать его…

Идзая с силой наступил на мобильник, чудом не отдавив ей пальцы. Раздался смачный хруст, словно от чипсов. Обломки расколовшегося корпуса застряли у Идзаи в подошве. Хозяйка телефона горестно вскрикнула, но Орихара не останавливался. Он топтал телефон левой ногой, механически и размеренно, словно пресс, ударяя каблуком практически в одно и то же место. И смеялся он при этом так же — неестественно ровно, как машина.

Идзая заливался громогласным смехом, а девушки тем временем задрожали:

— Капец! Да он обдолбанный, точно говорю!

— Кошмар! Бежим скорее!

Владелица мобильника, который безжалостно втаптывали в асфальт, отсутствующе глядела на жестокую расправу. Подруги схватили её и торопливо утащили на оживлённую улицу, где троица растворилась в толпе.

Убедившись, что они ушли и больше не вернутся, Идзая тут же перестал и смеяться, и топтать телефон. Как ни в чём не бывало он повернулся к Микадо. Анри даже не пыталась сбежать и в страхе глядела на обоих.

— Всё, надоело. Даже эта забава мне уже наскучила. — Идзая добродушно улыбнулся. — Ты молодец, человека защищать бросился. Не многие твои сверстники на такое способны.

Услышав его слова, Анри удивлённо поглядела на Микадо. Тому от стыда захотелось провалиться под землю: это ведь Идзая спас Сонохару, посеяв хаос, а сам Микадо собирался защищать её самым пассивным методом из возможных.

Реакция Микадо ничуть не смутила Идзаю. Он заговорил снова:

— Микадо Рюгаминэ, мы встретились не случайно. Я тебя искал.

— А?..

Но только Микадо собирался уточнить, зачем же его искали, как из переулка прилетел металлический мусорный бак, стоявший около круглосуточного магазина, и попал прямо в Идзаю. Мусорка с грохотом покатилась по асфальту.

Идзая вскрикнул от боли и упал на колени. Прямое попадание! Но, на счастье, бак влетел в Орихару боковой поверхностью, а не ребром, и со стороны удар казался больнее, чем был на самом деле.

Пошатываясь, Идзая встал и обернулся:

— С… Сизонька…

— Идза-а-я, — лениво протянул кто-то в ответ.

Анри и Микадо медленно повернулись на незнакомый голос.

В переулке стоял молодой человек в тёмных очках. Кроме очков, в глаза бросался галстук-бабочка и костюм, напоминающий форму бармена. Мужчина походил на зазывалу какого-нибудь бара или давно ушедших в прошлое кабаре.

Он был высоким: Саймона, конечно, не перерос, но всё же возвышался над окружающими. При этом не походил на человека, способного поднять и так далеко метнуть бак, — слишком уж худой на вид.

— Я тебе разве не велел не появляться больше в Икэбукуро? А, Идза-ая?

Орихара, должно быть, слишком хорошо понял, что собеседник не шутит. Микадо впервые увидел, как улыбка сползает с его лица.

— Сизонька, ты разве не в Нисигути работаешь?

— Выгнали оттуда. И я же говорил не звать меня так, а, И-и-идза-ая-а? Сколько можно повторять? Меня зовут Сидзуо Хэйвадзима, — прорычал мужчина, и на виске у него отчётливо забилась жилка.

Выглядел он заурядно и мог издалека сойти за обычного бармена, но вблизи от Хэйвадзимы исходила некая аура опасности.

«Ни разу ещё не видел, чтобы у кого-то взаправду жилка на виске билась», — невольно подумал Микадо, и тут им завладел инстинктивный, животный страх, отчего все мысли разом вылетели из головы.

Сидзуо Хэйвадзима — один из тех, кого Масаоми советовал не злить. Кида, однако, отнёс его к категории «не якудза и не мафия», так что этот Хэйвадзима, видимо, обычный горожанин. Но Микадо понял: если и есть человек, решающий всё насилием, живущий им, — то вот он, стоит напротив.

Теперь всё встало на свои места. Почти любой житель Японии, поглядев на Хэйвадзиму в деле, решил бы: он из тех, с кем лучше не связываться. Конечно, проще было бы, внушай Сидзуо ужас одной только внешностью, но именно то, что он практически не выделялся из толпы, и делало его таким опасным.

— Да ладно, Сизонька. Всё ещё бесишься, что я тебя подставил?

— Вовсе не бешусь. Просто хочу тебе накостылять.

— Да ладно, лучше дай мне уйти. — Идзая достал из рукава нож. — Не люблю я это твоё пристрастие к насилию, Сизонька. Тебе бы лишь кулаками помахать, кто бы что ни пытался тебе вдолбить, втолковать или втемяшить.

Блеснуло лезвие ножа, и Сонохара судорожно вскрикнула. У Микадо перехватило дыхание. Он попытался жестами показать ей: «Бежим!»

Анри увидела. Она закивала, вжимаясь в стену, а затем, прижав к груди портфель, кинулась прочь, на главную улицу. Микадо последовал за ней, оглянувшись всего раз.

Подворотню, откуда они выбежали, огласил яростный рёв Сидзуо. Там уже начинали собираться зеваки.

Двухметровый гигант, Саймон, ринулся в переулок, рассекая толпу своим телом, но дальнейшего Микадо не видел.

Им овладел ужас. То, чему он стал свидетелем, — это повседневность города или нечто необычное? Он не знал, но понял: не стоит ему в такое лезть.

Так вот что это за «люди, которых лучше не злить».

«Но если это обычные люди, то какие же в таком случае якудза и китайская мафия?..»

Микадо, конечно, знал: когда в сети болтают о жутких побоищах, правду не отделить от лжи. Но теперь, побывав в центре событий, о которых слагались эти легенды, осознал: в реальности всё ещё страшнее.

Решив, что они уже в безопасности, он окликнул Анри:

— П-погоди… немного… Дышать… тяжело!..

Микадо бежал во весь опор, но, к сожалению, так и не обогнал девушку.

Реальность порой жестока.

* * *
— Ты в порядке?

Микадо отвёл Анри в кафе неподалёку и теперь старался успокоить и подбодрить.

Он заказал по газировке с шариком мороженого и только потом подумал, что выбор получился каким-то детским.

— Спасибо… что помог мне, — тихо сказала Анри.

— Да нет, нет, мне-то за что! Если кто тебя и спас, то этот… Идзая!

— Но… — начала было Анри и замолчала, не договорив.

«А-а-а, что ж сказать-то… Почему такие вещи происходят, когда рядом нет Масаоми?»

Микадо не знал, что делать, но молчать и дальше было нельзя, поэтому он попытался сменить тему.

— Так это твои бывшие одноклассницы были, из средней школы? — спросил он.

Анри кивнула.

— Ага… Значит, они решили поиздеваться, но в средней школе за тебя храбро заступалась Мика, а теперь, когда её нет рядом, задиры решили оторваться на полную?

Анри вздрогнула:

— Ты… Откуда ты знаешь?

— Ну… Да просто догадался по их словам… А Мика — это Мика Харима из нашего класса?

Анри, кажется, немного успокоилась. Она кивнула и принялась негромко рассказывать:

— Да, и дело в том, что… Мике ставят прогулы, но она и дома не появлялась со дня перед церемонией поступления.

— А?..

«Разве не пора сообщить в полицию?» — изумился Микадо, но Анри, видимо, поняла, о чём он думает, и тихо качнула головой:

— Ну, она не то чтобы пропала. С номера Мики мне и её родителям приходят сообщения. «Я уехала, чтобы исцелить разбитое сердце. Пожалуйста, не волнуйтесь» или «Я сейчас на такой-то станции».

— Исцелить разбитое сердце?.. Что с ней случилось? — с беспокойством спросил Микадо.

— Ну… — Анри впервые замялась. Она отвела глаза, словно не могла или не хотела продолжать.

— Ты не бойся, я никому не скажу. Парень, который разболтал бы всё, сейчас подталкивает к измене замужних женщин с детьми, — вымученно попытался пошутить Микадо. Он обещал хранить молчание, сплетничая о друге, но Анри, казалось, не заметила противоречия. Немного подумав, она заговорила:

— Ты обещаешь ничему не удивляться?

— После увиденного сегодня меня ничем не удивишь. — Микадо постарался улыбнуться, чтобы поддержать девушку. Общение с Масаоми не прошло даром: незаметно для себя Микадо научился подстраиваться под собеседников.

Возможно, улыбка и впрямь помогла — Анри выложила всё как на духу:

— Мика Харима… Она сталкерша.

Так и не переставая улыбаться, Микадо подавился подтаявшим мороженым.


Дослушав короткий рассказ, Микадо подытожил:

— Понятно. Значит… Мика преследовала… то есть оказывала знаки внимания Ягири, тому парню из комитета здравоохранения, а когда он её отверг… отправилась «исцелять разбитое сердце»?

Анри рассказала, что такие наклонности проявились у Харимы ещё в средней школе: она влюблялась с первого взгляда, взламывала двери в домах едва знакомых парней или вызнавала, куда те собираются поехать отдохнуть. Всеми правдами и неправдами Харима попадала в то же место и благодарила за «приглашение». В общем, разум Мики подменял действительность иллюзией.

Помимо этого, в девушке не было ничего подозрительного или необычного. Она прекрасно училась, а её родители обладали неплохим состоянием. Сдав экзамены в «Райру», она переехала на съёмную квартиру, за которую платила сто тысяч иен в месяц. У школы имелось общежитие, но располагалось оно далеко от кампуса, и многие либо продолжали ездить на учёбу из дома, либо решали смолоду окунуться в самостоятельную жизнь и подыскивали собственное жильё. Микадо и сам так поступил, да и Анри снимала дешёвую квартиру неподалёку.

«Вот это жизнь у Харимы, наверное…»

Встретив Сэйдзи, Мика твёрдо решила: это судьба. Она день за днём околачивалась у его дома, а потом не пришла на церемонию поступления. Сам Сэйдзи уверял, что накануне решительно отверг её предложение, да ещё пригрозил полицией. С тех пор Хариму он не видел.

Слушая рассказ Анри, Микадо покрывался холодным потом. По её словам выходило, что Мика на вступительных экзаменах сидела между ним и Сэйдзи. Микадо был на волосок от того, чтобы заполучить личную преследовательницу. Хорошо всё-таки, что он пока ни одну девочку ни от чего не спас… Впрочем, он при всём желании не смог бы.

Ничем не выдавая своих отвлечённых мыслей, Микадо начал серьёзно вникать в проблему.

— Ну а позвонить ты пробовала?

— Абонент недоступен… Как будто она включает телефон, только чтобы написать. Я спросила её в сообщении, и она ответила, что не хочет слышать мой голос, иначе начнёт тосковать по дому…

— Вот как… Ну… Сейчас всё равно лучше успокоиться и посмотреть, как будет дальше. Или, ну… на всякий случай можно написать, что ты обратишься в полицию, если не услышишь её голос. Как тебе такое?..

Микадо предложил ещё несколько логичных вариантов, но не было гарантии, что хоть один из них сработает. А время шло.

— Кстати… А ты бы назвала себя лучшей подругой Харимы?

— Я точно не знаю… Но мы всегда были вместе. Я вообще неловкая, да и с людьми у меня не ладится, поэтому Мика буквально за руку меня водила… А потом как-то так получилось, что мы всегда и везде вдвоём.

И тут Микадо понял: Анри с Микой не просто друзья. Бродя по сети, он уже натыкался на подобные истории, как и на описания того, что на самом деле стоит за такими отношениями. И люди, рассказывая об этом, не выбирали слов.

— А ещё Хариму с её оценками брали в школы получше, но она всё равно выбрала «Райру», чтобы быть вместе со мной… Из-за этого мне так стыдно…

«Или же Харима просто не хотела расставаться с человеком, на фоне которого выгодно смотрится…»

Эти слова чуть не сорвались у Микадо с языка, но он сдержался. И порадовался заодно, что тут нет Масаоми. Случись этот разговор где-нибудь в чате, друг бы точно высказал всё, что думает.

«Хотя, возможно, горькая правда пошла бы Анри только на пользу…»

Микадо вновь колебался, не в силах решить, как поступить. Заметив его задумчиво блуждающий взгляд, Анри чуть улыбнулась:

— Не беспокойся. Я всё знаю.

Поражённый тем, как легко Анри догадалась, что у него на уме, Микадо смог выдать только:

— Что «всё»?

— Я нужна Хариме лишь для того, чтобы она могла хорошо выглядеть на моём фоне. Я знаю. И, честно говоря, я тоже использовала её. Иначе просто не выжила бы. Я вызвалась быть старостой лишь потому, что Харима наверняка сама захотела бы занять эту должность. И я подумала: раз уж её нет в школе, тогда кто, если не я…

Так вот оно что… Когда Анри глядела в его сторону во время классного часа, она на самом деле смотрела не на Микадо, да и не на человека вообще, а на пустующую парту Харимы. Точнее, благодаря Масаоми уже не пустующую.

Сонохара продолжила откровенничать, хотя Микадо и не спрашивал:

— Впрочем, сказать по правде, я сделала это ради себя. Подумала: если стану старостой, то хоть в чём-то смогу её превзойти… Наверное, это неправильно…

Она, кажется, хотела сказать что-то ещё, но Микадо, не дослушав, спокойным тоном её перебил:

— Что неправильно — так это рассказывать обо всём постороннему.

Анри, явно поражённая, замолчала.

— Ты как будто просишь прощения за свой поступок. Но пытаться превзойти Хариму — это нормально. Мне кажется, ты зря сомневаешься в своём выборе. Просто иди до конца.

Договорив, Микадо мысленно принялся корить себя за то, что сболтнул лишнего. Увлёкшись тем, что его так долго слушают, в конце речи он ляпнул такое, что обычно оставлял при себе.

Микадо нерешительно поднял глаза на Анри, боясь увидеть на её лице гнев, но девушка не была ни зла, ни особо расстроена. Она лишь грустно улыбнулась и тихо проговорила:

— Да… Спасибо.

А Микадо подумал: «Насколько же красива эта Харима, если она использует Сонохару, чтобы казаться ещё лучше? !»

Скорее всего, разница была не во внешности, а в каких-то личных качествах, но Микадо не мог об этом не подумать.


Когда они расходились, Анри в очередной раз склонила голову.

— Спасибо за сегодня… за всё.

В кафе Микадо собирался заплатить за двоих, но Анри никак не соглашалась, и в конце концов они поделили счёт пополам. Вдоль улицы Саншайн уже пролегли длинные закатные тени, а сверху на юношу и девушку глядело алеющее небо.

— Не за что. Мы сегодня впервые поговорили, но раз уж мы оба старосты, надеюсь, это не в последний раз. Тебе тоже спасибо.

Анри мило улыбнулась и кивнула.

— А я давно уже о тебе знаю, Микадо Рюгаминэ.

— А?.. — Микадо захлопал глазами.

— Когда я подавала документы для поступления, они отмечали по списку тех, кто всё принёс. Я глянула туда и увидела одно очень необычное и красивое имя… И тут рядом с ним поставили галочку.

Назревало что-то странное и неправильное. У Микадо возникло плохое предчувствие. Сохраняя внешнюю невозмутимость, он поддакнул:

— Угу…

— А теперь… обладатель этого имени спас меня!

«Погодите-ка…» — подумал Микадо. Ситуация начала опасно походить на то, что произошло между Микой и Сэйдзи. Анри улыбалась, и невозможно было понять, что на самом деле скрывается за её словами.

«Нет-нет, только не это. Не может ведь быть, что она тоже… сталкерша? Но она такая милая, может, и ничего… Нет, ещё как чего, тут никакой разницы. Если сделаю что-то не так, она и с ножом на меня броситься может! Или дом подожжёт, или мою семью в заложники возьмёт… Но если она хорошая, пускай даже сталкерша, подумаешь… Да нет же! Если она сталкерша, то по определению не может быть хорошей. Но если выбирать между согласием и отказом…»

Целых три секунды Микадо прокручивал эти мысли в голове под взглядом одноклассницы, не зная, как реагировать на такие новости. Заметив переживания Микадо, Анри хихикнула:

— Шучу.

— Э-э…

— Тебе наверняка не хотелось бы, чтобы за тобой таскался кто-то вроде меня, но не бойся, я не сталкерша.

Одновременно с осознанием, что над ним подшутили, пришло смущение и стыд. Как он вообще мог о таком подумать и как позволил Анри догадаться, о чём он подумал…

— Прости.

— Что?.. Нет-нет! Это ведь мне извиняться впору!.. — торопливо заговорила Анри, явно ожидавшая чего угодно, но не извинений. Глаза её за стёклами очков приобрели совершенно растерянное выражение.

Оба неловко замолчали, не зная, как продолжить, поэтому Микадо в смятении оборвал разговор:

— Ладно, до завтра.

— Да, до завтра. Ну, надеюсь, у нас всё получится.

«Сонохара не такая невинная, какой кажется… Но в глубине души она хорошая», — думал Микадо, направляясь домой. Анри не была чем-то совершенно неземным, не от мира сего, как ему подумалось при первой встрече, — просто девушка не умела жить обычной жизнью.

«Возможно, мои отношения с Масаоми немного похожи на их отношения с Микой. Меня тоже Масаоми за собой таскает, но так я и познакомился с новым миром».

Микадо встряхнулся, старательно убеждая себя, что такие мысли никуда не годятся. Вместо этого на ум ему пришла Мика Харима, девочка, исчезнувшая после того, как её отверг любимый.

Микадо шагал и бормотал себе под нос:

— Видимо, выражений он не подбирал. Но если обычный отказ заставил её опустить руки, может, не такая уж она безнадёжная сталкерша…

Хотя, по словам Анри, Мика частенько вламывалась в дома понравившихся парней, и это в средней-то школе! Могла ли она и правда отступиться, оставить в покое Сэйдзи, которого называла своим суженым, из-за того, что ей просто пригрозили полицией?

Поймав себя на мысли, что он слишком загоняется насчёт девушки-сталкерши, которую и не видел никогда, Микадо запрокинул голову к небу и тяжело вздохнул.

Он, конечно, всей душой желал, чтобы вокруг него происходило что-то неординарное, но сегодня был уже перебор.

Объятый тяжёлыми мыслями, Микадо немного замедлил шаг, надеясь хоть так расслабиться. День был насыщенным. Решив зайти на обратном пути в стоиенник[28], Микадо перешёл дорогу.

До слуха его донёсся звук, стирающий границу между реальностью и вымыслом.

Рёв мотора, похожий на ржание. Он не стихал ни на мгновение, становясь лишь громче, и, кажется, сегодня звучал яростнее, чем раньше.

— Чёрный Байкер!

Так близко к станции? Не в силах сдержать любопытства, Микадо без промедлений бросился на рёв.

Судя по звуку, байкер уже совсем рядом, за поворотом. Стараясь успокоить колотящееся от восторга сердце, Микадо побежал туда…

…и словно оказался на страницах старой манги.

* * *
— Так значит, ты врезался на перекрёстке в прекрасную девушку, которую преследовал злодей на мотоцикле. К тому же она потеряла память… И ты хочешь, чтобы я поверил в это враньё?

— Придётся. Ведь всё, что я рассказал, — правда.

— Есть в твоей правде одна крупная нестыковка: почему она врезалась в тебя, а не в меня?!

В комнате на четыре с половиной татами[29] у Микадо и Масаоми шёл серьёзный разговор. Оба выглядели хмуро.

Сюда Микадо и переехал на время учёбы. В комнате даже техники не было, только компьютер со встроенным ТВ-тюнером и рисоварка. Зато квартира оказалась одной из самых дешёвых в доме — меньше просили только за комнату в три татами рядом, но её уже заняли, поэтому пришлось остановиться в нынешней. К счастью, сосед за стеной совсем не мешал: там поселился фотограф, который целыми днями бегал по съёмкам и дома почти не появлялся.

Изначально Микадо думал, что прекрасно устроился бы и в самой маленькой комнате, но стоило в квартиру зайти другому человеку, как он осознал: даже четыре с половиной татами — крайне мало. И поблагодарил небеса, что комната в три татами ему не досталась. В свете недавних событий это было особенно актуально.

Сам Микадо был поражён ими до глубины души, Масаоми же умудрялся сохранять спокойствие, достойное тибетских монахов.

— Было бы ещё гудовее[30], столкнись вы утром, когда ты бежал, опаздывая в школу. А если б она оказалась новенькой, которую вдруг к нам перевели, то вообще строберри красиво. Ну и совсем перфектно[31], если б она была принцессой какой-нибудь далёкой страны и ко всему прочему — твоей подругой детства, с которой вы не виделись много лет.

Микадо не стал отвлекаться на его болтовню. Он напряжённо думал, поглаживая подбородок.

«Я, конечно, желал чего-нибудь из ряда вон, но это наводит на мысли: а не сплю ли я? Да уж, если бы…»

Не обращая внимания на то, что друг ушёл в себя, Масаоми продолжал ёрничать с абсолютно серьёзной миной:

— Ты ведь заметил, что я сказал «строберри» вместо «вери»?[32]

— Мне кажется, самая плохая шутка — это та, которую приходится объяснять.

«Я вроде говорил эти слова буквально пару минут назад», — подумал Микадо и, пытаясь стряхнуть ощущение дежавю, взглянул на спящую девушку. Возраст её определить на глаз не удавалось, но она была довольно молода, может, чуть старше их с Масаоми.

Девушка мирно спала, одетая в простую пижаму, очень похожую на больничную. Словно сбежала из клиники.

Когда они столкнулись на углу, незнакомка попросила Микадо о помощи. А он растерянно стоял на месте, пока не увидел несущийся к ним чёрный мотоцикл.

Дальнейшее помнилось как-то смутно, но вроде бы он схватил незнакомку за руку и побежал в метро. Мотоцикл в подземку заехать не смог, а Микадо с девушкой тем временем выскочили из другого входа и примчались к нему домой.

— Сама она потеряла память, но, когда я предложил в полицию обратиться, закричала: «Нет!»… Что же теперь делать?

— Придётся, видимо, ждать, — проговорил Масаоми, поглядывая на спящую. — А знаешь, она красивая. И на японку не похожа… А она вообще японка?

— Со мной говорила по-японски…

В конце концов они решили, что лучший вариант — подождать до утра и расспросить саму девушку. По-хорошему стоило не обращать на её крики внимания и передать незнакомку полиции, чтобы те со всем разобрались, но Микадо так поступать не собирался.

Да, завязка избитая, но всё ещё достойная фильма или манги, и ломать их каноны Микадо не хотел. Он был уверен: это именно то незаурядное, о котором он мечтал.

Но кое-что парня тревожило: Чёрный Байкер, возможно, запомнил его в лицо. Хорошо, что им удалось унести ноги, однако Микадо всё ещё понятия не имел, почему мотоциклист вообще преследовал девушку. А вдруг местная городская легенда записала его во враги? Тогда спокойная жизнь накроется…

Микадо не любил заурядное. Он хотел пожить необычной жизнью, не похожей на жизни большинства. Быть может, именно это желание побудило его приютить совершенно незнакомую девушку…

Но за возможность уйти от обыденности приходилось платить.

«А если Чёрный Байкер и есть моя плата?..»

Воображение Микадо рисовало картины, от которых бросало в дрожь.

Вскоре Масаоми ушёл.


Кое-что Микадо от него утаил.

Вокруг шеи спящей незнакомки был намотан бинт. Но его ещё до прихода Масаоми завязал сам Микадо: рассмотрев девушку как следует, он кое-что заметил.

Шею незнакомки опоясывали два кольца мелких шрамов, словно ей зашивали рану.

Будто кто-то отрезал девушке голову, а потом как ни в чём не бывало пришил на место.

Глава 9. Две героини: о девочке со шрамом


Вернёмся немного назад.

Примерно в то же время, когда Микадо и Анри вошли в кафе, где-то в городе одна из фигур на игральной доске передвинулась на соседнюю клетку.


Исследовательская лаборатория фармацевтической компании «Ягири»


По конференц-залу шестого блока прокатился глухой звук.

— Что значит «сбежала»?!

Рядом с яростно стиснутым кулаком Намиэ Ягири разлился кофе из опрокинутой чашки. Жидкость обжигала руку, но Намиэ тряслась вовсе не от боли, а от гнева и страха.

— Если полиция узнает об этом, всему конец, понимаете вы или нет?! — Она цепко оглядела подчинённых, в её глазах читалась ярость и смятение. — Значит, девчонка только притворялась покорной, а сама просто ждала шанса, чтобы удрать…

Намиэ с силой прикусила губу, стараясь любой ценой усмирить гнев, не дать ему вырваться наружу. На язык попало что-то горячее и солёное.

— Что ж, ладно. Выводите на поиски низы. Осторожничать, как раньше, необходимости нет, прикажите делать всё, что в их силах, а если возникнут проблемы, пусть разбираются соответствующими методами.

— Цель нужна вам невредимой? — хладнокровно уточнил один из подчинённых, и Намиэ, почти не задумываясь, заявила:

— Жаль портить такой результат, конечно, но в данном случае просто верните её. Живой или мёртвой.

* * *
Сэйдзи Ягири стоял напротив лаборатории, где должна была находиться его сестра, и вздыхал.

«Да, это любовь. Я ничего не могу с собой поделать, это любовь».

Впервые Сэйдзи встретил её пять лет назад. Сестра отвела мальчика в дядин кабинет и показала ему, десятилетнему, хранящуюся там тайну.

Она была подобна Спящей Красавице из сказки, которую Сэйдзи читали в детстве: погружённая в умиротворённый сон в своей стеклянной банке, она без конца мечтала о дне, когда явится тот, кто способен её пробудить. Несмотря на то что перед ним была отрубленная голова, Сэйдзи не ощутил ни страха, ни отвращения. Ровно наоборот: «произведение искусства» покорило мальчишеское сердце.

С возрастом Сэйдзи стал больше слушать доводы рассудка, чем веления сердца, и постепенно оставил нерациональные эмоции. Но даже разум поставил во главу вселенной Сэйдзи её, и постепенно она завладела его сознанием без остатка. Лишь она была мерой всех вещей.

У головы не было воли, чтобы намеренно околдовать Сэйдзи, да и никаких нейроимпульсов или феромонов она не испускала. Она просто жила. И мальчик по имени Сэйдзи Ягири влюбился в неё до безумия лишь потому, что следовал велению сердца.

Точно так же, как Намиэ Ягири больше всего на свете желала любви брата, тот жаждал любви безмолвной, безответной головы.

Именно это чувство, исходящее от чистого сердца, побудило его сделать то, что он сделал.

Когда Намиэ упрятала голову в лабораторию под предлогом очередных исследований, Сэйдзи решил, что освободит её из стеклянной тюрьмы и покажет ей этот мир.

Сэйдзи искренне верил: она хочет того же, поэтому годами ждал своего часа. Он украл ключ-карту у сестры, выучил наизусть маршруты патрулей, а в нужный день пробрался внутрь и вырубил охрану электрической дубинкой. Вины за содеянное Сэйдзи не чувствовал — он просто хотел увидеть на её лице улыбку.

Но даже после того, как Сэйдзи освободил её из лаборатории, она так и не соизволила открыть глаза.

Голова не отвечала ему взаимностью. Но всё потому, что он любит недостаточно сильно, — вот что бормотал себе под нос Сэйдзи, касаясь прохладного стекла, и лишь это убеждение помогло ему не разочароваться в своей безответной любви, которая, как он думал, переживёт поколения.

— Почему же так тяжело расставаться с любимой, однажды уже обретённой? — едва слышно шептал Сэйдзи, и звучало это ничуть не лучше, чем записанные в школьной тетрадке признания семиклассника, влюблённого в эфемерный образ идеальной девушки.

Но шагал Сэйдзи по-прежнему уверенно.

— Я сказал сестре, что позволю всё уладить… Но нельзя оставлять её там совсем одну. К тому же вскрывать голову, чтобы посмотреть, что внутри, пусть и ради науки… Мне её жалко, — бормотал он, понятия не имея, насколько всё серьёзно.

Сэйдзи уже ступил на улицу, ведущую прямо к лаборатории.

— Нельзя было её тогда отдавать. Я должен был настаивать, возражать. Если я докажу всем, и сестре, и дяде, что мы по-настоящему любим друг друга, однажды они обязательно поймут. А пусть даже не поймут — обойдёмся без их благословения.

Эти слова были достойны аристократа, признающегося в любви к девушке из низшего сословия. Вот только в отличие от людей того времени, решивших тайно обвенчаться, Сэйдзи это не стоило ни капли сожаления. Человек, не осведомлённый об истинном положении вещей, поглядев на него сейчас, увидел бы заурядного старшеклассника, который готов добиваться желаемого. Но поскольку его целью, его любовью являлась живая, погружённая в крепкий сон голова, такая «заурядность» имела пугающий оттенок.

И по-настоящему страшным было то, что существование Мики Харимы уже начисто стёрлось из памяти Сэйдзи. Он убил сталкершу собственными руками, а теперь не вспомнил бы ни лица, ни голоса. Сэйдзи просто уничтожил очередное препятствие между собой и любовью, а мужчине, посвятившему себя любви, незачем обращать внимание на каждую такую помеху.


— Если понадобится, снова украду у сестры ключ и проберусь тайком, — решил Сэйдзи, и тут из ворот лаборатории вырулил грузовичок клининг-компании.

Сэйдзи знал правду: в машине сидели вовсе не уборщики. Это были так называемые «низы» — те, кто крали людей. Однако похищения были не совсем такие, как в новостях из других стран[33]: их совершали ради нелегальных экспериментов.

Сэйдзи знал ещё кое-что: компания ввязалась в грязные дела исключительно из-за неё. С помощью похищенных учёные исследовали свойства извлечённых из неё клеток, ДНК и даже телесных жидкостей. Сэйдзи это приводило в недоумение: зачем подвергать голову, явно настоящую, таким дотошным испытаниям, словно она какая-то городская легенда, чьё существование ещё предстоит доказать? Но тут, наверное, не последнюю роль сыграли попытки «Небьюлы» поглотить компанию «Ягири» — так ситуацию видел сам Сэйдзи.

Впрочем, проводившиеся здесь эксперименты не были нечеловеческими зверствами, когда жертв режут заживо: похищенных держали под глубоким наркозом, производили все необходимые манипуляции, а получив нужные данные, не убивали — просто оставляли где-нибудь в городском парке. Жертв выбирали из тех, кто не сможет заявить о похищении в полицию, — из нелегалов и преступников, не имеющих «крыши» среди банд. Правда, ходили слухи, что «низы» не брезговали сбывать кому-то на стороне сбежавших из дома девочек.

«Отвратительные типы. Как можно ни во что не ставить человеческую жизнь?» — даже не осознавая, насколько лицемерны его мысли, Сэйдзи проводил грузовичок ненавидящим взглядом…

И заметил, что сзади на кузове кто-то висит.

За машину, изо всех сил стараясь не упасть, цеплялась девушка. Шею её пересекало нечто похожее на хирургический шов.

А выше страшной раны красовалась она, столь дорогая Сэйдзи.

* * *
Мотоцикл без фар беззвучно промчался по широкой дороге мимо станции.

Он проехал прямо под окнами полицейского поста, но, конечно, остался незамеченным. Лишь редкий прохожий оборачивался поглядеть на байк, чей двигатель не издавал ни единого звука. Владелец ехал так, чтобы привлекать как можно меньше внимания, поэтому всё шло своим чередом, без сюрпризов. Однако водитель был озабочен тем, чтобы неслышный и незаметный мотоцикл не стал для кого-нибудь неожиданностью и не привёл к аварии. Поэтому при каждом ускорении двигатель ревел, давая о себе знать.

Безголовый конь, коште баур, мог своим ржанием нагонять на людей смертельный ужас, и даже после того как он вселился в раму старого мотоцикла, эта способность никуда не делась. Но порой находились люди, которых рёв не только не обращал в бегство, а наоборот, манил. Поначалу дюллахана смущало то, насколько по-разному на неё реагировали, но с годами она научилась перемещаться по городу, привлекая поменьше внимания. Селти не знала, что за это время превратилась в городскую легенду.


Когда у Селти не было работы, она просто разъезжала по улицам в поисках головы, но, разумеется, не находила — да и как она бы её нашла? В общем-то, это было пустой тратой времени. Дюллахан и сама всё понимала, но просто не могла позволить себе бездействие, вот и каталась по городу.

Сильнее всего её удивило в Японии то, что за двадцать лет она так и не встретила ни одной фейри, духа или кого-то в этом роде. Лишь изредка Селти ощущала чьё-то едва заметное присутствие в парке или на деревьях у въезда на улицу Саншайн, но никого увидеть так и не смогла, хотя у себя дома, в Ирландии, чувствовала — вокруг немало ей подобных.

Она даже думала порой, что надо было сразу найти другого дюллахана и попросить помощи в поисках головы, но, как говорится, потерянного не вернёшь. Корабли сейчас охранялись куда строже, чем двадцать лет назад, и голова — обязательный «документ», без которого из Японии не выехать.

Хотя, быть может, это город так ограничивает способности дюллахана, что найти что-то сверхъестественное практически невозможно.

«Вот он какой, мир людей. То же самое, наверное, и в Нью-Йорке, и в Париже. Может, если поискать в лесах Хатиодзи…[34] Или наконец съездить на Хоккайдо[35] или Окинаву[36], как уже давно собиралась…»

Но далеко ли она уедет без головы, если с ней не будет Синры? Не так уж много на свете мест, где гость, никогда не снимающий шлема, не будет выглядеть подозрительно.

К тому же Селти просто не могла покинуть Токио, не узнав хотя бы, где находится голова. Меньше всего ей хотелось уехать, а по возвращении обнаружить, что она больше не ощущает след, приведший её в этот город.

Селти отмечала на карте места, где аура головы становилась слабее или исчезала вовсе, и в итоге определила, что та находится в Икэбукуро, но точно место узнать не выходило. Поэтому дюллахану оставалось лишь бесцельно кататься по району в надежде найти зацепку.

По сути, «поиски» заключались в патрулировании Икэбукуро. Если она видела что-то необычное, то старалась разузнать об этом побольше в интернете. А если творилось что-то совсем подозрительное, спрашивала у Синры или Идзаи. Вот и всё, что Селти могла сделать.

И разумеется, за двадцать лет она ничего не нашла.


Дни бесплодных поисков тянулись бесконечной вереницей, неотличимые друг от друга. В мыслях Селти всплыли слова Синры: «Просто сдайся уже».

Нет, это недопустимо. В нынешней жизни её устраивало почти всё, но для того чтобы утихомирить чувство, без конца бередившее душу, и обрести наконец спокойствие, ей необходимо было воссоединиться с пропавшей головой.

Светофор загорелся красным, и мотоцикл Селти беззвучно остановился. Пока она ждала зелёного сигнала, кто-то вдруг окликнул её с тротуара:

— Эй, Селти!

Она отвлеклась от переживаний и посмотрела налево. У обочины стоял мужчина в строгом костюме, похожем на форму бармена.

Это был Сидзуо Хэйвадзима, или, как окрестил его Синра, «человек с самым обманчивым именем в Икэбукуро»[37].

— Прогуляемся?

Селти, вот уже двадцать лет колесившая по району, часто пересекалась с Хэйвадзимой на улицах. Конечно, он не знал, ни кто Селти на самом деле, ни даже того, что она девушка. Но Сидзуо всё равно был из таких людей, которых не волнуют подобные мелочи. Как только загорелся зелёный, Селти прижалась к обочине и слезла с мотоцикла.

Одежда Сидзуо была порвана и изрезана, словно над ней поорудовали ножом. Похоже, Хэйвадзима только что дрался. А если кто и был способен так искромсать вещи Сидзуо, то это Идзая Орихара.

Сидзуо немедленно подтвердил её догадку.

— Чёртов Идзая вернулся в Икэбукуро… Я уже почти врезал по его наглой роже, но тут вмешался Саймон, — спокойно проговорил он.

Незнакомец, услышав тон Сидзуо, наверняка сказал бы, что мужчина вполне соответствует своему имени: спокоен и сдержан. Но этот вывод был бы ошибочным: просто Селти всегда молчала.

Сидзуо заводился с пол-оборота. Он был из тех, кого раздражают, прямо-таки до белого каления доводят пустые слова, и становился тем несдержаннее, чем собеседник оказывался болтливее.

Селти однажды пришлось быть свидетелем разговора между Синрой и Сидзуо: в комнате висело напряжение, словно перебрасывались они не словами, а зажжённым динамитом.

Сидзуо не выносил людей, которые вечно увиливали и попусту мололи языком, так что Орихару невзлюбил сразу. Сам же Идзая плохо ладил с теми, кто глух к любым словесным аргументам, так что они были точно кошка с собакой.

До того как Идзая переехал в Синдзюку, Сидзуо едва ли не каждый день устраивал с ним разборки на улице Саншайн — пока не приходил Саймон и не утаскивал обоих в свой ресторанчик. Это повторялось снова и снова.

В качестве прощального подарка Идзая свалил на Сидзуо вину за несколько преступлений и, конечно, сразу залёг на дно, чтобы не привлекать внимания полиции.

Это было официальным объявлением войны. Вражда стала непримиримой. Стоило одному сунуться на территорию другого, как случались неприятности, а проще говоря, драки. Но Идзая был достаточно изворотлив, чтобы этим не заинтересовались ни полиция, ни банды.

— В отличие от Кадоты или Юмасаки я всегда всё делал один. Идзая, кажется, тоже. Нет у него ни друзей, ни союзников… Но то, что я один, не значит, что мне никто не нужен. Я бы хотел быть с кем-то, пусть и формально, — неторопливо рассказывал Сидзуо, а Селти лишь кивала периодически, давая понять, что она слушает.

Бармен в узких солнцезащитных очках и тень, никогда не снимающая шлема… Если вдуматься, весьма сюрреалистичная картина, но прохожие лишь поглядывали на них и, не слишком интересуясь происходящим, шли мимо.

Сидзуо явно выпил, возможно даже в том самом суши-ресторане, где работал Саймон. Селти не хотелось оставлять его одного в таком состоянии, поэтому она терпеливо слушала. А тот сказал вдруг:

— Но что Идзая вообще здесь забыл?

Селти догадывалась. Икэбукуро стал любимым местом для извращённых забав Идзаи, но кое-что казалось странным даже ей.

«Вчера, сегодня… Идзая здесь уже два дня подряд. Очень необычно».

Офис Орихары находился в Синдзюку, да и работа информатора означала, что Идзая почти всегда был занят. И если он не торопился покидать Икэбукуро, несмотря на то что рядом Сидзуо, логично предположить, что он здесь не просто так.

— А ведь он, кстати, вроде болтал о чём-то с мальцом из «Райры»… — пробормотал Сидзуо и вдруг замолк на полуслове. Он поглядел куда-то в толпу, кипящую на улице. — Что там?

Селти тоже посмотрела туда. Прохожие оборачивались и провожали внимательными взглядами какого-то человека.

По закатному городу нетвёрдо ступала девочка в пижаме, лет шестнадцати-семнадцати на вид. То ли раненая, то ли сбежавшая из плена местных негодяев.

Селти не хотелось, подобно незнакомке, привлекать к себе лишнее внимание, но, рассудив, что на кону может быть человеческая жизнь, она присмотрелась внимательнее.

И замерла, словно громом поражённая.

Она смотрела на своё лицо, смутно знакомое по отражениям в озёрах и окнах людских домов!

Чёрная, как тьма, чёлка, почти закрывающая глаза; черты лица, навсегда отпечатавшиеся в памяти Селти… На плечах у девушки в пижаме, нетвёрдо шагающей по городу, сидела её собственная голова!

Селти объял ураган эмоций. Она сорвалась с места, и Сидзуо последовал за ней, желая понять, в чём дело. Вместе они в два счёта нагнали девушку.

Селти цепко схватила её за руку и развернула к себе. Незнакомка испуганно ахнула, а потом дико завизжала, пытаясь вырваться.

Внимание толпы немедленно переключилось на них, но Селти была слишком взволнованна, чтобы это заметить. Селти хотелось достать КПК и сообщить девушке, что она всего лишь намеревалась рассмотреть её получше, но сейчас было совсем не до того.

— Успокойтесь, пожалуйста. Мы не причиним вам вреда. — Сидзуо пришёлся очень кстати, словно брошенный утопающему спасательный круг. Он шагнул вперёд, собираясь положить руку паникующей девушке на плечо, чтобы хоть как-то её успокоить…

Хрясь.

Ногу Сидзуо прошило судорогой. Появилось очень неприятное ощущение где-то в области бедра: стало одновременно тепло и холодно.

— М?.. — Сидзуо обернулся и увидел парня в школьной форме, присевшего на корточки и вонзающего что-то в его ляжку.

Это была обычная шариковая ручка, которую можно купить в любом киоске. Сумка парня болталась расстёгнутая — видимо, оттуда и взялось грозное оружие.

— М-м?..

— Отпустите её! — выкрикнул школьник.

Селти обернулась. Чего она не ожидала увидеть, так это кровопролития. Поражённая, дюллахан всего на мгновение ослабила хватку.

Почувствовав, что это шанс, девушка в пижаме выдернула руку и бросилась бежать.

Селти собиралась уже рвануть следом, но вдруг остановилась и обернулась: из ноги Сидзуо торчало уже две ручки, а парень в блейзере держал в руках третью.

По толпе прокатился гул, некоторые даже отошли подальше. Кому-то из невольных свидетелей не было дела до участников конфликта, но стало страшно за себя — такие обходили толпу зевак по дуге, притворяясь, что всё нормально. Были те, кто и впрямь ничего не замечали и продолжали идти своей дорогой. Несколько прохожих достали телефоны и принялись снимать происходящее. А ведь рядом находилось дваполицейских поста! Если точнее, всё случилось ровно между ними, поэтому бежать было всего триста метров в любую сторону.

Парень искоса оглядел зевак, а потом, всё ещё сжимая в кулаке третью ручку, посмотрел туда, где исчезла среди толпы девушка в пижаме.

— Вот и хорошо… — прошептал он.

Селти собралась было подойти и проверить, что же тут хорошего, но Сидзуо жестом остановил её.

Его ладонь оказалась в считаных сантиметрах от шлема Селти. Сидзуо как ни в чём не бывало улыбнулся и проговорил:

— Со мной всё в порядке. Кажись, перебрал, боли почти не чувствую. Давай беги. Не понял, что это было, но тебе за ней позарез надо, так? — Он убрал очки в нагрудный карман, хорошенько ударил себя по щеке, приходя в чувство, и хмыкнул: — Всегда мечтал сказать, как в фильмах: «Я разберусь, идите вперёд».

Обычно такое говорят, когда силы пугающе неравны, а в данном случае опасаться приходилось разве что за жизнь и здоровье школьника. Но Селти всё равно приняла предложение Сидзуо. Возможно, имело смысл остаться и рассказать постовым, что Сидзуо является жертвой, а не преступником, но тогда внимание полиции переключилось бы на неё.

Селти с тихим хлопком сложила ладони и торопливо поклонилась, то ли благодаря, то ли извиняясь, что втянула Сидзуо во всё это. Она быстро оседлала ждущий у обочины мотоцикл. Из толпы зевак тут же загалдели наперебой: «Чёрный Байкер!», «Что, правда?!»

Разгоняя их, любимый скакун Селти заржал на весь город.


— А ну, стой! — крикнул парень в блейзере, бросившись было за Селти.

— Нет, это ты стой! — Сидзуо цепко поймал его за ворот и притянул к себе. — Кто она, твоя девушка?

— Да! Она — моя вторая половинка! — убеждённо ответил парень по имени Сэйдзи Ягири, ни на секунду не переставая сучить руками и ногами в попытке сбежать.

— И почему она разгуливает в таком виде? — абсолютно невозмутимо продолжил Сидзуо.

— Понятия не имею!

— Ну а зовут-то её как?

— Да откуда мне знать?!

По спинам наблюдающих издалека зевак вдруг пробежал холодок. У сохранявшего стоическую невозмутимость бармена на висках вдруг вспухли от негодования жилы. Зрители задрожали, словно взаправду стало холодно, а всё тепло в округе ушло, чтобы подогреть и без того кипящий гнев Сидзуо.

А потом он взорвался:

— Да какого чёрта?!

Тело парня взмыло в воздух.

— Быть не может! — выкрикнул кто-то из толпы.

Сидзуо, не колеблясь ни секунды, швырнул Сэйдзи на проезжую часть. Парень влетел прямиком в остановившийся перед светофором фургон курьерской службы. Гори сейчас зелёный, Сэйдзи, возможно, уже отправился бы на тот свет. Но испуганный вздох у зевак вызвал даже не сам бросок, а то, насколько далеко один человек смог швырнуть другого.

— Ты не думаешь, что не знать по имени того, кого любишь, слегка безответственно? А? Не думаешь? — тяжело проговорил Сидзуо, растягивая слова.

Ударившись о фургон, Сэйдзи отлетел от него и рухнул на тротуар. Сидзуо подошёл, вновь схватил его за шкирку и поднял, держа на уровне груди.

Но Сэйдзи, даже оглушённый, встретил взгляд врага злым прищуром. В глазах парня читалась стальная воля, несмотря на то что противник больше всего походил сейчас на древнего демона.

— Если кого-то любишь… имена неважны!

— Чего-чего? — глаза Сидзуо угрожающе сузились, но Сэйдзи не оробел. — Какого хрена ты решил, что она твоя вторая половинка, если даже имени её не знаешь?

— Потому что я её люблю. Вот и всё! Невозможно объяснить словами любовь!

Сидзуо поглядел на него внимательно, словно раздумывая. А Сэйдзи занёс над головой кулак с зажатой ручкой:

— Поэтому пусть за меня говорят мои поступки! Я сделаю всё, чтобы защитить её!

Кулак устремился к лицу Сидзуо, но тот легко защитился свободной рукой. Глаза мужчины уже налились кровью, а губы скривились в ухмылке.

— Ты нравишься мне гораздо больше, чем Идзая, — отняв у Сэйдзи ручку, Сидзуо без труда поднял его выше, удерживая на вытянутой руке. — Поэтому ограничусь вот этим.

Он резко дёрнул Сэйдзи к себе, и они столкнулись лбами. Раздался приятный стук, и Сэйдзи осел на колени.

Сидзуо усадил его на асфальт. Уже собираясь уходить, он проворчал с досадой:

— Вытаскивать нельзя, кровь пойдёт. Надо бы эти… пластыри купить сначала. Или, может, лучше суперклей…

Рассуждая себе под нос, Сидзуо направился к подворотне, чтобы поскорее уйти с оживлённой улицы. Зеваки расступались, пропуская его: никто не хотел оказаться на пути. Один за другим люди расходились, вливаясь обратно в поток пешеходов, пока наконец всё не вернулось на круги своя, будто ничего и не произошло. Когда Сэйдзи с трудом поднялся, за ним следили только самые преданные делу зеваки, да и те издали, украдкой.


— Вот дерьмо… — Сэйдзи шагал осторожно, голова раскалывалась от боли. — Я должен её найти… Должен спасти…

К едва держащемуся на ногах парню подошли двое полицейских.

— Ты как, всё хорошо?

— Сам идти можешь?

Они явились, услышав о драке, но обнаружили только Сэйдзи — никаких следов конфликта. Ручки Сидзуо выдёргивать не стал, и кровь впиталась в его брюки.

— Да, всё в порядке. Я споткнулся.

— Боюсь, тебе придётся пройти с нами в участок.

— Мы просто поговорим, к тому же в твоём состоянии ходить опасно.

Похоже, полицейские хотели как лучше, однако у Сэйдзи не было на них времени.

Он огляделся в поисках любимой, и тут совсем рядом раздался знакомый рёв мотоцикла.

Сэйдзи встрепенулся и обернулся на звук. Как раз вовремя, чтобы увидеть чёрный мотоцикл, несущийся прямо ко спуску в метро, вдогонку за девушкой в пижаме.

— Гляди, Яма, что этот байкер творит! — воскликнул полицейский помоложе.

— Да мы-то тут каким боком? Дорожный патруль разберётся.

Сэйдзи не услышал ни слова. Он неотрывно следил за девушкой.

Беглянка скрылась в переходе, причём, похоже, кто-то тащил её за руку. И был это…

— Микадо… Рюгаминэ.

Убедившись, что девушке и впрямь помогает спастись староста их класса, Сэйдзи приготовился бежать.

— Эй-эй-эй, погоди, парень!

— Не делай глупостей!

Полицейские схватили его, удерживая на месте. Сэйдзи, не отошедший от нокаута, сопротивлялся вяло. Будь он в лучшей форме, может, и смог бы вырваться, но один-единственный удар Сидзуо неплохо его потрепал, и Сэйдзи не был способен на подвиги.

— Отпустите! Отпустите меня! Она же!.. Она там, прямо там! Пустите! Пустите, пустите! Чёрт, ну почему? Почему все подряд встают на пути моей любви?! Что я вам такого сделал?! А она что сделала? Пустите меня, пустите меня, пустите!..

* * *
— Позволь подытожить: твоя голова разгуливала по городу, пришитая к чужому телу, и, когда ты подобралась к ней совсем близко, вмешался какой-то старшеклассник, а потом она стала удирать и ты погналась следом, но появился ещё один школьник и помог голове скрыться… И ты хочешь, чтобы я в это поверил?!

Синра, одетый в бессменный белый халат, широко развёл руками: мол, это уже слишком. Селти ни капли на него не обиделась и напечатала, еле поднимая пальцы: «Я не прошу верить мне на слово».

— А я верю. Я ещё ни разу не ловил тебя на лжи, — громко ответил Синра из соседней комнаты, стараясь подбодрить совсем павшую духом Селти. — Знаешь поговорку «Береги трёх друзей: честного, верного и умного»? Ну так вот, ты — три в одном! Я очень горд, что моя спутница жизни обладает всеми этими качествами.

«А с чего вдруг я твоя спутница жизни?» — возразила Селти, но пальцы её двигались плавно и спокойно. Болтовня Синры, граничащая с бредом одержимого, не вызывала у неё отвращения.

— Ещё можно посмотреть, как эти три качества влияют на жизнь человека: они гарантируют трудолюбие, крепкую дружбу и успех.

«Да послушай же! То есть почитай. Смотри, что тебе пишут, хоть иногда!» — негодующе принялась набирать Селти, но Синра продолжил, не обращая на неё внимания:

— Я тоже постараюсь, как могу, соответствовать этим критериям. И буду делать всё возможное, чтобы в лотерее под названием «жизнь» мы с тобой оказались победителями.

«А крепкая дружба?»

— А это уже есть. С неё-то всё и началось.

На чушь, которую с таким восторгом молол Синра, у Селти даже разозлиться всерьёз не получалось. Вместо этого она размышляла о дальнейших планах.

«Ладно, я не могу больше сидеть без дела и жалеть себя. Кажется, мне наконец выпал шанс вернуть голову. Надо подготовиться. Тот школьник, судя по форме, из “Райры”. Я завтра подежурю у ворот школы и попробую с ним поговорить».

Синра внимательно прочитал стену текста на экране, и лицо его приобрело странное выражение.

— Ну а потом что?

«А так непонятно? Допрошу и узнаю, где моя голова».

— Ну а потом?

«Чего ты разнукался?» — успела написать Селти, когда до неё вдруг дошло, к чему клонит Синра.

— Что ты будешь делать с головой, которая уже обзавелась новым телом и при виде тебя закричала в ужасе? — подтвердил он догадку.

Пальцы Селти безвольно опустились на клавиши. У неё не было ответа на этот вопрос.

— Что ты будешь делать с головой, которая живёт своей жизнью как отдельная личность и, похоже, даже завела друзей среди школьников? Отрежешь? Не находишь, что это чересчур жестоко?

Повисло тяжёлое молчание. Селти вдруг заметила, что дрожит. Синра был прав. Похоже, голова её не узнала. Возможно, виноват мотоциклетный костюм, но факт остаётся фактом: у головы появилась личность, отдельная от личности Селти.

«Чтобы вернуть голову, мне придётся её отрезать. Но правильно ли это — разлучать её с телом, с которым она уже какое-то время существует как полноценное создание? Если я уговорю её быть рядом со мной, вместе с новым телом, то, может, и “верну” голову в каком-то смысле, но основную проблему это не решит. К тому же на мне возраст, похоже, никак не сказывается, а на голове? Сохранит ли она свою юность? Что, если она не старела, только пока была отделена от тела, а теперь начнёт меняться как обычный человек?»

Селти захотелось поделиться сомнениями с Синрой, прежде чем что-то решать.

«Откуда вообще у моей головы другое тело?»

— Ну, я же не видел её, поэтому рискую попасть пальцем в небо, но если тебя это не смущает, тогда слушай. — Синра выдержал задумчивую паузу. — Скорее всего, кто-то просто нашёл девочку с подходящим телосложением, отрезал ей голову и пришил твою, — заявил он совершенно спокойно, будто говорил о чём-то обыденном.

Селти и сама рассматривала этот сценарий, но теперь, когда его так запросто озвучил Синра, он казался ещё ужаснее. Селти промолчала, а Синра принялся развивать мысль:

— Предположим, твоя голова попала в лапы другому государству… Или нет, бери выше, секретной военной организации! И учёные, подвергая голову различным экспериментам, пытаются создать армию бессмертных солдат. Взяли клетки головы и клонировали из них новое тело, а потом пересадили на него голову, чтобы заполучить воспоминания дюллахана. Как тебе, а?

«“Золотая малина” за такой сюжет обеспечена», — напечатала Селти.

В самом деле, этот сюжет, экранизируй его кто, удостоился бы награды за худший фильм года. И хотя большинство слов Синры Селти отмела как бред, часть — про секретную лабораторию — вполне могла оказаться правдой. Мало ли их на свете…

— Ладно, клонирование — это уже чересчур, но они вполне могли пришить твою голову к какому-нибудь трупу. Либо похитили живого человека, отрубили ему голову и тут же пришили на её место твою, живую, чтобы поглядеть, не оживёт ли остальное тело. С логической точки зрения — полный абсурд, но ты и твоя голова с точки зрения логики тоже не должны существовать. Возможно, голова способна получить контроль над мёртвым телом.

«Аж тошнит от этой мысли! Не думаю, что кто-нибудь пойдёт на такое».

— Да, психически здоровый человек вряд ли сделает подобное из любопытства. Однако люди способны на всё, была бы мотивация. Возможно, у того, кто сделал это, умерла любимая дочь, и он желал, чтобы хоть её тело воскресло и жило вечно, пусть и с чужой головой. Или кого-то убили по ошибке и решили выдать ожившее тело за живого человека, чтобы это скрыть.

Такой сценарий был ещё ужаснее предыдущего, но тон Синры оставался беззаботным. Не желая больше слушать подобные страшилки, Селти принялась торопливо печатать: «В любом случае сначала мне надо ещё раз попытаться с ней поговорить. А потом уже можно обсу…»

Не дав ей закончить фразу, Синра холодно произнёс:

— Собираешься откладывать решение проблемы до бесконечности?

И если раньше в его голосе слышалась шутливость, сейчас она исчезла без следа.

«Я понимаю. Даже я это понимаю. Раз уж так получилось, мне пора отступиться и оставить голову в покое».

Осознание на мгновение ошеломило Селти. Выждав немного и взяв себя в руки, она мягко пробежалась пальцами по клавиатуре: «Просто не хочу признавать, что все мои усилия, все эти двадцать лет прошли впустую».

Селти поникла, тоскливо глядя в экран, на замершие символы. В комнату вошёл Синра, до того читавший её реплики с компьютера в гостиной. Он сел рядом с Селти и поглядел на последнее сообщение.

— Конечно нет. Как ты можешь думать, что двадцать лет твоей жизни прошли впустую? Всё было не зря, если потом принесло пользу.

«И какая тут была польза?»

— Ну, например… Если ты выйдешь за меня замуж, можешь просто считать, что эти двадцать лет были дорогой к нашему супружескому счастью, — бесстыдно заявил Синра.

Селти так растерялась, что замерла.

Прежде она пропустила бы его слова мимо ушей как очередную шутку, но в последнее время Синра затрагивал эту тему чересчур часто.

«Можно вопрос?»

— Конечно.

Селти сомневалась, стоит ли спрашивать такое в лоб, но, поколебавшись несколько секунд, собралась с духом и принялась торопливо печатать: «Ты правда меня любишь?»

Прочитав написанное, Синра горестно взвыл — даже стёкла зазвенели:

— Как?! Ах, правду говорят — от большой печали глаза сами наполняются слезами! И грустно мне вовсе не оттого, что ты всё это время не воспринимала мои слова всерьёз, а потому, что ты так и не почувствовала себя любимой…

«У меня нет головы», — напомнила Селти.

— Я люблю тебя как личность. Говорят же, что внешность в человеке — не главное.

«Я не человек», — напечатала Селти, а сама подумала: «Не человек. Чудовище в человеческом обличье. Только все чудовищные воспоминания остались в голове, поэтому я не знаю толком ни кто я, ни ради чего появилась на свет, ни в чём моё предназначение…»

Тяжёлые мысли, которые так сложно передать словами. Их столько, что они ошеломляют и затягивают, как огромный водоворот. Всё это никак не уместить в обычные символы на экране компьютера. Но именно символы — единственный мост между Селти и людьми.

«Тебя не пугает сама идея любви к чему-то нечеловеческому? Как ты можешь признаваться в любви существу, над которым не властны законы физики?» — замелькали буквы.

Синра, вторя напору Селти, повысил голос, и в нём угадывалось раздражение:

— Мы живём вместе уже двадцать лет — и ты ещё спрашиваешь? А не всё ли, в конце концов, равно? Мы ведь поладили, мы понимаем друг друга, так в чём проблема друг друга полюбить? Вот если бы ты вдруг прониклась ко мне ненавистью, тогда да… Но мы ведь вместе не только ради взаимовыгодного сотрудничества, правда? Так, может, начнёшь мне доверять чуточку больше?

На Синру это было непохоже — оправдываться с таким рвением, но проскальзывающие тут и там заумные слова свидетельствовали о том, что он держит себя в руках.

«Я верю тебе. А вот себе не слишком».

Селти решила: она попытается поделиться своими переживаниями. Сейчас, пока хотя бы у одного из них не сдали нервы.

«Я не уверена в себе. Вот полюблю я тебя или кого-нибудь другого, а совпадут ли наши представления о любви? Говоришь, раз мы любим друг друга, нечего и думать? Да, кажется, я и вправду тебя люблю. Но я не знаю, насколько моя любовь похожа на человеческую».

— Для человека такие мысли нормальны — каждый проходит через это, когда взрослеет. Люди ведь совсем друг на друга не похожи. Взять того же Осаму Дадзая[38]: не сказал бы, что у меня с ним похожие представления о любви… Точнее, они у нас совершенно разные… В любом случае, если я считаю, что люблю тебя, а ты считаешь, что любишь меня, — в чём проблема? — Он говорил так, словно стоял у школьной доски и разъяснял что-то нерадивому ученику.

Пальцы дюллахана замерли.

— Вчера я сказал, что хочу узнать, каковы ценности дюллаханов. Но твой ответ на мою любовь к тебе никак не повлияет, — заявил Синра, не стесняясь и не колеблясь. Он был абсолютно серьёзен.

Селти ненадолго задумалась, и, лишь подобрав слова, напечатала: «Мне нужно подумать».

— Я буду ждать, сколько потребуется, — Синра мило улыбнулся, и Селти решила спросить ещё кое-что: «Ты уверен, что тебя всё устраивает во мне? В мире столько человеческих женщин, так зачем тебе женщина без голо… Нечеловеческая женщина?»

— Говорят же, любовь зла, — хохотнул врач.

«Кто бы говорил… — Селти критически оглядела Синру. — Погоди, это я, получается, козёл?»

Печатая, она ощутила, как в груди разливается тепло. Она точно знала, что это — её чувства к Синре.

«Будь у меня сердце и голова, в ушах бы сейчас зашумело», — подумала Селти, и эта мимолётная мысль вновь погрузила её в мучительные сомнения. Она лишний раз подчеркнула их с Синрой различия.

У дюллаханов нет сердец. Отец Синры рассказывал: во время вскрытия он увидел тело, очень похожее на человеческое. Все органы оказались на месте, просто… не работали. Кровь по сосудам не текла, и лишённая её плоть была белой, как анатомическая модель. Что приводит тело в движение, откуда берётся энергия, — оставалось загадкой. А любые раны заживали с поразительной скоростью.

После вскрытия отец Синры спросил Селти: «Как же вы, интересно, умираете?»

Десять лет спустя его сын вдруг выдвинул свою версию: «Видимо, ты тень. Тень своей головы или же тела, которое находится в другом мире. Сколько ни задавайся вопросом, что питает тень и позволяет ей двигаться, ответа не найдёшь».

И хотя утверждение, что тень обладает разумом и волей, было совершенно абсурдным, Селти последовала совету Синры и задвинула эти мысли подальше. В конце концов, сам факт её существования противоречил логике и здравому смыслу…

«Хорошо. Как бы то ни было, следующие несколько дней стоит посвятить поискам головы… А уж потом, когда что-то выясню, решу, как жить дальше».

В сознании Селти возникли лица двух школьников, которые помогли сбежать голове. Она стиснула кулаки.

Оба были настроены серьёзно. Один из них глядел внимательно и остро, не испытывая ни тени сомнения. Он не боялся ни Селти, ни Сидзуо. Второй явно струхнул, вот только губы его, когда он оборачивался, непрестанно растягивались в улыбке, словно перед ним стоял могущественный демон или злой дух, которого следует бояться, но чьей мощью невозможно не восхититься. Селти поняла, что вдруг начала думать о себе.

«Возможно, всё не так и мне просто хочется потешить самолюбие…»

Она пыталась угадывать чужие эмоции по выражению лиц и глазам, но не могла ручаться, что интерпретирует всё правильно. Ведь у неё не было ни глаз, ни лица, чтобы выразить радость, гнев или грусть; ни мозга, в котором человеческие эмоции могли бы зародиться.

Селти не знала, где рождаются её чувства и мысли, так откуда же взяться уверенности, что она способна правильно понимать чужие?

Как выглядят глаза, преисполненные злости или печали, что формирует человеческую мораль, — обо всём этом она узнала в городе, а ещё благодаря телесериалам, манге и фильмам. Вкусы Синры сильно ограничивали поток информации, но Селти часто смотрела новости и много наблюдала за людьми в городе. Беда в том, что всё это были данные из внешних источников. Не будучи человеком, Селти не могла судить, насколько они правдивы.

Именно поэтому она изводила себя сомнениями, которыми поделилась только что с Синрой. Способна ли она вообще ощущать эмоции? Мысль не покидала её ни на секунду, день за днём точила изнутри.

Раньше это не особо беспокоило Селти: она была слишком занята поисками головы. Но в последние несколько лет, чаще общаясь с людьми благодаря сети, она просто не могла не задаваться вопросом: насколько её эмоции и система ценностей похожи на человеческие?

Поначалу Селти жутко боялась садиться за компьютер, спрашивая у Синры совета по любому пустяку, но теперь почти всё время, не занятое работой и поисками головы, она проводила перед экраном. А с тех пор как появились модели со встроенным DVD-приводом и ТВ-тюнером, Селти сидела за компьютером ещё больше — ведь теперь ей были доступны фильмы и сериалы, которые она не успевала посмотреть по телевизору.

Благодаря интернету Селти стала значительно больше общаться с людьми. В сети никто не знал ни биографии собеседника, ни даже того, кто как выглядит: каждый скрывался где-то за экраном компьютера. Но связи между людьми возникали настоящие, в этом не могло быть сомнений. К тому же у Селти изначально не имелось лица. В реальности её круг общения ограничивался Синрой и парой человек, которым он её представил. А уж истинную биографию Селти, кроме неё самой, знали только двое — сам Синра да его отец. По городу, конечно, ходило немало слухов о загадочном байкере, но до того, что Чёрный Байкер — девушка, а уж тем более дюллахан, ещё никто не додумался.

И хотя у Селти не было особых причин это скрывать, рассказывать о себе всем подряд она тоже не собиралась.

«Что бы ни говорил Синра, я хочу воспринимать мир так же, как люди. И если все, общаясь со мной, видят человека… пусть оно так и остаётся. Не хочу это терять».

Селти, конечно, человеком не была, но тревогу порой ощущала.

Что, если она найдёт голову, а воспоминания так и не вернутся?

Как подобная тревога отразилась бы на человеческом лице?

И хотя умом она прекрасно всё понимала, ответить себе на этот вопрос почему-то не могла. Что-то ей мешало.

Глава 10. «Доллары»: выход на сцену


Лаборатория фармацевтической компании «Ягири», конференц-зал шестого блока


Сэйдзи съёжился в углу, невнятно что-то бормоча. Намиэ ласково обняла брата, пытаясь утешить.

— Всё будет хорошо, мы всё уладим. Мы обязательно вернём её, не волнуйся.

Побитого Сэйдзи отвели в участок. Но поскольку пострадавший (а пострадавший ли он на самом деле, постовые так и не дознались) не представился, да и вообще на вопросы не отвечал, его просто отпустили.

«Наверное, сестра за меня похлопотала. Уж больно быстро она приехала… — подумал Сэйдзи. — Ну и ладно».

«Да, сестра любит меня некой извращённой любовью. Это чувство сродни собственничеству. Ну и ладно. Кто бы меня ни любил, от своей любви я не отступлюсь. Ради неё одной я и живу. И если ради неё придётся принести в жертву всех, кто любит меня, так тому и быть. Да и пожертвовать собой ради любимого человека — это ли не счастье?» — думал он.

А Намиэ, сидящая совсем рядом, читала Сэйдзи словно открытую книгу. И… кажется, она тоже думала: «Ну и ладно». Ведь пока голова находится в её власти, Сэйдзи будет нужна сестра. Подумать только, их узы скрепит та самая голова, к которой она так ревнует… Какая ирония. Намиэ криво усмехнулась, посмеиваясь над собой.

Намиэ не стеснялась выражать свою безграничную любовь даже при посторонних, и всем, кому приходилось любоваться этой парочкой, было не по себе.

Один из подчинённых Намиэ замялся было, но всё же взял себя в руки и окликнул начальницу.

— Тебе не о чем беспокоиться. Предоставь это мне, я всё улажу, — сказала напоследок Намиэ и тихо вышла из зала.


— Что-то узнали? — спросила она, сделав несколько десятков шагов по коридору.

— Да. Нашли адрес этого Рюгаминэ, о котором твердит господин Сэйдзи. Он живёт в старом многоквартирном доме около станции Икэбукуро, — доложил один из подчинённых.

Намиэ внимательно его выслушала. Одно то, что сотрудник называл Сэйдзи господином, многое говорило о влиянии семьи Ягири в компании.

От той Намиэ, что тепло обнимала брата в конференц-зале, не осталось и следа. Теперь она холодно и резко раздавала указания:

— Как можно скорее мобилизуйте «низы» и верните объект.

— Днём это опасно, мы привлечём много…

— Пускай, — бросила Намиэ, чётко дав понять, что возражения неуместны.

«Если сидеть и ждать наступления темноты, брат отправится к Рюгаминэ сам».

Намиэ считала, что безопасность брата куда важнее успеха операции. Разумеется, в отсутствие Сэйдзи это было совершенно незаметно: приказы она раздавала решительно и быстро.

— Немедленно свяжитесь с «низами». Брать всех, живыми или мёртвыми. Если не останется выбора, пусть избавляются на месте.

В её взгляде не было ни капли сочувствия. У подчинённого по спине побежали мурашки.

* * *
Сегодня в школе «Райра» начинались учебные будни. Однако почти всё время занятий уходило на знакомство с учителями и советы первогодкам, поэтому влиться оказалось довольно легко. Настоящие уроки провели разве что по математике и всемирной истории.

Всё шло своим чередом, и первый учебный день в новой школе, который, казалось бы, должен запомниться надолго, минута за минутой подходил к концу.

Беспокоило Микадо только одно: сегодня отсутствовала не только Мика Харима, но и Сэйдзи Ягири, их представитель в школьном комитете здравоохранения. После того как Анри рассказала об их отношениях, Микадо нервничал: вдруг это не совпадение?

А ещё девушка с амнезией, оставшаяся у него дома… Это тоже заставляло Микадо нервничать. Наутро воспоминания к незнакомке так и не вернулись, а обращаться к врачам или в полицию она отказалась наотрез. Особенно сильно, судя по мелькнувшему на лице ужасу, её пугала возможность оказаться в больнице.

— Со мной… всё будет хорошо! Я никуда не денусь, дождусь тебя дома! — постаралась заверить она.

Сегодня девушка была гораздо спокойнее, чем вчера. Пожалуй, даже слишком. С трудом верилось, что она потеряла память и не знает, куда идти.

Во всяком случае, Микадо хотя бы мог оставить незнакомку одну и пойти в школу, не переживая за её состояние. Вот только что предпринять дальше, он понятия не имел.

Он не знал, кто девушка на самом деле, так что рано или поздно придётся сообщить в полицию, как бы Микадо ни оттягивал этот момент. Он даже рассматривал вариант поселить её на время у Масаоми, но тот жил с семьёй и скрывать присутствие гостьи было бы сложно.

Микадо так долго ломал над этим голову, что не заметил, как прозвучал звонок.

Так же быстро и без происшествий завершилось первое собрание старост. Микадо вышел из кабинета вместе с Анри, надеясь узнать что-то новое о Мике Хариме. Он не знал толком, как завести непринуждённый разговор, но и молчать было неловко, поэтому Микадо спросил напрямую:

— Она связывалась с кем-нибудь вчера или сегодня?

— Ну… Со вчерашнего обеда от неё ничего не слышно.

— Вот как…

Не стоило поднимать эту тему. Теперь он беспокоился из-за отсутствия Сэйдзи ещё больше. А вдруг Харима решила умереть вместе с ним и сначала убила Сэйдзи, а потом себя? Мысль никак не выходила из головы, но озвучивать её Микадо не стал.

Масаоми бы сейчас пришёлся кстати, но собранию дисциплинарного комитета конца-края видно не было. Вроде как Масаоми сцепился в жарком споре с представителем от класса Микадо, и остальные никак не могли их разнять.

Микадо решил сразу же отправиться домой, поэтому хотел попрощаться с Анри у ворот школы. Но стоило им пройти под аркой, навевающей мысли об архитектуре классицизма, как сбоку раздалось:

— Во! Такаси! Это он, он!

Какая-то девушка показывала пальцем на Микадо. Насколько он помнил, именно её телефон растоптал Идзая. Сегодня задиру сопровождал мускулистый парень.

Не успел Микадо почуять неладное, как громила схватил его за шиворот и приподнял:

— Слышь, мне тут сказали, ты знаешь типа, который разбил телефон моей подружки.

— Да я его видел всего пару раз… — выдавил Микадо.

Он хотел ещё сказать стоящей в сторонке девушке, что в таких случаях нужно жаловаться полиции, а не парню, но Микадо казалось, ещё чуть-чуть — и впившийся в горло воротник его задушит.

— Так где он, этот засранец?


Прямолинейно. Громила даже не дал Микадо шанса оправдаться.

Внезапно. Сзади к громиле бесшумно подъехал чёрный мотоцикл.

Стремительно. Не слезая с седла, тень в форме человека ударила Такаси в спину, повалив его на землю.

Беспощадно. Непонятно откуда появившийся Идзая Орихара запрыгнул на спину поверженного парня.

Зверски. Идзая от души на нём попрыгал.

Молниеносно. Всё это произошло прямо на глазах у Микадо секунд за десять.


— Благодарю за внимание. — Идзая вежливо поклонился ошеломлённым зрителям в лице Анри, вчерашней девушки-задиры и нескольких школьников, просто проходивших мимо. Он всё ещё стоял на Такаси — по-видимому, потерявшем сознание.

Идзая поглядел на жаждавшую отмщения девчонку:

— А ты умеешь удивить! Запомнила, что я не люблю драться с девушками, и приготовила мне в соперники парня. Какая предусмотрительность! Я бы и сам, возможно, с тобой согласился встречаться, но, увы, ты не в моём вкусе, прости. Так что убирайся.

Слова Идзаи, особенно последние, были жестоки, но задира обратилась в бегство задолго до того, как Орихара договорил. Девушка так и не обернулась на валявшегося Такаси, отчего даже Микадо, видевшему парня впервые, стало его немного жаль.

Идзая, явно успевший выбросить лицо задиры из памяти, заговорил с ошеломлённым Микадо:

— Да, к сожалению, вчера нас прервали в самый неподходящий момент. Но сюда уж, думаю, Сизонька не нагрянет. Я решил, что будет не очень красиво добыть твой адрес и без спроса наведаться в гости, поэтому караулил у школьных ворот.

Идзая глядел на Микадо с весёлой улыбкой, а тот никак не мог взять в толк ни что тут весёлого, ни зачем Орихара опять искал с ним встречи. Хотя, по правде говоря, одно предположение насчёт последнего у Микадо всё-таки имелось, но… признаваться нельзя, даже если спросят. Микадо сжал кулаки.

Непонятно, заметил ли это Идзая, но тот уже переключился на другое:

— Кстати, а что тут забыл Чёрный Байкер?


«Сам-то что здесь забыл?» — мысленно съязвила Селти.

Она наконец нашла того самого школьника, который вчера помог сбежать голове. Увидев, что его собираются побить, Селти кинулась на помощь, но появление Идзаи и для неё стало сюрпризом. Откуда он взялся и зачем вмешался?

Не может быть, чтобы Орихара связался с обычным человеком, не преступающим закон, а уж тем более — с простым старшеклассником. Вероятность этого стремилась к нулю.

Может, мальчик сын видного политика или кого-то в этом роде? Или абсолютный моральный урод, распространяющий наркотики среди школьников помладше?

Но в данный момент Селти плевать было, что он за человек.

Важно лишь то, что он может знать, где находится голова.


Поглядев на Анри, ещё более ошеломлённую, чем он сам, Микадо наконец вышел из ступора.

— Н-ну, Сонохара, мне пора!..

— А?.. А, да, конечно.

Неловко попрощавшись, они пошли в разные стороны. Микадо, по понятным причинам, шагал быстро. Как он и думал, и «тень», и «злодей» последовали за ним. Отойдя подальше от школы, Микадо робко обернулся и обратился к Идзае — тот, по крайней мере, любил поговорить.

— Ну, я… не до конца понимаю, что к чему… Но, может быть, поговорим у меня до… — Микадо осёкся. Он же тогда сдаст владельцу мотоцикла девушку. Мало того, Чёрный Байкер, скорее всего, за этим и явился. Микадо перевёл взгляд на байкера. — Но сначала… Как бы сказать… Я хотел попросить вас кое о чём.

Селти тут же достала КПК из кармана мотоциклетного костюма, сотканного из тени, и быстро напечатала: «О чём?»

Значит, с ним можно хотя бы попробовать договориться. От этой новости стало немного спокойнее, но Микадо всё равно ощущал, как с каждой секундой глубже и глубже погружается в мир сюрреалистичного, где возможно даже невозможное.

«Сейчас распла́чусь», — подумал он.

* * *
От станции до квартиры Микадо было несколько минут пешком. На глаз возраст здания определить не выходило, однако штукатурка потрескалась, а девичий виноград оплёл поверхность подобно вторым стенам.

Едва дом, видавший виды, показался из-за соседних зданий, Микадо остановился и заговорил:

— Вот. Я живу в комнате на первом этаже… Но сначала объясните, пожалуйста, что происходит. Кто вы?

Селти ему не рассказала ни о поисках головы, ни о том, кто она такая на самом деле. Своё вчерашнее поведение она объяснила тем, что заметила в толпе знакомую, которая пропала без вести, а та при виде Селти почему-то убежала. Вот только Микадо был не так глуп, чтобы поверить в состряпанное на ходу объяснение, а значит, выбора не оставалось. Селти решила сказать правду.

Попросив Идзаю отойти подальше, она завела Микадо за угол дома. И там, собрав волю в кулак, начала печатать:

«Что ты знаешь обо мне?»

Микадо, глядя на маленький ЖК-дисплей, ненадолго задумался и лишь потом робко заговорил:

— Ну… Вас считают чем-то вроде городской легенды. Вы передвигаетесь на бесшумном мотоцикле без фар. А ещё… — он замешкался на секунду, а потом сделал глубокий вдох и выдал: — У вас нет головы!

Услышав нерешительный, подрагивающий от страха голос Микадо, Селти подумала, что он явно чего-то ждёт.

Она снова принялась печатать: «И ты в это веришь?»

Селти показала экран Микадо и тут же начала себя корить: ничего умнее не придумала? И так понятно: в такое ни один человек не поверит.

Но Микадо тихо кивнул.

Селти была ошеломлена, и это заметил бы любой. Её собеседник вполголоса спросил:

— Можете… показать… что внутри вашего шлема?

Прямее некуда. Селти пригляделась к Микадо внимательнее.

«Как и вчера…»

У него снова было странное выражение лица. Тревога и надежда, отчаяние и счастье — гремучая смесь. Этот школьник, юноша с горящим взглядом, хотел увидеть её истинный облик. Селти колебалась.

«Обещаешь, что не закричишь?»

И снова глупый вопрос, глупее некуда. Но Селти обязана была спросить. За все двадцать лет она ни перед кем, кроме Синры, не снимала шлема. Несколько раз он случайно слетал в пылу драки, и каждым, кто видел истинный облик Селти, овладевал слепой страх.

Однако стоящий перед ней мальчик, Микадо, пытался через этот страх перешагнуть. Он поверил в слухи о Селти, поверил, что они не ложь и не шутка, и теперь желал увидеть всё своими глазами. А она ещё спрашивает, не закричит ли он…

Микадо ответил ровно так, как предполагала Селти.

Он уверенно кивнул, и Селти медленно подняла забрало шлема.


Тьма. Ничто. Абсолютная пустота. На самом деле, конечно, там был воздух, но Микадо сейчас об этом не думал. Пусть даже там и находилось что-то другое, — куда важнее, что там не оказалось того, что должно было быть.

«И правда нет. Совсем ничего. И это не какой-то фокус. А если уж фокус, то я хотел бы узнать, в чём его секрет…»

На лице Микадо мелькнул страх, но сразу исчез, так и не перейдя в вопль ужаса. В уголках его глаз начали собираться слёзы: он был счастлив увидеть то, что увидел.

— Спасибо… Большое вам спасибо.

За что он благодарит, Селти так и не поняла, но глаза Микадо были полны детской искренности. От этого взгляда она совершенно растерялась.

Для Селти в новинку было принимать благодарность за обнажение безголовой натуры, да чего уж там — чтобы её истинную сущность вообще принимали так легко. Непостижимо, хотя и не сказать, что неприятно.

Затем Селти в общих чертах обрисовала Микадо ситуацию, и тот сразу согласился пустить её к девушке с головой.

Когда Микадо, в свою очередь, сообщил, что у той отшибло память, Селти ненадолго замолчала, но просьба осталась в силе: они должны были увидеться с головой хотя бы ради того, чтобы развеять сомнения и недопонимание с обеих сторон.

После этого Селти и Микадо позвали к себе Идзаю, но тот ответил просто: «Мне не срочно», — и только глядел издалека, не приближаясь.

— Ладно… Тогда подождите здесь, пожалуйста. Если она увидит вас, Селти, до того как я объясню, в чём дело, решит ещё, что я её предал.

«Понятно».

Наблюдавший за их разговором Идзая насмешливо прокомментировал:

— Осторожность. Хорошая тактика.

В итоге они договорились, что Микадо пойдёт к девушке один, а Селти и Идзая подождут снаружи.

— Я впервые услышал твоё имя, курьер. Не думал, что ты из других краёв, — заговорил, довольно улыбнувшись, Идзая, когда Микадо исчез в дверном проёме. Впрочем, у информатора на лице было написано, что он давно всё знал, а сейчас просто упрекал её за то, что не представилась сама.

Селти решила не обращать внимания. Может, Идзае известно даже, кто она на самом деле, — пусть не полностью, а лишь отрывочно, по рассказам очевидцев.

Никто в здравом уме не предположил бы, что Чёрный Байкер — нечто потустороннее. Но вот проблема: Идзая не был в здравом уме. Нельзя его недооценивать.

— Что-то мальчишка запаздывает, не думаешь?

И правда, прошло больше пяти минут, а Микадо так и не появился. Даже если переговоры провалились, он должен был вернуться.

— Может, навестим его?

Дом хранил зловещее молчание. Окна слепо таращились на улицу.

У Селти появилось дурное предчувствие. От вида припаркованного рядом фургона клининговой компании ей стало совсем тревожно.

«Кто вызвал уборщиков в такой ветхий дом? Если только это не…»

Предчувствие её не обмануло.


— Повторяю для непонятливых: куда делась девушка, которую ты здесь прятал? Мы очень хотим это знать!

— У тебя на футоне[39] женский волос. Не очень длинный, но явно длиннее твоих.

Микадо в квартире поджидали двое мужчин. Несмотря на спецовки профессиональных уборщиков, на честных трудяг они не походили: рожи слишком бандитские.

Микадо даже вскрикнуть не успел, как его повалили на пол. «Уборщики» раз за разом повторяли одно и то же, словно на допросе, и в их голосах всё явственнее читалась угроза.

Мужчины пришли за «девушкой со шрамом», но Микадо не меньше их хотел бы знать, где она. Либо кто-то добрался до девушки раньше этих подозрительных типов, либо незнакомка сбежала сама.

— Я не знаю! Отпустите меня, пожалуйста!..

— Слышь, парень, ты видел нас в лицо. И это веская причина, чтобы ты отсюда живым не вышел. Я понятно выражаюсь? — проговорил один из бандитов в лучших традициях книжных злодеев.

У Микадо от ужаса выступили слёзы. Вот же дураком он был! Пять минут назад внутри кипела радость от того, что он своими глазами увидел фантастическое создание, а теперь Микадо в ужасе смотрел на обычного человека.

Когда он уже готов был зарыдать, один из мужчин вдруг напрягся:

— Кто-то идёт!

После чего «уборщики», толкая друг друга, выбежали прочь. Через пару секунд снаружи заработал двигатель.

— Всё… всё хорошо, теперь всё… — дрожащим голосом забормотал Микадо. И хотя он смог не расплакаться от страха, подступивших слёз облегчения сдержать уже не сумел.


Подбежав к двери Микадо, Селти увидела удирающих бандитов. Она собиралась было броситься в погоню за машиной, но её остановил Идзая.

— Кажется, это люди фармацевтической фирмы «Ягири». Уж больно знакомый фургон, — негромко сказал информатор, глядя вслед взвизгнувшему шинами минивэну. Удивительно, что он решил поделиться такой информацией даром.

— Фирма… «Ягири»? — тихо переспросил Микадо.

— Угу. У них в последнее время дела идут не очень, вот-вот иностранная компания поглотит.

Значит, он не ослышался… Глаза Микадо, ещё блестевшие от слёз, сами собой изумлённо распахнулись. Ягири — фамилия его одноклассника, но поразило Микадо не это. Он уже слышал название фирмы раньше, в другом контексте.

Слёзы высохли почти мгновенно.

Пропажа девушки с пришитой головой. Дюллахан. Ягири. Фармацевтическая компания. Исчезновения людей. Мика Харима. Рассказ Анри Сонохары. Сэйдзи Ягири. Торговцы людьми. «Доллары».

Эти образы мелькали в сознании Микадо диким хороводом, появляясь и тут же исчезая. Наконец они сложились в общую картину.

В квартире стало очень тихо. Микадо торопливо запустил компьютер. Пока тот загружался, он вставил аккумулятор в отключённый по школьным правилам мобильник и полез проверять почту.

Селти с любопытством следила за Микадо со стороны, не понимая, что он задумал. А глаза стоящего рядом Идзаи загорелись, словно у охотника, приметившего редкого зверя.

— Честно говоря, я сомневался до самого конца… — начал было Идзая, но замолк, не договорив.

Как только загрузился компьютер, Микадо зашёл в браузер и с поразительной скоростью пробежался пальцами по клавиатуре, вводя пароль. Он открыл какой-то сайт и принялся ритмично щёлкать мышью.

Поизучав страницу, Микадо обернулся к Селти и Идзае.

Селти пробила дрожь. Юноша глядел совсем не как человек, которому приходилось плыть по течению. Это был взгляд сокола, заметившего добычу, — бездонный и острый. Микадо склонил перед ними голову.

Селти не знала, что и думать. Сложно было поверить, что это тот самый робкий школьник, которого она видела мгновение назад.

— У меня есть просьба. Не могли бы вы ненадолго стать моими союзниками? — спросил Микадо. Он был полон уверенности. Вопрос не допускал обтекаемых ответов: только да или нет. — Я готов. Все фигуры уже расставлены.

Идзая похлопал Селти по плечу и сказал гордо, будто хвастаясь новой игрушкой:

— Я попал в яблочко.


Селти в смятении пыталась прочесть что-то по выражениям их лиц. И пусть она не понимала, к чему Идзая это сказал и что вообще произошло, но была уверена в одном: таким взбудораженным она информатора не видела никогда.

Но больше всех, пожалуй, воодушевился Микадо.

Его лицо, ещё такое юное, сияло, как у ребёнка, получившего новую игрушку. Совсем недавно он готов был расплакаться от ужаса, но теперь от этого состояния не осталось и следа. Микадо взял себя в руки, сдерживая рвущийся наружу восторг.


«За те несколько дней, что я провёл в Икэбукуро, случилось немало странного. И вот теперь все эти происшествия прямо у меня на глазах обретают связь».

Микадо мысленно перебирал звенья, убеждаясь, что каждое на своём месте. От волнения он судорожно дышал, словно ему не хватало воздуха.

Заунывная повседневность. Опостылевшие пейзажи. Бесцельное существование.

Микадо поставил себе цель сбежать от этого — вот и оказался здесь. Но лишь сейчас ощутил, что наконец избавился от гнёта прошлого.

Когда Микадо Рюгаминэ успел стать протагонистом собственной истории? Он и сам не знал…

Иодновременно с этим у него появился антагонист, готовый разрушить его будни, а может, и саму жизнь…

Обуреваемый восторгом, Микадо не ощущал ни страха, ни сомнений. Врага надо уничтожить.

И Микадо заговорил. Начал он с того, что объяснил Селти и Идзае, кто он такой.

* * *
Тишину в коридоре перед входом в подземную часть шестого блока нарушил холодный голос:

— Что значит «её там не было»?

— По словам «низов», когда они пришли в квартиру, на замке уже были следы вскрытия… а девушки внутри не оказалось.

— Иными словами, туда уже кто-то влез до нас?

— Дом старый. Вряд ли это простое ограбление.

Доклад подчинённого не обрадовал Намиэ. Она нахмурилась.

Если девушку увёл в другое место сам школьник, зачем ему ломать замки? А если не он… У Намиэ не было вариантов. Кому ещё могла понадобиться девушка?

— А что школьник?

— Ну… «Низы» собирались забрать его с собой… Но появились незваные гости.

— Доставили бы вместе с гостями, в чём проблема? Бестолочи… — Намиэ раздражённо цокнула языком.

Неожиданно зазвонил мобильный. Номер не определился, но она всё равно ответила — в надежде, что это важный вызов, по делу.

— Алло.

— Прошу прощения, это Намиэ Ягири?

Голос звучал довольно молодо — старшеклассник, если навскидку.

— Да, а с кем я разговариваю?

— Меня зовут Микадо Рюгаминэ.

Намиэ чуть не задохнулась. Сердце заколотилось быстрее. Это был одноклассник Сэйдзи, который помог бежать девушке.

Странно, конечно, что Рюгаминэ позвонил именно сейчас, когда о нём зашла речь. Однако ещё удивительнее было другое: откуда у него номер?

А пока у Намиэ в голове крутились эти мысли, голос по-деловому продолжил:

— Понимаете, так уж вышло, что у нас сейчас одна девушка…

Выдержав паузу, собеседник сказал нечто совершенно невероятное. Без малейшего волнения и нервозности, словно приглашая Намиэ на дружеский ужин, голос произнёс:

— Не хотите заключить сделку?

* * *
Тот же день, 11 вечера, Икэбукуро


Над улицей Саншайн-60 сгустилась ночь. На все входы и витрины, кроме дверей баров, опустились тяжёлые ставни, а на самой улице даже появились машины, осторожно пробиравшиеся между людей. Улица преобразилась: ей больше не правили пешеходы, как при свете дня.

Прислонившись к фонарному столбу, молодой человек в форме бармена обратился к чернокожему великану:

— Он у меня спросил: «Что такое жизнь, зачем люди живут на свете?» — ну и я избил его до полусмерти. Будь там милая школьница — другой разговор, но мне это сказал парень, который в двадцать лет решил податься в якудза, а потом свалил. Не захотел, значит, на побегушках быть. Это уже преступление.

Правелно!

— Не, о своём смысле жизни думай сколько хочешь, у меня возражений ноль. Но посторонних-то зачем такими вопросами доставать? А у него зрачки от боли вот такие, и я говорю: «Это твоя жизнь. Можешь жить ради того, чтобы умереть». Правда, этот человек был директором бара, поэтому я теперь думаю: прокололся я знатно, конечно.

Правелно!

— Саймон, ты ж сейчас не особо въезжаешь в то, что я говорю, да?

Правелно!

Сидзуо Хэйвадзима взревел и кинул в Саймона стоявшим неподалёку велосипедом, но тот ловко поймал его одной рукой.

И даже это без следа потонуло в городской суете.

С наступлением ночи Икэбукуро и впрямь преображался, становясь непохожим на Икэбукуро дневной: такой же хаотичный и беспорядочный, только многое теперь было скрыто в тени. Казалось, белое стало чёрным, а чёрное — белым. Всё больше людей шло по улицам неторопливо, не боясь опоздать на поезд, — в последнее время в моду вошло ночевать в недорогих манга-кафе[40] вместо отелей.

Около станции ни на минуту не затихали зазывалы караоке-баров: они присасывались как пиявки к стайкам школьников, отмечавших начало учебного года, студентам и офисным служащим. Кого-то удавалось заманить, и часть стаек постепенно исчезала с улицы, чтобы продолжить развлекаться в других местах.

С дневной толпой, конечно, не сравнить, но даже ночью людей тут хватало. В это время суток здесь встречались в основном выпивохи, расходившиеся по домам, гуляющая молодёжь да редкие иностранцы.


Однако…

На углу Саншайн-60, около «Токю Хэндс»[41], стояли двое, совсем не походящие ни на любителей выпивки, ни на студентов, ни на туристов.

Один — школьник в форменном блейзере. Вторая — женщина в деловом костюме.

Женщина в костюме, Намиэ Ягири, окликнула парня, стоящего на условленном месте:

— Это ты Микадо? Выглядишь тихоней, я тебя представляла иначе. Хотя, может, в наше время стоит бояться именно таких?

Голос у неё был негромкий и совершенно ледяной.

Они тихо стояли напротив торгового центра, каждый будто сам по себе. Со стороны казалось, что Микадо и Намиэ случайно оказались рядом.

От Намиэ исходило столь сильное чувство холодной властности, что ни зазывалы караоке и хост-клубов, ни даже назойливые пикаперы ей не докучали.

Микадо же, одетый в форменный пиджак «Райры», выглядел типичным школьником. С ним зазывалы тоже не связывались, предпочитая не размениваться по мелочам и не тратить силы на одиночку. К тому же, если он долго будет торчать тут в таком виде, его может задержать полиция, а проблемы с законом не нужны никому[42].

Оба совсем не подходили ночному Икэбукуро, хотя и по совершенно разным причинам. Напряжение между ними постепенно росло.

— Так что за сделку ты предлагаешь? — спросила начальница лаборатории.

Парню удалось выманить Намиэ на личную встречу. Скорее всего, он знает обо всём или почти обо всём. Девчонка явно времени не теряла.

— Всё очень просто. Я, кажется, уже говорил по телефону, но повторю ещё раз: та, кого вы ищете, у меня.

Намиэ это ни капли не встревожило. Раз школьник, зная правду, пытается торговаться и хочет заключить сделку, значит, он просто ребёнок. Совершенно дурацкая затея.

Видимо, он договорился встретиться на Саншайн-60, решив, что в людном месте ему ничто не угрожает.

Но, разумеется, Намиэ пришла не одна. Её сопровождали, рассеявшись в толпе, замаскированные под клерков охранники. Обычно они работали в главном офисе, но Намиэ вызвала их под предлогом усиления патрулей в шестой лаборатории. Она собрала десяток человек, преданных компании, и приказала им вооружиться электрошоковыми дубинками. А на случай форс-мажора в подворотнях и даже на самой улице припарковались машины с ещё двадцатью «низами» и прочей швалью, готовой за деньги поработать телохранителями.

Разумеется, мальчишка будет не один. То, что он решился на сделку, по умолчанию значит, что у него есть помощники. Поэтому-то Намиэ и взяла с собой столько людей.

В знак уважения к смелости паренька она решила, что примет его предложение, если выкуп не будет неприлично большим. Главное ведь вернуть а там уж, попытайся мальчишка что-то вякнуть полиции или кому-то ещё, есть способы успокоить его навсегда.

— Так сколько ты хочешь? — сразу перешла к делу Намиэ. Ни к чему тянуть кота за хвост и юлить. Если она сболтнёт лишнего, а потом где-нибудь всплывёт диктофонная запись разговора или тем более видеозапись, пиши пропало.

— Честно говоря, деньги мне не нужны, — прервал её размышления Микадо.

На мгновение Намиэ растерялась:

— Так что же ты хочешь?..

— Не понимаете? Правды.

«О чём это он?..»

Намиэ терялась в догадках, и Микадо решил ей помочь:

— Для начала расскажите, что на самом деле совершил ваш младший брат, Сэйдзи Ягири.

Повисло тяжёлое молчание. Напряжение между сторонами возросло.

Весеннее тепло мгновенно сменилось пронизывающим холодом, который обычно бывает в середине января.

Глаза Намиэ способны были превратить в лёд любого, на кого она посмотрит. И смотрела она на Микадо. Голос Намиэ способен был раздавить, размозжить, превратить в мокрое место любого, кто его услышит. И предназначался он Микадо.

— Что ты… сейчас сказал?!

— Повторяю: расскажите, что сделал ваш брат с Микой Харимой и как вы потом использовали её тело. К сожалению, у меня есть лишь косвенные улики и в моей версии много белых пятен, поэтому я хочу, чтобы вы сами сдались полиции.

Говорил Микадо уверенно и спокойно, хотя на самом деле ладони у него взмокли. От Намиэ исходили волны ярости. Она была близка к тому, чтобы взорваться, а Микадо — к тому, чтобы заплакать от страха. Нельзя расслабляться, ни на секунду.

— В общем, так компания вашей семьи пострадает меньше.

— A-а… Вот ты какой на самом деле! Тебе и впрямь не нужны деньги. Твоя цель — уничтожить лабораторию.

— Чтобы освободить «голову»… И, чего уж там, ради собственной безопасности, раз вы знаете, где я живу. По-другому, кажется, никак. А если вы добровольно покинете пост, то, возможно, для компании всё обойдётся, — продолжил Микадо, даже заметив в собеседнице что-то странное…

— Ага… Ага… Ах, жалость-то какая. Видишь ли, судьба компании мне безразлична.

Она поглядела прямо в глаза Микадо — пронизывающе остро, то ли смеясь, то ли плача. Старательно обдумывая полученную информацию, тот ждал, что Намиэ скажет дальше. От напряжения у него волосы встали дыбом, словно ему должны были вот-вот вынести смертный приговор.

Слова Микадо так разъярили Намиэ, что в ней трудно было узнать прежнюю хладнокровную женщину.

Немного успокоившись, она бесстрастно произнесла:

— Можешь втоптать нашу фирму в грязь, развалить — делай как тебе вздумается. Единственное, чего я не потерплю… это чтобы кто-то мешал жить моему младшему брату.

Услышав её простой, понятный ответ, Микадо расслабился настолько, что смог наконец отвести взгляд.

«А-а-а, ясно, она из этих. А я-то думал, просто хладнокровно делает всё, чтобы обеспечить успех компании…»

Рука Намиэ заметно напряглась, едва удерживаясь от чего-то. Микадо нащупал телефон у себя в кармане и погладил пальцем кнопку «отправить сообщение».

«Всё из-за этого?»

Неестественная привязанность Намиэ к брату психологически давила на Микадо, но он справился с эмоциями и с неприязнью посмотрел на женщину.

«Мало ей было погубить одного человека и прихоти ради создать из его тела новую личность, теперь она готова убить меня. Да, пожалуй, последнее злит больше всего. Ближе себя у меня никого нет. Ради себя я способен на всё. Поэтому меня так раздражают люди, которые во фразе “ради себя” “себя” подменяют на другого человека. А особенно те, кто под этим предлогом разрушает чужие жизни!»

В груди Микадо начал вскипать гнев. Он всей душой любил незаурядное; но нелогичное — совсем другой разговор.

— Ужас! И только ради собственного удовлетворения вы собираетесь обречь своего брата на несчастливую жизнь, — проговорил Микадо, откровенно провоцируя её.

— Что ты несёшь?! Если тебе, в таком возрасте решившему преступить закон, нечего сказать, кроме заезженных фраз, закрой свой поганый рот! — выплюнула Намиэ на одном дыхании, словно проклиная весь род Микадо до четвёртого колена.

Расстояние между ними сократилось на шаг.

Но Микадо не отступил.

— Вы правы, моя речь довольно банальна. Но разве что-то из сказанного мной неправильно? Неужели вы не согласны с тем, что за совершённое убийство надо ответить? Тогда кто же из нас в таком случае не способен понять ситуацию? — Микадо наградил Намиэ ответным взглядом и шагнул ей навстречу.

— Ты пересмотрел сериалов. Да ещё и старых, тех, где всё слеплено по одному шаблону, только декорации отличаются[43]. Ты хоть понимаешь, где, в каком городе находишься? Вокруг реальность, мальчик, а не фильм и не журналы, а ты здесь — никакой не герой. Знай своё место!

Они ещё раз шагнули навстречу друг другу. Голос Намиэ источал холодную ярость, но даже этого оказалось недостаточно, чтобы обратить Микадо в бегство. Он ведь изо дня в день общался с Масаоми Кидой, речь которого — воплощение иррациональности, так что спорить хоть и с неприемлемыми для Микадо, но логичными утверждениями было проще простого.

— Да, я хочу смотреть, как у героев всё получается без сучка и задоринки, хочу, чтобы все планы исполнялись как задумано. А ещё я люблю шаблонные сюжеты и меня не раздражают предсказуемые фразы персонажей. Так что в этом плохого? Разве плохо желать того же самого в реальности?! Мечтают как раз о том, чего не имеют! Я не буду юлить и говорить, что поступаю так ради кого-то! Это для меня, я сам хочу, чтобы так было! Да, ничего нового. Но если идея старая, это лишь значит, что она приходила в голову не мне одному!

Микадо всё говорил, задавая себе вопросы и тут же на них отвечая, — только бы не закрывать рот. Он слишком увлёкся и даже ляпнул то, во что не верил сам.

Он провоцировал Намиэ, но не от безысходности. Микадо распинался как мог, стараясь удержать её внимание. Он тянул время.

Решив, что момент настал, Микадо вдавил тугую кнопку, на которой всё это время лежал его палец.

«Если нажму, обратной дороги не будет. Я окажусь по уши в том, во что мне влезать не следовало».

Он и сам с радостью бы этого избежал, но, судя по разговору, выбора не оставалось.

«У меня не хватит ни сил, ни ума выйти победителем из дуэли с соперником, который не считается с логикой. Может, стоило хотя бы попытаться, но на это совсем нет времени. Мне просто надо выжить, хоть как-то».

Микадо сделал глубокий вдох, а на выдохе нажал кнопку «отправить».


«Поэтому я… возьму числом!»


— Давай покончим с этой бестолковой болтовнёй, — Намиэ, выдержав небольшую паузу, подняла руку. — Я знаю, что ты не один, но это неважно. Сыворотки правды у нас достаточно.

Когда её рука поднялась над морем толпы, лицо Намиэ озарила торжествующая улыбка. Кто бы мог подумать, что уничтожать врагов брата будет так приятно.


Часть подчинённых Намиэ увидела жест.

— Всё, пошли. Хватаем мальчишку и дело с концом.

— Но… погодите, пожалуйста, а вдруг он работает с полицией? Нам такое боком не выйдет?..

— Поздно теперь думать. Наша главная, сам видишь, сейчас как бык перед красной тряпкой. Ничего вокруг не замечает, кроме своей цели. Ну и пусть приезжает полиция. Главной же потом всё разгребать, — один из охранников свысока посмотрел на струсившего напарника и, прекратив притворяться пьяным офисным планктоном, огляделся, чтобы оценить обстановку.

— Это ещё что?

Его глаза расширились. Охранник даже оглянулся на товарища:

— Сейчас ведь уже двенадцатый час?..

— Ну да.

У охранника по спине пробежал холодок.

— Тогда откуда… появились все эти люди?


В тот самый момент, когда первый охранник прорвался сквозь толпу и направился к Микадо, стараясь не привлекать внимание…


Пи-пи-пи, пи-пи-пи.


Кому-то пришло сообщение.

Охранник сначала подумал, что это его телефон, но потом вспомнил — мобильный остался в машине. Сообщение пришло кому-то другому, стоявшему совсем рядом.

Машинально обернувшись на звук, он увидел чернокожего мужчину больше двух метров ростом. Саймон. «Великан», хорошо известный в этом районе. Охранник сразу отвёл взгляд и пошёл дальше, стараясь не смотреть в ту сторону.


Вдруг к электронному сигналу присоединился рингтон.

Охранник вновь обернулся на звук. На сей раз владельцем телефона оказался бармен в солнцезащитных очках, Сидзуо Хэйвадзима, про которого все знали: дурак, но не дурак подраться. Он-то что здесь забыл?..

С другой стороны стояла стайка людей, ничем друг на друга не похожих, но у каждого в ладони телефон и все увлечённо читают что-то с экрана.

Охранник пребывал в полном замешательстве.

А потом множество зазвучавших одновременно рингтонов слились в нестройный хор, и голосов в этом хоре с каждой секундой всё прибавлялось.

Пи-пи-пи-пи, пи-пи-пи-пи.

Ещё больше звуковых оповещений. Как минимум десяток с каждой из четырёх сторон света.

В этот момент до Намиэ и её подручных наконец дошло: творится что-то не то.

Люди, которых они принимали за случайных прохожих, вдруг сбились в кучу и образовали толпу.

Те, чьи телефоны были в беззвучном режиме, доставали аппараты из карманов, почувствовав вибрацию. А у подавляющего большинства мобильники заходились сигналами и простыми мелодиями, перекрикивая друг друга.

Честно говоря…

Когда они заподозрили неладное, было уже поздно. Намиэ и её подручных поглотило бурное море звуковых оповещений.

Блим, блим, блим. И тут мелодия, и снова сигнал, и рингтон, и перелив, и опять сигнал, и гармония…


Блим-блим-блим-блим-блим-блим-блим-мелодия-мелодия-мелодия-рингтон-рингтон-рингтон-перелив-перелив-перелив-гармония-гармония.

Блим-блим-блим-мело-блим-дия-блим-мело-блим-блим-блим-мело-блим-рингтон-блим-блим-ринг-блим-блим-тон-пере-перелив-пере-гармо-блим-блим-ния-блим-пере-гармония.


Им не было конца: звуки неслись со всех сторон, сливаясь в какофонию, в нечленораздельный гул. И если поначалу среди этого адского хора ещё получалось вычленить отдельные голоса, то под конец они исчезли без следа, растворились друг в друге.


Мело-блим-ме-блим-дия-ринг-мело-пере-пере-гармо-тон-пере-рингтон-мелодия-блим-блим-ния-блим-ринг-пе-ре-армо-тон-пере-ния.


И вот их уже невозможно разделить, и звуки льются сплошным потоком.


Блимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблим.

Блимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимбблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблимблим.


Тираду завершили три одиноких «блим»:


Блим, блим, блим.


Но, по мере того как утихала какофония, на охранников и Намиэ устремлялись взгляды.


Пристальные. Толпа словно отторгала людей Ягири. Если раньше охранники ничем не выделялись, то теперь оказались как на ладони.


Отовсюду таращились десятки, если не сотни людей — их словно насильно выпихнули на сцену играть неизвестную пьесу, а вокруг все ждут, и с толпой они один на один… Изредка кто-то начинал шептаться с соседом, но лучше от этого не становилось.


— Что… происходит? Что за?.. Почему они смотрят?! — испуганно вскричала Намиэ. К такому она совершенно не была готова — да и любой на её месте тоже.

Но толпа по-прежнему глазела. Будто Намиэ и её подчинённые стали врагами для целого мира. Их обуревало замешательство, страх…

И ни охранники, ни Намиэ не заметили, что мальчишка, на переговоры с которым они пришли, растворился в толпе, скрылся за сотнями пристальных взглядов.


Создатель «Долларов» слился с толпой, и никто не обратил на это внимания.

* * *
— Гляди! Вот это да! Идзая и Сидзуо на одной улице, а до сих пор не подрались! — удивлённо воскликнула Карисава, поглядев в окно минивэна.

— Ну-ну. Просто Сидзуо до сих пор его не заметил, вот и весь секрет. Но вообще зрелище, конечно, впечатляет, чего и говорить. Мне кажется, или здесь много школьников? И средние, и старшие классы… Хотя, конечно, большинство не в форме, так что сложно сказать, сколько их тут.


Одной из машин, припаркованных у обочины Саншайн-60, был минивэн Кадоты. Изнутри на собирающуюся толпу глазела вся компания в полном составе плюс девушка, сегодня впервые почтившая их присутствием. В её глазах читалась тревога.

Девушку товарищи забрали утром из многоквартирной развалюхи неподалёку от станции Икэбукуро. Или, если точнее, украли её, пока не украл кто-то ещё.

С пристрастием допросив накануне гопников, они поняли, что за всем стоит одна из лабораторий фармацевтической фирмы «Ягири». Только компания собралась сбросить бандитов где-нибудь в людном месте, на мобильник главаря пришло сообщение, больше похожее на шпионский код. Естественно, бандита заставили его расшифровать: там содержался некий адрес, что-то про девушку со шрамом на шее и смайлик, изображающий дверь. В прикреплённых файлах обнаружилось самое неприятное, а именно фотография отрубленной женской головы. Она, хоть документ и назывался «Реконструкция внешности», выглядела совсем как настоящая.

Кадота спросил, что означает дверь, и бандюки объяснили: это следовало читать как DOA[44], dead or alive, то есть цель разыскивается живой или мёртвой. Поэтому компания решила наведаться по адресу раньше тех, кому предназначалось послание. Там ребята взломали замок и вызволили девушку.

Видимо, они успели первыми лишь потому, что другие похитители держали «рабочие» машины слишком далеко от района Тосима.

Кадота не знал, кто эта девушка, дрожащая на заднем сиденье их минивэна, но собирался сообщить о ней на доске объявлений сайта «Долларов»: он писал там обо всём, казавшемся ему подозрительным. Изначально раздел создавался для того, чтобы «Доллары» разрешали конфликты, но члены банды пересекались на улицах слишком редко и по назначению доской объявлений толком не пользовались.

Если «Доллары» и сталкивались, обычно это не приводило ни к чему плохому. Так, например, Карисава и Юмасаки познакомились с нелегальным иммигрантом Казтано. О том же, что Саймон и Сидзуо тоже члены «Долларов», они узнали только сейчас.

Когда Кадота услышал, что Казтано один из «Долларов», то удивился: откуда у него доступ к сети? Но, как оказалось, его пригласили в реале. Похоже, «Доллары» давно вышли за пределы интернета и пополняли свои ряды любыми доступными способами.


И вот сегодня состоялось их первое «собрание».

— Ну и ну! Сколько же тут людей? Это и собранием цветной банды уже не назовёшь, скорее, офлайн-встреча какого-нибудь крупного форума.

— А «Доллары» никогда и не называли себя цветной бандой. И вообще, наш цвет — камуфляж.

— Кстати, а главный-то где?

— Кто знает…

Юмасаки и Карисава весело трещали на задних местах. Сидевший за рулём Кадота, мельком окинув их взглядом, со стоном потянулся:

— Эх… Неужели это и есть «Доллары»?.. Впечатляет, конечно, но как так-то…

И он столько времени был членом этой непонятной банды? Но несмотря на подобные мысли, увиденное сегодня определённо произвело на него впечатление. Ведь количество людей, откликнувшихся на предложение встретиться, превосходило по численности любую цветную банду.

* * *
На первый взгляд вообще казалось, что никакое это не собрание, а просто скопление случайных людей. Все одеты кто во что горазд, да и толпа хаотичная, бессистемная: каждый стоит там, где нравится или где уже собрались люди, с которыми ему комфортно.

Были здесь и офисные работники, и старшеклассницы в школьной форме, и до зубовного скрежета заурядные студенты, и иностранцы, и типичные члены цветных банд, и домохозяйки… И те, и эти, и другие — кто только не пришёл!

Таков был их нынешний состав. Молодёжь, конечно, преобладала, но в общем и целом подозрений толпа не вызывала: случайным прохожим казалось, что сегодня на улицу просто вышло чуть больше людей, чем обычно.

Даже если приедет полиция, отвязаться от неё окажется проще простого. «Доллары» прекрасно выполняли свою изначальную функцию — быть бандой, способной без труда слиться с городом.

По крайней мере, именно так казалось до момента, как всем пришло на телефон одно сообщение.


Подгадав время, Микадо сделал рассылку «Долларам», чей электронный адрес у него был, то есть практически всем собравшимся:

«Те, кто сейчас не читают сообщение в телефоне, — наши враги. Не нападайте, просто молча смотрите на них».

* * *
После смешения всех составляющих реакции её сухим остатком стало мгновенное выделение из толпы Намиэ и её людей. Война уже была проиграна.


С высоты на это глядела дюллахан.

Она присматривалась к толпе под ногами, чтобы отделить врагов от союзников.

Вот. Те, на ком сошлись пристальные взгляды и кто с оружием в руках берёт Намиэ в кольцо, защищает её, словно командный флаг в какой-то игре.

Это её враги и враги «Долларов».


Селти пообещала помочь, и за это ей устроили встречу с девушкой, которой предположительно пришили голову дюллахана, — её шея была испещрена свежими розовыми швами.

Селти спросила у неё лишь одно: «Как тебя зовут?»

Она не рассчитывала получить ответ, у девушки ведь была амнезия. Но та заговорила, и слова превзошли самые худшие ожидания Селти.

Девушка с пустыми глазами внимательно посмотрела в визор шлема и прошептала одно-единственное слово:

— Селти.


«Свободна».

Ответ девушки поверг Селти в неописуемое отчаяние и в то же время принёс небывалую эйфорию, будто впервые за долгие годы Селти избавилась от мучившего её морока.


Глядя на маленькую армию Намиэ, окончательно отделившуюся от толпы и сгрудившуюся вокруг хозяйки, дюллахан позволила чёрному мотоциклу, своему коште бауру, взреветь.

Звук разнёсся по всей улице, будто возвещая пришествие Селти.

«Доллары», до этого неотрывно смотревшие на Намиэ и её подчинённых, синхронно задрали головы. Их взгляды добрались до крыши высотного здания, где и ждала своего часа Селти.

Ну, достаточно.

Селти широко развела руки в стороны…

…И ухнула на мотоцикле вниз по отвесной стене.


Но не успели там, внизу, даже закричать, как испускаемая Селти тень раскинулась в стороны, затмив своей чернотой саму ночь. Тень окутала мотоцикл, сгустившись вокруг колёс и помогая байку уверенно ехать по вертикали. Резина и стена словно притягивались друг к другу.

Всем собравшимся в эту ночь на улице Саншайн-60 выпал шанс заглянуть в мир, над которым не властны законы физики.


Мотоцикл вскоре оторвался от стены и приземлился на асфальт по другую сторону от толпы «Долларов», загоняя Намиэ и её подчинённых в ловушку.

Выглядело это будто сцена из фильма. У кого-то от такого зрелища перехватило дыхание. У другого вырвался испуганный крик. Ну а у кого-то непонятно почему выступили слёзы.

На глазах у всех Селти завела руку за спину и вытащила из тени огромную иссиня-чёрную косу. Дюллахана больше не заботило, узрит ли кто-то её силу.


Пока Намиэ стояла, парализованная страхом, один из её подчинённых подобрался к Селти сзади, размахнулся и ударил короткой полицейской дубинкой, целясь в основание черепа. Шлем слетел с плеч, являя миру пустоту.

Люди взволнованно загудели. Кто-то закричал. Задние ряды даже не видели, что происходит, и толпу охватила паника.

Но это не пробудило в душе Селти ни сомнений, ни сожалений.


«Да, у меня нет головы. Я — чудовище. У меня нет ни болтливого рта, ни горящих глаз.

И что с того?

Что с того, я вас спрашиваю?

Вот она я. Я существую, в этом нет никаких сомнений. Не можете посмотреть мне в глаза? Так смотрите на то, что я делаю. Смотрите, не отводя взгляда, слушайте крики тех, кого коснулся гнев чудовища.

Я здесь. Здесь, прямо перед вами.

И я кричу, слышите? Слышите?

Я родилась — здесь и сейчас. И чтобы оставить свой след в этом городе…»


И они услышали. Мозг превратил то, что открылось глазам, в душераздирающий звук.

Крик дюллахана, звук, который не мог существовать, превратил улицу в поле битвы.

Глава последняя. «Доллары»: занавес


Когда-то банда «Доллары» была просто шуткой.

Несколько знакомых из сети заинтересовались планом Микадо и решили ему помочь: начали распространять по интернету сплетни о несуществующей банде из Икэбукуро. Истории о «Долларах» плодились как грибы после дождя. Стоило чему-то случиться в реальности — и Микадо с друзьями распускали слухи, что это дело рук «Долларов». Членами банды они себя не называли — просто делали вид, будто пересказывают чужие слова. Требования предъявить доказательства они либо игнорировали, либо кидали ссылки на левые сайты, созданные только для этого.

Когда же слухи о «Долларах» стали бродить по сети без участия авторов, Микадо и компания, восхищённые своим детищем, слегка увлеклись и даже создали для банды целый сайт. Вход сделали строго по паролю и заранее накатали побольше постов от «участников». А потом начали распространять ссылку. Если кто-то хотел войти, пароль высылали по электронной почте с припиской: «По секрету дал знакомый член банды».

Вот так и родилась эта мистификация. А на домашней странице банды красовалась единственная фраза: «Вы вольны называться “Долларом”. У нас нет правил и ограничений».

Разумеется, многие поначалу возмущались — мол, нет ничего подобного в Икэбукуро. Но со временем в ответ стали появляться посты и примерно такого содержания: «“Доллары”, залогиньтесь», «Да ты в Икэбукуро-то вообще был, а?» И это писал не кто-то из команды Микадо, а чужие люди. За «Долларов» начали заступаться посторонние.

Поначалу товарищи жутко обрадовались тому, что их детище прижилось в умах людей, однако скоро это стало их пугать.

Банда задумывалась как шутка. Они собирались выжать из идеи «Долларов» всё что можно, а потом оставить и забыть, как лёгкую шалость. Но со временем дело приняло странный оборот.

«Доллары», рождённые как выдумка, приобрели в обществе авторитет вполне ощутимый.

Неизвестно, кто это постарался, но вскоре пошли слухи: кто-то активно набирает людей в ряды «Долларов» уже в реальности.

Выдумка вышла из-под контроля, и «Доллары» становились всё более знаменитыми. Теперь списать создание банды на шалость не вышло бы, поэтому товарищи Микадо просто умыли руки. Решили, что лучше пустить дело на самотёк, притвориться, что ничего не было.

Только один Микадо всё ещё пытался удержать «шалость» в узде.

Раз созданная им организация так или иначе обрела реальную силу, она могла стать опасной. Кто-то должен взять управление в свои руки.

Однако чувство ответственности было не единственной причиной. В глубине души Микадо нравилась иллюзия власти над чем-то столь сильным. Но Микадо не признавался в этом даже себе — и так вышло, что он стал главарём несуществующей банды.

Организация продолжала расти как на дрожжах, и никому даже в голову не приходило, что ей управляет парень, которому нет и шестнадцати.

И вот сегодняшней ночью организация, возникшая как выдумка, наконец обрела плоть и кровь.


— Да, это было нечто, — вполголоса пробормотал Идзая, глядя на последствия бурного празднества.

Минуты за три Селти справилась с десятерыми охранниками и кинулась в погоню за сбежавшей Намиэ.

«Доллары», большинство из которых решили считать увиденное наваждением, дробились на компании поменьше и расходились. Толпа таяла на глазах, словно то, что они недавно собрались здесь под единым началом, было лишь сном.

Когда народ схлынул, осталось лишь несколько припаркованных у обочины машин да обычный люд ночного Токио.

Из стоявшего на улице минивэна вышел Кадота. Он окликнул Орихару, которого давно уже не встречал:

— Мне ведь не показалось… Их правда было так много?

— О, Дотатин, сколько лет! Да уж, как тесен Токио, хоть здесь целых двадцать три района… Но вспомни, сколько в нём людей живёт! Ведь не просто так его считают самым густонаселённым городом в мире! Здесь очень легко появиться из ниоткуда, а потом снова раствориться в толпе.

Пока они болтали, в конце улицы появилась тень: Селти вернулась.

— Кстати говоря, Идзая… Это вообще что такое? Я уже видел его раньше… Он ведь не человек, да?

— Сам ведь уже знаешь — чудовище. Так и зови, а ещё на «вы» и шёпотом, — шутливо бросил Идзая и направился к Селти. На полпути он повысил голос. — Она удрала, да?

Орихара говорил буднично и спокойно, хотя в первых рядах наблюдал её в бою. Селти устало облокотилась на мотоцикл, явно досадуя, что дала Намиэ сбежать.

— Ну зато на душе полегчало, — ободряюще заметил Идзая, глядя на оголённый обрубок шеи Селти.

«Ах ты крыса! Да ты с самого начала знал, что у меня нет головы…»

Даже увидев скрывавшуюся под шлемом пустоту, Идзая сохранил полную невозмутимость. Особенно это бросалось в глаза на фоне Юмасаки и Карисавы, оживлённо обсуждающих Селти в стороне. Парень никак не мог успокоиться: «Да блин, не верю! Неужто правда? Так, значит, глаза меня не обманывают? Или он нарисованный, компьютерная графика?!»

Устав от пристального внимания, Селти подобрала валяющийся неподалёку шлем.

— Знаешь, почему все боятся призраков? Они прячутся, прячутся, а потом ка-ак выскочат! Но после твоего эффектного выхода на сцену… Скажем так, среди собравшихся сегодня никто уже тебя не испугается, — поддразнил Идзая. — Хм, а ведь ты никого не убила. Неужели твоя коса на самом деле ничего не режет? — поинтересовался он.

Селти оставила вопрос без ответа, старательно смахивая со шлема пыль. Идзае незачем было знать, что в этот раз она снабдила обоюдоострую косу предохранителями. Или, говоря проще, сделала обе стороны лезвия похожими на обух.

«Я же решила остаться в этом городе навсегда… Не хочу, чтобы из-за меня он обрёл дурную славу».

Такое объяснение казалось притянутым за уши, и Селти решила ничего не говорить. Словно смутившись из-за собственных мыслей, она неловко поёжилась и водрузила шлем на законное место.

* * *
Перед тем как уйти, Идзая ещё раз подошёл к Микадо.

— Не буду скрывать, я удивлён, — весело проговорил он.

А на лице — ни капли пота, ни следа волнения. Микадо понятия не имел, где Орихара был, когда всё началось, поэтому к его утверждению отнёсся с недоверием. Если Идзая и заметил его сомнение, то не подал виду.

— Я давно знал, что в сети куча народу называет себя «Долларами». Но меня поразило, сколько из них оказались готовы прийти, стоило тебе вдруг объявить об офлайн-встрече… Точнее, о первом официальном собрании. Да, умеют люди удивить, — Идзая вдруг покачал головой. — Но должен сказать, Микадо… Ты так мечтал вырваться за рамки обыденного, и вот ты в Токио. Знаешь, что произойдёт всего лишь за год? Жизнь здесь превратится для тебя в обыденность. И чтобы вновь попробовать незаурядное на вкус, ты будешь вынужден либо опять переехать, либо окунуться в мир подполья, в наркотики и разврат.

Микадо вдруг понял, что Идзая прав. Сейчас его обуревал азарт и восторг, но что будет, если он повторит сегодняшнее или даже станет полноценным лидером «Долларов»? Неужели ему, не способному удовлетвориться собственной жизнью, придётся до самой смерти скитаться в поисках идеальной? Сможет ли он это вынести?

Идзая тихо усмехнулся, будто видя Микадо насквозь.

— Даже парни по ту сторону закона рано или поздно начинают считать свою жизнь обыденной. Ныряешь в незнакомое с головой, но дня три — и всё, привыкаешь. Как люди вроде тебя это выдерживают — та ещё загадка.

Микадо слишком хорошо понимал, о чём говорит Идзая. Настолько, что каждое слово доставляло ему почти осязаемую боль. Но зачем он вообще всё это рассказывает? Здесь должна быть какая-то хитрость, и пока Микадо не выяснил, в чём дело, отвечать он остерегался.

— Если действительно хочешь сбежать от обыденности, тебе придётся постоянно расти над собой. Всё время, и неважно куда — вверх или глубже вниз. — Идзая вдруг похлопал его по плечу и сказал напоследок: — Наслаждайся своей новой повседневностью. Из уважения к тебе я ничего не возьму за номер телефона Намиэ Ягири, а ещё обещаю не продавать информацию, что ты создатель «Долларов». Организация твоя. Используй её, как и когда пожелаешь.

С этими словами Идзая направился к Селти.

Микадо что-то не давало покоя, но он всё равно слегка поклонился Орихаре вслед.


Вдруг Идзая остановился и обернулся, словно вспомнив о чём-то:

— Ах да, я давно уже наблюдаю за тобой в сети! Очень уж мне хотелось разок посмотреть на того, кто создал такую глупость, как «Доллары». Что ж, удачи тебе, Таро Танака!


Микадо ошеломлённо заморгал.

Откуда Идзае известен ник, под которым Микадо сидит в одном чате? И, кстати говоря, пару минут назад Орихара назвал Кадоту Дотатином…

Сразу же обрели новый смысл и другие слова Идзаи: про то, что он давно следит за Микадо, создателем «Долларов», в том числе и в сети.

И тут Микадо вспомнил кое о ком. О знакомой из интернета, которая пригласила его в новый чат и утверждала, что ей многое известно об Икэбукуро и «Долларах».

«Да ну. Да ну… Да ну?!»

* * *
Вскоре полиция добралась-таки до улицы Саншайн, однако Микадо в своей школьной форме укрылся вместе с Селти в тени подворотни. Поймай стражи порядка его в таком виде — воспитательная беседа обеспечена.

И случайные прохожие, не имеющие отношения к «Долларам», и зазывалы ночных заведений должны были видеть произошедшее, но сообщать полиции никто не торопился. Даже став свидетелями невероятного, они либо решили не будить лихо, либо списали увиденное на галлюцинации.

Но даже когда полиция прошла мимо, выдохнуть с облегчением Микадо не смог. Его одолевала смутная тревога, будто он о чём-то забыл…

Надевшая шлем Селти отправилась проведать голову в минивэне.

Селти больше не испытывала потребности воссоединиться с головой, но попрощаться, прежде чем разойтись навсегда, всё-таки стоило. Рассудив так, она подошла к машине, однако…


Хрясь.

Когда Селти уже приоткрыла дверь, в спину ей чем-то ткнули, хоть и недостаточно сильно, чтобы она пошатнулась. А потом ещё раз, чуть выше.

«Так… Похоже на то, что вчера случилось с Сидзуо».

Ощущение глухого удара быстро сменилось болью. От неожиданности Селти упала на колени.

Направив взгляд себе за спину, она увидела высокого парня в школьном блейзере. В руке он сжимал внушительных размеров скальпель, видимо, позаимствованный в лаборатории.

Ненадолго повисла тишина, а раны Селти уже начали затягиваться, боль схлынула. Парень пробормотал:

— И впрямь не убить… По крайней мере, не этим.

Оглядев лезвие скальпеля, на котором даже не осталось крови, Сэйдзи Ягири залез в минивэн.

«Что он задумал?»

Вмиг забыв о ранах в спине, Селти стала прикидывать, как разобраться с незваным гостем. Насколько она помнила, это Ягири — человек, мечтающий заполучить её голову, и по совместительству младший брат той женщины.

Селти снова поразило, как обыденно он себя вёл. Из-за этого было ещё сложнее понять, что делать.

Сэйдзи отважно забрался в минивэн, а обратно триумфально вышел уже вдвоём со своей героиней.


— А?..

Микадо издалека заметил — происходит что-то странное. Ему показалось, или парень в блейзере залез в минивэн и пару мгновений спустя вывел оттуда за руку девушку со шрамом на шее?


Теперь, когда он держал её руку в своей ладони, на лице Сэйдзи цвела счастливая улыбка. Глядя перед собой целеустремлённо и уверенно, он сделал шаг вперёд.

Ни сидевшая в минивэне Карисава, ни наблюдавшая за происходящим со стороны Селти не пытались ему помешать. Точнее, попросту не могли.

Забравшись в машину, Сэйдзи повёл себя очень просто и самоуверенно.

Карисава подумала, что это друг Микадо. На нём тоже была форма «Райры», да и в минивэн он забрался спокойно, как к себе домой.

А потом, сохраняя невинный вид, подал руку девушке со шрамом:

— Я вернулся за тобой. Идём.

Если бы всё ограничилось этим, Карисава и Селти обязательно вмешались бы. Однако в следующее мгновение случилось то, чего они и предположить не могли.

— Хорошо, — вдруг ответила девушка и, не колеблясь ни секунды, схватилась за протянутую руку.

Ни капли не удивившись, Сэйдзи уверенно кивнул и помог девушке выбраться из машины.

Всё произошло так быстро и естественно, словно это судьба, предрешённая ещё до их рождения, а ночная улица, залитая огнями фонарей, — их дорожка к алтарю.


— А? Что?..

Микадо не мог отвести взгляда от странного зрелища.

Похоже, Кадота и Юмасаки рассудили, что парень в такой же, как у Микадо, форме — его товарищ, и лишь проводили парочку рассеянными взглядами, не придав происходящему большого значения. Идзая же прекрасно понимал, что творится, но сам вмешиваться не спешил — лишь с ухмылкой наблюдал со стороны.

Сэйдзи зашагал по улице, ведя за руку девушку со шрамом, и, заметив в толпе Микадо, взял курс на него.

— Привет, — буднично и оттого ещё более неестественно поздоровался Сэйдзи. Микадо не нашёлся с ответом, но молчание ни капли не смутило Ягири, и он спокойно продолжил: — Я должен поблагодарить и сестру, и тебя. Если бы не сестра, я не узнал бы, где моя любимая. А если бы не ты, она так и осталась бы в плену в той тесной лаборатории.

Закончив, Сэйдзи попытался было обойти Микадо и двинуться дальше, но тот поспешно преградил ему путь рукой и посмотрел в глаза девушки, которую Сэйдзи пытался увести. Та смущённо отвела взгляд. Как показалось Микадо, она чего-то испугалась.

Он мрачно поглядел на Сэйдзи и спросил кое-что очень важное:

— Ответь мне на один вопрос… Я уже пытался узнать об этом у твоей старшей сестры, но…

— Не убил ли я кого-то? — лениво проговорил Сэйдзи. — Ну, может, и было такое.

От этих слов у Микадо по спине пробежал холодок. А Сэйдзи, ничуть не изменившись в лице, направил на Микадо скальпель:

— А теперь с дороги. Раз уж просочилась информация, что я убил ту девушку-сталкера, нам с любимой нужно спрятаться, пока за мной не приехала полиция.

Как Микадо ни искал, не было во взгляде Сэйдзи ни одержимости, ни жажды насилия.

— Но ведь…

— Да что ты понимаешь?! Я любовался ею много лет, с детства. С тех самых пор, как увидел голову, запертую в тесной стеклянной банке, я мечтал её освободить. Мечтал выпустить в этот огромный мир и жить с ней бок о бок. Лишь об этом я думал. Всегда, всегда, всегда, всегда, всегда, всегда, всегда, всегда, всегда…

Сэйдзи искренне верил в то, о чём говорил. Его взгляд совершенно не изменился. Должно быть, он описал сейчас идеальную воображаемую жизнь, хотя здравый человек счёл бы её непонятной и даже пугающей.

— Эй, ты что делаешь? — раздался вдруг голос Кадоты.

Видимо, остальные заметили неладное. К Микадо и Сэйдзи с девушкой по очереди подошли Идзая, Кадота и Юмасаки; не сговариваясь, обступили со всех сторон. Настроены они были серьёзно. Сэйдзи лишь покачал головой:

— Никак не поймёте — против любви вы бессильны!

Даже теперь в лице Сэйдзи не прослеживалось ни малейшей озабоченности. Он перехватил поудобнее высоко поднятый скальпель,повернулся к Микадо и выразительно заговорил:

— Кстати, встречный вопрос: кто ты такой? И тогда, и сейчас надеешься взять числом… А сам при этом ничего не делаешь, руки марать не хочешь. Словно какой-то третьесортный злодей. Могу поспорить, ты и не влюблялся никогда.

— Ну а ты и в третьесортные не годишься, если считаешь, что собрать число, которым можно брать, — это «ничего не делать», — заметил Микадо.

Сэйдзи криво ухмыльнулся и занёс скальпель. В ту же секунду сзади налетела чёрная тень.

От неожиданного удара в спину Сэйдзи пошатнулся.

Селти только и ждала хорошего момента напасть. Она врезала древком косы по руке Сэйдзи, чтобы его обезоружить. Левое запястье Сэйдзи словно пронзило огнём, но скальпель он так и не выпустил. Мало того, превозмогая боль, попытался ударить Микадо.

— Этого мало, чтобы сломить мою любовь! — заявил он невпопад и вновь, вопреки всему, попытался вместе с девушкой вырваться из круга.

Крепко сжимая рукоять своего оружия, Сэйдзи размахнулся так широко, как только мог, надеясь, что те, кто преградили ему путь, шарахнутся в стороны. Испугавшись, Селти ударила второй раз, но…

— Без толку, — произнёс Сэйдзи.

— А уж не под кайфом ли он? — предположил Кадота. Он внимательно оглядел Сэйдзи, но не нашёл на его лице ни боли, ни даже замешательства.

— Без толку! — громче повторил тот. — Я чувствую боль, но не думаю о ней! В нашей жизни, моей и Селти, нет места боли! Поэтому вся боль, которую мне причиняют сейчас, для меня не боль! Я отказываюсь осознавать её!

— Да ты спятил! — крикнул Микадо, а Селти уже занесла косу для удара. Она решила перерубить сухожилия на руке Сэйдзи.

«Что с ним? Почему он так себя ведёт? Надо остановить его, пока не поздно. Неужто так выглядит любовь, о которой он столько говорит? Во что же он верит? Всё-таки… не понять мне людей. Я… я… я…»

Словно пытаясь отделаться от ненужных мыслей, Селти коротко взмахнула косой. Лезвие вдруг заострилось. Заметив это, Микадо из осторожности отступил подальше, а за ним и остальные. Кольцо, в которое они взяли Сэйдзи, расширилось.

И когда Селти уже занесла косу, готовая перерубить руку со скальпелем, раздался душераздирающий вопль:

— Не-е-ет!

Все замерли, кроме Сэйдзи и девушки со шрамом на шее.

Она рванула прямо под косу, готовую обрушиться на Сэйдзи, но тот, вовремя заметив движение, успел среагировать и кинулся прикрыть возлюбленную. Лезвие косы остановилось в миллиметрах от Сэйдзи, и никто не пострадал.

Все поражённо уставились на девушку.

Ей, называющей себя Селти, и лишь ей удалось защитить Сэйдзи от страшного удара. Она принялась яро оправдывать Сэйдзи, и голос её совершенно изменился, он больше не был спокойным и отстранённым.

— Прошу, прекратите! Сэйдзи… пускай он и немного жёсткий, даже жестокий и не похож на других, но он спас меня! И меня, и Анри… Но раз теперь он… раз у него уже есть любимая, то его… поэтому… его… нельзя убивать… — Её голос задрожал, а потом девушка разревелась и повалилась в объятия Сэйдзи.


«Быть не может… Быть не может, быть не может…»

Дюллахан наконец осознала: «Нет… Это не моя голова».


И почти в тот же момент до Микадо дошло, кто перед ним.

«Никакая это не голова дюллахана! Её зовут…»


— Мика… Харима? — нерешительно позвал Микадо, и девушка, всё ещё дрожа, отвела взгляд. — Я прав? Ты Мика Харима? Та самая, кого якобы убил Сэйдзи Ягири?

— Нет, быть не может! — подал голос Сэйдзи. В то самое мгновение, как он услышал голос девушки, а Микадо произнёс это имя, в его сознание хлынули воспоминания. Сталкер, что была так похожа на любимую. И та… кого он убил собственными руками, ударив об стену головой. — Не может… Правда?

— Прости меня! — с надрывом воскликнула девушка. — Прости меня, я… Я прошу, прости…


— Я… я тогда не умерла! Я смогла выкарабкаться, и твоя сестра спросила… хочу ли я тебе понравиться! Я… пусть ты чуть не убил меня, Сэйдзи, я всё равно тебя люблю! — сбивчиво объясняла Мика. — И тогда… и тогда пришёл врач… Говорил, надо только немного поправить черты лица операцией да макияж правильный нанести… И тогда я… Я стану как две капли воды похожа на голову, которую ты так любишь, Сэйдзи!

Селти содрогнулась.

— Но потом… врач сказал: «Теперь твоё имя Селти. Голову зовут именно так». Поэтому я решила стать Селти. Ради Сэйдзи… Но Намиэ решила, что халтуру видно… Что Сэйдзи сразу заметит… Сказала, что сотрёт мои воспоминания и любовь к Сэйдзи — то ли операцией, то ли лекарствами! Но я не хотела забывать, что люблю его. Я хотела, чтобы он услышал меня, понял мои чувства! Поэтому… Я сбежала из той лаборатории!

Возможно, сестра Сэйдзи решила подменить голову живым человеком и хоть немного отвлечь брата от настоящей головы. Но было ли это сделано ради того, чтобы привести Сэйдзи в чувство и вернуть его в общество, или же из ревности к голове, — не знала даже сама Намиэ.


Благодаря рассказу Харимы некоторые детали мозаики встали на свои места, наконец сложившись в общую картину.

Очень немногие знали, как зовут Селти. О том же, что она дюллахан, и вовсе знал лишь…

Синра Киситани. Подпольный врач, живущий вместе с Селти и знающий её тайну.

Она вспомнила вдруг, как хотела поискать голову в фармацевтических и университетских лабораториях. Синра тогда вызвался помочь: «У меня есть знакомые в фармацевтической компании “Ягири”, попробую сам их расспросить. К Орихаре обращаться не советую, окажешься в долгу у него».

Синра потом сообщил, что ничего необычного не нашёл, но…

«Возможно, он знал уже тогда, с самого начала знал, что голова у “Ягири”. Именно поэтому Синра вызвался провести расследование…»

Селти с силой сжала кулак, а потом, больше ни разу не взглянув на Сэйдзи и Мику, словно потеряв к ним интерес, поклонилась Микадо на прощание и запрыгнула на мотоцикл. Ночную тьму огласило ржание.

Оглушительный рёв будто ознаменовал завершение насыщенного событиями дня.


— Быть… не может. Это же… Так я… я…

Зловещая фигура подобралась к растерянному Сэйдзи и нанесла последний удар:

— Подделку от оригинала не отличил? Скажу прямо: вот, значит, как сильно ты на самом деле любишь голову. Просто чу́дно, продолжай в том же духе.

Слова Идзаи его доконали. И без того разбитое сердце Сэйдзи разлетелось на мелкие осколки. Ноги парня подкосились, и он упал на колени.

— Сэйдзи!

К нему подбежала одноклассница со шрамом, опоясывающим шею, — Мика Харима.

Микадо казалось, что происходящее сошло со страниц комедийной пьесы, вот только смеяться почему-то не хотелось. Поколебавшись, он всё-таки подошёл и сбивчиво заговорил:

— Ну… Ты хоть и не отличил подделку, но то, что защитил девушку, рискуя собственной жизнью… я считаю, это потрясно, — смущённо пробормотал Микадо, словно утешая его, а затем повернулся к Мике. — Узнав историю Харимы, я понял, что заблуждался на её счёт. Конечно, у Мики не самый простой характер, но она определённо не сталкер… — Затем Микадо продолжил, уже, скорее, рассуждая вслух и ни к кому не обращаясь: — Хм… но проблем от этого не меньше. Сталкерское поведение в данном случае, похоже, проявилось из-за чувства собственничества. Однако она готова была пожертвовать жизнью ради Ягири… Кто поставил бы жизнь на кон из эгоистичных побуждений? Да и продолжить любить кого-то после того, как он пытался тебя убить, — это поразительно… Во всех смыслах. Харима, Ягири, у вас очень много общего.

С этими словами, никому, по сути, не нужными, Микадо направился домой, оставив город доживать эту ночь без него.

* * *
Неподалёку от трассы «Кавагоэ», последний этаж многоквартирного дома, поздняя ночь


Селти пинком открыла дверь квартиры Синры, едва ключ провернулся в замке до конца.

— О, с возвращением! — Синра, сидевший за компьютером в гостиной, встретил её привычной улыбкой.

Селти, не удосужившись даже развеять сотканную из тени обувь, прошагала прямиком к юноше и бесцеремонно схватила его за грудки.

Она была не в настроении что-то печатать, однако и просто его побить казалось мало. По пути домой Селти думала, как бы убедительней выразить своё негодование, но…

— «И как это понимать?» Ты, наверное, это хочешь сказать? — спросил Синра, сохраняя спокойствие, и попал в точку. — А следом: «Ты всё время знал! Двадцать лет знал, что голова в той лаборатории! И ты, и твой папаша с самого начала сотрудничали с фирмой “Ягири”! Да если подумать, вы оба слишком уж спокойно отреагировали, увидев меня впервые! А уж не твой ли отец собственной персоной украл мою голову?! И ты решил от меня всё скрыть, стал подпольным врачом, а потом слепил из лица полумёртвой девочки моё! Я хоть и чудовище, но настоящее чудовище, разрушающее чужие жизни, — это ты!» Примерно так, да?

Селти, само собой, промолчала, но Синра всё угадал.

— Ну и сразу проясню: я не знаю, правда ли голову украл мой отец. И если честно, мне это неинтересно. А пластическую операцию той девочке я провёл по её собственному желанию. Возможно, на неё надавили люди из «Ягири», но этого я уже не знаю.

Дослушав, Селти слегка ослабила хватку. Рука, держащая Синру за ворот, перестала дрожать, словно застыв во времени.

«Если б я могла говорить, то прокричала бы всё это в голос, слово в слово!»

Глядя на растерявшуюся Селти, Синра горько улыбнулся:

— А теперь: «Ты что, читаешь мои мысли?» Да? Хотя это любой бы угадал… — Ему не нужно было дожидаться ответа, ведь Синра не сомневался в своих предположениях, и он продолжил: — Да, читаю. Потому что люблю тебя уже двадцать лет. Уж в чтении твоих мыслей я разбираюсь.

Молчание.

— По-моему, люди вообще чересчур полагаются на мимику, когда пытаются понять эмоции собеседника. Ведь чужое состояние можно уловить задолго до того, как дрогнут мышцы лица, — по звуку шагов и рефлекторным движениям. А теперь вспомни, сколько лет я изо дня в день за тобой наблюдаю.

«И что с того? Почему ты столько времени не говорил, где находится моя голова?»

Вновь уловив, о чём она думает, Синра продолжил ещё убедительнее:

— Потому что я тебя люблю. Поэтому молчал о голове.

Селти ждала продолжения.

— Вернув её, ты бы ушла. Я бы этого не вынес.

Иными словами, Синра открыто признался, что поступил так из эгоизма. Но в его голосе не было ни вины, ни обречённости — лишь искра надежды.

— Я не могу обещать, что не встану на пути твоего счастья. Это война, и на кону наша любовь. Помнишь мои слова? «Буду делать всё возможное, чтобы в лотерее под названием “жизнь” мы с тобой оказались победителями». И с помощью той бедной девочки — кажется, её зовут Мика? — я пытался убедить тебя бросить поиски головы. Я ни за что тебя не отпущу и пожертвую ради этого чем угодно — чужой любовью, чужой жизнью, даже самим собой! И как бы это противоречиво ни звучало, я готов использовать даже твои чувства.

Казалось бы, сложно придумать слова менее подходящие, чем эти, но в глазах Синры не было ни капли сомнения.

И Селти растеряла весь свой пыл. Они придумала план на случай, если Синра притворится, что не знает, о чём речь, или попытается придумать отговорку. Она избила бы его до полусмерти, а потом покинула бы дом навсегда. Но плана на случай, если слова Синры окажутся полны искренности, у неё не было.

Поставив Синру на пол, Селти принялась торопливо печатать, словно пытаясь стуком пальцев по клавиатуре высечь искру и заново разжечь гнев: «Даже если бы я вернула голову, ещё не значит, что я поки…»

— Ты, может, и нет. А голова? — предельно серьёзно спросил Синра, без тени привычного раздолбайства. — Я всё думал: почему в целом мире не нашлось второго такого существа, как ты, явившегося людям? Что отличает тебя от других дюллаханов? Мне кажется, дело в голове. Как знать, может, именно её пропажа позволила тебе материализоваться среди людей, и лишь благодаря этому ты стала такой, какой стала! — с чувством продекламировал он, словно зачитывая трагедию. — И поэтому, стоит тебе вернуть голову и все воспоминания, ты исчезнешь. Растаешь в лучах рассвета, словно туман, будто всё это был лишь сон. Вот чего я боюсь.

Селти тихо опустилась на стоявший неподалёку стул и замерла. Через некоторое время тишину нарушил стук клавиш: «Ты веришь в то, что я тебе рассказываю?»

— Я верю тебе. Или, если идти от противного, я не верю никому, кроме тебя.

Услышав ответ, Селти немного осмелела и призналась:


«Я тоже боюсь».


«Я боюсь умереть».


«Я понимаю, что неуязвима. Я понимаю, что сейчас никому не под силу меня убить. И я не хвастаюсь, просто констатирую факт. Это не вызывает у меня никаких чувств — ни радости, ни беспокойства. Но… Именно поэтому я и боюсь. Во мне нет ядра, уничтожение которого убило бы меня. И догадка, почему так, у меня лишь одна: голова и есть ядро. Кто-то там, далеко, может взять и уничтожить её. И тогда — не по своей вине и не по своей воле — я… — Селти прервалась на пару секунд и затем продолжила: — Ты мне поверишь? Поверишь, что я, лишённая и глаз, и мозга, вижу сны? Поверишь, что от этих кошмаров я дрожу как осиновый лист? Я боюсь, я хочу распоряжаться собственной смертью, и поэтому продолжаю искать голову. Такая незначительная причина… Расскажи я тебе о ней, поверил бы?»

Синра вдумчиво читал с экрана монолог дюллахана. Как только она убрала пальцы с клавиатуры, он тут же произнёс:

— Сказал же: я не верю никому, кроме тебя. — Синра улыбнулся. А лицо у него было такое, словно он вот-вот расплачется. — Я потрясён до глубины души… Всё это время мы боялись выйти за рамки предубеждений. Бодались на почве такой ерунды…

«Вот идиоты…» — Дюллахан медленно поднялась на ноги, а потом протянула руку к клавиатуре компьютера и напечатала одно слово: «Синра».

— Чего?

«Дай врежу тебе разок».

— Давай, — ничуть не растерявшись, разрешил Синра, и в то же мгновение получил в зубы.

Звук вышел смачный, парень грохнулся на пол. Он полежал немного, распластавшись, из уголка рта закапала кровь. Впрочем, почти сразу он вскочил на ноги и попросил:

— Ну теперь моя очередь. Можно?

И хотя Селти по большому счёту не за что было бить, она кивнула.

Едва увидев, как шлем наклонился в согласии… Синра несильно ударил по нему кулаком. Шлем Селти грохотнул об пол.

Совершенно дурацкий, бестолковый удар. Селти недоуменно застыла, а подпольный доктор, потирая саднящий кулак, широко улыбнулся и сказал:

— Вот. Ты красивее всего, когда не прячешь лицо, Селти. — Синра поглядел туда, где должны были быть глаза, и продолжил: — Давай считать эти два удара нашей версией свадебного поцелуя?

Селти вдруг подалась ему навстречу, будто желая обнять, и дала под дых.

Синра захрипел и пошатнулся, но Селти не отстранилась и тихо прижалась к нему. Левая рука пробежалась по клавиатуре: «Какой же ты дурак».


Слова уже были не нужны, и он заключил Селти в объятия.

Она мелко дрожала, и Синра вдруг понял, что Селти плачет.

* * *
Синдзюку, раннее утро


Всё ради младшего брата.

Конечно, не совсем: Сэйдзи-то никакой пользы не было, а Намиэ лишь хотела утолить эгоистичное желание — увидеть его улыбку. Но сама она этого не осознавала.

Сразу после происшествия Намиэ забрала голову из лаборатории. Она уже сидела за рулём машины, когда ей позвонили и сообщили новость: Чёрный Байкер, тело дюллахана, ворвался в лабораторию и всё там разгромил. Но он опоздал.

Намиэ чудом с ним разминулась. Попади голова в руки хозяйки, младший брат либо впал бы в отчаяние, либо принялся любить дюллахана уже целиком, вместе с телом.

Ни один из этих сценариев Намиэ не вдохновлял.

Голова должна находиться под её неусыпным контролем, иначе Сэйдзи даже внимания на сестру не обратит.

Но, позвонив с мобильного дяде, чтобы попросить его о помощи, Намиэ узнала невероятные новости. Буквально только что, на экстренном собрании совета директоров, было принято положительное решение о слиянии с «Небьюлой». Видимо, главный офис — а то и сама «Небьюла» — внимательно наблюдал как за происшествием на улице Саншайн, так и за воцарившейся в лаборатории кутерьмой, причём не только сегодня. Какая из сторон подняла вопрос, неизвестно, но обе компании явно сошлись на том, чтобы произвести слияние как можно скорее, пока не возникли новые эксцессы.

И разумеется, «Небьюла» потребовала голову дюллахана.

Намиэ бросила трубку, чуть в самом деле не запустив телефон куда подальше, и развернулась прямо посреди дороги. Она твёрдо решила навсегда уйти из фирмы и направилась искать тех, кто может помочь спрятать голову.

К бандам обращаться смысла не было — они просто не найдут голове применения. Отдать образец другой исследовательской организации? Там, возможно, поначалу и будут вести себя с Намиэ хорошо, пока не выведают всё, что им нужно. А потом она может в два счёта потерять доступ к голове.

Намиэ была на грани отчаяния. Оставался лишь один человек, способный помочь…


— Кажется, лично мы видимся впервые. Ну как, пригодилась база нелегальных иммигрантов?

Вот так она и оказалась в квартире Идзаи Орихары с краденой головой под мышкой.

— Но будем честны, ты тоже хороша! Пустила всё псу под хвост, и ради чего? Ради извращённой любви младшего брата. Или, может, ради извращённой любви к младшему брату? — Идзая поставил на игральную доску фишку реверси[45]. И хотя он обращался к сидящей напротив Намиэ, глаза его не отрывались от расчерченной поверхности. — Ты ведь понимаешь, что твоё начальство молчать не будет? Да и «Небьюла» — не просто иностранный инвестор, это огромная корпорация. В Штатах им достаточно одного слова, чтобы всех поставить на уши.

Идзая добавил на доску вторую чёрную фишку реверси, зажав между ней и предыдущей пешку сёги[46].

— Оп, превращение[47].

Он перевернул пешку и сразу же взялся за короля сёги[48]. Постороннему его действия были непонятны, но для Идзаи происходящее на доске явно имело сакральный смысл.

— Так что да, влипла ты крепко. Жди в гости мафию. Может, они уже снайпера наняли и оплатили его услуги через швейцарский банк. Чтобы он пустил тебе пулю прямо в лоб — пиф-паф!.. Шах, — Идзая передвинул своего короля на клетку вперёд, ставя несуществующему противнику шах. — Как жаль, что нет правила, позволяющего королям сразиться один на один[49].

И тут он впервые за весь разговор поглядел на Намиэ. Та напряжённо молчала, явно не настроенная разгадывать его ребусы. Идзая открыл стоявший рядом с игральной доской сосуд и внимательно осмотрел голову. Налюбовавшись, он вдруг выдвинул странное предположение:

— Думаю, твой дядя очень похож на меня. Он меньше всех верит в мир по ту сторону, больше всех не хочет умирать и сильнее всех желает попасть в рай.

Намиэ попробовала примерить слова Идзаи на смутный образ дяди, но как ни пыталась вспомнить, что он за человек, не смогла. Ей не было дела до других членов семьи, помимо младшего брата.

— Но он нашёл подтверждение. Теперь его нашёл и я. Мир по ту сторону существует. Впрочем, я что-то заболтался, речь сейчас не о том.

Недоумение Намиэ сложно было не заметить.

Идзая зарылся пальцами в волосы головы — словно прекрасной человеческой девушки — и тихо продолжил:

— Говорят, дюллаханами бывают только женщины. А знаешь почему?

— Не знаю. Мои подчинённые одно время изучали мифологический аспект головы, однако мне всегда казалось, что в этом нет смысла.

— Ты неисправимый прагматик. Ну да ладно… В мифах народов мира много совпадений и параллелей. Например, у скандинавов есть свой рай — Вальгалла… Ну, на самом деле это не совсем рай в нашем понимании, но отбросим тонкости[50]. У кельтов тоже есть что-то похожее, «пристанище мёртвых»[51]. А ещё в скандинавской мифологии были валькирии — закованные в доспехи девушки-ангелы, которые уносили души доблестных воинов в ту самую Вальгаллу. Девушка в доспехах, которая приходит за мертвецами… Звучит знакомо, не так ли?

«Ну и к чему ты ведёшь?..»

Намиэ не улавливала ход его мысли, но застывшая у Идзаи на лице улыбка всё больше и больше напоминала маску, и это её напрягало.

— Согласно одной теории, валькирии, бродящие по земле, и есть дюллаханы. Вот почему они бывают исключительно женского пола и часто изображаются в доспехах. Если всё так, то эта голова ждёт. Ждёт пробуждения. Ждёт битвы, чтобы найти храброго воина и сопроводить его в Вальгаллу.

И пусть Идзая давно уже отошёл от общеизвестных фактов и принялся излагать свои домыслы, озвучивал он их так, словно те — истина.

— Голова жива, но не открывает глаза лишь потому, что Токио не поле боя. Хотелось бы мне оказаться среди тех, кого она выберет… Я мог бы поехать с ней куда-нибудь на Ближний Восток, где не утихают войны. Но будем честны: у меня нет навыков, чтобы протянуть в бою достаточно долго, — рассуждал Идзая с улыбкой и какой-то мальчишеской надеждой в голосе. Но вдруг и улыбка, и радость угасли, он заговорил уже серьёзно: — А если Вальгалла существует, что же мне делать? Война? Наверное, придётся развязать войну, выбора нет. Но если попаду в самое пекло, как на том же Среднем Востоке, вряд ли успею хоть как-то проявить себя… Значит, мне нужно развязать такую войну, в которой лишь мне будет по силам что-то сделать, лишь мне будет по силам блеснуть мастерством. Согласна?

Идзая погладил пальцем ребро игральной доски, переполненной фишками реверси, фигурами шахмат и пешками сёги, после чего с нескрываемым удовольствием раскрутил её. Фигуры разлетелись в стороны. Лишь перевёрнутая пешка осталась одиноко стоять в центре.

— Но если только я смогу провернуть всё здесь, в Токио… Развязать тут «войну», к которой не будут иметь отношения ни армия, ни политики, то… Её я точно переживу. Ах, как же мне повезло! Я, никогда не веривший в рай и никоим образом не похожий на праведника, встретился с павшим на землю ангелом смерти! — Идзая радовался как ребёнок, но улыбался криво и как-то неестественно. Радовался он только для себя.

Намиэ решила, что пора ответить, желательно нечто умное, но вышло донельзя банально:

— Но ведь это… Просто твои догадки.

— Кто верует, спасён будет[52]. К тому же говорю ведь: это всего лишь подстраховка. Оставлю «тот свет» как запасной план. Пусть даже окажется, что после смерти меня ждёт ад и страдания, если я смогу существовать как отдельная личность, это всё не имеет значения. Хотя, конечно, будь у меня выбор, я бы предпочёл небеса. Эй, Намиэ, давай вместе отправимся в рай! — беспечным голосом, словно приглашая её на ужин, предложил он.

Глядя на застывшую улыбку Идзаи, Намиэ вдруг осознала, что отдала «ангела небесного» тому самому человеку, которого на пушечный выстрел не стоило к нему подпускать.

Идзая издал тихий смешок:

— Я возьму голову на хранение, буду её защищать, как член «Долларов». А вообще, знаешь, правду говорят — прятать что-то лучше на виду. Готов поспорить, Селти никогда не догадается искать голову у своих.

«Доллары»? Селти — член «Долларов»?

Намиэ эта новость ошеломила. В голове зароились вопросы. Идзая, довольный произведённым эффектом, предложил:

— Тебе бы тоже вступить в «Доллары». Политика нашего босса — разрешать вступить всем, кто изъявит желание. Мало того, именно вербовкой я и начал заниматься некоторое время назад.

Стать сообщницей Орихары? Сделка с дьяволом, не иначе. И поди пойми, насмехается он, проявляет к Намиэ уважение или же благословляет её.

— Давай заставим нашего падшего ангела помахать крылышками? Как тебе идея?

* * *
Парк Южный Икэбукуро, раннее утро


Странная это история.


— Я тебя не люблю. — На лавочке под светлеющим небом сидели двое, девушка и парень. — Но пока я гляжу на тебя, я ни за что не забуду свою любовь к ней и свою решимость. Поэтому я приму твою любовь. Мы будем вместе до тех пор, пока я однажды не верну её… — проговорил Сэйдзи негромко и приобнял Мику. Голос его был пустым и равнодушным.

Мика молча улыбнулась. И в этой улыбке читалась уже другая решимость, её собственная.

«Если я хочу, чтобы Сэйдзи полюбил меня по-настоящему, придётся стать той головой. И я продолжу любить его, даже если надо будет пожертвовать всем. Я изо всех сил стану помогать искать голову… А когда мы её наконец найдём, я разобью её череп вдребезги у него на глазах, размешаю содержимое и вылью себе в рот! Так мы с ней станем одним целым. Всё ради него, ради него, ради него…»


Роман, который проживёт ровно до того момента, когда сбудутся мечты обоих об истинной любви.

Ситуация была предельно простая и понятная обоим, но это не делало их любовь менее извращённой.

Такая красивая и нежная пара — и такая неправильная.

Эпилог. Будни: лицевая сторона


На лице Масаоми красовалась широченная, от уха до уха, улыбка — словно у десятилетнего мальчика, посмотревшего накануне новую серию популярного мультика.

— Слушай, Микадо. Знаешь, что я в интернете прочитал? Вчера была встреча «Долларов»! Прикинь, Саймон и Сидзуо тоже «Доллары»! А потом появился Чёрный Байкер, и у него не было головы! А потом он проехался прямо по стене и достал из ниоткуда здоровенную косу! Это ж, наверно, вообще капец как клёво было!

— Боюсь, я не понял ни слова…

Уроки, разумеется, это громкое событие не отменило. Часы на стене мерно отсчитывали минуты, и занятия тянулись привычной вереницей, одно за другим.


Как только начался обеденный перерыв, Микадо первым делом пошёл на крышу. В это время почти все ученики либо направлялись в школьную столовую — к слову, отличную, ничем не уступавшую буфетам частных университетов, — либо уходили купить обед где-нибудь в городе. А на крышу шли лишь чудаки, приносившие еду из дома.

Глядя оттуда на небо, точно такое же, как и над остальным городом, Микадо вдруг осознал очевидную вещь: это тот же самый небосвод, что и дома. И как же странно — после всех неурядиц ему наконец так спокойно и хорошо на душе, словно наутро после долгожданной школьной экскурсии.

Когда сегодня Микадо, сонно потирая глаза, пришёл в школу, Сэйдзи Ягири как ни в чём не бывало сидел на своём месте. Во время урока он даже не взглянул на старосту, но на первой же перемене подошёл и сказал: «Прости… за всё», — затем вернулся на место.

Однако на этом чудеса не закончились: в школу вдруг явилась Мика Харима. Анри была удивлена переменами во внешности подруги, но одноклассники её видели впервые, поэтому не отметили ничего странного. Кроме, может, забинтованной шеи.

Сев за свою парту рядом с Микадо, Мика вполголоса поблагодарила его, а как только раздался звонок на перемену, буквально повисла на шее у Сэйдзи. Увидев это, Масаоми воскликнул:

— Ого, так вот она какая, девушка Сэйдзи! Поверить не могу! Ну тогда неудивительно, что смысл его жизни — любовь!

Микадо, знающий про этих двоих слишком много, только хмыкнул и криво улыбнулся.

Правда, из-за перемен в личной жизни подруга оказалась Мике не нужна. Весь день Анри просидела одна в углу класса. Микадо с беспокойством поглядывал на неё.

Никто, кроме Анри, не знал, к лучшему ли то, что она лишилась Харимы.

«Так и есть? Неужели мне этого уже не узнать? Похоже, чужая душа и впрямь потёмки…»

«Тебе придётся постоянно расти над собой», — вдруг прозвучали у Микадо в голове слова Идзаи.

«Звучит интересно. Надо попробовать. Я проверю, как далеко смогу зайти здесь, в мире, данном мне судьбой. И однажды покажу ему, чего добился».

Но сейчас Микадо не мог даже понять, смотрит он в будущее с надеждой или нет. Изменилось ли в нём что-то после произошедшего? Если и да, то он всё равно остался почти прежним. Разве что научился принимать мир таким, какой он есть. Поглядывая на возвышающийся за окном шестидесятиэтажный небоскрёб, Микадо пытался разобраться в своих чувствах. Долгожданная встреча с незаурядным наградила его смесью удовлетворённости и опустошения.

«Теперь я способен смотреть реальности прямо в лицо. Я могу её принять».

Посчитав, что он дорос до решимости, Микадо встал. Он знал, что надо сделать.


Именно поэтому Микадо поднялся на крышу. По слухам, Анри каждый день здесь обедает…

Даже чтобы просто прийти сюда, потребовалась незаурядная смелость. Микадо охватила эйфория: ему казалось, он способен на всё и ничто его теперь не испугает.

Вот уж на чём он не думал споткнуться, так на этом.

В сети-то он с кем угодно легко общался…

Ни одна клеточка его тела и предположить не могла, что воплотить мечты в реальность будет так сложно.

«Кто же знал, что, если хочешь пригласить одноклассницу погулять, нужно столько храбрости…»


Через тридцать секунд парень найдёт Анри.

Через тридцать пять секунд парень обнаружит, что к Анри уже подкатывает Масаоми.

Через сорок пять секунд парень отправит Масаоми в непродолжительный полёт.

Через пятьдесят секунд Микадо попробует на вкус кручёный сават[53] от Масаоми.

Через семьдесят три секунды парень пригласит Анри в кафе.

Через семьдесят четыре секунды Анри ему откажет.

Через семьдесят восемь секунд Анри предложит ему пообедать вместе на крыше.


Через X секунд парень влюбится в Анри.

Через X секунд парень признается ей.

* * *
Чат


Микадо включил компьютер только к вечеру. Ему было любопытно, как интернет отреагировал на вчерашние события, но большого интереса тема не вызвала. Несколько людей написали посты о дюллахане, но благодарной аудитории среди других пользователей не нашли.

«Ну само собой».

Микадо криво усмехнулся, а потом открыл чат, в который заглядывал почти каждый день. Тот самый, куда пригласил его Идзая, скрывающийся под псевдонимом Канра. Помимо них, тут был ещё пользователь под ником Сеттон, хороший знакомый Микадо.

«Возможно, Сеттон тоже не так прост, раз уж Канра, точнее, Идзая Орихара пригласил его…»


*Пользователь Таро Танака вошёл в беседу*


{Добрый вечер!}

[Добрый. Я как раз жду кого-нибудь поболтать.]

{Простите, я сегодня что-то сонный, так что уйду пораньше…}

[Недосып, значит? Ночью было не до сна?]

{Вроде того.}

[Канра вообще не заходила, похоже.]

{Думаете, Канра сегодня будет?}

[Ой. К сожалению, вынужден откланяться, появились неотложные дела.]

{Надо же…}

[Прости, отключаюсь.]

{Ага, до свидания!}


*Пользователь Сеттон покинул беседу*


— Ты уж прости, что прерываю досуг, — проговорил молодой человек в белом халате, стоя у Селти за спиной. В улыбке его, впрочем, особого раскаяния не чувствовалось.

«Ничего», — быстро напечатала Селти и пружинисто поднялась со стула.

— Но будь осторожна, он… Точнее, твоя сегодняшняя работа довольно опасная. Слушай внимательно…

Получив задание, Селти бесшумно вышла.

Для неё начался очередной день.

Эпилог. Будни: обратная сторона


По государственной трассе № 254 мчалась тень — иссиня-чёрный мотоцикл без фар. Впереди разгоняли мрак красные огни нескольких полицейских машин, а ещё дальше то и дело раздавались сухие хлопки выстрелов.

Словно откликнувшись, доселе безмолвный мотор взревел, разрывая тишь ночного города.

* * *
— О, гляди, там дюллахан! — воскликнула Карисава.

— Ну-ну, здорово, конечно, но я говорю тебе: это компьютерная графика, — откликнулся Юмасаки.

Их минивэн только что обогнал Чёрный Байкер. И хотя Карисава с Юмасаки видели истинную силу Селти из первых рядов, обсуждали они дюллахана так беспечно, словно не понимали, насколько она выходит за рамки обыденного. И не только они: многие из тех, кто лицезрел явление дюллахана, приняли его существование как должное. То ли образ своим великолепием затмевал мысли о реальности и нереальности, то ли его нереальность была так очевидна, что все решили считать всё наваждением. Или, возможно, его просто приняли как часть Города…

Некоторые написали об увиденном в сети, но, разумеется, их никто не воспринял всерьёз. Наоборот, даже пошёл слушок, что новость о состоявшемся в ту ночь собрании «Долларов» тоже утка, и большой шумихи это событие не вызвало. Если так посмотреть, то оно и хорошо. Уж точно лучше внимания полиции и якудза.

Однако в сердцах «Долларов» та ночь осталась навсегда.

— Но почему же он, интересно, там появился… — задумчиво проговорила Карисава.

На её вопрос, не оборачиваясь, ответил сидящий рядом с водителем Кадота:

— Ну как же, Чёрный Байкер тоже член «Долларов».

— Чего? Да ну! — удивился Юмасаки.

— Впервые слышу! Так вот зачем он там появился и начал всё это вытворять!

— Класс! Если и Чёрный Байкер с нами, «Долларам» точно некого бояться!

Юмасаки и Карисава, получив новую тему для разговора, оживлённо загалдели, а Кадота молча прикрыл глаза. Он вспоминал, что сказал ему на прощание Идзая.


— Дотатин, я сейчас говорил с боссом «Долларов»… Знаешь, откуда пошло это название?

— Разве не от какого-нибудь «Гоните нам все свои доллары!»?

— А вот и нет. Просто их суть в том, чтобы ничего толком не делать, но позволять желающим работать под их именем. Они называются «Доллары», потому что их идеально описывает прилагательное «дара-дара»[54] — бесполезные. Лентяи, бездельники — вот и весь секрет.


Организацией даже никто не руководил. Она была словно пустое место за крепостными стенами, где люди строят своё королевство — сами, кто во что горазд. А всё, что видят (или думают, что видят) находящиеся снаружи, — искусный блеф.

Но даже если «Доллары» пусты внутри, это не мешает наводить шуму их оболочке. Прямо как людям.

Кадота поглядел на разворачивающийся у них на глазах спектакль и криво усмехнулся.

Прямо как долбаному Чёрному Байкеру.

* * *
Чёрный мотоцикл обогнал полицейские машины, проехав по широкому боку грузовика как по трассе. У стражей порядка от такого зрелища глаза на лоб полезли, а телеоператор, явно восхищённый до глубины души, старался не выпускать байкера из объектива. Скорее всего, он снимал для одной из тех передач про задержание преступников, которые частенько крутят по телевизору.

Селти заметила камеру, однако, не задумываясь, выхватила из тени стремительно растущее оружие.

Это была самая большая коса, что она когда-либо создавала, — длиннее трёх метров. Селти воздела оружие и взревела в городской мрак.

«Снимайте меня сколько хотите. Выставляйте меня миру напоказ как угодно. Пусть мой образ, образ чудовища, навсегда останется в вашей памяти. Что с того? Это моя жизнь. Мой путь, которому я следую уже много лет. Мне нечего стыдиться и нечего скрывать».


Она больше не пыталась исчезнуть, слившись со своей тенью, она позволила себе сиять в океане тьмы и не тяготиться рамками добра и зла.

В заурядных днях, тянущихся друг за другом вереницей, не было ни воодушевления, ни отчаяния. Ничего не менялось. Но Селти при этом наполняло удовлетворение.

Рассекая гигантской косой чёрный бронированный автомобиль, Селти вдруг осознала: с той самой ночи, когда город увидел её истинную природу, она ещё больше к нему привязалась.

Возможно, даже сильнее, чем к потерянной голове.


Одно из окон машины открылось, и оттуда в Селти выстрелил мужчина.

Свинцовая пуля попала в шлем, прошив его насквозь.

И из пустоты, в которой ничего не должно было быть, обидчику широко улыбнулась тень.

Примечания

1

В Японии не принято делать себе татуировки: это отличительная черта якудза, японской мафии.

(обратно)

2

Камэн Райдер — также «Наездник в маске» — герой одноимённого японского сериала 70-х годов. Обычно представляет собой мужчину-супергероя верхом на мотоцикле. Одной из отличительных особенностей является необычный шлем, напоминающий голову насекомого.

(обратно)

3

В оригинале упоминается «Касу Тайсё», популярная японская телепрограмма, где группы участников пытаются воссоздать спецэффекты из популярных фильмов без использования видеоредакторов, работая с ракурсами и реквизитом.

(обратно)

4

«На запад» (англ.).

(обратно)

5

Один из иероглифов названия «Сэйбу» означает «запад».

(обратно)

6

В оригинале — «ютори кёику», дословно «облегчённое обучение», тенденция уменьшать объём материала и количество учебных часов в начальной школе, сложилась Японии в 1970-х. Подвергается критике как один из факторов снижения качества школьного образования.

(обратно)

7

В оригинале Кида приводит название американской книги и одноимённого фильма, The Wanderers, так как его японизированное произношение схоже со словами one dollar. Сюжет вращается вокруг борьбы молодёжной банды «Скитальцы» за доминирование над одним из районов Нью-Йорка.

(обратно)

8

Тануки — японское название енотовидных собак.

(обратно)

9

Как правило, в учебных заведениях Японии очень строгие правила насчёт формы, поэтому даже рубашки разных цветов под одними и теми же пиджаками могут означать форму разных школ.

(обратно)

10

Junkudo, крупнейшая сеть книжных магазинов Японии.

(обратно)

11

Импринт издательского дома ASCII Media Works, специализирующийся на ранобэ. Помимо прочего, издавал книги Рёго Нариты, в том числе серию «Дюрарара!!»

(обратно)

12

Скорее всего, имеются в виду кондиционеры «Мицубиси Киригаминэ». Название серии созвучно с фамилией Микадо.

(обратно)

13

Имеются в виду «бэнрия» — самозанятые люди, выполняющие несложные бытовые поручения. Работа бывает самой разной: от переноски тяжёлых вещей и курьерских услуг до уборки и «повесить полочку».

(обратно)

14

Кэцумоти — люди в якудза, решающие проблемы, вызванные действиями подчинённых. А в байкерских бандах так называют замыкающих, ответственных за охрану всей процессии от полиции.

(обратно)

15

«Дэнгэки» дословно переводится с японского как «разряд, удар током», так что их рекламный слоган, «Дэнгэки — для вас», может переводиться и так.

(обратно)

16

Аниме, игры и манга в жанре научной фантастики, повествующие о сражении за будущее Земли.

(обратно)

17

Ранобэ в жанрах этти, романтика, чёрная комедия. Ангела по имени Докуро отправляют убить главного героя — ему суждено в будущем изобрести для девушек рецепт вечной молодости.

(обратно)

18

Ранобэ в жанрах приключения, романтика, фантастика. По всему миру появляются таинственные существа — аякаси, носители особых генов. Сюжет повествует о дочери аякаси и человека, которая работает в организации, отлавливающей и сдерживающей опасных аякаси.

(обратно)

19

На самом деле не английская буква V, а римская цифра «пять» — номер тома «Двоекровки».

(обратно)

20

Дословно «Собачий бог!», ранобэ в жанрах сёнэн, комедия, фэнтези, романтика. Потомок рода, издавна приручавшего собачьих богов Инуками, наконец обретает свою первую Инуками и вместе с ней сражается со злыми духами.

(обратно)

21

Дословно «большое змеиное пламя» и «перемещение» соответственно. Название двух способностей главного героя Инуками.

(обратно)

22

Эскалиболг — оружие ангела Докуро, которым она постоянно убивает и воскрешает главного героя. Представляет собой канабо с шипами — разновидность японской палицы. Название является гибридом двух названий легендарных мечей, «Эскалибур» и «Каладболг». Первый принадлежал королю Артуру, второй — ирландскому герою Фергусу. По некоторым теориям отождествляются.

(обратно)

23

Одна из книг серии «Missing» за авторством Гакуто Коды.

(обратно)

24

Речь об одном из каменных буддийских божков дзидзо, а именно Сибарарэ Дзидзо, дословно — «связанный дзидзо».

(обратно)

25

Wild, dangers — (англ.) «дикая, насыщенная, безумная», «опасности». В японском молодёжном слэнге использование англицизмов не редкость, однако в речи Киды, во фразах вроде этой, они используются, прежде всего чтобы подчеркнуть несерьёзность высказывания.

(обратно)

26

Фильм, поставленный по одноимённой пьесе. По сюжету главный герой влезает в огромные долги из-за проститутки.

(обратно)

27

Японская субкультура, распространенная по большей части среди девушек. Гяру носят яркую одежду и нарушают традиционные для Японии нормы поведения.

(обратно)

28

Магазин мелочей наподобие «всё по сто рублей».

(обратно)

29

Татами — маты из тростника игуса и рисовой соломы, используются в качестве напольного покрытия. Благодаря их бытовому назначению в татами традиционно измеряют площадь жилых помещений. Один татами — 1,62 м2. Таким образом, площадь комнаты Микадо — 7,29 м2.

(обратно)

30

От англ. good, «хороший».

(href=#r30>обратно)

31

От англ. perfect, «идеальный».

(обратно)

32

От англ. strawberry — «клубника», very — «очень». В оригинале Кида пытается пошутить, используя сходство заимствованного слова бэта — англ. «лучше» и японского бэта — «идеальный, без зазоров, безупречный».

(обратно)

33

Скорее всего, речь идёт о развивающихся странах азиатского региона с процветающей работорговлей.

(обратно)

34

Хатиодзи — город в западной части пригорода Токио. Вероятно, речь идёт об одном из лесопарков — Комия или Наганума; либо же о Мэйдзи-но мори, «лесах Мэйдзи», расположенных на горе Такао.

(обратно)

35

Хоккайдо — самая северная префектура Японии, где плотность населения в пять раз меньше, чем средняя по стране. Также здесь находятся 22% всех японских лесов.

(обратно)

36

Окинава — самая южная префектура Японии, расположенная на архипелаге Рюкю. Из 98 островов архипелага населены лишь 47.

(обратно)

37

Имя Сидзуо означает «тихий мужчина», фамилия «Хэйвадзима» — мирный остров.

(обратно)

38

Осаму Дадзай — знаменитый японский писатель начала XX века. Примечательно то, что за свою жизнь он успел совершить три попытки двойного самоубийства.

(обратно)

39

Футон — традиционная японская постельная принадлежность, толстый матрац.

(обратно)

40

Манга-кафе — обычно круглосуточные тайм-кафе, снабжённые библиотекой манги, книг, а иногда и видеоигр. В некоторых кафе есть отдельные ночные тарифы, которые и делают их популярным местом для экстренных и бюджетных ночёвок.

(обратно)

41

«Токю Хэнде» — сеть японских универмагов, изначально специализировавшихся на товарах для дома и хобби.

(обратно)

42

Речь идёт о комендантском часе в Токио: лицам младше 18 лет запрещено находиться на улице с 11 вечера до 4 утра, даже в сопровождении взрослых, если нет уважительных причин. Уважительными причинами считаются, среди прочего, поездки на работу и учёбу, поэтому многие несовершеннолетние пользуются этой лазейкой и надевают школьную форму, чтобы выйти в город поздно ночью. Но если просто оставаться на улице, никуда не направляясь, это вызовет подозрения.

(обратно)

43

Речь идёт об «о-якусоку» — фильмах, сериалах и передачах, созданных по шаблонным принципам и сюжетам.

(обратно)

44

Именно так по-японски транскрибируется английское слово door, т. е. «дверь».

(обратно)

45

Реверси — настольная игра для двоих игроков. Игроки по очереди выкладывают на поле двухцветные фишки, стараясь составить их в непрерывный ряд от края до края доски. Название «реверси» происходит от одного из главных правил: закрытый с обеих сторон ряд фишек переворачивается, т. е. переходит поставившему успешный блок. В Японии больше известна под названием «отелло».

(обратно)

46

Сёги — японская настольная игра, похожая на шахматы.

(обратно)

47

Правило в сёги, когда фигура, достигнувшая вражеской территории доски, переворачивается и обретает новые свойства. В частности, при перевороте пешки она обретает свойства «золота» (или «золотого генерала») и может делать ход на любое из соседних полей, кроме тех, что расположены от неё сзади по диагонали. Перевёрнутая пешка носит особое название — «токин».

(обратно)

48

Король в сёги — главная фигура, ходит аналогично королю в шахматах, на любое из восьми соседних полей.

(обратно)

49

Имеется в виду правило, по которому королю нельзя «подставляться» под шах. Шах — ситуация, когда фигуры располагаются так, что следующим ходом игрок может повергнуть чужого короля. Однако игрокам при этом запрещено делать ходы, которые подставят под шах их короля. Поэтому нельзя напрямую ставить шах вражескому королю с помощью своего. Таким образом, ход, который только что сделал Идзая, является недопустимым.

(обратно)

50

Скорее всего, Идзая имеет в виду, что для места в Вальгалле недостаточно вести праведную жизнь. Вальгалла — рай для воинов, и попадают туда лишь те, кто умер в битве, да и то не все. В то время как в традиционном представлении рай — место вечного покоя и конец человеческого пути, воины, оказавшиеся в Вальгалле, на самом деле собраны там Одином как армия, готовая встретить Рагнарёк.

(обратно)

51

В оригинале формулировка «пристанище в другом мире». В силу территориальных особенностей, единой кельтской мифологии нет, как и полноценного пантеона, поэтому сложно определить, на какое из верований ссылается Идзая. В общем и целом кельтские представления о смерти сводятся к тому, что человек либо перерождается, либо бесконечно бродит по другому миру, где странников не преследуют земные беды и где также обитают фейри. Однако Идзая говорит не о кельтском потустороннем мире вообще, а о конкретном месте в нём. Возможно, речь идёт о Тек Дуин (анг. Tech Duinn), или «обители Донна», — каменистом острове к западу от Ирландии. Там, согласно некоторым верованиям, человек, превратившийся в бога смерти, устроил пристанище для мёртвых, где они могут отдохнуть, прежде чем отправятся в дальнейшие странствия.

(обратно)

52

Неполная цитата из Евангелия от Марка, гл. 16, ст. 16. Полностью: «Кто будет веровать и креститься, спасён будет; а кто не будет веровать, осуждён будет» (синодальный перевод).

(обратно)

53

Сават — приём из французского бокса, удар ногой в прыжке с разворота.

(обратно)

54

В японской транскрипции слово «доллары» читается как «даразу», что созвучно с «дара-дара».

(обратно)

Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1. Тень
  • Глава 2. Безголовый байкер: объективно
  • Глава 3. Безголовый байкер: субъективно
  • Глава 4. Городские будни: день
  • Глава 5. Городские будни: ночь
  • Глава 6. Фармацевтическая компания «Ягири»: верха
  • Глава 7. Фармацевтическая компания «Ягири»: под-под-подчинённые
  • Глава 8. Две героини: о Сонохаре
  • Глава 9. Две героини: о девочке со шрамом
  • Глава 10. «Доллары»: выход на сцену
  • Глава последняя. «Доллары»: занавес
  • Эпилог. Будни: лицевая сторона
  • Эпилог. Будни: обратная сторона
  • *** Примечания ***