Непростая служанка [Мария Левая] (fb2) читать онлайн

Глава 1

«Бам! ― Бам! ― Бам!» — противный грохочущий звук резанул по ушам. Ненавижу просыпаться утром, особенно после долгой ночи чтения. Какой сумасшедший придумал, что утро начинать обязательно нужно спозаранку? Как «сова» с двадцатитрехлетним стажем я этого не понимаю. Все еще пребывая в томной неге сна, я потянулась в сторону звона, чтобы выключить надоедливый будильник. Рука нащупала что-то твердое, но явно не то, что искала. Раздался еще более громкий и совершенно непонятный шум, и я открыла глаза.

Первое, что я увидела — пыльный кожаный ботинок, за который ухватилась спросонья. Откуда в моей кровати ботинок, тем более не мой? Что происходит? Желая получить ответы, я перевела взгляд вверх и замерла: передо мной стоял здоровенный лысый мужик, чьи глаза, кажется, были способны метать молнии. Сковородка, зажатая в его массивном кулаке, вот-вот грозила обрушиться на мою несчастную голову. Теперь понятно, что тут грохотало, мешая мне спать. Мой новый знакомый явно был зол и зол был на меня. Я нервно сглотнула. Он же не съест меня, да? Мужик рывком схватил меня за ворот одежды, встряхнув так, что желудок заплясал чечетку, и басом рявкнул что-то непонятное прямо мне в лицо.

— Аааааааа! — заорала я в ответ.

Этот хам, действительно, ужасал, но мои вопли, кажется, смогли, если не напугать его, то хотя бы ошеломить. Мужик отпустил ворот, и я, воспользовавшись случаем, рванула от него подальше. Краем глаза заприметив дверь, я тут же побежала к ней, не желая находиться с этим бугаем в одном помещении.

Улица встретила меня шумом и гомоном ярмарки. Как бы я ни любила закупаться различными безделушками, сейчас на шоппинг не было времени: нужно убегать от мужика, который уже пустился в погоню. Попасться ему в руки я совсем не горела желанием, поэтому побежала со всех ног. К счастью, прохожие, видимо испугавшись такого зрелища, расступались, освобождая дорогу. Хотя по бегу у меня было «отлично», этот забег точно не казался мне легкой пробежкой. Я уже почти не чувствовала ног от усталости, но мой преследователь, на которого я время от времени оборачивалась, постепенно настигал меня — на передышку рассчитывать не приходилось.

Так я бежала, пока не врезалась в кого-то. Страх быть пойманной не дал мне как следует рассмотреть мое неожиданное препятствие. Я тут же вырвалась и ринулась дальше. Кажется, мне что-то прокричали, но я не разобрала, что именно. То, что это предостережение, я поняла только, когда лошадиное копыто ударило меня по лицу. Боль была адская, и я сразу же отключилась.

***

Среди улицы лежала девушка. Светлые волосы рассыпались по грязной, вымощенной камнем мостовой, струйки крови по широкому лбу стекали на некрупный круглый нос, заливая веснушки. Столь плачевный вид привлекал людей.

— Бедное дитя, кто же виновник сего несчастья? — воскликнула низенькая старушка в черной тальме^[1].

— Да-к известно кто. Вон-а он, виновник, копытом постукивает, — отозвался худощавый юноша, указывая пальцем на гнедого коня. — Где-то ж я его видел.

Внимание людей переключилось на животное. Каждый стремился высказать версию, кому же принадлежит лошадь. Разобраться в этом всем казалось первостепенной задачей: ведь кто-то же должен отвечать за травмы, нанесенные несчастной девушке. Конь же совсем не обращал внимания на людей, преспокойно пожевывая сено.

— Лекаря! Зовите, люди, лекаря! — немолодая женщина в красном платье пыталась докричаться до других, но возгласы ее тонули в пересудах о личности хозяина лошади.

К счастью, тот, кого женщина так старательно звала, ее слышал. Мужчина в бирюзовой мантии спешно наклонился над пострадавшей, измеряя пульс. Складка сосредоточенности на его лбу разгладилась, и лекарь объявил:

— Жива.

— Жива! Жива! — подхватила толпа.

— Так чей конь-то? — снова подала голос старушка.

Внимание людей опять переключилось на коня.

— Конь мой. — отрывистый голос донесся из толпы.

Все тут же уставились на говорившего. Им оказался высокий темноволосый мужчина в камзоле медового цвета. Одежда выдавал в нем человека, приближенного к королевской семье. Пока люди вглядывались в него, пытаясь угадать, кто из небольшого количества герцогов перед ними, молодой человек твердой походкой прошел вглубь толпы. Развевающаяся за его спиной мантель^[2] с гербом не оставила места для сомнений в личности мужчины. Род Сква́лло в этой деревне был известен всем. Потрепав радостного коня по холке, его хозяин обратился к собравшимся:

— Кто эта девушка?

— Рабыня она. — подал голос лысый мужик со шрамом на левой руке, в которой сжимал сковородку, — Моя. — видя, что собеседник внимательно слушает, работорговец продолжил, — Хотел ее в веселый дом продать — уж очень личико ее тамошнему хозяину понравилось — но теперь… — мужик развел руки и крякнул, мол «ничего не получится».

— Дак конь-то не только девицу изуродовал, еще-ж человека прибыли лишил. — вклинился в разговор худой юноша, до этого говоривший со старушкой, — Не дело это, не дело, сударь.

Герцог бросил на него ледяной взгляд, и юноша замолчал. Ссориться с одним из богатейших людей страны не хотелось.

— Восстановится? — обратился Сквалло к лекарю.

— Шансы есть. — пробормотал тот, — Учитывая сломанный нос, травму головы и другие повреждения, восстановление займет не менее двух лун.

— Ай, все равно ее уже не продашь… — махнул рукой работорговец, — Иль Вы, монсеньор, купить ее желаете? — прохвост угодливо поклонился, на лице его расплылась лицемерная улыбочка.

Герцог явно был недоволен таким поворотом событий: ему не нужны были новые слуги, а тем более рабы. Однако, выхода не было. Лишить человека прибыли, вне зависимости от его рода деятельности, — грех, но гораздо больший — испортить чью-либо внешность. Сквалло был так невезуч, что в один день невольно обзавелся сразу двумя проступками. И, чтобы сохранить свою честь и не запятнать имидж королевского двора, он должен был разобраться хотя бы с одним из них.

— Сколько ты за нее хочешь? — серьезно проговорил дворянин.

— Хозяин веселого дома давал за нее шесть тысяч динариев, — задумчиво сказал работорговец, — но для племянника Королевы я удешевлю, — хозяин пострадавшей расплылся в улыбке. — пять тысяч динариев, и она Ваша.

Герцог вынул из-за пазухи замшевую мошну, откуда отсчитал ровно столько монет, сколько ему сказали. Для богатого человека это не было проблемой. Сквалло больше удручало пятно на репутации. Кроме того, новая ответственность, свалившаяся на него так нежданно, тоже угнетала.

— Зун! — крикнул мужчина, подойдя к коню.

— Я тут! — из толпы выбежал парень с сияющими русыми волосами, собранными в короткую косу, — Чего изволишь, милорд?

— Бери ее, и пошли, — герцог указал девушку, — Господин лекарь, думаю, Вам следует пройти с нами, — это он сказал уже служителю медицины.

***

Первое, что я ощутила, когда пришла в себя — жуткая боль. Болело все: лоб, нос, зубы — одним словом, все, что было выше шеи. Даже глаза открыть было проблематично. Не удивительно: только что мое лицо близко познакомилось с лошадиным копытом. Как же больно, черт возьми! Теперь я окончательно убедилась, что не сплю. Как же можно спать при такой боли?

Я совершенно не представляла, где нахожусь. Помня о недавнем инциденте, открывать глаза я не спешила, вместо этого прислушалась.

Около меня кто-то был. Это я поняла из разговора, а вот о чем был сам разговор, разобрать, увы, не получилось. Было слышно только голоса, по ним я и определила, что говорившие были мужчинами. Первый говорил мягко и вкрадчиво, деликатно подбирая слова. Голос его был спокоен и добр, словно у любимого дедушки, встретившего долгожданных внуков. Голос же второго звучал твердо и властно, хотя и были в нем вежливые нотки. Мне показалось, что он похож на иголки снежинок, впивающихся в неприкрытые ладони зимой. Хотя, было в этом голосе что-то приятное и успокаивающее.

Вскоре голоса замолкли, послышались шаги, закрылась дверь. Кажется, они ушли. Полежав еще некоторое время в темноте, я решилась открыть глаза. Увидеть свою родную комнату я уже не рассчитывала, но все же в душе надеялась наткнуться взглядом на знакомый интерьер. Мои чаяния пошли прахом: вместо уютной девичьей спальни передо мной предстала просторная, но совершенно незнакомая комната. Единственное окно было настолько большое, что занимало половину стены. У окна располагалась тахта, на которой я и лежала. Помимо нее в комнате были деревянный стол и стул. А еще громадное зеркало в углу, к которому я тут же подошла. Точнее, попыталась подойти. Стоило мне встать, как ноги отказались меня держать. От неминуемого знакомства с полом меня спасли чужие руки, подхватившие меня под локоть и усадившие назад. Неужели здесь все это время кто-то был? Видимо, когда я услышала тихий скрип двери, ушел только один из мужчин, а второй остался терпеливо дожидаться моего пробуждения.

Теперь я смогла рассмотреть своего спасителя. Высокий, стройный, темноволосый, он серьезно смотрел на меня серебристо-серыми, выразительными глазами. Под его пристальным взглядом я поежилась, ощутив себя подопытной зверушкой. Чтобы избавиться от неприятного чувства, я перевела взгляд на середину лица мужчины, а точнее, на нос с небольшой горбинкой. Пока я разглядывала его греческий профиль, незнакомец что-то говорил мне, но я совершенно не понимала ни единого слова. Так и сидела, вжавшись в спинку тахты и недоумевающе хлопая глазами. Мужчина явно говорил не по-русски, но и на любой другой приблизительно известный мне язык его речь тоже не была похожа. Видя, что его слова до меня не доходят, мой новый знакомый вздохнул и пробурчал что-то себе под нос. Кажется, он решил меня не беспокоить и очень скоро вышел.

Я осталась одна и снова предприняла попытку подойти к зеркалу. Теперь я двигалась медленнее, боясь упасть. К счастью, этого не случилось, и я благополучно добралась до своей цели. Зеркало привлекло мое внимание отнюдь не из-за нарциссизма: столько странных обстоятельств натолкнули меня на одну мысль, которую необходимо было проверить. Все сомнения отпали, как только я обнаружила, что зеркало медное, но все же я продолжила пристально вглядываться в свое отражение. Из-за непривычного зеркала это заняло немного больше времени, чем планировалось. Значительная часть моего лица была замотана бинтами, рассмотреть я смогла немного, но того, что видела, было достаточно. У девушки в отражении волосы были очень светлые, почти бежевые, я же помнила, что была жгучей брюнеткой. Лицо было вытянутое, хотя раньше было пухленькое, ростом девушка в отражении тоже превосходила меня, губы же приобрели объем. Единственное, что осталось от прежней меня — большие карие глаза, внимательно смотрящие в промежутке между белыми полосами бинтов.

Удрученная этим открытием я вернулась на тахту. Мебель словно из фильмов, неизвестный язык окружающих, непривычная одежда на людях, а самое главное другая внешность — все это свидетельствовало только об одном: я — не я.

Когда-то я зачитывалась книгами о попаданцах, но никогда не думала, что переходы в другие реальности возможны на самом деле — я даже не думала, что существование других миров возможно —, и, уж тем более, не подозревала, что такое может приключиться со мной. Мысль, что это сон, отметалась сразу: после боли вряд ли возможно спать, кроме того, за эти сутки просыпалась я уже дважды.

Так, нужно успокоиться. Что у нас есть: это — другой мир, очнулась я в чужом теле, я не понимаю местного языка и совсем не знаю здешние порядки — не самая плохая ситуация, да? По крайней мере, меня никто не собирается убивать, даже лечили, судя по бинтам. Этот мужчина, что не дал мне упасть, не выглядит опасным и, кажется, даже приветлив со мной. Надо просто приспособиться и выжить, делов-то: выучить язык и разобраться с обычаями — не с таким справлялись.

И все же нервное настроение меня не покидало. Легко сказать: «Выучи язык», а как это сделать? Даже мой внутренний полиглот не справится без каких-либо учебных пособий. Кроме того, меня волновала и судьба моего прошлого тела. В книгах попаданцы перед переселением обычно умирали, значит, со мной это тоже случилось. Самое ужасное, я совсем не помню, как это произошло. Слезы сами собой потекли из глаз. Проснуться в чужой кровати, далеко от дома очень страшно, еще страшнее понимать, что ты тут лишняя, это не твой мир, а в свой вернуться невозможно. В один момент потерять семью, родных, друзей — мучительно больно. Им, наверное, еще больнее, ведь бедная мамочка, наверное, такой стресс пережила из-за смерти любимой дочки…

Я тут же отвесила себе мысленную оплеуху. Хватит раскисать. У мамы остались два сына и внуки, а я тут совсем одна. Если сопли на кулак наматывать, не выживешь. Живот заурчал, требуя еды. Прежде, чем выживать, нужно утолить голод.

В это же мгновение, будто услышав мои мысли, в дверь постучали. Не дождавшись ответа, в комнату вошел молодой человек с сияющими русыми волосами, собранными в короткую косу; одет он был в льняную рубаху и таких же штаны. Он весело что-то сказал на своем языке и выставил на стол тарелку с рыбой. Даже слюнки потекли от запаха. Я была очень голодная, поэтому набросилась на еду, не дослушав собеседника.

Глава 2

С едой я расправилась быстро. На самом деле, ее было совсем немного: всего пара кусочков жареной рыбы. Теперь, когда с естественной потребностью организма я разобралась, пора было решать другие насущные проблемы: установить контакт с местными жителями, выучить язык и узнать больше об это мире. Но сперва не помешало бы обзавестись одеждой. Я только сейчас заметила, что на мне надето только легкое хлопковое платье, к тому же в некоторых местах порванное мужланом со сковородкой в руке. Самое обидное, что парень, который принес еду, был готов мне помочь и рассказать все, что угодно, а я даже не знала, как попросить у него одежду. Жестами я кое-как показала не прекращающему говорить собеседнику, что для меня его слова — пустой звук. Тот понял и замолк, пытливо глядя на меня. Чтобы как-то обозначить свою потребность в одежде, я провела руками по телу. Паренек оказался сообразительным и сразу догадался, что от него требуется. Вручив мне небольшую стопку одежды, он тут же вышел.

Теперь, когда ничье присутствие меня не смущало, я принялась переодеваться. Льняная рубаха, хлопковая юбка, поверх этого — плотный сарафан из поплина^[3] и холщовый серый передник. На ноги обыкновенные кожаные башмаки. Ничего удивительного, простой костюм среднестатистической служанки из сказок. Однако, простой он оказался только на первый взгляд. Чтобы разобраться в этой одежде и нацепить все на себя, мне понадобилось не меньше часа провозиться со шнуровкой. Как жаль, что в этом мире не придумали молнию. Нижнее белье, которое здесь представляло собой ворох тряпок, я и вовсе не смогла никак надеть, и смело решила обойтись без него.

Кроме шнуровки меня беспокоили различные мысли. Даже с намеченным планом действий я не представляла, что делать дальше. Первой моей целью было выучить местный язык, чтобы хотя бы как-то общаться с населением этого мира, но как его выучить без каких-либо пособий, учебников и даже без учителя? Я, конечно, полиглот — во всяком случае, была им раньше — но в своем мире языки учить мне помогал Интернет, как действовать без него, я не знала. Кроме того, в этом месте мне было слегка некомфортно: я просто не привыкла ни к чему подобному. Может, сбежать отсюда, пока я одна? Выпрыгнуть из окна на площадь, и поминай как звали. Нет, без языка мне в любом случае не выжить, а тут хотя бы есть надежда, что мне помогут: меня как минимум покормили и одели.

Видимо почуяв неладное, парнишка заглянул в комнату. Я уже и забыла о нем. К счастью, я была одета, и неловкой ситуации не возникло. Парень дружелюбно улыбнулся и рукой поманил меня к себе. Мне ничего не оставалось, кроме как подойти. Как только я приблизилась, он схватил мою руку и приложил к своей груди.

— Зун, — четко и ясно сказал он.

Кажется, он назвал свое имя. Я закивала, давая понять, что уловила смысл его слов. Свое имя я назвать не решилась. Во-первых, я не знаю, как оно будет звучать на этом языке. Во-вторых, оно могло оказаться неприемлемым для этого мира. В любом случае, знакомство могло подождать. Зун, если я правильно расслышала имя, продолжал что-то мне рассказывать, но из-за его беглой речи я больше ничего не поняла. Пару раз отчетливо слышалось «Сквалло», но я не могла догадаться, что оно означает.

Поняв, что его слова мне непонятны, Зун аккуратно взял меня под локоть, будто боялся навредить, и вытащил из комнаты. Мы пошли по коридору, освещенному факелами. Мне казалось, что я в каком-то историческом фильме, так все это было похоже на декорации. Будто я исполняю главную роль в новой картине Голливуда, но сама об этом не знаю. Я не удержалась и потрогала одну из стен. Сырой камень, совсем не пластик и не дерево. Изо всех сил я постаралась сдержать вздох разочарования и печали. Лицо моего провожатого в свете огня казалось загадочно-таинственным. Учитывая, что я не имела понятия, куда он меня ведет, этот русоволосый парень с длинными ресницами вызывал у меня все меньше и меньше доверия. Но кроме как идти за ним, мне ничего не оставалось.

Зун привел меня к крошечной двери. За ней оказалась маленькая комнатка, больше напоминающая кладовку или чулан, до верху забитая различными предметами. У нашего школьного завхоза тоже был подобный чулан, где хранилась полезная утварь. Пока Зун, что-то весело напевая себе под нос, там ковырялся, я попятилась назад. Этот приветливый паренек больше не казался мне таким приветливым. Мне захотелось снова вернуться в ту комнату, где я проснулась, а еще лучше сбежать из этого места. Тихо и осторожно, чтобы не привлечь внимание Зуна, шаг за шагом я отступала. Вдруг моя спина почувствовала препятствие; сзади кто-то стоял. Тут же этот кто-то схватил меня за руку и развернул к себе лицом. Передо мной предстал мой недавний спаситель с греческим профилем. Его серые глаза смотрели прямо на меня, будто хотели проникнуть под бинты на моем лице. Он что-то сказал мне, на удивление спокойно и дружелюбно. Его твердый голос успокоил меня, мне даже показалось, что я зря замыслила побег. Все впечатление безопасности разрушил подбежавший Зун с ножом в правой руке.

— Аааааааа! — закричала я, плотнее прижавшись к моему спасителю.

Мужчина только приобнял меня за плечи, ничего не возразив. А вот Зуну он что-то сказал, кажется, побранил: это можно было понять по тону его голоса. Зун, кивнув при встрече с мужчиной, начал что-то ему говорить, энергично жестикулируя и размахивая ножом. Это напугало меня еще больше, а мой спаситель только серьезней посмотрел на собеседника. Они еще о чем-то поговорили, и Зун ушел, удрученно качая головой. Прежде чем скрыться за поворотом, парень пару раз с сомнением посмотрел на меня через плечо.

Мужчина несколько раз похлопал меня по спине и что-то сказал. Поняв, что бояться мне нечего, я подняла на него глаза. Мой спаситель смотрел на меня спокойно и серьезно. Я почувствовала, что ему точно можно доверять. Он уже второй раз помог мне в трудной ситуации и вряд ли после этого захочет мне навредить. Захотелось узнать его имя, но спросить я не могла. Вспомнив, что в разговоре Зун пару раз сказал моему спасителю «Сквалло», я решила попытать удачу.

— Сквалло? — робко спросила я, глядя мужчине в глаза.

Тот удивленно приподнял тонкую бровь и кивнул, пристальнее вглядываясь в мое лицо. Позже он что-то спросил, но, кажется, вопрос был риторический. Взяв меня за руку, Сквалло повел меня по коридору. Я уже шла этим путем вместе с Зуном, поэтому не удивилась, когда мы пришли в комнату, где я проснулась. Удивилась я тому, что за окном уже было темно. Неужели я так много времени провела в коридоре? Сколько же я обнималась со своим спасителем? Скорее всего, я перешла все рамки приличия. Какой стыд! Только я собиралась жестами просить прощение у мужчины, но обнаружила, что Сквалло ушел. Я даже не успела поблагодарить его за помощь.

Оставшись одна, я выдохнула. Суматошный день, суматошные мысли. Столько всего нового навалилось на меня, что я не могла устоять на ногах, упала прямо на тахту. От обилия информации кружилась голова. Я до конца не могла принять свое новое положение. Сейчас, столкнувшись с двумя людьми, я чувствовала себя одинокой, как никогда. Как же я скучала по своей прошлой жизни, где были родные, друзья, все блага цивилизации и понятная речь. Особенно я скучала по маме. Она где-то там, одна, переживает, грустит, и даже не знает, в какую передрягу попала ее дочка.

В тишине скрипнула дверь, вынуждая меня обернуться. В комнату вошел немолодой мужчина в бирюзовой одежде; на вид ему было лет сорок, поэтому стариком я назвать его не могла. Он что-то сказал мне на своем языке, видимо, поздоровался, и присел рядом со мной на тахту. Мужчина начал осматривать мое лицо, вертя мою голову из стороны в сторону, не прекращая говорить. По его мягкому и вкрадчивому голосу я определила, что передо мной тот самый человек с голосом дедушки, который был в комнате, когда я только пришла в себя. Его приятный голос убедил меня, что этот человек не причинит мне вреда, а то, что он осматривал мое лицо, натолкнуло меня на мысль, что передо мной врач. «Вполне логично доверять врачу,» — именно это я подумала и позволила лекарю вертеть мою голову так, как ему нужно.

Через пару минут медик завершил осмотр и сменил бинты на моем лице. Он сделал это так быстро, что я даже не успела ничего сообразить. Возможно, причиной этому была также и моя усталость. Врач снова что-то сказал мне и, погладив по голове, что вызвало у меня недоумение, удалился.

От сегодняшних приключений ноги ныли, будто я пробежала марафон. Хотя, кто знает, сколько я на самом деле прошла? Голова тоже болела из-за недавнего удара. Я так устала, что даже предаваться тоске дольше не могла. Не раздеваясь улегшись на тахту, я закрыла глаза, пробуя заснуть. «Спокойной ночи, мамочка, как бы далеко ты не была», — подумала я, засыпая.

***

Проснулась я от ощущения тепла на щеках. Солнечные лучи сквозь окно ласкали мое лицо, согревая кожу через бинты. Я открыла глаза и, потянувшись от долгого сна, встала с кровати. Голова побаливала и кружилась, но любопытство было сильнее боли.

Голубое небо на улице сияло чистотой, люди на площадке внизу сновали туда-сюда, шумя и переговариваясь друг с другом. Приятная атмосфера окутала меня с головой. Может, в этом мире не так уж и плохо? Я даже прижалась к окну, стараясь рассмотреть все как можно подробнее.

От любования шумной улицей меня отвлек стук. Кто-то трижды ударил по дереву, требуя моего внимания. Обернувшись, я увидела сидевшего за столом Сквалло. Мужчина расслаблено раскачивался на стуле. Вальяжная поза, спокойное выражение лица, заинтересованный взгляд. Неужели он все это время был тут, наблюдал за мной, смотрел, как я сплю. От этих мыслей я смутилась, прикрыв лицо ладонями, хотя из-за бинтов в этом почти не было смысла. Сквалло, заметив это, ухмыльнулся, отчего по моей спине поползли мурашки. Мужчина поднялся и подошел ко мне. Он обхватил мои запястья, отнимая мои руки от лица. Его серые глаза смотрели на меня спокойно и умиротворенно, изучающе заглядывая в мои карие. Кажется, я вызывала в нем интерес, но отнюдь не желание напасть. Мне на секунду стало стыдно за невольный испуг перед ним.

Его пальцы все еще охватывали мое запястье, когда Сквалло подвел меня к тахте и резко усадил. Что он собирается делать? Во мне снова проснулось беспокойство, но затихло, как только Сквалло достал из-за пазухи свежие бинты. Мужчина предельно четко, по слогам, произнес два слова, и я поняла, что он хотел сказать:

— Надо поменять, — примерно это означала произнесенная им фраза.

Наверное, понимание отразилось в моих глазах, потому что Сквалло не стал повторять слова. Он медленно поднес руку к моему лицу, я не сопротивлялась. Зачем сопротивляться тому, кто хочет тебе помочь? Постепенно, сантиметр за сантиметром, марлевые полосы отставали от моих щек, позволяя коже дышать. Сквалло был предельно сосредоточен, о чем свидетельствовала проходящая по лбу складка. Серебристо-серые глаза неотрывно следили за рукой, разматывающей бинты, а я следила за ними, завороженная этим стальным взглядом. Когда марли на лице не осталось, я не удержалась и потрогала нос. Переносицу перечеркивала небольшая диагональная рана, все еще болезненная и влажная, возможно, от крови. Такая же была у губ. Сквалло что-то сказал, слегка хлопнув меня по руке: кажется ему совсем не понравилось, что я исследую свое лицо. Я тут же убрала руки, не желая сердить его. Влажным платком Сквалло промыл обе раны, а затем вынул откуда-то бутылек с мазью. Выдавив немного на палец, он принялся смазывать повреждения на моем лице. Аккуратно, хотя и резко, его пальцы едва касались кожи, стараясь не причинять боль. Мазь немного щипала, и я слегка щурилась каждый раз, когда мужчина наносил ее. И каждый раз, когда я так делала, Сквалло тихонько дул на лицо. Приятный холодок снимал все неприятные ощущения. Меня это тронуло до глубины души. Я не знала, почему мужчина заботится обо мне. Не только же из-за того, что я ему доверяю? Может, он чувствует ответственность? А может, ему просто интересно за мной наблюдать? Как бы то ни было, я была очень благодарна ему за все. Вскоре Сквало убрал руки и снова забинтовал лицо уже чистой марлей. Процедура была завершена.

Подойдя к столу, Сквалло поманил меня рукой. Конечно, я подошла: было бы глупо не подойти. Только сейчас я заметила мельхиоровый клош^[4] в середине стола. Сквалло приподнял крышку и подвинул ко мне тарелку с кашей, трижды, четко и ясно, повторив название. Что ж, теперь я знала, как на местном языке попросить еды. Отказываться от угощения было бы неприлично, и я была голодная. Живот заурчал, требуя распробовать местную стряпню, я принялась завтракать. Делать это следовало прибором, похожим на небольшую лопатку с выемкой. К счастью, о том, как ей пользоваться я сообразила самостоятельно. Не хватало еще, чтобы Сквалло меня с ложечки кормил. Хотя, кажется, он и не собирался, просто стоял напротив, цепким взглядом наблюдая за моей трапезой. Каша все еще была теплая, даже легкий пар поднимался над тарелкой. Пахла каша маслом и на вкус была немного пресная, но я была слишком голодна, чтобы придираться. Не прошло и пятнадцати минут, как тарелка опустела.

Как только я доела, Сквалло удовлетворенно хмыкнул. Указав пальцем на тарелку, он сказал слово. Конечно, я поняла, что он имел в виду — он просто назвал тарелку на своем языке — но Сквалло повторял и повторял слово, тыкая в тарелку пальцем, и с каждым разом его голос становился все требовательнее. Я была в замешательстве. Что он от меня хотел? Невольно я посмотрела на Сквалло как на придурка. А потом я вспомнила, как мой старший брат еще в том мире похожим образом учил своего годовалого сына говорить: называл слово и требовал, чтобы ребенок повторил. Стараясь подтвердить свою догадку, я повторила названое слово. Сработало. Сквалло одобрительно кивнул мне, но не отстал, указав на лопатку и назвав ее на своем языке. Я снова повторила и получила одобрительный кивок. Дальше такую же процедуру мы прошли со столом и стулом, а потом Сквалло заставил меня назвать все вещи в комнате. Слава богам, какие есть в этом мире, кто-то все же решил обучить меня местному языку! Язык жестов уже порядком мне надоел. Мой учитель избрал не самый эффектный способ обучения: он просто поочередно тыкал в предметы, называя их и требуя того же от меня. Если бы я действительно потеряла память (а, кажется, именно так и думал Сквалло), от такого обучения не было бы ни капли толка. Мужчина, явно, не был прирожденным педагогом — в нашем мире его бы точно уволили в первый же день —, но я не зря отучилась в гуманитарном вузе и такой способ подходил мне. Более того, в своем мире я увлекалась изучением языков, поэтому запоминать их не составляло для меня трудностей.

Как только вещи в комнате закончились, Сквалло снова начал тыкать в них пальцем, требуя, чтобы я сама назвала их без подсказки, а потом мы для закрепления повторили процедуру еще пять раз. В конце Сквалло трижды повторил какую-то фразу, но я без указания на предмет совсем его не поняла. Во фразе ясно звучало имя «Зун», что наводило на мысль о пареньке. Кажется, Сквалло хотел извиниться за то, что тот меня вчера напугал. Или он сказал, что парень меня больше не побеспокоит. Либо Зун понял свою ошибку, либо Сквалло позаботился, чтобы его выгнали отсюда. Точно я не знаю, но одно из двух предположений должно было быть верным. По моим пустым и уставшим глазам, мой учитель понял, что на сегодня занятий достаточно, и ушел. Этот урок словесности меня вымотал, но зато к концу дня я могла худо-бедно назвать мебель в комнате и некоторые части одежды, на которые Сквалло не стеснялся показывать.

Глава 3

Утром следующего дня я, полностью одетая, сидела на тахте и ждала Сквалло. Раз он взялся учить меня местному языку, то должен довести дело до конца. О том, что он мог бросить эту затею, даже думать было глупо: Сквалло не произвел на меня впечатление безответственного человека. Я не могла дождаться начала урока. Во-первых, знание языка мне очень пригодиться в этом мире. Во-вторых, в прошлый раз перед уроком меня накормили кашей, и в этот раз я тоже ожидала чего-нибудь вкусного. Правда, та каша была настолько питательная, что я весь вчерашний день не чувствовала голода. И в-третьих, в компании Сквалло было очень приятно находиться. Может, способ преподавания мой учитель выбрал так себе, но как педагог он был хорош: не кричал на меня, если я не понимала, не ругал, когда делала ошибки, только удрученно качал головой, а за каждый верный ответ награждал одобрительным кивком. Одним словом, я очень хотела, чтобы Сквалло и сегодня провел со мной занятие.

В дверь кто-то постучал, и моим ожиданиям пришел конец. Однако, вопреки моим чаяниям, за дверью стоял вовсе не Сквалло, а Зун. К счастью, вместо ножа в руках у него была тарелка с кашей. Я, помня свой недавнишний страх, отошла на пару шагов назад, хотя, желание убежать и спрятаться у меня не возникло. Зун свободной рукой тут же схватил меня за запястье и начал что-то судорожно лопотать. Лицо его при этом выглядело очень смиренным и даже слегка расстроенным. Видя, что я не понимаю его слов, он поставил тарелку на стол и, сложив ладони в просящем жесте, принялся о чем-то меня умолять. Я не могла не сжалиться над ним после такого, и, все еще не понимая его слов, погладила по русой макушке.

Зуна мое поведение обрадовало. Перестав кланяться, парнишка указал мне на стол, где уже стояла тарелка с кашей. Мне не нужно было повторять, я тут же села и принялась за трапезу. Зун все это время смотрел на меня и что-то напевал. Мне даже сделалось неловко. Когда вчера во время еды на меня смотрел Сквалло, в его взгляде не было столько неприкрытого любопытства; мой визави будто пытался заглянуть мне под корку головного мозга и выведать все мои мысли. Через некоторое время Зун снял с руки ало-красную резинку (зачем он постоянно ее там носил, я не знала) и показал ее мне, трижды назвав слово. Я по привычке тут же повторила за ним. Зун, кажется, еще больше обрадовался: его черные глаза заблестели, а губы вытянулись в улыбке. Он тут же указал резинкой на меня, а другой поднял свою косичку. Ему нужно собрать волосы? Хорошо, но зачем спрашивать меня? Может, он думает, что мне будет неудобно есть в одиночестве. Я молча кивнула, давая согласие на его просьбу. Однако вместо того, чтобы выйти из комнаты или отойти в другой угол, Зун подошел ко мне со спины и начал неизвестно откуда взявшимся у него гребнем расчёсывать мои волосы. Сначала я была несколько возмущена, но парень делал это так аккуратно и осторожно, что я передумала возражать. В конце концов, это нисколько не мешала мне есть, а волосы, которые за два дня успели запутаться, нужно было все же уложить. Если Зун сам вызвался помочь мне с прической, почему я должна мешать ему в этом?

Он закончил как раз тогда, когда я доела последнюю ложку каши. Зун трижды четко и ясно проговорил одно слово, которое я, конечно же, не поняла. Но парня это не сильно волновало. Как и в прошлый раз, взяв меня под локоть, он повел меня куда-то. Я боялась, что мы опять идем к той кладовке, но опасения мои были напрасны: спустя несколько минут Зун вывел меня на улицу. Не удержавшись, я оглянулась на мое нынешнее место жительства, чтобы осмотреть его полностью, мне пришлось задрать голову. Передо мной возвышался поистине огромный замок из серого камня. Конечно, это был не самый шедевральный замок, который я когда-либо видела: одна высокая башня, две поменьше и квадратные стены по периметру — в сказках Диснея были и побогаче, и повыше. Ошеломляло само наличие замка: побывать в настоящем замке — мечта очень многих девушек, а я тут целых два дня жила, хотя и не на правах хозяйки.

Зун тем временем похлопал меня по плечу и, когда я обернулась к нему, повел прочь от замка. Через небольшой цветник мы прошли к воротам и, миновав мост, оказались на дороге. Ничем не примечательная брусчатая дорога вела вдаль. По ней Зун меня и повел. Как я поняла, он ведет меня в город. Я не сопротивлялась, ведь он был гораздо сильнее меня, и мне самой было любопытно посмотреть на здешний город; но чем дальше мы отходили от замка, тем более неуверенно я себя чувствовала: ведь если Зун опять решит на меня напасть, Сквалло уже не сможет прийти мне на помощь. Однако парень был спокоен, и, кажется, не собирался повторять недавний сценарий, поэтому я решила не забивать лишними подозрениями голову. В случае чего я от него отобьюсь, не зря же братья когда-то учили меня самообороне. По пути Зун поймал какую-то телегу, и дальше мы поехали на ней.

Спустя примерно четыре часа мы въехали в городские ворота. Конечно, на машине мы бы добрались за несколько минут, но в этом мире были только лошади и повозки, поэтому выбирать не приходилось. Зун помог мне спрыгнуть с телеги, рассчитался с подбросившим нас человеком (это такси у них что ли такое?) и, указав рукой перед собой, трижды произнес ту фразу, которую говорил утром. Сконцентрировав взгляд в том направлении, куда указывал парень, я поняла его слова. Он привел меня в город и, следовательно, обозначил его название: «Саведо».

Один взгляд на пеструю улицу, и я едва не потеряла челюсть от удивления. И в замке, и по дороге я видела лишь людей, но в городе кроме них было множество различных существ. Высокие, низкие, многорукие и многоглазые — все они спокойно расхаживали по улице, спеша по своим делам. Некоторые из существ имели другой цвет кожи, некоторые были крылатыми или прозрачными, словно вода, у кого-то был длинный змеиный хвост, но у всех были какие-то человеческие черты: они все ходили прямо, у всех были руки и на лицах — рот, нос и глаза, хотя бы и в разных количествах. Сначала я думала, что меня забросило в альтернативное средневековье, но сейчас поняла: это абсолютно другой мир, лишь в некоторых деталях сходный с моим родным.

Зун потянул меня за руку, заставляя последовать за ним. К счастью, я вовремя спохватилась, сделав вид, что все нормально, и мой спутник не заметил моего удивления. Мы пошли по широкой улице, минуя аккуратные трехэтажные, видимо, многоквартирные дома. Внезапно Зун остановился перед высоким темно-коричневым зданием с острой белой крышей. Вытянув руки вперед, мой провожатый сцепил пальцы и девять раз потряс ими вверх-вниз; все это он проделал с закрытыми глазами. Я же, не понимая, что происходит, решила осмотреть здание. В отличие от домов, которые мы прошли раньше, тут не было окон, на их месте располагались непонятные символы, смутно напоминающие цветочный орнамент. Перед массивной дверью стоял золотой фонтан — именно перед ним и застыл Зун. По форме здание напоминало протестантский храм, что и натолкнуло меня на мысль о религии. В конце концов, в каждом государстве должно быть хотя бы одно вероисповедание. Чтобы не вызвать гнев Зуна и не нарваться на неприятности (кто знает, вдруг тут есть аналог святой инквизиции), я тут же сложила руки и начала яростно трясти ими, повторяя все действия за своим спутником, но он даже не глядел на меня. Закончив трясти руками, Зун трижды хлопнул в ладоши, произнеся: «Агнус Теивас», и направился к фонтану. Я думала, он туда что-нибудь кинет, в качестве подношения божеству, но, вопреки ожиданиям, Зун вытащил из фонтана две монеты, одну из которых отдал мне. Как ни в чем не, бывало, парень отправился дальше.

Я осмотрела монету: чистый и гладкий золотой кружок блеснул на солнце. Я попробовала ее на зуб: кружок слегка погнулся — наверное, золото. Вот так божество! Вместо того, чтобы принимать подношения, раздает золотые монеты. Впрочем, если подумать, разве это неправильно — за почтение и молитву тут же получать материальную помощь? В моем мире до такого бы точно не додумались. Заметив, что мой провожатый ушел достаточно далеко, я кинулась его догонять.

Мы оказались на рынке. Здесь стоял необыкновенный шум, в сравнении с которым даже московское метро в час-пик показалось бы истинным пристанищем тишины. По обеим сторонам теснились лавочки, в которых разношерстные продавцы торговали различными товарами. Чего тут только не было: и мясо, и рыба, и ткани, и хлеб, даже драгоценные камни попадались. Различные лотки ломились от местных деликатесов и закусок, пестря разнообразием уличной еды. Кроме торгашей с товарами, тут были балаганщики и комедианты, что устраивали уличное представление и смешили толпу. Я невольно глазела по сторонам, увлеченная прогулкой и представшим передо мной зрелищем. Время от времени мы подходили к лавкам, где Зун делал покупки, складывая их в корзину, которую доверил мне. Одновременно он учил меня словам, указывая на покупки и повторяя названия. Может, это Сквалло попросил его сходить со мной на рынок, чтобы я выучила новые фразы? В любом случае, у меня появился еще один помощник в этом мире. После сегодняшних покупок все мои опасения по отношению к Зуну улетучились.

Лавки мы проходили быстро, пока не дошли до ларька с тканями, где за прилавком стоял громадный краснокожий мужчина с белыми волосами. Он сильно напоминал древнегреческого циклопа из мифов об Одиссее, если бы вместо одного огромного глаза у него не было тысячи маленьких. Мысленно я нарекла его Глазастиком. Зун остановился поболтать с ним, кажется, они были давние знакомые. Сути разговора я понять не могла, но по тому, как хозяин лавки кидал на меня взгляды, догадалась, что речь обо мне. Мне оставалось только стоять рядом и миленько улыбаться. В очередной раз посмотрев на меня, Глазастик ласково улыбнулся и достал из-под прилавка фрукт, очень напоминающий яблоко, которое, все также улыбаясь и не прекращая разговор, протянул мне, я приняла подарок и кивком поблагодарила за угощение. Видя, что точно такой же фрукт Глазастик ел сам, я решилась сделать укус. Фрукт по вкусу, действительно, напоминал яблоко. Сочное и сладкое, оно напомнило мне, что я с самого утра ничего не ела.

Увлеченная поедание фрукта, я совсем не заметила, как из-за угла выбежала большая собака. Резво она бросилась ко мне, вырвав из моей руки корзину с покупками, и я тут же кинулась за вором. Такую наглую кражу посреди оживленной улицы я не могла простить. Более того, если я упущу покупки, ничем хорошим это не закончится. Наглая псина все бежала и бежала, никак не желая попасться в мои руки. Краем глаза я заметила, что Зун тоже догоняет хвостатую воришку, переругиваясь с прохожими, что стояли на его пути, мешая преследованию. Собака бежала слишком резво, даже быстрый Зун едва-едва мог коснуться кончиками пальцев ее хвоста. Зверь то и дело ускользал от нас, и так бы длилось очень долго, если бы перед собакой не возник рыжий человек в фиолетовой мантии. Вместо того, чтобы убраться с дороги, как это делали все остальные, он расставил руки, собака не успела притормозить и попала прямо к нему в объятия, жалобно заскулив. Мы с Зуном подоспели примерно через секунду.

Зун при виде рыжеволосого мужчины что-то залепетал и начал быстро кланяться. Эти действия наталкивали мысль на то, что перед нами очень знатная и влиятельная особа, поэтому я поспешила последовать примеру паренька и склонила голову. Цепкие зеленые глаза незнакомца оглядели собаку, моего спутника, а потом остановились на мне. Таким брезгливым взглядом меня еще не осматривал никто. Поглаживая рыжую бородку, мужчина что-то спросил у Зуна, тот ответил, и мужчина, наградив нас очередным брезгливым взглядом, ушел. Как только он скрылся, Зун плюнул на дорогу и пробурчал что-то явно нелицеприятное. Я же тем временем подобрала корзину и начала собирать выпавшие покупки. В том мире у меня тоже был пес, поэтому к собаке я не осталась равнодушна и угостила животинку кусочком мяса; с нас не убудет, а пес не помрет с голода. Собака, присмирев, улеглась подле меня. Погладив псину по холке, я во что бы то не стало решила уговорить Зуна и Сквалло оставить животное.

Глава 4

Свеча горела на столе. Кроме нее сумрачная комната освещалась только тусклым сиянием луны в проеме большого окна. За письменным столом сидел молодой мужчина. Он что-то писал и был азартно увлечен своими записями. Ровный ряд букв не прерывался ни на миг, а мужчина не поднимал головы от бумаг даже для того, чтобы окунуть перо в чернильницу. Скрипнувшую в пронзительной тишине глубокой ночи дверь он не заметил. Лишь когда на стол опустился поднос с блюдами, мужчина отвлекся, подняв голову от записей.

— Милорд, ты совсем утонул в делах, — черноглазый Зун нахально поставил на бумаги поднос. В тоне его слышалось ехидство. — «О еде не забывай», — твержу тебе каждый раз, а ты все за свое. Так желудок испортить скоро можно, — Зун состроил обиженную гримасу и прыгнул на кушетку, что стояла позади стола.

— Не забывай о приличиях, — Сквалло откинулся на стуле, строго глядя на прервавшего его парня, — памятуя о детской дружбе, памятуй и о нынешнем положении вещей.

— Душемотатель ты, милорд, — не смотря на предупреждение, слуга только вальяжнее вытянул ноги, — Самому же нравится вспоминать прежние забавы.

Собеседник ничего не ответил. Такая словесная перепалка проходила каждый вечер, когда аристократ, забывшись в делах, пренебрегал ужином, а слуга приносил ему еду в кабинет, заботясь о здоровье господина. Слова Зуна были правдой: Сквалло, действительно, любил вот так проводить время. Будучи младшим сыном своего отца, он раньше даже не смел помышлять о герцогстве, поэтомудружбе с сыном торгаша ничто не угрожало. Однако старшие братья погибли один за другим — младший сын стал наследником. Переезд к тетушке в королевский дворец после смерти отца только еще больше переменил судьбу. Как только предоставилась возможность, новоявленный герцог Сквалло разыскал друга детства, предложив тому место слуги, на что Зун, только потерявший работу в лавке, с радостью согласился. Днем они жили, соблюдая роли слуга-хозяин, безупречно следуя правилам этикета, но по вечерам маски слетали, позволяя молодым людям быть просто Зуном и просто Филисом.

— А все же, ответь мне, милорд, какая неведанная мне причина толкает тебя на любезности с новой служанкой? — Зун стащил со стола виноград и принялся со спокойным видом его есть. — Не припомню я, чтобы Фили́с Сква́лло был без причины так щедр со своими слугами: выделял отдельные комнаты, проводил с ними столь большое количество солнц, заводил для них псов с улицы… Ты даже работу ей не назначил, хотя она и числиться служанкой. Беря в расчет ее рабское прошлое, это слишком выходит за рамки дозволенного.

Герцог часто говорил шебутному Зуну не переходить черту приличия, и когда последний уличил того в нарушении собственных правил, то не мог не упрекнуть его. Также роль в этом сыграла ревность: Зун привык быть единственным, кто пользуется расположением хозяина замка.

— Я всего лишь желаю, чтобы она понимала, что говорят ей, — спокойно проговорил Филис. — До тех солнц, пока она не приноровится воспринимать человеческую речь, нет никакого резона давать ей работу. Не зная обязанностей, она, что и понятно, не будет в состоянии выполнить их.

— Если скажешь истину, небеса не разрушаться, — Зун встал с кушетки и подошел к столу. — Три луны и пять солнц прошло, она уже может говорить. Когда-то ты доверял мне свои секреты, что же переменилось сейчас? — ровно и твердо проговорил слуга, заглядывая в глаза господину.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Черные глаза вперились в серые, те же не желали отступать, прямо и без колебаний смотря прямо в душу. Так продолжалось до того, как Сквалло отвернул голову в сторону, проиграв эту битву.

— Ты всегда был хорош в подобных играх, — он устало вздохнул, почесав переносицу указательным пальцем. — Ярмарку, что проходила в Кадринесе восемь лун назад, помнишь? — не дожидаясь утвердительного кивка, Филис продолжил, — одна цыганка нагадала мне: «В жаркий полдень под ногами хана падёт ученая дева, и вина будет на тебе, а потом обретешь судьбу ты». Сначала верить в это было глупо, но ты сам знаешь, что произошло три луны назад.

— В предсказании говорилось ученая, а она — бывшая рабыня. — Зун развел руками.

Рабов никто никогда не обучал. Просвещение испокон веков было доступно лишь привилегированному классу аристократии, остальные же довольствовались примитивными знаниями. Рабам же недоступно было и это. Грамотный раб — несчастье на голову рабовладельца.

— Я тоже думал, что она не причастна к словам цыганки, а случай с Ханом лишь совпадение, но, когда она назвала мою фамилию при очевидных признаках потери памяти… — Филис не стал продолжать: все и так было понятно.

— Да… с предсказаниями не шутят, — Зун растеряно сел назад на диван. — Но все же не было бы худо дать ей работу.

— Твоя правда. — Филис устало вздохнул.

Свеча на столе сгорела до половины. Ночь близилась к концу, а луна почти сменилась рассветом. Зун широко зевнул, потянувшись.

— Завтрашний день начнется рано. Иди спать. — Сквалло, заметив усталость слуги, похлопал того по плечу.

— А ты, милорд, почивать не изволишь? — спросил Зун.

— Бумаги остались не разобранными; теперь еще и обязанности новой служанки прописать надо, — ухмыльнулся тот.

Зун еще немного попытался настоять на отправке в постель, но переубедить друга не получилось. Филис с самого детства был упертым, и очень редко менял свое мнение. Оставшись в одиночестве, герцог Сквалло снова склонился над бумагами. К счастью, жир от еды их не коснулся.

— Что же в городе забыл королевский заклинатель? — пробубнил он себе под нос, вспомнив рассказ Зуна о встрече с рыжебородым мужчиной на рынке. И хотя эта ситуация произошла довольно давно, Филис никак не мог выкинуть ее из головы.

Королевский заклинатель Циллар был третьим важным человеком во дворце, но любовью большинства чинов не пользовался. Сказать по правде, этот человек был настолько противен, что если бы не протекция королевы и уважение короля, то вежливого обращения он не дождался бы даже с приходом божественного Теиваса в земной мир. Когда Зун рассказал о его появлении в Саведо, герцог задумался: «Что могло привлечь этого человека на самом большом международном рынке страны?» Но, вспомнив о должности Циллара, Сквалло подумал, что тот пришел в поисках ингредиентов, которые не смог найти в столице, и успокоился. Выдворив этот вопрос из головы, герцог снова склонился над бумагами, не отвлекаясь ни на что.

***

С того момента, как я проснулась в новом для меня мире по моим примерным подсчетам прошло чуть больше шести привычных мне месяцев. Это было вовсе не сложно определить, считая дни и наблюдая за луной; именно так я и обнаружила, что здесь лунный цикл длится в два раза больше, чем в моем родном мире, а вот сутки почти совпадают с нашими. Мои ранки заросли, травмы излечились, и я уже начала привыкать к этому месту. Выучить здешний язык было не так сложно, как я предполагала. Возможно, помог опыт прошлой жизни, где я не только знала три языка, но еще преподавала английский детям. И моя фотографическая память в этом тоже сильно помогла. А с уроками от Сквалло учить язык было не только просто, но и приятно.

Сквалло… Каждый раз, когда о нем думаю, становится жутко неловко, а лицо, с которого уже сняли все бинты, заливает стыдливый румянец. Какой позор: все шесть месяцев нагло называть человека по фамилии! А ведь до попаданства я не могла себе позволить такую дерзость даже в мыслях. Нет, я не должна больше такого допускать, только не теперь, когда я узнала о своем положении. Он мне не приятель и не сосед, он — мой хозяин, работодатель, господин, и величать его следует только по титулу. Никакое обращение, кроме «милорд», в моем случае недопустимо. Так сказал Зун, и я ему верю: подтверждение его словам вижу каждый день, наблюдая за жизнью остальных слуг.

Сначала, когда я только узнала о своем положении, сильно удивилась, что мне до сих пор не дали никакой работы. Каждый в замке был занят делом, и мне казалось жутко несправедливым, что я одна прохлаждаюсь. Более того, отсутствие такого привычного Интернета время от времени заставляло меня погружаться в хандру: я слишком привыкла листать ленту новостей по утрам. Однако вскоре подобные мысли оставили меня. И без социальных сетей нашлось чем заняться: прогулки по небольшому цветнику, отдых в собственной комнате на третьем этаже и уроки словесности пришлись мне по сердцу, и о работе я уже не думала. Тем более, для моего праздного времяпровождения был веский повод: из-за травм, нанесенных мне конем, лекарь запретил мне нагружать организм, кроме того, для изучения языка требовалось множество свободного времени.

Когда я уже более-менее могла понимать и говорить на местном языке, Сквалло — нет, герцог — уже не приходил повидаться со мной. Это было грустно, но вполне объяснимо, тем более что вместо него компанию мне составляли Зун или Берта, местная кухарка. Ситуация, когда парень тряс передо мной ножом, разрешилась: Зун вовсе не думал на меня нападать, он хотел дать мне нож, потому что предполагал отправить меня работать на кухне. Когда он мне это объяснил, я вволю насмеялась.

Сегодня я решила узнать у Зуна больше про мир, куда попала. Все думают, что я потеряла память, и этот факт значительно упрощает мне познание местной культуры: не нужно ничего объяснять или оправдываться, все и так понимают, что я ничего не знаю. Однако, всем моим планам не суждено было сбыться.

— Солнце встало, сестренка, — поприветствовал уже привыкший к моему обществу Зун.

Он всегда называл меня «сестренка», видимо, чувствовал за меня ответственность, а может, просто пытался воплотить в жизнь детские мечты о младшей сестре. Как только я начала его понимать, тут же попросила парня меня так не называть (даже мои настоящие братья меня так не называли), но он проигнорировал мою просьбу. Среди слуг Зун был самый главный, поэтому и позволял себе называть других как ему заблагорассудится. В этот раз я даже не стала пытаться спорить с ним по поводу прозвища.

— Встало, — согласилась я, — и я поднялась вслед за ним.

Самое сложное было привыкнуть к стилю местной речи. Тут я не могла говорить в привычной с детства манере: больше половины слов из моей прошлой жизни были непонятны коренным жителям. Зун выставил на стол тарелку с кашей. Все наше утро проходило по одному сценарию: он приносил мне завтрак, а пока я наслаждалась едой, заплетал мне волосы, потом либо был урок словесности, либо я заваливала Зуна вопросами. Но сегодня все пошло не так.

— Ешь, не тратя времени: нынешнее солнце коротко, а тебя работа ждет, — сказал парень так весело, будто давно желал произнести такие слова.

Я удивилась, даже трапезу прервала на секунду. Неужели мое бездельное блаженство подошло к концу? Нет, конечно, рассчитывать на бесконечные каникулы было глупо — у каждой служанки рано или поздно появляются обязанности — но я надеялась оттянуть этот момент еще на пару месяцев. Но, с другой стороны, мне было интересно, что приготовил для меня герцог. В том, что это он определяет обязанности каждого, так как является хозяином замка, я не сомневалась. Я быстро доела кашу и последовала вслед за Зуном.

— Твоя обязанность — уборка на среднем малом этаже, — просвещал меня Зун, пока мы спускались по лестнице. — Не на всем, разумеется. Твои только коридор, две почивальни для визитеров, уборная, синяя комната отдыха и книжная.

Шесть комнат. Для меня, прожившей прошлую жизнь с мамой в двушке, это было немыслимое количество. И это все нужно было убирать раз в два дня. (Ну почему тут нельзя вызвать клининг?! Хотя, стоп, клининг тут я.) Единственное утешение — остальные комнаты будут убирать другие служанки.

Каменные ступеньки закончились большим синим ковром. С первого взгляда казалось, что он выполнен из шелка. Я никогда не видела шелковых ковров, поэтому не сдержалась и, присев на корточки, погладила его пальцем. Как я и думала, это был не шелк, но очень похожая на него ткань.

— Сестренка, — окликнул меня Зун, наклонившись надо мной, — может ли быть, что ты до сего солнца не видела килим^[5]? — в его черных глазах плескалось неподдельное удивление.

— Эм… видела. Просто полюбопытствовала, из чего сделан, — ответила я, поднимаясь на ноги и хлопая ресницами, как умалишенная.

Совсем скоро Зун привел меня к первой комнате. Меня посетило чувство дежавю: такую же маленькую дверь я видела в первый день пребывания в этом мире. В этот раз бежать я и не думала, зная, что ничего плохого мой спутник делать мне не собирается. Поковырявшись в кладовке, Зун вытащил швабру и ведро. Все это он с сияющей улыбкой вручил мне. Кажется, он, по правде, считал уборку великой блажью. Потом он подвел меня к другой двери, дубовой и массивной.

— Тут располагается уборная, начнешь с нее. Тут же и воды набрать возможно. Как кончишь прибираться в этой, приступай к другим. Твоя обязанность — убрать все комнаты в этом крыле, — сказав это, он показал вдоль коридора. — Я вернусь к тебе, когда солнце закончит свой обход, и отведу в новую комнату. — закончив просвещать меня, Зун развернулся и ушел.

— Подожди, какая новая комната? — запоздала крикнула я ему вслед.

Конечно, ответ я не получила: Зун был слишком далеко, чтобы расслышать мой вопрос. Гадать, что это за новая комната, смысла не было: все равно я никогда не догадаюсь. Зун был падок на задумки, и замыслы его подчас были неизвестнее Запретного леса из книг про «Гарри Поттера». Но все же мысли по поводу новой комнаты не покидали моей головы. Для меня не было секретом, что я была единственной служанкой в замке, кто живет в отдельной комнате. Из слов кухарки Берты я знала, что остальные слуги, за исключением Зуна, живут в общих комнатах по четыре человека. Возможно, Зун решил, что раз я теперь окончательно вошла в роль служанки, то следует переселить меня в общую комнату. Решив, что к концу дня я все равно узнаю, я собралась с духом, отворила дверь и принялась за работу.

***

За массивной дубовой дверью меня ждала обширная комната, освещенная двумя окнами. Между ними расположилась прозрачная дверь на балкон. Стекла в этом мире не было, его с лихвой заменяли слюда для простых людей и хрусталь для аристократии. На остальных трех стенах висели медные узорные канделябры. Там, где их не было стояли либо мягкие кресла, либо небольшие книжные шкафы, скрывающие от глаз потрепанные стены или другие кресла. Если честно, переступая порог книжной, я ожидала увидеть горы книг, таящих в себе знания ближайших пяти поколений, но тут этого не было. Книг было меньше, гораздо меньше, примерно столько, сколько раньше было в моей комнатке в том мире, но книжная была гораздо больше, чем моя прошлая комната. Большую часть помещения занимали кресла для отдыха и ковры на полу.

Немного взгрустнув из-за своих несбывшихся ожиданий, я приступила к уборке. Схватившись рукой за деревянную ручку швабры, я начала методично подметать пол. К счастью, влажную уборку тут проводили вчера, о чем Зун все же удосужился мне сообщить, поэтому я просто должна была избавится от пыли. Несмотря на то, что такого объема работы у меня никогда не было, убираться я умела, хотя и не так хорошо, как профессиональные уборщицы, но вполне сносно. Чтобы убираться было не так тоскливо, я тихонько замурлыкала под нос знакомую с детства песенку. Мягкие прутики сорго^[6], из которого тут делали все инструменты для уборки и в честь которого называли веники, из угла в угол плясали под звуки мелодии, безропотно повинуясь девичьим рукам.

Уборку я закончила быстрее, чем ожидала: солнце еще даже не приблизилось к горизонту. Зун собирался зайти за мной после заката, у меня было достаточно времени, чтобы насладиться запахом и видом книг. Книги — моя страсть, любовь и жизнь. В прошлом если я не прочитала хотя бы десять страниц, значит, день прошел зря — так меня воспитали. Сколько же дней в этом мире я потратила в пустую… Пальцами провела по кожаным переплетам, ловя подушечками мельчайшие трещинки и неровности. Вдыхая запах миндаля, ванили и сладкий запах старости, перемешанный с легким ароматом трав — результат разрушения бумаги и чернил — я, словно завороженная стояла перед книжными полками, наслаждаясь встречей с великими хранилищами мудрости человеческой. Мелкие пылинки, кружившие в воздухе до моего прихода, теперь совсем не мешали. Осмелев от мысли, что я тут одна, я осторожно взяла с полки первый попавшийся том и открыла его на первой попавшейся странице.

Неведомые мне письмена ровной лентой лежали на тонкой бумаге. Не удержав своего любопытства, я провела пальцем по первому слову. Ровные черточки букв казались причудливыми и будто магическими. Некоторые знаки были приблизительно похожи на родную мне кириллицу, другие же больше напоминали замысловатые иероглифы, чем буквы. Так вот как выглядит местная письменность. Рукописные строки всегда казались мне чем-то инородным, будто не принадлежавшим миру людей. Они, в отличие от машинописного текста — предсказуемого и обезличенного — интимно, будто прикосновения к оголенной коже, медленно обнажают смысл написанного, делятся своими тайнами лишь с одним человеком, читающим их в этот определенный момент. Это меня завораживало.

— Занятно, не правда ли? — раздался над моим ухом мужской голос.

Испугавшись, что меня застали за неподобающим служанке занятием, я захлопнула книгу, прижав ее к груди, будто в надежде спрятать. Только после этого я повернулась к говорившему.

— Милорд, я… — начала оправдываться. — Такого больше не повториться, — глаза опущены долу, нижняя губа закушена — идеальный образ смиренной девицы.

Он был тут все время, скрываясь за книжными полками, или только сейчас подошел. В любом случае, Сквалло (я не могла отказать себе в удовольствие называть его по фамилии хотя бы в мыслях) застал меня врасплох.

— Как звучит твое имя? — будто не слыша моих неумелых извинений, продолжил герцог.

Скованная осознанием, что нарушила правило: «Никогда не трогать вещи господина», я не могла осмелиться на разговор; слова будто застряли в горле. Свое имя я еще никому не называла, боясь, что оно будет неуместно тут. Но ответить нужно было: нельзя игнорировать вопросы хозяина. Пока я судорожно соображала, что делать, Сквалло надоело ждать, и он решил поторопить меня с ответом.

— Пока три луны не минули ты была приветлива в моем обществе, отчего же теперь жмешься, будто мелкая пташка при хитром лисе? — серебристо-стальной взгляд прорывался сквозь меня. — Отвечай словами.

Его просьбу я не могла проигнорировать. И причиной было не только мое положение по отношению к нему. Перед этими серыми глазами я не могла молчать при всем желании.

— М-марина, — произнесла я свое настоящее имя прежде, чем придумала другое; и тут же отвела взгляд в сторону, пока герцог снова не загипнотизировал меня.

— Тебе подходит, — прокомментировал он через секунду.

Он продолжал молча изучать меня. И, когда я уже совсем устала мучаться в догадках, что же герцог от меня хочет и не собирается ли наказать меня за то, что я трогала книгу без разрешения, он совсем неожиданно спросил:

— Тебя интересуют книги?

Вопрос застал меня врасплох, поэтому я лишь запоздало кивнула, но вспомнив его недавний приказ, тут же ответила.

— Мне не хватает познаний, — промямлила я, — но переплеты привлекли меня.

Сквалло усмехнулся, видимо, мой ответ позабавил его. Он продолжал стоять передо мной, молча сверля меня взглядом. Я же не знала, куда деть свой. Вертя глазами, я ждала, пока герцог отпустит меня. Будь проклята та минута, когда я решила, будто в книжной одна и могу потрогать книги!

— Хочешь, я научу тебя письменам? — совсем неожиданно спросил герцог.

Я, определенно, не ослышалась: вопрос был задан слишком громко, чтобы его точно услышали. Из рассказа Зуна я знала, что слугам тут не положено знать письменность, их ей просто никто не обучает. Что же толкнуло Сквалло предложить мне уроки? Неужели, ему нечем заняться, и он решил скрасить время экспериментами? Что ж, какие бы мотивы не преследовал Сквалло, но его предложение мне на руку.

— Так каков будет твой ответ? — видимо, я слишком долго обдумывала его предложение, и герцог решил поторопить меня.

— Я буду благодарна Вам, милорд, — я сделала реверанс, как видела в фильмах.

— Не делай подобного, — Сквалло жестом остановил меня. — Ни одна душа в моем замке не склоняет передо мной головы, памятуй об этом.

Он взял у меня из рук книгу и открыл ее на самой первой странице. Свободной рукой, Сквалло взял мою руку и провел ей, будто кистью, по строкам.

— Я читать буду, а ты запоминай, — сказал он спокойно и дружелюбно.

И мы начали читать: он голосом, а я прикосновениями. Слова, произносимые вкрадчивым слегка грубоватым грудным голосом, ласкали слух. Я слушала приятную речь герцога, ловя каждое слово, стараясь запомнить их написание, пока мой палец водили по плавным черточкам-буквам. Само по себе содержание книги тоже оказалось довольно интересным. Возможно, само провидение решило посодействовать мне в исследовании этого мира, и с первой попытки я интуитивно вытащила сборник местных мифов. Сквалло как раз читал мне миф о сотворении этого мира.

— В незапамятной старине, когда люди были неизвестны, а земля гола как лед, жило существо нареченное Теивас, от света и тьмы рожденное. Тоскливо было существование его и безрадостно, бесцельно бродил он по пустынной земле много лун и солнц, да так и уснул он сном вечным, — читал Сквалло для меня, пока губы мои шевелились, шепотом повторяя за ним слова.

В тишине книжной голос Сквалло звучал особенно отчетливо, мелодично разливаясь по комнате. Наедине с ним мне было хорошо, от недавней зажатости не осталось и следа. Я будто опять вернулась на шесть месяцев назад, когда еще не знала о его высоком положении и о своем месте служанки. Сквалло снова проводил для меня урок, я снова ловила каждое его слова, надеясь, что оно обязательно пригодится мне в будущем.

— Ноги и руки его сделались горами и скалами, тело его превратилось в твердь земную, из черепа его произошел небесный свод. Океанами хлынула кровь его, травами да деревьями проросли волосы его, пещерами с гротами оказались нос его да глазницы. Из пальцев его пошли звери лесные, из ушей его взлетели птицы небесные, из внутренностей его поплыли гады морские, — Сквалло продолжал читать миф, я продолжала запоминать.

Некоторые элементы этой легенды казались мне смутно знакомыми, что совсем не удивляло. Все мифы о сотворении мира примерно похожи и развиваются по одному сценарию. Главное для меня, не вслушиваться в сюжет, а запомнить написание букв и слов.

— Возродился Теивас в теле новом, бессмертном, и, породив род людской, разумный и великий, нарекся именем новым — Агнус, — Сквалло закончил и закрыл книгу.

— А дальше? — немного расстроенно протянула я, увлеченная новым занятием.

Герцог ухмыльнулся, но ничего не сказал, молча ставя книгу на место. Он все еще стоял сзади меня, прижимаясь к моей спине. Руки, которыми Сквалло потянулся к книжной полке, будто обвили меня, со стороны это, наверное, было похоже на объятия. В такой позе и застал нас Зун, пришедший, чтобы забрать меня в новую комнату.

***

— Сестренка, освежи мою память, в чем заключается твоя работа? — допрашивал меня Зун, пока мы шли вниз по лестнице.

— Уборка, — я уже предполагала, что мой спутник рассержен, и даже знала, из-за чего, поэтому постаралась, чтобы голос звучал робко. — Собственно ее я и выполнила.

— Так и есть, — продолжил мой провожатый, — но после нее тебе следовало дожидаться моего прихода, но не ласкаться с герцогом.

— Мы не ласкались, — все мое существо противилось столь сильной лжи. — Не говори про меня понапрасну. Герцог просто учил меня письменности.

— Разве служанкам нужны письмена? — в голосе его слышался неприкрытый сарказм, и меня это неимоверно раздражало.

На такой резкий выпад я не могла не ответить. Я, конечно, знала, что в этом мире грамотность — привилегия аристократии, но, во-первых, мне она еще как нужна, а во-вторых, я совсем не напрашивалась на уроки.

— Но он сам предложил. Неужто я должна была оскорбить достоинство герцога отказом?

Кажется, эта реплика завела Зуна в тупик, и он, горестно вздохнув, больше не донимал меня на эту тему. Неужели, можно лишь прикрыться желанием хозяина, и тебе простят многие проступки? Я, определенно, буду этим пользоваться.

Пока мы спускались вниз, мой живот напомнил мне, что кроме утренней каши в моем рту не было ни крошки. Мысль о вкусном ужине тут же появилась в моей голове. Воображение представило рыбку с овощами, или тушеного ягненка, или котлетку с пюре — любимое блюдо детства — или пирожок. На самом деле я была согласна даже на ненавистные с юности брокколи, если они тут водились. Кстати, с тех пор как я попала в этот мир, кроме пары кусочков рыбы в самый первый день и яблочного фрукта на рынке, я не пробовала ничего, кроме каши. Я понимаю, что служанку никто не собирается баловать деликатесами и вкусностями, но однообразная пища вредна для желудка.

— Зун, — позвала я парня, — а ужин сегодня будет?

— Тебе стоит несколько подождать. Сперва познакомлю тебя с комнатой и другими служанками.

Мы продолжили путь и вскоре вышли на улицу. На темном, как кусок черного бархата, небе сияли растущий месяц, белый словно посыпанный мукой, и окружающие его хороводом мерцающие звезды. Их призрачный свет сначала ослепил мои привыкшие к темноте глаза так, что кроме этого света я ничего не видела. Однако вскоре глаза присмотрелись, и я смогла различить вымощенную камнем тропинку, ведущую вдаль от замка. По ней Зун и повел меня.

При свете луны и маленького фонаря было совсем светло. Я даже смогла разглядеть камни, по которым ступала, и насекомых, что попадались на дороге. Эти букашки такие маленькие и беспомощные, любой может раздавить их, совсем не заметив. В этом новом и чужом для меня мире я чувствовала себя одной из таких букашек. Совсем ничего не могу без чужого вмешательства, но отчаянно хочу стать больше, чем та, кто я уже есть, не пренебрегая любой предложенной помощью, хватаясь за любую возможность. Хотя, в отличие от этих копошащихся на земле насекомых у меня есть те, на кого я могу рассчитывать.

Увлеченная своими мыслями, я не заметила, как врезалась в спину внезапно остановившегося Зуна. Парень недоумевающе посмотрел на меня, словно желая отчитать за невнимательность. К счастью, этого не последовало. Мы оказались около небольшого деревянного дома. Судя по всему, именно тут и проживала прислуга.

— Прошу, — Зун шутливо протянул мне руку, приглашая внутрь.

Я, не желая портить его игру, протянула руку, принимая предложение. Если Зун хочет позабавится, кто я такая, чтобы мешать его забавам? Тем более, если мне они тоже приятны.

Внутри было светло и достаточно просторно. Честно сказать, я думала, что комнаты слуг — это маленькие кельи в подвале, но как же я была рада, что ошиблась. В общем коридоре не было ничего интересного, он просто соединял комнаты; в одну из них меня и повел Зун.

— Криста, Винна, Мэлизент, — поприветствовал Зун девушек, находящихся в комнате, — у нас новая сестренка.

Я неловко помахала рукой. По правде говоря, я не собиралась знакомится с новыми людьми и думала изучить комнату в одиночестве. Видимо, у судьбы на меня свои планы. Как говорится, хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих замыслах.

— Примите ее с благосклонностью, — продолжил Зун.

Две из моих соседок были людьми. Одна из них, низкая рыжеволосая мадам, по-видимому, была старше остальных. Она смотрела на меня очень ласково и заботливо улыбалась, приветствуя новенькую в коллективе. Вторая, высокая с виду хрупкая блондинка, пристально рассматривала меня заинтересованным взглядом. Кажется, мы были ровесницами, во всяком случае, выглядела она не сильно старше меня.

Особенный интерес вызвала третья девушка. Если две мои новоприобретенные соседки были людьми, то она точно к человеческому роду не относилась. Эта девушка больше напоминала того Глазастика, которого я видела на рынке. Она была очень высокая и почти задевала потолок, круглое лицо ее с большими сине-зелеными глазами, которых я насчитала штук пять, обрамляли светлые, почти седые пряди. Несмотря на то, что ростом она превосходила всех присутствующих, ее детские черты лица и наивность во взгляде четко давали понять, что в комнате она самая младшая.

Все три служанки подошли ближе, обступив меня кольцом. Наперебой они принялись расспрашивать меня о моем прошлом, имени, происхождении. Я была несколько ошеломлена таким вниманием, поэтому обернулась к Зуну за поддержкой, но паренька и след простыл. Вот нахал, как только посмел оставить меня одну! Пришлось добиваться желаемого самостоятельно.

— Уважаемые, этим солнцем я первый раз занималась уборкой и очень устала, — я улыбнулась самой сладкой улыбкой, на какую была способна. — Не будите ли вы так любезны оставить расспросы до утра?

Девушки странно на меня посмотрели, но допрос закончили.

— Винна, — сказала старшая из них, — сходи на кухню, принеси ужин. У нас младшая, Берта поймет.

И та, которую назвали, кивнула и скрылась за дверью. Меня же усадили на кровать и, после принесенного ужина, больше не трогали. По уставшим от целого дня работы конечностям разлилось приятное чувство блаженства. Как же хорошо было лечь и укрыться одеялом. Коснувшись головой подушки, я тут же уснула.

Глава 5

— Утро наступило, — сквозь липкий сон я уловила незнакомый мне женский голос, — поднимайся.

Кто-то потрепал меня по плечу, призывая к пробуждению. Я давно уже отвыкла от режима, к тому же в этом мире меня никто не будил. Женский голос, конечно, не надоедливая трель будильника, но я бы предпочла проснуться самостоятельно. Правда, о моих предпочтениях не спрашивали. Сон пропал мгновенно, вернуть его не было ни единого шанса, но я все же попыталась заснуть вновь.

— Поднимайся, — голос будившей меня женщины стал требовательнее и будто более сердитым. — Вот сонливая какая!

Нехотя я все же поднялась. Нарваться на гнев малознакомого человека не хотелось. Пробудиться то я пробудилась, но совершенно не проснулась. Вырвавшийся изо рта зевок сдержать не получилось. Встряхнув головой, чтобы привести мысли в порядок, я начала приходить в себя и осмотрелась. Небольшая комната, четыре кровати, два шкафа, стол и окно. Кроме рыжеволосой женщины меня приветствовала каша. В комнате больше никого не было.

— Доброе утро, — потянулась я, отмечая, что за окном уже светает.

— Ешь, — женщина передала мне миску с кашей, — все сестренки уже за работой, нам тоже поторапливаться следует.

«Она осталась, чтобы разбудить и накормить меня?» — промелькнула в голове неожиданная приятная мысль. Я принялась есть, ловко загребая кашу лопаткой. Моя соседка в это время заплетала рыжие волосы в гульку.

— Ты прошлым солнцем не шибко разговорчивая была, — говорила она, наматывая пряди на пальцы, — Мэли к вечеру от тебя не оторвать будет.

Я все еще ела, рассматривая собеседницу, зеленые глаза ее внимательно всматривались в небольшое зеркало, поэтому я могла смотреть на нее, не опасаясь осуждения. Сегодня я смогла увидеть больше, чем вчера. Женщина была не очень высокая, но зато была хорошо по-спортивному сложена. На руках, которыми она крутила вьющиеся волосы, слегка выступали мускулы, ноги же твердо и прочно стояли на полу. Такую захочешь повалить — не повалишь. Сочетание зеленых глаз и рыжих волос сближали ее с ведьмами из книг, а небольшая родинка над губой делала внешность еще более интересной. Одним словом, моя сожительница была яркой и приметной личностью. Тут я вспомнила, что так и не знаю ее имени.

— Как звучит твое имя? — повторила я фразу, слышанную ранее от Сквалло.

Рыжеволосая удивленно на меня посмотрела, но все же ответила:

— Криста, угодная богу, но все кличут Крис, — она ласково улыбнулась. — А твое имя? Зун не говорил о нем.

— Марина, — я отодвинула от себя уже тарелку, — морская, вроде.

Раньше этимологией своего имени я не интересовалась, только слышала, что оно связано с морем. Не думала, что когда-нибудь эти знания пригодятся. Видимо тут значение имени играет важную роль.

— Странная ты, Марина, — она усмехнулась, — Имя твое не здешнее, да и фразы будто барские. Проще будь.

Сказав это, она заколола волосы гребнем и вышла из комнаты. Я тоже решила не сидеть дольше и поспешила одеться, все же работу никто не отменял. Слова Кристы засели у меня в голове. Неужели я так сильно выделяюсь? Видимо, повторяя за Сквалло, я не приняла во внимание, что у каждого сословия, свой стиль речи. Нужно больше слушать и запоминать, чтобы сойти за свою. Закончив с одеждой и размышлениями, я вышла из комнаты навстречу новому дню.

***

— Ску-чно ста-ло Аг-ну-су, не ин-те-рес-но за не-ра-зум-ны-ми тва-ря-ми смо-треть, и сер-дце е-го, жи-во-е и чи-сто-е, та-кой тос-кой пре-пол-ни-лось, что взор-ва-лось, — читала я по слогам, старательно вглядываясь в буквы.

— Не ’’преполнилось”, а ’’переполнилось”, — поправил меня Сквалло. — Ты пропустила знак, — и тут же ткнул пальцем в тот самый знак.

Я кивнула и перечитала абзац правильно. Только что совершенная оплошность беспокоила. Я понимала, что я еще учусь читать на этом языке, а во время обучения ошибок избежать невозможно, но совершать их перед герцогом не хотелось. Хотя я и знала, что он не станет на меня сердиться, но все же очень боялась разочаровать его. Глупо? Глупо. Но за каждую, даже самую маленькую неточность я мысленно корила себя, боясь, как бы мой учитель не передумал заниматься с такой бездарной ученицей, какой я себя чувствовала в такие моменты. Наверное, на это повлиял Интернет: в открытом пространстве на каждую мысль нашлось бы не менее пяти человек, готовых оскорбить и унизить.

Идею обучить меня письменности Сквалло не оставил, за что я была ему очень благодарна. Так как уборку я делала вчера и сегодня у меня не было работы, мужчина потребовал продолжить урок-эксперимент. В том, что мой работодатель ставит надо мной опыт, я не сомневалась: слишком странным мне казалось его поведение. Может, он, как в пьесе Шоу, решил сделать из обычной служанки образованную леди, а я его Элиза Дулиттл? В этом была доля правды, но даже щепотки обиды я не испытывала. В конце концов, мне это тоже выгодно. Сейчас мой учитель заставил меня вслух читать очередной миф, поправляя и подсказывая там, где чтение не удавалось.

— А из сердца, могучего и чувственного, вышли существа двуногие, на божество похожие, — сквозь мысли услышала я твердый мужской голос. Видимо, погрузившись в размышления, я замолчала слишком надолго, и мой учитель сам прочитал строчку, чтобы вернуть меня с небес на землю.

— То был род люд-ской, ра-зум-ный и ве-ли-кий. И от-дал Аг-нус лю-дям мир со-тво-рен-ный, и ве-лел им жить на ра-дость ему да на сла-ву себе, — я вновь обратилась к тексту, стараясь не отвлекаться в этот раз.

На самом деле, это был уже пятый миф, который я прочитала за сегодня. А ведь день даже не приближается к концу! Конечно, узнавать о верованиях местных жителей очень увлекательно, но мои глаза уже слезились от усталости. Однако я не жаловалась. Уроки со Сквалло мне нравились, кажется, я уже говорила об этом, и сам мужчина тоже мне нравился. С ним было спокойно, интересно и безопасно. Хотя за последние луны-месяцы меня никто не притеснял, именно в библиотеке, именно с этим человеком мне было спокойнее всего.

После попадания в новый мир я чувствовала себя одинокой, особенно по ночам, но каждый раз, когда я оказывалась рядом со Сквалло, мне хотелось улыбаться, а печали уходили прочь. С ним было слишком комфортно.

— Жи-ли лю-ди, ве-ли-ки-е и пре-крас-ны-е, го-ро-да стро-и-ли. Пять-сот лун жи-ли в здра-ви-и и ми-ре, но и им скуч-но ста-ло, — читала я, стараясь не отвлекаться на крутящиеся в голове мысли.

Данный миф повествовал о появлении жизни и разнообразии рас в этом мире. Все максимально просто: четыре девушки породили четыре народа: нердов — полулюдей-полузмей — , двиров — водных людей с прозрачной кожей и нетерпимостью к засухе — , фитров — краснокожих многоглазиков — и абаров — воинствующих многоруких орков с желтой кожей. Каждый народ получил свои земли, и только последним они не понравились, и за попытку отобрать земли у других, абары лишились своих, став кочевниками. История о том, как младшая сестра пошла против остальных ради лучшей доли для своих детей, за что и поплатилась.

— Ты делаешь успехи, — похвалил меня мой учитель.

Этой похвалы я не ожидала, поэтому слегка сконфузилась. Щеки слегка обожгло появляющимся румянцем. Похвала всегда приятна, особенно если считаешь, что заслуживаешь ее.

— Милорд, позволите задать вопрос?

В прошлой жизни я привыкла анализировать прочитанное и делиться результатами анализа с другими людьми. Сейчас мне очень захотелось сделать то же самое. Будь на месте Сквалло кто-нибудь другой, я бы, вероятно, не стала спрашивать, но с ним хотелось обсудить этот миф. Должно быть это из-за того, что с образованным человеком приятно делиться мыслями, а может, из-за того, что я желала знать именно его мнение.

— Позволяю, — он закрыл книгу, намекая, что больше читать мне не придется, и он внимательно слушает меня.

— Поступок младшей сестры не кажется Вам спорным? — заметив, как тонкая бровь моего собеседника вопросительно взметнулась вверх, я поспешила пояснить свои слова. — Она лишь желала лучшей доли для своих детей. Так ли не права была Абария в своем поступке?

— Будучи женщиной, она была в праве действовать подобным образом, — задумчиво проговорил Сквалло, — но как правительница и член общества, она допустила непоправимую ошибку. Смысл ее жизни заключался в мирном и справедливом правлении, а не в разорении других народов ради собственного блага.

Возможно, он был прав, но в порыве дискуссии я не могла воздержаться от вопросов.

— Существует ли смысл жизни? — сказала я, задумавшись. — И в чем он заключается?

— Не может быть и капли сомнений, смысл есть у каждой жизни. Он предопределен природным порядком, — он ответил, ни мгновения не колеблясь.

— А в чем же Вы находите смысл своей жизни, милорд? — я не смогла не задать этот вопрос, естественным образом напрашивающийся в нашу беседу.

Мне на самом деле было интересно узнать ответ. Я впервые встречала человека, не только верящего в смысл жизни, но и не сомневающегося в его существовании. Более того, интересовало меня еще и другое. Что заставляет мужчину передо мной чувствовать полноту жизни? По крайней мере приблизительно в этом значении раскрывался для меня смысл жизни.

— Смысл моей жизни очень прост, — герцог усмехнулся, будто ответ на вопрос должен был быть для меня очевиден, — быть преданным подданным для короля, справедливым хозяином для слуг и продлить свой род.

— Я неверно выразилась, прощу прощенья, я хотела знать, есть ли что-либо, что заставляет Вас вставать с первой зарей, ради чего Вы продолжаете жить? — именно это я и хотела узнать, и не добившись цели не собиралась отступать.

Сквалло, до этого уверенный и играючи спокойный, легка нахмурился. Нижняя губа прикушена, взгляд сделался слегка рассеянным, пальцы потянулись к подбородку, чтобы задумчиво почесать — все жесты говорили о том, что вопрос загнал моего собеседника в тупик. Неужели, я спросила что-то настолько сложное? Из-за столь неожиданного поворота, мне еще больше хотелось узнать ответ. К сожалению, мои чаяния пошли прахом.

Именно в тот момент, когда мой наставник, определившись с ответом, открыл рот, в книжную ворвался Зун. Он скользнул по мне взглядом, но тут же отвернулся, игнорируя.

— Милорд, там гонец королевский с посылкой, — обратился он к герцогу. — Сказал, только тебе отдаст.

Сквалло кивнул, и пообещав возобновить наш разговор на следующий день, ушел.

***

— Воришка, Воришка, иди сюда! — я похлопала в ладони над головой, привлекая внимание.

На меня тут же прыгнула большая черная собака, свалив на землю. По моему лицу тут же провели шершавым языком, оставив мокрые слюни.

Кличка этого пса была одним из первых слов, которое я выучила, а уход за животным — первой моей обязанностью в замке. Правда я, как заядлая собачница, совсем не считала это обязанностью, а скорее наслаждалась процессом. Конечно, сейчас псом занимались другие слуги, но я все равно навещала его раз в два дня.

Выбрать имя для животного тоже поручили мне. Сначала я хотела назвать пса также, как звали мою собаку из прошлой жизни, но к своему сожалению как ни старалась не могла вспомнить кличку прошлого питомца. С чем это было связано, я до сих пор не представляю. К счастью, имена моих родственников и другие вещи из прошлой жизни все еще крепко держались в голове, и расстраиваться из-за одного слова было глупо. Пса я назвала Воришкой, помня об обстоятельствах нашего знакомства.

— Ну все, все, хороший мальчик. Слезай, — пес меня послушался, и я смогла подняться.

Настало время прогулки. За то время, что я была в замке для меня, наверное, не осталось неисследованного места, поэтому мы с моим четвероногим другом пошли в сторону дома для слуг. Я планировала сделать круг, а потом вернуть Воришку на псарню, но план не осуществился.

— Извините, — в меня врезалась одна из моих новых соседок. — О, ты же младшая наша, — опознала она меня, обезоруживающе улыбнувшись. — Твое имя?

Передо мной стояла девушка, лет двадцати пяти или шести на вид. Высокая и худая, в моем мире она могла бы стать идеальной моделью. Особенно привлекали ее пронзительно синие глаза, весело глядящие из-под русой челки.

— Марина, морская, — я по старой привычке протянула руку.

— Я Мэлизент, как добросердечная, но зови Мэли— собеседница руку проигнорировала, продолжая улыбаться. — Правда это, что ты воспоминания потеряла?

Моя “амнезия” уже стала притчей во языцех: каждый, буквально каждый, житель замка знал о ней. Правда, большинство все же не горело желанием просвещать меня в тонкости местной жизни, а всего лишь жалостливо смотрели со стороны, думая, что я не вижу. Однако, не могу сказать, что это не упрощало мне жизнь. Любую мою ошибку, любое странное здесь действие или слово все благополучно списывали на беды с головой, и мне не приходилось сильно заморачиваться.

Не дождавшись моего кивка, Мэлли схватила меня за руку и повела в сторону домика. Все произошло так быстро, что я не успела ни опомниться, ни велеть псу идти со мной. К счастью, Воришка сообразил побежать за нами.

— Подожди, я ведь с собакой, — предупредила я, ведь в дом животных приводить запрещалось: у Берты (а она была главной, после Зуна) была аллергия на шерсть.

— Хорошо, мы не пойдем внутрь.

С этими словами моя спутница потянула меня вниз, и мы обе сели на траву. Пес улегся рядом со мной, уложив голову мне на колени. Своим пышным хвостом он отгонял от нас всякую мошкару, летающую вокруг.

— Спрашивай, что пожелаешь. Твои воспоминания я восполню, — Мэлизент смотрела на меня, явно ожидая интересной беседы.

— Все, что пожелаю? — в моей голове сразу возник мой недавний урок со Сквалло. — Расскажи про другие расы.

— Другие расы? — собеседница задумалась всего на секунду. — Ну, ты же знаешь, что все произошли от четырех человеческих женщин?

Я кивнула.

— Самые образованные и красивые — нерды, дети старшей сестры. Их речь так богата, что каждый из них может сплести не меньше пяти интересных историй, и только им подвластно это умение. Но они не только истории рассказывать умеют: и камень, и краска подчиняются их рукам, — Мэли мечтательно вздохнула; было ясно, какая раса ее любимая. — Живя среди песков, нерды не признают одежд, зато всегда носят множество золотых украшений и собирают мягкие волосы в сложные прически. А их чешуйчатые хвосты всегда блестят на солнце, словно сами сделаны из монет.

Мэлизент рассказывала о полузмеях так восторженно и мечтательно, что я невольно захотела увидеть их вблизи, насладиться их историями и потрогатьдлинные хвосты.

— Мэли, а ты случайно не желаешь замуж за нерда? — поддела я новообретенную подругу.

— Куда мне, обычной девке, — усмехнулась она. — Им же утонченных подавай, на простой люд даже не посмотрят. Нердам партнер для души и разговоров более нужен, чем для продолжения рода, живут то долго, раза в три больше нашего, — она немного помолчала и, будто вспомнив что-то, добавила. — Вот у принцессы нашей есть нерд в женихах, да не простой, правитель тамошний.

— О, — протянула я.

Конечно, это было очевидно, что принцесса людей выйдет замуж за правителя соседей: в моем мире это правило тоже работало в эпоху монархии. А раз тут в каждом государстве своя раса, то и будущий муж принцессы тоже не человек.

— Еще есть двиры, — продолжила свой рассказ Мэлизент, — прозрачные девы с тонкими, как вода крылышками. Живут в водоемах, на суше только на пять лун выходят, чтобы рыбой и прочими морскими гадами торговать. Лекари из них хорошие. Говорят, когда-то именно двиры людей медицине научили, и то не все знания открыли.

— Ты сказала, двиры — морские девы, что же они не размножаются?

— Что ты, не говори такого! — моя собеседница вдруг слегка покраснела, видимо, от смущения, — Конечно, они могут, просто мужчин-двиров никто не видел.

— Хорошо, — усмехнулась я. — Осталось две расы.

— Ну, есть еще абары — желтокожие, многорукие и агрессивные. Страны у них нет, они по горам да лесам бегают и часто на другие народы нападают. Недавно только, всего пятнадцать лун назад, их новый правитель объявил войны вне закона и перешел к сотрудничеству, — поморщилась Мэли, скорее всего, абары были ей противны. — А про фитров лучше у Винны спроси: ее это раса, — и тут же позвала. — Ви-и-на!

— Что? — из-за угла дома вышла очень высокая девушка с красновато-кирпичной кожей.

Пухленькое лицо ее, обрамленное серебряными волосами, выражало удивление, а в пяти сине-зеленых глазах читался вопрос. Она будто спрашивала: «Зачем вы меня позвали?»

— Винна, ты закончила на сегодня? — спросила ее Мэлизент.

— Да, все развесила, — девушка поставила на траву пустую плетеную корзину, в которой, кажется, раньше было белье.

— Знакомься, это — Марина, наша младшая, — меня представили, даже не дав сказать слова. — Она воспоминания потеряла, расскажи про свой народ.

— Как же это печально — потерять душу, — пять глаз почти наполнились слезами, но владелица не дала себе расплакаться. — Конечно, я расскажу тебе.

Она села рядом с нами на траву спиной к корзине и начала рассказ.

— Мой народ издревле славился силой дюжей, такой, что ни одной расе не досталась, и добрым, кротким нравом. Может, мы не умны, как наши пустынные братья нерды, может, не искусны, как водные двиры, зато не злы и враждебны, словно абары. Живем мы в холоде, где снег сверкает на солнце, подобно волосам нашим, а от ветра гнуться деревья, чтобы другим достались места лучше. Но наша коже выдерживает и холод, и жар, а овцы дают превосходную шерсть, — она улыбнулась, вспоминая родные края. — Я люблю свою родину.

— Винна, почему, раз ты так любишь родину, ты живешь и работаешь тут? — возможно, этот вопрос был немного бестактным, но я не могла не спросить.

— Я не могу больше туда вернуться, моих дома и семьи больше нет: из уничтожили абары, — несмотря на всю грусть ситуации, девушка не прекращала улыбаться нежной улыбкой, — господин и Зун дали мне дом тут, и я остаюсь с ними.

— Ты совсем не хочешь поквитаться с теми, кто разгромил твой дом? — для меня ее реакция была странной.

Возможно, я мстительная, но в вероятность полного прощения своих обидчиков не верила.

— Фитры физически не умеют злиться или мстить, — пояснила Мэлизент, — только иногда грустят из-за потерь.

— Это все произошло так давно, что ни грустить, ни думать не хочется, — сказала Винна, все также легко улыбаясь.

Все же для меня это было слишком сложно: не грустить, не злиться и не желать мести после того, как всех родных убили. Фитры, действительно, были необычной расой, совсем не схожей с людьми.

— Вот вы где, — услышала я женский голос, — пошлите, Берта ужин сготовила.

— Да, Крис, — Винна первая встала с травы, словно послушный ребенок следует указаниям матери.

— Я отведу Воришку на псарню и вернусь, — уведомила я новых подруг.

До псарни мы дошли быстро, а вот отпускать меня пес не хотел долго. Он то лизал мое лицо, то требовал гладить его живот, то передними лапами задерживал меня, но вскоре смирился с тем, что мне нужно идти.

На ужин я опоздала, а потом Мэлизент, пока я ела припасенные Кристой для меня овощи, расспрашивала, удалось ли рассказом о расах вернуть мне хотя бы крупицу памяти. Я с довольным видом сказала, что совсем немного они мне помогли.

Глава 6

Филису не спалось. Светившая сквозь окно луна проникла в глаза даже через сомкнутые веки, мешая спать. Солянка из мыслей болталась в голове, не позволяя уснуть. «Есть ли что-либо, что заставляет Вас вставать с первой зарей, ради чего Вы продолжаете жить?» — вопрос Марины не давал покоя. Как только он прозвучал, сразу поставил Филиса в тупик. Раньше герцог Сквалло не задумывался над этим, предельно четко видя свою цель и свое предназначение, но после…

Филис уже давно понял, что к новой служанке он относился совсем не как к прислуге. Было в ней что-то особенное, несвойственное ни одному человеку, которых герцог Сквалло когда-либо встречал. Но что именно особенного было в Марине, мужчина понять не мог. Она была умна, но на свете много умных людей. Открыта, но и такими полон мир. Добра? Весела? Остра на язык? Нет, все не то: таких девушек Филис встречал не раз.

Мужчина все ворочался на липких от пота простынях, пытаясь отыскать ответ, но это было сложнее, чем Филис предполагал. В итоге, не в силах бороться с несвоевременной бодростью, он решил прогуляться.

На самом деле, четкого маршрута у герцога не было: он просто брел, куда ведут ноги, наслаждаясь едва заметным, но таким необходимым в жуткую жару ветерком и созвездиями, вырисовывавшимися в черном как уголь небе. Увлеченный теми же мыслями, которые мучали его в постели, Филис сам не заметил, как дошел до домика прислуги. Скорее всего, он бы прошел мимо, если бы не услышал из одного окна знакомый голос, шепчущий какую-то историю. Любопытство превысило все привитые с детства правила этикета, и мужчина пристроился под окном.

Марина, а по голосу Филис легко узнал новую служанку, рассказывала дивную историю о морских девах, прекрасных дворцах бесконечной любви и сильной двире, способной преодолеть все препятствия на пути к мечте будь то волшебное проклятье или жуткое подводное чудовище.

Филису эта история пришлась по душе. Он так заслушался, что потерял бдительность и почти попался, когда служанка решила прикрыть окно. Вовремя спохватившись, герцог успел уйти незаметным и вернулся в замок. Уже на грани сна к нему в голову пришла идея, попросить свою ученицу сочинить еще одну историю. В том, что она именно сама придумала, а не прочитала в книге, мужчина не сомневался, ведь ни разу не встречал ни то, что эту историю, а даже аналогов.

Той ночью Филис спал так крепко, как никогда раньше. И из-за того, что Зун не разбудил его как обычно (видимо заботясь о здоровом сне товарища), проснувшись, герцог с изумлением обнаружил, что проспал до обеденного времени.

***

Едва уловимый шорох разбудил меня среди ночи. В полной темноте невозможно было что-либо разглядеть, но свечу я зажигать не спешила: если во мраке кроется что-то зловещее, я не хочу встречаться с ним взглядом. Немного прислушавшись, я поняла, что звук идет от кровати Винны. «Наверное, она скоро заснет,» — такая мысль появилась у меня в голове, давая полное право не беспокоится и постараться снова задремать. Однако это у меня не вышло. (Как же я иногда жалела об отсутствии телефона, помогающего побороть бессонницу.) Винна все никак не прекращала шуршать одеялом. Видимо, сон в такую жару просто не шел ей на ум. Мне теперь тоже.

— Винна, — шепотом позвала я, — ты почему не спишь?

В глубине души я надеялась, что она не ответит, и я смогу продолжить спать. Как бы не так; почему в этом мире никогда не случается так, как хочу я? Где моя прошлая удача?

— Прости, я разбудила тебя? — также шепотом спросила девушка. — Мне приснился плохой сон. Я постараюсь быть тихой.

Я постаралась не вздохнуть, чтобы не разбудить остальных. Может, Винна и выглядела на пятнадцать лет, но иногда она была словно десятилетняя девочка. Может, представители ее расы взрослели по-иному. Интуитивно и наощупь я прокралась к ее кровати: свечу зажигать было нельзя, ведь свет мог разбудить других обитательниц комнаты.

— Очень плохой сон? — я присела на край кровати и подобрала ноги.

— Да, очень грустный, — согласилась фитра.

Благодаря племянникам, я знала, как бороться с ночными кошмарами.

— Винна, хочешь, я расскажу тебе историю, она успокоит тебя, и грустных снов не будет? — По молчанию я поняла, что она согласна и готова слушать, и начала рассказ. — В море, синем как васильки, глубоко-глубоко среди невиданных цветов и деревьев живут двиры…

Сказки всегда помогали усыплять детей, и я рассказала свою самую любимую — сказку о русалочке, которую помнила без всяких подсказок. Правда, некоторые моменты пришлось изменить, чтобы они соответствовали этому миру. В моей версии русалки превратились в двиров, вместо ног Русалочка попросила способность переносить сухую погоду, и, конечно, я изменила финал Андерсена на финал Диснея.

В какой-то степени я чувствовала родство с Русалочкой: мы обе были чужими для того мира, в который попали, обе лишились возможности вернуться домой, обе потеряли что-то из прошлой жизни. Правда, в отличие от меня, Русалочка осознано выбрала такую жизнь.

— У тебя складно получается, — услышала я шепот. Всю сказку Винна не проронила ни слова, и я думала, что она уже спит. — Марина, ты точно не в родстве с нердами? Только они так складно рассказывают.

Слова Винны не были неправдой. Почему-то люди в этом мире совсем не стремились сочинять истории, зато произведения своих длиннохвостых соседей обожали, скупая фолианты за баснословные деньги. Именно из-за ценности чернил, которыми рукописи написаны (а делались они из крови нердов), книги не были доступны большинству населения. Усыпляя Винну, я об этом подзабыла.

— Это будет наш с тобой секрет, ладно, — заговорщески шепнула я.

Вскоре моя собеседница засопела, и я тоже перешла на свою кровать.

***

Закончив уборку, я плюхнулась в одно из кресел. Как же болят ноги! Хорошо, что уроки письменности со Сквалло проходят сидя. Обычно герцог всегда приходит в книжную раньше меня, но сегодня он припозднился. Воспользовавшись отсутствием моего учителя, я прикрыла глаза, чтобы немножечко вздремнуть. проснулась я от того, что кто-то легонько тряс меня за плечо. Продрав глаза, я увидела Сквалло.

— Надеюсь, твой сон был хорош, — он склонился так близко, что я смогла рассмотреть блики лампадного света, в его серебристо-серых глазах.

— Милорд, — я тут же вскочила с кресла, разгладила складки на платье, поправила взъерошенные волосы, — я лишь слегка отдохнула перед занятием. Какую историю я должна прочитать на этот раз?

Мне, действительно, не терпелось начать наш урок. Это были единственный раз, когда мы могли находиться близко друг к другу, и я, конечно, старалась ловить каждый момент прикосновения его рук к моим, каждый его взгляд, казавшийся мне ласковым и немного любящим (надеяться на взаимность было глупо — уж слишком разное у нас положение — но предаваться мечтам мне никто не запрещал), каждое его слово, произнесенное властным, гипнотическим голосом, от которого сердце проваливается в пятки, а по животу клейким медом растекается адреналин. Чем больше я была со Сквалло, тем больше находила в себе признаков влюбленности. И я совершенно не возражала.

К моему удивлению герцог подошел не к полкам с книгами, а к столу, стоящему в глуби книжной. Оттуда он вытащил стопку пергамена (тут книги писались только на нем; старая традиция заядлых консерваторов) и скляночку чернил.

— Надеюсь, твоя память достаточно хороша, и ты помнишь вид письмен? — все это мужчина протянул мне.

На память я пожаловаться не могла, и совершенно правдиво кивнула. Сквалло довольно улыбнулся и подвел меня к столу, за который и усадил.

— Милорд, что я должна писать?

Я ожидала какие-нибудь тренировочные предложения, вроде «Мама мыла раму», но мой учитель снова удивил меня.

— Прошлой ночью сон никак не мог сморить меня, — наклонившись надо мной, он почти прошептал мне это в ухо, отчего мои щеки тут же вспыхнули, — желая прогнать тяжелые думы, я шел недалеко от дома, где живет прислуга, — я слушала внимательно, не перебивая и догадываясь, о чем он говорит. — Из одного окна услышал твой голос, что сказывал историю, по моему нескромному мнению, недурную. Хочу, чтобы ты написала историю для меня.

— Милорд, разве не только нердам позволено книги писать? — произнеся это, я невольно облизнула губы. То ли предложение было таким ’’вкусным‘‘, то ли они пересохли от мимолетного внутреннего тепла.

— Конечно, не только им, нерды же просто преуспели в историях, — он выпрямился, и я наконец перестала чувствовать смущающий жар на щеках — Мир, приходящий к нам во снах, так прекрасен разнообразен: от сверкающих звезд неба, до загадочных водных глубин — он манит и чарует. Твоя история очаровала меня не меньше, самых дивных сказов пустыни — он начал восхвалять меня. — Ты первая из людей, кто наделен талантом нердов, представь, какое ты событие для нашей расы! — на его щеках заиграл неожиданный румянец энтузиазма, а в глазах заплясали огоньки. — Ты станешь известна далеко за пределами Саведо!

Он знал, на что давить. С самого детства, еще в моем родном мире, я мечтала о знаменитости. Встречи с влиятельными людьми, блеск славы, толпы поклонников — все это живо представилось перед моими глазами. И, благодаря моей феноменальной памяти, начитанности и знаниям из прошлого мира, я знала, как этого достичь. Ведь тут плагиат никто не заметит. Энтузиазм Сквалло передался и мне, и я согласно кивнула.

— Но у меня есть условие, — возможно, это звучало слишком дерзко, но мужчина тоже мог иметь выгоду от моих рассказов, ведь именно он научил меня писать, — писать я буду в книжной, и Вы не смеете вмешиваться в историю.

Конечно, я не могла выгнать герцога из его же библиотеки, но обзавестись местом тут я должна была из принципа.

— Но я буду присутствовать, — Сквалло согласился, и моя писательская карьера началась.

Глава 7

Размашистые, слегка кривоватые буковки, вторя моим мыслям, ложились на пергамен, залитый тусклым светом свечи. Сквалло склонился над еще одним столом в углу книжной и занимался важными бумагами. Тишину нарушал только скрип обоих перьев. Идиллия.

Это уже не первый вечер, который мы проводили так. Я писала книгу, попутно спрашивая у моего наставника, как выглядит то или иное слово, а мужчина занимался своими феодальскими делами. Иногда наши разговоры заходили дальше грамматики и орфографии. Не знаю, все ли аристократы тут такие же добрые, как Сквалло, но мне почему-то хочется верить, что он такой единственный. Нет, я отнюдь не идеализирую герцога: он бывает вспыльчив и нагл, чересчур любопытен, но все его недостатки перечеркиваются положительными качествами.

— Позволь все же взглянуть на твою историю, — раздался мужской голос над ухом. — Она создается для меня, разве не буду я прав, если взгляну?

Увлекшись сюжетом, я почти не заметила, как герцог подошел к столу. К счастью, я успела закрыть текст руками прежде, чем Сквалло его увидел. В ответ на его просьбу, я лишь отрицательно покачала головой, и герцог отошел. Показывать недоделанную работу не было никакого желания. Его комментарии могли только сбить меня, а в успехе истории я была уверена, ведь уже читала ее.

Я снова вернулась к работе, но настрой уже сбился. Хотя книги и заимствовались из моего прошлого мира, мне все равно нужно было придумывать массу деталей, чтобы книга вписалась в реалии этого мира. Без пресловутого вдохновения тут никак не обойтись, а Сквалло своим вопросом спугнул его.

— Милорд, а чем занимаетесь Вы? — спросила я, чтобы в отместку отвлечь его.

Мужчина не ответил, даже не посмотрел в мою сторону. Неужели не слышал? Я прокралась к нему и хотела снова задать вопрос. На столе лежала выцветшая карта, явно не первой свежести, на которой Сквалло что-то чертил. Очертания материков и озер плавно вырисовывались на бумаге.

— Вы восстанавливаете карту?

Кажется, мой вопрос застал его врасплох: Сквалло едва заметно дернулся, отчего чернила растеклись по только что прорисованной стране.

— Да, — в голосе слышались отчетливые нотки недовольства.

Его можно было понять: чернила в этом мире стоили баснословные деньги, и Сквалло, может, и был одним из богатейших людей королевства, старался их экономить. Мысленно я приготовилась к ругани, но ее не последовало. Герцог пару раз вздохнул, пару раз выдохнул и взялся показывать мне места на карте.

— Это наше королевство Труиз — пальцем он указал в центр карты, куда и заползло чернильное пятно, поглотив больше половины. — А вот это — столица Кадринес.

Я, будто завороженная, следила за пальцем, то и дело перескакивающим с места на место, и также внимательно слушала рассказы его обладателя. Сквалло терпеливо раскрывал передо мной карту его мира, показывая то большой и просторный Стаех — владения нердов, что находится в Великой пустыне Спеуриа, то ледяной и каменистый Шитреп, где живут не привередливые фитры, то лес Оклар или горы Висмура, любимое место охоты абаров.

Из этого урока географии я узнала, что столица империи двиров — Декра — несмотря на то, что находится на дне моря, сияет так, что заметна с суши; что в снежном Успоре готовят лучший грог в мире и катают на самых резвых оленях; что в Сшузе самые дорогие и великолепные улицы, здания и храмы, а все нерды там баснословно богаты и также баснословно скупы и горделивы, а самые вкусные фрукты созревают на плантациях в поселение Вранбу на одноименном острове.

Рассказы о морях, лесах, горах, пустынях и равнинах привлекали меня с самого детства, а узнавать про неведомый мир было еще увлекательнее. С каждым словом Сквалло перед моим взором будто рисовались те страны и города, которые он называл. К сожалению, карта быстро кончилась.

— Ого, милорд так много стран посетил, — изумилась я.

— Ты ошиблась, я не бывал ни в одной из этих мест, — он на секунду задумался и добавил. — только в Кадринесе и на острове Вранбу и то лишь неопытным юнцом.

— Почему же так? Разве денег у Вас недостаточно?

— Денег достаточно, отсутствует время, — мне показалось, что Сквалло грустно вздохнул.

Быть феодалом, действительно, очень утомительно. Управление герцогством занимает так много времени, что не остается на путешествия. Это было очень печально, ведь по рассказу Сквалло и его вдохновленной речи о мире я поняла, что он бы очень хотел посетить хотя бы одно из этих государств. Я, если честно, тоже бы хотела, но была ограничена и отсутствием времени, и финансово. Теперь увидеть эти государства и их культурные и природные богатства стало моей мечтой. Как жаль, что в этом мире нет приспособления, например самолета, чтобы за пару часов облететь страну.

— Какие интересные идеи приходят тебе в голову, — неожиданно проговорил Сквалло, не отрываясь от своего занятия.

Я что, настолько замечталась, что сказала последнюю фразу в слух?

— У меня есть знакомый, кому бы понравились твои идеи, — продолжил мужчина, — да и ты сама бы ему очень понравилась.

— А Вам я нравлюсь? — слетело у меня с языка против воли.

Герцог посмотрел на меня как-то слишком пристально. Мне показалось, что он собирается взглядом прожечь во мне дыру. За внезапный вопрос мне стало вдруг очень стыдно, хотя и до этого мои вопросы, невольно слетающий с языка, ставили Сквалло в тупик.

— Уже поздно, — резко сказал он. — Иди.

Сквалло меня прогоняет? Раньше он так не делал: либо нас всегда прерывал Зун, либо мы вместе решали закончить очередные занятия, но Сквалло ни разу не прогонял меня. Видимо, все на свете бывает впервые. Неужели, это из-за моего любопытства?

— Прошу прощенья, если мой вопрос обидел Вас, — как можно вежливее проговорила я, пристыженно закусив губу. — Добрых снов, милорд.

***

Почему он меня прогнал? Неужели, этот вопрос был бестактнее многих предыдущих, заданных мной? Не нужно было спрашивать. Дура! Почему я не уследила за языком?! Теперь Сквалло, наверное, разозлился на меня. «А Вам я нравлюсь?» — мысленно передразнила я себя. Это слишком маловероятно. Как я могу ему нравиться? Он — герцог, а я- никто. Дальше теплых отношений и этого гуманитарного эксперимента зайти ничего не должно. Конечно, я могла молча влюбляться и мечтать, будто это может быть взаимно, но путать мечты и реальность не стоит.

От досады на саму себя я пнула лежащий на пути камешек. Тот с гулким «Бзяк» стукнулся о стену стоящего неподалеку дома прислуги. Я заметила всех своих соседок на улице. Они о чем-то оживленно беседовали друг с другом и стоящим рядом Зуном и выглядели слишком бодро для столь позднего времени.

— Милая, — заметив меня, Мэлизент начала махать рукой, как бы подзывая к ним, — иди сюда, у нас Полуночный раут!

Я подошла ближе. Судя по корзинкам в руках девушек, они задумали устроить пикник. Видимо, именно его они называли Полуночным раутом. Что ж, я совсем не против принять участие. После разговора со Сквалло мне нужно было развеяться.

— Так все готовы? — Криста, как самая старшая и ответственная проверила все вещи еще раз. — Тогда пошли.

Шли мы недолго, во всяком случае, я не успела сколько-нибудь устать, и вскоре, миновав ворота замка, расположились на открытом месте недалеко от ближайшего лесочка. Тут же были расстелены два покрывала, из корзины Зун достал бутылку вина и бутерброды. Я хотела было разжечь костер, но на меня посмотрели, как на ненормальную, и идею пришлось оставить.

— За что пьем? — Криста подняла свою чашу с напитком, другой рукой передала порцию Мэли.

— За тебя, красавица, что все так ладно сообразила, — Зун плюхнулся рядом с ней и, не дожидаясь остальных, опустошил свою чашу.

— Жулик! — усмехнулась в ответ наша старшая, покраснев лицом. — Ты ко мне не клейся. Я ж замужняя была, больше не желаю.

У этих двоих явно что-то было. Во всяком случае, Крис на словах отказывала, но отнюдь не выглядела противящейся, когда Зун, что-то нашептывал ей на ухо. Я решила им не мешать и отползла к Мэлизент. За столь непродолжительное время мы с ней успели достаточно хорошо подружиться, и я не стеснялась задавать вопросы.

— И часто у вас так?

— Как? — Мэли выпила лишь чашу вина, но по покрасневшим щекам было заметно, что она уже успела захмелеть. — Зун с Крис всегда лопочут. Она хоть и говорит, что против, но ей-то нравится.

— Нет, я про такие ночные посиделки.

— А, Полуночный раут… Каждые две луны на него ходим. Ты теперь тоже будешь, — и усмехнулась, будто бы отличной шутке.

Получается, они часто собираются ночью, чтобы выпить вина и посмотреть в ночное небо. Хорошо, что в этот раз меня тоже взяли: звезды тут очень красивые и яркие. Я даже начала искать знакомые созвездия, и очень удивилась, когда смогла разглядеть парочку. Интересно, а Сквалло тоже любит любоваться ночным небом, или ему это все безразлично? Нет, наверное, все-таки любит: мне показалось, что такие вещи вполне в его духе.

— Мэли, а расскажи про Луну и Солнце, — к нам подсела Винна, единственная из всей компании, кто отказался от вина.

— Но, ты же и так это знаешь, — блондинка погладила фитру по голове, растрепав серебристые волосы.

— Но Марина то не знает, — упрашивала та. — Ну прошу, ну ты же любишь болтать, — пять сине-зеленых глаз умоляюще уставились на нее. Где только Винна научилась щенячьему взгляду?

— Ладно-ладно, — согласилась Мэлизент. — Милая, она мне правду сказала: ты не слышала историю о появлении Светил?

Я кивнула: среди мифов в библиотеке Сквалло такой мне не попадался (или я его проглядела), откуда мне было еще знать о нем?

— Тогда слушай, — он опрокинула еще одну чашу вина, и начала. — Еще нося имя Теивас, всесильное божество Агнус вознамерилось отделить темное время от светлого, вырвав свой правый глаз и поместив его на светлое небо. Люди, появившиеся позже, нарекли его Солнце. — она ненадолго замолчала и снова продолжила. — Но людям было мало одного Солнца, стали они жить не только светлым временем, но и временем темным. Пришел первый король людей Эзекил к божеству и просил у него света и в темное время. Согласился Агнус и вырвал левый глаз и поместил его на темное небо. Люди нарекли его Луной и тоже радовались ему. Так появилась на небе Луна, и звездами стали кровавые капли из божественного глаза, — сделав очередной глоток, Мэлизент закашлялась и прервала рассказ. Мы с Винной тут же принялись стучать ее по спине, и вскоре кашель прекратился.

— Опять про ночные светила рассказываешь? — подошедшая Криста мило подмигнула нам.

— А чего не рассказать то? — натянула улыбочку Мэли. — Милая не ведает, поведала я.

— А что, верно не ведаешь? — спросил у меня Зун, пожевывая бутерброд. — Или герцог не рассказывал?

— Глупости ты говоришь, — вступила в разговор Винна, — с какой такой интересности милорд должен Марине про Светила говорить?

Про свои уроки письменности со Сквалло я никому не говорила, как и про то, что пишу для него книгу. Знали об этом только три человека: я, он и Зун, то и дело застающий нас за процессом, — и никто другой знать был не должен. Во всяком случае, я этого не хотела, отчего злобно зыркнула на паренька, чтобы не смел выдавать мой секрет. Но то, похоже, был сильно захмелевший, и рот закрывать не собирался.

— А ты не знала? — Зун сделал удивленные глаза. — Его Светлость — мне показалось, или это прозвучало с иронией? — учит нашу милочку писать да читать. Каждый день, — последнюю фразу он произнес особенно отчетливо, чеканя каждое слово.

— Что значит каждый день? — Криста серьезно на меня посмотрела. — Марина, это правда?

Я пристыжено опустила взгляд. Боже, никогда не думала, что меня будут порицать за учебу!

— Каждый день — значит каждый день, — не унимался Зун, — а про уроки пусть сестренка сама расскажет.

Под пристальным взглядом трех девушек мне пришлось все выложить: и про уроки словесности, и про уроки письменности, и про книгу. От себя я добавила, что герцог ставит со мной эксперимент, хотя и не была в этом уверена. Я ожидала укоров в свою сторону за столь близкое общение с хозяином, но никто не стал меня ругать. Наоборот, мои соседки даже больше воодушевились, и весь вечер расспрашивали меня обо всех подробностях наших встреч.

***

— А Вам я нравлюсь? — произнесла она свой невинный вопрос, и дыхание сперло.

Конечно, вопрос не был столь неожиданным: Филис понимал, что рано или поздно его ему кто-то задаст. Правда, он не ожидал услышать его так скоро, и уж тем более не думал, что его о таком спросит ученица-служанка. Филис против воли посмотрел на нее. Марина была симпатичная: конечно, первой красавицей Труиза ее было не назвать, но и страшной тоже. Вытянутое, словно от удивления лицо в обрамлении наспех собранных светлых волос, высокий рост, объемные губы и пронзительные карие глаза.

Глаза — вот, что привлекало в ней. Они были похожи на глаза испуганного, но любопытного и озорного олененка. Карие, почти древесные глаза в сочетании со светлыми волосами Филис еще не встречал ни у кого. Все необычное всегда будоражит любопытство, манит и зовет. Только сейчас, пристально глядя на Марину, он смог рассмотреть их подробнее, но этого было недостаточно.

Поймав себя на мысли, что уж больно долго он смотрит на девушку, Филис отвернулся.

— Уже поздно, — резко сказал он. — Иди.

Объяснять ей что-либо не было желания; да и нечего было объяснять. Филис сам не понимал, почему этот вопрос заставил его реагировать так, и какой ответ, он тоже не догадывался. Марина ушла и только тогда он смог искать это объяснение.

«А Вам я нравлюсь?» — звучало в голове. Филису она нравилась, в какой-то степени. Внешность Марины мужчине была, определенно, по душе. Нравился ему открытый и веселый характер девушки, нравилось ее любопытство и нравился ее энтузиазм. Но она, скорее всего, интересовалась не этим. Филис не был знатоком женщин, но от кузины знал, что такие вопросы девушки задают, когда хотят знать про любовь. Можно ли любить почти незнакомого человека?

Если подумать, он знаком с Мариной совсем мало, всего четыре луны, последние две из которых она с завидной регулярностью лезла к нему в мысли. Много ли он о ней знает? Он знает, что когда она смущается, у нее краснеют кончики ушей, что заметно сквозь светлые волосы; знал, что, когда она пишет, пальцами свободной руки выстукивает на столе только одной ей известный шифр; знал, что если она о чем-то задумалась или замечталась, то обязательно будет либо крутить прядь волос, либо грызть кончик пера. Знала ли она что-либо подобное о нем?

Но и не знал о Марине Филис многого. Не знал, о чем она думает перед сном; не знал, какое ее самое сокровенное желание; не знал, откуда она и кто. Последнее незнание, наверное, должно было насторожить его, но он доверял ей не меньше, чем тому же Зуну, которого знал с детства. И Филис хотел узнать об этой служанке все. Марину хотелось постоянно узнавать. Он очень долго не мог понять, почему к ней относится не так, как к остальным, а потом понял. Кажется, это называется любовью.

Все эти уроки: и письменности, и, ранее, словесности — он затеял только для того, чтобы узнать, сможет ли из дикого зверька сделать достойного члена общества. Эксперимент-игра, как ловкая ловушка, расставленная пауком для невинной бабочки. Сейчас Филис понимал: он сам в шаге от того, чтобы попасться в собственные сети.

— Филис Сквалло, ты, право, душемотатель. — рассмеялся он в одиночестве. — Как можно так вымотать собственную душу?

Почти влюбиться в служанку. Глупость, не достойная герцога! Почти влюбиться в ту, кого никогда не назовешь супругой. Гадость, не достойная мужчины! Филис ненавидел тех, кто обещал девушкам свадьбу и титул, но никогда не давал. Его собственный отец был такой: зачал ребенка с работницей веселого дома, но так ни разу не назвал ее женой. В детстве Филис не понимал, почему над его матерью смеются, но потом понял. Так как отец поступать он не собирался, а значит, надо прекратить эту глупую влюбленность без права на будущее. Осталось только придумать, как.

Глава 8

Пятая луна уже приблизилась к исходу, и в замке герцога Сквалло царило небывалое беспокойство. За все врем, что я прожила здесь, ни разу не видела, чтобы слуги так много времени проводили на улице: обычно мы неспеша делали свою работу, прерываясь на неспешный обед, потом также неспеша ужинали и проводили досуг. Конечно, прогулки бывали и раньше, но прежде мало кто старался гулять все свободное время. Люди будто не могли насытиться теплом, которое за прошедшие пять лун не разу не сменялось другой погодой.

Сегодня всюду сновали служанки с мотками разноцветных ниток мишуры, больших красочных зонтиков и других украшений в руках. Создавалось ощущение, что грядет Новый год. Конечно, в том, что в этом мире празднуют смену годов, я не сомневалась, но отнюдь не думала, что тут все проходит с таким же размахом как в матушке России. Выходя из книжной после уборки и, уже ставшей привычной, писательской деятельности для Сквалло (Кстати, самого герцога я уже давно не видела: ни в книжной, ни в коридорах, ни на улице), я едва не сшибла с ног Мэлизент с коробкой блестящих штук, чем-то похожих на елочные игрушки.

— Мэли, ты разве не должна отдыхать? — удивленно спросила я.

Мое удивление было вполне объяснимо: из-за дополнительных занятий я обычно возвращалась в комнату самой последней. Мэлизент же как самая резвая и быстрая всегда приходила первая.

— Милая, — она всегда называла меня именно так (неужели, не может выговорить мое имя?), — почему же такой вопрос? Ужель ли ты не приготавливаешься к Перемене поры?

Перемена поры? Я впервые об этом слышала и, конечно, ни к чему не готовилась, о чем и поведала собеседнице.

— Теивас великий, потери в твоей душе настолько глубоки! — она жалобно и будто извиняясь посмотрела на меня. Я уже привыкла к такому, поэтому молча кивнула.

Я уже давно поняла, что моя фальшивая амнезия мне на руку. Ведь никто не заподозрит во мне шпиона, иномирца или что похуже, все просто будут думать, что, задавая вопросы, я лишь хочу восстановить память.

Многое из того, что было привычно жителям этого мира, я не только не знала, даже не понимала. Иногда слова и словосочетания наталкивали меня на их значение, но фраза «Перемена поры» для меня оставалась пустым звуком. К счастью, коллега поведала мне про грядущее мероприятие, пока мы шли к общей комнате.

— Пора Вод приходит вслед за порой Цветов, точно в заход пятой луны, — Мэлизент очень нравилось объяснять мне что-либо своим назидательно-поучительным тоном. Она, как я успела заметить, любила поговорить, я же не лишала ее этого удовольствия, отчего и заслужила благосклонность. — Солнце и тепло уходят, уступая место так нужным для урожая дождям, двиры выходят на сушу, и рыба вновь появляется на прилавках.

— Ясно, — кивнула я, — значит, Перемену поры встречают с размахом.

— С превеликим! — глаза моей собеседницы загорелись: видно, она очень любила этот праздник. — В грядущую Перемену замок посетит принцесса Эремина, по такой радости готовится к встрече следует еще тщательнее.

— Принцесса? — я на секунду остановилась.

Зачем принцессе целого государства приезжать на праздник в гости к герцогу. Конечно, род Сквалло, как я знала, был знатным и влиятельным, но разве в такой день у члена королевской семьи нет более важных и приятных дел, чем навещать аристократию? И, если это так необходимо, почему герцог сам не приедет в королевский замок? Махнув головой, я постаралась избавится от ненужных и непрошенных мыслей: это не мое дело — кто, когда и зачем приезжает.

— Безусловно, это так, — сказала Мэлизент, будто я не верила ее словам. — Ох, милая, ты до сих пор не видала принцессу. Ее Высочество — кроткий цветок на бренной земле; столь нежного и доброго существа и в сто лун не сыщешь!

Кажется, она решила, будто мне интересна характеристика будущей гостьи. На самом же деле меня совсем это не интересовало, и вопрос я задала скорее от удивления, чем от любопытства.

— Сестренки, — навстречу нам вышел Зун, — ходом в большую залу, украситель прибыл.

Кто прибыл? Хоть теперь я и понимала местный язык, но некоторые слова оставались для меня загадкой. К счастью, их было немного, а то я бы точно не смогла тут прижиться. На украсителя мне посмотреть хотелось, да и перечить Зуну нельзя было, поэтому, последовав за Мэлизент, я направилась в большую залу.

***

Сегодня я, как и всегда, была в библиотеке и писала книгу. В этот раз в одиночестве. Сквалло я уже давно в книжной не видела, кажется, целую луну. Наши уроки прекратились, а при любых случайных встречах герцог делал вид, что не замечает меня. Он точно избегал любой возможности нашего общения. Неужели, это из-за того моего вопроса? Не нужно было его задавать.

С другой стороны, когда я была одна, сюжет вспоминался просто превосходно, мои руки только успевали записывать вслед за памятью. Как только закончу, у меня появится причина для личной встречи со Сквалло. Вручу ему книгу, а заодно и извинюсь за бестактные вопросы.

Мои одинокие мысли прервал стук в дверь.

— Сестренка, — в комнату вальяжной походкой вошел Зун, — у меня к тебе дело.

— Я поняла, что ты здесь не чтобы предложить вина, — ответила я, не отрываясь от записей.

— Не думай о себе многого, сестренка, — парень навис надо мной, нахально нарушая личные границы. — Ежели герцог дал тебе дозволение писать в книжной вместо подготовки торжества, так это не повод задирать нос передо мной.

В чем-то он был прав: статус личного слуги герцога Сквалло давал Зуну некоторые привилегии, недоступные мне. Но и у меня было то, что ему недосягаемо. Тем более, наши приятельские отношения давали мне свободу в словах; я просто знала, что Зун мне ничего не сделает.

— Ты сказал, что у тебя ко мне дело. Я внемлю с превеликим усердием, — проигнорировала я его нравоучение.

Он забрал стул от соседнего стола и пристроился на нем напротив меня.

— В действительности, просьба не от меня. Через три солнца в замок приезжает принцесса Эремина, ну, Мэли тебе уже успела ее персоной все уши забить, — Зун усмехнулся собственной шутке. — Так вот, герцог просит тебя сочинить историю для увеселения королевской особы.

— И отказ не принимается? — я прекрасно понимала, что в такой короткий срок не смогу ’’придумать’’ что-то действительно стоящее, только маленькую сказку, еще мне не хотелось прерывать работу над уже начатой книгой.

— Сестренка, ты не поняла, когда я говорю «герцог просит», это значит, что он тебе приказывает.

Я слишком привыкла к мягкому характеру Сквалло, совсем забыв, что он тут хозяин и все его просьбы не подлежать обсуждению. Зун напомнил мне это, хотя и не самым тактичным способом.

— Хорошо, я подумаю, что можно рассказать, — я вздохнула и снова принялась за работу.

***

Пятая луна подошла к концу, и на землю закапали долгожданные капли. Праздник в честь наступления поры Вод должен был состояться этим вечером, в связи с чем во всем замке воцарилась суета, к заходу солнца сменившаяся покоем.

Герцог стоял у ворот, вглядываясь в даль. Вскоре на дороге показалась повозка, запряженная тремя резвыми конями: долгожданная гостья скоро прибудет. Филис вышел встречать принцессу лично, прихватив с собой лишь Зуна да зонтик. Почему же он не отправил на встречу кого-нибудь из слуг? Ответ очевиден: это бы расстроило Ее Высочество, а это было последнее, чего хотел герцог Сквалло. Подъехавшая повозка остановилась, и из нее вышла красивая, невысокая блондинка в расшитом золотыми и серебряными нитями платье.

— Дражайшая кузина, — Филис протянул девушке руку, помогая выйти из повозки, — рад, что Вы нашли время приехать.

— Глупый кузен, — в серых глазах девушки мелькнула игривая искорка, — как же я могла не приехать к Вам? В прошлый мой визит Зун обещал добыть мне лучшего сливового вина, как я могла пропустить. Ты же исполнил обещание? — обратилась она уже к Зуну.

— Обижаете, Ваше Высочество, этот слуга никогда не нарушал своего обещания, тем более, данное прекрасной принцессе, — Зун вытянулся по струнке ровно, но в его почтительном тоне слышались шутливые нотки.

— Пройдемте в замок. Прием уже готов, и дождь вскоре усилится, — Филис похлопал слугу по плечу.

Зал, где должен был проходить прием, был украшен наилучшим образом. Множество цветов, источающих приятный, едва уловимый аромат, стеклянные цилиндры на свечах, раскрашивающие зал во множество цветов, бархатные ковры, выложенные специально в честь Перемены поры. На столе стояли всевозможные кушания, которые кухарка Берта готовила с самого подъема солнца. Специально нанятые в Саведо музыканты играли приятную, но ненавязчивую музыку.

— Судя по Вашим словам, король вознамерился выдать Вас за царя нердов, — Филис обратился к принцессе. — Что по этому поводу разумеет тетушка?

— Матушка согласна с Его Величеством, — принцесса спокойно пожала плечами, она не знала другую реакцию матери на все решения отца. — Меня тоже все устраивает, кузен, не стоит беспокоится о моем комфорте. Я давно знала о нашей помолвке.

Принцесса Эремина прекрасно знала, что кузен задал такой вопрос не для того, чтобы знать мнение королевы. Не возможно не заметить причину волнения двоюродного брата, с которым прожила под одной крышей дольше, чем с родным. Эремина знала Филиса с самого детства и, благодаря чуткой душе, умела улавливать самые незаметные оттенки его настроения.

— И когда Вы с ним встретитесь?

— Будущей порой Цветов. Отец хочет устроить совет правителей, там нас и познакомят, — она отпила глоток обещанного сливового вина. — Но прошу, не будем об этом. Вы обещали меня удивить, и я в ожидании, — взгляд ее снова оживился.

— Дражайшая кузина, приходилось ли Вам слышать истории, выдуманные не нердами? — Филис многообещающе посмотрел на собеседницу, и, получив отрицательный ответ, чуть горделиво продолжил. — Я нашел ту, что принадлежит к роду людскому, но сочиняет не хуже жителей пустыни.

— Кузен, не шутите, а если не шутите, я хочу видеть это редкое дарование, — глаза принцессы зажглись заинтересованным блеском.

Филис подозвал Зуна, шепнул ему что-то на ухо, и через некоторое время представление началось.

***

Я стояла за плотной шторой, куда мне велел подойти Зун, и рассматривала нашу гостью. Принцесса Эремина, действительно, была красива, словно цветок. Худенькая хрупкая блондинка с покатыми плечами и белоснежной кожей. Стройный стан, прямая спина, пышные груди — она, определенно, была красавицей из красавиц. Настоящая принцесса из сказок. «Конечно, настоящая, — одернула я себя — Ее отец — король этой страны».

Сквалло наклонился к ней, что-то шепча в маленькое ушко; что именно нельзя было разобрать из-за расстояния. Видно было, что эта девушка для него что-то значит. Возможно, он даже мог бы быть влюблен в нее. Она красивая, образованная, богатая, к тому же, принцесса — подходящая партия для герцога. Грустно. Я очень хотела, чтобы Сквалло влюбился в меня, хотя и понимала, что лишь служанка, отличающаяся только талантам к сочинительству историй. Но и те по праву мне не принадлежат. Однако, в глубине души я была той самой девочкой, мечтавшей оказаться на месте Золушки.

Мои мысли прервал Зун, прыгнувший за занавеску и выпихавший меня в комнату. Решив не позволять печальным мыслям испортить свое выступление, я улыбнулась.

— Ваше Высочество, милорд, я приготовила для вас чудесную сказку.

Музыка по моему сигналу заиграла тише, не смея заглушить ни единого слова. Сейчас я чувствовала себя Шахерезадой, чарующей своими сказами заморского шаха. И сказки я выбрала как раз из ее цикла, к счастью, благодаря хорошей памяти, я помнила приблизительное содержание половины из них.

Первая сказка была о царе Шахтияре и его брате. В ней даже не пришлось ничего менять, ведь она и так была экзотической. Глаза принцессы весь рассказ сияли, ей явно оченьпонравилась история. От слова к слову текла моя речь, от слова к слову менялись эмоции на лице гостьи. Как только я закончила, она даже захлопала в ладоши от радости. Мне была приятна такая эмоциональная реакция: несмотря на то, что автором была не я (о чем никто тут, естественно, не догадывался), высокая оценка моего выбора не могла не радовать. Сквалло тоже похлопал, хотя и более сдержано, по довольной улыбке было видно, что и ему я принесла удовольствие.

— Дражайшая кузина, я говорил, что эта девушка сумеет покорить твою душу, и я сдержал обещание, — Сквалло улыбнулся.

Кузина? Ох, как хорошо. Значит, любви между ними быть не может. Можно дальше продолжать влюбляться со спокойной душой. Мне оставалось надеяться, что браки между кузенами в этом мире не считаются нормальными.

— Да, кузен, она, право слово, истинный алмаз в песках, — с лица принцессы не сходило радостное выражение. — Как звучит твое имя, милая?

— Мое имя Марина, Ваше Высочество, — я постаралась придать голосу как можно больше спокойствия и достоинства, что после долгого монолога сделать было непросто.

— Марина, твои сказки… по истине, схожих с ними нет, — продолжала восхищаться принцесса. — Как ты сочиняешь их?

— Мои сказки сотканы из ткани моих снов, Ваше Высочество, — почему бы не придать себе немного загадочности? Вот и я решила, что это не будет лишним.

— Марина, прошу, расскажи еще одну, — такой просьбы я не ожидала, хотя и была готова к ней.

— Дражайшая кузина, я не думаю, что эта затея хороша, — вступился за меня герцог. — Марина, вполне вероятно, устала сочинять; и в связи с праздником у нее могут быть другие занятия.

На самом деле, я совсем не устала, поэтому вполне могла продолжать. В конце концов, у меня было еще не менее сотни сказок в голове. Более того, мне хотелось как можно дольше побыть в одной комнате со Сквалло и полюбоваться принцессой.

— Не стоит беспокоится, милорд, я не устала и могу продолжать.

К великой радости принцессы я рассказала еще одну сказку, а потом еще одну. Девушка была в восторге. После всех сказок меня пригласили к столу и накормили до отвала. Мне, до этого питавшейся лишь кашей и бутербродами, это показалось настоящим пиром (в общем, он таким и был), и я попробовала все блюда по чуть-чуть.

Глава 9

Эремина еще раз проверила, как служанки упаковали ее багаж, и села в кресло. После восхода солнца она уже покинет замок Сквалло. До последней вечерней трапезы еще оставалось время, принцесса хотела провести его за книгой. Эту книгу ей прислали в преддверии Перемены пор из Стаеха. Эремина получала такие подарки на каждый праздник и отправляла подобные в ответ. Книг, конечно, она послать не могла — все принадлежащие королевской семье фолианты были подсчитаны и находились под строгим контролем в королевской книжной — но дарила жениху (в том, что подарки именно от него, принцесса не сомневалась) различные украшения. В дверь тихо постучали. Эремина знала, что кроме служанок и кузена ее беспокоить никто не будет, поэтому разрешила войти.

— Дражайшая кузина, — в комнату вошел Филис, — я не нарушил Ваш комфорт?

С собой он принес поднос с двумя чашками чая. Аромат мигом заполнил комнату. Такие чаепития происходили почти каждый вечер, когда Эремина гостила у герцога. Когда же он приезжал во дворец, принцесса готовила для таких встреч Лиловую гостиную, что находилась недалеко от ее покоев.

— Кузен, это же Ваш дом, — она отложила книгу, — кроме того, как же мой комфорт может быть нарушен моим любимым кузеном?

— Я рад, — Филис, наконец, отошел от двери и сел напротив кузины. — Надеюсь, моей дражайшей кузине понравился праздник?

Несмотря на то, что Филис старался вести себя непринужденно и спокойно, сам он был чересчур собран. Его выдавали пальцы, поглаживающие подлокотник кресла, и слегка напряженный взгляд. Ему что-то требовалось, и девушка сразу это поняла.

— Кузен, что-то случилось? — Эремина решила не отвечать на вопрос, ведь ответ и так понятен.

— Что? Нет, что заставило Вас так подумать?

— Вы держите руки на подлокотнике, хотя при наших чаепитиях неизменно греете их о чашку; Ваши глаза до этого смотрели в пол, а не на меня; и от чашек идет аромат мелиссы, — спокойно ответила Эремина.

Про дружбу Филиса с Зуном девушка тоже знала и не могла не подружиться с другом любимого кузена. Тем более, парнишка сам по себе пришелся ей по душе. У них даже сложился собственный чайный шифр: если перед чаепитием слуга узнавал, что его господин собирается поговорить с принцессой о чем-то важном, то заваривал чай с мелиссой. Это сильно помогало Эремине следить за эмоциональным состоянием кузена, за которое подчас девушка переживала. Филис был старше ее на несколько пор, но и у него в жизни были моменты, когда требовалась помощь кузины; только сам он бы не сразу решился ее просить, и приходилось вытаскивать из него эту информацию, будто клеща из тела.

— Да, — Филис виновато пожал плечами. — Мне нужна Ваша помощь.

— В чем?

— Помните служанку Марину, что читала сказки на празднике Перемен? — вопрос был риторической: Эремина наслаждалась сказками служанки всю неделю, что гостила в замке Сквалло. — У нее есть талант, редкий среди людей, и я прошу Вас, дражайшая кузина, замолвить за нее слово Его Величеству.

— Ох, конечно. Эта просьба не составит хлопот, — Эремина расслабилась, узнав, что ничего серьезного не произошло. — Отец очень любит истории, и место придворного книжника на днях освободилось.

— Я буду благодарен, — Филис улыбнулся.

— Кузен, какова главная причина Вашей просьбы? — Эремина слегка поддалась вперед.

Она уже успела заметить, что поведение герцога Сквалло изменилось. Совсем немного, незаметно, но изменилось. В общем то перемена была всего одна — взгляд — и происходило она во вполне определенные моменты — когда рядом находилась служанка-сказочница. Тогда взгляд Филиса делался совсем чуть-чуть светлее и слегка рассеяннее его обычного взгляда, спокойного и сосредоточенного. Совсем неприметная разниц, но Эремина, читающая людей, будто книги, смогла ее заметить.

— Ведь талант Марины к сочинительству — не единственная причина отослать ее из замка. Ее можно было бы выгнать, уволить или по-другому убрать с глаз, но Вам хочется устроить ее как можно лучше, — пояснила свои мысли Эремина. — Кузен, Вас что-то гложет и причиной стала служанка?

— Дражайшая кузина, не стоит придумывать такого, — Филис явно не горел желанием делиться личными переживаниями. — Мое желание обусловлено лишь тем, что я не хочу, чтобы уникальный для человеческой расы талант Марины засох, словно старые цветы. Впрочем, признания своих заслуг я тоже жажду: ведь именно я научил ее читать и писать.

Историю этого эксперимента над потерявшей память девушке принцесса уже знала. По правде, она восхищалась терпением и трудолюбием, с каким Филис обучал служанку.

— Как скажет кузен, — все же Эремина чувствовала, что ей говорят не все, но тактично не стала настаивать на продолжении разговора. — Однако не стоит игнорировать собственные желания, а уж тем более скрывать их от меня, — и, желая сменить тему, добавила. — Чай изумительный.

После они еще обсудили погоду, планы обоих на предстоящие луны, положение дел во дворце, а потом Филис оставил кузину. Та же решила выйти и поговорить с Мариной. Книга осталась лежать нетронутой.

***

Дописав последнюю строчку, я закрыла книгу. Работа закончена, осталось только придумать, как передать ее Сквалло. Конечно, после праздника Перемены поры мы еще несколько раз виделись, но вместе с ним была принцесса, а говорить о книге при ней мне совсем не хотелось. Наедине же с герцогом я не оставалась.

Дверь скрипнула, и в книжную, легка на помине, вошла принцесса, я сделала неумелый реверанс, приветствуя ее. Находиться в комнате одной было скучно, а уходить в громкий дом прислуги мне не хотелось, поэтому я была рада ее компании. Сама принцесса тоже мне нравилась. За неделю знакомства я нашла ее доброй и нежной девушкой, слегка застенчивой, но очень открытой и заботливой.

— Я искала тебя, — принцесса подошла ближе, улыбнувшись мне.

— Вы хотели проститься перед предстоящим отъездом, Ваше Высочество?

О том, что завтра кузина герцога уезжает я знала, и мысль, что она считает нужным попрощаться со мной, грела мою душу. Иметь принцессу в подругах очень приятно и полезно.

— Верно, но не только, — она взяла мои руки в свои и отвела к двум креслам, куда мы обе и сели. — Милая Марина, должно быть, ты слышала, что король охотник до разного рода историй. К сожалению, из-за множества дел читать книги у отца не остается времени, но он очень любит слушать их в любое время. Я отослала во дворец одну из твоих сказок, и она покорила отца так же, как покорила меня. Будешь ли ты рада поехать со мной в Кадринес и стать королевским книжником?

— Я? — меня удивило такое предложение. Я не сомневалась, что те истории, которые я рассказывала, будут иметь успех (все же в моем родном мире они его имели), но совсем не думала, что сам король пригласит меня к себе на службу. Кроме того, оставался один нюанс. — Ваше Высочество, Ваше предложение заманчиво, но я служу в доме герцога Сквалло, и только моему господину решать.

Я знала о рабском прошлом тела, которое я заняла, и о том, что Сквалло повысил меня до служанки тоже знала. Служанка не могла делать что-то вопреки воли господина, и хозяина самовольно сменить тоже не могла.

— Тебе не стоит переживать об этом, — поспешила успокоить меня принцесса, — кузен обещал дать тебе вольную, если ты согласишься. Так ты согласна?

Мне нужно было подумать, о чем я и сообщила собеседнице; она нисколько не обиделась и отошла к книжным полкам, чтобы оставить меня наедине со своими мыслями.

Предложение принцессы казалось мне весьма перспективным. Во-первых, в королевском дворце я смогу познакомиться с новыми людьми, а может и с представителями других рас, что, несомненно, расширит мои возможности изучить этот мир и утолит мое любопытство. Во-вторых, в должности королевской книжницы я получу доступ в одну из самых больших библиотек страны, что не могло оставить меня равнодушной. И в-третьих, и самых главных, сочиняя книги для короля, я точно прославлюсь, ведь мои истории будет слушать весь двор, а возможно их даже напечатают и будут продавать. В королевском дворце слава, лелеемая мною с младых ногтей, мне обеспечена.

Но, кроме плюсов, тут были и минусы: мне придется покинуть обжитое место и хороших знакомых; шансы увидеться со Сквалло уменьшаться, хотя после того, как он стал меня игнорировать, их было немного. Однако, не воспользоваться таким шансом — это всё равно, что не сбежать из тюрьмы, в которой убрали решётки, и я согласилась, о чем тут же оповестила принцессу.

— Ваше Высочество, это будет великая честь для меня служить в королевском дворце, — произнесла я как можно пафоснее, поддавшись атмосфере момента.

— Это чудная новость, — воодушевилась моя собеседница. — Я сейчас же прикажу служанкам собрать твои вещи.

Она захлопала в ладоши. Видно, мое согласие было ей также приятно, как и мне ее предложение. Не медля ни секунды, принцесса ушла выполнять свое обещание, мне тоже нужно было собираться, и я покинула библиотеку.

***

— Милая, — окликнула меня Мэлизент, — не уезжай! Погоди!

Блондинка подбежала к воротам, где уже собрались все мои друзья, и всучила мне горшок с растением.

— Возьми, он будет радовать тебя и настраивать на нужные мысли.

Я не знала, что это за растение, но опасным оно не выглядело, поэтому я радостно поблагодарила подругу и, зажав зонт между рукой и телом (погода была просто примерзкая: с самого утра лил дождь), приняла дар. Сегодня все, кто пришел проводить меня в путь, принесли мне какие-нибудь подарки: Криста преподнесла кожаную сумку, Винна смастерила подставку для книг (вот что значит трудолюбие фитров! Даже подросток сможет собрать вещь по одному устному описанию!), Берта собрала специально для меня закуски, чтобы в дороге я не проголодалась, а Зун подарил фонарь из разноцветной слюды, чтобы писать книги мне было веселее. Я все принимала с радостью, прижимая к груди законченную рукопись. Глазами я высматривала Сквалло, который говорил со своей кузиной где-то неподалеку.

— Ладно, сестренки, пора приниматься за работу, — разрушил момент Зун. — то, что Марина уезжает, — он впервые назвал меня по имени, так странно. Неужели, для него я уже не сестренка? — не повод забрасывать дела.

— Да, — поспешно подхватила Крис, — нам пора. Удачи тебе, и пусть великий Теивас хранит твою душу, — она чмокнула меня в щеку и дала знак остальным расходиться.

Через пару секунд, по моим примерным подсчетам, ко мне подошел Сквалло. Может, они заметили его раньше, и решили оставить нас наедине? Вполне возможно.

— Ты верно согласилась на предложение Ее Высочества, — сказал он. — Не сомневайся в своем выборе.

— Благодарю, милорд, без Вашей помощи я бы не смогла получить это место, — я вручила ему книгу. — Книга, которую я обещала, закончена.

Эта была пьеса Шоу «Пигмалион». Я выбрала ее не случайно, ведь именно эта пьеса ярче всего иллюстрирует нашу со Сквалло ситуацию.

— Хорошо, я прочту на досуге.

Он даже не открыл ее. Настолько верит, что книга хорошая, или ему все равно? Хотя, с другой стороны, кто будет заказывать книгу, если ему она безразлична.

— Рада, что отъезжаешь? — спросил он невзначай.

— Подле короля у меня много возможностей, — я старалась говорить правду, — но я буду скучать.

— По чему здесь ты будешь скучать? — продолжил он разговор ни о чем.

— Не по чему, а по кому, — поправила я, стараясь не выпалить: «По Вам».

— По кому… — он на время задумался, а потом взгляд его прояснился, — ты про Воришку? Тебе не придется скучать по нему: пес отправится с тобой.

Я слегка удивилась. Оказывается, герцог выбил мне разрешение привезти с собой питомца. Очень хорошо, что во дворце со мной будет четвероногий приятель.

— Кузен, не задерживайте Марину, — к нам подошла принцесса. — Нам уже пора в дорогу.

Мы сели в повозку и помчали. Моя новая жизнь начнется с минуты на минуту.

Глава 10

— Ваши Величества, — я поклонилась как можно почтительнее, приветствуя чету правителей.

Как правильно это делать, меня научила принцесса. Все три дня пути она рассказывала мне обо всех предпочтениях короля и королевы, просвещала во все нужные мне тонкости этикета и давала советы о жизни во дворце. Хорошо, что я им последовала.

— В письме Наша дочь во всех красках расхваливала талант дивной девушки, что способна сочинять истории, — молвил король, низкий полноватый мужчина, чьи редкие длинные волосы уже тронула седина. — Докажи, что похвалы Нашей дочери не были напрасны.

Я улыбнулась всем присутствующим, снова поклонилась и начала. О том, что меня попросят продемонстрировать свой навык я подозревала и уже придумала, чем удивить правителя. В этот раз я рассказала несколько легенд о царе Давиде. Где-то приукрасила, где-то умолчала, где-то добавила от себя.

— Занятно, занятно, — король пригладил пышные усы. Было видно, что я пришлась ему по душе — Что скажете, Наша королева? — он обратился к нарядной женщине подле него, которая до этого только слушала мужа, не вступая в диалог.

Королева посмотрела на меня, задержав свой выразительный взгляд на моем лице. Я в то же время разглядывала ее. Длинные волнистые светло-коричневые волосы, волевой подбородок, полные губы. Особенное внимание привлек нос с небольшой горбинкой, очень мне знакомой. Скорее всего, королева происходила из рода Сквалло, а это была их фамильная черта.

— Наша дражайшая дочь, вне всяких сомнений, среди песка и пепла способна рассмотреть истинное сокровище. — хрупкая женщина одарила меня сдержанной улыбкой. — Наш королевский супруг, ее истории станут неотъемлемым украшением Вашего досуга.

— Наша королева всегда зрит в корень, — король нежно улыбнулся своей супруге, но в ее серых глазах не отразилось ни единого чувства. — Циллар, что скажут светила относительно этой девушки?

Низкий рыжебородый мужчина, молча стоящий у стены, поправил фиолетовую мантию и подал голос:

— Светила одобряют это решение короля.

Этот мужчина показался мне знакомым. Порывшись в памяти, я поняла, что встречала его на рынке: именно он тогда поймал Воришку. Странно, что я вспомнила его не сразу, ведь тогда мне казалось, что брезгливый взгляд зеленых глаз будет еще долго обитать в моей голове. Сейчас мое внимание привлекли шесть пальцев на его руках. Раньше в этом мире я не встречала шестипалых людей, и эта деталь слегка удивила меня.

— Как звучит твое имя? — король вспомнил обо мне.

— Мое имя Марина, Ваше Величество.

— Марина, ступай и приведи себя в порядок. С восходом будущего солнца вступишь в должность королевского книжника.

Вошли две служанки и, поклонившись королю с королевой, они вывели меня из зала. Пустые коридоры, по которым повели меня, показались мне бесконечными. Несмотря на моих спутниц, которые весь путь молчали, будто в рот воды набрав, я ощутила себя одинокой песчинкой на огромном пляже. Грустно и тревожно.

Ни король, ни королева не произвели на меня впечатление заботливых и добрых правителей, скорее они походили на величественных и горделивых монархов. Как у такой пары могла родиться столь замечательная дочь? Даже любви по отношению друг к другу в них не чувствовалось, разве что только малая часть от короля. Мне, привыкшей, что браки заключаются по любви, это казалось странным.

И этот человек в фиолетовом, кажется, его назвали Циллар, тоже не казался приятным. Я вспомнила, как отреагировал на него Зун, когда мы столкнулись с ним на рынке — на хороших людей так не реагируют. Но, с другой стороны, я только-только познакомилась с людьми и толком не успела их узнать. Судить по первому впечатлению — неблагодарное дело, и я не хотела прослыть неблагодарной невежей.

Меня привели к большой двери. За ней оказалась библиотека. Та самая библиотека, которую я мечтала увидеть с тех пор, как узнала о их существовании в этом мире. Королевская библиотека была в разы больше и обширнее таковой в замке Сквалло. Не удивительно, само название обязывает.

Я завороженно глядела огромную комнату. Высокий потолок, который невозможно рассмотреть не задирая головы, был украшен прекрасной фреской, подобная работам Микеланджело. Чугунная винтовая лестница, расположенная в центре зала, вела на балкончики второго этажа. Среди бесконечных полок мелькали полукруглые окна, через которые свет в солнечные дни мог беспрепятственно проникать внутрь. Уникальные паркетные полы, лепнина, столы, стоящие по периметру, латунные люстры с подсвечниками — все это, конечно, привлекло мое внимание, но больше всего меня восхитили книги. Их было до того много, что в один этаж они просто не умещались. Как же я была благодарна Сквалло за то, что он выбил мне место при дворе, подарив пропуск в этот рай книголюба! Обязательно поблагодарю его при следующей встрече.

Следующей встрече? А будит ли она, эта встреча? Это вряд ли. Я немного расстроилась, вспомнив, что больше не увижу его приветливого лица и его прекрасных серебристых глаз, его сильные руки больше не будут держать меня за палец, водя им по написанным строкам, а его теплое дыхание никогда не обдаст мою шею. Во всяком случае, это все не произойдет в ближайшее время.

— Госпожа книжница, — прервала мое самозабвенное любование библиотекой одна из моих провожатых, — Ваша комната находится за той дверью.

Вторая девушка подошла к небольшой дубовой двери, которая была так хорошо спрятана среди полок, что я ее даже не заметила.

— Там Вас ждет платье и перечень обязанностей, оставленный прошлым книжником Его Королевского Величества, — продолжила первая. — Король ожидает, что Вы приступите к обязанностям следующим солнцем.

Обе девушки поклонились мне и ушли. Такое отношение меня слегка удивило: ко мне никогда не обращались «госпожа» и, поступив на службу во дворец, я тоже не могла подобного ожидать. Что ж, видимо, придется привыкать. Новое обращение уже немного грело мне душу.

Сперва я решила осмотреть предоставленные мне покои, а уже потом продолжать знакомство с рабочим местом. Комнатка была не самая большая: кровать, шкаф, небольшое зеркало, стол и стул. Я подошла к постели и рассмотрела обещанный наряд. Прямое салатовое платье простого покроя с серебристым корсетом и отложным воротником. Благодаря моим ежедневным мучением с предыдущим нарядом, этот надеть не составило большого труда. Посетовав, что теперь за прической придется следить самостоятельно (уж очень мне нравился Зун-парикмахер), я заплела косу, закрепив конструкцию зеленой лентой. Закончив с переодеваниями, я решила продолжить осмотр книжной.

Напротив моей двери оказалась еще одна. Сначала я подумала, что это тоже чья-то комната, но на мой стук никто не ответил, поэтому я вошла. Это была не комната, а небольшой сад. Из-за дождя, непрерывно шедшего с праздник Перемены пор, я не рискнула выйти на улицу, но и из дверного проема тоже можно было многое разглядеть. Среди кустов неизвестных мне растений петляла белая дорожка, по ее краям то тут, то там мелькали небольшие статуи, изображающих читающих или пишущих людей. В глуби сада стояла небольшая беседка. Милое место, думаю, там будет прекрасно проводить солнечные деньки. А еще это место идеально подходило для уединения и приватных разговоров.

Только я собиралась вернуться внутрь, как мое внимание привлекло странное копошение в беседке. Солнце уже клонилось к закату, кто же мог в такое время гулять в саду? Снедаемая любопытством, я прихватила зонтик и прокралась ближе.

Сквозь занавески я смогла разглядеть только два силуэта — мужской и женский.

— Ох, прошу Вас, не стоит, — жалобно проговорила дама, отодвигаясь от своего собеседника.

— Какое нежное создание. — усмехнулся ее кавалер. — Ежели потрогаю, ты и шипы выпустить не посмеешь.

Он подвинулся ближе. Несмотря на то, что мне были видны только темные фигуры, я поняла, что происходит.

— Прошу, не надо, — в женском голосе слышались надрывные панические ноты. — Ее Величество не одобрит Ваш поступок.

— Мы не позволим ей узнать нашу маленькую тайну, — он приблизился к ней вплотную, я даже не хотела представлять, зачем. — Не будь так самолюбива. У тебя прекрасное тело. Делай, что требуется, и никто не пострадает.

На этом мое терпение лопнуло. Как мне сообщили, книжная — мои владения, а этот сад примыкал к ней, а значит, тоже был под моей ответственностью. Не могу позволить кому бы то ни было заниматься непристойными вещами на моей территории. Я тут же отодвинула тонкую занавеску и вошла в беседку.

— Надеюсь, я не помешала.

Женщина, заметив меня, вскочила со скамейки и выбежала наружу. Русоволосый юноша злобно посмотрел на меня. На вид ему было не больше семнадцати лет, и я слегка удивилась, так как выбежавшая только что особа явно была старше не на один год.

— Кто ты такая? — недовольно спросил меня малолетний Казанова.

— Я — новая королевская книжница, и, насколько я поняла Ее Высочество, этот сад — подконтрольная мне территория, — принцессу я упомянула неслучайно: кто бы ни был этот юноша, а с принцессой он связываться не захочет. Во всяком случае, я на это надеялась.

— Стало быть, это тебя одобрил король, — подросток вальяжно расселся на скамейке, нахально усмехнувшись.

— Именно так. И я не потерплю, чтобы у меня под носом оказывали давление на служанок, — стали в моем голосе было предостаточно. — А теперь прошу молодого человека покинуть сад.

На мои слова он только рассмеялся.

— Не позволишь? — юнец откинул с лица сползшую на глаза челку. — Да ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь? Перед тобой Мое Высочество наследный принц Труиза Аргамак Восьмой.

Принц встал и принял величественную позу. Но даже так он был ниже меня на целую голову, из-за чего эта стойка выглядела забавно. Конечно, потешаться над особой королевских кровей моветон, и я сдержала невольный смешок.

— Ваше Высочество, — я сделала книксен, — прошу прощение, что не признала Вас сразу. Если бы я знала, с кем имею дело, сразу же пошла бы разрешить ситуацию с Ее Величеством. Мне стоит поступить так незамедлительно, — я развернулась и вышла из беседки.

Да, он был наследником и, возможно, мне не стоило пугать его мамочкой, но ему было всего семнадцать и он уже вел себя неподобающе. Ненавижу когда подростки пытаются поставить меня на место, и, тем более, принуждают других к тому, чего те не хотят. В нашем мире бы сказали: «Мал еще», и я совершенно с этим солидарна.

— Стой, — донесся до меня поспешный оклик.

— Ваше Высочество? — я остановилась. Честно, даже не думала, что он соберется меня останавливать.

Принц, добежавший до меня и вцепившийся в рукав моего платья, сейчас выглядел как обычный ребенок, которого родители застали за раскуриванием сигарет.

— Ты не посмеешь говорить об этом матушке, — вопреки прозвучавшему требованию, в голосе юноши слышалась едва уловимая мольба. — Не стоит тревожить королеву по такому поводу.

— Ваше Высочество боится Ее Величества?

— Мое Высочество ничего не боится, — резко вспыхнул он. — Просто матушке не стоит знать, — и тут же отвел взгляд.

— Ваше Высочество, мать должна знать обо всех деяниях своих детей, — я не собиралась отступать так просто, хотя в душе уже была готова уступить: уж слишком жалко выглядел принц, хорохорившийся до этого.

— А если так? — он вытащил из-за пазухи брошь в виде птицы и вложил в мою руку.

— Ваше Высочество пытается купить мое молчание?

— Это лишь дар от хорошего человека хорошему человеку, — он хитро мне подмигнул. — Просто будь на стороне Моего Высочества.

Я вздохнула. Почему-то вспомнился один из моих учеников из прошлой жизни, когда я некоторое время преподавала английский в школе. Такой же заброшенный юнец, ищущий любовь на стороне. Возможно, проведенная параллель заставила меня так подумать, но этого принца стало жалко, и я приняла брошку.

— Хорошо, Ваше Высочество, я буду на Вашей стороне, — согласилась и тут же добавила, — но Вы больше не посмеете принуждать девушек.

***

— Воришка, сейчас же пусти меня! Плохой, невоспитанный пес!

Я стояла перед самыми дверьми в тронный зал, где должна была развлекать Его Величество новой историей, и тщетно пыталась отцепить пса от своей юбки. Конечно, не было ничего странного в том, что он не хотел оставаться без меня: Воришка был очень малообщительным псом, и ему трудно было приспосабливаться к новому месту жительства, новым людям и правилам. Я бы очень хотела быть с питомцем всегда, но, к сожалению, мне нужно было выступать перед королем.

— Воришка, миленький, — я присела на корточки перед псом, — мне нужно идти. Я скоро вернусь, подожди меня тут.

Но ни успокаивающие слова, ни ласка, и уговоры не действовали. Я уже отчаялась, тут дверь за моей спиной отворилась, и я услышала ехидный голос.

— Как ты смеешь заставлять короля ждать? — строго сказал мне Циллар (за несколько солнц, проведенных во дворце я уже научилась узнавать королевского заклинателя по голосу) и тут же елейно-сладким голосом обратился к королю. — Ваше Величество, новая книжница уже тут.

Воришка все еще цеплялся за подол моего платья, и я не решалась войти в зал, продолжая стоять на пороге, лишь бы пес не испачкал выдраенные до зеркального блеска полы.

— Сочинительница, — правитель обратил на меня внимание, — войди, не жмись у входа, — в голосе его слышались добрые нотки.

— Ваше Величество, — я сделала книксен, — мой пес не отпускает меня от себя, боюсь, это займет некоторое время.

Не успела я закончить, как король перебил меня:

— Ну так возьми его с собой.

Хм, раз сам король разрешил мне впустить питомца в тронный зал, то кто я такая, чтобы перечить? Погладив Воришку по спине, я ввела его в зал. Все время, пока я веселила Его Величество рассказами, пес преспокойно лежал подле окна, мне даже показалось, что он немного вздремнул. Королю мой пес пришелся по душе, также как и рассказ. После того, как я закончила, он даже почесал Воришке пузо, конечно, с разрешения последнего. а главное, мне было официально разрешено приводить с собой питомца в любое место дворца. Кто же знал, что седобородый король окажется таким большим любителем собак? Я точно не предполагала.

***

Капли освежающей влаги нещадно топтались по плотной ткани зонта, танцевали свой мокрый танец на земле, бились о крыши и карнизы. Филиса это нисколько не беспокоило; этой поездкой, единственной за столь долгое время, он наслаждался.

— Зачем ты не изволил брать повозку? — простонал рядом Зун. — Могли бы передвигаться с комфортом, а не мокнуть на лошадях.

— Не жалуйся, — беззаботно отвечал ему Филис, — сам же сетовал, что стоимость повозок превышена. Наслаждайся свободой и сбереженными динариями.

Хан под герцогом громко фыркнул, на что заслужил ласку от хозяина. Благодушие Филиса передалось и его коню, не передалось оно только Зуну, который, в отличие от друга, не любил дождь и предпочел бы никуда не выезжать из теплого замка. Однако отпускать Филиса в столицу одного парень не желал еще больше, поэтому и трясся на кобыле по улице.

— Погода прекрасная, — продолжал тем временем убеждать слугу Филис, — ветра нет, солнце проглядывает, весь животный мир радуется, и только один ты ворчишь, будто старушенция. Радуйся миру, Зун, и мир порадует тебя.

— Вон ворота, — переменил тему разговора тот. — Прибыли.

Эту поездку герцог Сквалло замыслил не просто так: нужно было отчитаться перед королем о делах герцогства и доложить о ситуации на подвластных рубежах. Но не только это было причиной, по которой Филис явился во дворец лично. Во-первых, тетушка давно просила его навестить ее; во-вторых, ему нужно было удостовериться, что Марина устроилась хорошо.

С ее отъезда минуло уже двадцать солнц, но мысли о бывшей служанке, вопреки всем ожиданиям, появлялись с завидной регулярностью. При свете солнца было легче. Множество дел, окружавшие Филиса каждое мгновение оттеняли непрошенные мысли и чувства, заставляя сосредотачивать внимание на себе. После захода солнца становилось в разы сложнее. Именно тогда, когда никого не было рядом и не было нужды делать что-либо, Марина единолично воцарялась в мыслях, сводя герцога с ума.

— Милорд, не стоит витать в облаках! — громко позвал Зун.

Филис только сейчас заметил, что лошадей уже увели. Встряхнув головой, отгоняя ненужное оцепенение, мужчина двинулся в сторону дворца.

Встреча с королем и королевой прошла прекрасно: Его Величество много шутил, тетушка по-домашнему тепло расспрашивала Филиса о его делах. Зная привычку герцога уезжать, едва кончив с делами, король перенес отчет на следующее солнце, и сейчас у Филиса было время на отдых с семьей.

— Наш дорогой племянник, — королева перехватила Филиса в северной галерее, — надеюсь, ты составишь Нам компанию в Лазурном зале после вечерней трапезы. Мы просто жаждем услышать о твоих делах.

— Тетушка, как же я могу отказать Вам, — Филис по-доброму улыбнулся ей.

— Очень радостно это слышать. Право слово, Мы уже думали, что Наш дорогой племянник откажет, сославшись на множественные дела, — королева обиженно вытянула губы, хотя причин на обиды у нее не было. — Ты так редко навещаешь Нас. А Мы так скучаем по Нашему милому мальчику.

— Тетушка, я уже давно не мальчик, — снисходительно улыбнулся Филис.

— Двадцать шесть пор минуло с тех пор, как ты впервые увидел этот свет, — поддалась ностальгии женщина. — Ты уже взрослый, Наш племянник, это естественно, что у тебя другие интересы. Но прошу, не забывай свою тетушку.

— Тетушка, какие бы ни были у меня интересы, Вы по-прежнему занимаете особое место в моей душе, — такие разговоры происходили при каждом визите Филиса во дворец, поэтому он был привычен в подборе фраз. Закончив традиционный разговор, он тут же сменил тему. — Как Вам понравилась та девушка, что претендовала на должность королевского книжника?

— Наш королевский супруг находит ее довольно занятной, да и Нам она пришлась по сердцу, — королева на некоторое время задумалась, а потом, словно мимоходом, добавила — Полагаю, поблагодарить за столь чудную находку стоит тебя.

Филис ничего не ответил, только улыбнулся. Ее Величество всегда умела поднять итак хорошее настроение такими казалось бы ничего не значащими речами. Они продолжили прогулку по галерее, разговаривая о разных насущных и ненасущных вещах. Через некоторое время к ним подошла служанка, прошептала что-то на ухо своей госпоже, и королева ушла. Филис же отправился прямиком в книжную комнату.

Легкий стук по дереву, и, вторя знакомому «Войдите», дверь открылась. Марина сидела к двери спиной, поэтому не сразу заметила пришедшего, а когда увидела, радостно улыбнулась.

— Милорд, — девушка быстрым движением подошла к гостю, — как давно Вы приехали?

Пес Воришка, до этого спавший в ногах хозяйки, бодро завилял хвостом.

— Совсем недавно. И прошу, больше не называй меня так: я уже не твой хозяин.

— Как же мне обращаться к Вам? — тонкая светлая бровь приподнялась, сопровождая вопрошающий тон хозяйки.

— Герцог, как и все, — как бы ему не хотелось услышать свое имя, произнесенное ею, но этикет и социальный статус обоих этого бы не позволили.

— Герцог, разрешите мне одну дерзость? — Марина посмотрела прямо в его глаза. Коричневая лава разбила серую сталь, и Филис растаял.

— Разрешаю, — он не мог не согласиться.

— Назавите свое имя, прошу, — Марина слегка покраснела, но взгляд не отвела.

Только теперь Филис сообразил, что девушка не знает его имени. Да и откуда ей было его знать? В замке Сквалло герцога по имени никто никогда не называл, а сам он не представлялся, считая это ненужным.

— Мое имя Филис, — поспешил он исправить прошлую оплошность.

— Красивое, — прошептала она, опустив взор. Выглядывающие из светлой копны уши покрылись розоватым румянцем.

Филису от чего-то вдруг сделалось жутко неловко, и он тоже поспешил отвести взгляд.

— Вы же не просто так пришли в книжную? — прервала молчание Марина. — У Вас есть ко мне какое-то дело, правда?

— Правда. Я приготовил тебе дар, — мужчина протянул ей обозначенный предмет и тут же добавил, — в ответ на написанную книгу,

Филис давно планировал подарить Марине что-нибудь в ответ на подаренную книгу. Возможно, дело было даже не в книге, просто ему захотелось сделать девушке приятное. Отрицать это было глупо, и Филис этого не делал. К собственному сожалению, герцог Сквалло совершенно не умел делать девушкам подарки; к счастью, это умел Зун и с готовностью поделился премудростью с другом.

Веер, подобранный на рынке, был неплохим решением. Шелковы экран с цветочным орнаментом, корпус из светлого дерева — вещь поистине изящная и элегантная. Марине он тоже понравился. Она долго рассматривала его, поглаживая пальцем мягкую ткань.

Филис же разглядывал Марину: он давно ее не видел и хотел убедиться, что она не сильно изменилась, хотя бы не в худшую сторону. Такие же светлые волосы, такая же светлая кожа, поменялся только наряд. Особое внимание привлекла брошь в виде птицы, очень знакомая Филису.

— Эта вещь, откуда она на твоем платье? — вопрос получился немного требовательней, чем планировалось.

— Эта? — книжница повертела пальцами брошку. — Его Высочество подарил, хотел, чтобы я сохранила один его секрет.

— Не стоит тебе носить ее, — резко потребовал он.

— Почему? — в карих глазах читалось недоумение.

— Не стоит и все.

Филис не мог сказать ей причину. Дело было совсем не в том, что ему не нравилось украшение, а в его смысле. Прекрасно зная, как принц любит проводить досуг, и как именно он отмечает девушек, с которыми он этот досуг проводит, Филис не мог относиться к этой вещи положительно. Одно дело, когда подобными птицами щеголяли дворцовые служанки, другое — когда брошь была на понравившейся герцогу девушке. Вопрос Марины и ее объяснение появлению украшения натолкнули мужчину на мысль, что предназначение этой птички ей неизвестно, и он не хотел говорить ей о чем-то настолько грязном. Оставалось только поговорить с кузеном.

— Прошу меня простить, но я вынужден удалиться, — Филис попрощался и отправился на поиски наследника престола, оставив Марину в недоумении.

Принц нашелся в Нефритовом зале, где был очень увлечен подкидыванием костей.

— Кузен, — глаза юноши азартно сверкнули, когда он заметил вошедшего Филиса, — составите партию в домик счастья? В одиночестве мешать кости ужасно тоскливо.

Филис, будто бы и не слышал эту фразу, подошел к игральному столу и сел напротив кузена. Стараясь напустить на себя безразличный вид, герцог Сквалло принялся перебирать в руках одно из колец с драгоценным камнем — излюбленная ставка принца в играх с самим собой.

— Мой царственный кузен, двадцать солнц назад я отправил во дворец девушку, дабы она заняла пустующее место королевского книжника, — начал Филис медленно. — Ныне же я вознамерился проведать ее и обнаружил на ее платье украшение. Полагаю, излишне говорить какое?

— Так и знал, что Вам от меня что-то требуется. — принц недовольно поджал краешек губ. — Со стороны Моего Высочества крайне спешно было полагать, что кузену захотелось со мной общаться.

— Этот прием на меня не действует, — орлиный взгляд наконец оторвался от изумруда, пристально вглядываясь в оппонента. — Зачем Ваше Высочество дали ей эту брошь?

Принц недолго молчал, прежде, чем по его лицу начала расплываться хищная улыбка понимания.

— Кузен, — легким движением руки юноша выхватил кольцо, — ежели Вы так хорошо осведомлены об этой безделице, есть ли причина интересоваться?

Колечко скользнуло в шкатулку к таким же, как оно.

— Или, — Аргамак хищно оскалился. — кузен заинтересован в этой книжнице?

Принцесса Эремина отлично чувствовала людей, и ее младший брат тоже обладал подобным навыком. Можно сказать, что это была отличительная черта всего королевского семейства. Только вот каждый использовал этот навык по-своему.

— А если и так? Ваше Высочество не должны волновать мои заинтересованности. — Филис ненавидел, когда кто-то лезет в его личную жизнь, тем более, младший кузен, с которым отношения и так не задались. — Просто оставьте девушку в покое.

— О нет, мой кузен, — оскал превратился в усмешку. — Разве Вы не помните: все, что Ваше, то и мое; всё, что любите Вы, полюблю и я.

Положение наследного принца давало Аргамаку безграничное преимущество, и он постоянно пользовался своей безнаказанностью. В своей детской ревности родителей к кузену, наследник не упускал ни одной возможности насолить герцогу. Думая, что Филис забрал у него внимание матери и отца, Аргамак считал совершенно правильным забрать у того все, что приятно Сквалло, все, что можно забрать себе. Если раньше он не был сильно заинтересован Мариной, то теперь точно не оставит попыток склонить девушку к себе. Филис это понял по жадному огоньку серых глаз. Эта битва была проиграна, но Филис не собирался проигрывать войну.

Глава 11

В старом подвале было сумрачно, лишь несколько факелов на стене давали свет, которого едва хватало, чтобы разглядеть путь и дубовые бочки. Пахло холодным сухим камнем, деревом и терпким вином. Глухие шаги разрушили застоявшуюся тишину. Высокий человек в черном балахоне спускался по каменной лестнице. Он держался прямо и на каждой ступени останавливался, следя своими маленькими пугливыми глазками из-под капюшона, чтобы за ним никто не посмел случайно спуститься в подвал. Как только мужчина убеждался, что тыл свободен от преследователей, он ускорял шаг, стараясь ни на секунды не задерживаться; но через некоторое время снова повторял проделанную ранее манипуляцию, нарушая свои замыслы. Внизу его уже ждали. Низкорослый мужчина в таком же черном балахоне вышел из тени навстречу. Тихие, почти неслышные шаги его разительно отличались от шагов пришедшего сверху мужчины.

— Господин, — высокий человек поклонился, приветствуя собеседника, — мне хочется думать, что Вам не пришлось долго ждать, — по елейному тону фальцета было ясно, мужчина очень не желал, чтобы его собеседник мучился ожиданием.

— Не думай, это тебя не красит, — низкий человек кинул на собеседника недовольный взгляд из-под капюшона. — Возьми, ты знаешь, что должно делать.

Высокий человек благоговейно закивал, вытягивая обе руки, подставленные лодочкой второму мужчине. В них аккуратно была опушена маленькая бутылочка с прозрачной жидкостью. Длинные пальцы высокого мужчины нежно погладили бока пузырька.

— Не подведи меня, — прошипел низкий человек.

— Конечно, господин, этот недостойный не подведет Вас, — снова склонился высокий человек. Его подхалимские фразы не достигли цели, низкий человек уже ушел.

В старом подвале все еще было сумрачно. Все еще пахло камнем, деревом и переспелым виноградом. Только теперь сюда примешался запах тайны, опасной и заманчивой.

***

Я сделала паузу и перевела дыхание. Выбор долгой истории теперь не казался мне хорошей идеей: мой мозг, кажется, распух, пытаясь вспомнить весь сюжет, а язык от длительного монолога напоминал кашу. Во рту пересохло, и я готова была душу отдать за каплю освежающей воды. К сожалению, сначала нужно было дойти до своей комнаты.

Однако, по виду короля нельзя было сказать, что ему что-либо не понравилось — его глаза горели радостным блеском, ресницы трепетали, вторя заманчивым всплескам вдохновения, а на губах появилась довольная улыбка, — и я смогла выдохнуть. Пока мои истории приходятся по нраву моему работодателю, мне нечего бояться.

— Великолепие, истинное великолепие! — мой главный слушатель поднялся со своего трона и медленной вальяжной походкой подошел ко мне. — Сколько историй ты сказывала, столько Мы восхищались!

Я уже которую неделю рассказывала королю какую-нибудь историю, и каждый раз он приходил в восторг. Сегодня все было так же, за исключением того, что в зале присутствовал герцог Сквалло, у которого были какие-то дела во дворце.

— Циллар, — король махнул рукой, подзывая к себе королевского заклинателя, по совместительству свою правую руку, — распорядись, чтобы доставили вино. Как же после такого сказа без вина, верно, племянник? — Его Величество шутливо обратился к Филису, стоящему поодаль трона и все это время не спускавшего с меняглаз.

— Верно, Ваше Величество, — кивнул тот, все еще буравя меня ястребиным взглядом.

Вино? Что ж, оно действительно тут к месту. Правда, я нисколько не думала, что и в этом мире Ремарка свяжут с алкоголем. Как жаль, что тут нет кальвадоса… «О чем я только думаю?! Какой кальвадос, Марина!» — мысленно отчитав себя за странные мысли, я смущенно перевела взор в угол зала, где пристроился мой пес. Воришка, умиротворенный грохотом дождя за окном, лежал, устроив голову на лапах, и изредка посматривал на нас своими большими янтарными глазами.

По зову Циллара вошла служанка с кувшином вина и бокалами на серебреном подносе. Я сразу узнала эту женщину — именно ее я в свой первый день во дворце спасла от приставаний принца. Она тоже меня узнала: кивнула и улыбнулась.

Красная жидкость со звучным бульканьем перелилась из одного сосуда в другие. Служанка поднесла бокал королю, затем герцогу, а потом протянула мне. Такой поворот событий слега удивил меня: я всего лишь прислуга, пусть и более привилегированная, чем большинство слуг в королевском дворце.

— Не каждый удостаивается чести выпить с самим королем, — заметив, что я колеблюсь, обратился ко мне Сквалло. — Пей, и не проявляй нерешительности.

— Верно молвишь, племянник, — добродушно отозвался король и тут же обратился ко мне. — Твой сказ чуден, как и это вино. Достойное вознаграждение за достойный труд.

— Если Ваше Величество и сеньор герцог так считают, то я не имею права отказать, — я решительно взяла бокал.

Внезапно, Воришка прыгнул между мной и королем. Бокалы выпали из рук и со звонким стуком покатились по полу, вино разлилось, мелкими каплями попав на одежду. А пес как ни в чем не бывало принялся лакать напиток с пола.

— Воришка! — сердито окликнула я питомца и направилась к псу, чтобы оттащить от красной лужи.

— Какое жуткое животное! — королевский заклинатель будто ожил и подлетел к королю, яростно вытирая заляпанный камзол.

Я ожидала, что Воришка будет упираться, ведь он редко отходил от лакомства по первой просьбе, но, к удивлению, животное отшатнулось от разлитого напитка почти сразу, как сделало три глотка. Неожиданно пес начал дрыгаться, словно в конвульсиях, из пасти его потекла пена, он жалобно заскулил. Шатаясь, пес пошел ко мне, но на полпути закатил глаза и рухнул на пол.

— Воришка, — я тут же оказалась подле питомца. Мой тревожный тон привлек короля и Циллара, Филис же оказался рядом с псом одновременно со мной.

Пса трясло, будто в конвульсиях. В испуге я ощупала нос питомца, он был ледяной и мокрый. Уши были такими же холодными. Нехороший знак посеял тревогу в моем сердце. Воришка поднял на меня резко потускневшие глаза и снова хрипло заскулил. В душе у меня всё забурлило. Я интуитивно почувствовала, что мой четвероногий друг проводит свои последние минуты, и я не в силах ему помочь. Когда Воришка замолчал и прекратил дергаться, крупные слёзы покатились по моим щекам.

Он умер; осознание ударило по мне, будто наковальня. Я закрыла глаза и плотно сжала губы, стараясь не позволить истерике вырваться наружу. Только не сейчас, не при всех. Теплая рука коснулась моего плеча, меня притянули к мужской груди. Я сразу поняла, что это был Сквалло, хотя, если честно, мне сейчас было все равно, кто решил оказать мне молчаливую поддержку. Я просто, благодарная за попытку успокоить, уткнулась в ту самую грудь.

— В вине был яд, — объявил королевский заклинатель, — кто-то пытался отравить короля. Ты! — я вздрогнула, хотя обращались явно не ко мне, — Как ты посмела принести Его Величеству отравленное вино?!

— Я…я ничего не знала, — голос служанки дрожал, — прошу, Ваше Величество, проявите милость.

Зашуршала юбка, послышался глухой стук: женщина осела на пол. Может, она думала, что стоя на коленях сможет доказать свою непричастность к этому.

— Стража. Уведите ее, — голос короля, до этого веселый и приветливый, теперь звучал властно и жестоко, — и допросить.

— Прошу, смилуйтесь, — не прекращала молить женщина. — Я не виновна. Прошу.

Вскоре ее всхлипы затихли за дверью. Тишина еще больше заставляла грудь холодеть. Неожиданная и несправедливая смерть четвероногого друга выбивала из колеи, заставляя сердце разрываться. Не озвученные рыдания царапали глотку. Мне нужно было выпустить горечь потери через слезы. Мне нужно было побыть наедине с собой. Я открыла глаза и тихонько убрала руку Филиса со своего плеча.

— Ваше Величество, — я медленно поднялась с пола, — прошу простить, мне нужно отправиться к себе.

— Да, можешь идти, — задумчиво отпустил меня король.

Стоило двери закрыться за моей спиной, соленые ручьи слез снова окропили мои щеки.

Глава 12

Ветер шуршал в кроне дерева, капли дождя стучали по зонту. Я кинула последнюю горсть земли в яму. Несмотря на то, что в этом мире никто никого не хоронил, я должна была устроить Воришке достойные похороны. Этот пес был важен мне, я слишком привязалась к нему. Закрыв глаза, я помолилась богу своего мира.

— Прощай, Воришка, ты был самым хорошим псом, — долго задерживаться у импровизированной могилки было нельзя, и я поспешила уйти, произнеся напоследок прощальную речь для моего пса.

С момента отравления прошло четыре солнца, и я уже не плакала навзрыд в своей комнате. Король позволил мне отдохнуть некоторое время, и я была благодарна за возможность немного отойти от утраты. Все во дворце жалели меня (хотя и слышала непонимающие шепотки, ведь не все разделяли любовь к животным), и многие пытались как-то мне помочь. Принцесса Эремина каждый вечер приглашала меня на чай в Лиловую гостиную, пытаясь развеять мою грусть; Филис, тоже присутствующий на этих чаепитиях, не уехал домой, постоянно отвлекая меня от печальных мыслей разговором; принц тоже по-своему пытался подбодрить меня, подбрасывая в книжную какие-нибудь вещицы в подарок.

— Ну, кончила? — встретил меня поджидающий чуть дальше от свежевырытой могилы Зун.

Он самолично вызвался меня проводить, даже не спрашивая, зачем я тащу тело мертвого пса на какую-то поляну. Я тоже не спешила просвещать его в свои планы и похоронные традиции моего родного мира. Даже тело пса до нужного места я донесла сама, не разрешив Зуну мне помочь: этот ритуал был слишком интимным, чтобы я позволила присутствовать на нем непосвященным.

— Да, спасибо, что проводил, — я благодарно кивнула.

Зун помог мне забраться на лошадь, ту самую, с чьими копытами я познакомилась по прибытии в этот мир, и мы поехали. Я специально выбрала место подальше от дворца, чтобы меньше думать о Воришке и меньше ходить к нему. Чем реже бываешь на могиле, тем легче забыть, во всяком случае, так было со мной.

— Уж не соображаю, зачем ты не хотела сжечь пса в столице? — Зун подергал себя за косу: он всегда так делал, когда что-то не понимал, — Я знаю отличную контору ритуальных сжигателей.

— Зун, я не сжигала Воришку, а закопала его в землю, — будто ребенку объяснила я.

— Сестренка, я говорил тебе, что ты странная? — Зун цокнул языком, но дальше расспрашивать не стал.

Именно такая толерантность к чужим обычаям, верованиям, традициям или действиям мне в нем очень нравилась. Даже если Зун будет сильно что-либо не понимать, даже если действия других не соответствуют картине мира парня, он никогда не станет высказываться по этому поводу. Сейчас мой спутник также просто прокомментировал мою странность, но больше ничего не добавил. Я была за это благодарна, ведь у меня совсем не было настроения просвещать его во все тонкости только что проведенной процедуры.

— Что ты планируешь делать дальше? — Зун спросил меня, когда мы уже почти подъехали ко дворцу.

— Думаю найти настоящего отравителя и передать его королю, — сказала я, посмотрев в небо, где теперь пребывала душа моего любимца.

Я не верила, что простая служанка могла иметь отношение к заговору против правителя. Все это время несчастную женщину, как мне удалось узнать, пытали, стараясь выведать информацию о преступлении, но она молчала и только отрицала свою причастность. Кроме жажды справедливости я хотела отмстить настоящему убийце моего четвероногого друга. Я не позволю ему гулять на свободе после столь зверского поступка. Количество прочитанных в прошлой жизни детективов, я полагала, дадут мне возможность расследовать это дело.

— Сама не справишься, — пожал плечами мой спутник. В его тоне я отчетливо уловила неверие в мои силы.

— Ты сможешь мне помочь? — мне, действительно, было интересно, ведь помощь мне не помешает.

— Я, нет, — он усмехнулся и помотал головой, — но милорд точно не откажет.

Филис? Это неплохая идея. Он образованный, добрый, чуткий и, главное, он был в тронном зале в тот день, когда все произошло. Да, стоит попросить его о помощи. Надежда обрести своего Ватсона слегка воодушевила меня.

***

Герцога я выловила в коридоре. На самом деле, у меня было множество возможностей просить его о помощи — в последнее время мы сталкивались в Лиловой гостиной на чаепитиях у принцессы, кроме того, Филис часто приходил в книжную, чтобы проведать меня. При всем этом мне хотелось поговорить с ним на тему расследования без лишних ушей: во-первых, так точно никто не сможет обвинить Сквалло в заговоре со мной, если моя задумка провалится; во-вторых, таинственность погружала меня в атмосферу настоящих детективов.

— Герцог, позвольте украсть Ваше внимание на время, — и не дожидаясь утвердительного ответа (я была уверена, что он будет именно таким), я завела его за ближайший угол. То ли мой вид был слишком решительный, то ли тон не оставил права на отказ, но мужчина безропотно пошел за мной.

— Рад, что твоя печаль стала слабее, — он говорил слишком спокойно для человека, которого только что так бесцеремонно отвлекли от его дел.

— Благодаря всеобщей поддержке, Вашей, в том числе, — не сказать этого было бы невежливо. Однако, больше на формальности времени тратить я не хотела. — Герцог, у меня будет к Вам просьба, исполните ли Вы ее?

— Ты можешь обратиться ко мне, если что-то гложет твою душу. Я постараюсь разрешить твои тревоги, если это мне под силу, — и тут же, будто прочитав мои мысли, Филис добавил. — Твоя просьба относится к недавней попытке покушения?

— Откуда Вы…? — сказать, что я была удивлена, значит, не сказать ничего.

— Зун сообщил, что ты намерена разыскать настоящего отравителя.

Зун, болтливая душа. Как же я не догадалась, что он непременно выболтает все своему господину. Но, с другой стороны, мне теперь не придется объяснять свою задумку.

— Вы поможете мне проникнуть в темницы? Хочу расспросить служанку, что подавала вино, — я мило похлопала ресницами, надеясь, что таким образом смогу убедить герцога помочь мне.

Филис кивнул, и вскоре мы уже пробирались по узким коридором подземелья. Не очень приятное место: грязно, темно и пахнет сыростью. Где-то в глубине мрачных темниц слышалось копошение крыс и клацающие звуки, будто кто-то точит зубы о металл или, не дай бог, кости. По всему пути попадались решетки камер, но заключенных в них почти не было. Как поведал мне герцог, законы этой страны предполагают заточение только до выяснения обстоятельств преступления; во всех же иных случаях полагалась смерть.

— Госпожа книжница? — окликает меня тихий голос из одной из комнат-клеток.

Я тут же обернулась на звук и выхватила у сопровождающего меня Филиса факел, чтобы лучше рассмотреть фигуру. Это была именно та служанка, которая подавала вино в день смерти моей собаки, но как же плохо она выглядела! По некогда привлекательному женскому лицу расползлись темно-фиолетовые синяки, на одной щеке расположилась свежая багровая ссадина, правый глаз заплыл.

— Госпожа книжница, что вы тут делаете? — продолжала удивляться служанка.

Герцога она не видела — он стоял поодаль в тени — и поэтому обращалась только ко мне.

— Я хочу вытащить тебя отсюда и наказать настоящего отравителя, — я опустилась на колени, чтобы смотреть ей в глаза. — Прошу, расскажи, что ты делала в тот день.

Женщина робко кивнула и рассказала мне все. И о том, как провела утро, и о просьбе Циллара принести вино, и о королевском винохранилище. Голос ее сначала звучал запуганно, она будто стеснялась меня, но постепенно женщина говорила все живее и живее.

Про королевского сомелье я расспросила еще раз. Этот человек заинтересовал меня: именно он распоряжался всеми винами, попадающими к королю, и именно он имел возможность незаметно отравить напиток. Единственное, что я узнала — он поступил на службу во дворец совсем недавно, всего год назад, под протекцией одного очень важного лица (какого, моя собеседница не помнила), и еще ни разу не был замешан ни в чем хоть сколько-нибудь предосудительном.

— Госпожа книжница, Вы думаете, это был господин виночерпий? — мне показалось, что в ее глазах мелькнула надежда на отрицательный ответ.

Я кивнула. В моей голове уже рождался план, как пробраться в подвал. Допросить или обыскать виночерпия нужно было обязательно.

— Я постараюсь во всем разобраться, — я поднялась с пола.

Расспрос был окончен, пора было уходить. Филис нервно поглядывал в сторону выхода, и я поспешила уйти.

— Герцог, — обратилась я к Филису уже на обратном пути, — я могу просить Вас помочь проникнуть в винохранилище?

— Ты рассчитываешь найти доказательства вины виночерпия, верно? — он читал меня, словно открытую книгу.

Я кивнула, подтверждая его догадку. Филис вздохнул, но не возразил.

*** В старом подвале было сумрачно: только свет факела в руках Филиса освещал помещение. Пахло холодным сухим камнем, деревом и терпким вином — словом, всем, чем положено пахнуть в винном погребе. Для вылазки я выбрала ночное время: никого в винохранилище быть не должно, можно спокойно провести обыск, не рискуя попасться подозреваемому на глаза. Если честно, спускаясь сюда, я ожидала наткнуться на пауков или крыс, но ни паутины, ни нор обнаружено не было. Чистота радовала меня, но в то же время заставляла опасаться, не была ли она следствием попытки замести следы. Однако, когда я поделилась опасениями с Филисом, он сказал, что сомелье всегда был редкостным чистюлей и очень трепетно поддерживал порядок на отведенной ему территории. Полок и бочек в погребе оказалось много, ко всему прочему пришлось проявить предельную осторожность, чтобы не уронить какую-нибудь из бутылок, находившихся настолько близко друг к другу, что между ними проникнуть мог только неизвестно как взявшийся тут ветерок. Бочки же стояли до такой степени неустойчиво, что если бы Филис не поддерживал их, пока я искала за ними, то они бы с грохотом скатились со своих поддонов, перебудив весь дворец. Но ни там, ни там мы ничего не нашли.

— Этого не может быть, — шепотом сокрушалась я, — он точно виновен, где-то должны быть доказательства.

— Ничего не найдено, и придется смириться с таким положением, — также шепотом ответил мне герцог.

— Мы осмотрели каждый уголок.

— Нет, — в том, что это именно сомелье подлил отраву в вино короля, я не сомневалась, и смириться с отсутствием улик не могла. Кто-то должен понести наказание за смерть Воришки.

Мой мозг начал судорожно работать, вспоминая все уловки и трюки, вычитанные когда-то в детективах из прошлой жизни. Мои глаза забегали по стенам и полу погреба, выискивая места, которые могли быть пропущены до этого. За одним из стеллажей я заметила тень, тут же встала и направилась туда.

— Мы осмотрели не каждый уголок, — почти ликуя я обернулась к Филису, — тут мусорный ящик.

Мой спутник ничего не сказал, а только подошел ближе, давая мне свет. По его лицу, конечно, было видно, что капаться в мусоре не входило в его планы, но отговаривать Сквалло меня не стал. Мне самой не улыбалось рыться в мусоре, но правда была важнее брезгливости, и я заглянула в корзину. Через некоторое время на свет был извлечен подозрительный бутылек с остатками прозрачной жидкости на дне. Запаха не было, что и было странно. На крышке — жирный отпечаток двух пальцев.

— Герцог, как Вы думаете, может ли это быть тем, что мы искали? — шепотом спросила я.

— Вполне возможно, что так оно и есть, — Филис забрал находку у меня из рук, повертел в свете факела, понюхал и вернул назад. — Но стоит удостовериться. Отнеси это Его Величеству, и он найдет ответ.

— Его Величеству? — я резко повернулась к нему, желая отыскать в его глазах намек на шутку. Не отыскала.

Король хотя и был ласков и приветлив со мной, все же представал фигурой серьезной и, в какой-то мере, грозной. Не удивительно, что от одной мысли об аудиенции с ним (об обычном разговоре наедине не приходилось даже думать) я трепетала от великого восторга и не меньшей робости.

— Герцог, я не смею, — постаралась отговориться от такого поворота дел я. — Как же простая книжница может говорить с королем на такие темы? Лучше уж Вы сообщите Его Величеству о находке.

— Его Величество всенепременно захочет отблагодарить того, кто укажет ему на отравителя, — Филис подошел еще ближе ко мне, так, что между нами почти не осталось свободного пространства. — Ты решила разобраться в этой сложной ситуации, ты догадалась о личности истинного отравителя, и ты нашла бутылочку. Кто как не ты заслуживаешь королевской награды?

Я молчала. Все его рассуждения были верны, но робость перед королем все еще терзала меня. Филис провел ладонью по моим волосам.

— Паутинка, — тут же прокомментировал он свои действия. Жаль, я бы хотела, чтобы он меня погладил. — Так когда ты расскажешь Его Величеству о находке?

— Следующим солнцем, наверное, за рассказом, — и только произнеся эту фразу, я поняла, что попалась на уловку герцога.

— Ты правильно сделала, что решилась, — он похвалил меня и, развернувшись на каблуках, отправился к выходу из погреба.

Чтобы не остаться в темноте, я поспешила за мужчиной. И только поднимаясь по ступенькам я поняла, что мой спутник обманул меня дважды: в погребе не было паутины.

***

Когда я сообщила королю о находке, он был взбешен. Не из-за меня, естественно, но реакция слегка пугала. Такого злого мужчины я еще в жизни не видела (а мне приходилось наблюдать, как соседские ребятишки поцарапали гвоздем припаркованную во дворе иномарку, и что из этого получилось). Нет, Его Величество не кидался стульями, не ломал мебель, но в его умных слегка печальных глазах сверкала такая молния, что ни один смертный не осмелится приблизиться.

Когда Циллар проверил содержимое бутылька и доложил, что в нем, действительно, был яд, я ожидала, что король будет полыхать еще большим гневом. Но мои ожидания не оправдались: Его Величество после получения новости, напротив, успокоился и, как мне показалось, расслабился.

— Приведите виночерпия Дивена, — приказал он слугам и устало подпер голову рукой, — Какое благо, что ты нашла преступника, — обратился он уже ко мне. — Какую награду пожелаешь?

— Ваше Величество, — я тут же присела в реверансе, как и положено при общении с правителем, — для меня лучшей наградой будет поимка истинного убийцы.

— Голубушка, твое благородство похвально, но не стоит спорить с королем, — надменно проговорила королева. — Если Наш королевский муж желает выдать тебе награду, выбирай скорее и не строй из себя скромницу.

Я на самом деле не хотела никакой награды, и подозрение королевы в фальши меня рассердило. К счастью, отвечать на ее реплику мне не пришлось. В тронный зал ввели сомелье. Кажется, этого высокого худого человека с густыми длинными курчавыми волосами черного цвета уже предупредили о причине вызова его к королю: он был сильно бледен (не сказать, что я раньше знала оттенок его кожи), длинные руки слегка тряслись, а невеселый взгляд узких глаз лихорадочно бегал из стороны в сторону.

— Дивен, — грозный голос Циллара отвлек меня от рассматривания виновного, — вина твоя доказана и причины отпираться от своих деяний у тебя нет. Зачем ты желал причинить вред великому королю?

— Господин Циллар, — подал голос несостоявшийся отравитель, — этот недостойный же сделал все так, как Вы велели — отчего же теперь Вы отрекаетесь от своих слов? — овальное лицо вытянулось в изумлении, а толстые губы задрожали в обиде.

— Что?! — изумился королевский заклинатель. — Да как ты смеешь обвинять меня!

Циллар отступил на шаг, словно желал спрятаться за тронами правителей. Зеленые глаза смотрели с непониманием, а шесть пальцев каждой руки поочередно то сжимались в кулак, то разжимались. Лицо мужчины поочередно сменило свой цвет — сначала густо залилось краской негодования, потом побелело, словно перед ним предстал призрак. Королевский заклинатель заметно нервничал. Король нахмурился, задумчиво поглаживая бороду.

— Любой кто мыслит головой, догадается, что этот злодей просто не желает смириться со своей жалкой судьбой и, получая кару за свои злодеяния, готов утащить кого угодно за собой! — внезапно королева поднялась со своего места, одной силой своего яростного голоса сметая все сомнения короля! — Это не более, чем клевета и дешевая попытка подставить милого Циллара! Наш королевский супруг не поверит в такой жалкий обман, — ее голос несколько дрогнул, будто она не была до конца уверена в грядущих поступках своего венценосного мужа.

Глаза королевы пылали жестоким огнем, и мне не хотелось бы в него попасть. Она ни на секунду не допускала, что Циллар может быть соучастником, а, возможно, и организатором преступления. Зато я это допускала, особенно теперь. Услышав подобные слова и проследив реакцию двух мужчин я вполне могла подумать о заговоре. В книгах, которые я читала в прошлой жизни, такой поворот событий встречался нередко, и я не могла исключать его в реальной ситуации.

— В подобных обвинениях нельзя ссылаться лишь на слова, — молвил Его Величество. — Циллар долгой и упорной службой доказал верность короне и королю, а вот вина его ничем, кроме этих слов не подкреплена. Уведите бывшего виночерпия.

— Премного благодарен, что верите в меня, Ваши Величества, — отойдя от шока, сказал Циллар, низко кланяясь.

— Ваше Величество, я не виновен! — начал роптать виночерпий. — А если и виновен, то только в том, что следовал указу господина Циллара!

Но никто его уже не слушал. Вскоре два стражника вывели преступника вон. Скорее всего скоро его ждет казнь, вполне заслуженная за смерть моего пса. Но все же я не была удовлетворена полностью: слова сомелье породили во мне сомнения.

— Госпожа книжница, — услышала я голос короля, — ты определилась с наградой. Проси, чего пожелаешь: за спасение Нашей жизни все будет малой платой.

— Ваше Величество, не примите за дерзость, но я, правда, не знаю, что просить, — я снова поклонилась.

— Наш королевский муж, — обратила на себя внимание королева, — раз она не знает, какую награду просить, позвольте ей быть на Совете правителей следующей луной не только как королевской книжнице, но и как гостье.

— Наша королева, как всегда, полны прекрасных идей! — воодушевился король. — Ты согласна присутствовать на Совете?

— Почту за честь, — я не могла отказать правителю. — Позвольте оставить Вас на этом.

Выйдя за дверь я выдохнула. Цепкий зеленый взгляд, которым меня проводили из зала не выходил из головы. Циллар точно замешан в отравлении. Виночерпий был под покровительством какого-то значительного лица, и этим лицом вполне мог быть королевский заклинатель. Жирный след на крышке бутылечка тоже не давал покоя. Только теперь я сообразила, что он вполне мог быть свежим, а значит улику специально подкинули. Эти случайные совпадения превосходно срослись друг с другом и в результате такой комбинации, случайными они уже не казались. С Цилларом точно все не так просто.

***

— И я думаю, что должна найти настоящего отравителя, — я ходила взад-вперед, измеряя шагами комнату. — Герцог, Вы поможете мне найти его?

Сейчас мы оба находились в королевской книжной, куда я привела Филиса почти сразу после разговора с королем. Там я изложила устроившемуся в кресле мужчине все свои мысли относительно роли Циллара в недавнем покушении. Естественно, за неимением неопровержимых доказательств имени королевского заклинателя я не называла, заменив его на ’’еще одного человека’’. По мере моего рассказа лицо моего слушателя становилось все мрачнее и задумчивее.

— Значит, ты уверена, что господин виночерпий не совершал покушения, и его арест — это лишь обман? — Филис пристально посмотрел на меня; его лицо уже было слегка печально, будто он уже услышал расстроивший его ответ. — Ты знаешь, что ошибочные обвинения не только уничтожат твое положение при дворе, но и навлекут на тебя гнев Его Величества?

— Никак нет, — я тут же остановилась, будто вкопанная, чтобы отвести от герцога мысль о том, что я могла передать королю невиновного, — он виновен и получил за свои злодеяния надлежащую кару. Однако, все мои размышления сводятся к тому, что виночерпий делал это по чьей-то указке, по крайней мере, он делал это не один, — я подошла ближе к мужчине, чтобы вновь задать вопрос, в положительном ответе на который я не сомневалась. — Так Вы поможете мне отыскать настоящего отравителя?

— К сожалению, мне придется тебе отказать, — медленно покачал головой герцог. — И тебе тоже советую не заострять внимание на этом случае.

От столь неожиданного отказа я едва не упала на ровном месте. В том, что Филис всегда будет на моей стороне и никогда не откажет в помощи, я ни на миг не сомневалась. Видимо, зря.

— Но Вы же сказали, что, если что-то гложет мою душу, я могу обратиться к Вам, — я переубедить его, напомнив недавнее обещание. — Вы обещали, разрешить мои тревоги.

Я почувствовала влагу, которая выступила на моих глазах от обиды. Как так, разве Филис не обещал мне помогать? Разве он не был на моей стороне? Кажется, все мои печальные мысли выступили на моем лице — Филис подошел и мягко погладил меня по спине, утешая.

— Я говорил, что постараюсь, если это будет в моих силах, — тяжелый вздох мне не показался, — но тут я ничего не могу сделать. И ты тоже, — прибавил Филис твердо.

— Да, наверное, было слишком легкомысленно просить Вас о помощи, — я тоже грустно вздохнула. Глупо было надеяться, что если герцог Сквалло расположен ко мне дружелюбно и не раз выручал меня из затруднительных ситуаций, то он будет продолжать помогать мне. В конце концов, у него тоже есть свои дела, а я даже не член его семьи, чтобы их из-за меня бросать.

— Я попробую сама разобраться в этом, — уже решительней добавила я.

— Даже не думай, — резко оборвал меня герцог, — ты не знаешь, кто этот человек, не знаешь, сколько власти в его руках. Это может плохо повлиять на твое положение во дворце.

— Герцог, этот человек убил Воришку, я не позволю ему уйти безнаказанным, — я совершенно точно была уверена в своих намерениях и, что еще более важно, в том, что они не пойдут прахом.

Этого я уже не понимала. Одно дело, когда Филис отказывается мне помогать, другое, когда он отговаривает меня. Из-за попытки отравить короля погиб мой четвероногий друг! Кто бы не стоял за отравлением, он должен получить по заслугам! Нашу почти начавшуюся ссору прервал скрип двери и, так неожиданно появившийся в книжной принц.

— Я так и думал, что застану кузена тут, — протянул он.

— Мой царственный кузен что-то хотел? — Филис даже не посмотрел на него, что, впрочем, было в порядке вещей между этими двумя.

— Моя королевская сестра искала Вас, — принц вальяжно прошел мимо, аккурат межу нами, провел пальцем по столу, будто после утренней уборки там могло найтись много пыли, и уселся в кресло, которое ранее занимал Филис. — Впрочем, как погляжу, тут творится преинтереснейшее действо. О чем разговор? — юноша с интересом уставился на меня.

— У меня есть предположение, что за отравлением Его Величества стоит не один человек, — тут же рассказала я: причин не доверять наследнику престола у меня не было. — А сеньор герцог запрещает мне узнать, кто второй человек, — возможно, в моем тоне было чуть больше жалобы, чем нужно, но это меня нисколько не смущало. Если я — человек принца, неужели не имею права лишь чуточку пожаловаться ему?

— Марина, — с нажимом произнес Филис, — не исключено, что этот человек обладает большой властью во дворце и пользуется уважение Его Величества. Очень вероятно, что он сможет повернуть все твои мысли и доказательства против тебя же. Ты не должна так рисковать собой только из-за простой собаки! — последнюю фразу он почти прокричал мне в лицо.

— Простой собаки? — эти слова я прошептала, но ярость во мне была столь безгранична, что рвала изнутри, и не закричала я только из нежелания, чтобы этот разговор вышел за пределы книжной. — Воришка был не просто собакой, он был моим другом, и я не собираюсь прощать убийцу.

— Тебе нет нужды этого делать, — чужие руки легли на мои плечи, будто обнимая. — Кузен, Ваше поведение с дамой достойно скорее крестьянина, чем герцога; разве можно так бросаться словами? — в укоризне принца слышалось неприкрытое довольство. — К счастью, я сын не блудливой девки, а королевы, и выше власти Моего Высочества только власть короля, — теплый воздух коснулся мочки моего уха, и я поняла, что наследный принц на моей стороне.

— Спасибо, Ваше Высочество, приятно уметь такого справедливого покровителя, — сказала я ласково, все еще сурово глядя прямо в ледяные зрачки Сквалло, — Герцог, кажется Вас искала принцесса. Не буду препятствовать Вашему уходу.

Я обернулась к поддержавшему меня принцу, сделала реверанс на прощание и ушла в свою комнату. Все еще разозленная, я не отказала себе в радости громко хлопнуть дверью. Штукатурка не посыпалась, хотя жест и без этого выглядел эффектно. Злость на предательство (а отказ от помощи мне я расценивала именно так) от близкого мне человека все еще будоражила сознание. Кажется, с тех пор, как я очутилась в этом мире я впервые злилась на Сквалло. В своем намерение продолжать расследование я была тверда, и теперь, когда принц пообещал мне покровительство, я точно не отступлю.

***

Грохот двери едва не оглушил; в книжной комнате давно не было настолько громких звуков. Филис даже зажмурился.

— Ух, так наша книжница имеет такой искристый характер, — довольно улыбнулся Аргамак. — Это становится интереснее, чем я рассчитывал, — он задумчиво облизал указательный палец, уже предвкушая, как эта девушка станет его.

— К чему были эти слова? — резко спросил Филис. — Разве моему царственному кузену не известно, что, продолжив свое расследование, она только привлечет к себе беду?

— Естественно, мне это известно, — принц осклабился, обернувшись к собеседнику. — И более, мне известно, что если она нарвется на гнев матушки, то мне придется отступить, а она, судя по всему, имеет все шансы на него наткнуться. Но нет ничего легче обещания, разве не Вам это знать, мой дорогой кузен? — издевательски протянул он.

— Зачем Вам это делать? — Филис едва сдержался, чтобы не схватить своего наглого кузена за ворот одежды. — Все девушки во дворце в распоряжении принца, оставь Марину в покое.

— Все девушки дворца уже известны Моему Высочеству, а эта книжница — новое, неизведанное приключение, — Аргамак со скучающим видом рассматривал ногти на руке. — Более того, она нравится Вам, кузен, а я уже говорил, что все, что нравится кузену, будет принадлежать мне. Ах да, — прибавил он, — моя королевская сестра искала встречи с Вами. Кузен, не заставляйте ее ждать своего ’’любимого кузена’’, — последние слова он произнес едко, с затаенной ненавистью в голосе и вышел из комнаты.

Филис тяжело вздохнул. Ссора с Мариной, намечающееся соперничество с итак настроен к нему не слишком дружелюбно принцем — все это не вписывалось в планы герцога. Решив поделиться своими переживаниями с кузиной, которая, если не даст совет, то хотя бы поможет отвести душу, Филис тоже ушел из комнаты. Говорить с Мариной не было смысла: она точно не захочет говорить с ним.

Глава 13

С тех пор, как была указана вина виночерпия в покушении на монарха, прошло чуть меньше одной луны. Разумеется, его приговорили к смертной казни — единственному возможному приговору за серьезные проступки в этом мире. На самой казни я не присутствовала — Его Величество приказал сочинить увлекательную историю для грядущего Совета правителей — о чем совсем не жалею.

С герцогом Сквалло я не виделась примерно столько же. На следующий день после нашей ссоры он вместе с Зуном отбыл в свой замок. Жалеть об этом я не видела ни малейшей причины, ведь была сильно обижена. Он не просто отказал мне в помощи, он оскорбил мою привязанность к погибшему Воришке, а это я не могла легко простить.

Свое расследование я, как и была намерена, не прекратила. Весь месяц-луну я присматривалась к Циллару, по мере возможностей следила за каждым его шагом, но королевский заклинатель будто нарочно не допустил ни единой оплошности. Он как будто знал, что за ним следят. Однако отсутствие доказательств его причастности к отравлению отнюдь не умерили мою прыть, еще больше убеждая в коварности королевского заклинателя.

— Госпожа книжница, — окликнули меня со спину, — я принесла Ваши рукописи.

Ту служанку, что подавала вино в день отравления, выпустили, и мы с ней неплохо поладили. Женщина часто помогала мне в несложных делах.

— Благодарю, Алетра, — я тепло ей улыбнулась, принимаю рукописи, забытые мной в библиотеке.

Моя собеседница внезапно склонилась. Я тут же обернулась и тоже преклонила голову.

— Ваше Высочество, — поприветствовала я принцессу.

— Тебе очень идет этот наряд, милая, — сделала она мне комплимент, когда Алетра ушла.

Ее Высочество была права. В честь такого важного мероприятия я надела недавно купленное на рынке платье. Сегодня на мне был скромный изящный наряд, состоящий из рубашки жатого шелка и бархатного пурпурного платья со шлейфом на тонких бретелях, что был всего на полтона темнее платья. Шею и декольте прикрывал сливовый шарф. И, конечно, я не забыла надеть брошку-птичку — первый подарок, сделанный мне во дворце. Кроме того я взяла и веер, надеясь, что увидев его, Филис все же помирится со мной. К счастью, наличие небольшого колечка позволяло прицепить аксессуар к платью.

— Благодарю, Ваше Высочество, — я прервала поклон и выпрямилась.

— Это твой первый Совет, верно? — дождавшись моего кивка, принцесса продолжила. — Надеюсь, волнение не настигнет твой разум?

— Ваше Высочество, Вам ли говорить о волнении? Не мне предстоит впервые встретиться с женихом, — я по-дружески напомнила ей, что именно ей стоит переживать в этот день.

После моей реплики принцесса, веселая и цветущая, на миг поникла: уголки губ опустились, взгляд ясных глаз на мгновенье потускнел. Я уже и сама поняла, что сказала лишнего. Все же принцесса вполне могла беспокоиться об исходе будущей встречи. Во-первых, от этого брака по договоренности зависит благополучие двух государств. Во-вторых, принцессе, как и многим девушкам, наверное, хотелось бы выйти замуж за любимого мужчину, а не за того, за кого посватал отец.

— Да, ты права. Я только надеюсь, что придусь царю нердов по нраву, — принцесса слегка сжала в кулаке подол расшитой жемчугом синей юбки, но вскоре расслабила руку. — Прошу, не будем об этом. Смотри, кажется, первые гости уже причалили к морестою, — и она снова улыбалась, словно и не было той мимолетной печали.

Моя собеседница потянула меня к южному окну, вид из которого открывался на причал. Благодаря протянутому мне лорнету я смогла рассмотреть все, что там происходило, если не в мельчайших деталях, то достаточно подробно. Море сделалось серебреным и в застыло. Спустя несколько мгновений таинственной тишины из морской глади вышли обнаженные девушки. Точнее, существа, формой своей напоминавшие человеческих женщин. Их было очень много, в этой сине-зеленой гуще я даже не смогла сосчитать.

Впереди шла одна женщина. Полупрозрачное, сотканное из водных струй тело ее было испещрено золотыми рыбками, а глаза — единственный непрозрачный орган — были настолько яркими, что даже из дворца было видно, как они двумя сапфирами блестят в свете солнца.

— Ваше Высочество, кто это? — спросила я свою спутницу, не отрываясь от окна.

— Как могла я забыть, что в душе твоей провалы, — сокрушилась та, но на мой вопрос ответила. — Это двиры — морские девы, а впереди них императрица Лорелэй.

— Ого, как много! — не смогла подавить я восхищенный возглас. — Они похожи на водный поток. Сколько же их? Десять? Двадцать?

— Они и есть поток, расщепленный на тела для нашего удобства, — усмехнулась принцесса. — А сколько их, сказать может только императрица.

«Все имена их назвать никому из людей не под силу. Знает название потока лишь тот, кто вблизи обитает»^[7] — всплыли в моем сознании строчки когда-то прочитанного мной стиха. Тем временем поток водяных дев уже скрылся из поля нашего с принцессой зрения.

— Ваше Высочество, — послышался сзади нас тихий голос. — Гости прибывают, Вам следует подготовится к встрече. Госпожа книжница, — служанка уже обратилась ко мне, — Его Величество желает взглянуть на рассказ прежде, чем он будет представлен слуху Совета.

Эремина лишь кивнула служанке и вышла из зала. Следом за ней ушла и я. Если король хочет ознакомиться с приготовленной мной книгой, я не могу ему отказать. Только вот в кабинете меня ждал вовсе не правитель, а какой-то щупленький старичок с большим носом. Маленькие глазки оценивающе взглянули на меня из-под продолговатых очков, морщинистая тонкая рука потянулась ко мне. Возможно благодаря своей интуиции, а возможно благодаря тому, что я сама какое-то время изъяснялась жестами, я поняла этого старичка и дала ему свою рукопись.

Местный цензор (у меня не было сомнений, что это был он) придирчиво осмотрел мою работу и вернул мне ее спустя время, за которое мог бы пройти целый земной час. Хотя это и было утомительно — стоять рядом со столом, ожидая решения, не получая ни одного комментария — но старичок справился до начала торжества. К счастью, Дон Кихот, о котором я хотела поведать этому миру сегодня, прошел проверку и вернулся ко мне без серьезных изменений.

Когда я вернулась в приготовленный для бала зал, там уже было множество людей. Совет правителей проходил раз в двадцать лун, по этому поводу королевская чета в первый день Совета устраивала грандиозный праздник, на который были приглашены все аристократы королевства. Не удивительно, что даже с моим высоким ростом мне сложно было разглядеть, что происходило в центре комнаты. Нервно обмахиваясь веером из-за жары, я искала какую-нибудь щелочку в этой стене человеческих спин.

— Сестренка, — услышала я радостный шепот из толпы.

Сквозь толпу аристократов ко мне пробирался Зун. Я даже не удивилась его появлению: в конце концов, он личный слуга герцога, а Сквалло не мог не приехать на столь важный прием. Я только поприветствовала его кивком и снова принялась искать среди множества разномастных спин хоть клочок свободного места.

— Так ты ничего не увидишь, пошли, — он схватил меня за руку и куда-то потащил, я едва не обронила аксессуар.

Что ж, стоит признать, Зун выбрал отличное место. За огромной статуей рыцаря вряд ли кто-нибудь захочет стоять: слишком маленькое и незаметное место для блистательных лордов и герцогов. Зато нам, обычным людям, было превосходно видно все, что происходило в центральной части зала, а прибывшие правители как раз должны были проходить мимо этого укромного уголка.

Все самое интересное еще только начиналось: аристократия, наконец-то, разошлась по своим местам, освободив достаточно большое место в центре, видимо, для иностранных правителей. Перед главным входом встал Циллар, который сегодня исполнял роль церемониймейстера. Действительно, кто кроме правой руки самого государя достоин чести объявлять прибывших гостей.

— Царь Тхамархеш Великий из царства Стаех, — громогласно объявил мужчина, — в сопровождении хасж и схасж.

Только он это сказал, дубовые двери распахнулись, и я поняла, почему для Совета был выбран самый большой зал во дворце. Три великолепных нерда вплыли в комнату. Именно вплыли, потому что скольжением эти плавные, легкие движения назвать было нельзя. Женщины с мощными хвостами, величественные и статные, будто сошли с древнеегипетских фресок. Они были словно две неотразимые богини.

Но больше всего выделялся мужчина впереди них. О, вот про кого следовало сказать «прекрасен, словно Аполлон». Массивный хвойно-зеленый хвост переливался в свете попадавших на него лучей солнца, отливая золотом по периметру замысловатого узора, плавно перетекал в оливковую кожу. Шикарный рельеф мышц перекрывали только местами мелькавшая чешуя и тонкая материя алого шелка, перекинутая через широкие плечи.

— Красивые, да? — прошептал мне на ухо Зун.

Я коротко кивнула, пока мой взор блуждал по угольным густым волосам правителя нердов. Даже уложенные в сложную замысловатую прическу они доставали до того места, где у людей расположен копчик. Всю жизнь имела слабость к длинноволосым мужчинам, и теперь завидовала принцессе самой жгучей завистью, представляя, как она, окруженная пульсирующими кольцами почти пятиметрового хвоста, будет зарываться в них.

— Какие прекрасные волосы, — едва слышно проговорила я.

Одна из женщин-нердов скользнула по мне взглядом янтарного змеиного глаза, брезгливо скривив губу. Кажется, мою реплику она услышала. Я смутилась и поспешила прекрыть веером лицо.

— Естественно, — поддакнул Зун, — они за ними ухаживают, словно помешанные. Ни одна баба за волосами не следит, как нердовский царек. Слышала, — он почти прислонился к моему уху, — ежели он прическу свою распустит, все здесь в волосах будет.

И усмехнулся, как будто шутка вышла хорошей. Я, конечно, понимала, что Зун преувеличивает, но волосы царя нердов, правда, впечатляли.

— Императрица Лорелэй из Декры, — снова раздался голос Циллара.

Дальше шли уже виденные мной из окна двиры, точнее только их правительница. Возможно, вся ее свита поменяла форму, превратившись в васильковый плащ, сотканный из волн и украшенный морской пеной. Немигающий взгляд сапфировых глаз казалось мог видеть все: даже на собственной спине я чувствовала его немилосердные иглы. Дрожь прошла по моему телу, а императрица внезапно улыбнулась краешком губ, и иглы исчезли, больше не появляясь.

— Старейшин Веритас Седой из Шитрепа в сопровождении единоплеменницы, — оповестил о прибытии очередногогостя Циллар.

В дверях появился высокий мужчина с мареновой кожей и десятью глазами цвета чертополоха. Седые волосы его были коротко сострижены, а густая щетина скрывала нижнюю часть лица. Одет он был тепло и неброско, без шелка, камней или особенных тканей. Особенно мое внимание привлекли высокие сапоги, сшитые из мягкой кожи или цветного сафьяна. Уж очень они походили на сапоги из русских народных сказок, чем и напоминали мне о потерянной навсегда Родине.

Рядом с ним, одетая в такую же теплую одежду из овечьей шерсти семенила Винна. Выглядела она радостной до потери пульса, а широкая улыбка была даже больше, чем я помнила. Правда, когда молодая фитра поравнялась со мной, улыбка еще увеличилась. Старейшина, заметив несдерживаемую радость своей сопровождающей, тоже улыбнулся и провел большой ладонью по ее волосам, едва заметно кивнув мне.

Этот огромный, почти задевающий своей головой потолок, краснокожий амбал показался мне дружелюбнее и спокойнее всех остальных. Возможно, на мое представление повлияло еще и то, что раньше я уже была знакома с фитрой и знала о беззлобном и всепрощающем характере этого народа. А возможно, радость, которой лучилась Винна рядом с этим старейшиной, передалась и мне, отчего я тоже была рада видеть его.

— Король Видар из лесов Оклара и его войны, — Циллар объявил в последний раз.

На фоне уже прошедших фитров эти низкие коренастые желтокожие человечки смотрелись очень контрастно. Самый высокий из них, вероятно, он и был королем, едва мог сравняться ростом с семнадцатилетним Аргамаком, что уж говорить об остальных. Правда, низкий рост компенсировался заметно развитой мускулатурой и уничижительным взглядом.

Все они были очень похожи, словно вылепленные из одного теста. Длинные кирпичные волосы были собраны в тонкие косы, которые, в свою очередь, сплетались в хвост. Одинаковые кожаные штаны, выглядывающие из-под легкой рубашки. Единственное, что позволяло хоть как-то отличать одного абара от другого, — разный оттенок желтой кожи и глаз. У того, кого я идентифицировала, как короля, кожа была соломенная, а глаза отливали обсидианом.

— Мы рады приветствовать вас на Совете правителей. — Его Величество поднялся со своего места и начал речь.

Его я слушать не стала, а просто стояла на месте, выискивая взглядом знакомых. Принцесса с принцем, как и положено, сидели подле королевской четы, Циллар все еще стоял у двери, не смея шелохнуться, Винна стояла подле старейшины Веритаса. Филиса я так и не увидела. Зун похлопал меня по плечу, и я отвлеклась. Как оказалось, очень вовремя.

— Позвольте усладить ваш досуг алмазом нашего торжества! — речь короля подходила к концу. — Главная книжница королевства Труиза порадует дорогих гостей своим рассказом.

Сейчас был мой выход, и я собиралась блистать. Кротко кивнув государю, я вышла в центр зала. Сказав положенные при приветствии слова, я начала историю.

***

— Это вполне вознаградит и удовлетворит меня и подвигнет на то, чтобы извлечь и разыскать другие, если и не столь правдивые, то, во всяком случае, не менее занятные и увлекательные истории,^[8] — закончила я свой рассказ.

Аплодисментов не последовало (будто я ожидала их от зазнавшихся аристократов), но по сияющим от восторга глазам я поняла, что мое выступление имело успех. Если умеешь делать только что-то одно, доведи это до совершенства, и у меня это получилось. Я была рада произведенному триумфу. Теперь можно было рассчитывать на славу не только во дворце и за его пределами, но и заграницей. Мое приласканное самолюбие готово было пищать от восторга.

— Раз уж увеселение произошло, и госпожа книжница закончила сказывать истории, — в этот раз говорила королева, — Наше королевское величество счастливо объявить танцы.

Его Величество протянул жене руку, которую та с благосклонностью приняла. Они грациозно прошли в центр комнаты. Зазвучала необычно красивая музыка. Королевская чета принялась танцевать. Подол золотого платья разлетался, вторя ритму танца. Сияющий в проникающих сквозь окна сумеречных лучах атлас королевской юбки взлетел, на следующем па стекая по отведенной, натянутой до предела ноге. Идеальные линии, глубокий прогиб в спине и улыбки, ослепляющие сильнее россыпи камней на одежде — все невольно приковывало взгляд и не отпускало. Идеальный танец для идеальных правителей.

Король и королева прошли первый, вступительный и приглашающий круг, и уже потом все присутствующие смогли присоединиться к ним. Первыми в танец вступил царь Тхамархеш, вводя за руку принцессу Эремину. Я даже удивилась, что он не сшиб своим хвостом вазы, которые с самого утра придворные служанки под чутким руководством Ее Высочества расставляли по углам зала. Но нерд просто остановился на одном месте, свернув хвост в кольца, вокруг которых и кружилась принцесса. Принц Аргамак протянул руку императрице Лорелэй со скучающим выражением лица, впрочем, ее лицо тоже не сильно блистало энтузиазмом. Дальше уже вступили все остальные.

— Зун, — к нам подошла Винна. Щеки ее пылали краской, и весь вид говорил, что она слегка стесняется, — давай станцуем. Или ты с Мариной? — сконфужено и немного разочаровано добавила она.

— Что ты! — тут же открестился от меня мой компаньон. — Милорд просил приглядеть за ней.

И, совсем не чувствуя угрызений совести за такую грубую реплику в мой адрес, Зун схватил фитру за руку и ускакал в центр зала. Как вовремя о смылся, а то я бы точно стукнула его за такую выходку. Ну и ладно, все же они очень мило смотрятся. Неужели в замке Сквалло все так сильно переменилось, что Винна отбила Зуна у Кристы? Или ее просто не смущает наличие другой девушки на горизонте? А может, у них вообще “шведская семья”?

— Скучаешь? — от мыслей меня отвлек знакомый голос.

— Нет, герцог, жду Вас, — я обернулась к Филису, мило улыбаясь и обмахиваясь его подарком, чтобы он точно заметил.

Он едва слышно усмехнулся и одарил меня теплым взглядом серых глаз.

— Тогда, может, госпожа книжница позволит пригласить ее на танец? — шутливым тоном спросил он.

Я кивнула, и через мгновение мы уже кружились под звуки переливчатой музыки. Филис занял роль ведущего, и я, танцевавшая только «Танец маленьких утят» на утреннике в детском саду, была ему очень благодарна. Движения герцога были мягкими и нежными, и в то же время порывистыми и резкими. Сейчас я улавливала в них характер самого Сквалло, который тот не хотел показывать мне до конца. Поворот, шаг, поворот.

— Как вижу, искусство твое приобретает все больший успех при дворе, — проговорил Филис, кружа меня по залу. — Смею надеяться, что и жизнь твоя тут не менее успешна.

Филис смотрит на меня, обжигая взглядом. Так, опаляюще жарко и вместе с тем интимно нежно, смотрят лишь на самых особенных людей, только на тех, с кем хотят разделить самые непреодолимые препятствия, самые долгие минуты и самые теплые объятия. Поворот, шаг, снова поворот.

— Спасибо, герцог, — я отвечаю на его взгляд таким же пылким, а на щеки наползает жаркий румянец. — Его Величество все еще добр ко мне, и во дворце меня никто не притесняет. Досадно только, что расследование мое так и не продвинулось.

— Я думал, ты отошла от этой глупой, ничем не оправданной затеи, — удивление в его голосе настораживает меня, а слова приводят в бешенство.

Для пущего эффекта мужчина решил опрокинуть меня, подставив свою руку, чтобы в нужный момент поймать. И я ему это позволяю, на секунду переставая дышать, когда моя голова пролетает в сантиметре от пола. Филис тут же притягивает меня к себе, предотвращая позорное падение.

— Глупой? — видимо, когда я рассчитывала, что прошлый конфликт между нами сглажен, я сильно ошибалась. — Борьба всегда оправдана, если знаешь, к чему стремишься. Герцог, разве я не объяснила все Вам в прошлый раз? Почему Вы не хотите не только встать на мою сторону, но и запрещаете мне делать то, что я считаю нужным.

— Потому, что твоя затея глупа, Марина, — совершенно спокойно говорит он.

— А может, меня Вы тоже считаете глупой? — я дошла до точки кипения.

Позвонки уперлись в упругий мужской пресс, три глубоких вздоха чтобы перевести дыхание, и танец завершен. К счастью, на нашу выходку никто не обратил внимание, лишь королева мазнула по нам взглядом из-за плеча Его Величества. Я не знала, чего мне хотелось больше: ударить Филиса или больше его не видеть, как минимум до конца дня. Как только танец кончился, я, разозленная словами Сквалло, стремлюсь уйти, пересекая центр зала по диагонали. Лишь бы не начинать рукой (точнее, веером) прекладство у всех на виду.

***

Я стояла на одном из балконов, все еще пыша яростью и пытаясь хоть как-то унять разыгравшиеся эмоции. Что делать со Сквалло, я не знала. Он сильно обидел меня, назвав мое желание отомстить за гибель четвероногого друга глупостью. Он никак не хотел меня понять, и это раздражало. Вместе с тем из моей головы никак не выходил тот взгляд, которым герцог ласкал меня на протяжении всего танца. Неужели, он в меня влюблен? Но почему тогда так упорно не хочет принимать мою сторону? Столько вопросов, и так мало ответов.

— О короле можно судить по тому, как танцуют во время его правления. Но ты, видимо, устала от танцев, — сквозь приглушенные звуки бала я различила знакомый голос. — Неужели, правление отца тебе не по нраву?

Я решила не отвечать на эту глупую шутку. Тем более, судя по тону, принц был слегка пьян от вин, что выставлялись в зале. Но бранить Аргамака за это я не собиралась: у него есть своя мамочка, а я совсем не знаю, со скольких лет тут можно употреблять алкоголь. Однако для выпившего человека он держался довольно трезво.

— Я всего лишь хотела подышать воздухом, дабы успокоить расшалившиеся чувства, — сказала я, не отрывая взгляда от темнеющей под балконом клумбы. — А почему Ваше Высочество не веселиться на пиршестве?

— Я уже исполнил обязательные танцы со всеми незамужними гостьями, прибывшими из других земель, — скучающе и как-то брезгливо проговорил юноша.

Мы некоторое время молчали, разглядывая неосвещенный сад. За дверью шумела музыка, но на душе было тихо. Недавняя ссора со Сквалло высосала из меня все эмоции, мне нужен был способ их вернуть. Принц перестал облокачиваться на балконные перила и куда-то пошел. Наверное, решил вернуться на праздник жизни. Перед самой дверью он остановился.

— Ночь длинна, темна и полна скуки. Мне нужно развлечься, — обратился молодой наследник ко мне. — Пошли, составишь партию в домик счастья.

Это была не просьба, а приказ, но даже будь иначе, я бы не отказалась. Ему хочется развлечься, мне нужно развеяться, почему бы не сыграть в игру. Заинтересованная, я тут же отправилась вслед за принцем.

До нефритовой комнаты на третьем этаже мы дошли быстро. Не знаю, почему ее так называли: единственное, что можно связать с нефритом в ней — цвет стен и подсвечников. Я бы назвала ее “комнатой темного дуба”, потому что именно оно тут преобладало: дверь, настенные панели, висевшие на каждой стене, пол, мебель — все было из него. Но не мне пришлось выбирать название комнаты, где жители и гости дворца коротали время за азартными играми.

Аргамак подвел меня к столу в углу комнаты, и я немного разочаровалась. Услышав, что играть мы будем в домик счастья, я представляла себе какую-нибудь экзотическую игру, но на деле это оказались обычные карты со слегка расширенным ассортиментом мастей. Даже правила, любезно рассказанные мне принцем, не сильно отличались от версии моего мира.

— Первая партия будет пробной, ставки делать будем со второй, — принц открыл небольшую шкатулку, полную колец с драгоценными камнями.

— Ваше Высочество, играть на ставки не очень честно, — возразила я и тут же пояснила свои размышления. — У Вас целая шкатулка колец, а у меня есть лишь брошь и веер. Их ставить я не могу, ведь это подарки.

— И что же ты хочешь? — спросил он, недовольно поджав губу. — Весь вечер играть в холостую не принесет никакого удовольствия.

В этом я была согласна: сама была азартна до мурашек. Чтобы что-то заполучить, нужно что-то отдать. Чтобы воплотить амбиции в жизнь, нужно пойти на риск.

— Почему бы нам не сыграть на желание? Проигравший исполняет волю победителя. — уголки моих губ сами собой поплыли вверх, как я заметила удовлетворенную ухмылку на лице принца.

Первая партия, как и было обещано, прошла без ставок. Я победила, что для меня было в новинку: в азартные игры я играла из рук вон плохо. Либо в этом мире я каким-то образом стала хорошей картежницей, либо Аргамаку мешал думать разгулявшийся по венам хмель. В чем бы ни была причина, я уже предчувствовала следующую победу и была готова озвучить желание.

Карты порхали, словно птицы — вторая партия показалась мне сложнее. у меня на руке были уж совсем неприличные масти, это разочаровывало. А когда передо мной выложили три карты, которые мне совсем нечем было отбить, я поняла, что проиграла.

— Эх, что же так не повезло, — я расстроено надула губы. — Что ж, Ваше Высочество, загадывайте желание.

— Желание, желание, что же мне тебе загадать? — Аргамак задумчиво протер подбородок. Потом его, видимо осенило: — Придумал! — и он резко махнул рукой.

На стол упала карта. Самая неудачная их всех. Я уставилась на нее.

— Ваше Высочество, Вы что, обманули меня? — я уже второй раз за сутки была рассержена.

— Мое Высочество не обманывает, — тут же вспыхнул юноша. — А подмена карт только добавляет интереса игре.

— Играй честно! — в сердцах я стукнула его по макушке сложенным веером.

— Эй, ты с ума сошла! — возмутился он. — Соображаешь, на кого кидаешься?!

— Играть будем честно, и эта партия не считается, — я, не обращая внимания на его возгласы, уже мешала колоду.

Следующую партию я снова проиграла, но зато была уверена, что игра была честной.

— Следующий твой рассказ пусть будет про меня, — самодовольно пожелал принц.

— Про Вас? — я слегка удивилась. — Но Его Величество вряд ли будет сильно доволен, если я начну сочинять истории про членов королевской семьи. Можно, это будет история о принце?

Переписать «Гамлета» без имен будет проще, чем придумать, как подстроить историю о принце датском под характер принца труизского.

— Ладно, мое Высочество позволяет, — благодушно разрешили мне.

В дверь постучали, и после позволения войти в проеме показалась голова служанки. Как оказалось, в Нефритовом зале мы засиделись, уже подавали ужин. Чтобы не заставлять гостей и королевскую чету ждать, мы поспешили в Хрустальную столовую.

Глава 14

— Ваше Величество, Вы хотели меня видеть? — я кротко поклонилась, приветствуя государя.

Совет правителей завершился совсем недавно: только прошлым солнцем иностранные гости уехали из дворца. И я намеревалась воспользоваться священным правом на отдых, о даровании которого мне сообщили сразу после бала. Незапланированный вызов к королю стал для меня сюрпризом.

Сегодня в тронном зале, вопреки обыкновению, была королева. Обычно у нее находились другие дела, соответствующие ее статусу и обязанностям, поэтому ее нахождение тут меня слегка удивило, но не так сильно, как присутствие старичка-цензора. Уж ему-то я точно не могла придумать причину для аудиенции с королем. Аргамак, сидевший подле матери, вызывал у меня меньше всего вопросов, так как слишком часто бывал в тронном зале.

— Марина, прошедшее торжество ты провела в Нефритовом зале в компании наследного принца? — вопрос король задал спокойно, но от этого спокойствия мурашки побежали по телу.

— Да, Ваше Величество, — я не знала, к чему ведет разговор, но предчувствовала, что хвалить меня никто не будет.

— Наш королевский муж, она признала свою вину, кроме того, есть слова свидетеля, — проговорила королева, указывая на старичка-цензора. В тоне ее слышалось лишь призрение в мой адрес. — Девчонка, зачем ты ударила Нашего дорогого сына?

Вот оно что. Даже не думала, что Аргамак нажалуется мамочке на легкий щелчок веером. С другой стороны, чего я ожидала от инфантильного подростка с манией величия? Но, кажется, он уже чувствовал свою вину: стоило мне посмотреть на него из-под бровей, юноша тут же стыдливо отвел взгляд к окну.

— Ваше Величество, — обратилась я уже к королеве, — позвольте мне заметить, что Его Высочество жульничал в игре, которая, по его же словам, должна была быть честной. Разве следует будущему монарху нарушать данное слово в таких мелочах?

— Верно, будущий король должен держать данное слово, — поддержал меня король, красноречиво взглянув на сына, отчего тот насупился и еще пристальнее стал вглядываться в окно. — Только и простой книжнице не следует причинять вред принцу.

— Но, Ваше Величество, это совсем не было вредом, — попыталась оправдаться я, — Его Высочество никак не пострадал.

— Помолчи, с тобой король говорит, — прервала меня королева. — Она оскорбила Нашего драгоценного сына, Наш королевский супруг, накажите ее за дерзость.

— Но и Наш сын оскорбил госпожу книжницу, обманув ее в игре, — возразил жене король. Кажется, он уже не злился: черты лица разгладились, сведенные к переносице брови разошлись, кулаки разжались.

Королева, видно, не нашла, что ответить. Ущемленная таким ответом, она села на место, и больше не проронила ни слова, только злобно смотрела на меня, будто желала испепелить, а прах развеять над столицей.

— Господин Якуес, — обратился король к старичку, — сколько раз книжница нанесла удар принцу?

— Один раз, Ваше Величество, — старичок-цензор, до этого молча стоявший за троном монарха, учтиво поклонился.

— Что ж, — король задумчиво почесал подбородок, — единожды виновный получит наказание единожды, — он перевел взгляд со старичка на все еще не смотрящего никуда, кроме окна, принца. Затем посмотрел на меня.

— Циллар, — от твердого голоса правителя королевский заклинатель, стоящий за троном королевы, вздрогнул, — сколько ударов палками полагается за неумышленное причинение вреда королевской особе?

— Пятьдесят палок, Ваше Величество.

Королева, услышав этот ответ, победно вздернула подбородок. Я же испугалась предстоящей перспективы. Быть битой палками — очень болезненный опыт, и я, видевшая, как это происходит в фильмах, надеялась никогда не подвергнуться такой унизительной и несправедливой процедуре.

— Наш сын тоже поступил некрасиво, Мы снизим количество ударов до двадцати пяти, — уточнение короля мне лучше не сделало.

Я уже была готова наплевать на свою гордость и бросится в ноги монарха, выпрашивая прошения или замены наказания на что-то более гуманное. Неожиданно для меня и всех собравшихся в зале, принц прекратил пялиться в окно и вскочил со своего места.

— Отец, Вы не должны так поступать! — дальше он продолжил уже тише. — Марина ни в чем не виновата, — он все еще стеснялся смотреть в глаза отцу, предпочитая рассматривать вычищенный до блеска пол. — Это я не сдержал слово и поступил нечестно — он скривил губы, будто ему было сложно это сказать, — и я должен понести наказание.

— Нам поистине греет душу, что Наш сын понимает это, — улыбнулся король.

По этой довольной улыбке я поняла, что на самом деле бить меня палками никто не собирался. Его Величество, воистину, не только грамотный политик, но и тонкий педагог. Так вынудить зазнавшегося ребенка признать свою вину даже моя мать, проработавшая в детском саду больше двадцати лет, не смогла бы.

— Наш королевский супруг, неужели вы собираетесь наказать Нашего драгоценного сына? — королева была не на шутку встревожена, ведь ни одной матери не понравится, если ее дитя захотят избить палками, даже заслуженно.

По слегка побледневшему лицу Аргамака я поняла, что он тоже не верит в неприкосновенность своей натуры в такой ситуации. Я не могла допустить, чтобы к моему другу (да, я считала его другом, несмотря на то, что он наябедничал на меня) применили такое жестокое наказание. Он же не допустил, чтобы так поступили со мной, хотя и мог промолчать.

— Ваше Величество, — я заговорила сразу же, как идея пришла мне в голову, — если мне будет позволено, я бы хотела просить с Его Высочества исполнения уговора.

— Господин Якуес, — снова обратился правитель к старику-цензору, — ставка в игре была высока или мала?

— Одно желание, Ваше Величество, — щуплый старик поклонился королю.

— И сколько раз Наш сын победил честно? — продолжал допрашивать цензора Его Величество.

То, что он не спросил это у меня, было вполне объяснимо. Не пристало государю мило беседовать с книжницей. Скорее всего, таким образом король еще хотел устроить сцену морального порицания для сына, ведь у него он тоже ничего не спрашивал.

— Один раз, Ваше Величество, — почтительно ответил старичок.

— И сколько раз его победа была вызвана обманом?

— Один раз, Ваше Величество, — так же почтительно, как в прошлый раз, говорил старичок.

Правитель снова задумался. По всей видимости, это дело представляло для него трудность.

— Циллар, — король обратился к своей правой руке, — если Наше Величество распорядится, чтобы за обман наследный принц расплатился, как за проигрыш, это будет угодно светилам?

Королевский заклинатель растеряно посмотрел на королеву, которая явно была против этой затеи. Затем на принца, который старательно делал вид, что его не интересует исход беседы.

— Светила одобрят это решение короля, — у него просто не было права ответить иначе: несогласие с волей монарха может быть чревато проблемами.

— Очень хорошо, — король пригладил бороду и обратился ко мне. — И так, какое же желание должен исполнить Наш сын?

— Я бы хотела… хотела бы… — я замялась на мгновение, не зная, чего бы пожелать. К счастью, идея пришла ко мне в голову достаточно быстро, чтобы не смущать королевскую чету. — Я бы хотела ужин в лучшем трактире столицы.

Это требование казалось мне самым подходящим: оно не очень смущающее, чтобы говорить о нем при не вовлеченных в игру людях, не слишком обременительное для Аргамака, так как я знала, что деньги у него водились в достатке, и подходит под мои нужды. Кроме того, я, наслушавшись рассказов Зуна, давно хотела поужинать в этом трактире.

***

Отблеск от пламени свечи однодневным мотыльком трепетал на лице юноши напротив меня. Аргамак недовольно сморщил нос, поджав тонкую нижнюю губу. Даже лучший трактир Кадринеса с его узкими лавками, сальными свечами, пивными бочками повсюду и отплясывающими на фоне то ли танцорами, то ли шутами не мог угодить неимоверно высоким требованиям наследного принца. А меня устраивало все: и уловимый запах сырости, смешанный с таким же почти незаметным звериным ароматом, едва заглушаемый даже кучей ароматических свечей в зале; и вялые официанты-подавальщики, будто не выспавшиеся; и скромная еда, выставленная на стол.

— Зачем ты выбрала поход в это место? — пробурчал Аргамак, всем своим видом показывая, что в таверне ему не нравится. — Лучше бы какую-нибудь безделицу просила, как положено порядочным дамам.

— Не привередничай, — я подмигнула принцу. — Не моя вина в том, что ты решил наябедничать матушке.

Аргамак не желал, чтобы кто-либо знал, что его сиятельная особа заходила в место, подобное «Гусю и шпаге», поэтому сегодня мне было даровано священное право называть Его Высочество по имени и на «ты». К сожалению, только до того, как солнце скроется за горизонтом.

— Говорю тебе не первый раз: не я был тем, кто сообщил об этом, — подросток зашептал, перегнувшись через стол, чтобы никто не подслушал. — Если бы Якуес не сказал отцу, ничего бы не произошло.

Как я поняла, этот господин Якуес, кто вчера выступал в качестве свидетеля “зверского избиения” мною особы королевских кровей, во дворе был персоной не важной, но очень полезной. Он совмещал в себе роли цензора, эконома, бухгалтера и еще много кого. У этого старичка везде были уши и глаза, и даже Циллара на его место королевского заклинателя устроил именно он. Последний факт немного меня напрягал.

— Держите, — к нам подошла грузная, дородная трактирщица.

На стол она выставила две кружки, в которых плескалось (и, к слову, едва не расплескалось на доски стола) не что иное, как хмельной эль — напиток, сваренный из ячменя, воды и дрожжей — и ушла, громко топая деревянными башмаками. Ради этого напитка я и выбрала своим желанием поход сюда. Зун и Криста как-то во всех красках расписали мне преимущества эля именно в «Гусе и шпаге», и теперь я не могла дождаться момента, чтобы его попробовать.

— Ты уверена, что это можно пить? — недоверчиво спросил Аргамак, рассматривая светло-соломенную жидкость.

— Сейчас мы это и узнаем, — я подмигнула ему и под одобрительное улюлюканье толпы зевак выпила залпом половину кружки. — Ммм… Истинный утолитель горестей и жажды.

Эль был сладким и отличался запредельной крепостью. Кисловатый привкус и едва различимый фруктовый акцент придавали ему неповторимую изюминку. Не то чтобы я раньше сильно увлекалась такими напитками, но этот эль мне действительно понравился.

— Гадость, — принц все же сделал небольшой глоток и тут же поморщился. — Предпочитаю вино.

— А Филис, между прочим, не брезгует едой обычных людей, — я постаралась поддеть друга.

— Естественно, — усмехнулся юноша, — не пристало сыну продажной девки брезговать тем, чем питалась его мать.

От удивления я не смогла сдержать напиток во рту, и он выплеснулся из моего рта. К счастью, предыдущий глоток был небольшим, и на моего собеседника ничего не попало. Аргамак недовольно поджал губу, и в его взгляде я прочла презрение к своей выходке. Зато остальных посетителей это позабавило.

— Что ты сказал? — я недоверчиво захлопала глазами. Поверить в такую новость было сложно.

— То и сказал, — сощурился принц, но рассказ продолжил. — Покойный брат моей матушки и отец моего дорогого кузена, будучи единственным сыном своего отца, после себя желал оставить как можно больше детей мужского пола и не гнушался легкомысленными связями. В браке у дядюшки Атрейо был только один сын. Кроме него, в род были приняты, — Аргамак начал загибать пальцы, считая своих кузенов бастардов, — сын от баронессы, два сына от дочери торгаша и сын проститутки с острова Вранбу, с которой герцог сошелся, будучи во хмелю. Двадцать пор назад по Труизу прошла болезнь, скосившая множество людей, в том числе герцога, его супругу, а также четырех законных сыновей. Сын девки из веселого дома остался единственным наследником целого герцогства.

— А что стало с матерью? — увлеченная историей, я даже не заметила, как съела больше половины одуванчикового хлеба, заказанного на двоих.

— Мать? — юноша будто не сразу понял, о ком я, но вскоре сообразил. — А что мать? В веселых домах долго не живут, вполне вероятно, что она скончалась от грязной болезни. Во всяком случае, мой дорогой кузен оказался на попечительстве моей матушки, когда она еще не успела явить на свет меня, — последнюю фразу он сказал с раздражением и обидой в голосе.

— Эй, пусечка, — трактирщица, снова подошедшая к нам, обращалась ко мне, — счас тута мужское время начнется. Ты б сваливала со своим дружком, — в ее грубом голосе слышалась забота, — Ты девка видная, вы еще и про увеселительные дома болтаете, уходи, пока твоего бугаи эти не прибили да тобой не попользовались.

И она, подмигнув мне, выставила на стол пустую кружку для оплата обеда. Мы, и правда, засиделись: на улице уже смеркалось. Аргамак, либо желая поскорее вернуться во дворец, либо припуганный перспективой драки с местными бугаями, поспешил высыпать на стол горсть золотых динариев. Я закинула в рот последний кусок хлеба, и мы вышли из трактира.

— Ну, ты довольна? — задал вопрос Аргамак сразу же, как мы вышли за порог.

— Ни единой жалобы, сервис отличный, — весело кивнула я. — Спасибо, весело провели время.

— Отлично, теперь Мое Высочество тебе ничего не должно, — Аргамак снова почувствовал себя наследным принцем.

Вечер, действительно, выдался на славу: я вкусно поела, попробовала новый напиток, узнала немного интересного. Хотя Аргамак не описывал детали и приводил только факты, история происхождения Филиса тронула меня. Мне даже стало его немножко жалко, ведь я сама, в какой-то мере, потеряла свою семью из-за попадания в этот мир. Даже представить не могу, какаво было ему, маленькому ребенку. Уже перед сном я решила, что мне следует обязательно помириться с герцогом в его следующий приезд.

Глава 15

— Ваше Величество, Ваше Величество, — в тронный зал вбежал старичок Якуес, прервав меня.

Это было отвратительно! Мало того, что я всегда ненавидела, когда меня прерывают, так еще это произошло как раз в тот момент, когда я декламировала знаменитый монолог Гамлета, подготовленный мной в качестве истории на это солнце. Но спорить с королем, повелительным жестом заставившим меня замолчать, я не смела.

— Ваше Величество, — Якуес осел на колени перед троном и судорожно задышал, пытаясь перевести дыхание. — Королевскую отару на севере снова разоряют.

Разве стоило так быстро бежать, не беря в расчет свой возраст, не обращая внимание на свое здоровье, из-за какой-то отары овец? Я, наверное, никогда не смогу понять некоторые поступки местных людей.

— Кто смеет снова посягать на Королевскую отару? — король сердито свел брови у переносицы, глаза его метали молнии, а руки, кажется, готовы были порвать любого на части.

К моему счастью, правитель очень хорошо умел сдерживать свой гнев, даже если он настолько силен, что не показать его не представлялось возможным. Разве имело смысл так злится, уничтожая миллиард нервных клеток, из-за одной из отар овец? Его Величество настолько жаден, что готов устроить скандал из-за одного из четырех стад? Я никогда этого не пойму.

— Господин Якуес, скажите Циллару, чтобы велел готовить лошадь, — правитель был настроен решительно. — Мы едем в северные владения.

Старичок поклонился и выбежал из зала, стараясь как можно скорее исполнить приказ монарха.

— Госпожа книжница, — король обратился ко мне, — этим солнцем у Нас больше нет времени наслаждаться дивными историями, можешь быть свободна.

— Да, Ваше Величество, — я поклонилась правителю и удалилась прочь, чтобы насладится непредвиденной передышкой.

***

Я шла по длинному коридору, нежась в мелькавших в окнах лучах солнца. Все мои мысли были заняты обдумыванием дел на сегодня. Неожиданное решение короля перенести чтение на более благоприятное время дало мне возможность отдохнуть, но в то же время и разрушило весь распорядок. Обычно я рассказывала “свои” истории от обеда и до самого ужина, а потом отправлялась доставать из памяти новые, сейчас же я совершенно не знала, чем себя занять. Конечно, можно было бы пойти в сад и насладиться хорошей погодой, можно было бы почитать книги в библиотеке, а можно было бы сходить на рынок за покупками (жалование у меня было немаленькое, а баловала я себя подарками редко), но, честно говоря, все это делать не было никакого желания.

«Если бы со мной был Воришка, я бы отвела его на прогулку», — с горечью вспомнила я своего четвероногого друга. Эта мысль пробудила во мне жгучее чувство стыда и вины перед мои псом за то, что мне не хватило сил ни самостоятельно найти доказательства, обличающие его настоящего убийцу, ни уговорить кого-нибудь мне помочь в этом расследовании.

Пока я шла, коря себя за беспомощность, сама не заметила, как наткнулась на Алетру, идущую в противоположную сторону. От столкновения служанка потеряла равновесие и упала на пол.

— Алетра, прости, прошу, — я тут же принялась просить прощенья за свою невнимательность. — Давай, я помогу тебе подняться.

— Ох, не стоит волноваться, госпожа книжница, — она с благодарностью приняла протянутую мной руку.

Как только она поднялась на ноги и отняла руку, я почувствовала в ладони какую-то бумажку. Как подсказывали мне мои догадки, это было тайное послание, и разворачивать его при Алетре, а тем более спрашивать ее о нем, я не стала.

— Куда ты так спешишь? — спросила я от нечего делать.

— Ее Величество просила подготовит Лазурный зал, — ответила женщина. В тот же момент она быстро склонила голову и была такова.

Оставшись наедине с самой собой, я развернула клочок бумаги. «Жду в Лиловой гостиной. Принцесса Эремина», — гласила записка. Для чего Ее Высочество желает видеть меня, и почему передала свое желание таким таинственным образом? Ответить на этот вопрос я смогу только лично явившись на встречу, что я и решила сделать.

В Лиловой гостиной пахло лавандой и миндалем. Легкий аромат, как ничто иное подходящий принцессе Эремине. Она была там же; раскинув юбки домашнего платья по маленькому бержеру^[9], читала книгу. Однако, судя по тому, как быстро она откинула томик в сторону, стоило только мне отворить дверь, написанная там история нисколько не занимала мысли принцессы.

— Ваше Высочество желали меня видеть? — я, словно мышка, скользнула в комнату, закрыв дверь на защелку.

— Милая Марина, — принцесса убрала часть юбок в сторону, жестом приглашая меня присоединиться к ней на бержере, — как давно я тебя не видела.

Эти слова были правдой. Сразу после завершения Совета правителей принцесса уехала в Стаех, чтобы провести некоторое врем со своим женихом. Только прошлым вечером она вернулась во дворец.

— Как прошло Ваше путешествие? — мне не терпелось узнать о пустыне и нердах.

— Мне очень понравилась страна и жители, — она кротко улыбнулась мне.

— Что же царь? Он был приветлив? — я продолжала расспрашивать, пользуясь дружеским расположением принцессы ко мне.

— Прошу, давай не об этом, — Эремина слега смутилась, опусти глаза и покрывшись румянцем.

— Как скажите, Ваше Высочество, — я согласно отступилась от вопроса, не желая смущать собеседницу. — Зачем Вы хотели меня видеть?

— Милая Марина, — девушка ласково и нежно взяла мои ладони в руки, — я смею надеяться, что брошь на твоем платье — всего лишь украшение, и твои отношения с мои братом не перешли невинную черту дружбы. Развей мои опасения и скажи, что я не ошибаюсь, — чистые серые глаза моляще смотрели мне прямо в душу, будто боясь услышать ответ.

Получается, сегодняшний разговор с принцессой вызван моим вчерашним походом с принцем в таверну. Не удивительно, что она так нервничает, ведь о истинном положении вещей ее никто не просветил, а репутация Аргамака среди всего двора известна.

— Ваше Высочество, наши отношения с Вашим братом не такие, как Вам могло показаться, — я поспешила ее успокоить. — И никогда они такими не будут.

Конечно, мои отношения с Аргамаком вполне можно было назвать теплыми и дружескими, но дальше этого они зайти не должны были. Неужели принцесса всерьез полагала, что я могу соблазниться подростком и провести с ним ночь? Разумеется, она вполне могла о таком думать, ведь Его Высочество был опытным ловеласом, и в его постели побывала, я так думаю, каждая вторая девушка дворца, но я никак не собиралась быть одной из них.

— Это очень хорошая новость, — она заметно расслабилась, замурчала какую-то песенку себе под нос.

Я удивленно наблюдала, как принцесса встала с бержера, все еще продолжая напевать незатейливую песенку, взяла с небольшого столика лейку. Словно танцуя, она подошла к окну и принялась поливать цветы, ни на миг не прекращая аккомпанировать своему импровизированному танцу. Все ее действия были просты и изящны, что я не задумываясь увлеклась наблюдением за танцующей принцессой.

— Милая Марина, — она снова обратилась ко мне, не отходя от цветов, — твои отношения с моим дражайшим кузеном ты тоже мыслишь исключительно как дружеские?

К чему она спросила о Филисе? Неужели она о чем-то догадалась? Против моей воли к лицу прильнула краска. Моя влюбленность в герцога нисколько не ослабла, наоборот, после нашей ссоры и информации о прошлом мужчины она только разгорелась сильнее. Однако, ни допускать ответных чувств, ни, тем более, рассказывать о своих мечтаниях принцессе я не собиралась. Впрочем, по глазам хозяйки Лиловой гостиной я прочла, что моего ответа ей уже не требуется.

— Ваше Высочество, неужели Вас так интересует личная жизнь простой книжницы? — не постеснялась спросить я.

Она вдруг резко обернулась и совершенно неожиданно рассмеялась, прикрывая сахарный рот ладонью. Не знаю, выглядела она счастливой или больной.

— Ты права, милая Марина, — она прикрыла глаза, — я совершенно не должна лезть в тою жизнь и жизни моих мальчиков. Но что поделать, ежели в тебе я вижу любовь, которой так жажду? — она присела на пол у моих ног, что совершенно противоречило королевскому этикету. — Расскажи мне, каково это любить, милая Марина, и может я смогу полюбить моего царя, — ее тонкие руки обвили мои колени, ладони расположились на ногах.

— Ваше Высочество? — осторожно позвала я, не понимая, что мне делать и не помешалась ли она.

— Ох, прости мои странности, — она, будто опомнившись, медленно поднялась. — Я знаю, Тхамархеш не просто так выбрал меня своей иштар, я просто хочу, чтобы ни он, ни я не разочаровались. Не бери в голову, — принцесса с улыбкой отмахнулась от своих переживаний. — Будешь чай с голубикой?

***

Из Лиловой гостиной я ушла только после наступления сумерек. Как я ни пыталась, но вынудить Эремину поделиться своими переживаниями я так и не смогла, больше она в такое странное состояние не впадала. Значение слова “иштар” я тоже узнать не смогла.

Тихо, чтобы не нарушить торжественную тишину дворцовых стен, пробираясь по пустым коридорам, я старалась как можно быстрее попасть в книжную. Скрип раздался неожиданно, слишком громкий, он бил по барабанным перепонкам, заставив остановится и прислушаться. Скрип раздавался с южной стороны. Я не могла пересилить свое любопытство, и, еще тише, чем до этого, прокралась к полуоткрытой двери. Из-за боязни попасться, я не осмелилась приблизится вплотную, стоя на расстоянии от двери, где мне будут слышны голоса, но меня не будет видно.

— Все сделано так, как нужно? — этот шепот я не могла не узнать. Королевский заклинатель Циллар говорил с кем-то.

Это какой-то заговор. Циллар замешен, и значит, я не могу не подслушать. Может быть, именно в этом разговоре я смогу найти нужные мне доказательства вины заклинателя в смерти моего Воришки, в которой я не сомневалась.

— Отбрось свои неверные сомнения, — этот шепот я тоже узнала, ведь его обладатель только утром прервал мою работу, — этот старик никогда не допускает просчетов, в отличие от твоего прошлого протеже.

— Я знаю, старик, — Циллар негромко усмехнулся. — Сам же всего пятнадцать пор назад был твоим протеже.

— Ученик превзошел учителя, — вторил ему шутливый тон Якуеса. — Не забудь, ты обещал мне принца в родственники.

— Я замолвлю слово моей королеве.

Заслужившись подозрительного диалога, я не совладала с равновесием и слега заступила ногой в свет от дверного проема. Надежда остаться незамеченной рухнула, как только мой каблук звякнул по каменному полу. Ну почему именно сегодня мне взбрело в голову надеть обувь на каблуке?!

— Что это? — первым постороннее присутствие заметил пожилой Якуес. — Проверь.

Решив не дожидаться, пока Циллар выйдет из комнаты и поймает меня с поличным, я убежала в противоположную сторону. К счастью, бегала я быстро, и меня не поймали. Оставалось надеется, что и не заметили. Не хотелось из-за такого малоинформативного диалога попасть в неприятности.

***

Речь моя лилась благозвучным потоком, наполняя собой весь тронный зал и заодно уши короля и принцессы, которая в этот день тоже изъявила желание послушать “сочиненную мной” историю. Наконец, переложенный мной на местный лад «Гамлет» дождался своего звездного часа. Действие двигалось к развязке: принц Датский уже пронзил короля отравленной рапирой и…

— Ваше Величество, — меня снова прервали, только в это раз в зал вошел королевский заклинатель.

Да что же это такое?! У меня складывалось стойкое ощущение, что Циллар стоял под дверью и ждал, когда рассказ дойдет до самого напряженного момента, чтобы меня прервать.

— Продолжай, Циллар, — король прервал меня, нисколько не сожалея, что не дослушал историю.

— Ваше Величество, это касается похищения северной королевской отары. Ваш скромный слуга выяснил, кто стоит за этим, — он скромно поклонился и замолчал, ожидая разрешения продолжить.

— Так говори, — правитель был не намерен ждать. — Не испытывай Нашего терпения.

— По уликам, которые были собраны прошедшим солнцем, мне удалось узнать, что разоритель — это никто иной, как драгул.

Если он хотел добиться “wow эффекта”^[10], то он его, без сомнений, добился. Несмотря на то, что мне слово “драгул” ничего не говорило, всем остальным сразу стало понятно, о чем речь. И, видимо, это что-то или кто-то был истинно могуч, ведь на лицах короля и принцессы выступил испуг, у мужчины он еще был сдобрен яростью.

— Что ты думаешь на этот счет? — спросил монарх Циллара.

— Светила говорят, что драгул в ярости, и гнев его может усмирить лишь отданная в жертву принцесса, — ответил он на поставленный вопрос.

Лицо Эремины еще больше побледнело, и только кресло-трон, на котором она сидела, спасло девушку от падения в глубокий обморок. Лицо ее отца же на мгновение свело судорогой.

— Отец? — пискнула испуганная представшей перед ней перспективой принцесса.

— Отдать Нашу дочь?! — Его Величество стукнул кулаком по подлокотнику трона; глаза его грозно сверкнули. — Не позволим!

Я мысленно вздрогнула. Неужели в этом мире практиковались человеческие жертвы какому-то существу? Какая дикость. С другой стороны, реакция короля на слова о жертве заставила меня поверить, что свою дочь он никакому драгулу отдавать не намерен.

— Ваше Величество, именно Ее Высочество отдавать не требуется, — заполучив внимание всех присутствующих в комнате, Циллар продолжил. — Драгул не ведает, как выглядит принцесса, ему известно только, что она чиста и невинна. Достаточно лишь переодеть одну служанку в подходящее платье и отправить ее.

Что? Я была совершенно дезориентирована таким негуманным отношением. Неужели он серьезно предлагает принести в жертву невинную девушку?

— Где ты найдешь чистую и невинную во дворце, в котором живет Наш сын, — пробурчал себе под нос король, однако слова его были услышаны.

— Светила поведали мне, что такая найдется в этом зале, — от последних слов Цилларамне стало дурно. О ком он еще мог говорить, кроме меня?

— Со светилами спорить негоже, — грустно вздохнул король. — Придется искать новую книжницу.

Это этих слов у меня закружилась голова и подкосились ноги. Опершись спиной о ближайшую стену, я начала нервно заглатывать воздух, чтобы унять подступающую тошноту. Как же мне хотелось, чтобы это все была шутка, но тон короля был серьезен.

— Отец, что Вы такое говорите? — вскочила со своего места принцесса. — Разве Вы отправите милую Марину? Разве нет иного способа?

— Эремина, сядь, — строго сказал правитель. — Неужели ты думаешь, что Циллар бы не предложил иного исхода, ежели бы он был?

— Истинно так, Ваше Величество, — лестно проговорил королевский заклинатель.

— Отец, ведь можно собрать армию и атаковать драгула, — продолжала защищать меня принцесса.

Я же ничего не говорила, зная, что мои слова правителя Труиза уж точно не переубедят. Я была будто в прострации и не могла даже слова вымолвить, только стояла и слушала.

— Как король, Мы не можем рисковать многими Нашими воинами, имея шанс решить все малой кровью, — отверг ее предложения правитель.

— Вы можете обратиться за помощью к нердам, — не отступалась Эремина. — Царь Тхамархеш не откажет в выручке.

— Это внутренняя проблема, и обращаться за ее решением к соседнему государству я не имею права, — отрезал король. — Когда ваш союз будет совершен, тогда это будет возможно, но не сейчас.

— Но отец…

Ее возражения прервали скрип открывшейся двери, шуршание юбок и стук каблуков по начищенному до зеркального блеска полу.

— Что Мы слышим? Наша дражайшая дочь смеет перечить решению отца? — в зал грациозной походкой вошла королева. — Ты так шумишь, что до Лазурного зала долетает твой дивный голосок. Разве это дело для принцессы Труиза?

— Простите, матушка, — Эремина поприветствовала мать реверансом и смолкла, устыженная ее замечанием.

— Милый Циллар никогда не посоветует что-либо, вредящее королевству, а Наш королевский супруг никогда не ошибается в своих решениях, — Ее Величество спокойно села на предназначенное ей по праву место.

Король ласково посмотрел на супругу, и, не дождавшись от нее такого же ласкового взгляда, позвал слуг.

— Дайте госпоже книжнице лучшее платье, сделайте лучшую прическу, — приказал король двум служанкам, вошедшим в зал. — Выкупайте ее в розовой воде и проследите, чтобы до следующего солнца она была готова к путешествию.

— Ваше Величество, — до меня будто только сейчас дошел весь ужас моего положения. Никто не может мне помочь: попытка Эремины потерпела поражение, Филис не появлялся во дворце с прошедшего Совета правителей, Аргамак пару солнц назад уехал на границу, разрешить конфликты с посягающими на Труиз абарами. Решив хотя бы попытаться спастись самостоятельно, я бухнулась на пол и в слезах начала умолять короля изменить решение, — прошу, не надо. Что я сделала, чтобы заслужить Вашу немилость?

— Голубушка, — ко мне наклонилась королева, — не стоит спорить с королем. Тебе оказана великая честь — защитить королевские запасы от разорения, будь благодарна, не всем выпадает возможность умереть во благо своей родины, — она приблизилась вплотную к моему лицу и одними губами, чтобы поняла только я, произнесла, — Тебе не стоило заигрывать с Нашим наивным дорогим племянником.

Как только королева закончила говорить и отошла от меня, служанки подхватили меня под руки и увели из зала. Слезы все еще текли по моим щекам бурным потоком, в горле стоял хриплый крик о помощи, но к кому его адресовать я не знала. Оставалось только надеяться на ночной побег.

Глава 16

Умытая до блеска, намазанная различными кремами и маслами, я стояла у окна, всеми силами вглядываясь в темноту. Вскоре последний свет, льющийся из дворца с моей стороны, потух, луна скрылась за облаками. Можно было приступать. Бежать без продуманного плана дальнейших действий было безумием, но у меня не было другого выхода. Либо рискнуть и попытаться спастись, либо встретиться лицом к лицу с непонятным драгулом и с высокой вероятностью умереть. Даже однажды умерев, я не была готова повторить это.

Мои руки тряслись, когда я связывала в веревку постельное белье и всю одежду, найденную мной в шкафу. Все, на что я надеялась, это что моя импровизированная веревка выдержит вес моего же тела и что стражники, охраняющие ночной покой придворных жителей, не увидят спускающегося с четвертого этажа человека. Уже перебрасывая канат через окно я подумала, что искать укрытие можно в замке Сквалло. Туда далеко бежать, но на данный момент это единственное безопасное для меня место. Бельевой канат натянут, ноги в бархатных башмачках упираются в кирпичную стену дворца, руки напряжены до предела. «Лишь бы все получилось», — бьет по мозгам мысль, и я скольжу вниз.

Мои ноги уже стояли на земле, когда я услышала крики стражников, заметивших мой побег. Что есть мочи я ринулась к Цветнику супруги, откуда было ближе всего до ворот. Ноги болят: бархатные башмачки — не лучшая обувь для забега на длинные дистанции, но другой нет. Натренированные и закаленные мужчины начинают догонять, и мне ничего не остается, кроме как расстаться с обувью, кинув ей в них. Летающие башмаки ненадолго отвлекли их, я ускорилась. Долго наслаждаться ветром в лицо не получилось — в Цветнике супруги меня поймал и скрутил кто-то из стражников. Заломил руки и ударил в живот. Больно.

— Не стоит бежать, — усы незнакомого мужчины щекочут мою щеку.

На них зла я не держу, ведь стражники всего лишь выполняют приказ короля, а вот на Циллара, темным силуэтом появляющегося из-под любимого королевой кипариса я злюсь.

— Так, так, так, — королевский заклинатель подходит ко мне, — наша маленькая книжница вздумала бежать от своей судьбы? — его мерзкие шесть пальцев вцепились в мой подбородок. — Девчонка, как ты смеешь! Его Величество оказал тебе столько милостей, а ты противишься его указу. Заприте ее, — рявкнул он стражникам, — проследите, чтобы служанки снова отмыли эту грязь, и не смейте допустить подобного конфуза снова.

Меня снова привели в дорого обставленную комнату, снова поместили в горячую ароматную ванну, снова натирали розовым маслом и пахнущими растворами, снова облачили в дорогое платье. Когда служанки закончили и удалились, за окнами уже брезжил рассвет. У меня больше не осталось времени на новую попытку побега.

***

Когда паланкин перестало трясти, я поняла — цель достигнута. Когда шорох шагов стих, я догадалась — мои провожатые покинули меня. Руки и ноги были связаны веревкой, ведь Циллар позаботился, чтобы ужин драгула сбежал по дороге. К счастью, пока меня трясли по кочкам и ухабинам, я смогла истончить свои путы, грызя их зубами всю дорогу. Последний рывок — и веревка распалась на два куска. Через пол минуты на свободе оказались и ноги. Помассировав затекшие запястья и ступни, я откинула плотную занавеску паланкина и выбралась наружу.

Меня окружала небесная синь, а под ногами была горная порода. Я подошла к обрыву, чтобы разузнать, как же высоко нахожусь и есть ли шанс убежать. Внизу однотонным ковром расстилалась земля. Очевидно, я была очень высоко, ведь разглядеть что-либо кроме этого травяного полотна мне ничего не удавалось, зато курчавые облака были видны во всей своей пушистой красе. Горестный вздох вырвался из моего рта одновременно с осознанием, что с этой горы я точно не сбегу. Нужно было искать другие способы спастись от неизведанного драгула. То, что кроме меня на горе никого обнаружено не было, говорило о том, что хозяин этих мест сейчас не дома.

Идея отсидеться в паланкине была сразу отброшена. Во-первых, он тесный и неудобный, я едва смогла просидеть там всю дорогу до места жертвоприношения и больше возвращаться туда не хотела. Во-вторых, он был красный словно новогодний подарок, как и платье, в которое меня нарядили, и, естественно, привлекал внимание: в таком точно нет шанса остаться незамеченной. И, в-третьих, у меня не будет возможности сбежать, если драгул решит засунуть свою морду (или что у него там есть) в подаренный паланкин или, не дай Боже, вознамерится скинуть “дар” с горы. Отвернувшись от пропасти, я заметила пещеру. Вот там я и попытаюсь спрятаться. Я попыталась не придавать значению размеру входа, но судя по нему, драгул — зверь огромный.

Внутри горы было холодно. Мои плечи, безжалостно оставленные служанками без какой-либо ткани, почти сразу покрылись мурашками. Обнимая себя руками и переминаясь с ноги на ногу, я продвигалась вглубь, стараясь найти укромное место, где можно спрятаться. И если сначала я имела хоть какое-то освещение от большой дырки за моей спиной, то дальше я оказалась в полном мраке. Так я и шла, на ощупь перебирая сталактиты и сталагмиты на своем пути, пока прямо передо мной не зажегся небольшой огонек.

— Ух, спасибо, а то темень такая, хоть глаз выколи, — радостно поблагодарила я своего неизвестного спасителя.

Радость от встречи с кем-то, кто разделяет мою участь, длилась недолго, а именно пока я не подняла глаза. Первое, что я увидела — большая морда, больше похожая на валун неправильной формы с двумя светящимися янтарными глазами и узкими щелками-ноздрями, из которых и вырывался спасительный для меня огонек. Дальше мой взор скатился по короткой шее, усеянной небольшими шипами, к громадному туловищу ящерицы.

— Аааа! — заорала я, как только оцепенение спало, и кинулась со всех ног убегать от монстра.

Я бежала, не чувствуя ног и то и дело натыкаясь на камни и стенки пещеры. Чудище бежало за мной: об этом свидетельствовал громкий топот за моей спиной. Очевидно, оно старалось догнать меня и сожрать, о чем свидетельствовал лязг, будто кто-то точил когти. Бежать, бежать, бежать — это было единственное, чего я хотела. Я не знала, сколько еще бегала по темным коридорам, когда ноги сами собой подкосились. Я не могла больше бежать, оставалось только пятится, попой протирая платье до дыр. Драгул медленно приближался, скаля клыки и щуря глаза. Моя спина наткнулась на стену, и я поняла: мои старания тщетны, этот драгул меня сожрет. Но сдаваться я не собиралась.

— Отвали от меня, — я принялась лупить приблизившегося драгула по валуну-морде найденным в карманах платья веером, — отвали от меня бусурманская морда! — ругательство на родном языке против воли вырвалось из меня.

Драгул, до этого злобно щуривший глаза и скалящий клыки, попытался отстраниться, но я, увлеченно пытающаяся забить обидчика дамским аксессуаром, не собиралась отпускать его живым. И только когда существо поднялось на ноги, я не смогла больше защищаться из-за невозможности до него достать. Драгул уставился на меня, даже не думая нападать, я в таком же молчании уставилась на него, недоумевая, что могло заставить его отступить.

— Русская? — звук русской речи из пасти зверя удивил меня.

Я заторможенно кивнула. Паника потихоньку начала отступать, и с осознанием того, что драгул способен говорить, почему-то на языке моего родного мира, пришло и понимание, что есть меня теперь никто не собирается. Тем временем драгул прекратил скалиться, на морде даже появилось подобие улыбки. Встав на задние лапы, он радостно захлопал большими кожаными крыльями, отчего меня едва не сдуло. Благо, стена пещеры за моей спиной спасла меня от столь нерадостной перспективы.

— Русская! — продолжал гундосить драгул. — Русская, слава Богу! Я уж думал сдохну тут в одиночестве.

Я все еще молчала, переваривая новую информацию и наблюдая за поведением драгула.

— Эй! — драгул наклонился ко мне, пристально разглядывая. — А почему ты человек, а я — нет? — он наклонился к моему лицу, щуря в недоверии глаза. — Читер?

— Нет, — я яростно замотала головой, — Марина, — дальше я поведала новому знакомому большую часть моей истории: и то, как проснулась в чужом мире, и как познакомилась с Филисом, и как меня учили языку, и как я попала в королевский дворец, и почему я оказалась на горе. — А вы?

— Толик, — протянул драгул непомерную лапу, пожать которую я не смогла, отчего просто погладила ладонью. На ощупь напоминало наждак.

Как оказалось, он, так же как и я, когда-то проснулся в совершенно незнакомом месте, только, в отличие от меня, забросило Толика в тело, совершенно отличное от прошлого, и в социализации ему некому было помочь. Люди пугались огромного чудовища и пытались его убить, к другим драгулам Толик соваться боялся по той же причине, поэтому всю свою новую жизнь он провел в одиночестве. Естественно, сейчас мой новый знакомый был рад встретиться с кем-то, кто его понимает и с кем можно поговорить. Уж не ожидала я, что, отправляясь на съедение огромному чудовищу, встречу попаданца-соотечественника.

— Мне никогда не везло с рандомом, — завершил свой рассказ Толик. — Но зато теперь ты будешь жить тут, и мне не будет скучно. — янтарные глаза драгула тут же засветились радостью.

— Подожди, подожди, подожди. Мне, конечно, приятно встретиться с соотечественником, и я совсем не против твоего общества, но я бы хотела вернуться назад, — увидев, что мой новый знакомый расстроено скривил пасть, я выставила руки в примирительном жесте. — Но если ты вернешь королевских овец, я уговорю короля разрешить тебе остаться во дворце. И даже с языком помогу.

Драгул уставился на меня, будто в недоумении. Кажется, он даже попытался наклонить голову набок, но из-за короткой шипастой шеи у него это не получилось.

— Каких овец? — такого вопроса я от него не ожидала.

— Королевских, которых ты похищаешь. Я понимаю, что ты должен питаться мясом и все такое, но это не повод воровать у других.

— Я вегетарианец, — сказал как отрезал драгул.

— В смысле? А кто тогда разоряет Королевскую отару? — я точно помнила, что Толик был единственным драгулом в окрестности (именно поэтому меня потащили к нему) и я окончательно запуталась.

— Очевидно, что не я, — Толик неодобрительно пыхнул паром и, я клянусь, если бы у него была бы возможность, он бы закатил глаза: это было видно по тому, как дернулись вертикальные зрачки.

— Циллар, сука, — до меня постепенно начало доходить, и не выругаться я не могла.

Естественно, кто, как не этот вредный человек, организовал это. Я давно подозревала его в покушении на короля и в неумышленном убийстве моего пса, видимо, он придумал новый план. Кажется, королевский заклинатель решил прежде, чем строить покушения, избавиться от той, кто подслушал его тайны. Я с досадой пнула камень.

— Кто такой Циллар? — Толик перестал злиться на несправедливое обвинение и позволил любопытству взять над собой верх.

— Один вредный шестипалый человек, — я была разочарована в своей недогадливости, поэтому фраза могла получиться чуть резче, чем я хотела. — И, кажется, он собирается устроить дворцовый переворот чужими, — я скользнула взглядом по конечностям нового друга, — лапами.

— Как Екатерина Вторая?

— Почти, — я нервно кивнула, когда моя фантазия подкинула мне Циллара в юбке. Презабавное зрелище.

Мы немного помолчали. Уже начало темнеть, я поежилась: в пещере и до этого было не очень тепло, а сейчас стало еще холоднее. Толик ушел, а когда вернулся, в его пасти был неизвестно где найденный полуистлевший ствол дерева. Дунув, драгул развел на нем огонь, стало теплее.

— Слушай, — он улегся на землю, чтобы его морда была ближе ко мне, — раз ты знаешь местный язык, может и меня научишь. Не хочу, чтобы какая-то пародия на Екатерину в чем-то меня обвиняла.

Это была хорошая идея. Если драгул сам расскажет Его Величеству, что не таскал его овец, велика вероятность, что ему поверят. А потом и я смогу выдвинуть все свои размышления касательно замыслов Циллара. Я согласно кивнула и принялась чертить носком башмачка буквы на песчаном полу.

***

Филис изо всех сил карабкался вверх. Верхушка горы все еще маячила над головой, словно протыкая небеса, и с каждым новым движением будто становилась дальше и недоступнее. Конечно, Хан выносливый конь, и мог бы преодолеть длительный подъем по неровному и обломанному серпантину, но Филис не желал быть замеченным драгулом, поэтому вместо узкой тропы предпочел карабкаться с другой стороны горы. Лошадь пришлось оставить, но отсутствие комфорта и мозоли на руках — невысокая цена за спасение Марины.

Пару солнц назад он приехал во дворец, чтобы помириться с книжницей. Затянувшаяся ссора не радовала Филиса, и тот решил первым сделать шаг к примирению, даже если не считал себя неправым. Однако во дворце Марины не было. Растерянная Эремина, которую он нашел в саду у книжной комнаты, поведала о недавнем решении короля отправить Марину в дар драгулу. Филис уехал из дворца в то же солнце и совсем скоро достиг нужной горы, загнав коня едва не до полусмерти.

Филис не знал, что пришлось пережить девушке за то время, что она провела в логове чудовища. Возможно, она все еще плачет где-нибудь среди камней, ожидая спасителя, или убегает от чудовища со всех ног. Думать о том, что девушка, возможно, уже съедена, Филис не хотел. Кроме переживаний о судьбе Марины, его гложило и чувство собственной вины. Если бы он не допустил ссору с Мариной и смог бы уговорить ее не продолжать свое глупое, ненужное расследование, она бы не попала в такую беду. Если бы он раньше перешагнул через свою гордость и остался бы во дворце, он бы мог помочь Марине: отговорил бы дядю от такого решения или, в крайнем случае, забрал бы девушку в замок Сквалло. Но повернуть время вспять невозможно, и сейчас подобные мысли только мешали.

Вершина все ближе; рывок, затем еще один, и Филис залез на достаточно широкий выступ. На отдых он дал себе всего лишь один выдох, и тут же крадучись отправился искать вход в логово драгула. Пещера нашлась быстро, из нее доносились странные звуки, совершенно не похожие на принятую всеми разумными расами речь. Филис заглянул внутрь, чтобы разведать обстановку и с удивлением обнаружил внутри Марину, мирно беседующую, если это можно так назвать, со зверем.

— Марина, я пришел спасти тебя, — Филис выпрыгнул из-за скрывающей его скалы, яростно меча праведные молнии гнева, и целясь в драгула своим мечем. — Это чудовище тебя не тронет.

— Филис! — Марина кинула палочку, которой до этого что-то чертила на земле, и подбежала к нему, заключая в свои объятия. Она, определенно, была рада видеть герцога, настолько, что даже нарушила этикет. — Как я рада, что ты пришел!

Филис был рад видеть ее живой и здоровой, ведь именно за этим он и лез сюда, а ее искренняя радость и трепетные объятия еще больше наполняли восторгом. Если бы ситуация была бы другой, он, несомненно, ответил на ее проявление чувств, но сейчас обстановка не располагала к этому. Он быстрым движением загородил девушку собой, целясь в зверя. Драгул, до этого лежавший у ног Марины, поднялся и ощетинился, направив шипы в сторону Филиса.

— Герцог? — Марина выглянула из-за плеча спасителя, и, видимо, поняв, что он собирается делать, тут же принялась отбирать у него оружие. — Герцог, прошу, не убивай его.

— Что? — Филис хотел, чтобы это ему послышалось. — Ты защищаешь тварь, что способна тебя сожрать?

От такого обращения драгул разозлился еще больше: шипы на шее и спине будто сами собой выросли, крылья разложились, готовые смести обидчика в пропасть.

— Он не тварь, он мой друг, — продолжала хвататься за рукоять обнаженного меча и руки мужчины Марина. — Прекратите оба.

Драгул, будто послушный котенок, сложил крылья. Что-то пробурчав, он только сплюнул лавовую слюну себе под лапы, выражая свое недовольство. Марина что-то ответила ему такими же странными звуками. «У этих двоих есть свой язык?» — недоумевал Филис.

— Ты с ним в сговоре?! — мужчина яростно посмотрел на девушку. — Или, еще хуже, ты управляешь им?

Верить в то, что Марина могла оказаться предательницей, не хотелось, но факты были на лицо. Она могла общаться с драгулом; он, хоть и неохотно, делал то, что ему говорила Марина; девушка назвала драгула своим другом — либо Филис что-то не понимает, и он добьется объяснений, либо он будет вынужден отдать любимую девушку на суд за предательство.

— Нет, все не так, как ты думаешь, — Марина начала оправдываться с не самой лучшей фразы и уже поняла это. — Все совершенно не так.

— А как? Ты за два солнца приручила драгула — существо, которое славится своей непокорностью?! — голос дрогнул и на последнем слове превратился в истерический крик.

Драгул снова что-то произнес, и Марина снова что-то ответила. Ее ответ был больше похож на брань, видимо, она тоже не была спокойна в этой ситуации.

— Не совсем так. Точнее, так, но не совсем, — Марина на секунду задумалась, подбирая правильные слова. — Я понимаю, что он говорит, и Толик, это его имя, обещал, что не причинит вреда, а еще он сказал, что не ест мясо, — она говорила так быстро, словно боялась, что Филис не станет ее слушать.

Драгул кивнул, подтверждая слова книжницы. Филис ничего не понимал, но не верить у него не было оснований: Марина никогда не лгала ему и вряд ли хотела делать это сейчас, а драгул, несмотря на то, сто скалился и шипел, не собирался нападать ни на герцога, ни на девушку. Это существо действительно понимало Марину, и это доказывали только что прозвучавшие слова. В конце концов, если бы эти двое были бы враждебно настроены, ничего не помешало бы драгулу растерзать Филиса на месте, ведь меч не мог причинить столь массивному существу существенного вреда.

— Допусти, я тебе верю, — сказал Филис, совершенно успокоившись по поводу безопасности девушки, — но Толик, — дожили, он называет монстра по имени, — украл королевских овец.

— Толик не ест мясо, — безмятежно добавила Марина, улыбаясь во весь рот. — Думаю, его подставил кто-то из дворца.

Девушка ласково погладила драгула по носу, отчего тот разнежился и едва не замурлыкал. Что ж, Филис согласен не нападать на этого зверя, пока тот не источает угрозы, но герцог Сквалло до сих пор не был намерен относится к чудовищу дружески. По правде сказать, мужчина все еще его опасался.

— Марина, почему ты так уверена, что кто-то из дворца хочет всех подставить? — Филис уселся на камень, самый дальний от разлегшегося на земле драгула.

— Герцог, Вы опять мне не верите? — Марина обиженно поджала губы. — Как и в прошлый раз ставите мои слова под сомнение только из-за чьей-то репутации.

Атмосфера, которая только что немного разрядилась, снова стала безнадежно грозовой. Марина будто назло протопала в противоположный конец пещеры и села, отвернувшись от Филиса. Драгул Толик тут же пристроил свою голову в ее ногах. Филису стало противно: он лез сюда не для того, чтобы в очередной раз слушать упреки в собственном недоверии, в конце концов в безобидность Толика он же поверил.

— Ты даже не уверена в своих обвинениях, — устало простонал мужчина. Одна и та же песня про подставу знатно измотали его.

— Уверена, уверена, — Марина повернулась к нему лицом, готовая доказывать свою правоту. — Я даже имя назвать могу, и у меня есть подтверждения.

— Тогда я внемлю каждому твоему слову, — если Марина могла привести весомые аргументы, Филис был готов ее выслушать.

— Я слышала разговор, — и Марина рассказала все, что подслушала однажды во дворце.

Разговор Якуеса и Циллара она передала в мельчайших подробностях, почти слово в слово повторяя их реплики. В такой точности не было смысла сомневаться, и Филис не стал.

— Теперь Вы мне верите? — в глазах Марины зажглась надежда.

— Я никогда не сомневался в твоих словах, но обвинение в заговоре против нынешней власти — не просто баловство.

— Верно, — она перебила его. — Заговорщики должны понести наказание. Мы должны немедленно рассказать все Его Величеству.

— Ты все верно поняла, но убедить короля будет очень сложно. И господин Якуес, и господин Циллар не первый десяток пор служат при дворе, последний кроме прочего пользуется заступничеством королевы. Боюсь, тетушка не признают вину своего верного друга без весомых доказательств, — Филис потер виски.

Нужно было что-то делать, ведь в случае успеха плана пострадает не только король и вся его семья, но и государство. Это было очень похоже на переворот, Филис, как герцог двора Его Величества, не мог допустить этого, а как благодарный племянник не мог допустить угрозы в адрес растившей его с детства тетушки. Кроме того, под угрозой были и жизни его кузенов: новый правитель, Якуес это будет или Циллар, не допустит существование законных наследников.

Это все было так сложно! Сейчас Филис больше всего хотел кинуть герцогство, забрать Марину и исчезнуть из страны, пусть даже в компании этого драгула. Он часто жалел, что из простого сына продажной девки когда-то стал сиятельным герцогом; первая роль, ни к чему не обязывающая и в какой-то мере свободная, мужчине всегда нравилась больше. Сейчас он сожалел о таком повороте событий больше всего, ведь из-за долга перед королевской семьей, как морального, так и законодательного, не мог обеспечить безопасностью полюбившуюся ему девушку. Что уж там, из-за своего статуса он даже сказать ей о своих симпатиях не смел.

— Значит, нам нужно эти доказательства достать, — голос Марины вернул Филиса из нерадостных мыслей.

Вскоре был разработан план, согласно которому герцог, как приближенный к правящей семье, отправится разыскивать улики против заговорщиков во дворце, а Марина с Толиком будут высматривать признаки подставы у территории Северной королевской отары.

Глава 17

— Наш дорогой племянник, как это понимать? Ты прибыл четыре солнца назад, не сказав ни слова умчался, ныне же снова прискакал, не оповестив Нас, — королева вышла встретить Филиса сразу, как он прибыл во дворец. — Дорогой, твои поступки заставлют Нас тревожится о твоем здоровье, — королева встала на цыпочки, пытаясь дотянуться до лба племянника.

— Тетушка, — Филис перехватил ее руку и поднес к губам, — мне искренне жаль, что по вине моих порывов, Вам пришлось тревожиться. Не стоит, мое поведение вызвано лишь молодостью моей натуры.

Рассказывать о Марине было нельзя: девушка сама просила пока оставить ее подозрения в тайне, да и Ее Величество не придет в восторг, узнав, что герцог все еще поддерживает связь с книжницей. Честно говоря, во дворце никому не стоило знать даже то, что Марина до сих пор жива и здорова. Однако задача Филису предстояла не самая легкая, и без помощи тут было не обойтись. К счастью, герцог всегда мог доверять лучшему другу, ведь они выросли почти бок о бок и ничего друг от друга не скрывали.

Зун нашелся в конюшне. Он вычищал умотанного длительным бегом Хана. Даже не поздоровавшись, тот тут же начал отчитывать вошедшего герцога:

— Милорд, ты совсем коня не бережешь. Нельзя Хана так напрягать, он же не ломовая лошадь, ядрить-колотить! — не удержался от крепкого словца Зун, любивший коня, казалось, даже больше законного хозяина.

Хан предательски фыркнул, вторя словам намывавшего его человека, за что получил яблоко.

— Угомонись и бранных слов не употребляй, мы не дома, — одернул слугу Филис, монотонно поглаживая холку коня.

— Не дома, — передразнил Зун, — что ж тебе дома-то не сидится? Все катаешься да катаешься: туда-сюда, туда-сюда. Женись и успокойся.

Филис на такое заявление лишь закатил глаза, нарушая строгий этикет. Друг не первый раз упрекает его и раздает советы, пользуясь лояльным отношением герцога.

— То, что ты на одну пору раньше появился на свет, не дает тебе позволения учить меня жизни, — Филис сложил руки на груди, показывая свое недовольство.

— То, что ты, милорд, герцогской крови, не дает тебе позволения убегать неизвестно куда, ничего мне не сказав, — Зун скопировал позу, намекая, что и он недоволен поведением друга.

Зун был обижен, и Филис это понял. Возможно, уезжать в логово драгула, не поставив в известность даже лучшего друга, было некрасиво, но у герцога тогда совсем не было времени ни на поиск товарища и разговор с ним, ни на раздумья.

Филис мало что помнил о матери, умершей в его далеком детстве, но никогда не забывал, что она просила сына быть хорошим человеком. Хорошему человеку следовало бы извинится в случае своей неправоты, что герцог и сделал:

— Прости, мне правда не стоило уезжать, не обмолвившись и словом.

После этих слов Зун расслабился и вернулся к прерванному делу, только плечами пожал, мол: «Да ладно, прощаю». Он всегда быстро отходил от обид.

— Зун, — Филис снова отвлек товарища от работы, — мне нужна твоя помощь.

Герцог Сквалло никогда не приказывал своему личному слуге, только просил помощи или одолжения. Филис считал низким обращаться с другом детства как с обычной прислугой.

Зун обернулся к другу, готовый внимательно слушать. Филис выложил все, что произошло за эти несколько солнц и что он узнал от Марины. Конечно, надежда на то, что ему поверят, была невелика, но в том, что помощь гарантирована, сомневаться не приходилось. Зун кивнул, подтверждая свое участие, и оба парня приступили к составлению плана действий.

Разведывательную деятельность решено было начать с Якуеса. Зун предположил, что вся важная информация должна храниться у старика в комнате. К счастью, тот постоянно был чем-либо занят и, вероятно, редко бывал даже в собственной постели. Но перестраховаться нужно было, и они задумали отвлечь многофункционального служащего. По решению жеребьевки это ответственное задание выпало Филису.

Следующим солнцем, как только обеденная трапеза была завершена, Филис догнал спешащего куда-то Якуеса в коридоре. Тот нес в руках небольшую коробку, предназначенную, судя по надписи на ней, “летающему камешку”. Что бы это не значило, Филис не придал этому значения и сконцентрировался на Якуесе.

— Господин Якуес, — Филис подошел со спины, чем напугал ничего не подозревающего старика.

— А, милорд герцог, — низкий поклон, раболепная улыбка, — чем может быть полезен этот старик?

— Вы верно мыслите, мне требуется, чтобы Вы взглянули на одну вещь.

Филис половину ночи придумывал, под каким предлогом ему отвлечь Якуеса. В итоге он придумал только увлечь его бумагами, сославшись на собственную некомпетентность в распределении динариев.

— А что же случилось со счетоводом герцогства? — этот вопрос был совершенно справедлив.

Что ж, об этом Филис не подумал. Однако, обладая превосходной интуицией, он быстро нашел, что ответить:

— С ним мне пришлось попрощаться.

***

Зуну, впрочем, досталось не менее ответственное задание — обыскать комнату Якуеса. Из-за вечно завешенных портьер сделать это было достаточно проблематично. Не умея видеть в темноте, Зун то и дело натыкался на стол, стул или многочисленные шкафы и стеллажи.

— Уф…, — он потер ушибленную коленку и, запоздало рассудив что небольшой свет совершенно не помешает, зажег попавшуюся под руку свечу.

Сразу стало лучше, как минимум теперь не приходилось считать любые препятствия собственным телом. Судя по кабинету, Якуес был еще тем неряхой: везде были разбросаны деревянные и железные детали, неизвестно для чего предназначенные, стояли использованные чашки (Зун насчитал семь штук). Подобрав осколки пятой, давно разбитой, но так и не убранной, он направился к письменному столу.

Там, на удивление, царил порядок. Зун пробежал взглядом по ровненько сложенным бумагам, заглянул в чернильницу, но ничего так и не нашел.

— Где ты, где ты, где ты? — пробурчал он себе под нос.

В свете свечи блеснул маленький ключ, вставленный в ящик стола. Зун, обрадованный находке, провернул его пару раз. Ящик со скрипом отворился, вынуждая самопровозглашённого сыщика боязливо обернуться к двери. Убедившись, что она крепко закрыта, он вернулся к поиску улик.

В ящике оказалась стопка писем. Они уже были распечатаны, что было только на руку. На всех конвертах было всего два имени: Лидин и “летающий камешек”. Про первого Зун знал только то, что тридцать пор назад он был главным помощником короля абаров, про второго же ничего не было известно. Однако то, что вместо имени было использовано странное сочетание слов, наталкивало на мысль о какой-то тайне.

«Ладно, милорд сам разберется», — решил Зун. Прихватив только пару писем, ведь Якуес мог заметить пропажу, он задул свечу и вышел из кабинета. Свою задачу слуга выполнил, оставалось только показать результат господину.

***

— Готова? — Толик спросил совершенно спокойно, ведь не ему предстояло впервые испробовать полет.

Он уже был готов и ждал только меня, протянув кожаное крыло до самой земли, чтобы мне удобнее было забраться на его широкую спину. А я медлила, мялась на одном месте, не решаясь подойти к обрыву. Нет, я не боялась высоты, я боялась скорости, с которой полечу вниз, если не удержусь. Я знала, что Толик не допустит такого, но как только представляла, что сейчас мое тело ухнет вниз, чувствовала, как непроизвольная дрожь пробивает все мое тело.

«Не сдавайся только потому, что стало трудно» — так всегда твердила мне мама, и кем я буду, если сейчас из-за глупой боязни я стану противоречить этому девизу. Я снова посмотрела под ноги, прямо в пропасть, затем на драгула. Толик выжидающе смотрел на меня, и я решилась.

— Держись крепче, только не уколись о шипы.

Мое тело сковал страх, и я не смогла ответить ничего. Драгул расправил крылья. Шаг, еще один, и мы ныряем в пустоту. Крыльям было нужно время, чтобы открыться и взлететь, и мне оставалось только с замирающим сердцем тонуть во встречных потоках ветра. Неприятное ощущение. Чем ближе становилась земля, тем сильнее во мне росла паника. Я в страхе закрыла глаза. Зачем, зачем, зачем я согласилась? Как это страшно — ощутить вечность в одно мгновение.

Когда я уже была готова в очередной раз умереть, ветер перестал хлестать меня по лицу, сила притяжения оттянула меня назад, и я рефлекторно сжала руки вокруг массивной шеи драгула.

— Пока не открывай глаза, — услышала я гнусавый голос Толика. — Мы поднимаемся, держись.

Кто я такая, чтобы не соблюдать его советы? Он — драгул, летающий зверь, что правит в небе широком и вольном, кому как не ему вести меня в этом неизведанном пространстве. Ноздри щекотали запахи ночных цветов, остывающей от дневного жара земли, свежей травы. Я сильнее вжалась в шею. Этот полет определенно лучше, чем прогулка на лошади.

Я почувствовала, что сила гравитации перестала меня тянуть вниз, значит, мы больше не поднимаемся. Не дождавшись разрешения, я осмелилась открыть глаза. От представшего передо мной вида у меня вида у меня перехватило дыхание. Это было красивейшее зрелище из всех, что мне доводилось видеть в обеих жизнях. То, что было на земле, в темноте было сложно разглядеть: все же мы были слишком высоко. Все внимание привлекало небо, темным бархатом расстилавшееся у нас над головами, а на нем, словно драгоценные алмазы, маленькие и большие, сияли звезды, окружая луну-хозяйку. Несмотря на то, что сейчас была глубокая ночь, я могла рассмотреть мельчайшие чешуйки на шее Толика: серебряный свет, молоком разливавшийся вокруг, давал такую возможность. Это было не очень удобно, учитывая, что мы должны были прятаться, но это было так красиво.

— Завораживает, правда? — драгул лишь немного повернул голову, чтобы взглянуть на меня.

— Да, — больше я не знала, что сказать, ведь моих эмоций было больше, чем слов в любых словарях обоих моих миров.

Если мир является далеко не лучшим или полезнейшим, то все же я знаю, что он является прекраснейшим, и сегодня Толик заставил меня в очередной раз в этом убедиться.

— А ты боялась, — усмехнулся он. — Держись, снижаемся.

Пора было прекращать любоваться ночным небом и подумать о деле. Благодаря одному из прошлых уроков Сквалло и отличной памяти я хорошо представляла себе карту Труиза и могла показать расположение Северной королевской отары. Мы приземлились как раз недалеко от нее и спрятались в кусте. К сожалению, сегодня никто не появился и все было спокойно. Я расстроилась, но Толик заверил меня, что летать мы можем каждый день, пока не получим достаточно необходимых улик.

Следующую ночь все повторилось, и следующую, и еще две ночи. Я боялась, что похититель мог заподозрить что-то и затаиться, но все же продолжала уговаривать Толика вылетать из пещеры каждую ночь. Четвертый наш полет, наконец, обернулся удачей.

***

— Может, полетим назад? Это бесполезно, — Толик зевнул и удобнее устроил морду на скрещенных лапах.

— Помолчи, — резко шикнула я на него, выглядывая из нашего укрытия.

Луну заволокло облаками, а вдалеке показался смутный силуэт. Толик, чье зрение было лучше моего, сказал, что это чья-то карета. Что делать карете среди ночи на овечьей ферме? Наш подозреваемый прибыл. Карета остановилась недалеко от бревенчатого забора, ограждающего всю Северную королевскую отару, и из нее вышел человек. Кто именно это был, в темноте я не смогла разглядеть, но у меня было только два кандидата.

Мужчина тем временем подошел к воротам и трижды постучал в них. Вскоре оттуда высунулась голова еще одного человека. Эти двое, кажется, о чем-то поговорили (о чем именно мне не позволяло разобрать расстояние, разделявшее нас), второй человек скрылся за воротами и через некоторое время появился снова, вручив какой-то сверток посетителю. Судя по размерам, там вполне могла поместиться овца.

Силуэт со свертком в руках направился в другую сторону от кареты, и я, крадучись и стараясь не издавать ни единого звука, пошла за ним. Толик, поняв сигнал, взмыл высоко в небо, летя на небольшом расстоянии от нас. Мужчина остановился под одиноко растущим деревом и воровато оглянулся. К счастью, наверх он не посмотрел, а я очень вовремя успела спрятаться в ближайшей яме. Видимо, сюда выкидывали мусор из фермы: запах гнили стоял невыносимый, и я точно испортила платье, но это не великие жертвы ради государства и моего доброго имени.

Силуэт развернул сверток, оттуда послышалось жалобное и тихое блеяние. Я ведь знала, что там овца. Из рукава человека появился странный бутылек, мужчина взболтал содержимое и вылил на голову бедному животному. Вскоре блеяние затихло — овца умерла. Будто этого не хватало, злоумышленник принялся рвать тело бедной животинки, создавая впечатление разорванного брюха. Во всяком случае никак иначе его действия нельзя было истолковать. Из того же рукава злодей достал еще что-то и разбросал это вокруг мертвой овцы.

— Толик, лови его! — я, как любитель животных, не могла стерпеть, чтобы такая жестокость происходила на моих глазах, и тут же вылезла из укрытия, бросившись на живодера.

Он, увидев нас, мгновенно бросил свои дела и ринулся назад к карете. Я бегала быстро, Толик отлично маневрировал в воздухе, и, на нашу удачу, в темноте мужчина зацепился за сук дерева. Однако захватить преступника с поличным не получилось: поняв, что сбежать от нас не получится, он бросил нам под ноги дымовую гранату, и силуэт исчез в клубах пара. Я, зная такой фокус, естественно, поискала вокруг, но никого так и не нашла. Толик, летавший проведать карету, печально сказал, что и там никого нет, даже транспорт злодея пропал.

— Что будем делать? — драгул зевнул. — Очередной ночной дозор я не выдержу.

— Пойдем, поищем улики.

У дерева мы осмотрели овцу. Рваные раны были похожи на следы когтей, а разбросанные вокруг длинные железяки напоминали эти самые когти. Я даже сравнила их с Толиковыми — один в один. Не удивительно, что король поверил в нападение драгула. Кроме этого на суку висела маленькая фиолетовая тряпочка, и, к моей радости, я уже видела такую не один раз: именно такого цвета была мантия, в которой каждый день щеголял королевский заклинатель Циллар.

— Да! — я победно вскинула руки и подпрыгнула в воздух.

Улики были найдены. Оставалось только дождаться Филиса с отчетом, и можно будет ехать во дворец, докладывать королю. Герцог как раз должен был приехать следующим утром.

— Ты счастлива? — голос Толика был совершенно скучающим, ведь не ему нужно было это расследование.

— Да.

— Теперь мы можем выспаться?

Я знала, что он согласился на эту авантюру только, чтобы побороть скуку. И, хотя Толику совершенно перестало нравиться “играть в детектива”, как он сам это называл, уже через две бессонные ночи, он продолжал помогать мне. Я была благодарна.

— Да.

— Вот и отлично, — драгул подставил крыло.

Как только я оказалась на спине, мы взмыли в небо. У нас было несколько часов на отдых.

***

Солнце уже давно пересекло зенит. Я пристально вглядывалась вдаль, стараясь увидеть на горизонте приближающуюся точку.

— С чего ты взяла, что твой красавчик приедет сегодня? — Толик отдыхал в пещере, и только его голова и передние лапы выглядывали наружу.

— Филис обещал приехать спустя пять солнц, — и тут же пояснила ничего не знающему о местной системе исчисления драгулу, — это сегодня.

Толик вздохнул, переложил голову на другую лапу и решил ничего не комментировать. Он никогда со мной не спорил, отбивался, словно от мухи, встречал любые мои предложения и предположения молчаливым согласием. Хотя я не знала, сколько лет Толик прожил в прошлой жизни, мне иногда казалось, что он старше, чем я думала.

— Вот и он, — заметив черную точку, я спрыгнула с камня, на котором стояла, и поспешила к горной тропе.

У меня не было ни малейшего сомнения, что этой точкой был конь Филиса. Подождав совсем немного, я смогла убедиться в своей правоте.

— Сестренка! — Зун, первым спрыгнувший с коня, весело приветствовал меня. — Ого, так вот как выглядят драгулы? — и, полностью забыв обо мне, он кинулся “знакомится” с Толиком.

«Что он тут делает?» — я встала как вкопанная, даже не пытаясь найти ответ на прозвучавший в голове вопрос. Зуна здесь не должно было быть, и я думала, что не будет. Вместо того чтобы выпытывать у парня, откуда и зачем он тут, я решила спросить это у спешившегося Филиса.

— Я не смог бы справиться с заданием в одиночку, пришлось привлечь Зуна, — пояснил мне герцог. — Не сердись, мы нашли важную улику.

— Тогда не мог бы герцог поделиться открытием? — я выжидательно уставилась на него.

Пока мы с Филисом переговаривались в сторонке, Зун успел не только познакомиться с Толиком (как он это сделал без знания русского, я не представляю), но и даже прийтись драгулу по душе. Зун, кажется, мог подружиться с кем и когда угодно, вот и сейчас он сидел перед огромной мордой, сооружая венок из каких-то травинок.

— Зун, дай мне письма, — Филис уже удобно устроился на самом дальнем от драгула камне.

— В сумке на Хане, сам возьми, — Зун старательно переплетал травинки и, судя по всему, совершенно несобирался отвлекаться от своего занятия.

Хотя фраза предназначалась не мне, я слегка опешила от такой наглости. Я, конечно, знала, что Зун пользовался некоторыми привилегиями, но так дерзить своему господину, по моему мнению, не стоило. Однако так думала только я. Филис, вместо того, чтобы возмутиться, преспокойно встал, взял из сумки нужные бумаги и вернулся на место.

— В кабинете господина Якуеса было много писем, — герцог передал несколько листов мне, — и все они были отправлены сэром Лидином.

— А кто это?

— Все забываю о твоей неосведомленности, — Филис прикрыл глаза, усмехнувшись собственной забывчивости. — Тридцать пор назад сэр Лидин был доверенным лицом прошлого короля абаров, после воцарения нынешнего короля он создал организацию недовольных властью и всячески пытается вернуть прошлые порядки.

Все это я продублировала Толику по-русски.

— Зачем ты это делаешь? — кажется, мои переговоры с Толиком позабавили Зуна.

— У нас свой язык, — я решила не вдаваться в подробности, ограничившись самым лаконичным пояснением.

— Ого, так он еще и разумный? — Зун восхищенно перевел взгляд на драгула.

— Что он сказал? — Толик приподнял голову, явно заинтересованный нашим разговором с Зуном больше, чем письмами заговорщиков.

Я пересказала разговор, а потом диалог с Толиком тоже пересказала, ведь Зун захотел знать, что сказал драгул. К счастью, мои мучения не продлились долго, и Филис спас меня от участи Google переводчика:

— Как думаешь, кто скрывается за “летающим камешком”?

— Либо Якуес, либо Циллар, но я склоняюсь к последнему, — я пожала плечами.

Затем я пересказала Филису наши с Толиком приключения. Когда я показала ему тряпочку, Филис долго его рассматривал, а потом передал Зуну, чтобы тот определил материал. У парня это быстро получилось, не зря же он был личным слугой герцога Сквалло:

— Это сатин. И у Циллара такая же.

— Ты уверен? — я просто не могла поверить, что на глаз можно определить вид ткани, тем более, не верила, что Зун знал, из какой ткани одежда королевского заклинателя.

— Сестренка, — он многозначительно посмотрел на меня, — я работаю слугой с тех пора, как прошла моя пятнадцатая пора, естественно, я умею различать ткани. И на расстоянии тоже.

Спорить я не стала, вместо этого снова обратилась к Филису:

— Получается, Циллар — основной подозреваемый.

— Но и господина Якуеса не стоит оставлять без внимания.

Несмотря на все подтвердившиеся подозрения, Филис продолжал называть злоумышленников господами. Его неукоснительная вежливость вопреки обстоятельствам подкупала и заставляла меня еще больше уважать герцога.

— Думаю, Циллар точно главный, — Зун между делом достал из сумки немного вяленного мяса и раздал каждому по паре кусков.

— Почему такое мнение?

— Да, Якуес бы до такого не додумался. Извини, милорд, я знаю твою тягу ко все уважению, но старик просто дурак. Способный, и в этом его прелесть как выполнителя, но дурак.

Прямолинейность Зуна заставила меня весело фыркнуть. Вскоре я уже вовсю посмеивалась, не стесняясь присутствия других. Либо мой смех был заразительным, либо Филис тоже оценил шутку, однако спустя некоторое время и он задорно улыбался. Не смешно было только Толику, ведь он не знал местного языка.

— Все хватит, — первым опомнился герцог. — Нам нужно как-то рассказать о заговоре Его Величеству.

— Почему как-то? Так и расскажем: приведем аргументы, факты, покажем улики. Если не поверит, поймаем Циллара в ловушку.

— Ты думаешь, все настолько просто? — Зун облокотился спиной о бок Толика, который, впрочем, совершенно не возражал побыть подушкой. — Чтобы поймать зверя, нужна приманка.

— Если они хотят устроить переворот, то, естественно, приманкой должен быть правитель.

За то время, что мы с Толиком отдыхали без дела, в моей голове сложился небольшой план, подкрепленный идеями из множества прочитанных детективов. Драгул, услышав мои идеи, их одобрил и слегка дополнил. Сейчас же я высказала наши размышления.

— Все равно не понимаю, — Филис задумчиво уставился себе под ноги. — Как ты заставишь его прийти в королевскую спальню?

— Для этого стоит изучить письма, — пожала плечами я.

Этим мы и занимались оставшееся до ночи время. Я снова вернулась к работе переводчика, объясняя каждую произнесенную фразу на двух языках. К концу дня у нас сформировался план, который решено было оставить на случай, если король не поверит аргументам.

Глава 18

— Госпожа книжница, думаю, тебе должно быть известно, что клевета на приближенных к королю лиц карается смертью, — равнодушно проговорил король, когда ему доложили о заговоре Циллара, — и если бы за тебя не поручился дорогой племянник Нашей королевы, Мы бы даже не стали выслушивать тебя.

Весь разговор проходил в уютной библиотеке замка Сквалло. Филис специально пригласил Его Величество на конфиденциальную беседу к себе, чтобы никто не смел подслушать. К счастью, правитель доверял герцогу и приехал только в сопровождении слуг. Я же вместе с Зуном прибыла в замок на драгуле задолго до короля, чтобы как следует подготовиться к разговору.

Король расположился в одном из кресел и с опасением поглядывая на заглядывающего в окно Толика. Видимо, большая ящерица пугала его, даже несмотря на все доказательства безопасности драгула. Толик же с интересом рассматривал человеческого правителя.

— Ваше Величество, Марина говорит правду, — вступился за меня Филис. — С Вашего позволения, я лично просмотрел письма сэра Лидина и обнаружил в них все признаки заговора.

Я благодарно посмотрела на Филиса. То, что он поддержал меня в данной ситуации было естественно и ожидаемо, но от этого не менее приятно.

— Герцог, неужели Вы сомневаетесь, в Нашем к Вам доверии, — король уже просмотрел письма, и снова читать их не намеривался. — Только вот в письмах нет доказательств причастности королевского заклинателя или господина Якуеса.

Он был прав. Заговорщики действовали осторожно и не оставили ни в одном из писем ничего, что свидетельствовало бы против них.

Сказать про сатин, в точности совпадающий с тканью мантии Циллара было нельзя. Это было условие Филиса. Он был готов поддержать меня в борьбе против Циллара, был готов сам свидетельствовать против доверенного лица королевы, но рисковать Зуном не хотел. Зная, что в случае, если заговорщики окажутся хитрее и их вину будет не доказать, головы полетят с эшафота, герцог не мог позволить себе, чтобы одной из них была голова лучшего друга. Я была с ним согласна.

— Ваше Величество, — я вышла вперед, — если Вы позволите, я могу поймать Циллара на месте преступления, а после поимки он расскажет все сам.

Я знала, что палачи Труиза способны разговорить любого упрямца. Оставалось только передать его им в руки.

— Нам следует сначала выслушать твои предложения.

— В письмах явно сказано, что в назначенное время абары должны напасть на Труиз, и в это время “летающий камешек”, — я решила пока называть Циллара так, чтобы не провоцировать гнев короля, — обязуется избавиться от правящей семьи, за исключением Ее Величества.

Услышав последние слова, король скривился. Вполне логично, что ему больно от мысли, что любимая жена может иметь какое-либо отношение к заговорщикам, стремящимся свергнуть законную власть. После прочтения писем я сама начала подозревать королеву, но мысли свои на этот счет не высказывала, не желая огорчать догадками Филиса, ведь королева была его единственной тетушкой, которую он, без сомнения, любил. Причастность Ее Величества была не доказана, и я не видела смысла огорчать важного мне человека из-за такой глупости.

— Логичнее всего будет в первую очередь убить нынешнего правителя, — продолжала я. — Достаточно лишь пустить слух, что к границе подходят войска абаров, естественно, так, чтобы никто из непосвящённых не знал. Заговорщики начнут суетиться, постараются закончить свою часть сделки как можно раньше. Вашему Величеству следует лишь допустить, чтобы они пришли в королевскую спальню.

— Там их буду ждать я, — перебил меня Филис, — одетый по Вашему подобию. Задержать человека до прихода королевской стражи не составит для меня трудностей.

— Ты забыла о том, что заговорщики хотят убить всех членов королевской семьи, — задумчиво проговорил король.

— Ее Высочество давно выражала желание о повторном визите в Стаех, а Его Высочеству вполне можно доверить информацию о готовящемся перевороте. Я уверен, в случае, если заговорщики решат явиться вдвоем, кузен будет не прочь оказать мне содействие. Более того, Вашим решением было не держать наследника вдали от политически важных событий.

— Это разумно, — кивнул король своим словам. — Но поверит ли Наш сын?

— Думаю, для меня не составит труда убедить Его Высочество, — я не сомневалась, что Аргамак мне поверит и не откажется помочь

— Однако в случае неверности суждений, вам обоим придется понести наказание, — король обращался к нам двоим, но смотрел только на Филиса. — Ни титул, ни протекция Нашей королевы не помогут.

— Я понимаю, Ваше Величество.

Король согласился на нашу авантюру, и сразу после разговора и обсуждения даты отбыл во дворец. В библиотеке мы с Филисом остались одни: Толик задремал уже в середине аудиенции с правителем.

— Герцог, — я окликнула его, когда он уже почти открыл дверь, — спасибо Вам, что помогаете мне.

— Глупости, быть преданным подданным короля — мой долг, и я почту за честь его исполнить. Особенно вместе с такой умной девушкой, — он подошел ко мне почти вплотную, — Я могу тебя просить об услуге?

— Герцог, после того, что Вы для меня делаете, Вы можете просить о чем угодно.

— Не зови меня герцогом, когда мы наедине. Зови по имени и на "ты".

Это просьба звучала странно из уст человека, всегда и везде неукоснительно соблюдающего этикет. Признаться, я мечтала называть Филиса по имени не только мысленно, но и устно. Подумать не могла, что он попросит меня об этом.

— Хорошо, — и слегка затормозив от непривычки я добавила, — Филис.

Имя сладким сиропом разлилось в горле. Неужели звуки бывают такими вкусными?

— Хорошо, Марина, — Филис улыбнулся.

А дальше было то, чего я точно не могла ожидать. Он подошел еще ближе и поцеловал меня в висок. Внезапное прикосновение губ обожгло, словно электрический импульс. Почему Филис это сделал, я не догадывалась. В голове мелькнула мысль, что в этом мире так могут благодарить за услуги, но интуиция и опыт подсказывали, что в этом мире поцелуи значат то же, что и в моем родном. Неужели, я ему нравлюсь?

Пока я стояла в оцепенении, а потом размышляла о значении этого действия, Филис уже успел уйти из библиотеки. Первым желанием было догнать его, но ни в коридоре, ни на лестнице его не было. То, что этот робкий и практически платонический поцелуй был в реальности, я не сомневалась. Более того, я намеревалась спросить у Филиса об этом. Однако все расспросы можно было оставить на потом: сейчас важнее написать письмо принцу и убедить его помочь. Сначала дворцовые перевороты, потом отношения.

***

В шкафу было душно и тесно. Аргамак прижался ко мне слишком близко, и его дыхание неприятно щекотало шею. Я с ужасом думала, что же будет, когда в этот же шкаф залезет король, и уже жалела о своей идеи.

Все шло по плану: принцесса Эремина отъехала в Стаех; Аргамак выслушал меня и, что важнее, высказал желание помочь; по дворцу уже третье солнце ходил слух о наступлении абаров. Король все же прислушался к нашим предостережениям и не стал сообщать супруге о фальшивости информации.

— Напомни-ка Моему Высочеству, почему мы вынуждены сидеть в шкафу, когда кузен спокойно расположился в комнате Моего королевского отца? — недовольно пробурчал принц мне в лопатки.

— Потому что нам стоит затаиться, а Ваш кузен должен сыграть роль Его Величества.

Аргамак был неправ хотя бы в том, что Филис был совершенно не спокоен. Даже сидя в шкафу, я чувствовала, как он нервничает. Натянутый, словно тетива, он неподвижно стоял у окна, только пальцы бегали по подоконнику, выдавая волнение владельца. Я не могла видеть отсюда, но была уверена, желваки у него тоже дергаются. Филиса вполне можно было понять: если Циллар не явится, нам с ним придется умереть, а это не самая радостная перспектива. Я же была полностью уверена в своем плане, хотя и по моей спине иногда стекала капелька холодного пота.

— Почему он? — возмущался Аргамак. — Я больше похож на отца?

— Задание рискованное, а Вами Его Величество запретил рисковать, — отмахнулась я от подростка.

Эти слова лишь частично были правдой. На самом деле Филис сам бы с удовольствием поменялся с кузеном местами: уж очень ему не улыбалось большую часть миссии простоять сгорбившись, ведь король был ниже. Сделанный из подручных средств грим на лице тоже, вряд ли, был приятен. Однако другого претендента на роль лже-короля у нас не было: втягивать в это Зуна Филис ни в какую не хотел, а рисковать наследным принцем было недозволенно несмотря на его согласие оказать содействие.

Скрипнула дверь, в спальню вошел король. Он перемолвился с Филисом парой слов и залез в шкаф. Сразу стало в разы теснее, все же шкаф предназначен для хранения одежды, а не троих людей. Через некоторое время дверь снова скрипнула, и в комнате показался тот, кого все ждали. К сожалению, Циллар взял с собой свечу, и ее свет, пусть и тусклый, мог раскрыть фальшивость “короля”.

Тихо-тихо, стараясь не издать ни одного звука, я открыла дверцу шкафа, чтобы было видно хоть что-то. Во мне все затрепетало, я постаралась даже не дышать. Мои товарищи по шкафу, кажется, тоже перестали шевелиться, дыхание Аргамака пропало с моей шеи — и король, и принц затаились вместе со мной, ожидая развязки.

Раньше я и подумать не могла, что Циллар умеет ходить на носочках, но по королевской спальне он передвигался именно так.

— Ваше Величество, — в рукаве фиолетовой мантии мелькнул небольшой кинжал, — прошу меня простить.

Лезвие кинжала сверкнуло в тусклом свете свечи, устремившись к цели. Филис увернулся в последний момент. Острие мазнуло по подоконнику, оставляя кривую царапину на дорогом дереве, и замерло в нем. От страха у меня сперло дыхание, как только я представила, что это острие могло пройтись по Филису.

— Ты не Его Величество, — прошипел не ожидавший такого развития событий Циллар.

Филис в одночасье оттеснил нападавшего к стене, приставив к горлу свой кинжал. Только после того, как противник был, как казалось, обезврежен, я и принц с королем решились показаться из шкафа. Его Величество выдерживал дистанцию, Аргамак тоже предпочитал не отходить от шкафа. Меня же Филис жестом предупредил оставаться на месте. Странное решение — Циллар был обезврежен и угрозы не представлял — но я решила не спорить.

— Верно, герцог не Мое Величество, — громогласность и громкость в голосе короля почти оглушили меня. — Покушение на Нашу королевскую особу не простится тебе.

При виде короля Циллар побледнел от страха, это было заметно даже в сумраке комнаты. Страх в его ситуации был естественным: королевский заклинатель никогда не казался глупым и, думаю, понимал, что впереди его ждут только суд и смерть.

— Ваше Величество, — Филис повернулся к королю, — полагаю, стоит позвать королевскую стражу, чтобы они сопроводили господина Циллара в темницы.

А вот следующее действие Циллара я предсказать не могла. Вместо того чтобы стоять, скованным ужасом, он резко вскинул руку с зажатым в ней кинжалом (как мы все просмотрели момент, когда Циллар вытащил его из подоконника?) и молниеносным движением вонзил его в плечо Филиса, потянув лезвие вниз. Рваная рана расползлась до локтя. Циллар, воспользовавшись всеобщим оцепенением, стремительно выбежал из комнаты. Аргамак опомнился первым и кинулся в погоню за злодеем.

— Филис! — я тут же подскочила к скривившемуся от боли Филису.

Темно-красная кровь окрасила рукав. К счастью, по ОБЖ у меня было “отлично”, и я помнила, как оказывать первую помощь. Сейчас была ночь, и королевский лекарь был не во дворце. Что ж, я всегда думала, что поселить врача далеко от собственного жилья — не лучшая идея короля.

— Не переживай, это не смертельно, — должно быть я выглядела действительно паникующей, раз он принялся меня успокаивать.

— Не смертельно, — кивнула я, — но больно же. Ваше Величество, у Вас есть чистые тряпки?

Король кивнул и вышел из комнаты, видимо, позвать служанок. Очень быстро одна из них принесла то, что требовалось. Филис к тому времени уже устроился под окном: на королевскую кровать он ни в какую не захотел садиться. Так было даже лучше, ведь свет от единственной лампы добивал только к окну.

— Голова кружится? Перед глазами что-нибудь плавает?

— Марина, успокойся, — здоровой рукой он похлопал меня по плечу.

Естественно, его организму это не понравилось, на что тот отреагировал лишь усилением боли. Филис скривился, будто от лимона.

— Подними руку, — я присела рядом с ним.

Филис выполнил мою просьбу. Возможно, он не понимал, откуда я могу знать тонкости лекарского дела, я же не спешила просветить его, увлеченная перевязыванием раны.

— Ты впечатляющая девушка, Марина, — он усмехнулся, осматривая перебинтованную руку, — умная, сообразительная, много всего умеющая.

— Тебе лучше прилечь, чтобы не стало хуже.

Я, конечно, забинтовала руку верно, но все же следовало дождаться утра и визита лекаря. Филис отрывисто кивнул, должно быть, сам чувствовал потребность отлежаться. По пути к выходу он слегка пошатнулся, по всей вероятности, голова все же кружилась.

— Я провожу, — я подхватила его за руку.

Филис возражать не стал, и мы вместе добрались до занимаемой им комнаты. К утру кровотечение полностью прекратилось, приехавшему лекарю оставалось лишь зашить порванную кожу.

***

Солнце заливало тронный зал светом, однако настроение у всех присутствующих там было отнюдь не солнечное. Король был мрачнее тучи, впрочем, как и любой, узнавший, что доверенное лицо плел против него интриги. Аргамак, преуспевший в поимке злодея прошлой ночью, совсем не блестел начищенной монетой, чего можно было бы ожидать от принца. Он скучающе рассматривал собственные ботинки, очевидно, мечтая поскорее закончить и вернуться к обольщению множества служанок. Королева явно переживала больше всех: лицо ее побледнело, а пальцы теребили зажатый в руках веер. Но с чем было связано ее беспокойство я не знала. То ли она переживала, что ее «милый Циллар» оказался предателем, то ли она не хотела допустить, чтобы король заподозрил ее в заговоре.

Я же предвкушала этот день еще с тех пор, как впервые догадалась, кто подлинный убийца Воришки. Тем не менее я не чувствовала эйфории или восторга, мне было немного грустно. Возможно из-за вчерашнего ранения Филиса, а может из-за того, что мы так и не поговорили про тот внезапный поцелуй: стоило только добраться до комнаты, Филис сразу заснул.

Самым спокойным выглядел обвиняемый. Циллар, казалось, смирился со своей участью и ожидал приговора, который, впрочем, тоже был ему известен. Якуеса на суде не было: прошлой ночью он был найден в своем кабинете мертвым. Лекарь подтвердил отравление, а доказать вину старика в заговоре было невозможно.

— Милый Циллар, — королева вскочила со своего места, как только все свидетели вчерашнего нападения высказались, — скажи, что все эти слова ни что иное, как гнусная ложь.

Она все никак не могла поверить, что ее любимчик мог быть способен на такой поступок. Я фыркнула, неверие в факты королевы раздражало.

— К сожалению, Нашей королеве придется признать, что все слова истины, — вместо Циллара ответил король. — Мы лично застали попытку исполнение злодеяния.

— Почему, Циллар, почему ты хотел вреда Нашему королевскому супругу? — продолжала требовать ответа королева. — Что сподвигло тебя на столь злостный поступок?

— Почему? — Циллар поднял голову, устремив взгляд прямо на королеву. — Моя королева, все что я делал, я делал для Вас.

— Нет, — королева отступила на шаг, отрицательно замотав головой, — как смеешь обвинять Нас! — недавняя жалость к Циллару тут же сменилась гневом на него же.

— Разве не Вы сказали мне: «Моим супругом может быть только король»?

Король посмотрел на супругу, и в его взгляде мне почувствовались молнии ревности.

— Наша королева, как это понимать? — голос правителя раскатом грома пронесся по залу.

— Наш королевский супруг, Мы… я…, — кажется, она даже забыла как говорить. — Эти слова принадлежат Вашей супруге, но о заговоре я не подозревала. Клянусь.

В глазах королевы стали заметны слезы. Ревность супруга огорчала ее, а его подозрение о ее участии в попытке дворцового переворота пугала. Надеюсь, у нее на самом деле не было связи с Цилларом. Королева хоть и не была хорошо ко мне расположена, но и плохим человеком тоже не была.

— Ваше Величество, — снова подал голос Циллар, — если Вы выслушаете меня, у Вас не останется сомнений в верности королевы.

— Говори.

Мне тоже было интересно послушать, я навострила уши, чтобы не пропустить ни слова.

— Это началось давно, когда я был еще мальчишкой…

Глава 19

— Проваливай, придурок! — и в сторону рыжего мальчишки посыпались камни. Парочка даже попала, сбивая с ног.

— Сами придурки! — рыжий поднялся, отряхивая шестипалой ладонью пыль со штанов.

— Ну хотя б не уроды! — громко заржал патлатый пацаненок (именно он бросил первый камень). — Улепетывай, шестипалый, это наша территория!

Шайка за его спиной дружно заржала, вторя предводителю. Задиралы явно веселились. Внезапно рыжий мальчишка бросился на них, размахивая взявшейся ниоткуда палкой. Драка завязалась с новой силой. В ход пошли кулаки, и каждый норовил ударить обидчика посильнее. Для каждого из них избиение недруга — способ показать свою силу и крутость, и каждый желал показать себя с лучей стороны. Противники били сильно, но рыжий был юркий. Правда, не от всех ударов получалось увернуться.

— Пацаны, он кусается! — взвыл кто-то из шайки. — Ну все, паршивец!

До этого они нападали по очереди, давая возможность каждому из братвы позабавится с юркой игрушкой, но после злобного возгласа вся банда накинулась на мальчишку разом. Численное преимущество взяло верх, исход драки стал очевиден. Костлявые кулаки обрушивались на тощее тело, тщательно сдобренные детскими ругательствами. Вскоре в дело пошли пинки.

Разборки между оборванцами за место под солнцем тут не были в новинку, поэтому прохожие даже не думали их разнимать. Мальчишкам, по всеобщему разумению, всегда стоит выпустить пар и помахать кулаками, вот если бы была девочка, тогда другое дело…

— А ну остановитесь! — громкий мужской голос прекратил потасовку.

Мальчишки на время отвлеклись от своего, несомненно, увлекательного занятия и посмотрели на хорошо одетого мужчину, за спиной которого пряталась маленькая девочка.

— Сэр, не судите строго, — начал патлатый предводитель шайки. По внешнему виду он определил, что перед ним аристократ, и говорил вежливо, слегка заискивающе. — Этот шестипалый наше место занял, тута больше всего подают, а нам кушать хочется, вона скока нас много.

Мужчина посмотрел на детей. Все в потрепанных обносках, худые и грязные, они вызывали жалость. Но и мальчишка на дороге, сжимающий отбитые ребра, вызывал не меньше жалости. Мужчина помолчал, подумал и вытащил из кармана шелковую мошну. Отсчитав несколько золотых монет, он протянул их старшему из драчунов.

— Столько будет достаточно?

— Да вы шутите? — глаза мальчишки засветились: столько динариев он в жизни не держал в руках. — Хватит, на неделю хватит.

Остальные рассыпались в благодарностях и заверениях, что «за такую доброту великий Теивас точно сделает род благородного сэра самым могущественным». Закончив благодарить своего благодетеля, они тут же убежали в поисках ближайшего рынка. Тем временем рыжий паренек, убедившийся, что больше никто не собирается его задирать, начал подниматься. Дети, не стесненные законами Теиваса и не боявшиеся греха, били со всей силы — на смуглой коже уже начали появляться пятна синяков.

— Давай помогу, — девочка, до этого лишь выглядывающая из-за спины отца, опередила его, протянув руку.

Мальчик удивленно уставился на нее большими зелеными глазами. До сего солнца ему никто не предлагал помощи. Однако, от благородного порыва тот отказался и поднялся сам.

— А поблагодарить? — тоненьким голоском напомнила девочка. — Если бы не папа́, тебе бы было плохо.

— Благодарю, сэр, — слегка неуклюже поклонился мальчик.

— Какого ты возраста? — спросил мужчина, внимательно его оглядывая.

Мальчик был щуплый и низкий. Местами порванные одежки, явно с чужого плеча, висели на нем, как на вешалке. Жирные рыжие патлы блестели на солнце, привлекая внимания.

— Десятая пора минула, — буркнул мальчишка.

Он не собирался болтать с этим господином, и спешил скорее приступить к представлению, которым зарабатывал на жизнь. Вскоре в душе появилась надежда, что и ему дадут динарии просто так, которая вскоре оправдалась: из мошны мужчина вытащил несколько монет и кинул оборванцу.

— Этого на пять солнц тебе хватит, а как наступит четырнадцатая пора приходи работу получать, — проговорил мужчина и, не дожидаясь ответа, пошел по дороге.

— А куда приходить? — вопрос был задан в удаляющуюся спину.

— В замок герцога Сквалло, необразованный, — подсказала девочка и убежала вслед за отцом.

Мальчик так и стоял посреди улицы, сжимая в руке горстку монет. В душе его зародился порыв во что бы то ни стало устроиться к герцогу на работу.

***

Во дворе перед замком не шумели даже мыши, лишь едва слышимый шелест сорго нарушал тишину. Новенький слуга медленно подметал дорожки. Кислое выражение лица говорило о том, что это занятие ему не по душе. Когда он только устраивался в замок, рассчитывал как минимум на должность пажа, но ни к чему, кроме подметания дорожек и полов, его не признали пригодным. Это сильно задевало гордость, ведь он думал, что умеющий считать худо-бедно писать и читать парень достоин места повыше, чем подметальщик.

— А вот и наш рыжик, — прозвучавший за спиной голос не вызвал никакой эмоции.

Руки подошедшего сзади человека вцепились в плечи, резким движением повернув собеседника лицом к их обладателю. Это был Барибель, сын местного управляющего, высокий русый парень, отчего-то решивший, что он несет ответственность за всех новых слуг замка.

— У меня имя есть, — недовольно пробубнил оторванный от работы слуга, разозленный таким обращением.

— Так скажи его мне, — дружелюбно заулыбался Барибель.

От этой показушной улыбки сводило скулы, только не у самого Барибеля, а у того, к кому он обращался. Подметальщик не ответил, только оскалился и снова вернулся к работе. Знакомится со всякими не имевшими никаких перспектив дураками он не собирался.

— Эй, ты должен мне ответить, — Барибель снова повернул его к себе, только в это раз схватил за воротник.

— Ничего я тебе не должен, — неприязненный взгляд зеленых глаз заставили Барибеля отпустить ворот одежды. — Думаешь, миледи Камилия обратит на тебя внимание, если ты будешь приставать ко всем со своим показушным добродушием? Ни гуськи ты ей не сдался.

Возможно, говорить такие слова было неправильно, учитывая взрывной характер Барибеля и его полную уверенность в своей неотразимости. Но разве можно упустить шанс поддеть неприятного типа, собаченкой бегающего за старшей дочерью герцога?

— Что ты сказал? — взревел Барибель. — Не делай из меня дурака!

— Никто из тебя дурака не делает, в этом ты полностью самостоятелен.

Как и ожидалось, неприятная правда разозлила дурака. Перспектива драки даже порадовала парня: лучше получить по роже, чем прожить очередной скучный день. Барибель уже занес кулак, чтобы как следует вмазать по и так некрасивому лицу обидчика, как услышал девичий голос:

— Что здесь творится?

К ним приближалась младшая из дочерей герцога Сквалло, Эрения, и, судя по всему, она была настроена ни в коем случае не допустить драки. Кулак Барибеля все же врезался в не успевшего увернуться парня.

— Барибель, мне стоит позвать господина Маеда, или ты прекратишь избиение? — выразительный взгляд серых глаз уставился на драчуна.

Упоминание отца вынудило Барибеля отступить. Он только бросил на обидчика злой взгляд, процедив сквозь зубы:

— Понарожают уродов.

Это замечание нисколько не задело. До поступления на службу в замок Сквалло, парень слышал измывательства и похуже. Что поделать, если внешностью он не удался, а окружающие не терпят «шестипалых убожеств». Однако, каждое подобное обзывательство сохранялось в голове.

— Сильно болит? — Эрения подошла ближе, аккуратно приложив шелковый платок к губе, чтобы вытереть выступившие капельки крови.

Парнишка удивился: обычно леди любых возрастов предпочитали не подходить к нему близко. Не то чтобы его это не устраивало, но к вниманию женского существа он не привык.

— Благодарю, миледи, — проговорил парнишка, перехватив платок из ее рук. Позаботиться о себе он мог и сам.

Эрения мило улыбнулась, поправляя выбившуюся из прически светло-коричневую прядь. Ее взгляд устремился к руке, сжимающей метелку.

— Я помню тебя, — она радостно улыбнулась, будто это было что-то удивительное и выдающееся, — ты тот мальчик, которому папа́ помог отбиться от драчунов. Я ведь верно угадала?

Парень кивнул. Он тоже помнил девчушку, выглядывавшую из-за спины герцога. Правда, тот факт, что юная леди запомнила такой неприятный эпизод его жизни слегка удручал.

— Как звучит твое имя? — продолжала расспрашивать она.

В ее вопросе не было ничего необычного — господам положено знать имена своих слуг — но парень вздрогнул от неожиданности. Тем не менее невыполнение просьбы хозяйки было недозволительно, даже если повеления во фразе не было.

— Циллар, — ответил он, возвращая платок. — Благодарю за помощь.

***

Дождь начался со слабых брызг, а теперь приходилось выжидать момент, чтобы не попасть под струи ливня. С каждым солнцем земля получала все меньше тепла, на рынке вышедшие из водоемов двиры снова стали торговать рыбой, наступила пора Вод. В честь этого король Йохан устроил в Кадринесе ярмарку, на которую были приглашены все аристократы Труиза. Герцог Сквалло с дочерями и сыном тоже.

В отсутствие хозяев замка жизнь тянулась обыденной чередой. Подъем, трапеза, работа, отбой — Циллар повторял это каждое солнце, и внешний его уклад ничуть не изменился без Эрении. Зато внутри… Внутри ощущалась пустота.

С того момента, как младшая герцогиня подала ему платок, прошло не больше двух лун, Циллар не думал, что этого времени хватит, чтобы привязаться к Эрении. Ошибся. Молодая герцогиня, не интересующаяся играми с малым братом и не допускаемая старшими сестрами до их досуга, проводила в разговорах с Цилларом от утренней трапезы до вечернего отдыха, изредка прерываясь на занятия с учителями. Циллар не видел в этом ничего раздражающего, напротив, дружба с доброй и веселой Эренией была ему выгодна. Кто же знал, что жаждая поиметь свой золотой угол, он так сильно привяжется к Эрении?

Она была особенной девушкой в его глазах. Не потому, что была богата и красива (ее сестры были также прелестны и обеспечены, да и герцогини Сквалло были отнюдь не единственными обаятельными аристократками Труиза), не потому, что была добра и благосклонна к «шестипалому уроду» (Циллар обходился без доброты десять пор жизни и обошелся бы дальше). Дело было не в этом, дело было в необыкновенном шарме, который Эрения источала каждым словом и каждым жестом. Каждый раз его сердце начинало биться в разы сильнее, стоит ему взглянуть на лёгкую улыбку младшей герцогини, увидеть её издалека или просто услышать её нежный голос, который был таким успокаивающим и приятным.

Без Эрении замок казался Циллару пустым. В нем будто бы не хватало жизни. Циллар не думал, что может по кому-то тосковать, но за десять солнц, в течение которых проводилась ярмарка, он убедился в обратном. Поэтому когда герцогское семейство наконец вернулось домой, Циллар воспользовался первым же представившемся шансом на встречу с Эренией. Нашел он ее в крытом цветнике, где она по обыкновению коротала часы.

— Поездка понравилась Вам, Ваша Милость? — на самом деле, ему было глубоко плевать на поездку, главное, услышать ее голос.

— Милый Циллар! — Эрения, до этого погруженная в размышления, будто заново родилась. — Поездка прошла великолепно! Ярмарка — такое дивное событие, как жаль, что ты не смог насладиться им со мной.

Дальше она рассказала ему обо всех чудесах королевской ярмарки: и о шутах, и о веселых плясках с более приличными танцами, и об устроенном представлении. Циллар слушал и не слушал ее одновременно, наслаждался голосом, не обращая внимание на детали. В раннюю пору своей жизни он видел много нищенских ярмарок (хотя ни в одной так и не смог поучаствовать) и не думал, что аристократы в то дело привнесут какую-либо новизну.

— А еще мной заинтересовался наследный принц, — слегка угасшим голосом закончила Эрения.

— Наследный принц? — Циллар выловил из потока ее речи только это слово и зацепился за него. — Вы рады этому?

— Не знаю, — Эрения пожала плечами. — Отец говорит: «Даже маленький камень может взлететь в небеса, если его подбросит правильная рука». Принц Эльрос — моя рука, и я не должна упускать свой шанс.

Краешком туфли она поддела валявшийся под ногами камешек и пнула его, отчего тот слегка подлетел, прежде чем снова упасть на землю.

— Меня волнует только один вопрос, — продолжила она, глядя под ноги, — буду ли я любима, если выйду за принца? Милый Циллар, мне бы так хотелось быть любимой и любить в ответ. Вот бы меня любил прекрасный мужчина, — она мечтательно прикрыла глаза, — я бы без раздумий вышла бы за него, даже не дожидаясь брачного возраста, веришь мне, милый Циллар? — она посмотрела на него, заглядывая в самую глубь зеленых глаз.

— Ваша Милость, я верю Вам, — Циллар не удержался, и поднес ее руку к губам, — и более того, Вы всегда можете рассчитывать на мою любовь.

Он не знал, что признаться будет так легко, слова будто сами собой соскочили с языка. Он не знал, как Эрения отреагирует, но надеялся, что положительно.

— Милый Циллар, благодарю тебя, — она весело рассмеялась, явно не воспринимая произнесенные слова всерьез. — Не стоит утешать меня, я в этом не нуждаюсь. До брачного возраста еще много лун и пор, принц Эльрос может и полюбить меня.

Циллар только собирался объяснить ей серьезность своих чувств, как в цветник вошла служанка, извещая о прибытии учителей. Эрения вынуждена была отправиться на занятия, а Циллар — мести дорожки. К счастью, дождь уже прошел, и в ближайшее время не помешает.

«Раскрыл рот, а откусить не смог, слишком большой для тебя кусок», — корил себя Циллар, машинально водя сорго из стороны в сторону. Отказ, а точнее невосприятие Эренией его признания, не злил его, а только заставлял расстроиться. И то, в большей степени Циллар расстроился из-за себя, чем из-за Эрении. Он прекрасно понимал, что голодранец без гроша в кармане и с дырявой крышей над головой совершенно не нужен блистательной младшей дочери герцога.

Эрения, бесспорно, заслуживала лучшего мужчину: состоятельного, обладающего не последним местом в мире. Однако, от этого понимания желание обладать сердцем Эрении никуда не улетучилось, оно только увеличилось до желания обладать деньгами и положением. Сколько себя помнил, Циллар никогда не имел четкую цель перед собой, живя одним днем. Теперь же цель обогатиться ради любимой маячила перед ним золотым динарием, и Циллар во что бы то ни стало намеревался этот динарий поймать.

— Ты будешь моей, Эремина, — шептал он себе перед сном, — рано или поздно, и я сделаю для этого все.

Глава 20

Циллар искал Эрению. Последние десять солнц она выглядела сильно расстроенной. Циллар не мог допустить, чтобы его милость тревожилась и грустила, и искал ее, желая подарить ей утешение. Первым делом он решил посмотреть в Цветнике супруги, укромном месте и единственном, где Эрения могла чувствовать себя спокойно. Убедившись в правоте своей догадки, он раздвинул ветви кипарисов, словно стражники охранявшие цветник, и вошел.

— Ваша Милость, — он склонился в почтительном поклоне.

— Милый Циллар, — Эрения удивленно вскрикнула, не ожидая его появления. — Как ты нашел меня?

— Ваша Милость, я всегда способен найти Вас, — Циллар приблизился, поцеловав ее руку.

Возможно, для будущей королевы и бывшей герцогини этот жест был формальностью, предписываемой этикетом, или игрой, устроенной другом-счетоводом, но для Циллара он значил больше. Для него это был настоящий поцелуй, единственный, который он мог подарить ей.

— Я заметил, что Вы не в духе. Что так гложет Вас?

— Это так заметно? — Эрения грустно опустила голову. — Эти кривотолки… Милый Циллар, они так злы и беспочвенны, я готова расплакаться, если еще хоть раз услышу это.

— Ваша Милость, Вам нечего опасаться, — Циллар ласково погладил ее по ладони. — Вы законная супруга наследного принца, будущая королева, кто посмеет усомниться в вашем благородстве?

— Мне иногда кажется, что даже Эльрос верит, будто болезнь короля — моих рук дело, — Эрения вздохнула еще горше. — Что я буду делать, если даже мой собственный супруг не выказывает ко мне доверия?

Циллар молчал. Что он мог поделать в данной ситуации? Король уже пятнадцать солнц не встает с постели, принц Эльрос готовится принять престол, а весь двор обвиняет будущую королеву в заговоре против правителя. Как обычный счетовод мог закрыть рты всем придворным?

— Ваша Милость, чай с голубикой утешит Вас? — Циллар был готов сложить к ее ногам весь мир, достать светила с неба по ее просьбе, но все, что он мог — лишь предложить напиток для успокоения. — Или Вы желаете розового молока?

— Да, розовое молоко было бы в самый раз, — Эрения мило улыбнулась.

Циллар снова поцеловал ее руку и скрылся в ветвях кипариса, обещав принести для нее заказанное лакомство. Эрения попробовала розовое молоко во дворце впервые, ведь его подавали только для королевских особ, и так его полюбила, что радовалась каждый раз, когда пила этот напиток.

Циллар бы мог ещё долго прокручивать в своей голове образ Эрении, думая, есть ли в мире хоть что-то более прекрасное и удивительное, чем она, и каждый раз приходя к выводу, что нет. И ради своей милости он был готов даже на большее, чем просто доставить стакан молока из кухни.

Проходя по коридорам, он услышал тихий шепот из одной из дверей. Обычно Циллара мало интересовали сплетни, и в обычной ситуации он бы прошел мимо, но чуткое ухо уловило в разговоре имя Эрении. Циллар подкрался ближе к двери, прижавшись ухом к стене. В комнате было два человека, судя по голосам, мужчины.

— Думаешь, Его Высочество поверит в это? — первый звучал ворчливо и гнусаво. Обладателем его явно был старый человек.

— Кому как не Вам, друг мой, ведать о чудесной силе слова, — второй же говорящий был весел и казался уверенным в своих словах. — Не стоит переживать, Его Высочество поверит, и мы сможем надеяться на смену королевы.

— Как все же удивительно болезнь Его Величества совпала с возрастом брака моей дочери, — задумчиво проговорил первый.

— Мои слова не пустой звук, — лениво вторил второй, — там скажу, тут прошепчу, и можем праздновать признание новой жены наследника, после отстранения нынешней, конечно.

Этот разговор привел Циллара в ярость. Он и подумать не мог, что Эрения стала жертвой не просто разговоров, а целого заговора. Эрения всегда обладала удивительной красотой, по сравнению с которой даже самые невероятные прекраснейшие природные явления были ничто, и Циллар не мог позволить кому-либо оскорблять эту красоту порочными словами. Нужно было срочно разобраться в этом деле, желательно, не привлекая Эрению, ведь ее ранимое сердце могло не выдержать столь злостной действительности. Циллар продолжил слушать в надежде узнать больше деталей.

— Мой друг, Вы уже собрались праздновать? — в первом голосе слышалась довольная усмешка.

— Почему нет, — вторил ему второй, — этой ночь приглашаю Вас с дочерью в «Гусь и шпагу». Как Вам предложение, друг мой?

Циллар запомнил все, что только что услышал, и отправился на кухню. Эрения все еще ожидала свое розовое молоко, и Циллар не мог подвести ее. Следующим утром все королевство говорило о найденных в «Гусе и шпаге» сановниках. Горла их были перерезаны, а девушка, что была с ними, видимо, была так напугана, что лишилась разума. «Маленький камень, маленький камень, маленький камень», — только и повторяла она, раскачиваясь из стороны в сторону.

***

— Ваше Величество, — сутулый седовласый мужчина передал Циллару отчеты из удаленных от столицы герцогств, совершенно не обращая на того внимания, — сановники обеспокоены отсутствием наследников.

С того времени как король Эльрос взошел на престол, минуло три поры, а молодая королева таки и не была в положении. Ситуация отнюдь не радовала придворных, ведь от наличия наследников зависела власть в государстве. Никто не хотел смены правящего рода.

— Не только у Вас это вызывает беспокойство, господин Волес, — грустно ответил король, — но Мы ничего не можем поделать.

— На все воля светил, — проговорил Волес. — Ваше Величество не думало, что проблема в молодой королеве?

Циллар услышал, что речь зашла об Эрении, и сразу навострил уши.

— Что Вы имеете против Нашей королевы? — король неодобрительно посмотрел на говорившего.

— Ничего, Ваше Величество, — Волес продолжил самым елейным голосом, — Ваша королевская супруга держится и ведет доверенные ей дела. Однако ее неспособность подарить престолу наследника вводит всех в печальные настроения. Не стоит ли Вашему Величеству завести неофициальную жену? Я знаю одну деву, что способна не только подарить королевству достойного наследника, но и доставить Вашему Величеству незабываемое удовольствие, — он тут же расшаркался, улыбаясь, словно сделал королю великое одолжение.

После этих слов в груди Циллара заклокотал праведный гнев. Как мог какой-то сановник, даже если он был советником короля, сомневаться в его королеве! Уши Циллара ощутимо воспылали от ярости. Покраснел не только он, король тоже разозлился не на шутку,отчего кожа его налилась алым цветом.

— Как смеешь ты говорить такое о Нашей королеве и предлагать Нам такие небылицы! Чтобы Мы не слышали от тебя таких слов более!

— Прошу простить мне эту дерзость, — Волес тут же пал ниц, а губы его задрожали от страха возможной расправы. — Я сейчас же удалюсь с Ваших глаз.

И он поспешил исполнить свое обещание. Только у дверей поманил Циллара рукой, видимо вспомнив о документах в его руках.

Пока они шли по коридору, гнев внутри Циллара продолжал клокотать. Клокотал он и когда Циллар покинул Волеса, и когда тот занимался бумагами и счетом. До самой темноты гнев и обида за Эрению не утихали, до самой темноты Циллар не мог позволить им вылиться наружу. «Если этот противный Волес найдет сторонников и все же переубедит короля, моя королева будет несчастна. Нельзя такого допустить, — так размышлял Циллар. — Необходимо устранить любую печаль из жизни моей королевы». Способ устранения он нашел давно, оставалось только исполнить его с Волесом.

— Господин Волес, — поздно ночью Циллар вошел в комнату советника, — я хотел бы поговорить об отчетах.

— А, счетовод, — Волес пощелкал пальцами, пытаясь вспомнить имя. — Цибар?

— Циллар, — он поправил как можно громче, чтобы голос скрыл щелчок засова.

— Ах, точно, — советник махнул рукой. — Что ты хотел сказать? Про отчеты?

— Почти, — Циллар, держа руки за спиной, медленно приближался к столу, за которым сидел Волес, — я хотел поговорить о тех словах, что Вы сказали Его Величеству, пока зачитывали ему отчеты этим утром.

— А что я сказал? — Волес не смотрел на собеседника, старательно выписывая что-то на бумаге.

— Вы предложили королю деву.

— Ах, моя племянница, — он усмехнулся, — чудо как хороша. Такая точно сможет подарить двору наследника.

— Ваши слова задели достоинство королевы, — Циллар уже подошел к столу.

— Не мудрено. Однако молодая королева пока не принесла ни одного отпрыска Его Величеству, она всего лишь камень на пути Труиза в светлое время. Или, мои слова задели и тебя? — Волес, будто почувствовал что-то, повернулся к Циллару лицом. — Королева — камень, драгоценный, не спорю, но всего лишь камень, а ты — еще меньший. Естественно, ничего не понимаешь и ущемляешься без повода.

— Верно, — Циллара нисколько не задели эти слова, он даже улыбнулся, — я лишь маленький камень, а вы — алмаз, — он на время замолчал, будто задумавшись, — Я маленький камень, зато я умею летать.

Как только Циллар закончил говорить, блеснуло лезвие кинжала. Волес, в силу своего возраста, не успел даже вскочить со стула. Металл вошел аккурат в его артерию, а шестипалая рука плотно закрыла рот, не пропуская ни единого звука.

— Никто не смеет обижать мою королеву, — прошептал Циллар в ухо Волесу, пока тот, застыв от шока, истекал кровью, — а те, кто это себе дозволяет, не достойны идти в светлое время Труиза.

Циллар закрывал рот Волеса до тех пор, пока тот не потерял сознание, потом, чтобы никто не увидел кровь, вытер руки и клинок надушенным шелком, найденным на столе убитого. Подумал, и этим же платком вытер шею Волеса, завязав платок на манер жабо. Поставил рядом с бумагами заранее приготовленный флакон с ядом. Убедившись, что смерть советника выглядит как своевольное отравление, Циллар ушел, чтобы уже в своей комнате дождаться «ужасных вестей».

***

— Моя королева, — Циллар поднес к губам руку сидящей на скамье Эрении, нежно и почтительно поцеловал ее, — позвольте поздравить с Вашим положением.

— Милый Циллар, ты, как всегда, узнаешь все в числе первых, — тихонько рассмеялась и без того счастливая Эрения.

Даже сам король Эльрос еще не знал, что его супруга в положении. Королева не хотела говорить об этом до тех пор, пока не появится животик. Пока что она наслаждалась своим скорым материнством в одиночестве, доверяя тайну лишь дневнику да зеркалу. И, конечно, лекарю, от которого скрыть положение было бы невозможно.

— Светила поведали об этом своему покорному слуге, — Циллар снова припал к ее руке. — Смею верить, что Моя королева не взыщет на меня за столь дерзкое своеволие.

— Мы, — новый способ самоназвания так неимоверно разился с прелестной и очаровательной внешностью Эрении, что даже у нее самой первое время вызывал легкий румянец смущения, — все никак не привыкнем к твоей новой должности, милый Циллар, — Эрения мягко улыбнулась и, словно заигравшегося ребенка, погладила Циллара по щеке. — Как можно взыскать с тебя за такую радость.

Совсем недавно король заметил способность Циллара к ворожению по светилам, и назначил его королевским заклинателем вместо безвременно почившего предшественника. Из-за обязанностей королевы Эрения виделась с Цилларом значительно реже, чем раньше, и вполне могла упустить из виду его новое положение при дворе.

— Милый Циллар, — Эрения подошла ближе, ее волосы коснулись лица Циллара, — может светила скажут, чье появление Нам стоит ожидать?

Жители Труиза частенько обращались к светилам в надежде узнать будущее, в том числе и, пол ребенка. Правда, в королевской семье это не приветствовалось: королева должна была пребывать в неведении до самого последнего момента. Однако Эрения не могла устоять от соблазна.

— Моя королева тоже хочет знать? — уголок губ Циллара выгнулся в беззлобной усмешке.

Эрения кивнула и выжидающе уставилась на собеседника. Циллар огляделся, убеждаясь, что никто не может подслушать, и, наклонившись к уху королевы, прошептал ответ на волнующий ее вопрос.

— Девочка, — королева опустила голову, погладив еще плоский живот, — моя принцесса.

В голосе королевы Циллару послышалась грусть. Видеть свою королеву грустной он не желал ни при каких обстоятельствах, и всегда старался устранить причину грусти в самом скором времени любыми способами. Сейчас же Циллар не догадывался о причине этой грусти, ему оставалось только спросить:

— Моя королева опечалена, что в ее чреве не сын? Не стоит, светила говорят, что будущая принцесса будет прекрасна, как и Вы, и принесет Вам только радость.

— Милый Циллар, Мы вовсе не печальны, иметь дочь Мы хотели всегда, — тут же опровергла его размышления королева. — Мы лишь желаем, чтобы она была похожа на Нашего королевского супруга, может тогда он позволит ей счастье любви, — последнюю фразу королева произнесла едва слышно, но чуткий слух Циллара все же уловил ее.

— Моя королева, если Вы не можете познать счастье любви с Его Величеством, примите мою, — эти слова, таившиеся в душе в ожидании подходящего момента, соскользнули с языка.

— Что? — удивленная королева подняла голову.

— Моя королева, я давно испытываю к Вам чувство любви, — Циллар хотел подождать с признанием, но именно сейчас оно было так уместно, что упустить не произнести его было бы кощунственно. — Моя королева, Вы лучше любой женщины Труиза, и я готов лелеять Вас каждый миг своей бренной жизни. Ради Вашей улыбки я рискну жизнью и всем, что имею, Я люблю Вас до опьянения, до беспамятства, до безумия, и это делает меня способным на всё, чего бы моя ни возжелала, — он почти лег перед ней, обхватив бархатные башмачки. — Ваше Величество, я, рискуя жизнью, готов упасть к Вашим ногам, прощу, дайте мне хоть клочок Вашего сердца. Я не надеюсь быть Вашим супругом, но смею быть любовником.

— Замолчи, — королева резко встала, тем самым прервав поток чувств, — не смей произносить подобного Нам! — она вся пылала от негодования. — Любить Нас может только король, и супругом Нашим может быть только король, никому более это не позволено! — высвободив ноги из объятий шестипалых рук, она спешно направилась к выходу из цветника. Но тут вдруг обернулась: — Никогда больше не смей называть Нас своей королевой.

Эрения ушла, окончательно превратившись в Ее Величество. Циллар, расстроенный неудачей своего признания. Он дважды признавался Эрении в любви, и дважды не слышал желанной взаимности. Только если в первый раз, давным-давно, еще в замке Сквалло, его слова восприняли как шутку и ответили шуткой, сейчас его отвергли окончательно. От этого сердце болело.

«Почему? — вопрошал у самого себя Циллар. — Я недостаточно знатен? Недостаточно обеспечен? Некрасив? Разве это когда-нибудь останавливало ее от общения со мной?» Ответа не было. И только глубокой ночью, перебирая в памяти отрывки этого разговора, Циллар понял: «” Любить королеву позволено только королю”, — так она сказала. Тогда я стану королем, раз она того желает».

***

Пары кружились в танце, словно суда дрейфуя по залу; Циллар наблюдал за траекторией плавных движений. Точнее, наблюдал он только за одной парой — парой правителей. «Он хорошо держит ее, но она достойна лучшего», — такие мысли посещали голову королевского заклинателя. Он отчаянно желал быть на месте короля хотя бы в этот миг, но это было невозможно: только король может пригласить на танец королеву.

Кислый вкус ревности становился все сильнее, разливаясь отравой по телу. Он желал эту женщину, желал так, как ничего на свете, но не мог ей обладать. Ей обладал другой, имеющий на нее все права. Циллар мечтал убить короля, после неудачной попытки с вином, еще больше.

Циллар не сводил с нее глаз, ловя каждое движение, каждый еле заметный изгиб желанного, но недоступного тела. Ее Величество была прекрасна всегда, а в новом золотом платье она выглядела еще прекраснее. Циллар хотел бы стать этим платьем, лишь бы иметь возможность обнимать ее. Королева манила, чаровала, звала за собой, но не позволяла прикоснуться к себе никому, кроме законного мужа. Циллару было трудно дышать, отчего он сделал глоток вина, не отводя взгляд от нее. Королева смотрела из-под полуопущенных ресниц и, когда их взгляды невзначай встретились, на миг снова стала просто Эренией, доброй и легкой, касаться которой Циллар мог беззастенчиво.

Затих последний аккорд, вальсирующие пары остановили свой бег. Король объявил перерыв перед трапезой. Кто-то занялся разговорами, кто-то следил за нанятым шутом. Королева говорила с императрицей двиров о чем-то в углу зала. Звонкий смех долетел до Циллара, раздирая на части сердце, ведь этот смех — не для него. Циллар заметил, что один из воинов абар покидает зал. Именно с ним королевский заклинатель хотел поговорить. Циллар вышел следом.

Ночь уже вошла в свои права. В тусклом свете развешанных на деревьях фонариков Циллар нашел невысокую фигуру.

— Сэр Лидин, — Циллар остановился на малом расстоянии, чтобы абар мог его слышать, но не мог приложить чем-нибудь тяжелым в случае необоснованной ярости, — вам не по нраву устроенный вечер?

— Душно у вас, — буркнул абар.

— Зато сад хорош, — благодушно улыбнулся Циллар.

— К чему ты размусоливаешь, маленький человек?

Это обращение в устах абара, чей рост не сильно отличается от роста королевского заклинателя, звучало так странно, что невольно захотелось засмеяться. Циллар сдержался.

Абары не любили долгие беседы, а этот не любил их больше всех. Циллар знал это, а еще он знал, что озвучивать свою просьбу в лоб этому нетерпеливому воину тоже не следовало: может не принять и не понять.

— Ваш новый король не так хорош, как наш сад, не так ли, сэр Лидин? — Циллар был само дружелюбие.

Этот разговор он никак не мог запороть, хватит с него промашек и ошибок.

— К чему ты клонишь, маленький человек? — абар скалится, и по этому оскалу Циллар понимает, что попал в цель.

— Я предлагаю сотрудничество, — Циллар прошептал свое предложение в желтое ухо, уже не боясь получить удар. — Я помогу вам достичь цели, а вы — мне.

— Чем в моем деле поможет такой маленький человек? — абар огрызнулся. — Я — гора, великая, могучая и непоколебимая, ты лишь камень подо мной. Что может дать горе маленький камень?

Для абаров свойственно сравнивать все с камнями, землей, деревьями. Обычно такие сравнения возвеличивают их и унижают собеседника. Циллара слова Лидина нисколько не задели: уж лучше «маленький камень», чем «шестипалый урод».

— Я маленький камень, зато я умею летать, — привычная фраза слетает с уст, и тут она как никогда уместна.

Лидин ухмыляется. Слова поняты верно, ответ на них позабавил, и это подкупает. По довольному лицу абара Циллар понимает, что тот уже готов согласиться на предложение, осталось заманить его.

— Для мятежа нужны динарии, я полагаю.

— Динарии? — абар жадно облизнул губы. Он уже представил себя новым королем своего народа, не представляя, что его собеседник видит его насквозь. — Как ты дашь мне их?

— Мой человек передаст вам средства с письмом, и окажет поддержку.

— Что ты хочешь?

За все в этом мире нужно платить, и не всегда это монеты. Оба мужчины это понимают.

— О короле можно судить по тому, как танцуют во время его правления, — Циллар усмехнулся. — Как видите, нам обоим сейчас не танцуется.

Лидин понимающе кивнул. Жаждущий свержения власти, абар не мог не понять человека, желавшего того же. Лидин молча слушал, что скажет этот человек дальше.

— От вас требуется только развязать войну с Труизом, когда я скажу, и дать мне с королевой бежать, — Циллар говорит это так спокойно и легко, будто продает не собственную страну и другую в придачу, а мясо на рынке.

Абар кивнул. Этот народ больше всего любит две вещи — золотые динарии и драки. Война же с другими расами опьяняла их и дарила острые ощущения. Пробившись во власть, новый король Видар запретил нападать на другие народы, подписав мирные договоры. Циллар предполагал, что Лидин и его сторонники изголодались по крови и насилии, и предположение его оказалось верно.

Мужчины разошлись, будто ни в чем не бывало. Совесть Циллара молчала, убаюканная тем, что все делается ради его королевы и ее любви.

Глава 21

…Стоило только рассказу завершится, как королева одним режущим движением резко взмахнула рукой, намереваясь влепить Циллару пощечину. На полпути она вдруг остановилась передумав. Рука опустилась.

— Ты воспринял Наши слова неверно, — медленно, будто по слогам, проговорила королева, — Мы никогда бы тебя не полюбили.

Это самое жестокое слово — никогда… Я видела, как оно ударило по Циллару: зеленые глаза потускнели, до этого прямая осанка сгорбилась, ноги затряслись мелкой дрожью. Кажется, гнев королевы, так любимой им, подкосил его больше, чем все неудачи вместе взятые. Мне даже невольно стало его жалко. Однако, воспоминание об умирающем на полу Воришке свели эту жалость на нет.

— Циллар, — король грозно взглянул на него из-под сведенных к переносице бровей, — ты знаешь, что ждет тебя за покушение на Нашу королевскую жизнь, — король не спрашивал, он утверждал, ведь бывшему королевскому заклинателю были известны все наказания за все преступления. — Уведите его.

Два стражника в красных шлемах утащили Циллара прочь. Тот даже не сопротивлялся, только смотрел на королеву, которая совсем не смотрела на него.

— Наша королева простит Нам временное недоверие? — король обратился к супруге.

— Наш королевский супруг имел на него полное право, — холодно ответила та.

Все же их разговор не был похож на общение двух любящих супругов. Королеву мне было жалко: она так хотела любви, но сама же всю жизнь прожила без нее. Супруг ее не любил, тот, кто любил, был предателем и убийцей. Я бросила взгляд на Филиса, интересно, что он думает по этому поводу.

— Что ж, раз все вопросы с Цилларом решены, можно приступить к награждению.

Награждению? Я не ослышалась? Полностью сосредоточившись на мести за Воришку, я совершенно не подозревала такого поворота событий, хотя он был вполне естественен. Его Величество пожелал выдать всем участникам поимки предателя по ордену. «За спасение мира и процветания в стране», — гласила надпись на золотом кругляшке.

— Отец, — за все утро Аргамак впервые открыл рот, — разве ордена выдаются не только члены благородных родов?

Вот жук, решил оставить меня без честно заработанной награды? Я уже собралась оспаривать свое право на орден, но Аргамак продолжил:

— Отец, Вам не кажется, что госпожа книжница заслужила титул?

— Верно, — король задумчиво кивнул. — Наша королева, остались ли свободны женские титулу?

— А? — королева вскользь посмотрела на супруга. — Да-да, — она меланхолично махнула рукой и снова отвернулась.

Кажется, она даже не задумалась над вопросом, ответив совершенно машинально. Ее мысли, явно, блуждали где-то вне этого зала, а может даже и за пределами дворца. Возможно, она прокручивала в голове свое прошлое, возможно, размышляла о Цилларе. Я не знаю, чем были заняты ее мысли, но они точно были далеки от орденов, титулов и наград.

Так как ни королевский заклинатель, ни королевский счетовод не могли помочь в этом важном деле, король позволил мне самостоятельно выбрать баронство. Это было сложной задачей, ведь выдумать благозвучную и значащую фамилию для рода не так просто. Я напрягала мозг больше половины дня, и когда терпение короля окончательно лопнуло, решила пойти самым легким путем.

— Ваше Величество, я бы хотела назвать свой род Драгул, — я поклонилась как можно ниже, — в честь зверя, что покорился мне.

Конечно, называть Толика зверем с моей стороны было не очень красиво, но он этого не слышал, а другой идеи у меня не возникло.

— Да будет так, — провозгласил король.

Позже мое имя и фамилию должны были занести в перечень аристократических фамилий, а после Филис вызвался показать мне мои новые владения. Вечером же решено было устроить празднество в честь спасения королевства от заговора и возвращения принцессы из Стаеха.

***

После устроенного празднества я бродила по коридорам в поисках Филиса. Мне необходимо было поговорить с ним о том поцелуе и разъяснить ему свои чувства. Да, я собиралась признаться в своей симпатии, ведь теперь ничего не мешало мне надеяться на взаимность. Тот робкий поцелуй в висок, явно, произошел не просто так, ведь не будет же человек проявлять такую нежность в адрес безразличной девушки. Кроме того, благодаря сегодняшней награде я теперь стояла с герцогом на одном уровне и могла не переживать из-за социальной пропасти, которая была между нами прежде.

В отведенной для него комнате я Филиса не нашла. Это было не удивительно, ведь время стояло относительно не позднее, для сна было еще рано. Я решила поискать в саду, но и там Филиса не было. Он нашелся на одном из балконов, как раз на том, куда я выбежала в день Совета правителей после неудачного разговора с ним же.

— Наконец-то я нашла Вас, герцог, — я подошла к нему со спины и пристроилась рядышком. — Вы прятались от меня?

— Разве мы не договорились называть друг друга по имени? — он посмотрел на меня, в серых глазах плескалась усталость.

Филис был такой расслабленный, спокойный и домашний. Это резко контрастировало с тем ледяным герцогом Сквалло, которого я увидела в первый раз в этом мире. Я была рада, что стала одной из тех, с кем он поделился таким собой.

— Хорошо, Филис, — я кивнула. — Я бы хотела кое-что обсудить?

— Совпадение, я тоже.

— Тогда, уступаю право быть первым, — я трусливо отступила.

Вся моя решимость и желание скорее расспросить Филиса, преследовавшие меня все солнце, вдруг куда-то испарились именно в тот момент, когда мне выпал шанс задать волнующий вопрос. Я немного нервничала (все ведь нервничают перед признанием, да?), поэтому пыталась оттянуть время и задать вопрос как можно позже.

— Я хотел извиниться, — Филис прочистил горло и повторил сказанное громче. — Я хотел извиниться за тот случай несколько солнц назад. Мне стыдно за потерю контроля, больше такого не повторится, — говоря, он смотрел куда-то поверх моего уха, будто боялся встретиться взглядом.

Не повторится? Это он про поцелуй? Неужели, ему стыдно за проявление собственных чувств?

— Я совсем не против, чтобы такое повторилось. Мне даже понравилось, — я почувствовала, как мои уши стали теплеть из-за охватившего меня смущающего жара. — Я бы даже с удовольствием повторила, потому что… — последние слова дались труднее, но я взяла себя в руки, — потому что ты мне нравишься.

Я увидела, как его уши тоже вспыхнули. Краснеть ушами — это такая милая особенность, я не знала, что она нас объединяет.

— Правда, нравлюсь? — в голосе Филиса проскользнуло недоверие, но мой кивок его развеял. — Ты мне тоже нравишься, — он взял мои руки в свои и, посмотрев мне в глаза, продолжил официальным тоном. — Баронесса Драгул, не окажете ли честь стать новой герцогиней Сквалло?

Он позвал меня замуж? Без колена, кольца и цветов? Интересный способ, возможно, он мне даже нравится больше, чем принятый в моем мире. Однако выходить замуж сразу после объяснения я считала неправильным. В конце концов, мы знакомы не так уж и долго, всего три поры, и следует узнать друг друга лучше. Насколько я знала, в этом мире разводы были неизвестны, я не хотела спешить с принятием решения.

— Я бы не стала так спешить, — я в нерешительности закусила губу. — Знаешь, до брака было бы хорошо некоторое время встречаться, — видя его замешательство, я тут же попыталась пояснить, — так требуют традиции моей родины.

— Ты смогла восстановить свое прошлое? — глаза Филиса зажглись радостью.

— Только малую часть, — ложь не пробудила во мне совести.

— Хорошо, если так требуют традиции твоей родины. Правда, — он слегка замялся, — нравы моего рода не учитывали подобного, ты должна будешь поправить меня, если я допущу оплошность в этих встречах.

Я кивнула. Сначала мы просто молчали, глядя друг на друга и не зная, что делать дальше. Все же в мои двадцать три я ни разу не встречалась с парнями, была этаким синим чулком. Филис тоже, видимо, не встречался.

— Может, для начала следует вместе прогуляться в саду? — предположила я.

Через некоторое время мы уже сидели на лавочке в том самом примыкающем к книжной саду. Сладко пахло цветами, красиво мерцали звезды, мы вспоминали все прошедшие приключения. Мне было хорошо и спокойно, будто я снова оказалась дома под любимым пледом. Кажется, проживая здесь так долго, я начала считать этот мир своим вторым домом. Во всяком случае у меня тут есть дом, любимая работа, уважение и слава, к которым я так стремилась с детства, друзья, а главное, любимый и любящий человек. Как же хорошо, что мои злоключения кончились так дивно. Надеюсь, дальше меня ждет только еще большее счастье.

Примечания

1

Тальма — это короткая дамская накидка без рукавов, из кружев и ткани.

(обратно)

2

Мантель — устар. Накидка, плащ.

(обратно)

3

Поплин — разновидность хлопка.

(обратно)

4

Клош — это глиняная или чугунная посуда с плотно прилегающей крышкой и толстым дном для запекания мяса или овощей. Имеет форму невысокого широкого цилиндра, который иногда немного расширяется кверху. Свое название эта посуда получила из — за своей обычной формы в виде срезанной части шара или полусферы (клош — произошло от французского слова "cloche" (колокол)).

(обратно)

5

Килим — тканый гладкий двусторонний ковёр ручной работы. Основа любого ковра также называется килимом.

(обратно)

6

Сорго — растение из семейства злаковых с соцветием типа «метелка». То есть, от стебля отходит много более тонких стебельков, которые снова разветвляются. Чем больше разветвлений, тем более пушистым получается соцветие.

(обратно)

7

Имеется в виду слова Гесиода о эриданах.

(обратно)

8

Слова взяты из романа Мигеля де Сервантеса "Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский"

(обратно)

9

Бержер — низкое кресло, один из наиболее характерных типов французской традиционной мебели.

(обратно)

10

Wow эффект — это бурная ответная реакция, мощная отдача от большого количества людей, которая происходит от какого-либо действия, рекламной акции, анонса товара, фильма, какого-либо события или посещения какого-то места.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

*** Примечания ***