========== Часть 1 ==========
Сегодня настала моя очередь, я должен был не смыкать глаз всю ночь, охраняя сон уцелевших друзей.
Удобно устроился на матрасе в углу и изучал взглядом свою новую «спальню»: размерами она не превосходила ванную комнату и, очевидно, использовалась как склад. Это можно было понять по мешкам, — которые, кстати, сразу полетели на улицу, ибо их количество не позволило бы мне нормально разместиться, — наполненных кошельками, телефонами, сумками и ещё чёрт знает чем, оставленным посетителями парка аттракционов. Да, именно там я находился, недалеко от пропускного пункта. Комнатушка с облезлыми обоями насчитывала не так много мебели: две полки друг напротив друга, на которых лежало несколько пыльных коробок с неизвестным содержимым. Они меня совершенно не беспокоили в отличие же от мучительных размышлений о том, выберемся ли мы в очередной раз из передряг живыми… Столько дней скитания без хорошей еды и нормального сна, лишённые ежедневных человеческих радостей, мы уже так далеко ушли от дома… Хотя эти надписи размашистым почерком, покрывающие стены моей спаленки, видимо, от бывавших здесь ранее выживших, утверждали, что «спастись — шанс есть», «пункт эвакуации близок» и «Полуночные Всадники спасут нас» (кто, черт возьми, эти парни?), внушали некоторую веру в завтрашний день. При всём при этом я был более чем уверен, что этих людей давно уже нет среди живых. Пессимизм — побочное свойство всех скитальцев, взирающих на пугающе пустующие дома со съеденными жильцами.
Сегодня подозрительно странная ночь: очень тихая, тёмная; яркий свет звёзд мерцал вдалеке через единственное отверстие здесь, — в металлической, ограждающей в это жуткое время от всех напастей, двери. Надо отдать людям должное; до того, как стали бездумно драться и яростно пожирать друг друга, вовремя подсуетились и заменили входные двери домов на более прочные. В надежде защититься бедняги и не знали, что чёртов вирус передавался даже по воздуху.
Вся эта кажущаяся атмосфера спокойствия на самом деле обманчива: абсолютно любой звук, внезапно прорезавший гнетущую тишину парка, таил бы в себе опасность: шаги, рычание, кашель, плач, смех… Охочим до геройства я бы сказал следующее: бродя уже больше двух недель со своими ребятами, мы не встретили ни одного здорового, и эти знакомые звуки принадлежали уже не людям. Конечно, печально признавать нас единственными уцелевшими, и хочется иногда верить в обратное. Но это совсем не значит, что можно притуплять бдительность. Я был готов к каждому из этих звуков, а моя рука давала мне это понять, периодически нервно гладя рукоятку рядом лежащего автомата SCAR.
И вдруг…
Я заснул. Безумно утомлённый, оставивший позади несколько десятков миль, я вырезал и отстреливал сотни зомби-тварей. Я устал и заслуживал отдых.
***
Она шла тихим шагом, внимательно озираясь по сторонам. Рука с засохшей кровью крепко сжимала кочергу. Девушка медленно приближалась к огромной потрепавшейся со временем вывеске «Шелестящие Дубы» и на минуту замерла: ей было страшно. Несколько дней она уже бродила одна и давно потерялась, не зная, куда держать путь. Пару часов назад раздавались выстрелы, как ей показалось, где-то здесь. Она ни на что не надеялась, но страх умереть в одиночестве толкал идти дальше.
Молясь про себя она двигалась к пропускному пункту. На улице мрак давно сменил свет, а с ним уменьшались шансы остаться в живых. Она это понимала. Всё, кто и что удерживало её на этом свете, умерло и уничтожено. Рисковать уже нечем, но если случится так, что она потерпит неудачу, то любой встреченный враг познает её исступлённую храбростью, граничащую с безумием. Она будет сражаться до конца, покуда позволят силы, тающие с каждым неуверенным шагом и вдохом.
Идя по пустым улочкам парка, она с каждой прошедшей секундой теряла надежду, пока наконец не наткнулась на тела, — мёртвые тела этих монстров, унёсших когда-то жизнь родных, пытающихся сожрать и её все долгие недели. Следуя вдоль искалеченных тел она наткнулась на небольшое строение за линией коротких заграждений. Безграничная радость затмила предосторожность юной особы, и она, забыв об усталости, уверенно зашагала вперёд, а стук её маленьких каблуков уже медленно разрывал беззвучие парка аттракционов. Домик встретил крепко заколоченными дверьми и окнами, а на стук отвечал полной тишиной. Она долго бродила, заглядывая в каждую щель, уповая обнаружить кого-нибудь живого, и, заметив металлическую бордовую дверь с небольшим отверстием, заглянула туда.
***
Я крепко спал, прежде чем стал понимать, что слова: «эй, ты, в костюмчике, привет!», доносились до меня не из сна. Так оно и было. Открыв глаза, увидел в узком дверном проёме женское личико с широкой улыбкой. Бледные щёки были мокрыми. Неловкое молчание с моей стороны длилось секунды две, я уже собирался ответить, как девушку что-то резко одёрнуло. На знакомый кашляющий звук я быстро среагировал: схватил SCAR и мачете, снял задвижку с двери и выскочил на улицу. Это конечно же был курильщик, и он тянул к себе неосторожную жертву. В свете карманного фонарика я увидел, что на испуганном лице девушки текли слезы, смешавшиеся с грязью и кровью. Ни секунды не колеблясь я наметил голову курящей твари и пустил очередь из трёх пуль. Девушка сразу же упала на асфальт, хватаясь за левое плечо, а тварь отшатнулась, оглушённая выстрелами. Воспользовавшись моментом, я уже стоял с ним рядом и замахнулся мачете. Через секунду курильщик лежал без головы, испуская удушающий дым.
Заливаясь глубоким кашлем, подошёл к девушке, всё еще лежащей на земле, поднял за руку, испачканную в давно засохшей крови, и попросил следовать за мной.
***
Усадив её на матрас, который уже нарекал своим по причине отсутствия настоящего хозяина, я зажёг керосиновую лампу, дал ей салфеток и принялся потрошить коробки на полке. Удача! В одной из них лежала куча лекарств. Изучая их, я частенько поглядывал на неё: молодая девушка не больше двадцати лет, короткие волосы, летняя потерявшая цвет одежда; грязная и истощённая. Вид у нее был измученный, подавленный, в глазах ясно читалась благодарность, смешанная с безумной усталостью преодолённого ею наверняка огромного пути.
Кровь быстро стекала на пол. Снял ремень и попробовал сделать жгут. Повязал его у основания плеча — и кровоток заметно уменьшился. Внешне рана на плече выглядела не лицеприятно: вонючий заражённый оставил четыре пореза. К счастью, неглубоких, поэтому рисков осложнений быть не должно.
Я вернулся к коробке перебирать медикаменты: ретурон, могиксен, ациклен… Да они же все от гриппа! Бедные людишки до последнего были уверены, что это самый примитивный вирус. Чёрт! Тут даже завалялась пачка презервативов! Сумасшедшее человечество…
Найдя нужные лекарства, я старался как можно нежнее обработать раны девушки и намотать бинт. Всё это время она дарила мне через боль свою улыбку. По правде говоря, никто из нас не произнёс ни слова, и прошло время, прежде чем она, оперевшись спиной к стене, нарушила тишину:
— Я очень голодна, нет ли у вас…тебя…
Девушка не успела договорить, как я достал из рюкзака кучу гамбургеров, которые мы сегодня с напарниками по выживанию позаимствовали в одном холодильнике забегаловки недалеко отсюда. На вид они казались довольно свежими, но ей не было до этого никакого дела. Но что удивительно, она ела медленно, не жадно, смакуя каждый кусок. Любой бы озверел на её месте. Я, кажется, знаю её историю: ничего хорошего и много километров скитания по свету. У всех нас то же самое. Мои мысли она прервала неожиданно, но вполне ожидаемой репликой:
— Когда это все приключилось, я была с семьей. Дома. Мы сразу поняли что делать: запаслись едой, заколотили все отверстия в доме и ждали помощи, о которой каждый день сообщали радисты из CEDA. — Девушка сделала паузу и поправила ободранные штаны, затем снова откусила от гамбургера. — Прошла неделя, но обещанные военные подразделения так и не появились в городе. Вопреки запасам еды, продержаться долго нам не удалось: в дом валился этот… огромный, самый большой и сильный среди этих монстров. Закинул машину в нашу столовую. Родителей просто расплющило, они скончались сразу. Я видела их смерть. Старший брат ничего не сказав без промедления схватил меня за руку, всучил в другую нож и быстро, силком вывел из дома. Он молодец, быстро всё понял. Если бы не он, я бы так и стояла там в ступоре, лёгкой добычей. Мы шли несколько дней, а я всё не сводила глаз с той стороны, где когда-то был дом.
Было тяжело. Острее это чувствовалось, когда мы все дальше уходили от родного города: магазины разграблены, заражённых непонятным вирусом было в разы больше, и ещё появились, как мы их назвали, «особые». — Снова посвятила время насытить себя. Её бледность и худоба визжали о том, что она плохо питалась, но девушка методично медленно кусала булку. Может, ей не нравились бургеры? Вряд ли, как известно, голод — лучшая приправа. — Они хватали на расстоянии языком, прыгали с высоких построек, плевались какой-то дрянью… Мы старались остерегаться их и не вступали в открытый бой, но недавно встреча с этими особыми унесла жизнь моего брата… — Она отвела взгляд в сторону двери и её лицо снова заблестело. — Большерукий снёс его насмерть с высокого обрыва, — снова сделав паузу в рассказе, она выдавила из себя что-то наподобие улыбки. — Честно говоря, мне до сих пор не верится, что мы продержались в этом хаосе, пользуясь лишь кочергой и кухонным ножом!
Она позволила себе откусить от бургера, когда закончила рассказ, условно озаглавленный каждым «моя жизнь после», сравнимый сейчас с популярностью «где достать еды», и наверняка перетираемый при каждом удобном случае. Может, закалённый встреченными ужасами я очерствел, но было в её истории что-то личное, спрятанные чувства, прикрытые самоиронией, не оставившие меня равнодушным. Можно подумать, что я устал трепаться на подобные темы, но ничего подобного. Просто привык держать мнение при себе и ни во что не вмешиваться. Однако с любопытством отметил поведение девушки и передал бутылку с водой.
— Тебе не стоит стеснять себя, — сказал я, указывая на булку. — Я понимаю Твое состояние, как Ты голодна.
Не прибавляя темп поедания гамбургера Она ответила:
— Расскажи, как же было тебе первые дни? — Она снова откусила кусок, долго его разжёвывая.
Логично было предположить, что она строила мост для ответной откровенности, но я такого не ожидал и помешкал, прежде чем начать то, что я хотел бы держать при себе до гробовой доски. Да, я делился этой темой номер один среди всех разговоров впервые.
— Со мной это произошло в круглосуточном подпольном казино, в данном случае его название неважно, в пригороде Саванны. Парни, составившие мне компанию в покере мало того что постоянно чесались, но и кашляли. Вот это да, подумал я, но я поискал глазами других, более приемлемых игроков, и здоровых в зале не нашёл. Жутко, что такой маленький процент людей противился к этой всепоглощающей заразе. По пути сюда я встретил всего пару человек, не закрывающих лицо носовым платком. К счастью, крупье был тоже не подвластен этому «гриппу» да и ненавязчивая музыка отвлекала от неприятного соседства. Наша карточная партия длилась всего пару часов, прежде чем одному из моих оппонентов стало совсем плохо: швырнул карты на пол, его тело схватила сильная дрожь, полился пот со лба, будто он в парилке пересидел, и изрядно запачкал им игральный стол.
Заметившие эксцентричное поведение не сводили с него глаз, многие достали мобильные телефоны и, судя по всему, звонили в скорую. У парня на глазах менялся цвет кожи на мертвенно бледный. Чёрт возьми, как было жутко наблюдать за ним с такого расстояния! И Меня охватил сильный, посему я медленно уходил от него. Помочь я ему точно не мог.
В казино вырубили музыку и теперь, без сомнений, этого бедного заразившегося парня видели все посетители заведения. В этой полной тишине, готов поклясться, у всех пробежал холодок по спине… Но следом, будто этого было недостаточно, ещё бьющийся в судорогах больной схватил руку крупье, тревожно застывшего глыбой льда, и откусил ему большой палец…
Тем временем Она не сводила с меня глаз, уже доела свой бургер и наконец принялась за второй. Должен признаться, что рассказчик из меня никакой, однако заметив какой интерес Она ко мне проявляла, я старался быть другим. Приукрасить рассказ. Только для Неё.
— Всеобщее напряжение только усилилось, когда стоящие неподалеку люди неожиданно набросились на перепуганного крупье и принялись буквально жрать его живьём! Они отрывали от него куски под оглушительные крики и вопли, пока тот не умер. Не слышал ничего страшнее в своей жизни. Сперва я подумал, что не забуду их никогда, но я ещё не раз и не два стал свидетелем подобной жути и как ни странно привык, реагировал каждый раз с меньшим испугом.
Лишь в ту секунду, когда их омерзительная трапеза, наконец, закончилась и они все уставились на меня безжизненными глазами, я понял, что из этого места надо лететь пулей. Кстати о пулях. Где был мой чёртов пистолет, когда он так нужен?! Взяв с поодаль стоящего бильярдного стола кий и растолкав пару-тройку будущих людоедов, тоже охваченных дрожью, я добрался к выходу и в последний раз окинул взглядом это кошмарное кровавое казино: в дальнем углу я услышал истошные крики ещё одной жертвы, но, поддавшись панике, незамедлительно выбежал на улицу.
Солнечный свет едва не ослепил меня после полутёмного помещения безымянного казино ужасов. Стояла отличнейшая погода, пока я не опустил глаза вниз: сотни мертвых тел заполонили широкий проспект. По их гнойным бледно-зеленоватым выделениям из глаз и ушей я понял, что они тоже жертвы вируса, но по каким-то признакам отвергнутые им. Счастливцы, наверное.
В глубочайшем шоке, пьяной походкой шатаясь между трупами, я двинулся к тому единственному спасительному месту, которое поможет прожить немного дольше — оружейному магазину, который, если верить вывеске, находился от меня в паре сотен метров. Маленькие колокольчики в голове упорно и с болью стучали, размывая картинку в глазах. Руки охватила дрожь. Несмотря на ветреную погоду, я обливался потом. С моим состоянием я вряд ли бы смог хоть как-то сопротивляться, но мне везло: ни одна тварь не встретилась.
Она замерзала. В свете лампы было видно Её мурашки. Прервал историю, чтобы снять пиджак и надеть на Неё. В Её ярких, ещё мокрых глазах читалась благодарность. Мне нравилось молчать с Ней, но, похоже, устроившись поудобнее на моём матрасе, Она дала понять, что хотела бы продолжения.
— Вечером я узнал, почему никого не встретил, когда присел у окна в «магазине оружия «Уэйтэкера» и глядел на местный стадион: группа из нескольких человек решила привлечь на себя всё внимание, сжигая, кажется, все фейерверки в городе. Днём они очевидно ездили и грабили лавки на своём шумном пикапе, а вечером устроили настоящее шоу и отличную видимость не только для спасателей, но и для полчищ зомби. Мне открывалась широкая и одновременно ужасная картина: со стороны входа на стадион их ожидала огромная толпа людоедов, а «особые» уже давно досаждали им. У них не было ни единого шанса.
Пистолеты — весь их арсенал против гнильцов, и они даже не думали вооружиться чем-то ещё. Глупцы. Их всего четверо… было.
Девушка в пёстром наряде для родео. Её кровь окрашивала красивую ровную траву стадиона в красноватый оттенок: прыгун разорвал её в клочья.
Второй парень, бытовой ремонтник, его выдал костюм. На плечи наскочил лихой и сутулый карлик, он громко хохотал, отводя бедолагу в сторону взрывающихся петард. Оба получили ожоги несовместимые с жизнью в шумных искрах. Парень орал, а карлик продолжал смеяться… То ли издевался, то ли просто не умел издавать другие звуки. При любом раскладе это было страшно.
Третьим был полный мужчина старшего возраста и четвёртым, наверное, его сын — подросток, с которым они время от времени обнимались на занятой вышке. Они боялись умирать. Ещё бы, быть заживо съеденными огромной толпой обезумевших людоедов!
Их согнали ядовитым плевком прямо в голодную толпу. Загрызли слишком быстро. Кошмарное зрелище.
Я прилёг только тогда, когда проверил замки на всех выходах и входах и убедился в их прочности. Не переживал, не волновался, просто лежал и думал о том, что надо научиться жить в этом хаосе, в этом «новом мире». Ведь в нём больше нельзя расслабиться за партией в покер перед гладким зелёным игральным столом и надменно окидывать взглядом неопытных игроков. Нельзя опрокинуть пару тройку стаканов виски, разговорившись с весельчаком-барменом. Развлечься в отеле неподалёку с глупенькой симпатичной леди, соблазнившейся твоей самоуверенностью и «удачей». Бесспорно, жалко со всем этим расставаться, но я уверен, что и этот вирус, так нежданно свалившийся на голову людям, мог оказаться богатым на десяток-другой плюсов. Я собирался во что бы то ни стало их отыскать.
В одиночестве и голоде просидел там больше суток и на утро второго дня отправился на улицы, испытывать удачу. И к счастью, она мне улыбнулась: расторопные эпидемиологи из CEDA и служба спасения расставили указатели, таблички с пунктами эвакуации. Они и привели меня к отелю, а уже там, завидев вертолет, я поднялся на крышу и встретил других выживших.
Несмотря на некоторые несостыковки в рассказанном, она всё молча проглотила и не уточняла детали. Я встал и приоткрыл дверь, чтобы показать своих спящих, посапывающих в спальных мешках, друзей (их что, не разбудил выстрел?!), и снова сел на пол, предвкушая дальнейшую с Ней тишину. Только тогда я заметил, как моя усталость куда-то исчезла.
— Тебе наверное было так одиноко, — вкрадчиво посочувствовала Она. — Меня постоянно пестовал брат. Так странно, я ведь испытала тот же туман в сознании, полнейшую апатию, но я постоянно была ведомой, мне было плевать, я ненавидела всех вокруг. В том числе и брата, не давшего мне спокойно проститься с родителями… — грустный тон меня удивил с новой силой, я не знал к чему она вела и напрягся. — Но ты, ты мало того, что остался живой, но и дал отпор, нашёл безопасное место, тебе было жалко всех пострадавших. Ты человек действия, с большим и добрым сердцем… — поток комплиментов меня смутил, я собирался поблагодарить или ответить с шуткой, но она продолжила: — До этого мы с братом… встречали только жадных, грубых и нетерпеливых, но ты, ты доказал мне то, что не все люди утратили человечность, не поддались дикости заражённых…
Неожиданно девушка привстала, как-то принуждённо скинув пиджак на пол, и села мне на ноги, аккуратно скользя ладонями по спине. Я почувствовал резкий прилив тепла. Тело онемело, я настолько не ожидал этого, даже и не сообразил что ответить. Руки и ноги словно превратились в заржавевшее железо, я просто не мог заставить ими двигать!
— Мы с братом спасались от холода именно так, а от тёплых вещей и мягких матрасов я отвыкла давно.
Она не спросила не против ли я и всё в таком духе, только обняла ещё крепче. Уткнулась головой в плечо и тихо сказала на ухо, что я все ещё приятно пах духами (она же пахла этими размороженными бургерами и потом, но это совершенно не вызывало отвращения). Форсированное нападение с ошеломлением ей явно удалось, подумал с усмешкой. Горячее дыхание — и моя шея одобрительно среагировала мурашками. Закрыл глаза: мне хотелось, чтобы это длилось как можно дольше. Не надо быть умным, чтобы понять — этого чувства я не испытывал никогда. Не случайная похоть это была или пресловутая любовь, но исходящая нежность от такого невинного существа вскружила голову. Наверное, это всё же было душевное одиночество, томительное одиночество каждого, близкое к тому, чтобы исчезнуть, стоит нам обоим это захотеть. Я с радостью предвкушал это. Она тоже, судя по поведению. У самого уха Её губы спросили шёпотом моё имя.
— Ник… — с трудом ответил я, ощущая расслабляющую пленительную пустоту внутри, в миг очистившую от мыслей и переживаний.
— Я никогда никого не хотела настолько сильно, как тебя, Ник, сейчас.
Её мягкие руки и губы стали свободнее изучать моё напряженное тело. И оно продолжало быть таковым, пока я окончательно не убедился в нешуточности её внезапной игры. Волшебные поцелуи смазали мои «металлические конечности», и я наконец-то я растаял: больше притягиваемый приятным теплом, нежели рефлекторно, принялся исследовать руками Её тонкое и худое из-за вынужденных голодовок, но между тем крепкое, тело. Впившись в Её губы своими и не отпуская их до самого утра, я заполнил давно пустующую и израненную трагическими обстоятельствами потребность в общении, в счастье. Я любил секс, но то, чем я занимался, было нечто иным, настоящим, прекрасным, лучшим в нынешней жизни.
ОНА устроилась боком у меня на животе между ног, а я ещё долго смотрел на НЕЁ, гладил волосы, цвет которых загадочным образом менялся в ночных сумерках и при нервном свечении лампы, и целовал каждый миленький маленький пальчик на ЕЁ руке. Даже представить не мог, как, а главное что сказать своим друзьям о НЕЙ?!
***
Не знаю, сколько прошло времени, пока я спал, но когда меня будил со смехом Эллис, энергично тряся меня за плечо, солнце уже встало и заливало комнатушку ярким светом. «Снова чудесный день», — подумал я, пока не осознал, что ЕЁ со мной рядом нет…
— Вот ты и соня! Ну и как боролся с разной нечистью во сне? — хохотал Эллис.
Я тут же с требованием вскрикнул:
— Где ОНА? — Наверное, я выглядел обезумевшим, но меня это мало волновало.
— Рошель? Да она с Тренером вышла на разведку местности.
— Нет, не она! Другая! — Тут я понял, что не знаю её имя и внешность мог бы описать с трудом. Я помнил лишь прикосновения к её волосам, губам, пальцам, телу, но это всё ерунда, потому что этого ведь Эллису будет недостаточно. — Другая девушка! — я снова предпринял попытку вспомнить что-нибудь, но ещё раз потерпел неудачу.
— Чувак, что с тобой?! У нас в группе только одна девушка, — он улыбнулся и положил мне руку на плечо. — Отличный же тебе сон приснился, а вот я во сне постоянно вижу своего друга…
— Только не сейчас, Эллис! — нахмурился и заметил под ногами пустую бутылку виски.
Да, я пил её, пил перед тем, как уснуть, перед тем, как встретил ЕЁ. Дьявол! ОНА не может быть галлюцинацией! Я…я… запутался. Мне стало дурно и жарко. Лоб вспотел. Проявлялись симптомы игрока в покер из моей истории за секунды до того, как тот напал на крупье.
— Ник, чувак, да что с тобой? — наконец в его словах было понимание, а не усмешка.
— Я… я был с кем-нибудь?! Девушка! ОНА была со мной? — взволнованно спросил ещё раз.
— Нет, чел, я никого не видел. Ты спал один. Небрежный, расстёгнутый как и всегда. Правда, на полу, — все ещё мало понимая мою растерянность, ответил он.
Я пулей выскочил на улицу и смотрел туда, где сравнительно недавно убил курильщика: его обезглавленного тела там не было. Мусор и грязь сделали тёмную кровь ублюдка неразличимой с асфальтом. Так, какого хрена?! Если порассуждать, то монстра могли сожрать ему подобные, ведь как ещё иначе можно объяснить исчезновение трупов? Вспоминай-вспоминай… что мы делали? ОНА ела, ела бургеры и пила минералку. Ну да, я тоже, как будто могу этим что-то доказать. Где искать ещё доказательства ЕЁ существования?.. Кровь, девушка была ранена! Я вновь метнулся обратно в помещение мимо ошарашенного Эллиса. Возле матраца были разводы, но возникло неприятное, горькое и давящее ощущение.
«Эй, Ник! Ты же поранился, помнишь?» — воззвал ко мне внутренний голос.
Ситуация осложнилась и ещё одним неприятным некстати имевшимся фактом: собственной глубокой царапиной, полученной при не совсем аккуратном подъёме на крышу намедни. И марлевая повязка действительно слетела после проведённого вынужденного неудобного сна на полу. Медленно усевшись на грязно-бежевый матрас, закрыл лицо руками и, наверное, готов был заплакать… Впервые за несколько лет. Надо же, размяк, недоумок, возьми себя в руки! Но одновременно сильную обиду, злость и беспомощность, не так просто было унять.
Эллис, видя моё неважное состояние, предпочёл не вмешиваться. Он встал напротив с самым опечаленным выражением лица, на которую его смышлёная, постоянно улыбающаяся юношеская мордочка была способна, и молчал. От безделья он внимательно осматривал комнатушку.
— Чел, куда ты дел своё оружие? — вывел меня спустя некоторое время спустя из тихого безумства сохранивший провинциальный акцент парень, который в этот раз почему-то не раздражал. — Тут зомби кругом, а ты лишаешь себя очков в пользу выживания.
Привстал и с дотошностью обыскал, даже под матрасом заглянул. Ну конечно, не мог же я его потерять! Девушка взяла его. Вот оно доказательство! Я крепко обнял Эллиса, который снова скорчил смешную непонимающую рожицу и этим самым рассмешил.
— Спасибо, друг. Ты меня спас.
Он улыбнулся, до сих пор пребывая в полном недоумении. Вряд ли бы мой внезапно ставший взбалмошным и чокнутым вид сразу дал бы ему правильный ответ.
— Я пойду, наверное, того, узнаю, как у ребят дела. Думаю, нам скоро выдвигаться, но я попрошу, чтобы они дали тебе время, — обернувшись с сочувственным видом, он вытащил из кармана свой крупнокалиберный пистолет и протянул. — Вот, держи. Не вздумай умереть, когда я вернусь.
— Спасибо и… будь осторожен, — вполголоса произнёс я. Не такой уж он и несмышленый, каким постоянно казался.
Он ушёл, а я всё же проронил слезу. Я пребывал в состоянии, близкому к счастью. Она — живая, тёплая, подарившая мне десятки незабываемых минут блаженства, существовала, она не иллюзия, посланная мне опьянённым виски мозгом.
Что совсем неудивительно, я понял, почему она ушла. Её запачканная рука: она с ногтями вцепилась в руку брата, пока его сносили вниз насмерть, и разодрала её. Они крепко связаны. Их было двое. Они должны были друг друга защищать в это нелёгкое время. Они семья и тем самым неразделимы. И поэтому, потеряв его, она ощутила пустоту, одиночество. Ей просто нужен был кто-то. Кто-то, кто смог бы её понять, приютить, выслушать, накормить, согреть и дать ей частичку себя, как когда-то для неё это делал её брат.
И она нашла этого человека, нашла меня. И она заставила полюбить её. Я рад, что подарил ей смысл жить дальше, теперь она не будет бояться смерти в одиночестве: частичка меня теперь всегда будет в ней.
У меня была своя «семья» и поэтому она решила не мешать мне, отправившись искать собственную.
Погружённый в мысли я и не заметил, как меня звали. Нам пора было идти. Снова выживать. Снова верить в спасение.
***
Она шла быстрым уверенным шагом, не обращая внимания ни на что вокруг. В её руке был сжат SCAR, а в другой — мачете. С помощью них она справилась бы с любой угрозой, и она это знала. Окружение реагировало тишью словно подслушивая её мысли. Она прошла долгий путь до того самого обрыва, унёсшего жизнь её брата и на минуту замерла: ей не было страшно. Несколько дней она бродила одна и знала, куда ей идти. Она спустилась по склону и нашла своего брата. Склонившись над ним, поцеловала его в лоб и закрыла ему глаза. Произнеся вольную молитву, достала мачете и отрубила ему голову. На всякий случай. Для неё он всегда будет живой.
Умыв в ближайшем ручье руки от крови, она отправилась в родной город. Полной решимости девушке ещё надо было разобраться с тем монстром, что разрушил её дом и убил родителей.
