КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Оковы прошлого. Книга 3 (ЛП) [Триша Вольф] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Триша Вольф

Оковы прошлого. Книга третья

Серия: Порванные связи (книга 6)


Автор: Триша Вольф

Название на русском: Оковы прошлого. Книга третья

Серия: Порванные связи

Перевод: dasha86

Сверка: helenaposad

Бета-коррект: Critik

Редактор: Amelie_Holman

Оформление: Skalapendra

Аннотация


Третья новела в трилогии «Оковы прошлого». Финал серии «Порванные связи».

Чтобы защитить любимую женщину, детектив Итан Куинн нарушил закон, который он должен был блюсти, и полностью разрушил свою карьеру. Он повернулся спиной к собственной чести и принципам с единственной целью – защитить Эйвери любой ценой. Теперь он застрял в паутине обмана и коррупции, не лучше убийцы, за которым он охотится.

Пробираясь по предательскому лабиринту, Куинн чувствует крысу в своем отделении. Он подозревает, что преступник скрывается у всех на виду, используя рамки закона для прикрытия.

Кто же настоящий Альфа?

Заключенный под стражу за убийства и преступления, которые не совершал, подозреваемый находится под расследованием не только полиции, но и ФБР, и заставляет судмедэксперта Эйвери Джонсон чувствовать давление со всех сторон, ведь она хранит секреты в своей лаборатории. Куинн пошел на многое, чтобы спасти ее и защитить… и теперь ее очередь быть героем для любимого мужчины.

Противостояние не за горами, Альфа готов нанести удар. Никто не в безопасности, пока часы отсчитывают последние мгновения, которые подвергнут испытанию силу каждого вовлеченного в процесс, после чего в живых останется лишь одна сторона.


- В любви всегда есть чуточку безумия. Но безумию всегда есть причина.

Фридрих Ницше

Глава 1

Уроки

Эйвери


- Сосредоточься. Сконцентрируйся. Отключи голову от всего остального, - Куинн держит передо мной черную боксерскую лапу, его взгляд непоколебим. - Используй боль. Направь ее.

Мне хочется закатить глаза. Вместо этого я ударяю распухшим кулаком по лапе.

- Ты говоришь, как выпускник школы. Да, сэр, Мистер Мияги, сэр, – я снова наношу удар и вздрагиваю.

Раздраженно фыркнув, Куинн бросает боксерскую лапу на пол и подходит ближе. Повинуясь рефлексу, я делаю шаг назад. Он хватает меня за руки.

- Я знаю, что ты устала.

Я стыдливо отвожу взгляд в другой угол спортзала. Устала – это слабо сказано.

- Я знаю, что ты боишься, - продолжает он. Мой взгляд взлетает вверх как раз в тот момент, чтобы уловить вспышку страха в его собственных карих глазах. Она быстро исчезла, сменившись упрямой решимостью, которая двигала этими уроками в течение последних двух недель. - Но перестань отвлекаться.

- Я не отвлекаюсь, - парировала я.

Он выгибает бровь.

- Сарказм причинит боль. Это слабость, Эйвз. Это означает, ты признаешь, что ты недостаточно сильна, чтобы справиться с этим. И... - он замолкает, и снова эта вспышка страха. - Ты достаточно сильна. Мне нужно, чтобы ты приняла…

- Я действительно принимаю это. Я понимаю… я в опасности, - я признаю, что провела свою жизнь запертой в лаборатории с ложным чувством безопасности, где внешний мир, полный преступников и злодеев, не мог коснуться меня. А теперь... Теперь этот мир просочился во все аспекты моей жизни.

Я не в безопасности.

И этот факт бесит Куинна так же сильно, как и беспокоит. Он не может защитить меня. Не постоянно. Эти уроки самообороны в какой-то степени и его выход - способ справиться с этим постоянным сомнением и возможность научить меня защищаться.

Его суровые черты смягчаются.

- Я имел в виду, что тебе нужно принять свою силу. Страх успеха так же разрушителен, как и страх неудачи.

- О, - я склоняю голову, рассматривая его. Судя по тому, как белая футболка подчеркивает его мускулистое тело, я точно знаю, что под ней шесть кубиков. А низкосидящие брюки на талии выглядят так соблазнительно. Он хочет, чтобы я отнеслась к нашим занятиям серьезно, и именно так к этому я и отношусь, но мое новообретенное сексуальное влечение, как правило, отвлекает, а Куинн в своем сексуальном виде совсем не способствует концентрации.

Я сдуваю челку уголком рта.

- А я-то думала, что ты издеваешься с этой психоболтовней, - я наклоняюсь к нему, позволяя его сильному телу удерживать меня в вертикальном положении. Выгибаю свою грудь навстречу ему, бросая вызов.

На его лице появляется хмурое выражение.

- Из-за этого остроумного рта у тебя будут неприятности.

- Обещаете, детектив?

Его низкий стон вибрирует на моей коже, дразнит. Мы оба знаем, что это подшучивание - форма уклонения, избегания нашей весьма тревожной реальности. Но в этих стенах, заключенная в крепкие объятия Куинна, я могу притвориться, что реального мира не существует.

По крайней мере, на те полчаса, которые я провожу с ним наедине по утрам.

Куинн успокаивающе сжимает мои руки, прежде чем отпустить меня.

- Стой. И помни: защищай свое личное пространство, - в мгновение ока он бросается в мою сторону, и у меня как раз достаточно времени, чтобы среагировать и уклониться от его атаки.

- Хорошо, - он тянется ко мне, и я пытаюсь блокировать его. Я недостаточно сильна. Его руки обвиваются вокруг меня, прижимая мои к бокам. - Твой противник будет использовать свое физическое преимущество и силу против тебя, - говорит он, отпуская меня. - Но он не примет во внимание твои умственные способности. Всегда будь в голове на один шаг впереди его атак. Вступай в драку, когда уклонение является самым умным приемом против твоего оппонента. Давай все повторим сначала.

Некоторое время мы двигаемся в танце борьбы: он атакует, я использую свои недавно приобретенные защитные навыки, чтобы блокировать и уклоняться от его атак. Его цель в том, чтобы я усвоила урок.

Урок первый: самооборона - это не только защита от физических нападений. Это также и защита разума. Вы можете стать своим собственным врагом, если не поверите в себя. Недоброжелатели могут воспользоваться низкой самооценкой. Это слабость.

Урок второй: прежде чем защищать себя, нужно знать, что является вашим. Ваш разум, ваше личное пространство, ваше тело. Все и каждый могут представлять для вас угрозу, а не только очевидные опасности. Вы должны страстно защищать то, что принадлежит вам. Ваше время, ваши стремления. Слабый ум и неспособность сказать «нет» делают вас мишенью.

Я думала, что буду бороться прежде всего физически, но именно умственная тренировка оказалась моей самой большой проблемой. Избавиться от пагубных привычек и настроить свой разум на изменение определенного образа мыслей практически невозможно.

Мы защищаем свой образ мышления, даже если знаем, что он ошибочен.

Это наша зона комфорта. То, что мы знаем. То, на что мы полагаемся всю нашу жизнь... и именно поэтому Куинну так сложно бороться с тем, что он сделал. Как он переступил все, во что верил, чтобы защитить меня.

Несмотря на свой характер, он за долю секунды принял решение повесить улики на Райленда Мэддокса, адвоката «Ларк и Ганнет», и с тех пор ведет войну с самим собой. Мэддокс далеко не невинная овечка, но Куинн принимал решение, основываясь не на справедливости, он понимал, что у него просто нет другого выбора. Альтернативой был допрос меня в связи со смертью Прайса Уэллса. Смерть, которая была зафиксирована как несчастный случай, хотя это было совсем не так.

Альфа знает мои грехи. Я помогла Сэди скрыть убийство человека, который пытал меня, подделав запись о смерти. Я не имею понятия, откуда он знает, но раскрытие этой загадки приведет нас к Альфе.

Только мы с Куинном не сможем этого сделать, если один из нас не будет заниматься делом. Это эгоистично, я знаю. Независимо от того, насколько сильно я желаю устранить угрозу Альфы в своей жизни, я хочу, чтобы Куинн был свободен от чувства вины.

Я хочу, чтобы Сэди освободилась от этой ужасной тьмы.

Я должна заплатить свою цену, но она не будет уплачена за счет тех, кто мне дорог. Я отплачу дьяволу по заслугам, когда придет мое время.

И все это может произойти только в том случае, если я научусь перестать быть жертвой.

Полная решимостью, я размахиваю руками и бью Куинна по предплечьям, высвобождаясь из его хватки, и сбиваю его ногой. Он научил меня этому. И я ловко укладываю его на мат.

Он ворчит, когда я забираюсь на него и прижимаю его плечи.

- А что случилось с «всегда быть начеку», сэнсэй?

Ухмылка искривляет его рот, когда он подносит руку к моему лицу. Мое дыхание затруднено, Куинн даже не вспотел. Мои веки тяжелеют, когда его грубые пальцы гладят меня по щеке, его большой палец проводит по моим губам. Я больше не отстраняюсь, когда он касается моего шрама. Я редко вспоминаю о шраме, когда я с ним.

Я приоткрываю губы, позволяя своему языку пройтись по его большому пальцу. Его гортанный стон грохочет у меня в груди, затем он обхватывает меня коленями, прижимая к твердой выпуклости в своих штанах.

Прежде чем я успеваю среагировать, Куинн перекатывается на меня и сковывает мои запястья.

- Не принимай мое желание, чтобы ты была сверху, за то, что я не начеку.

Я выгибаю спину, прижимаясь грудью к его груди, и обхватываю ногами его талию.

- Аналогично, - мне нравится, как напрягаются мышцы на его челюсти, как горят его глаза.

Он начинает сокращать расстояние между нами, когда кто-то прочищает горло в спортзале.

Куинн резко поднимает голову, и я поворачиваю свою, чтобы увидеть Карсона, прислонившегося к стене.

- Извините, что прерываю ваш... урок, - произносит он, усмехаясь. - Но специальный агент Белл созвала совещание. Подумал, ты захочешь быть там.

- Спасибо, - процедил Куинн сквозь зубы, но не двинулся с места. - Теперь ты можешь подождать снаружи, Карсон.

- Понял, босс.

- А ты теперь можешь меня отпустить, - говорю я, намеренно двигая бедрами.

Он делает глубокий вдох и прижимается своей толстой длиной к шву штанов между моих бедер. Тепло расцветает внизу моего живота, а затем Куинн обдает горячим дыханием мою шею, грубая щетина его подбородка касается моей кожи, усиливая возбуждение. И в этот момент я испытываю сожаление, что мы находимся в спортзале полиции.

Такое же сожаление отражается и на лице Куинна, когда он с усилием отстраняется. Он садится на пятки и поправляет стояк в штанах. Встав, он протягивает мне руку. Он прижимает меня к своей груди и украдкой быстро целует, прежде чем отпустить.

- Думаю, тебе не стоит опаздывать. Не хочу, чтобы из-за меня тебе сделали выговор.

- Рано или поздно, я все равно его схлопочу, - небрежно бросает он. - Достаточно того, что я не могу держать свои руки подальше от тебя на работе, не говоря уже о всех других местах, к которым я прикасался.

Его шутка должна была немного успокоить меня, но я знаю Куинна. Этот черный юмор только доказывает, под каким давлением он находится, ненавидя себя за свои поступки.

Я подхожу ближе и протягиваю руку, но он расправляет плечи, разминая мышцы, а затем направляется в душевую.

- Мы снова встретимся завтра. - Он оборачивается, чтобы добавить: - Даже если я наслаждаюсь твоим способом отвлечения внимания, ты все равно не избежишь предстоящего урока.

Я позволила легкой улыбке украсить мои губы. Я не принимаю это на свой счет. Я имею в виду, что я женщина, и его отказ все еще причиняет боль, но я слишком поглощена чувством вины с моей стороны, чтобы обижаться. Куинн страдает из-за меня. Его попытка поднять настроение слишком очевидна, независимо от того, насколько я ценю его усилия.

Он старается, несмотря на наши тяжелые обстоятельства. Все это дается ему нелегко. Наши новые отношения. Наше затруднительное положение. Я боюсь, что он сорвется, и понимание этого только усиливает давление на меня, чтобы быстрее найти ответ и закончить весь этот бесконечный кошмар вокруг нас.

Это порочный круг.

Я потираю рукой лоб и ругаюсь. Направляясь к своей сумке, я разжимаю костяшки пальцев и сжимаю их в кулак. Фаланги распухли и покрыты синяками. Я не продумала эту тренировку до конца. Это важно, да, но до какой степени, если я не смогу держать скальпель должным образом?

Еще одна причина ненавидеть Альфу. Жизнь в страхе и в постоянном состоянии истощения адреналином становится утомительной. Когда я не работаю, я вырубаюсь в своем доме, который теперь полностью оборудован самой современной системой безопасности.

Или остаюсь у Куинна, что предпочтительнее для него, и, как бы мне ни было неприятно это признавать, это единственное время, когда я могу погрузиться в глубокий сон. И я сплю как убитая. Я смеюсь про себя над этой мрачной шуткой. До сих пор я никогда не завидовала тем, кто оказывался на моем столе.

Я натягиваю толстовку, мельком замечая черный предмет в своей сумке, а затем вытаскиваю его.

- Черт, - когда Куинн направляется к выходу, я иду к нему, держа устройство. - Датчик слежения? Серьезно?

Он останавливается, не оборачиваясь. Его плечи поникли. Попался.

- Я же говорил тебе…

- И я сказала тебе, что со мной не будут обращаться так, будто я нахожусь в гребаной программе по защите свидетелей.

Он поворачивается, возвышаясь надо мной всем своим шестифутовым телом.

- Это не для тебя, это для меня, - он проводит тыльной стороной пальцев по моей руке.

- Куинн, я понимаю... - я выдыхаю, позволяя своему гневу улечься. - Но если я позволю этому происходить в моей жизни... это даже будет не жизнь, - я смотрю на него снизу вверх. - Я просто жду, когда случится худшее.

- Мне нужно идти, - он кладет руку мне на затылок, запечатлевая долгий поцелуй на моем лбу. - Просто подумай об этом. Это все, о чем я прошу.

Он уходит, оставляя меня бороться за дыхание. Я заставила его через многое пройти, и все же я не могу добровольно подчиниться жизни, где за каждым моим шагом следят.

Я перекидываю сумку через плечо. Укол раскаяния за всю эту ситуацию по отношению к нему пронзает мою грудь. В его беспокойных мыслях есть нечто большее, чем мое ужасное положение. Хотя ордер на арест Мэддокса был выдан быстро, оперативная группа оказалась неэффективной в поимке подозреваемого.

Охота продолжается.

Только мы с Куинном подозреваем правду о том, почему Мэддокса нельзя найти.

В то время как оперативная группа неустанно ищет адвоката в бегах, Куинн прочесывает город и его окрестности в поисках тела.

Ради Куинна я надеюсь, что они найдут Мэддокса живым.

Урок третий: защищай то, что принадлежит тебе, любой ценой.

Если Куинн продолжит в том же духе, он может прийти к самоуничтожению. Я считаю Куинна своим… и собираюсь защищать его, даже от самой себя.

Глава 2

Разрушение

Куинн


Каждый человек, мимо которого я прохожу, является возможным подозреваемым. Каждая пара глаз, с которой я встречаюсь, может принадлежать Альфе.

Паранойя разъедает мой разум, притупляя инстинкты. Мое логическое мышление не работает. На прошлой неделе, когда криминалист похлопал меня по плечу, я схватил его за руку, прижал к стене и чуть не припечатал кулаком по лицу. Ослепляющая ярость в сочетании с паранойей - смертельная комбинация.

Я иду по коридорам полиции, опасаясь собственного разума, сомневаясь в своем здравомыслии. После того инцидента капитан предложил мне взять отпуск.

Ага, конечно.

Не тогда, когда я подозреваю одного из наших.

Во время операции «Фирма» я задавался вопросом - мы все задавались вопросом, - как далеко и насколько обширно простирается влияние Альфы. Но даже тогда я не верил, что это каким-то образом может коснуться моего собственного отдела.

Хотя Карсон сливал секретную информацию прессе за определенную плату. Сэди преследовала и убивала преступников вне закона. А Эйвери - женщина, которую я люблю - подделала отчет, чтобы скрыть убийство своего похитителя.

Это люди, которых я знаю, мы работали бок о бок каждый день в течение многих лет. Члены команды, которым я доверяю свою жизнь.

Когда ты перестаешь думать о том, как много ты не знаешь о людях, которым, как ты говоришь, доверяешь, у тебя во рту появляется неприятный привкус в отношении всех остальных.

Никто не безупречен.

Все под подозрением.

И тот факт, что у меня есть информация о том, что кто-то изменил данные, чтобы подставить Дориана Макгрегора… Ну, это не паранойя. Это доказательство. Я видел доказательства своими собственными глазами, сразу после того, как совершил такое же преступление.

Я нарушил закон, чтобы обвинить Райленда Мэддокса в убийстве жертвы. Я изменил улики, чтобы защитить Эйвери. Я ввел отпечаток пальца Мэддокса в поисковую систему вместо того, что принадлежал Уэллсу, потому что один специально подсунутый Альфой отпечаток пальца мог раскрыть обман Эйвери. Было ли это предупреждением? Или Альфа хотел, чтобы Эйвери поплатилась за смерть Прайса Уэллса? Возможно, дело не зашло бы так далеко, ее отчет по Уэллсу просто тщательно проверили бы, поставив ее компетентность под сомнение…

Но я не могу рисковать тем, что «случайная смерть» Уэллса вызовет сомнение и начнется новое расследование его смерти. Это вернет нас к самому началу. Раскрытие убийства Уэллса, Сэди и участие Эйвери в его сокрытии. Не только это, но и темное прошлое Сэди: она убила Лайла Коннелли, наставника Уэллса и партнера по убийству. С чего и началась эта эпическая дерьмовая буря.

В висках нарастает ноющее давление. Я обхожу офицеров, направляясь к конференц-залу, и проскальзываю в уборную. Плеснув воды на лицо, я смотрю, как та стекает по моей пепельного цвета коже.

Кто бросил первую костяшку домино?

Если я отмотаю события и проследую за не взятыми во внимание деталями, то, возможно, даже увижу в своих действиях катализатор. Если бы я послушал Сэди, когда она пыталась убедить меня в виновности Коннелли два года назад, возможно, ничего бы этого не случилось.

Мой телефон вибрирует от сообщения: «Встреча в 5. Где ты?».

Я смахиваю большим пальцем сообщение Сэди и пристегиваю телефон к зажиму на ремне, затем кладу руки на раковину. Я все больше и больше игнорирую Сэди, с тех пор как мы поссорились. Жаркая перепалка, которая снесла все фасады. Мы работали вместе во время аукциона ради Эйвери, но теперь, когда пыль улеглась, становится все труднее вернуться к тому, что когда-то было между нами.

Один тяжелый взгляд в зеркало, а затем я запихиваю свое отвращение поглубже внутрь себя – туда, где и так все загнивает. Я вытираю лицо, прежде чем направиться в конференц-зал.

Сегодня, как и две недели назад, специальный агент Белл созвала обязательное заседание оперативной группы для надлежащего разбора, требуя, чтобы присутствовали все те, кто был на облаве склада. Ей действительно нравится собирать людей. Слушать саму себя. Сосредоточение войск. Отчеты на местах.

Глава отдела по борьбе с организованной преступностью ФБР даже предоставляет нам полные отчеты - свидетельства, подтверждающие историю, которой никогда не было.

Например, о том, как моя команда - та, что действовала вне системы - была зарегистрирована как секретная группа ФБР, использовавшаяся для устранения крупного игрока в цепи секс-торговли на восточном побережье.

Мы легко отделались, учитывая, что работали за спиной федералов. А могли потерять наши значки, в то время как Эйвери лишилась бы лицензии. Вместо этого, чтобы избежать скандала в средствах массовой информации для обоих наших департаментов, полиция и ФБР представили все перед прессой так, будто мы объединили усилия в этой операции. Сотрудничество всегда лучше воспринимается прессой. Скандал, впрочем, что ж, это просто интереснее.

Правда в том, что агент Белл использовала мой отдел. Она использовала меня и мои чувства к Эйвери, чтобы реализовать одну из ее собственных зацепок и произвести арест.

Новость о провале аукциона транслировалась по радио в течение последних двух недель, освещая захват одного криминального авторитета, Дориана Макгрегора, как главного заговорщика. Меня поздравил не только мой капитан, но и почти все в полиции.

Я - герой.

Стыд за это болезненно резонирует во мне. У меня в желудке язва размером с Меркурий, и тяжесть правды давит на меня каждый раз, когда я прихожу в участок.

Если бы агент Белл не ворвалась на склад, я бы нажал на курок. Я бы убил человека, конечно, не безвинного, но невиновного в преступлениях, которые ложно выдвинули против него.

Макгрегор не является Альфой, отвечающим за преступную сеть «Альфа-Омега». Он едва даже тянет на профессионального преступника. Тем не менее, пресса и мое начальство удовлетворены выдвинутыми против него обвинениями и безопасным вызволением жертв, которые продавались с аукциона извращенцам. И поскольку у средств массовой информации есть чем заняться, раскрывая высокопоставленных покупателей, таких как судьи и генеральные директора, никто не ставит под сомнение виновность Макгрегора.

Проходя мимо конференц-зала, я потираю затылок, чувствуя постоянную боль в мышцах от напряжения. Я планирую встретиться до совещания с Сэди, чтобы узнать последние новости о двух преступниках, за которыми мы все еще следим, но Белл загоняет меня в угол по пути в офис Сэди.

Она шлепает папкой по моей груди.

– У тебя и твоей команды новое задание.

Я перехватываю папку и убираю ее в сторону.

- Не то чтобы мы не ценили сотрудничество ФБР, но разве у вас нет какого-нибудь нераскрытого дела, которое требует вашего внимания?

Ее улыбка натянута.

- Это дело не раскрыто, детектив Куинн. Преступника все еще нужно поймать.

Мэддокс. Точно. Меня захлестывает еще одна волна стыда. Я сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить Эйвери, и если бы столкнулся с этой дилеммой снова, я, не колеблясь, сделал бы то же самое, но, возможно, именно своими действиями я вынес смертный приговор Мэддоксу.

- Моя команда и так уже отошла в сторону из-за преувеличений прессы, - говорю я, обходя Белл. - Давайте поскорее закончим эту встречу, чтобы мы могли вернуться в поле.

Я сажусь в дальнем конце комнаты, слегка кивнув Сэди, когда та входит. Собрание созывается быстро, и агент Белл порхает, предваряя краткое изложение.

- Мне нужна команда, чтобы обыскать «Ларк и Ганнет», - объявляет она. - Прокурор штата, Джеки Эммонс, выписала ордер на обыск. Мы войдем внутрь и не выйдем, пока не получим достаточных доказательств причастности Мэддокса к торговле людьми.

Язва продолжает разъедать слизистую оболочку моего желудка. Чейз Ларкин хотел, чтобы Мэддокс покинул свою юридическую фирму, что и было обеспечено моими действиями, но я сомневаюсь, что управляющий фирмы примет нас с распростертыми объятиями, позволяя разоблачить его частный секс-клуб.

В записи говорилось, что Дориан Макгрегор приобрел пентхаус в отеле «Скайларк», принадлежащий Ларкину, для аукциона через Мэддокса. Что по большей части было правдой. Ларкин умен, и хотя он поклялся, что доверяет мне и моей команде, все коммуникации для аукциона осуществлялись через Мэддокса, и никто из других партнеров в его юридической фирме не был замешан в этом деле.

После провала аукциона ФБР обыскало этот пентхаус в поисках доказательств причастности его членов к преступной группировке, занимающейся секс-торговлей. Но никаких улик не было обнаружено. Ничто не указывало на Ларкина или его фирму.

Все выглядело так, будто клуба никогда не существовало, и это просто миф в подпольном мире БДСМ.

Все партнеры имеют доступ в пентхаус «Скайларк». Это привилегия «Ларк и Ганнет». Так что Мэддокс, использующий его в качестве места проведения аукциона рабов Макгрегора, является неоспоримым доказательством виновности.

Ларкин присматривает за членами своего клуба, следя за тем, чтобы их личности оставались анонимными. Он уже говорил мне об этом раньше, но я знаю, что в этой юридической фирме все еще очень много грязи. Если мне придется воспользоваться ордером на обыск, чтобы раскопать каждый грязный секрет, так тому и быть. Мои долги Ларкину выплачены - мы квиты.

Альфа выбрал «Ларк и Ганнет» в качестве прикрытия для своей операции, и я хочу знать почему. Ларкин все еще что-то скрывает, и пришло время выяснить, что именно.

- Детектив Куинн? - звонкий голос агента Белл врывается в мои мысли.

- Да, мэм. Моя команда будет готова через полчаса.

- Хорошо. Спасибо, - она неторопливо идет в другой конец комнаты и прислоняется бедром к углу стола. - Специальный агент Роллинс будет сопровождать вашу команду в «Ларк и Ганнет» для обыска, взяв с собой определенное количество агентов. Мне нужен тщательный обыск, ребята.

Возражение вертится на кончике языка, но Белл предупреждающе смотрит на меня.

- Я ожидаю, что наши взаимоотношения будут построены на открытости, детектив. Мы должны оставаться на связи по этому вопросу.

Моя челюсть сжимается. Желание вытащить из кармана тот самый телефон, что она мне дала, и разбить его о стену заставляет меня вцепиться в край стола. Вместо этого я встречаюсь взглядом с ее серыми глазами, и вижу, что в них тлеет понимание.

На данный момент я - ее марионетка. Ее хорошенькая маленькая собачка-детектив. Я не хочу, чтобы моя команда получила выговор за участие в тайной операции. И она это знает. Но это не значит, что я собираюсь сидеть сложа руки и принимать это дерьмо от федералов.

Я кладу телефон, выданный ФБР, на стол перед собой и заставляю себя улыбнуться.

- Конечно.

Прежде чем остальные в комнате смогут задать вопрос о напряженности между агентом и мной, входит прокурор штата с ордером на обыск в руке.

Поскольку Мэддокс числится в статусе пропавшего без вести, я задаюсь вопросом, останется ли Эммонс исполняющей обязанности прокурора штата еще на один срок. Кампания Мэддокса была эффективно подавлена из-за его связи с преступной сетью. А других адвокатов в деле нет. По крайней мере, не с такой поддержкой Мэддокса ей пришлось занять это место.

Пока я наблюдаю за перепалкой между Белл и Эммонс, моя паранойя вновь поднимает голову. Что бы сделал назначенный адвокат, чтобы сохранить свою политическую карьеру? Финансирование и благосклонность идут рука об руку в мире политики. Но, с другой стороны, Эммонс не несет ответственность за подставу Мэддокса. Если уж на то пошло, она должна быть мне благодарна.

Я отбрасываю свои подозрения и хватаю телефон, готовый убраться к черту с этой встречи.

Агент Белл бросает на меня вопросительный взгляд.

- Детектив, прежде чем вы уйдете, есть какие-нибудь новости от вашей команды?

Прошло меньше суток с тех пор, как она задала мне тот же вопрос. И, как и вчера, мой ответ не изменился.

- Местонахождение Мэддокса до сих пор неизвестно. Техническая команда отслеживает кредитные карты и его банковские счета. Детектив Карсон занимается слежкой за клиентами Мэддокса - двумя преступниками, которые предстали перед судом по обвинению в похищении, - я перевожу взгляд на Карсона и поднимаю брови.

Он встает, поправляя пиджак.

- Их передвижение не привело к местонахождению Мэддокса... пока. Но на обеих их машинах установлены маячки, и я регистрирую всю сомнительную активность.

Агент Белл уделяет ему все свое внимание.

- Сомнительную активность?

Он прочищает горло.

- Эти двое преступников проводят много времени в стрип-клубах, - объясняет он. - Я изучаю каждое заведение на предмет любых подозрительных действий или зацепок со стороны владельцев и сотрудников.

Она улыбается.

- Отлично. Хорошая работа.

Его похлопали по спинке за расследование приватных танцев? Я качаю головой, пока иду в сторону двери. Я выполнил свою ежедневную норму дерьма, на повестке дня осталась еще одна грязная юридическая фирма, которая нуждается в чистке.

Глава 3

Лаборатория

Эйвери


Мой новый офицер-телохранитель любит видеоигры и социальные сети. Долгие прогулки по пляжу и ужины при свечах. Это и многое другое ты можешь узнать о человеке, когда проводишь с ним слишком много времени, и когда у вас не хватает тем для разговора.

Детектив Алек Карсон не был первым выбором Куинна… и уж точно моим. Некоторые события, произошедшие во время работы над операцией «Фирма», мягко говоря, поставили нас троих в неловкое положение. Но Куинн был против в большей степени того, чтобы кто-то посторонний отвечал за мою безопасность.

По моему мнению, Куинн одним выстрелом убил двух зайцев. После провала аукциона он настороженно относился ко всем: от агентов ФБР до членов своей собственной оперативной группы. Назначение Карсона в качестве моей охраны гарантирует ему мою безопасность с кем-то, кому, по его мнению, он может доверять, даже если Карсон на самом деле предал его, сливая секретную информацию прессе, чтобы расплатиться с карточным долгом. Но это также понижает Карсона в должности. От детектива до няни - это его официальный выговор.

Я слышу, что Карсон ждет меня около душевой спортзала. Должно быть, встреча закончилась быстро. Я заканчиваю сушить волосы после быстрого душа. Знание того, что он где-то там и ждет, усиливает мое беспокойство. Ненавижу, когда кто-либо прислуживает мне, поэтому стараюсь как можно быстрее расчесать свои растрепанные волосы.

Процесс затемнения моих волос во время операции не был сложным. С другой стороны, возвращение к платиновой блондинке чертовски хорошо поджарило мои локоны. Я должна просто позволить цвету смыться естественным путем. Это может быть по-детски, но я не хотела, чтобы Куинн вспоминал меня с темными волосами в компании с Карсоном, видя некую взаимосвязь между нами.

На следующий день, после операции, я попросила Алексис вывести весь каштановый пигмент из моих волос.

- С тобой там все в порядке?

Я тяжело выдыхаю.

– Да. Почти закончила, - кричу я.

Я понимаю, что он так же раздражен этим вынужденным сотрудничеством, как и я, поэтому я сдерживаю язвительный ответ. Каждое утро в течение последних двух недель он подгонял меня после моих тренировок с Куинном, и каждое утро я испытываю искушение сказать, что не все такие быстрые, как он.

Однако подобные замечания и препирательства поставили бы неловкость на первое место, а я предпочитаю позволить нам обоим забыть о том, что произошло в «Фирме». Опять же, ради Куинна. Иногда быть взрослым просто смешно.

Я запихиваю косметику и расческу в сумку, а затем выхожу из ванной комнаты в спешке, в которую превратилась моя жизнь.

- Готова. Пойдем посмотрим, что у Обри есть на сегодня.

Мальчишеские черты лица Карсона застывают, так как он знает, насколько я недовольна тем, что медицинский эксперт ФБР взял на себя руководство моей лабораторией с момента их прибытия. Тем более сейчас, после того как я была замешана в облаве на склад.

Я не полицейский. И не детектив. У меня нет полевой подготовки. Так что тот факт, что федералы охотно задокументировали мою роль в налете в качестве отвлекающего маневра, не только скептична, но и абсурдна. Я не сомневаюсь, что доктор Обри Полсон был назначен ответственным за то, чтобы я не облажалась.

Ради собственного здравомыслия я должна вернуть себе руководство над своей лабораторией.

Карсон старается быть незаметным, пока мы идем по коридорам к криминалистической лаборатории. Это не идеальная ситуация для нас обоих, но в последнее время мы научились давать друг другу пространство.

Он занимает свой обычный пост у входа, когда я захожу в главную лабораторию. Обри уже сидит за столом с расставленными перед ним образцами.

- Надеюсь сдать тест, - говорю я, вытаскивая из кармана ключ от кабинета. - Я слышала, что проверяющий - настоящая заноза.

Обри заканчивает делать заметки, прежде чем поднять глаза.

- Ну, она довольно сильно по мне проехалась, - его лицо вспыхивает, и я быстро поворачиваюсь к двери, позволяя намеку остаться незамеченным.

Возможно, я была слишком занята своей тайной жизнью, но интерес Обри ко мне не остался незамеченным. Это даже обидно. Несмотря на его неприятную для меня связь с ФБР, он - блестящий ученый. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, мы могли бы так много почерпнуть друг у друга… как два эксперта в своей области.

Но это такое печальное клише. Женщина и мужчина не могут работать вместе из-за неизбежно возникающего сексуального напряжения. Этого глупого слона в комнате нужно пристрелить.

Я бросаю ключи на стол и делаю глубокий вдох. Раньше у меня никогда не возникало таких жестоких мыслей. А я работаю в чертовой криминалистической лаборатории. Но в последнее время они стали более естественными, если честно. Я привыкла думать, что я крутая и сильная. Куинн сказал, что я привыкла уклоняться, но именно так я смогла защитить себя в течение многих лет от своей работы. Выносливая - это более подходящее слово. Стойкая перед лицом невзгод.

Я понятия не имела, что воля человека может быть так тщательно подвергнута проверке.

Прайс Уэллс сломал меня, Альфа пролил свет на каждый перелом внутри меня. Вместо того чтобы исцелиться, я затвердела, как мозоль, которая образуется над занозой, - гниющей щепкой, засевшей слишком глубоко, чтобы ее можно было вытащить.

С каждым днем нарастая, слой кожи лишь утолщается. Я стала жестче, словно высеченная из более острых и резких углов. Я боюсь, что женщина, которую любит Куинн, исчезает. Женщина, которую он считает нужным защищать, может нуждаться в большей защите от самой себя.

Отбросив ненужные мысли в сторону, я придерживаюсь своего нового распорядка. Каждое утро после тренировки я проверяю течение эксперимента. Тестирую новые соединения, применяю переменные и веду заметки.

Это тестирование я держу подальше от лаборатории - это мой личный эксперимент. Хотя я подозреваю, что Обри имеет представление о том, чем я занимаюсь, ведь это не секрет. Если бы он спросил, я бы ему ответила, но я благодарна, что он не стал допытываться. В течение одного часа каждый день я могу исполнять свою собственную исповедь - мой катарсис.

Работа над антинаркотическим эликсиром для противодействия эффектам «Трифекты» оказалась такой же освобождающей, как и уроки самообороны Куинна. Если у Альфы есть какие-либо планы по выпуску препарата для широкой публики, мне нужно найти противоядие. Возможно, это не избавит меня от чувства вины за его создание, но, поскольку я являюсь разработчиком препарата, я обязана уравновесить чашу весов.

Больше всего мы боимся, что «Трифекта» попадет на улицы. Окажется в руках сутенеров и насильников. Если этот день настанет, Куинн будет бороться с этим. А я буду готова, имея в своем арсенале противоядие для жертв.

Я чувствую, что новый препарат вот-вот будет готов. Только у меня нет возможности проверить его эффективность. В голове мелькает мысль сделать себе укол, и тут же перед глазами всплывает неодобрительно нахмуренное лицо Куинна. Я не могу снова заставить его пройти через это.

После того как записала заметки, я открываю ящик стола и бросаю туда маячок слежения. Не сегодня. Я хватаю скотч и задираю штанину вверх, а затем обматываю им ногу, выше лодыжки. Куинн чувствовал бы себя лучше, если бы на мне был маячок, ну, а я чувствую себя лучше, имея оружие собственной разработки.

После того как меня пару раз похитили из моей же лаборатории, я должна принять меры предосторожности.

Открыв ноутбук, я просматриваю электронную почту и заметки на своем рабочем столе, письма, оставленные для меня в выходные.

Хлам. Хлам. Я бросаю письма в мусорную корзину, а затем останавливаюсь. Всматриваюсь в то, которое только что выбросила, и беру его в руки, поднимая из наполненной урны.

Оно адресовано Эйвери Джонсон, судебно-медицинскому эксперту, что совершенно нормально. Но именно логотип в левом верхнем углу заставляет тонкие волоски на моей коже встать дыбом.

Подпись Альфы - его клеймо.

- Проклятие, - я бросаю письмо и достаю пару перчаток из лабораторного халата, висящего на спинке моего стула. Подумав, я беру новую пару со своего стола, это исключит вероятность перенести на письмо то, для чего использовались перчатки ранее.

Мои руки дрожат, когда я пытаюсь натянуть перчатки. Я должна позвонить Куинну, прежде чем открыть его. Я заставляю себя двигаться, чтобы сделать именно это, и замираю.

Что бы ни ждало меня внутри этого конверта, это может привести нас к Альфе, но, скорее всего, это что-то, направленное именно против меня. Нечто, чем Альфа хочет подразнить, иначе он бы уже разоблачил меня.

Куинн страдал, был вынужден выбрать меня вместо работы, и он поставил на карту свои репутацию и убеждения. Что бы ни было внутри, это только подкинет еще больше испытаний для него, и пусть это проявление эгоизма, но я не хочу перекладывать лишнее на него, если только этого нельзя избежать.

Сначала мне нужно узнать, что кроется внутри.

Я беру инструменты из лаборатории, игнорируя любопытный взгляд Обри. К счастью, прибывают техники и стажеры, заполняя помещение достаточным количеством отвлекающих факторов, что позволяет мне прокрасться обратно в свой кабинет.

Я запираю дверь и достаю карманный ультрафиолетовый фонарик. Он не идеально подходит для надлежащего изучения документов, но я хочу убедиться, что внутри нет ничего опасного.

Мое сердце замирает. Это чувство предательства по отношению к области моей работы не сравнимо с тем, что огорчает Куинна, но мне все равно больно. Я не должна вскрывать письмо без надлежащего анализа.

К черту. Я уже предала свою работу в тот день, когда подделала отчет о ДНК моего похитителя. Я готовлю раствор, чтобы снять клей, затем провожу тампоном по клапану конверта. Уголок начинает отслаиваться, и я помогаю ему, осторожно отделяя слои.

Глубоко вздохнув, я медленно извлекаю пинцетом сложенное письмо. Только одна страница. Никаких признаков химического запаха, но, с другой стороны, у Альфы есть своя собственная лаборатория и собственные ученые, которые, я уверена, способны напитать бумагу любым количеством яда.

Я отбрасываю страх в сторону. Сосредоточься.

Как только письмо оказывается передо мной, я в последний раз спрашиваю себя, готова ли я. Если я смогу справиться с этим в одиночку. Карсон стоит прямо у двери лаборатории. Он, по крайней мере, будет свидетелем.

Но я не могу допустить, чтобы он выдал меня. Я просто не могу полностью ему доверять.

Почерк ни женский и ни мужской. У меня нет квалификации в графологии, но за эти годы я изучила основы. Почерк неровный и написан тяжелой рукой.

Творческий... и очень решительный. Если Альфа написал это письмо своей собственной рукой, то это пугающее сочетание.


Эйвери,

В жизни, где господствует контроль, слова - это единственное, чему я позволяю быть хаотичным. Их красота, их постоянно меняющееся качество, которое нужно беспрерывно совершенствовать - нет пределов тому, что можно создать с помощью очаровательной прозы.

Итак, я дарю тебе эти строки. Мое единственное средство, с помощью которого я могу выразить свои чувства и мысли, могу передать всю важность твоей персоны для меня.

Я боюсь, что тебя принимают как должное, а твои таланты недооценивают в твоем нынешнем призвании. Это правда, что мы должны с полной решимостью заниматься той областью, которой увлечены. Но я спрашиваю тебя: неужели ты так страстно жаждешь смерти?

Не отвечай сразу. Прибереги свои оправдания. Я знаю, что реакция коленного рефлекса заключается в том, чтобы объявить твою работу достойной, предоставив вашей команде необходимые маленькие кусочки головоломки, и в итоге поймать преступников. Злодеев. Но задумайся об этом на мгновение.

Скольких вы поймали? Сколько еще человек на свободе? Криминалисты всегда продвигаются вперед, да. Ваши навыки и таланты ваших сверстников ежедневно усовершенствуются, чтобы внедрить инновационные технологии для «выслеживания плохого парня».

Ты когда-нибудь смотрела «Лицо со шрамом», Эйвери? Та сцена, где Аль Пачино, исполняющий роль «плохого парня», желает спокойной ночи зрителям и судьям? Такаяклассика. И все же важно то, что он говорит прямо перед этим. Позволь мне перефразировать: хорошие люди не так уж и хороши, они просто умеют прятаться.

Мы все прячемся, даже мне приходится скрываться за альтер эго.

И мы все на темной стороне, если перейти сразу к делу. Всегда есть сторонний наблюдатель, незнакомец, внимательно изучающий и оценивающий наше существование. Например: как бы отнеслись твои коллеги к твоей помощи агенту Бондс и тому факту, что ты изменила заключение о смерти?

Некоторые могут сказать, что с этой точки зрения ты очень плохая девочка.

Как же теперь ты можешь продолжать свою карьеру? Каждый день этот поступок, совершенный лишь один раз, нависает над твоей головой, как грозовая туча, готовая разразиться бурей. Почему ты должна провести остаток своей жизни, терзаясь чувством вины за смелое решение? Этого ублюдка нужно было удавить, как собаку, которой он и был?

Прайс Александр Уэллс не заслуживал суда. Мы оба знаем, что любое нарушение или ошибка в системе правосудия освободили бы девианта.

Поэтому я спрашиваю тебя, что хуже: жить жизнью, терзаемой чувством вины, или жизнью, в которой ты боишься своего мучителя?

Между нами, Эйвери, ты сделала правильный выбор. Единственный выбор. И если бы эта система правосудия не была такой... прости за мою откровенность... испорченной, то тебя бы чествовали как героя, а не распяли как преступника.

Ты должна спросить себя вот о чем: сделала бы ты это снова?

Когда ты определишься с ответом на этот вопрос, найди меня. У меня есть для тебя очень интересное предложение, милая Эйвери. То, которое, я уверен, ты примешь.

- Альфа


Мой желудок сжимается. Тошнота сдавливает горло, а слюна густеет на языке. Моя рука парит над письмом, готовая скомкать бумагу. Разорвать его в клочья. Мне не грозит опасность, что Альфа убьет меня.

Нет, он решил, что я достойна другого.

Мне грозит опасность быть завербованной.

Прежде чем успеваю сделать что-нибудь опрометчивое, я поворачиваюсь и наклоняюсь над мусорной корзиной. Мои сдавшие нервы позволяют организму освободиться от скопившейся мерзости.

Глава 4

Один

Альфа


Может быть только один.

Прошу прощения, что цитирую нечто столь банальное и избитое, как «Горец», но концепция одного – это прежде всего самое блестяще выкованное правило во Вселенной.

Страсть, самоотверженность, преданность своим целям… ничто великое не может быть достигнуто без ключевого элемента, который является единственным побуждением игнорировать все остальное, что не имеет значения и не продвигает тебя к конечной цели.

Только жестокое и бессердечное существо принимает эту концепцию. Избегать всех остальных во имя прогресса. Ради своих амбиций. Но как еще, по-вашему, родились революционные технологии и цивилизации? Стали понятными? Стали абсолютными?

Эйнштейн не делился своим временем с другими. Александр Македонский не сидел за обеденным столом и не опускал голову от стыда за то, что проводит слишком много времени вдали от своей семьи.

И они пришли к победе.

Они приносили в жертву маленьких и ничтожных людей, устраняли воров своего времени и умирали победителями в своих стараниях.

Когда мы заглядываем в будущее достаточно далеко, все маленькие назойливые раздражители становятся лишь фоновым шумом.

Когда вы научитесь распознавать эти надоедливые звуки в настоящем, их будет легче заглушить.

Я крепче стискиваю плачущую девушку и прижимаю тряпку к ее рту, закрывая ноздри и чувствуя, как напрягаются ее легкие для последнего вдоха.

Один. В конце концов, мы остаемся только одни.

В моем бизнесе нет такого понятия как возвратный товар. Мои девочки знают это, и если они не могут угодить моим клиентам, то их смерть - это их собственная вина. У них есть власть выбирать, жить им или умереть.

Это гораздо больший выбор, чем у любого из нас.

Наверное, маленькая Кайла предпочла смерть жизни в рабстве.

Что меня злит, так это то, что она решила объявить об этом после аукциона, после того как ее продали одному из моих самых богатых клиентов. Гнев - это не та эмоция, которая бурлит во мне сейчас: я в ярости. Безумной.

Гребаная сука.

Ее конечности расслабляются, тело оседает у меня на груди. Я откладываю тряпку в сторону и провожу пальцами по ее темным волосам. Адреналин растекается по моим мышцам спазмами.

Теперь, когда дело сделано, Донаван выходит из комнаты, давая мне минуту побыть наедине, чтобы оплакать потерю одного из моих детей.

Приподняв ее юбку, я провожу рукой по бедру, ощущая припухшую, покрытую шрамами кожу ее клейма. Страдание острыми когтями впивается в мои легкие. Сжимает грудь. Меня огорчает не возврат полутора миллионов долларов США, хотя, да, деньги - мой высший приоритет. Это время… мое время… и я чувствую, что оно утекает сквозь пальцы, как кровь Кайлы окрашивает их сейчас.

Я всегда могу сделать больше, заработать больше, стать богаче. Однако время невозможно состряпать по своему желанию. Когда оно потеряно, его уже не вернуть. Невозможно вернуть потраченные впустую минуты, часы. Дни.

Это правда, я не становлюсь моложе. Невеселый смех срывается с моих губ, когда я смотрю на свою стареющую руку. По сравнению с молодой кожей Кайлы, она уродливая и дряхлая.

Когда человек начинает ощущать давление времени, на него нисходит своего рода безумие. Страх пронизывает разум. Беспокойство может привести к неверному шагу. Но если сосредоточиться на своей единственной цели, то срочность реализации выделит ее среди всего прочего, обращая ваше внимание только на том, что по-настоящему имеет значение.

Это также означает, что у вас оставалось очень мало терпения.

Я с отвращением откидываю девушку от себя и поднимаюсь на ноги. Поправив одежду и смахнув зловоние ее смерти, я открываю дверь и приказываю Донавану избавиться от тела.

В соседней комнате нас ждет еще одна проблема. И, судя по всему, у меня не осталось времени ни для чего лишнего.

- Открой дверь, - приказываю я Мике, который сидит у входа в комнату.

Райленд Мэддокс занимает центральное место в ней. Привязанный к Андреевскому кресту, с кляпом во рту, он потеет, как свинья в ожидании забоя. Я действительно стараюсь, чтобы он чувствовал себя как дома. Этот адвокат любит рабство. Одна из причин, по которой мне пришлось тщательно организовать участие одной из его шлюх в расследовании в качестве жертвы.

Марси Белофф не была испытуемой для «Трифекты». Она была несчастным случаем, произошедшим в результате слишком чрезмерного количества игр. Мэддокс наслаждается болью. Ему нравится причинять ее. И, к несчастью для Марси, адвокат может быть слишком груб.

Я пошел на многое, чтобы защитить свои инвестиции. Ввел Марси сыворотку, посадил ее тело возле мусорного контейнера. Алекс Кинг сообщил причину смерти судебно-медицинскому эксперту, помогая Эйвери поверить, что смерть Марси была случайной из-за препарата.

Все это так утомительно.

Я был слишком полезен для этого неряшливого адвоката. И все ради того, чтобы обеспечить себе столь желанное политическое место. Я вручил ему ключи от жизни, полной власти и величия, а он все испортил. Его аппетиты – причина его падения.

- Райленд. Райленд, - я стою перед ним. - Две недели от тебя не было никаких вестей. Я уже начал беспокоиться.

Его руки натягивают ремни, голова дергается взад-вперед, он хрюкает.

Я уверен, что у него полно всяких оправданий. Он скрывался. Его попытки залечь на дно были мне на руку, чтобы защитить и себя. Я не в настроении выслушивать оправдания. Мы оба знаем правду.

Он боится меня больше, чем тюрьмы.

- У полиции есть кое-что на тебя, - сообщаю я ему. Я обхожу крест, позволяя своим пальцам пройтись по его напряженным рукам. - С тех пор как у одной из жертв был обнаружен твой отпечаток пальца, это вызвало для тебя массу проблем. Боюсь, ты не сможешь найти выход из этой ситуации.

Его голова дергается, он борется с кляпом во рту. Я помогаю ему и вытаскиваю тот изо рта.

Он сплевывает, и я достаю из кармана перчатки. Не хочу замараться в этой грязи.

- Ты же знаешь, что я и пальцем не тронул ни одну из твоих девочек.

Я приподнимаю бровь.

- Это позор, учитывая, что тебе вот-вот предъявят обвинение в убийстве. Ты должен был получать удовольствие, пока мог. Это ужасно - отсидеть срок за преступление, о котором ты только мечтал.

Его глаза сужаются в щелочки.

- Ты оставишь меня самостоятельно с этим разбираться. Хорошо. Я сам придумаю, как обеспечить себе защиту. Буду представлять себя самостоятельно.

Я хватаю его за волосы на затылке.

- Ты все такой же тупой, как и в тот день, когда я вытащил тебя из сточной канавы адвокатской конторы, - я бью его головой о доску. - Как ты думаешь, почему я позволил тебе жить так долго?

Его дыхание учащается, глаза выпучиваются.

Я цокаю и отступаю, чтобы он мог полностью меня видеть.

- Тебе предложили сделку, Райленд. Фирма… хоть и жаждет наказать тебя за то, что ты развратил систему и выставил их в дурном свете… не нацелено на тебя.

Эта мысль, наконец, откладывается в его толстом черепе.

- Я никогда не предам вас, - поспешил заверить он.

- Я знаю, что ты этого не сделаешь, - я протягиваю руку, и Мика кладет лезвие в мою раскрытую ладонь.

Вся мужественная стойкость и сила, которые он пытался демонстрировать мне, исчезают, когда Мэддокс начинает кричать и биться в своих путах. Я позволяю ему биться до конца, пока он не выдохся. В конце концов, мы все заслуживаем хорошей борьбы с судьбой.

Когда он начинает тяжело дышать, покрытый потом, паника покидает его тело, и я опускаю руку ему на щеку.

- Откровенно говоря, Райленд, я устал убирать за тобой. Мне нужен более дисциплинированный ученик.

Я вонзаю лезвие ему в живот.

Он давится и брызжет слюной, его начинает рвать, и рвота стекает по подбородку. Его глаза встречаются с моими сквозь пелену страха, и я открываюсь навстречу этой особенной искре – Божественному знанию, которое можно увидеть только в последние мгновения жизни.

Его губы шевелятся, голос пытается пробиться сквозь булькающий предсмертный хрип. Я придвигаюсь ближе, чтобы услышать его слова, произнесенные шепотом.

- Я забрал список из книги Ларкина, - он кашляет. - Я подстраховался на случай моей смерти.

Гнев овладевает моими чувствами, и я вонзаю лезвие глубже, поворачиваю его и разрезаю грудину.

- Что ты сделал?

Его смех сменяется очередным приступом кашля, и я выдергиваю лезвие. Его вопль сотрясает комнату. Я чувствую это нутром. Я хватаю его за подбородок, впиваясь пальцами в его щеки.

- Что ты сделал? - спрашиваю я, ненавидя повторять.

Его взгляд остекленел, он отказывается говорить.

Я хватаю плоскогубцы с подноса и запихиваю их ему в рот. Вытаскиваю его язык, держа лезвие над его самой любимой частью тела, скользкий адвокат.

- Ты уже мертв. Но я могу сделать так, чтобы твои последние мгновения длились долго, очень долго.

Он стонет и качает головой. Я отпускаю его язык.

- Если я не буду каждый день заходить в программу на своем компьютере, - произносит он, тяжело дыша, - отправится электронное письмо. Все, что я знаю, будет доставлено в…

Напряжение нарастает, я мотаю головой, слыша хруст в шее.

- Кому?

Его смех пронизан хрипотцой.

– Пошел ты.

Улыбка появляется на моих губах. Я снова запихиваю плоскогубцы ему в рот, и на этот раз, когда поднимаю лезвие, я позволяю тому вонзиться в плоть. Лезвие разрезает мясистую мышцу, как масло. Он захлебывается собственной кровью, и я позволяю ему почувствовать вкус своей смерти, прежде чем провести лезвием по его шее.

Его голова поникла. Тело осело вниз.

Я передаю лезвие Мике, который отмоет его от крови. Затем я поворачиваюсь к нему.

- Вы обыскивали его кабинет, пока были там? Забрали его файлы? – обращаюсь я к нему.

Он кивает.

- Все на месте, и я не нашел ничего компрометирующего.

Я смотрю на обмякшее тело Мэддокса. Адвокат был не самой мудрой из моих инвестиций, но все же я и раньше недооценивал людей.

- Поиски «Ларк и Ганнета» уже ведутся, - говорю я, вытирая руки. - Я прикажу обыскать его компьютер. Если такая программа существует, я ее найду. Прямо сейчас я хочу, чтобы все файлы Мэддокса были тщательно изучены. - Это может быть блефом — блефом, предназначенным для того, чтобы напугать меня и сбить с толку. Я улыбаюсь. В конце концов, этот трусливый садист может посмеяться последним.

Впечатляюще. Жаль, что раньше адвокат не проявлял такой инициативы.

Но у меня по-прежнему на уме только одна миссия. Одна четкая директива.

Одна. В конце мы получаем только одно.

Самое лучшее.

Глава 5

Посторонний

Куинн


Восстановить дело всегда нелегко. Восстановить дело втихую... почти невозможно.

Выискивая новую зацепку, иногда приходится начинать с середины, чтобы реконструировать начало. Это всегда сбивает с толку новичков, и, возможно, это потому, что я неправильно объясняю. В наши дни у меня точно не хватает терпения обучать новых детективов двадцатилетнему опыту и навыкам, которые я приобрел за это время.

Но это именно то, что я делаю, когда провожу обыск в «Ларк и Ганнет». Включаюсь в самый разгар дела в поисках начала. Ищу нить, которая приведет меня к первому домино. Или что-то в этом роде. Путанные метафоры, вероятно, и есть причина, по которой никто из новичков не понимает, о чем, черт возьми, я говорю.

Я отправляю их с одним из опытных детективов и направляюсь в кабинет Чейза Ларкина. Моя отправная точка.

Каким-то образом Ларкин оказался в центре всего этого. Что мне нужно выяснить, так это то, насколько он в это вовлечен. Не думаю, что он стремился попасть под влияние криминального авторитета. Должен был быть какой-то подстрекательский инцидент, который перевернул чашу весов правосудия, некий стресс, который заставил знаменитого адвоката подчиниться преступнику вроде Альфы.

Когда я найду эту недостающую деталь, останется только следовать за нитью, распутывая узел, чтобы добраться до конца.

Конец, который не повлечет за собой серьезных последствий и не уничтожит Эйвери.

Запах кожи, смешанный с кофе, кажется слишком знакомым, когда я оказываюсь по другую сторону двери Ларкина. Я оказываю ему любезность и сначала стучу. После второго стука моя вежливость иссякает вместе с терпением.

Поскольку ордер требует, чтобы все офисы были открыты для обыска, я вхожу без предупреждения.

- Даже если ты спрячешься, мы не уйдем, - говорю я ему в спину.

Он сидит за своей стеклянной шахматной доской, сосредоточенно разглядывая фигуры.

- Какая жалость.

Я закрываю дверь и сажусь напротив него.

- Нам нужно поговорить.

Он касается ладьи, палец неподвижно лежит на фигуре.

- Вероятно, сейчас не самое подходящее время. Ты так не думаешь? - он выдвигает ладью вперед. - Учитывая, что наши друзья-федералы так близко.

У Ларкина было только одно условие, когда он пришел ко мне с добытой информацией об аукционе рабов: никакого ФБР. Его помощница, Алексис, сказала, что они не доверяют федералам, но я думаю, за этим стоит нечто большее, чем просто паранойя перед Большим Братом. У Ларкина есть причины желать, чтобы ФБР держалось подальше от его фирмы.

И мне нужно узнать эту причину.

Мой взгляд падает на шахматную доску. Я не самый опытный игрок. Обычно держусь подальше от игр - от любых. Но я могу с уважением отнестись к стратегии и правилам.

Я беру белого коня, перепрыгиваю две клетки и приземляюсь на одну из его пешек для захвата. Это подвергает меня риску для его ладьи, но я в хорошем положении к его королеве.

- Белый рыцарь. Интересно… - он поднимает глаза. - Интересно, был ли твой выбор подсознательным, или ты действительно так себя видишь?

- Что ты защищаешь? - я покончил с этой уклончивой ерундой. - Мэддокс ушел. Он больше не вызывает беспокойства. Уэллс мертв. И Мейсон подозрительно исчез. Почти все твои партнеры вышли из игры. Судя по всему, любая угроза для тебя устранена. Итак, делая то, что делаю, я обнаружил, что единственный человек, которого ты пытаешься защитить, это ты сам, - я подаюсь вперед, пристально глядя на него. - Что ты скрываешь, Ларкин?

Меня так и подмывает рассказать ему о том, что Прайс Уэллс, его покойный партнер, был серийным убийцей. Я мог бы подтолкнуть его, намекнуть, чтобы проверить, что он знает. Я научился хорошо его считывать. Но если он ничего не знает об Уэллсе, я рискую Сэди и Эйвери.

Я не хочу раскрывать ему свои карты.

Он не отвечает, и я подавляю желание перетащить его через стол и разбить его лицо о стеклянную доску. Засунуть ладью ему в нос.

Вместо этого я выдыхаю в попытках достичь облечения. Внутри всего этого есть заговорщик - некое лицо, которое знает тайну Эйвери, и этот человек представляет для нее опасность. Тот факт, что они бездействовали с момента ареста Дориана Макгрегора, только усиливает мое раздражение.

Я не знаю их следующего шага.

Ларкин решает увести свою королеву подальше от опасности. Не так уж и умно, учитывая, что он только что поставил под угрозу своего короля.

- У нас есть кое-что общее, детектив, - он изучает расстановку шахмат, не встречаясь со мной взглядом. - Мы оба пойдем на крайние меры, чтобы защитить тех, кого любим.

И это знание врезается в меня с силой и на полной скорости, заставляя почувствовать себя совершенно тупым из-за того, что не распознал такую очевидную оплошность раньше.

Как бы мне ни было неприятно это признавать, у нас с Ларкином много общего. Мы оба знаем, что знание - это сила. И точно так же, как и в игре, в которую мы играем сейчас, мы стратегически маневрируем нашими фигурами на доске, проверяя друг друга. Систематически устраняя пешек на нашем пути.

Один из нас должен принести жертву.

Мои плечи опускаются, когда я принимаю свой следующий шаг. Я отталкиваю своего рыцаря назад и вправо, давая ему возможность начать атаку на моего короля.

- Крайние меры, - повторяю я в ответ. - И какие именно меры ты предпринимаешь, чтобы уничтожить Альфу?

Он качает головой, почти с жалостью.

- Зачем? Чтобы ты мог привести свою команду? Испортить и мои планы тоже? Я думаю, что мои действия лучше всего осуществлять в одиночку.

Мне надоела вся эта чушь.

- То, что ты знаешь, может помочь мне защитить Эйвери.

Он тяжело выдыхает и перемещает своего слона, чтобы блокировать мою атаку его королевы, вместо того чтобы воспользоваться слабой защитой с моей стороны.

Он не пожертвует своей королевой.

- Но ты ведь не поможешь мне, не так ли? - спрашиваю я, уходя, чтобы остановить его короля. - Потому что это поставит под угрозу твою королеву, - я поднимаю на него глаза, встречая его жесткий взгляд. - Ты защищаешь не себя, ты защищаешь Алексис. - Которой нигде нет в здании. - Где она?

Тяжелый стук шагов возвестил о том, что обыск начался на этом этаже. Ларкин встает со стула, застегивая пиджак.

- Мы закончили.

- Мы еще не закончили. Как в этом замешана Алексис? От чего ты ее защищаешь? - я оцениваю его напряженную позу. Я уже близко к разгадке. - Альфа угрожал ей?

Он направляется к своему столу, фактически отгораживаясь от меня.

- Ты получил ответ. Тебе нужно уйти.

Я встаю.

- У нас общий враг. Общая угроза. Как бы мне ни было неприятно это говорить, но если мы будем работать вместе…

Он поворачивается ко мне.

- В последний раз, когда я доверился тебе, в мою организацию проникли ФБР, и я был вынужден закрыться, - его взгляд сужается. - А теперь моя фирма наводнена черными костюмами. Нет, я не думаю, что это соглашение работает в мою пользу. Удачи, детектив. Вы знаете, где выход.

Черт. Больше всего на свете я хотел бы врезать кулаком по его самодовольной физиономии и выбить из него ответы. Потому что то, что он скрывает, может оказаться нужной мне информацией.

Я бросаю взгляд на доску. Ларкин оставил своего короля одного, не закончив игру.

Ларкин действительно многим рискует. Аукцион был связан с фирмой, которая закрыла свои двери, чтобы сохранить анонимность членов. В том числе и Ларкин. Согласно отчетам моей команды, Мэддокс в тот вечер выступал хозяином аукциона, хотя фактически именно Ларкин следил за проведением мероприятия. Мэддокс - единственный, кто может доказать обратное, но он, к счастью, не может этого сделать.

Очень удобно. Он хотел, чтобы Мэддокс ушел из его фирмы, и теперь Мэддокс не просто ушел, а пропал. И это подозрительно часто случается с его партнерами. Если я не приму в расчет его предполагаемую помощь в аукционной операции, Ларкин может быть виновен в организации всего этого.

И все же, как бы сильно он мне не нравился, я не вижу Чейза Ларкина в роли Альфы. Он потерял свой секс-клуб, его юридическая фирма в настоящее время растаскивается на части федералами, и, по-видимому, Альфа все еще держит его под каблуком с какой-то таинственной угрозой в отношении Алексис.

Либо он чертовски хорош в роли жертвы, либо действительно находится в опасности. И этого достаточно, чтобы он спрятал Алексис подальше. Этот адвокат, как правило, самоуверен... но его сегодняшнее поведение попахивает фальшивой бравадой. Он боится.

Я пришел сюда в поисках ответов, но, более того, я хотел бы заручиться его доверием. Несмотря на мои грязные поступки в последнее время, я дал клятву защищать, и это включает в себя таких придурков-адвокатов, как Ларкин. Но если он не протянет свою руку навстречу, то я ничем не смогу ему помочь.

Я направляюсь к двери.

- Надеюсь, мы закончим нашу партию, - произносит он, останавливая меня. - Ненавижу оставлять вещи незаконченными.

Мне дается лишь мгновение, чтобы усомниться в его словах, прежде чем полицейский открывает дверь.

- Детектив Куинн, мы кое-что нашли.

Я вижу это по лицу Ларкина. Он не знает о том, что только что было обнаружено. Его плечи расправлены, глаза сверкают. Ларкина лишают контроля, и это приводит его в бешенство.

- Я уже иду, - бросаю я, кивая Ларкину. - Я с этим разберусь.

Может быть, это и не гарантия, но, если я действительно хочу получить ответы, мне нужно предложить ему какое-то доказательство того, что я сдержу свое слово. Прямо сейчас Ларкин сам по себе. Он действует за пределами нашего подразделения, чтобы найти свои собственные ответы, свой собственный способ уничтожить Альфу. А учитывая, что для него поставлено на карту, если он еще не работает против нас, он вполне может стать инструментом для Альфы

- Сделайте это, детектив, - говорит Ларкин. - Мне бы не хотелось, чтобы кому-то из нас пришлось отвечать на неудобные вопросы.

Замечание принято.

Как только вы нарушили закон, замутнили воду, сделать это во второй раз становится легче. Чувствительность уменьшается. После стольких лет погони за преступниками я, наконец-то, понимаю их на таком уровне, на каком никогда раньше не понимал.

Это как зависимость. С каждым ударом уровень вашей терпимости поднимается на ступеньку выше. Люди могут переходить из одной крайности в другую. Для меня это ужасающая мысль.

Я оставляю Ларкина в его кабинете и следую за полицейским по лабиринту коридоров в другой угловой кабинет. На двери написано: «Райленд Мэддокс».

Агент Роллинс уже внутри, руки в перчатках прижаты к бедрам. Он наблюдает, как техник проводит тест на определение наличия крови. Мое сердцебиение учащается, когда раствор внутри трубки закручивается синим.

- Результат положительный, - подтверждает техник.

Я захожу в кабинет.

- Где была обнаружена кровь? - Он кивает на золотой держатель для ручек причудливой формы на столе. Другой техник смахивает пыль с установленной основы для отпечатков.

- Стой, - приказываю я. Все головы поворачиваются в мою сторону. - На нем явно отпечатки пальцев Мэддокса, это его кабинет. Вырежьте основание, удалив секцию стола, и отправьте ее в криминалистическую лабораторию для обработки.

Это решение, кажется, удовлетворяет Роллинса. Он коротко кивает.

- Хорошая мысль. Давайте не будем все портить, парни, - он берет на себя инициативу, вызывая слесаря.

Я заставляю свои кулаки разжаться, концентрируюсь на дыхании. Худшая часть пребывания по ту сторону закона - это неизвестность.

Альфа уже однажды послал Эйвери предупреждение, угрожая ей отпечатком пальца, оставленным на утонувшей жертве. Возможно, это просто прошлое Мэддокса настигло его. Доказательство его вины.

Или кровь могла остаться от гребанного пореза бумагой. В любом случае для дальнейшего анализа кровь попадет к Эйвери. Той, кому больше всего есть, что терять.

Глава 6

Монстр

Эйвери


Сколько силы вы должны отдать страху?

Небольшое количество страха даже полезно. Это заставляет вас остерегаться опасности, придерживаться безопасных условий. Слишком много страха - и ты подвергаешь себя опасности. Ты становишься зависим от страха, впадаешь в кататонию. Неспособный функционировать в повседневной жизни.

Я опрокидываю маленькие песочные часы на столе. Наблюдаю, как сыплются песчинки. Это реликвия - безделушка, которая всегда напоминала мне о том, как драгоценно время. Я приобрела их на той неделе, когда потеряла родителей в автокатастрофе. Тогда я чувствовала себя такой потерянной, но, вспоминая тот день, когда я купила песочные часы в память о них, я была сильнее, чем когда-либо.

Я прошла через потерю, боль и одиночество, чтобы закончить колледж, не принимая ни одного дня на этой планете как должное. Теперь, когда песчинки образуют горку, я чувствую сокрушительную тяжесть, словно зерна страха давят вниз.

Время - это иллюзия.

Оно не заключено в стекло. И страх реален.

Подобно песочным часам, страх закрывает вас от мира. Чем больше силы вы ему даете, тем больше вы цепляетесь за песок, и тем глубже он вас хоронит. С каждым вдохом я чувствую, как песок царапает мои легкие. Бездна поглощает меня.

Я достаточно умна, чтобы понять, что стекло нужно разбить, чтобы спастись. Мы все понимаем, что, если прорвемся на другую сторону, наши проблемы будут решены. Но именно страх перед началом процесса парализует нас.

Я боялась Альфы, когда думала, что он хочет моей смерти. Теперь, когда я знаю, что нужна ему живой, я парализована.

Двери лаборатории с грохотом распахиваются, и я прижимаю письмо к столу, пряча его в своем тайнике. Я встаю из-за стола и надеваю лабораторный халат, прежде чем выйти из кабинета, мысленно погружаясь в другое настроение. Обри расписывается на планшете курьера, когда я бросаю взгляд на посылку на металлическом столе.

Когда курьер уходит, я подхожу к Обри.

- Что это?

Он отклеивает скотч с коробки.

- Срочная доставка от агента Роллинса.

У меня перехватывает дыхание. Я не уверена, мне больше любопытно или тревожно, но я определенно чувствую себя настороже. В лабораторию медэкспертизы доставляют тела, а не улики. Я ставлю под сомнение распоряжение агента Роллинса не отправлять улику напрямую криминалистам, пока Обри не прочтет инструкции, ссылаясь на то, что детектив Куинн попросил нашу лабораторию провести ускоренный анализ.

Если Куинн прислал мне эту посылку, значит, она несет в себе опасность. По крайней мере, может быть опасно, если попадет не в те руки. Внутри коробки золотая ручка, прикрепленная к дереву вишневого дуба, запечатанная в пакет для улик.

Обри поднимает пакет и перекладывает кусок дерева на тележку.

- Мы должны лично заняться обработкой. Я начну с мазка.

- Похоже на часть стола, - говорю я. - А не упоминалось, откуда улика?

Он выгибает бровь.

- Это повлияет на результат?

Я тяжело выдыхаю.

- Скорее всего, нет. Но я бы не отказалась знать, что обрабатываю. Разве ты не предпочитаешь быть заранее в курсе всех переменных? Определенные условия требуют определенных методов проверки, иначе какие-нибудь образцы могут быть уничтожены.

Мои ногти впиваются в ладонь, так сильно я сжимаю кулак. Я чувствую каждый синяк, каждую часть наказания, через которое я прошла сегодня утром. Боль концентрирует меня.

Судмедэксперт ФБР кивает, соглашаясь с моей логикой.

- Конечно, - отвечает он. - Ты права. Мы должны получить больше информации об этом фрагменте стола, прежде чем начать его изучать.

Напряжение отпускает мои мышцы.

- Я позвоню детективам на место происшествия, - я достаю телефон из кармана и иду к передней части лаборатории, чтобы оказаться вне пределов слышимости. Куинн отвечает на мой звонок.

- Я знаю, чего ожидать от будущих подарков на годовщину, - начинаю я, стараясь говорить тихо. - Хотя дерево и золото немного не для нас.

Его смеха достаточно, чтобы успокоить мои нервы.

- Расслабься. Просто предосторожность. На ручке Мэддокса, что стояла в подставке на столе, была обнаружена кровь. Я хочу убедиться, что с уликой будут обращаться с максимальной осторожностью.

Я прикусываю губу. Куинн сейчас дал мне то, что нужно знать, одним предложением, не поднимая никаких красных флагов.

- Я постараюсь найти что-нибудь для тебя до конца дня.

Я заканчиваю разговор и натягиваю новую пару перчаток.

- Эта улика из одного из офисов в «Ларк и Ганнет».

Обри кивает.

- Я слышал об обыске, - приготовившись, он вскрывает пакет с уликой. - Будем надеяться, что там достаточно ДНК, чтобы определить профиль.

Я смотрю на золотую ручку, сверкающую, как маяк, в ярком свете флуоресцентных ламп. Будем надеяться, что ДНК, найденная на ручке Мэддокса, не окажется очередным посланием от Альфы.

Я наблюдаю за тем, как Обри протирает основание и ручку. В зависимости от того, когда кровь была перенесена, любое количество загрязняющих веществ могло привести к расщеплению клеток крови. Чистящие средства, отбеливатель. Возможно, мы сможем доказать наличие крови, а не восстановить профиль ДНК, если ее недостаточно для количественной оценки образца.

Ученый во мне твердит, что этого будет достаточно, чтобы пройти через процесс амплификации. А маленький темный ангел на моем плече хочет погрузить ручку в кислоту.

- Выделить образец будет сложно, - заключаю я, открывая флакон, чтобы Обри поместил туда тампон. - Без достаточно большого образца извлечение будет сложным.

Он смотрит на меня с самодовольной улыбкой.

- Я никогда раньше не слышал сомнение в твоем голосе, - он вынимает ручку из держателя. - Кроме того, мы оба знаем, что, если кто-то намеренно пытался очистить кровь, то обычно пропускает это место.

Мои легкие сжимаются, дыхание перехватывает, когда Обри протирает внутреннюю часть держателя.

- Бинго, - он достает тампон. На наконечнике остатки засохшей крови

Я роняю пузырек и ругаюсь.

- Сейчас возьму новый контейнер.

- Я не думаю, что извлечь или сконструировать ДНК будет сложно, - говорит он. - Найти достаточную базу для сравнения образца - вот в чем может быть загвоздка.

И тут до меня доходит. Туман в голове, которому я подвергалась, рассеивается, облака расступаются, открывая очевидную оплошность. Я подавляю желание отругать себя. Я могу возненавидеть то, кем я стала в тот день. В эту самую секунду я хочу вспомнить, каково это - работать, не отвлекаясь.

- Куда ты? - спрашивает Обри, когда я прохожу мимо стажеров, чтобы добраться до компьютера.

Я показываю ему палец, вводя свой пароль одной рукой. Я нахожу отчет о вскрытии первой жертвы и отправляю его на свой планшет. Через несколько секунд я вывожу на экран нарисованную мной схему возможного орудия убийства.

- Бинго, - говорю я, поворачивая экран в сторону Обри. - Держу пари, если мы исследуем образец крови с ручки, то получим совпадение с раной в печени Марси Белофф.

После минутного изучения рисунка Обри поднимает глаза.

- Я впечатлен. Начнем прямо сейчас.

Я прерывисто вздыхаю, облегчение пробивается сквозь мою затянувшуюся тревогу. Я справлюсь. Я могу вернуться к тому, что люблю делать. И я могу отбросить этот чертов страх. Если я права, и ДНК Марси совпадает с кровью на ручке, то это реальная связь между Мэддоксом и убийствами.

Куинн.

Меня так и подмывает позвонить ему, чтобы услышать облегчение в его голосе. Он мог ввести отпечаток пальца Мэддокса в систему... но он не подставлял его. Не в том смысле, как он думает. С помощью всего лишь одного убедительного теста он сможет избавиться от чувства вины навсегда.

Я погружаюсь в работу с удвоенной энергией. Я могу потерять контроль над реальностью, позволяя страху перед неизвестностью наваливаться на меня, пока я не смогу дышать, не смогу убежать. Или я могу пробиться сквозь стекло и ухватиться за последнее подобие шанса, чтобы вернуть контроль над своей жизнью.

Альфа может угрожать мне, но он не может украсть мою способность выбирать. Куинн закаляет меня физически, но мой ум всегда был моим самым сильным активом. Я больше не могу позволить себе сомневаться в этом.

Я выбираю борьбу.

Глава 7

Разгадка

Куинн


В кабинете Мэддокса скопилась гора улик. Неоспоримые доказательства. Сообщения между Мэддоксом и Дорианом МакГрегором доказывают подготовку к аукциону, а квитанции свидетельствуют о покупках, связывающих Мэддокса с жертвами.

Если бы не тот факт, что Альфа угрожал Эйвери, я бы почти поверил, что мы в одной команде. Альфа хочет похоронить Мэддокса.

Серия вспышек камеры освещает офис, когда начинается документирование. Я обхожу техников и выхожу в коридор.

Мне нужно обыскать еще одно место, прежде чем я буду удовлетворен.

По словам Ларкина, офис Прайса Вэллса оставался незанятым с момента его смерти. Дверь приоткрывается, я подхожу, и я толкаю ее костяшками пальцев, затянутыми в перчатку.

Сэди сидит в кожаном кресле за столом, закинув ноги на угол.

- Уже обыскали, - сообщает она, когда я вхожу.

Я закрываю за собой дверь и скрещиваю руки на груди.

- Насколько хорошо?

Она смотрит прямо перед собой на картину в рамке на стене.

- Довольно основательно. Здесь ничего нет, - она переводит взгляд на меня. - По крайней мере, ничего важного в рамках параметров ордера на обыск.

Я поворачиваю голову, разминая напряженные узлы в шее. Я начинаю нервничать, когда Сэди поддается этому необъяснимому страху. Конечно, она сидит в кабинете человека, за которым охотилась и которого собственноручно отравила. Серийный убийца, который преследовал ее, угрожал ей и ее близким, и чуть не убил Эйвери. Она не из сентиментальных. Но я думаю, что это так же тревожно близко к сентиментальности, как и то, что у меня напарник - социопат.

Окидывая взглядом офис, я решаю, что Сэди идеально описала Вэллса. Чистый. Упорядоченный. Почти во всем сквозят признаки обсессивно-компульсивного расстройства. Каждый дюйм комнаты безупречен и организован, что подчеркивает его методичную натуру. Я мог бы почти уважать этого парня, если бы не тот факт, что он был гребаным садистом.

- Видишь, почему я так беспокоюсь о твоем ОКР? - говорит Сэди, пытаясь поднять мне настроение.

На моих губах появляется натянутая улыбка.

- Смешно, Бондс. Так что же упустила команда? Что ты нашла? – Надеюсь нечто, что прольет свет на эту юридическую фирму.

Она спускает ноги со стола и поворачивается ко мне.

- Думаю, я знаю, почему Альфа выбрал Мэддокса.

Я прекращаю осматривать офис. Она полностью завладела моим вниманием.

- Подумай об этом: что если Вэллс был первоначальным контактом Альфы для Фирмы? – начинает она. - Альфа нуждался в клубе Ларкина для проведения своих операций: либо для аукционов рабов, либо для отвлечения от других процессов по торговле людьми, и Вэллс являлся тем самым связующим элементом.

Я киваю в ответ.

- В этом есть смысл. Но как насчет серийных убийств? Альфа не похож на того, кто рискнет доверить свою операцию кому-то столь нестабильному. Скажем, серийному убийце.

Сэди наклоняется вперед.

- Альфа, прежде всего, бизнесмен. Спрос и предложение. Что если они пришли к единому соглашению? Вэллс предоставлял Альфе девушек - возможно, в качестве доказательства. Может, за деньги. Но я думаю, что это, скорее, была демонстрация установленной связи между ними. Чтобы показать свое доверие. Вэллс должен был охотиться на территории Альфы, а Альфа получал товар и место. Пока…

- Пока Вэллс не был убит, - заканчиваю я.

Ее зеленые глаза встречаются с моими.

- Да, - она не моргает. – Вэллс под конец стал переигрывать. Альфа, вероятно, знал об этом и заранее поставил Мэддокса на его место для страховки.

Я прохаживаюсь по кабинету.

- Как ты догадалась?

Молчание Сэди затягивается, и я вынужден посмотреть на нее. Она снова смотрит вперед.

- Когда достаточно глубоко погружаешься в недра зла, ты не можешь надеяться вернуться невредимым, незатронутым, неизменным, но, скорее, ты без сомнения знаешь, что твой характер так же хрупок и восприимчив к судьбе, как изменчивая сила прилива. Это едва имеет отношение к выбору. Зато связано с риском.

Мои брови сходятся вместе, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на картину. Я изучаю стих в рамке - тот, который Сэди только что процитировала слово в слово.

- Интересный. Темный. Проницательный, - я выжидающе смотрю на нее. - Кто это написал?

- Я.

Напряжение пронизывает воздух между нами. Словно каждая молекула наполнена тяжестью и дрожит от напряжения.

С размеренной грацией она встает и подходит ко мне.

- Это была запись из моего дневника. Я всегда удивлялась, почему Вэллс не коллекционировал трофеи с места преступления. То ли он считал это клише, то ли на самом деле был слишком методичен, чтобы допускать какие-либо ошибки.

Я делаю глубокий вдох.

– Пропавшая - я полагаю, взятая - страница из твоего дневника, и ты не подумала в то время сообщить об этом?

Она пожимает плечами.

- Я не умерла от его рук. Технически, страница из моего дневника не регистрировалась, как трофей. Пока нет, - она подходит ближе к стиху в рамке. - Но я думаю, Вэллс был уверен в себе. А я была наивна, - надев перчатки, она снимает рамку и вытаскивает подложку.

Под панелью лежат страницы. Страницы из дневников.

- Черт возьми, - выдыхаю я.

Сэди поднимает на меня взгляд.

- Я заберу их.

Ярость жалит мои нервы.

- Черта с два. Это доказательство…

- Чего? Серийного убийцы, которого не существует? - она бросает мне вызов. - Если у Вэллса было больше жертв, то они могут быть связаны с Альфой. Эти женщины, возможно, не мертвы, Куинн. Их слова, эти страницы... это может привести нас к нему. Это может привести нас к ним.

Я закидываю руки за голову, чувствуя, как каждый удар моего сердца отдается в висках.

- Я не могу сделать это снова, Сэди. Я чертовски устал.

Она касается моей руки, и каждая клеточка моего тела осуждает это прикосновение.

- Тогда давай покончим с этим, чтобы ты мог снова стать крутым детективом, который не видит серого.

- А после?

Ее горло дергается от тяжелого глотка.

- Я переведусь. Что следовало сделать после того, как мы закрыли последнее дело.

Я опускаю руки, отодвигаясь от нее. Подальше от густого воздуха, угрожающего задушить меня.

- Прекрасно. Посмотрим, что будет в конце. Только из-за Эйвери. Я делаю это ради нее.

- Я знаю, - говорит она. - Ты поступаешь правильно. Неважно, спорит ли твой разум с логикой.

Раздается стук в дверь, и Сэди поспешно засовывает страницы дневника под куртку, когда в комнату заглядывает юнец.

- О, простите. Эта комната еще не убрана.

- Мы работаем здесь, - говорю я ему.

Офицер сдается под тяжестьюавторитета моего звания и уходит.

- Вот дерьмо, - бормочу я, а затем возвращаюсь в другой конец офиса. Я вздыхаю от разочарования. - Ладно. После того как Вэллса... убрали, - я колеблюсь, все еще пытаясь признать вслух, что Сэди убила его, - Альфе понадобился другой источник. Допустим, Ларкина нельзя было купить или подкупить. Даже шантаж не был достаточно сильным убеждением, чтобы заставить его отдать ключи от своего королевства, - когда я снова смотрю на Сэди, то знаю, что мы думаем об одном и том же. - Альфе нужна была некоторая внутренняя уверенность в том, что Фирма будет доступна для аукциона. Мэддокс.

Она ободряюще кивает.

- Но теперь, когда Мэддокс связан с убийствами, он представляет опасность. Нельзя допустить, чтобы адвокат все разрушил.

Я присаживаюсь на корточки, подпирая голову руками. Логика в этом есть, но чего-то не хватает.

- Альфа не занимается своими делами лично. Мы видели это во время обыска на складе, - я поднимаю глаза. - Если Альфа слишком хорошо спрятан в системе, он пошлет доверенное лицо.

- Алекс Кинг. Анонимный источник, который шантажировал Ларкина, заполучил Мэддокса и похитил Эйвери, чтобы исправить препарат «Трифекта».

Вот оно.

- Федералы хотят, чтобы мы поверили, что Кинг - это псевдоним МакГрегора. Но записи были изменены после его ареста. Я видел это, - я обдумываю эту мысль за мгновение до того, как озвучиваю ее. - Однажды Кинг уже обращался к Ларкину. Он - единственный, кто знает, как выглядит этот ублюдок, и, возможно, сможет снова выманить его.

Только он отказывается сотрудничать.

Сэди достает страницы из своей куртки и помещает их в пакет для улик.

- Трофеи Вэллса могут заинтересовать Альфу, если он поверит в то, что Вэллс оставил след, – она подходит ближе. - Мы можем их использовать. Нам не обязательно для этого нужен Ларкин.

Я смотрю на дверь, будто могу представить себе Ларкина, сидящего за шахматной доской на другой стороне здания. Он сам ищет способ, как защитить свою королеву.

– Хорошо, - соглашаюсь я, встречаясь взглядом с Сэди. - Мы проработаем этот вопрос. Но я все равно собираюсь выяснить, что, черт возьми, у Альфы есть на Ларкина. Я хочу получить от него ответы.

Ее брови приподнимаются.

- Ты становишься безжалостным с возрастом.

Все, что мне нужно, это вспомнить страх в глазах Эйвери каждый раз, когда мы тренируемся. Каждый раз, когда упоминается Альфа. Каждый раз, когда она мельком видит мой пистолет. И я знаю, что другого выхода нет. Если мне придется уничтожить каждого игрока в этой грязной игре, я это сделаю. Включая меня самого.

Я направляюсь к двери.

- Только не потеряй эти трофеи. Нам нужно отправить Альфе сообщение. - То, которое он не сможет проигнорировать.

Она на мгновение задумывается.

- Двое преступников, - произносит она. - Мы должны доставить их в «Логово».

Я издаю отрывистый смешок.

- Потому что это достаточно просто.

Она улыбается.

- Метод убеждения. Нетрудно понять, как подчинить слабый разум своей воле, - с этими словами она уходит.

Правильно. Если кто и может сломить слабый разум, так это профайлер за вендеттой.

Глава 8

Мертвый Груз

Эйвери


Всегда есть это надвигающееся ощущение завтрашнего дня. Недостижимая финишная черта в конце дела, где Куинн задерживает Альфу, и внезапно, как по волшебству, я вновь становлюсь тем человеком, которым была раньше.

Раньше.

Я в достаточном объеме изучала психологию в колледже, чтобы знать, что эта концепция - обман. Ищи ее достаточно усердно, и это может даже стать заблуждением - тем, что сведет с ума.

Завтрашнего дня не существует. Потому что прежней Эйвери не существует. Я никогда не смогу вернуться в то место - до кошмара, произошедшего со мной. Временная шкала была прервана. В моей жизни произошел разрыв, и когда я выбрала другой путь, когда я сошла с рельсов, моя цель навсегда изменилась.

Мои руки дрожат, когда я ввожу данные в отчет. Я не знаю, как Куинн и Сэди это делают. Как они смотрят на жизнь жертвы и обнаруживают тот единственный инцидент, который нарушил ход ее жизни. Я работаю на благо только фактам. Они должны связать все решения, маленькие незначительные выборы и детали, которые привели жертву к гибели.

Я бы сошла с ума, подвергая сомнению каждую свою мысль и любое движение. Когда вы знаете, что такой простой выбор, как то, в какую кофейню зайти утром, может привести к смерти... как вы живете с этим?

- Агент Роллинс уже в пути, - сообщает Обри, завершая свои исследования.

Эта информация не помогает мне унять дрожь в руках.

- Почти закончила. - Как можно быстрее и компетентнее я заканчиваю отчет, а затем отправляю Куинну еще одно сообщение. Я хочу, чтобы Куинн был в курсе событий, но это больше, чем забота о его отделе, о его команде. Я не хочу оставаться наедине с федералами, которые следят за моей лабораторией.

Наконец, он отвечает «Еду».

Я глубоко дышу через учащенное сердцебиение, замедляя дыхание, пока головокружение не утихает. До сих пор ФБР не запросило никаких данных, кроме отчета по «Трифекте», чтобы перечислить в своем заключении незаконное содержание наркотиков, но я все еще гипервнимательна к присутствию Обри в моей лаборатории. Он ближе к цели, чем думает. В любой момент отчет о происхождении может раскрыть правду.

Я пытаюсь позволить словам Куинна успокоить меня. Единственный способ, который позволил ему установить связь «Трифекты» со мной, заключался в том, что я сама ему об этом рассказала. ФБР и оперативная группа больше сосредоточены на сексуальной торговле, чем на преследовании какого-то неизвестного человека, продающего сильнейший афродизиак через даркнет.

Кроме того, с тех пор как меня похитили и заставили разработать препарат, моя связь с этим делом укрепилась. Все, что я сейчас делаю, может быть расценено, как дальнейшее тестирование препарата для криминалистической лаборатории. По крайней мере, это обложка, над которой я работаю, готовясь к ожидающим ответа вопросам Обри.

Распашные двери открываются, и входит агент Роллинс, за которым следует глава отдела по борьбе с организованной преступностью ФБР - агент Белл.

Дерьмо. Я роняю металлическую кастрюлю. Громкий грохот отражается от стен и эхом разносится по главной лаборатории. Обри любезно игнорирует мою неловкость и встречает агентов у входа. Я упираюсь руками в край тележки для вскрытия, позволяя прохладному металлу успокоить мои мысли.

Агент Белл осматривает лабораторию, ее взгляд блуждает по оборудованию, затем ее бледные глаза останавливаются на мне. Моя спина тут же напрягается. Оба раза, когда она входила в мою лабораторию, я чувствовала, что за мной наблюдают. Анализируют.

В отличие от большинства людей, она не пытается намеренно не пялиться на мой шрам. Вместо этого, как и сейчас, когда приближается, она открыто смотрит на него, прежде чем находит мои глаза.

Это действительно заставляет меня чувствовать себя напуганной, но я также ценю ее дерзость. Я не получаю от нее сочувствия. В ней присутствует молчаливая безжалостность. Она - доминант в своей области. Как и я, она, вероятно, должна быть таковой. То, что большинство мужчин называют «сучностью», по факту является преданностью и решительностью. Я думаю, что могу выстроить с ней отношения на этом уровне. По иронии судьбы нам больше не нужны мужчины, которые сдерживали бы нас и заставляли чувствовать себя неполноценными. Мы можем это сами.

- Доктор Джонсон обнаружила связь, - говорит Обри, привлекая мое внимание, когда они приближаются.

Я натягиваю улыбку и протягиваю руку.

- Я не могу позволить доктору Полсону приписать мне всю заслугу. Он стал для нас прекрасным подспорьем.

Агент Белл принимает мою руку, ее ладонь ощущается мягкой, но пожатие твердое и надежное, и это лишний раз подчеркивает сочетание грации и твердости. Она - все, что говорил о ней Куинн, и внешняя красота - то, о чем он не упомянул.

- Я рада, - отвечает она элегантным голосом, полностью соответствующим ее природной грации. - У меня никогда не было сомнений в том, что из вас - двух блестящих умов - выйдет потрясающий тандем.

Обри принимает ее лесть с пунцовым румянцем, но я не настолько очарована, чтобы пропустить ее снисходительную похвалу. В этом заявлении она больше похвалила себя. Я киваю, ища взглядом вход.

- Доктор Джонсон, не могли бы вы приступить к разъяснению своих выводов? - спрашивает агент Белл. - У нас мало времени.

Я киваю, мысленно придумывая способ оттянуть время до прихода Куинна. Конечно, я могу предоставить ему эту информацию позже, но он разбирается в политике лучше меня. Я хочу, чтобы его присутствие здесь обозначило все противоречия между полицией и ФБР.

Я подтягиваю тележку с ноутбуком к себе, ставя ее перед собой, словно барьер между мной и федералами. Обри настраивает проекционный экран, когда я начинаю:

- Анализ ДНК показал, что кровь на ручке совпадает с кровью первой жертвы, Марси Белофф. Мы также подтвердили это, сопоставив круглую рану в ее печени, ставшую причиной смерти, с формой ручки и ее держателем, которые, учитывая отек и потерю крови, также совпадают, - я нажимаю на экран, и перед нами появляется проецируемое изображение, сравнивающее рану с ручкой, и с расчетами.

Обри указывает на диаграмму.

- Перо пронзило жертву, но она умерла не сразу после нападения…

- Нападения? - перебивает его агент Белл. - Как вы определили, что на нее напали?

Обри смотрит на меня, словно ища ответа. Черт. Судебно-медицинский эксперт ФБР работал со мной ничтожно мало, а уже выходит за пределы зоны комфорта ФБР.

Я беру это на себя.

- Ушибы и рваные раны свидетельствуют о борьбе между жертвой и преступником. Степень и расположение синяков наводят меня на мысль, что ее избивали в течение долгого времени, некоторые из гематом находились в процессе заживления, а ее более поздние травмы… - я меняю изображение на фотографию одной из жертв после обработки, - означают, что преступник схватил ее за руки, грубо обращаясь с ней. Однако большой синяк на ее бедре отличается от других. Измерив край стола, мы пришли к выводу, что контузия выровнена, - я делаю глубокий вдох. - Преступник толкнул жертву на край стола, где и вонзил в нее ручку. Это привело к травме с большой кровопотерей, которая, в конечном итоге, убила жертву.

Тишина сгущается в комнате. Гул оборудования становится громче, агент Белл нарушает тишину:

- Вы хотите сказать, что ее смерть была несчастным случаем.

- Если вы рассматриваете избиение женщины, которое привело к ее смерти, как несчастный случай, то мы работаем по разные стороны, агент, - Куинн направляется к нам, его шаги отдаются тяжестью в неподвижном воздухе.

Я не заметила, как он вошел, но он, очевидно, услышал достаточно из моего отчета, чтобы опровергнуть утверждение агента. Напряжение отпускает мои спертые легкие с каждым шагом, который приближает его к нам. Я встречаю его решительное выражение лица с легкой улыбкой.

- Детектив Куинн прав, - говорю я, мой голос становится тверже. - Независимо от намерений, жертва была убита в результате жестокого обращения и нападения на нее, - я бросаю взгляд на Обри, уверяя его, что его оценка также была верна.

Агент Белл качает головой и делает пометку в своем планшете. Затем, подняв глаза, она переводит взгляд с меня на Куинна.

- Я не обсуждаю семантику, - произносит она, интонация в ее голосе становится более резкой. - Я хочу сказать, что ее смерть не похожа на смерть других жертв. Есть вопиющая разница между изуродованными кишками и падением жертвы на перо, - она поднимает руку. - Толканием жертвы на ручку, - поправляется она.

- Вынужден согласиться, детектив, - соглашается агент Роллинс, поворачиваясь к Куинну. - Это открытие только усложняет расследование.

Я прочищаю горло и меняю изображение.

- Тогда, возможно, это прояснит ваше расследование. - На экране крупным планом высвечивается бедро жертвы. - Клеймо, найденное на всех жертвах, было сделано до их смерти. Но Марси Белофф получила свое клеймо посмертно.

- Я не совсем понимаю, - уточняет агент Роллинс. - Клеймо на этой жертве было удалено, выжжено. Зачем клеймить ту, которая не связана с другими убийствами женщин, ставших жертвами торговли людьми, а затем удалять клеймо, если преступник намеревался скрыть убийство среди других?

Агент Белл подходит ближе к экрану. Ее глаза внимательно изучают обугленное клеймо.

- Вот именно, - соглашается она, и Роллинс выжидающе поднимает брови. Он не перебивает.

- Мы пришли к выводу, что удаление клейма - это судебно-медицинская контрмера, чтобы помешать нам связать убийства вместе. Некоторые смерти настолько ужасны, что, если бы у судмедэксперта никогда не было клейма первой жертвы для сравнения, мы, возможно, вообще не знали бы, что нужно искать клеймо.

Я ощетиниваюсь из-за ее неуверенности в моих навыках. Я бы обнаружила клеймо во время экспертизы, увидев глубокий зарубцевавшийся шрам.

- Ее клеймо было поставлено не для того, чтобы скрыть связь, - продолжает Белл. - Но чтобы скрыть тот факт, что это было сделано посмертно.

Мой рот приоткрывается.

- Да, именно к такому выводу мы пришли. Удаление или повреждение кожи мешает нам определить, было ли клеймо нанесено до или после смерти.

Агент Белл оборачивается ко мне.

- Вы нашли какие-нибудь другие доказательства, подтверждающие это?

Обри меняет позу.

- При первоначальном анализе в организме жертвы были обнаружены остатки «Трифекты». Но дальнейшие исследования показали, что наркотик еще не прошел через органы жертвы. Ей ввели препарат после смерти.

Я нахожу глаза Куинна, и это всего лишь вспышка - одна вспышка, - но я вижу в них облегчение. Возможно, он сфабриковал улики против Мэддокса, но Мэддокс виновен в преступлении, которое совершил. Это скользкий путь, с которого, я уверенна, Куинн пытался сойти, но правда в том, что, если бы Куинн не разместил в базе отпечаток пальца Мэддокса, он никогда бы не получил ордер на обыск его офиса и не обнаружил орудие, которым была убита Марси Белофф.

Только зная Куинна, ему, возможно, было бы легче вынести чувство вины. Интересно, будет ли он подвергать сомнению все свои расследования, сравнивая свои действия с единственным моментом, когда он пошел против своего кодекса.

- Я полагаю, что вы только что выстроили дело Содружества, - заявляет агент Белл. - Тело, орудие убийства, умысел... — она загибает пальцы, - …и квитанции, найденные в кабинете Мэддокса, показывают, что он даже купил дизайнерское платье, в котором умерла жертва, - она направляется к выходу.- Все, что нам сейчас нужно, - это сам Мэддокс.

- С каким намерением?

На вопрос Куинна агент Белл останавливается возле тележки для вскрытия.

- Смерть жертвы, возможно, и не была преднамеренной, но Мэддокс и МакГрегор работали вместе, чтобы помешать расследованию.

Губы Куинна сжимаются в жесткую линию.

- Вы собираетесь обратиться в Содружество с просьбой о двойном судебном разбирательстве.

Агент Белл на мгновение выглядит смущенной. Она встряхивает головой, убирая челку с глаз.

- Эта жертва связана с остальными, детектив. Независимо от того, что она не была проданной рабыней, предназначенной для аукциона, действия, предпринятые для того, чтобы связать ее с этими жертвами, помешали нам раскрыть преступление Мэддокса раньше. Отсрочка его ареста гарантировала проведение аукциона в «Скайларке».

Прищурившись, Куинн делает шаг вперед.

- Вы также могли бы сказать, что без аукциона мы, возможно, никогда бы не задержали МакГрегора и всех покупателей. Курица и яйцо.

Ее лицо озаряется улыбкой.

- Не думайте так, детектив Куинн. Это глубокая, темная кроличья нора, которая может свести вас с ума, - она поворачивается, чтобы уйти, бросая через плечо: - Мэддокс и МакГрегор замышляли все вместе, и ко дну они пойдут тоже вместе. Все доказательства делают их обоих виновными и могут быть вырваны из контекста, если их дела будут рассматриваться отдельно друг от друга. Нам нужны они оба.

Быстро проверив свой телефон, агент Роллинс коротко кивает нам и следует за агентом Белл, оставляя за собой неловкое молчание.

Обри выжидающе смотрит на Куинна, словно ждет, когда тот уйдет.

- Мы можем еще что-нибудь для вас сделать, детектив?

Легкое покачивание плеч Куинна подчеркивает, что на нем надета оружейная кобура, и этот факт не ускользает от меня. Вместо того, чтобы обратиться к Обри, он смотрит на меня.

- Сколько еще тебе нужно времени здесь закончить?

Я бросаю взгляд на Обри.

- Если я тебе еще нужна...

- Нет, я закончу, - он начинает закрывать вкладки на ноутбуке и выключает его, решительно делая то, о чем заявил. - Ты можешь идти. Очевидно, детективу от тебя нужно что-то еще.

В наносекунду я оказываюсь между двумя мужчинами, чтобы блокировать наступление Куинна на Обри.

- Спасибо, Обри. Пожалуйста, позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, или же увидимся в лаборатории завтра утром.

Как только забираю свои вещи из офиса, я запихиваю письмо в пакете на дно сумочки, запираю дверь и встречаю Куинна в коридоре. Он разговаривает с Карсоном, когда я подхожу.

- Не выпускай их из виду, - говорит Куинн Карсону. - Дай мне знать, как только они будут там.

Я хмурю брови.

- Хочу ли я знать, что происходит?

Они обмениваются взглядом, затем Карсон сообщает:

- Я ухожу пораньше. Куинн берет на себя дежурство до конца вечера, - он улыбается и затем направляется вниз по коридору.

Я не заостряю внимание на этом, пока мы не выходим из здания. Куинн каждый вечер берет на себя роль моей охраны. Это понятно и без прямого приказа Карсону. Меня охватывает настороженность, когда я сажусь в машину Куинна.

—Ты… – начинаю я, и он прижимает палец к моему рту, а затем его губы прижимаются к моим, заставляя меня замолчать поцелуем. Когда он отстраняется, в руке у него телефон, выданный ФБР.

От понимания у меня сжимается грудь.

- К тебе или ко мне? - спрашивает он.

Всю дорогу до моего дома мы в основном молчим, за исключением легкого подшучивания над нашими рабочими буднями. Машина останавливается на подъездной дорожке, и прежде чем выйти, Куинн кладет телефон в бардачок.

- Ты думаешь, они делают нечто большее, чем просто следят за тобой? - спрашиваю я, выуживая ключи из сумки.

- Это ФБР, - говорит он, следуя за мной в гостиную. - Давай просто скажем, что они способны нас прослушать и не стесняются вторгаться в частную жизнь. Так что просто будь осторожна.

Это должно было бы меня встревожить, но я стала нечувствительна к таким коварным методам. Вэллс и Альфа превращают ФБР в бойскаутов на своем фоне.

Набрав код на панели сигнализации, я кладу сумочку на стол рядом с диваном, и мой взгляд задерживается на ней.

- Сегодняшнее открытие должно принести облегчение, - говорю я. - Однако ты не выглядишь слишком обрадованным.

Куинн присаживается на край дивана и обхватывает мои бедра, притягивая меня ближе.

- Ты думал, что это заставит меня чувствовать себя лучше, после того что я сделал, - его взгляд прожигает меня насквозь.

- Ты подставил преступника за преступление, которое он действительно совершил, Куинн. Не та же самая жертва, но все же жертва. Ты собираешься позволить этому разъедать тебя всю оставшуюся жизнь?

Он обхватывает мое лицо ладонями, грубые пальцы касаются моей кожи.

- Пока с тобой ничего не случится, я справлюсь с этим.

- Ты самый упрямый мужчина.

Ухмылка появляется на его губах. Затем он притягивает меня к себе между ног, и его поцелуй успокаивает мои ревущие мысли. Это лучший момент за последние дни, и мы оба цепляемся за него, отчаянно пытаясь сохранить наши секреты в тайне еще чуть дольше.

Однако давление слишком сильное. Я чувствую это в его поцелуе - настоятельную необходимость уступить нарастающему приливу.

Я отстраняюсь.

- Скажи мне, - спрашиваю я, - что еще?

Он прижимается своим лбом к моему, тяжело дыша.

- У тебя есть дневник?

Его вопрос настолько неожидан, что я могу только покачать головой.

- Что?

- У тебя здесь есть дневник? Девчачий дневник?

Я улыбаюсь.

- Да, но он вроде как со времен колледжа. Я не писала в нем... - я прищуриваюсь. - Почему ты спрашиваешь меня об этом?

- Иди и принеси его, - он цепляет большими пальцами петли моего ремня, отстраняя меня.

Я понимаю намек и выхожу из комнаты, не находя причин, зачем роюсь в шкафу гостевой спальни, выполняя его просьбу, но это Куинн. Он ничего не делает без цели. Когда нахожу свой старый дневник, я пролистываю несколько страниц, съеживаясь от мыслей о том, что это было так давно, то в нем я писала о вещах, которые некогда считала ужасными, и возвращаюсь в гостиную.

- Вот, - я протягиваю ему черно-белую мраморную тетрадь. - Это должно быть интересным чтением, если однажды ночью тебе действительно будет скучно. А теперь расскажи мне, в чем дело.

Куинн повторяет мои действия, перелистывая страницы, а затем останавливается.

- Ты вырвала эту страницу?

В груди кольнуло от дурного предчувствия.

- Я не думаю… - затем я замечаю – это запись о смерти моих родителей, о том, как одиноко я себя чувствовала сразу после их похорон. - Кто? Ты знаешь кто, скажи мне. Кто?

Он захлопывает тетрадь.

- Вэллс. Он собирал трофеи. Сэди обнаружила их сегодня в его кабинете.

Мой желудок сжимается.

- У меня было только одно место. Одно, Куинн. Мой дом, и ты говоришь, что этот больной ублюдок… - я закрываю глаза, пытаясь избавиться от вызванного в воображении образа похитителя, входящего в мой дом. Копающегося в моей личной жизни.

Я чувствую руки Куинна на своем лице и уверенное давление его грубых ладоней.

- Это все еще твое место. Ты в безопасности, Эйв. Он никогда не сможет отнять его у тебя.

Я резко выдыхаю, позволяя напряжению просочиться наружу, так что злые слезы не стекают по моим щекам.

- Итак, Вэллс крал личные мысли у своих жертв, - я моргаю и открываю глаза. - Меня это не шокирует. Но какое это имеет отношение к настоящему моменту?

Скрестив руки на груди, Куинн отходит на несколько шагов, собираясь с мыслями.

- Там было больше записей из дневников, чем известных нам жертв. Сэди думает, что он забирал и других женщин, и что они все еще могут быть живы, - он смотрит на меня, между его бровями пролегает морщинка. - Альфа может знать, где они находятся.

Дерьмо. Мне приходится сесть на диван.

- Но разве трофеи не забирают после смерти жертвы? - Ненавижу себя за то, что знаю такие вещи.

- Теоретически, но я не стану притворяться, что в курсе самых сокровенных мыслей Вэллса, - он вздыхает. - Сэди, кажется, лучше удается проникнуть в его голову. Я оставлю это ей.

Правильно. Я киваю и принимаю его ответ. Мой лучший друг - социопат. По крайней мере, это пригодится.

- Но дело закроют. Как только Мэддокс будет найден, вот и все.

- Ага. Все складывается очень красиво и аккуратно, не так ли? Мэддокс убивает девушку, профессионально, и Альфа скрывает это до тех пор, пока Мэддокс не становится ему ненужным. Он чист, дело закрыто. С Мэддоксом или без него, у Содружества и ФБР достаточно оснований повесить все на МакГрегора, чтобы тот больше никогда не вышел из тюрьмы.

А это значит, что Куинн берет дело в свои руки.

- А что если Альфа просто ушел, Куинн? Просто встал - и пуф. Исчез.

Он отрицательно качает головой.

- Мы не можем этого допустить.

- Потому что он всегда будет представлять угрозу. Для меня.

Он ничего не говорит, но опущенный уголок рта и жесткий блеск в глазах показывают достаточно. Слишком много всего произошло, чтобы продолжать сегодня ночью держать наши секреты на расстоянии. Я направляюсь к сумочке и достаю со дна пакет для улик.

- Это пришло сегодня ко мне в офис, - я протягиваю ему письмо, чувствуя, как дрожит моя рука. Я даю ему минуту на чтение. - Какую бы идею вы с Сэди ни вынашивали, я думаю, у меня есть кое-что получше.

Молчаливая ярость нарастает, пока он не сжимает письмо в кулаке.

- Почему ты не сказала мне…?

- Я говорю тебе сейчас, - прежде чем Куинн успевает продолжить, я поднимаю руку. - Я не собираюсь делать это здесь. Отведи меня в свою квартиру, - требую я, не в силах выбросить из головы образ Вэллса в моем доме.

Он засовывает письмо во внутренний карман пиджака и направляется к двери, сдерживаемый гнев пронизывает его напряженное тело.

- Прекрасно.

Я следую за ним, качая головой.

- Я должна была догадаться, что что-то не так. - Когда он смотрит на меня с любопытством, я продолжаю: - Ты знал, что я выберу свой дом. - Он позволил мне создать иллюзию, что это мой выбор, но он знал - он хотел увидеть мой дневник для доказательства.

Его виноватое выражение лица - все, что мне нужно для подтверждения.

- Чертовы детективы.

Глава 9

Медленное сгорание

Куинн


Альфа вступил в контакт с Эйвери.

Она не понимает всей серьезности происходящего. С тех пор как сорвался аукцион, мы занимаем оборонительную позицию. Ожидая следующего шага Альфы. Он играл с нами, используя мою команду, чтобы подставить Дориана МакГрегора. Вот уже несколько недель я начеку, и моя единственная цель - защитить Эйвери.

Худшим из возможных сценариев было бы отправить ее в «поле», и будь я проклят, если это не совсем то, чего она хочет. И, что еще хуже, это то, чего хочет Альфа.

Я не позволю ему использовать нас, чтобы добраться до нее.

- Я передам письмо федералам, прежде чем позволю тебе рисковать своей жизнью, - говорю я ей. Сжимая конверт в кулаке, я, черт возьми, чуть не порвал письмо.

Замечая это, Эйвери забирает у меня конверт с уликами и кладет его на стол.

- Это ничем не отличается от использования меня в Фирме, - категорично произносит она, скрещивая руки на груди.

- Это совершенно разные вещи. Там ты была замаскирована. А сейчас ты говоришь о том, чтобы использовать себя в качестве приманки, - я качаю головой, гнев просачивается сквозь каждую мою пору. - Нет.

- В «Логове» безопасно. Кстати, сегодня ты используешь его вместе с Карсоном и Сэди, - она поднимает брови, вызывая меня на спор. - Ты действительно думаешь, что те идиоты, которые похитили меня, приведут тебя к Альфе? Мы устроили целую облаву... и в итоге арестовали не того человека. Мне очень жаль, но это должно закончиться. И если Альфа хочет меня, то это единственный способ выманить его.

Я опускаюсь на край дивана, полностью поглощенный этим гребаным разговором. Я должен был сообщить Белл сразу после облавы, что МакГрегор был козлом отпущения. Не то чтобы это принесло бы хоть какую-то пользу, но она одержима желанием закрыть дело с неверно истолкованными фактами, и, по крайней мере, моя совесть была бы достаточно чиста, чтобы выследить этого ублюдка при полной поддержке моего отдела. С федералами или без них.

Однако дело в том, что федералам нельзя доверять. Мы не знаем, кто у Альфы внутри. Так что мы против всех остальных. Обычная разборка по старинке. Я бы посмеялся над этим клише, если бы оно не было таким чертовски жалким.

- Сэди мне поможет, - говорит Эйвери, и я снова начинаю злиться.

Я подхожу к ней и хватаю ее за руки. Грубее, чем намеревался, и она пытается их вырвать.

- Это не спарринг-тренировка. Я не отпущу тебя, - я усиливаю хватку.

В ее темных глазах вспыхивает вызов.

- Тренировка? Не принимай это близко к сердцу, Куинн. Я не собираюсь с тобой соглашаться, - затем она наступает мне на ногу и вырывается. Я проклинаю пульсирующую боль, пронизывающую мою ногу.

Схватив сумку и письмо, она направляется к двери. Я оказываюсь там прежде, чем она успевает открыть ее, мои руки крепко обхватывают ее тонкую талию и поднимают ее в воздух. Эйвери пытается пнуть меня ногой, но я перекидываю ее себе через плечо, неся, как спортивную сумку, в свою спальню.

Я со стоном бросаю Эйвери на кровать.

- Я сказал, что ты не уйдешь. Если придется посадить тебя под замок, я сделаю это, – я тяжело выдыхаю.

Она смотрит на меня, ее глаза потрясенно расширены.

- Ты не станешь.

Я приподнимаю бровь, моя поза решительна и непреклонна.

- Ты можешь быть таким гребаным пещерным человеком, - кричит она.

Я пожимаю плечами.

- И ты можешь вести себя иррационально. Иногда это сексуально, а иногда нет. Как сейчас. Твоя маленькая задница останется здесь.

Она стонет и откидывается на мою кровать.

- Послушай. Пусть Карсон проследит за преступниками до «Логова» этой ночью. Мы разработали план, просто доверься ему. - Использование трофеев Вэллса для розыска Альфы может и не сработать, но это все, что у нас есть. Эйвери ни в коем случае не будет в этом участвовать.

Она приподнимается на локтях, глядя на меня пристальным взглядом. - Я должна быть там. Если они заметят меня в «Логове»…

- Тогда ты думаешь, что Альфа просто появится, - я придвигаюсь ближе, пока не склоняюсь над ней, вжимая кулаки в постель.

- Он наблюдает за мной, Куинн, - выдыхает она, крадя весь воздух из моих легких. - Я не знаю как, но он... - она замолкает, отводя глаза, прежде чем снова встретиться со мной взглядом. - Как детектив, ты знаешь, что лучший способ выследить его - это отдать мне трофеи и позволить ему найти меня.

Я выдерживаю ее пристальный взгляд, мой разум пережевывает каждое слово. Он наблюдает за мной.

- Кто нашел отпечаток на утонувшей жертве?

Эйвери хмурится.

- Что?

- Кто нашел отпечатки пальцев Вэллса?

Мой вопрос заставляет ее сесть. Она обхватывает руками коленки.

- Обри. Но, Куинн…

У меня сжимается челюсть.

- Судебно-медицинский эксперт ФБР. Кто-то наблюдал за тобой, - повторяю я. - И кто-то подложил это письмо тебе с остальной почтой, потому что там не было никаких марок, Эйвери. Подумай об этом.

До нее доходит эта мысль, и ее тело начинает заметно дрожать.

- Ты думаешь, что Обри оставил на теле отпечаток Вэллса?

- У него был доступ.

Несмотря на темноту комнаты, я вижу, как ее щеки пылают. Ее эмоции уступили место ярости.

- Я выясню это, - она подскакивает, и я хватаю ее за бедра, толкая обратно.

- Если мне придется бороться с тобой всю ночь, я не буду возражать, - я забираюсь на кровать и нависаю над ней.

- Не смешно, - говорит она, отворачиваясь.

Я хватаю ее за подбородок и заставляю посмотреть на меня.

- Я не шучу. Совсем, - я не могу полностью подавить улыбку, уставившись на ее хмурое лицо. - Серьезно, Эйв. Сегодня я не выпущу тебя из вида. Я сделаю все необходимое, чтобы ты была в безопасности. Даже если это тебя бесит. Я с этим справлюсь.

Поскольку она больше не сопротивляется, я легонько целую ее в лоб, задерживаясь там, чтобы вдохнуть ее манящий аромат. Ее мягкий вздох обволакивает меня, и тепло пронизывает мои мышцы. Я опускаюсь ниже и пробую на вкус ее губы, ложась на ее мягкое тело.

Она издает разочарованный звук, ее пальцы впиваются в мои плечи.

- Ты пытаешься меня отвлечь. Прекрати.

- Не отвлечь… - я целую ее предплечье. - Просто желаю тебя. Я ничего не хочу в этом мире больше, чем тебя.

Сердитая слеза соскользнула из уголка ее глаза, когда ее взгляд встретился с моим.

- Я собираюсь сделать выбор. Я должна выяснить, в чем заключается моя роль, поскольку это я в опасности. Я, Куинн. Вы с Сэди не решаете все в моей жизни.

Она срывается, и это нормально. Будь я на ее месте, то снес бы эти чертовы двери с петель и сломал всю мебель на своем пути, чтобы добраться до этого мудака. И как только я немного покопаюсь в информации на судмедэксперта ФБР, и если обнаружу, что он хоть в чем-то замешан, мне придется чертовски дорого заплатить за причиненный ему вред.

Страх Эйвери выдает намного больше, чем ее горячие слова. За этим гневом скрывается страх. Я не могу принять его за нее, и это убивает меня.

- Борись со мной, - говорю я, и ее глаза широко распахиваются. - Ударь меня. Толкни. Пни, если это поможет.

На ее лице вспыхивает ужас, и она снова пытается меня оттолкнуть.

- Я не собираюсь причинять тебе боль. Это отвратительно.

Я издевательски смеюсь.

- Я не беспокоюсь о том, что ты причинишь мне боль. - Черт, если бы взглядом можно было убивать... я бы уже был покойником. - Выплесни свое разочарование. Позволь мне взять его на себя. - Может быть, я болен. Несколько недель назад я бы подумал, что нечто подобное было бы более подходящим для Сэди и Веревочного Мальчика. Некая извращенная сцена, подходящая его БДСМ-клубу.

Но если кто- то из нас копнет достаточно глубоко, добираясь до самых темных закоулков нашего сознания, нам может не понравиться то, что мы там найдем, но оно все же будет скрываться там. Маленькая черная спичка, которая так и просит, чтобы ее зажгли. Мне пришлось копнуть глубже, чем большинству, но даже мне хочется почувствовать, как ногти Эйвери царапают мою кожу. Попробовать ее яд, когда она вцепится в мое тело.

- Ты работаешь рядом с ним уже несколько дней, - я крепко сжимаю ее запястья. Прижимая ее руки к кровати, я наваливаюсь на нее сверху. - Как ты себя чувствуешь после этого? Зная, что он мог быть тем, кто натравил на тебя этих головорезов. Что если он наблюдал с другой стороны стекла за твоей работой над лекарством, или…

Ее взгляд падает на мой пистолет в плечевой кобуре. И тогда я вижу это -глубоко укоренившийся страх и боль, которые она испытывала. Ее тело содрогается от ужаса, трясется подо мной, и я отпускаю ее запястье, чтобы убрать свой пистолет из поля ее зрения.

Ее кулак взлетает и хорошенько врезается мне в челюсть.

- Сукин сын... - кипит она. Эйвери обрушивает на меня шквал проклятий, пока ее кулак бесцельно бьет по моему телу. Дикие удары.

Я отстраняюсь и пытаюсь схватить ее за руку, но она слишком взвинчена.

- Я учил тебя концентрировать удары. - И она это делает. Остановившись на мгновение, чтобы перегруппироваться, она отводит кулак назад и бьет прямо в глаз.

Мать твою. Я хорошо ее обучил.

- Убери от меня свой пистолет! - ее голос звучит хрипло, и она наносит еще один удар по моим ребрам, только на этот раз я успеваю его блокировать.

- Что он сделал? - я удерживаю ее запястья над головой, позволяя ей отработать момент с пережитым насилием, пока она сопротивляется и борется. Ее дыхание сотрясает воздух между нами, заставляя меня затвердеть в штанах. - Я убью его. Обещаю.

Она замирает, ее шелковистые светлые волосы разметались по лицу.

- Нет. На этот раз моя очередь, - с силой, к которой я оказываюсь не готов, она прижимается своими губами к моим. Ее язык проникает внутрь, уничтожая то, что осталось от моего самообладания.

Я отпускаю ее руки, давая ей свободу действий, чтобы атаковать, если это то, что ей нужно. Мои ладони ложатся на ее талию, задирая рубашку, и когда легкого прикосновения плоти недостаточно, я разрываю эту чертову штуку. Пуговицы разлетаются в разные стороны, наконец-то, предоставляя мне доступ к ее телу.

Ее поцелуй становится голодным, когда она дергает меня за кобуру.

- Сними это. - Я помогаю ей стянуть ремень с кобурой с моего плеча. - Он наставил на меня свой пистолет.

Мое тело деревенеет. Стиснув зубы до боли, я заканчиваю стягивать ремни. Я бросаю кобуру на край кровати, не отрывая взгляда от ее глаз. В голове вспыхивает образ этого ублюдка, нападающего на Эйвери... и я закрываю глаза, желая избавиться от этого видения. Но это клеймо, пульсирующее красным пятном на моих веках.

- Человек, который приходил в лабораторию в тот день, Кинг, - поясняет она, отпуская это. - Вот как он угрожал мне. Так он заставил меня изменить отчет. Вот почему я ненавижу твой пистолет, Куинн. И почему именно я должна вернуть себе контроль. Я собираюсь выманить Альфу... и воткнуть свой скальпель ему в задницу. Понятно?

Я снимаю рубашку, а затем накрываю ее тело своим, тепло ее кожи, словно успокаивающий бальзам.

- Я подержу его для тебя.

Ее глаза удивленно скользят по моему лицу.

- Вполне справедливо.

Я наклоняюсь к ее губам, скрепляя договор глубоким поцелуем. Если Эйвери хочет причинить боль своим мучителям, я не стану ее останавливать. На самом деле я чертовски уверен, что даже помогу ей в этом.

Моральный выбор, с которым я обычно борюсь, испаряется под палящим огнем ее мести. Ее боль сводит на нет мои рассуждения, обугленные остатки моего морального компаса растворяются, как пепел в море.

Я осуждал Сэди за ее вопиющее самосудное правосудие, которое унесло жизни убийц и садистов-угнетателей. Но когда-то она была жертвой. Как и Эйвери, она пострадала от рук таких мерзавцев, как Вэллс и Альфа. Сэди решила дать отпор.

Выбор, который идет вразрез со всем, во что я верю.

Но я был далек от боли Сэди. Я не был там, чтобы увидеть ее страдания воочию. Но я чувствовал каждый удар страдания Эйвери с тех пор, как вытащил ее из темницы той лодки, и это словно заразило меня.

Зная, что кто-то в системе не только защищает Альфу, но даже может быть самим преступником… и что они будут продолжать причинять больше боли другим и Эйвери, если их не остановить…

Мой моральный компас может гореть в аду. Прямо вместе с Вэллсом, Альфой и моей испорченной, осужденной святостью.

Альфа хочет Эйвери. Он не остановится, пока не достигнет своей цели. С его связями тюрьма не сможет полностью обеспечить ее безопасность.

Остановка означает смерть… есть только один способ искоренить инфекцию. Враг.

Раньше я не решался нажать на курок, но, когда на этот раз в поле моего зрения окажется нужный человек, не будет никакой этой ерунды с колебаниями. Я нажму на курок.

Мои мысли обрываются, когда я ощущаю, как подо мной извивается Эйвери. Она никогда не скрывала от меня своих шрамов. Я принимаю правду, которой она готова поделиться, глубоко целуя ее, проводя руками по выступающим рубцам, портящим кожу. Это не уродство, это часть ее самой и ее красоты. Ее воля и ее сила.

Остальная часть нашей одежды снята в отчаянии, чтобы сделать нас ближе друг к другу. Никаких преград между нами. Секс с Эйвери никогда не бывает одинаковым. Каждый раз я чувствую, как меняются ее потребности, желания… они меняются в зависимости от ее душевного состояния. И прямо сейчас она требует чего-то более темного, чтобы утолить свой голод.

Она выгибается мне навстречу, и ее ногти царапают мою спину. Я обхватываю ее грудь, и мой рот находит ее дерзкий сосок. Мои зубы сжимаются, прежде чем язык следует за ними, чтобы успокоить, и ее стоны становятся громче, давая мне понять, что она хочет большего.

Когда заглядываю в глубину ее карих глаз, я вижу, что ее борьба все еще продолжается, грубое, плотское желание причинить боль соответствует ее собственной. Я мог бы проанализировать и разрушить эту странную связь, оценив свою яростную потребность взять все под контроль перед лицом хаоса, или я мог бы подчиниться ей, выбросив все рациональные мысли в гребаное окно.

- Ты должна сказать мне, когда остановиться…

- Обещаю, - заверяет она. - Не сдерживайся.

Я сильнее сжимаю ее бедро, перекидывая ее ногу через плечо. Я толкаю ее на спину и беру ее ртом. Сначала доставляя удовольствие, чтобы облегчить ей более грубую игру. Я кусаю ее внутреннюю сторону бедра, сосу клитор. На вкус она как чистое сладкое желание - сочетание, мало чем отличающееся от удовольствия и боли, которые я причиняю. Тоска тянет меня назад, мышцы напряжены от сдержанности.

Ее руки вцепились мне в волосы. Я поднимаюсь и обхватываю ее запястья одной рукой, а другой погружаю в нее пальцы. Вдавливая ее руки в кровать, я погружаю пальцы глубже, в воронку похоти, когда она прижимается ко мне, ее бедра выгибаются над матрасом.

Быстрым движением я протягиваю руку и стягиваю ремень со своих брюк. Ее глаза молят о доверии, она знает, что я никогда не причинил бы ей боль, не так, как она страдала раньше. И все, что ей нужно сделать, это произнести одну фразу, чтобы заставить меня остановиться.

Я не уверен, кто жаждет этого больше, когда я связываю ее запястья кожаным ремнем, но я почти дрожу. Может быть, часть этойинфекции просочилась внутрь меня. Шлейф черноты закружился, как чернила, в моих некогда нетронутых, спокойных водах, потрясая меня до глубины души. Метаморфоза в зверя из человека. Мужчина, который до нее, до этого случая, установил бы жесткие ограничения на смешивание боли с удовольствием.

Когда ты отдаешь себя кому-то, ты должен быть готов отдать ему все - готов быть любым и всем, что ему нужно. До Эйвери работа занимала меня целиком. Теперь я делаю ее приоритетом перед своей профессией. Ради нее я более чем готов раздвинуть границы. Словно щелчком я переключаюсь с доминирующего на подчиненного по просьбе ее тела.

Это новый вид освобождения, который пугает меня тем, что оно может означать. Я думал, что точно знаю, кем я был всю свою жизнь, и был тверд в этом убеждении. Контроль, порядок, простота - все перевернулось с ног на голову, чтобы я стал мужчиной, который ее боготворит.

И я поклоняюсь ей, привязывая ремень к изголовью кровати, ее запястья обтянуты кожей, так что мои руки могут пройтись по всему моему телу, запоминая каждый изгиб и мягкую ложбинку. Мой рот покусывает и ласкает, претендуя на каждый дюйм ее кожи. Когда она дрожит от желания, требуя большего, я чуть отодвигаю ее от изголовья кровати и переворачиваю на живот, обхватив за шею.

- Раздвинь ноги, - приказываю я.

Она делает это, прижимаясь своими бедрами к моим. Я обхватываю ее бедра ладонями и притягиваю ее задницу к своему члену. Трусь об нее. Ощущение ее идеальных ягодиц дразнит и сводит с ума. В этой эротической позе, широко расставив ноги, Эйвери толкается на меня. Я пощипываю ее соски, вызывая небольшую заминку в ее дыхании, а затем она дергается, когда я опускаю руку вниз, скользя пальцами по ее клитору.

Я растираю и массирую, зажимая ее скользкие губы между пальцами, прилагая достаточно давления, чтобы заставить ее извиваться.

- Сильнее, - требует она.

Я не стану ей отказывать. Используя реакцию ее тела в качестве своего проводника, я погружаюсь в нее снова и снова, двигая пальцами, пока она толкается мне навстречу. Ее бедра колышутся, сводя меня с ума, и я впиваюсь зубами в ее руку. Щипая ее сосок, я получаю еще один сексуальный толчок ее бедер, и я работаю с клитором, пока она не начинает задыхаться, откидывая голову мне на плечо.

Мой рот прижимается к ее шее, всасывая ее кожу между зубами, причиняя боль, которую она ищет. Она такая мокрая, мои пальцы скользят по ее складкам, ее жар пропитывает мою ладонь.

Я протягиваю руку за ее голову и ослабляю ремень достаточно, чтобы ее руки соскользнули, а затем обнимаю ее за плечи, прижимаю ее грудь вниз к матрасу, открывая себе беспрепятственный доступ, чтобы войти в нее.

Под таким углом она ощущается чертовски тугой. Мой член становится твердым, как камень, от ощущения того, как она сжимается вокруг меня.

- Господи... - я едва в состоянии выстроить связную мысль, не говоря уже о полном предложении. Я двигаюсь сильнее, руки стискивают ее бедра, толкая ее на мой член.

Он так чертовски жаден, что я собираюсь взять все на себя. Но я отстраняюсь, держа ее задницу чуть выше моего таза, чтобы получить контроль.

Эйвери воспользовалась заминкой и вырвалась. Она забирается ко мне на колени и обхватывает своими длинными ногами мою талию. Схватив меня рукой за шею, она скользит вниз по моему члену, заставляя меня проглатывать проклятия.

Ее порочная улыбка обжигает мою кожу.

- Мне нравится смотреть, как ты теряешь контроль. – Ее движения подводят меня к краю, пока она скачет на мне.

Я цепляюсь за ее бедра и врезаюсь в нее резче, ловя ее губы. Я запускаю пальцы в ее волосы и сжимаю, обнажая ее горло. Я не тороплюсь, целуя и пробуя на вкус, пока она двигается на мне, затягивая нас глубже в этот чувственный туман.

Поднимаясь на колени, я подтягиваю ее вместе с собой. Держа ее в своих объятиях, я вонзаюсь в нее до тех пор, пока она не впивается ногтями мне в спину для поддержки.

- Не сдерживайся... - она замолкает, и я разворачиваю нас к стене, прижимая ее к изголовью.

В первый раз... признаюсь, я был аккуратен, даже нежен. Боялся причинить ей боль или вызвать плохие воспоминания. Словно двигаясь по канату, я был сосредоточен на равновесии, а не на том, что мне нравится.

Ее сила и стойкость оказались сильнее меня. Сдерживаться с ней было бы оскорблением для этой женщины. Ее единственный страх - мой пистолет. Напоминание вновь пронзает меня яростью, и я выдергиваю ремень из изголовья кровати.

- Сделай мне больно, - шепчет она мне в губы.

Черт возьми. Сильная дрожь пробегает по моей коже вслед за ее словами. С обвитыми вокруг моей талии ногами, я сначала проверяю, делая легкий удар концом кожаного ремня. Ее тело охватывает напряжение, и я закрываю глаза от всепоглощающего ощущения того, как она сжимается вокруг меня.

Я стискиваю пальцы вокруг ее горла, прижимая ее к изголовью кровати, когда вхожу в нее и шлепаю ее по заднице сильнее. Я чувствую, как она задыхается под моей ладонью, и когда она снова расслабляется, я чувствую, как сильнее увлажняется мой член.

По ее команде удары становятся все сильнее, каждый раз это свидетельство моего контроля, который я не нарушаю. Мои пальцы крепче сжимают ее горло, ее глаза сверлят меня с отчаянной мольбой. Больше. Мои толчки становятся дикими.

Каждый раз, когда слышу щелчок кожи о кожу, звук посылает толчок, проходящий через меня. Она задыхается в моих объятиях, и чистое удовольствие искажает ее прекрасные черты. Я проглатываю ее хриплый стон, когда она кончает жестко, так чертовски жестко, и я освобождаюсь внутри нее.

Ее мышцы все еще доят мой член, когда мы опускаемся на кровать, мой рот впитывает последние остатки ее оргазма, пробуя на вкус ее желание. Когда я отрываюсь от нее, тяжело дыша и чувствуя головокружение, она гладит меня по затылку.

- Спасибо, - шепчет она.

Я не спрашиваю. Мне и не нужно. Но я слышу боль в ее голосе. Эйвери чувствует, что ей нужно /нечто, что обычно заставило бы меня съежиться, и она рада, что я могу ей это дать.

Однажды она может потребовать от меня больше, чем я смогу дать. Страх перед этим будущим заставляет меня прислушиваться к ее потребностям. Я отвечаю ей, лаская ее волосы, а затем укладываю ее в постель и обнимаю, прижимая к себе. Мы пытаемся обрести покой в темноте.

Глава 10

Свободные концы

Альфа


Прерывания болезненны.

Они высасывают душу, злобное ворье. Я прихожу к выводу, что непрерывный поток срывов при попытке овладеть величием является воплощением безумия. Прежде чем овладеть чем-либо, человек должен полностью посвятить себя этому, не отвлекаясь.

Таким образом, любое невыносимое прерывание становится нарушением. Это вторжение в сознание является проклятием и за этим должно последовать наказание.

Моя голова раскалывается от напряжения. Жить двумя жизнями утомительно для меня. Даже я могу признать, что это сказывается на моем психическом состоянии. Физическом. Я упускаю из вида некоторые несоответствия, которые раньше никогда бы не были проигнорированы.

Как и моя оплошность с Мэддоксом. Гребаные адвокаты. С такой слизью, проникшей в правительство, стоит ли удивляться, что я могу использовать свое положение? Это до тошноты просто. И если бы не я, то на моем месте вырос бы другой. Коррумпированная система реагирует лишь на еще большую коррупцию.

Басы стучат у меня в висках, усиливая пульсирующую боль, которая сейчас подпитывает мою мигрень. Я пробираюсь сквозь толпу. Женщина на сцене срывает с себя топ, размахивает им над головой и бросает в толпу улюлюкающих мужчин. Ее пышные груди покачиваются, когда она стягивает с себя стринги, а затем двигает бедрами в такт раздражающей хаус-музыки.

Обычно такой примитивный разврат был бы, по крайней мере, занимательным. Быть свидетелем того, как подобное эксклюзивное заведение, как «Логово», опускается до такой безвкусицы. Они, должно быть, в отчаянии. Однако это перерыв, а не ночная прогулка. И поскольку моя ошибка с Мэддоксом вполне может стоить мне жизни, я здесь, чтобы убедиться, что больше не будет ошибок.

Ошибки недопустимы.

Зачистка офиса Мэддокса не привела к отказоустойчивости. Я провел большую часть дня в камере хранения улик, обыскивая его ноутбук, моя ярость нарастала, когда у меня не получилось вскрыть его программу. Что наводит меня на мысль, что это вообще не программа.

Мэддокс отправил меня в пустую погоню. Зря потраченное время.

Я делаю глубокий вдох. Наполняя легкие затхлым запахом неудачи. Здесь пахнет так же, как в том клубе, с его мускусным ароматом секса.

Я не терплю неудачи.

И все же гребаный мертвый адвокат может просто взять надо мной верх.

Я вынужден форсировать события. Все движется быстрее на целых двадцать четыре часа с опережением графика. Это все еще может быть блефом, но к завтрашнему утру мое лицо может появиться на всех экранах правоохранительных органов.

У меня есть свой собственный предохранитель для такого случая.

Я позволил событиям идти своим чередом. Все, что начинается, должно иметь конец.

Сквозь толпу я наблюдаю за своими мальчиками. Обманутыми дешевым алкоголем и сексом. Давайте будем честными: это сработало. Одно дуновение бесплатных танцев на коленях, и мои мальчики сбежались, как крысы на приманку. Простаки, ведомые своими членами. Они сидят в центре сцены, засовывая доллары в стринги.

Я нахожу место в углу. Столик достаточно далеко от суматохи, чтобы я мог слышать свои мысли, все еще разглядывая толпу. Я вижу всех, кто входит и выходит, и когда мой взгляд падает на Сэди Бондс, я улыбаюсь.

Хитрая маленькая Сэди. Я перед ней в долгу. Это правда. Я смог извлечь выгоду из талантов Эйвери только потому, что Сэди сделала ее уязвимой. Она убрала одного из моих самых надежных поставщиков, но предоставила взамен одаренного ученого, который мог бы сделать для меня гораздо больше, чем когда-либо мог Вэллс. За это Сэди получает мою похвалу. И я действительно восхищаюсь ею. Жаль, что ее напарник не так ценен для меня. У детектива такой огромный потенциал.

Но он не более чем препятствие для киски. Позор. Не забавляющий меня вызов.

Наложение отпечатка пальца Вэллса на мертвую девушку было не угрозой для Эйвери… это было предупреждением для Сэди и Куинна отступить. Похоже, все слишком упрямы, чтобы понять намек. И поскольку Мэддокс позаботился о том, чтобы время работало против меня, наступил момент покончить с этой шарадой.

Итак, что мы имеем: один ненормальный профайлер, использующий свои связи с БДСМ-клубом, чтобы выманить моих лакеев, и один детектив-новичок, следящий за ними. Они работают за кулисами, а это значит, что они не заинтересованы в том, чтобы Дориан МакГрегор был криминальным авторитетом.

Я улыбаюсь про себя. Признаюсь, это было притянуто за уши. Дориан слишком громкий и грубый, безвкусный выбор с моей стороны, чтобы представлять мою империю, но он был удобен.

Подходит официантка и прижимается бедром к моему столику.

- Пьете в одиночестве?

Мой взгляд сужается на Сэди и на ее игрушечном мальчике. Мы никогда не бываем по-настоящему одиноки.

- Бурбон, - бросаю я. Прежде, чем она уходит, я хватаю ее за крошечную юбку, которая едва прикрывает ее задницу. – Принеси три. Видишь тех двух парней - идиотов, которые заняты приватными танцами?

Брэнди, судя по ее бейджику, оглядывается и кивает.

– Хотите угостить их выпивкой?

Я маню ее пальцем, и она наклоняется, подставляя свои сиськи прямо мне в лицо.

- Передай им это вместе с бурбоном, - я заталкиваю карточку ей в декольте. - Скажи им, что это прощальный подарок.

Я слышу сквозь музыку, как у нее перехватывает дыхание, и вижу, как от моего мимолетного прикосновения ее кожа краснеет. Я облизываю губы и просто потому, что могу, провожу рукой по ее бедру. Ее глаза полуприкрыты, когда я добираюсь до шва ее трусиков.

- Могу я предложить Вам что-нибудь конкретное? - спрашивает Брэнди, выдергивая мою карточку из декольте.

Она хочет и готова, уже мокрая. Она была бы прекрасным дополнением к моим девочкам... но я не делаю приобретения в местных магазинах. Мы видели, какую смуту вызвал Мэддокс своим промахом. Я жестко поглаживаю ее киску. Ее бедра плотно прижимаются к моей руке, а затем я отстраняюсь.

- Поторопись.

Ее хорошенькое личико кривится от отказа. Она с важным видом удаляется, покачивая бедрами.

Слабый смех вырывается наружу. В такие моменты, как этот, мне приходится цитировать одного из великих. Виктор Гюго сказал:

«Во всем великом есть священный ужас. Легко восхищаться посредственностью и холмами, но все, что слишком возвышенно, гений и гора, собрание и шедевр, увиденное слишком близко, ужасает».

И думайте, что хотите.

Я отодвигаюсь от стола, не выпуская Сэди из поля зрения, и проскальзываю вдоль задней стены к выходу. Я прохожу мимо Донована и киваю один раз, прежде чем окунуться в прохладный ночной воздух.

Два выстрела, произведенные в быстрой последовательности, нарушают спокойствие ночной жизни.

Взрыв криков, сигнал тревоги, а затем поток людей проносится мимо меня по тротуару. Я скрываюсь среди моря страха, когда жизнь на улице начинает бурлить, прилив поднимается и отступает после удара грозовой волны.

Я провожу некоторое время, бродя по городу, прощаясь. Даже монстры могут быть сентиментальными. Может быть, даже больше остальных. В конце концов, я построил большую часть этого города. Когда я сворачиваю в переулок, мой телефон подает звуковой сигнал с уведомлением. Я достаю его из кармана, чтобы посмотреть, как мой любимый судмедэксперт играет в даркнете.

Люблю, когда все встает на свои места. Если этому суждено случиться, значит, тому и быть.

Эйвери дала мне свой ответ.

Время - это предзнаменование, а смерть – его симфония.

Глава 11

Прозрение

Эйвери


Прозрение происходит внезапно, в одно мгновение.

Понимание настолько неожиданное и сильное, что, несмотря на страх, времени на осознание не остается. Вы просто должны достаточно сильно захотеть все довести до конца. Вы должны верить, что вы правы, а все остальные пути неверны, вопреки всякой логике. Вопреки всем последствиям.

В один момент мы с Куинном лежим в постели, и его рука крепко обнимает меня, прижимая к себе, пока мы спим. И кошмары на этот раз сдерживаются его сильными объятиями. А в следующий момент он расхаживает по своей спальне, ругаясь в телефон.

Обхватив руками живот, я слоняюсь возле двери ванной, вздрагивая каждый раз, когда он проклинает Карсона. Следующий звонок поступает сразу же после того, как он заканчивает первый – от его капитана.

- Да, сэр, - спокойно произносит Куинн, его гнев утих. - Я уже еду.

Он вешает трубку будто собирается запустить телефоном в стену, сжимая кулак в воздухе, но телефон все же остается в сжатых пальцах.

Я жду, когда напряжение, сковывающее его плечи, немного спадет, прежде чем подойти ближе. Он без рубашки. Даже в темноте я могу различить татуировку на его обнаженной груди. Та, которая символизирует его честь.

- С Сэди и Колтоном все в порядке?

Он щиплет себя за переносицу.

- Да.

Облегчение теплым потоком проносится сквозь меня.

- Итак, было совершено нападение на двух мужчин, которые похитили меня, - Слова звучат в неловкой манере, будто я в каком-то плохом полицейском фильме. Обычные люди не говорят об этом.

Когда он смотрит на меня, весь ужас отражается в его глазах.

- Я хочу, чтобы ты осталась. Карсон скоро будет здесь

Такое со мной не прокатит. Остаться. Я не собака, которой можно командовать.

- Там два трупа. Ты знаешь, кто я такая. Я должна пойти…

- Нет, - его голос повышается, заставляя меня замолчать. - Я почти уверен, что это было сделано, чтобы выманить тебя.

Я скрещиваю руки на груди.

- Или Альфа опускает свободные концы в воду.

- К которым, - продолжает он, хватая меня за руки, - ты все еще причастна.

Я сглатываю ком в горле.

– Я знаю об этом. - Несмотря на все усилия Куинна развеять мои страхи, слова из письма до сих пор крутятся у меня в голове.

Его черты лица смягчаются, он выдыхает.

- Я тоже об этом подумал. Без Мэддокса, представляющего их интересы, шансы на смягчение приговора небольшие.

И они согласились бы на сделку, в обмен на информацию. Например, тот факт, что МакГрегор был всего лишь колышком в кольце секс-торговли, а не главой всей организации.

- Альфа знал, что за ними следят, - говорю я, размышляя вслух. - А у Сэди была возможность…?

- Нет. Их застрелили в «Логове» прежде, чем она и Карсон смогли поговорить с ними. Даже если бы у них был шанс, преступники уже мертвы, - он проводит рукой по лицу и отступает.

Мертвы. Не в состоянии передать информацию Альфе о трофеях Вэллса. Нам нужен другой способ…

Идея оформляется в четкое понимание, как кусочек головоломки, вставший на свое место. Она вот-вот вырвется на свободу, собравшись вместе с большей ясностью, когда Куинн говорит:

- И теперь я могу прекратить охоту на Мэддокса.

Мои брови сходятся вместе.

- Почему? Потому что его клиенты мертвы?

- Нет, потому что он мертв, - Куинн достает рубашку из шкафа и засовывает руки в рукава. - Три трупа, а не два. Мэддокса обнаружили возле клуба в переулке. С перерезанным горлом.

Чтобы он молчал.

Альфа связывает концы с концами.

- Кто работает на месте происшествия? - спрашиваю я, уже зная ответ.

Куинн красочно ругается. Затем он поворачивается ко мне, застегивая рубашку, слова больше не нужны.

Я поднимаю бровь.

- Если твои подозрения верны, думаешь, Обри должен быть где-то рядом с этими телами?

- Я попрошу Карсона отвезти тебя в лабораторию, - он хватает кобуру. - Там тебя встретит Бондс.

- Я должна увидеть место преступления, Куинн. Дело не только в осмотре тела. Место тоже рассказывает свою историю.

Он знает это лучше многих, и все же не поддается никаким уговорам.

- Я тщательно осмотрю место преступления, - заверяет он, натягивая пиджак. - Я распоряжусь, чтобы тебе прислали тела.

— Я знаю, что ты это сделаешь, но... - я качаю головой. - Ты не думаешь, что держать меня при себе … самый безопасный план? - меня сотрясает приступ тошноты, как только слова слетают с моих губ.

В его взгляде боль. Я бы причинила ему меньше боли, если бы просто ударила.

- Ты права. Я перезвоню Векслеру и назначу на место преступления другого детектива.

- Подожди. Нет…

Он делает, как я прошу, останавливается в дверях, и я сжимаю руки в кулаки по бокам.

Я его не заслуживаю. До меня Куинн был самым честным детективом в правоохранительных органах. Я не могу позволить ему потерять еще что-либо по моей вине.

- Ты действительно веришь, что все это было уловкой и только из-за меня?

Его губы сжимаются в твердую линию.

- Я не хочу рисковать.

Мои плечи поникли. Бой закончен.

- Тогда я отправляюсь в лабораторию.

Стук в дверь отвлекает его, и я начинаю расхаживать по комнате. Обычно я так не делаю. Но, похоже, это помогает Куинну собраться с мыслями. Я хватаю свой телефон и посылаю Сэди сообщение.

Я: Эти трофеи все еще у тебя?

Сэди: Да…

Я отвожу взгляд от экрана, дрожащий телефон слишком очевидно демонстрирует то, что я собираюсь сделать.

Вы должны спросить себя вот о чем: пошли бы вы на это снова?

Когда ты найдешь ответ на этот вопрос, /то найдешь и меня.

Слова Альфы вторгаются в мой разум, пока у меня не остается выбора. Я достаю из сумки ноутбук и ввожу свой логин на одном из сайтов Даркнета. Я нахожу контакт «A_King» и отправляю сообщение, прежде чем успею передумать.

Куинн все это время знал, что есть другой способ связаться с Альфой. Он просто достаточно умен, чтобы не говорить об этом. Стоило бы лишь произнести это вслух, и план действий стал бы вполне реальным. Тем, который он отказывается использовать ради меня.

Я быстро натягиваю джинсы и свитер, и мне с каждой секундой становится все яснее, что конец уже маячит на горизонте. Я могла бы заявить, что моя спешка основана на заботе о жертвах. Женщины, которых Вэллс, возможно, похитил. И те, кто у Альфы, возможно, еще живы. Я могла бы... но я не настолько герой.

Сэди и Куинн – вот кто герои, каждый по-своему. Каждый трудится без устали и самоотверженно, чтобы спасти жизни без потерь. Этот подвиг почти невозможен, но герои не признают поражения. Они борются до тех пор, пока это не убьет их. Они жертвуют.

Что касается меня, то я - эгоистка. Я искренне хочу, чтобы эти женщины выжили, чтобы их спасли... но я не буду рисковать жизнью Куинна ради них. Делает ли это меня монстром? Может, я и монстр, созданный пытками и страхом. Альфа не клеймил меня, ему было и не нужно этого делать. У меня есть свои собственные шрамы, запятнавшие душу, которые он сможет увидеть – о тех моих личных отметинах боли, которыми он знает, как манипулировать.

- Я дал Карсону инструкции насчет Полсона, - говорит Куинн, входя в комнату и уводя меня от мрачных мыслей. - Если Обри появится в лаборатории, немедленно дай мне знать.

Я киваю, не спрашивая, что это за инструкции. Они не имеют значения. Если Обри тот, кого нам следует опасаться, я скоро узнаю об этом сама.

Руки Куинна оказываются на мне, приносящие своими прикосновениями твердую уверенность. Он обхватывает ладонями мое лицо, притягивая мой взгляд к своему.

- Доверься мне.

Мои глаза закрываются. Доверять ему никогда не было проблемой. С того момента, как он впервые взял меня за руку в больнице, и до того, как он обнял меня сейчас, Куинн только и делал, что оказывал мне непоколебимое доверие. Вопреки самому себе, своей карьере и даже своей жизни.

Но он упустил из вида вопиющий факт: он тоже один из свободных концов для Альфы. Куинн - человек, который знает правду.

Если Альфа уничтожает все угрозы, Куинн может стать самой большой и приоритетной из них.

- Скоро увидимся, - говорю я, открывая глаза. - Будь осторожен.

Он целует меня в лоб.

- Всегда.

Затем он уходит, и в дверях появляется Карсон.

- Готова?

Я твердо киваю.

- Да.

Глава 12

Нарциссические наклонности

Куинн


Что за чертова буря дерьма?

- Можно было пригласить еще больше идиотов, чтобы они наверняка затоптали мое место преступления? - это было адресовано агенту Роллинсу, одетому в спецкостюм.

Он должен был охранять место преступления, а не беспокоиться о чертовом трансфере. Это гребаный клуб - в буквальном смысле. И так придется проверить слишком много загрязненных образцов ДНК, помимо того, что теперь было бесполезно пытаться изолировать это место.

- Это какой-то проходной двор, - выплевываю я, забаррикадировав входную дверь табуреткой. - Наверное, ты давно не работал в «поле».

Роллинс снимает спецкостюм, и его торопливые движения выглядят нелепо на темном фоне сцены, установленной в клубе. Фасад здания вспыхивает красно-синими отблесками от полицейских сирен. Что притягивает зевак, вытягивающих шеи, чтобы заглянуть внутрь клуба.

- По иронии судьбы... - он бросает костюм в пакет для улик, туда же летит и оборудование, - …я бываю в «поле» только тогда, когда нахожусь в твоей глуши. Арлингтон был тихим городом до того, как ты стал ведущим детективом.

Я не могу с этим спорить.

- Постарайся не отставать.

Как только убираю с дороги полицейских и нескольких задержавшихся посетителей в клубе, я приказываю офицерам сосредоточиться на сцене, а не на своих членах. Я провожаю пару стриптизерш в заднюю комнату, подальше от посторонних глаз, где проводятся допросы.

Рядом с передней частью импровизированной сцены протянута желтая предупреждающая лента, которая огораживает основное место преступления. Я переступаю через ленту и натягиваю перчатки. Тела Льюиса Селларса и Маркуса Райта лежат на боку рядом друг с другом, будто они сидели за одним столиком. Приподняв подбородок Маркуса, я наклоняю его голову, чтобы осмотреть пулевое ранение.

Прямиком в лоб.

У второй жертвы такая же рана. Девять миллиметров по размеру, и стрелок был профессионалом в этом деле. По словам Роллинса, большинство свидетелей утверждают, что слышали только два выстрела, но некоторые говорят, что их было больше. Я учитываю громкую музыку и измененное восприятие из-за алкоголя и наркотиков и делаю вывод, что стрелок сделал только два точных выстрела. Четкое попадание в цель служит более достоверным подтверждением, чем слова свидетелей.

- У меня есть патрульные, которые проверяют клуб на наличие пулевых отверстий, - говорит Роллинс. - Просто на всякий случай.

Я киваю. Вероятно, в этом нет необходимости, но лучше тщательно все проверить. Я обещал это Эйвери. Глядя на ее мертвых похитителей, у меня должны были возникнуть какие-нибудь эмоции, но я ничего не чувствую… ничего, кроме обиды, поскольку теперь я должен найти другой способ передать сообщение Альфе.

Письмо, полученное Эйвери, делает эту задачу еще более срочной, и на долю секунды я подумываю о том, чтобы использовать Даркнет для привлечения его внимание. Но я так же быстро отбрасываю эту мысль. Предоставление Альфе любого доступа к ней только подхлестнет его. Он не получит ответа. Только не от нее.

Альтернативой является использование внутренних связей Альфы. Обнародовать трофеи Вэллса, не связывая Вэллса с серийными убийствами. Эйвери и Сэди нельзя допрашивать в связи с его смертью.

Иисус. Я не имею права высмеивать Роллинса за его неэтичное поведение на месте преступления. Я сейчас в самом эпицентре настоящей стихии, полной дерьма.

Белое пятно привлекает мое внимание. Я наклоняюсь и смахиваю осколки стекла в сторону, очищая визитную карточку. С одной стороны на ней нет никаких надписей. Я киваю криминалисту, чтобы он сфотографировал ее, прежде чем перевернуть.

«Только готовый учится».

Какого черта?

- Ницше, - замечает Роллинс, читая через мое плечо. - Изучал его в колледже. Странный выбор для двух головорезов.

Только эта визитка никому из них не принадлежала. Она лежала под разбитым стеклом. Я внимательно изучаю перевернутый стол. Стаканы, алкоголь, растекающийся по полу.

- У нас весь обслуживающий персонал на допросе?

Роллинс с офицером подтверждают это, и я приказываю разделить обслуживающий персонал на группы, пока я не смогу побеседовать с ними. Стрелок мог заранее отправить преступникам сообщение. Только готовый учится. Вопрос в том, для кого было это послание? Преступникам или Эйвери?

- Хорошо, - обращаюсь я к криминалистам. - Пометьте все улики и положите в сумку, чтобы доставить в лабораторию.

Я иду к задней двери. Еще до того, как я нахожу тело Мэддокса, сцена убийства уже выглядит постановочной. Полная противоположность поспешным убийствам внутри клуба. Вспышки освещают ночь, когда техники фотографируют место происшествия.

Мэддокс сидит, привалившись к кирпичной стене, раскинув ноги и обхватив руками мешки с мусором.

Когда я направляюсь в клуб, от меня не ускользает тот очевидный факт, что я возвращаюсь туда, где мы были несколько недель назад, используя «Логово» для выслеживания субъекта. Только на этот раз я хорошо знаком со всеми игроками. И я точно знаю, с чего начать.

Глава 13

Подтверждение

Эйвери


Ожидая машину с телами двух мерзавцев, я вновь перечитываю сообщение Куинна.

Я не знаю, что ищу в его словах. Возможно, озарение. Комфорт. Некий скрытый смысл, который подскажет мне, как относиться к осмотру моих похитителей. Как относиться к тому, что они мертвы и теперь неспособны предстать перед судом.

Я убираю телефон в карман лабораторного халата. По крайней мере, у меня осталось смутное воспоминание о том, как Куинн ударил одного из них. В тот момент я была одурманена наркотиками, пребывая в почти бессознательном состоянии, но я все еще помню, каким мужественным защитником предстал передо мной Куинн. И как это меня заводило… было ли дело в наркотике или нет.

Я улыбаюсь, когда Сэди входит в лабораторию. Но ее серьезное выражение лица мгновенно стирает мою улыбку.

- Сейчас идет охота на ведьм, а ты улыбаешься, сидя в морге, - говорит она мне. - Ты больна, женщина.

Я смеюсь.

- Наверное, поэтому мы и друзья.

Сэди этого не отрицает. Ее зеленые глаза, так ярко горящие в свете флуоресцентных ламп, несут в себе истину: мы похожи, как никогда. Я подверглась тем же пыткам, что и Сэди в юности. Между нами было больше общего, чем следовало иметь двум подругам. Мы связаны болью.

А теперь я хочу взять дело в свои руки, замышляя гибель собственного мучителя, чтобы защитить тех, кто мне дорог. Если кто и может понять меня, так это Сэди. Но у нее есть свои пределы, когда дело доходит до глупости.

Я попыталась извиниться за то, что открыла Куинну правду о Вэллсе - это был не только мой секрет, - но она призналась, что знала, что я это сделаю. И мне не за что извиняться. Я все еще задаюсь вопросом... не тем, предвидела ли она это, а о том, не считает ли она меня безрассудной. Или, что еще хуже, слабой.

Сэди пристально изучает меня. Для нее это так естественно: она - психоаналитик, но также она знает меня и на личном уровне отношений. Я почти чувствую, как она обходит все преграды. Для нее я открытая книга, мои мысли выделены жирным желтым маркером.

- Поздняя ночная вылазка в Даркнет? - спрашивает она, кивая на мой открытый ноутбук на стальном столе.

Дерьмо. Как бы мне этого ни хотелось, я не могу ей лгать. Если бы Куинн спросил меня прямо, я бы тоже не стала увиливать от ответа. Но его здесь не было. К тому времени, когда всё будет организовано, и план будет приведен в действие, у Куинна не останется иного выбора, кроме как согласиться с ним. Единственная причина, по которой он еще не связался с Алексом Кингом, - это я. Потому что он хочет защитить меня больше, чем поймать своего преступника.

И то, и другое /взаимосвязано.

Головоломка, узнав о которой, я уверена, он придет в ярость, решив найти другой путь.

Но другого пути нет. Время пришло.

Я устала быть добычей.

В этом деле Куинн - его злейший враг. Если я чему-то и научилась во время его уроков самообороны, так это тому, что жертва, загнанная в угол, должна сама бросаться на своего обидчика.

Урок номер четыре: когда все остальное терпит неудачу, сражайся. Атакуй своего нападающего.

Альфа загнал меня в угол своим письмом, и Куинн научил меня атаковать. Приняв решение, я делаю полный вдох и направляюсь к ноутбуку. Я открываю последнее сообщение, которое отправила, где подстрекала Альфу к действиям, упоминая трофеи Вэллса.

- Я жду ответа, - отвечаю я Сэди.

Она бочком подкрадывается ко мне. Ее неподвижность почти тревожит, пока она читает сообщение. Я скрещиваю руки на груди, ожидая ее упрека. Наконец, она говорит:

- Он связался с тобой.

Вся сила духа, которую я копила, готовясь к ее выговору, иссякает. Я расслабляюсь.

– Да, - мои глаза спрашивают о том, что я не могу выразить словами. Что это означает для меня?

Ее брови сошлись на переносице, губы сжаты.

- Не было никакой необходимости посылать ему сообщение.

Это не выговор. Мой друг пытается мне что-то сказать.

- Потому что Куинн изойдется дерьмом?

Она фыркает от смеха.

- Это просто факт. - На секунду напряжение спадает. Я наслаждаюсь этой легкостью. Затем ее поведение меняется, становится серьезным. - В этом не было необходимости, потому что он сам придет за тобой.

Я отрицательно качаю головой.

- Откуда ты можешь это знать. Ты не читала письмо, которое он прислал…

- Мне и не нужно, - говорит она, протягивая мне руку. Сэди не прикасается к людям. Если она чувствует, что я нуждаюсь в утешении, мне нужно бежать. Вот тебе и вся моя бравада. - Альфа, может быть, и не наш типичный преступник, но все равно он психопат. Если он вступил в личный контакт, значит, он хочет, чтобы ты знала, кто он такой.

Интересно, вспоминает ли Сэди то время, когда Вэллс впервые связался с ней? Я - да. Она, должно быть, знала тогда, что ее отношения с собственным преследователем не закончатся по-другому.

- Разве я сделала еще хуже? - спрашиваю я. – Ответив ему?

Она отрицательно качает головой.

- Нарциссический психопат не нуждается ни в чьем ответе, Эйвери. Он проверяет себя. Ты не сделала ничего плохого. Не тогда, - подчеркивает она, - и не сейчас. И мы можем использовать это, - она поворачивается к ноутбуку. - Как только Куинн избавится от всей своей тревожности, мы будем готовиться к операции.

Я могла бы сделать это одна, возможно, мне даже следовало бы так поступить, но Сэди говорит, что мне это не нужно. Что я не пересеку точку невозврата.

Я склоняю голову, словно якорь, давящий на мои кости.

- Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь пострадал, Сэди.

- Если это правда, то ты не сможешь сделать всё в одиночку. Куинн сильный, но он не выживет, если с тобой что-нибудь случится. Не делай ему больно.

Все, что я могу, это кивнуть.

- Я тоже тебя люблю, ты же это знаешь.

Она успокаивающе сжимает мою руку.

- И я люблю твое маленькое болезненное сердечко, но ты не получишь трофеев, - добавляет она. Ее тон не оставляет места для споров.

- Могу я спросить почему?

Момент обдумывание, а затем:

- Вэллс украл эти стихи у своих жертв. Я собираюсь их вернуть.

- Когда все будет закончено, - говорю я, расправляя плечи, - я помогу, - я стараюсь, чтобы мой тон не оставлял места для споров.

Уголок ее рта приподнимается в улыбке.

- Прогулка по кладбищу с ненормальным судмедэкспертом. Успокойся, мое черное, бьющееся сердце.

Я натянуто улыбаюсь и понимаю, что машина с телами так еще и не прибыла. Я проверяю время.

- Куинн приедет с трупами?

- Они с Колтоном, осматривают Мэддокса, - Сэди проверяет свой телефон на наличие обновлений, а затем спрашивает: - Карсон знает, что ты связалась с Альфой?

То, каким тоном она это сказала, звучит так, будто я сорвала знамена преступной банды, бросая вызов, чтобы они пришли за мной. Собственно, именно это я и сделала. За исключением того, что я использовала себя в качестве приманки.

- Я старалась не впутывать Карсона почти ни во что, - признаюсь я. - У него не самый блестящий послужной список по хранению секретов.

- И он лапал тебя во время операции, - говорит она, скривив губы.

- О, и это тоже.

Ее улыбка успокаивает меня. С тех пор как она с Колтоном, в Сэди появилась новая игривая сторона, о существовании которой я и не подозревала. Мне это нравится.

- Сначала я должна сказать Куинну, - говорю я, потирая лоб, чувствуя нехватку сна.

Она закрывает ноутбук и поворачивается ко мне.

- У нас есть пять часов. Времени предостаточно.

Пять часов. Время, которое я дала Альфе, чтобы набраться мужества и встретиться со мной лично. Сомневаюсь, что он будет придерживаться моих правил, чтобы увидеться наедине. Но, с другой стороны, я не собиралась идти в одиночку.

Я бросаю взгляд на свою сумку. Если бы Сэди знала всю правду, ее лекция была бы совсем другой и гораздо более жесткой.

Взгляни в лицо своему страху. Атакуй нападающего.

Я не только смотрю в лицо своим страхам, я принимаю их. В моей холщовой сумке запасной пистолет Куинна, запечатанный в пакет для улик. Пришлось надеть перчатки, чтобы вытащить его из-под его комода.

Неважно, что мы решим, но когда я увижу Альфу, когда я буду достаточно близко, чтобы заглянуть ему в глаза... это закончится.


***


Гул верхнего света звучит слишком громко, а флуоресцентное свечение слишком яркое. Боль давит на мои глаза по нарастающей, заставляя меня отвести взгляд от жертвы. Я срываю латексные перчатки и бросаю их в мусорное ведро.

Сэди замечает мою вспышку ярости и обходит стол для вскрытия.

- Нужен перерыв? - предлагает она.

- Я в порядке, - я потираю шею сзади, пытаясь размять затекшие мышцы. - В любом случае, записывать особо нечего. Пуля в голову. Мертв.

Глядя на одного из моих похитителей, на его бледную и безжизненную кожу, я удивляюсь, почему я так сильно их боялась. Ха. Думаю, это легко говорить теперь, когда они мертвы. Лишенные всей той мерзости, которая делала их угрозой жизни.

- И все же чай тебе не помешает, - ее искренняя улыбка немного уменьшает мое беспокойство. Она не отходила от меня с тех пор, как команда доставила тела.

Я сажусь и закидываю ноги на тележку с инструментами.

- Если ты предлагаешь, я не буду жаловаться.

Черты ее лица на секунду напрягаются, она бросает взгляд на входную дверь.

- Карсон здесь, - уверяю я ее. - Кроме того, ответа так и не последовало. Никакой активности со стороны Кинга или Альфы. - Если Альфа рассчитывает, что я приду к нему... у него нет причин приходить ко мне самому. Зачем рисковать сейчас?

Меньше пяти часов…

- Тогда я скоро вернусь.

Я смотрю, как она проходит через двери в главное здание. Мне следовало спросить Карсона, не нужно ли ему что-нибудь. Черт. Я так старалась притвориться, что его нет рядом, что полностью блокировала его присутствие.

Когда я встаю и потягиваюсь, снаружи лаборатории раздается грохот. Я направляюсь к внешнему коридору - туда, где находится Карсон. Двойные двери распахиваются, и я останавливаюсь на полпути.

Глава 14

Обнаружение

Куинн


Колтон Рид обнаружился на главном уровне «Логова», занимая один из барных стульев. В той же черной рубашке, в которой он всегда щеголяет в клубе. Став владельцем «Логова» после смерти брата, он, по-видимому, не изменил своему стилю. Когда я подхожу, он приветственно поднимает рюмку.

- Мне нужен ордер на просмотр записей с твоих камер наблюдения?

Он ставит стакан и кивает в сторону винтовой лестницы.

- Я думал, за записями ты пошлешь ко мне своего протеже. Как в прошлый раз.

Три часа ночи и Рид - не лучшее сочетание. Я уже чувствую, что раздражен.

- С кем нужно связаться, чтобы выпить кофе в этом заведении?

Поднимаясь по лестнице, мы проходим мимо миниатюрной девушки, облаченную в костюм из лакированной кожи.

- Оникс, - обращается к ней Рид. - Не могла бы ты принести злобному детективу кофе, пожалуйста? - Он оглядывается на меня: - Черный, я полагаю?

Я киваю, и девушка, подмигнув мне, уходит.

- Наверное, быть боссом имеет свои преимущества, - говорю я, поднимаясь с ним на второй этаж.

Он достает из кармана связку ключей.

- Ты лучший в дурацких каламбурах, Куинн, - он открывает дверь в свой кабинет и заходит внутрь. - Это я должен быть в отвратительном настроении. Перестрелки не очень хорошо сказываются на бизнесе.

Я закрываю дверь, отгораживаясь от хаоса. Никогда не скрывал тот факт, что Рид ужасно меня раздражает. Черт, когда-то он был моим главным подозреваемым в деле о серийном убийце. Но его недавние усилия были бескорыстными. Он заботится о Сэди, но это не значит, что он должен пожертвовать своим клубом, чтобы помочь Эйвери. За это я опускаю его на ступеньку ниже.

- У тебя единственное в городе заведение для извращенцев, - говорю я, придвигая стул к столу. - Ты переживешь это.

Его беззвучный смех… достаточное признание моего завуалированного комплимента. Когда оглядываюсь вокруг, осматривая его офис, я признаю, что это, вероятно, очень прибыльный бизнес. Интересно, сколько он зарабатывает.

- Ты видел стрелявшего?

- Нет, и камеры тоже не зафиксировали, - он поворачивает ко мне экран компьютера. - Этому человеку либо повезло, либо он знал, где стоять, чтобы не попасть в объектив камеры.

Я просматриваю материал. Четыре разных ракурса прокручиваются по циклу, заканчиваясь, когда начинается массовая истерия, и посетители устремляются к выходу.

- Притормози немного.

Он замедляет видео, и я подхожу ближе к экрану, фокусируя взгляд на тех двухпохитителях. Я вижу, как официантка разносит их напитки, скользит рукой по столешнице, а через несколько секунд они падают на пол. Хлоп-хлоп. Чисто выполнено. Безукоризненно. Нет сомнений в том, что они были намеченными целями.

Как и говорил Рид, стрелявшего на записях не видно. Сделать два таких точных выстрела... с расстояния в переполненном клубе... он профессионал. Тот, кто знает все о клубе Рида изнутри.

Поразительное сходство, опять же, с предыдущим случаем, но это вряд ли дежавю. Альфа и Вэллс были связаны.

Я прищуриваюсь и смотрю на Рида.

- Как стрелявший узнал?

На стук в дверь он кивает мне, чтобы я прекратил свои расспросы, а затем открывает дверь, чтобы забрать кофе. Он протягивает мне чашку.

- Спасибо, - я делаю глоток и тут же возвращаюсь к допросу. - Как стрелявший узнал?

Он не пытается притворяться, что не понимает. Он получает еще толику моего уважения.

- Мой брат, - отвечает он. - Джулиана шантажировал Прайс Вэллс. У моего брата имелось болезненное пристрастие. Несовершеннолетние девочки, - стыд заставляет его опустить взгляд в пол. - Вэллс знал работу клуба изнутри и мог использовать это. Таким образом он и преследовал Сэди. Полагаю, он передал эти знания Альфе.

Христос. Я ставлю кофе на стол и провожу рукой по лицу. Джулиана также представляла фирма Ларкина. Учитывая связи между всеми игроками, мы как будто попали в какую-то жуткую мыльную оперу.

Эти порочные узы нашего прошлого…

- Но мы здесь не для этого, - продолжает Рид, поворачивая ноутбук к себе. Он стучит по клавишам, испытывая мое терпение. - Мы подстраховываемся.

Сейчас он разговаривает не со мной. Обойдя стол, я вижу на мониторе лицо Джефферсона. Сосед Рида по комнате и личный водитель Ларкина. Я все еще отказываюсь верить, что это совпадение. Я не верю в совпадения. Это слишком удобно.

Я откладываю свои размышления в сторону, когда изображение меняется, затем на экране появляется Ларкин. Сукин сын.

От его издевательской улыбки у меня сводит челюсть.

- Я слышал, у вас была тяжелая ночь, детектив, - говорит он.

- Прекрати это дерьмо, - прерываю его я. - Сейчас перед нами нет шахматной доски. Не трать мое время впустую.

Его ухмылка становится шире.

- Несмотря на твое скверное поведение, ты мне всегда нравился, Куинн. Вот почему впервые я пришел именно к тебе. Я решил воспользоваться твоим предложением, при условии, что Алексис будет гарантирована защита. Ты должен заверить меня, что если что-нибудь... выяснится, - он замолкает. - Мне нужно твое слово, что обвинение будет предъявлено мне, а не ей.

Я смотрю на Рида.

- Насколько это безопасно?

Отвечает Джефферсон:

- Даже федералы не могут взломать мою систему.

Я провожу рукой по волосам, чувствуя тяжесть того, что должно произойти. Несмотря на всю претенциозную чушь Ларкина, я уважаю его стремление защитить Алексис. И понимаю.

- Даю тебе слово. Если это в моих силах, против Алексис не будет выдвинуто никаких обвинений. - Однако незнание предстоящих обвинений делает этот обет трудным для исполнения. Надеюсь, мне не придется нарушать свое слово.

Видимо, это было достаточно вежливо для Ларкина, он произносит:

- Не разочаровывайте меня, детектив. - Затем он рассказывает мне о том, как они с Алексис оказались связаны с криминальным авторитетом, известным под именем Альфа. Подтвердив, что его покойный партнер скорее мертв, чем пропал без вести, Ларкин сообщает, что Мейсон обвинил своих клиентов в изнасилованиях, совершенных им самим, а затем, в свою очередь, был убит правой рукой Альфы, мистером Омегой, или ныне разоблаченным Алексом Кингом.

- Во время второго визита Кинга он пригрозил повесить убийство Мейсона на Алексис, если я не приведу Мэддокса в качестве названного партнера, предоставив ему доступ к Фирме.

Я полицейский. И это у меня в крови, поэтому я должен был спросить:

- Какие у него есть доказательства?

Ларкин обдумывает, стоит ли предоставлять улики сотруднику полиции, прежде чем ответить:

- В нее стреляли, ее рука была ранена во время противостояния. - Я вспоминаю повязку, которую она носила во время нашей первой встречи. - Когда я пошел, чтобы забрать пули из лифта, ну...

- Их забрали, - заключаю я.

- Совершенно верно.

Все глубже и глубже в гребаную кроличью нору. У меня должна была закружиться голова, но какой бы запутанной ни была эта история, я вижу теперь чертовски ясно.

- И ты говоришь мне это сейчас, потому что...?

- Потому что я знаю, что с той информацией, которую я собираюсь тебе предоставить, ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы обеспечить безопасность Алексис.

Джефферсон встает перед камерой. Я слышу щелчок клавиш, а затем из динамиков доносится искаженный голос.

Я узнаю его.

- Это переданный канал, чью транляцию мы записали в ночь провала аукциона.

- Очень хорошо, детектив, - хвалит меня Ларкин. Покровительственный придурок. Я предлагаю им обоим поторопиться с тем, что они делают.

- Я работал над фильтрацией голоса, - объясняет Джефферсон. - Я провел замкнутый цикл через адаптивный фильтр, а затем создал свою собственную выборку для дальнейшего разделения переменных, сузив функцию затрат…

- Иисусе. - Мой мозг сейчас расплавится. - Разве ты не водитель? Ты можешь покороче?

Джефферсон не выглядит оскорбленным. На самом деле он выглядит немного самодовольным, изрыгая весь этот специфический жаргон в адрес полицейского старой школы.

- Это репродукция после последнего фильтра, - он нажимает на клавишу.

Искаженный голос Альфы превращается в замедленную версию, звучащую, как запись, прокрученную в обратном направлении, а затем темп ускоряется.

- Я добавил этот эффект ради потомков, - добавляет он, но я поднимаю руку, чтобы он замолчал, и сосредотачиваюсь на голосе.

Дрожь пробегает по моей спине, когда звенящий голос оседает липким потом на моей коже.

Я знаю этот голос… и я знаю его чертовски хорошо.

Глава 15

Альфа


Кости ломит от предвкушения, а кожу покалывает.

Полицейское управление округа Арлингтон освещено туманным ночным светом бессонницы. Оно никогда не спит. Это у нас общее.

Морг приветствует меня взмахом моего удостоверения личности. Звуковой сигнал открывает мне доступ, щелчок отпираемой входной двери - приятный звук, и последний кусочек головоломки встает на место. Я жду обратного отсчета.

Три.

Два.

Один.

Камеры слежения отключены.

Когда я вхожу в главный коридор, меня встречает порыв воздуха, пропитанного антисептиком и уксусом. Мои шаги эхом отдаются от голых белых стен.

Чистота стоит рядом с благочестием. И что касается меня, то внутри этих стен я - Бог.

У детектива Карсона вялое и лишенное сна выражение лица. Откинувшись на спинку стула, он узнает меня и, особо не торпясь, встает по стойке «смирно».

- Доброе утро, - здоровается он. - Или нет. В зависимости от того, являетесь ли вы жаворонком.

Я заставляю себя улыбнуться, отвращение сжимает спазмом мое горло. Если бы Эйвери принадлежала мне, я бы никогда не назначил такого идиота, как Алек Карсон, ответственным за ее охрану. Однако стоит заметить, что это работает в мою пользу. И я полагаю, что скоро она, наконец, будет принадлежать мне.

Я маню его пальцем, подзывая детектива наклониться поближе. В уголках его глаз прорезаются морщинки замешательства. Приблизив губы к его уху, я шепчу:

- У вас расстегнута ширинка, детектив.

Когда он опускает взгляд, чтобы осмотреть перед своих штанов, я запускаю пальцы в его волосы и бью его головой о стену. Я чувствую приятный хруст.

- Не волнуйся, - говорю я, вынимая шприц из рукава, - никто не будет винить тебя, - я вонзаю иглу в его яремную вену. Опуская поршень до упора. - Сильно.

Его панический взгляд прикован к моим глазам, а рот разинут, но голос не может оформиться в слова. Я толкаю его в нишу, где он исчезает в тени. Мне стало известно, что двойная доза «Трифекты» погружает моих девочек в дремоту, пока острая потребность не разбудит их своей жаждой.

Это настоящая пытка.

Интересно, что даст тройная доза? Жаль, что у меня нет времени это выяснить.

Я убираю шприц в карман и широко распахиваю двери.

Ошеломленная Эйвери Джонсон останавливается, когда видит мое лицо.

Предвкушение убийственно.

- Специальный агент Белл, - произносит она, удивление меняет ее голос на октаву. - Вам что-то нужно?

Ты.

- Вы завершили первичный осмотр жертв перестрелки?

- Я этим сейчас занимаюсь. Это срочно?

- Нет, - говорю я, медленно приближаясь. - Но вы нужны на месте происшествия. Детектив Куинн настаивает на том, что вы - единственный квалифицированный специалист для осмотра покойного Райланда Мэддокса.

Застигнутая врасплох, она засовывает руки в карманы халата.

- Я думала, доктор Полсон…

- По-видимому… - я скрещиваю руки на груди с притворным раздражением, - главный детектив мало верит в квалификацию медицинского эксперта ФБР.

Она опускает голову, пытаясь скрыть ухмылку.

- Похоже, адвокат был убит задолго до того, как его бросили в переулке, - продолжаю я. - Честно говоря, я была бы не прочь услышать еще одно экспертное заключение. Его язык был... удален.

Это привлекает ее безраздельное внимание. Но улыбка на ее лице исчезает.

- Конечно, - она оглядывается, а затем направляется к своей сумке, ее шаги немного замедляются, прежде чем она с силой хватает ее. - Я должна предупредить агента Бондс, что ухожу.

Агент Бондс.

- В этом нет необходимости. Я уже уведомила ее, - я поднимаю свой телефон. - Она встретит нас там.

Удовлетворенная мои ответом Эйвери ставит сумку на пол.

– Мне нужно взять набор для осмотра места преступления.

Я изучаю ее сумку, пока она скрывается в стенах своего кабинета.

Через минуту я провожаю ее через вращающиеся двери, где она замечает, что ее охранник отсутствует на своем посту.

- Детектив Карсон…?

- Я отправила его на место преступления раньше нас, - объясняю я, и в моем голосе звучит убежденность. - Вы можете поехать со мной.

Я - не ее начальник. В этом отношении она не обязана следовать моим указаниям. И с тем, через что она прошла, так много раз оказывалась на волосок... Она должна подвергать сомнению мои методы больше, чем выражают ее нерешительные глаза.

Но мы - существа привычки. Произошла ужасная смерть, которая требует ее внимания, ее опыта. О, мы все жертвы гордыни, наш грех - профессиональное высокомерие. Она не может разочаровать свою команду. Она не может разочаровать мужчину, которого любит. Более того, она не может разочаровать саму себя.

Кроме того, Альфа еще не подтвердил ее сообщение, возможно, он вообще не ответит. Предоставляя ей достаточно времени, чтобы избежать ежечасного обратного отсчета ее разрушительного плана. Скоро она воссоединится со своей второй половиной, в безопасности от того, что когда-либо совершала такие опрометчивые поступки.

Я уверена, что Куинн не посвящен в ее деятельность в Даркнете. Если бы он знал, то никогда бы не позволил ей покинуть свою квартиру. И все же попытка выманить меня из укрытия трофеями Вэллса была бесполезна. Они ничего не значат ни для меня, ни для моих клиентов. Все, что Эйвери нужно было сделать, это сообщить мне, что она готова... и вот я здесь. Отвечая на ее зов.

- Хорошая машина, - комментирует Эйвери, имея в виду мою «Альтиму Купе». – ФБР, должно быть, хорошо платит своим агентам.

Моя голова пульсирует от непрекращающейся боли, которая возникает из-за праздных разговоров. Гребаный бред, который люди извергают, чтобы заполнить тишину.

- Она выглядит дороже, чем есть на самом деле, - я заставляю себя неловко улыбнуться. - У меня просто отличный вкус.

Это правда. Я выбрала тебя.

Я как ребенок на Рождество, которому не терпится разорвать свой подарок и выбросить упаковку. Решение отказаться от специального агента Лены Бэлл было нелегким, и я буду оплакивать ее смерть. Я невероятно усердно работала: против сексизма, против фанатизма, против далеко не идеального прошлого, чтобы быть там, где я сейчас - главой отдела по борьбе с организованной преступностью ФБР. Немалый подвиг для дочери шлюхи.

Однако это была всего лишь ступенька к моей конечной цели. Признаюсь, смерть Лены наступит гораздо раньше, чем я планировала. Она умрет с позором. Мой звездный послужной список в ФБР будет запятнан. О, но вознаграждение смягчит боль.

Даже самые сильные не созданы для того, чтобы жить двумя разными жизнями одновременно.

Признайте свои ограничения. Ищите решение. Завоевывайте.

В прошлом году сеть «Альфа Омега» вышла на международный уровень, взлетев со скоростью света, когда я ввела в свою деятельность направление по торговле людьми. Мне больше не придется иметь дело с дилерами, толкающими за гроши наркоту. В Сиамском заливе меня ждет частный остров, откуда я буду вести все свои дела. Мне даже не придется путешествовать, если я этого не захочу.

Краем глаза я наблюдаю, как Эйвери пристегивается ремнем безопасности. Думаю, ей понравится мой остров. Пышная растительность. Самая голубая вода лагуны. Белые пляжи. Она может лежать на песке в бикини, потягивая «Май-Тай». Я уже подготовила ее личную лабораторию. Самые современные технологии, которые полиция никогда бы ей не предоставила, чтобы те были у нее прямо под рукой. Она может заниматься любым делом, о котором мечтает, до тех пор, пока производит то, что мне нужно.

К этому времени, в следующем году, «Трифекта» станет глобальным проектом. Различные составы с различными вариациями воздействия для нужд отдельного покупателя.

Конечно, с моим вниманием к маркетингу и разработке препарата мне больше не придется вкладывать время или ресурсы в операции по незаконному обороту наркотиков. Это очень рискованная сделка. Однако я никогда не откажусь от этого полностью. Небольшой побочный бизнес только для моей элитной клиентуры. В конце концов, мне нравится проводить время со своими девочками. Это то, что в глубине души делает меня молодой.

Тишина в машине нарастает, становясь осязаемой. Эйвери возится со своим телефоном, проверяя несуществующие сообщения. Выезжая на улицу, ведущую из центра города, я тоже проверяю свой.

Маленькая красная точка указывает местоположение Куинна на карте. Он все еще в «Логове». А затем я переключаю экран и нажимаю кнопку, чтобы заглушить сигнал.

Через мгновение Эйвери поднимает глаза. Она смотрит в окно. Я только что проехала дорогу, которая ведет к клубу.

- Мне хочется проехаться по живописному маршруту, - отвечаю я, откидываясь на сиденье. - У нас никогда не было возможности просто... поговорить.

Я чувствую, как растет ее беспокойство, атмосфера между нами сгущается из-за ее опасений.

- При всем уважении, агент, я думаю, что место преступления немного более актуально.

Я пожимаю плечами.

- Это только так кажется. Давай посмотрим на это объективно. Охоты на людей больше не будет. Каждый человек, представляющий интерес в этом деле, либо мертв, либо заключен в тюрьму. К чему будут все эти доказательства?

Ей требуется несколько секунд, чтобы обдумать мои слова.

- Доказательства крайне важны. Мы только предполагаем, что МакГрегор приказал убить двух своих людей, - она делает паузу. - Троих, включая Райланда Мэддокса.

- У тебя есть другая теория?

- Я работаю не на основе теорий, - в ее голосе слышится нотка нетерпения. - Вот почему так важно изучить все улики. Чтобы я могла дать детективам то, что им нужно для проведения расследования и разработки теорий.

- И ты так хорошо справляешься с тем, чтобы дать детективу Куинну то, что ему нужно.

- Простите? - огрызается она.

Я пренебрежительно машу рукой, а затем крепче сжимаю руль.

- Десять минут не помешают расследованию, - говорю я. - Во всяком случае, тому, что от него осталось.

Я слышу, как она делает глубокий вдох.

- Мои личные отношения с детективом Куинном заставляют вас сомневаться в моей профессиональной этике? Моей способности выполнять работу?

Смех вырывается наружу. Она такая дерзкая.

- Я никогда не сомневалась в твоих способностях, доктор Джонсон. Как раз наоборот, - я сворачиваю на шоссе. Ее отвлеченное внимание мешает ей заметить, что мы направляемся в сторону аэропорта.

- Тогда я не понимаю…

- Назови то, что ты хочешь, - говорю я ей.

- Простите?

- Только одно. Первое, что приходит в голову. Это простая просьба, но в ней заключено глубокое понимание. У такого преданного делу человека, как ты, есть цель. Намечен путь к своему будущему. Итак, скажи мне: что стоит на первом месте в твоем списке, к чему ты стремишься каждый день?

Ее тело повернуто в мою сторону. Я чувствую, как ее пристальный взгляд сузился на мне, а смятение вместе с испугом исходят от нее, буквально крича о себе.

- Тогда я начну, - говорю я. - Я читала твое досье. Я знаю, что твои родители погибли в автокатастрофе, и что ты некоторое время боролась за место в колледже, - я оглядываюсь. - Должно быть, это было нелегко. Но ты преодолела все трудности. Ты пробила себе дорогу наверх. Ты стала лучшей на курсе и сразу же получила место судебного патологоанатома в Нью-Йорке.

Она отводит взгляд.

- Какое это имеет отношение к нынешней ситуации?

- Большое, - мы обмениваемся взглядами. - Женщине нелегко превзойти своих коллег-мужчин, - я смеюсь. - Поверь мне, я знаю. Для этого нужна особая дисциплина, - я подмигиваю ей. - К сожалению, старая пословица все еще верна: мы должны работать вдвое усерднее, чтобы нас воспринимали вдвое лучше, - я продолжаю. - Ты отклонила предложение стать главным судмедэкспертом в Нью-Йорке. Было ли это вызвано твоим собственным страхом, или у тебя на примете есть более солидное место?

- Откровенно говоря, агент, это не ваше дело, - она щелкает по экрану телефона и открывает текстовое приложение.

Я сжимаю руль до боли в костяшках пальцев.

– Здесь нет сигнала.

Ее руки замирают. Кое-что доходит до ее сознания, но она не может понять, что именно. Пока нет.

- Остановите машину.

- У нас схожая история, - продолжаю я, игнорируя ее требование. - Ну, не в смысле трагедии. Смерть моей матери вряд ли можно было назвать трагическим случаем.

- Почему я не могу поймать сигнал?

- Тише, - успокаиваю ее я. - Невежливо перебивать. Слушай. Это очень важно, - я с искренностью смотрю на нее. - Это несправедливо, что я читала твое досье и знаю интимные подробности твоей жизни. Будет правильно, если я поделюсь в ответ некоторыми личными подробностями своей жизни.

Я замедляю машину, чтобы мы могли спокойно ехать по шоссе. У нас есть время.

- Моя мать была шлюхой, - признаюсь я, нарушая тишину, – которой платили. Мой дом был переполнен сексом. Запах. Эти звуки. Стыд - он въелся в мои поры. Ее клиенты приходили в любое время, - я едва сдерживаю усмешку, конечно, они смеялись. - Мне было всего четырнадцать, когда они начали обращать внимание на меня.

Эйвери бесполезно постукивает по экрану своего телефона. Шум отвлекает. На сегодня с меня достаточно отвлекающих факторов. Я протягиваю руку через консоль и вырываю телефон у нее из рук. Она сопротивляется изо всех сил. Я впиваюсь ногтями в ее кожу, и когда машина начинает сворачивать, ее хватка ослабевает.

- Несмотря на то, что некоторые могут подумать, - я разбиваю телефон о приборную панель, - на самом деле мне не нравится наказывать. Но отвлекающие факторы недопустимы.

- Ты сумасшедшая, - произносит она.

Я бросаю разбитый телефон на пол.

- Возможно, - соглашаюсь я. - Или, может быть, весь остальной мир безумен, а я просто гений, умеющий этим пользоваться.

Она тянется к дверной ручке.

- Удар об асфальт на скорости сорок пять миль в час никак не повлияет на цвет лица девушки, - я улыбаюсь, и ее рука опускается на колени. Она все еще неспокойна.

Я жду этого момента - когда Эйвери совершает очень предсказуемый шаг. Лучше нам убрать все помехи с дороги.

Она ныряет за сумкой, зажатой у нее между ног. Я даю ей достаточно времени, чтобы понять, чего не хватает, прежде чем прочищаю горло. Когда она поднимает взгляд, ее глаза останавливаются на пистолете в моей руке, и я медленно предупреждаю ее:

- Сядь назад.

Когда она опускается на сиденье, и я кладу "ГЛОК" ей на плечо. Ее страх очевиден по дрожанию пистолета.

- До меня дошли слухи, что тебе нравится чувствовать сталь между ног, - не отрывая взгляда от дороги, я провожу стволом по ее груди. - Но я думаю, что это больше мужское удовольствие. Что насчет меня? Ничто так не возбуждает, как вкус стали, - я легонько толкаю ее в подбородок. - Открой рот.

- Пошла ты.

Я направляю пистолет ей в лицо.

- Неправильно. Ответ всегда будет «да, мэм». А теперь засунь этот чертов пистолет себе в рот.

Схватившись за щеку, она не отвечает.

Я вздыхаю.

- Дрессировка - это только одна из вещей, которые я делаю лучше всего, - я смотрю на нее. - Но у меня это чертовски хорошо получается. Чем быстрее ты научишься подчиняться, тем быстрее мы сможем перейти к чему-то лучшему. – Какая упрямая. - Я выпотрошила и содрала кожу с человека, который был моей правой рукой, Эйвери. Алекс Кинг был мне как сын. Самый близкий, кто у меня был. Так неужели ты думаешь, что я буду колебаться, прежде чем всадить тебе пулю в голову?

Она моргает, глядя на меня, и я смеюсь.

- Тебе стало легче? Если тебе от этого станет легче, можешь притвориться, что я убила Алекса ради тебя. Он обошелся с тобой весьма прискорбно. Но как ты думаешь, у кого он этому научился? - я посылаю ей искренний взгляд. - А теперь мне бы очень не хотелось разбрызгивать твои мозги по моей машине. Это довольно хорошая машина.

Медленно двигаясь, она поворачивается лицом к пистолету, а затем открывает рот.

- Хорошая девочка, - я втискиваю дуло между ее зубами. Она дрожит, я слышу, как стучат ее зубы о сталь. Но ей это нужно. Выброс адреналина поможет ей расслабиться.

- Запомни этот металлический привкус, - говорю я, давая ей время. - Каждый раз, когда ты подумаешь о неуважении ко мне, я хочу, чтобы ты вспомнила вкус «ГЛОКА» у себя во рту. А теперь… - я вынимаю пистолет и засовываю его в карман пиджака. - Как я уже говорила, трагедия. Общая история.

Я позволяю ей откинуться на сиденье и устроиться поудобнее. Мы будем проводить много времени вместе.

- Я была просто девчонкой, когда один из клиентов шлюхи решил, что я созрела для того, чтобы меня взяли. Он изнасиловал меня на полу нашей кухни. Липкие остатки растаявшего мороженого, жира и, Бог знает, чего еще стягивали мою кожу на потрескавшемся липком линолеуме. Он трахал меня, как животное. На грязном кухонном полу. Он не потрудился заглушить мои крики. Я знаю, что моя мать все слышала. Я звала ее, когда он разрывал меня изнутри до крови и онемения. Когда дело было сделано, моя мать потребовала, чтобы он заплатил вдвое больше ее обычной ставки. В конце концов, я была девственницей. Деньги она оставила себе.

Я делаю паузу, позволяя Эйвери переварить ужасающую правду истории Лены.

- Он был постоянным клиентом. Я знала, что он вернется. И что с этого момента он предпочтет меня ей. Может, это ее и разозлило, и поэтому она меня возненавидела. Я имею в виду, она всегда обижалась на меня за то, что я родилась, но после этого я больше не была нежеланной обузой. Я была конкуренткой. К следующей встрече с ним я подготовилась основательно. А когда он вернулся, я позволила ему засунуть свой вялый член мне между ног, прежде чем отрезать его кухонным ножом, - я смотрю на нее. - Ты же врач. Знаешь ли ты, как трудно разрезать плоть и сухожилия ножом для стейка? Можешь себе представить? - я прогоняю это воспоминание прочь. - В любом случае его крики привлекли мать, и когда она вошла в мою комнату, я вонзила нож в ее матку. Эта мерзкая, черная бездна, откуда она породила меня.

- Мне жаль, что это случилось с тобой, - говорит Эйвери, ее голос слегка дрожит. - Но если это правда, тогда как тебя вообще приняли в ФБР?

Легкий смешок срывается с моих губ.

- Ты никогда не оставляешь свидетелей, не так ли? - я удивленно поднимаю брови. - Я прикончила его, и к тому времени, когда прибыла полиция, ужасная сцена была задокументирована, как очередной домашний скандал. Шлюха и ее клиент убиты собственными грязными руками. Я же была подростком. Мое дело было закрыто. А когда я стала совершеннолетней, то сменила свое имя с Лены Маккарти на Лену Бэлл -так эта шлюха называла меня в свои лучшие дни.

- Я не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь, и как у нас вообще может быть общая история, Лена.

Умная девочка. Интересно, научилась ли она этому трюку у своей подруги-профайлера? Использовать имя преступника в критический момент.

- Ты еще не поняла? У нас обеих имеется ужасная тайна, которую никто никогда не узнает. Теперь ты знаешь мою так же, как я знаю твою. Мы обе убили и спрятали концы в воду, чтобы защитить себя. У нас много общего, Эйвери.

Ее ошеломленное молчание заполняет пустоту машины.

- Я никогда никого не убивала.

Ах, но она не отрицает, что скрыла это.

- Нет, ты позволила Сэди сделать всю тяжелую работу. Но, боюсь, это все равно делает тебя соучастницей. В законе четко про это написано.

- Ты работаешь на Альфу, - говорит она, ухватившись за связь. - Ты его связной.

- Близко, но нет, - я съезжаю на обочину шоссе и роюсь в сумочке в поисках сигареты. Чиркая зажигалкой, я делаю глубокую затяжку, наполняя свои легкие ядом, которого они жаждут. - Ты можешь лучше.

Эйвери пользуется этой заминкой, и снова пробует открыть дверь. Она колотит в окно, отчаянно дергая за ручку.

- Пожалуйста, прекрати этот шум, - я тушу сигарету, а затем наклоняюсь над центральной консолью и хватаю ее за подбородок, притягивая ее лицо к себе. Ее дыхание касается моих губ. Она не отстраняется. Храбрая. - Смотри глубже.

- Ты - шлюха Альфы, - с вызовом говорит она. А потом плюет мне в лицо.

Я позволила улыбке растянуть мои губы. Я крепче сжимаю ее лицо и провожу языком по губам, пробуя на вкус ее страх.

- Я и есть Альфа.

В ее прекрасных карих глазах отражается недоверие. Затем вспыхивает явный ужас, сверкая в блестящих радужках, и я наслаждаюсь этим. Я прижимаюсь ближе, достаточно близко, чтобы укусить ее за губы, и приковываю ее запястье наручниками к двери.

- Чтобы ты не поранилась, - объясняю я, а затем целую ее в губы.

Она дергает за манжету.

- Ты женщина.

- Ты очень наблюдательна.

- Как… Почему?

Я снова выезжаю на шоссе.

- На самом деле все просто. Никто не хочет верить, что женщина может быть такой жестокой. Такой злой. Даже имея доказательства прямо перед собой, твой разум отрицает их. И причина… - я замолкаю, размышляя. - Деньги. Это моя единственная цель. Я ненавидела быть бедной.

Она стонет, борясь с собой, а затем раздраженно сдается.

- Но то, что ты делала... с женщинами. После того, через что ты прошла, как ты могла?

Я закатываю глаза.

- Власть, - честно отвечаю я. Затем, для ее же блага, я пытаюсь объяснить: – Секс - это оружие. Мы все это знаем, даже если пытаемся убедить себя в обратном. Женщины занимаются сексом каждый день, и это наша единственная истинная власть над всеми мужчинами. Между мужчинами и женщинами есть что-то вроде танца, но, в конечном счете, контроль принадлежит женщине. Для мужчин эта власть может быть получена только тогда, когда она взята силой, - я смотрю на нее, смотрю ей в глаза. Она знает, что это правда. - Вот почему изнасилование никогда не связано с настоящим сексом с мужчиной. Речь идет о том, чтобы лишить нас власти.

Ее отвращение очевидно.

- Ты лишаешь их этой силы.

- Ты такая умная, Эйвери. Это необходимость в моем бизнесе. Девушки должны бояться меня, так же как мужчины в профессии должны уважать меня, - я поднимаю подбородок. – Каждый, независимо от сексуальной ориентации, уважает власть.

Она в последний раз дергает за манжету.

- Куда ты меня везешь?

Полагаю, теперь это не имеет значения.

- Частный самолет ожидает нашего вылета из Арлингтона. Мне пришлось провести спешную подготовку. Организовать заграничный транспорт хотя бы для десяти девушек - это большая работа. И меня поторопили. Ненавижу, когда меня торопят. Но все в порядке. Они прибудут сразу после нас, - я улыбаюсь ей. - Я позаботилась о том, чтобы твои подопытные не задержали нас.

- Тебе действительно нравится слушать себя, не так ли? - говорит она, вызывая у меня смех. - Это явная нарциссическая черта, Лена. Но знаешь что? Мне чертовски надоел твой голос.

Свободной рукой Эйвери хватается за руль.

На мгновение ее охватывает ярость, прежде чем она дергает руль… и машина переворачивается.

Глава 16

Давление

Куинн


- Ты уверен, что это подлинник?

Ларкин появляется в поле зрения на экране компьютера.

- Если Джефферсон говорит, что запись подлинная, значит, так оно и есть. Я так понимаю, у тебя есть предположение, кому принадлежит этот голос?

Я точно знаю и, черт возьми, не хочу в это верить. Просматривая стену мониторов с камер видеонаблюдения, я отмечаю каждого человека в клубе, ища единственного, кто не был в списке в моей голове.

Лена Бэлл.

Я не могу в это поверить… она агент ФБР. Черт возьми, она же начальник целого подразделения. Отдела по борьбе с организованной преступностью.

Блять. Это абсурдно, но что может быть надежнее для прикрытия криминального авторитета, чем занимать самую высокую ступень в криминальном отделе? У нее есть доступ ко всему: она знает, как и когда ускользнуть не только от правоохранительных органов, но и от проклятого ФБР. Она – само воплощение организованной преступности. Иисусе.

Я потираю лоб, будто могу сложить все кусочки головоломки в уме. Прямо сейчас у меня только те же самые фрагменты. Мне нужно больше.

- Мне нужна копия отфильтрованной записи, - обращаюсь я к Ларкину. - И мне нужен сравнительный тест. Рид, мне необходимо, чтобы ты остался здесь и отвлек федералов. У них не должно быть доступа к записям.

Требуется больше времени, чтобы разобраться в этом сплетении взаимосвязей и выяснить роль Бэлл. Какую именно роль она играет. Мне нужны веские доказательства, которые я мог бы предъявить Векслеру. Одних записей недостаточно.

Неуверенно я перевожу взгляд с экрана на Рида.

- Никто не должен иметь дел с агентом Бэлл. Ни при каких обстоятельствах. Особенно в одиночку.

Смысл того, что я говорю, постепенно доходит до них.

Рид пристально смотрит на меня.

- Сэди и Эйвери должны знать.

- Я разберусь с этим, - заверяю его я. - Но никто не должен передавать информацию по телефону. Слишком рискованно. - Затем одна деталь встает на место. Я поворачиваюсь, чтобы уйти. - А пока веди себя так, будто мы ничего не знаем.

Что не должно составить труда. Что, черт возьми, мы на самом деле знаем? Что агент Лена Бэлл устроила незаконный аукцион, заявив, что она Альфа? Делает ли это ее сообщницей, козлом отпущения, как МакГрегора, или лидером группы?

Я уже спускаюсь вниз по лестнице, когда подношу телефон к уху. Сэди отвечает.

- Где Эйвери? - спрашиваю я.

- В лаборатории. А что?

Мое сердце колотится в груди.

- Ладно. Хорошо. Привези ее в клуб. - Эйвери была права. Сейчас самое безопасное место, где она может быть, это рядом со мной.

- А что насчет преступников? - спрашивает Сэди, и я слышу неуверенность в ее голосе.

- Новая информация в приоритете. Уходи сейчас же, - я заканчиваю разговор, чувствуя, в кои-то веки, что мы двигаемся в нужном направлении. На этот раз мы не противодействуем, а реагируем. И можем перейти в наступление.

Я щелкаю брелоком и открываю свою машину, затем, сев на пассажирское сиденье, достаю телефон из бардачка. Тот, что Бэлл дала мне для более чем прямого контакта с ней, это была ее связь со мной.

Я пробиваю ее зашифрованный канал. Она следила за мной, так что пришло время выяснить, где она сейчас. Проследить за ней. Возможно, для Векслера будет достаточно сравнения голосов. Нам нужно связаться с кем-то за пределами подразделения Бэлл. Пусть другой федерал прочесывает ее записи, дела, связи…

Гудки идут, моя грудь сжимается с каждым вдохом. Звонок переключается на голосовую почту, и я чертыхаюсь. Я кладу трубку, когда звонит мой личный телефон.

Голос Сэди вызывает тревогу еще до того, как она успевает закончить фразу.

- Эйвери здесь нет.

- Что? Ты сказала…

- Я вышла всего на минуту… Дерьмо. Она использовала Даркнет, чтобы отправить сообщение Альфе. Я не могу поверить, что она солгала... и что я ей поверила. Подожди. Что-то не так с Карсоном, - говорит она, заставляя мое сердце биться чаще. Раздается приглушенный шум, а затем она возвращается. - Куинн, просто проезжай сюда.

Ее звонок прерывается тремя длинными гудками. Я с яростью ударяю по приборной панели. Я бил с такой силой, что у меня затрещали костяшки пальцев. Пока боль не просочилась сквозь гнев и страх, поглощающие меня.

Мою грудь все сильнее сдавливается болезненным спазмом, я смотрю вперед. Вид сквозь ветровое стекло словно издевка надо мной. Городские огни рассыпаются, как паутина, по прозрачному стеклу.

Если я снова ее подведу…

Нет. Я не могу. Я бросаю телефоны на сиденье и хватаюсь за руль. До криминалистической лаборатории всего несколько минут езды, но, черт возьми, этого недостаточно, чтобы я был готов столкнуться с правдой.

Глава 17

Заряженный

Эйвери


Боль с головокружением пробуждают меня от бессознательного состояния. К горлу подступает тошнота, рот наполняется слюной. Давление в голове пульсирует ударной волной, распространяясь вниз по позвоночнику и вспыхивая в такт огонькам, мигающим под моими закрытыми веками.

Произошедшее в мгновение промелькнуло прямо перед моими глазами, как перемотка назад. Я схватилась за руль, и машина перевернулась. Я открываю глаза и тут же закрываю их, чтобы не потерять ориентацию в пространстве.

Мир перевернулся с ног на голову.

Кашель заставляет меня собраться с мыслями, и я бросаю взгляд на агента Бэлл - Альфу. Слишком большой поток информации обрушивается на мой мозг подобно урагану. Я вытаскиваю руку из щели между дверью и сиденьем, стиснув зубы от боли, и морщусь, когда наручник впивается в запястье. Я глубоко дышу, стараясь ослабить давление в груди.

Ключ.

Запах бензина наполняет машину. Аварийные огни вспыхивают сквозь разбитое лобовое стекло. Сначала я пытаюсь пнуть дверь, чтобы сломать ручку, но каждое движение вызывает мучительную боль в конечностях.

Я придвигаюсь ближе к Лене и лезу к ней в карман. Мои пальцы цепляются за кольцо с ключами. От охватившего меня облегчения, мои движения становятся более быстрыми и резкими. Она не шевелится, пока я перебираю каждый ключ в поисках того, который освободит меня. С третьей попытки манжета расстегивается, и моя рука оказывается на свободе.

Пошевелив онемевшей кистью, мою кожу словно пронзает тысяча иголок.

Секунды тянутся, пока я обдумываю свой следующий шаг. Необходимость бежать противоречит всякой логике, но я не могу думать как жертва. Телефон. Пистолет. Я снова смотрю на Лену, принимая решение.

Чтобы это закончилось, ее нужно уничтожить. Она никогда не остановится. Лена - психопатка самой пугающей разновидности. Она построила империю на своем безумии, и до сих пор вела процветающий бизнес. Это делает ее еще более опасной.

Есть и другие жертвы.

Я протягиваю дрожащую руку к ее куртке и ищу телефон. Кровь спутывает ее волосы и стекает по лбу. У нее рассечена переносица. Я мгновенно диагностирую ее раны: сотрясение мозга. Возможно внутреннее кровоизлияние. Если она не проснется... возможно, она никогда больше не придет в сознание.

В этот момент она кашляет, и ледяные пальцы обхватывают мое запястье, еще шокируя меня. Словно в сцене из плохого фильма ужасов, Лена оживает.

Вырываясь из ее хватки, я пользуюсь тем, что она все еще пристегнута, и прижимаюсь спиной к двери. Я хватаюсь за ручку и нажимаю на консоль, со стоном приоткрывая дверцу.

- Чертова сука, - бормочет она. Затем она бросается наперерез мне, пытаясь справиться с ремнем безопасности. Ее взгляд переключается на меня, когда раздается щелчок отстегиваемого ремня.

Мы пристально смотрим друг на друга, тратя на это лишь мгновение, прежде чем она набрасывается на меня, и я падаю назад.

Осколки стекла и щебня впиваются в спину, но я использую эту острую боль, чтобы сосредоточиться. В ту же секунду мой взгляд фокусируется, и я поднимаюсь на ноги. На темной дороге нет чьего-либо присутствия. Когда мы съехали с шоссе?

Пронзительный крик из опрокинутой машины привлекает мое внимание, и я перевожу взгляд на дорогу. Изучая оба направления. Мне нужно бежать. Неправильно, если я не побегу. Если пойду по дороге, она может застрелить меня. А может, и нет...Я все еще нужна ей. Но в компании с сумасшедшим агентом ФБР я не могу рисковать.

Дверь со стороны водителя со скрипом открывается, ударяясь о дорогу, и мои инстинкты срабатывают. Я устремляюсь к деревьям неподалеку. Как можно быстрее перебирая ногами, ощущаю, что каждый шаг отдается огненной судорогой в позвоночнике. Я срываюсь на бег, когда тишину разрывает выстрел.

Она, блять, стреляет в меня.

- Я могу выстрелить в твою ногу, - кричит она. - Это было предупреждение.

Я ей верю. Следующий выстрел взрывает пучок травы прямо передо мной, и я ныряю в сторону, прикрывая голову. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Пот обжигает каждый порез и царапину на моем теле, и я неуверенно поднимаюсь на ноги. Адреналин обжигает вены, когда я поворачиваюсь к ней лицом.

Лена не торопится подойти ко мне. Ее нога волочится по земле, и каждый шаг обнажает боль, искажающую ее лицо по мере приближения.

- Это было неуместно, - выплевывает она и бьет меня пистолетом по лицу. На этот раз с силой. Ночь вспыхивает и исчезает, и ослепляющая боль затмевает мое зрение. Затем я поднимаю взгляд с земли. Я моргаю, прогоняя навернувшиеся на глаза слезы, и вижу, что она стоит надо мной.

- Это за мое разбитое лицо, - она тяжело шмыгает носом. - Машину можно заменить, - Лена наклоняется и поднимает меня, заставляя встать, а затем приставляет пистолет к моему лбу и достает свой телефон.

- Донаван, - говорит она, задыхаясь. - Отследи мое местоположение. Меня и мою собственность нужно отвезти в аэропорт. - Проходит несколько секунд, пока я утыкаюсь взглядом в ствол, обдумывая мысли о возмездии, а затем она восклицает: - Это недопустимо! Сделай так, чтобы все получилось!

Она стучит по экрану телефона, а затем рассеянно смеется.

- Поглядите. Пропущенный звонок от детектива Куинна. - Мое сердце подскакивает к горлу. - Должно быть, меня не хватало на месте преступления.

Я высоко вздергиваю подбородок.

- Или он знает, Лена. Куинн чертовски хороший детектив. Неужели ты думаешь, что мое отсутствие в лаборатории осталось незамеченным? Или что Карсон не сказал Сэди…

- Ты взяла на себя смелость встретиться с Альфой, помнишь? - говорит она, и паника пронзает мою грудь. –Куинн - хороший детектив. Он начнет искать тебя именно там, куда ты ему указала. На складе.

Она права. Сэди, вероятно, уже рассказала Куинну о сообщении.

- А Карсон мертв, - выплевывает она.

Воздух покидает мои легкие болезненным хлопком.

- Что ты сделала?

Она машет пистолетом, а затем хватает меня за волосы, дергая, чтобы заставить идти. Мы начинаем пробираться через опушку леса.

- Ты помнишь, какой была первая доза? Представь, в сто раз больше. Тройная доза чистой «Трифекты». Пока мы разговариваем, его внутренности уже распадаются на нежизнеспособную жижу.

Я борюсь с ее хваткой и, наконец, вырываюсь.

- Позвони Куинну, - требую я.

Ее светлые брови ползут вверх.

- Тогда уже не будет так весело. Ты все превращаешь в банальщину. Не заставляй меня делать с тобой банальные вещи, Эйвери.

- У меняесть противоядие. - По крайней мере, надеюсь на это. Я никогда его не тестировала, ведь у меня не было оснований для сравнения или доказательств того, что это сработает... но это лучше любого препарата, который скорая будет вводить для противодействия яду. - Я пойду с тобой и сделаю все, что хочешь…

- Оглянись вокруг, - она машет рукой. - Ты все равно будешь делать все, что я захочу.

Я прикусываю язык.

- Я сделаю это добровольно. Что приведет к гораздо лучшим результатам. Но только если Карсон не умрет.

Ее пристальный взгляд блуждает по мне, и, наконец, кровавая улыбка кривит ее губы.

- Видишь? Вот почему ты так важна для меня, Эйвери. Противоядие, - она смеется. - Ты действительно гениальна. Просто подумай, что мы можем сделать вместе. - Пистолет упирается мне в бок, и я вздрагиваю. - Но мне плевать на Карсона. Давай, иди вперед.

Я ломаю голову, придумывая, что же может заинтересовать ее. Если Карсон умрет, это ляжет еще одним грузом на мою и без того отягощенную совесть. Как бы эгоистично это ни звучало, я не могу нести ответственность за его смерть.

Запах свежей воды доносится сквозь деревья, и внезапно у меня появляется представление о том, где мы находимся.

- Это неприемлемо, - уклоняюсь я.

Она отвечает не сразу. Все еще волоча раненую ногу, шаги Лены замедляются, дыхание становится затрудненным.

- Мы задерживаемся, - она кашляет, - только на несколько часов.

Отчаяние заставляет нас совершать импульсивные поступки. И я продолжаю говорить с ней, истощая ее легкие.

- Ты убила свою мать - женщину, которую ненавидела. Зачем использовать ее прозвище для себя?

Пистолет уходит в сторону, когда она пытается двигаться вперед.

- Ты блестящий ученый, но не так умна, как твоя подруга-профайлер, - произносит Лена. - Перестань пытаться отвлечь меня. Я рассказала тебе все, что хотела. Пока.

Боже, Карсон. Надеюсь, ты это оценишь. Я переношу равновесие на правую ногу и поворачиваюсь.

- Но меня обучал один из лучших полицейских, - я ударяю ее головой, целясь в поврежденную носовую перегородку. Хрящи ее носа трескаются под моим ударом, и брызги теплой крови покрывают мое лицо.

Она прикрывает нос, ее пистолет взлетает вверх, и я, не упуская момент, хватаю его.

За громким хлопком следует оглушительная тишина.

Глава 18

Напарники

Куинн


Мой звонок Векслеру будет стоить мне работы. Он, наверное, уже подает заявление на мое увольнение с пометкой о лишении пенсии. Мне кажется, я отчетливо услышал, как в тот момент, когда рассудок Векслера дал сбой, вена на его лбу, которая обычно пульсирует при стрессе, вероятно, наконец, лопнула.

У тебя должны быть яйца, чтобы рассказать своему капитану о грязном федерале. Даже не так - большие яйца, чтобы обвинить главу целого подразделения ФБР в том, что он является основателем преступной сети. Когда дерьмо попадет в вентилятор, мне нужен кто-то, кому я доверяю, чтобы узнать правду.

Но сейчас я отключаюсь от всех фоновых шумов, когда въезжаю на стоянку у морга. Бросив машину, даже не потрудившись заглушить двигатель, я прямиком устремляюсь к центральному входу. Сэди обнимает бессознательного Карсона за плечи.

Я встречаю ее и хватаю его за руку, перекидывая через плечо.

- Куда ты его ведешь?

- Я надеялась, что ты знаешь. Скорой помощи не под силу справиться с этим, - произносит она.

- Открой дверь, - говорю я ей.

Как только Карсон оказывается в лаборатории на каталке, я проверяю его пульс. Он слабо прощупывается, а его кожа липкая от пота.

К счастью для Сэди, она не произносит вслух имя того, кто действительно мог бы ему помочь. Она должна была быть с Эйвери. Мой дикий взгляд останавливается на ее лице.

- Позвони Полсону, - приказываю я, и ее брови вопросительно сдвигаются. - Он человек, наиболее близкий по уровню к Эйвери, который у нас есть.

Она кивает и уходит позвонить. Я ударяю кулаком в подножие каталки, гнев нарастает. Карсон шевелится. И тут я замечаю стояк у него в штанах.

- Господи.

- Его накачали наркотиками, - бросает Сэди через плечо. - Когда он начал бессознательно трахать мою ногу… я предположила, что это «Трифекта». Очень много «Трифекты».

Блять. Я слишком хорошо помню реакцию Эйвери на этот наркотик. Я отталкиваю Карсона, пока он ласкает свой член. Черт возьми, по крайней мере, он жив.

- Сейчас самое подходящее время, чтобы исполнить ту самую угрозу, - говорю я ему. - Жаль, что ты не в сознании, чтобы вспомнить о том, что я обещал сделать.

Сэди возвращается с серьезным выражением лица, губы сжаты в тонкую линию.

- Полсон сказал, что если доза будет достаточно высокой, это может привести к летальному исходу. Он уже в пути.

Я провожу рукой по волосам. Затем поворачиваюсь и смотрю на стену со встроенными шкафами для тел.

- Я не могу разорваться…

- Я знаю, - говорит она. - Иди. В сообщении Эйвери говорилось, что встреча состоится на старом складе. Делай то, что должен. Я помогу Карсону.

Я смотрю на нее.

- Ты знаешь, что это звучит слишком просто. Встреча в оговоренном заранее месте? - И если Сэди знает об этом месте, значит, оно уже изменилось.

Я вижу это по глазам Сэди, она думает о том же.

- Куинн…У меня больше ничего нет.

- Черт... - мой кулак впечатывается в шкафчик. На этом я не останавливаюсь. Продолжаю бить по металлу, пока на нем не остаются вмятины и следы от моей крови.

Тяжело дыша, я упираюсь руками в шкафчики.

- Карсон смог сказать, кто это был? - Если я узнаю, кто накачал его наркотиками, то могу оценить образ мышления преступников и отследить их передвижение. Мне кое-что нужно.

- Он слишком не в себе, - отвечает она, и я поворачиваюсь посмотреть на нее. Каменно-холодная ясность в ее глазах говорит о том, что мы оба не хотим озвучивать вслух. Карсон может не выкарабкаться.

- Я проверила. Ответа на сообщение Эйвери не последовало, - продолжает Сэди. - Но она могла стереть его. Альфа мог сам назначить время и место встречи…

- Она. Лена, - поправляю я.

Сэди расправляет плечи.

- Ты уверен в этом?

Не обращая внимания на пульсацию, я сцепляю руки на затылке. Не отрывая взгляда от стропил. Уверен ли я? Я только что поставил на кон не только свою карьеру, но и жизнь Эйвери из-за обработанной записи голоса, поэтому мне лучше быть чертовски уверенным.

- Я слышал ее голос.

Сэди только кивает.

Через несколько напряженных секунд она произносит:

- Эйвери этого не делала.

Я пристально смотрю на нее. У нее есть эта чертова сверхъестественная способность проникать в твои худшие мысли.

- Я знаю. - Мы оба должны верить в это, ибо альтернатива просто неприемлема, что Эйвери сама накачала Карсона, чтобы сбежать от охраны и встретиться с Альфой на собственных условиях. Я ненавижу себя за то, что даже допускаю мысли об этом.

- Я позвонил с сообщением об угрозе взрыва, - выпаливаю я. На недоверчивое выражение лица Сэди я добавляю: - Векслер отказался объявить в розыск Федерального агента. А у меня недостаточно доказательств. Я должен был что-то сделать, чтобы перекрыть аэропорты и автомагистрали.

Возможно, уже слишком поздно. И Эйвери уже на полпути в Мексику.

- Я впечатлена, - говорит она. - У меня есть техники, которые проверяют систему видеонаблюдения. Возможно, это напрасная трата усилий, но я старалась следовать протоколу.

Это на самом деле вызывает у меня ухмылку. Посреди всего этого беспорядка мы с Сэди меняемся методами. Мрачная ирония во всей ее красе.

Она снимает джинсовую куртку и накидывает ее на Карсона. Он перестал наглаживать себя и начинает дрожать.

- Кто-то совершил ошибку, - уверяет она. - Мы разберемся.

Однако ее голос звучит неуверенно. У Бэлл есть доступ в лабораторию и к охране. Провести кого-нибудь в здание и вывести из него незамеченным для федерала, обладающего информацией о внутреннем распорядке, было бы чертовски легко. Особенно если Эйвери пойдет добровольно.

Все еще читая мои мысли, Сэди заверяет:

- Она все тот же человек. Но сейчас она особенно сильна, Куинн. Эйвери - боец.

Я киваю и бросаю взгляд на дверь ее кабинета. Эйвери должна быть в своей лаборатории, менять мир к лучшему, а не там, где находится сейчас. Не борясь с темным потоком, полным грязи этого мира.

Нас обоих поглотило подводное течение.

Делая единственное, что могу, я совершаю звонок. Отправляю двух полицейских на склад и еще двух в дом Эйвери. Я убеждаюсь, что они осознают опасность, но моя интуиция подсказывает, что оба места будут пусты. Пока я звоню техникам, чтобы узнать последние новости, Полсон протискивается в распашные двери.

Он тяжело дышит, добравшись сюда в рекордно короткие сроки.

- Нам нужен доступ в офис Эйвери. Она работала над противоядием «Трифекты».

Сильный удар в живот. Эйвери никогда мне не рассказывала об этом.

- Что? - я поднимаю палец, когда Кайл отвечает на мой звонок. Я слышу его слова, хочу того или нет. - Попытайся выяснить, кто подключился к системе, - обращаюсь я к нему. - Сосредоточься на внутренних источниках. Дай мне знать, как только у тебя что-нибудь появится.

Я встречаю серьезный взгляд Сэди.

- Пятнадцатиминутный цикл. - Где в один момент Эйвери находится в лаборатории, а в следующий она уже исчезает.

Полсон переводит взгляд с одного на другого.

- Что происходит?

Моя ярость направлена на меня самого.

- Ты здесь из-за него... - я указываю на безвольное и бледное тело Карсона на каталке.

Нахмурившись, он переключает внимание на Карсона, проверяя жизненно важные показатели.

- Его нужно отвезти в больницу. У него передозировка.

Я хватаю Полсона сзади за воротник и дергаю.

- Ты сказал, что Эйвери над чем-то работала.

Он вырывается.

- Я внимательно следил за ее работой. Возможно, противоядие может помочь. Но ему все равно понадобится медицинская помощь.

- Что значит, ты «внимательно следил»? - я все еще с подозрением отношусь к своим собственным действиям… любая связь с федералами и Бэлл вызывает подозрение.

Сэди протискивается между нами, оттесняя меня на несколько шагов.

- На это нет времени. Отведи нас в кабинет Эйвери.

Я смотрю на нее сверху вниз, ее жесткий взгляд совпадает с моим, у меня нет выбора, кроме как доверять ей.

- Возьмите его с собой.

Я направляюсь в кабинет Эйвери, пока Полсон везет Карсона, а затем быстро вскрываю замок. Я столько раз говорил ей, чтобы она запиралась на засов. Я чувствую себя подло, находясь здесь и роясь в ее вещах, но у нас нет другого выбора.

Полсон, похоже, знает, куда идти, и я все время слежу за ним, пока он ищет нужные Карсону ампулы.

- Детектив, - обращается он ко мне. - Вы знаете, как ставить капельницу?

Нет, не знаю. Но если это то, что нужно Карсону, я разберусь.

– Я займусь этим. - К счастью, Эйвери держит свою лабораторию в чистоте и порядке. Это помогает успокоить мою вспышку гиперактивного ОКР, и я нахожу все, что нужно.

- Куинн, посмотри на это, - зовет Сэди, привлекая мое внимание. Она указывает на маленький монитор на столе Эйвери. - Вот. А я займусь капельницей.

Я с благодарностью передаю ей лекарство, подходя к столу. Через несколько секунд я включаю монитор и получаю изображение главной лаборатории. Мое сердце бешено колотится в груди. Я открываю ее ноутбук и быстро просматриваю программы, находя то, что ищу.

Запись с камеры.

У Эйвери была своя собственная камера, установленная в лаборатории. Голова гудит, и я открываю папку с указанными датами. Все кадры из лаборатории.

- Сэди.

Мой строгий тон не оставляет места для вопросов. Она отходит от Карсона. Как только она замечает видео, которое я открыл, она тут же, не сдерживаясь, ругается.

- Вот дерьмо, - говорю я, увеличивая громкость динамиков. Ничего. Звука нет, только видео.

- Эйвери, ты умная сучка, - шепчет Сэди. - Она убедилась, что будет резервная копия на случай сбоя питания.

Сбой или нарушение безопасности.

Я сжимаю руки в кулаки и, затаив дыхание, наблюдая за воспроизведением кадров из лаборатории. Коридор не запечатлен с этого ракурса, но вход агента Бэлл виден отчетливо. Ее нельзя перепутать.

И когда Бэлл вытаскивает запечатанный пистолет из сумки Эйвери, мое сердце грозит пробить мою гребаную грудную клетку. Я встаю и отстегиваю телефон, ища контакт Бэлл.

- Убери телефон, - приказывает Сэди. - Что ты собираешься делать? Позвонить Бэлл?

Черт бы ее побрал, читающую мои мысли. Моя хватка на телефоне может разбить экран вдребезги.

- А разве у меня есть другой выбор? Пойти к федералам? Сказать Роллинсу, что один из его людей - криминальный авторитет-садист?

- Нет, но звонок преступному авторитету-садисту определенно последний в списке, - она не отрывает взгляд от экрана. - Иди сюда, - Сэди нажимает на клавишу. - Просто смотри. И убери телефон.

Блять.

- Меня уже тошнит от приказов... - я замолкаю. - Еще раз отмотай назад.

- Интересно, от кого я их получаю, - бормочет она.

Я делаю глубокий вдох, наблюдая, как Эйвери возвращается в лабораторию со своим набором. Когда Бэлл направляется к выходу, Эйвери поворачивается и смотрит в камеру. Смотрит в упор, будто прямо на меня. Придвигаясь ближе к экрану, я внимательно наблюдаю за ней.

Прямо перед тем, как Эйвери выходит из лаборатории, она поднимает устройство. Маячок, который я ей подарил. Затем кладет его в задний карман, прежде чем уйти.

- Черт, - я хватаю пиджак со спинки стула, поток мыслей мчится в лихорадочном темпе.

- Что это было? - спрашивает Сэди.

Я заглядываю в лабораторию, проверяя, как там Полсон. Он вводит лекарство Карсону, выглядя сосредоточенным. Один из нас должен быть там. Проклятье.

- Я ему не доверяю, - говорю я, присаживаясь на корточки рядом с Сэди. Затем нажимаю на свой телефон, радуясь, что не разбил экран. - Я установил приложение для отслеживания Эйвери, - шепчу я.

- Во-первых, это жутко, - говорит она, а затем пожимает плечами. - Но вы двое, включая Эйвери, умные ребята.

Легкая улыбка появляется на губах.

- Это в значительной степени повторяет ее слова. Но если он все еще при ней... - Зеленая точка указывает на ее местоположение. - Я ее нашел.

Чувство облегчения ощущается настолько остро, что я, черт возьми, едва не теряю сознание. Я держусь за спинку стула, готовясь к тому, что будет дальше.

- Она знала, - говорит Сэди.

Лишь одна эта фраза уничтожает меня. Чувство облегчения затмило мою наблюдательность. Она права: Эйвери знала, что я обнаружу скрытый канал видеонаблюдения... точно так же, как знала, что делает, когда уходила.

С агентом Бэлл.

С Альфой.

- Возможно, она точно не знала, кто такая Лена, - пытается утешить меня Сэди.

Но Эйвери использовала маячок, против которого была так непреклонна, потому что знала, что может оказаться в опасности. И у нее был пистолет - мой пистолет.

- Кто-то должен остаться с Карсоном, - я вскакиваю на ноги и выхожу из офиса.

Сэди хватает меня за руку.

- Ты не можешь идти один. Что… Ты собираешься ворваться с оружием наперевес? И сразу же уйти?

Я поворачиваюсь к ней, гнев горячит кровь в венах.

- Она подвергла себя опасности, чтобы защитить меня, - объясняю я. - Чтобы защитить тебя. Так что, да, я иду туда с оружием наперевес.

Пораженная, Сэди отступает назад

. - Если ты хочешь сделать это в одиночку, прекрасно. Будь тем парнем. Но не позволяй своему гневу на меня подвергать Эйвери еще большей опасности. Она заслуживает хладнокровного детектива, который может дать ей реальный шанс спастись. Не просто горячая голова с соответствующим эго, - она пристально смотрит на меня сверху вниз. - Тебе нужен напарник в этом деле или нет?

- Господи, Сэди! У меня нет времени на это дерьмо, - мой кулак тянется к стене, но я одергиваю руку, прежде чем соприкоснуться с ней. Я уже достаточно покалечил себя. Мне нужно, чтобы каждая частичка меня была цела и невредима. - Карсон вышел из строя, - я смотрю на нее. - Векслер думает, что я сошел с ума. Он, вероятно, получит мой значок еще до конца дня. Федералы потребуют мой значок, если я хотя бы намекну, что их начальник нечист на руку.

- Ты не ответил на мой вопрос.

Я опускаю голову, невеселый смех срывается с моих губ. Когда поднимаю глаза, я встречаю ее решительный взгляд.

- Так просто, да? Простить и забыть?

Она скрещивает руки на груди.

- Да, - наконец, отвечаю я. - Я хочу, чтобы в этом деле участвовал напарник. Мой напарник. Не социопатический крестоносец преступлений. Могу ли я получить такого человека?

Она наклоняет голову.

- Звучит так, будто тебе нужно и то, и другое прямо сейчас.

Мать твою. Капитулируя, я спрашиваю:

- Так что у тебя есть?

Она обходит стол и стучит по клавиатуре.

- Достаточно.

Глава 19

Выбор

Эйвери


Приглушенный звон в ушах притупляет мои чувства, позволяя Лене вырвать пистолет из моих рук. Она стреляет мне в живот. Я съеживаюсь и поднимаюсь, видя красные пятна на ладонях.

Я ранена.

Меня охватывает паника, когда я трогаю свой живот в поисках огнестрельного ранения. Я вздрагиваю, нажимая на область ниже ребер, нащупывая рану вдоль талии.

- Это царапина, - она отодвигает затвор на пистолете. - Но все равно чертовски больно, - Лена толкает меня вперед, и мои ноги спотыкаются, пока я не беру себя в руки достаточно, чтобы восстановить равновесие.

- Просто отправь Куинну сообщение, - говорю я ей, не заботясь о том, слышит ли она мольбу в моем голосе. - Скажи ему, где противоядие. Карсона можно не брать в расчет. Он не будет в ясном сознании, чтобы сказать что-либо.

- Моя личность больше не имеет значения, - ее голос звучит пусто и глухо. - Все это сгорит дотла. Каждый игрок, который когда-либо подсунул мне грязные деньги... каждая услуга, которую я когда-либо просила…они все сгорят с Леной Бэлл.

Я использую шанс и оборачиваюсь.

- Похоже, у тебя сотрясение мозга, Лена. Дай мне взглянуть на тебя.

Ее улыбка не сочетается с холодными и отстраненными глазами.

- Я подозреваю, что это твой способ добиться собственной благосклонности.

Я облизываю губы, во рту пересохло.

- Сэди сказала бы, что даже психопат - человек.

Ее улыбка становится шире. Она придвигается ближе и шепчет мне на ухо:

- Вот тогда я и поняла, что смерть - это высший кайф, - она делает шаг назад. - Джон Уэйн Гейси сказал это о своем первом убийстве. А теперь двигайся.

Пожалуйста, пусть Куинн найдет противоядие.

Я не знаю, кому я молюсь, но какая-то высшая сила должна меня услышать.

Стрекотание сверчков сливается с отдаленными звуками уличного движения. Наступает утро, и мир просыпается. Несмотря на все произошедшее, это очень утешает. Мне кажется, я чувствую связь с Куинном. Я верю, что он найдет запись камеры в моем офисе, и при этом он обнаружит мои заметки о решении для Карсона.

Я должна продолжать идти. Я сделала выбор, и у меня нет альтернативы, кроме как довести это дело до конца.

Я прижимаю руку к ране, чувствуя каждое нервное окончание.

- Куда мы идем?

- Я должна сократить свои потери, - она слизывает кровь с губ, затем приставляет пистолет к переносице и... бьет. Никакого крика, но Лена бормочет грубое проклятие. Она вправляет свой сломанный нос, а затем выпрямляет спину, будто то, что она сейчас сделала, для нее обычное дело.

- Я должна всадить пулю в твою хорошенькую головку. Поверь мне, - говорит она. - Я испытываю искушение, - она пихает ствол мне в плечо, толкая вперед. - Но мне бы не хотелось растрачивать такой талант впустую. И я слишком много вложила в тебя. Думаю, нам просто придется наладить отношения.

Фары освещают линию деревьев впереди, и на секунду я испытываю страх, что Куинн нашел меня. К этому времени он, должно быть, уже видел запись с камеры видеонаблюдения в лаборатории и знает, что я сделала… и я причинила ему боль. Слова Сэди возвращаются ко мне, резкие и сокрушительные. Не делай ему больно.

- Стой, - приказывает Лена.

Я останавливаюсь, чтобы осмотреть пулевое ранение. Стянув с живота потный, окровавленный свитер, я осматриваю жгучую рану на боку. Выглядит и ощущается так, будто раскаленная кочерга вырвала кусок моей кожи.

Эхо хлопающих автомобильных дверей отражается от деревьев, и двое мужчин направляются в нашу сторону.

- Неси ее, - приказывает Лена высокому парню в костюме.

Он – просто гора мускулов, и я слабо отбиваюсь от него, как от блохи. Он сгребает меня в свои большие объятия, даже не хмыкнув. К тому времени, как он усаживает меня на заднее сиденье "Мерседеса", выброс адреналина в крови иссякает, и я чувствую каждую поврежденную косточку в своем теле. Языки пламени словно лижут мою кожу вокруг раны, и я съеживаюсь, чтобы меня не стошнило. Только мой желудок пуст, чтобы это могло бы облегчить тошноту.

Лена садится рядом со мной.

- Устраивайся поудобнее, - велит она, вытаскивая из-под сиденья аптечку первой помощи.

Из меня вырывается смех.

- Я судебно-медицинский эксперт. Думаю, что у меня больше квалификации, чем у тебя, чтобы заняться собой.

Она прикладывает к ране салфетку, пропитанную спиртом. И я стискиваю зубы от жгучей боли.

- У меня большой опыт в анатомии, - ее глаза встречаются с моими.

- Знаю, - я выхватываю повязку из ее руки. - Я изучала твою работу.

- Тогда ты знаешь, что лучше так себя не вести. Я даже своим девочкам не выношу столько предупреждений, - она откидывается на сиденье, когда машина начинает мчаться вперед.

Я сосредотачиваюсь на повязке вокруг талии, изо всех сил стараясь изобразить безразличие. Я не совсем продумала свой ход, когда дергала за руль. Просто хотела, чтобы мы врезались в дерево или в знак "Стоп"... а не перевернулись. Достаточно сделать крюк от аэропорта, чтобы перенаправить Лену.

Что ж, миссия выполнена.

Теперь мне повезет, если я переживу рассвет.

Куинн, прости меня.


***


Они говорят, что только виноватый разум может спать. Кто они такие? Я думаю, что в моем случае это были бы офицеры и детективы, с которыми я работала бок о бок в течение многих лет. И полагаю, что мой разум полон чувства вины, потому что я просыпаюсь от того, что скотина Лена несет меня через долбаный особняк.

После аварии, когда меня подстрелили… задели… и после прогулки ранним утром с моим похитителем, мое тело и разум отключились. В какой-то момент я задремала в машине, и теперь понятия не имею, где я и как сюда попала.

Мое единственное утешение в том, что я все еще чувствую маячок в заднем кармане. За что я благодарна лакею Лены, ведь он не ощупывает и не обыскивает меня, когда сажает на черный кожаный диван.

Здесь холодно, и в носу стоит запах стерильности. Но от произведений искусства вокруг меня… захватывает дух. Единственные яркие всплески цвета среди черно-белого интерьера - это картины всех размеров на стенах. Я уверена, что это оригиналы и довольно дорогие.

Хотела бы я прямо сейчас пройти обучение у Сэди. Она могла бы бросить один взгляд на эту комнату и оценить Лену, точно зная, как забраться под ее холодную и черствую кожу.

- Ты любишь искусство? - голос Лены доносится со второго уровня.

Я поднимаю глаза, наблюдая, как она спускается по винтовой лестнице. Она все еще опирается на одну ногу.

- Честно говоря, я никогда об этом не задумывалась, - отвечаю я.

Она хромает к самой большой картине в комнате. По пути она машет рукой, приказывая трем мужчинам, стоящим на страже, выйти из комнаты.

- Вот эту я купила в Риме.

- Купила? - спрашиваю я. - Зачем что-то покупать, когда можно украсть.

Она встает передо мной и протягивает мне бутылку воды со стола.

- Ты умнее стереотипный предположений, что все преступники одинаковы. Это не Готэм-Сити. А мы не группа хаотично-злых вдохновителей, мечтающих о захвате власти над миром, - она склоняет голову набок. - Ну, не все время.

Я отставляю бутылку в сторону.

- И я не настолько глупа, чтобы пить все, что ты мне дашь.

Она кивает подбородком в сторону бара с мини-кухней.

- Ты - мой гость. Угощайся, чем хочешь.

Гость.

- Ты приглашаешь всех своих гостей с пистолетом у виска? - я встаю с дивана и ковыляю к бару, чувствуя, как болит каждая косточка.

Позади меня раздается резкий щелчок, и тело прознает напряжение.

- Я не одобряю огнестрельное оружие, - говорит Лена, и я оглядываюсь. Она закрывает складной нож, а затем снова открывает его. - У меня есть прекрасная коллекция клинков. Разных размеров, блестящие и острые, как бритва, - ее взгляд сужается на мне. – Но, я уверена, ты относишься к тому типу людей, у которого тоже имеется в предпочтении один определенный инструмент. Обычно тебе нужен только один, чтобы выполнить работу.

Я не отвечаю. Открываю кран и наполняю стакан водой. Как только жидкость попадает мне на язык, я осушаю его полностью. Мое сердцебиение стучит в ушах, от обезвоживания кровь сгустилась.

Комната освещена мягким светом акцентных светильников. Никаких окон. Никаких часов. Единственная разница между этим местом и ямой, в которой меня запер Вэллс, - это прекрасные произведения искусства. Но это все еще подземелье.

Где держат домашних животных.

- Как долго ты собираешься держать меня здесь? Час, день, минуту? Сколько у меня времени?

- Планы изменены, а не отменены, - говорит она. - Ты можешь отдохнуть. Нам предстоит долгий перелет.

Я хватаюсь за края стойки.

- А если я откажусь ехать?

Звон в ее смехе обволакивает мою кожу, вызывая раздражение.

- Тогда я подозреваю, что ты попытаешься разбить самолет? Если ты так сильно хочешь умереть, Эйвери, я могу тебе в этом помочь. Я могу сделать это безболезненно. Выбирай.

Ставя стакан на стол, я оборачиваюсь.

- Выбирать?

Ее удивленное выражение лица исчезает.

- Да. У нас всегда есть выбор. В моем письме было очень ясно написано, что ты должна его сделать.

- Ты бредишь.

Она встает и неторопливо подходит ко мне.

- Разве я не давала тебе выбора? - она убирает прядь выбившихся волос с моих глаз, ее пальцы задерживаются на моей щеке. - Возможно, варианты были не теми, которые ты хотела, но выбор все равно был, - она опускает руку. - Ты сделала его, связавшись со мной. Ты искала меня. Учитывая твое знание того, на что я способна, я предположила, что ты пошла на это, чтобы уберечь Куинна и Сэди от беды. Я приняла твои условия. Я дала тебе то, чего ты хотела больше всего. И вот теперь ты здесь.

Я закрываю глаза, защищая свои мысли от нее.

- Ты думала, что это закончится как-то иначе? - спрашивает она. - Что твои коллеги, друзья, любовники смогут остановить операцию десятилетней давности только потому, что... что? Хорошие парни всегда побеждают?

Она снова поднимает руку, чтобы коснуться моего лица, и я отдергиваюсь.

- Ты не настолько наивна, - продолжает она. - Ты заглянула в глубины самого темного греха. Ты заглянула в бездну и была заклеймена ее мучениями. Я достаточно долго работала в системе. Я привлекла к ответственности некоторых из самых мерзких тварей. И ни разу я не была свидетелем трансформации. Или искупления. Есть только сломанные и еще более сломанные души. Этот мир не создает героев… он их ломает. Это только вопрос времени и давления, прежде чем каждый должен будет сделать окончательный выбор: жертва он или злодей.

Я с отвращением качаю головой.

- Ты видишь мир только своими глазами. И это хреновая перспектива.

Она улыбается.

- Даже святой Куинн был подвержен изъяну. Вынужденный пойти против закона, который он так добродетельно отстаивал. Кто остался в твоем маленьком пузыре, на кого не повлияло произошедшее?

Она уходит, ее хромота становится более заметной, оставляя меня наедине с моим стыдом. И я могу прочувствовать его до самой глубины. Когда нас заставляют взглянуть правде в глаза, мы остаемся с принятием или отрицанием. Я признаю, что сломлена. Я чувствовала каждый свой разлом, когда Вэллс бил меня. Каждый раз, когда он полосовал меня по лицу. Когда он изнасиловал меня… я сломалась.

И все же, «сломанная» - неудачная аллегория.

Искалеченная. Поврежденная. Дефектная. Все лучшие описания того, какой я видела себя с тех пор, как мой личный мир рухнул в ад. В эту бездну.

Я принимаю это, но есть одно качество, которое я больше всего отказываюсь признавать.

Жертва.

Когда Лена уверенно прислоняется бедром к дивану. Держа равновесие. Все под контролем… Я склоняю голову.

- Почему ты отослала своих людей?

При моем вопросе ее брови сходятся вместе.

- Чтобы мы остались одни, конечно же. Это не входит в перечень моих обычных дел…- она раскрывает лезвие и проводит им по тыльной стороне пальцев. - Но и ты не одна из моих типичных девушек. Однако каждая из вас нуждается во введении в бизнес. И мне нравится мое уединение для этой цели.

Она действительно любит себя слушать.

- Тогда у нас полно времени, - говорю я.

Оттолкнувшись от дивана, она размеренными шагами направляется ко мне. Она хватает меня за затылок, впиваясь ногтями в кожу головы, и прижимает лезвие к моей нижней губе. Я перестаю дышать.

- Я наблюдаю за клеймением всех моих девочек, - говорит она, проводя кончиком ножа по моей губе. - Этот импотентный ублюдок первым заклеймил тебя. Я ненавижу это. Я собираюсь уничтожить его метку и вырезать свою собственную на твоей плоти.

Все мое существо восстает против этой женщины. Мои вены наполняются остатками адреналина от аварии, но я делаю глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Успокоить трясущиеся пальцы. В моей голове звучит голос Куинна, который говорит мне бороться.

- Наверное, я должна поблагодарить тебя, - с трудом выговариваю я.

Это вызывает у нее смущенный смех. Она прижимает лезвие к моей губе, пуская кровь.

- Должна. По крайней мере, ты это сделаешь, когда, наконец, найдешь реальное применение своим талантам.

- Нет. Я должна поблагодарить тебя за то, что ты дала мне выбор, - я оцениваю ее позу. Ее одежда, оружие, прическа, аксессуары - она гребаный агент ФБР с подготовкой, которая соперничает с моим коротким опытом, но я не планирую сражаться честно. - Без тебя я, возможно, никогда бы этого не узнала.

Я бью ее коленом в промежность и в довершение всего наношу удар локтем по ребрам. Она сгибается ровно настолько, чтобы я могла разорвать ее хватку и отбросить лезвие в сторону. Я перегруппировываюсь, готовясь к ее атаке.

Она жадно глотает воздух, задыхаясь, все еще чувствуя свои раны после аварии.

- Я не возражаю против вызова, - шипит она и облизывает губы. - Если тебе нравится бороться, борись. Все, что тебя заводит. Держу пари, Вэллс кончал, когда ты сопротивлялась, - она приблизилась на дюйм, держа лезвие опущенным.

Боже, она собирается содрать с меня кожу. Я отступаю назад, когда она делает шаг вперед.

- Так расскажи мне. Что ты знаешь? - спрашивает она, поддразнивая меня. А затем набрасывается.

Слишком медленно, чтобы отреагировать, и я чувствую силу ее кулака на своих зубах. Это все, что ей нужно - один удар. Сколько раз Куинн заставлял меня бежать. Уклоняться. Моя спина сильно ударяется об пол. От резкой боли раскалывается голова.

Лена наваливается на меня всем весом. Рука, которая только что жестоко наказала, гладит мое лицо.

- Мы закончили с играми? - она подносит нож к моему горлу.

Я делаю глубокий вдох. Каждое движение посылает мучительные вибрации в мой мозг.

- Ты знаешь, почему мы одни? - я вырываюсь. - Почему ты похитила меня сегодня утром, даже не обыскав? Почему ты не приказала своим головорезам обыскать меня? - Изгиб ее губ выдает ее раздражение. - Ты видела во мне жертву.

По комнате разносится грохот. Крики. Приглушенная стрельба.

Шум доносится издалека, но я использую этот отвлекающий маневр. Я хватаю ее за серьгу и дергаю, срывая серебряное кольцо. Затем наклоняюсь и вытаскиваю шприц из ботинка.

Ее пронзительные проклятия звенят у меня в ушах, когда я зубами срываю колпачок, а затем вонзаю иглу ей в шею.

- Не двигайся, - предупреждаю я.

Мой большой палец нависает над поршнем. Я чувствую ее дрожащее тело через шприц. Ее глаза, суровые и раскрывающие все ее порочные мысли, не отрываются от моих. Время тянется и бежит. Одновременно.

Вокруг нас раздается треск, когда выбивают дверь, но я не смотрю в ту сторону. Я не спускаю глаз с врага.

Я чувствую присутствие Куинна еще до того, как он произносит мое имя:

- Эйвери... - затем он оказывается рядом со мной, опускается на колени, направляя пистолет на Лену. - С тобой все в порядке?

Я прерывисто выдыхаю.

- Я в порядке, - вырывается из меня.

- У меня затекла шея, - подает голос Лена, ее взгляд метнулся к Куинну, а затем скользнул по комнате.

- Я не буду вынимать этот шприц, – я усиливаю хватку.

Ко мне приближаются шаги, и я мельком вижу Сэди, стоящую над нами.

- Эйвери, здесь агенты.

Ее предупреждение может означать две вещи: отпусти Лену или сделай это быстро.

- Как Карсон?

- Пока жив, - отвечает мне Куинн.

Пока жив. На сегодня. И если он не умрет, то все равно может пострадать от пагубных последствий. Я не ослабляю хватку.

Глаза Лены расширяются.

- Детектив, - подчеркивает она. - Ты не можешь этого допустить. Герои не убивают. Ты не мог нажать на курок, точно так же как не можешь позволить женщине, которую любишь, стать убийцей.

Мой взгляд метнулся к Куинну. Он сурово хмурится, и это обескураженное выражение его лица я никогда не перестану видеть перед глазами, если пойду на это.

Я стискиваю зубы, ярость и злоба обжигают мою кровь.

- Она уйдет. Она слишком глубоко в системе. А если нет... у нее есть внешние источники. Связи. Черт, это никогда не закончится.

Куинн опускает оружие.

- Тогда сделай это, - говорит он мне. - Покончи с этим.

Как только осознание захлестывает Лену, она бросается в попытке перехватить пистолет Куинна. Я нажимаю на поршень, наполняя ее вену тем же ядом, которым она заразила всех этих женщин — которым заразила меня.

И кое-чем еще.

«Трифекта» с большой дозой стрихнина - смертельная смесь, которая гарантирует, что получатель не проживет достаточно долго, чтобы сделать следующий вдох. Он отключает нервную систему, позволяя передозировке препарата подействовать в полной мере.

Когда я вливаю остаток препарата в ее кровь, ее глаза закрываются, слезы блестят на темных ресницах. Я вытаскиваю шприц и провожу большим пальцем у нее под глазом, стирая размазанную тушь. Затем толкаю ее на пол, прижимаясь к ее уху.

- Куинн - герой, а не я. Я – злодей, которого ты помогла создать, - я целую ее в щеку. Прощальный поцелуй, чтобы отправить ее в ад. - Увидимся на другой стороне.

Отодвигаясь, я нахожу взгляд Сэди. Она осознает последствия, когда Лена бьется в конвульсиях, изо всех сил пытаясь втянуть воздух в легкие. Когда ей это удается, и дыхательные пути наполняются рвотой, я действительно чувствую укол раскаяния. Хотя бы потому, что это мучительная смерть.

Лена была права. Все, что требуется, - это время и принуждение, чтобы превратить человека в монстра. Раньше я даже не могла прикоснуться к трупу моего похитителя. А теперь…Я остановила сердце, чтобы оно никогда больше не билось. Она также сказала, что ей удастся избежать разоблачения, потому что никто не поверит, что женщина способна на такое зло.

Что ж, я на это рассчитываю.

Гром шагов доносится за пределами комнаты. Куинн хватает меня за руку и притягивает к себе, прижимая мое лицо к своей груди. Его сердцебиение громкое и сильное, заглушающее крики и суматоху, которые начинаются вокруг нас.

Я не двигаюсь, предпочитая оставаться в его объятиях, пока федералы не возьмут меня под стражу.

Глава 20

Демоны

Куинн


Двенадцать часов разбора полетов. Так федералы любят называть свои допросы. В ход пошли все тактические приемы. Первые пять часов я сидел в комнате один, уставившись в видеокамеру. Затем агент Проктор набросился на меня, как цепной пес. И я рассказал свою историю.

Эйвери отвели в отдельную комнату вместе с агентом Роллинсом, чтобы допросить наедине.

На пятичасовой отметке появилась Сэди, они решили использовать тактику игры напарников друг против друга. И мы вместе с ней повторили нашу историю. Агент мог бы пройтись по нашим задницам щеткой с металлической щетиной и все равно бы ничего не получил.

Я обнаружил, что запись голоса агента Лены Бэлл подозрительно совпадает с голосом, записанным во время операции. У меня есть все файлы и результаты, подтверждающие это. Я лично провел сравнительный тест. Как только сделал это открытие, я доложил об этом своему капитану.

Когда мы с агентом Бондс обнаружили, что на детектива Карсона напали во время его дежурства, а доктор Джонсон пропала из криминалистической лаборатории, доктора Полсона вызвали, чтобы он занялся детективом, пока агент Бондс делала доклад агенту Роллинсу.

Бондс отправила агенту Роллинсу отчет с камер видеонаблюдения, установленных в лаборатории, сославшись на агента Бэлл, как на возможного свидетеля нападения детектива Карсона. С агентом Бэлл не могли связаться со вчерашнего дня, поэтому ФБР пришлось начать поиски пропавшего агента, используя устройство слежения доктора Джонсон.

То, что произошло там, стало шоком для всех нас.

- Мы с агентом Бондс вошли в особняк, - я откидываюсь на металлическом стуле. – Окружив его с подразделением ФБР, мы последовали за агентами в фойе, где столкнулись с сопротивлением.

- Сопротивлением? – переспросил агент Проктор.

Сэди уверенно кивает.

- Подозреваемым было приказано опустить оружие. Но они открыли огонь. Агенты ответили стрельбой и устранили угрозу, позволив остальной части нашей команды пройти по дому.

- Агент Бондс и я отделились от основного подразделения по указанию агента Роллинса. Я с силой открыл запертую дверь и сразу же увидел агента Бэлл и доктора Джонсон, сцепившихся в драке.

- В драке?

- Да, - продолжаю я раздраженно. - В тридцатый раз рассказываю: агент Бэлл находилась поверх доктора Джонсон. Я дал о себе знать и осторожно приблизился. Затем заметил складной нож в руке агента Бэлл и отбросил его в сторону, и тогда я также заметил, что доктор Джонсон не реагирует на происходящее.

Проктор смотрит на Сэди, приподняв темные брови.

- Агент Бэлл тоже не реагировала. Поэтому, после того как детектив Куинн оторвал агента Бэлл от доктора Джонсон, я приступила к проверке жизненно важных показателей доктора Джонсон. Она была в шоке, сэр.

Агент сделает пометку в своем блокноте.

- Доктор Джонсон сообщила, что препарат, введенный агенту Бэлл, - он опустил взгляд к своим записям, - уже находился там до ее прибытия в это место. Она утверждает, что агент Бэлл пыталась сделать ей укол до того, как началась потасовка, и Джонсон ввела препарат агенту Белл в целях самозащиты.

Мы с Сэди не смотрим друг на друга. Я отвечаю спокойно. Скучающим тоном.

- Агент, мы рассказали вам все, что знаем.

Он настороженно смотрит на меня.

- Мне нужен полный отчет от вас обоих. Задокументированый и подписанный вашим капитаном.

Я киваю.

- Как только я смогу его сделать.

Проктор складывает записи и встает.

- Это еще не конец, - он выходит из комнаты.

Я бросаю взгляд на Сэди.

- Еда?

Она пожимает плечами.

- Сон, душ, потом еда.

- Согласен. Ты немного потрепана, Бондс.

Она хорошенько стукает меня по руке, прежде чем я провожаю ее в коридор. Участок кишит агентами, офицерами и чиновниками округа Колумбия. Округ взял насебя управление полицией после того, как… каким-то образом… в эфир просочилось сообщение о том, что федеральный агент был связан с убийствами Альфа-убийцы и скандалом с торговлей людьми, который потряс восточное побережье.

Я полагаю, что с учетом федералов, в задницу которых вцепились следователи округа Колумбия, нас, вероятно, оставят на некоторое время в покое. Я уверен, что оперативная группа и все операции, связанные с преступной сетью Альфа-Омега, будут тщательно изучены и расследованы в дальнейшем. Но прямо сейчас головы ФБР лежат на плахе.

Я не чувствую никакого облегчения, пока не замечаю Эйвери в другом конце коридора. Роллинс выводит ее из "горячей коробки". Она выглядит измученной и уставшей, но она словно маяк силы, когда пробирается ко мне.

Сэди успокаивающим жестом берет Эйвери за руку.

- Все нормально?

Эйвери кивает.

- Со мной все в порядке, - она начинает хмуриться. - Я должна позвонить Обри.

- Карсон в больнице, - сообщаю я, обнимая ее за плечи. - Сначала я отвезу тебя домой, чтобы ты отдохнула, а потом мы проведаем его.

Это не облегчает ее беспокойство, но она уступает.

- Поговорим позже, - говорю я Сэди.

Ее глаза встречаются с моими в понимании. Что касается дела, то оно закончено. Закрыто. Меня так и подмывает поджечь все имеющиеся у меня файлы и никогда больше не думать о Вэллсе или Бэлл.

Правда, нам с Сэди нужно закончить еще кое-что, но это может подождать.

Мы оставляем участок и хаос позади. Эйвери молчит по дороге к своему дому. Тишина, словно живая сила, давит на нас. Если мы не поговорим об этом в ближайшее время, эта рана будет гноиться. Невысказанность грозит поглотить воздух между нами.

Как только мы припарковались на подъездной дорожке, Эйвери поворачивается ко мне. Она произносит только один слог, прежде чем я хватаю ее и крепко целую, прерывая все слова, что она собиралась сказать. Я ласкаю ее раскрытые губы, скользя языком внутрь, выпуская весь страх, который я испытывал, боясь потерять ее. Не только за последние двадцать четыре часа, а с тех пор, как я впервые увидел ее на больничной койке.

Она вырывается, тяжело дыша, и снова пытается что-то сказать. Я прижимаю палец к ее губам.

- Я буду целовать тебя каждый раз, - предупреждаю я. - Каждый раз. Целую вечность безмолвно целовать тебя, если это то, что тебе нужно.

Ее глаза расширяются, и когда плотина, наконец, прорывается под напором эмоций, я выхожу из машины и мчусь к пассажирской двери. Сгребаю ее в свои объятия до того, как ее настигнет нервный срыв.

Я несу Эйвери в ее дом, запирая за нами дверь. Она цепляется за мою шею, когда я укладываю ее в постель. Я крепко обнимаю ее, прижимая к своей груди. Ее тело содрогается от рыданий, заставляя мою грудь гореть огненной болью каждый раз, когда она собирает силы, чтобы выпустить новый поток слез.

Ее душа кровоточит. Процесс очищения, который столь же болезнен, сколь и необходим. Я поглаживаю ее по спине, пока она борется со своими демонами, сейчас ее разум – это настоящее поле битвы. Сколькие из нас достаточно сильны, чтобы противостоять злу и не поддаваться его влиянию?

- Ты уже не та, - уверяю я ее.

Эйвери крепче сжимает мою рубашку, когда ее крики становятся сильнее. Я сдерживаю себя, просто чтобы быть достаточно сильным и не позволить ей сломаться. Я должен быть опорой для нее.

Она не такая, как монстры, которые снова и снова пытались уничтожить ее. И неважно, что она утверждает, будто, в конце концов, стала подобием своего врага, чтобы победить их всех, но она не одна из них. Она никогда не будет такой. Я никогда не перестану бороться за нее.

Эпилог

Оковы прошлого

Эйвери


- Выглядишь дерьмово.

Я толкаю Куинна локтем, и он хмыкает.

- Ты отлично выглядишь, Карсон. Как ты себя чувствуешь?

В свой первый день возвращения на работу Карсон действительно выглядит похудевшим, его мальчишеское выражение лица, придающее ему вечный вид новичка, осунулось, делая его старше.

Передозировка запрещенного препарата, который никогда не попадет на рынок, провернет это с любым человеком.

- Я чувствую себя потрясающе, Эйвери. Спасибо, что спросила, - Карсон посылает Куинну насмешливую улыбку. - Я мог бы позволить твоим экспериментам добраться до меня, или я могу просто наслаждаться своим повышением. Думаю, что займусь последним.

- Наслаждайся, мошенник, - говорит Куинн, хватая пиво с барной стойки. - Капитан скоро придет в себя и отправит тебя обратно в окопы.

Я позволяю своему телу расслабиться, прижимаясь к Куинну рядом со мной на стуле, пока они продолжают подшучивать. Я не уверена, как Куинн и Карсон справятся в качестве напарников - они скорее убьют друг друга, чем будут раскрывать дела вместе, - но я рада, что у Куинна будет кто-то способный прикрыть его спину.

Обстановка в участке была напряженной перед тем, как дело было официально закрыто. Это напряжение просочилось и в криминалистическую лабораторию, пока мы ждали окончательного результата. По словам капитана Векслера, анонимное электронное письмо выявило то, что ФБР хотело скрыть от общественности.

Прокурор Содружества получил подробное послание, в котором содержались доказательства связи Мэддокса с Леной Бэлл и ее грязной империей. Улики против Лены были ошеломляющими. Куинн и целевая группа отследили электронную почту, которая привела к серверу «Ларк и Ганнет».

В отчете Куинна говорилось, что Райланд Мэддокс установил время отправки электронного письма в Содружество. Гарантия на случай его смерти, как было указано в самом письме. Мэддокс был готов признаться в своих грехах, чтобы уничтожить Лену.

После этого расследование в отношении фирмы Чейза Ларкина было закрыто. И хотя он не признается в этом, я знаю, что Куинн защищал его. Чейз и Алексис в безопасности от любых будущих заявлений о причастности к аукциону или Лене. Может, Куинн считает, что его долг перед Ларкином выплачен... или у него действительно есть слабое место, скрытое за его жесткой внешностью.

В конце концов, именно спасение похищенных жертв попало в заголовки газет. Одиннадцать женщин были спасены из подвальных помещений особняка Лены и доставлены к их семьям. И как только Содружество получило сведенья обо всех деяниях Лены, они смогли найти больше женщин, ставших жертвами торговли людьми, и их покупателей.

Число женщин, неизвестных средствам массовой информации, пугает.

Не все были найдены, некоторые находились за пределами страны, что находилось в юрисдикции ФБР, но поиски продолжаются. Я буду верить в то, что все будут спасены.

Я должна опираться на эту веру. Это то, что спасло меня.

Даже две недели спустя мы с Куинном не говорили о том моменте, когда я приняла решение покончить с жизнью Лены. Я думаю, он хочет верить, что именно его слова, поддерживающие меня в решении надавить на поршень, определили ее смерть.

Я знаю правду.

Я стараюсь не думать о том, каким мог бы быть результат, если бы Куинн сказал мне убрать шприц. Я не могу позволить себе даже представить эту мрачную реальность.

Я перестала переживать прошлое, пытаясь придумать альтернативы тому, что я, в конечном итоге, выбрала в качестве своего пути к свободе… потому что это просто еще одна форма плена. Где я слышу голос Лены, шепчущий мне о том, что мы все сломлены, и гибель неизбежна.

Реальность такова, что мы все способны на насилие, независимо от нашего прошлого или пола. Это тьма, с которой мы ведем войну, и тьма может принять облик любой жертвы, если ей дать власть. Ни хорошее, ни плохое не имеют определяющего авторитета. Мы все являемся суммой того и другого, мы способны быть добродетельными точно так же, как способны на зло.

Я прошла испытание, и мое будущее зависит от того, насколько я смогу балансировать на этом светлом и темном канате. К счастью, у меня есть Куинн, который крепко держит меня привязанной к своему свету.

- Кстати, где она? - спрашивает Карсон, оглядывая бар. - У меня еще много дел.

Я бросаю взгляд на дверь как раз в тот момент, когда входит Сэди. Мое сердце раздувается и ухает вниз одновременно.

- А вот и наша звезда.

Бедная Сэди выглядит подавленной, глядя на членов своей команды.

- Я думала, это просто небольшая встреча.

Куинн встает поприветствовать ее.

- Ты где-то видишь вечеринку?

Я притягиваю ее к себе.

- Я подумала, что многолюдные, шумные проводы будут лучше, чем какой-то дурацкий интимный ужин, – подмигиваю я.

Ее облегчение было ощутимо.

- Когда ты так говоришь, то да. Спасибо.

Я замечаю, как Колтон садится за стойку рядом с Карсоном.

- Он действительно едет с тобой?

Она кивает, уголки ее губ приподнимаются в улыбке.

- Да. Колтон назначил Оникса ответственным за управление клубом. Он собирается попробовать какое-то время не быть работающим боссом. Посмотрим, как долго это продлится.

Она также сообщила мне по секрету, что прошлое дело сильно их напрягло. Я со своей стороны стараюсь не чувствовать себя виноватой, так как уверена, что Сэди борется со своей собственной виной. Все позади, сделано и закрыто. Я надеюсь, что мы обе сможем перестать жить прошлым.

Я делаю глоток своего коктейля. Я уже больше месяца не употребляю алкоголь и афродизиаки.У меня нет никакого желания вводить в свою жизнь что-либо, изменяющее сознание. Дело не в том, что у меня была проблема, а, скорее, в связи с химическими веществами, которых мой мозг хочет избежать.

Куинн притягивает меня ближе к себе и прижимается губами к моему лбу. Когда-то я думала, что Куинн слишком мужественен для публичного проявления чувств. Я ошибалась. Я во многом ошибалась.

Например, в том, что я никогда не думала, что Сэди и Куинн перестанут быть напарниками.

Я не присутствовала при их разговоре, который определил их разрыв, но позже Сэди сказала мне, что Куинн может слишком глубоко увязнуть в своей голове, если мы позволим ему это. Куинн на самом деле попросил ее остаться в его отделе, но она сказала, что ей пора двигаться дальше. Она знает, что ее присутствие всегда будет напоминать ему о его действиях - о том, на что ему пришлось пойти.

Я предполагала, что это я навсегда останусь напоминанием, но Сэди заверила меня, что для Куинна это так не работает. Я думаю, что ее точные слова были: «Он упрямый осел, который никогда не перестанет искать ответы».

Это то, что делает его таким хорошим детективом, но также и лежит тяжелым бременем на нем самом. Когда он принимает решение, переубедить его практически невозможно. Куинн принимает меня, несмотря на мои недостатки, потому что он предпочитает верить, что я реакционно-способная. Он считает Сэди дотошной. Для него всегда будет стоять вопрос доверия к Сэди, и я думаю, что он боится будущего, в котором его напарник может стать подозреваемым.

Она любит его достаточно сильно, чтобы не заставлять его бороться с этой дилеммой.

Я наблюдаю, как они разговаривают, оба улыбаются друг другу, и мысленно запечатлеваю себе этот момент, как самый важный.

Если моя лучшая подруга считает, что ей лучше уйти, я должна доверять ее проницательности. Она, вероятно, знает нас лучше, чем мы сами.

- Ты действительно переезжаешь в холодную Новую Англию, чтобы препарировать серийных убийц, - говорит ей Куинн.

Сэди с ухмылкой принимает пиво от бармена.

- Я никого не препарирую. Это работа Эйвери. Меня только попросили высказать свои соображения по делу коллеги.

- Знаменитый доктор Лондон Нобл, - добавляю я, не скрывая восхищения.

Сэди пожимает плечами.

- Мы вместе учились в колледже. Это все.

Куинн кивает.

- Значит, ты все еще открыта для консультаций по делам. Например, если мне когда-нибудь понадобится упрямый, всезнающий психоаналитик в будущем.

Выражение лица Сэди смягчается.

- Всегда, Куинн. В любое время.

- Ну ... - Куинн поднимает свое пиво, чтобы произнести тост. - За психоаналитические штучки и будущее.

Мы чокаемся бутылками и стаканами, и это ощущается некой завершающей точкой, так что мне приходится отвести взгляд, пока стон Карсона не привлекает мое внимание к нему.

- Господи… - Карсон извергает еще несколько проклятий, прижимая ладонь к паху. - В самом деле? Блять.

Куинн отхлебывает пиво, а затем ставит бутылку на стол.

- Мы не можем быть напарниками, когда между нами висит удар по члену, - он с силой хлопает Карсона по спине.

Карсон делает большой глоток из бутылки, а затем прижимает ее к промежности.

- Мне нужен пакет со льдом.

Куинн качает головой.

- Перестань преувеличивать. Кубика льда вполне достаточно, - он делает знак бармену. - Могу я заказать кубик льда для мошонки моего напарника?

Сэди поворачивается ко мне.

- Я беспокоюсь о том, что оставлю тебя здесь наедине с этими двумя.

Я толкаю ее в плечо.

- Ну, тогда тебе просто придется навещать меня. Часто.

- Это не проблема. Я обещаю, - она толкает меня в ответ, прежде чем посмотреть на Карсона. - Знаешь, если бы кто-нибудь просто нашел ему подружку, это облегчило бы его невротические идиосинкразии.

Поднося руку ко рту, я сдерживаюсь, чтобы не выплюнуть свой напиток.

- Нет, спасибо, - говорит Карсон, протягивая руку, чтобы взять лед у бармена. - У этого игрока нет времени на подобную чушь.

- И все же он не отрицает, что невротик, - утверждает Куинн.

Колтон подходит к нам с пивом в руке.

- Я голосую за то, чтобы избежать этого. Карсон не знает, что означают эти слова.

- Смейтесь, ублюдки, - Карсон ставит пустую бутылку на стойку вместе со льдом. - Видите вон ту девушку, - он указывает на симпатичную блондинку, танцующую в толпе. - Одна вспышка моего значка детектива, и она готова. Делаем ставки?

- Никаких ставок, - кричу я.

Остаток ночи наполнен смехом и оптимистичными прогнозами на будущее. Мы знаем, что завтра Сэди и Колтон уедут, а Куинн и Карсон перейдут к другим делам, и я сделаю все возможное, чтобы помочь им. Мы знаем, что это конец, но в этом конце нет печали.

Потому что, даже если нас объединили боль, страдания и упрямая решимость одержать победу, мы пробили брешь в самых мрачных обстоятельствах и нашли свой собственный свет. Мы связаны друг с другом нашей болью, оковами дружбы, которые несут в себе знание, что, хотя конец может быть неизбежным, это не конец, даже если наш путь был тернист и полон трудностей.


КОНЕЦ