Рай: с небес на землю [Лия Кохен] (fb2) читать онлайн

Рай: с небес на землю

Предвидение

(последняя запись)

Год 1925^[1], вэтишь^[2]

Я думаю, что сегодня я действительно готова умереть.

Слишком долго я жила в иллюзии неправильности того, что происходит со мною, что во всем виноваты существа, которые послужили причиной всех моих злоключений. Но теперь я ясно вижу, что я, лишь я одна, являюсь источником всех своих бед. Сначала я пыталась отрицать в себе темные стороны, потом я злилась на окружающих за то, что они не желали видеть мой сложный внутренний мир и даже не пытались представить себе всю трагичность моей судьбы начиная с самого моего рождения.

Я пыталась быть хорошей, заслужить любовь и признание, разобраться в себе и стать лучше. Но все мои попытки разбились о неприступную скалу моей истинной сущности.

Я предала все то, что хоть как-то связывало меня с этим миром, ради мимолетного чувства нужности и любви, которое оказалось лишь фантазией и закончилось окончательным погружением в недра моей никчемной души. И в конечном итоге ситуация обернулась тем самым ощущением бессмысленности моей жизни, что поселилось в моем разуме сразу после моего непрошеного воскрешения и с тех пор лишь расширялось и разрасталось, оплетая своими пронзительными корнями все те мечты и надежды, что еще теплились на дне моего разбитого сердца.

Ах, хоть бы меня оставили гнить в сырой земле Орена! Хоть бы меня не спасали, а дали бы мне спокойно догореть в очищающем пламени моего разочарования. А теперь приходится мириться с самой жалкой версией себя: истощенной, озлобленной, заблудившейся и искалеченной — внутри даже больше, чем снаружи.

Когда я вспоминаю, с чего все началось, я ясно осознаю, что с самого моего рождения, и даже раньше, я была обречена небесами на вечные страдания. Словно злой рок повис над телом еще не родившегося младенца и в полной мере ударил по его судьбе в годы наибольшего доверия к миру…

…Я сидела, облокотившись о ствол сухого дерева, потирая озябшие плечи. Какая-то женщина подошла ко мне и заботливо прикрыла меня старым одеялом. Я улыбнулась, и тут же глаза мои наполнились слезами благодарности — я не заслужила такой доброты. Я огляделась. Молодая женщина неподалеку пыталась успокоить ревущего младенца. Рядом со мной девочка прижималась к телеге, со страхом разглядывая мое изуродованное страшными шрамами лицо, но вскоре подошла старуха в лохмотьях и увела ее в наспех поставленную палатку. Два гнома, полный и тощий, у огня неподалеку беседовали о том, что все кончено: сначала змей вырвался из пещеры и начал разорять их северные земли, а теперь пал Аден, считавшийся самой неприступной цитаделью южного королевства. Один из них выказал уверенность, что если теперь возьмут и Орен, то мы все окажемся в ловушке в Деревне Охотников, куда следует наш караван, и войска Севера перебьют всех нас, как щенят. Зарыдала стоящая возле полного гнома женщина, все сильнее прижимаясь к мужу.

Тут что-то словно перевернулось во мне с ног на голову. Я внезапно четко осознала, что все это время я смотрела лишь на себя, поэтому видела лишь свои беды, свою боль. А тут, в этом лагере беженцев, меня окружала толпа обычных людей и гномов: простых мирных жителей, торговцев и работяг — не воинов, не магов, не придворных и не господ. И они хотели лишь одного: спокойной жизни рядом с любящими их людьми.

Мне вдруг захотелось сделать хоть что-то хорошее, что-то не для себя. Я вновь ярко почувствовала, что жизнь больше не держит меня и я могу совершить один поступок, чтобы хоть кому-то принести пользу. Я знала: мне надо вернуться в Орен и помочь защитить его от сил Хаэла.

Внезапный свет вспыхнул за лесом; раздался отдаленный шум. И еще одна вспышка озарила небосклон на севере, в той стороне, откуда мы ушли всего несколько часов назад. Значит, Альянсу вновь удалось обмануть все ожидания.

Люди вокруг повыскакивали из палаток и, как завороженные, уставились в ту сторону, где темное небо внезапно залилось болезненно-красным румянцем, а спустя несколько минут лагерь заполнили крики детей, и старый гном, главный в нашей компании, поторопил всех двигаться дальше в сторону горной цепи, к туннелю, через который можно было попасть на другую сторону горы.

Люди резво собрались, и повозки снова двинулись в путь…

…Я немедля скинула плед, подбежала к старику-гному и попросила дать мне любой лук, который у них есть. Я заявила, что иду обратно. Старик посмотрел на меня белыми усталыми глазами и подозвал своих помощников. У одного из них в повозке оказалось старое оружие, захваченное про запас. Он сказал мне выбирать любой лук, да поживее. Я видела, что они и вправду торопятся. Лучшим, что я нашла, порывшись в обозе, был легкий лук грубой работы. Я взяла его в руку и, прочитав заклинание, вселила в него часть своей души. Лук тут же изменил форму и лег мне в руку аккуратным арбалетом. Затем я захватила несколько стрел, которые более-менее к нему подходили, и обломала хвостовики. Гномы с удивлением глянули на меня, но ничего не сказали.

«Деревня Охотников, чудесный обещанный край… Все же мне не суждено до тебя добраться», — усмехнулась я с горечью и направилась по дороге обратно в сторону Орена.

Когда я добралась до города, со стороны замка уже возвращалась первая партия солдат, ликуя. На мое недоумение получила ответ, что бой уже завершен. Мне не верилось, что так скоро все закончилось, но мне сказали, что Альянс отступил.

«Да, Альянс отступил. Мы взяли его. Мы взяли Хаэла», — я четко помню, как округлились мои глаза, когда усатый воин произнес это.

Мало того, что я опоздала, так еще и происходило не пойми что.

Я очень не хотела, чтобы меня сейчас увидели те, с кем я так грубо обходилась в эти последние дни, но смысла в том, чтобы оставаться в переполненном ранеными солдатами городе, я не нашла и неуверенно поплелась по широкой тропе, ведущей к замку. Небольшая часть войска возвращалась в город — остальные, видимо, остались в крепости на случай повторного нападения.

Вскоре я добрела до замка. Почти никого уже не встречалось мне на пути. Возле небольшой сосновой рощи мне лишь попался одиноко идущий мечник. Я стала выпрашивать у него, где Ада, Тео и остальные. Тот сказал, что они остались в замке, и все члены Военного Совета также. Они ожидают прибытия на рассвете сэра Густава Атебальта, представителя самого короля, и затем состоится казнь. Мечник улыбнулся и продолжил свой путь.

Я дошла до крепостного холма. Все было тихо. Лишь пара дозорных стояла на башнях.

Я все никак не осмеливалась подойти поближе. Вдруг меня примут за врага? Да и что я скажу? Что я скажу Аде? Тео? Хаэлу?

Я спустилась в низину и уселась за деревьями. Сейчас допишу заметку и устроюсь на ночлег. А утром вместе с делегацией постараюсь попасть внутрь и посмотреть на казнь Хаэла своими глазами. Столь уважаемого на севере герцога Хаэла здесь, на юге Элмордена, считают дьяволом во плоти… Никогда бы не подумала, что его ждет такой бесславный конец… Честно признаться, мне он даже нравился, хоть и вызывал у меня каждый раз необъяснимую дрожь, появляясь рядом. Помню, какую радость испытала я, когда он похвалил мои достижения и предложил присоединиться к осаде Адена, мне и Виллиму… Виллим… Не могу выносить мысли о том, что он преспокойно живет себе где-то после того, как причинил мне столько боли… Ненавижу! Проклинаю!

…Последний рывок… Последний штиль перед надвигающейся бурей… Чувствую, что это моя последняя запись.

Если успею, то напишу все, что произошло за последние сутки.

Итак, я затаилась в рощице перед замком Орена в надежде переждать до утра, но, едва я сомкнула глаза, внезапный шум разбудил меня. То были слова заклинаний в одинокой ночи.

Я выглянула из-за дерева: что-то происходило у ворот. Словно стрелы просвистели, и за ними раздались мягкие вспышки.

«Если ты хочешь убить его, Тэль-Белар, тебе придется сначала убить меня», — донесся до меня знакомый голос темной эльфийки.

Две фигуры отделились от холма и побежали прочь от замка к реке. Как только они скрылись, я кинулась в сторону ворот.

Мост был опущен, и на его краю стоял темный эльф — тот самый, у которого не было кисти на левой руке, тот самый, который был там, на осаде Адена, который видел меня, но никому не сказал. Он стоял, словно застыл на месте. Я подошла поближе — он почти не дышал. Его стеклянные глаза глядели в одну точку. Он был в трансе. К его левой изувеченной руке был каким-то странным механизмом прикреплен прекрасного вида лук с массивной резной рукоятью. Лицо эльфа было искажено гримасой негодования, в правой ладони он зажимал хвостовик стрелы. Я огляделась: еще три стрелы были разбросаны по поляне возле ворот, и на них блестели капли свежей крови. Я легонько дотронулась до эльфа — он не шелохнулся. Я поглядела на башни — охранники спали крепким сном. Тут грудь эльфа поднялась, опустилась, и он, резко встряхнув головой, поднял лук, пытаясь вставить стрелу в тетиву, но взгляд его уперся в мое лицо, и он, отшатнувшись, начал оглядываться.

«Куда они пошли?» — вскричал он.

«Кто? Ада? С ней кто-то был…» — пробормотала я.

«Да. Хаэл. Куда они делись?» — он схватил меня за плечо и с силой встряхнул.

Боль резко сковала всю левую половину тела; с трудом вырвалась я из его захвата.

«Что произошло?» — спросила я в свою очередь.

«Некогда объяснять, надо доложить генералу. Надо догнать их».

Эльф направился внутрь замка, но я остановила его, схватив за руку.

«Я очень быстро бегаю, — сказала я. — Я их выслежу. Что нужно сделать?»

«Хорошо, — темный эльф повернулся ко мне. — Беги и найди их. Вот», — он протянул мне благословенный свиток телепорта^[3] в замок Орена.

«Они наверняка направились в сторону Адена. Как только выяснишь, где именно они находятся, сразу дай знать. Мы пока соберем отряд. И помни, что я тебе тогда сказал…»

Я тут же рванулась вниз с холма.

«Эй! — окликнула я исчезающего в воротах эльфа. — Зачем Хаэл забрал Аду?»

«Это она забрала его… — эльф запнулся. — Как бы то ни было, — крикнул он напоследок, — теперь ее казнят за предательство. Ей нельзя возвращаться. Поэтому постарайся найти ее раньше нас и передай, чтобы она бежала как можно дальше».

Я в растерянности бросилась в сторону озера, берега которого были усыпаны телами зеленокожих гуманоидов — орков, принявших сторону северян и павших в молниеносном кровопролитном сражении.

Уже через пару часов я догнала беглецов в каменных завалах на берегу реки. Судя по всему, раны одного из них или обоих вынудили их совершить остановку. Я посмотрела в бинокль^[4]. Они сидели на небольшом отдалении друг от друга и словно о чем-то мирно беседовали. Я пыталась сообразить, что же делать… «Пойти к ним? Плохая идея. Да они тут же меня уничтожат: Хаэл, наверно, уже знает, что это я выкрала его драгоценную душу дракона, а Ада… она одним движением руки введет меня в транс или усыпит».

Другая мысль была телепортироваться в Орен и дать наводку, как я и обещала темному эльфу. Эта идея меня не прельстила. Это вообще было не мое дело… «Пускай сами разбираются между собой. С какой стати мне вообще им помогать и сдавать ту, которая вернула меня к жизни? С другой стороны, лишь недавно — а точнее вчера — я представляла, как умру героем на поле битвы, а теперь вот сижу и проклинаю себя за подобные мысли… Ну неужели я подумала, что без меня не справятся… От меня вообще нет никакого толку…»

Я решила проследить за ними, найти лагерь беглецов Альянса и тогда уже дать знать темному эльфу и его компании. «Может, тогда получится остаться у них… Зачем? Чтобы меня снова использовали и предали? Ну уж нет. Нельзя верить никому. У меня есть теперь лишь я сама…»

Чертов глаз: ладно почти не видит, но почему же так болит?..

… Сидя в засаде, я заметила, как Ада протянула Хаэлу какой-то свиток, и Хаэл разорвал его и пустил обрывки по ветру. Затем она подлечила его, помогла подняться — видимо, раны, нанесенные стрелами эльфа, были серьезны, — и они, оглядевшись, двинулись дальше и направились вдоль реки, избегая дорог.

Я подбежала к месту, где они сидели, и подняла с земли пару кусков бумаги, которые не успели разлететься. Кусочки все еще светились. Присмотревшись, я поняла, что это был благословенный свиток телепортации в замок Орена, как тот, который лежал теперь у меня в кармане. «Она не вернется, — подумала я. — Она ушла с Хаэлом». Или нет? Странная история. Но он — ее отец. Может, она все это время была на его стороне… Ох, ну и дела…

…Я побежала дальше осторожно и скоро вновь нагнала их. Они переходили реку вброд в неглубоком месте. Я подождала, пока они будут на другом берегу, и двинулась за ними. Силуэт высоченной башни, уходящей в облака, возвышался над противоположным берегом, а стоило мне выйти из реки, как на мир вдруг наплыл туман, и все вокруг оказалось в нем скрыто. Идти дальше было почти невозможно. На небе бледными пятнами светились две луны. Говорят, раньше была только одна…

С трудом, лишь по тусклому свету факелов, нашла я лагерь — он был разбит на верхушке холма. Ада и Хаэл стояли за скалами неподалеку и о чем-то беседовали. Мне показалось, что она уговаривает его на что-то. Но потом они вместе побрели в сторону лагеря, где им навстречу вышли несколько фигур и повели их вглубь палаток.

Я пережду ночь здесь, а утром решу, что делать дальше: сообщу в Орен или же буду действовать по обстоятельствам.

Одно я знаю: я верну эльфийке свой долг. Я предупрежу ее, чтобы она и думать не смела возвращаться к своим, а что будет потом — мне все равно… Я помню, Тэль-Белар (ведь так тебя зовут), помню, что ты мне сказал: «Лишь я решаю, ради чего мне жить и за что умирать».

…Что-то происходит там, на холме. Еще ночь, но весь лагерь проснулся, и силуэты мелькают меж палатками. Я подкрадусь и посмотрю…

(конец записей)

Однокрылый уродец

Дневник Рай

Год 1920, араташ^[5]

Сегодня я решила завести дневник, чтобы записывать свои мысли, чувства и основные события, происходящие со мной. Отец Бернад подарил мне прекрасный, толстенный, отделанный красной кожей блокнот с вшитыми в обложку компасом^[6], часами^[7] и термоскопом^[8]. Я надеюсь когда-нибудь исписать этот блокнот до конца и проследить, как будет меняться мое мироощущение.

Вчера мне исполнилось двенадцать, и в день своего рождения я поставила перед собой свою главную жизненную цель: я хочу стать стрелком!

Отец Бернад говорит, что моя мать была стрелком… Жаль, что я совсем ее не помню…

Я родилась в момент страшного катаклизма, случившегося в северной части Острова Душ. Во время землетрясения мои родители спасли меня ценой своих жизней, отдав на попечение своему давнему другу Бернаду. Я сама, конечно, ничего такого не помню: все это я знаю со слов приемного отца. Он растил меня с самой колыбели, ведь у него никогда не было детей и даже жены… Кифа не в счет: они хоть и живут давно вместе, но я ни за что бы не хотела, чтобы у меня когда-нибудь с кем-нибудь были такие же кошмарные отношения.

Бернад — никудышный вояка, он никогда не участвовал ни в каких сражениях, и даже охотник из него неважный. Но он недавно договорился с товарищами, и теперь меня иногда берут на охоту и даже учат обращаться с мечом и луком. Надеюсь, когда я вернусь на родину, эти навыки пригодятся мне в обучении обращению с арбалетом. Как, интересно, с ним воюют?.. Ведь обычно требуется как минимум три человека, чтобы растянуть его… Ах, как же я хочу поскорей увидеть Остров Душ. Я всю жизнь прожила в Южной Грасии, но у меня всегда было такое чувство, что мой дом не здесь, а где-то в другом месте. Все эти тоскливые скалистые деревушки, задымленные многоуровневые каменные города, безжизненные равнины и ущелья кажутся мне какими-то чужими и неприветливыми. И, как назло, в последнее время отец Бернад как-то уж очень пытается удержать меня в Ал Пенино. Даже думал сдружить нас со старой Кифой… У меня от нее мурашки… Хотя… После того, как я отказалась подавать пойло в ее таверне, она еще более рьяно стала гнать меня на родину, так что хотя бы в одном вопросе мы с ней теперь заодно. Отец все время ссорится с ней по этому поводу.

Ну да ладно. Буду копить денежки, а когда мне хватит на билет до Острова Душ, я смогу сама делать что пожелаю… Получу разрешение — и буду осваивать военное ремесло.

(сгоревшие страницы)

***

Год 1922, тэлль^[9]

Сегодня грустный день, и, может быть, поэтому с самого утра в деревне идет ледяной дождь. Умер отец Бернад…

Всю ночь он бредил, а перед самым концом попросил позвать меня. Вот же ж рассердилась старая Кифа, когда отец оставил мне все свои сбережения — а это почти три миллиона адены^[10] золотом и ценными бумагами. Ей, конечно, досталось все его дело, и дом, и несколько лодок, но старуха хотела оставить меня без монетки и в чем мать родила, чтобы отправить на тяжелые работы в столицу.

Ха-ха и еще раз ХА!

Завтра я куплю билет, а послезавтра на корабле отправлюсь на Остров Душ, где я родилась.

Я все думаю об этом и начинаю все больше и больше волноваться… Здесь, в Грасии, я всегда была чужой. Многие почему-то называют меня «странным эльфом». Я видела эльфов на картинках в книжках и никогда вживую… И мне кажется, я совершенно на них не похожа: они темные, как сажа, — а я, наоборот, бела, как дым.

Мое внешнее несоответствие всем остальным жителям региона старый Бернад всегда объяснял мне в виде сказок. Я так любила его сказки… Самой любимой была история о маленькой принцессе, которую занесло в чужую страну. Пройдя ряд испытаний, она наконец возвращается на родину, выходит замуж за принца и, приняв свою истинную форму, превращается в ангела, который освобождает свой народ от гнета темных властителей. Отец говорил, что ему эту сказку рассказывала еще его бабушка-гномка… Он редко звал меня по имени, а все время называл меня своей маленькой принцессой. В детстве мне это очень нравилось, хоть меня, бывало, и дразнили из-за этого. Но в последние годы это звучало уж совсем смешно, кроме той ночи, когда его не стало…

Думая об этом сейчас, я понимаю, что рассказы отца были всем, что грело меня холодными зимними вечерами в подвале таверны старой Кифы, где мне был «любезно» выделен угол. Это уже потом, когда отец Бернад разбогател на торговле с Элморденом — королевством, находящимся в восточной части света, мы переехали в славный дом в пригороде столицы. Первые годы своей жизни мы с отцом вообще скитались по всему восточному побережью и даже пару раз захаживали в Заброшенный Город близ Бехейма, находящийся на территории Северной Грасии. Но затем мы вернулись в недружелюбный портовый городишко, где отец Бернад познакомился с Кифой, хозяйкой таверны в предместье столицы. Уж не знаю, что их привлекло друг в друге… Бернад был хоть и немолод, и некрасив, но весьма работящим и добрым стариком. А Кифа… Наверно, любому мужчине просто нужна женщина… Потому что ничего положительного о старой ведьме я сказать не могу. Впрочем, она, похоже, все-таки любила моего старика, и за это я была готова простить ей все оскорбления и придирки в мой адрес.

Но теперь все позади: нищенское детство, издевки Кифы, презрение и непонимание общества. Уже через несколько дней я наконец-то обрету новый дом среди своих собратьев и смогу приступить к исполнению своей заветной цели!

И даже тот факт, что старуха выгнала меня из нашего особняка, доставшегося ей по наследству, не испортит моего хорошего настроения.

Прости, отец… Я безумно благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Но мне пора идти дальше. И тебе — счастливого пути.

Год 1922, фахи^[11]

В Ал Пенино теперь, наверно, идет снег… А здесь, на Острове Душ, вечная осень.

Теперь я сижу в маленькой гномьей столовой и скоро уже пойду в свою каморку, но, пользуясь случаем и светом последней свечи, напишу, что случилось со мной за последние две недели. Пока не знаю, хорошо то, что происходит вокруг, или не очень, но точно совсем не то, что я ожидала.

В начале этого холодного месяца в обносках, со старым широким мечом, с которым я умела неплохо обращаться, и с тремя миллионами, доставшимися мне от отца Бернада, рано утром ступила я на земли Острова Душ. Первое мое впечатление было, что это жуткое место, даже по сравнению с бараками Ал Пенино и руинами Бехейма. Здесь явно теплее, чем на западе. На небе светит все та же кровавая луна. Говорят, она появилась на небе в год моего рождения. Местные жители очень религиозны и верят, что это Богиня Смерти смотрит на нас с небес, в то время как белая луна принадлежит взору Богини Жизни.

Отец Бернад всегда учил меня, что никаких богов не существует, что всех нас создали могущественные высокоразвитые существа, гиганты, в древние времена. Но куда они ушли, почему оставили нам лишь разрушенные лаборатории и руины — этого никто не знает… Кстати, весь каменный порт Острова Душ, как и большинство строений на острове, испещрен древними символами, которые светятся кровавым светом. Говорят, так бьется сердце острова, и без этой остаточной энергии наша раса, раса камаэлей, заточенная между мирами по никому не известной причине, не смогла бы дожить до сегодняшнего дня. И эти символы очень похожи на письмена самих гигантов, которые покрывают руины их обсерваторий, лабораторий и строений неразгаданного пока назначения, сохранившихся на всей территории Грасии.

Я попыталась направиться в сторону города. Но оказалось, что до него не так-то просто добраться, так как его от порта отделяют опасные территории. Хранительница портала, удивленно осмотрев, переправила меня прямо на центральную площадь (почему-то здесь роль телепортов выполняют живые люди, в то время как в Грасии эту функцию всегда выполняли механизмы).

Я до сих пор не понимаю неприветливость и негостеприимность камаэлей.

Их единственный город, Гевура, каменный и страшный, похож на развалины лаборатории гигантов, что лежит восточнее Бесконечной Пещеры. Он весь светится все теми же неприятными кровавыми символами. Здесь нет совершенно никакого уюта. Даже в пригороде Ал Пенино порой было веселее и красочнее, не говоря уже о речном городе гномов Кадиффе, где ежесезонно проводятся грандиозные ярмарки и фестивали. Я живу здесь уже почти две недели, но все время чувствую себя словно в гигантской гробнице, окруженной сосущими из меня энергию кристаллами. На улицах всегда тихо и безлюдно.

В храмах и тренировочных центрах меня отказались приютить, даже впустить. Гостиниц и таверн на острове тоже не оказалось. Долго слонялась я по городу, стучась то в одну, то в другую дверь. И мне наконец повезло. В кузне я познакомилась с Мокой. Это старый гном с густой седой бородой, которую он заплетает в смешные косички, что придает его суровому лицу весьма забавный вид. Он тут работает оружейником. Он был весьма приветлив, а когда мы разговорились, то оказалось, что он знал моего отца Бернада. И когда он услышал, как недобро меня приняли здесь, то успокоил, сказав, что камаэли вообще все какие-то дикие, и если бы не тройная оплата, то ноги бы его не было на этом мертвом островке. Мока договорился со своей подружкой Сайлем, молоденькой гномкой со склада, и та поселила меня в одной из складских комнат, а потом познакомила меня со своим другом-священником, который разрешил мне приходить к нему за защитными заклинаниями, если мне понадобится отлучиться куда-то за пределы города.

Впервые в жизни я увидела эльфов и орков. Оказывается, эльфы бывают не только черными, как в моих книжках, но и светлыми, весьма приятной наружности. Но они тоже держатся весьма отстраненно от всех и особенно друг от друга. Кстати, не вижу между собой и эльфами (любыми) ничего общего…

В Храм Старейшин за все две недели меня так ни разу и не пустили.

Сайлем рассказала, что жизнью Гевуры заправляет иерарх Кекропус, самый древний из живущих ныне камаэлей. Она сказала, что ему более тысячи лет, и он является хранителем древних обрядов, которые перенял от самих богов. Да, камаэли тоже язычники, как и все жители восточного континента. Главными божествами камаэлей являются Матерь Норнил, создательница всего мира, и Отец Мимир, который создал камаэлей, а также его посланники: Темный Господин Юда, передающий смертным волю творцов, и Мелина, повелительница дождей и штормов, живущая в морских пучинах.

Единственное место, где я по-настоящему люблю здесь бывать, — это Гора Водопадов, находящаяся прямо за городом. А вот от самого города у меня начала развиваться затяжная хандра. Над храмом на вершинах четырех колонн постоянно накапливается энергия, и раз в час она разливается над городом спиральным энергетическим сгустком, который светит ярче, чем солнце, которое здесь из-за серого тумана или пелены, вечно накрывающей остров, выглядит не ярче луны, и даже днем здесь всегда полумрак. Но когда загорается энергетическое солнце, то вся деревня и округа освещаются как в яркий день, но лишь на несколько минут — потом снова наступает удручающая темень.

…С последней моей записи прошло всего три дня. За это время я несколько раз порывалась разорвать этот блокнот, но снова и снова в память о Бернаде запихивала его поглубже в сумку.

Наверно, надо с самого начала рассказать всю эту историю. Но я каждый раз не знаю, с чего начать: с того, каким потрясением обернулось для меня это возвращение на родину, или какой большой ложью оказалось все мое существование.

В общем, я нашла родителей.

Оказывается, все это время они были живы. И нет, они не искали меня и даже не сразу захотели видеть меня после моего прибытия. Честно говоря, я виделась лишь с отцом, так как мать даже не изъявила желания со мной встречаться.

Разрываемый, как он сказал, «мучительным чувством вины», мой настоящий отец поведал мне трагичную историю моего появления на свет.

Оказывается, до недавнего времени на всю расу камаэлей была наложена магическая печать, а сам Остров Душ сокрыт в междумирьи. Живущие на нем существа веками не могли покинуть границ этого острова, и пока камаэли, поколение за поколением, бесславно проживали на своем проклятом клочке суши, ресурсы его истощались. Поэтому решением верховного иерарха Кекропуса был введен «закон о порядке деторождения». Суть его заключалась в том, что новый ребенок мог появиться на свет лишь после того, как умирал один из старых камаэлей, в семье, чей черед пришел в соответствии со строго установленным порядком. А учитывая, что жизнь обычного камаэля даже во времена упадка составляла не менее полутора сотен лет, можно представить, как немного детей родилось за эти восемьсот с лишним лет заточения между мирами.

Но несмотря на то, что среди нашей расы — как я узнала только вот недавно — приветствуется максимальное воздержание от всех чувственных видов наслаждения и полное посвящение себя служению Военному Совету Иерархов, мой настоящий отец все-таки сдался перед лицом своих, как он с горечью заметил, «низменных инстинктов». Моя мать, уважаемая до этого женщина, принадлежащая к высшему сословию камаэлей, забеременела, и на них с отцом пал позор. Меня, как внеочередной приплод, надлежало принести в жертву Великой Матери, отдав на растерзание хранителям пещеры Норнил. И я нисколько не сомневаюсь, что этот указ был бы приведен в исполнение, если бы за несколько дней до моего рождения с острова не была бы снята магическая пелена.

Совет Иерархов усмотрел в этом начало перемен и скорый приход конца света. Так что я даже не знаю, из-за чего я больше должна переживать: из-за конца света или из-за того, что родители отдали меня, как ручного зверька, первому зашедшему на остров торговцу, который, по-видимому, затем передал или продал меня старику Бернаду. Когда барьер с острова был снят и на остров приехала первая партия торговцев с большой земли с продовольствием и материалами, в моей смерти уже не было никакого практического смысла. Все же позор, обрушившийся на моих родителей, был для них так тяжел, особенно для матери, что лучшим, что могло прийти им в голову, было избавиться от меня и до скончания своих дней замаливать свои грехи.

Кстати говоря, они до сих пор живут и искупают свой грех в маленьком храме при склепе, где похоронены все отошедшие в мир иной камаэли. Храм стоит на Холме Духов, чуть западнее Гевуры. Я видела его со стороны ворот, но подойти поближе так и не решилась.

Отец-камаэль спросил, может ли он чем-то мне помочь, но я с нескрываемым презрением отвергла всякую его заботу и попросила больше не утруждать себя встречами со мной.

Понятно, что я проплакала все эти три дня, и лишь забота и терпение Сайлем вернули меня хоть немного в русло моей жизни… моей новой, уродливой жизни…

Кстати… Оказывается, при рождении мне отцом было дано имя Адрайана… Бернаду, видимо, оно показалось сложным, и он стал называть меня просто Рай.

***

Год 1923, вэтишь

Наступила весна. Потеплело, но радостнее от этого не стало.

В принципе, молодежь принимает меня сносно… Большинство из молодых камаэлей знают человеческий язык и относятся ко мне снисходительно, хоть и настороженно, но все же скорее безразлично. А вот старожилы не принимают меня вовсе.

Мечта получить заветное разрешение, чтобы начать обучаться, не оставляет меня ни на минуту. Оружейник Мока говорит, что мне надо обратиться к любой женщине-мастеру камаэлей. Я теперь ежедневно хожу к Храму Старейшин и каждую ночь плачу оттого, что меня даже не пускают на порог.

Я по-прежнему живу в каморке у Сайлем, хотя ей из-за этого частенько попадает от своего начальника. Но Мока также на моей стороне, и я спокойно продолжаю жить в складском подвале.

От нечего делать я стала бродить по городу и пытаться разговориться хоть с кем-то, и наконец после месяца молчания со мной таки заговорили. Один молодой охранник, когда я заявила, что возьмусь за любое дело даже бесплатно, сказал мне, будто невзначай, что хорошо бы расчистить территорию близ ворот от расплодившихся за последнее время волков и шакалов. Получив защиту у друга Сайлем, мальчишки-священника Набота, я с радостью тут же и взялась за дело.

Широкий меч много недель уже лежал под кроватью, да и я почти позабыла, как с ним обращаться. Я раньше никогда еще не охотилась одна и робко начала нападать сначала на старых и хилых волков. Через пару дней, когда мои навыки заметно улучшились, я перешла на особей покрупнее. С шакалами же пришлось изрядно повозиться, но когда вся прилегающая к северным воротам территория была расчищена от хищных зверей, я почувствовала, что на что-то да гожусь. И хоть я и намекала охраннику, что делаю это бесплатно, все же одним вечером Сайлем передала мне несколько серебряных монет, которые тайно принес мне камаэль, хоть и просил этого не афишировать. Это было здорово. Мне уже надоело питаться и жить за чужой счет — Сайлем, когда узнала про деньги отца Бернада, сразу же отказалась брать хоть адену из них, убедив меня, что деньги мне еще пригодятся. Теперь же я могла отблагодарить и Сайлем, и Набота, чьи заклинания силы, защиты и скорости позволили мне справиться даже с крупными и свирепыми шакалами.

А через пару недель ко мне пришел сам начальник складов Хоффа, седой гном, который все время шипел на меня и ругался из-за моего проживания с Сайлем. Он попросил помочь ему расчистить Золотые Холмы от монстров. Эти возвышенности пролегают прямо на пути от порта до города, по которому большие объемы груза еженедельно переправляют со складов до порта и обратно. Меня удивило, что очень мало камаэлей соглашаются помогать гномам, хотя сами же заинтересованы в своевременной доставке. Я с радостью взялась и за это дело. Стражница Мерсела, отвечающая за безопасность торгового пути, к моему удивлению, сразу же приняла предложение о помощи, сообщив, однако, что оплата за такое дело будет весьма скудна. Мне было все равно. Я хотела действовать. Мне надоело уже сидеть в четырех стенах и оплакивать свою судьбу или гулять по пустынным холмам вокруг Гевуры.

Ежедневно стала я ходить до порта и обратно, уничтожая встречающихся мне чудовищ. И ежедневно Мерсела встречала меня благодарной улыбкой, а еженедельно выдавала мне по тысяче аден за работу. Как-то вечером мы даже разговорились. Она вкратце поведала мне, что с незапамятных времен все камаэли были воинами. Только женщины традиционно были стрелками, а мужчины всегда воевали с легкими и быстрыми рапирами или тяжелыми двуручными мечами. Но теперь все перемешалось. Среди мирных жителей есть и те, кто вовсе не занимаются военным делом. Но воинское сословие является у камаэлей наивысшим.

…А я продолжаю ежедневно выполнять свою работу для Мерселы и заодно осматриваю местность. Она, если честно, тоже не радует глаз: все вокруг сухое, пожухлое и неприветливое. В скудных лесах нет ни птиц, ни бабочек — одни шакалы. На юге острова находится поселение жутких оборотней, а на севере гнездятся странные птицы-гуманоиды, уродливые и гротескные. Говорят, этих птиц, как и всех нас, в давнее время создали гиганты, бывшие когда-то величайшими из смертных. А еще вокруг полно зарослей горных грибов, которые мертвой хваткой цепляют всех проходящих мимо путников. Вот тут уж я лезвия не жалела.

Слева от гавани находится Сад Норнил, а справа — Пещера Норнил. За городом раскинулся высохший хвойный лес, носящий имя Отца Мимира. В Сад Норнил я никогда не ходила, потому что у меня не было разрешения иерархов. А к пещере я один раз подкралась, чтобы посмотреть, кому меня собирались скормить мои родители… В первом же проходе я наткнулась на страшного каменного голема, который не обратил никакого внимания на удары моего меча, зато сам чуть было не раздавил меня своими колоссальными ногами.

А еще я ежедневно продолжаю добиваться аудиенции хотя бы одного из мастеров. Надеюсь, мою помощь заметят, и все-таки примут меня, и разрешат получить профессию воина.

***

Год 1923, мелегшик^[12]

Раньше, когда я еще верила в чудную сказку о моем невероятном спасении из лап шальной стихии и кончине моих родителей, их самоотверженность для меня являлась идеалом. Когда я чуть подросла, отец Бернад заикнулся как-то о том, что моя мать была арбалетчицей — уникальным воином, владеющим удивительным оружием гигантов, невиданным на земле людей и эльфов. Мой покровитель часто рассказывал мне о моих родителях, об их смелости.

Теперь я вижу, сколько злой иронии и неправды скрывали все его рассказы. Хотя, я уверена, отец Бернад делал это не со зла, а наоборот, стремился, чтобы в моем сердце жила красивая легенда о моем происхождении.

Одно было правдой: мать моя действительно была арбалетчицей. Это я узнала от отца, от настоящего отца. В последнее время он изо всех сил старается мне помочь, хотя я продолжаю отвергать любые его попытки дать мне денег или подстроить нашу с матерью встречу. Он частенько поджидает меня на выходе из города, у водопадов, и мы обмениваемся парой слов, прежде чем я под непрекращающимся осенним дождем отправляюсь уничтожать однотипных тварей, нескончаемым потоком наводняющих Золотые Холмы. С долей презрения и сожаления каждый раз заговариваю я с ним, а часто, завидев его стройную фигуру в сером плаще, ждущую меня у ворот, я решаю и вовсе побродить по северному лесу и дать себе перерыв от охоты и от его общества. Я все время думаю о матери, о том, что мне никогда не суждено стать как она. Мастера дали мне понять, что никогда я не буду допущена до обучения в военной гильдии камаэлей…

Я хожу все в тех же лохмотьях, в которых я приехала сюда полгода назад, и на них от заплаток уже нет свободного места. Новую одежду купить на ту мелочь, что я получаю от Мерселы, я, конечно, могу, но пока усердно стараюсь зарабатывать и копить деньги, ведь никто не знает, что случится со мной завтра или через неделю. Мне кажется, что я живу в состоянии плохо привязанного бумажного змея, который может улететь в любую секунду.

Я решила одно: в Грасию я не вернусь. Разоренная войнами земля, непредсказуемая погода, ядовитый городской воздух, шум паровозов^[13] и машин^[14], постоянные эпидемии и голод. Нет, я лучше попробую себя в новой жизни на новой земле, тем более что Набот, который родом из южного города Глудио, утверждает, что это чудесный край, где никогда не бывает ураганов и метелей, где до сих пор живут феи и духи, которых я видела лишь в детских книжках. Кто-то говорит, что камаэли произошли от расы фей, и раньше мы, как они, умели летать. К сожалению, после неизвестного события эта способность была камаэлями утрачена, а в память о былых временах осталось лишь одно беспомощно болтающееся за левым плечом, бессильное крыло. Оно, конечно, мягкое, и им удобно накрываться во время сна, но как по мне, так оно по большей части только мешает.

Каждый вечер за ужином мы с Сайлем думаем о том, что же я буду делать в Глудио… Возможно, мне удастся найти работу охотником или охранником… Или пойду подавать пойло к какой-нибудь старухе в придорожную таверну… Сайлем все же уверена, что из меня выйдет отличный охотник, тем более что Мерсела научила меня кое-каким приемам.

Один раз она составила мне компанию на охоте. Она тогда очень удивилась, что я не использую силу душ. Я и знать не знала, что это такое. Она объяснила, что то чувство присутствия, которое я ощущаю каждый раз, когда лишаю кого-то жизни, обусловлено тем, что душа убитого мной зверя, освобожденная от тела, еще какое-то время пребывает в облаке моей собственной души, и в течение некоторого времени я могу использовать накопленные души. Если отпустить их все разом, то высвободится мощный поток темной энергии, который можно направлять на противника. Мерсела объяснила мне, как это сделать, и я всего за пару дней тренировок научилась пускать такую мощную энергетическую стрелу, которая насмерть сокрушает любого зверя. Правда, для следующего такого удара приходится поднакопить еще несколько душ.

Я почувствовала, что мое тело способно даже на большее, чем я раньше предполагала, и с еще большим сожалением я сознаю, что никогда не смогу достичь того, на что я была изначально рассчитана…

На службе у мастеров

Год 1923, фахи

Я так счастлива!

Я уже собиралась ехать на большую землю. Я целые дни проводила в обществе людей, расспрашивая всех о Глудио, составила карту города и его окрестностей и надоела всем до того, что меня даже стали гнать вон из здания гильдии, и Наботу приходилось навещать меня вечерами на складе и рассказывать, и рассказывать об обычаях и истории жителей королевства Аден. Сайлем, в свою очередь, рассказывала о жизни северного королевства Элмора, и все в итоге перемешалось у меня в голове в такую кашу, что я перепутала имена всех королей и императоров и просто надеялась, что этот край окажется таким же прекрасным, как мне его описали.

Я думала переждать последние недели зимы на Острове Душ, а с весенними ветрами отправиться в путь. Но все обернулось таким чудесным образом, как я и представить себе не могла.

Отец в последнее время перестал меня навещать, и я подумала, что на него подействовало давление общины или матери. Сказать по правде, меня это нисколечко не расстроило. Но однажды (а точнее, пять дней тому назад) он пришел прямо к складам под покровом ночи и сказал, что нам нужно поговорить. С ходу он заявил, что мы не сможем больше видеться, на что я лишь равнодушно пожала плечами. Но потом он торжественно заявил, что выполнил свой долг по отношению ко мне. Он сказал, что с самого моего появления на острове задался целью обеспечить своей дочери будущее, и в итоге это ему удалось. Он таки убедил Верховного Иерарха Кекропуса принять меня.

С плохо скрываемым волнением переступила я на рассвете порог Храма Старейшин и на дрожащих ногах поднялась по высокой лестнице в зал приемов, где вместе с Верховным Иерархом меня ожидали еще несколько старейших камаэлей. Но иерарх Кекропус выделялся среди них всех. Превышающий ростом чуть ли не на пять голов самого высокого камаэля, размерами он был гораздо крупнее любого из орков, что я видела на острове. Редкий гном бы мог достать макушкой до его торса, а человек — до груди. Весь бледный, как облако, с такими же белыми глазами и волосами, он был одет в темный пурпурный наряд с множеством украшений и знаков отличия и вполне мог бы сойти за короля, если бы они у камаэлей были. При виде его действительно можно поверить, что он был создан из самой крови гигантов, так он похож на их изображения в древних гномьих энциклопедиях.

Верховный Иерарх сурово осмотрел меня из-под плотно сдвинутых белоснежных бровей, затем сказал мне, что, несмотря на то, какая безнравственная предыстория предшествовала моему появлению на свет, я все же являюсь представителем их племени. Моя мать была когда-то одной из самых благочестивых женщин в общине, а отец — лучшим охотником на острове, и иерарх посчитал справедливым дать мне возможность последовать по их стопам и оправдать свое рождение, стать достойным членом племени и искупить грехи своих родителей. Несмотря на кипящую во мне бурю эмоций, я лишь холодно поблагодарила его за оказанную мне честь.

«Ты долгое время прожила на западе мира, в стране, которая когда-то носила название Великий Перион, а ныне зовется Грасией, так?» — внезапно спросил иерарх Кекропус, когда я уже поклонилась и собиралась уйти из храма. Я это подтвердила. И тогда он поинтересовался, что я знаю о нашей расе. И я честно призналась, что, несмотря на то, что камаэли на острове поклоняются богам, я с детства верю в то, чему учили меня опекуны и преподаватели, а именно — что камаэлей создали гиганты. Иерарху, похоже, не понравился мой ответ, потому что глаза его вдруг недобро засветились, и он уже приготовился что-то мне сказать, что-то не очень приятное. Тогда я поняла, что, скорее всего, задела его религиозные чувства, о чем вот-вот могу пожалеть.

«Простите мне мою невежественность, — попросила я, виновато опустив глаза, — просто в Грасии почти никто не верит в богов. Считается, что нас всех создали гиганты: камаэлей, людей, гномов. Всю жизнь я жила среди ученых и торговцев, работяг и тружеников. Поблизости не было церквей или храмов, где распространялись бы иные знания о природе вещей…»

Тут же иерарх облегченно вздохнул и даже весь как-то расслабился, а после сказал, что раз теперь я одна изних, то мне необходимо следовать принятой у камаэлей религии. Я пообещала, что так и буду делать, и с этим была отпущена восвояси. И теперь если я пройду испытания, то смогу получить заветную профессию и продолжить обучаться у лучших мастеров-камаэлей на большой земле.

В итоге меня направили к мастеру Сионэ в деревню Глудин, что находится прямо на побережье региона Глудио. И вот я вся в предвкушении того момента, когда получу дальнейшие инструкции…

…Прошло два волнительных и радостных дня, и вот настал тот час! Несмотря на все, что я пережила по вине его и матери, сегодня я все же говорю отцу-камаэлю большое спасибо! Но еще большее спасибо я говорю моему дорогому Бернаду, который верил, что есть для меня светлое будущее.

Уже завтра утром я плыву на большую землю, в Глудин. Я не могу спать. Все пытаюсь представить, как это будет: огромный город вроде Ал Пенино, новые лица, новая жизнь…

Я полностью уверена, что пройду любые испытания, которые приготовила для меня мастер Сионэ, и надеюсь, что в новом месте никто и никогда больше не будет бросать презрительные фразочки мне в спину или прятать взгляд, когда я прохожу мимо по улице, как в Грасии. Возможно, я снова поверю в историю Бернада о том, что когда-то стану настоящим воином, стрелком с оружием гигантов в руках. А родители… Их нет. Для меня они умерли много лет назад, спасая меня от грозной стихии.

…Только сегодня утром я покинула Остров Душ на большом корабле, а вот уже и день прошел, и теперь я готовлюсь ко сну в маленькой гостинице на краю деревни. Уже к обеду судно прибыло в порт Глудина. Городок меня очень удивил. Я словно бы попала в прошлый век. В городе нет ни одного завода, ни единой фабрики. Небо свободно как от бесконечного дыма из труб, так и летающих лодок, и воздушных шаров. Я, к своему удивлению, узнала, что на восточном материке нет железной дороги, корабли у них до сих пор управляются веслами и парусами, а для дальних переездов богачи пользуются дилижансами, а торговцы — повозками. Зато услуги телепортации здесь значительно дешевле. Может, это оттого, что хранителями работают живые люди…

Сайлем хотела одеть меня в сносный наряд, но я пока не решилась тратить деньги Бернада, поэтому прибыла на большую землю я все в том же поношенном костюме и со старым широким мечом в руках, который Мока любезно заточил для меня незадолго до моего отбытия. Помимо костюма и меча за плечом, при мне был лишь сшитый мной недавно вместительный рюкзак, набитый монетами и векселями, а также маленькими бутылочками с лечебным снадобьем и простейшими лекарствами от отравления, которые Сайлем и Набот собрали для меня на прощанье. Сюда также поместился мой бинокль — подарок изобретателя Лазара, приятеля моего покойного опекуна, в который можно детально рассмотреть муху на расстоянии в сто метров, а также дневник и чернильные принадлежности.

Глудин, несмотря на техническую отсталость, все же городок большой и красивый. Человеческий храм на главной площади просто шикарен: будто бы какая-нибудь библиотека или лаборатория. Не пойму, почему Глудин называют деревней. Он просто огромен и сразу поразил меня окружающей его зеленью: столько деревьев в одном месте я видела разве что на картинках, изображающих джунгли. И сам город чистый, и никаких чудовищ вокруг.

Гильдия камаэлей расположена у самого въезда в город, со стороны порта. В главном зале меня с весьма недовольными лицами встретили два мастера — мужчина и женщина, но мастера Сионэ, моего учителя, среди них не было. Она пришла лишь спустя полчаса и сразу отозвала меня в сторонку, пообещав помочь мне, как только сможет, а потом устроила меня в крошечной гостинице, выделенной в Глудине для представителей нашей расы.

Я делю комнату еще с двумя девушками-камаэлями. Впервые в жизни я нахожусь в такой близости к своим соплеменникам и все никак не могу понять для себя, нравится ли мне подобное соседство или нет. Обе они уже прошли свои экзамены на первую военную профессию и получили статус бойцов. В красивой броне и с отличными мечами, всю юность готовившиеся к этому испытанию под руководством опытных наставников… Что могла предложить я? Глядя на них, я чувствовала восхищение и зависть одновременно. Они говорили больше друг с другом, нарочито стараясь не уделять мне слишком много внимания. И когда я спросила, сложны ли были их испытания, они лишь высказали сомнения, что я пройду свое, хоть и заметили, что экзамен был для них пустяковым.

Пытаясь заснуть, я лежала и слушала их разговоры: одна из них собиралась в будущем стать надзирателем, а вторая — палачом. Я вслух заметила, что это мужские профессии, на что они объяснили, что с тех пор, как камаэли были освобождены от заточения, эти профессии стали доступны и женщинам, так как искусство стрельбы из арбалета имеет слишком узкое применение в мире, где правят лучники: люди и эльфы. Они же обе мечтали в совершенстве овладеть мастерством боя с рапирой — это такое колющее оружие, популярное у камаэлей еще со времен их заточения. Таким образом, единственным ремеслом, которым ныне занимаются камаэли-мужчины, осталась профессия берсеркера, так как ни одна женщина не сможет даже поднять уникальное древнее двуручное оружие, которым они сражаются.

Я теперь, кажется, поняла, почему мастер Сионэ была так приветлива со мной и, вообще, зачем она взяла меня, столь неперспективного новобранца, под свою опеку: просто ее искусство вырождается, и она рада передать свои умения хоть кому-то.

Тем временем все свечи, кроме моей, погасли. Девушки легли спать. Обе они очень красивы, с волнистыми длинными волосами, которые они собирают в интересные аккуратные прически. Волосы у одной нежного розового цвета, а у другой — бледно-бирюзового. Я никогда не считала себя красавицей в Грасии, где я слишком отличалась от местных стандартов красоты, чтобы вообще участвовать в каком-либо сравнении. Но и среди камаэлей, как оказалось, я не выделяюсь привлекательной внешностью. Черты лица у меня слишком грубые: широко посаженные глаза, густые брови, уши чересчур оттопырены, а фигура тонкая, бесформенная, еще и волосы непонятного грязно-фиолетового цвета (прямо как у отца), и я совершенно не умею их укладывать — некому было меня в детстве научить, поэтому я просто стригу их как можно короче…

…Как же здесь красиво! Пышные леса, мягкая, теплая, покрытая свежей травой земля. И никакого снега! В Грасии снег лежит два сезона из шести. А здесь все такое цветущее, даже несмотря на недавнюю войну. Я мало что знаю о ней. Отец Бернад получал деньги за кое-какие товары, которые он поставлял то одной, то другой стороне, но он никогда не утруждал себя тем, чтобы говорить о войне.

Я сижу под деревом в чудном живописном месте. Это передышка перед заданием, которое я получила от мастера Сионэ.

Вчера утром она сама навестила меня. Мои соседки ушли еще раньше, и мы смогли спокойно поговорить. Сионэ объяснила, что для того, чтобы стать воином, мне предстоит сложный экзамен, оценивать который будут вместе с ней еще два мастера: те самые, которых я видела вчера в здании гильдии. Потом мастер пригласила меня в тренировочный зал, где на чучеле попросила показать, как я умею обращаться с мечом. Я достала свой острозаточенный меч и продемонстрировала все свое умение, и была несказанно рада тому, что мастер Сионэ осталась довольна. Когда моя наставница узнала, что я также умею пускать темную магическую стрелу, она поинтересовалась, где я этому научилась, если до этого не занималась ни с одним мастером-камаэлем, и я рассказала, что помогала стражнице Мерселе, и та была ко мне очень добра и научила меня использовать энергию высвобожденных из тела душ и перенаправлять ее для отдаленного удара.

Сионэ еще раз довольно кивнула и объяснила мне наконец мое задание. Она рассказала, что особыми навыками стрелков является разведка и сбор информации, а также партизанская деятельность. Я восторженно заявила, что с детства об этом и мечтала, но мастер сказала, что требуется проверка, чтобы определить, подхожу ли я для выполнения подобного рода заданий или мне лучше заняться фермерством, торговлей или другим мирным видом деятельности. Я пообещала показать все, на что способна. Тогда она сказала, что от меня требуется провести разведку в лагере партизан-гноллов и разузнать, у кого находятся приказы их отрядам с планами нападения на предместья Глудио, а еще лучше добыть их.

Я сперва опешила, и Сионэ, видя мою нерешительность, даже предложила мне отказаться от задания. Но я тут же уверенно взяла у нее футляр с картами и инструкциями. Сионэ пожелала мне удачи и направила в холл гильдии, где новобранцам уже должны были раздавать оружие.

Я последовала ее указаниям и, войдя в крошечное здание гильдии, нашла ее холл полностью забитым юными воинами. Мастер-камаэль ругался с гномом, который вместо мечей привез много кастетов и дубин. В порядке очереди я получила во временное пользование пошарканный длинный меч, который мне надлежало сдать после прохождения обучения в гильдии Глудина. В целом меч был довольно-таки неплох, и уж точно гораздо лучше моего старого.

Весь вчерашний день я прослонялась по городу, к удивлению мастеров и остальных учащихся. Камаэли сами ни с кем не общаются и с опаской относятся ко всем остальным расам. А те, в свою очередь, сторонятся камаэлей. Мне было проще: я выросла среди людей и гномов и в совершенстве знала несколько наречий человеческого языка. Хотя молодые камаэли также его учат с рождения, но практики живого общения у них, по сути, нет. Камаэли-новобранцы все свободное от заданий время либо проводят в гостинице, либо занимаются в тренировочном зале и ждут, когда торговцы сами заглянут к ним в гильдию.

Первым делом я наведалась в гномью мастерскую, где сторговалась с одним кожевником и за небольшую доплату обменяла свою никудышную броню на бледно-желтого цвета костюм из прочной кожи. Бижутерии мне в гильдии не хватило, поэтому я навестила также местную ювелирную лавку, где продала свой широкий меч и, доплатив пару тысяч адены, купила комплект колечек и серег из голубых кораллов, которые должны были противостоять несильной магии, которую, как я предполагала, могли использовать здешние гуманоиды.

Деньги Бернада я решила пока не тратить, поэтому золотые монеты и все бумаги сдала на хранение в гномий банк — благо отец Бернад научил меня обращаться с ценностями в свое время. А тратить я пока решила те крохи, что заработала на службе у сторожей в Гевуре за тот год, что прожила там. Ночь я снова провела в гостинице. На этот раз я долго не ворочалась, так как решила хорошенько выспаться перед заданием.

Рано на рассвете я, пользуясь картой, которую получила от Сионэ, направилась на восток от города в поисках Лагеря Партизан. Лагерь Партизан — убежище наемников-гноллов, гуманоидов, с давних времен проживающих на территории восточного континента, которых войска Грасии во время войны переманили на свою сторону и настроили против местных обитателей. И хотя Грасия уже давно капитулировала и вывела из Элмордена все свои войска, гноллы остались на родине и, лишившись доверия жителей Адена, продолжили промышлять разбоями и грабежами. Сейчас, по словам мастера Сионэ, они готовят нападение на окрестности города Глудио. И я должна узнать, получили ли войска гноллов уже приказы о нападении на город, а если получили, то у кого они хранятся. Честно говоря, я не думала, что так сразу мне поручат столь сложное и опасное задание. Но выбора у меня нет. На задание мне дали всего два дня. Иду дальше…

…Странное что-то происходит. Я вроде сделала самое большее из того, на что была способна, но в итоге так и не поняла, прошла я испытание или нет.

Утром я обнаружила лагерь гноллов, но мне пришлось побегать, чтобы найти в него проход. От окружающей меня красоты я долго не могла сконцентрироваться на своем задании: все вокруг цвело и зеленело, и это посреди зимы! Воздух повсюду свежий и чистый, кругом пели птицы, солнце светило так ярко, как в Грасии только в самые ясные летние месяцы, а в грязных, заводских районах Ал Пенино так и вообще люди видят солнце лишь несколько недель в году из-за дыма и смога.

Дорога, по которой я шагала, судя по карте, должна была привести меня в главный город региона — Глудио. Но мне нужно было искать проход к лагерю. Хорошо еще, что я договорилась с одним священником в храме, и тот за небольшую плату наложил на меня защитные заклинания. Все-таки защитная и целебная магия местных служителей церкви вызывает восхищение и подлинный восторг: на западе магия давно уже перешла в разряд чего-то уникального и архаичного, а здесь любой человек, имеющий минимальные способности, может стать лекарем или чародеем, а особо талантливые личности — могущественными магами элементов.

Наконец я нашла проход к лагерю, но лишь только приблизилась, сразу наткнулась на часового. Гуманоид, похожий не то на шакала, не то на гиену, вооруженный грубым мечом, хотел снести мне голову, но я ловко увернулась и нанесла ему мощный удар клинком. Тот порывался уже позвать на помощь, но я вторым ударом добила его и оттащила в кусты.

Дальше я шла уже крадучись, потому что, если бы меня заметили сразу несколько таких громил выше меня ростом, мне бы было несдобровать.

По холму обогнув прилежащую к лагерю территорию, я вышла к их основному убежищу, которое располагалось за плотным забором из кольев. Я потихоньку вскарабкалась на холм и в свой миниатюрный бинокль стала наблюдать за движением в лагере. Мне следовало разобраться, у кого же из многочисленных группок гуманоидов находятся приказы о нападении, если они вообще попали в лагерь.

Пока я разглядывала гноллов, один из них — самый крупный, в тяжелых доспехах — собрал войско, прочитал перед ним речь и передал какие-то документы небольшому отряду солдат. Те сразу двинулись прочь от лагеря. «Угу», — сказала я себе и последовала за ними.

Несколько минут я выжидала, пока гноллы отойдут подальше от лагеря, и размышляла о том, как их сразить. В отряде было четыре гнолла-солдата без брони и с примитивнейшим оружием в руках. Это меня радовало. Но их сопровождали двое лучников, и это ставило меня в тупик.

Лучники шли позади группы, и я с холма прыгнула на одного из них и сразу заколола его мечом, а затем и второго. Солдаты обернулись, а тот, что нес бумаги, стал неуверенно пятиться назад, с опаской наблюдая за ходом боя. Двух гноллов я уложила сразу, а с третьим пришлось повозиться. Он даже ранил меня в плечо. Но все равно я оказалась проворнее. Видя, что бой проигран, тот, что был с приказом, рванул к лагерю, и еще через минуту он поднял бы такой вой на всю округу, что кто-то из охранников его точно бы услышал. Но имея у себя в запасе аж шесть душ, я смогла воспользоваться своим магическим умением. И успел гнолл только тявкнуть разок, как облако темной энергии в моих руках превратилось в магическую стрелу и пронзило гуманоида насквозь. Я подобрала с земли выпавший из его рук лист бумаги, исписанный корявыми символами, и поспешила назад, к Сионэ.

Еще раз мысленно поблагодарила я Сайлем за лечебные зелья. Выпив одно из них, я тут же почувствовала, как рана на плече затянулась.

Мастера-камаэли, мужчина и женщина с розовыми волосами, недоверчиво вертели бумагу в руках, разглядывая мой пыльный разодранный наряд. А Сионэ лишь улыбалась, и я улыбалась вместе с ней.

«Это он самый, приказ, — уверенно сказала она своим коллегам. — Тут же отправлю его сэру Леопольду».

Затем она похвалила меня и попросила вечером зайти и забрать отчет, который она составит на основании полученной информации, и далее мне нужно будет отвезти его мастеру Гоби в город Глудио. Я без слов согласилась, так и не поняв, все ли я сделала как надо или нет, раз Сионэ посылает меня к другому мастеру.

Когда я зашла на закате, Сионэ дала мне денег на телепорт и на личные расходы, так что мне вновь не пришлось прибегать к запасам.

Теперь я быстренько, пока ужинаю, допишу эту заметку и тут же отправлюсь в Глудио. Я очень устала, но мне хочется поскорее выполнить задание мастера Сионэ. Она первая на большой земле и вторая среди камаэлей, кто была действительно добра ко мне.

…Сейчас ночь, и я сижу в порту Глудина под одиноким фонарем… Похоже, снова фортуна отвернулась от меня, и виной этому стал мой дурацкий характер. Даже простое задание я выполнить не смогла, хотя сложное вроде как смогла, но субординацию камаэли ценят превыше любых достижений.

Я была у мастера Гоби и… Но обо всем по порядку…

Глудио оказался небольшим военным городишкой. Нашу гильдию я нашла в самом дальнем районе города, рядом со складами. Там было шумно: гномы перегоняли большую партию скота.

Мастер Гоби, высокая статная женщина-камаэль с надменным взглядом, с любопытством рассмотрела меня и вслух удивилась, что у Сионэ наконец появилась ученица.

Прочитав доклад, она тут же отдала приказ остальным мастерам о сборе отряда для перехвата войска некого офицера Така, который скоро прибудет в лагерь гноллов для поддержки нападения на фермы, окружающие Глудин. Меня же она попросила обратиться за помощью к капитану охраны Батису с тем, чтобы он выделил для такого дела несколько своих солдат.

Капитан, когда я нашла его патрулирующим улицы вечернего города, сначала отпрянул, а затем сухо заметил, что никак не привыкнет, что крылатый народ шастает по улицам города. Когда я начала объяснять ему, что нам нужна его помощь, и протянула ему доклад мастера Сионэ, то он наотрез отказался даже просмотреть документ, ссылаясь на сильную занятость. Я попыталась объяснить, что мастера Гоби и Сионэ работают на самого сэра Леопольда, но тот лишь презрительно выразил сомнение, что сэр Леопольд с самым сильным отрядом в Глудине будет обращаться за помощью к «крылатым выродкам». Я начала было защищать честь камаэлей, но тот, еще больше рассвирепев, приказал своим солдатам доставить меня к Гоби.

Гоби очень удивилась моей обиде на капитана, хотя я была уверена, что та поддержит меня. Она же рассердилась, что я решила пререкаться с начальством. Ведь камаэлям чувства не свойственны. Главное для них — приказы и их исполнение. А я свой не выполнила.

И тут я почувствовала себя такой недостойной… Гоби даже не знала, какой позор лежит на мне, но уже сразу я дала ей шанс думать обо мне плохо, как о никудышном солдате… Может, я и вправду проклята с рождения, и мне не стоит и думать о профессии воина…

Гоби недовольно заметила, что раз я не смогла договориться с капитаном, то придется ей идти самой, а мне она сказала, что, возможно, я гожусь хотя бы на должность простого посыльного, и приказала мне отнести какие-то документы какому-то мастеру в гильдию темных эльфов.

Я никогда раньше не общалась с темными эльфами. На Острове Душ, в Гевуре, они не были доступны для общения — я и не лезла. Я нашла гильдию, а затем и нужного мне мастера. Дрожа и с понурым лицом я осторожно передала ему бумаги. Тот принялся было их изучать, а потом медленно перевел на меня взор и начал бесцеремонно рассматривать. Я с несчастным видом стояла перед ним, не осмеливаясь поднять на него глаза, но буквально кожей чувствовала его пронзительный взгляд.

«Странно… Ты какой-то странный камаэль, — сказал он. — У тебя другая аура».

Я так и не осмелилась спросить, что он имел в виду. Вернувшись к бумагам, он изучил их и подписал. И я снова на дрожащих ногах отправилась к Гоби.

Мастер упрекнула меня в том, что и это я делаю долго. И я призналась, что заблудилась на городских улицах.

Гоби заметила, что новобранец с мозгами догадался бы взять карту. И снова, презрительно покачав головой, она сказала, что поняла, почему я учусь у Сионэ: никто из мастеров больше и не взял бы меня в ученицы.

Пока я ждала отчет, мастер Гоби рассказала, что она со своим отрядом призвана изучить все остальные населяющие континент расы и понять их взаимоотношения и характеры. И пока у нее создалось впечатление, что камаэли оказались в мире враждующих между собой, лживых созданий. И ей теперь больше всего интересно, что решит иерарх Кекропус, мудрейший из камаэлей, в их отношении.

«Почему мы должны им помогать?» — словно у неба спросила Гоби и подосадовала, что Остров Душ вообще проявился в мире, заметив, что лучше бы все шло своим чередом.

«Если бы остров не проявился, меня бы тоже не было», — заметила я, но снова наткнулась лишь на непонимающий взгляд сурового мастера. Она в резкой форме заявила, что если я и впредь намерена дерзить, то мне лучше бы сразу покинуть сообщество камаэлей и жить с людишками. И я вспомнила, что с людишками я уже жила и ничего хорошего из этого не вышло.

«Выполняй приказы, — в итоге заявила мне Гоби, — и без лишних размышлений, или выметайся из отряда».

Мне скрепя сердце пришлось извиниться и сказать с каменным лицом, что я готова выполнять приказы. Хотя больше всего мне хотелось зареветь тогда.

Мастер Гоби направила меня обратно к Сионэ, и по ее виду я поняла, что моя оценка за экзамен будет низкой.

Была уже ночь, когда я добралась до гостиницы. Моих соседок по комнате не было на месте. Спать я не могла и все размышляла, что, даже несмотря на неимоверные усилия моего отца-камаэля, я так и не получу разрешение на обучение. Я все думала, что же мне делать тогда: вернуться на Остров Душ и жить простую жизнь, помогая охранникам, а все будут показывать на меня пальцем и говорить, что все, что произошло со мной, было вполне себе закономерно. Или же мне остаться в Глудине, стать егерем или наняться телохранителем к торговцам. Я не могла спать, поэтому пошла в сторону порта, и вот все сижу на берегу моря в грустных размышлениях…

…Меня не выгнали — и это хорошо… Не уверена, что будет дальше — и это беспокоит меня… Снова я нахожусь словно бы в подвешенном состоянии.

Что я могу сказать? Теперь-то я уж точно буду следовать приказам.

Всю ночь я не спала, три раза обойдя город по периметру, а утром со страхом пошла я к Сионэ.

Три мастера сидели за столом. Двое из них сурово рассматривали меня, но Сионэ так лукаво на меня поглядывала, что я сразу почувствовала, что не все потеряно для меня. Я думала лишь о том, чтобы держать язык за зубами.

«Мы получили отчет, — начал мужчина с ярко-пурпурными глазами и белым шелковым платком на шее. — В нем говорится, что ты являешься недисциплинированной, дерзкой и мало подходишь для военной службы, где требуется безоговорочное послушание и уважение к вышестоящим. Но учитывая тот факт, что ты всего за пару часов выполнила задание, на которое тебе было отведено двое суток, и достала чрезвычайно важную информацию, что оценил сам сэр Леопольд, тебе будет дан еще один шанс».

«Ты пойдешь на службу к мастеру разведки Гоби, и теперь она будет решать твою судьбу», — вынесла мне финальный вердикт женщина-камаэль с уложенными в элегантную прическу розоватыми волосами.

Я не знала, было это плохо или хорошо для меня. Но шанс еще был.

Когда я собирала вещи в гостинице, заглянула мастер Сионэ.

«Ты, говорят, нахамила капитану Батису?» — спросила она меня с ходу.

Я лишь вздохнула.

«Прилюдно назвала капитана охраны невежественным чурбаном?» — она улыбнулась, и я не знала, смеяться мне или плакать.

«Он и вправду вызывал у всех раздражение, — заметила Сионэ после минутного молчания, — как только нас не обзывал, как только не изгалялся, чтобы нас унизить. Но Гоби не имеет права на ошибку, пойми, — уже сурово прояснила она. — Мы здесь новички, в этом мире. Мы в критическом меньшинстве, и мы связаны клятвой помогать королю людей…»

Я, не выдержав напряжения, бросилась к Сионэ и заныла, что я никак не смогу служить у Гоби, что мне не справиться с таким грузом ответственности.

«Я не та, кто сможет терпеть такое!» — сказала я и разрыдалась.

Сионэ серьезно посмотрела на меня, а потом произнесла очень важные для меня слова.

«Ты же хочешь стать стрелком, — сказала она. — Ты не обязана меняться. Просто притворяйся. Представь, что это всего лишь игра, и притворись послушной девочкой. Достигни своей цели, но не изменяй себе».

А затем мастер Сионэ сделала последнее, что я от нее ожидала: она обняла меня, и я почувствовала, что внутри этих созданий тоже есть душевное тепло… запрятанное где-то очень глубоко внутри.

Я вытерла слезы, повесила за спину рюкзак, заверила Сионэ, что постараюсь не подвести ее и отца, и направилась к телепорту…

***

Год 1923, вэтишь

…Вот уже неделю я служу у Гоби в Глудио. Почти уже перестала путать, в каком закутке находится наша гильдия, но все равно порой забегаю по ошибке то к оркам, то к гномам. С последними я всегда нахожу о чем поговорить. Ведь старик Бернад совершил при мне столько сделок с этим народцем, что я и сама теперь, к удивлению своих приятелей из гильдии, по дешевке покупаю у них зелья и точу оружие. Приятели — громко сказано. Все видят во мне чужака, ждут, что я вот-вот совершу ошибку, и меня смогут выгнать из отряда.

Сегодня пришли грустные новости. Два новобранца, посланные Гоби выследить офицера гноллов Така, были обнаружены мертвыми недалеко от Бараков Ящеров, чуть западнее города. Капитан Батис отказался выделять людей Гоби на это дело, и остальные новобранцы боятся в это соваться, хотя если Гоби отдаст очередной приказ, любой тут же отправится на его выполнение. Сама Гоби и два вышестоящих мастера не могут отправиться на поиски злосчастного офицера, так как это докажет неспособность молодых воинов-камаэлей выполнять задания. И теперь, если сэр Леопольд узнает о провале миссии, всем мастерам-камаэлям Глудио и Глудина придется признать свою некомпетентность.

Гоби обескуражена. Конечно, отдай она приказ — и любой пойдет на смерть, и она это понимает и пока молчит. «Я бы не пошла», — подумала я.

Отряд Така скрывается где-то в Лагере Ящеров племени Мэйл на северо-западе от Глудио. Это мы знаем. Мы знаем также, что они знают, что их раскрыли, и надежно прячут своего главаря. Завидев любой отряд, они тут же нападут всем племенем. Весь день я только об этом и размышляю.

Завтра Гоби сдаст свой провальный отчет, и сэр Леопольд организует облаву, и Таку конец. Но ведь нам надо убедить людей в своей полной способности самим справляться с поставленной задачей.

Даже если я одна пойду в лагерь и выслежу этого Така, что не удалось двум моим предшественникам — а это ведь лагерь с сотнями ящеров… Но даже вдруг если я его выслежу, как привести его живым на допрос к сэру Леопольду?

…Кристалл Души! Среди ночи меня вдруг осенило. У мастеров-камаэлей в оружейной есть несколько таких кристаллов. Кристалл действует как односторонний телепорт. Он может поглотить живое существо на несколько часов, но только если жертва находится при смерти, когда контроль ее души над телом сильно ослаблен. За неимением клириков, способных воскрешать погибших, мастера-камаэли берегут такие кристаллы на тот случай, если с кем-то из них вдруг что-то случится, а лекаря не будет поблизости. И у выполняющих задание камаэлей был такой кристалл, только из них двоих ни один уже не смог донести его до мастеров. А если в течение одного-двух часов не извлечь тело из кристалла, то оно навсегда теряет связь с душой, которая запечатывается в кристалле навечно.

…Да! У меня получилось!

Ночью я прокралась в оружейную и тихонько «одолжила» там один кристалл души. Затем я, немного пошумев у дверей храма, испросила у местных священников магическую помощь и направилась в лагерь ящеров, то усиленно продумывая план, то стараясь не думать ни о каком плане вообще.

Территория ящеров просто огромна и занимает обширную область близ замка Глудио.

Когда я ступила на их земли, большинство зеленокожих гуманоидов спали по долине, выставив нескольких сторожей. Но пройти даже сквозь десяток дозорных оказалось совсем не просто, и я, последовав наиглупейшему плану из всех возможных, просто сдалась. Будто бы случайно обмолвилась я взявшим меня в плен сторожам, что план Така провалился, не успев прийти в исполнение. Как я и предполагала, глупые гуманоиды сами и привели меня к своему офицеру на допрос. Я на ходу сочинила историю о том, что лагерь гноллов накануне был взят людьми сэра Леопольда и люди камня на камне там не оставили, и Так мне поверил и так сильно разозлился, что в гневе попытался меня убить.

Но у меня в запасе были пять душ: я собрала их, когда уничтожила несколько мелких хищников еще на подходе к лагерю. Совершенно неожиданно для пучеглазого гнолла я выпустила магическую стрелу, не имея при себе никакого оружия — меч у меня забрали перед тем, как поставить перед уродливым офицером. Не мешкая ни секунды, я заключила в кристалл ошеломленного раненого Така, а ящеры, увидев такое, тут же в панике разбежались по округе.

Сразу же по возвращении в город я разбудила мастера Гоби и извинилась, что истратила кристалл души и к тому же потеряла казенный меч. Та несколько секунд смотрела на меня ошеломленным взглядом. Но потом, поняв, что я захватила Така, сразу же собрала в главном холле руководителей гильдии. Она долго раздавала указания своим помощникам, и когда все дела были улажены и в комнате остались лишь мы двое, она наконец-таки вспомнила обо мне и небрежно выдала мне бумагу о посвящении в воины. Не так я себе это немного представляла: думала, что все пройдет как-то более торжественно и официально. Ну что ж… Главное, что я возвращаюсь в Глудин к мастеру Сионэ, чтобы продолжить свои тренировки уже в ранге дозорного.

Маг и пунцовый медведь

Год 1924, вэтишь

Вот уже несколько месяцев я живу в Глудине, где усердно тренируюсь под четким руководством мастера Сионэ.

Сразу после моего посвящения в воины мне был выдан учебный лук, и мастер научила меня превращать его в арбалет. Это древняя магия наших создателей, кем бы они ни были, смысл которой давно утерян. Но благодаря иерарху Кекропусу эта тайна доступна всем представителям нашей расы, посвященным в воинский чин. Это колдовство позволяет камаэлям преобразовывать некоторые виды оружия в особое, зачарованное, словно бы заряжая его силой своей собственной души.

И вскоре я уже поменяла свое учебное оружие на грубый лук, который преобразовала в аккуратный одноручный арбалет. Мой первый настоящий арбалет.

Деньги, полученные вместе с первой профессией, я потратила на новую броню. И теперь являюсь счастливой обладательницей не очень красивого, но чрезвычайно прочного мифрилового костюма.

В первые дни обучения я столкнулась со множеством проблем. Стрелять из арбалета оказалось сложнее, чем я предполагала. Силы и мастерства в первое время мне недоставало, и частые промахи оборачивались для меня ранениями, порой довольно серьезными. Первые недели я тренировалась исключительно на гноллах, так как путь до их лагеря и обратно был мне уже хорошо знаком. Часто я возвращалась в город покусанная и истощенная. Это научило меня перед каждым боем навещать местных проповедников. Я решила, что лучше заранее потратить деньги на защитные и усиливающие заклинания, чем постоянно бегать в храм с кровоподтеками. Мне также довольно регулярно приходится чинить броню. И хорошие стрелы для арбалета весьма недешевы, ведь, ввиду необычности этого оружия, лишь несколько мастеров на территории Глудио умеют их изготавливать. А сколько раз я добегала до лагеря и понимала, что забыла докупить эти самые стрелы, и мне приходилось часами бегать с двумя-тремя болтами в запасе, боясь их сломать или запустить слишком далеко.

Когда все мои стычки с гноллами стали заканчиваться легкой победой, причем без особых усилий или ущерба для здоровья, я была готова взять новое тренировочное задание. Так я почти целый месяц помогала воинам из человеческой гильдии разбираться с наемниками, прячущимися у южного мыса Глудио рядом с Южной Крепостью.

Из самого интересного, что случилось за все это время, я могу отметить случай, когда новички, тренирующиеся в лагере гноллов, нарвались на их вожака Кутуса по кличке Серый Коготь, и тот со своим отрядом гнал их, бедолаг, до самой деревни. Сэр Леопольд послал двух юных магов и паладина справиться с этим громилой, а Сионэ предоставила им в помощь меня, и еще с нами добровольно пошел один эльфийский лекарь. Такой грозной компанией мы меньше чем за час выследили и убили этого головореза. Так что теперь гноллы, лишившись вожака, попрятались по лесам, и их когда-то прекрасно укрепленный лагерь представляет теперь собой весьма жалкое зрелище.

…О! А сегодня случилось нечто невероятное. Меня записали в группу разведки в Муравейник. Это такое место на юге Глудио, чуть подальше Руин Отчаяния, где в пустыне под землей обитает огромная колония гигантских муравьев, которыми правит могущественная Королева. Лорду Глудио, не помню, как его там зовут, захотелось совершить набег на гнездо Королевы и убить ее. До него никому этого еще не удавалось, и многие отряды пали в борьбе с этим гигантским насекомым и его слугами. Так вот, нас направляют на миссию по расчистке Муравейника от надоедливых тварей. И когда хотя бы половина его будет свободна от насекомых, лорд и его войско смогут пробраться в самое муравьиное гнездо и попробовать сразиться с их Королевой. Я вся в предвкушении…

…Ну что сказать… Уже несколько недель подряд мы ежедневно проводим чистку Муравейника и сверяем все его ходы по старым картам, составляя предполагаемую схему прохода к гнезду Королевы. В отряде нас шестеро: кроме меня в Муравейник были отправлены еще два совсем юных человека-охотника, один гном, а руководит нами опытный человеческий воин. Также по распоряжению сэра Риддерика, лорда Глудио, к нам была приставлена немолодая уже женщина-проповедник. Она не заходит с нами в Муравейник, а ждет снаружи, где накладывает на нас очень полезные заклинания, а также лечит по мере необходимости.

Ребята сначала с опаской смотрели на меня, но я вела себя непринужденно и естественно, слушалась мечника Тобиана, который был в нашей группе за главного, и старалась выполнять все его указания. Так, на второй день работы он спросил, владею ли я каким-либо еще оружием, помимо арбалета. Арбалет был мощный, и стрелять из него к тому моменту я уже могла очень даже неплохо и даже запасла почти сотню болтов специально для этой миссии. Но оказалось, что в узких ходах Муравейника арбалет был не так-то уж эффективен. Всегда был риск задеть кого-то из своих, а муравьи и их противные скользкие личинки лезли на нас из всех возможных и невозможных щелей и проемов. Так что половину первого дня я провела снаружи с лечащей мои раны проповедницей.

Я сказала Тобиану, что раньше неплохо владела мечом, но сейчас решила полностью посвятить себя тренировкам со своим любимым оружием. Тобиан очень попросил меня на время этой кампании снова взять в руки оружие ближнего боя. Я, немного поворчав в душе, все же согласилась, что он прав, одолжила в гильдии Глудина хороший тренировочный меч и отныне сражалась так. Моя помощь группе сразу стала заметной. А когда я, накопив достаточно душ, продемонстрировала ребятам свою энергетическую стрелу, то отныне самых сильных муравьев стали оставлять на меня, так как стрела сражала любое насекомое насмерть.

Также Сионэ показала мне, как ставить огненные ловушки. Муравьи оказались очень уязвимы к огню, и, расчистив проход, я стала расставлять за нами огненные ловушки, в которые попадали муравьи, старавшиеся застать нас врасплох. Неиспользованные ловушки я так же быстро деактивировала. И тогда работа наша пошла на ура.

Тобиан ежедневно хвалит меня перед своим мастером, а тот передает его похвалы мастеру Гоби. И, возможно, именно благодаря этому она в конце концов стала относиться ко мне более снисходительно…

…Еще пара дней прошла, и наша миссия была завершена. Мы составили точную карту подземных ходов Мурвейника и расчистили один из подходов к гнезду муравьиной повелительницы. Теперь один из элитных отрядов лорда будет охранять его от муравьев, которые могут наползти туда за ночь. Я и еще несколько камаэлей вдобавок ко всему расставили огненные ловушки в примыкающих к этому проходу ходах. Утром прибудет основной отряд лорда Глудио, который попытается уничтожить Королеву.

Если честно, мне жаль было заканчивать эту миссию, жаль было прощаться с ребятами. Мальчишки-охотники были всегда веселы и много шутили, гном постоянно бурчал, умиляя всех нас своим вечно ворчливым настроением, а мечник… он был весьма симпатичен, как мне показалось, хотя своей суровостью и серьезностью очень напоминал мне камаэлей. Видимо, на роль руководителя другой типаж и не подходит. Благодаря ему мы работали четко и слаженно и поэтому выполнили задание к положенному сроку. И несмотря на недели охоты в темных, холодных и сырых ходах, вырытых муравьями, я все же получила от этого задания огромное удовольствие.

Вот бы посмотреть на то, как будут пытаться убить Королеву.

Думаю попросить у мастера Гоби разрешения, чтобы хоть из самого дальнего уголочка взглянуть на это, но сомневаюсь, что мне разрешат…

…Мастер Гоби, естественно, велела мне держаться подальше от поля битвы с Королевой, но вмешалась удача. После успешной миссии в Муравейнике лидер нашей группы Тобиан был удостоен звания паладина, а с ним и распределения в одну из групп по сдерживанию охраны Королевы муравьев. Он, зная, как хочу я увидеть эту эпическую битву, уговорил моего мастера, чтобы та разрешила мне посмотреть на бой из последнего перед гнездом прохода. Тобиан заверил ее, что моя помощь будет очень желательна для сдерживания насекомых, которые попытаются прийти на помощь своей госпоже, коих я убила уже неимоверное количество. А мне Тобиан разрешил на этот раз взять свой арбалет. Так что выступаем завтра на рассвете…

…Полная мешанина в голове. Это было: незабываемо, захватывающе, грандиозно, волшебно… Всего нас было около трех отрядов по две группы в каждом. Я вместе с двумя лучниками и магом вошла в последнюю группу, которая должна была охранять подходы к гнезду. Второй группе нашего отряда, состоящей в основном из огненных магов — а я уже упоминала, что горят муравьишки, как сухая солома, — было поручено убивать мощных и живучих муравьев-солдат с огроменными головами и сильными челюстями. Одна группа состояла целиком из проповедников, епископов и одного эльфийского оракула, которые в битве непосредственно не участвовали, но должны были следить за тем, чтобы положительные эффекты их заклинаний не спадали с воинов и магов, атакующих гигантских насекомых.

Одна сильная группа сосредоточилась на муравьиных няньках, которые, хоть и были размером всего в половину моего роста, являлись весьма грозными противниками, когда огромной толпой пытались накинуться на любого, кто хотел нанести вред их Королеве. Необходимо было также предотвратить вынос няньками яиц из дальней пещеры-инкубатора. И последний отряд, куда входил сам лорд Риддерик, насчитывал еще дюжину воинов и магов, и целью их была сама Королева. Лорд Риддерик — первое по-настоящему значимое в Адене лицо, которое я увидела, хотя бы и издалека. Я разглядела, что он был довольно молод для своего положения. У него длинные, до плеч, пышные ярко-рыжие волосы (за которые его прозвали Риддериком Рыжим), а вооружен он был двумя прекрасными мечами, которыми, насколько мне известно, только люди умеют владеть так умело. Броня на нем была темная со вставками из золота, на груди были изображены три сияющих меча на фоне пшеничных колосьев: пшеничные колосья — символ первого поселения, которое основали люди, а мечи — герб самого лорда Риддерика.

Юный лорд, как я впоследствии заметила, почти не принимал участия в бою, а скорее командовал всеми остальными бойцами своего отряда, в который также входили две целительницы, одна из которых лечила атакующих, а вторая была приставлена лично к лорду, не отвлекаясь более ни на кого другого. В группу с помощниками также входила темная эльфийка в длинной, до пола, тунике, прекрасной белоснежной мантии и с удивительной красоты голубым светящимся мечом в руке. Это была единственная темная эльфийка во всем войске, как я была единственным камаэлем. Она привлекла мое внимание тем, что вообще ничего не делала, и я поначалу подумала, что она здесь тоже вроде стороннего наблюдателя. Но потом я поняла, каким исключительным статусом она обладала.

Восхищенно наблюдала я за этим массовым сражением с гигантской, размером с дом, Королевой. Охрану убили за каких-то полчаса, нянек тоже. Но из дальних ходов лезли все новые и новые насекомые. Что творилось в самом гнезде, мне практически не удалось разглядеть: уж больно быстро все происходило. Я помню вспышки, сотни огненных вспышек, лечебные заклятья, и еще помню, как в один момент на поле боя появился единорог, как в сказочном сне, и тут же исчез. Насекомые горели и скрипели. Воины сражались, кто-то кричал, кто-то стонал.

Спасибо магам из моей группы, что прикрывали меня, так как я зачарованно наблюдала за творящимся вокруг безумием и даже думать забыла о том, что пришла сюда помогать, а не наслаждаться необычным зрелищем. Большеголовый муравей добежал-таки до одного из огненных магов и придавил его своей массивной тушей. Казалось, что от человека не осталось и мокрого места. Но его тело быстро извлекли из-под гигантской пылающей туши и принесли к темной эльфийке. Та, присев, положила окровавленную голову мага себе на колени, затем дотронулась рукой до его лба и прочитала какое-то длинное заклинание. Самые глубокие раны на теле мага начали затягиваться, и через полминуты он открыл глаза. Его, обессиленного и потрясенного, тут же увели в сторону, и остаток битвы он провел рядом со мной, наблюдая за боем.

Королеву я видела далеко, в другой пещере. Она металась по ней, как бешеная, время от времени вставая на задние лапы, а острыми передними норовя ударить по удерживающим ее залатанным рыцарям. Время от времени появлялись новые няньки, и тогда маги переключались на них, но как только те сгорали в пламени их огненных шаров, они вновь продолжали обстреливать Королеву. Через несколько часов ожесточенной битвы насекомое упало бездыханное на холодные полы пещеры. Остальные муравьи в ужасе разбежались, а охотники принялись разделывать гигантскую тушу на пластины.

Нашей группе тут же был дан приказ возвращаться в город, и мне не удалось досмотреть, сколько добра сняли с этого насекомого. Уже в Глудио Тобиан заметил, что из пластин и когтей Королевы наделают кучу первоклассной брони и оружия. А главное, кислоту из ее желез можно оправить в кольцо, которое будет давать его обладателю неуязвимость к ядам и удерживающим заклинаниям. Из-за этого вещества в основном лордГлудио и затеял все это мероприятие.

Перед расставанием Тобиан еще раз похвалил меня, видимо не зная, что я мало чем помогла, так как почти все время простояла с опущенным арбалетом и открытым ртом. Но после этой миссии я, во-первых, получила свой первый, очень ценный, опыт работы в команде, во-вторых, посмотрела показательную битву, а в-третьих, мне вскоре перечислили неплохую сумму за работу.

Теперь я мечтаю наконец-таки тоже получить свою основную профессию, а также мне очень хочется попасть в какой-нибудь сильный отряд. Мастер Гоби сказала, что это будет возможно, как только я докажу, что могу стать настоящим разведчиком и приносить пользу. Так что теперь я возьму у мастера Сионэ новые задания и посвящу все свое время усиленным тренировкам…

***

Год 1924, хешег^[15]

Лето выдалось душным. На небе в редкий день увидишь хотя бы одно спасительное облачко. Здесь, на юге королевства, и вовсе пекло. Выручает лишь непосредственная близость к реке.

Вот уже две недели я живу в небольшой сельскохозяйственной деревушке под названием Флоран, что находится немногим южнее города Диона. В самом Дионе я была лишь проездом, ночью, поэтому ничего конкретного о городе сказать не могу. Зато Флоран я обошла вдоль и поперек: от пахотных земель на севере до моря на юге и от равнин на западе до порта на востоке. В сам порт я, правда, не заглядывала. Страшась постоянных замечаний со стороны мастера Гоби, я стараюсь не делать лишних телодвижений без надобности.

Мастер сама направила меня во Флоран, где мне был выделен уголок с кроватью и письменным столом в крошечном домике рядом со складом, и наказала тренироваться исключительно на территории старой Пасеки, пока я в совершенстве не отточу все приемы, показанные мне мастером Сионэ. Так, она велела мне совершенствовать свое магическое умение, пока из узконаправленного луча у меня не будет получаться мощная вспышка. Пока мне это удается не очень, хотя если выходит, то выброс энергии происходит нешуточный. Поэтому я очень осторожно использую магию близ жителей деревни.

Довольно непростая, но занятная техника, которой меня обучила Сионэ, — «метка смерти», при наложении которой жертва постепенно начинает лишаться жизненной энергии. Правда, держится она на жертве недолго, и мне иногда проще использовать время, которое тратится на наложение этого проклятья, на выпуск двух-трех стрел. Также мастер показала, как ставить разные другие ловушки, помимо огненной. Теперь лишь тренировки и тренировки. Также важно держать себя в прекрасной физической форме, поэтому ежедневные пробежки и стрельба на меткость по мишеням тоже занимают несколько часов в день.

Пару дней я провела с мастером Сионэ в Глудине, обучаясь новым умениям, а потом сразу же отправилась во Флоран, где я сейчас и нахожусь, ища спасение от палящего солнца под раскидистым деревом на берегу вяло текущей речушки. Вокруг никого: крестьяне — на полях, рыбаки спят, так как рыбачить в такую жару невозможно; они больше теперь выходят рано утром или по ночам, а охранники, так же как и я, попрятались за деревьями.

Живу я у гнома Бардера, начальника местного склада, и делю комнату с его дочерью Сонин, которая готовит чудные рыбные лепешки. И хотя я, как все камаэли, едок так себе, Сонин очень расстраивается, когда я не ем приготовленные ею кушанья, и мне приходится через силу съедать все до кусочка. Наемников и охранников в деревушке немного, поэтому Бардер переправляет посылки лишь до ближайшего города и обратно. Единственный торговец в городе Пано еженедельно путешествует с ним до Диона, где достает все необходимые расходные материалы наемникам и солдатам, проживающим в деревушке. Главное — заранее заказать. Так он уже второй раз доставляет мне стрелы и зелья. Рыбак ежедневно приносит нам свежую рыбу, крестьяне — виноград, необычайно вкусный. Деревней заправляет капитан Алекс, немолодой уже вояка. Бойцов в его распоряжении немного, и порой он просит меня помочь им защищать поля от ящеров и магических созданий, которые пугают землепашцев. И бывает так, что полдня я тренируюсь, а еще полдня помогаю Алексу и его людям на полях. Заодно и общаюсь с кем-то кроме гномов.

…Сегодня произошло что-то необычное! Как всегда, проснувшись с первыми петухами, с утра я пробежалась вокруг деревни и потренировалась на самодельном чучеле, а затем отправилась на Пасеку. Пасека — это такое место южнее Флорана, где раньше паслись многочисленные стада и жили прирученные людьми медоносные пчелы. Теперь же большую часть этой территории захватили злые гигантские шершни, а пасеку перенесли в другое место, но старое название сохранилось. Здесь я тренируюсь и одновременно помогаю фермерам очищать территорию от вредных насекомых. Кроме ос тут еще живут какие-то механические звери, вполне миролюбивые, а также дикие кабаны и медведи.

Ну так вот, сегодня я как раз выслеживала одного такого шершня, который прятался за деревьями со своей многочисленной свитой. Неподалеку спал медведь, и в самый неподходящий момент, когда я уже пристрелила главного шершня и приготовилась расправиться с его помощниками, рванувшими в мою сторону, медведь вдруг тоже решил, что я представляю угрозу, и, вскочив, помчался прямо на меня. Я пыталась убежать, но медведь опрокинул меня одним ударом мощной лапы. Пока я соображала, кого мне атаковать — нависшего надо мной зверя или приближающихся ко мне жужжащих тварей, огненное пламя охватило медведя, а заодно захватило и двух добравшихся до меня ос, а затем три огненных шара пролетели мимо, уничтожив остаток насекомых. Я растерянно оглянулась. Неподалеку, положив одну руку на пояс, а второй сжимая магическую палку, с ехидным видом стоял человеческий маг. Я почувствовала себя в тот момент весьма неловко. Я вскочила, отряхнулась и со смущенным видом потерла разодранное плечо. Парень тут же сменил гордый вид на озабоченный, приблизившись ко мне, поинтересовался о моем самочувствии и наставительно объяснил, что обитающие здесь пунцовые медведи весьма непредсказуемы и нападают, когда от них этого меньше всего ожидаешь.

Я поблагодарила его за помощь и призналась, что рука сильно болит и мне нужно скорее добраться до деревни и принять лекарство. Человек вызвался проводить меня до ворот, а когда мы уже прощались, предложил мне поохотиться завтра вместе. Я поначалу выразила сомнение, что магу понадобится моя скромная поддержка, но он ответил, что ему было бы приятно познакомиться со мной поближе. В итоге я неуверенно, но согласилась. Я хотела отказаться, но не могла подобрать слов объяснения — потому и согласилась. Сейчас я с нетерпением жду завтрашнего дня. Все-таки, я думаю, будет повеселей тренироваться вдвоем.

…Ну что сказать: я чудно провела день. Виллим, так зовут мага, с которым я вчера познакомилась, оказался приятнее, чем я поначалу подумала о нем. Он на самом деле очень юн, хотя выглядит намного старше своих лет. Ему семнадцать, и он старше меня всего на год. Он вполне общителен, но не назойлив, любезный, но не навязчивый. Ему не свойственны глупые шуточки, как большинству людей его возраста. Он даже не так уж некрасив, как кажется поначалу. Волосы у него темные, каштановые, на солнце отливающие бронзой; глаза темно-карие, а взгляд спокойный, но пытливый. Да, ростом он гораздо ниже меня и обладает совсем не внушительной конституцией, но я чувствую, что в нем сокрыта огромная сила.

С утра он, как и обещал, уже ждал меня у ворот деревни, и мы неспешным шагом направились на юг, в сторону Пасеки. За это время я успела узнать, что он, так же как и я, тренируется, чтобы успешно пройти свое испытание и получить основную профессию. Виллим собирается стать огненным магом, как и его старший брат, о котором он говорит с большим уважением и почтением, и хочет затем учиться у мастеров в Башне Слоновой Кости: это какая-то очень сильная школа магов. Что касается меня, то его интерес был весьма деликатен, и вообще он смотрел на меня так, словно не видел во мне ничего необычного. Чаще всего люди либо сторонятся меня, либо засыпают вопросами, порой самыми нелепыми, вроде: не сплю ли я вниз головой, как летучая мышь, и могу ли я воровать души у живых созданий. Но Виллим лишь поинтересовался, на кого я собираюсь учиться в дальнейшем, и выразил необыкновенное желание увидеть мой крошечный арбалет в действии.

Как только мы пришли на место охоты, я хотела начать, по обыкновению, со слабых или одиночных шершней, но Виллим без всякого предупреждения запустил огненный шар сразу в толпу ос во главе с гигантскими трутнями. Я лишь молча его поддержала, и мы, к моему удивлению, быстро уничтожили всю группу. Через несколько таких заходов Виллим присел у стога сена, сказав, что ему нужна пара минут, чтобы восстановить силы. Я пожала плечами и не спеша принялась отстреливать одиночных ос, что приближались к нам.

Когда Виллим набрался сил, мы продолжили охоту. И волей-неволей начались сравнения. Я убивала простую осу за два-три выстрела, а трутня — за четыре-пять, и при этом мне приходилось еще отскакивать, чтобы не попасться под его острое жало. Виллим же любого шершня поражал насмерть с одного точного удара. Мои энергетические стрелы и темные вспышки, конечно, тоже могли убить с ходу любого зверя, но они требовали душ и занимали много времени, хотя и сражали цель наповал не хуже огненных шаров Виллима. Сам же юноша постоянно поражался вслух моей ловкости и скорости. И мне показалось, что его восторги были искренними.

Я заметила, что маг иногда настолько увлекается боем, что подпускает к себе хищников так близко, что они могут его ранить, но затем я увидела, как он, получив легкое ранение, мигом добил добежавшего до него кабана, а затем высосал остаточную энергию из его трупа. Я удивилась такому умению волшебника, а он сказал, что оно вызывает интерес даже у его брата. Также Виллим знает множество проклятий: он продемонстрировал, как может замедлять, усыплять, ослаблять, но при этом очень быстро истощалась его духовная энергия, и ему приходилось частенько отдыхать. Я же тренировалась практически без отдыха и остановок, лишь изредка составляя компанию человеку из вежливости, но он все равно не переставал расхваливать мою выносливость, пока я не сказала, что его эффективность даже при всех передышках все рано превышает мою раза в полтора.

В конце дня мы прошлись по полю и собрали самые ценные ресурсы, что могли унести, разделав туши ос и зверей: кожу, когти, клыки и неповрежденные жала. Виллим подивился, узнав, что я просто продаю все собранные ресурсы по дешевке местному торговцу. Он-то забивал всеми своими трофеями хранилище в надежде использовать их потом для пошива лучшей брони. А мне было лень этим заниматься. Деньги я умела считать и понимала, как они работают, а разбираться со всеми этими материалами и драгоценностями у меня не было никакого желания.

Вновь проводив меня до деревни, Виллим поинтересовался, не составлю ли я ему компанию и завтра, но я была вынуждена отказать. Легкое недоумение появилось на его лице, и он, развернувшись, хотел пойти прочь, но я объяснила, что завтра мне нужно навестить своего мастера в Глудине, а потом, через день-другой, я с радостью поохочусь с ним опять. Виллим тут же воспрянул духом и улыбнулся, заверив меня, что намерен тренироваться на Пасеке еще около недели и что я всегда найду его там.

Мы обменялись прощальными любезностями, и он направился в сторону города, а я пошла домой, думая, как бы избежать обильного ужина, приготовленного Сонин.

В итоге ужина мне избежать не удалось, зато, хорошо это или плохо, но я заметила, что думаю теперь не только о профессии…

…Мне пришлось задержаться в городе чуть дольше, чем я планировала. Мы с Сионэ изучали очень сложное умение — прыжок через пространство. Она также долго испытывала меня. И то, что я обычно принимаю с радостью и хочу делать еще и еще, на этот раз показалось мне нескончаемой пыткой. Я словно бы знала, что мне надо вернуться как можно скорее, если я хочу еще раз увидеть мага.

Так и случилось. Когда вечером третьего дня я прибыла во Флоран с намерением с утра отправиться на Пасеку, у дома меня встретил сам Виллим. Было видно, что он ждет уже долго. Он сидел у домика на земле и крутил в руках свою магическую палку. Как только я приблизилась, он вскочил, явно обрадованный тем, что я наконец объявилась.

Он сказал, что ждал меня и вчера, и сегодня весь день, и, если бы я не вернулась и сейчас, мы бы, скорее всего, никогда уже не увиделись. На все мои вопросы он согласился ответить в месте поспокойнее, и мы прогулялись до реки, где у пристани мерно покачивались на волнах рыбацкие лодочки.

Сидя на деревянных мостках, мы вели беседу при свете двух лун, и Виллим показался мне тогда таким же несчастным и уязвимым, как и я сама. Он был в этот день особенно любезен со мной, несколько раз словно бы хотел взять меня за руку, но я видела, что смущение не позволяло ему даже нечаянно дотронуться до меня.

Виллим рассказал, что никогда не знал родителей: они умерли во время какого-то бунта на севере, когда он был еще малым ребенком, и его брат Томаш, который был старше его почти на два десятка лет, взял на себя полную заботу о братишке. Он усердно работал и днем, и ночью где приходилось, пока какой-то чародей с юга не разглядел в нем талант и не взял к себе в обучение. С тех пор они жили в Гиране и Дионе, и когда Виллиму исполнилось пятнадцать и его брат заметил у него магические способности, он тут же направил его учиться в небольшую магическую гильдию в Дионе, подальше от крупных городов.

Виллим начал усердно тренироваться в надежде стать таким же сильным магом, как его брат. Но когда позавчера утром брат явился навестить его после трехмесячной разлуки, он заявил, что у Виллима имеются задатки некроманта — колдуна, способного общаться с душами умерших и даже прибегать к их помощи (я, получается, тоже слегка некромант), поэтому он тут же отбыл по срочному делу и через день вернулся с заявлением, что нашел Виллиму подходящего учителя где-то под Гираном. Виллим сперва принял эту новость недовольно, ведь он готовился стать огненным магом, но Томаш заверил брата, что после обучения тот станет даже сильнее его самого, после чего Виллим посмотрел на столь резкое изменение его судьбы более благосклонно и теперь с радостью ждет, когда брат приедет забрать его.

А еще он сказал, что единственное, что ему жаль, — это расставаться со мной после столь непродолжительного знакомства. И после небольшой паузы он спросил, а хотела бы я продолжить общаться с ним. Он спросил меня прямо и открыто, есть ли у него хоть какой-то шанс получить мои симпатии. Меня этот вопрос смутил. Но я призналась магу, что последние дни только о нем и думала, и сказала, что мне очень жаль, что нам приходится так скоро проститься.

Тогда Виллим пообещал, что ровно через год, в этот же самый день, он будет ждать меня здесь, на этом мосту, и если мои намерения за это время не изменятся, то он будет безмерно рад видеть меня. Как приятно мне было от этих его слов… Хотя в глубине души я не верила, что он сам через год все еще будет помнить обо мне — той, с которой он всего два раза виделся в своей жизни… Мы ведь так непохожи.

Я сказала, что к тому времени и я сама надеюсь получить свою основную профессию, и тогда мы снова сможем выбраться на Пасеку и сравнить наши возможности. Виллиму эта идея очень понравилась, и мы, посидев в тишине еще полчаса, расстались до следующего лета.

***

Год 1924, араташ

Вот и осень в самом разгаре. Вернее, в Грасии осень, а здесь, во Флоране, вечное лето. Совсем немного начало холодать, и днем, конечно, нет уже такого зноя, но, по мне, это даже здорово: жить стало гораздо легче, вот только дожди участились. Урожай поспел, и полным ходом теперь ведутся сельскохозяйственные работы, после которых, мне обещали, в деревне устроят грандиозный праздник в честь Мафр — богини земледелия. Все это время — с тех пор, как Виллим уехал, — я только и делала, что тренировалась, и дни мои были похожи один на другой. Недавно мастер Сионэ вызывала меня к себе и, оценив мою подготовку, осталась весьма довольна. Я попросилась у нее на задание — любое, чтобы просто сменить обстановку, но она заметила, что работы для меня пока нет, но сказала, что раз уж я разместилась во Флоране, то мне следует продемонстрировать свои навыки мастеру Ринди из Диона, ведь именно у нее мне вскоре предстоит проходить экзамен на получение профессии. А когда я стану стрелком, множество сложных миссий ждут меня, а может быть, мне даже удастся подыскать себе место в регулярном отряде камаэлей либо людей. Так что я направляюсь в Дион…

…Что сказать… Дион — грязный, маленький, неприветливый городишко. Камаэлей здесь совсем не жалуют и вытеснили практически за ворота, где те разбили лагерь из нескольких палаток, из которых почти половина пустуют. Новобранцев здесь мало. Мастер Ринди — суровая, строгая женщина, занимающаяся оценкой боевых навыков новоиспеченных воинов. Я сказала ей, что остановилась во Флоране, но мастер Ринди потребовала, чтобы я находилась под ее неусыпным контролем все время обучения. Так что мне пришлось еще раз прогуляться до Флорана. Я собрала вещи, простилась с Бардером, Сонин, Пано, капитаном, знакомыми рыбаками и фермерами, пообещала в конце будущей недели заглянуть к ним на фестиваль и к вечеру уже снова была в Дионе. С немногочисленными вещами, которые все уместились в мой самодельный рюкзак, около часа назад я добрела до города и разместилась в предоставленной мне походной палатке.

…Сказать, что учиться у мастера Ринди весьма сложно, — это не сказать и половины правды. Она не дает права на ошибку, заставляет повторять по сто раз любой трюк, который один раз лишь немного не удался, и, кажется, не спит и не ест, а только учит и учит, следит и отчитывает. То, что Сионэ оценила как хорошую подготовку, мастер Ринди восприняла как едва удовлетворительную, и с первого же дня в Дионе она составила для меня пошаговую схему тренировок на месяц вперед. Моя скорость бега и стрельбы ей кажется недостаточной, темная вспышка — слабой. Так что я ежедневно оттачиваю навыки ускорения и уклонения.

Она также заставляет меня учиться ставить «метки смерти» на цель. Сионэ уже пару раз демонстрировала мне это умение, но тогда оно показалось мне бесполезным, и я не стала им пользоваться. Метка, правильно поставленная, начинает угнетать тело противника, постепенно лишая его жизни. Правда, действует она недолго. Шанс успешно поставить эту метку не превышает двадцати процентов, поэтому я и не видела особого смысла ее разучивать. Однако Ринди потребовала, чтобы метка приживалась у каждой второй цели. Поэтому неделю я занималась лишь этой меткой, безуспешно добиваясь нужного эффекта, и только после того, как заклятие стало действовать на каждого третьего монстра, Ринди успокоилась, и мы перешли к следующему навыку. Надо отдать мастеру Ринди должное: она научила меня ставить превосходные ловушки, так что они все теперь срабатывают как часы. Еще я научилась очень сложному разрывному выстрелу. Но на него тратится чересчур много энергии, да и целиться приходится безупречно. Но зато он разносит цель в пух и прах. В общем, скучать не приходится.

Праздник урожая во Флоране из-за изнурительных тренировок я, конечно же, пропустила, но каждый тяжелый день приближает меня к получению заветной профессии. А если через год Виллим действительно приедет за мной, то следующий фестиваль мы посмотрим вместе…

Древняя книга гигантов

Год 1924, тэлль

Тренировки каждый день… Я живу в Дионе уже довольно долго, а посмотреть смогла лишь болота. Правда, это не совсем обычные болота. Эти топи располагаются вокруг каменного комплекса, называемого Башней Крумы. Башня была построена в стародавние времена гигантами для изучения крум, древнейших живых существ на земле. Но крумы вымерли, гиганты исчезли, а башня осталась. Мне больше всего интересно то, что она как две капли воды напоминает некоторые разрушенные постройки гигантов в Грасии, а также, что действительно любопытно, все строения на Острове Душ, которые приписывают Мимиру, божественному мастеру, сотворившему камаэлей и создавшему для них дом. Возможно, этот Мимир был таким великим богом, что он и обучил гигантов, а может, он их и создал. Возможно, и восточное, и западное учения ошибаются, и до первобогов и гигантов были существа еще более могущественные…

Когда Остров Душ проявился в мире и на восточный континент ступили первые камаэли, то здешние церковники руками лишь развели. Одни утверждают, что мы потомки некой древней эртейской расы, созданной Богом Ветра, другие настаивают на том, что камаэли — это просто существа, появившиеся из другого измерения, и эта последняя версия, кажется, всех устраивает. Но тогда как объяснить, что эта башня и другие постройки гигантов идентичны постройкам на острове камаэлей?.. Ведь все говорит об их общих корнях. Мастер Хольст из нашей гильдии бывал там, в башне. Я спросила его как-то, почему ее архитектура очень похожа на ту, что имеют здания на Острове Душ, с тем лишь отличием, что символы гигантов сияют не красным, а зеленым светом. Я предположила, что между Мимиром и гигантами была какая-то связь, но мастер прервал мой допрос, заявив, что иерархи запрещают размышлять на эти темы, называя их богохульными. Что-что, а приказам мастера-камаэли подчиняться умеют.

Долгие часы охоты на болотах пробуждали во мне мысли, и я поняла, что так же сильно, как получить профессию, я хотела бы только одного в этой жизни — знать всю правду. Откуда все началось? Откуда взялись камаэли? Кто я? Каково мое предназначение? Есть ли хоть какой-то смысл в сказках отца Бернада про ангелов, утративших крыло и получивших его после прохождения испытаний? Эту историю рассказывала ему его бабка, а той — ее бабка. Подозрительно похожи те ангелы, что он описывал, на камаэлей. Или же он совместил реальность и сказки, чтобы меня порадовать и удивить… Все это настолько запутанно. И мастера все молчат. Якобы больше, чем я знаю сейчас, мне знать и не полагается, и все!

Бесплодные размышления и тренировки — все, что я имею.

Мои темпы долгое время вызывали качания головой у мастера Ринди, поэтому та научила меня переправлять духовные силы в скорость. И хотя я лишаюсь со временем части энергии, но это позволяет мне развивать скорость бега достаточную, чтобы догнать самого быстрого зверя или убежать от врага.

Еженедельно Ринди читает лекции новобранцам, напоминая о важности послушания, военного режима и работы на благо нашего небольшого изолированного сообщества. Она учит нас не доверять никому в мире, кроме своих. Она многократно подчеркивала, что перед людьми мы выполняем некий долг, помогая им, но это ненадолго.

«Нам важно сейчас лучше узнать мир, — сказала она мне сегодня утром после очередной лекции, — и именно этим должна заниматься ты: раскрывать чужие секреты».

Я была не против. Мастер Ринди намекнула, что именно с этим будет связан мой финальный экзамен и что он уже скоро. Я лишь подумала, что мастер очень удивится, когда я после получения основной профессии поступлю на службу к людям. Конечно, потом я объясню, что мне дали задание шпионить за ними, и удивление Ринди, Гоби и остальных мастеров пройдет. Я с каждым днем все больше и больше убеждаюсь, что не хочу жить среди этих бесчувственных покорных солдат, какими являются представители моей расы. Я заметила, что я безмерно счастлива и жива, когда я провожу время с людьми: что в Муравейнике, что во Флоране, да даже и в Грасии частенько мне бывало хорошо и весело в компании отца и его друзей-людей и приятелей-гномов. А здесь время словно остановилось, и я выполняю какие-то механические функции, топчась на одном месте. В гильдии не с кем и парой слов перемолвиться, если не о тренировках. А в город меня Ринди не очень-то и пускает, разве что дает небольшие поручения и злится, когда я задерживаюсь, заболтавшись с гномами на рынке.

«Ты получишь обмундирование после выполнения задания, — говорит она, — а всеми расходными материалами тебя снабжает гильдия».

Она не понимает, что можно просто стоять посреди центральной торговой площади и говорить с каждым ни о чем и обо всем сразу: о погоде, о разбойниках, о хворающих тетках и непослушных детях, о непомерных налогах и затратах на грузоперевозки. А когда в город приходят из Флорана Бардер и Пано, мы можем просто часами сидеть на ступеньках церкви и пересказывать одни и те же истории и новости, и каждый раз они все никак не могут надоесть.

Ринди не понять. И Гоби не понять… Скоро уже задание… Скоро уже я вырвусь из этого военного лагеря и начну нормальную жизнь…

…Наконец-таки я получила свое «задание», если эту не до конца понятную мне миссию можно так назвать. Мастер Ринди рассказала мне о некой тайной группе камаэлей, которая занимается шпионажем в мире людей и о которой никто, кроме некоторых избранных камаэлей, не знает. Если я пройду задание успешно и в дальнейшем хочу помогать добывать сведения, мне важно вступить в эту группу. А задание мое — разыскать эту секретную группу. Бред же: я должна найти тайную группу камаэлей, которую никто не может найти, и тогда они будут учить меня дальше. Вот такое непонятное дельце я получила…

…Как найти группу, которая всячески скрывается и делает все, чтобы ее не нашли?

На поиск любой информации об этой группе у меня ушли долгие две недели, но безрезультатно. Все осложняется тем, что мне нельзя покидать территорию Диона, и я не могу даже лично переговорить с мастером Сионэ. А сама мастер Ринди не сочла нужным мне больше ничего объяснять.

«Ты же хотела раскрывать секреты…» — повторяет она всякий раз, как я ни с чем возвращаюсь на ночь в лагерь.

Мне показалось, что она ждет, что я сдамся. Но сдаваться — последнее дело в моем жизненном списке.

Наконец мне пришла в голову идея. Эта тайная группа занимается поиском секретной информации. Я никак не могу напрямую найти эту группу, так как она тайная. Значит, надо, чтобы они сами нашли меня. И, следовательно, нужно, чтобы у меня появились любые интересные для них сведения.

… После этой своей мысли я почти неделю ошивалась у гномов в кузне и на складах, развлекая их сценками, которые наблюдала в доме старого Бернада, и рассказами о Грасии. Взахлеб они слушают про парящие над Ал Пенино дирижабли, о накопителях энергии и газовых фонарях, освещающих ночные улицы всех крупных городов континента. Мой названный отец был наполовину гномом, да и кладовщик из Флорана Бардер очень тепло обо мне отзывался, и гномы Диона вскоре прониклись ко мне доверием, и я спокойно начала с ними общаться, к удивлению мастеров и остальных молодых камаэлей.

Я сделала вид, что полностью расслабилась и даже забыла о задании. Я начала заводить знакомства среди людей — священников и охранников, чем вызвала недоумение мастера Ринди. Много историй и я, в свою очередь, узнала о Дионе и его округе. Дион — самый маленький регион королевства, но после войны с Грасией, когда было уничтожено большинство земледельческих угодий Глудио, Дион стал основным поставщиком продовольствия. Правит им лорд Байрон Эштон, старый и не слишком инициативный человек. Говорят, сразу после войны он закрылся у себя в замке и из-за мнительности не решается покинуть его стен, а регионом по факту управляет его сестра и единственная наследница леди Элина, причем справляется с этим весьма успешно.

Я решила когда-нибудь побывать в Круме. Говорят, раньше башней управлял оставленный гигантами механизм — Ядро Башни. Но около десяти лет тому назад сильная группа людей при помощи эльфийских магов смогла его уничтожить, и с тех пор любой желающий может поблуждать по башне, и поохотиться на обитающих там грозных чудищ, и подивиться необычной атмосфере, царящей в построенной много веков назад гигантами исследовательской лаборатории. Несмотря на интересное и полное описание региона, все эти басни были не тем, что я жаждала услышать.

В итоге единственными, с кем я не беседовала, были эльфы. Светлые эльфы меня всячески избегали, и я не стала к ним напрашиваться. А вот темные порой проявляли ко мне интерес. Я заметила, что их гильдия тоже была вынесена на задворки города, и я часто теперь слоняюсь рядом с небольшим двухэтажным зданием, где они обитают, и жду случая привлечь к себе внимание, чтобы поговорить хоть с одним из них…

…Мои блуждания наконец принесли плоды! Не знаю, стоит ли мне рассчитывать на правдивые сведения, но теперь мне хотя бы есть за что зацепиться, и даже если ничего не получится — я, по крайней мере, втерлась в доверие еще и к эльфам.

Долго я думала, как познакомиться с темными эльфами, и придумала охотиться рядом с ними. Сначала серокожие существа на меня просто странно косились и спешили подыскать себе другое место. Но вчера на поляне за городом мне попался один очень упрямый темный эльф. Как я ни пыталась невзначай приблизиться к нему, он невозмутимо продолжал свою охоту, поглядывая в мою сторону. Около получаса мы так и охотились вдвоем на одной полянке, гоняя по округе гоблинов и людоедов: я — стрелами, а он — какой-то магией. Тогда, собрав побольше душ, я подошла вплотную к грозному медведю, которого мы оба с самого начала старались избегать, и так бабахнула по нему своей темной вспышкой, что от медведя осталась лишь горстка пепла на траве.

Как я и ожидала, это произвело наисильнейшее впечатление на эльфийского мага, который до этого, видимо, считал мое умение стрелять из арбалета единственным. Воспользовавшись замешательством юноши, я совершила прыжок через пространство, и мне настолько повезло, что я оказалась совсем рядом с эльфом. Тот замер от такого фокуса, а я подошла и поздоровалась. Я представилась и сказала, что очень впечатлена его магическими умениями и что мне будет приятно познакомиться с ним поближе. Сказав это, я протянула ему руку и скорчила такую добродушную физиономию, какую только видела у людей. Тот, видимо, еще не до конца придя в чувство, слабо пожал кончики моих пальцев и сказал, что его зовут Скельдор и что ему уже пора. Больше он ничего не сказал, а мне было и не нужно. Я решила завтра снова подкараулить его на том же месте и попробовать завести с ним более продолжительную беседу, но то, что случилось, превзошло мои самые оптимистичные ожидания.

Эльф, видимо, вечером поделился своим открытием с учителем, потому что на следующее утро, когда я проходила мимо двухэтажного домика, надеясь застать уходящего на охоту Скельдора, тот сам уже стоял у двери и дружески приглашал меня заглянуть внутрь. Другие камаэли неохотно шли на подобные контакты, а я согласилась с радостью. Его учитель, магистр Клейтон, оказался бледным, почти как камаэль, и очень осторожным в речах темным эльфом. Я же, напротив, болтала и болтала, как учил меня отец Бернад. Он говорил так: «Если хочешь разузнать секреты других, выдавай свои, только не самые важные и не серьезные — а так, по мелочи». Это-то я и делала: я рассказала немного якобы тайной информации о Грасии, о расколе во власти, о раскопках реликвий гигантов, намекая, что людям Адена об этом ничего не известно, о странной магии, за счет которой существует Остров Душ. Наконец Клейтон немного расслабился. Он сказал мне, что камаэли, наверно, уже заметили, что из всех рас континента темные эльфы наиболее близки к ним, хотя мы и создавались для разных целей.

Я искренне поинтересовалась, какова цель создания расы темных эльфов, и Клейтон самоуверенно, но все же слегка иронично ответил: «Правление миром».

«А камаэлей тогда? — осторожно спросила я. — Вы не можете знать, — покачала я затем головой, — никто этого не знает, эти знания канули в веках. Но нас учат, — продолжила я четко и убедительно, — что наша главная цель — служить нашим иерархам и без вопросов следовать всем их приказам. И теперь мы — то оружие, что пришло на помощь королевству людей».

Магистр как-то мрачно усмехнулся. А потом спросил, приблизившись к моему лицу, хочу ли я знать настоящую цель своей жизни.

Я небрежно пожала плечами, стараясь и виду не показывать, насколько меня взбудоражил этот вопрос. Тогда магистр предложил мне сделку: я помогу ему, а тот расскажет мне что-то интересное. Я согласилась, заметив, что все равно прозябаю в этом городке без дела.

В итоге магистр темных эльфов попросил меня достать кое-какие ингредиенты для его опытов — кристаллы враждебности — из особо агрессивных монстров. Но при условии, что один из его учеников, Скельдор, пойдет со мной. Я согласилась, но поняла, что все это просто уловка, чтобы посмотреть, на что я действительно способна в бою и какими умениями обладаю.

Мастер Ринди была не в восторге от того, что теперь я помогаю эльфам. Я пообещала, что не выйду за пределы Диона и мне только на пользу пойдет тренировка на сильных монстрах.

«Тебе это не поможет, если ты не выполнишь свое задание», — фыркнула она.

Я поинтересовалась о сроках его выполнения. Ринди заметила, что оно бессрочно, пока я не покину территорию Диона, тем самым признав свое поражение.

Я с улыбкой поклонилась мастеру, после чего отправилась в свою палатку, чтобы немного отдохнуть, ведь рано на рассвете мы со Скельдором договорились встретиться у церкви и направиться на поиск кристаллов. Жители Адена не пользуются часами, определяя время в основном по солнцу. Говорят, что темные эльфы раньше вообще не выходили днем из зданий, потому что их кожа была слишком восприимчива к солнечному свету. А теперь они почти привыкли, и лишь самый жаркий день может представлять реальную угрозу для их здоровья.

Мне важно удивить его, дать ему еще повод, чтобы рассказать обо мне своему мастеру…

…Это было непросто, но за день и ночь мы насобирали все необходимые мастеру Клейтону ингредиенты…

Рано утром, как и договаривались, мы со Скельдором отправились в поселение ящеров племени Дэ-Лу, что под Дионом и на другой стороне речушки, протекающей через Флоран. Я уже говорила, что хотела как-то удивить эльфийского мага, поэтому пришла на место встречи раньше него, наведалась в храм и уговорила одного из проповедников, с которым давно общалась, наложить на меня какое-нибудь необычное усиливающее умение. Тот долго колебался, говорил, что так не положено, но я в итоге уговорила его, и он, помимо обычной скорости и защиты, к тому же зачаровал дополнительной силой мое оружие. Затем я сбегала за город и набрала немного душ для заклинаний. Превратив обратно свой миниатюрный арбалет в простенький лук, я уже ждала эльфа у южных ворот, когда он появился с первым лучом солнца.

По дороге мы почти не говорили. Эльф был так же скрытен, как и представители моей расы, и показался мне еще даже более скованным по сравнению с гордыми камаэлями. Немного ниже меня ростом, худой, в закрытом облегающем сером костюме, с такими же серыми длинными волосами, он был похож на громадную тощую крысу. Я с трудом выведала у него, что он темный колдун и собирается стать заклинателем ветра. На мои расспросы о его умениях он лишь заявил, что покажет их на тварях.

На территории человекоподобных ящеров племени Дэ-Лу прячутся магические существа, созданные гигантами тысячелетие назад, — в них-то и заложены кристаллы вражды, которые нужны мастеру темных эльфов.

Еще до полудня мы уже были на месте. Замок Диона важно возвышается над угодьями Флорана, куда забрели ящеры и магические монстры. Кое-где по долине были разбросаны сундуки. Скельдор пояснил, что в них содержатся магические свитки, но лишь особые мастера могут их открывать, и посоветовал мне держаться от этих сундуков подальше.

Завидев приближающегося к нам мелкого, но агрессивно настроенного ящера-шамана, Скельдор накрутил из воздуха небольшой смерч и направил его в сторону гуманоида. Разросшаяся воронка поглотила его и просто-напросто разорвала на части. С гордостью глянул эльф на меня. На помощь шаману рванулись два огромных ящера с копьями. Я призвала души убитых мной с утра диких кабанов и, наколдовав темный шар, обездвижила первого ящера звонкой яркой вспышкой. Скельдор напрягся. А я, улыбнувшись, прочла древнее заклинание, и мой лук обратился в мини-арбалет. Скельдор спросил, как я это сделала, но я лишь пожала плечами и улыбнулась. В ту же секунду, как следует прицелившись, стрелой я пробила насквозь мощный доспех второго ящера, и тот упал прямо у наших ног. Скельдор прижал ушки: такого верзилу он точно бы одной своей воронкой не сразил.

И началась демонстрация умений. Шаманы замедляли нас, эльф замедлял каменных механических големов, те пускали в нас энергетические шары, эльф колдовал смерчи и направлял их в летающих магических стражей, блуждающих по округе, шары атаковали темной магией меня, а я их. Признаться, эльф был хорош. И если бы не защитные заклинания священника, я бы точно не поспевала за ним в бою. Големы так вообще были равнодушны к моим выстрелам: стрелы со звоном отлетали от их каменных панцирей, не нанося им абсолютно никакого урона.

Доставать кристаллы целыми из обездвиженных големов и магических шаров удавалось очень редко, и нам пришлось провести на полях долгие часы, чтобы собрать необходимое магистру количество. Но я была рада тому, что заодно с заданием темного мастера мы в то же время очищали поля от монстров. Рабочие во Флоране частенько жаловались на набеги ящеров — вот и расчистили одно из полей. Когда я сказала об этом Скельдору, заметив, что люди Флорана будут нам весьма признательны, тот лишь фыркнул. В чем-то мастер Гоби была изначально права: обитающие в здешних землях расы недолюбливают друг друга.

Один ящер налетел на меня весьма внезапно, но я использовала прыжок через пространство, отлетев от того метров на десять, и тут же пустила в него смертоносную стрелу. Скельдор, хоть уже и видел этот трюк ранее, но все равно снова ошеломленно покосился на меня.

До вечера необходимое нам количество кристаллов мы так и не набрали и единогласно решили проработать всю ночь. С наступлением темноты эффективность моей охоты сразу снизилась, а эльф ночью действовал даже лучше, чем днем. Среди ночи у меня к тому же закончились болты: все или переломались о непробиваемые спины каменных великанов, или потерялись в стогах сена. Мне пришлось бежать до Флорана, будить торговца Пано и заимствовать у него десятка два стрел. Лишь к рассвету, когда фермеры пришли на поля и, к своей большой радости, увидели, что они полностью очищены от монстров, мы смогли набрать кристаллы для учителя Скельдора.

Когда к обеду мы доковыляли до Диона, я валилась с ног от усталости, и мастер Клейтон, довольный нашей охотой, попросил меня заглянуть вечером. Так что я выспалась и вскоре собираюсь узнать, захочет ли мастер-эльф поделиться со мной чем-то интересным.

…Так я почему-то и предполагала: Клейтон толком не знает ничего о нашем происхождении. Он только обмолвился о том, что собирает некий артефакт, который может освободить их лидера от заточения, и добытые нами кристаллы ему весьма пригодятся. Мне это было безразлично, и я заметила, что ждала от него ответ на вопрос иного характера. Эльф понял мой намек и сказал, что он никак не желал ввести меня в заблуждение и в знак своей благодарности за мою работу он поделится со мной идеей, где можно найти преинтереснейшие древние записи. После этого он отправил меня к гномам, которые, как он заверил меня, точно что-то знают, так как владеют кипами написанных гигантами книг, содержанием которых делятся с остальным миром весьма и весьма неохотно.

«Я уже говорила с гномами: и в кузне, и на складе», — разочарованно заметила я.

«Я почти уверен, что ты не говорила с тем, кто обладает реальными знаниями», — надменно произнес мастер Клейтон.

После этого он собрал все кристаллы в большую коробку, приложил к ним письмо и несколько золотых и сказал, чтобы я собственноручно передала эту посылку главному кузнецу Пойтану, с которым я потом и смогу поговорить. Эльф подмигнул и еще раз поблагодарил меня за помощь и компанию.

Это был шанс! Я поняла, какая дура я была. Я беседовала с торговцами и кузнецами, но никогда, ни разу не побеседовала со старейшиной гномов. И, пользуясь случаем передать тому посылку от мастера Клейтона и деньги на эксперимент, я решила с ним поговорить по душам. Я уже знала девчонок из кузни, и через каких-то полчаса мы, весело шутя, втроем ввалились в мастерскую Пойтана.

Тот обрадовался, что сможет сам наконец пообщаться с камаэлем, ведь кроме мастеров-людей камаэли ни с кем больше не контактируют, да и язык знают не все, даже молодые, а из старших мастеров слова лишнего щипцами не вытянешь. Рыжебородый лысый гном сам сразу набросился на меня с расспросами: что мы едим, да как живем, кому молимся… Я честно ответила на все вопросы: что еды нам надо совсем немного, что мы от рождения отличаемся силой, выносливостью и отменным здоровьем. Рассказала о строгом военном режиме, о работе с эмоциями и психическим настроем, об основных способностях. Затем начались расспросы о Грасии, и я с радостью повторила все, что много раз уже рассказывала здешним торговцам и ремесленникам. Мы уже принялись за ужин, а я все болтала и болтала, а гном только головой качал. Пришедшие со мной девчушки либо хихикали, либо перешептывались. Тогда я начала подходить ближе к своему делу. Посетовала, что наш вид новый и неизвестный, что наших богов никто не чтит, и все, что нам остается, — это прислуживать остальным расам.

«Я вот, например, с недавнего времени прислуживаю эльфийскому магистру», — подосадовала я и выложила кристаллы на стол перед гномом, передав также деньги и просьбу Клейтона.

Старик Пойтан только присвистнул.

Гном внимательно слушал мою грустную историю, а потом, покачав головой, наклонился ко мне, желая что-то тихонько сказать. Гномки тоже прильнули к нам, но Пойтан тут же выставил их вон из своей мастерской. Затем он затеял со мной серьезный разговор. Он сказал, что если кому и должны прислуживать жители Элмордена, так это нам, камаэлям. В ответ на мое величайшее удивление он пояснил, что есть в гномьих архивах записи на древних языках про богоподобных существ.

«Они на картинах выглядели почти как вы, только были двукрылые. В старинных рукописях их называли богоподобной расой. Но подробностей я не знаю, я ж не жрец какой — я простой ремесленник, пусть и очень старый и много повидавший на своем веку».

Спустя минуту молчания гном продолжил, а я слушала с изумлением и не верила ушам:

«Когда только началась первая торговля с камаэлями, — говорил Пойтан, — за четыре года до снятия печати с вашего острова, среди гномов уже пошел слух о возвращении великих “малеконов”,как они упомянуты в одной из книг гигантов».

Гном задумался на минуту. Но я настойчиво просила рассказать еще хоть что-то.

«Да я и сам толком не уверен, что правда, а что нет, где здесь история, а где сказки», — неуверенно пожал плечами гном.

«Сказки!» — осенило меня. Я пересказала Пойтану сказку, которую мне в детстве рассказывал Бернад про принцессу, которая становится ангелом. Пойтан покачал головой и сказал, что именно эту историю никогда не слышал. Но затем заявил, что это похоже на историю создания малеконов. Он рассказал, что гиганты, посчитав себя равными богам, создали крылатую расу малеконов. Эта раса описывается в мифах как красные ангелы с пурпурными крыльями, обладающие выдающимися магическими способностями.

«Это не про нас… Но возможно, мы как-то связаны с этими ангелами, созданными гигантами, — прошептала я, — поэтому наши постройки похожи на их».

«У гномов много мифов — не знаешь, что правда, а что нет», — повторил Пойтан, но тут же его бледные глаза засияли. Он вспомнил о какой-то книге, о которой знают лишь старейшины гномов да гном-ученый, который обнаружил эту книгу в Пещере Гигантов, последнем их пристанище в этом мире. Но тут же гном заметил, что вскоре после находки тот ученый исчез, и все записи пропали вместе с ним. Про эту книгу Пойтану рассказал его давний друг Хольвас, который входил в группу исследователей пещеры и который теперь доживает свой век здесь, в Дионе.

История была столь захватывающей, что Пойтан оставил все свои дела, и мы вместе пошли к Хольвасу. На вид гному было лет двести, говорил он обрывисто, часто прикладывал руку к уху. После долгих расспросов нам удалось кое-что понять. Оказывается, ученый, имя которого уже никто не помнит, сошел с ума после того, как нашел в глубине огромных пещер некие скрижали. Он утверждал, что видел живого гиганта, который и передал ему эти знания. Не способный вынести из пещер тяжелые каменные таблички, он сделал тогда сжатую перепись с одной из них и отдал на хранение Хольвасу, заявив, что там содержится информация о красных ангелах, способных уничтожить богов, после чего решил еще раз навестить пещеры, потому что там осталось еще много таких скрижалей. И больше его никто не видел. Хольвас, ничего не разобрав из странных записей сумасшедшего коллеги, убрал рукопись в дальний ящик. Но с появлением камаэлей старик стал кое-что подозревать, и теперь он был намерен продать эту рукопись людям, которые, как он считает, будут очень заинтересованы данной информацией.

За окном уже совсем стемнело, моросил дождь. Мы зажгли свечи и все трое уселись за небольшим столиком. Хольвас оказался не только глуховат, но и слеповат, и позволил Пойтану читать. Листков было немного — всего двенадцать. Гномьими рунами на каждом из них были небрежно выведены непонятные мне слова. Пойтан, просмотрев бумаги, сказал, что там написана какая-то белиберда. Я попросила прочитать мне вслух пару строчек. Гном, сдвинув брови, начал читать отрывки:

«…копье, направленное в небеса…

…определенные условия потребовались для выхаживания нового вида…

…свободные от цепей, связывающих остальных смертных созданий волей богов, независимые от колеса судьбы…

…два сорта, неразличимые внешне, но абсолютно разные по сути, явились в мир…

… силой сравнимые со своими создателями, неразрушимые ни телом, ни духом, не способные к воспроизведению себе подобных, не могут они отклониться от пути, освещенного их возможностями…

… и всего их четверо было…»

Больше Пойтан ничего дельного разобрать не смог.

Хольвас недовольно покряхтел, заметив, что на этой писанине он ничего не заработает, и Пойтан подтвердил, что этот текст ничего не значит.

Тогда я попросила взять эти записи, раз они не представляют никакой ценности. Гномы пожали плечами и передали мне пожелтевшие листы с прыгающими по ним полустертыми рунами, которые я рассматриваю уже несколько дней.

И мне почему-то кажется, что не все так просто, как кажется. Я просто уверена: что-то важное написал ученый на этих страницах прямо перед своим исчезновением. Ведь из огромного послания гигантов он почему-то ведь выбрал именно эти строки. Думай, Рай, думай!

…Еще неделю я просидела над записями, ежедневно мучая Пойтана просьбами прочитать мне их снова и снова. И мне повезло, но все оказалось немного не таким, как я предполагала. Гномка по имени Шалинг, одна из тех, с кем я была уже хорошо знакома, увидела в моих руках рукописи и попросила на них взглянуть. Оказалось, что когда-то давно, когда все маги занимались по строго определенным Магической Гильдией учебным книгам, отец Шалинг зарабатывал на жизнь продажей таких вот книг, и, помогая отцу, его дочь со временем стала настоящим специалистом. Теперь, когда большинство знаний стали передаваться устно, от магистров ученикам, ее навыки стали практически бесполезны, и она последние годы занимается написанием и продажей свитков. Шалинг попросила меня дать ей рукописи на день-другой, полагая, что, возможно, она сможет их расшифровать.

Через день она, сияющая, ждала меня в кузне.

«Неужели получилось?» — не поверила я.

«Смотри», — восторженно прошептала гномка и поднесла один из листков к пламени свечи. Затем она указала мне на еле заметный параллельный текст, написанный на языке гигантов, каким владеют лишь несколько старейших гномов на континенте. Я долго смотрела на бледные символы с правильной геометрией и затем написала на бумаге одно из слов на языке камаэлей. Я плохо знала язык и почти не умела писать на нем, но пару слов все же заучила, читая надписи на стенах построек Острова Душ. Шалинг, вскинув брови, уставилась на меня. Символы на записях были другие, но улавливалось и несомненное сходство.

«Они словно бы перевернуты вверх тормашками», — заметила она, и у меня по телу пробежали мурашки.

Я от всей души поблагодарила гномку и тут же набросала письмо мастеру Сионэ, в котором попросила перевести для меня пару слов из языка камаэлей, а сама написала несколько перевернутых символов из рукописи Хольваса, и Шалинг, частенько выезжающая в Глудио и Глудин, пообещала мне незаметно доставить письмо мастеру Сионэ, и теперь я с нетерпением жду ее ответа…

…Я даже не знаю, с чего начать. Все события последней недели навалились на меня, как снежный ком, приятный снежный ком. Да! Я прошла испытание! И да! Я жду получения своей профессии.

Надо начать с того, что Шалинг так и не добралась до Сионэ. В Глудине ее перехватила женщина-камаэль, которая забрала мое письмо и велела гномке передать мне, чтобы я на рассвете явилась в Гиран. Шалинг тут же поспешила вернуться в Дион и передала мне все, что требовалось. Я, в свою очередь, рассказала обо всем мастеру Ринди, и та, слегка удивившись, сказала, что я должна ехать.

Всю ночь провела я в волнении, а наутро телепортировалась в Гиран.

Оказавшись прямо посреди центральной площади города, я не могла скрыть восторга. Город был огромный, красивый, безлюдный. В центре возвышалась статуя Богини Земледелия, а позади меня, наполовину залитый лучами восходящего солнца, красовался огромный прекрасный собор, гораздо величественнее даже того, что я видела в Глудине.

Но мне не удалось долго стоять и разглядывать красоты Гирана. Тут же ко мне подошел высокий статный камаэль. Это был мужчина средних лет с голубыми, зачесанными набок волосами. Он попросил меня идти за ним, не оборачиваясь и не задавая никаких вопросов. Я подчинилась и последовала за ним. С центральной площади мы свернули в один из переулков, уводящих вглубь города, и скоро пришли в тихий его район. В ряд стояли несколько однотипных двухэтажных домов, зажатых друг другом. На дверях и окнах висели гербы и флаги.

Мы дошли до одного ничем не примечательного дома, проследовали внутрь и оказались в большом зале с камином, коврами, колоннами и множеством маленьких дверок. Оставив меня одну в холле, мужчина, который никак не представился, вошел в одну из дверей и через минуту вышел в сопровождении немолодой уже женщины-камаэля. Ее розовые, коротко стриженные волосы украшала седина, глаза были почти белые, что выдавало ее почтенный возраст. На ней были прекрасные доспехи с бархатными вставками, на правом бедре в ножнах висела рапира. Она с минуту стояла, пока я рассматривала ее, и, в свою очередь, оглядывала меня с ног до головы. Затем она достала из кармана листок бумаги, в котором я узнала свое письмо мастеру Сионэ.

«Нет таких слов», — сказала она серьезным голосом и испытующе посмотрела на меня.

«Простите, что?» — не поняла я.

«В нашем языке нет таких слов», — произнесла она, раскрыв листок и ткнув в него тонким пальцем.

Я молча стояла перед ней.

«Откуда эти символы?» — спросила она.

«Камаэли любят полное подчинение», — вспомнила я и рассказала, что в поисках секретной группы набрела на некие записи, которые нашла любопытными. На вопрос, где эти записи, я честно ответила, что они в моей палатке, в Дионе, вместе с остальными личными вещами. Я также призналась, что не нашла в этих записях практически ничего интересного, но, судя по заинтересованности столь значимых особ, вероятно, я ошибалась.

«Там нет ничего, что могло бы касаться лично тебя», — отрезала камаэль.

Затем она, подойдя к камину, бросила в него мое письмо, и листок тут же охватил огонь, и через секунду его уже не было.

«Поздравляю, — повернулась ко мне женщина, — ты выполнила свое задание».

Она улыбнулась, и я подумала, что можно теперь с ней поговорить откровенно.

Я спросила, является ли это место секретным центром разведки камаэлей. Женщина лишь усмехнулась, упрекнув меня в излишней наивности. Она сказала, что это лишь место встречи, одно из многих, и они постоянно меняются, и что сама гильдия находится в скрытом от большого мира месте — там, где никто и не подумает ее искать. Но она подтвердила, что является главой разведки и что я скоро смогу примкнуть к их небольшой группе.

«Конечно, — заметила она, — не сразу ты все узнаешь. Но со временем, когда ты проявишь себя лояльным и умелым членом нашего тайного сообщества, кое-что будет тебе открыто».

«Что-то о происхождении камаэлей?» — спросила я.

Женщина свела брови.

«А что до нашего происхождения — учи историю. С детства Великий Иерарх Кекропус разъясняет всем молодым воинам, что мы были созданы волей могущественного бога Мимира, который вместе с матерью Норнил поместил нас в идеальные условия междумирья, готовя к финальному нашему шагу. А что именно мы должны сделать, откроется нам по мере того, как мы окрепнем и возвысимся».

Я посмотрела на нее так, что она сразу поняла, что меня этот ответ не устраивает, и она была вынуждена сказать мне еще кое-что, что уж совсем меня озадачило.

«Вы, юная особа, я знаю, не проходили начальной подготовки. Вы не впитали с детства наши законы и правила. Но теперь пришло время стать одной из нас, стать частью нашей истории, а значит, пора вести себя более ответственно, а главное — безусловно доверять своим лидерам. Без этого наша раса не выжила бы в тяжелых условиях изоляции. Без этого мы распадемся на враждебные группки, как все остальные расы, без этого мы, наконец, никогда не сможем раскрыть нашего предназначения и исполнить волю богов, создавших нас. Это тебе ясно? — спросила она. — Ты принимаешь эти условия и готова идти с нами дальше нога в ногу или?..»

Камаэль испытующе посмотрела на меня.

«Притворись…» — услышала я в голове голос мастера Сионэ.

«Мне все ясно! — отчеканила я. — Это честь для меня — присоединиться к вашему отряду и стать его частью».

Камаэль едва заметно кивнула головой. Затем она велела мне возвращаться в Дион и ждать, когда будет принято окончательное решение и улажены все дела по распределению меня в академию разведывательной организации.

Камаэль с голубыми волосами проводил меня до телепорта. Теперь город отличался от того, что я застала, прибыв сюда несколько часов назад. Его наводнили существа разных рас, вся площадь была усыпана торговцами и покупателями, проповедниками и вольными рабочими: гномами, людьми, орками. Все суетились, бежали куда-то. А я исчезла в легком сиянии и вернулась в Дион.

«Вести себя ответственно», — передразнила я пожилую камаэль. Это значило, видимо, не задавать лишних вопросов и вести себя смирно. Но как я смогу спать, зная, что все старшие камаэли что-то скрывают либо сами заблуждаются? Ведь истина уже где-то близко. Это письмо, эти символы между строк…

Я тут же направилась в свою палатку, чтобы снова взглянуть на рукописи ученого, обнаружившего в недрах пещеры книгу гигантов. И каково было мое изумление, когда я нашла все свое жилище перевернутым с ног на голову. Все мои вещи валялись на полу, кое-какие бутылочки с лекарствами были разбиты, а рукописи… они просто исчезли. Хорошо, что дневник не тронули, хотя и помяли листки, а значит, просмотрели. А я ведь хотела перерисовать символы сюда, чтобы иметь их всегда при себе… В дверях появилась мастер Ринди.

Я, сев на распотрошенный матрас, жалостливо и даже с укором посмотрела на нее. На секунду, на долю секунды в ее глазах я прочитала сожаление, но тут же оно испарилось, и, оглядев мою палатку равнодушным взглядом, она сказала:

«Сверху поступил приказ изъять у тебя все сомнительные бумаги. Но прими мои поздравления: неделя-другая, и ты получишь свою профессию и сможешь наконец заняться серьезными делами».

Я грустно вздохнула, но Ринди этого уже не застала, так как, стремительно выскочив, направилась по своим важным делам.

***

Год 1924, фахи

…Неделя длилась, как месяц. Я от безделья бродила по городу и прощалась со всеми, так как меня должны были перевести на обучение в какую-то деревню, Деревню Охотников. Мне не было жалко прощаться с Дионом: он нравился мне гораздо меньше, чем даже Глудио. Но увидев Гиран, я так загорелась желанием жить в таком вот прекрасном и заполненном народом месте, что, когда мне пару дней назад сообщили, что следующий год, как минимум, я буду жить и обучаться в богами забытой деревушке, сокрытой далеко в восточных лесах Адена, я немного погрустнела. Но все равно я с надеждой и восторгом думала о предстоящих тренировках.

А потом один из охранников рассказал мне, что сам он родом из Деревни Охотников, и сообщил, что там у него остался служить брат, в то время как его по долгу службы распределили на юг, и что он мечтает скорее вернуться на родину. Он рассказал, что это чудное место, самое красивое из тех, где он когда-либо был, и мне самой стало уже интересно там побывать. А потом я нашла пару торговцев, что бывали там, и они подтвердили слова солдата. Они описывали деревню как живописное место, вокруг которого много опасных и прекрасных диких лесов, где можно знатно поохотиться. К тому же от деревни уже недалеко и до самой столицы — города Адена. И я начала тешить себя мыслями о том, что мне, возможно, удастся побывать в самом прекрасном и величественном городе мира, как о нем говорят.

В один из дней я навестила Флоран и оставила у торговца Пано записку для Виллима, в которой сообщала, что меня можно будет найти в Деревне Охотников, где я прохожу подготовку. Я в душе, конечно, надеялась каким-то образом вырваться во Флоран в тот день, когда мы условились с магом встретиться, но вдруг не получится. По крайней мере, если он и вправду захочет меня увидеть, он будет знать, где меня искать…

…Вчера с утра, когда я снова бродила по сонному городку, болтая с раскладывающими на главной площади свои изделия торговцами, у телепорта я наткнулась на Шалинг. Та, конечно, поинтересовалась, чем закончилось дело с изъятием письма. Я с грустью сообщила ей, что закончилось оно изъятием самой рукописи, но зато меня приняли в настоящий отряд. Шалинг призналась, что после того случая так перепугалась, что несколько дней гостила у своей тетки в Гиране. Но потом Пойтан ее успокоил, заявив, что никто не ищет ее и вообще не произошло ничего, о чем можно бы было переживать, и она вернулась. Я попрощалась с ней, заметив, что не уверена, что уеду сегодня или завтра, а могу и отбыть в любую секунду. Тогда она, осмотревшись, позвала меня с собой. Я долго в толк не могла взять, чего гномка боится и почему ведет себя так подозрительно, пока мы не дошли до ее комнатки при кузне. Там она, порывшись в матрасах, вытащила несколько смятых листков и протянула мне.

«Бери их, если тебе надо, или сожги», — нервно сказала она, сунув бумаги мне в руки, заметив, что чуть не поседела за прошлую неделю из-за произошедшего с ней случая.

Я поняла теперь, чем был вызван ее испуг: она, оказывается, переписала те символы, что нашла сокрытыми в основном тексте рукописи.

Я сжала листки в руках так жадно, как если бы в них был сокрыт весь смысл моей жизни, обняла облегченно вздохнувшую Шалинг и побежала к себе.

Стараясь ничем не выдавать бурю чувств, поднявшуюся во мне, я прошла в свою палатку и тут же села за письмо. Мастеру Сионэ писать было бесполезно. Письмо вновь перехватят. Но я знала того, кто мог расшифровать эти символы. Гном, который одним из первых явился на Остров Душ задолго до того, как о нем узнал большой свет. Мока! Оружейник из Гевуры. Он помог мне однажды — может помочь и теперь. Он знает язык гигантов, знает язык камаэлей. Он переведет этот текст, я была уверена.

Я приложила к письму одну из страниц, переписанную Шалинг с рукописи, предварительно сделав с нее еще одну корявую копию и надежно спрятав ее и остальные листки, и попросила гномку переправить письмо в кузню на Остров Душ от ее имени, но она отказалась. Хватило ей уже волнений в связи с этим дельцем. Я удивилась, но и Пойтан отказался мне помочь. Похоже, все-таки с ними со всеми кто-то провел разъяснительную беседу. Письмо согласился отправить добродушный Пано из Флорана. Это было, безусловно, не самое умное решение, но другого выхода не было, тем более что письмо отправили через гномью почту, поэтому подозрений оно вызвать не должно.

Буду с нетерпением ждать ответа…

…Вчера получила ответ Моки. Что-то интересное вырисовывается. Получается, что Мимир вовсе не бог никакой, а самый что ни на есть гигант. Вот и разгадка. Наш остров, похоже, создали гиганты. И та легенда о битве гигантов и их созданий с богами. Похоже, мы как-то связаны с этим.

Прилагаю письмо гнома здесь полностью, чтобы потом можно было понять всю картину произошедших тысячу лет назад событий.

«Приветствую, Рай! Очень рад, что ты успешно прошла свои испытания и добилась того, о чем так мечтала. Представляю, как гордился бы тобой Бернад. Не буду долго расписывать, как у нас здесь идут дела, так как за последнюю пару лет совсем ничего не изменилось, разве что молодых камаэлей с каждым годом становится все больше и больше. Прими лишь пламенный привет от Сайлем. Когда ты уехала, она лишилась лучшей подружки и даже сама подумывает от скуки снова перебраться на материк. Но что да как — это ты ей пиши. А я перехожу сразу к делу.

Уж и не знаю, где ты достала эти записи. Похоже, что это одна из последних книг гигантов — язык уж слишком мудреный. Много слов там, которые я вообще в жизни своей не видел, а остальные можно трактовать двояко. Что смог — я сделал. И вот приблизительный перевод того отрезка, что я получил. А выводы делай сама.

Вначале идут наклонные черточки — это числа: 852, 896, 902 — вероятно, дата или номер какой-то.

А потом текст примерно таков:

“ Исследования продолжаются уже почти десять лет, что существует Арвитерра. Несмотря на то, что нам удалось создать благоприятные условия для поддержания растительности и живности в замкнутом регионе неподалеку от столицы, вывести удачный образец все никак не получается. Император ждет скорого результата, а с ним и весь Перион. Но мои прогнозы, увы, не так оптимистичны. Работа продолжается”.

Следующая цифра и текст:

“ Мимир — гений. Он смог внедрить энергетические основы нашего рода, накопленные тысячелетиями, в самую информативную субстанцию в мире — воду. Дело за малым: найти способ успешно перенести ее на телесные носители”.

Далее:

“ Да возрадуется Император и весь его народ, ибо благодаря величайшему изобретению Мимира Арвитерра начала исправно функционировать вечером вчерашнего дня. Питомник успешно запущен, и все мы ожидаем результатов в самое ближайшее время”.

Ты сказала, что это лишь одна из двенадцати страниц. Хотел бы я прочитать остальные.

Так что, девочка, пересылай еще».

О, да! Я перешлю. Завтра же с утра напишу письмо…

…Среди ночи явился Пано со срочным письмом с Острова Душ. Похоже, Мока выслал еще одно сразу после первого. В нем говорилось, что нашу переписку засекли и чтобы я думать не смела больше ничего ему пересылать. Он сказал, что будет отрицать какую-либо связь с первым письмом, и просил меня сжечь его ответ мне, а также порекомендовал спрятать все важное, что я держу при себе, так как скоро доберутся и до меня.

Поэтому все записи гигантов и этот дневник я заворачиваю в неприметную ткань и попрошу Пано спрятать их куда угодно, где никто, кроме него, не сможет их разыскать.

Очень надеюсь, что Мока создал шум из ничего и все будет хорошо…

***

Год 1924, вэтишь

…Дневник цел, и записи тоже. Но я сама полностью уничтожена. Мока оказался прав. На следующий же день ко мне явились с обыском мастер Ринди и с ней еще несколько незнакомых мне камаэлей. Меня обвинили в измене, хотели судить, а не найдя у меня никаких доказательств, привели главной уликой мое письмо Моке и, не слишком афишируя его содержание, сделали основной упор на том, в какой тайне оно было отослано. Я пыталась обсудить его содержание с уважаемыми мастерами, взывала к их любопытству, делая упор на неоднозначности и спорности некоторых моментов нашей истории, после чего мне приписали также обвинение в богохульстве. Учитывая все мои предыдущие промашки, меня признали негодной к дальнейшей военной службе, запретили мне посещать Остров Душ и входить в контакты с любым представителем нашей расы, а также записали мое имя в списки возможных государственных изменников, чтобы мое появление в любом крупном городе Адена вызывало бы непременное подозрение у властей. Ко всему прочему, меня обвинили в дерзости и неповиновении и запретили любому мастеру-камаэлю помогать мне в дальнейшем.

Конечно, из лагеря меня тут же выселили, и никто в Дионе больше не пожелал иметь со мной дела.

Несколько дней я провела в гостинице близ Арены. Это место, где проводятся бои и бега, делаются ставки на деньги. Здесь также прячутся всякие разбойники и бандиты. Живала я и в подобных местечках. Ко мне попытались приставать, но, отведав темной метки, сразу поняли, что со мной лучше не связываться.

Когда шумиха немного улеглась, я нашла Пано во Флоране. Он сказал, что и к нему приходили с обыском, но тот, притворившись полным дурачком, признался, что переслал письмо от моего имени, полагая, что я запрашиваю у Моки сведения об улучшенных болтах, подходящих для моего арбалета. Пано удалось надежно спрятать мои записи в корнях старого пня в лесу близ Флорана, где мы и нашли их в полной сохранности.

Не представляя, что делать дальше, я осталась во Флоране. Благо гномы вновь приютили меня. Я теперь неофициально работаю на капитана Алекса и жду…

Чего я жду?.. Скоро лето, а значит, день нашей встречи с Виллимом уже близок. И что дальше? Даже если он объявится… Что я ему скажу? Я никогда теперь уже не получу профессию и никогда не смогу пойти на службу. Я и сама не знаю, чего жду… Может, уже наконец какой-то определенности. Мне придется остаться здесь, во Флоране… По правде сказать, здесь не так уж и плохо. Моя помощь нужна, рядом добрые люди и гномы. Да, скучновато. Да, немного не то, что я ожидала от жизни… Копье, направленное в небеса…

Как бы то ни было, что бы ни было в этих записях — меня это не касается больше. Я изгой: без дома, без семьи, без звания, без истории. Я как та дворняжка, что бродит по деревне и ждет, что что-то перепадет и ей, а потом бесцельно блуждает по округе весь день и воет всю ночь у ворот…

На новом месте

Год 1924, хешег

Настал тот день, и я с самого утра не в себе. До этого условленная нами встреча была каким-то далеким событием, на котором, однако, мне казалось, и держится вся моя бессмысленная жизнь. Но сегодня словно рушатся стены моего последнего пристанища, и я, беззащитная, предстою перед самыми своими жуткими кошмарами. Ровно год назад в этот день мы расстались с Виллимом. Что в нем такого? Да ничего… Я не могу сказать, что испытываю к нему хоть какие-то серьезные чувства. Но тем не менее он все это время был мне неким ориентиром, маяком. А теперь и он словно гаснет, и мне грозит остаться в полной темноте. Что я буду делать, если он не появится? И что буду делать, если таки придет?

Я не знаю. Я просто жду и кусаю весь день губы…

…Он не приехал. Уже ночь, и я вернулась в свою каморку, усталая и неспособная даже горевать. Что ж. По крайней мере, мне больше не о чем переживать. Я остаюсь во Флоране доживать свою жалкую жизнь среди парочки гномов, стариков и нескольких изгоев — таких же, как я сама…

…Рано утром Пано принес письмо от Виллима. Он извиняется, что не поспел вовремя. Важные дела задерживают его, но он все это время помнит обо мне и ждет нашей встречи. Он обещает, что будет во Флоране через день-другой. Я так обрадовалась этому известию. Груз обреченности спал с плеч. Виллим пока не знает всего, что произошло со мной, но факт, что он все время думал обо мне, почему-то греет мне душу…

…Что-то странное случилось. Смятение, отчаяние и восторг сменяют друг друга в моем сердце. Вчера мы виделись. Я, как всегда, покинула с утра деревню и направлялась в сторону угодий. Я шла мимо запруды, и там, на том же мостике, где мы сидели год назад, стоял он. Я даже не узнала его поначалу, но он сразу узнал меня. Он сильно изменился, возмужал, а я, видимо, так и осталась неопытной девчонкой в пошарканной броне. На нем был великолепный костюм из блестящей атласной материи с белыми и позолоченными узорами, а выглядывающий из ножен длинный тонкий меч был совершенно бесподобен.

От прежней робости его не осталось и следа: держался он гордо, уверенно, и я даже почувствовала неловкость, приблизившись к нему. По глазам его мне показалось, что он безумно рад меня видеть, а потом он сказал, что весь год только и думал обо мне и что много раз он порывался увидеться со мной раньше условленного срока, но жесткий график занятий и непреклонность учителей не позволяли ему даже думать о своевольном отлучении. Я посетовала, что не обладаю подобной выдержкой, и рассказала ему все, что со мной произошло. Виллим, словно не слыша меня, взахлеб рассказывал о своем обучении в небольшой частной академии у некого мудреца Хардина, о том, как он стал некромантом и как за год усердных тренировок многократно преумножил свою силу. Он также заметил, что брат устроил его в самый сильный северный дивизион, и он пришел теперь, чтобы забрать меня с собой.

Я еще раз попыталась разъяснить ему, что не смогу дальше обучаться, на что он невозмутимо пообещал, что все устроит.

Минут пять я смотрела на него ошеломленно, думая, что он шутит или не понимает всей серьезности ситуации, но он взял меня за руку и, посмотрев мне в глаза, прямо и уверенно спросил, хочу ли я поехать с ним. Он сказал, что хочет быть рядом со мной, что бы ни случилось, что я самая прекрасная и чудесная девушка, какую он когда-либо встречал в своей жизни, и что он сможет позаботиться обо мне, несмотря ни на что, лишь бы я была рядом. Так он и сказал. Я не знаю, что он нашел во мне, кроме, может быть, экзотичности. Такой парень, как он — сильный, уверенный в себе и очень милый одновременно, — мог бы найти любую красотку по своему вкусу… Почему же из всех девушек он обратил внимание на меня, ждал встречи со мной так долго и теперь предлагает бросить все и поехать с ним? Может, он и вправду влюбился…

Я сказала, что с радостью поехала бы с ним куда угодно, только не могу позволить ему брать на себя такую обузу. Вот если бы я и вправду могла тренироваться дальше и составить ему достойную компанию… Он посмеялся и сказал, что я пропустила все важное мимо ушей. Он и вправду намеревался посвятить меня в стрелки. На вопрос «Как?» он ответил, что мы просто купим все необходимые бумаги.

«Как так — купим?» — спросила я, и глаза мои, наверно, тогда стали большими, как блюдца.

«Многие так делают, особенно у кого родители богатенькие», — пожал маг плечами.

И тут же улыбнулся, заметив, что ему пришлось самому обеспечивать себе профессию и место в королевской армии, но многие маги, которых он знает, совершенно не обладая особыми талантами, просто купили себе ранги и чины, и горе тем, кто положится на них в бою.

«Но ты заслужила свое звание, — сказал он, еще крепче сжав мою ладонь, — я знаю, какая ты умница».

«Ты не понимаешь, — вырвала я руку и мрачно произнесла: — Ты не знаешь камаэлей. Ни один мастер ни за какие деньги не посвятит меня во вторую профессию. Это приказ Верховного Иерарха, а его не ослушается никто даже под страхом смерти».

«Нет, — все так же невозмутимо заметил Виллим, — это ты не понимаешь, что в этом мире могут сделать деньги и связи».

Затем он спросил, есть ли у меня какие-нибудь личные сбережения. Он сказал, что у него есть около пяти миллионов, но этого не хватит. Я пыталась его отговорить: мне не хотелось, чтобы он шел ради меня на подобную жертву, да я и не верила, что хоть за пятьдесят миллионов смогу получить желаемое после всего, что было донесено до моих ушей в столь категоричной форме.

Но Виллим лишь еще раз спросил, хочу ли я быть с ним. Я сказала, что, если бы у меня было право освоить основную специальность, я бы отправилась с ним хоть на край света. Тогда он попросил просто ему довериться. Я отбросила все сомнения и сказала, что три миллиона наследства и еще несколько тысяч личных денег — это все, что я имею.

Виллим заметил, что это очень немного, но все же попросил меня дать ему эти деньги. Остальную сумму он решил занять у друзей. Я пообещала достать деньги к вечеру.

Поговорив с Бардером, я объяснила всю срочность своего дела. Он, серьезно посмотрев на меня, заметил, что это большая сумма, и спросил, уверена ли я в том предприятии, в которое хочу вложить все свои деньги. Тогда я была уверена, да. И к вечеру отдала все свои сбережения магу. Он тут же исчез, сказав, что чем раньше отбудет, тем скорее сможет вернуться за мной. И сегодня вот целый день меня гложут сомнения. Не легковерна ли я? Не навешал ли парень мне лапшу на уши?

С другой стороны, обмани он меня… Ну и что с того? Зачем мне все эти деньги теперь?..

…Три дня прошли, а от Виллима никаких вестей. Ну какая я дура! Ну как можно вот так наивно поддаться на льстивые слова симпатичного юноши с хорошими манерами. Не жалко мне этих денег. Жалко, что это было все, что оставил после себя отец Бернад. Надо было хоть ожерелье на память купить или оружие получше… А я все сидела на этих деньгах, как курица на яйцах, но с такой легкостью отдала их парню, которого видела третий раз в жизни. Вот и вся я…

…Поверить не могу — я в Годдарде. Сегодня утром я получила новое звание. Великий Мастер Раула, главная камаэль в городе, самолично посвятила меня в арбалетчицы. До сих пор не верю, словно во сне все происходит…

Вчера в деревню вернулся Виллим. Вид у него был довольный, и он сразу же потребовал, чтобы я собиралась. Я сказала, что мне в Дион нельзя, даже к телепорту меня не пустят. На эти мои возражения тот достал два свитка телепорта в город Годдард. Я не верила своим глазам. Такая редкость ради меня! Я тут же попрощалась со всей деревней и особенно поблагодарила Бардера и Пано за всю помощь, что они мне оказали. Капитан Алекс шутливо заметил, что если я снова что-то натворю, то он не станет больше меня укрывать. Я не могла никого слушать, не воспринимала ничего. Я думала, мне придется долго ждать возможного посвящения — может, месяцы, а может, и годы, но Виллим заявил, что уже завтра я получу свою профессию. Я думала, он шутит. Но все оказалось правдой. Утром я получила звание арбалетчицы, и вот… моя мечта свершилась!

Долго я выпытывала, в какую сумму Виллиму вылилось провернуть подобное дельце и как вообще, обойдя запрет самого Кекропуса, мастер Раула согласилась на все это. Но единственное, что мне ответил Виллим, — это то, что лорд Годдарда, герцог Хаэл, лично обо всем этом позаботился при условии, что теперь Виллим должен посвятить все свободное время моим тренировкам. Не знаю, как и благодарить этого герцога за подобную честь, за его доброту и великодушие. Мне предоставили чудную просторную комнату в огромном особняке в средней части города, а Виллим живет в соседнем доме. У меня есть прислуга! Ко мне приходят убираться и даже приносят мне еду, если я попрошу.

Единственное, что сказала мне мастер Раула при посвящении, — что я никогда не смогу быть принята обратно в общину камаэлей. О, творцы! Как же мне наплевать на это. Сбылась моя мечта! Пусть никто и не будет тренировать меня. Я сама все освою и додумаюсь до всего сама, ведь главное — моя мечта сбылась. Мастер Раула еще раз удивила меня, сказав, что она сама даст мне необходимые знания, но за мою подготовку не отвечает. Это было выше всех моих ожиданий. Я была так счастлива, что не знала, кого благодарить: ее, Виллима, этого герцога, который все это устроил, или самих богов…

…Виллим ежедневно навещает меня. Он толком не дал мне даже устроиться или осмотреться и предупредил, что через несколько дней уже начнутся наши тренировки. Иногда я выбираюсь в город, но он такой огромный, состоящий из нескольких уровней на склонах горы, разделенных длинными лестницами и высокими стенами. Я никого здесь не знаю, а заводить знакомства на севере оказалось труднее, чем в провинциальных южных городках. Прямо как в Ал Пенино: всем на тебя плевать. Делай заказы и плати или не мешай работать. Иногда я вижу Виллима в компании знатных дам и кавалеров, людей и эльфов. Он говорит, что многие его товарищи мечтают со мной познакомиться, но он хочет представить меня позже во всей красе. Я несколько раз интересовалась о его брате, но тот лишь уклончиво объяснил, что сам он служит в другом месте. Я не могла понять отчего, но Виллим сказал, что Томаш занимается независимой разведкой на севере, и я решила, что он член такой же тайной организации, как та, в которую я чуть было не попала.

Странно, но нам с Виллимом редко удается поговорить по душам. Он очень занят и заботится о том, чтобы скорее начать занятия со мной. Наверно, я просто никогда не бываю довольна. Вот теперь, когда сбылись все мои мечты (я получила профессию, живу в чудесном крупном городе, имею все шансы попасть в сильный боевой отряд), мне вдруг стало не хватать близких душевных отношений. Мне стоит брать пример с Виллима: он всегда серьезен и думает только о деле. Даже странно. Насколько я знаю парней, после столь шикарного подарка они обычно чувствуют, что вправе претендовать на более близкие отношения с девушкой. А Виллим словно бы ничего особенного и не сделал. Можно списать это, конечно, на его благородство, но все же… Ко мне часто пристают с непристойными предложениями посторонние на улицах, а Виллим даже за руку меня подержать лишний раз боится…

…Завтра начнутся наши тренировки. А сегодня Виллим был у меня днем и принес мне очередной подарок, даже два. Первое, он подарил мне чудесный костюм из прочной кожи виверн — это такие крупные летающие ящеры, что живут в горах и скалах, — и он прекрасен: перламутрово-синий, с длинным шлейфом и стоячим воротничком. Мой мифриловый костюм пыльного цвета и вправду давно износился, и я с радостью переоделась, удивившись, как Виллим угадал с размером. Тот восхищенно осмотрел меня, пока я крутилась перед ним. Но тут же преподнес мне вещь гораздо более ценную — длинный добротный лук, совершенно новый, и он сказал, что я могу оставить все это себе, а потом продать, когда захочу, или поменять на что-то посерьезнее. Я тут же переделала лук в арбалет и отметила невероятную силу, которой он стал обладать. Виллим, видя мою несказанную радость, первый раз поцеловал меня в щеку и сказал, что завтра мы начинаем наши занятия. И теперь я вся в предвкушении. Виллим дал мне все необходимое: зелья, болты для арбалета, а также пообещал, что один из его приятелей будет помогать нам с усиливающими заклятиями. Жду завтрашнего дня, не могу уснуть. Но надо как следует отдохнуть. Ведь начинается все самое интересное…

…Да! Да! Да! Давно я уже забыла, что такое охотиться на монстров в разы сильнее меня. И это так чудесно! Оттачивать навыки, улучшать показатели и делать к вечеру то, что не могла еще делать с утра. Виллим просто великолепен. Он мастерски орудует острозаточенными костями, пронзая своих жертв каждым метким броском, создает слуг из их мертвых тел, замедляет, ослепляет, травит. Он даже умеет вводить жертву в паралич. Это просто что-то невероятное — наблюдать за ним.

Он привел меня в место под названием Замерзший Лабиринт. Вот уж и правда ностальгия по Грасии. Везде лето — даже в Годдарде достаточно тепло, несмотря на его расположение, а здесь, всего ненамного севернее города, вечная мерзлота. Хорошо, что Виллим захватил нам меховые плащи. Он сказал, что какое-то заклятие лежит на этих землях, но для нас главное то, что здесь самые подходящие для моих тренировок монстры во всей округе. Он сказал, что когда я смогу продержаться здесь весь день одна от рассвета до заката, то буду готова присоединиться к их отряду. Он показал мне защищенную от снежного заклинания зону и сказал, что там можно отдыхать и пополнять запасы у старого торговца Раффорти. Монстры в Лабиринте сами по себе не очень сильные, но они живут большими стаями и нападают, как правило, целой толпой. Сегодня я почти ничего не смогла сделать сама: Виллим практически в одиночку разогнал всех хищников в округе, расчистив мне на будущее небольшую полянку, все время рассказывая про их сильные и слабые стороны. Когда он несколько раз воскресил убитых чудищ и использовал их как приманку, я немного повозмущалась такому умению. Но он заметил, что мы с ним похожи: только я использую души, а он — тела. Сегодня я буду спать как убитая, а завтра начну помогать Виллиму. Какая радость — давно мне не было так хорошо!

***

Год 1924, араташ

Вот уже несколько месяцев мы с Виллимом практически ежедневно отправляемся на охоту в лабиринт. Мастер Раула, как и обещала, без особого энтузиазма, правда, но все же показала мне несколько приемов и объяснила, как их выполнять. В итоге, отточив некоторые из них, я теперь умею, например, выпускать сразу две стрелы: атака получается очень мощной, и это гораздо проще, чем колдовать разрывные стрелы. Также я научилась пускать стрелы из-под земли, но мне эта способность показалась не очень удобной, так как постоянно приходится быть начеку и прощупывать почву перед ударом. Да еще и препятствия встречаются нередко. Я научилась плюс к огненным ставить ловушки, травящие и замедляющие врагов, так что теперь мы с Виллимом можем избирать разные тактики нападения и продумывать сложные схемы облав. Я сама, используя сложные формы наконечников, научилась изготавливать специальные болты, вызывающие серьезное кровотечение. Наконец, я теперь умею собирать души не только убитых недавно существ, но еще и призывать неупокоенные души из пространства вокруг.

Виллим же так и вовсе способен создавать дополнительную энергию, используя свои жизненные силы, и делает это частенько, так как на последнем издыхании он может пускать магическую стрелу такой силы, что сражает наповал любого врага. Но умение это очень опасное, и я всегда ему об этом напоминаю, как только вижу, что он начинает переводить ресурсы своего тела в энергию для очередного удара — при этом можно не рассчитать свои жизненные силы и умереть.

«Если бы ты знала, какую мощь это дает, ты бы тоже рисковала!» — заявил он однажды, на что я уверенно ответила, что никогда бы не допустила, чтобы моя жизненная энергия упала так низко.

Мы тренировались сначала исключительно на наиболее безобидных здесь снежных волках, потом перешли в дальние проходы, где обитают твари пострашнее.

Виллима иногда отсылают на важные задания, и наши тренировки отменяются, и тогда я сижу за книжками или гуляю по городу. Вокруг города обитают злобные чудища, и одной мне выходить за пределы внешних ворот запрещено. Один раз, когда Виллим отлучился на два дня, я не выдержала и решила проверить, на что я способна. Недолго, но я все же потренировалась на волках в лабиринте одна. И когда Виллим вернулся, я честно призналась, что ходила охотиться без него. Он не рассердился. Наоборот, сразу захотел посмотреть, что у меня вышло.

Мы переместились в заснеженный лабиринт, и, разыскав по свежему следу группу волков, Виллим предложил мне с ними расправиться. И я показала лучшее, на что я теперь способна. Сперва я разбросала по полю ловушки. Затем на вожака наложила метку смерти, и он, поняв, что атакован, медленно погиб сам, гоняясь за мной по ледяной площадке. Одного из волков я сразу убила темной вспышкой, использовав энергию призванных душ, второго — разрывной стрелой, а третий погиб в ловушках.

Виллим искренне удивился. Он с восторгом смотрел на меня несколько минут, потом обнял и сказал, что я готова идти дальше, на снежных пантер…

…Еще несколько недель прошли как несколько дней. Агрессивные и злобные пантеры были повержены. Потом настала очередь гаргулий и гигантских снежных пауков. Виллим сказал, что еще немного — и я смогу присоединиться к нему в миссиях в интересных и действительно опасных местах. Он рассказывал про охоту в лагере силенов и на горячих источниках.

А сегодня мы долго болтали, сидя у меня на балкончике, и Виллим был необычайно мил и все рассказывал, как он скорее хочет взять меня на задания в свою группу. Затем он сбегал за бутылкой настоящего виноградного вина, и мы проговорили почти всю ночь. Я впервые поделилась с ним своим прошлым, рассказала все как было и была рада заметить неподдельный интерес в его глазах. Он сказал, что даже предположить не мог, что и моя история не отличается особой радужностью, и извинился, что, возможно, был со мной холоден. Виллим объяснил, что все, о чем он может думать теперь, — исполнение своей миссии перед герцогом Хаэлом. Он рассказал, как долгое время они с братом скитались по свету, как был он несчастен всю свою жизнь, как смотрел снизу вверх на южных рыцарей и магов и даже не мечтал когда-либо стать частью большой истории. И вот теперь он получил то, о чем всегда грезил, и ему чрезвычайно важно оправдать хорошее о себе мнение.

«ВСеверном Альянсе много первоклассных магов, и чтобы занять действительно значимую позицию, я должен показать себя с наилучшей стороны, чтобы лорд Хаэл заметил меня и оценил мои таланты», — сказал он.

Он рассказал, что в войске герцога есть светлый эльф, Дхоавин, который, по мнению Виллима, является вторым самым сильным магом на всем севере. Первым он без всякой иронии считает своего брата Томаша. И мечтает когда-нибудь стать таким же умелым, как они.

Он поинтересовался, чего хочу я. И я призналась, что уже нахожусь на пике счастья в последнее время, и все благодаря ему. Услышав это, Виллим нежно обнял меня и поцеловал.

«Ну хоть что-то ты хочешь?» — спросил он ласково, и я снова почувствовала нежность, что он ко мне испытывал, и вся расплылась от блаженства.

Я сказала, что, когда меня лишили места в академии, я как раз собиралась поехать в Деревню Охотников и что мне расписали это место как одно из самых прекрасных на земле. И я спросила Виллима, бывал ли он там. Он сказал, что не был, но пообещал, что первым делом, когда лорд Хаэл захватит Аден, он отвезет меня туда.

Я удивилась такой новости. Но мне, по большому счету, все равно, кто и с кем воюет. Я поняла, что мы на сильной стороне и должны сделать ее еще сильнее. Я готова выкладываться по полной, и Виллим тоже, и это нас сближает. Про лорда Хаэла я слышала много нелестных слухов, когда жила на юге. Говорили, что он исчадие ада, посланник Темной Богини Шилен и чуть ли не главный враг всех южных земель. Я знала наверняка лишь одно: благодаря ему я стала тем, кем всегда мечтала, и Годдард под его руководством является сильным и процветающим городом. Большего мне и знать не нужно, чтобы надеяться когда-нибудь вступить в его отряд и с лихвой отплатить ему за все то, что он для меня сделал. Вместе с Виллимом.

И да. Мы провели эту ночь вместе. И я впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему счастливой. Я спросила, не хочет ли он жить вместе со мной. Он немного замялся — мне показалось, оттого, что он был человеком старых традиций. Потом он сказал, что для меня есть одно небольшое дельце, и сразу после него мы решим все остальные вопросы.

Услышав про задание, я сразу же загорелась. Мне интересно было посмотреть хоть что-то кроме ледяного лабиринта. Но Виллим поспешил меня разочаровать. Он сказал, что задание дали ему самому, и оно именно в Замерзшем Лабиринте, но он уверен, что я прекрасно справлюсь вместо него. А ему нужно срочно навестить брата по одному важному делу, но через неделю-другую он вернется, и мы сможем сделать что-то невероятное. Он только очень просил никому об этом пока не говорить.

О! Я почти уверена, что он собирается сделать мне предложение. Я и не думала, что он таких высоких моральных устоев. Он будет говорить с братом, а потом… Конечно, он достаточно скрытен и замкнут. Но он также и очень добр ко мне, и я знаю, что буду за ним как за стеной, что он не даст меня в обиду. Неужели у меня будет семья… Настоящая семья… Столько светлого и хорошего я ожидаю от будущего. Теперь я знаю, что все мои страдания и жизнь, наполненная одиночеством, были не напрасны. Ведь так долго пробыв одна, именно теперь я могу оценить, какое это счастье — иметь рядом кого-то близкого по духу, того, кто понимает тебя и любит. А как он смотрит на меня во время охоты! Я просто не могу слов найти, как я счастлива.

С нетерпением жду своего первого настоящего задания и всего того, что последует за ним. Все, уже рассветает. Возвращаюсь в постель. Надо немного поспать…

***

Год 1924, тэлль

Вот уже несколько дней я на этом странном задании. Все, что я делаю, — это убиваю одних и тех же монстров, пока моя компаньонка-гномка их «вскрывает», то есть добывает из них редкие минералы. Гномка весьма скрытна и неразговорчива. Сначала я решила, что мы подружимся: она выглядела так мило, как ребенок, со своим розовым хвостиком и в смешной пышной шапке и сером полушубке, но на деле оказалась совершенной фурией. Она одержима своей работой, словно бы в жизни ничего больше не существует. Она посетовала, что ей в помощь обещали мага, и первое время относилась ко мне скептически, и даже имя сначала назвала мне не свое настоящее. Но сегодня, когда она узнала, что я новенькая и даже пока не вступила в Альянс, она заметно подобрела ко мне и даже сказала, как ее на самом деле зовут.

Я сразу поняла, что есть тут какая-то тайна, и сегодня, как обычно болтая во время охоты, рассказала ей, как от меня за провинность отказались все мои сородичи и теперь я просто плыву по течению и делаю все возможное, чтобы заниматься любимым делом. После этого она сразу переменилась и призналась, что ей самой отец строго-настрого запретил заниматься охотой и низшими ремеслами, и попросила меня держать в тайне ее имя. Оказывается, другая гномка должна была выполнять эту работу вместо нее. Но они договорились. Она, как и я, тоже просто пытается делать то, что любит больше всего. В общем, мы подружились с Юнуши, я полагаю.

…Юнуши и вправду необычная девушка, даже среди гномов. Она очень образованная, все время рассказывает мне истории своего народа и пересказывает некоторые мифы о гигантах. Я думаю, что она очень высокого происхождения, хотя никогда и не рассказывала мне о семье или своем положении. Я же, в свою очередь, раскрыла ей тайну своего рождения и, хотя я видела, что и она готова была открыться, но что-то все же не давало ей покоя, и она лишь сообщила, что родом она из Деревни Гномов, которая находится на самом севере континента, но сейчас временно проживает в Шуттгарте. Она рассказала, что им правит честолюбивый и пронырливый гном по имени Бартолд, и ей как можно скорее хочется уехать оттуда и заниматься вольным заработком, путешествовать и жить как душе угодно.

Мы разговорились, и я узнала, что у нее есть друг, человеческий клирик. Я призналась, что и сама состою в отношениях с человеческим магом — вот какое чудное совпадение. Я спросила, все ли у них серьезно, но та лишь заметила, что ее друг Ясек очень хороший человек и лучший, кого она знает, что они вместе копят деньги, чтобы уехать из Шуттгарта и стать вольными наемниками. Но ее отец никогда не позволит такому случиться, вот она и решает, что для нее важнее: авторитет отца или свободная жизнь. Я порадовалась в душе, что хоть от подобного мучительного выбора я избавлена. Я спросила Юнуши о матери, но она лишь заметила, что никогда не была ее любимицей. И это я поняла всем сердцем.

Мы с Юнуши добываем из гаргулий азофы в копилку Северного Альянса — редкий минерал, олицетворяющий жизнь и защиту, необходимый для создания первоклассного оружия и брони, а также орихаруконовую руду. Сама Юнуши явно старается сильнее, чем должна, и часть материала, я думаю, все же забирает себе. Но я никому ничего сообщать не собираюсь, даже Виллиму. Я искренне хочу, чтобы и у нее было счастливое будущее…

…Сегодня был предпоследний день нашей совместной охоты. Юнуши подарила мне чудесное ожерелье. Она сказала, что подобные украшения — дело рук ее сестры и что у нее их навалом, и это, с золоченой гравировкой, она желает подарить мне на память. Я была так тронута ее заботой и посетовала, что у меня нет вообще ничего, чем бы я могла поделиться с ней в ответ, кроме дурацких записей гигантов, что принесли мне столько проблем. Юнуши заинтересовалась этими записями. Я спросила, неужели она знает язык гигантов, и она сказала, что немного знает, и со словарями ей, наверняка, удастся их прочесть. Мы договорились, что завтра я передам ей все эти тексты, чтобы она смогла на них взглянуть…

***

Год 1924, фахи

Вот уже зима подходит к концу, а от Юнуши никаких вестей. Я даже украдкой телепортировалась в Шуттгарт, чтобы справиться о ней. Думала, что долго буду ее искать, но в первой же попавшейся таверне мне рассказали, что графиня Юнуши сбежала от своего мужа, сына самого лорда Бартолда, и от отца, Верховного Жреца, и все силы Шуттгарта пущены на ее поимку, но пока безрезультатно. Я сначала не поверила, что мы говорим про одну и ту же личность, но трактирщик подтвердил все мои описания гномки, заявив, что речь идет именно о графине. А сбежала она, как я выяснила, сразу после нашей последней встречи. Вот теперь я и боюсь, что это те записи поставили ее в столь ужасное положение. Ах, лучше б мне их вообще тогда сжечь!

Вчера вечером меня торжественно приняли в Альянс, и мы с Виллимом ужинали в замке у самого герцога Хаэла. Хоть Виллим долго рассказывал мне, что и как есть, и из чего пить, и как себя вести, я, так ничего толком не поняв, весь вечер не притрагивалась к своей тарелке и старалась лишний раз рта не раскрывать. На ужине народу было не много: несколько темных эльфов, тот самый светло-эльфийский маг Дхоавин, на которого равняется Виллим, и пара-тройка людей. Самого герцога я увидела вблизи лишь к концу вечера, когда Виллим представил меня ему, и лорд выказал желание увидеть, на что я способна, но мой провожатый скромно заметил, что нам следует еще немного поработать.

Мне не удалось долго рассматривать темного эльфа, правителя Годдарда, и я мало что могу о нем написать. Он не очень высокий, не выше меня, но показался мне вполне привлекательным мужчиной, несмотря даже на свой почтенный возраст, и он обладает безупречной речью и манерами. Он стройный, но не тощий. У него бездонные серые глаза и проницательный пытливый взгляд. Он суров и немногословен, но говорит очень низким бархатным голосом, так что слушать его — одно удовольствие. И выглядит он как с картинки: в безупречном костюме, с аккуратной прической, статный и важный. Он почти не улыбается и смотрит словно сквозь всех, словно бы видит то, чего не видят остальные…

…Виллим до сих пор не говорил со мной по душам, и меня это немного беспокоит.

Сегодня мы в третий раз ужинали у Его Светлости в замке. Оказывается, что уже через пару недель Северный Альянс планирует выдвигаться в поход на южную столицу, город Аден. И Виллим, и я тоже окажемся там. Я совсем не знаю, как себя вести и чувствовать. Виллим сказал, что все пройдет быстро. Мы атакуем без предупреждения, войско в замке должно быть небольшое, и если лорд Адена сдастся, то герцог Хаэл обещает сохранить жизни всем жителям столицы. Но все равно меня эта новость немного вывела из колеи. Я всегда считала, что война — это плохо, очень плохо. А теперь сама окажусь в эпицентре военных событий. Я никогда не сражалась против себе подобных. Никогда не убивала ни одного человека, эльфа или гнома. Виллим говорит, чтобы я не волновалась, что важно лишь наше присутствие, поддержка нашего лидера.

Лорд Хаэл говорил весь вечер, что было для него нетипично. Он говорил о нашей миссии объединения всех земель континента ради высшего блага всех живых существ. Меня пугают его непоколебимость и сухость, с которой он рассуждает о столь жестоких вещах, и в то же время меня восхищает его преданность своей идее и своему народу. Ведь свой я, по сути, предала…

И я очень остро после ужина почувствовала свою никчемность. Я просто лечу, как листок по ветру, сама не зная, зачем и куда. Теперь вот это… Надеюсь, все пройдет мирно и без жертв. И да, я ведь так хотела посмотреть Аден, самый красивый город мира…

Душа дракона

Год 1925, вэтиш

…Почему я не осталась тогда во Флоране?.. Если бы я только могла все вернуть…

Я не создана для войны, не создана убивать!

У меня до сих пор дрожат руки и трясутся ноги. Мы расположились в небольшом лагере близ Адена. Хаэл и его люди уже внутри замка. А за нашим лагерем раскинулась громадная стоянка орков. Я даже представить не могла, за счет чего планируют брать южную столицу. Я ничего толком не успела сообразить. Участия в штурме я не принимала. Нашему отряду было велено следить за подступами к городу и не пропускать возможное подкрепление, которое могло прийти с прилегающих к Адену земель. Большое войско из Руна во главе с лордом Винфридом и огромный отряд диких орков из племени Кетра, с которыми у нас договор, отправились в город. Оттуда до сих пор слышны крики. Столица пылает и дымится, на это невозможно смотреть без слез. Даже высокий шпиль замка утопает в дыму. То ли лорд Адена не сдался, то ли лорд Хаэл не сдержал свое слово, но смертей будет много. Лучники и маги из нашей группы беспощадно расстреливают всякого, пытающегося проникнуть в город с юга и востока. Виллим там, с лучшими людьми Альянса. А я здесь, рыдаю у палатки, не понимая до сих пор, что же произошло…

…Когда большой отряд показался на горизонте, наша группа, взяв с собой несколько дикарей-орков, отправилась на перехват, а меня оставили следить за воротами. От крови и тел, разбросанных вокруг, я пребывала в состоянии немого ступора, но этого, похоже, никто не заметил. Как только я осталась одна на дороге, я стала бродить меж тел убитых людей и эльфов. «Если кто-то из них окажется все еще жив, что я буду делать?» — с ужасом думала я. Но выживших не было. Вдруг фигура промелькнула, отделившись от стен замка, и двинулась на юг. Я проследовала за ней и через минуту уже была в сотне метров за спиной бегущего существа. Еще минута — и я была на расстоянии выстрела. Мгновение — и фигура бы скрылась в зарослях.

Нервно сжала я арбалет в одной руке, а другой, трясущейся от волнения, начала заправлять в него болт. Все заклинания враз вылетели у меня из головы. Я совсем не понимала, что делаю. Я прицелилась в беглеца. Им оказался темный эльф, незнакомый мне, и на руках он держал женщину. Вдруг он обернулся. Белокурая голова женщины спадала с его локтя. За спиной его был лук, но он бы не успел даже дотянуться до него раньше, чем я спущу стрелу… Его ледяные голубые глаза смотрели на меня с удивлением и презрением, открыто и прямо, и было видно, что он принимает свою судьбу.

Палец задрожал на крючке. Я спустила-таки стрелу. Болт со свистом пролетел мимо уха эльфа и исчез в высоких зарослях. Тот, не теряя ни секунды, бросился вслед ему и скрылся за кустами. Я упала на колени и зарыдала. Что толку во всех моих умениях, если я не могу применить их тогда, когда это действительно необходимо? Я тут же огляделась. Никто, кажется, не видел моего провала. Я поднялась, вытерла слезы и как ни в чем не бывало вернулась на свой пост. Лучники тащили окровавленные трофеи. А через полчаса был дан сигнал нашей группе расходиться по палаткам. Штурм удался — Аден взят, но долго еще дым и трупный смрад будут омрачать веселье победителей…

…Я уснула вся в слезах и не заметила даже, как вернулся Виллим. Похоже, он был так же потрясен, как и я. Я упала на его плечо и долго рыдала. А потом состоялся наш серьезный разговор. Виллим внезапно заявил, что Хаэлу верить нельзя, что его святая миссия вовсе не объединение земель, а помощь в воскрешении Богини Тьмы. Я разревелась еще сильнее от осознания того, в какую передрягу мы с Виллимом попали и на чью сторону встали. Виллим обнял меня крепко-крепко и сказал, что мы можем хоть что-то исправить, но нужно действовать быстро.

Я не понимала, что он имеет в виду. Он снова спросил меня, верю ли я ему. И я сказала, что да, что уже обещала, что пойду с ним хоть на край света.

«Так далеко не придется, — отозвался он. — Но ты должна мне очень помочь».

Он обещал, что все будет хорошо, что я могу быть спокойна, но мне нужно сделать одно важное дело. Он объяснил, что все это взятие столицы не принесло Хаэлу никакого облегчения, потому как южный король улизнул, лорд Питирим, его наместник на троне Адена, мертв, а Хаэл так и не получил того, чего он изначально желал. А желал он получить его серьгу с душой дракона Антараса. Это очень могущественный артефакт, и долгое время он находился у лорда Питирима, победившего со своим войском Дракона Земли. Но люди Хаэла убили лорда Питирима, а серьги у того не оказалось. И Виллим предположил, что догадывается, где она может быть. Заметив мое удивление, он ответил, что среди пленных есть невеста лорда Питирима, леди Оннора, которая может это знать, но молчит под пытками. Виллим хотел, чтобы я попробовала выведать у нее, где находится этот артефакт. Я не понимала, почему он решил, что я каким-либо образом способна такое выяснить.

«Ну ты же шпион», — возмущенно удивился он.

«Но я же не читаю мысли», — растерянно отозвалась я.

Как бы там ни было, Виллим сказал, что на рассвете мы покидаем лагерь и бежим на запад, где его ждет брат. Он сказал, что его брат — благороднейший и достойнейший человек, и он давно подозревал Хаэла в нечестности, а теперь и сам Виллим убедился, что помыслы лидера Северного Альянса вовсе не так чисты, как представляется лордам севера и самому королю. И мы должны рассказать все, о чем нам известно, Томашу. И затем мы спокойно сможем жить с небольшим отрядом его брата, помогая ему разоблачить герцога. Мне уже не верилось, что что-нибудь когда-нибудь могло быть иначе. Но Виллим взял меня за руки и пообещал, что теперь все будет хорошо.

Поздней ночью покинули мы лагерь и незаметно направились в сторону замка. Через широкий разгромленный двор мы проследовали к подземелью, где содержались пленники.

«Никого не велено пускать», — отчеканил здоровенный орк у ворот, один из четырех, охраняющих проход.

«Ты хоть знаешь, кто я такой?» — набросился на него Виллим, и я удивилась, так как никогда не видела его таким дерзким.

Орк, уже более настойчиво, потребовал, чтобы мы уходили, но Виллим подмигнул мне и, сказав орку «Да, ты точно меня не знаешь», тут же запустил в него костяную стрелу.

Остальных орков он моментально ввел в паралич. Я замешкалась, но Виллим прикрикнул на меня, сказав, что у меня минут десять — не больше, после чего при любом раскладе нам надо уходить.

Я сбежала вниз по темной лестнице и прошла вглубь подземелья, прихватив со стены факел. Плевки и ругань доносились со всех сторон. Я шла меж клеток с пленными.

«Оннора!» — позвала я.

«Не смей ее трогать», — донесся до меня мужской голос, и послышалось бряцанье цепей.

Я позвала еще раз.

И кто-то отозвался.

Я нашла клетку, откуда шел голос. Посветив факелом, я заглянула внутрь и увидела прикованную к стулу тяжелыми цепями светлую эльфийку. Она была такая тонкая и невесомая, словно цветок лилии, опутанный тугим железным плющом.

«Леди Оннора?» — спросила я шепотом.

Та слегка кивнула, так как цепи мешали ей шевелиться. Голову ее венчал железный обруч, плотно обхвативший ее белокурую макушку. Это был обруч, не позволяющий девушке использовать магию.

«Почему Вас так заковали?» — поинтересовалась я.

«Они боятся, что я ускользну от них, — прошептала она. — Но мне больше некуда идти».

По щеке ее скатилась слеза.

«Ваш муж мертв», — с сожалением проговорила я, присаживаясь перед клеткой на колени и закрепив факел так, чтобы свет попадал на оба наших лица.

«Мы не были женаты, — ответила эльфийка. — Мы не успели…»

Еще две слезы скатились по щекам: по ее и по моей.

«Леди Оннора. Я не могу помочь Вам. Я не знаю как».

«Это не важно уже», — сказала она.

«Хаэл ищет серьгу. Столько горя, и это все из-за какой-то сережки», — покачала я головой.

«Он ее не получит. Никогда», — заявила эльфийка.

«Вот и хорошо, — согласилась я. — Я должна идти, но я приведу помощь, и Вас освободят», — пообещала я, зная, что это неправда.

Мы бежим, мы просто бежим, поскольку и мне, и Виллиму безразлична судьба этого мира, кого-то, кроме нас. Мы — все, что есть. В этот миг я впервые призналась себе, что в этом мире нет ничего более важного, чем я.

Я приготовилась уходить.

«Предупредите людей в Орене, — внезапно промолвила эльфийка. — Может, они успеют. Хаэл пойдет теперь на Орен».

«Туда мы и направимся, — заверила я ее. — Не падайте духом».

Я взялась за решетку и, вспомнив все, что случилось за последние дни, зарыдала. Эта несчастная могла, как никто, понять всю мою печаль.

«Простите меня, простите…» — шептала я.

«Рай! — донесся до меня встревоженный голос Виллима. — Пора…»

«Я должна идти. Орен, да», — прошептала я, еще раз заглянув в окаменелое заплаканное лицо эльфийки.

«Постой», — окликнула она меня, стоило мне повернуться к ней спиной и сделать шаг в сторону выхода.

Я обернулась.

«Передай его мастеру Ромэрии в Орене», — сказала она, и с пальца ее соскользнуло кольцо.

«Это что?» — спросила я, разглядывая серое шипастое колечко.

«Мой обручальный подарок», — с горечью усмехнулась эльфийка.

Я просунула руку сквозь прутья, протянула, насколько могла, и мне удалось-таки зацепить пальцем невзрачное, на первый взгляд, колечко.

Глаза наши встретились. И тут меня осенило.

«Это то, что я думаю?» — спросила я.

Эльфийка кивнула.

Я с болью в сердце сжала кольцо в ладонях и, поклонившись, направилась к выходу.

Слезы текли из моих глаз, пока я шагала через дымящийся парк в сторону города. Орки у входа лежали мертвыми, но мне было все равно.

«Ну что?» — теребил меня вопросами Виллим.

Я резко повернулась и с полным отчаяния сердцем протянула ему обручальное кольцо Онноры.

«Что это?» — поморщился он.

«Ваш артефакт, — ответила я, направляясь в сторону крепостной стены, — то, ради чего умерли все эти люди».

Я остановилась и с гневом посмотрела на Виллима.

«Ты тоже? Тоже думаешь, что оно того стоило?!»

«Я ничего не понимаю, Рай».

«Он переплавил серьгу с душой Дракона в обручальное кольцо для своей невесты. Ты понимаешь?! Он любил ее. И эта фигулина совсем ничего не значила для него!!!»

Я почти кричала, обхватив голову руками.

«Рай. Потом все обсудим. Теперь нам пора уходить. Ты со мной? — Виллим подбежал ко мне и крепко прижал к себе, затем посмотрел мне в глаза. — Рай! Ты со мной? Прошу!»

«Что нам делать?» — спросила я в полном бессилии.

Виллим ответил, что теперь мы потихоньку телепортируемся на древнее поле битвы, что у самого подножия Срединных Гор.

Так мы и сделали. Знающие Виллима стражники пропустили нас к изолированной в одной из комнат храма хранительнице портала. Под видом того, что мы направляемся на равнины, где раскинулся наш лагерь, мы наказали девушке отправить нас к Срединным Горам, и так как хранители не вправе разглашать, куда и кого они переправляют, отныне все пути за нами были закрыты. Но впереди нас еще ожидал пограничный пост Орена. Я сказала, что мы должны предупредить их об угрозе со стороны Альянса.

«Ты с ума сошла? — набросился на меня Виллим. — Нас схватят и поведут в город на допрос. И вообще… Успокойся, никакого нападения не будет».

«С чего ты взял?»

«Хаэл в бешенстве. Орки Кетра отказываются идти на Орен. Уговор был лишь взять Аден — дальше на запад они не пойдут и завтра же в полном составе возвратятся на свои земли под Годдардом».

Это меня успокоило, и я была готова следовать за Виллимом.

Он сказал, что перебираться нужно по холму и по лесу, и тогда к рассвету мы уже доберемся до Элмора, а там след наш будет запутан. Я покорно повиновалась. И теперь мы остановились на холме и решаем, как нам пересечь хорошо охраняемый приграничный пост. Виллим говорит, что его брат придумает, как переправить нас на другую сторону. А мне кажется, что мы забежали в тупик. Безразличие эльфийки словно передалось и мне. Но ее жених мертв, а у меня все еще есть мой Виллим. Мне остается лишь верить ему и надеяться, что скоро все это останется в прошлом, как кошмарный сон.

…Виллим был прав. Мы полночи просидели на холме, следя за передвижениями солдат и орудий в приграничном лагере. Но затем внезапно несколько ярких вспышек озарили низину. Я полезла в сумку за биноклем. Светлое пятно быстро приближалось к заставе. Яркий свет испускали магические шары. Солдаты замерли на вышках в ожидании. Ворота закрыли. Тут страшный рев заполнил собой равнину. Огромное чудище двигалось на заставу. Лучники на башнях приготовились выпустить в него ряд стрел, но тут же были сбиты с вышек меткими попаданиями дротиков. Показались из кустов сидящие в засаде ящеры, и тут же очередной град дротиков осыпал людей за воротами. Чудище меж тем остановилось у самих ворот и, издав очередной истошный крик, принялось выламывать вбитые в землю колья. Все его тело было украшено черепами людей, служивших не то броней, не то устрашением. На спине его красовался гигантский череп какого-то рогатого животного. Само чудовище было размером с крупного быка, но больше напоминало огромную обезьяну с гигантскими клыками.

В крепости начали заправлять длинными толстыми стрелами тяжелые баллисты. Одна такая стрела сразила бы чудище наповал. Я не успела досмотреть, чем окончится бой, так как Виллим подал сигнал, и мы, воспользовавшись суматохой, незаметно для всех спустились с горы и оказались на живописной скалистой равнине. Не успела я поинтересоваться, было ли нападение чудища на заставу запланировано друзьями Виллима, как тут же с одного из холмов послышался свист, и мы направились туда. Вскоре огонек задрожал среди деревьев, и в углублении холма мы наткнулись на небольшой отряд. Мой взгляд сразу упал на мага-предводителя. Это был брат Виллима, Томаш. Они были совершенно непохожи — лишь их темные, отливающие бронзой волосы выдавали возможное родство. Томаш был еще ниже Виллима, полноватый, с небрежной челкой и с жиденькими усиками, и даже дорогой костюм не мог исправить его не слишком приятного вида. Они обнялись, и маг поинтересовался об успехе кампании Виллима. Тот был восторжен. Он отдал брату кольцо с душой Антараса и, объяснив, что это за артефакт, похвалил меня, заметив, что именно мне Томаш обязан таким подарком.

Теперь я сижу у костра, пока братья болтают о чем-то в сторонке. Не успеваю следить за их разговором, осматриваю небольшой лагерь. Кроме мага, брата Виллима, я заметила темного эльфа и орка, недовольно косящихся на меня. Не успеваю закончить запись. Виллим зовет меня прогуляться. Сейчас? Я-то рассчитывала хоть немного отдохнуть…

…Не знаю даже, сколько времени прошло с моей последней записи… Дневник мне вернули пару дней назад, но лишь сегодня я нашла в себе силы продолжить его. Он сильно пострадал в огне, но большинство страниц, как ни странно, сохранились, и я думаю… Я сама не знаю, зачем я снова пишу.

Наверно, пишу от скуки. Когда первая волна эмоций улеглась, в моей душе осталась лишь бесконечная пустота, и я мечтала, чтобы она поглотила меня полностью. Но дни идут, и иногда искра жизни проскальзывает во мне бледным пятнышком и потом вновь угасает. Хоть бы она погасла совсем. Чтобы как-то отвлечься, просто напишу, как все было… Когда я думаю об этом на уровне сердца, мне хочется тут же все это порвать, но когда анализирую умом, то понимаю, что я сама шла к этому очень долго… и что все произошедшее весьма закономерно.

Все это такой жестокий абсурд, что и подумать страшно… Просто напишу все, как помню, ведь этот дневник может со дня на день прерваться…

…Я помню, как Виллим… вернее, это его брат Томаш предложил нам прогуляться, и это был скорее приказ. Прямо перед нами вилась пыльная змейка дороги.

«Не опасно ли это место? Ведь на юге — застава с войсками Адена, а недалеко за северной цепью — Годдард?» — спросила я, видимо, чувствуя уже на уровне инстинктов, что все закончится очень нехорошо.

Ну почему нельзя просто жить этим животным чувством всегда? Ведь оно почти всегда право. Я помню, что тогда, во Флоране, вместе с жалостью к себе испытала облегчение от мысли, что смогу жить простой жизнью. И затем, в Годдарде, я совершенно не хотела принимать участие в нападении Альянса на Аден. А Виллим… При первой же встрече я испытала к нему глубокое равнодушие, но каждый раз уверяла, убеждала себя в тех его качествах, которых не было у него и в помине, выдавая желанное за действительное…

Томаш тогда сказал, что это самое безопасное место, скрытое в холмистом ущелье, так как прямо на севере от нас расположен лагерь силенов. А войска Юга за границы заставы никогда не выходят. И эта низина среди холмов — то самое место, где никто не будет искать. Меж тем страшный рев оглушил меня. За кустом вылизывало раны то самое чудище, недавно атаковавшее пост. Вокруг него толпились ящеры и мерцали в ночи магические шары.

Я было попятилась, но маг усмехнулся.

Он сказал, что это чудище — детище гигантов, результат опытов над животными. Наделенное телепатией, оно может повелевать как механизмами, так и зверями.

«А им управляете Вы?» — спросила я, внезапно содрогнувшись от этой своей мысли.

Маг рассказал, как это существо было поймано людьми императора и долгое время потешало жадную до зрелищ публику. А после того, как Империя пала, его заточили в подвалах Башни Слоновой Кости. Но Томаш помог ему бежать, и монстр теперь у него в долгу.

Что-то скверное было во всем этом, но я усиленно, несмотря на все знаки, старалась держаться как ни в чем не бывало и поинтересовалась у Виллима, избегая даже мельком смотреть на его брата, когда мы тронемся на север и каков наш дальнейший план.

Томаш с удивлением посмотрел на меня и заметил, что лично я никуда дальше не пойду и нет никаких «нас».

Я почувствовала, как мурашки пробежали от шеи до пят, и горло все пересохло за секунду. Я попыталась спросить, что все это значит, но Томаш махнул Виллиму на меня рукой и сказал, чтобы тот кончал со мной.

Несмотря на шок, я посмотрела Виллиму прямо в глаза и поняла, что приказ брата был и для него неожиданностью.

«Зачем ее убивать? Пусть идет. Она сделала свое дело», — ответил Виллим брату.

«Я не верю, — помню, прошептала я тогда, — я не вижу смысла во всем этом. Виллим, — обратилась я к магу, которого считала единственным своим другом, которого, я думала, полюбила, и с ним теперь хотела остаться, несмотря на то, что мне никогда уже не стать настоящим воином своей расы, но этот удар был выше моего предела, — неужели это все было ложью? С самого начала?»

Виллим молчал, уставившись в землю. Вместо него заговорил Томаш.

«Хаэлу нужен был трофей. И мы дали ему тебя — экспонат для изучения. Тогда Виллим легко смог затесаться в его войско. У великого герцога был личный крылатый уродец, а у братца — возможность его обворовывать. Столько добра за это время мы перетащили из казны Альянса. А тут такой сюрприз — артефакт из пещеры самого Дракона Земли, — Томаш захлопал и залился смехом. — А ты, — прервав веселье, равнодушно глянул он на меня, — ты больше не нужна. Ты — недоособь. Ты никогда не сравняешься с воинами своей расы, я знаю, Виллим рассказал мне. И теперь пришло время сделать то, что не успела сделать твоя мать, — отпустить тебе все твои грехи».

Я почувствовала, как туман отчаяния заполняет мой разум, но все же перевела взгляд на Виллима.

«Ты все рассказал… — прошептала я, не контролируя больше поток слов. — Про мою семью, про мое рождение, про мою жалкую жизнь…»

Я не помню, боялась ли я больше в тот момент самой смерти или меня убивала нескончаемая обида от того, что я так легко дала себя обмануть, что я так наивно поверила в счастье для себя, которого никогда не было и быть не могло.

«Кончай с ней уже», — приказал Томаш, торопясь вернуться в лагерь.

Я теперь, прокручивая снова и снова ту ситуацию, осознаю, что я могла тогда броситься в сторону лагеря гуманоидов, попытаться спастись там, улизнув с помощью «прыжка». Я могла попробовать первая запустить в Виллима стрелу и пытаться бороться с его братом. Но я лишь беспомощно стояла, растерянно глядя на Виллима, не веря, что он сможет просто так взять и убить меня.

Томаш, раздражаясь, торопил брата, и я как в тумане помню слетающие с его искривленных в ненависти губ слова:

«Ты забыл, как мы остались вдвоем после того, как отряд Альянса убил нашу семью? Забыл, что в мире никого, кроме меня, у тебя нет? Я тебя вырастил, сделал тебя тем, кто ты есть: сильным магом, некромантом, каких еще поискать. Не говори теперь, что готов все забыть и стать мягкотелым мальчишкой из-за какой-то ущербной дылды! Эти камаэли стремятся захватить власть над всеми нами, как и темные эльфы с севера, как люди с юга. Нет никакой правды в этом мире, кроме силы. Помни, кто ты есть! Ты — мой брат! И только вместе мы выживем в этом аду».

«Я ничего не забыл, Томаш», — глаза Виллима налились кровью, и я отчетливо и ясно поняла вдруг, что это конец. И я была к нему готова. Я собиралась выкрикнуть всю ту боль, что накопилась, проклясть этого мерзавца, что обманул все мои ожидания, заставил поверить в любовь и дружбу, а потом разбил все мои мечты о камни равнодушия. Но я не могла издать ни звука. Виллим наложил на меня молчание, околдовал, и в этом молчании я слилась на секунду с мыслями всех душ, всех тех существ, что я уничтожила. Меж тем паралич охватил все мое тело. Мои руки отказались подчиняться мне. Я попыталась дотянуться до колчана, но не могла даже пошевелить пальцами. Арбалет выпал из рук. Краем глаза я видела, как, зажав в руке кусок руды духа, Виллим призывает умершего. Я много раз видела этот трюк и знала, что будет дальше: вскоре перед ним появилась огромная фигура проклятого создания в черном плаще.

«Нет, — остановил его Томаш. — Сам убей ее».

«Зачем? Мертвец справится не хуже меня», — Виллим колебался. И в его взгляде, который он боялся поднять на меня, я ясно видела его отчаяние. Он словно разрывался между стремлением удовлетворить жестокое желание своего брата и возможностью дать мне сбежать. Я знала это. Паралич вот-вот пройдет.

Он направил мертвеца на меня, и шипы его когтей впились в мое тело.

«Давай не будем на это смотреть», — Виллим попытался увести брата прочь.

Я чувствовала, что еще секунда — и паралич пройдет. Тогда я смогла бы отпихнуть этого монстра и рвануть в сторону лагеря силенов. Невероятная боль от острых когтей вновь пронзила мое тело.

«Ну нет уж, — Томаш встал как в землю вкопанный, и лицо его отобразило усмешку. — Давай посмотрим. Тебе пора привыкать к тому, что ты сам являешься вершителем правосудия».

«Но она не сделала ничего плохого», — вдруг вскрикнул Виллим и отозвал мертвеца.

«Ты глупец, — Томаш оттолкнул брата, — она все знает про нас, про кольцо. Мы не можем оставить ее в живых».

Он поднял руки ввысь и закрутил в воздухе перед собой огненный шар. И тут же яркая вспышка на миг ослепила меня, а жаркий луч, казалось, проел мое лицо до самого черепа. Но все же большая часть смертоносного урона была поглощена надетым на мою шею позолоченным ожерельем, зачарованным подарком гномки. В меня летел уже второй шар, когда паралич прошел, и я, вскрикнув, инстинктивно закрыла лицо руками. Пахло запекшейся кровью. Вдруг Виллим ввел брата в паралич, и обстрел огнем тут же прекратился. Я упала на колени и была готова потерять от боли сознание. Все мое тело тряслось, а от правой руки и щеки шел пар. Но даже в ту секунду я все еще была готова поверить в искренность его чувств. «Неужели он пойдет против брата? Неужели я ему дорога?» — последняя моя надежда испарилась, словно дым.

«Хорошо, — прошептал Виллим, — я сам закончу, — обратился он к брату. — Больно больше не будет, — пообещал он мне и, взяв в руку заточенную, как шип, кость, приготовился запустить ее прямо мне в сердце.

Секунда концентрации, секунда бесконечной боли и единственная слеза, обжигающая не слабее, чем пламя…

… А потом все было как во сне, как в самом жутком кошмаре. Никому бы я не пожелала пройти через подобный ад. Нет, я вру. Кое-кому я желаю, и лишь это единственное желание хоть как-то оправдывает теперь мое существование.

…Я помню, как почувствовала, что кто-то поднял меня и положил на холодную шершавую спину тяжело дышащего громадного зверя. Минута тряски — и я снова потеряла связь с реальностью…

…Я не понимала времени — лишь знала, что меня куда-то везут на ящере. Чей-то голос, как в тумане, что-то говорил или даже кричал, но я не разбирала слов. «Небо посветлело… Будет туманное хмурое утро», — подумала я и снова потеряла сознание…

…Почему я еще жива?.. И мы все еще едем… И снова, и опять, как по кругу, мысли в голове…

«Держись… Не спи… Уже скоро…» — услышала я сквозь сон знакомый голос.

Кто это? Я пыталась повернуть голову, но не могла.

«Он убил меня, — вдруг пронеслась мысль в голове, и без того ничего не видящие глаза вновь заполнились слезами. — Виллим убил меня…»

…Боль словно стала проходить. Или я вся в нее погрузилась настолько, что перестала различать. Я хотела поднять руку, чтобы потрогать рану на груди, но не смогла… «Может, я уже мертва? — проносилось у меня в голове. — Может, я попала в ад и вечно теперь буду болтаться в забытьи с нескончаемой тоской в сердце…»

…Солнце осветило землю под нами, и я увидела длинную тень несущего нас ящера. Я ясно разглядела черный силуэт своего беспомощно болтающегося тела на его спине. Кто-то сидел рядом, кто-то хлестал зверя по бокам, заставляя его бежать дальше все быстрее… Зверь устал. Ухом, прижатым к его спине, я слышала, как тяжело он дышит… «Это бесполезно… — думала я. — Мы не успеем…»

Я тогда решила, что это последний мой миг, и эта мысль меня успокоила… Меж тем слева выросло какое-то строение — такое громадное, что его тень не помещалась на склоне холма… Впереди заблестела река…

«Сейчас, милая… Некогда отдыхать. Попей, и бежим дальше. Еще каких-то полчаса пути, — говорящий голос был женским… — Рай, держись… Рай… Ты не умрешь…» — пытался убедить меня голос. Я лишь усмехнулась в душе. Еще как умру. Я уже мертва…

…Мы снова были в пути… Шпиль? О нет! Неужели Аден? Испуг, не успев завладеть мной, сменился равнодушием… О чем я думала? Что мое тело отдадут на съедение волкам. А ты, Хаэл, никогда так и не узнаешь, что стало с твоим драгоценным артефактом… Это не Аден — в этом не оставалось сомнений. Это что-то другое… Еще одно усилие — кто же там, верхом на ящере? Я попыталась повернуть голову, но снова забылась.

…Когда я очнулась в очередной раз, я вдруг поняла, что совсем не чувствую больше боли. У меня словно вообще не было тела, осталось одно внимание. Я подняла голову и осмотрелась. Вокруг было красиво: лес, река, холмы… Мы в горах или на холме. Я лежу, облокотившись о спину ящера, который, тяжело дыша, распластался у начала длиннющей лестницы. Я скользнула по ней взглядом: ступени вели к неприступным стенам какой-то крепости.

Я почувствовала, как меня отстегивают и кладут на землю, и я видела над собой туманное бессолнечное небо и лицо… Знакомое лицо, охваченное горькими мыслями. Юнуши, та гномка, что подарила мне ожерелье…

«Юнуши…» — прошептала я, не зная для чего.

«Молчи, я сейчас», — отозвалась гномка сурово.

Она звала кого-то, и вскоре я услышала еще голоса.

«Все. Тебе здесь помогут, а мне надо бежать», — сказала она и попыталась сесть на ящера, но я схватила ее маленькую ручку своей окровавленной ладонью.

Я словно видела себя со стороны и не понимала, что я делаю. Словно просматривала книгу с быстро меняющимися картинками.

«Где мы?» — прошептали мои губы.

«В Орене… Мне пора…» — гномка вдруг разжала мою руку, и ее лицо, заслонявшее до этого треть небосклона, внезапно исчезло.

Я помню, как захотела сказать еще что-то, но мое горло заполнила жидкость — кровь. Я попыталась сглотнуть ее, но начала захлебываться.

«Рай! Нет! Рай!!!» — услышала я детский голосок гномки.

И умерла.

Непрошенная жизнь

…Я помню, с какой неохотой я открыла глаза. Я была в темной комнате. Сквозь единственное мансардное окно едва пробивался тусклый свет звезд. Я лежала на кровати. Пахло недавно потухшей свечой. Мне было невыносимо больно. В районе груди словно была вырезана воронка, которая все продолжала и продолжала засасывать зацепившиеся за нее мышцы и ткани. Правая рука была до плеча замотана огромным количеством бинтов, так что я не смогла ей даже пошевелить. Правый глаз не видел, и я ощущала, что вся правая половина лица словно продолжает гореть в огне.

Тихий стон вырвался из моей груди. Какого демона я еще жива? Я крутила в голове эту мысль, но не находила ответа.

Что-то зашевелилось у самой стены. Я повернула голову набок и увидела вскочившую со стула Юнуши, которая до этого, видимо, дремала в углу.

«Рай! О боги! Ты очнулась! Ты умерла… Ты умерла…» — гномка захлебывалась словами.

Она все говорила и говорила, что видела, как этот маг, как Виллим пустил в меня шип, как ужасно это было. Как она попыталась спасти меня, но ей пришлось подождать, пока все, посчитав меня мертвой, уйдут подальше от тропы, на которой лежало мое тело…

Чувство бесконечного горя охватило меня. Я знала, что если я открою рот, то наговорю много нелестного этой доброй девушке, но, сказав еще пару фраз, она наконец замолчала. Я отвернулась.

Я лежала с каменным лицом, стараясь не глядеть в ее сторону. Тогда она, склонившись надо мной, внимательно осмотрела меня.

«Рай, ты жива — это главное. А все эти раны… Та женщина, лекарь, сказала, что сможет вылечить все твои раны… Она воскресила тебя, и…»

Я не дала гномке договорить.

«Зря ты это…» — выдохнула я.

На самом деле мне хотелось выть и орать. Кричать, что никто не позволял этой выскочке помогать мне. Что я должна была умереть, и что я умерла, и пустое тело на кровати — это те жалкие крохи, что от меня остались, и я теперь должна жить в этом ужасе еще сколько-то дней, месяцев, а возможно, даже и лет.

Гномка замялась.

«Ты сейчас очень расстроена… Виллим… Я полагала, вы дружны, но…» — начала она, а я все молила, чтобы она не произносила больше ни единого слова. Но она продолжала что-то лепетать.

Я гневно посмотрела на нее.

«Зря ты это сделала! — наконец вырвался у меня такой истошный крик, что я сама испугалась. — Убирайся от меня! Пошла вон!»

Нижняя губа гномки задрожала, и она отступила от моей кровати. В дверях появилась высокая стройная фигура. Возможно, темная эльфийка стояла там уже давно. Юнуши направилась к двери. Женщина попыталась ее остановить.

«Юнуши!» — позвала я гномку.

Та обернулась, смотря на меня красными глазами из-под насупленных бровей.

«Будь ты проклята», — прошипела я.

Гномка выскочила из комнаты, а я отвернулась к стене головой, так как телом пошевелить не могла.

Меж тем я услышала шаги, направляющиеся к кровати. В уме своем я прокручивала, что обидного я могу сказать новой гостье в ответ на ее расспросы о моем самочувствии. Но та молчала.

Тишина нависла над комнатой. Все внутри меня клокотало. Я оскалилась и повернула голову в сторону женщины.

Я сразу заметила, что это была не обычная эльфийка. У нее было абсолютно человеческое лицо — мягкое, понимающее, и такой обволакивающий взгляд, словно бы говорящий, что она меня прекрасно понимает. Я вспомнила, что уже однажды видела ее. Ее невозможно было забыть. Там, в Муравейнике… Она была лекарем… Ее Преосвященство. Имени я тогда не знала. Она просто смотрела на меня, и все.

«Ничего Вы не понимаете», — ответила я вслух на свои жеразмышления.

«Это я воскресила тебя», — тихо произнесла темная эльфийка.

«Тогда и тебя я проклинаю…» — снова оскалилась я, но ее лицо не поменяло своего выражения.

Она мягко улыбалась, но в то же время глаза ее были серьезны и полны такой тоски, что я сама невольно поежилась.

«Сильно болит?» — она дотронулась до моей грудной клетки.

«Словно меня до сих пор раздирают на части», — огрызнулась я в ответ.

«А там?» — она легонько постукала в районе сердца.

Я сжала зубы, чтобы не закричать и не заплакать.

«Тот, кто хотел тебя убить, не знал анатомии вашей расы. У вас сердце немного правее и ниже. Так нужно, чтобы распределять нагрузку на непропорционально вытянутые конечности и крыло», — спокойно сказала она, словно бы мы вели научную дискуссию.

Я с удивлением посмотрела на женщину. Ее выражение лица так контрастировало с ее синюшной кожей и белоснежными волосами, что я не могла сконцентрироваться на своей злости. В дверях послышалось движение. Еще две фигуры появились в проеме, но тут женщина, обернувшись, замахала руками:

«Нечего, нечего тут смотреть. Дайте ей прийти в себя».

Затем она снова обратилась ко мне.

«Ты пока в зеркало не смотрись, — сказала она, и я вздрогнула. А она продолжала: — Я убрала все зеркала из кельи. Я все поправлю, но чуть позже. Сначала надо заняться твоей раной».

После этого она произнесла надо мной несколько заклинаний, и я сразу почувствовала, что ушла физическая боль. Я вдруг представила тот ужас, в котором окажусь, когда уйдет и моя спасительница, и я останусь один на один со своими мыслями, но женщина, словно читая мои самые глубинные страхи, слегка улыбнулась, а затем нарисовала руками шар в воздухе и переправила его в мою сторону.

«Теперь спи», — услышала я и погрузилась в сон.

…Когда я очнулась, у моей кровати сидел мужчина. Он был не молодой и не старый. Люди, они странные — по ним всегда видно, сколько им лет. Этому было лет тридцать пять или около того. В руках он мял потертую шляпу с нелепым пером. Я смотрела на него, еще не до конца придя в себя, а он рассматривал свои пальцы, шляпу, глядел по сторонам. Глаза его были большие, зеленые, любопытные. Густые рыжие волосы аккуратно обрамляли его моложавое лицо, но мелкие морщины все же предательски выдавали его совсем не юный возраст. Он испугался, когда я открыла глаза, но продолжил сидеть рядом и пристально рассматривать меня.

И тут я застонала — боль вернулась.

«Я сейчас позову Аду», — поспешил он заверить меня и бросился в коридор.

«Ада, — подумала я, — та темная эльфийка…»

Он тут же вернулся и заверил, что она скоро будет.

«Терпимо?» — спросил он и ласково склонился надо мной, но я отстранилась.

«Ты кто такой?» — поинтересовалась я, недоумевая, что это он так на меня пялится.

«Я Тео, — представился он. — Теодор».

Он протянул мне руку, но, увидев мое скорченное от боли лицо, нервно потер ладонь и извинился. Затем снова выбежал в коридор, позвал кого-то и тут же вернулся.

«Уже скоро…» — закивал он.

Мужчина мялся у двери, не отрывая от меня глаз. Он словно пытался что-то сказать, но никак не мог решить, с чего начать. Тут в комнату вошла вчерашняя эльфийка. С ходу она прочла заклинание, и боль пропала. Она улыбнулась человеку и попросила его выйти. Тот нехотя подчинился.

«Зря ты обидела Юнуши… Она, судя по всему, чудесная девушка», — сказала она словно невзначай, пока забиралась на стул и пыталась приоткрыть потолочное окно.

«Я не желаю об этом говорить», — заявила я.

«Хорошо», — кивнула она, но через секунду снова открыла рот.

«Вот даже не знаю почему, но наш Тео прямо-таки ночует у дверей твоей комнаты», — улыбнулась она, довольная, что окно таки поддалось.

«Передайте ему, чтобы не беспокоился, — огрызнулась я, — мне лучше одной».

Женщина посмотрела на меня так, что я сразу поняла, что она мне не верит. Я сама себе не верила. Я очень хотела зацепиться хоть за кого-то. Я так хотела почувствовать себя нужной, хотела знать, что я не одна в целом свете. В то же время ум нещадно прокручивал в голове, что я одна, ничтожная и жалкая, и твердил мне, чтобы я никого и на шаг к себе не подпускала во избежание еще большего разочарования.

«Я передам, — вдруг сказала женщина. — Но почему-то мне кажется, что он уже взрослый парень и сам знает, что ему делать, так что, если тебе что-то будет нужно — крикни. Я почти уверена, что Тео будет за дверью».

С этим она вышла.

И я, оставшись наконец одна, погрузилась в мрачные раздумья. Я лежала на кровати обездвиженная. Тело ныло, рука и лицо горели. Я чувствовала себя упавшей статуей какого-то свергнутого божества. Словно вот я стояла посреди прекрасной поляны, и мне приносили со всех сторон цветы, дары и золото. И весь мир был открыт моему взору, и я была его центром. Но пришли захватчики, свергли былой строй, уронили меня, и я, разлетевшись на куски, так и осталась лежать в сырой траве, зарастая мхом, не способная больше видеть ничего, кроме земли и ползающих по ней червей и муравьев. И теперь это все, что у меня есть. И я вынуждена лежать неподвижно во веки веков, и страданиям моим и боли утраты не будет конца…

…Пару раз заглядывала монахиня, переменить повязку и помочь мне справить нужду. Правый глаз открылся, хотя им я почти ничего не видела — лишь туман.

Я почему-то ждала, что скоро придет та женщина. Но она все не приходила. Я лежала на кровати и предавалась унынию, когда в дверь постучали, и вошел тот рыжий человек. Только теперь я разглядела, что волосы его имели такой же оттенок, как у Виллима. Быть может, поэтому он был мне так отвратителен. Рассмотрев его повнимательнее, других сходств я, однако, не нашла. Он был крупный, мускулистый, с лицом простым и весьма заурядным. Он принес еду.

Я была не голодна, но он заботливо сказал, что Ада велела мне съесть хоть что-то, чтобы восстановить силы. Затем он помог мне приподняться на подушках.

Я выпила чай и хотела съесть яблоко, но жевать было больно: с правой стороны рта и на щеке, похоже, почти не осталось кожи, мышцы ныли, и я боялась сделать неверное движение.

Человек с искренней жалостью посмотрел на меня, почему-то извинился, достал из-за пазухи ножик с кристальным лезвием и, мелко порезав яблоко, предложил мне попробовать есть маленькими кусочками. Я съела пару кусков, и силы снова покинули меня.

«Я хочу спать теперь», — проговорила я, сползая вниз по подушкам.

«Конечно», — мужчина поспешно собрал все с кровати, вскочил и, замявшись, начал двигаться к двери.

«Постой, — я обернулась. — Почему ты здесь, Тео?»

«Я… ммм… Это покажется вообще глупым», — он с силой сжал в руках поднос, и блюдца с чашкой зазвенели на нем.

Я, приподняв брови, дала ему знак продолжать.

«Я… я… — все не решался выдавить из себя человек. Он уже начал потеть, но продолжал что-то бормотать себе под нос. — Я видел тебя во сне», — выпалил он наконец.

Я хотела задать еще вопрос, но он резко выскочил в коридор и, как мне показалось, со всего духу понесся прочь.

«Ерунда какая-то», — решила я, но слова человека на время отвлекли меня от моих переживаний.

…Я проснулась. Был вечер. Я попыталась встать. Это вышло не с первого раза. Наконец ступни почувствовали холодный каменный пол, а ноги, дрожа, приняли на себя вес моего скрюченного тела. Выпрямиться я не могла: рана в груди ныла, и повязка туго сдавливала ребра. Из одежды на мне была лишь длинная рубаха. Давно не стриженные волосы висели грязными нитями по обе стороны лица… Виллим как-то сказал, что ему нравится, когда у девушки длинные волосы, и с тех пор я их растила… Виллим… Гнев снова овладел мной. Я стиснула в руках край матраса, но тут же тряхнула головой и постаралась не думать пока об этом, а попытаться просто дойти до двери. Кое-как, держась за стенку, я доползла до выхода и приоткрыла дверь. Длинный коридор вел наверх, в конце его брезжил теплый свет. Я, осторожно ступая, пошла вдоль стены, и, когда была уже почти у выхода, на меня налетел все тот же человек, Тео.

«О боги! Что ты здесь делаешь?» — вскрикнул он взволнованным голосом, подхватывая меня под руку.

Я видела, что он собирается отвести меня назад, но сопротивляться не было сил, и я беспомощно повисла у него на руках.

«Нет… — прошептала я. — Я не хочу обратно, — я чуть не плакала: так сильно я не хотела оставаться одна в этой крохотной темной комнате наедине со своими мыслями».

Я думала, что будь у меня под рукой нож, я бы зарезала себя от того чувства ужаса и безысходности, что последние дни не покидало меня.

Человек молча поднял меня на руки и понес в комнату.

«Нет, нет…» — шептала я, и слезы текли по щекам.

Тео аккуратно внес меня в келью и осторожно уложил на кровать.

«Я сейчас вернусь…» — сказал он.

«Нет… — я сжала пальцами его плечо, — не уходи, пожалуйста».

Тео тут же рухнул на колено у моей кровати и схватил мою руку своими ладонями. Они были большие, теплые. Так он сидел, ничего не говоря, довольно долго, пока я наконец не начала моргать. С трудом я заставила себя открыть глаза и убедиться, что я не одна, и лицо человека, смотрящие на меня большие зеленые глаза были для меня тогда целым миром, за который я зацепилась, словно не будь его — и я растворюсь во тьме, и меня не станет, но потом я сдалась и заснула.

«…Тео сказал, что ты готова выйти», — услышала я знакомый голос.

Я открыла глаза.

Передо мной стояла темная эльфийка, Ада. На ней было прекрасное белоснежное платье, на фоне которого ее кожа казалась совсем уж синей. Она, улыбаясь, глядела на меня. Так, мне казалось, мать смотрит на любимое дитя. И я даже смутилась от такой мысли.

«Смотри, что я принесла, — она подняла с постели и показала мне костюм из плотной коричневой материи с вырезом под крыло. — И вот это». — Она протянула мне мой покореженный дневник с обугленными краями, сказав, что его нашли в кармане моего прежнего костюма, который теперь совсем не пригоден к носке.

«Ах, да… — вспомнила я. — Я как раз делала запись, когда Виллим и Томаш отозвали меня, и я машинально сунула дневник в карман…»

Тогда я не хотела даже брать его. И Ада аккуратно положила его на столик возле кровати, заметив, что никто его не читал. Она помогла мне одеться, и мы вышли в темный зал храма, освещенный всего несколькими факелами.

«Сейчас ночь, — заметила эльфийка. — Я подумала, что лучше тебе выйти первый раз ночью — будет меньше зевак и вопросов».

Мы вышли в туманную темень города. На улице почти никого не было, словно он был мертв.

«А Тео?» — спросила я.

«Тео тоже нужно иногда спать», — улыбнулась Ада и затем рассказала, что ее беспокоит.

«Каждый день мы ожидаем штурма, — сказала она. — Есть такой эльф, Хаэл. Он со своими войсками недавно взял подлостью нашу столицу при помощи толпы кровожадных орков. И теперь мы ждем, что эта толпа нагрянет сюда, в Орен, и я совсем не уверена, что мы сможем отстоять город».

Она пристально посмотрела на меня.

«Я знаю Хаэла, — призналась я. — Я была в одном из его отрядов перед тем, как… — я запнулась, — перед тем, как бежала с человеком, который меня убил…»

Я ждала реакции эльфийки. Но она даже не повела бровью.

«Хаэл — мой отец», — внезапно сказала она самым невозмутимым тоном.

И тут я уже сама не смогла скрыть удивления. Я в изумлении смотрела на нее, но не знала, что говорить.

«Завтра последняя партия горожан отправится в Деревню Охотников. В городе останутся только воины, готовые умереть, но не дать армии северян продвинуться вперед, на юг. Ты отправишься с караваном».

«Я не…»

Эльфийка подняла руку, и я запнулась.

«Ты поедешь с ними, и точка. Там можешь страдать, переживать, упиваться своей ничтожностью — твое дело. А мое дело — обеспечить защиту Орена. Не хватало того, что…» — тут уже она запнулась.

Подобные указания я посчитала возмутительными и попыталась возразить.

«Я никуда не поеду, и…»

Но тут она словно взбесилась.

«Ты ничего не понимаешь, — прорычала она, глядя мне в лицо. — Мы не победим. Никак! Хаэл возьмет Орен. Мы — все, кто останется здесь, — погибнем. И теперь можно лишь молиться, что король Амадео с подкреплением отобьют Орен и столицу обратно и отомстят за нас. Я смирилась с этой мыслью, я рада была умереть за правое дело, сражаясь с тем, кто уничтожил мое право на счастливую и беззаботную жизнь еще до моего рождения. А теперь он собирается забрать все, что мне дорого в этом мире!»

Она сделала глубокий вдох, выдох.

«С утра я приду и поправлю твое лицо. А вечером ты отправишься в Деревню Охотников и там уже будешь долечивать свою руку и тело», — сухо сказала она, словно бы наш разговор был окончен.

Но я так не считала.

«Нет! — возразила я. — Никто мне не укажет, куда ехать, даже Вы. И еще: мне больше не нужно Ваше лечение. И не нужно лечить мое лицо — это мое лицо, это лик зла, предательства и горя, которое мне выпало, и я ничего! ничего! не хочу забывать!»

«В Орене ты не останешься! — снова вскричала эльфийка. — Как угодно: живи с этими шрамами до конца дней своих, и варись в этой боли, и копи свою ненависть. Эти шрамы пускай будут твоими украшениями. Пусть… — она злобно усмехнулась и осеклась. — Мне нет до тебя никакого дела. Мне хватает, кого оберегать… — она снова запнулась. — В Орене ты не останешься, — сказала она, в последний раз взглянув на меня, а затем быстро зашагала прочь и через мгновение скрылась в дверях невысокого строения неподалеку от храма».

Стены, стены окружали меня. Куда бы я ни бросала взгляд, везде был лишь камень и туман. Я села на ступени храма и обхватила колени руками.

Так просидела я довольно долго, пока на крыше одного из домов не заметила промелькнувшую в свете тусклых фонарей тень.

Мягкий прыжок — и передо мной выросла фигура темного эльфа. Длинная черная челка почти наполовину скрывала его серое лицо, но глаза блестели на нем голубыми льдинками. Я узнала его… Это он бежал той ночью из осажденной столицы. Это по нему я промахнулась. Но он не дал мне долго размышлять над этим.

«Я видел тебя там, в Адене», — заявил он, смотря на мою реакцию.

Я вздохнула и лишь сильнее обхватила колени, уставившись в серый камень мостовой.

«Ты не плохая. Просто так получилось, да?»

«Я и не хорошая…» — буркнула я.

«Как и все остальные, — сказал он. — Мы все хотим быть особенными, хотим доказать, что чего-то да стоим, что с нами надо считаться, а жизнь просто играет нами, как пешками на доске. Порой мне кажется, что вся эта жизнь — одна большая божественная партия».

Я подняла глаза. Эльф стоял надо мной черной колонной.

«Тогда в чем смысл?» — спросила я, искренне ожидая ответа.

«Понять, что каждый миг ты сама решаешь, на чью сторону встать, сама решаешь, для чего жить и ради чего умереть», — эльф направился прочь по пустой улице.

«А ты решил?» — спросила я его почти шепотом, но он услышал и ответил, не поворачиваясь ко мне.

«Да, — проговорил он четко и уверенно. — Я решил: я убью Хаэла, а потом умру сам, защищая Орен от орков».

«Орки не придут», — прошептала я, глядя в серое небо.

Эльф вернулся, присел возле меня на корточки и прошептал: «Повтори…»

«Кетра не придут. Дальше Адена они не пойдут», — повторила я.

Эльф минуту молчал, и тут лицо его словно все расслабилось, складка меж бровей исчезла, он задумался, но тут же снова просверлил меня своими холодными глазами.

«Ты уверена?» — переспросил он.

«Уверена, — сказала я. — Хаэл блефует. Он думает запугать вас и застать врасплох».

После этих моих слов эльф вскочил на ноги и помчался прочь.

Я подождала еще пару минут, но никто не объявился.

Я медленно пошла в свою комнатушку.

В узком коридоре я заметила еще одну дверь, напротив моей кельи. Дверь была не заперта, и я вошла внутрь. Там была точно такая же комната, как та, в которой разместили меня, только давно уже в ней, похоже, не появлялось ни души. Воздух был затхлый, окно покрыто грязными разводами, а на стене висело зеркало, наполовину прикрытое серым покрывалом. Я прошла в храм и сняла со стены один из факелов, затем вернулась в комнату с зеркалом и резко отдернула ткань.

Если бы меня можно было тогда хоть чем-то шокировать, я бы, наверно, завопила или потеряла сознание. Но я лишь хладнокровно рассматривала то, что раньше было моим телом. Мне казалось, что это не я смотрю на себя, а кто-то смотрит сквозь меня на какую-то безобразную картину. Я поняла, почему мой правый глаз почти не видит — вся правая половина лица выглядела как кипящая каша. Глаз ото лба вниз по брови до самой щеки пересекала рана, словно бы кожа просто лопнула. Щека была обуглена, а половины уха просто не было, словно его отрезали острым клинком и прижгли края.

Я и представить не могла, что все настолько ужасно. «Я же целюсь правым глазом», — промелькнула мысль. И я собралась уже было бежать за эльфийкой с мольбами залечить мое лицо, вернуть мне мой глаз, но я лишь стояла как вкопанная перед мутным зеркалом несколько минут, затем погасила факел и в темноте вернулась в свою комнату, легла на кровать, с головой накрылась одеялом. Ушли все желания, волнения и мысли. Я почувствовала себя камнем, неживым и вечным.

… Утром пришел Тео.

Он тоже считал, что мне надо ехать с караваном.

И тут он сказал такое, от чего меня просто передернуло тогда. Тео сказал, что Деревня Охотников — сказочное место. Он обещал, что после штурма — а он был уверен, что они победят, — он найдет меня в деревне и покажет мне самые волшебные места во всем мире.

Похоже, все мои пути ведут в эту проклятую деревню.

Я улыбнулась и нежно погладила его по гладко выбритой щеке. Он был так добр ко мне, даже слишком, и я не постеснялась спросить почему…

На это он ответил, что чувствует, что должен меня оберегать, только сам не знает, от чего именно.

Это уж было совсем странно, и его слова, и воспоминания о Виллиме пробудили во мне монстра. Я быстрым движением убрала волосы с лица, уставилась на него и заорала. Не помню, что именно я тогда кричала. Что-то о том, что с помощью он немного опоздал, что я никчемная камаэль, что я вообще не должна была родиться, а теперь жизнь понемногу отрезает от меня по куску, пока не останется вообще никакой меня, что нечего больше беречь.

Он смотрел на меня, невозмутимо хлопая своими по-детски наивными глазами.

«Ада все залечит. Она может, — сказал он наконец, положив руку мне на плечо. — Все будет хорошо, вот увидишь».

«Она мне не поможет. Я ее обидела…» — прошептала я и чуть не заплакала.

«Ее нельзя обидеть, — успокаивал меня Тео. — Я позову ее, и она все уладит».

Он собрался направиться к двери, но я его остановила.

«Я не хочу, — вдруг выпалила я. — Я хочу все помнить».

Сердце снова словно бы окаменело, и я вся стала тверда, как скала. Но лишь на мгновение.

«Пойдем поговорим с ней…» — ласково предложил человек.

Тео протянул мне руку, и я снова вся размякла.

Мы вышли из храма и направились к строению, в дверях которого вчера исчезла эльфийка. Тео заметил вскользь, что раньше это была гильдия темных эльфов, но все уже покинули город, и Ада осталась жить там одна. Потом к ней подселился он сам, их друг Тэль-Белар и Алистер, аколит^[16] из Башни Слоновой Кости. И теперь с ними еще живет гномка, которая привезла меня в Орен.

«Юнуши…» — поняла я и замялась у двери, но Тео без колебаний провел меня внутрь.

Мы вошли в холл. В смежной с ним столовой сидели, мрачно нависнув над тарелками с едой, три фигуры. Одной из них была Юнуши. Она обиженно глянула в мою сторону и, не сказав ни слова, выскочила из-за стола и скрылась за одной из дверей. Вторым был темноволосый мальчишка в ярком облачении мага. Он с любопытством осматривал меня, не скрывая отвращения при виде моего лица. Третий — темный эльф, с которым мы вчерашней ночью говорили у дверей храма… Интересно, рассказал ли он всем, что я была одной из тех, кто участвовал в штурме их столицы? Он смотрел на меня испытующим, но добрым взглядом. «Не сказал», — поняла я. Только тут я заметила, что у него нет кисти на левой руке: запястье его было просто замотано бинтами, что никак не уменьшало грозности его вида.

«А где Кай?» — осторожно поинтересовался Тео.

«Ко всеобщему удовольствию, это злобное сварливое существо отсыпается где-то на чердаке», — хмуро заметил темный эльф.

«Он злой, только когда голодный или устал», — попытался оправдаться мальчишка в свободном оранжевом костюме, но темный эльф лишь недоверчиво закатил глаза.

Тогда Тео спросил, где Ада. Алистер, мальчишка-маг, робко заметил, что она не ночевала в гильдии. А после шепотом добавил, что Юнуши видела, как она выходила из палатки какого-то Сальвии.

Тео перевел взгляд на Тэль-Белара, но тот лишь пожал плечами.

«Кто такой Сальвия?» — спросила я.

Мужчины долго молчали. Потом заговорил Тео, хотя по взгляду эльфа я видела, что он не очень одобряет подобные сплетни.

«Сальвия, — начал словоохотливый мужчина, — он был раньше с Адой. Ну, в смысле…»

«Они были парой», — вмешался маг.

«Ну да… Она его очень любила, судя по всему…»

«До сих пор любит», — снова поправил юный волшебник.

«В общем, он женился на другой и жил себе долго-счастливо на юге, детей растил. А тут прознал про штурм и вдруг заявился помогать».

«Ада была в бешенстве… — подхватил мальчишка с жаром. — Ни разу за то время, что я ее знаю, я не видел ее в бешенстве. А потом она стала такая угрюмая, потерянная».

«Мы опасаемся, — наконец вмешался в беседу эльф, — что этот орк выбил ее из колеи, и переживаем, как бы чего из этого не вышло. Но упрямец наотрез отказался уезжать».

«А теперь вот это… — закончил Тео. — Она провела у него всю ночь… Что-то да творится…» — прошептал он и задумчиво покачал головой.

Я поняла, почему эльфийка мне сказала, что ей не нужны лишние хлопоты. У нее кроме меня хватало и своих… Я лишь мешаю… Мои мысли перебили.

«Ты все же решила подлечиться перед отъездом?» — спросил эльф.

Я машинально кивнула головой. Но тут же опомнилась и отозвалась, что еще не уверена в этом.

«Не глупи, — произнес эльф. — Ты же стрелок. Глаз тебе просто необходим. А шрамы… Ты хорошенькая девушка, как-то бессмысленно так вот страдать, когда…»

Тео тут же поддержал эльфа. Меня это еще сильнее разозлило.

«А твоя рука, — указала я ему на перебинтованную культю, — что ж Ада тебе ее не вылечила?»

Похоже, этим вопросом я перешла невидимую границу. Эльф встал из-за стола и сурово посмотрел на меня.

«Караван уходит в полдень, — сказал он. — Я предполагаю, что Аделаида в воинской гильдии теперь обсуждает с генералом план на осаду».

«А когда она состоится?» — спросила я.

«Когда имеешь дело с Хаэлом, ни в чем нельзя быть уверенным наверняка, но, по данным разведки, вчера они уже готовили авангард на выдвижение. Будем ждать их завтра к ночи».

Тео потянул меня к двери.

«А гномка, — помявшись, спросила я, — она тоже едет?»

«Нет, — отозвался робкий голосок мальчишки, до этого молча наблюдавшего за нашими с эльфом переглядками. — Не знаю до конца причин, но Ада разрешила ей остаться».

Я еще больше расстроилась, почувствовав свою никчемность. «Так мне и надо, — размышляла я. — Тео слишком любезен со мной. Но скоро и он поймет, какое я ничтожество».

«Я уеду с караваном», — прошептала я и в слезах выбежала из здания, и Тео бросился за мной, хоть его и пытался остановить окриком эльф.

Я не разрешала ему подходить ко мне. Села на ступенях и снова застыла в ожидании не пойми чего. Вещей у меня не было. Собирать было нечего. Лишь дневник, который все еще лежал, не тронутый мной, там, в келье, на маленьком столике.

Тео сел неподалеку, не произнося ни слова, и так мы просидели довольно долго. Тени от зданий почти исчезли, когда он вдруг нарушил тишину.

«Я все знаю, — сказал он серьезным голосом. — Тебя предал человек, которого ты очень любила».

Я шмыгнула носом и попыталась сдержать слезы. Я так хотела тогда, чтобы он ушел, ведь он сам не понимал, что делает мне лишь больнее своими глупыми попытками меня утешить.

«Я не собираюсь залечивать свои раны, — сказала я, снова найдя в себе точку опоры. — Я не собираюсь больше никогда ни с кем иметь ничего общего. Так что видишь, я всегда останусь такой: угрюмой, дерзкой и глупой. Да, и еще уродливой. Так что можешь начать искать себе другого подзащитного, так как мне твоя помощь уже ни к чему».

«Ты юна, ты еще ничего не знаешь о жизни… Вот увидишь», — придвинулся ко мне Тео, снимая шляпу…

Но тут я вскочила.

«Я не знаю о жизни?! — накинулась я на него. — Мои родители меня продали! Мой народ от меня отрекся, а единственный друг — использовал и попытался убить, оставив мне на память эти жуткие шрамы».

Тео вскочил вслед за мной.

«Тише, тише… — попытался он меня успокоить. — Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что через несколько лет ты посмотришь на все это по-другому и сама удивишься…»

«Я не желаю тебя слушать, — снова прервала я его. — И вообще, если я стану такой, как была, стану счастливой и независимой, неужели ты думаешь, что мне потребуется помощь какого-то стареющего мужика с дешевым кинжалом за пазухой? — я попыталась изобразить усмешку на лице. — Что ты вообще возишься со мной? — продолжала я, распаляясь. Тео молчал, и это значило, что я задела его за живое. — Думаешь, мне нужна твоя жалость? Твоя забота лишь заставляет меня чувствовать себя еще ничтожнее. Почему из всей вашей компании именно ты оказался рядом? Логичнее было бы мне спеться с вашим покалеченным темным приятелем. Мы бы нашли темы для разговора».

Я видела, как помрачнел Тео. Он открыл было рот, затем закрыл, прикусив губы, помял в руках свою старую шляпу, нахлобучил ее на растрепанную голову, сурово взглянул на меня и произнес:

«Мой темный друг, безусловно, не так стар, как я, но сомневаюсь, что ему хоть на мгновение пришло бы в голову возиться с такой неблагодарной особой, как ты».

О да! Я получила, что хотела. Доказательство того, что находиться рядом со мной невозможно. Я невыносима и ужасна.

Я развернулась и удалилась в стены храма, где немногочисленные монахи начали свою полуденную службу. В своей комнате я предалась рыданиям и самообвинениям. А когда слез не осталось, я встала с кровати и, прихватив со стола обугленный блокнот, подарок Бернада, единственного, кто меня когда-либо любил, проследовала к южному выходу из города.

Я словно ждала до последнего, что Тео, или Ада, или кто-то еще догонит меня, попытается вернуть. В глубине души я искренне желала этого. Никто не пришел, и я, еще раз убедившись в правильности своих действий, двинулась прочь.

Сойдя с холма, я наткнулась на последние повозки, удаляющиеся от города. Монахиня в старомодном платье раздавала всем благословения. Я уныло поплелась на юг вслед за цепочкой груженых лошадей, плачущих в повозках детей и унылых женщин, простившихся со своими мужьями и отцами.

«Какая же я эгоистка… — подумала я. — Вон как всем плохо. Любящие люди расстаются. А я зациклилась на своей ничтожной жизни».

Мы медленно шли мимо леса по растрескавшейся от засухи дороге.

Вечерело. Люди устали. Решено было расположиться в небольшой рощице на ночлег, чтобы завтра преодолеть туннель и самый опасный отрезок пути. И только сейчас я наконец взялась за перо, чтобы излить все, что случилось со мной, на бумагу. Стало ли мне легче? Наверно — ведь, перечитав все еще раз, я вижу, что, кроме себя, мне винить некого…

***

Год 1925, вэтишь

Я думаю, что сегодня я действительно готова умереть.

Слишком долго я жила в иллюзии неправильности того, что происходит со мною, что во всем виноваты существа, которые послужили причиной всех моих злоключений. Но теперь я ясно вижу, что я, лишь я одна, являюсь источником всех своих бед. Сначала я пыталась отрицать в себе темные стороны, потом я злилась на окружающих за то, что они не желали видеть мой сложный внутренний мир и даже не пытались представить себе всю трагичность моей судьбы начиная с самого моего рождения.

Я пыталась быть хорошей, заслужить любовь и признание, разобраться в себе и стать лучше. Но все мои попытки разбились о неприступную скалу моей истинной сущности.

Я предала все то, что хоть как-то связывало меня с этим миром, ради мимолетного чувства нужности и любви, которое оказалось лишь фантазией и закончилось окончательным погружением в недра моей никчемной души. И в конечном итоге ситуация обернулась тем самым ощущением бессмысленности моей жизни, что поселилось в моем разуме сразу после моего непрошеного воскрешения и с тех пор лишь расширялось и разрасталось, оплетая своими пронзительными корнями все те мечты и надежды, что еще теплились на дне моего разбитого сердца.

Ах, хоть бы меня оставили гнить в сырой земле Орена! Хоть бы меня не спасали, а дали бы мне спокойно догореть в очищающем пламени моего разочарования. А теперь приходится мириться с самой жалкой версией себя: истощенной, озлобленной, заблудившейся и искалеченной — внутри даже больше, чем снаружи.

Когда я вспоминаю, с чего все началось, я ясно осознаю, что с самого моего рождения, и даже раньше, я была обречена небесами на вечные страдания. Словно злой рок повис над телом еще не родившегося младенца и в полной мере ударил по его судьбе в годы наибольшего доверия к миру…

…Я сидела, облокотившись о ствол сухого дерева, потирая озябшие плечи. Какая-то женщина подошла ко мне и заботливо прикрыла меня старым одеялом. Я улыбнулась, и тут же глаза мои наполнились слезами благодарности — я не заслужила такой доброты. Я огляделась. Молодая женщина неподалеку пыталась успокоить ревущего младенца. Рядом со мной девочка прижималась к телеге, со страхом разглядывая мое изуродованное страшными шрамами лицо, но вскоре подошла старуха в лохмотьях и увела ее в наспех поставленную палатку. Два гнома, полный и тощий, у огня неподалеку беседовали о том, что все кончено: сначала змей вырвался из пещеры и начал разорять их северные земли, а теперь пал Аден, считавшийся самой неприступной цитаделью южного королевства. Один из них выказал уверенность, что если теперь возьмут и Орен, то мы все окажемся в ловушке в Деревне Охотников, куда следует наш караван, и войска Севера перебьют всех нас, как щенят. Зарыдала стоящая возле полного гнома женщина, все сильнее прижимаясь к мужу.

Тут что-то словно перевернулось во мне с ног на голову. Я внезапно четко осознала, что все это время я смотрела лишь на себя, поэтому видела лишь свои беды, свою боль. А тут, в этом лагере беженцев, меня окружала толпа обычных людей и гномов: простых мирных жителей, торговцев и работяг — не воинов, не магов, не придворных и не господ. И они хотели лишь одного: спокойной жизни рядом с любящими их людьми.

Мне вдруг захотелось сделать хоть что-то хорошее, что-то не для себя. Я вновь ярко почувствовала, что жизнь больше не держит меня и я могу совершить один поступок, чтобы хоть кому-то принести пользу. Я знала: мне надо вернуться в Орен и помочь защитить его от сил Хаэла.

Внезапный свет вспыхнул за лесом; раздался отдаленный шум. И еще одна вспышка озарила небосклон на севере, в той стороне, откуда мы ушли всего несколько часов назад. Значит, Альянсу вновь удалось обмануть все ожидания.

Люди вокруг повыскакивали из палаток и, как завороженные, уставились в ту сторону, где темное небо внезапно залилось болезненно-красным румянцем, а спустя несколько минут лагерь заполнили крики детей, и старый гном, главный в нашей компании, поторопил всех двигаться дальше в сторону горной цепи, к туннелю, через который можно было попасть на другую сторону горы.

Люди резво собрались, и повозки снова двинулись в путь…

…Я немедля скинула плед, подбежала к старику-гному и попросила дать мне любой лук, который у них есть. Я заявила, что иду обратно. Старик посмотрел на меня белыми усталыми глазами и подозвал своих помощников. У одного из них в повозке оказалось старое оружие, захваченное про запас. Он сказал мне выбирать любой лук, да поживее. Я видела, что они и вправду торопятся. Лучшим, что я нашла, порывшись в обозе, был легкий лук грубой работы. Я взяла его в руку и, прочитав заклинание, вселила в него часть своей души. Лук тут же изменил форму и лег мне в руку аккуратным арбалетом. Затем я захватила несколько стрел, которые более-менее к нему подходили, и обломала хвостовики. Гномы с удивлением глянули на меня, но ничего не сказали.

«Деревня Охотников, чудесный обещанный край… Все же мне не суждено до тебя добраться», — усмехнулась я с горечью и направилась по дороге обратно в сторону Орена.

Когда я добралась до города, со стороны замка уже возвращалась первая партия солдат, ликуя. На мое недоумение получила ответ, что бой уже завершен. Мне не верилось, что так скоро все закончилось, но мне сказали, что Альянс отступил.

«Да, Альянс отступил. Мы взяли его. Мы взяли Хаэла», — я четко помню, как округлились мои глаза, когда усатый воин произнес это.

Мало того, что я опоздала, так еще и происходило не пойми что.

Я очень не хотела, чтобы меня сейчас увидели те, с кем я так грубо обходилась в эти последние дни, но смысла в том, чтобы оставаться в переполненном ранеными солдатами городе, я не нашла и неуверенно поплелась по широкой тропе, ведущей к замку. Небольшая часть войска возвращалась в город — остальные, видимо, остались в крепости на случай повторного нападения.

Вскоре я добрела до замка. Почти никого уже не встречалось мне на пути. Возле небольшой сосновой рощи мне лишь попался одиноко идущий мечник. Я стала выпрашивать у него, где Ада, Тео и остальные. Тот сказал, что они остались в замке, и все члены Военного Совета также. Они ожидают прибытия на рассвете сэра Густава Атебальта, представителя самого короля, и затем состоится казнь. Мечник улыбнулся и продолжил свой путь.

Я дошла до крепостного холма. Все было тихо. Лишь пара дозорных стояла на башнях.

Я все никак не осмеливалась подойти поближе. Вдруг меня примут за врага? Да и что я скажу? Что я скажу Аде? Тео? Хаэлу?

Я спустилась в низину и уселась за деревьями. Сейчас допишу заметку и устроюсь на ночлег. А утром вместе с делегацией постараюсь попасть внутрь и посмотреть на казнь Хаэла своими глазами. Столь уважаемого на севере герцога Хаэла здесь, на юге Элмордена, считают дьяволом во плоти… Никогда бы не подумала, что его ждет такой бесславный конец… Честно признаться, мне он даже нравился, хоть и вызывал у меня каждый раз необъяснимую дрожь, появляясь рядом. Помню, какую радость испытала я, когда он похвалил мои достижения и предложил присоединиться к осаде Адена, мне и Виллиму… Виллим… Не могу выносить мысли о том, что он преспокойно живет себе где-то после того, как причинил мне столько боли… Ненавижу! Проклинаю!

…Последний рывок… Последний штиль перед надвигающейся бурей… Чувствую, что это моя последняя запись.

Если успею, то напишу все, что произошло за последние сутки.

Итак, я затаилась в рощице перед замком Орена в надежде переждать до утра, но, едва я сомкнула глаза, внезапный шум разбудил меня. То были слова заклинаний в одинокой ночи.

Я выглянула из-за дерева: что-то происходило у ворот. Словно стрелы просвистели, и за ними раздались мягкие вспышки.

«Если ты хочешь убить его, Тэль-Белар, тебе придется сначала убить меня», — донесся до меня знакомый голос темной эльфийки.

Две фигуры отделились от холма и побежали прочь от замка к реке. Как только они скрылись, я кинулась в сторону ворот.

Мост был опущен, и на его краю стоял темный эльф — тот самый, у которого не было кисти на левой руке, тот самый, который был там, на осаде Адена, который видел меня, но никому не сказал. Он стоял, словно застыл на месте. Я подошла поближе — он почти не дышал. Его стеклянные глаза глядели в одну точку. Он был в трансе. К его левой изувеченной руке был каким-то странным механизмом прикреплен прекрасного вида лук с массивной резной рукоятью. Лицо эльфа было искажено гримасой негодования, в правой ладони он зажимал хвостовик стрелы. Я огляделась: еще три стрелы были разбросаны по поляне возле ворот, и на них блестели капли свежей крови. Я легонько дотронулась до эльфа — он не шелохнулся. Я поглядела на башни — охранники спали крепким сном. Тут грудь эльфа поднялась, опустилась, и он, резко встряхнув головой, поднял лук, пытаясь вставить стрелу в тетиву, но взгляд его уперся в мое лицо, и он, отшатнувшись, начал оглядываться.

«Куда они пошли?» — вскричал он.

«Кто? Ада? С ней кто-то был…» — пробормотала я.

«Да. Хаэл. Куда они делись?» — он схватил меня за плечо и с силой встряхнул.

Боль резко сковала всю левую половину тела; с трудом вырвалась я из его захвата.

«Что произошло?» — спросила я в свою очередь.

«Некогда объяснять, надо доложить генералу. Надо догнать их».

Эльф направился внутрь замка, но я остановила его, схватив за руку.

«Я очень быстро бегаю, — сказала я. — Я их выслежу. Что нужно сделать?»

«Хорошо, — темный эльф повернулся ко мне. — Беги и найди их. Вот», — он протянул мне благословенный свиток телепорта в замок Орена.

«Они наверняка направились в сторону Адена. Как только выяснишь, где именно они находятся, сразу дай знать. Мы пока соберем отряд. И помни, что я тебе тогда сказал…»

Я тут же рванулась вниз с холма.

«Эй! — окликнула я исчезающего в воротах эльфа. — Зачем Хаэл забрал Аду?»

«Это она забрала его… — эльф запнулся. — Как бы то ни было, — крикнул он напоследок, — теперь ее казнят за предательство. Ей нельзя возвращаться. Поэтому постарайся найти ее раньше нас и передай, чтобы она бежала как можно дальше».

Я в растерянности бросилась в сторону озера, берега которого были усыпаны телами зеленокожих гуманоидов — орков, принявших сторону северян и павших в молниеносном кровопролитном сражении.

Уже через пару часов я догнала беглецов в каменных завалах на берегу реки. Судя по всему, раны одного из них или обоих вынудили их совершить остановку. Я посмотрела в бинокль. Они сидели на небольшом отдалении друг от друга и словно о чем-то мирно беседовали. Я пыталась сообразить, что же делать… «Пойти к ним? Плохая идея. Да они тут же меня уничтожат: Хаэл, наверно, уже знает, что это я выкрала его драгоценную душу дракона, а Ада… она одним движением руки введет меня в транс или усыпит».

Другая мысль была телепортироваться в Орен и дать наводку, как я и обещала темному эльфу. Эта идея меня не прельстила. Это вообще было не мое дело… «Пускай сами разбираются между собой. С какой стати мне вообще им помогать и сдавать ту, которая вернула меня к жизни? С другой стороны, лишь недавно — а точнее вчера — я представляла, как умру героем на поле битвы, а теперь вот сижу и проклинаю себя за подобные мысли… Ну неужели я подумала, что без меня не справятся… От меня вообще нет никакого толку…»

Я решила проследить за ними, найти лагерь беглецов Альянса и тогда уже дать знать темному эльфу и его компании. «Может, тогда получится остаться у них… Зачем? Чтобы меня снова использовали и предали? Ну уж нет. Нельзя верить никому. У меня есть теперь лишь я сама…»

Чертов глаз: ладно почти не видит, но почему же так болит?..

… Сидя в засаде, я заметила, как Ада протянула Хаэлу какой-то свиток, и Хаэл разорвал его и пустил обрывки по ветру. Затем она подлечила его, помогла подняться — видимо, раны, нанесенные стрелами эльфа, были серьезны, — и они, оглядевшись, двинулись дальше и направились вдоль реки, избегая дорог.

Я подбежала к месту, где они сидели, и подняла с земли пару кусков бумаги, которые не успели разлететься. Кусочки все еще светились. Присмотревшись, я поняла, что это был благословенный свиток телепортации в замок Орена, как тот, который лежал теперь у меня в кармане. «Она не вернется, — подумала я. — Она ушла с Хаэлом». Или нет? Странная история. Но он — ее отец. Может, она все это время была на его стороне… Ох, ну и дела…

…Я побежала дальше осторожно и скоро вновь нагнала их. Они переходили реку вброд в неглубоком месте. Я подождала, пока они будут на другом берегу, и двинулась за ними. Силуэт высоченной башни, уходящей в облака, возвышался над противоположным берегом, а стоило мне выйти из реки, как на мир вдруг наплыл туман, и все вокруг оказалось в нем скрыто. Идти дальше было почти невозможно. На небе бледными пятнами светились две луны. Говорят, раньше была только одна…

С трудом, лишь по тусклому свету факелов, нашла я лагерь — он был разбит на верхушке холма. Ада и Хаэл стояли за скалами неподалеку и о чем-то беседовали. Мне показалось, что она уговаривает его на что-то. Но потом они вместе побрели в сторону лагеря, где им навстречу вышли несколько фигур и повели их вглубь палаток.

Я пережду ночь здесь, а утром решу, что делать дальше: сообщу в Орен или же буду действовать по обстоятельствам.

Одно я знаю: я верну эльфийке свой долг. Я предупрежу ее, чтобы она и думать не смела возвращаться к своим, а что будет потом — мне все равно… Я помню, Тэль-Белар (ведь так тебя зовут), помню, что ты мне сказал: «Лишь я решаю, ради чего мне жить и за что умирать».

…Что-то происходит там, на холме. Еще ночь, но весь лагерь проснулся, и силуэты мелькают меж палатками. Я подкрадусь и посмотрю…

(конец записей)

Примечания

1

Общепринятое летоисчисление ведется со времен правления гигантов.

(обратно)

2

Вэтишь — время года в Грасии, равноценное весне в Элмордене; время начала сельскохозяйственных работ.

(обратно)

3

Свиток телепорта — свиток, который доставляет прочитавшего его к ближайшему храму Эйнхасад. Благословенный свиток, зачарованный высшим духовным лицом церкви Эйнхасад, действует моментально. Свиток, переправляющий того, кто его использует, в какое-то конкретное место, может создать только очень продвинутый мастер, и цена такого свитка очень велика.

(обратно)

4

Бинокль — прибор для наблюдения удаленных предметов, состоящий из двух параллельно расположенных, соединенных между собой зрительных труб.

(обратно)

5

Араташ — время года в Грасии, равноценное осени в Элмордене; время жатвы и сбора урожая перед похолоданием.

(обратно)

6

Компас — прибор для определения сторон света.

(обратно)

7

Часы — здесь: небольшоймеханический прибор, имеющий в своей основе пружинный маятник, который периодом колебаний измеряет время суток.

(обратно) name="n_8">

8

Термоскоп — прибор, показывающий изменения температуры и уровень загрязненности воздуха.

(обратно)

9

Тэлль — сезон в Грасии, знаменующий конец года; время сильных ветров и штормов.

(обратно)

10

Адена — общемировая валюта.

(обратно)

11

Фахи — самое холодное время года в Грасии; время, когда горцы, спасаясь от лютой стужи, спускаются в низины и селятся у подножия Драконовых Гор, когда Бездонные Озера сковывает лед, и снег покрывает Львиный Лес и пустыни Северной Грасии.

(обратно)

12

Мелегшик — время года в Грасии, период теплых дождей после затяжной засухи; время созревания урожая на южных равнинах сельскохозяйственного региона Баршана.

(обратно)

13

Паровоз — передвигающееся по рельсам транспортное грузовое средство, использующее в качестве двигателя паровую машину.

(обратно)

14

Машина — механизм, совершающий полезную работу с преобразованием природного газа или водяного пара.

(обратно)

15

Хешег — самое жаркое время года в Грасии, когда наполовину пересыхают Бездонные Озера; в особо знойные дни фабрики в южных городах переходят на ночной режим работы.

(обратно)

16

Аколит — здесь: помощник и ученик мага.

(обратно)

Оглавление

Предвидение

Однокрылый уродец

На службе у мастеров

Маг и пунцовый медведь

Древняя книга гигантов

На новом месте

Душа дракона

Непрошенная жизнь

*** Примечания ***