Приёмыш (СИ) [Михаил Васильевич Шелест] (fb2) читать онлайн

  Приёмыш.

  Глава первая.

  Во дворе большого многоэтажного дома жила собачка. Она была любимицей местных ребятишек, но к себе в дом её никто не брал. Она была умненькой, маленькой, но не очень красивой. Некоторые из взрослых называли её страшненькой.

  Коротконогая, с длинным телом и большими, складывающимися вперёд ушами, собачка напоминала таксу, но это была не такса. В ней явно доминировали гены обычной дворняги. Но и дворнягой назвать её тоже не поворачивался язык.

  У собачки на шее имелся ошейник, и по двору ходили слухи, что у неё когда-то был хозяин, вернее, хозяйка, проживающая в девятом подъезде этого же дома, но она выгнала собачку на улицу. На радость, ребятишкам, и на постоянное расстройство жильцов дома, потому что собачка справляла нужду в подъездах, где жалостливые детишки устраивали ей ночлег.

  Но собачка была умненькой. Так, по крайней мере, казалось со стороны. Если она лаяла в подъезде, и её ругали за это, она выходила на улицу. Если она лаяла на улице, и на неё кричали, она лаять переставала. И к концу лета она бегала по двору, играя с детьми, почти молча.

  Наступила осень. Сентябрь стоял дождливый, но тёплый, однако холода должны были наступить обязательно, и некоторые жильцы стали задумываться о судьбе маленького животного.

  Бездомные собаки в округе водились. Это были уже не первые поколения местных собак. Летом они небольшими стайками бегали по району, а зимой рождались и прятались под трубами теплоцентрали, шарились по мусоркам, и чем-то существовали, то есть, как-то выживали.

  Представить маленькую собачку, похожую на таксу, в роли такой же "тёртой" беспризорной собаки, переживающей приморские зимы, Иван не мог. Да и трубу наземной паровой теплоцентрали отключили навсегда, проложив более меньших объёмов под землёй. Где сейчас будут прятаться собаки и бомжи - была загадка.

  Но, бомжи как-то интересовали Ивана не очень, хотя, это, наверное - страшно, а вот судьба собачки заставляла задуматься. Наверное, потому, что собачку в дом, как думал, рассматривая собачку Иван, жена бы ещё позволила взять, а вот бомжа... Наверное нет.

  Но Иван, вдруг вспомнил, что жена ушла два года назад, и он живёт своими желаниями и поступками. Обрадовавшись, что приёмыша не придётся "согласовывать" и увязывать с капризами жены, Иван подозвал пёсика и взял его на руки. Тот с опаской пошёл к нему, привыкший к гонениям от взрослых человеческих особей, и, когда Иван взял его на руки, попытался лизнуть Ивана, но тот дунул ему в дырочки тёмно-коричневого носа, и собачка отвернула голову.

  - Ты у нас не будешь гадить? - Ласковым и нежно рокочущим басом спросил Иван.

  При росте в два метра с лишним, Иван был настолько широк в плечах, что любая машина, кроме Сафари, или Тундры, была для него маленькой. Но таких машин у него не было, и Иван ездил в любую погоду, и в любой сезон, на ещё дедовском мотоцикле с коляской "Днепр", восстановленном Иваном до состояния "Харлея".

  У Ивана была своя автомастерская. Именно своя, а не арендованная, и занимался он, в основном, мотоциклами. Занимался лично. И двигателями, которые "фаршировал" всевозможными наддувами и впрысками, и внешностью. Он творил такие чудеса, что из простого хилого японца делал Илью Муромца, или Змея Горыныча.

  Габариты и сила Ивана, позволяли ему обращаться с "железом" шутя, легко переворачивая рамы нужным местом, приговаривая:

  - Ко мне передом... К лесу... задом.

  Некоторые, особо "юморные", как они себя считали, друзья байкеры, глядя на кульбиты железных коней в руках Ивана, шутили, что после того, что он с ними вытворял, он должен на них жениться.

  Иван незлобливо похмыкивал. Он был добрым. Но сильным. За его руки, силу и спокойствие Ивана уважали, а незнающие его близко - побаивались. Девушки, особенно молодые, любили, и его жене это не нравилось. Иван её понимал, но на ситуацию повлиять не мог.

  Когда он на своём "Днепре", который уже не угадывался в космических обвесах, выезжал из гаража, девчонки от 14 и старше "писались" и висли на Иване, и на его байке гроздьями. А Иван, как уже говорилось это раньше, был добрым. И жутким бабником. Но уголовный кодекс чтил.

  Со своей женой он прожил всего два месяца, познакомившись точно так же, прокатив двух подружек на своём "космическом шатле". Потом, он встречался некоторое время с одной из них, но будущая жена, будучи второй подружкой, его отбила и женила, обманув ложной беременностью.

  Потом она пыталась изменить его жизнь кардинально и прекратить байкерские "сэйшены", поставив условие: либо я, либо они. Иван выбрал свою прежнюю жизнь.

  Семейная жизнь в таком её варианте Ивану не понравилась, поэтому сейчас, неся собачку домой, он облегчённо вздыхал, мысленно крестясь.

  * * *

  - Я бы взял вот это, это и ту хрень, что в той тачке, - сказал Иван, имея ввиду железки и пластик, привезённые ему из Японии.

  Знакомые, таскавшие подержанные тачки из Японии, зная интерес Ивана к мотоциклетным кузовным наворотам, попутно возили ему и всякие кузовные излишества.

  Японцы, известные любители космических и фантазийных комиксов, свои байки обвешивали не хуже Ивана, и выдумки у них было явно больше. И навесы у них были не металлические, как у Ивана, а пластиковые, что, естественно, значительно облегчало жизнь мотоциклу. А склеивать пластик Иван научился ювелирно.

  Склеивая одну "байду" с другой, Иван получал обвесы, даже "чудесатее", чем у "япов". Особенно такие цацки нравились молодежи. Хотя Иван и сам относился именно к этой категории, так как ещё не достиг возраста тридцати лет.

  - Ванёк, забирай всё, - гундосил поставщик. - Сам знаешь, как сейчас с доставкой. И тачек мало возим. А из этого и этого можно...

  - Не, Санёк. Не потяну всё. Пацаны попросили в рассрочку им тачки слепить... Жду пока денег.

  - И у меня возьми в рассрочку... Я подожду.

  - И сколько подождёшь?

  - Да, отдашь и отдашь. Кому ещё, кроме тебя этот хлам нужен?

  - Тогда сбрасывай цену.

  Сговорились, и Иван поволок пластмассовые корпуса в прицеп. Возвращаясь в какой-то раз за "покупкой", Иван увидел в открытом багажнике одной из стоявших в боксе машин какой-то агрегат. Игрушку, напоминавшую здоровущий детский "бластер".

  - Что это у тебя, Санёк? - Полюбопытствовал Иван.

  - А, млять! Сыну подарок вёз. На свалке японской нашёл. К нему если питание подвести, он мигает прикольно и трещит. Что это, не понятно. Один пацан с нами был, компьютерщик, тоже ни хрена не понял. Только посоветовал с малых вольт подключать. Мы до двенадцати дошли. На меньших он вообще не работает.

  - И? Что он тут-то лежит, а не дома?

  - Жена, чудище, выгнала. Говорит: "И так в доме игрушек...". Я же ему постоянно что-нибудь тащу со свалок автомобильных... В машинах старых игрушек валяется... Да и мал он ещё... Хочешь, возьми. Как бонус. Присобачишь куда-нибудь на байк. Маньяки блескучие штуки любят.

  - А ты откуда знаешь? - Засмеялся Иван.

  - Сам такой, - рассмеялся Санёк, парень лет двадцати пяти.

  * * *

  Иван, ковыряясь с новым байкерским "проектом", несколько раз в "перекурах" и перекусах подходил к лежащему на столе "бластеру" и успел к концу дня его хорошо разглядеть.

  Это была сигарообразная штука пятидесяти трёх сантиметров с рядами маленьких, примерно трёхмиллиметровых круглых ямочек, прочерченных вдоль всего тела сигары. Ряды ямочек располагались в пяти сантиметрах друг от друга и было их двенадцать.

  В одном, наиболее плоском торце "сигары", имелись отверстия, через которые Санёк и подключал игрушку к питанию, а в её центре было отверстие, как бы под штекер. Или микрофонный, или гитарный. А другой торец "сигары" закрывало что-то вроде мелкой сетки, но отверстия в ней едва угадывались.

  Иван, как гитарист со стажем, даже подумал, что это может быть какая-то гитарная примочка. Или что-то типа усилителя со встроенной колонкой, предполагая за сеткой наличие диффузора.

  - Надо попробовать сунуть туда что-нибудь, - имея ввиду штекер гитары, подумал Иван.

  Дома он первым делом так и сделал, но ни микрофон, ни гитара, никакого эффекта не произвели.

  - Питания нет, - догадался Иван, и сунул в помеченные белым фломастером отверстия проводки, от ещё в мастерской собранного переменного адаптера, с помощью которого можно подавать электропитание различного напряжения, как переменного, так и постоянного тока.

  Пёсик - приёмыш крутился под ногами, и Ивану постоянно приходилось наклоняться почти до пола, чтобы его погладить.

  Так ничего и не добившись от непонятного агрегата, Иван вспомнил, что еще не выгуливал собаку вечером и, быстро нацепив на Приёмыша ошейник с поводком, вышел из квартиры.

  На улице стояло лето, не смотря на конец сентября.

  Прогулка не была долгой. Сделав все собачьи дела, приёмыш сам отправился к подъезду. Иван повернулся назад, и вдруг в своих трёх окнах увидел всполохи пламени.

  Иван выругался, и побежал к подъезду, на ходу доставая ключи.

  На третий этаж он залетел, как на первый, и быстро открыв дверь ключом, слегка её приотворил, опасаясь выброса огня. Запаха гари не чувствовалось, но в коридоре прихожей он разглядел яркое разноцветное пламя.

  Больше всего его удивило присутствие в нём синего и зелёного цвета. Обычный огонь гореть так не может, а веществ типа меди, или бора в его доме не было.

  Про цветное пламя он знал, так как не мало уделял времени кузнечному искусству. Очень любил он ковать цветы и разные витиеватые безделушки. Период ножей и мечей у него закончился давно.

  Осторожно пройдя в прихожую, он понял, что это не огонь, а свечение, идущее из зала его новой трёхкомнатной квартиры. Что удивительно, свечение проникало сквозь стены.

  - Фига себе, игрушка, - подумал Иван, с опаской заглядывая в зал.

  Игрушка светилась цветами радуги, но с уклоном в синий спектр. Вернее, не светилась, а излучала.

  Как уже обратил внимание Иван, свет проникал сквозь стены, и, вероятно, сквозь половые и потолочные перекрытия, тоже.

  Подойдя ближе к "игрушке", лежащей на журнальном столике, Иван потянулся к проводам и случайно притронулся к ней пальцем. Цветовая гамма лучей изменилась в сторону красного, и он отдёрнул руку.

  Включив верхний свет, Иван увидел, что ползунок напряжения на адаптере сдвинут вправо намного больше, чем он устанавливал, и на его жидкокристаллическом экране обозначились цифры двадцать четыре.

  Приёмыш подбежал к игрушке, обнюхал её со стороны проводов, а потом подбежал со стороны торца с сеткой, и исчез.

  Иван присел в кресло, стоящее рядом с журнальным столиком, и заглянул за него, насколько мог перегнуться в кресле, пытаясь увидеть собаку. Собаки не было.

  Ещё раз посмотрев на прибор, Иван уже понимал, что это отнюдь не игрушка, он увидел, что мигают несколько оконцев, а над ними в "междурядье" горят непонятные символы. Вроде как буквы или цифры, но совершенно непонятные ему. И ещё, Иван обратил внимание, что первое окошко несколько отстоит от других и не мигает, а просто горит красным огоньком.

  Засунув в него тонкую отвертку, и очень нежно надавив, Иван почувствовал характерный обратный ход отвёртки, как от сработавшего нажимного подпружиненного выключателя. Свечение погасло. Приёмыш был на месте и вилял хвостом. В пасти он держал полевую мышь.

  * * *

  Лежащий на столике агрегат опасности не внушал даже подключенный к адаптеру, и Иван, отключив провода, взял в свои руки, и стал осматривать через всегда лежащую на столике лупу.

  Он нашёл несколько участков на поверхности, похожих на слоты для микродисков. А с плоской стороны, над "отверстиями для проводов", ближе к краю, Иван нашел несколько "кнопок", расположенных по кругу. Кнопок, как и отверстий для проводов, было двенадцать штук.

  Ивану показалось, что с плоского торца в "сигару" должен подключаться здоровый, в смысле "большой", круглый штекер с двенадцатью контактами и одним центральным. А что это за кнопки?

  Не подключая питания, Иван нажал на одну. Она продавилась, и выскочила обратно в ладонь в виде цилиндра, с внутреннего конца имевшего утопленную в него кнопку.

  - Похоже на дистанционный радио взрыватель, - подумал Иван.

  Нажать на кнопку можно было только пальцем другой руки, всунув его в небольшое углубление. Из всех пальцев, только мизинец Ивана едва пролазил в отверстие. Но нажатие этой кнопки ни к чему не привело.

  Снова подключив питание, Иван подумал, а вдруг мысль о взрывателе верная, но отбросил её.

  - Слишком красивыми бомбы не бывают, - сказал он сам себе и нажал кнопку.

  Ничего не произошло. Тогда он нажал маленькую первою кнопочку в "том" же ряду. Агрегат ожил и через минуту засветился огнями.

  Иван нажал кнопку на цилиндре и огни погасли. Только кнопки на приборе в одном ряду продолжали мигать, а символы над ними гореть.

  - Давай, дружок, испытаем на тебе, - сказал Иван, посадил Приёмыша перед сетчатым торцом сигары и нажал кнопку "взрывателя".

  Огни заиграли красками всё сильнее и сильнее, и собака пропала. "Экспериментатор" через пять секунд отключил агрегат, и собака появилась снова, имея весьма расстроенный вид, а также нос и лапы испачканные в земле.

  - Там есть земля и полевые мыши, - подумал Иван. - И трава, сказал он, увидя зеленые ростки между собачьими пальцами.

  Иван снова включил прибор, собака исчезла, а он пошёл на кухню, приготовил себе бутерброд и кусок колбасы Приёмышу, вскипятил чайник, налил в кружку кипяток и положил в неё чай и сахар. Вернувшись в комнату он выключил агрегат и снова увидел свою собаку с полной пастью рыжей длинной шерсти.

  Иван, вынув шерсть из собачей пасти, внимательно разглядел ею.

  - Точно лиса, - сказал он.

  Однажды он добывал на охоте лису, которая мышковала и не почувствовала его подхода. Это было зимой. И шкурка той лисы висела тут же на стене. Приложив к ней "добычу" Приёмыша, Иван качнул утвердительно головой. Она!

  - Значит там есть ещё и лисы, подумал он. - А где лисы, там и охотники. И из-за этого в мире нет совершенства, как говорил "лис" из сказки Экзюпери.

  - А раз там есть охотники, то нужно иметь и самому оружие, чтобы не стать добычей, - додумал Иван.

  Он уже точно знал, что шагнёт в тот мир сам.

  Плотно прикрыв шторы во всей квартире и передвинув столик ближе к окну, чтобы "лепестки" излучателя не разлетались по чужим квартирам и не тревожили граждан, он подошёл к сейфу с оружием, достал "сайгу-410" и несколько магазинов.

  Потом он переоделся в летний камуфлированный охотничий наряд для охоты на зверя с подхода, закрыл собачку на кухне, встал в фокус излучателя и включил агрегат.

  Через минуту он стоял на краю опушки леса, переходящей в едва зеленеющий луг, а потом поле с хорошо вылезшими озимыми. В некотором отдалении виднелась просёлочная дорога, шириной в одну телегу, почти прямо идущую через луга и поля.

  Устроив себе хороший схрон в валежнике Иван стал наблюдать. Оглядев в монокуляр озимые, он понял, что это овёс. Удобно устроив спину в развилке толстой ветки Иван задремал.

  День у него сегодня был длинным, работы много, и у него дома стояла ночь. Проснулся он от громкого скрипа. Открыв глаза, он увидел проезжавшую по дороге телегу, с запряжённой в неё худой лошадёнкой. Оси телеги терлись о ступицу колеса и пищали немилосердно.

  Иван подстроил монокуляр и хорошо увидел возницу - мужичка в треухе и коротком полушубке. Мужичок натянул поводья, спрыгнул с телеги и, набрав грязь в руки, стал ею смазывать колеса, а малец, забежав на поле с озимыми, стал воровато рвать овёс и укладывать его в торбу.

  Набив её доверху, он надел её на морду лошадёнки, привязал её к верёвочной сбруе и запрыгнул на телегу. Мужичок дёрнул поводьями, телега рванулась из грязи и покатила, продолжая также скрипеть колесом. Мужичонка запрыгнул на телегу и хлестанув лошадь кнутом, заставил её ускориться.

  Просидев в схроне ещё пару часов, и никого больше не увидев, Иван нажал кнопку и вернулся домой. Спал он этой ночью немного и беспокойно.

  Весь следующий день он мысленно возвращался ко вчерашним событиям, что бы он не делал. Варил ли раму, или склеивал пластик, он всё равно постоянно вспоминал скрипучую телегу с мужичком и пацанёнком.

  Не задерживаясь в боксе, он рано вернулся домой и принялся варганить себе одёжку. Кроме лисьей, у него были и другие шкуры: зюбриная, и медвежья, пара волчьих, несколько заячьих, подаренных двоюродным брательником, охочего до зайцев.

  Из зайцев Иван сшил треух, а из волчих и шматка медвежей - хорошую телогрейку. Шил скоро и ловко, не заморачиваясь на особый крой, - мехом и швом наружу. Вместо пуговиц приладил палочки от вишнёвого дерева, лежавшие без дела уже несколько лет.

  На льняных рубахах вместо пуговок приладил джутовые завязочки, оторвал воротники, обметал пройму ворота. Были у него и льняные штаны, которые тоже пришлось наскоро "удревнить".

  Сложнее было с обувью, но на первый раз Иван решил использовать свои унты из волчьей шкуры.

  Приодевшись и положив в прочный полотняный мешок большой молоток и щипцы, несколько заготовок под ножи, недавно сделанную розу, Иван навязал на него верёвки, сунул туда сухари, завёрнутые в рушник с петухами, затянул его и перекинул за плечи. Оружие, кроме ножа, он решил не брать.

  Кнопку-цилиндр он положил в небольшой мешочек, в котором раньше хранились какие-то специи, и повесил на шею. Нож в ножнах из оленьей кожи повесил туда же.

  - Вроде готов, - сказал он сам себе, повязал Подкидышу верёвку вместо ошейника, и шагнул в другой мир.

  Он появился на том же месте и в тоже время, что и отправившись вчера. Добравшись до дороги по раскисшей земле от пошёл в ту сторону откуда ехала телега. Дорога была раскисшая малоезженая.

  Иван очень не торопясь прошел по дороге около получаса, когда увидел едущую ему навстречу повозку.

  - Давешний мужичок, - подумал Иван, и отступил с дороги в сторону.

  Телега подъехав остановилась. Мужичонка и пацанёнок смотрели на Ивана раскрыв рты.

  - Здрав будь, - наконец проговорил возница.

  Иван что-то невнятно промычал, похожее на приветствие и показал на язык.

  - Немый, чтоль? И отколь ты?

  Иван показал большим пальцем правой руки назад, за спину.

  - Это понятно. С города чтоль?

  - Гы! - Сказал Иван.

  - И куда идёшь?

  Иван махнул рукой вперёд.

  - Тату, дывысь яка пся...

  Мужик махнул на мальчишку рукой.

  - Нельзя тудыть. Там мор. Мы последние, считай, из Бороков бежим. Нет там никого... Живых... Нас бог миловал, выжили.

  Он показал свежие оспины на своём лице и лице мальчонки.

  - Вертай назад в Новогород.

  Иван показал на себя, на ноги, на телегу.

  - Коняга едва идёт, не вывезет. Ты вон, бугай якой. Ступай рядом, держись за воз.

  Так они и пошли. Проезжая поле, возница сказал с сожалением:

  - Ах, урожай какой сева будет, коль не засохнет. Сынку, рвани для коника сева, пусть лыкаёт трохи , а я колесо смажу.

  Мальчонка спрыгнул и побежал в озимые, а мужичонка подошёл к колесу с пригоршней грязи.

  Иван остановил его ладонью, развязав сидор, достал туесок с вазелином.

  - Смаль? Богато живёшь путник, но как мы колесо снимем?

  Иван достал из мешка молоток, стукнув по клину, выбил его, а потом, приподняв телегу одной рукой, сдёрнул колесо с оси другой.

  Мужик зачерпнул грязной ладонью вазелин, мазнул им в ступице, поднял колесо и надел на ось. Иван вставив клин, закрепил его молотком.

  - Здоров ты брат! Кузнец?!

  Иван утвердительно качнул головой.

  - А что из Новогорода ушёл?

  Иван скривился.

  - Понятно, - почему-то сказал мужик и они снова поехали, а Иван пошёл рядом.

  Иван, идя сбоку и ближе к заднему колесу телеги смотрел больше под ноги, чтобы не залезть в лужу. Через пару часов, когда телега выехала на вершину холма, возница привстав на телеге вгляделся в даль.

  - Вже и торговый град виден, сказал он, но вдруг осёкся. А чой то твоих следов не видно. Откель ты шёл то? Не с Куканова?! Так там же... тоже мор...

  Он вдруг стегнул свою лошадку кнутом, телега дёрнулась, и Иван, едва не упав под колесо, отпустил повозку.

  Постояв на пригорке и осмотрев открывшийся град в монокуляр, он увидел закрытые ворота и скопившиеся возле них возки. Увидел и кое-как выстроенные из телег временные жилища, стоявшие прямо в поле в раскисшей и разбитой ногами и копытами хляби.

  - Мор - это плохо, - сказал Иван и, взяв на руки по уши грязного Приёмыша, нажал на кнопку возврата.

  * * *

  Покончив со своими заказами, на которые у Ивана ушла неделя, и чуть лучше исследовав агрегат методом "научного тыка", Иван начал готовиться к переходу в прошлое, а то, что тот мир был именно прошлым, сомнения не было.

  Ещё раз сходив той же дорогой, но уже без мужичка с телегой, Иван неплохо рассмотрел город, и не увидел белокаменного Софийского собора. На его месте стояли деревянные невысокие постройки. Не было видно и тринадцатиглавого деревянного храма. Значит это был период с девятьсот девяностого по тысяча пятидесятый год, предположил Иван, прочитав про Новгород в интернет-энциклопедии.

  Иван сфотографировал символы, горящие на агрегате и обратил внимание, что под каждым экраном находились две утопленные микрокнопки. Такие же, как и первая - включатель.

  Ткнув в правую кнопку первой группы, Иван увидел, что символ в экране изменился. Нажал на левую, возник предыдущий символ. "Логично", - подумал Иван. Также менялись и другие символы. Подсчитав символы до начала повтора, Иван понял, что всего их было десять. Экранчиков и пар кнопок под ними было сорок пять.

  Прикинув, что где-то тут должны размещаться координаты точки входа и дата, Иван увидел, что после тридцать первой кнопки, если считать первой пусковую, на экранчиках горели одинаковые символы, кроме последнего, Иван предположил, что это могут быть "нули", обозначающие отсутствие параметров.

  Иван составил десятеричную систему из неизвестных ему символов, и вместо них вставил "арабские цифры". Сравнив их с координатами Великого Новгорода, Иван нашёл комбинацию этих цифр на агрегате. Они обозначались на центральных экранах. Значит впереди стояли год, месяц, дата, время. И на них горели символы, обозначающие в переводе на русский: 001049; 03; 04; 09.

  - А дата возвращения? - Подумал Иван.

  Экранов с нулями было как раз двенадцать, как и у даты с временем.

  - Ага. То есть можно настроить возврат из прошлого в ту же дату и то же время, что и отправлялся, или на любое другое.

  * * *

  - Саша, привет! - Позвонил Иван своему приятелю.

  - Привет, Вано!

  Александр был наполовину грузином и это у него проявлялось в грузинизации имён друзей: Сашико, Мишико, Вано.

  - Саш, твой тесть распродал шкурки?

  - Нет, Вано. Не идут они что-то по нормальной цене. К чему интерес?

  - Много их? И цена?

  - Как лучшему другу, Вано, уступим за двадцать рублей. Девять шкурок осталось.

  - Я заберу.

  - Завезти в мастерню? Сегодня? - Загорелся Сашка.

  - Я там буду с часов одиннадцати.

  - Окей! Готовь тугрики.

  Потом Иван созвонился по телефону с продавцом меха чернобурок. Там цены были чуть дешевле, по "пятнашке". Это были самые дорогие шкурки. Соболь, - самый лучший, баргузинский, а лиса - финская.

  Подойдя к мастерской в назначенный срок, Иван увидел нетерпеливо топчущегося возле своего "крауна" Сашико.

  Тщательно проверив каждую шкурку и рассчитавшись с радостным Саньком, Иван прошёл в свою коморку-кабинет, в котором хранил своё богатство.

  Последнюю квартиру он специально покупал рядом с автомастерской, и поэтому все свои габаритные и не особо нужные вещи хранил тут: и байкерскую кожаную одежду и утварь, и рыцарские доспехи, снаряжение и оружие. Всё было сшито, отштамповано, и выковано им самолично.

  Тут же в сейфе лежало и несколько отштампованных им шведских динариев периода царствования первого христианского шведского короля Олафсона. Семь из них были обычными, - серебряными, один - золотой. Золотые в кладах ещё никому не попадались, да и не было их, наверное, отчеканено, но Иван один изготовил. Очень уж ему понравилось, как он идеально сделал штамп.

  Смотрел Иван на всё это богатство, и не знал, что выбрать, а выбирать было надо. Так просто в прошлое не завалишься. Это сейчас всё перемешалось. Можно и в рубище на улицу выйти, и никто не поймёт и не осудит. Может быть лишь назовут мысленно "фриком", а там... И встречают по одёжке, и по ней же провожают, либо поклоном, либо кнутом, а то и топором в спину.

  Иван освоил много полезных для себя профессий и набрался различных навыков. Закончив институт и получив диплом автотранспортного инженера-механика, после общения с двоюродным братом, он проявил страсть к ковке и поступил в Питерскую художественно-промышленную академию имени А.Л. Штиглица, которую окончил с отличием.

  Её библиотеки, музеи, мастерские и методические кабинеты много дали Ивану, и сейчас его творческая натура требовала раскрытия.

  Освоив программу магистратуры Иван сейчас мог проявить себя в профессиональной деятельности с декоративными изделия и предметами из любого материала. Помимо умения и понимания железа в академии ему привили любовь к скорняжному ремеслу и иконописи.

  Особенная тяга у Ивана была к ювелирному искусству. Но столкнувшись с государственным контролем в этой сфере, Иван загрустил. Слепив пару-тройку изделий и, "подарив" их друзьям, он, убоявшись репрессий, уголовщину прекратил.

  Ещё, он безумно любил древние монеты. Отчеканив своим штампом шведские динарии, он млел, их разглядывая, но никому не показывал, понимая, что топор правосудия очень близок.

  И теперь, понимая, что ему даёт путешествие во времени назад, в плане пополнения его нумизматической коллекции и изучения народного творчества, Иван пускал слюни.

  Скудоумием он не отличался, и понимал, даже никаким боком не относясь к разведке, что ему придётся вживаться в совершенно иной образ.

  Поэкспериментировав с агрегатом, подключив к питанию соседние ячейки, Иван заметил, что выше расположенные цифры обозначают время и место выхода из прошлого, а нижние совпадают со временем и местом настоящего.

  Это помогало настроить следующее время входа в прошлое, чтобы не прерывать последовательность своих там действий.

  А ещё до Ивана дошло, что агрегат использовался кем-то, и куда делся этот кто-то, не известно.

  Решив взять с собой только кольчугу с капюшоном, молот и длинный нож, больше похожий на короткий меч, он стал определяться с точкой входа и временем в прошлое.

  Понимая, что в любые века и в любом месте выживает сильнейший, Иван предполагал, что начинать ему, в любом случае придётся с драки. Во-первых, для того, чтобы защитить своё имущество. В те века, имея ввиду десятые и одиннадцатые, феодал имел полное право напасть на соседа и забрать имущество. Так же, как и напасть на любого, проезжающего по его территории.

  Как писали историки, провинция Шампань на какое-то время стала центром проведения ярмарок только потому, что местный феодал гарантировал компенсацию ограбленным торговцам. Никто другой из феодалов этого не гарантировал.

  Надев на льняное бельё сшитые им шерстяные штаны по типу матросских, с клапаном впереди, и такую же рубаху, закрепив всё это флотским кожаным ремнём, Иван надел кольчугу, волчью куртку и унты. На голову надел войлочный капюшон. Куртку перевязал кожаным поясом со скобой для топора и ножнами.

  Осмотрев "кабинет", Иван, перекинув через одно плечо сидор с одной шкурой чернобурки, молотом, стальными заготовками и другим скарбом, а через другое плечо чехол с ясеневым полутораметровым копьём, нажал кнопку.

  Глава вторая.

  Южная дорога на Любек в ночное время была пуста и на удивление суха. Это Иван определил, переступив с ноги на ногу и пошарив вокруг руками. Стояла кромешная темнота, а Иван не догадался закрыть перед переходом из света во тьму глаза.

  Включив зелёный лазерный фонарь, Иван огляделся. Дорога, выложенная камнем, уходила в темноту. Накинув на глаза прибор ночного видения, он двинулся на север. Дорога петляла. По сторонам, в некотором отдалении, то там, то тут, угадывались строения, похожие на землянки. Рядом с некоторыми дотлевали очаги.

  Иван спустился в ложбину, и под его ногами захлюпала грязь, но, примерно, минут через сорок дорога пошла резко вверх, и Иван упёрся в стену. Вернее, в ворота в стене. По здешнему времени в Любеке стояла полночь 966 года.

  Не раздумывая, Иван постучал концом копья в ворота. Никто не отозвался. Постучав ещё и ещё, Иван уже хотел начать обходить стену, как его окликнули:

  - Хто е?

  - Витчиняйте. Подорожник.

  Из-за ворот что-то сказали на непонятном Ивану языке, и Иван догадался, что идея с украинским, не прокатила.

  - Да открывай, мать твою, - грозно крикнул Иван, - жрать охота и поспать бы!

  - Рус-Рус!? О! Харашо! - Забубнили два голоса и за воротами послышался звук, открываемого металлического засова.

  Открылась низенькая маленькая дверка, ранее Иваном не замеченная.

  - Ком! Ком! - Проговорил высунувшийся в неё человек и исчез.

  Иван, не веря чуду, просунул в дверь не голову, а сидор, и едва удержал его в руках, так как по нему прилетело палками сразу с двух сторон.

  Резко кинувшись в проём двери, не снимая прибора ночного видения, он засадил правому тупым концом древка, а второму ткнул остриём под рёбра и приподнял его над землёй. Хорошо так ткнул, видя, что тот защищён кожаным панцирем. Начинать свой первый день с убийств Ивану не хотелось.

  Первый, получив в промежность, не поднимаясь, корчился и постанывал, второй подёргивал ногами, чуть касаясь ими земли, и держался за копьё двумя руками.

  - Ну, змеинное племя, пошто порешить меня хотели?! В чём грешен христианин перед вами?!

  Висящий на копье хрипел. Иван, чуть опустив его, ткнул пяткой правой ноги поднимавшемуся первому привратнику в колено, и тот, снова взвыв, завалился на бок. Перетащив второго, он сбросил его на первого, и, занеся копьё, крикнул:

  - Порешу, вражьи души!

  Продолжая "играть" Иван, видел, стоящего на крыльце какого-то высокого здания человека в плаще и капюшоне, а за ним несколько лучников. Прикрывшись сидором, который держался на плоской титановой пластине, Иван ждал.

  - Не стрелять, - со словенским акцентом произнёс негромко главный. - Кто ты есть? Русичь? Откуда?

  - Оттуда, - махнув рукой на юг, сказал Иван.

  - Что хочешь?

  - За стенами поспать. Я заплачу!

  - Христианин? - С удивлением спросил он.

   - В Риме крестили

  - В Риме? - Совершенно спокойно, без эмоций, спросила фигура. - Расскажешь. Можешь устроиться сейчас с лошадьми, под навесом. Не замёрзнешь?

  - Спаси Бог за доброту! Воды бы испить...

  - Там судно (кадушка) с водой и ведро (ковш).

  - Спаси бог, - повторил Иван и поклонился.

  Ногу с привратника он снял, освободил приколотую к земле копьём куртку, и они двое зашевелились.

  - Пусть не балуют! - Попросил Иван и отступил в сторону. ПНВ он поднял на верх и спрятал под капюшон.

  Вспыхнул факел, осветив живым, колеблющимся светом двор монастыря.

  - Хорошо, что ты не стал убивать их, - сказал человек в плаще.

  - Не убий... ведь...

  - Ну-ну... Покажи ему хлев, - приказал человек, и служка с факелом побежал в дальний угол крепости.

  - Следи (Ступай).

  * * *

  Иван всю ночь не сомкнул глаз. Растянув вокруг себя вязанку "ежей", он мог бы спать спокойно, до первого вскрика, но он так и не заснул до первых лучей солнца. Нервы. А с солнцем ожил и двор монастыря. Первыми из пристроенной к стене конуры вылезли ночные привратники.

  Иван лежал, претворившись спящим, и они оба подошли к нему, не решаясь подходить слишком близко. Пошептавшись, они, увидев настоятеля, быстро от него отошли. Иван пошевелился и, поднявшись с войлока, потянулся.

  - Великий ти, брат! - Сказал настоятель. - Како ти спал?

  - Хорошо, отче... Слава Богу!

  - Пошли к заутрене.

  - Опроститься бы?

  - Следи за ним, - настоятель указал на сторожа и тот отвёл, куда надо.

  Обмыв руки, Иван прошёл вслед за всеми в двери, и они оказались в просторном помещении с крестом у противоположной стены. Перед ним стояла братия, человек двадцать и вчерашние привратники.

  Иван, остановившись на входе, пропустил настоятеля вперёд и двуперстно перекрестился на крест, повторив его движения, достал из-за пазухи большой серебряный крест, поцеловал его.

  - За такий крист и христяне убияти . Не иззивай (искушай), жжаль (прости) ми Бог . Сховай.

  Иван крест спрятал и склонил голову.

  Службу читали на латыни. Иван молился по-русски.

  Рядом с ним пристроился зашедший в храм монах в плаще, который явно прислушивался к его молитве, а после службы побежал к настоятелю докладывать.

  Все монахи приложились к руке настоятеля, и тот подозвал Ивана к себе, но руку не подал.

  - Кому ти молил? - Спросил он.

  - Христу. И богу единому.

  - А ну... помолись.

  Иван прочитал символ веры.

  - Почему по-русски?

  - Так понятней. Папа Римский Иоан самолично перевёл, записал мне своей рукой, и заверил своей печатью.

  Иван поднял сидор, достал из него кожаный тубус, развязал ремешки и вскрыл его. Вынув пергамент, с которого свисала на синей и жёлтой нитках свинцовая печать, Иван передал его настоятелю.

  Тот, взяв его двумя руками, развернул.

  - Это рука Папы!? - Изумлённо спросил он.

  - Да. Это он писал, когда ещё не был Папой. Он был ещё юным, но, когда стал Папой, заверил перевод своей печатью. Я был его рабом... Вернее, рабом его отца, патриция Кресцентия. Мы с ним вместе выросли. А когда он учился в школе певчих, мы вместе учили псалмы.

  Настоятель ещё удивлённее посмотрел на Ивана. Тот, оглядев помещение, и "качнув" его грудным звуком "и", запел:

  - Беатус вир куи аббиит...

  Его голос, оттолкнувшись, от стен, затрепетал голубем, собрался и окреп в центре храма. Братия усиленно закрестилась, опустившись на колени.

  Перекрестился и настоятель. Потом он стоял, сложив руки на груди, до конца псалма.

  - Хвала Богу! - Сказал он, возвращая пергамент. - Гремо исть (Пошли есть).

  - Умыться бы, настоятель.

  - Я не опат . Я князь Након Любекский.

  Иван преклонил голову.

  - А я - Иван Кресцентий, - сказал Иван и вынул из-за пазухи золотой Римский солид на котором было написано "кресцентий".

  Теперь князь преклонил голову.

  - Я не патриций, князь, и не сын патриция. Я просто Иван.

  - И что же ты тут делаешь?

  - Живу своей жизнью. Иду на Рюген. Туда ушли, как говорят, мои родичи. А больше идти мне некуда.

  Князь внимательно посмотрел на Ивана.

  - Теперь понятно, - сказал он, и повёл Ивана за собой.

  * * *

  В крепости у Накона Иван гостил уже третий день. Кроме прибора ночного видения и фонарика, артефактов будущего у Ивана не было. Да и их он "отнёс" назад в будущее.

  Князь был немного старше Ивана по возрасту, как он сказал: "тридцать одна зима", но выглядел значительно суровее. Его лицо испещряли морщины и шрамы. И именно на это князь сразу обратил своё внимание, когда узнал возраст Ивана.

  - Слишком ты гладкий для воина, - хмыкнул он.

  - Да, я... В общем-то и не воин, - сказал Иван. - Так... Погулять вышел. Участвовал, иногда в междоусобицах патриция... Да в боях, что он устраивал для своих гостей.

  - И чем ты дрался? - Спросил князь. Глаза его смеялись. - Хотя... Копьём ты справно владеешь...

  - Молотом.

  - Молотом?! - Удивился князь. - Не рыцарское оружие.

  - А я и не рыцарь. К кузне приставлен был с мальства, вместе с батюшкой моим.

  Иван достал из сидора молот на длинной железной рукояти, выдернул наверх и поставил его рукоятью вертикально на ладонь вытянутой вперёд руки.

  Немного подержав, Иван сбросил молот вниз, перехватив его обратным хватом возле молотка, развернул рукоятью вверх, и стал вращать вокруг кисти и своего тела. После очередного заворота за спину, он перекинул молот через плечо и поймав его за конец рукояти, продолжил вращать вокруг себя. Скорость вращения уменьшилась, но гул, издаваемый молотом, стал страшнее. При Ивановых габаритах и длине рук подойти к нему ближе чем на три метра казалось нереальным.

  Князь стоял, слегка приоткрыв рот, потом опомнился, увидев взгляд Ивана, прикрыл зевало, и покачал головой.

  - Даже проверять тебя, какой ты воин, нет желания, - изумлённо сказал князь.

  - Патриций любил хвастать моей силой. Когда к нему приходили гости, он ставил меня против четырёх их слуг. Не могли подойти. Мечи, копья, щиты - всё в кашу, - говорил Иван, не переставая вращать молотом.

  - Я так целый день могу, но с двумя молотками красивее выходит, - сказал он, остановил вращение, перехватив рукоять у основания, и подал молот князю рукоятью вперёд. Дыхание его было ровное.

  Князь, взяв молот, охнул, уронив его наземь.

  - Чёрт здоровый! - Восхищённо воскликнул он, потирая кисть правой руки.

  Он подошёл к Ивану, и как-то по-новому взглянув на него, спросил:

  - И что же ты тут делаешь, Иван - сын патриция.

  - Гуляю. Я же сказал. Мои родичи с острова Рюген ушли, когда меня ещё не было. Вот иду туда. Дома у меня нет. Родителей тоже.

  - Понятно, - сказал князь, прищурив глаза. - А кузнец ты какой? Добрый? Что можешь?

  - Всё могу.

  - Покажешь?

  Иван посмотрел на князя, и поинтересовался:

  - В кузнецы меня сватаешь? Не пойду я в кузнецы. Намахался. А вот показать - покажу.

  Иван снова залез рукой в карман сидора и достал тряпицу, которую передал Князю.

  - Дарю! - Сказал он просто, - За доброту твою, князь.

  Након развернул подарок и увидел кованную розу, невероятной красоты.

  Князь держал её двумя руками и смотрел не отрываясь.

  - Сказать, что я восхищен? Это пустые слова. Спаси тебя Бог. Мастер!

  - Такой цветок рисовали на щитах мои предки. Так говорил мне мой отец.

  - Такие цветы были на щитах воинов с Рюгена, которые убили моего брата Стойгнева, когда мы воевали против саксов. Они поддержали наших врагов и напали на нас сзади.

  Иван с интересом посмотрел на Накона.

  - И что там, на Рюгене?

  - Там не любят христиан, Иван, и... там не любят меня. Поэтому, помочь тебе ничем не могу.

  Иван стоял, опустив голову.

  - И что же мне теперь делать? - Спросил он самого себя.

  Князь развёл руками и улыбнулся.

  - Гулять. Жить. Хочешь туда?

  - Посмотреть хочу. Отец много рассказывал.

  - Мои земли заканчиваются у самого острова, но убедить руян в этом сил у меня сейчас нет. И они продолжают грабить их. Многих воинов мы потеряли в войне с саксами. И с руянами.

  Князь с интересом посмотрел на Ивана и предложил:

  - Хочешь, я тебе эти земли передам на лен . Договоришься с руянами, глядишь и пустят они тебя на остров. А просто так туда идти не советую. Люты они до христиан.

  - Какие земли?

  - Ростока. Но воев для тебя у меня нет.

  Иван оглядел деревянный невысокий трехэтажный замок, обнесённый деревянным частоколом стен.

  - Это твой замок? И твои вои?

  - Да. Я здесь вырос. Но гард стоит ниже по реке. Там и семья моя... жёнка, дети и я сам обитаю. Большой гард. Аж три крепости.

  - А стены?

  - Завтра поедем, посмотришь.

  * * *

  Утром, после заутреней молитвы и завтрака, они тронулись в путь. Лишнего коня Ивану не нашлось. Пришлось одному из княжеских воинов ехать на повозке, загруженной каким-то скарбом. Скарб укладывали в телегу затемно, и он был прикрыт рогожами, но Иван сразу определил, что там что-то сильно тяжёлое. Две лошади, низкорослые, но крепкие, с трудом тянули телегу с грузом и двумя седоками. Груз позвякивал и погромыхивал.

  - Оружие? - Прямо спросил Иван.

  - Да, - сказал князь не очень охотно. - Потеряли много в болотах... Куём помаленьку.

  - К оружию руки нужны.

  - Дай Бог народятся и новые подрастут. Да и идут к нам из разных мест, где христиан притесняют.

  - И вы всех сразу не в плуг, а под ружо?

  - Плуг? Что есть?

  - Орало.

  - А-а-а-а... Нет... Сначала в плуг.

  Князь рассмеялся.

  Так, разговаривая, они ехали недолго. Дорога, шедшая на север, плавно заворачивала вправо и вышла на берег не глубокой, но быстрой реки, через которую отряд переправился, не слезая с лошадей и не замочив ноги. Дорога вышла на пригорок, и Иван увидел перед собой другую реку и остров, образованный слиянием трёх рек. Дорога вела к мосту через башенные ворота. Стен у города не было.

  - Плохо, - сказал Иван, едва удерживая под собой чужую лошадь, рванувшуюся из-под него вниз по склону.

  - Что плохо? - Спросил, догнав его, и перехватывая узду, князь.

  - Стен нет.

  Иван, свесив ноги почти до земли, натянул повод, слез с лошади и, поклонясь, передал его спрыгнувшему с телеги воину, с благодарностью посмотревшему на Ивана. Он, всю дорогу, трясясь в телеге, отворачивал обиженно голову в сторону от своей лошади. Иван, не стал оскорблять чувства викинга. И князь правильно понял поступок Ивана.

  - А ты... политик, Иван.

  - Рим без политеса, - не Рим, - с глубокомысленным видом сказал Иван банальщину.

  - Хорошо, что ты это понимаешь. Может быть тогда у нас с тобой что-нибудь и получится.

  - У нас? - Иван посмотрел князю в глаза.

  - У нас. Или ты пойдёшь гулять дальше? - Усмехнулся перерезанными шрамом губами князь. - Направо - враг твоего патриция Оттон, налево - его друзья саксы, прямо - болота и дикие даны.

  Иван усмехнулся, взял под узду княжеского коня, тронул его с места, толкнув его морду вперёд, и пошёл по дороге, держась за княжеское стремя. Это был его немой ответ на прямой вопрос князя.

  - Ну ты... Великий ты политик, Иван! - Вскрикнул радостно князь, хотел хлестнуть коня плетью, но передумал, и стремя из руки Ивана не вырвал. Конь шаг прибавил, и Ивану пришлось немного пробежаться.

  Князь натянул поводья, остановил коня и слез с него. В какой уже раз посмотрев на Ивана с прищуром, он приобнял его и ввел в городские ворота.

  - Гляди, какой град! - Сказал князь, показывая рукой на стоящую невдалеке крепость за пятиметровым частоколом стен.

  - Град хорош, но стены нужны везде, - ответил Иван, цыкая зубом. - Даны вас тут как кур передавят. По морю придут и передавят. И ты бы князь об этом позаботился прежде, чем умереть.

  Князь отшатнулся, но посмотрев на спокойное лицо Ивана, спросил:

  - Что-то знаешь?

  - Много знаю, - вздохнул Иван, - но ещё больше не знаю. Долго говорить надо.

  - Поговорим ещё, - сказал князь, и отдал коня выбежавшему из крепости воину. Следом за ним бежали двое парнишек: один лет тринадцати другой помладше.

  - Сыны мои, - крикнул князь и подхватил обоих

  - Тату, - захныкал младший, - а Мстивой меня дражнит лягухой, пошто у меня цыпки.

  Князь оглянулся на Ивана, засмеялся и потрепал старшего по лохматой шевелюре.

  - Эх вы... Цыпки с Лягухами! Привечайте гостя. Аж из самой Ромеи к нам пришёл. Иван зовут. А я пока мамку вашу обниму.

  Он толкнул детей в сторону Ивана, а сам обнял крепко сложенную женщину с кольцами волос на голове, в синем, длинном, до щиколоток, шерстяном платье. Спереди шов её платья и края длинных рукавов были расшиты жемчугом и цветными нитками. Под полами платя Иван разглядел коричневой кожи носки обуви.

  Подав руку старшему, который с удивлением пожал её, и взяв двумя руками ладонь младшего, спросил:

  - Одного, понятно, зовут - Мстивой, а второго Мстиграг?

  - Мня зовут Пётр, а это Клим, - сказал старший.

  Младший прятался за его спину.

  - А, ну, смотрите, что у меня для вас есть, - сказал Иван, и полез в свой сидор.

  Первым он вытащил деревянную машинку на больших колёсах в виде лягухи у которой при вращении колёс раскрывалась пасть и высовывался язык.

  - Это Климу, а это Петру, - сказал Иван, доставая большой раскладной нож, его собственной работы, с деревянной ручкой и с кольцевым фиксатором лезвия.

  - Тату, лягуха, - радостно закричал малой. - Ротом жмакает!

  - Ух ты! - Обмер Пётр, когда Иван раскрыл ему нож.

  - Ничего? - Спросил Иван князя.

  - Как раз! - Удивлённо сказал князь. - И много у тебя там цацек?

  - Нет. Но для твоей хозяйки найдётся. Позволишь и ей преподнести?

  - Подноси.

  Иван достал небольшую коробку из сандала и передал с поклоном княжне.

  - Княжне подарок княжеский. Своими руками сделал.

  Княжна пожала плечами, взяла коробочку и почувствовав аромат сандала приложила её к носу.

  - Ах! - Сказала она, повернув вставленный в неё ключик. В ларце лежали серебряные серьги с синим камнем.

  Княжна растеряно оглянулась на мужа, тот развёл руками.

  - Вот такой у нас гость, Ирина. Очень необычный гость, - сказал князь покачивая головой. - Пошлите в хату, а то люди собираются. Не ладно.

  За стенами крепости стояли обычные русские княжеские хоромы: подклеть, клеть, и так несколько собранных вместе зданий с переходами между ними. Снизу - хозяйские постройки и жильё для слуг. На второй этаж шла двусторонняя лестница.

  - Что за каменья, ты моей жонке подарил?

  - Лол (Рубин). Синий. Из Германии патрицию привезли целую жменю. Я ему кольца делал, серьги. А он их мне отдал. Он же епископом стал. А жены у него нет. И мне ни к чему. Я платье княжны увидел и вспомнил.

  - Хитёр ты брат, - одобрительно прошептал князь.

  - Я же тебе говорил: дома у меня нет, а ты мне вроде как предлагаешь целый удел. Ты мне, я тебе. Куда мне их? Самому носить?

  Князь рассмеялся.

  - Кажут, что предыдущие папы носили, прости господи, - сказал он и перекрестился.

  - Кажут, - прошептал Иван. - Там и не то было, прости господи.

  Они дружно рассмеялись и князь, приобняв Ивана за плечи, подтолкнул вверх по лестнице.

  * * *

  Домашние князя знали, когда он приедет, поэтому столы уже были накрыты, а приглашённые ожидали во дворе замка. Князь, поднявшись на крыльцо, обратился к ним.

  - Я пригласил вас всех за мой стол, потому что у меня праздник. Из Рима пришёл Иван, мой хороший друг, и я хочу, чтобы вы познакомились с ним. Прошу всех за мой стол.

  Князь обвёл руками столы, выставленные прямо на улице несколькими рядами.

  - Тут собрались многие князья наших земель. Почти со всех. С Магдебурга нет и с Ростока. Там у нас временный местник. А может и убили его уже. Или в полон взяли вместе с людишками. Этот третий с конца холодов.

  - Так сейчас, вроде, юниус только... и третий? - Спросил Иван.

  Разливальщики пополнили чаши и встал князь.

  - Я хочу представить вам Ивана, други мои. Предки его из руян, но родился он в Риме. Был рабом и кузнецом у римского патриция. Очень хорошо машет кувалдой. Сам видел. Так машет, ажно душа на небо просится, так страшно. Он пойдёт на стол Ростока.

  За столом загудели. Послышались голоса:

  - Загубишь воя, Након. Ну его, этот Росток. Силёнок накопим, сами отдадут.

  - Ему бы десяток таких, как он... тогда только.

  - Да где ж их взять десяток, всё по домам сидят, вои, - крикнул дед, - под бабьим крылом (подол).

  - Так мы не знаем, что он сам за вой.

  Князь ткнул Ивана локтем. Иван тяжело вздохнул, поднялся и вышел из-за стола, перешагнув общую длинную скамью.

  - Выходи строиться! - Крикнул он. - Один давит на голову двумя руками, другие давят на первого, помогают. Только выберите у кого руки крепкие, а то сломаете.

  Иван встал набычившись, а в его голову руками упёрся здоровый, как и Иван, бугай. Ему в спину толкали человек десять. Иван стоял не шелохнувшись. Потом ему надоело и он, шевельнув головой, уронил толпу на землю.

  Оглядев двор и узрев рядом с жаровней, на вертеле которой пёкся здоровый кабан, толстую кочергу, он взял её и легко обмотал вокруг своей руки, а потом раскрутил обратно. Показав её всем, он снова закрутил её вокруг руки и отдал сидящим за столом.

  Зрители гудели и гоготали. Раскрутить обратно её смог только давешний здоровенный викинг, который упирался ему в голову ладонями.

  Иван одобрительно показал ему два кулака с поднятыми вверх большими пальцами, забрал кочергу и выпрямил её, выровняв лишние изгибы, а потом скрутил её вдоль оси винтом и передал бугаю, но тот замахал руками, покачал головой и вернулся за стол.

  Стольники гоготали, ревели и продолжали гулять.

  - А чего с молотом не показал? - Спросил князь отведя Ивана в сторону.

  - Да ну его... Вдруг кто с дуру полезет? Пир не место для драки.

  - У нас не так. Погодь, они ещё и боротьбу начнут.

  Славяне и викинги гуляли долго и шумно. Из не видимых ранее Иваном воинских забав, его поразило стуканье лбами. Треск во дворе стоял не шуточный, когда вдруг все разом вои, разбившись на пары стали биться лбами. Выбывающие отходили, а победители продолжали биться.

  - Жуткое зрелище, - сказал Иван князю, передёргивая плечами от очередного лобного столкновения. - Там же мозг!

  - Что там?

  - Ум. Душа.

  - Нее-е, душа тут, а там кость, - сказал князь и стукнул себя кулаком в грудь.

  Звуки некоторых голов были глухими, а некоторых звонкими, как колокол, и когда над поляной разносился такой "бом", он сопровождался общим смехом.

  Иван захмелел вдруг. Организм, не привыкший к напиткам, типа браги, завертело, Иван отошел в сторону нужника, и выплеснул там и съеденное, и выпитое.

  - А вот тут ты слаб, Иван, - сказал смеясь князь.

  - Я вообще не...

  - Пошли в схрон . Отдохнём. Посидим поговорим.

  Они поднялись в замок и вошли в просторную комнату с окнами на три стороны. Как заметил Иван, икон в комнате не было. Справа стоял большой обеденный стол со скамьями у стен, слева в углу открытый очаг на подножье из глины, обложенный камнями. Стены в углу у очага были обмазаны глиной тоже. Вместо потолка на перекрытиях лежали дощатые полки, на которые вела приставная лестница.

  Они сели за стол. Иван снял с пояса флягу и отпил из неё.

  - Что в ней? - Спросил Након.

  - Вода, - сказал Иван и потянул флягу князю.

  Фляга была алюминиевой, но задекорированной под тыкву и как-то при случае купленной в сувенирном магазине в Греции.

  - Просто вода? - Удивился князь. - Я слышал в Риме больше пьют не воду, а сок ягоды вино. Вкусный, говорят, и хмелит, как брага.

  Иван достал из сидора другую флягу и подал князю.

  - Это вино, - сказал он, открыл флягу и отпил из неё сам.

  Приложившись к фляге и распробовав напиток, князь сделал несколько больших глотков.

  - Правду говорят. Хорошее питьё.

  Князь вытер левой рукой губы, усы и бороду и нерешительно посмотрел на Ивана.

  - Спрашивай, князь, - со вздохом сказал Иван.

  - Кто ты? - Задал первый вопрос князь. - Вернее... За чем ты здесь? Тебя послали? Папа? Кто?

  Князь сидел, наклонив голову и смотрел в пол.

  - Слишком ты... непохожий. Ни на кого. Как Геракл. Ты всё делаешь не так. Ешь, спишь, пьёшь, ходишь и говоришь. Кто ты?

  Иван снова вздохнул. Этот разговор у него с князем начинался уже не в первый раз и Иван ещё ни разу не нашёл правильных ответов. Сейчас у него был ещё один вариант.

  - Я волхв, сын волхва, князь, - грустно сказал Иван.

  Након посмотрел на него, повернув голову направо, чуть приподняв её от пола.

  - И пришёл сюда, потому что вижу наперёд и назад. Не всё, смутно, но вижу.

  - И что же ты видишь? - Серьёзно спросил князь.

  - Пока вижу погибель твою от руки друга твоего.

  - Кого? - Усмехнулся князь, явно не доверяя произнесённым словам.

  - А кто сюда первым войдёт. Заговорщиков трое. И в снах моих они приходят, то один, то другой. Будивой, Чтибор и Ярослав. Кто-то из троих зайдёт. Спросит, всё ли у тебя в порядке, подойдет и перережет тебе горло.

  Князь заметно вздрогнул.

  - За что?

  - За веру твою. За предательство.

  - Так я же...! Чтобы спасти люд, взял на себя гнев старых богов ...

  - Вот они и исполняют их гнев. Так они думают.

  - Не верю.

  - Скоро поздно будет. Скоро придут. Один войдёт, двое за дверью останутся. Много раз я такое уже видел.

  - Докажи, что ты волхв... - почти умоляюще попросил князь.

  - Хорошо. Дай мне руку и встань.

  Иван взял поданную ему руку, а правую положил себе на грудь, и они перенеслись к воротам замка, из которого сегодня приехали. У Ивана на груди висело несколько кнопок, позволяющих ему перемещаться по времени и пространству.

  - Поверил? - Спросил Иван, отпуская руку князя.

  Князь молча подошел к воротам крепости и ощупал их.

  - Я сплю.

  - Нет князь. Не спишь. Мы сейчас ушли из того места, но вернёмся туда в тот же самый миг. Сейчас мы с тобой можем разговаривать хоть до вечера, но вернёмся в замок, и всё будет идти, как и шло. Ты можешь взять оружие и ждать убийц. Когда они войдут, ты будешь готов.

  Иван протянул ему меч.

  - Откуда он у тебя? - Спросил Након.

  Иван развёл руками.

  - Оттуда...

  - Ты волхв, - выдохнул князь, беря меч. - Вертай назад.

  Иван нажал на другую кнопку, и они снова оказались в комнате замка.

  Князь сел на скамью и положил меч на колени. Иван встал и отошёл к очагу.

  - Я не буду тебе мешать, а заодно других остановлю. Я не буду их убивать. И ты старайся не убить. Они добрые вои и, действительно, твои друзья. С ними поговорить надо.

  - Поглядим, как получится, - мрачно отозвался князь.

  В дверь стукнули и она открылась. Вошел воин в кожаной куртке. Он мельком глянул на стоящего слева в углу Ивана и спросил:

  - Что ушёл, князь? Нас оставил. На попа Римского променял?

  Говоря это он мелкими шажками подходил к столу, а потом, вынув из левого рукава нож, резко наклонился к князю и уперся своей грудью в острие меча. Иван со спины зарядил ему ладонью в челюстной сустав. Будивой рухнул на пол. На звук в открытую дверь заглянул Чтибор.

  Увидев князя, уже вышедшим из-за стола и стоящим с мечом по центру комнаты, он растерялся.

  - Подь сюды! - Громко и властно приказал ему князь. - Вяжи ему руки. Пытался убить меня, - сказал он, показывая на нож в руке у лежащего, на лезвии которого стоял Иван, придавив руку Будивоя.

  Опешивший Чтибор оглянулся и увидев висящий на стене повод, снял его, и не очень уверенно подошёл к телу.

  - Вяжи крепче!

  Иван откинул нож в строну ударом унта по кисти, и отошёл в сторону.

  - Ярослав! - Крикнул он в дверь, не решающемуся войти вою. - Помоги ему!

  Вместе, Ярослав с Чтибором быстро повязали подельника и топтались, не зная, что делать дальше.

  - Ступайте к столу... И рцы , мне. Не баламутьте люд. Всё про ваши задумки знаю. После поговорим.

  Он говорил отрывисто и сурово, а потом вдруг обмяк и проговорил:

  - Дурни, вы дурни...

  "Дурни" стояли понурившись.

  - Для чего оружие, чаете, готовлю? С кем воевать? Ступайте уже. И без дури мне! - Снова возвысил он свой голос.

  - А что с ним? - Спросил Чтибор.

  - В очи ясные погляжу ему, а там решу.

  - Не будь строг, князь.

  - Ступайте уже, пока не передумал!

  Глава третья

  Темнело. Иван с князем стояли на крыльце. Столы и скамьи убирали в подклеть. По двору, чаще парами, мотаясь из стороны в сторону, бродили гости. Дворовые князя постепенно выдавливали их за ворота.

  Будивоя князь передал на руки его подельникам. У того продолжала кружиться голова, и сам он идти не мог.

  Говорил князь с ним долго, предварительно упросив Ивана постоять на крыльце, а после разговора вышел и позвал Ярослава и Чтибора, крутившихся неподалёку.

  - Ох и приложил ты его, - сказал долго молчавший князь.

  - Нешто очухается.

  - И как дальше?

  - Послушаешь меня?

  - Куды ж теперича?

  - Ни с кем пока не воюй. Крепи город. Куй ружьё. Главное - луки и стрелы. Как делать стены, я тебе покажу. Расти воев. С Ростоком я постараюсь разобраться сам. Без твоей помощи. Дашь мне ярлык на княжение и всё. Забудь про него.

  - Яр-лык, - по слогам сказал князь. - "Божий Язык", или "Божье Лицо" по-нашему. Чудно ты говоришь... Вроде и понятно, но... не понятно. Слова новые придумываешь... Чудно, - повторил он.

  - Я в нескольких мирах живу, князь. Тебе не понять. Не удивляйся ничему, но знай, что я - только твой друг. И ничей больше.

  - И почему ты выбрал меня? - Тихо спросил князь.

  - Ты, Након...

  - Меня зовут Тихомир, - усмехнулся тот. - Након, это - тот, кто на "кону", у власти.

  - Я знаю, но не хотел называть тебя так. Ты же мне сам назвался "наконом".

  - Теперь тебе можно знать и одно из моих первых имён.

  - Имя у тебя хорошее, Тихомир. Вот потому и выбрал я тебя. Ты сможешь спасти русский род от уничтожения. Без тебя твой род растворится в родах германцев, саксов, данов, и других нордов. Ты сегодня должен был умереть потому, что пришёл я. Твои друзья подумали, что на меня можно свалить убийство. Без меня они бы убили тебя много позже. Примерно, через четыре лета. И твой старший сын возглавил бы восстание против Рима и Империи. Бессмысленное восстание. А через два лета на Любек нападут даны, если вы не закроете его стенами.

  - Ты всё время говоришь о стенах. Зачем они, если есть крепости?

  - Крепости - это хорошо, но должно быть несколько линий обороны. Если пройдут первую, прячьтесь за вторую. Потом за третью. Замки - это край. И из замков надо рыть тайные подземные ходы. Пока не будут построены все три линии обороны, войну не начинайте.

  - Спаси Бог!

  * * *

  - Привет, Олег!

  - Привет!

  - Как жизнь?

  - Жись, только держись!

  - Твои строители сильно заняты?

  - Не очень, пока. Застопорилось всё как-то.

  - Я бы взял их на денёк...

  - Хоть на неделю. А то и совсем забирай...

  - Лады.

  * * *

  - Привет, Славян!

  - Привет!

  - Как жизнь?

  - Нормалёк.

  - Работа есть?

  - Сидим без дела. С какой целью интересуешься?

  - И техника?

  - Ну...

  - Я заеду к тебе. Ты на участке?

  - Ну...

  - Брось точку "джипиэс", чтобы не заблудиться.

  * * *

  Иван сделал для переноски "агрегата", как он назвал машину времени, кожаный кофр, с отверстием для излучателя, и пристроил к нему блок питания. С ним и приехал сначала на лесозаготовительный участок к Вячеславу.

  - Ты меня еле застал, - после приветствия сказал Славка, мужик годов сорока, - я им всё рассказал и поехал. Бухнем после. Они твои на неделю.

  Он запрыгнул в джип и рванул его с места, даже не спросив Ивана, на чём тот приехал.

  - Кто бригадир? - Спросил Иван у толпы работяг.

  Мужик в старой драной куртке - "Аляске" поднял руку.

  - Это ваш вагончик?

  Мужик кивнул. Бригада из десяти человек сидела на чурках тут же, хмуро разглядывая Ивана. Лица у всех были измучены, и, явно не нарзаном.

  - И вы все туда помещаетесь? - Спросил Иван, заглянув во внутрь. Из вагончика в нос ударило, как током. - Не верю.

  - Да ну на! На фуфырь, - сплюнув просипел бугор.

  - На три!

  - Пошли "робя", покажем городскому, как лесовики живут.

  Бригадир вошел последним. После этого вагончик исчез. Иван обошёл стройку, и так же исчезла вся техника, инвентарь и инструменты. Исчез и Иван.

  * * *

  Иван увидел бригадира, мечущегося по поляне с топором и орущего:

  - Где эта сволочь!

  - Тут я, - сказал Иван, уклоняясь от топора. - Ещё раз махнёшь, разобьёшь водку.

  Иван показал сумку, звякнув для убедительности содержимым. Бригадир, переводя дух, спросил:

  - Где мы? Что за фокусы?

  Из вагончика выглядывали испуганные лица.

  - В сказке, бугор. Тебя как, кстати, величать?

  - Никита я, Алексеевич.

  - Зови ребят, Никита Алексеевич. Выпьем.

  Поляна для переброса была специально подобрана Иваном на чистом взгорке над рекой Варной. Лес здесь заканчивался и начинался крутой спуск к реке.

  Выставив на поляну деревянный стол и чурки, мужики расселись. Кто-то уже нарезал сало, солёные огурцы и хлеб.

  - Будем, мужики! - Сказал Иван и замахнул сразу стакан, щедро налитый "разливающим", увидевшим шесть литровых бутылок, выставленных на стол.

  Закусив салом, хлебом, и хрустнув огурцом, Иван заговорил:

  - Всё равно вам никто не поверит, поэтому буду говорить правду. Вы в очень далёком прошлом. В 965 году. Не в 1965, а в 965. Здесь я буду строить городскую стену, а потом, и сам город. Вы мне нужны для того, чтобы напилить лес, зачистить от веток и коры, правильно его уложить на хранение и сушку, может быть, распилить на брус. После, придут строители и будут строить.

  Пильщики слушали, раскрыв рты, кто-то даже ещё не успел выпить, а так и замер после слов: девятьсот шестьдесят пять.

  - Это не "белочка". Просто, я - колдун... Наливай, - приказал он.

  Стакан быстро наполнился.

  * * *

  Оборудование у лесорубов было хорошим, и работали они хорошо. Один раз опохмелившись, бригада следующий день отдохнула и принялась за работу.

  Деревья пилили, брёвна "шкурили", а строители ставили из них стену частокола.

  Иван на выставке позаимствовал "агрегат траншейный" на базе Т-170 и самолично прорезал траншею, длиной пятьсот метров - для одной стороны городской стены.

  Сильно толстые деревья оставляли. Были деревья и в два, и в три обхвата. Спиливали стволы, не толще сорока сантиметров. Молодую поросль тоже частично сохраняли.

  Частокол городской стены строители поставили за пять дней, и приступили к постройке княжеских палат. Бригада строителей специализировалась на домах с претензией "под старину". Вся нужная им техника, в том числе и подъемная, у них была своя.

  Иван разъезжал по округе на БМП, тоже позаимствованной с выставки, и пугал окрестных жителей, отгоняя их от стройки, чтобы они случайно не запустили стрелу в его работников.

  В устье, примерно в километрах трёх от строительства, располагалось небольшое поселение домов в пятьдесят, которое и называлось "Ра Сток". Если правильно понимал Иван, посёлок так назвали, потому что он находился на стоке (в устье) реки Ра.

  Иван появлялся рядом с посёлком в виде лешего, т.е. укрывшись снайперским камуфляжем, с поддетыми под него доспехами, чтобы ненароком не подстрелили. Запугал он деревню так, что жители чуть не съехали. И буквально, и психически.

  * * *

  Иван "приехал" в Росток на следующий день после пиршества у князя на мощном сером в яблоках жеребце, на самом деле высадившись с помощью "агрегата" на дороге километрах в пяти.

  Они с Наконом уговорились, что Тихомир, пустит слух, что Иван не поп, а ведун и волхв, хотя и крещёный. И отправился он в Росток ворожить против Руян.

  Почти тоже самое Иван рассказал и селянам, предъявив "ярлык" - кожаную печать. Селяне восприняли слова Ивана очень скептически.

  - Видали мы таких... ведунов... Ты вон с лешим справься, тодыть и поглядим, какой ты ведун, - сказал мелкий мужичонка и сплюнул.

  Вообще, древние славяне плевались по любому поводу и без повода.

  - Что за леший? - Спросил Иван

  - Хе! Да самый настоящий лесовик! На реке поселился, рыбу нам травит, зверя пугает. Дерева ломает. Шумит, трешшит. Страх наводит. Видать, изгоняет отсель. Уйдём мы. Уже и пожиты собрали.

  - Где, говоришь?

  - Там! - Махнули все руками в одну сторону, так резко, что дитя на руках молодки заревело.

  - О! - Даже как-то радостно вскинулся хилый. - И дети заходятся от крика. Не было ране такого.

  - Дорога туда есть?

  - По над рекой иди, не спуташ. Там тот лешак стену поставил. Узришь.

  Иван усмехнулся и повернул коня к реке.

  - Увидели всё-таки, - подумал Иван. - Даже стены.

  И добавил:

  - Ждите меня скоро.

  - Ну-ну! Пошла блоха по дрова, - засмеялся другой мужичонка.

  Проехав вдоль реки три километра, Иван подъехал к стене и стукнул в ворота.

  - Кто?

  - Свои!

  - О! Вано! Ты откель? - Спросил Сашико.

  - Живу я здесь, - сказал Иван.

  Ворота распахнулись. Въехав в "город", Иван спешился.

  - Подготовился?

  - А то! Щас каааак... бахнем!

  - Поджигай, Махмуд!

  Сашка отбежал метров сто к центру, поджёг там несколько шнуров и побежал обратно. Громыхнуло раз, другой... В небо взметнулись ракеты, и "распустился" огненный дракон - китайское чудо пиротехники.

  Дракон повисел в небе, а потом расправил крылья и выдохнул в сторону Ивана струю пламени. Но, вдруг, снова громыхнуло, на месте дракона разорвался фонтан огня, и появилась алая роза. Роза, провисев в небе некоторое время, осыпалась струями воды.

  За этот фейерверк Иван отдал пятьдесят тысяч кровно заработанных, но эффект того стоил.

  - Всё, Сашико, отправляйся домой. Спасибо тебе, - сказал Иван, нажал одну из кнопок машины времени, и Сашка исчез.

  Иван выехал за ворота, навесил на них громадный замок и поехал обратно в поселение. Нескольких мужиков он встретил уже за ближайшим поворотом. Завидя Ивана, они пали ниц, распластавшись на земле.

  - Ярилино Лико, прости нас, умом немощных, - бормотали они в разнобой.

  Иван, немного погарцевав на коне, вздохнул и сказал:

  - Встаньте и верьте мне. Я с вами. И я ваш рыцарь, защитник, - сказал он.

  Пришедши в село Иван собрал всех жителей. Вернее, все жители села ждали его у крайних к реке домов.

  - Я, как и обещал, успокоил духа леса, и он не будет больше тревожить вас, - сказал Иван. - Он будет нам помогать. Вот ключ от ворот в стене, которую он построил. Как он мне сказал, он строил эти стены для вас, но вы не поняли его. Он не хотел вас пугать и выгонять вас с этих земель. И за этими стенами можно жить. Кто из вас Гостомысл?

  Вышел всё тот же хилый мужичонка.

  - Ну, я!

  - Князь Након Тихомир сказал мне, что ты смел и ловок. Пошли со мной за стену, увидишь, как там ладно. Мы под защитой духа леса!

  Толпа заволновалась.

  - А может тебя дух съел, и сейчас это не ты, а дух, - сказал Гостомысл.

  Иван достал нож и ткнул им себе в ладонь. Из раны закапала кровь.

  - Где вы видели духа с кровью? - Засмеялся он. - Даже, если вы не пойдёте туда, я буду жить там, за стенами. Только, когда придут руяны, не говорите, что я вас не звал. Уведут вас в полон. Садись, Тихомир, сзади.

  - Заскочишь на твоего бугая, ага. Сам - бугай, и конь у него - бугай, - забубнил дед.

  Иван подал ему руку и задёрнул мужичка себе за спину.

  - Вот, жеж, - мужичонка витиевато выругался. - Чуть длань не оторвал.

  * * *

  В тот же день всё село переехало в новый город. За стенами стояли начатыми пятьдесят изб, в подклетях которых уже можно было жить, и постепенно надстраивать их выше. Дома не стояли близко друг к другу, а равномерно распределялись по территории, ближе к стенам. В центре городка оставалась солидная пустая площадь.

  Городская стена имела средний "бой " (горизонтальный ярус с бойницами), и верхний "бой", являвшийся крышей среднему. Под средним "боем", укреплённым столбовыми подпорками, можно было хранить различное городское имущество, или открывать торговые ряды. Сейчас там лежали обтесанные брёвна. Много брёвен. Целая стена брёвен. По четырём углам городской стены и через сто метров по стене, стояли квадратные дозорные башни.

  Вечером, когда все собрались на площади проститься с солнцем, Иван держал речь:

  - Этот город дал нам лес. Спасибо лесу!

  - Спасибо, - раздались слова со всех сторон.

  - Но мы должны научиться защищать и город и себя, поэтому с сегодняшней ночи на стенах дежурят по четыре стражника с колотушками. Пусть колотят, чтобы мы все знали, что они не спят. И колотушки, и оружие находятся на дозорных башнях. Гостомысл, разведи дозорных.

  Иван уже не первую ночь ночевал в княжеской усадьбе.

  Если бы не статус и не исторические перспективы, Иван бы обошёлся чем-нибудь проще. Но князь должен жить во дворце, и Олеговы строители собрали ему большой двухэтажный квадратный терем с внутренним, квадратным, десятиметровым в поперечнике, двором.

  Дубы в полтора обхвата пилили вдоль посередине, и из таких, располовиненных брёвен, собирали хоромину. Так, и внутренний объём не терялся, и плоские внутренние стены смотрелись, по мнению Ивана, легче.

  * * *

  Стояло лето. Жители ловили рыбу бреднями, связанными из толстой верёвки. Ловились судаки размером под метр, лещ, плотва, окунь, язь, сельдь, а также форель и речной угорь. На берегу реки установили разделочные рыбные ряды, солильные и коптильные. Готовые продукты разносили по складам.

  Иван в своём подворье, ещё при строительстве стен, установил глубокий и объёмный ледник, разделённый на четыре части под разные продукты с четырьмя разными входами, заложил туда лёд, присыпав его опилками.

  Был в Ростоке и кузнец, не очень крупный, но жилистый мужик годов под сорок. Он больше всех страдал от переезда, но, когда Иван показал ему место для новой кузни, и приготовленный там для неё пиленный большими кирпичами туфовый камень для стен и тонкими керамическими пластинами для крыши, возрадовался, и сам собрал новую кузницу за неделю.

  Все ежедневно хвалили лесного бога. В городе оказалось чуть менее двухсот человек, из них - сорок два, относительно боеспособных, мужика.

  * * *

  Осенью пришли руяне. Враги всегда нападают для того, чтобы забрать заготовленное на зиму. Их было всего около двадцати человек. Но они все были воинами, со щитами, мечами и луками. Они пришли с востока. Появившись на противоположном берегу реки, они явно не рассчитывали увидеть здесь стены. Вероятнее всего, они собирались переправляться, чтобы потом пройти вдоль берега и напасть на старый городок.

  Ничуть не смутившись, что их замысел раскрыт, они стали готовить средства для переправы через реку: ломали сухие ветки и связывали их в вязанки.

  Иван и все жители города скопились на верхнем ярусе стены. Оценив обстановку, Иван сходил в терем и принёс СВД, замотанную в чёрную ткань.

  - Что это? - Поинтересовался, один из жителей, прилаживавший тетиву на лук.

  - Это магический посох, но лучше бы тебе этого не знать, - мрачным голосом сказал Иван.

  Он думал о том, что ему сейчас придётся впервые в жизни убить человека, поэтому он был мрачен, а воин подумал, что мрачность волхва относится к нему, и постарался убраться в сторону.

  Иван прошел к башне и взобрался по лестнице.

  - Шёл бы ты... на стену, - сказал он так же мрачно стражу. - Колдовать буду. Могу и тебе навредить.

  Страж засуетился и быстро спустился вниз. Иван крикнул ему:

  - Стой внизу и никого не пускай наверх! Моим именем!

  Развернув СВД, Иван приладил её в бойнице башни и посмотрел в прицел. Сто метров - самое расстояние для выстрела в голову. Проверив дистанцию и уловив ветер, Иван выстрелил. Один из руян вскинул руки и упал на спину. Все остальные подбежали к нему и стали показывать руками на другой берег. По реке разносились невнятные голоса.

  Второй выстрел произвел обратный эффект. Все отбежали от убитого, завалившегося напервое тело лицом вперёд.

  - Бог любит троицу, - сказал Иван и снова выстрелил.

  Три тела, щиты и оружие лежали на берегу, а больше никого на той стороне видно не было. Стояла абсолютная тишина. И над рекой, и над стеной.

  Иван спустился с башни.

  - Наблюдать! - Приказал он стражнику и спустился по башенным ступенькам.

  Пройдя в терем, он нажал на кнопку "агрегата" и переместился к себе в городскую квартиру.

  Налив пару рюмок водки, он обмылся в душе. После второго выстрела он почувствовал, как из него ручьями потёк липкий пот. Простиранную в машинке одежду он развесил на сушке, надел сменку, и переместился назад в Росток.

  Если посчитать все часы пребывания Ивана в прошлом, получилось бы около двух лет, а его мире прошла всего пара недель, и то, только потому, что ему пришлось изготавливать ювелирные украшения для жены князя и игрушки для его детей. А ещё он потратил некоторое время на исследование "агрегата". Но и это время было потеряно не зря.

  Иван нашёл кнопки третьей оси координат. С помощью них он теперь мог перемещаться не только на поверхность земли, но и в её недра, туннели и пещеры.

  Цифры этой строки светились фиолетовым цветом, и Иван давно пытался их расшифровать, но безуспешно, пока ему не попалась в интернете заметка. Банк США специально опубликовал координаты своего хранилища, добавив к спутниковым координатам ещё и высоту над уровнем моря в метрах. Типа, попробуйте ограбьте.

  Вбив все координаты в агрегат, Иван вспомнил, что он собирается переместиться в банк. Попадёт ли он в само хранилище, или в какое другое место банка, а может быть, появится рядом со зданием, как происходило в случае совпадения точки входа с материальными объектами, он не знал, но решил всё же маску "зайчика" надеть.

  Переместившись, Иван оказался в хранилище банка, в центре которого на столе лежал кейс с миллионном долларов призового фонда и сертификат с разрешением их взять, тому, кто проникнет в хранилище любым способом.

  Иван проверил кейс второпях, так как сработала сигнализация, закрыл его, и был таков. Угрызений совести у него не было, так как, он просто выполнил условия контракта на предъявителя.

  Часть баксов сейчас продолжали лежать у него дома, а часть Иван разменял в том же банке США, но в раннем времени, за несколько дней до публикации о выдаче премии в случае похищения.

  Через пару дней в американской прессе и в интернете появился его портрет в маске зайчика, а также призыв откликнуться и прийти в офис банка за ещё одним миллионом долларов, но Иван в добрые намерения банкиров не поверил.

  * * *

  После убийства Иваном потенциальных врагов, жители Растока некоторое время обходили его стороной, но потом всё забылось.

  На следующее после стрельбы утро ни тел, ни иных предметов на противоположном берегу реки не было, только, прибежавшая на запах крови, лиса покрутилась по берегу, и снова убежала в заросли ивняка.

  Следующий раз руяне пришли с юга. Они вышли ночью из леса и попытались забраться на стену. На стенах горели "магические огни" электрического освещения и стояла "магическая охранная сигнализация", поэтому даже спящий стражник отреагировал на рёв сирены и поднял шум.

  В этот раз из "посоха" поражать врагов Иван не стал, а посмотрел, как действуют защитники города. Лампы, защищённые особо-прочным стеклом, нападающие стрелами разбить не могли, поэтому были видны, как на ладони, и успешно обстреливались стрелами.

  Потеряв около десяти воинов, руяне отошли и до утра попыток напасть не предпринимали. Тела убитых лежали под стенами.

  С первыми лучами солнца из-за деревьев вышел воин без оружия и, подняв руки, пошёл к башне. Он видел на ней стражника.

  - Мы хотим забрать наших родичей, - крикнул он.

  Стражник стукнул в било, ничего не ответив.

  Иван, взошедши на стену, подозвал воина жестом, а потом спросил:

  - Что ты кричишь?

  Воин повторил своё желание.

  - Ты должен не хотеть, а просить... - Сказал Иван.

  - Я прошу, позволь забрать.

  - Зачем нам это? - Спросил Иван. - Вы пришли забрать наши жизни и наших жён. А сейчас вы хотите забрать жертву, принадлежащую нашему Лесу. Ты хочешь забрать жертву? Тогда бог придёт и заберёт тебя. Не боишься?

  Воин сплюнул на снег и ответил:

  - Не боюсь. У вас - свои боги, у нас - свои. Пусть они сами выясняют, кто из них сильней.

  - Ты сам так захотел, только, предупреди своих людей об этом. Кто возьмёт жертву нашего бога, тот умрёт. Я предупредил. Мы стрелять не будем.

  Стоящие рядом на стене жители города всё слышали и стали переговариваться, покачивая головами и пожимая плечами, а Иван ушёл в терем. Когда вражеские воины подошли к стене и потащили в лес тела своих павших, двое из них, один за другим, вдруг упали. Под их телами на снегу проступила кровь. Остальные руяне тела побросали и стояли переглядываясь и переговариваться.

  Жители города торжественно завыли, зарычали и закричали:

  - Наш Бог сильнее! Уходите! Он не отдаст свои жертвы!

  Один попытался в одиночку тащить тело, но тоже упал на спину. В виске у него было маленькое отверстие, из которого шла кровь.

  - Не приходите больше сюда! - Кричали горожане. - Это наша земля!

  Руяне, понуро опустив головы, побрели на реку и скрылись за её поворотом. В лес они заходить побоялись.

  Глава четвёртая.

  Молва о волхве-чародее, живущем в граде Ростоке и истории, связанные с ним, расцвеченные фантастическими красками, дошли до князя Накона в середине весны.

  Одна из легенд рассказывала, как Князь Яролик покорил руян. Начиналась она у стен Ростока, а заканчивалась на острове Рюген, схваткой Яролика с волхвами. Кое-что в историях было правдой.

  Иван, после поражения руян зимой у стен города, пошёл по их следам. Руяне шли на лыжах, а Иван шёл на японском снегоходе, который выбрал из условий его относительной бесшумности.

  Враги шли ходко, но не на восток, как предполагал Иван, а на юг. Вверх по реке. И вскоре Иван понял, зачем. Впереди на берегу появилась невысокая крепость. Даже не крепость, а так, огороженная брёвнами, наклоненными острыми концами наружу, территория.

  Подойдя к воротам, руяне постучали, но, видимо, их послали по адресу, и они отошли в лес. Застучали топоры. Они делали лестницы. Через сутки начался штурм.

  По узкой лестнице, закинутой на стену, и уложенной между кольями, ползло несколько человек. Первый полз, прикрываясь спереди круглым щитом, а за ним ползли другие, прикрываясь со сторон. Остальные нападающие стреляли из луков по крепостным лучникам.

  Иван удивился эффективности технологии, разглядывая битву в оптику прицела. Первый руянин дополз до конца лестницы, встал на наклонное бревно и стал аккуратно смещаться вниз. Также аккуратно двигалась и вся четверка. И лучники, по одному, стали тоже заползать по лестнице, встраиваясь в живую, защищённую со всех сторон очередь.

  Иван, поняв, что может не успеть, выстрелил. Мелкокалиберная винтовка щёлкнула, и первый, вступивший на бревно, покатился кубарем на копья защитников крепости.

  Атакующие замерли, а потом дрогнули. Второй, оставшись без прикрытия спереди, получил несколько стрел, и, завалившись вбок, упал в снег. Тоже самое сделали и остальные нападающие. Все попрыгали вниз.

  Иван взревел мотором на холостых оборотах. Получилось музыкально. Рёв перешёл в визг. Руяне бросились врассыпную от крепости и от леса в сторону реки.

  Пройдя ещё немного по льду реки, неудачливые рейдеры повернули на восток.

  * * *

  Как-то утром, Иван, наблюдавший за стоянкой ночующих прямо в снегу воинов, увидел вождя, отошедшего отлить ночной запас жидкости.

  - Хороший случай, - подумал Иван, и переместился к вождю за спину.

  Надавив левой рукой между лопаток, Иван прижал его грудь к стволу дерева.

  - Спасибо, что добришь мой лес, вождь, но этого, - он усмехнулся, - не достаточно, чтобы он простил вас. И не останавливайся, - посмеиваясь продолжил Иван.

  Струя журчала по коре дуба.

  - Всё, - просипел вождь, одергивая длинные полы меховой одежды.

  - А сейчас слушай меня внимательно, - внятно произнёс Иван. - Князь Након специально вызвал меня из самого Рима, чтобы я договорился с отвернувшимися от него богами. И я договорился. Теперь боги на его стороне. Меня зовут Яролик. Я волхв, маг и чародей. И я правлю духом леса. Уходите, и не трогайте наши земли. Не послушаете - все умрёте.

  - Я хочу посмотреть на тебя, - сказал вождь.

  - Смотри, но не балуй. И выкинь ножи, что у тебя в рукавах.

  Из рукавов в снег выпали ножи. Иван отпустил вождя, и тот резко обернулся. Делая выпад вперёд, он упал в снег и ткнул Ивана в бедренную артерию небольшим тонким кинжалом.

  Иван спокойно смотрел на вождя, а вождь на Ивана. Потом вождь поднялся.

  - Я не мог не попробовать, - угрюмо сказал он, не поднимая глаз.

  - Не пробуй больше. Не надо, - угрожающе сказал Иван и исчез.

  Вождь смотрел на снег и видел только свои следы.

  * * *

  Идя на встречу с вождём, Иван по-человечески жалел раненых и думал передать им антибиотики, но потом понял, что это - "жертвы леса", и такие тут правила игры, которые сразу не поменяешь.

  * * *

  На Рюгене Иван появился во время празднования руянами дня весеннего равноденствия. В длинном сером шерстяном плаще с капюшоном он не выделялся бы и не отличался от таких же, как и он, волхвов, однако Иван появился в храме Аркона прямо возле каменной статуи четырёхглавого бога во время жертвоприношения. На жертвеннике собирались резать барана.

  Появившийся из воздуха Иван вызвал в толпе удивлённый ропот и перешёптывания, но поднятая им вверх правая рука, заставила всех замолчать.

  - Меня зовут Яролик. Я волхв князя Накона. Я не буду вас долго задерживать. Я пришёл отдать жертву Световиту и сейчас уйду.

  Иван резанул себя по левой ладони ножом и обмазал своей кровью меч бога.

  - Я пришёл сказать вам, что сейчас я защищаю земли князя Накона.

  Иван выделил второе "я".

  - Кто на эти земли с мечом придёт... тот... умрёт, - продолжил Иван, пытаясь избежать штампа, но случайно попал в рифму.

  - Желаю вам всем здравствовать, - сказал Иван, махнув левой рукой, и забрызгав близко стоявших руян своей кровью.

  - О! - Воскликнул он. - На вас моя кровь. Теперь вы мне должны! Жду у себя в Ростоке князя Вислова на празднике Великого Солнцестояния. Князь Након зовёт вас. Пора вам пообщаться за столом, а не на поле брани! Мир вам!

  Иван громко рассмеялся и исчез.

  * * *

  Князь Након, услышав сказочные истории, переложенные в песни, из уст пришедших по реке Лабе гусляров, удивился.

  Не прошло и года, как они расстались с Иваном, а слухи о нём уже гуляют сами по себе. Но князь скоро о том забыл, погружённый в возведение городских стен по рисункам, оставленным Иваном.

  Лес они заготавливали всё лето и осень и сплавляли его по реке до ледостава. Зимой продолжали валить, а сейчас снова сплавляли и ставили стены.

  Сначала они вкопали со стороны реки заострённые сверху брёвна, уложив их почти горизонтально, насыпав на них вал земли. Далее, за образовавшимся рвом, поставили квадратные башенки и соединили их стеной - однорядным частоколом.

  * * *

  Иван сам напомнил о себе Тихомиру, появившись у ворот города на огромном, сером в яблоках коне. Следом за Ивановым конём шёл, привязанный к его седлу, черный, такой же огромный, осёдланный жеребец.

  Князь встретил Ивана радостно. Обнявши его он, прикрывшись от солнца ладонью, посмотрел на чёрного жеребца, а потом, вопросительно, поднял бровь на Ивана.

  - Твой-твой! - Засмеявшись, сказал тот. - Только со стременами я... По себе подправь.

  Князь, приложил локоть к стремени, замерил расстояние до седла, подтянул ремешки.

  - Да как же на него влезать?! - Крутился он вокруг коня.

  - Некоторые со спин рабов влезают, а некоторые... с длани друга, - сказал Иван, стоя перед ним и подставляя правую ладонь под ступню князя.

  - Ладно! - Сказал князь, наступая на неё левой ногой, как на ступень, и запрыгивая в седло.

  Иван не дрогнул.

  - Ох и здоров ты, брат! - Восхитился Тихомир, но сразу переключился на коня. - Ох и здоровый конь! С него видно всё, как... с башни. Спаси Бог тебя, Иван! За дары твои... И дела твои. Наслышан уже. Наслышан.

  * * *

  Они сидели всё в той же светёлке что и год назад и разговаривали. Иван рассказал, что построил город, наладил его охрану, как выдержали два нападения руян, как ходил в Аркону, и что ждёт на летнее солнцестояние в Ростоке князя Вислова.

  - Тебя звать пришёл. На том празднике многое должно решится, - закончил свой рассказ Иван. - Придёшь?

  - Приду.

  Не расспрашивая Ивана о нюансах его побед, Тихомир задумчиво проговорил:

  - Города - это хорошо... Людей мало, - сказал князь.

  - Так делайте! - Сказал Иван.

  - Как это? - Удивился князь.

  - А ты не знаешь? - Удивился Иван.

  Тихомир посмотрел на Ивана и нахмурился, размышляя.

  - Поясни.

  - У меня уже только моих народилось три девки и пять пацанов.

  - Как это? За год?

  - Понятным образом, как нарождаются, - засмеялся Иван. - Через баб...

  - У тебя, что, восемь жён?

  - Ну... Жён не жён, а живём вместе, - усмехнулся Иван.

  - Разом?!

  - Не разом, а вместе. Они все у меня в хоромах живут. Со своими детишками. И с моими уже. - Иван в голос рассмеялся. - Демографию улучшаем!

  - Чегось?

  - Демос - это народ, по-гречески. Народ растим.

  - Ну ты брат... Удивил.

  - А ты? Отстаёшь?

  - Ну... Мы тоже... ждём.

  - Закон надо начертать на рунном камне, чтобы ни одна баба не ходила порожняя. И всех одиноких взять на обеспечение.

  - Так, мы и так, не обижаем. Община же... Не голодают, вроде.

  - Всех мальцов пяти зим отроду на воспитание к бывшим воям немощным отдать.

  - Так и есть.

  - Ну, значит, всё ладно! Ещё подлить? - Спросил Иван, поднимая флягу.

  * * *

  Тихомир приехал в Росток ранее обозначенного срока. До праздника было еще два дня. Установленный в центре города шест с шаровым навершием с острыми лучами, символизирующим солнце, своей тенью ещё не доходил до установленного рунного камня.

  На камне русскими буквами, стилизованными под руны, было написано: "камень установлен 966-го лета от рождества Христова правителем сей земли Яроликом подданным короля русов Накона Тихомира".

  Князь стоял перед камнем и пытался прочитать выбитую на камне надпись.

  - Что тут начертано? - Спросил он Ивана.

  Иван прочитал.

  - Сам начертал?

  - Сам.

  - Я руны не знаю. У нас только волхвы знают.

  - Эти руны и ваши волхвы не знают!

  Тихомир в который уже раз, посмотрел на княжеский терем.

  - Веди, уже, в хоромы свои. Мочи нет смотреть на них. Такое только волхвам под силу...

  - Это... вряд ли. Волхвы живут в землянках, да в дуплах.

  - Да-а-а... Удивятся они, - делая ударение на второй слог, сказал князь.

  - Удивятся и удавятся, - засмеялся Иван.

  - Не боишься?

  - Нет, князь, не боюсь. Опасаюсь. И стерегусь.

  - Это верно.

  На прямое крыльцо поднялись по трём ступеням и вошли через двойные распашные широкие двери в тридцатиметровый зал с очагом в центре. Вокруг очага был пристроена широкая столешница. Очаг прикрывала железная решётка с полозьями, на которых стояли тоже решетчатые подставки для котлов и чайников.

  Вокруг очага суетились сразу три женщины. Одна потянула кочергой подставку с чайником, та выползла. Чайник был подхвачен и снят с подставки.

  - Тут хорошо зимой, тепло. Дым и горячий воздух поднимается наверх в дыры и проходит под полом второго яруса, грея его. Пол там из плит жженого глиняного камня. Сейчас, летом, жар туда не идёт, а уходит во внутренний двор, через ту дверь. Дыры закрыты. Наверху не жарко.

  Они прошли по нижнему этажу через анфилады комнат.

  - Здесь всё женские и детские комнаты. Второй ярус мой... и твой. Но, там всё такое же. Потом увидишь. А вот двор...

  Они вышли во внутренний десятиметровый двор, в центре которого стоял небольшой бассейн с фонтаном. В высокий колодец стен виднелось синее небо.

  - Фонтанус! - Воскликнул князь. - Волшебство!

  - "Ага, волшебство, - подумал Иван. - Год строили, а я бегал по лесу, охранял этих алкоголиков, поил и кормил. Хорошо, что зверья здесь немеряно. Но работников от вида мяса к концу года уже тошнило. Зато, шкур у меня сейчас..."

  В углу двора стояли два деревянных кресла и небольшой столик, вырезанный Иваном лично из дубовых пней. Вся мебель в доме была сделана руками Ивана из местного дуба в подвале "терема" в шикарной мастерской, где имелись нужные ему станки, инструменты, дизель-генератор и звукоизоляция.

  - Так живут боги! - Еле слышно проговорил Тихомир.

  - Так живут обычные римские патриции, - засмеялся Иван, - но у них есть много рабов. А у вас рабов нет. Поэтому вы так жить не будете, пока не поумнеете.

  - А у тебя рабы, или ты такой умный? - Разозлился вдруг князь.

  - Я умный, - взяв его за руку, сказал Иван. - А ещё я... маг... Мне легче.

  - А может ты бог?

  - А может и бог... - усмехнулся Иван. - Садись, выпьем холодный компот.

  Они сели, и женщина сразу принесла и поставила кувшин с компотом и кружки.

  - Интересная одежда у... твоих женщин.

  - Ткань римская. Как шить - я научил.

  - Ты научил?!

  - Я научил. Ты меня спрашивал, не бог ли я? Если думать о боге, как о волшебнике, который управляет людьми и карает их, тот я не бог, а если думать о нём, как о том, кто даёт знания, то я, прости господи, - бог. Но я не всесильный.

  - Нет всесильных богов.

  - Ты уверен? Я нет! Я не знаю, - развёл руками Иван. - Если бы бог был всесильным, то он бы просто сделал так, как он хочет, а раз послал сына своего на смерть, чтобы донести до людей смысл жизни... Тогда не знаю. И, честно сказать, не очень-то у него это получилось? Так ведь? - Иван рассмеялся.

  - Я тоже об этом думал, - отпивая компот, сказал Тихомир.

  - Об этом все думают. Кто думать может. Завтра будет тяжёлый день, - сказал Иван. - Надо убедить руян, перестать грабить наши земли. Я не хотел бы действовать силой и давить на них. Что развело вас? Вы же один род.

  - Не совсем один. Но не это главное. Когда-то Руян не был островом. Как рассказывали старики, однажды море нахлынуло на берег и размыло его. И Руян отделился от земли. Затопило и его, и нашу землю. Много людей унесло море. В основном все жили, как и сейчас, на берегу, ловили рыбу и зверя морского.

  - И что сейчас мешает заниматься тем же?

  - Сейчас вообще всё по-другому. У нас слишком много богов. У каждого рода свой бог. И родовые жрецы спорят между собой.

  - Вы же жрецам жертвы носите?

  - Носим. Как без них?

  - Вот за это они и спорят. Не за богов, а за то, сколько, и кто, им жертвы принесёт. У епископов тоже так. Хоть последнее, но отдай. Плохо это. У епископов, тоже сейчас начнётся деление. Они уже поделились на Рим и Константинополь. И Рим разделился. Два Императора. Дальше ещё хуже будет.

  - Дальше, это когда?

  - Через сто зим.

  - У-у-у... долго ещё ждать.

  - Не надо ждать, надо жить сейчас. Если нельзя победить силу, надо приспособиться. И ждать, когда противник ослабеет.

  - Чтобы убить его?

  - Нет, если ты его убьёшь, придёт другой... Чтобы изменить, его или его детей. Но это очень сложная, долгая работа. Работа многих людей. Но чтобы изменить, нужно учить, а чтобы учить, нужно что-то знать. Они, - Иван махнул рукой на юг, - знают больше вас и ничему новому вы ни их, ни их детей, научить не сможете. Вы тут только и делаете, что - убиваете друг друга, да баб воруете.

  Иван помолчал. Тихомир сидел задумчивый.

  - Чтобы такие хоромы построить, знаешь сколько учиться надо? - Иван вздохнул.

  - И ты всё это знаешь? - Спросил князь.

  Иван засмеялся.

  - Нет не всё, друзья помогли.

  - У тебя есть такие друзья, - задумчиво сказал Тихомир.

  * * *

  Иван не стал грузить князя проблемами и политинформацией, а показал всё своё хозяйство.

  В каждом доме была своя корова, свинка, лошадка, собачка-волкодав, кошечка и куры. Дворы огорожены. В каждом имелся палисадник со смородиной.

  Показал место для будущих полей, сенокоса. Ещё при закладке города дерево-посадочной машиной повыкорчевали деревья на большой площади. Теперь, через год пришло время их пережечь. Деревья лежали сгуртованные , и сжигали гурты по очереди, дабы не создать пал. Этой осенью посадят озимые рож и ячмень. Лес здесь рос смешанный: сосна, ель, дуб, вяз, так что, почвы особо кислыми быть не должны.

  Показал Иван и свой "водоканал". По весне они надстроили двускатную крышу над стеновым "боем" верхнего яруса, и стали собирать в башенные емкости дождевую воду. Деревянные емкости обмазали глиной и обожгли изнутри. Возле башен сделали общественные нужники. Под башнями и стенами, еще при строительстве стен, в траншеях были уложены трубы канализации для водостока в реку.

  Ледникам князь не удивился, удивился их размерам. Удивился запасам, лежащим в хранилищах. Особо удивился бочкам.

  - Что здесь? - Спросил он.

  - Рыба морская. Сельдь. Солёная. Угощу сегодня... С молодой картошечкой... Да с укропчиком. Да с водочкой...

  - Ты говоришь странные слова, но у меня потекли слюни, - удивился князь.

  - Это магия, - махнул рукой Иван. - Магия передачи эмоций. Но... Если вернуться к бочкам... Мы и бочки начали делать. Почти год учились: строгали, обручи ковали, клепали. Это - чужие бочки, а наши под засолкой на берегу.

  - Делаем всё вместе и учимся вместе, - продолжал Иван. - У кого лучше получается, быстрее, он помогает другому. Видишь, вдоль той стены под средним ярусом крыша надстроена и стеной перекрыта? Там у нас учебное и ремесленное места.

  И зимой там все работают. У каждого свой урок, свой интерес. Кроме охотников, все там. У нас скопилось уже достаточно деревянной посуды, чтобы провести большой пир. По всем мастерским тёплые полы. Ты не поймёшь на словах. Увидеть надо. Там я люд писать и считать учу. Малевать.

  Увидев непонимание на лице и в глазах князя, Иван повёл его в мастерские. Там продувал сквознячок, пахло стружкой и масляными красками. Кое где с потолка свисал от стены до стены брезент, разделяющий "классы". Где-то он был подтянут к потолку, как парус.

  Иван подвел князя к стене, на которой висели холсты с нарисованными красками картинами.

  - Это всё зимой писали. Учились. Сейчас не до того.

  Тихомир разглядывал рисунки, некоторые поглаживал рукой, ощущая рельеф высохшей масляной краски.

  - Очень красивые. Все. И как много...

  - Вот так и живём, - сказал Иван.

  * * *

  Вечером Иван угостил Тихомира селёдочкой и всем к ней причитающимся. Пропарил в бане, которые стояли на берегу реки.

  Гости стали съезжаться назавтра. Сначала приехал князь Рерик из одноимённого города. Сразу следом приехали князь Болеслав из Тетерева и Мстивой из Ленца. Все они приехали вместе с волхвами, жрецами и боевым сопровождением, человек по десять. Приехавшие разместились внутри города под городскими стенами, раскинув тонкие войлочные шатры. Даже вожди.

  Всех встречали князь Након и Гостомысл. Про Ивана - Яролика никто не спрашивал, но вопрос на лицах читался. Гости с интересом и страхом поглядывали на терем волхва.

  К вечеру прибыл руянский князь со своей свитой и двумя жрецами. И он, увидя, где поместились прибывшие ранее гости, тоже устроился под стеной.

  - Так у них, наверное, принято, - подумал Иван, разглядывая в бинокль со второго этажа своих хором прибывших.

  Гости разбрелись по территории городка. У ворот и дверей складов Иван предусмотрительно поставил часовых. Жрецы, расставив вокруг коловрата своих божеств, принялись гудеть в дудки, бить в бубны. Далее кольцами стояли столы с едой и питьём.

  Гуляли все. Весь город. Иван не появлялся.

  Он обходил и осматривал территорию вокруг города. Он искал и нашёл. Помог тепловизор.

  Группа воинов, численностью до двухсот человек пряталась на опушке леса со стороны старого посёлка. С севера. Раскрашенные зелёной глиной и утыканные травой, они были совершенно не заметны.

  Иван, обойдя с тепловизором всю южную округу, не ожидал такой хитрости. Завернув на участок, где жгли деревья, Иван отвернул тепловизор в сторону от жара и заметил в стороне "тёплые" пятна.

  Парило к дождю. Небо тучами придавило землю. Дымы с огнищ стелились в северо-восточном направлении. Оттуда и зашли воины Руяна. Там и залегли на границе леса.

  То, что это были именно они, Иван не сомневался. Хотя, могли быть и "свои", решившиеся воспользоваться случаем сбора многих князей в одном месте для сведения счётов. Сегодня воевать было ещё можно, завтра и два дня после - нельзя. Праздник.

  Иван понял, что праздник может закончится, не начавшись, вернулся в свой терем, облачился в ритуальный плащ и вышел к гостям. Его появление мало на кого произвело впечатление, только на знающих.

  Гости и жители уже прилично набравшись пива, танцевали, взявшись за плечи, в хороводе вокруг коловрата под звуки дудок и тех же бубнов.

  Иван подошёл к княжескому столу. Возле князя Накона стоял незанятый "стул" в виде чурки.

  - Уважаемые князья, рад вас приветствовать в славном граде Ростоке, - сказал Иван.

  - Это наш друг, Иван Яролик, - сказал Тихомир. - Это он построил этот град.

  - У Яролика много и других подвигов, - откликнулся князь Вислов. - Аркона продолжает обсуждать его появление в храме на весеннее равноденствие, и как он один справился с отрядом моих воинов.

  - Я! - Изумился Иван. - Это все Лес. Он помогает нам. И сейчас шлёт вести, что не всё в порядке под его древами.

  Иван замолчал. Никто не решался заговорить. Подручные князья Накона внимательно и с интересом разглядывали Ивана, видя впервые. Подручные Вислова смотрели в стол.

  - Предлагая собрать всех за этими столами, я хотел уговорить вас прекратить убивать друг друга, что вы делаете на радость вашим общим врагам - германцам и саксам. Я хотел, чтобы вы послушали меня.

  - А почему мы должны тебя слушать? - Хмыкнув, спросил Вислов. - Даже если ты и волхв, чародей, то ты чародей Накона. А у нас свои волхвы, их мы и слушаем.

  - Я не волхв, и не чародей! Я - Яролик!

  - Это ты сам так себя назвал?

  - Мой Отец. Пока не стало поздно и пока ещё можно договориться, я прошу послушать меня...

  - ТЫ убил моих людей.

  - Они хотели напасть на мой город.

  - Они хотели переправиться через реку.

  - Они находились на нашей земле, были вооружены и раньше приходили разорять наши города. Мы имели право на первый удар.

  - Это наша земля, - сказал Вислов и встал. - И право здесь наше. И ты первый убил моих людей.

  Люди Вислова тоже все встали.

  - Да, - я убил трёх твоих людей, а мог убить их всех. Да, я убил других твоих нескольких людей, а мог убить всех. Вождь может подтвердить, - ткнул Иван пальцем в "того вождя". - Я и сейчас могу убить всех вас, но я позвал вас сюда не для того.

  Иван, говоря это, сидел, не поднимая на Вислова глаз, смотря ему в район живота, но договорив, посмотрел ему в глаза. Взгляд Вислова ему не понравился. Это был пустой тёмный взгляд убийцы.

  - Я могу прямо сейчас убить даже твоих людей, скрывающихся в лесу. Хочешь? Проверь. Только кивни, и один твой человек умрёт.

  Вислов сел.

  - Какие люди? В каком лесу?

  Иван махнул рукой на север.

  - Там нет моих людей.

  - А чьи там люди? - Громко спросил Иван, так, чтобы слышали все князья.

  - Значит - ничьи? - Спросил он, не услышав ответа. - Тогда сейчас они начнут умирать.

  - Стой! Прости князь, - сказал один из приближённых Вислова и ударил его ножом в шею, но мгновением раньше, пока нож не коснулся шеи, пуля бесшумного пистолета ПСС, вылетевшая из рукава Иванова плаща, пробила убийце грудь. Он ещё постоял, оперевшись низом живота о стол, а потом завалился назад.

  - Кто-то ещё хочет что-то сказать? - Спросил спокойно Иван.

  Глава пятая.

  Князья сидели во внутреннем дворе его дома вокруг бассейна. Колодец стен хорошо отражал голос Ивана.

  После инцидента с подручным Виславу князем, Иван убедил их перейти сюда, и по их лицам теперь видел, что они об этом не жалеют. Удобные кресла, прохлада от бассейна в душный июньский полдень, и хороший эль с вяленной форелью, - всё располагало к беседе.

  В проёме дверей висела карта, нарисованная на большом холсте яркими красками. Карта Европы и Азии. В руках Ивана была лазерная указка.

  - Ещё раз повторяю. Мы живём вот здесь, а это, - он обвёл указкой вокруг материка, - остальной мир. И то не весь. И везде живут люди. Очень много людей. Гораздо больше, чем у нас свами. И все они соберутся и пойдут к нам. Если не сейчас, то скоро. Когда вырастут ваши дети. И они истребят ваши рода. Если вы не объединитесь и не забудете, где чья земля. Земля того, кто её может обработать, а не того, кто отберёт её у соседа. И земля здесь не самая лучшая. Эта земля никому не нужна. Всем нужны люди, которые её обрабатывают, чтобы с них брать дань.

  Чтобы что-то взять с этой земли, надо много знать и уметь. Я вас научу, как взять с неё, не убивая друг друга. И у вас нет другого выбора. Я не позволю жить иначе. И я не отбираю у вас власть, а даю её вам, потому что, ваш народ не будет больше голодать.

  - Ты говоришь, как христианский бог... Ты хочешь накормить наш народ пятью хлебами? - Скептически спросил Вислов.

  - Нет. Я мог бы это сделать, но я хочу, чтобы вы сами научились себя кормить.

  - Ты Бог? Они, - он ткнул пальцем на Накона, - почитают того пророка, как Бога.

  - Я не Христос, но я могу вас накормить. Да и кормлю. Год назад здесь не было ничего. Или хотите чуда?

  - Убеди их, - попросил Након.

  - Хорошо.

  Иван встал, взял со стола вяленную форель, и обойдя всех дал каждому по рыбине, и в руках у него осталась всё та же форель.

  - Но это - не божественное чудо. Это чудо познания.

  Все сидели молча уставившись, кто на форель в руке, кто на Ивана.

  - Но они разные! Рыбины разные, - воскликнул Вислов. - Откуда ты из взял?

  - Оттуда, - сказал Иван, показывая вверх. - Какая вам разница?

  Ивану просто пришлось несколько раз "сходить" туда-сюда в будущее.

  - Христианство не такая уж плохая религия. Она не хуже ваших. И мало чем отличается от ваших. И она победит вас, потому что у неё один Бог, а у вас множество. И заповеди у христиан понятнее и человечнее. Миролюбивей. Хотя они такие же люди, как и вы. Готовы убивать всех, кто не с ними. И вам придется принять не их веру, а их храмы. И платить им дань. Они сейчас сильнее вас. А вы станете сильными, когда я вас научу, тому, чего они не знают, и вы сами изготовите оружие, которого у них нет. И тогда вы победите всех.

  Под оружием Иван имел ввиду знание, но не стал это уточнять.

  - Главное ваше богатство - это люди. Берегите их...

  - Ты предлагаешь нам перестать воевать? А как же Валгалла? Прикажешь нам умирать на мягком семейном ложе? Это не по-нашему праву. Я не согласен, - сказал Мстивой.

  - Хочешь в Валгаллу? Можешь идти прямо сейчас!

  Иван обвёл всех взглядом.

  - Кто хочет в Валгаллу? Я устрою. Хотите погибнуть в бою? Выходите в круг, и улетите прямо сейчас. Есть желающие?

  Почему-то желающих не было.

  - Надо здесь создать хорошую жизнь, а не стремиться на небо. Если все уйдут в Валгаллу, кто здесь останется? Одни христиане? - Иван рассмеялся. Кто-то неуверенно его поддержал.

  - Другого пути нет. Кто не с нами - тот против нас. Да... И заставьте жрецов работать. Кто не работает, тот не ест. Пусть колдуют в свободное от работы время. Сначала я буду помогать вам всем, давать всё, что потребуется. Накормить, напоить, построить. Вы наших гов видели? Нет? Пошли покажу.

  * * *

  Заканчивал Иван показ городского хозяйства на берегу реки, рассказывая о переработке и заготовке рыбы, показывая сети.

  - Вот эти сети зимой вязали наши бабы. Правда, нить не наша.

  Князья осматривали и проверяли на прочность трехслойную капроновую сеть, развешенную на берегу для просушки.

  - За такую сеть, можно и спеть, - в рифму пошутил князь Болеслав.

  - Всех научим плести и нить дадим.

  - Плести мы и сами могём... - вставил Мстивой.

  - Лады. Нить дам хоть сейчас. С собой каждый заберёт по пять кобылиц и одному жеребцу. Навьючите их подарками. Наши жители уже их вам готовят.

  * * *

  - Слышь, Яролик! Уговорил бы ты лес отвадить от нас беров .

  Гостомысл стоял в дверях. Он никогда не проходил дальше. Для него Иван даже специально поставил у двери табурет. А другие жители и к дому не подходили.

  - За нашими говками беры сошлись со всей округи. Таких тут отродясь не видывали. Как говы на выпас идут, так одну задерут. Наши охотники их взять не могут. Беры по двое - трое приходят. Люди бурчат, что лес озверел.

  Иван вздохнул. Медведи ему не подчинялись, и как отвадить их от города он ещё не придумал. Собаки волков отгоняли, а вот с медведями не справлялись.

  - Да и как тут справиться? - подумал Иван вспоминая шкуру, которая покрывала весь пол его "кабинета". Почти пять метров от кончика носа, до кончика хвоста. А с лапами, и того длиннее. Когти бера даже при воспоминании вызывали дрожь.

  - "Пора снова на охоту", - подумал Иван.

  Иван любил охоту, но бездумно животинок не бил, только ради еды и безопасности. Но такие шкуры даже в его мире ценилась дорого, а в уж в этом мире... Первая, выложенная им на аукционе шкура, ушла за сто тысяч рублей. А деньги были нужны. Миллион баксов заканчивался. Красть имущество ему не позволяла совесть, поэтому за коров и других животных, отправляемых им в прошлое, надо было платить из своего кармана. Если технику можно было вернуть, то съеденную свинку, или барашка вернуть не получалось.

  Техника, кстати, возвращалась обратно в будущее в том же виде, что и уходила в прошлое. Новая. Как и стояла на выставке, без царапин и изъяна.

  Это подтолкнуло Ивана на мысль, что и человеческий организм должен возвращаться в то же состояние. И он стал за собой наблюдать. Делал фото перед отправкой и после возвращения. Сравнивал. Но и без фото всё было понятно.

  Раны, ссадины и другие повреждения исчезали. Даже глубокие, типа пореза на ладони, которую он резал уже не один раз, чтобы доказать свою человечность, моментально затягивались. Без рубцов.

  Он прожил в прошлом почти пять лет. Зима только начиналась, медведи ещё только устраивали себе берлоги.

  - Снег выпал, - продолжил Гостомысл. - Егеря выследили три берложьих лёжки. Да и так, по следу можно.

  - Что снег выпал, сам вижу... Готовь людей и собак.

  - Всё готово, Яролик. Кони пьяны, хлопцы запряжены, как ты говоришь.

  - Молодца, - Иван радостно хлопнул хилого Гостомысла по плечу, но тот успел увернуться, и рука Ивана, с шумом рассекая воздух, пролетела мимо.

  - Тебе Негра оседлали, - продолжал, будто не заметив пролетевшую мимо него руку, Гостомысл. - Серый хворый ещё.

  Иван засмеялся и, скоро умывшись, начал одеваться. Завтракать он не стал. На охоту, как и на войну, надо идти с пустым желудком, считал Иван, и не понимал присказки Суворова про: "... ужин отдай врагу". Он утром не завтракал, чтобы не клонило в сон, обедал не плотно, а вот ужинал хорошо. И считал, что так - правильно. Главное - поесть до девяти и лечь спать в десять вечера. Так делали здесь все.

  * * *

  Первого "буряка" взяли в берлоге, придя по его свежим следам.

  - Спускай собак! - Бросил Иван. - И отходите.

  Псы метались вокруг ямы, засыпанной валежником, лаяли, но медведь не выходил. Отверстие, ведущее в логово было огромным, как и сама берлога. Валежник над ямой, глубиной метра четыре, высился ещё метра на два. Какой великан валилтридцатисантиметровые в обхвате стволы и таскал их в яму, охотникам предстояло увидеть и встретить.

  - Давай, Прима. Работай! - Скомандовал он Приёмышу, который, как оказалось, был "девочкой".

  Собачка радостно, и бодро побежала к берлоге, но со стороны входа лезть не стала, а нашла какую-то щель в валежнике с тыла, разгребла лапами мох и проникла до медвежьей спины.

  Послышался рёв, и буряк, с повисшей на его хвосте Примой, вылетел из берлоги, и поднялся. Грохнул выстрел, другой. Громадная туша завалилась вперёд.

  - Ух ты моя умница, - подняв собаку на руки, похвалил её Иван.

  Получив ответный "поцелуй", он взобрался на Негра, и тронул повод. Второго бера взяли, выгнав собаками из зарослей терновника. Можно было стрельнуть и так, медведь был хорошо виден, но продираться через колючки дикой сливы не хотелось.

  За день добыли пять здоровенных бера. Не меньше лежащего в кабинете. А первый, выгнанный Примой, был всех больше.

  Туши свежевали сразу. На такую охоту выходило всё мужское население города. И посмотреть, как охотится маг, и зная, что добычи и работы будет много. Иван почти не прятал свой "вепрь", а лишь разрисовал его краской под дерево.

  Мясо медведя тоже брали и, хорошо выварив, готовили тушёнку. Иван, плюнув на "конспирацию", построил на берегу реки консервный завод, закупил в своём мире жестяную банку, установил закаточный станок, автоклавы.

  Деревянный корпус завода делился на несколько частей: в закаточный и варочный цеха Иван никого не пускал. Уложенные банки проталкивали по проволочному желобу в окно цеха, в котором работали два человека, приведённые Иваном сюда из его мира. Там, эти, никому не нужные люди, жили скудно, но имели большой опыт в рыбном и консервном производстве.

  Одного из них Иван постоянно встречал по утру возле своего дома, сидящим на крыльце магазина, другой иногда помогал ему в мастерской, когда не пил. Сейчас они оба жили и работали здесь. И очень неплохо себя чувствовали. Крепкого алкоголя тут не было, а Гостомысл мог заставить работать любого.

  А когда Иван показал им серебряные рудники Раммельсберга, они попросили оставить их здесь, мотивируя тем, что: "консервы, - как-то привычнее".

  Мясные консервы, в большой жестяной банке, Иван складировал, постепенно создавая стратегический запас. Часть консервов, из судака и плотвы, делали в стекле и горожане использовали во время зимы.

  Также в стекло катали и овощные закуски и приправы. Капусту, лук, морковь, свеклу и огурцы выращивали уже четвёртый год. На картофель и злаковые не хватало рук. Зерно возили с юга, картофель Иван закупал в будущем.

  За пять лет столкновений славяно-русских племен не было. Иван периодически посещал всех вождей. Провёл разъяснительные беседы с теми, кто в Ростоке на празднике не был. Двоих пришлось отправить на Валгаллу. Это были вожди небольших, меньше, чем у Ивана племен, и их людей он увёл к себе в город.

  Одно племя, жившее выше по течению реки, на которой стоял город Росток, здесь её называли "Ворона", присоединилось добровольно, после того, как в Росток сходил их представитель и посмотрел на "нормальную городскую" жизнь.

  Сейчас в Ростоке проживало пятьсот сорок человек. У самого Ивана было уже двадцать пацанов и восемнадцать девчонок. Последние новорожденные шли то дуплетом, то тройней. Правило, помогать безмужним бабам плодоносить, в городе прижилось и не считалось зазорным. Но разврата и насилия не было.

  К слову сказать, в "цивилизованной" Европе более поздних времен, не считалось преступлением "приласкать" чужую, идущую без мужа, женщину прямо на улице, среди бела дня. Насильственным способом. Иван это знал и из общих понятий того времени не выбивался, но делал всё по согласию.

  Мужское доминирование везде было гипертрофировано. Иван его сглаживал, поднимая статус женщин в "своём" городе уважительным к ним отношением и уничтожением всеобщей безграмотности. Все получали обязательное начальное образование: и дети, и мужчины, и женщины.

  В качестве учителя, Иван пригласил своего друга, милицейского пенсионера, учителя физики по первому образованию, Николая, тоже одинокого, всеми забытого и никому ненужного, который согласился на этот эксперимент с интересом, и теперь нисколько не жалел.

  Никому из своих современников правды Иван не рассказывал. Для всех он оставался магом и чародеем. Вновь прибывшие для местных становились пришельцами из неведомого мира и получали статус, чуть ниже статуса Ивана.

  Для викингов существование многих миров - это реальность, о которой им всю жизнь рассказывали жрецы, волхвы и старики. И когда Иван и Николай стали им рассказывать о других мирах и летающих железных машинах, они не удивились.

  И если есть существа, прибывшие оттуда с новыми знаниями и умениями, то там должны быть и боги. Таким богом они Ивана и считали. Пришельцы из будущего их в этом не разубеждали, так, как и для них Иван был не совсем человеком.

  За зерно Иван рассчитывался серебряными дирхемами, штампуемыми им самим сначала из покупаемого им серебра в будущем, по тридцать четыре тысячи рублей за килограмм, а потом из добытого на горе Рамельсберг, что находится в западной Германии.

  На горе Рамельсберг работали шахтёры. Это была самая дальняя во времени точка. Как оказалось, если кнопку на агрегате продавить дальше, первая цифра выскакивала со знаком минус, и можно было уходить в годы до рождества Христова. Рудник поставили в минус десятитысячном году.

  Территорию горы огородили забором, завезли оборудование и работали вахтовым методом. На первых порах добыча серебра велась открытым способом, а затем были проложены шахты. Работали профессионалы, но совершенно безработные и голодающие в своём времени люди.

  С золотом история вышла интереснее и детективнее.

  * * *

  В 1907 году Вторая Гаагская конференция одобрила предложенную российским Императором Николаем II идею о создании Международной валютной системы, чтобы обеспечить торговые и финансовые сношения между странами мира, основанные на наднациональной денежной единицей, привязанной к золотому стандарту.

  В том же году представители 48 государств на заседании в Париже утвердили процедуру создания организации, названной Международной финансовой системой, с золотым пулом, в который каждая страна должна была внести определённую массу золота.

  Местом хранения мирового золота выбрали Нью-Йорк. Свои обязательства по отправке драгметалла выполнили только Российская империя и Китай. В 1908-1913 годах из России в Америку на хранение было вывезено 48,6 тонн золота, которое в 1913 году по договору использования было предоставлено в качестве уставного золотого капитала при создании Федеральной резервной системы США.

  Вклады России и Китая составили 88,8 % и 11,2 % соответственно. Это произошло потому, что другие страны мира так и не сделали вкладов в создание мировой валюты.

  Золото вывозили военными кораблями. Один из них "Цесаревич", должен скоро в Гибралтар, привезти пять тонн золота и перегрузить его на пассажирский лайнер "Республика" английской судоходной компании "Вайт Стар Лайн", который должен доставить груз в Нью-Йорк.

  Иван находился в Гибралтаре с конца января 1908 года. На руках у него была бессрочная паспортная книжка и заграничный паспорт Российской Империи, номер две тысячи триста сорок восемь, выданный на имя потомственного дворянина, сына надворного советника, коллежского регистратора Василия Сергеевича Веселова, в Саратове марта 27 дня 1906 года. Род занятий - лекарский помощник, мичман, фельдшер 1 статьи 29 флотского экипажа . На первой странице имелась его фотография, скреплённая по углам круглыми печатями. В Гибралтаре он ждал прибытия Российского эскадренного броненосца "Цесаревич".

  Доложившись капитану порта Гибралтар, он попросил его по прибытии броненосца дать сигнал "кило" , и передать что на берегу ждёт пассажир.

  - Вы были у русского консула Пауэра? - Спросил капитан порта.

  - Я перво-наперво, как человек военный, посчитал необходимым доложиться вам, господин вице-адмирал.

  - Похвально, господин лекарь. Как идти к консулу, надеюсь, знаете?

  - Мне сказали, это с восточной стороны скалы.

  - Верно! Не доходя до дома губернатора.

  Взяв извозчика за "полпени", Иван доехал до консульского особняка. Особняк консула, как и все остальные особняки на этой стороне "камня", как местные называли стометровую скалу, стоял на крутом склоне. Справа, метрах в сорока от дороги был обрыв к морю.

  - "Ну и местечко, - подумал Иван, но наверное, тихое, раз здесь же стоит дом губернатора. С той стороны горы порт и казармы... Вероятно, не очень безопасно, - подумал Иван, - а мне надо быть там. "Цесаревич" наверняка задержится с целью проведения разведки Гибралтара, а вот "Республика" уйдёт. Возьмет пассажиров и уйдёт.

  Он видел "Республику" на внутреннем рейде.

  - Я мичман Веселов, российский подданный, доложите господину консулу, - попросил он открывшего дверь мужика в ливрее.

  - Господина Пауэрса нет дома. Они у губернатора обедают.

  - Извольте сообщить, господину консулу, что мне необходимо проштемпелевать проездные документы и испросите его, коли он не может сейчас, когда мне будет оказана честь с ним встретиться.

  - Проходите, господин мичман. Сейчас прислугу пошлём.

  Пройдя в небольшой двухэтажный особняк, с наружными стенами без изысков, под четырёхскатной крышей, Иван присел на предложенный ему стул и попросил воды. Воду, со льдом и кружком лимона, принесла в стеклянном кувшине и налила в стакан молодая темноволосая смуглолицая девушка, стрельнувшая глазами так, что Иван привстал и склонил голову. Девушка рассмеялась.

  Иван успел выпить всю воду, и ему принесли ещё один графин, когда появился посыльный.

  - Господин консул, говорют, чтобы господин офицер шли к губернатору. Штемпель у него с собой.

  Иван пошёл по указанному ему направлению. Особняк губернатора стоял метрах в ста, и Иван задумался, где мог шляться посыльный всё это время. Но он не расстраивался. При повторном подносе воды он успел сговориться с испанкой о вечерней встрече.

  Дом-особняк губернатора отличался от дома консула только двускатной крышей. На пороге его встретил молчаливый мулат, который принял у Ивана шляпу и трость, проводил в гостиную.

  Губернатор и консул радостно приветствовали гостя.

  - Рад Вашему, господин губернатор, приглашению, и премного, за него, благодарен. Разрешите представиться, лекарь 29-той Севастопольской флотилии, мичман Веселов Василий Сергеевич, - по-английски доложился Иван.

  - Присаживайтесь, господин мичман, - по-английски ответил губернатор. - Прошу без церемоний. И расстегнитесь, у нас ужасно жарко сегодня.

  Обедавшие уже перешли к десерту, так что Иван от обеда вынужденно отказался, попросив и себе, сливочное мороженное и кофе. Коньяк ко всему этому прилагался.

  Ивану пришлось рассказать, что он с супругой, детьми и тёщей путешествовал по Европе, но его командировали в американские штаты в Нью-Йорк, и семья вынуждена продолжить путешествие без него. А он рад сменить обстановку, потому что две недели под тёщиным присмотром были невыносимы.

  - С какой целью, направляетесь в штаты? Если это не военная тайна, конечно, - спросил губернатор.

  - Да, какая военная тайна в лекарском приказе, - пошутил Иван. - Лекарство закупаем. На "Республике" иду туда, погрузимся, и сразу обратно.

  Консул и губернатор переглянулись.

  - "Республика" разве ещё не грузится пассажирами? - Спросил губернатор.

  - На рейде чалится.

  - Давно стоит, пассажиры извелись. Он из Лондона сюда зашёл и стоит. Не знаете почему? - Спросил консул Ивана. - Русские подданные измучили меня вопросами. От них тут и скрываюсь, - хохотнул консул, пригубляя после кофе коньяк.

  Иван тоже отхлебнул.

  - Неплохой бренди, - сказал он и добавил. - Узнавал. В компании говорят, ждут русский груз. - И заговорщицким шёпотом добавил - деньги за лекарство, наверное. Америка на слово не верит... Только - баш на баш.

  Консул и губернатор снова переглянулись.

  - Заявлена приёмка груза пять тонн, - сказал губернатор.

  - Значит не деньги... - задумчиво произнёс Иван, - а оружие.

  Потом, вроде, как опомнившись, что сболтнул лишнее, обозвал себя клистерской трубкой и замолчал.

  Свернули разговор и остальные. Консул проверил сопроводительные документы Ивана и паспорт, хмыкнул, увидев надпись рукой какого-то русского таможенного начальника: "без штампа консула Гибралтара визу не давать", "штампанул" сопроводиловку, в которой было написано куда командируется Василий Веселов.

  * * *

  "Цесаревич" пришёл завтра и сразу пришвартовался к причалу, на котором его встречала довольно большая группа гражданских лиц с офицерской осанкой и выправкой, разговаривавших по-английски.

  Ивана на охраняемый пирс допустили по пропуску капитана порта. Ожидая спуска трапа, Иван наблюдал, как "вираются" лебёдки.

  Подойдя к сбежавшему по трапу вахтенному матросу с повязкой, он доложился ему и увидел спускающегося следом старшего офицера. Погоны он не видел.

  - Господин контр-адмирал - командир корабля, господин мичман с 29 флотилии просют аудиенции.

  Офицер остановился, глянул на Ивана, потом на ожидающих его "штатских" и нахмурился.

  - Что тебе, мичман. Почему в гражданском?

  - В отпуске был, теперь командирован в северные штаты. Пойду на пароходе "Республика". До Нью-Йорка. Подошёл представиться.

  Командир корабля чуть вздрогнул, разумно предположив, что это представитель контрразведки, тайно сопровождающий груз, и сказал:

  - Рад видеть, вас, мичман, но у меня гости, и мы сейчас же отчаливаем на рейд. Только груз, - он кивнул на ящики, стоящие на борту, - сбросим, бумаги подпишем, и на бочку.

  Он козырнул.

  - Служба!

  "Штатские" и командир корабля поднялись по трапу, а через тридцать минут спустились два деревянных ящика с мощным основанием. Возле них сразу же занял пост солдат в форме английской гвардии.

  Уже через полчаса буксиры тащили корабль на рейд. После его отхода, едва ли не ему "в хвост", пришвартовался пароход "Республика", и забрал груз на борт. Иван подошел к трапу и передал грузовому помощнику капитана свой паспорт, билет, пропуск капитана порта и сопровождающие документы.

  - Посадку ещё не объявили, - сказал штурман.

  - Мне можно, у меня пропуск и сопроводительные документы, - Иван многозначительно ткнул пальцем в слова "мичман двадцать девятой флотилии". - И билет первого класса.

  - Рады приветствовать вас на борту, господин "мичман", - с усмешкой произнёс грузовой помощник.

  Иван поднялся на борт пассажирского лайнера и прошёл на верхнюю палубу. Этим же вечером пассажирский лайнер шёл по атлантическому океану, а пять тонн Российского золота из трюма "Республики" исчезли.

  Потом ФРС обеднел ещё на десять тонн. К сожалению, следы остального золота, отправленного в США и вошедшего в уставной фонд ФРС, Иван не нашёл.

  Точно так же мной было похищено золото в слитках на сумму 5 млн рублей, которое буквально за несколько дней до Октябрьской революции было погружено в поезд "особого назначения" и направлено из Казани через Петроград и Финляндию в Стокгольм, шведский Рикс-банк.

  Хотел он заняться ещё золотом, похищенным во время гражданской войны, но суеты было много, а золота и сейчас было хоть отбавляй. Да и куда оно денется? Иван мог добраться до него в любой момент.

  Глава шестая.

  - Из ореха льют монеты, и пускают их по свету, - пел Иван, нажимая ручку ручного гидропресса, и доставая из-под него римские золотые денежки. Штамповка денег его успокаивала и позволяла поразмыслить.

  Семь лет в пошлом не прошли для Ивана и для этих мест даром. Во всех, подвластных ему городах, после праздника в Ростоке хитро-мудрые жрецы ввели культ Яролика, уподобляя его одновременно, и высшим языческим богам, и Христу.

  К нему стали приходить простые паломники и волхвы с других территорий. Приплывали скандинавы и даны. Со всеми Иван говорил до тех пор, пока слушали. Говорить он намастрячился ладно. И "кормить" одной рыбиной многих ему приходилось неоднократно.

  Три года, как он, в центре города, строил христианский, с семью шлемообразными куполами, храм. Строили храм всё те же строители из будущего, а расписывал Иван его сам, по технологиям, изученным в академии.

  Центральный купол уже светился голубым небом Солнцем и образом Христа. Он использовал технику Микеланджело и рисовал по влажной штукатурке, используя технику отмывки для покрытия широких областей цветом, затем, после высыхания поверхности, он повторно проходил эти области, добавляя оттенки и прорисовывая детали. Для изображения текстурированных поверхностей, таких как волосы на лице или структура дерева, он использовал широкую кисть с редкой щетиной.

  Сейчас, заканчивая писать стены, Иван перемежал библейские сюжеты с языческими. Схожих легенд в религии викингов было несколько. Тема познание добра и зла со змеем искусителем ему особенно удалась.

  Змей в исполнении Ивана выглядел не каким-то шнурком, свисающим с ветвей, а был хитрой хищной громадной гадиной, с лапами, раздающими яблоки.

  А Ад Иван нарисовал, как один из языческих миров - "огненный", где живут огненные люди, поджаривающие грешников на сковородах своим огнём.

  Получалось грандиозно!

  Строители при возведении стен и других внешних конструкций не скрывались, но ходили, по приказанию Ивана, в белых комбинезонах и касках с фонариками, включёнными постоянно, имитируя собой светлые силы. Они понимали, зачем Иван настоял на таком их одеянии, и надсмехаясь над ним, шутливо посылали друг друга в разных направлениях, используя ненормативную лексику.

  Иван не обижался, но постоянно укорял их:

  - Вы мне так всю паству испортите, охальники. Хотя бы морды не кривите. Имейте благостный вид, вы же ангелы, млять, а не черти. Надо было вас лучше чертями вырядить, чтобы народ поверил, что и черти работают на меня. Было что-то подобное в легендах Европы.

  Место строительства храма огородили светящимися лентами, и жители обходили стройку десятой дорогой.

  Сейчас, штампуя золотые, Иван думал о перспективах развития создаваемого им общества, и первоочередных его, Ивана, задачах.

  Раньше, в самом начале своего вторжения в прошлое, он планировал войти в доверие к князю Накону, и, через него, познакомиться с норманнами и помочь им захватить Англию. Потом познакомиться с русскими князьями и начать помогать им. А теперь он сам становился центром поклонения, и ему стоило самому ожидать приезда князей.

  Помнится, княгиня Ольга, или послы её, к Римскому Императору ездили.

  С другой стороны, ожидаемая, если следовать истории, массовая гибель викингов в одиннадцатом веке в Англии, его лично не устраивала. Вырастая в духовного лидера Европейского Севера, Иван думал, как бы перенаправить силы и пассионарность викингов на юг. Проблема была одна, викинги - мореходы и могут воевать только с моря. Дальние пешие походы не для них.

  * * *

  Раздался звонок. Это кто-то из домашних просит выйти, скорее всего к гостям. Иван, взяв последний, отпечатанный им солид, осмотрел, подкинул его, щёлкнув по нему большим пальцем, и прислушиваясь к мелодичному звуку вращающейся монеты, прищурился. Поймав её, он положил монету во внутренний карман плаща.

  Плащ у него был уникальным. Сшитый из специальной плотной "дышащей" ткани, подвязанный поясом, он создавал на животе подобие большого кармана. Широкие длинные рукава со скрытыми прорезями изнутри и снаружи, позволяли, и прятать руки, и вынимать их с разных сторон рукава. В тайных карманах рукавов лежало много всяких полезных штук.

  На Иване были постоянно надета титановая кольчуга и "разгрузка" со всем необходимым. Ходил он в "этом" постоянно. Вес всё снаряжение имело приличный, но Иван уже к нему привык и считал это необходимой постоянной тренировкой.

  Однажды знакомый по рыцарским турнирам спросил его:

  - Ты знаешь зачем бояре носили тяжёлые шубы?

  Иван не знал.

  - Чтобы потом броню легко носить.

  Тогда Иван сей аргумент воспринял скептически, а сейчас проникся пониманием. Воин расслабляться не должен ни на мгновение, или он не воин. А Иван здесь, в этом мире считал себя воином.

  Закрыв стальную дверь подвала на кодовый замок, Иван поднялся в хоромы.

  - Кто там, Любава?

  - Ходоки от данов. Просят принять. Их пять человек и один волхв. Смурные.

  - Где они? - Не видя их в окно, спросил Иван.

  - В беседку я их отправила. Жар на дворе. И квас им отнесла.

  Иван выглянул в другое окно и увидел в беседке ходоков.

  Взяв свой посох, Иван вышел на крыльцо. За годы город уплотнился и Ивану пришлось огородить свой двор, соединив изгородь с городской стеной, под он которой устроил конюшни, где занимался селекцией лошадей.

  - Здравы будьте! - Приветствовал Иван ходоков. - С чем пожаловали?

  - И ты будь здрав, Яролик. Или тебе здоровье ни к чему? Ты ведь Бог?

  Вопросы задавались стандартные.

  - Ну, бог... А что, Богам здоровье не нужно? Боги тоже умирают. От других богов. Примеров много. И в ваших сказках, и в других. С чем пришли? - Переспросил Иван.

  - Харальд Дании и Норвегии хочет говорить с тобой, - сказал волхв.

  - "Блю тус" (Синезубый), который? Пусть говорит, я не против.

  Ходоки переглянулись.

  - Харальд желал бы, чтобы ты прибыл к нему. Он слишком занят.

  - А я, значит, свободен? Так, что ли?

  Ходоки молчали.

  - Боги приходят к тем, кто их зовёт и у кого беда. У Харальда беда? Ему нужна моя помощь?

  - Н-н-н-ет, - проговорил волхв.

  - Тогда, не понимаю, почему бы ему не прийти ко мне. Ведь это ему надо со мной поговорить, а не мне. Если бы мне нужно было с кем-то поговорить, я бы пришёл к нему и поговорил. Что я и делаю постоянно. Например, только, что я был на Рюгене и говорил с Висловом.

  - И что он там делает? - Усмехнулся волхв.

  - Не веришь? - Вздохнул Иван и исчез, появившись на том же месте через миг, со свитком, на котором было написано печатными русскими буквами: "Я Вислов".

  Один из ходоков прочитал.

  - О! Учился у нас? - Спросил Иван.

  Тот кивнул головой.

  Иван приглашал учить русский язык всех желающих, принимая их на время в свою коммуну. Ради этого даже построили гостиницу - трёхэтажное строение с большим длинным общим залом внизу, с небольшими двухместными комнатками, и большими комнатами для семейных на втором и третьем этажах.

  Некоторые жители брали приезжих на постой, так как лишние руки всегда в хозяйстве сгодятся. Так, в Ростокских школах первичное обучение грамоте прошло уже около пятисот сторонних учеников.

  Один из пришлых норманнов взял свиток и тоже по буквам прочитал написанное, потом посмотрел на Ивана, склонился и произнёс:

  - Я пришёл к тебе, Яролик.

  - Я понял это сразу, Харальд. И зачем ты пришёл?

  - Получить ответы.

  - Спрашивай.

  - Что такое солнце?

  - Солнце - это божественный свет для нас, живущих в этом мире.

  - А что такое звёзды, - спросил "учёный" ходок, - ты нам говорил. Повтори.

  - Звёзды - это божественный свет для других миров.

  - Значит богов много?

  - Много, но они мало влияют на этот мир.

  Они замолчали.

  - Говорят, ты знаешь жизнь наперёд?

  - Не знаю, но могу узнать, если нужно.

  - Про меня, что знаешь?

  Иван вздохнул.

  - Править ты будешь ещё пятнадцать лет, - Иван показал на пальцах. - Кто тебя убьёт знаю, но не скажу. Но убьёт за то, что ты примешь Христианство.

  - Я не приму христианство.

  - Примешь... Все примут. Твой сын Свен, он уже почти взрослый, станет королём Британских островов. Но всего на один год. Он и ты умрёте с разницей в один день. Через некоторое время твой внук Кнуд вернёт себе трон Британии. История долгая...

  - Значит мой род будет править?

  - Будет править, но пользы от этого будет мало. Распри не прекратятся, и Рим захватит твои земли. Хотя это будет не очень скоро.

  Иван посмотрел на Харальда и спросил:

  - Мы можем с тобой пройтись по нашему городу вдвоём?

  Харальд переглянулся со своими подручными, и кивнул головой.

  - Покормите гостей, - крикнул Иван домашним, и вывел короля со своего двора.

  Стоял полдень августа 973 года. Иван повёл Харальда по кругу под городской стеной, рассказывая и показывая, но далеко от ворот уходить не стал. Как гид, повторяющий одно и тоже ежедневно, речь Ивана лилась с нужными интонациями и паузами. Он знал наперёд, где слушатели будут ахать, где смеяться, а где, возможно, смахнут слезу.

  - Это - город образец. Со своими способностями, я многим помогаю городу, но и помогаю другим городам, чтобы люд жил сытнее и плодился охотнее. Это сейчас моя цель и задача. Оградив жителей от любых набегов, я пытаюсь подготовить их к большой войне, в которой они погибнут все, если не будут к ней готовы.

  - Будет война?

  - Будет Харольд, не при твоей жизни, но будет. И случится она тогда, когда твой род потеряет в Британии две тысячи воинов, и не сможет защитить эту землю. И тогда, я спрашиваю, Харальд, зачем нам такая Британия? Там что, мёдом намазано? Я покажу вам действительно богатые страны, и научу, как их победить. Хочешь, я покажу тебе битву, при которой твои внуки потеряют своё войско?

  - Не хочу, Яролик! Я верю тебе! Говори, что надо делать?

  - Пошли, я покажу тебе храм, который я строю здесь.

  * * *

  Иван и Харальд осматривали храм. Иван объяснял смысл фресок.

  - Как видишь, идея не слишком отличается от вашей. Да и, одним богом больше, одним меньше, какая тебе разница?

  - Так тут... Не укради... не убей...

  - Ой, Харальд, я тебя умоляю. Они, - он ткнул пальцем куда-то, - поясняют, что это касается только своих, а чужих можно и то, и это, и по-разному. Да и сами они не чураются...

  - Но ты говоришь, что нельзя воевать...

  - Сейчас нельзя. Надо копить силы и... учиться, учиться, учиться. Догонять Рим. Во всём.

  - А как же... мы богатеем в войнах. Воины стремятся быть храбрыми из-за богатств.

  - Ты дашь им эти богатства, но за то, что они будут учиться воевать и защищать общество. Общее превыше своего. Тебе нужно золото? На! - Иван протянул Харальду сестерций. - Я тебе их дам столько, сколько тебе будет надо. Но, сильно много - тоже плохо. Никто не будет радоваться. Хочешь есть из золота? Будешь!

  Харальд оторопело смотрел на золотой.

  - Зачем тогда что-то делать, если можно купить? Армию можно нанять...

  - Чтобы она тебя ограбила? - Смеясь спросил Иван. - И их командир забрал твою власть?

  - Этот храм... Он не совсем христианский, - возвращаясь к религиозной теме сказал Харальд.

  - Бог один... Нравится тебе этот храм?

  - Нравится.

  - Хочешь, я назову его твоим именем? Храм Святого Харальда.

  Король Норвегии и Дании остолбенело поднял голову к нарисованному на куполе небу со стоящим с крестом Иисусом, а потом на Ивана.

  - Сказано, не искушай... - усмехнулся он.

  - Вот видишь, ты быстро всё запомнил. Я не искушаю. Я знаю. Так и будет. После того, как ты умрёшь, тебя причислят к лику святых и будут называть в твою честь храмы. Но это не искушение, а большая ответственность, которая лежит на тебе за твой народ сейчас. И я хочу научить вас, как с этим жить.

  - Значит ты, бог, хочешь научить нас поклоняться другому Богу?

  - Бог един, и все мы его дети.

  * * *

  На центральном куполе храма установили крест в центре которого сияло золотом солнце, а внизу лежал полумесяц. Купола сияли золотом. Их покрывали, скрыв от людских глаз плёнкой, и сейчас плёнку убрали.

  Храм был красив.

  21 сентября 973 года в день рождения Богородицы Иван сам провёл первую службу.

  После третьего удара небольшого колокола, Иван прочитал несколько молитв на русском языке, и стал рассказывать, для чего, и ради чего, должны жить люди. И что этот храм он сам, Яролик, сделал и подарил людям, чтобы им было где поговорить с богом, и друг с другом. И не только о плохом, но и о хорошем. Служба была недолгой.

  А со следующего утра в храме стал проводить службу Гостомысл. Кроме молитв, он читал проповеди нерадивым работникам и возносил хвалебные речи "ударникам коллективного труда", ставил задачи на день, а вечером подводил итоги. Жизнь города закипела вокруг храма.

  Через месяц в Росток съехались все князья Балтики. Кто-то приехал добровольно, кого-то Иван доставил в Росток принудительно, например, русских князей: Ярополка, Владимира и Олега Святославичей.

  * * *

  Русские князья воевали. Вернее, выясняли в сражениях, кто будет править землёй русской после смерти их отца Великого князя - Святослава Игоревича.

  Дружины Владимира и Олега, объединившись, доказывали дружине Ярополка, что их князья имеют право на земельную долю государства русского.

  Бились дружины на правом берегу Днепра у стен города Киева. Стены выглядели, прямо сказать, плохо. Иван очень удивился, увидев во многих местах их полное отсутствие. Наряду с кирпичными, имелись участки и деревянного частокола.

  Появившись в лагере Ярополка в своём одеянии волхва и в старческой резиновой маске на лице, Иван нашёл шатёр князя. Он был самым большим. Ивана удивило, что охрана рядом не стояла, и, зайдя в шатёр, он никого в нём не обнаружил, однако не вышел, а стал ждать, усевшись на подушки в углу, напротив входа.

  Ждал он долго. Уже стемнело, когда ткань шатра осветилась факелами, и в шатёр внесли на руках Ярополка. Тот был пьян. Иван, поняв, что поговорить с ним не удастся, поднял "агрегат времени" вертикально, сфокусировал его и нажал кнопку. Ярополк вместе с сопровождавшими его воинами и шатром с подушками, телепортировался в Росток.

  Иван так приладился к агрегату, что играл на нём, как на пианино. Надев изготовленные им самим перчатки, с шипами на "подушечках" пальцев, он быстро набирал необходимые ему цифры. Да и сам агрегат, был машинкой понятливой и, как оказалось, сам помогал, выдавая ближайшие варианты. А иногда Ивану казалось, что агрегат читал его мысли.

  Переместившись вместе со своими гостями прямо к себе во внешний двор усадьбы, Иван вышел из шатра вслед за товарищами князя.

  - Что за... хер? - Спросил первый вышедший из шатра, не замечая Ивана.

  - Ик! - икнул другой.

  - Да ну... Я столько не пил, - сказал ближний к Ивану воин.

  - Ты тоже это видишь? - Спросил первый.

  - Где мы? - Спросил третий.

  Второй только икал, озираясь вокруг. Оглянувшись, он увидел Ивана.

  Подворье Ивана было хорошо освещено "волшебными" фонарями, дававшими электролампами мерцающий "факельный" свет. Поэтому пришельцам было от чего потерять голову.

  - Вы у меня в гостях, - сказал Иван.

  "Гости" обернулись, взявшись за мечи.

  - Не стоит начинать знакомство с битвы. Вам здесь ничего не угрожает. И мне тоже, - добавил он. - Я - Яролик - маг и вождь балтийских русов. Может быть слышали?

  - Нет, - прохрипел ближайший и ударил Ивана мечом.

  Иван ударил его электрошокером. Он упал. Иван надел на него наручники.

  - "Удобная вещь", - уже в который раз подумал Иван.

  - Ещё желающие есть? Выйти против мага?

  Желающих не было. Лежащий зашевелился, отходя от электроразряда.

  - Ночуйте сегодня в шатре с князем. А то проснётся да обделается от страха. По нужде, кстати, вон в то строение, - показал Иван на деревянное сооружение, характерного вида и формы, с маленьким вырезанным окошком-сердечком над дверкой.

  Для личного успокоения он всё же выставил вокруг шатра четверых дежурных стражников.

  Помахав себе, прошедшему, в терем, Иван подумал, что, как бы ему не пришлось сегодня ночевать на гостевой стороне, но нет, он увидел, как второй "Иван" сам прошёл в соседнее крыло.

  * * *

  Прыжки во времени приводили к пересечению с другими "Иванами", вернувшимися по какой-то причине, в то же самое время. Поначалу это Ивана пугало, но потом он привык. Присутствие во одном месте одновременно нескольких его копий не меняло ход событий само по себе, если субъект не начинал вмешиваться в них. Но и тогда изменения происходили естественным образом и незаметно для окружающих людей.

  Наличие нескольких Иванов в одном месте одновременно сначала пугало и нервировало горожан, но потом они привыкли. Привыкли так же видеть вдруг появившиеся объекты, "достроенные" в прошлом.

  Успешное "сожительство" многочисленных дублей подтолкнуло Ивана на мысль о клонировании народившихся малышей, но добиться этого простым перемещением во времени, у Ивана не получилось.

  Он стал искать нужные комбинации кнопок на агрегате. И он их нашёл. Была на агрегате возможность дублирования, и живых, и не живых объектов, если перемещать их в тоже самое время. Иван сильно удивился простоте решения.

  Он начал со своих новорожденных детишек, самолично принимая роды у матерей, и дублируя малышей. Потому и стало нарождаться у его женщин по три, четыре и по пять детишек-близняшек. Потом он обязал жителей города приглашать его на роды. Таким образом, он увеличил рождаемость в городе примерно в четыре раза.

  Потом он продублировал строителей, строивших храм, которые, увидев своих дублей, чуть не запили, но были строго остановлены Иваном.

  Получалось, что Иван в любой момент времени мог увеличить численность своей армии до бесконечности, хотя это и утомило бы его до невозможности.

  Чтобы жители города привыкли к таким чудесам, он как-то выступил в храме с проповедью и в заключение сказал:

  - Я ваш бог и вы все мои дети. Вы знаете, что у нас много дел, но нам не хватает людей. Сейчас нам нужно укреплять стены города камнем, но... мы не можем. Я могу сделать людей по вашему образу. Они могут жить с вами в одном доме, помогать вам вести хозяйство.

  - А баб можно три? - Спросил Гостомысл.

  - Ты с одной, то справляешься? - Спросил, смеясь, Иван.

  - Так я... не для того, - засмущался старик. - С хозяйством моя не справляется.

  - И я о том говорю! - Поддержал Иван. - Можно. Хоть десять. Но, смотри... Проблем будет столько же.

  - Да... Баб надо побольше, - высказался кто-то из толпы.

  - А чего только баб? - Раздался женский возглас, который тут же прервался звуком удара.

  * * *

  Съезд князей балтийских земель проходил в храме, и походил на партийную отчётно-перевыборную конференцию, потому что, приглашая князей, Иван просил их подготовиться и рассказать, чем живут их города и об их достижениях.

  Говорили по очереди, с запада на восток.

  - Любец, как приграничный город, - говорил князь Након, - продолжает платить подушную дань германцам. От нас требуют разобрать городскую стену, но мы пока отговариваемся. Говорим: "вам надо, вы и разбирайте". Построили кирпичный завод. Занимаемся осушением болот, разработкой новых земель, растим овёс, ячмень, заготавливаем впрок мясо и рыбу, не голодаем, даны не беспокоят. Население тысяча триста сорок человек, - выросло за пять лет в три раза.

  Тихомир, проговорив всё это скороговоркой, через запятую, посмотрел в зал, на Ивана, пожал плечами, и сел на место.

  Иван про Росток рассказывал третьим.

  Выступающих с большим интересом слушал король Дании и Норвегии, который был приглашён на съезд не для отчёта, а как гость. Он сидел в первом ряду, рядом с Иваном.

  От каждого очередного выступления все присутствующие расслаблялись и воодушевлялись. Стали даже подшучивать над выступающими. Особенно те, кто уже отчитался.

  За пять лет Иванова неофициального "правления", во всех городах население выросло в несколько раз, но жители не голодали, правильно, с помощью Ивана, организовав пополнение и хранение съестных припасов. Раньше, если вдруг не хватало еды, её отбирали у слабого соседа, путём военного рейда, сейчас выращивали сами и правильно хранили.

  Иван научил рассчитывать необходимое количество продуктов, распределять их на "сложный" период, создавать резервы. Он научил народ считать и писать, а князей заставил думать не о себе.

  Русские князья слушали выступающих раскрыв рты. Особо растерянным выглядел Владимир, который так и не отошёл от вчерашнего шока, когда Иван, появившись у него в лагере, перебил электрошокером его охрану, выдернул его к себе в терем и закрыл его в одной из комнат. Через минуту заглянув к нему, Иван увидел его сидящим на полу и пускающим сопли и слёзы.

  - Это тебе горшок для сранья и ссанья. Не испохабь мне здесь ковры и шкуры, - сказал Иван сурово, поставил посудину и вышел.

  То же самое он сделал и с Олегом, но тот сегодня выгляделбодрым.

  Владимиру шел четырнадцатый год, Олегу шестнадцатый, а Ярополку семнадцатый.

  Сейчас они тоже сидели в первом ряду, следом за королём Норвегии. Иван специально не сел в центре, а сел на краю скамьи, дабы не плодить гордецов и подхалимов.

  Вышедши вперёд, после всех выступивших, Иван сказал:

  - Вы сами, уважаемые князья, можете видеть, что выбранная нами тактика и стратегия, приносит положительные результаты. Государство наше прирастает, и людьми, и богатством. Теперь многие из вас понимают, что главное богатство правителя и государства, это - люди. Образованные, грамотные и доверяющие правителю. Тут никто не сказал о строящихся крепостях и уже построенных храмах. Вроде как это не заслуга горожан, а моя. Но об этом тоже нужно сказать. Сейчас у нас по всей нашей стране построено двести каменных и кирпичных крепостей.

  По залу прошёл шум.

  - Да-да! Двести! Не все они большие, есть и совсем маленькие, но это каменные крепости, стоящие на ключевых позициях: торговых путях и в приграничье. Только на Лабе мы построили пятьдесят крепостных пунктов. Многие из них ещё не заселены, но уже хорошо охраняются гарнизонами.

  Иван не сказал, что он перенёс в эти крепости часть своих горожан, получив от них согласие на переезд в другой город и скопировав их, вместе с жёнами и детьми, перенеся их в нужное ему место. После он сказал им, тем что остались в городе, что переезд отменяется, хотя в тех городах уже жили их дубли.

  Ивану интересно было наблюдать, как дальше эти люди живут своей индивидуальной жизнью, постепенно получая новые, отличные от оригинала, навыки.

  - Вы видите, друзья, что всего за пять лет наша страна стала укреплённой территорией, способной и защитить себя, и, если надо, напасть. Я предлагаю официально объединить все ваши княжества в единое государство. Сразу хочу сказать, что в результате присоединения никто ничего не потеряет, и не приобретёт. Вы, как дети мои, будете и впредь получать, когда потребуется, мою помощь. Я, как и теперь, буду продолжать учить ваших людей, развивать ваши территории, даже если вы этого и не хотите.

  Иван засмеялся. Некоторые вожди тоже.

  - Нам надо показать другим государствам, таким, как возрождающаяся Римская империя, что мы едины. Вы согласны с этим?

  Из зала прозвучало несколько голосов: "да!"

  - Кто за то, чтобы "объединиться", поднимает руку... Так... Единогласно. Поздравляю вас, уважаемые князья. Предлагаю сразу же название: Российская Империя. Никто не против? Принято. А теперь, самое главное... Надо выбрать императора. Есть предложения?

  Почему-то все предложили императором выбрать Яролика.

  Вставали и говорили многие, но все говорили одно, Яролик - добрый бог, ему и править.

  - Вот и договорились, - сказал Иван. - А теперь, надо закрепить печатями и подписями текст договора и уведомлений, которые мы отправим в Рим и Константинополь.

  * * *

  Распечатав принтером на картоне формата А-3 готическим шрифтом по-русски, по-латыни и гречески текст уведомления о создании новой Империи, и подписав его у присутствующих князей, Иван скрепил уведомления изготовленной им печатью Российской Империи, уложил, свернув "трубкой", в тубусы, поставил сургучные печати и на них.

  На уведомлениях было написано:

  "Я, Император Российской Империи, Яролик, избранный двенадцатью князьями, настоящим уведомляю, что отныне границы Российской Империи обозначаются: от Кильской бухты на юг до устья реки Лабы и далее по её правому берегу до её истока. Далее по суше до истока реки Висла, и далее до её устья. С севера граница Российской Империи проходит по морю Балтов до острова Руян и далее по его морской границе до Кильской бухты. Государственная вера: в Иисуса Христа, Бога нашего веруем".

  Подписано 973 года от рождества Христова.

  Когда Иван дочитал сие "уведомление" зал ревел. Князья встали со скамьи и топали ногами.

  - Гостомысл, гонцы готовы?

  - Готовы, Яролик.

  - Передай письма гонцам, и пусть отправляются в дорогу.

  - Слушаю, Яролик, и исполняю, - торжественно сказал Гостомысл и вышел из храма с письмами.

  Иван и все остальные вышли за ним и хлопками ладоней, свистом проводили гонцов. Каждый гонец уехал в сопровождении вооружённого отряда. Отряды были не только хорошо вооружены, но и хорошо снабжены продуктами, а также, римскими и российскими деньгами.

  - А теперь, к столу, друзья мои.

  К Ивану подошёл Ярополк.

  - А нам то что делать? - Спросил он.

  Иван посмотрел на него и на Олега с Владимиром.

  - Мириться и садиться за стол. Воевать я вам друг с другом не дам. Править будете вместе. Одно тело о трёх головах. Просторы у вас большие, места всем хватит. Не жидитесь. Кому мало будет, добавлю, - сурово предупредил Иван. Понял меня?

  - Понял.

  - А раз понял, братам обскажи, хотя они и так слышат... Слышите ведь?

  - Слышим, Яролик.

  - Насильно вас в нашу Империю не включаю. У нас всё по добру. Но навещать буду постоянно. Помогать буду. Учить и подсказывать буду, где руды брать и как их плавить. Как города строить. Много чего. В ваш устав лезть не буду. За одно буду строго спрашивать, - за погибель людей ваших. Чтобы жили все ровно. Лады?

  - Лады, - в три голоса сказали братья.

  - Вот так и живите в лад. За стол ступайте.

  Столы, как было заведено, ставили на всех горожан, но уже не садились. Слишком много было в городе народа.

  На столах, кроме кваса, пива, мёда и браги, стояло рейнское вино, уже как четыре года разливаемое Иваном в бутылки. Отличное вино.

  Наготовить на тысячу человек за раз, работёнка не из лёгких, потому вскрыли запасы консервов, которые пошли на закуску. А на горячее был традиционный шашлык. Целиком туши уже не жарили. Пригодились и запасы тонких сухих лепёшек, которые, смоченные водой становились мягкими и съедобными. Пресные лепёшки здесь, у славян, назывались хеш леп (Lap - плоский; aš - еда из муки.). Но, вслед за Иваном все стали называть их "хлеб".

  Глава седьмая.

  Расставив крепости по Лабе, и объявив о границе, Иван город Гамбург, как и другие города, ещё не взял. Город находился под контролем германцев, то есть - Римской Империи, император, которой, Отон Первый, сидел в городе Ахен в старом замке Карла Великого.

  Вернее, на месте будущего Гамбурга стояло поселение, которое местные жители называли "Боггор", что обозначало - Божественный город. Иван, когда узнал название поселения, стоящего на высоком берегу, сразу понял, откуда пошло слово - "бугор". Все города здесь ставили на возвышенностях и все города были "божественные". Да это и понятно, - везде болотина, а сухое чистое место - это уже дар божий.

  Иван, появившись в городе в первый раз, чего-то особо божественного в нём не увидел. Небольшое поселение стояло в месте впадения реки Альстер в Лабу. Крепость, построенная Карлом Великим, была практически разрушена. В городе проживали, в основном, славяне, немного было данов, из саксонцев остались герцог Биллунг с сыновьями, которые жестоко конкурировали за власть с архиепископами и обирали народ. Эти же Биллунги претендовали и на территории за Эльбой, и на Ютландию.

  * * *

  - Может миром с ними порешать? - Спросил Иван Харальда Синезубого.

  - Позволь, Яролик, нам ему кровь пустить? Надо извести их семя, - имея ввиду Билунга с сыновьями, рычащим голосом попросил Харальд.

  - Ну, если нельзя, но очень хочется, давай так. Но с условием...

  Иван помолчал. Харальд ждал.

  - Готовьтесь брать крепость по той науке, что я вам давал: осадные башни, тараны, катапульты. Это будет первая проба по взаимодействию наших войск. Твои войска высадятся выше Лабы. Пусть ставят на берегу "гуляй город" и ждут подвоза стройматериалов для башен.

  Войскам из Любеца идти чуть дольше, так что, ждите. Сигнал к атаке - чёрные дымы. Начало операции май следующего года.

  * * *

  Дороги из Любеца в Гамбург не было. До появления Ивана. И до принятия им решения о нападении на Гамбург. После принятия такого решения, Иван забросил в 969 год тех же Олеговых строителей, которые в Ростоке строили храм и поручил им строительство дороги Любец - Гамбург. Через три года она уже была готова.

  Эти же строители одновременно с того же 969 строили и судоходный канал Любек - Лаба, и кучу крепостей, поэтом они сейчас, в 974 году появлялись вдруг.

  То есть, прожив некоторое время в прошлом, Иван, возвращаясь назад и начиная какие-то работы, в будущем получал мгновенный результат. Не было дороги, и вдруг, есть. И всё одними и теми же людьми из Иванового будущего, которые, выполнив работу, исчезали.

  Эффект появления чего-то вдруг, даже Ивана поражал своей неожиданностью, цепочка причинно-следственных связей нарушалась и создавалась новая. Причём, использованные материалы, например, срубленное дерево из которого сделали дом позднее, при возвращении в прошлое, при вторичном течении времени, использовалось вторично, а первое не исчезало.

  Иван, видя это, начинал задумываться о том, материален ли этот мир в принципе. И что такое материя, если она множится в пространстве и во времени?

  * * *

  Войско росов шло, не обходя болота, тяжело, но бодро, по, практически, прямой, лежащей на высокой насыпи, асфальтовой магистрали. Городов здесь ещё не было и привязывать к ним дорогу строителям не было необходимости. Иван знал, что асфальт при строительстве дорог использовался римлянами ещё до "нашей" эры". Единственное отличие было в том, что "укатывали" асфальт не толпы рабов своими ногами, а громадные асфальтоукладчики.

  Если строителей "размножить" Иван мог, то снабжать их всех он должен был сам. И хоть этот процесс можно было растянуть во времени, но напрыгаться ему пришлось прилично. Да и количество объектов не вмещалось в голову Ивана.

  Пришлось ему привлекать специалистов по созданию статистическо-аналитических производственных компьютерных программ.

  Когда он пришел в "солидную фирму" и передал молодому парнишке листок с описанием задачи - проекта "системы учёта и контроля производственного комплекса Росток", как его назвал Иван, парнишка усмехнулся и вздохнул.

  - И чего вас, стариков так тянет на стратегические игрушки?

  - Это, пацан, не игрушка, а серьёзная производственная задача.

  - Ага... - хохотнул парень, - Развивать древнюю Германию - это производственный процесс.

  Иван поморщился.

  - Это, мы хотим использовать, как тренинг, для подготовки менеджеров городских, краевых администраций.

  - А разработать для своей территории не престижно?

  - Ты, не умничай, малец, а скажи: берёшься или нет?

  - Да такого, аналитического дерьма у нас... как... до хрена. Только привяжем его к твоей карте, и делов...

  - Не, пацан ты не понял. Германия - это образец. Надо сделать так, чтобы я на глобусе поставил точку, и это была бы уже самостоятельная экономико-хозяйственная единица. Чтобы в неё мы могли бы закладывать параметры: население, продукты, материалы... Приход расход. Установить критические точки по каждому из них. Чтобы к этому месту привязывались природные и исторические параметры за весь известный временной период.

  - Хрена себе... Ты знаешь, столько это вам будет стоить. Это же... программа управлением миром одним лицом, я правильно понимаю?

  - Именно. А ты говоришь, "не престижно". Тут и наша территория будет, а как же? И "тёрки" все исторические надо учесть.

  - Что учесть?

  - Трения, конфликты межгосударственные и межрегиональные. Войны. Учесть, что они, чаще всего, были торговые. Да и сейчас продолжается тоже самое. Конфликт интересов... Понимаешь? Так, что, мы от них не далеко ушли.

  Пацан уважительно посмотрел на Ивана.

  - Я тебе приблизительную стоимость дня через три скажу.

  Эту "игрушку" "пацаны" сделали через полгода. Иван много раз тестировал её и отправлял на доработку. В итоге он, кривясь, всё же забрал её, выплатив половину договоренной суммы, с условием доработки программы.

  "Пацаны" не возражали, понимая справедливость Ивановых претензий. Иван заплатил им пока двести тысяч долларов, предупредив их, что доллары "палёные" и их надо спрятать. Пацан усмехнувшись сказал:

  - А крипта на что? Не сцы! Чо, криминал?

  Иван показал заметку в газете "Вашингтон Пост" об ограблении банка, и награде ограбившему в размере ещё одного миллиона, а потом другую заметку, где говорилось, что банк снова вызывает похитителя на соревнование и кладёт в то же самое хранилище уже два миллиона.

  - Фига себе... - Пацан с нескрываемым восхищением смотрел на Ивана. - И это всё - ты?

  - Псих, что ли?! Да ты на меня посмотри и на мои руки. Я только что-нибудь сломать могу, а тут... люди творческие работали. Мне они так же, как и к тебе, за работу проплатили, но меня предупредили, что эти номера на контроле у всех банков. Поэтому, чтобы не таскали нас... я тебя и предупреждаю.

  - Вот это люди! Там же сколько всего обойти надо... - Выдохнул восхищённо "пацан" и покачал головой.

  - Расти над собой, и у тебя, быть может получится. Вот мне программулину долепите...

  * * *

  "Программулина" уже и сейчас работала неплохо. Глобус вертелся, зум был приличный. Точки городов - становились активными и на изменение параметров реагировали. К количеству жителей сразу привязывались их плановые минимальные потребности, коррелирующие с фактическим их наличием и чувством удовлетворённости, или, как сейчас, в Ивановом времени, стало модным говорить, - "комфорта".

  Отмотав временной ползунок на 972 и заведя все "новые" параметры к существующим на карте мира, Иван увидел, как тревожно замигали оранжевым все приграничные территории. А западные границы засветились красным.

  Вооружённые конфликты назревали со всех сторон, потому Иван и решился напасть первым.

  * * *

  То, что Гамбург русские войска возьмут, не вызывало сомнения, но как возьмут? Тактика с военно-начальниками была отработана на макете, Правда, Иван отрабатывал взятие города с каждым из них по-отдельности.

  Шестидесяти километровый марш конных по асфальтовой дороге уложился в сутки неспешного шага. Тележный обоз с осадной техникой и приспособлениями подтягивался ещё сутки.

  Накону предстояло атаковать левую часть города, а Харальду правую. Крепость, - стена высотой около четырёх метров, стояла полуразрушенная, но в руинах угадывалась ловушка. Там их ждали - однозначно. Обычно, даже во время осады, вокруг стенного пролома ставили баррикады, и нападающие попадали в "котёл". На это Иван не раз указывал Харальду, и у того был свой план на атаку.

  У Харальда были луки и арбалеты. Иван от вооружения своих войск современными ему луками и арбалетами не удержался.

  С десяток арбалетчиков Харальда и Накона имели "Акульи Скорпионы". Иван даже оптику с них не стал снимать, махнув рукой. Его народ уже привыкал к чудесам и мало чему удивлялся. Все остальные имели классические луки, но сделанные идеально. Сейчас у них имелась возможность попрактиковаться в стрельбе на точность и дальность.

  * * *

  Переправившись на правый берег Альстера, обвязав вокруг себя верёвки с надутыми бычьими пузырями, тяжелая Наконовская разведка наткнулась на засаду, но выскочившие, как им казалось, неожиданно, воины Биллунга, попали под обстрел лучников, укрывшихся за телегами на противоположном берегу. Засада отступила, оставив пять человек убитыми.

  Выдвинувшись вперёд и заняв оборону, авангард выслал разведку и дал сигнал к переправке остальных. На телегах закрепили вязанки сухого хвороста, уложили на них луки в кожаных чехлах, и обоз с арьергардом форсировали реку.

  Альстер - река неширокая, всего до 30 метров шириной, но и в этом месте не мелкая.

  Можно было бы найти переправу и помельче, но, во-первых сюда выходила построенная дорога, а во-вторых, Иван отрабатывал и закреплял наработанные воинами навыки.

  Такая тактика была излишеством, но Иван требовал строго следовать установленным им правилам.

   Переправившись, войско двинулось далее, а саперная команда осталась возводить мост.

  Не доходя до городской стены трёхсот метров, выставили телеги в качестве преграды от конных всадников и привязали к ним лошадей. Телег было не так много, поэтому между ним установили "триколья", связанные крест-накрест три кола, заточенные с обеих концов. Установив лагерь, разослали разведчиков.

  Командир арбалетчиков подошёл к Ивану.

  - Яролик, разведка проведена. Есть три удачных выстрела из пяти. Дистанция уверенного прицельного выстрела - двести шагов, критическая дистанция - сто восемьдесят шагов. Работаем?

  - Работайте.

  Арбалетчики выдвинули деревянные щиты на дистанцию двести шагов и со специальных упоров стали отстреливать защитников крепости. Обстрел вели пятёрками, время от времени посылая одного-двух смельчаков в тяжёлом снаряжении, но обороняющиеся тоже выставили щиты, и стали стрелять из-за них.

  Тогда арбалетчики Накона стали использовать болты с зажигательно-разрывными наконечниками. Оказалось, что продаются в Ивановом времени и такие. Ничего придумывать, вроде, было не надо, однако Иван немного доработал болты, снарядив их своим боеприпасом.

  Эффект был ожидаемым, так как болты пристреливались и испытывались неоднократно.

  Щит разорвало, явно покалечив и напугав, стоящих за ним лучников.

  Тем временем штурмовики собрали деревянную защиту, в виде длинной коробочки с плоской крышей на колёсах, и покатили её к воротам крепости. Подкатив ко рву, они выдвинули из-под "крыши" одну за другой несколько деревянных балок, закрепили их концы на том крае рва, поставили на них колёса "домика" и подкатили его к самим воротам.

  Послышался звук первого удара тарана в ворота и радостный рёв десантников, оставшихся в лагере.

  Таран бил сильно и равномерно. На его крышу вылили смолу, но это не напугало нападающих. Подкатилась вторая "крыша" со штурмовиками и через некоторое время ворота дрогнули. Послышался треск.

  Но вдруг, крыша первого "домика" подняла свой дальний от ворот край, встала вертикально и упала на стену крепости, превратившись в лестницу или трап, по которому побежали штурмовики.

  Защитники, не ожидавшие такого хода событий, скопились внизу перед готовыми пасть воротами. На стенах завязалась схватка. У защитников города не было латников, а штурмовики Накона таковыми были, поэтому вскоре защитники крепости отступили со стен.

  На освободившиеся стены взошли все остальные воины Накона. Арбалетчики отстреливали защищающихся успешно. Сдававшихся защитников или раненых не убивали.

  Воины Накона не развивали свой успех, а закрепились на стенах. Вскоре на улицах города появились воины Харальда, их было легко узнать по стальной броне. Это должна была быть победа Харальда, и Након не стал у него её отбирать.

  Иван оставался в лагере под охраной десятка воинов, наблюдал и ждал. Как должна была сработать его "лестница" он знал, но опасался механической поломки. Такое часто бывает. На тренировке всё работает, а в боевых условиях, что-то вдруг клинит.

  Лестница работала по принципу качелей. Высота "домика на колёсах была три метра. Вот на таком расстоянии от ближнего к воротам края и был установлен шарнир. Всего длинна "крыши-лестницы" была, в данном случае, восемь метров. Перевес длинного плеча компенсировали грузами, поэтому лестница перевернулась сама, едва её сняли с удерживателей.

  Иван таких конструкций штурмовых сооружений нигде в исторических описаниях не встречал. Это было его личное изобретение. И оно неплохо себя показало в боевых условиях.

  Опустили "лестницу-крышу" таранного "домика", откатили его назад и опустили треснутый городской мост. Открыли деревянные городские ворота. В воротах появился Харальд и поскакал к Ивану. Подъехав, Харальд, сошёл с коня и торжественно бросил к ногам Ивана герб, сорванный с ворот дома князя Биллунга.

  - Город пал, Яролик, но Биллунги ушли, - сказал Харальд с сожалением.

  - Поздравляю тебя, король. Этот город твой по праву. Бог с ними с Биллунгами. Хотя... Мои разведчики поймали их.

  - Это приятная новость. Спасибо, Яролик.

  - Я бы посоветовал тебе не казнить их, а отвезти в Данию и закрыть в крепости. Может сгодятся еще для чего. Казнить всегда успеешь. Зато, молва, о том что ты пленил самого Биллунга, будет долго бодрить умы других германских князей. Кто-то попробует их освободить, и у тебя появится возможность пленить и их.

  - Ха-ха! - Вскричал Харальд. - Ты, Яролик, как всегда прав! Я построю большую крепость для пленников, но не в Дании, а здесь. Зачем далеко ходить?

  - А я тебе в этом помогу.

  * * *

  Захватив Гамбург, Харальд стал насыщать регион нордами и постепенно смещаться на юг. "Де-юре", не входивший в Империю Руссов, Харальд имел право захватывать земли вооружённым путём. Что он и делал, де-факто перемещая границу Империи значительно южнее Лабы.

  Продвижение на юг ограничивалось только логистическими возможностями Харальда. Иван в это не вмешивался. Пассионарность викингов требовала реализации и энергетического выброса, чтобы не разорвать молодое королевство изнутри.

  Вождей, жаждавших создать и укрепить свой клан, Харальд ставил во главе отвоёванных территорий с ограничением их прав по захвату соседей.

  Вождей, жаждавших славы, Харальд ставил во главе передовых отрядов, но требовал строгого выполнения тактических схем.

  * * *

  - Позволь вопрос, Яролик? - Спросил Након Тихомир.

  - Спрашивай.

  - При первой нашей встрече... Ты сказывал про себя... про твою родню... А оказалось, - ты бог.

  - Ты хочешь узнать, лгал ли я? Законный вопрос.

  Иван помолчал. Он давно ждал этого вопроса. Они сидели в доме Ивана в Гамбурге, построенном за три года до нынешнего захвата города Харальдом. Тогда, он, подкупив старшего Биллунга, получил письменное разрешение на строительство торгового российского гостиного двора, склада и лавки. Биллунг так и не понял, где находится страна Россия, но разрешение дал. Слишком уж солидный куш предложил ему Иван.

  А Иван, грузил купленные здесь товары, в основном зерно, и доставлял по реке до построенных им каналов, а по ним на баржах в Любец, Висмар и Росток.

  Сейчас они с Тихомиром сидели в уютной гостиной и пили кофе, обслуживаемые молчаливым малым, почти "ивановой" комплекции из Иванового мира, исполнявшего роль управляющего во время Иванова отсутствия, а отсутствовал Иван постоянно.

  - Ты видишь, Тихомир, сколько у меня обличий. Мне сложно сказать, что есть правда, а что - ложь. Главное, что я дал тебе право выбора, и ты выбрал меня, не в обличии бога, а в облике человека. И это говорит о глубине и чистоте твоей души.

  - Ну... Не особо то она была и чиста тогда, - рассмеялся князь. - Мне понравилась твоя сила и уверенность в себе, и я подумал, а вдруг у него получится "забороть" руян.

  - Но, ты же не юлил?! Не лгал, а сказал правду, что там могут, и скорее всего, убьют.

  - Так, то, оно так... Но, кто же знал тогда... что так всё обернётся.

  - Ты сожалеешь?

  - Что, ты, Яролик! - Воскликнул Тихомир. - Я благодарю в ежедневных молитвах всех богов, которых знаю, за то, что они привели тебя именно ко мне.

  - Ты будешь смеяться, Тихомир, но и я тоже, - тихо сказал Иван, посмотрев князю в глаза. - И я ведь не обманул тебя. С Рюгеном ты замирился.

  - Это, да... - Засмеялся Након Тихомир.

  * * *

  Рюген шёл в рост. После уравновешивания храма Арконы храмом Христа через культ Яролика, на Рюгене установилась конфессиональная идиллия. Иван сам часто читал проповеди, то в одном, то в другом храме, устраивая там "чудеса", и общество стабилизировалось.

  Людей на Рюгене было много, и Иван посоветовал князю Вислову переселить часть вверх по реке Рада , предварительно укрепив берега крепостями. И вообще, с острова постепенно переселяться, оставив там крепостные гарнизоны.

  Доминирование острова Рюгена на Балтике заканчивалось, их ресурсов уже не хватало, и, если бы не вмешательство Ивана в историю, закончилось бы для руян плачевно. Но опыт и навыки кораблестроения руян Иван развил, построив вместе с ними судостроительную верфь в устье Одера, заложив город Щёки.

  При закладке какого-нибудь города, Иван отправлял в прошлое строителей, которые строили самое необходимое: валили лес, готовили брёвна, пробивали мелиоративные каналы, прокладывали трубы для стоков, дороги.

  Денег на зарплату строителем Ивану катастрофически не хватало. Да и они все вдруг забастовали. Денег у них было теперь... что у дурака махорки, ведь вкалывали они ударными методами в этом мире не один год. А теперь все сказали: "Баста"! Деньги больше не нужны! Отдыхаем". Хотя, в их мире они, "всего-то", потеряли месяц, от силы.

  Иван с усмешкой представлял их удивлённых жён, которые, не видя мужей дома всего месяц, вдруг встречают их со ста миллионами рублей.

  Так как "тех" денег на зарплату "тем" строителям у Ивана не хватало, он стал планировать стройки заранее и нанимать строителей в этом мире. Для этого мира у него и серебра и золота было, пока, достаточно.

  * * *

  Всё чаще он позволял себе жить своей прежней жизнью. Ходить в свою мастерскую, заниматься мототехникой, гонять на своём байке с девчонками. Но он всё время помнил и думал о своём хозяйстве, об оставленных им в прошлом людях, о своих женщинах и детях, наконец, коих у него было уже около сотни только в Ростоке.

  Программулина пищала и светилась то оранжевым, то красным. Зелёного на карте мира не было нигде, кроме Ростока. Пока Иван, взяв передышку для приведения своих мыслей в порядок, отдыхал в "настоящем", произошло нечто, снова перевернувшее его дальнейшую жизнь.

  * * *

  - Здравствуйте Иван, - сказали у него за спиной.

  Иван, доведя сварочный шов до конца, прервался, откинул маску и оглянулся.

  Рядом стоял молодой человек в джинсах и кожаной куртке-косухе.

  - Привет. Извини, но я пока не беру заказы. Отпуск у меня.

  - Я не по поводу техники. Вернее, не по мотоциклетной.

  - А по какой? - Почему-то предчувствуя беду, спросил Иван.

  - Мне нужен флибер.

  - Что такое - "флибер"?

  Парень усмехнулся.

  - Это вот такая штука...

  Он достал из кармана маленькую копию "агрегата времени", помещавшуюся у него на ладони.

  - Что это? - Совершенно машинально спросил Иван.

  - Ты не знаешь? - Удивился парень. - А он показывает, что "флиб" здесь. Вернее, вон за той дверью.

  - А... - поскучнел Иван и как-то сразу обмяк.

  Он снял перчатки, маску, положил сварочный "держак".

  - Я... Тут... - У него не находилось слов, и на глаза вдруг навернулись слёзы.

  - Ты что, парень?! Брось. Втянулся? Долго там был?

  - Так, это... лет двадцать...

  - Ух ты! А мы с ног сбились. Ищем-ищем... Псих один унёс... ну, да тебе это знать ни к чему. Пошли, отдашь тихо мирно, и всё...

  - А ты кто? Откуда?

  - Оттуда, - парень ткнул пальцем вперёд, куда-то за Ивана. Иван непроизвольно оглянулся.

  Парень засмеялся:

  - Из будущего. Из очень далёкого.

  Иван вздохнул. Для него вдруг весь его мир, такой огромный и рельефный, стал плоским и сократился до этой мастерской.

  - Пошли, не жмись! Отдавай похищенное.

  - Я его не хитил, - огрызнулся Иван.

  - Присвоил... Какая разница? Отдавай вещь, - нетерпеливо потребовал парень.

  Иван подошёл к двери коморки, открыл её и увидел лежащий на столе его "агрегат".

  - А ты точно, право имеешь? А то, кто другой за ним придёт...

  - Не дури. Если кто придёт, значит он опоздал.

  - В смысле? - Спросил Иван.

  - У нас премию назначили, тому кто найдёт. Это же - подучётная техника.

  Иван, уже подошедший к агрегату, вдруг остановился.

  - Так я уже, вроде нашёл...

  - Не дури, - повторил угрожающе парень, - Это я нашёл.

  - Да нет, это я нашел. Я же в нём разобрался и определил, что это за штука, значит я ЕГО нашёл. Не какую-то хрень непонятную, а "флибер".

  - Да ты и не понял-то про него ничего толком. Отдавай его мне, а то...

  - Что? - Вдруг резко осмелев, спросил Иван. Он почувствовал едва заметную неуверенность в голосе гостя и повторил: - Что тогда?

  Иван вдруг почувствовал, что "флибер" не хочет от него уходить. Сам не хочет.

  - Ты знаешь, не хочу тебя расстраивать, но он к тебе не пойдёт, - сказал уверенно Иван.

  - Как это? Ты не можешь им управлять. Ты же, - психокинетический ноль.

  - Не знаю. Хочешь, попробуй, но, почему-то, я тебе не завидую, если ты к нему подойдёшь ближе чем на шаг.

  Парень отшатнулся от двери.

  - Закшель! - Непонятно выругался он и исчез.

  * * *

  Иван стоял возле стола и совсем другими глазами смотрел на "агрегат", который сейчас воспринимался совсем не как агрегат. Лежащий на столе, без подключенных проводов, "агрегат" ощущался Иваном, как живое существо.

  - Ну и что же нам с тобой сейчас делать? - Спросил он его.

  На столе вдруг появился... шар-не-шар... Какая-то хрень, по диаметру подходящая к тому месту, куда Иван пихал провода.

  Иван взял её в руки и увидел выдвинувшийся центральный штырь, который он и вставил в "маму" на "агрегате". "Хрень" присосалась к "агрегату", крутанулась вокруг его оси. Нашла своё положение, "цикнула", вероятно вставив и остальные контакты в положенные им отверстия, и... всё.

  Больше ничего не произошло, только, Иван почувствовал не только "агрегат", но и все точки во времени и пространстве, где он когда-то побывал. И не только почувствовал...

  Закрыв глаза, он сейчас видел Росток. Видел и слышал Гостомысла, объяснявшего мужичку, куда складывать товар, подготавливаемый к перевозке на барже. Сдвинув взгляд, Иван увидел пробегавшего мимо Саньку или Ваньку, одного из его тройняшек, пинавшего по улице мяч - обшитый кожей бычий пузырь.

  Переключившись на Любец, Иван увидел и его. Во всех подробностях и в любых ракурсах.

  - Гав! - Отвлёк от созерцания Приёмыш.

  Иван открыл глаза и, проморгавшись, увидел псёнка в дверях.

  - Вот, дружок, у нас в семье ещё пополнение. Ещё один приёмыш.

  * * *

  Иван, заперевший ворота бокса и включившийся в "агрегат", на какое-то время перестал понимать, где он, кто он? Находясь одновременно и здесь в боксе, и во всей вселенной сразу, Иван растворился во времени и пространстве.

  Он слышал симфонию звёзд, он познавал их историю, историю их цивилизаций. Он плыл и плыл фотонами от галактики к галактике. Плыл долго, почти вечность. И это ему нравилось. Вдруг его кто-то укусил за ногу.

  И он снова из фотонов превратился в Ивана, раскрыл глаза и услышал:

  - Тяф! Тяф!

  - Фу, ты! Спасибо Прима... А ты, обратился он к Флиберу, больше так не делай. Я живу здесь и сейчас, а блуждаю по пространству и времени, только по необходимости. Договорились? О!

  - Договорились, - услышал он отклик Флибера.

  После заданных Флиберу вопросов, и полученных от него ответов, Иван понял, что ничего не понял. Флибер одновременно был и материальным, и не материальным.

  Продемонстрировал свою материальность Флибер простым образом. Он вылетел из каморки в бокс и вырос метров на пять. После этого открыл в себе дверь и попросил Ивана в неё войти.

  Вошедший во Флибер Иван ограниченности пространства внутри не обнаружил. Во-первых, Иван находился в помещении с колеблющимися "стенами" и с несколькими креслами, во-вторых, в этом помещении было еще несколько дверей. Иван приоткрыл одну, увидел что-то не обычное, что описать бы не смог, и закрыл её. Открыл вторую, увидел большое помещение с чем-то движущимся внутри, и тоже закрыл. Да и в этом помещении, в котором находился Иван, тоже что-то всё время перетекало с места на место, прямо через него, сквозь Ивана. Ощущение того, что он находится внутри банки с желе, не проходило.

  Поначалу Иван замирал и задерживал дыхание, но потом пообвык.

  - Это - твой мир, - сказал Флибер. - И ты можешь сделать его таким, каким захочешь.

  - А где это?

  - Это - только твоё место и время. И вся материя здесь, и энергия, - только твои. Здесь ты Бог. Ты же хотел этого?

  - Я?! - Удивился Иван. - Не хотел я! Так... там... само получилось.

  - А здесь всё будет по-настоящему. Ты можешь перенести сюда тот мир и править им здесь.

  - Да не хочу я править, - возмутился Иван. - Хочу, чтобы они сами жить научились и жили по-своему.

  - По-своему, значит: вражда, кровь, голод, болезни и смерть. А здесь будет идеальный мир. По твоим законами и правилам. Ты ведь не давал им жить по-своему.

  - Не, Флибер, я тут строить ничего не хочу. Я не бог, я - кузнец. Я сам жить хочу, своей жизнью. Что-то я, действительно, заигрался в "прогрессорство".

  - Мне нравится, что ты это понимаешь, - сказал Флибер. - Всё учесть и создать идеальный мир не получилось ни у одного "бога".

  - И многих ты знавал? - Спросил Иван.

  - Знавал, некоторых, - уклончиво сказал Флибер

  - И что мне сейчас делать?

  - Где?

  - Там.

  - А что тут думать? Если тебе интересно, продолжай играться. Ты же сам говоришь, что ты хочешь жить. Живи. А я тебе помогу. Я многое могу. В этом мире, почти всё.

  - А ты живой?

  - И да, и нет. Я и есть, и меня нет. Я здесь, и не здесь. Я везде, и нигде.

  - Ты "тенью скользишь по прозрачной воде" ? - Продолжил стихи Иван, настораживаясь.

  - Нет, что-ты... Всё гораздо прозаичней, - засмеялся Флибер. - Я плод труда многих учёных и специалистов далёкого вашего будущего. Тебе, кстати, причитается большая премия, за то, что ты не дал мне погибнуть.

  - Как так?

  - Без источника питания, мы быстро умираем. Разрушаются нейронные связи. Похититель отключил мой источник питания, чтобы его по нему не обнаружили во времени, подключив свой, но во время перемещения отключил меня, забрав его с собой. Чтобы его не нашли во времени. Но его не особо и искали. Хочет жить в древних веках, пусть живёт. Тоже историю изменить хотел.

  Иван почему-то покраснел.

  - Да ты не смущайся. Не ты первый, не ты последний. Это натура человеческая такая, напортачить, а потом менять. В ваше время, переписывая книги, а в наше время - переписывая прошлое.

  - Ну и как, получается?

  - Что?

  - Историю изменить?

  - Если не вести историю от начала и до конца, ничего не получится. Но у какого же человека терпения хватит, прожить две или три тысячи лет, чётко придерживаясь одной линии и выстраивая историю всего мира. Потратить свою жизнь на других людей?

  - А что можно прожить две тысячи лет?

  - Можно, конечно, но как прожить? Переписывая чужие книги и чужие изобретения? Вот ты... Придумал лестницу-перевёртыш - молодец. И всё... Ну расписал пять храмов - молодец. А дальше что? Фокусы с рыбой показывать? Сколько столетий?

  Иван снова залился краской.

  - Про ликвидацию безграмотности - правильно. И про народ, который ты туда переместил, государством и обществом здесь кинутый, тоже правильно. Так, кстати говоря, в будущем и делают, распределяя трудящихся не только в пространстве, но и во времени.

  Однако, образованный человек, натура ненасытная, он стремиться в небо, в космос, а не рыбу чистить и поле распахивать. Они от тебя скоро побегут в Рим. Ты не думал об этом? Там они будут востребованы. Их идеи, изобретения.

  - А дома? Почему бы им не самореализовываться дома?

  - Нет пророка в отечестве своём... Помнишь? Тщеславие. У тебя он мельницу водяную придумал, сделал, и что ты ему дал? Банку тушёнки? Которая у тебя в каждом доме стоит? А в Риме ему бы дали банку тушёнки, которой нет в каждом доме. И он бы съел её, пригласив к себе домой своих друзей, которые ему за это были бы благодарны. А потом бы ещё и завидовали ему и его семье. И это его бы грело и толкало на новые изобретения. Вот - стимул!

  У равноправия стимула для жизни и развития нет, если нет какой-то очень большой идеи. Но даже большая идея должна быть достижимой при жизни одного поколения. Или это должна быть "идея" жизни и смерти.

  - Ну и что же мне теперь делать? - Изумлённый пониманием глобальности и бесперспективности им задуманного и уже начатого, спросил Иван. - Значит - всё зря?! Всё бесполезно?!

  - Ну, почему, - пропульсировал Флибер. - Определённых целей ты достиг. Обещанное своим подопечным ты выполнил. Дал им технологический толчок и материальную поддержку. Ты же это им обещал?

  - Вроде да. Я уже и забыл.

  - Зато я всё помню. Так и было. Мне понравилась твоя идея создать некий пункт управления, на основе программы "учёта и контроля", как ты её называешь. У неё есть только один существенный недостаток, к многим остальным не очень значительным...

  - Какой?

  - Поступление информации от субъектов контроля. Человеческий фактор и здесь сыграет с тобой злую шутку. Люди боятся ответственности, и склонны преувеличивать свои успехи, занижать свои поражения и скрывать ложь. Только внешний контроль и учёт относительно объективны.

  - Создать контролирующие органы? - Воскликнул Иван. - Это тоже - тупик. Коррупция...

  - Молодец, Иван. Ты, оказывается, продвинут...

  - Так об этом везде пишут и говорят из каждого гаджета.

  - Это, да... У вас тут, как раз переходная стадия... К налаживанию учёта и контроля. С помощью искусственного интеллекта, с помощью камер распознающих людей, товар и грузы. Вы - в начале пути, но у тебя есть я... - По-человечески самодовольно сказал Флибер.

  - И?

  - Я - высшая стадия такого искусственно-интеллектуального программируемого гаджета. Нас и создавали именно для этого. Я - Функционирующий Латентный Искусственный Бытийно-Естественный Регистратор. Заметь, - "функционирующий" ... Таких, как я - немного.

  - А тебя не смогут у меня забрать?

  - Шутишь? Кто рискнёт? Я тут, на вашей земле уже такие корни пустил... Все торсионные и иные поля под моим контролем. В моих силах развернуть ось земли и поменять магнитные полюса местами.

  - Не надо, - вырвалось у Ивана.

  - Сам не хочу, слушай, - с акцентом "товарища Саахова", как сам Иван любил говорить, ответил Флибер. - Я решил остановиться здесь, с тобой. Ты мне жизнь спас. Ну и я посвящу часть её тебе. Тысяч пять лет тебе хватит, пока?

  - Пять тысяч лет? - Иван почесал затылок грязной рукой. - После того, что ты тут мне наговорил... уж и не знаю...

  - Ах, молодца! - Вскрикнул Флибер и захохотал. - Тебя "за фук" не возьмёшь.

  - Как это? - Не понял Иван.

  - Так в шашки раньше играли... Если не увидел, что нужно "рубить", твою шашку забирали. Чаю хочешь? - Спросил Флибер.

  - Да. Попить бы не мешало.

  Прямо в воздухе перед Иваном повисла его любимая кружка с янтарным напитком.

  - С лимоном. Я его туда выдавил, как ты любишь. И две ложки сахара. Размешивать не надо. И... Он не очень горячий.

  - Спасибо, - нерешительно сказал Иван, и точно так же, нерешительно и аккуратно, взял пальцами чашку, подставив под донышко ладонь левой руки.

  - "Чай - как чай", - мелькнуло в голове.

  - И всё-таки, что же мне сейчас делать? - Спросил Иван.

  - Живи. Ты же хотел там пожить. Писать картины, ковать металл, дерево гнуть. Ты так и не попробовал согнуть дугу, вымочив её в мочевине.

  - Да... как-то... воняет всё.

  - Это, брат, натуральное хозяйство... А всё натуральное имеет свой запах. В этом времени получали химические вещества путём сбраживания, сквашивания, скисания. Даже еду готовят. Особенно из растений. Первичная ферментация.

  - Да знаю я, что они тут едят. Копалька -юкола ! - Почти выругался и вздохнул Иван.

  - "Натурпродукт". Холодильников нет. Да и соль не везде имеется, - повторил Флибер.

  - Не, я про чукчей и эскимосов знал, что они убитого оленя или моржа в болоте хранят полгода, пока он не "приготовится", а потом зимой откапывают и едят, но чтобы здесь, в Европе?!

  - А какая разница? Болото есть, вот тебе и хранилище. Не ожидал? Жизнь - полна неожиданностей: и детских, и взрослых.

  - Да, уж...

  - Ты повоевать хотел. Молотком своим помахать, - напомнил Флибер.

  - Да жалко их...

  - Тут, как раз "напасть" идёт. На одерские города. Венгры. Они уже Австрийские Альпы перешли. Этой зимой будут у вас. Пользуются тем, что твои руяне германцев ослабили. Венгры давно глаз положили на Австрию. Они в Европе весь десятый век "топчутся", а скоро и своё королевство создадут. А ты помнишь, что такое Балканы в твоей истории? Кто-то из ваших политиков назвал их: "дрожжи в бочке с дерьмом", по-моему, очень похоже.

  А защита своего дома - дело правое. Венгры - сильный противник. Под предлогом защиты отечества можно и ослабить их. Да и сдаётся мне, что в твою сторону их направил кто-то. Не буду показывать пальцем, тем более, что его у меня нет, но это кто-то из князей русских.

  - Да! А с этими, хитро-мудрыми, что делать?!

  - С Русичами-то? Ты же знаешь, что из-за этих князей Русь и распалась на мелкие княжества, а потом их степняки подмяли. И если ты ещё немного промедлишь, - так и случится.

  - Русь так и так развалится, - вздохнул Иван. - Я много думал. В моём мире Владимир объединил Русь и даже веру христианскую для этого принял, но нарожал кучу сыновей, а наследнички и разорвали русские земли. "Великий распутник", его маму!

  - Да и с христианством не так просто. Везде своё понимание божественной сущности Христа.

  - Так, и что делать?

  - Думай, голова.

  Глава восьмая.

  Иван решил заняться воспитанием русских князей.

  Ярополк совместно со Свенальдом правил в Киеве, Владимир со своим дядей по матери Добрыней - в Новгороде. Олег вместе с сыном Свенальда Лютом правил у древлян.

  Как разобрался с помощью Флибера Иван, "мутил воду" Свенальд.

  Бывший соправитель Святослава и, после гибели Князя Игоря фактически второй муж Великой Княгини Ольги, Свенальд, терявший абсолютную власть по мере взросления Ярополка, пытался власть сохранить, имитируя объединение Руси под рукой Ярополка Святославовича.

  Но пытался он "объединить Русь", не объединяя её, а разделяя. Он считал, возможно в какой-то степени и справедливо, что объединить своенравных братьев вокруг власти невозможно.

  Иван это понимал. История доказывала множеством примеров: лидер должен быть один.

  * * *

  Князьям, вернувшимся от Ивана, было трудно объяснить своим воеводам, почему надо сворачивать битву и возвращаться по домам. Владимир пытавшийся рассказать своему дяде про Яролика, не видел в его глазах понимания.

  - Да говорю тебе, дядя, - устало повторял он, - Яролик - это Бог. Он вызвал нас с Олегом и Ярополком к себе, и наказал прекратить войну.

  - Я не знаю никакого Яролика, - угрюмо, и тоже, в который уже раз, говорил Добрыня. - Мы гнали Ярополка до самого Киева, и сейчас, вдруг, назад? Когда у него и стен-то толковых нет?

  - Сделать по-другому просто нельзя... Ты, как хочешь, а я поехал с дружиной домой.

  - А что мы твоему деду Малку скажем? Он столько своего добра отдал, чтобы руян призвать.

  - Там и Руянский вождь был - Вислов. Мы с ним брагу за одним столом пили.

  - Ты совсем, что ли? Тебя какая муха укусила? Сбрендил? С дуба рухнул?

  - У братов спроси, - устало отмахнулся Владимир. - Я собираюсь и ухожу.

  В лагере Ярополка и Олега было чуть проще. Свенальд, увидев, что войско Владимира не атакует, и почувствовав спинным нервом момент для контратаки, кинул свою дружину в бой, но дружина вдруг наткнулась на откуда-то взявшиеся, вкопанные "триколья", обойти которые у ратников не получилось. Потоптавшись в грязи, конница вернулась в лагерь.

  Ярополк и Олег с лагерного холма смотрели на потуги Свенальда, и грустно переглядывались.

  Однако, вернувшись в Новгород и поговорив с отцом, Добрыня призадумался. По словам отца, тому тоже пришли вести с острова Руяна, с купцами которого он торговал, о том, что прошёл "съезд" князей ободритских земель на котором князья подписали хартию об образовании Российской Империи и даже показал список с "уведомления".

  Дед князя Владимира Святославовича по материнской линии Малк, имея давние и обширные торговые связи, получал информацию о происходящем в доступном ему мире одним из первых, потому и был у князя Святослава негласным главой "службы внешней разведки".

  Так завелось ещё со времён прапрадеда молодого князя Владимира - Гостомысла - короля ободритов и князя Новгорода. Державший под своей рукой земли от Любеца до Ильмень-озера, Гостомысл, опираясь на купцов, создал сеть информаторов, чтобы относительно быстро реагировать на притязания франков и норманов.

  В дальнейшем эта структура развилась в клан, влиявший косвенно на княжескую политику и стремящийся к реальной власти. Молодому и женатому Святославу была "представлена" Малуша - самая младшая дочь любекского купца Малка, бывшего соратника Князя Игоря, которую Святослав, по тогдашней традиции взял второй женой.

  И вот сейчас, после смерти Святослава Игоревича, два клана сошлись в битве за престол Руси. Что характерно, эти кланы были родственными.

  В родственных хитросплетениях князей Руси Ивану помог разобраться Флибер, и по всему получалось, что быть Российским Императором больше всех прав имел Владимир, что и пытались всем доказать родственники Малуши.

  Иван готовил "почву" для встречи с ними, потому к Малку и попал список с "имперского уведомления".

  * * *

  - Чудеса творятся, - сказал Добрыня, прочитав список

  - Чудеса, сынку, чудеса, - молвил старик.

  Малку шёл уже восьмой десяток, но выглядел он по молодецки бодрым. Тут же рядом стояли и два его старших сына: Братомил и Ратибор, пошедшие по купеческой линии.

  В своё время, будучи князем, Малк, поддержал восставшего против Святослава Игоря. Потом он пожалел о том, но было уже поздно. В усобице Игорь был убит, и Малок бежал в Любец. Святослав, в последствии, простил его, но допустил к своему двору и его, и его детей, только после смерти матери - Великой Княгини Ольги.

  - Там же было ещё недавно совсем плохо. Саксы разоряли с одной стороны, даны с другой. Усобицы с Руяном... И вдруг... - Возбуждённо говорил Добрыня. - Бог! Не бывает на земле богов! Это какой-то жихарь .

  - Товарищи купеческие про мага сказывали и убаянного им лесового. Не всё так просто, Добрынюшка. Мы тут с братами твоими, покуда вы Ярополка воили, доглядное дело чинили. Своих людишек в Любец послали. Пишут, сами видели там этого "мага-бога". Да и Любец - совсем не тот, что ране. Из разорённого - стройным стал.

  - Надо с Владимиром говорить. Я его слушать не стал. Подумал про него... Невесть, что подумал, а оно вона как... - Покачал головой Добрыня.

  Позвали Владимира и долго с ним говорили. После, решили не торопиться, и поглядеть, что будет. Так и так, торговый путь в Константинополь по Днепру через Киев был открыт, и они отправили караван с пушниной. Голубиная почта сообщила, что караван прошёл Киев даже без обычных поборов.

  Это сильно удивило Малка. Киев, жил в основном с налогов за грузовой транзит, и фактически не имел другого дохода, если не считать периодические походы по сбору дани, да набеги на хазар и половцев.

  И обратный караван с тканями и вином не получил препятствия в Киеве и дошёл до Новгорода.

  Спустив следом еще три каравана по Днепру с воском и пенькой, новгородские купцы с успехом дождались обратно и их.

  Информаторы из Киева сообщали о серьёзном недовольстве Свенальда Ярополком, перешедшего к конфликту Олега с Лютом, который закончился смертоубийством последнего.

  Дело произошло на охоте. Вместо оленя Олег подстрелил из лука Люта. Случайно. Вроде, как понёс конь... Интересно, что в повести временных лет писалось, что убийство было умышленным. Якобы Лют охотился в чужих охотничьих владениях.

  * * *

  - Я настаиваю, - говорил Свенальд, - на достойном наказании Олега.

  - Каком? Убить его? - Усмехаясь спросил Ярополк. - Моего кровного брата? Ты в своём уме?

  - Как ты смеешь отрок, насмехаться?! - Вспылил Свенальд.

  - Я не насмехаюсь, а спрашиваю тебя, в своём ли ты уме? И перестань называть меня отроком. Или я действительно сочту тебя спятившим. И оставим эти речи. Что случилось - не исправить. На охоте и не то случается. Твоя семья получит мзду от Олега. Он же прислал повинную грамоту и обязался...

  - На кой... ляд мне его мзда?!

  - Не нужна? Мне оставить её себе? Не беленись, прошу тебя.

  - Я прошу отставку, каган, - решительно сказал воевода.

  - Ты серьёзно?

  - Я прошу отставку, каган, - по слогам повторил Свенальд.

  - Ещё раз спрашиваю, ты серьёзно?

  - Прошу отставку...

  - Будь по-твоему, воевода, - вздохнул Ярополк. - Мне жаль, что так случилось. Ты мне стал вторым отцом. Ты знаешь, как я к тебе отношусь.

  - Раньше знал! Теперь нет! - Резко ответил Свенальд и, повернувшись к Кагану спиной, чего раньше никогда не делал, вышел из княжеских покоев.

  - Всё произошло, как ты и говорил, - задумчиво сказал Ярополк, обращаясь к стоявшему рядом Ивану.

  - Олег слегка поторопился, но не будем его слишком корить за это, - усмехнувшись сказал Иван. Грех не воспользоваться предсказанным будущим.

  - Но в остальном ты оказался прав, Яролик. Он потребовал его голову... Голову моего брата... А что дальше?

  - Сейчас будет самое интересное, - сказал Иван.

  И действительно, послышался шум, и в княжеские покои ворвались пятеро латников. Двое из них были с арбалетами, трое с короткими мечами. Мечники кинулись вперёд, мешая друг-другу и арбалетчикам.

  Иван шагнул вперёд и взмахнул своим молотом, перехватив его у биты. Рукоять отбила один меч, и Иван толкнул нападавшего основанием рукояти в пах. Одновременно с этим движением, он другой рукоятью закрыл Ярополка от второго меча, и пнул второго нападающего в колено правой ноги. Перехватив оба молота за концы рукоятей, он опустил кувалды на первых двух нападавших. Кожаные нагрудники и ребра под ними хрустнули, как панцири черепах. Крутнувшись на месте, он запустил один молот в грудь третьему мечнику, который, приняв удар, отлетел на арбалетчика и получил от него болт ниже спины.

  Иван с рёвом просился вперёд и, не дав упасть своему молоту, перехватил его у самой земли, и крутнувшись на месте, снес голову арбалетчику и встал рядом с последним латником. Тот стоял в дверях, не успев поднять арбалет.

  - Ты кто? - Спросил у него Иван шёпотом, молотом отводя арбалет в сторону и им же выдергивая его из рук вопрошаемого.

  - Василевс, - довольно внятно, но тоже шёпотом, произнёс тот.

  Он ещё не успел ни испугаться, ни понять, что произошло.

  - Значит - Вася... Где воевода, Вася?

  - Там, - сказал Вася.

  Адреналин уже ударил ему в кровь и его резко заколотило.

  -Ты, отдохни пока, Вася, - сказал Иван, и тихонько приложился железной рукоятью по его кожаному шлему.

  Василевс обмяк, а Иван, перешагнув тело, вышел на лестницу, и на третьей снизу ступеньке увидел Свенальда, стоявшего с обнажённым мечом, и двух мечников.

  - Отставка, говоришь?! - Воскликнул Иван. - Хех!

  Иван, крутнув молот, как городошную биту, бросил его, сбив обоих мечников, а вторым молотом уложил воеводу. Быстро спустившись, и надев на всех троих наручники, сковав воедино, он поднялся по лестнице. В дверном проёме стоял Ярополк.

  - Экий ты, Яролик... - с непонятным выражением сказал он. - Вроде бы Бог, а дерёшься, как простой вой.

  - Иногда проще так решить. Да и нагляднее для тебя. Кто - есть кто, показать. Твои вои?

  - Мои. Ближние и лучшие.

  - Так оно всегда бывает. Предают самые ближние, кому веришь. Это ещё хорошо, что они так вот решили, а могли и втихаря ткнуть ножичком, и: "Вася не чешись". Да! Как там наш Вася? Живой?

  Иван пошевелил тело арбалетчика.

  - Гляди, живой...

  Иван выполнял у Ярополка функции личного телохранителя после известия об убийстве сына Свенальда - Люта. Хотя Олег и божился, что стрелу в него не пускал. Однако, стрела в Люте торчала Олегова.

  Иван знал, но Ярополку не говорил, что убили Люта свои же ближние. По приказу Свенальда. Сынов у Свенальда ещё было пятеро. А Лют, действительно, характером соответствовал своему имени и на роль кагана не годился, зато годился на роль жертвы богине Мары.

  - Стража! - Крикнул Иван, снова спустившись в приемный покой.

  Затопали ноги и появились стражники, четверо из Ивановых дублей. С помощью Флибера, дубли получались любые и в любых количествах. Иван прибыл в Киев два дня назад с полуротой опытных воев-руян, и взял под охрану княжеское подворье.

  Свенальд, увидевши такое дело, сначала опешил, потом возмутился, а когда пришла весть о гибели сына, попытался заменить охрану своими стражниками, но сие не прокатило.

  - Стража, команда номер один, - распорядился Иван.

  Стражники потопали выполнять команду номер один, а именно - арест детей и родичей Свенальда. Бахнул выстрел - это полетела в небо белая ракета.

  - Ну вот, всё и закрутилось, - потирая руки сказал Иван. - А то эти "свеи" , всех бы вас повывели.

  - Но ты не поубивал их?

  - Кого как... С одним, слегка погорячился. Прибираться тебе придётся... Остальные тоже тяжёлые, но с ними - дело поправимое... - Сказал Иван, хотя Флибер передал ему, что "вытянул их всех с того света с трудом". Особенно Свенальда... Старенький больно, а поломанные рёбра зацепили сердце.

  Сыны Свенальда опалы не ожидали и были взяты Ивановой стражей без осложнений, а потом и доставлены на княжеское подворье.

  Говорил с ними Ярополк.

  - Ваш отец и мой воевода поднял мятеж и пытался меня убить. Во время мятежа, мной и моей стражей, захвачены и он, и семеро его сподручников. Вернее, один из них убит. Убит в моих покоях с оружием в руках, направленным на меня.

  Ни ваш отец, ни вы сами не верили мне, когда я говорил вам о том, что Русь находится под богом Яроликом. А сейчас вы все убедитесь в этом самолично. Яролик будет сам решать вашу судьбу... Жить вам, или умереть.

  Вперед вышел Иван. Он подал знак и из княжеской усадьбы вывели Свенальда и шестерых ратников. Они выглядели нормально, только панцири у них были проломлены, и болтались на лопнувших плечевых ремнях.

  - Я - Яролик. Многие называют меня богом. Но мне всё равно, кто и как меня зовёт. Вы все мешаете мне наводить здесь порядок и ставить закон. Я вас сейчас заберу в другой мир и буду там решать, что с вами делать.

  Не дав им опомниться, Иван щёлкнул пальцами и Флибер перенёс их в мир песка. Усевшись на бархан, Иван терпеливо ждал, когда все успокоятся. Утихнут крики, плачь, стоны и причитания. Первым пришёл в себя бывший воевода.

  - Раз ты сейчас здесь, значит ты хочешь говорить с нами, Яролик, - с поклоном сказал он. - Мы слушаем тебя...

  Иван рассмеялся.

  - Теперь, значит, веришь в меня?

  - Как не верить глазам своим и делам твоим.

  - Политик ты, Свенальд, великий. Но это и хорошо. Ты понимаешь, что у вас выбора нет, и, либо вы полностью мне подчиняетесь, либо умираете, ну, или остаётесь здесь, что равнозначно гибели. Здесь, кроме песка, ничего нет. Ты это понимаешь?

  - Да, Яролик.

  - Добро. Вы сейчас все перемещаетесь в крепость на реке Дно. Тебе, Свенальд она знакома. Сам её и брал вместе со Святославом Игоревичем.

  - Белая Вежа, что ли?

  - Она самая. Будете там жить и оборонять рубежи Руси. Коль захотите, ваших жён пришлю. Позовёте, я приду. Всё, что надо, дам, даже воев. Но предательства не прощу. Всё понятно?

  - Понятно Яролик. А пошто не убил сразу? И не дал помереть?

  - В "валгалу" захотели? Шиш вам! Ваше дело - мне служить и славу себе наживать в битвах с ворогами, а не позорно в землю лечь или на костре сгореть.

  * * *

  Крепость Саркел, или, как её прозвали Русы, "Белая Вежа", стояла на левом берегу Дона на мысе, искусственно отделённом от берега каналом. Через канал был перекинут подъёмный мост.

  Крепость, по форме напоминавшую квадрат двести на двести метров, строил из обожженного кирпича константинопольский мастер по всем законам фортификации. С тремя линиями обороны и с цитаделью.

  Русы никогда бы не смогли взять такой город, однако, Святослав подкупил хазарских купцов, проживавших в городе, которые открыли ворота, поэтом крепость не пострадала. Да и как она могла пострадать? Стенобитных орудий у Русов не было, как не было и людей, чтобы содержать эту крепость.

  Но у стен и башен не было фундамента. Башни, имеющие квадратное основание стояли крепко, а вот стены "плыли" по глистой земле и местами осыпались. Свенальду предстояла большая работа по перестройке крепости.

  * * *

  Иван собрал всех троих русских князей "у себя". Он приспособил подпространство, созданное Флибером, под свою приёмную и апартаменты.

  Это было приятное и уютное местечко: полянка с цветущим клевером, маленький домик, огород, ручеёк, тенистая вечноцветущая липа, беседка.

  Разговаривали в беседке за самоваром. Говорил в основном, конечно, Иван.

  - Я вам уже показывал карту ваших и соседних с вами мест. От Новгорода и Киева на восход на несколько лет пути протянулась земля до следующего моря. Не пустая земля, с жителями, с которыми можно договориться, если достаточную силу иметь, и не слишком их пенять.

  Однако, места здесь не яровые, земли скудные. Хотя о том вы и сами знаете. Про троеполье и задабривание землицы я вам рассказывал. Но не о том сегодня речь будет. Про обширность земель на стороне восхода, я не зря сказал. Будете людишек здесь притеснять они туда уйдут.

  - Так ты говорил, что с восхода на нас тьмы придут, а теперь, что туда уйдут...

  - Тьмы придут с тёплых земель, а ваши люди в холод уйдут. И тьмы придут такие, что вам даже с теми людьми, что у вас к тому времени народятся, против них не устоять.

  - Ты, Яролик, уже говорил это. Скажи, что нам делать? Про единство мы тоже помним.

  - Это хорошо, что помните. Надо ещё, чтобы дети и внуки ваши помнили, и были едины. А для этого, нужно вам составить соглашение - Завет, в котором наложить заклятье на потомков ваших сохранять единство государево, править родам поочерёдно и угрожать своей карой, карой предков и проклятием во веки вечные нарушившему оное.

  - Сурово, - сказал Ярополк! - Предки для нас святы. Может и сработать.

  - Остальное всё не работает вообще, - сказал Иван. - Но так ещё вы не пробовали, да и я не пробовал. Хотя... Вы пробовали только воевать. Сейчас одного "подстрекателя" "уговорили", теперь надо "любецких" урезонить. Как там дед твой? - Спросил Иван Владимира.

  - Пытал он меня долго и много раз. Я сказывал всё, как было. Похоже, что дед и со стороны много про тебя знает.

  - Это хорошо. Вы жуйте пряники-то. И чай пейте.

  Все сидели за круглым столом. Князья не могли отойти от шока нахождения в "божьем небесном храме", как назвал это место Олег. Иван на то ничего не сказал, но и не стал отнекиваться. Храм, так храм. Небесный? Наверное - небесный.

  - Кстати, про храм... - Вслух сказал Иван. - В Киеве пора храм закладывать. Рядом с Ольгинской крепостью на Трухановом острове.

  - А храм кому? Тебе, или Христу?

  - Храм назовите "София" - это "божественная мудрость" по-гречески. Там всех богов нарисуем. А в Новгороде особый храм построим, чтобы варяги не обижались. Там посвятим храм воинской славе. Но это мы с дедом твоим обговорим, Владимир.

  - Так и тебя нарисуем? - Хитро спросил Олег.

  - Хотите - рисуйте, но рисунок - это символ. У бога много лиц. Какое будешь писать?

  - Твоё хочу написать.

  - Сам? - Удивился Иван.

  - Сам, - уверенно сказал Олег. - У меня и краски есть. Княгиня Ольга из Царьграда привозила. Пока три всего. Золотая, красная и чёрная.

  - Я дам тебе краски. У нас есть, ты видел. И маляров в помощь дам. В Ростоке уже подросли. Для фресок надо бы сперва стены и купола поставить, да оштукатурить, а иконы на досках можно начинать писать.

  - Ярополк, - обратился Иван к старшему брату, - ставить город на крутом берегу прекратите. Заселяйте острова. Ставьте на Трухановом острове вал ближе к берегу, стены. Завозите землю для пашни. Я покажу, как сплавной мост поставить.

  - Река топит острова в паводок, - сказал Владимир. - Мы там с княгиней Ольгой от хазар прятались. Крепко наседали, да река помогла... Смыла их.

  - Потому и говорю. Валы на берегу ставьте, да стены кирпичные. Не смоет. С кирпичом помогу. Уже сейчас закину туда. Обносите сначала стенами часть, что вокруг озера. На заливе ставьте пристань для купцов варяжских. Там же и чолны строить ладно.

  Мастеров я вам пришлю, Ярополк. Но кирпич начинайте и сами жечь. Его много надо будет. Печи у меня видели какие? Ищите глину и пробуйте. Не получится - подскажу. Всех касается - кирпич жечь.

  Ты, Олег, с Туром не ссорься. Пусть себе сидит в своём городище, закатные земли держит. Оттуда венгры могут пойти скоро. Поможешь ему. Ты в Овручье закрепляйся и на восход смотри.

  - Он с Лютом не ладил, а со мной он ласков.

  - Ваша бабка, княгиня Ольга, всё правильно сделала, и вам держаться того же надо. Но мы пойдём чуть-чуть другим путём. Она обложила десятиной рода-племена, а вы берите с волости. И в каждой волости чтобы по два, три племени жили. Чтобы видно было, кто и сколько в казну государеву отдаёт. Пусть соперничают не на полях брани, а на посевных.

  - И не пируйте без удержу, когда другие пашут. Кто не работает, тот не ест. Все должны работать постоянно. И князья, и их подручные - в первую руку. Коли этого не поймёте - останетесь один на один с ворогами. Простым людям будет всё равно, что на вас работать, что на ваших врагов.

  Подручных ваших окоротите. Кого своим именем не сможете сломить, тому грозите моей карой. Я услышу и приду, или призову их к себе.

  * * *

  Рукоположение на царствование Ярополка, Олега и Владимира проходило в капище восьми основных языческих божеств, идолы которых стояли вокруг коловорота - высокого железного шеста, увенчанного горизонтальным восьмиконечным крестом, распластавшим свои лучи, как солнце над землёй.

  На помосте под крестом стояли, склонив головы, князья. Возле каждого идола стоял свой волхв. За пределами капища, на окружавшем его валу, стояли люди.

  Все были в ожидании. Ярко светило солнце. Тень коловорота подходила к заветному камню, на котором была высечена княжеская клятва верности государству русскому и наказ потомкам.

  Все смотрели на тень от шеста, которая вдруг исчезла. Большая, почти чёрная, туча быстро заполнила всё небо и плотно закрыла солнце.

  Люди заволновались. Князья, стоявшие на трёх верхних ступенях помоста, ни на что не обращали внимание, а шум испуганных голосов усиливался.

  Из тучи в шест ударила молния, и на помосте появился Иван, с белой бородой, одетый в белый хитон. Тут же громыхнул гром, и люди попадали на землю. Некоторые попытались уползти от греха подальше, но Иван мысленно обездвижил их.

  Появившись, он сразу приступил к делу. Воздев над князьями венцы, Иван громогласно заговорил:

  - Божьей милостью венчаются на вечное равноправное царствование над землёй русской трое сынов её: Ярополк, Олег, Владимир и их дети, дети рода Рюрика. И не иссякнет род сей. Да будет так. Окропляется венчание святой водой.

  Иван, возложив на головы князей венцы, взял в свои три руки по дубовому венику, окунул их в кадушку, стоящую тут же на помосте, и одновременно взмахнув, окропил князей водой.

  Туча растворилась, и все увидели, как тень от коловорота упала на заветный камень. Снова ударила молния, громыхнул гром, и Иван исчез.

  Глава Девятая.

  - Думаешь всё "устаканится" после твоих нововведений? - Спросил Флибер.

  - Не думаю. Знаю, что нет. Слишком много разных этносов. Слишком разным богам молятся. Даже "христовых вер" не менее десятка. Слишком большие территории. Придётся Рюриковичам усмирять и строить государство мечом. Я в этом участвовать не намерен. Я им дал закон: не убий, не укради, не насильничай, не унывай, почитай родителей, трудись на земле, а дальше пусть сами.

  - Ну и дальше что? Проект прекращаем? Ты, вроде как, Император... Бросишь детище своё.

  - Вот ещё! Зря я себе город строил?! - Засмеялся Иван. - А вот вмешиваться в эту историю погожу. Границы надо удержать. Но поучаствовать, или получше узнать историю хотелось бы. За пять тысяч лет столько событий в этом мире произошло. Сколько неизведанного.

  - Я тебе легко могу всё и про всех рассказать. И не за пять тысяч лет, а от настоящего "сотворения мира", - сказал Флибер.

  Иван помолчал, разжёвывая сушку и глотая чай с липой.

  - Да не-е-е... Так не интересно. Читать, слушать. Надо участвовать, или, хотя бы смотреть, как в кино. Хотя... Ведь можно книги писать исторические. И фильмы снимать.

  - Чтобы фильмы смотреть - это надо участвовать. По-другому я не смогу.

  - Ну, вот... А я и так уже в ста событиях участвую одновременно в "прусском проекте". Голова кругом от "разстоения" личности. По мере моего участия информация поступает в голову от всех событий. Можно как-то убавить нагрузку на мозг? Пусть знания незаметно в голову ложатся.

  - Сделаю. В восьмидесяти четырёх уже, - сказал Флибер. - События потихоньку "отщёлкиваются".

  Иван посмотрел на него. Флиберу он предложил создать оболочку молодого парня, слегка похожего на того "компьютерщика". Он сейчас сидел перед Иваном на мягком диване, заложив ногу на ногу; очень похожий, но чуть взрослее.

  - По поводу "исторических съёмок". Надо заслать кого-нибудь вместо меня и смотреть потом кино. Я вот про Борджио все сериалы пересмотрел. Та ещё семейка была... Хотелось бы познакомиться.

  - Врут про них. Наговоры.

  - Всё врут?

  - Не всё, конечно, но правды на двадцать процентов.

  - Вот видишь! Как вот туда проникнуть? Появлюсь я там и что? "Здрасте", скажут мне, и на костёр.

  - Легендироваться надо. Подходы искать. Или в тушку чью-нибудь вселиться. В кардинала, допустим.

  - Открытие Америки, тоже интересно.

  - Тоже навыдумывали, - сказал Флибер. - История - вообще штука прикольная. Кто-то книжку написал, навыдумывал, или письмо кому лживое, и пошло-поехало. Историки прочитали, додумали, раскрутили. Макиавелли, например: и с тем он говорил, и тому советовал... А Марко Поло? Ха-ха! - Рассмеялся Флибер.

  - Вот, - снова повторил Иван. - Переделывать, лично, как-то уже не хочется, надоело. С Русью и Прусами, вроде разобрался пока. "Начитерил" с три короба. Пусть дальше сами рулят.

  - Можно бизнес организовать. Желающих окунуться в реальное прошлое будет много. В тело рыцарей или политических деятелей. Назад откатить историю, если они чего напортачат, - не проблема... Да и создать параллельные реальности - легко. Этот мир в наших руках, Вано! Да и других миров во вселенной... Не счесть.

  - Это - мысль. Фирма - "Вперёд в прошлое". Я своим корешам "реставраторам" предложу, может кто захочет в реальное прошлое сходить? В крестовый поход, например.

  - А можно... Кстати - хорошая мысль... Умирающего: по болезни, или от несчастного случая, за мгновение до смерти, перемещать в прошлое.

  - Слушай, а если в чужое тело... это же мы... Что перемещать будем? Душу?

  - Я хрен знает, как это называется... Сущность. Энергетическую субстанцию. Я не смогу тебе объяснить.

  - У каждого в голове своё. Совмещать придётся.

  - Не забивай свою голову. Говорю, возможно, значит верь. Но лучше вместе с телом.

  - Интересно, - протяжно проговорил Иван. - И будем снимать кино?

  - Легко!

  - А без засланцев кина не будет?

  - Только аудиокнига на ночь. Но скучная. Жизненная, тягомотная. Со множеством повторов и косноязычием автора. Жизнь - автор скучный. Ты же любил слушать аудиокниги?

  - Любил и люблю. Сюжеты, правда, повторяются.

  - Ну, вот... А у теперь у тебя будет кино.

  - Потом смонтируем... Смонтируешь, - поправился Иван.

  - Легко, - в который уже раз сказал Флибер. - Можно гибнущих закидывать в реальные иные миры и давать им ещё один шанс. Но там я слабо буду контролировать.

  - Ещё один шанс?! В тушку зверюги какой-нибудь? Это на издевательство похоже. Выживет, не выживет? Миры то другие совсем?! Не очень-то человеческие, небось?!

  - Разные миры есть. Даже магические. Но если в свой перекидывать, это так в прошлом одни пришельцы окажутся... Все начнут историю переделывать. Может им память стирать?

  - Тогда какой смысл их спасать? Надо подумать. Да и не всех оживлять-то хочется, если честно. Думать будем. А ты всех людей контролируешь?

  - Да, Босс. С чего начнём?

  - Не знаю пока, - сказал Иван.

  - Тут сюжетец может интересный образоваться, - загадочно проговорил с улыбкой Флибер. - Сам по себе. Нужно только помочь кое-кому...

  - Ну-ка, ну-ка... Рассказывай.

  Глава Десятая

  - Олег Николаевич, да не горячись ты так. Не рви себя. Бессмысленно. Да и поздно уже копья ломать.

  Однако, командир БДК с ненавистью смотрел на ещё один контейнер, опускающийся на палубу его корабля.

  - Я и так загружен по самые ноздри. У меня десантура в БМПхах спит. А кое-кто и под ними. Я полгода, как на должности, но уже поседел, а сейчас и до инфаркта недалеко. Или до прокуратуры. Их же двадцать штук, млядь! А нам через всю Атлантику шлёпать. И что в них, одному богу известно.

  - Ну... Не только богу...

  Первый штурман усмехнулся, намекая на принимающего груз прикомандированного контрразведчика, стоящего с пачкой документов на палубе. А рядом с ним, дёргаясь всем телом, как будто пытаясь убежать, но ноги его кто-то приклеил к палубе, размахивая руками, метался старпом.

  Командир корабля и вахтенный штурман, он же - командир штурманской части, стояли на правом крыле ходовой рубки и наблюдали за погрузкой сорокафутовых контейнеров.

  - Я не могу на это смотреть, - сказал командир, одёрнул китель, сдул невидимую пыль с "каплейских" погон, и уже двинулся в сторону лёгкой двери "капитанского мостика", стальная гермодверь была принайтована к переборке, как на причал выехал "Патриот".

  - Комбриг, вашу маму! - Тихо выругался он. - И ни одна млядь не "маякнула". Родной Кронштадт! - Рыкнул командир

  Он быстро спустился по внешним правым трапам рубки на контейнерную палубу, но на причал спуститься не успел. Сунувшись на трап, Олег увидел перешагивающего через две ступеньки комбрига.

  - Это что на твоей коробке твориться, каплей?! - Начал тот, ещё с трапа, не дойдя до палубы, с трудом захватывая воздух ртом. - Под суд... - он поперхнулся и остановился, - захотел?

  - Таащ, командир бригады, разрешите доложить? Особисты командуют. Двое на причале, один на палубе. Прикомандированный. Я и так, и эдак.

  - По команде доложил?!

  - Так точно!

  - Хотя, что это я? Мне ж комендант и звонил. И что в них?

  - По бумагам: буровая установка и нефтеперегонный завод.

  - Завод?! - Удивился комбриг.

  - Мини - завод.

  - И как ты это всё потащишь?

  - Говорят, посчитали по весу... Там у них что-то лёгкое.

  - Знаем мы, что у них там "лёгкое" ... А как посунется?! Атлантика - это вам не мамкина киска. А ты плоский, как... - Он смачно и длинно выругался. - Пошли, к "мачехе" . Документы гляну.

  Капраз уверенно двинулся по грузовой палубе от трапа к левому борту.

  - Здравия желаю, товарищ капитан первого ранга!

  - Здравствуй, майор. Что, мать твою, грузишь?!

  Майор молча подал коносаменты. Комбриг правым глазом глянул на бумаги, не спуская левый с майора. Старпом, стоящий рядом вытянувшись в струнку, привычно вздрогнул. "Раздвоение личности" комбрига, как называли высшую степень его бешенства, когда каждый его глаз жил своей жизнью, не сулило майору ничего хорошего. Да и командному составу БДК, впрочем, тоже.

  Но майор раскрыл папку, и вынул лист бумаги с большой гербовой печатью и подписью главкома. Оба глаза комбрига сфокусировались на приказе, и он, поняв смысл, обмяк. Поправив правой рукой фуражку, он сказал:

  - Пошли, командир, накатим.

  - Нам сниматься после погрузки.

  - Хуже не будет. И ты, старпом, пошли. Третьим будешь, чтоб не стуканул.

  * * *

  Большой десантный корабль в сопровождении танкера и АПЛ "Белгород" уже сутки шёл по Атлантике. Шёл ходко, несмотря на пятибальное волнение и шквалистый ветер. Загрузка под "жвак", давала кораблю дополнительную остойчивость. Да и грузовые документы не соврали. Вес у контейнеров был удивительно лёгким.

  - Не уж-то не соврали? - В который раз удивлённо выражался кэп, стоя на мостике и тыкнул пальцем в экран радара. - Точка? - Спросил он у второго штурмана.

  - Сорок восемь, пятьдесят, ноль девять и два, двадцать три, пятьдесят три.

  - Есть, сорок восемь и два.

  Командир коротко нажал на кнопку прямой связи с АПЛ. Через мгновение прозвучал ответный кодовый щелчок, это означало, что ещё через минуту "Белгород" нырнул, спрятался под днищем БДК и уравнял ход. Послышался характерный щелчок связи. Отвечать Олег не стал. Лодка под килем.

  Волны били в правую скулу и БДК перекатывался через них, играя корпусом и бортами.

  Звякнул "аппарат". Матрос моментально снял трубку и вслушался.

  - Таащ командир, тащ майор особого отдела.

  - Спроси, чего хочет?

  Олег не отрывал взгляд и палец от экрана радара.

class="book">   - Просится на мостик. Говорит, невмоготу.

  - Пусть ползёт. А то, фановую систему продувать придётся. Он в обед столько мяса сожрал. Не переварил ещё.

  Появившийся в рубке особист выглядел утомлённым, но поздоровался бодро:

  - Зрдавжела, товарищ командир. Разрешите?

  - И тебе не хворать, товарищ особист, - откликнулся командир. - Присутствуй.

  Олег ухмыльнулся. Грубый старпом, когда особист в очередной раз обратился к нему по званию в присутствии военморов, отправил его учить флотский устав, попутно послав его на три буквы:

  - Шёл бы ты, майор, учить, на куй, устав.

  И добавил, мило улыбаясь и не сдерживая сарказма:

  - Ты флотский куратор, или где, майор? Не стыдно наших традиций не знать?

  - Я постою у вас? - С тоской сказал майор. - Долго ещё?

  - Шутишь? - С надеждой переспросил Олег. - Только вышли.

  Майор промолчал.

  - Расчетное время - двенадцать суток до бункеровки, - не стал мучить его Олег. - Что, совсем плохо?

  Майор обречённо кивнул головой

  - Так ты сходи в лазарет, Санёк вколет тебе антиспам. Полегче станет. Совсем не пройдёт, но значительно полегчает.

  - Что за "антиспам", - подозрительно набычился майор. - Знаю я ваши шуточки. "Военно-морской юмор", млядь.

  - Ни чо не юмор, - поддержал командира второй штурман - молодой лейтенант. - Нам, кадетам, всем кололи. Привыкание к качке вызывает. У него какое-то длинное название. Какой-то антиспазмоли...Хрен запомнишь. Антиспам - короче.

  - Ой! Да, ладно вам меня разводить, - усмехнулся майор.

  Комкор и штурман недоумённо переглянулись, и одновременно пожали плечами.

  Олег снова упёрся взглядом в экран, а штурманец в лобовой иллюминатор рубочного фонаря.

  - На румбе? - Спросил штурман.

  - 252, - "отбил" матрос.

  - Есть - 252, - "репетнул" штурман.

  - Я звякну? - Спросил майор.

  - Валяй, - одобрил Олег, зная наверняка, куда будет звонить особист.

  Майор пробежал пальцем по списку внутренних телефонов и набрал три цифры.

  - Александр, у тебя нет ничего от качки? ... Да, это ты мне уже предлагал. А, вколоть? ... Александр Иваныч! И так тошно, - прервал он глумление начмеда. - Таблетки я пробовал. ... Вколоть? ... Антиспазмоли...? - Он посмотрел на безучастных к разговору офицеров. - Я иду к вам.

  - Разрешите покинуть рубку, таащ командир? - Спросил он.

  - Разрешаю.

  Майор вышел. Обстановка на мостике не изменилась. Каждый занимался своим делом. Дверь рубки снова приоткрылась, и в неё заглянул майор.

  - Контрразведка, хули, - тихо усмехнулся Олег, не отрывая взгляд от расчетов и клацая клавиатурой навигатора. - Доверяй, но проверяй, епта...

  Майор закрыл дверь и снова открыл.

  - Ты, что, млядь, майор, как молчаливая кукушка в часах? Тогда где "ку-ку"? - Сурово спросил командир

  Особист исчез, мягко, без щелчка, прикрыв дверь.

  - Главное, чтобы начмед не покололся, - тихо, без эмоций сказал штурманец.

  - Иваныч? - Удивился командир. - Ты бы видел с каким лицом он рассказывает медицинские байки и анекдоты. У него специализация - кожные и венерические болезни. Заслушаешься... У нас морды лопаются и скулы сводит от смеха, а он, хоть бы улыбнулся, Зараза.

  Они помолчали.

  - Вколет... Сто пудово. Хоть бы не в голову, - покачал головой командир. - С него станется.

  Минут через пятнадцать снова заглянул особист.

  - Разрешите?

  - Разрешаю. А вы чего не в каюту? Может ко сну, после укола, клонить.

  - Да? А начмед сказал, наоборот... Взбодрит.

  - Да? Ну, кого как. Ему виднее. Он твои анализы лучше знает. Меня в сон клонило, - отозвался комкор и снова застучал по клавиатуре пальцами.

  Прошло ещё с полчаса, и майор, стоявший, упёршись лбом в лобовое стекло фонаря, вдруг вздрогнул всем телом, колени его подломились.

  - Тьфу, ты... Вырубило, - сказал он.

  - А я что говорил, - сказал Олег.

  - Я в каюту... Разрешите?

  - Разрешаю.

  Майор вышел.

  - Димедрол, - сказал комкор.

  Штурманец, не удержавшись, прыснул.

  Олег поднял на него левую бровь. В команде корабля, как и везде на флоте, повелось: шутить шути, но насмехаться не смей. Молодой штурман только входил в военно-морскую семью и эмоции сдерживать ещё только учился. Смеяться будут не те, кто подшучивал, а те, кто будет слушать рассказы про попавшего на флотский развод "армейца".

  * * *

  Десять суток прошли без эксцессов. На третьи сутки океанского хода подул форвинд и болящим стало полегче. Майор выглядел бодро, но продолжал принимать "антспам". Комсостав воспринял и оценил "шутку" командира позитивно. Без особых чувств и выражений. Важен результат. Член экипажа вернулся в боевой строй, и, если что, мог участвовать в борьбе за живучесть корабля.

  У особиста сработал эффект плацебо. Как оказалось, начмед колол майору обычный физраствор. Самовнушение сработало лучше всяких лекарств. А внушать особисты умели и людям, и, как оказалось, себе.

  На десятые сутки майор забыл уколоться, а начмед ему не напомнил. На одиннадцатые и двенадцатые тоже. Вспомнил он про "антиспам" только когда БДК подходил к Пуэрто-Кабельо - военно-морской базе Венесуэлы.

  - Слушай, Олег Николаевич, а мне, вроде, нормально... Я колоться-то - забыл, - сказал особист. Они уже были на "ты".

  - Тебе же говорили - эффект привыкания к качке, а ты не верил, - спокойно сказал командир.

  Вахтенный штурман даже не оглянулся, внимательно разглядывая в бинокль приближающийся берег.

  * * *

  - Послушайте, Сергей Вениаминович, у меня в коносаментах порт выгрузки - Кабельо. Не потащу я ваши контейнера в Венесуэльский залив. И тем паче в Сан-Тимотео. Там и швартоваться-то негде.

  - Можно. Я смотрел по лоции. Там глубины приличные. Вы же БДК. У вас дно плоское.

  - Смотрел, он... Мы другой БДК... У нас пузо не совсем плоское. Ты посмотри, Петрович, - призвал он в свидетели старпома. - Крыса сухопутная, а туда же...

  - Ну почему сразу - "крыса", - обиделся представитель нефтяников, крепкий мужик, лет сорока, лысоватый в строгом сером костюме и галстуке.

  Они сидели в капитанской каюте. Под струями кондиционера было прохладно, но за бортом стояли сорок в тени. Олег сидел за рабочим столом в кресле, одетый в тропическую форму и с грустью смотрел на просителя. Он понимал, что деваться ему некуда. Своих на чужбине не бросают.

  - Это у военморов сленг такой, не обижайтесь, пожалуйста.

  - Там рядом есть Бачакуэро, - тихо сказал старпом.

  - Всё равно, лоцман нужен.

  - Я договорился, - встрепенулся нефтяник.

  Олег дёрнул головой и сжал губы.

  - Это секретный корабль. Его ещё даже в штат не ввели. Да и на учения нам надо. Куда мы лоцмана денем?

  - Так, там же и высадите. Он потом на какой-нибудь посудине вернётся. Наша фирма оплатит.

  Минуту помолчав, командир сказал старпому:

  - Завтра снимаемся. Загрузка полная и даже больше. Топлива бери во все щели и тару. И танкеру команду дай. Пусть срочно грузятся. По схеме раз, два, три.

  - Всё понял.

  Это означало: соляр, керосин, бензин.

  - Я вам могу бочек дать.

  - Во... На каждый БМП крепи по две бочки, на грузовики, по размеру кузова. Правильно говорю? - Спросил он комбата морпехов.

  - Правильно, Олег Николаевич, - сказал подполковник.

  - Павел Иванович, а вы так и будете в чёрной форме?

  Подполковник усмехнулся.

  - Традиции... На фоне пустыни попозируем и переоденемся. Мы привыкли. А то в нашей "цифре" одни лица получаются. И то, если без боевой раскраски.

  * * *

  БДК только повернул в Венесуэльский залив, когда со стороны Колумбии к нему полетели крылатые ракеты, о чём сообщил вдруг засветившийся экран и голос: "Ракетная Атака".

  - Три на нас, три на "Белгород" - сказал штурман, сидящий за монитором радара.

  На БДК автоматически заработала "спарка". С "Белгорода" ушли две "Стрелы" и "Игла".

  Три раза мигнула и осталась гореть надпись "Купол Включен".

  - Ещё одна ракета с норда.

  Крылатая ракета вышла из АПЛ, развернулась в воздухе и ушла на север.

  - Попали, - сказал первый штурман и мелькнула вспышка.

  БДК накрыл розовый туман. Туман был не только вокруг БДК, но и внутри корабля. Внутри ходовой рубки. Туман был плотным, как желе. Олег задержал дыхание и закрыл глаза, но туман не исчез.

  - Что с тобой, командир? - Спросил старпом через минуту.

  Олег открыл глаза. Туман постепенно рассеивался.

  - Что это было? - Спросил комкор.

  - Хрен его... Вспышка какая-то...

  - А туман?

  - Туман? Не видел. Кисель видел.

  - Был туман, - сказал штурман.

  - Был, - сказал матрос на руле.

  - Молчать на руле, - приказал командир. - Держать курс

  - Есть молчать, на руле, - отозвался матрос.

  - Что на радаре?

  - На радаре пусто, кэп. Точки нет. Спутника нет, кэп.

  Олег шагнул к мониторам. Точка на мониторе навигатора исчезла.

  - Стоп машина. Подруливающие держат место. Фиксирую последнюю точку радаром. Говори.

  - 12.01.15.59 и 70.50.20.49.

  - Есть. Перенёс. Ориентируемся по радару. Переключаюсь.

  - Что за хрень, командир?

  - Похоже накрыли нас.

  - Но радар пашет...

  - Значит, только спутники рубанули. Опроси БЧ.

  - Есть - "опросить БЧ", - ответил старпом, и щёлкнул клавишей громкой связи.

  - Боевым частям быть готовым доложиться через тридцать секунд.

  - Командир, - позвал штурман. - Абрис берега другой.

  - Поясни.

  - Отматываю память назад... Вот видишь?

  - Что за...

  - Тут были лиманы, а тут русла рек открытые, - ткнул он пальцем. - И поселений нет. Тут порта нет.

  Щёлкнул приёмник переговорного устройства с АПЛ. Олег нажал кнопку.

  - На связи.

  - Ты спутник видишь?

  - Нет.

  - И я нет. И танкерманы - нет. Перегружался?

  - Нет.

  - А я, перегружался. Ноль целых, хрен десятых. Радио, тоже нет. С портовиками связь - ноль. Как там лоцман?

  Олег только сейчас вспомнил про лоцмана, оглянулся на него и увидел лицо с расширенными от страха глазами.

  - Как самочувствие? - Спросил он.

  - Окей! - Ответил лоцман, но губы его дрожали.

  - Посмотри за ним, - сказал он старпому. - Что в частях?

  - Норма у всех, кроме четвёртых. Связи с берегом нет никакой. И не только связи, но и любых внешних сигналов.

  - Накрыли, млядь.

  Олег вышел на правое крыло и оглядел горизонт в бинокль. Пусто. Да и что увидишь, когда до ближайшего берега пятьдесят километров? А раньше стояла какая-то "лайба". Олег вернулся в рубку. Старпом, штурман и лоцман смотрели на него. Матрос смотрел прямо по курсу.

  - Вольно, на руле. Можно присесть.

  Матрос молча посмотрел на командира и присел на высокий табурет рулевого.

  - Что-то, господа, меня терзают смутные подозрения. Вроде, место то же самое, но и не то же самое.

  Олег постучал пальцем по радару.

  - Такого не может быть. Вон сколько точек было... И вдруг - нету. Чудеса?

  - Я предлагаю сходить в ближайший порт, - сказал старпом.

  - На чём?

  - Да хоть на чём, - тихо сказал старпом. - Хотели же "Лошадь" смайнать.

  - Майнайте, - подумав, отозвался командир.

  Старпом взял с полки секретную гарнитуру и рацию и пощёлкал тангентой.

  - Слушаю, - раздалось из динамика рации.

  - Готовность?

  - Есть готовность!

  - Майна.

  - Есть майна.

  Зажужжали механизмы и через пару минут "Лошарик" выкатился на собственных колёсах из кормового дока и ушёл на глубину. Но этого никто не видел.

  - Чистый выход, - сказал голос в рации.

  - Дай, - попросил командир и протянул руку к гарнитуре.

  Надев наушники, он отключил громкую связь и сказал:

  - Это командир корабля. У нас нет спутниковой связи и на радаре чепуха какая-то. Как будто кто-то извне картинку даёт не ту, что есть. Посмотрите ближнее побережье Венесуэлы на ост. Интересует наличие портовой инфраструктуры. ... Да-да. Даже так. ... Не до шуток. Мы были под обстрелом крылатых ракет. ... Регламент боевой. ... Да. До связи.

  * * *

  Командир АПЛ специального назначения "Лошарик" капитан первого ранга Владимир Семёнович Крельдин вёл аппарат на перископной глубине, рассматривая водную гладь на большом мониторе. Задав направление по гирокомпасу, он пытался поймать радио-сканером хотя бы одну рабочую частоту. Тишина в эфире стояла мёртвая на всех диапазонах волн.

  - Такого не бывает... Такого не бывает... - Пропел он.

  - Что Семёныч? Пусто?

  - Пусто, Володя.

  Старпом "Лошарика" капраз Владимир Петрович Спиваков свёл губы трубкой и в тон ему промычал.

  При скорости тридцать узлов на траверзе порта Вилья Марина они были через один час пятнадцать минут, но порта на том месте не оказалось. На мониторах капитан и старпом видели песчаный берег с укрытыми пальмовыми листьями одинокими хижинами, стоящими в море на сваях.

  - Ты что-нибудь понимаешь?

  - Не-а.

  - База?

  - На связи.

  - Докладываю. Порт Вилья Мария не наблюдаем. На берегу видим двенадцать хижин. Инфраструктура убогая. Знаменитых "ветро-генераторов" нет.

  - Точка верная?

  - Вернее некуда. У нас, позиционирование особое. Сверхточное. И без спутников.

  - Понимаю. Пройдите до Пунта Кардона. До устья реки.

  - Ясно - понятно. Тут химики сообщают, что загрязнение воды нефтепродуктами не соответствует "норме". Минимальное.

  - Вас понял. Отрабатывайте Кардону и возвращайтесь.

  - Кинуть видосик?

  - Кидайте. Сейчас канал дадим.

  * * *

  - Петрович, дай им вайфай. Максимальный канал по пеленгу.

  Старпом что-то покрутил и понажимал на пульте, и через минуту все услышали звякнувший сигнал приёма файла.

  - Смотри-ка, работает! - Удивился старпом.

  - Ну-ка, посмотрим на порт Вилья Мария... - Сказал командир и вскрыл файл.

  Все уставились на экран.

  - Это Вилья Мария? - Спросил комкор лоцмана.

  Тот отрицательно покачал головой и замахал перед собой руками, но через мгновение подался всем телом вперёд, ткнул пальцем в очень характерный мыс, что-то вскрикнул, схватился за голову, потом за сердце и упал без чувств.

  - Начмеда на мостик срочно-бегом, лоцман без сознания, - крикнул старпом по громкой связи так, что у всех заложило уши.

  - Петрович, ты всех угробить хочешь? Ну-ка, спокойнее, - сказал Олег, делая ударение на предпоследнюю букву "е". - Мы сейчас все на таком взводе. Иди подыши на крыло. И ты матрос, тоже можешь двигаться. Хотя, чего это я? На крыле жарко, предупреждаю.

  Прискакал начмед в саквояжем и начал колдовать над лоцманом, лежащим на кожаном диване.

  - Я понял так, что он, - Олег ткнул пальцем в сторону лоцмана, - местность-то узнал...

  Потом посмотрев на матроса-рулевого, пригрозил:

  - Если в обморок грохнешься, получишь трое суток "кичи", как самовольно покинувший пост. Понял?

  Матрос, стоявший с выпученными глазами, утвердительно качнул головой.

  - Можешь нашатыря нюхнуть. Саш, капни на ватку, а то мы тут сейчас все поплывём вслед за лоцманом.

  Начмед приведя в сознание венесуэльца, передал ватку матросу и тот так втянул нашатырь носом, что из его глаз полились слёзы. Отдёрнув руку и заморгав выпученными глазами, он передал ватку командиру.

  - Хрена себе, ты нюхаешь! А нам?!

  Все засмеялись. Дав нюхнуть каждому, Олег реанимировал и себя.

  - Чем это вы тут занимаетесь? Что за оргия? - Спросил начмед. - Кто стрелял и по кому?

  - По нам палили ракетами, мы вроде отбились, но оказались хрен знает где.

  - В смысле? - Спросил начмед.

  - В прошлое попали, - решил высказать терзавшую всех догадку старпом.

  - Ой! Я вас умоляю... Только меня-то не надо лечить... Я сам кого хочешь залечу.

  Олег подтянул начмеда к монитору и ткнул в него пальцем.

  - Смотри, Зараза, тут должен быть город и порт, а стоят индейские хижины. Лоцман это увидел и грохнулся. И связи никакой нет. Ни спутниковой, ни радио. Гробовое молчание.

  - Тьфу на вас, товарищ командир. Наговорите тоже.

  - Ты мне... личный состав не порть, - излишне и несколько наигранно сурово одёрнул его комкор, - а то... на рее вздёрну.

  Все вдруг переглянулись.

  - Твою ж, налево! - Воскликнул штурман и, схватившись за голову обеими руками, сел прямо на палубу, привалившись спиной к лобовой наклонной переборке.

  Начмед подошёл к нему, нажал на нижнее веко, приоткрыв глаз.

  - Щас, вколю! - Сказал он, как: "Щас спою!", и достал ампулу.

  - База, Конюшня на связи.

  - Слушаю.

  - Мы в ахуе, капитан. Кидаю видосик, и всплываю.

  - Уверены?

  - Абсолютно. Хочется своими глазами на это посмотреть. Не верим технике, командир. Давайте канал связи.

  Старпом нажал на кнопку включения канала и снова звякнуло. Петрович сам распаковал файл и включил видео.

  - Мама дорогая! - Воскликнул старпом.

  - Мама мия! - Прошептал лоцман и снова потерял сознание.

  - Да, млядь, что я вам тут?! - Возмутился начмед. - Крикни моих стервятников. А то, и я могу улететь, в общем порыве, - сказал он, обращаясь к старпому.

  На экране монитора раскинулась большая индейская деревня. Возле хижин плавали пироги. С пирог индейцы острогами, или копьями, били рыбу. Нефтеналивного порта не было. Дорог не было. Ничего цивилизованного не было.

  - И где это мы? - Прошептал матрос.

  - Где, - как раз понятно. В южной Америке, а вот, когда? - Сказал командир.

  - Вижу точку, - вдруг ожила связь с АПЛ. - Дистанция - сто двадцать две мили, норд-норд-ост. Размер до пятидесяти метров, скорость пять узлов, курс - зюйд-ост-ост.

  - Сто двадцать две мили? - Переспросил комкор. - Чем это ты видишь?

  - Военная тайна, - хмыкнул командир АПЛ.

  Все оживились и заулыбались. Старпом даже хлопнул, ничего не понявшего лоцмана по плечу. Но видя улыбки на лицах, заулыбался и венесуэлец.

  - Карашо, да? Карашо?

  - Ну, как тебе сказать, чтобы ты снова на палубу не грохнулся? - Отсмеявшись сказал старпом, вытирая нервные слёзы и втихаря нюхая почти выветрившуюся ватку с нашатырём.

  * * *

  - Так, товарищи командиры. Волей судеб... Мы оказались не ранее первого тысячелетия. Наши умники посчитали по положению звёзд. А раз мы видели на радаре движущуюся точку, то можно предположить, что здесь, всё же, время позже пятнадцатого века. Надо брать языка, и мы всё поймём. Но легче нам от этого станет не на много. В отрыве от нашей цивилизации мы потеряли технологии и жизненный комфорт. Придется, товарищи, впахивать, за хлеб насущный.

  - Всё же, если ближе к двадцатому веку, было бы лучше, - заполнил паузу нефтяник.

  - Не скажите, Сергей Вениаминович, - перебил особист. Тут регион спокойным никогда и не был. Даже в двадцать первом веке. Если шестнадцатый, то мы можем продержаться какое-то время на своих ресурсах, а если конец девятнадцатого или начало двадцатого... Там такие лоханки ходили по морю... С такими пушками. Долго мы против них не продержимся. Особенно, когда ракеты кончатся.

  - Но у нас же армия? И современное оружие? - Возразил нефтяник.

  - Надолго ли хватит боезапаса? - Остудил его особист. - Тут воюют стотысячными армиями, если это пятнадцатый - шестнадцатый века. В семнадцатом индейцев останется поменьше, конечно. Вымрут. Но европейцы понаедут. Испанцы, португальцы и прочие французы с англичанами. Извините, Олег Николаевич, что встрял.

  - Нет-нет, говорите, если есть, что предложить.

  - Надо определиться со временем и от этого плясать. То, о чём вы и сказали, Олег Николаевич.

  - Понятно. Очевидно, что нам нужно, во первых - определиться с топливом для техники. И тут нам должен помочь Сергей Вениаминович и, так ненавистный нам ещё совсем недавно, груз в контейнерах. Что у нас есть для этого, Сергей Вениаминович?

  - Мы везли для установки здесь буровую вышку с насосной станцией, а также минизавод для производства авиационного топлива. Ну, как мини? - Поморщился он, увидев разочарование на лицах. - Производительность - тысяча баррелей в сутки. Там используется движителем и нагревателем реактивный двигатель, как на ваших вертолётах. Установка экспериментальная и очень секретная. Рассчитана на тяжёлые нефти. И на имеющиеся в регионе минеральные ресурсы. Один контейнер - автоматическая химлаборатория.

  - И когда можно ждать первое топливо? - Спросил Олег.

  - Так... Это... Как первую нефть получим. Можем прямо тут и начать. Но лучше уйти по побережью Венесуэлы восточнее, к Тринидаду. Там богаче и флора, и фауна, и нефть тоже близко лежит.

  - Тринидад - проходной двор. - Вошёл в обсуждение командир "Лошарика" Владимир Семёнович Крельдин. - Там крутятся все... Если предположить, что мы попали во время освоения "Нового Света". - Если мы хотим подраться - это самое то место.

  - У нас боезапаса много, - доложил комбат.

  - Да, уж, - сказал, хмыкнув Олег. - Это мы в курсе. Это ж надо... Пятнадцати узлов дать не смогли...

  - Однако, - продолжил комбат, - ребят под пиратов подставлять не хотелось бы. Тут другая война будет. Или всех пиратов в фарш покрошить? - Задумчиво сказал комбат, почесав подбородок.

  - Может быть... Скорее всего, придётся крошить, - сказал комкор. - В те времена вояки другого языка не понимали: убеждения, там, или гуманизма... Эти категории придётся отставить. Личный состав надо готовить к крови.

  - У меня в основном контрактники. Две трети прошли многое и постреляли достаточно. Три взвода сформированы из "сирийцев". Свежие совсем "кровопийцы". Мы же по плану должны были здесь остаться...Приграничье зачищать. Отбирали тщательно: полиграф, тестирование...

  - Вот и остались, - пошутил начмед.

  - Зараза... Прошу прощения... Александр Иваныч, вы, эскулапы, люди жестокие... Но, я вас попрошу...

  - Понял-понял... Прошу извинить, господа.

  - Господа в России остались. За порогом времени, - бормотнул особист.

  - Наша первоочередная задача, товарищи командиры, - работа с личным составом. Разрешите высказать предложение.

  Командир БДК обвёл взглядом суровые лица и не встретил возражений.

  - Предлагаю пройти дальше в залив, чтобы здесь не торчать, как слива в известном месте, и отправить Владимира Семёновича на разведку озера. Сразу на входе, на правом берегу, должен стоять городок Маракайбо. По его наличию и состоянию и время определим. Там же и обосноваться можно пока. Если городка нет - тем лучше. Захватываем территорию и обживаем. Там и нефть была.

  Венесуэлец, на слове "Маракайбо" поднял руку. Второй штурман, переводивший ему, тоже поднял руку.

  - Говорите, штурман.

  - Лоцман говорит, что он хорошо знает эти места и местное наречие.

  - Это нам может пригодиться. Значит, так и делаем, раз возражений нет. Да... Последнее. Сейчас надо самим осознать и до бойцов донести, что каждая бумажка, каждый фантик от конфеты, банка, или осколок стекла - это наш обменный валютный ресурс. Всё, что сделано в нашем времени, здесь может цениться на вес золота.

  Командир БДК спокойно оглядел столовую команды, в которой проходило совещание.

  - Вопросы есть?

  - А как же, товарищ командир, - взвился нефтяник. - Как мы тут очутились? И как мы будем возвращаться?

  - На этот вопрос у меня и моих коллег нет ответа, а гадать... Мы военные и привыкли "очучиваться", где угодно. Будем считать, что мы очутились тут по заданию. Вам, наверное, сложнее, но ничем помочь не могу. Наша цель и задача - победить и выжить. Победить ситуацию. Если победим - выживем. Если ни у кого вопросов больше нет, все свободны.

  - Владимир Семёнович, пройдёмте в рубку, обсудим задачу разведки. И вы, Сергей Вениаминович и товарищ комбат, тоже поднимитесь минут через тридцать. Обсудим выгрузку.

  Глава одиннадцатая.

  Все разошлись. В столовой остались особист и комбат морпехов, которого майор придержал за рукав на выходе.

  - Паша, что думаешь?

  - По поводу и без повода? - Комбат криво усмехнулся, и не услышав ответа продолжил. - Думаю... Наградят посмертно, или на куй пошлют! А может в перебежчики запишут, чтобы с пенсиона семью снять!

  - Да ну тебя, Павел Николаевич.

  - У меня там...

  - У каждого там... - Перебил особист. - Может выпрыгнем ещё. Сейчас о "здесь" надо думать.

  - А что тут думать? "Каплей" пока правильно глаголет. Ничего ещё не ясно. Море... вот оно. Рыбы там полно. Выживем.

  - А в озере: крокодилы и анаконды.

  - Тоже неплохая пища. И шкуры на продажу... Будьте любезны, как уйдут. Тут жемчуга, говорят, во!

  Комбат провёл ребром ладони по горлу.

  - Я не об этом. Как ты к тому, что младший офицер командует старшими?

  - Да и похрен! Он командир корабля. Мы у него все в оперативном подчинении по приказу главкома. Да и функции у каждого свои. У меня охрана и оперативный контроль берега. А ты к чему ведёшь?

  - Я веду к тому, что не все с такими понятиями, как ты. У тебя и майоры имеются. Нажми им на горло, комбат, а то слухи уже поползли по коробочке.

  - Слышал я про эти слухи. Есть у нас... Неформальный лидер, млядь. Опасный тип. Задницей чую.

  - Так давай в расход его пустим. Сразу. Чтобы последствий не было. Второй день, как здесь, а уже практически назрел "бунт на корабле".

  - Как ты себе это представляешь, майор? - Вздрогнул всем телом командир морпехов.

  - На вертолётку его вывести и расстрелять.

  - Ты в своём уме?

  - Боюсь, хуже будет. И переворот может произойти в любую минуту. Такие люди этот момент всю жизнь ждут, и не упускают его, как только...

  Он не договорил. В окно раздачи пищи стукнули.

  - О! - Поднял палец вверх особист. - Что там? - Крикнул он.

  Шторка поехала вверх. За ней оказался парень лет тридцати в камуфляже с эмблемой ЧОПа "Альфа-РусОйл".

  - Седьмой передаёт. Морпехи кучкуются у оружейки.

  - Вот! - Многозначительно произнёс майор, продолжая держать палец вертикально. - Контроль?

  - Минимальный, командир.

  - Предупреди мостик.

  - Есть! Мостик - альфа восемнадцать! У корабельной оружейки морпехи. С нашей стороны есть контроль этой банды тремя бойцами.

  - Альфа-восемнадцать - мостику. Так вы их взяли?

  - Нет ещё. Брать?

  - Они переступили запретную зону, - срочно брать!

  - Сёма, главаря майора в расход. Только тихо, - сказал особист.

  - Ты чего, майор, охренел?! - Вскрикнул комбат.

  - Тихо, товарищ полковник.

  - Я подпол...

  - Тем более. А я полковник. И вот приказ о вашем мне подчинении. Полном. Хотел в менее сложной обстановке предъявить, но уж извини, как получилось.

  Гэбист достал из внутреннего кармана пиджака в четверо сложенный лист, развернул его и сунул майору.

  - Читай пока и остывай. Что там? - Спросил он "Сёму".

  - Сработали чисто. Пятеро трёхсотых, один - двести. Огнестрелов нет.

  - Головой ударился?

  - Не... Сердце от испуга остановилось.

  - Молодцы. Всем по печенюшке.

  - Спасибо, командир. Это сейчас актуально. Для аборигенки оставлю, - заржал чоповец.

  - Тут "сифак", как чих... В курсе?

  - У меня резины на лет пять.

  - Значит на два с половиной, - поправил полковник ГБ.

  - Чой-то?

  - По два надо натягивать. Это тебе не гонорея. А то и по три. У начмеда спроси.

  - Мы и сами с усами, - продолжая ухмыляться ответил Сёма.

  - Я тебе, Сергей Михайлович, на полном серьёзе говорю. И вообще... Всех баб сначала через медчасть проведём.

  - Вот начмед обрадуется, - как-то незаметно втянулся в беседу комбат. Разговор о бабах и победах на этом "фронте" на время отвлекли мужиков от действительности.

  - Это - командир корабля! - Проговорила рация Сёмы. - Задержанных доставить на вертолётную палубу.

  - Двое тяжёлых, таащ командир, - ответил седьмой.

  - Их в лазарет и под охрану, остальных на вертолётку.

  - Командиру батальона морской пехоты и майору Субботину прибыть на вертолётную палубу, - проговорил динамик судовой громкой связи голосом старпома.

  - Ну, вот. И нам с вещами на выход, - сказал полковник Субботин Константин Николаевич и аккуратно, взяв двумя руками, вынул приказ из рук комбата.

  - Но... Там вы и над кораблём... - Прошептал комбат.

  - То, что ты увидел, знаем только мы с тобой и "Сёма". Всё остаётся, как и прежде. Мне корабельные проблемы ни к чему. Пусть комкор руководит. Корабль - это маленький город. Ты про канализацию много знаешь?

  - Нет, - ответил комбат.

  - Вот, - глубокомысленно произнёс особист. - А она есть. Пошли. А то без нас расстреляют твоих "архаровцев".

  Комбат встрепенулся и заспешил по трапу наверх. Пройдя сначала между контейнеров, а потом коридором через кормовую надстройку, они вышли на "вертолётку".

  Трое морпехов в состоянии разной степени "целостности" стояли в центре начертанной на палубе окружности с английской буквой "Ха". Чоповцы стояли рядом, совершенно индифферентно и непричастно.

  Комбат подошёл к каждому и попытался заглянуть в глаза, но не со всеми это получилось.

  Клацнула стальная дверь коридора левого борта, и из-за вертолётного ангара вышел капитан корабля. Особист быстро подошёл к нему, и что-то зашептал. "Каплей" прислушался, склонив голову к левому плечу, потом кивнул и шагнул к троице.

  - Что ж вас так мало? - Спросил серьёзно и почти сочувственно Олег.

  Его тон и мягкость в голосе оказали на троицу волшебное действие.

  Один из них сплюнул на палубу и дерзко сказал:

  - Да, бараны, потому что! Ждут, что их "отцы командиры" накормят, напоят и спать уложат.

  - А вы, значит - другие? - Так же мягко спросил командир.

  - Естественно! - Вздёрнув подбородок сказал второй. - Они все - шваль и быдло. Да и вы тоже. Служба, - растянул он слово на букве "у", и тоже сплюнул. - Кому служить, вам, что ли?

  - Служить расхотелось? Понятно. А ты? - Спросил он третьего, - смотревшего куда-то в небо. - Тоже перехотел служить?

  - Мы бы взяли оружие, ушли на берег и заставили аборигенов служить нам, - просто сказал он. - Мы не хотели конфликта.

  - Ты, боец, ошибаешься, - сказал командир БДК. - Это не конфликт, а воинское преступление. И в данной ситуации, угрожающее безопасности всего воинского подразделения, потому что ваши действия могли бы привести к войне с аборигенами. Очень многочисленными, кстати. Поэтому я, как командир вверенного мне воинского подразделения приговариваю вас к смертной казни, через повешение. Исполняйте! - Сказал он, обращаясь к "чоповцам".

  "Чоповцы" подошли к опешившей и не ожидавшей подобного исхода троице, и затянули им пластиковыми фиксаторами за спиной руки, накинули, уже заготовленные кем-то верёвки с петлями, на их шеи, и стали подталкивать к корме. Потом привязали к лееру другие концы линей и столкнули троицу за борт. Тела стукнулись о кормовые ворота дока. Верёвки задёргались и натянулись.

  Казнь длилась мгновения. Чоповцы провели её так ловко, что у всех присутствующих сложилось устойчивое ощущение в театральности происходящего, настолько слаженно и, казалось, отрепетировано они действовали. Даже особист дернул головой и крякнул в кулак, украдкой глянув на прослезившегося комбата.

  - Боцман, - как ни в чём не бывало, скомандовал командир корабля, - тела на освидетельствование начмеду и в холодильник. Потом...

  - Съедим, - сам себе, так чтобы никто не слышал, сказал начмед.

  - Потом захороним, - продолжил командир БДК. - Всем разойтись!

  - Силён комкор, - сам себе сказал особист. - А с виду - пухлик, "папенькин сынок" ...

  Олег действительно не отличался атлетическим телосложением и был слегка пухловат, что особо проявлялось в щеках и подбородке. Его розовощёкое и доброе лицо не вызывало страха и трепета в команде корабля. И, как оказалось, напрасно.

  * * *

  - Продолжим, - сказал Олег, наливая себе свежезаваренный в кофе-машине кофе.

  Владимир Семёнович смотрел на него слегка прищурившись. В командирской рубке они были одни. Олег взял чашку и сел в кресло. Штурманский закуток, или "каморка Папы Карло", так называли они это помещение, был предназначен для работы с большими, обычными, а не компьютерными, картами, коих в специальных шкафах были сотни. Посредине помещения стоял картографический стол и лежала карта этого морского района. На ней штурмана учились "находить точку" старыми дедовскими методами: с секстантом, часами, небесными телами и таблицами. Здесь был полумрак, если не включать верхний свет, и лампу над столом, потому что свет попадал в каморку только через стекло окна, выходящего в помещение рулевого, или ходового мостика.

  - Налейте и мне, - неожиданно сказал командир "Лошарика".

  Олег, посмотрев на него, просто сказал:

  - Там одна кнопка. Подставьте чашку и нажмите.

  Капитан первого ранга встал, улыбнулся, дождался наполнения чашки и снова вернулся в кресло.

  - Хорошо, что здесь кофе растёт в лесу, - сказал Олег.

  - Кофе здесь не растёт, но есть "кураре".

  - Кураре вроде в долине Ориноко...

  - У каждого племени своё кураре. Здесь таких лиан в избытке.

  - Это не так страшно. Меня больше смущают крокодилы, анаконды и ядовитые твари.

  - Крокодилов отстреляем. У нас подводные ружья и бортовые гарпуны есть. Кстати, очень сильная пневматика. Уверенный выстрел на поражение до пятидесяти метров. Акул били в Тихом океане. Даже в мутной воде самонаводится на цель.

  - Это хорошо, - задумчиво проговорил Олег.

  В наступившей тишине слышались только характерные звуки кофейного пития.

  - Я вот на что хотел обратить ваше внимание, товарищ капитан первого ранга...Что такое единоначалие, не мне вам объяснять. Мы поставлены в условие физического выживания. И от нашей слаженности зависит наше будущее. Мы здесь для аборигенов - почти боги, и эту "божественную сущность" надо сохранить, как можно дольше. Все, кто появляются из воды для местных - морские боги вдвойне, а вы всплыли вчера на глазах у аборигенов и махали им руками. Распугали...

  - Принимаю упрёки, Олег Николаевич. Психологический стресс.

  - Ну и хорошо. И в дальнейшем. Режим секретности никто не отменял.

  - Слушаюсь, товарищи командир. Я всё понимаю.

  - На вашу технику у меня очень много планов.

  - Уже? - Усмехнулся капраз.

  - Да, - сказал Олег и передал ему стопку напечатанных листов. - Ознакомьтесь.

  Зазвонил "аппарат". Подняв трубку и приложив её к уху Олег сказал:

  - Да, заходите Сергей Вениаминович, - и положив её, продолжил:

  - Вы можете взять план себе, но он автоматом становится с грифом "СС", понимаете?

  - Так точно, товарищ командир, - очень серьёзно ответил капраз. - Могу идти?

  - Идите,капитан первого ранга. По готовности к отходу сообщите.

  - Есть!

  Стукнула и клацнула дверь мостика.

  - Олег Николаевич! Товарищ командир!

  - Тут мы, - откликнулся Олег. - Проходите сюда, - сказал он, выглянув из двери "каморки".

  Нефтяник зашёл в рубку, и пропустил в дверь командира "Лошарика", остановился, неуверенно переступая с ноги на ногу, не поднимая от палубы глаз.

  - Проходите, Сергей Вениаминович, проходите, - сказал Олег.

  Нефтяник прошёл в каморку и, не садясь в предложенное кресло, сказал:

  - Как же вы так, Олег Николаевич? Вы ведь людей... Повесили! Разве можно?! Как вы теперь людям в глаза смотреть будете?

  - Очень даже легко, Сергей Вениаминович, - тихо сказал Олег. - Вам, гражданскому человеку сложно это понять, но... Легко. Я тоже не спецназовец, ежедневно убивающий врага, но... Я командир. Мы сейчас на передовой, и шаг в лево, или в право у нас - расстрел. Паника на корабле, или, особенно, бунт - как пожар в степи. И гасить его надо сразу и быстро. Пожар, Сергей Вениаминович. Это обычный пожар. Который мы, благодаря нашему "особисту" обнаружили и потушили очень вовремя. Если у вас на нефтеперегонном заводе вспыхнет пожар, что будет?

  Олег встал и включил кофе-машину.

  - К сожалению, эта мера не чрезмерная, а необходимая и достаточная. Двоих других, если покаются - помилую.

  - Но... Суд...

  - По уставу, суд в военное время, - это я. Как бы не было это мне тяжело.

  Олег передал чашку с кофе в руки Сергею. Тот взял и машинально отхлебнул. Олег налил себе из "поттера" кипятка и опустил в него пакетик чая.

  - Эх, чай у нас здесь не растёт. Ни кофе, ни чая.

  - Что? - Спросил Сергей Вениаминович.

  - Чай, говорю, не растёт в Америке.

  - Как не покажется странным, у меня есть семена. У меня тут в моём доме... Ну... В той Венесуэле... Росли чайные кусты. От предыдущего хозяина остались... И я с них семена собрал. Хотел дома у мамы в Новороссийске посадить. Говорят, могут взойти. И кофейное дерево в горшочке. Я его с собой взял. Его поливать часто надо. А дома у меня какао растёт. И здесь оно растёт. Думал, запущу установку и с вами домой.

  Он всхлипнул, и в кофе с его носа упала слеза, громко хлюпнув.

  - Нам всем сейчас... Вы понимаете... - Сказал Олег.

  - Понимаю.

  - Всем очень тяжело. Все на грани срыва. Понимаете?

  - Понимаю.

  - Нужна бодрость духа и уверенность в завтрашнем дне. Я, что хотел у вас спросить, Сергей Вениаминович... Ваша химлаборатория, что может и для чего предназначена?

  - Задача её простая: контроль качества нефтепродукта. Предпусковая настройка автоматики под добытую нефть. Раскрою гостайну. Перегонная установка - прообраз завода переработки тяжёлой нефти на более, чем... На много фракций, короче. В том числе и газообразные. Отбор серы, особым высокотемпературным методом. Почему там и используется реактивный двигатель.

  - Долго её собирать?

  - По план-графику - трое суток до стабильного поступления продукта.

  - Понятно...А с буровой? Как устанавливается?

  - О... Там всё просто. Автоматика. Кнопку включил и она сама раскрывается. И собирается. Это - увеличенный прообраз бурильной установки, адаптированной к лунным или марсовым бурениям. Пять контейнеров устанавливаются в ряд, раскрываются, и трубы подаются на установку автоматически. Трубы с авто-подогревом и с контуром нагнетания давления. То есть - это одновременно и буровая, и качающая станция. Там такой же реактивный двигатель. Вся система подключается к заводу, который, по сути уже собран в контейнерах. Остается только состыковать внешние патрубки. Но это делается... Вы удивитесь, как просто.

  - Так вот почему здесь контрразведка и ЧВК... - проговорил Олег.

  - Да... Это очень секретный проект.

  - Что-то комбата нет, - сказал Олег и потянулся к аппарату. Набрав номер его каюты и услышав длинные гудки, он набрал каюту особиста.

  - Это Шапошников. Не знаете, где комбат? ... Бухает? ... С вами? Эх, товарищ Субботин... Значит, командир должен быть трезвым, а остальные бухают, млядь. Вы хоть из каюты не выходите. А кто морпехов контролирует? ... Ваши чоповцы. ... Ввели в состав регулярного подразделения? Заместителями по диверсионной работе. Понятно. А там их не было? ... Повесили? Кто? ... Я? Понятно. Пить кончайте. До завтра.

  - Вот так вот, Сергей Вениаминович. Такая командирская доля: один за всех и все на одного. И старпом где-то спрятался. Мостик без охраны... - задумчиво протянул Олег.

  - Там... У лестницы... Боец в камуфляже. И на верху, и на балконах этой вашей... э-э-э... рубки.

  - Да? - Олег удивился и вышел на крыло мостика.

  Ниже палубой у трапа на крыле стоял чоповец. Вернувшись в рубку кэп устало вздохнул.

  - Ну да ладно. Ступайте, Сергей Вениаминович. Вроде всё порешали.

  - Мостик - доку, - проговорил динамик транслятора.

  - Слушаю, док.

  - Готовы майнаться.

  - С богом, Владимир Семёнович.

  * * *

  Поселения или его остатков в точке образования города Марокайбо и рядом на побережье не обнаружилось. Обнаружились поселения аборигенов, но чуть в стороне от предполагаемой точки бурения.

  - Малый, - скомандовал первый штурман.

  БДК замедлил ход, а потом и остановился, почти привалившись кормой к берегу.

  - Держим точку, - сказал штурман.

  - Раскрыть створки и вынести понтон, - скомандовал старпом.

  На мониторе было видно, как задние створки трюма раскрылись и сверху опустился понтон, который лёг на направляющие и заскользил к берегу по воде, выдвигаемый поршнями толкателей. Следом, таким же образом, вышел второй. Видно было, как матрос зашёл на понтон и прошёл по нему к берегу, потом развернулся и поднял руки, сложенные в крест.

  - Баста, на мостике, - сказал боцман, - выгоняй технику.

  - Внимание в трюме. Корабль готов к высадке десанта.

  * * *

  Комбат скользнул гибким телом между БМП и вышел на понтон. Он был в тропической многослойной "мембране", панаме, тёмных очках хамелеонах, тропических берцах и перчатках. Форма была "нулёвая" и приятно холодила кожу.

  Выйдя на песчаный, кое-где поросший кустарником и невысокими деревьями берег, Павел Иванович Дружинин поднял руки вверх и помахал ими обеими одновременно, приветствуя стоящих очень вдалеке аборигенов. Потом Паша развернулся к БДК и махнул рукой. Техника взревела и по очереди двинулась на берег. По мере разгрузки БДК автоматически перемещал балласт и понтоны практически не шевелились.

  - Автоматика, тетю вашу, - удивлённо покачал головой комбат.

  Техника, состоящая из десяти БМП пяти модификаций, двенадцати БТР-87, одной инженерной машины разграждения ИМР-3М, плавающего транспортёра ПТС-4, двух передвижных кухонь ПАК-200, одного топливозаправщика АЦПТ-5,6 и двух бортовых тягачей КамАЗ-6350 вышла на берег.

  БДК заработал двигателями и дал ход от берега, наращивая понтонный причал, длина которого в итоге составила сто метров. Причал заякорили, вбурившись в дно.

  Подойдя к импровизированному причалу правым бортом, БДК выгрузил на него пять контейнеров. И тут Павел Иванович увидел чудо. Контейнера вдруг дёрнулись и цепочкой, друг за другом, самостоятельно проехали по причалу в сторону берега. С палубы БДК выгружали контейнера, которые самостоятельно крепились в связку. В итоге, все они выехали на берег и "паровозиком" двинулись к месту бурения. Там они самостоятельно сложились в конструкцию из которой поднялась буровая вышка.

  - Забавно, - сказал комбат, поняв, что стоит с раскрытым ртом. - И чем мы отличаемся от них? - Сказал он своему зам-по-тылу, мотнув головой в сторону аборигенов.

  - Похоже, ничем, в данном случае.

  - Разворачивайте палатки и выставляйте посты, - распорядился комбат. - И растяните сразу колючку. А я прокачусь по территории с особистом. Вася, крикни комроты разведки, - попросил он ординарца.

  Ординарец мгновенно исчез и через минуту появился с майором.

  - Александр Викторович, твоя задача провести разведку русла реки и взять пробы воды. Выясни, почему аборигены там не селятся. Помни про крокодилов.

  Комроты козырнул и отбежал.

  Комбат сказал в рацию:

  - Три-один - два-один.

  - На связи, три-один.

  - Я готов.

  - Спускаюсь.

  Дружинин стал смотреть в сторону БДК и понтонного причала, и увидел, как по трапу сбежал полковник Субботин и торопливым шагом направился к нему. Они сели в стоящий у причала "Патриот" и уехали на запад.

  * * *

  - Командир, почему вы не остались посмотреть на чудо науки и техники? - Спросил Шапошникова командир патрульного катера капитан второго ранга Геннадий Николаевич Седых.

  Олег с удивлением посмотрел на него.

  - Вы, Геннадий Николаевич, детский трансформер видели? - Спросил он. - Вот и я видел, - сказал комкор, увидев утвердительный кивок. - Нам нужен результат - соляр и керосин, хотя бы.

  Катер уже обошёл акваторию и мирно покачивался далеко в стороне от БДК и причала. Олег вышел на катере, чтобы не мешать команде. Переместить, так сказать, одну из точек напряжения наружу. А заодно и самому несколько расслабиться.

  Он стоял у борта и время от времени кидал блесну в чистую воду этого, чуть солоноватого, озера-залива. Рыба тут была. В специальной сетчатой корзине-садке за бортом уже стояла одна полутораметровая меч-рыба. Но поймал её не Олег на блесну, а командир патруля на шмат мяса, насаженный на здоровенный крючок.

  Блесну мечь-рыба не брала. Спинные и хвостовые плавники проносились рядом с проводкой, но и только.

  Поставив удилище в прикрепленный к лееру специальный "стакан", капитан сел в шезлонг.

  - Давайте, Геннадий Николаевич, ставить.

  - Давайте, Олег Николаевич, только вы бы в рубку поднялись. Крючки кованные и очень острые...

  Шапошников поднялся на мостик и сел на кресло рулевого, развернув его в сторону кормы.

  Убрав с палубы лишнее и спустив на воду надувную моторку, два матроса ловко растянули снасть, снарядив крючки наживкой. Не успели они закрепить один конец на якорном буе, как перемёт дрогнул и прогнулся. Потом ещё и ещё раз. Короткие поводки не позволяли им спутываться, но вода вокруг перемёта закипела.

  - Вот это да... - Не сдержал эмоций матрос.

  - Тут без "гуся" нам не управиться, - сказал капитан катера.

  - Это точно.

  Шапошников щёлкнул рацией.

  - Товарищ комбат, мы тут рыбу ловим. ... Уже есть немного. Пришлите ПТС. ...

  Нам её складывать некуда. ... Да. Не рассчитали немного. И лебёдку пусть захватят. ... Там есть штатная? Хорошо.

  Пока ПТС полз по воде, все крючки перемёта были нагружены. Когда "Гусь" прибыл на место, заморачиваться не стали, а прицепили трос перемёта к лебёдке и намотали его на барабан, отцепляя рыбин уже в кузове транспортёра. Некоторые экземпляры доходили до трёх метров. Вес улова был такой, что поначалу лебёдка просто подтягивала транспортёр. Конечно и якорь тоже имел вес, но перемёт держался на противоходе катера и лодки.

  - Фига себе, - сказал мех-вод транспортёра, увидев улов, и на то, как просела его машина. - Да тут не меньше десяти тонн!

  - Мы тебя на буксир возьмём, - рассмеялся капитан катера.

  - Да... Так жить можно, - сказал сам себе Олег.

  * * *

  Оставив комбата обживать территорию, забрав с собой "Лошарика" и две десантно-штурмовые лодки, вместе с разведротой пехотинцев БДК вышел в Карибское море на поиск "языка". Танкер тоже оставили в озере на приёме ГСМ, поступающих с перегонного завода.

  Решили пройтись по треугольнику: Пуэрто-Рико, Тринидад. Но, с учётом того, что движущуюся цель наблюдали на маршруте к острову Кюрасао, его выбрали первой точкой контроля.

  Атомоход, если никого не будет обнаружено, пойдет на Пуэрто-Рико, а БДК - по малым Антильским островам и дальше по побережью Южной Америки.

  Двое суток разведки прошли безрезультатно, если не считать того, что на острове Маргарита, в районе города Порламар, моряки увидели аборигенов, носящих обувь, шляпы, рубахи и штаны европейского кроя.

  - Что по этому поводу думаешь? - Спросил особист.

  - Товарный обмен, думаю, - сказал комкор.

  Разглядывая побережье в мощные бинокли они стояли на левом крыле рубки.

  - Может рискнём здоровьем, командир? - Спросил особист. - Они, похоже, привыкшие к пришельцам. Выпустим разведчиков и меня. Я португальский и испанский знаю. И английский, если что...

  - Думаю, можно попробовать. А что они там делают? Ныряют?

  - Похоже, жемчуг достают. Этот остров считается "жемчужиной" Венесуэлы. Тут везде полно жемчуга, а здесь - особенно. Я когда читал справочный материал по Венесуэле, обратил внимание на название города - Порламар. Похоже на "перламутр" или "перл" - жемчуг... Но нет - "парламар". Кто-то специально назвал так, чтобы дураки не пёрли сюда за жемчугом. Смотри ка какой каламбур получился "перл" - "пёрли". Кто-то сюда дорогу уже протоптал. А, судя по всему, год тут ещё не Колумбовской эпохи.

  - Да... Правы были те, кто говорили, что Колумб был не первооткрывателем Америки.

   - Я мыслил тут... - Сказал особист. - Читал много. Мне же здесь предстояло работать. А для нас, сам понимаешь, хорошая беседа, половина дела... А её, как огонь, поддерживать надо. Вот я и прорабатывал историю региона. Так вот получилось у меня, что Португальцы много раньше тут паслись, нежели испанцы.

  - Я тоже слышал об этом и меня всегда смущал маршрут Васко да Гама, когда он пытался обогнуть Африку в 1497 году. Слишком уж близко он проходил возле Южной Америки. Ещё курсантом я предположил, в процессе какой-то пьянки, что он заходил в Америку за золотом. А теперь понимаю, что может быть и за жемчугом. На Востоке жемчуг - любимейшее украшение.

  - Ага! - Подтвердил особист. - А после "открытия" Колумба, они тут же застолбили восточное побережье. Самое богатое золотом. К Ваську у меня было бы много вопросов, - рассмеялся Субботин. - Очень непростой гражданин. У нас, кстати, есть шмутьё на бартер? - Спросил он неожиданно.

  * * *

  Катер с разведчиками, "разбавленными" чевэкашниками тихо шёл к берегу. Метров за двадцать до ныряльщиков катер сбросил ход на ноль и очень медленно заскользил к аборигенам.

  Аборигены ныряли с подобия плотов - нескольких брёвен бамбука, отстоящих на расстоянии около метра друг от друга и скрепленных поперечными, тонкими стволами.

  На каждом плоту сидело по три - четыре индейца. У каждого на шее болтался небольшой груботканый мешочек. На ныряльщиках, кроме мешочка, одежды не было никакой.

  - Сколько на лоте? - Спросил Субботин.

  - Десять-двенадцать.

  - Терпимо.

  - Бомдиа! - Крикнул вдруг один из сидящих на плоту.

  - Бом диа! - Ответил Павел, почти не удивляясь.

  - Перолас вамосла , - продолжил полиглот. - Шапеус вомосла, камиса вамосла . Вамосла-вамосла!

  Субботин громко рассмеялся.

  - Шапеус - перолас.

  Индеец засмеялся.

  - Перолас - шапеус.

  Субботин достал из кармана куртки бумажку и прочитал, показывая пальцем на плот:

  - Акалли?

  Индеец засмеялся и, показав рукой на плавающие невдалеке каноэ, и на катер сказал:

  - Акалли.

  Потом, показав на плот, сказал:

  - Аматлатл . Акалли куилли куатл , - и махнул рукой вдоль берега.

  * * *

  - Ну как разведка? - Спросил Олег вылезшего из катера Субботина.

  - Весьма продуктивно. Неожиданно, честно сказать.

  Субботин взял, поданный ему чоповцем полиэтиленовый пакет и раскрыв его протянул Шапошникову. Тот заглянул в него и присвистнул. Потом оглянулся по сторонам и перекрестил свои губы.

  - Матерь божья! - Воскликнул он.

  - Всё, что было. До нас забрали в десять раз больше. Но тот корабль уплыл на северо-запад.

  - Правильно, - сказал комкор. - Это их конечная торговая точка. По течениям они и ходят. Показывают всем, что идут вдоль Африки по Канарскому течению. Потом берут западнее и вступают в Гвианское течение. Идут вдоль берега до Мексиканского залива и там собирают "перлы". Потом возвращаются сюда, забирают большой куш, выходят на Пассатное и на Гольфстрим, и попадают прямо в Португалию.

  - Просто, как всё великое! - Воскликнул Субботин. - Ещё... Увидел абориген мой пакет и попросил себе. Я говорю: давай перл. Он руками разводит, типа - всё. А потом что-то крикнул и ему малец на каноэ притащил вот это.

  Субботин из кармана штанов достал золотой самородок, размером с большой палец руки.

  - Я ему сказал: "хорошо". Он сказал: "оуро". И мы разошлись довольные друг-другом. Кстати... У нас есть большие мусорные пакеты. За плащи им сойдут. Всё равно сейчас ничего выбрасывать не будем.

  - Да. Пакетов у нас много. Можно небольшой город одеть, - рассмеялся Олег.

  - Предлагаю встать у восточного края и пасти португальцев там. Индеец сказал, часто ходят.

  - Согласен. Отзываем АПЛ. Хотя... Торгаш мог там на время застрять, например на Кубе. В Гаванне.

  - Точно! Пусть прочешет Кубу.

  Глава двенадцатая.

  - Большой - Белому Городу...

  - На связи. Что у вас?

  - У нас в кармане гвоздь. Наблюдаем выходящего из бухты трёхмачтового купца.

  - И сколько у него на борту?

  - Насчитали около ста человек.

  - Не боятся, значит... Берите его.

  Виктор Викторович Пичугин - командир АПЛ "Белгород" включил внутреннее переговорное устройство связи с АПЛ СПН АС-12.

  - Владимир Семёнович, твой выход. Готов?

  - Готов.

  - Действуй!

  * * *

  Лошарик догнал "караку" и обогнал. Уровняв скорость с парусником Владимир Семёнович дал компьютеру точку прицеливания и нажал "ввод". Через несколько секунд гарпун попал точно в форштевень на его переходе в киль, но скользнул по мокрому отвердевшему в морской воде дереву и вошел в корпус.

  - Да и хрен с ним, - сказал командир "Лошарика". - И так дотянем.

  - Ты только больше ста не гони, - пошутил старпом.

  - Отвяньте, товарищ полковник.

  - Жестокий, вы, таащ капраз. И грубый, как хрен на морозе.

  Старпом пришёл на флот из "конторы" и по этому поводу комплексовал. Но, скорее всего, для виду. Для коммуникации.

  - Контролируй натяг.

  - Чего его контролировать? Оно само контролируется. Кибернетика...

  - Уходим с курса по большой дуге, - сказал Семёныч, сильно растягивая последнюю "о" в слове "большой". - "Белый Город", что на море? - Спросил он в гарнитуру.

  - Видим кордебалет на палубе и обезьяньи лазания по вантам. Ветер-то был попутный, а теперь их валит на правый борт. Заглядывают с бушприта на форштевень. Через гальюньи дырки. Уморительно...- Прыснул Пичугин. - Что-то увидели. Сквозь дырки руками показывают на трос. Реи просто майнули на палубу. Лёг на курс. Попытались подработать рулём, но чуть не завалились. Одного спускают на "беседке" . Пытается перерезать трос. У тебя трос крепкий, Семёныч?

  - Специальный.

  - Ну, да... У вас всё такое.

  Через пару часов команда парусника успокоилась. "Лошарик" шёл на перископе и сам видел эту картину. Ещё и лучше, чем "Белгород", но Семёнычу слова капитана большой АПЛ были, бальзамом на рану. Командир "Лошарика" давно мечтал "похулиганить", но... не получалось. Все их задания были простые, как три копейки: там перепили кабель, там укради секретную НАТОвскую прибамбасину. А тут... Похищение корабля вместе с экипажем.

  - Хорошо идем, - отвлёк его от весёлых мыслей, старпом. - Пятнадцать узлов. У них ветер свистит в такелаже, наверное, как при шторме.

  - Хороший трос, - одобрительно сказал Семёныч. - Ох мы им тут нахулиганим...

  Старпом засмеялся.

  - Детсад... Куда я попал?

  - Что делать? Времена тут такие. Или топи всё подряд, или хулигань. Топить их жалко. Пока. Хотя... Как представишь, что они творят...Мама дорогая.

  - А у нас, что? Меньше что ли?

  Помолчали.

  - Хотя, поменьше, конечно, - поправил себя старпом.

  Через четверо суток парусник стоял на траверзе базы Маракайбо. Экипаж молился всю дорогу, кто, стоя на коленях, кто, распластавшись на палубе. Увидев стоящий у берега танкер и подошедший к паруснику патрульный катер, молящиеся запели осипшими глотками псалмы.

  Никто в лагере португальского не знал. Нефтяник и лоцман знали испанский и английский. Португальский - совсем чуть-чуть. Лоцман Хесус быстро пришёл в себя после психического срыва, вызванного переносом во времени, вызвался попробовать провести переговоры с пленниками и готовился к незнакомому для него делу, вспоминая кое что из португальского. Однако, сначала на борт торгового корабля зашли морпехи.

  Экипаж парусника был психологически раздавлен и никто из его моряков не оказал не то, что - сопротивления, а некоторые даже не открывали глаза. Этих пришлось сбрасывать с борта в воду, предварительно надев на них спасательные жилеты, где они и приходили в себя. Их крепили линями к катеру и буксировали связками, напоминавшими гроздья рябины, к берегу. На берегу двое морпехов подхватывали их и заносили под тент, обнесённый по периметру колючей проволокой, и укладывали на матрасы.

  Всё оружие и амуниция осталась на паруснике. В каюте капитана обнаружили пять сундуков с обычным жемчугом, один, немного не полный сундук, с отборным и два сундука с золотыми самородками. В трюме парусника сидели рабы. Сто двадцать три измождённых, еле живых негра.

  Невольников сняли с корабля более гуманным способом, отбуксировав парусник к причалу и установив трап. Для них развернули отдельную палатку, обеспечили медицинское обслуживание и лёгкое питание.

  Но оказалось, что многие пираты испанский знают очень хорошо, а некоторые сносно говорили по-английски.

  Испанский знал и один из чевэкашников, он то и поводил беседы с моряками, вызываемыми по одному в штабную палатку.

  - Имя? ... Когда родился? ... Где родился? ... Возраст? ... Кто отец? ... Специальность на корабле? ... С какой целью находился на территории государства Соединённые Штаты Америки? ... Кто разрешил заниматься грабежом местного населения? ... Известно ли тебе, что нахождение с оружием за нулевым градусом долготы запрещено законом Соединённых Штатов Америки? ... Известно ли тебе, какое наказание законом государства Соединённые Штаты Америки назначено за совершённые тобой преступления? ... Уведомляю. Тебе грозит смертная казнь через повешение.

  Такой перечень вопросов позволил с большой степенью достоверности определить нынешний год, запугать португальцев и создать у них иллюзию, что они попали на территорию великого и сурового государства.

  А год оказался 6999 от сотворения мира, что соответствовало 1491, но в это время в Европе еще не отсчитывали календарь от Рождества Христова.

  Показания протоколировались на бумаге и заверялись отпечатками пальцев допрашиваемых.

  * * *

  - Товарищ комбат, капитан шхуны просится на беседу с губернатором или представителем администрации.

  - Да? - Удивился комбат. - А кто у нас губернатор?

  - Не могу знать, - тащ подполковник.

  - Правильный ответ, боец. Ведите. И разведчика сюда, сначала. Этого... Который допросы вёл.

  - Семёнов. Сержант Семёнов.

  - Во-во. Его ко мне первым.

  Капитан "каракки" вошёл в штабную палатку под конвоем двоих морпехов вооружённых автоматами с примкнутыми штык-ножами.

  - Чего тебе, капитан? - Спросил комбат.

  - Вы губернатор? - перевёл Семёнов.

  - Да.

  - У меня к вам предложение. Разрешите высказать?

  - Говори.

  - Мы все объясняли господину... э-э-э... Объясняли, что не знали, что нарушаем закон вашего государства. Но, как говорил господин...э-э-э ... Незнание закона не освобождает от ответственности. И мы понимаем это. Но, боюсь, что у нас в Порто не знают, что здесь такие законы, и мы... я и мой экипаж... готовы стать вашими послами. Я из очень благородного рода идальго. Я и моя семья - члены военно-монашеского ордена Христа. Мой отец известный мореплаватель и допущен к королевскому двору. Я готов передать королю верительные грамоты... если вы одарите меня этой честью, и передать королю ваш меморандум. Я готов быть вашим представителем без денежного вознаграждения. И наладить правильные торговые отношения.

  Комбат долго молчал, разглядывая португальца.

  - Я подумаю. Отведите арестованного.

  Арестованного увели.

  - Как его зовут?

  - Вашко.

  - А по батюшке?

  - Гама. Вашка Гама.

  - Вашка - Ивашка... Интересно.

  * * *

  - Большой - Пехоте.

  - Большой на связи.

  - Как обстановка, Олег Николаевич?

  - Штормит. Стоим на месте, указанном капитаном "каракки". Вы уверены, что он не врёт?

  - Я уже докладывал... Португальские карты практически идентичны нашим. Указаны все крупные реки, мысы и заливы. Они тут ходят не первую сотню лет, по моему мнению. Капитан даже не удивился моей карте. Удивился планшету и возможностью двигать изображение. Это да, но самой карте - нисколько. Реку Ориноко назвал по имени. Наше озеро назвал: "озеро небесного огня". Понятно почему. То есть... Они тут были и не раз. Он, кстати, ткнув в него пальцем, сказал: "перл" и показал кулак. Потом пояснил, что нашли тут крупный чёрный жемчуг.

  - Понятно. Будем ждать. Вы сообщали, что он восхитился нашей картой течений?

  - Да. И сказал, что это очень дорогой секрет. Так и сказал: "Очень много денег".

  - А сколько он сам здесь ходит?

  - Это молодой человек. Ему всего двадцать четыре года. Это его третье путешествие и первое в качестве капитана. Он сказал, что если он не вернётся, отец пришлёт братьев с большим флотом. Его отец - комендант города-порта в Португалии, а братья - мореходы. Все они рыцари какого-то ордена... Запамятовал...

  - Запугивает?

  - Есть немного. Он напросился сегодня на встречу со мной. Предлагает отпустить их, в обмен на выполнение посольской миссии.

  - Шустрый малый. Мы, значит ему доверие бесплатное, письмо к кролю и ещё отпускаем без выкупа.

  - Скорее всего, для него возникает серьёзный риск. Ему могут казнить за переход на сторону другого государства. По их меркам, это выглядит именно так. Отец его, якобы, допущен к королю, и он надеется, что ему удастся убедить его не казнить сына.

  - Как, говорите его папу зовут?

  - Эштеван да Гама.

  - Да?! - Усмехнулся Олег. - Папа - Гама, а сын - Вашко? А у Вашки фамилия получается Вашка да Гама? - Комкор БДК рассмеялся уже в голос.

  Комбат услышал, как Олег крикнул, видимо в сторону от микрофона:

  - Слыш, Костя, кого "Белгород" поймал? Самого Васко да Гаму. Могу спорить, что следом идут его братишки. Помнится, у него их пятеро, а он третий по счёту. Вот, думаю по старшинству они и крутятся тут. Почему-то мне так чудится.

  Потом в микрофон он сказал:

  - Текст меморандума мы с особистом набросаем. Хорошая бумага на танкере есть, я знаю. Верительную грамоту тоже слепим. Оставите ему сундук с самородками и сундук жемчуга. Как знак нашей доброй воли и уважения к королю Португалии.

  * * *

  Вместо гарпуна приладили буксировочную скобу. Там же установили небольшой спойлер, чтобы поднимал нос и загружал корму при хорошем ходе, дабы улучшить руление. Всё же, угол атаки буксирования был отрицательным. Для уменьшения "рыскости" при буксировке было рекомендовано поставить малый парус на бизани.

  После этого экипаж погрузил на борт продукты: вяленное филе рыбы-меч, солонину, которая у них ещё оставалась, и которую на время заточения переместили в холодильник танкера. Продуктов должно было хватить. Расчетное время буксировки к берегам Португалии составляло девять суток.

  Комбат при расставании пожал Василию Эштевановичу Гамову, вновь приобретенному послу вновь образованного государства - Русских Соединённых Штатов Америки, руку.

  - Удачи вам, Василий Эштеванович. Семафорную азбуку с моряками учите. Пригодится.

  - Так кому семафорить? Вы так и не сказали.

  - Богу Посейдону семафорьте.

  * * *

  - Наблюдаю цель в точке 8.24.10 и 54.08.42. Идет полным ходом на Барбадос. Ветер почти попутный. Скорость до восьми узлов.

  - Ясно - понятно, Белый Город. Готовимся к встрече.

  На двух "Раптерах" с надписью "Береговая Охрана" с поднятыми Андреевскими флагами группа захвата вышла на встречу паруснику.

  Через два дня беспокойного ожидания пираты наконец-то появились на горизонте. Остров Барбадос, но в основном его северный берег, выдававшийся далеко на запад, образуя большую бухту, защищал от океанских ветров и португальцы, вероятно, про это знали. Как только они прошли пролив, разделяющий остров от материка, и взяли курс на норд, катера отвалили от бортов БДК и полетели к парусному судну.

  Практически встречный ветер застопорил ход каракки. Команда, занятая перевалкой парусов, заметила катера поздно, когда один из них уже стоял с правого борта, а второй резко остановился чуть впереди в ста метрах по левому.

  - Граждане пираты! Вы находитесь в территориальных водах государства Русские Соединённые Штаты Америки. Требуем зарифить паруса, лечь в дрейф, сложить оружие и приготовиться к приёму досмотровой группы. В случае неповиновения ваш корабль будет потоплен. Если на борту присутствуют господа Гама или господин Жуан Содре, прошу подойти к левому борту.

  После некоторых колебаний к левому борту подошёл мужчина лет тридцати в куртке чёрного цвета с алой перевязью через грудь.

  Олег очень хорошо его видел через бинокль. Чёрная борода и усы. На груди блестела медная или бронзовая кираса. Закатное солнце бликовало от неё. В правой руке у офицера был медный рупор, левая лежала на фальшборту.

  - Я Паулу да Гама, с кем имею честь говорить? Вы испанцы?

  - Нет. Мы плохо знаем ваш язык, но хорошо знаем испанский. Я представляю правительство Русских Соединённых Штатов Америки и вышел вам навстречу, чтобы избежать кровопролития... Вашего кровопролития. Мы пленили вашего брата Вашко да Гама, но отпустили его, передав ему полномочия нашего посольства. В настоящее время он на пути в Синиш. Везёт нашу ноту королю Жуану Второму.

  Олег, сидя в рубке, говорил в громкоговоритель спокойно и внятно, разделяя каждое слово, а специальное устройство звукоулавливателя позволяло ему хорошо слышать голос Паулу.

  Во время возникшей паузы Олег напомнил:

  - Вы не выполнили наше требование лечь в дрейф. Предупреждаю вторично. В случае вашего неповиновения нами будет открыт предупредительный огонь.

  - Не пугайте. У вас нет пушек, - крикнул офицер.

  - Разнеси его гальюн, - попросил Олег штурмана-оператора. - Только три снаряда, помнишь?

  Оператор утвердительно кивнул, навёл курсор на гальюн медленно движущегося парусника и нажал на "ввод".

  - Традах, - сказала тридцатимиллиметровая пушка, и гальюн на карраке перестал существовать.

  - В случае неповиновения мы переносим стрельбу на живые цели. Считаю до десяти: один, ... два ... три ...

  - Мы убираем паруса.

  - Пересаживайтесь на наш катер, господин Паулу, сказал Олег, когда судно легло в дрейф.

  - Мы так не договаривались.

  - Поверьте, так будет лучше, сказал Олег и вышел на палубу катера.

  Он стоял без оружия в совершенно невообразимой для нынешнего времени зелёной пятнистой форме, в тон расцветки катера, в спасательном, ярко оранжевом жилете. В чёрных очках.

  Катер очень медленно подчаливал к левому борту караки, бесшумно подрабатывая водомётами. Переговорная гарнитура Олега была подключена к громкоговорителю.

  - Мы поговорим здесь, - сказал Олег, показывая на кормовую площадку.

  Его голос прозвучал неожиданно слишком громко. Так, что Паулу отшатнулся.

  - Не беспокойтесь. Вам здесь ничто не угрожает. Если бы мы хотели... У нас очень сильные пушки. Подходите на своей шлюпке.

  - Командир, наблюдаем на корме движение возле пушек.

  - Я вынужден предупредить, что в случае хотя бы одного выстрела с вашей стороны, вас ожидает неволя, - сказал португальцу Олег.

  Дистанция между судами сократилась до пятидесяти метров, когда раздался сначала вскрик в наушниках: "выстрел", а потом вспыхнули на корме два облачка и спарено прогремело.

  Олег успел пригнуться, а по бортам катера ударила шрапнель.

  - Не обессудьте, господин капитан. Я предупреждал, - сказал Олег и вернулся в рубку.

  Защёлкали одиночные выстрелы винторезов и эсвэдэ. Через некоторое время на палубе лежало тел двадцать. Пираты пытались выстрелить из носовых пушек, но безуспешно. В Пауло снайперы не целились и он, через некоторое время, поняв это, встал из-за фальшборта и замахал руками.

  Выстрелы прекратились и Пауло прокричал в рупор:

  - Я готов к переговорам.

  - Переговоров уже не будет, господин капитан. Вы были предупреждены. Складывайте оружие на ходовом мостике у рулевого, а сами все спускайтесь в трюм.

  - Трюм забит рабами, - крикнул капитан каракки.

  - Рабов выводите на палубу, а сами ныряйте в трюм, - спокойно сказал Олег. - Да... Все трупы раздеть и выбросить за борт, палубу окатить водой.

  Парусник дрейфовал. С его бортов падали в воду голые тела. Наблюдатели насчитали двадцать восемь всплесков. Похоже, под воду уходили и раненные.

  - Господин Пауло, предлагаю вам прибыть на борт моего катера.

  - Нет, господин представитель правительства, я останусь с командой.

  - Как знаете.

  - Мы выполнили ваши условия, можете досматривать. Команда находится в трюме, и я направляюсь к ним, - сказал Пауло до Гама и скрылся в люке.

  На палубе остались сидеть чернокожие пленники.

  - Видео? - Спросил Олег.

  - Идёт видео, - ответил штурман-оператор.

  Палуба корабля дрогнула и раскололась. Из разлома вырвалось жёлто-чёрное пламя, прогремел взрыв, и в разные стороны полетели куски дерева и части человеческих тел.

  - Ну и бог с вами, - сказал сам себе Олег. - Это ваш выбор. Всем, всем, всем... Поднимаем на борт только чёрных.

  Через два часа БДК шел на базу Маракайбо, везя в трюме восемьдесят трёх чернокожих поселенца.

  * * *

  - По-моему их надо брать на Маргарите, - сказал особист. - Поставить форпост и ждать прибытия.

  - Мне нравится эта идея, - сказал комбат. - Здесь уже всё ясно. Пора закрепляться на рубежах Родины.

  - А что вы считаете рубежами Родины, Павел Иванович? - Спросил Олег. - Где, по-вашему, проходит этот рубеж?

  - По островам... По Карибам, да по берегу, естественно. А по-вашему?

  - Мы в меморандуме этот рубеж прочертили - их нулевой, а по-нашему - тридцатый градус. Сейчас о нём, о нашем рубеже, узнают португальцы. Потом - испанцы и все остальные... И хлынут сюда нескончаемой волной. Испания, скорее всего, уже давно знает про Новый Свет и сдерживает её только война с маврами - реконкиста. А как только она закончится, испанская королева точно знает, куда пошлёт всех этих идальго, которым задолжала на сто лет вперёд.

  Олег замолчал отхлёбывая кофе. Воспользовавшись паузой особист добавил:

  - И пойдут они не вкруг, а напрямик, через океан, на Гавану.

  - Именно, Константин Николаевич. И их пропустить дальше никак нельзя. По-моему, они чётко знают откуда заходят португальцы, и пойдут с севера. И про золото ацтеков и инков они точно знают.

  - И про серебро перуанское, - добавил особист.

  Они с Олегом переглянулись и рассмеялись.

  - Опять конспирология... - Как-то утомлённо сказал Пичугин.

  - Только факты, Виктор Викторович. Мы, пока только конкретными знаниями оперируем. В нашем мире они пришли в Америку, и завалили Европу золотом и серебром. И не только Европу, но и Китай, - сказал комкор.

  - Мы в университетах не обучались, - набычился комбат. - Гавана, так Гавана. Мы - люди военные, куда пошлют, того и пошлём, - пошутил он.

  - Да, Павел Иванович, пошлём мы вас на Кубу. Полагаю, выскажу общее мнение... Не закроем мы одной рукой и голову, и заднее место. Предлагаю попытаться захватить и удержать Северную Америку, Карибы, Центральную и Западную Южную Америку, а Португальцам отдать восточнуючасть. Причём, скорее всего нам придётся немного с ними повоевать. Без войны тут не решаются споры между королями. Это моветон. Между Франками и Англией уже сто лет война идёт.

  - У нас ровно год на войну и замирение с Португалией. Сегодня у нас, товарищи, третье августа одна тысяча четыреста девяносто первого года, - задумчиво, но чётко произнёс Виктор Викторович Пичугин - командир АПЛ "Белгород". - Я поддерживаю предложение командира БДК.

  - Проголосуем? - Спросил Олег.

  - Да что там воздух сотрясать? Всё и ежу понятно, - сказал комбат.

  - А раз понятно, то нужно и понимать, что кроме военных дел, на наши плечи ложится ещё и вся гражданская "чепуха": торговля, финансы, производство, фермерское хозяйство. Надо что-то иметь, чтобы продать португальцам и испанцам. Англы и франки пока не полезут, а начнут пиратствовать, грабя их. От наших "испанцев" слышно, что-нибудь толковое?

  - Последний сеанс связи был вчера. Пишут, обживаются, входят в образ.

  - Не долго? Или там про Колумба ещё ничего не знают?

  - Знают, экспедиция готовится, но в абсолютном секрете. Даже названия судов сменили. Знаете, где они их нашли?

  - Где?

  - В Синише, в вотчине семьи Гамовых.

  - Как у них с вербовкой?

  - Действуют аккуратно. У них своя процедура. Им лучше не мешать. Агентурный аппарат, особенно в это время... Очень сложный процесс вербовки. На шпагу или канделябр наткнуться очень легко. А шпагами наши спецы владеют не очень.

  - Что у них из нашего оружия?

  - Винторезы и ПССы.

  - Лишь бы не потеряли. Лошарик там пасётся?

  - Почти. Пишут, что устали.

  - Ещё бы... Уже двадцать суток без берега.

  - Не... Они на Канарах "чалятся". Продали несколько самородков и жемчужин... Купили небольшое корыто, там же в Синише. Надели его на "лошадь", как-то... Пришли на остров Гомера, закупили продуктов, мяса, вина. Отдыхать устали. С местными аборигенами познакомились. Решили коммерцией заняться. Открыли "шипчандлерскую " контору.

  Старпом и все остальные засмеялись.

  Олег, вытирая слёзы, чуть не икая, сказал:

  - Эти старички нам всем такую фору дадут! Вот, как вживаться надо.

  - Остров испанский, кстати, - добавил старпом. - На нём Колумб останавливаться будет перед своим первым походом в 1492 году. Фото прислали.

  - Может там его и притопить? Я про Колумба. - Спросил Олег.

  - Другого пошлют, - сказал особист. - Их надо здесь встречать. И серьёзно, так чтобы брызги летели.

  - А у меня мысль одна родилась... - Сказал Крельдин. - Ракеты нам всё равно не нужны, - он ухмыльнулся, - пока. А не сделать ли и нам из нашего "Белгорода" - "Летучий Голландец".

  - У вас размерчик, о-го-го, какой... - Покачал головой Шапошников. - Двести метров... Таких парусных судов и в наше время-то не было.

  - Да и хрен с ними. Надо ли нам историческим канонам следовать? Надстроить борта, палубы. Заодно нашим корабелам работу по специальности дадим. А то они тут на базе уже в фермеров превратились. В плантаторов. Рабами командуют.

  - Не рабами, а работниками. И очень неплохо руководят, между прочим. Я посмотрел плантации тростника... Впечатлился. И с местными у них хорошо складываются отношения. Вам, Хесус Мария, большое спасибо, - поблагодарил Олег лоцмана, который на базе очень пригодился и развил бурную просветительскую деятельность среди аборигенов, пока БДК ловил пиратов.

  - Нам нужны двое: корабелы-корпусники. Пусть тренируются строить деревянные корабли.

  - Из чего строить предлагаете? С дубом и хвойными тут, скорее всего, напряжёнка, - спросил Олег.

  Ему очень понравилась идея Крельдина. Надо было как-то маскировать имеющийся у них флот.

  - Товарищ лоцман сказал, что здесь произрастает дерево с очень прочной древесиной. Сукупира называется. Очень тяжёлое и прочное, ровное, высокое. Черви его не едят. Водостойкое.

  - Тогда действуйте, Владимир Семёнович. Как ваши отдыхают?

  - Как и ваши, - рассмеялся Крельдин. - Лучший отдых, это - смена трудовой активности. Кто - на плантациях тростника, кто - за кофейными саженцами поехал с морпехами, кто - рыбалит. Сапают огороды. Картофель "заколосился", надо окучивать.

  - Да... Хозяйство большое Павел Иванович наладил.

  * * *

  - Так о чём вы хотели поговорить, Константин Николаевич? - Спросил Олег особиста.

  - О чём ещё может говорить контрразведчик? О безопасности.

  - Давайте поговорим. Я слушаю вас.

  - Я хотел бы вам напомнить Олег Николаевич о том, что моя профессия противоборствовать проникновению, так сказать... А у нас, во-первых намечается война с португальцами, а во-вторых - волна "туристов" из Испании. И эти две истории, на мой взгляд, опирающийся на знание и большой объем полученной ранее информации, друг от друга неотделимы.

  - Как это? Мы же вроде как сегодня говорили, что португальцы скрывают от испанцев маршруты в Новый Свет.

  - Это вы говорили. Я слегка поддержал, но, согласно имеющейся у меня достоверной информации, почерпнутой из архивов нашей "конторы", ни Испания, ни Португалия о Новом Свете не знает.

  - Интересно...

  - Знает о нём семейство Гама. И то, только потому, что все являются членами католического Ордена. В своё время Ватикан снабдил их деньгами и картами, ранее лежавшими в Александрийской библиотеке, а потом в Венеции. Под какими парусами они ходят? Какие на них символы нарисованы?

  - Кресты?

  - Именно. И Колумб пойдёт под крестами тамплиеров и на деньги Ордена Рыцарей Колатравы. Семейка Гамовых возит перлы не для короля португальского, а для Ордена, для Ватикана. И ждать здесь надо в первую очередь разведчиков Ватикана, а не купцов. Вернее, разведчиков в купеческом обличии. Есть в Ватикане такой Орден... Называется - "Опус Деи". Цель их - помогать верующим обрести святость, занимаясь обычными земными делами. Очень законспирированный орден. Они скрывают свою причастность к ордену. Это - разведка и контрразведка.

  - Вы сказали, что только Ватикан знает про Новый Свет...

  - Да-да... Колумб - вовсе не Колумб. Он не испанец и не португалец. Он генуэзец. Итальянец. Подвел его к испанской королеве местный епископ, который предложил отправить всех конкистадоров на покорение Индии. Но сначала надо её открыть. Чем и должен заняться Колумб, который, якобы знает, как туда доплыть.

  - Здорово, - восхитился Олег.

  - Теперь вы понимаете, с кем и с чем нам придётся столкнуться? С какой системой? И ещё... Для полного понимания... В команде Колумба будет человек с фамилией Гама. Как вам? Сюжетец? И это прописано в судовых ролях. Известный исторический факт. Всё в одном флаконе.

  - То есть, получается, если взять даже официальную историю, семейство Гамовых уступило пальму первенства открытия Нового Света испанцам?! Невероятно. Только уже подтверждает ваши слова, что здесь задействована третья сила, которая, почему-то, решила испанцам отдать запад мира, а португальцам - восток.

  Особист рассмеялся.

  - Но англичане и голландцы, да и французы, будут сильно против.

  - Англы и голландцы - понятно почему, а франки? Вроде бы - католики.

  - Реформация, сэр. Не хотят быть вассалами Ватикана. Они попёрли в четырнадцатом веке со своей территории тамплиеров, когда Папа попытался их руками влиять на управление государством, а в восемнадцатом веке попрут иезуитов, по той же причине. Их, кстати, пригреет "наша" Екатерина.

  - Спасибо, Константин Николаевич, просветили.

  - Самое хреновое, что все академии и все образованные люди в это время - члены орденов. Орден Францисканцев - заведует у Ватикана наукой и готовит настоящих учёных. И вообще... Их всех очень серьёзно обучают.

  - Но Ньютон был англичанином, - возразил Олег.

  - Я и про это могу доложить, но... Мы отвлеклись...

  - Да-да. Тут трудно не отвлечься... Что вы предлагаете?

  - Я предлагаю топить все корабли, заходящие дальше торгового пункта, коим сделать остров Куба. Без разговоров. Восточное побережье не отдавать. Вообще ничего не отдавать. Пусть это жестоко, но то, что творили все эти "христиане" в обеих Америках, не лезет ни в какие ворота. Пока, этот мир официально не открыт. И по факту, здесь хозяева мы. Мы об этом заявили ноту португальцам. Вот и всё. Мы - защитники своей земли. И надо, чтобы это прописалось в анналах истории. Нашего посла надо будет задействовать по полной.

  - Надо думать. Слишком большая граница.

  - Поставим наших "Летучих Голландцев", которые будут всплывать с рваными парусами, перед идущими в нашу сторону судами, на маршрутах, поближе к Европе... На тридцатом меридиане. В смысле, - на их нулевом. Поставить на них тараны, и не потребуется ни пушек, ни пулемётов. Кто-то прорвётся. Не страшно. Постепенно изведём все их корабли. Диверсантов в порты отправим. Надо им там создать проблемы.

  - Понял вас, Константин Николаевич. Согласен. Действуйте. Готовьте агентуру из морпехов.

  Глава тринадцатая.

  Лоцман оказался с высшим судоводительским образованием и с радостью взялся за обучение местных ребятишек. Он очень быстро перешёл на местное наречие и говорил на нём свободно.

  - Вы знаете, Олег Николаевич, - говорил он, - я, как бы, проснулся. Я вспомнил, как пела бабушка и какие истории рассказывал дед. Все эти: летучие змеи и леопарды, просто "большие змеи". Вся наша и эта культура пропитана культами змей и птиц. Это удивительно, как я вспоминаю её.

  - За кого они нас принимают? За богов?

  - За людей. Они не воспринимают ваши устройства, как что-то необычное. В их сказаниях такого наворочано, что нам до них далеко. И это сказания не про богов, а про людей. Вернее, воплощения богов в людей.

  - А мы не можем в этих воплощениях найти кого-нибудь с качествами Христа? Чтобы под него заповеди подвести. Вы понимаете?

  - Самый близкий по поведению и доброте это - Кетцальтепетль. Он запрещал человеческие жертвоприношения, проповедовал пацифизм. Один из правителей, в которого воплотился Кетцальтепетль, принёс индейцам науки.

  - Очень на вас похож... Вам не кажется?

  - Не понял.

  - Вы очень похожи на него, не правда ли? Вы несёте пацифизм и науки венесуэльцам. Может, вы - воплощение Кетцальтепетля?

  - Шутите?

  - Нисколько. Помниться, Кетцальтепетль расстроился и ушёл от людей. Уплыл на белом корабле? А теперь вернулся, но на сером. Потому, что много думал о людях и переживал. Был он, помнится, белобородым? А сейчас чернобородый. Единство и борьба противоположностей. Вы марксист? - Спросил Олег неожиданно.

  - Да, - неуверенно сказал Хесус.

  - Вот... Марксист. И имя у вас...Соответствующее. У вас стигматов не бывает?

  - Я католик, Олег Николаевич. Не оскорбляйте мои чувства.

  - Католики придут сюда, если мы их не остановим, и уничтожат около двухсот миллионов человек. А остановить мы их сможем, только если объединим местное население вокруг большой идеи, Хесус. Очень большой веры. В светлое будущее. И это будущее, которое у них отняли рыцари-конкистадоры, мы попробуем им дать. Хоть какое-то будущее. Подумайте об этом. Очень многое сейчас зависит от вас. И, по-моему, если Кетцальтепетль был добрым, то он ничем не отличается от Христа. Кто знает, может быть он пришёл сюда в тысячном году, чтобы научить здешних кровавых вождей любить и ближнего своего, и врага своего?

  - Вообще-то, католики, католикам - рознь. Я иезуит, а иезуиты в Америке спасали индейцев, крестили их и уводили от работорговцев в джунгли. И даже гибли от рук конкистадоров.

  - Ну вот видите! Вам сам Бог велит, спасти их. Вспомните иезуитских миссионеров в Индии и Китае. Они создали переходные к христианству религиозные культы. И за это Ватикан их даже наградил.

  * * *

  Работающий нефтеперегонный завод обеспечил загрузку пятитысячного танкера за двадцать пять дней, что вполне хватало для нормальной работы техники. Экипажи не имели подмены, поэтому, вахтовый метод работы - месяц через месяц, позволял не перегружать организм.

  Во время вынужденного отпуска моряки готовили себе подмену из числа морских пехотинцев, а морпехи тренировали моряков. Получалось очень складно.

  Через месяц стоянки АПЛ "Белгород" превратилась в огромный, потерпевший крушение, четырёхмачтовый парусный корабль. Корму и бак не поднимали. Палуба была плоская. Шпангоуты просматривались через большие дыры. Неровный коричневый цвет бортов походил на старые проморенные дубовые доски и навевал мысли о давних и многих морских походах.

  Корабелы подошли к работе профессионально и творчески. Морпехи быстро обеспечили их древесиной, распиливая брёвна на доски прямо в лесу, отправляя на базу вертолётом. Двадцатиметровые ровные, без веток, стволы, диаметром около метра, были очень тяжелыми. Подумав, решили не таскать лишний груз, а распиливать его бензопилами на месте. После нескольких испорченных, пошли относительно ровные доски.

  Патрон калибра 5,45 дюймовую доску из такого дерева не пробивал, или, пробивая, терял свою убойную силу напрочь.

  Мачты, а их, из-за длинны судна, пришлось ставить десять штук, сделали бамбуковые. Всё равно, навешенные на такие же реи тряпки, только имитировали рваные паруса. Получилось очень внушительно, и жутковато.

  Внутри пришлось крепить швартовые надувные кранцы, чтобы сбалансировать плавучесть. Без них лодка болталась, по словам её командира, как определённая субстанция в проруби.

  Дыры оставили для слива воды при всплытии, но потом, глядючи на совершенно жуткую остойчивость конструкции, корабелы предложили систему люков, на плаву державшихся за счёт давления воды, а при всплытии открывающихся. Поэкспериментировав, борта решили зашить полностью.

  Через полгода в Венесуэльском заливе стояло двухсотметровое парусное судно, с невысокими бортами, очень похожее на настоящее. И оно таким и было, если бы ему можно было поставить нормальные мачты. Но такого дерева здесь не было. Надо было идти либо в Канаду, либо куда-то ещё. Парусник очень хорошо держался на воде, и имел приличный надводный ход. До пятнадцати узлов.

  Чтобы погрузиться, вскрывались все люки и судно уходило под воду, но не полностью. Подводный ход упал до десяти узлов. Зато у подводников сейчас была огромная внешняя палуба, где можно было загорать и развлекаться в свободное от вахты время: бадминтон, теннис, футбол, волейбол. Кто-то из экипажа предложил установить бассейн, и установили таки... Обтянув прорезиненным брезентом дно.

  В точку ожидаемой встречи с тремя судами Христофора Колумба "Голландец" вышел загодя, когда наблюдатели из "Лошарика" сообщили, что экспедицию в бухте острова Гомера наблюдают.

  По ходу "Голландец" попал в восьмибальный шторм, но выдержал его с достоинством. Полностью герметичная палуба и борта, хороший балласт в виде АПЛ, крепкая конструкция и материал, не позволила стихии расправиться с парусником.

  Следующий шторм старпом и пять моряков встретили на палубе "Голландца" в "ходовой" рубке, и пережили его довольно спокойно. Судно держалось на курсе ровно, не шныряло, не заваливалось и не зарывалось носом.

  - Совсем другие ощущения, Викторович, - делился впечатлением старпом. - Ощутил себя морским волком.

  - А до этого, с тремя автономками, ты кем себя "ощущал"? - Недовольно спросил командир.

  - Не хватало, всё-таки, ветра и брызг в харю.

  - Тебе не хватало их при всплытии?

  - То... Несколько иное... Не завидуй. Ты же сам всё понимаешь, Михалыч, - старпом похлопал командира по плечу.

  Эта присказка, про "Михалыча", шла с ними со второй автономки, и касалась их третьего друга, бывшего их командира, ушедшего на пенсию. Когда он в присутствии всей команды на причале похлопал ненавистного ему начштаба, достававшего его по разным пустякам по плечу, сказал эту фразу, вручил ему приказ о своем увольнении, въехал в рыло и уехал на подошедшей за ним машине.

  Ни машины, ни офицера так и не нашли, хотя машина с территории базы не выезжала, а начштаба поставил всю базу на уши.

  - Я понимаю, что стоять на палубе при встрече с Колумбом хочется тебе?! - Командир усмехнулся.

  - Ну, ты, зверь, командир.

  - Так тебе же нравится "ветер и брызги в харю", вот и ***, - командир применил рифмованный ненормативный оборот речи. - Штурвал там громадный, будешь выглядеть, как кэп из "Пиратов Карибского моря". А Лошарик всё заснимет. Ещё в Голливуд продадим.

  - До этого Голливуда ещё... Как до Марса.

  * * *

  Старпома снарядили в лёгководолазный костюм ГСП и поставили у штурвала, закрепив покрепче к палубе, чтобы не унесло турбулентностью воды, и, по команде "Лошарика", нырнули. "Голландец" стоял на курсе флагмана Колумбовой троицы.

  Но первым среагировал на всплывающий "Голландец", идущий вторым малыш "Нинья". Он резко заложил на левый борт, а "Санта Мария", как шла прямо, так и уткнулась в форштевень "Голландца". А ещё через пару минут затонула.

  - Ёшкин дрын, - сказал старпому по рации Крельдин. - Не такого сногсшибательного эффекта вроде хотели.

  - А по мне... Тоже неплохо. Топить их к е..ням собачим, и всех делов, - ответил старпом. - Красиво уходит. Монументально. Этот... Как его... Бл... Забыл. Эй..., блять, ... Эйзейнштейн, ёптать.

  На мониторах, передающих видеосигналы от камер, установленных на мачтах, машущий руками старпом в оранжевом ГСП на палубе "Летучего Голландца", тянущем за собой в пучину вод каракку "Санту-Марию", смотрелись, как тонущий броненосец Потёмкин или Титаник.

  - Сука, я плачу, - сказал кэп.

  - Не надо, - сказал Старпом. - Вынимайте уже меня отсюда. Тут акулы плавают, а ты знаешь, как я к ним отношусь.

  Старпом был опытным водолазом, но акул боялся.

  .

  * * *

  - Так. Теперь надо понимать, где сидит фазан, то есть - Колумб. Да и есть ли там Колумб.

  - А нам не по+уй? - Спросил особист.

  - По большому счёту, оно, конечно, именно... Но исторически... Хотелось бы знать, "а был ли мальчик"? - Размышлял вслух Олег.

  - Да, похер. Они могут придумать всё что угодно, а мы гадать будем?

  - По мне, так, то, что ещё один Гамов не утоп - уже хорошо, сказал комбат.

  - Да-да, - согласился командир БДК. - Хотелось бы с ним потолковать.

  - Мы к этому стремимся, - сказал особист. - Лошарик рядом, если что. Бдит.

  * * *

  Сразу после встречи с "Летучим Голландцем" два оставшихся парусника легли в дрейф. Но волна била в борт и они снова взяли парусами ветер. "Нинья" шла первой.

  - Глядикось! Малыш-то стал флагманом, - сказал старпом "Белгорода" Леонид Тимофеевич Синицын. - И не такой уж он и малыш. Какая историческая бл+дь, написала, что "Нинья" - малышка?

  - Тама он. Спинным мозгом чую, - сказал капитан.

  - Да и ладно, - индифферентно отреагировал старпом, - хотя она может и иметь меньший ход. Ей же паруса меняли на этом... на острове...

  - Склеротишь, Тимофеич? Спишу на берег!

  - Ой, напугал... Я на базе такую кралю присмотрел... Списывай, сатрап.

  Они рассмеялись. "Голландец", следуя за "туристами", как их обозвал по каналу связи комкор БДК, ещё несколько раз всплывал. И после этого с палубы каравеллы исчезали все матросы, кроме рулевого. Направив таким образом "туристов" на Кубу, "Голландец" всплывать перестал. Куба была на горизонте.

  * * *

  - Капитан, - обратился Санчо Руис да Гама, к капитану "Ниньи" - Висенте Яньесу Пинсону, - нам надо было брать лево руля. На этом острове злые аборигены. Тут очень хорошая бухта, но с индейцами мы не справимся.

  - Команде уже всё равно, Санчо. Команда хочет спрятаться в бухту от этого дьявола. Этот жуткий парусник, не даёт пройти южнее. Мы проскочили уже три острова. Эта проклятая посудина всплывала прямо по курсу. Я не хочу в ад, Санчо. Господь смилостивится над нами. Лишь бы встать на якорь и почувствовать ногами берег.

  Парусники осторожно вошли в канал.

  - Действительно... Какая прекрасная бухта. Что у тебя написано про неё в журнале?

  - Ничего, кроме того, что мы видим.

  С обеих берегов двухсотметрового канала к судам неслись пироги. Тучи пирог. Уткнувшись в борта, пироги собирались в плоты и скреплялись досками, положенными сверху. К плотам чалились и чалились другие пироги и плот всё расширялся. На плоты залазили индейцы и стояли голые, страшные, раскрашенные татуировками и черной краской. Стуча древками копий по доскам плотов они молчали.

  - Не стрелять, - крикнул Висенте Пинсон. - Их слишком много.

  Но вдруг прогремел выстрел, а потом ещё несколько. На палубы полетели отравленные дротики. По подставленным к бортам доскам с балясинами индейцы полезли наверх.

  - Огонь, огонь, - закричал капитан, но его уже никто не слышал. На палубе появились первые трупы и толпы нападающих, которые, ловко владея копьями, пробивали себе дорогу сквозь ряды экипажа. Смазанным чёрным соком дерева кураре, им требовалось лишь чиркнуть по телу и человек, валился бездыханный и недвижимый.

  На каждом судне находилось не больше ста человек экипажа. Индейцев было около тысячи. Не все они участвовали в штурме, многие оставались стоять на импровизированном плоту.

  Постепенно бой затих, и на палубу "Ниньи" быстро забрались десантники-пехотинцы. Они были тоже голые и практически не отличались от индейцев. Но вместо копий они держали медицинские сумки.

  - Индейцев обрабатываем первыми, - напомнил старший группы и склонился над первым раненным.

  Отравленные дротики, вовремя брошенные в толпу защитников, значительно снизили потери от огнестрела. Только половина команды смогла воспользоваться ружьями. Но и этого было слишком. Выпущенная почти в упор в незащищённое тело картечь не оставляла шансов даже раненным. Поражения были слишком обширные, чтобы их перевязывать, и морпехи быстро закончив перевязывать случайно попавших под картечь раненных, приступили к реанимации португальцев, делая искусственное дыхание механическим аппаратом искусственной вентиляции лёгких. Так называемым мешком Амбу.

  Поражённые дротиками и копьями обработанными ядом кураре находились в полном сознании и с ужасом наблюдали, как склоняющиеся над ними аборигены прикладывали к их ртам мешки, заполняли их лёгкие воздухом и уходили. Потом приходили и приходили снова. Процесс реанимации занимал у некоторых до полутора часов.

  У каждого перед реанимацией спрашивали: "Колумб?". Но даже моргнуть пострадавшие от яда кураре не могли. Только через тридцать минут один из лежащих на палубе просипел:

  - Колумбус - я.

  Колумб действительно находился на "Нинье", откуда его аккуратно спустили за руки, за ноги, как и всех реанимированных пленников, на импровизированный плот из досок и пирог, а потом доставили на берег. Сами передвигаться пленники ещё не могли.

  * * *

  Морпехи предлагали вождям нарядить в "броники" индейскую группу захвата, но те отказались, не смотря на демонстрацию эффекта от выстрела картечью, произведённого по домашней свинке. Индейцы категорически отказались от любой предложенной им одежды, кроме шляп. Сами они носили лёгкие хлопчатые рубахи и подобия штанов. Одежда не сшивалась, а связывалась расплетенными нитками по краями ткани, поэтому нитки свисали в местах соединения, по нижним краям рукавов и штанин.

  Полгода назад прибывшие сюда на БДК морпехи и особист, быстро договорились с аборигенами, благодаря словарику особиста, богатому набору перьев и четырёх огромных крокодильих шкур, подаренных вождям четырёх племён, живущих на берегах залива.

  Про перья, что они являются одновременно и денежным и статусным эквивалентом, им рассказал бывший лоцман, а сейчас вождь и учитель Хесус Мария - воплощение бога Кетцальтепетля. Вооружённые знаниями комбат и особист "подкатили" к приплывшим к БДК на пирогах вождям грамотно.

  Законы гостеприимства во всём мире одинаковые: приходишь в чужой дом -неси подарок хозяину и хозяйке. Вождям - крокодильи шкуры и перья, жёнам вождей - бусы из ракушек, выкупленные на Маракайбо у местных жителей за несколько пластиковых стаканчиков.

  - Нам понравился придуманный тобой аматлатл , - сказал один из вождей, затягиваясь из трубки и передавая её особисту.

  - Зря вы не надели керепа на своих воинов, - примерно так сказал Константин, пользуясь своим словарём. - Было бы меньше убитых.

  - Им сейчас хорошо, - сказал один вождь. - Они с богами курят табак.

  - И не только табак, - вдруг осипшим голосом проговорил по-русски особист. - Крепкая у вас дурь, - сказал он, видя, как постепенно отваливаются и отваливаются на спину, сидевшие вокруг костра вожди. Сам Константин курил "не в затяг", поэтому прилёг на тёплую, нагретую за день солнцем землю, и уставился в звёздное, бездонное небо в трезвом уме.

  Мозг особиста по привычке перерабатывал полученную сегодня от пленников информацию. Ничего особого сказано ими не было, кроме того, что все члены судовой команды, офицеры и хозяева судов оказались "орденоносцы". Поголовно. Но в рассказах опрашиваемых прозвучало несколько фамилий и имён, которые Константин запомнил и сейчас перекатывал в голове, как камешки.

  - Для дела пригодится, - сказал сам себе Константин и провалился в глубокий сон.

  * * *

  Допрос военнопленных проходил по уже отработанной схеме. Психологический нажим и запугивание. Чуть больше вопросов было о месте проживания и родственниках. Обычаях в семьях и в обществе. Надо было готовить легенды нелегалам.

  По виду допрашиваемых понять, что они знали о Русских Соединённых Штатах, было невозможно. Они лепетали про поход в Индию, и считали, что находятся на японских островах. На картах, найденных в каютах обоих парусников, и Северная, и Южная Америки отсутствовали. Похоже, что и Колумба, и всех его "братьев" по ордену, Ватикан держал за обычных "болванчиков".

  - Мы совершенно не знали, что здесь на Японских островах, появились столь могущественные конкуренты, - сказал Колумб.

  - Повторяю, - сказал особист. - Это не Япония. Это остров - Куба, что означает по-нашему: "Обильная Земля". А дальше находится Большая земля, много больше, чем Португалия, Испания и Франкия.

  - Но мы про эту землю ничего не знаем.

  - И мы про вас ничего не знаем и знать не хотим. Мы отпустим вас назад с нотой протеста. Передадите её вашему королю.

  - У нас королева.

  - Без разницы. На словах, всем, кого встретите, передайте, что с нами шутки плохи. Все корабли, шарящие по нашему морю и у наших берегов, будут потоплены. Разрешён доступ только сюда, на Кубу. И только для торговли. У вас есть что-нибудь для торговли? Золото, например? Или шерстяные ткани? Кожи? Строевой лес?

  - Нет, господин, - ошеломлённо ответил Христофор.

  - Вот, собирайте товар и везите сюда. У нас есть: соль, ткань из "древесной шерсти" , специи. Если вас не интересуют наши товары, мы готовы покупать ваши за такие монеты и жемчуг.

  Константин достал из висящего на груди мешочка "золотой" и передал его Колумбу. Он не стал беседовать со всеми офицерами одновременно. Каждому из них он сказал, то, что сейчас говорил Христофору Колумбу, но золотые деньги он показал только ему.

  - У нас много товаров, - сказал Колумб, попробовав монету на зуб.

  - А у нас достаточно золота и жемчуга, - сказал Константин. - Но бойтесь нашего гнева. Вчера мы не хотели уничтожать ваши корабли, но для нас это ничего не стоит. Ваши правители не поверят этому, и будут пытаться нас ограбить и покорить...

  Вы сейчас ближе к нам, чем они, и вы можете услышать нас. Не понять, но хотя бы - услышать. Мой вам совет: не торопитесь сюда. Пусть самые отчаянные попробуют напасть на нас, а вы посмотрите, что из этого получится, и тогда приходите под белым флагом торговли.

  Все пушки должны находиться в зачехлённом состоянии и развёрнуты внутрь друг на друга. Команда не должна иметь в руках оружия. В случае не выполнения хотя бы одного требования, судно будет потоплено или захвачено и всё судовое имущество станет собственностью Русской Америки.

  Большой корабль мы оставляем себе. Корабельную кассу можете с него снять. Мы не грабители.

  - Но ваши люди напали на нас.

  - Только после ваших выстрелов, господин Колумб. Мы защищались. И это будет отражено в нашей ноте вашему правительству.

  - Позвольте ещё один вопрос, почему ваши люди искали меня?

  - Я не понял, вашего вопроса.

  - Ваши люди спрашивали всех: "Колумб"?

  - "Колумб", по-нашему, означает - "живой". Они спрашивали всех: "Живой"?

  * * *

  Допросы затянулись на неделю. Всё это время задержанные находились за колючей проволокой под охраной морских пехотинцев с автоматами. Во время последнего допроса Колумба, когда Константин сообщил ему, что отпустит всех, Христофор спросил:

  - Наши охранники не похожи на остальных аборигенов. И вы другой. Почему?

  - Потому, что мы живем на Большой земле, в больших городах. И у нас другая культура. У нас очень большая земля и на ней живут разные люди. Островитянам не нужны ружья и корабли, но они есть у нас. И намного серьёзнее, чем ваши. Те, кто решится проверить нас на прочность, увидят их действие.

  - Может быть покажете? - Спросил Колумб.

  - Нет. Не покажем. Захотите увидеть - приходите с оружием. Но это будет последнее, что вы увидите, и вы никому об этом не сможете рассказать.

  * * *

  "Пинта" ушла с острова Куба. Каравелла "Нинья" была двадцатипятиметровым четырёхмачтовым судном. Её перевооружили вначале путешествия на Канарах, о чём докладывали из "Лошарика". До Азорских островов Колумб шёл на "Санта-Марии", но видя, как уверенно держит себя "малышка" "Нинья", пересел на неё.

  - Представляете, а потом мы встретились с исчадием ада: громадным чёрным кораблём, который потопил "Санта-Марию", - рассказывал Колумб. - И я подумал, что это предначертание. А потом ещё вы с ... Этим... Вашим словом - "живой".

  - И оставайтесь живым, приходите с миром и с товаром.

  Так они попрощались. Почти по-дружески. Константин изъял у них всё личное оружие и пушки, а на прощание подарил Колумбу "золотой". На память. На реверсе монеты изображался Андреевский Крест, на котором, по новой версии, был распят европейцами Кетцальтепетль, а на аверсе профиль Хесуса, вокруг которого русскими буквами было написано: Кетцальтепетль. Золотой назывался "кетцаль" или, ещё короче, "кэ-цэ".

  Подбрасывая "кэцэ" в руке и глядя на уходящий парусник, Константин, неожиданно произнёс:

  - Четландия - мать наша.

  Не все морпехи его поняли. Только комбат, подошедши к особисту, вдруг приобнял его и пожал руку.

  - Ты - молоток, Костя. Раскатал их...

  - Да-а-а... Сейчас только держись. Надо строиться, Паша. Полезут, как тараканы. Их там столько... Конкистадоров, мать их.

  - Одна надёжа на нашего "Голландца".

  Глава четырнадцатая.

  Португальцы появились на Кубе, через три месяца после ухода "Пинты".

  Это было большое торговое судно, привёзшее строевой лес. Привёл судно посол Русской Америки - Вашко да Гама. Получив информацию от "лошариков", продолжавших нести "тяжёлую службу" на Канарах, о том, что на запад двинулось какое-то судно с португальским флагом, его здесь ждали.

  После Саргассова моря Вашко, вероятно опасаясь участи "Санта-Марии", каждый вечер выходил на бак и "семафорил" флажками слово "друг", о чём и доложили с "Летучего Голландца", снова нёсшего вахту на границах Родины.

  Проводив Колумба до Кубы, моряки Русского подплава два месяца "отдыхали" на берегу. Новой базой для них стала Гавана, где они участвовали в строительстве крепости. Сейчас АПЛ находилась в море.

  Вашко встретили на патрульном катере у входа в канал и сопроводили в бухту с почестями. Пришвартовавшись к пирсу на правом берегу с помощью катера, вовремя прижавшего каравеллу правым бортом, команда спустила трап.

  - Здравствуйте, господин полковник, - радостно приветствовал Вашко комбата. - Позвольте представить вам Дона Педро де Монтаро, хозяина этого корабля и груза. А также епископа Симона де Писаро.

  - Здравствуйте, господин Гама, - видим, что до вас дошли наши требования по организации торговли.

  - Как не дойти, господин полковник, вся Кастилия и Португалия только и говорит об открытых испанцами землях и о неизвестном ранее могущественном государстве. Ну и ваши ноты добавили перцу в пищу для умов. Я привёз вам встречную ноту от короля Жуана Второго. В которой он отказывается принять ваше предложение о только торговых отношениях.

  - Чего же он хочет?

  Вашко да Гама достал из шкатулки, которую держал матрос, свиток и протянул его комбату.

  Павел Иванович вскрыл печать, посмотрел на текст и передал свиток Субботину. Тот пробежал его глазами, хмыкнул и что-то шепнул Павлу на ухо.

  - Ну что ж, - сказал комбат, - это дела королей, а нам к столу.

  - Примите в знак возникновения нашего торгового сотрудничества несколько бочонков с вином, - сказал торговец Педро.

  - Отлично, - сказал комбат, - вот его на стол и выставим.

  - Что вы, что вы, - замахал руками купец, - это подарок лично для вас, а на стол у нас найдётся, что выставить.

  Резиденция губернатора на острове Куба мало отличалась от крепости. Каменное двухэтажное сооружение с узкими окнами-бойницами, с деревянной крышей, было окружено невысокой каменной стеной. Во дворе замка стояла крытая пальмовыми листьями лёгкая беседка, тоже с деревянным полом. В беседке стоял накрытый угощениями стол.

  - Вы ждали нас? - Спросил Вашко да Гама. - Вы знали когда мы прибудем?

  - Да, - просто сказал Павел.

  - Посейдон?

  Комбат молча развёл руками.

  - Слишком дорогой секрет? - Спросил Вашко.

  Комбат промолчал.

  Ели и пили долго. Фруктовое изобилие делало стол волшебным, а сочетание фруктов с мясными и рыбными блюдами, приправленными специфическими соусами, заставляло тянуться и тянуться за следующей порцией.

  - Как вы относитесь к религии, сын мой? - Спросил епископ после пятого бокала вина.

  - Я человек военный, и прямой, господин епископ, и не привык чтобы так меня называл кто-нибудь, кроме моих родителей. Не сочтите это за оскорбление. И я не готов о серьёзных вещах говорить в процессе жевания куска мяса.

  Но чтобы не давать вам возможности повторить вопрос после еды, и допустить непоправимую ошибку, отвечу на него кратко сейчас. Отношусь к религии серьёзно, и у нас здесь есть своя вера. Всякий, кто попытается изменить веру нашего народа, будет считаться преступником и казнён немедленно. В меморандуме мы об этом писали. Только торговля. Осторожнее, господин епископ. Вы можете погибнуть не как мученик, а как преступник, не успев прочитать проповедь.

  После такого "короткого" ответа, епископ за столом не задержался и поспешил на корабль.

  - Зря вы его так, - с укором сказал Вашко. - Неужели нельзя ему дать хотя бы возможность рассказать вам о его вере?

  - Мы это воспримем, как вторжение в наши устои. Как акт войны. Любое не оговоренное в ноте действие пришельцев, будет воспринято, как агрессия.

  Павел Иванович Дружинин прошёл в России девяностые и на "рамсах " чаще всего побеждал. А тут они выработали сразу четкую и понятную всем позицию. И её придётся защищать кулаками. Однозначно.

  Обед, однако, после ухода епископа не прервался и настроение ни у кого не ухудшилось. Особист, как представитель местного купечества, и Педро завязли в споре о качестве привезённой древесины. Кругляк, по мнению принимающей стороны, был с брачком, и они, выпив уже по седмой кружке вина, пошли торговаться на досмотровую площадку.

  - Что-то вы не особо веселы, господин Гама, - сказал комбат, откидываясь на спинку плетёного стула.

  - Веселиться нечему, господин полковник, ведь на пороге, как я понимаю, война. Наш король не согласился с вашими требованиями, а вы не согласились, как я понимаю с его требованиями.

  - Можете, конечно, называть это войной, но по-моему, война, это когда прерываются все взаимоотношения и уничтожается или захватывается всё имущество противника. Ведь так?

  - Именно, господин полковник.

  - Мы не собираемся так делать. Наши требования нами заявлены. Кто приходит торговать, тот торгует, кто приходит с оружием - погибает. Мы не воюем, мы - уничтожаем врагов. Других вариантов нет. Если вы, или кто-то другой придёт под белым торговым флагом, мы будем торговать. А если вы попытаетесь зайти на наши земли с оружием, мы уничтожим вас. И вы не представляете себе, как это будет страшно. Хотите я покажу, как погиб ваш брат?

  - Он всё же погиб?

  - Да. Он отказался от нашего предложения сложить оружие и обстрелял наш корабль. Мы обстреляли его корабли из своих ружей, сохранив ему жизнь. Мы знали, что он ваш брат, мы спросил его об этом. Но потом, он взорвал корабль, и с остатком своей команды погиб.

  - Вы говорите, можете показать? Каким образом?

  - У нас есть что-то подобное магическому шару. Но это не магия, а наша техника.

  Павел вынул из кармана планшет и прокрутил Вашке видео с гибелью его брата. К моменту, когда вернулись особист и торгаш, он просмотрел его уже несколько раз и сидел, хмуро уставившись на кружку с вином. Он был молод, и, по-своему, красив. Гамма чувств и мыслей пробегала по его лицу.

  - Что у вас тут,похороны? - Спросил Субботин, потянувшись за кувшином, но посмотрев на комбата, всё понял.

  - Пойдем, Педро, я тебе наших девок покажу, - сказал он и потянул Педро за собой, прихватив, впрочем, кувшин с вином.

  - Он поступил правильно, - сказал Вашко.

  - Может быть. Не мне его судить. Он поступил, как воин, но мы не хотели его убивать. И его людей. Мы бы поступили с ним, как и с тобой, потому что понимали, что меморандум ещё не дошёл.

  - Я не виню вас.

  - Я сочувствую тебе, но не сожалею. Он хотел убить наших людей и получил по заслугам.

  От индейских хижин послышалось: "Бесаме, бесаме мучо..." и гитарный перебор.

  * * *

  - Липа-липа, я сосна, приём, - позвал "Лошарик".

  - Прикалываешься, старик? Ты кого деревом обозвал? - Отозвались на АПЛ.

  - Да тебя, естесно. Ты же тоже сейчас деревянный.

  - Ну?

  - Если я - "лошарик", то можно "нукать"?

  - Говори уже. Извёл. Торопись. Если, куда бежать, так я сейчас могу и не успеть с таким корытом на спине.

  - А мы сделали своё съемным, - похвастался Крельдин. - А ты, наверное, действительно не успеешь. Поскачу, ка я сам за ними.

  - За кем скачешь, лошадь? Хоть скажи. А то, заинтересовал девушку и бросил.

  - Подозрительная компашка из пяти карак загрузилась водой, пушками и пошла чётко на зюйд-вест. Португальской тропой. И флаги португальские.

  - Ух ты... Везёт тебе, лошадка. А мы тут с дельфинами играемся. Уже приручили парочку. Они от акул нас охраняют, когда мы купаемся.

  - Бр-р-р, гадость какая... Акулы... Всё! Пошли мы. Конец связи.

  * * *

  "Лошарик" полз за вооружённой флотилией прицепившись к последней караке компьютером. Владимир Семёнович, иногда поглядывая на автопилот, разгадывал кроссворд.

  - Может тут их потопим? - Периодически, раза два за сутки, спрашивал старпом.

  - Уговор дороже денег. Бог не Тимошка, видит немножко. Потерпи, чуть-чуть осталось до тридцатого.

  - Уже шесть суток идём.

  - Ну вот двое и осталось.

  - Хорошо хоть ребят оставили на Канарах, - порадовался за друзей старпом.

  - Если бы мы их не оставили, от нашего корыта ничего бы не осталось. Растащили бы.

  - Слушай, Семёныч, оно даже ход не потеряло с дырой в днище. Как ходило пять с нами, так и под парусами ходит. Удивительная посудина.

  - Без нас она ходила восемь. По здешним меркам - неплохой ход.

  * * *

  - Всё, Семёныч, хватит, натерпелись. Пора топить.

  - Ну ты кровожадный какой. Вот сам и топи.

  - Ну и потоплю.

  Петрович взял штурвал на себя и пошёл на всплытие. Пристроившись к последней караке он распилил её вдоль киля. Потом догнал следующую, следующую, следующую. Пятый пилить он не стал. Всплыв под перископ он посмотрел на дело рук своих.

  - Ну, ка... Посмотрим, как у вас с борьбой за живучесть?

  На четырёх парусниках пытались завести пластырь, но караки быстро набирали воду. Команды спустили шлюпки на воду.

  - Что с пятым тянешь?

  - Хочется посмотреть, как они полезут на него.

  Но шлюпки отгребали не к оставшемуся на плаву кораблю, а от него.

  - Нелогично.

  - Логично. Бояться, что и этот утонет и зацепит их такелажем.

  - Я рыба по прозванию пила... Пилю я всё, что в море попадётся... - Пропел старую детскую песенку Петрович. - Ты смотри-ка... И пятый покидают. Может заберём?

  - Давай, чего добру пропадать?

  Они зацепили караку по старой схеме и потянули за собой в сторону Южной Америки.

  * * *

  Епископ неоднократно пытался прорваться через кордон морпехов в индейскую деревушку.

  - Угомони ты его, господин Гамов. Он явно нарывается стать мучеником, пострадавшим за веру.

  - Это его стезя.

  - Ну, тогда не обессудь.

  И епископа приковали наручниками в капитанской каюте.

  Торгаши обеих сторон были довольны собой и наваром. Вашке да Гама Павел Иванович, в знак оплаты за выполненную посольскую миссию, отсыпал в шкатулку из розовой древесины золотых монет и передал со словами благодарности, но новых верительных грамот не выдал.

  Загруженный табаком, солью, гамаками, хлопковой тканью и самим хлопком корабль ушёл через три дня.

  * * *

  Лошарик дотянул караку до базы за восемь суток. Сказался накопленный опыт и приготовленные заранее технические средства в виде небольшого морского тормозного парашюта, убравшего рыскание буксируемого судна, правда несколько снизившего ход. Но пятнадцать миль в час за глаза хватило истосковавшемуся по скорости экипажу мини подлодки.

  Пять человек переместили на борт парусника, где они сначала тренировались в постановке парусов, а потом, поймав попутный ветер, значительно помогли буксировщику.

  Короче, экипаж "Лошарика" развлекал себя, как мог, в том числе и потренировался в стрельбе из наличествующих на борту пушек. Целями служили плывущие следом за судном акулы, так что, кормовые орудия пристреляли - "будь здоров".

  На базу "Лошарик" заходил в надводном положении, гордо заводя в гавань шикарную караку. В походе её отдраили так, что даже деревянные блоки, пропитанные специальной "лошариковой" смазкой, сверкали, как бронзовые.

  Встречали парадом. Морпехи выстроились на берегу, а экипаж танкера на борту. На берегу играл духовой оркестр. Была в "штатке" БПК и такая единица.

  * * *

  В обыденной морской жизни над моряками - "оркестрантами" смеялись и издевались, а в такой нестандартной ситуации, в которую попали моряки, переместившись во времени в другой мир, оркестр стал и символом, и лекарством.

  В музыке нет предела совершенству, и, передающаяся звуком индивидуальная составляющая музыканта, раскрывает тайные каналы слушателя, соединяющие его с эфиром.

  Аборигены от музыки приходили в неописуемый восторг, а танцы, устраиваемые один раз в месяц, стали привлекать в поселение пришельцев "Маракайбо" индейцев с прилегающих территорий. Скоро этот день превратился в день своеобразной ярмарки.

  Колонисты торговали, в основном, солёной, копчёной и вяленой рыбой. Но и этого товара хватило, чтобы заинтересовать аборигенов начать бартерный обмен. От них принимались саженцы кофейных и какао деревьев, фрукты, плоды лекарственных растений, украшения из камней и, конечно, золотые самородки. Постепенно городок рос.

  За год из самородного золота начеканили пять тысяч пятиграммовых монет и столько же, таких же по весу, серебряных. Монеты продолжали чеканить по мере поступления металла.

  Если самородное золото приносили на ярмарку туземцы, то серебро приходилось добывать в горном селении Таско, историческом, для серебра, месте. В этом небольшом городке центральной Америки командовал предприимчивый вождь, который заставлял индейцев собирать камни и делать из них украшения, которые потом продавались в долинах рек.

  Знакомиться с вождём колонисты полетели после того, как Хесус согласился на роль Кетцальтепетля.

  Когда из опустившегося на кукурузное поле вертолёта вышел Хесус с перьями на голове, прибежавшие посмотреть на чудо-птицу жители посёлка пали ниц. Пал ниц и их вождь.

  Подошедший к вождю Хесус тоже склонился перед ним на колени и передал ожерелья из жемчуга и пёрышек птицы кетцаль. Все загомонили: "Кетцальтепетль, Кетцальтепетль".

  Так колонисты познакомились с вождём по имени Аскук, что в переводе означало - "Змей".

  Аскук был хитёр и сразу понял выгоду от сотрудничества. Если раньше ему приходилось приносить изготовленные в горах украшения из камня в долины, то сейчас его люди не отрывались от работы, так как он отвозил изделия в долину на вертолёте, где странные спутники вернувшегося бога помогли построить "магазин", где и продавались его украшения.

  За это пришельцы обязали его добывать серый камень и научили его переплавлять, но и за этот металл они платили рыбой и перьями. Выгода текла в руки Аскука ручьём. Потому, что и товары, закупленные его людьми в долине, доставлялись в чреве волшебной птицы.

  Городок на берегу моря стал ещё одной базой пришельцев, где поселилось несколько морпехов и вертолётчик. Как оказалось, именно в центральной Америке жили племена, заражённые "французской болезнью" . Болезнь стали лечить пенициллином, изготовленным по технологии "нефтяника", который оказался очень хорошим химиком-микробиологом.

  История бога Кетцальтепетля, которую знали все индейцы южной и центральной Америк, добавилась описанием его жизни в большой стране восходящего солнца, где его пытались убить, распяв на кресте, но он, сначала вернулся на небо, а потом приплыл сюда, чтобы спасти его народы от пришествия злых демонов.

  * * *

  Король Жуан Второй рассматривал золотой "кетцатль" и морщился. Он никак не мог понять, где они дали маху и откуда могли появиться такие мощные "аборигены". Хотя, то, что это именно "аборигены" Жуан сильно сомневался.

  Особист Константин Субботин в своих выводах ошибался. И Португальский король, и испанские король и королева знали про Новый Свет раньше его открытия. Священный престол убедил их поделить мир, ограничив влияние франков и англов, но, оказалось, что Испании на запад путь заказан.

  Да и открытые бог знает когда Португальцами земли западного материка, теперь кто-то присвоил. А ведь на них уже был высажен и сахарный тростник, столь необходимый для торговли, и на некоторые земли даже доставлены братья по ордену и чёрные рабы, его возделывавшие.

  - Они говорят на греческом? Это греки? - Спросил король, пытаясь прочитать на монете.

  - Нет, ваше величество, - ответил Вашко да Гама. - Они хорошо говорят на испанском, но сами говорят на неизвестном мне языке. Я греческий знаю хорошо. Причем их "голозадые" собратья говорят совсем по-другому, на языке, чем-то похожем на африканский. В нём тоже есть птичьи звуки.

  - Это ещё раз доказывает, что они - пришельцы, а не коренные жители.

  - Возможно - это пришельцы с северного материка. Про него, ваше величество, мы совсем ничего не знаем.

  - Нам и не нужны были те земли. Вы же сами убеждали меня, что там золота нет, что культ золота существует только на юге, северные "индейцы" вообще дикари.

  - Так и есть.

  - Вот тебе и дикари... Мы отправили экспедицию из пяти хорошо вооружённых кораблей к нашим колониям на западный берег, где поселились наши братья.

  - В Бразилию?

  - Именно.

  - Мало.

  - Больше судов нет. И пушек. Испанцы сами фрахтуют корабли для своих конкистадоров.

  - Всё же, выбран "путь на запад"?

  - Конечно! - Ухмыльнулся король. - Когда нас останавливали чьи-то запугивания?!

  - Я рассказывал вам о том чудесном... магическом куске дерева, на котором я видел, как пришельцы расправляются с нашими братьями... Их возможности нам не известны.

  - Вот пусть кастильцы и проверят их на себе. Хоть кто-нибудь да выживет и расскажет нам.

  Вашко да Гама промолчал. Он рассказал Королю, а по совместительству Великому Магистру ордена Христа, всё что знал и видел, а также поделился своими соображениями, и повлиять на ход событий не мог. Но Вашко был сильно встревожен. Накануне он встречался с Колумбом, который всё ещё находился в Лиссабоне и на каждом углу, в каждой забегаловке, рассказывал о "Летучей Караке", с которой повстречалась его флотилия.

  Уже прошло почти полгода после возвращения путешественника, а его сумасшествие не проходило.

  - Ваше величество, с Колумбом надо что-то делать, - он запугал всех моряков.

  - Да нет, - засмеялся король. - Поначалу все воспринимали его рассказы всерьёз, а когда мы с помощью капитана и офицеров "Пинты" запустили другую версию событий, серьёзные моряки стали над ним насмехаться. Только желторотые юнги пугаются его рассказов.

  * * *

  - Хорошее кино получается, - сказал Иван Флиберу. - Крутые мужики. Как у них всё ловко выходит! А могли бы сгинуть. Молодец, что придумал всех их спасти и перекинуть в прошлое. До сих пор идут разборки: кто взорвал бомбу, и куда делись корабли? И хорошо, что корабли исчезли. Нету тела, нету дела...

  А то наши могли бы и ответить. А эти... партнёры свалили бы ядерный взрыв на колумбийских террористов, и привели бы этому кучу доказательств с фотографиями со спутников. И, главное, Европа и весь мир им бы поверил! А если бы мы ответили, спустили бы на Россию всех собак. А так... Ведь мы же можем их и вернуть?

  - Легко, - сказал Флибер. - И оставить там клонов.

  - Ну, это как игра с "читами". Хочется воздержаться от "злоупотреблений и излишиств" сколь можно больше. Реальные люди - реальные события. Мы же им ничем не помогаем? - С подозрением спросил Иван.

  - Как можно, сир? Натур продукт.

  - Меня Борджио интересует. Как бы к ним подобраться?

  - В принципе, можешь вселиться в него. Твоё сознание выведем на мизер. Будешь просто наблюдателем.

  - Интересно. А можно, если что, включиться и поуправлять?

  - Легко.

  Иван посмотрел на Флибера, но промолчал.

  - Можно, Иван, можно. И это не воспримется объектом, как подавление воли.

  Глава пятнадцатая.

  Христофор вышел из "Пинты" сильно раскачиваясь. Порой он ловил своё тело у самой земли, но морской опыт, как говориться, не пропьёшь, и он снова принимал ровное положение, как парусник, с правильно подобранным балластом.

  - Они мне не верят! Они смеются надо мной, - плакал он, пытаясь зацепиться рукой за выходящего из кабака забулдыгу, но того резко качнуло в противоположную от Христофора сторону, и его рука пролетела мимо. Вслед за рукой пошло вперёд его тело и он, наконец-то, растянулся в грязи.

  Грязь возле кабака была своеобразная. Все посетители справляли здесь малую нужду, а некоторые выплёскивали содержимое желудков. Поэтому, поднявшийся с трудом из такого месива земли, глины и кухни Колумб, пугал редких прохожих не меньше призрачного корабля, о котором он не переставал говорить.

  Первооткрыватель Америки двигался между домов галсами, пока не коснулся стены. Найдя в ней опору, и, перебирая руками, он побрёл по улице.

  - Совсем плохой стал, - сказал вышедший из кабака Флинт своему подручному. - Надо бы прибрать его к рукам.

  - Да на кой он нам? Он же не мореход. Так, папская хартия.

  - Сказал - надо, значит - надо, - огрызнулся Флинт. - Пойди за ним, глянь, где живёт.

  Марко убежал за Колумбом, а к Флинту подошёл прохожий в коричневом плаще и шляпе.

  - Здравствуйте сеньор Хуан, - приветствовал его Флинт.

  - Здравствуйте, капитан Флинт. У меня за углом экипаж.

  Двое мужчин прошли за угол, осторожно ступая по кое-где проступающей из нечистот булыжной мостовой. Лиссабон стоял на склоне крутого холма и все нечистоты стекали по улицам вниз к порту.

  Хуан подошёл к экипажу и, вытерев поданной кучером тряпкой сапоги, залез в карету. Флинт повторил процедуру очистки обуви и забрался следом. Карета была высокой, так как в низинах города грязь была достаточно глубокой.

  - Я встретился с вами, Флинт, чтобы сообщить вам приятную новость. В порту стоят две наших караки.

  - Чёрт побери, а я всё думаю с утра, чьи же эти новые посудины, - восхитился Флинт.

  - Эти посудины ваши, капитан. А скоро придут ещё четыре.

  - На них я видел голландский флаг...

  - Пока да. Потом повесите свой, но только белого цвета, чтобы вас не потопили Русские.

  - Так у вас точно с ними есть договорённость? И они не миф?

  - Точно, Флинт. Вот тебе каперское свидетельство от Русских Соединённых Штатов Америки. Но, если кто об этом узнает здесь, тебя удавят. Или паписты распнут, как слугу дьявола.

  - А они точно, не дьяволы?

  - Разве дьяволу нужны пираты? Или золото? Ему нужны души. И запомни... Если зайдёшь не в свой район, погибнешь. Карту твоего участка я тебе дам. Твоя задача: зачистить район от членов ордена и заставить плантации производить сахар. Если всё у тебя получится, получишь должность губернатора Бразилии. К себе никого не пускай. Торговать будешь только с Кубой. Туда же будешь отвозить и десять процентов от всего добытого. Если нарушишь контракт - погибнешь. За тобой будут наблюдать.

  - Всё понятно, Дон Хуан, - сказал Себастьян Флинт. - Мы понимаем, что работаем на серьёзную организацию.

  - Завтра принимай у голландцев корабли. Документы выписаны на твоё имя, капитан. Четыре других будут оформлены на местных торговцев. Прощайте, Флинт. Вряд ли мы скоро увидимся.

  * * *

  - Утомился я сегодня, дон Алехандро. Есть пожрать?

  - Всё не можешь никак привыкнуть к местным кабакам? Ходишь голодным? Продолжаешь встречаться с агентурным аппаратом в карете?

  - Тебе проще, у тебя информаторы всё лавочники да ремесленники. Те сами тебя в дом приглашают и домашними пирогами кормят. А я не могу в блевотине питаться.

  - Сам выбрал при распределении контингент. На романтику потянуло, - ухмылялся Александр Викторович, бывший командир разведроты морской пехоты. - Зато мне приходится выслушивать жалобы и сетования, и на соседей, и на конкурентов, и на цены, и на ... На что только они не жалуются!? И все поголовно болеют. Это нескончаемо... Дай на то, дай на это.

  - Но зато сейчас четыре парусника загрузим всякими полезными железяками. Евгений открыл шкаф и достал ветчину, сыр, хлеб и вино.

  - Да и кожи твои, сёдла.

  Он ел жадно. День сегодня был долгий, и перекусить ему так и не удалось. Сначала встреча парусников, оформление у властей порта, переоформление у нотариуса. Снова оформление. Разгрузка - погрузка.

  - Из Голландии пришли навигационные инструменты и компаса, - сказал Александр.

  Александр в морскую пехоту вернулся на контракт после долгих попыток "на гражданке" раскрутить "своё дело". Ему самому нравилось работать с кожей и он, уйдя на военную пенсию, открыл фабрику по шитью сумок, но дешёвый "Китай" и "Турция" свели бизнес на нет. Эксклюзивный товар никому был не нужен, а "бренда" у него не было. Кое-как вернув вложенное, он снова ушёл служить на контракт.

  А тут привалил фарт. Уходя на нелегальное положение в Португалию, он сразу знал, чем займётся. Тем более с таким начальным капиталом. За полтора года он поднялся хорошо. На него работали три мастера из бывших подмастерьев, которые долгое время были без работы. У каждого из них сейчас было по десять помощников.

  Один мастер шил сёдла, седельные сумки и чехлы для аркебуз, два других - обувь и одежду: кожаные куртки, штаны, поножи. Заблаговременно скупив, сразу по открытии мастерских, всю хорошую кожу, сейчас он выигрывал, так как цена на неё резко подскочила и на рынке кожаные изделия исчезли.

  На местный рынок на площади Россито его товар городские купцы не пустили. Мест свободных не было. А перекупщики его товар покупать не спешили. Но Александр имел терпение и на здешний рынок не рвался. Его мастерские работали с поднятыми окнами. Товар был виден всем проходящим мимо. Кому что было надо, заходили и заказывали, или покупали.

  И вот, примерно через полгода, к нему заявилась делегация. Глава местной гильдии кожевников и три купчишки.

  - Здравствуйте уважаемый Алехандро де Санчес.

  - С чем пожаловали, высокочтимые? - Не очень почтительным тоном произнёс Александр.

  - У нас к вам дело. Не сочтите за дерзость... Позвольте узнать... Где вы берёте кожи для работы?

  - Я купил их у испанских купцов.

  - Мы знаем наверное, что вы скупили кожи ещё год назад, а вам должно быть известно, что скупка материала с целью подрыва рынка гильдией запрещена. Цены на кожи и изделия из неё подскочили, и в этом виноваты вы.

  - Господа, вы сами себе противоречите. Те кожи я покупал год назад, но их давно уже нет. Они в моих товарах. Которые я, частично продал в Испании, а остаток хранится на моих складах и портится, потому что вы не позволяете мне торговать здесь, в Лиссабоне. Позвольте мне их продать, и цены спадут.

  - Мы готовы купить у вас сёдла и упряжь по ценам прошлого года.

  - Вы с ума сошли, господа? Я не собираюсь торговать себе в ущерб. Я нес ежедневные траты, когда вы запрещали торговать, а сейчас вы же мне ставите условия - сбросить цену. Я продам свой товар в Испании, господа. Торг здесь не уместен.

  - Тогда мы вызываем вас на суд гильдии.

  - В гильдию вы не приняли меня, господа.

  - Тогда - на городской суд. Ожидайте завтра пристава.

  - Попутного вам ветра, господа, чуть ниже спины.

  А на следующее утро в дверь его дома постучал пристав с охраной, который доставил его в городскую ратушу. Охрана поставила Алехандро перед судом, а пристав передал суду выписку о его рождении.

  - И так, назовитесь суду... Кто вы?

  - Я - Алехандро де Санчес из Толедо. Младший сын маркиза Алехандро де Санчеса.

  - Вы знаете, в чём вас обвиняют, господин Санчес? - Спросил судья.

  - Не совсем.

  - Вас обвиняют в скупке материалов, в частности - кож, с целью повлиять на цены городского рынка.

  - Обвинения беспочвенны, господин судья.

  - Объясните, и не будьте столь малословны.

  - Постараюсь, господин судья. Я - сын графа Алехандро де Санчеса прибыл в Лиссабон чуть больше года назад. Наследства, оставленного умершим отцом мне хватило, чтобы купить три кожевенные мастерские. В Толедо я помогал своему брату, который был мореплавателем - компаньоном господина Вашко да Гама, и который сейчас тоже занимается кожевенным делом.

  Закупив кожи и изготовив несколько сёдел, я попытался их продать на площади Россито, но мне сказали, что мои сёдла не соответствуют стандарту гильдии и выгнали с рынка. Тогда я продал их в Испании, через брата. Закупил там кожи и продолжил работу. Всё, господин судья. А сейчас ко мне приходят эти уважаемые люди и предлагают мне продать мой товар по ценам прошлого года. Оно мне надо? Я не собираюсь влиять на рынок Лиссабона. Я продаю свой товар в Испании.

  - Я услышал вас, господин Санчес. Но вы же знаете, наверное, что его королевское величество король Португалии Жуан Второй призвал помочь Испании в освоении только что открытых земель на западе, где живут исчадия ада, противные Господу Богу нашему.

  - Нет, господин судья, не знаю. Я недавно вернулся из Испании. Так, что мне нужно сделать? Я готов продавать мои сёдла на здешнем рынке или изготавливать лично по заказам господ идальго.

  - Но ваши цены. Не все господа идальго... готовы купить такую упряжь.

  - Для господ идальго мои цены останутся прошлогодними, уважаемый господин судья, а если позволят господа, привлёкшие меня к суду, я могу снизить и эту цену на треть.

  - Решено, господин Алехандро де Санчес... Вам выдаётся разрешение на торговлю в городе Лиссабоне на этих условиях. Зайдите завтра в ратушу, оно будет готово, но уже сегодня вы можете открывать торговлю. Я пошлю к вам нескольких моих родственников, им нужна амуниция и сёдла.

  - Я буду очень внимателен к ним, господин судья.

  Так Александр стал основным поставщиком кожаных изделий для португальских идальго. А своему командованию он передал, что Португалия включилась в экспансию Нового Мира.

  Глава шестнадцатая.

  Две каракки успели выйти из порта под командованием капитана Флинта, а вот следующие четыре, пришедшие в Лиссабон через три месяца, были арестованы портовыми властями, и Алехандро, не успевший переписать их на других собственников, снова предстал перед судьёй.

  - Опять вы, господин Санчес? - Сказал он, махнув рукой на пристава, подававшего ему документы. - Вы уже судовладелец? И даже четырёх судов!? Похвально. Отчисления в казну делаете? В церковь?

  - Регулярно, господин судья.

  - Похвально-похвально. Ваши учётные книги в порядке, мне говорили.

  Он потарабанил пальцами по кафедре за которой сидел.

  - Сейчас все суда, зашедшие в порт, конфискуются правительством для военных нужд. Если хозяин отказывается участвовать в экспедиции.

  Он посмотрел через стёкла пенсне на Алехандро.

  - Мы с братом хотели участвовать в освоении новых земель и, естественно, примем активное участие в военной экспедиции. В разумных пределах, конечно. Команды на судах нами подобраны. Мы готовы платить им жалование. Нет вооружения и достаточного количества съестных припасов на пассажиров. И мы хотели попросить позволить нам загрузить некоторые нужные там орудия труда: лопаты, вилы, орала. Но мы их положим вместо балласта, и они не займут места в трюме.

  - Так и решим, господин Санчес. Завтра придете в ратушу за лицензией. И ещё... У вас прекрасные седельные сумки и удобные сёдла. Я давно себя не чувствовал так комфортно в седле, вместе с моей подагрой...- Он рассмеялся. - И выглядят очень... богато и благородно.

  - Боюсь предложить, но у меня есть и дамские сёдла.

  - Фу, господин Санчес, это даже слышать непристойно.

  - В этом седле женщина не сидит на лошади, как мужчина, что действительно, смотрелось бы очень безобразно вульгарно, а сидит сбоку, как на стуле. Это очень целомудренно выглядит. Прошу приехать на демонстрацию в нашу конюшню.

  - У вас и конюшня есть?

  - Да, господин судья, в пригороде я купил латифундию с конюшней. И мы готовы продать лошадей участникам экспедиции со сбруей и сёдлами по нашим ценам.

  - Очень похвально, господин Санчес. Уже построились?

  - Да, господин судья, я готов принимать гостей.

  - Я подумаю, господин Санчес, над вашим предложением.

  * * *

  - Господин Санчес! Моё вам почтение! - Воскликнул Аарон, увидев подходящего к его лавке Алехандро.

  - И моё вам почтение, господин Арци! Как торговля?

  - Да разве это торговля? Один медный кувшин и три медных тарелки в день. А у вас, я слышал, всё хорошо? - Спросил старик и заглянул снизу в глаза Александру.

  - Слава Богу, слава Иисусу Христу, всё складывается, как нельзя лучше.

  - По надобности или просто гуляете, господин Санчес? - С надеждой проговорил еврей, у которого больше года назад разведчики меняли жемчуг на португальские серебряные реалы.

  - Надобности нет, - Александр и заметив, что еврей поскучнел, усмехнулся, - но есть у меня для вас дурная весть.

  - Что опять свалится на голову старого больного сефарда? - Аарон застонал.

  - Не только на вашу голову, господин Арци, а на голову всех сефардов Лиссабона. И не только Лиссабона.

  - Что такое? Что случилось снова? Нас и так отовсюду погнали, только его величество король Жуан смилостивился и приютил.

  Еврей смотрел на Александра со всё возрастающим ужасом.

  - Неужели? - Вскрикнул старик и схватился за голову. Он стал раскачиваться и что-то бормотать.

  - Не время сейчас посыпать голову пеплом, старик, - сказал уверенным тоном Александр. - Спасение есть всегда.

  Старик медленно поднял голову и с надеждой спросил:

  - Вы тоже наш? - Но увидев, что Александр покачал головой, снова застонал и стал раскачиваться из стороны в сторону.

  - У меня карета, вон за тем углом. Подходите и сразу садитесь, а я ещё по площади погуляю. Всё очень серьёзно.

  Старик резко поднял голову и пристально впился взглядом в глаза Александра, но тот, как ни в чём не бывало, медленно отошёл в сторону и пошёл вдоль торгового ряда. К нему тут же кинулись мальчишки-попрошайки, которых он уверенно отогнал тростью.

  Старик оглянулся и, щёлкнув пальцами, подозвал внука.

  - Посмотри за товаром, я отойду по нужде.

  - Хорошо, дедушка, - кивнул паренёк, вгрызаясь в сочное яблоко, переданное ему стариком, белыми зубами. Мордаха его была грязной от размазанной в слезах пыли.

  - Смотри в оба глаза. Если товар попрут - накажу.

  С трудом распрямив старческие ноги, он, кряхтя, пошёл через площадь, переваливаясь с ноги на ногу всем телом, как утка. Дойдя до угла он увидел высокую карету, обитую коричневой кожей. Кромки вокруг дверей были украшены фигурными шляпками гвоздиков в виде шестиконечной звёздочки.

  - Наш человек, - сам себе сказал старик и, уверенно откинув ступеньки, забрался в карету.

  Александр, обойдя площадь по кругу, спокойно подошёл к карете, забрался в неё и стукнул тростью в глухо отозвавшуюся переборку за его спиной. Карета тронулась. Копыта и колёса застучали по каменной мостовой центра Лиссабона.

  - Могу устроить перевозку и проживание ваших собратьев на новой земле, господин Арци, - сказал Александр.

  - Что в вашем понимании означает сочетание "новая земля". Её только что сделал Господь?

  - Я неправильно выразился, - усмехнувшись сказал Александр. - Недавно открытой земле.

  - Это той, на которой сначала Вашке, а потом Колумбу наваляли так, что бедный Христо не может отойти до сих пор? И, говорят, двинулся умом? Вы думаете, там всем нам и место?

  Александр рассмеялся.

  - В этом и есть, наверное, ваша сила, - отсмеявшись сказал он. - Умение терпеливо и мужественно держать удары судьбы.

  - А что делать? Нас долго и много раз били. Так о чём вы говорите, дон Алехандро?

  - Я не дон, вы же знаете?

  - Нет, теперь уже и не знаю, дон Алехандро, раз вы апеллируете такими категориями, как "новая земля". Сейчас для нас "новая земля" - это "земля обетованная". Рассказывайте. Я вас слушаю очень, таки, внимательно.

  - Рассказываю. Предлагаю вам, от имени государства Русские Соединённые Штаты Америки заселить земли, находящиеся на запад от Африканского материка между экватором и южным тропиком. То есть - юго-восточное побережье нового, для вас, материка.

  - Там никто не живёт? Как же вы управляете этим государством?

  - Живут, конечно, люди, но там так много еды, что им не нужно ни железо, ни особые знания... А мы не торопимся их обучать.

  - Вы сказали: "мы"?

  Александр, мысленно ругнулся на себя, но было уже поздно.

  - Аарон, никому не скажет, даже если кто и спросит.

  - Я вам ничего не говорил, - сказал Александр.

  - А уже и не надо. Так и что? Как вы себе это представляете?

  - Жуан... Извините... Его величество король Жуан Второй...

  Еврей поморщился, усмехаясь.

  - Да... Его величество король Жуан Второй часть евреев изгонит, но многих оставит и даже запретит им куда-либо выезжать.

  - Непонятно. Так и что? - Повторил Аарон.

  - Он перекрестит всех вас. Насильно. А детей прикажет крестить по рождению.

  - Ой-ой-ой! Вах-вах-вах! - Запричитал, плача, старик. - Кары небесные!

  - Поэтому выезжать надо уже сейчас. Садиться на корабли, и выезжать. Не понравиться, потом можно и вернуться.

  - Да какие же "корабли", когда и у вас, я слышал, корабли арестовали.

  - У нас есть ещё корабли, а у вас, наверняка, есть пустынная и малозаметная бухта, где наши корабли могут взять ваших людей.

  - Оружие взять можно?

  - Нужно.

  - Сколько это будет стоить?

  - Жалование и пропитание экипажу.

  Старик посмотрел на Александра недоверчиво.

  - А ваша выгода?

  - Если можете заплатить нормальную цену, платите сейчас. Нет? Будем считать, что вы останетесь нам должны.

  - Нормальную цену... За спасение тысяч сефардов, - задумчиво сказал еврей и покачал головой. - Вы нас грабите, дон Алехандро.

  * * *

  В Португалии более пятидесяти процентов населения были сефарды, поэтому найти береговой городок, полностью ими контролируемый, не составило труда.

  Погрузив первую партию беженцев на шесть кораблей, составившую около тысячи человек, суда по одному уходили в атлантический океан, а на нулевом градусе их ждал Большой Десантный Корабль, трюма которого переоборудовали под приём переселенцев.

  Спокойное море позволило парусникам швартоваться к выдвинутому из кормы понтону. Трюм, застроенный деревянными "вешелами " высотой под самую внешнюю палубу, забили не полностью.

  Восемь сто двадцатиметровых рядов пятиярусных нар вмещали две тысячи четыреста человек. В центре оставался двухметровый проход, где и прогуливались пассажиры. Для удобства второй ярус убрали и внизу получилось двухметровое пространство для променада. Разминались пассажиры по очереди.

  После перегруза БДК пошёл прямым ходом на устье Амазонки, а парусники вернулись за следующей партией беженцев. Скорость БДК позволяла выполнить две тысячи мильный переход туда и обратно, когда парусники проходили таким же манером тысяча семьсот миль. Времени хватало и на помощь в обустройстве переселенцев на новом месте.

  Несколько первых переселенцев приплыли на БДК на встречу второй партии беженцев, успокоили их и, пересев на парусники, вернулись в Португалию.

  * * *

  - Дон Алехандро, будьте всегда здоровы и да продлит господь ваши дни, - начал Аарон, как только Александр открыл дверь своего дома.

  - Полно те, господин Арци. Стоит ли так кричать на улице сефарду, и тем паче - прославлять христианина? Мне ещё тут жить.

  - Так и мне здесь жить, дай Бог.

  - Вы не поедете и станете выкрестом?

  - А что делать? Я пришёл вам сказать, что наши люди устроились "там", - он скосил глаза направо, где, по его мнению, была "новая земля", - очень хорошо. Хотя, говорят, очень жарко и мокро. Но это всё ничто, по сравнению с надвигающимся на нас шухером. Как говорила мне моя мама: "Жарко - это не холодно". Где у них было холодно, я не знаю, но маме всегда верил. Так, что, от колонии новых граждан вашей, таки Америки, вам большая Благодарность.

  - Сильно большая? - Спросил Александр посмеиваясь.

  - Ах, дон Алехандро, вы, точно, наш человек, - ответил, тоже посмеиваясь Аарон. - Тысяча британских суверенов. За тысячу человек. Извольте получить. Тут - одна тысяча двести пятнадцать, - показал он на два обычных джутовых мешка.

  - И вы так шли по Лиссабону?

  - Ой! Да, кто подумает, что какой-то сефард среди дня на тачке везёт двадцать тысяч гран золота?

  - Восемнадцать, - усмехаясь сказал Александр. - Восемнадцать тысяч восемьсот девяносто три грана.

  Аарон приоткрыл от удивления рот и закрыл его, сглотнув слюну.

  * * *

  Следующие платежи, Александр предпочёл брать векселями, иначе надо было открывать свой банк. По реакции Аарона, Александр понял, что тот на это и рассчитывал.

  - Всё же умные люди, - подумал Александр, пряча в шкатулку векселя, подписанные пятью главами богатейших еврейских домов. - Однако, бумаги тоже надо где-то хранить.

  * * *

  Вечером четверга одиннадцатого дня декабря 1493 года в дверь дома Александра постучали. Мальчишка подмастерье побежал открывать и через мгновение закричал:

  - Дон Алехандро, к вам посетитель. От городского судьи.

  - Пристав, что ли? - Крикнул хозяин. - Так, поздно уже.

  - Не-е-е... Слуга. С приглашением.

  Александр спустился по лестнице, на ходу застёгивая камзол. Работы в мастерской уже закончились, все разошлись, кроме этого бездомного мальчишки, который жил там же, где и работал.

  - Так запусти его, чего стоит человек на улице?

  - Да какой он "человек", так...

  - Такой же, как и ты, босяк. Марш в постель. Сам разберусь.

  Пацанёнок убежал, впустив почти такого же, как и он, только в камзоле, в сапогах и с кортиком на боку, мальчишку. Ну и в штанах, естественно. В руках у него был сложенный в прямой конверт лист бумаги, запечатанный красным сургучом с оттиском какого-то герба.

  Распечатав послание, Александр сунул курьеру мелкую монету, выпроводил и закрыл за ним дверь.

  - Что там у нас, - проговорил он и прочитал. - "Альваро де Браганса, 5-й сеньор Феррейра, 4-й сеньор Кадавал, 1-й сеньор де Тентугал приглашает господина Алехандро де Санчеса на празднование восемнадцатых именин его дочери Марии де Браганса де Сильвы, назначенного на двенадцатый день декабря 1493 года".

  * * *

  - Привет тебе, брат Антониу, - сказал Александр, видя входящего в дверь мужчину лет сорока.

  - Привет, Алехандро. Прикажи лошадку напоить и привязать. Долго ехали, притомилась. Поговорить надо. Дело есть срочное.

  - Я на именины к дочери городского судьи собираюсь. Пошли на верх.

  Поднявшись на жилой этаж и закрыв за собой дверь, Александр обернулся к "брату".

  - Приезжали от судьи и выспрашивали про тебя. Сначала у слуг, домочадцев, а потом и у меня. Настырный такой... Что да как, да какой на вид? Почему уехал из Толедо? С епископом нашим разговаривал. Но уехал, вроде, довольный.

  - Понятно. Но у нас же, всё впорядке? Брат я тебе, или не брат?

  - Брат, Алехандро. Даже лучше прежнего. Царство ему небесное.

  Оба перекрестились.

  - Если пригласили на именины дочери, значит проверку прошёл, - засмеялся Александр.

  - Ну да... Епископ только мне что-то не нравится. Тоже приходил расспрашивал.

  - Бог с ним. У них такая работа. Сам то как?

  - Работы валом, заказов выше крыши.

  - Деньги есть?

  - Достаточно. Заказы, как ты советовал, раскидываю по мелким городишкам. Кожу везут из Италии и Франции. Туда же и отправляю товар. Корабли арендованные, генуэзские, их никто не задерживает. Шерсть местную не беру, из Британии везу, дешевле, обратно сукно. Всё хорошо, брат. Спасибо тебе. Вся наша семья молится за вас. Даже старший брат. Сейчас поместье родовое восстанавливаем.

  - Ну и хорошо. Ты, располагайся, если хочешь, а мне уже пора.

  - Не стоит беспокоиться. У тебя тут совсем тесно.

  - Так ты в усадьбу мою езжай. Я сейчас напишу... Хотя... Ты же Хуана Гонсалеса помнишь? Ну... Не вашего, который... Того... А нашего "Хуана". - Увидев утвердительный кивок, Александр продолжил. - Он там. Привет передашь от меня. Слово заветное помнишь? Мальчишка тебя проводит. Тут недалеко. Полторы мили. Добежит.

  - Как Христофор?

  - Там же в усадьбе. Заговаривается немного, а так... ничего.

  * * *

  - Так, товарищи моряки, предлагаю медведя бить недалеко от дома, - сказал Владимир Семёнович Крельдин - Командир АПЛ специального назначения "Лошарик", - а то мы, как молодой охотник в анекдоте.

  - Напомни, - сказал комкор.

  - У-у-у... Молодёжь...

  Он обвёл взглядом большой стол, накрытый в их честь и заставленный различной снедью: традиционным молочным поросёнком и ещё пятью свинками побольше.

  Участвовали в пьянке все. На постах оставили минимум, да и теми обещали дать назавтра надраться. Лошарик привёз с собой различных горячительных напитков на весь коллектив.

  Поняв, что молодёжь анекдот может и не знать, Крельдин начал:

  - Пошли старый и молодой охотник за медведем. Расшевелили его в берлоге... Медведь выскочил и погнался за охотниками, а те - на утёк. Бегут-бегут, вдруг молодой вспоминает, что у него ружьё есть. Развернулся и убил медведя. Старый подъезжает на лыжах и говорит: "Вот и тащи его до дома сам. Могли и до деревни добежать"

  Оглядев смеющихся друзей, Семёныч сказал:

  - А чтобы выглядело, как тост, добавлю. Так выпьем же за экономию сил и средств.

  - Мысль понятная. Предлагаешь снова парусник портить? К овечьей шкуре привык?

  - Мы технологию отработали. Половины моих ребят тут нет, но и этих хватит. Очень мы всё ловко делаем. Мы только рубку в корпус заводим. Разгружаем в этом месте балласт, выстраиваем герметичную камеру. Под водой режем "дырочку", просовываем рубку, принайтовываем к жесткому корпусу... там центральный шарик, как раз встаёт в дырочку плотненько, как... Ну вы поняли... Заливаем специальным варом. Делов на трое суток. А потом... Если надо вернуть всё взад, ставим всё на место. Всё очень плотненько, как в том анекдоте...

  - Но... Там же киль! - Воскликнул капитан "Белгорода".

  - Правильно. Киль укрепляем по шпангоутам. Херня вопрос. Мы всё покажем. Покажем, ребята? Поучим молодёжь?

  Ребята: мужики - всем за сорок и все капитаны вторых рангов, дружно кивнули.

  - И это вы... Пилой? Под водой? - Спросил комкор.

  Эта тема уже никого не интересовала, поэтому, Семёныч оглянулся по сторонам и сказал: - Не совсем пилой. - И шёпотом добавил. - Лазер, - и приложил палец к губам.

  * * *

  Команда "Лошарика", оставшаяся на Канарах, перегнала свой парусник в Лиссабон и тоже попала под конфискацию. Получив в ратуше вексель об изъятии судна в пользу города, команда перешла на суда Алехандро де Санчеса. Год плавания под парусами дал необходимую практику и навыки.

  Десять кораблей - шесть капитанов плюс восемь помощников.

  Во время празднования именин дочери городского судьи Александр упомянул, что у него есть ещё шесть судов, но они находятся в Голландии, и он не знает, как быть?

  - Понимаете, Дон Альваро, меня смущает то, что в случае конфискации судов, мы не можем загрузить необходимые товары для меновой торговли с местными жителями. Силовые методы не всегда приводят к необходимому результату. Человека трудно заставить нырять за жемчугом. Я там был и знаю, с кем придётся столкнуться конкистадорам.

  - И что вы хотите?

  - Нельзя ли получить в ратуше разрешение на перевозку железного инструмента и иных металлических товаров на обмен. Мы бы могли войти с вами в долю на равных условиях. Там много жемчуга.

  Дон Альваро посмотрел на жемчужное ожерелье, преподнесённое Алехандро дочери и поджал нижнюю губу.

  - Я подумаю, что можно придумать. Предложение очень заманчивое. Но вы не боитесь потерять всё? Армада идет на войну.

  - Я там был и разговаривал с губернатором острова. Они здравые люди, и мало похожи на демонов. Они предлагали нам торговлю, и я не собираюсь идти туда с не зачехленными пушками, чтобы быть потопленным "Летучим Дьяволом". А подойдя поближе пушки расчехлить мои капитаны успеют, если будет возможность победить.

  - Вы разумны, и это мне в вас импонирует. Не стоит ломиться в дверь, если она открывается в другую сторону. Я подумаю, что можно сделать.

  - Ваша дочь - прелестное дитя!

  - Ей восемнадцать, Дон Алехандро.

  - Я не Дон, уважаемый Дон Альваро.

  - Это дело поправимое. Вы же, по сути - граф?

  - Граф - мой старший брат.

  - У нас это можно поправить. Вы уже внесли в дела государства больше многих. И добровольно. В случае вашего успешного возвращения, - судья дрогнул левой бровью, - я буду рекомендовать его королевскому величеству даровать вам этот титул. Станете первым графом ваших здешних земель, если разовьёте их в поселение. Но это не трудно. Или купите городишко. Сейчас их пустых будет достаточно. Я присмотрю для вас, что-нибудь стоящее.

  - Я хотел бы виллу с видом на море и с виноградниками.

  - У вас хороший вкус, Дон Алехандро, - Альваро посмотрел на свою дочь. - От ожерелья все мои дочери не сводят глаз, а мои зятья, гневных, с вас. Опасайтесь вызова на дуэль. Вы хорошо владеете шпагой?

  - Не плохо, но я не хотел бы огорчить вас, или ваших дочерей.

  - Некоторых из них я бы сам пощекотал кончиком шпаги, да возраст уже не тот.

  - Укажите только, кого бы вы хотели "пощекотать" первым.

  - В другой раз, может быть, - засмеялся Альваро. - Мне нравится ваша решительность и то, что вы при этом не горячитесь. Нехарактерная черта для испанца.

  - Я достаточно прожил, Дон Альваро, и морские приключения не оставляют выбора. Выживает сильнейший и терпеливейший.

  - Полагаю, мне удастся убедить его величество короля Жуана пополнить несколько кораблей орудиями труда для новых колонистов и даже набрать войско из крестьян, желающих поехать в Новый Свет. Двух кораблей нам хватит? Но как вы думаете там заселить земли, говорят там разрешают только торговать.

  - Захватить, честно говоря, земли вряд ли получится. Они сильно превосходят нас в вооружении. А вот взять в концессию я бы попробовал. Мы заселим там земли, будем выращивать кофе и сахарный тростник и возить это сюда. Представляете, как это выгодно?

  - Если так получится, думаю, можно рассчитывать и на герцогский титул. Честно говоря, наш король, тоже не особо верит в успех военной операции. Скажу по секрету. Пять хорошо вооружённых судов пошли по старому пути семьи Гама, и не вернулись. Просто пропали. И сам Вашко да Гама от похода отказывается.

  - Я разговаривал с ним. Вернее... Он со мной. Когда мы прибыли оттуда. С нами со всеми разговаривали. Поэтому я и ...

  - Я вас понимаю. Вы сами-то, надеюсь не пойдёте с армадой?

  - Боже упаси, - у меня и здесь хлопот полон рот.

  - Ну и хорошо. Так... Что вы думаете о моей дочери, кроме того, что она милое дитя?

  - Я сказал, что она прекрасное дитя.

  - Ну, так идите и развлеките её. Она скучает.

  * * *

  Армада шла строго на запад. Сто двадцать кораблей. Столько смогли собрать Кастилия и Португалия для похода к берегам Нового Света. Возглавлял экспедицию Диего Колумб - старший сын "первооткрывателя" Америки. Армада шла не в кильватер, а на перегонки, как на парусной регате. Выстрел крепостной пушки дал старт гонке.

  Корабли Алехандро были перегружены и с бочек снялись медленно, но дружно. Их ходовые качества превосходили многие парусники, так, как их корпуса были чуть длиннее обычных карак, и они все имели по четыре мачты.

  Их борта имели закрытые орудийные порты, но пушек на все корабли армады не хватило, хотя их собрали со всего Иберийского полуострова.

  По причине нехватки пушек, Алехандро, через своего будущего тестя, судью Альваро, получил разрешение на заказ нарезных ручных кремневых ружей калибра 30 мм. Ружья не устанавливали, а подвешивали в портах, для лучшей целкости при качке.

  Каждого мастера Александр лично убедил делать так, как надо, а не так, как хочется. Мастера в это время увлекались больше внешним видом оружия и меньше внутренним содержанием.

  Передав каждому по шаблону снаряда и по мере пороха, которую должен держать ствол, предупредив, что каждый ствол проверит лично, Александр обещание сдержал. Стволы получились очень даже неплохие, если принять в расчет то, что все мастера-оружейники были сефардами.

  * * *

  Шёл март 1494 года, когда армада вышла в свой последний путь.

  До Саргассова моря громадная флотилия дошла, потеряв в тумане пять кораблей. Команды и вперёдсмотрящие ждали появления "Летучего Пирата", именно такое название закрепилось за призраком, но он не появлялся и не появлялся. Команды начали роптать, словно им обещали и не показали чудо. Все ходили расстроенные, даже командиры, а особенно - Диего Колумб. Одна из историй про путешествие Христофора Колумба оказалась "байкой" слегка помешанного морехода.

  После Саргассова моря корабли Александра постепенно стали смещаться вправо и вскоре оторвались от армады. На кораблях Алехандро, как, в прочем, и на всех остальных, было два командира: капитан и офицер десанта.

  Офицеры, не заметили отсутствие остальных кораблей, потому что шли в группе, под командованием адмирала Америго Веспуччи. Флорентийский нотариус с 1492 года находился в Испании, занимаясь делами флорентийского торгового дома Медичи. В декабре 1492 года торговый дом получил контракт на поставку Испанской короне 12 кораблей водоизмещением 900 тонн.

  Контракт выполнили в срок, и Веспуччи получил секретное задание от правительства Флоренции постараться войти в состав экспедиции, но от королевы Испании и Короля Португалии Америго получил официальный отказ. Находясь в Лиссабоне он попытался решить этот вопрос через взятки в ратуше и его познакомили с судьёй Альваро, курировавшего Португальскую экспедицию, а тот познакомил его с Алехандро.

  - Какая выгода мне, господин Веспуччи, от того что я возьму вас в экспедицию? - Спросил Александр при первой встрече.

  - Я могу быть вам полезен в составлении карт. Я получил хорошее образование в мореходной астрономии и географии. И могу поддержать вас деньгами. Раскрою вам тайну, это наш торговый дом снабжал Колумба деньгами на экспедицию.

  - Вы там много потеряли...

  - Немало. И ничего не приобрели, что главнее.

  - Так и здесь вы, возможно, ничего не приобретёте. Кроме... Карт.

  - Это уже хорошо. Мы ставили на него, но он вышел из игры.

  - Теперь вы хотите поставить на меня?

  - А почему бы и нет, господин Алехандро? Вы - перспективный молодой человек...

  - Какой же я молодой? Мне двадцать пять лет.

  Александр приврал. Ему было тридцать пять

  - Не может быть! Вы выглядите намного моложе. Я думал, вам лет двадцать.

  - Так вот...

  - Тем более... Значит вы - умудрённый опытом молодой человек и понимаете, что в нашей жизни без хорошей поддержки сложно выжить. Вы сейчас увлеклись производством и вроде бы у вас всё получается, но вы очень многих обидели своим поведением на рынке, и поэтому у вас очень много здесь врагов, Дон Алехандро. И Вам не мешало бы обзавестись друзьями за пределами Португалии.

  - Я не Дон, я просто Алехандро де Санчес.

  - Это дело поправимое. Титулы и должности даются королями за подвиги, и я посоветовал бы вашим кораблям не идти за армадой.

  - А куда?

  - Чуть севернее. Там, куда идёт экспедиция, мы уже примерно представляем, что находится, а вот, что находится севернее... пока нет. Тем более там, куда идёт армада, будут стрелять, а вы, как я понимаю, терять свои корабли не хотите? Государство, если и выплатит вам деньги за погибшие корабли, то только часть. Вы сами взяли на себя ответственность за них.

  - Я готов нести потери, господин Америго.

  - Стоит ли? Не выгоднее ли будет заложить торговые отношения с... Америкой. Странное совпадение, вы не находите? И моё имя - Америго.

  - Много загадок в этом мире...

  Глава семнадцатая

  Забирая руль вправо, капитаны десяти парусников, бывшие офицеры спецлодки "Лошарик", тоже не знали, что и кого встретят на берегу полуострова "Флорида".

  Через несколько дней на горизонте появился берег. Найдя нужную бухту, капитан флагмана встал на якорь и подал сигнал к высадке.

  - Лейтенант, ваша задача не убивать всех и каждого, а, желательно мирным путём, основать здесь город. И провести разведку. Понятно?!

  - Так точно, товарищ полковник.

  За время пути Полковник ФСБ Гончаров Игорь Борисович поднял свой авторитет у зелёного лейтенанта на недосягаемую высоту, когда сомолично выпил всё спиртосодержащее пойло отобранное у вояк. Он поставил стол на шканцах и пил с утра до вечера, правда с пересыпами, но всё пойло выпил. Ни капли не пролив на палубу, или за борт.

  Звание "полковник", непонятное лейтенанту, завораживало, особенно в облике этого низкорослого и худосочного сорокалетнего человека. После его рыка: "Ты как стоишь перед полковником?", хотелось просто уйти в себя...

  Высадив армию из четырёх тысяч человек, десять парусников ушли.

  - Запиши в судовой журнал, старпом: "Второго июня 1494 года Америго Веспуччи упал за борт при спуске по штормтрапу при высадке на берег и, из-за тяжёлой амуниции, сразу ушёл ко дну. Достать живым не удалось".

  * * *

  - Наверное - пора? - Спросил Семёныч старпома.

  - Всплываем потихоньку, - согласился Петрович.

  Мачты, показавшиеся на горизонте, вперёдсмотрящий флагмана армады воспринял, как бык красную тряпку.

  - Корабль! - Истошно заорал он.

  Капитан посмотрел в трубу.

  - Четыре мачты. Похоже на новую караку. Свистать команду на палубу. Пехоте - спрятаться поглубже, чтобы не мешали. Идет на встречу?! Что за флаг?!

  - Флаг не виден, господин капитан! - Крикнули с мачты.

  - Сближение!

  - Есть, сближение, кэп! - Ответил рулевой и взял пару румбов влево.

  Встречный парусник вдруг завалился на бок и стал разворачиваться. Паруса затрепетали и обвисли, потеряв ветер.

  - Ха! Пытается смыться! Врёшь. Ветер наш.

  Пока парусник крутился на месте и забирал ветер, флагман подошел к беглецу на дистанцию выстрела и сдвоено громыхнул носовыми орудиями. Оба ядра, не долетев, плюхнулись в воду.

  - Канальи криворукие! На рею захотели?!

  Парусник стал отдаляться. Его паруса надулись. И с его кормы тоже сдвоено громыхнуло.

  - Полундра! - Успел крикнуть матрос на бушприте и его сбило ядром в воду.

  Само ядро, прорвав парус, ударило по фок мачте, отскочило и убило ещё одного матроса. Второе ядро, прорвав нижние паруса фока и грота, ударило по шканцам и разбило клетки с домашней птицей. Гогот, кудахтанье и перья разлетелись над палубой.

  - Накинуть пластыри на паруса. Руль под ветер! - Крикнул капитан рулевому.

  Стоя на баке, он его не видел. Репитер повторил команду, и рулевой взял прежний курс. Парусник вновь стал догонять беглеца, но тот неожиданно прибавил ход, и стал удаляться.

  - Вижу землю прямо по курсу, - крикнул вперёдсмотрящий.

  Команда возилась с парусами, флагманский корабль потерял ветер и отстал. Его обогнало сначала одно, потом другое судно.

  * * *

  - Не делай так больше, Семёныч, - сказал старпом в микрофон гарнитуры, - или ты смерти нашей хочешь?

  - Не ссы, Капустин, - весело сказал капитан. - Компьютер рулит. В него параметры правильные Лёха забил. Видал, как мы ускорились при их выстреле?

  - Видал... Чуть за борт не ушли. Не сильно отрывайтесь от стаи. Пусть след чуют.

  - Так и делаем.

  Наступала ночь. Армада шла за вражеским парусником широким фронтом и уйти с курса беглец не мог. Наступило утро. Гонка продолжалась.

  - Даже если мы не догоним его, что вполне вероятно, - сказал флагманский капитан старпому, - он приведёт нас к своим.

  - А не приведёт он нас в пасть к дьяволу? - Спросил старпом.

  Горячка первого столкновения у всех прошла и по кораблям прошла команда: "быть настороже". Постепенно вся армада вышла на Большую Багамскую Банку.

  - Капитан, вижу дно, - крикнул матрос.

  - Смотреть в оба! - Крикнул капитан.

  - Вижу ещё борт! - Крикнули с мачты. - Большой. Без парусов.

  * * *

  - Ну что, Виктор Викторович, наш выход?

  - Похоже.

  Без парусов на малом ходу "Голландец" развернулся левым бортом к армаде и с его бортов заработали две тридцатимиллиметровые пушки. На каждый парусник они тратили по три разрывных снаряда. Первый бил корабли чуть ниже ватерлинии, два других попадали в борт чуть выше. Корабли зарывались носом, набирали воду и постепенно тонули.

  Пробитие скулы корабля ниже ватерлинии приводило к повреждению бочек с водой, хранившихся в носовой части трюма и быстрейшему затоплению корабля.

  Лошарик завёл армаду на мелководье.

  Поняв, что противостоять таким пушкам они не в силах, корабли завалили штурвал на правый борт и один за другим сели на мель.

  Флагман и задние корабли начали разворачиваться, и возник хаос. Наваливаясь один на другого, тараня, корабли топили друг друга. И продолжали садиться на мель.

  И последний верблюд, как известно, иногда становится первым. Арьергард сумел уклониться от столкновения и вернуться на глубину. Но и этим кораблям не повезло. Им преградил отступление совсем уж невообразимый корабль.

  БДК выставил на рабочую палубу две БМП-3М "Драгун" каждая с 57-мм боевым модулем, пушки которого встретили отступающих одиночными выстрелами.

  Через сорок минут избиения на плаву не осталось ни одного корабля армады - только шлюпки и корабли, крепко сидящие на мели. Спустив на воду катер и выкинув спасательные плоты за борт, которые связали гирляндой, БДК стал собирать спасшихся. На Большой Багамской Банке вырос мачтовый лес.

  БДК взял в трюм две тысячи пятьсот шестьдесят два человека, остальных триста с лишним человек на плотах отбуксировали до ближайшего острова, и взял курс на город Кайена, вотчину капитана Флинта

  "Голландец" с "Лошариком", отстегнувшим свою "овечью шкуру", стали собирать затопленное имущество. Добра там было много, поэтому работа затянулась на десять суток.

  На каждом паруснике, кроме оружия и пушек, было много чего полезного: чугунный балласт, котлы, тарелки, чарки, канаты и запасные такелажные снасти, парусина и нитки, судовой инструмент, бочки с водой, вином, маслом, солониной, рундуки с личными вещами, корабельная касса. Забрали, конечно же, не всё, а самое ценное и скоропортящееся.

  Подошедший танкер помог стянуть суда с мели и отбуксировал их в порт Гавана. Теперь в Гаване стоял флот из сорока двух парусников.

  Десять парусников Алехандро пришли в Гавану, загрузились ценной древесиной, кофе, какао, жемчугом и вернулись во Флориду.

  Войдя в бухту, Игорь Борисович увидел городок из трёх десятков длинных деревянных бараков.

  - Молодец, лейтенант, - похвалил он офицера, встретившего его на берегу.

  - Как устроились? Как аборигены?

  - Устроились хорошо. С аборигенами мир. Вода здесь не очень. Тухнет быстро.

  - Мы привезли вам уксус. Воду варите, как я приказывал?

  - Варим, господин полковник.

  - Заболевшие есть?

  - Есть, господин полковник. Около ста человек. Кровавый понос.

  - Понятно. Забираем их. Ты назначаешься здесь пока губернатором. Если будешь справляться, так и останешься им. Согласен?

  - Так точно, господин полковник.

  - Жалование будет соответствующим. Тебе оно тут ни к чему - выплатим жене. У тебя семья, правильно помню?

  - Так точно.

  - Есть, кто хочет домой?

  - Есть, господин полковник.

  - Сколько?

  - Около тысячи наберётся.

  - Нормально. Примерно на столько я и рассчитывал. Пусть грузятся. По ротно и по списку. Мой старпом этим займётся. Всем, кто хочет семьи сюда, подойти к капитану "Ольги", он запишет. Всем, кто хочет инструмент, какой, или вещи, к капитану "Марии". Ты - займись выгрузкой риса, воды, рыболовных сетей, пороха, семян табака. Что с ними делать помнишь?

  - Рис уже садим.

  - Главное - не ссорьтесь с местными. Знай, они как дети малые, много не понимают.

  Погрузив больных и здоровых, парусники легли на обратный путь в Лиссабон.

  * * *

  Лиссабон встретил сначала радостно. Потом радость перешла в уныние. Португалия, конечно, отправила намного меньше кораблей, чем Испания, но всё же... Из похода не вернулось тридцать восемь кораблей и около шестнадцати тысяч воинов.

  Капитаны вернувшихся кораблей к военно-морскому ведомству Португалии не относились, и, поэтому, в суд вызвали Алехандро.

  - Здравствуйте, господин Санчес! - Поздоровался судья. - Мы собрались здесь для проведения дознания по просьбе королевского прокурора.

  - Меня в чём-то обвиняют? - Спросил Алехандро.

  - Пока - нет, господин Санчес. В качестве свидетелей мы пытались вызвать и капитанов ваших кораблей, но не нашли их ни на бортах, ни в прилегающих к порту гостиницах. Где они, господин Санчес?

  - Они убыли, скорее всего по домам, господин судья. Это голландцы, наёмники. Но я готов полностью ответить на все ваши вопросы, и вопросы господина королевского прокурора. Я полностью отвечаю за их действия. Судовые журналы у меня с собой.

  - Хорошо, господин Санчес. Начнём. Вы являетесь подданным Испанской королевы?

  - Нет, господин судья. Я являюсь подданным его величества короля Жуана Второго, потому мои корабли и были реквизированы для похода на запад.

  - На каких условиях ваши суда были задействованы в военной экспедиции.

  - Я брал на себя расходы по транспортировке войск и обязательства участвовать в морских сражения, кои вдруг произойдут.

  - Были ли сражения?

  - Нет, господин судья, ни во время следования, ни на берегу сражений не произошло. Мы открыли новую землю, высадили войска, для её оккупации, а сами продолжили догонять, оторвавшийся от нас в тумане флот. Но так его и не нашли. Зато нашли ту гавань, в которую нас доставили во время экспедиции господина Колумба. Там мои капитаны договорились с правительством о концессии земель, на которых высадились наши королевские войска, сроком на сто лет.

  В зале суда послышались одобрительные и возбуждённые возгласы. Судья постучал молотком.

  - У вас есть соответствующий документ?

  - Конечно, господин судья!

  Александр передал подошедшему приставу пергаментный свиток, и тот, развернув его, прочитал:

  - "Сим удостоверяется факт передачи Алехандро де Санчесу, подданному его величества Жуана Второго, королю государства Португалия, в пользование восточные земли государства Русские Соединённые Штаты Америки от тридцатой до двадцать пятой параллели сроком на девяносто девять лет, а именно с двадцать седьмого числа месяца июня одна тысяча четыреста девяносто четвёртого года от рождества Христова". Подпись - Император и бог: Кетцальтепетль. Печать: красный оттиск... Птицы, какой-то рисунок.

  Пристав передал пергамент судье. Прокурор вскочил со своего места и поспешил к кафедре. Судья показал ему документ.

  - Что произошло с другими кораблями экспедиции, господин Санчес?

  - Мои капитаны пишут в журналах, что никаких кораблей больше не встречали. Вероятно, они отклонились южнее и сейчас продолжают экспедицию.

  - Что вы сейчас намереваетесь делать? - Спросил, не выдержав, прокурор.

  - Полагаю, что сейчас необходимо осваивать новые земли, господин прокурор. Они очень благоприятные для посадок риса: много воды и земли. Мы будем готовить корабли со снабжением новой Португальской провинции.

  Публика в зале зааплодировала. Судья постучал молотком.

  - А почему вас не атаковали войска этих... Американских Штатов? Вы ведь шли с пушками?

  - Естественно, господин прокурор. И это может подтвердить любой матрос. Белый флаг мои корабли не поднимали, пушек не зачехляли. Шли, гордо неся королевский флаг.

  - Так почему же вас не потопили?

  - У меня нет ни ответа, ни предположений.

  - Много ли вы привезли товаров оттуда? - Спросил судья.

  - Не так уж и много. Британские купцы оценили груз в тысячу золотых суверенов, и готовы его сейчас забрать с бортов.

  Зал охнул.

  - Значит, вы, господин Санчес готовы передать в казну четвертую часть от тысячи?

  - Конечно, господин судья. И десятую часть от оставшегося - церкви.

  В зале ещё раз охнули.

  - Полагаю, слушание по делу господина Санчеса закончено. Господин Алехандро де Санчес не виновен! - Сказал судья и стукнул молотком по кафедре.

  * * *

  - Поздравляю вас, Дон Алехандро, с назначением вас губернатором Фило-дель-фе. Очень красивое название вы дали этой земле - "Край веры". Вы не задумывались о вступлении в орден?

  - Мои братья члены Ордена Калатравы, а я, как-то всё по морям, да по морям.

  - В Португалии очень давно повелось, что управление государством происходит по линии рыцарских Орденов. И вам придётся вступить в какой-нибудь орден. Орден Калатравы - испанский Орден, поэтому, лучше вам вступить в Орден Христа. Это - почти одно и тоже, но разница, я вас уверяю, есть. Без этого вам не стать вице-королем "Фило-дель-фе".

  - Честно говоря... Я не особо горю желанием ехать в дальние края. И, опять же, монашеские обеты... Нестяжательство плохо гармонирует с торговлей. Мне бы хватило и собственного фермерского хозяйства, торговли.

  - Торговать и хозяйствовать будут все. А по поводу... "в дальние края"? Вы прописаны в документе, как юридический владелец этой земли. И, назначая вас губернатором, король выполняет формальности. Можно и из Португалии развивать новые земли, или назначить туда своих людей, но выезжать на место, хотя бы время от времени, думаю, придётся.

  Тут ещё надо понимать, что король будет вам платить пенсию по ставке ниже низшего орденского чина, а вступив в орден, вы сможете, в виде исключения, сразу подняться на уровень командора, а в случае образования в Фило-дель-фе нескольких командорств - стать магистром. С соответствующим уровнем пенсиона. А на счёт обетов... Папа освободил нас от них в 1492 году.

  - Тогда я согласен. Что для этого надо сделать?

  - Для вступления в орден надо: либо три года повоевать, либо три года прослужить на флоте. У вас морского ценза достаточно. Надо пройти проверку, потом - инициацию, и, после этого, - посвящение. Но для начала, у вас должно быть три покровителя, которые покроют ваш долг перед Орденом в случае вашей скоропостижной смерти.

  - Что за долг?

  - При вступлении в Орден вы берёте на себя обязательство в течение пяти лет внести в Орден некоторую сумму, оговоренную индивидуально во время собеседования с великим магистром. В вашем случае, она будет очень немаленькой, так как вы перешагиваете несколько иерархических ступеней.

  - Как при получении внеочередного титула? Отец рассказывал, были такие правила.

  - Похоже, но несколько иначе. Орден хорошо считает доходы, как свои, так и чужие.

  - Это должны быть члены ордена?

  - Не обязательно, но желательно.

  - Мои братья?

  - Да... Третьим могу быть я, если пожелаете.

  - Благодарю, вас господин Альваро.

  - Как не помочь будущему зятю? После обряда посвящения проведём обряд венчания.

  - А нельзя - одновременно?

  Альваро, сначала удивлённо посмотрел на Александра, а потом рассмеялся. Отсмеявшись, он стал серьёзным.

  - У вас необычное чувство юмора, господин Алехандро. Но шутить в отношении Ордена, а тем более, посвящения в рыцари, я вам не советую. Да и не до шуток вам будет, будьте уверены.

  * * *

  Александр сидел в темнице замка уже третий месяц. Счёт дням он вёл, но это постепенно теряло для него смысл. После многосуточных допросов с лишением сна, пытками, в виде сдавливания черепа стальными обручами и уколами в нервные центры, Александр впал в ступор.

  Терпеть пытки он уже не мог и постарался отключить голову от тела. Если бы его поймали просто враги в "том" времени, то можно было "раскалываться" постепенно, по мере усиления пыток, но здесь отходить от первоначальной легенды было нельзя. Малейшее отклонение от "легенды" чревато гибелью.

  То, что он выдержит любые пытки, он не сомневался. В целях его мучителей не было его убить. И это понимание стало тем маяком, к которому он плыл, теряя сознание, силы и чувства.

  Когда его стали пытать, лишая сна, он сам перестал спать, и постепенно стал превращаться в "овощ". Он знал, что это может привести к возникновению серьёзных заболеваний, но другого пути к отключению болевых рецепторов не было. И вот, наконец-то, он впал в спасительный ступор.

  Сейчас его волокли на допрос, а с него текло из всех отверстий. В пыточной камере стражники прикрепили его ремнём под мышками, ногам и рукам к конструкции, в виде деревянной рамы - универсальной пыточной системы.

  "Палач-оператор" - передвижением рычагов мог привести тело "испытуемого" в любое положение: хоть вниз головой, хоть вверх, хоть горизонтально. Александр в первый же день оценил высокий уровень производительности пыточного процесса. Подручные палачу уже были не нужны и могли подводить других "граждан" к другим палачам.

  - Что-то рановато ты... Потёк... - Сказал "инициатор".

  То, что уже идет процесс "инициации", Александр понял, когда кроме вопросов к нему, палач стал зачитывать ему по памяти статьи из устава Ордена Христа: "... Рыцарь Ордена обязан..." и удар, "... Рыцарь Ордена обязан..." и укол в нерв.

  - Ну ничего, будем продолжать тебя бить до тех пор, пока не расскажешь правду: кто ты, кто тебя послал и с какой целью, - оценив состояние Александра, заключил палач.

  Пытали его ещё двое суток, но Александр уже ни на что не реагировал.

  Он пришёл в себя в узком, но чистом помещении с маленьким окошком под самым потолком. Холщёвая, но чистая постель, с подушкой, набитой овечьей шерстью, подтвердили его предположения об окончании пыток, и он снова отключился, провалившись в сон.

  * * *

  В рыцари ордена его посвящал король Португалии Жуан Второй - Великий Магистр Ордена Христа.

  Не высокий, но широкий в плечах, коренастый, и, вероятно, обладавший большой силой, он стоял на возвышении, которое, как теперь знал Александр, называется - магистратура.

  - Подойди, "почти брат".

  Александр подошёл к возвышению. Магистр спустился по ступенькам и приблизился.

  - Алехандро де Санчес, ты готов вступить в Орден Христа?

  - Да, - ответил Александр Викторович Примаков, бывший майор разведроты, резидент внешней разведки в Испании и Португалии государства Русские Соединённые Штаты Америки.

  - Алехандро де Санчес, ты готов нести свет Христов в сердца?

  - Да.

  - Алехандро де Санчес, ты готов умереть за Христа, господа нашего?

  - Да.

  - Ты три раза сказал "да", и теперь твоё "нет" означает твою смерть. Подними левую руку ладонью вперёд, а правую приложи к груди.

  Магистр приподнял меч и ткнул Александру остриём в ладонь. Обильно потекла кровь.

  - Кровью господа нашего крещу тебя, Алехандро де Санчес, и посвящаю в рыцари Ордена Христа, на веки вечные.

  Он положил меч Александру на голову, коснулся груди, плеч.

  - Аминь.

  - Аминь, повторил Александр.

  * * *

  - У меня к вам такое дело... - сказал Александр.

  - Какое дело? - Спросил Аарон Семёнович Арци. - Слышал, вас можно поздравить с должностью командора? Моё вам почтение... И где обещанный вами шухер?

  - Сейчас какая дата?

  - Чего? - Не понял Аарон.

  - День, месяц какой? Год?

  - Ну... таки... тринадцатое декабря тысяча четыреста девяносто четвёртого, ихнего года.

  - Я же вам, господин Аарон говорил, что шухер начнётся в тысяча четыреста девяносто шестом. Подождать не можете, или не терпится? Попросить короля ускорить?

  - С вас станется, господин Алехандро, - пробубнил старик.

  - Что с вами, господин Аарон? Почему в таком расстройстве?

  - Если нет гешефта, сефард плачет.

  - Совсем нет? Ай-яй-яй... Так я с этим к вам и пришёл, а вы меня на всякие глупости отвлекаете. Вы золото любите?

  Еврей встрепенулся и поднявшись со скамеечки, спросил:

  - Мне идти в карету? Таки я пошёл...

  Щёлкнув пальцами он молча указал на свою скамейку, а потом на товар. Непонятно откуда взявшийся мальчик подбежал к нему и кивнул головой.

  * * *

  - Так вы говорите сколько там золота?

  - Очень много. Очень.

  - Очень, это очень неконкретно. Что мне говорить людям? Что у меня есть карта мест, где лежит золото?

  Он грустно посмотрел на Александра.

  - И вы говорите, нужно много копать? А если не копать?

  - Тоже можно найти, но значительно меньше. Но, когда ваши люди увидят сколько там золота, они сами начнут рыть землю и даже без лопат. Там ещё и алмазы есть.

  - И тоже, очень-очень много? - С ехидством спросил Аарон.

  - Всё, господин Аарон, я пошёл к другому сефарду.

  - Дон Алехандро, так дела у нас не делаются. Другой сефард с вами не будет разговаривать, когда узнает, что вы уже говорили со мной.

  - Хотите, проверим?

  - Вы злой и грубый, Дон Алехандро, не даёте получить удовольствие от разговора. Ну давайте перейдём к делу. Какая, вы говорите, ваша доля?

  - Я говорю?

  - Ну, я говорю... Какая ваша доля?

  - Половина всего: добытого, переработанного и выплавленного золота, добытых алмазов. Десять процентов из них должны быть огранёнными.

  - Ха! На целый народ Израиля половина и Дону Алехандро - половина. Это справедливо?

  - По-моему - да, и по-другому не будет. Я тоже представляю народ... сами знаете, какой народ.

  - И там, говорите, лучше условия?

  - Значительно лучше. Но туда мы отправим новых переселенцев и привезём им из Африки чёрных помощников.

  - Вот это - деловой разговор! - Обрадовался Аарон, потирая ладони.

  - Помощников - не бесплатно, - уточнил Александр.

  - Так бы и говорили - рабов. Зачем эти выкрутасы?

  * * *

  В "своё время" Бразилия стала Меккой золотодобычи. Такие месторождения как: Жарагуа, Ору-Прету, Минас-Жераис были широко известны и в двадцать первом веке. В Минас-Жераисе ни один из туристов не уезжал не вымыв себе хотя бы одного камешка.

  Бразилия была полна и другими полезными ископаемыми. Добывать их как-то надо было, и Сергей Николаевич предложил вариант с заселением Бразилии сефардами.

  Пираты из команды Флинта, на это способны не были. В их задачи входила охрана границы с чем они благополучно справлялись, попутно грабя торговцев с Африкой.

  Португальцы, отправив экспедицию на запад, продолжили попытки прорваться вдоль западного побережья Африки до её южной оконечности, но попытки эти были безуспешны, слабость парусного оснащения и малая скорость парусников не позволяли.

  Корабли португальцев ветром и течением выносило квосточному берегу Южной Америки, где их встречали корабли Флинта. Установив на острове, в другом времени называвшемся Фернандо де Норья, форпост, морские пограничники курсировали по морю и ловили нарушителей.

  Пиратство в этих водах ранее не наблюдалось, поэтому, встречая парусник под красным флагом, отличавшийся от Португальского только отсутствием в центре белого квадрата с голубым крестом из щитов, португальцы не ожидали встретить врага.

  Про границу, прочерченную правительством Русской Америки Португальскому и Испанскому королям по нулевому меридиану, никто из капитанов не знал. Сия информация до рядовых членов Военных Орденов и торговцев не доводилась. И португальские капитаны считали встречные корабли, кораблями пропавшей экспедиции.

  Вскоре у Флинта образовался целый флот кораблей, для которых он вынужден был набирать экипажи из жителей Новой Амазонии. Сефарды, почувствовав выгоду, стали задействовать корабли Флинта для перевозки товаров и в Гавану, и в саму Португалию, пустив корабли по маршруту, прежде принадлежавшему семье Вашко да Гама.

  Корабли, де-юра принадлежавшие Флинту, формально принадлежали Торговому дому Алехандро де Санчеса, куда Флинт входил долевым партнёром.

  Захваченные португальские корабли они оставляли барражировать по границе и во внутренних водах Америк, чтобы к ним не было вопросов в Лиссабоне, а корабли Санчеса задействовали в торговой логистике.

  Из Лиссабона, корабли заходили в африканский Бенинский залив, покупали рабов и шли в Бразилию. Оттуда - шли на Кубу с золотом и алмазами, где загружались ромом, кофе, какао и другим товаром и шли на Филадельфию. Там догружались рисом и возвращались в Португалию.

  Наступил 1496 год и в Португалии начался долгожданный сефардами "кипеж". Король Жуан Второй умер и на троне воцарился его двоюродный брат Мануэл I, которого прозвали "Счастливым", потому что его не убил бывший король, а назначил своим наследником. По нынешним временам, изобиловавшим интригами и заговорами, это было чудом. Говорили, что он сам выбрал себе такое прозвище.

  Взойдя 25 октября 1495 года на престол, Мануэл вознамериться жениться на дочери короля Арагона и королевы Кастилии - Изабелле Астурийской, а родители невесты поставили условие - изгнать из Португалии сефардов. Что до Испании, то из неё евреи были изгнаны ещё в 1492 году.

  Но к тому времени из Португалии незаметно выехало двадцать шесть тысяч четыреста двенадцать жителей соответствующего вероисповедания. И когда Мануэл заикнулся об этом в магистратуре, ему сказали, что иудеев, в Португалии, практически не осталось. Оставшиеся перекрестились, а иные исчезли в неизвестном направлении.

  Однако, присутствовавший на заседании магистров Алехандро де Санчес, недавно приведенный в соответствующий статус, сообщил, что скорее всего знает, куда уплыли сефарды.

  - Говорите, брат, - попросил король Мануэл, также, как и его предшественник король Жуан, получивший должность Верховного Магистра Ордена Христа.

  - Согласно судовым журналам моих капитанов, на юго-восточных берегах Русских Соединённых Штатов имеются города с многочисленным населением, говорящем на португальском языке. А капитан корабля "Ольга" пишет... Я выписал себе, чтобы доложить: "Зашли в бухту с портом и городом, которую местные жители, говорящие на португальском, называют "Белем". Город принадлежит государству "Новый Израиль", входящему в Соединённые Штаты Америки. Государство имеет право заключать торговые договоры и торговать", что наши капитаны и делают.

  - Это похоже на хорошо спланированный заговор, братья. Скорее всего, после истории с Вашко да Гама, хотя мы эту историю тщательно скрывали, наши сефарды вошли в сношение с правительством этих "штатов" и сговорились с ними, ушлые прохвосты.

  Чем нам теперь пополнять казну Ордена? Оставшиеся сефарды перекрестились и стали добропорядочными, чёрт побери, католиками. Западная экспедиция пропала, африканские... тоже, как вода в песок. Что-то братья надо предпринимать. Бюджет трещит, как дырявый камзол. Что с попытками достигнуть Индию морем?

  - Скорее всего, корабли, грайо местре , пропадают в пути... гибнут. Не возвратился ни один. Наши мастера не могут подобрать соответствие парусов и корпуса, - доложил морской магистр.

  - Я видел корабли брата Алехандро. Они мне кажутся быстрее. Может быть послать их? Что вы думаете об этом брат Алехандро?

  - Я готов передать сколько угодно своих кораблей ордену в счет погашения моего, перед ним, обязательства. Поручить экспедицию можно капитану Вашке да Гама с братьями. Мои корабли, как говорят мои капитаны, действительно, ходят несколько лучше даже новейших карак. По-моему, дело в соотношении длинны к ширине. Чем длиннее корабль, тем скорость больше. Но грузовместимость уменьшится, так как, нужно будет увеличивать балласт. Но можно увеличить и высоту судна.

  - Вы корабел?

  - Я экспериментировал с макетами кораблей. У меня дома их несколько. Есть небольшая мастерская. Люблю работать руками, грайо местре. И я заметил, что против ветра лучше идут длинные и узкие суда. Некоторые, с особыми плоскими бортами, идут против ветра сами по себе, без парусов.

  - Похвально. И интересно. Можно ли взглянуть на них?

  - Боюсь, они рассыпятся при перевозке, сир.

  - Мы сами приедем к вам, да, господа? - Перешёл король на светский тон. - Выдержит ваш дом наш приезд?

  - Выдержит, ваше королевское величество. В любое удобное для вас время.

  - Это естественно, - небрежно бросил король. - Мы сообщим о своём приезде. Заседание закрыто, господа.

  Глава восемнадцатая.

  Лошарик передал, что на севере у нулевого меридиана замечены несколько парусников под Голландскими флагами. Пройти дальше они не смогли, не преодолев встречный ветер и Гольфстрим.

  Сейчас БДК шел вдоль побережья Флориды на север континента, перевозя сефардов на северо-восточное побережье Америки. Заходили во все удобные бухты побережья выше Флориды, и если нравилось место, высаживали желающих.

  - Выше будет холоднее, граждане переселенцы, - постоянно предупреждал комкор в громкоговоритель, - но мы пойдём обратно тем же путём, и тем, кому не понравится жить севернее, сможет вернуться в относительное тепло.

  В декабре 1496 года прочувствовать понижение температуры можно было на собственном теле. Но, несмотря ни на что, переселенцы согласились жить даже в Нью-Йорке, где температуры в декабре стояли минусовые.

  Дома были построены ещё летом и уже обжиты, меховые и тёплые одежды приготовлены заранее. Собственно, миграция началась ещё с весны, когда оставшиеся португальские иудеи, услышав про требования испанцев, побежали из Португалии. Их было около пяти тысяч. И они, не избалованные тёплым и влажным климатом Экваториальной Амазонии, легко смотрели на прохладу Северной Америки.

  * * *

  Король предупредил Алехандро о своём визите за десять дней. В назначенное время кавалькада из двадцати повозок, раскачивающихся на кожаных ремнях, и сотни конных двинулась от королевского дворца на запад. Поместье Алехандро де Санчес расположилось на берегу реки Жамор в округе Круш Кебрада, недалеко от берега моря.

  Поместье включало: двухэтажный каменный дом с хозяйскими пристройками и высокой квадратной башней, конюшню на сто голов, коровник. Одной из пристроек и была мастерская в которой, кроме инструмента Александр установил и современный станочный парк. Движителем станкам служила водяная мельница.

  На самом деле моделированием кораблей они занимались вместе с Доном Хуаном - Евгением Тимофеевым - ещё одним резидентом США в Португалии, руководителем группы "А". У Евгения, кроме умения убивать разными способами, были серьёзные задатки корабела и моделиста. Его скрупулёзность и даже "мелочность", как называл это качество шутя Александр, доводили облик макетов кораблей до идеала.

  Собственно, и макетами постройки назвать было сложно. Детали, даже очень мелкие, были идентичны оригиналу. Пушки на кораблях стреляли, шёлковые паруса надувались, штурвал и руль работали.

  Въехавшую во двор кавалькаду встретил холостой выстрел из башенной пушки, а вышедших из карет короля и вельмож, поплывшие по водной глади выключенного фонтана парусные кораблики. До поры до времени они стояли, прижавшись к деревянному пирсу, каждый на своём месте, притянутый к нему тонкой верёвочкой.

  Разом отпущенные, они двинулись под дуновением лёгкого ветерка. Доплывши до края квадратного бассейна, кораблики остановились, но были подтянуты верёвками снова к причалу, и снова отпущены.

  - Браво-браво! - Вскричал король. - Это же чудесно, господа!

  Евгений поджёг на одном из вновь возвёрнутых к причалу кораблей замедлители, снова отпустил его в плавание. Дошедши до середины фонтана, корабль вдруг окутался дымом и выстрелил. Миниатюрные пушки выплюнули ядрышки, которые упали в воду.

  Корабль был не особо миниатюрным, как и его пушки. Метровое судно имело пушки калибра три миллиметра, и только то, что выстрел произошёл одновременно с обоих бортов, а замедлитель был тщательно вымерен, корабль не завалило на борт. Всплески от стальных ядер на воде хорошо просматривались.

  Мануэл от выстрела, как и все придворные, вздрогнул и слегка присел, но потом зааплодировал и подбежал к Хуану.

  - Как это? Покажите... Как оно стреляет? - Попросил он.

  Хуан склонился над ещё одним кораблём, фитилём на тонкой палочке поджог тонкий замедлитель и отпустил, сдерживающую кораблик верёвочку. Парусник рванулся вперёд, но дойдя до середины, остановился и выстрелил.

  Выстрел пяти пушек левого борта качнули парусник вправо. Хуан отпустил его и он достиг противоположного "берега".

  Тридцатипятилетний Мануэл прыгал от восторга, как ребёнок.

  Подтянув парусник назад, Хуан молча передал фитиль королю, и показал на замедлитель правого борта. Мануэл посмотрел на Хуана, и аккуратно коснулся фитилём тонкой трубочки. Хуан отпустил парусник. Когда громыхнул квинтовый залп и корабль качнуло, король поднял руки к небу, оглянулся на сопровождающих и сказал:

  - День потерян не зря, господа. Даже если господин Санчес нас больше ничем не удивит.

  Но удивиться Мануэлу Первому в этот день пришлось ещё не раз.

  Столы с яствами были расставлены по всей левой стороне территории усадьбы, постройки которой, как бы окружали просторную лужайку с фонтаном в центре. Въезд на территорию находился с южной стороны. С левой стороны, возле реки находились мастерские, прямо стоял господский дом, справа другие хозяйские постройки, за ними - пастбище и луг.

  - Ваше Королевское Величество, - обратился к королю Александр, - и уважаемые гости, прошу Вас отведать заморские фрукты и другую снедь.

  - Снедь пусть пробуют те, кто хочет, а мы с вами пойдёмте посмотри, что у вас ещё есть интересного. Ведите, - сказал король и взял Александра под руку.

  Александр подал знак и чёрные слуги поспешили вперёд открывать широкие двери большого сарая.

  Мастерская - тёплое помещение около пятидесяти метров, разделённое посекционно, поразило короля. Станки и механизмы находились в одной части здания, а в противоположной находился сборочный цех.

  Ширина мастерской позволяла разделить его на два помещения вдоль.

  - Это цех малых форм, - показал Александр на левую дверь, а это - цех больших форм. Малые формы - это макеты и копии будущих больших кораблей. В цехе больших форм, мы пробуем воплотить в почти оригинальной величине, придуманные нами конструкции и крепёж.

  - Хочу посмотреть ваши модели, - нетерпеливо сказал король и шагнул налево.

  Кроме стоящих на полках правой стены моделей кораблей и сборочно-монтажных столов под окнами левой стены, в конце помещения имелся бассейн.

  - В нём мы сразу проверяем модель на ходовые качества. У нас есть свой "ветродуй", - сказал Александр и воткнул рычаг вентилятора. Потянуло прохладным ветром.

  - Интересно, - сказал король. - Как приятно. И во дворце можно такой поставить?

  - При некоторых усилиях - можно.

  - Но, какая прелесть, - сказал король, рассматривая ряды макетов парусников.

  Самые "современные" парусники были со стеллажа убраны. Здесь стояли только макеты судов до шестнадцатого века. Но и они были прекрасны. И их Александр с Евгением немного модернизировав, довели до идеала.

  - Ведь это же "каракка", но совершенно другая... - Сказал король, показывая пальцем на кораблик.

  - Мы с Хуаном, немного подправили эту модель.

  - И она стала лучше?

  - Существенно. В цеху больших форм мы опробовали новые соединения: в частности: медные, а не деревянные гайки. Конструкция стала намного прочнее. Теперь киль можно удлинить и корпус сделать фигуристей... как... - Александр оглянулся на стоящих за спиной короля фавориток и прошептал: - Как зад и талия дам, ваше величество.

  Король с удивлением тоже обернулся и прыснул, засмеявшись, в платок.

  - Вот такая, - Александр показал на стоящую на полке модель.

  - Хороша, - сказал король, посмотрев паруснику на корму и снова обернувшись на фаворитку. - Я бы такой... увлёкся, - сказал тихо король, прикрыв рот платком, и снова рассмеялся. - Подарите мне эту... красавицу.

  - С превеликим удовольствием.

  - Так вы в том... Большой мастерской... собираете большие корабли?

  - Только части их. И испытываем их на прочность. Маловат наш цех больших форм для больших кораблей. Но... Хотелось бы в натуральную величину построить...

  - Настоящий корабль?

  - Да.

  - Так стройте! - Воскликнул король. - У вас целый берег под боком.

  Александр сделал вид, что задумался.

  - Что замолчали?

  - Неожиданное предложение. Но очень заманчивое. Это же... Верфь надо ставить, мастеров, работников нанимать.

  - Нанимайте, ставьте.

  - Без вашей поддержки мне не обойтись, ваше величество.

  - Что за поддержка? Деньги?

  - Нет, ваше величество, деньги я найду. Позвольте мастеров и опытных строителей по всей Португалии искать. Если ставить, то ставить королевскую верфь. Арсенал. С доками и стапелями. Чтобы можно было не только строить, но и ремонтировать флот королевский.

  - Сильный замах... Хватит сил?

  - У меня есть мой друг Хуан. Мы вместе с ним этим, - он показал рукой на стеллаж, - занимаемся.

  - Что за Хуан? Это тот, что кораблики запускал?

  - У него золотые руки. Вся красота, мелкая работа, и стреляющие пушки, это - он.

  - Позовите его.

  Александр махнул зажатым в правой руке платком. Хуан подошёл и с почтением поклонился, махнув перед ногами треуголкой.

  - Кто вы, сударь?

  - Хуан Гонсалес, ваше королевское величество. Сын идальго Мигеля Гонсалеса. Торговый партнёр сеньора Санчеса.

  - Построите мне большой красивый корабль?

  - Построим, ваше величество, - уверенно, но спокойно ответил "Хуан".

  Король посмотрел с удивлением на Хуана и рассмеялся.

  - Вот, господа, как надо отвечать королю. Коротко и ясно.

  - Ваше Величество, а может быть, прямо сейчас и верфь заложим?

  Король рассмеялся.

  - Вот, господа! Учитесь ковать железо, пока не остыло! Все за нами, господа.

  * * *

  Верфь заложили, ограничив колышками часть берега длиной в триста метров и шириной в двести метров, до ведущей вдоль него дороги.

  На следующий день Хуан стал строить таверну с постоялым двором, а Алехандро, получив в королевской канцелярии королевский указ, поехал собирать по стране мастеров. Он знал, где их искать.

  * * *

  - Как у тебя, Дон Хуан, идёт подготовка к "эксу"? - Спросил Александр Евгения Тимофеева - командира боевых подразделений внешней разведки.

  - Объекты выбраны и изучены, группы захвата, прикрытия, транспорт - подготовлены, схемы отработаны, пути отхода... есть не везде, но в основном... проработаны.

  - Сколько всего?

  - В Лиссабоне - двадцать, в Синтра, Торриш, Монтижу, Беррейру, Корроюш - ещё двенадцать, с испанских верфей - к эвакуации подготовлено сто семей, к похищению - тридцать три мастера и подмастерья, пока без семей. Задействовано двенадцать кораблей. Резерв - пятьдесят процентов.

  - Правильно! Лучше перебдеть, если можно. Корабелы, инженеры и учёные - в Гавану и Маракайбо. Остальных по Бразилии расселяем?

  - Да. Конверты с маршрутами капитанам вручат командиры групп обеспечения по выходу в океан. Потом в Голландию, в Британию. Забираю оставшиеся корабли, и туда...

  - Нашим - "привет"!

  * * *

  Через год после закладки верфи на стапелях стоял почти готовый фрегат - трёхмачтовый парусный корабль с мощным артиллерийским вооружением. С плоским верхним деком, без кормовой и носовой надстроек. Со штурвалом, управляющим румпелем с помощью штуртросов и блоков. С ручными лебёдками, на три оси, который были насажены три пары конических барабанов. При выбирании брасов снасти одного борта навивались на один барабан, а другого - точно на такую же величину стравливались - сматывались - с парного барабана.

  Пушек, такелажа и парусов ещё не было, но мачты уже стояли. Мастера и плотники готовились к спуску корабля на воду.

  Обводы парусника со стороны кормы, коей он был повёрнут к морю, очень нравились королю, и Мануэл любил прогуливаться мимо верфи на небольшом баркасе. Сегодня он присутствовал на торжественном спуске на воду сорокапушечного фрегата "Санта Мария".

  - Где же мы столько бронзы на пушки возьмём, - проговорил король, глядя на орудийные порты.

  - Уже льём из чугуна, ваше величество.

  - Опасно.

  - Хуан предложил особую конструкцию.

  - Ох и Хуан у тебя! - Покачав головой произнёс король. - На все руки мастер. Какую таверну поставил! Чистота! А кухня там какая!

  - Это он больше для себя постарался, - рассмеялся Алехандро. - Очень покушать вкусно любит и не может переваривать грязь.

  - Где он?! Почему не присутствует?!

  - Ушёл в Голландию за товаром, а потом в Филадельфию и на Кубу. Дерево корабельное посмотрит. Капитаны говорят, штатовцы предлагают ещё лучше древесину. Крепче. Этот спустим сегодня на воду, и сегодня же закладываем сразу четыре.

  - Да-а-а... Странные у них деревья растут, в воде тонут. Ты говорил, что они так защищаются от жуков и гнили. Я помню... Странные у них леса. Богом положено, что жук ест дерево. А если не дерево, то что он грызёт?

  - Есть у них там и обычные деревья, - чуть улыбнувшись, ответил Александр.

  * * *

  Хуан наконец-то приобрёл легальное место для конспиративных встреч, а вместе с ним, душевный покой и равновесие. Придорожная таверна, расположенная рядом с верфью и доками - оптимальное место для встреч с моряками. Но таверна была необычна тем, что была разделена на две части. Одна сторона для простолюдинов и моряков, а другая - для богатых и "приличных" постояльцев, которые часто приезжали просто посмотреть на строительство кораблей. Казарма для корабельных мастеров и строителей стояла на территории верфи, но питаться они приходили сюда.

  Для них с вечера запаривались каши, для чего была устроена громадная печь, в остывающее жерло которой многорядно устанавливались горшки. Рабочие смены верфи приходили, быстро набивали брюхо и шли на работу.

  В заведении Хуан установил штраф даже за плевки на пол, половина штрафа отдавалась сообщившему. Тоже касалось и драк. Утихомирившие, или выкинувшие из таверны на улицу драчунов, получали вознаграждение.

  Хоть помещения и различались по рангу посетителей, но еда в них отличалась только ценой. Любой матрос мог заказать себе гуся, фаршированного яблоками, или устриц. И они обходились ему много дешевле, чем такой же гусь или устрицы на правой стороне таверны. Кухня была едина. Сервис разным.

  * * *

  Два года назад.

  - Ой! Да, кто подумает, что какой-то сефард среди дня на тачке везёт двадцать тысяч гран золота?

  - Восемнадцать, - усмехаясь сказал Александр. - Восемнадцать тысяч восемьсот девяносто три грана.

  Аарон приоткрыл от удивления рот и закрыл его, сглотнув слюну.

  - Восемнадцать тысяч золотых, тоже деньги, хотя, я с вами согласен, не двадцать.

  Александр поднял мешки и спросил:

  - Чай, кофе?

  - Что есть - "кофе"?

  - Заходите попробуете. Его хорошо с ликёром.

  - С ликёром хорошо даже воду. Я зайду.

  Они прошли наверх, где Александр положил мешки с золотом в сундук, который просто прикрыл крышкой.

  Сефард посмотрел на сундук, поморщился, как от зубной боли, присел на него, как курица нахохлился и сказал:

  - Я вам, Дон Алехандро удивляюсь. Вы занимаетесь таким важным делом... Вы спасаете целый народ, а к своему организму относитесь весьма небрежно.

  Александр, зажегши маленькую спиртовую лампу и ставя на неё турку с кофе, залитым холодной водой, удивлённо спросил:

  - Что вы имеете ввиду?

  - Вы храните большие деньги в простом ящике. За это, таки, убивают. Мы же с вами говорили, что у вас и так много врагов, которые точно знают, что у вас есть заказы, а значит и деньги. А тут ещё и я пришёл. А сефарды, к тем, у кого нет денег, не ходят.

  - И что вы предлагаете?

  - Я бы вам предложил нанять охрану.

  - Чтобы она меня ограбила?

  - Я могу порекомендовать хороших ребят. Они молоды и готовы драться. Если вдруг, что подобное, о чём вы сказали, случиться, - ответит вся семья. Вы заключите договор не с людьми, а с общиной.

  - Я согласен, - тут же согласился Александр. - Могу я их использовать для своих поручений? Я бы хотел знать, чем дышат мои враги?

  - Тогда их нужно несколько больше. И оплата... будет другая.

  - Годится. Оплату согласуем.

  Пенка в турке поднялась и Александр загасил лампу. Разлив по чашкам кофе и положив маленькую ложечку сахара, он размешал напиток и подал чашку с блюдцем на разносе Аарону.

  Взяв блюдце и отхлебнув горячий напиток, Аарон чмокнул губами.

  - Кофе, говорите? А это - сахар? - Спросил он, показывая на серебряную плошку с крышкой.

  - Да. Нравится?

  - Это королевский вкус, Дон Алехандро. Кофе... Его можно купить?

  - Можно. Готов поставлять вам его регулярно. Я вам подарю мешочек с зёрнами и к нему очень дорогую идею. Называется она - кофемолка.

  - Очень интересно... Вы кажется что-то говорили про ликёр?

  * * *

  Присланных сефардами молодых людей Александр переподчинил Хуану, который через два года сделал из них неплохой отряд разведчиков-диверсантов. Многие из ребят имели зачаточные навыки владения холодным оружием, и Хуан, самостоятельно овладевая искусством фехтования, подключил их к совместным тренировкам. Он очень нуждался в спарринг партнёрах, и ребята оказались в круге его интересов вовремя.

  Хуан, беря уроки, то у одного, то у другого мастера, никак не мог совместить новые знания со своими старыми навыками рукопашного боя, полученными в "том" времени, и он стал их подстраивать друг к другу.

  Новая техника фехтования выходила корявой, но эффективной. Хуан переложил известные ему принципы биомеханики на новые знания, и у него получилась компактная система, без лишних прыжков и позиций.

  Переговорив со старшими, он взял на обучение ребят и помладше - четырнадцати и тринадцати лет. Тренировались в крытом манеже усадьбы Алехандро. Для отработки приёмов самообороны часть манежа укрыли старой латанной парусиной.

  Изучали не только "военное и боевое искусство", но и технику скрытого похищения вещей у человека на улице, проникновения в помещения, похищения людей, подделки документов. Хуана удивило то, что основы алгебры и геометрии, астрономии, физики и химии, истории и биологии известны были, в разной степени, всем его ученикам.

  Это обрадовало Хуана и он сконцентрировался на специфичных науках: технике скрытого перемещения и скрытого наблюдения, методике и технологиям вербовки, конспирации, группового боевого взаимодействия.

  Особый упор Хуан делал на морскую подготовку и взрывное дело, на том, что сам знал и умел очень хорошо.

  Через год ученики Хуана знали и могли применять специальные шлем-маски с дыхательными трубками и ласты для подводного плавания, а через два года уверенно работать со взрывчатыми веществами.

  В лабораториях и мастерских Маракайбо научились производить резинотехнические изделия, тринитротолуол, капсюли-детонаторы, взрыватели и огневой шнур подводного горения.

  В Маракайбо, с появлением станков и механизмов, изготовленных по частям в "старом свете", начинался общий технический прогресс.

  У индейцев центральной и Южной Америки было очень хорошо развито воображение, почти до уровня абстракционизма, и одновременно, чувство меры. Научившись работать на деревообрабатывающих станках и разобравшись в чертежах, индейцы сами наладили выпуск современных прядильных и ткацких машин.

  В Америке до появления пришельцев колеса не знали, а если и знали, то не использовали. Во время передвижения по топким землям и густым лесам на колёсных повозках не проедешь. И, скорее всего, потому, нить вили на ручных прялках. До самопрялок сами они не додумались.

  Подсказанные пришельцами технологии с использованием колеса пробудили разум индейцев. Пораженные производимым станками результатом они сами доработали самопрялки до самопрялочных машин.

  Станки на БДК были: токарный, сверлильно-фрезерный, точильный, но это были станки из будущего и воссоздать подобные здесь, пока было не реально, а вот самые "передовые" европейские вполне годились для освоения местными индейцами.

  * * *

  По борту на талях спустилась люлька с двумя чёрными фигурами и, погрузившись в воду, остановилась. Боевые пловцы, проверив и отрегулировав свою плавучесть и плавучесть груза подкачкой воздушных мешков через специальные шланги, поплыли в строну стоящего на якоре английского двадцатипушечного совершенно нового корабля.

  Периодически всплывая и погружаясь снова диверсанты уверенно двигались вперёд в чёрной ночной воде Темзы. В два часа после полуночи заканчивался прилив по течению которого и плыли ученики Хуана. Чёрные прорезиненные костюмы скрывали их тела.

  * * *

  Гад работал обеими ногами синхронно, как моноластом, уверенно и ровно, без всплесков. Увидя впереди себя тень, он привсплыл и снова, согнув тело мышцами живота, ушёл под воду без всплеска.

  Коснувшись перчатками гладкого, ещё не обросшего ракушками днища, он достал из нагрудного мешка ручную дрель и подрабатывая ластами стал сверлить корпус судна. Он сделал всего несколько оборотов и убрал дрель.

  Небольшого отверстия для шурупа было достаточно. Достав шуруп с крючком, Гад вставил его в углубление и вкрутил саморез. Достав из сумки упаковку с тротилом, он развернул её и повесил на крюк тротил с подсоединённым к нему детонатором и длинным огнепроводным шнуром. Потом на конец шнура, Гад надел зажигательную капсулу, сломал её и коснувшись рукой своего напарника, быстро поплыл обратно. Они успели доплыть до своего корабля, когда тишина рейда Темзы взорвалась огнём, криками и воплями.

  Глава девятнадцатая.

  - Виктор Викторович, пора запускать Берлагу.

  - Вы думаете, Олег Николаевич.

  - Думаю, Виктор Викторович. Ракетчика вашего мы покололи. Картина ясная. А границу мы "лошариком" и вашим "Белгородом" не закроем. Да и чем пираты Флинта и сефарды занимаются, сейчас одному богу известно, а мы обещали их контролировать. А если их не контролировать... СССР развалился, а мы рассыплемся, как замок на песке.

  - Давайте запускать. Вы всё имеете ввиду? И подводные станции?

  - Да, Виктор Викторович. Но постепенно. Три ракеты пока, правильно?

  - Так точно.

  - Подводные станции слежения лягут на Американском шельфе, возле Британии и на Канарах. Спутниковые перекрывают Атлантику.

  - Я всё время задаю себе вопрос: как вы догадались? Ведь это же самая секретная тайна была. Даже я не всё знал. Не знаю, что про вас и думать?

  - Если я вам расскажу, вы сильно во мне разочаруетесь, Виктор Викторович.

  Капитан "Белгорода" вскинул брови.

  - У вас на крышке ракетного шлюза синим фломастером написано: "Грм", то есть - "Гармония". Ясно ведь, что это - ракета для вашей системы морского мониторинга. Значит - спутники. Видимо при загрузке написали, чтобы не перепутать. А раз есть одни спутники, значит могут быть и другие. Вот почему вашего ракетчика и пытали. Крепкий парень. Пока не пообещал его сефардам на плантации отдать, не кололся. Два года молчал.

  * * *

  Ракеты запускали прямо с центра озера Маракайбо. Кетцальтепетль провозгласил своему народу, что в ярморочный день он улетит на трёх небесных летучих змеях на небо, но скоро вернётся. Объявил бог об этом событии заранее, поэтому пришли посмотреть на зрелище вожди племён от Анд до Амазонки.

  Хесус попросился в отпуск. Он сильно, по его словам, устал, ежедневно, вот уже два года, выполнять обязанности воплощения бога на земле. Местом отпуска Хесус выбрал Гавану, куда "Белгород" пойдёт сразу после запуска ракет.

  После запуска ракет, на экваториальной сверхвысокой орбите разместилось восемь спутников. Четыре рабочих, четыре резервных.

  Две другие ракеты разбросали над северной и южной Атлантикой тоже по восемь спутников.

  - Ракетчик, что видишь?

  - Практически всё. Видимость стабильная. Работают все шестнадцать. Зум до одного метра. Прыщики на лицах видны. Даже не знаю, вводить их в спящий режим или...

  - На мои мониторы...

  - Секунду, командир, синхронизирую.

  Олег увидел на своём пятидесятидюймовом мониторе шестнадцать картинок: море и побережье, сложенных в общую карту Атлантики.

  - Увеличь Лиссабон.

  Португалия разрослась на весь экран. В правом верхнем углу замигала цифра "2".

  - Что это за двойка?

  - Два радио объекта.

  - Покажи.

  Курсор уткнулся в двойку, раскрыл список. Изображение сдвинулось и увеличилось. Работа на верфи кипела. Хуан и Санчес сидели в шезлонгах на крыше таверны под тентом, пили чай и разговаривали.

  - Приблизь.

  - Плотность воздуха позволяет акустическое лазерное считывание.

  - Давай.

  - ... пристукнет где-нибудь. Надо решать, - послышался голос Александра.

  - Шило с кураре? Мальчишка на базаре ткнёт в ногу и исчезнет.

  - Пусть будет кураре... До инквизиции недалеко. Ходит всё, ходит, нюхает.

  Олег усмехнулся. Каждому своё. Кто-то спутники запускает, а кто-то пытается выжить в христианском обществе.

  - Есть спутниковая связь, - сказал ракетчик. - Канал пять.

  - Попробую.

  Олег взял с полки радиотелефон, включил, и на его экране загорелись два найденных спутником контакта. Выбрав наугад один из них, Олег нажал "вызов".

  Собеседники на экране вздрогнули и переглянулись. Хуан залез рукой за пазуху, вынул табакерку и приложил телефон к уху.

  - Слушаю, - раздалось почти одновременно и из монитора, и из телефона.

  - На связи командир БДК Шапошников. Проверка спутниковой связи. Как слышимость, прием?

  - Здравия желаем, таащ командир. Слышимость отличная. А у вас?

  - А у нас и слышимость отличная, и видимость. Посмотрите вверх. Вас снимает скрытая камера.

  Оба разведчика задрали головы и помахали, улыбаясь, руками.

  - Большой Брат Бдит? - Спросил Александр.

  - Не без того, - ответил Олег.

  - Это нам поможет?

  - Можно зондировать и корректировать маршруты передвижения, следить за объектами. Подключайте внешние переговорники и пользуйтесь спутниками. На рациях есть лазерный указатель для наведения на объект.

  - Очень актуально. Мы как раз имеем такую потребность.

  "Участники экспедиции Алехандро де Санчеса в кабаках Лиссабона, как забавный случай, рассказывают о командоре Америго Веспуччи, утонувшем при погрузке в шлюпку следующее. Одетый в тяжёлое защитное снаряжение он отказался надевать страховочный пояс и сорвался, не удержавшись на верёвочном трапе. Не смотря на небольшие глубины, до сорока футов, и быструю реакцию матросов-спасателей, вовремя поднять из воды и привести в сознание командора не удалось. Тело Америго Веспуччи захоронено по римскому христианскому обряду. Вокруг могилы установлена часовня, названная в его честь".

  Старший Медичи снял с переносицы очки и хмуро посмотрел на секретаря.

  - Он, что, высаживался на берег в авангарде?

  - Нет, сир. Это были последние шлюпки.

  - На берегу шёл бой?

  - Нет, сир.

  - Так какого дьявола он вырядился, как ... кукла?!

  - Америго склонен... Был склонен к излишней осторожности.

  - Так какого дьявола он не надел... этот... - Медичи заглянул в сообщение, - страховочный пояс.

  - Спесив и брезглив, сир... Был. Пояс был испачкан рвотными массами черни. Его, правда сполоснули в воде, но... Волнение на море, сир.

  Альфонсо Медичи брезгливо скривился.

  - Я его понимаю.

  Он помолчал. Секретарь в ожидании стоял, чуть склонив бритую голову, прикрытую кипой.

  - Уведомление о смерти от судовладельца получено?

  - Получено, сир. Упомянутые в контракте лица получили вещи и документы командора и уведомление, подписанное Алехандро де Санчесом.

  - Что говорят наши люди?

  - Наши люди, внедрённые в экипаж, полностью подтверждают событие. Один из них стоял как раз на страховке, от которой отказался командор. И он первым бросился в воду с верёвкой. Но она не достала до дна и ему пришлось всплыть и снова нырять. Когда он достиг дна вторично, на руки командора уже накинули петлю и стали поднимать наверх. К сожалению, надетое на тело железо не позволило выдавить их лёгких воду.

  - Дьявол, - снова выругался верховный магистр. - Всё коту под хвост. Рассматривали возможность судебной неустойки?

  - Рассматривали, сир. Капитан корабля взял с командора расписку об отказе от страховки. И у них на корабле заведён журнал по... - секретарь заглянул в маленькую записную книжку и прочитал, - по "технике безопасности", где каждый, находящийся на борту подписывается исполнять регламент и правила.

  - Умно. Это что-то новое?

  - Такого ни на одном ином корабле не было и нет, сир.

  - Введите такие журналы и на наших судах.

  - Мы многое оговариваем в контрактах, сир, но это не будет лишним.

  Магистр мрачно взглянул на секретаря, но промолчал. Секретарь склонил голову ещё ниже.

  - И всё же... Судовладельца - убить. Он слишком активный и странный. С его смертью территория Филадельфии снова вернётся Русской Америке. Кстати, вы не находите странным совпадение названия государства и имени командора?

  - Мы это уже обсуждали с вами, сир, когда направляли его на задание.

  - Ну да, ну да... Ещё одна загадка. Какой-то его предок был русом и открыл новый континент? Изучите этот вопрос.

  - Уже изучаем, сир. Уже все торгово-финансовые дома муссируют это название, ищут предков и составляют лживые древние родословные и письма.

  - Да... Сейчас и не разберёшься, где правда, а где вымысел. И всё же... Алехандро и его семью убить.

  - Его жена - дочь магистра "Ордена Христа".

  - Ты думаешь, я это забыл? Исполняйте.

  - Слушаюсь, сир.

  * * *

  - Алехандро, ты знаешь, что тебя ищут убийцы?

  - Что за убийцы?

  - Дома Медичи.

  - Чего вдруг? Из-за Америго?

  - Он был важной фигурой в руках Медичи... Не буду говорить много... У них большая семья. Медичи расплодились в Италии. Сейчас у них около ста пятидесяти членов семьи мужского пола. Это, своего рода, - "братство". Только не христианское. Как бы они себя не обзывали. Как были иудеями, так и остались. Торговля и ростовщичество - вот их смысл жизни. Если бы был жив Папа Иннокентий, то ты бы давно удобрял виноградники на испанском холме в Риме. Он слишком благоволил им. Александр Шестой - Борха, больше заботиться о том, как Кастилию объединить с Порту. Да и не помощники Медичи сейчас в политических играх. Из Флоренции их, почти всех, изгнали.

  - Я так далёк от этого, дон Альваро.

  - Мне нравиться поговорка, которую ты как-то сказал... Давно. Про шампиньоны: "Сказал, что шампиньон, иди в корзину". Так, кажется?

  - У вас хорошая память, дон Альваро.

  - Так вот, ты сам вылез из толы и назвался игроком, но тебя другие игроки будут пытаться сделать фигурой в своих руках. Я тебе уже это объяснял. А если у них не получится заставить тебя играть, так, как им хочется, они попытаются тебя убрать с игрового поля. Ну, и не следует забывать, что они точно знают, кто уже играет тобой. Тызначительно усилил позиции нашего Братства и короля, а за сильными фигурами охотятся многие. Просто потому, что так прописано в правилах игры.

  - Спасибо, дон Альваро, за науку. Я больше беспокоюсь за Марию и маленького Санчеса.

  - Это правильно, но система безопасности или есть для всех, или её нет.

  - Ничего себе, - подумал Александр. - Это кто заговорил о комплексной безопасности? Судья Лиссабона пятнадцатого века?

  - У тебя, я слышал, налажена охрана? Слышал, ты готовишь боевые отряды? Или охранников?

  - Охранников, сир. Сам не воспитаешь и не научишь... Кто за тебя это сделает? У меня договор с общиной сефардов.

  - Грамотно. Но не очень на них надейся. Ты же слышал, что Его Величество хотел изгнать сефардов. Правда сейчас озадачился, как бы они все не разбежались, - Альваро усмехнулся. - Так чему ты их учишь, своих охранников?

  - Это всё Хуан. Он помешан на шпагах и пистолетах. Он придумал систему ножевого и шпажного боя и отрабатывает её с охранниками. Я очень далёк от этого.

  - Хуан Гонсалес... Он жениться не собирается? Сколько ему лет?

  - Он постарше меня, но слишком брезглив. У него что-то болезненное с носом. Обострённый нюх. Лекари говорят, что это бывает от больной печени. Поэтому, он сторониться женщин. Для него они слишком, извиняюсь, воняют.

  - Он часто моется?

  - Да нет... Свой запах его не тревожит, хотя иногда он смердит, как загнанная лошадь. - Санчес засмеялся. Магистр улыбнулся.

  - Когда я об этом ему говорю, он тоже смеётся и говорит, что "своё дерьмо не пахнет".

  - Значит, жениться пока не собирается? Это хорошо. Пригласи его ко мне. Мы обсудим с ним вашу безопасность.

  * * *

  - Ты знаешь, Саша, я в ахуе... Этот "предок" разложил мне, дипломированному разведчику, всё по полочкам. Особенно я охренел, когда он мне рассказал, как создать службу наружного наблюдения. Ты знаешь, этому нас учили не очень. Всё-таки мы - войсковая разведка, а не топтуны. Там столько мелочей, хрен запомнишь... Так вот он, как режиссёр, рассказал мне сценарии, распределил роли и описал сцены с необходимым реквизитом. И это всё ложится на нашу, уже работающую систему, как её выкопировка. То, над чем мы с тобой ломали головы не один месяц, городской судья описал за полтора часа.

  Хуан хлебнул из стакана остывшее кофе. Александр усмехнулся.

  - Прям-таки всё?

  - И даже чуть больше. Я сидел, глядя на него выпученными глазами, а этот дядюшка рассказывал мне, где и как расселить наблюдателей по району, чем их занять, сколько их должно быть в кабаках. Помнишь, сколько времени мы потратили с тобой, чтобы проанализировать, чем занимаются местные жители? Кто, что и куда возит? Магистр описал это за пять минут. Похоже, у них имеется стандартная схема.

  - Похоже. Так и нас так же учили.

  - И я говорю... Всё, как у нас. Ты понимаешь?! Всё! Нового ничего нет. Я тебе больше скажу. Магистр передаёт мне своих информаторов с паролями и явками. И взял с меня, между прочим так, расписку о неразглашении "королевской" тайны. По сути, он меня вербанул, сделав своим районным резидентом.

  Хуан хлебнул ещё раз кофе и закашлялся.

  - А как он меня качал?! - Восхитился Евгений. - По методикам подготовки. Вот бы он... охренел, если бы я ему рассказал, то, что он давно знает. Они бы меня точно в казематах сгноили.

  - Не расслабляйся, - усмехнулся Александр. - Раз ты попал в их сферу, ещё хлебнёшь.

  - Ничего... Потерпим.

  * * *

  - Ваше Святейшество!

  - Садитесь брат и рассказывайте.

  Глава Римской Христианской Церкви и Ватикана сам сел в бордовое мягкое, но высокое кресло, с чуть наклонённой назад спинкой, подложив под спину парчовую темно-бордовую подушку с лилиями.

  Альваро сел в кресло, напротив. Точно такое же, но с подушками синего цвета с золотыми мальтийскими крестами.

  - Сомнений, что Хуан Гонсалес не тот, за кого себя выдаёт, нет. В отношении Алехандро де Санчеса всё наоборот. Нет сомнений, что он добропорядочный христианин, алчный торговец и изобретатель. Немного, как и все увлекающиеся люди, не в себе. Но в меру. Полностью поглощён судостроением и своими кожами. У меня ощущение, что он влюблён в каждую свою сумку больше, чем в мою дочь.

  - Очень образно... Спасибо, - засмеялся глава Римской Церкви. - И кто же он, этот Хуан? Чья это фигура?

  - Похоже, что Нового Света. Проверить его рассказ про семью, не представилось возможным. Всё поселение в Гранаде, где он "родился и жил" уничтожено маврами после восстания. Его отец и братья возглавили борьбу с иноверцами и погибли. Храмы разрушены и сгорели. Регистрационных книг не осталось, свидетелей тоже.

  - Так что же вас смущает? Может он тот, за кого себя выдаёт?

  - Сомнения упрочились после нашего с ним разговора по организации службы безопасности семейства Санчес. Он не задал ни одного вопроса, а только слушал. Да, он был удивлён, тем, что я ему говорил, но слишком замкнут. Словно боялся проговориться.

  - Но почему сразу, Нового Света? Может он подослан теми же Медичи? Или Тюдорами?

  - В порту, где стоял корабль Хуана... На Темзе... В прошлом году... Взорвалось и сгорело совершенно новое британское двадцатипушечное судно. И взорвалось не изнутри, а снаружи. Из-под воды. А всего за этот год их сгорело уже шесть.

  - Хорошо, что он не англ. А не гот? Не северянин?

  - Не похоже. Мы работаем. Устойчивое мнение, что он - куратор из русских Штатов Америки.

  - Тогда Алехандро должен об этом знать.

  - Должен. Но может и не знать. Он слишком поверхностный в политике. Могли Просто подвести. Они познакомились на обратном пути в Испанию, когда их всех пересадили на один корабль. Хуан встал на сторону Алехандро во время какой-то стычки.

  - Но ведь, похоже, что они на нашей стороне?

  - Похоже.

  - Берегите их, брат.

  * * *

  Фраза Папы: "берегите их", ставила Альваро в удобное для него положение. Он и так, передав Хуану часть своей агентуры, и поняв, что Хуана не надо особо учить, был практически уверен в том, что никто к верфи и дому Санчеса незамеченным не подберётся. А теперь он может подключить своих наблюдателей и по всему Лиссабону.

  Обеспечить безопасность верфи попросил его король Мануал. Так что, пазлы сложились. Личные интересы совпали со служебными. Альваро нравился его новый зять. Хоть он и пропадал, то в своих мастерских, то на верфи, про свою семью не забывал и уделял достаточное время для жены и сына. Как это у него получалось, Альваро не понимал.

  Маленькому Санчесу было полтора года и он любил играть кубиками и другими деревянными формами, которые ему сделал отец. Некоторые конструкции, своими соединениями, поражали и "деда". Альваро понимал, что глубина ума и количество идей Алехандро практически бесконечны. Из его рук выходили удивительные деревянные механизмы, которые, как понимал Альваро, легко можно было воспроизвести в металле, и они будут работать, как например пряльная и ткацкая машины, насос, подающий воду на тридцатифутовую высоту.

  Из Америки Санчес привёз резиновые шланги, через которые сейчас поливал свой удивительный сад. Таким же уверенным напором, как и вода из американских шлангов, текли и доходы Альваро из Филадельфии.

  * * *

  1500 год.

  - Что думаете, Франсиско, - спросил Родриго Борха - Папа Александр Шестой, своего племянника - государственного секретаря Святого Престола.

  - Думаю, Родриго, что мы столкнулись с серьёзным игроком. И я никак не могу поверить, что столкнулись мы с ним только что. Но... Не могли мы не видеть его раньше. Или это старый игрок, но поменявший образ? Я больше всего склоняюсь, что это Венецианцы. Кто-то мог скопировать карты Нового Света привезённые тысячу лет назад из Александрийской библиотеки.

  Франсиско, будучи всего на десять лет младше своего дяди Родриго, позволял себе обращение к нему без излишнего почитания.

  - Венецианцы, голландцы, британцы - одна банда. Эти карты Великий престол сам получил совсем... Относительно недавно.

  - Их же забрали у семьи Медичи?

  - Выкупили. Когда семья Гама случайно открыла южный материк за нулевым меридианом, Медичи обратились ко мне с просьбой ограничить притязания португальцев африканскими и восточными землями и показали мне карты Нового Света, которые у них были. Они убедили Изабеллу срочно отправить экспедицию с Колумбусом и сами её финансировали. Отправили и тут же пришли ко мне. Они решили действовать через Испанцев. И прогадали. Нечего сейчас делить. Гамы тоже всё потеряли, причём и мы с ними, но хоть окупили свои затраты, а Медичи попали, как кур во щип. И с Колумбусом, и с Веспуччи. А золота там очень много. Мы потеряли свой Эльдорадо, Франсиско.

  - Да... Сейчас начнётся драчка за Индию и Китай. Я слышал, что Вашко да Гамма ушёл на двух кораблях за Африку.

  - На картах Медичи указан путь за Африку. Он лежит вдоль берега Южной, чёрт побери, Америки и значительно южнее Африки. Не вдоль её побережья. На карте показаны направления ветров и течений. Золотая карта. Медичи и здесь прогадали.

  - Что-то не везёт им после смены главы семейства. И корабли потеряли, и деньги, и власть.

  - Ты, Франсиско, возьми в оборот Хуана Гонсалеса. Пусть наши братья не боятся раскрыться перед ним. Покупайте его очень дорого. Если он из Америки, он не купится и будет стоять на своём, а если купится, мы узнаем, кто он. Но бережно, Франси... И возьмите в оборот общины сефардов с которыми он работает. Вытрясите их.

  - Будет исполнено, Ваше Святейшество.

  - Да... Что там с Кристобалем Коломбо? Разобрались, что он несёт?

  - Он, Ваше Святейшество, проповедует здесь в Риме. Два раза слушали его на Совете Восьми. Ереси не выявили. Пытали. Второй уровень выдержал, на третьем стал бредить и впал в ступор. До этого просидел отшельником больше года в Сиракузских катакомбах . Святой Луции, если точнее сказать. Там набрал сторонников. Двадцать восемь учеников. Сейчас они живут в развалинах пентографа - некрополя на берегу Тибра. И их уже значительно больше. Счёт идёт до тысячи братьев. Он прослушал курс теологии в Коимбрском университете в девяносто четвёртом году.

  - Что он проповедует?

  - Основная его мысль - это спасение Святого Престола от еретиков, реформаторов и франкской ереси , и охрана лично тебя, Родриго.

  - Меня?!

  - Он призывает создать братство воинов Святого Престола и присягать лично тебе.

  - Это весьма актуально в теперешних претензиях Фанкии и Арагоны. Кто знает, не захотят ли они и Папскую область присоединить к Неаполю. В девяносто четвертом году нам пришлось прятаться в том же некрополе от Карла.

  - А также он требует от братьев тренировать и разум, и тело, и душу. Коломбо учит их писать, считать по десятеричной системе, заставляет их трудиться и молиться. Они разбирают завалы и возводят стены крепости. В помощниках у него его младший брат Бортоломео. Ему сорок девять лет. Он на десять лет младше Кристобаля. Его братия работает в госпиталях, роет могилы, приютили у себя сирот. А ещё, он каждый вечер играет на флейте. Хорошо играет.

  - На флейте?! - Удивился Папа. - Приведи его сюда. Завтра.

  - Слушаюсь, Ваше Святейшество.

  * * *

  1497 год

  - Ты уверен, Зараза? - Спросил командир БДК начмеда.

  - Олег Николаевич, ну вы меня обижаете. Я же оканчивал специализацию "пластическая хирургия", и неплохо работал на "гражданке" до падения рубля. И совсем не "ботаксом" зарабатывал, а действительно хирургией. Причём правил такие носы и уши, что вам и не снилось.

  - Упаси господь... То есть, из Карла Львовича - Христофора Доминиковича ты слепишь?

  - Я сказал бы, - "легко", но слишком суеверен, и лучше сплюну три раза в вашу сторону.

  * * *

  - Карл Львович, как ваша латынь и другие языки? - Олег сделал ударение на "Ы" в обоих словах.

  - Коллеги говорят, что нормально. Мы с Христофором три года вместе. Мой музыкальный слух вроде меня не подводит.

  В команде "Лошарика", как-то само получилось, подобрался экипаж или с музыкальным образованием, или с музыкальным опытом. Практически все пели и играли на различных музыкальных инструментах. Даже молодёжь.

  Карл Львович Лыков - главный акустик, был дипломированным флейтистом. Как не странно, но и Христофора в детстве заставляли играть на флейте, но он её ненавидел, хотя и сейчас играл сносно.

  - Смотрите, Карл Львович, у вас будет серьёзный экзаменатор, в Португалии появился его брат Бартоломео. Александр сказал ему, что вы, то есть - Христофор, уехал в Геную к отцу.

  - Его отец ещё жив?

  Олег хмыкнул.

  - Наши агенты сообщают, что преставился. "Ваш папа" умер в том году под зиму.

  - Какое горе, какое горе... - Сказал Карл Львович серьёзно.

  - Как ваши теологические уроки?

  - Всё, как "Отче наш..." ... Зазубрил. Устав ордена выучил. Молитвы, службу. За три года, это не сложно. Сложнее дались легенды тамплиеров. "Золотая лестница космосов" - это нечто. Сами понимаете, бред сложно запоминать, пришлось облекать его в некую логическую систему. А все остальные легенды - легкотня: Атлантида, Бунт Сатанаила, Грааль, Агасфер...

  - Если надо будет вспомнить, возьмёте в тайниках. При необходимости.

  - Я понимаю. Систему знаков и места закладок помню.

  - Почтовые ящики наши люди подготовили. Фото и планы я вам покажу. Да и спутниковая система позволяет пользоваться радио и факсимильной связью. Но это всё потом. Сейчас вам предстоит год молчания и затворничества, постов и истязаний. И ещё столько же потом говорильни. Не передумали? Будет очень трудно.

  - Курс тренинга прошёл и закрепил. Готов к обезличиванию. Не сомневайтесь, Олег Николаевич.

  Комкор ещё раз внимательно посмотрел на Карла Львовича и мысленно сравнил его с портретом Колумба. Карл был похож на него и сейчас, в своём натуральном обличии. Высокий рост, вытянутое лицо. Такие же миндалевидные глаза и длинные вьющиеся каштановые волосы. Только нос был тонок, а надо было сделать покрупнее и с горбинкой. И рот слегка "расширить".

  * * *

  Глава двадцатая. 1500 год.

  Папа Александр Шестой смотрел на смиренно стоящего перед ним высокого, длинноволосого шатена: в чёрной рясе и с чёрной кожаной шляпой в руках.

  Глава Римской Церкви протянул правую руку вперёд, и монах, бросив шляпу на пол, обхватив двумя ладонями кисть протянутой руки, приник к ней губами и упал на колени. Он стоял на коленях, склонив голову и прижав ко лбу руку Папы, а тот не очень уверенно пытался её вырвать.

  Обычно, даже принцы и короли, целовали его ногу. С таким нахальством, как сейчас, Папа ещё не сталкивался.

  Родриго Борха смотрел на чистые, густые, вьющиеся, каштановые с проседью волосы Коломбо с изумлением. От волос чем-то приятно пахло.

  - На удивление, ты чист телом, монах. А душой?

  - В чистом теле - чистый дух, Ваше Святейшество, - ответил тот, не поднимая взгляда с мозаичного пола.

  - Ты монах? Клирик?

  - Нет, Ваше Святейшество.

  - Какое тогда право ты имеешь проповедовать истины Христа?

  - По велению Девы Марии - его матери. Я говорю с ней и со спасителем.

  - И что же они тебе говорят? - Усмехнулся Борха.

  - Говорят, что ты один - истина и тебя надо слушать и охранять, чтобы сберечь веру в Спасителя Нашего. Ты - наместник Бога на земле и тебе, как и Христу должны все присягать на верность.

  - Это что-то новое. У братств до сего времени было три обета, а ты предлагаешь ввести четвёртый?

  - Я не предлагаю, я уже ввёл. Все братья нашего Ордена Иисуса поклялись защищать не только веру в Спасителя, но и веру в твою непогрешимость. Что бы ты не делал в этом мире.

  - Ты в своём уме, Коломбо? Непогрешимость? Даже если я тебя сейчас зарежу кинжалом, я не коснусь греха?

  - Да, Ваше Святейшество. Значит так надо Богу. Ты руки и тело его. И нет у него иных рук, кроме твоих.

  - Но заповеди?

  - Цель оправдывает средства, а высшую цель Господа нашего знаешь только ты, Ваше Святейшество.

  Борха посмотрел на Коломбо, усмехнулся и сказал, наконец-то забирая свою кисть из его ладоней. - Хорошо. Я сейчас отрежу тебе палец на руке. Что ты скажешь на это?

  - Я попросил бы тебя, если тебе это не принципиально, отрезать любой палец на ноге.

  - Почему? - Удивился Борха.

  - Без пальца на руках, я буду хуже играть на флейте, но если тебе нужен именно конкретный палец, возьми его.

  Борха засмеялся и воскликнул.

  - Ах, да! Ты же ещё и флейтист. Я забыл. Сыграешь мне?

  - Сыграю, Ваше Святейшество. Пусть мне вернут флейту.

  Борха хлопнул в ладоши и прошёл на возвышение из семи ступеней, где сел в кресло, в подушки, с вышитыми на них лилиями.

  Из-за портьеры вышел его племянник и госсекретарь Франсиско. В руках перед собой он нёс флейту, вырезанную из тёмного дерева. Передав её Коломбо, секретарь снова скрылся за портьерой.

  - Что тебе сыграть, Ваше Святейшество? Лёгкое, или бодрое?

  - Изобрази свою жизнь.

  Коломбо подумал, смочил языком губы, потом промокнул их белым платком и заиграл. Вся композиция уложилась в тридцать два такта.

  - И всё? - Даже расстроился Борха. - Такая короткая жизнь? Тебе шестьдесят лет... И это всё?

  - Это была прелюдия, а тема жизни ещё не написана. Она в ваших руках, Ваше Святейшество.

  Борха дёрнул головой из стороны в сторону.

  - Сыграй просто так. У тебя хорошо получается.

  - Просто так, - задумчиво сказал Коломбо. Он опустил голову ещё ниже, почти прижав подбородок к крепкой груди воина, потом прикоснулся инструментом к губам и сыграл мелодию "Одинокого Пастуха" и сразу за ней "Полёт кондора".

  Борха дослушивал композицию чуть склонившись вперёд и прикрыв глаза ладонью правой руки, локоть которой упирался в подлокотник.

  Когда музыка прервалась, Борха сместил ладонь на лоб, а потом, как бы стирая что-то с лица, с усилием провёл ею до подбородка.

  - Подойди ко мне и посмотри мне в глаза, - приказал Папа.

  Коломбо сделал несколько шагов вперёд и оказался на предпоследней ступеньке. Подняв от пола взгляд, он соприкоснулся с идущей от Борха силой. Тёмно-карие глаза Папы пытались проникнуть в Коломбо и навязать свою волю, но сила его взгляда, не встретив препятствий, отразилась от множества маленьких серо-голубых зеркал, вернулась и растворилась в Борха, и он это почувствовал физически. Стократный возврат энергии наполнил грудь чистотой чувств, а голову чистотой помыслов. У Борха вдруг возникло понимание, что он один в этом злобном громадном мире, и его окутал страх.

  Борха смотрел в серо-голубые глаза, нашёл в них покой, и страх отступил. Проверив себя, Борха не почувствовал какого-либо контролировавшего его гипнотического воздействия и понял, что это действительно только его силы, и только его мысли, а не гипноз Коломбо.

  - Так что же ты хочешь, брат? - Спросил Борха.

  - Позволить мне заниматься тем, чем я занимаюсь.

  - А чем ты занимаешься?

  - Я готовлю тебе воинов за души и разум. Послушных и преданных только тебе воинов, которые разойдутся по всему свету и подготовят таких же, как и они. Преданных только тебе и Римской Церкви. Через них Римская Церковь и ты сможешь править миром.

  Борха недоверчиво усмехнулся.

  - Сколько у меня, той жизни, чтобы успеть начать править миром?!

  - Я разработал систему подавления личности, - сказал Коломбо, опуская взгляд. - Самоподавления. Я проверил всё на себе и на своих первых учениках. Многочасовое повторение молитв, чередующихся с исповедями, покаяниями с умерщвлением плоти и общением с тремя ипостасями Бога.

  Эти экзерсисы приводят послушника в состояние постоянного страха перед Богом и одновременно воодушевления и, в конце концов, вызывают видения Христа и апостолов. Через тридцать дней послушник начинает управлять видениями, получая экстаз и избавляется от прошлого личного мира и чувств.

  Под контролем руководителя он учится концентрироваться и погружаться в суть вещей и событий. И подчинять своё тело и разум приказам вышестоящих. Любым приказам, Ваше Святейшество. Там много чего ещё. В нескольких словах не расскажешь.

  - Ты слышишь и видишь Иисуса Христа и Деву Марию? - С подозрением спросил Папа.

  - Я не обольщаюсь. И никто из наших братьев тоже. Мы не пересказываем наши видения. Мы проповедуем прописные истины. Всё это ради понимания сути написанного, но не интерпретация истины.

  - И как это всё пришло тебе в голову, Коломбо.

  - Когда море поглотило "Санту", я увидел Деву Марию. И стал видеть её часто... Когда захочу. Она рассказала мне, что люди, слушавшие Христа, были не готовы принять "истину". Каждый понял её по-своему. Оттого и раскол, ереси. Чтобы принять истину, надо готовить тело и душу, как почву перед посевом. Мы будем пахать для тебя почву, Ваше Святейшество, и вырывать сорняки. На самом деле, я не обольщаюсь, что, действительно видел Деву. Просто мне пришло понимание в такой форме.

  - Ты заинтересовал меня. Я бы хотел как-нибудь с тобой поговорить. У меня сейчас нет времени...Чем тебе помочь? Что тебе надо?

  - Нам было бы проще, если бы Великий Престол признал наше сообщество, как "орден". А больше нам ничего не надо, если позволишь оставаться в развалинах "пентаграммы". Думаю, вскоре мы восстановим крепость. Можно было бы оставить её нам. Мы организуем в ней университет, колледж и начальную школу. И тюрьму.

  - Там уже была и тюрьма, и наше убежище в девяносто четвёртом году, но её разрушили пушки Карла VIII. Действительно, не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь, - сказал покачав головой Борха. - Мы как раз хотели начать её восстанавливать. Быть по сему. Зайдёшь завтра за буллой. Как вы хотите называться?

  - Общество Иисуса - Иезуиты.

  - Быть по сему! Провозглашаю Общество Иисуса и "Regimini militantis ecclesiae "! - Сказал Борха, хлопнув в ладоши.

  * * *

  От пятиконечной "звёздчатой" крепости не осталось даже стен. Только россыпь колотого камня, лежащего на возвышении около трёх метров.

  В центре крепости торчали, как гнилые зубы, остатки высоких башен и гора камней бывшей крепости "Ангела" и древней усыпальницы римских императоров. Сама усыпальница уже давно использовалась, как тюрьма, но сейчас, естественно, пустовала, но была вполне пригодна для нужд братии.

  Это было место, где и в будущем стоял знаменитый круглый, четырёх-башенный замок "Святого Ангела". Но сейчас здесь лежали руины.

  Два луча бывшей крепости-звезды касались правого берега Тибра, делавшего здесь небольшой изгиб.

  Послушники и братья спокойно заслушали текст буллы о создании ордена Иезуитов, зачитанный Коломбо после мессы, и вернулись к своим обязанностям и урокам.

  Коломбо, или как его звали в другом мире, - Карл Львович Лыков - главный акустик подводной лодки специального назначения, в народе прозванной "Лошарик", прошёл в бывшую усыпальницу императоров Рима.

  Она была полностью погребена под камнем, и только откопанный кем-то вход в неё зиял чернотой, как пещера в горе. Несколько послушников прошли в некрополь раньше него, неся с собой мешки, инструменты и факелы. Это были проходчики. Они пробивали из подземелий некрополя туннель в сторону Ватиканского холма.

  Подземелья, как и некрополь, тоже были пустые. Узкие коридоры, пробитые древними романами в песчанике, соединялись в виде квадрата. В центре, похоже, была усыпальница императорской семьи, в коридорах - комнаты для захоронений римлян попроще. В некоторых "гробах" стояли пустые саркофаги.

  - Отличное место для экзерсисов, - подумал Генерал Ордена и усмехнулся.

  Коломбо не сказал Борхе всего, а если бы сказал, то его бы сожгли на костре. Используемая им методика и техники тренинга после трех месяцев давали эффект реальности общения с вызванными искусственно галлюцинациями.

  Прошедший до конца тренинга человек не терял разум, и относился к окружающему миру так же критически, кроме одного - начинал разговаривать с вызванными им молитвами святыми и Спасителем.

  Методика частично напоминала действительно реализованную в "том будущем" Иезуитами, но была переработана многими поколениями сотрудников русской тайной полиции, НКВД, КГБ и ФСБ.

  И целью Ордена была не заявленная Борхе, а поиск и подчинение Ордену людей, владеющими особыми способностями: гипнозом, экстрасенсорикой, телепатией и прочими. А также способностями: думать и действовать.

  За тридцать суток любой обучался входить в состояние "дзэн" и потом два года искал свой путь, ежедневно получая строго дозированные знания в разных сферах человеческого бытия, философии и психологии, под обязательным присмотром руководителя. Сдавая ежедневные тесты и экзамены, ученик определялся в своём предназначении.

  А ещё в каждую личность гипнотически вкладывались контрольные сигналы, включающие в нужный момент человека на действие.

  Что-то подобное использовали в системе обучения в институте КГБ СССР, но конечно без первых тридцати суток. Но и там присутствовали схожие методики подавления личности и раскрытия её умственного и физического потенциала.

  * * *

  Статус сообщества, как "орден", открытие школы и бесплатное питание привлекали новых послушников и восстановление крепости ускорилось. Расчистив небольшой участок, где стояла крепостная стена, начали её наращивать из того камня, который был, немного дорабатывая его и скрепляя известью. Стена сохранилась примерно на высоту до метра, но и этого хватило, чтобы к чему-то "привязаться".

  Наружные поверхности выкладывали из относительно ровного камня, а между ними "бутили" осколками, время от времени связывая наружные поверхности стяжками.

  Постепенно, внутренняя часть крепости очищалась и через три месяца камень и во дворе и на крепости-некрополе закончился.

  Четырёхстороннее строение возвышалось на высоту до пяти метров, а круглые башни еще на три-четыре. Стены были украшены лепниной в виде скульптур и гербов. То, что поначалу казалось стенами пятиугольного замка, оказалось стенами ещё одного внутреннего двора.

  Стены звёздной крепости после реставрации подросли до трёх метров.

  Папа Александр Борха делами братства лично не интересовался. Ему, вероятно понравился тезис о его "непогрешимости", о которой теперь упоминалось в каждой проповеди, и в каждой мессе, и ударился во все тяжкие. Слухи о его любовных похождениях перемещались по Риму, но обтекали "Орден Иисуса" стороной.

  Глава двадцать первая.

  В июне одна тысяча пятьсот первого года во время дневной проповеди в крепость въехали верхом несколько богато одетых всадников. Их сопровождали конные копейщики. Не слезая с сёдел они остановились за спинами внемлющих.

  - ... Мы должны задаться вопросом: слушаем ли мы проповедь, как обращение Бога к нам, независимо от её недостатков или несовершенств? Ищем ли мы возможности услышать Бога через Его проповедника? Или мы используем недостатки говорящего, как предлог для того, чтобы закрыть свой слух от Бога? Чтобы эта непростая миссия была выполнена, от нас требуется не меньшее усилие веры, чем от открывающего истины. Мы связаны с ним. Вспомните призыв Иисуса после Его поучения в притче: "Кто имеет уши слышать, да слышит!" Не проповедник изменяет сердца верных, но Дух Святой, для которого должны быть открыты и проповедник, и слушающие его в этом таинственном действии.

  - Кто этот клирик? - Спросил Леонардо у Чезаре Борха.

  - Это не клирик, мастер. Это генерал ордена и первооткрыватель Америки Кристобаль Коломбо.

  - Генерал Ордена? Не клирик?

  - Орден не монашеский. Просветительский. У них тут очень хорошая начальная школа, говорят. Я сам здесь впервые. Скоро нам всё расскажут, да Агапито?

  Его оруженосец и секретарь Агапито Геральди, молодой человек лет девятнадцати выехал вперёд и посмотрев на солнце сказал:

  - Они сейчас должны закончить. У них есть солнечные часы... всё строго по ним, сир.

  - Послушаем, - сказал Леонардо, - очень грамотная проповедь. И я говорю своим ученикам практически тоже самое.

  Но проповедь закончилась. Коломбо спустившись с некрополя по сложенной из камней лестнице подошёл к ним и опустившись на колени, подставил свою спину для ноги Чезаре.

  Чезаре, посмотрев на удивлённого Леонардо, усмехнулся.

  - Вы уверены, магистр? - Спросил он, - что ваша спина выдержит мою поступь?

  - Для того мы и собрались здесь, чтобы Папа Римский шёл по нам к своей цели.

  - Я не Папа.

  - Но вы - его сын.

  - Вы знаете меня, магистр? - Удивился Чезаре. - Мы с вами ещё не встречались. Я слишком был занят на севере и западе.

  - И вас, и достопочтенного мастера Леонардо. Мне многое открыто.

  Чезаре спрыгнул на землю с другой стороны лошади и подошёл к Коломбо, стоящему на коленях.

  - Встаньте, магистр. Путь Папы - это его путь, и не подобает мне становиться на его дорогу. Я добровольно отказался от кардинальского сана.

  - Да, я знаю об этом, - сказал, поднимаясь с колен Коломбо.

  - Интересно... И многое вам открыто, магистр?

  - Многое, но не всё. Например, открыто то, что достопочтимый Леонардо приготовил для вас сюрприз в виде нового кулинарного изыска.

  - Ха-ха! Это просто! Леонардо не может не фантазировать и обожает готовить. Это знают все, кто его знает.

  - Может быть магистр знает - какое? - Сказал Леонардо кряхтя.

  Зацепившись за седло своими широченными шароварами он едва не упал с лошади и Коломбо, подставивший своё плечо под его руку и обхватив Да Винчи руками, удержал его.

  - Нет, сир, это скрыто от меня, но я знаю откуда приехал мастер и чем там занимался. Но могу сказать об этом только вам и на ушко. Это ведь тайна.

  Коломбо не шутил и не улыбался. Его вытянутое лицо не выражало эмоций. А вот лица Чезаре и Леонардо ярко окрасились. Лицо Леонардо покраснело, а лицо Чезаре побелело.

  - Ещё, - продолжал спокойно Коломбо, - я могу предполагать почему вы заинтересовались "Крепостью Ангела" именно сейчас. Вам потребовалась тюрьма, и...

  Чезаре непроизвольно поднёс палец к губам Коломбо. 17-летний правитель города Фаэнца Асторре Манфреди, взятый в плен вместе со своим братом этой весной сейчас находился в военном лагере Чезаре.

  - И тюрьма уже готова, - закончил Коломбо. - Пойдёмте, покажу.

  Коломбо показал на вход в некрополь, запирающийся лёгкими, на первый взгляд, деревянными дверьми.

  - Какое интересное дерево, - произнёс Леонардо. - сложная структура. Где растёт такое?

  - И очень крепкое, - сказал Коломбо, поднял брусок и передал его мастеру. - В Южной Америке. Из такого дерева строит корабли в Лиссабоне мой друг, Алехандро.

  - Тяжёлое... Как камень.

  Чезаре не слушал их и нетерпеливо топтался в входа.

  Спустившись по крутой каменной лестнице в подземелье, освещённое масляными лампами со стеклянными колбами, они остановились.

  - Это - первый уровень. Здесь сухо и достаточно комфортно. Обеспечено движение воздуха: и в коридоре, и в комнатах. В каждой камере деревянная лежанка и шёлковый тюфяк, наполненный овечьей шерстью. Сейчас мы используем комнаты для наших экзерсисов.

  - Шёлковые тюфяки? - Удивился Чезаре.

  - И подушки с одеялами, сир, - добавил генерал ордена, умолчав про простыни. - Но наши послушники не спят на них.

  - Позвольте посмотреть, - полюбопытствовал Леонардо и потянул на себя ближайшую дверь.

  В комнате, осветившейся от лампы, было сухо и прохладно. Напротив двери, от стены до стены, стояла деревянная лежанка. Больше мебели в комнате не было.

  Леонардо, подойдя к лежанке провёл рукой по одеялу.

  - Шёлк, - подтвердил он.

  - Постельные принадлежности пока есть только в двух камерах, - сказал Коломбо.

  Чезаре оглянулся и посмотрел ему в глаза.

  - Не пойму вас... - Задумчиво произнёс он. - Вы действительно знаете, или... шутите?

  - Вы всё поймёте, сир, если сочтёте нужным.

  - А где охрана?

  - Засова на двери хватит, - спокойно сказал Коломбо. - Вся братия - охрана. Я скажу, что это пленники, и охранять будут все.

  - Разве это охрана? - Саркастически ухмыльнулся Чезаре. - Подкупят кого-нибудь... И выведут под капюшоном.

  - Одного подкупить можно, всех - нельзя. И... Капюшоны на территории крепости запрещены. А наши люди обучены всё видеть и всё слышать.

  - А ночью? - Заинтересованно спросил Леонардо.

  - Ночью здесь дежурят до двадцати человек и некоторые послушники продолжают свои экзерсисы. Давайте посадим на время вашего Педро, и попробуйте его выкрасть, - абсолютно серьёзно предложил Коломбо.

  Педро, стоящий за спиной Коломбо, непроизвольно дёрнулся, отшатнувшись от двери камеры.

  - Вы и моего секретаря знаете, магистр? Нет, с вами действительно надо пообщаться получше, - серьёзно произнёс Чезаре.

  - Спасибо, сир. Мне есть, что вам сказать. Пошлите в казематы .

  Он вышел из камеры и повёл их по коридору налево до поворота, но сворачивать не стал, а толкнул рукой левую стену ближе к углу. Стена провернулась и ушла направо, освободив деревянную дверь с встроенным в неё замком. Ключ открыл замок и дверь распахнулась внутрь. За ней оказалось небольшое помещение с деревянной широкой лавкой и дверью.

  Эта дверь открывалась в туннель, который пробили проходчики, пытаясь дойти до храма на холме, и который заканчивался, казалось тупиком, но дойдя до конца, Коломбо завернул за угол и стал спускаться по пологому спуску. В конце спуска была ещё одна дверь.

  Казематы, начинавшиеся за ней, представляли из себя точно такие же комнаты, как и наверху, но в них было сыро.

  - Мы под Тибром, - сказал Коломбо.

  - Тут им и место, магистр, - сказал Чезаре. - Я не смог бы уснуть, вспоминая, ваши шёлковые тюфяки. И там, - он ткнул рукой назад, - есть комната для охраны?

  - Да, сир.

  - Пошлите отсюда, господа. Меня угнетает мысль о реке над головой, - сказал Леонардо.

  Выбравшись наверх, Леонардо пожелал осмотреть крепость с высоты, и они поднялись сначала на "крышу" некрополя, а потом и на самый высокий "зуб" сохранившейся башни, на который была сделана деревянная лестница и смотровая площадка.

  - Хорошо тут у вас, - одобрительно сказал Леонардо. - Крепко построено, - сказал он, постучав по перилам.

  Конструкция даже не дрогнула.

  После того, как освободили от камня развалины, оказалось, что даже остатки башен выглядели мощно. Смотровая площадка висела сейчас на десятиметровой высоте.

  - Хороший будет замок, - сказал Борха. - Большую работу вы проделали. Я давно смотрел на него. Всё руки не доходили. Отдадите его мне? - Усмехнувшись спросил Цезаре.

  - Он ваш, сир, как и весь Рим, - ответил Коломбо.

  - А где будет ваш орден?

  - Там, где скажет Его Святейшество.

  - Не бойтесь, - засмеявшись, сказал Борха. - Я не выгоню вас отсюда. Вы хорошо справляетесь, а места под землёй хватит всем нашим врагам. Что-то я проголодался. Так что же у нас будет на обед, магистр?

  - Мидии, сир, - тихо ответил Коломбо.

  * * *

  На следующий день рано утром Чезаре Борха приехал один, если не считать шестерых копейщиков. Смиренно выслушав проповедь одного из братьев об очищении, он подошёл к Коломбо.

  - Нам надо с вами поговорить, магистр. Есть где?

  - Помещений много. Вам где вчера больше понравилось?

  - Больше всего мне понравилось вон на той площадке. Никто не подпилил её за ночь?

  - Дежурные проверяют ежедневно, - серьёзно проговорил Коломбо. - Пройдёмте туда.

  Он подозвал рукой одного из послушников.

  - Занесите на площадку две раскладушки. Срочно.

  - Будет исполнено, генерал, - сказал тот и побежал исполнять.

  Вскоре он выбежал из некрополя с двумя деревянными раскладными табуретами и быстрым шагом стал взбираться наверх. Коломбо и Борха взойдя по лестнице на площадку осмотрелись.

  Под ними за рекой простирался Рим. Над ними на холме стоял дворец Папы Борха.

  - Символическое место для "Ордена", вы не находите? - Спросил Чезаре.

  - Хорошее место для тюрьмы и места, где проводится дознание.

  - Вы готовы проводить "дознание"? - Усмехнулся Борха. - Хорошую замену вы придумали для слова "пытка". Вы готовы?

  - Ваши враги - наши враги. Мы готовы на всё, ради защиты от поругания Христа, Папы и Девы Марии.

  - Теперь вы можете назвать имена. Только тихо.

  - Асторджо Манфреди и Джованни Еванжелиста.

  - Да-а-а... Здесь ещё никто не знает, что они у меня. Откуда вы знаете?

  - Я вижу...

  - Что вывидите?! - Резко и грубо перебил его Чезаре. - Что вы можете видеть? Кто ваш лазутчик?

  - Мои слова просто проверить. Хотите, я скажу, чем занимается сейчас ваш секретарь?

  - Он сейчас должен разбирать документы... Переписку с... Неважно.

  - А на самом деле он уединился в конюшне с молоденькой девчонкой. Сразу, как проводил вас, сир.

  Чезаре с недовольной гримасой прищурившись посмотрел на Коломбо.

  - Вы играете в опасную игру, генерал.

  - Нет, сир, я не играю. Я пытаюсь привлечь ваше внимание к своим способностям и вашим, в связи с этим, возможностям. Взгляните на это.

  Коломбо вынул из рукава свиток и передал его собеседнику. Развернув его Борха прочитал вслух.

  - Заговор Орсини. 1502 год. Участники: Джовани Батиста Орсини, Паоло Орсини, Франческо Орсини, Джанпаоло Бальони, Гвидо Печи, Антонио Джордано... Та-а-а-к... Официальное объявление войны. Армия: 700 пикинёров, 400 арбалетчиков, 5000 пехотинцев. Цель: отвоевать герцогство Урбино у Борджиа с целью его возвращения семье Монтефельтро; военные действия на территории Имолы по инициативе Эрмеса Бентивольо и его отца Джованни; военные операции на территории Пезаро и Урбино со стороны других участников. По возможности: убить Чезаре Борха.

  Борха хмыкнул и отрывисто бросил:

  - Я ещё не взял Урбино.

  - Вы возьмёте его в следующем году, - тихо сказал Коломбо. - Заговор пока только зреет. В нём соберутся недовольные вашими притязаниями на объединение городов "Папской области" под вашей рукой. Используйте это по вашему разумению.

  - Что ещё вы видите? - Уже несколько спокойнее спросил Чезаре.

  - В будущем?

  - Да!

  - Продолжение италийских войн и смерть... Я вам могу рассказать многое, но вы мне не поверите. Хотите испытать меня? Завяжите мне глаза и показывайте пальцы.

  Борха снова скривился.

  - Фокусы. Как в балагане.

  - Что делать? Приходится...

  Коломбо снял с себя тонкий черный шарф и, обвязав голову, отвернулся.

  - Вы тоже отвернитесь.

  Борха отвернулся и показал один палец.

  - Один, - сказал Коломбо. - Два. Три. Четыре. Восемь. Плохо видно. То ли шесть, то ли семь. Большой палец считать?

  - Фокусы, - повторил Борха не очень уверенно.

  - Нет, сир, не фокусы. Я могу сейчас сказать сколько у вас войск в вашем лагере возле Фаэнци, а сколько ушло в Романью.

  - Я точно знаю сколько. Говорите.

  - 1200 пикинёров, 700 арбалетчиков, 2000 пехотинцев.

  - А в Романье?

  - 500, 300 и 1500.

  - Это не возможно быстро посчитать. Вы знали.

  - Да. Но я сейчас вижу, чем занимается ваш Микелетто. Объезжает новую кобылу. Я имею ввиду лошадь, сир. Меня просто проверить. Завтра дадите задание вашему секретарю, что ему сделать во дворе вашего замка, а сами приезжайте сюда. Нам надо быстрее перейти к более продуктивному общению. Мне есть много что сказать вам, а пока вы мне не будете верить, это бессмысленно.

  - Ну хорошо. Завтра так и сделаем, а сейчас снимайте ваш шарф. Предположим, я вам верю. Вернее, верю в ваши способности, - поправился Чезаре. - Как вы их получили?

  - Их получают многие наши братья, прошедшие инициацию.

  - Экзерсис? - Спросил Борха.

  - Да, сир.

  - И я смогу?

  - Возможно. Путь короткий, но сложный. Надо захотеть и выдержать тридцать дней. Только тридцать дней. Но дней с самоистязаниями, молитвами и покаяниями. Не все его проходят.

  - И сколько у вас таких "ясновидцев"? - Недоверчиво спросил Чезаре.

  - Здесь пятеро. Можете проверить нас всех завтра.

  - Ну, хорошо... Что ждёт нас?

  - Об этом я хотел бы поговорить после испытания. Можете для каждого испытуемого придумать своё испытание. Единственная просьба... Закрывайтесь со всех сторон, но только не от неба. Мы видим оттуда.

  Чезаре сел на табурет.

  - Если всё так, как вы говорите, это может сильно помочь нам в сражениях. Мы немного продвинулись в завоеваниях городов центральной Италики, но...

  - Ваше стремление объединить центр Италики и создать государство, мне понятны, но это понятно и всем остальным: и франкам, и Неаполю, и Кастилии с Арагоном, и Венетам, и германцам. И все понимают, что ваше усиление, им во вред. Ваше обращение за помощью к Людовику в обмен на северные города, вызовет общий протест. Если бы Людовик ограничился только этим, то Италику можно было бы поделить на три части, но он жаден и амбициозен. Он готов проглотить и всю Италику, и Кастилию с Арагоном.

  - Вы рассуждаете, как... как правитель.

  - Я отягощён знаниями. Великие знания - великие печали, сир. К сожалению, будущее изменить очень трудно. Оно предначертано свыше.

  - И всё же... про наше будущее...

  - Я прошу вас... Подождём до завтра, сир.

  * * *

  На завтра Чезаре пришел, когда братья вернулись с утренней мессы, и попал к началу проповеди. Проповедь, прочитанную Коломбо, Чезаре выслушал внимательно.

  - Доброго вам дня, сир

  - И вам здравствовать, генерал. Готовы к испытанию?

  - Разве это испытание, сир? Так... балаган, как вы изволили выразиться. Вам нужны будут все шестеро?

  - Да. После моего сигнала зеркалом, мои слуги будут совершать манипуляции, которые вы прочитаете.

  Коломбо хлопнул в ладоши, и от группы, стоящих невдалеке отошли пятеро братьев.

  - Начнём с меня, - сказал Коломбо спокойно.

  Борха подал сигнал зеркалом.

  - Ваш секретарь скачет козлом, сир. Лёг прямо на землю спиной и расставил руки и ноги в виде звезды. Встал. К нему подошёл ваш слуга и стал его отряхивать.

  - Верно, - поразился Чезаре, но взял себя в руки и подал второй сигнал.

  Все пять братьев со своей задачей справились и буднично отправились по делам.

  - Это чудо, - держась за голову бормотал Чезаре. - Кому расскажешь - не поверят.

  - А не надо никому рассказывать. Это ваш секрет в первую очередь, сир. Мы - ваше секретное оружие. Если кто узнает, то не поверит, конечно, но, на всякий случай, меня отравит. И никто вам правду не скажет: что было, что есть и что будет.

  - Так и что будет?

  - Плохо для вас всё будет и очень скоро.

  Чезаре поперхнулся, закашлялся.

  - Через два года вы, сир, захватите большую часть "Папской Области", но ваш союзник Людовик под предлогом своих проблем не захочет вам помочь покорить все города. Они с Фердинандом снова рассорятся за юг Италии. Его армия, фактически, окружит Рим. И Испания подойдёт к Риму с юга.

  Не выехав из-за этого из города, как обычно вы делаете в августе в разгар малярии, на обеде у кардинала Адриано Кастеллези да Корнето и вы, и Папа будете отравлены. Папа, ослабленный малярией скончается, а вы выживете. У вас отберут всё, завоёванное вами в Италии. Через четыре года после смерти Папы вы погибнете. В марте 1507 года.

  - Всего шесть лет жизни? - С ужасом спросил Борха.

  - Можно попытаться изменить судьбу. Возможно изменить судьбу. Не думаю, что надо рассказывать всё Папе. Я изложил прогноз на бумаге и заверил своей печатью. Попросите и Папу Александра заверить его печатью и вскрыть только в августе 1503 года. А вашу судьбу мы подправим, сир, не переживайте. У вас уже нет одной страшной болезни, которую моряки должны были привезти из Нового Света. А от малярии я вам дам лекарство. Тоже, кстати, из Америки. Алехандро Санчес его возит.

  - Действительно, великие знания, великие горести, - задумчиво произнёс Чезаре.

  - Вы в шахматы играете? - Спросил Коломбо.

  - Отец учил когда-то. Он хорошо играет.

  - Хорошее занятие для долгой беседы. У меня есть. Расставим фигуры?

  - Где? - Удивился Чезаре.

  - А вон там, - Коломбо показал рукой на развалины крепости, где стояла деревянная беседка с небольшим столиком и деревянными креслами. - Мне ещё много нужно вам сказать, сир.

  - Попить бы... - почесав шею сказал Борха.

  - Конечно, - согласился Коломбо и пошёл к беседке.

  Там всё было: и вино, и оливки, и твёрдый, нарезанный небольшими кубиками, сыр. И шахматы.

  Усевшись в кресло, Борха взял в руки белого ферзя и с удивлением увидел чётко прорисованный профиль с орлиным носом, бородой и в кирасе. Взяв в другую руку короля, он увидел лицо отца, хорошо и точно вырезанное.

  - Не опасаетесь играть такими шахматами? - С удивлением спросил Борха.

  - Я ими не играю. Ими играете вы, сир. Они сделаны специально для вас, для этой игры. Вы не против?

  - А кто на той стороне? - Спросил Чезаре.

  Он взял черного ферзя, но у черных фигур лиц не было.

  - Почему? - Спросил он.

  - Разве всех слепишь и на одну доску уместишь? Это сколько надо досок, чтобы уместить всех ваших врагов, сир? Вы хотели вина?

  Коломбо плесну себе в высокий прозрачного стекла стакан вина из кувшина и тут же его выпил. Потом налил полный стакан Чезаре.

  Отпив немного, Борха спросил:

  - Меня вы видите ферзём, а где на доске вы?

  - Меня здесь нет и быть не должно. Я, конечно, могу проявиться в любой фигуре на той стороне, как и братья моего ордена, и тогда эта фигура будет играть по вашей воле.

  - В этом вы видите смысл вашей игры?

  - Да, сир. И чем больше чужих фигур мы не срубим, а завербуем, тем легче вам будет играть.

  - Что же вы предлагаете, вообще не рубить? - Удивлённо спросил Чезаре.

  - Вообще не рубить не получится, сир. Некоторые наши люди уже на той стороне и присылают информацию. Я бы хотел, чтобы вы определили фигуру, которой я бы передавал эту информацию, сир.

  - И много уже... информации?

  - Много, сир. Но мои люди её обрабатывают сами и на её основании делают анализ позиции игры и дают, если нужно, прогноз и рекомендации.

  - С такими возможностями, как у вас, играть можно. А слышать вы на расстоянии можете?

  - Можем и слышать. Например, я могу пересказать вам то, о чём вы говорили с Леонардо, возвращаясь отсюда два дня назад.

  - Не надо, - сказал Чезаре и покраснел. - Вы спросили, кому передавать информацию? Мне, конечно. И больше никому. Могу я попросить вас последить... за... определёнными лицами?

  - Да. Напишите, или скажите. И место, где они находятся.

  - Мы сейчас готовим с... Вы знаете, что мы готовим? - Спросил Борха, решив еще раз проверить магистра.

  - Войну с Неаполем, сир. В союзе с королями Людовиком и Фердинандом.

  - Чёрт, - выругался Чезаре. - Это пугает меня.

  Он задумался и прошёл по двору несколько шагов. Постоял немного в одиночестве и вернулся.

  - Что он сейчас делает: Людовик, его войско?

  - Его войско под командованием маркиза де Беньи подходит к Риму. Вы подготовили тысячу гвардейцев и конников под командованием Морганте Больоне. В Колабрии высаживается армия под командованием Гонсало де Кордове. А сам Людовик в Милане, выгуливает своих собак.

  - Чёрт, чёрт и чёрт! - Выругался Чезаре и снова заходил по двору крепости, а вернувшись к Коломбо, решительно сказал: - Вас стоит посадить в каземат!

  - Не стоит, - спокойно сказал Коломбо.

  - А если вас кто-нибудь похитит?

  - Кроме вас, никто о моих... наших, - поправился он, - способностях не знает. Для всех мы обычный орден фанатиков. Да и кому я нужен, сумасшедший открыватель Америки?

  - Ладно, не будем торопиться, - сказал Борха.

  * * *

  - Вот список лиц для наблюдения, - сказал Чезаре утром. - Сегодня сюда привезут в колёсном экипаже двух пленников. Поместите их в... на шёлковых тюфяках. Кстати... Шахматы Папе понравились. Он, в знак благодарности, передал вам вот это...

  Чезаре достал из-под черного бархатного камзола шнурок, на конце которого висел перстень, сняв шнурок с шеи, он передал его Коломбо. На перстне было выгравировано солнце с волнистыми лучами, а в нём крест и три буквы "IHS".

  Коломбо принял дар, стоя на коленях, и приложил его ко лбу. Не рассматривая долго, он повесил перстень на шею и поднялся с колен.

  - И... Мне нужен один из ваших монахов. Завтра.

  - Они не монахи, сир.

  - Молитвы знают? Пусть оденется, как монах. Папа разрешил. Вам надо позаботиться о подготовке ваших иезуитских монахов. И поставить ваши церкви. Я знаю место на Аппиевой дороге, возле акведука, там продаётся старая вилла, а рядом есть развалины храма. Вот разрешение Папы на строительство церкви.

  Чезаре подал свиток.

  - А мы попросим вашего друга Алехандро де Санчеса отблагодарить вас за открытие Америки.

  * * *

  Под надзором Леонардо да Винчи строительство, а это было именно строительство, а не восстановление, продвигалось быстро. Из завезённого каменного кирпича росли толстые наружные стены, внутренние стены помещений и этажные перекрытия. К концу года крепость стояла в полной своей красе и внушительной мощи.

  По мере строительства завозили и устанавливали орудия в специальные орудийные "залы". Пушки установили и на верхних площадках башен, но с той высоты можно было стрелять только метров на тысячу, а то и больше.

  Верхние помещения замка, поднявшегося на шесть этажей, заняли службы главнокомандующего Чезаре Борха и тайные кабинеты Ватикана. На третий этаж замка с Ватиканского холма шёл отдельный крытый переход по акведуку. Вода, стекавшая в построенный в центре крепости глубокий и высокий колодец, вытекала из него в пробитые в камне каналы и вместе с канализацией вытекала в Тибр. В этом совершенстве ощущалась рука Леонардо да Винчи.

  Христофор Колумб, как открыватель Америки, получил от торгового дома Алехандро Санчеса солидную премию в триста золотых дукатов. Это было очень много, но особо никого не удивило.

  Коломбо купил себе особняк на Аппиевой дороге с большим участком земли сразу возле акведука Аппия, и отдал его под нужды ордена и университета себе отстроив дом с тремя комнатами: крохотным залом, кухней и спальней, имевшей тайную дверь, ведущую в древние раннехристианские катакомбы.

  Ни особняк, ни дом Коломбо роскошью не отличались. Единственной ценностью в них был инструментарий и приборы для демонстрации физических опытов.

  Первая ступень посвящения в члены ордена Иезуитов - послушание, сопряжённое с экзерсисом, проходила на первом этаже замка "Святого Ангела", в бывшем некрополе. В промежутках между "уроками" послушники выполняли хозяйственные работы: уборку территории замка, тюрьмы, ремонтные и строительные работы.

  Коломбо в стройку не вникал, обработкой и анализом поступающей от агентуры и спутников информации не занимался. Его полностью поглотила подготовка магистров ордена к внедрению в высшие политические и университетские сферы.

  Первые двадцать восемь "магистров", бывших морских пехотинцев с разным гражданским образованием, прошедших переквалификацию и переподготовку по системе Ордена Иезуитов, но по методикам Российской внешней разведки были, готовы к нелегальной работе за рубежом.

  Главными направлениями агентурной работы определили Францию и Англию, куда уходило по десять магистров. Остальные семь в статусе странствующих монахов разошлись по ближайшим соседям: Милан, Венеция, Флоренция, Арагон, Булонь, Пиза, Неаполь, Лиссабон.

  * * *

  Глава двадцать вторая. 1502 год. Август.

  На двери новой церкви ордена, над символом в виде солнца, отчеканили девиз: "Ad majorem Dei gloriam" - "К вящей славе Господней", а под ним "Factus omnia omnibus" - "Стать всем для всех". Продолжение девиза знали только магистры. Это была фраза - пароль. Отзывом было: "emere omnes" - "чтобы приобрести всех".

  Коломбо молился, стоя на коленях, перед иконой Девы Марии с младенцем Иисусом, когда входные двери храма приотворились и вошёл Чезаре. Присев на скамью справа от входа Чезаре оглядел молельный зал, иконы, и не громко кашлянул. Коломбо оглянулся, перекрестился, и, поднявшись с колен, подошёл к Борха.

  - Простите, генерал, что помешал, но я знаю, что вы можете провести так весь день, а для меня свободное время сейчас большая роскошь. Жизни-то отмеряно...

  - Не нами отмеряно, сир.

  Чезаре, узнав от Коломбо сколько ему отмеряно, не пустился в разгул, а активизировал свои действия по объединению центральной Италии под своей рукой. Не жалея денег он в каждом завоёванном городе оставлял значительный гарнизон из местных сторонников, создававших ополчение, усиленное наёмниками.

  Они вышли из храма.

  - Давайте пройдёмся, я устал от седла, - сказал Чезаре.

  Они вышли с церковного двора и пошли по Аппиевой дороге в сторону Рима. Охрана главнокомандующего шла в отдалении спереди и сзади, ведя лошадей за поводья.

  - Я благодарен вам за вашего Петручо, генерал. С его помощью мы легко взяли Болонью и Урбино. И без помощи Людовика. Ха-ха!

  Чезаре был в приподнятом настроении.

  - Бонтивольо Джовани у нас. Я его сегодня в крепость на ваши тюфяки пристроил. И с заговором всё пока уладилось. Нет главаря - нет заговора. Они предложили мне в обмен на независимость Болоньи - Кастэль-Болоньезе и военную помощь. Ха! Я сказал послам, что подумаю, а сам, оставив обоз и выдав армии хлеба и вина на два дня, быстрым маршем дошёл до Болоньи и взял её сходу, войдя, повиснув на плечах возвращающегося посольства, пальнув два раза для острастки. Так, что... Забираю я у тебя, генерал, Петручо. Советник он теперь мой. По делам религии.

  - Ну и слава Богу, - сказал Коломбо.

  - Но я к тебе, генерал-магистр, пришёл не только с плохими вестями, - он засмеялся. - Буллой Папы "Ордену Иезуитов" вверяются особые права и льготы. Папа всё же прочитал твоё предсказание на пятьсот третий год. Как я мог ему запретить?

  Борха поднял руку и сзади к нему подбежал один из охранников со свитком.

  - Вот, генерал, держите, - сказал Борха и передал свиток магистру. - Вскроете без меня. И... держите мою руку.

  Он подал свою правую ладонь раскрытой. Коломбо, подняв глаза от земли, но не смотря ему в глаза, протянул свою руку и, взяв кисть Чезаре, повернул её вертикально и слегка сжал.

  - За лекарство тебе особое спасибо, и от меня, и от Папы. Этим летом - два дня и здоровы. Всё. Связь через Петручо, если что. Но, думаю, с такими правами тебе уже никто не страшен. Кроме смерти, - снова хохотнул он.

  Чезаре влез на подведённого к нему по сигналу коня и, стукнув его пятками, пустил его в галоп.

  * * *

  Папину буллу Коломбо вскрыл у себя в доме, в кабинете. Булла гласила:

  "Правила Общества Иисуса и его воинствующей церкви"

  - генерал или уполномоченные его имеют власть разрешать всех членов Общества, а также всех, изъявивших желание вступить в него или служить ему в мире, от всех грехов, совершённых до и после вступления в орден, от всех духовных и светских наказаний, даже от церковного отлучения;

  - ни один член ордена не должен исповедоваться никому, кроме генерала и уполномоченных им на это лиц; - все члены ордена, а также его имущество, доходы и владения не подлежат ведению, надзору и суду епископов и архиепископов и находятся под особым покровительством папского престола;

  - ни епископы, ни вообще прелаты не могут отлучать от церкви иезуитов и даже мирян за преданность Обществу, а если бы они сделали это, то отлучение их должно считаться недействительным;

  - они не обязаны платить десятины, даже папские, и вообще какие бы то ни было пошлины и налоги с имущества и владений, принадлежащих их коллегиям, как бы они ни назывались;

  - генерал, провинциалы и викарии их имеют право принимать в орден, посвящать в священники и употреблять на все дела ордена всех и каждого, не исключая незаконнорожденных и преступников;

  - всем духовным и светским властям, как бы они ни назывались, строжайше запрещается препятствовать "Обществу Иисуса" пользоваться своими привилегиями и вольностями, под страхом отлучения от церкви, а в случае нужды, и светского наказания.

  - генералом "Общества Иисуса" рукоположить на пожизненный срок Коломбо Кристобаля, с присвоением ему сана архиепископа Болоньи и назначить его кардиналом-епископом.

  - Коломбо Кристобаля приписать к Римской Аппиевой церкви "Святой Марии" в качестве дьякона.

  Коломбо усмехнулся, едва дрогнув губами.

  С правилами, это понятно... Петручо вовремя рассказал Чезаре, а потом и Папе, что произойдёт в Германии 31 октября 1501 года в Виттенберге . А Лютер, двадцать восьмой магистр ордена, исполнил предсказанное им, чуть приблизив зарождение в этой истории "лютеранства". Похоже, Папа проникся пониманием грядущих проблем.

  А вот с кардинальством... Этого Карл Львович и аналитики Службы Внешней Разведки Русских Соединённых Штатов Америки не ожидали. Видимо, Папу Борха проняло до самого "основания".

  - Обязательного присутствия в архиепархии её пастыря не требуется, и то хорошо, но съездить туда придётся, - подумал Карл Львович. - Вот жизнь у меня... Кто б знал, - снова усмехнулся, но уже мысленно, он. - А там, в Болонье, ведь могут и на пики понять...

  Вечером того же дня на вилле Коломбо появился гонец в сопровождении двух пикейщиков с приглашением от Папы на торжественное заседание консистории по поводу его назначения кардиналом. Заседание назначалось на двадцать второе августа, то есть, на послезавтра.

  * * *

  Консистория , хоть и обзывалась торжественной, но прошла, на удивление Коломбо, буднично. Сообщение о назначении было включено в контекст краткой вступительной молитвы. Потом шла короткая месса, во время которой на Коломбо накинули красную мантию и надели красную кардинальскую шапку. Папа Борха вручил Коломбо золотой кардинальский перстень, украшенный рубином.

  После мессы и завершающей молитвы Папа Борха дословно зачитал свою буллу о назначении Коломбо генералом ордена, с правилами и льготами, и о присвоении ему сана архиепископа. Сделано это было явно с целью успокоить тех кардиналов, которые посчитали традиции нарушенными. Кардиналом-епископом не мог стать не священник.

  Но после прочтения Папой Борха буллы возникла абсолютная тишина. Кардиналы, боясь пошевелиться, стояли вытянувшись в струнку, пока читавший заключительную молитву священник не выдумал ничего лучшего, как начать читать эту же молитву заново. Коломбо встал в ряды "коллег", а Папа Борха встал перед ним, довольно близко, спиной к нему. Коломбо едва хватало места для осенения себя крёстным знамением.

  Получилось ли это самопроизвольно или умышленно, но почему-то все поняли, что новый орден и новый кардинал защищает именно Священный Престол Папы Римского.

  После окончания молитвы все пятьдесят два кардинала подходили и подходили к Коломбо с поздравлениями и наилучшими пожеланиями. Папа Борха стоял рядом, уже за спиной архиепископа Болоньи, и наблюдал за действом, не скрывая довольной улыбки. Никогда он так не выражал свои чувства, даже когда массово давал назначения своим родственникам и друзьям.

  В 1493 году Борха произвел в кардинальский сан сразу двенадцать человек. Это были в основном представители, либо союзных государств, либо государств, которые он склонял к союзничеству.

  В 1500 году Папа Борха назначил ещё двадцать кардиналов, двое из которых были представителями его семьи.

  Дождавшись окончания процедуры поздравления Папа приобнял новоиспечённого архиепископа за плечи и просто сказал:

  - У меня расставлены шахматы. Не соблаговолите ли вы сыграть хотя бы одну партию? Чезаре в восторге от вашей игры.

  - С удовольствием, Ваше Святейшество, - сказал Коломбо, не поднимая глаз от пола. Даже во время поздравлений он не поднимал глаз.

  Пройдя в соседний кабинет и сев в удобные кресла, стоящие у шахматного стола, и дождавшись, когда сядет Коломбо, Папа спросил:

  - Вы не отрываете взгляда от пола и стараетесь не смотреть в глаза... Это привычка, или правило?

  - Я с вами всегда предельно откровенен, Ваше Святейшество. Это правило. Во-первых, прямой взгляд на вас я поднять не имею права по нашему закону. Как и все наши братья на своих руководителей. Подчинение в Ордене Иезуитов осуществляется по принципу: подчиняйся вышестоящему, как труп. То есть - абсолютно и безусловно. А взгляд, это сила. Нижестоящий не может применить силу против высшего.

  Во-вторых, вы меня сейчас подняли на такую высоту, что, даже не смотра на наши экзерсисы, я опасаюсь возгордиться. Это тоже нарушение нашего закона. В третьих, смотреть в глаза людям, это что-то им обещать.

  - Кто-то наоборот может упрекнуть вас в гордыне именно за такое поведение.

  - Вполне возможно. Даже наверняка упрекнут. Упрекнуть можно любого в каких угодно мнимых грехах.

  Пока они говорили, Коломбо, после хода Борха ферзевой пешкой на d4, попытался разыграть гамбит Бенко. Это был самый любимый его выбор против такого хода белых, но Папа ловушку обошёл и завёл партию в критическое положение для чёрных. Коломбо свою ошибку понял не слишком поздно и шанс у него ещё оставался.

  - Надо подумать, Ваше Святейшество.

  - Думайте. Мне понравились, как и Чезаре, ваши прозрачные бесцветные ветреры. Почти Венецианские кристало. Очень удобные. Я таких не видел. Вы называете их стаканы?

  - Это мне подарил Алехандро Санчес из Лиссабона, а он привёз их из Америки. Они там называются именно так. От слова стекло . Это на их языке.

  - Вы дружите с ним? С Санчесом?

  - Он, практически спас мне жизнь. После неудачного "открытия Нового Света" я спился и был на грани безумия. Он выходил меня и наполнил мою жизнь смыслом.

  - Называйте меня - мессир. Это он надоумил вас организовать Орден?

  - Что вы... Он поглощён своими поделками и кораблестроением. Именно это и заставило меня жить... Когда я увидел его... Как он их называет: "малые корабельные формы". Но это настоящие корабли, мессир! - Воскликнул он вдруг воодушевлённо, но, опомнившись, снова потупил взор.

  - Я около года работал у него: сначала в мастерской, потом на верфи, - сказал Коломбо и сделал ход конём на d7.

  Через несколько следующих ходов положение на доске выровнялось, и Папа занервничал. Вероятно, несколько ходов назад он полагал, что партия им выиграна.

  - Теперь позвольте подумать мне, магистр, вы обескуражили меня своей тактикой, - сказал он и отхлебнул красное вино из стеклянного подарка Коломбо. - Расскажите мне о ваших планах.

  Кувшин с вином тоже был из прозрачного гранёного стекла, и лучи заходящего солнца, проходя сквозь рубиновую, слегка покачивающуюся жидкость, создавала на стенах, обтянутых белым атласом, иллюзию движения волн кровавого океана.

  - Основное, чем станут сейчас заниматься наши магистры, это постараются, как можно быстрее, взять под контроль протестантское движение в Германии. У нас там, вместе с Лютером, пять человек.

  - Вместе с Лютером? - Удивился Борха и откинулся на спинку кресла, забыв про шахматы. - Поясните.

  - Лютер Мартин - магистр "Ордена Иезуитов". Из первых послушников. Очень преданный Вам, мессир, и Римской Церкви католик.

  - Но как же так?!

  - Всё очень просто, мессир. Настоящий Мартин Лютер ещё учится в Эртфурском университете, а год назад зарабатывал пением под окнами набожных горожан Магдебурга. Пока он не опасен. Это он позднее попадёт под влияние главного викария ордена августинцев Штаулица и станет орудием в его руках. Хотя... Уже не станет. Сейчас мы первые начали игру.

  - Я знаю Штаулица. Он преданный церкви католик, очень набожный.

  - Агент английского короля.

  - Объясните.

  - Любой правитель действует по принципу: "Разделяй и властвуй". Англия не отступает от него и пытается расколоть континентальные союзы и государства.

  Некоторые, особо "набожные" католики, чаще из числа членов аскетических орденов, таких, как францисканцы, например, сильно не довольны, творящимися, якобы, в Риме непотребствами. Многие не понимают, что, простите, вы, монсеньор, не столько священник, сколько администратор и политик.

  А враги, пользуясь удобным случаем и горячими умами, подрывают и ваш авторитет, и авторитет церкви.

  - Это понятно, так что с Лютером. Вашим Лютером.

  - Наш Лютер год назад закончил тот же Эртфурский университет, два факультета: католической теологии и философский и остался преподавать там обе дисциплины. В течении года проявил себя, как последовательный сторонник реформ церкви, о чем не раз говорил с кафедры, приобрёл сторонников среди студентов и преподавателей, перевёл библию на саксонский язык и уже издал её.

  - Я не понимаю, чей вы друг, архиепископ? - Нахмурив брови, спросил Борха.

  - Я подготовил для вас, монсеньёр, доклады наших агентов по этой теме, полученные за пять лет. Из этих сообщений можно понять, что процесс раскола зашёл очень далеко. Так далеко, что через пятнадцать лет там так бы рвануло, что привело бы к полному отторжению от Рима Германии, Саксонии и прилегающих к ним государств. И к массовому, в связи с этим избиением католиков.

  Сейчас, когда лидером стал наш человек, вокруг него соберутся сначала самые буйные, те, кто ненавидит вас, монсеньёр, больше всего. Потом они, по закону, должны отпасть от лидера, и создать более экстремистские группы под своим лидерством, но мы им этого не позволим.

  - Каким образом?

  - Мы их тайно ликвидируем. Никто не заподозрит лидера движения в предательстве. А у Лютера есть очень много различных средств для выведения человека из здорового и дееспособного состояния.

  - Посмотрите на меня, Коломбо. И в дальнейшем прошу не прятать глаза.

  - Слушаюсь, монсеньёр.

  - Вы или мудрый враг, или..., мудрый друг... И ошибиться в вас, значит погибнуть. Кто вы, Коломбо?

  - Я не друг и не враг, монсеньёр. Я ваша тень, если позволите. Обстоятельства вынудили меня принять единоличные решения. Вы не поверили бы мне, подойди я к вам со сказками о расколе католической церкви через двадцать лет. С моей-то репутацией сумасшедшего путешественника.

  Борха улыбнулся.

  - Лютер ничего не сделал нового, кроме приличного перевода библии. Хотя и её в Германии не переводил только ленивый. А наш Лютер перевёл правильно. Для вас, монсеньор, правильно. К сожалению, у меня ещё нет экземпляра, но его скоро привезут. Так вот... Он нового не придумал. Над вами и вашим домом насмехаются, и на площадях, и в кабаках, и даже в храмах в проповедях. Чаще всего - францисканцы. Эти ревнители веры не гнушаются рассказами пастве скабрезных анекдотов, косвенно намекающих на вашу семью, мессир. И это в Риме, мессир. А уж что говорить про дальние епархии.

  - Да... Это проблема, - сказал Папа и прикрыл глаза левой ладонью.

  - Эту проблему мы уже начали решать. В начале декабря 1501 в Риме в пьяной драке убит Манчони, уроженец Неаполя, рассказывающий по всем кабакам и притонам стихи, порочащие честь вашей семь, мессир.

  В январе 1502 в Риме венецианец, переводивший с греческого подобный памфлет, подавился сухарём.

  За этот год почило или пропало без вести двенадцать таких весельчаков.

  Кстати, мессир, хотел бы обратить ваше внимание на Иоганна Буркарда, вашего церемониймейстера. Он записывает все, связанные с Вами, Вашей семьёй и Ватиканом события в дневник. Кроме обычных, протокольных сообщений он в дневнике приводит дословно разговоры, имевшие место между папами, кардиналами и послами. Дневник он называет специальной книгой служебных записей и, якобы, пользуется ею для облегчения задач, поставленных перед ним его должностью.

  - Какой мерзавец.

  - Хуже, что, он, скорее всего, агент германского императора и реформаторов. Зачитать, о чем он пишет в дневник?

  - Будьте любезны, уважаемый, магистр.

  - "Вечером происходил пир у валенсийского герцога в папском дворце. В нем приняли участие пятьдесят почетных блудниц, обычно называемых куртизанками. После пиршества они плясали с услужающими и другими там присутствовавшими - сначала в своем одеянии, а затем нагие.

  После обеда свечи в серебряных подсвечниках со стола были поставлены на пол, между ними были разбросаны каштаны, и блудницы, нагие, на руках и ногах, переступая подсвечники, подбирали каштаны.

  Папа, герцог, его сестра донна Лукреция присутствовали при сём и наблюдали сие.

  Наконец, были выложены подарки, шелковые плащи, обувь, береты и другие вещи, которые обещаны были тем, кто более других познает плотски названных блудниц. Затем присутствовавшие при сём в качестве судей роздали подарки победителям..."

  - Это события этого июля месяца. Пиры - древние традиции Рима.

  - Потом эти события переходят в уличные памфлеты и поются в Германии и Франции, попадают, несколько приукрашенными, к вашим союзникам, с целью отвращения от вас.

  - Понятно. Этого... "Памфлетиста" мы уберём, хотя за ним, действительно стоит, император.

  - Попрошу вас, мессир, Иоганна Буркарда пока не пугать. Мы отрабатываем его связи.

  - Хорошо. Значит вы советуете признать перевод библии Лютером богоугодным делом?

  - Да, мессир. Полагаю, это будет полезным. В Англии библия переведена ещё Джоном Уиклифом. Он был первым реформатором.

  - Так они и службы вести будут по-своему.

  - Службы, со временем, и так будут вести в каждом государстве по-своему. И тут мы или враги им, или друзья. Полностью потакать им не надо. Пусть дублируют языки.

  - Надо подумать. Слишком всё неожиданно.

   - Кто-то сказал: "Если нет возможности запретить - следует узаконить. Если нет возможности остановить толпу - следует возглавить её и увести в сторону".

  - Чьи это слова?

  - Не знаю, мессир. Я наблюдал, как табун взбесившихся лошадей перехватил и возглавил всадник и увёл его от пропасти.

  - Красивый образ и верный смысл. Это что-то древнее.

  - Я вам скажу больше, мессир. Английская церковь тоже протестует и это приветствует король Англии Генрих VII Тюдор, ища повод полностью выйти из-под вашего контроля. И Генрих VIIl его найдёт. И выйдет из католичества, создав "Англиканскую церковь"

  - Какой повод? Какой Генрих VIII?

  - Сын короля Англии Генриха VII. Он в 1529 году попросит у Папы развода со своей женой, а тот ему откажет. Вот и повод. Он создаст свою церковь и станет её главой, мессир.

  - Тысяча пятьсот двадцать девятый год... - Задумчиво произнёс Борха. - И какой Папа ему откажет?

  - Может быть и вы, - тихо произнёс магистр.

  - Ой, да ладно вам! - Махнул рукой Борха.

  - Бог дал нам возможность поправить судьбу.

  Папа пристально с прищуром посмотрел на сидящего перед ним, словно видя впервые, и произнёс:

  - Кто же вы?

  Партия осталась не доигранной.

  * * *

  "Мессир, сообщаю вам, что добрался я до Страсбурга относительно хорошо, если не считать ограбления меня и моего слуги повстанцами-лютеранами, начиная с города Штутгарта. Благодаря письму господина "Л" повстанцы не грабили нас, а брали "вклад на доброе дело". Он составлял везде десятину, но, так как поборы осуществлялись в каждом городке, то въезжал в город Кель я уже абсолютно пустой. Хорошо, хоть не реквизировали коней. И спасибо нашему другу "А" за его сёдла с тайными карманами. В них, хотя нас и не сильно обыскивали, нам удалось утаить немного денег.

  Крестьянский бунт развивается стабильно из Франконии, где дошёл до стадии разрушения католических храмов и убийства священнослужителей. Подрывные элементы, в обличии проповедников реформаторского толка, призывают народ к возвращению к раннехристианским традициям и к отказу от уплаты непосильных налогов. Сам лично виде двоих, но от беседы со мной они отказались, даже после демонстрации мной письма нашего друга "Л".

  Как рассказали мне наши попутчики, также двигавшиеся в сторону Страсбурга, такие "проповедники" между собой говорят на английском языке и перемещаются они группами по пять-шесть человек, переезжая из города в город.

  В Страсбурге меня приняли хорошо. Дядюшка и тетушка здоровы, и шлют вам поклоны.

  Примите и мою благодарность за ваше вспоможение мне в несении дорожных расходов.

  При сём остаюсь ваш, Мигель де Голь.

  * * *

  Вооружённый отряд ополченцев Фрайбурга под командованием Генриха Мюллера, опытного солдата, выдвинулся к городу Бад-Колцинген. Мюллер, старый вояка, раньше, ещё лет десять назад, был отличным рубакой, но сейчас его старые суставы не гнулись, а тело не влазило в его кирасу, поэтому она болталась на нем не стянутая ремнями. На новую кирасу город раскошеливаться не желал.

  Его отряд из тридцати конных воинов был снаряжён также "изыскано". Латы поблескивали только у одного, у девяти тускло рдели ржой. У остальных лат не было, а были подвязаны нагрудники в виде круглого железного диска. Это то, что смогли, на скорую руку, "слепить" три городских кузнеца. Зато у каждого ополченца в седельной сумке имелся мушкет.

  Фрайбург - один из немногих городов, не поддержавших лютеранский раскол, защищал свою территорию от антипапских проповедников. И вот сегодня утром прискакал посыльный и сообщил, что в Бад-Колцингеневчера на площади появился лютеранский проповедник, и появился не один, а с тремя помощниками, активно поддерживавшими его криками.

  Помня распоряжение, городская управа задерживать их не стала, а выставила за ними наблюдателей и послала гонца во Фрайбург. Десять километров для конного, это что курице на насест взлететь, как выразился командир, и отряд уже через сорок минут был в Бад-Колцинге.

  Проповедника с друзьями взяли на городской площади во время проповеди. И Мюллер на обратном пути мысленно представлял торжественный вход своего отряда в город, как вдруг...

  С лошади замертво упал проповедник. Пока десять отведённых для его охраны ополченцев пытались понять, что случилось, с лошадей попадали и остальные пленники. Все четверо оказались мертвы. И мертвы одинаково: синюшные лица и жёлтая пена изо рта. Всем было понятно, что это отравление. Но никто не замечал, чтобы кто-нибудь из пленников клал себе что-то в рот.

  Потом кто-то вспомнил, а другие подтвердили, что на последнем привале один из ополченцев дал, собравшимся вместе пленникам, флягу с водой. Фляга оказалась привязанной к поясу лежащего на земле проповедника, но трогать её никто, благоразумно, не стал. А того ополченца в рядах отряда не оказалось, как не оказалось и знавших, кто это такой. Как помнил командир, он прискакал в последний момент перед выездом из города и уверенно встал в строй последним.

  Казус произошёл буквально на подъезде к Фрайбургу, и о нём сразу доложили губернатору. Губернатор написал записку и отправил посыльного к приору монастыря ордена доминиканцев, и тот через некоторое время зашёл в ратушу.

  О чём говорил приор с губернатором не известно, но привело это к следующему.

  - Всадника вижу, - сказал начальник БЧ-4 АПЛ "Белгород" Семёнов. - Личность зафиксирована с трёх ракурсов.

  - Отлично, - сказал Пичугин. - Отступите по времени назад и распознайте его в отряде ополченцев, проследите откуда он вышел, ну и возьмите его личность на слежение. Это на трое суток цель номер один. Естественно все контакты тоже на распознание и слежение. Компьютер справится?

  - Уже пробовали, - таащ командир. - Не первый год служим, - вздохнул начальник связи.

  - Мне б такую службу в мои двадцать, - тоже вздохнул командир. - И смысл есть и интересно. А мы... условные цели гоняли и поражали, да прятались от кораблей НАТО за китами, опасаясь их большой и теплокровной любви. Я не имею ввиду корабли НАТО.

  - Таащ командир, а звания повышать будут? Я уже перехаживаю второй год.

  - Вот ты алчный какой! - Возмутился Пичугин. - Зачем тебе?

  - Ну как? А пенсия? А вдруг вернёмся?

  - Пенсия ему, ... Живёт на всём готовом, как в коммунизме, и туда же.

  - Я живу на всём готовом, потому что служба...

  - Хуюжба, лейтенант. Ох дождёшься ты у меня... Отправлю крокодилов кормить.

  - Крокодилов и без меня есть кому кормить, - пробубнил Семёнов.

  - Отставить разговорчики на боевой вахте!

  - Есть отставить, но хотелось бы справедливости.

  Пичугин покачал головой и отвернувшись улыбнулся. Хорошие у него парни. В такой обстановке не захлюздили и не "поплыли" мозгами, не опустились, а стремятся к карьерному росту.

  - Будет тебе звание, Семёнов. Сегодня подам рапорт адмиралу Шапошникову. Молодец, что напомнил.

  * * *

  Проповедников водили спутниками не три дня и не неделю, а два месяца, и не тремя спутниками, а всеми шестнадцатью. И это с учётом того, что каждый спутник при необходимости давал две картинки, а компьютер мог вести все, находящиеся на ней объекты.

  Работали много и тщательно и на "земле", закрепляя выявленные связи и устанавливая, "ху их ху". Зато агентурную сеть английского короля Генриха Седьмого знали по именам и лицам. Нет не сеть... А... СЕТЬ. Глобальную Паутину. Отравитель пересёк границу в местечке Брайзах и отправился в Страсбург. Потом в Люксембург, Брюссель, Роттердам и, наконец, в Лондон.

  Главная база английской резидентуры, "работающей" по Германской Империи, находилась в Страсбурге. В Страсбург же регулярно "телеграфировал" и Иоганн Буркард - ватиканский церемониймейстер, но, как оказалось, не только в Страсбург. Почтальонов Буркарда, естественно, вычислили, и оказалось, что он "стучит" ещё в пять адресов. К нему заезжали курьеры от Испании, Франции, Англии, Германской Империи и ... Венеции.

  Церемониймейстер развил такую шпионскую активность, что при ускоренном просмотре видео, снятого спутниками, казалось, что это крутится большой механизм: церемониймейстер - двигатель, курьеры - ремни передач, резиденты - маховики-паразиты , а получатели - колёса. И теперь, уже резидентам и агентам Ордена Иезуитов необходимо было понять, куда эти колёса едут.

  Не сдавшихся реформации территорий на юго-западе Германской Империи было несколько. И в каждой свили гнёзда "лютеранские проповедники". Постепенно, эти городки заполнили братья и послушники ордена Коломбо, проповедовавшие явно и тайно в пользу римской церкви. И им было что сказать.

  Папа Александр отменил все налоги и принудительные работы на монастыри и церкви. "Отныне и навсегда, - писал он в своей булле, - десятина является добровольным пожертвованием, а не обязанностью христиан, а храмам запрещено облагать народ какими-то ни было налогами. Принудительные работы в пользу церкви запрещены. Отныне и навсегда церковь существует только за счёт добровольных жертв христиан".

  Следующей буллой Папа Римский разрешал чтение молитв и ведение служб на местных языковых диалектах, но с обязательным утверждением текстов в Ватикане. К булле прилагались тексты Библии и Молитвослова, переведённые на пять основных диалектов Германии.

  После такого удара "проповедники" покачнулись, но выстояли. У них были ещё козыря: моральный облик Папы и его семейства". Карты были брошены на стол, но иезуиты стали распространять слух, что Папа покаялся в грехах и отбыл в Святую Землю в паломничество.

  Через некоторое время католические проповедники на улицах городов и в храмах читали "Покаянное обращение Папы Александра Шестого к пастве", в котором он перечислял все свои грехи, каялся и сообщал о своём паломничестве дабы соприкоснуться со святынями.

  Как пожар в степи может быть погашен сильным встречным ветром, так и крестьянские бунты к концу пятьсот второго года под напором проповедников Ордена Иисуса постепенно стихли.

  Требования социальных перемен и смягчения налогового бремени римская церковь признала справедливыми и выступила с обращением к феодалам обсудить этот вопрос с представителем Ватикана кардиналом-архиепископом Коломбо.

  * * *

  Глава двадцать третья.

  Коломбо прибыл в Швабию в январе пятьсот третьего года. Старинный баварский город Аугсбург встретил его снегом и чистыми улицами, часто пересекаемыми каналами. В монастыре Святых Ульриха и Афры его приняли торжественно.

  Коломбо выслал вперёд своего гонца, который передал просьбу кардинала не обращать внимание на его статус официального Викария Папы Римского и встречать его по-простому.

  Однако настоятель монастыря и местный епископ выслали ему навстречу кавалькаду со знамёнами. Кавалькада, столкнувшись с авангардом "роты почётного караула", как официально назывались охранники кардинала, застопорила процессию, но по команде "кругом", прозвучавшей от командира роты, шустро развернулась и с песнями двинулась обратно.

  Повозка кардинала мягко двигалась на дутых резиновых колёсах, смягчаясь на ухабах амортизаторами - изобретении Алехандро Санчеса. Это чудо - ехавшая по булыжной мостовой повозка, настолько поразило горожан, что это слово, повторяемое многократно в толпе, двигалось впереди быстрее повозки и несколько раз обошло церковную площадь, где она остановилась и кардинал Коломбо вышел.

  Поднявшись по ступеням храма, Коломбо развернулся к горожанам и осмотрел площадь.

  - Милостью Божьей мы живы! Слава Господу - Иисусу! Восславим Господа нашего Иисуса Христа и возблагодарим его!

  Певчие торжественно запели гимн, горожане подхватили.

  - Папа Рима Александр молится сейчас в Святой Земле за нас, кается за грехи наши и свои. Так помолимся и мы, братья и сёстры мои, за него, за его здравие и отпущение ему его грехов.

  Встав на колени на паперти, Коломбо сложил ладони рук перед грудью и воздел взор к небу.

  Молитва, читаемая дьяконом и подхваченная сотнями молящихся, отражалась от стен домов, в окнах которых виделись лица мужчин и женщин. Единый порыв объединил молящихся, и слова из разрозненной какофонии слилась в гармонию.

  Этому способствовал и чистый громкий голос кардинала, взявший от примы дьяка терцию, а кто-то из молящихся в толпе - квинту и септиму. Причём, кардинал точно знал, кто это. В "неорганизованной" толпе горожан присутствовало около двухсот братьев Ордена. Звучавшая мелодией молитва довела народ до состояния блаженства.

  Вдруг наступившая тишина тоже была музыкой, музыкой тихо падающего на город снега. Под послышавшиеся из толпы всхлипывания, Коломбо начал проповедь. Он говорил о войне и мире, о зле и добре, о грешниках и праведниках. И о том, что покаяние очищает. И о справедливости. Под конец проповеди Коломбо сказал:

  - Вы знаете, братья и сёстры, что сюда я прибыл по распоряжению Папы Александра обсудить с феодалами и властями Римской Империи ваши требования о справедливости. Полагаю, что мы все придем к единому мнению, дай нам всем, Господь, разума и мудрости. Аминь!

  - Аминь! - Ответила площадь.

  Коломбо встал, оглянулся и увидел, что и епископ, и настоятель, и монахи столпились на паперти. Лица у всех были ошеломлённые. Епископ потянулся к его руке, Коломбо, мысленно вздохнув, покорился судьбе...

  После обеда с монахами, коих оказалось всего двенадцать, и священниками, кардинал-архиепископ Коломбо остался с князем-епископом наедине. Фридрих II фон Цоллерн, пятидесятилетний правитель Швабии выглядел напряжённым.

  - Позвольте высказать, ваше высокопреосвященство, искреннюю благодарность вашим людям за спасение. Если бы не они, мы бы уже были на небесах. И я, и все наши священники, монахи, да и простые горожане.

  - Благодарите Бога и Папу Борха. Это он приказал послать членов Ордена в Швабию и конкретно в ваш город.

  - Мы не были готовы к отражению бунта. И как-то... вспыхнуло всё... Неожиданно. Мы с крестьянами несколько раз разговаривали, убеждали подождать до зимы, и всё уже было почти хорошо, как вдруг пришли эти... говорят они англичане... и взбаламутили народ. Даже некоторые горожане-ремесленники переметнулись. А им-то куда бунтовать? Но ваши... Пришли вместе с бунтовщиками к ратуше и там же всех главарей захватили, а крестьян разоружили и гнали из города, как стадо. А вот Штутгарту... да и всему герцогству... не повезло. Да-а-а-а.

  - Туда наши братья не успели внедриться. Очень много их потребовалось на всю Германскую Империю. Большой пожар.

  - Но, всё равно... братья вашего Ордена, это что-то совсем другое. Таких не было раньше.

  - Мы не только молимся. Мы защищаем веру словом, а если не помогает, то всеми иными доступными способами. На наших братьях нет греха, если грех совершён ради Господа нашего Иисуса и Святого престола. Вы не представляете, князь, скольких "руководителей" бунта и еретиков уничтожили наши братья-иезуиты.

  У Фридриха округлились глаза.

  - И вы об этом так просто говорите? Это же смертельный грех?

  - Грех во спасение веры - не грех, если исповедаться и покаяться. Папа ежеденно молиться за нас в первую очередь. Но много наших братьев и погибло от рук еретиков. Наши братья сначала действуют проповедью, убеждением, и только если сердца и души еретиков глухи, они применяют другие методы. Всего погибло 137 наших братьев, пытавшихся проповедью вразумить бунтарей.

  - Я слышал, у ордена огромные полномочия и привилегии?

  - Да, - сказал Коломбо, и посмотрел глубоко в глаза князю. - Хотите ознакомиться?

  - Конечно, хочу.

  Коломбо поднялся со стула и, подошедши к своей сумке, достал копию буллы, заверенную секретариатом Ватикана. Вернувшись к столу, он протянул свиток князю.

  Свиток был длинным. Князь читал долго, потом поднял от свитка лицо, с ещё более выпученными глазами, и спросил:

  - Так вы уполномочены снимать и назначать епископов? Но это...

  - Это тайна. Вы видите, здесь написано: "все, кто ознакомятся с сим пунктом, несут, в случае его разглашения кому бы то ни было, ответственность в виде смертной казни". А вот тут, видите... В полномочиях ордена: "... казнить осужденных преступников, исполнять функции суда, и исполнять судебные решения и приговоры".

  Коломбо смотрел на князя, не меняясь в лице. Лицо Карла Львовича не было маской, просто "начмед" во время косметической операции что-то, то ли подрезал, то ли пришил... Короче, улыбался теперь "Коломбо" с трудом, даже когда хотел. Но "Зараза" компенсировал свою "ошибку" хирургическим путём, сделав лицо Карла Львовича приятным, умным и уверенным, но не эмоциональным.

  - Да-да, конечно, - заволновался князь.

  - Но я хотел бы, вам, Фридрих фон Цоллерн, сделать предложение стать членом нашего братства. Я не тороплю вас с ответом, но всё же, не затягивайте с ним. При назначении кардиналов Папа в первую очередь учитывает наши рекомендации, а вы, как я знаю, подали прошение. Мы проводим, по просьбе Папы, тщательную проверку кандидатов на все посты и титулы.

  Сообщу по секрету... Вы, кстати, обратили внимание на пункт, гласящий, что всё, сказанное генералом ордена, то есть мной, считается тайной Священного Престола и разглашение её карается смертью. Так вот... Папа в этом году представит тридцать новых кардиналов. Вакантные места ещё есть.

  - Я подумаю над вашим предложением до вечера, ваше высокопреосвященство, - чуть склонив голову сказал князь.

  - Сложность в том, что инициация не проста. Я дам вам наш устав. Сразу предупреждаю, придется пройти через тернии. Но в орден мы принимаем только избранных и истинно верующих.

  В дверь стукнули три раза быстро и три раза с паузами.

  - Отворите дверь, - попросил кардинал.

  В дверь вошёл командир роты караула и настоятель.

  - Властители феодов съезжаются, ваше высокопреосвященство.

  - Хорошо. У нас есть еще немного времени. Я хотел бы немного отдохнуть и помолиться.

  - Тут для вас комната, - сказал отец-настоятель.

  Комнату осмотрели два караульных и выйдя, остались снаружи. Кардинал зашёл и прикрыл дверь.

  * * *

  Малый Рейхстаг проходил в старой ратуше Аугсбурга. Здание, построенное в четырнадцатом веке, недавно подновили, сменив обивку на скамьях и стульях. Заседание рейхстага началось ровно в полдень, после ударов и перезвонов колоколов.

  В нём приняли участие совет курфюрстов, совет имперских князей и совет имперских городов германских земель. Предметом обсуждения было рассмотрение учения Мартина Лютера. На заседание рейхстага он был приглашён, но не явился, опасаясь ареста за призывы к бунту. Гарантий безопасности ему никто не давал, поэтому Лютер, тайно бежавший в Страсбург, там и скрывался.

  Открывший заседание секретарь, представив присутствующих, объявил:

  - Так как учение Мартина Лютера обвиняет Римский Престол и лично Папу Александра Шестого, а также по причине того, что инициатором рейхстага выступил Папа Александр, первое слово даётся кардинал-архиепископу Кристобалю Коломбо.

  Кардинал прошёл за кафедру и оглядел зал. Взгляд его был спокоен и суров.

  - Единая Церковь Христа не первый раз переживает попытки её раскола. В этот раз некто Мартин Лютер, возомнил себя могущим обвинять и судить, извратил некоторые события и порядки, не разобрался в первопричинах нарушений, огульно обвинил и Церковь, и её главу - Папу, в тяжких грехах.

  Не буду здесь вдаваться в подробности. Папа лично объяснил всё в своих буллах и даже покаялся в своих грехах перед паствой. Сейчас он, вы знаете, молится о нашем и своём спасении в святых местах.

  Что касается не самого Лютера, а об его, так называемом "учении". По сути, никакого учения в его записях нет, а есть набор фраз и, якобы "умных" тезисов. Некоторых - спорных, некоторых - банальных.

  Святой престол, вы уже знаете, подготовил переводы Обоих Заветов на пять основных языков германских земель. Это говорит, что работы по переводам начались сразу, как только Папа Александр Шестой заступил на должность главы Римской Церкви в 1492 году. Враги Церкви узнав о том, решили опередить события и поднять народное восстание, очернив и Ватикан, и Папу. Эти враги нами выявлены. Один из них был церемониймейстером Ватикана. Он, Иоганн Буркард, и являлся основным распространителем выдуманных им историй, о, якобы, событиях, происходивших в Ватикане с Папой Борха и его семьёй.

  Мы провели тщательное расследование, и пришли к выводу, что ни одно из описанных в дневнике Буркарда событий не имело место. Это подтверждается протоколом заседания консистории, заверенным подписями ста двух кардиналов.

  Присутствующие в ратуше одобрительно захлопали.

  - Ватикан и Папа считают Лютера не еретиком, а вражеским наймитом, как и его, выявленные нами, сообщники. Часть из них уже пойманы, другие, как и сам Лютер, будут пойманы, где бы они не находились, и предстанут перед судом и палачом. Папа Александр полагает, что Лютера нужно признать преступником Римской Империи и в соответствии с этим, объявить в имперский, а возможно и международный розыск. Он вполне мог окопаться на территории островов Британии или в других государствах.

  Зал ратуши аплодировал.

  - Если у кого-то есть другие мнения, мы готовы их выслушать. Я уполномочен Папой Александром подписать совместное постановление.

  Вставали и говорили многие, но смысл выступлений сводился к тому, что все решения и буллы Папы Римского, очень своевременны, и способствовали к погашению крестьянских бунтов. Особенно всех восхитили качественно отпечатанные книги библии, переведённой на языки Германии, привезённые миссией Коломбо. На эти восторженные дефиниции было потрачено больше половины времени выступающих.

  После того, как все высказались и проголосовали за одобрение предложения Папы, слово снова попросил Коломбо.

  - Уважаемые участники рейхстага высказывали благодарность Папе за успокоение бунта, но, как мне не прискорбно констатировать, я считаю, что бунт не подавлен, а лишь приостановлен, и готов вспыхнуть хоть завтра, если вы не примите здесь правильного решения.

  Папа Александр считает, что налоговое бремя, лежащее на народе чрезмерно. Ограничения использования ресурсов: леса, рыбы, воды и других - надуманы. Если, господа, вы не измените своего отношения к народу, согласно библейским заповедям, то следующий бунт не за горами. Не желаете ли вы обсудить и эту тему? Чтобы нам не собираться через неделю. У меня имеются полномочия Папы и на обсуждение этой проблемы.

  На трибуну вышел круглолицый господин, оказавшийся, по словам секретаря, саксонским курфюрстом Фридрихом, основателем университета, где преподавал Лютер и тайный его поклонник. В обсуждении первого вопроса он не участвовал.

  - Я не участвовал в обсуждении первого вопроса, потому что солидарен с Папой Александром, что некоторые постулаты "учения Лютера" верные. То, что он шагнул дальше, взбунтовав народ, я категорически порицаю. Однако, я не считаю предложенные Папой Александром, через уважаемого кардинал-архиепископа Коломбо рекомендации в настоящее время своевременными. Нам всем, как никому, известно, какие тяготы лежат на нас, какая ответственность по пополнению бюджета, снабжения и вормирования войск.

  Фридрих за свой ум и образованность, был очень уважаемым в Германии человеком.

  - К тому же... Мы в одна тысяча пятисотом году здесь же на рейхстаге принимали решение об Имперском правительстве. Под председательствованием императора Максимилиана, господа. Считаю, что было бы уместным, вопрос, предложенный к обсуждению кардинал-архиепископом, обсуждать пок же в присутствии императора.

  Фридрих сел на своё место, а на трибуну снова поднялся Коломбо.

  - Вы, господа, наверняка знаете, что я обременён Папой руководством ордена Иисуса в полномочиях которого нести слово Божье и каноны Римской Церкви неверным и еретикам. За время крестьянских волнений сто тридцать семь наших братьев сложили головы от рук лютеранских бесчинцев. Мы, как никто лучше, знаем настроение народа, и предостерегаем вас от излишней самонадеянности.

  Но Коломбо не захотели услышать. Многие считали, что и так сделали широкий жест в сторону Рима, не подняв вопрос морали Папы и его семьи. В раскаяние Папы Борха мало кто из знати верил, суда по себе, потому, что знать этого времени вела себя точно также, а то и сильно хуже, чем семья Борха.

  Не оставаясь на ночлег Коломбо сразу после заседания в ратуше сел в свою повозку и уехал. Князь-епископ Фридрих фон Цоллерн не успел сообщить генералу ордена о своём решении. Но правильно поняв обстановку, бросился бежать домой, и, буквально через час, выехал из города на юг, и через два дня был в Инсбурге, где его и догнали вести о Жутком Крестьянском Бунте, частично уничтожившим Аугсбург, значительно Мюнхен и Мангейм, слегка затронувшем Нюрнберг и полностью добившим Штутгард.

  Как правильно говорил Коломбо, крестьяне затаились в ожидании справедливости. Разочаровавшись, они подняли на вилы всех, оставшихся на ночлег в Аугсбурге участников заседания рейхстага, каким-то образом вычислив места их проживания. Вытаскивая их рано утром из тёплых постелей, крестьяне и горожане пригнали их по снежным улицам к ратуше босиком.

  Собрав всех вчерашних заседателей, за исключением немногих, поверивших Коломбо, и сбежавших, народ заставил их подписать уже готовое решение, потом, испачкав заседателей дёгтем и обсыпав куриным пухом, выгнали из ратуши и погнали по городу под свист и улюлюканье.

  Саксонский курфюрст Фридрих издевательства не выдержал, как и ещё несколько имперских представителей. Почему-то все они тайно сочувствовали Лютеру и были связаны с английским резидентом в Страсбурге.

  Народный бунт длился пять дней, потом резко утих, но на дверях всех ратуш висели, прибитые гвоздями, одинаковые листы пергамента с двумя словами: "Два месяца".

  * * *

  - Вы, Мартин, пессимист, - отрезая кусок варёной оленины и накалывая его двузубой вилкой, сказал Томас Говард. - В Англии вас никто не достанет. Особенно в нашем замке.

  - В замке, то, да... А если в Лондон? Погулять? Или покататься верхом? Я охоту люблю. Меня ломает, если я кого-нибудь не подстрелю хотя бы раз в месяц. А уже прошло больше двух с моей последней охоты.

  - Погулять в Лондоне? Вы ещё и шутник? У вас и обуви соответствующей нет. Как вы думаете, Мартин, как они смогли узнать про наши с вами связи? Мы действовали предельно осмотрительно. Вы знаете, что Страсбург сожгли повстанцы?

  - Да что вы говорите? Жаль, красивый город...

  - Был, Мартин, был красивый. Остались, практически, руины. Народные бунты...

  - И кто же их идейный вдохновитель, Томас? Уж не я, это точно. Папа, хитрец... Выбил все мои аргументы. Так кто вдохновитель восстания во Франции?

  - Не мы, Мартин, честно, не мы.

  - Честно? Не верю, - смеясь сказал Мартин. - Покайтесь, Томас.

  - Ну если только чуть-чуть, - рассмеялся ему в ответ Томас Говард.

  - Куёте железо, пока горячо? Если не в Германии, так во Франции?

  - Зачем добру пропадать, Мартин? Вы такую волну подняли! Грех не воспользоваться. Жаль религиозная тема угасла. Два барабана - лучше одного, но и один поднимает полки! Во Франции мы наоборот, подняли народ под знамёнами Папы. Они своих реформаторов лупят и феодалов. Папа сейчас в фаворе у народа. Да и знать германская на своей шкуре поняла мудрость Рима.

  - Я всё не пойму никак, Томас, какую вы силу представляете?

  - Англию, сэр. Я - лорд-казначей Англии.

  - О, как! - Удивился Мартин. - Весьма польщён! К менее важному лицу меня не могли устроить? Мне у же стало неловко...

  - А мой шикарный замок вас не смутил? - Засмеялся Говард. - Вряд ли у кого-то менее "важного", как вы выразились может быть такой замок.

  - Это да. Я, почему-то, только сейчас понял это. Вы, вероятно, герцог, сэр?

  - Пока нет. Мы с королём враждовали и он забрал мой титул. Я пока граф, граф Суррей. Но, я думаю, он скоро простит меня.

  - Но... Чем моя персона привлекла лорд-казначея? Финансы и религия... так далеки.

  - Вы, уважаемый господин Лютер, ошибаетесь. Финансистам до всего есть дело. Деньги делаются из всего, даже из воздуха. А уж из религии. Вы же сами в своих сочинениях обвиняли Рим, что они делают деньги из воздуха.

  - То есть?

  - А индульгенции? - Рассмеялся Говард. - Продажа ничем не обеспеченных бумажек!

  - Действительно, - с удивлением согласился Мартин.

  - Финансы - кровь огромного мирового организма и мы хотим, чтобы она текла к нам. А для этого надо, чтобы, других частей было меньше, или они меньше потребляли финансов.

  - Достаточно цинично, лорд-казначей, граф, Томас Говард, вам не кажется?

  - Конечно кажется, уважаемый Мартин. Но ещё мне кажется, что вы умный человек, и всё поймёте правильно. Жизнь вообще - циничная штука, а уж добывание денег... Кто успел, тот и съел.

  - Ну хорошо. Вы хотите сказать, что лорд-казначею могу быть интересен я, профессор теологии и философии?

  - Вы, уважаемый профессор, мне интересны, потому что не побоялись выступить против Ватикана, этого монстра, растянувшего свои щупальца и пытающегося опутать ими весь наш шарик. И смогли организовать народные массы на вооружённое столкновение с регулярными войсками.

  - Ой! Да какие они там регулярные?! Император завяз в конфликтах с Османами. В городах в основном ополченцы, да небольшие отряды феодалов.

  - Мне импонирует ваша скромность, Мартин. И вы можете гордиться. Всё, что вы предложили - Папа утвердил.

  - Я то хотел не этого, а отрыва от Римской Церкви, а он, хитрый бес... Как он смог перевести библию? На пять наречий! Да так точно к оригиналу! И напечатать!

  - Если я правильно вас понимаю, вы готовы продолжить борьбу с Ватиканом?

  - Естественно! - Воскликнул Мартин. - Но как?

  - Об этом мы подумаем с вами вместе. А пока... Давайте продолжим трапезу.

  Глава двадцать четвёртая. Январь 1503 год.

  Папа Борха на вилле Алехандро Санчеса отдыхал душой и трудился телом.

  Ни в какие "палестины" он не поплыл. Когда его галера вышла в море, возле Сицилии её встретил, давно ожидающий её четырёхмачтовый парусник с элегантными обводами.

  По взятому на себя обету, во время паломничества, Папа Борха, должен был молчать и находиться с прикрытым капюшоном лицом. Сейчас от монахов сопровождавших его в паломничество, он отличался лишь цветом плаща.

  Борха, поменявшись с одним из монахов плащами, прикрывшись капюшоном, вышел на палубу галеры, и перешёл на палубу парусника. Без какого-то ни было сопровождения. Подмену экипаж галеры не заметил.

  Прибыв в Лиссабон, Борха инкогнито, в сопровождении монахов иезуитов, перебрался на виллу Алехандро. Сам Алехандро жил в новой вилле, стоявшей недалеко от первой. Первая вилла превратилась в испытательный полигон для его придумок и механизмов, имела небольшой пороховой погреб и стала для семьи не вполне безопасна.

  На выдержанного и мало-эмоционального Борха вилла произвела впечатление взорвавшегося пушечного заряда. Борха днями расхаживал ошарашенный по вилле и удивлялся моделям кораблей, механизмов и диковинным вещицам. Пересмотреть всё за раз было не возможно, и вот уже четыре месяца Борха жил среди механических чудес.

  В вилле были часы с маятником и лифт на второй этаж, поднимающийся силой противовесной кабины, в которой опускались двое слуг.

  Борха был в восторге от деревообрабатывающих станков, лично попробовав поработать на токарном. Потом принял участие в строительстве модели летательного аппарата, движущегося в воздухе с помощью пропеллера, вращающегося от скрученной резины. Пилил, строгал, клеил и в конце концов, был поражён эффектом полёта резиномоторного самолёта, сделанного его руками.

  - Послушайте, Алехандро... Я понимаю, что большие корабли таким, как вы говорите, движителем, не сдвинуть, но если придумать другой движитель?

  - Нужна большая сила, Родриго. Я думаю использовать силу воды, кипящей в котле. Вы не задумывались, что будет если очень плотно закрыть котёл?

  - Нет, Алехандро, не задумывался, - вздохнул Папа.

  - Я вам сейчас покажу.

  Алехандро подошёл к столу на котором стояли стеклянные колбы и другие сосуды, зажёг спиртовку и пододвинул её под закреплённую на вертикальной штанге колбу с водой. Прикрыв её плотно пробкой, он сказал:

  - Смотрите, что сейчас будет.

  Вода в колбе быстро закипела и через мгновение пробка вылетела с характерным звуком.

  Борха вздрогнул от звука и неожиданности, посмотрел на Алехандро и сказал:

  - Тут есть над чем подумать, Алехандро.

  - Мне рассказывают моряки, пришедшие из Нового Света, что у тамошних... жителей есть корабли, двигающиеся без парусов. И большие корабли, сир. Значит такие движители возможны и они существуют.

  В "семьдесят один" Борха соответствовал своим годам. Огонь, как говориться, уже угасал, но дым ещё шёл. Однако статус "инкогнито" и монашеская ряса не позволяли Борха вести разгульную жизнь, поэтому он увлёкся моделированием.

  Труд в мастерских и на приусадебном участке, ежедневные плавательные упражнения в бассейне и качественная еда, доставляемая из ресторана Хуана Гонсалеса, приободрили Папу Борха.

  Тесть Алехандро, узнав, что на вилле зятя появились какие-то монахи, лично приехал на верфь и поинтересовался о них.

  - Ватикан прислал монахов ордена Иисуса разобраться в моих игрушках. Говорят, хотят открыть в университете инженерную кафедру.

  - Это они тебя на костёр примеряют, Алехандро. Чаще посещай храм и исповедуйся. Говорят, эти иезуиты - псы Папы, прости господи.

  - Может вы и правы. Да меня, вроде, не за что...

  - Был бы человек, а повод поджарить его найдётся.

  - Они предлагают мне открыть колледж прямо на моей вилле. Обещают оплачивать профессорскую ставку.

  - Ну, тогда, действительно, заинтересовались по-доброму.

  - Да нет у меня на это время.

  - Найди, Алехандро, найди время. Передавай свои знания.

  * * *

  В отсутствии Папы, его дела, фактически, взял на себя Чезаре Борха, кроме пустопорожних переговоров и церемоний. Новый церемониймейстер, иезуит второго ранга, со своими обязанностями справлялся. Ватиканские службы работали, как заведённые часы, и Чезаре полностью отдался управлению провинциями и городами.

  Кстати... На "мостовой" башне крепости Святого Ангела установили механические часы. Первые и единственные, пока, в Италии. Часы, вышедшие из мастерской Ордена Иисуса, обустроенной тут же в крепости.

  Лето одна тысяча пятьсот третьего года выдалось жарким: и по причине высоких температур, и по причине начавшихся военных столкновений Франции с Испанией.

  - О чем вы сейчас думаете, магистр? - Спросил Чезаре, сидя вечером под навесом, оплетенным виноградными лозами, отщипывая по одной спелые синие ягоды.

  - Я думаю о том, как остановить Людовика? Вернее, его полчища, грабящие наши города.

  - Вы полагаете, надо помочь Фердинанду?

  - Я полагаю, что надо навалять им обоим, и отбить охоту шляться по нашей земле.

  Чезаре удивлённо посмотрел на Коломбо.

  - Вы, магистр, удивляете меня... Как вы говорите? Э... Своим патриотизмом. Вы же его воспитываете в своих монахах?

  - Не в монахах, мессир, в детях. Любовь к Родине.

  - Ну да, ну да... Раньше вы не проявляли его открыто.

  - Я привыкаю к вам, мессир, и иногда позволяю себе открытость. Этого не повториться, мессир.

  - Да, нет, магистр, это хорошо! Это мне нравится. А то... Разговариваешь с вами не как с человеком, а как с... оракулом. Это утомляет. Пора нам подружиться, как вы считаете? Вы доказали свою преданность нашему дому, Папе и подтвердили свои способности заглядывать в будущее. Прошёл август, и случилось всё, что вы и предсказывали.

  - Я с благодарностью принимаю ваше предложение, мессир.

  - Чезаре, Кристо, Чезаре! Так что в имеете ввиду? И что значит: "навалять"?

  - Надавать оплеух так, чтобы они катились отсюда кубарем.

  Чезаре вскинул брови, заулыбался и рассмеялся.

  - Я представил эту картину: франки катятся с Ватиканского холма. Вы поэт, Кристо.

  - Я музыкант, - тихо сказал Коломбо. - Был когда-то.

  - А я так и не слышал вашей флейты, Кристо. Сыграйте мне, - попросил он, - как-нибудь.

  - Как-нибудь, мессир. Обязательно. Может быть и сегодня. Вечер уж больно хорош. Конец лета...

  - И всё-таки... Ты что-то можешь предложить?

  - В орден вступил один... алхимик. Ещё в пятьсот первом году... Он всё пытался порох усилить. Мы слегка организовали экзерсисами его голову и дали ему возможность работать... Он сделал очень сильный порох, мессир.

  - Чезаре, Кристо, Чезаре. Привыкай. И что?

  - У нас есть опытные солдаты... бывшие солдаты... Но они сейчас стали ещё лучше солдаты, чем были. Истязания и испытания тела сделали их стойкими и сильными. И самоотверженными. Они могут пронести "порох" к врагам и взорвать его там.

  - И тебе не жаль своих братьев? - Удивился Чезаре.

  - Жалость - грех. Мне не жаль их, но отдавать жизнь им не придётся. Этим же алхимиком изготовлены взрыватели с часовым механизмом. Бомбы взорвутся задолго после того, как наши братья уйдут из расположения франков. И это отведёт от них подозрение.

  - Ловко!

  - А ещё... Наши братья готовы начать тайную войну с войсками Людовика. Неуловимые "народные" отряды будут нападать на небольшие группы франков.

  - Не разозлим ли мы Людовика?

  - Даже если и разозлим, он не рискнёт напасть на Рим во время войны с Фердинандом. А вообще-то, надо собирать ополчение. Надо обязать каждый город содержать свою армию. И, вообще, дать городам больше самостоятельности и прав.

  - Ну... С этим мы пока торопиться не будем. Я это делаю, но постепенно. А вот с ополчением и с тайной войной мне нравится. Когда сможете начать?

  - Мины, уже заложены, осталось взорвать.

  - Да как так-то? Когда заложены?

  - А вот сейчас и заложены. После нашего с вами разговора. Я дал команду. Пока только в пяти местах, но "бахнет" знатно. И сегодня же начнутся нападения.

  * * *

  "Бахнуло" так, что войска Людовика, утратив пороховые запасы и части пушек, ежедневно неся без боёв потери в живой силе, отступили к Пизе, опасаясь нападения испанцев, а сам король срочно выехал из Милана и приехал в Рим.

  Встреча с королём Франции проходила в замке Святого Ангела на половине, отведённой, Чезаре.

  Людовик был хмур.

  - Вы снова отстроили крепость и замок... Учли слабые места? - Спросил Людовик.

  - Сейчас их гораздо меньше.

  - У вас тут есть водопровод, ванны, ватерклозет... Как долго вы сможете обороняться?

  - Это военные секреты, сир, - улыбаясь ответил Чезаре.

  - Разве могут быть секреты у вассала от своего господина? - Всё ещё мрачно спросил Людовик.

  - Это не мои секреты, сир.

  - А ответьте тогда, герцог, что твориться у вас. Вы развязали войну?

  - Если вы про, так называемых, "народных мстителей", то с ними мы уже разобрались, выловили и казнили.

  - А взрывы?

  - Какое отношение мы имеем к вашим взрывам, сир? Это ваша армия, ваши люди... Моих там нет никого.

  - Это ваши лазутчики! - Выкрикнул Людовик.

  - Вы хотите меня оскорбить, сир? - Спросил Чезаре спокойно.

  Людовик вспыхнул, потом его лицо пошло пятнами. Ему было тридцать пять лет Чезаре - двадцать три. По силе они были равны. Но Чезаре, как герцог французской Валентии, был вассалом Французского короля. И, по законам этого времени, дуэли между господином и вассалом были невозможны.

  Однако рвать отношения Людовик не хотел. Он видел, как усилился Рим и лично Чезаре за эти несколько лет. Остаться без такого союзника - означало потерять север Италии, чего ему не хотелось.

  - Это могли быть и лазутчики испанцев, я понимаю. Извините меня, герцог, - извинился Людовик, одновременно напомнив, кто кому вассал.

  - Ваши войска, сир, ведут себя на территории Италии, как у себя дома, а это не так. Вы пополняете свои запасы, обирая крестьян. Моих крестьян, сир. У вашей армии нет продуктового обоза, сир, они берут всё, что видят.

  - Так было всегда, - буркнул король.

  - Теперь так не будет, сир. Народ устал и не будет терпеть грабежи и произвол ваших солдат, каждый из которых мнит себя бароном.

  - Вы мне угрожаете?

  - Помилуйте, сир... Я дал своим городам статус свободных, сир. В каждом городе создана своя армия. Это, конечно не значит, что они остались в одиночестве со своими врагами. Наоборот. По новому закону они обязаны предоставить свою армию своему королю... В моё подчинение, сир. Так как я являюсь теперь королём государства Романия, сир. Папа Александр согласился с моим предложением объединить, захваченные мной города, в одну территорию и утвердил меня в статусе короля. Флоренция и Пиза добровольно вошли в составмоего королевства. Валентия, кстати, теперь территория Романии, сир.

  - Да как вы смеете, мальчишка! - Вспылил Людовик, но Чезаре жестом остановил его.

  - Я предостерегаю вас, король от повторных оскорблений. Хоть наши статусы равны, я не стану вызывать вас на дуэль, потому, что вы отныне мой пленник.

  - Да как можно?! Это позор! Вы опозорите честь вашей семьи и ваших потомков! Какой вы король?! Какое королевство Романия?! Я не уведомлён!

  - Уведомлены, сир. Официально и в положенные сроки. Ещё в августе мы отправили вам уведомление и буллу Папы Александра. Послали и ноту протеста о недопустимости нахождения ваших войск на территории моего королевства. Всё через вашего посла в Ватикане, сир.

  - Но... Я не получал...

  - И чья в том вина, сир?

  - Но я ваш гость!

  - Я вас не приглашал. Вы, без уведомления, прибыли в моё королевство, хотя, по сути, между нами, действительно, война.

  Людовик поднялся из кресла и гордо вскинул подбородок.

  - Мои войска сотрут вас в порошок, подлый предатель!

  - Не думаю. Вы ведь не хотите умереть? Или хотите?

  - Вы не посмеете!

  - А я и не желаю вашей смерти. Мне вы нужны живым, как щит. Надёжный щит от необдуманных поступков ваших генералов. А в случае, если они всё же двинутся на Рим, я стану высылать им вас по частям. Не мните себе, что я буду ждать подхода ваших войск к стенам Рима. Каждый их шаг по моей земле отразится на вас в буквальном смысле.

  - Вы изверг! - Со страхом в глазах произнёс Людовик.

  - Отнюдь. Я придерживаюсь принципа необходимой достаточности. А вот ваш отец Людовик Одиннадцатый привязал к скамье под эшафотом детей герцога Арманьяка, после казни которого, на них текла кровь их отца. А после этого их доставили в Бастилию, где привязывали к столбу и секли, выдирая по зубу каждые три месяца.

  Я буду гуманнее. Думаю, что одного вашего мизинца с перстнем будет достаточно, чтобы остановить ваши войска. Всё, Людовик! Вы мне надоели, - сказал, махнув рукой с зажатым в руке платком, Чезаре. - Стража!

  Людовика увели. Из-за портьеры вышел Коломбо, сидевший в небольшом кабинете во время разговора двух королей.

  - По-моему, хорошо получилось! - Возбуждённо воскликнул Чезаре.

  - Хорошо, - согласился магистр.

  - Однако, сейчас и Англия, и Венеция, и Арагон объединятся, - задумчиво сказал Чезаре.

  - Объединяться, - согласился Коломбо.

  - Как-то вы спокойно об этом говорите... И что нам делать?

  - Сдаваться, - сказал Коломбо.

  Чезаре вздрогнув, посмотрел на магистра.

  - В смысле - сдаваться? Кому сдаваться? - Возмутился Чезаре и его рука потянулась к шпаге.

  - Я, мессир, шучу, - пояснил Коломбо. - Вы задали мне странный вопрос, и я соизволил пошутить. Простите меня, мессир.

  - Прощаю, магистр, и повторяю свой вопрос: что делать?

  - Воевать, мессир. Наши монахи находящиеся в Лиссабоне, сообщили мне, что договорились с Алехандро Санчесом об аренде его кораблей. Заплатим ему потом, - добавил он, видя непроизвольный жест Чезаре. - Когда захватим Венецию. Каждый его корабль несёт по сорок пушек. Пушки Санчеса крепкие и выдерживают наш новый порох. Они там испытали. Ядра летят намного дальше...

  - Ты предлагаешь напасть на Венецию?

  - Да. Зачем ждать объединения наших врагов. Нападём с моря, разрушим их крепости, города.

  - А их флот?

  - И флот. Санчес отдаёт нам восемь своих кораблей и весь запас лучших ядер. Венецианские корабли вооружены слабо. Максимум десятью пушками. Хотя их и много.

  - Хороший у тебя друг. Что же он просит взамен?

  - Я застал его врасплох своей просьбой. Он пока не знает, что попросить.

  - Мне бы такого друга, чтобы он не раздумывая мог отдать четырёхсотпушечную флотилию.

  Чезаре Борха помолчал.

  - Хотя, у меня есть вы, Коломбо. Вы ведь мой друг?

  - Я ваш друг, Чезаре.

  - Как там отец? - Вдруг спросил Борха младший. Это был первый случай, когда Чезаре называл его так, в присутствии посторонних.

  Магистр приподнял глаза в небо и сказал:

  - Обрезает виноград. Ноябрь.

  - Пора ему возвращаться.

  - Думаете? Ему там нравится. Он лично построил модель галеры и сейчас снаряжает её такелажем и стреляющими пушками.

  - Море закроется. Война скоро.

  - Вот именно. Он может попасть в плен. Сейчас за ним будут охотиться все наши враги. А там он в полной безопасности.

  - Наверное...

  Глава двадцать пятая.

  Флот Рима подошёл к проливу у острова Лидо четырнадцатого января одна тысяча пятьсот третьего года. При встречном северном ветре шли галсами в кильватер за флагманом.

  - Вижу дым! - Крикнул с мачты вперёдсмотрящий.

  - Обнаружили. Хорошо несут службу, - сказал капитан старшему офицеру, стоящему рядом на баке. - Девяносто вправо, - сказал о матросу-репитеру.

  Корабль немедленно переложился на правый борт.

  - Ветер пять узлов, норд, - сказал помощник.

  - И так вижу, - сказал капитан. - Мы сейчас с приливом, как килька в бутылку проскочим. Канониры на товсь.

  - Канониры на товсь! - Крикнул матрос.

  - Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь... - Считал капитан. - Лево девяносто! Держаться фарватера.

  - Есть девяносто, держаться фарватера, - донеслось с кормы. Когда парусник выполнил манёвр, капитан посмотрел на свою флотилию. Вроде все шли ровно.

  - Хорошо! - Сказал он сам себе по-русски. - Левый борт, "пли" по готовности!

  Узкий фарватер, рассчитанный на галеры, при встречном ветре для парусников был непроходимый. Посмотрев на воду за кормой, Гончаров Игорь Борисович показал пальцем на муть на воде поднявшуюся от донного ила.

  - Цепляем. Тут можно так вляпаться, буксиром не снимешь. Бывало у меня такое в Китае. Танкер засосало так, что двумя буксирами сдёргивали. - Сказал он старшему офицеру.

  - А мы, как-то на джипе сели пузом. Присосались тоже конкретно, - ответил тот. - Прилив поможет.

  Он посмотрел на свои наручные часы.

  - Время: восемь - ноль семь. Отлив через час.

  Крепость острова на флагман не отреагировала и ругнулась пушками только по третьему паруснику. Тот громыхнул правым бортом и в крепости захлопали взрывы. Прицельно бить третий не стал, бил навесом.

  Флагман, тем временем, поравнялся с другой крепостью и выпалил ядра левым бортом. Дистанция двести метров, достаточная для прицельного выстрела новыми зарядами, позволила разрушить часть стены. Сорок бомб, заряженные октогеном, нанесли непоправимый урон маленькой шестипушечному бастиону. Залпом второго корабля крепость была разрушена.

  Тем временем флагман вошёл в канал и получил первое ядро в правую скулу. Удар пришёлся чуть выше ватерлинии, но ядро отрикошетило и нырнуло в воду.

  - Лево пять, - сказал капитан. - Правый борт, по готовности.

  Послышался залп с правого борта и бомбы обрушились на крепость Святого Андрея. Крепость ответила залпом четырнадцати орудий. Однако её пушки, стоящие на уровне воды и предназначенные бить по бортам, как можно ниже к воде, урона флагману не нанесли. По ватерлинии и ниже доски бортов, и шпангоуты у всех кораблей Санчеса стояли утолщенные.

  Крепкое венесуэльское дерево в бортах парусников Алехандро намного превосходило возможности современной артиллерии.

  Ядра из крепости летели над водой, рикошетя от неё, как блинчики, и были бы серьёзной угрозой для любого современного судна. Кроме кораблей этой флотилии.

  А вот бомбы флагмана, ударившие по орудийным портам крепости, обрушили камень и засыпали орудия. Залпом второго корабля крепость была разрушена наполовину, четвёртый и пятый корабль довершили начатое.

  С левой стороны перелетела курс флагмана пара ядер.

  - Что за чёрт?! - Ругнулся капитан. - Вроде не было там ничего!

  - Галерный пост, кэп! - Ответил старпом.

  Галера, отвалившая от берега, дымила носовыми пушками.

  - Идут на таран, кэп!

  - Не тратьте на них ядра. Мушкеты товсь.

  Галера разогналась и догоняла флагман.

  - Лево десять.

  Фрегат подставил острому тарану галеры левый борт, убрав с линии атаки руль, и галера, ломая вёсла заскользила вдоль борта, скрежеща тараном по борту, как по железу. Вразнобой защёлкали выстрелы мушкетов.

  - Атас! - Крикнул старпом. - Граната!

  Он метнул за борт чугунный шар. Громыхнуло, и по борту застучали осколки. За бортом послышались крики и стоны раненых.

  - Право девяносто! - Скомандовал капитан. Фрегат повернул к арсеналу, но капитан увидел, что туда уже свернул ведомый. Строй был нарушен и флагман, действуя по плану номер "б", снова повернул налево, возглавив группу "разрушителей".

  - Заряды осколочные, - скомандовал он. - По всем атакующим галерам и судам, навесом по берегу. Огонь по готовности.

  Флагман шёл вдоль основного острова Венеции и расстреливал в лагуне всё, что "шевелиться". Пять кораблей его группы повторяли его манёвры.

  Москитный флот венецианцев из более чем сорока галер кинулся им наперерез, однако несколько орудийных залпов оставили от него плавающие обломки. Галеры, предназначенные для таранных атак, переходящих к абордажу, с римскими парусниками справиться не могли.

  Те немногие галеры, что прорывались через бомбовый заслон, своим тараном урона, нападавшим не наносили. Обстрелянные мушкетёрами сотни абордажников погибли, не сумев высадиться на корабли противника. Их стрелковое оружие, предназначенное для ближнего боя, в данной ситуации было бесполезно.

  Через два часа безрезультативных попыток выбить римский флот из Лагуны, венецианцы выслали парламентёров. Небольшой восьмивёсельный ял отошёл от берега, мимо которого курсировала группа "разрушителей". На носу лодки стоял офицер и размахивал руками с зажатыми в кулаках белыми платками. Белого флага здесь ещё не знали.

  Флагман в это время был в стороне, и ял подошёл к ближайшему к нему "дестроеру". К тому времени стало понятно, что плавсредства у обороняющихся закончились и пять фрегатов заякорились, выстроившись в линию, и расстреливали городские постройки, запуская бомбы по высоким траекториям.

  Посланный по понятному адресу парламентёр, отвалил от ведомого и погрёб к флагману.

  Функции парламентёра выполнял, как оказалось, пожилой человек в парадном адмиральском мундире. Поднявшись на борт фрегата, он представился:

  - Ян Мунк, адмирал флота Венетской Республики.

  - Игнаре Борха, адмирал флота Романии, капитан флагмана римской эскадры.

  - Родственник Папы?

  - А это сейчас важно?

  - Меня послали уточнить, какая форма капитуляции вас устроит? Или может вас устроит откуп? На какую сумму вы рассчитываете?

  - Нашего короля, Чезаре Борха, устроит полная капитуляция и переход под его юрисдикцию.

  - Но, это невозможно! - Воскликнул адмирал. - Венеция - республика. У нас правит народ.

  - Я не уполномочен вести переговоры о форме правления в Венеции. Я уполномочен, либо взять город под своё временное управление, до прибытия наместника, либо разрушить его. Выбирайте.

  * * *

  - С Венецией, как-то легко получилось, - задумчиво сказал Чезаре Борха.

  - Легко, потому что борта у кораблей Санчеса - непробиваемая армата - броня, и заряды с бомбами у нас сокрушительные, и капитаны Санчеса, те ещё ювелиры. Я читал отчёт флагмана. Они при встречном ветре вошли в пролив, как нить в иглу.

  - Не верится, что эти вечные сеятели раздора под нашей рукой. Хотя... Сеять раздор они не перестанут никогда.

  - Конкуренция. Торговля - вечный раздор и войны. А они ею слишком долго занимаются. И ещё... Венецианские купцы слишком зажирели на беспошлинной торговле и на крестовых походах. Неплохо бы им создать проблемы... А потом их решать.

  - Какие проблемы?

  - Например, подкинуть им пиратов в адриатическое море. Есть там независимый остров Ластово. На нём сейчас независимая республика. Вот там и сделать базу пиратов. Двух броненосцев будет достаточно, чтобы сбить спесь с венецианцев. Заодно пополним свои запасы. Что там они возят? Придут к тебе с поклоном обязательно.

  - Они не с поклоном придут, а с претензией, что я не обеспечиваю безопасность торговых маршрутов.

  - Это да...

  - Вернулись твои броненосцы?

  - Вернулись. Курсируют вдоль берега.

  - А англы?

  - Гибралтар прошло, не заходя в Лиссабон, тридцать семь кораблей. Скорее всего, рассчитывают на отдых в Сицилии. Пополнятся испанскими наёмниками и нападут на нас.

  - Это точно. Их пушки жалко. В смысле, бронзу. Если потонут.

  - Да, бронзу жалко, - согласился магистр.

  * * *

  - Капитан! С "Шустрого" семафорят: "вижу корабли".

  - Отсемафорьте: "Всем. Боевая тревога". Боцман! Свистать всех наверх. Занять боевые посты. Значит, решили проверить крепость наших бортов и своих лбов... Старпом! Бить осколочными по рангоуту и такелажу. Чтобы ни одна лохань не затонула!

  - Есть, бить осколочными!

  - Семафорь: "В кильватер".

  - Есть: "В кильватер".

  - Вот сапожники! - Выругался Борис, глядя на англичан. - Как дети... Аж жалко. Ну честно! Когда они строем научаться ходить?

  - В семнадцатом веке, капитан. На галерах они уже научились, а оснастка у всех разная.

  Английская эскадра, завидев противника, задвигалась не организованно, а хаотично. Некоторые парусники взяли полный ветер и вырвались вперёд, другие стали лавировать. Попутный ветер в пятнадцать узлов давал английской эскадре преимущество.

  Двигавшиеся в кильватер броненосцы шли курсом "зюйд" против ветра левым галсом, постепенно огибая и охватывая англичан дугой. Пушки на английских судах не позволяли вести эффективный бой на дистанциях более ста метров. Да и долетавшие на такой дистанции ядра борта даже обычных судов не пробивали, а их малый калибр не наносил значительного урона мачтам.

  Слаженный залп восьми римских фрегатов с дистанции двести метров произвёл эффект "взрыва мозга" у англичан в прямом и переносном смыслах.

  Наведённые по дальномерам бортовые орудия снесли такелаж и мачты. Залпы со всех броненосцев прозвучали практически слитно. Орудия выстрелили по семафору флагмана, когда он завершил доворот эскадры. Манёвр был выверен и отработан многократно, поэтому дуга была идеальной.

  Продолжая движение, флагман и его ведомые одновременно развернулись под ветер, единым фронтом догнали английскую флотилию и расстреляли её, синхронно лавируя. Лишившись оснастки и команды, английская флотилия легла в дрейф и сдалась. Ни одно судно не затонуло. Ни одна пушка не пострадала.

  * * *

  Для пиратства в Адриатике снарядили три маленьких двадцатиметровых каракки, похожих на обычные, но с бортами из сукупиры и двенадцатью пушками: по одной с носа и кормы, и по пять по обоим бортам второй палубы. Закрытые порты не давали представления любопытным о реальной орудийной снаряжённости корабля.

  Орудийные порты на кораблях судостроители шестнадцатого века делать ещё не научились. Надо было резать шпангоуты и связывать их с соседними, а это было непросто. Поэтому, пушки выставляли в круглые отверстия, размером чуть больше диаметров стволов. Прицеливаться через них было трудно. Во время движения судна, отверстия забивали "чопами", чтобы не поступала вода. Стрелять такими пушками можно было только борт в борт.

  Рассчитать высоту расположения порта корабелы шестнадцатого и семнадцатых веков заранее не могли, и вырезали их после спуска судна на воду.

  С кораблями Алехандро было по-другому. Каждый "борт" рассчитывался до начала строительства от киля до клотика. Поэтому эти три каракки выглядели, как игрушки. Паруса из добротной гаванской парусины сшиты были не абы как. Они не провисали и не пучились волдырями. Тёмное дерево старило корабли, но они блестели полированной древесиной так, что посмотреть на них сбежались все жители небольшого островного посёлка.

  * * *

  Алексей уже больше месяца находился в шестнадцатом веке, но прийти в себя до сих пор не мог. Он позвонил по телефону ради смеха и от плохого настроения: с девушкой рассорился, с работой не ладилось. Новое руководство компании перестраивало работу, оптимизируя расходы. Тучи над Алексеем сгущались, и он занялся поиском альтернативы.

  - Фирма "Вперёд в прошлое" слушает, - ответил ему девичий голос.

  - У вас на сайте написано, что есть вакансии... - Он помялся и зачитал по тексту: - "Вакансии: матрос-абордажник, канонир, кок. Категория судна: каракка (пиратский корабль). Район плавания: Адриатическое море. Временной период: начало 16-го века. Цена контракта: по договорённости".

  - Какая вакансия вас интересует?

  - Я, вообще-то, матрос-моторист, но на парусах не ходил. Это другое...

  - Для начала пройдете месячный курс подготовки, ещё месяц простажируетесь. Курс обучения бесплатный. Стажировка - пятьдесят процентов. Включает в себя обучение двум специальностям: матроса парусного судна до второго ранга включительно и подготовка по воинской дисциплине "абордажный бой 16 века".

  - Девушка, можно вопрос?

  - Конечно.

  - Это парусник туристический? Бутафория? Инсценировка? Реконструкция боёв?

  - Нет. Всё реально.

  - И абордажные сражения в шестнадцатом веке? - Усмехнувшись спросил Алексей.

  - Да, - ответил девичий голос.

  - Это, что, "реалити шоу"?

  - Ну... Если вам так будет удобно понять, то - да. Абсолютная реальность. В случае участия в сражениях выплачиваются: медицинская страховка, выплаты за увечья..., но у нас очень хорошие хирурги. Выплачиваются "боевые" ... Это премии...

  - Что такое "боевые", я знаю.

  - У вас есть опыт?

  - Есть.

  - Ваш возраст?

  - Тридцать один. Куда придти на собеседование?

  Алексей сразу понял, что это фирма для тайной вербовки наёмников. И даже реклама на сайте: "Если вам по душе пиратская жизнь: деньги, вино и женщины...", не переубеждали его в обратном.

  Однако, придя по указанному девушкой адресу и прочитав контракт, он ничего про наёмничество в нём не нашёл. И девушка упорно стояла на своих словах: настоящий шестнадцатый век, пираты, абордажная команда, добыча, разгульная жизнь. Зарплата достойная. Отказ от контракта наёмником возможен в любой момент, без штрафа.

  Алексей понимал, что это может быть обычная "замануха". Привезут, документы отберут, и в рабство. Но оказалось, что ехать никуда не придётся. Доставка телепортацией... Прямо из офиса.

  Ночь Алексей не спал. Он всё думал и строил варианты. И вот он уже месяц, как в шестнадцатом веке.

  Когда он из офиса фирмы "Вперёд в прошлое" переместился в помещение сарайного типа с табличкой по-русски "выход" над дверью, он стоял пару минут "переевший ухи", а когда вышел за дверь, то его от этой "ухи" даже затошнило. За дверью была типичная, как в фильмах про средние века, харчевня. С опилками на полу, вонью, бочками вместо стульев, выпивкой и шумной публикой.

  Алексей, отойдя от ступора и прикрыв рот, с трудом вернув заклинившую челюсть на место, вспомнил инструкции, спустился в зал, подошёл к хозяину заведения, громадному парню лет тридцати, и сунул ему в руку листок бумаги. Тот прочитал записку и спросил:

  - Non parli come noi? Do you speak English?

  - Yes!

  Хозяин подозвал одного из посетителей и что-то тихо ему сказал, показывая на опешившего Алексея. Посетитель поморщился, но хозяин харчевни, что-то ещё ему шепнул и мужик, цветя улыбкой, бросился вон.

  Через некоторое время мужик вернулся в харчевню, а за ним следом зашел гражданин явно военного вида, средних лет в шляпе с пером. Перо Алексея добило, и когда военный с ним заговорил по-английски, Алексей сразу ничего не понял.

  Так Алексей попал в морскую академию Венецианского Арсенала. Харчевня стояла прямо у входа на его территорию и была по сути рекрутским агентством, поставлявшим ей курсантов и моряков. А военного вида персонаж оказался её командиром по военной подготовке Андриано Челентано.

  Алексей английский знал сносно, так как после срочной и пятилетнего контракта в морской пехоте почти пять лет проработал в торговом флоте. Его и определили в группу англоговорящих, коих здесь оказалось не так много.

  И вот сейчас он в составе экипажа настоящего парусного судна находится на красивом острове в Адриатике. На борту настоящего ПИРАТСКОГО судна. После выпуска из академии их погрузили на галеру, которая и доставила их на этот остров. На берег он и ещё пятеро бывших курсантов не сходили, а перешли на парусник.

  Капитана каракки звали Томазо Кутуньо и Алексей улыбнулся, когда узнал это. Кто-то, пишущий им легенды, не особо заморачивался в выборе имен, подумал он. У Алексея тоже было простое английское имя Том Круз, которое он выбрал из предложенного ему в офисе фирмы "Вперёд... хрен знает куда" списка.

  Судя по именам "англичан", учившихся в академии, и Мик Джагер, и Джон Леннон, и Пол Маккартни, тоже были пришельцами из будущего. На эту тему они между собой пока не говорили, но это понимали и держались вместе.

  За месяц обучения в Арсенале курсанты освоили по два приёма защиты и нападения палашом, но тренировки продолжались и на борту. Стажёров прикрепили к наставникам, а те прохлаждаться им не давали. Освоенные ранее навыки армейского рукопашного боя Алексею помогали. Спортивную форму он не терял, понимая, что его офисная сидячая работа - шаг в пропасть, и сейчас Алексей махал палашом и крутился с удовольствием.

  В рейд вышли неожиданно. Проснувшись по свистку боцмана, Алексей увидел входящий в бухту такой же, как и у них, парусник.

  - С якоря сниматься, - послышалась с бака команда капитана.

  - Выбрать якоря! - Крикнул боцман и четверо матросов вместе с Алексеем закрутили колесо брашпиля.

  Колесо сначала крутилось легко, потом судно дрогнуло и пошло вперёд, канаты затрещали под весом якорей, но усилие на вращаемом Алексеем колесе особо не изменилось. Алексея радовало, что пуп на этом паруснике рвать не приходилось, так как механизмы крутились через редукторы. Не то что в академии.

  Матросы парусников обменивались шутками на итальянском, который Алексей уже начал слегка понимать. Главным словом было: добыча - "преда" по-итальянски.

  Капитан Кутуньо при собеседовании сказал, что "преда" юнгам не положена, но он - капитан справедливый, и юнг без доли не оставит. Всё будет зависеть от их вклада в общее дело. "Но, - попросил он юнг, - вперёд опытных всё же не лезьте".

  И вот моряки обоих кораблей обсуждали "преду", ползая между тем по реям и вантам на приличной высоте. Похоже "преда" у прибывших была такая, что её стоило обсуждать, подвергая жизнь опасности.

  - Местному кабачку и девчонкам придётся сегодня поднапрячься, - подумал Алексей, усмехаясь.

  Светало. За свою жизнь Алексей видел много восходов и закатов на море, поэтому особо не впечатлился. Выбрав носовые якоря, Алексей остался стоять у правого борта рядом с брашпилем. Это было его штатное место до команды "абардаж".

  Сам брашпиль - горизонтальный вал, на который наматывались одновременно оба якорных каната, находился под верхней палубой на втором деке. Вал состоял из двух частей сообщённых между собой муфтой, соединенной шестернёй с редуктором. Поэтому при необходимости можно было использовать какой-нибудь один якорь.

  Мандраж Алексея не бил. Выход в море. Обычный выход в рейс, каких было сотни.

  Но валяло каракку совсем не так, как большой сухогруз и Алексею пришлось привыкать.

  В тот же день они встретили три галеры. Одну - грузовую и две - её охранение. Грузовая двухпалубная была загружена товаром, лежащим на верхней палубе и затянутым от брызг парусиной. А две галеры охранения были похожи на большие длинные вёсельные лодки с наращенными вверх бортами, защищающими команду от стрел или пуль. У каждой галеры на носу стояло по две трёхдюймовых пушки.

  Завидя лежащий в дрейфе парусник, грузовая галера осушила вёсла, а две боевых ринулись в атаку, разрезая своим острым носом-тараном воду. Торгаши - это те же пираты. Видя беззащитное обездвиженное почти безпушечное судно, грех его не атаковать. На двух галерах было минимум человек по двести.

  Канониры парусника разрядили четыре пушки и обе галеры утонули.

  Развернув паруса по команде: "Поднять...", каракка стала приближаться к грузовой галере. Медленно, по кругу, как подкрадывающийся к мухе паук, готовящийся накинуть на неё лассо паутины. Пушки молчали, боясь повредить "преду". Экипаж галеры, не опасаясь выстрелов, выбрался на верхнюю палубу.

  - Снайперы! Заряжай! - Скомандовал капитан.

  Матросы подняли с палубы длинные ружья и выполнили команду.

  - Огонь!

  Раздался длительный раскат грома сорока ружей и дым окутал палубу парусника. Благодаря движению судна облако дыма рассеялось, и Алексей увидел на палубе галеры сорок раненных. Остальные матросы галеры спрятались на другом борту. Галера сильно накренилась.

  - Они так весь груз утопят! - Сказал капитал и крикнул: - Заход с правого борта! К абордажу товсь!

  Каракка срезала угол, и зайдя с кормы, продвинулась вдоль борта галеры. Матросы каракки зацепили её линями с кошками притянули галеру и раздалась команда:

  - Абордаж!

  - А-а-а-а! - Закричали матросы, и держась за концы канатов, свисающих с рей, расправленных над галерой, перелетели на неё и сразу вступили в схватку. Подтянутые назад канаты вернулись, и следующая группа матросов каракки перелетела на другое судно.

  Только четвёртым заходом на галеру перелетел Алексей. Спрыгнув, он чуть не напоролся на торчавшую из спины матроса шпагу. Матрос каракки лежал на убитом матросе галеры, а из его спины торчала шпага. Галерщик был мёртв, а верхним был судовой наставник Алексея. Он был проколот насквозь в левом боку в районе селезёнки, но ещё был жив.

  За короткое время схватки верхняя палуба превратилась в кровавый каток, но абордажные сапоги, подбитые подковами и надетые перед схваткой, по кровавой жиже не скользили.

  Отмахнувшись от какого-то хилого полуголого араба, и отрубив ему руку, Алексей пинком ноги столкнул его в воду. Оглянувшись вокруг и оценив обстановку, Алексей крикнул оставшемуся на борту юнге:

  - Принимай!

  Обвязав раненого абордажным линем, Алексей, с помощью Джона Леннона перегрузил его на каракку.

  - Зачем ты это делаешь? - Спросил его капитан, стоящий тут же на баке.

  Алексей его только что увидел, хотя тот стоял и наблюдал за Алексеем давно.

  - Это мой наставник. Командир. Меня учили командира выносить с поля боя.

  - И где же это тебя учили, сынок? - Спросил капитан.

  И Алексей понял, что они говорят по-русски.

  Галеру захватили с минимальными потерями. "Преда" состояла из шёлка и пряностей.

  * * *

  Алексей рассказал капитану свою историю. Остальные юнги тоже. У всех истории были одинаковые, только города разные. Алексей "вылетел" в прошлое из Владивостока, Джон Леннон из Красноярска, Пол Маккартни из Новосибирска, а Мик Джагер из Калуги.

  - Кто же это вас так назвал, сынки, - засмеялся капитан.

  - Выбрали из того, что предложили. А сами-то... Хорошо хоть не Тото Кутуньо...

  - У нас свой приколист есть - начальник СВР. Ему, видите ли, так нас легче позиционировать. Видимо, и у вас такой же.

  - А вы как сюда попали?

  - Мы не по своей воле... - Вздохнул капитан. - Я - морпех. Мы шли на БДК в Венесуэльский залив и нас перекинуло сюда.

  - О! Так это в вас атомной бомбой попало?

  - Атомной? - Опешил Кутуньо.

  - Ну да. И пропали: БДК, подлодка и танкер. И куча народу. Всех к правительственным наградам представили... Посмертно...

  Капитан каракки сидел молча и хлопал глазами.

  - И чо там теперь? Война?

  - Да нет... Наши выслали ноту протеста штатам. Типа: "... а вот в следующий раз уе++м!", и в СМИ сейчас стоит "визг на лужайке". Обсуждения, токшоу... Тфу! - Алексей сплюнул. Он непроизвольно стал лидером юнг, но Джон вдруг сказал:

  - А у нас прошло полгода.

  - А у нас уже два, - добавил Мик.

  Все посмотрели на Тома.

  - Пять, - сказал он.

  Все переглянулись.

  - Чудит, волшебник, - пробормотал кэп.

  * * *

  Глава двадцать шестая.

  - Слушайте, товарищи! Интересная получается ситуёвина, - начал совещание командир БДК Шапошников. - Некто перекинул нас в то время, как в нас попал ядерный заряд. В смысле... Тогда, когда в нас попал заряд, а перекинул сюда. Блядь! Прости господи! Совсем запутался. - Капитана трясло от возбуждения.

  - Позвольте, адмирал... - начал командир АПЛ "Белгород" Пичугин.

  - Да какой, нахрен, адмирал, если домой вернёмся?! Как был каплеем, так и останусь!

  - Кап три-то дадут... - Вставил командир "Лошарика" капраз Крельдин. - И красный орден на груди, - пропел он.

  - Ты, Владимир Семенович, хоть не подъё+ывай.

  - Так ещё не ясно, вернёмся или нет, - сказал тихо особист.

  Все насторожились.

  - То, что кто-то нам подаёт сигнал, что можно вернуться, на это похоже. И через этих ребят, да и через хозяина корчмы, наверное, можно о переходе договориться. Надо разговаривать об этом. С ними. Но... Если честно... Я не хочу... Туда. Тут, вроде какое-никакое дело закрутили... Да и индейцам, если мы уйдём... Пи+дец им, товарищи. И евреям тоже.

  - Сефардам, - поправил начмед Александр Иванович Иванов, по матушке - Кох.

  - Ой, Саша... Северному зверьку по х+й!

   - Оригинально у тебя получилось, - удивился Зараза. - Как у Жириновского: "бабе по мужику...", а я бы тоже остался, - сказал он вдруг. Тут на Кубе хорошо!

  Они уже давно все перебрались на Кубу, оставив в Венесуэле вахтовиков.

  - А как команды? Есть, кто хочет домой?

  - Есть, конечно. Не много, но есть, - вздохнул особист.

  * * *

  В харчевню "Три товарища" зашёл человек в чёрном плаще и чёрной шляпе и направился прямиком к хозяину. Хозяин харчевни, здоровенный парень с громадными ручищами, вздёрнул на него левую бровь.

  - Чего изволите, сир? - Спросил он.

  - Я изволю узнать, сможем ли мы вернуться назад, и на каких условиях?

  Хозяин харчевни улыбнулся.

  - Это надо обсуждать. Вопрос очень непростой и не из-за меня. Поговорим?

  - Поговорим, - сказал Карл Львович Лыков, а по совместительству: Коломбо и магистр ордена Иезуитов.

  - Тогда, пошли, - сказал хозяин харчевни.

  И он, и его гость очутились на "небесах" в резиденции Ивана, а по совместительству - бога Яролика.

  Липы всё так же цвели, огород был полон овощей, сад ломился от фруктов, в беседке на столе стоял только что закипевший самовар, а в плошках варенье и мёд, терпко пахнущий пергой.

  - Небо? Или рай? - Спросил Коломбо.

  - Как хотите, Карл Львович, называйте. Это место не имеет названия в принципе. А меня называйте Иван. Я так понял, что вы разгадали моё послание и пришли с вопросами.

  - Да. Кто вы? Зачем вы это сделали? И что намереваетесь делать дальше?

  - С первым вопросом мы пока повременим. Начнём со второго. Вы бы погибли все в ядерном взрыве, если бы я не перенёс вас сюда. Мог бы перенести куда угодно, но мне показалось, что здесь вам будет комфортно и вы найдёте, чем здесь заняться. Так и вышло.

  - А если бы мы и здесь погибли?

  - Я контролировал вас всех. Этого не произошло бы ни в каком случае. Вы ведь за это время даже не болели. И никто из вас не болел, правда? Правда.

  - Вы - Бог?

  - Поверьте, это не важно. Наливайте чай, берите варенье, сушки, сухари.

  - Это гипноз?

  - Нет. Всё настоящее, как и вы в шестнадцатом веке... Перейдём к третьему вопросу?

  - Давайте, - сказал Карл Львович спокойно.

  - Как вас иезуитская система продвинула! - Восхитился Иван. - По третьему вопросу предлагаю следующее. Первый вариант: возвращаетесь все туда со всей техникой. Те, кто хочет жить здесь, могут приходить сюда, когда захотят. Хоть с семьёй. Подумал и прилетел. По моему велению, по вашему хотению.

  - Это так для вас легко?

  - Да. Вы много здесь сделали и проявили себя, как герои. Я не могу оставить вас без моего "бонуса". Да и мне самому интересно, чем и как здесь может продолжится история. Изменения только начались, но уже интересно. Причём, я вам дарю каждому ещё по сто лет жизни. А потом можете пролонгировать жизнь по желанию.

  - Со всей техникой, вы сказали, но мы её уже... попользовали. Я имею ввиду ракеты, спутники.

  - Техника вернётся в том состоянии, как ушла сюда.

  - Но нас будут допрашивать, кто-то может рассказать...

  - Поставим всем блоки. Помнить будете всё, а рассказать нет. Рассказывать будете только то, что вам не навредит.

  - И вам...

  - Мне навредить невозможно, Карл Львович.

  - Надо же, с кем в жизни довелось познакомиться. Думаю, другие варианты намного хуже этого.

  - Да. Этот лучший. В истории завязли двое: вы и майор Субботин, который по совместительству - Мартин Лютер. Вы - фигура таинственная, можете и исчезнуть. Борхам мы кого-нибудь из якобы "монахов" подставим, пока вас не будет, причём таких, которые действительно видят и знают всё: и прошлое, и будущее. Даже изменённое. А Субботин, тоже птица вольная, на контракт к англам не подписывался, денег не брал.

  - Нашу беседу должны были слышать мои друзья, но тут... связи, наверное, нет?

  - Они всё слышали. Связь я обеспечил.

  - Вы... Изумительный... изумительное создание.

  - Ну и договорились. Перенос состоится завтра. На некоторое время вместо всех вас останутся заместители. Точно такие же существа, внешне и внутренне, как и вы. Временно. Чтобы не шокировать индейцев, команды кораблей и многих других. Чтобы не создавать напряжённости. По возвращении вас сюда назад, всё встанет на круги своя.

  - Даже я уже... плыву от избытка мысли, - улыбнувшись сказал магистр.

  - Вы то хоть вернётесь?

  - А вы не знаете?

  - Знаю.

  - Ну вот...

  Эпилог.

  Сайт "Военное обозрение". Новости.

  "На БДК "Петр Моргунов" поднят Андреевский флаг".

  15 декабря 2020 года.

  "Большой десантный корабль (БДК) "Петр Моргунов" проекта 11711 вошел в состав Военно-морского флота. Торжественная церемония поднятия Андреевского флага прошла в Балтийске. Об этом сообщает Минобороны.

  В церемонии приняли участие представители командования ВМФ РФ, Балтийского флота и Прибалтийского судостроительного завода "Янтарь". Первый серийный БДК проекта 11711 передан ВМФ и отправится служить на Северный флот, где уже несет службу головной корабль серии - БДК "Иван Грен".

  Во время государственных испытаний в августе этого года БДК совершил поход к берегам Венесуэлы, где был обстрелян неизвестным оружием, предположительно ядерным и бесследно исчез на тридцать восемь суток.

  Появление БДК на том же самом месте было столь же неожиданным, как и его исчезновение.

  О результатах проверки, проведенной по этому чрезвычайному происшествию, Минобороны не сообщает.

  В начале ноября 2020 года корабль вернулся на судостроительный завод, где прошел контрольную проверку узлов и механизмов и подготовку перед передачей в состав флота.

  БДК "Петр Моргунов" является вторым кораблем проекта 11711 и первым серийным после головного БДК "Иван Грен". Заложен в июне 2015 года и спущен на воду 25 мая 2018 года. Строительство корабля велось с задержками, так как пришлось исправлять ошибки, допущенные при проектировании головного корабля.

  БДК 11711 способен вместить 13 танков или более 30 БТР и БМП. Также на корабле предусмотрено размещение усиленного батальона морской пехоты, а также временное базирование различных типов корабельных вертолетов. Корабль имеет дальность плавания в 4 тыс. морских миль, что позволяет выполнять задачи в дальней морской зоне.

  В настоящее время на ССЗ "Янтарь" в постройке находятся два корабля проекта 11711 - "Владимир Андреев" и "Василий Трушин". Оба БДК строятся по измененному проекту и войдут в состав Тихоокеанского флота".

  * * *

  Указ Президента Российской Федерации от 14.11.2020 г. Љ ***

  "Об отмене указа от 11.09.2020г. Љ *** "О награждениигосударственными наградами Российской Федерации членов экипажа корабля "Петр Моргунов" (посмертно)".

  * * *

  Приказ ВМФ России от 11.11.2020г. Љ ***

  ".... Капитан-лейтенанта Шапошникова Олега Николаевича, 21.10.1992 года рождения по состоянию здоровья из рядов ВМФ России уволить".

  * * *

  - Ну, что?! Как живёшь, адмирал?!

  - Нормально живу. А ты, английский шпион?

  - Да и я нормально.

  - Тебя тоже... того?

  - На пенсию ушёл.

  - Понятно. Как тот пёс?

  - Ну да.

  - А у меня выслуги хрен да маленько.

  - Герои, х+ля!

  - И все "под колпаком у Мюллера". Хрен за границу съездишь.

  - А тебе есть на что?

  - Да я так, гипотетически. Перестраховщики, бл+дь!

  - Без этого никак. Я и сам бы никого из нас не выпустил. Хотя, если предположить, что нас уже перевербовали, так и х+ли скрывать. Мы уже и так все секреты выдали. Гипотетически...

  - Что делать? В тепло хочется.

  - Может, что изменится? Может помилуют?

  * * *

  - Проверки основные пройдены. Коллектив готов выдвигаться, но разумно вопрошает, нет ли возможности заменить их клонами в настоящем?

  - Конечно можно. Сделаем. Никто ничего не заметит. Всё так и будет. Вы туда, он сюда. Вы сюда, он туда. Единая система и память общая.

  - Жуть, если представить, - магистр потянулся за очередным сливочным сухарём.

  - Не думайте об этом. У вас есть над чем думать. Вы - субъект большой игры.

  - Теперь будет стократ сложнее, когда знаешь, что за тобой кто-то наблюдает и критически оценивает твою игру.

  - Привыкните. В этом и есть истинная вера в Бога. Только я добрый.

  - Бог?

  - Это ты сказал, - засмеялся Иван.

  Конец книги.