Меня больше нет [F-fiona] (fb2) читать онлайн

Меня больше нет

http://ficbook.net/readfic/39829

Автор: F-fiona (http://ficbook.net/authors/Ffiona)

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: м/м

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Психология, Повседневность

Предупреждения: BDSM, Насилие, Изнасилование, Нецензурная лексика, Секс с несовершеннолетними, Кинк

Размер: Макси, 249 страниц

Кол-во частей: 49

Статус: закончен

Описание:

Первая часть: Артём попадает в элитную школу, где детям влиятельных родителей позволено почти все.

Вторая часть: Судьба сводит их вновь. Нелегко забыть боль и обиды прошлого, но Артём и Ян вынуждены делать это, чтобы добиться цели.

Примечания автора:

Я не претендую на оригинальную идею, про школы писали тысячи раз, а я напишу в тысячу первый. И я об этом знаю! Поэтому, пожалуйста, не нужно мне писать в сотый раз в отзывах и ЛС, что "идея, в общем-то, банальна, но..". Я в курсе, правда. Вот честно))

Первая часть

Описание: Артем попадает в элитную школу, где детям влиятельных родителей позволено почти все.

Предупреждения: Нецензурная лексика, Кинк, Изнасилование, Секс с несовершеннолетними, Насилие

От автора: пара картинок для создания нужной атмосферы:

http://s51.radikal.ru/i134/1111/6f/33aaa9e0e446.jpg

http://s61.radikal.ru/i172/1111/9b/91a49cab1910.jpg

http://s017.radikal.ru/i419/1111/bc/97739ca2eede.jpg

Сентябрь. Часть 1

7 сентября

— Ну, просто не передать словами, как я счастлив, па, — говорю я. Это сарказм. Хотя на лице вымученная улыбка.

Минуту назад мой отец сообщил мне, что теперь буду учиться в самой элитной школе нашего города. Там лучшие учителя и углубленное изучение английского. Попасть туда нереально. Да я и никогда не стремился. Тут папе подфартило – он мебельщик, делает мебель на заказ. И вот, один из его заказчиков, имеющий связи, в благодарность за добротно сделанный шкаф, предложил, вместо оплаты, устроить меня в эту школу. И кто, блин, просил папашу соглашаться? Теперь мне придется ездить полтора часа на автобусе туда и обратно. И вообще, мне и в обычной школе было хорошо. Родной, можно сказать. Изучен каждый сантиметр за десять лет. А теперь учиться с избалованными детишками богатеев? Мало радости. Но отец так пылает счастьем, что улыбаюсь, как могу. Получается кисло, да он не замечает. Жалко, только учебный год начался.

8 сентября

В этой дебильной школе еще и форму носить нужно. Ну вообще круто. Слов нет. Кто в наше время носит форму? Папаша, на радостях, сгонял к школе на своей старой семерке. Отвез мои документы, решил кое-какие вопросы и притащил мне расписание. Блин, да тут английский каждый день!

10 сентября

Мой первый день в этом гадюшнике. С чего я так решил? Да просто – столько понтов я не видел за все мои шестнадцать лет жизни. Само здание школы – усадьба восемнадцатого века (ну, или девятнадцатого, не разбираюсь), возле – сквер с яркими цветами. Везде охранники, как люди в черном. Деловые и мрачные. Ах, ну чуть не забыл про парковку – увидеть столько крутых тачек в одном месте, наверное, не удавалось ни одному пацану из моего двора. А детишки… Вообще слов нет. Спокойно курят при учителях, показывают друг другу новые модели Vertu и BlackBerry. Мне такие и во сне не снились. Да я на их картинку в журнале боюсь смотреть. Учителя сдержанные, вежливые. Встретившийся мне по пути историк провел меня до класса, пожелал хорошего дня. Да уж…

***

А вроде и ничего. В классе человек десять, опрашивать успевают всех. На английском я, конечно, опозорился своим ужасным произношением и абсолютным незнанием языка. Они, оказывается, каждые полгода ездят в Лондон, практиковаться. А так ничего, терпимо. Девчонки симпатичные, их на одну больше, чем ребят. Ребята так ничего. Спросили, какой у меня сотовый. Отмазался, сказал, что дома забыл, стыдно. В общем, жить можно, привыкну.

11 сентября

Бесит эта форма. Ребята со двора, увидев меня в ней, долго ржали. Ну, конечно, очень смешно.

12 сентября

Первая двойка. По алгебре. Молодец я, молодец. Отец всыплет ремня.

13 сентября

Еле сижу. Спасибо, батя.

Влиться в учебный процесс сложно. У них как-то по-другому преподают. Сижу, втыкаю, ни хрена не понимаю. Тут забавно, что не школьники перемещаются из класса в класс, а сами учителя. В столовке у них цены… Отец дает мне сто рублей в день. Еще и дорогу учитывать нужно. А тут, блин, булочка стоит триста рублей. Ладно, похожу голодным. Больше напрягает ездить туда-сюда. Нельзя было остаться в школе возле дома?

14 сентября

Сегодня физ-ра. Люблю физ-ру. Я быстро бегаю и хорошо играю в футбол. Ну, это я так думал. Оказывается, они тут все как на подбор спортсмены, блин. И бегают быстрее, и в футбол играют, как Бэкхемы. После уроков меня оставляет тренер, беседует со мной на тему физической подготовки, предлагает записаться в секции. Мягко намекает, что если я этого не сделаю, то меня ждет неуд по его предмету. Киваю, а самому грустно как-то. Я тут самый отстойный ученик. Бреду в раздевалку. Никого уже нет. Я спокойно принял душ и уже застегивал пиджак, как услышал, что кто-то вошел. Обернулся. Незнакомый мне высокий парень. Скрестил руки на груди, чуть прищурившись оглядывает меня с ног до головы. И выдает:

— Лох.

— Что, прости? – я опешил от такой наглости.

Он лениво повторяет, сложив руки на груди:

— Лох.

— Ты это сейчас мне, придурок? – сжимаю кулаки.

— Ага, — он зевает. – Ну и как такое убожество может учиться в нашей школе?

Не выдерживаю, кидаюсь на него. Он успевает шутливо возвести глаза к небу и ловко уворачивается. Я снова кидаюсь на него, на этот раз он даже успевает подставить мне подножку. Распластавшись на полу, я пытаюсь проморгаться. Я видел такое только в фильмах – чтобы у человека была такая реакция.

— Ян, — доносится из коридора и через пару секунд в раздевалку заходят несколько парней из параллельных классов. Видят лежащего меня и ржут:

— Что, новенького учишь?

Этот Ян довольно ухмыляется:

— Тут бесполезно уже учить.

И тут меня взяла такая злость. Я рывком поднимаюсь, кидаюсь к этому Яну, замахиваюсь и успеваю заехать ему кулаком по скуле, прежде чем меня хватают двое парней и крепко держат. Ян касается щеки с таким удивлением, словно я его сейчас из космического оружия подстрелил, а не обычным кулаком, потом его глаза зажигаются такой злостью, что у меня мгновенно пересыхает во рту.

— Ян, — тихо зовет парень, стоящий с ним. – Ты это…

— Избить его, — спокойно приказывает Ян.

Меня избить? Что, прям в школе? Ха, да тут же учителя, да и я не дамся.

***

Лежу на полу в раздевалке. Все болит. От запаха собственной крови тошнит. Тут ребята случаем в Шаолине не обучались? Я считал, что умею драться. Оттачивал мастерство в уличных потасовках. Но ни фига. Я как котенок против бойцовской собаки. Конечно, их было двое, но… Да, что-то я и правда лох. Пробую подняться, но все расплывается. Лежу. Слышу скрип двери, две пары ног. Ян и этот его друг, который равнодушно спрашивает:

— Жив еще?

— Тараканы живучие, — усмехается Ян. Садится передо мной на корточки, спрашивает:

— Ну, ты понял?

— Что ты большой и вонючий кусок дерьма? – храбро отвечаю я.

Ян и друг переглядываются.

— Не понял, — резюмирует парень и лениво бьет меня в живот. Все будто заливает белым, и я сжимаю зубы, чтобы не стонать. Больно, блин.

— Сколько их было уже, — вздыхает друг Яна. – И все равно лезут. Как они не понимают? Это наша школа, такому отребью здесь не место.

Слова доносятся до меня сквозь пелену. Я чувствую, что едва не теряю сознание. Нет. Хватит, Артем, соберись.

— Да, — вздыхает Ян и уже ко мне, – Ну, что, отдышался?

Не отвечаю ему, пытаюсь придать моему взгляду брезгливости. Типа мне тут противно рядом с ним находиться. Снова скрипит дверь, заходят еще несколько парней, усмехаются, разглядывают меня.

— Что, не поддается? – смеется один из них.

— Растерял ты хватку, Ян.

Парень хмыкает в ответ, но за него отвечает его друг:

— Ничего Ян не растерял. Видишь, как новенького отделал.

— Избить все могут, — пожимает плечами один из парней.

Ян резко встает и пристально смотрит на него:

— Что ты хочешь, Марат?

— Сломай его, — улыбается он. – Сделай так, чтобы он выполнял каждый твой приказ.

— Хм, а что мне с этого? – Ян прищуривается.

— А что ты хочешь?

— Ты знаешь.

— Ах вот как, — Марат улыбается, видны его белоснежные зубы. – Хорошо. Даю тебе три месяца. Сломаешь его – получишь желаемое.

Если честно, я лежал себе на полу и слушал их разговор, словно меня это не касается. Но вдруг до меня дошло – речь-то обо мне! Вот же сволочи, избалованные папины детки! Сломать меня? Да что они о себе думают! Сжимаю зубы, пульс зашкаливает, но мне удается встать.

— Вы тут, козлы, случайно не обо мне разговариваете?

Все синхронно оборачиваются ко мне, смотрят на меня, повисает молчание. Потом Марат говорит:

— Строптивый.

— Ага, — кивает Ян. – Так даже интересней.

Делает знак одному из парней и меня бьют по голове чем-то. Теряю сознание впервые в своей жизни.

15 сентября

Пятница. Не иду в школу, потому что не могу подняться с кровати. Хорошо, отца нет. Голова раскалывается, ребра ноют. Вот же козлы! Только думаю о них, как у меня челюсти от злости сводит. Ничего, я еще покажу этому главному придурку, Яну.

Сентябрь. Часть 2

19 сентября

В классе все шушукаются. Явно говорят обо мне. Сижу с прямой спиной и безразличием на лице. На перемене в класс входят двое парней. А, помню их, были тогда в раздевалке. Напрягаюсь. Они направляются ко мне:

— Пошли.

— Я никуда не пойду.

Они ничего не сделают мне при учителях.

— Потом будет только хуже, — вздыхает один из парней.

— Пошли на хрен отсюда.

Они переглядываются и уходят. Вот, я молодец, моя маленькая победа.

— Они правы, — слышу тихий шепот справа. Оборачиваюсь. Тая, вроде. Невысокая, милая и молчаливая девочка.

— Правы?

— Иди с ними, — еще тише добавляет она, скрывая свои глаза за челкой.

— Нет, я никуда не пойду, они не смеют мне указывать.

Звенит звонок и Тая отворачивается. Девчонки, что с них взять, трусихи.

***

Меня перехватывают, когда спускаюсь по лестнице. Тая провожает меня грустным взглядом, как и некоторые одноклассники, которые видели, что меня тащат к спортзалу. Но все сделали вид, что ничего не происходит.

Мои руки привязывают к станку, так, что я едва касаюсь пола. Конечно, я помахал ногами, но без толку, только ребра разболелись. Так я провисел часа два. Ребята, связав меня, ушли. Я поорал немного, вспомнил все бранные слова. С каждой минутой висеть вот так становилось все неудобнее. Руки затекли, суставы заболели. Чертовы придурки.

О, стоит вспомнить… Входит Ян, медленно идет ко мне. За ним следуют те двое парней, что связали меня.

— Ну, что, — вздыхает Ян, — желания разговаривать с тобой у меня нет, но спор есть спор, и я выиграю любой ценой.

— Как бы не так, придурок, — ухмыляюсь я.

— Вы, бедняки, такие гордые, — он щелкает пальцами и один из парней приносит ему стул. Похоже, мы здесь надолго. Ян усаживается, закидывает ногу на ногу и… закуривает! Нет, это каким нужно быть наглым, чтобы курить в школе!

— Дим, ударь его пару раз, как я тебя учил, по почкам, — лениво говорит Ян, и я успеваю заметить, как его глаза зажглись предвкушением. Да он садист, понял я. Дима послушно подходит ко мне и отвешивает первый удар. Я и не знал, что может быть так больно. Тягуче, неприятно, противно. Меня едва не вывернуло наизнанку, перед глазами потемнело, кажется, даже кровь стала бежать медленнее по венам. Я долго пытался отдышаться. Сжимал зубы, чтобы не застонать.

— Ну как? – интересуется Ян.

— Нормально, — хоть и храбрюсь, но мой голос слаб.

Ян кивает Диме и тот ударяет еще раз. Во второй раз еще хуже. Я едва не теряю сознание, и кажется, вскрикиваю. Позорно. Вот же блин.

Ян докуривает и кидает сигарету прямо на пол спортзала.

— Ну? Теперь мы поговорим?

Киваю. Руки дико затекли, как и ноги, в боку пульсирует боль. Думаю, поговорить самое время.

— Итак, ты можешь облегчить мне задачу и сам все делать. Понимаешь, так будет лучше для тебя, для меня и вообще для всех. Ты исполняешь мои приказы, не дерзишь и всем видом показываешь, что ты хороший мальчик. Идет?

Я качаю головой:

— Не нравится мне эта перспектива. Не дождешься.

— Тогда идем по другому пути, — вздыхает Ян. Снова тянется за сигаретой. – Боль и унижение станут твоими верными спутниками. Ты этого хочешь?

— Мне плевать, я никогда не стану твоей преданной собачкой.

— Никогда не говори никогда.

Философ, блин.

— Отпусти меня! Развяжи немедленно! – кричу я.

Он игнорирует мои крики, глубоко затягивается, улыбается своим мыслям, потом встает:

— Ладно, ребятки, пусть он повисит здесь до вечера, а я пойду.

Странно. Он так просто уходит? Меня, и правда, оставляют висеть до вечера, а потом я еще час сижу в спортзале, пытаясь вернуть затекшим конечностям подвижность. Отцу наплел что-то о дополнительных уроках. Поверил.

20 сентября

Тая смотрит на меня с сочувствием. Она одна разговаривает со мной из одноклассников.

— Сильно они тебя? – спрашивает она.

— Хах, — самодовольно усмехаюсь я. – Да они слабаки.

В ее глазах восхищение:

— Ты молодец.

Звонок, чертов звонок. Украдкой наблюдаю за девушкой весь урок. Она так забавно морщит носик, как маленький котенок.

Сегодня Яна и его приспешников я не видел. Странно.

21 сентября

Ничего странного, оказывается, Яна просто не было вчера в школе, а сегодня он пришел. Поймал меня в раздевалке спортзала (всех одноклассников как ветром сдуло), прижал к стене и проговорил:

— Ну, сегодня начинаем обучение.

Я почувствовал удар в живот и через секунду был уже на коленях перед ним.

— Отличная поза. Тебе идет.

— Да пошел ты, придурок!

Пытаюсь встать, но следующий удар мне не дает. Ровное, холодное:

— Сидеть.

Снова сопротивляюсь. Снова получаю. И так минут десять. Я вспотел, злой, а Ян стоит с таким скучным видом, будто по просьбе бабушки оказался в театре на балете.

— И что? – спрашиваю я. — Так и будешь?

— Нет, не только так, у меня много чего в планах.

Пытаюсь подняться, но очередной удар мне не дает.

— А ты упертый.

Сволочь. Выворачиваюсь и кусаю его за плечо. Он бьет в ухо в ответ, мы оказываемся на полу, катаемся, хорошо, что тут уборщицы работают на совесть. Ян сильней, а я злее. Это нас уравнивает. Буквально на пару минут, потом я выдыхаюсь. Парень усаживается на меня и поставленным ударом бьет куда-то в бок. Воздуха не хватает, я задыхаюсь.

— Придурок, — он снова бьет меня. Все плывет, качается, и я снова теряю сознание.

Прихожу в себя все там же, на полу. Яна нет. Собирать себя все сложней, с прошлого раза еще ничего не зажило.

С трудом добираюсь до дома, стою под душем. Что мне делать? Сказать папе, что в новой школе меня избивают? Что меня хотят «сломать» ради пари? Знаю, что отец ответит. Во-первых, не поверит. Потому что в предыдущей школе я был главным драчуном. Во-вторых, скажет, что я слабак и не могу дать сдачи. В-третьих, будет только подкалывать меня. Его не переубедишь, раз он считает, что эта школа самая лучшая, значит, я буду там учиться, несмотря ни на что.

Настроения совершенно нет. С огромной неохотой делаю уроки.

Не хочу завтра в школу.

22 сентября

Ян ждет меня у ступенек. Без своих вышибал. Стоит и курит на виду у учителей. И ведь никто ему слова не скажет… Ну как так можно? Они же взрослые, а мы дети!

— Привет, питомец, — просто произносит он, оглядывая мою хмурую физиономию.

— Не стыдно курить при учителях? – вырывается у меня. Сжимаю рюкзак в руках.

Он улыбается и терпеливо поясняет:

— Я могу делать все, и никто мне слова не скажет. Разве ты это еще не понял? Пошли, — говорит он, и я иду за ним.

Мы проходим в столовую (кстати, это лишь название, на самом деле это высококлассный ресторан), Ян указывает мне на столик возле окна. Садится рядом.

— А теперь присмотрись, — слышу его шепот.

Я верчу головой, но ничего особенного не замечаю.

— Идиот, смотри внимательней. Справа.

Честно смотрю на парочку справа. Сначала ничего не замечаю, а потом вижу на шее у девушки тонкий кожаный ошейник. Ну и мало ли у кого какие предпочтения? Перевожу взгляд на двоих парней подальше, присматриваюсь и замечаю у одного из них ошейник. Вот что значит «питомец». Какой-то кошмар. Приглядываюсь еще и теперь легко их различаю. «Питомцы» ведут себя так, словно их вот-вот ударят или оскорбят. Головы их опущены, руки сложены на коленях. Они не участвуют в разговорах и делают лишь то, что говорит им хозяин. Я офигел. Мы в школе или где?

Ян кладет передо мной ошейник. Смотрю на него и качаю головой:

— Нет.

— Будет только хуже, — вздыхает он.

— Я никогда не надену это.

— Наденешь.

И его взгляд становится стальным.

Октябрь

13 октября

Никогда не думал, что со мной случится такое. Что я попаду в элитную школу, а там будет твориться такое… Я так и не надел ошейник. Зато сделал важную вещь – нажаловался директору. Мужчина выслушал меня, а потом посоветовал сходить к школьному психологу. Типа я бред несу. А то, что ученики в школе носят ошейники – мода такая. Да, еще последовал намек на крутых родителей, с которыми лучше не связываться. Я понял. Представляю, как отмечает преподавательский состав тот момент, когда выпускается какой-нибудь класс. Наверное, бухают неделю.

Еще я попытался записаться в секцию борьбы, чтобы давать им сдачу. Физрук обрадовался. Побежал меня со всеми знакомить, особенно он хвастался лучшим борцом – Яном. Конечно, поставил меня с ним в пару. Это был первый и последний раз, когда я посетил секцию. И так постоянно избивают, а тут еще как бы и разрешение дают.

Что меня больше всего поражало, так это хладнокровность этого козла, Яна. Бьет – спокоен, как танк, унижает – то же самое. Еще не раз я повисел в спортзале, подвешенный за руки, еще не раз я лежал на полу раздевалки, избитый, был заперт в туалете и прочее, на что хватало его фантазии. Ян высмеивал меня при всей школе, красноречия ему не занимать. Сначала я отвечал, но потом понял, что это бесполезно. Зачем тратить слова? Молча слушал это с каменным лицом.

Вся школа знала, что Ян решил сделать меня питомцем на спор. Одноклассники шарахались от меня, как от больного чумой. Лишь с Таей мы иногда перебрасывались парой слов.

И как ему не надоедает? Надоело даже мне. Нет, ему меня не сломать. Но я считаю дни до того, как окончу эту гребаную школу. Если окончу. Потому что мои отметки просто ужасны. Времени ни на что нет, делаю домашку абы как. Ничего не запоминаю, только мечтаю выжить. К боли можно привыкнуть, к унижениям тоже, даже к одиночеству.

14 октября

Ян снова ждет меня на ступеньках. Подхожу, мелькает глупая мысль пройти мимо, но гоню ее прочь. Останавливаюсь перед ним.

— Ты уже не такой храбрый, — замечает он, выбрасывает бычок. – Хочу сообщить тебе радостную новость – я перевожусь в твой класс. Ты счастлив?

«До смерти», — хотелось ответить мне, но я промолчал.

15 октября

Кто там думал, что хуже уже быть не может? Хах. Может. И стало, как только Ян влился в ряды моих одноклассников. Все пытались ему угодить, громко смеялись над его подколами, над его дурацкими шутками, над тем, как я падал от его подножек. Это невыносимо.

16 октября

Равнодушие учителей уже не удивляет. Сегодня математичка видела, как Ян тащил меня в подсобку, чтобы в очередной раз попытаться убедить меня, что он хозяин.

Видела и ничего не сделала.

17 октября

Я заболел. Никогда не думал, что буду этому радоваться. Аллилуйя! Лежу дома, с температурой, едва могу шевелиться, но я почти счастлив. Правда сегодня ко мне пришли такие мысли, что еще чуть-чуть, и я не выдержу этого ада в школе, но я прогнал их. Жар. Это все из-за жара.

18 октября

Отец сегодня остался дома. Я попытался намекнуть ему, что мне не очень нравится школа. Добился только криков с его стороны о том, какой я неблагодарный. Вот всегда он так – чуть что, сразу орет. Такие вот методы воспитания.

Звонок в дверь его отвлекает.

Офигеваю, когда вижу Яна с пакетом из самого дорогого супермаркета в городе. Пока он вешает отцу лапшу на уши, что он мой одноклассник и очень переживает за мое самочувствие, думаю – прыгнуть ли из окна? Ну почему этот козел приперся сюда? Кстати, как он узнал мой адрес? Вижу брезгливость на его лице, когда он осматривает нашу скромную квартирку. Уверен, что у него один туалет больше двух наших комнат.

Доковыливаю до кровати и падаю на нее. Закрываю глаза. Не хочу видеть сейчас Яна. Ни сейчас, ни потом. Вообще никогда. Я слабак, все-таки.

Вздрагиваю, когда ледяная ладонь ложится мне на лоб. Нет сил сбросить ее, несмотря на то, что мне противно.

— Хм, а ведь не врешь, правда, температура. Я тебе лимончик принес, — говорит Ян.

Я отворачиваюсь к стене.

— Знаешь, без тебя так скучно, даже поиздеваться не над кем.

Пошел на хрен. Пошел на хрен. Пошел на хрен. Главное, не поддаваться на провокацию. Ян делает еще несколько попыток растормошить меня, а потом уходит. Слышу, как они разговаривают о чем-то с отцом, и проваливаюсь в сон, навеянный лихорадкой.

21 октября

Я выздоровел. Это плохо. Плетусь в школу, как на каторгу. Ненавижу школу, ненавижу Яна. Он сидит позади меня, пока молчит, но я уверен, ему есть что сказать. Тая интересуется моим самочувствием, слышу заботу в ее голосе:

— Ты как? Болел?

— Да, — говорить сложно, горло все еще болит.

— Простуда?.. – она думает, что меня так отметелили?

— Да, — я киваю, улыбаюсь ей и успеваю заметить хищный взгляд Яна.

Вот черт.

***

Как и следовало ожидать, Ян не мог не воспользоваться тем, что кто-то из одноклассников воспринимает меня не как дерьмо.

Мы опять в спортзале. Тая сидит на полу, уткнувшись в колени, рядом с ней ее хозяин – высокий брюнет из параллельного класса. Он уже дал Яну разрешение делать с ней все, что угодно. Меня держат двое парней, уже знакомые мне Дима и Коля, вечные спутники Яна.

— Ну, — Ян протягивает мне ошейник. – Сам наденешь или как?

Смотрю на него, стиснув зубы. Не шевелюсь.

— Ладно, — пожимает плечами он. Хватает Таю за плечо, рывком поднимает. Девушка начинает плакать, а он отвешивает ей пощечину. Такую сильную, что из ее носа сразу появляется струйка крови.

Я не могу на это смотреть. Быть может, потому что я рос без мамы, я всегда очень трепетно отношусь к женщинам, к их слезам.

— Еще? – жестко спрашивает Ян.

Молчу. Тая давится слезами. Он замахивается, ужас в ее глазах, и у меня вырывается:

— Стой.

Ян отшвыривает девушку и без слов протягивает мне ошейник. Ребята отпускают меня. Почему-то ноги не держат, плавно опускаюсь на пол. Ошейник в руках будто горячий. Тонкая кожаная полоска. Ян терпеливо ждет. Под всхлипы Таи дрожащими руками щелкаю застежкой. Дима, Коля и хозяин Таи аплодируют. Ян усмехается. Подцепляет мой подбородок и заглядывает прямо в глаза:

— Теперь ты носишь его всегда, понял?

Они уходят, смеются, а я еще долго успокаиваю Таю, прижимая ее к себе.

22 октября

Все так хреново, что мне не хочется жить. Я надел этот чертов ошейник, пусть защищая Таю, но все же. Сказать, где моя самооценка? В заднице.

Я устал, так устал сопротивляться… Так надоело, так достало, так мерзко, так противно, так уныло, так горько, так безрадостно, так больно.

Согнувшись, плетусь в школу, ни на кого не смотрю. На лестнице меня хватают, дергают воротник и отпускают, убедившись, что ошейник на мне. Ян улыбается:

— Хороший мальчик.

И целый день не трогает меня.

23 октября

— Как ты? – Тая встречает меня у класса.

— Хорошо, — без эмоций отвечаю я.

— Прости, это ты из-за меня так…

— Ничего.

Почему-то не хочу с ней разговаривать. Мне стыдно, ей стыдно, ну и зачем мучить друг друга?

***

Ян, оказывается, видел, как я разговаривал с девушкой, прижал к стене в туалете:

— И о чем вы болтали?

Я не смотрю на него, отворачиваюсь, но отвечаю:

— Она спросила, как я себя чувствую.

— И все?

— Все.

— Не лги мне.

Тут заходят Марат и еще какой-то парень. Оба улыбаются, видя нас.

— Я слышал о твоих успехах, Ян, — тон Марата мягок.

Ян улыбается в ответ:

— Я же говорил.

— Он уже ест из твоих рук?

— Пока нет. Но будет.

— Ты не забыл про пари? – немного обиженно. – Ну, я так долго жду.

— Нет. Осталось немного.

Парни уходят, а Ян поворачивается ко мне. Его взгляд недобрый, совсем недобрый. Я понимаю, что он все-таки добьется желаемого. Потому что он еще никогда не проигрывал.

29 октября

Издевки Яна не прекращаются. Каждую свободную минуту он только и делает, что цепляется ко мне, пытается унизить сильней. Хотя куда уж… Я изгой, даже в туалет не могу спокойно сходить. Когда это кончится наконец?..

30 октября

Я бреду домой по улице, снова меня облили с ног до головы грязью. Когда я в последний раз улыбался?

— Эй, — узнаю его голос, вздрагиваю, нерешительно оборачиваюсь.

Ян сидит сзади на пассажирском сидении своего шикарного авто, за рулем водитель.

— Садись.

Стою и не шевелюсь. Садиться к нему?.. Сердце испуганно бьется. Что он еще задумал? Ну сколько можно?

— Садись, — повторяет он сквозь зубы. – Или мне выйти?

Делаю шаг назад. Все-таки выходит. За шкирку запихивает меня в машину. Мы куда-то едем. Он не произносит ни слова за всю дорогу, а я молчу от страха.

***

Дом такой большой и шикарный, что я бы точно офигел от его великолепия, если бы смотрел по сторонам, а не шел с опущенной головой. Мы оказываемся в какой-то комнате, Ян включает огромный телевизор и щелкает пультом. Экран делится на множество маленьких квадратиков, в каждом из которых показывается кусочек комнаты. Камеры, догадался я. Один квадратик Ян увеличивает, и сердце падает куда-то вниз. Отец. Мастерит что-то вроде гардеробной.

— Слушай внимательно, — бесстрастный голос Яна доносится до меня с трудом. – Я говорю, что у меня пропали часы, стоящие штук пять баксов. И что я подозреваю твоего отца. Его сажают. Мой папаша постарается, больше всего на свете он не любит воров в собственном доме.

— Ты… — вырывается у меня.

— Все зависит от тебя. Будешь исполнять любой мой приказ – ничего не случится, твой отец даже заработает деньжат.

— Ты не посмеешь.

— Проверим? – весело усмехается парень.

Все кружится. Как он может быть таким жестоким?

— Не нужно, — тихо шепчу я.

— Тогда на колени, докажешь мне свою безграничную преданность.

Сжав крепко-крепко зубы, я пытался себя заставить это сделать. Встать в эту унизительную позу перед таким ублюдком. Ненавижу его. Ради папы, давай же... Ноги будто не гнутся, все тело сопротивляется, но огромным усилием воли я делаю это.

Стою на коленях перед этим выродком. Он равнодушно оглядывает меня и произносит:

— А теперь целуй мои ботинки.

Слова врезаются в мозг. Подскакиваю. Я не собака. Я человек. Ничего он не сделает. Бегу, куда-то бегу… Сердце колотится так сильно, что отдается болью в боку. Мыслей нет. Прихожу в себя лишь на проезжей части. Чертов ублюдок! Сдергиваю ошейник и швыряю его на землю. Сажусь на автобус и еду домой. С папой все будет хорошо, все будет хорошо.

31 октября

Час ночи. Отца нет. Мне так хреново, что хочется выть на луну. Не верю, что он мог так поступить. Отец же ни в чем не виноват. Звонит телефон. Беру трубку дрожащими руками:

— Тема…

— Папка… — Я плачу, как маленький. Слезы льются сами. — Папка, ты где?

— В тюрьме, Тем, в тюрьме…

***

Я нажимаю на звонок, расположенный на воротах. Мне сразу отвечают, просят подождать. За мной через пару минут приходит мужчина средних лет, я следую за ним и оказываюсь в комнате, где на диване расположился с ноутбуком Ян. В домашней одежде, расслабленный. Видит меня и победно усмехается. Отпускает слугу.

— Подойди.

Он садится, не может сдержать улыбку. Я так жалок? Падаю перед ним на колени. Шепчу:

— Достань моего отца из тюрьмы, ты же можешь, пожалуйста.

— Ты знаешь, что нужно сделать.

Наклоняюсь и касаюсь дрожащими губами его ступни. Он босиком, поэтому я чувствую тепло его кожи. Унижение и так захлестнуло меня с головой, щеки горят, но я не разгибаюсь, пока его рука не зарывается в мои волосы и не тянет вверх.

— Теперь ты будешь делать все, что я скажу?

— Да.

— Всегда?

— Да.

— Молодец, — а потом отрешенно, — говорил же, что сломаю.

Мне плевать на это. Меня интересует лишь мой отец. Умоляюще смотрю на него.

— Ладно, что не сделаешь для своего питомца.

Ян берет сотовый и набирает чей-то номер. Несмотря на два часа ночи ему отвечают.

— Да, это я, — он разглядывает меня, наверное, думая, отпускать отца или нет. – А, знаешь, я нашел часы. Ну, да. В ванной забыл. Ага. Ну, выпусти что ли этого бедолагу из тюрьмы. Да.

Он закрывает телефон и смотрит на меня:

— Все.

Я без сил закрываю глаза. Сердце едва стучит.

— Вали домой.

Шатаясь встаю, меня ждет тот же мужчина за дверью, провожает до ворот. Не помню, как я попадаю домой. Просто падаю на кровать и засыпаю.

Ноябрь

3 ноября

Батя дома. Удивлен, ушел в запой. Понедельник. Собираюсь в школу. Привычно еду в автобусе. Догадываюсь, что Ян захочет похвастаться своей победой, но мне все равно. Уже неважно. Как будто все стало серым, поблекшим, потерявшим краски. Больше унижаться мне некуда.

На перемене Ян приказывает мне идти за ним. Спортзал. Небольшая группа ребят, человек восемь, во главе с Маратом.

— Неужели, Ян? – притворно восклицает он, при нашем появлении. – Ты добился-таки своего?

— Да, — просто отвечает Ян. Я стою за ним, опустив голову.

— Докажи.

— На колени, — командует он, и я равнодушно становлюсь в указанную позу.

— Хм. Пусть он скажет, что ты его хозяин.

— Говори, — приказывает Ян.

— Вы мой хозяин, — повторяю я. Ничего не чувствую.

— Впечатляет. Мои поздравления. Но я понаблюдаю за ним, чтобы убедиться, хорошо?

— Конечно. Встань.

Я повинуюсь.

— Как ты его так? Он даже какой-то серый стал.

— У меня свои методы.

Звенит звонок. Я стою с Яном, пока все не уходят. Он поворачивается ко мне:

— Ты знаешь, что может быть с твоим отцом? Я могу придумать что-нибудь еще.

Киваю.

— Будь умничкой.

4 ноября

Но умничкой я не стал. Сегодня объявляли четвертные оценки. Угадайте, у кого больше всего двоек? Меня собирались отчислять. Я даже не обрадовался этому. Не огорчился. Просто все равно. Без разницы. А вот Ян разозлился, отвесил мне пощечину при всем классе, пообещал, что я еще получу свое и куда-то ушел. Как потом оказалось, к директору. Не знаю, как и что он сделал, но меня не выгнали. Ян поволок меня к выходу, засунул в свою машину.

— Ты мне игру сломать решил?

— Нет, — тихо говорю я.

— Я не позволю тебе, только интересно стало!

Молчу.

— Идиот чертов. У тебя время до конца следующей четверти. Будешь заниматься с репетиторами. Слышал твой английский, тут уж ничего не поможет, но… Есть один хороший преподаватель.

Мы подъехали к дому Яна, он вышел, а мне ничего не оставалось, как следовать за ним. Он скрылся в своей комнате, приказав мне стоять тут, и через пару минут вернулся, переодевшись в джинсы и футболку. Непривычно было видеть его без формы.

— Так, — он сел на диван, указывая мне возле своих ног. Я сел на пол. – Послушай меня, ты будешь учиться. Если репетиторы не вложат в твою голову хоть немного мозгов, то тебе не жить, обещаю. Ясно?

Киваю. Что мне еще делать? В дверь стучат, и появляется седовласый мужчина с портфелем.

— Ян, рад тебя видеть, — улыбается он.

Парень толкает меня в спину и тянет за пиджак вверх, видимо за тем, чтобы я поднялся. Так и поступаю.

— Это Артем, — говорит он. Надо же, он знает мое имя.

— Очень приятно, я — Владимир Константинович, — мужчина с теплой улыбкой пожимает мне руку. – Приступим?

Мы садимся с мужчиной за стол, он раскладывает учебники по английскому языку передо мной. Несколько часов напролет мы занимаемся. Ян на диване с ноутбуком у меня за спиной, словно боится оставить наедине с преподавателем.

— Ну-с, пора сделать перерыв, — мужчина улыбается. – Вы молодец, Артем.

Смущенно киваю. Чувствую усталость.

— Я бы не отказался от чашечки чая, а вы?

Отрицательно качаю головой. Еще Ян разозлится. Мужчина встает и уходит.

— Иди сюда, — раздается из-за спины голос Яна.

Что делать? Встаю и иду. Сажусь перед ним на ковер. У него в руках бутылочка с водой. Только сейчас я понял, что у меня пересохло в горле, после всех этих упражнений.

— Хочешь? – парень вертит бутылочкой перед моим лицом.

Опасливо киваю. Он выкручивает пробку, улыбается, приставляет бутылочку к моему рту и позволяет мне сделать несколько глотков.

— Что нужно сказать? – издевается он.

— Спасибо.

— Спасибо, хозяин, — поправляет Ян.

Равнодушно повторяю:

— Спасибо, хозяин.

— Еще хочешь?

Киваю. Он снова поит меня, в конце подняв бутылочку и облив. Вытираю лицо и шею рукавом школьного пиджака. Слышу шаги в коридоре. Владимир Константинович возвращается.

— Иди, — кивает Ян.

Весь остаток дня мы занимаемся. А потом я еду домой на автобусе, бездумно глядя на мелькающие за окном картинки.

15 ноября

Все каникулы я занимался. С утра я приезжал к Яну, а поздно вечером уезжал. Иногда я заставал его еще в пижаме, растрепанным, но даже тогда, когда он выглядел так по-домашнему, я боялся сказать что-то не так. Ян был непредсказуем. Он не был совсем уж жесток: кормил меня, разрешал отлучаться в туалет, старался вложить в мою голову хоть какие-то знания. Но стоило мне оступиться, он резко на это реагировал. Оплеухи – это было так просто, они надоели ему уже на второй день. К слову сказать, сам парень был чрезвычайно умен. Он решал сложнейшие уравнения, будто примеры для первоклассников, и пытался научить меня этому же. Я не был так умен, как он. За что и получал. На второй день он связал мои руки за спиной, вывернув суставы, и, засунув карандаш в рот, заставил решать уравнение. Не очень-то способствует мыслительному процессу, скажу я вам. Тогда Ян решил попробовать розги. Ума не приложу, где он их достал. Это тоже не особо помогло. Парень злился и додумался действовать по другому пути. Целый день он заставил сидеть меня на одном стуле, без крошки во рту, а потом слуга принес целый поднос с различными бутербродами. А я как на зло со вчерашнего дня ничего не ел… Даже голова закружилась от запаха съестного.

Уравнение я решил за пять минут. Ян довольно оскалился и пододвинул ко мне тарелку. Пока я ел, он как-то странно меня разглядывал. И, мне кажется, это что-то изменило в его отношении ко мне. Хотя бы то, что с того дня он не прикасался ко мне.

16 ноября

Школа. Ненавижу это слово. О, удивлен, что у меня могут быть такие яркие чувства. Ян не отпускает меня ни на шаг, отдает приказы. То воды ему принести, то разложить вещи, то сбегать в библиотеку. Благо, не ботинки вылизывать.

Все смеются. Поддерживают Яна. И это мои одноклассники… Которые будут в выпускном фотоальбоме. Нет, ни за что не буду фотографироваться с этими уродами.

18 ноября

Всё думаю, когда же я надоем Яну? Ему так нравится роль хозяина, что он старается демонстрировать это при каждом удобном случае.

Учиться я стал, на удивление, лучше. После школы, каждый день, мы ездим к Яну, и так я занимаюсь с ним или с преподавателями. Отвечать у доски – сущее наказание. Неотрывный взгляд темно-серых глаз. Я вздохнуть боюсь, не то, что тему рассказать.

21 ноября

Сидим в столовой. Ян лениво ковыряется в тарелке, жду, когда же он закончит и отдаст мне. Это у него дома мне подают отдельное блюдо, а тут, в школе, все иначе. Тут я зверушка. И это нужно демонстрировать. У меня с утра ни крошки не было во рту. А уже половина третьего.

— Привет, Ян, — к нам подсаживается Марат со свитой, которая остается стоять.

Ян кивает. Он сегодня очень задумчив. Я слышал, как он с кем-то ругался по телефону.

— Я понаблюдал.

— И?

— Все чудесно, ты и правда его приручил. Вот только одно «но».

Чувствую, как пахнет жареным. Потихоньку отползаю на краешек стула. Эта мстительность в глазах Марата…

— Что за «но»? – равнодушно, без интереса спрашивает Ян. Но я-то вижу, как пульсирует венка на его шее.

— Где его ошейник?

Пара секунд молчания. Все взгляды резко обращены ко мне. Медленно, Ян манит меня к себе пальцем. Не шевелюсь, замерев от ужаса. Черт, я же выкинул ошейник… Что теперь будет? Легкий румянец выступает на щеках парня. Он преувеличенно ласково улыбается:

— Иди ко мне, звереныш.

Кто-то усмехается, когда я по-прежнему не шевелюсь. Тогда Ян с быстротой тигра кидается ко мне, рывком оттягивает ворот, вырывая пуговицу рубашки с корнем. Смотрит на мою шею без ошейника. Мне кажется, он сейчас разорвет меня на кусочки, но парень поворачивается к Марату:

— Спасибо, что заметил, я проучу его за это, — его тонкие пальцы впиваются в мое плечо. Инстинктивно отодвигаюсь от него. Он с видимым усилием сдерживается, чтобы не «проучить» меня прямо здесь.

— Не за что, — Марат оглядывает меня. – Слышал, он стал лучше учиться?

— Вроде бы.

— Твоя заслуга?

— Не совсем, — скромничает Ян.

— Ян, приходи сегодня ко мне? – вдруг говорит Марат и выдыхает, словно боялся произнести это вслух. Но я-то знаю, что такие, как Марат, ничего не боятся.

Чувствую, как Ян напрягается. Затем кивает. Марат подмигивает и уходит со своей свитой. Странный он вообще парень. Я потихоньку отодвигаюсь от Яна, пока он в задумчивости. Да, поесть мне не удастся. И как я вообще могу об этом думать, находясь на краю пропасти?

***

Лежу на полу, цепляясь пальцами за новый ошейник, перед глазами все плывет. Открываю рот, жадно заглатывая воздух, но он не попадает в легкие. Сердце стучит быстро, неровно, ему тесно. Уверенная мысль: «Он меня точно задушит», — и становится уже все равно. Плавно надвигается темнота. Ян отпускает поводок, и я снова могу дышать. Хриплю, размазываю выступившие слезы. Парень зевает, разглядывает маникюр. А потом, решив, что хватит мне и такой небольшой передышки, снова натягивает поводок, ошейник тут же сжимается на горле, перекрывая доступ кислорода. Задыхаюсь, пытаюсь содрать с себя эту штуку, но лишь царапаю сам себя.

— Ладно, — он бросает на пол поводок, встает, потягивается. – Надеюсь, ты понял.

Ага, что человека очень легко убить. Лежу, вытираю слезы, сопли и пот. Невольно разглядываю комнату, даже несмотря на головокружение.

Сегодня мне нереально повезло, я оказался в святая святых – в спальне Яна. Тут было на что посмотреть. Дизайнер явно постарался на славу. Синий на стенах смешивался с зеленым, переходил в бледно-лиловый. На потолке был самый настоящий млечный путь. На полу идеально ровное лаковое покрытие, отражающее звезды. Мебель сюрреалистическая, светильники будто с космического корабля. Охренеть.

Парень скрылся в гардеробной. Я прикрыл глаза. Интересно, он бы смог меня убить? Мне казалось, что да. С какой легкостью он упек моего отца в тюрьму? И со мной, наверное, так же было бы. Позвонил бы какому-нибудь человеку, убралимой хладный труп, что-нибудь наврали бы папе.

— Что разлегся? – мгновенно различаю в голосе раздражение. Это плохо.

Дергаюсь, подскакиваю. Голова тут же кружится, с ехидной такой радостью намекая, что кислорода мне по-прежнему не хватает и, вообще, осторожней нужно быть со своим телом. Я бы упал, если бы не Ян. Он легко подхватывает меня, толкает к глубокому креслу сферической формы.

— Посиди здесь, — парень тут же теряет ко мне интерес и подходит к зеркалу, поправляет воротник белой рубашки. Вырядился. – Знаешь, я скажу водителю, чтобы отвез тебя домой.

— Не нужно, — слабо протестую я. Представляю, что подумают ребята во дворе, увидев такую тачку.

— Отвезут, — словно не слышит меня Ян, поправляет прическу. – Завтра не забудь надеть ошейник.

Он уходит. Оставляет меня одного в своей спальне. Первое время я не шевелюсь. Мне даже не верится. Обычно Ян не позволял мне покидать гостиную, где проходили все наши… «встречи». А потом любопытство берет свое. Прислушиваясь к звукам, я обхожу комнату. Ни фото, ни безделушки, ни даже журнала или книги. Открываю прикроватную тумбочку. Краснею. Тут презервативы. Много. Нет, я, конечно, не сомневался, что у Яна бурная сексуальная жизнь, но чтобы столько... Запас на всю жизнь. Закрываю тумбочку. Иду в гардеробную. Ого, да тут целый магазин. Сколько же у него всего… И зачем? Мы все равно носим школьную форму. Подхожу к стеллажу с выдвижными ящичками. Часы, браслеты, кольца. Поражает количество. В нижнем ящичке обнаруживается коробочка. Черная, потрепанная. Руки дрожат, но я беру ее. Вот мне влетит, если Ян обнаружит меня. Внутри оказываются засушенная роза, небольшая тряпичная куколка и фото. Маленькая девочка. Русые, как у Яна волосы, высокий лоб, тонкие губы. Сходство очевидно. Она его сестра? Но почему я не знал? Ни разу не видел ее и не слышал ничего о ней? Мне кажется, за столько времени, что я провел в этом доме, она бы точно зашла к брату. Может, она учится за границей? Спросить я не мог, мне оставалось только вернуть все на место и не верить, что всегда такой жесткий Ян может скучать по кому-то.

22 ноября

Демонстрирую Марату и остальным ошейник, а так же багровые полосы на шее. Они довольны. Ян тоже. Весь день парни ходят вместе, о чем-то шепчутся. Благо, что о моем присутствии почти забывают.

28 ноября

Батя сегодня получил большой заказ. Бледнею, когда он говорит, что это мой школьный друг. Не друг, а «хозяин». Прошу отца отказаться от этого, но он кричит, что ему нужно платить за мое обучение. За эту гребаную школу еще и деньги нужно платить… Где справедливость? Уверен, Ян задумал что-то нехорошее. Быть может, еще злится из-за ошейника?

29 ноября

— Ян, — тихо зову я. Никогда не называл его по имени.

— Что? – он не отрывается от книги.

Мы вдвоем в классе, остальные убежали на обед. Ян не голоден, значит, и я.

— Пожалуйста, я понял урок, буду носить этот ошейник.

— Не сомневаюсь, — роняет он, перелистывая страницу.

— Пожалуйста, не трогай больше моего папу.

Он поднимает глаза и усмехается:

— Боишься?

— Да.

— Не парься, — бросает парень и снова утыкается в книгу.

Я делаю глубокий вздох, чтобы уточнить, но Ян поднимает руку в воздух:

— Все, не отвлекай, самое интересное. Займись домашкой.

Прилежно делаю уроки, пока все не возвращаются в класс и не входит преподаватель. Отвечаю сегодня старательно, даже сам поднимаю руку. Пусть Ян видит, какой я хороший. Блин… О чем это я? В кого я превратился? От этой мысли вдруг начинает гореть лицо. Я же действительно его зверушка. Я же больше не принадлежу себе сам. Стараюсь угодить ему, ловлю каждое его слово… Я крепко зажмуриваюсь. Где я? Что случилось с тем парнем, который смело шел с высоко поднятой головой по жизни? Сам не замечаю, но меня трясет. Почему сейчас? Почему прямо на уроке? У меня хватает мозгов поднять руку и попроситься выйти. Бегу по коридору, залетаю в туалет. Господи… Я смотрю на себя и не вижу себя. Меня больше нет. Как я мог позволить сделать с собой такое? Почему я не сопротивляюсь? Терплю все… Доедаю за ним… Унижаюсь. Из горла вырываются рыдания, но глаза сухие. Мне вдруг так становится страшно… Кто я теперь?

— Что с тобой? – самый ненавистный голос на свете. Резко разворачиваюсь. Ян в дверях, замечает все: мои трясущиеся руки, расширенные зрачки, дрожащие губы. Повторяет вопрос.

И тут я срываюсь. Что-то кричу, кидаюсь на него с кулаками. Он не бьет меня в ответ, ловко перехватывает мои руки и крепко прижимает к себе. Вырываюсь, брыкаюсь. Сердце молотит по ребрам, выбивает последний воздух из легких.

— Успокойся, — его холодный, абсолютно спокойный голос бесит.

— Пошел ты, — без страха говорю я и смеюсь над собственной смелостью.

Ян вздыхает, выпускает меня, щелкает замком на двери. Вот теперь мне точно не поздоровится. Но мне не страшно. Я улыбаюсь, наверное, несколько ненормально. Парень удивляет меня. Он идет не ко мне, а направляется к шкафчику, достает из нижнего ящичка бутылку виски и пачку сигарет. Что в школьном туалете делает спиртное?! Пока я думаю над сей аморальной вещью, парень оказывается рядом, ловко зажимает мою голову и вливает в меня виски. Оно горячее, словно чай, противное, словно микстура. Кашляю, захлебываюсь. Парень заставляет меня сделать пару глотков и лишь потом отпускает.

— Какого? – сиплю я. Громче и более связно не получается.

Ян вдруг улыбается. Тащит меня к подоконнику, усаживает на него, становится между моих раздвинутых ног, достает сигарету из пачки, прикуривает.

— Ты… — я упираюсь руками в его грудь, когда он наклоняется ко мне и выпускает дым в лицо.

Сладкий… Я вдыхаю его. Парень протягивает мне сигарету, но я отворачиваюсь. Он глубоко затягивается, закрывает мой нос и рот. Терплю. Понимаю, что он хочет. Но меня надолго не хватает. Когда я жадно глотаю воздух, он выдыхает почти весь дым в меня.

— Хороший мальчик, — Ян не докуривает и выкидывает оставшиеся полсигареты в унитаз.

— Что это? – я еле шевелю губами. Все тело такое расслабленное.

— Можешь считать это успокоительным, — усмехается парень, берет бутылку и делает глубокий глоток. Даже не морщится.

Он все еще стоит между моих ног, мне кажется, или это двусмысленная поза? Стоп. Это я сейчас пил в школе? О, нет… До чего я докатился. И что это была за сигарета? Спросить не получается, я беспомощно смотрю на парня. Он поддевает мой подбородок, внимательно разглядывает меня, чуть улыбаясь. У меня от этого мурашки по коже.

— Что на тебя нашло? Устраивать истерику в школе? – у него тааакой красивый голос. Улыбаюсь. Мне кажется, я теперь всю жизнь буду улыбаться.

— Я подумал, что ты урод, — честно отвечаю я. Лыбясь.

— Да? – он и не думает обижаться, как-то наказывать меня за оскорбление. – Урод, в смысле не красавец, или урод, в смысле, моральный?

— М, — мычу и думаю. Он так близко, наши ноги соприкасаются, и это… непонятно. – Так-то ты ничего, не был бы козлом таким. Да, мо… моральный!

С первого раза не удается выговорить такое сложное слово.

— Понятно, — кивает он, не выпускает мой подбородок, его палец легко гладит мою щеку. – Значит, я ничего?

— Ну… — я краснею. Черт, все будто сжимается в спираль и тут же разжимается. В желудке горячо. А еще хочется хихикать.

— Тём, а почему сейчас? Почему не раньше? – вдруг спрашивает он. Не понимаю. Мотаю головой. – Ну, почему ты сорвался сейчас?

И я признаюсь:

— Не знаю… Просто… Я видел у тебя фотографию девочки. Куколку… Ты не такая сволочь, какой хочешь казаться. Тогда зачем ты это сделал со мной?

— Ты лазил в моих вещах? – он удивлен. Очень удивлен. Больше, чем разозлен.

— Да.

А что мне терять? Он смеется, отходит от меня. Сразу становится как-то холодно. Ежусь и залезаю с ногами на подоконник. Ян садится рядом.

— Ни хрена я не сломал тебя. Послушные зверюшки этого не делают. Ты сильный. Мне нравится это качество в людях.

Ничего не понимаю. Это он о чем? Это он сейчас про меня?

— Эй, — он легонько бьет меня по щеке, потому что меня куда-то уносит. – Ты делай вид, что покорная игрушка, а я тебя не трогаю. Ты только учись хорошо. Иначе побью.

— Это ты? – не верю я. Что произошло?

Тянусь к его лицу, беру его в ладони. Парень не вырывается, не шевелится, опускает ресницы. Это не Ян, не тот мерзкий ублюдок. Это кто-то другой. Стучат, ломятся в дверь. Я откидываюсь на стену и бьюсь о нее же затылком. Ян смеется:

— Тебя в таком виде не должен никто увидеть. Хотя, ты мне нравишься под кайфом.

— Да? – не знаю, о чем это я. О том, что меня не должны видеть, или о том, что нравлюсь ему под кайфом. На меня опускается такое странное состояние, будто я сплю и все это нереально. Руки и ноги не подчиняются мне, лежат безвольно, будто рядом.

— О, — хмыкает парень. – Тебя развезло. Ничего. Посидим пять минут и пойдем.

Дальнейшее я почти не помню. Обрывки. Лестница, машина, моя голова у кого-то на коленях, не очень обрадованный моему состоянию папа, что-то располагающе говорящий Ян, кровать, темнота, жар.

Декабрь. Часть 1

2 декабря

Предыдущие два дня были для меня сущим мучением. Несмотря на то, что это были выходные. Когда я очнулся на следующее утро после того, что произошло в туалете, то долго не мог поверить, что я все еще жив. Я сам рассказал Яну, что копался в его вещах? Назвал его уродом? Даже попытался его ударить? Невозможно… Понимаю, все это алкоголь, странная сигарета, но… Парень-то пьян не был, так спокойно отреагировал, вел себя иначе, непонятно, непривычно. Он как будто стал нормальным. На минутку. А эти его прикосновения? Предпочитаю об этом не думать. Итак, стоит натолкнуться на его имя в своих мыслях, как я мучительно краснею.

Папа зол. Много услышал о себе. Нового, неожиданного и невероятно интересного. И как много он старается, чтобы я получил прекрасное образование, и как ему сложно. Будто бы мне легко.

Сегодня понедельник. Страшно. Давно я так не трусил. Ян может отыграться.

Бреду к школе, опустив голову. Вздрагиваю в раздевалке от каждого звука, который чуть громче, чем шорох. Долго поднимаюсь по лестнице, отчаянно трушу и злюсь на себя за это, сажусь на свое место в классе. Тая пытается завести разговор, но я ее игнорирую. Одновременно с учителем входит Ян, но даже не смотрит на меня.

На перемене он легко касается ворота моей рубашки, проверяя на месте ли ошейник. Конечно, где ж ему быть? Ян ничего не говорит. Теряет ко мне интерес.

Впервые за долгое время я иду домой сразу после школы. Немыслимо, да? В квартире пусто и темно.

3 декабря

— Сегодня ты занимаешься с Владимиром Константиновичем, — бросает Ян, когда мы сталкиваемся с утра на лестнице, а потом замечает Марата и улыбается ему. Эта его улыбка идет откуда-то из сердца, разглаживает вечно суровое выражение лица.

Мы едем в машине, и теперь тишина мучает меня сильнее, чем прежде. Когда приходит учитель, парень впервые оставляет нас наедине.

После плодотворного урока пытаюсь найти Яна в этом огромном дворце, но его нигде нет.

4 декабря

Он меня избегает? И почему теперь это тревожит меня? Этого же я хотел? Что за ерунда со мной происходит?

Черт.

Ян другой. Это все маска. В туалете в школе он был другим. И потом, его секрет, эта куколка. Я должен узнать.

6 декабря

Пятница. Сегодня нас собирает классный руководитель. Долго рассказывает много чего неинтересного о школе, школьных кружках и о том, как много школа делает для нас. Сижу впереди Яна, который сегодня хмур. Впрочем, как и всегда. В конце классная, как ни в чем не бывало, советует, что взять с собой в поездку в Прагу. Куда, блин, куда? В Прагу? С какого перепуга? Смотрю на одноклассников, но они будто и не удивлены вовсе. Что, один я не знал? Чувствую себя еще более ущербным.

После собрания оборачиваюсь к Яну:

— Я же не еду?

Будто разрешение у него спрашиваю. Глупо. Он смеряет меня недовольным взглядом:

— Чего вдруг?

А ничего, что у меня денег не столько, что я могу в них купаться? Но вслух я ровно говорю:

— Отец не разрешит.

Ян хмыкает:

— Об этом я договорился. И твоя поездка оплачена. Уже. Так что будь в аэропорту завтра в одиннадцать, не позже. Понял?

Как, завтра? Офигеваю, точно. Это просто невероятно. Мы учимся в одной школе или нет? Почему я ничего не знаю? Жду, пока все выйдут, делаю вид, что увлеченно решаю домашнюю задачу по алгебре. Потом подхожу к Тае. Она удивлена, вздыхает на мой вопрос:

— Да, мы часто куда-то выбираемся. И так давно никуда не ездили, — собирает тетрадки и ручки в сумку. Аккуратно так. Вижу сквозь тонкую ткань рубашки ее ошейник. Это смущает. – Обычно мы ездим каждые два месяца. Чаще всего в Европу. Лететь не так далеко.

Нормальные школьники «выбираются» куда-то на природу, загород. Девушка разворачивается и собирается уйти.

— Тая, стой! – я, совершенно не думая, хватаю ее за руку, пытаясь удержать, у меня еще много вопросов. И, конечно, именно в этот момент входит ее хозяин. Его глаза зажигаются огнем. Он подзывает девушку, которая понуро подходит, и отвешивает ей оплеуху.

Ничему меня жизнь не учит…

— Не смей ее трогать! – ну и зачем я это крикнул? Теперь-то она кто мне? Даже не друг.

Парень впивается в меня взглядом:

— Ян плохо дрессирует своего питомца. Знай свое место.

— Не смей трогать девушку, урод!

— Не нужно, Тём, — говорит Тая, беря под руку своего хозяина. Она поворачивается к нему и шепчет, глядя на него лучистыми глазами, — прости, я не хотела. Он просто боится летать.

— Потом поговорим, — парень уводит ее.

Чувствую себя идиотом. Не нужно никуда встревать. Тае и так хорошо… Может, ей нравится боль, подчинение. А мне вот точно нет.

***

— Пап, — накидываюсь я на него, едва зайдя домой. Он перебирает свои шурупы и саморезы. – Что же ты мне ничего не рассказал про поездку?

— О, — отрывается он. – Ян так хотел тебе сделать сюрприз, все рассказал мне, уговорил. Ты рад, Тёмка?

Бесконечно. На что способен Ян вне дома?

7 декабря

Первый раз куда-то лечу. Страшновато. Батя провожает меня до аэропорта и отчаливает на работу. Чувствую себя слепым, только что родившимся котенком. Совершенно не знаю, что делать, куда идти и как быть дальше. Как будет глупо, если я не попаду на самолет. И почему нет никого знакомого? В желудке холодно. Неприятно переворачивается впопыхах съеденный завтрак. Когда я совсем близок к панике, на плечо ложится рука, привычно проверяет, на месте ли ошейник. Смотрю на Яна как на спасителя. Он мельком оглядывает меня, вцепляется двумя пальцами в плечо, тащит к нужной стойке регистрации.

— Паспорт, — без эмоций произносит он.

Роюсь в своем рюкзаке. Где же паспорт? Я же брал его… Брал? Парень теряет терпение. В нем как-то уживаются две разные черты: вспыльчивость и спокойствие. Ян сам проверяет каждое отделение моего рюкзака, быстро и уверенно, пока не натыкается на нужный документ.

— Идиот, — слышу злобно брошенное ругательство в мой адрес, и тут же Ян мило улыбается девушке за стойкой. Что-то просит у нее.

Нам дают места в начале самолета. Это хорошо или плохо?

Ян уже тащит меня куда-то. Дальше все сливается: таможня, зал ожидания, стаканчик с горьким кофе, засунутый в мои ледяные пальцы. Самолет. Улыбающиеся стюардессы в фирменной форме. Место у окна. Защелкнутый ремень безопасности, обрезающий путь к отступлению. Вцепляюсь в подлокотники ногтями. Внутри кто-то безуспешно пытается убедить меня, что это не страшно, что все будет хорошо, что самолеты, в большинстве своем, редко падают. Тут холодно, как на Северном полюсе. Или одному мне так? И кислорода так мало. Ужасно. Мои глубокие, рваные вдохи не приносят облегчения. Из динамиков раздается приятный женский голос, разбавленный неприятным шипением из-за качества техники. Скоро взлетим. Нет! Дергаю пряжку на своем ремне безопасности. Но мои руки тут же попадают в плен. Ян крепко сжимает мои запястья, для этого ему приходится ко мне наклониться, и в суматохе запахов я явно ощущаю один. Тонкий, древесный. Его туалетную воду. Самолет выруливает. Мои шансы выбраться из этой тяжеленной стальной птицы, непонятно как умеющей летать, уменьшаются с каждой секундой.

— Ян, пусти!

— Тише, — его шепот прямо на ухо. Желудок, кажется, сворачивается в рулон. В такой аккуратный, ровненький. В таких рулонах еще продают обои.

— Ян… — мне действительно страшно. Я не хочу умирать. Я молодой еще. Да даже если бы старым был, не хотел бы умирать.

— Тихо, глупый, — несмотря на свое состояние безумной паники, я различаю иронию. – Ты такой трус.

— Я… я… — глотаю разряженный, сухой воздух.

На секунду парень отпускает мои запястья, поднимает руку кверху, что-то делает там, и на меня начинает дуть тугая струя воздуха. Немного легче. Самолет начинает трясти. Разгоняемся. Невольно смотрю в иллюминатор, как за прочным стеклом проносится полоса, и мне становится плохо. Все темнеет. Резко разворачиваюсь, чтобы не видеть мелькающий калейдоскоп красок и утыкаюсь во что-то теплое, мягкое. Сил, чтобы открыть глаза и посмотреть что это, нет. Но мозг работает, ищет ответ. Быстро находит. Отчего я краснею. Теплое и мягкое – это плечо Яна, который не шевелится. Позволяет мне вдыхать запах его туалетной воды, от которой немного проясняется в голове.

Сижу так долго. Напряжение отпускает. Сжавшиеся мышцы расслабляются, сразу ноют, будто после пробежки. Не глядя на парня, я отодвигаюсь, отворачиваюсь. И почему он посадил меня возле окна?

Весь полет не раскрываю глаз. Кажется, если я их открою, то мой страх сразу вернется. Кто бы мог подумать, что я боюсь летать. А ведь еще возвращаться обратно… Зря я об этом подумал. Снова выступает мерзкий, липкий пот на лбу.

— Ну ты и ссыкло, — Ян рядом, кажется, наклонился ко мне. – Жив еще?

Вроде даже угукаю ему в ответ. Он еще спрашивает, буду ли я завтракать. Конечно, можно попробовать, но тогда я заблюю его идеальные джинсы. Это он и сам понимает.

Во время полета к нам подходит Марат. С удивлением узнаю его голос. Странно, я же его в аэропорту не видел. Другой вопрос – что я вообще видел? Поддался своей панике, как дурак. Решаюсь даже открыть один глаз и взглянуть на Марата. Он интересуется моим состоянием у Яна. Я так понимаю весь класс в курсе, что я боюсь летать. Офигенно, что сказать. Парни треплются еще о чем-то, что мне совершенно не интересно, поэтому я закрываю свой глаз, прислоняюсь лбом к холодной стенке корпуса самолета. Мы высоко, предельно высоко. Тут уже нет птиц, зато близко космос, звезды. Жалко, что день. Решился бы я посмотреть на звезды, когда они так близко?

***

Невероятно, но я засыпаю. Меня убаюкивает гул двигателей самолета. Ян трясет меня, когда мы уже приземлились.

— Пропустил самое интересное, — хмыкает он.

— Что же?

— Посадку. По статистике, чаще всего катастрофы происходят при приземлении и взлете.

Подбодрил. Теперь я точно не смогу лететь обратно.

Оглядываюсь, почти вся школа в самолете. Детишки, едва мы сели, кинулись доставать свои айфоны и блэкберри, звонить родителям, сообщать, что они долетели хорошо, правда, кормили погано, и вообще, эта авиакомпания отвратительна. Несмотря на то, что я прекрасно знаю, какое место она занимает в международном рейтинге. Не самое последнее. Ян никому не звонит, но тоже достает свой телефон и просто включает.

В аэропорту учителя пытаются безуспешно собрать выпущенных на волю учеников. Это почти невыполнимая миссия. Ян с презрением смотрит на всю эту свору, подходит к главному по группе, говорит, что для него заказана машина, и он не собирается тут тратить время вместе со всеми. Конечно, главный по группе кивает. Если Ян даже курит в школьном дворе ничуть не стесняясь взрослых, то что уж тут.

Коротким кивком мне приказывают следовать за ним. Мы выходим из аэропорта и натыкаемся на блестящий белый лимузин. Вау. Повезло же кому-то. Интересно, на чем мы поедем? Открываю рот, когда к лимузину подскакивает какой-то мужчина в костюме и распахивает перед Яном дверь. Парень кидает на сиденье свою сумку, пренебрежительно дергая плечами на вопрос, не положить ли ее в багажник.

— Что рот открыл? – это Ян уже ко мне. Тут же его взгляд теплеет, когда он видит Марата с его свитой.

Марат присвистывает:

— Чего это папаша твой раскошелился?

— Так просто, — Ян улыбается. Ян улыбается?! – Составишь компанию?

— Еще спрашиваешь! – он первый запрыгивает в лимузин, указывая свите ехать со всеми. А Ян успевает схватить меня за воротник:

— Ни звука, понял?

Киваю. Еще бы не понять, когда одним взглядом убить можно.

Не могу определиться с впечатлениями, когда мы едем по городу. Что-то невероятное, нереальное. Это не со мной. Это неправда. Так зачем тогда мне восхищаться безусловной красотой этого города? Города, который воспели в стихах, поэмах. О котором уже столько сказано красивого, что мое восхищение потеряется на фоне высказываний великих людей.

Молча отмечаю бесконечные различия между странами. Это два разных мира. Ян с Маратом сидят в начале лимузина. Пьют шампанское. Да. И ничего, что мы школьники. Тут можно все.

Это не отель. Большое поместье какого-нибудь графа. Роскошь, от которой устаешь в первые пять минут. Нас селят в один номер с Яном. Это напрягает, как-то сразу невесело, но, к счастью, комнаты у нас разные, лишь огромная гостиная общая.

Марату, кажется, в другой отель, но его веселый смех дает мне понять, что сегодня он останется. Они с Яном усаживаются на диванчик, заказывают еще шампанского. Я мнусь, не знаю, что мне делать. Все-таки остаюсь в гостиной, сажусь у окна. Вот бы погулять… Кажется, все экскурсии запланированы на завтра. Сегодня еще полдня впереди. Но скажу о своем желании Яну – неизвестно как он отреагирует. Ему хорошо, он полностью занят общением с Маратом, они так близко, что это уже некультурно. Разливают шампанское на паркет, безостановочно смеются. Я тут лишний. Что я здесь делаю? Пытаюсь не обращать на них внимания. Неожиданно улавливаю вопрос Марата:

— А как же твоя игрушка?

Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Яном, который равнодушно оглядывает меня:

— Ничего, он послушный.

И делает то, от чего у меня просто отвисает челюсть: целует Марата. Никогда прежде я не видел целующихся парней. Это было неправильно, непонятно и пугающе. Но я не мог отвести глаз. С запретным всегда так. Ян – гей? Мое сердце колотилось все сильней. Я видел, как его руки скользнули под толстовку Марата, поглаживали его грудь, спину, как сам Марат извивался в ответ на это. Задыхаюсь, забыв о том, что нужно дышать. Кашляю. Ян недовольно отрывается от парня, встает, тянет его за собой, одаривает меня свирепым взглядом, и они скрываются в его спальне. Сижу, будто меня приклеили к одному месту. Когда из-за закрытой двери доносятся недвусмысленные звуки, срываюсь, залетаю к себе в комнату и… запираюсь на ключ. Лицо пылает, руки не слушаются. Такого я точно не ожидал.

*бонус*

Вот, по заявкам я написал тройничок Яна и Марата и нашего Темки)

Это не глава, как бы бонус, то, что могло бы произойти. 

Порнушка, в общем.

Никакого отношения к повествованию, кроме героев и мечтаний)

Я с трудом засыпаю. Сон поверхностный, неспокойный. Мне кажется, что я слышу голоса, смешки. Но этого не может быть, я же заперся на ключ. Но в реальности меня убеждает чье-то тяжелое тело, навалившееся на меня сверху. Явно ощущаю запах табака, слышу знакомый голос прямо в ухо:

— Привет, питомец.

Вздрагиваю, окончательно понимая, что это не сон.

В комнате царит полутьма. Мое и чужое дыхание – самые громкие звуки. Со сна я не до конца трезво рассуждаю, поэтому не пытаюсь скинуть Яна с себя. Он прижимается ко мне, тихо смеется:

— От тебя приятно пахнет.

— Что ты делаешь?

— М-м, дай подумаю… собираюсь тебя трахнуть.

Раскрываю рот. Внезапно появляются силы, я скидываю одним рывком тело парня с себя, кручусь в сторону и оказываюсь схваченным Маратом. И он здесь?

— Я-я-ян, — протягивает Марат. – Твоя зверушка такая дерзкая.

Он прижимает меня к себе. Крепко, уверенно, двумя руками. Я оказываюсь спиной к нему. Он касается губами моей шеи. Чуть сжимает зубами кожу. Ян уже рядом. Без лишних слов стягивает с меня пижамные штаны. Кричу. Но рот мне быстро закрывает влажная ладонь.

— Уймись, котенок, — шепот Марата. Его волосы падают мне на лицо, как и пот, который катится с меня градом.

— Отпустите! – сдавленно произношу я, но Ян раздвигает мне ноги. – Ян!

— Да, малыш? – он невозмутим. Слышу какой-то щелчок, и на мои бедра начинает капать что-то. Массажное масло?

— Что ты творишь? Не нужно, я не хочу!

Мной почти овладела паника. Я пытаюсь вырваться, выгибаюсь. Марат хмыкает:

— Я его не удержу, Ян. Давай ты?

Они меняются. Хватка Яна сильней. Он оттягивает мне руки назад, крепко зажимает их. Марат тем временем раздвигает мне ноги, как я ни сопротивляюсь.

— Ян, пожалуйста…

Я поворачиваю к нему голову. Только от него все зависит. Но он меня целует в ответ. Собственнически. Требовательно. Грубо. Я чувствую руки Марата, гладящие мои бедра, собирая масло, которое на меня вылил «хозяин». Затем пальцы осторожно проникают в меня. Сжимаю зубы, сжимаю мышцы сфинктера. Марат и Ян одновременно хмыкают. Марат продолжает свое занятие, проталкивая в меня пальцы, а Ян, удерживая меня всего лишь одной рукой, касается другой члена. Пара его движений, и я умираю со стыда. Почему я возбуждаюсь? Пальцы Марата словно что-то ищут внутри, поглаживают стенки. И, наконец, находят, нажимают, и я стону от внезапных приятных ощущений. Тут же захлопываю рот, но они все слышали. Марат продолжает касаться этой точки, а Ян поглаживать мой член. Его поглаживания похожи на откровенные издевательства. Нужно сильней сжать, участить движения, но он специально дразнит меня. Невольно приподнимаю бедра, позволяя Марату все, что он там делает. Когда так темно, можно представить, что это все снится.

— Он готов, Ян.

К чему готов?

До меня не доходит даже тогда, когда парни меняются местами. Ян резко врывается в меня, Марат услужливо закрывает мне рот рукой, иначе мой крик слышал бы весь отель. Боль ослабляет, я повисаю в руках Марата, не сопротивляюсь.

— Ян, ну что так грубо?

Руки Марата нащупывают мой опавший член, пытаются возбудить. Но боль изнутри раздирает. Кажется, по моим щекам скатились две слезинки. Хорошо, что они этого не видят.

— Ничего, — отзывается Ян.

Тем не менее, он не двигается. Дает мне время привыкнуть. Правда, скоро ему это надоедает, и от одного слабого движения я позорно всхлипываю.

— Ян, нужно нежней.

— Сейчас, — усмехается парень.

Наклоняется ко мне, целует. Так как я ему не отвечаю, он просто мягко покусывает мои губы.

— Ты хочешь, чтобы тебе было хорошо? – в перерывах шепчет он, едва двигаясь во мне.

— Нет!

Я хочу лишь, чтобы это кончилось.

— Видишь, он сам не хочет.

И Ян так резко дергает бедрами вперед, что темнота перед глазами разрывается белым всплеском. В этот раз Марат не успел закрыть мне рот, я вскрикиваю. Ян кусает мою нижнюю губу, повторяет свое крайне мучительное для меня движение. Я не выдерживаю:

— Пожалуйста…

— Пожалуйста, что? – он заинтересован, останавливается.

— Не так…

— А как?

Черт, он всю душу вынет.

— Чтобы мне не было так… больно.

— Ладно, зверушка, только ради тебя.

Ян как-то умудряется подложить под меня подушку, меняет угол проникновения. Больно по-прежнему, но теперь к этому примешивается нарастающая пульсация, которая распространяется с низа живота по всему телу. Марат меня уже не держит. Кажется, он удовлетворяет себя, глядя на наши силуэты в темноте. Ему хватает тех звуков, которые мы издаем, хотя я изо всех сил стиснул зубы. Все плывет. Мне нравится это сочетание боли и удовольствия. То ярче одно чувство, то другое. Я весь в масле, мой член трется между нашими телами, и я выгибаюсь как можно сильней, чтобы сделать это трение как можно ощутимее. На секунду мне кажется, что я не выдержу этого всего. Слишком много для одного человека. Весь мир где-то позади, я один в целой вселенной, которая исчезает в бархатной, нежной темноте. Выдыхаю и кончаю. Яну требуется больше времени, Марату, судя по тяжелому дыханию, тоже.

Ян наваливается на меня, кусает мое плечо, я ощущаю, как его член подрагивает внутри меня. Марат негромко стонет, ложится рядом. Я не шевелюсь, не открываю глаза. Через некоторое время Ян облизывает мое ухо и шепчет:

— Повторим, котенок?

Декабрь. Часть 2

8 декабря

Я просто сказочный долбаёб! Как, ну как я мог даже не догадываться, что Ян гей? Нет, конечно, понятно, что в этой гребаной школе все пидарасы, но не настолько же. Новость многое объясняла. И то, как парень вел себя со мной в школьном туалете, и его молчание на то, что я в самолете положил ему голову на плечо. Сам положил. Блииин! И как это выглядело с его стороны? Еще решит чего доброго, что я такой же. Стоило мне представить будущие наказания в этом ключе, как меня едва не стошнило. Нет, этого я точно не допущу, лучше пусть сразу закапывает меня где-нибудь в мрачном и далеком месте, где мои косточки будут лежать вечно, но я не педик. На всякий случай припираю дверь стулом. Подтягиваю еще и кресло. Мало ли, что ему в голову взбредет…

Всю ночь не могу уснуть. Слышу, как Марат, распевая песни, отправляется к себе. Выпили они немало. Что с того, что он не остался ночевать? Что у них вообще за отношения? Сомневаюсь, что Ян способен на чувства.

Перед рассветом я забылся сном на пару часов. Этого было мало, но я не собирался лежать в кровати весь день. Сегодня же экскурсия, я очень надеялся, что Ян не в состоянии ехать, и я отправлюсь один. Что может быть чудеснее? На часах было около десяти утра. Автобус должен заехать к одиннадцати, если я все правильно понял. Осторожно, не шумя, я отодвигаю кресло и стул. Тут же замираю, потому что раздается крик Яна:

— Зверушка, ко мне!

Э, какого хера ему нужно от меня с утра? Нет, не пойду. Пододвигаю кресло обратно. Крик повторяется еще несколько раз. Потом я слышу:

— Тёма, мать твою, если ты сейчас не подойдешь, то я подойду сам, и ты будешь бедный.

Нет, ну у него просто невероятная способность менять мое мнение в одну секунду. Быстро отодвигаю кресло, заскакиваю к нему в комнату. Ян лежит на кровати поверх спутанного одеяла в одних плавках. Фигура у него, как у фотомодели. Широкие плечи, подтянутый живот, узкая талия. Волосы всклокочены, а на груди я явно вижу засосы. Застываю у двери.

— Ну и что так долго? – раздраженно говорит он, даже не открывая глаз. – Если я зову, то ты должен прибегать. Или тебе напомнить?

— Я… — как-то не придумывается мне отмазка.

— Ладно, — он морщится, открывая глаза, и до меня доходит, что у него похмелье. – Принеси из бара воды.

— Из бара? – переспрашиваю я.

— Да, придурок, из бара, который внизу, на первом этаже! Мозгов у тебя хватит попросить воду по-английски? – он повышает голос и в конце своей речи сжимает виски. – Иди уже.

Я разворачиваюсь. Не хочется мне никуда идти, но я знаю, что Ян даже в таком состоянии опасен. Да и потом, принесу я эту воду, а потом поеду на экскурсию. Это утешает. Спускаясь по ступенькам, я думаю, как же это сказать. Все выученные слова вылетели из головы. Как же вода-то по-английски? Вотер вроде. Ага. А как полностью предложение? Ладно, разберемся. Если что, покажу. Подхожу к барной стойке. Один официант натирает бокалы. С вежливой улыбкой смотрит на меня. Я прижимаю руки к животу, пытаясь донести, что, типа, у меня похмелье, и говорю:

— Вотер…

Ну может я переигрываю, но главное, чтобы он понял.

— О, water closet! – и он рассказывает мне куда поворачивать.

Тут даже я понял, что он меня не туда отправляет. Ладно, попробуем по-другому. Прижимаю ладони к горлу, указываю на стакан.

— А! – он хлопает себя по лбу и дает мне бутылку воды.

Неужели… Стоп. Ну и что дальше? Я же даже денег не взял. Вот дурак… Но официант показывает мне на ключ от номера, который я держу в руках и просто переписывает циферки с брелока. Так просто?

Словно ураганчик поднимаюсь наверх, захожу к Яну, но он все равно недоволен:

— Что так долго?

— Просто…

— Воды дай.

Я протягиваю ему бутылку, стараясь, чтобы наши пальцы не соприкоснулись. Парень откручивает крышечку, отшвыривает ее и жадно пьет. Потом заявляет мне:

— Хоть какая-то от тебя польза.

Тут звонит телефон, он берет трубку, все так же недовольно морщась:

— Здравствуйте, Полина Георгиевна.

Замираю. Полина Георгиевна – это наша классная.

— О, нет. Да. Приболел, а Артём без меня не поедет, да.

Приболел, не поедет? Почему до меня так доходит долго?! Как это не поедет? Я поеду на экскурсию! Слишком поздно я кидаюсь к телефону, когда парень уже кладет трубку.

— Ты! – кричу я. Внутри просто взрыв эмоций.

Он не меняется в лице. Раз. Резкий рывок, вот я уже на его постели, в ворохе подушек и одеял. Два. Его пальцы находят у меня какую-то точку на животе, чуть ниже солнечного сплетения, и впиваются, по ощущениям, касаясь внутренностей. Три. Меня скручивает. Четыре. Пять. Шесть. Я в своем небольшом мирке, где только темнота и боль.

Пальцы снова касаются моего живота и меня отпускает. Пытаюсь отдышаться. Ян лежит рядом, подложив подушку под щеку. С интересом смотрит.

— Ты как-то от рук отбился.

— Придурок, — все-таки тормоза слетают. – Я первый раз за границей! Ко всему прочему ты еще и лишаешь меня экскурсии!

— Ладно, — зевает он. – Будем учиться.

Рука под моей ключицей. Грудную клетку сдавливает что-то невидимое и большое. Хриплю. Задыхаюсь. Но все равно злюсь. Этот козел лишил меня всего! Какого хера было вообще переться сюда? Терпеть этот ужасный перелет? Внутри жгучая смесь из обиды, невозможности что-то сделать и глухого раздражения. Пережидаю эти штучки, что он делает со мной. Главное - не напрягаться. Чем сильнее сопротивляешься, тем хуже. Просто лежу, закрыв глаза. Чувствую его взгляд. Его дразнящие пальцы, бегающие по груди, он только и ждет от меня неправильного слова, ошибки. Какое-то странное чувство. Я в его власти. Его воля подавляет. Однако у меня находятся силы на сопротивление.

— Отдышался? – насмешливый голос. Шелест простыни. Ян встает.

Не буду ему отвечать. Парень скрывается в ванной. Я потихоньку скатываюсь с его кровати. Краснею, представляя, что они здесь вытворяли с Маратом.

***

День тянется долго и нудно. Лучше бы я остался дома. Ничего хорошего в этих поездках за границу нет. По крайней мере для меня. Ян снова спит. Я голодный и жутко злой. До чертиков обидно, что я сижу в четырех стенах. Пару раз даже порываюсь нарушить приказ Яна, но возле двери мои ноги будто отказываются мне подчиняться. Возвращаюсь, щелкаю каналами на телевизоре. Понимаю через слово на иностранном языке. Беру рекламные буклеты, в них красочные картинки от которых тошно. Ближе к вечеру нахожу блокнот для записей с эмблемой отеля и карандаш. Пытаюсь что-то изобразить. Получатся какой-то монстрик с большими глазами. Несколько раз рисую его в разных ситуациях. Пусть он олицетворяет мои чувства. В комнате темнеет, я зеваю, кладу на секунду голову на руки и засыпаю, сидя за столом.

Кто-то касается моих волос. Убирает их с лица. Они, задевая кожу, щекочут ее. Это вызывает у меня легкую улыбку. Состояние приятной расслабленности, волшебной смеси реальности и сна. Кончики пальцев пробегают по щеке, выводят кружок на шее, подцепляют ошейник и чуть сдвигают его в сторону. Затем пальцы поднимаются выше, касаются губ, чуть сильнее нажимая. Это необычно. Непонятно, что это значит. Чье-то свежее дыхание, знакомый запах туалетной воды.

Я так резко просыпаюсь и поднимаю голову, что в затылке отдается тяжелым шевелением боль. Что это было?..

Быстро моргаю, пытаясь избавиться от непонятного наваждения. Кто меня трогал? Почему это вызвало такие чувства у меня?

— Проснулся? – Ян сидит в расслабленной позе передо мной, закинув ноги на стол, и рассматривает мои рисунки.

Это он меня трогал? Но он так далеко. И вроде бы не напряжен. Мне приснилось. Вспыхиваю. Еще и дня с Яном наедине не провел, как уже всякие глупости лезут в голову.

— Что это? – спрашивает парень, не поднимая взгляд, все так же рассматривает моего монстрика.

— Это… просто.

— Просто?

— Ага.

— Ну, хорошо, что не я, — Ян чуть кривит губы. Замечаю, что он бодр и свеж. На нем джинсы, свитер, пальто. Пальто? – Собирайся.

— Я?

— Я, как видишь, уже собран.

Он сегодня поразительно терпелив.

— Куда?

— Я голоден. А ты?

Киваю. Что мне собираться? Накидываю куртку и шарф. У парня звонит сотовый, и я успеваю прочесть на дисплее «Марат», прежде чем он нажимает «отбой». И что это значит? Марат уходил вчера веселый, не думаю, что они поссорились. Может, Яну нужен был просто перепихон? Кто его разберет.

Мы выходим из отеля. Уже стемнело, особо ничего не разглядишь. Почему-то уличное освещение тусклое, неяркое. Но все равно я верчу головой по сторонам. Ян идет ни на что не отвлекаясь, словно живет в Праге уже много лет и знает каждый закуток здесь. Минут через пять он сворачивает в подворотню, пара метров и мы спускаемся в подвальчик. Совершенно неприметная забегаловка, кирпичные стены, мебель из темного дерева. Ян скидывает пальто и проходит вглубь зала. Не могу не заметить, что на него обращают внимание, провожают взглядом. Фыркаю про себя, тоже мне. Я выпутываюсь из своего шарфа и плюхаюсь на стул напротив парня. Интересно, чего это он выбрал эту забегаловку, я думал, он удостаивает своим присутствием только рестораны с мишленовскими звездами. У него снова звонит телефон, он снова сбрасывает. Утыкаюсь в меню. Так… проблемка. Не знаю, что заказать. Э, ну просто ткну пальцем. Когда подходит официант, Ян решает эту проблему за меня:

— Нам вепрево колено каждому и пиво.

— Я не… — начал было я и тут же замолк. Когда в тебя впиваются серые глаза, невозможно не замолкнуть.

Официант кивает, уходит. Что он такое заказал? Какое-то колено. Это что такое вообще? Ян утыкается в свой сотовый, быстро щелкает по клавишам. Я скучаю, рассматриваю зал, но тут особо-то и смотреть не на что. Фотографии в рамках, грубо сколоченная мебель. Официант возвращается с двумя пол-литровыми бокалами светлого пива. Ян делает глоток из своего и смотрит на меня.

— Я не пью, — тихо говорю я.

— Пей.

— Я не…

— Пей, я сказал.

— Я не пью…

— Блядь, Тёма, да сделай ты уже глоток. Не понравится – закажу тебе сок, как младшекласснику.

Ладно. Пусть только он отстанет. Делаю крошечный глоток. Хм. Отпиваю еще немного. Ну надо же! Совсем не такая ерунда, как у нас в России! Пиво не кислое, имеет значительно более мягкий вкус, чем все, что я до этого пробовал.

Парень понимающе усмехается и снова ныряет в свой сотовый. Интересно, что он там делает? Может, общается с Маратом? Наверное, нет. Ну они вчера и устроили. Искоса наблюдаю за Яном. По виду и не скажешь, что он гей. Но ведь я сам видел их вчерашний поцелуй. Бр. Даже думать об этом не хочу. Как мне теперь с ним быть? Надеюсь, ему в голову не придет, что я тоже голубой?

Официант притаскивает два огромных блюда. Такого здорового куска мяса я никогда не видел. Рядом какие-то непонятные горки соусов, вроде капуста какая-то еще. Вилкой я протыкаю сочный кусок, из него сразу же тонкой струйкой вытекает сок. Запах невероятный. Чуть копченый, чуть острый, чуть кислый. Последний, наверное, от соусов. Вроде вот эта серая кучка - хрен. Пока просто отрезаю мясо и кладу в рот. О. Стоило ехать в Прагу, чтобы попробовать это великолепнейшее творение человека.

Пиво на голодный желудок, да еще и компания Яна… Все это плохое сочетание. Хоть я и успел отведать пару кусочков этого невероятного блюда, кто-то очень болтливый проснулся во мне. Сам того не хочу, но спрашиваю:

— Что у вас с Маратом?

Чуть приподнимая брови, парень медленно отрывается от своего гаджета:

— Что ты спросил?

— Я спросил, что у вас с Маратом.

Улыбаюсь и допиваю последние глотки пива.

— Понятно, — вздыхает Ян. – Ты вообще пить не умеешь?

— Умею! – громко возражаю я. – Так что?

— Почему тебя это интересует? – парень откидывается на спинку стула. Я чуть было не последовал его примеру, вовремя вспомнив,что я сижу на скамье. Вот было бы смеху.

— Просто.

— У меня с ним ничего нет. Просто секс.

О, сам Ян снизошел до ответа. Да еще и мне, своему питомцу. Ну, просто невероятно.

— А… — начинаю я и теряю мысль. Что же я хотел спросить? Чтобы избежать неловкости, я отрезаю кусочек мяса и кладу себе в рот. Ян поступает так же, неспешно жует, неотрывно смотрит на меня. У меня от этого взгляда что-то сжимается. В помещении заметно повышается температура. Что же они окна-то не откроют? Какое-то странное состояние. Мне кажется, что воздух такой плотный, что его можно пощупать руками. Но он такой только между нами.

— Еще будешь пиво? – насмешливо спрашивает Ян. Разум кричит «нет», а я киваю.

Затем кто-то включает перемотку. Я больше не задаю вопросы. Просто смотрю, как он все делает. Как изящно делает глоток из высокого бокала, как ловко накалывает на тонкую вилку кусочек мяса. Ян какой-то другой. Непривычный. Может потому, что мы не в России?

Я не съел и половину. Снова попытался откинуться на несуществующую спинку, едва удержался в последний момент. Ян сделал вид, что не заметил. Подозвал официанта, попросил счет. Я полез за деньгами со словами:

— Я заплачу.

— Не говори ерунды.

— Нет, ты что! – никак не мог найти купюры. Батя перед отъездом торжественно вручил мне тоненькую пачку американских долларов.

— Счет оплачиваю я, и это даже не обсуждается.

— Еще как обсуждается, — хмыкаю я. Где эти чертовы деньги?

— Ты меня сегодня доведешь. Для меня деньги ничего не значат, потому что у меня их много. Для тебя они что-то значат, потому что у тебя их мало. Так потрать их на что-нибудь нужное. Ты меня понял?

Удивленно киваю. Ладно. Как скажете, ваше величество.

Стоило мне встать, как весь мир качнулся. Замечательно. Зачем я столько пил? Ян оказался рядом, подхватил под руку:

— Пьянь, — но в его глазах бесились чертята.

Если бы я мог соображать, то, быть может, догадался бы, что он специально напоил меня. Мы вышли из подвала. Свежий, колкий ветер совершенно не отрезвил. Кажется, я забыл шарф в той забегаловке, но не возвращаться же. Именно сейчас я решил выяснить очень важную вещь. Точнее, прояснить.

— Ян, — я хватаю его за руку.

Он возводит глаза к небу:

— Что еще?

— Я не гей.

Вот. Я сказал. Вроде бы прозвучало уверенно.

— Да ну?

Его лицо расплывается перед моими глазами. Я смотрю на него будто сквозь мутную призму. Делаю глубокие вдохи, позволяю ветру пробираться под едва застегнутую куртку. Изнутри идет жар. Пиво в желудке дарит мягкое ощущение расслабленности. Чему, конечно, не способствует присутствие Яна, моего хозяина, ошейник которого я не снимаю даже здесь, за тысячи километров от родного дома. Все это вкупе заставляет мою кровь бежать быстрей. Но кажется, что она, словно кисель, делает это нехотя, отчего мне как-то не по себе.

— Значит, не гей? – он нависает надо мной. Киваю. Сглатываю чуть горькую от пива слюну. – Как же тогда твой взгляд, когда ты вчера видел нас с Маратом? Как же твое поведение в школьном туалете?

— Как-кое поведение? – неосознанно пячусь назад. А Ян наступает, словно охотник, нагнавший добычу.

— Уже забыл? – не нравится мне эта его улыбочка. Вдруг он останавливается.

— Я знаю способ проверить.

— Да? – кажется, что я готов к любой проверке, чтобы доказать парню, что я не гей.

— Ага, — он кивает, усмехается, обхватывает меня и впивается в мои губы своими.

Глупо открываю рот, чтобы возмутиться, но лишь помогаю его языку проникнуть вглубь. Это лишает остатков разума. Мурашки по телу совсем не от холода. Колени подгибаются, потому что я никогда не испытывал таких ощущений. Но я сопротивляюсь, что-то мычу, упираюсь в его грудь руками. Он сильный, жаркий. От него действительно можно сойти с ума. Но я выдержу. Я напоминаю себе, что я не гей. И вот когда я, наконец, решаюсь укусить его, парень отстраняется сам.

— Теперь все понятно? – резюмирует он. Так внимательно глядя на меня, что я съеживаюсь. – Отлично. Только ты расслабься, такие как ты меня не привлекают.

Мне кажется, он меня не так понял. Я все-таки не гей.

Всю дорогу до отеля мы молчим. Неловко. Ну, мне, по крайней мере. В отеле Ян сразу идет в душ, скидывая пальто на диван, словно шкаф еще не изобрели. Приходится мне его вешать туда. Вдруг в дверь стучат. Не задумываясь, открываю. Марат хмуро окидывает меня взглядом:

— Где он?

— В душе…

Парень отталкивает меня и несется в душ. Я сажусь на диван. Невольно прислушиваюсь. Хотя Марат кричит так, что я бы его и на первом этаже услышал.

— Какого черта ты не берешь трубку?

— Не хочу, вот и не беру, — по сравнению с Маратом, в голосе Яна ничего не различить. Ну, кроме привычного холода.

— А то, что вчера было? Типа ничего?

— Ты перешел границы, — резко, порывисто. Опа, у нашего Яна есть чувства.

— Ян… прости, я не хотел, просто выпил лишнего.

— Я никогда не буду снизу. Тебе прекрасно это известно.

Ага. Значит мы типа актив. Или как там это? Гордые. Конечно, невозможно представить Яна в роли пассива. А Марат по ходу может представить.

— Ну, рискнул я, ну подумал…

— Знаешь, шел бы ты… к себе в отель.

— Блядь, Ян, что ты из себя недотрогу строишь?

— Вали давай!

С таким тоном даже Марат не стал спорить. Второй король школы. Дверь распахивается, с грохотом бьется о стенку. Марат проносится как угорелый к выходу. Я тихонько посмеиваюсь, глядя ему вслед, совершенно не замечая, что Ян наблюдает за мной, прислонившись к косяку. Его руки на груди, на лице недовольство.

— Очень весело? – голос, будто раскат грома.

Подскакиваю с дивана с одним простым желанием скрыться в своей комнате, но меня толкают обратно.

— Ты еще и смеяться будешь?

— Я… — пытаюсь придумать что-то в свое оправдание, но этого не требуется.

Тяжелая рука заставляет мою голову откинуться назад. Ого. Пощечина. Не эти штучки с болевыми точками. Но как обидно…

— Если ты еще раз себя так поведешь, то я накажу тебя по всей строгости.

Он разворачивается и хлопает дверью к себе. Я несколько минут сижу, прижимая горячую ладонь к вспыхнувшей щеке, затем иду к себе.

Декабрь. Часть 3

9 декабря

Ян с утра делает вид, что вчера ничего не было. Говорит, что сегодня у нас будет экскурсия без экскурсовода. Видите ли, он ненавидит этих людей, повторяющих заученный текст и способных вызвать лишь раздражение. Мне кажется, слишком много факторов в этой жизни вызывают у него раздражение.

Мы просто гуляли по Праге и наслаждались городом. Говорят, что Париж – город влюбленных, а я бы назвал так Прагу. В ней есть неповторимое кокетливое очарование, которое раскрывается с каждым новым запахом, с каждым новым архитектурным шедевром, просто с каждым новым шагом.

Невольно проникаешься атмосферой города, буквально слышишь запечатленную в камне сказочную музыку веков. Каждое здание, дом, будь то барочный дворец или простой домик на узкой средневековой улице, имеет свою историю. Гулять по Праге можно бесконечно и удивляться новому звучанию задетых в сердце струн.

Мы прошлись по разным улочкам, рассматривали непохожие друг на друга дома. Вышли к Карлову мосту. Уж о нем-то я знал. Это туристический центр Праги. Несмотря на достаточно прохладную погоду, здесь было многолюдно. Толпы туристов, сбитые в кучки экскурсоводом, которые идут впереди всех и несут выше своей головы яркий предмет – флажок или зонтик. Художники и фотографы, устроившие свои небольшие выставочки. Понравившуюся работу можно купить по приятной цене, если похвалить от души мастерство автора.

— Это фигура Яна Непомуцкого, — сказал Ян, когда мы остановились у очередной статуи.

— Твой тезка, — хмыкаю я.

— Загадай желание. Все возле него это делают, приложив руку к лучам креста. Видишь, как блестит?

Действительно, в этом месте до статуи много раз дотрагивались.

— Мне нечего загадывать.

— Странно, всем есть, а тебе нечего, — Ян пожимает плечами. – Тогда встань, я тебя сфотографирую.

Черт, как-то я не подумал о фотографиях! Нужно же привезти папе доказательство того, что я был в Праге. Я с кислой миной встал у статуи.

— А веселье ты изобразить не можешь?

Я попробовал. Ян замахал руками:

— Лучше предыдущую недовольную мордочку.

Мордочку? Зачем он так сказал? С недоумением на лице парень меня и сфотографировал. Украдкой я коснулся статуи этого Яна Непо-как-там-его и загадал мир во всем мире.

День пролетел незаметно. Мы бродили без устали по улочкам, зашли в кафе, я накупил множество всякой ерунды, Ян же от этого воздержался. Уставший и счастливый, в номере я сразу же завалился на кровать и уснул.

10 декабря

С утра я проснулся и с сожалением подумал, что сегодня нужно лететь обратно домой. Тут же мои мысли плавно перетекли в направление моей боязни самолетов и коленки мелко задрожали. Но я решил быть мужчиной. Умылся, почистил зубы. Все действия совершались механически, будто перед казнью. Как же я не хочу лететь…

Я вышел в гостиную. Ян стоял у окна и с кем-то разговаривал по телефону. Я обратил внимание, что его волосы были мокрыми, а рубашка расстегнута на груди. На меня он кинул хмурый взгляд и отвернулся. И тебе доброе утро. Я сел на стул, сложив руки на коленках. На столе стояло два стаканчика кофе из Старбакса и пакет с чем-то съестным внутри, судя по запаху. Два стаканчика… Значит, один для меня?

— Что сидишь? – недовольный голос Яна надо мной. – Завтракай, и поехали в аэропорт.

Беру стаканчик и делаю глоток кофе. Горький. Но такой вкусный.

— Сколько вообще можно спать? – парень садится напротив и закидывает ноги на стол. Недостатки воспитания на лицо. – Я успел поплавать в бассейне, позаниматься в зале, прогуляться и купить кофе.

Так вот почему у него волосы мокрые.

— Зале? – зачем-то переспрашиваю я.

— Да, — он смотрит на меня, как на придурка, – тренажерном зале.

А, то есть такая фигура не подарок от родителей.

— Быстрей давай. Машина уже ждет.

И, тем не менее, он меня не разбудил. Дал поспать. Ян странный. Мне кажется, его просто кто-то разозлил с утра, отсюда и раздражение. А может он всегда такой утром. Есть и такие люди. В пакете оказываются круассаны, но мне в горло не лезет ни кусочка. Просто допиваю кофе и иду за своими вещами.

Лимузина нет. Зато есть шикарный представительский мерседес. В машине Ян не смотрит на меня, задумчиво почесывает подбородок. А я прощаюсь с Прагой, любуюсь ею в последний раз.

Когда здание аэропорта появляется на горизонте, у меня начинает крутить живот. Я стоически делаю вид, что меня выкрутасы моего живота не касаются. Мы проходим к стойке, Ян, не колеблясь, забирает мой паспорт и опять что-то втирает работнице авиакомпании на безупречном английском. Та дает ему желаемые места. Парень идет вперед, а я семеню за ним. Краем глаза я замечаю Таю с ее хозяином. Он скользит по мне взглядом и недобро ухмыляется. Мне бы испугаться, но я просто в предобморочном состоянии от другого страха.

— Твоя зверушка все так же боится летать? – голос Марата откуда-то.

— Как видишь, — безразличный тон Яна.

Обнаруживаю себя сидящим на пластиковом стуле в зале ожидания. С плотно закрытыми глазами, с крепко стиснутыми зубами.

— Не поможешь? Пара «конфеток» и ему будет лучше.

— Обойдется.

Меня буквально за шкирку тащат по «рукаву» до самолета, когда объявляют посадку. Ян сам кладет мой рюкзак на верхнюю полку, садится рядом. Меня просто выворачивает наизнанку, еле сдерживаюсь, чтобы не блевануть.

— Если ты не успокоишься, — раздается над ухом шипение Яна, — я накачаю тебя наркотой. Вот твой отец обрадуется, получив обдолбанного сына.

Пугающая перспектива. Что-то даже угукаю ему, кажется, даже пот не такой липкий. Но стоит самолету начать движение, как я неосознанно вцепляюсь в руку Яна. Он вздыхает.

— Ну что ты так боишься?

— Мы разобьемся.

— Чего вдруг? – улыбается парень.

— Ты сам говорил, что самолеты чаще всего разбиваются при посадке и взлете.

— Но я не говорил, что разобьется самолет, в котором лечу я.

— Но…

— Так. Заткнись и успокойся.

— Я… — от страха даже говорить сложно. Горло сдавливает невидимая рука.

— Или я тебя поцелую.

— Что? – задохнулся от возмущения я. – Ты не…

Ян наклоняется ко мне, делая вид, что собирается совершить задуманное, я отодвигаюсь, насколько это возможно. Его рука крепко хватает меня за шею, притягивает к себе. Тело странно на это реагирует. Это сложно объяснить. Будто я попал в электрическое поле. Высокое напряжение, неосторожное движение, и все кончится печально. В душе суматоха. В голове тоже. Я сопротивляюсь, забыв о том, что самолет, взлетая, может разбиться. Его губы скользят по моей щеке, почти касаются уха:

— Трусишка.

Это звучит ласково, доверительно. Парень мгновенно отстраняется, и электрическое поле исчезает. Зато мне гораздо лучше, да и мы уже взлетели. Бояться нечего.

***

Дома я взахлеб рассказываю бате о поездке, дарю сувениры. Он доволен, думает, что осуществил мою мечту. Не собираюсь его разубеждать в этом. Мне, и правда, было хорошо там, в Праге.

11 декабря

Школу никто не отменял. Хотя и жутко не хочется туда идти после такого путешествия.

Ян в раздевалке касается моей шеи, его пальцы проверяют наличие ошейника. На месте он, куда же ему деться. Уроки скучны, я летаю непонятно где. На перемене к Яну подходит Марат, и они долго разговаривают. По лицу «хозяина» ничего не понять.

Последняя физ-ра. Я уже переоделся и зашнуровывал кроссовки, как зашел хозяин Таи в сопровождении нескольких человек. Вслед за ними появился Марат со свитой, который понял, что явно что-то затевается, и не мог этого пропустить.

— Ян! – крикнул Таин хозяин, глядя на меня. Его ухмылка была очень широкой.

Мой «хозяин», до этого спокойно куривший в туалете, вышел. Флегматично обвел взглядом толпу, ровным тоном поинтересовался:

— Что?

— Твой питомец вел себя со мной непочтительно. Приставал к моей зверушке.

Марат ухмыляется. Прислоняется к стене. Какое, наверное, увлекательное представление. Ян быстро оценивает ситуацию:

— Что ты хочешь?

— Наказания.

— Справедливо. Я накажу его.

— Нет, — парень ехидно улыбается. – Накажи его сейчас.

— Как я вижу, у тебя есть конкретные идеи? – тон Яна не изменяется.

— Да. Пусть повисит в подсобке.

Интересно, что это значит. Думаю, скоро выясним, потому как Ян кивает. Двое парней из окружения хозяина Таи направляются ко мне. У одного в руках веревка. Я в оцепенении. Не думал, что Ян так легко отдаст им меня. Мои руки крепко связывают, дергают за веревку и ведут в подсобку. Это такое небольшое помещение под лестницей. Я бы назвал его чуланом. Лестница эта с панорамными стеклами, а значит, в этом самом чулане, под ней, всегда чертовски холодно. Меня вешают на крюк под потолком. Хоть и потолок здесь низкий, но я не касаюсь ногами пола. Подумав, один из парней достает какую-то тряпку и закрывает мне рот. Оглядев меня, они, похихикивая, уходят.

Круто, что сказать. Кажется, мы такое проходили. В самом начале, когда Яну нравилось подвешивать меня в спортзале к снаряду. Там хоть тепло было… И связывал он не так крепко…

Весь вес тела приходится на руки, и они почти сразу начинают неметь. Висеть жутко неудобно. Я пытаюсь соскочить с крюка, но мне это не удается. Веревка лишь сильней впивается в кожу. Ладно. Подождем. Надеюсь, Ян не оставит меня тут надолго. Самое неприятное, что время в этом тесном и пыльном помещении замирает. До меня доносятся звуки. Крики детей, звонок на урок. Только они кажутся невозможно далекими. От тряпки, закрывающей рот, несет затхлостью, хочется содрать ее до безумия. Но я лишь сжимаю зубы, говоря себе, что нужно потерпеть. Чуть-чуть. Разглядываю очертания предметов в полутьме. Вроде в углу какое-то ведро со шваброй, а кажется, будто притаился карлик с винтовкой. Бредовые у меня мысли. Пытаюсь пошевелить пальцами руки, с трудом это удается. Сколько я здесь? Где же Ян? Ужасно холодно. У меня даже пар идет изо рта, несмотря на тряпку. Первыми замерзают ноги. Рук я почти не чувствую. Потом холод ползет выше. Будто проходится своими ледяными лапами по животу, по груди. У меня зуб на зуб не попадает. Спину ломит. Ну где же этот чертов Ян? Висеть с каждой секундой все тяжелее и тяжелее. Не обращать внимания на въедливое онемение уже не получается. Мне кажется, или из школы все ушли? Уже долгое время я вишу здесь. А вдруг Ян не придет? Сколько мне висеть здесь? До утра? А вдруг про меня все забудут? Какой кошмар вот так вот погибнуть. Я яростно мычу, дергаюсь, но это ни к чему не приводит. Меня никто не слышит, а выпутаться я не могу. Ян, хозяин, пожалуйста, спаси меня! Ведь если кто и может это сделать, то только ты. Как же холодно… Мои глаза начинают сами закрываться. Вижу себя будто со стороны, больше нет неприятных ощущений в теле. Легкость. Глупо, но мне неожиданно хорошо.

Жмурюсь от яркого света. Узнаю фигуру перед собой. Как-то поздно, Ян, уже ничего не хочу. Но сказать об этом не могу из-за тряпки. Парень обхватывает меня за талию, чуть приподнимает, и я соскальзываю с крюка, заваливаюсь на него. Его руки развязывают веревки, стягивают эту противную ветошь изо рта. Чуть помедлив, они начинают мягко массировать запястья.

— Ты пришел, — бормочу я.

— Да, придурок, я тут.

Рукам больно, когда кровь начинает поступать к онемевшим конечностям.

— Не нужно, — шепчу я.

— Еще как нужно.

Я замечаю, что он сидит прямо на грязном полу подсобки, а моя голова у него на коленях. Он очень профессионально массирует руки, помогая крови циркулировать вновь. Пусть. Я закрываю глаза. Все равно так холодно.

— Пошли, — он тянет меня вверх. Мне без разницы, пошли.

Перед глазами мелькают знакомые коридоры, ступеньки, спортивный зал. Никого нет, за окнами темнота. Ян заводит меня в раздевалку, стягивает мою футболку. До этого дремавший разум, паникует:

— Эй! Ты чего?..

Я слабо от него отбиваюсь. Он хмыкает, понимая причину моего сопротивления.

— Не бойся, идиот, тебе просто нужно согреться. Ты синий.

— Согреться? – перед глазами два сплетенных тела. Ну уж нет! Открываю рот и кричу.

Ян терпеливо ждет, рассматривая свой маникюр. Когда я замолкаю, прижимаясь к стене, которая кажется мне теплой по сравнению с температурой моего тела, парень спрашивает:

— Накричался? Уже десять вечера. В школе никого нет.

— А охрана?

— Смотрит футбол с пивом, которое я им принес. Так что не вопи, снимай свою одежду, если не хочешь прямо в ней принять душ.

— А, вот ты о чем, — доходит до меня.

— Ты подумал о другом?

— Нет, я…

— Ну и кто из нас гей?

Предпочитаю ничего не отвечать на глупые вопросы. Стараясь не обращать внимания на то, что Ян смотрит, стягиваю с себя вещи. Парень подает мне полотенце, которое я с трудом сжимаю в непослушных пальцах.

— Сам дойдешь?

Киваю.

Но он все равно ведет меня в душевую, сначала включает прохладную воду, стоит некоторое время, ждет, пока я привыкну, затем делает напор сильней, а температуру выше. Вместе с теплом, приходящим в тело, я чувствую усталость. Прижимаюсь лбом к кафельной стенке. Уже все равно, что я голый, а Ян стоит рядом. Уже не важно, что мурашки все еще бегают по телу и меня мелко трясет. Мне нужен сон. Или все это уже сон? Ян, быстро протирающий мое тело полотенцем, затем помогающий одеться. Правда, он матерится, когда застегивает мою рубашку. Во сне матерятся?

Мы в машине. Я пытаюсь поднять тяжелые веки. Смутно вижу перед собой Яна. Он с кем-то разговаривает по телефону. Затем сразу моя квартира, мой отец, моя кровать. У нас, похоже, уже традиция, чтобы Ян приволакивал меня в невменяемом состоянии домой.

12 декабря

Интересно, что он наплел отцу? Который даже не ругает меня, говорит о Яне, как о святом. Чувствую себя не очень. Батя меряет мне температуру и разрешает остаться дома, когда видит на градуснике тридцать восемь. Дает мне аспирин, что-то еще. Я пью таблетки, но их хватает на пару часов. Меня морозит, не могу согреться под двумя одеялами. Голова тяжелая. Такая знакомая комната кажется нереальной, другой, будто кукольной. Я пью еще лекарств, но не чувствую облегчения. Думаю, что мне что-то нужно делать, но что не знаю. Да и не хочется…

В полузабытьи я провожу почти весь день. Не прошло даром мое висение в подсобке. Спасибо всем, пидарасы. К вечеру, когда начинает темнеть, раздается звонок в дверь. Не буду открывать. Но трель здорово режет по ушам. Когда я все-таки поднимаюсь с кровати, все кружится, но я бреду до двери. В принципе, я этого ожидал. Ян собственной персоной. В школьной форме. Красивый, зараза. Очень не гейская мысль, кстати.

— Почему не был в школе?

Вопрос я долго осмысливаю. А потом отвечаю гениально:

— Потому.

Парень молча отодвигает меня в сторону. Закрывает дверь. Поворачивается ко мне и трогает холодной с улицы рукой мой лоб.

— Ты весь горишь.

— Нет, — отмахиваюсь я. – Это ты ледяной.

Стоять нет сил, иду в спальню и падаю на кровать.

— Ты температуру мерил?

— Утром, — бурчу я. Перед глазами цветные круги.

— Держи, — он протягивает мне градусник.

— Отстань, а? – ничего не хочу.

— Артём, или ты меряешь температуру сам, или я вставлю градусник тебе в задницу.

Хм. Такой расклад как-то мне не очень по душе. Поднимаю руку, чтобы он поставил градусник подмышку. Это он и делает. От меня на пару минут отстают, а потом матерятся, видя температуру. Затем Ян уходит на кухню, что-то там делает. Мне как-то все равно, что он там забыл. Закрываю глаза и пытаюсь провалиться куда-нибудь глубоко.

Но мне не дают. Приходит Ян, уверенным жестом откидывает мои два одеяла. Я хочу спросить его, совсем ли он офигел мешать больному человеку, как вдруг его рука стягивает мои пижамные штаны. Я замираю, вместо того, чтобы сопротивляться. Парень проводит ваткой, пахнущей водкой, по моей заднице. Э? Затем в его руках я вижу шприц, который больно вонзается в нежную кожу. Не даю себе вскрикнуть, прикусывая губу. Ян, усмехаясь, шлепает меня по ягодицам, лишь продлевая муку.

— Извращенец, — шепчу я.

— Ага. Всегда мечтал о ролевой доктор-пациент.

— Иди ты, — беззлобно посылаю я парня, меня неумолимо клонит в сон.

— Потом поговорим. Кажется, ты забываешь, кто хозяин. И вообще, ты должен мне спасибо сказать.

— Скажу, — пообещал я.

Лекарство подействовало, и я уснул.

Декабрь. Часть 4

13 декабря

Когда я просыпаюсь на следующее утро, Яна нет. Мечтаю, чтобы мне все это привиделось, но неприятные ощущения на месте укола рушат мои мечты. Мне намного лучше. К вечеру температура поднимается до тридцати семи градусов, но выше не ползет. Батя разрешает отлежаться до понедельника.

Ян, оказывается, на все руки мастер. Укол сделать, домой привезти, отмазать от родителей. Ну просто герой. И как он все умеет? Он всего лишь в одиннадцатом классе.

17 декабря

Понедельник. Ян проверяет наличие ошейника, чуть задерживаясь пальцами на шее. От программы я отстал, даже не утруждая себя домашними занятиями во время болезни. Получаю в первый же день двойку. Даже не оборачиваюсь на своего «хозяина». Спиной чувствую, как он зол. Ожидаю выволочки на перемене, но парень лишь щелкает пальцами, призывая меня следовать за ним в столовую. Он заказывает себе салат и лениво в нем ковыряется. Потом поднимает глаза:

— Я же говорил – учись хорошо, и я не буду тебя трогать.

Ну, говорил, но у меня есть смягчающие обстоятельства. Я болел. И по чьей вине?

— Тебя абсолютно не интересует твое будущее?

Чего это он папашу включил?

— Что ты молчишь?

— Я… э…

— До конца четверти две недели. За это время ты должен подтянуться и исправить свои оценки. Понял? Или я устрою по-настоящему «сладкую» жизнь для тебя.

Ловлю себя на том, что меня не пугают больше его обещания. Но киваю. Так, на всякий случай.

24 декабря

Ян всерьез за меня взялся. Все мои дни состояли только из зубрежки и решения задач. Десять минут на перерыв каждые два часа. Как-то в первый день, когда с непривычки у меня заболела голова, я спросил парня, зачем ему все это нужно.

— Ты занятная игрушка, — ответил он, усмехаясь.

Это должно мне льстить? Я, конечно, понимаю, что половина школы мечтает, чтобы Ян был их хозяином, и с большим удовольствием я бы отдал эту замечательную привилегию.

29 декабря

Объявили четверные оценки. Ян все-таки меня вытянул. Сам он окончил четверть отлично. Что он вообще делает в школе, если такой умный?

Завтра дискотека в честь Нового года. Не в актовом зале, как принято в нормальных школах. Для нас сняли клуб, содрав с родителей неслабую сумму. Я попытался отмазаться от сего действа перед Яном, но он даже не стал меня слушать.

30 декабря

Мои приготовления к дискотеке до смешного просты. Душ, отцовский одеколон, свежий свитер и джинсы. Ян заезжает за мной. Хмурится привычно.

— Ничего приличней не мог надеть?

Не отвечаю на его провокацию. Мне кажется, он в последнее время только и норовит меня вывести из себя.

Сам он вырядился, будто свидетель на свадьбу. В смысле, очень торжественно выглядит в бирюзовой рубашке, светлой жилетке и таких же светлых брюках. Ему только бутоньерки не хватает в петлице. Интересно, там все так будут и я опять что-то пропустил?

Оказалось, что да. Все вырядились, словно это последняя вечеринка в их жизни. Девушки в вечерних платьях от кутюр с разнообразными прическами, увешанные драгоценностями. Парни тоже не отстают от них. Такие наряды можно увидеть только в именитых бутиках или каталогах на будущий сезон, которые украдкой передаются из рук в руки, и по которым можно заказать понравившуюся модель до того, как она появится в продаже.

Но я застыл с открытым ртом не поэтому. Было такое ощущение, что я оказался в сказке.

Полутемный зал задрапирован светлой тканью, создававшей иллюзию простора. Повсюду стоят елочки, заботливо украшенные бантиками и небольшими серебристыми шарами. Нет дурацких гирлянд, безумства мишуры. Зато с потолка идет снег. Большие, крупные хлопья, совершают свой недолгий, но безупречный полет, и падают куда придется. На аккуратные, запрятанные столики, на пол, на кружащиеся в танце пары. С удивлением я обнаруживаю, что в воздухе витает запах хвои. Настоящий, не искусственный.

На сцене пела невысокая девушка, показавшаяся мне феей. На ней был забавный прикид: пачка, белые лосины, кеды, блестящий топик и черные перчатки без пальцев. Парик, длинные белые волосы до пояса, как у снежной королевы. Но феей она была, потому что простой человек не может так петь. Ее сильный голос завораживал, обволакивал, погружал внутрь себя. Заставлял забыть обо всем и наслаждаться каждой секундой. Девушка пела для всех и в то же время только для меня. Невольно улыбнувшись, я подался вперед. Тут же рука Яна сомкнулась на моем запястье.

— Не в ту сторону, зверушка, — вздрогнув от разрушающего очарование обращения, я понуро поплелся за «хозяином».

Ян уверенно поднимается на второй этаж и идет к одному из столиков. Над ним будто парящая в воздухе снежная арка, создающая уединение. На столике в причудливой композиции из еловых веточек и рябины горят свечи, стоят бокалы, фрукты и шоколадное фондю. Я сажусь на стул, больше похожий на экспонат из Эрмитажа, парень садится напротив. Место у нас замечательное. Я вижу сцену, вижу танцпол. Ян разливает по бокалам шампанское и лениво потягивает из своего, рассматривая парочки. Тут как-то стирается понятие, кто хозяин, а кто питомец. С виду нормальные школьники, пусть шикарно одетые, танцуют, радуются жизни. Что им еще делать, если у них есть все, что только можно пожелать? Почему внутри меня такое смятение? Тут слишком красиво, чтобы это все было правдой. Я не принадлежу этому миру. Мое место не здесь. Вот Ян в своей тарелке. Властный, независимый, сильный. Его невольно боишься. Сколько раз я закрывал рот, уже готовый разразиться бурной гневной тирадой, стоило ему всего лишь взглянуть на меня. В то же время он такой… понимающий. Несмотря ни на что устроил мне экскурсию по Праге, отвел в тот ресторанчик с этим коленом, в конце концов, как-то догадался, что у меня температура и что-то мне вколол. Может, он не такой плохой, каким хочет казаться?

— Эй, — Ян щелкает пальцами перед моим лицом. Грубовато. – Что не пьешь?

Помня печальный опыт моего общения со спиртным, я качаю головой. На что следует беспринципное:

— Пей.

Вздыхаю. Чуть пригубляю игристый напиток. Я понял, так легче, чем открыто оказывать сопротивление. Но парень не успокаивается:

— Пей до дна.

— Не хочу, — приходится говорить мне и выдержать тяжелый взгляд.

— А кто спрашивает тебя о твоих желаниях? – его голос холодный, как лед. Он придвигается ближе. Чувствую его руку на талии, она подкрадывается к особо чувствительной точке между ребрами. Выдыхаю, готовясь к боли, но Ян не торопится. И вдруг мне становится так обидно, что так просто можно разрушить эту сказочную атмосферу, жестоко вернуть меня к реальности и ткнуть в нее носом. Хорошо. Раз ты так хочешь, хозяин. Опрокидываю в себя свой бокал, затем беру его, наполовину пустой и выпиваю до последней капли. Жмурюсь от щекочущих пузырьков.

— Доволен?

Не отвечая, он наливает еще. Поднимаю брови. И это выпить? Что ж, не мне мучиться с пьянью. Выпиваю второй бокал. Вернее, третий. Нет, там была половина. Значит, я выпил два с половиной бокала. Даже эти простые арифметические расчеты для меня трудноваты. В голове легко шумит, на губах блуждает улыбка. Так быстро опьянеть мог только я.

Ян накалывает на шпажку кусочек клубники, окунает в шоколад и подносит к моему рту. Протестующе мычу, но парень уже касается кусочком ягоды моих губ. Теплый шоколад тяжелой капелькой скатывается по подбородку. Глаза Яна чуть темнеют, он стирает капельку большим пальцем. Я с трудом двигаю челюстями, чтобы проглотить эту чертову клубнику. В животе что-то ноет. Во рту неожиданно сухо. Я делаю еще пару глотков шампанского. Что за черт?..

— Пошли танцевать? – неожиданно говорит Ян.

— Я не…

Конечно. Кто будет слушать мои возражения. Особенно, когда я и возразить-то толком не могу. Ноги заплетаются, не слушаются. Правда, мне весело и грустно одновременно. Ян не стал спускаться вниз. Повел меня к небольшому выступу вроде балкончика, где было еще несколько пар. Естественно, только мы вышли, как музыка плавно замедлилась, басы исчезли, и полилась трепетная мелодия. Ян, не раздумывая, прижимает меня к себе. Неуклюже, скорее в попытке оградиться, упираюсь руками ему в грудь. Он так близко, что я чувствую его тепло, его запах. Хочется воскликнуть: «What the f*ck!». Потому что я ни хрена не понимаю, что происходит, и почему присутствие Яна на меня так действует.

Когда он наклоняется ко мне, то я шарахаюсь назад. Парень легко удерживает меня, скрывая усмешку, говорит на ухо:

— Ты дрожишь.

Да? Черт. Ну почему мое тело так ведет себя? Почему я смотрю на него и не могу отвести взгляд? Ян сильней прижимает меня к себе. Улыбается. Замечаю, что на нас многие глазеют.

— Мне… — с трудом ворочаю языком. – Мне нужно в туалет.

— Я провожу тебя.

— Не… — замолкаю. Один его взгляд и я молчу.

Покорно иду за ним. Спускаемся вниз, сворачиваем в коридорчик, оказываемся в туалете, больше напоминающем палату психбольницы. Обитые прочной тканью стены, ни зеркал, ни мебели. Правда, справа я замечаю кабинки. Иду туда. Закрываю дверь. Делать мне здесь особо нечего. Просто перевести дух. Закрываю глаза. Все плывет. Тёма, ты идиот. Зачем столько пить? Кому ты что доказываешь? Что со мной происходит?

— Ты в порядке? – слова щекочут кожу на шее. По ней рассыпаются крошечными горошинами мурашки и весело прыгают по всему телу.

— Да, — выдыхаю я ему в рот, прежде чем его губы накрывают мои.

Голову окончательно сносит. Бесповоротно. Навсегда. Уже нет вопросов. Есть только Ян. Он вдавливает меня в стенку, а я буквально висну на нем. Позволяю его языку все. Удивляюсь, сколько, оказывается, можно им сделать. Такого приятного, невероятного… Меня обволакивает чувство блаженства. Ноги, будто ватные, а руки Яна такие горячие. Когда они забираются под свитер, я не вздрагиваю, как обычно. Выдыхаю, на миг разрывая поцелуй, а затем снова в него кидаюсь.

Мы долго целуемся в туалетной кабинке. Ян не позволяет себе ничего лишнего, но даже от его, будто бы небрежных поглаживаний я схожу с ума. Хочется большего. Хочется потушить этот костер внутри. Но я боюсь. Этот страх не пересиливает все, лишь не дает переступить черту. Я не хочу разрывать этот поцелуй. Не хочу, чтобы Ян отпускал меня. Не хочу… Но меня же не спрашивают. Дверь в нашу кабинку резко распахивается, и знакомый голос презрительно хмыкает:

— Ну надо же.

Марат. Ян мягко отстраняется, проводя язычком по моей нижней губе как бы на прощанье. Многообещающе. Затем парень смотрит на Марата. Со всем возможным спокойствием, с чуть искривленным ртом:

— Что застыл?

— Прихожу в себя от увиденного.

— Что-то новое для тебя?

— Сейчас модно тискать своих зверушек?

— А когда я гнался за модой?

Перевожу взгляд с одного на другого. Марат прямо-таки молнии мечет, а Ян абсолютно спокоен. Конечно, я все прекрасно понимаю. И то, что Марат злится, застав нас, и то, что Ян ни перед кем не будет отчитываться, и будет делать то, что захочет.

— Эм, — протягиваю я, замечая, что все еще прижат к стенке. – Я тут пойду, а вы сами разбирайтесь.

— Никуда ты не пойдешь! – рявкнул Ян.

Ага, значит мы не так уж и спокойны. Марат фыркает, разворачивается на каблуках и уходит. «Хозяин» же выходит из кабинки и зачем-то моет руки. Хорошо хоть не зубы чистит.

Все же что-то меняется. Одурманивающего чувства нет. И что это вообще было? Я же типа не гей…

— Кстати, — Ян поднимает на меня свои серые глаза. – В опьянении ты очарователен.

Хм, приму это как комплимент. Правда, что-то подобное я уже слышал.

— А афродизиак добавляет тебе только пикантности, котенок.

Я стоял все с той же дурацкой полуулыбкой, осмысливая слова парня.

— И еще, — он подходит ближе, — если бы ты не был геем, то не получал бы столько удовольствия от поцелуя.

Это словно пощечина. Замираю. Чувствую себя так, будто на меня ведро помоев вылили. Задыхаюсь от ярости. Хочется сказать Яну, кто он на самом деле, но не получается. Из раскрытого рта не доносится ни звука.

— А теперь, наслаждайся вечеринкой, — усмехается жестко Ян и проводит рукой по моей щеке. Я ее тут же сбрасываю. Делая его усмешку лишь шире. – И, Золушка, не смей покидать бал раньше двенадцати часов.

Когда он уходит, я бреду к раковине и умываюсь ледяной водой. Я сам виноват. Можно было догадаться, что это очередной трюк Яна, чтобы унизить меня. Замечательно. Хочу домой. Но деваться некуда. Я не могу ослушаться хозяина.

Выхожу в зал, но подниматься наверх нет сил. Да и Яну я больше не интересен. Сажусь на пустующий диванчик в углу и закрываю глаза. Осталось почти три часа. Потом каникулы. Без Яна. Насколько я понял, он уезжает куда-то на новогодние праздники. То ли на лыжный курорт, то ли на пляж. Вроде второе, он говорил кому-то по телефону, что ему нравится ездить в теплые страны зимой.

— Привет, — тихий голос сбоку.

Тая выглядит великолепно. Черное струящееся платье, волосы собраны на затылке, блестящие серьги в ушах. Вздыхаю:

— Тебе не влетит, что ты со мной разговариваешь?

— Думаю, уже нет.

— В смысле?

— Кирилл больше не мой хозяин.

— Да? Почему?

— Мы… как бы теперь родственники.

— Что? – ну ничего не понимаю.

— Его брат женился на моей двоюродной сестре. Ну и, типа, между нами ничего не может быть, не говоря уже о таких отношениях.

Я задумался. Над словосочетанием «такие отношения». Вот оно оказывается, как называется.

— Ян груб с тобой? – вдруг спрашивает Тая.

— Нет, — отвечаю я, не подумав. Первая мысль, она же самая верная?

— Тогда мы после этой вечеринки едем на другую, где нет этих… м… хозяев, в общем. Поедешь?

— Мне тут до двенадцати куковать, — вздыхаю я.

— Всем так, — улыбается девушка.

Это почему, интересно? Подумав, я пришел к выводу, что просто должен пойти на эту вечеринку. Хватит уже. Надоело. Хочу оторваться. Говорю об этом Тае, она, улыбаясь, уходит, поцокивая каблучками. Задираю голову и вижу, как Ян разговаривает с Маратом, который оперся о перила. На его губах льстивая улыбка, он касается рукой рукава парня, чуть перебирает пальцами тонкий материал. Вижу, что взгляд Яна потеплел, и он как-то странно усмехается. Затем вдруг они синхронно смотрят на меня. Вздрагиваю, делаю вид, что очень увлечен происходящим на сцене (там какие-то дурацкие конкурсы). Потом вижу, что Ян и Марат пожимают руки, словно скрепляя сделку. О чем они договорились? Мне этого никогда не узнать.

Остаток вечера провожу, прячась от Яна. Как, кстати, и большинство других зверушек. Но не от Яна, конечно, а от своих хозяев. Потом попадаюсь ему на глаза, типа уже начало первого, а я тут. Затем меня зовет Тая, мы садимся в лимузин, где полно народу, и едем в другой клуб. Мы сразу все подружились. Общее положение сильно сближает. Шампанское льется рекой. Мы танцуем, как заводные. В этом клубе тоже падает снег, но не так красиво. Становится все жарче. Я пьяный. Снимаю свитер, некоторые ребята стаскивают рубашки вслед за мной, девчонки ограничиваются сбрасыванием туфель. Тая рядом, смеется. Мне очень нравится ее смех. Задорный, веселый, не пустой. Как-то мы оказываемся рядом, как-то в ее глазах слезы, как-то я не придумываю ничего лучше, чем поцеловать ее. Ее губы нежные, мне кажется, что от нее пахнет розой. Это приятно. Совершенно иначе, но приятно. Я отстраняюсь и смеюсь. Все-таки я не гей.

Январь. Часть 1

10 января

Сегодня воскресенье. Позвонил Ян. Что-то внутри резко напряглось. Его голос невозмутим, он просто говорит, что через час за мной заедет машина. Кладу трубку, вытираю тыльной стороной ладони пару капелек со лба. Еду в логово зверя. Поездка на удивление быстрая. Я поднимаюсь на второй этаж и медленно захожу в комнату Яна. Увидев меня, он чуть улыбнулся и поздоровался. Я немного прифигел. Со мной здороваются? Чем я заслужил такую честь?

— Ну, что ты встал в дверях? – Ян в прекрасном расположении духа. – Иди ко мне.

Эм… Ладно.

Ян вольно расположился на диване. Босые стопы, одна нога закинута на другую. Сажусь рядом. На максимально далеком от него расстоянии. В его взгляде что-то непривычное.

— Держи, — он протягивает мне пакетик.

Беру пальцами, держа дальше от себя, словно там бомба. Что мне с этим делать?

— Посмотришь?

Ладно. Осторожно достаю из пакетика большую ракушку. И что это значит?

— Это мой подарок тебе. Сам нашел.

Блять. У меня сердце в пятки ушло. Подарок от Яна? Это не просто напрягает, это убивает наповал. Не думал, что доживу до такого.

— Знаешь, Тём, я подумал, что мы не с того начали. Ты неплохой парень. Давай в школе делать вид, будто ты по-прежнему мой питомец, а вне ее постараемся стать друзьями.

У меня даже заболели глаза от того, как широко я их раскрыл. Что за?.. Ян получил солнечный удар? Нахлебался морской воды? Кстати, выглядит он посвежевшим, загорелым. Но я отчетливо помню новогоднюю вечеринку и случай в туалете. Яну нельзя доверять. Однако… Высказывать это открыто не стоит. Вот только парень отлично меня изучил, все читает по моему лицу, чуть склоняет голову:

— Я тебя больше не обижу.

Даже так? Вспоминается старинная русская пословица про горячее железо. Подумав, я быстро спрашиваю:

— И не будешь трогать? – вкладываю гораздо больше смысла в слово «трогать».

— Не буду.

Глядя в такие честные глаза невозможно не верить. Киваю со вздохом. У меня такое чувство, что я об этом пожалею.

И все? Так просто? Типа мы друзья теперь? Что за игру он затеял? Не доверяю ему.

— Пошли в бассейне поплаваем? – предлагает Ян.

То, что у меня с собой плавок нет – не проблема. У парня их сотни. Одни подходят мне идеально. Я не смущаюсь, да и Янведет себя дружелюбно. Так же выдает мне халат, полотенце.

Бассейн у него шикарный. Крытый, со стеклянным куполом над головой. Повсюду зелень, у правой стены струится водопад, слева шезлонги и столик, на котором запотевший графин с соком и парочка стаканов.

Ян скидывает свой халат на шезлонг и с разбегу прыгает в воду, которая разлетается веселыми брызгами по помещению. Выныривает он совершенно в другой стороне, спрашивает:

— Ну что стоишь как вкопанный? Прыгай ко мне!

Пожимаю плечами, тоже скидываю халат и аккуратно ныряю в бассейн. Когда выныриваю из-под воды, парень уже рядом со мной.

— Как провел каникулы?

— Нормально.

— Ну, а что делал? – Ян лениво перебирает руками.

— Да ничего.

— Даже не занимался? – он становится серьезным. Вот так наша «дружба» и кончилась.

Киваю обреченно. Он вдруг смеется:

― Я шучу, ты чего? Каникулы же, какой заниматься? А я был на Мальдивах. Хорошее место. Остров, океан, красота. Видел акул.

— Акул? – ужаснулся я.

— Ага, — он беспечно вытягивается на воде. – Рифовых. Они не трогают человека, но тоже не по себе, когда проплывают рядом.

Некоторое время мы болтали. В основном болтал Ян, рассказывая о своем путешествии. Он был доволен, живо отвечал на мои редкие вопросы, и я даже поверил, что мы можем вот так вот просто дружить.

Наплававшись, мы вылезли из воды. Я жадно набросился на сок, а Ян развалился на шезлонге. Обсохнув, чуть отдохнув, мы снова плюхнулись в бассейн, играли с мячом. Я поражался реакции парня, он двигался очень быстро. Один раз заехал мне мячом по лбу, правда, это было совсем не обидно.

— Что хочешь на обед? – спросил Ян, аккуратно подавая мне мяч.

— Эм, а есть выбор?

— У меня всегда есть выбор. Что хочу, то мне и готовят. Чего бы хотел ты?

— Ну, — замешкался я. – Пиццу.

— Отлично, — Ян выбирается из бассейна, легко подтянувшись на руках и звонит по сотовому. – Да, я хочу сегодня пиццу. Угу. С чем? – это уже парень ко мне.

— С грибами.

— С грибами, — повторяет Ян. – Еще?

— С курицей.

— С курицей, — говорит парень в трубку. — Еще пожелания?

— Ага, бекон!

Ну, просто пицца моей мечты. Может быть, жизнь не так уж и плоха, как кажется? Я тоже выбираюсь из бассейна и укутываюсь в махровый халат. Приятная расслабленность и усталость после воды. Что может быть прекраснее собственного бассейна?

Ян, не утруждая себя халатом, садится за столик и открывает ноутбук. Смотрю, как капельки воды скатываются по его бронзовой коже. Как так может повезти одному человеку: и внешность, и деньги? Парень проверяет почту, узнаю интерфейс гугла. Минут через десять нам приносят пиццу на большой тарелке, к ней вилки, ножи, перец и соль.

Подниматься мне лень, полежу еще чуток. Зеваю, вижу, как Ян перескакивает на фейсбук. О, он и там есть. Надо же, ничто людское ему не чуждо. Кто там у него в друзьях? Чуть приподнимаюсь, чтобы рассмотреть лучше. И вижу, как он, щелкая мышкой, открывает у кого-то фотографии. С первых двух узнаю ту самую вечеринку без хозяев. Сердце ухает. Парень тихо хмыкает, перещелкивает дальше. А дальше я… Сначала в свитере, потом без, пьющий на брудершафт, прижимающий к себе Таю, целующий ее. Вижу, как Ян замирает. Его спина окаменела. Действительно. Он в одно мгновение становится будто высеченным из гранита. Я тихонечко сползаю с шезлонга, не представляя, что мне делать и чувствуя, как в воздухе витает опасность. Сейчас мне попадет… Но неожиданно парень поднимается, срывается с места и оставляет меня одного. В полном недоумении. Я дергаюсь к двери, останавливаюсь, возвращаюсь к шезлонгу. Что мне делать?! Ян это так не оставит. Зная, каким он может быть, лучше всего мне бежать отсюда. Но я не успеваю. Едва делаю шаг к двери, как залетает Ян. В его руке кнут. Длинный такой, волочится по полу. Выглядит парень, несмотря на то, что на нем одни лишь плавки, грозно.

— Ян, я…

— Закрой рот, — отрубает сразу он. Если бы я верил во всю чушь на счет Ада и Рая, то сказал бы, что в него вселился демон.

Он щелкает кнутом. Этот звук будто раскат грома посреди ясного летнего дня. Мне страшно. Такая резкая перемена из хорошего в плохого сбивает с толку. Ремень рассекает воздух и лижет мое плечо и грудь. Место удара тут же вспыхивает. Я инстинктивно прижимаю к нему руки и в ужасе замечаю, что они в крови. Багровая жидкость быстро пропитывает белоснежный халат, и от этого меня мутит. Одно дело все эти унижения, издевательства, а другое кнут, который не просто может нанести мне увечья. Ноги подгибаются, я оседаю на пол.

— Придурок! – Ян надо мной. Его грудь бешено вздымается. – Ослом меня решил выставить?

— Я не… — он снова замахивается, а я кричу:

— Не нужно, мне больно!

— Ах, больно? – он опускает руку и к моему облегчению отбрасывает кнут. Зачем-то идет к столу, хватает соль. Через секунду он срывает с меня халат, посыпая обильно белой специей рану.

Однажды, когда я был маленький, и мама еще была жива, мы с ней готовили пирожки. Мама не уследила, я схватил нож и порезался. Спустя десять минут слез и хлюпаний носом, я успокоился и мы продолжили. Тут же стал хватать все со стола: муку, сахар, яйца. На мое горе там стояла уксусная эссенция. Когда пара капелек этой жидкости попали на ранку, я подумал, что умру. Так больно мне не было никогда.

Сейчас ощущения были стократ сильней. Казалось, что Ян капает на рану расплавленным железом или кипящим маслом. Я заорал. Нечеловеческая боль придала мне сил, я вывернулся, сделал шаг, но парень успел схватить меня. Толкал он меня или нет, я не помню. Его цепкие руки на плече, мое резкое, порывистое движение, скольжение, снова боль, но уже тупая, затем меня принимает в объятия вода. Я вздыхаю, забывая, что у меня не жабры, а легкие. Вода тут же заполняет их. Но я не пугаюсь. Два-три гребка вверх и я вздохну полной грудью. Пытаюсь пошевелить руками, и не могу. Просто не могу… Кажется, что бассейн вовсе не бассейн, а глубокий колодец. Меня тянет вниз, в черную пустоту. Глаза сами закрываются. Затем я обнаруживаю себя лежащим на теплой плитке, надо мной Ян. На его лице такое беспокойство, что за это я готов простить ему все. Да, знаю. Придурок. Я полный придурок.

— Тёма, Тёма, — он держит мою голову чуть приподнятой. – Дыши, умничка, давай. Как ты?

Открываю рот, но ничего не получается сказать. Слезы сами капают из глаз.

— Что такое? – голос Яна испуганный. – Что болит, малыш, что, скажи? Чем ты ударился?

Не хочу, чтобы он переживал. Вот просто не хочу. Мы оба виноваты. Напрягаюсь и отвечаю:

— Все нормально.

— Как голова?

Прислушиваюсь к ощущениям. Удивительно. Затылок будто онемел. А на саму голову будто повязали тугую повязку.

— Как-то не очень.

Ян тяжело вздыхает:

— Ты можешь подняться?

Пытаюсь, почти удается, но затем падаю. Парень поддерживает меня, доводит до шезлонга. Усаживает на него, прикрывает сухим полотенцем. Хватает сотовый со словами:

— Я вызову скорую.

— Нет! – вскрикиваю я и пытаюсь ему помешать, перехватываю его руку. Тут же в мое запястье врезаются тысячи тоненьких иголок. Я бледнею так, что парень молча откидывает трубку.

Почему у меня такая нелюбовь к скорым? Как и у всех других, наверное. Папа вот будет умирать, но скорую не вызовет. Так, в принципе, случилось и с мамой, только он не имел права за нее решать. Сейчас я, представляя врачей в белых халатах, испытываю нечто подобное панике, как в самолете. Ничем они не помогут. Тогда же не помогли… Только сделали больно, вкололи какую-то гадость рыдающему шестилетнему мальчику.

— Я не хочу скорую, — тихо произношу я. Холодно.

— А что ты хочешь, котенок? – Ян замечает мурашки на моем теле и ничего не придумывает лучше, как осторожно прижать меня к себе.

— Ничего не хочу.

Это приятно. Эта неподдельная тревога, забота. Как давно я этого не испытывал. Воспитанный отцом я не знал ласки. Батя у меня никогда не понимал этих сюсюканий. А я завидовал детям, которых забирали из школы мамы, папы, бабушки, дедушки, чмокали в нос на глазах у всех одноклассников. Все мы дружно протягивали: «Фу-у-у», один я лицемерил.

— Прости меня, — Ян шепчет это моим волосам. Осторожно убирает прилипшие пряди с моего лба, смотрит прямо в глаза, — я такой идиот… Мне так снесло из-за тебя крышу… Я думал, поиграюсь и все, но, похоже, просчитался.

Не понимаю… Это признание? Разум не понимает, а сердце поняло. Оно разлилось теплом по телу, обозначило губы улыбкой.

— Но нам все равно нужно к врачу.

Нам. Все еще тупо улыбаюсь. Да. Офигенно сильно я стукнулся головой. Я такой невероятный дурак. Таких больше нет.

— У тебя что-то с рукой и… — он замялся, — по-моему, с головой.

— Ни фига, — я улыбаюсь все так же глупо.

— Тём, — он чуть наклоняется ко мне. Выглядит несколько обескураженным и рассеянным. – Скажи… Как тебе целоваться с ней?

«Хуже чем с тобой в сотни раз!», — хочется ответить мне, но я не произношу ни слова. Ян вздыхает, отстраняется, снова вздыхает. Никогда его таким не видел. И не думал, что увижу. Он немного потерянный, жутко виноватый, встревоженный. Не знает, что ему делать: подчиниться моей просьбе или вызывать МЧС, чтобы меня увезли в какую-нибудь клинику.

Парень уходит, возвращается через некоторое время с моей одеждой, сам уже в джинсах и свитере. Когда он тянется помочь мне надеть все это, я отвергаю его помощь. Он возводит глаза к потолку, берет сотовый, и я слышу незамысловатый монолог:

— Через пять минут нужна машина… Что? – от этого простого «что» даже у меня кровь холодеет. – Как это водителя нет? Я его не отпускал. Передайте ему, что он…

Сжимаю ладонь Яна. Шепчу губами: «Не нужно». Парень выдыхает. Нажимает отбой.

— Теперь ты из меня веревки вить будешь? – мягко интересуется он.

Радостно киваю и тут же охаю от боли, распространяющейся из затылка.

— Так, срочно к врачу.

***

Врач меня утомил. Заставил меня сделать рентген, на завтра назначили кучу анализов, так же наложил повязку на руку. Я был не рад, что согласился на больницу. Ян выпроводил меня из кабинета и один на один долго беседовал с хмурящимся мужчиной. Потом вышел, какой-то довольный, при мне набрал моего отца, сказал, что берет меня на дачу на пару дней. Это он ловко придумал, я как-то не догадался, что такой мой вид вызовет у родителя ненужные вопросы. Батя был счастлив, для него Ян вообще был эталоном. Всего. Затем мы зашли в аптеку, Ян сам все купил, довел меня до такси и повез к себе домой.

Мне выпала честь занять его кровать. Пока мы доехали, я уснул. Вернее, меня сморило. Ян хотел было взять меня на руки, но я тут же проснулся, раскричался, и голова только сильней заболела. Он сокрушенно вздохнул и даже дал мне самому подняться, хоть я и чуть не упал несколько раз. На этом мои силы иссякли. Меня раздели, уложили в кровать, укрыли теплым одеялом. Чуть погодя парень занялся следом от кнута. Я думал, там огромная зияющая рана, а на самом деле небольшой багровый отпечаток, чуть содрана кожа. Наверное, халат помог. Ян осторожно продезинфицировал ранку, наложил тонким слоем мазь и залепил лейкопластырем.

— Теперь таблетки и укол.

Первое выпиваю, а от второго отказываюсь.

— Я ведь могу и не спрашивать.

— Не можешь. Я сегодня больной.

Кивая мне и своим мыслям, парень набирает лекарство из ампулы в шприц, достает из маленького пакетика проспиртованную салфеточку. Присаживаясь на краешек кровати, Ян внимательно смотрит на меня:

— Тём, как думаешь, инопланетяне существуют?

Ну, я такого вопроса не ожидал. Конечно, понял, что он мне зубы заговаривает, а вдруг ему правда интересно мое мнение? Отползая, не спуская с него глаз, я ответил:

— Думаю, да, знаешь. Потому что многие вещи на этой планете совершенно необъяснимы. Взять, к примеру, пирамиды. Ты был в Египте? – он кисло кивает. – Ну вот, видел пирамиды. Это же невероятно, их построить в то время…

— Это, — перебивает он меня, — как раз-таки объяснимо. Есть почти доказанная версия…

— Почти! – перебиваю я его в ответ. – Это ключевое слово. Почти – это значит, стопроцентной уверенности нет. А значит, остается место для чего-то неизведанного. Хорошо. Тогда возьмем «Секретные материалы».

— Что? – кажется, он поперхнулся.

— Ну, Малдер там, Скалли… Неужели не смотрел? Я все ждал, кстати, когда же они переспят, не помню, правда, дождался ли… Так вот, сколько там было загадок. Думаешь, они с потолка взяты? Нет! Многие…

Продолжать мне не дают его губы, его язык, настойчиво раздвигающий зубы, так и рвущийся внутрь. Кажется, я стону его имя. Головная боль чудом исчезает. Он нависает надо мной, опираясь на руки. Дразнит поцелуем. То углубляет его, то словно отступает назад. Через пару десятков секунд, я сам притягиваю его здоровой рукой. Он легко перекатывается на бок, придерживая меня. Да, этот поцелуй не сравнится с Таиным. Он будоражит, то замедляет, то ускоряет сердце.

Что-то кусает за ягодицу. Отрываюсь и вижу пустой шприц в руке Яна. Смеряю его взглядом, выражающим одно простое слово «предатель», отворачиваюсь.

— Прости, маленький.

Он прижимается ко мне сзади, крепко обнимает.

— Прости, я не хотел, чтобы так получилось. Я обещаю, что больше не причиню тебе боли. Только и ты не смей ни с кем целоваться. Нет, даже думать не смей.

Хорошо, что он не видит мою улыбку.

Январь. Часть 2

11 января

Подскакиваю. В чужой кровати. Долго не могу понять, где я. Привстаю, чувствуя тупую боль в затылке. Хорошо я вчера приложился. Оглядываю комнату, и вижу на диване спящего Яна. Кто бы мог подумать, что он уступит свою кровать своему же питомцу. Чудеса, да и только. Еще и сон мой охраняет.

— Ян, — зову я.

Парень мгновенно просыпается, трет глаза:

— Что такое? Тебе плохо?

— Нет, — с трудом скрываю улыбку. – Кушать хочу.

— Хорошо, — он тянется к телефону. – Пожелания есть?

— Да. Пиццу, раз вчера не срослось.

Ян задерживает на мне взгляд, заказывает пиццу как вчера. Все запомнил, надо же. Кладет трубку, потягивается. Наверное, не очень удобно спать на диване.

— Ты как?

— Живой.

— Как голова? Как рука?

Пробую пошевелить рукой. Болит. Голова тоже. Вздыхаю.

— Ничего, пройдет, — парень улыбается. – Зато школу пропустишь.

Точно! Уже же началась новая четверть.

— Все в порядке, врач выдаст тебе справку. Завтра только придется сдать анализы.

Вроде бы было на сегодня…

— Сегодня я не захотел тебя будить.

Киваю с умным видом. Все чудесатее и чудесатее. Пытаюсь встать, чтобы пойти умыться. Голова шумит, все немного кружится. И слабость… Но я скрываю это от Яна. Я же мужчина, в конце концов. Не хватало еще, чтобы он меня на руках носил. Ванная у него полностью черная. Мрачная такая, нерадостная. Все идеально начищено, будто стерильное. Ян выдает мне новую зубную щетку, указывает на черные полотенца, выложенные стопкой на пуфике. Типа один раз воспользовался и в стирку? Вопиюще, если честно.

Совершив все гигиенические процедуры, я не удержался. Стал открывать ящички, просматривать полочки. Дезодорант, туалетная вода… Вдыхаю с наслаждением ее запах. Так пахнет Ян. Резко вздрагиваю от рассекшей меня напополам мысли. Что-то тут явно не так. Со мной. Я сейчас балдею от того, как пахнет Ян? Человек, который меня унижал? Который сделал все, чтобы моя жизнь стала адом? «Он стал другим», — шепчет внутренний голос. Будто бы и стал… Почему меня неудержимо тянет к «хозяину»? Я же парень! Часть меня саркастически хмыкает. Парень парнем, а кайф от наших поцелуев ловлю нереальный. Так не должно быть… Или должно? Ну, вы, умники внутри, договоритесь между собой уже!

Я ставлю флакончик с туалетной водой на свое место и вытираю полотенцем отпечатки своих пальцев с глянцевой поверхности шкафчика. Преступник, блин. Люди не меняются… Или меняются? Ян что-то задумал. Или нет? Могу размышлять сколько угодно. Это ни к чему не приведет. Нужно проверить. Громкий стук в дверь и я вздрагиваю. Встревоженный голос:

— Тём, ты в порядке?

— Ага! – резко разворачиваюсь, морщусь, пытаясь унять вспыхнувшую болью голову. Пора бы запомнить, что никаких резких движений.

Завтрак уже принесли. Ян переоделся в джинсы и футболку, ходит босиком и без тапочек. Я заметил, ему это нравится. Парень пробует уложить меня в кровать и там накормить, но я наотрез отказываюсь. Мы садимся за столик друг напротив друга. С удивлением замечаю, что не голоден, а от первого же кусочка пиццы мутит. Обидно. Приготовлено великолепно. Парень же откусывает кусочек тонкого теста и, внимательно глядя на меня, жует. Делаю вид, что увлечен размешиванием сахара в кофе. Занимательнейшее занятие.

— Это нормально, что нет аппетита, — говорит Ян. – Врач сказал, что такое состояние может продолжаться от нескольких дней до недели.

— Утешил, — буркнул я, отставляя чашку с кофе.

И что мы будем целый день делать? Честно говоря, я бы предпочел, чтобы меня оставили в покое. Хоть я и недавно встал, но чувствую себя так, словно разгружал всю ночь вагоны.

— Тём, может, ты вернешься в кровать?

В голосе нет заботы, и это не просьба, он просто мягче. Кажется, я хотел проверить. Одно дело капризничать, выбирая завтрак, другое ― намеренно раздражать Яна. Поднимаю глаза и спокойно говорю:

— Не хочу.

— Я думаю…

— Не хочу, — перебиваю я, — сказал же.

Серые глаза становятся черными. На секунду. Потом Ян справляется с собой. Бросает что-то вроде «как знаешь» и дожевывает свою пиццу без особого желания.

А я размышляю над тем, какой же я идиот. Чего я его злю? Жду, когда сорвется? И что мне с этого? Докажу сам себе, что милый Ян – это хорошая игра? Как не хочется, чтобы так было…

— Посмотрим какой-нибудь фильм? – спрашивает Ян. – У нас есть небольшой кинотеатр.

— Кинотеатр в доме? С ума сойти, — фыркаю я.

Такое я видел только по «Mtv» в программе «По домам». Шикарные особняки богатых деток. Со своим спортзалом, картодромом, пещерой и вообще всем, что только можно представить.

У него, и правда, кинотеатр. На счет «небольшого» он поскромничал. Шесть рядов кресел по четыре в каждом. Кожаные, большие, на которых можно лежать.

— Что будем смотреть? – Ян протягивает мне каталог с фильмами.

— Я не хочу здесь, — тихо говорю я. Разворачиваюсь и иду к нему в комнату.

Ян ловит меня у двери. Резко разворачивает к себе. Виски сжимает невидимая рука. Не сдерживаю гримасу, которую парень замечает и вздыхает:

— Ты решил меня вывести из себя? Тебе все не так.

Его рука все еще на моем плече. Горячая.

— Мне все так.

— Врешь. Чем тебе кинотеатр не угодил?

— Тем, что это кинотеатр! – взрываюсь я. Скидываю его руку. – В каком нормальном доме будет кинотеатр?

Ян складывает руки на груди:

— Мне извиниться перед тобой за состоятельность моих родителей?

— На фиг надо!

— Тогда что ты хочешь?

— Свалить отсюда!

Когда я стал кричать? Когда я перестал себя контролировать? Зато вот Ян прекрасно держит себя в руках. Чем громче мой голос, тем тише его. Только глаза все холодней. Я делаю шаг, собираясь действительно уйти отсюда, но парень не дает. Хватает меня за плечо, и меня будто что-то толкает к нему. Его руки уже на моей талии, а язык во рту. Чувствую, как быстро бьется его сердце. Он не так холоден, как хочет показать. Что я делаю? Прижимаюсь к нему тесней, обвиваю его шею руками. Перед глазами все вращается. Я закрываю их, но все равно ощущение такое, что я кручусь на центрифуге. Его руки под моей футболкой. Гладят, царапают. Воздуха катастрофически не хватает, но я не могу прервать танец наших языков. Три шага, и я оказываюсь придавленный парнем к одному из шикарных кожаных кресел. И это хорошо. Нам приходится разорвать поцелуй. На секунду. Чтобы снять мою футболку. Больше чем секунду Ян терпеть не намерен. Он снова мучает мой язык, мои распухшие губы. Когда я выдыхаю что-то невнятное, он спускается к моей шее. Пиздец… Я впиваюсь ногтями в подлокотник. Тело словно охвачено огнем, а губы парня ― это лед. Невероятно… Когда он вылизывает мою шею, зацеловывает ее, я готов кончить. Мутной водой эта мысль накрывает разум. Это неправильно…

— Ян, — шепчу я. Что. Я. Делаю. – Ян!

С огромным нежеланием отталкиваю его, проклиная разум, так не вовремя напомнивший, что я парень.

— Что?

Его глаза заволок туман. Грудь вздымается, русые волосы растрепаны. Кожа в неярком освещении манит своей мраморной гладкостью.

— Мы не должны.

Чувствую себя полураздетой девочкой-подростком, которая говорит своему настойчивому парню на заднем сидении машины где-нибудь в лесу, что она еще не готова. Хотя… Я же и есть подросток. Правда, не девочка.

Парень выдыхает. Сползает с меня. Выравнивает дыхание. Вдруг усмехается:

— Ты сейчас опять про то, что ты не гей? – неожиданно его рука ложится на мою довольно ощутимую выпуклость в паху.

Лучше бы он этого не делал, потому что я вообще потерял способность здраво мыслить. Если сейчас вышел бы целый отряд со всем необходимым снаряжением и собаками на поиски моего разума, то они ни за что бы не нашли его.

Его рука продолжала лежать на моей ширинке. Я честно открыл рот. Чтобы возразить (ну, это я тешу свое самолюбие, возразить бы я не смог при всем желании). Когда Ян все так же усмехаясь проводит пальцами по ширинке, чуть надавливая, то я едва не взвыл. Как это невероятно приятно. Что будет потом?.. Не давая мне додумать, он резко убирает руку. И я не сдерживаю разочарованный выдох.

— Тебе нравится. Скажи.

Конечно, когда глаза заглядывают прямо в душу невозможно соврать. Я завороженно киваю. Отмечая, что сейчас передо мной не тот Ян, нежный и вызывающий самые приятнейшие чувства. Сейчас он прежний. С этой своей самодовольной усмешкой.

— Тогда в чем проблема?

— Мы… Слишком быстро.

Ого. Я могу внятно изъясняться. Пережидаю пристальный взгляд.

— Если ты будешь со мной, то это рано или поздно случится.

Так. Что он сказал? Бьющееся в груди сердце чуть не вырвалось наружу. Я ослышался. Этого не может быть. Он говорит об отношениях. Отношениях? Блин. Блииин! Нет. Блять.

По-видимому, выражение моего лица отвечает за меня. Парень произносит:

— А что ходить вокруг да около? Ты мне нравишься, — нравлюсь! Внутри фейерверк. Сразу же одергиваю себя. Вот я придурок. Бесконечный! – А я нравлюсь тебе, — а он проницательный. Как догадался? – Так что… всё ясно.

Ага. Тёма, ты зря размечтался. Никакого предложения руки и сердца и заверений в вечной любви. Нет, мне это конечно не нужно, но… Выглядит сейчас это так, будто меня покупают на базаре, еще и торгуются. Черт, и я же типа натурал. Да кого я обманываю? Сейчас отдал бы многое, только бы Ян продолжил. Никакой я не натурал. Я гей. Самый настоящий. Правда, у меня есть смягчающее обстоятельство: рядом с Яном любой таким станет. Но так просто сдаваться я не намерен:

— Лично мне ничего не ясно.

Ян хмурится, не ожидая от меня никакого сопротивления. Потом тянется ко мне. Видимо прояснить своим особенно действенным способом. Как же. Останавливаю его.

— Тёма, — сквозь зубы говорит он. – Ну и что ты хочешь?

Кажется, я явно слышу раздражение. Таки довел его, нашего Снежного Короля.

— Что значит «будешь со мной»?

— А что, по-твоему, это может значить?

— Понятия не имею, — невинно хлопаю глазами я. – Поясни.

Он едва не рычит:

— Это значит встречаться! Это тебе понятно?

— Эм, — прикусываю губу. – А поподробней?

— Поподробней? – он сейчас убьет меня. – Это значит быть вместе!

— Ян, — придаю лицу невинное выражение. – Ты предлагаешь мне быть твоим парнем?

— Нет! – выплевывает он. – Уже нет! Передумал!

Парень встает, несется к выходу. Черт. Перегнул я палку. Нужно исправлять! Я кидаюсь за ним. Но стоит мне встать, как голова напоминает о себе. Перед глазами все темнеет. С тихим оханьем я оседаю на пол. Зажимаю рот, потому что к горлу подступает удушливая тошнота.

— Тём, — встревоженный голос. Меня обнимают. – Плохо? Что мне сделать?

Я нравлюсь Яну. Действительно нравлюсь. Это отодвигает на второй план мое состояние. Невозможно так искренне сыграть.

— Принеси воды, пожалуйста.

Через тридцать секунд холодная жидкость стекает по моему горлу, остатки я просто выливаю на голову. Легче. Слабо улыбаюсь Яну:

— Все хорошо.

— Я вижу, — он напряженно вглядывается в мое лицо. – Ты белый, как снег.

— Это пройдет. Я… хочу прилечь.

Легкая улыбка, мне помогают встать, ведут в спальню, заботливо зашторивают окна, накрывают уютным пледом.

— Ян, — хватаю его за руку. Почему у меня такое ощущение, что где-то зарыта собака? Фальшь. Она есть. Ян лукавит, но не могу понять где. – Ян, ты не обманываешь меня?

— Нет, — помедлив, говорит он. – Ты мне, и правда, нравишься. Но ты должен понимать, что для меня отношений без секса не существует.

— Хорошо…

Это я говорю?! Нет, я точно ударился головой. Ах, да, так же и есть. А еще я тронулся головой, потому что шепчу:

— Только ты не торопись.

И Ян обещает мне это.

Январь. Часть 3

21 января

Быть парнем Яна круто. Само ощущение. Если бы кто-то об этом знал, то наверняка сошел бы с ума от зависти. Но об этом никто не знает, кроме нас двоих. Да и вообще, мне кажется, Ян иногда об этом забывает, слишком ретиво исполняя роль хозяина на публике.

Я провел у него целую неделю, постепенно приходя в себя. Анализы у меня были хорошие, организм молодой, так что головные боли вскоре перестали меня беспокоить. Когда я оказался дома, стало как-то не по себе. Во-первых, я почти сразу же стал скучать по Яну. Во-вторых, моя собственная комната не казалась мне такой комфортной, как раньше. Взять хотя бы подушку. Я так ее любил, так высыпался на ней. А в первую ночь мне казалось, что она набита песком. В-третьих, к хорошему быстро привыкаешь. Готовить кроме меня и папы, который вечно на работе, было некому. И еще много разных раздражающих мелочей.

Поведение Яна было непредсказуемым. То он сдержан, то порывист. То опьяняющая близость, то приличная дистанция между нами.

Он по-прежнему заставлял меня заниматься. Терпеливо учил со мной уроки, растолковывал мне непонятные темы. Когда я отвлекался, то мог получить легкую оплеуху. Типа, не забывайся.

Поцелуи, объятия между нами были редки. Тем не менее, каждый раз они были сногсшибательными. Вдох, наши тела встречаются. Второй вдох и я прихожу в себя. Наполовину раздетый, с истерзанными губами, с красными засосами на шее. Будто провалы во времени, в памяти, в общем, везде.

Сегодня Ян уехал из школы без меня. Гордо спускаюсь по лестнице. Мне же все равно. Марат, издеваясь, толкает меня. Спотыкаюсь и упал бы, если бы не один из его прихвостней, который ловит меня. Смеряю всех этих придурков взглядом, полным презрения. Они гогочут мне вслед.

Вечером получаю от Яна смс: «Много дел. Спокойной ночи, котенок».

Не отвечаю.

22 января

— Ты надулся?

— Нет, — равнодушно пожимаю плечами. Если честно, то я совершенно не надувался. И сейчас я занят решением крайне занимательного примера по алгебре.

Ян наклоняется. Чувствую запах его туалетной воды.

— Я не обязан перед тобой отчитываться.

— Да все нормально, — отмахиваюсь я. – Тут какая-то ошибка. Если взять значение икс больше или равным единице…

— Тёма, ты уравнение не так переписал, — лишь взглянув на мои каракули, говорит Ян.

Точно, пропустил квадрат у икса. Тогда все сходится.

— И впредь отвечай на мои смс, — бросает парень, перелистывая страницу учебника.

Конечно, хозяин, как скажете, хозяин.

Сегодня вечером опять «забываю» ответить.

24 января

Воскресенье. С некоторых пор я их ненавижу. Как и субботы. Ян не объявляется.

25 января

Яна нет. А я получаю двойку.

29 января

Его нет. Не выдерживаю. Набираю смс: «Все нормально?». Конечно, мне никто не отвечает, хотя доставка есть.

Через час отправляю еще одно сообщение: «Ян, отзовись».

Тишина.

Чертов придурок. Специально меня провоцирует!

Вот не буду больше писать. Никуда он не денется.

Два часа спустя набираю: «Ответь мне!». Ведь, вроде как два сообщения ушло, нужно третье. Оно тоже отправлено в пустоту.

30 января

В дверь звонят. Я тру глаза, отрываясь от подушки. Суббота, восемь утра, мать вашу! Ну и какого черта? Кто там приперся? И почему папа не открывает? Уже ушел на работу? Бреду открывать, совершенно не ожидая увидеть Яна. Замираю на пороге. Разглядываю его такого красивого, такого желанного. Не сдерживаюсь, кидаюсь к нему. Он подхватывает меня одной рукой, чуть приподнимая, буквально заносит в квартиру и закрывает дверь. Потом отстраняется:

— Твои соседи могут увидеть.

Точно. Я как-то не подумал об этом. От радости забыл обо всем. Моим соседям точно не нужно такое видеть. А уж отцу тем более.

— Подожди, — быстро говорю я и проверяю все комнаты. Так и есть, батя ушел.

Парень тем временем раздевается, оставаясь в черных брюках и черном свитере, проходит в мою комнату. Я хватаю свою одежду, потому что неудобно перед ним быть в растянутой футболке и мятых пижамных штанах.

— Стой, — холодный голос останавливает меня. Холодный? Что случилось?

Замираю. Мне не нравится такой тон… Ян садится на не заправленную кровать.

— Положи одежду.

Это приказ, блин. Так со своим парнем не обращаются! Мне хочется сказать об этом, но как-то не получается, в горле пересохло. Все что я могу – это отшвырнуть свою ни в чем неповинную одежду.

— Иди ко мне.

Не хочу... Сглатываю. Ну что же такое? Это же Ян, типа мой парень, он же не сделает ничего плохого?

— Сюда иди, — сквозь зубы говорит Ян.

Вот тебе и приплыли. Зря ты, Тёмка, поддался романтическому настроению и поверил в то, что этот человек может быть способным на чувства. Сжав челюсти, я делаю шаг.

— Ближе.

Бесстрастно так. Сволочь. Да плевать! Подхожу к нему вплотную. Ян, несколько долгих секунд чуть прищурившись, рассматривает меня. При том, он же сидит, поэтому я выше, как бы мнимое преимущество. Ничего подобного. Чувствую себя червяком, выползшим после дождя. Затем одним рывком он перекидывает меня через свои колени, стаскивает пижамные штаны. Мой крик тонет в подушке. Что он делает? Я в полном замешательстве. Обидно до слез. Зачем он так? Мне страшно. По спине пробегают мурашки. Пытаюсь вырваться, но Ян давит на точку чуть ниже лопаток и по телу пробегает тягучая весьма болезненная волна. Затихаю. Едва дышу. Что же дальше? Лежу с оголенными ягодицами перед своим «парнем». Или тут лучше употребить слово «хозяин»?

Неожиданно рука Яна опускается на мою задницу. Ощутимо так. Место удара тут же вспыхивает. Он издевается? Он отшлепать меня решил? Хорошо, что не выпороть ремнем, как батя. Второй удар следует незамедлительно. Черт. Почему-то с батей иначе. Совершенно иначе. Сейчас щиплет глаза. Задыхаюсь от обиды, унижения и других переполняющих сердце чувств. Ненавижу Яна. Дышать совершенно нечем. Но я терпеливо лежу, пережидаю, вздрагивая от каждого тяжелого соприкосновения его руки с моей полыхающей кожей. Наверное, задница уже вся красная. Не смогу сидеть некоторое время… Парень, блин. Ничего в этой жизни не меняется. А я дурак, что поверил во всю эту чушь. Не меняются люди.

Задумавшись, не замечаю, что удары прекратились. Что, наигрался? Отлично. Беспрепятственно натягиваю свои штаны на попу и сползаю с колен Яна. Не хочу смотреть на него. Закусываю губу. Пусть убирается из моей квартиры. Почему-то сил произнести это вслух, нет.

Отшатываюсь, когда Ян наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

— Это за двойку.

Открываю рот, когда он требовательно притягивает меня к себе и впивается в мои губы. Мычу, вырываюсь. Но я в невыгодной позиции. Зажат между ног парня, который беззастенчиво этим пользуется, стискивая меня в объятиях. Его руки жадные, губы ненасытные. Я изворачиваюсь, но он крепко обхватывает меня. Ничего, я так просто не сдамся! Как могу, отвожу голову в сторону, чтобы избежать поцелуев, но он не теряется, ставит мне парочку засосов на шее, проводит языком от мочки уха до ключицы. Я вспыхиваю. Не обращаю внимания на приятные ощущения по всему телу, на то, что под кожей вместо крови горящая лава. Упрямо пытаюсь вырваться. Через пару минут Яну это надоедает, он подхватывает меня за подмышки, едва ли не швыряет на кровать и прижимает своим телом сверху. Из этой позиции выбраться гораздо сложнее, особенно когда совершенно не хочется этого. Но я все еще не поддаюсь.

Скрывая усмешку, Ян ловко раздвигает мне ноги и скользящим движением трется об меня. Ощущения неожиданно острые. Я широко раскрываю глаза, жалобно смотрю на парня. Тонкая ткань пижамных штанов облепливает мой возбужденный член. Каждое соприкосновение с телом Яна и так пытка, а когда он делает так, намеренно вжимаясь в бедра, то сил на сопротивление не остается.

Щеки горят. Я, наверное, розовый от смущения. Эта ласка слишком откровенная. Я и не думал… Черт, не успеваю сдержать стон. Ян закусывает мою нижнюю губу, чуть тянет на себя, резко отпускает и отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Яяян, — протягиваю я, почти умоляя. – Не нужно…

— Нужно, малыш, — его усмешка не такая бравая. Голос глубокий, чуть сдавленный. Неужели он чувствует то же, что и я?..

Эта мысль разливается теплом по груди. Ян такой же… Ян… Хочется пошалить. Стыжусь, но обхватываю его ногами, прижимая к себе. Слышу его стон. Блин… Что еще сделать, чтобы его услышать? Наши движения быстрые, неаккуратные, то он давит сильней, причиняя боль нежной головке, то я вдавливаюсь так, что ткань натягивается, сжимая яички.

— Тёма, — он приглушенно произносит мне куда-то в волосы, — Тёма, ты…

То, чем мы занимаемся, неправильно. Это какое-то странное проявление чувств. Взаимная мастурбация. Но я ни за что не перестану. Понимаю, что не готов на большее. Ян это тоже понимает, поэтому довольствуется малым. Достичь пика невероятно сложно. Я сам целую парня, тону в этом коктейле чувств. На глазах выступают слезы. Одно яркое желание затмевает все. Хочу разрядки. Мне уже нечем дышать. Скорей… Ян, наверное, понимает, его рука тянется между нами, накрывает мой член, гладит быстро, сжимая. Черт, я едва не кричу. Тело само выгибается так, чтобы ему было удобней. Давай же… Хочу умолять его, но не могу произнести ни звука. Бессильно открываю рот. Он кусает мои губы. Да, уже не до нежных поцелуев. Уже животное желание, которое нужно удовлетворить. Вдруг он замирает. Его голова опускается, волосы закрывают лицо. Он… Нет! А как же я? Но Ян не забывает про меня, его рука продолжает свое занятие и от того, что я знаю, что он кончил, разрядка наступает и у меня.

Мы лежим запыхавшиеся, взмокшие, с растекающимися пятнами спермы на одежде. Я хмыкаю, потом не выдерживаю и смеюсь. Ян откатывается с меня, давая глотнуть воздух полной грудью. Смотрит, как мне весело, его взгляд нежный:

— Необычная реакция на оргазм.

— Мы как подростки.

— Мы и есть подростки.

— Ян, — я поворачиваюсь к нему. – Зачем ты отшлепал меня?

— Чтобы ты не забывал, что должен учиться. Кстати, ты так мило смущаешься.

— Ян! – шиплю я осуждающе, словно он сказал что-то пошлое.

Он алчно вперивается в меня глазами:

— Сейчас ты такой…

— Где ты был? – быстро меняю тему я.

Парень мрачнеет:

— Конечно, это не то, о чем следует говорить в данный момент, но я тебе отвечу. Моя двоюродная тетка из Испании умерла. Я был на ее похоронах.

— О, — смущение, настигшее меня, было самым сильным за всю мою жизнь. Вот же я придурок! Я должен поддерживать его, а не обвинять. – Прости.

— Да ничего, — отмахивается Ян и ложится на спину. – Я ее почти не знал. Похороны – это вообще вещь довольно лицемерная, бездумно отнимающая время. Теперь ее наследники перегрызут друг другу глотки. Вроде у тетки была парочка миллионов.

Я не знал, что сказать. Пожалел, что спросил. Вот нужно было мне все испортить? Ян поворачивается ко мне:

— Ты скучал?

Почему-то мне кажется, что ему важно услышать ответ на этот вопрос. Я киваю, подкатываюсь к нему, несмело говорю на ухо:

— Очень.

Он молчит. Вопреки моим ожиданиям услышать что-то вроде «я тоже». Но я не жалуюсь. Мне слишком хорошо, чтобы оценить всю ситуацию в целом.

Конечно, красоту момента портит настойчивая, отлично узнаваемая трель айфона Яна. Он, вздыхая, нехотя, поднимается и достает сотовый. Смотрит на экран, потом все-таки берет трубку:

— Что?

Динамик хороший, поэтому я прекрасно слышу ответ его собеседника:

— И тебе привет, красавчик.

Узнаю Марата, тут же чувствую укол ревности. Чего это он его так назвал? Ян мой парень.

— Привет. Ты звонишь поздороваться?

— Не только. Как тетушка? – он знал, куда отлучался Ян? Он знал, а я нет.

— Покоится с миром.

— Ха, наследники еще не поубивали друг друга?

— Вроде нет.

— Ты занят?

— Немного.

Немного? Это обо мне так?

— Небось со своей зверушкой?

Я возмущен. Сказано пренебрежительно, но обидней, когда Ян лениво произносит:

— Ага.

Козел. Не хочу дальше слушать. Пошли они в задницу, эти два придурка. Я выскакиваю из комнаты и бегу в ванную. Защелкиваю замочек на двери, кидаю пижамные штаны со следами спермы в барабан стиральной машины. Подумав, швыряю туда же футболку, пропахшую потом и Яном. Становлюсь под душ, но как-то это особо не помогает. Я взвинчен. Раздраженно отфыркиваю капли воды, попадающие в нос, потому что я слишком высоко задрал голову. Так и с Яном. Сам виноват. Я вижу в наших отношениях то, чего нет. Если то, что происходит между нами, вообще можно назвать «отношениями».

— Составить компанию? – раздается голос над ухом.

Я подскакиваю. Какого черта? Я ведь точно помню, что закрывался. Ян читает мои мысли, весело хмыкает:

— Думаешь, меня остановит эта щеколда?

Вспоминая, что я голый, прикрываюсь мочалкой. Парень иронично поднимает брови:

— Что я там не видел?

— Это не повод стоять перед тобой в чем мать родила.

— Ты прав, что без толку стоять, — он стаскивает свитер.

Краснею, выпаливаю:

— Я не об этом!

— А я очень даже об этом, — он начинает расстегивать ремень.

Матерясь, выскакиваю из душа, конечно же, поскальзываюсь, но не падаю, хватаю полотенце, уношусь как маленький ураганчик в спальню. Мне вслед доносится веселый смех. Я поспешно одеваюсь, но зря тороплюсь, потому что Ян решил принять душ. Он появляется через десять минут, свежий, пахнущий моим гелем. Я на кухне завариваю чай. С приходом парня я даже про завтрак забыл. Ян не подходит ко мне, а садится на стул, закинув ноги на другой. Я делаю бутерброды, стараюсь как можно аккуратней нарезать сыр и колбасу, но все равно получаются кривые и неодинаковые куски. Как бы между делом я говорю:

— Откуда Марат знает о твоей поездке?

— Я ему сказал.

Неправильно задан вопрос. Попытка номер два.

— А почему он знает?

— А почему ему не знать?

Я оборачиваюсь:

— Он знает, а я нет.

— С этого бы и начинал, — улыбается ехидно Ян. – Ревнуешь?

— Нет, — всем своим видом показываю, что такое чувство слишком низко для меня. У меня не очень выходит. Чтобы не выглядеть идиотом, возвращаюсь к бутербродам.

— Он мой друг.

А я, значит, так, развлечение, судя по всему. Чертов сыр! Кромсаю его как могу.

— Не кипятись, Тём, ты сам не отвечал на смс.

— Ты тоже, — бурчу я.

― Ну, это чтобы проучить тебя.

Ах вот оно как. Я швыряю на хлеб колбасу и сыр, ставлю в микроволновку. Мстительно кладу сахар в чай Яна, зная, что он этого не любит. Все та же тема зверушки и хозяина. А что дальше? Додумать не дает микроволновка, оповещая пиканьем, что справилась с задачей. Достаю тарелку, ставлю на стол, как и чашки. Парень отпивает из своей и морщится. Внутри меня кто-то злорадно потирает ручки. А головой я понимаю – глупо. Тоже мне отомстил.

— Тём, Марата я знаю всю жизнь, нас много связывает, наши отцы дружат.

Меня типа ты знаешь всего ничего, но уже успелзацеловать и чуть не… почему у меня горит лицо?

— Ян, — вдруг говорю я, не поднимая глаз. – У тебя же ничего нет с ним?..

Какой же я дурак… Можно вытатуировать это на лбу, чтобы каждый раз не было для меня откровением. Вот правду говорят про злую такую штуку, из-за которой даже парнокопытным животным удается погреться в лучах всеобъемлющего чувства. Я дурею из-за Яна, из-за его присутствия, из-за того, что он делает со мной. Самое страшное, что я понимаю это и ничего не могу с этим сделать. Я даже готов признать, что мне понравилось это его своеобразное наказание за двойку, а уж если бы он был понапористей в душе, то я точно не смог бы сопротивляться. Тёмка, Тёмка, еще недавно кто-то уверенно заявлял, что он не гей. Не помнишь, кто бы это мог быть? Становится очень грустно, руки опускаются, единственным утешением становится твердое «нет» от Яна.

Февраль. Часть 1

2 февраля

Сегодня смотрел с отцом телевизор. Там в одном из вечерних ток-шоу обсуждалась проблема гомосексуализма в стране. Знаете, как выразился мой папаша? Чертовы пидарасы. Хорошо, что он не знает, что я один из них.

3 февраля

Яна в школе нет, правда он предупреждает об этом смской, обещая мне задать трепку, если я получу что-то ниже пятерки. По мне, так ему только дай повод. Мы усиленно готовимся к ЕГЭ. Прорешиваем одни и те же задачи с незначительной переменой чисел сотни раз. Учителя хотят вдолбить нам в мозг знания. Может, это и хорошо.

На перемене в столовой Марат специально толкает меня. Еле сдерживаюсь. А он лишь специально раззадоривает:

— Что смотришь, зверек?

Я отворачиваюсь, он грубо разворачивает меня к себе:

— Еще не стал подстилкой Яна?

Этого я вытерпеть не могу. Со всей дури заезжаю кулаком по лицу парня. Его свита не успевает. Правда, через пару секунд меня уже держат так крепко, словно я сбежавший маньяк из тюрьмы, а не обычный школьник. Марат опасно усмехается. Отвешивает мне несколько ударов. Один по лицу и два по животу. Умело попадает туда, куда следует, чтобы выжать всю боль. Ублюдок. Их точно учат этому где-то. Еле делая глоток воздуха, пытаюсь переждать неприятные ощущения и не застонать. Появляются учителя (впервые, когда они нужны) и меня оставляют. Сажусь на стул, типа я тут автобус жду. Как-то темно перед глазами. Давно меня не били. Даже отвык. Чувствую, что после занятий мне еще достанется. Да пошли они! Не буду я оставаться, ждать этого! Достало все!

Я спокойно иду в раздевалку, забираю куртку и под задорную мелодию звонка покидаю школу. По фигу все.

Дома принятое решение кажется поспешным. Не хочу думать о том, что будет, когда Ян узнает. Хорошо еще, что по идее у меня два урока, да и не собирались мы видеться с ним сегодня…

Чего этот Марат пристал ко мне? Будто бы он… ревнует? Стоит Яну не появиться в школе, как этот мудак цепляется ко мне.

Звонок, потом нетерпеливый стук в дверь. Батя стучаться бы не стал, да и звонить тоже - у него ключ есть. Сглатываю, иду открывать, мечтая, чтобы это был почтальон. Конечно, если Ян вдруг устроился работать в нашу доблестную российскую почту, то да, это он. А еще можно представить, что типа он ангел смерти, несет недобрые вести. Чем не почтальон? И что за глупые у меня мысли в такой печальный момент?

Парень проходит мимо меня, скидывает пальто, идет в мою комнату, замирает у окна. Плетусь за ним. Черт… Как бы я не храбрился, все равно не по себе. И как он так быстро узнал? И о том, что я не в школе. Наверняка Марат все в красках расписал.

— У тебя есть лед?

— Чего?

Я сбит с толку вопросом. На хрен ему лед? Очередная извращенная пытка? Как не хочется, она перечеркнет все хорошее.

— Лед. Мне нужен лед, — Ян не оборачивается.

Иду на кухню, копошусь в морозилке. Льда нет, зато есть замороженный зеленый горошек. Спрашиваю парня, сойдет ли тот, он коротко и отрывисто отвечает, что да. Возвращаюсь в комнату, протягиваю этот гребаный горошек. Ян разворачивается, я опускаю голову. Он берет у меня из рук пакетик. Сердце ухает. Что же он там выдумает? Парень делает шаг ко мне, минимально сокращая расстояние между нами. Когда его рука поднимается вверх, я позорно закрываю глаза. Неожиданно мне на щеку опускается этот злосчастный пакет с горошком как раз на покрасневшее место удара.

— Поздновато, но все же, завтра будет синяк.

Замираю. Не верю. А как же наказание?

— Дурачок, — Ян усаживает меня на кровать. – Куда он еще ударил?

— Живот.

Руки парня задирают рубашку от школьной формы.

— Хорошо ударил, зараза. Больно?

— Уже нет.

Повисает молчание. Через несколько минут Ян убирает горошек от моего лица:

— Принеси аптечку.

Даю ему требуемое. Он долго перебирает лекарства, пока не протягивает мне тюбик с каким-то кремом.

— Вот, мажь три-четыре раза в день.

Киваю. Не верю. Неужели есть в мире справедливость? Ян возвращает мне пакет с горошком и говорит подержать еще какое-то время у лица. Сам идет на кухню, и я слышу, как он кипятит чайник, стучит дверцами шкафчиков. Долго не решаюсь пойти к нему, но в итоге иду. Парень стоит у окна. Сегодня у него это любимая поза.

— Ян, — тихо зову я. Он не шевелится. – Ты сердишься?

— Нет, — говорит он, когда я думаю, что он не ответит.

— Марат сам начал, я…

— Не важно.

Не знаю, что еще сказать. Будто я виноват перед ним. Парень ставит на стол чашку с нетронутым чаем, накидывает пальто, зашнуровывает ботинки и уходит, больше не произнося ни слова.

10 февраля

Совпадение или нет, но я стал видеть Яна гораздо реже. За эту неделю мы виделись только в школе. Ни занятий после уроков, ни его приходов ко мне в гости. Даже смски стали редки. Когда я пишу, он отвечает, но сухо, сдержанно. Конечно, я пытался поговорить, узнать, что происходит, однако получал неизменный ответ, что все в порядке.

На следующий день после моей стычки с Маратом, я видел их разговаривающими в спортивном зале. По лицу Яна ни фига как обычно понять не получилось. Но они улыбнулись друг другу в конце. И эта улыбка моего парня мне никак не понравилась. Было ощущение, что у Яна есть брат-близнец. Со мной он хороший, с другими надменный ублюдок. Не, тогда это раздвоение личности. Самое интересное, какой же Ян на самом деле. Интересно, я когда-нибудь это узнаю? И будет ли мне хорошо от этого?

13 февраля

Завтра этот идиотский праздник. Я не хотел бы провести его с Яном, я просто хотел бы побыть с ним наедине хоть сколько-нибудь времени. Но, видимо, моим желаниям не суждено сбыться. Его даже в школе сегодня нет. Вообще, он зачастил прогуливать.

На перемене сижу на подоконнике, разглядывая снежный пейзаж за окном.

— Привет.

Оборачиваюсь. Тая. Мы с самого нового года с ней не общались. Этот ее хозяин и правда больше не пристает к ней. У него новая игрушка.

— Привет.

— Ты как? – она запрыгивает на подоконник ко мне. – Ян вроде не злобствует.

Киваю. В школе всё у всех на виду.

— Завтра дискотека, ты пойдешь?

Хватит мне и новогодней. Да и Ян как-то непонятно отреагировал, когда я спросил, пойдем ли мы на праздник, а если не мы, то можно ли мне одному пойти.

— Нет, не пойду.

— Планы? – девушка хитро улыбается.

— Ага, — поддакиваю я. Самое грандиозное, что меня ожидает – батя, телевизор и жареная картошка.

— Ну ладно, а я хотела тебя пригласить, мы опять собираемся без хозяев.

Звенит звонок. Девушка быстро проталкивает в мои сжатые пальцы скомканный листик. У класса машет рукой. Лишь дома я вспоминаю о листике. Там номер ее телефона.

14 февраля

Хорошо, что суббота. Плохо, что уже пять вечера, а от Яна ни слуху ни духу. Я злюсь. Чертовски злюсь. Нет, конечно, вся эта хитрая маркетологическая игра на открытках и сувенирах в виде сердца ничего для меня не значит, но хоть «привет» написать можно? Как я и предполагал, на ужин у нас жареная картошка. Себе батя купил пива, а мне сок. Смотрим дурацкую романтическую комедию по ТВ. Будто больше показывать нечего. Моя злость достигает апогея, когда главные герои целуются под дождём. Пошло оно все… Я пишу смс: «Привет. Где вечеринка?». Через три минуты получаю адрес, смайлик и многообещающее «буду ждать». Хоть кто-то меня ждет.

***

Клуб проще, чем был в прошлый раз, но тоже вам не деревенская дискотека. Народу невероятно много. К бару вообще не пробраться. К счастью, Тая и другие успели занять столик и заказать спиртное. Выпиваю пару коктейлей синего цвета и мне хорошо. Музыку то и дело прерывают конкурсами. То пару выбирают, то заставляют их быть идиотами на глазах у всех. Очень весело, конечно. Проверяю свой сотовый в который раз за вечер. Я даже выключал его, типа если кто-нибудь мне напишет или позвонит, то я вне зоны доступа. Правда, включил телефон минут через десять, но главное попытка. Я мужик.

После пятого коктейля я осознаю несколько вещей. Ян – дебил. Почему именно дебил не знаю. Второе, мне охрененно грустно. А это плохо. Третье, я тоже дебил. Ага.

Стреляю у кого-то сигарету. Мимоходом поражаюсь, у нас же вроде в стране есть закон – спиртное и табачные изделия детям не продавать. То ли мы всей школой выглядим старше своего возраста, то ли закон отменили. Есть еще и третий вариант. Закон не для всех.

Никогда не курил. Вдыхал табачный дым, когда Ян делал это при мне. Он, кстати, в последнее время почти бросил. А я вот начну. Не назло кому-то, а просто так.

На улице морозно. Я в одной рубашке, без верхней одежды, но мне не холодно. Прикуриваю у кого-то, затягиваюсь от души и минуту, не меньше, кашляю. Ничего. Первый блин комом. Следующая попытка. Я настырный. Ого… Как ударило в голову. Вот это я понимаю… Черт. Все шатается, а я прислоняюсь к стене, подношу сигарету к губам, но неожиданно ее у меня забирают.

Это кто такой смелый?

Не верю своим глазам. Ян. Он затягивается, морщится, отбрасывает сигарету.

— Не кури такое дерьмо.

— Тебя забыл спросить, — хмыкаю я пьяно.

Серые глаза отмечают мое раскрасневшееся лицо, липнувшую рубашку к телу, взъерошенные волосы.

— Веселишься?

— А не заметно?

— Какой ты сегодня болтливый.

— Какой есть.

Смотрю на него жадно, пытаясь что-то для себя понять.

— Тебе не пора домой?

— Нет. Я буду гулять всю ночь!

— Ты не умеешь пить, — Ян качает головой. – Пошли, я отвезу тебя домой.

— Да не нужно мне это! Сам езжай домой, а я буду тут всю ночь!

Я гордо шествую к входу в клуб. Конечно, парень пытается остановить меня. Предвидя это, я быстро делаю шаг в сторону, прячась за стоявшую тут парочку, прошмыгиваю мимо секьюрити, показывая свой браслет с эмблемой клуба. Яна они останавливают. О, знакомое недовольство на лице. Это веселит. Я смеюсь и кидаюсь в жар танцпола. Нахожу своих, бешусь в заводном ритме, прыгаю с Таей, которая сегодня, кстати, просто светится. Мне хорошо. Мне так хорошо, как не было давно. Я весь мокрый от пота, ужасно хочу пить, но это подождет.

— Какого черта ты творишь? – кричит мне Ян на ухо, когда находит меня. Он не сдержан. Черт возьми, как ему идет эта несдержанность.

— Что хочу, то и творю! – ору я ему куда-то в нос, понимая, что грохот музыки не перекричать.

Он пытается меня утянуть с танцпола, но я сопротивляюсь. Он теряет терпение:

— Хватит вести себя, как ребенок.

— Как хочу, так и веду.

Мы застыли посреди площадки. Мешаем танцующим парочкам. Тая не сводит с нас глаз.

— Да что с тобой такое?

— Что? Ты мог хотя бы поздравить своего парня. И вообще, считай, что мы расстались!

Ян застывает. Несколько секунд смотрит на меня, не мигая. Затем вцепляется в мою руку мертвой хваткой. Вырываюсь, но это бесполезно. Через пару мгновений мы уже в его машине. Благополучно оставив верхнюю одежду в гардеробе.

— Ян, — испуганно зову его я. Что-то мне больше не весело. Это выражение его лица не сулит ничего хорошего.

— В ближайшую гостиницу, — приказывает он водителю.

У меня мороз по коже. Что это значит?..

Почти не сопротивляющегося, парень вытаскивает меня из машины и ведет к зданию

гостиницы. Даже у стойки он не отпускает мою руку, будто бы я могу сбежать. Да я стою едва. Голова кружится так, будто я на карусели, раскрученной во всю силу. Лифт, коридор, номер. Ян, сдергивающий свою рубашку. С решительным, злым выражением на прекрасном лице.

— Ян, — шепчу в надежде, что он меня услышит. – Что мы здесь делаем?

— Что мы здесь делаем? – он подталкивает меня к кровати. – Сейчас я буду тебя поздравлять.

— Ян…

— Разденешься сам или предоставишь это мне? – в его глазах ни тени тепла.

— Не нужно.

— Значит, мне.

Он нарочито грубо расстегивает мой ремень, дергает рубашку в сторону, пуговицы разлетаются по всему номеру, стягивает брюки. Я едва живой. Мне невероятно обидно. Чувствую себя обессиленным, мое сопротивление в клубе вымотало меня, да еще и опьянение дает о себе знать, и когда меня толкают на кровать, я просто падаю на нее. Ян растягивается рядом, тянет меня к себе за волосы, без тени ласки целует. И что? Я сам в этом виноват? Просто невозможно круто быть изнасилованным собственным парнем в день Святого Валентина. С праздником, Тём… Руки парня шарят по моему телу. Неприятно. Из одежды он оставил лишь трусы. Его рука накрывает мой невозбужденный член, губы шепчут издевательски:

— Что, не хочешь, мой сладкий?

Сдерживая всхлип, роняю:

— Нет.

— Советую захотеть, — безжалостно, бездушно.

В этом весь Ян, а не романтический герой, нарисовавшийся мне в воображении. Больно, когда разбиваются мечты, когда разочаровываешься в близком тебе человеке. По виску стекает слеза, появившаяся в уголках глаз, все-таки сорвавшаяся с ресниц, как бы я не хотел. Ян слизывает ее и вдруг останавливается. Резко садится на кровати. Обхватывает голову руками.

Что случилось?..

Это значит, что ничего не будет?..

Я тоже сажусь, замечаю, что дрожу. Меня тошнит. Нереально тошнит. Срываюсь в туалет, обнимаюсь там с унитазом, пахнущим хлоркой. И то хорошо, что гостиница недешевая, здесь уделяют внимание уборке. Зачем столько пить? Я намеренно провоцировал Яна, просто мечтал, чтобы он появился там, в клубе. И что? Зачем? Если ему нет до меня дела, то что я могу сделать? Полощу рот и чищу зубы одноразовой зубной щеткой. Душ, поворачиваю кран до упора в сторону холодной воды. Так должно быть лучше. Но ни хрена не лучше. Продрог, но все так же кружится перед глазами. Вода перестает идти. Не такая уж и хорошая гостиница, если перебои с водоснабжением. Но это не перебои, это Ян. Он закутывает меня в полотенце, несет в комнату, кладет под одеяло, прижимает к себе крепко-крепко. Я тянусь к нему, как первые листики к свету. Я знаю, что он больше не причинит мне вреда. Хочу спросить многое, но не дают стучащие друг о друга зубы. Ага. Переборщил я и с ледяным душем.

— Ты такой глупый… — шепот, от которого голова кружится еще больше. – А я уж какой идиот. Тёма, я совсем запутался…

— Ян, — тыкаюсь носом в его ключицу. Кажется, я безумно влюблен в него. Почему это понимается лишь сейчас? В этом номере гостиницы, где только что чуть не случился мой первый секс в жизни? Я не должен говорить это ему. Ни к чему. Мои чувства останутся при мне. Хорошо, что на это хватает мозгов.

Февраль. Часть 2

15 февраля

Отец устроил мне такой разнос… Лежу на кровати не в силах подняться. Вся задница и поясница горит. Отчасти я виноват. И вечно спасающий меня Ян не помог в этот раз. Как бы вы отнеслись к тому, что ваш сын заявляется помятый в два часа дня? Не предупредив, что задержится, шляясь где-то всю ночь. Вот и бате это не понравилось. Порол меня полчаса, не меньше. Хорошо, что он не возвел это в ранг искусства, большинство его ударов попросту не попадали. Но мне досталось не слабо.

Конечно, в школу я не пошел. Да я пошевелиться не могу, не то, что двигаться. К тому же, батя посадил меня под домашний арест. Забрал сотовый, закрыл меня на ключ так, что не открыть дверь изнутри. Доигрался я. Но все равно больше всего переживал, как отреагирует на это Ян. Что он подумает, догадается ли?.. Его сотового я не помнил, а мог бы позвонить с домашнего. Эх…

Как же меня угораздило влюбиться в Яна? Специально вспоминаю все в подробностях, что он мне сделал плохого, как издевался, но внутренний голос рьяно его защищает. Главный аргумент – он другой. Он изменился. Тёма, да ты мазохист… Еще бы, при мыслях о боли, о его сильной руке на моей заднице, внизу живота тянет. Я совсем не против, чтобы Ян отшлепал меня еще. Дурак я… Меня вроде вчера изнасиловать пытались, а я делаю вид, что так и должно быть. Плетусь на кухню и пью воду. Уже литра два выпил, а все равно сушняки. Открываю холодильник, но понимаю, что мне кусок в горло не полезет. Возвращаюсь в спальню, с проклятиями укладываюсь на кровать. Звонит домашний, но я не шевелюсь. Если даже это Ян, то что? Не хочу слышать его голос, не хочу видеть, не хочу думать о нем…

***

Батя удивленно трогает мой лоб, когда я извиняюсь. Да, я не должен был так себя вести. Предлагаю посмотреть вместе какой-нибудь боевик, хотя не люблю их. Отец соглашается, прибавляя, что я все равно нахожусь под домашним арестом.

Он не понимает, что так даже лучше.

20 февраля

У меня амнистия. Мне выдали сотовый, разрешили ходить в школу и вообще вести социальный образ жизни. Когда я включаю телефон, приходит несколько смсок подряд. Все от Яна.

«Тём, все нормально?»

«Ты не отвечаешь».

«Ты в порядке? Отец посадил под домашний арест?»

«Почему не берешь трубку?»

«Блядь, возьми эту гребаную трубку!»

Три дня он не писал. Зато вчера целых два сообщения:

«Напиши, как сможешь».

«Жду».

Нет желания ему писать, но желания его злить еще меньше. За эти дни, что я провел дома, я многое осмыслил. Нет, пытался осмыслить. Я не дурак, понимаю, что Ян не чувствует ко мне и половины того, что испытываю к нему я. Скажи я ему о чувствах, минимум он рассмеется в ответ, максимум сделает меня посмешищем всей школы.

«Привет. Все хорошо».

Он не перезванивает и не отвечает. А я прогуливаю школу.

21 февраля

Ян курит на ступеньках школы, как в старые добрые времена. Я становлюсь рядом с ним. Он проверяет на месте ли ошейник. Да, на месте. Без слов мы идем в класс, садимся на места. Я чувствую кожей его взгляд.

23 февраля

Поздравляю батю. На словах, не знаю, что ему дарить. Вообще, считаю этот праздник глупым. Как и восьмое марта. Как и все остальные, кроме Нового года. Мама делала для меня настоящее чудо в этот день. Ее уже давно нет, а ощущение чуда осталось. Поэтому я люблю Новый год. А не это двадцать третье февраля.

Мне приходит смска от Таи. Красивое стихотворение. Мило. Отвечаю благодарностью. Между нами завязывается переписка, и девушка приглашает меня прогуляться. День удивительно чудесный, сидеть в четырех стенах не хочется. Мы встречаемся в центре города. Тая в пушистой белой шубке, с завитыми волосами и в забавной шапочке с большим помпоном.

— Привет! – она обнимает меня. В ее руках маленький сверток. – Это тебе.

— Не стоило.

Вот реально не стоило. Теперь чувствую себя обязанным. Придется сообразить что-то для нее на восьмое марта. Открываю подарок. Это брелок для ключей, забавный жирафик, выточенный из метала, покрытый яркой краской.

— Спасибо, — искренне говорю я. Мне действительно очень нравится. Тут же цепляю его на свои ключи.

Тая сияет, как маленькое солнышко. Очень гордая собой, что угодила мне. Она смело берет меня под руку, и мы гуляем по заснеженному центральному парку. Когда я просто так выходил из дома? Когда я общался с кем-то другим, а не с Яном? Деревья присыпаны пушистым, невесомым снегом, на проводах развешаны гирлянды. Много молодежи, пытающейся согреться пивом и вином.

— Как твои дела, Тём? – Тая разглядывает неработающий фонтан. – Ты тогда так поспешно ушел с Яном. Надеюсь, все было хорошо? Тебя долго не было в школе.

— Все хорошо, — небрежного говорю я, — явился на следующий день домой, вот отец и посадил меня под арест.

— О, ну ты даешь, — девушка смеется. – Как ты умудрился?

— Так вот.

Мы болтаем дальше обо всякой чепухе. Тая рассказывает, что не любит зиму. Хочет лето, хочет солнца. А я наоборот больше всех месяцев люблю февраль. Он последний, грустно-радостный. За ним щебечущая весна, после шумное и пыльное лето. Такой тихой щемящей умиротворенности как в феврале, нет ни в одном другом месяце.

Промерзнув, мы заскакиваем в Макдональдс. Тая не считает зазорным заказать самый большой бутерброд и огромное ведро колы. Еще больше я удивляюсь, когда все это исчезает в ее желудке. Такая миниатюрная девушка, а столько кушает. Я улыбаюсь. Тая как будто волшебница, такая, как из фильма, типа только учится. У нее очень красивые глаза. Темно-синие, нереальные, будто из бархата. Реснички черные, острые, аккуратно подкрашенные тушью. Неудивительно, что она мне понравилась с первого взгляда. Такую девушку невозможно не защищать. Ее нужно оберегать. Мы заказываем мороженное, и выходим с ней на улицу. Зубы сводит, изо рта пар, но мы доедаем лакомство до конца. Затем я сажаю Таю в такси, даю водителю деньги и даже чмокаю девушку в щечку. День получился прекрасным. Сам я еду на автобусе, выхожу за несколько остановок до дома и медленно иду, наслаждаясь свежестью и морозом. У подъезда меня окликают. Ян. Парень сидит на скамейке и курит. Судя по количеству бычков перед ним, ждет он меня тут давно.

— Как погулял? – серые глаза без эмоций разглядывают меня.

— Отлично. Или мне это запрещено?

— Отчего же… — пожимает плечами Ян. – Гуляй сколько хочешь. Только в Макдональдсе я бы не советовал ничего заказывать, одни жиры и канцерогены.

— Откуда ты знаешь? – поражаюсь я. – Ты следишь за мной?

Мозг работает. Подсказывает, что и про вечеринку на день Валентина он тоже как-то узнал.

— Сотовый, — безразлично роняет парень. — По нему тебя легко вычислить.

— Значит, следишь? – я должен бы злиться, но мне приятно. Я ему не безразличен.

Не отвечая, он закуривает. Сколько можно курить? В сторону он говорит:

— Тебе она нравится?

— Что? О, нет, она просто мой друг.

— Друг… — эхом повторяет Ян.

— Да, мы…

— Поэтому ты с ней целовался на Новый год?

— Это… я выпил лишнего.

Ян кивает, выбрасывает сигарету и встает.

— С праздником, Тём.

Не оборачиваясь, он идет к своей машине. И что? Стоило столько меня ждать, чтобы уйти? Смысл? Есть ли он тут? Я зову парня по имени, но он не реагирует. Кидаюсь к нему, разворачиваю к себе. Дальше мне ничего не нужно делать, дальше вступает в дело химия между нами. Мы с упоением целуемся, прижимаемся друг к другу, не удерживаемся, падаем в снег. Я дрожу от холода и от чего-то еще. Ян… Мой Ян… Он прижимает меня к промерзшей земле. Поясница оголилась, и кожа соприкасается с колким снегом. Но это ничего. Главное его руки, его губы, его сбивчивое дыхание… Он скучал, так же, как и я. Вся эта его невозмутимость – игра. Нетерпение, с которым он целует меня, говорит лучше него. Все равно, что мы делаем это в моем дворе. Все равно, что кто-нибудь может пройти, выглянуть в окно. Неважно… Слишком много одежды. Лишней, совершенно ненужной.

Как я люблю февраль…

Ян вздрагивает, когда откуда-то доносится смех. Приподнимается, стряхивает снег с пальто. Смотрит на меня с укором, будто только я во всем виноват.

— Иди домой.

А. Круто. Ну хоть на хрен не послал. Встаю, путаясь в джинсах, они оказываются спущенными с бедер. Благо не трахнул меня прямо тут, я, блин, на все готов. Почти бегу от парня, пытаясь унять быстро бьющееся сердце. Февраль, блин.

26 февраля

Мы не разговариваем в школе. Не общаемся потом. Ян уже не занимается со мной. Ему, наверное, все равно как я окончу четверть.

28 февраля

Неожиданно получаю смску от Яна во время урока: «Пойдем сегодня в кино?». Долго думаю, но соглашаюсь. Уже в машине парень начинает:

— Тём, у нас дурацкие отношения, — как я рад, что он заметил, ну просто камень с души. – Давай попробуем как-то это исправить?

— Давай.

В кинотеатре парень платит за билеты (несмотря на мое возмущение) и покупает попкорн. Полутемный зал, светящийся экран, близость Яна. Мои мысли сразу текут не в том направлении. Он наклоняется ко мне, рассказывает что-то про режиссера, но я ощущаю только его запах и не улавливаю ни слова. Попкорн у меня на коленях, рука парня периодически захватывает горсточку, касаясь меня. Каждый раз мурашки по телу. Черт. Он мой парень. Вроде бы. И почему я сам не могу дотронуться до него, если хочу? Кладу руку ему на ногу. Ян недоуменно переводит взгляд с экрана на меня. Хорошо, что темно и не видно, что я покраснел. Но руку не убираю. Чуть сдвигаю ее правее, чтобы… о, нет, даже подумать об этом не могу… вернее могу, но озвучить вслух… Я передвигаю взмокшую руку еще на пару сантиметров, накрывая ладонью ширинку парня. Блин… Он возбужден. А… Что дальше? Перевожу дыхание, глядя на экран. Там кто-то куда-то бежит. О чем фильм вообще? Решайся же… Осторожно поглаживаю выпуклость парня. Он давится попкорном и кашляет, привлекая к нам ненужное внимание. Черт, ну ладно. Уже убираю руку, как вдруг он накрывает ее своей рукой, не давая ускользнуть. Прижимает сильнее, заставляя почувствовать жар, будто в его брюках спрятаны раскаленные угли. Облизываю пересохшие губы, мягко перебираю пальцами по ткани. Ян резко откидывается на спинку кресла. Ему приятно, приятно… Как же хочется его поцеловать… Неожиданно, парень поднимается, тянет меня за собой. Попкорн рассыпается, но нам не до него. Мы поспешно идем к выходу, по коридорам, оказавшись в каком-то закутке, бросаемся друг к другу. Опьяняющая сладость поцелуя, сводящие с ума тесные объятия, разум, пребывающий в блаженном счастье.

— Тёма, — Ян усаживает меня на подоконник, становится между моих ног. – Я так больше не могу… Я говорил тебе в самом начале. А когда ты сам начинаешь…

Провожу по его щеке, отмечая непривычный румянец. Мне не страшно. Я и сам хочу этого. Почему тогда я не могу сделать это с любимым?

— Я согласен, — еле слышно вырывается у меня. Восторженное ощущение собственной смелости. Непонятное напряжение на его лице.

— Уверен?

— Да.

Ян на секунду прикрывает глаза. Сожаление? Что это? Что не так?! Когда он их открывает, есть только нежность:

— Тогда завтра. После школы.

Киваю. Завтра… Я не доживу. Мне хочется кричать и биться головой о стену. Хочу спросить Яна о его эмоциях, но мне закрывают рот поцелуем.

Март. Часть 1

1 марта

День, когда я лишусь девственности. Ха-ха. С утра я нервный, как перед экзаменом. Разливаю чай, не могу попасть ключом в замочную скважину. Когда вижу Яна, то внутри нечто странное. Я напряжен, готов бежать, будто бы он на меня при всех накинется. Может, я поспешил? Парень предельно увлечен своим телефоном, что-то набирает на нем. Вот он не переживает. Конечно, что ему. А я полночи решал, бриться там или нет. В итоге взял бритву и понял, что из-за дрожи в руках могу запросто отрезать себе нечто очень важное.

После школы мы идем в машину Яна. Если он сейчас переспросит, то я откажусь… Но парень молчит. Мы едем минут тридцать. Незнакомый мне район города. Чего я паникую? Это же Ян, я же люблю его. Останавливаемся возле отеля. Уверенным шагом, парень проходит мимо стойки регистрации, значит, ключ у него. Мы поднимаемся на второй этаж, и он пропускает меня вперед, распахнув дверь.

Я зашел в номер и тихо ахнул. Все горизонтальные поверхности покрывали зажжённые свечи. Они призывно мерцали в темноте, мягко освещали комнату своим неярким светом. Это было романтично. Но внутри я почувствовал, что все сжалось. Дышать вдруг стало очень тяжело. Ян прошептал мне в макушку:

— Нравится?

Слабо киваю. Стою и не знаю, что делать. Ян помогает мне, берет за руку и ведет к креслу. С ужасом смотрю на огромную кровать. Парень выдергивает бутылку с шампанским из ведерка со льдом, мастерски открывает ее с тихим хлопком, разливает по бокалам, протягивает один мне:

— За нас?

Его тон низкий, говорит он с придыханием, отчего по моей спине пробегают мурашки. Внутри все трепещет. Делаю пару жадных глотков и чихаю от пузырьков, попавших в нос. Ян улыбается, сидит напротив меня и его ничуть не смущает происходящее. Допиваю шампанское и верчу бокал в потных руках.

— Ты боишься? – спрашивает парень, не отрывая взгляд от меня.

Киваю. Ответить просто не могу – язык прилип к небу. Он ставит свой бокал на столик и произносит:

— Иди ко мне.

Мне кажется, нас разделяет не пара десятков сантиметров, а целая пропасть. Сердце колотится с таким страхом по ребрам, что его стуки отдаются в голове. Ян смотрит на меня, не торопит. По его лицу сложно понять что-либо. Я совершенно растерян. Я не понимаю его чувств ко мне, а он не спешит о них рассказать. Решаюсь. Встаю, делаю несколько робких шагов к нему. Сажусь у его ног, дрожа от собственной смелости.

— Умничка, — он подтягивает меня за плечи и усаживает себе на колени. Кресло большое, оно позволяет это. Я едва дышу, смотрю в его глаза и забываю обо всем на свете.

Ян ничего не делает. Его руки безвольно лежат на подлокотниках. Что дальше? Он хочет, чтобы я начал? Парень закрывает глаза, выдыхает, а потом резко их открывает. Я успеваю заметить в них что-то непонятное. Это пугает меня еще больше.

— Ян, что-то не так?

— Все хорошо, малыш, — он улыбается. Своей такой знакомой мне улыбкой. Открытой, притягательной.

Его руки ожили. Они медленно гладят мою спину сквозь пиджак школьной формы, словно успокаивая. Ян чуть подается вперед и едва касается губами моей шеи. Но и это слабое касание обжигает. Я вздрагиваю.

— Тсс, — шепчет он и покрывает поцелуями мою шею, спускается к ключице, чуть прикусывает ее.

Со мной происходит что-то невероятное. Мне безумно приятно и безумно страшно одновременно. Я могу представить, как это будет. Но… Это же мой первый раз. Неизвестность… Да и потом, вдруг я сделаю что-то не так? Заметив, что я напряжен, Ян наклоняет мою голову к себе, заглядывает в глаза:

— Что, котенок?

— Я… — сглатываю. – Мне не по себе.

Парень внимательно смотрит на меня:

— Ты веришь мне?

— Да.

— Тогда ничего не бойся.

Киваю. Все еще дрожу. Он целует меня, вкладывая в поцелуй не только нежность, но и невысказанные слова. Мне становится тепло, почти жарко. Его язык танцует у меня во рту, одна рука зарывается мне в волосы, другая притягивает к себе все сильней. Я уже фактически лежу на нем. Голова кружится. Не знаю, может от шампанского, может от происходящего. Я чувствую эрекцию парня и заливаюсь краской. Хорошо, что в полутьме он не видит этого. Вдруг понимаю, что застыл, как бревно. Что же это я? Робко обнимаю Яна, он в ответ прижимает меня сильней, стиснув в объятиях. Затем вдруг подхватывает и несет на кровать.

Оказавшись на кровати, я смотрю, как он снимает с себя пиджак, рубашку, остается в футболке. Не успеваю испугаться, потому что он опускается рядом со мной и продолжает меня целовать. Его руки скользят по моему телу, касаясь всего, кроме бедер. Это выглядит почти целомудренно, потому что я в одежде, и парень не пытается ее снять. Он никуда не торопится, поцелуй за поцелуем убирает мой страх.

— Ты так приятно пахнешь, — он утыкается носом в мою ключицу и с наслаждением втягивает воздух, — не бойся, маленький.

Его уверенные движения постепенно меня успокаивают. Я уже сам тянусь к нему, прижимаюсь, улыбаюсь, когда его язык очерчивает круг на моем животе. Ян медленно задирает мою рубашку, открывая себе доступ к коже, целуя каждый сантиметр, лаская его языком. Он касается моих сосков, и я вскрикиваю. Кто бы мог подумать, что это так приятно? Словно маленькие разряды по телу. Ян усмехается и стаскивает с меня свитер. Голой спиной я что-то чувствую на покрывале, удивляюсь, оборачиваюсь. Вся кровать усыпана лепестками роз! Как же я раньше этого не заметил? Тонкий, сладкий запах… Я с нежностью и большим рвением целую Яна, мне так приятно, что он сделал все это. Его руки гладят мои, опускаются и прижимают мою ногу к его бедру. Он отрывается от меня, шепчет жарко:

— Я хочу тебя, малыш…

И я понимаю, что готов. Расстегиваю ремень на брюках. Вернее, пытаюсь. От дрожи в руках ничего не получается. Ян смотрит на мои попытки, потом его теплая рука накрывает мои и помогает. Оставшись без одежды, я не чувствую неловкости. Тянусь к нему, стаскиваю его футболку. Какой же он красивый. Самый прекрасный из всех, кого я знал. Ян сам снимает оставшиеся вещи, так нежно мне улыбается. Против воли я смотрю вниз и вижу совсем не маленького размера член.

— Э, — протягиваю я. – А ты уверен, что у нас получится?

Он проследил за моим взглядом и ухмыльнулся:

— Это комплимент?

Его руки тянутся за тюбиком, который стоит на прикроватной тумбочке.

— Н-наверное.

Возбуждение меркнет. Снова мне страшно. Начинаю дрожать. Ян вздыхает, но смазывает пальцы, прижимается ко мне, опьяняюще сладко целует. Постепенно я забываю о его большом члене, о том, что он намеревается побывать им во мне. То, что смазка рядом, лишь доказывает необратимость. Почему есть люди, которым повезло во всем? Ян красив, богат, умен, у него куча достижений, и, к тому же, такой член. Где справедливость? Задумавшись, я пропустил тот момент, когда Ян подобрался к моему отверстию и резко засунул в меня два пальца. Я вскрикнул, выгнулся, инстинктивно попытался отодвинуться, но парень, предвидя это, крепко обхватил меня.

— Не очень деликатно, — охнул я. В уголках глаз собрались слезы.

— Прости, котенок, — без раскаяния ответил он. – Ты о чем-то задумался, вот мне и захотелось тебя отвлечь.

В его голосе были нотки обиды. Черт. Я невольно улыбнулся. Мало ли что мог себе подумать Ян, быть может, что я думаю о другом. Или о другой… Он же помнит о Тае… Но мне это понравилось. Ревнует? Я коснулся его губ, прошептал:

— Прости, я просто нервничаю. У тебя… м… большой… ну…

— Счет в банке?

— Нет, — смущаюсь я. Он же понял.

— Тогда что? – смеется он, и его пальцы внутри меня начинают двигаться. Поглаживают кольцо мышц, стенки. Я морщусь.

— Ну, это, твое достоинство.

— Мое достоинство? – на его лице хитрое выражение. – У меня их много. Прекрасное чувство юмора, к примеру.

Я выдыхаю сквозь зубы, потому что чувствую, что давление возросло – добавился еще один палец. Стараюсь не напрягаться, думаю, что ответить. Мысли никак не собираются в предложения.

— Я говорю о… — это уже больно, утыкаюсь лбом ему в плечо, — твоем… члене.

— Сказал, наконец-то, — Ян прикусывает мочку моего уха. – Какой стеснительный. Ты не можешь произнести слово «член»? Забавно.

— Произнес же… Черт! – шиплю я.

— Маленький, расслабься, тише, обещаю, дальше будет приятно.

Хотелось бы верить. Я выдыхаю и позволяю пальцам подготавливать меня. Предпочитаю не думать о том, что будет дальше. Тут до меня доходит, что он просто заговаривал мне зубы, чтобы отвлечь. Как мило… Чувствую, как пальцы покидают меня. Напрягаюсь. Ян тянется за презервативом и натягивает его, возвращается ко мне, разводит ноги. У меня легкая паника. В горле пересохло.

— Ян, — хриплю я, готовый убежать.

Он придавливает меня своим телом к кровати.

— Ян! – мне страшно. Мне действительно страшно.

— Котенок, — вдруг спрашивает парень, глядя мне в глаза, — ты точно девственник?

А не видно по моему белому лицу? По тому, как я весь сжимаюсь и дрожу? Но сил, сказать все это, нет, я лишь киваю.

— Хорошо.

С этим словом он приставляет головку к входу и пытается проникнуть в меня. У него ничего не получается. Ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего. Я так зажался, что, наверное, и литр смазки не поможет.

— Тём, — он устало вздыхает. Я понимаю, что ему тяжело себя сдерживать. – Я не обижу тебя, расслабься, пожалуйста.

Чтобы услышать от него «пожалуйста» я был готов на многое. Я замер. И ощутил, как меня затопляет волна нежности. Ян не хочет, чтобы мне было больно. Ян заботится обо мне. Почему-то всхлипываю и киваю. Стискиваю зубы, когда он проникает в меня. Давление ужасно. Хочется убежать от этой пытки. Но я терплю. Скулы сводит, пытаюсь дышать через нос, ничего не вижу перед собой из-за слез.

— Все, — зачем-то сообщает он, и я чувствую его скользящие движения внутри. Твоюжешьмать! Это так больно! Меня никто не предупреждал! Какой идиот может получать от этого удовольствие?

— Сейчас… — он чуть меняет угол и перед глазами все вспыхивает. Боль не ушла, но к ней добавилась горячая пелена, накрывшая низ живота. Я застонал прямо в рот парню, который наклонился, чтобы меня поцеловать.

— М-м, — протянул он, в очередной раз задевая что-то уже пульсирующее внутри. – Таким ты мне больше нравишься…

Если бы я что-то и хотел ответить, то не смог бы. Не понимаю, как Ян еще может говорить? Меня хватало только на то, чтобы не кричать. Я сам не заметил, что впивался ногтями в спину парня, то ли притягивая его к себе, то ли отталкивая. Я стонал так, что не узнавал себя, я извивался, как уж, попавший в ловушку. Глаза застилали пот и слезы, которые, почему-то не переставая шли. Это было не просто хорошо. Это было прекрасно. Размеренные толчки Яна, его частое дыхание, его полуусмешка-полуулыбка, его непривычная нежность в глазах. С удивлением я понял, что скоро кончу. Мой член, зажатый между нашими телами, налился кровью и был мокрым от смазки, выступившей из него. Неожиданно Ян остановился.

— Что? – вырвалось у меня. Он не должен прекращать!

Парень внимательно посмотрел на меня:

— Ты меня любишь?

— Что? Ян, ты… Я…

— Отвечай, — приказал он, медленно двинув бедрами. Я взвыл. Ну как так можно? То, что было в моей голове, куда-то делось. Я беспомощно смотрел на Яна, совершенно не понимая, что происходит. Он терпеливо ждал, еле двигаясь, доводя этим до исступления, только его напряжение выдавала капелька пота, скатившаяся по виску на щеку.

— Ян… — прошептал я. – Я… наверное, я действительно люблю тебя…

В его глазах промелькнуло нечто похожее на триумф, а вместе с тем и разочарование. Я ничего не понял, хотел спросить, но он уже целовал меня, с каждой секундой убыстряя темп. Я забыл обо всем, только повторял, что очень люблю его.

Все кончилось внезапно. Я как будто перенесся куда-то в другую вселенную. Парил в облаках и в темноте. Часть меня была там, в гостиничном номере, а часть была далеко-далеко. Ян упал на меня, а потом скатился и натянул джинсы. Я недоуменно смотрел, как он надевает футболку, не понимая, зачем так быстро срываться куда-то? Можно же еще полежать, обняв друг друга…

Вспыхнул свет под потолком. Я слепо заозирался, и мое сердце рухнуло вниз. У двери стояли Марат и несколько его сподвижников. Ян при виде их лишь усмехнулся.

— Поздравляю, Ян, ты бесподобен. Заставить девственника кончить в первый раз, — Марат хлопнул пару раз в ладоши. Остальные с интересом разглядывали меня. А я не мог даже пошевелиться. – И наш спор ты выиграл – этот олух признался тебе в любви. Лови!

Марат подкидывает ключи, которые ловко хватает Ян и счастливо улыбается:

— Феррари, моя девочка. Спасибо, дорогой, приятно иметь с тобой дело.

— С тобой приятно тоже, такое шоу. Да еще и с трахом.

Все смотрят на меня. Я сижу, как истукан, и не могу пошевелиться. До меня доходит неспешно, медленно, словно сквозь толщу воды. Не верю… Этого просто не может быть. Окончательно приводит в чувство равнодушное лицо Яна, когда я с мольбой смотрю на него. Я бы даже поверил, если бы он сейчас сказал, что это все неправда. Шутка, розыгрыш. Но он не сказал. Жесткая усмешка, колкий взгляд. Презрение. Воздуха не хватает. Все кружится. И я ощущаю разливающийся пронзительный холод внутри.

— Ладно, я пойду, — Марат машет ручкой и уходит.

Остальные остаются. Один из парней спрашивает:

— Ян, а можно нам его?

Ян долго молчит. И я уже уверен, что его ответ будет положительным. Мне все равно, даже если они меня всей толпой разложат тут. Я даже бы не сопротивлялся. Но Ян говорит короткое «нет», и они с сожалением оставляют нас наедине.

Я понимаю, что не могу находиться с этим человеком в одной комнате, его присутствие будто душит. Встаю, натягиваю свою одежду, путаюсь в ней, надев рубашку навыворот, но это же неважно. Руки не дрожат. Просто холодно. Убегаю, хлопаю дверью. Мне кажется, или мое сердце перестало стучать?

***

Подхожу к своему дому и долго сижу на лавочке, продрогнув до мозга костей. Холодавнутри нет. Как и ничего. Пустота. Давящая пустота. Я не плачу, не кричу. Тупое равнодушие. Поднимаюсь и иду домой. Батя спит. Пробираюсь к себе в комнату и отрубаюсь сразу же.

Просыпаюсь от собственного крика. Лицо мокрое. Я жалобно всхлипываю, и внутри меня будто что-то прорывается. Безутешно рыдаю, захлебываюсь, ору. Прибегает папа, ничего не может понять. Отвешивает мне оплеуху. Потом прижимает к себе и укачивает, как маленького. Затем бежит на кухню, возвращается со стаканом коньяка наполовину полным. Как-то вливает спиртное в меня. Оно обжигает желудок, заставляет кружиться голову, все плясать перед глазами, которые слипаются.

— Папка, — шепчу я. – Я не могу там больше учиться, забери меня, пожалуйста.

— Хорошо, Тём, хорошо.

Он сидит со мной, пока я не засыпаю. Может мне показалось, но вроде бы я слышал горькое «прости».

Март. Часть 2

2 марта

Меня теребят за плечо.

— Тёмка, вставай.

Открываю глаза. Папа. Свежий, выбритый, в костюме. С обеспокоенным выражением лица.

— Фух, я думал, с тобой что-то случилось.

Не понимаю, пока мой взгляд не падает на часы. Двадцать два пятнадцать. Я проспал весь день? Странно, но это никак не трогает. Мне все равно. Внутри все та же пустота. Наверное, теперь навсегда.

— Тём, я сделал, как ты хочешь. Ты больше там не учишься. Я перевел тебя обратно.

Киваю. Забавно, это уже неважно. Я бы ходил и туда.

— Пошли кушать?

Снова киваю. Встаю и охаю от резкой боли в заднице. Чудесно. Сжимаю зубы на обеспокоенный папин взгляд и иду в ванную.

На ужин у нас деликатесы – курица-гриль, красная икра, мой любимый ананас. Благодарю папу. Ем и не чувствую вкуса. Как будто кусок картонки жую.

Смотрим до полуночи телевизор, какая-то юмористическая программа. Папа хохочет, а я сижу с каменным лицом.

После лежу в кровати и не понимаю, почему мне не больно? Я отлично помню все, что произошло вчера. Это… предательство, если можно так назвать, хотя этого слова бесконечно мало. Все это напоминает неплохой американский фильм «Жестокие игры», там вроде главного героя звали Себастиан. Так почему же нет боли? Кусаю себя за запястье. Почти ничего не чувствую. Пожимаю плечами и приказываю себе спать.

4 марта

В старой школе все по-прежнему. Ребята рады меня видеть, чего не скажешь об учителях, по-моему. Я всех обгоняю по программе. Мой английский безупречен, по сравнению с остальными.

Пусто.

После школы меня зовут погулять, отказываюсь, бреду домой, делаю уроки, кушаю, смотрю телевизор.

В кровати проверяю, могу ли я еще чувствовать что-нибудь – кусаю себя за запястье как можно сильней. Едва больно, несмотря на яркий отпечаток.

Спи.

7 марта

Мне не снятся сны. Это я понял сегодня. А раньше часто снились. Одноклассники называют меня зомби, и ведь они недалеки от истины. В школе сижу на задней парте, почти не отвечаю на вопросы, только когда меня вызывают к доске и то едва раскрываю рот. Дома так же. Сделаю уроки, беру книгу, делаю вид, что читаю, а сам часами сижу на одном месте и ловлю себя на том, что даже мыслей нет никаких.

15 марта

Значительно потеплело. Сегодня урок физкультуры был на улице. При пробежке я упал прямо в лужу. Все засмеялись, но почему-то их смех резко оборвался, когда я поднялся с невозмутимым лицом.

Отпустили пораньше домой. Опять меня куда-то звали. Не хочу.

Плетусь с безразличием ко всему. У своего дома вижу знакомую шикарную машину. Ни отголоска эмоций. Ян выходит из нее, чуть шатаясь. Я сразу понимаю почему – от него разит спиртным. Он оглядывает меня, я смотрю в сторону.

— Привет, — зачем-то говорит он.

Закрываю крепко-крепко глаза на секунду и резко открываю. Так, что я здесь стою? Нужно домой. Обхожу его, иду в подъезд, поднимаюсь уже на второй этаж, как входная дверь с грохотом открывается, влетает Ян. Тяжело дышит, стоит ниже меня на ступеньку. Это уравнивает нас в росте. Равнодушно отмечаю его спутанные волосы, лихорадочно горящие глаза.

— Тёмка… — шепчет он. – Я не могу без тебя…

Даже не морщусь от перегара.

— Я постоянно думаю о тебе. Постоянно. Тёмка, я…

Пусто. Никакого отклика. Разворачиваюсь и делаю еще шаг, прежде чем теплая рука сжимается на моей. Не пытаюсь вырваться, прикосновение не обжигает, как раньше.

— Тём, я такой идиот, — он порывисто меня обнимает. Прижимается щекой к моей груди. – Тём…

Почему он повторяет без устали мое имя? Отстраняюсь. Ни слова не говорю.

— Тёма… — в его глазах будто бы отголоски боли. Это ложь. Такие люди не испытывают таких чувств. – Забери ее.

Парень копошится в карманах и достает брелок. Как я догадываюсь от Феррари. Засовывает его мне в руку. Сжимаю его до боли. Металл врезается в кожу. А затем медленно делаю три шага до мусорного бака и выкидываю ключи туда. Ян меняется в лице, ничего не говорит. Я поднимаюсь к себе в квартиру и делаю уроки. Потом смотрю телевизор. Лишь когда приходит папа, я вспоминаю, что забыл поесть и ужинаю с ним.

17 марта

Ян ждет меня на лавочке у подъезда. Прохожу мимо, иду в школу. Он шагает позади. Без перерыва курит. Встречает меня после школы, так же провожает домой. Ему делать нечего?

24 марта

Это продолжается неделю. Одноклассники начали спрашивать, не мой ли это поклонник. Ничего им не отвечаю. Его присутствие начало меня раздражать. И ничего больше. Так относятся к мухе, которая летает по квартире и жужжит. Вроде и подняться за мухобойкой неохота, а вроде и не дает сосредоточиться.

Что со мной? Почему я ничего не чувствую? Не хочу разбить его самодовольное лицо? Чтобы он захлебывался своей кровью? Как следует дать в живот? Чтобы он хватал воздух ртом, чтобы перед глазами потемнело? Я жив вообще? Иду в ванную и умываюсь. Ледяной водой. Тру щеки. Бледность достала. Мой взгляд натыкается на лезвие от папиной бритвы. Знаю, это не решение, но так хочется ощутить себя живым. Оно мягко рассекает кожу, выступает кровь, капает вниз, в раковину. Слизываю каплю и снова раздражаюсь. Ничего! Не больно почти. Еще раз провожу лезвием по запястью. Печет. Хочу быть живым. Но, видно, не судьба.

29 марта

Это уже как маленький ритуал. Ян провожает меня до школы и обратно, а потом я сижу в ванной и наблюдаю, как кровь капает из раны на запястье. Это не больно. Почему не больно? Я хочу жить, понимаю, что живые испытывают боль.

***

Сегодня воскресенье. В школу не нужно. Я не увижу Яна. Эта мысль не вызывает никакого отклика в душе. Папа весь день работает, звонил, будет поздно. Сказал варить пельмени. Но за ними нужно сходить в магазин. Одеваюсь, спускаюсь вниз и натыкаюсь на Яна на привычном месте. По его виду можно предположить, что он рад меня видеть. Робкая надежда. Ян робкий?

В магазине очередь. Он стоит на улице и курит. Помятый, серый, с синеватыми тенями под глазами. Интересно, как я выгляжу? Так же? Хватит. Внезапно это слово вырывается из глубины моей души. Мне надоело. Больше не хочу его видеть. Никогда. Ну их на фиг эти пельмени. Почти выбегаю из магазина. Ян удивлен, видя, что я направляюсь к нему. Чеканю, глядя в его глаза:

— Оставь меня в покое. Не смей больше появляться в моей жизни. Убирайся.

— Тёма… — шепчет он.

Разворачиваюсь на пятках и почти убегаю. Он бежит следом:

— Выслушай меня, пожалуйста.

— Пошел к черту, — не замедляю ход.

— Тёма!

— Оглох? – равнодушно интересуюсь я.

— Тема, всего пять минут, — его тон просящий. Но и это меня не останавливает. Тогда Ян хватает меня за руку, попадает на запястье, и я шиплю от боли. Его глаза становятся круглыми, в них зажигается огонек подозрения, он, не обращая внимания на мои попытки вырваться, закатывает рукав куртки и замирает, видя темные полосы ран на моей коже.

— Ты… Тёма…

Не понимаю, но он улыбается. Это выбивает меня из колеи.

— Что смешного? – я кидаюсь к нему.

— Ты… тебе больно.

— Мне не больно, идиот! Не больно! Поэтому я это и делаю! Чтобы мне было больно! Но ничего не чувствую! – меня прорывает. Я еще что-то кричу, а он лишь продолжает глупо улыбаться. Меня это бесит, я замахиваюсь и ударяю его. Тут же кричу от боли в костяшках. Что у него за лицо такое? Железобетонное! Он смеется. Я ударяю еще раз, у него идет кровь из носа. Но он как будто этого не замечает. Мне становится обидно, внутри все горит. Я, не соображая, ору:

— Чертов ублюдок! Мудак! Я ненавижу тебя! Ты самый ужасный человек из всех, кого я знаю! Ну что ты смеешься?!

— Тём, лучше кричи на меня, бей, но не делай вид, будто меня нет. Я заслужил все это. Я не знаю, как это все исправить, я…

Теперь смеюсь я, истерично:

— Исправить? Ты с ума сошел? Ты меня уничтожил! Уничтожил все!

Когда я стал плакать? Откуда эта боль, будто меня придавило не меньше, чем парой тонн? Я стал задыхаться. Сделал пару шагов, шатаясь, до стены дома и облокотился о нее.

— Тём, что с тобой? Как ты? – взволнованно, испуганно.

— Как, блин? Как истеричка, идиот, — я беру себя в руки. Как же чертовски больно, как же ноет в груди…

Смотрю на него, у Яна все еще идет кровь, заливая его бежевое пальто, рубашку. Сегодня же воскресенье, почему он в форме?

— Тёма, — он тянется ко мне, но в последний момент одергивает руки.

— Уходи, — устало говорю я. Сил нет.

— Нет…

— Уйди. И больше никогда не приходи. Ты ничего не изменишь. Ты для меня умер. Пойми ты это.

Он меняется в лице. Пытается сказать, что не верит, но я повторяю свои слова о смерти. На нас уже оборачиваются прохожие, останавливаются. Я отлепляюсь от стены и медленно бреду домой.

К лезвию я больше не прикасаюсь.

***

Ян исчез на неделю. Эту неделю я вел себя как пятнадцатилетняя девчонка с бурлящими гормонами. Кричал в бессилии на бездушные стены, размазывал сопли, и чувствовал себя жутко несчастным. Да, теперь я потихоньку оттаивал. Даже сны стали сниться. Только не знаю, хорошо это или плохо.

Когда я выносил мусор, соседка тетя Валя осторожно поинтересовалась как я. Слышала мои стенания, наверное. Ничего ей не ответил, ушел к себе. Учиться стало невозможно. Я думал только о Яне и о том, как таких людей земля носит. Урод, ублюдок, ненавижу. Вспоминал наш первый раз, ту бурю эмоций, это несравнимое чувство полета, которое сменилось отчаянием и пугающей пустотой. Хотелось бы мне, чтобы этот мудак испытал все на себе.

Апрель

1 апреля

— Тём, — окликивает меня знакомый голос. Вздрагиваю. Из глубины души поднимается злость. Сжимаю зубы и оборачиваюсь. Ян стоит, чуть опустив голову, с виноватым выражением на красивом лице. Он не в форме, несмотря на понедельник. В водолазке и джинсах. Сжимаю руки в кулаки, едва сдерживаю себя, чтобы не врезать ему.

— Мы можем поговорить? – спрашивает он несмело. Что-то Ян сам на себя не похож: взгляд побитой собаки, нерешительность. Где же мой грозный хозяин, готовый жестоко наказать за любую оплошность?

— Нет.

— Я прошу тебя…

Еще и просит, мудак.

— Нет, — я не думаю, не колеблюсь, не переживаю. Я хочу, чтобы он исчез из моей жизни раз и навсегда.

— Тёма, скажи мне, как я могу все исправить? – это отчаяние в его голосе?

— Никак.

— Тёма, я не отступлюсь. Я понимаю, что я поступил ужасно, но когда тебя не стало в моей жизни, все поменялось. И я понял, что так не хочу, мне нужен ты.

Смотрю на него без эмоций. Как я мечтал раньше услышать такие слова… А теперь… Все равно.

— Тёма, пожалуйста, я готов на все.

Сумасшедшая мысль приходит мне в голову. Безумная. Не моя. Я ей не верю, но чем больше думаю, тем соблазнительней она кажется. Готов на все? Я усмехаюсь и произношу:

— Точно на все?

Он кивает, не верит, что я делаю к нему шаг.

— А как на счет побыть снизу?

Это не я произнес. Это кто-то внутри меня. Ян бледнеет, понимая смысл. Да, я прекрасно помню, как ты, урод, говорил, что никогда не будешь снизу.

— Ты сказал, что готов на все, — холодно напоминаю я, наблюдая за его эмоциями.

— Да, — он сглатывает. Конечно, такого он не ожидал.

— Значит, нет? Так и думал, ты трепло, Ян, и даже не отвечаешь за свои слова.

Хочется плюнуть в это красивое лицо, но я еле сдерживаюсь, разворачиваюсь, ухожу. Вдруг слышу слабое:

— Я согласен.

Будто он сам не верит тому, что произнес это вслух. Замираю. Ян согласен, чтобы я его трахнул? Ха, не верю. Но проверю. Бросаю ему, чтобы он следовал за мной и иду домой. Ни разу не оборачиваюсь. Почему-то надеюсь, что он уйдет. Но он поднимается за мной на мой этаж и мне приходится пропустить его в квартиру. Смотрится он тут так же неуместно, как и средневековая китайская ваза, сокровище эпохи, в туалете на вокзале. Снимаю свою куртку, вешаю. Ян, помедлив, снимает пальто, тоже вешает. Смотрит на меня с таким чувством, что у меня против воли что-то щемит в груди. Хватит. Он ублюдок. Нельзя верить его эмоциям. Иду в гостиную, сажусь на кресло. Он замирает у входа. Ей Богу, впервые вижу его нерешительность.

— Ну, что застрял, — ухмыляюсь я. – Иди, становись передо мной.

Ян делает несколько шагов.

— Ты не понял, — смеюсь я. – На колени.

Вот сейчас он сбежит. Пошлет меня, может даже. Смотрю на него пытливо, с интересом. Ян тяжело вздыхает, прикусывает губу и опускается на колени.

Не верю увиденному. Пару секунд прихожу в себя. Вот как это, когда у тебя есть питомец. Необычное чувство. Ян, великий, самый крутой парень, стоит передо мной на коленях.

Власть.

— Снимай водолазку.

Он подчиняется, стягивает ее, откидывает в сторону. Вижу, как по его телу пробегают мурашки.

— Ползи.

Боги, он становится на четвереньки и ползет ко мне. Внутри меня все замирает. Он кладет свою голову мне на колени. Вижу бешено пульсирующую венку на его шее. Зарываюсь руками в его волосы, дергаю на себя, заглядываю в глаза. Там и ни следа унижения. Только надежда. Он несмело, ошарашенный своим же действием тянется ко мне, касается моих губ своими. Вижу, как собираются соленые капельки в уголках его глаз от того, что я сильно оттягиваю его волосы назад. Не отвечаю на поцелуй. Дергаю его голову назад, заставляя его выгнуться. Он судорожно выдыхает.

— Я еще не закончил.

Откуда столько льда в моем голосе? Он пугает даже меня.

— Раздевайся.

Слово будто бьет по лицу. Он отшатывается. Но раздевается. Снимает джинсы, помедлив, носки и трусы. Он не выглядит униженным. Он все равно будто король. Как же это бесит… Я точно ненавижу его.

— Иди ко мне.

Его покорность сводит с ума. Он замирает в нерешительности в паре сантиметров от меня, смотрит в глаза. Рука сама поднимается, и я отвешиваю ему звонкую пощечину. Потом сгребаю и целую. Скорее не целую, а кусаю. Почему… Почему так стучит сердце? Почему хочется делать это дальше? Почему я никак не увижу того, что хочу увидеть, почему нет унижения в его глазах?

Сдергиваю с себя джинсы с нижним бельем. Испуг? Правильно. Встаю с кресла. Никаких лепестков роз и свечей. Унизительная поза. Да.

— Обопрись руками о кресло.

Ян понимает. Колеблется. Ну почему я так возбужден? Почему я так хочу его? Почему меня заводит то, что я никак не могу сделать ему больно?

— Давай! – терпение на исходе. Я едва контролирую себя.

Парень становится в указанную позу и опускает голову. Вот она, его задница полностью в моем распоряжении. Плюю на руку и размазываю слюну по ноющему от напряжения члену. Приставляю головку к его входу. Внизу живота все горит. Надавливаю, хватаю его бедра, тяну на себя. Он так громко вскрикивает, что, наверное, слышат все соседи. Начинает трепыхаться, но я чувствую лишь одно – что должен полностью войти в него. Не понимаю ни слова, не обращаю внимания на его барахтанье. Откуда у меня столько сил? Это же Ян, он сильней меня. Но я сейчас одной рукой давлю на его поясницу, и это не дает ему возможности шевелиться. Вот, я вошел. Кажется, он поскуливает. Каждое движение будто обжигает. Он тесный, тугой. Интересно, он все же девственник? Мысль о том, что, быть может, я у него первый, окончательно сводит с ума.

Дальше его тихие вскрики, какие-то невнятные слова, кровь, смешанная со спермой... Неожиданный конец. Словно в прорубь кинули. Смотрю на содеянное. И не верю.

Меня трясет. Я отползаю, забиваюсь в угол. Медленно поднимается душащий ужас, и я закусываю до крови губу. Что я натворил? Я ничтожество. Ничем не лучше его. Мне так больно, будто это все совершили со мной. Я закусываю руку. Ненавижу себя. Это я ублюдок.

— Тёма, — теплые руки обнимают меня.

Я не верю.

Смотрю в его бледное лицо, в глубокие серые глаза, полные боли и обиды. Что я могу сказать? Прости? Горько, так горько, будто рот полон желчи. Он прижимает меня к себе, сам дрожит, но прижимает.

— Ян, Ян, Ян… — без конца повторяю его имя, потому что не могу произнести вслух это дурацкое «прости», которое ничего не изменит

Мы долго так сидим. Не знаю сколько, когда я окончательно замерзаю, то тяну парня вверх. Он шатается, морщится.

— Тебе нужно в душ, — шепчу я.

— Не хочу, — он хватает меня за руку, боится, что я выдерну ее.

Помогаю ему дойти до моей спальни. Это все нереально. Чтобы он спал в моей кровати, после всего, что я с ним сделал. Но он спит. Ложится, обхватывает меня и засыпает. Я глажу его по волосам, что-то шепчу, понимая, что уже ничего не исправишь. Безнадежно. Противно. Все еще горько. Я засыпаю сам через некоторое время, а будит нас батя.

***

Надо мной крики. Ничего не понимаю. Открываю глаза. Вижу разъяренного отца, растерянного Яна, кутающегося в одеяло. Вот он обводит взглядом кровать, меня и вздрагивает. Его лицо меняется. Он отползает от меня подальше, а потом вдруг как-то криво усмехается. Встает, ничуть не стесняясь своей наготы. Вижу засохшую кровь на его бедрах. Папа тоже ее видит и резко замолкает. Едва переставляя ноги, Ян идет в гостиную, одевается там. Подскакиваю, что-то натягиваю на себя. Наталкиваюсь на его взгляд, полный презрения.

— Ян, — в горле пересыхает. Нет, я не думал, что он забудет все, что произошло вчера, но… Только не эта маска, словно он меня не знает.

— Что? – его голос такой же как и прежде. Таким голосом только приказы отдавать.

— Я…

— Ты здорово прояснил мне всю ситуацию, Тём. Я уж, идиот, подумал, что влюбился. Представляешь? – он смеется. Радостно так. – Впервые в жизни влюбился. Да и в кого? В такого бедняка, олуха, как ты. А, оказывается, это не так. Спасибо, Тёма.

Это настолько искренне, что я не могу стоять. Прижимаюсь к косяку.

— Знаешь, ты ведь даже заставил меня гордиться собой. Я тебя зауважал. Не такое ты и дерьмо, Тёмка. Очень достойный молодой человек. Молодец, далеко пойдешь, только молись, чтобы наши дорожки не пересеклись.

И Ян уходит, задевая меня плечом. Как он может, ковыляя, с ноющей задницей, сохранять столько собственного достоинства? Отец будто онемел. Я иду в ванную за тряпкой, мочу ее, а затем пытаюсь оттереть пятно крови на ковре.

20 апреля

Жизнь потихоньку вошла в свое прежнее русло. Правда, отец со мной почти не разговаривает, но это ничего. Тяжело смириться, что его единственный сын - гей.

Каждую ночь я думаю о Яне. Он никогда мне не простит того, что произошло. А я, поразмыслив, пришел к выводу, что вообще-то, после всего, что он делал другим – это карма. Мне нравилась эта мысль. Она будто делала меня лучше. Мне надоело корить себя, я просто понял, что я не идеальный, благородный рыцарь, стойко выдерживающий насмешки судьбы и живущий по своим нерушимым принципам. Я просто человек.

Ага.

Следующей ночью я распекал себя как мог. Я ублюдок, урод и просто ничтожество. Мне хватило ума поменять телефонный номер, выкинуть все, что напоминало о Яне. Даже мысль о нем причиняла немалую боль, а ведь это всего лишь мысль. Мы два идиота, которые разрушили самое чудесное, что могло возникнуть между двумя людьми.

Май. Июнь.

12 мая

А жизнь продолжалась. Ей не было дела до моих страданий. Бесчувственная стерва.

В школе я даже стал общаться с ребятами, мы ходим гулять, в кафешки, кино. Только вот мне кажется, у меня какой-то искусственный смех, не от чистого сердца.

Организм нашел лучший способ защиты – никогда больше не думать и не вспоминать о том, что в моей жизни был такой человек, который растоптал мою любовь и которому я отомстил тем же.

23 июня

Экзамены позади. Сдаю их с отличными результатами. Должен сказать «спасибо», но некому.

Выпускной. Диплом. Шампанское рекой, обещания не теряться в этой жизни, барахтаться вместе. Пьяные слезы, потекшая тушь. Я сижу на перилах моста с бутылкой вина в руке. Рядом Ася, Кирилл, Ваня, Оля и почти вся школа.

— Мы не забудем друг друга, да? – Ася вытирает глаза. Они у нее на мокром месте.

Кирилл икает. Ваня протягивает Асе замызганный платок. Оля забирает у меня из рук бутылку и пьет прямо из горлышка. Красная жидкость стекает по ее шее, по груди на светлое платье. Не жалко.

Я встаю.

Задерживаю дыхание, перед прыжком в неизвестность, и совершаю необходимый шаг. Все. Новая жизнь, встречай, я иду.

Конец первой части.

Вторая часть

Описание: Судьба сводит их вновь. Нелегко забыть боль и обиды прошлого, но Артём и Ян вынуждены делать это, чтобы добиться цели.

Предупреждения: Нецензурная лексика, BDSM, Кинк.

От автора: дорогие читатели, я еще хотела попросить — не кричать раньше времени)

Сентябрь. Часть 1

2 сентября

Утро добрым не бывает. Это я выяснил со стопроцентной точностью за два года учебы в институте. Особенно недоброе утро второго сентября. Это день после первого, если кто не в курсе. День после грандиозной встречи с однокурсниками, обменами впечатлений и пусканием пыли в глаза. Последнее я научился делать мастерски. Хоть и пахал все лето как проклятый, но обставил это так, что чуть ли не на меня работали. Валька из триста второй группы вот ездила на целый месяц в Абхазию, а рассказывала об этом так, будто побывала чуть ли не на Сейшелах. Костян из триста пятой ездил к родственникам в Питер. Довольный что приобщился к культуре. Молодцом. Но все это важно лишь первые три тоста. Потом куда-то девается лоск, важность и апломб. Остаемся лишь мы – девятнадцатилетние дети, потому что взрослыми, кучу идиотов плещущихся в реке— вонючке, где повсюду знаки, что купание запрещено и к тому же наказуемо, с бутылками вина и водки, назвать сложно.

Нас спалили, каждый бежит кто куда, врассыпную. Менты не знают за кем гнаться. После у кого-то на квартире, мокрые, но счастливые, мы согреваемся спиртным. Закуски, как всегда, не хватает, жуем чипсы и сухарики. Поем песни, убеждаем друг друга в правоте своих взглядов. Вот Веник не хочет соглашаться со мной, что «MUSE» самая лучшая группа всех времен. Соседи стучат ментам. Перемещаемся во двор рядом. Нас все меньше, но я один из самых стойких. Втроем, обнявшись, идем по проезжей части. Я так люблю моих друзей.

Утро. Лучше бы не наступало. Как я оказался дома помню смутно. Валяюсь на кровати в одежде, на полу бутылка пива. Хм. Это я притащил типа на опохмел? Поднимаюсь, стараясь не тревожить голову. Но она, зараза, тоже просыпается, отдает тугой болью. Быстро выпиваю теплое дешевое пиво и бреду в душ. Хреново, что сегодня еще учиться. Первое сентября нужно приравнять к главенствующим праздникам, типа нового года. Контрастный душ приводит в себя. Заканчиваю холодной водой, долго чищу зубы. Думаю, как же хорошо, что батя не живет со мной. После школьного выпускного он предложил мне сделку, от которой невозможно было отказаться – каждый месяц я получаю двадцать штук. Не просто так, конечно, подъеб везде. Мне нужно только свалить. Снять квартиру, комнату или жить в общаге. В общем, чтобы он меня не видел. Всего раз в месяц при передаче денег. Нет, конечно, сказано это было красиво. Много высоких слов о взрослой жизни, и так будет удобнее, и прочее. Но суть я уловил. Выторговал еще пять штук и свалил от папани. Неужели так сложно смириться, что сын гей?

Перед универом я покупаю еще бутылку пива и, стоя под деревом, высасываю ее, плюя на законы о распитии спиртных напитков в общественных местах. Жду Васю. Это мой друг. Не бойфренд, а просто друг. Мы подружились еще на первом курсе и с тех пор не расстаемся. Вообще, на самом деле его зовут Дима Василенко, но сокращение его фамилии так прилипло к нему, что он сам удивляется, когда его зовут по настоящему имени. Вася тоже гей. Можно догадаться, что это нас и сблизило посреди жестокого мира натуралов. Сначала мы сдружились, прониклись, а потом попытались переспать, но ничего не вышло. И мы решили – дружба важней.

В универе я делаю все, только не учусь. Я участвую в местном КВН, помогаю со студенческой газетой, всегда на подхвате в разного рода общественных мероприятиях, ярый член студенческого профсоюза. В общем, мои тройки-четверки ставят только за то, что благодаря мне (что уж скромничать) наша команда КВН заняла второе место среди ВУЗов города. Вася говорит, что у меня искрометно-фантастический юмор, полный сарказма. Сокращенно ИФЮПС.

Мне такое положение вещей нравится, а вот заму декана нет. Он меня ловит на большой перемене, ведет в кабинет самого декана, который постоянно отсутствует на месте. Усевшись в большое кожаное кресло, Станислав Евгеньевич (или сокращенно Стасик), рассматривает меня с отеческим сожалением. Забавно, потому что самому Стасику едва за тридцать. Занял это место по протекции. Он щеголь. Всегда в костюмчиках, выглаженных рубашках, такой важный, заигрывающий со студентками.

— Ну-с, Артём, надеюсь, в этом семестре мы будем видеть тебя чаще на занятиях.

Сомневаюсь, но глубокомысленно киваю. Надеюсь, Стасик не заметит мой не совсем аккуратный вид.

— Ты хоть помнишь, в какой группе учишься?

А зачем мне это помнить, если я не собираюсь появляться на скучных парах? Но, да, помню.

— 302.

Стасик качает головой:

— Вообще-то, 301.

Упс. Ну ошибся, с кем не бывает. Мужчина окидывает меня взглядом, от которого мне не по себе.

— Учись, Артемьев.

Артём Артемьев, каждый раз говорю бате спасибо. Вываливаюсь из кабинета, и тут же ко мне подлетает Васька:

— Чё он хотел?

— Говорил учиться, — пожимаю плечами я.

— Ага, — улыбается друг. – Пошли, просили написать статью для газеты о студенческом лете.

Писать я люблю. Это получается у меня лучше всего. Немного фантазии, красивых, но простых слов, для заправки что-нибудь легкое, не приторное, и, вуаля, готово.

Маша, пятикурсница, редактор газеты, рассказывает суть. Написать не просто там об отдыхе, а о чувствах, которые студент испытывает, сдавая сессию. Это я умею.

Вообще, когда я окончил школу и только решал куда поступать, выбирал я по принципу самый стрёмный институт в городе, где точно никогда никого не встречу из бывшей школы. Это было легко. Мне повезло поступить на финансы. Не знаю, на фиг мне это нужно, потому что я ничегошеньки не понимал и даже не стремился понять из программы. Просто был студентом. Просто весело проводил время. Просто жил новой жизнью.

10 сентября

Сдал статью. Васька ухахатывался. Сегодня решили даже пойти на пары. У Васи, как обычно, была личная трагедия (она у него каждый месяц) – влюбился в натурала. Страдал, бледнел, чуть в обморок не падал, когда объект его любви просто задерживал на нем взгляд при писке «привет» с его стороны.

Мы попали на пару по философии. Черт, ну у кого еще будет философия на третьем курсе? Что-то про Аристотеля. Ни слова не запомнил, играли с Васей в морской бой.

15 сентября

Три дня не сплю, придумываю сценку для КВН. Васька усердно мне помогает своим кряхтением.

16 сентября

Решили развеяться, пошли в кино. Увидел в автобусе рекламу примерно такого содержания: «Если ты молод и активен, то участвуй в жизни своего города! Первый и единственный развлекательный телеканал для молодежи».

— Вась, глянь.

— И что?

— Мы молоды. Активны. И телеканал. Это же круто. Пропуск, можно сказать.

Телевидение — это же неизведанный мир! Наверное, там жутко интересно.

— А что там делать? – недоверчиво покосился на меня Васька, а потом сам догадался, — ну, ты хорошо пишешь! Типа сценарист?

— Типа давай погуглим и посмотрим.

После кино мы пошли ко мне и обнаружили много чего интересного в сети. В нашем городе собираются сделать телеканал для молодежи. Ну, это громко сказано, всего-то пару часов в день будут транслировать новостные блоки из жизни студентов и школьников, программы, музыку. Известная продюсерская фирма проводит конкурс на самый лучший сюжет о городских развлечениях. Приз – работа на этом самом канале и сто пятьдесят тысяч рублей.

— Тёмка… Такие деньги! Мы должны участвовать! Что, ты не напишешь о развлечениях? Да лучше всех!

— А как это снять? Мы же не умеем, — я был настроен скептически.

— Да, ладно, все решится! Давай отправим заявку?

— Вась, давай подумаем, позвоним.

— Когда ты так говоришь, то ни хрена мы делать не будем.

— Понимаешь, такие большие деньги так просто не дадут. Или дадут подставным участникам.

Мы поспорили еще некоторое время, а потом я махнул на Ваську рукой, строго-настрого наказав ему не впутывать в это дело меня. Хочет – пусть участвует. А мне еще на репетицию КВНа завтра.

23 сентября

Над монологом пингвина для КВН я бился уже неделю, и не выходило смешно. Я сидел в актовом зале в окружении участников команды. Ничего в голову не шло. Я не понимал, почему не получалось. Написано же смешно, типа я пингвин по жизни, тяжело мне жить не на Северном полюсе, но даже улыбки не вызывало. Отправив ребят репетировать другую часть выступления, мы с Денисом (капитаном команды) пытались добиться чего-то. Битый час. Переставляли слова, я вспоминал, сочинял шутки, но не выходило. И тут залетает раскрасневшийся Васька:

— Мы участвуем!

— Ага, — кивнул я, думая, что он о КВНском.

— Нет, Тёмыч, мы будем участвовать в этом конкурсе на ТВ!

Денис недоуменно смотрит на моего друга. Я поднимаю голову:

— Что?

— Я отправил твои статьи для газеты и мне перезвонили. Сказали, что написано хорошо, стоит попробовать, как ты пишешь сценарий. Только там нужна команда из четырёх человек, один типа должен быть ведущим, другой видеооператором, а мы должны придумывать и режиссировать.

— И где мы найдем ведущего и видеооператора? – иронично интересуюсь я. Вечно Васька так восторжен.

— Вообще-то, у них как раз есть два человека – ведущий и чел с камерой.

— И они согласны к нам в команду?

— А куда им деваться? Денег все хотят. Поехали, Тём, нас ждут к трем.

Уже два. Если ехать, то сейчас. Чего же я медлю? Это шанс заниматься тем, что мне нравится. Скомкано извиняюсь перед Денисом, бежим вниз, на улицу. Стоит попробовать. Вдруг получится?

***

Офис у продюсерской фирмы находился в старинном здании в центре города. Нас, и правда, ждали. Когда Вася позвонил в домофон и назвался, нас сразу пригласили на второй этаж в уютный кабинет с кожаными диванами и японским мечом на стене. Через пару минут к нам вышел солидный такой мужчина и его секретарша, молоденькая девушка.

— И кто из вас Артемьев? – мужчина садится напротив нас.

Васька указывает на меня.

— Сам писал? – хмурится мужчина и кидает передо мной листики с моими «творениями». Опасливо киваю. – Неплохо. Что, в конкурсе хочешь поучаствовать?

— Да.

— Ну, это правильно. Мы собираемся в следующем году раскручивать Новый Молодежный Телеканал. Это название, НМТ. Как?

— Нормально, — сказал я, хотя мне не понравилось. Васька закивал.

— И нам нужны толковые ребята. Для этого и конкурс. Вы делаете три сюжета о том, как провести молодежи время в нашем городе. Перед новым годом среди команд выбирается победитель. Все просто и честно. Согласны?

— Да, только у нас же нет двух членов команды, — напоминаю я.

Мужчина поворачивается к секретарше:

— Они пришли?

— Сейчас узнаю, — девушка скрывается за дверью.

— Ну, ребятишки, если вы попадете на телевидение, то вам очень повезло. Дело интересное и прибыльное.

Все, как я хочу. Черт, нужно однозначно попробовать! Открывается дверь, заходит сначала секретарша со словами:

— Вот, пришли.

А за ней следом появляются двое парней. Я теряю дар речи, когда узнаю одного из них. Ян. Внутри неожиданно печет, сердце заходится в быстрых неравномерных ударах. Вижу, как он скользит по мне взглядом, пока не узнавая, как расширяются его глаза, как радужку полностью заполняет черный зрачок, как на его красивом лице застывает гримаса презрения.

Пиздец, блядь.

Попробовал. Прощай, телевидение.

— Это Ян, ведущий, — представил мужчина парней, я едва разглядел второго, все не мог отвести взгляд от Яна, — это Михаил, видеооператор. Это Артём, сценарист. Это Василий, режиссер. Надеюсь, сработаетесь. Подписывайте контракты. Это формальности. Ну, которые дают вам право пользоваться нашей студией, аппаратурой.

Он говорил что-то еще, но я не слушал. Понимал, что вот так вот пялиться некультурно, но жадно впитывал в себя весь образ Яна. Он изменился. Очень. Заметно похудел. Если раньше его тело было хорошо тренированным, то сейчас так не скажешь. Нет, по-прежнему мускулистые руки, подтянутый живот. Но менее накачанные. Прическа совсем несложная. Даже не прическа, а стрижка в парикмахерской за двести рублей. Однако хоть он и выглядел сейчас просто в футболке и джинсах, в нем чувствовалась порода. Взгляд был властным, горящим, полным ненависти, направленной на меня. Наверное, он хорошо смотрелся бы в кадре.

— Я не буду работать с ним, — выплевывает Ян, складывая руки на груди.

Все оборачиваются и смотрят на меня. Мужчина-продюсер недоволен.

— Сегодня последний день для подачи заявлений для участия в конкурсе, — встревает секретарша.

— И я не собираюсь работать с этим, — мерзко улыбаясь, говорю я.

— Тём, сорок тысяч на рыло, ты что? – шипит сбоку Васька.

Михаил тоже не обрадован, судя по сдвинутым бровям.

— Так, ребятишки, — хлопает в ладоши мужчина. – Вы тратите мое время. Или вы будете работать вместе или никак. Это ясно? Минута на размышления.

Моя красочная карьера на телевидении, которую я выстроил перед глазами, меркла. Что, блядь, этот мудак делает здесь? На хрен ему этот конкурс? Ведущий, блин! А это был мой шанс вырваться из скуки повседневности, которую я старался заглушить всяким КВНами и студенческими газетами.

— Решили? – спрашивает мужчина.

— Согласен, — вдруг говорит Ян.

Удивленно смотрю на него, но он отводит взгляд. Что за игры?

— Артём? – молчу. Черт. Что делать? – Артём!

— Согласен.

Мне кажется, или Ян выдыхает? Хм. Ну, Васька-то точно, даже дышать перестал, когда ждал моего ответа.

Секретарша кладет перед нами контракты, я, Вася, Михаил, не читая расписываемся, Ян же досконально его изучает. Мужчина хмыкает. Наконец, и он ставит свою подпись.

— Поздравляю, ребятки, — продюсер встает. – Жду от вас первый сюжет к пятнадцатому октября.

Он и девушка уходят, оставляя нас четверых в кабинете. Повисает неуютное молчание. Васька тут же рушит его, подбегает к Яну и этому Михаилу, жмет их руки, знакомится. А я чувствую такой же дискомфорт, как в кабинете у стоматолога. Надо, а хочется сбежать. Вася обменивается с ними телефонами, какими-то незначащими фразами, и говорит, что нам пора. Точно. Нужно валить отсюда.

Михаил выходит первым, за ним Васька, а потом по идее должен я, но Ян не дает.

— Стоять, — он упирает в стену руку, не давая мне пройти. Все такой же грозный и внушительный, хоть и легче килограммов на пять. Сглатываю. – Если хоть кто-нибудь узнает о том, что было между нами, то тебе не жить.

Это он вообще или о чем-то конкретном? Но переспросить не решаюсь. Легко киваю. Ян обжигает взглядом и выходит. Фух. Сразу дышать легче. Как же мы работать будем?..

Сентябрь. Часть 2

23 сентября

Всю ночь не сплю. Вернулся к старой привычке – курю на балконе, продрогнув от пронзительного, несмотря на обычно тёплый сентябрь, ветра. И почему судьба имеет такое извращенное чувство юмора? Встреча с Яном, с человеком, которого я навсегда хотел бы забыть. Как и он меня, наверное. После всего, как мы сможем работать в одной команде? И вообще, чего этот богатенький папенькин сынок вдруг ввязался в конкурс? Он изменился… Стал как будто проще. Только серые глаза все такие же яркие. И властные. Уверенные в том, что их хозяин - король. Черт, не представляю, что будет дальше… Видеть Яна снова и так сложно, а участвовать в этом гребаном конкурсе…

Возвращаюсь в кровать. Сон, естественно, не идет. Если я откажусь, то буду выглядеть слабаком. Да и потом деньги не малые. Со злости отбрасываю подушку. Ублюдок, сейчас он разрушит мою наладившуюся жизнь. Но я ему этого не позволю.

24 сентября

Относительно тихие дни, и вот Васька на перемене говорит:

- Мне звонил Ян, сказал, что нужно встретиться, обсудить первый сюжет.

Тревожно стучит в груди. А друг продолжает:

- Так что после пары у памятника Ленину.

Последняя лекция. Черт. Старательно записываю за преподом. Впервые в этом семестре. Васька удивленно за мной наблюдает, но никак не комментирует. Что-то рассказать ему про Яна, конечно же, пришлось. Он удовлетворился простым «мы не ладили в школе». К счастью, впечатлений от встречи с продюсером и участием в конкурсе Ваське хватило с лихвой, и он не стал лезть ко мне в душу.

Время, всегда так тоскливо-медленно тянущееся на лекциях, вдруг понеслось вперед не хуже гоночного болида. Я вздрогнул от громкой мелодии звонка. Васька покидал свои вещи в сумку, закинул ее на плечо и радостно посмотрел на меня. Чего это он такой счастливый? В мою душу закрались подозрения, но сейчас было не до этого. Мы спустились в галдящей толпе студентов на первый этаж и, постояв буквально пару минут на остановке, сели в автобус. Идти на эту встречу мне физически не хотелось. Все мое существо противилось этому. Но… Почему всегда есть «но»?

Четыре остановки, и мы на месте. Васька тянет меня за рукав, потому что я отстаю. Нехотя поднимаю глаза и вижу у памятника лишь этого Михаила, видеооператора. В прошлый раз я его не разглядел, зато сейчас имел такую возможность. Парень был тем еще экземплярчиком. Широченные джинсы, ярко-оранжевая футболка в облипку, массивные бутсы. На запястьях просто невероятное количество браслетов. Волосы до плеч, всклокочены будто бы специально. Странно, тогда в кабинете он выглядел более прилично. Готовился, не иначе.

Васька подскочил к нему, как кузнечик, протянул руку:

- Привет! Как дела? Давно ждешь? А у нас тут пара была по экономике, скукотень такая! А ты где учишься? А где живешь? О, это у тебя череп на брелоке? – мой друг бесцеремонно схватил своими цепкими пальчиками брелок, висевший в одной из петелек под ремень на джинсах парня. Сам парень ошалел от количества посыпавшихся на него слов. А я улыбнулся. Васька всегда, когда нервничает, болтает много. Хотя он и так болтает много.

- А где этот, ведущий? – как бы между прочим, абсолютно равнодушно спрашиваю я.

- Звонил, сказал, немного задерживается, сейчас будет, - отвечает Михаил, стараясь не замечать, что Вася стал перебирать все его браслеты. – Я это, Миха, зови так лучше.

- Меня тогда Тёмой, - киваю я, оттаскивая за руку Ваську. Он бросает на меня гневный взгляд. Типа «не мешай». Понятно, нашел новый объект.

- Добрый день, - раздается голос Яна позади нас.

Васька и Миха здороваются в ответ, а я сжимаю губы. Повисает молчание. Даже Вася что-то притих. Старательно не смотрю на Яна, вообще делаю вид, что его здесь нет.

- Нам, как бы, обсудить идеи надо, - Миха.

Вася кивает и вдруг говорит:

- Тут как раз Тёмка недалеко живет! Один. Пошли к нему! Ой!

Это он ойкает от сильного толчка под ребра. Кто его за язык тянул? Ко мне, Яна?! Он в своем уме?

- Отлично, - радуется Миха, - а я пиво тогда куплю.

- А я чипсы! – вставляет Вася.

Ян смотрит на них с сомнением, но говорит в свою очередь:

- А я закажу пиццу. Идем.

Матерюсь про себя. Вот я припомню это Ваське!

***

По пути ко мне заходим в магазин. Васька счастливо роется в чипсах. Это его любимая еда, кстати, как и все эти гамбургеры, хот-доги и пиццы. Так что тут ему Ян угодил. Они с Михой пошли в соседний отдел за пивом. Я воспользовался этим, чтобы зашипетьна друга:

- Ну какого черта ты приглашаешь ко мне кого ни попадя?

- Ну, а где нам обсуждать все? Это же важно! Да и ты никогда не был против гостей…

- Вась, ты совсем? Я же сказал, что мы с Яном в школе не дружили. И это мягко сказано.

- Ну так это было в школе! – друг кладет пачку сырных и луковых чипсов в корзинку.

- Ты непробиваем! – сквозь зубы восклицаю я и тащусь на кассу.

Квартира у меня была самая обычная. Всего десятка в месяц. Девятый последний этаж панельки, советская планировка. Крошечная кухня прямо у шахты лифта, так что слышно каждое его движение. Спальня и зал. Обе комнаты выходят на разные стороны дома, так что у меня два прекрасных вида. Несколько дачных домиков и бескрайние степи до горизонта. А если выйти на балкон, то можно увидеть город, живущий своей ни на минуту не замирающей жизнью. Прямо под окнами у меня рыночек, автобусная остановка, чуть дальше поликлиника - так что место оживленное. Перед тем, как я сюда заехал, хозяйка сделала ремонт. Простой, но мне эта простота была симпатична. Со мной даже посоветовались при выборе обоев, так как папа дал понять, что проживу я тут долго. Для кухни я выбрал зеленоватые, потому что особо вариаций не было – плитка фартука зеленая. А вот для спальни и зала я постарался. Хотелось чего-то светлого, неяркого, уютного. В итоге я остановился на бледно-бежевых обоях для зала, и нежно-кремовых для спальни. Хозяйка фыркала, что слишком бело, но согласилась.

Из мебели у меня была кровать со шкафом в спальне, стол и два стула на кухне (не считая трех ящичков из кухонного гарнитура), а в зале низкий стол в японском стиле на пушистом ковре. И никаких стульев. Сидеть прямо на полу. Правда, у меня была широкая плазма и икс-бокс, купленные на деньги, заработанные летом после первого курса.

Так же я был счастливым обладателем холодильника и микроволновки, купленных папой.

Мы поднялись в полном молчании на лифте и я, скрепя сердце, пропустил «гостей» в квартиру. Васька привычно повесил сумку на гвоздик, торчащий из стены, скинул кроссовки и протопал на кухню. Миха несколько замешкался, зато Ян снял свои ботинки и аккуратно поставил их у стеночки. Без спроса надел мои тапочки и последовал за Васей. Миха пожал плечами, разулся и спросил, где туалет. Тяжело вздохнув, я прошел в зал, помня, что там беспорядок, ведь я всю ночь трудился над сценкой для КВНа. Ветер, проникнувший в комнату из беспечно открытой утром форточки, раскидал все листки. Я принялся их собирать, пытаясь тут же отсортировать на нужное и ненужное. Появились ребята, с чипсами, пивом и стаканами. Васька сгрудил все это на стол, прямо на мои записи. Я одарил его недовольным взглядом и стал выдергивать свои заметки из-под запотевших баночек. Никто, конечно, мне помогать не стал. Пока я закончил со своими бумагами, ребята выпили уже по полбанки пива. Вздохнув, я положил мои записи в углу, присоединяясь к ним, как вдруг заметил в руках Яна один из листиков с моими сочинениями. Губы его были ехидно искривлены. Только издевок мне сейчас не хватало. Тянусь через весь стол и выдергиваю из его рук бумагу. Стараюсь взглядом передать, что лучше бы ему помолчать, но не удается, Ян произносит с хорошо различимой насмешкой:

- И это ты написал? «Монолог пингвина»? И ты собираешься писать сценарий к нашим сюжетам? Тогда мы проиграли.

Козел. Я раскрываю рот, но Васька перебивает:

- Тёма талантливый человек! С его помощью наша команда КВН заняла второе место, он участвует в выпуске газеты. Он звезда нашего института!

- Да ну? – изогнутые брови Яна говорили лучше всего о том, что он думает.

- Если тебе что-то не нравится, - тихо говорю я, не отводя глаз, - то дверь там.

- Конечно, если в защиту сказать нечего…

- Ты прочитал лишь один набросок и с того решил, что я бездарь? А как насчет другого? – взорвался я. – Как насчет других моих работ? У меня десятки статей и есть более удачные шутки. Не стоит судить о книге по ее обложке.

- Я и не сужу, - спокойно отвечает Ян. – Эту книгу я зачитал до дыр.

«Тоньше» намека и придумать невозможно. В груди бешено колотится сердце. Невольно, я подаюсь вперед, чувствую непреодолимое желание ударить Яна. Он в моей квартире не провел и десяти минут, а я уже зол. Все потому, что все мои творения, будь то просто пара абзацев для КВНа или статья для газеты, мне дороги, как матери дорого ее дитя. Одни получаются легко, другие трудно, но я все равно всех их очень люблю. А тут Ян покушается на самое дорогое для меня, еще и намекает на наши отношения.

Внезапно Васька срывается в коридор, рассыпая чипсы, возвращается с сумкой и долго там роется. С победным криком:

- Вот! – он протягивает Яну институтскую газету с моей статьей о лете.

Ян возводит глаза к потолку, но читает. А я разрываюсь между желанием грубо выставить его или надавать ему по роже и грубо выставить его. Миха никак не комментирует происходящее, пьет свое пиво, а Васька весь будто на иголках, следит за движениями глаз Яна по строчкам. Наконец Снежный Принц откладывает газету и говорит:

- Какая будет тема нашего первого сюжета?

Мне хочется закричать: «Выкусил, а?», но я сдерживаюсь. Нужно показать ему, что я повзрослел, что я профессионал.

Мы долго общаемся, спорим, дискутируем. Все понимают, что нужно что-то особенное, интересное для первого раза, ведь по нему нас будут оценивать. Город у нас небольшой, хоть и миллионник, мест не так уж и много. Перебрав все варианты, мы останавливаемся на торговом центре для первого сюжета, оставив набережную для второго. Бегло обсуждаем план. Сначала нужно съездить к этому самому центру, разведать там все, потом отобрать самые интересные места, снять и попытаться уместиться в выделенные пять минут.

После трех банок пива я почувствовал себя захмелевшим. Работать и что-то придумывать не хотелось, отлучившись в туалет, я долго курил на балконе, мечтая, чтобы «гости» свалили уже из моей квартиры. Но не тут-то было. Васька, казалось, совершенно не собирался расставаться с Михой, а Ян увлеченно делал какие-то записи.

Через какое-то время привезли пиццу, ребята радостно на нее накинулись. Миша усердно работал челюстями, ухватившись за возможность не отвечать назойливому Ваське, сам Васька, как и я с утра ничего не ел. Один Ян не отрывался от своих записей и сдержанно жевал пиццу. Я же глотнул еще пива, хрустя чипсами. Было ужасно неуютно. Я так понимаю, это из-за присутствия Яна. Я старался не глазеть на него, и получилось бы, если бы я не выпил так много. Забавно, но меня развезло. Три банки пива на голодный желудок. Какая же он все-таки сволочь… Какое право он имеет появляться в моей жизни теперь, когда я почти забыл его? Встаю покурить, задевая стол, моя банка летит на пол, пенная жидкость разливается и быстро впитывается в ковер. Ян чуть усмехается, а Васька замирает.

- Все хорошо! – заверяю их я и бреду на балкон. Сажусь там прямо на пол и курю. Долго курю, одну за одной. Хреново все. Очень хреново. И настроение такое плохое…

- Ты как? – это Васька, выходит за мной, садится на пол, как и я.

- Да нормально.

Мы молчим. Затем друг произносит:

- А они ушли.

Деликатные какие.

- Ну и хорошо, - я глубоко затягиваюсь.

- Тём, все нормально? – киваю. – А как тебе Миха?

Неопределенно пожимаю плечами. Парень как парень. Да заметил я, что он понравился Ваське.

- Он… необычный.

У Васьки, когда ему кто-то нравится, то он именно такой. Необычный.

- Он натурал, - говорю я, выбрасывая бычок с балкона.

- Да, - тяжело вздыхает друг. – Можно я у тебя переночую?

- Оставайся.

Когда я ему отказывал? Его родители давно привыкли, что Васька частенько у меня остается. К тому же, они привыкли, что их сын гей и спокойно это воспринимают. В отличие от моего папаши, который первое время деньги на мое содержание засовывал мне в руки, не интересуясь даже, как мои дела. Хотя и сейчас-то он особо не интересуется, но по моим ощущениям лёд тронулся. Два года понадобилось. Только сейчас мне это уже так не нужно, как тогда, когда я остался в полном бардаке в своей душе и абсолютном одиночестве.

Кровать у меня одна. Правда, полуторка. Мы легко умещаемся на ней с Васькой. Он вообще миленький. Маленький, худощавый, с мелированными волосами до плеч и косой челкой. Любит толстовки и джинсы. Не видел его никогда в чем-то другом. Он очень общительный, добрый, заботливый даже. Правда, непроницательный и недальновидный. Но я отношу это к плюсам.

- Тём, ты спишь? – едва слышно шепчет Васька.

Хочется промолчать, ничего не отвечать, но я произношу:

- Нет.

Сквозь шторы просвечиваются огни города. Их отражения в виде теней прыгают по стенам.

- Тёмка, у нас все получится.

- Конечно.

- Нет, правда. Ты мастер своего дела. Обязательно придумаешь парочку смешных шуток.

- Это не шутки, Вась, а сарказм. Понимаешь? Есть разница.

- Есть, - легко соглашается он.

Вообще, это саркастический цинизм. У меня никогда не было чувства юмора, а вот умение видеть вещи в истинном свете появилось. Так что я не комик, а циник. Не пойму только, почему всем это так нравится, но мне же лучше.

- Тём, - снова зовет во тьме друг, и я чувствую от него запах сырных чипсов. Доел-таки перед сном.

- А?

- Мне кажется, что мы победим.

- Было бы здорово, - без особого энтузиазма отвечаю я.

25 сентября

Утром мы с Васькой завтракаем бутербродами, неохотно собираемся в институт. Мне приходится выпить таблетку от головной боли. Настроения никакого. Сажусь перед телевизором с чашкой кофе, пока Васька треплется с кем-то по телефону. Мой взгляд падает на лист с идеальным почерком. Это вчера писал Ян? Да. Читаю. Хм, да это план. Почти что сценарий. Даже с расстановкой по минутам. А с нами посоветоваться? И кто тут должен писать сценарии? Меня охватывает злость.

- Вася! – ору я.

Друг забегает в комнату.

- Скажи-ка, и что там у нас дальше по плану?

- Идем в институт…

- Нет, по конкурсу. Вчера собрались. И?

Вася закрывает рукой микрофон сотового:

- Ждем, когда ты напишешь сценарий, типа.

- Ну так я его написал, - нехорошо улыбаюсь я. – Звони, после пар будем снимать.

Сентябрь. Часть 3

26 сентября

После пар не получилось. Получилось только сегодня. И все по вине Яна, он, видите ли, не мог. Хотя может даже к лучшему, сегодня суббота, мы с Васькой со спокойной душой прогуляли занятия, выспались. Я переписал заметки Яна своим почерком, ничуть не изменив содержимое. С ледяным спокойствием внутри я ждал, когда он сам появится, потому как мы все уже были в сборе на назначенном месте в торговом центре. Васька сидел на бортике фонтана и облизывал земляничное мороженое, Миха (напяливший на себя сегодня все черное) со скукой перебирал свои браслеты. Рядом с ним стояла большая сумка, в которой была камера.

Ян опаздывал на двадцать минут. Появился он ничуть не запыхавшийся, словно не торопился, будто его никто и не ждет тут. Чувствую, как начинаю дышать быстрей от злости. Он снисходительно здоровается и спрашивает:

- И где сценарий? Как я должен работать, если даже его не видел?

- О, вот, - премило улыбаюсь я и протягиваю ему листик.

Ян пробегает глазами по строчкам и без выражения смотрит на меня:

- Это называется плагиат.

- Да? А я думал, это называется «не лезь не в свое дело». Ты ведущий, вот и веди, а сценарий предоставь мне!

- Так, по ходу, зря пришли, а камеру-то завтра отдавать, - пробормотал сбоку Миха, но я не обратил на него никакого внимания.

- Это мои заметки, - ровно говорит Ян. – Ты мог сделать свои.

Васька с интересом за нами наблюдает, хрустя вафельным стаканчиком.

- А ты мог не делать вообще никаких заметок или посоветоваться с нами.

- Тём, - вдруг встревает друг. – Ты загоняешь.

Обалдеть. Это мой Васька встал на сторону Яна? Я в возмущении открываю рот, но меня перебивает Миха:

- Так, парни, решайте свои вопросы, но без нас. И не запарывайте нам конкурс!

- Ага, - поддакивает Васька.

Я вздыхаю. Кажется, нам будет очень сложно работать с Яном. Мне постоянно хочется его уесть. Думаю, что ему тоже.

- Дайте нам час, и будем снимать, - заявляет Ян, хватает меня за руку (от чего я вздрагиваю и покрываюсь мурашками) и тянет в сторону.

Васька сияет как начищенный пятак. Еще бы, целый час с объектом своего вожделения. А на лице Михи такое выражение, будто он только что проглотил целый лимон.

Ян тянет меня в сторону, и я раздраженно вырываю руку.

- Послушай, - он внимательно на меня смотрит, - мы должны абстрагироваться от всего, что было раньше. Это конкурс и мы должны победить. Как только это случится, ты меня больше не увидишь.

И тут я понял, что не знаю, радоваться мне этому или нет.

- Давай пройдемся по торговому центру, посмотрим все быстро, составим сценарий и будем снимать, я очень занят на следующей неделе.

- На Канары уезжаешь? – типа съязвил я.

Но Ян это проигнорировал:

- И постараемся общаться как можно более профессионально.

Делать нечего, я киваю, и мы медленно идем. По бокам от нас магазины, снует молодежь, что-то покупает. Здесь к тому же много развлечений, есть даже кинотеатр, множество кафешек. Интересно, почему Яну так важно выиграть?

- С чего начнем? – неохотно спрашиваю я.

- Вроде как крупный план центра и вход в него.

Снова киваю, отмечаю это в своем листке. Дальше фонтан со световой инсталляцией, эскалатор, кинотеатр. Все это скучно и все об этом знают. Так мы никогда не победим. Мой взгляд натыкает на рекламки центра. Я беру одну из них и разворачиваю. Хм… Тут есть еще картинг. Улыбка расползается на моем лице. Сейчас тут будет веселье. Я кидаюсь к одному из столиков кафе и принимаюсь строчить. Чистый лист через минуту покрывается неровными строчками. Ян ничем не показывает удивление.

Мы возвращаемся к ребятам даже раньше времени. Миха совсем кислый и явно рад нас видеть.

- Пошли, - командую я. Ян тем временем изучает сценарий. Но все ему знать необязательно. - Снимем крупный план центра, вход в него и фонтан.

Пожав плечами, наш видеооператор достает свою камеру, сгружает большую сумку на маленького Ваську, и мы идем снимать. У Яна в руках микрофон, на нас все косятся, и мне кажется это невероятно забавным.

- Привет, - профессионально улыбается Ян в камеру. Словно всю жизнь это только и делал. – Сегодня мы расскажем вам об одном прикольном месте нашего города. Это торговый центр «Вавилон». Место, где можно отлично провести время.

Миха тянет большой палец вверх и выключает камеру. Мы идем к фонтану, там Ян говорит еще пару слов о достоинствах недавно построенного торгового центра, а затем я протягиваю ему листок с только что написанными фразами. Он поднимает голову:

- Ты уверен, что мне нужно говорить именно это?

- Говори, я же сценарист.

Васька трется рядом и пытается заглянуть в лист.

- Ладно, - Ян становится перед камерой, быстро пробегает «сценарий» и дает команду записывать. – Но все это вы уже знаете и ничего нового вы не услышали. Так? А знаете, как сделать прогулку по торговому центру веселей? Нет? Тогда мы вам покажем.

- Отлично! – восклицает Васька.

- Теперь на картинг, - командую я.

- Чего?

- Давайте.

Все мы плетемся на картинг. Ян невозмутим, ни о чем не спрашивает. Миха хоть и удивлен, но молчит. Зато Васька не затыкается.

- Тём, ну что ты придумал?

- Узнаешь. Так, Васька, на тебе особая задача – отвлечь охранника.

- Тём… - друг выглядит испуганно, я забираю у него сумку.

- Ты справишься, давай.

Трасса картинга шла вдоль стены здания торгового центра. Тут и вход в него имелся. Дальше все было невероятно быстро. Васька подошел к охраннику, одновременно являющимся и контролером, и кассиром, и менеджером. В общем, единственным работником картинга несмотря на выходной день и наплыв народу. Пока друг чем-то забалтывал ему зубы, я жестами показал хватать болид, и мы с горем пополам внесли его в здание.

- Так, дальше рассказывай как тебе весело, можешь о магазинах, о кинотеатре… Проедешь по всему первому этажу, - быстро наставляю я Яна.

- Это преступление.

Его резкий голос заставляет меня вздрогнуть. Я смотрю в серые глаза, и на секунду мне кажется, что мы одни в целом мире.

- Ты сам хотел победить.

- Нас вообще отстранить могут от участия в конкурсе.

- Решайся…

Он вдруг усмехается, запрыгивает в болид.

- А мы как снимать будем? – спрашивает Миха, и я слышу волнение, как бы он не пытался его скрыть.

- Это я тоже продумал, - самодовольно улыбаюсь я.

А теперь представьте картину… По первому этажу торгового центра проносится болид, впереди него едет небольшой электромобильчик (вроде тех, которые используют на поле для гольфа), где сижу я, в качестве водителя, и Миха с камерой. Нас телепает в стороны, адреналин зашкаливает. Ах, да, забыл сказать, что за нами несется дюжина охранников. С воплями носорога и слоновьим топотом. Народ перед нами расступается, молодежь свистит вслед, подбадривающе кричит. В этой суматохе Ян умудряется что-то рассказывать будущим зрителям и одновременно управлять болидом.

После третьего круга нас вынуждает остановиться живая стена из охранников. Меня раздирает от смеха, я хохочу как сумасшедший. Нас быстро хватают, сцепляют чем-то руки за спиной, ведут в подсобное помещение. Миха кричит, чтобы с камерой обращались поосторожней, подбежавший Васька принимается ее отбивать и его хватают тоже.

Вчетвером мы сидим в помещении без окон и дверей, на пластиковых стульчиках, под надзором трех мужчин сурового вида. Когда возбуждение спало, пришел страх. Все произошедшее казалось не таким уж веселым и забавным. Что теперь будет? По-моему, мы попали. По унылым выражениям на лице ребят я понимаю, что у них такие же мысли. А во всем виноват я. Хотелось выпендриться перед Яном. Доказать ему что-то. Как бы я ни хотел, это основная причина.

Дверь распахивается и появляется мужчина. Огромный, как всем известный Валуев, и с таким же выражением лица. Он садится на стул перед нами (который очень жалобно скрипит под ним), закуривает. Хочу попросить сигаретку, но понимаю, как это будет выглядеть.

- Ну, кто из вас, гении, автор этой идеи? – спрашивает сурово мужчина.

- Я! – одновременно произносим мы с Яном.

Черт.

- Это я, - быстро, перебивая Яна, который тоже что-то говорит, утверждаю я.

Мужчина поднимает руку, и мы замолкаем.

- Тогда, скажите, мне, - продолжает он, - что, совсем с головой плохо? Вы понимаете, что фактически это воровство и хулиганство?

Васька побледнел, Миха нахмурился. Я так и предполагал, поэтому удивлен не был, как и Ян.

- Понимаем, - твердо заявляю я. – Я готов понести всю ответственность, только вот ребята ни при чем. Я уговорил их, они не знали…

- Мы, по-твоему, совсем тупые? – перебивает Ян. – Я не идиот, не надо нас выгораживать, я знал, на что шел.

К моему удивлению я слышу тихий писк от Васьки «я тоже» и кивок Михи. Бригада, бля. Идиоты, хотел их отмазать. Мужчина закатил глаза:

- Ребятки, это все невероятно благородно, но наказаны будете в любом случае вы все.

Мы замираем.

- Почему вы сделали это? – негромко спрашивает «Валуев» и у меня холодок ползет по спине. Игры кончились.

Только я открываю рот, как Ян опережает меня. Он коротко, без деталей рассказывает о конкурсе, акцентируя внимание, что мы никому не хотели навредить, и что этот конкурс для нас очень важен. Мужчина лениво интересуется у него, знает ли он, что полиция уже в пути. Полиция? Вот же…

- Это не детские игры, ребятишки, - строго замечает «Валуев» и смотрит на наши понурые физиономии.

- Простите, мы больше не будем, - едва не хнычет Вася.

- Не будем, - передразнивает мужчина. - Знаете, я посмотрел видео с камер наблюдения, выглядело все это забавно. А что за конкурс-то?

Мы наперебой рассказываем ему о конкурсе и о возможностях, которые даст выигрыш. Он слушает, кивая, потом выдает:

- Вот что, ребятки, предлагаю так: обойдемся без полиции. Вы просто пару неделек поработаете тут у нас уборщиками, полы ототрете от следов резины. Идет?

Я вздохнул. Ян никогда не согласится. Но к моему безграничному удивлению, он первый кивает. Ян будет мыть полы? Ян будет уборщиком? Ни за что не поверю! Что-то неладно в датском королевстве. В общем, мы все соглашаемся. Выбора-то у нас нет. И тут мужчина, беря ручку, спрашивает:

- Телефоны ваших родителей, - на наши удивленные лица он хмыкает. – А вы что думали, я не поставлю их в известность?

- Нет, - категорично заявляет Ян и складывает руки на груди. – Телефона я вам не дам.

- Да ну? – опасно переспрашивает «Валуев».

Мы замираем. «Чего это Ян вдруг?» - недоумеваю я. Ему-то что? В школе он и не такое творил, все ему с рук спускалось. Стоит вспомнить, как он батю моего арестовал. Стоп. Что-то тут не сходится. Чего это Ян, имея столько связей, сидит до сих пор тут с нами и твердо намерен не давать телефон своих родителей? Тут явно что-то не так!

Тем временем мужчина вздыхает:

- В полиции из вас выбьют всю информацию, и уж точно без родителей не обойтись.

- Мы совершеннолетние. И отвечаем за себя сами.

«Валуев» хмурится, но к моему облегчению говорит:

- Хрен с вами, только время трачу. Идите, отмывайте последствия вашей шалости. Лишь потом я верну вам камеру.

- Спасибо! – Васька едва не кидается его обнимать, Миха успевает схватить его за руку.

Мы выходим из этого подсобного помещения, нам выдают моющие принадлежности, швабры и мы приступаем к уборке. Васька толчется с Михой, всячески ему мешая, а я с Яном. Когда ребята не могли нас услышать, я спрашиваю:

- И чего ты папочку не позвал? Папа быстро решил бы твои проблемы.

- Не твое дело, - не глядя на меня говорит парень, продолжая стирать щеткой черный след.

Я замолкаю, потому что понимаю, что Ян мне ничего не скажет. Дальше мы продолжаем уборку в молчании.

Оказывается, убрать целый первый этаж торгового центра – это вам не шуточки. Уже за полночь, а мы все тут, потому что Михе завтра возвращать камеру. Мои руки разъело моющее средство, они чешутся, спину ломит. Хочется пить и спать. Но мы продолжаем. Упорно, бесконечно. С каждой минутой эта идея с катанием на болиде кажется все более идиотской. Может, прав Ян? Ни на что я не способен в писательском плане. Хотя для него, наверное, во всех планах. Блин, сколько же еще? Оглядываюсь на полутемный зал. Господи, он огромный, мы и за неделю не управимся, а камера нужна завтра. О-у, уже сегодня.

В тишине шаги раздаются гулким эхом, и мы синхронно на них поворачиваемся. Тот самый мужчина-Валуев. Оглядывает наши труды, усмехается:

- Ладно, домой идите. Завтра доубираете.

- А камера? – без надежды спрашивает Миха.

- Забирайте. Вы же придете?

Мы киваем. Плетемся за камерой, умываемся в туалете.

- Ну и денек, - вздыхает Васька. Он едва на ногах стоит.

Автобусы уже не ходят, нам приходится вызывать такси. Стоим молча на улице, ежась от ночного ветра. Говорить не хочется. Вымотаны и морально и физически.

Когда за Яном первым приезжает такси, я уже озадачен. А как же его шикарная тачка и водитель? Это интригует уже. Решив с этим обязательно разобраться, я сажусь в подоспевшее за нами с Васькой такси и едва не засыпаю по дороге.

Октябрь. Часть 1

Спасибо LenGree за помощь)

12 октября

Прямо с утра после нашего приключения позвонил недовольный Денис, капитан команды по КВНу. Я давно должен был сдать сценку, к тому же лет сто не появлялся на репетициях.

Затем почти сразу раздался звонок от Маши, и она дала мне новую тему для статьи. К этому еще Стасик чего-то расплывается в нехорошей улыбке при виде меня в коридорах института, плюс лекции, пары. На одной из них мне даже дали задание написать реферат, тему которого я благополучно потерял. Через вечер мы ходим с Васькой убираться в торговый центр. Миха, правда, поменялся со мной, но я был даже рад: Яна и так было слишком много в тот вечер.

Сам не замечая того, я постоянно мысленно возвращался к нему. Было много вопросов, на которые я хотел бы знать ответ: почему он не позвонил своему папочке, чтобы тот вытащил нас из лап этого «Валуева»? Почему он поехал домой на такси? Почему он действительно участвует в этом конкурсе? Где он учится, в конце концов? Миха пригласил нас сегодня в студию монтажа, чтобы показать конечный результат. Вот оттуда я и думаю провести слежку за Яном.

***

Сюжет получился потрясным, мне невероятно понравился. То, как Ян на ходу выхватывает у кого-то мороженое и советует всем его попробовать вообще выше всяких похвал. Охранники бегают за нами под Prodigy – «Smack my bitch up». Это что-то! Их красные от бега рожи, грузный топот. Несмотря ни на что, из нас получилась неплохая команда. Миха доволен, когда я хлопаю его по плечу:

- Отлично смонтировал, и звук – сказка.

Вася, счастливый, кивает. Даже Ян солидарен с нами. Кстати, на нем та же футболка, что и была во время съемок. Хм, раньше он дважды не надевал одну вещь.

- Восемнадцатого включайте местный в шесть вечера, покажут сюжеты, а потом зрительское голосование. Надеюсь, мы победим, - говорит Миха.

Восемнадцатое? Уже скоро… Да и октябрь, как быстро летит время. Мне ведь еще дописывать статью, а я тут за Яном собрался следить. Чувствую, ничего хорошего из этой затеи не выйдет.

Мы некоторое время болтаем ни о чем, потом Ян резко прощается и уходит.

- Вась, я... вспомнил, мне нужно в институт забежать, с Денисом встретиться, я надолго, - выходит сбивчиво, но друг занят Михой и не чувствует фальши. – Пока!

Машу им ручкой и выхожу в коридор, Яна нигде не видно. Несусь за ним, на бегу пролетаю всю лестницу. В кровь выплескивается адреналин, разгоняет сердце, каждый его удар отдается по всему телу. Замечаю Яна на улице — он накидывает сверху джинсовую куртку и спешно идет к остановке. Вот черт! Придется ловить такси. Делаю я это быстрей, чем парень садится в автобус. Водитель не подает виду, что удивлен, ну мало ли, решил мальчик поиграть в шпионов, главное, пусть платит. Автобус катится медленно, мы, наверное, выглядим глупо, таскаясь за ним, но что делать. Через пять остановок Ян выходит, тут меня осеняет – я только что видел, как Ян, знаменитый школьный король, ездит на общественном транспорте. Офигеваю невероятно. Пипец, блин. Быстрым шагом парень идет по проспекту. Выскакиваю, следую за ним, прячась за прохожих и деревья. Через какое-то время он заходит в серое офисное здание. Вздыхаю. Тут самая неприятная часть слежки — ждать. Пристраиваюсь на автобусной остановке напротив.

Проходит час, два, три. Что он там потерял? Мне уже хочется пить, но не делаю этого лишь потому, что придется после этого искать туалет. И желудок бурчит, обед-то я пропустил.

Ян выходит из здания лишь в шесть вечера. Интересно. В это время как раз оканчивается рабочий день. В его руках кипа бумаг, он относит их в соседнее здание и идет к остановке. К счастью, тут столько народу, что я легко прячусь за грузного мужика. Три ненужных маршрута автобуса Ян пропускает и заходит в четвертый. Я протискиваюсь следом, все еще прячась. Не могу не заметить, что парень выглядит усталым, он закрывает глаза и откидывает голову на стекло, подставляя лицо ветру.

Выходим почти на последней остановке. Моему удивлению нет предела, я и сам живу в двух кварталах отсюда, но что он здесь делает? Насколько я помню, его дом совсем в другой стороне! Парень же уверенно минует дворы и заходит в подъезд многоэтажки, я еще некоторое время тусуюсь здесь, стараясь угадать какое из вспыхнувших желтым светом окон Яна, но понимаю, что мне никогда этого не узнать.

Плетусь домой пешком. И что Ян делает в таком районе? Почему он ездит на автобусе? Быть может, он пришел к кому-то в гости? Да, могу строить какие угодно предположения, мне никогда не узнать.

14 октября

После репетиции КВН ноги сами несут меня к тому серому офисному зданию. Шесть вечера, и выходит Ян. Все в той же джинсовке, стоит отметить. Я все так же сопровождаю его в автобусе. Тот же маршрут, та же предпоследняя остановка, та же многоэтажка… Не может быть, но, по-моему, он живет здесь…

Возвращаюсь к себе в полном недоумении. Что могло случиться? Как же его роскошный особняк? С кинотеатром, блин, я же помню.

17 октября

Это уже смешно: я каждый вечер провожаю Яна домой, он каждый раз усталый, не смотрит по сторонам, так что мои ухищрения (я даже парик достал черный) бессмысленны. Как я понимаю, парень работает в этом офисном здании. Частенько вижу его с бумагами. Ну надо же… Я думал, ему не нужно работать, ну что за загадочная личность? Совершенно напрасно задумавшись о своем, не смотрю перед собой. Забыл, что типа шпионю за Яном. Тут неожиданно слева на меня налетает огромная собака, ее клыки впиваются в мою ногу, чуть пониже бедра. Я воплю, что есть мочи. Мне удается оттолкнуть животное, но оно рычит и оставлять меня в покое не собирается. Блин, вот это я попал! Пытаюсь вспомнить, что делать в таких ситуациях, но ничего не приходит на ум. Собака скалится и готовится к прыжку, я как идиот сижу на земле и совершенно не знаю, как быть.

Внезапно уверенный, твердый голос произносит:

- Не двигаться.

Я замираю, собака тоже. Она поворачивается к Яну и рычит на него. Чуть повышая тон, он говорит:

- А ну сидеть. Сидеть, я сказал. Хватит рычать. Хватит. Сидеть!

Под конец он рявкнул. И, к моему безграничному удивлению, животное подчинилось. Правда, от этого оно не стало выглядеть менее грозно. Уже не рычало, но все равно скалилось.

- А ты, идиот, вставай, - это уже вроде мне. Явное недовольство.

Пытаюсь встать, но нога болит. Ян подходит ко мне и помогает, не сводя глаз с собаки.

- Идти можешь?

- Да.

Почему мой голос такой жалкий? Я что, собаки испугался? Ян, поддерживая меня за талию, уводит. Надо бы что-то сказать, но слов нет. Он ведет меня к знакомому мне подъезду, заводит в него, мы поднимаемся на лифте до десятого этажа. Парень достает из кармана ключ и отпирает дверь справа — тут же меня оглушает лай и грозный рык. Еще одной собаки мне не хватало! Пячусь назад, утыкаюсь спиной в грудь Яна, он кладет мне руку на плечо, словно говоря, чтобы я не боялся, и щелкает выключателем. Я вскрикиваю, а парень тяжело выдыхает. Собака, которую я испугался, даже не собака, а монстр какой-то: небольшая дворняжка, без передней лапы, с обрубком-хвостом, без одного глаза. Часть ее туловища выбрита, на другой части - большой лейкопластырь. Лай больше похож на чахоточный кашель.

- Что это? – в ужасе спрашиваю я.

- Джесси, - Ян наклоняется и гладит этого монстра. – Соскучилась, девочка?

Какой кошмар. У меня даже нет слов. Я стою с открытым ртом. Собака явно рада видеть парня, она так и норовит вылизать его руки. Так. Это со мной что-то не так или со всем миром? Наигравшись с животным, Ян оборачивается ко мне. Я прослеживаю за его взглядом и вижу расползающееся кровавое пятно на моих джинсах на месте укуса. Вот же черт, меня как-то сразу мутит.

- Пошли, - Ян отводит меня на кухню.

Она у него такая же маленькая, как и моя, метров семь, рядом, как я понимаю, ванная и туалет. С верхней полки белого кухонного шкафчика парень достает аптечку и, не глядя на меня, командует:

- Раздевайся.

Этот приказ приводит меня в некоторое замешательство. Раздеться перед Яном? Как бы не очень хочется…

- Ты оглох? – резонный вопрос.

Я колеблюсь, Ян теряет терпение:

- Дверь там.

Какие мы бескомпромиссные. Расстегиваю ремень и стягиваю джинсы. Хреново, что я забываю постирать вот уже недели две и из чистого нижнего белья у меня только подаренные Васькой на двадцать третье февраля трусы со Спанч-Бобом, яркие такие, там еще Патрик есть.

Парень никак не комментирует мои вещевые заморочки, занимается моей раной. Сначала обрабатывает перекисью, осторожно вытирает кровь, затем берет зеленку, но, подумав, отставляет ее, прикладывает мазь, пару стерильных салфеток и заклеивает лейкопластырем. От его касаний я стараюсь не вздрагивать и вообще показать, что они меня как-то волнуют.

- Ну и что ты делал тут? – интересуется Ян, закончив работу.

Я натягиваю джинсы, пытаясь придумать хоть какую-нибудь отмазку. Не получается, просто молчу.

- Понятно, - а вот мне по его голосу ничего не понятно.

Прибегает, конечно, этот монстр и начинает грызть мою штанину. Вот ужасная собака. Такую ночью увидишь, спать еще долго не будешь.

- И зачем ты следил за мной? – Ян поворачивается ко мне спиной, кладет аптечку на место.

- Просто интересно.

- Интересно? Тебе заняться нечем?

- Ты изменился.

Вижу, как его спина напрягается.

- Тебе вызвать такси?

Вежливо. И на том спасибо.

- Да.

Ян набирает телефон, говорит куда подъехать и спрашивает куда мне. Я называю свой нынешний адрес, он без интереса роняет:

- Ты не живешь с отцом?

- Нет.

Дальше мы молчим, лишь это подобие собаки нарушает тишину своим чавканьем. Нравятся ей мои джинсы и все тут.

- Ты ей не нравишься, - замечает парень. Похоже он доволен этим обстоятельством. – Хотя, ей никто не нравится, после того, что она пережила…

- А что с ней?

- Трое пьяных подростков поработали, - равнодушно бросает Ян.

Вот сволочи, но я воздерживаюсь от комментариев.

- Это твоя собака?

- Нет, она у меня на передержке.

- А потом?

- Потом, если ее не возьмут, то через месяц ее усыпят.

Я сам понимал, что шансы на то, что эту собаку возьмут минимальны. Жалко. После того, что с ней сотворили, наверное, это будет самым правильным решением. На подоконнике я вижу словарь по английскому языку, много листов с текстом, сложенных аккуратно — в этом весь Ян.

- Ты работаешь? – указываю на бумагу.

- Да, - нехотя говорит парень. – Подрабатываю переводчиком.

Киваю. Дискомфорт ощущаю не я один. Неуютно сидеть вот так вот с тем, кого ты когда-то любил… К счастью, звонит сотовый Яна. Он почти с облегчением говорит:

- Да, спускаемся.

Встаю, собака злобно на меня рычит, но тут хватает одного только взгляда Яна. У двери я поворачиваюсь:

- Спасибо.

- Не шляйся больше по ночам. Сам найдешь такси?

- Да. И спасибо еще раз.

Он не отвечает, смотрит, как я нажимаю на кнопку лифта, и захлопывает дверь.

18 октября

Пропускаю пару. Заваливается Васька, охает. Говорит, что сам боится собак. Залазим в инет и начинаем гуглить слово «бешенство». Приходим в ужас, я сразу же нахожу у себя несколько симптомов. Васька едва не в обмороке, предлагает скорую. Но у меня есть решение получше.

…После двух бутылок вина из супермаркета в соседнем доме, я выбалтываю другу свои вчерашние приключения, не забыв упомянуть монстра.

- Жалко ее, вообще-то, - протягивает грустно Васька.

- Всех жалко — и птичек, и кошечек.

- Ага, хорошо еще там Ян оказался, а то что бы ты делал? Надо же, живет так близко от тебя.

- Да уж.

Я уже думал об этом. Наверняка мы могли даже ездить в одном автобусе. Загадка Яна манила меня все больше и больше. Почему он живет в обычной квартире? Почему у него эта кошмарная собака на «передержке»? Что вообще произошло?

- Блядь! – вдруг кричит Васька.

- Что?

- Сегодня же восемнадцатое!

Он лихорадочно ищет пульт от ТВ. И правда! Наш сюжет будут показывать по телевизору. Как мы могли такое пропустить? Черт, уже шесть двадцать. Васька щелкает каналами и находит нужный, мы замираем — на экране симпатичная девушка:

- И наш последний участник, конкурсная группа «Ямва».

Тут включают наш сюжет. Это круто - видеть свое детище по ящику, но мы с Васькой переглядываемся. Мы и не знали, что, оказывается, у нашей группы есть название, да еще и такое тупое. Что это за слово вообще? Глупость какая-то… У меня ощущение, что нас используют. Так, с этим нужно что-то делать.

- Вась, у тебя есть телефон Яна?

- Ага, - друг прилип к экрану и, не отрываясь, протягивает мне трубку.

Я нахожу в телефонной книге нужный номер и нажимаю зеленую кнопочку. Ян берет трубку после третьего гудка:

- Да.

- Это Артём, - молчание. – Может, ты объяснишь, почему наша группа так называется?

- А я должен?

- Мы вроде одна команда, так почему же нас с Васькой не спросили?

- Потому что, - отрезает Ян.

- Нет, блядь, или ты ответишь, или я приеду к тебе!

- Ты пьян, - вздыхает парень.

- И что? Зато я трезво соображаю.

- Конечно.

- Почему мы ничего не знали о названии? – снова начинаю я.

- Потому что мы и сами не знали, когда понесли сюжет, нам и сказали, что оно обязательно должно быть, - с раздражением говорит Ян.

- И кто же придумал такую ерунду?

- Я.

Хм.

- А почему именно это?

- Потому что это первые буквы наших имен, придурок.

- Сам такой!

Он все-таки бросает трубку, а я записываю на листке наши имена. Ой. И правда… Васька выдергивает у меня сотовый и принимается строчить кому-то смску. Имена-то имена, но он поставил свое первым! Гад. Скотина. А мое последним! Нет, ну это ни в какие ворота!

- Вась, ты представляешь…

- Тсс!

- Что ты делаешь?

- Смс отправляю.

- Вижу, но куда?

- За наш сюжет можно проголосовать. Вот, смотри, короткий номер 5566, нужно отправить смс с цифрой четыре.

- Вась, это развод.

- Ни фига! Щас я попрошу еще всех друзей отправить, и ты попроси!

Весь вечер мы занимаемся ерундой: обзваниваем всех друзей и просим их друзей проголосовать за нас и так по кругу. Приканчиваем еще бутылку вина. Я невозможно зол на Яна, так зол, что даже курю в квартире, чего я себе никогда не позволяю. Чертов ублюдок! Везде он выделится! Почему мое имя последним? Мой вклад как раз-таки самый важный. Ну ничего, я ему еще устрою.

Октябрь. Часть 2

20 октября

Сегодня день встречи с отцом. Собираюсь с духом и звоню с утра сам. Так не хочется, но откуда мне еще взять деньги? Он бодро отвечает. Договариваемся встретиться в кафе рядом с моим институтом после пар. Сижу лишь на первой лекции, потом маюсь с Машей и газетой, потом заскакиваю на репетицию КВНа и спешно переделываю несмешную шутку. Мой монолог пингвина так и не доработан. Понимаю, что придется без него. Денис не очень рад, их выступление в середине ноября, нужно занять еще чем-то три минуты, время поджимает, но я обещаю что-нибудь придумать.

Когда я спускаюсь по лестнице, меня хватает за плечо Стасик:

- Артемьев! Опять прогуливаешь пары.

- Отчего же, я занимаюсь общественной жизнью.

- Быстро в аудиторию! – мужчина сегодня не в настроении. И даже сам провожает меня до двери.

Преподаватель не рад моему часовому опозданию, но мое сопровождение в виде замдекана – мой пропуск в этот мир знаний.

После звонка срываюсь с места и несусь в кафе. Батя уже там. Разглядывает меня и облегченно выдыхает. Он почему-то думает, что геи – это те, кто носит женскую одежду, яркий макияж и каблуки. Не обнаружив на мне ничего из списка, он испытывает такое облегчение, сравнимое только с тем, которое бывает после трехдневного запора. Это он сам мне сказал.

Как-то хотел прикольнуться над ним, накрасить губы. Правда, передумал. Он же и ударить меня может.

Я сажусь на стул перед ним. Поскорей бы это закончить. Почему нельзя просто передавать деньги в конверте?

- Что-нибудь хочешь? – отрицательно качаю головой. Перед ним лишь кофе. - Как твоя учеба, Тём?

- Нормально, - как и всегда, впрочем.

- Что нового в институте? – да все, блин! За месяц полно новостей, но я неопределенно пожимаю плечами. – Как живешь?

Вздыхаю. Типичный ряд вопросов.

- Нормально, - раздражаюсь. – А ты как?

- Я тоже. Вот, захворал немного, пришлось отлежаться недельку.

Не чувствую жалости или тревоги. Хотя нет, тревога есть. Всю ли сумму я получу?

- Батя, мне пора, - всегда так говорю.

- Да, да, - он суетится. – Вот.

Мои заветные деньги, завернутые в газету. Типа чтобы никто не догадался.

- Спасибо. Я побежал… Не болей.

Эта встреча каждый раз пытка для меня. Ни он, ни я этого не хотим. Я же неприятен ему, я вижу. Он сидит, словно на иголках, и расслабляется лишь тогда, когда я выхожу. А я виноват втом, что я гей? Это повод выселять меня из нашей квартиры? Швырять в эту жизнь? Он оставил меня в полном одиночестве. Я провел эти два летних месяца после школы один. Совершенно. В магазине я был рад перекинуться парой слов с продавщицей. После этого я твердо решил, что у меня будет много друзей и не будет отца. Так, человек, почему-то платящий за меня. Почему я сам не пойду работать, я не знал. Ведь мог бы… Сколько возможностей, как-нибудь бы перебивался. Не зависел бы от него, не было бы этих ежемесячных выматывающих встреч.

27 октября

Посвящаю всю неделю КВНу. Иногда жалею, что сам не участвую в нем. Но на сцену мне выйти как-то слабо. Зато подкорректировать репетицию, подсказать, где с какой интонацией произносить речь – это пожалуйста.

Васька врывается в актовый зал, как маленький ураганчик.

- Тём!

- Что? – отзываюсь я.

- Ты знаешь, какое число?

- В курсе. И?

- А следующий сюжет нужно подать до десятого ноября.

- Это почему?

- Так сказано в правилах. Звонили Ян и Миха. Миха сказал, что ему нужна минимум неделя на монтаж и подбор музыки.

- Получается, - быстро прикидываю я в уме. – У нас неделя? Справимся.

Я беспечно машу рукой.

- Васька, не парься. Я закончу репетицию и что-нибудь придумаю.

29 октября

Сидим с другом в столовой и жуем хот-доги.

- Снова Ян звонил, - оповещает Васька меня.

А почему он всегда ему звонит? Не мне?

- Напомнил, что сроки поджимают.

- Да мы тот сюжет за день сняли! Не переживай.

Успокоив Ваську, я задумался. Если честно, у меня совершенно не было идей. Ни одной… Я перерыл сеть, перелистал все журналы. Признавать, что я ничего не могу, тоже не хотелось. Вот я и тянул. В глупой надежде, что в голове появится хоть одна умная мысль. Позориться не хотелось, особенно перед Яном.

- Передай этому Яну, что у меня есть несколько вариантов, - смело заявляю я.

Кто же думал, что он и передаст…

***

Я увлеченно играл в свой любимый икс-бокс, как в дверь позвонили. Кто бы это мог быть? Если свидетели Иеговы, то я сам наставлю их на путь истинный. Я, не глядя в глазок, распахиваю дверь и замираю. На пороге Ян. Смотрит на меня так, словно это я приперся к нему домой. Затем отодвигает меня, без спроса проходит в квартиру. Офигевая от такой наглости, закрываю дверь и иду в зал, где парень с пренебрежением оглядывает небольшой беспорядок, царивший тут, и замершую картинку игры на плазме.

- Ну, - он поворачивается ко мне. – Где твои несколько вариантов?

- Э, - смешался я. – Они еще сырые. Давай, завтра покажу? Спасибо, что зашел.

- Где варианты?

Против воли я съеживаюсь от этого грозного тона. Он делает шаг ко мне. Блядь, я боюсь Яна! Человека, который… Вспоминая, мгновенно злюсь:

- А какое ты право имел мое имя ставить в конец?

- Не понял, - замирает парень.

- Ну, в названии группы.

- Ты совсем идиот или как?

- Еще и заявляешься ко мне домой…

- Так, хватит этого. Показывай свои варианты или говори, что у тебя ничего нет.

Это сбивает весь мой настрой. Сразу чувствую, какое я ничтожество, что так и не смог ничего придумать. Ведь раньше же все получалось…

- Значит, второе, - Ян одаривает меня таким презрительным взглядом, что во рту пересыхает.

Больше, ни слова не говоря, он уходит. Даже не хлопнув дверью.

30 октября

Меня будит стук в дверь. На часах восемь утра. Что за черт? Ловлю челюсть, когда вижу на пороге хмурых и не выспавшихся Васю и Миху, зато Ян свежее всех и прямо-таки источает энтузиазм. Блин. Видеть Яна с утра… у меня аж зубы сводит. Ребята располагаются в зале, пока я совершаю утренние процедуры. Взбодрившись, плетусь на кухню.

- Кто-нибудь хочет кофе? – кричу я оттуда.

- Да! – Васька. Он любит с молоком и тремя ложками сахара.

- А пива нет? – это Миха. Я не подал удивления:

- Нет.

- Тогда черный кофе.

Ян молчит. Обойдется, значит. Возвращаюсь с тремя чашками. Медленно потягивая напиток, мы смотрим друг на друга. Я, конечно, могу повозмущаться, какого черта они здесь делают, но понимаю, что все они пришли мне помочь. Даже этот Ян.

- Может, парк Горького? – предлагаю я. Почему во многих городах есть одноименный парк?

- Избито, - роняет Ян.

- Набережная?

- Скучно, - он же.

- Тогда парк Молодоженов, там и аттракционы есть?

- Про парк был сюжет у команды перед нами, телевизор смотреть надо, - ехидно замечает Ян.

Раздражение. Это чувство прямо-таки клокочет во мне.

- Тогда что? Сам предложи! - Он пожимает плечами. – Что, не знаешь?

- В центре города есть бар на крыше небоскреба.

- Ты предлагаешь снять репортаж о баре? Гениально, - стараюсь, чтобы в голосе было как можно больше сарказма.

- Это лучше, чем о всем известном парке Горького.

- Да ну? И чем же?

- Тем, что это моя идея.

- Ребята! – кричит Васька. – Вы достали. Мне нравится идея Яна о баре.

- Мне тоже, - кивает Миха.

Я смотрю на друга и пытаюсь донести до него одно простое слово: «Предатель».

- Значит, решено, - самодовольно лыбится Ян. – Видишь, обсуждение заняло всего десять минут. А ты столько времени придумать ничего не мог.

- Я был занят, знаешь ли! У меня своя жизнь есть.

- Как интересно, - Ян складывает руки на груди. – Побухать с дружками?

- Нет, - я взвинчен до предела. Сжимаю руки в кулаки. – Я автор в студенческой газете и к тому же участвую в КВН!

Его брови поднимаются вверх, а затем следует невинное:

- Клоуном?

Все. Я долго держался. Кидаюсь на него, но меня перехватывает Васька. Миха загораживает Яна, но последнему не особо нужна защита. Он само спокойствие. Медленно встает, стряхивает несуществующие пылинки с плеч и чеканит, глядя мне в глаза:

- К понедельнику, будь добр, напиши сценарий. Или мы все будем делать за тебя?

Ничего не могу ответить, потому что безумно хочется его ударить. Он по-королевски, с ровной спиной идет в прихожую, обувается и покидает мою квартиру. Ублюдок! Испортил мне настроение на весь день! Плюхаюсь на ковер и глотаю остатки своего кофе. Миха вздыхает, качает головой и тоже собирается. Васька, естественно, с ним. Оставшись один, я выхожу на балкон и курю. Чертов Ян, чертов конкурс. Что он ко мне привязался? И ведь поддевает только меня, с другими у него нормальные отношения. Да я от одного вида его самодовольной рожи прихожу в бешенство. Не курится, выбрасываю сигарету и сажусь за работу. Написать сценарий сюжета? Да запросто!

Ноябрь

1 ноября

Бар называется «Небо». Очень неожиданно, да? Васька договорился с его администратором, нас ждали. Даже обещали, что подойдет какая-то певичка. Типа у них всегда такой антураж, все для приятного времяпровождения.

На часах семь вечера, мы долго поднимаемся на лифте на последний этаж. Мы – это я, Васька и Миха. Яна нет. У него же любимая привычка опаздывать. Замечаю, что опять начинаю злиться. Васька засыпает Миху вопросами, тот односложно отвечает. Сегодня у него невероятная кофта. Черная с кислотно-зеленым черепом на груди. Васька от такого аж запищал. К кофте парень нацепил кожаные штаны, что вообще было непрактично, с моей точки зрения.

Само заведение было сравнительно небольшим. Столиков двадцать. Правда, тут была сцена, и совершенно потрясающий вид на город. Я сразу понял, почему Ян настаивал на съемках вечером. Панорама сверкающего огнями города захватывала дух. Я надолго прилип к стеклу, рассматривая улицы и дома. Интересно, часто Ян здесь бывает? Если и бывает, то с кем?.. Есть ли у него кто-нибудь? Живет он один, но это не мешает ему встречаться или проводить досуг в компании какого-нибудь юноши.

К нам выпорхнула девушка в белой блузке и коротенькой плиссированной юбочке. Она приветливо улыбалась:

- Здравствуйте, вы и есть те ребята, которые будут снимать сюжет про наш бар? - Мы киваем. А что, здесь есть еще одни идиоты с камерой? – Отлично. Выйти на террасу можно там, - она указывает на стеклянную дверь. – Сейчас подойдет Ирен, наша звезда, у нее потрясающий голос. А бармен приготовит для вас коктейли.

Миша разглядывает заведение, решая, где лучше снимать, а Васька с умным видом ходит за ним следом, будто бы участвуя в процессе. Помощник, блин. И где этот Ян?

Людей в баре немного, в основном офисные работники этого небоскреба. Они с интересом смотрят на нас. Минут через десять на сцену выходит девушка в длинном вечернем платье и заводит какую-то заунывную песню. Я вздыхаю. Ужасная идея снимать здесь наш сюжет! Бармен ставит перед нами коктейли со всякими трубочками, зонтиками, кусочками ананаса и вишенкой. Миха на удивление отказывается от алкоголя. Говорит, что ему работать. Вася поддерживает его. Мне же лучше.

Когда я выпиваю первый коктейль, мое глухое раздражение требует выброса.

- Где этот Ян? – спрашиваю я у Васьки, отвлекая его от разговора с предметом его вожделения. – Дай мне его телефон!

Попивая второй коктейль, я, не переставая, набираю номер Яна. В голове начинает приятно шуметь. Это хорошо. Парень не берет трубку. Я позвонил уже раз тридцать, наверное. Где его черти носят?

- Не берет, - я откидываю трубку.

Миха отвлекается от своей камеры:

- А, так он мне смс прислал минут двадцать назад, что будет к половине.

Смотрю на часы. Семь двадцать восемь. Ну, у него есть еще две минуты.

- Ребята, - вдруг наклоняюсь я к ним и хихикаю. – А, давайте, с кем из нас Ян первый поздоровается, тот - лох?

Миха и Вася с неодобрением смотрят. Понимаю, детский сад, но не могу удержаться. Так хочется пошалить. Ребята ничего мне не успевают ответить, потому что в этот самый момент заходит Ян, собственной персоной. Черт его подери, какой он красивый. Он приоделся для сюжета – брюки и темно-синяя рубашка. Они выглядят на нем так, словно для него сшиты. На него даже администратор засмотрелась, вон как шею свернула. Чтобы не пялиться на парня так откровенно, я допиваю коктейль одним залпом. Ян подходит к нам, и я замираю в ожидании, что же он скажет, а он произносит:

- Привет всем.

Васька прыснул, Миха расплылся в улыбке, а я фыркнул. Не смешно.

- Ну, что, снимаем? – спрашивает Ян, достает из кармана сотовый. Чуть хмурится. Потом поднимает серые глаза на меня:

- Извини, я не слышал, что ты звонил.

- Да мне пофиг, - безразлично отвечаю я, кладя коктейльную вишенку себе в рот.

- Да, я так сразу и подумал, когда увидел тридцать три пропущенных.

Давлюсь этой гребаной вишенкой. Козел он, вот кто. Пока Вася стучит мне по спинке, Ян с Михой уходят снимать на террасу. Со сценарием он ознакомлен, наверное, даже выучил. Я вставил туда парочку неплохих шуточек. Моя задача выполнена. И что вообще я тут делаю? Они бы и без меня справились. Я беру третий коктейль. М-м, а бармен у них тут чудо.

- Тём, - с сомнением смотрит на меня Васька. – Может тебе хватит пить?

- Это еще почему?

Я абсолютно трезв. Ни в одном глазу.

Возвращаются Ян с Михой с террасы. Задерживаются возле певички. Даже с такого расстояния я вижу, что девушка кокетничает, а Ян ей мило улыбается. Так, ее нет в моем сценарии, так что нечего отклоняться от плана! Я встаю. К моему удивлению, пол как-то странно шатается. Неужели здесь такой сильный ветер, что расшатывает здание? Кое-как дохожу до Яна. Он с неодобрением на меня смотрит. Но я говорю:

- Что ты делаешь? Придерживайся сценария.

Он выдыхает:

- Иди за столик, посиди. И не мешай людям работать.

Певичка, словно он сказал что-то смешное, смеется. Дура тупая. Я бешусь:

- Или ты делаешь, как написано по сценарию, или… - я запнулся. Сам не знаю что сказать.

- Или что? – насмешливо интересуется он. Не добившись от меня ответа, Ян берет меня под локоть и отводит в сторону:

- Послушай, ты бы посидел тихонечко, не мешал.

- С чего вдруг?

- С того, что ты пьян.

- Я не пьян! – возмутился я.

Парень тяжело вздыхает. Решает не тратить на меня время, подзывает Ваську, наказывает ему сидеть со мной. Друг выглядит смущенным. Мы смотрим из-за барной стойки, как весь из себя прекрасный Ян берет интервью у этой расфуфыренной певички. Она на седьмом небе от счастья, что ее покажут по телевизору и, я уверен, лепит какую-нибудь чушь. Мое настроение падает ниже плинтуса. Еще что ли выпить? Оглядываюсь в поисках бармена, но его нигде нет. Вообще, все сотрудники крайне увлечены съемкой. Сбились в кучку и наблюдают с открытыми ртами за происходящим. Ой, ну и ладно, сам разберусь. Пока Васька щенячьими глазками смотрел, как работает Миха, я с трудом пробрался за барную стойку (через нее вообще-то еще перелезть нужно было) и стал искать, чего бы выпить из выставленного на стеклянных полочках. Виски не подойдет, коньяк тоже. Мой взгляд наткнулся на бутылку вина на самой верхней полочке. Вот! То, что мне нужно. Я становлюсь на стул, залезаю на стол, тянусь и, наконец, заветная бутылка у меня в руках. Издав победный крик, я тяну бутылку на себя и… как так получилось, сам не понимаю. Стеклянная полочка лопается, падает на полку ниже, та тоже лопается, и так до самого конца. Бутылки, стоящие на них, падают с таким грохотом, словно маленькие бомбочки. Меня осыпает звенящими осколками и вдруг становится очень тихо. Оборачиваюсь, зажав бутылку в руках. Музыка стихла, все смотрят на меня. Ян зло, Васька испуганно, а Миху не видно из-за камеры.

- Эм, - протягиваю я. – Я в туалет!

Соскакиваю со стола, бегу в уборную. Ой, что же я наделал? Там разбилось все. Блин. А с другой стороны – ну что из-за такой малости расстраиваться? Всякое бывает. У них эти полочки хлипенькие были, не нужно было на них столько бутылок наставлять. Я радостный выбегаю из туалета и обнаруживаю в зале лишь Яна, общающегося с угрюмой администраторшей.

- Так, - улыбаюсь я во все тридцать два зуба. – Я что-то пропустил?

- Да, одну ступень эволюции, - сквозь зубы выговаривает Ян. Его глаза очень опасно блестят.

Это типа оскорбление? Он в своем уме? Как он смеет? Нужно поставить его на место!

- Ян, у тебя что, крыша поехала?

- Ага, твою пытается догнать.

Парень больно хватает меня за плечо, оттаскивает к столику, усаживает на стул и шипит мне на ухо:

- Сидишь и не шевелишься.

- А то что? – нагло спрашиваю я.

- А то будешь бедный, - он наклоняется еще ниже и вдруг прикусывает мочку моего уха. Больно! Я вскрикиваю. Что за?.. Ян отстраняется и возвращается к администратору.

И что это было? Сижу ошеломленный, прижимая руку к уху. Это что он сделал? Что он себе позволяет? Черт, только сейчас замечаю, как голова кружится. Похоже, я и, правда, выпил лишнего. Что этот бармен подмешивает в коктейль? Мне нужно домой. Желательно побыстрей. Но Ян сказал его ждать… Смотрю, как легкая улыбка трогает его губы, когда он разговаривает с девушкой. Как доверительно он смотрит на нее. Какое располагающее выражение лица. Кстати! А где Васька? Да и Михи нет. Ясно все. Друг, блин. Оставил меня наедине с этим исчадьем ада. О, вспомни, так и оно тут. Ян возвышается надо мной, с таким видом разглядывая меня, будто я виновен во всех бедах его семьи начиная с первого колена.

Затем он без лишних слов, рывком поднимает меня, засовывает в руки мою куртку и подталкивает к выходу. Уже в лифте я с обидой спрашиваю:

- Обязательно было кусать меня?

Он тут же прижимает меня к стенке:

- Это я еще сдерживаю себя. Мало того, что ты чуть не испортил наш сюжет, так ты чуть не разгромил этот бар!

Ну, это грубое преувеличение, что так паниковать-то? Пытаюсь что-то сказать в оправдание, но рука парня ложится на мой рот. Я замираю.

- Послушай внимательно, придурок, если ты запорешь и третий сюжет, то я тебя на кусочки разрежу. Понял?

Что-то бормочу в ответ. Ян, думая, что до меня доходят его слова, убирает руку, и я тут же ее кусаю. Одновременно заряжаю ему коленом по известному интимному месту, отталкиваю к стене, бросаюсь к кнопкам лифта, куда-то нажимаю, чтобы он остановился, но мгновенно следует сильный рывок за шиворот, и я падаю. Парень тут же садится на меня, я пытаюсь попасть ему по бокам, даже один раз попадаю, но он ловко скручивает мои руки. Отворачиваюсь в сторону, чтобы не смотреть на этого мудака. Чувствую, как он наклоняется ко мне. Его хватка уже не такая сильная. Неожиданно слышу приглушенное, странное:

- У тебя кровь, - и его язык скользит по моей шее.

В одно мгновение внутри меня меняются, мельтеша, десятки чувств. Удивление, оторопь, возмущение, осознание, шок… Я забываю, как дышать, отдаюсь дрожи, пробежавшей по телу. Закрываю глаза и понимаю, что хочу одного, чтобы он не переставал. Его язык осторожно, но очень уверенно вычерчивает узоры на моей шее. Касания нежные, едва ощутимые, невероятно приятные. Боюсь пошевелиться. Боюсь выдохнуть. Я ведь могу все испортить. А потом меня затопляет волна возбуждения. Я нахожу его губы, но вместо поцелуя кусаю. Слышу сдавленный смешок. Он пытается меня поцеловать в ответ, я не даюсь, верчу головой. Как это раззадоривает. Его руки обхватывают мою голову, удерживают, губы накрывают мои и… створки лифта раскрываются, напоминая, где мы.

Ян отскакивает от меня. А я не могу подняться из-за сильного головокружения. Вот это пиздец… Он выходит из лифта. Благо вечер, народу нет. А я принимаю сидячее положение и обхватываю голову. Что это только что было? Господи, я горю, все мое тело вспыхнуло, словно спичка. Я никогда такого не испытывал. Поправка. Я давно такого не испытывал. Это просто… Охренительно. Я буквально задыхаюсь от охвативших меня эмоций. Почему-то в них присутствует горечь. Ее чуть терпкий привкус вяжет на языке. Ян… По ходу, я обманывал сам себя. Не забыл я тебя, все прекрасно помню.

2 ноября

Я пьян. Только полдень, а я уже готов. Не иду на учебу, наорал на Ваську, решив, наконец, на него обидеться за то, что бросает меня постоянно. Вызверился на него как следует. Даже как-то обозвал. А вообще хрен с ним.

В голове пульсирует с каждым ударом сердца только одно имя. Короткое такое, всего две буквы. Принадлежит известному засранцу.

Сколько я всего передумал за эту ночь и утро… Как я ловко себя убеждал, что все в прошлом… Почему он согласился на этот конкурс? Он же должен ненавидеть меня. А я его, вообще-то. Его предательство, эта мерзость... Ни хрена я его не ненавижу. Как бы глупо это ни было. Вчерашнее происшествие вспышками возникает перед глазами. Я бреду на кухню и открываю еще бутылку вина. Уже не пьется, но я буквально заливаю в себя алкоголь. Почему лучше не становится?!

3 ноября

Просто какой-то пиздец. Я вырубился где-то к шести вечера и проспал до сегодняшнего обеда. Было хреново, зато я понял одну вещь. Наше прошлое никогда не даст нам шанс на будущее.

10 ноября

Неделю не хожу в институт. Что там на хрен делать? Забиваю и на скорое выступление команды КВН, и на студенческую газету, и на пары. Пошли они все в задницу. Васька не объявлялся. Обиделся, блин. Я думал, он прибежит на следующий день. Ну ничего, на обиженных воду возят. Если честно, то я даже и в магазин-то не выходил. Обнаружил у себя в морозилке целых два кило мясного фарша и налепил несколько сотен пельменей. Занятие на целый день. Когда они кончились, то обнаружились макароны. Посыпаешь сахаром - и так вкусно. Пить я перестал. Спиртное ничего не решало. В груди была какая-то сквозная дыра. Мне не писалось, не думалось, только существовалось. Я честно боролся с этим. И у меня были проблески. О Яне я думать перестал. Почти.

13 ноября

Звонок из деканата. Я как голос Стасика услышал, так подскочил на кровати. Он очень желчно поинтересовался, не умер ли я. Ну, где логика? Если я отвечаю, то, значит, жив. О чем я и сообщил заму декана. На что он сардонически захохотал и приказал мне явиться завтра к нему в кабинет.

Сегодня еще звонит Миха, предлагает придти посмотреть на смонтированный сюжет. Но я отмазываюсь. Видеть Яна я не хочу.

14 ноября

Лучше бы я не ходил в институт… На меня накинулись и Денис, и Машка, и Стасик. Первых двух я послал отдохнуть, а вот со Стасиком такой фокус не прошел. Он восседал передо мной в кресле, словно король. Листал журнал группы, хотя только что сообщил мне точное количество пропусков. Я уже превысил позволительную цифру в два раза.

- И о чем ты думаешь, Артемьев? – включил «папу» Стасик.

- Ни о чем, - вздыхаю я.

- Оно и видно, - ехидно замечает мужчина. – Если ты не исправишься, то я позабочусь о том, чтобы ты не был допущен к сессии.

Вздыхаю:

- Буду исправляться. Это все?

- Да, - вдруг улыбается он. – Пошли, на пару провожу.

И Стасик действительно провожает меня к аудитории. Немного обалдеваю, но делать нечего, захожу. Васька сидит с другим парнем, мне приходится занять место в самом конце. Уговариваю себя переждать эту гребаную пару. Она кончится, и я домой.

18 ноября

Включаю телевизор ровно в шесть вечера. Итоги зрительского голосования. Наш ролик из торгового центра занял первое место! Не верю своим глазам! Ай да мы! Хочется поделиться радостью, но не с кем. Ладно, смотрю дальше. Вот лучше бы не смотрел… Наш следующий ролик показывают опять последним. Опять это дурацкое название нашей команды. Когда оканчивается сюжет, я понимаю, что мы провалились. Нам уже ничего не поможет, сколько смсок не отправить. Пресно, сыро и ни о чем. А виноват в этом только я.

20 ноября

Дождь с самого утра. Я курю, подставляя лицо холодным каплям. Ненавижу двадцатое число. Иногда удается встретиться с отцом раньше, как в сентябре, допустим. Но это такая редкость. У меня ощущение, что батя специально мучает меня этими бессмысленными встречами. Однако, это моя плата за существование.

Зажимая сигарету в зубах, я набираю его номер. Он берет почти сразу. Ждет…

***

- Я заказал тебе кофе, - перед ним на столе две дымящиеся чашки.

- Спасибо, - киваю я. С волос капает.

- Ты можешь простудиться, - только не говори, что тебя это волнует.

Кафе уютное, маленькое. Запах выпечки и кофе. Почему каждый раз разные места? Оглядываюсь, рассматриваю стеклянные холодильники с выставленными напоказ тортами. Смотрю повсюду, только не на отца.

- Как ты?

Делаю глоток обжигающего напитка. Пережить эти пару вопросов и валить. Как человек, который тебя создал, может быть так неприятен?

- Нормально. И в институте тоже нормально. И вообще все супер.

- Понятно.

Не буду спрашивать как он, может быстрей получится. Блядь, не могу больше:

- Я спешу.

- Конечно, - он достает конвертик. Что-то новое. – Там и за декабрь. И еще небольшая сумма в качестве подарка на новый год. Купи себе что-нибудь…

- Спасибо, прости, я убегаю.

Оставляю чашку с недопитым кофе на столике в этом уютном кафе.

21 ноября

А батя-то расщедрился, положил на подарок целых пять штук. Тоскливо. Вот только тоскливо мне не было, когда меня настиг кулак собственного отца и сломал мне нос. Одним ударом дело не ограничилось. Я смутно помню происходившее тогда. Крики соседа, пытающего оттащить папашу от меня, визг его жены. Ненужные детали. Запах водки от отца, бигуди на голове женщины. Батя сорвался. Он не смог принять того, что его сын гей. Он и раньше уходил в запой, но сейчас это затянулось на пару недель. Десять дней из которых я провел в больнице. Синяки сошли, перелом ничего, сросся, а вот сердце - нет.

Мы оба понимали, что я больше не смогу оставаться дома. Протрезвев, батя снял мне квартиру, стал помогать материально. Я видел, что он чувствует себя виноватым, но не мог простить.

22 ноября

Получаю смску от Дениса. Саркастическую такую: «Спасибо, что поддержал свою команду на КВН». Блин, забыл совсем. Хрен с ней. Вырубаю на фиг сотовый.

Сразу становится хорошо. Меланхолия отступает. Я улыбаюсь своему отражению в зеркале. Долго вожусь, убираю квартиру. Даже люстру мою. Правда, там мыть нечего – три плафона. Вечером выхожу гулять в парк, мокну под непрекращающимся осенним дождем.

28 ноября

Я готовлю себе королевский ужин. Запекаю курицу, жарю картошку с грибами. Так же делаю салат «Оливье». Очень люблю его. Только муторно его готовить. Звонок в дверь меня отвлекает. Ну и кого там может принести? Я с руками, перепачканными приправами, полотенцем через плечо, иду к двери. Теперь я умней:

- Кто там?

- Вася, - раздается приглушенное.

О, пропажа. Так и знал, что он первый явится. Без задней мысли открываю дверь и неожиданно вижу Яна.

Ммм.

Озадачен.

Заглядываю за парня. Никого больше нет. А Вася где?

- Мне бы ты не открыл, - объясняет он свой обман.

Это правда. Я бы не открыл ему. Не хочу его видеть, не хочу вообще никогда.

- Можно пройти?

В этот раз он не наглеет. Хочется ответить «нет», но мое тело само делает шаг в сторону. Мы стоим в небольшой прихожей и молчим. Я не смотрю на парня.

- Э, у тебя ничего не подгорает?

- Да вроде нет… Блин!

Несусь на кухню и помешиваю жарящуюся картошку, получившую золотисто-коричневую корочку. Ну, ничего, и так сойдет.

- Готовишь?

Нет, блин, прикалываюсь.

- Зачем ты пришел? – я не оборачиваюсь, беру нож и начинаю нарезать колбасу для салата. – Я ничего не написал, и вряд ли напишу.

Долгое молчание, а потом:

- Тебе помочь?

Не дожидаясь разрешения, Ян берет другой нож и банку с солеными огурцами. Становится совсем рядом со мной, иначе невозможно, потому что кухонька небольшая, и принимается резать огурцы аккуратными кубиками. Снова молчим. Первый не выдерживаю я:

- Ну что ты хочешь?

- Чтобы ты участвовал в конкурсе.

- Я…

- Для меня этот конкурс важен.

Таким искренним его голос я никогда не слышал. Поднимаю голову и смотрю в его серые глаза. Сразу понимаю, что зря я это сделал, но отвернуться нет сил.

- Почему? – лишь одно слово слетает с моих губ.

- У тебя есть выпить?

- Э, - протягиваю я. Ну… Я, вино и Ян. Коктейль Молотова, блин. Тем более, я прекрасно помню, что нравлюсь ему немного нетрезвый. Или нравился… Только я понимаю, что сейчас парень собирается сказать мне что-то важное, быть может, приоткрыть завесу тайны. Достаю из холодильника початую бутылку красного вина. Разливаю по обычным стаканам. Нечего тут еще бокалы доставать… Ян делает пару глотков напитка и возвращается к огурцам.

- Для меня жизнь поменялась два года назад, - замираю испуганно. - Когда я отказался учиться там, где хотел папаша.

Отлегло. Не я виновник его жизненных изменений.

- После скандала мне был предъявлен ультиматум: или я учусь, где он хочет, или убираюсь из дома. Как ты понял, я выбрал второе. И не жалею.

Ян делает еще глоток вина, а я вспоминаю, что вроде как резал колбасу.

- Год назад я наткнулся на бездомную собаку, почти как Джесси, стал искать приют, отнес ее туда и остался с ними. Эти люди делают добро.

Хмыкаю. Очень саркастически. А Ян улыбается:

- Ладно, переигрываю, собачек мне, правда, жалко, но они не основная моя причина участия в конкурсе.

- Я, кажется, понял.

Он с легкой усмешкой смотрит на меня.

- Доказать папаше, что ты способен чего-то добиться и без него?

- Правильно, - Ян тянется и утаскивает кусочек колбасы. – Телевидение – это сила, именно поэтому оно мне и интересно. Правда, ведущим я не собирался становиться, но раз уж так сложилось… Главное начать.

- А собачкам ты как поможешь? – с иронией спрашиваю я, высыпая в кастрюльку свои неровные кусочки колбасы.

- Рекламой. Реклама – двигатель торговли. Слышал о таком?

Киваю. Интересно. Так хочется завалить его вопросами, но я понимаю, что это будет лишним. Мешая картошку на сковородке, ловлю себя на мысли, что мне хорошо. Вот так вот по-домашнему хорошо. Так, как давно не было. Как в детстве, когда мы с папой делали леденцы из жженого сахара. Сто лет назад. Но мысль, что мне хорошо с Яном, меня пугает. Между нами слишком большая пропасть.

- Ладно. А зачем тебе я?

- Ты и сам знаешь, что участников нужно четверо. Иначе команду дисквалифицируют.

Знаю. Так банально. Но я же не хотел услышать большее?

- Подумаешь над сценарием? – парень пристально смотрит на меня.

Киваю. Хорошо. Глупо отступать у финиша. И снова эта его улыбка. Черт. Меня к нему тянет, словно магнитом. Нет. Не хочу.

- Это все? – я делаю акцент на слове «все».

- Да, - он чуть встряхивает головой. – Мне пора.

Одевается, кивает мне на прощанье и уходит. Кухня кажется пустой.

Декабрь

1 декабря

Мне нужна помощь со сценарием. Несколько дебильных шуток я придумал, но куда их вставлять? И, вообще, кто так работает? Я даже не знаю, где снимать следующий сюжет. Звоню Яну. Удается нажать зеленую кнопку на телефонный номер с его именем лишь с третьего раза. Его голос ровный, не удивленный. Говорю, что всем нам нужно встретиться. Лучше на нейтральной территории. Выбираю недорогое студенческое кафе. Краткое «хорошо» и короткие гудки. Смска через полчаса: «Сегодня в 19.00». Отлично.

***

Я на месте гораздо раньше. Заказываю себе молочный коктейль и принимаюсь пить его. Он оказывается вкусным. Я заказываю еще один. А потом еще один от нечего делать. Почему никого нет? Торчу здесь уже полчаса. Позвонить?.. Нет. Еще подожду. И тут на стул передо мной опускается Ян. В его волосах блестят капельки дождя.

- Привет, а где остальные? – спрашиваю я.

- Остальные не придут, - парень снимает куртку.

- Что?

Это что еще за новости? Мы же команда?

- Твой Вася сказал, что его достали наши ссоры, Миха сказал примерно то же самое, только с матами. И, кстати, тебе нужно заплатить за нанесенный ущерб бару десять штук.

Перевариваю новости. Ну, чудесно. Еще и платить должен. Обидно, что Васька не пришел. Ладно.

- Снимать-то Миха будет?

- Да, - просто отвечает Ян и отпивает из моего стакана.

Это кажется таким интимным, что я, наверное, краснею. Только парочки пьют из стаканов друг друга. Не очень хорошо, что я тут с Яном, и нужно это быстрее заканчивать:

- Ну, какие идеи?

- А у тебя?

- Знаешь, что думаю? – вздыхаю. – Этот сюжет будут показывать восемнадцатого декабря. За две недели до нового года. А все очень любят этот праздник. На этом бы сыграть. Только… - я печально смотрю на хмурый пейзаж за окном. Затянутое тучами небо, моросящий дождь. Где найти зиму посреди осени? У нас и в канун нового года не бывает снега. Такой климат.

- И ждать не вариант, - повторяет мои мысли Ян. Допивает мой напиток. – Я понял.

- Что?

- Если зимы нет, то нам нужно создать ее.

- Чего?

- Такого места, где была бы зима, у нас в городе нет. Поэтому мы его создадим, - пояснил Ян.

- Как, интересно? – скептически поинтересовался я.

Парень задумался. Погрузившись в свои мысли пробормотал:

- А что, если… - затем улыбнулся. – Одевайся, пошли.

***

- «Вавилон»? – с удивлением говорю я, разглядывая хорошо знакомый торговый центр.

- Да, сделаем зиму здесь.

Ян уверенно направляется на второй этаж, прямо в подсобные помещения. Меня его затея совершенно не радует, но приходится следовать за ним. Охранники останавливают нас у двери.

- Нам нужен начальник службы безопасности, - заявляет Ян смело.

Ребятки переглядываются, мне кажется, они нас помнят. Но пропускают. Один даже провожает нас до кабинета «Валуева». Сам мужчина как будто бы ждал гостей. При виде нас расплылся в улыбке:

- А вы смелые, раз решились явиться.

- Мы по делу, - улыбается Ян и садится в кресло. Следую его примеру и сажусь в соседнее.

- Да ладно? Не представляю даже.

- Нам нужно снять последний сюжет. И нам нужна зима.

- И вы решили, что я Дед Мороз?

- Нет, - все еще улыбается Ян, - мы решили, что вы его знаете.

«Валуев» вздыхает. А Ян коротко пересказывает нашу идею. Зима. Нам нужна зима. Подумав, мужчина говорит:

- Допустим, место я вам смогу предоставить. Но ты представляешь, сколько это декораций? Где их взять?

- У нас в институте, - вставляю я. – В студенческом театре. Да, еще много где.

- И кто же вам их одолжит в преддверии новогодних праздников?

- Это наша проблема, - произносит Ян. – У вас будет отличная реклама – единственное место в городе, где есть зима.

- Мне нужно посоветоваться с руководством.

Мы встаем, понимая, что разговор окончен, и отнимать больше времени у «Валуева» не имеет смысла. Ян оставляет свой телефон, и мы выходим на улицу.

- Он не позвонит, - вздыхаю я.

- Посмотрим.

2 декабря

Но он позвонил. Неожиданно. Я уже перебирал все остальные места города. «Валуев» сказал, что отдаст нам часть последнего третьего этажа. Это было чудесно, потому что у торгового центра была стеклянная крыша, что придавало только очарования зданию и нашему будущему действу. Мы съездили, посмотрели. Прикинули… Блин, мы не дизайнеры-оформители, но нужно было приниматься за дело.

9 декабря

Эту неделю я не забуду никогда. Сплошная суета, движение, нервотрепка. Мы с Яном решили сделать зимний лес. Для этого нам нужно очень много елок и еще больше снега. Решив оставить снег на второе (потому что я реально не понимал, где его можно достать), я принялся за первое. Пошел виниться к Денису, который, конечно же, самый общительный человек в институте. Парень он оказался неплохой, в проблему вник, и уже к вечеру его друзья-знакомые стали привозить в торговый центр искусственные елки, мишуру, гирлянды и прочие атрибуты праздника. Но этого было мало. После этого я пошел к декану с просьбой развесить объявление о помощи. Взамен я предлагал бесплатные билеты на «Зимнюю сказку» (так ее обозвал «Валуев» и приказал брать деньги за вход). Декан согласился. После я поговорил с Машей, она тоже обещала помочь. Еще я обзвонил всех, кого мог, рассказал обо всем своему потоку. Идея многим нравилась, но напрягаться никто не хотел. Мне приходилось везти эти чертовы елки самому через весь город на автобусе, прикреплять к ним бирочки с именами, кому елка принадлежит, записывать в журнал, чтобы вести учет.

С театрами затея не задалась. Они действительно сами готовились к елкам – самое прибыльное время в году. Нам удалось разжиться только громадными, но потрепанными куклами Снегурочки и Деда Мороза. Поставили их в самом начале зала, перекрасили.

Яну я звонил каждый час, постоянно возникали какие-то вопросы. Работали мы с самого утра и до позднего вечера. Меня удивляло, что он был неизменно вежлив со всеми, вдумчив. Тогда как я мог психнуть, если что-то не получалось. Самую сложную проблему со снегом решил он. Не знаю как, просто как-то я пришел утром в торговый центр и обнаружил сотни мешков с какой-то белой хренью внутри.

- Это что? – удивился я.

- А ты открой один, - усмехнулся Ян, отвлекаясь от своего занятия (он чинил двигающуюся куклу олененка).

Я разрываю пакет, и меня осыпает тысячью снежинок. Они теплые, не холодные, только поэтому я понимаю, что они ненастоящие. Я как ребенок начинаю их подкидывать, разбрасывать по всему залу, кидать целые горсти в Яна. Он кидает в ответ в меня, бегает за мной. Прерывает нас возмущенный голос «Валуева»:

- И кто будет убирать эту хрень?

- Кто-нибудь, - беспечно улыбается Ян.

Он в последнее время так часто улыбается… Забавно, но ответ мужчину удовлетворил. Он походил, посмотрел, остался довольным увиденным.

- Завтра снимаем сюжет, - роняет Ян.

- Но еще столько делать! – восклицаю я.

- Нужно успеть.

И весь день мы пытались «успеть», ведь так сказал Ян. После обеда мне пришлось звать всех друзей, чтобы помогли, опять же за бесплатные билеты. Дело пошло веселей, но постоянно возникали какие-то вопросы, требующие срочного решения. «Валуев», правда, выделил нам человек десять, которые тоже помогали. Но тут Яну пришла в голову идея сделать качели, и полдня угробили на это. Ведь качели были не простые, а заснеженные, будто бы изо льда. Я носился туда-сюда, поправлял ребят, пытался доработать сценарий. Часам к десяти вечера я плюхнулся на стул и понял, что сил встать у меня нет. Фух, вот это я вымотался.

- Устал? – Ян садится рядом и протягивает мне бумажный пакет с сэндвичем. – Ты не обедал и не ужинал.

- Спасибо, - я смущаюсь, но беру еду. Нехотя жую.

Он не остается со мной. Сразу возвращается к делам.

10 декабря

Домой я попадаю глубоко за полночь. Едва добираюсь до кровати и отрубаюсь прямо в одежде.

***

Просыпаюсь от звонка будильника и понимаю, что-то не так. Спустя какое-то время до меня доходит. Меня морозит, горло першит и состояние такое… На кухне обнаруживается термометр, меряю температуру. Блин! Тридцать восемь и три! Как меня угораздило? Но я все равно пойду, сегодня же важный день. Выпиваю аспирин, чай, но облегчение не приходит. Кутаюсь в плед, трясусь и понимаю, что никуда я сегодня не пойду. Чувствую себя предателем. Набираю Яна.

- Ян, - едва не плачу от досады. – Я заболел.

- Я знаю.

- В смысле?

- У тебя вчера был нездоровый румянец на лице, и ты кашлял.

- А, - какие мы проницательные.

- Лечись. Мы справимся без тебя.

И он кладет трубку, а я чувствую себя обманутым. Как будто выполнил свое дело – отойди. Но мне слишком плохо, чтобы я задумался об этом. Валюсь на кровать и весь день сплю.

13 декабря

Температура спала, но я все еще не очень здоров. Я звонил Яну узнать как сюжет, он сначала не брал трубку, потом взял и как-то сухо со мной разговаривал. Сказал, что все хорошо. Ну, это главное.

Я попытался помириться с Васькой. Он не брал трубку, не отвечал на смс. А мне, между прочим, буду умирать – никто даже воды не принесет.

Но умирать я не собирался. Попросил соседку сходить за продуктами и лекарствами. Добрая баба Нюра даже бульончик мне приготовила. Прозрачный такой. Не то, что у меня получается – мутная вода.

16 декабря

Решил наведаться в институт. Был тут же пойман Стасиком и отчитан. Хорошо так. Блин, оказывается, уже начались зачеты, а я все прозевал. Пытаюсь поговорить с Васькой, но он делает вид, что оглох, ходит с каким-то хмурым пацаном из нашей группы. Ну и хрен с ним.

Встречаю Машку в коридоре. Она в восторге от нашей «Зимней сказки». Говорит, что будет советовать всем подругам.

18 декабря

Как я и ожидал, наш прошлый сюжет набрал минимальное количество голосов. Зато после просмотра сегодняшнего я оставался в восторге минут десять. Даже попрыгал от счастья. Наш волшебный лес смотрится идеально, реплики Яна идеальны, да и сам он идеальный. Остальные сюжеты по сравнению с нашим просто отстой. Набираю Ваську, который неожиданно берет трубку:

- Ты видел?

- Угу, - скучно отвечает друг. – Мы продули.

- Ну, это бывает…

- Мало смсок отправили.

Смеюсь. Васька не меняется.

- А как тебе новый сюжет?

- Ничего так.

Ничего? И все?

- Васька, приходи ко мне, - зову я.

- Нет, Тём, я занимаюсь. И тебе бы не мешало, а то зачеты не сдашь.

26 декабря

Васька накаркал, я так и знал. Осталось меньше недели до нового года, а у меня из пяти зачетов сданы только два. Стасик злорадствует, Васька качает головой. Я спешно все учу, пытаюсь договориться, чтобы на мои пропуски преподаватели не обращали внимания, даже иду к декану… Учиться надо было.

С горем пополам сдаю два зачета сам, буквально упрашивая преподавателей, с третьим помогает Васька, решив за меня задачу. Мысленно показываю средний палец лыбящемуся Стасику, когда в моей зачетке появляются все необходимые записи.

В благодарность предлагаю угостить Ваську его любимым Макчикеном. Он не может отказаться. Мы идем в Макдональдс, сначала разговор не клеится, потом друг оттаивает, становится тем озорным пареньком, которого я знал. И чего мы столько времени не общались? Пытаемся это наверстать, болтаем обо всем на свете.

- Не могу дождаться новогодней вечеринки! – улыбается Васька загадочно.

- Какой вечеринки? – не понимаю я, помешиваю трубочкой коктейль.

- Ты не в курсе? – друг удивляется. – Я же просил Яна передать. Тридцать первого декабря все участники конкурса приглашены в клуб, там и будет назван победитель.

Вот как… И почему же Ян ничего мне не сказал? Опять я ничего не понимаю, а я это очень не люблю. Обязательно приду на вечеринку, как я могу пропустить такое событие.

31декабря

Мы с Васькой уже с двенадцати дня начали пить шампанское, поглощать шоколад и смотреть телевизор.

- В детстве было все иначе, - я угукаю, подвыпивший Васька любит поразмышлять. – А сейчас вроде и праздник, но какой-то не такой.

Часов в восемь вечера мы начинаем собираться в клуб. Васька будто на свидание. Принимает душ, выщипывает три волосинки с подбородка, перебирает все мои дезодоранты и туалетную воду. Облачается в черную рубашку и черные брюки. Укладывает волосы гелем. Долго вертится перед зеркалом. А я лишь нахожу чистую футболку и еще более или менее носибельные джинсы.

- У тебя ничего нормального нет? – злится Васька, оглядывая меня.

- А чем тебя это не устраивает? Нормальная футболка. Я еще свитер сверху надену.

- Нормальная, но так ты ходишь каждый день!

- Ой, Вась, это ты полон надежд. А мне-то что?

Друг замирает:

- То есть с Яном у вас ничего?

- А с чего ты взял, что между нами что-то есть? – возмущен я.

- С чего взял? – прищуривается Васька. – Быть может, определил это по искрам, которые пролетают между вами, когда вы рядом?

- Да иди ты! – я отворачиваюсь и делаю глоток шампанского. Чувствую румянец на щеках.

***

Фишкой этого клуба было то, что пока у всех зима, у них лето. Вместо елочек - пальмы, вместо Деда Мороза - негры. Оригинально, ничего не скажешь. Народу полно, не протолкнешься. Столик мы заказать не догадались, поэтому сидели за барной стойкой. Правда, минут через десять, сидел я один, потому что Васька убежал искать Миху. Кого ж еще? А я думал о словах Васьки. Если даже он заметил что-то между нами, то, быть может, я лгу сам себе? Типа то, что было в лифте – случайность? Ага, часто я сам случайно слизываю с чьей-то кожи капельки крови? Как мне еще повезло, что осколки стекла меня почти не задели. И потом мы с Яном так хорошо сработались, у нас отличная команда получилась. После второго коктейля я понимаю, что должен, нет, просто обязан, поговорить с предметом моих мыслей обо всем. Принимаюсь его искать, но это дело нелегкое. После того, как я переспросил у всех, кого мог, осмотрел все, я ловлю его случайно за кулисами. Он не очень-то рад меня видеть и даже не здоровается. Просто складывает руки на груди. Этот Ян мне очень знаком. Он не тот, кто обрабатывал укус собаки, не тот, кто готовил со мной на кухне ужин, не тот, кто делился сэндвичем. Что-то в голове у меня складывается, но пока слишком расплывчатое изображение, чтобы я смог понять.

- Быстрей, что ты хотел? – его голос безразличен.

- Хотел спросить… - я вдруг теряюсь. Будто переношусь обратно, в школу.

- Спрашивай уже скорей.

Собираюсь с духом и мыслями:

- Ты не отвечал на звонки.

- А должен?

- Ты… - изображение становится четким. – Ты просто хотел победить, да?

- Да, - наверное, все-таки я слышу некоторое удивление в его голосе. Удивлен, что я сам догадался?

- Поэтому ты мирился с тем, что я в команде? Поэтому я был тебе нужен, чтобы снять последний сюжет? Для этого все?

- Точно, - он резко делает шаг ко мне, - иначе я бы с таким дерьмом, как ты, и рядом не стоял.

- А, - моргаю я, - в лифте ты по той же причине меня зажимал?

Слышу, как щелкают его зубы. И сказать-то нечего, да?

- Мой тебе совет, - выплевывает он, - проваливай отсюда. Чтобы я тебя не видел.

- Ты ничего не забыл, да? – тихо говорю я в пустоту. Прошлое будет всегда мешать нам. А я дебил, раз думал, что мы оставим его позади.

- Нет, - нехорошо улыбается он. – Я все прекрасно помню. И если ты думаешь, что мы квиты, то глубоко заблуждаешься. Проваливай.

- Хорошо, - легко соглашаюсь я. – Только скажи, ты хоть раз прокатился на той Феррари?

Его ноздри раздуваются, и я разумно сваливаю, пока все не зашло еще дальше. Нечего было его провоцировать. Хреновый у меня праздник. И как я мог так заблуждаться в Яне? Напридумывал себе черт знает чего… Идиот. А он молодец. Хороший актер. Так использовать меня. Я пытаюсь искать Ваську, а потом понимаю, что ему не до меня, когда Миха рядом. Пошло оно все, если честно. Я сажусь в такси у входа и еду домой.

В двенадцать поднимаю свой бокал под звон курантов, а затем выключаю телефон, потому что на него начинают приходить поздравительные смс.

Январь

1 января

Заваливается Васька. Веселый, невероятно довольный. Наша команда с дурацким названием победила. Эта новость не вызывает у меня столько эмоций, сколько должна. Наш последний сюжет признан лучшим. Он набрал больше всех голосов. Его называют сказочным.

- Куда ты вчера делся? – Васька разваливается на подушках. – Знаешь, Ян зажигал там с каким-то блондинчиком.

- Мне-то что? – мне ведь, правда, все равно.

5 января

Звонят из продюсерского центра и просят срочно зайти за выигрышем. Я, кстати, усердно готовился к экзаменам. Конечно же, я еду. Кто отказывается от денег?

На улице мерзкий дождь (когда уже выпадет снег?), выходить никуда не хочется, но делать нечего. Беру такси, раз уж я теперь богатый.

Встречаю в коридоре ту самую девушку-секретаршу, что была и в первый раз. Она ведет меня в кабинет, где уже сидит знакомый мне мужчина и, к моему удивлению, Ян. Который даже не смотрит на меня, делает вид, что очень увлечен журналом, лежащим у него на коленях. Ну и что здесь делает этот урод?

- Рад тебя видеть, Артём, - мужчина встает и пожимает мне руку. – Меня, кстати, Артур зовут.

Киваю, сажусь на диван как можно дальше от Яна.

- Поздравляю с победой, - мужчина улыбается.

- Спасибо.

- Чай, кофе?

- Нет, спасибо.

- Шампанского? – подмигивает Артур.

- Нет, - я вымученно улыбаюсь. – В чем дело?

- О, ты сразу к делу, ну хорошо, - мужчина сразу становится серьезным, теряя за долю секунды свой несколько шутовской вид. – Ладно. Нам понравились ваши работы. Все. Когда Михаил монтировал, я зашел посмотреть, и увидел на пленке, как вы с Яном ругаетесь. Знаешь, вы отлично смотритесь в кадре. И я понял. Вы и дальше должны так же хорошо смотреться. Предлагаю вам стать ведущими нашего Первого Молодежного Канала.

Я несколько десятков секунд переваривал услышанное. А потом переспросил:

- Я, ведущим?

- Да.

- Но я…

- Понимаю, что ты хотел писать сценарии, но пока могу предложить тебе только это. Сценаристов у нас и так хватает. Начнешь, а потом посмотрим. Условия прекрасные – два дня сьемок в неделю, зарплата тридцать кусков. Интересная работа, общение с разными людьми.

Вот уж не ожидал… Я сидел и не шевелился, будто замороженный. Забавно… Я и Ян – ведущие. Да мы друг другу жизни не дадим. Как это можно? Деньги большие. И, наверное, работа, действительно интересная. Но… Ян. Нет, я не хочу. После всего… Вычеркнуть Яна раз и навсегда из своей жизни. Мы не сможем с ним существовать на одной площадке.

- Простите, эта работа не для меня, - произношу я твердо.

- Может, подумаешь? – вижу недовольство на лице продюсера. Наверное, ему не часто отказывают.

- Нет, я…

Вдруг замечаю довольную ухмылку Яна. Черт возьми, он же этого только и хотел! Чтобы я отказался от роли ведущего! Он думал, что он будет один блистать. Меня клинит. Ну уж нет. Мгновенно меняю свое решение. Сразу на сто восемьдесят градусов. И наступает такое долгожданное спокойствие. Мило улыбаюсь:

- Вы знаете, я согласен. Об этом же можно только мечтать! Конечно, да.

Ян меняется в лице. Если бы в кабинете мы были наедине, он бы точно меня убил на месте. Он отшвыривает журнал, но сдерживается, ничего не говорит. Лишь бешено пульсирующая венка на шее выдает его. Мне быстренько подсовывают договор, я подписываю его, и секретарша приносит шампанское. Ян с кислейшей миной берет бокал. Я же счастлив как никогда:

- Спасибо, что выбрали меня.

- Надеюсь, я не ошибся, - Артур доволен.

Мы чокаемся, выпиваем.

- Приходи завтра к двенадцати, займемся вашим имиджем.

- Имиджем? – удивляюсь я.

- Ну, конечно, это телевидение, мальчик! – мужчина хлопает меня по плечу. – Мне пора, рад, что ты согласился.

- Угу, - допиваю шампанское из бокала.

Артур и девушка уходят. Зато подходит Ян:

- И какого хрена?

- Что? – невозмутимо смотрю на него.

- Какого хрена ты согласился?

- О, решил попробовать себя в роли ведущего. Деньги, слава. Кто от этого откажется?

Он возвышается надо мной и мне кажется, что он еле сдерживается, чтобы не ударить меня.

- Мы еще посмотрим, как долго ты продержишься.

Хлопнув дверью, Ян выходит. А я сглатываю. Черт. Во что я ввязался?

6 января

Прихожу к двенадцати в продюсерский офис. Ян уже тут. Прямо-таки источает недовольство. Злорадно хихикаю внутри себя. Так ему! В кабинете нет свободного места. Всюду сумки с одеждой, чемоданы с косметикой. Странного вида девушка прыгает от одной сумки к другой. Странного, потому как одета в ярко-зеленое платье, красные лосины и синие сапожки. Резиновые. При виде меня она восклицает:

- О, это второй? Какое чудо! – подбегает ко мне, поднимает мою руку, задирает вверх, словно снимая мерки, трогает волосы. – Он мне нравится.

Секретарша кивает. Вообще, кивать – ее работа.

- Я Юми, стилист. Щас мы из тебя конфетку сделаем.

Мне поплохело. Юми? Стилист? Судя по всему, что она на себя нацепила, как же она из меня что-то сделает? Но зря я так. Девушка свою работу знала. Начала она с цвета волос. Стала прикладывать к моему лицу разного цвета пряди. Кивала сама себе.

- Так, перекрасим в этот цвет.

- Перекрасим? – возмутился я.

- Ага, - невозмутимо кивает Юми. – «Морозный шоколад» подойдет.

- Какой шоколад? – в ужасе переспрашиваю я.

Но хрупкая на вид девушка с силой усаживает меня на стул, набрасывает на плечи полотенце и начинает обрабатывать волосы краской, которую ей подала секретарша в розовой мисочке. Блин… Думаю, что батя мне этого не простит. Ян недолго наслаждается моим беспомощным возмущением. Закончив со мной, Юми переключается на него. С ним проще, девушка быстро говорит:

- Перламутровый русый.

И Яна тоже красят.

Потом Юми выбирает несколько комплектов одежды для меня и Яна. Если я все правильно понял, то мне уготована роль этакого соседского пацана: рваные джинсы, облегающие кофты. Ян же типа прилежный мальчик. Брюки, рубашки. Хорошо, не смокинг.

С меня смыли краску, Юми пару раз щелкнула ножницами, нанесла мусс на волосы, и небрежно высушила феном. Без особого желания смотрю в зеркало. Мои глаза расширяются. Как цвет волос и новая прическа могут так поменять человека? Я выглядел очень модным уже сейчас, а уж если меня переодеть, то вообще сойду за икону стиля. Все-таки эта Юми мастер своего дела. Не могу дождаться, каким же будет Ян. С ним девушка тоже разобралась быстро. Пара взмахов ножницами, феном и расческой, и я офигеваю. Ян стал настоящим блондином. И ему это очень идет. Некстати вспоминаю слова Васьки про то, как Ян зажигал с блондином на вечеринке. Что ж, они теперь будут смотреться отлично. Думаю, мне здесь делать нечего.

- Я могу идти? – подхожу я к секретарше. Она кивает:

- Я позвоню. Я Кристина, если что.

- А я Тёма.

- Я знаю.

Мы улыбаемся друг другу, потом я замечаю стилиста, перебирающую аксессуары (любой магазин бы позавидовал ее коллекции):

- Пока, Юми. Спасибо.

И выхожу. Не прощаясь с Яном, даже не смотря на него.

8 января

Кристина позвонила. Пробная съемка. С Яном мы чуть друг друга не поубивали. Все началось с его саркастических замечаний в мой адрес. Я даже удивился, что это он активизировался? Затем мне это надоело, и я как бы случайно пролил на него кофе. Почему-то ему это не понравилось. Мы пару минут покричали друг на друга, потом Кристина развела нас по комнатам. Но встретились мы у камеры. Хоть Ян и выглядел охуительно в своей белоснежной рубашке и черной жилетке, но никто не дает ему право насмехаться надо мной. Незаметно для всех я ущипнул его, когда он говорил свою реплику. В свою очередь Ян наступил мне на ногу. Три раза. Я едва дождался, когда камеру выключат, чтобы высказать ему все, что думаю о нем, его родителях и вообще о его происхождении. Он в долгу не остался. Пришлось вызывать охрану, чтобы нас разнять.

9 января

Ну, теперь я могу сосредоточиться на экзаменах, потому что синяк на пол-лица не придает моему лицу очарования в кадре. Артур ругался, наорал на меня, но дал неделю отгула. Хотя я думаю, синяк можно было и загримировать

16 января

Вместо приветствия Ян поставил мне подножку. Я так красиво упал, столкнув цветок, не успев выставить руки и сгруппироваться. Вытирал кровь, льющуюся из носа, полчаса. Ублюдок.

17 января

Это гениально – подсыпать ему в кофе жгучий перец. Нужно было видеть его лицо. Я так давно не хохотал.

19 января

Кто там говорил про два дня в неделю? Мы работали сутками. Я с трудом успевал на экзамены и обратно. Приходивший периодически Артур заявлял, что это временно, пока мы ничего не умеем, дальше будет легче.

Да, несомненно, едва мы попривыкли к камере и телесуфлеру, мы стали искажать реплики, чтобы посильней подколоть друг друга. Мне кажется, что Ян получал от издевательств надо мной нереальное наслаждение, тогда как мне все это стало надоедать.

С глупым упорством я продолжаю отрицать то, что происходит со мной. Только вот тело не обманешь. Взгляд Яна – и нежные крылышки бабочек щекочут в животе, легкое касание – и взрыв мурашек по телу, его насмешливый взгляд – и я в плену этих серых глаз. Все еще хуже, чем могло показаться сначала. Меня словно поглощают зыбучие пески, и единственное что я могу – это просто не двигаться.

22 января

Сегодня последний экзамен. Который я, к великому недовольству Стасика, сдал (хотя по идее, он радоваться должен, он же замдекана). Правда, на тройку, но это дела не меняет.

Сразу после экзамена мчусь на студию. Васька недоволен. Конечно, мы всей группой планировали завалиться в какое-нибудь кафе. Вижу Яна, и весь мой позитив улетучивается. Он отпускает какую-то шуточку по поводу моей внешности. Ничего не отвечаю. Быстро пробегаю текст глазами, даю себя загримировать, выхожу к камере. Ян еще пару раз безуспешно пытается меня подколоть, но я не обращаю на это внимания. Да сколько можно? Этим ядом в его голосе можно весь персонал студии потравить. И я хорош, если честно. Ведусь на провокации, принимаю правила его игры, точно так же язвлю в ответ. Меня тошнит уже от этих подколок и токсичного сарказма. Хватит.

Ян удивлен. Отрабатываем перед камерой, в перерыве режиссер нас поправляет, учит, как лучше. Выпиваю чай и снова к камере. Улыбаясь, читаю свою реплику, как вдруг рука парня ложится мне на задницу. Я упускаю тот момент, когда мог еще возмутиться. Продолжаю что-то говорить, но все мои ощущения сконцентрированы на этой горячей ладони, поглаживающей мою попу. Я все-таки решаю не запарывать съемку. Делаю вид, что ничего не происходит. Каждая минута как час. Ян руку не убирает, с преувеличенным энтузиазмом читает свои реплики. Еле сдерживаюсь, чтобы после команды «снято», не убежать. Ухожу нарочно медленно, а в пустом коридоре срываюсь. Не нахожу ничего лучше, чем спрятаться на кухне. Она тут небольшая. Холодильник, стол, мойка. Выпиваю воды. Затем решаю сделать себе чай. Рука дрожит, когда я насыпаю две ложки сахара в кружку. Жду, когда чайник закипит.

- Вот ты где, - раздается голос Яна. Я мысленно стону. Не поворачиваюсь. Ну за что мне это?

Парень подходит ко мне вплотную, ставит свои руки на стол по бокам от меня. Чувствую его дыхание на затылке.

- Это квалифицируется как сексуальное домогательство, - еле слышно говорю я.

- Правда? – он наклоняется и кладет подбородок мне на плечо. – Тогда я буду делать это постоянно.

Не сомневаюсь. Его руки ползут по моей груди, я резко скидываю их.

- Не нужно.

- Будешь противиться?

- Отпусти, придурок.

Ну его на хрен этот чай! Вырываюсь и отскакиваю от парня. В его глазах смешинки. Блин. Все. Он нашел способ меня довести. Самое ужасное, что в паху у меня просто дикий зуд, джинсы выпирают спереди.

- Малыш, - его улыбка просто дьявольская. – Я от тебя не отстану.

- Да пошел ты! – буквально выбегаю из кухни.

23 января

Слабая надежда на то, что Ян отступится от своей линии поведения, исчезает, едва мы оказываемся одни в лифте. Он прижимает меня к стенке, бесстыдно лапает. При этом его глаза холодны, как лед в Арктике.

Мои попытки вырваться он отбивает. Скручивает руку за моей спиной, прикусывает мочку уха. Спасением становятся раскрывающиеся створки лифта.

***

Если так пойдет, то я буду бояться в туалет сходить. Он ловит меня у раковины, толкает, я налетаю лбом на зеркало, которое было треснуто и без меня, а с моим участием оно попросту разбилось и вылетело из рамы. На лбу ранки. Струйка крови медленно прокладывает себе дорогу по моему лицу.

- Совсем придурок? – злюсь я. Нахер было это делать?

Ян самодовольно усмехается. Ни капельки раскаяния. Берет салфетки и подходит ко мне:

- Давай помогу, котенок.

- Пошел на хрен, урод!

Но меня не слушают, разворачивают к себе. Я бью Яна в живот. Достал, козлина! Он неприятно улыбается, даже бровью не ведет, хотя я ударил неслабо. Одно движение, холодный палец, касающийся точки за ухом, и мои ноги подкашиваются. Парень успевает подхватить меня, дотягивает до подоконника, усаживает на него. Перед глазами школьные времена. Чёрт, даже ощущения те же! Спустя столько времени! Не хочу…

- Ублюдок, - шепчу я.

- Хорошие мальчики не ругаются, Тём, - смеется он.

Вытирает кровь с лица. Осторожные касания. Я бы даже сказал заботливые. Блять… Если закрыть глаза, то можно представить, что я ему небезразличен. Я же вижу это! Он играет. Он будто злится и пытается меня довести. Пытается… выиграть. Доказать что-то себе. Сволочь. Его руки под моей рубашкой, гладят бока, касаются соска, стискивают его. Отворачиваюсь. Что ж, буду безвольной куклой. Ведь ему доставляет удовольствие мое сопротивление?

- Ну, Тёма, не будь бревном.

Его губы мимолетно касаются моих. Голова кружится. Внутри феерия. Тело отзывается на его нежность, счастливо, получая неожиданную ласку. Я обнаруживаю, что могу двигаться и убегаю. Ян смеется мне вслед.

24 января

Пытаюсь с ним поговорить, но это бесполезно. Он обхватывает меня за талию, когда я делаю себе кофе. Черная жидкость выплескивается на пол. Ян надавливает между лопаток, и я невольно прогибаюсь.

- Хороший мальчик, - жаркий шепот. – Так и хочется тебя трахнуть, когда ты так выставляешь задницу.

- Ян, - протягиваю я бессильно, касаюсь подбородком столешницы. – Ну хватит! Ты достал.

- Правда? – он доволен. Прижимает мои бедра к своим.

- Ян, прошу тебя, отстань от меня.

- Ты не так просишь, - едва слышно говорит он, наваливаясь на меня. – Учись просить лучше. Хочешь, научу?..

Слышу шум в коридоре и вздрагиваю. Ян недовольно отходит от меня, и я могу разогнуться. На кухню заходят три девушки. Одна гример, другая помощник кого-то там и Кристина. Смотрят на меня, Яна и разлитый кофе.

Я выскакиваю. Блять, это невыносимо. До зубной боли хочу Яна. И в то же время я – объект домогательств. Так и есть, я чувствую то, что обычно чувствуют женщины, когда их босс пристает к ним. И деваться-то некуда.

Что же будет дальше?..

29 января

Блять. Я схожу с ума. Он сводит меня с ума. Яна слишком много. Он везде. Он и в реальности, и в мечтах. В мыслях, в кошмарах. Он на работе, он даже дома меня не оставляет. Я постоянно возбужден. И в сексуальном, и в нервном плане. Он зажимает меня каждую свободную минуту, трется о меня, касается так, что я теряю голову. Правда, быстро прихожу в себя, но чувство сексуальной неудовлетворенности съедает меня. И ничего не помогает… Едва я вижу Яна, то падаю духом. С нервной дрожью жду его пошлого шепота, его неласковых прикосновений… Мысли лишь о нем одном. Я задыхаюсь. Я просто не могу так больше. Я ничего не ем, похудел, не высыпаюсь, не запоминаю текст, вздрагиваю от каждого шороха.

Проснувшись сегодня, я понимаю, что с меня хватит. Первым делом еду к Артуру в офис. Говорю, что увольняюсь. Мужчина выслушивает меня и приторно-сладко улыбается:

- Понимаешь, Тём, по контракту ты не можешь уйти еще два с небольшим месяца.

- Как это? – удивлен я.

- Читать нужно, что подписываешь, - без жалости говорит Артур. – Как бы тебе объяснить. Три месяца испытательного срока ты обязан выполнять любое требование компании, так как ты ее собственность. Ты можешь уволиться, конечно, но заплатишь неустойку в размере ста тысяч за месяц.

- Так много? – я просто убит всем сказанным. Кажется, я в ловушке.

- Малыш, это еще мало. Иди и работай. И скажи Кристине, что тебе пора корни подкрасить.

Выхожу с опущенной головой из кабинета продюсера. Вот так. Я наивный мальчик. Дурак, проще говоря. Выхода у меня нет. Еду на студию, понимаю, что если еще так будет продолжаться, то я просто сойду с ума. Это невыносимо. Это будто зуд в том месте, которое ты никак не можешь почесать. Честно говоря, я готов на что угодно уже, лишь бы это прекратилось.

К счастью, на студии Яна пока нет. Значит, я могу немного отдохнуть. Я иду на кухню, делаю себе кофе – две ложки кофе, две ложки сахара и молоко. Медленно пью. Черт возьми, что будет, когда начнется семестр? Смогу ли я учиться? Сейчас каникулы, а у меня времени с Васькой-то увидеться нет. Не то что… Кстати, он не обиделся, что я стал ведущим, а ему ничего на телевидении не перепало. Говорит, что так даже лучше. С Михой он иногда встречается. И тогда его глаза горят. Зато мои потухают, когда я вижу Яна. Это моя бесконечная пытка. Никогда не думал, что можно настолько желать человека. Оказывается, я многого не знал.

Вздрагиваю от тихого шороха и, как оказывается, правильно. Ян уже подошел близко:

- О чем задумался, котенок?

Снова этот низкий голос. Соблазняющий, обволакивающий, отдающийся в ушах.

- Ни о чем.

- Ну, маленький, - он кладет руки мне на плечи, начинает мягко их массировать. – Расскажи мне. Я же переживаю.

- Уйди, а? – прошу я, делая вид, что движения тонких пальцев никак не отражаются на мне. Внутри же все томится.

- Куда же я от тебя уйду? – он усмехается. – Только ты можешь уйти. И прекратить все это.

- Как? – я подскакиваю. Смотрю на него. – Как, скажи?

- Уволься, - равнодушно подсказывает он.

- Я пытался! Меня послали! - его брови взлетают вверх. Он не знал. – Да, три месяца я собственность компании. Уволиться смогу только в апреле!

- Хм, ну тогда тебе не повезло.

- Ян, прошу тебя, хватит. Я… - запинаюсь. Ну и что я ему скажу? Что все мои мысли о нем? Что хочу его до боли?

- Тём, как это прекратить, ты тоже можешь догадаться, - он странно на меня смотрит. Мне становится не по себе, потому что кажется, что он знает обо мне все. Знает, что полностью завладел мной. Знает, что я медленно схожу с ума.

Как же это достало.

- О чем ты? – без сил сажусь на стул.

- Подумай. Это легко.

Его голос другой. Без издевки. Он непривычно серьезен. И… будто бы откровенно намекает, что эти обнимашки тоже для него даром не проходят.

- Ребята, - залетает Кристина. – Пора.

Ян уходит. Мы так и не договорили. Словно услышав меня, Артур распоряжается через Кристину дать нам несколько дней на отдых. Это хоть что-то. Но лучше не становится… Я словно одержим Яном.

Февраль. Часть 1

2 февраля

Я хочу его. Так хочу, что не могу думать ни о чем другом. Это страсть, это похоть, это все затмевающее желание. Быть может, это так волнительно, потому что я знаю, что он никогда не будет принадлежать мне без остатка, нас слишком многое разделяет. Но я хочу его, так хочу, что решаюсь. Ведь на это он намекал, да? Мозг вырубается, когда в действо вступают гормоны. Я выпиваю для храбрости бутылку шампанского и иду к нему. Хватит уже игр. Если он пошлет меня, то я, по крайней мере, сделаю для себя выводы. Долго стою перед его дверью, не решаясь позвонить. Что я делаю?.. Мелькнувшая разумная мысль исчезает в потоке бессмысленных. Я все-таки звоню. Через минуту дверь распахивается. Ян не выглядит удивленным. Он спокойно смотрит на меня, подмечая лихорадочно горящие щеки, покрытые румянцем от собственной наглости и смущения.

- Ян, - сглатываю, - я хочу тебя.

Все. Я сказал. Это страшно. Первую секунду.

Выражение его лица не меняется. Может, его зрачки расширились и хоть как-то высказали удивление, но из-за тусклой лампочки в подъезде мне этого не видно. Секунды бесконечны, мое сердце срывается вниз, когда парень делает шаг в сторону, пропуская меня в квартиру. Не верю. Захожу, разуваюсь.

- Иди в ванную. И… почисти зубы.

Руки трясутся как у алкоголика со стажем. Я быстро принимаю душ, чищу зубы его щеткой, мимоходом думая, что он не будет рад, ведь он такой педант в этом вопросе. Ну да ладно, куплю ему новую.

Когда я выхожу из ванной в одном полотенце на бедрах, то удивляюсь. Свет приглушен, кое-где горят свечи. Не стоило, конечно, но приятно. Ян оборачивается ко мне. Ничего не могу прочитать по его лицу.

- Ложись, - он указывает на кровать.

Как-то не по-людски это. Без души… Но я же не могу требовать еще и этого. Ложусь на спину.

- Закрой глаза.

Чувствую, как он садится на кровать и завязывает мне глаза. Темная материя, ничего не вижу. Слышу только, как в тишине мои ресницы касаются атласной ткани, и получается едва уловимый шорох.

- Вытяни руки вверх.

Чего? Мое удивление быстро сменяется недоверием. Что он задумал? Связать мне руки? Зачем? Парень дает мне время все осмыслить. Он даже отодвигается на край кровати, словно говоря, вот путь, беги. Но я не могу отказаться. Мое желание сжигает меня. Послушно завожу руки вверх и удерживаю их там, пока он по одной привязывает их к спинке кровати. Без зрения все воспринимается острей. Веревка грубая, будто даже из пластика. Такую используют для упаковки коробок с тортами. Ян привязывает меня крепко, вырваться не смогу. Ну, только если со спинкой кровати. Но я же не Геракл.

Минутная тишина. Ничего не происходит. Слушаю только свое сбивчивое дыхание. Затем Ян разводит мои ноги и точно так же привязывает их по одной. С шумом выдыхаю:

- Ян…

- Ты сам пришел, - бесстрастно говорит парень.

- Но…

- Молчи. Или я еще и рот тебе закрою.

Прикусываю губу, остро ощущаю, как внутри меня все холодеет. Не следовало этого делать. Только тут до меня доходит весь ужас моего положения. Связанный, во власти, можно сказать, врага. Ян имеет ко мне много претензий, не сомневаюсь, что сейчас я отвечу за каждую.

Невольно дергаю руки в бессмысленной попытке освободиться, но ничего не выходит. Слышу тихий смешок и непонятные мне звуки. Голова кружится, но это может быть из-за шампанского.

- Ты был плохим мальчиком, Тём, мне придется тебя наказать.

- Блядь, Ян, это уже не смешно…

- Закрой рот. Последний раз предупреждаю. Не вынуждай меня быть еще более грубым.

Черт… Со страхом жду, что же будет дальше. И это дальше не замедляет себя ждать. На мои соски опускается что-то и защипывает их. От неожиданности вздрагиваю. Это не больно, это дискомфортно. Неприятно. Немедленно хочется снять эти штуки. К соскам через какое-то время приливает кровь, и они становятся более чувствительными. Что не очень хорошо для меня, потому что дискомфорт потихоньку превращается в боль. В это же время что-то бархатное и влажное проводит линию по моей груди. От ключиц к пупку. По едва уловимому дыханию я догадываюсь, что это язык Яна. Его руки распахивают полотенце. Я смущаюсь, потому что чувствую, что он меня разглядывает. Еще эта поза, означающая мое унижение и подчинение… Нормально трахнуться нельзя было, конечно же.

Пальцы касаются моего члена, проводят по всей его длине. Он немедленно отзывается. Возбуждаюсь буквально за полминуты. Прищемленные соски горят. Ян оттягивает кожу с мошонки и цепляет туда ту же штуку, что и на соски. А вот это уже больно. Там более чувствительная зона, сжатая прищепкой кожа вспыхивает. Но парень на этом не останавливается. Он, подразнивая головку члена пальцем, размазывая по ней капельку смазки, прикрепляет еще парочку прищепок к мошонке. Я уже не скрываю стон. Неприятное, тянущее чувство. Хочется вырываться, но едва я двигаю бедрами, как меня предостерегает холодный голос Яна:

- Не вздумай пошевелиться.

И я замираю. Голос хозяина. Того, кем был для меня Ян. И мне это нравится. Потому что, несмотря ни на что, мой член все еще стоит. Это унижает сильней, чем все действия парня. Мне вдруг хочется прекратить все это. Немедленно. Не хочу ни секса, ни Яна.

- Отпусти меня! – почти приказываю я, за что сразу же получаю удар в солнечное сплетение.

Удар легкий, но прекрасно поставленный. В темноте, что меня окружает, вспыхивают искорки. Жадно глотаю воздух.

- Ян, хва…

- Заткнись, - он закрывает мне рот рукой. – Ты сам пришел, сам дал себя связать, так что…

Что-то мычу в ответ, парень раздраженно вздыхает и нажимает на точку за моим ухом. Блядь, его любимая точка. Тело обмякает. Совершенно не могу им управлять. Ян развязывает веревки, удерживающие меня. Тихая радость, что меня все-таки отпустят, сменяется тоской. Парень просто ставит меня раком, пропускает мои руки между ног и крепко связывает их с щиколотками. Ужасно неудобная поза. Плечи и руки напряжены, задница выпячена. Крепко зажмуриваюсь, понимая, какой же я идиот. Прищепки все еще остались на сосках и мошонке, они мучительно давят. Одну из них зажало между ногой и рукой, от чего кожа в интимном месте сильно натянулась.

- Как тебе? – интересуется Ян, засовывая мне в рот кляп и застегивая его на затылке. – А сейчас самое интересное.

На мою поясницу быстро опускается что-то мягкое, но в то же время колючее. Я вздрагиваю, потому как это «что-то» кусается. После третьего удара я понимаю, что это нечто вроде плети, только со множеством ремешков. Ну, следовало ожидать… Хорошо хоть не кнут, сдирающий кожу. Я сжимаю крепко зубы и терплю. В принципе, пережить это можно. Наивный… С каждым ударом становится все невыносимей. Кажется, что кожа сзади вся в маленьких бороздках, которые ноют, когда их что-то касается. И с каждым разом этих бороздок все больше и больше. Я не выдерживаю, издаю невнятные звуки, за что получаю этой плетью прямо по ягодицам. Один ремешок задевает прищепку на мошонке, и я взвываю. За что получаю удар еще сильней. Блядь, как же это больно. Это уже не эротично, и все желание напрочь отбивает. Я утыкаюсь в простынку, тихо постанываю, жду, пока Ян не наиграется. Его хватает надолго. Спину, поясницу и задницу не чувствую. Они горят. Кажется, от них даже пар идет, будто кто-то вылил кипятка. Больно ужасно. Против воли из глаз выступают слезы, повязка вся уже мокрая. Дышать получается с трудом, кляп мешает. Я уже готов умолять Яна о прощении, стоять перед ним на коленях и совершать прочие унизительные действа, лишь бы он остановился. Ну, пожалуйста…

И, о боги, он прекращает. Облегченно выдыхаю, только рано, как оказалось…

Чувствую его руки, гладящие мои бедра. В этом нет ласки, все действия такие собственнические, с одной целью, - доставить мне как можно больше неприятных эмоций. Когда прохладные подушечки пальцев касаются бороздок, я тихо поскуливаю, глотая слюну. Секунду спустя Ян касается уже моего зада. Сначала поглаживает сжимающееся кольцо мышц, затем резко проталкивает один палец. Без смазки, даже не облизав. Сволочь! Не могу пошевелиться. Кажется, затекло и болит все тело. Палец покидает мою задницу. Но я понимаю, что это только начало. И, правда, парень берет смазку и проталкивает в меня что-то небольшое, гладкое. Рефлекторно сжимаюсь, однако он налегает, и предмет во мне. Давит. Черт. Неожиданно ласковые руки поглаживают бока, уговаривая расслабиться. Подчиняюсь им. Что мне остается? Боли не хочется.

Парень начинает водить предметом у меня внутри, то почти вытаскивая его полностью, то засовывая его до упора. Хочется вытолкнуть эту штуку из себя, расслабиться невероятно сложно, но я стараюсь. Рука Яна скользит по моему животу, подбирается к соскам, дергает прищепку. Кляп заглушает мой вскрик. По телу болезненные судороги. Ян снимает прищепку и со второго соска, тем же варварским способом, просто дергая. Когда он касается мошонки, я напрягаюсь. Он чувствует это по тому, как тяжело стала входить мне эта хрень в задницу. Неужели он будет так же жесток?.. Нет, наверное, он понял. Осторожно снимает прищепки с мошонки, которая, наверное, невероятно опухла. Я благодарно всхлипываю.

Ян дотрагивается до моего невозбужденного члена. Его рука скользкая, гладкая. Выдыхаю с шумом, потому что член стал невероятно чувствительным. Меня выгибает от каждого его движения, несмотря на ноющие соски и мошонку, на непрекращающуюся боль, оставленную кнутом. Все плывет, я задыхаюсь: этот чертов кляп, гребаная повязка, которая сползла на нос и мешает дышать. Низ живота будто стягивает ремнем. Парень не прекращает своих манипуляций с моим членом и в то же время с этой штукой у меня в заднице. Он чуть проворачивает ее, касается простаты и перед моими глазами мелькают белые всполохи. Даже не замечаю, что стону. Желание охватывает меня всего, без остатка. Хочу кончить. Это самое главное. Если бы не кляп во рту, то я бы давно умолял.

Сжатый у основания член подрагивает. Пожалуйста… Но я даже это не могу сказать связно. Ян совершает пару движений, и я получаю то, что так хочу. Выплескиваюсь ему в руку, обмякаю. На пару мгновений боль исчезает. Только сладкое блаженство, разливающееся по телу.

Ян не оставляет меня. Он резко дергает, доставая эту штуку из меня. Размазывает зачем-то сперму по моему растянутому анусу. Развязывает веревки, переворачивает меня на спину. Воспаленная кожа вспыхивает от соприкосновения с кажущейся грубой простыней. Кляп вытащен, повязка с глаз сдернута. Я слепо моргаю и наконец-то могу как следует вдохнуть. Мне позволяют это буквально пару секунд. Затем мои губы накрывают другие, жесткие, требовательные. Прихожу в себя и чувствую, как его член упирается мне в бедро. Еще не конец?..

Выгибаюсь так, что, кажется, что-то даже хрустит, когда он входит в меня. Рывком, быстро, нетерпеливо, не переставая целовать. Он ловит мои сдавленные стоны, кусает, сминает мои губы. Из глаз текут слезы, из горла вырываются рыдания. Мне кажется, что я сейчас умру. Ощущения яркие, удовольствие перемешано с болью, горько и сладко. Он вколачивается в меня все быстрее, уже не целуя, просто вцепившись зубами в мое плечо. Я в свою очередь обхватываю его руками, прижимаю к себе. Пик близко, очень близко, а после него наступает бесконечное хорошо.

***

Мы лежим рядом, и я долго не могу прийти в себя. Слезы льются из глаз сами, но мне даже не стыдно. Мне было очень хорошо.

- Как ты? – чувства все так же неразличимы в его голосе, но мне хочется верить, что там есть забота.

- Нормально, - мой голос едва слышно.

- Я сейчас.

Ян встает, идет на кухню, чем-то шумит там, возвращается. Протирает меня влажным полотенцем, осторожно смазывает «бороздки» на спине и ниже кремом из одного тюбика. Выдавливает на пальцы мазь из какого-то другого тюбика и осторожно смазывает меня там, чуть проникая внутрь. Это совсем не больно. Такая забота даже приятна. Однако у меня нет сил, чтобы поблагодарить парня.

- Хочешь воды? – наклоняясь ко мне, спрашивает Ян.

Киваю. Он приносит стакан с кухни. Помогает мне приподняться, придерживает голову, когда я пью. Потом откидываюсь на подушку и погружаюсь в сон.

3 февраля

Утром перед глазами картины вчерашней ночи. Яркие, развратные. Мне стыдно. За собственную слабость, за то, что я получил такое удовольствие. Из-за прикрытой двери доносится шум, значит, Ян на кухне. Моя одежда, аккуратно сложенная, лежит на стуле. Встаю и тут же едва сдерживаю вскрик. Задница болит, спина и поясница саднят. Кто-то вчера неплохо постарался. Пытаюсь извернуться, смотрю. Блин, кожа красная, в багровых потеках. Да, Ян явно не был нежен. Замечаю, что плечо тянет, и обнаруживаю там большой синяк и след от зубов. Твою же мать… Спасибо, блять. Кое-как одеваюсь, стараясь не тревожить поврежденные части тела. Ага, как же. С таким же успехом я мог пытаться пробраться на лекцию по статистике Филиппа Петровича в конце пары, а он у нас известный тиран, опоздавших никогда не пускает и ведет сразу к декану. Потрахался, блин, удовлетворил желание. Кто еще кого удовлетворил.

Когда я появляюсь на кухне, Ян оборачивается и внимательно оглядывает меня. Невозмутимо спрашивает:

- Как самочувствие?

- Хорошо, - стараюсь не злиться.

- Обезболивающее дать?

- Переживу.

- Чисти зубы и возвращайся. Кофе, чай?

- Кофе, - буркнул я, скрываясь в ванной. Опять пользуюсь его зубной щеткой. Так и хочется ей повозить в унитазе, еле сдерживаюсь, честное слово.

Умываюсь, мельком гляжу на себя в зеркало и обмираю. Блин, да у меня на лице написано, что я всю ночь трахался. Губы опухшие, искусанные, шея в засосах, на скуле едва заметное красное пятнышко – синяк. И когда это он успел меня ударить? А засосы наставить? Черт. Видок ужасный. Еще более раздраженный, выхожу из ванной комнаты и сажусь за стол. Конечно, резко, забыв о своей больной заднице. Охаю, смахиваю выступившие слезы. Ян без улыбки смотрит на меня, сидя напротив:

- Совсем плохо?

- А что, как бы вину чувствуешь?

- Нет.

- Тогда зачем спрашиваешь?

- Завтракай.

Смотрю на тарелку с тостами перед собой и вишневый джем. Тут же чашка с кофе. Черный, наверное, без сахара. Ян так любит. А уж как я люблю, он никогда не запоминал. Отламываю кусочек тоста, щедро намазываю его джемом. С трудом проглатываю. Завтракать не хочется. И кофе горький. Поднимаю глаза:

- Ян, что дальше?

- Помоешь посуду.

Морщусь. Я не об этом, и он это знает. Я понимаю, что одна ночь ничего не изменит, но мне интересно, что чувствует он. Парень преспокойно допивает свой кофе, складывает руки на груди и произносит:

- Ты о том, что между нами? Даже не буду скрывать, что меня к тебе влечет. Я вижу только один вариант развития событий, приемлемый для меня. Никаких серьезных отношений, а секс в том же ключе, что и вчера.

Не успел я обрадоваться, что Яна «влечет» ко мне, как сразу загрустил. Как вчера… Я каждый раз такой бедный ходить буду? Жестоко, больно… Решаю уточнить:

- То есть эти садомазохистские игры?

- Называй это как хочешь. Я – твой хозяин, а ты, как и прежде, моя зверушка.

- О, не сильно ты перерос школу, - не удерживаюсь я.

Тут же, мгновенно встав, Ян оказывается рядом со мной и бьет по лицу.

- Не смей мне дерзить.

Я прижимаю руку к щеке. Ублюдок. А он подцепляет мой подбородок и целует меня. Поцелуй со вкусом кофе и вишни. Потрясающе, если честно. Когда он отстраняется, я чувствую лишь горечь.

- Ты будешь выполнять любой мой приказ, за неповиновение ты будешь наказан. Однако, это наши с тобой отношения. Никто не должен о них знать. На публике мы ведем себя как ни в чем не бывало. Ни намека. Понял?

- Я еще не согласился, - еле слышно говорю я, глядя в его серые глаза.

Его губы чуть изгибаются:

- Ты согласился вчера, когда твои стоны слышал весь дом.

Краснею. Честное слово, одно мгновение – и как рак. Ян языком проводит по моей щеке:

- Все такой же стеснительный… Слово «член» произнести можешь?

Не отвечаю. Понимаю, что он прав… Теперь я от него никуда не денусь. Вдруг становится интересно:

- Мне звать тебя "хозяин"?

- Иногда, - парень чуть улыбается. – Мой посуду и проваливай домой.

Вот так вот. Вот мне сразу и указали мое место. Посуду я споласкиваю абы как, пока Ян перестилает кровать. На простыне я замечаю кровь. Не удивительно. В коридоре у меня возникает проблема. Как мне надеть кроссовки? Я наклониться не могу. Больно невероятно. Парень замечает, что я толкусь в прихожей:

- Ну что?

- Я… это… - блин, сказать как-то стыдно.

Может, взять кроссовок, попытаться сесть на кухне? Чуть наклоняюсь, стараясь держать спину ровной. Еле сдерживаю вскрик. И так невозможно. Ян вздыхает:

- И что молчишь?

Подходит ко мне, берет мой кроссовок, надевает на мою ногу, завязывает шнурки. Я замираю. То же самое он проделывает со второй моей ногой. Поправляет джинсы. В этом столько интимного… Теплого… Я в замешательстве. А он поднимается, скользит губами по моему виску, касается уха:

- Я не всегда буду причинять тебе боль. Только когда мне захочется или когда ты заслужишь. К тому же, хозяин должен заботиться о своем питомце.

- Ян, я…

Что я хотел сказать, не помню уже через секунду. Поцелуй действуеткак электрошок, только не отрубает. Я вздрагиваю, тянусь к нему, сплетаю свой язык с его языком. Парень прижимает меня к стенке, почти вдавливает в нее, больно, но ради того, что происходит, можно и потерпеть. Его руки под моей футболкой, ласковые, нежные, я таю. Он опускается, покрывает поцелуями мою шею. Я едва стою. Почему-то не смею обнять его в ответ. А его руки уже заползают под ремень джинсов, поглаживают наполовину восставший член. Шумно расстегивают мою ширинку, спускают штаны до колен вместе с трусами. О, еще один секс как вчера я не переживу… Но Ян не собирается меня брать. Он просто ласкает мой член рукой. И это у него получается просто замечательно. Я теряю голову, прячу пылающее лицо у него на груди. Вдруг до меня доносятся его слова:

- Ты хочешь кончить?

Нет, блин. Так просто. Дурака тут валяю. Стою у стены с торчащим членом. Мое хобби.

- Да! – сдавленно кричу я.

- Тогда попроси.

О, он монстр, просто монстр. Но и я дурак, возбуждение выбивает остатки гордости:

- Пожалуйста, я хочу кончить.

- Ты что-то забыл.

Он проводит особенно сладко по головке члена, и я выгибаюсь. Не могу больше, не соображу, что он хочет:

- Что забыл?

- Слово «хозяин».

- Черт, Ян, хозяин… Пожалуйста.

Парень впивается в мой рот поцелуем и энергичней двигает рукой. Я кончаю. Ноги подкашиваются, не могу стоять, Ян фактически держит меня. У него тоже розовые щеки. Пусть не говорит, что не получает он удовольствия. Хозяин, блин. Он стирает капельки пота с моего лба и усмехается. Даже не буду спрашивать почему. Отлепляюсь от него, он понимает, поправляет мои джинсы с нижним бельем. Шепчет: «Подожди» и возвращается с пакетиком, в котором я чувствую тюбик с мазью.

- Мажь ссадины три раза в день.

Доктор Айболит, блин. Но я киваю и, не прощаясь, выхожу.

Февраль. Часть 2

Очередное предупреждение: будет много НЦ, и никто не говорит, что она будет лёгкой. Элементы БДСМ, помните.

4 февраля

Я просто лежу на кровати почти целый день. Вчера отсыпался, сегодня лежу. Странное ощущение пульсирует в груди. Так, наверное, бывает, когда герои совершают свои подвиги. Когда Гарри Поттер, например, убивал безносого ублюдка. Или диснеевское Чудовище отдавало свою жизнь за красавицу-Белль. Или что там оно делало? Я, конечно, героизмом не отличаюсь, однако, почти уверен, что чувства схожи. Добавим ко всему этому неловкое замешательство и румяный стыд, приправим капелькой горчащего сожаления, взболтаем, добиваясь возбуждающих пузырьков жажды, и украсим веточкой грусти. Ян - идеальный бармен. Впрочем, он идеален во всём.

Мне тяжело оценивать произошедшее трезво. Я не ожидал от себя такого. Не думал, что все зайдет так далеко. Чёрт, я же сам пришёл, сам дал себя связать, сам молчал. И даже если бы не было кляпа, я бы не произнес и слова протеста. Блин… Ладно. Это же отчасти потому, что я неравнодушен к Яну. Только это не любовь. Хоть в этом я уверен. Это всё, что угодно – страсть, желание, похоть, вожделение, сумасшествие. И, блядь, я получил удовольствие. Крышесносный оргазм. Это просто невероятно. Меня заводило всё, что он делал со мной. Не пойму как, но он тонко прочертил эту грань между болью и удовольствием и сумел не перейти ее. Блядь. Я извращенец. Я чёртов извращенец. И почему это вызывает лишь глупую улыбку на моем лице?

Частичка меня еще не понимает, что во мне изменилось что-то навсегда. Если честно, прожив вчерашние эмоции и признавшись себе в них, мне стало легче. Почему я сопротивляюсь? Да, я гей, пора бы это признать. Как-то до сих пор я не удосужился, хоть меня всегда привлекали парни. Стоп. Девочки тоже мне нравятся. Порой… Ладно, это сути не меняет, хоть гей, хоть би – какая разница?

Почему раньше мне не нравилось «это»? Почему в школе было иначе? Почему унижение, которое я должен испытывать, растворилось в вихре остальных чувств? Как-то я прочитал одно высказывание, оно звучало так: «Человек может унизить себя только сам». Выходит, так… Почему столько вопросов и так мало ответов?

Я уткнулся в подушку горящими щеками. Лучше не думать обо всем этом. Не думать, я сказал.

У меня было это с Яном… Не могу поверить… Мне казалось, что теперь должно все стать понятней, но ничего подобного. Понятия не имею, как быть дальше. Ян видит меня только в качестве игрушки? А я? Сам не знаю, что хочу. Я совершенно запутался. Что мне делать?

От мыслей меня отвлекает телефонный звонок. На дисплее высвечивается имя моего «хозяина». К лицу за секунду приливает кровь. Я выдыхаю и беру трубку:

- Алло.

- Привет. Что делаешь? - его чуть хриплый голос проникает глубоко в мозг.

- Я… лежу.

- Тебе плохо? – совершенно ровно. Но мне кажется, если я отвечу положительно, то он немедленно приедет и будет меня «спасать».

- Нет, просто… отдыхаю.

- Ясно, - несколько секунд он молчит. – Телевизор на третьем включи.

- Сейчас, - неуклюже встаю, иду в зал, щелкаю пультом своей плазмы.

Блин. Нас показывают в эфире! Вглядываюсь в картинку, мы такие очаровашки, отлично смотримся вместе. Такие глянцевые…

- Ну как? – раздается его скучный голос в динамике.

- Тебе идет эта рубашка.

Он хмыкает. Вдруг слышу мяуканье.

- Это кто там у тебя?

- Фаня. Кошка.

Только тут до меня доходит, что этого монстра Джесси не было у него в квартире. Точно, он же ее отдал в приют…

- Что с Фаней не так?

- Что с людьми не так, - вздыхает Ян. – Ее вышвырнули на улицу. А она попала под машину. Ей сделали операцию. Сейчас приходит в себя.

- И сколько она у тебя будет?

- Не знаю, недели две, быть может.

- Понятно, - киваю я, все еще глядя на нас в телевизоре.

- Ну, пока.

- Пока.

Надо же, у нас получился почти нормальный разговор. Это так необычно.

6 февраля

Съемки. Ян не подкалывает меня, не издевается, никаких замечаний. Тишь да гладь. Всего-то нужно было переспать с ним? Хмыкаю. Когда мы не конфликтуем, дело идет быстро. Отснимаем нужный блок за пару часов, и нас отпускают домой. Ян уходит, пока я замешкался, разговаривая с Кристиной. Почему-то чувствую легкую обиду. Хотя не должен. Мы же не будем под ручку еще и домой ходить, как парочка влюбленных идиотов.

8 февраля

Жизнь даже становится немного скучной. Ян неизменно держит дистанцию. Мне начинает казаться, что наш секс мне просто приснился.

12 февраля

Первый день учебы после каникул. Все рады друг друга видеть, спешат поделиться впечатлениями. Сидим на подоконниках в коридоре и болтаем. Жизнь становится веселей. После пар ребята уговаривают меня пойти отметить. Студенту лишь бы повод был. Нет, конечно, встречаются отдельные индивидуумы, которые ботанят без остановки. Скажу честно, они много пропускают. Пока ты молод, нужно веселиться.

Заваливаемся в кафе. Заказываем коньяк для себя, вино для девчонок, фрукты и пирожные для всех. Так как закуски опять мало, я быстро пьянею. Мы рассказываем наперебой с Васькой о конкурсе, как нам удалось победить. Потом даже покупаем бутылку дорогого шампанского и угощаем всех. Каждому достается по глотку. Но главное широкий жест. Мне очень весело. Напряжение отпустило, как-то стало очень хорошо. И так было, пока не раздался телефонный звонок. Я не сразу ответил – не услышал, а когда перезвонили, только с пятой попытки достал сотовый из джинс. Чёрт, Ян. Мне не хватает мозгов выйти, не хочется тревожить ребят, сидящих по бокам от меня, и я беру трубку так. Говорю, откашлявшись:

- Привет.

Нужно использовать короткие фразы, чтобы он не понял, что я пьян.

- Привет. Ты как?

- Хорошо, - еле сдерживаю смешок, когда вижу забавную рожицу Вики, которая что-то показывает в лицах.

Секунда тишины разрывается хохотом друзей. Упс. Все-таки нужно было выйти.

- Где ты?

Сразу немного трезвею от его холодного тона.

- Я гуляю…

- Гуляешь, значит, - сдержанно. – А сколько времени, подсказать можешь?

- Да, - беспечно отвечаю я. – Сейчас половина третьего.

- Правильно. И ты уже пьян.

- Я не пьян! – возмущаюсь я. Васька кивает. Его щеки розовые, а глаза мутные. Вот он точно пьян.

- Говорю один раз. Ровно в три часа ты должен быть у меня.

- Но…

- Без «но». Или так, или никак.

- Постой, я же гуляю…

Но ответом мне были короткие гудки. Чёртов Ян! Испортит всё веселье как обычно! Никуда я не поеду. Беру сигарету, закуриваю. Однако стало не так уж и радужно. Шутки не веселят, а коньяк идет не в то горло. Хрен с ним. Как-то нелепо отмазываюсь, перелезаю через Ваську и бегу к выходу. Прошло уже пять минут! На автобусе я по-любому не успею, а такси долго не ловится. В итоге останавливаю частника, прыгаю на переднее сидение, даю ему пятьсот рублей и говорю гнать.

Ровно в три часа дня я у дома Яна. Конечно, кнопка лифта заедает, сам он ползет невозможно медленно. Я запыхавшийся вываливаюсь на нужный этаж и стучу в дверь. Ян тут же открывает, жестом указывает проходить в гостиную (она же спальня). Пока я снимаю верхнюю одежду и обувь, скидываю сумку с тетрадками, парень скрывается в комнате. Помедлив, иду за ним. Он переодевается. Снимает футболку, надевает рубашку, застегивает верхнюю пуговицу.

- Ты опоздал на пять минут, - его голос привычно без эмоций, его руки продолжают застегивать пуговки.

- Это же ничего, - вздыхаю я, – всего пять минут.

Как жарко у него! Сажусь на кровать, потому что больше сесть некуда, а ноги меня не держат. Ян заправляет рубашку в брюки, берет галстук.

- Значит, считаешь, что пять минут это ничего… Ладно. Я сам не объяснил тебе правила. Сейчас самое время.

Он завязал галстук и поворачивается ко мне:

- Правило номер один. Если я говорю тебе, чтобы ты был к определенному времени, то ты делай, что хочешь, но должен быть минута в минуту. Ясно?

Киваю. Не спускаю глаз с Яна, который медленно ко мне подходит. Как же ему идет этот деловой стиль в одежде. Рубашка, галстук, брюки… Он потрясающе выглядит.

- Правило номер два. Ты всегда и во всем слушаешься меня. Если ты нарушаешь это правило, то будешь наказан. Третье правило. Я всегда должен знать, где ты и с кем.

- Может, мне еще и отпрашиваться у тебя? – не выдерживаю я. Наверное, это во мне говорит алкоголь.

Ян улыбается. Опасно так. Внизу живота тянет. Отвечает, стоя в шаге от меня:

- Разве это не подразумевает под собой третье правило?

- Кто ты мне, чтобы я еще и ставил тебя в известность? – совсем не соображаю, что говорю. В обычное время я бы в жизни такого не произнес. Но тут я храбр. Ян многое требует от меня, ничего не давая взамен.

- Кто я? - повторяет он и замирает. Потом вздыхает на моё дерзкое молчание:

- Не хотел тебя сильно наказывать, но придется.

- Знаешь, - я встаю. – С меня хватит, я…

Договорить мне не дает подушка. В которую ткнули мою голову. Чувствую, как мои руки быстро связывают, фиксируют на спинке кровати. Затем долгожданный глоток свежего воздуха. Ян чуть приподнимает мои бедра и стаскивает джинсы.

- Ян! – вскрикиваю я. Неужели он будет?..

Парень наклоняется к моему уху:

- Если ты не понимаешь по-хорошему, то будем по-плохому.

Он отстраняется, встает, что-то достает из шкафчика. Уверен, что мне это не понравится. Сжимаю зубы, когда он в меня что-то пропихивает. Стараюсь расслабиться, чтобы не было так больно. Догадываюсь, что он воспользовался смазкой. Кто-то не так суров, как хотел бы показаться. Блять, я еще и лыблюсь. Наконец эта штука во мне. Ощущение, что она огромная. Просто распирает изнутри. Глубоко дышу. Мышцы сами напрягаются, пытаясь избавиться от нее. Ян натягивает на меня трусы и джинсы, связывает щиколотки. Последним штрихом является повязка на глаза. Для этого он грубо тянет мою голову вверх за волосы. Когда все скрывает темнота, я слышу лишь стук своего сердца. Мне неуютно.

- Ян, - пересохшими губами зову парня. – Я все понял, перестань.

На задницу опускается его ладонь. Вздрагиваю.

- Полежи, отдохни, приди в себя. А я по делам, - говорит он, и я слышу насмешку.

- Ян, пожалуйста… - мысль о том, что он уйдет сейчас, оставив меня связанным, с этой херней в заднице, просто ужасна.

- Если я услышу еще хоть слово, то закрою тебе рот. Поверь мне, провести с кляпом во рту несколько часов не самая лучшая перспектива. Он давит, во рту скапливается слюна… Так что выбирай сам.

Я сглатываю. Несколько часов… Это вроде не так страшно. Слышу шорох, Ян садится на кровать, проводит рукой по моей спине. Будто бы ласка.

- Подумай хорошенько обо всём, малыш. И когда я вернусь, ты должен будешь попросить прощение за свое плохое поведение.

Как же хочется его послать. Даже жалею, что кляпа нет. Мне приходится до боли сжать зубы, чтобы не произвести ни звука.

Парень уходит. Я слышу, как он собирается в прихожей, звенят ключи в дверном замке, и наступает тишина.

Первое время мне кажется, что ничего ужасного в происходящем нет. Ну оставил меня связанным и с какой-то ерундой в заднице, если не двигаться и расслабиться, то все сносно. Потерплю эти несколько часиков. Мне даже удалось немного вздремнуть. Постепенно руки и ноги стали неметь. Я как мог шевелил пальцами, но это лишь прибавляло зуда и каждое мое движение отдавалось в этой штуке во мне. Из-за темноты перед глазами я не мог определить сколько времени прошло. Уже вечер? Зашло ли солнце? Прошли ли те несколько часов? Звуки почти не доносились до меня, и казалось что я один в этой вечной тьме. Опьянение спало, и мысли роились в голове, словно пчелы. Сначала я уговаривал себя потерпеть, Ян вернется, куда он денется. Потом проснулась злость. Я стал бессмысленно дергать руками и ногами в попытке освободиться, кричать. Но все это не дало никакого результата. Я выдохся, тяжело дышал. К тому же мне хотелось в туалет. Где же Ян? Сил почти не осталось. Было бы унизительно, если бы он пришел, а у меня на джинсах мокрое пятно. И зачем я столько пил? Время шло. Или не шло. Я не знал. Я будто попал в вакуум, даже дышать стало сложно. А вдруг с Яном что-то случилось? Вдруг он попал под машину? И тогда я просто умру здесь. Мой труп будет разлагаться, пока соседи не почувствуют мерзкий запах. Они вызовут ментов, те в свою очередь родственников хозяина квартиры, чтобы открыть дверь. А мой труп будет разлагаться, черви будут копошиться у меня в мозгу, вываливаться из глазниц. От ужаса я закричал. Не хочу такой смерти! Я ничем ее не заслужил. Страшно стало невероятно. Я кричал, бился в веревках, однако все это было бесполезно. Потратив все силы, дрожа, я медленно подтянул колени к груди и едва позорно не заплакал. Это наказание ужасно. Пусть Ян вернется… Меня хоть кто-нибудь хоть когда-нибудь слышал? Я безутешно жалел себя, вспоминая всю свою недолгую жизнь. Думал об ошибках, которых, к сожалению, было слишком много. Самых главных ошибки у меня две: батя и Ян. Как жаль, что мне их уже не исправить…

Издалека я услышал звук поворачиваемого ключа в замке. Не придал ему значения. Уже настолько свыкся с мыслью, что я умру. Затем разум все-таки включился. Я замер, прислушался. Так и есть. Шорохи из прихожей, щелчок выключателем. Господи, Ян вернулся! Я боялся вдохнуть, пошевелиться, лишь бы это было не сном или бредом. Едва слышные шаги, кровать прогибается, мои конечности на свободе и холодная рука снимает с моего лица повязку. Но ничего не меняется, по-прежнему темно. Почему темно?.. Я всхлипываю, наугад тянусь туда, где, по моему мнению, должен быть Ян. Касаюсь чего-то теплого, гладкого, прижимаюсь и обнимаю парня. Я слышу стук его сердца. Спокойный, размеренный, он с каждой секундой чуть убыстряется. Постепенно я различаю неясные очертания предметов в комнате, силуэт Яна. Я не ослеп, это просто ночь опустилась на город.

- Подумал? – его голос не громче взмаха крыльев бабочки.

- Прости, я не хотел, - чувствую, что слезы собираются в глазах. - Я не прав...

- Хозяин, - подсказывает Ян.

- Хозяин, - повторяю я. – Прости…

- Слишком слабое наказание.

- Нет, нет, достаточно, - заверяю я его поспешно. – Я все понял.

- Проверим, - вздыхает он. – Тебе никуда не нужно?

- Домой? – потухшим голосом уточняю я.

- В туалет.

Ой. Я как-то и забыл. Стоило напомнить об этом, как мой мочевой пузырь дал о себе знать. Да и эта хрень во мне начала давить с удвоенной силой. Осторожно соскальзываю с кровати, бочком иду в уборную. Могу, наконец, облегчиться. Особое удовольствие доставляет процесс извлечения из себя этой ерунды. Задержав дыхание, я коснулся основания предмета и потянул. Блин, он будто сросся со мной! Как больно! Стараясь не зажиматься, я миллиметр за миллиметром тянул из себя эту хрень. Когда она полностью вышла, я увидел не особо внушительный фаллоимитатор. Хм. В пупырышках к тому же. Да Ян затейник, честное слово.

Покончив с необходимыми процедурами, я выхожу из ванной. И что дальше? Мне уходить? Остаться? Чувствую себя по-дурацки.

- Что застрял? – негромкий голос Яна. Нетерпеливый.

Подхожу к кровати. Не решаюсь.

- Ты все еще в одежде? Снимай.

Замечаю, что сам он обнажен. В комнате почти ничего не видно, весь свет выключен, только фонарь за окном. Быстро скидываю все. Опять замираю.

- Ложись.

Холодно и насмешливо. Прибавляет:

- На живот.

Делаю, как он говорит.

- Раздвинь ноги… Так, немного, да, хороший мальчик.

Шепот разносится шелестом волн в темноте. Ян не отказывает себе в удовольствии шлепнуть меня по ягодицам, скользнуть в выемку между ними. Сразу два пальца проникают в меня.

- М-м, ты хорошо растянут.

Это звучит пошло. Неприлично. Возбуждающе.

Пальцы покидают мое тело, Ян прикусывает мое плечо, еще немного раздвигает мои ноги и устраивается между ними. Дрожь предвкушения…

- Чуть приподними попу.

Подчиняюсь.

- Так хорошо.

Его руки гладят меня по спине, по бокам, по груди. Я чувствую головку его члена, прижатую к моему отверстию. Хочу его. Возбудился от его касаний, от его мнимо равнодушного голоса, от его приказов. Он входит в меня, удерживая мои бедра. Против воли напрягаюсь, еще не привык.

- Тише, маленький, тише, - его губы касаются моего уха. Он впивается зубами в шею. – Ну же, расслабься, котенок, давай…

И я расслабляюсь. Доверяюсь ему. Он плавно проскальзывает в меня. Боли нет. Есть приятное чувство наполненности. Ян не торопится, искусывает всю мою шею, очерчивает языком позвонки. Черт, я задыхаюсь от возбуждения, охватившего меня. Оно накрыло меня тяжелым одеялом, согрело. Во рту пересохло, мышцы живота сжались. Ну чего он медлит? Парень продолжал покрывать мою шею и верх спины короткими укусами-поцелуями, оставляя свои собственнические отметины. Удерживая свой вес на одной руке, второй он проводит по груди, животу, касается вздрагивающего члена. Не могу сдержаться, стону. Почти не соображаю.

- Ты так хочешь меня?

О, Боги, он меня с ума сведет.

- Скажи…

- Твоюжешьмать, Ян, - я утыкаюсь лицом в подушку. – Ты не видишь что ли?

- Вижу, малыш, - он смеется. Но не легко, а тяжело. И я понимаю, что ему тоже не так-то просто сдерживаться. – Ты дрожал от моих прикосновений, еще когда я к тебе приставал на студии… Я еще тогда подумал, что ты очень чувствительный… Это так заводит…

Блядь, он что, поговорить хочет? Я издал полувсхлип-полувздох, если он сейчас не начнет двигаться, то я не знаю, что сделаю…

- Ян, давай уже!

- М-м, какой нетерпеливый, - он усмехается, чуть выходит из меня и входит снова.

Чёёёёёрт… Я выгибаюсь от наслаждения, пронзившего меня.

- Так хорошо?

- Ян, - задыхаюсь я, - да…

Новое, более резкое движение не дает мне договорить. Утыкаюсь в подушку лицом, чтобы он не услышал мой стон, но парень тут же хватает меня за волосы и тянет вверх.

- Ну уж нет…

Нетерпение невыносимо. Он нарочно совершает короткие толчки, не способные доставить удовлетворения. Он, будто бы издеваясь, едва касается простаты. Этого крошечного импульса недостаточно. Я больше не могу. Изогнувшись под очередной его дразнящей фрикцией, я взмолился:

- Пожалуйста, Ян…

- Как пожелаешь…

Ян подхватывает меня под живот и начинает вколачиваться в меня быстрей. До резкого соприкосновения тел, до удовольствия, разбавленного каплей боли от жесткого проникновения, до разноцветных вспышек перед глазами.

Мы оба вспотели. Его руки хватают меня за бедра все сильней, потому что скользят. Короткие ногти впиваются в кожу. А я бесстыдно выгибаюсь так, чтобы он задевал самое сокровенное внутри, приносящее нереальное удовольствие.

Кажется, что мой член вот-вот лопнет от возбуждения. Ничего не соображаю, тянусь рукой к нему, чтобы облегчить эту пытку, но не выдерживаю собственного веса, заваливаюсь набок. Ян каким-то чудом остается во мне. Прижимается, как можно плотней, проникает до упора. Я вскрикиваю, не выдерживая напряжения, когда его движения становятся совсем быстрыми. Дрожащей рукой все-таки стискиваю свой член, судорожно выдыхаю, когда рука парня накрывает мою и начинает помогать. Все мутное из-за выступивших в уголках глаз слез и пота. Я кончу, вот сейчас. Мое тело пронзает судорога удовольствия. Я едва не теряю сознание от оргазма. Ян догоняет меня через пару секунд. Он не стонет, не вскрикивает. Тяжелое, на секунду замедлившееся дыхание, и я понимаю, что он кончил.

Парень обхватывает меня руками, утыкается носом в шею, где только начинается линия роста волос. Я мокрый, с меня пот градом, хорошо бы в душ, но пошевелиться сейчас – просто кощунство. В груди непривычная наполненность. Там больше не пусто.

Февраль. Часть 3

13 февраля

Самое дискомфортное, что может быть на свете: просыпаться в квартире любовника с утра после бурного секса, если ваши отношения не прояснены и ты явно чувствуешь, что тебе здесь не место. Яна уже нет. Я во сне скинул простыню и лежу голый, задницей кверху. Ее половинки, кстати, слиплись от засохшей спермы. И вообще я пахну сексом. Прислушиваюсь. В квартире тишина. Осторожно встаю, наученный горьким опытом. Анальное отверстие неприятно стягивает, но не более. Прогресс налицо. Выхожу из спальни, обмотавшись простынкой. Так и есть. Квартира пуста. Вздохнув, я думаю, что имею право принять душ. Опять пользуюсь зубной щеткой Яна. Так ему. У него единственный гель для душа с запахом лаванды. Моюсь им, замечая, что на мне этот запах воспринимается иначе, чем на нем. С полотенцем на бедрах выхожу из ванны и натыкаюсь на нового монстра. Это кошка, я так понимаю, Фаня. Она рыжая, облезлая. Большую часть ее тела покрывают бинты. Животное прижалось к полу, увидев меня, смешно на меня шипит. Грозно, кстати.

- Тише, киса, - как-то неуверенно говорю я.

Тут же эта Фаня подпрыгивает и проводит своими когтистыми лапками по моей груди. Моя очередь шипеть. Вот же мерзкая тварь! Царапины глубокие, сразу кровоточат. Чудесно, блядь. Стоп. А почему я ее вчера не видел? Из кухни на шум выходит Ян, одетый в пальто, недовольно смотрит на мои царапины и говорит:

- Фане нельзя нервничать.

Да ну? А мне можно? И это вместо доброго утра после ночи вместе? Я уже говорил, что Ян козлина? Иду в спальню, ищу свои трусы в ворохе одежды на полу. Парень следует за мной, подпирает дверной косяк, складывает руки на груди.

- Ты куда-то собрался? – его голос привычно холоден.

Молчу. Блин, ну где же трусы?

- Ты ответить не собираешься?

Так как я молчу, Ян в два шага возле меня, хватает за плечо:

- Отвечай.

- Домой, - тихо говорю я, когда слышу эти доминантные нотки. Хозяин.

- Я тебя отпускал?

- Нет.

- Так в чем проблема?

- Я… - не знаю, что сказать. Что я опять рассчитывал на большее, чем получил?

- Садись.

Парень уходит на кухню и возвращается с перекисью, ватой и зеленкой. О, опять эти игры в доктора. Яну они нравятся, как я посмотрю. Ну, что же. Ранки действительно стоит обработать. Мало ли чем этот очередной монстр болен. Он капает перекисью на следы от когтей, и я шиплю, здорово имитируя кошку.

- Что, больно? – ухмыляется Ян.

Он откладывает розовую от крови ватку. Берет новую. Осторожно вытирает лишний раствор. У него все это так ловко получается. Словно он на врача учится. Стойте-ка, я же даже не знаю, на кого он учится! Что я вообще о нем знаю? Ничего, кроме того, что ему нравится активная роль в постели и причинять мне боль. Наверное, что-то отразилось на моем лице, потому что Ян спросил:

- О чем ты думаешь?

- Эта кошка, Фаня, где она вчера была?

- В питомнике. Оставлял ее на осмотр и перевязку.

- Понятно, - смотрю в сторону, но он легко разворачивает за подбородок мое лицо к себе.

- А теперь честно. О чем ты думал?

- Да ни о чем… - слабо пытаюсь я, но меня перебивают:

- Накажу.

- Я не котенок, чтобы меня наказывать.

- Нет? – удивляется Ян, - а я думал, ты мой котенок. Ты ведь так урчишь, когда тебе хорошо.

Кажется, я покраснел. А парень взял зеленку и макнул в нее ватную палочку. Когда он коснулся моей ранки, я вздрогнул и поморщился. Щипало. Ян шутливо подул.

- Видишь, ты маленький котенок.

- Ян, я…

- Заткнись.

Неожиданно грубое слово, произнесенное ледяным тоном. Я замираю. Черт. Чувствую себя в опасности. Не шевелюсь, пока он продолжает свою небольшую пытку. Не шевелюсь, когда он заканчивает и относит медикаменты обратно на кухню. Не шевелюсь, когда он садится рядом со мной, подцепляет пальцем мой подбородок, заставляя смотреть себе в глаза:

- Не ври мне. Никогда. Я это не терплю. О чем ты думал?

- О том, что я о тебе ничего не знаю…

После секундного молчания он говорит:

- Ты знаешь обо мне многое.

- Нет. Я ничего о тебе не знаю.

Не боюсь смотреть ему прямо в глаза.

- Что бы ты хотел узнать? – он вздыхает. – Три вопроса.

Ого. Аттракцион невиданной щедрости. Я задумался. И что мне у него спросить? Он же не ответит откровенно. Или уйдет от ответа, если я затрону тему, почему он здесь живет и что вообще случилось. Как богатенький мальчик стал бедным? Самое интересное, что у него от этого гордости только прибавилось. Или гордыни. Чувства собственного достоинства. Держится он по-прежнему как король. Что же мне у него спросить? Подсказывает сердце, а не разум. Выпаливаю на одном дыхании:

- Ты с кем-нибудь встречаешься? Ну, кроме меня.

Мне кажется или он скрыл улыбку? Но ответил:

- Нет.

Задумываюсь снова.

- Где ты учишься?

- Университет туризма и сервиса, факультет права и социальных коммуникаций.

Я тихо офигел. Это самый… отстойный институт нашего города. И чтобы Ян с его знаниями там оказался? Это просто невероятно.

- Последний вопрос, - подвел черту Ян.

- Ты… - мой взгляд упал на крадущуюся кошку. – Зачем тебе эти животные?

- Хм, - он улыбнулся. – Мне их жалко и не составляет труда взять их к себе на время.

- Понятно, - я рассеяно смотрю, как Фаня неуклюже пытается поймать лучик солнца.

- У меня к тебе тоже несколько вопросов, - неожиданно Ян толкает меня на кровать и нависает сверху. – Я тут с утра проглядел твои тетрадки, у тебя за семестр исписано всего два листа. Это как?

- Я… - блин, четкое ощущение, что мы вернулись в школу. Ян снова стал собой. Хозяином, заботящимся о моей успеваемости.

- Плохой мальчик, - он наклоняется и легонько прикусывает мою верхнюю губу. Чувствую от него запах ментола. Жевательная резинка? – Ты будешь посещать занятия. И все записывать. Понятно?

Не могу произнести ни слова. Он начинает меня целовать, чуть запрокидывая мою голову, чтобы проникнуть языком глубже. В этот момент меня охватывает такая нега, что все остальное становится неважным. С воодушевлением отвечаю на его поцелуй, ощущая, как его рука лениво перебирает мои волосы. С небольшим опозданием до меня доходит, что из одежды на мне лишь простыня, если ее можно назвать одеждой. И сейчас очень откровенно мой восставший член упирается ему в живот. Смущаюсь, сбиваюсь. Ян отстраняется, заглядывает в глаза:

- По-хорошему бы тебя наказать… - он опускается, ставит засос на шее, - но так хочется тебя трахнуть…

- Не самое романтичное, что я слышал… - бурчу я.

- Не заслужил романтики, - усмехается Ян, проводя языком по груди, по коже между ранками от кошки.

Я выгибаюсь. Он спускается ниже, оставляет парочку засосов на животе, чуть прикусывая кожу, продвигается еще ниже и тут до меня доходит, что вообще-то ниже только мой член. Меня это неожиданно пугает, и я вздрагиваю, приподнимаюсь на локтях. Ян вопросительно на меня смотрит. А я, идиот, говорю:

- Что ты собрался делать?

- М-м, - он смотрит на меня как на полного кретина, – сам не догадаешься?

- Но… ты же типа… сверху.

Бля, да я сегодня рекорды бью. Какое связное предложение. И какое логичное.

Парень тяжело выдыхает и оставляет меня в покое, ложится рядом. Чувствую себя дебилом. Я только что от минета отказался. Черт! И его собирался сделать мой «хозяин»! Ну совершенный дебил.

- Ян, - зову я. Он не отвечает. Просто смотрит в потолок. – Ян!

Я должен что-то сделать! Набираюсь смелости и неловко залезаю на него. Поза дурацкая, но… Мне нравится. Будто бы я главный.

- Ян, прости, просто… я никогда…

- То, что тебе минет никто не делал, я понял, - он неприятно усмехается. – И еще ты думал, что если я «Дом», то никогда не сделаю этого?

- Ты кто? – опешил я.

- Как с тобой сложно, - раздражение в его голосе можно потрогать руками.

Конечно, мне не приходит ничего лучше в голову, чем заткнуть его поцелуем. Сначала он был безучастен, но через какое-то время стал отвечать. Да еще как отвечать… За пару минут мы продвинулись с поцелуев до укусов, моя простыня была отброшена, а джинсы парня приспущены. При свете дня это было делать неудобно как-то. Сейчас я испытывал благодарность к Яну, что при наших играх он всегда минимизировал освещение. Он тянется к подушкам и достает из-под одной из них флакончик со смазкой:

- Разотри ее.

Еле удержался, чтобы не спросить «где». Черт возьми, я же никогда не прикасался ни к какому другому члену кроме своего. А тут похоже придется… Сползаю с парня, выливаю жидкость на руку. И как дальше? Чувствую жуткий стыд.

- Тём, ты чего-то ждешь? Поезда, например? – насмешливый голос Яна.

- Нет, - бодро отвечаю я.

Секундочку. Еще секундочку. И я поборю себя.

- Это не страшно, малыш, - парень, уставший ждать, берет мои руки и кладет на свой член.

Замираю. И почему я думал, что буду испытывать какие-то неприятные эмоции? Вовсе нет. Он твердый, очень возбужденный, пульсирующий. Стоило мне коснуться его, он вздрогнул. Провожу по нему рукой по всей длине, чувствую, как он напряжен, какой он горячий. Ясно слышу тихий стон. О, Боги, это так нравится Яну? Я провожу еще раз и еще. Член уже весь блестит от смазки, но я не могу остановиться. Эти полустоны-полувздохи меня сводят с ума.

- Тёма, - сдавленно зовет Ян, - иди ко мне.

Опять я в замешательстве. Он хочет меня сверху? Но я никогда не…

- Тёма! – повышает парень голос. Он на пределе.

Тянет меня за руки на себя, неуклюже плюхаюсь ему на грудь. Ян сам разводит мои ягодицы, проталкивая член между ними. Невольно напрягаюсь, мешаю ему.

- Котёнок, маленький, расслабься, - нежный шепот мне на ухо.

Я обхватываю его за шею, прижимаю к себе, выдыхаю, расслабляюсь.

- Хороший мальчик, - Боги, его дрожащий голос это нечто! – Мой мальчик, - сердце замирает, - вот так, вот, - он полностью входит в меня, - да молодец, маленький, - быстрый поцелуй в висок, - тебе будет хорошо, малыш…

Растворяюсь в его шёпоте, в скользящей в нем нежности, в равномерных толчках. Его руки все еще у меня на попе, помогают насаживаться на член. Я практически лежу на нем, не в силах что-либо делать сам. Тихо постанываю. Вцепился в него так, что уже и не отдерешь. В голове глупая мысль, которую я осуществляю – ставлю на его плече красный засос. Любуюсь своей работой. Сталкиваюсь с потемневшими глазами Яна. Тону…

Он приподнимает мои бедра, проникая так глубоко, как только можно. Мои стоны перерастают в крики. Блин… Это просто невероятно. Я насаживаюсь на него сам, прогибаюсь в пояснице. Кажется, я плыву в каком-то водоеме, где вместо воды кисель. Я кончаю, успевая прикрыть член рукой. Падаю на Яна. От оргазма мои мышцы сжимаются, и я довожу его за пару секунд.

Перед глазами темно, хотя я ясно вижу Фаню, которая все еще ловит солнечные лучи, пока ее временный хозяин взмокший лежит на кровати со своим (надеюсь, не временным) любовником.

- Невероятно… - доносится до меня.

Моему удивлению нет предела. Это он о своих эмоциях? Ему так же хорошо? Я лежу, замерев, боясь пошевелиться. Почему это так прекрасно? Я чувствую такое тепло внутри, как бывает только тогда, когда самый близкий тебе человек рядом и он счастлив. Прячу лицо в сгибе локтя. Пусть это ощущение не кончается. Мы в своем собственном мире. Где тепло, где уютно, где светит солнце.

- Тёма, - негромко говорит Ян.

- Да? – не знаю, услышал ли он, я фактически сказал это подушке.

- Тебе нужно в душ.

Мой мирок начинает меняться, потому что в нем не место этому прохладному тону.

- А ты? – подумав, произношу я.

- А я приму душ, как только ты уйдешь.

Я снова в реальности. Вечно жестокой ко мне. Но это привычно. Усмехаюсь, встаю, иду в душ. Мне стоит испытывать хоть толику благодарности за то, что хотя бы мне позволено смыть следы секса. Жалко, этого нельзя сделать с душой.

Когда я выхожу, постель заправлена, а Ян на кухне. Фаня сочувственно на меня смотрит, пока я одеваюсь. Не такой уж она и монстр. Я бросаю на нее невеселый взгляд и, не прощаясь с хозяином, покидаю квартиру.

14 февраля

- С Днем Святого Валентина, Тём! – кричит Васька в трубку.

Уже «готовый», несмотря на послеобеденное время.

- Ты где? – интересуюсь я, закуривая на балконе.

Плюя на зиму, я лишь в одной футболке. Волосы на теле встают дыбом из-за пробежавших мурашек.

- Я в «Академии»! Нас тут много.

Его голос возбужденный, радостный. «Академия» - это знаменитое студенческое кафе, где очень демократичные цены. Там часто проводятся всякие мероприятия. Вот как сегодня. Васька звал меня, но у меня не было желания отмечать этот праздник любви. Мне кажется, со своей кислой рожей, я буду всем только мешать.

- Мишка придет? – спрашиваю я, глубоко затягиваясь. Холод пробирается по позвоночнику.

- Обещал, - Васька грустнеет. – У нас ни хрена не получается.

«У нас тоже», - хочется прибавить мне.

- Он говорит, что он натурал, - продолжает друг, - но я же вижу, что он еще не определился.

Конечно, Ваське видней.

- Сочувствую, друг.

- Ладно… Тёмка, я пошел. Не скучай!

Улыбаюсь. А что мне скучать, когда у меня есть икс-бокс?

17 февраля

Съемки. Блять, Ян ведет себя так, словно мы познакомились минуту назад. Охренеть. У меня такое ощущение, что он бы с радостью вычеркнул меня из своей жизни. Он не звонит, не отвечает на смски, общается только по делу. А я как дурак кропотливо записываю все лекции, в надежде, что он когда-нибудь проверит мои тетрадки и, быть может, потом похвалит.

19 февраля

Встречаю в коридоре Стасика. Он цепляется к чему-то, обещает, что мне не доучиться до конца. Пожимаю плечами. Затем наталкиваюсь на Машку, которая сардонически замечает, что нехорошо бросать любимую газету на произвол судьбы. В конце добавляет:

- Зазвездился.

Да, это новая сторона моей жизни. Такое ощущение, что весь институт смотрит Первый Молодежный. Одногруппники и те, кто со мной общался, еще нормально реагируют, а вот визг девочек-первокурсниц первое время напрягал. Многие не считали зазорным показывать на меня пальцем, шептаться вслед. Но я к этому быстро привык. Для меня это не было проблемой. Единственное, я старался, чтобы никто из «поклонников» не узнал, где я живу. Вот как телевидение меняет жизнь.

Уже выходя из института, я вижу Дениса. Он в окружении своей команды. Завидев меня, машет рукой и подходит:

- Привет. Видел программу с твоим участием. Ты крут.

- Ага, - выдавливаю из себя улыбку.

- Приходи завтра на репетицию или тебе уже не интересно?

Только сейчас понимаю, что давно не писал. И репетиция… Мне это интересно!

- Приду, - обещаю я.

- К трем, хорошо?

- Идет.

Мы пожимаем друг другу руки, как старые друзья.

Февраль. Часть 4

20 февраля

Ненавижу, ненавижу этот день… Встреча с папаней! Решаю даже не идти на пары. Ян все равно не интересуется моими записями. Может, удастся заняться творчеством? Все утро сижу над девственно-белым листом бумаги, пытаюсь что-нибудь сочинить. Хоть зарисовку, хоть маленький рассказ. Ничего. Потом одеваюсь и иду на встречу с батей. Он вцепляется в меня взглядом, стоит мне войти в кафе, хмурится. Вижу неприкрытое презрение на его лице. Заставляю себя подойти к столику:

- Привет.

- У тебя другой цвет волос. Ты покрасился?

Ну всё, это значит, я опустился в его глазах ниже плинтуса.

- Пришлось, - сажусь на стул перед ним. – Моя работа…

- Ты работаешь? – недоверчивое удивление.

Наверное, он единственный человек в моем окружении не знающий, что я телеведущий. Ви-джей, как сейчас модно говорить.

- Да, - уже жалею, что сам рассказал ему об этом.

- И где же?

- Я... на телевидении.

Ну все, эта гримаса на его лице означает, что ниже в его глазах мне падать некуда. Нужно забрать деньги и валить отсюда. Но я не сдвигаюсь с места. Батя постарел за эти два месяца, что мы не виделись. Кажется, он что-то говорил осенью про болезнь, однако я не придал этому значения. Только вот эта злоба в его глазах, неприятие меня, заставляют мою кровь бежать быстрей. Как можно настолько ненавидеть своего сына? Я не моральный урод, я не приношу в жертву младенцев на кладбище, я просто не такой как он.

- Деньги, - тихо говорю я, – и пойду.

- Что, со своим телевидением нет времени с отцом посидеть? – батя швыряет в меня конверт.

Я выбегаю, прижимая деньги к груди и думая, что он не имеет право использовать такой обвинительный тон после всего.

***

Долго иду по заснеженной улице. Кажется, что даже пешеходы редки. Как холодно…

Забредаю в супермаркет погреться. Брожу мимо витрин, пока не останавливаюсь у отдела с алкогольной продукцией. У меня завтра съемки… Да хрен с ними! Побухаю на папашины деньги. Куплю дорогое шампанское! Да.

Фигово то, что этот супермаркет принадлежит сети недорогих магазинов и из хорошего шампанского, достойного моего настроения, у них только «Асти Мартини». Розовое. Пойдет. Беру пять бутылок. Конечно, я собираюсь их выпить. В одиночку. Хватаю еще пару коробок шоколадных конфет, полукилограммовый пакет фисташек и ананас. Всегда их любил. И батя знает…

Загружаюсь с хрустящими пакетами в такси. Прямо в нем открываю первую бутылку шампанского. Пока мы добираемся до дома, я ее выпиваю наполовину, облившись полностью, потому что неудобно пить из горла, напиток пенится, пытается вырваться из своего стеклянного плена. Дома скидываю мокрую куртку на пол. Шут с ней.

Дальше мне весело. Кто сказал, что одному скучно? Я самодостаточный. Ага. И мне плевать, что я никому нахуй не нужен. Ни Яну, ни родному отцу. Первый трахает меня, второй ебет мне мозг.

Чудесно, правда? Такая вот компашка.

Чтобы жизнь была сладкой, вытряхиваю все шоколадные конфеты на свой журнальный столик. Выбираю самые вкусные, с орешками. Отлично. Начинаем вторую бутылку. Я курю прямо в квартире, предусмотрительно открыв окно. Я гений, правда? Врубаю музыку. Пусть соседка баба Нюра приобщается к современной культуре.

Танцую сам с собой. Это так забавно, когда все вокруг кружится. Восхитительно. Правда, периодически приходится бегать в туалет, что убивает эстетику момента, но сделаем на это скидку слабому человеческому телу.

Беру пакетик с фисташками, он разрывается в моих руках, щедро рассыпая орешки по всему полу. Ой, как прикольно. Раскрываю оставшуюся на ладони фисташку и отшвыриваю скорлупу. Солененькие. А что если смешать их с шоколадом?

Тянусь за конфетой. Надолго задумываюсь, какую же выбрать. Пусть эта, овальненькая. Жую. Превосходно. Да я точно гений! Продам свой секрет какой-нибудь шоколадной фабрике, что соленое со сладким идеальное сочетание, разбогатею, уеду на фиг куда-нибудь подальше… Снова грустно. Беру стакан, кружусь по комнате под выбивающие барабанные перепонкибасы. Вот оно, счастье-то…

Внезапно музыка пропадает. Недоуменно промаргиваюсь. Что за нах? Оборачиваюсь к телевизору и вижу возле него Яна. В своей любимой ипостаси, то есть жутко недовольного. Я даже не удивляюсь, как он попал ко мне в квартиру. Салютую ему стаканом и допиваю в несколько глотков шампанское.

- Что ты творишь, идиот? – кааакие мы злые.

- Ничего!

Я отшвыриваю стакан. Он разбивается, добавляя к натюрморту на полу из фисташек и шоколадных конфет еще и осколков. Красота.

Ян оказывается рядом со мной и отвешивает мне пощечину. Грубо, брезгливо. Я смотрю на него, не чувствую, как горит щека:

- И что? Давай, я подставлю вторую щеку?

Так и делаю. Парень бьет и по ней. Именно бьет. Я не удерживаюсь на ногах, падаю. Мутит не слабо… А чего он притащился? Повоспитывать? Или как там это называется? Пошел-ка он куда подальше! Я пытаюсь встать, опираюсь на руки, сразу же чувствую боль, когда переношу на них свой вес. Надо же… Осколки от стакана впились в мои руки. Да похрен! Я все-таки встаю, держась за стенку, невольно глубже заталкивая куски стекла в ладони при соприкосновении с ровной поверхностью.

- Что ты здесь забыл? – спрашиваю у парня, глядя как из порезов капает кровь.

Ян не отвечает, медленно подходит ко мне.

- Что, еще раз ударишь? Давай, - я смел, как никогда. Сейчас я ему все выскажу. – Что ты вообще еще умеешь? А, нет, я скажу тебе! Трахать ты умеешь. У тебя это выходит неплохо, нужно сказать, но у меня были любовники и лучше!

Мне бы заткнуться, его глаза сразу же темнеют. Его рот кривится в нехорошей и очень опасной усмешке, но я не замечаю.

- Как ведущий ты никакой, просто картинка! И ты… плохой!

- Да ну? – парень останавливается рядом. В десяти сантиметрах.

- Да, ты отвратительный. Ты… - неожиданно я чувствую горечь во рту. У меня в алкогольном опьянении нереально быстро меняется настроение. Уже шепотом я заканчиваю:

- Ты не умеешь любить.

Честно говоря, это была самая главная моя претензия к нему. Он просто не знает, что такое любовь. И, думаю, что никогда ее не испытывал. Он ледяной принц, живущий в своем царстве. А я - дурак. Он позволяет немного, позволяет поверить и вышвыривает меня. Хочет быть хозяином? Ну а капельку теплоты я заслужил? Хоть капельку.

Я опускаюсь по стенке (ноги не держат), закрываю глаза. Скажу ему все. Пусть будет, что будет. Я так не могу.

- Ты, - на удивление не дрожащим голосом начинаю я. – Ты ведешь себя со мной как со шлюхой. Наиграешься и отправляешь домой. Ты бываешь нежным, но от этого хуже потом. Где ты настоящий? Ты заботишься об этих животных, ты живешь в хрущевке, ты больше не тот надменный ублюдок. Но каким образом ты стал хуже? Я не пойму твои чувства. Ни одного из них. Зачем все это, если я тебе безразличен? Зачем? – я открываю глаза, неожиданно находя Яна очень близко. Он присел передо мной и внимательно слушал. – Зачем ты пришел сейчас?

- Ты не брал трубку, я… переживал.

Смотрю на него во все глаза. Чёрт. Это просто откровение. Он садится рядом, прислоняясь спиной к стене. Не смотрит на меня, едва слышно говорит:

- Я боюсь, Тём. Что мы опять все разрушим.

Я открываю рот и понимаю, что не могу произнести ни слова. Но это даже хорошо, потому что Ян продолжает:

- Ты же помнишь… Это наше прошлое, это глупое, бездумное школьное время. Я виноват, я предал тебя, но ты… То, что было тогда - еще большее предательство, - я готов с этим поспорить, чёрт возьми, раз сто поспорить, но разумно молчу. Разум, он проснулся. Вот, значит, как Ян всё видит. Мы вернемся к этому. Пусть Ян воспринимает это так, его право. – И это мешает. Я слишком долго жил один, чтобы кому-то раскрыться.

Ошеломленный его признанием я сижу, не двигаясь. Чёрт, не ожидал такого. Я осторожно кладу голову ему на плечо, интимный и искренний жест:

- Ты можешь мне доверять.

Горло сдавило, и я не смог договорить. Но, наверное, это и не было нужно. Мы просто сидели и оба понимали, что сдвинулись с мёртвой точки. Всё это больше не игры.

- У тебя все еще идет кровь, - замечает Ян, бережно берет мои руки. – Тёма, ну ты даешь. Где аптечка?

- На кухне, вторая полка слева.

Он оставляет меня. Я за время, что его нет, перебираюсь на подушки. Голова кружится все сильней с каждой минутой. Я слишком много выпил.

- У тебя ничего нет, кроме аспирина.

Ян садится рядом, берет мою руку, начинает доставать осколки стакана с помощью небольшого ножика, с собой он захватил ещё бинт и бутылку водки, оставшейся с сентябрьской вечеринки. Стараюсь не выдергивать руку и не обращать внимания на неприятные ощущения. Вытащив все частички стекла из ладони, Ян вымочил бинт в водке и посмотрел на меня:

- Будет больно.

- Если поцелуешь, то нет, - улыбаюсь.

Если можно передать поцелуем свои чувства, то он сделал это мастерски. Касание теплых губ, и я в другой реальности, даже жжение в ране не может отвлечь меня от этого.

После Ян перебинтовывает мне руки, относит водку и бинт обратно. Я зажигаю свечку на столе, одну единственную, служащую мне украшением, выключаю свет. Беру сигарету, закуриваю (что непросто сделать с забинтованными руками), откидываюсь на подушки. Мерцание огня в темноте манит. Не могу отвести от него взгляд. Неслышно Ян опускается рядом, берет у меня изо рта сигарету и затягивается.

- Что произошло, Ян? С тобой. Я должен знать, - говорю я, не глядя на парня.

Долгое молчание. Очень долгое. Потом он тянется за бутылкой шампанского и делает пару глотков из горлышка.

- Произошедшее с нами стало толчком. Все, что было раньше, вдруг стало иным. Мои стремления… Знаешь, я боялся поверить, что влюбился в тебя. Безумно боялся, что об этом узнают. Как я могу любить такого, как ты? Своего питомца? Человека, стоящего ниже меня по всем пунктам? И когда Марат прикалывался на эту тему, то я сходил с ума. Я старался доказать всем, что это не так. Доказать самому себе. Поэтому я так поступил с тобой. Нет, я ни разу не прокатился на этой Феррари. Она стоит в гараже. Так заведено, Тём, и иначе в этой школе невозможно… Я послал все на хрен. Ушел из школы, пытался вернуть тебя… А потом…Скажи, Тём, разве можно, если ты любишь человека, делать ему так больно?

Я внимательно посмотрел в его глаза, казавшиеся чёрными в свете свечи, и ответил честно:

- Но ты же смог.

- Я другой, - невесело усмехается парень и откидывает истлевшую сигарету, - ты же светлее, чище, у тебя есть благородство. Как ты мог?

Браво, Ян, хорошая отмазка. Я даже поперхнулся от его наглости, но потом понял, что он не шутит. Он действительно воспринимает это так. Он каким-то образом не ожидал, что я окажусь как он. Думал, что я «светлее»? Пипец, блин. Ян романтик! Но… он раскрылся. Все-таки раскрылся передо мной. В горле пересыхает, хочу убежать, но я понимаю, что должен ответить:

- Если бы я мог, то изменил бы все. Но, буду честен, задумываясь на минуту, я приходил к выводам, что именно это нас уравняло.

- О чем ты? – с непонятным выражением смотрит на меня Ян.

- Мы стоим друг друга.

Неожиданно он улыбается:

- Порой я тоже так думал. Однако доверять тебе... кому-то... мне очень сложно.

- Отсюда все эти «игры»? – не удержался я.

- Ну… - тянет Ян. – И отсюда тоже. Сначала было желание сделать тебе больно. Отомстить, что ли… Вот только ты так доверился мне, что я уже не понимал, чего хочу. И с каждым разом… У меня сносит от тебя крышу.

Молчу, делаю вид, что очень занят вытаскиванием из пачки новой сигареты.

- Что было потом? – имея в виду продолжение его истории.

- Потом, - Ян снова забирает у меня сигарету и глубоко затягивается. – Потом мне все-таки пришлось окончить школу, но экзамены я сдавал дома. А затем папаша решил, что лучшее образование дается за границей. Я так не думал. Мы поссорились. Впервые я так круто перечил ему. Мне ничего не оставалось, как уйти. Ничего не взяв. С собой у меня был кошелек с бессмысленными кредитками, которые папаша тут же аннулировал, пять тысяч рублей в кармане и сотовый. Который я тут же продал. Было сложно. Ночевал на вокзале в туалете, совсем как в фильме с Уиллом Смитом. Не смотрел? – отрицательно качаю головой. – Работал, где приходилось. В конце лета удалось снять квартирку, и тогда только я опомнился, смог поступить только в мой университет. Там был сумасшедший недобор. Дальше я работал, учился, мечтал никогда не встречать тебя. А теперь, когда встретил, боюсь потерять.

Стараюсь не смотреть на него. Что происходит? Почему он так откровенен? С ума сойти можно…

- Я не хотел, чтобы так получилось. Сначала даже пытался убедить себя, что ненавижу тебя. Ты здорово бесил меня. Своей счастливой рожицей, местом, что ты занял в этой жизни, своим безразличием. На новый год я решил, что хоть мы и сработались, но это ничего не значит. Новый год, новая жизнь. Но… Этот Артур свел нас снова. Ты для меня был просто как красная тряпка для быка. Не мог спокойно с тобой стоять возле этой камеры. А потом, когда мы занялись сексом… Все изменилось. Так не отдаются людям, которые безразличны. Верно, Тём? Сколько у тебя там было любовников?

Он требовательно поднимает мое лицо, заставляет смотреть прямо в глаза.

- Ни одного… Правда, я встречался с мальчиком с параллельной группы, но… Ничего не…

- У тебя два года никого не было? – удивляется Ян.

- Ага.

- Маленький, - он прижимает меня к себе, смеется. – Ты так уверенно говорил, что у тебя были любовники лучше, чем я, что я поверил.

- Прости…

- Вот дурачок… От тебя пахнет шоколадом. Сладкий мальчик. Кстати, ты же не думаешь, что я не накажу тебя?

- Вообще-то, я…

- Кажется, я видел у тебя набор для фондю? – Киваю. – Раздевайся.

Ян встает и уходит на кухню, оставляя меня с идиотской улыбкой на губах. Я скидываю одежду, оставаясь лишь в нижнем белье. Ложусь на подушки. Грудь тяжело вздымается от предвкушения. Возвращается Ян с набором для фондю (как-то девчонки из группы подарили): небольшая керамическая чашка на ножках, под нее нужно ставить свечу-таблетку. Он отбирает шоколадные конфеты, складывает их в фондюшницу. Я не могу отвести от него взгляд. Закончив, он помешивает начавший таять шоколад ложечкой. Делает пару глотков из бутылки с шампанским. Кстати, получается у него это гораздо аккуратней, чем у меня. Сказывается опыт, наверное.

- В этой игре несколько правил, - Ян наклоняется ко мне и берет в плен мою нижнюю губу, терзая её и покусывая. Спустя какое-то время он её отпускает и продолжает:

- Тебе нельзя шевелиться. Также тебе запрещено говорить. Понятно?

- Да, - отвечаю я, тут же понимаю, что нарушил второе правило.

- Плохой мальчик.

Он берет чашку с шоколадом, который уже расплавился. Перемешивает его ложечкой и будто бы небрежно сбрасывает пару горячих капель мне на грудь. Вздрагиваю от неожиданности. Это не больно, я бы сказал просто неприятно из-за разницы температур. Ян с полуулыбкой слизывает с меня шоколад. О. Я понял. Это садистская игра. Потому что я едва успел сдержать стон.

В следующий раз целая ложечка шоколада была вылита мне на грудь. Гораздо горячее, менее приятно. Ян кончиками пальцев размазал его по коже, а затем дал мне облизать их. Это я делал с особым усердием, стараясь. За что получил похвалу – сводящий с ума поцелуй. Заставляя меня тяжело дышать, парень спустился ниже, стал слизывать шоколад с моей кожи. Так же прилежно, как и я, минутой ранее, он проводил языком, откровенно дразня, вычерчивая узоры. Ему попался орешек, который он катал по коже, когда я кусал губы от непривычных ощущений. Возбуждение поднималось от низа живота. Стало жарко. Хотелось большего. Я еле сдерживал стоны. Когда Ян коснулся моего члена, забыв про шоколад, я не выдержал - глухо вскрикнул.

- М-м, котенок, - Ян прикусил кожу чуть ниже моего пупка, - ты нарушил правило. Придется тебя еще немного помучить.

И он начинает едва ощутимо касаться моей возбужденной плоти сквозь ткань трусов. Чувствую себя идиотом. Ну почему я не снял их? Всё, что я могу – выгибаться навстречу ласке. Сжимаю руки в кулаки. Это больно, порезы никуда не исчезли. «Давай же, давай», - молю я, теряя голову. Ян будто бы слышит меня. Он стягивает мои трусы и касается влажным языком головки. Стону. Не могу. Это выше моих сил. Ян отрывается:

- Малыш, второй раз ты нарушаешь правило.

Да пусть! Не могу уже. Но я и не подозревал, на что себя обрекаю…

Ян никуда не торопился. Он делал это мучительно медленно. Облизывал головку, вбирал в себя полностью мой член, дразнил языком, им же проводил по внутренней стороне бедер, оставил там несколько памятных засосов. Но все это было ерундой по сравнению с тем, когда он ввел в меня палец и нашел простату. Перед глазами взорвались белые круги, наполняя темноту яркими искрами. Кажется, я прошептал что-то про то, что больше не могу. На что Ян заявил, что я рано сдаюсь. Он продолжал свое занятие с упоением. Ввел в меня еще один палец, мягко массировал чувствительные стенки и особую точку. В это время одними лишь губами доводил меня до безумия. Больше ни секунды не могу терпеть:

- Ян, пожалуйста, пожалуйста, дай мне кончить! – я требую. Наверное, нужно было бы просить. Ян это любит.

- Слишком рано, - и он продолжает мои мучения.

Тело дрожит от этой сладкой пытки, пытаюсь двигать бедрами в поисках разрядки, но Ян меня останавливает. Мне остается лишь сокрушенно стонать. Какой он жестокий. Почему бы не сказать это вслух?

- Ты жестокий, Ян! Ты самый жестокий человек на свете! Как ты можешь… Агх, - это он особенно чувствительно задел простату, - так поступать…

- Тём, - вдруг резко отстраняется он. – У тебя есть смазка?

Блин, еще бы он у меня спросил, есть ли у меня что-нибудь в морозилке – все равно не вспомню.

- Конечно, нет!

- Тогда…

- Ян, давай без нее, - я готов на что угодно, лишь бы кончить.

- У нас это было неделю назад…

- Ян! К черту вычисления!

Я сам облизываю руку и провожу ей по члену парня, офигевая от своей смелости. Ян разводит мои ноги чуть шире, приставляет головку ко входу, надавливает. Ну и что он меня пугал? Не так уж это и страшно. Ну, пара слезинок от тупой боли. Ян тут же их слизывает. Замер. Да он садист… Кусаю его, куда придется. Пришлось на плечо. Мой тонкий намек он понимает и начинает двигаться. Сначала стискиваю зубы, думая, что я погорячился, но тут же забываю обо всем. Вот оно, это чувство. Главное не напрягаться. Расслабиться. Хорошо… Очень хорошо… Особенно, когда он целует меня вот так, словно я что-то значу для него…

Он кончает первым, продолжает двигаться все еще каменным членом внутри меня, рукой нащупывает мой член, сжимает его. Я изливаюсь, бессильно откидываюсь на подушки. Он наваливается, не выходит из меня. Его дыхание тяжелое, свистящее. Интересно, почему это каждый раз так хорошо?

- Ты как? – заботливый шепот.

- Отлично.

Его рука тянется к бутылке с шампанским. Он делает пару глотков и сердито смотрит на меня, когда я тоже тянусь к спиртному.

- Хватит тебе уже. Кстати, что празднуешь?

- Деньги получил, - не заостряю внимания я.

- И сразу потратить?

Он смеется и встает:

- Я приму душ?

На моих губах застывает улыбка. Ян замечает ее и спрашивает:

- Что такое?

- Эм, ну это моя квартира, ты не можешь меня прогнать после.

Парень меняется в лице и говорит:

- Я больше никогда не прогоню тебя, - молчание. Быстрая смена темы:

- Так я могу принять душ?

- Тебе не нужно спрашивать.

Я едва не засыпаю, пока он плещется в ванной. Затем тащит меня туда, почти не сопротивляющегося, моет. Это так здорово, но у меня не осталось сил даже на восторг. Потом Ян помогает мне дойти до спальни, и мы засыпаем, обнявшись. Как, наверное, это мило смотрится со стороны. Я хмыкаю. И, прежде чем отрубаюсь, до меня доходит, что я так и не вспомнил о репетиции.

Февраль. Часть 5

21 февраля

Я, конечно, предполагал, что когда открою глаза – Яна уже не будет, но не ожидал, что это меня так заденет. Морщась от боли в заднице, я протопал в ванную и с остервенением стал чистить зубы. Так, значит. Всё возвращается на круги своя. А сдвиг в наших отношениях, вроде бы и почудился мне. Козел Ян, вот кто. Никогда с ним нормальных отношений не получится. Покончив с гигиеническими процедурами, я направился на кухню, чтобы набить чем-нибудь желудок и выпить литра полтора воды ввиду дикой жажды. Бинты на руках мешали, я зло сдернул их и осмотрел ранки. Выглядели они не так уж и страшно, хоть и немного припухли. Ничего, заживет. Задница же заживает. Кстати, о ней. Кажется, у меня где-то была мазь от геморроя.

Покончив со всеми делами, я собрался и отправился в институт, так как съемок сегодня не предвиделось. Голова немного болела от количества выпитого вчера, но я решил, что сама пройдет.

Добрался я за час. Около здания института как всегда было многолюдно. Возле перехода прямо на поручнях сидел Васька. На его лице не было привычной улыбки, а под глазом темнел синяк.

- Привет, - я сажусь рядом с ним. – Кто тебя так?

Друг печально поднимает на меня глаза:

- Решил почтить нас присутствием?

- Вась, да ладно тебе, - отмахиваюсь, но слова друга заставляют чувство вины расти.

- Тём, мы с тобой почти перестали общаться, - он вздыхает. – А раньше даже ночевали друг у друга.

- Приходи ко мне сегодня? – приглашаю я.

- Можно подумать, у тебя найдется для меня время.

- Найдется, - уверенно говорю я, ловя недоверчивый взгляд. – Так что с глазом?

- А, - Вася даже немного смущается, - ладно, тебе я скажу: обнял Мишу.

- Всего-то? – удивился я.

- Да, представляешь, он законченный натурал.

Кто бы сомневался. Я украдкой улыбнулся. Нет, конечно, печально, что у друга не складывается личная жизнь, но я уверен, что ему доставляет особое мазохистское удовольствие выбирать тех, кто ему не пара.

- Вась, пошли, скоро пары.

Друг кивает, легко соскакивает с поручней. Я же слезаю осторожно, чтобы не потревожить ноющую задницу. Вася кидает на меня рассеянный взгляд, но ничего не спрашивает.

Первая пара у нас на пятом этаже. Подъем по лестнице занимает больше времени, чем обычно, но друг опять ничего не спрашивает. В коридоре мы видим студентов, стоящих кучками у стен. Двери аудиторий закрыты. Тут не только наша группа. Все, как один, стоило мне появиться, уставились на меня. Стало ощутимо неуютно. На лицах студентов читались разные чувства. Было и удивление, и недоверие, и некоторое пренебрежение, и радость, и восторг. Местами. Передо мной вырос Денис, со скрещенными на груди руками. От его взгляда захотелось съежиться, а от его тона убежать:

- Знал, что нельзя на тебя положиться.

И он, толкая меня плечом, уходит. Хуже, что он прав. Я подвел его, нашу команду по КВНу. Хотя «нашу» ли? Давно я принимаю участие в ее работе? Занят только телевидением и Яном. Вспомнив его, я только разозлился. Я еще не решил, как мне быть с ним дальше, но понял, что хватит. Мне надоело.

- Извините, - раздается тоненький голосок слева.

Оборачиваюсь. Несколько первокурсниц протягивают мне свои блокнотики.

- Распишитесь, пожалуйста.

- Пожалуйста, - глаза девчонок горят.

Васька хмыкнул. Как и многие, кто наблюдал за сценой.

- Нет! – говорю слишком громко. Слишком резко. Слишком быстро.

Девочки меняются в лице, и я понимаю, что им стоило труда набраться смелости и попросить автограф. Они убегают. Одна из них даже роняет блокнотик. Все вокруг смеются.

- Наша капризная звезда! – подшучивает кто-то, и хохот оглушает.

Стискиваю зубы. Васька кладет мне руку на локоть. Ободряюще сжимает. Где этот дебильный препод? Никогда еще не ждал начала пары с таким желанием.

- Что веселого? – раздается голос Стасика.

Чёрт. Неужели еще и он поглумится?

Но все оказалось еще хуже, чем я думал. Наш замдекана открывает дверь в аудиторию, и веселая толпа студентов, толкаясь, заходит в помещение. Это значит то, что я думаю?

- Да, Артемьев, - ухмыляется Стасик. – Я сегодня замещаю вашего преподавателя. Он попал в больницу. С отравлением. Пересмотрел, наверное, твоих программок.

Очень остроумно. Я стою с каменным лицом. Только остальные так не думают. Веселье продолжается. Васька толкает меня в аудиторию, Стасик шутливо отвешивает поклон. Мы заходим последними. Мест на последних партах уже нет. Только на первых. Переглядываясь, мы садимся. Васька достает методичку, а я тетрадку.

- Итак, - Станислав Евгеньевич открывает журнал. – Дайте-ка подумать…

Нет, ну чего я вообще приперся сегодня в институт?

- Артемьев! К доске.

- Сейчас лекция, - напоминаю я кисло. Уж кому-кому, а Стасику это известно.

- И что? Это мешает тебе встать и выйти к доске? Хоть ты и звезда, но с задних рядов тебя не видно.

Одногруппники загудели. Что, поиздеваться хочется? Не на того напали. После Яна мне уже ничего не страшно. Вот мастер.

С гордо поднятой головой я выхожу к доске. Вижу, как Стасик размышляет, что бы покаверзнее спросить. И вдруг у меня звонит веселой попсовой мелодией сотовый. Да так громко! Оглушающе, я бы сказал, для такого маленького устройства.

Словно чеширский кот, замдекана расплывается в улыбке:

- Ответишь?

Достаю телефон из кармана, но не успеваю ничего сделать. Стасик оказывается рядом со мной, выхватывает сотовый, нажимает «ответить» и включает громкую связь. Едва я слышу голос звонившего, мне становится дурно. И тут не повезло. Сегодня явно не мой день. Нужно было остаться дома. Звонила Варвара, новый ассистент продюсера. Так-то она хорошая женщина, трудолюбивая, добрая. Есть у нее один минус. Для нее все «зайки», «солнышки», «пусики» и прочие «лапуськи».

- Тёмочка, пупсик, - замдекана подносит телефон к микрофону, чтобы все слышали, - знаю, мы не договаривались, но сегодня нужно кое-что доснять. Забраковали. Ласточка, давай пулей сюда.

Все просто покатываются со смеху. Я вырываю из рук мужчины и говорю:

- Извините, я на парах.

- Коть, да какие пары? Карьеру нужно делать, пока интересен!

- Варя, я сказал, что на парах!

- Тёмочка, лапочка, ну не вредничай.

- Я не могу. Потом.

Сбрасываю вызов и выключаю телефон. Поворачиваюсь к Стасику. Говорю тихо, чтобы только он слышал:

- Что вы себе позволяете? Это моя личная жизнь.

- Артемьев, она перестала быть такой, причем очень давно, - он спокоен. С большим интересом ждет от меня дальнейших действий.

- Не смейте больше…

Но он перебивает. Оказывается, его всегда мягкий, шутливый тон может стать стальным:

- Сел на свое место, мальчишка. Живо.

Я сжимаю кулаки, но понимаю, что вся власть в его руках. Даже если я начну сейчас возмущаться, пойду жаловаться к декану, ректору – это ни к чему не приведет. Все подтвердят, что у меня зазвонил сотовый на паре. Это запрещено официально. Как курение, допустим. Где-то даже прописано. А что Стас так поступил – и неважно вроде бы. Ладно, я еще отомщу. Сажусь к Ваське, качающему головой:

- Вечно ты вляпываешься, - шепчет он.

- Итак, - замдекана становится к микрофону. – Артемьеву нужно спешить. Вы все слышали. Так что будем работать быстро. У нас две лекции. Чтобы успеть все, перерыв между ними отменяется.

Все загудели. Конечно, получается, что я только что отнял у них большую, получасовую перемену. А Стас молодец. Ловко он.

Мудак.

***

Злой, как тысяча чертей, я выбежал из института через три часа и поймал попутку. Стас то и дело прерывал лекцию своими шуточками, которые все неизменно сводились к моей скромной персоне. Мы с Васькой даже сошлись во мнении, что замдекана явно неровно дышит ко мне. Друг очень хорошо состроумничал на эту тему. Я давился смехом минут пять, и мне стало немного легче. Пока Стас снова не взялся за меня. Наверное, это были две самые долгие лекции в моей жизни. К тому же, отношение одногруппников ко мне поменялось. Они видели во мне то, что так хотел им показать замдекана – звезду. В машине я набрал Варвару, она была недовольна:

- Тём, ты задерживаешь съемки. Тут режиссер рвёт и мечет.

- Я же сказал, что на парах! – разозлился я.

- Кого это волнует? – вздохнула сочувствующе женщина. – Когда будешь?

- Минут через двадцать.

Через полчаса я влетел в здание студии, поднялся на третий этаж. Едва я оказался в павильоне, на меня все накинулись:

- Ты в своем уме? – орал режиссер. – Четыре часа тебя ждем!

- Безобразие! – вторила ему одна из его ассистенток. Тут у каждого по три-четыре помощницы. Чем больше, тем круче. Задача некоторых – просто носить кофе и поддакивать. Чем они с успехом и занимаются.

- Тёма! – ахнула визажист. – Ты себя видел? Ты марафон бежал? Мокрый, красный! Быстро в душ!

- Какой душ?! – снова заорал режиссер. – На площадку!

- Тёма, в душ!

- На площадку!

Под шумок, пока визажист и режиссер с помощницами препирались, я юркнул в коридор, а там в душевые. Они были общими, но ими редко пользовались. Состояли они из раздевалки и двух кабинок. В раздевалке стоял диванчик, вешалки с плечиками, столик с разными салфетками, дезодорантами, кремами. В душевой на стуле горкой возвышались пушистые полотенца, а в самой кабинке были гели и шампунь.

Скинув с себя одежду, я босыми ногами прошлепал в кабинку и включил прохладную воду. Какой-то день сегодня сумасшедший. Я на взводе. Они все меня решили довести. Быстро смыв с себя пот, я повязал на бедрах полотенце и вышел. Тут же был «приятно» удивлен – на диване сидел Ян, закинув ногу на ногу. Забавно, я о нем почти и не вспоминал. Он листал сценарий, но при виде меня поднял глаза. И, клянусь, в них была теплота. Я растерялся. Совершенно. Что это значит? Блин, что это значит?! Всё, кончились наши прения? Вчерашнее что-то изменило? Или нет?! Да твою же мать, уж лучше бы он снова стал ледяным принцем! Я не знаю, как вести себя с таким Яном!

- Привет, - он легко улыбается.

Вижу, что он уже одет для съемок. Кремовая приталенная рубашка, небрежно закатанные рукава, темно-синие брюки. Почему на нем вся одежда сидит так офигенно?

В ответ на его приветствие я лишь настороженно киваю. Продолжаю стоять у стеночки. В одном полотенце. Босыми ногами.

- Тём, - вкрадчиво спрашивает он. – Ты чего?

- Что «чего»? – я сразу нахохливаюсь, как петух. Ведь решил же, что не позволю с собой играть. Решил?

- Ты чего смотришь на меня, будто впервые видишь?

- Я… - минуту пытаюсь придумать достойный ответ. Ничего не получается.

Ян откладывает сценарий, встает. Я делаю шаг назад.

- Тёма, - тихо зовет он. – Ты боишься?

- Нет, - выкрикиваю я и делаю еще шаг назад.

- А что тогда пятишься? – в его глазах смешинки.

- Холодно стоять на одном месте, - вру я. Плитка-то с подогревом.

- Ясно.

Нас разделяет пара шагов. А я уже уперся спиной в стену. Чтобы наверняка не дать мне сбежать, Ян ставит руки на уровне моей головы.

- Что такое, Тём?

- Ничего, - снова вру я.

- Тогда, - его глаза темнеют, он наклоняется и с нежностью касается моих губ, - привет, котёнок.

Неожиданно в этот момент я почувствовал невероятное облегчение. По-настоящему понял выражение: «Гора с плеч». Выдохнул, отдался поцелую, нетребовательной ласке. Всё произошедшее за сегодняшний день отошло на второй план. Главным стал Ян и его невероятные губы, дарящие невероятную гамму чувств.

Не знаю, сколько бы мы еще так стояли, целуясь, совершенно забыв обо всем, но раздался стук в дверь. Требовательный. Потом крики, что мне пора бы и выйти, а то режиссер всех убьёт. Или покалечит. Так как он уже близок к этому.

Я посмотрел на Яна. Он с сожалением отстранился. Рубашка его была помята, прическа растрепана. Блин. Это же очевидно, чем мы тут занимались. Еще более значимым доказательством является то, что пониже пояса. Что с этим делать?

- Тём, одевайся, - Ян становится у зеркала и приглаживает волосы. – Я хотел с тобой кое-что обсудить.

В желудке что-то свернулось. Опять этот тон. Что ещё, интересно? Ну не будет у нас так всё просто. Не бывает так.

- Думаю, никому пока не стоит знать о наших отношениях. Это может породить ненужные слухи. Ты согласен?

Я застрял в толстовке. Согласен ли я? Да. Хотя собственническая часть меня кричит о том, что все должны знать – Ян принадлежит мне. Разум восторжествовал. Никому пока не стоит знать о том, чего почти и нет.

- Ладно.

Он обернулся ко мне:

- Вот и хорошо. Собирайся, я выйду первым.

Шпион, блин.

***

Мы снимали до полуночи. Режиссер всё недовольство вымещал на нас. В конце я был готов сам орать на него в ответ. Остановил Ян, украдкой сжавший мою руку. Не пойму, как, ну как он выглядит таким невозмутимым? На обвинения и крики спокойно повторяет текст, добавляя требуемых интонаций. Вот у кого железные нервы. Он, наверное, крепко спит по ночам.

Усталые, но довольные, что все-таки отсняли блок, мы вышли из здания студии. Впервые вместе. Я снова растерялся. Что дальше? Пригласить его к себе? Пойти к нему? Нет. Это сказала моя задница.

Ян как-то отчески потрепал меня по волосам:

- Спокойной ночи.

- А ты… - повисло невысказанное мной между нами в воздухе.

- Я еще должен заскочить в спортзал, и, потом, мне рано просыпаться.

- Спортзал? – мои глаза стали круглыми. – В двенадцать ночи?

- Ты, наверное, удивишься, но хорошие фитнесс-клубы работают круглосуточно. А мышцы нужно держать в тонусе. Тебе тоже бы не мешало.

Я представил, как после такого насыщенного дня еще пойду в спортзал и мысленно застонал. Ну уж нет. Мне бы пивка и подушку.

- Пока! – я помахал ему рукой, опасаясь, что Ян потащит меня с собой в спортзал.

- До завтра, Тём, - он развернулся и пошёл в противоположном от меня направлении.

Сухо, вежливо. Так прощаются со знакомыми, коллегами. Но никак не с любимыми.

Март. Часть 1

10 марта

Васька обиделся на меня за то, что его продинамили с ночевкой. Мне пришлось поднапрячься, чтобы добиться ещё одного шанса: я устроил королевский ужин, взял его любимых чипсов, заказал пиццу и даже купил шоколадный торт с надписью «Другу». Очень старался... И был прощен. Всё это происходило на 23 февраля. Ян отделался простой смской: «Поздравляю, малыш», на что я фыркнул и ответил ему что-то вроде «и тебе того же». С Васькой мы отметили праздник отлично, поиграли в мой икс-бокс, поболтали. Друг не терял надежды добиться расположения Михи, но тот даже не отвечал на его звонки.

Съемки временно прекратились. Я и сам не понял почему. Что-то с рейтингами других передач, с идеей, новыми проектами. Правда, зарплату платили исправно, так что я не переживал.

В институте обстановка была напряженная - мои одногруппники иначе как «звездунькой» меня не называли. Стас по-прежнему читал лекции вместо того бедолаги в больнице. Хорошо хоть, только раз в неделю.

Я немного обалдел, когда в студенческом кафе к нам с Васькой подсели две фифочки из параллельного потока. Они так восторженно улыбались, что я не решился их прогнать. Автограф вроде не требовали, только заказали себе по молочному коктейлю и с интересом выспрашивали про телевидение. Мне внимание льстило, как и Васе, который разомлел, глядя на красивых девочек. У меня мелькнула мысль, что он, наверное, «би», как и я. Наверное. Нужно постараться разобраться в этом, но потом. Сейчас я был увлечен разговором и не замечал, как пролетало время. Мы перебрались в другое, более достойное кафе. Заказывали уже не молочные, а алкогольные коктейли, самые дорогие блюда, а не хот-доги. В итоге, девчонки ушли, помахав нам ручкой, оставив огромный счет. Меня произошедшее позабавило. Нечего терять голову. Вот как могут воспользоваться.

Отношения с Яном оставались в непонятном состоянии - за почти три недели мы виделись всего раз, да и то на студии, забирая заработок. Иногда он писал. Что-то не значащее. Спрашивал - как я, что нового. Но разве можно всё происходящее впихнуть в одну смску? На мои вопросы он отвечал, что очень занят, что у него действительно нет времени и он не забыл обо мне. И на том спасибо.

Я скучал. Каждый день, каждый час. Жадно вглядывался в его изображение на телеэкране, не пропустил ни одной передачи, которые исправно выходили по записи.

***

Васька залетел ко мне с утра. Была суббота, я все еще валялся в постели, и звонок в дверь меня удивил. Конечно, не признаваясь самому себе, я надеялся, что это Ян, но и другу был рад не меньше. Он плюхнулся на подушки и выдал:

- Я послал Михе цветы.

Честно переосмысливаю фразу. Потом просто катаюсь со смеху.

- Ты что сделал?

Я представил брутального Миху в косухе и кожаных штанах с букетом роз и расхохотался во весь голос.

- Ну ты дебил!

- А что? – надулся Вася.

Похоже, он долго набирался смелости послать объекту своей страсти подарок.

- Блин, ну ты бы ему какую-нибудь фигню для камеры бы послал. Или браслет с черепами. Или там с зубами леопарда. На фиг ему цветы?

- Хм, - задумался Васька. – А что - идея!

Дальнейшие три часа друг перерыл весь интернет в поисках чего-нибудь невероятного для Михи. Я успел убрать квартиру, потушить мясо на обед и даже полить цветы. Мой одухотворенный друг успел потратить свою стипендию и заказал кучу всякой дребедени. На мой взгляд, конечно, но я разумно промолчал. Вообще, кто мог подумать, что Вася будет реально искать браслет с зубами леопарда? Выглядела вещица безвкусно и даже пугающе, к тому же, я очень сомневался в том, что клыки действительно принадлежат леопарду. Но, как говорится, о вкусах не спорят.

Мы пообедали и до вечера рубились в икс-бокс. Васька остался у меня ночевать. Засыпая, я получил неизменное: «Спокойной ночи, котёнок» от Яна.

11 марта

С утра Васька зачем-то полез в мой сотовый и пока я чистил зубы, перечитал все смски от Яна. Сидел удивленный и довольный-довольный, словно ему только что удалось выиграть миллион долларов в лотерею.

- И ты молчал? – накинулся он. – Да у вас любовь!

- Только задница после нее болит, - буркнул я и прикусил язык.

- У вас и это было?! – заорал в приливе радости Васька. – Офигеть!

У меня не было сил на него обижаться. Как можно обижаться на воплощение непосредственности и неуёмности? К тому же, мне нужно было с кем-то поговорить о наших непонятных отношениях с Яном.

- Он так мило тебя называет. Малыш, котёнок…

- Ага, я для него животное, - хмыкаю я и ложусь рядом с другом. – Вась, мы не виделись почти три недели.

- Почему? – что мне нравится в Ваське, так это то, что он живо чувствует интонации моего голоса и смену настроения. Понимает, когда не нужно шутить.

- Он говорит, что у него дела, и он очень занят. Правда, я даже не знаю чем и думаю, что если спрошу, то он все равно не скажет.

- Хм, - глубокомысленно протянул друг. – А ты заметил, что очень сухо ему отвечаешь?

- В смысле?

- Его смски хоть и краткие, но ёмкие, а твои просто краткие. Вот, - он стал пролистывать и зачитывать вслух, - «спасибо», «тебя так же», «и тебе», «спокойной». Ни там «солнышко», ни «роднулька».

Я выразительно посмотрел на Ваську. Это было лишним.

- Да и ты никогда не пишешь сам! Тём, ты какой-то идиот.

Что-то как-то и вправду так себя начинаю чувствовать. Я вырвал свой несчастный телефон из рук друга и перечитал наши смс. Всё так - я не пишу первым, отвечаю односложно и неласково. Блин, но как можно Яна назвать? Лапочка? Медвежонок? Пупсик? Я уткнулся пылающим лицом в подушку. Не могу.

Васька ржал:

- Тём, напиши ему. Сейчас.

- Что? Я не знаю!

- Ну. Доброе утро, любимый.

Пришлось все-таки запустить в друга подушкой, которая благополучно пролетела мимо, но намек был понят.

- Знаешь, Тём, - Васька уставился в потолок. – Отношения – это работа двух людей. У вас так ничего не получится.

В чём-то он прав, мой непутевый друг, дарящий натуралу цветы. Дрожащими пальцами набираю: «С добрым утром». Что ещё? Ну не «любимый» же. Я даже не уверен в чувствах… Не «Янчиком» же его называть. Блин. Как же это сложно! Я просто ставлю смайлик.

- Вот дурак, - протягивает Васька, заглядывая из-за плеча.

Но я отправляю так. Минут пять мы гипнотизируем телефон, но ответа нет.

- Дурацкая идея!

Я с раздражением встаю, иду на кухню заваривать чай, и тут же телефон пикает, оповещая о новой смс. Несусь в спальню, где довольный Васька не дает мне несколько минут прочитать ответ. Мы боремся, чуть не разбиваем сотовый, но в итоге, оседлав друга, я читаю: «Привет, маленький. Ты как?». Перечитываю ещё раз и осознаю, что невозможно скучаю. Пусть даже он снова будет в своей маске безразличности, я просто хочу его увидеть. Улыбаюсь и набираю: «Скучаю по тебе». Ответ приходит незамедлительно: «И я по тебе».

- Вась… - зову я. – Что дальше?

- Пригласи его на свидание! – друг еле сдерживает смех. Наверное, выгляжу я забавно. Растерянно, по крайней мере, точно.

Ладно, пишу: «Встретимся?».

- Только не дома. В кафе. И… без продолжения.

Не выдерживаю и со всей дури бью его подушкой. Вздрагиваю от вибрирующего телефона в руке. Выдыхаю и читаю: «Конечно. Когда и где?».

- Знаю одно кафе! – тут же встревает Васька. – «L.U.». Офигенное место!

- Лу? – недоверчиво повторяю я. - Что за кафе?

- Ну, там пицца вкусная, - пожимает плечами Васька. Но я-то вижу чёртики в его глазах.

Ладно. Он же друг, в конце-то концов, - плохого не посоветует. Пишу Яну название кафе и задумываюсь о времени. Блин, ну лучше сегодня. Я же не выдержу, если еще ждать придется. В восемь вечера. Мне приходит положительный ответ.

- Отлично! – радуется Васька. Набирает номер этого кафе и бронирует на нас столик. Туда, оказывается, ещё и сложно попасть. – Всё.

- Ох, надеюсь, это хорошая затея.

Остаток дня до встречи мы играем в уже порядком надоевший икс-бокс, и Васька без конца подтрунивает надо мной. Когда время подходит к шести друг заявляет, что пора собираться. Перерывает мой гардероб, а меня отправляет в ванную. Приняв душ, я выхожу и вижу, как он наглаживает старым утюгом мою нелюбимую розовую рубашку.

- Вась, я это не надену.

- Еще как наденешь. Ты в ней такой лапочка!

- Вась… - взмолился я.

- Не спорь, я лучше знаю.

Никогда не видел друга таким решительным. Все мои возражения он отмел махом, заставил меня надеть эту розовую-розовую, как рюшечки на платье у куклы Барби, рубашку, которая на удивление шла мне. Так же он нашел джинсы, которые я купил еще на первом курсе и не носил в виду того, что они мне были маловаты и неприлично обтягивали задницу. Тут уж я сопротивлялся, сколько мог, но в итоге был почти насильно затянут в них.

- Я выгляжу, как педик, - со вздохом сказал я своему отражению.

- Ты и есть педик, друг мой, - Васька от души хлопнул меня по плечу. – Иди навстречу своей любви.

- Заткнись, купидон хренов.

- Ха-ха, ты мне еще спасибо скажешь.

Друг кидает мне куртку и выталкивает меня за дверь, оставаясь под предлогом, что хочет доиграть в икс-бокс. Я не жадный, но так надеялся вернуться по-тихому и переодеться. Ну да ладно. Насколько я помню, Ян не любит опозданий. Нужно спешить.

***

К назначенному месту я прибываю без десяти восемь. Стою на перекрестке и жду Яна. Где же это чертово кафе? Васька сказал пройти прямо и свернуть налево. Что ж, надеюсь, его легко найти.

- Привет, - негромкое приветствие, такое простое, без всяких там «зайчик-солнышко», но мое сердце заходится. Слышу его биение в ушах.

- Привет, - хриплю я неожиданно в ответ. Во рту пересыхает.

Ян божественно красив. Он красивее с каждым разом. Блин, вот есть же такие люди! Я спохватываюсь и понимаю, что откровенно на него пялился. В который раз, если честно. Краснею, ворчу что-то вроде «идём» и следую Васькиным наставлениям. Так, прямо... Налево... Здесь?

Твою же…

Я в бессилии открываю рот. Здесь-то точно, но это… Это просто мечта сумасшедших девчонок, а не кафе. Я сразу понял, как переводится «L.U.». Очень просто - «Love You». Блииин. Кафе расположено в отдельном здании - розовом, украшенном гирляндами, тоже розовыми, зато вывеска золотая. Я с ужасом в глазах смотрел на это. Кафе для влюбленных. Как меня угораздило? Как это поймет Ян? Отступать было некуда, я нетвердой походкой пошел к входу. Боги, я думал, что хуже уже быть не может. Как же яошибался… Внутри тоже все было розовое, пастельно-розовое. Всё! Даже растения в горшочках были розовыми! Нас встречает метрдотель, спрашивает - заказан ли столик. Я даже ответить не могу, Яну приходится делать это за меня. Улыбаясь, у нас забирают верхнюю одежду и провожают к столику. Стульев нет, зато есть небольшой диванчик с кучей подушечек. Сидеть только вдвоем. С потолка свешивается серпантин, сердечки разных оттенков розового и красного. На столе чайными свечками выложено… угадайте, что? Правильно, очередное сердце. Я прячу лицо в ладонях. Как, ну как меня так угораздило?..

- Принести влюбленным по бокалу шампанского для начала? – спрашивает жизнерадостная официантка в костюме ангелочка.

Ян кивает, очень странно смотрит на меня. Я готов провалиться сквозь землю. Сижу пунцовый, с горящими щеками. Ох, как Ваське сейчас икается. Сидеть на одном диванчике тесно - мы соприкасаемся бедрами, задеваем друг друга локтями. Я закрываюсь меню, но кожей чувствую взгляд Яна.

- Прошу.

Блять! У них и бокалы розового цвета! На дне россыпь крошечных сердечек. Ян, ни слова не говоря, берет оба и один засовывает мне в руки. Мы синхронно выпиваем.

- Что желаете? – спрашивает официантка, поправляя нимб. – У нас есть потрясающее шоколадное фондю.

Я поперхнулся. Ян похлопал меня по спинке, заботливо так. Углубившись в меню, я понял, что расслабляться рано. Тут все блюда были для двоих. С потрясающе «романтическими» названиями: «Рыбка, попавшая в любовные сети», «Картофельное безумие», «Счастье из колбасок». Я едва не зарыдал. Я убью Ваську.

- Как на счёт «Органа страсти»? – прищуривается Ян.

Боже. Что это?.. Официантка любезно объясняет:

- Это два рулета из теста и мясного фарша, выполнены в форме фаллоса.

А это не запрещено законом? Нет, вот так вот издеваться над людьми, не запрещено?

- Нет, давайте нам «Горячий салатик», «Крабовый оргазм» и бутылку шампанского.

- И воды, - прошу я.

«Ангелочек» уходит, оставляя нас. Здесь так расставлены столики, что создается ощущение уединения, - они спрятаны за растениями, за колоннами, за невесомой органзой. Непонятно откуда раздается тихая музыка, журчит где-то фонтанчик.

- Как твои дела? – спрашивает Ян, как ни в чем не бывало.

- Н-нормально, - не могу успокоиться, тереблю салфетку. Сколько мне дадут за убийство? У меня же есть смягчающие обстоятельства.

«Прилетает» официантка со стаканом воды и бутылкой шампанского. Она такая улыбчивая, при том, эта улыбка такая искренняя, что мне тошно. С усердием девушка откупоривает пробку и разливает шампанское по бокалам.

- Приятного вечера, голубки.

Всё, я больше не могу. Встаю, опрокидываю бокал, бегу в туалет, который является самым кошмарным воплощением мечты девушки-нимфетки. Все розовое, пурпурное, в сердечках. Это пиздец. Я чувствую себя школьницей. Нет - дебилом. Нет - и школьницей, и дебилом. Умываю лицо ледяной водой - не помогает. Будто бы стою у края вулкана, а жар плавящейся лавы опаляет лицо. Мне так стыдно, так неловко...

Естественно, когда я распрямляюсь, вижу Яна позади. Вздыхаю. Интересно, что он обо мне думает? Снова кидаю на него взгляд и не верю. Он так смотрит на мою задницу, обтянутую тесными джинсами, что во рту пересыхает. Откровенно, с желанием.

- Ян? - тихо зову я.

Вот он рядом, перехватывает меня поперек талии, впивается своими губами в мою шею. Другой рукой он прижимает свои бедра к моей заднице, и я чувствую все его возбуждение. Ведь я ничего не сделал. А могу. Легко трусь о него и слышу стон - такой глубокий, похожий на глухой рык.

- Тёма, - шепчет он мне в рот. Резко разворачивает меня, усаживает на раковину. Его руки мнут мою задницу, пытаются пробраться под джинсы. Губы - везде, оставляют свои отметины. – Тёма…

Я отталкиваю его. Потому что еще секунда и - я не сдержусь. А это свидание. Свидание, я сказал. Пусть и самое дебильное на свете, но все же.

На удивление, Ян понимает. Выдыхает, помогает мне слезть с раковины. Говорит на ухо:

- Чудесная рубашка, - и тянет меня в зал.

Бокал шампанского остужает лишь на толику. Я весь горю, как и Ян. О чём говорят его красноречивые взгляды и руки, лежащие на моей коленке.

Приносят еду. Я даже не понимаю, что это, кладу какие-то куски в рот, пережевываю, все это не отрывая взгляда от Яна. Мы уже занимаемся сексом в мыслях. А то, что происходит сейчас – просто прелюдия.

Расправляясь с едой, мы оба выдыхаем, но официантка приносит десерт – подарок от заведения. Торт в форме сердца с розовой глазурью. Просим запаковать с собой. И счет. Быстрее. Даже не помню, кто из нас платил.

Мы кидаемся в такси с этой невероятно большой коробкой для такого крошечного тортика, просим водителя торопиться. Предусмотрительно не касаемся друг друга. Господи, у меня сносит крышу.

Дорога такая долгая, а желание все не проходит. Я назвал свой адрес. Вот знакомый дом. Кидаю водителю несколько сотен - должно хватить. В лифте мы считаем секунды. На удивление сразу попадаю в замочную скважину, врываемся в квартиру. И оба охреневаем.

На полу из чайных свечек выстлана дорожка к спальне, пахнет благовониями, которые зажжены повсюду. Из-за них в квартире сизый дым. На всех поверхностях блестящие конфетти в форме сердечек, под потолком воздушные шарики.

Ваське не жить, но это потом, после. Я скидываю свою куртку, направляюсь в спальню. Расстёгиваю рубашку и отшвыриваю ее в сторону, сам ложусь на кровать и пытаюсь стянуть джинсы. Тут, наконец, появляется Ян и помогает мне в этой нелегкой задаче - джинсы с нижним бельем оказываются в углу. Он начинает покрывать мое тело поцелуями, я откидываюсь назад и ловлю воздух ртом. Это непередаваемо. Он делает это с такой нежностью, с такой страстью… Это не сыграешь. Я притягиваю Яна к себе и почти что кусаю.

- Тём, смазка…

О, я купил эту невероятно полезную вещь. Указываю под кровать. Там небольшая коробочка, где лежат такие важные мелочи: презервативы, смазка, масло для массажа, на которое Ян смотрит с плотоядным желанием, но потом понимает, что мы оба на взводе. Не выдержим. В его руках флакончик, но я забираю его. Удивление, улыбка, расширенные глаза, когда я выдавливаю смазку себе на руку и касаюсь его члена. Чёрт, он прикусывает губу. Это моя привилегия. Я сдавливаю ее между зубов, продолжая мучить его член.

- Котёнок, я сейчас кончу.

Он не предупреждает, просто говорит. Разворачивает меня к себе спиной, нажимает на поясницу и выдавливает каплю смазки на копчик. Густая жидкость стекает ниже. Он размазывает её возле входа и осторожно проталкивает внутрь один палец. Я напрягаюсь, хоть и стараюсь не делать этого. В голове лишь одно желание. Как Ян еще держится? Второй палец заставляет меня дышать чаще, а третий - поморщиться и сжать зубы. Ян успокаивающе гладит меня, что-то ласково шепча, но из-за охватившего меня безумия я даже не могу понять что. Сглатываю и сам поворачиваюсь к нему лицом. Все понятно без слов. Он входит в меня, растягивая плотное кольцо сжатых мышц. Я люблю тебя, Ян. Так люблю. Обхватываю его руками, тесно прижимаюсь. Больше не нужно нежности, дай мне то, что я так хочу. Первые движения внутри болезненны, кажется, я даже вскрикиваю. Но потом… Я отдаю себя всего и получаю всего Яна взамен. Это химия между людьми, это самое прекрасное, что может быть. Кажется, что пламя охватывает все тело, мы горим, не чувствуя боли. Движения размашистые, прижимать его к себе все сложней, руки скользят от выступившего пота. Ян находит мои губы, легко касается их, и мы оба кончаем. Это не похоже на вспышку. Это не похоже на темноту. Это похоже на новую жизнь.

Март. Часть 2

12 марта

Ещё не открывая глаз, я вспомнил вчерашнее безумие. Почему-то было неловко. Слишком розово. Нет, я лучше дальше буду спать. Ян, наверное, покинул мою квартиру, стоило мне заснуть. Спешить некуда. Могу расслабиться. Обдумать план умерщвления Васьки. Какой-нибудь особо жестокий. Нужно же было меня так подставить!

Я перевернулся на другой бок и у меня возникло странное чувство, будто на меня кто-то пристально смотрит. Так как чувство не проходило, я нехотя открыл глаза. Передо мной лежал Ян собственной персоной. Расслабленный, взъерошенный, с обнаженным торсом. Он внимательно и с удовольствием меня разглядывал. За секунду в моей голове промелькнули разные мысли. «Это сон», - уверенно заявила логика. «Да, точно», - поддакнул пофигизм. Но разум вставил: «Я же проснулся!». Логика: «Значит, Ян не ушел?». Пофигизм стал не таким пофигистичным и промолчал.

- Ян? – зачем-то спрашиваю я.

- А кого, собственно, ты ожидал увидеть? – манерный и насмешливый голос.

Ян в моей кровати с утра нарушал равновесие вселенной. Я подскочил. Забыв, что я голый. И, к тому же, с утренним бонусом от природы. Прикрывая одной рукой «богатство», а другой задницу, я совершил короткий забег до ванной комнаты. Там я заперся и сел на бортик. Так. Страшного ничего не произошло. Почему я так реагирую? Руки мелко дрожат. Как-то странно. Я забрался под душ и включил прохладную воду. Немного легче. Сам себя не понимаю. Что же такое? Я почистил зубы. Надел махровый халат, висевший на крючке. Размял плечи. Покрутился из стороны в сторону. Расставил гели и шампуни. Тянуть больше бессмысленно. Я дернул щеколду, приоткрыл дверь и прислушался. Тихо. Неужели Ян ушёл?

Крадусь в спальню. Нет. Вот он. Лежит, подперев рукой подбородок. Чуть улыбается мне. Вздыхаю. Делаю два смелых шага и сажусь на кровать.

- Завтракать будешь? – мой голос будто мне не принадлежит.

- Да.

Наверное, насколько дискомфортно мне, настолько же комфортно Яну. Он вальяжно раскинулся на кровати, с некоторым ехидством наблюдает за мной. Спасибо, хоть не комментирует никак.

- Тогда я приготовлю, а ты… в ванную?

- Хорошо.

Он томно потягивается и встает, конечно, не потрудившись одеться. Хотя зачем ему одеваться? Прятать такое тело под одежду грешно. Он подтянутый, стройный, состоит из упругих мышц. Нужно тоже записаться в спортзал. У двери Ян ловит мой взгляд и подмигивает мне. Дразнит, зараза.

Машу на него рукой и принимаюсь застилать кровать, обдумывая, что же приготовить на завтрак. В моем холодильнике каким-то непостижимым образом не задерживаются продукты. И, честно говоря, редкость, когда они вообще туда попадают. Сегодня я обнаружил яйца и молоко. Здраво рассудив, что из этого выйдет прекрасный омлет, я разбил яйца в глубокую тарелку, капнул молока, взбил и вылил массу на раскаленную сковородку. Думаю, что с задачей я справился. Вдруг из ванной донесся голос Яна:

- Тём, у тебя зубная паста закончилась!

- Сейчас! – крикнул я, понимая, что придется зайти в ванную комнату к Яну, потому что новая упаковка зубной пасты в ящичке под раковиной.

Я распахиваю дверь, готовый ко всему, но не к тому, что я окажусь в жарких объятиях. У меня перехватывает дыхание. Из-за пара в комнате почти ничего не видно, я дезориентирован. Ян прижимает меня к стене, стягивает халат. Его руки жадно путешествуют по моему телу, будто в первый раз. Голова идет кругом. Я мгновенно возбуждаюсь, остатками разума понимаю, что смазка осталась в спальне. Идти за ней сейчас кажется невозможным. Но и без нее, помня прошлые ощущения, не хочется. Я пытаюсь что-то сказать, но мне затыкают рот поцелуем.

Душно из-за пара, из-за близости Яна. Я обнимаю его в ответ, он чуть отстраняется, прикусывает кожу на шее, прекрасно зная, что потом останутся следы, и нарочно делая это. Он несносный. И этот несносный человек, по-видимому, решил меня окончательно доконать – он опускается ниже. Пар такой густой, что я не вижу, что он делает, лишь чувствую его губы на своем члене. От неожиданности я дергаюсь, но Ян удерживает меня, не прекращая занятия. Самое удивительное, что я чувствую приятный холодок, так идеально сочетающийся с вездесущим жаром. Задумываться почему так, не получается, просто наслаждаюсь непривычными, невероятными ощущениями. Если бы я знал, что это так… Тихо вскрикивая, я вскоре кончаю. Едва дышу, пытаюсь успокоиться.

Ян мягко тянет меня на пол, я послушно опускаюсь на колени, за что получаю долгий поцелуй. Обретая возможность говорить, я собираюсь спросить что-то неважное, но меня быстро разворачивают спиной, и я чувствую проникающий в меня член. Мои возражения застревают у меня в горле. После оргазма я расслаблен, и Ян с первой попытки, не причиняя мне неприятных ощущений, заполняет меня. Удивительно, но я чувствую уже знакомый холодок, теперь внутри. Что это? Ян тянет меня за волосы на себя. Это выглядит не грубо, это так нужно. Услышать его дыхание, почувствовать его губы на своих. Теряясь в калейдоскопе ощущений, я не замечаю, как возбуждаюсь, как пальцы Яна сжимают мою плоть, доводя до разрядки.

- Ян… - шепчу я.

На глазах слёзы, от того, что почти нереально хорошо. Слишком хорошо для одного человека. Мы с ним падаем, он наваливается на меня, буквально вдавливает в пол своими толчками. Я ловлю губами воздух и невольно напрягаюсь. Второй оргазм не похож на первый, это не вспышка, это спокойная река, текущая вдоль своих берегов, натолкнувшаяся на порог.

Я прижимаюсь к холодному кафелю лбом, желая хоть немного остудить его. Пальцы Яна перебирают мои волосы.

- Тебе понравилось? – нетвёрдым голосом задает вопрос он.

- Что это было?

- М-м, это смазка с охлаждающим эффектом. Ну, и зубная паста, наверное.

- Зубная паста? Ты же сказал… - я осекаюсь. Всё Ян выдумал. Не заканчивалась зубная паста. Стоп. А смазка как в ванной оказалась? Да еще и с охлаждающим эффектом? Я такую не покупал!

Я в возмущении смотрю на Яна. Для этого мне приходится извернуться, выгнуть шею. К тому же, эффект не так силен, потому что мы оба голые и лежим на полу в ванной.

- Это не я, не смотри так на меня, это твой друг Васька постарался, оставил нам корзиночку с «дарами».

Всё. Это было последней каплей. Я этого Ваську четвертую.

- Не злись, малыш, - Ян потрепал меня по голове.

В ответ я прикусил его руку. Он шлепнул меня по заднице и вдруг замер:

- Тём, котёнок, а ты ничего не готовишь?

- Нет, - беспечно махнул я рукой и через секунду открыл рот. Омлет!

Я подскочил, естественно, поскользнулся, и упал бы, если бы не Ян, успевший встать и поддержать меня. Не теряя времени, я ринулся на кухню, морщась от неприятного запаха. То, что когда-то было омлетом, теперь представляло собой нечто чёрное и прилипшее к сковородке. Блин. Я расстроился. Швырнул «завтрак» в раковину под холодную воду и открыл настежь окно.

- Простудишься, - тут же прокомментировал появившийся в моем халате Ян.

Чёрт, а я опять голый. Зашипев что-то гневное, я бросился в спальню и, наконец-то, натянул треники и футболку.

Ян, без стеснения пользуясь открытым окном, курил. Его волосы были мокрыми, лежали тяжелым прядями на плечах. Взгляд был устремлен вдаль. Думал он о чем-то глобальном, начисто отметая реальность.

- Ян, - тихо позвал я, - простудишься.

Он вздрогнул. Выкинул недокуренную сигарету прямо в окно и закрыл его. Затем повернулся ко мне:

- Так что с завтраком?

- Эм, - протянул я, открывая холодильник.

Пугающий своей пустотой, он вмещал в себя лишь полупустую упаковку яиц и бутылку молока.

- Не густо, ну да ладно, - Ян решительно вынимает продукты. – Мука есть?

Киваю. Где-то была. Приходится полазить по всем ящичкам, чтобы найти ее. Дальше колдует Ян, периодически требуя что-то вроде соли или уксусной эссенции. Я сажусь за кухонный стол и кладу голову на руки, не спуская с Яна глаз. Так вот что это, происходящее со мной. Я влюблен. Вот в этого человека, непонятно что готовящего. Самого прекрасного человека на свете, стоит отметить. Почему-то в школе было иначе. Я любил Яна, я помню, как сам признавался ему в этом, но сейчас всё было иначе. Серьёзней, взрослей что ли. Я осознавал это так отчетливо, как никогда в жизни. Сердце трепетало, дыхание сбивалось. На лицо все симптомы влюбленности какой-нибудь взбалмошной девчонки. Плохо, что я не был девчонкой, а вполне себе был парнем. Я ловил каждое движение Яна, жадно, словно путник в пустыне последнюю каплю из фляжки. Меня это пугало. Во-первых, не понятно, что у Яна на уме. Временное спокойствие в наших отношениях должно было меня успокоить, но оно лишь пугало. Во-вторых, я не представлял, что будет дальше. Я, нужно быть откровенным, немного боялся Яна. Нет, не так. Не боялся, просто… Он меня настораживал. Такой холодный по жизни и такой горячий в сексе. От его шёпота по коже пробегает россыпь дразнящих мурашек. От его взгляда кровь приливает к лицу. От его ласковых обращений становится так тепло в груди. Я чувствую себя идиотом. Что, если я его люблю, а он меня нет? Что если для него это лишь секс? После моего позора вчера не известно, что он еще думает.

- Тём, - отвлекает меня голос Яна. – Ты о чём задумался?

- Я… - протягиваю, пытаясь срочно придумать отмазку. – Да об учёбе.

- Вот как? – он что-то месит руками, по локоть в муке.

- Да.

- И что же тебе приходит в голову, когда ты думаешь об учёбе?

- Мне? Эм, да ничего такого. Реферат нужно делать.

- Да? – заинтересовался Ян. – И на какую тему?

- Я не помню, - вздыхаю я. И чего я про учёбу ляпнул? – В тетради нужно глянуть.

- Интересно, что ты там хочешь глянуть, если они у тебя девственно чисты, котёнок?

Я замираю. Невольно улыбаюсь. Внизу живота что-то стягивает от предвкушения, хотя я знаю, что не будет этих «игр». Ян успел проверить мои тетради? Почему-то чувствую себя счастливым. Встаю, подхожу к нему и утыкаюсь носом куда-то между его лопаток. Он на мгновенье напрягается, но потом расслабляется, продолжает что-то готовить.

- Тёмка, - вздыхает он. Но я чувствую нежность в его голосе. Нет, я могу потрогать её руками. – Ты должен учиться. Должен получить диплом.

- Зачем? – безразлично говорю я. – Мне не нравится это.

- А что тебе нравится, котёнок?

Я молчу. Не знаю, что сказать. Просто вдыхаю его запах, смешанный с моим. Я давно не знаю, что мне нравится. Раньше я писал, или творил, как называл это Васька. Раньше я был в команде КВН. Раньше я был кем-то… А сейчас, я просто ведущий молодежного канала. И даже не могу сказать, нравится мне это или нет.

Ян оттряхивает руки и я вижу, что он вымешивал тесто. Откуда он это умеет? Он достает противень, отрезает ножом небольшие кусочки от общей массы и осторожно катает из них шарики.

- Что это будет?

- Потом увидишь, - улыбается он.

Достает корицу (у меня есть корица?), посыпает ей тесто, затем немного сахаром сверху и отправляет в разогретую духовку.

- У тебя есть сливочное масло, варенье?

Вроде где-то было. Я перебираю все нижние ящички кухни. Варенье находится абрикосовое, а кусочек масла в морозилке. Ян заваривает в старом чайничке, доставшемся мне от прежних жильцов, пахнущий карамелью чай. Мы садимся друг напротив друга за столом и ждем, когда испекутся шедевры в духовке. Он просто смотрит на меня, а я на него. И происходящее так тепло, так по-домашнему. Ничего не нужно больше.

Идиллия не бывает вечной, и я почти что рад зазвонившему сотовому; Ян напротив, но ничем не выражает свои эмоции, просто встает, уходит, слышу из спальни его безразличный голос.

- Ладно, я понял, - резюмирует он.

Через минуту возвращается на кухню уже собранный, одетый, серьёзный.

- Прости, мне нужно идти, - он вглядывается в моё лицо. Кажется, что если я попрошу, то он останется. Но это Ян, он не может просто остаться.

- Хорошо, - улыбка почти настоящая, мнимо-оптимистичная.

- Булочки испекутся через полчаса.

Так это булочки. Киваю. Уверен, что аппетита не будет. Ян почему-то стоит на месте. Никуда не идёт. Ждёт?

- Ты не спросишь, куда я? – льдинки.

- Нет.

Я выдерживаю его взгляд. Что-то неуловимо изменилось. Почему я не спрошу, раз мне так интересно? Отказываюсь себе признаваться.

- Знаешь, Тём, ты невыносим.

Сказано тихо, но меня будто оглушили криком. И это я-то невыносим? Пока я обдумываю гневную реплику и захлопываю рот от возмущения, он уходит. Хлопает как следует входной дверью. Обожаю, когда он злится. Стираю эту дурацкую улыбку с лица. Блин, ну как дебил, честное слово.

Без определённой цели встаю, прохожусь по квартире. Свечи, конфетти, воздушные шары. Просто праздник любви какой-то. Мы когда-нибудь найдём общий язык? Наступит день, когда он пустит меня в свой мир? Когда исчезнут все недомолвки и секреты? Пора бы уже.

Я нахожу корзинку с «дарами» Васьки. Краснею, конечно. Вот он маленький сволочёнок. Как его ещё назвать? Разноцветные презервативы, с дивными вкусами, вроде «малинового безумия», кольца для члена, анальные шарики и наручники. Прикусываю губу. Последнее то, что нужно. Как там – если гора не идёт к Магомету, то… От коварных мыслей меня отвлекает запах горелого. Да что же такое! Бегу на кухню. В принципе, ущерб нанесён булочкам, но его можно скрыть сахарной пудрой. Выкидываю в дальний ящичек все Васькины подарки (я на нём отыграюсь, обещаю), пересыпаю в корзинку булочки, присыпаю пудрой. Сойдёт. Где там наша супер смазка? Интересно, кому в голову пришло сделать охлаждающий эффект? Я ему памятник поставлю. Нет, два.

Сборы занимают не больше десяти минут. Всё-таки избавляюсь от этих раздражающих воздушных шариков и прочего. Я не девушка какая-нибудь! Мне это не нужно. И не нравится вовсе. Из одежды я выбираю вчерашние джинсы и чёрный свитер. Ещё бы лыжную шапку с прорезью лишь для глаз… Но это будет уже слишком.

Где живёт Ян, я прекрасно помнил, так же как и понимал, что, скорей всего, не застану его дома. Ничего. Я терпеливый. Сажусь на ступеньки в подъезде. Холодно, блин. У меня вроде были какие-то игры на сотовом. Это заняло меня минут на тридцать. Потом я пробежался на первый этаж и обратно. Посмеялся над дерущимися за кусок твердокаменной булки голубями. Да, кулинария – не моё. Подёргал на всякий случай дверь Яна. Позевал. Старался придумать как можно более страшную месть Ваське. Утомился. Снова присел на ступеньки и… уснул.

- Тём, - вкрадчиво так над ухом, легкое касание пальцев по щеке. – И что ты тут делаешь?

Где логика, Ян? Вот что может делать твой любовник у тебя в подъезде с горой булочек в идиотской корзинке?

- Тебя жду.

Светлые глаза буквально впиваются в меня, как рентген, ей-богу. Однако моей честной-честной рожице невозможно не поверить. Старался. Я же типа актёр. Взгляд Яна смягчается, он открывает дверь и пропускает меня в квартиру. Надо же, уже стемнело. Ничего, под покровом ночи решиться на то, что я задумал, легче.

Ничего не подозревающий Ян проходит на кухню, щёлкает кнопочкой чайника. Я, уже наученный горьким опытом, иду, озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху – мало ли какая тварь может прыгнуть на меня. К счастью, никого нет.

- Ну что? – он улыбается. Немного устал, но выглядит отлично.

- Я булочки принёс.

- Вижу.

Молчим. Как-то много у нас в последнее время затянувшихся пауз.

- Ты не мог бы помочь мне с рефератом? – выпаливаю я первое пришедшее в голову.

- Как? Ты даже не взял тетрадки.

- Я видел у тебя книги, можно посмотрю?

Ян дёргает плечами. Да, предлог у меня не очень. Ничего. Исправлюсь. Направляюсь в комнату, по совместительству, спальню. Желудок сжимается. Ой, не перегнуть бы палку. Так, где тут у него книги? Чувствую спиной насмешливый взгляд. Хватаю первую попавшуюся и сажусь на кровать. Ну же, Ян, давай, садись рядом. Но он стоит. Подпирает дверной косяк, самодовольно улыбается.

- Эм, - я читаю название: «Правовое обеспечение туризма: Учебное пособие». Блять. – Интересная книжка?

Он хмыкает, кивает.

- О, тут глава о международных перевозках, - надеюсь, я выгляжу крайне заинтересованным.

- Не поверишь, там много глав о перевозках. Знаешь, почему? Это учебник по туризму.

Злюсь так, что кровь приливает к щекам. Наверное, я пунцовый уже. Нужно действовать. Выдавливаю:

- Ты не растолкуешь мне значение этого термина?

Какого термина? Я тут ни одного термина не понимаю! Но Ян, лениво отлепляясь от стенки, идёт ко мне, садится рядом, пытается прочитать о чём речь. Я толкаю его на кровать, набравшись откуда-то смелости, сажусь сверху, прижимаюсь своими губами к его. В серых глазах смешинки, на поцелуй не отвечает. Похоже, он решил подразнить меня, поиграть? Отлично. Ты даже не представляешь, что я задумал, дорогой. Снова касаюсь его губ, стараюсь углубить поцелуй. Блин, ну как у него так легко это всегда получалось? Незаметно левой рукой вытаскиваю из заднего кармана джинс наручники. Он поддаётся. Его губы нежные, мягкие, почти сразу же меня охватывает ощущение трепещущего счастья. Завожу его руки над головой, он и не думает сопротивляться. Защёлкиваю игрушку на его тонких запястьях, переплетая цепь с изголовьем кровати. Удовлетворённо ухмыляюсь. Я гений. Вот только почему так сразу хочется всё прекратить, стоит увидеть выражение лица Яна? Он произносит глухо, но с таким чувством:

- Котёнок, советую хорошенько подумать о том, что ты сейчас делаешь.

- А я и подумал, - вру я и, обнаглев, демонстрирую ему так понравившуюся мне смазку.

Он замирает, напрягается. Правильно, я бы тоже замер, напрягся, ты всё правильно понял, Ян. Теперь ты полностью в моей власти.

Март. Часть 3

Ощущение триумфа куда-то улетучивается с каждой секундой. Затея кажется всё более и более глупой. Да и огрести я потом смогу по полной. Не всю же жизнь мне держать Яна прикованным к кровати? Перед глазами промелькнули картинки – как я Яна из ложечки кормлю, как протираю его тело губкой, как он стареет… Тёма, ты в своём уме? Помимо того, что это тупо, так это ещё и уголовно наказуемо. Вернёмся к реальности и источающему глухую ярость Яну. Что я там хотел делать? Руки дрожат. Отлично. Превосходно. И весьма ожидаемо. Шумно выдыхаю и тянусь к пуговицам на его рубашке. Трачу на первую полминуты. Что ж… Я не виноват, что петельки такие узкие. Наглая усмешка – вот что на лице Яна. Весело, да? Я быстро наклоняюсь и провожу языком по гладкой коже его груди. Он вздрагивает. Но усмешка никуда не делась. Тысячу раз слышал, что соски у мужчин такие же чувствительные, как и у женщин. Не могу сказать о себе… Как-то не обращал на это внимание. Однако сейчас проверим это утверждение на Яне. Касаюсь губами его соска, захватываю его в плен, чуть посасываю, не отпускаю. Он немного твердеет, становится похожим на горошину. Ловлю себя на мысли, что ласкать Яна чрезвычайно приятно. Я возбуждаюсь. Слышу, как его сердце участило ритм. Поднимаю глаза, его лицо… Чёрт возьми, способно хоть что-нибудь стереть эту хамскую, я бы сказал, усмешку?! Ответ возникает сам. Просто встаю, делаю пару шагов на ватных ногах и щёлкаю выключателем. Рассеянного, желтоватого света фонарей хватает.

В полумраке я могу ориентироваться лишь по его дыханию. Когда я приступаю ко второму соску, то понимаю, что это прекрасный ориентир. Правдивый, настоящий. А что он скажет о невесомых поцелуях? Да, они ему нравятся. Как и быстрые касания языка. Мне же нравится то, что я делаю, то, что ощущаю, как он в моей власти. Хочу касаться его, хочу делать ему приятное… Раньше казалось, что всё это очень неприлично, некрасиво. Это не так. Это высшая точка эстетического удовольствия – ощущать едва заметно вздрагивающее тело любимого под своими пальцами, ловить его оборванные вздохи-выдохи.

Набравшись смелости, я стаскиваю его брюки. И трусы. Всё. Больше ничего не осталось, чтобы можно было стащить. А хотелось бы, ещё помедлить. Сглатывая, я понимаю, что нужно идти до конца. Конечно, у меня были мысли побыть «сверху». Вот только я бы в жизни не решился. Смазка была так, для остроты ощущений, для устрашения. Хах, я оптимист. Хотел «устрашить» Яна. Сначала трогаю его член руками. Робко так. Закатываю глаза от собственной трусости. «В этом нет ничего страшного», - убеждаю себя и беру член Яна в рот. Хм, а в этом действительно ничего нет страшного. Это даже приятно, к моему великому удивлению. Ну, Тёма, ты точно педик, раз так говоришь об оральном сексе. Однако, внутри меня кто-то хмыкает, напоминая, что это Ян. А он всегда исключение из правил.

Двигаю губами медленно, дразня. Как бы было приятно мне? Подключаю язык. Кажется, получается. Лучшая награда явно приглушённый стон. Чуть быстрей, чуть сильней… А можно сжать рукой. Вот, так гораздо лучше. Интересно, это долго придётся делать? Не успел я об этом подумать, как тело моего любовника напряглось, и от удивления я проглотил сперму, попавшую мне в рот.

Блять.

Как-то я не подумал о сперме. Побежать почистить зубы? Но больше меня смущало то, что это не казалось отвратительным?

Ян больше не скрывал своего тяжёлого дыхания. Шумно дышал и приходил в себя. А мне-то что делать? Я сглотнул ещё раз слюну. Так, на всякий случай, вдруг что осталось.

- Тём, - он смеялся. – Иди, прополощи рот. Даже в темноте могу представить, какое у тебя выражение лица.

- Н-не надо, - твёрдо говорю я.

Отлично. И что дальше? Со своим стояком в штанах я не могу мыслить здраво. Ян этим пользуется. Ласково так просит:

- Отстегни меня, котёнок.

Да, я ведусь на мягкие интонации и тёплое обращение. Зря. Через секунду я припечатан его телом к постели. Руки скованы моими же наручниками.

- А чтобы тебе было особенно интересно, - шепчет Ян, - сделаем вот что.

И мне закрывают глаза плотной повязкой. Ничего не различить, кроме вездесущей темноты. Так не честно!

- Теперь, - в его голосе нотки, заставляющие меня напрячься, - займёмся тобой.

- Я…

- Закрой рот, или ты хочешь кляп?

Кляп я не хотел. Помнил, каково это. Не нежничая, Ян стянул мои джинсы. Провёл рукой по бедру, не касаясь возбуждённого члена. А через мгновенье обхватил его пальцами. Крепко-крепко. Оттянул кожу, обнажая головку, облизал её. Ощущение было сильным, будто через меня пропустили разряд электрического тока.

- Хм, - протянул Ян. – Где-то была смазка.

Была, была. Я зажмурился, хоть и был со всех сторон окружен темнотой. Возбуждение такое сильное, что я не мог ни о чём мыслить. Блин, как он смог за такое короткое время так меня довести?

Он требовательно разводит мои ноги. Не сопротивляюсь. Пусть. Охаю, тут же кусаю губы, чтобы молчать, когда его палец проникает в меня. Неожиданно его губы обхватывают мой член и начинают по нему скользить, палец так быстро находит нужную точку внутри, что перед глазами рассыпаются искры, будто от бенгальского огня. Да, он прекрасно знает, что делать. Его действия более страстные, смелые. Блять, только не кричать. Ну почему он медлит? Приподнимаю бёдра, так очевидно намекая, только он лишь смеётся. Внутри прохлада, снаружи жар.

- Ян… - на выдохе, - Ян, ну хватит…

- Нет.

Просто короткое «нет», означающее продолжение моих мучений.

Я готов на что угодно, лишь бы избавиться от этого изматывающего ощущения. Ян будто этого не замечает. Методично продолжает. Его движения такие правильные, такие верные, что перед глазами уже всё белое от непрекращающихся искр.

- Ян, ну, пожалуйста… - Это уже не просьба, а мольбы. - Ты всегда так! - сокрушаюсь я, потому что он будто меня и не слышит.

- Угу.

- Ян! Я сейчас голову потеряю…

- Может, - оторвавшись, отвечает он, - я этого и хочу?

Моему удивлению нет предела. В основном от палитры оттенков в его голосе. Внезапно я понимаю, что мы больше не играем. Мы – два человека, связанных навсегда. Я бы широко распахнул глаза от этого откровения, да повязка не даёт. Зато Ян даёт мне кончить. И не бежит в ванную, чтобы прополоскать рот, как советовал мне.

Наверное, это от оргазма, но меня затопляет какая-то вселенская нежность. Чёрт возьми, как это прекрасно. То, что происходит с нами. Простыми людьми. Быть может, даже и не заслужившими такого чувства. Я крепко прижимаю к себе Яна, едва оказываюсь на свободе, зная, что больше уже никогда его не отпущу.

13 марта

Как там говорят? Ночью все кошки чёрные, а утром… Они обретают всю многогранность цветового спектра. Я проснулся в объятиях Яна. Он уткнулся мне в шею носом, его дыхание щекотало кожу, а волосы упали на лицо. Руками он крепко прижимал меня к себе. Очень крепко. Так, что от неудобного положения затекли мои конечности. Потихоньку я стал разжимать его хватку, пока не выбрался совсем. Ян не проснулся. Обрадованный, я прошмыгнул в туалет, сделал все утренние дела и вернулся. Лёг рядом…

- Доброе утро, - блин, я готов на всё, чтобы слышать его голос такой хриплый с утра и бесконечно родной.

- Доброе, - я спрятал лицо в подушку, заметив разбросанную по полу одежду и смазку на тумбочке.

Мне стало стыдно. Что я вчера делал? Что потом делал со мной Ян? Нет, я, безусловно, в курсе, что это называется оральный секс, вот только… Откуда ощущение, что всё это неправильно? Это я к теме про кошек.

Яна ничего не смущало. Он потянулся с большим удовольствием, простыня сползла с его тела, обнажив его. Блин. У него таких приличных размеров член. И как я вчера мог так легко запихнуть его себе в рот? Интересно, меня каждый раз будет шокировать его достоинство?

- Как спалось? – он проследил за моим взглядом, и в его глазах заплясали чертята.

- Прекрасно.

Чего я вернулся? Нужно было одеться и убежать.

- Тём, - протянул Ян моё имя, подложил руку под голову и внимательно посмотрел на меня: - То, что произошло вчера – нормально. Правда. Это естественное положение вещей, когда двое занимаются сексом. Хватит каждый раз так к этому относиться. У меня такое впечатление, что ты думаешь, будто мы занимаемся чем-то грязным. Так? – Я не решаюсь кивнуть. – Это не так. Это нормально. Поверь мне. Доставлять друг другу удовольствие – это нормально. Хоть мы и одного пола.

Всё-таки я киваю. Не то, чтобы мне стало легче. Просто… Наверное, дело в другом. В том, что меня так воспитали. Отец всегда говорил, что эти ласковые обращения, поцелуйчики – для баб. А тут уж вообще… Раз меня имеют, то я баба? Но я решил отложить самобичевание до вечера. Когда рядом не будет Яна. Который совершенно бесстыдным образом поднялся и, не утруждая себя одеждой, направился в ванную.

Пока он был там, я быстро напялил на себя свои вещи, аккуратно сложил вещи Яна и застелил постель. Дальше я не знал что делать, поэтому сел, сложив руки на коленях. Неожиданно зазвонил телефон. Из ванной доносился плеск воды – мой любовник принимал душ. Я просто гляну… Любопытство – грех. Сотовый обнаружился под кроватью. На дисплее уже высветилось: «Один пропущенный вызов». Недолго думая, а точнее, вообще не думая, я щёлкнул на «Телефонные звонки». Только что звонила секретарша Артура, нашего продюсера. Интересно. Я пролистал номера в набранных и исходящих. Ни одного нет в записной книжке. Щёлкнул на смски. Только мои. И оператора. Он ни с кем больше не общается? Громкая мелодия заставила меня подскочить. Знакомая такая. На этот раз трезвонил мой сотовый. И та же секретарша Артура.

- Да.

- Привет, Артём. Ты сможешь быть к двенадцати в офисе?

Сейчас было девять утра. Прикидываю. Блин, по-любому смогу.

- Да, - отвечаю я с большой неохотой.

- Отлично, приходи. И, это… Ты Яна не видел? Что-то он трубку не берёт.

- Нет, - пожалуй, слишком поспешно ответил я.

- Ладно. Буду пытаться ему дозвониться. Если увидишь – передай ему, что его тоже ждут.

Девушка отсоединилась, а я выдохнул. Конечно, именно сейчас вышел из душа Ян и с интересом смотрел на два телефона в моих руках.

- Звонила Кристина… секретарша Артура, - попытался оправдаться я.

- Что хотела?

- Ждёт нас к двенадцати.

- Хм.

Ян прошёл к шкафу и стал выбирать, что бы надеть.

- Как думаешь, что он хочет? – лучше задавать вопросы, чем молчать.

- Понятия не имею.

Смотрю, как он застёгивает пуговицы на бледно-синей рубашке. Лишь затем берёт свежие трусы, надевает их, после брюки. Совершенно не стесняясь. А я как дурак не могу отвести взгляд.

- Тём, - он наблюдает за мной в зеркало.

- Да?

- Ты мне должен рубашку. У этой, - он указывает на аккуратную стопку сложенной мной одежды, - ты вырвал половину пуговиц.

- Эм, хорошо.

Всё-таки ему удаётся меня смутить. Таким прямым напоминанием.

- Знаешь, я прощу тебе это, если ты составишь мне компанию за завтраком, – Ян поворачивается ко мне.

Улыбаюсь, встаю.

- М-м, твоя задница в этих джинсах шикарна, - замечает он и подмигивает мне.

Дразнит. Конечно. Это те самые узкие джинсы, которые я почему-то не носил, а теперь не сниму.

Мы выходим из его квартиры, он закрывает дверь на два замка, нажимает кнопку лифта. Такое ощущение, странное, непривычное, селится в сердце. Мы делаем что-то вместе. И сейчас мы гораздо ближе, чем когда бы то ни было.

Из подъезда мы выходим на достаточном расстоянии друг от друга, но мне кажется, что все понимают, что мы вдвоём. Минут десять мы идём молча. Ян погрузился в свои мысли, повыше подняв воротник своей куртки. Я просто молчу, не в силах придумать какой-нибудь мало-мальски достойный повод начать разговор.

Кафе возникает перед нами будто из ниоткуда. Первый этаж жилого дома, в японском стиле. Ян проходит в самую глубь зала, занимает столик у окна, который не просматривается ни из одной части кафе, потому что спрятан за колонной и искусственной изгородью. Подходит сонная и растрёпанная официантка, кладёт перед нами меню и улыбается Яну. На меня же смотрит с какой-то неприязнью. Её слова заставляют меня открыть рот:

- Твой новый мальчик?

- А это твоё дело?

Ледяная интонация Яна явно заставляет её стушеваться. Чтобы хоть как-то исправиться, она говорит:

- Закажешь как обычно?

- Подойди через пять минут.

Чёрт. Я прячусь за меню. Блять. Ну только всё стало более или менее налаживаться… «Новый мальчик»? Что за нах?! Ян сюда всех водит? Хочется одного – вылить ему на голову воды, запустить этой вазой, лишь бы ему было больно так же, как и мне сейчас. Вот только я понимаю, что Ян не терпит все эти выходки. И если я действительно хочу что-то узнать, то только выдержка поможет мне. Блять! Какая на хрен выдержка? У меня руки от злости трясутся.

- Она просто дура, Тём. Очень проницательная дура, правда. Увидела, как я на тебя смотрю. Я два раза ходил сюда с коллегой по работе. И всё.

Так хочется восторженно переспросить: «Правда?», но я лишь неопределённо веду плечами. Да по фигу.

- Что-нибудь выбрал?

У меня нет аппетита, но я наугад тыкаю в какой-то салат. Ян подзывает официантку и делает заказ. Она выглядит несколько виноватой, всё записав, исчезает. Между нами повисает молчание. Я размышляю на тему того, что мог бы хотеть Артур от нас. К сожалению, тут не угадаешь.

- Ваш салат, - передо мной тарелка с мелко нарезанными овощами и мясом. – Твой кофе и запеканка.

- Спасибо, Рит, - говорит Ян, но даже не смотрит на девушку.

Я фыркаю про себя и беру вилку. И тут же замираю. Чтобы Ян знал имя официантки? Это что-то из ряда вон выходящее. Уверен, их связывает гораздо большее. Или связывало. Обязательно узнаю позже, когда самого Яна рядом не будет. Настроение немного улучшается. Мы даже можем вести ничего не значащую беседу, расправляясь с едой. Кофе в ресторанчике отменный, уверен, это основная причина по которой мой возлюбленный сюда ходит.

Стрелка на часах медленно движется вперёд, и нам приходится покинуть кафе, чтобы успеть добраться до офиса Артура. Ян даже не взглянул на счёт и положил несколько купюр на стол. А я почему-то даже не стал настаивать на том, чтобы заплатить. Пока мы ехали в автобусе, я украдкой любовался Яном. На сердце было неспокойно. Как бы объяснить… Что-то витало в воздухе, создавая ощущение, что жизнь навсегда изменится. Произойдёт это в любом случае, хочу я или нет. Я старался запомнить улыбку, скользящую по его лицу, чуть склонённую голову, когда он с интересом слушал мой рассказ про институт и всеобщее мнение о моей звёздности.

- Только учись, Тём, - он говорит это просто, но мне сразу хочется не разочаровывать его. Уверен, если бы он сейчас мне дал в руки пистолет и приказал кого-нибудь убить, процентов восемьдесят, что я бы сделал это. Только чтобы он смотрел вот так вот на меня, был доволен мной.

- Буду, - обещаю я.

Мы оба едва слышно вздыхаем, когда автобус со скрипом останавливается, и нам приходится выйти на своей остановке. Хочу взять его руку в свои, ощутить его тепло, ободряющее пожатие, но это слишком рискованно. Вот знакомый офис Артура. Что он приготовил для нас? Что-то особенное, раз вызывает к себе. Надеюсь, всё будет хорошо.

Март. Часть 4

Офис Артура изменился с последнего моего визита. На стенах прибавилось фотографий в рамках со знаменитостями, по углам были расставлены деревья в кадках, сбоку стоял фонтан.

- Фен-Шуй, вода приносит деньги, - пояснил собственник кабинета, разглядывая нас с Яном. – Ребята, а что про салоны забываем? Тёме подкраситьсянадо, волосы вон как отросли, а ты Ян, чего такой серьезный?

Ян молчит, словно и не к нему обращались, и садится в новое красное кожаное кресло. Присаживаюсь в соседнее. Артур чешет макушку и вдруг улыбается:

- В рейтингах вы занимаете не последнее место. А это хорошо. Теперь вы по очереди будете вести хит-парад, а вместе новую передачу, где к вам будут приходить знаменитости.

Он замолчал, ожидая от нас реакции. Новая передача? Знаменитости? Это, наверное, хорошо, но я не чувствую восторга. Смотрю на Яна, который с интересом разглядывает фонтанчик.

- А где радость? Ваша зарплата возрастёт до ста тысяч. И это без премий.

Оу. Это круто! Вот только уверен, что отрабатывать их придётся потом и кровью.

- Значит так, подпишем контрактики и приступим, - мужчина улыбается как дьявол-искуситель, щелчком пальцев отправляет нам по столу свежие документы.

Предостерегающий жест Яна останавливает меня от того, чтобы сразу не расписаться. Он берёт бумаги и внимательно их читает. Я томлюсь в ожидании, испытывая какую-то неловкость. Читать мне незачем – всё равно ничего не пойму. Разглядываю кабинет продюсера, который, похоже, немного раздражён.

- По контрактам мы должны беспрекословно выполнять всё, что прикажет компания, - Ян оторвался от чтения.

- Стандартно. На звёзд нужно иметь управу, - пожимает плечами Артур.

Не знаю как Яну, а мне очень польстило, что меня назвали звездой.

- Убираете пункты семь, одиннадцать, пятнадцать, тридцать и мы подписываем, - серые глаза сузились, как у хищника.

Продюсер подался вперёд:

- Тридцать оставляем, - оказывается, он неплохо знает условия. Я слежу за их дуэлью.

- Ладно, - подумав, отвечает Ян. Кажется, что он ждал такой ответ. – Контракт на год.

Подумав, мужчина кивает.

- Оленька, принеси нам шампанского, - Артур сиял, как начищенный пятак.

Вышеупомянутая Оленька, высоченная блондинка в облегающем чёрном платье, проскользнула в кабинет с четырьмя бокалами игристого напитка на позолоченном подносе. Ян, не глядя на неё, взял себе бокал, я поблагодарил девушку лёгким кивком, Артур проводил её плотоядной ухмылкой, прокомментировав:

- Дура дурой, но сосёт как надо.

Я подавился шампанским. Пузырьки тут же ударили в нос, и я долго кашлял. Ян никак не отреагировал. Артур же залпом опустошил бокал.

- Ну, детки, вам пора. Не разочаруйте меня.

- Постараемся, - заверил я его. Мой любовник же вышел молча и не прощаясь. Ни манер, ни воспитания.

К моему удивлению, в приёмной, рядом с Оленькой сидел невысокий парень с длинной чёлкой, падающей ему на глаза. Одет он был просто – джинсы и куртка, но его украшения (браслет и перстень) были дорогих и знаменитых ювелирных марок. При моём появлении он встал:

- Привет, я Данила или Данил. Твой эм… ну, помощник.

- Помощник? – удивился я, ища глазами Яна. Который, конечно же, испарился.

- Да, введу немного тебя в курс дела. Пошли.

- Куда?

- Нужно что-то сделать с твоей причёской.

Парень ненавязчиво взял меня под локоть, уверенно подтолкнул к двери. Поняв, что Яна не увижу, я поддался своему помощнику. Мы спустились на стоянку, где Данил подвёл меня к чёрной Мазде. Красивая. Очень. Надо же, почти мой ровесник, а уже своя тачка. Я с восхищением спрашиваю:

- Твоя?

- Угу. Скоро и у тебя такая будет.

Сигнализация приветственно пропикала. Я забрался на пассажирское сидение и пристегнулся ремнём безопасности. Данил проследил за моими действиями и едва заметно усмехнулся. А в России всегда так – пристегнёшься, будто в душу водителю плюнешь. Но мне всё равно. Безопасность важней. Мы плавно тронулись и тут Даниле позвонили. Он долго разговаривал, и как я понял по обрывкам фраз, обо мне.

- Ладно, - наконец сдался он своему собеседнику. – Будем через полчаса.

- Будем где?

- Тём, у тебя сегодня съемки. Я пытался перенести, но они не хотят ничего слушать, - «помощник» не смотрит на меня.

- Какие съёмки?

- Реклама. Это не входит в контракт, так что тебе заплатят отдельно.

- Ладно, - я вдыхаю. Реклама, так реклама.

Данил удивлён:

- Даже не закатишь истерику?

- А, что, все остальные закатывали?

- Ага, - парень повеселел. – Зато у них лучший стилист в городе.

Мне как-то по фиг, но я молчу.

***

Я и не подозревал на что себя обрекаю. Данил привёз меня в незнакомую мне студию. Тут работа уже кипела. Все бегали, суетились. Осветители ругались с декораторами, оператор выяснял что-то со звукорежиссёром.

- Бардак, - пренебрежительно отозвался «помощник» и уверенно прошёл к режиссёру, сидящему рядом с продюсером. – Ещё ничего не готово. Какого вы нас звали?

Как-то вдруг сразу стихло. Я почувствовал себя неуютно. Не стоило так грубить. Тем более, это режиссёр! Но мужчины как-то неуверенно произнесли:

- Извини...

- Мы подумали…

- Впредь не нужно вызывать Артёма раньше, чем у вас всё будет готово.

- Хорошо, - кивнул один из мужчин.

- Где гримёрка?

- Э, у нас нет отдельной гримёрки… - это уже вмешалась одна из девушек в окружении продюсера.

- Нет? – даже я вздрогнул от голоса, отдающего сталью. – Вы издеваетесь?

- Простите, мы…

Данил выставил вперёд руку, прерывая все объяснения:

- У вас двадцать минут.

- Хорошо, - девушка побледнела и проворно куда-то убежала.

А я недоумевал нахрена мне собственная гримёрка? Не прима вроде. Но раз Данила так говорит, то… Плохого же в этом ничего нет.

Пока мы ждали, продюсер и режиссёр приказали принести нам выпить. В моих руках оказалось нечто мутное и зелёное, что мой «помощник» безжалостно забрал и выпил сам, взамен протянув мне бутылочку минеральной воды. Вскоре девушка вернулась и проводила нас в комнату, на двери которой висел наскоро напечатанный лист с моим именем.

Гримёрка была небольшой, квадратов девять. Тут был диван, кресло, столик с напитками и закусками, большое зеркало и также дверь в туалет, совмещённый с душевой. Данила покривился, но даже я понял, что он доволен.

- Влад будет минут через десять, - поведала девушка и испарилась.

Интересно, кто такой Влад? Я хотел было спросить, но мой сопровождающий именно в этот момент что-то бурно обсуждал по телефону. Взяв со столика яблоко, я развалился на диване, хрустя им. А неплохо быть звездой. Улыбаюсь. Личный помощник, личная гримёрка, можно немного покачать права. Интересно, как там Ян? Есть ли у него дела на сегодня? Только я тянусь за сотовым, как в мою гримёрку врывается незнакомый мне мужчина. Примечательный такой. Высокий, с начёсанными волосами, уложенными в сложную причёску, которую я видел только на голове женщин. Одет он был в малиновый пиджак, жёлтые брюки и синие мокасины. Мне он улыбнулся, Данила, который тут же нажал «отбой», расцеловал.

- Рад тебя видеть, - мужчина как-то жеманно засмеялся.

- И я тебя.

- Это наша новая звёздочка?

Оба обратили своё внимание на меня.

- Как видишь, Влад.

- Ничего, - странный мужчина подошёл ко мне, - работать можно. Какой сценарий?

Данил протянул ему несколько листов с текстом, на что Влад закатил глаза.

- Ой, да расскажи ты, я читать не буду, - он хлопнул в ладоши, и тут же внесли несколько коробок с косметикой, вкатили длинную вешалку с одеждой.

Волшебник, ей-богу. Пока мужчина копался в чёрных ящичках, мой «помощник» рассказывал:

- Суть такая: путник после длительного путешествия по пустыне в изнеможении останавливается, достаёт из рюкзака рекламируемый сок «Фонти» и пьёт его. Голос за кадром: «Фонти» - ваш вечный спутник.

- Звучит как-то пугающе, - хмыкает Влад. – Путник, значит… Будет стильный путник.

Он подходит ко мне, перебирает волосы, вертит лицо так и сяк.

- Хм, а что если его выкрасить в блондина?

- Что?! – восклицаю я. – С ума сошли?

- Тёма! – подскакивает ко мне Данил. – Это же Влад Ли! Знаменитый стилист и мастер имиджа.

Влад кривится:

- Вот с кем приходится работать.

- Я не буду краситься в блондина!

- Будешь, - спокойно произносит «помощник». – Пункт двадцать четвёртый твоего контракта. Делаешь всё со своей внешностью, что скажет руководство. А руководство скажет, поверь мне.

Он толкает меня обратно на диван. Нравится мне этот Данил всё меньше и меньше, но я могу представить, что будет за невыполнение контракта. Влад приступает к работе. Сначала раздевает меня до трусов, обмазывает какой-то хренью, правда, приятно пахнущей кокосом, затем наносит на волосы краску, чуть подравнивает кончики. Мне приходится стоять целых полчаса на одном месте, потому что садиться строго запрещено. Я злюсь всё больше и больше, пока стилист и Данил по-дружески перекидываются шутками, обсуждают новости в мире шоу-бизнеса. Попеременно заходят то девушка-визажист, то режиссёр, то его ассистент, то кто-то ещё незнакомый мне. Все окидывают меня взглядами, и обращаются к Данилу, будто я превратился в какой-нибудь предмет мебели.

Через полчаса меня отправляют в душ, смыть с себя и краску с волос, и состав с тела. Я с удивлением замечаю, что кожа потемнела на несколько оттенков, а волосы, наоборот, посветлели. Не блондин, как Ян, конечно, но уже ближе к нему. Без стука Влад зашёл ко мне в самый разгар принятия водных процедур. Моему возмущению не было предела, когда он сам стал протирать меня полотенцем, разглядывая, ровно ли я «загорел».

- Убери руки, - сквозь зубы процедил я.

- Ой, котёнок, убери коготочки, ты для меня работа. Да и не по мальчикам я, у меня двое детей.

Это не успокоило. Однако мужчина, усмехаясь, протянул мне флакончик с какой-то эмульсией, чтобы я натёрся ей. Пахла она тоже приятно. Прямо в душевую комнату стилист принёс мне светлые брюки низкой посадки и розовую рубашку с коротким рукавом.

- В таком виде путешествуют по пустыне? – с иронией спросил я. Так на праздник ходят.

- Ты – да. Одевайся и выходи.

Данил не выдержал и заглянул ко мне.

- Круто, - присвистнул он. – Ты гений, Влад.

- Ерунда, - беспечно махнул рукой стилист. – Сейчас мы из него сделаем звезду рекламы.

Не знаю как, но этому Владу Ли удалось подчеркнуть все мои достоинства макияжем при этом совершенно незаметным для окружающих. Он долго укладывал мои волосы, извёл, наверное, несколько флакончиков с гелем, пенкой и разными фиксаторами. Зато когда я вышел на съёмочную площадку женская половина съёмочной группы удивлённо пооткрывала рты.

На площадке была гора песка, дальше зелёный экран, на котором потом нарисуют пустыню. Было прохладно, по полу гулял сквозняк. Мне в руки сунули увесистый рюкзак в тон к брюкам, но идти заставили босиком. Роль сводилась к тому, что мне нужно было сделать пару шагов по песку, снять рюкзак, достать сок и жадно выпить. При этом не забывать про выражение на лице.

Думаете, это просто?

Я запорол тридцать дублей. То посмотрел в сторону, то шёл слишком живо, то наоборот полз как черепаха, то хмурился, то выглядел слишком счастливым. Но это были цветочки. Раз сорок я пытался снять грациозно рюкзак. Не получалось. Режиссёр орал на меня, как на шкодливого котёнка, не стеснялся в выражениях. Я взмок – софиты дарили тепло не хуже солнца. Когда мы дошли до того момента, когда мне нужно было выпить сок, то я был морально опустошён и выжат как лимон. Напиток был мерзким на вкус, а залить его в себя мне пришлось литра два. Это было ужасно. Меня мутило, но нужно было улыбаться в камеру.

Перерыв режиссёр с продюсером делать отказались, и я уже и не надеялся, что эта съёмка когда-нибудь кончится. Оставался последний победный взгляд в камеру с разворота. Я был уверен, что не получится и с пятидесятого дубля. Какого же было моё удивление, когда через два дубля режиссёр хлопнул в ладоши, как ребёнок, и закричал, что всё снято. Мне кажется, что все вздохнули с облегчением.

Я, пошатываясь, так как ноги отказывались двигаться от долгого стояния на одном месте, пошёл в гримёрку. Данил семенил рядом и осыпал меня льстивыми комплиментами. А я хотел только в душ и домой. Первое моё желание осуществилось, а вот когда я заикнулся про отдых, «помощник» уставился на меня как на идиота:

- С ума сошёл? Сегодня тебе нужно засветиться ещё на одной вечеринке.

- Вечеринке? – застонал я. На часах было ни много, ни мало около десяти вечера.

- Да, презентация какого-то нового аромата жены известного бизнесмена. Ты не можешь не пойти. Он имеет дела с Артуром.

Приходится ехать. В машине мне удаётся вздремнуть минут двадцать. А затем калейдоскоп лиц, вспышки камер, дежурные улыбки. В моих руках оказывается бокал с модным коктейлем, кто-то меня о чём-то спрашивает, я, кажется, отвечаю невпопад.

- Пойдём, - Данил тащит меня вглубь зала и берёт у бармена стакан с содержимым, похожим на томатный сок. – Пей.

Послушно проглатываю кисло-вязкую жидкость. Она приятно пахнет. Правда, с привкусом химии, но это почти незаметно. Удивительно, но через пару минут я полон сил. Пообщался с каким-то репортёром, потанцевал с какой-то расфуфыренной цыпочкой, которая просто висла на мне, пофотографировался с незнакомыми мне людьми, которые, однако, были в курсе, кто я, и обращались со мной с особым почтением.

Около двух часов ночи Данил потянул меня домой, а я наотрез отказывался, был полон сил и желания продолжить вечеринку, ведь всеобщее веселье только набрало свой градус. Кое-как «помощник» уговорил меня уйти, смутно помню, как за окном его машины мелькал спавший город, залитый искусственными огнями. Кажется, мне помогли дойти до квартиры, открыли дверь и отвели в спальню. Данил даже помог мне избавиться от одежды, и я отрубился.

Март. Часть 5

14 марта

- Доброе утро, соня, - раздался надо мной совсем не голос Яна.

Я оторвал голову от подушки и поморщился. Эта бесполезная часть моего организма ужасно болела. Над ухом что-то негромко зашипело, и через минуту Данил протянул мне стакан с растворимым аспирином:

- Выпей, станет лучше.

Совершать какие-либо движения вообще не хочется, но я понимаю, что это облегчит моё состояние, поэтому тянусь за стаканом. По мере того, как я пью чуть подкисленную воду, понимаю, что меня мучает жажда. Поэтому, осушив стакан, я прошу:

- Ещё.

Мне тут же протягивают бутылочку минералки. Ей я напиваюсь и откидываюсь на подушку. Хриплым голосом интересуюсь:

- Как ты здесь оказался?

- Хах, - смеётся парень, - а кто тебя приволок сюда?

Вздыхаю, прикрыв глаза рукой. Странно, что меня так вставило с двух порций спиртного. Хотя я пил коктейли, мало ли что там могли намешать… У меня мелькает мысль, что нужно взять сотовый, вдруг там смс от Яна. Но малейшее движение отдаётся слабостью во всём теле и тупой головной болью.

- Тём, тебе нужно встать, я знаю, что тебе поможет.

- Я…

- Тёма, - с укором говорит «помощник». – У нас большие планы. Сначала интервью, потом фотосессия, потом поход по магазинам.

- По магазинам? – переспросил я со стоном. Это всё, на что я был способен.

- Да, птенчик.

Комнату озаряет яркий свет. Я едва успеваю спрятать лицо в подушках. Этот Данил оказался безжалостной сволочью. Как ещё можно назвать человека, раздвинувшего шторы в спальне, когда там находится другой человек, мучающийся с похмелья?

- Давай, - он кидает мне джинсы, затем раскрывает шкаф. Кривится. – Да уж, поход по магазинам тут жизненно необходим.

Меня немного задевает это его заявление. Можно подумать, у меня совершенно нет вкуса. Да, я предпочитаю спортивный стиль, но и он может быть элегантным. Данил останавливается на белой толстовке и зашвыривает её на кровать к джинсам, затем он упирает руки в бока и выжидательно на меня смотрит. А я-то заметил, что на мне нижнее бельё и утренний «сюрприз». Хмыкнув, парень уходит в другую комнату, и я могу спокойно одеться, а потом воспользоваться ванной комнатой, чтобы справиться с проблемой и привести в порядок ротовую полость (не буду описывать, что там творилось).

Пока мы едем в машине, я могу, наконец, прочитать накопившиеся смски. Две от Васьки и одна от Яна. Друг писал мне о том, что неплохо бы было мне появиться в институте, так как будет контрольная работа. Ян же был немногословен, как всегда: «Ты как?». Не было привычного ласкового обращения, не было даже смайлика. Я задумался. А употреблял ли Ян смайлики? Даже не могу вспомнить. При мыслях о нём стало как-то тепло на душе, и, уверен, у меня в этот момент была наиглупейшая улыбка, которая почему-то появляется на лицах всех влюблённых. Пусть Ян выбрал суховатый тон, но он же написал мне.

- Приехали, - оповестил Данил и выключил зажигание.

Мы остановились возле знаменитого фитнесс-центра. Он с ума сошёл?! Я в таком состоянии по лестнице-то подняться не могу, не то что заниматься спортом!

- Не переживай, Тём, - он улыбается, глядя на меня. – Пошли.

Девушки на стойке приветливо здороваются с нами. Данил требует ключ от шкафчика в ВИП-раздевалке, как бы невзначай роняет, что я с телевидения. Это отличная реклама и действует. Перед нами разве что не расстилают ковровую дорожку. «Помощник» выдаёт мне плавки, девушки - полотенце, и меня отправляют в небольшой бассейн. Тут никого нет из посетителей, слышно лишь тихое журчание воды и приятная, мелодичная музыка. Я проплываю несколько раз от одного бортика к другому, как меня окрикивает Данил, подзывает к себе и протягивает стакан свежевыжатого апельсинового сока. Затем я ещё некоторое время плаваю, а когда выхожу, меня ждёт небольшая чашечка свежезаваренного кофе. Чуть морщусь от его крепости, но выпиваю полностью.

- Отлично. Каждый раз так, конечно, не реабилитируешь, но помогло, да?

Действительно! Я чувствую себя будто заново родившимся и полным энергии. Быстро собираюсь, сушу волосы, оставляю на память автограф девушкам, и мы покидаем гостеприимный и совсем не пафосный фитнесс-клуб.

Дальше всё закрутилось.

Интервью проходило в небольшом кафе на французский манер в центре города. Приятный молодой человек в бледно-синем джемпере расспрашивал меня о планах, достижениях, о моём мнении об успехе. Всё это было забавно и интересно. В какой-то момент я, и, правда, почувствовал себя звездой. Присутствие Данилы придавало мне некую ауру популярного человека, день которого расписан по минутам. На него можно было положиться – он требовал самого лучшего для меня, подбадривал улыбкой или взглядом, когда я не знал, что ответить.

После интервью была фотосессия. Уже знакомый мне Влад Ли был моим стилистом, сегодня облачённый во что-то напоминающее небрежно перекинутую через плечо тогу. Похоже, чуваку никто не сказал, что за окном всё ещё снег. Фотограф мне не понравился. Маленький, толстенький, совершенно не располагающий к себе. Но Данил умудрился шепнуть мне на ухо, что это «мой пропуск». Куда – не понятно, но я спокойно позволял себя переодевать, менять причёски, фотографировать с разных ракурсов и принимать необходимые позы. По восхищённому взгляду стилиста (даже не смотря на его каменное выражение лица), я понял, что всё лучше, чем можно было ожидать.

- Тёмка, - восхищённо закружился по комнате Данил во время пятиминутного перерыва, - ты просто бог! Вот увидишь, скоро ты станешь кумиром всех девчонок!

Усталый, но довольный и счастливый, я приготовился к походу по магазинам, ожидая от этого занятия лишь замедления течения времени. Каково же было моё удивление, когда мы оказались в небольшом бутике, больше похожем на уютную квартиру с родственниками, которых я давно не видел. Родственниками, естественно, были продавцы-консультанты. Данил отдал меня в их полное распоряжение, сам отвечая на сыплющиеся на него звонки.

Девочки подобрали мне несколько комплектов одежды, которые включали привычные мне свитера, толстовки, рубашки, футболки, только почему-то все эти вещи сидели на мне совершенно иначе. Так же мне досталось чёрное кашемировое пальто в котором я почувствовал себя Джеймсом Бондом, и мягкие мокасины с кроссовками очень известной и баснословно дорогой фирмы. Этот лейбл навёл меня на мысли о том, что это немало стоит. Я не могу себе позволить таких трат. Однако Данила беспечно сказал, что «всё за счёт фирмы». Почему бы и нет? Если так, то это чудесно.

Пока мои обновки упаковывали, девочки, словно школьницы, увидевшие Джастина Бибера, обступили меня и засыпали вопросами. Глаза их при этом сияли. Было приятно. Нет, чертовски приятно.

Когда мы шли к стоянке, Данил перехватил мой грустный взгляд, брошенный на его машину:

- Хочешь повести?

Я растерялся и ещё больше расстроился:

- У меня нет прав.

- О, - парень улыбается, - это не проблема. Садись.

Он кидает мне ключи. Немного волнуясь, я сажусь на водительское место и замираю. Чёрт возьми, это круто!

- Заводи мотор, - следую совету и едва не кричу от восторга, когда машина мягко заводится.

- Молодец, правая педаль – газ, левая – тормоз. Переключить на «движение» нужно здесь. Водишь только правой ногой. Левая «отдыхает». Поставь ногу на тормоз.

Я слушаюсь. Он сам переводит рычаг в нужное положение.

- Отпускай плавненько.

Я отпускаю, и тут машина неожиданно двигается вперёд. Честно говоря, я испугался. Спешно стал нажимать обратно на тормоз, попал на газ, мы дёрнулись, я испугался ещё больше, но со второй попытки нажал на тормоз.

Мой лоб покрылся испариной, а руки вспотели. А что если бы я не затормозил? Это же не моя машина! А стоит она немало!

- Испугался? – зато мой спутник всё так же улыбается. – У тебя неплохо получилось. Нужно потренироваться.

- Нет, - решительно говорю я и ставлю рычаг на положение «парковка». – Давай лучше ты.

- Ок, - мы меняемся местами. Он быстро переводит разговор:

- Устал?

Киваю. Очень. Такой насыщенный график здорово выматывает.

- Да, такая вот жизнь у звезды. Ни минуты покоя, - Данил замурлыкал себе под нос мелодию из какой-то знакомой песни.

За окном опять была ночь. Я натянул шарф по самые уши и вздохнул. Какой-то бешеный темп, как же я буду учиться? Как же личная жизнь? Как там Ян вообще? Я так и не ответил ему на смс. Нащупываю телефон в кармане и достаю, но с огорчением обнаруживаю, что он вырубился, потому что я забыл его зарядить. Тем временем машина останавливается у моего дома.

- До завтра, Тём. Я заеду в девять.

- А завтра что? – застонал я.

- Съемки, Тём.

- Уже?

- А ты как думал?

- Я же даже не читал сценарий.

- Кстати! – Данил тянется назад и берёт что-то с заднего сиденья. – Вот и почитаешь на досуге.

Папочка была увесистой. Вот и развлечение на вечер.

- Что ж, спасибо за всё.

- Пока, - он так тепло мне улыбается, что я не могу не улыбнуться в ответ. Может, он не такой уж и плохой?

Дома я первым делом ставлю сотовый на зарядку и включаю. Тихо. Ни смс, ни пропущенного звонка. Это немного портит настроение, но всё же я ощущаю себя будто Алиса в кроличьей норе. Всё так необычно, и это не проходящее ощущение, будто я что-то значу, будто я знаменит… Оно заполняет меня до краёв. Жизнь кажется яркой и манящей. Меня ждёт целый мир.

Ребята)

А мне хочется поиграть с вами в одну игру) Вы в детстве не шифровали записочки? Допустим, по книге, которая была у вас и у вашего друга, номера страницы, строки? А мы так постоянно делали) 

Я сейчас зашифрую слово (а то на меня в прошлый раз обиделись, что читателей фикбука миновала моя игра), оно недлинное, а вы если отгадаете, то получите проду быстрей) Если нет, то она в любом случае будет в ср-чт. 

Итак.

Использую только «Меня больше нет» на этом сайте. Вот зашифрованное слово:

6-1-17

8-2-7

10-5-242

13-3-13

2-2-12

25-5-62

Удачи) 

Если что, подсказки у меня в дневнике)

Март. Часть 6

15 марта

С утра не верится, что это всё происходит со мной. Лишь пакеты с дорогой одеждой в прихожей не дают забыть о том, что теперь я не просто Артём из среднестатистического института среднестатистического города Российской Федерации. Завтракаю с аппетитом, собираюсь и ровно в девять стою возле подъезда. Сценарий я пролистал, но, конечно, ни черта не запомнил. Данил пунктуален. Пока мы едем в студию, я думаю лишь о том, что наконец-то увижу Яна. Ощущение такое, будто прошла вечность.

На студии вовсю кипит работа. Осветители настраивают свои приборы, реквизиторы спорят с представителями фирмы, которая выдала мебель для интерьера, девочки-ассистентки разыскивают кого-то незнакомого мне по площадке. Данил проводит меня в гримёрку. Ян тут. Сердце заходится и тут же падает вниз – он и не смотрит на меня. Визажисты приступают к моему гриму, сценарист рассказывает об изменениях в моих репликах. А я еле сдерживаюсь, чтобы не развернуться и не заорать в лицо Яну: «Что, блин, опять такое?».

Еле дожидаюсь, когда закончат с моим гримом, и вежливо прошу:

- Пожалуйста, оставьте нас.

Получается ледяной тон. Конечно, учитель хороший попался. Неожиданно, но все подчиняются, кроме Данила, который развалился в кресле и щёлкает кнопочками своего смартфона.

- И ты.

Он удивляется. Не ожидал. Я выдерживаю взгляд и чуть киваю. Вздохнув, «помощник» пожимает плечами – мол, как знаешь, и уходит. Мы одни.

- Что? – я стремительно к нему разворачиваюсь. – Что опять такое? Я оставил смс без ответа? Не перезвонил? Что?

Раздражение буквально выливается из меня. Как же надоели эти игры! То всё хорошо, то снова между нами ледяная стена.

Вместо ответа Ян протягивает мне журнал, который разглядывает. С недоумением беру, и тут же кровь приливает к моим щекам. Чёртова вечеринка. Выгляжу я распутно до ужаса. Расстёгнутая рубашка, розовые щёки. И не присутствуя там понятно, что я пьян. Очень пьян.

- Дорвался?

Как всегда неизменное спокойствие, отсутствие эмоций. А мне и сказать-то нечего. Мне стыдно, что я так перебрал. Будто ребёнок, которому родители на праздник налили шампанского в стопку для водки и он чувствует себя взрослым от ощущения приоткрывшихся створок большого мира. Просто отворачиваюсь к зеркалу. Блин, наверное, нужно как-то объясниться, но что я могу противопоставить этим ужасным фото? Врать нет желания, да и не особо искусен я в этом.

- Котёнок, - вкрадчивое над ухом. – Ты плохой мальчик.

Только не…

- Да, малыш, я кого-то накажу вечером.

От сердца отлегает. Ян не злится, он просто поддразнивает меня. Я разворачиваюсь и утыкаюсь носом в его бок. Как же я скучал… Он неспешно гладит меня по волосам, пока я вдыхаю его запах. Не хочу его отпускать. Не хочу…

Конечно, к нам стучатся.

Но я не разжимаю рук. Его тихий шёпот о том, что нам пора. Но мне всё равно. Это мгновенье, хоть и испорчено, но оно наше.

- Тём, тебе так идёт эта причёска… - у меня замирает сердце от комплимента. – Тём, пора.

Знаю... Знаю. Он высвобождается из моих объятий. Чуть приподнимает мой подбородок и чмокает в кончик носа:

- Будь осторожен, хорошо?

Киваю. Обещаю, любимый. На большее не хватает времени. Ни спросить куда он исчез тогда, ни чем занимался. Потом, позже…

***

Когда врывается злой Данил в сопровождении злого режиссёра, Ян изучает сценарий, а я листаю этот злосчастный журнал.

- Блин, ну нашли время!

Тут же влетает хорошо знакомый нам Артур:

- Вот вы где, - хмыкает он, окидывает нас хищным взглядом. – У меня сюрприз.

Выглядит мужчина так, словно вот-вот подарит нам всю вселенную на блюдечке.

- Ваша первая передача должна выстрелить! Именно поэтому приглашённая звезда должна быть особенной. И это будет… - он выдержал паузу. Так, как это делает ведущий в «Кто хочет стать миллионером?». – Стив Кэш.

Я открыл рот от изумления. Это было невероятно! Стив Кэш! Да я смотрел все фильмы с его участием. Тридцатилетний блондин, выбирающий роли офигенных мачо, которые спасают мир от неминуемой гибели. Каждый мальчишка хочет хоть раз побыть им, каждая девчонка хочет хоть раз побыть с ним. Я был просто в шоке, поэтому молчал. Не знаю, почему молчал Ян (кто ж его разберёт), но тишина явно не понравилась нашему продюсеру. Не такой реакции он ожидал.

- Замороженные какие-то, - бросил он с раздражением. – Готовьтесь.

Перед нами положили новый сценарий.

- У вас час, - прибавил Данил.

Хорошо, что я успел взять сценарий до того, как они вышли. Увиденное повергло меня в ещё больший шок – сценарий был на английском!

- Что это? – мой голос сипит. Жизнь как-то вдруг рушится. Радость от того, что я буду в одном кадре со Стивом Кэшем, сменяется ужасом, потому что я понимаю, что придётся разговаривать на английском. Которого я почти не знаю. Да я забыл всё, что знал со школы! Я опозорюсь на всю страну.

Режиссёр и Артур переглядываются. Последний констатирует:

- Он раньше вроде не был таким тупым.

- Он и не тупой, - встаёт Ян. – Удивлён, наверное, безграмотностью сценария. К примеру, - он берёт из моих неразжимающихся рук папочку. – Вот, третье предложение, уже ошибка. Так настоящий американец не скажет.

- Да? – Данил скептически смотрит туда, куда указывают тонкие пальцы Яна и неохотно кивает. – Нужно переделать.

- Вот вы и переделывайте! Где эти придурки, написавшие это? – орёт режиссёр. – Стив сможет уделить нам от силы полтора часа, а вы уже напортачили!

- Не нужно было вообще затевать это, - бормочет Артур и уходит. Режиссёр бросается за ним. Данил садится на диван с копией сценария. А меня начинает мелко трясти. Я не смогу. У меня ничего не получится. Нужно отказаться, убежать куда-нибудь.

Ян кидает на меня взгляд и садится рядом с моим «помощником». Тихо переговариваясь, они меняют реплики, что-то обсуждая и добавляя. Моё же состояние сменилось апатией. Что толку переживать? Ну не получится у меня. Ну уволят. Может, даже и хорошо. Подумать только, ведущий должен знать английский.

Стрелочка, зараза, бежит вперёд по циферблату. Хочу её остановить, да не знаю как. Интересно будет взглянуть вживую на Стива. Наверное, он не такой, как в кино. Эх. И почему я не учил английский?

Забегают девочки-визажисты. Я безучастно смотрю на свои реплики в сценарии. Как бы общий смысл доходит, но ускользает, будто песок сквозь пальцы. Это провал.

- Десять минут! – кричит кто-то, и нас просят в студию.

Это ужас. Девчонки снова поправляют мой грим. Под слепящими софитами сидеть нет сил. Студия представляет собой два уютных диванчика с разноцветными подушечками, стол между ними с вазой полной цветов. За нами ненастоящие окна с весёленькими занавесками. Задорности и свежести этой студии придаёт весёлый цвет стен – оранжево-жёлтый и фото из журналов в забавных рамочках.

Появляется Стив. Именно такой как на постере: солнечный, весёлый, заражающий оптимизмом. К нему крепят микрофон, и он садится напротив, здоровается с нами.

- Три минуты и снимаем, - оповещает кто-то.

Ян уже непринуждённо болтает со Стивом, а я обречённо думаю о том, что у меня был шанс. Мог уйти, сбежать, но не сейчас. Забавно, Стив рассказывает так запросто о том, что ему не понравился русский борщ, зато полюбились блины с красной икрой. Сожалеет, что чёрную привезут только завтра.

- Минута и снимаем!

- Тём, - Ян быстро наклоняется ко мне и шепчет на ухо. – Ты же всё понимаешь. Каждое слово из нашего разговора. Я же вижу. Ты справишься.

Что-то со мной происходит… За один его такой взгляд я готов на всё. Мандраж ушёл. Страх тоже. Я видел светло-серые глаза и был готов на всё, чтобы не разочаровать их. Режиссёр дал команду. Снимаем. Сам не ожидаю от себя, но говорю таким уверенным тоном:

- Привет. Вы на ПМК. Вы не поверите, кто с нами – Стив Кэш!

Камера переключается на знаменитость, а я выдыхаю. Ян не смотрит на меня, но я чувствую, что он доволен. Конечно, потом мне влетит от Артура за «ПМК», а я буду долго спорить с ним, что «Первый Молодёжный Канал» звучит скучно и неярко. Потом, когда закончатся съемки, Ян будет болтать со Стивом, они обменяются номерами мобильных и даже договорятся встретиться, а я в это время буду стоять в стороне, совершенно опустошённый.

16 марта

Ян действительно встречался со Стивом Кэшем, они успели посетить за ночь пять ночных клубов нашего города. Об этом я прочитал на городском портале сплетен. Похоже, им было очень весело. Я и не знал, что Ян танцует. А судя по фото очень даже неплохо.

Артур получил то, что так хотел – программа выстрелила. Это была сенсация. Нам удалось сделать передачу весёлой, забавной и интересной. Конечно, во многом благодаря Стиву. Мой английский был не так уж и плох. Конечно, до уровня Яна мне далеко, но всё же. А потом я сидел и думал: зачем вообще было делать передачу на английском языке?

Мне звонили все, кто только знал мой телефонный номер. Сначала я отвечал. Потом перестал. Просто выключил звук. Ответил лишь Ваське, немного обиженному на меня, но восторженному. Мы же вместе смотрели фильмы со Стивом Кэшем.

От стука в дверь я вздрогнул. Нет, я и не думал, что мне удастся побыть одному так долго, но всё же. На пороге стоял сияющий, будто у него сегодня день рождения, Данил:

- Привет, Тёмыч!

- Надеюсь, ты не по работе, - вздыхаю я с унылой миной.

- Нет, - он загадочно улыбается. – Спустишься вниз?

- Зачем?

- Тебя ждёт сюрприз.

- Сюрприз? – мне как-то не до сюрпризов.

- Да, давай, накидывай своё офигенное пальто и пошли. Тебе понравится.

Поняв, что просто так он не отстанет, я действительно накидываю пальто и спускаюсь на старом, противно пахнущем лифте вниз. Уже стемнело, на улице пустынно, потому что это именно то время суток, когда люди уже дома после тяжёлого рабочего дня, отдыхают, общаются.

- И?

Данил протягивает мне что-то. Ключи на бантике. Ключи?.. Брелок с сигнализацией. Это машина? Щёлкаю на маленькую кнопочку. Чёрная, воплотившая в себе ночь, красавица кокетливо, словно только меня и ждала, моргает фарами. Мерседес. Касаюсь гладкой краски подушечками пальцев. Поверхность ровная и прохладная. Невероятно.

- Это тебе.

- Она стоит целое состояние.

- Ерунда, - отмахивается Данил, словно купил её на свои деньги.

Я не могу удержаться от соблазна сесть за руль.

- Заведи?

Немного опасаюсь. Однако через секунду не выдерживаю, и двигатель едва слышно начинает работать.

- Попробуешь? – да он просто демон-искуситель.

- У меня нет прав.

Чёрт побери, никогда в жизни мне ещё не было так обидно.

- Есть! – Данил достаёт и вертит передо мной заламинированным водительским удостоверением.

Моё фото. Моё имя. Оно настоящее! Вау! Ощущение, что я могу всё. Больше не страшно. Я захлопываю дверь и чуть приспускаю стекло:

- Я прокачусь, - говорю с таким видом, будто делаю это каждый вечер.

Машинка резко разгоняется, мне приходится усмирять её глупым тормозом. Правила дорожного движения я знал. Ну, или мне думается то, что я знаю, достаточно. Выезжаю на дорогу, сначала осторожно, потом всё больше набирая скорость. Другие машины шарахаются от меня. Хм. Интересное, очень интересное чувство. Наверное, такой всё заполняющий восторг, как у героя Леонардо Ди Каприо в небезызвестном «Титанике». Так и хочется закричать: «Я король мира!». Жизнь однозначно удалась. Я так юн, а у меня есть всё, что можно пожелать: слава, деньги, крутая тачка и… человек, который украл моё сердце.

Резко торможу перед тем, как зелёный свет светофора сменился на красный. Этот самый человек прекрасно развлекается с американским мачо, тогда как на меня наезжал за бокал лишнего коктейля на вечеринке. Он несправедлив. Невыносим. В груди что-то шевелится. С силой жму газ. Я прирождённый гонщик. Мне нравится скорость, я просто упиваюсь ей. Как же хорошо. Представляю лицо Яна, когда он узнает о том, что у меня есть машина. Да ещё какая! Нет, ну спору нет, его Феррари была круче, но Мерседес я заработал честно.

Меня чуть заносит на повороте. Такси слева сигналит. Да пошёл ты! Нажимаю на газ ещё сильней, почти до пола. Внезапно меня ослепляет свет фар. Я успеваю только подумать о том, что чужая машина слишком близко, слишком… Удар и ужасающий скрежет. Мир закрутился со скоростью ветра вокруг свой оси, а затем вдруг внезапно замер.

Март. Часть 7

Боль, затопляющая моё тело откуда-то из позвоночника, прорвалась наружу. Я застонал. Этот тихий и жалостливый звук привёл меня в чувство. Пытаюсь проморгаться, но ресницы будто слиплись. Тянусь руками, чтобы протереть глаза, и чувствую тупую боль в левой кисти, а изгиб правой руки что-то кусает. От всех догадок и чувств, охвативших меня разом, дёргаюсь, и мне удаётся открыть глаза. Больница. Я на кровати. Левая рука перебинтована, к правой идёт шнур от капельницы. Я в больничной пижаме, грудь туго перебинтовали. Пытаюсь понять, что со мной. Ощущение, будто я ваза, и меня только что разбили на сотню осколков. Из коридора доносятся громкие голоса, сразу узнаю Артура:

- Каким идиотом нужно быть, чтобы отпустить человека, не умеющего водить машину, одного по городу?!

Продюсер орёт, отчего моя голова просто разрывается. Что случилось? Слепящий свет, удар, грохот. Я больше ничего не помню. Авария. Это я уже догадываюсь.

- Но я… - виноватый голос Данила.

- Я в тебе разочарован, - уже более спокойным тоном.

- Прости, пап…

Пап?! Даже головная боль отступает. Надо же… Хотя мог бы и догадаться сам. С чего вдруг перед Данилом так все пресмыкаются?

- Ну и что с ним? – голоса совсем близко, у двери.

Чей-то незнакомый:

- Ему очень повезло. Серьёзных повреждений нет. Из незначительных: трещина в ребре, ушиб левой руки, многочисленные гематомы. Так же, скорее всего, у него небольшое сотрясение. Абсолютный покой недели две, а лучше три. Организм молодой, справится.

- Три недели? – фыркает Артур. – У него нет столько времени. Неделя.

- Но, пап, неделя - мало…

- Данил, тебе лучше помалкивать. Разберись с ментами и страховой. Это сделать сможешь?

Голоса отдаляются. Я вздыхаю. Господи, какой идиот… Как я мог быть таким беспечным? Как я вообще сел за руль и выехал на дорогу? Я же мог убить кого-нибудь. От этой мысли мне стало страшно. Так страшно, что выступил холодный пот на лбу. Оттого, что участилось моё дыхание, заболело в груди. На глазах выступили слёзы. Что бы я делал потом? Как жил? Я зажмуриваюсь и пытаюсь успокоиться. Всё обошлось, всё позади… Но не помогает. Меня потряхивает. Как другой участник аварии? Если такое со мной, то что с ним? А вдруг он пострадал больше? У Мерседесов прекрасная система безопасности. На какой машине был он? Я должен узнать. На выдохе вырываю иглу из руки, быстро пережимаю вену пальцами, чтобы не запачкать тут всё кровью. Левая кисть ужасно болит, а при каждом вдохе ощутимо тянет в груди. С кровати я скатываюсь. Конечно, на ногах не удерживаюсь и лежу на полу, резко пахнущем хлоркой, пытаясь понять, кто я такой. Затем, когда чернота перед глазами исчезает, мне удаётся подняться со второй попытки. Иду к двери, толкаю её плечом и тут же ойкаю. И плечо болит. Будто в мясорубке побывал, хотя врач сказал, что повреждения «незначительные».

Коридор пустой. И куда мне идти? Ладно, попробуем направо. Первые шаги даются тяжело, но потом легче. Дохожу до конца коридора и натыкаюсь на лестницу. Только я миную пару ступенек, как меня окликивают:

- Тём, ты зачем встал?

Я смотрю на Данила снизу вверх. Успеваю заметить, какой он бледный, потому что тёмные волосы разительно контрастируют с почти белым цветом кожи.

- Расскажи мне всё, - прошу я, чувствуя острую необходимость присесть.

Стараясь не кривиться при каждом шаге, я поднимаюсь к «помощничку» и в упор смотрю на него:

- Есть пострадавшие?

- Нет… - какое-то растерянное «нет».

- Данил! Что с тем, в кого я врезался? – кажется, что он от меня что-то скрывает.

- Да ничего, он в полном порядке. Только на лбу шишка. Тёмка, ты врезался в мусорщика. Что будет его огромной машине? А вот твой мерин придётся подлатать.

Меньше всего меня сейчас волновала моя машина. От сердца отлегло.

- Тём, пошли в палату? Ляжешь.

Соглашаюсь. Это разумно сейчас. Лишь оказавшись снова на кровати, я чувствую себя невероятно усталым. Наверное, это из-за нервов. Врач же сказал, что ничего серьёзного. Данил пододвигает ко мне кресло. И я только замечаю, что палата у меня одноместная, довольно просторная, со свежим ремонтом и всем необходимым: небольшим холодильничком, телевизором, столиком накотором стоит одинокая пустая ваза.

- Как ты себя чувствуешь? Только честно.

- Бывало и лучше.

- Ничего, пройдёт. Только вот синяк под глазом…

- Что же ты не сказал, что Артур твой отец? – я интересуюсь с едва заметным ехидством.

- А ты не спрашивал, - Данил широко улыбается. Чувство вины с него будто ветром сдувает.

От последующего резкого замечания в адрес его отца меня отвлекает зашедший врач. Он хмурится, когда видит, что я выдрал капельницу. Оказывается, в ней было обезболивающее, что мне сейчас, честно говоря, не помешало бы. Мужчина спрашивает меня о самочувствии, внимательно выслушивает, переспрашивает о головной боли, а потом «успокаивает», что «ещё неделю точно поболит».

- Вам нужно лежать. Сейчас уже десять часов вечера, - врач не отводит взгляд от Данила. – Больному нужен отдых.

Неохотно «помощник» поднимается:

- До завтра, Тём. Поправляйся.

Дежурно улыбаясь мне, врач уходит вместе с Данилом. Немного полежав, я засыпаю.

17 марта

Всю ночь меня мучили кошмары. Я вздрагивал, трещина в ребре тут же напоминала о своём существовании, и боль вытаскивала меня из сна. Картинки были размытыми, серыми и вселяли в меня какой-то вселенский ужас, непонятное убеждение, что всё плохо.

Когда я проснулся, на часах было шесть утра. Болело всё. Всё, что я мог – просто лежать. К восьми принесли завтрак, и мне удалось проглотить три ложки каши. Зашёл врач, спросил о самочувствии, дал указание медсестре сделать мне укол, от которого меня ощутимо клонило в сон. Но подсознание не давало отключиться. Оно перебирало всё произошедшее и делало свои выводы.

С собой у меня ничего не было. Ни одежды, ни денег, даже сотового. А так хотелось услышать голос одного человечка… Стоп. Почему Ян не зашёл ко мне? Неужели он не знает о том, что стряслось? Неприятно потянуло внутри. Ему всё равно?.. Нет. Он просто не знает. Когда придёт Данил, потребую у него сотовый.

От нечего делать я включил телевизор и обомлел. Круто. Я герой местных новостей. Обо мне рассказывали сразу после мэра. Какая честь. Репортаж был коротким и сводился к простой мысли: юная звёздочка напилась или обкололась и разбила дорогую тачку. Ещё, кстати, показали её фото, от которого я содрогнулся. Удивительно, как я вообще выжил, если честно. Руки задрожали сами собой. Телевизор я выключил, а пульт отшвырнул. Я придурок, самый настоящий. Лежать больше не было сил. Осторожно встав, я прошёл в коридор и сел на диванчик в углу, радуясь тому, что обезболивающее действует.

Странное состояние охватило меня. Я как будто спал и одновременно бодрствовал. Мимо меня проходили медсёстры, врачи, больные, посетители… Вдруг я широко открыл глаза. При всей свалившейся на меня славе ко мне никто не пришёл. Данил не в счёт: у него не было выбора. Как же восторженные звонки, которые обрушились на меня после передачи с Кэшем? Как же те люди на вечеринке? Как же те люди, с которыми я работал на съёмочной площадке? Весть об аварии распространилась быстро, я уверен. Это же сенсация. Молодой идиот, чудом оставшийся в живых. И никому нет до этого дела. Точно так же светило бы солнце, ветер гнал редкие весенние облака, точно так же с крыш звонко капало. А меня больше не было бы. Жизнь не остановится. Она даже не обернётся. Воспоминания обо мне сотрутся, появится новый ведущий, новую звезду будет опекать Данил, водить к стилисту, избавлять от похмелья.

Зачем всё это?

Лицо пылало, и я приложил к щекам ледяные ладони. Если мне вчера было страшно от пережитого, сейчас мне стало вдвойне страшней от того, что я увидел перед собой – пустоту. Абсолютно никчёмную жизнь. Зачем я стал ведущим? Я же не хочу этого! Мне не интересно это! Я хотел стать сценаристом, это дело, в которое я бы вкладывал душу, всего себя. Быть может, это моё призвание. Быть может, этим я бы запомнился, сделал бы кого-нибудь хоть на секунду счастливее, когда этот кто-нибудь смеялся бы над моей не очень-то и остроумной шуткой.

Я плыву по течению, не сопротивляюсь, ничем не интересуюсь, творю глупости. Не узнаю сам себя… Неужели я тот самый мальчик, который ещё несколько лет назад сопротивлялся, попав в эту дурацкую школу? Теперь я другой. Не сломанный. Пустой. Как воздушный шарик: красивая, яркая, праздничная оболочка, а внутри ничего нет.

Я потерял всех друзей. Ещё недавно мы весело отмечали начало учебного года, а теперь никто даже не навестит меня в больнице.

Сердце колотилось как бешеное, ударяя по рёбрам, но я заслужил эту боль.

Зачем я живу?..

Ответа я не знал.

Мне хватило ума вернуться в палату, прежде чем эмоции захлестнули меня. Я сполз по стене и лёг на пол, касаясь щекой линолеума. Невидящим взглядом я смотрел вперёд. Руки сжались в кулаки до хруста, до очередной порции боли. Буря внутри меня разыгралась не на шутку. Это было похоже на истерику, только без слёз и воплей. Я просто лежал. Просто вдыхал запах хлорки. Просто ничего не видел перед собой. А в голове проносились тысячи мыслей в секунду. Я вспомнил, как я обычно решал проблемы - спиртным. Вспомнил, как встречался раз в месяц с отцом. Если даже он отказался от меня…

Хватит.

Я резко сел, но даже не поморщился от боли. Хоть я и растратил всё и потерял всех, у меня всё же осталось кое-что важное. Я сам. Это у меня никто не отберёт. Хватит существовать, нужно жить. В голове было кристально чисто. Я начну заново. Все мы имеем право на ошибку. И пора всё исправлять.

С поразительным спокойствием поднимаюсь. Хватит здесь валяться. Не так уж я и болен, чтобы занимать палату. Полежу и дома. Для начала нахожу врача и сообщаю о своём желании выписаться. Он не спорит, расписывает на бумажке, что нужно делать. Мои слова благодарности он воспринимает с искренним удивлением. А мой вопрос о мужчине, в которого я врезался, ставит врача в тупик:

- Зачем тебе он?

- Хочу извиниться, - честно отвечаю я.

Его брови ползут вверх и он произносит:

- Того мужчину не привозили сюда. Быть может, он обращался в травмпункт, я сейчас узнаю.

Через пару минут удалось выяснить имя водителя мусоровоза и даже его адрес.

- А как ты поедешь домой? В пижаме? Твои вещи забрал этот Данил.

Я задумался, но и этот вопрос мне помог решить врач: он одолжил мне старый пуховик дворника. Такси подъехало минут через пять, я назвал свой адрес и сел на заднее сидение. Город был совершенно другой. Не хороший, не плохой, просто другой. Шумный, суетливый мегаполис. Дом, в котором я прожил два года, тоже изменился. Стал незнакомым. К счастью, моя добрая соседка баба Нюра осталась той же. Она удивилась моему виду, сказала, что видела новости.

- Как же так, Тём? Ты же хороший мальчик.

Вот баба Нюра точно смотрит телевизор.

- Ошибся, баб Нюр.

- Это бывает, - она улыбнулась и протянула мне ключи (запасной комплект от моей квартиры хранился у неё ещё с первого курса). – На ошибках учатся.

Я кивнул, улыбаясь. Да, на моих ошибках я должен быть уже гением. Дома горел свет, был включён телевизор. Я сел на кровать и зажмурился от резкой боли в груди. Силы были на исходе, но оставалось парочка важных дел.

Для начала тот самый водитель мусоровоза. Не знаю, зачем мне нужно было перед ним извиниться. Нужно было, и всё. Я переоделся (что заняло много времени, потому что двигался я с трудом, а поднимать руки вообще не мог), вызвал такси и отправился по адресу, записанному на бумажке с рецептом. Дверь мне открыл невысокий, сбитенький мужичок. Нахмурился. Узнал, значит.

- Что надо? – недружелюбно поинтересовался он.

Но я не растерялся:

- Я хотел извиниться. Мне жаль, что так вышло. Я был неправ и совершил глупость.

- И что?

Немного растерявшись, говорю:

- Ничего... Страховая оплатит вам ремонт машины?

- Страховая? – он крякнул. – Да менты сделали меня виноватым!

- Что? – удивился я. Вот гады.

- Ага, а ты как думал? На меринах не бывают виноватыми.

- Бывают. Я разберусь с этим. Если вам не выплатит ущерб страховая, то это сделаю я.

Правда, не знаю как, но сделаю.

- Странный ты пацан… - мужчина внимательно и впервые без враждебности на меня посмотрел. – Зайдёшь?

- Нет, я пойду.

Когда я уже спустился на пролёт между этажами, он бросил:

- Удачи тебе.

***

Дома на лестничной клетке меня ждал сюрприз. Васька. Увидев друга, я почувствовал, как защипало глаза. Он накинулся на меня, задевая все ушибы, заставляя меня шипеть от боли и улыбаться от счастья. Один друг у меня есть. А это уже много.

- Чёрт, я бабу Нюру достал уже! Что с твоим телефоном? – тараторил Васька, заходя в квартиру. – Я не знал, куда звонить, что делать! Как хорошо, что ты цел! А что вообще произошло?

Коротко я рассказываю о случившемся. Васька раскрывает рот от изумления:

- Ну ты даёшь.

- Это точно.

Всё тело разом заболело. Я на секунду прикрыл глаза, но от друга это не укрылось:

- Тебе плохо? Видок у тебя…

Он не стал слушать мои возражения, сбегал в аптеку и магазин, напоил меня таблетками, поджарил картошки с грибами и заставил съесть. Мне вдруг стало так хорошо, как давно не было.

- Васька, я такой дурак.

- Угу, такой уж ты.

Васька налил себе и мне молока.

- А как у тебя с Мишей?

Его весёлая мордашка тут же погрустнела.

- Никак. Я не пойму его. Он вроде порой готов, а иногда орёт, что не пидар.

Не удерживаюсь и хмыкаю. Взял печенье и стал медленно его жевать. Нужно с этим что-то сделать. Если Миша был бы натуралом, то сразу отшил бы друга. А так как он не отшивает… Наверное, просто боится, не может принять себя. Может, он просто запутался.

- А как у тебя с Яном?

Я подавился печенькой и закашлялся. В груди всё вспыхнуло, будто пожаром. Блиииин…

- Тём, Тём… - Васька испугался.

- Всё нормально, - через силу улыбаюсь. – Я не знаю, что у нас. Он даже не пришёл в больницу.

- Странно, - друг покрутил стакан в руках. – Это очень странно. Он бы по-любому пришёл.

Самое смешное, что я думал точно так же. Ян бы пришёл в любом случае. Хотя бы, чтобы всыпать мне по первое число. Мне было удобней думать, что он разочарован во мне или обижен, но не о том, что могла случиться какая-нибудь неприятность. Поднимаю глаза на Ваську:

- Ты простишь меня, если я уйду?

- При одном условии, - он хитро щурится.

- Каком?

- Ты расскажешь мне во всех подробностях о вашем жарком примирительном сексе.

Кажется, я покраснел.

- Васька!

- Нет, ну а что?

- Ну тебя!

Он весело смеётся. Какой секс, если я едва сижу?

- Тебе вызвать такси? – друг уже просматривает записную книжку в своём телефоне.

- Да.

Я так разорюсь, но поездку в автобусе не выдержу.

Такси приезжает минут через двадцать, к тому моменту мы выпили ещё по стакану молока, Васька пересказал мне все новости из института и все последние сплетни. Я слушал вполуха, хоть и честно старался сосредоточиться. Однако мои мысли были заняты предстоящей встречей с Яном. Почему он не пришёл ко мне в больницу? Значит ли это то, что я не так дорог ему, как думаю? Что вообще значит его длительное отсутствие в последнее время?

Васька провожает меня до машины, настаивая на том, чтобы я переоделся, но мне не хочется. Ехать недалеко, и моя нервозность только увеличивается. Пытаюсь подбодрить себя, но не выходит. Я боюсь. Зато хоть честно себе в этом признаюсь. Боюсь, что разочаровал Яна. Боюсь, что он вычеркнет меня из своей жизни.

Вижу свет в его окнах. Он дома. Сердце ухает куда-то вниз. Что я скажу ему? Что припёрся в половине двенадцатого ночи, чтобы спросить, почему он меня не навещал? Бред… Но иначе нельзя. Если я сейчас уйду, то всё это зря. И мысли о том, чтобы жить, а не существовать тоже.

Заношу здоровую руку над его дверью и стучусь. Сразу же слышно шорох. Выдыхаю и вдыхаю. Дверь открывается, и я имею удовольствие видеть Яна. Совершенно другого Яна.

Март. Часть 8

Такого Яна я ещё не видел. С полным беспорядком на голове, в испачканной разноцветными пятнами футболке, в порванных джинсах, босого, недоумённо на меня глядящего, пытающегося сфокусировать на мне взгляд. Левая его рука была перевязана порядком затасканным бинтом, на скуле справа виднелся синяк.

- Тём? – спросил он сам себя. Покачнулся и схватился за стену.

Да он пьян! Едва стоит на ногах. Я был в недоумении. В таком состоянии я не видел Яна даже в школе. Абсолютно не контролирующего себя. Откуда синяк? Что с ним произошло? Сердце тревожно забилось.

Ян громко икнул и неожиданно осмысленно спросил:

- Ты здесь что делаешь?

- Я? – переспросил, чтобы оттянуть время, а сам пытался понять, как мне себя вести.

- Не я же.

- Можно войти?

- Нет.

- Пожалуйста.

Вижу, что он колеблется.

- Я на секунду, меня ждёт такси, - ложь во спасение.

Медленно-медленно он кивает, вздыхает и уходит вглубь квартиры. Следую за ним и удивляюсь ещё больше. Такой беспорядок, словно тут месяц не убирали. Кухонный стол завален грязными тарелками, пустыми бутылками из-под пива и воды. Кровать не застелена, прямо на ней валяются бутылки, карты, пепельница. На педантичного Яна это совершенно не похоже. Он ложится на кровать, смотрит в потолок, берёт сигарету и затягивается. Стоит ли мне разговаривать с ним в таком состоянии? Пока я думаю, Ян тянется за бутылкой, рассыпая пепел по простыне. Меня будто бы нет. Всё-таки решаюсь, приближаюсь к нему, осторожно сажусь рядом, тихо спрашиваю:

- Что случилось?

Отвечать мне никто не собирается. Ян делает пару глотков виски, морщится, тушит сигарету.

- Ян, ответь.

Он безучастно лежит.

- Ты… обижаешься?

Неожиданно он хохочет, а потом смотрит на меня так, будто я полнейший кретин:

- Обижаюсь? Ну что ты! Ты бы обижался, если бы у тебя забрали солнце?

Мне хочется вскричать: «Чего?!», но я сдерживаюсь. Только открываю рот, как Ян более осмысленно произносит:

- О чём это я? – переводит взгляд на меня. - И что ты тут делаешь?

- Жду такси, - вырывается у меня, на что он просто кивает, словно само собой разумеющееся ждать такси около двенадцати ночи в его квартире.

Я жадно впиваюсь в его лицо, пытаясь понять его эмоции. Что он только что сказал про солнце? Мне показалась эта фраза безумно романтичной, но я не уверен, что она относилась ко мне. Именно сейчас между нами была огромная пропасть. Во мне что-то поменялось навсегда, а Ян, вероятно, остался на том же отрезке. Поразмыслив, я понял, что не могу оставить его в таком состоянии. Нужно… Я выдохнул. Выпытать из него сейчас что-то – легче простого. Сейчас он говорит прежде, чем тщательно обдумает ответ, его язык развязан алкоголем. Сейчас или никогда. Я пробую:

- Ты хорошо провёл время с Кэшем?

Он зависает. Сигарета выпадает из его пальцев, правда в пепельницу. А мне вдруг хочется биться головой о стену. Что, блять, произошло? Что с ним случилось? Почему он в таком состоянии? Но вместо этого я переспрашиваю:

- Ян, ты хорошо провёл время с Кэшем?

- А, Кэш… Этот американский придурок, - Ян просто забыл кто это такой. – Нормально… Протащил по всем барам этого шпиона.

- Шпиона?

- Да, блин, будто бы я не догадаюсь…

- Ян, ты сейчас о чём?

- Я?

- Да! - Блять, ну не я же!

Он резко садится, и смотрит на меня. В его глазах зажигается странный огонь.

- Тёмочка, - голос ласковый, низкий, хриплый, он опирается на руки и улыбается, - котёнок, а ты, вроде бы, в больничке лежал?

- Ты знаешь? - прошептал я, отодвигаясь.

Конечно, если бы он не был так пьян, то был бы похож на тигра, готовящегося к прыжку. Но сейчас хоть и серые глаза блестели, они были мутными от алкоголя.

- Я знаю о тебе всё… О чём ты только думал? Знаешь, как мне хотелось прийти к тебе и вытрясти из тебя всю эту дурь?

Он подбирается ко мне, а я вдруг не шевелюсь, хотя безумно хочется отшатнуться. От него пахнет спиртным, очень качественным, кстати. Я быстро перевожу взгляд на бутылку. Водка, при том очень дорогая. Долларов триста за бутылку.

- Чего же не пришёл? – я смотрю ему прямо в глаза.

Его удивляет отсутствие страха с моей стороны. Неуверенным, будто растерянным движением он касается моей щеки, гладит пальцами синяк. Закрываю глаза, зная, что не стоит этого делать. Но ничего не могу – эта мимолётная ласка доставляет мне удовольствие. Моя скромная персона не безразлична Яну. Спустя бесконечность он отвечает:

- Потому что боялся… Боялся, что не смогу держать себя в руках. Если бы с тобой что-то случилось, моя жизнь была бы кончена.

Я распахиваю глаза. Широко-широко.

- Ян… - вырывается у меня. – Ты…

- Не говори ничего, - просит он с мученическим выражением лица. – Тёмка, ты такой идиот.

И он стискивает меня в объятиях. Я раскрываю рот в беззвучном крике. Больно, блять, но это стоит того. Вся моя тревога уходит. Я понимаю, почему он не пришёл. Дело не в Кэше или ком-то другом. Дело в том, что Ян испугался. Своих чувств ко мне. Пытаюсь мысленно поменять нас местами. Если бы я был Яном, и вдруг мне показалось, что моя жизнь кончилась, потому что её смысл мог умереть? Ему очень тяжело это принять. Я осознал это давно, и мои чувства лишь крепли, а Ян никого не пускал в своё сердце. Как он думал. Глупый… Между нами давно уже нечто большее, чем просто влечение и прекрасный секс.

- Ты испугался? – шепчу я ему на ухо. Больно поднимать руку, но я нежно перебираю его спутанные волосы. Сейчас Ян такой уязвимый. С закрытыми глазами, с неровным дыханием, с доверчиво положенной головой на мои колени.

- Да.

На более распространённый ответ он не способен.

- Я не безразличен тебе?

- Нет, конечно.

Так уверенно, так твёрдо, что у меня заходится сердце от счастья. Решив ковать железо, пока оно горячо, я задаю сакраментальный вопрос:

- Скажи, Ян, ты лю…

- Прости, - перебивает он и отстраняется. Да он просто зелёный!

Ян срывается с места с явной целью попасть в уборную. А я вздыхаю. Больше момента не представится. Ладно, я и так многое узнал. Оглядываюсь. Ну и беспорядок тут! Нужно немного убраться, раз уж я по звуку определил, что мой замечательный любовник решил принять душ. Надеюсь, ледяной. Это должно привести его немного в чувство. Прежде всего, я открываю окно, чтобы проветрить в комнате. Весь мусор я отношу на кухню, выкидываю бычки из пепельницы и мою её. Водку прячу в дальний шкафчик, усмиряя первое желание вылить её в раковину. Мало ли как на это отреагирует Ян. Раздражать его не хочется. Грязную простыню я стаскиваю, а свежую просто стелю сверху (заправить как следует мне не даёт треснутое ребро). В шкафу находится чистый плед и наволочка. Надеть наволочку на подушку сродни подвигу. К сожалению, её нельзя просто накинуть, как простыню. Но и с этим непростым занятием я справляюсь, под конец чувствуя себя вымотанным окончательно.

Появляется это взъерошенное чудо, которое, кажется, напрочь забыло о моём присутствии. С закрытыми глазами в одном лишь полотенце на бёдрах он проходит к дивану и валится на него. Секунда, и он уже громко сопит. Вот глупый. Я подхожу и аккуратно накрываю его пледом. Не удерживаюсь, касаюсь его кожи в блестящих капельках воды. Какой же ты замечательный, Ян. Я хочу тебе об этом когда-нибудь сказать, не боясь наткнуться на каменную стену в ответ.

Уходить домой не хотелось. Я закрыл окно, чтобы Ян не простудился, и, подумав, расположился в кресле. Нельзя оставлять Яна одного. Мало ли… Да, притянуто за уши, но я не хочу домой. Кресло, к моей радости, было удобным, вполне пригодным для сна. Мешали мои чёртовы болящие рёбра, конечно, и я полночи пытался принять более или менее удобную позицию, чтобы они не так ныли. Но, мне кажется, я улыбался во сне.

18 марта

Яна не было. Стоило мне открыть глаза, как вчерашнее романтическое настроение испарилось, словно наваждение. Конечно, Тёма, ты, как всегда, дурак. Пьяный Ян и трезвый Ян – два разных человека. Не бывает в жизни такого. И все слова о солнце, о небезразличии… Лишь слова. Просто набор букв. Я окинул взглядом заправленную кровать и вздохнул. Трещина злорадно ткнула меня изнутри, напомнив о своём существовании. Так мне и нужно. Прижимая руку к рёбрам, я встал с кресла и замер. В дверях стоял Ян. Серьёзный, сосредоточенный, свежий. С двумя стаканчиками кофе в руках с ярким логотипом известной международной сети ресторанов.

- Вот, - он продемонстрировал мне стаканчики. Будто извинялся. – У них прекрасный кофе… Очень болит?

- Нет, - соврал я, искренне улыбаясь.

- Держи, - он протягивает мне стаканчик, и я делаю глоток божественного напитка. Честно, я никогда не пил кофе вкусней. Хотя, кажется, один раз примерно при таких же обстоятельствах я точно так же думал.

- Я должен извиниться за вчерашнее, - начинает он.

Рано ты обрадовался, Тём, очень рано. Ян в своём репертуаре. От него же можно ожидать чего угодно. Сейчас он скажет, что ничего не помнит, а то что помнит было ошибкой.

- Должен, но мне не стыдно.

Чего? Смотрю на него во все глаза.

- На самом деле, иначе я бы не сказал тебе всего этого. Хоть и, безусловно, не обошлось без твоей помощи… Тём, - он хитро прищурился, - задавать провокационные вопросы слабо соображающему человеку… Попахивает коварством, не так ли? Но я… - он вдруг осекается. – Рад, что ты здесь. А теперь хватит строить из себя героя.

- В смысле?

- Ложись. Хотя нет, давай-ка я осмотрю твои боевые ранения.

- Не надо.

- Котёнок, - протягивает он, ставит стаканчик на стол и в два шага оказывается возле меня. – Давай помогу снять твой чудесный свитер? Поверь мне, - он почти мурчит, - тебе будет гораздо лучше без него.

Поддаюсь. А кто бы не поддался, когда Ян, мой прекрасный Ян, становится похож на огромного кота, а я - на маленькую мышку. Всё равно получит то, что хочет. Да и потом это его фетиш – игры в доктора и пациента. Ну что уж кривить душой, мне тоже это безумно нравится. Он стаскивает с меня свитер и неодобрительно смотрит на бинты.

- И долго тебе сказали так ходить?

Блин, не помню. Он качает головой, но не ругает меня за такое безответственное отношение к здоровью.

- Знаешь, я читал, что можно без них. Есть только одно условие.

- Какое же? – не ожидая ничего хорошего, интересуюсь я безрадостно.

- Тебе нужно лежать! – и тут Ян подхватывает меня и опускает на диван. При этом не причинив боли. Я восхищён. – Так. Тём. Не шевелись.

Неизвестно откуда материализовавшимися ножницами он разрезает бинты. Хмурится, увидев всю картину. Затем произносит незамысловатое ругательство.

- Что? – не понимаю я.

- В зеркале себя не видел? – угрюмо так.

Но помогает мне встать и подойти к зеркалу. Мать моя… У меня от левого плеча и до правого бедра синяя-синяя широкая полоска. Этот огромный синяк в точности повторяет положение ремня безопасности. Выглядит, мягко сказать, ужасающе.

- Ничего, - поймав мой взгляд в зеркале, мнимо бодро говорит Ян. – Иди в душ. А я пока найду мазь и таблетки. Болит, наверное? У тебя сломано ребро или рёбра?

- Нет, лишь трещина.

- Это хорошо, - в его голосе и правда слышно облегчение. Что не может меня не радовать. - Иди в душ.

Слушаю и повинуюсь, мой господин. Кажется, что даже крошечные капельки воды, попадая на грудь, причиняют нестерпимую боль. В общем, всегда приятная процедура стала для меня сущим мучением. Зато я поразмышлял на тему того, как интересен и загадочен человеческий мозг. Пока я не видел огроменного синяка, который не может не болеть, он и не болел. Совершенно без стеснения я накинул халат хозяина квартиры, раз уж он сам любезно предложил занять его постель, почему бы не воспользоваться заманчивым предложением?

Ян ждёт меня, с полуулыбкой смотрит, как я, путаясь в его халате, несмело иду и сажусь рядом.

- Ты такой милый, - он произносит это, да.

- Хм, не совсем то, что хочет услышать человек, находящийся при смерти.

- При смерти, значит? – его бровь шутливо приподнимается. – Сейчас мы тебя будем возвращать к жизни.

- Э, Ян, знаешь, тот способ, что ты выбрал для этого, неприемлем по ряду причин.

- Это каких же?

- Физический аспект, - я загибаю палец, – моральная сторона вопроса.

- Только не говори, что ты будешь хранить девственность до свадьбы, – смеётся он.

- Пф, - фыркаю я. – С тобой сохранишь…

Наша шутливая перепалка доставляла удовольствие обоим, но меня вдруг стало клонить в сон. Странно, учитывая, что я только что выпил кофе. Кофе…

- Ян! – вскрикиваю я. – Что ты подсыпал в кофе?

- Кофе лучше всего маскирует запахи, - смеётся он.- Ничего особенного, малыш.

- Но зачем?

- Просто хотел, чтобы ты подольше остался со мной. Ложись, котёнок, теперь ты никуда от меня не денешься.

Дальше моими действиями управляет он. Снимает с меня махровый халат, подкладывает подушку под голову, целомудренно накрывает простынёй моё тело. Мазь, которую он держал в руках, оказывается где-то на полу. Его нежные губы, касающиеся моей кожи, самое лучшее лекарство. Он покрывает поцелуями мою грудь, затем поднимается выше, по своему обыкновению прикусывает нежную кожу на шее, специально оставляя следы. Я возмущённо бурчу нечто протестующее, но мне закрывают рот поцелуем. Немного удивляюсь, он такой настойчивый, такой распалённый. Он долго целует меня, доминирует, делает своим языком всё, что только хочет. Плыву от приятнейших ощущений, стараюсь не выражать свой восторг от происходящего слишком бурно, проще говоря, прикусываю губу, чтобы не стонать. Ян снова опускается вниз с одной чётко определённой целью. У меня пылают щёки, когда я понимаю зачем. Он откидывает простыню, облизывает мой член, и через моё тело будто проходит молния. Я так сильно вздрагиваю, что моё сердце буквально на мгновение перестаёт биться. Он осторожно ласкает головку круговыми движениями языка, очень настойчиво раздвигая мне ноги. Голову я потерял давно, так что просто отдаюсь ему. Когда он успел достать смазку? Как же здорово он это делает…

В комнате слышны лишь мои стоны, переходящие во всхлипы. Я мечусь по кровати, забыв обо всём. На этот раз мне не приходится упрашивать Яна, он и сам на пределе. Он проникает в меня без ложной деликатности. Мне остаётся только шумно выдохнуть, привыкая к ощущению заполненности. Он сгибает мои ноги в коленях, заставляя обхватить его бёдра, а сам наклоняется ко мне и снова целует. Перед глазами давно уже всё плывёт, с каждым его неспешным движением накатывает эйфория, словно большая и тёплая волна. Мои руки скользят по его телу, вспоминая каждый его изгиб. Чёрт возьми, я так истосковался.

Ян не ускоряет темп, продолжая так же, и постепенно к наслаждению примешивается раздражение.

- Эм, Ян? – зову его я.

Он отрывается от моей шеи (секунду назад он ставил там особо красочный засос):

- М?

- Может, приблизимся к кульминации?

Он кивает, начинает двигаться бёдрами чуть быстрей, но я чувствую, что что-то не так.

- Ян, что такое?

Блин, очень сложно разговаривать, когда твой любимый в тебе, ты на высшей точке возбуждения и ничего никогда не хотел так сильно в этой жизни, как в данную секунду кончить.

- Почему ты медлишь?

- Тебе может быть больно, если я увеличу темп.

И он останавливается. Меня вдруг распирает смех:

- Как здорово, что ты об этом подумал именно сейчас.

- Тём…

- Блять, Ян, если ты сейчас не дашь мне кончить, то я… я… тебя укушу!

Он смеётся, касаясь лбом моего плеча. Кончики его волос щекочут кожу. Жар возбуждения понижается, но это только радует, так как придётся достигать пика снова, а это одно из самых приятных занятий в мире.

Кажется, Ян понял суть и больше себя не сдерживал. Он вколачивался в меня, будто сумасшедший, заставляя кричать, заставляя умирать и в следующую секунду возрождаться от блаженства. И не было больно, ни на секунду. Я крепко обхватил его и зажмурился, когда испытывал самый сильный в мире оргазм. Ему потребовалось чуть больше времени. Он совершил ещё несколько глубоких фрикций и замер. Я чувствовал, как внутри меня вздрагивает его член. Почему-то это заставило меня улыбаться. В довершение всего я глубоко зевнул. Стоп. Ян же подсыпал мне что-то… Меня клонило в сон. Почему же я не сплю?

Услышав мой вопрос, Ян рассмеялся:

- Тём, за кого ты меня держишь? Это был обычный кофе. Просто у тебя было такое выражение лица, когда ты говорил о том, что я мог что-то подсыпать, что я не мог тебе не подыграть.

Поняв, что меня провели, я с чувством произнёс:

- Балбес, - и стукнул его подушкой по макушке.

В ответ он притянул меня к себе. Осторожно и ласково, помня о трещине в ребре. Интересно, что у меня ничего не болело, когда мы занимались любовью. Почему так? Нужно будет погуглить, что ли…

- Тём, я хочу, чтобы ты мне пообещал кое-что.

- Всё, что угодно, - вырывается у меня.

- Никогда, слышишь, никогда больше не садись за руль.

- Но… - я как бы представлял в мечтах, что когда я вырасту и буду зарабатывать много денег, куплю жёлтую гоночную тачку и буду лихачить по всем улицам города.

- Пообещай.

Я так понимаю, возражения не принимаются? Нехотя говорю:

- Ладно.

- Хороший мальчик, - шепчет он куда-то в район моей ключицы.

Против воли у меня вырвался зевок.

- Спать…

- Да…

19 марта

Мы провалялись в постели весь вчерашний день и половину сегодняшнего. Удивительно, но когда Ян был рядом, меня не беспокоили ни рёбра, ни синяки. Я даже подшучивал над ним по этому поводу, советуя делать карьеру в области целительства.

Было здорово никуда не спешить, ни о чём не думать. Будто и нет проблем. Но, к моему великому сожалению, они были, да ещё какие.

Пока Ян готовил нам ужин, я набрал Ваську. Конечно же, друг не мог отказать себе в удовольствии поподкалывать меня, когда узнал, что я у Яна. Произнеся пафосно: «Совет да любовь», он отключился. От верной смерти Ваську спас вовремя появившийся Ян с аппетитно пахнущим ужином. Остаток вечера мы занимались любовью. Три раза.

20 марта

Сегодня реальность настигла меня самым жестоким образом – Ян заявил, что у него дела и ему нужно уйти. На полдня, не меньше, но, быть может, он вернётся раньше. Не подав виду, что меня это огорчило, я продолжал читать книгу, потому что в этой дурацкой квартире не было телевизора.

Без хозяина квартира была не такой уж и привлекательной. Поскучав в постели, я встал, честно попытался себя предостеречь, но таки облазил все ящички. Однако самое интересное обнаружилось под кроватью – разбитый сотовый. Надо же, я и не заметил, что у Яна другой телефон. Хотя мог бы и догадаться по изменившейся мелодии звонка.

Как телефон оказался разбитым? Я повертел в руках гаджет, казавшийся из-за большой трещины по периметру жалким. Что, если его включить? Подумано – сделано. Нехотя экран засветился белым, а затем появился логотип компании, создавшей телефон. Минуты три сотовый думал, а потом оповестил, что сети нет. Ну надо же, какое открытие. На дисплее была странная картинка, что меня совсем не удивило – это же Ян. На фоне ночного, чёрного неба возвышалось какое-то строение, то ли замок, то ли церковь, будто бы сделанная из песка. Я щёлкнул на меню и провалился в смски. Одна. Зато какая: «Тебе некуда деваться». Тупо вспомнилась старая песня: «Ты в ритме танца, тебе некуда деваться». Я нервно хихикнул. Сообщение напоминало послание маньяка. А если так и есть? Если его популярность сыграла с ним шутку? У меня тут же вспотели ладони. Клааасс. От одних дурацких мыслей. А это может быть и его любовник. Тут я разозлился. Гадать можно бесконечно.

Хватит секретов. Больше я не буду молчать. Решил что-то менять, значит, буду.

Я дождался Яна. Его улыбка сползла, когда перед его лицом помахали сломанным телефоном.

- Кто автор смс, ты знаешь?

После секундного колебания он отвечает:

- Да.

- И кто же?

Молчание красноречивее слов.

- Ладно, - я встаю, стараюсь казаться как можно более беззаботным. – Мне пора.

- Тём, - произносит он сквозь зубы, всё верно понимая. – Тебе не стоит в это влезать.

- А тебе не кажется, что я уже влез? Хватит этих недомолвок, Ян. Ты весь состоишь из секретов. Мне надоело.

- Котёнок, - примирительно говорит он, - кое-что тебе лучше не знать.

Моё серьёзнейшее выражение лица говорит лучше всего о том, что я думаю об этом. Я поставил его перед выбором: или он говорит, или я ухожу. Мне было немного страшновато от собственной смелости и реакции Яна, но иначе нельзя.

- Ладно. Я скажу тебе, кто это и отвечу на любой твой вопрос, не касающийся данной темы. Это мой отец.

- Что? Но ты же не общаешься с ним.

- Я и не общаюсь. А он вот очень хочет.

- Скажи…

- Малыш, пожалуйста, не нужно затрагивать эту тему. Я обещаю тебе всё рассказать, но позже. Нужно… немного потерпеть.

- Потерпеть? Ян! – я едва не взвыл. От его признания стало лишь хуже.

- А ты думал о том, что будет теперь с тобой? – виртуозно переводит тему он.

Думал, конечно. Всё собирался позвонить Артуру. Сколько я должен, могу только гадать. Вообще, чем больше я размышлял, тем больше понимал, что всё это было подстроено, чтобы держать меня на крючке. Только зачем?

- Звони сейчас Артуру, - Ян протягивает свой сотовый, потому что мой разрядился.

- Не сейчас, я просто… А, давай. Только ты не мог бы подождать на кухне?

- Конечно.

Он выдержанно кивает, и мне так и не понятно, задела его моя просьба или нет. Выдохнув, я нахожу номер продюсера в записной книжке и щёлкаю на нём. Два гудка и деловое: «Слушаю, Ян».

- Это Артём.

- А, наш Шумахер. Оклемался?

Теперь, когда я был в его руках, он даже не старался быть любезным. Говорил отрывисто, недовольно, словно я отвлекал его от крайне важных дел.

- Сколько я тебе должен? – стараюсь уравнять нас, обращаясь к нему на «ты», однако это лишь бравада.

- Больше, чем ты можешь себе представить, котёнок, - довольно, очень довольно смеётся он.

- Не называй меня так. Сколько?

- Ну, миллионов пять точно.

- Сколько?!

- А как ты думал? Машина новая, сорвавшиеся контракты, твоё отсутствие, мы снимать не можем. Опять же, кто твоё лечение оплатил?

Мне хотелось смеяться:

- Я пролежал в больнице два дня.

- Ха, и что?

- Это нереальная сумма.

- Ты должен её мне, - безжалостно говорит мужчина. Я слышу, что он щёлкает зажигалкой. – Теперь ты мой. Все вы такие, молодые, наивные, глупые. Читать нужно то, что подписываешь. Не садиться за руль, не имея прав. И ты подумал о больничном? Или ты думал, что просто так пропускаешь работу?

Мои ошибки слишком дороги. Я пытаюсь переварить услышанное, найти компромисс.

- Послушай, Артур, мы же можем договориться?

- Конечно. Чем скорей ты выходишь, тем скорее начнёшь выплачивать мне долг.

На заднем плане слышится шум.

- Сейчас, - говорит он кому-то. – Я занят. До встречи. Котёнок.

Я некоторое время слушал короткие гудки, а потом сел и обхватил голову руками. Потрясающе, великолепно, замечательно. Такой суммы я и представить не мог. Мне теперь всю жизнь на этого мудака работать. Блин, Тём, когда ты будешь думать головой? Я понимаю, что виноват во всём сам. Лишь я. Хочется куда-нибудь убежать, запереться в дальний уголок, спрятаться от всего мира. Внутри лишь глухая злость и безысходность.

Диван прогибается под весом Яна, и меня притягивают к себе. Тихий голос:

- Ну и сколько он сказал?

Ян сообразительный. Конечно же.

- Пять миллионов.

Он думает.

- Машина застрахована, он получит за неё деньги. Это миллиона два с половиной, три.

- Правда? – я в надежде поднимаю на него глаза.

- Конечно.

- Но останется ещё.

- Тём, я сейчас скажу нечто такое, что покажется тебе забавным – подумаем об этом завтра. Мне нужно время, чтобы завершить свои дела. Не знаю сколько… Где-то до июня.

- А потом что?

- Уедем.

- Уедем? - тупо переспрашиваю я.

- Да, - по интонации понимаю, что он думал об этом не раз и не два. И я присутствовал в его планах. Это так меня радует, что все проблемы отступают на второй план. А Ян подхватывает мой подбородок, приподнимает лицо и чмокает в нос. – Потерпи чуть-чуть. Просто работай, будто ничего не случилось. Ты же понимаешь, что мы сбежим? И об этом никто не должен знать.

Перспектива сумасшедшая. Но такая соблазнительная. Я и Ян. Вдвоём. В тот момент я не подумал об отце, Ваське, о своей квартире, об институте, в конце концов. Главное, что Ян будет рядом. Всегда. Киваю.

- Умничка, - он снова чмокает меня, но уже в губы. – Немного, Тём.

- Что за дела?

Ян тяжело вздыхает:

- Я всё тебе расскажу потом. Обещаю.

Очередной чмок переходит в более длительный поцелуй, который отметает всё назад, оставляя нас двоих в этой комнате.

***

Поздно вечером, засыпая, я вдруг понял, что не являлся единственной причиной, по которой Ян пил в течение долгого времени.

30 марта

Мне удалось разжиться больничным. Конечно, помог тот самый врач из больницы. По нему я мог спокойно «лечиться» до апреля. Чем я и воспользовался. Погостив у Яна ещё пару дней, я переместился к себе. Васька тут же атаковал меня тысячей смсок с расспросами о «том самом». Я послал его. Это чудо не успокоилось и припёрлось. Мы от души подурачились, Васька был в хорошем настроении, потому что Мишка сходил с ним на свидание. Как мало человеку нужно для счастья.

Чувствовал я себя всё лучше и лучше. Ничего не беспокоило. Ян приходил по вечерам, иногда оставался на ночь. Когда я спросил, где он пропадает, то он с удивлением ответил, что вообще-то работает за нас обоих, шоу никто не останавливал. Блин, значит, Артур соврал. И на этой лжи его можно будет подловить. Вот только как доказать…

Я позвонил Данилу, который, судя по голосу без привычной наглости, всё ещё чувствовал свою вину. Мы разговаривали несколько часов, два из которых я убеждал его повесить вину в аварии на меня. Он говорил, что это невозможно, дело уже закрыто, да и зачем, но я добился своего и не отстал, пока «помощничек» не пообещал, что дело не будет пересмотрено. Под конец он спросил, нужно ли мне что-нибудь, и прибавил, что я всегда могу к нему обращаться. Едва не послав его, я подчёркнуто вежливо попрощался с ним.

Ещё объявлялся батя. Встречаться с ним не хотелось. Хоть он и не упоминал в разговоре со мной аварию, но чувствовалось, что он знал. Я заверил, что со мной всё в порядке, и перенёс нашу ежемесячную встречу на следующий месяц.

Последнюю неделю я занимался любимым делом – писал. Предполагалось, что это будут статьи для Маши, но получались они ну очень большими. Наверное, их придётся сокращать. Ну, зато будет чем заняться. Я рассказал немного о славе, о популярности, поразмышлял на тему студенчества (которое проходит мимо меня). Как-то среди ночи меня озарило (Ян демонстративно возмущался, хотя я видел, как он прячет улыбку), и я набросал прекрасный сценарий для скетча. Возможно, для нашей команды КВНовской подойдёт.

Когда я занимался этим, то чувствовал, что отдаю всего себя. Пусть иногда не получалось, пусть порой я не мог красиво выразить мысли, пусть путался, пусть корректор бы мне не помешал, зато я делал что-то важное и мне от этого было хорошо. Внутри меня больше не было пусто.

Апрель

1 апреля

- Ты прикольнулся или работать пришёл? – поинтересовался Данил, вальяжно развалившись в папашином кресле.

- У тебя спина белая, - без эмоций шучу я и сажусь в кресло напротив. – Где Артур?

Приступая к работе, я хотел с ним всё прояснить и расставить точки над «и», но наткнулся на «помощничка».

- Отец в Лондоне. Подписывает контракт с одной известной звукозаписывающей фирмой, - Данил смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, - а что, котёнок?

- Не называй меня так, - я начинаю закипать.

Этот Данил почти мой ровесник, а ведёт себя так, будто я его прислуга и обязан ему по гроб. Конечно, я задолжал его придурку-папаше не слабую сумму, но не ему же.

- А то что? Выпустишь коготочки? – он провоцирует меня.

Блин, да что они все меня котёнком называют? Я про себя вздыхаю. День однозначно не задался. С утра Васька тупо пошутил. Этот гадёныш вызвал бригаду промышленных альпинистов, и они замазали мои окна (которых всего-тотри) чем-то, не пропускающим свет. Я валялся в кровати, радуясь, что проснулся затемно и у меня есть время перед работой, которое я потрачу на написание новой истории. И мне не пришло в голову глянуть на будильник! Я выпил кофе, принял душ, вспоминая о Яне, который вчера не смог прийти. Стоило мне подумать о любимом, в голову приходит одно такое замечательное решение – наведаться к нему. Я быстро собираюсь и вызываю такси (чего шарахаться по ночному городу?). В подъезде я понимаю – что-то не так. Не могло за минуту встать солнце. Мои опасения подтверждает таксист:

- Сейчас восемь утра.

Я хватаюсь за сотовый, и тут же звонит будильник на нём. Убью его. Это не смешно!

К Яну мы добираемся целых сорок минут: пробки. Быстрей дойти было. Я расплачиваюсь с таксистом и встречаю предмет моих мыслей. Ян в светлом пальто, из-под воротника выглядывает белоснежный шарф.

- Привет, - стараюсь вложить в это слово все свои чувства.

Но он даже не улыбается:

- Через минуту за мной приедут со студии. Ты подставляешь меня.

Становится обидно от такого резкого ответа. Блин, я его не видел два дня, а он за старое. Как-то я забыл, что мы всё ещё «шифруемся». Я произношу короткое «извини» и быстро-быстро ухожу от его дома. За мной никто не идёт, и никто меня не окликивает.

Ноги сами приносят меня к кафе, в котором мы когда-то бывали. Я замёрз и ведь даже не позавтракал, а на работу к двенадцати. Надеюсь, этой ужасной официантки нет.

Сегодня не мой день. Та самая Рита криво улыбается при виде меня, швыряет меню и говорит:

- Чего один?

- А тебе какое дело?

- Да никакого, - она пристально смотрит на меня. – А ты в курсе, что у тебя лицо испачкано?

- Что? – и я так ходил с самого утра? И таксист меня видел, и Ян, и не сказали?

- Хах, с первым апреля!

Я еле сдерживаюсь, чтобы не выругаться. Хоть она и девушка, но такая противная.

- Ладно, что будешь?

- А чем тут можно отравиться? – совершенно серьёзно задаю вопрос я.

Девушка хмыкает и уходит. Занятно. А заказ принять? Блин, что вообще сегодня за день? Мне уйти, или как? Чувствую себя придурком. Ладно, посидим, делать всё равно нечего. Набираю Ваське смску: «Спасибо, друг, офигеть как смешно». Секунд через десять получаю ответ, искренний такой: «Тебе правда понравилось?». Идиот! Ты мне личную жизнь разрушил, можно сказать. Ну, если преувеличить немного. Посылаю Ваську в огород, тут как раз эта нелюбезная Рита ставит передо мной тарелку с горячими бутербродами и омлет, покрытый расплавленным сыром.

- Спасибо.

- Не за что, - и, прежде чем уйти, она бросает:

- Он всегда так завтракает.

Блин. Ну спасибо. Подняла аппетит. Злость просто вырывается из меня. Наверное, уже и щёки красные. Поковырявшись в омлете, я кладу на стол пару сотен и ухожу. И зачем я только пришёл сюда?

До двенадцати ещё много времени. Я решаю зайти к Артуру, всё равно нужно. А чтобы не припереться намного раньше, иду на автобусную остановку и выбираю лишь пятый автобус. Мы тянемся, словно черепахи в бесконечном потоке машин, и это даёт мне возможность обдумать ситуацию. Я перекрутил в голове встречу с Яном утром и подумал, что слишком всё близко воспринимаю к сердцу. Мало ли что могло у него случиться с утра. Гладил свою безупречную рубашку и обжёгся. Да и потом, быть может, он просто встал не с той ноги. Ему же сложней, он не хочет афишировать отношения – и ладно. Наверное, он прав, мы же теперь публичные люди.

С такими мыслями я подъехал к студии, не спеша дошёл до неё и несколько минут ждал лифт. Едва створки стали закрываться, как кто-то поставил ногу, и они снова распахнулись. Ну, надо же, Ян. Все мои рассуждения испарились. Самое забавное – стоило так «шифроваться», чтобы потом оказаться в одном лифте. Я сделал каменное лицо и отодвинулся к стенке. Не разговаривать с ним. Не смотреть на него, Тём. Ты сможешь. Но кто-то вредный и коварный внутри дёргает мой язык и у меня вырывается:

- Вам на какой этаж?

Вот Ян всегда мог прекрасно выразить одним лишь взглядом всё, что он думает о человеке.

- Понятно, - я нажимаю нужный нам «четвёртый» и снова отхожу к стеночке. – А ничего, что мы в одном лифте едем? Может, мне выйти на третьем?

Он раздражённо выдыхает, смотрит на табло сверху, показывающее сколько мы этажей проехали. Блин, ну что за дебил создал скоростные лифты? Едва створки расползаются в стороны, как Ян, бросая на меня очередной злобный взгляд, выскакивает из лифта. Хочется крикнуть ему что-то саркастическое и колкое, но как назло ничего не приходит в голову. И это я, человек, возомнивший себя писателем.

Секунд тридцать я думал, идти ли к Артуру, но, решив, что мироздание не может постоянно стоять ко мне задом, решил проверить удачу ещё один раз. Наткнулся на Данила. Который уже не был таким виноватым, как тогда по телефону. Так вот, вернёмся к теме про «коготочки». Понятно теперь, что бушевало внутри меня? Ровно произнося все слова, я выговариваю:

- Если ты ещё раз назовёшь меня «котёнком» или намекнёшь на слово «котёнок», то пожалеешь.

- Правда? – он растягивает первую букву «а».

- Не сомневайся.

Складываю руки на груди. Надеюсь, что я выгляжу грозно.

- А я вот сомневаюсь. Котёнок.

Меня переклинило. Это как замыкание в цепи. Щёлк, и я встаю. Щёлк, и я держу этого ублюдка за грудки. Ещё одно переключение, и я заваливаю его на стол. Щелчок, и теперь я прижат к столу. И, конечно, естественно, это просто вселенский закон подлости, который не может не сбыться – входит Ян. Его взгляд выражает отвращение, и в нём явно полыхает ярость. Я уже говорил про его офигительную способность одним лишь взглядом выражать целую гамму эмоций? Хлопает дверь, и я с силой вмазываю Данилу по челюсти. Его ведёт от удара, и он лишь в последнюю секунду до падения цепляется за стол.

- Так понятно?

Парень кивает, прижимая руки к лицу.

- Если я услышу ещё хоть раз…

- Да понял я, - рычит Данил. – Вали уже, пока я не разукрасил тебя! Тебе ещё сниматься!

- Козёл, - бросаю я и со всей силы хлопаю дверью кабинета. Так, что слетает со стены картина, и стекло на ней разбивается.

Вот только зря я решил, что на этом все злоключения кончились. Решив выпить кофе, я заскакиваю на кухню, и тут же появляется Ян. Злющий-презлющий.

- Это не то, что ты подумал, - почему мой голос сразу становится таким тонким?

- Откуда тебе знать, что я подумал?

- У тебя на лице написано.

- Да? – он забирает из моих ни капельки не дрожащих рук чашку и ставит её на стол. Затем упирается руками в стену, к которой я припадаю спиной в качестве опоры, по обе стороны от меня. – А там написано, что ты сейчас огребёшь неслабых пиздюлей?

Я прыснул со смеху от ругательства, произнесённого Яном. Это нервное. Такой правильный мальчик, блин, и такое словечко.

- Тём, ну как ты умудряешься вляпаться в неприятности за пару часов, что меня нет рядом? – его губы скользят от уха, в которое он шептал последние слова, к моим ключицам, которые ему особо нравится прикусывать.

- Я ему чуть челюсть не сломал, - гордо заявляю я, стараясь не закрывать глаза, потому что голова уже кружится от одного присутствия Яна.

- До или после того, как лежал под ним в весьма пикантной позе?

- После.

- Тёмка, - он подхватывает меня и усаживает на рабочую поверхность кухни. Его руки пробираются под свитер, ногти чуть царапают спину. – Мне тебя наручниками приковать к себе?

- Было бы неплохо, - сразу соглашаюсь я. - Только как в туалет? По очереди?

Мой любимый. Хохочет:

- Ты невыносим.

- О, да, я такой. Э… Ян, извини, конечно, но мы на кухне. Это, знаешь, такое место, где люди едят. Или готовят есть. Зачем ты стащил джинсы с меня?!

- Малыш, - его голос такой тихий и такой низкий, что мне приходится напрячь слух, - открою тебе большой секрет: стол также можно использовать для всяких непотребств.

- Ян! Ян…

И пусть мою задницу колют крошки, пусть вместо смазки чьё-то оливковое масло, пусть мне приходится стиснуть зубы, чтобы не издавать ни звука – этот раз был одним из самых запоминающихся в моей жизни. То ли настроение, то ли Ян, казалось, что мы делаем это бесконечно. Я вспотел, Ян тоже, мы сорвали друг с друга одежду, буквально искусали все части тел, до которых удалось дотянуться. Затем, когда он двигался во мне, на глазах против воли выступили слёзы, и мне пришлось прижать его к себе сильней, чтобы он не заметил их.

Несколько минут после мы восстанавливали дыхание, всё ещё держа друг друга в объятиях. Затем я отстранился:

- Ты же закрыл дверь?

- Нет, - но, увидев, как я побледнел, он быстро успокаивает: - Конечно, котёнок.

Из его уст это уже прозвище звучит прекрасно. Надеюсь, неприятности кончились.

***

Нет, конечно. Стоило так подумать, как началось. Под софитами я непривычно щурился, и на лбу выступал пот. Съемки приходилось останавливать каждые двадцать минут, чтобы поправить грим. После пятого раза я заметил, как пальцы Яна раздражённо выстукивают по подлокотнику кресла. Режиссёр орал на меня, что заставляло меня переставлять местами и путать реплики, так же я несколько раз заикнулся, произнося длинные слова.

Данил с приклеенной улыбкой поманил меня к себе:

- Ты издеваешься?

Качаю головой. Тихо радуясь, что на его подбородке проступает синяк.

- Тогда соберись и работай!

Этот кошмар длился несколько часов, кажется, я достал всех на съемочной площадке. После долгожданного рыка режиссёра, что я его задолбал и на сегодня хватит, несусь на всех парах в гримёрку, но меня перехватывает Данил:

- Далеко собрался?

- Вообще-то, я собирался домой.

- Вообще-то, у тебя вечеринка ещё. Так что переодевайся, и поехали.

Ищу глазами Яна, но его нет.

- Но…

- Тём, напомнить про условия контракта?

- Не нужно, буду минут через пять.

В гримёрке я умываюсь и переодеваюсь, надеясь, что Ян зайдёт, но его всё нет. Через десять минут у меня нет выхода, потому что «помощник» орёт что-то с той стороны двери. Я злюсь и выхожу. Вот всё сегодня не так! Мой возлюбленный преспокойно обсуждает что-то с кем-то из персонала, совершенно забыв обо мне. Ну и фиг с ним.

В машине мы с Данилом не перекинулись и парой фраз. Он привёз меня в один из клубов нашего города, возле входа собралась большая толпа. Знаменитости, заходя в клуб, останавливались, фотографировались. По ходу и мне придётся. Странное чувство – незнакомые тебе люди называют тебя по имени, заискивают, просят улыбнуться. Засветившись буквально на трёх фото, я прошмыгнул внутрь. Сдал верхнюю одежду в гардероб, прошёл к бару и заказал минеральной воды.

- Ты б ещё молока попросил, - Данил материализуется рядом. – Ребёнок что ли?

Не обращаю на него внимания. Пусть говорит, что хочет, я не собираюсь напиваться и через час уйду.

- Тёмка, я подумал, что, возможно, был неправ. Давай жить дружно?

Было странно слышать это от парня. Я прекрасно помнил последний разговор с его отцом, самодовольные нотки в нахальном голосе и ощущение, что попал в западню. Как там в пословице? Яблоко от яблони. Не зря Данила приставили ко мне. Он здорово «помог». Но для меня полезней держать его в союзниках. Немного напрягало одно: неужели он не злится из-за произошедшего утром? Так и подмывает спросить: «Челюсть не болит?», однако я сдерживаюсь. Внимательно гляжу в его карие глаза. Ничего опасного в них не нахожу.

- Давай, - сдаюсь я, и мы пожимаем друг другу руки.

- Эй, бармен, давай свой знаменитый коктейль, - Данил подмигивает мужчине за стойкой.

Пытаюсь возразить, что я не хочу спиртного, но меня не слушают. Начиная с «ты меня уважаешь» и заканчивая «за дружбу грех не выпить», Данил пытается уговорить меня. Чёрт, он и мёртвого уговорит. Ладно, пусть только отстанет. Тем более, от одного коктейля ничего не будет.

Мы, несколько лживо улыбаясь друг другу, пьем эту сладкую бурду малинового цвета. Сверху коктейль украшен синей вишенкой, что несколько отталкивает, если быть откровенным.

Вскоре мир меняется. Краем сознания я понимаю: во всём происходящем есть нечто неправильное, но эта мысль не находит выхода и оказывается похороненной где-то среди миллиарда нейронных клеток. Сначала хочется танцевать, потом - петь. Я не понял как, но уже оказался на сцене и во всё горло орал «Всё могут короли». Получив свою долю оваций, я вернулся к бару и выпил протянутый Данилом коктейль пугающе чёрного цвета. Внутри заговорил голос разума: я же обещал себе не пить, но его отмели остальные, обострённые чувства: да что может случиться? Чувствовал я себя прекрасно. Это чудесное место. Все такие добрые, дружелюбные, такие очаровашки. Я закружился в танце с одной девушкой, потом с другой. Стало очень жарко. Два стакана минералки немного остудили, но жажда становилась сильней с каждой минутой. Я стянул свитер, остался в одной лишь «алкоголичке». Девчонки окружили меня, словно белочки в парке, которым на ладони протянули уже освобождённые от скорлупы орешки. Мы болтали, смеялись. Данил не казался таким уж и козлом, как раньше, о чём я ему сообщил. И тут я заметил в толпе светлую макушку. Это же Ян!

- Ян! – заорал я так, что девчонки позакрывали уши.

Он удивлённо обернулся на окрик. Словно нехотя подошёл к нашей компании.

- Привет, Янчик! – радостно повис я у него на шее.

Нужно было видеть его лицо, когда я назвал его «Янчиком», кажется, он даже застыл на мгновение. По мере того как он разглядывал меня, я буквально ощущал, как от него начинают исходить волны какой-то злости. Даже девчонки перестали щебетать и уткнулись в свои бокалы с шампанским. Ян грубо хватает меня за подбородок и поворачивает к барной стойке, над которой горит неяркий светильник.

- Придурок, - шипит он мне на ухо, а потом поворачивается ко всем: - Тёма перебрал, мы уходим.

- О, Тёмочка, - состроила грустную рожицу одна из девушек. Блин, даже не помню её имя.

- Артём должен остаться, - спокойно говорит Данил. Выглядит он что-то чересчур довольным.

- Да? – елейным тоном уточняет Ян. Не отпуская меня, он делает пару шагов к парню. И говорит тихо, но так, что все услышали: - Если с ним когда-нибудь что-нибудь случится, то я тебя убью. Независимо от того, будешь ты виноват или нет. Понятно?

Вот чёрт, даже мне страшно. А Данил как-то ещё и этот зверский взгляд выдерживает. Ну, чувак, я тебя зауважал. Хихикаю. Оба поворачиваются ко мне. Больше не раздумывая ни минуты, Ян тянет меня к выходу, прямо на улицу, а я же не одет! Мои возражения даже не выслушиваются. Меня буквально за шкирку швыряют на заднее сидение такси. Я обижаюсь. Нельзя со мной так обращаться! Чтобы объяснить это, приходится употребить половину замысловатых словечек из моего словарного запаса, но, мне кажется, суть Яну ясна.

- Ох, Тём, просто посиди спокойно, - он устало отворачивается к окну. Вроде бы он не такой уж и злой.

Я демонстративно смотрю в своё окно, но вскоре чувствую холод. Осторожно подползаю к Яну и прижимаюсь:

- Холодно…

Он милостиво пускает меня в тепло, распахнув полы пальто. Одурманенный его запахом, я совершенно наглею, залезаю к нему на колени и затихаю. Но спокойно сидеть, когда Ян рядом, не получается. Будто бы не нарочно, я еложу, пока сильные руки меня не останавливают.

- Тёма, - предостерегающий шёпот.

Только меня уже не остановить. Я трусь об него, прижимаюсь к нему всем телом. Очень вовремя мы останавливаемся возле дома Яна, я кубарем вылетаю из машины, слишком торопясь. Он задерживается, расплачиваясь с водителем, затем хватает меня и почти несёт к себе.

Едва мы оказываемся в прихожей, как я толкаю его к стене и нахожу его губы. Он отвечает на поцелуй, но вдруг замирает:

- Тём, ты под кайфом, может, не стоит?..

Не слушаю этот бред. Очень даже стоит, когда я хочу. Вот только управлять своим телом всё сложней, я сползаю вниз, тяну Яна за собой, замираю. Уже и сам не понимаю, что хочу. Движения неуверенные, словно я пытаюсь вспомнить, для чего мои руки, и не могу. Провожу ими по гладкой груди Яна, и в следующую секунду я уже напрыгиваю на него. Он не ожидает от меня такого напора, едва удерживается. Внезапно улыбается, роняет:

- Тём, ты такой красивый.

У меня нет слов, чтобы ответить, лишь действия, которыми я докажу Яну, что я ещё и прекрасный любовник. Когда Ян понимает, что я хочу попробовать в позе сверху, он немного удивляется, находит аргументы против, но меня уже не остановить. Это не так уж и больно. Ага, пока он не двигается. Сжимая мою задницу, он резко тянет меня на себя, проталкивая член до конца, от чего я вскрикиваю.

- Ты же хотел сверху, малыш, - немного мстительно говорит он.

- О, да, - улыбаюсь я сквозь боль. – Теперь я руковожу парадом.

- А, что, всегда хотелось?

- Да, из тебя хреновый дирижёр, - блин, как я ещё умудряюсь так связно и иронично говорить?

- Серьёзно? Ещё никто не жаловался.

- Ах, ты! – я впиваюсь зубами в его плечо, за что получаю звонкий шлепок по заднице.

Он прижимает меня к себе, держа руки на пояснице, и сам двигает бёдрами. Всё, что я могу – это лишь прислониться к стене и медленно сходить с ума.

- Тём, - слышу что-то непонятно в игривых интонациях. – Тём, тебе нравится?

И в ожидании ответа он останавливается. Едва не рычу от досады. Вообще-то, секунд через десять я собирался кончить.

- Да, да, продолжай.

- Прости, от громкой музыки в клубе уши заложило, что ты сказал?

- Чёрт возьми, Ян, мне нравится это! Давай закончим?

- Конечно, - он вдруг скидывает меня с себя.

Я в полнейшем недоумении. Сижу голой задницей на полу и смотрю на его голую задницу, которая скрывается в ванной комнате. Что, блин, за игры такие? Злюсь, врываюсь в ванную и, конечно, застаю Яна под душем. От воды идёт пар, а Ян со стоящим членом великолепен. Смотрю, как он растирает по нему гель, как капли медленно смывают пену.

- Подойди.

Повинуюсь. Через два шага я рядом с ним, мокрый. Ян впивается в мои губы и заставляет меня запрокинуть голову. Постепенно он нажимает на плечи мягко, но твёрдо, и я опускаюсь перед ним на колени. Дураку понятно, что он хочет. Сейчас это кажется нормальным. Ну, и окружающий мир фиолетового цвета мне тоже кажется нормальным. Я закрываю глаза и облизываю его член, провожу по головке языком, и он вздрагивает. Беру его в руку и тут:

- Не, котёнок, только ртом.

Через пару моих неловких движений, он ухватывает мою голову и показывает как нужно.

- Ты же хотел руководить парадом, так давай.

Звучит немного жестоко, но подзадоривает. Вообще, я едва не кончаю, когда делаю это. Это офигительно. Ни грамма неприязни, лишь желание, захватывающее в плен всё тело. Работаю с большим воодушевлением, как Ян вдруг останавливает меня и за плечи притягивает к себе.

- Скажи, что ты меня хочешь.

- Хочу тебя…

- Скажи так, чтобы я поверил.

А стояк не доказательство?

- Ян, я хочу тебя.

- Поворачивайся, обопрись о ванну.

Неужели? Я думал, мы тут ещё поболтаем.

- Отлично. Наклонись ниже.

Вода всё ещё льётся, она немного скрывает его голос, отчего я вынужден прислушиваться. Прогибаюсь в пояснице, как он хочет. Мы приступим или нет?

- Прекрасно. Я передумал. Пошли в спальню.

Честно говоря, это похоже на издевательство. А этот самодовольный ублюдок преспокойно отправляется в спальню, где я его и настигаю, кидаюсь на него, как тигр на добычу. Он смеётся.

- И что?

- Ничего, - он прижимает меня к кровати.

Улыбается уже более тепло и начинает покрывать шею поцелуями, от которых я млею. На коже ещё капельки воды, он слизывает их, никуда не спеша, тщательно так. Ласковые руки касаются моего члена, дышать становится сложней. Внезапно Ян отрывается:

- Ты такой красивый, такой милый, я... схожу с ума по тебе.

Сил краснеть уже нет. Я хочу секса. О чём и без стыда говорю. Он ухмыляется, тянется за смазкой и возвращается, шепча:

- А когда ты в таком состоянии… Блять, Тёма…

Дальше всё было быстро: движения, вскрики, просьбы. Я умолял его, а он поддразнивал меня, чтобы я делал это снова и снова. Почему ему это так нравится? Это какая-то дикая игра, оставляющая нас одних в мире. Это слишком хорошо. Я засыпаю счастливый, очень счастливый.

2 апреля

Меня выкинуло из сна. Пытаюсь проморгаться и понять, где нахожусь. Перед глазами красочные и яркие картинки жаркого секса. Заливаюсь краской до кончиков ушей, наверное. Не ожидал от себя такого. Я помню удовольствие, такое сильное, что едва не терял сознание, помню влажные поцелуи и судорожные, словно задыхаешься, движения. Неужели это мы вчера творили? В душе смятение. Вроде бы уже и не мальчик, чтобы так смущаться, но это что-то из ряда вон выходящее.

Тихо выбираюсь из кровати и собираю одежду по полу. Ян тихо сопит, обхватив подушку. Ещё очень рано, наверное, он не проснётся. Чтобы не накликать «беду», выскальзываю из квартиры и в подъезде одеваюсь. Увидел бы меня кто-нибудь из соседей… Приведя себя в достойный вид, я смотрю на часы. Только семь утра. Куда податься? Слишком рано для работы, слишком рано для Яна, вообще, слишком рано. Бесцельно бреду по улице. Я осознаю, что не так. Я вёл себя, как шлюха. Просил себя трахнуть, более того, я хотел этого, отдавался полностью. Какое красивое чувство я испытываю в душе, и какие низменные оно вызывает желания…

Стало очень грустно. Пытаюсь убедить себя, что в этом ничего такого, но как-то самому не верится. Когда между нами была неопределённость, когда Ян строил из себя хозяина, было легче. Я как бы не соглашался с происходящим. Тут же было наоборот. Отец всегда говорил, что «Кама сутра» – это книга для извращенцев. Господи, если бы он узнал, что я делал минет другому парню.

Занимаясь самобичеванием, я не замечаю, как снова оказываюсь возле того кафе с вредной официанткой. Рита курит на крыльце. Выпуская тонкую струю дыма, она выдаёт:

- Что-то ты зачастил.

- Вы открыты? – чашечка горячего кофе – то, что нужно.

- Мы круглосуточно, - и она, не закрывая рот, зевает.

На этот раз она даже не утруждает себя тем, чтобы принести меню. Несколько минут её нет, а потом притаскивает на большом подносе булочки, масло, джем и две чашки капучино. Пока я думал, как бы повежливей её отшить, девушка села передо мной, намазала булку маслом и с аппетитом съела. Я ограничился кофе.

- Ешь, только испекли, - говорит она с набитым ртом. Блин, и откуда Ян её знает? Мы же все из себя такие утончённые, как получилось, что они вообще общаются?

Рита с шумом делает пару больших глотков капучино:

- Ну чего молчишь? Спрашивай, ты же за этим сюда ходишь.

Хочу возразить, но вдруг произношу:

- Как ты познакомилась с Яном?

В её глазах лукавство, оно же написано на её простом, можно даже сказать, деревенском лице. Ей приятно, что она могла меня чем-то заинтересовать. Или не меня, а хоть кого-то.

- Это была судьбоносная встреча, - начала она, а я закатил глаза. Вот громких эпитетов только и не хватало. – На вокзале. Я поехала встречать тётку из Ельмичей, а поезд задержали, тут, значит, хожу по вокзалу, делать-то нечего, сразу заметила его белобрысую макушку. Весь такой худой, грязный, но пиздец какой гордый. Ладно, тётку встретила, повезла к себе, а он у меня всё из головы не выходит. Варька (соседка моя) говорит, что я с ума сошла - бродяжку тащить, но запал он мне в душу. Понимаешь? - а как уж тут не понимать. Я всё-таки отщипываю от булочки. Они, и правда, свежие, от них исходит невероятный аромат. – В общем, отговорила меня. Через неделю тётку провожала, а он всё ещё там. Подошла, села рядом. Он сначала носом кривил, потом с интересом стал поглядывать на меня. А когда я его к себе позвала, отнекивался, да я уже решила.

Её пальцы с короткими ногтями с облупившимся лаком теребили пачку сигарет.

- И стали мы жить вместе. Варька орала… Но Ян молодец, обаял её в первый же вечер. Он и не особо-то мешал – с утра уходил, поздно возвращался. Устроился куда-то, стал отдавать деньги. Обязанным себя чувствовал. А мы, дуры, крутились возле него. Я, конечно, понимала, что ему девушки изящные нравятся, а не я со своим пятидесятым, но попыталась. Ну что, я рожей не вышла что ли? Варька тоже пыталась. То халатик случайно распахнётся, то полотенце в ванной попросит. И так месяца два. Извелись мы все. А потом поняли, что он-то по мальчикам, - Рита тяжело вздохнула. – Дуры такие… Ну кошмар.

Она задумалась, всё-таки вытащила сигарету и закурила прямо в помещении. Я уже допил кофе и съел две булки.

- А потом что?

- Потом? – она перевела на меня взгляд. – Потом съехал он. Только до сих пор чувствует себя виноватым. С животными мне помогает. А они такие после операции капризные. А не могу я… Себя обделю, но животинку подберу. У меня вот шесть кошек в квартире, две собаки. Маленькие, правда. Уживаются вроде как-то.

Так вот откуда все эти покалеченные кошки и собаки! А я-то гадал. Так он пытается отплатить девушке, которая помогла ему в трудный период. Если бы она знала, что это значит для него…

- А ты, Тём, не потеряй его. Вижу, как он смотрит на тебя. Как на меня никогда не смотрел.

- Откуда ты знаешь моё имя? – изумляюсь я.

- Совсем придурок? Я каждый выпуск вашего шоу смотрю.

Блин. Как-то и забыл.

- Кофе ещё будешь?

- Нет. Спасибо. Рита.

- Конечно.

Улыбка делает её намного красивей. Ей приятно думать, что Ян, великий Ян, мог упоминать её.

- Передавай ему привет.

- Обязательно. Спасибо тебе.

Встаю. Рита встаёт следом:

- Я, это… Может, в Ельмичи вернусь. Что мне тут светит?

Ответа я не знаю, поэтому неопределённо пожимаю плечами. Мы прощаемся, и я бреду по улице, не разбирая дороги. Сколько же я всего не знаю о Яне. Ни за что бы ни подумал, что он может испытывать благодарность, смешанную с чувством вины к такой вот девушке. Наверное, Яну было действительно трудно.

На часах половина девятого утра. Рано для всего. Что же делать? В голову ничего не приходит. Мой взгляд натыкается на афишу кинотеатра, располагающегося рядом. А что, идея. Правда, сомневаюсь, что они так рано работают, но всё же. Мне повезло. Работали. Сеанс уже начался, однако я всё равно купил билет.

На утренний сеанс почти не было людей. Несколько парочек. В тёмном зале я был практически один. Внезапно вспомнилось школьное время, как Ян вдруг пригласил меня в кино, где мы чуть не накинулись друг на друга. Ощущение, что это было сто лет назад. Мы стали другими, хотя все те же. Мне всё так же не пробиться к Яну, хоть теперь я полностью определился со своими чувствами. Когда-то давно слышал изречение, смысл которого сводился к тому, что лучше испытать несчастливую любовь, чем никогда не любить. Так ли это? Ян – это одна большая загадка. И чем дальше, тем отчётливей я понимаю, что он никогда до конца передо мной не раскроется. Почему он стал таким - неизвестно, я знаю лишь то, что мне его никогда не изменить. И любовь его не изменит. Всё, что мне удалось, так это добиться от него проявления симпатии. Зато он меня вчера использовал, как хотел.

Сбоку послышался шорох и странные звуки, я обернулся и смог разглядеть в темноте парочку самозабвенно целующихся подростков. Я смотрел на них и не мог отвести взгляд. Юные, пылкие, только постигающие тайны вселенной. «А что дальше, Тём?», - спросил кто-то противный внутри меня. Какое ждёт меня будущее с Яном? Он не тот человек, что будет ждать с работы. Скорее, роль «жены» уготована мне. Блин, чувствую себя стариком, глядя на этих детей. Интересно, их родители знают? Мой батя никогда не смирится. А отец Яна… Я ничего о нём не знаю. Да что я вообще знаю о человеке, с которым сплю и пытаюсь строить отношения? Смс от отца, с которым он был в неслабой конфронтации. И он молчит. Словом не обмолвился. Как с ним можно строить отношения?

Действие на экране подходило к своему логическому концу. Если бы кто-то после фильма спросил меня, о чём он был, то я не смог бы и имени главного героя вспомнить. Одно хорошо: решил для себя несколько важных вопросов. Первое: я могу быть э… лучше так: я могу заниматься сумасшедшим сексом, и мне не должно быть стыдно после этого. Не должно же?.. Второе: отношения. В них нужно что-то менять или решать.

Титры под весёленькую музыку, все встают. Парочка подростков с огромным неудовольствием. Я вижу, как они направились к кассе. Бедняги.

Ах, да, и никакого спиртного, а уж тем более наркотиков. Кстати, Данилу должок вернуть нужно.

***

Оказавшись в здании студии, я не стал сразу подниматься, а спустился вниз на парковку. Вот хорошо знакомая мне мазда Данила, моего чудесного «помощничка». Он тут. Это хорошо. Облокачиваюсь на тёмнобокую красавицу и набираю номер. Данил отвечает сразу же:

- Да.

Немного настороженно, кстати.

- Привет, - как можно беззаботнее, - ты давно свою машину видел? Тут какой-то урод её поцарапал.

- Что? Как?

- Да вот, - я посмотрел на кончики своих ногтей. – Спускайся, сам увидишь.

Наверное, он скатился кубарем по лестнице, потому что появился через минуту. Оббежал машину, накинулся на меня:

- Где? Всё в порядке!

- Правда? Мне так не показалось.

Я достаю из кармана длинный ржавый гвоздь, прихваченный мной с соседней стройки, которую я проходил по пути, и с отвратительным скрежетом провожу им по капоту машины. Данил открывает рот и краснеет.

- Если ты ещё раз, сволочь, выкинешь что-то подобное, то я не буду так добр, - слова вылетают сами собой. И я отнюдь не шучу.

«Помощничек» захлопывает рот, смотрит на меня, как на врага народа. Мне кажется, что он вот-вот накинется, но Данилу удаётся сдержать себя в руках. Он глухо роняет:

- Проваливай.

Гвоздь со звонким звуком падает на пол, я медленно иду к лифту, оборачиваюсь и вижу, как Данил дрожащими пальцами проводит по шершавой царапине.

***

Мне накладывают грим и одновременно пытаются подобрать одежду, прикладывая ту или иную рубашку, когда заходит Ян. Этот невыносимый человек едва смотрит на меня, и это реально начинает бесить. Ледяная глыба. Чёрт возьми, если бы мне кто-то сказал (не знай я сам), что он такой страстный в сексе, то я ни за что бы не поверил!

Ян сам выбирает себе чёрный свитер и тёмные джинсы. Гримёр, закончив со мной, переключилась на него. Одних нас не оставят.

Вскоре нас зовут на площадку. Я сажусь на один диванчик, Ян - на другой. Он пролистывает сценарий, освежает в памяти. Вдруг замирает, поднимает глаза к режиссёру и Данилу, стоящему рядом:

- Кто наш гость? – голос будто ему не принадлежит.

- О, - нехорошо улыбается парень. – Вам понравится.

Неприятное, тягучее ощущение в груди. Будто сломаны все рёбра сразу. Я успеваю лишь выдохнуть, как входит он, наш гость. Высокий, стройный, с нахальной усмешкой, так идущей ему, с озорным блеском в глазах, с неподдельной радостью от встречи с Яном. Он идёт неспешно, приковывая к себе всеобщее внимание. На его губах мелькает улыбка, искренняя и тёплая. Однако на лбу всё так же написано невидимыми чернилами «подонок».

- Я рад тебя видеть, - шелковистый тембр, невольно прислушиваешься к каждому слову.

- И я тебя, Марат.

Апрель. Часть 2

Информация для тех, кто в танке:

Автор не маразматик. Автор не сошёл с ума и не путает героев. Вот, абзац из начала второй части: «Жду Васю. Это мой друг. Не бойфренд, а просто друг. Мы подружились еще на первом курсе и с тех пор не расстаемся. Вообще, на самом деле его зовут Дима Василенко, но сокращение его фамилии так прилипло к нему, что он сам удивляется, когда его зовут по настоящему имени».

Теперь поняли?)) Тогда наслаждайтесь новой главой.

За всю передачу я произнёс от силы три фразы. Одна из них была вопрос Марату. Какой-то дебильный вопрос. Он даже не удостоил меня взглядом. А вот с Яна глаз не сводил. Как и тот с него. Этим двоим явно хотелось общаться. Оказывается, Марат за два года успел многого добиться. Он учился в Англии, был активистом известного молодёжного движения, представителем спортивного клуба своего университета, был крайне озабочен проблемой глобального потепления и даже смог собрать около сотни тысяч фунтов, которые пошли на счёт фонда «Гринпис». Также Марат успел сняться в клипе популярной британской группы, засветиться на пикантных фото на яхте с супермоделью, которая украшала пару месяцев назад обложку «Вог», и ещё у него был телефон Линдсей Лохан.

- Безотказная тёлка, - белозубо улыбнулся Марат, и грубость стала выглядеть мило.

Когда закончились съёмки, я выдохнул. Чувства внутри были самыми разными: от тоски до мучительного страха. Когда Ян смотрел так на Марата, я не верил, что он чувствует ко мне что-либо.

Я понуро поплёлся в гримёрку, оставив этих двоих на площадке. Интересно, кто пригласил Марата сюда? Данил, кто ж ещё. Ян был не в курсе. Зачем? Меня позлить? Но как он узнал, и что именно ему известно? Марат вполне мог рассказать о том, что Ян был моим «хозяином»… А так не хотелось об этом вспоминать сейчас. Я рассеянно взял сотовый в руки и вертел. Экран вспыхнул, и я увидел двадцать восемь пропущенных. Что за?.. Несколько незнакомых номеров и двадцать от Васьки. Сердце забилось тревожней. Я нажал на его имя и вслушивался в гудки.

- Алло! - заорал друг на том конце. Я выдохнул с облегчением, лишь для того, чтобы снова напрячься, когда Васька продолжил: - Тёма, я в травмпункте!

- Что?! Ты в порядке?

- Как тебе сказать…

- Димка, мать твою, что случилось?!

- Тёмочка, ты приедешь? – он разрыдался. Всхлипывал в трубку, и я словно видел его перед собой в растянутом свитере, длинным рукавом которого он вытирает нос.

- Конечно, где ты?

- Во второй. Приезжай, пожалуйста.

- Бегу, Дим, бегу. Ты потерпи.

Я метаюсь по гримёрке. Так. Деньги. Куртка. Ян… Он сейчас мне нужен как никогда, но сейчас его мысли не со мной. При всех он пошлёт меня. Я был уверен, что он даже не отреагирует на просьбу отойти перекинуться парой слов. Ведь это Ян. Я тоже неплохо его изучил. Имидж. А тем более, когда школьный король встретил школьного принца. Я невесело улыбаюсь, и тут снова звонит телефон. Не Васька, незнакомый номер.

- Да.

- Это Артемьев Артём? – суровый женский голос.

- Да, - в этот миг я почему-то больше всего не хочу быть самим собой.

- Вас беспокоят из института.

Блять.

- Вы отчислены.

- Но…

- Артемьев, то, что вы добились успехов в мире шоу бизнеса, ещё не значит, что вам будут автоматически ставить хорошие отметки.

- Я понимаю, но…

- Вы отчислены, - безжалостно отрезает она. – У вас прогулов больше, чем у всех из вашей группы. Вы не сделали ни одно задание преподавателей, не выступили ни с одним рефератом.

Это так, так. Но я как раз собирался это исправлять.

- Пожалуйста, - тараторю я, - пожалуйста, я был в больнице, не мог посещать занятия.

- Это правда?

- Конечно, - я услышал нотки интереса в её голосе, это воодушевило меня. – Я покажу вам больничный.

- Что ж, Артемьев, я жду вас в кабинете декана через час.

Я не успею. Как же Васька?

- Я не смогу.

- Это ваш последний шанс, Артемьев. Решайте сами.

Конечно, она бросила трубку. А я схватился за голову. Что мне делать? Почему именно сейчас? Всё и сразу? На душе ещё кошки скребли из-за появления Марата, а тут Васька в больнице, я почти отчислен… Телефон звонит снова. Нет, ну по закону вселенского равновесия плохого быть не может. Я ошибался. Ой, как ошибался.

- Это Артемьев Артём?

Блять… С трудом сдерживаюсь, чтобы не брякнуть «нет».

- Да, это я.

Мужской, выдержанный голос.

- Вас беспокоят из пятнадцатой больницы.

Внутри что-то сжимается. Первая мысль о Димке. Но речь не о друге…

- Это лечащий врач вашего отца. Он уже третий раз попадает к нам, а вы ни разу не пришли к нему. Я понимаю, что вы звезда и крайне заняты, но ему будет очень приятно. Насколько я могу судить, он в сильнейшей депрессии.

Я ошарашен. Телефон выпадает из рук, и я несколько удивлённо нагибаюсь и его поднимаю. Папа в больнице… Третий раз… В депрессии… Почему-то сразу вспоминается мама. Красивая, улыбающаяся, а потом она же в гробу. Её кожа белая, как и снег вокруг. Мне холодно, слёзы замерзают на щеках, но я продолжаю плакать.

Дома отец сразу выкидывает все её вещи. Мне удалось лишь схватить маленькую брошку, наверное, стеклянную. Это был красивый цветок. Лилия вроде… Папа никогда не был ласков. Никогда не дарил маме цветы, никаких подарков даже на день рождения. Только эту брошь, когда мама родила ему сына.

Прихожу в себя от тревожных интонаций в голосе врача:

- Вы в порядке?

- Да. Я приеду. Скажите куда.

Мне диктуют адрес. Я благодарю и сажусь в кресло, перевести дух. Именно сейчас, именно в одну минуту. Я должен быть в трёх местах сразу. Вторая поликлиника, где Васька, находится далеко. Я не успею за ним и в институт. Никак. К папе можно позже, главное успеть до шести, пока часы приёма не кончились.

Нужна помощь. Ян мог бы забрать Ваську, а я пока смотался бы в деканат… Да что же это за день, а? Чёрт возьми, нужно торопиться. Димка, наверное, рыдает всё ещё. Надеюсь, он в порядке.

Сглатываю и иду к Яну. Он всё ещё треплется с Маратом. Оба недовольны, когда их прерывают.

- Что, зверушка, так и не научен хорошим манерам? – он говорит это по-английски, не знаю почему. Но, наверное, не для того чтобы пощадить мои чувства.

Щёки краснеют, так и подмывает ответить на унижение, но я ровно обращаюсь к Яну:

- Можно тебя на минутку?

Он раздражённо вздыхает. Словно это и не его губы оставляли на моём теле влажные следы, словно и не его руки с силой прижимали меня к себе, словно и не было той страсти между нами. Как за пару часов мы стали такими чужими?

- Это важно, - я молю. Пожалуйста.

Кивает, мы отходим к стене.

- Ян, мне нужна помощь. Васька в травмпункте, а меня вызывают в деканат.

- Я здесь при чём?

Прекрасно он вжился в роль. Я повторяю:

- Мне нужна помощь. Ты бы съездил за Васькой, а я в деканат?

- Тём, прости, но у меня ещё интервью, потом у Марата конференция, на которой я должен присутствовать. Езжай в институт, твой Васька подождёт. Прости.

И он уходит, оставляя меня наедине со своими проблемами. Хочется заорать от досады и злости, но я лишь посылаю Марату, пристально следящему за нами, воздушный поцелуй. Он морщится. Если нельзя сделать всё и сразу – ничего.

Я спускаюсь прямо в одежде для съёмок вниз, ловлю попутку, и через час я в поликлинике. Бегу как сумасшедший по коридору, пока меня не окликает тоненький голосок. Васька с пластырем на носу, подбитым глазом и гипсом на руке.

- Только не говори, что упал, - голова ясная, как никогда.

- Нет.

- Это он, да?

Меня охватывает такая ярость, словно в меня вселился сам дьявол. Этот урод не смеет причинять боль моему другу! Если бы он был сейчас передо мной, я бы убил его.

- Тём! – он обнимает меня здоровой рукой. – Он не виноват, он только стукнул меня, это я сам упал…

Васька… Я прижимаю друга к себе, закрываю глаза. Васенька… Такое наивное существо. И нос сам собой сломался. Конечно. Но я ничего не говорю по этому поводу.

- Вася, ты родителям говорил?

Он прячет глаза. Так я и думал.

- Позвоним твоей маме, что-нибудь соврём, поживёшь у меня… А рука… Ну, на физкультуре сломал. Говорить не хотел, чтобы не беспокоились.

Друг обрадованно кивает. Я тяну его к частнику, который всё ещё ждёт меня у ворот больницы. Усаживаю Ваську на заднее сиденье и сажусь рядом:

- Ты не против, мы не сразу домой?

- Нет, конечно, - он пытается улыбнуться, но тут же морщится.

Сейчас мы поедем к отцу. Пока ещё можно.

***

Я его не узнаю. Похудел, осунулся, давно не брился.

- Папа… - шепчу я и ощущение такое, что внутри взорвались тысячи бомб. Больно, грустно, обидно.

Кидаюсь к нему и прячу лицо в его руках.

- Тёма… - он не верит. – Тёмка!

Обнимает, тоже плачет. Блять, папа, ты кричал, что мужики не плачут!

- Господи, Тёмка…

Ты не веришь в Бога, пап!

- Пап…

Я сжимаю его в объятиях, чувствуя выступающие рёбра под пижамной рубашкой. Жмурюсь крепче. Я больше не уйду, больше не вычеркну тебя из своей жизни. Я плачу, как ребёнок. Папка, ну для чего я жил? Мне всего девятнадцать лет, а я успел разрушить так много. Мои отношения приносят больше боли и разочарования. Я отдаю и не получаю. Зачем всё это? Должна быть свобода, а я привязан. После всего пришло понимание, я знаю, чтомне делать, а не могу. Мне никогда не отдать этот долг, никогда не освободиться. Всё это, захлёбываясь, я рассказываю папе. Вряд ли он что-то понимает из непрерывного потока слов, но мне легче. Батя молча гладит меня по голове, вытирает мне нос своим большим клетчатым платком.

- Прости, - я отстраняюсь и только замечаю, что в палате ещё три кровати. Владельцы которых деликатно вышли в коридор.

- Это ты прости, сынок, - он улыбается. Чёрт возьми, батя улыбается. – Знаешь, жизнь так коротка… Ты молодец. А твои проблемы… Я обещаю, я что-нибудь придумаю. Правда.

- Пап…

- И это ничего, что ты не такой, как все, ничего. Я привык.

Батя, блин. А я тоже герой. Припёрся утешать, вытаскивать из депрессии.

- Посетители! – зычный голос из коридора. – На выход!

- Ты приходи завтра, - батя просит, – поговорим.

- Обязательно, - уже в дверях. – А что с тобой, пап? Это серьёзно?

- Гастрит чёртов, - он снова улыбается. Постаревший, родной. – Но ты не бойся, я не умру. Не на того напали.

***

Васька спит со мной, поскуливает во сне, а я не могу сомкнуть глаз. Господи, как же я устал от наших отношений с Яном… Никогда ничего не наладится.

3 апреля

Прямо с утра позвонил Данил и самым ехидным голосом оповестил, что съёмок не будет. Целую неделю. Вау. Даже не знаю, радоваться или плакать.

Васька рассказал мне о том, что произошло. Он напросился к Мишке домой, после пары бокалов вина они оказались в спальне, всё шло гладко, а затем этого дебила клинануло, и он заехал Ваське по лицу, орал, что не пидар. Ну, конечно. У «не пидаров» не стоит на парней. Урод, блять!

Родителям Васьки мы наплели что-то, и они поверили. Друг мог оставаться у меня две недели.

Я сходил в институт. Это было сложно, очень сложно. Но я смог. Меня не отчисляют. Я отдал статьи Маше, которая офигела, наверное. Денис не поверил, когда я протянул ему папочку с шутками и сценками для КВН. Потом звонил радостный, возбуждённый, благодарил. Я их просто спас, скоро очередное выступление, а у них туго со скетчами.

Был у отца. Поговорили. Хорошо так. Он рассказал о себе, о том, чем занимался, внимательно слушал меня. Будто и не было этих двух лет. Было легко.

Ян не звонил.

4 апреля

Мы с Васькой решили отсидеться до конца недели дома. Мне не хотелось покидать нашу «берлогу», я сделал исключение лишь для отца.

Причина отсутствия съемок выяснилась вечером: меня временно заменили Маратом. Круто. Сил злиться уже не было.

Хоть меня и предали.

5 апреля

Кто бы мог подумать, но объявился Мишка. Когда я увидел его на пороге моей квартиры в косухе и зелёной бандане, то прифигел. А затем со всей силы вмазал ему по лицу за Ваську, который даже не удостоил свою любовь взглядом и захлопнул перед ним дверь. Моя школа.

6 апреля

Принесли огромный букет роз. Васька визжал от восторга.

7 апреля

Завтра в институт… Снова звонил Данил. Меня отстраняют ещё на неделю. Круто.

8 апреля

Батя поджидал меня с хитрым видом. Рядом с ним сидел мужичок из соседней палаты.

- Тёма, это Георгий Валентинович, он адвокат. Я рассказал ему о твоей проблеме. Выход есть.

- Какой же? – от радости у меня с удвоенной силой забилось сердце.

- Мы всё решим юридически, - мужчина деловито поправил очки. – Во-первых, откуда такие цифры? Я пересмотрю твой контракт, остальные документы, глянем, что там со страховой и с машиной. Уверен, что сумма уменьшится вдвое.

- Но это всё равно около миллиона, - возразил я, хотя новость была хорошая.

- Молодой человек, погодите. Мы выиграем вам рассрочку, потому что наверняка ваши работодатели после обращения к юристам захотят, чтобы вы выплатили всю сумму сразу. В это же самое время мы продадим квартиру и погасим долг.

- Продадим квартиру? – тупо переспросил я. – Какую?

- Тём, - мнимо-безразлично начал батя, - она большая, двухкомнатная, зачем мне такая? Продадим, я куплю себе однушку, а с остатка погасим твой долг.

- Я не могу, - решительно встаю. – Нет, я сам виноват, сам и исправлю.

- Молодой человек, - осаждает меня адвокат. – Ваш отец хочет вам помочь. Кто, если не он? И это не предложение. Если бы у вас был ребёнок, который попал бы в такую ситуацию, разве вы бы не помогли ему? Это долг всех родителей. Я бы продал всё. От помощи родителей нельзя отказываться. Я надеюсь, что для вас это будет уроком. Вы всё поняли?

- Д-да, - от сурового и несколько учительского тона мужчины стало не по себе. – Простите.

- То-то же, - он улыбнулся, понимая, что был излишне строг. – Завтра меня выписывают, мы поедем к нотариусу, подпишем доверенность, и я буду заниматься вашей проблемой. Всё будет хорошо.

- Всё будет хорошо, Тём, я же обещал, что придумаю что-нибудь, - произнёс батя.

- Спасибо, папа, спасибо.

Я никогда в жизни не был так никому благодарен. Мысль о том, что я вырвусь из этих пут шоу бизнеса, окрыляла. Мой отец самый лучший в мире.

9 апреля

Весь подъезд был усыпан цветами. Блин, это же сколько Мишка денег потратил? Васька восхищённо поднял с пола хризантему и посмотрел на меня сияющими и огромными глазами Спанч-Боба:

- Тём, как думаешь?..

- Нет! – резко ответил я. – Этот козёл тебе руку сломал! И нос!

- Но он не виноват…

- Вася, ты придурок.

Он обиделся и молчал, пока мы спускались в лифте.

«Козёл» ждал нас у подъезда. Понурый, с фонарём (я подбил) под глазом и с огромным белым медведем в руках. Блять, ну Васька совсем растает. Но друг держался молодцом. Даже не посмотрел на Миху, нарочито прошёл мимо. Правда, в автобусе захлюпал носом, за что получил подзатыльник.

***

В институте возле меня собралась толпа. Я не оставался один ни на секунду. Меня ждали в аудитории, в коридоре, в туалете. Казалось, все знали, что я продолжаю учёбу. Девчонки визжали при моём появлении, парни улыбались. Каждый хотел перекинуться со мной парой фраз, пожать руку. Мой карман распух от второпях написанных номеров телефонов на клочках бумаги, автографов я дал штук сто.

Стасик изгалялся в остроумии. Угадайте, какая была главная тема? Моя скромная персона.

После института мы заехали к нотариусу, где нас ждал Георгий Валентинович. Я быстро расписался на доверенности, правда, прочитав её перед этим. Чем заслужил удовлетворённый взгляд нотариуса и адвоката.

Мы неспешно шли с задумчивым Васькой от автобусной остановки. Вдруг я остановился.

- Васька, - у меня перехватило дыхание, - а когда пришла весна?

Снег сошёл, была плюсовая температура. Из-под чёрной земли проглядывала несмелая зелень травы, вот-вот распустятся разбухшие почки на деревьях, в воздухе витало что-то такое новое, возрождающее.

Как мы прозевали такое чудо?

11 апреля

Васька захворал и остался дома. Пришлось мне одному выдерживать натиск сумасшедших поклонников. Столько желающих посидеть со мной за одной партой не было никогда.

Заехав после занятий в Макдональдс и купив Ваське вкусненького, я открыл своими ключами дверь (ведь друг мог спать), прошёл в спальню и охренел от увиденного. На кровати лежал Мишка, раздетый по пояс, на нём сидел мой прекрасный и ненаглядный дружочек почти в неглиже. Они ласкали друг друга с таким пылом и страстью, что мне стало немного завидно. Пока они не перешли к более интимным действиям, я громко произнёс:

- Смазка под кроватью.

Оу, какой эффект возымела эта фраза. Васька подскочил, словно испуганный кот, до потолка. Миха скатился с кровати, напялил Димкину футболку, которая была ему мала и выглядела так, словно взрослый надел вещь ребёнка.

- Мы тут… - стал оправдываться Васька.

- Бактериями обменивались, - продолжил я за него.

- Тём…

Но я повернулся к Михе.

- Если на Ваське появится хоть синячок, - угрожающе начал я, - то тебе не жить.

- Нет, что ты, никогда. Я согласен, - закивал Мишка с такой уверенностью, будто стоял перед алтарём. Мне кажется, он сейчас был готов подставить свою задницу Ваське.

- Тогда… Я благословляю вас, гомики мои.

- Тёма!

- Ну, блин!

И на меня накинулось сразу два счастливых гомосексуалиста.

15 апреля

В институте было всего две пары, я отсидел, вызвался делать реферат, показал язык Стасику и решил прогуляться пешком до дома. Эти два голубка доводили меня своими невозможно счастливыми рожицами. Миха так трогательно ухаживал за капризничающим по поводу и без Васькой, что я явно был лишним. Скоро они собирались к врачу, показать нос и руку. По мне так прошло ещё слишком мало времени, чтобы там что-то срослось, но теперь, когда их двое, разве их можно было переубедить?

Каждый день, каждую минуту своей жизни я думал о Яне. Конечно, во мне говорили обида и злость, но я скучал. Этого нельзя было отрицать. Хоть я и демонстративно переключал канал, когда появлялось «наше» шоу, вечером я садился за ноутбук и забивал его имя в поиске.

Сегодняшний день не стал исключением. Я перешёл по ссылке и почувствовал, как внутри медленно-медленно рассыпается по кусочкам моя душа. На фото Ян целовал Марата.

Апрель. Часть 3

Арты))

Ну кто бы мог подумать, что Риту нарисуют:

http://static.diary.ru/userdir/2/8/9/5/2895756/75177166.png

от Maxim Night

(обещание дорисовать получено)))

И маленький шедевр от Dr. ViViD:

http://cs301104.userapi.com/v301104780/13d9/7HZcpqt0e8Q.jpg

16 апреля

Я был разбит. Это перечёркивало всё, что было между нами. Влюблённый Васька не замечал, что я бегаю в подъезд курить каждые полчаса. Мне было плохо. Но я не пил, держался, хотя хотелось забыться.

Всё так же ходил в институт, даже что-то отвечал на парах. Иногда.

Батю выписали, он выглядел как огурчик. Искал покупателей.

А я хотел умереть.

21 апреля

Возле подъезда меня ждала знакомая мазда. И Данил, скрестивший руки на груди.

- Привет, красавчик.

- А чего не котёнок? – вздыхаю я.

- Да, таких коготков у котят не бывает, - он грустно улыбается, - натравил ты на нас такого монстра… Давай договоримся по-хорошему? Отработаешь годик…

- Никакого годика, Данил.

- А где же ты найдёшь один миллион пятьдесят тысяч триста тридцать рублей?

О, какая точная сумма. Неплохо постарался Георгий Валентинович. Нужно будет его как следует отблагодарить.

- Тридцать рублей могу вернуть сейчас, - шучу я.

- Не нужно, спасибо, - он морщится. – Что-то не пользуется без тебя шоу популярностью.

Сейчас Данил выглядел моим ровесником. Таким же как и я, запутавшимся, делавшим то, что не по душе.

- Папа ещё не вернулся, да? – попытался угадать я и попал в точку, судя по кислому выражению.

- У нашей компании новый владелец, вот он и подзадержался, - протянул он.

- Кто?

- Ты не знаешь, один богатый хер. В общем, я что хотел… Может как-то договоримся?

Парень просил. Но я был непреклонен. Усмехаясь, произношу:

- Договаривайся с моим адвокатом, - и скрываюсь в подъезде.

Чёрт, всегда хотел так сказать.

***

Чтобы сделать себе больней, я попытался найти то фото, где Ян целуется с другим, но его нигде не было. Даже с того сайта, где я увидел его впервые, оно оказалось удалённым.

25 апреля

- Тёмочка, ангел мой, - раздалось противное в трубке, и я понял, что Артур вернулся. – Ты чего на нас своих шавок натравил?

- Давай по делу, Артур.

- По делу, так по делу. Тащи свою задницу ко мне. Можешь захватить адвоката.

Он бросил трубку, но до того как он сделал это, я услышал «сопляк».

***

Георгий Валентинович не смог поехать, но надавал мне столько советов, что впору было сдавать самому экзамены на адвоката. Идти я не хотел, но понимал, что нужно. Если быть откровенным, то я не хотел встречать Яна. Знакомое здание, от одного вида которого крутит живот. Знакомый кабинет. Знакомый урод в кресле босса.

- Привет, Тёмочка, - Артур сладко мне улыбается.

- Сразу к делу, - бросаю я.

- Решать буду я, щенок.

- Я с диктофоном, - блефую, как научили. – Это так, на случай. Я, конечно, понимаю, что тебе глубоко плевать на этот незначительный факт, но не хочется, чтобы это было для тебя сюрпризом. Артурчик.

Он багровеет. Хватает ртом воздух. Кажется, пока я его не видел, он прибавил килограммов пять.

- После всего того, что я для тебя сделал, ты так? – орёт он.

- Ха-ха, придурок! - не выдерживаю я, сжимаю кулаки от злости.

Наверное, мы бы кинулись друг на друга, если бы не зашёл Данил.

- Пап, у него диктофон. Не стоит.

- Что ж ты не научил сыночка хорошим манерам? – зло смеюсь я. – Подслушивать нехорошо.

- Ещё одно слово и… - Артуру не даёт сказать ярость.

- Давайте разберёмся спокойно, - предлагает Данил дрожащим голосом. – Пап…

Артур выдыхает и вдруг, как ни в чём ни бывало, улыбается. Двуличная тварь.

- Ладно. Три выпуска шоу, так сказать, прощальных, последние две вечеринки, и ты свободен. Я даже уменьшу сумму долга до одного миллиона.

- Как же это щедро с твоей стороны, - умиляюсь я. – Нет.

- Будешь пахать ещё три года на меня! – снова срывается Артур.

- Пап.

Возвращает задницу на кресло. Я пораскинул мозгами и понял, что нужен им. Нужно прийти к компромиссу, иначе это не кончится. Жутко, просто невозможно жутко не хотелось сниматься с Яном, тем более посещать вечеринки, но это самое малое, что могло быть.

- Девятьсот тысяч, - окончательно говорю я.

- Девятьсот пятьдесят, - отзывается Артур.

- Идёт.

Данил выдыхает.

- Начинаем завтра, - мужчина, скривившись, потирает виски. Что, голова болит? Так тебе!

- Мой адвокат должен посмотреть бумаги…

- Так пусть приходит и смотрит!

Орёт не сдерживаясь. Чёрт, довёл я мужика. Хы.

***

Ночью не сплю, смотрю, как Васька обнимает своего огромного медведя. Уже стало легче. Ян не умеет любить. Я знал это с самого начала. И всё равно как дурак на что-то надеялся. Вспоминаю, как испытывал кайф, подчиняясь ему. Тогда это был единственный способ быть с ним. Тогда этого было достаточно. Он причинял мне боль, словно пытался отомстить за всё. Отомстил?

26 апреля

Георгий Валентинович внимательно читает допсоглашение к контракту. Поднимает на меня глаза:

- Ты фактически их собственность всё это время.

В принципе, этого я ожидал. Как же иначе? Опять я пропущу институт, но там я договорился. Киваю.

- Тогда всё нормально. Кстати, отец нашёл покупателей. После майских праздников его квартира будет продана.

- Это хорошая новость.

- Всё будет хорошо, Артём.

Адвокат уходит, а я роняю голову на сложенные перед собой руки. До начала съёмок полчаса. Ян здесь (я понял по разговорам девочек), но со мной делить одну гримёрку отказался. Как мы будем работать на площадке? Чтобы отвлечься, я набираю Ваську. Друг берёт не сразу, запыхавшийся, и я понял, что помешал чему-то важному. Мы перебрасываемся парой фраз, и я отключаюсь. Чему быть – того не миновать. Подбодрив себя, я выхожу, занимаю свой диванчик, мне тут же поправляют грим. Стараюсь не смотреть в сторону Яна, который стоит с Маратом. Слишком близко, слишком интимно ему улыбаясь уголками губ. Это уже было, было…

Ненавижу… Блять, словно я вернулся в школу.

Нет. Я не сдамся. Сегодня особенная передача, много приглашённых звёзд, новостей. Нужно быть на высоте.

Ян садится напротив, лживо улыбается в камеру. Вижу, как на его шее пульсирует венка. О, кто-то нервничает? Или, быть может, злится? Отлично.

- Хорошего дня, - начинает он.

- Вы на Первом Музыкальном, - перебиваю я.

- Для начала… - пытается продолжить он, но снова встреваю я:

- Хочу представить вам…

- Замечательного человека…

- Настоящую красавицу…

- И просто хорошую девушку…

- Полину Стар!

Произнеся последнюю фразу, мы уставились друг на друга с нескрываемой злостью. Девушка процокала на своих каблучках и села рядом с Яном, чувствуя себя лишней.

Мы продолжили в том же духе – воруя реплики друг друга. Странно, но режиссёр нас не останавливал. Перчика хочется? Я не удержался от подколки, Ян тоже, и это переросло в словесную баталию. Чем дальше, тем тоньше становились наши язвительные шутки, тем больше чувствовалось напряжение.

Когда режиссёр объявил перерыв, мы выдохнули. Я заперся в гримёрке, чувствуя себя так, будто разгрузил вагон.

Так нельзя.

Я вернулся на площадку немного успокоившись и готовый сдерживаться. Это моё состояние продержалось ровно три минуты. Ровно три подколки Яна.

Одна певичка возмутилась:

- Я не могу так сниматься!

Но решала здесь не она. Мы продолжили.

***

Мы работали до позднего вечера. Из отснятого материала могло бы получиться несколько шоу, честное слово. А я с ужасом думал, что если так будет дальше, то я сойду с ума.

Подавленный и невесёлый, я листал завтрашний сценарий, обсуждая незначительные нюансы с режиссёром, как вдруг что-то заставило меня повернуть голову.

Окружённая ореолом света ко мне приближалась девушка. Хрупкая, точёная, невесомая. Аккуратненький овал лица, окружённый кудряшками с кокетливым бантиком на них, светлая рубашка и короткая плиссированная юбка, которая выглядела бы вульгарно, если бы не плотные чёрные колготки и милые туфельки, как у школьниц. Девушка широко мне улыбалась, а я не верил своим глазам. Затем подскочил, закружил эту крошечную фею, прижал к себе. Тая в ответ так звонко рассмеялась, что я в один миг стал счастливым.

27 апреля

Полуночное кафе было уютным. Мы сидели друг напротив друга и держались за руки. Иначе просто невозможно. Я не верил, что Тая здесь, со мной.

- Ты стала такая красивая, - шепчу я, замечая, что ни усталости, ни тревог больше нет.

Она смеётся, кокетничает:

- А в школе такой не была?

- Была, но…

- Но всё было иначе, да?

Киваю. Как же с ней легко.

- Ты тоже ничего, - она отпивает кофе. По её тону я понимаю, что «ничего» значит намного больше.

- Что ты делаешь здесь?

- То же, что и Марат, - я хмурюсь, а она поясняет: - Один козёл пригласил нас сюда. Участвовать в шоу я отказалась, но тебя не увидеть не могла.

- Ты учишься? Где?

- Да не поверишь – в Гарварде.

Я присвистнул. Круто. Один в Англии, другая - в Америке. Золотые детки.

- А как ты так просто уехала?

- Взяла м-м… как же это по-русски, типа отпуска.

- Так можно?

- Да, дурачок. У вас это называется академ, - вспомнила она.

Мы разговаривали полночи. Вспоминали, смеялись, она рассказывала о себе, я - о своих писательских замашках. И было совершенно всё равно, что завтра сьемки, что меня будут отчитывать за мой уставший вид. Всё самое главное сейчас сконцентрировалось в Тае.

Я проводил её в отель (её родители переехали в штаты почти сразу, как она поступила в Гарвард, и продали всё имущество в России), мы долго не могли проститься, бесконечно улыбались друг другу. Потом я взял такси, вернулся счастливый домой, встретив Ваську на кухне, закружил его в танце. Он удивлённо отстранился:

- Тём, ты выглядишь таким влюблённым. – И дальше всё испортил: - Вы помирились?

***

Сегодня было хуже, чем вчера. Выглядел я не так уж и плохо, умелые ручки девочек-гримёрш всё скрыли. А вот Ян бесновался. Впервые видел его таким несдержанным. Он кричал на всех, дерзил звёздам, срывал сьёмки. Прямо в камеру резко высказался по поводу творчества любимицы молодёжи Виталии. Я потом успокаивал девчонку, которая перевела полпачки носовых платков.

Даже режиссёр вышел из себя, объявил, что так снимать невозможно, и отправил всех по домам до завтра. Получалось, что моё «наказание» удлинилось, но мне было всё равно.

Я мчался к Тае, не забыв позвонить папе, поинтересоваться о здоровье, затем Ваське, спросить о том же. Девушка встретила меня в белом платье с коротким рукавом.

- Не замёрзнешь?

- Ты же не дашь…

Но она всё-таки захватывает тонкий плащ. Хотя я бы точно не дал ей замёрзнуть.

***

Когда я с ней, время летит незаметно. Мы побывали на набережной, прошлись по тихим улочкам города, поужинали в итальянском кафе. Опять не могли проститься. Когда я вернулся домой, было уже темно.

- Васька, - позвал я.

- Я тут, - отозвался друг из спальни.

Тут я заметил пару чемоданов у входа.

- Вась?

То, что друг задержался у меня, не особо тревожило. Как и то, что мы до сих пор спали в одной кровати (что, безусловно, бесило Мишку). Васька потаскал из своей квартиры сюда вещи, раскидывал их повсюду. Однако чемоданы могли означать только одно.

- Ты возвращаешься домой?

- Нет.

Он краснеет.

- А не слишком ли вам рано жить вместе? – я сажусь рядом с другом. - Да и где?

- Миша с нового года работает, зарабатывает неплохо, мы будем снимать квартиру.

- Но как же твои родители?

- Они пока будут думать, что я у тебя… Поверь мне, они как обычно заняты собой.

- Димка, - было немного страшно за друга и хотелось верить, что всё будет хорошо у них с этим странным субъектом, обожающим кожаные вещи.

- Он носит мой подарок не снимая, - зачем-то говорит Васька, намекая на тот дурацкий клык. – Тём, пообещай, что тоже будешь счастлив. Если человек не делает тебя таким, то он не твой.

Сразу вспомнилась Тая. Как хорошо и спокойно было с ней. Обнимаю друга в ответ. Пока он не распустил нюни, шутливо толкаю на кровать и томно говорю:

- Но эта ночь наша, да?

- Придурок! – он отталкивает меня и смеётся.

Будь счастлив, Димка. А Мишку я собственноручно задушу, если что.

30 апреля

С трудом удалось доснять второй выпуск шоу, который вымотал нас всех, благодаря невозможному Яну. Особенно доставалось мне, но у меня была защита – Тая. Одна мысль о ней вызывала идиотскую улыбку.

Работать было невозможно, и, подумав, всё-таки режиссёр решил взять таймаут, долго обсуждая это с Артуром.

Мне это было только на руку. Я проводил всё своё время с Таей. Тут как раз батя собирал вещи, натаскал коробок из супермаркета, и ему нужна была помощь. Тая вызвалась, конечно. В джинсах и футболке она выглядела ослепительно. Вообще, мы с ней прекрасно смотрелись.

Отец был на седьмом небе от счастья, когда я привёл девушку. Подмигивал мне, охотно с ней общался. Мы трое прекрасно находили общий язык. В конце трудного дня заказали пиццу и сидели на полу, поедая её. Трудно представить, что на месте Таи мог быть Ян. Никогда такого не будет.

Май. Часть 1

6 мая

Сегодня была вечеринка по случаю моего ухода и окончания съемок. Что было особенно забавно, потому что третью часть мы так и не начинали снимать. Конечно, из-за нашего короля. Я даже задумался, не слишком ли ему много почестей?

Тая выбрала для меня тонкий свитер в крупную чёрно-красную полоску и узкие брюки. Сама она не смогла бы прийти, потому что приезжала её давняя подруга из какого-то путешествия.

Я мечтал свалить при удобном случае, рассеянно слушал Данила, не отходившего от меня. Пил минералку и только из бутылки. Не то чтобы я опасался, но бережёного, как говорится. Ян сидел в другом конце зала с Маратом. Не скажу, что они выглядели особо довольными.

Вообще, тут собралась вся тусовка города. Много знаменитостей: артистов, музыкантов, политических деятелей, писателей и журналистов. Артур лыбился, как Чеширский кот. Нет, котище.

Веселье набирало оборот. Танцы становились жарче, тосты пошлей. Блин, долго ещё? Я глянул на часы. Только десять вечера. Так, нужно потихоньку пробираться к выходу. Только в туалет схожу. Пройти незаметным мне не дали, каждый норовил пообщаться, выпить на брудершафт. Буквально с боем пробираясь к уборной, я привалился к двери, оказавшись там. Рано расслабился. Ян хмуро смотрел на меня из зеркала, ко мне он стоял спиной и до того, как я зашёл, мыл руки.

- Что, поклонники замучили? Не жалко уходить?

Не реагировать. Не провоцировать. Но поздно. Его бесит моё молчание ещё больше. Он швыряет меня к стене и нажимает на точку под рёбрами. Ноги тут же отказываются меня держать. Давно не было этих игрушек. Круто, блять. Держусь руками за мраморную поверхность столешницы, чтобы не упасть. Хочет поговорить? Нет, он требует разговора. Ладно. Не могу отказать, когда так требуют.

- Какого хера тебе надо? – это я ору ему в лицо, стараясь не потерять достоинство.

- Мне?

- Переспрашивать будешь?

- Тебя трудно понять с первого раза, - парирует он.

- Блять, Ян! Почему ты себя так ведёшь?

Он приближается ко мне. Его глаза чёрные-чёрные. В голову приходит дурацкое, избитое сравнение с тучами перед бурей.

- А как бы ты себя вёл, если бы проснулся после жаркой ночи, а твой любовник исчез? Потом тебе рассказывают, как он ходит в обнимку с другим?

Что за бред?! Выпаливаю, не зная, что ещё сказать:

- И ты поверил?

- Хм, - он неприятно улыбается, - а у меня есть доказательства.

Он протягивает мне фото. Что, носил всё это время с собой? Я разглядываю своё мутное изображение. Блин, и правда. А второй – это Васька. Вау. Ян, да ты гений. Я смеюсь. Эти фото сделаны после больницы, я просто помогаю другу дойти до машины!

- Ты идиот! – накидываюсь на него. – Ты ни хрена не понимаешь! И из-за этого ты столько мучил меня? Это Васька! Васька! А сейчас, наверное, он самозабвенно трахается с Михой, потому что наконец свалил от меня!

Ян опешил и почему-то спросил:

- Они вместе?

- Да, блин! – меня неслабо трясёт. Почему все проблемы яйца выеденного не стоят?

- Надо же…

- Ты придурок.

Он безразлично пожимает плечами. Делает ещё шаг ко мне, но теперь моя очередь:

- А что ты скажешь о своём поцелуе?

- Не сомневался, что ты знаешь, - Ян мнётся, но не отводит взгляд. - Это постановка. Я подумал, что так… Ты будешь ревновать больше.

- Ты точно придурок, - роняю я. Мы оба идиоты. Я свыкся с мыслью, что Ян меня предал. А теперь это не так.

- Тём… - его дыхание обжигает кожу. Когда он касается моей щеки губами, нас обоих охватывает сумасшествие. Мы самозабвенно целуемся, сдирая одежду, сжимая друг друга в объятиях, в то же самое время понимая, что в туалете мы этого делать не будем, но так хотелось коснуться тела, не скрытого одеждой, ощутить биение сердца, забыться…

- Ян! – кричу я и отталкиваю его. Нет. Я не могу. Я… запутался.

- Это из-за неё?

- Господи, Ян! Хватит, - я спрыгиваю (волшебным образом могу снова ходить) и долго умываюсь. Затем поворачиваюсь и в упор смотрю на него:

– Наши отношения… - не могу подобрать слов. – Это не то, чего я хочу. Всё слишком сложно. Ты слишком сложный. Я не знаю ничего о твоих чувствах, не знаю о тебе ничего.

Осекаюсь. Интересно, я говорю как истеричка? Да плевать. Я скажу всё.

- Когда между людьми отношения, они себя так не ведут. Даже когда просто трахаются. Понятно? Этого мне мало.

- Тёма…

- Нет. Ян, ты был мне нужен, когда Васька был в травмпункте, когда папа в больнице.

- Ты же справился, Тём, я знал, - на его лице печаль. Мои слова задели его.

- Мне нужна была помощь. А ты… Злился?

Молчание. Вдруг я понимаю, что это всё. Да, страсть. Безумная, завладевающая всем существом… Но этого мало. Больно и горько. Прости, Ян. Иначе нельзя. У меня проносится мысль: «Господи, что я делаю, это же Ян», но я принял решение. Просто смотрю на него. Он всё понимает, прикрывает глаза, затем говорит:

- Ты стал таким сильным, котёнок. Я горжусь тобой. Будь счастлив.

Не могу ничего сказать в ответ, ухожу, убегаю… Больно так, словно вытащили из груди сердце и сейчас топчутся по нему толпой. Но глаза сухие. Так надо. Надо. Дрожащими руками достаю сотовый, я должен услышать её голос.

- Тая?

- Привет, Тём. Всё в порядке?

- Теперь да.

7 мая

Я совсем не думаю о Яне. Совсем.

8 мая

Снова помогаем бате. Он подкалывает и намекает на дату свадьбы. Тая краснеет.

9 мая

Смотрим всей семьёй парад. Ха-ха. Семья, блять. Затем идём с Таей в кафе, где нас ждут просто светящиеся счастьем Васька и Миха. Она им безумно понравилась. Кто бы сомневался.

10 мая

Мне позвонили. Завтра съемки. Хреново. Не хочу…

11 мая

Всё стало таким другим, что мне кажется, будто я в ином мире. Все на съёмочной площадке предельно вежливы с Яном, который спокоен, словно океан после шторма. Даже мне комфортно с ним, несмотря на всё. Он соглашается со мной во всех ключевых моментах, подхватывает реплики, когда я теряюсь или забываю их. Он мил и приветлив с пришедшей к нам группой, выступающей в стиле RnB, правда, когда выключается камера (нас отпускают на перерыв), откровенно говорит, что не понимает этого направления в музыке. Между ними завязывается спор, живой и интересный. Спор, после которого остаётся чувство удовлетворения, а не обиды.

Сам не замечаю, как ловлю каждый взгляд Яна, каждое его слово. Он прекрасен. Чёрт возьми, я всегда это знал, но сегодня он особенно прекрасен. Быть может, потому что не мой?

Не хочу, чтобы кончался этот день, не хочу… Уныние охватывает меня. Это нормально. Всё-таки между нами были чувства… С моей стороны точно. Я любил его. Блин, как же мне нужна Тая. Звоню ей, но девушка не берёт трубку. Ничего. Она предупреждала, что будет занята. Она всегда предупреждает об этом, чтобы я не переживал.

Все ушли на обед, а у меня нет аппетита. Я на кухне, пытаюсь приготовить кофе, но не могу справиться с новой кофе-машиной. Чего их так часто меняют? Вроде бы должен получиться капучино, а на деле обычный кофе с молоком. Мучаюсь минут тридцать, но это отвлекает от грустных мыслей. Я перевёл уйму кофе и бутылку молока. Весь стол усыпан зёрнами, сахаром и пятнами разводов из-под чашек.

- Не получается? – знакомый голос. Вздрагиваю, покрываясь мурашками от макушки до кончиков пальцев.

Не хочу его здесь.

Когда Ян подходит, я едва не отпрыгиваю. На что он спокойно говорит:

- Всего лишь помощь друга в приготовлении кофе.

Друга? Да лаааадно. Развожу руками, приглашая его заняться делом. Он споро и быстро справляется, ставит передо мной чашку с капучино. Пенка сверху густая и ароматная. Да он мастер во всём. Бесит.

- Спасибо, я выпью в гримёрке.

Он улыбается:

- Я думал, ты составишь мне компанию.

- Ошибался.

Серые глаза смеются:

- Боишься, что я тебя укушу?

Засранец. Напоминает мне о том, что я его когда-то грозился укусить. Дразнит. Ну не могу я теперь так просто уйти:

- Напротив.

Сажусь за столик, кладу ноги на соседний стул, чтобы он не смог его занять и мило улыбаюсь. Он не тушуется, притягивает другой стул, правда, ставит его как можно дальше. Демонстративно так.

- Это чтобы не смущать тебя, - подмигивает Ян.

Киваю с видом, мол, очень остроумно пошутил. Кофе слишком горячий, чтобы выпить его залпом и сбежать. Глупый Артём. Поддаёшься на провокацию.

- Остался сегодняшний день и последняя вечеринка, да? – серые глаза меня смущают.

- Верно.

- Где возьмёшь деньги?

- Папа продаёт квартиру.

- Вы помирились?

А он знал, что мы в ссоре?! Но ничем не выдаю эмоций, идеально ровное:

- Да.

- Это хорошо.

- Конечно.

- Я рад за вас.

- Я тоже рад за нас.

Вы имели удовольствие читать диалог двух придурков.

Хватит.

Я резко встаю и, расплёскивая кофе, выливаю остатки в раковину. Он даже не хмурится, отворачивается.

В гримёрке звоню Тае. Какое же она солнышко, так и хочется сжать её в объятиях и не отпускать. Васька прислал ммс. Они с Мишей в торговом центре, последний примеряет футболку не кислотного цвета, а вполне себе приличного чёрного. Что с людьми делает любовь? Скоро он костюмы начнёт носить.

Заканчиваем съёмку удивительно быстро. Ещё не было и шести вечера, когда режиссёр последний раз для меня сказал «снято». Я собирался уходить, но меня задержали с загадочными выражениями на лицах.

- Подожди, малыш, - это Артур. – Хоть ты и большая заноза в заднице, всё-таки…

Гаснет свет, и вносят огромный торт с парой десятков свечей. Обалдеть. На торте написано: «Лучшему ви-джею Первого Молодёжного».

- Мы будем скучать, Тём! – раздаётся отовсюду.

- Ты и правда лучший!

Я тронут. Появляется шампанское и пластиковые стаканчики, меня обнимают, девчонки плачут. Артур не так суров, Данил протягивает мне кусок торта, который я в суматохе кому-то отдаю. Мы вспоминаем смешные моменты. Их так много, что даже не верится, что прошло всего несколько месяцев.

- Надеюсь, ты будешь помнить только хорошее, - стучит меня по спине Данил.

- И я надеюсь.

Когда я ухожу, все хлопают в ладоши. Блин, теперь действительно тяжело их оставлять, но я сделал свой выбор.

Ян ждёт меня в гримёрке. Прислонился к стене, чуть наклонил голову, сразу к делу:

- Я прошу лишь об одном вечере. Мы плохо расстались. Просто вечер. Ничего особенного. Хочу запомнить тебя с улыбкой, Тём.

Почему я не могу отказать? Я киваю.

- Тогда, - он подходит ко мне вплотную, – через неделю. Я пришлю смс с адресом. Хорошо?

Ему снова нужно моё согласие. Снова киваю. Не могу отвести от него взгляд.

- Кстати, ты так и не попробовал торт, - он небрежно указывает на стол, где меня ждёт кусочек торта. – Тём, пообещай, что придёшь, несмотря ни на что. Ты обязательно придёшь. Хорошо?

Киваю в третий раз.

- Пока.

Тёма, ты же не будешь настолько наивным, что поверишь Яну? Просто вечер? А что за странное «несмотря ни на что»? Что, чёрт возьми, должно случиться? Ненавижу его! Вечные загадки. Такой уж Ян. А тортик, кстати, невероятно вкусный, с ананасовой прослойкой. Ян знает, что это мой любимый фрукт….

13 мая

Когда я возвращался домой после института, в кармане завибрировал сотовый. Данил. Немного удивляюсь. Конечно, по контракту у меня ещё вечеринка, но она не сегодня.

- Привет, - сразу слышу лживые нотки в голосе парня. – Ты можешь приехать к семи вечера?

- Зачем? – у меня назначено свидание с Таей, после чего мы поедем к отцу.

- Нужно. Очень нужно.

- Данил, я уже не работаю у вас.

- Я помню, Тём. Но очень прошу тебя.

- У тебя в школе что по географии было?

- Четверка...

- Если на хрен пошлю - не заблудишься? – с этими словами бросаю трубку.

14 мая

В институте я участвую в конференции между группами по вопросу снижения потребления энергоресурсов. Тема животрепещущая, я готов, вот только Стасик заваливает все мои идеи на корню. Мои доводы для него – пустые слова. Он едва не выводит меня из себя, так хочется его огреть чем-нибудь и как следует, приложив всю силу, по голове. Васька лишь качает головой, когда я злой сажусь рядом:

- Чего ты ему сделал?

- Он прилип ко мне сам!

Друг замолкает, пока выступает другой участник, а потом шепчет мне на ухо:

- Он не даст тебе сдать экзамен.

- А мы сдаём ему? – шепчу я в ответ. Блин, вроде бы раньше так не было.

- Да, недавно стало известно.

Нужно что-то делать. Я обещал папе и Тае сдать все экзамены на «отлично».

***

После конференции я замечаю, что Стасик задерживается и общается с коллегой. Меня, как обычно, окружили младшекурсницы, но я сбежал от них через запасную лестницу, а вернулся через парадную. Замдекана всё ещё разговаривал. Минут двадцать я прождал его, а потом, стоило коллеге отойти, перед ним возник я. Мужчина скривился:

- Тебя слишком много, Артемьев.

- Не дадите мне доучиться?

- Нет, - спокойно говорит он.

- Почему?

- А тебе это нужно? Ты же звезда.

- Я ушёл из шоу-бизнеса. Теперь я обычный студент.

- Ты никогда не был обычным, - вырывается у мужчины, прежде чем он сам осознаёт, что сказал.

Как же мне воспринимать это заявление?

- Пожалуйста, - смотрю ему в глаза. – Я обещал сдать экзамены на пятёрки.

- Знаешь, - Стасик расплывается в улыбке, - уговорил. Я дам тебе шанс. Если ты все предметы до меня сдашь на отлично, то я не буду особо злобствовать.

- Но душу вытянете, да? – я улыбаюсь в ответ.

- Конечно, Артемьев, всё для тебя. Кстати, - он подмигивает мне, - особенно я люблю спрашивать про сноски в учебнике.

- Спасибо! – кричу я ему в спину. В ответ он салютует мне.

15 мая

Виделся с Мишкой и Васей. Эти идиоты носят одинаковые футболки. Вася кормил Мишу с ложечки тортиком, сидя у него на коленках. Я серьёзно предупредил, что меня сейчас стошнит. Эта парочка думает, куда бы поехать отдохнуть летом. Бюджет у них около тысячи долларов, так что выбор есть. Васька не вылезает из интернета, постоянно присылает мне выдержки из туристических статей и красочные фото. В основном, он грезит об островах вроде Мальдивских или о Кубе. Забывая о том, что один перелёт туда «сожрёт» их штуку. Но Васька оптимист. Миха совершенно смирился с мыслью, что он гей и теперь счастлив. Наверное, задумчиво рассуждал он, так было нужно. Трудно поверить, что ты любишь человека своего пола. Даже такого как Васька. Замечательного, озорного…

- Блин, меня сейчас точно стошнит! – закричал я в притворном испуге.

- Да ладно тебе, - насупился Васька. Ему были приятны комплименты.

После того, как мы съели весь торт, парочка влюблённых идиотов засобиралась домой. А я собирался заниматься, потому что двадцать первого мая был первый зачёт. Но мне не дали этого сделать. Снова звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Тая сегодня с троюродной сестрой, папа отправился на день рождения к другу. Ян? Нет, вряд ли. Хотя сердце успело сделать пару радостных кульбитов. Открываю дверь и вижу Марата.

Блять.

Три раза блять.

- Что, не рад меня видеть? – он ухмыляется. В его руках бутылка водки.

- А должен?

- Нет, - соглашается он. – Пустишь?

- Нет.

- Совершаешь ошибку.

- Какого хера ты здесь делаешь?

- Если бы я сам знал, - вдыхает парень. – Я расскажу тебе кое-что очень интересное о твоём ненаглядном.

- С чего вдруг? – упоминание о Яне заставило моё сердце против воли биться чаще. - Приступ доброты?

- Можно и так сказать.

Когда дело касается Яна, я не могу мыслить здраво. Пропускаю этого ублюдка в свою квартиру. Он смело проходит на кухню, ставит бутылку на стол.

- Не пью, - предупреждаю я.

- А я и не для тебя принёс.

Марат бесцеремонно рыскает в моих шкафчиках, а я сижу и жду, закинув ногу на ногу. Он находит стопки. Берёт одну и долго моет. Фыркаю в сторону. У него такое выражение, словно он в рассаднике всех известных в мире микробов.

- Лимон есть?

- Сам посмотри, - хотя я прекрасно знаю, что лимон лежит в холодильнике.

Он его находит, режет тонко-тонко, посыпает солью и ставит на стол. Затем садится сам. Круто, парню по ходу никто не сказал, что это текилу пьют с лимоном и солью. И я не стану. Пусть побудет в этом прекрасном заблуждении.

- Ну, - он наполняет стопку, кладёт в рот лимон, - за человека, который смог изменить Яна.

И опрокидывает водку в себя.

- Тебе выпить не с кем? – зеваю я. Интересно, это его Ян подослал?

- Значит, - он снова наполняет стопку, - слушай. Насколько мне известно, ты находил в квартире Яна фото и прочую дребедень?

О, как сразу интересно! Невольно подаюсь вперёд и киваю.

- На фото сестра Яна, Лиля. Она мертва. По его вине.

Этот козёл отвлекается, чтобы выпить, а я бешусь. Чёрт, мудак, да выкладывай уже всё!

- Лиля была крайне болезненной девочкой. Я её помню маленькой, беззащитной, худой-худой. Ян её очень любил. Тогда он ещё мог любить. Девочке постоянно требовались дорогостоящие препараты, но даже с ними она бы не дожила до совершеннолетия. Какое-то генетическое заболевание. Только Ян мог сделать сестрёнке укол так, чтобы она не плакала. Однажды случилосьнепоправимое. Лилю никогда не оставляли одну, но тут так сложились обстоятельства, что Ян был наверху со мной, а няня малышки отлучилась в туалет. Всё произошло быстро. Мы услышали крики, сбежали вниз. Девочка упала в бассейн, когда её вытащили, она уже не дышала. Конечно, Ян винил себя. День назад он разговаривал с доктором, и они решили уменьшить дозировку лекарств. А зря. Так думал и отец Яна… Который является ключевой фигурой в рассказе.

Марат выпивает, а я перевариваю услышанное. О чём-то таком я догадывался. Девочка с фотографии не могла быть никем, но почему он никогда о ней не рассказывал? Морщась от лимона, парень продолжает:

- Отец Яна не мог простить матери того, что она родила больного ребёнка. Каждый день он говорил ей об этом, превратил её жизнь в ад, обрушивал потоки брани. Не верил, что «дефективный» ребёнок мог родиться от него. Никто бы не вынес этого. Она стала выпивать, её красота меркла. Когда она совершила попытку суицида, он заточил её в психушку. Самую обычную психушку… Где больных не моют месяцами, где их бьют, где самое лучшее лекарство – терапия электричеством. Я был там. С Яном.

Он не заморачивается со стопкой, делает глоток прямо из бутылки. Ему и самому об этом было трудно вспоминать.

- Когда его отец узнал о нашем визите, он перевёл жену в другую больницу, и больше Ян её никогда не видел.

Марат замолчал, жевал лимон, уже не морщась, задумчиво глядя в одну точку.

- Он ужасный человек, без принципов, жестокий, он не может не добиться цели. Он вложил в голову Яна, что это он виноват во всём. Хотя, между нами говоря, - парень поднимает на меня помутневшие глаза, - мне кажется, он был рад, что избавился от больной дочери и жены, сделавшей ему такой «подарок».

Каждое слово было правдой. Но это не укладывалось в голове. Невозможно быть таким. Невозможно.

- Понимаешь теперь?

- Всё, кроме одного: зачем ты мне это рассказываешь?

- О, - Марат смеётся. – Это просто.

- Ян попросил?

- Ну, попросил – мягко сказано. Приказал. Блять, мне. И я сижу тут с тобой, в этом бараке, и рассказываю тебе… Ты знаешь, что я ненавижу тебя?

- Догадываюсь.

- Ты изменил Яна. Ты в его сердце.

- А не ты, да? Давай не будем превращать это в мыльную оперу. Мы расстались.

Он хохочет:

- Вы расстанетесь только тогда, когда Ян сам захочет.

С каждым словом Марат говорил всё громче, и мне становилось всё противней.

- Тебе не пора?

- Ты не будешь с ним.

- Я в курсе. Проваливай отсюда.

- О, ваше величество, как скажете!

На прощанье он в один глоток опустошает стопку и швыряет её в стену. Россыпь осколков по всей кухне. Но я даже не шелохнулся.

- Пока, придурок! – орёт Марат из прихожей и уходит.

Я просто сижу. Перед глазами картинки, которые возникали при рассказе этого дебила. Всё гениальное – просто. С Яном действительно могло произойти что-то такое, что сделало его таким. Он никого не пускает в своё сердце. Вопрос в том: можно ли верить Марату? Кажется, я ухожу глубоко в себя, потому что подскакиваю от голоса из прихожей:

- Тём?

- Тая?

Девушка заходит на кухню. Вздыхает:

- Водка и лимон. Знакомо. Марат?

Я киваю, не сводя с неё глаз. На ней надето чёрное маленькое платье, так красиво облегающее её точёную фигурку, волосы уложены в вечернюю причёску с россыпью маленьких блестящих заколочек, спрятанных в завитках прядей.

- Что ты здесь делаешь?

- Не рад меня видеть? – она невесело усмехается. Вдруг берёт бутылку, делает глоток из горлышка и заедает лимоном. Я офигеваю. Моя маленькая девочка может пить такую гадость? – Я пришла серьёзно поговорить. Я не буду второй.

- Но…

- Замолчи, Тём, дай сказать. Я не дура, и не слепая. Ты любишь его?

- Нет.

- Хорошо, - она расслабляется. – Тогда почему ты не попытался поцеловать меня за всё это время?

Тут уж не поспоришь. Нужно что-то делать. Я подхватываю её за тончайшую талию и припадаю к её губам. Целую и пытаюсь скрыть разочарование. Вдвое не так хорошо, как с Яном. Это приятно, даже возбуждает, но не сводит с ума. Тае, похоже, нравится. На её щеках румянец, а в глазах поволока.

- Убедил. Ладно… Марат уезжает завтра, Ян вроде на следующей неделе… Пообещай, что всё будет хорошо?

- Всё будет хорошо, - эхом повторяю я.

Ян уезжает.

Уезжает.

*бонус*

Это бонус, не основная история, а так, как видят другие персонажи, лишь для того, чтобы вы лучше поняли Яна и Тёмку.

Повествование ведётся от лица Марата. Осторожно, мат. 

Фикбук ужасно глючит, постараюсь через день главу.

Смотрю на Яна и чувствую, как меня к нему тянет. Как магнитом, ёбаным магнитом. Хочется его коснуться, обнять. Так сильно хочется, будто бы от этого зависит моя жизнь. Но я не смею. А он и не подозревает о том, что мою душу сейчас медленно разъедает кислота. В его глазах грусть, хотя и на лице это твердокаменное выражение. Вообще, Яну нужно представляться так: «Ян, Ян Бонд». Не иначе.

Он вертит в руках чашку кофе. Мы сидим так минут десять. Я как дебил. Он как самое прекрасное создание Бога. Его мысли об этом мудаке из школы. Блять, сука, ненавижу этого Артёма. Эту мразь, которой удалось то, что не удавалось мне многие годы. Я вижу, как эти двое смотрят друг на друга, и прекрасно понимаю продюсера, который вложился в их шоу. Между этими двумя пробегают тысячевольтные разряды электричества.

Чуть вздрогнув, Ян избавляется от своей задумчивости и, словно удивившись моему присутствию (в собственном-то номере отеля), говорит:

- Марат.

Киваю. Да, меня так с рождения зовут, если что.

- Я бы хотел, чтобы ты оказал мне услугу.

Всё, что угодно. Даже с обрыва прыгну. Хоть сейчас.

- Ты должен рассказать Артёму о Лиле.

Ненавижу этого мудака! Как только Ян упоминает его имя, хочется застрелиться. И чего это вдруг я должен? Бунтует вся моя натура.

- Я не…

- Ты сделаешь это, Марат, - цедит он и преспокойно допивает кофе. – Сегодня.

- Я не подчиняюсь твоим приказам, - шиплю я оскалившись. Лгу безбожно. Вот скажи он сейчас вылизать его ботинки, я, не задумываясь, сделаю это.

Ян улыбается. Как-то не очень хорошо. Встаёт, идёт к двери. Сука, знает меня, так хорошо знает.

- Стой.

- Ты же сделаешь это, да? – он двери говорит.

Киваю.

- Не слышу.

- Да!

- Молодец. Это самое малое, что ты можешь сделать.

А я вспоминаю, как он мне челюсть сломал, тогда, в школе, в одиннадцатом классе… После того, как мы поглумились над его «котёнком» в том номере отеля. Ян не прощает. Сколько я не пытался – звонки, открытки, подарки… Бесполезно. Тогда я сделал это, я сломал их чувства. Сжал и растоптал. Остальное доделали они сами. Но как, чёрт их возьми, они возродили из пепла эту свою грёбаную любовь?

Я бежал от этого. Далеко-далеко. Все мои любовники как копия Яна. Фальшивки. Настоящий никогда в жизни на меня не посмотрит теперь.

Ян уходит, а я бешусь. Превращаю дорогой номер в нечто невообразимое. Завтра мне выставят счёт, а плевать. Я должен сделать то, что Ян сказал. И лучше сейчас, потому что потом не смогу.

Выскакиваю на улицу и ловлю такси. В машине понимаю, что без спиртного нельзя. Тормозим возле какой-то лавочки, где я беру самую дорогую водку.

Хоть бы его не было дома, хоть бы его не было дома, хоть бы не было…

Эта сука дома. Весь такой невъебенный из себя. Одаривает презрительным взглядом. Что-то говорю ему, мечтая, чтобы меня послали на хуй, но ему слишком интересен Ян, я получаю пропуск на кухню. Всё, теперь поможет только спиртное. Надеюсь, у этого придурка есть лимон. Почему-то меня вставляет лимон с солью к водке.

Лимон есть. Соль - тоже. Подстилка Яна тоже в наличии.

Блять, рассказать про Лилю. Я её хорошо помню. Как и тот день. Ян сжимал её крошечное тельце в руках, раскачивался из стороны в сторону, по его щекам беззвучно катились слёзы. Няня рыдала на плече у слуги, я стоял растерянный и испуганный. Отец Яна появился неожиданно. Схватил сына за шкирку, поднял над землёй. Руки Яна разжались, и тело упало обратно в бассейн. Ему не позволили вытащить его. Я видел, как голова Яна болтается из стороны в сторону от ударов, и слышал, как его отец чудовищно спокойным тоном повторяет:

- Мужчины не плачут.

Я запомнил это на всю жизнь. Мне казалось, что били меня, что это моя сестра умерла. Этот кошмар преследовал меня долгие годы.

Казалось бы, что это происшествие должно нас оттолкнуть друг от друга. Так и случилось. Ян стал тенью. Ненадолго. Затем в него будто вселился кто-то злой, он унижал одноклассников, обижал их. На него не было управы, но исключить его не могли – слишком большой властью пользовался его отец в городе. Меня он не трогал, но это было хуже. Лучше бы он издевался надо мной, вымещал свою боль на мне. Только меня он обходил стороной.

Все вздохнули с облегчением, когда Яна отправили в Лондон на целое лето. Вернулся он успокоившимся и с таким выражение лица, словно ему было насрать на всё происходящее. Нет, он всё так же был королём школы, иногда выбирал жертву и доводил её, но чаще жертвы исчезали сами, или ему становилось скучно.

В очередной поездке, даже не помню куда, мы напились. Не осознавая, что делаю, я нашёл его губы, когда мы остались одни, и стал исступлённо целовать. Ян не оттолкнул меня. Я шептал «прости» и покрывал поцелуями всё его тело. В тот день я сделал впервые в жизни минет. А потом меня отымели. Правда, Ян осведомился, был ли у меня кто-нибудь, и растянул меня, не смотря на моё лживое заверение, что я давно не девственник.

Я не любил его тогда. Чувствовал себя обязанным, что ли…

Эта маленькая сволочь всё изменила. Сидит такой хмурый передо мной, охуенно красивый в этой домашней футболке и джинсах. У него забавные носки. Жёлтые с какими-то рисунками. Присматриваюсь – какой-то мультяшный герой. Эта кухня маленькая и уютная. Интересно, Ян имел его на этом столе?

Когда я рассказываю всё, выдыхаю. Миссия окончена. Хамлю, и меня прогоняют. Я напился. Так надо. Такси, клуб. Пара минут наблюдения, и я выделяю барыгу. Наркотики, туалет, пошлые стоны в соседней кабинке. Удар басов по ушам, три порции текилы, танцпол. Танцую до отупения. Потом в туалете пишу на своём телефоне: «Ненавижу тебя» и так не отправляю. Ведь я правда ненавижу. Всей душой.

Май. Часть 2

15 мая

Папа продал квартиру. Деньги на счету Артура. Я свободен. Почти. Осталась только одна вечеринка.

16 мая

Ян присылает смс с адресом. Простое смс. Улица, номер дома. Ни привет, ни ласкового обращения. Если бы он сейчас стоял передо мной, я бы как следует заехал и стёр это нахальное выражение с его лица. Никуда я не пойду.

17 мая

Всю ночь не сплю, пытаюсь не думать о нём, но не могу. Это сильнее меня. Я ненавижу его. Почему он делает это? Мастерски. Я почти переболел, так нет же. Всё сказанное Маратом не выходит из головы.

***

Не пойду!

Вместо этого собираюсь с Таей в кафе. Она счастливая, прекрасная в этом лёгком канареечном платье. О, да, у нас почти лето. Мы пьём кофе с пирожными, и я каждую минуту смотрю на часы. Ян написал в восемь. Почти восемь. Без двадцати, без пятнадцати, без десяти… Он уедет, уедет, уедет… Не могу! Ненавижу себя за это, но не могу. Имитирую звонок от Васьки.

- Прости, Тая, мне нужно бежать, они поссорились…

Понимающий взгляд, заставляющий чувствовать себя подонком. Такси. Пробка. Рву на себе волосы от досады. Какие-то мудаки умудрились врезаться друг в друга на самом тихом перекрёстке города! Восемь двадцать, восемь тридцать, восемь сорок… Ян ненавидит опоздания. А если он не дождётся?

Наконец, около девяти вечера такси тормозит возле отеля. Что-то смутно знакомое… Интересно. Стоп. Встретиться в отеле? Двусмысленно. Как раз в духе Яна. Ну, может, здесь изысканный ресторан с прекрасной кухней. Но как мне найти Яна? Не бегать же по всем номерам с криком: «Где этот придурок?».

Придурок находится сам. Сидит на ступеньках отеля с понурой головой. Уставший, во власти тоски. Я медленно иду к нему и не могу сдержать внутренний трепет. Быть может, это последний раз, когда я вижу его… Почему он не сказал мне? Точнее, он говорил, но… всё не так.

Ян поднимает голову и видит меня. Не улыбается, никак не меняется в лице.

- Ты пришёл.

Киваю.

Он берёт меня за руку. Чуть медлит, сжимает её.

- Хочу тебе кое-что показать. Только… Ты верь мне. Ты веришь?

Не могу не верить, когда на меня так смотрят. Мы поднимаемся в лифте, идём по коридору. Голос разума давно заткнулся. Его удерживают в плену другие чувства и пока не требуют выкуп.

Он проводит карточкой по считывателю и распахивает дверь. Я первый захожу в номер и резко останавливаюсь. Повсюду свечи, нежный запах цветов, в ведёрке купается бутылка с шампанским. Смутно знакомое, блять?! Я в испуге пячусь назад и натыкаюсь на Яна.

- Зачем? – едва шевелю губами я.

Это кошмар из школы. Именно здесь меня предали в тот самый первый раз.

- Так нужно, Тём.

Его лицо каменное. Он закрывает дверь на ключ и прячет его в карман брюк. Эффектней было бы, если бы он его проглотил.

- Ты обещал верить мне.

Он проходит к ведёрку с шампанским, разливает напиток по бокалам. А у меня подкашиваются ноги. Я тот мальчишка, безнадёжно любящий его. Где-то здесь Марат с дружками… кажется, я не дышу. В моих руках оказывается бокал, и пригвоздивший меня к полу взгляд заставляет сделать глоток.

Ян расстёгивает пуговицы моей рубашки, стягивает её, и она падает к нашим ногам. Прохладные пальцы скользят по разгорячённой коже.

- Зачем, Ян? – голос срывается.

- Ты обещал, - упрямо твердит он.

Мой ремень на брюках сопротивляется лишь несколько секунд. Подхватывая меня, Ян относит на кровать. Усыпанную лепестками роз. Я сжимаюсь так, что явно не смогу расслабиться в момент кульминации. Слежу за каждым его движением, раздевается он неспешно, будто специально оттягивая момент. Почему я здесь? Я могу сопротивляться… Но не хочу. Он просил верить. Его губы просят верить. Они вовлекают меня в поцелуй, словно в водоворот. Пара захватывающих секунд, пока ты ещё жив. Закрываю глаза. Позволяю всё. Вздрагиваю, когда он рисует дорожку из лёгких поцелуев на теле. Только он может делать это так, заставляя поверить, что ты уже в раю. Ласки недолги. Ян раздвигает уверенно мои ноги, припадает к губам, чтобы заглушить стон. Это не так больно, как в первый раз. Движения медленные, глубокие, до безнадёжного хрипа, до блестящих капель слёз в глазах.

- Посмотри на меня, котёнок.

И я смотрю. Я сделаю сейчас всё, что он захочет.

- Мы вдвоём тут. И никто не появится. Я люблю тебя и больше никогда не сделаю тебе больно.

Не могу ничего ответить. Вся моя выстроенная защита рушится. Сколько же я ждал этих слов… У меня будто крылья выросли за спиной. Поцелуй невесомый, но такой значимый. Мы занимаемся любовью и теперь «любовь» не просто красивое слово. Происходит именно то, что должно происходить между двумя людьми – они становятся одним целым.

***

Мы долго лежим рядом. Свечи почти догорели, а за окном ночь. Ян был прав. Это странное чувство - после всего лежать рядом в номере отеля, который так похож на тот номер, где я потерял себя. Настоящее каким-то образом перечеркнуло прошлое. Его будто не было. Будто всё было хорошо. Очень хорошо. Только… Этого недостаточно.

Первым пошевелился Ян, встал, накинул рубашку, разлил по бокалам уже не так сильно пенящееся шампанское и протянул мне с невесёлой улыбкой бокал:

- Ну, спрашивай, котёнок. Я же вижу, как тебе хочется.

- Ты уехать собираешься? – произношу и понимаю, что Ян специально довёл до Таи эту новость, чтобы она рассказала мне. Прекрасный манипулятор, мой Ян. – Хм… Ты умён.

Он салютует мне бокалом и садится в кресло:

- Ты тоже не дурак.

- Ладно. Молодец. Я тут, бросил Таю… Проникся рассказом Марата. Но как это изменит то, что ты бросил меня тогда в студии? Продолжал преспокойно общаться с Маратом, когда мне так была нужна твоя помощь?

Ян вскидывает голову и говорит жёстко:

- Неужели ты и правда, мог подумать, что я бросил тебя? Ваську вдруг приняли без очереди и сделали бесплатно гипс? К твоему отцу прямо в больницу приехал знаменитый профессор просто так, после чего он пошёл на поправку? А про институт ты и сам догадаешься. Да, и ты в курсе, что Георгий Валентинович бесплатно не работает?

- Но… как ты смог? – я был шокирован. Ян не предавал меня. Он… заботился обо мне.

- Я многое могу, малыш, - он невесело улыбается. – Только не могу справиться со своим отцом. Весь этот год я боролся с ним. Куда бы я ни устроился, он всюду мешал и рушил всё. Не учёл только, что люди бывают добрыми. Мне многие помогали, Рита, например... Ему долгое время не удавалось повлиять на Первый Молодёжный. Это был давний конкурент отца, и я об этом знал. Но в итоге он сделал ход конём. Потерял больше, чтобы получить то, что для него важней. К сожалению, это я. Он никогда не оставит меня в покое. Я обязан всю жизнь делать то, что он считает нужным. А я так не хочу… Это ведь не всегда законно и почти всегда аморально. Тём, - он поднимает серые глаза на меня, – единственное, что я могу – это сбежать. Он сильней меня.

- Но это же твой отец.

- Он убил мою мать.

- Убил? Но...

- Она скончалась полтора года назад, а узнал я об этом только недели две назад. Всё это время я искал её… Пытался найти. Папаша постарался, запрятал. Он убил её, не своими руками, но поступками. Что ты можешь сказать по этому поводу? Ты просто не понимаешь, что бывают такие люди, - раздражается он, глядя на меня. - Нужно бежать. Я пытался скрывать, что ты дорог для меня, очень долго пытался… Даже Марат не сразу понял. Теперь отец и тебя не оставит в покое. Нужно бежать.

Мне становится не по себе.

- Но как я оставлю всё? Папу, Ваську… - «Таю…», - думаю я, но не решаюсь озвучить мысль.

Ян отворачивается. У меня ещё тысяча вопросов: как мы будем жить? На что? Где, в конце концов? Но он на них не ответит. Как обычно.

- Ян! Я не могу. Это невозможно!

- Невозможного не бывает, котёнок. Вот я люблю тебя. Это невозможно.

А если я откажусь…

- Ты уедешь сам?

- У меня не остаётся выбора. Если я останусь, то пострадаешь ты.

- Ян, такое ощущение, что мы играем в странные игры, - чувство нереальности не отпускает.

- Может, - он улыбается, отставляет бокал и идёт ко мне, - так и есть.

- Мы же живём в обычном мире, - шепчу я ему, отвечая на поцелуй.

- К сожалению, Тём, к сожалению…

20 мая

Когда я проснулся, Яна не было. На его подушке лежала записка: «Я тебя люблю». Я тебя тоже, Ян, но боюсь, что это ничего не изменит.

***

Сонный город просыпается. Улицы наполняются машинами, людьми. Я пью на балконе кофе, как никогда ощущая, что я песчинка в этом гигантском мире.

21 мая

Последняя вечеринка и первый зачёт.

В институте мне пришлось попотеть. Этот Стасик заявился в разгар моего выступления и уселся слушать, хотя не имел совершенно никакого отношения к предмету, но ему же можно, раз он замдекана. На два вопроса я ответы знал, а последний откровенно слил. Зачёт мне поставили. Прогнав по всем лекциям.

Васька зачёт не сдал. Но не особо расстроился – Мишка принёс ему пирожки из Макдональдса. Что-то они подсели на фастфуд в последнее время.

***

Вечеринка в самом разгаре, я опаздываю. Когда захожу, то попадаю в царство гламура. Блин, такого количества разодетых девушек и мужчин я не видел. Тут все наиболее значимые представители нашего города. Даже эпатажных фриков, пародирующих Гагу, пригласили. На сцене поют звёзды самой разной величины, всем известные по российским хит-парадам. Кстати, забыл сказать, что вечеринка в честь нового владельца Первого Молодёжного. Есть у кого-то сомнения в том, кто это?

Данил подскакивает ко мне и протягивает бутылочку воды, тянет через весь зал, и мы оказываемся в вип-зоне. Тут тише, и публика не такая разряженная, зато явно побогаче. Ян сидит в чёрном кресле и задумчиво вертит бокал с томатным соком. На меня не смотрит, не здоровается. И, наверное, впервые в жизни мне всё равно. Артур с какой-то девицей на коленях, напялившей что-то ужасно блестящее. Рядом ещё пара продюсеров, наш режиссёр. Блин, сколько мне тут нужно продержаться?

Внезапно, музыка в вип-зоне стихает. Её отголоски из обычной зоны доходят до нас, но они едва слышны. Становится тихо. Я поднимаю голову и вижу, как со второго этажа по золочёной лестнице спускается мужчина. Чтобы его описать, не хватит и книги. Любая деталь в его внешности интересна. Волосы необыкновенного каштанового цвета, кристальные голубые глаза, скрытые тонкими линзами с виду очень дорогих очков… Но самое интересное было в том, что этот мужчина занимал собой будто всё пространство. Его невозможно было не заметить. Он притягивал взгляды и прекрасно знал это. А все остальные знали, что он хозяин своей жизни и всё делается так, как прикажет он.

Артур кидается к нему, небрежно скидывая девчонку со своих колен, остальные следуют его примеру. Мужчина лениво перебрасывается парой фраз с ними, как король с простолюдинами – просто показать своё благодушие. Затем в одно мгновение он оказывается рядом со мной. Внимательно смотрит, при всех одним пальцем приподнимает подбородок, а я не могу пошевелиться, будто нахожусь под гипнозом. Затем он быстро наклоняется и шепчет мне на ухо:

- Ну, привет, котёнок. Ты ещё лучше в жизни.

Сказав это, он отстраняется и с полуулыбкой поворачивается к Яну:

- Привет, Ян.

- Привет, пап, - вздыхает он и впервые за вечер поднимает глаза от своего бокала.

Между ними пролетают искры. Я всерьёз опасаюсь за Яна, но он вдруг первый отводит взгляд. Мужчина хмыкает.

- Артур, шампанского, - он садится рядом со мной. Небрежно кладёт руку на спинку диванчика, словно вот-вот обнимет меня.

- Меня зовут Велорий. Для тебя можно сокращённо, Вел.

Я в этот момент, чтобы унять смущение, пил воду. И, естественно, подавился. Блять, Ян, сказать не мог, что у твоего отца такое имечко? Никогда не встречал людей, которых так зовут. А я и отчества-то Яна не знаю… Офигеть, я дурак.

Мужчина заботливо постукивает меня по спинке, не сводя с меня глаз. Артур притаскивает шампанское. Вел уверенно забирает из моих рук воду и протискивает в негнущиеся пальцы бокал. А у Яна-то папашины замашки.

- Я не пью.

Блин, он так на меня посмотрел, что у меня сердце ушло в пятки. Этого мужчину злить нельзя. Как же Ян с ним спорил?

- Пьёшь.

Но я действительно не пью. Это плохо кончается.

- Нет, - твёрдо говорю я, отползая на краешек диванчика.

- Ты хорошо подумал? – прохладным тоном осведомляется мужчина. Звучит это так, что если я сейчас же не выпью шампанского, то меня расстреляют.

- Да.

Ян не выдерживает и смеётся. Это разряжает обстановку. А я встаю и пересаживаюсь к нему. Фух, тут влияние этого кошмарного человека меньше.

- Что ж, Ян, ты проиграл.

Клааасс, кто-то просто играл. Да уж, вырастил достойного противника – собственного сына.

- Пусть так, - соглашается Ян.

- Ты больше не будешь ведущим, как и твой котёнок, - я вздрагиваю. Но моя персона сейчас меньше всего интересует мужчину. – Ты поедешь учиться, куда я скажу.

- Да, отец. Только он не мой котёнок. И он уже не ведущий.

- Поссорились? – больше для галочки спрашивает Вел.

- Он встретил девушку, - и ни одной эмоции.

- Ох уж эти девушки, - мужчина смеётся. – Cherchez la femme… Ладно. Я рад, что ты достойно принял поражение. Чего мне стоила эта дрянная компания… А теперь… Пусть все веселятся.

И все начинают веселиться. Будто бы во всех уголках комнаты слышно было этот царственный голос. Мы сидим. Просто сидим. Отец Яна теряет к нам интерес, общается с гостями, пьёт своё дорогущее шампанское. Но я уверен, что это мнимое спокойствие. Теперь, имея странное удовольствие с ним общаться, я понимаю, что всё, что про него слышал, – правда. Он мог так поступить и с женой, и с Яном. Словно услышав, что мои мысли о нём, Ян смотрит на меня с непередаваемой грустью, отчего дышать становится совершенно невозможно.

Он берёт меня за руку, мягко тянет на площадку и прижимает к себе. Я не думал, что буду сегодня танцевать, а теперь мечтаю, чтобы музыка не кончалась. В горле ком, не могу ни слова произнести, но это и не нужно. Губы Яна прижаты к моему виску, его руки, такие горячие, такие родные, держат меня, не отпускают… Это последняя возможность побыть рядом. Последняя, вырванная у жизни возможность. Выбор сделан. Это насмешка, потому что только с ним мне так хорошо. Это неправильно, но это так верно. Это абсурдно, что я смог понять Яна именно сейчас, когда это уже неважно.

- Ты будешь счастлив? Обещаешь? – его голос едва слышен. И не музыка тому виной.

- Да, - не могу обещать, но постараюсь… Тая замечательная. А меня ждёт большое будущее, пусть и не с тобой.

- Если вдруг… - он замолкает, но потом всё же решается, - тебе нужно лишь подумать, и ты поймёшь, где меня искать. Только… я буду там недолго.

- Ян…

- Прощай, Тём, - он словно откидывает меня от себя.

Ян, не оборачиваясь, идёт к выходу и теряется в толпе людей. Постепенно оцепенение покидает меня и неожиданно моё сердце осознаёт, что я больше никогда не увижу его. Я медленно подхожу к столику и сажусь. Ощущение, что меня окунули в жидкий азот. Замёрз и никаких чувств. Совершенно никаких.

Июнь

3 июня

Я сдал все зачёты. Васька - тоже. Через неделю начнутся экзамены. Ю-ху, мы молодцы. Даже Стасик доволен, хоть и тщательно это скрывает.

С каждым днём мы с Таей все ближе. Взгляды и прикосновения всё двусмысленней, а её юбки всё короче. Но я не готов.

Спасает то, что нужно готовиться к экзаменам. Их целых четыре. И они скучнее латыни.

Батя, кстати, уже купил новую квартиру. Она недалеко от моей. Мы теперь ходим друг к другу в гости. Он познакомился с соседкой, милейшей женщиной, которая постоянно передаёт мне пирожки. Алевтина вроде. Помню, что у неё красивое древнерусское имя. А больше я ничего не помню. Не могу ни строчки запомнить из книг и лекций, хотя стараюсь. Я словно зомби. Улыбаюсь, разговариваю, ем. А дома ловлю себя на том, что подолгу сижу и смотрю в одну точку. Мне не больно… И я не жалею. Мы слишком разные. Слишком много «против». Стоит ли жалеть, что он вообще был в моей жизни?

5 июня

Впервые накричал на Таю. Она капризничала. Не хотела идти на фильм, который выбрал я. Честно говоря, «выбрал» - это громко сказано. Просто ткнул в инете на кнопочку «забронировать». Обиженная девушка ушла. А я пошёл. Сам смотрел на этих дебилов, косящих под зомби. М… Символично…

6 июня

Звонила Тая. Извинялась. Это должен был сделать я.

7 июня

Звонил Васька. Они летят в Тайланд. Дуракам везёт – нашли потрясающий тур по невероятно низкой цене. Они, за то время, что вместе, прошли, словно на перемотке, все стадии отношений, и теперь души друг в друге не чают, относятся друг к другу с такой заботой, будто супруги в преклонном возрасте, за плечами которых хорошо прожитая жизнь. Васька даже обмолвился, что Миха намекает на то, чтобы побыть снизу. Блин, надеюсь, это снова не кончится поломанным носом. Я вот никогда бы с Яном не стал… Хотя мечтать не вредно.

8 июня

Через три дня экзамен.

9 июня

Через два дня экзамен.

10 июня

Завтра экзамен.

11 июня

Экзамен.

На удивление «отлично».

Дочь препода обожает программу с моим участием.

12 июня

Следующий экзамен через неделю.

13 июня

Готовиться невозможно. Раздражает всё: шум с улицы, жара, крики соседей за стеной.

14 июня

Дни пустые. Они слились в одну безвыходную бесконечность.

15 июня

Отказал Тае. Она предлагала пройтись по магазинам, а я просто сказал нет. Обиделась, но прислала вечером примирительную смс.

16 июня

Сегодня вечером вспомнил, что забыл позавтракать и пообедать.

17 июня

Шёл в библиотеку и на остановке увидел в толпе снующих людей высокую светловолосую фигуру. Заорал, как идиот: «Ян!», побежал, не веря себе. Он же должен был уехать! Но, наверное, он и уехал. Это был не Ян.

18 июня

Припёрся Васька и ругал за то, что у меня пустой холодильник. Да всё равно.

19 июня

Экзамен. Плёл что-то невразумительное. Три из жалости. Следующий через шесть дней.

20 июня

Поймал себя на том, что тупо смотрю в окно часа полтора.

21 июня

Сидеть дома невозможно. Я захватил учебник и пошёл в парк в надежде позаниматься. Выбрал лавочку, открыл книгу. Сначала было тихо, а затем рядом расположилась компания таких же студентов, как и я. С айподом, к которому какой-то умник притащил колонки. Замечательно. Злость появилась из ниоткуда. Музыка не давала сосредоточиться. Я отшвырнул учебник и ринулся к компашке. Вдруг словно сквозь вату до меня стали доходить слова песни. Не до меня, а до моего измученного сердца.

- Каждый день я искал твой призрачный след…

Я остановился как вкопанный.

- Я здесь, я с тобой… Пока гаснет свет, и стихнут мои шаги…

Если можно было передать песней то, что творилось со мной, то автору музыки и слов это удалось. Я удивлялся, почему нет боли? Так вот же она. Получите, распишитесь. Чистое небо, солнечный день, а у меня ледяные руки. Всё пустое, всё глупое, всё неправда… Если нет его.

Люди странные создания. Для кого-то это лишь популярная песня, а для кого-то - вся боль из его души. Я просто стоял с расширившимися от удивления глазами. Как, скажите, как я этого не замечал? Что всё так же люблю, безнадёжно люблю Яна? Что умираю в прямом смысле этого слова без него? Что я готов на любые жертвы, лишь бы он был рядом? Что будущее без него лишено смысла? Что он и есть смысл всего?

Чувства стали просыпаться с ошеломляющей быстротой. Сначала внутри что-то сжалось и не давало дышать. Потом появился безотчётный страх, из-за которого пришлось сжать в кулаки руки. Что я наделал?!

- Вы что-то хотели? – компания обратила на меня внимание. Один мальчик прижал к себе девочку, словно защищая от меня.

- Нет, - разворачиваюсь.

- А вы не ведущий с Первого Молодёжного?

- Нет.

В автобусе я сажусь как можно дальше от всех. Вынимаю сотовый и слушаю о недоступности абонента. Надежда, по-детски глупая, наивная, что он возьмёт трубку, исчезла.

Ничего.

Я долго стучу в дверь его квартиры. Никто не отзывается. Но я могу подождать… Он вернётся. Нет, и этого мне не дают. Старушка с пустым мусорным ведром говорит, что этот «воспитанный мальчик уехал и сказал, что навсегда».

Ничего…

Он говорил подумать… Как я могу сейчас думать?! Блять! Я должен, ну же… Слышу свой сотовый только с третьего звонка:

- Тём?..

Тая.

- Прости.

- Тём, ты чего?

- Я не люблю тебя. Я не могу тебя обманывать.

- Что ты такое говоришь?

- Правду.

Молчание.

- Где ты?

- Прости, Тая.

Отбой. Думай, Тём, думай, думай… Что Ян мог иметь в виду? Но разве я когда-то мог понять Яна?!

***

Безнадёжно. Даже если бы я и понял, что он мог предполагать, его, скорей всего нет там. Прошло слишком много времени, пока до меня дошло. Я всё разрушил.

22 июня

Я не отвечаю на звонки, и Васька припирается. Он не задает вопросов, просто обнимает меня.

- Может, обратиться в детективное агентство? – несмело предлагает он.

Но я уверен, что это без толку.

- Ты пойдёшь на экзамен?

Даже не помню что ответил.

23 июня

То апатия, то злость. Листаю атлас мира. И как я должен догадаться? Как?!! Сколько стран! Ненавижу его!

24 июня

Кажется, что прошла вечность. Мне его не найти. Никак. Я не сплю с того самого момента, когда услышал эту злосчастную песню. Урывки часа по два – это не сон.

25 июня

Экзамен. Вместо него иду в деканат. Пишу заявление на академ. Меня никто ни о чём не спрашивает. Только разочарованный взгляд Стасика меня преследует ещё очень долго. Не знаю, что буду делать, но что-то делать я должен.

Возле подъезда меня ждёт Тая. С коробкой пиццы в руках, в короткой юбочке и розовой футболочке с рюшами.

- Ох, Тём, - она обнимает меня, становясь на цыпочки.

Дома заваривает мне крепкий чай и садится напротив:

- Ты так любишь его?

Безнадёжно киваю. Это моё проклятие.

- Он уехал. И не сказал куда?

Ещё один пустой кивок.

- Но ты должен знать.

- Как? – я взрываюсь. – Как я могу это знать? Откуда мне знать, что у него в голове?! Он непостижим!

Она грустно улыбается:

- Теперь ты нравишься мне больше. А то видок у тебя был, будто ты потерялся где-то между двумя реальностями.

- Прости, - выдыхаю и сажусь обратно. Пью этот гадкий сладкий чай.

- Подумай, где он может быть.

- Только этим и занимаюсь, - бурчу я.

- Тогда, - Тая пожимает плечами, - какие у него были плакаты, книги?

- Ничего такого. Он в туристическом учился…

- Ну, обои на рабочем столе?

- Нет у него компьютера… - вдруг я замираю. Блять. Эта дурацкая картинка на сотовом! Нереальный замок из песка! Вдруг он существует?

Тараторю, пытаюсь описать девушке, и по мере того, как она слушает, её глаза зажигаются блеском:

- Кажется, я знаю! Только один человек в мире мог создать такое…

Мы кидаемся к компьютеру, и она что-то быстро ищет.

- Вот. Оно?

Сердце падает вниз. Нет. Не оно. Это другое. Хотя, похоже…

- Там была ночь, - зачем-то говорю я.

Тая щёлкает на следующее изображение, и я мгновенно узнаю в ней сумасшедший замок на дисплее сотового.

- Что это?

Трудно поверить, что такое на самом деле существует.

- Это Саграда Фамилия.

- Что?

- Собор Гауди.

Дальше я почти не слушаю. Это место существует, и Ян там.

26 июня

Раннее утро. Я в аэропорту с сонным Васькой и хмурым Михой. Багажа нет. Небольшой рюкзак за плечами. Вылет через два часа, и мне не страшно лететь.

С Таей я попрощался вчера. Она слишком хорошая девушка, я буду перед ней в бесконечном долгу. Более бескорыстного и доброго человека я ещё не встречал. Пока я метался по квартире, она забронировала мне билет, оплатив его своей карточкой, не знаю, как, но решила вопрос с визой. Потом, пока я бежал к папе, позвонила ему и всё рассказала. Он встретил меня подготовленный, обнял и пожелал удачи. Уходя, я заметил женские трусики на кровати. У Авдотьи (или как там её?) прекрасный вкус в выборе нижнего белья.

Вася вызвался провожать меня и приехал в аэропорт. Миша не мог отправить это чудо одно. Мне хотелось плакать и смеяться. Вдруг я ошибаюсь? Вдруг…

- Просто не думай об этом, - друг обнимает меня. – Мне почему-то кажется, что всё будет хорошо.

По громкоговорителю объявили посадку. Оборачиваюсь:

- Мне пора…

- Ты звони, - говорит Миха и пожимает мне руку.

- А ты заботься о нём.

- Буду.

Они прижимаются друг к другу, такие невозможно счастливые. Машу им рукой до самого последнего.

***

Оказавшись в Барселоне, я взял такси и назвал собор Гауди. Не каждый день таксиста просят ехать туда прямо из аэропорта. Он удивлённо поглядывал на меня в зеркало всю поездку. А я с трудом дышал. Старался не думать ни о чём, надеялся, что сейчас приеду и увижу его…

Блин, как это было наивно с моей стороны. Этот грёбаный собор оказался огромным. Куча туристов и местных вокруг, смех, крики. Я застыл. Где мне искать Яна? Где?! Тёма, ты бестолковый, невозможный дурак! Припереться в Испанию! К этому собору! Просто из-за картинки в сотовом? А если бы у него там Луна была? Большим придурком я себя ещё не чувствовал. Бесцельно прошёлся туда-обратно по аллее. Сел на лавочку. Выпил колы. Отчаяние злорадно потирало ручки, гнездясь в закоулках души. Всё это зря. Глупо и безнадёжно… Я потерял Яна. А самое главное, что сам сделал этот выбор. Больно? Нет, больше, чем боль. Это невозможно вынести. Каждый вздох отдаётся мукой в пронзительно кричащем сердце. Поздравляю, Артём. Поздравляю… Я обхватил голову руками. Что мне делать? Что делать?.. А зачем вообще что-то делать?.. Чудес не бывает. Даже если очень хочется, даже если желать этого всеми фибрами души… Я бы отдал всё, чтобы хоть раз услышать его голос.

- Тём?

Вздрагиваю, будто меня ударили. Не веря, поднимаю голову, до конца думая, что это глюк. Красивый и такой реальный глюк. Бледный, потерянный.

- Это ты?

Я не могу даже шелохнуться от охвативших меня чувств.

Ян.

Ян тут.

Ян передо мной.

Блин. Встаю, чтобы уровнять нас в росте. Беспечно так говорю:

- Привет, - а у самого поджилки трясутся.

- Что ты… - он не выговаривает с первого раза, его голос срывается, - делаешь тут?

- Сижу.

- Я имею в виду в Испании, - он смотрит на меня так, словно я восстал из мёртвых.

- В Испании? – что мне ответить? Что ищу тебя? Что не могу без тебя? Пожимаю плечами, типа так, рядом пролетал, дай, думаю, загляну.

Ян выдыхает с шумом. Тихо говорит:

- Наверное, это насмешка судьбы… - отворачивается, в сторону шепчет:

- Я каждый день жду тебя здесь, с самого утра до позднего вечера… В дождь, в непогоду, в солнцепёк… Я думал, ты не приедешь… Сегодня последний день.

- В смысле? – мой голос дрожит.

- Завтра у меня самолёт… Я улетаю.

Самолёт… Улетаю… То есть, ещё бы день, и я бы опоздал? Никогда бы его не увидел? Это как называется? А если бы я никогда не догадался про собор? И это не я! А Тая! Если бы не Тая, то…

- Дурак! – ору я и кидаюсь на него.

Мы падаем, катаемся по земле. Ян с трудом уворачивается от ударов, которые я пытаюсь ему нанести. На нас все смотрят, мы порвали футболки, а я всё никак не могу успокоиться. С трудом сдерживаю слёзы и не верю, что он сейчас передо мной. Утыкаюсь в его шею, белую от поднятой нами пыли, и замираю. Ян прижимает меня к себе крепко-крепко. Плевать, что я сижу на нём в двусмысленной позе, плевать, что вокруг люди, переговариваются на разных языках… Я нашёл его. Нет слов. Да они и не нужны. Ощущение такое, что лучшие мгновения нашей жизни происходят прямо сейчас.

Через пару минут нам всё-таки приходится встать – подходят полицейские. Вежливо интересуются, всё ли в порядке. По нашим лицам и так понятно. Уходят. А мы садимся на лавочку возле собора, подальше от собравшейся толпы. Первый не выдерживаю я:

- Что дальше?

- Дальше? – Ян выходит из своих раздумий. – Дальше я покажу тебе этот великолепный собор, который я успел изучить вдоль и поперёк, пока ждал тебя всё это время.

- А потом? – не успокаиваюсь я.

- Потом? Можно пообедать в одном прекрасном кафе, где чудесно готовят лазанью. Все кафе в округе я тоже успел изучить вдоль и поперёк, пока ждал тебя.

- А дальше?

- А дальше, - он смотрит в мои глаза, секунду думает, но произносит именно то, что хотел с самого начала, - дальше мы пойдём в отель, запрёмся в номере и займёмся любовью. Обещаю, что это будет длиться очень долго. И, скорей всего, несколько раз.

Улыбка на губах никуда не хочет уходить. Ян не выдерживает, берёт меня за руку, крепко сжимает её.

- Ян, а обязательно в том порядке, в котором ты перечислил?

- Совершенно не обязательно, Тём, - серьёзно говорит он. С пляшущими заводной кан-кан чёртиками в серых, любимых глазах.

- Тогда… - прикусываю губу, чтобы не расхохотаться. – Где твой отель?

Он поднимается и галантно помогает подняться мне.

- Там.

Мы медленно идём вперёд. Вокруг толпа людей. Кричащая, фотографирующаяся, радующуюся лету и солнцу. От предвкушения в груди что-то трепещет. Только последний вопрос:

- Ян, а что дальше?

И он понимает именно то, что я хотел спросить, но боялся озвучить. Смотрит на меня с нежностью:

- Я не знаю, котёнок. Впервые в жизни не знаю. Но это неважно.

- Почему?

- Теперь нас двое.

Эта простая истина открывает мне глаза. Он прав. Мы продолжаем свой путь к отелю, и я продолжаю улыбаться. Меня больше нет. Теперь нас двое.

Конец.

class="book">Несколько слов от автора

Конечно же, арты, которыми я не могу не поделиться:

Замечательный арт от Walera Tonchi:

http://s003.radikal.ru/i201/1111/d4/e3ad3a235ab3.png

Чудеснейшие от Kathie_nyan:

http://s40.radikal.ru/i089/1112/44/9d325b58f131.jpg

http://s017.radikal.ru/i411/1112/0e/91d7cfcfcf40.jpg

http://s017.radikal.ru/i417/1112/32/26628fae3ef7.jpg

Прекраснейшие творения paramecium caudatum.:

http://s55.radikal.ru/i150/1201/56/bd0199f84967.jpg

http://s018.radikal.ru/i526/1201/b1/ab7676bdce02.jpg

http://s50.radikal.ru/i129/1112/ee/8d1f16a880e1.jpg

Интересное видение Яна от Delija:

http://s019.radikal.ru/i611/1205/17/2fdb8e9e06f3.jpg

http://s019.radikal.ru/i639/1205/21/2107790ed369.jpg

Очень интересное видение Тёма и Яна от Dr. ViViD:

http://cs301104.userapi.com/v301104780/13d9/7HZcpqt0e8Q.jpg

Красавица Тая от Outsider:

http://s019.radikal.ru/i633/1206/d3/183eeaeac312.jpg

А это грустный-грустный Тёмка от RED_GARDEN:

http://i57.beon.ru/66/49/2394966/60/88948660/1.jpeg

И несколько шедевральных работ от mr._мяу_Blik:

http://imglink.ru/show-image.php?id=1d31c3c2a35ccff244521914ebe4c879

http://imglink.ru/show-image.php?id=4d8b86d1168625c6a5e5baf1d09fde14

http://imglink.ru/show-image.php?id=1e2a7cde29c5433493d5f4e104236efb

Трогательные Тёма и Ян от Jyszyne:

http://s005.radikal.ru/i212/1311/51/51206be610a5.jpg

И замечательное стихотворение Татьяны Оятьской, как нельзя лучше подходящее к концу. Оно будто оборвалось на полуслове (даже в полном варианте), как и должно быть.

Я подарю тебе мир на ладони,

Снова увидим, как солнышко тонет

В тёмных глубинах осеннего моря,

Снова увидим вечерние зори,

Как зажигаются ранние звёзды

Как они падают, след их бороздок,

Как украшают небесные ризы,

Я подарю тебе море сюрпризов...

Специально для завершения истории это чудо, дарящее надежду от Dragon_Lessa:

http://i51.fastpic.ru/big/2013/0316/6c/5dddc028fa57a1e948cd331b725c606c.gif

История кончилась...

Но... я обещала одному замечательному человечку продолжение.

Это будет небольшой фик, типа занавесочной истории. Не третья часть! Хватит с них страданий. Они нашли друг друга. История будет скорее с юмором и без трудностей.

Так же в планах миник про Таю.

Стори про Миху и Ваську.

И... про Марата. Ему уготовано заплатить за всё. 

Блин, у меня дрожала рука, когда я потянулась изменить статус ориджа на "завершён"...

Спасибо, что были со мной.

Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/39829