– Станция «Парк Культуры».
– Извините, Вы выходите? (спрашивает женский голос).
Люди отвечают громко, тихо или не отвечают. Среди множества спин, плечей, рюкзаков и сумок выглядывает спортивный костюм, элегантный и дерзкий. Он словно кричит: взгляните на меня, я самый яркий! Именно цвет привлек мое внимание; хотя к чему этот костюм теперь. Кажется, он годится для катания на сноуборде. Но зима уже кончилась.
При движении вагон костюм раскачивался вместе с остальными спинами, а потом еще толкался. Кто-то буркнул недовольно. Костюм затих.
Я стараюсь никогда не толкаться и по возможности никого не задевать даже краем рукава, когда иду. Я стоял очень удачно, прижатый к двери (мне нужно было ехать до «Преображенской площади» – обычно до этой станции пассажиры успевают разойтись). Чтобы попасть в Университет, мне требуется пересечь почти весь город на метро, а до этого – еще дойти до станции. Во время пути я постоянно прокручиваю в голове университетский курс, все, что могу вспомнить, по всем предметам. Сейчас я думал о спланхнологии (раздел науки, который изучает анатомию внутренних органов). Все структуры требуется знать по-русски и по-латыни, а кроме этого, в курсе есть элементы клеточной биологии, физиологии, био… Мне наступили на ногу, я извинился, вагон застыл. Толпа выскочила и сменилась другой толпой. Я всегда был убежден, что не стоит носить новых вещей. Если наступят на новый ботинок или испачкают фирменное пальто, будет досадно. Собственно, для их приобретения у меня в то время не было средств.
Я тогда учился на втором курсе биологического факультета. Я и раньше думал, как доставать средства честным путем, чтобы это было действительно полезным для общества. У нас на курсе некоторые раздавали листовки, другие работали курьерами и даже секретарями, и все в учебное время. Такой подход едва ли можно считать конструктивным. Кому нужны те листовки? Я понемногу занимался графикой, пробовал что-то писать в прозе и стихах. Мне хотелось создавать комиксы в стиле Херлуфа Бидструпа, но я не знал, как их публиковать. Собственно, я мог бы нарисовать и в другом жанре, если меня попросят, только, к сожалению, никто не просит. Мой однокурсник Серега Журкин говорит, у него есть видение того, как надо зарабатывать, используя наши творческие способности. Завтра встречаемся с нужными людьми в метро. Сереге еще не сообщили станцию; но с ним встречаться нужно на «Октябрьской»-кольцевой. В том семестре по субботам у нас с утра была физкультура, затем общефакультетский курс истории – и все. Нам впервые повезло с расписанием. Я увидел полумрак с темно-красными колоннами. Следующая «Комсомольская». Туда все хлынули потоком и почти столкнулись с другими потоками, но не опрокинули их, и не были смяты. Я успел заметить, что в этот раз на «Комсомольской» вскочило гораздо больше народа, чем обычно. Я встал напротив крайних сидений. Кто-то меня толкнул, кого-то я толкнул университетской сумкой. У станции «Сокольники» я едва выбрался и, дождавшись следующего поезда, встал вплотную к дверям. Позади была толпа. Я временно перестал думать о биологических науках и, едва дверь приоткрылась, выскочил впереди всех.
Итак, завтра суббота. По истории контрольной быть не может, поскольку две недели назад уже была большая контрольная, а всего их только две. По физкультуре мы, страшно сказать, участвовали в Спартакиаде МГУ, и за это нам поставили два «плюса» вперед, т.е. отметили наше посещение тех занятий, которые еще не наступили. У преподавателя нет других способов к поощрению, и на том спасибо. Серега, я и еще два парня участвовали в лыжном кроссе, в эстафете, где приходилось проезжать по три раза мимо одних и тех же мест (чтобы уложить нужное расстояние, трассу сделали очень извилистой). По лыжам наш факультет занял почетное пятое место. Выше никак нельзя было подняться из-за огромной конкуренции со стороны физиков, химиков и математиков. У них курсы больше нашего, и там учатся преимущественно парни. А у нас почти три четверти курса составляли дамы, из которых ни одна не умела прилично стоять на лыжах, не говоря уже о том, чтоб бегать. В целом по всем видам спорта наш факультет остался на десятом месте – на этом фоне наши лыжи выглядят неплохо. Используя лыжный «плюс», мы решили вообще не ходить в Университет в тот день и целиком заняться планированием бизнеса. Серега обещал познакомить меня с приятелями, которые, как и он, играют на гитаре, записывают даже целые альбомы музыкальных композиций без слов. Их еще никто не слышал, их требуется оформить. Надо придумать слова, а еще надо оформить обложки для дисков. Я так и не понял, что именно требуется – настоящие стихи или баллада, где должен быть просто ритмичный текст. Серега говорил про одно, про другое, вспоминал знакомых девиц и сказал, что на месте все выяснится. Я согласился участвовать в деле продвижения музыкального альбома. У Сергея много приятелей, тогда как у меня за пределами курса нет знакомых вообще, если брать сверстников. С бывшими одноклассниками я не общался. Не было удобного случая.
На следующий день в 7:50 я уже был на «Октябрьской»-кольцевой. Мы договорились встретиться в 8:00, Сергей пришел в 8:25. Для него большая трагедия – вставать раньше девяти: он охотно бы согласился учиться по вечерам, но это доступно лишь заочниками. Сергей пришел в новом пальто, с поясом. Он поглядел на меня и говорит:
– Ты чего так?
– Как именно?
– В такой куртке. Несолидно.
– Эта еще не порвалась, значит, буду носить эту.
Сергей добродушно усмехнулся. Он достал кнопочный мобильный телефон с очень маленьким экраном и стал быстро наживать кнопки большим пальцем. После этого он нахмурился.
– Денег только на три раза позвонить. На короткие вызовы. Слушай, у тебя до сих пор нет мобильника?
– Мне пока не требуется звонить ни на биржу, ни на завод, ни в банк. К тому же, твои коллеги ведь не знают мой номер.
– Да! – Сергей стал рассказывать, как его приятель живет за городом и появляется только на короткое время. Время от времени он приезжает в Серпухов, где у Сергея есть родственники. В наукограде Пущино у него тоже родственники. Серега живет у всех и у всех обедает. Приятель как будто бизнесмен. Серега назвал отрасли, но я тогда не знал, что это такое. Медийно-цифровая сфера касалась меня очень слабо, я не пользовался интернетом и не ходил в интернет-кафе. Серега сказал, нам надо на «Киевскую», совсем близко. Мы поехали.
На «Киевской» было уже довольно оживленно. Пассажиры быстро ходили в разные стороны.
Серегу едва не схватили за хвост – если он в пальто, концы ремня обычно болтаются. Серега говорит, так круто. Серега вырвал ремень из-под тачки, но не обиделся и стал искать знакомого. Я не знал, кого искать, и шел сзади. Обойдя всю станцию, Серега встал возле мозаики с красноармейцем.
– Тут постоим. Ты же любишь красный флаг.
– Симпатичное полотно! – сказал я. – Симпатичная мозаика, то есть.
По политическим вопросам у нас с ним некоторые разногласия. Я был, с оговорками, за Советскую власть, а Серега – категорически против. Он вообще считает, что любая государственная власть только и делает, что обирает граждан, только в этом ее назначение. Я стал разглядывать внушительные советские мозаики и обнаружил, что их чрезвычайно много. На них изображены не только герои советского периода нашей страны, но также выдающие люди из более ранних эпох. Я ходил, рассматривал и возвращался к Сереге, который расселся на лавочке. Мы прождали полчаса. Я обошел уже все мозаики и еще раз удивился. Я посмотрел на портрет Ленина и опять вернулся.
– Слышь, Макс, фигня какая-то. Он же точно сказал: на Киевской. Кольцевой. Или нет?… Слуш, пойдем посмотрим на радиальной.
Мы перешли в другой зал. Серега приблизительно описал внешность знакомого. Я приглядывался к парням. Один на меня посмотрел вопросительно, и я смутился. Серега прошел и сказал, что и здесь нет.
– Так, может быть, не будет?
– Нет, он точно обещал. Плохо слышно было. Но он точно сказал: Ки-ская! Какая же еще может быть?
Я подумал.
– Курская.
– Да нет, ему туда неудобно. А вообще-то. Макс, давай поедем на «Курскую». В метро так фигово слышно. Он может просто не расслышать телефон.
– А ты не пропускал звонков?
– Нет еще.
Мы отправились на «Курскую», обсуждая по дороге провокации со стороны преподавателя органической химии. На «Курской» я был до этого лишь однажды. Серега сказал, приятель его может ждать на улице. Мне не хотелось выходить лишний раз: ведь придется опять платить. Я трепетно берег свои эфемерные средства. У Сереги как-то получается не волноваться об этом. Он услышал писклявый звонок и стал шептать: да! Да? Ты где? Судя по реакции, Серега не понял, куда нам двигаться. С «Курской» ведет множество выходов. Серега тоже здесь не бывал, и мы боялись перепутать. Мы постояли среди снующих чемоданов и сумок. На чемоданах бывают очень хитрые замки с кодировкой. Но Серега сказал, его родители с таким летали в Таиланд, а потом выяснилось, что у них вытащили косметичку с деньгами. Причем непонятно, где это успели провернуть: уже в Таиланде или еще у нас в России, или даже в воздухе. Мы стали критически рассуждать об органах правопорядка, как вдруг на нас прямо из ниоткуда вышел огромный милиционер, в ботинках почти до колена. Он вышел как раз в тот момент, когда мы довольно громко говорили о провальной борьбе с преступностью. Милиционер пристально взглянул на нас и на стену с названием станции. Когда пришел поезд, милиционер туда вошел и сел, широко расставив колени. На пол он бросил спортивную сумку. Я вдруг увидел у него курсантские погоны. Наверное, курсант еще не мог нас задержать, но мог стукнуть ботинком. Следом вбежали еще люди. Вагон дернулся, отчего пассажирам пришлось хвататься за поручни. Курсант сидел прочно. Мы отошли в другой конец зала, огляделись и еще поговорили.
Чтоб не пропустить звонок, Серега постоянно держал телефон в руке, как пистолет. Он включил громкую связь.
«Ну вы где там?!» – закричал телефон. Серега даже испугался. Телефон велел нам немедленно ехать на «Щелковскую». Серега сказал что-то про блины без масла, пожал плечами и добавил, что у его знакомого это бывает. Он приезжает в Москву из разных точек. По крайней мере, сейчас мы на нужной ветке и не так уж далеко ехать. Поезд понес нас на восток.
Для развлечения мы стали сравнивать преподавателей с известными политиками современности, а также с политиками СССР. С преподавателями МГУ мы ничего не могли поделать, были вынуждены терпеть их выкрутасы, поэтому хотели «отомстить» им хотя бы в такой литературной форме. С другой стороны, это тоже опыт. Мы прибыли на «Щелковскую», где Серегин телефон приказал нам подниматься наверх. Я вздохнул, но не стал спорить. У выхода из метро я увидел простор, привычный для конечных станций. Тогда еще не строили гипермаркетов и ТЦ, поэтому никого не смущало наличие возле станций больших пустырей. Солнце спряталось за белое полотно. Мы не знали куда идти. Тут Серегу окликнули.
– О!
У дороги стоял молодой человек, в длинном кожаном плаще и долгополой шляпе. Я такие видел, но весьма редко. Он и Серега стукнули кулаком о кулак. У молодого человека довольно взрослое лицо. Насмешливый взгляд.
– Это Макс, мой одногруппник.
– High! – сказал Серегин знакомый. – Слушайте, чуваки, помогите сумку донесть.
У него была черная сумка с лямками. Серега дернул ее и не смог поднять.
– Там аппаратура для записи. Осторожно. Серый, чувак! Занесем в метруху.
Сумка весит килограммов сорок.
– А платить за нас кто будет? – спросил я. Серегин знакомый посмотрел удивленно.
– Вы что, без проездных?
– Макс катается за свои! – пояснил Серега. – У меня разряжается на полчаса.
– Вы даете!
Серега стал ощупывать себя.
– А где он, в натуре? Вот осел! Я ж его дома оставил. Специально вынул, чтоб не забыть – и оставил!
– А как же ты в метро вошел? – спросил я.
– По ладошке! – сказал Серега. – Я решил приколоться. И сработало! Но слышь, Дэн, нам действительно надо!
Знакомый в шляпе начал отпускать усмешки по поводу нищих студентов. Но все-таки он раскошелился на два одиночных билета – стоили они, кажется, рублей пятнадцать или четырнадцать. При стипендии в пятьсот рублей это не такая мелкая сумма. Мы прошли и держали сумку на весу. Дэн велел ни в коем случае ее не наклонять сильно, и не ставить на пол. У него был весьма деловой вид. Я ни за что бы не смог бы с ним познакомиться самостоятельно.
Мы опять доехали до Курской, пересели на Кольцевую линию и стали кататься. Теперь уже Дэн не мог дозвониться до участника творческой группы. Мы выходили на «Добрынинской», на «Новослободской», на «Проспекте Мира». Вновь поехали к «Новослободской». Лямки противные, режут руки. Все же я успел полюбоваться витражами, где цветы не увядают никогда. Я помнил их еще в дошкольном возрасте, но тогда не рассматривал их внимательно. Серега сказал, это все ерунда, стиль метро должен быть лаконичным, как в Нью-Йорке. Я хотел сказать про граффити, но тут сумка поехала. Одна из лямок не выдержала напряжения. Дэн заохал и попросил нести сумку в руках, как ребеночка. Иначе конец творческой группе. Нечем будет записывать, негде будет верстать. И, соответственно, платить.
Мы потащили с двух сторон.
Дэн до кого-то дозвонился, и вслед за ним мы отправились на «Площадь революции». Дэн сказал, что сюда должен прийти второй активный участник группы – по прозвищу Барракуда. Дэн сказал, ему нужно отлучиться. Телефон у Сереги издал тревожный писк. Денег оставалось только на один звонок. Незаметно Дэн исчез. Сереге пришло смс-сообщение, он прочитал. Перезвонил.
– Макс, у них тут что-то типа ролевой игры. Ты что, не слыхал? Эльфы-гоблины! Блин! Но это надо для настроя. Надо под ногой статуи найти записку. Барракуда там написал, что делать. Куда ехать?
Мы стояли возле статуи шахтера. Я машинально потер бронзовый бур.
– Вы что ж такое делаете? – спросили тетенька. Мы быстро отошли, вместе с проклятой сумкой. Там действительно лежат системные блоки и похожие на них структуры. Серега говорил, он с таким уже работал. Он великодушно согласился искать записку один, а я стоял возле сумки и удивлялся. Какие-то ролевые игры. Зачем все это.
У нас на курсе умеют ездить в метро бесплатно. Студенческий проездной распространяется только на наземный транспорт, поэтому в метро все были вынуждены или платить всерьез, или не платить. Тогда еще не было социальных карт и представители разных льготных категорий просто предъявляли удостоверение при проходе мимо турникетов. Старшая сестра Сереги работает в учреждении, связанном с МВД, поэтому у нее тогда был многоразовый бесплатный проезд, Серега пользовался тем билетом, но не всегда, а когда позволяла сестра. Он говорит, она вообще-то музыкант, но вот так удачно устроилась. Если нет сестринского билета, Серега пробует пройти по ладошке – подойдя к вахтеру, он быстро раскрывает-закрывает ладони, как будто там есть документ. На самом деле, там нет ничего. Почему-то срабатывает. Студенты говорят, на отдельных станциях есть сотрудницы-старушки, которые не успевают сообразить, и с ними этот трюк проходит. Я бывал на тех станциях, но всякий раз у турникетов стояли исключительно строгие тетеньки. Мимо таких не проскользнешь. Да я и не собирался. Очевидно, для подобной операции надо иметь еще определенный уровень уверенности в себе. Иногда, рассказывают, студенты проходят в метро с помощью беляша или чебурека. Идет такой парень, ест чебурек и показывает его бабуле. Та кивает! Парень проходит, довольный собой и чебуреком. Просто чудеса изобретательности проявляют наши студенты, чтоб не платить.
Серега ощупал почти все статуи и сказал, что бумажки нет. Он и я были в растерянности. Но тут сзади Серегу хлопнула мохнатая лапа. Парень с волосами почти до пояса подскочил и хлопнул его по спине, по плечу. Он среднего роста, довольно молодой и похож на викинга. Волосы с головы сползают на бороду, которая тоже очень длинная. Он стал радостно улыбаться и заговорил на каком-то фэнтезийном сленге. Я вообще ничего не понял. Но Серега засмеялся. Парень стал угощать его чипсами. Крошки летят прямо на полированный пол.
Кроме пакета, чипсы лежат в картонном тубусе.
– Макс, будешь?
– А нас тут… не станут ругать?
– Да наплевать на них! – я взял один кружок, который оказался одновременно очень сладким и очень жгучим. Барракуда сообщил, что Дэн ему позвонил, велел взять Анку и вместе с ней ехать сюда. Но Анка сама приедет. Барракуда стал рассматривать содержимое сумки. Он задавал вопросы инженерно-технического характера, на которые Серега не знал, что ответить. Несколько раз Барракуда произнес фразы на неведомом языке – громко, чтоб все слышали. Пассажиры оборачивались на него и шли дальше. Барракуда спросил меня, могу ли я легко заговорить с незнакомой девушкой. Я ответил: не смогу. Барракуда стал меня уговаривать и показывал мохнатым пальцем то на одну, то на другую.
– Какая тебе нравится?
– Никакая!
– Какая хоть чуть-чуть нравится? – приставал рыжий викинг. Но я категорически отказался подходить к незнакомым девицам.
Мы сели в полупустой вагон и поехали на запад, в сторону «Крылатского». Сумку положили на сиденье, и Барракуда лег на нее с головой, практически растянулся и закрыл глаза. Недалеко от нас сидела девушка в элегантной дамкой куртке и очень высоких сапогах. Ей, наверное, было уже двадцать. Она то доставала косметичку, то убирала. Что-то в ее лице ей не нравилось. Она посмотрела на всех строго, затем незадолго от остановки пошла в другой конец к дверям.
Ее платочек остался лежать на сиденье.
Я думал, те, кто был рядом, ее окликнут, но все молчат. Тогда я сам взял платок и побежал к ней. Двери открываются.
– Вы забыли!
Она глядит строго на меня. Я смутился и повторил:
– Вы забыли. – Она взяла платок, посмотрела на меня с недоумением и вышла. «Вот фифа!» – подумал я. – «Просто ведь хотел помочь». Мы прибыли на конечную остановку, где Дэн был уже в окружении девиц и парней. Все заметно старше нас и Сереги. Под шляпой Дэна оказался лысина – очень аккуратная, небольшая и почти идеально круглая. Значит, он не совсем молодой. Дэн проверил состояние аппаратуры и спросил Барракуду о ролевой игре.
– Начало не задалось. Серега не нашел. А он – вообще не стал искать!
– Ты почему не захотел искать? – насел на меня Дэн. Я, признаться, неконфликтный человек, и, пожалуй, даже немного робкий, но имею скрытый темперамент. Я сказал довольно грубо:
– Я что, обязан! Я вообще не понимаю, зачем это все надо.
Тут мне принялись объяснять: ролевая игра – концепция – взрыв эмоций – озарение. Не сидеть за столом – искать. Новый подход к творчеству. Серега тоже хотел что-то вставить, но судя по всему, он тоже не понимал этого подхода. Он спросил о музыке. Дэн разругал его гитару. Серега начал оправдываться и сказал, что купит новую. Заговорили об обложке. Она должна быть не фэнтезийная, но и необычная. Я начал предлагать композиции, тексты.
– Не то!
Я предложил другое.
– Вообще не то! Чел, ты не вникаешь! Нужны не стихи! Нужно – что сразу по сердцу било! И по голове!
– Молотом?
– Типа того. Но это есть уже у Гоблинов.
Серега объяснил, что так зовут группу конкурентов, которая тоже хотела что-то показать Дэну. Парни достали фляжку и стали что-то пить из нее. Серега попробовал и сморщился.
– Не люблю с лимоном. Макс, будешь?
«Распитие спиртных напитков строго запрещено», пишут в метрополитене. Мне велели экспромтом сочинить сказку. Я стал сочинять, и опять оказалось не то. Серега вдруг отошел с Анкой в сторону. У нее был большой рост и довольно симпатичное лицо, но зачем-то она вставила в него металлические бусины. Волосы слегка спутаны. Я слышал все подряд: «контент, концепция, народу это надо! Народу – это надо?» Как я понял, Дэн что-то выкладывал в интернете и зарабатывал на этом. Я хотел уточнить, но не решался. Тем временем Анка стала толкать Сергея, тряхнула волосами и ушла.
– Мы сейчас едем в Горки. Там советоваться – сказал Дэн. – Здесь ни черта не выходит. Я думал, вы сделаете перформанс. Барракуда с мыльницей стоял. Он бы это снял, было бы круто. И в веб сразу! Если бы ты с ним искал, вас бы заметили. Был бы перформанс. Стив ходил-опрашивал бабулек – думал, прикольное что скажут. Получилось неприкольно. Анка спрашивала детей. На нее родоки наехали. А надо было смотреть, кто без родоков!
– Сам дурак! – сказала Анка. – Набрал гоблинов.
– Ко мне тоже мент прицепился! – сказал Барракуда. – Думал, я памятник хочу украсть.
– Да! Народ, вы такие мутные сегодня. Ничего не придумали прикольного. Ну вот хоть кто когда упадет – бывает, что из этого получается прикольно. Камера, где камера?
У них еще и камера! Я отодвинулся, думая, что они снимают все подряд. Покажут еще где-нибудь с негативным комментарием. С другой стороны, я не делал ничего дурного. Дэн с компанией отправляются, на запад, в Горки с каким-то номером, чтобы там заняться творчеством. Зачем же им видеокамера в метро? Я вообще ничего не понял. Серега спросил о музыкальном сопровождении.
– Серый, еще рано.
– Так зачем ты мне звонил?
– Хочешь, поедем! Анка поет соло. Анка, покажи.
Она тряхнула головой и запела знаменитую песню из фильма «Титаник». Вокальные данные у нее действительно были – ее было слышно на всю платформу. Пассажиры проходили мимо и смотрели – кто с сомнением, кто с любопытством. Анка старалась, как если б тут была настоящая сцена. Я решил, что теперь точно нами заинтересуются милиционеры. Анка совершенно не стеснялась. Она допела до конца. Дэн и прочие зааплодировали. Потом они стали о чем-то общаться с Серегой. Я стоял шагах в двадцати и следил; откровенно говоря, мне уже очень хотелось уйти от той компании. Но отчего-то мне казалось, что еще все получится. Сергей раньше говорил об оформлении каких-то молодежных изданий. Я ему прошептал:
– Спроси про журналы!
– Чего? – вагоны ревут с двух сторон. Я прошептал погромче:
– Они журналы будут издавать?
– Покажи им свои штуки.
У меня с собой были рисунки антропоморфных животных, в стиле Диснея, а также два коротких комикса без слов. Дэн их полистал
– Чел, это ты не по адресу. Не по адресу. – он посмотрел многозначительно и непонятно. – Тебе надо, ну… сам понимаешь! Тут серьезная тема!
– Покажи! Чувак, эй, покажи! – сказали парни, но я обиделся и скомкав рисунки, сунул их в рюкзак. Это были копии, которые я сделал в факультете библиотеке. Одна копия стоила всего три рубля.
Я хотел уйти, но не решался оставить Сергея, ведь мы с ним вместе приехали. Дэн сказал что-то о даче, все воодушевились. Барракуда даже завыл как гоблин (или кто там воет в фэнтези?). Серега как будто согласился с ними отправиться и пошел, но потом буквально через десять шагов обернулся, сказал «нет». Со стороны я наблюдал, чем это закончится. Дэн, Барракуда и парни забрали свою сумку, Анка сложила из пальцев пистолетик и направила в нас. Потом засмеялась. Деловая компания пошла наружу, а я так и не понял, что они хотели. Они искали в метро вдохновение? Я почувствовал бурление в животе. Серега сказал, у него сейчас приятельница возвращается с учебы в центре Москвы, и у нее есть что поесть. Мы поехали на «Пушкинскую».
– А я с ними играл! В Новогиреево и на Теплом Стане.
– В переходе, что ли?
– А чего! Все играют. Мы две штуки заработали! Правда, нас потом гоняли.
– Это рентабельный бизнес?
– Макс, ты зануда.
Почему мне все говорят об этом?
На «Пушкинской» Серега дал короткий звонок, после чего телефон сел. Но звонок был удачен – Серега быстро нашел ту девицу, стал весело болтать, а она позвала его в Макдональдс. Я только не понял, за чей счет. У меня самого и в мыслях не было посещать подобные учреждения. Аккуратно я спросил у Сереги насчет творческого бизнеса.
– Сегодня нет! Видишь, они только собрались. Потом! Макс, потом.
Я сказал, что на Макдональдс не имею средств. Серега и приятельница посочувствовали мне, а потом пошли наверх. Я остался внизу. Пожал плечами. Сел в вагон и поехал на Краснопресненскую линию.
Никого из сегодняшних лиц я прежде не видел, я целиком доверял Сергею. Оказалось, что и он не всех знал. Я вышел на станции «Сокольники», чтоб увидеть весенний парк. Он еще не начал зеленеть, поэтому сквозь ветвящиеся ряды можно было смотреть довольно далеко. Летом все закрывают кроны. В Сокольнический парк я часто заходил и с другой стороны и видел, как поднимаются над деревьями сине-голубые корпуса. Не знаю почему, но они мне кажутся очень симпатичными.
Утром на «Киевской» мы помогли подняться по лестнице молодой маме с коляской. Коляска была нетяжелая, но довольно широкая. Мы подняли коляску по лестнице, затем спустили, а мама несла ребеночка на руках. По крайней мере, не зря стояли! Серега говорил, ему скоро придется в третий раз писать контрольную работу по физхимии, а он еще не успел распечатать шпаргалки. Он в принципе не представляет, как можно запомнить формулы, даже если в них только один ряд. По математическим методам в биологии гораздо проще – там курс не рассаживают, все находятся в большой лекционной аудитории и незаметно могут контактировать. Серега клал свой лист с заданиями так, чтоб я тоже мог его увидеть, а я быстро на черновике писал решение. Благодаря этому Сергей одолел страшные матметоды. Похожую тактику мы использовали на коллоидной и высокомолекулярной химии, где нет разделения на группы. А вот на физхимии и органической химии это есть. На контрольной всех сажают по одному за парту, и даже если б я мог что-либо рассмотреть, я не смог бы передать Сергею листочек. Многие студенты считают, что на биофаке стало слишком много химии. Пожалуй, заучивать наизусть длинные формулы глупо: ведь их можно в любой момент посмотреть, когда работаешь. В метро я пробовал прокручивать в голове формулы, но странное дело: по математике я могу вспомнить то, что было сегодня, а по химии – чаще всего нет, приходится долго всматриваться в формулу. На самом деле, пока едешь в метро через всю ветку, можно вспомнить практически всю лекцию. Правда, надо ее сперва запомнить, а с текущими лекциями это не получается. Поэтому я обычно прокручиваю в голове более ранний материал. А что еще делать? Искать в толпе девушек, как советует Барракуда?
Дэн позвонил Сереге только через месяц, но не предложил ничего конкретного. Потом Серега и сам перестал с ним общаться, сдружился с Анкой, однако с ней тоже не удалось создать альбом. Потом Серега со всеми поссорился, нашел новую девушку, ездил к ней в Митино, возвращался поздно ночью, и на лекциях отдыхал, посапывая. Я же вел конспект и несколько раз рисовал Серегу в сонном виде. До конца четвертого курса он не оставлял попыток организовать музыкальный ансамбль, ссорился, мирился; тем временем проход в метро сделали только по картам. Сергей довольно часто пользовался проездным сестры, а другие студенты, которые раньше ходили с чебуреком, теперь использовали проездные подружек. Говорят, так дешевле. Проездной оформляется без ограничения числа поездок, нужно только вовремя его брать и отдавать. В метро Серега сразу же надевает наушники и если глядит по сторонам, то только чтобы не проехать нужную станцию. Сейчас мы на пятом курсе, занимаемся дипломными работами, параллельно все пытаются подработать. Старшекурсники уже не раздают листовок у метро. Некоторые ездят на другой конец Москвы, другие за город, поскольку там нашлись вакансии в деловой сфере. Метро честно везет всех, без исключения.
