КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

(Не) влюбляйся [Елена Левашова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Елена Левашова (Не) влюбляйся

Пролог

Злата

Перед глазами мелькают картинки какого-то страшного боевика… Или ужастика. Воздух сотрясают оглушительный стук в дверь и крики папиных «псов».

— Открывайте немедленно! Мы ломаем дверь!

Перевожу непонимающий взгляд на застывшего в прихожей Никиту, нервно цепляясь за края простыни.

— Что происходит? — бросает он, косясь на вибрирующую от ударов дверь.

— Н-не… Не знаю.

— Это ты их привела? Неужели твои слова ложь… Зачем они здесь? Обвинить меня в изнасиловании?

— Нет, клянусь! — взмаливаюсь, стирая предательские слезы. — Никита, пожалуйста, поверь мне. И… Лучше открыть.

— Отзови своих «шестерок», Злата! — яростно произносит Никита.

Я сбивчиво выполняю его просьбу, всхлипываю, прижавшись ухом к двери. Никита проворачивает ключ. Дверь с грохотом распахивается. Папины псы валят Ника на пол и застегивают наручники на его запястьях…

— Отпустите его! — кричу, придерживая простыню на груди. — Он ничего не сделал. Умоляю вас! Кто приказал?

— Леонида Сергеевича арестовали. И в этом виноват он, — в глазах телохранителей вспыхивают огоньки ярости.

Никита стыдливо прячет взгляд и молчит. Тяжело дышит, даже не пытаясь оправдаться или подняться с пола.

— Это… Это правда? Как ты мог?! — вскрикиваю, борясь с желанием залепить парню пощечину. Амбалы поднимают его с пола, как будто угадывая мое намерение. — Как ты мог? — а это произношу, смотря прямо в его глаза. — Я думала… А как же твои слова и… Все, что между нами было? Неужели… — голос садится до хриплого шепота.

— Я не буду оправдываться, ты все равно не поверишь, — протягивает Никита вымученно. — Я… Я сегодня же уеду. Подальше от кошмара, в который ты меня впутала. Разбирайтесь сами.

Глава 1

Никита

— Эй, обслуга! Ну-ка быстро сюда! Давай нам еще беленькой, да побольше, — пошатываясь и балансируя, стоя на нетвёрдых ногах, кричит какой-то мужик. Небрежно закидывает на плечо мятый галстук и стаскивает с плеч пиджак. Богатый и уважаемый гость, надо понимать. Брезгливо отворачиваюсь и поднимаю груженный грязной посудой поднос. Ступаю по каменной дорожке к черному входу из кухни, сталкиваясь с Татьяной Львовной почти нос к носу.

— Никитушка, можешь ехать домой, — ласково воркует она, бегло обернувшись в сторону пьяного гостя.

— Может, помочь надо, Татьяна Львовна? Что-то они разошлись не на шутку. Белоцерковский договаривался до восьми, так?

— Так. Относи поднос и дуй домой. Я намекну хозяину, что отпустила персонал. Мне здесь тоже засиживаться не хочется, — бросает Татьяна и уверенно шагает в сторону хозяйского столика.

Белоснежная сорочка, такие же белоснежные зубы, высокий рост, раскатистый смех — все это в сочетании с бешеной энергетикой выделяет его из толпы. Говорят, Леонид Белоцерковский страшный человек… Уж не знаю, какими делами он занимается, но все, находящиеся рядом, боятся его, как огня. Но мне до этого нет никакого дела… У меня есть цель — далёкая и близкая одновременно. Кажется, протяни руку и коснешься, ухватишь ее за скользкий хвост. Для этого я терплю всех этих «уважаемых гостей». Подрабатываю где придется, чтобы поскорее исполнить свою мечту — улететь в Америку и продолжить учебу там. Жди меня, Калифорнийский университет! Скоро там буду я — перспективный программист Никита Гончаров, получивший образовательный грант. А пока… Пока мне приходится убирать грязную посуду со столов, разгружать вагоны, собирать мебель, заниматься мелким ремонтом, ну и так далее и тому подобное… Учиться я буду бесплатно, а вот жить в Кремниевой долине придется на свои. И билеты в стоимость гранта не входят. Я не жалуюсь — до конца лета я сумею заработать необходимую на первое время сумму.

Погруженный в свои мечты, окунаюсь в атмосферу кухни. Ставлю поднос на широкий металлический стол и вдыхаю ароматы жареного мяса, красного вина и шоколадного торта. В кухонный гомон и лязг посуды вплетается тонкий девичий голос.

— Закончил, Никит? — интересуется Лана — моя, если так можно выразиться, коллега. И подружка по совместительству. Хотя иногда мне кажется, она хочет стать для меня чем-то большим, чем друг…

— Да, Ланка. И ты не задерживайся. Много хоть чаевых дали?

— Крохи! — закатывает глаза девчонка. Хмурит высокий лоб и заправляет кудрявую каштановую прядь за ухо. — Богатеи они… Только приставать и умеют, сволочи. Я рассчитывала совсем на другие деньги, Ник! И почему такая несправедливость? Вот бы стать богатой… — мечтательно протягивает она. — Ты-то у нас точно скоро станешь одним из них. Уже билет купил?

— Нет. Хочу Степку достойно проводить в одиннадцатый класс и… В общем, матери тоже с деньгами помочь. Тогда и поеду спокойно. Ну так что, идем?

— Львовна попросила двух официантов остаться — меня и Антоновну, — вздыхает Ланка.

Вот хитрюга! Уж я-то знаю, о чем она думает? Наверняка хочет очаровать кого-то из гостей Белоцерковского, вот и напросилась в помощницы к администратору.

— Удачи тебе. Может, встретишь того самого? — нарочито мечтательно протягиваю я.

— Да уж куда там, — бросает в сердцах Ланка. — Всех более или менее приличных женихов Белоцерковский пригласил для своей обожаемой дочурки. Только не говори, что ты ее не заметил! Ходила вся такая из себя… Фифа! — Ланка смешно кривляется, изображая неведомую мне дочь Леонида.

— Не видел. Я же обслуживал правый сектор, а Леонид с важными персонами сидели в центральном. Ладно, Ланка, поеду. Я еще у Шариповых сегодня на "раздатке".

— Ты робот, Гончаров. Точно тебе говорю!

Бреду в раздевалку, на ходу стаскивая с себя фартук официанта и красную рубаху. Принимаю душ в комфортной душевой кабине для домашнего персонала семейства Белоцерковских, выуживаю из старенького рюкзака сменную одежду, одеваюсь и торопливо выхожу на улицу. У Леонида красивый дом, не спорю — каменный и белоснежный, как и он сам. Я так и не успел полюбоваться чудесным видом на горы и утонченным ландшафтным дизайном участка. Бросаю прощальный взгляд на густой зеленый сад, и покидаю владение. Моя старенькая «хонда», доставшаяся от отца, прячется от солнца под кроной высокого дерева. Плюхаюсь на сиденье и запускаю двигатель. Ничего, Ник… Может, Ланка права, и ты тоже скоро станешь одним из них? Только хочу ли я становиться таким, как Леонид и его гости? Наверное, нет.

Трогаюсь с места и сворачиваю за угол. Под шинами шуршит гравий, верхушки высоких сосен плавно покачиваются от порывов ветра, а по ясному небу, чуть расцвеченному закатным солнцем, плывут взбитые сливки облаков. Красивая картинка горного пейзажа, не иначе. Разомлевший от усталости и горячего душа, я едва успеваю надавить на педаль тормоза — передо мной будто из ниоткуда появляется девчонка! Почти бросается под колеса, беззащитно выставив перед собой руки. Испуганная, побледневшая, с разметавшимися по лицу и плечам белокурыми прядями — девчонка напряженно озирается по сторонам, очевидно боясь увидеть тех, кто бежит за ней…

— Черт! — выкрикиваю, сдавливая руль что есть силы. — Ты что творишь, ненормальная?! — а это шиплю незнакомке через приоткрытое стекло. Она кидает на меня короткий равнодушный взгляд, а потом рывком открывает пассажирскую дверь и нагло заваливается на сиденье.

— Поедем, пожалуйста, — просит дрожащим шепотом.

Только сейчас замечаю ее преследователей — двух амбалов в белых сорочках и черных брюках — телохранителей Белоцерковского.

— Ты что-то украла? Почему бежишь от них? Если ты воровка, то я…

— Меня зовут Злата Белоцерковская, я вам паспорт покажу. И ничего я не украла! Пожалуйста, едем. Я все объясню по дороге, — девчонка вскидывает на меня карий взгляд. Прикусывает нижнюю губу и напряженно оглядывается. Амбалы вот-вот нагонят нас.

— Ну, скорее же! Пожалуйста.

Не знаю, почему я ей верю… Наверное, ее жалостливый взгляд, белые дрожащие губы и почти детская хрупкость заставляют меня проявить участие к девчонке? Молча киваю и рву с места, стараясь не смотреть на нее. Вот же угораздило…

Злата часто дышит и оглядывается — мужиков и след простыл. Да и куда им нас догнать?

— Успокоилась? — нарушаю повисшую в салоне тишину. Скашиваю на девчонку взгляд и тотчас возвращаю внимание к дороге.

— Да. Спасибо вам… Тебе. Может, на ты перейдем? Тебя как зовут?

— Никита. Слушай, Злата, давай я сразу обозначу границы? Я тебя довезу… Куда там тебе надо? И на этом наше общение закончится.

— А что так? — ухмыляется девчонка, обнажая белые как жемчужины зубы. На ее щеках тотчас выделяются ямочки, а мне хочется прибить себя за излишнюю внимательность.

— А… Вот так, — отмахиваюсь я.

Смотрю на дорогу, но кожей чувствую, что Злата пялится на меня. Неужели, понравился? Или…

— Никита, а ты заработать не хочешь? — певуче протягивает она. — Я хорошо заплачу. Очень хорошо, — добавляет с придыханием.

Заманчиво, что тут скажешь? Деньги мне вправду нужны, но работать на Белоцерковскую? Что эта малявка может предложить?

— Предупреждаю сразу — противозаконными вещами я не занимаюсь.

— Нет, нет, не волнуйся, — тараторит Злата. — Просто… Мне нужен парень. Вот такой, как ты, — она окидывает меня снисходительным, жалостливым взглядом.

— Ты предлагаешь мне встречаться? Я правильно понял? Я не мальчик по вызову, Злата, хоть и езжу на недорогой старой машине.

— Давай я объясню подробнее, — деловито протягивает Злата. — Отец грозится отправить меня в закрытый пансионат в Лондоне. Ему не нравятся мои увлечения, подруги, друзья. Мои книги, музыка, что я слушаю… В общем, все. Видимо, он просто не любит меня. И его надежд я не оправдываю. Такие вот, Никита, дела, — со вздохом добавляет она, устремляя взгляд в окно — горы остались позади, а впереди простирается синее спокойное море. Очевидно, Злата собирается излить душу, а выполнять роль жилетки в мои планы не входит. Тем более для избалованной мажорки…

— Злата, зачем ты все это мне рассказываешь? Мне кажется, для подобных откровенных разговоров есть подруги.

Притормаживаю на светофоре, загоревшимся красным светом, и перевожу взгляд на девчонку, вновь ругая себя за обостренную восприимчивость. Я мгновенно впитываю в себя… Всё! Ее ямочки, длинные русые пряди, карие большие глаза, дорогущий белый костюм, аромат трав и цитрусовых… Надо скорее ее высадить к чертовой матери и забыть нашу встречу, как страшный сон.

— Отец сказал, что отступится от своего решения, если я предъявлю ему парня, — чеканит она. — По его мнению только серьезным отношениям под силу вытравить из моей головы всякие глупости.

— Так в чем проблема? Наверняка в твоем круге найдутся подходящие парни? Попроси кого-то и…

— Отец знает всех моих приятелей, вот в чем дело. И не считает их достойными. Он отзывается о них, как об инфантильных сосунках, тратящих родительские деньги. Мне нужен… — Злата снова бросает на меня небрежный взгляд. — Такой парень, как ты — обычный. Ну… Бедняк.

— Так папа хочет тебя выдать за… простого скромного парня? Такого, как я? — отвечаю, надевая на лицо маску равнодушия. Бедняк, нищий, недостойный — отчего-то, меня до боли ранят ее слова.

— Не обольщайся, мальчик. Твоя задача просто мне подыграть, — она презрительно поджимает пухлые губы. — Мы… Разные. Другие планеты, Вселенные, море и воздух, лед и пламя. Я выйду замуж за парня из своего круга. А ты… Просто инструмент для достижения цели. Отец будет в ярости, узнав, что мой парень — нищеброд. Ну а что — хотел «нормального» парня, пусть получит, — Злата вырисовывает в воздухе кавычки.

— Не перечисляй, Злата. Я тебя понял, — отвечаю нарочито спокойно, словно мне плевать. — Тогда можно не бояться.

— Чего? — фыркает она.

— Что ты в меня влюбишься.

— Вот еще! — фыркает она, отвернувшись к окну. — Кто ты такой, чтобы в тебя влюблялась такая девчонка, как я? Глупости какие… Надо же такое выдумать. Да ты сам в меня…

— Ну уж нет, — мотаю головой, сворачивая на проспект Гагарина. Я ведь так и не спросил, куда ее везти? По-хорошему, Злату надо высадить на ближайшей остановке и проветрить салон от ее раздражающего и до ужаса приятного запаха. — Я никогда не влюблюсь в такую, как ты.

— Какую? — она вскидывает бровь и лениво улыбается. Накручивает на палец длинную светло-русую прядь. Ждет ответа. Неужели, девчонке, правда важно мое мнение?

— Избалованную циничную мажорку, — отвечаю, посмотрев на нее. — Надеюсь, ты не обиделась? Потому что на правду не обижаются. На этом разговор окончен, Злата? Давай я высажу тебя на…

— Постой, Никита, прошу тебя, — нервно сглатывает она. — Это даже хорошо. Мне подходит. Меньше всего я хочу, чтобы ко мне кто-то клеился. У нас могут сложиться деловые отношения: ты мне услугу, я тебе деньги.

— Глупость какая-то, — качаю головой, чувствуя, как в душу закрадывается раздражение. Сначала Белоцерковский, потом его дочурка… Пожалуй, многовато событий для одного дня. — И что мне нужно сделать?

— Сыграть моего парня. Пару раз прийти к нам в гости, познакомиться с папой. Изобразить пылкую влюбленность… Понимаю, это будет сложно, но ты можешь представить на моем месте скромную милую девушку, не такую, как я, — спокойно, даже равнодушно добавляет Злата. — Две тысячи долларов тебя устроят? Мы повстречаемся совсем недолго — месяц-полтора…

Что? Я пашу как вол за копейки, а тут… Черт, я ведь могу решить все мои проблемы? Всего-то надо подыграть капризной девчонке. В голове кружатся беспокойные мысли. Порхают, как глупые, радующиеся свету мотыльки. «Давай, Ник, соглашайся, лети на манящий свет легких денег», — шепчут они.

— А вдруг ты меня обманешь? — сворачиваю к центральному парку и паркуюсь на площадке перед входом. Сейчас Злата усмехнется, скажет, что пошутила, а я отвезу ее к месту назначения и поеду к Шариповым, позабыв нашу встречу, как страшный сон…

— Деньги я заплачу вперед. Согласись, с моей стороны это риск, ведь ты тоже можешь меня обмануть? Давай я попрошу юриста составить соглашение? Как ты на это смотришь? Могу дать тебе задаток или…

— Злата, мне надо подумать. Предложение заманчивое, но твой отец тоже не дурак — он вмиг раскроет твою детскую хитрость.

— Никита, отвези меня к Дворцу Металлургов, пожалуйста, — просит Злата. — И давай обменяемся телефонами? Надеюсь, что ты согласишься, потому что… Ох, Никита, два года назад я была в закрытой школе для девочек, и это ужасно… Не хотелось бы попасть туда вновь. Надеюсь, ты все же позвонишь мне и согласишься. Мамы у меня нет, поэтому…

— Я подумаю, — мямлю в ответ, понимая, что уже согласился…

Глава 2

Злата

— И думать забудь, дочка! — от папиного дребезжащего голоса хочется поморщиться или закрыть уши.

Опять двадцать пять… Я столько раз это слушала, что все его слова выучила наизусть. Сейчас он припомнит мать, обзовет ее крепким словцом, скажет, что я иду по ее стопам и… В общем, снова напомнит мне о надежном парне. И это все сейчас — на праздновании его юбилея. Не понимаю, неужели нельзя подождать? И что его так взбесило? Вспомнила! Вопрос папиного коллеги о моих планах и увлечениях.

Важный дядечка приспустил очки и протянул, изображая участие:

«— А чем вы интересуетесь, Златочка? Что любите? И как проводите время?»

Ну я и ответила, что танцую… Я обожаю бальные танцы. И петь люблю… А почему я должна молчать об этом? Я творческая личность, как мама и бабушка. И не стесняюсь этого, потому не скрываю. Только для папы мое признание сработало, как пусковой механизм.

— Я отправлю тебя в Лондон! Или лучше в Чехию. Нет! В Швейцарию, там дисциплина лучше! Танцует она! Поет! Все твои друзья идиоты, подруги — глупые пустышки, а ты сама… Ты шагу не ступишь самостоятельно, ты не приспособлена к жизни, витаешь в облаках. Я умереть не могу спокойно, зная, что у тебя никого нет! — орал он, а я наблюдала за нервно бьющейся на его шее жилке. — Я спать спокойно не могу, пока ты болтаешься где-то… И кто такую полюбит? Свиристелку…

Мне сложно понять папу. Вот честно… Я нормальная девушка, но в его глазах — гулящее чудовище, которое каждый день ходит по краю пропасти. И все потому, что я не сижу дома за вязанием, а состою в танцевальной группе и люблю гонять на мотоцикле. Разгульная и пропащая — вот его мнение обо мне. И он все уши прожужжал мне о парне! Надеется, что тот сможет посадить меня под замок и заставить варить борщи! Ха! Мне срочно нужен парень. Только где его найти, если всех моих приятелей отец знает?

— Папочка, я не хочу продолжать этот разговор, — пытаюсь перекричать папу, только все без толку. Его накрывает негодование и делает безумцем опьянение…

— Нет, пусть все послушают. Правильно я дочь воспитываю, а? Надо сейчас что-то предпринимать, так? Потом поздно будет. Правильно я говорю, мужики?

Пьяные мужики смущенно кивают, а я сижу, стараясь скрыть пунцовые щеки. Тот важный тип нервно утирает взмокший лоб и пропускает еще одну рюмку водки. Ненавижу пьяные базары. И папиных поддатых коллег тоже!

— С меня хватит, папа, — вскакиваю с места и бегу, не разбирая дороги от слез обиды и стыда.

— Миша, Вася! Быстро ее верните! — слышу его голос за спиной. — Мерзавка! Ты что удумала? Я не отпускал тебя из-за стола.

Этим толстым амбалам меня не догнать. Юркаю через калитку и оказываюсь на улице. Слышу, как тяжелые шаги настигают меня и резко разворачиваюсь, огибая забор с другой стороны. Бегу, не разбирая дороги и застываю, едва не угодив под колеса какой-то старой колымаги.

— Господи… — шепчу, стараясь рассмотреть водителя. Парень. Молодой, вполне симпатичный и, судя по тому, как он вцепился в руль — испуганный моим внезапным появлением на дороге.

— Ты что творишь, ненормальная? — кричит он через приоткрытое окно, а я прыгаю на переднее сиденье, взбудораженная внезапным планом, прокравшимся в голову. А почему бы и нет? Чем он не мой парень? Отец будет в восторге при виде него. Одна машина чего стоит. Она моя ровесница как минимум. Да и сам этот…

— Как вас… тебя зовут?

— Никита, — холодно отвечает он, окидывая меня равнодушным взглядом.

Молотит какую-то чушь про границы наших отношений, а я, пользуясь моментом, его рассматриваю. Его нельзя назвать красивым в привычном смысле этого слова, но притягательным — безусловно… У Никиты красивые глаза цвета теплой карамели, немного выступающий подбородок и очерченные губы. Хорошая кожа, покрытая аккуратной щетиной. А еще на нем линялая мятая футболка и стремные штаны. Мда… Отец пускает таких людей в дом только в качестве обслуживающего персонала, а я… Я просто с ними не общаюсь. Не потому, что гордая и избалованная. Мы разные Вселенные и крутимся на разных орбитах. И мне неизвестны проблемы этих людей. Нет, вы не думайте, что я дрянь и циничная гадина. Я родилась в обеспеченной семье и никогда не испытывала нужды, чтобы понимать реальную жизнь. Вот и все.

Я сбивчиво излагаю Никите суть своего предложения, встречая вместо похотливого (привычного мне) взгляда равнодушный. Не понимаю, ему не нужны деньги? Или причина в другом?

— Твой папа не дурак, Злата, — вздыхает он. — Он быстро раскусит твою затею. Или он хочет выдать тебя за такого парня, как я? — прищуривается Никита, широко улыбнувшись. Черт, у него и зубы хорошие… И улыбка красивая. Пожалуй, надо его додавить.

Я фыркаю и рассказываю парню о нашей несовместимости, используя красноречивые сравнения про Вселенные, планеты, лед и пламя… Накручиваю на палец прядь, стремясь вызвать в Никите интерес, но он отрезает:

— Я никогда не влюблюсь в такую, как ты… Циничную, избалованную мажорку.

Его слова больно, как отточенный клинок, ранят сердце. Понимаю, что задела парня и получаю заслуженный ответ, но… Черт, почему же так неприятно? Мне ведь должно быть по фигу на него — нищеброда в линялой майке?

— Это даже хорошо, Никита, — отвечаю нарочито спокойно. — Тогда у нас будут деловые отношения. Давай обменяемся номерами телефонов. Ты подумаешь и, надеюсь, согласишься.

Мне бы остановиться, но я продолжаю давить на жалость парня, рассказывая ему о маме… С недавнего времени я живу без нее. Если быть точной — последние пять лет. Отец застукал ее с любовником и выгнал. Мы с сестрой остались под его опекой, но я отчаянно хотела уехать вместе с мамой на остров Зеленого мыса — Кабо-Верде. Воспоминания о маме вызывают привычное волнение в сердце, но Никита грубо останавливает мои излияния, отрезая решительно:

— Я подумаю, Злата. Куда тебя довезти?

— Дворец Металлургов, — отвечаю, жалея о глупой просьбе и нашей дурацкой встрече.

Глава 3

Злата

Развалюха останавливается на площадке перед Дворцом Металлургов. Никита вздыхает и поворачивается ко мне, метнув нечитаемый взгляд. Обычно на меня смотрят по-другому — с восхищением, интересом, страстью… Но так равнодушно, пожалуй, никогда.

— Я позвоню тебе, Злата. Наверное, завтра. Мне надо посоветоваться с близкими и своей… девушкой.

Что?! Я даже не подумала об этом. Дура! Какая же я идиотка. Надо было о его личной жизни сначала спрашивать, а не заваливать информацией о маме, отце, закрытом пансионате в Лондоне… Будет тебе, Златка, урок.

— Хорошо, — улыбаюсь добродушно, замечая вспыхнувшие на дне его притягательных глаз эмоции. — Между нами будут только деловые отношения, Никита. Если понадобится, я сама поговорю с твоей девушкой, успокою ее.

Нашлась тут, мать Тереза… Никита смотрит на меня, как на полоумную и смущенно кивает. Толкаю дверь, едва сдерживая растущую в груди бурю эмоций — стыд, недоумение, бессилие — и выскакиваю на улицу. Мне срочно надо поговорить с бабулей… Только она меня понимает. И она выслушает и погладит свое Золотко по голове…

Бреду, понуро опустив голову и вскакиваю по ступенькам на крыльцо старенького Дворца Металлургов. Сегодня у любимой бабуси концерт. И, конечно, отец ее не пригласил на юбилей… По понятной причине — она мама его изменщицы жены… Здороваюсь с Тихоном Андреевичем — сторожем и гардеробщиком по совместительству и топаю по мраморному широкому коридору в концертный зал. Занимаю место и терпеливо жду выступления, вдыхая запахи горячего пластика, пыли и чужих духов. Моя бабуля Ирина Максимовна Смирновская — поет в ансамбле песни и пляски «Русское поле». Я уже говорила, что творчество — наша семейная черта? Сейчас вы в этом убедитесь сами.

Свет гаснет, погружая зал в приятный, голубоватый сумрак. В нетерпеливые шорохи и людские голоса вплетаются аплодисменты.

— Браво! — кричат зрители.

— Русское поле! — кричат другие с балкона.

Концерт начинается выступлением бабули. Ее высокая статная фигура плывет по сцене и останавливается возле микрофона. Над ней вспыхивает красноватый прожектор. Его лучи отражаются разноцветными бликами от стразов яркого сарафана. Бабуля выглядит, как окруженная волшебным сиянием принцесса. Аплодисменты стихают, а воцарившуюся тишину нарушает ее высокий чистый голос.

Что стоишь, качаясь, тонкая рябина

Головой склоняясь до самого тына?

А через дорогу, за рекой широкой

Так же одиноко дуб стоит высокий

Кабы мне, рябине к дубу перебраться?

Я тогда б не стала гнуться и качаться

Тонкими ветвями я б к нему прижалась

И с его листвою день и ночь шепталась

Но нельзя рябине к дубу перебраться

Знать ей, сиротине, век одной качаться

Шо стоишь, качаясь, тонкая рябина

Головой склоняясь до самого тына?

(Русская народная песня, примечание автор. Автор музыки неизвестен, автор текста И. Суриков).

Хлопаю в ладоши, испытывая искренние радость и гордость за бабулю. Бабуля низко кланяется и уходит. Ее сменяет другая исполнительница — Анна Викторовна — соседка бабушки и ее подруга. Пользуясь временной передышкой, я забиваю телефонный номер Никиты в память телефона. Открываю его фотографию на заставке в одном из мессенджеров и неотрывно пялюсь на парня, прокручивая его слова в голове…

«Я никогда не влюблюсь в циничную избалованную мажорку… Никогда… Никогда…».

А мне и не нужна его любовь! Подумаешь тоже… Интересно, какая у него фамилия? Открываю Яндекс и загружаю фотографию Никиты. Поиск по фотографии — отличная вещь. Приложение моргает и выдает ссылки на страничке Никиты в соцсетях. Ну что же, посмотрим…

Гончаров Никита Федорович, двадцать один год, не женат… Листаю фотографии улыбающегося Никиты, погрузившись в свое занятие с головой. Вот он с каким-то пареньком, похожим на него самого, наверное, братом… А вот с другим парнем — темноволосым, щуплым и по-доброму улыбающимся. Фотография подписана, как «Байкерская вечеринка в разгаре». Вот оно что? Никита тоже любит мотоциклы? Странно… Ведь хороший байк стоит денег, которых у него, по всей видимости, нет.

Листаю фотографии парня, испытывая неприятный холодок в груди… Наверняка Никита выбросил меня из головы, как только я неуклюже выбралась из его машины. А я сижу, как дура и выуживаю информацию о нем!

Никита с каким-то Аликом, Игорем и Степкой… С какой-то девчонкой по имени Лана… Еще девчонки — Кристина, Алина… Так, все! Хватит, Златка, вести себя, как идиотка. Остервенело жму на кнопку и блокирую экран. Сую телефон в сумочку, уверенная на все сто, что Никита не перезвонит мне. И зачем ему звонить? Его девушка совершенно точно будет против такой авантюры!

Ведущий объявляет концерт оконченным и желает зрителям здоровья и хорошего вечера. Вскакиваю с места и пробираюсь сквозь толпу на сцену. А оттуда и в гримерку к бабуле… Мне срочно нужен совет.

Глава 4

Никита

Девчонка продолжает тараторить какую-то чушь про пансионаты в Швейцарии и маму, которой у нее нет, а я хочу лишь одного — чтобы она скорее ушла… Мне ее много. Злата вытравливает собой весь воздух в салоне. Не понимаю, что в ней особенного? Важная, наглая и избалованная девчонка, решившая, что ей можно использовать людей, как марионеток!

Совесть убеждает меня отказаться от заманчивого предложения, а мечта… Мечта машет флагом и ждет на берегу, как глупышка Ассоль… Не знаю, как быть. Но сейчас мне нужно, чтобы Злата поскорее свалила из моей машины!

— Я подумаю, Злата. Пока, — вбираю в голос все вежливость и сдержанность, на какие способен.

Трогаюсь с места и выруливаю на Парковую улицу. Скорее бы добраться до Шариповых и окунуться в работу с головой… Может, тогда разум вернется? Выгонит дурацкую мечтательность и займет свое почетное место в голове?

Кафе «У Шариповых» находится в живописном месте нашего городка. Представьте себе бескрайнюю синь Черного моря, горы, покрытые густыми деревьями, первую береговую линию, усыпанную мелкой галькой… Именно там и находится уютная закусочная, где я подрабатываю.

Паркуюсь на узкой улочке, заполненной отдыхающими, машинами, палатками со всякой всячиной, набрасываю на плечи рюкзак и торопливо шагаю к кафешке.

Наверняка, Роб уже там. Вот, с кем можно обо всем поговорить. Тяну ручку белой пластиковой двери и оказываюсь внутри.

— Хай, наш будущий компьютерный гений! — широко улыбается Роберт, завидев меня.

— Ну, привет, — протягиваю другу руку. Маленькая поправочка — я уже, не побоюсь этого слова, компьютерный гений. Только в маленьком приморском городке мои умения не могут раскрыться полностью. Я не хочу становиться начальником службы безопасности банка или работать на разведку. Моя мечта — изобрести что-то полезное для людей. Наверное, я пойду на все, чтобы ее осуществить… Ну вот, я сам ответил на свой вопрос, даже совет друга не потребовался.

— Какой-то ты… странный. Что-то случилось? — спрашивает Роберт, вскидывая густую черную бровь.

— Привет, Никита, — в зал врывается вооруженная подносом мама Роберта — Гаяне Ивановна. Да-да, не удивляйтесь, такое тоже бывает. У тети Гаяны — как мы все ее называем — русский отец. И муж тоже русский, вернее, дядя Коля наполовину украинец. Поэтому, наш Роберт… Внимание, только не смейтесь. Его зовут…Зайченко Роберт Николаевич. Тете Гаяне взбрело в голову назвать сына так необычно, а дядя Коля не был против — он ее обожает, как мне кажется и выполняет любые желания. Тогда почему кафе называется "У Шариповых", спросите вы? Если вся семья Зайченко? Очень просто — название осталось от старых владельцев, продавших помещение. Те самые Шариповы уехали в Анапу, а тетя Гаяна не захотела снимать красивую и привычную посетителям вывеску.

— Привет, тетя Гаяна. Извините за опоздание, пришлось в пробке постоять, — оправдываюсь я. «Пришлось делать крюк и везти незнакомую девчонку во Дворец Металлургов».

— Мой руки и бери заказы, — вздыхает она.

Я отвлекаюсь на работу и в ближайшие несколько часов бегаю от столика к столику, записывая заказы. Чаевые складываю в карман фартука. В один из таких моментов я вспоминаю о предложении девчонки… Две тысячи долларов, боже мой! Я нигде столько не заработаю за месяц с небольшим. Заманчиво, опасно и так… Маняще.

— Рассказывай, почему на тебе нет лица? — шепчет Роб, когда я вплываю в кухню с полным посуды подносом.

— Познакомился с девчонкой, — отвечаю я. — Она попросила сыграть ее парня, на время…

— И… — хитрый армянин-украинец прищуривается.

— Две тысячи долларов, Роб. Она предложила такие деньги за… дурацкую игру. Мне надо познакомиться с ее отцом, прийти к ним в дом на ужин и…

— Слушай, брат, это же… Симпатичная? Ну… девчонка.

— Да какое это имеет значение? — хмурюсь в ответ. — Ее отец будет допрашивать меня, вот, что пугает. Возможно, унижать, высмеивать. А, если план провалится, меня вышвырнут ни с чем.

— Ничего, ты вытерпишь. Никита, соглашайся. Только проси деньги вперед. Надо составить юридический договор, — шепчет Роб, не обращая внимания на настойчивые крики «Официант!» из зала.

— Она тоже предложила его составить.

— Вот и хорошо. Соглашайся, Ник. Сводишь эту безмозглую куклу в кино, поужинаешь с ее папашей и… Дело в шляпе.

Сую руку в карман и достаю чаевые — тысяча рублей мелкими купюрами… Тянусь к телефону и вбиваю в память контакт Златы. Пялюсь на ее фотку, как дурак: симпатичная, белокурая, улыбающаяся девчонка на шикарном байке — мне до такого, как до Луны… Надо бы пробить информацию о ней. Сделаю, когда буду дома, а сейчас:

«Злата, давай завтра встретимся и все обсудим. Ты не передумала?»

Глава 5

Злата

Бабулечка мастерски снимает накладные ресницы и стирает с кожи макияж. Вот сейчас она закончит прихорашиваться и я… Язык словно прирастает к нёбу. А что я ей скажу? Попросила незнакомого парня мне подыграть, так, что ли?

— Какая-то ты задумчивая, Золотко. Рассказывай, что случилось? Вижу по глазам — расстроенная, задумчивая. Отец опять обижал? — вздыхает, прочесывая волосы от лака. — Сейчас переоденусь и пойдем с тобой гулять. Погода хорошая, море спокойное. Не хочешь искупаться, внучка?

А почему бы и нет? Оглядываю пыльную, заваленную всяким хламом гримерку, понимая желание бабушки поскорее отсюда сбежать.

— Хочу. Если только голышом, купальника-то у меня нет.

— Разберемся, — деловито протягивает бабушка, кокетливо надевая шляпку. — Только чур ты мне все расскажешь, внучка.

Вечер обнимает плечи прохладой, в небе вспыхивают яркие летние звезды, а ноздри щекочут ароматы соли, пряных трав и вина на розлив — его здесь в избытке.

Беру бабусю под руку и веду ее по Парковой улице в сторону моря. Я ведь так давно не купалась! Вы удивитесь, но люди, живущие возле моря, в нем не купаются. К тому же мне до него далеко — поместье отца находится высоко в горах. А после того как я разбила его машину, о собственной и мечтать не могу. Слава богу, байк все еще при мне.

— Рассказывай, Золотко. Кто украл твой покой?

— Бабуль, а скажи честно? — выдавливаю, остановившись посередине тротуара. Заправляю прядь за ухо, приосаниваюсь и напускаю на лицо умный вид. — Меня… Меня нельзя полюбить?

— Господи, детка. Ну что ты такое говоришь? Кто вбил тебе это в голову? Что за придурок? — всплескивает руками бабуля. — Ты же у меня… Ох, у меня даже давление подскочило.

— Бабуль, да я сама виновата. Я этого парня… Обидела я его. Повела себя как идиотка, — смущенно отвожу взгляд. С моря веет соленой прохладой, а мне хочется поскорее сбросить обувь и пройтись по гальке босыми ногами.

— А что ты ему сказала? И кто этот парень?

— Случайный знакомый. Он… Он простой парень, небогатый. Вот это я ему и сказала. Подчеркнула наше неравенство.

— Ох, Златка. Ну ты у меня и выдра! — сетует бабуля. — Но с другой стороны, давай посмотрим правде в глаза — простой парень не сможет обеспечить тебе жизнь, к какой ты привыкла. Он должен обладать недюжинными душевными качествами, чтобы компенсировать… хм, эти неудобства. Хотя… Твоя мать все равно не сумела стать счастливой с Леонидом. Не знаю, Златка… — вздыхает бабуля. — Я прожила счастливую и долгую жизнь с твоим покойным дедушкой. И он не был богатым и властным мужчиной. Был простым парнем. Знаешь, что важное для отношений, внучка?

— Бабуль, у меня нет с Никитой никаких отношений, — фыркаю в ответ. — И не будет!

— Это почему? Неужели, он не клеится к тебе и не забрасывает приглашениями на свидания? Ты же… Ты мое Золотко.

— Только твое, ба. Он сказал, что никогда не полюбит циничную мажорку, такую как я. Ладно, бабуль, забыли. Бежим к морю?

Мы сбрасываем сандалии и аккуратно ступаем по колючей гальке. Мерные волны облизывают берег, рассыпаясь на камнях белой пеной. Подворачиваю брюки и захожу в воду, испытывая непреодолимое желание искупаться. Жаль, что на мне белое нижнее белье…

— Золотко мое, раздевайся, я подержу твой костюм, — смеется бабуля.

— Не получится, ба! На мне полупрозрачный белый лифчик, — присаживаюсь, касаясь ладонями воды. — Надо было по пути купить в палатке купальник.

— Эх ты… Сердцеедка. На звонок-то ответь, кто-то надрывается.

Точно! Вибрация телефона утонула в мягком шелесте волн. Но бабуля ее услышала. В следующий раз, когда она будет жаловаться на низкий слух, я ей это припомню. Спешно вынимаю аппарат из сумочки и прикладываю к уху.

— Да, слушаю.

— Злата? Привет, это Никита.

— Привет, Никита. Не думала, что ты мне позвонишь, — выпаливаю искренне. Вот дурында! Мне бы помолчать и выслушать парня, а уж потом…

— Если ты не передумала, я готов обсудить твое предложение.

— Не передумала. Ты хочешь встретиться?

— Да. Когда тебе будет удобно?

— Никит, из нас двоих работаешь ты. Так что… Назначай время, когда тебе удобно. Небо раскрашивают разноцветные лучи прожекторов, воздух полнится ароматами шашлыка, пива, мороженого… Морская романтика… Влюбленные парочки, полуобнаженные люди, бредущие с пляжа… — Никита, а ты сейчас свободен? Извини… Просто я на пляже с бабулей.

— И я на пляже. Работаю в кафе «У Шариповых», знаешь такое?

— Нет, — усмехаюсь в ответ, замечая любопытный взгляд бабули. Моя любимка обо всем догадалась — по глазам вижу. — Я не купаюсь в море и не хожу на центральный пляж. Я привыкла отдыхать на лучших курортах и…

— Злата, ты сказала, что сейчас гуляешь на пляже. Заходите с бабушкой в кафе, оно на пересечении Калараш и Гагарина, — отрезает Никита, очевидно, не желая слушать мою высокомерную болтовню. — До встречи. — Отбивает он вызов.

И зачем я опять смолотила глупость? Черт!

— Бабуль, мы идем в кафе. Ты голодная?

— Еще как, Золотко. С удовольствием. И ты познакомишь меня с этим таинственным Никитой?

— Да, — киваю в ответ.

Глава 6

Никита

Не понимаю, какой черт дернул меня пригласить Злату к Шариповым? То есть к Зайченко. Не важно… Сегодня здесь как никогда шумно и накурено. Беспомощно оглядываю зал, понимая, что мне и посадить их некуда…

— Сейчас все будет, Ник, — заговорщицки протягивает Роберт. — Во-он там, возле окошка есть место. Попрошу у мамы новый пластиковый стол, они валялись на складе.

— Спасибо, Роберт, — испытывая искреннюю благодарность, протягиваю я.

Мы быстро собираем стол и два простеньких стула, Роберт расправляет скатерть, взявшуюся из ниоткуда, ставит посередине вазу с искусственным цветком.

— А ты боялся, — важно произносит он. — Чем кормить будешь дамочек? А это случайно не они?

Конечно, они. Кто еще может так привлекать внимание? И так… выглядеть. Злата застывает на входе, выискивая меня взглядом. Растрепанная, с розовыми щеками, сейчас она не кажется стервой, напротив — беззащитной и милой. Очарование длится недолго, ровно до того момента, пока она не открывает рот.

— Фу, Никита, — фыркает она. — Ну и забегаловка. Я думала, ты работаешь в приличном месте! — окидывает она зал брезгливым взглядом. За соседним столиком пьет пиво и громко ржет компания парней…

— Златочка, ты зачем парня обижаешь? Разве так можно? — вмешивается элегантная женщина возле нее. — Не слушайте ее, молодой человек. Стыдно лениться и сидеть на попе ровно, а работать… Почет и уважение. Меня Ирина Максимовна зовут, а вы…

— Никита, очень приятно, — пожимаю ее сухую руку с аккуратным маникюром. — Проходите сюда, я приготовил столик.

Злата недовольно поджимает губы и принимает приглашение. Кукла расфуфыренная, правильно про нее сказал Роб! Свожу ее пару раз в кино и… Получу свои деньги и свалю в Америку.

— Рекомендую цезарь с морепродуктами, — произношу бесцветно.

— Давай, — делает одолжение Злата.

Бабушка нахваливает салат, вкусный чай с чабрецом и медом, а концу ужина находит заведение «вполне приличным».

— Золотко, я такси вызвала, чего-то у меня давление поднялось. А вы… Погуляйте по берегу, поговорите. Никитушку отпустит хозяйка?

Ничего себе! За каких-то полчаса я превратился в Никитушку. Или Ирина Максимовна мастерски играет или я вправду ей понравился? Как липовый парень ее внучки, конечно.

— Отпустит. Спасибо вам, приходите еще, — бубню банальную фразу и выдавливаю улыбку.

Злата заправляет блондинистую прядь за ухо и равнодушно предлагает:

— Идем на пляж? А то здесь не поговорить, — бросает еще один уничтожающий взгляд на пьяную компанию поблизости.

Предупредив тетю Гаяну, набрасываю ветровку и выхожу на улицу. Злата стоит под фонарем, зябко поеживаясь.

— Идем. У меня полчаса, — отрезаю, старясь на нее не смотреть.

— Никита, ты решил принять мое предложение? — сбивчиво начинает она. — Трогает волосы, обнимает плечи, прячет взгляд, словно стыдится меня и своей глупой детской просьбы.

— Ты оказалась чертовски дальновидной, Злата. Мне действительно нужны деньги, — отвечаю я, ступая по шершавой гальке. Морской прохладный ветер шевелит волосы и взвивает полы куртки. — Замерзла? — добавляю, заметив, что на девчонке нет ничего теплого.

— Да, можно твою куртку? Извини… Я не думала…

— Забей, — раздеваюсь, замечая ее заинтересованный взгляд. Она пялится на меня! Разглядывает плечи, выступающие на груди мышцы. Ну да… Мне можно не стыдится собственного тела. Только к нашему договору это не имеет отношения. — Ты уже говорила с юристом?

— Моя бабуля в прошлом юрист, — улыбается девчонка, зарываясь носом в воротник моей куртки. Смешная… Неуклюжая, растрепанная капризная глупышка, вот кто она. Еще и в куртке на десять размеров больше. — Завтра я поеду к ней и все составлю.

— Нет, мне нужен договор, заверенный действующим юристом. Мало ли… Я не верю тебе. Ты можешь меня кинуть в любой момент. И еще… Я прошу аванс.

Видит бог, в этот момент я чувствую себя жалким попрошайкой. Ничтожеством, разводящим запутавшуюся девчонку на деньги. Или мошенником… Сердце стучит как ошалелое, испуганное ее близостью… Нельзя, Никита, нельзя… Не смотри на ее растерянное, до чертиков симпатичное лицо, яркие большие глаза, смотрящие на меня с нескрываемым интересом. Не жалей, не привязывайся, не влюбляйся… Черт.

— Вот как? — сникает Злата. — И сколько тебе нужно?

— Извини, я перегнул. Рано еще… Для аванса. Давай я выполню часть работы, — произношу хрипло, вскидывая на нее взгляд. — Послезавтра я не работаю. Могу познакомиться с твоим папой, но сначала… Нам нужно узнать друг друга больше. Для достоверности. Как ты на это смотришь?

— Согласна. Я завтра буду гонять на байке. Знаешь мотоциклетную трассу возле аэропорта?

— Да, — киваю в ответ. Боже мой, теперь все увидят мой старый байк, собранный из разных частей — Роберт называет его Франкенштейном.

— Погоняем, боец? — хитро улыбается она. — На спор. Как тебе идея?

— А на что будем спорить?

— Завтра скажу. А пока… Помучайся.

Глава 7

Никита

— Ты серьезно собираешься идти в этом? — поднимает густую бровь Роберт. Окидывает меня подозрительным взглядом и разочарованно качает головой.

— А что не так? Я еще наряжаться должен ради этой…

Не могу подобрать слов для Златы… Кто она — стерва, глупая малолетка, капризная мажорка или…

— Ради этой потрясающей красотки, Ник! Ты просто обязан ее уделать! На что будете спорить?

— Не знаю, — бурчу в ответ, напуская на лицо равнодушный вид.

Знал бы Роб, как я боюсь гребаного общественного порицания. Такая, как Злата обязательно расскажет всем своим друзьям, кто я и на каких условиях встречаюсь с ней. Она не позволит кому-то думать, что я делаю ей одолжение. А когда мы расстанемся, Злата скажет, что сама меня бросила. Будет именно так, точно вам говорю! И ради этой мелкой гадины я должен наряжаться как петух?!

— Нельзя туда идти в старой кожаной куртке, Ник. Колхозной и потрепанной куртке, — красноречиво уточняет он. — Ты должен вызвать слюноотделение у большей части девчонок. А к Злате относиться с холодком. Так, чтобы все это видели. Представляю, что она наговорила своим подружкам. «У меня новый парень, таскается за мной, как бродячий, ищущий ласки пес, а я его посылаю по сто раз на дню», — кривляется Роб.

— Я смотрю, ты знаток женских душ. Я не собираюсь тратить деньги на новую куртку, Роб, — вздыхаю, покачав головой. — Мне важнее скопить деньги на поездку, поэтому…

— Поэтом у я дам тебе свою. Родители купили на днюху. Я сделал вид, что не заметил, как мама ее прятала в шкаф, — улыбаясь, произносит Роб. — Куртка реально крутая.

— Верю. Спасибо, друг. Верну в целости и сохранности. Думаю, мой байк привлечет куда больше внимания, чем куртка…

Мотоциклетная трасса возле Адлерского аэропорта сверкает разноцветными разделительными огнями. Прохладный вечерний воздух доносит голоса, смех и звонкий рев двигателей. Съезжаю с гладкой асфальтированной дороги на парковку, засыпанную щебнем, и оставляю байк — не стоит кому-то видеть моего«Франкенштейна». Хотя к чему эти предосторожности, если мы будем соревноваться? Глупо, согласен. Возле мото-бара стоит кучка грид-гёрлз в коротких красных юбках. Опускаю ладони в карманы куртки Роберта и подхожу ближе, замечая Злату в центре круга.

— Привет, — произношу громко, стремясь перекричать девичий смех.

— О! — нарочито удивленно, словно и не ждала, отвечает Злата. — Привет, Никита. Девчонки, познакомьтесь, это мой… парень, — она взволнованно облизывает губы и опускает взгляд.

— Приятно познакомиться, — широко улыбаюсь застывшим от неожиданности девушкам. Судя по их лицам, дамочки были не в курсе, что у Златы имеется парень.

— Я Кира…

— А меня Оля зовут…

— Я Зоя… О! А вот и наши мальчики подъехали!

Дамочки мгновенно остывают ко мне и переключают горящие взгляды на толпу подъехавших парней. Рычание двигателей режет плотную ночную мглу, а потом сменяется шумом уверенных шагов.

— Всем салют! — раскатисто здоровается один из них, на ходу снимая шлем. — У нас сегодня новенькие? Здорова, я Мирон, — протягивает он мне руку. Другие парни делают то же самое, называя свои имена… Иван, Эдик, Тимур.

— Никита, привет, — принимаю крепкие рукопожатия, метнув взгляд на их байки. Кавасаки серии Z, Дукатти, Хонда… Мне хочется от стыда провалиться. У моего «Фрэнки» только руль от старенькой Ямахи. И тот я выменял у алкоголика с рынка на ящик коньяка… Черт! Только бы он не подвел меня на повороте.

— А ты что же без байка? — Мирон словно читает мои мысли.

— На байке. Он на парковке стоит, — отвечаю, делая вид, что ничего не случилось.

— Ну что, гёрлы? На что сегодня спорим? — возбужденно потирает руки Мирон. — Наша красавица готова к гонке? Смотри у меня, Золотко, потом не жалуйся.

Замечаю его плотоядный взгляд, обращенный на Злату. И ее мгновенно вспыхнувшие в свете уличного фонаря щеки… Пожалуй, он идеально подходит ей — типичный смазливый мажор с модной стрижкой и бородкой из барбершопа.

— Мирон, я буду соревноваться со своим парнем, — неуверенно протягивает она, трогая молнию черно-красной мотокуртки и заправляя за ухо непослушную прядь. — Так что ты пролетаешь.

— О… Никита твой парень? Я не знал. Давно?

— Недавно, — включаюсь в беседу я. Сам не знаю, почему это делаю. Наверное, не хочу позволять девчонке выложить всю правду о нас. Она и не такое способна…

— Ну что ж… Правилами это не запрещено — участник сам может выбрать соперника. Сейчас вторая команда подскочит и можно начинать. Что на кону? — Мирон любопытно вскидывает брови.

— Можно это останется между нами? — робко произносит Злата, бросая на меня короткий взгляд.

— Ну уж нет, голубки. Приз победителю достается при всех. Иначе нечестно. Или вы собрались… — его голос наполняется брезгливыми нотками. — Только не говори, что ты потребуешь у него секса!

— Злата, можно тебя на минутку? — цежу сквозь зубы. Что эта ненормальная придумала?

— Я поставила на кон поцелуй, — выпаливает она, поднимая на меня блестящий взгляд. — Если я тебя сделаю, поцелуешь при всех.

Глава 8

Никита

В свете уличных фонарей ее глаза сияют, как звезды, подбородок подрагивает от волнения, плечи сникают… Боюсь представить, что Злата сейчас чувствует. Я могу ее послать при всех, развернуться, вскочить на свой «фрэнки» и уехать к чертовой матери… Я могу ее растоптать за попытку меня нагло использовать. Но тогда я не получу свои деньги, а на ее чувства… Мне плевать на них.

— Будь по-твоему, — произношу твердо. — Откуда стартуем?

— Погоди, Ники, — останавливает меня Мирон, взмахивая ладонью. — Ты не сказал, что ставишь на кон в случае твоей победы.

Черт! Мир прав. Я ведь тоже могу уделать девчонку? Пусть мой «фрэнки» собран из разных частей, но двигатель у него от Хонды.

— Если ты мне продуешь, отдашь свой байк.

Ребята удивленно присвистывают и замирают, ожидая ответа Златы. Конечно, я не собираюсь лишать ее дорогущего мотоцикла — просто хочу увидеть недоумение на ее красивом нагленьком личике.

— По рукам, — произносит она.

Ночной воздух взрывается звуками музыки и ревом мотоциклов. Когда пыль оседает, вижу еще троих водителей. Двое парней и темноволосая девушка. Они паркуют байки, вешают шлемы и подходят ближе. Песня Manovar Die for metal накаляет воздух до предела. Голоса, смех, взволнованный взгляд Златы, который я замечаю даже в сумраке — все превращает меня в напряженного робота. Я так сосредоточиваюсь на происходящем, цепляя важные и не очень мелочи, что перестаю контролировать себя. Наверняка выгляжу странно в глазах окружающих — прищуренный, подозрительный, неулыбчивый…

— Здорова, я Тим. Тимофей, — протягивает мне руку один из приехавших.

Виктор, Аня… Я даже имена запоминаю с трудом, а уж лица… Достаточно того, что я знаю главного мажора на этом поприще — Мирона.

— Ну что, все в сборе, — Мирон снова потирает ладони, предвкушая шоу. — Начнем с новоиспеченной парочки. Итак, где наши очаровательные гёрлы?

Грид-гёрлз визжат и подпрыгивают, мелькая в темноте красными юбками. Злата подходит к своему байку — ярко-красному Кавасаки Ниндзя, изящно запрокидывает ножку и садится верхом. Резво заводит двигатель и подкатывается к линии старта. Боже, сейчас все увидят мой «фрэнки». Киваю, переводя взгляд с Мирона на Злату, и нарочито уверенно иду к темной парковке. Запускаю движок своего бедолаги и делаю то же самое — качусь к черте. Надеваю на лицо маску равнодушия, стараясь не замечать вытянутых, перекошенных лиц присутствующих. Девчонки хихикают, пряча взгляд, парни молча качают головой и переглядываются. «Ну и идиот… Куда он полез? Что за дебила она привела?» — все молчат, но их мысли витают в пространстве ощутимыми волнами.

Грид-гёрлз откровенно танцуют, а потом одна из них, кажется, Зоя, поднимает руку и кричит:

— Три! Два! Один! Марш!

Мы срываемся с места, разрывая ночную мглу светом фар и ревом двигателей. Ветер теребит полы куртки Роба, в ушах ревет пульс, а грудь наполняется восторгом — неописуемым, пьянящим, пожирающим все сомнения и дурные эмоции этого дня… Жаль, что я не могу вдоволь напиться ароматом ночного города — смесью влажной пыли, озона, трав и солярки из аэропорта — мешает шлем.

Красный байк Златы равняется со мной. Безусловно, она лучше знает трассу, но и я не намерен уступать. Только бы малыш «фрэнки» не подвел… Жму на газ и обгоняю девчонку, выхватывая взглядом цифры на датчике — сто девяносто километров в час…

Дорога изгибается, а потом снова выравнивается, позволяя глупой мажорке вырваться вперед. Она что есть силы давит на газ и выстреливает, оставляя меня позади… Двести, двести пять, двести десять… Ее распахнутая мотокуртка безвольно болтается, байк летит как стрела, пронзая тьму ярко-красным светящимся пятном… Мне становится… Черт, не страшно — жутко, волнительно. Не хватает еще, чтобы она разбилась по моей вине.

Двести двадцать, двести двадцать пять… По спине текут липкие дорожки пота, мышцы каменеют от дикого напряжения. Я словно превращаюсь в камень — неподвижный и тяжелый. Срастаюсь с байком, становясь его продолжением…

Рву что есть силы и кричу через приподнятое забрало шлема, поравнявшись с девчонкой:

— Остановись! Стой, дура! Разобьешься!

Злата поворачивает голову, а потом съезжает на обочину, усмиряя ревущего под ней зверя. Паркуюсь немного поодаль, стремясь избежать внимания девчонки к моему «фрэнки». Снимаю шлем и подхожу ближе. Треплю волосы и глубоко дышу, усмиряя частое дыхание.

— Никита… — испуганно шепчет Злата, трогая разметавшиеся волосы. — Извини, я…

— Так не хотела отдавать свой байк? — отвечаю хрипло. Черт, я ведь испугался не на шутку, а этой чокнутой хоть бы хны!

— Нет. Я хотела получить свой приз, — отвечает она дрожащим шепотом. Вскидывает на меня блестящий, полный ожидания взгляд и облизывает пухлые губы.

— Дура… Оно того не стоило.

Ветер гладит горячие пульсирующие щеки, треплет полы куртки и взвивает ее светлые пушистые волосы. В глазах двоится от пережитых эмоций и яркого света приближающихся фар мотоциклов…

— Приз, — напоминает Злата, возвращая к себе мое ускользнувшее, как яркий луч света внимание.

Роняю шлем и делаю шаг навстречу девчонке. Оглаживаю подушечками больших пальцев ее нежные, горячие скулы и заглядываю в глаза. Что я там хочу увидеть? Наглость, бахвальство, вседозволенность? Нет, сейчас там до черта страха быть отвергнутой, растерянность и… нежность.

Глажу ее щеки, подбородок, тонкую шею, воруя у вечности короткую минуту. Всего минута, чтобы привыкнуть… Ее грудь тяжело вздымается, плечи дрожат, глаза сияют, как гребаные летние звезды. Злата вскидывает ладони и обнимает мои плечи. Ждет заслуженного выигрыша. Накрываю ее губы своими, пробуя девчонку на вкус. Втягиваю нижнюю губку и слегка посасываю. Она стонет мне в губы и приоткрывает рот, скользит кончиком языка по моим губам, пробуждая спящего во мне грозного зверя — желание. Не знаю, что на меня нашло — пьянящий аромат трав, звездная ночь, теплый шалун-ветер, а, может, дрожащее тело девчонки и ее возбужденный взгляд? Но у меня словно мутится в голове. Не хочется больше ни о чем думать — что скажут ее друзья обо мне и моем старом байке, как отреагирует ее папа, что подумает бабушка… Хочется только чувствовать — себя и ее…

Я знаю, что ей сейчас так же больно, как и мне — от кипящего внутри желания, недоумения, страха. Ее пальца зарываются в волосы на моем затылке, из груди вырываются тихие стоны или всхлипы… Злата смелеет и целует меня сама, подаваясь вперед и смешивая наши дыхания в вязкий, пульсирующий узел. Я прихожу в себя, когда ее смелые руки оказываются под моей футболкой, гладят напряженные мышцы груди и ползут ниже… Ей мало, а мне тем более… Злата часто дышит, оглядываясь на подъехавших парней. Они улюлюкают и свистят, а она снова припадает лбом к моему лбу и шепчет протяжно:

— Стоило.

— Что?

— Это того стоило.

Глава 9

Злата

Все изменилось после нашей встречи. Возможно, я слишком впечатлительная и ранимая, потому что весь день не могу выбросить парня из головы. Знал бы Никита, сколько времени я собиралась… И как надо мной подшучивала Зойка Шнайдер — моя подруга и, по совместительству грид-гёрл.

— Ты оставишь свои волосы в покое, Белоцерковская? Или ты решила сжечь их дотла утюжком? — протягивает Зоя, приглаживая длинные каштановые пряди. Ей-то вообще можно ничего не делать — Зойка яркая красавица и без косметики, а вот я…

«Я никогда не полюблю такую, как ты… Циничную избалованную мажорку… Никогда, никогда…». Кажется, комплексы, как стайка назойливых насекомых радостно возвращаются домой — в мою доверчивую душу. С чего я решила, что Никита купится на мою красоту? Он не настолько глуп. Он не такой, как… Мирон, Эдик и… все они. Господи, какая же я дура. Как мне только в голову пришла затея с треком?

— Просто он сказал, что не влюбится в такую, как я, — выпуская из рук злосчастный утюжок, отвечаю я.

— Ну и… Пусть идет лесом, — фыркает Зоя. — Кто он такой вообще? Нищеброд с амбициями? Чего он добился? Стал старшим официантом прибрежной забегаловки? Забей, Златка.

Конечно, я уже выяснила, что Никита учится в Кубанском университете. И то, что он, один из многих, получил образовательный грант. Но я глуповато улыбаюсь и просто киваю.

— Придумала, что попросишь, если он продует гонку? — не унимается Зойка.

— Нет.

— Проси поцелуй. Посмотрим, как он «не влюблюсь в такую, как ты», — кривляется Зоя. — Еще отмахиваться будешь от этого Никиты лопатой. Это, знаешь ли, для самолюбия очень полезно — отшивать таких самоуверенных снобов.

Может, для Зойкиного самолюбия и полезно, но для меня… Я не чувствую ног, когда он подъезжает к треку. Ничего не слышу из-за ревущего в ушах пульса и не могу и слова вымолвить — грудь обручем сковывает волнение.

Замечаю, как девчонки плотоядно смотрят на Никиту — высокий, широкоплечий, симпатичный до чертиков — он становится центром всеобщего внимания, и не только женского. А потом внимание переключается на меня… Сейчас Никита пошлет меня подальше при всех, и о моем позоре узнает весь город. Подумать только — дочь самого Белоцерковского прилюдно отшил парень! Отказался исполнять свою сторону договора.

— Ты должен поцеловать меня, если проиграешь, — выдавливаю неуверенно, замечая его пылающий яростью взгляд. Смотрю на парня во все глаза, молясь внутренне: «Пожалуйста, дай мне шанс… Ты мне так сильно нравишься. Я покажу тебе, какой могу быть. Не знаю, что со мной случилось, но в моих мыслях только ты… Наверное, я влюбилась. И, да… Я очень хочу тебя поцеловать». Наверное, жалость, сквозящая в моем взгляде, попадает стрелой в сердце парня — он смягчается и сухо соглашается.

Мы оказываемся на освещенной трассе через пару минут. Ветер теребит куртку и свистит в электропроводах, колышет верхушки деревьев и прокатывается рябью по траве в поле. Хорошо… Душу пьянит вино свободы, а близость летящего рядом парня добавляет смелости. Сама не замечаю, как перегибаю со скоростью… И дело не в байке — плевать мне на него. Отец будет только рад, если я от него избавлюсь. Он спит и видит, как бы его продать или подарить кому-то…

— Так не хотела отдавать свой байк? — он с трудом восстанавливает дыхание, смотря на меня из-под нахмуренных бровей.

— Нет. Хотела получить свой приз.

Господи, кажется, до этого я и не дышала… И лишь сейчас с груди падает тяжелый тесный обруч, сжимающий ее как ярмо. Никита привлекает меня к груди и касается дрожащих губ. Вдыхает аромат фруктовой жвачки и втягивает мою нижнюю губу. Он мог бы остановиться, посчитав желание исполненным, но не торопится делать этого… Обнимает мои плечи и жадно целует. Пробует губы на вкус и бесстыдно толкается в мой рот языком… Я ведь и не целовалась ни с кем по-настоящему… Один раз с Вадиком из параллельного класса и один раз с Мироном… В висках ревет пульс, в глазах темнеет от его напора — неожиданного и сбивающего с ног. Не думала, что поцелуй может быть таким крышесносным. Его горячие ладони гладят плечи, волосы, спину, ползут по моему телу, словно изучая или присваивая. Заручившись ответным желанием Никиты, смелею и я. Поддеваю края его футболки и запускаю ладони внутрь, встретившись с тугими, покрытыми мягкой порослью мышцами. Если он меня отпустит, я упаду… Потому что не может быть все так… Не должно. Он скоро уедет, хоть и молчит об Америке. И совершенно точно не станет менять планов из-за меня. А пока он мой… Еще одну минутку, секунду, миг. Целует меня жарко, перебирает пальцами волосы и ловит мое пьяное дыхание.

— Стоило, — шепчу, когда компания подъезжает к нам почти вплотную.

— Что?

— Оно того стоило, — вскидываю ошалелый взгляд, столкнувшись с его — взволнованным и недоуменным.

— Это была разовая акция, мелкая. Ты вроде предложила встретиться, чтобы все обсудить, так?

— Да. Давай уедем отсюда?

— А как же твои друзья?

— Мы провели гонку, я получила приз. Все честно.

Бегу к Мирону и предупреждаю о нашем с Никитой отъезде. Как же я хочу, чтобы он меня еще раз поцеловал… Может, на дикий пляж?

— Все, Мирона предупредила, можем ехать. Давай махнем на пляж?

— Нет, мелочь. Поедем в людное место, — многозначительно произносит Никита.

Боится, значит? Не меня — себя. Боится не справиться с желанием продолжить то, что мы начали. Зойка была права — совсем скоро я буду отгонять от себя Ники лопатой. Дай-то бог, чтобы так случилось!

— Тогда в Макдак. Сядем на улице и закажем огромные бургеры.

— Давай, — соглашается он.

Через двадцать минут мы оказываемся на месте. Кафе кишит туристами и местными. Дети, парочки, мотоциклисты… Здесь яблоку негде упасть — все, как и хотел Никита.

Я предлагаю сесть на лавочку в парке неподалеку, Никита соглашается и, кивнув, идет забирать заказ. Огромный роял-бургер обжигает пальцы, а пузырьки колы щиплют нос. Целоваться я не стеснялась с парнем, а вот есть смущаюсь…

— Ешь, Злата, — угадывает он мои мысли. — Я тоже не люблю есть при всех.

— А что еще не любишь? И любишь? Давай каждый из нас расскажет о себе важные факты.

— Спрашивай, — бросает Никита, откусив бургер.

— Как зовут твоих родителей? Есть ли у тебя братья и сестры, бабушка? Где ты учишься, о чем мечтаешь? Какие читаешь книги? Какую слушаешь музыку? Любимое животное? Любимый цвет? Э-э-э-э…

— Постой, мелкая, не так быстро, — широко улыбается Никита, а у меня в животе рассыпаются искры жара. Красивые губы, улыбка… И я знаю, какие они на вкус.

— Ну…

— Папа умер пять лет назад. Разбился зимой на машине. Маму зовут Антонина Павловна, она учитель физики и математики в гимназии, есть брат Степа, ему семнадцать. В этом году я окончил Кубанский университет, факультет программирования и информационных технологий. Уезжаю в Америку совсем скоро, у меня билет с открытой датой. Продолжу обучение в Калифорнийском университете.

— Круто! Это… Это очень престижно, Никита.

— Поэтому надо молчать об Америке. Твой папа должен посчитать меня обычным быдлом из трущоб.

— Зачем ты такое говоришь? — качаю головой и тяну ледяной напиток через трубочку.

— Не хочу, чтобы он присвоил мне статус зятя. Все, что мне нужно, Злата — получить деньги и побыстрее отсюда уехать. В мои планы не входишь ты и… И твоя семья, уж извини.

— Твоя девушка поедет с тобой? — выпаливаю хрипло.

— Нет у меня никого, — склоняет голову Никита. — И не будет. В ближайшее время так точно. Давай, мелкая, теперь твоя очередь рассказать о себе.

Глава 10

Злата

— Спрашивай, — неуклюже отвечаю я. Пережевываю кусочек и запиваю колой. Черт, все-таки идея поужинать в Макдаке оказалась неудачной!

— Злата, сколько тебе лет?

— Девятнадцать. А… А тебе? «Я-то уже знаю, что двадцать один, но спросить надо».

— Двадцать один, — отвечает он. — Чем ты увлекаешься? Что любишь читать, смотреть? Любимый цвет?

Неловкость Никиты вызывает желание рассмеяться. Он чешет затылок, словно это поможет ему быстрее соображать. Неужели, такой парень не знает, как управляться с девушками? Никогда не поверю.

— Смеешься, мелкая? — прищуривается он. Наверное, смешинки в моих глазах слишком ярко светятся.

— Ты забавный, — отвожу взгляд. Хорошо, что сейчас ночь и он не видит моих пунцовых щек… — Я танцую и пою. Любимый цвет… Хм… Ты меня озадачил. Наверное, голубой. А, знаешь почему?

— Почему же? — со скукой в голосе отвечает он.

— Голубой — цвет свободы. Это непередаваемое ощущение — лететь на байке стрелой и разрезать колкий непослушный воздух. Сливаться с ним, понимаешь? Становиться частью мироздания и захлебываться восторгом… Чувствовать себя почти богом, способным остановить время. Жить. Дышать. Замечать каждую мелочь и не замечать ничего… Любить и ненавидеть — остро, ярко, на грани. Ходить над пропастью и тонуть в пучине. Это… Байки — моя страсть, — вздыхаю облегченно, вывалив на Никиту мои чувства. Наверное, мое лицо озаряется в этот момент, сияя в темноте, как факел…

— Конечно, понимаю. И… разделяю твои чувства. Потому что люблю байки не меньше. Моя мама боится, что он меня когда-нибудь убьет, — грустно вздыхает Никита. — А что ты поешь? И танцуешь.

— Да все подряд! У меня и бабуля певица. Кстати, в кафе мы приходили после выступления. Она и сейчас поет в ансамбле «Русское поле». Я люблю исполнять джаз на английском, современные песни, но и романсы тоже знаю. Танцую почти все — родители меня с раннего детства куда только не водили. И мама у меня творческая личность… — выдавливаю, потупив взгляд. Наверное, о маме говорить не надо?

— Ты говорила, что мамы у тебя нет.

— Она уехала… То есть… Ох, Никита. Ладно, расскажу, — хлопаю Никиту по коленке и тотчас одергиваю руку — я купила его и не имею права вести себя, как добрая подружка. Осознание происходящего отзывается в сердце приступом тупой боли. — Мама уехала пять лет назад. Отец застукал ее с любовником и выгнал. Сейчас она живет в Кабо-Верде, это остров Зеленого мыса. Так что мы с сестренкой находимся под опекой папы, — закатываю глаза и качаю головой.

— А сестре сколько лет?

— Семнадцать. Ее зовут Ника. Николетта — мои родители те еще выпендрежники. А ты спортом занимаешься? — спрашиваю и тотчас краснею, вспоминая его твердые выступающие мышцы, подрагивающие под моими пальчиками.

— Да какой там спорт? Турники во дворе, бег по лесу. Отец рано умер, мне пришлось работать, чтобы удовлетворять свои нужды и Степкины. Тебе не понять.

— Наверное. Не буду спорить, — соглашаюсь, в очередной раз подчеркивая пропасть между нами.

— Понятно. Вроде бы все обсудили, Злата? Договаривайся с папой насчет знакомства. Надеюсь, тебе не грозит пансионат. Хотя… Наверное, любая девушка мечтала бы учится за границей.

— Что ты! Это не учеба, а тюрьма! Ладно, Ники, давай разъезжаться. Поздно уже.

— Ники? А ты тогда кто?

— Золотко, кто же еще? — хихикаю в ответ. — Все близкие меня так называют. Насчет обеда напишу. Пока.

Глава 11

Папа удивленно вскидывает бровь, когда я сбивчиво сообщаю о визите «жениха». Отвожу взгляд, не в силах выдержать его — прищуренный и острый. Мямлю, разглядывая домашние тапочки:

— Его зовут Никита, мы недавно познакомились, но я…

— Покраснела, вижу, — крутит он в руках карандаш, восседая в кресле кабинета. Свежий и спортивный — папа еще может дать фору молодым. Но скверный и вспыльчивый характер мгновенно выдает его возраст и лишает преимущества. — Ладно, дочка. Если парень окажется приличным — а я надеюсь он не из среды знакомых мне лоботрясов — выполню обещание насчет пансионата. Но понравиться мне…

— Невозможно, пап. Знаю, — выдыхаю беспомощно.

— Не так. Трудно, но можно. Иди, Золотко. Попроси Дину испечь яблочный пирог. Во сколько придет этот парнишка?

— В четыре, пап.

«Парнишка», — от папиного представления о парне хочется улыбнуться. Никита высокий взрослый мужчина, не иначе. Никакой не парнишка, а… Самый притягательный, умный, добрый… Похоже, я втрескалась не на шутку… Потому что думать ни о чем не могу — только о нем.

Никита подъезжает вовремя. Паркует старую машину на подъездной дорожке возле ворот и звонит в домофон. Жму на кнопку и бегу со всех ног его встречать. Звук шагов отдается гулким эхом от высоких каменных стен дома, вторя заполошно бьющемуся сердцу… Распахиваю калитку и встречаюсь с Никитой взглядом.

— Привет.

— Привет, Злата. То есть… Золотко, — улыбается он. — Не обольщайся, мелкая, это я репетирую.

— Входи. А почему ты не… — вздыхаю, так и не решившись произнести «не оделся нормально, подобающе случаю, прилично?».

— Я не должен понравиться твоему папе, Злата, — ультимативно говорит Никита, угадав мое возмущение.

На нем те самые уродливые штаны и застиранная футболка, видавшие виды кеды, слаба богу чистые. Ловлю себя на мысли, что мне плевать, как Никита одет. Я теряю голову от него — разодетого или в старой майке, строгого или улыбающегося… и это очень плохо. Плохо кончится — во всяком случае для меня.

— Да, ты прав. Но, тогда он отправит меня в пансионат, посчитав тебя недостойным. Об этом ты не подумал? Мог бы подыграть, Никит… — протягиваю жалобно.

— Злата, я бедняк. И не хочу строить из себя непонятно кого. И… У меня приличной одежды нет — я купил брату вещи для школы, новые туфли, рюкзак. Помог матери с ремонтом балкона — осенью из него дует. Я не желаю притворяться другим. И молчи про Америку.

«И не надо… Потому что я таю от тебя… Такого, как есть».

— И не надо притворяться, Ники, — отвечаю непринужденно, чувствуя, как разрушаюсь внутри. Он меня точно погубит… Между нами нет ничего, а я уже люблю… Он еще не уехал, а я тоскую, едва сдерживая желание выть на луну… Разве так бывает? Не понимаю, как это работает? Амур стреляет и сразу попадает в сердце? Или стрела постепенно пронзает тебя насквозь? Ладно, спрошу у бабули…

Папа встречает нас вежливо-сухо. Кивает в ответ на приветствие Никиты и жестом указывает на стул — аккурат напротив своего. Обед мы решили устроить в крытой беседке, расположенной в тени высоких старых берез.

— У вас очень красивый дом, Леонид Сергеевич. И сад, и газон… — произносит Никита, усаживаясь за стол.

— Где-то я тебя видел, парень, — прищуривается отец, пропустив комплименты Никиты.

— Я прислуживал официантом на вашем вечере.

— Так вы тогда и познакомились с моей дочерью? — отец переводит взгляд на подошедшую Дину. Она раскладывает по тарелкам дымящиеся кусочки мяса, разливает по бокалам домашний лимонад.

— Нет, папуль, — включаюсь я, поерзав на стуле. — Это я Никите рассказала про юбилей и возможность подработать.

— Где еще работаешь? Или официант — твоя основная профессия? — со скучающим видом спрашивает папа. Отвлекается на айфон, листает посты, читает сообщения в телеграмме… Он ему УЖЕ не понравился, вижу по всему, но этикет не позволяет нарушить трапезу или выгнать гостя.

— Еще работаю в кафе «У Шариповых» на побережье, иногда подрабатываю курьером в «Яндекс-еда», — сложив напряженные пальцы в замок, отвечает Никита.

— Не понимаю… — качает отец головой. — Что моя дочь в тебе нашла? Ты… учишься? Может, мечтаешь о чем-то великом?

Никита медлит, очевидно, глотая рвущиеся изнутри возмущение и желание отбрить папу, а потом медленно отвечает:

— Я окончил Кубанский университет. Получил образовательный грант в Калифорнийский университет. Собираюсь продолжить учеьу там.

О! Неужели, он решил все-таки понравиться папе?

— А вот это интересно. Люблю целеустремленных людей. Не куришь, наркотики не употребляешь? — бросает отец, гипнотизируя парня взглядом. — Про подработку я понял — сам такой в юности был. Но одно дело — использовать такие професии, как трамплин, а другое — вариться в этом дерьме постоянно.

— Не курю и не колюсь, не волнуйтесь.

— Ладно… Встречайтесь пока.

— Уи-и-и! — хлопаю в ладоши, не скрывая радости. — Любишь его, дочка.

— Люблю, пап. Очень, — отвечаю с придыханием, встречая недоуменный взгляд Никиты — к такому признанию он точно не был готов. И совсем неудивительно, что папа не спрашивает про любовь Никиту — разве его Золотко можно не любить?

— Куда собираетесь ехать в выходные? — окончательно расслабившись, спрашивает отец.

Вот это подстава! Сейчас он начнет выведывать у Никиты, сколько тот тратит на меня денег? Куда водит, чем кормит? Что дарит…

— К морю, — спокойно отвечает Ники. — Друзья пригласили поехать, я как раз собирался предложить Злате составить мне компанию.

— Хорошо, — одобрительно кивает папа. — Очень хорошо. Моему Золотку давно пора освежиться в море. И сколько вас будет? Парней, девушек?

— Десять человек, может, больше.

— Замечательно, — довольно потирает руки папа. На меня они даже не смотрят. — Море, хорошая гостиница, чайки, прогулки под Луной… Поезжайте. Только… О внуках я еще не думаю.

— Ну папа! — вмешиваюсь я, едва не подавившись лимонадом.

Никита стесняется есть при нас, ковыряет в тарелке, искоса поглядывая на нашу пикировку. Интересно, он не врет? Мы точно поедем к морю?

— Я вынужден прерваться, детки, — вздыхает отец, вытирая губы хрустящей салфеткой. — К нам пожаловал мой деловой партнер Вадим Милославский. Вы не против, если я отвлекусь?

Глава 12

Никита

Я был уверен, что справлюсь… Намеренно оделся как бродяга из трущоб и искренне собирался вести себя так же… Не знаю, что на меня подействовало? Жалостливый взгляд малышки Златы или прищуренный и высокомерный ее папаши? Мне до искр в глазах захотелось ему понравиться. Не как жениху его дочери, вовсе нет. Я желал увидеть любопытный блеск в его взоре — того, кто добился в жизни всего и кем мечтаю стать в будущем я… Скорее всего, наружу выползла боль, поселившаяся в душе после смерти отца. Мне не хватает папы — его рукопожатия, крепкого словца, объятия, запаха сигарет, улыбки, нахмуренных бровей. Глупышка Золотко считает, что отец хочет ей навредить? Мне Леонид, напротив, кажется серьезным и взвешенным. Возможно, впечатление обманчиво, не спорю, и под маской учтивости прячется домашний тиран? Или мое сердце невольно тянется к тому, кто отдаленно, но так его напоминает — моего папу?

— Что это было, Ники? — улыбается Злата, когда ее папаша уходит встречать гостя.

— Никого нет, Злат. Ты можешь называть меня Никита, — бросаю, злясь на себя. Ну кто меня за язык тянул?

— Хорошо, — опускает взгляд она. — А насчет поездки… Ты серьезно?

— Абсолютно.

Когда Белоцерковский спросил про выходные, я опешил. А потом вспомнил о приглашении Роба поехать к морю. Дикий пляж, палатки, качели, устремляющиеся с обрыва в пропасть… Романтика бедных, способная отбить желание встречаться даже у самых стойких пар. Вот и посмотрим, как Злата заговорит, когда окажется там?

— И куда мы поедем? Где находится отель? Это, наверное…

— Дикий пляж, Злата. Палаточный городок на берегу моря. Закрытый, к твоему счастью. Еду будем готовить на костре, мыться водой из огромного бака, в туалет ходить где придется… Как тебе мой план? У тебя еще есть шанс отказаться, — выдавливаю гаденькую улыбочку.

— Будут твои друзья? Я бы хотела с ними познакомиться, — с придыханием произносит она.

— И что, тебя не смущает отсутствие удобств?

— Нет, а должно? Я возьму влажные салфетки, воду, тушенку, гречку. Знаешь какая у меня бабуля? Она на байдарках плавала в молодости, все время рассказывала, какую они вкуснятину готовили на костре. Если составишь список, могу взять на себя часть продовольствия, — Золотко важно поджимает пухлые розовые губы.

Губы… Нежные, сладкие, как спелый персик… Знала бы Злата, сколько я потом о них думал. Воскрешал в памяти наш нежданный поцелуй, отгоняя непрошеные чувства… Ни к чему хорошему ведь отношения не приведут… Только нервы друг другу потреплем и все.

— Хорошо. Будет тебе список. Выезжаем в ночь с пятницы на субботу. Роберт заказал микроавтобус. Роб — это мой друг и сын…

— Хозяйки кафе, я помню.

Мы замолкаем, слушая неловкую, повисшую тучей тишину. Злата разливает остатки лимонада по бокалам и переключается на изучение ленты инстаграма. Через несколько минут наше уединение нарушает Леонид. Он улыбается, ведя под руку высокого крепкого мужика в хлопковом бежевом костюме.

— Знакомьтесь, это Вадим Александрович, коллега. Это Никита — парень моей Золотко, — не без гордости протягивает Белоцерковский.

Вадим окидывает меня изучающим взглядом и устало плюхается на соседнее кресло.

— Не помню, чтобы у Златы был парень, — произносит он вместо приветствия и нехотя пожимает мою руку.

— А мы недавно встречаемся, — оправдывается Злата.

Дина — домработница Белоцерковских накрывает чайный стол, убирает грязную посуду на серебристый поднос и режет на порционные куски пирог, Злата переписывается с подружками, а Вадим как-то странно на меня посматривает… Не понимаю его интереса — мы вроде бы незнакомы. Чаепитие проходит в относительно непринужденной атмосфере. Леонид спрашивает, куда именно я повезу его дочь, а я отвечаю честно:

— Дикий пляж на Анапском побережье. Палатки, костер, вода в баке, нагреваемая от солнца. Туалет на улице.

— Хм… — прихрюкивает Вадим, растягивая губы в приторную улыбку. — Не дорос до такой, как Злата.

— Не бузи, Вадим, — вступается Леонид. — Никита перспективный парень, а не… Секунду, мне звонят.

Белоцерковский поднимается с места и отходит в сторону большого журчащего пруда. Злата помогает Дине убрать чашки, а Вадим, воспользовавшись замешательством хозяев дома, придвигается поближе ко мне, обдавая терпким ароматом восточного парфюма:

— У меня к тебе деликатное дело, пацан. Выполнишь — получишь миллион. Соглашайся.

Глава 13

Никита

— А что мне нужно сделать? — тихонько произношу я, наклоняя лицо к Вадиму. Заработать перед поездкой мне совсем не помешает. Интересно, что мне может предложить такой, как он?

— Леня сказал, что ты перспективный парень.

— Ну да… А что нужно?

— Документы достать. Иди-ка сюда, пацан, — Вадим шумно вздыхает и поднимается с места. Увлекает меня в глубину сада и приближает лицо, очевидно боясь, что нас кто-то услышит. — Нужно войти в кабинет Белоцерковского и распечатать папку с документами. Я скажу, как она называется. Плачу миллион.

Кажется, брезгливость и недоумение застывают на моем лице, превращая его в маску. Он пришел в дом Леонида, сидел с ним за одним столом, ел и пил, а теперь предлагает мне стать его сообщником в подлости?

А что меня может удержать от этого? Кто мне Белоцерковский? Правильно, никто. И его Золотко тоже никто… Капризная девчонка, купившая меня. Что мне ее жалкие две тысячи баксов против миллиона Вадима?

От собственных метаний кружится голова и замирает дыхание… Он мне никто, никто… Я словно убеждаю себя совершить поступок, после которого буду себя корить. Хотя… Может, Белоцерковский вор, а этот Вадим пострадавший?

— Мне надо подумать, — произношу хрипло. — Вы пострадали от Белоцерковского? Что нужно достать? Мне нужна правда.

— Пострадал. Он воротит дела, обворовывает государство, а деньги прячет в оффшорах. И всю историю операций хранит в защищенной папке. Чтобы влезть под кожу Леониду, я прикинулся другом. Из-за Ленчика я потерял кучу бабла. Я не успокоюсь, пока не верну свое, — цедит Вадим Александрович, поглядывая на Леонида. Тот продолжает энергично махать руками и хохотать, разговаривая с кем-то по телефону. Единственный, кто пристально за нами наблюдает — Злата. В ее взоре сквозит непонимание и капелька любопытства.

— Идем в дом, парень. Я покажу, где находится кабинет Лёнчика. Ты мне веришь? — тихо добавляет он.

— Не знаю. Мне надо увидеть документы, тогда поверю. А как я туда проникну?

— Да как? В туалет же ты можешь отлучиться? — непринужденно добавляет Вадим, почесывая затылок. — Деньги у меня с собой, — шепчет заговорщицким тоном, приподнимая краешек белого конверта из кармана пиджака.

— А зачем вы их взяли? Вы же не знали, что…

— Леня сказал, что на ужин придет парень Златы. Добавил, что ты из простых. Ну… Я и решил рискнуть. Вижу, что толковый ты мужик, Никита. И со Златкой кружишься из-за денег. Девчонка тебе не нужна, тут что-то другое… Хочешь к денежкам Белоцерковского поближе быть?

— Нет, вовсе нет. Я попробую вам помочь. Только как быть с охраной?

— Я отвлеку их. Создам панику, шум. Это я умею! Белоцерковский до черта боится проникновения в дом, он быстро отреагирует. Поможешь, Никита?

— Не обещаю, Вадим Александрович. Мне нужно увидеть документы.

В ушах гулко пульсирует кровь, руки мелко-мелко подрагивают, когда я бреду в дом, чтобы «воспользоваться туалетом». Слышу, как Вадим что-то громко кричит, привлекая хозяйское внимание.

«— Лёня, кто-то под забором скребется. Я видел трех мужиков в камуфляжной форме. Вызывай охрану, надо все прошерстить по периметру! Быстро! Или ты хочешь, чтобы сюда явились маски-шоу? Никого в дом пускать нельзя».

«— Миша, Вася! Срочно сюда! Берите Игоря, надо проверить территорию. Кажется, кто-то пытается влезть в дом!», — тотчас реагирует Леонид Сергеевич, командуя в рацию.

Я до сих пор не уверен — правильно ли поступаю, подставляя Леонида? Он не сделал мне ничего плохого, а его дочь… Пора признать, что девчонка нравится мне. Ее смех, улыбка, ямочки на щеках, смешинки, пляшущие в глазах, рассказы о маме, мотоциклах и бабуле.

«Знаешь, почему цвет свободы голубой?», — встает перед глазами ее образ.

В доме тихо, на кухне плещется вода, звенит посуда, слышатся разговоры и шум рации. Охрана беспечно покинула пост, оставив дом в опасности. Сейчас в кабинет проникнет вор… Я… Тот, кого Злата доверчиво попросила помочь.

Замираю перед дверью кабинета Леонида (план дома мне рассказал Вадим Алескандрович), давая себе секунду на раздумья. Если Белоцерковский преступник, я сослужу добрую службу обществу, а если нет? Разве можно доверять словам первого встречного? Вхожу в кабинет и запираюсь изнутри.

Распахиваю крышку ноутбука и запускаю программу вскрытия пароля. Пальцы бегают над клавиатурой, дыхание сбивается в груди от волнения. Вот и папки… Приход, расход, финансовые отчеты предприятия «Лира» — фирмы, специализирующейся на производстве тротуарной плитки. Ничего особенного… Нигде… Никаких квитанций, подтверждающих платежи за рубеж. Никаких фамилий, одна лишь рутинная рабочая документация. И папки, нужной Вадиму тоже нет. Дураку понятно, что Леонид не станет открыто хранить документы. Если они есть, то точно не здесь. Выключаю ноутбук и тихонько выхожу из кабинета, ступая по длинному коридору на цыпочках. Я не выполнил просьбу Вадима и не получу миллион. Тогда почему на душе становится так легко?

Встречаю взволнованный взгляд Златы, возвращаясь к беседке. Вадим, как ни в чем не бывало беседует с Леонидом и пьет чай с пирогом.

— Все хорошо? — шепчет Злата, обдавая мою шею теплым дыханием.

— Да. Соскучилась? — отвечаю, вмиг почувствовав себя предателем.

— Да, Никита, очень, — улыбается она, сжимая мою ладонь.

Ямочки, светлые мягкие волосы, карие глаза-вишни, смотрящие на меня с доверием… Я чуть было все не испортил, поддавшись гадкому чувству наживы. Да, мне нужны деньги. И я был готов пойти на сделку с совестью из-за них…

— Тут такой шум подняли, когда ты ушел в туалет. Папа всех вызвал. Зачем только, не понимаю? — бросает Злата с улыбкой. — Папа установил камеры видеонаблюдения везде, где только можно. Даже у себя в спальне. Надо было все проверить без лишней суеты. А они

Черт… Об этот я и не подумал… Мое уверенное проникновение в кабинет Белоцерковского запечатлели камеры.

Глава 14

Никита

Я вхожу в полутемную прихожую, встречаясь с мамой. Киваю понуро, стараясь спрятать взволнованный взгляд. Не хочу делиться с ней переживаниями и… хочу.

— Мам, а почему пахнет корвалолом? Опять сердце шалило? — обнимаю ее, торопливо стаскивая кеды. Скрываю растерянность и дезориентированность за суетливыми движениями.

— Да так, Никитка, — надломленно протягивает она. — Ты скоро уедешь, вот я и… Волнуюсь за тебя, сынок. И очень тобой горжусь. Сегодня дядя Тимофей приходил, я ему про тебя рассказывала. Какой ты у меня умный, перспективный, честный.

Ма-а-а-ма… Знала бы ты, что твои слова режут меня, как острая бритва? Ну какой же я честный? Сегодня я чуть было не пошел на преступление. Не удивлюсь, если завтра за мной приедет полиция. Тогда накроется Америка, будущее, Злата… Черт, как с ней-то быть? Вижу, как девчонка смотрит на меня, а она видит, как смотрю я. Кажется, я даже дышать начинаю чаще и глубже, но все равно задыхаюсь… И мне нравится вкус ее поцелуя. Сегодня это тоже случилось… Она провожала меня до калитки. Пели цикады, а воздух пыхтел, как самовар, ароматами роз и ночных фиалок.

— Пока, Ники, — шепнула она и встала на носочки, клюнув меня в щеку. Задержалась немного у моего лица, кокетничая и давая мне шанс воспользоваться моментом.

— Не надейся, Золотко, что я надолго исчезну, — шепнул я, привлекая Злату к груди. — Завтра поедем закупать продукты для отпуска.

Она лишь улыбнулась и приоткрыла рот. Выдохнула или всхлипнула и коснулась моих губ. Неловко, осторожно, словно мы целуемся впервые.

Какая же девчонка сладкая… Манящая, нежная и совсем не заносчивая. И какой идиот я, что не удержал себя в узде, поддавшись ее чарам. Я целовал Злату, как будто пил воду из живого источника. Что с нами будет? И, будет ли вообще? Похоже, она совсем не думает о будущем, а мне плевать на ее деньги… Мы болтали весь вечер и я многое узнал о ней: Злата образованная, разносторонняя, смешная, умная… А как она поет! Леонид Сергеевич все-таки заставил ее спеть для нас. Я никогда не слышал этой песни — возможно, в другом исполнении она бы звучала грубовато и резко, но Злата пела так, что захватывало дух… Вадим выпил и позабыл обо мне. Вел себя так, словно разговора не было. Но я все-таки подошел к нему и сказал, что его просьбу выполнить не сумел. Он лишь пьяно что-то крякнул и переключил внимание на Леонида. Как ни в чем не бывало! А я теперь молю бога, чтобы запись с камер никуда не попала.

— Мамуль, я вас заберу с собой, вот увидишь. Разбогатею, куплю дом на побережье и перевезу вас. Ты мне веришь? — обнимаю маму, косясь на стол. Пахнет мясным пирогом и свежим компотом из яблок. — Покормишь?

— А ты же к девушке на ужин ходил? Эх ты… Садись, Никитушка, покормлю. Как девушку зовут, сынок? Нравится она тебе?

— Злата, — бурчу, пряча взгляд. — Какое это теперь имеет значение, мам? Я все равно уеду. Не имею права упустить шанс. Вот и все.

— Понятно, — вздыхает мама, гремя тарелками. — Семка тоже куда-то ушел. Сказал, что играть в компьютерные игры. Как я тут… без вас?

А вот и причина аромата корвалола… Мама привязана ко мне, как к грудному ребёнку, вот и боится отпускать. Гордится и боится. Такая вот арифметика.

— Мамуль, я спать. Завтра утренняя смена, а пятницу я еду на море до воскресенья.

— И Злата едет? — улыбается она.

— Да, но это… — мямлю, пережевывая кусочек.

— Значит, сынок. Она может к тебе приехать, если захочет, так что… Не бойся ничего. Такими парнями, как ты не разбрасываются.

Я угрюмо киваю и бреду в душ. Становлюсь под горячие струи, закрываю глаза и представляю ее… Губы, мокрые волосы, небольшую грудь, покрытую россыпью капель… Здесь и со мной. Может, мы зря теряем время? Мама права — Злата может приехать ко мне в Америку. Для ее отца это ничего не стоит. Наверняка у семьи есть действующая американская виза. Почему она? Вопросы роятся в голове, как беспокойные мошки. Почему не Лана и не Алина, не Света и не Маша… А мелкая девчонка, до сих пор думающая, что я с ней из-за денег?

Выхожу из ванной и валюсь в холодную постель. Оживляю экран смартфона, встречая ее сообщение:

«— Я… Давай завтра поедем к юристу? Ты совсем забыл про договор».

Значит, я ошибаюсь… Она помнит про деньги и боится, что я свалю раньше срока. Хочет привязать меня договором, искренне думая, что привязывать больше нечем…

А я боюсь влюбиться так, чтобы не послать все к чертям…

Глава 15

Никита

Все меняется слишком быстро… Я и помыслить не мог две недели назад, что не захочу ехать к юристу. А теперь мне противна сама мысль о ее деньгах. Не хочу их… И не хочу, чтобы они между нами стояли. Нетрудно догадаться, что от визита к юристу я отказываюсь. Предлагаю мелкой сначалаотдохнуть на море, а уж потом…

— Не понимаю я тебя, Никита, — ее голосок журчит, как ручеек. — Почему ты отказываешь? Если хочешь знать, я верю в твой успех. И искренне желаю помочь. Может, все-таки поедем? До пятницы еще один день.

— Мелкая, если ты не замолчишь, я тебя…

— Что? — улыбается она, игриво заправляя светлую прядь за ухо. Эдакая сладкая конфетка в модном брендовом сарафане и босоножках под цвет наряда. И я возле нее… Деревенщина в застиранной майке и потертых кедах. Куда я лезу? От чего пытаюсь бежать, если уже отравлен ей, как сладким ядом?

— А вот чего, — произношу хрипло и прижимаю девчонку к груди. Мы снова целуемся, играя с общим на двоих желанием. Злата гладит мой затылок, плечи, целует веки, а потом отстраняется и шепчет:

— Такое наказание мне нравится.

Наша компания умещается в трех машинах. Злата сидит возле меня, придерживая два больших рюкзака, груженных тушенкой и сухим пайком. Багажник забит спальными мешками, дровами, баллонами с водой и прочими принадлежностями для туристического отдыха. Я до последнего был уверен, что она испугается спать под открытым небом, питаться непривычной для ее нежного мажорского желудка едой, мыть посуду в тазу и участвовать в приготовлении пищи… Но нет… Златка сидит рядом и довольно улыбается, бережно придерживает рюкзаки, стоящие в ногах, поправляет панаму защитного цвета и охотно знакомится с моими друзьями.

— Привет, я Алик, — пожимает ей руку мой друг.

— Привет, я Злата. Очень рада познакомиться с другом Никиты.

— Меня ты уже знаешь, Злата. Привет! — улыбается Роберт, плюхаясь на заднее сиденье.

— Ну что, поехали? Девчонки разместились? — поворачиваюсь в сторону машинки Ланы. Кристина, Алина — официантки из моего кафе и подруга Златы Зоя Шнайдер машут нам руками из салона.

За рулем третьей машины мой одноклассник Игорь, Степка и его друг Ваня Филатов.

Ну что же… Можно трогаться. Ехать нам относительно недалеко, но учитывая пробки на серпантине, дорога затягивается на многие часы. Мы приезжаем к кемпингу вечером. Малиновые всполохи заката раскрашивают небо, море лениво лижет песчаный берег, а стоящие у обрыва качели скрипят от порывов ветра.

— Чем помочь? — бодро спрашивает моя мелкая, встречая недовольный взгляд Ланы.

Та ревнует меня не по-детски. И активно это демонстрирует.

— А ты разве что-то умеешь? — певуче протягивает Лана.

— Я все умею. И вообще… Я очень способная, — пикирует Золотко, бодро расстилая спальный мешок. — Никита, а мы будем спать в одном мешке?

А вот это уже удар ниже пояса по самолюбию Ланы…

— Да, Золотко. Ночи на берегу холодные, будешь меня согревать, — заступаюсь за девчонку, замечая ее благодарный взгляд.

Лана фыркает, шепчет что-то и командует парням разжигать костер. Зойка и Алина моют руки и насыпают в большой чугунный казан гречневую крупу, Кристина нарезает помидоры и огурцы, Роберт мастерски открывает банки с говяжьей тушенкой, а Степка с Ваней развлекают нас игрой на гитаре. Лана намеренно не подпускает Злату к готовке. Очевидно, она готовит для нее куда менее приятное занятие — мытье посуды и огромного казана. Ничего… Пусть не думает, что я позволю обидеть Золотко. Мы справимся с посудой вместе.

— Я так понимаю, почетная роль посудомойки сегодня достаётся мне? — воркует Злата, окидывая ребят взглядом.

— Да, тебе. А что, не справишься? — цедит Лана, впиваясь ножом в хлеб. Наверняка сейчас она представляет на его месте Злату.

— Я обожаю мыть посуду, спасибо вам. Дома я делаю это всегда, отгоняю домработницу и… Становлюсь к раковине.

Злата не из тех, кто лезет за словом в карман. Она не так проста, как думает Лана. Умная, образованная девчонка, видевшая мир и посетившая много стран. Это Лана как раз ей на один зубок…

— Ребята, договорчик готов, подписывайте и можно пройти в будку и оплатить, — к нашему костру подходит дядька в грязных джинсовых шортах и такой же грязной поясной сумкой, туго набитой деньгами и бумагами.

— Идем, помогу тебе подписать, — улыбается Златка. — У меня почерк чудо, как хорош.

Кажется, я слышу, как скрипят зубы Ланы. Девчонки хихикают, продолжая колдовать над ужином, а мы со Златой следуем по мягкому песку за дядей Ваней — так он себя назвал.

— Душ на улице, во-он бак синий видите? Биотуалет рядом с ним. Вы тут только дебоши не устраивайте, молодежь. Спиртное взяли?

— Совсем немного, — честно признаюсь я. — Но завтра мы выпивать не будем. В воскресенье-то обратно ехать.

— Отдыхайте, молодежь.

Глава 16

Никита

Я оплачиваю пребывание в этом «замечательном комфортабельном месте», беру Злату за руку и веду к пылающему костру.

— Замерзла? — потираю ее плечи.

— Ничего, сейчас согреюсь.

— Скоро ужин будет готов. Роберт там такую вкуснятину нам готовит — закачаешься, — протягивает Зойка.

— Попробуете фирменное блюдо от будущего шефа! — Роб важно нагоняет жар над казаном. — Тут розмарин, хмели-сунели, свежая зелень.

— Вкуснятина! Пахнет замечательно, — блаженно произносит Злата.

— Может, пока ужин готовится, поиграем? В правду или действие, — предлагает Лана.

— Давайте, — хлопают в ладоши девчонки.

— Я начну первым, — важно говорит Роб.

Мы рассаживаемся вокруг костра. Языки пламени пляшут и отбрасывают на лица ребят тени. Я снимаю куртку и накрываю плечи моей Золотко, невольно коснувшись ее нежной бархатистой кожи. Встречаю полный нежности взгляд, боясь допустить мысль о возможной близости между нами… Хочу и не хочу погружаться в нее с головой, пропадать как в омуте и ранить себя и девчонку скорым отъездом. Но и от мечты отказываться не желаю…

Роберт делает самодельные карточки, прищуривается, пишет на них что-то — очевидно, вопрос — настоящих-то карточек из магазина у нас нет, и рассказывает правила игры.

Кристинке достается действие. Роберт бросает взгляд на Злату и произносит:

— Ты должна будешь помочь помыть посуду Злате.

— Так нечестно, — вмешивается Лана. — Роб, зачем ты облегчаешь этой мажорке жизнь?

— Лана, полегче на поворотах, — рычу я.

— Да помою я посуду, не волнуйтесь, — улыбается Златка. — Роб, моя очередь тянуть карту?

— Да, Злата, тяни.

— Действие. Я должна что-то сделать.

— Спеть, например, — ехидно каркает Ланка. Она-то не знает, какая Златка певица. И ее задание для моей Золотко сущий пустяк.

— Что желаете услышать? — встает Златка с места. Грациозно снимает с плеч мою куртку, демонстрируя присутствующим стройные ножки в шортиках и топ с рукавами-фонариками.

— Что, правда споешь? Наши уши не завянут? — язвительно протягивает она.

— Заказывайте песню, а там посмотрим, — деловито чеканит Злата.

— Я бы послушал что-то восточное, — метательное протягивает Роберт.

— Да погоди ты, Роб, — обрывает его Ланка. Впивается беспомощным взглядом в костер и перебирает пальцы, словно раздумывая, какую выбрать песню? — Наша мажорка, наверное, только зарубежку знает? Русские песни не для нее. А уж русские народные она и не слышала.

— Такая подойдет? — отвечает Злата и затягивает куплет.


Что стоишь, качаясь, тонкая рябина
Головой склоняясь до самого тына?
А через дорогу, за рекой широкой
Так же одиноко дуб стоит высокий
Кабы мне, рябине к дубу перебраться?
Я тогда б не стала гнуться и качаться
Тонкими ветвями я б к нему прижалась
И с его листвою день и ночь шепталась
Но нельзя рябине к дубу перебраться
Знать ей, сиротине, век одной качаться
Шо стоишь, качаясь, тонкая рябина
Головой склоняясь до самого тына?

Ее нежный высокий голосок льется по воздуху и ласкает слух. Будоражит душу и заставляет сердце биться чаще. По коже проносится толпа мурашек, когда я смотрю на поющую девчонку. Радость и боль… Счастье и скорая разлука… Как же нам быть, господи? И почему мы встретились так не вовремя? Золотко прикрывает глаза, отдаваясь пению, а я обвожу взглядом ребят — парни восхищённо пялятся на Злату, девчонки приоткрывают рты от удивления. Даже Ланка ошарашенно молчит, позабыв о своей неприязни.

— Браво! — орет Роб мне в ухо. — Злата, это было крышесносно. Теперь мы знаем, кто будет развлекать нас по вечерам.

— Круто, Златка. Где ты научилась так петь? — вторит ему Игорь.

— Я с детства пою и танцую. Сначала родители заставляли, а потом я втянулась.

— Умница, — шепчу ей в ухо, когда моя девочка возвращается на место.

— А теперь очередь Никиты тянуть карточку, — переключается на меня Ланка. Она еще не отошла от потрясения, но упорно пытается сделать вид, что ничего не случилось. Хотя я-то ее давно знаю — бледность ее щек не скрывают даже пляшущие тени от костра.

— Мне досталась правда, — говорю я, читая криво нацарапанный Робертом текст.

— Ты любишь Злату? — опережая участника, который должен задавать мне вопрос, выпаливает Лана.

Что я должен ответить? Признаться своей девчонке в любви при всех, лишив романтического момента? Выставить наши отношения на всеобщее обозрение?

— Нет, — отвечаю твердо.

Наконец, на лице Ланы появляется искренняя радость. Она довольно потирает руки и передает бразды правления другому. Ну а почему нет? Добилась своего, теперь можно и отдохнуть.

На вопрос отвечает мой скромник Степка, потом очередь настигает Зою — Роберту все-таки удается заставить девчонку согласится мыть посуду вместо Златы.

— Снова я? — спохватывается Злата, вытягиваю карточку дрожащими пальчиками. — Правда.

— Злата, ты будешь скучать, когда Никита уедет? — детский вопрос, наивный, но Степка задает его, несмотря на мое недавнее ультимативное «нет».

— Да, буду, — без раздумий отвечает девчонка.

Так тебе и надо Никита. Она не побоялась выставить свои чувства напоказ. А ты струсил… Перед какой-то там Ланой, давно влюблённой в тебя и парнями. Слизяк и трус, вот ты кто.

— Давайте выпьем, что мы зря брали настоящее вино? — предлагает Роберт. — И тарелки свои тяните, сейчас каждому положу ужин.

Я чувствую, как изменилось настроение Золотко. Она улыбается и общается с девчонками и моим любопытным Степкой, но ее глаза… Они остаются потухшими и пустыми. Своим нелепым «нет» я сразил ее наповал. Ее веру в наше будущее.

— Спасибо, Роберт, это было очень вкусно. Спасибо, девчонки, салат просто пальчики оближешь. Если позволите, я пойду в душ, пока вода не успела остыть. А потом вернусь и еще что-нибудь спою.

— Иди, Злата, мы тебя ждем. За буйки не заплывай! — блещет остроумием Роберт, а я провожаю девчонку тоскливым взглядом.

Глава 17

Злата

«Нет, нет, нет…», — признание Никиты ранит душу, как острое лезвие. Кажется, от нее уже и не осталось ничего… Пепел костра или унылое трепыхание раненых крыльев. Я с трудом сдерживаю истинные эмоции, пряча их за маской учтивости и дружелюбности. Смеюсь, нахваливаю стряпню Роба, общаюсь с девчонками, почти физически ощущая сердечную боль. Как же тяжело… И ведь знаю, что Никита уедет, а мы расстанемся. Так почему его порывистое признание я воспринимаю так остро? Ну не любит он меня, и хорошо. Радуйся, Златка, что отделалась малой кровью.

Подхватываю рюкзак, лежащий в общей куче, и бреду в душ, если так можно назвать зловещую конструкцию, виднеющуюся в темноте. Синий огромный бак неуклюже стоит на высоких металлических подпорках, а стенами служат толстые клеенчатые занавеси. Поворачиваю рычаг и становлюсь под теплые струи. Только бы не расплакаться… Еще не хватает проявить перед этой выдрой Ланой свою слабость. Выжимаю мокрые волосы, надеваю чистое белье, белый длинный сарафан и выхожу из кабинки, чуть не столкнувшись нос к носу с Никитой.

— Ой, а ты здесь откуда? И ты… мокрый.

С его головы капает вода, а в больших карих глазах отражается луна. Сердце пропускает удар от волнения и любви… Тяжело тебе будет, Златка. Забудешь ли ты его глаза? Улыбку и ямочку на щеке, прикосновения больших горячих ладоней.

— Я в море купался. Вода теплая. Не хочешь посмотреть на качели? Говорят, там красиво. Виден обрыв и ветер воет так, словно разговаривает. Кажется, в нем обрывки слов, песен, звуки музыки, шум дождя.

— Ты так красиво говоришь, — улыбаюсь, ловя его блестящий взгляд. — Идем.

Никита берет меня за руку и ведет к обрыву. Ветер треплет полы длинного сарафана и мои распущенные волосы, а вместе с ними и мое сердечко трепыхается в груди как глупая бабочка.

Никита садится на качели и притягивает меня к себе. Сажусь к нему на колени, даже через одежду чувствуя, как сильно бьется его сердце.

— Золотко, — шепчет он и гладит мое лицо ладонями. — Злата…

Не знаю, что будит во мне смелость — его возбужденный взгляд или слова, слетающие с губ, горячие касания ладоней или частое взволнованное дыхание. Я разворачиваюсь и сажусь на Никиту верхом. Припадаю к его губам и жадно целую. Пью его и не могу напиться… Мы целуемся, не жалея губ, так, что становится больно. Никита замирает, словно раздумывая, остановиться или переступить черту. Часто дышит, упираясь лбом в мой лоб, а потом толкает в пропасть нас двоих… Поддевает края моего сарафана и ползет ладонями по бедрам, стягивает белье и спускает с моих плеч лямки…

— Злата, если хочешь, останови меня, — шепчет он хрипло.

— Нет, что ты. У нас мажоров это нормально. Я не против.

Дурацкая реплика, знаю, но Никиту она не останавливает. Он целует мои губы, плечи, грудь, съезжает ладонями по животу, ниже…

— Боже, Златка… Ты такая…

Да, я чуть дышу от волнения и возбуждения. Подаюсь вперед, навстречу ласкающей меня руке и целую Никиту. Его губы, скулы, веки… Встречаю одурманенный взгляд, ловлю горячее дыхание и прикусываю губы, чтобы не стонать в голос. Воздух превращается в горячую пульсирующую лаву, в глазах темнеет, в ушах гулко стучит пульс… Мне страшно срываться в оглушительную мощь удовольствия, приближающуюся ко мне, как лавина. Что-то меня останавливает… Поздно, Златка… Поздно бояться…

— Золотко мое, не бойся, — Никита угадывает мои мысли, не переставая целовать и ласкать меня. — Расслабься. Я тебя держу.

Хорошо, что у него хватит сил удержать меня. Потому что я боюсь упасть. Вздрагиваю от раскроившего меня надвое удовольствия и валюсь на грудь Ника, постанывая и задыхаясь. А потом на смену удовольствия приходит пронзительная боль — в тот момент, когда Никита делает меня своей. Я кусаю губу так, что чувствую металлический привкус крови во рту, но не сдерживаюсь и громко всхлипываю. Никита застывает и слегка отстраняется.

— Это то, о чем я думаю?

— Да, у меня это в первый раз. Прости, но я боялась… Боялась, что оттолкнешь. Я… Я люблю тебя, и ничего не говори, я-то знаю, что ты меня нет, да это не нужно…

— Мелкая, ты меня с ума сведешь, — шепчет он, крепче прижимая меня к себе.

Гладит успокаивающе, целует, боясь причинить большую боль, а потом замирает, крепко сжимая мои бедра и шепчет в самое ухо:

— И я тебя, похоже, люблю.

Глава 18

Никита

Я с трудом сдерживаю переполняющие сердце эмоции. Сцеловываю с лица моей Золотко слезы и глажу ее плечи. Моя. Навсегда и неделимо. Как бы самоуверенно это ни звучало. Не представляю, что теперь сможет нас разлучить? Расстояния, люди, обстоятельства? Я преодолею любые, только бы она меня ждала или поехала вместе со мной.

— Прости, Злата. Если бы ты сразу сказала, я не решился…

— На качелях? — улыбается она.

— Да. Я дурак. Златка, пойдем в море? Кажется, я тебя испачкал.

— Идем. А нас ребята не хватятся?

— Им и без нас хватает развлечений.

Мы плещемся в море, целуемся, а потом я снова говорю ей слова любви, так легко сорвавшиеся с губ… Моя девочка… Хрупкая нежная маленькая женщина, так некстати появившаяся на моем пути.

К костру мы возвращаемся, держась за руки. Мокрые, счастливые, улыбающиеся — кажется, по нашим лицам можно безошибочно угадать, чем мы недавно занимались.

Роберт угощает Злату ароматным травяным чаем и хлебом с малиновым вареньем, а Лана не упускает возможности вернуть мое внимание на себя: протягивает тарелку с жаренной на костре картошкой и кружку с черным кофе. Бесполезно, детка… Мое сердце занято.

Спим мы и вправду в одном спальном мешке, но я применяю чудеса терпения и не трогаю мою девочку — сейчас ей это только навредит.

Степка донимает меня расспросами, зато другим парням, похоже, ясно все и без слов. Мы не стесняемся целоваться при всех и ухаживать друг за другом. Стараясь отогнать от себя мысли о реакции папаши Белоцерковского, я просто живу, жадно вдыхая дни уходящего лета, терпкий воздух моря и солнца и аромат волос Золотко…

Мы возвращаемся в город поздним воскресным вечером. Я развожу ребят по домам, помогаю девчонкам поднять рюкзаки и возвращаюсь за руль. Степку обещал довезти Игорь, так что мы с Золотко остаемся, наконец-то, одни.

— Никита, может, ты зайдешь к нам? — воркует Злата, облегченно вздыхая. После шумной компании воцарившаяся тишина кажется раем.

— Ну не брошу же я тебя с вещами возле калитки? Зайду. Папе твоему я вряд ли понравился, Злат… Даже не знаю, как начать с ним разговор, — крепче сжимаю руль, чувствуя, как мышцы сковывает предательское волнение.

— Что за ерунду ты говоришь? Слышал бы ты как папа тебя хвалил своему коллеге Вадиму Александровичу! Говорил, что ты перспективный парень, предприимчивый, порядочный. Хотя я уверена на все сто, что он не успел тебя пробить. Твою фамилию он не спрашивал, значит, мнение составил исключительно из своего наблюдения. Ты у меня самый лучший, Ники! И почему ты в себя не веришь?

Окончательно сникаю от слов Золотко. Значит, пока я «ходил в туалет», а на самом деле рылся в компьютере Белоцерковского, хозяин дома хвалил меня? Распинался перед упырем, толкнувшим меня на сделку с совестью? Как теперь смотреть Леониду в глаза? А вдруг все уже вскрылось? И он ждет нашего возвращения, чтобы вытрясти из меня правду? Нервно сглатываю и отвечаю девчонке:

— Потому что я побаиваюсь твоего папу, Злат. Наверняка у него высокие требования к парню своей дочери.

— Забей, Гончаров.

— Злата, а ты приедешь ко мне в Америку? — неуверенно спрашиваю я. — Решение этого вопроса ведь не может обойтись без твоего папы?

— Сейчас рано об этом говорить, Ник. Тебе надо там обосноваться, найти работу, а я что буду делать? Сидеть на твоей шее обузой? Не хочу. Я буду каждый день утопать в вине!

— И не будешь скучать? Как я без тебя?

— Буду. Но я предпочитаю выходить замуж за состоявшегося мужчину, а не мечущегося в поисках работы парня.

— Ах вот оно что? — улыбаюсь я. Какая все-таки Златка умница. Я был уверен, что она предпочтет чувства здравому смыслу, но с каждым днем она удивляет меня все больше… Своими чуткостью, мудростью и правильным пониманием ситуации. Она права — мне тоже не хочется бегать в поисках работы и позволять ей жить где попало.

— Да. Я девушка серьезная, между прочим, — фыркает она и ерзает на кресле, завидев огни возле ворот своего дома.

Кроме моей машины здесь стоят еще две. Марки машин простые — у гостей Белоцерковского не может быть таких автомобилей. Сердце пропускает удар, а внутри расползается леденящий ужас. Что, если…

— Странно. А кто это у папы так поздно? — опережает мой немой вопрос Золотко.

— Может, приехали сделать какую-то работу по дому или во дворе? — глуповато пожимаю плечами.

Мы входим во двор и бредем по тропинке к дому. Несу сумки и рюкзак Златы, боясь помыслить, что случилось что-то неладное… Каким же я был дураком, что повелся на поводу этого Вадима! Теперь Леонид не поверит мне — прогонит и запретит встречаться с девчонкой, если не натравит полицию. Может, он и виноват в чем-то — это не мое дело. Я никакого отношения не имею к его бизнесу, как и Золотко.

Леонид выходит из дома в сопровождении двух подозрительных мужчин в гражданском. Они явно не его коллеги…

— Привет, Золотко, — хрипло шепчет он, завидев нас. — Здравствуй, Никита.

— Привет, папуль. Попьем чайку? Я тебе про море расскажу, — щебечет Злата, не понимая, что произошло. Зато все прекрасно понимаю я — по взгляду Леонида, хищному оскалу следаков или приставов — уж не знаю, кто они точно.

— Мне надо отъехать, детка. Давай позже. Никита, помоги ей с вещами и поезжай домой.

Глава 19

Никита

Золотко звонит мне через два дня. От ее взволнованного голоса нутро скручивается в тугой узел, а по спине ползут ледяные мурашки.

— Ники, ты дома? Я могу приехать?

— Ко мне в гости?

— А ты против? Я хотела познакомиться заодно с твоей мамой.

— Конечно, нет, Злата, я с удовольствием. Просто мама на работе. В общем, приезжай.

Пока моя девочка едет, быстро прибираюсь и перестилаю постель. Сегодня я от нее не отлипну… Залюблю и зацелую до кругов перед глазами. Златка звонит в дверь, когда я выхожу из душа. Глубоко дышу, стираю капли воды со лба и бегу скорее открывать дверь.

— Золотко мое, привет.

— Никита, я привезла деньги. Там у нас дома такое творится… Папу вызывают на допросы, к нам все время приезжают какие-то люди. Держи, — Злата стаскивает обувь и протягивает конверт.

— Не возьму. И ты знаешь почему. Тем более, если такая в семье ситуация. Они твоему папе нужнее. И вообще… Иди ко мне, — шепчу хрипло, привлекая малышку к груди. Осыпаю ее лицо поцелуями и сую проклятый конверт в ее сумочку.

— Никита… Любимый мой… Я так скучала, — томно протягивает она.

— Хочу тебя, Золотко. Идем…

Подхватываю Злату на руки и несу в уже расстеленную постель. Целую сладкие губы, перебираю пальцами волосы, ласкаю кожу, пахнущую ванилью. Злата отдается мне с такой самоотверженностью, что хочется одновременно снова ее зацеловать и рассмеяться. Мы любим друг друга несколько часов, а потом сказка рассеивается, сменяясь суровой реальностью…


Злата

Перед глазами мелькают картинки какого-то страшного боевика… Или ужастика. Воздух сотрясают оглушительный стук в дверь и крики папиных «псов».

— Открывайте немедленно! Мы ломаем дверь!

Перевожу непонимающий взгляд на застывшего в прихожей Никиту, нервно цепляясь за края простыни.

— Что происходит? — бросает он, косясь на вибрирующую от ударов дверь.

— Н-не… Не знаю.

— Это ты их привела? Неужели все твои слова ложь… Зачем они здесь? Обвинить меня в изнасиловании?

— Нет, клянусь! — взмаливаюсь, стирая предательские слезы. — Никита, пожалуйста, поверь мне. И… Лучше открыть.

— Отзови своих «шестерок», Злата! — яростно произносит Никита.

Я сбивчиво выполняю его просьбу, всхлипываю, прижавшись ухом к двери. Никита проворачивает ключ. Дверь с грохотом распахивается. Папины псы валят Ника на пол и застегивают наручники на его запястьях…

— Отпустите его! — кричу, придерживая простыню на груди. — Он ничего не сделал. Умоляю вас! Кто приказал?

— Леонида Сергеевича арестовали. И в этом виноват он, — в глазах телохранителей вспыхивают огоньки ярости.

Никита стыдливо прячет взгляд и молчит. Тяжело дышит, даже не пытаясь оправдаться или подняться с пола.

— Это… Это правда? Как ты мог?! — вскрикиваю, борясь с желанием залепить парню пощечину. Амбалы поднимают его с пола, как будто угадывая мое намерение. — Как ты мог? — а это произношу, смотря прямо в его глаза. — Я думала… А как же твои слова и… Все, что между нами было? Неужели… — голос садится до хриплого шепота.

— Я не буду оправдываться, ты все равно не поверишь, — протягивает Никита вымученно.

— Это он виноват, Злата Леонидовна. Камеры видеонаблюдения подняли — он заходил в кабинет к Леониду Сергеевичу и копался в его компьютере. Его Вадим Милославский попросил. Вернее, не так — он за эту услугу дал миллион.

— Ложь! — кричит Никита, лежа на полу.

— Ах, вот оно что? Поэтому мои две тысячи долларов тебе не нужны. А зачем? Ты уже получил достаточно, чтобы начать новую жизнь. За что? Просто скажи… — захлебываюсь слезами, чувствуя, как в душе что-то стремительно рушится… Он меня предал. Он. Меня. Предал. Поверить не могу… купился на проклятый миллион и слил папу. Из-за жалкого миллиона…

— Это ложь, — повторяет Никита. — Я сказал Вадиму, что ничего не нашел.

— Но ты пошел в кабинет папы! Согласился. Господи… Миша, я сейчас оденусь, отвезите меня домой.

— А с этим что делать? Сдать следакам? Они камеры уже видели, да и Милославского допрашивали. Тот подтвердил, что заплатил ему.

— А мне плевать! Что будет с этим! Пусть сажают, ему полезно.

— За что меня сажать? Я не виноват. И я не брал этих денег! Это ложь.

— Ты бы сваливал отсюда парень. Пока ветер без камней. Куда ты там хотел… В Америку. Подписки о невыезде нет, убегай, пока система тебя не засосала, — важно протягивает Миша.

— Как это убегай? — взрываюсь я. — То есть подставил папу и… Ему можно просто так свалить? А папа один все разгребать будет?

Произношу и осекаюсь… Наверняка, если отца арестовали, то было за что. И Никита тут ни при чём. Он просто исполнитель Милославского. Предатель, который помог вытащить из компьютера нужные для компромата документы.

— Все будет хорошо, Злата Леонидовна, — успокаивает меня второй телохранитель Василий. — Этого парня не за что привлекать. Разве только за подлость…

— Оставь его тогда, — шиплю змеей и остервенело обуваюсь. — Пусть катится куда подальше. В свою Америку. Ненавижу… — бросаю короткий яростный взгляд на сидящего на полу парня и покидаю квартиру.

Глава 20

Никита

Я смотрел в одну точку бесконечно долго… Не мог вместить в голове случившееся, но и, как поступить не понимал. Медленно поднимаюсь с пола и набираю телефонный номер Роберта. В голове такой туман, что без совета друга не обойтись.

— Роберт, у меня проблемы, — начинаю без прелюдий. Рассказ о моем проступке умещается в несколько минут.

— Косяк! — возмущается Роберт. — Тебе надо сваливать отсюда, Ник.

— Как? И даже не попытаться оправдаться?

— Перед кем? Ты забыл, в какой стране живешь? С тобой никто не будет разговаривать. Они посадят тебя в СИЗО до выяснения обстоятельств. Правда на стороне тех, у кого есть деньги и власть. Этот Вадим быстренько спихнет все на тебя, этим дело и кончится. Надо уезжать, Никита. И немедленно.

— А как же Злата?

— Потом. Пусть все уляжется сначала. Я уверен, что все с ее папашей будет хорошо.

— Ты приедешь? Пойду собирать вещи. И выбирать дату вылета.

— Ничего не надо собирать, ты все купишь там. Тебе нужны документы и немного денег.

Роберт приезжает через час. Он уговаривает меня удалить все странички в социальных сетях и избавиться от симкарты. «Чтобы никто тебя не нашел и никуда не смог вызвать», — объясняет он.

Мама выслушивает мое объяснение с присущей ей стойкостью. Молча кивает и уходит в кухню. Знаю, ей нелегко принять новость о столь быстром отъезде — она была уверена, что я успею проводить брата в одиннадцатый класс. И побуду с ней еще как минимум месяц. Но обстоятельства складываются иначе…

— Сынок, я посмотрела расписание. Есть рейс в восемь вечера из Адлера, — дрожащим шепотом произносит она.

— Отлично. Выбираю эту дату.

Остаток дня я сижу как на иголках… Кажется, что кто-то сейчас сюда явится и меня арестует. К вечеру я довожу себя до панического состояния. Я ни в чем не виноват, но аргументы Роберта прорастают в душе твердой уверенностью, что мне никто не поверит.

Роберт, мама и Степка провожают меня до аэропорта. Туда я еду, сидя за рулем своей машины, обратно ее отгонит Роб.

— Никита, а машину я могу брать? — подает голос Степка.

— Нет, Степан. Сначала надо сдать экзамены на права.

Брат понимающе молчит и делает вид, что не догадывается, с кем связан мой стремительный отъезд.

— Если запрет на выезд поставили, из страны не выпустят, — произносит Роберт. — Мы подождем немного на парковке. Мало ли…

— Давай, — сухо бросаю я. — Если пройду все пункты контроля, позвоню. Только как? Ладно, разберусь.

По спине катится холодный пот, когда я подаю документы на стойке регистрации. Милая девушка без проблем принимает билет и пропускает меня дальше. Дальше и дальше… Я оказываюсь в зале ожидания вылета в Лос-Анджелес. Кажется, все позади… Пользуюсь служебным телефоном и сообщаю родным о скором вылете.

А уже через сутки оказываюсь в главном аэропорту Лос-Анджелеса. Звоню своему куратору в Калифорнийском университете и размещаюсь в комнатке кампуса. Вот и все… Я в Америке.

Я так и не решаюсь восстановить соцсети. Обзавожусь местным номером телефона и спустя некоторое время звоню Роберту:

— Да тут такое дело, брат…

— Говори.

— Злата выходит замуж за Мирона. Все об этом трубят.

— Надо же? Как ты это узнал?

— Она установила статус «помолвлена». Такие вот дела, Ники. А ты хотел оправдываться, искать ее понимания… А девчонка забыла о тебе спустя две недели.

Кладу трубку и нервно растираю виски… Я научусь жить без нее. И Злата совсем скоро пожалеет, что так быстро забыла обо мне…


Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20