Дочь для олигарха [Мила Дали] (fb2) читать онлайн

Дочь для олигарха. Родить вместо сестры Мила Дали

Женский роман

Короткий любовный роман

В тексте есть: ложные отношения, общий ребенок, властный богатый мужчина

Я по ошибке забеременела вместо сестры-близняшки. Нас перепутали в клинике, где проводилось ЭКО. Теперь я живу в дорогом особняке с ее женихом — холодным, властным мужчиной, которого я практически не знаю. И со страхом думаю о будущем.

Глава 1

— Беременность развивается согласно срокам, плод закрепился отлично, — добродушно говорит женщина у аппарата УЗИ. — Предположительно, у вас девочка.

Ее слова теплом разливаются по коже, невольно улыбаюсь.

— А Ледянский, проводивший ЭКО, когда сможет принять на консультацию? Такое чувство, будто доктор меня избегает. Уже четырнадцатая неделя, он обещал личную беседу и…

Женщина заметно напрягается:

— У Валерия Анатольевича срочная командировка в Штатах, никто не знает точную дату его возвращения. Хотите прослушать сердцебиение? — меняет тему.

Киваю, дотрагиваюсь кончиками пальцев до живота. Ничто так не радует, как ожидание встречи с моей малышкой. И мне не нужно искать любовь, ведь скоро она появится на свет.

— Можете одеваться, — любезно предлагает салфетки врач. — Подождите в коридоре, пока распечатаем результат.

Аккуратно поднимаюсь с кушетки — руки до сих пор трясутся. Словами не описать те эмоции, что переполняют еще с момента, когда я выиграла благотворительную акцию от знаменитого репродуктолога. Ледянский подарил мне надежду наконец-то стать мамой!

Он слишком занятой человек — понимаю.

Натягиваю удобный спортивный костюм, угги. Шагаю к двери, но внезапно останавливаюсь — слышу мужской ор, грубый, яростный. Даже высовываться из кабинета расхотелось. Интересно, из-за кого в частной клинике разгорелся скандал?

Удивленно оглядываюсь на женщину, а у нее лицо стало белое, как известка. Так и застыла возле аппарата. Вразумительных слов не получаю, тяну золотистую ручку.

— Постойте, Юлия Олеговна, — запоздало реагирует и подскакивает со стула врач, стучит каблуками, поспешно подходя ко мне, хватает за плечи. — Будет лучше, если вы останетесь, — разворачивает и ведет к другой двери, распахивает и приглашает в комнатку, служащую для хранения личных вещей.

— Что происходит? Зачем мне скрываться?

— Клиника коммерческая, — ее приветливый тон улетучивается без следа, — но мы заботимся о вас совершенно бесплатно! Так что присядьте на стульчик! — бестактно попрекает в отсутствие денег.

Это ужасно. Я не в том положении, чтобы ругаться или трепать себе нервы, однако ситуация реально беспокоит. Выполняю просьбу, больше похожую на приказ.

Женщина фыркает и спешит удалиться.

Спустя минуту дверь в кабинет хлопает так сильно, что содрогаются стены даже в подсобке, где прячусь я.

— Ольга Федоровна, — в голосе вошедшего узнаю того злого мужчину, — потрудитесь объяснить, что за бардак творится в клинике? Моей невесте Джулии Хилл проводили программу ЭКО здесь, и у меня брали материал. Но в срок переноса эмбриона Ледянский сначала заявил, что уже подсадил клетку Джулии, обвинив ее в беспамятстве, а потом и вовсе сбежал в Штаты.

— Понятия не имею, — изображает врач показное спокойствие. — Госпожа Хилл не моя пациентка. Может, Валерий Анатольевич оговорился, а материал оказался непригодным к подсадке — не знаю, у Ледянского под наблюдением столько женщин… В любом случае мы не хотим конфликта. Предлагаю выгодную скидку — проведем еще одну процедуру…

— Нет, Ольга, врачебная халатность очевидна, не нужно теперь выгораживать бывшего главврача. Ведь бывшего? Я выяснил, что он переоформил клинику на другое лицо! — раздается грохот, будто мужчина ударил кулаком по столу. — Просто так это вам с рук не сойдет, уничтожу всю контору к чертовой матери!

Слышу четкие быстрые шаги — кажется, незнакомец удаляется из кабинета. Шепотом отсчитываю секунд десять и осторожно выхожу из подсобки.

Взмокшая Ольга сидит в кресле, схватившись руками за голову.

— Извините, — подаю голос, а она вздрагивает. — Я могу идти?

— Да, — еле произносит, смахивает со щеки слезы. — Провожу вас.

— Необязательно.

Но Ольга категорически настаивает, ведет до гардероба. К центральному выходу не пускает, а тащит к запасной двери, как преступницу.

На задворках клиники передает результаты последнего УЗИ и направление в женскую консультацию номер семь, объясняя, что плоду ничего не грозит, так что в услугах клиники я больше не нуждаюсь.

Странно, конечно, но я и этому рада. Главное, что ребенок в порядке.

Оглядываюсь по сторонам. Чтобы добраться до нужной автобусной остановки, мне все равно придется обогнуть здание и выйти в парадные ворота. Складываю документы в сумку, шагаю по расчищенной территории.

За шлагбаумом замечаю на парковке черный внедорожник, он выделяется на фоне других машин блеском и деньгами, что потратил владелец на этот атрибут роскоши.

Живут же люди!

Спокойно иду мимо авто.

Внезапно дверца распахивается, появляется высокий шикарный брюнет с атлетической фигурой. Вот только его внешняя притягательность не вызывает и капли доверия.

— Джулия, что ты здесь делаешь? — спрашивает тоном, от которого пробирает озноб.

— Обознались, — инстинктивно сторонюсь и прибавляю шаг.

— Нет, подожди! — догоняет, кладет тяжелую ладонь мне на плечо.

— Я спешу, — смотрю прямо в глаза, неотвратимо погружаясь в их грозовую холодную глубину.

— Кто ты?.. — вглядывается в меня, как в темную воду. — С ума сойти… копия моей невесты.

— Если честно, в ряду моих знакомых нет влиятельных и богатых мужчин. Вы ошиблись, отстаньте, пожалуйста, иначе закричу!

Туже кутаюсь в пуховик — хочу спрятаться.

Мы разговариваем так мало, но я тысячу раз успеваю забыть, куда шла и что собиралась делать. Лишь синие стенки остановочного павильона в метрах тридцати дают хоть какой-то ориентир. Отмираю, чуть ли не бегу, на последних секундах запрыгиваю в салон автобуса. Усаживаюсь на одиночное местечко возле окна.

Створки со скрежетом закрываются.

Фу-ф…

Утро совсем не задалось.

Отворачиваюсь к стеклу, рассматривая серый асфальт, грязный снег.

На светофоре загорается красный.

У меня почти выровнялось дыхание, однако я снова вижу премиум-автомобиль и человека, прожигающего ответным взглядом. Кажется, он прощаться не согласен. Мне хочется плакать, закричать вслух, молить о помощи или просто забиться в дальний угол автобуса и больше никогда не выходить.

Сотни вопросов крутятся в голове, но ни одного ответа придумать не получается.

Поднимаюсь с места. Невозможно выносить присутствие этого загадочного мужчины. Попробую затеряться в толпе пассажиров.

Черный автомобиль с преследователем сбавляет скорость и движется четко тем же маршрутом.

К несчастью, немного желающих решили выйти вместе на моей остановке. Вылетаю из автобуса, ошарашенно оглядываюсь назад и вижу, что автомобиль тоже притормозил не так далеко.

— Девушка!

Проклятье. Он все-таки меня заметил.

Ускоряю шаг. Чувствую себя героиней какого-нибудь фильма ужасов про маньяков. Серьезно. Я же ясно ответила мужчине, что понятия не имею, кто он, и не собираюсь общаться.

Слышу, как за спиной хрустит снег — мужчина идет за мной и вот-вот догонит. Лихорадочно достаю из сумки телефон, включаю диктофон.

— Перестань убегать, — раздается совсем близко, и в следующее мгновение я вздрагиваю от того, как незнакомец хватает меня за локоть. — Ты плачешь?

— Нет! — вырываюсь. — От ветра раскраснелись глаза! Чего пристали?! — чуть ли не визжу.

— Успокойся, пожалуйста, я не хотел тебя напугать… просто… это совпадение неслучайно, понимаешь? То, что ты как две капли воды похожа на мою невесту… Впрочем…

Из кармана куртки он вынимает навороченный смартфон и показывает мне экран.

По телу прокатывается дрожь такой силы, что я отшатываюсь и едва не падаю в снег, потому что вижу себя, обнимавшей этого мужчину. Точнее, щедро профинансированную копию в дорогом купальнике, с золотистым загаром. Она прижимается щекой к мужчине и широко улыбается. На пальце сияет кольцо с бриллиантом. Этот снимок сделан на каком-то люксовом отдыхе у моря.

Я знаю только одну девушку, похожую на эту с фотографии.

— Рита… — тихий шепот невольно слетает с губ.

Моя сестра-близняшка. Нас разделили еще в детском доме, нам было по лет десять, кажется. Риту удочерила семья из Америки. Только ее, меня брать не захотели. Сестер не положено разлучать, и я не знаю, почему директор детского дома согласилась на это. С тех пор мы с Ритой потеряли связь.

— Нет, — трясет головой мужчина, — девушку зовут Джулия Хилл.

— Она сейчас здесь? В России?

Душа разрывается в клочья. Очень противоречивые чувства скоблят сердце. Прошло столько лет… Интересно, помнит ли обо мне Рита? Какой она стала? Надеюсь, доброй, отзывчивой девушкой… такой она была прежде.

— Кто твои родители? — продолжает допрос.

— У меня никого нет, — отвечаю.

На автомате тянусь к животу. Кажется, я зря это сделала — мужчина мгновенно устремляет взгляд мне на руки, хмурится, как рентгеном просвечивает.

— Как тебя зовут?

— Юля, — мысли о сестре немного успокаивают.

— Меня Демид. Не сочти за оскорбление, Юль, но в клинике, из которой ты сегодня выходила, произошла чудовищная история, — убирает телефон обратно в карман. — Возможно, мой материал по ошибке подсадили тебе. Звучит странно — понимаю. Однако все обстоятельства складываются в пользу этой версии.

Да, я уже слышала это, когда Демид кричал в кабинете УЗИ.

— Исключено, — медленно пячусь. — Мой донор был анонимным.

— Я не из тех людей, кто будет теряться в догадках. Предлагаю съездить в лабораторию и сдать кровь на анализ ДНК. Мне тоже не хочется верить, что Ледянский совершил такую подлость. Все неудобства возмещу. Деньги не проблема.

Конечно, Демид очень богат, он купается с головой в роскоши, и тем не менее никакие блага не заставят меня потворствовать его прихотям. И я понятия не имею, как отразятся всякие сомнительные анализы на ребенке.

— С какой стати я должна соглашаться на ваше предложение? Мне не нужны деньги и вы тоже. Есть вопросы? Решайте их с Ледянским!

Разворачиваюсь, шагаю прочь от Демида по узкой протоптанной дорожке на снегу.

— Ты не поняла, девочка, — одергивает. Он специально называет меня так, чтобы показать, какой незначительной и я слабой выгляжу на его фоне. — Это не просьба.

— Последний раз предупреждаю, — достаю телефон и показываю включенное приложение с диктофоном, — если не отстанете, то я отнесу запись в полицию.

— Не мелочись — жалуйся сразу мэру.

Вся его первостепенная приветливость сходит на нет. Сейчас передо мной возвышается хладнокровный, суровый человек. Бездушный, способный пойти по головам ради собственной цели.

— Вы думаете, за меня некому заступиться?

— Ни один человек в городе не пойдет против меня. И тебе, Юля, советую быть умной девушкой, если не хочешь нажить проблем. Есть вероятность, что ты носишь моего ребенка. Нужно ее опровергнуть или подтвердить, — протягивает руку, будто собирается закрепить сделку, — договорились?

— Никогда…

К горлу подкатывает тошнота. Дурно, не хватает кислорода. Снова плетусь к дому.

Демид остается на месте. Спина словно горит от его пристального взгляда.

— Завтра в девять будь готова. Заеду за тобой!

Еще чего. Не открою, не выйду.

Ума не приложу, как могла Рита полюбить этого немилосердного мужчину.

Я не представляю, что может случиться со мной и ребенком, если то, о чем говорил Демид, окажется правдой. Похоже, у главврача клиники действительно проблемы. Ледянский скрывается от ответственности.

Но я надеюсь и буду втайне молиться, чтобы моя малышка оказалась никак не связана с Демидом. Он не боится законов, он сам олицетворяет безграничную власть.

А для меня это единственный шанс родить ребенка — денег на дорогую процедуру у меня не было. Когда узнала о благотворительном розыгрыше ЭКО в клинике доктора Ледянского, решила поучаствовать, хотя в удачу в таких мероприятиях, когда победитель заранее назначен, я не верила. Но неожиданно победила.

Моя квартира располагается на первом этаже. Отлично. Ведь я за считаные секунды взмываю по ступеням, забегаю внутрь и запираюсь на все замки. И в то же время… от Демида хочется спрятаться повыше, под самым небом.

Сейчас я слишком уязвима, будет опасно оставаться дома.

Демид не бросает слов на ветер, он очень заинтересован во мне. Влиятельному мужчине не составит труда выяснить точный адрес — это для него так же легко, как щелкнуть двумя пальцами.

Чувствую себя маленькой кошкой, которую загнал в капкан агрессивный, дикий волк.

Лучше бы вообще сегодня не высовывалась на улицу! Одни беды.

Суматошно метаюсь по квартире, достаю из шкафа большую дорожную сумку — переночую у приятелей. Небрежно кидаю вещи, документы. В горле сохнет, одолевает жажда. В какой-то момент отвлекаюсь, иду в кухню попить воды.

Демид дал мне фору, и я не упущу эту возможность. Иметь общие дела с богачами вредно для жизни, у них так много связей и так мало совести…

Залпом опустошаю стакан, смотрю в окно, что смотрит во двор.

Замечаю два тонированных «Джипа», черных, похожих на тот, что у Демида. В нашем районе случайно таких машин просто не может быть!

Тихонько взвыв, кусаю губы — догадываюсь, ради кого были посланы эти авто, а главное — кем. Звоню подруге и рассказываю все как есть, боюсь, что исчезну навсегда, предупреждаю о Демиде. Пусть он будет первым в списке подозреваемых!

Паника простреливает в висках, дышу глубоко, пытаюсь успокоиться, чтобы не навредить ребенку, так и оседаю на кухне. Свет не включаю, жду, когда стемнеет.

Ближе к полуночи вызываю из приложения такси, однако спустя минут десять водитель говорит, что путь во двор перекрыт, но он ждет меня с обратной стороны дома.

Надеваю другую куртку, натягиваю капюшон, хватаю сумку. Затаив дыхание, крадусь из квартиры, чуть-чуть приоткрываю подъездную дверь, выглядываю на улицу. Делаю ничтожный шажок и замираю, ослепленная ярким светом фар — люди, стерегущие меня, реагируют мгновенно. Жесть…

Возвращаюсь домой. Ложусь на диван, даже белье не стелю, просто накрываюсь пледом.

Лишь под утро мне удается задремать, но сон длится недолго — вздрагиваю от телефонного звонка. Заставляю себя сесть. Номер незнакомый, но я все равно принимаю вызов.

— Доброе утро, — слышу Его голос. — Хотел напомнить, что через час заеду за тобой.

— Демид, пожалуйста, не делай этого. Умоляю, оставь меня в покое…

— Почему ты нервничаешь? — из динамика раздаются шумы, будто мужчина за рулем. — Банальная же процедура. Если анализ покажет отрицательный результат, мы сразу попрощаемся. Я тоже не в восторге от ситуации.

Каким-то внутренним чутьем я об этом догадываюсь. Я катастрофически невезучая, никогда в моей жизни не бывает легко. Слезы жгут глаза, сбрасываю звонок. На цыпочках, словно боюсь, что люди Демида услышат, подкрадываюсь к окну.

В назначенное время подъезжает и сам владелец чужих судеб.

Оказавшись в западне, я совершаю последнюю попытку спастись — набираю номер полиции.

Домофон на стенке в прихожей трещит, а возле подъездной двери стоит Демид, хочет попасть ко мне, как воспитанный человек. Не выдерживаю, распахиваю окно.

— Даже не надейтесь! Не открою! — выкрикиваю яростно, прошивая каждое слово болью, отчаяньем, чтобы Демид понял.

Он ухмыляется, как сторонний наблюдатель отходит и взмахивает рукой.

— Ломай, — бесстрастно приказывает охранникам. Под натиском сильных мужчин даже стальная дверь поддается быстро. Демид заходит первым, а трое охранников за ним, как серые тени. — Юля!

Я уже готова выпрыгнуть в окно — благо этаж позволяет, — бросить все, лишь бы унести себя и ребенка подальше от Демида. Не видеть его и никогда не слышать.

В куртке, ботинках распахиваю окно, облегченно выдыхаю, когда полицейская машина останавливается возле дома.

— Скорее! — кричу вышедшим парням. — Бандиты уже внутри!

Через минуту Демид лично показывается во дворе, обменивается парой фраз с полицейскими, после чего те молча уезжают…

Они побоялись связываться и просто бросили меня. Не верю…

— Юль, ты сама создаешь трудности, — надменно вдергивает подбородок. — Не заставляй выносить дверь еще и в квартиру.

Тяжело сглотнув, плетусь в прихожую, медленно отпираю замок. От Демида мне больше не спрятаться, некому меня защитить. Он шагает внутрь, бегло осматривает мое скромное, но чистое жилье. Обращает внимание на сумку.

— Вижу, ты подготовилась. Замечательно, — кивком приказывает охраннику взять мои вещи.

Подходит близко. Для Демида я чужая женщина, но поразительное сходство с сестрой вновь сбивает его с толку. Берет меня за руку, крепко. У него сухая теплая ладонь, в отличие от моей — ледяной. Кожу пробирает холодом и дрожью.

— Не нужно… сама пойду… — поникнув, шепчу.

— Нет, Юль.

То, что творится дальше, я понимаю смутно. Все кажется дурным сном.

Мужчина выводит меня из квартиры на улицу, открывает дверь машины, приглашая сесть на переднее сиденье. В салоне приятно пахнет одеколоном и роскошью. Демид занимает место за рулем, запускает мотор. Я отворачиваюсь к окну, тоскливо разгадывая город.

Весь путь длится в гнетущей тишине. Спустя минут двадцать подъезжаем к частной лаборатории, и с этого момента я понимаю, что жаловаться на Демида бессмысленно, особенно людям в белых халатах — уверена, что их уже подкупили.

В процедурном кабинете у меня из вены берут кровь на анализ, весьма быстро. Придерживаю забинтованную руку и возвращаюсь к Демиду.

— Я сделала все, как ты хотел, теперь можно идти?

— Нет.

Такое чувство, будто он не знает других слов или ему доставляет удовольствие мне отказывать.

— Почему?

— Анализ займет неделю, и пока я не знаю результат, должен знать, что ты хорошо питаешься и живешь в комфортных условиях.

— Я никогда не буду ощущать комфорт рядом с тобой! — срываюсь от горьких эмоций. — Ненавижу…

Демид не привык слышать отказов, а тем более протестующих криков. Его лицо за секунду мрачнеет, и мне становится страшно. Но физической грубости он не применяет — помнит, что я беременна. Он подождет.

Кладет руку на мои плечи, выводит из лаборатории, опять вынуждает сесть в машину.

— Можешь, не соглашаться — мне плевать, но эти семь дней ты будешь жить в моем доме.

— Класс! Супер! — уже от безысходности аплодирую Демиду. — Как у мужчин все просто!

— Не люблю усложнять, да.

Он прибавляет скорость, будто торопится, не желает, чтобы его беспредел заметили другие люди. Везет меня в частный сектор, хорошо охраняемую зону с элитными особняками, куда в обычной жизни таким, как я, не попасть даже в качестве служанки. Это словно другой мир, который можно наблюдать только в сети интернет или с экрана телевизора.

Территория огорожена высоким каменным забором — владельцы домов предпочитают тишину и конфиденциальность.

На въезде нас встречает охранник, знающий машину Демида.

— Юль, прекрати плакать. Не выношу женских слез, — замечает он мое настроение. — Ты всего лишь временно поживешь на более удобной локации. Не сомневаюсь, что тест ДНК будет отрицательным, — притормаживает возле огромного особняка невиданной красоты. — После я компенсирую тебе ущерб. Миллион рублей устроит? Неплохая прибавка к пособию матери-одиночки.

— С чего вы взяли, что я одиночка?

— Удовлетворенные девушки так себя не ведут. — Демид смолкает, не двигается, улыбается, ждет реакции, смотрит пристально глаза в глаза, так, будто сказал гениальную шутку, а я обязана сейчас заливаться от хохота. — Не смешно разве? — еще и удивляется.

— Ни капельки, — шепчу, опускаю взгляд на колени.

— Кхм, странно, — его ухмылка исчезает, — а у Джулии всегда улучшается настроение от моих шуток. Ладно, забыли.

Джулия… Рита. Мне резко становится все равно на Демида и рискованную ситуацию в целом. Я вспоминаю о сестре. Рита — невеста Демида, значит, имеет на него хоть какое-то влияние. Поговорю с ней, все расскажу, и она обязательно поможет, поймет…

Мужчина выходит из авто и собирается открыть для меня дверь, но я не жду его галантности, покидаю салон раньше.

Замерзшие фонтаны во дворе, большой сад, припорошенный снегом, особняк в царском стиле — все теряет первоначальные краски и смысл, а в душе вновь теплится надежда.

Быстрым шагом топаю по дорожке в дом. Демид не отстает, а двигается за моими плечами.

Попадаю в особняк, не замечаю пышного убранства, ищу глазами лишь девушку.

— Ритка…

Меня бросает в дрожь и будто отшвыривает на пятнадцать лет назад.

Она тоже не красит волосы, а бережет естественный каштановый цвет. Растворяюсь в ее голубых глазах, и вижу в них себя. Сестра такая красивая, как герцогиня, наряженная в изысканную шелковую блузу и свободного кроя брюки. Мочки ее ушей сияют от бриллиантов, а милые черты лица подчеркнуты макияжем.

— Рит! — говорю громче и чуть ли не бегу к сестре.

Обнимаю, утыкаюсь носом в ее шею. Наверное, нужно было поздороваться для начала, но у меня сердце рвется из груди. Какие уж тут слова?!

Сестра обхватывает мои запястья, давит, убирает руки и сторонится.

— Демид, — обращается к жениху моим голосом, только с легким акцентом, — это та девушка, про которую ты говорил? Я приготовила спальню на этаже для слуг, — брезгливо поправляет блузку.

— Почему не комнату для гостей?

Рита совсем не рада меня видеть, прикидывается, что не узнала, хотя мы похожи как две капли воды. Почему она ведет себя так, будто ее это совершенно не удивляет?

Сестра вздыхает:

— Дорогой, девушка беременна, — любезничает с ним, оправдывается. — Зачем ее гонять с верхнего яруса? Поскользнется еще на лестнице, не дай бог…

Демид напрягается, искоса поглядывает на меня, отчего сестра поджимает губы и спешит подойти к нему, чтобы услужливо помочь снять пальто.

— I do not like this, — хрипло произносит Демид, позволяя Рите ухаживать.

Демид не хочет, чтобы я понимала, о чем они говорят, меняет язык, сообщая невесте, что ему не нравится идея поселить меня со слугами.

Чувствую себя третьей лишней в этом богатом доме, однако решаю нарушить идиллию и вклиниваюсь в общение пары.

— Не выйдет, — даже чуть-чуть улыбаюсь Демиду, — я подрабатывала репетитором и знаю, о чем вы говорите.

— Похвально, — без особого восторга кивает.

Светлые воспоминания о Рите все еще дают амнистию сестре в моих глазах, не обижаюсь на нее — в жизни бывает всякое, — но близняшка очень изменилась, стала нервной, расчетливой, в какой-то степени стервозной. Она замечает, что Демид смотрит на меня, и спешит присвоить его внимание, дотронувшись ладонями его щек.

— Господин Грозный, ты сегодня и так намотался, отдохни, я сама расположу девушку.

— Меня Юля зовут, — подаю голос, а Рита едва ощутимо вздрагивает.

Демид удаляется, оставляя нас вдвоем.

— Рит, ты чего? — кидаюсь я к сестре.

Она хладнокровно выставляет руку, после чего взмахивает ею, указывая на лестницу. Стучит высокими каблуками по ступенькам. Плетусь за ней. Сестра все-таки подчиняется владельцу дома и уводит меня наверх, в комнаты, предназначенные для желанных гостей.

— Я помню тебя, — произносит вполголоса, — хотя предпочла бы вычеркнуть из судьбы таких родственников. И мне почти удалось отмыться от клейма нищеты и детдома, но ты снова явилась. В мой особняк, к моему мужчине…

— Нет! — говорю громко, задыхаясь от возмущения, на что Рита шикает, боясь, что нас услышит Демид. — Твой жених лично притащил меня сюда… — сбавляю тон. — Он объяснил свой поступок ошибкой в клинике, ребенок, которого я ношу… — прикасаюсь к животу, — моя дочка… может быть от Демида.

— Лучше бы тебя вообще не было, — толкает дверь. — Еще и приемные родители, все такие благородные, назвали меня в честь бедной сестренки. Грешок свой так искупить пытались? Как считаешь?

— Понятия не имею.

Захожу в спальню. Интерьер в нежных фисташковых тонах, обстановка ничем не отличается от просторного номера люкс, но все это показное излишество только душит и тяготит меня. Да и хозяйка настроена враждебно.

— Проси у господа, Юля, чтобы Ледянский не оказался мерзавцем и не подсадил тебе эмбрион, полученный от Демида, — цедит сквозь зубы. — Иначе будет очень плохо.

Никогда не видела себя в гневе или ярости, но, смотря на Риту, понимаю, как эти чувства уродуют человека.

За спиной Риты крадется женщина лет шестидесяти в темно-коричневом платье и белом фартуке. Думаю, она работает здесь.

— Оставьте ее, — снисходительно качает головой. — Мисс Джулия, идемте лучше в кухню, я заварила для вас травяной чай.

— Да, Люсинда, — фыркает сестра, разворачивается и спешно топает вон, — мне нужно успокоиться!

Глава 2

Неоднократно я представляла встречу с Ритой, в разных обстоятельствах и декорациях, но не предполагала, что воссоединение сестер будет таким… пропитанным неприязнью.

Охранник заносит мою сумку.

— Подождите, пожалуйста, — задерживаю высокого мужчину, больше похожего на черного зверя. Ну и морда у него! Вся в шрамах, грубая, крепко помотанная жизнью. — Я не считаю вас ворами, но должна проверить содержимое.

Расстегиваю молнию.

Афера в клинике Ледянского конкретно встряхнула меня, еще долго я не буду верить людям на слово. Роюсь в вещах: маленький золотой крестик здесь, документы тоже, а вот телефона не нахожу. Сидя на полу, поднимаю взгляд на охранника.

— Устройство изъял Демид Леонидович.

— Зачем?

— Не могу знать.

И мужчина покидает комнату.

Без телефона я окончательно отрезана от внешнего мира и чувствую себя незащищенной. Грозный выдернул меня из привычной реальности и точно бросил в огонь! Я не хочу мириться с его произволом.

Снимаю куртку, ботинки, оставаясь в спортивном костюме. Следом за охранником осторожно шагаю из комнаты, попадаю в длинный коридор с глянцевым мраморным полом и стенами, отделанными мореным деревом. Основательный ремонт в особняке Демида, солидный.

Носки немного скользят, зато передвигаться удается бесшумно. Тут столько пространства, что любой звук эхом разносится по дому.

А мне больше всего на свете хочется убраться подальше и забыть Демида, и его Джулию как страшный сон. Мои ожидания, розовые очки насчет Риты разбились стеклами внутрь.

Пока ищу Грозного, встречаю на пути молодую девушку с ведром воды и шваброй, запуганную всю, худую.

— Где мне найти Демида Леонидовича?

— Господин Грозный на первом этаже в кабинете. Идите в правое крыло дома.

— Столько места хоть карту черти, — улыбаюсь, а девушка лишь сильнее опускает голову.

Кое-как ориентируюсь и все-таки нахожу Грозного. Он сидит за столом, уткнувшись в мой телефон, и изучает его содержимое так внимательно, что даже не замечает меня.

— На устройстве пароль! — топаю в кабинет и замираю в паре метров от Демида.

— 1,2,3,4,5,6, — перечисляет он цифры. — Было несложно угадать.

— Там личные переписки.

Еще на шаг приближаюсь к Грозному, а кажется, словно балансирую на канате над пропастью, в которой уже разбились все мои желания и надежды.

— Мне неинтересна болтовня с подругами, — откидывается на спинку кресла, одаривая дымчатым, раздраженным от усталости взглядом. — Я сравнивал вас с Джулией. У нее нет родинки на ягодице, а у тебя есть.

— Без понятия. Может, Рита свела ее.

Демид рассматривает прошлогоднюю фотографию, где я в купальнике позирую на фоне мутно-зеленой воды у городской речки. Тогда я была не обременена заботами, излучала счастье, широко улыбалась… потому что ещё не знала Грозного.

Тянусь к телефону, но Демид одергивает руку, не отдает.

— Ты называешь ее Рита. Почему?

— Она моя родная сестра. Раньше Джулию звали Маргарита Полонская. Мы росли в детском доме, пока Риту не удочерила семья из Америки.

— Странно. Джулия никогда о тебе не рассказывала.

— Стеснялась, наверное, таких родственников, — случайно задеваю коленом Грозного. — Отдайте, пожалуйста, то, что взяли без спроса…

— Двоякие чувства возникают каждый раз, когда смотрю на тебя, — на секунду прикасается рукой к моей талии и тут же убирает ее, как от чего-то раскаленного. Сжимает в кулак. — Ладно, держи.

— Спасибо, — тут же пячусь на безопасное расстояние. Отворачиваюсь и шагаю из кабинета.

— Юль, — голосом задерживает у порога, — в какую комнату тебя поселила Джулия?

— Красивую… в фисташковом цвете.

— Значит, в третью гостевую, — тоже встает. — Там на прикроватной тумбе есть кнопка вызова служанки. Нажми, если что-то понадобится. Не слоняйся просто так по дому.

— Не хотите, чтобы меня увидел кто-нибудь посторонний? — оглядываюсь на Демида, горько ухмыляюсь. — Понимаю, конечно.

Я и сама не очень горю желанием общаться тут с кем-то. Только попрошу бутылку воды и перекусить.

Демид молча провожает меня взглядом.

Бреду по хоромам в поисках кухни. Останавливаюсь за углом, так и не решаясь войти, когда слышу Риту.

Ее агрессивный настрой побуждает во мне тревожность и страх за собственную жизнь. Осторожно выглядываю. Никогда бы не подумала, что в доме родной сестры буду шпионить.

Рита уселась за длинным обеденным столом, облокотившись на него, растирает виски. Экономка хлопочет возле хозяйки.

— Вот просто тварь, — бормочет Рита. — Приперлась вся такая хорошая, еще и беременная от Демида. Ненавижу эту дуру.

Люсинда обмахивает госпожу хлопковой салфеткой, переживает, что та задохнется от злости.

— Не от Грозного ребенок, уверена, — говорит она.

— А если от него?! — Рита выдирает из ее рук тряпку, комкает, швыряет на пол. — Или ты тоже резко отупела, как Юля? Демид не мальчишка, чтобы бояться ответственности. Он никогда не позволит своему ребенку расти где-то в трущобах да еще с такой мамашей, как моя сестрица!

— Не нервничайте вы так. После рождения Демид Леонидович отсудит у Юли ребенка, и вы всей семьей вернетесь за границу. Не забывайте, что ДНК у вас и сестры одинаковые, значит, младенец будет похож на…

— Замолчи, — шипит Рита и опустошает бокал с чаем. — Никогда не приму малыша от этой сопливой гусыни. Не буду его любить.

— Нужно потерпеть, мисс Джулия. Если уж так случится, что Демид станет отцом — смиритесь. Позже обратитесь в другую клинику и родите своего наследника. Вам все равно придется воспитывать двоих детей.

Рита считает меня слабовольной только потому, что я не опустилась до нападок, не стала конфликтовать. Очень смешно. Пусть думает так, если ей от этого легче. Не стану беспокоить их.

Возвращаюсь в комнату. По совету Демида использую кнопку, и мне тут же приносят сбалансированный обед, минеральную воду. Как на курорте.

Из окна наблюдаю, как Рита, облаченная в соболиную шубу, дефилирует по двору, машет руками, ругается с охранниками. Садится в ярко-красный автомобиль и куда-то уезжает. Стресс снимать, наверное.

А мне и впрямь нет нужды выходить из комнаты — здесь есть все для удобства, даже холодильник и санузел.

До вечера сижу на форуме будущих мам, изучаю информацию о беременности, однако чуть не роняю телефон, когда на экране высвечивается «Демид». Я сохранила номер, чтобы Грозный больше не застал меня врасплох, но не рассчитывала, что снова буду волноваться.

— Юль, витамины, которые выписывал врач, есть все? Ничего не заканчивается?

Как бы ни злилась на Грозного, но здоровье дочери для меня важнее.

— У меня их столько, что на целую аптеку хватит. Я проверю и, если что…

— Пришли список необходимых в мессенджер. Отправлю водителя за недостающими, — говорит строго, по существу.

Эдакий айсберг. Причем общается он так не только со мной, как я заметила, но и с Ритой. Со всеми. Очень редко Демид позволяет себе вольность — несмешные шутки. И то в последний раз я не оценила по достоинству. У него не жизнь, а какой-то армейский распорядок — тоска полнейшая.

Чувствую себя принцессой на горошине, когда пытаюсь заснуть: большая кровать кажется неудобной, а шелковые простыни холодными.

Наутро у меня гудят колени, икры сводит легкой судорогой от того, что я почти не двигалась. На часах половина седьмого, особняк только просыпается.

Решаю немного размяться. Умываюсь, накидываю халат, спускаюсь с третьего этажа на первый. Улавливаю аппетитный запах из кухни, во рту копится слюна.

Возле плиты замечаю девушку с каре, в ядерно-розовом свитере и джинсах — она единственная отличается одеждой от скучного персонала в доме.

— Доброе утро, — приветствую ее, — нальете мне зеленый чай? Только не крепкий.

Я еще не освоилась среди огромного количества шкафов на кухне, навороченной техники.

— Слушаюсь и повинуюсь! — щелкает кнопкой на какой-то машине.

— Необязательно так разговаривать, — спешу объясниться, — я не Джулия.

— Знаю. И слава богу! — расплывается в улыбке, оглядывается. — Я тоже не служанка, а личная помощница Демида Леонидовича. У нас сегодня важные переговоры с рекламодателями, завезла ему документы с утра пораньше, теперь жду, когда барин соберется.

Теперь я догадываюсь, почему Рита рвет и мечет на постоянной основе. Вокруг Демида столько женщин, весьма симпатичных, как, например…

— Меня зовут Нина, — ставит передо мной кружку, возвращается к плите. Подцепляет котлеты и отправляет их в пластиковый контейнер. — Представляешь, Юль, в детстве я никак не могла понять, почему на меня летели горячие капли со сковородки, а на родителей нет. И только к двадцати шести годам осознала, что их тоже обжигало, просто ощущения от раскаленного масла несравнимы с болью взрослой жизни…

Мне нравится эта девушка, от нее исходит внутренняя доброта. Она не похожа на человека, чье сердце отравлено подлостью.

— Можно котлетку?

— Ой, — Нина морщит лоб. — Я бы с радостью, но Демид Леонидович три шкуры сдерет, если узнает, что я угощала беременную жирным и жареным.

Прикасаюсь к животу.

— Ты тоже считаешь, что ребенок от Демида?

— Я давно перестала верить в случайности. Судя по тому, как Ледянский ретировался в Штаты, ошибка в клинике и правда произошла, — оглядывается по сторонам и прячет контейнер в мешковатую сумку. — Мое мнение — яйцеклетки этой ведьмы Джулии оказались непригодными, и доктор решил использовать твои. А что? Вы же все равно близнецы, не подкопаешься. Только в день «Х» сам облажался и перепутал вас с госпожой Хилл.

Нина неожиданно застывает. Испуганно смотрит мне за спину, будто ее застали на месте преступления.

— Твое мнение, Семенихина, здесь никто не спрашивал! — громом разлетаются слова Демида. Мы так увлеклись беседой, что не заметили его. — И вообще, голодная сиротка у нас тут Юля, а продукты с моей кухни таскаешь ты!

Нина растерянно моргает, глядя на Грозного, а потом спохватывается и начинает хохотать.

— Ох, Демид Леонидович! Вот так пошутили! Умора!

Вижу, как у Демида едва заметно дергается бровь. Он тактично кашляет и косится на меня.

— Сейчас я не шутил, Семенихина. Так что не смейся.

— Да? — Нина мгновенно смолкает, теребит рукав свитера. — Простите Христа ради, утром пока на работу собиралась, заглянула в холодильник, а там ничего, кроме свекровкиного борща нет. Я же на диету села, к Новому году нужно скинуть пять килограмм! А к вам в кухню зашла и увидела котлеты, сорвалась и…

— Замолчи! — раздраженно отмахивается. — Уже голова от тебя трещит. Быстро пошла в машину!

Нина кивает, хватает сумку, стыдливо опускает голову и вылетает из дома.

Демид не торопится идти вслед за Ниной, шагает к столу, где притаилась я.

Глубоко вздыхает, барабанит пальцами по поверхности и смотрит на меня так, будто забыл, что он владелец особняка, успешный бизнесмен, олигарх, а я всего лишь Юля…

Чувствую, как на щеках вспыхивает румянец, выдавая Грозному мой внутренний трепет и смятение.

— В офис поехал, если что-то понадобится — звони.

— Да… хорошо.

Демид ударяет по столу еще раз, но уже четче. Резко разворачивается и, как сокрушающий все на своем пути ураган, покидает дом.

Фуф… я же что-то хотела… кажется, позавтракать!

Поднимаюсь из-за стола, собираюсь проверить холодильник, но меня отвлекает вошедшая экономка.

— Откуда вонь? — принюхивается.

Раннее утро, а Люсинда уже причесана и одета в форму.

— Нина котлеты жарила, — пожимаю плечами.

— Нина? — смотрит как на врунью, замечает грязную сковороду. — Беременным не то что есть, дышать этой гадостью нельзя! Для вас уготована каша со свежими ягодами.

Сопит, тараном прет, вынуждая меня шагнуть в сторону.

— О боже, Люсинда, — не выдерживаю. — Это обычные котлеты…

— Их лепили для хозяйских Стаффордов! Собак, что помогают охранникам стеречь территорию. Не зря же поднос был спрятан в подсобной морозилке, — достает позолоченную кастрюлю. — У вас в комнате кнопка имеется, пользуйтесь ей. Не нужно лезть в заботы, которые решают служанки и повара.

Экономка отчитывает меня, как провинившуюся девочку, но внезапно захлопывает рот, когда в дверном проеме кухни появляется Рита.

Сестра выглядит сногсшибательно, особый шарм ей придает шелковая пижама благородного изумрудного цвета. На ее лице макияж — Рита не позволяет себе выходить из спальни в природном облике.

— Люсинда, где мои таблетки для бодрости? М… — корчится, впиваясь в меня глазами, — позже зайду.

Экономка даже подпрыгивает, с шумом роняет кастрюлю на тумбочку.

— Мисс Джулия, ну что вы? — семенящими шажками кидается к девушке. — Если Юля портит вам настроение, то мы сейчас же отправим ее в комнату.

— Поздно. Мне уже хочется кому-нибудь открутить голову! — топает ногой, скрещивает руки на груди.

Я не Люсинда, чтобы пресмыкаться перед Ритой. Нужно как-то уладить конфликт, я тоже не собираюсь нервничать и любоваться кислой физиономией сестры.

— Давай поговорим, Рит.

— Не называй меня так! — снова злится, но из кухни не уходит. — Интересно, ты разбираешься в трендах? А может, знаешь известных кутюрье? — демонстративно задирает нос. — Способы пиара личной страницы в Инстаграм? Алё! Нас с тобой давно ничего не связывает. Нам не о чем говорить!

Экономка торопливо разогревает для меня кашу, сообщая, что отнесет завтрак в комнату. Я не должна маячить перед глазами госпожи Хилл.

Шагаю к Рите — своему искаженному отражению. Нелегко спорить с девушкой, когда видишь в ней себя. Осторожно дотрагиваюсь до ее локтя.

— Идем в тихое место, Джулия, где нам никто не помешает. Ты обозлилась из-за Демида? Боишься, что жених переключится на меня? Ревнуешь? Это же смешно. Рядом с Грозным каждый день вьются десятки женщин, но любит он тебя, брак узаконить хочет, засыпает и просыпается в одной постели.

Я попадаю точно в цель. В глазах Риты вспыхивает нехороший огонь, в котором она никогда не признается.

— Ревную? Где ты, а где я?! — пищит несвойственным ей голосом. — Мне удалось выбиться в люди. У меня есть деньги, перспективы и самый лучший мужчина на свете. А ты, — давит пальцем мне в грудь, — сестренка, так и останешься на дне. И никакой ребенок не поможет.

— Бред говоришь! — вскипаю. — Я не претендую на Демида! Просто хочу уйти.

— Да? Тогда собирай манатки и проваливай! — выкрикивает на эмоциях. — Прикажу охранникам тебя выпустить.

— Серьезно? — на коже рассыпаются мурашки. — Демид сказал…

— Для тебя он Демид Леонидович! Знай свое место! — фыркает. — Я тоже имею авторитет среди персонала, и уж поверь, никто не посмеет мне слово попрек сказать, а Демиду, — специально улыбается, — я найду способ объяснить, что твой отъезд будет только на пользу.

Иду наверх, оставляя сестру и Люсинду. Экономка причитает, старается отговорить хозяйку от опасной затеи. Рита непреклонна.

Хватаю сумку, которую так и не успела разобрать. Надеваю курточку, ботинки.

Когда спускаюсь обратно, вижу сестру в прихожей, она взволнованно бренчит ключами от машины.

— Хорошо, что лохмотья свои не разложила в шкафу, — язвит.

— Догадывалась шестым или седьмым чувством, что надолго здесь не задержусь, — клоню голову набок. — Спасибо, что помогла. Предлагаю никогда больше не встречаться.

У меня исчерпались последние добрые чувства к ней. Сестра права — нам не о чем разговаривать, жизнь слишком отдалила нас друг от друга. Теперь соседка по площадке кажется мне ближе, чем родная близняшка.

— У тебя есть часов пять в запасе, — лихорадочным шепотом предупреждает, — пока Демид в офисе. Уезжай из города хоть к черту на кулички, только не автобусом или поездом, а лови частника. Иначе Грозный может найти.

Киваю, а у самой сердце выпрыгивает из груди, жар разливается по венам.

Сестра тоже боится, но страх потерять Демида оказывается сильнее всех рисков. Даже служанки в доме подобраны исключительно Ритой — в основном немолодые, а те две студентки запуганы госпожой Хилл настолько, что глаз не осмеливаются поднять.

Рита толкает дверь, пропуская меня вперед.

Едва ступаю на крыльцо, как вздрагиваю от оглушительного лая и рычания натасканных стаффордов.

— А ну-ка шиц! Сидеть! — орет хуже, чем любая бойцовская собака.

Кобели сразу умолкают и приземляются в снег, выполняя команду.

— Ничего себе…

— Нужно уметь всех дрессировать, — горделиво хвастается. — Держать в порядке огромный особняк — занятие трудное. Не каждому дано.

Шагаем к воротам, однако нам преграждает путь охранник в черном.

— Прочь, Вальтер, — хладнокровно произносит. — Я хочу свозить нашу сиротку на шопинг.

— Мисс Хилл, почему у нее сумка?

— Ах, это… — всплескивает руками, — это мы решили отдать на благотворительность, да. Такие тряпки впору носить бомжам! Но если ты задержишь нас еще на минуту, то Юлины шмотки станет носить твоя жена, потому что работы у тебя больше не будет. Ты меня знаешь.

Охранник недоверчиво хмурится, но все-таки отступает. Взмахивает рукой в сторону смотровой будки.

А ворота так и не открываются, и Рита начинает злиться от напряжения.

— Что происходит? — шепотом спрашиваю, забываю о вражде и беру сестру за рукав шубы, погружаюсь пальцами в пушистый мех.

— Не знаю, — тяжело дышит, выпуская из ноздрей густые клубы пара.

Через мгновенье железные створки все же ползут в стороны. Щурюсь от яркого света фар, оттаскиваю Риту. Во двор въезжает глянцевый внедорожник Грозного. Демид выходит из машины, замечая нас.

— Кудасобрались?

Только этого мужчину боится Рита. Вряд ли их связывают общие дела или бизнес, так что Демид может с легкостью лишить сестру всех даров, которые сам же дал и которыми Рита передо мной хвасталась.

Девушка замирает ни жива ни мертва, смотрит на Грозного трусливо.

Беру на себя смелость, делаю шаг вперед.

— За покупками хотели отправиться. Мисс Хилл решила подарить мне новую одежду…

Демид и на грамм не верит, конечно же.

— Джулия может ездить куда угодно, а тебе я запрещаю покидать особняк, — говорит громче — доносит приказ и до охраны, — все услышали?!

Проклятье. Я теперь пленница?

Грозный невозмутимо двигается к дому.

Рита, наконец, отмирает.

— Любимый! — райской пташкой щебечет. — Это не то, о чем ты подумал!

Демид совсем не реагирует, продолжает идти. Рита кидается за ним, слишком торопится, не рассчитывает движения. Скользит по наледи, пронзительно вскрикивает и со всего маха падает.

Протяжно взвыв, заставляет Демида оглянуться.

— Как больно! — сестра плачет навзрыд и хватается за ногу.

Называется, сходила за хлебушком. Точнее, попыталась избавиться от меня, а по итогу?

Не сговариваясь, подбегаем с Грозным к ней. Демид присаживается подле нее на корточки, снимает сапожок, аккуратно ощупывает колено через разодранный нейлоновый чулок.

— Пальцами пошевелить можешь?

Никогда бы не подумала, что Грозный бывает таким внимательным, заботливым. Его сильные, крупные ладони чертовски притягательно смотрятся на тонких женских щиколотках.

— С трудом, — хнычет сестрица.

На этот раз она не притворяется. Нога постепенно опухает и синеет от гематомы.

— Похоже на перелом, — предварительно выносит вердикт Демид и резко оборачивается к притихшему охраннику. — Вальтер, готовь машину. Нужно отвезти Джулию в больницу.

— А ты? — всхлипывает, вонзается ногтями ему в руку.

— Я забыл документы в доме, собственно, за этим и вернулся. У меня встреча с рекламодателями. Ты же знаешь, — отстраняется.

Взволнованно переминаюсь возле Демида. Наши отношения с сестрой хуже, чем у врагов, однако сейчас не та ситуация, чтобы конфликтовать. Забываю о разногласиях, хочу поддержать Риту, пожалеть ее и… все-таки спастись от Грозного.

— Я могу, — подаю голос и тут же ловлю сердитый взгляд.

— Даже не мечтай, Юля. Ты не выйдешь из особняка.

Демид вместе с охранниками погружает Риту на заднее сиденье выгнанного из гаража автомобиля. Стою возле распахнутых ворот и наблюдаю за ними. Вскоре Вальтер падает за руль и удаляется.

— Демид, почему не разрешил поехать с Джулией?

Мужчина прикасается к моим плечам, разворачивает и ведет во двор.

— Нет желания разыскивать тебя после побега из больницы. Юль, ты все равно бы нашла лазейку, как обхитрить Вальтера и улизнуть незамеченной. Скажешь, что я неправ?

На ходу склоняется, смотрит глаза в глаза.

— Прав, — вздыхаю.

— Я вижу тебя насквозь.

Встревоженная за хозяйку Люсинда охает на крыльце. Открывает для нас дверь.

Лишь в стенах особняка Демид меня отпускает и прямиком шагает в гостиную, забирает со столика папку с бумагами.

— Будем надеяться, у Джулии просто сильный ушиб, — ёжусь от перепада температур и от того, что до сих пор ощущаю на себе руку Грозного.

Он торопится, но все равно находит минуту драгоценного времени на ответ:

— Да, травма Джули серьезно пошатнула мои планы. К вечеру в офисе намечался корпоратив для сотрудников и бизнес-партнеров. Инициатором пригласить женщин был я, а теперь получается, сам могу приехать без спутницы.

Его ухмылка предательски расползается на губах, Демид пытается ее контролировать. Он совсем не рад падению невесты, но Грозный доволен, что в его доме так удачно появился «запасной вариант». Очень удобно: одна игрушка сломалась — взял следующую.

— А ты не слишком-то беспокоишься по этому поводу, и мнения моего, конечно, спрашивать не будешь, — тяну молнию на куртке, разуваюсь у порога. — У тебя в голове с первой секунды созрела новая стратегия, как не пошатнуть авторитет среди таких же богачей.

— Хорошо, что ты понимаешь меня с полуслова, — спокойно кивает. — Пришлю помощницу для сборов. Для меня бизнес всегда будет стоять на первом месте. Подумай пока о цене, которую приплюсую к тому миллиону, что обещал. Хочу купить тебя на этот вечер.

Грозный говорит обидные вещи, хладнокровно покидает дом, а у меня руки сами собой опускаются.

Глава 3

Люсинда запирает за мужчиной дверь на ключ.

— Не расстраивайтесь, Юль, — неожиданно обращается. — Демид Леонидович всегда таким был. Материалистом.

— Неужели он не мог просто попросить об услуге? Мне для чего сейчас выслушивать намеки на какие-то ценники? Я не товар.

Экономка пожимает плечами.

Я возвращаюсь в комнату. Душно становится среди всего этого роскошества, хочу открыть форточку, но ручки у окон все отвинчены. Безобразие!

Стоило Демиду разозлиться, как слуги тут же побежали запечатывать дом. Спасибо, что в кандалы не сковали. Я просто в шоке!

Царапаю ногтями по стеклу и с высоты третьего этажа смотрю, как Демид шагает по двору. На мгновение он задерживается возле машины, будто чувствует, что слежу за ним, оглядывается, смотрит.

Вздрагиваю, задергиваю штору, отхожу от окна и приземляюсь на кровать.

Беру с тумбочки телефон.

Мне не нужны никакие деньги, позвоню подруге и дам знать, что со мной еще порядок, но отныне Грозный держит в заточении.

— Какого черта?

Мобильная связь перестала ловить, интернет тоже, будто внутри дома слуги включили специальную заглушку.

Идти разбираться к Люсинде так же бесполезно, как черпать воду из колодца решетом. Она здесь всего лишь марионетка и подчиняется Демиду.

Повержено валюсь на матрас, широко развожу руки, смотрю в потолок.

Спустя минут тридцать слышу, что в комнату кто-то скребется, и осторожно приподнимаюсь. В спальне появляется экономка — держит серебристый поднос:

— Позавтракайте, не морите ребенка голодом.

Аппетита совершенно нет, но я все равно заталкиваю в себя овсянку, пару бутербродов с сыром. Развлекаюсь просмотром телевизора.

К шести часам в особняк снова наведывается Нина. Помощница Грозного — беззлобная девушка, но по факту — тоже шестерка Демида, и не смеет его ослушаться.

Встречаю Нину на лестничных ступенях между первым и вторым этажом. В безразмерном пуховике и с бигуди на голове Ниночка тащит два больших пакета.

— Демид Леонидович приказал подготовить тебя к корпоративу! — запыхавшись, объясняет.

Судя по внешнему облику помощницы, она тоже собирается сегодня блистать — о прическе своей позаботилась.

— Идем, — киваю.

А смысл возражать?

— Только не в твою комнату, а в ведьмино логово! Живот пока что у тебя не сильно заметный, поищем что-нибудь из нарядов Хилл.

Сестра еще не вернулась из больницы, а я не знаю почему, но надевать ее вещи без разрешения не хочется, какими бы изысканными они ни были.

— Джулия разорется, если увидит на мне платье из личного гардероба…

— Не переживай, — отмахивается Нина и ведет в хозяйскую комнату. Ориентируется дома она лучше, чем я. — Хилл ногу сломала, так что Демид Леонидович оставил ее в клинике до утра. Знал, что будет скандалить.

Впервые попадаю в обитель Грозного. Комната, куда определила меня сестра, кажется ночлежкой по сравнению с помпезными хоромами в бежево-золотых тонах. Вычурно. Думаю, этот стиль барокко выбирала Рита, голодная до чужих денег. Сколько бы средств ни перечислял ей Демид, сестре будет мало, потому что в душе она так и осталась нищей девочкой из детского дома.

Нина бегло изучает палетки с косметикой на туалетном столике моей сестры.

— И Демиду не стыдно так обманывать невесту… — скептически наблюдаю за девушкой.

— Пфф! Ты об этом с бабушками на лавке рассуждай, — откровенно смеется. — У Грозного на счетах миллиарды крутятся. Там такие сложные махинации и договоренности, что тебе и не снилось! Ему нужна здоровая и красивая девушка. С лицом Джулии. Не обессудь.

Усаживаюсь на пуф возле зеркала.

Нина, как бездонная шкатулка с талантами, достает из шкафа сияющее платье винного цвета. Длинное, с облегающими рукавами и совершенно не пошлое. Волосы решаем чуточку завить и собрать в низкий элегантный пучок.

Закрываю глаза, позволяя Ниночке сделать макияж.

— Ты посещала курсы визажа? — рассматриваю свое отражение.

— Ага. В работе с олигархами нужно уметь все. Хочешь, проведу тебе мастер-класс?

— Пожалуй, запишу на него своих врагов, — тянусь к салфетке. — Алая помада совсем не подходит, а стрелки делают лицо стервозным…

— Ну-ка цыц! — легонько шлепает по руке. — На всех вечеринках госпожа Хилл красит свою хищную пасть этим цветом. Не забывай, что ты сегодня Джулия, любимая невеста Грозного.

Сама Нина наряжается минут за десять. Игривая небрежность в прическе и принцип «чем выше каблуки, тем короче платье» — основа ее образа.

К назначенному времени выходим из особняка.

Как непривычно ощущать себя Ритой, кутаться в меха…

— Только без финтов, — предупреждает Нина. — Головой за тебя отвечаю перед Грозным.

В сопровождении трех охранников усаживаемся в машину и едем к офису Демида.

— Волнительно что-то, — потираю взмокшие ладони.

— Уймись, — достает из сумки зеркальце, поправляет розовую помаду на губах, — все в офисе считают тебя Хилл. Маленькая тайна твоей настоящей личности известна лишь мне и Грозному. Так что веди себя нормально, не забывай смотреть на всех надменно. В разговоры не вступай и держись ближе к Демиду Леонидовичу.

Сквозь вечернюю темноту города пробирается яркое свечение вывески. О да… Эта высотка очень эффектна! Фасад сияет, отражая всю богатую суть владельца.

Внутри почти на всех этажах горят лампы, можно заметить, как суетятся люди.

Парковка возле офиса Грозного забита новенькими авто. Вальтер не находит место. Высаживает нас с Ниночкой возле крыльца и уезжает в поисках свободного угла.

Мои ноги будто вмерзают в расчищенный асфальт — душа противится, я не хочу заходить, потому что буду чувствовать себя крайне нелепо. Играть в любовь… да еще искренне…

— Добрый вечер, Мисс Хилл, — произносит секьюрити, открывая для меня и Нины дверь.

— Здравствуйте.

Отвечаю и тут же получаю незаметный толчок под бок от помощницы.

— Забыла предупредить, — шепчет Нина. — Охранников, секретарш и прочую челядь принимай за пустое место, как делает Джулия. Не барское это занятие — приветствовать мелких сошек… — хватает под руку и тащит.

Проходим в белоснежный холл, шагаем к модным хромированным лифтам. Поднимаемся на двадцать первый этаж.

Мне остается только удивляться тем масштабам, что воздвиг Демид.

Едва створки разъезжаются, я замечаю большой конференц-зал за стеклянной перегородкой. Сегодня в нем организован банкет. Вижу много сервированных столиков, как в ресторанах, основные лампы погашены, царит фривольный полумрак с красной подсветкой, будоража уважаемых и солидных гостей.

— Дальше мне нельзя, — бормочет Нина, — по статусу не положено. Иди к Демиду Леонидовичу сама и не забывай, что ты Хилл. Джу-ли-я…

— Сколько же народа, — растерянно мечусь взглядом по незнакомым лицам мужчин и женщин. — Как я найду Грозного?

— Просто двигайся на запах высокомерия, — хихикает, подталкивая меня в поясницу.

Затаив дыхание, шагаю в зал, а, кажется, будто собираюсь прыгнуть в кипящую лаву. И моя кожа действительно горит, оттого, как смотрят на меня приглашенные.

— Hi Julia! — радостно кричит какая-то девушка, очень нарядная.

Думаю, она супруга местного бизнесмена. Натужно улыбаюсь, киваю. Замираю по центру и…

Нечаянно вскрикиваю, но быстро стискиваю зубы, когда сильная рука обхватывает меня под грудью. Вздрагиваю и замечаю за спиной Демида. Грозный прижимает меня к своему телу. Улавливаю ноздрями приятный аромат его парфюма. Так, наверное, и пахнет высокомерие.

— Замечательно выглядишь, Юль, — шепчет, опаляя висок горячим дыханием. Скользит кончиком носа по ушку. — Расслабься, сегодня ты моя любимая женщина.

Ведет ладонью вниз по платью, плавно перетекая к локтю, спускается по запястью и крепко берет мою руку и тянет за собой к главному столу.

Демид же сказал это несерьезно? По крайней мере, думать так легче…

Грозный мастерски умеет подстроиться под любую ситуацию. Даже сейчас его выражение лица настолько спокойное, будто он и правда греет возле себя невесту, а не искусную подделку из России.

Удлиненный стол, накрытый золотистой скатертью, ломится от угощений.

Вижу шоколадные фонтанчики и клубничные ягоды на шпажках, невольно облизываюсь, но кидаться на десерт не спешу.

Едва успеваем подойти, как полноватый лысый мужчина в бархатном пиджаке оборачивается к нам. Улыбается замасленными губами, внимательно осматривает меня хмельным взглядом.

— Теперь я понимаю залог успеха Грозного, — скалится шире. — Его секрет в правильно подобранной женщине! Мисс Хилл, — протягивает мне ладонь для приветствия и склоняется, — вы великолепны!

Отвечаю на жест, терплю его противный поцелуй на кончиках пальцев.

— Точно, — поддакивает еще один мужчина. — Госпожа Хилл всегда сражала всех наповал своей красотой, но сегодня она особенно притягательна, словно подменили!

Конечно, бизнесмен шутит, но у Демида от услышанного автоматически сжимается рука на моем запястье. Чувствую боль и дергаюсь. Грозный мгновенно послабляет хватку и умещает ладонь на моей талии. Близкий телесный контакт с ним лишь подхлестывает волнение, я пытаюсь держаться, но колени все равно подрагивают.

— Смена климата пошла на пользу Джулии, — не моргнув глазом, врет Демид и тактично переводит тему: — Поднимем бокалы за всех дам! В зале темно, и только благодаря им наш банкет сияет должным образом! — берет со стола стакан с минеральной водой, отдает мне — Грозный всегда помнит, что я беременна.

Звон хрусталя разносится в пространстве мелодией праздника и больших денег.

Не ради дружбы Грозный затеял торжественный прием, а для выгоды. Толстосумы — вероятные партнеры Демида по бизнесу. Из разговоров узнаю, что Грозный раньше занимался недвижимостью за границей, теперь расширился и собирается построить торговый центр у нас в городе. Гости — те люди, кто потенциально может открыть магазины на территории Демида.

— Не устала? — вполголоса спрашивает. — Принести кресло?

Встаю на цыпочки и тянусь к нему, дотрагиваюсь до его груди, чтобы удержать равновесие.

— Если хочешь поинтересоваться о моих истинных желаниях, то скажу прямо — второй день я жажду только свободы. Отпусти меня и навсегда забудь, создавай семью с Джулией, будто меня никогда не существовало…

Нашептываю ему неромантичные слова, но с видом по уши влюбленной девушки.

Спутницы бизнесменов вздыхают, глядя на нашу пару, думают, что у нас каждый день медовый месяц!

— В аду ты будешь высказывать свои капризы, — слегка улыбается, поглаживает меня по щеке.

— Только в твоей компании, — клоню голову и, подобно кошке, принимаю его ласки. — В преисподней для тебя уже уготован отдельный котел за все деяния.

Грозный напрягает челюсть от раздражения, но прикидывается, что обожает меня.

— Подожду, пока ты родишь. Я терпелив, Юль.

В его темных глазах вспыхивает яркое пламя, которое пожирает мое отражение.

У Грозного учащается дыхание.

Одергиваю от него руку и внезапно слышу за спиной приятный женский голос.

— Демид, — меня так вовремя спасает подошедшая девушка, — спасибо за торжество! — опускает взгляд на мои пальцы. — Джулия, куда подевалось твое предсвадебное кольцо? Ты же никогда украшение не снимала.

Конечно же, Хилл ни при каких обстоятельствах не распрощается с тем огромным бриллиантом, что подарил Демид в честь помолвки. Чтобы избавить сестру от кольца, нужно отгрызть ей палец.

Когда мы собирались с Ниночкой на праздник, позаимствовали лишь одежду и немного косметики у Риты, а в большую шкатулку не лезли. Обвинят потом в воровстве, до смерти не расплатишься.

— Сделала на денек исключение и решила вообще не надевать украшений, — с улыбкой отвечаю, однако забываю подражать манере речи сестры. Слишком внезапно заговорила девушка.

— Да? — настороженно переспрашивает, щурится, рассматривает мое лицо как под лупой, напрягается и… все же опять смеется. — Непривычно слушать от тебя подобное! Впрочем, ты обещала покататься со мной на лошадях, я столько раз звонила, а трубку ты не взяла…

Очевидно, сестрице с поломанной ногой было не до подружек или сам Грозный установил на ее телефоне переадресацию вызовов и отклонял неугодные. Но симпатичная рыжая девушка задала мне вопрос и до сих пор ждет ответа.

Так чем у нас может заниматься Хилл?

— Прости, весь день полировала свои колье и броши велюровой тряпочкой, так увлеклась… — еле заметно вздрагиваю от того, что Демид щипает меня за ягодицу — не больно, но ощутимо. Быстро меняю историю: — И собак дрессировала… — вспоминаю слова сестры. — Держать под контролем огромный дом не каждому дано…

За спиной Грозный дает отмашку сотруднику, и тот громче включает музыку. Резко, властно хватает меня за плечо, разворачивает так, что я, прокружившись вокруг своей оси как в танце, опять оказываюсь лицом к Демиду.

— Вау! — вскрикивает девушка. — Боже, как это мило! — первой аплодирует и ее по цепочке начинают поддерживать остальные гости.

Они все воспринимают спонтанный выпад Грозного за проявление сладостных чувств к возлюбленной. Да и Демид совсем не похож на мальчишку, который будет зажиматься по углам. Его вечеринка. Он здесь главный.

— Что ты мелишь? — шепчет мне в губы.

— То, чем успела похвалиться Джулия.

Господа полностью потворствуют Демиду. Кто-то даже присвистывает, перепутав банкет со свадьбой, кричит «горько»!

— У Джулии много хобби, — спорит. Только сейчас совсем не до невесты, — я уберегу тебя от навязчивого общения, но теперь мы должны поцеловаться.

Его слова звучат, как через толщу воды. Перестаю верить слуху и самой себе.

— Нет… необязательно… — упираюсь сразу двумя руками ему в грудь.

— Это единственный способ отвлечь балаболку Клару и других присутствующих.

— Я не хочу, — бесшумно пытаюсь отказаться.

Демид тяжело выдыхает и склоняется надо мной. Запускает пальцы мне в волосы на затылке, держит крепко.

Вспышки красного света бьют в лицо, я слепну, жмурюсь, а заодно схожу с ума, подчиняясь неизбежному. Грозный намеривается меня поцеловать, сопротивляться бессмысленно и жаловаться некому, кроме него самого.

Мелодия из колонок звучит тише. Или, быть может, я глохну от тесноты объятий? Не слышу себя, но шепчу, шепчу, какой Демид эгоистичный, бессовестный человек. От накалившейся ситуации дергаюсь, случайно касаюсь губами его губ.

Грозный заставляет меня замолчать, накрывая глубоким поцелуем. Стремительно нарастающий жар его ласк выбил опору из-под ног, а мой внутренний мир пошатнулся. Губы горят от поцелуя, по нервам будто пробегает ток, сердце бьется в груди как маленькая птица, пойманная в силки.

Двоякие чувства терзают душу, когда я в пылу нашей персональной борьбы с Грозным вдруг осознаю, что отвечаю ему на поцелуй. Но я не хочу принимать, наслаждаться, хранить в памяти этот момент, ведь потом будет очень больно.

Прошлое, настоящее теряют смысл, а краски вокруг становятся ярче, когда Демид проводит кончиком языка по острой кромке моих зубов, вытягивает из меня дыхание, опустошает, чтобы потом наполнить собой.

Сильнее сдавливает в объятьях, замирает лишь на секунду, а после медленно отстраняется.

Все декорации, как по щелчку, меркнут, другие люди становятся серыми, размытыми пятнами. Вижу только лицо Грозного — совершенно спокойное, не тронутое эмоциями, по которым я бы могла прочесть, что именно сейчас испытывает Демид. Он только гордо выправляет стать и снова поднимает бокал.

— Вообще, мы без женщин можем замечательно жить и в пещере. На достижение целей мужчин вдохновляют любимые. Так пусть их источник внутренней красоты и энергии будет неиссякаем!

В сочетании с недосягаемо-идеальной внешностью слова Демида действуют на приглаженных девушек лучше дурмана. Ему ничего не стоит заставить девиц млеть и с завистью поглядывать на меня. Я смутно воспринимаю их голоса, слова, перед глазами двоится. Кажется, я окончательно слетела с катушек…

Бездумно оборачиваюсь, с трудом фокусирую взгляд и замечаю, как Нина по ту сторону зала прилипла к стеклу, открыв рот.

— Демид… — губы до сих пор предательски дрожат. Не знаю, как мне теперь общаться с Грозным. — Я отойду к Ниночке? — киваю на помощницу.

Тот хмурится.

— Недолго.

На самом деле я не соскучилась по Нине, но у меня появился шанс немного развеяться. Отдышаться.

Кое-как заставляю себя улыбнуться.

Грозный держится нейтрально, будто для него целоваться с чужими девушками обычная практика.

Шагаю в коридор.

Впору сощуриться от того, как Нина сияет, чуть ли не бежит мне навстречу, хватает за локоть и тащит в укромное местечко за кулером.

— Бомбически, Юль, потрясно! — и шипит, и пищит от эфемерного восторга. — Вот это я прошла мимо! Думала, скукотища у вас, а там страсть! Я даже в какой-то момент поверила, что вы целуетесь искренне…

Нина подливает масло в мою горящую душу.

— Так было нужно.

— Понятно, — перестав улыбаться соглашается. — Демид Леонидович накинулся на тебя вынужденно, но смотрелись вы эффектно. Так что приплюсуй этот похотливый выпад босса к общему гонорару за банкет.

Нина поправляет маленькую сумочку на ремешке и достает блокнот. Девушка ведет записи кулуарных расходов Грозного.

— Нет, — решительно дотрагиваюсь блокнота, — я не буду брать у Демида деньги.

— Да за такой поцелуй надо без стыда просить тринадцатый айфон! — удивленно округляет глаза. — Ты чего?!

— Может, для всех вас считается нормой жить в товарно-рыночных отношениях, но я не хочу. Меня нельзя купить, Нин.

Не имитировала, не корчилась в агонии, пока Грозный прилюдно целовал.

В тот короткий миг он был мне приятен как мужчина, я забыла обо всем, а сердце скоро опять будет стучать в привычном ритме. Надеюсь.

По лицу Нины ползет грусть. Остатки взрывного настроения исчезают.

— У вас с сестрой одинаковые оболочки, но внутри вы совсем разные. Джулия оценила себя дорого.

Да уж… содержание Хилл Демиду обходится недешево. Грозный — щедрый мужчина, не скупится на прихоти невесты.

Собираюсь вернуться в зал, но Нина меня задерживает:

— Юль, — от неудобства просьбы мнется, — можешь украсть для меня бутерброд с янтарной икрой? Очень попробовать хочется…

— Голодная?

Приподнимаю брови. Грозный не кормит сотрудников?

— Ты ничего не понимаешь в роскошной жизни, подруга, — прикидывается, что она-то эксперт. — Эту икру из редкого вида белуги-альбиноса начальничку нашему сам губернатор презентовал. Прикинь, какой там райский вкус!

Морщусь. Оставляю Нину топтаться у порога, снова шагаю к господам.

Демид вовлечен в общение с деловыми партнерами, встречает меня лишь коротким взглядом.

Крадусь к столу с элитными блюдами, выжидаю удобный момент и ворую крохотный бутербродик с таким напряжением, будто это страшная контрабанда. Впрочем, с уровнем моих доходов можно считать и так. Упорно игнорирую зов рыжеволосой Клары — она приятельница Хилл и мне неинтересна. Тороплюсь к Нине.

Та, как вторая мошенница, кивает в сторону угла, не забирает бутерброд сразу.

— Не забывай, ты Джулия, — по пути объясняет. — Ты не угощаешь работников, а вытираешь о них ноги.

Едва скрываемся из поля зрения, как Ниночка выхватывает закуску и отправляет в рот.

— Ну как? — спрашиваю.

Девушка смакует, но вскоре смотрит на меня разочарованно.

— Ничего особенного. Рисковали больше и… эм… — глотает ртом воздух, бледнеет, пятится, словно за моей спиной притаился самый ужасный монстр.

Она сейчас похожа на кота, который не ел сметану. На губах Нины остались крошки.

Вздрагиваю, когда ощущаю на плече тяжелую руку. Мне даже не надо оборачиваться — по нотам свежего парфюма узнаю Демида.

— Что ты, черт возьми, делаешь? — рычит мне на ухо. — Зачем крадешь еду?

Ах, он все-таки заметил.

— Я просто…

— Мне не нужны твои оправдания! — ругается и все равно обнимает за талию.

Неловко задеваю каблуком о каблук на туфлях, спотыкаюсь, теряю равновесие и утыкаюсь лицом в грудь Демида. Грозный меня ловит, не дает упасть, однако на белой рубашке остается алое пятно от моей помады. На самом видном месте…

— Ой… — бормочу.

На что Демид сдвигает брови к переносице:

— Испортила рубашку, — его взгляд наполняется претензией.

— Нужно было говорить спокойно, а не повышать тон, тогда бы я не волновалась и не испачкала тебя. Прости, — сторонюсь.

— Если бы не убежала с банкета, я бы не пошел тебя искать, и ничего бы не случилось! — рассматривает мое знакомое и в то же время чужое для него лицо.

— Если бы ты не накинулся с поцелуем и не пугал, я бы не убежала!

Грозный скрещивает руки на груди:

— Но ты не должна воровать еду для Нины! Это позор.

— А ты должен перестать кричать и унять свой вредный характер…

У меня накипело, честное слово, да и гормоны пляшут в крови не то сальсу, не то кордебалет. Я не рассчитывала, что Демид станет меня отчитывать после поцелуя, пусть он для него ничего и не значит. Кроме того я помогаю бизнесмену сохранить имидж, парадирую Хилл, стараюсь, хотя по факту ничегошеньки о ней не знаю. Я надеялась услышать «спасибо», а не упреки.

Грозный набирает воздухом легкие, но неожиданно выдыхает, прекращает спор.

— Ладно, — цедит сквозь зубы, берет меня за руку, — идем…

К этому моменту свет в зале становится совсем тусклым. Из колонок звучит легкая мелодия в медленном ритме.

— …Потанцуем? — предлагает Демид.

— Ох… даже не знаю. Сто лет не танцевала, — сомневаюсь.

— Самое время вспомнить.

Грозный ведет меня в центр зала, и пары вокруг нас, что тоже увлечены танцем, расступаются. Демид кладет руку на мою талию, управляет мной, полностью контролирует движения. Впервые позволяю себе вольность — вонзаю в плечо Демида десяток острых ноготков, весьма ощутимо. Он реагирует легкой улыбкой, и вместе с тем его глаза сощуриваются, вспыхивают, смотрят неотрывно, высекая ответные искры где-то глубоко в моем сознании.

— Ноги дрожат, — жалуюсь, едва его рука скользит чуть ниже талии. Грозный наклоняется к моей щеке, стараясь расслышать слова. — Я не упаду?

— Держу тебя.

Мелодия оказывается на удивление долгой. Ощутив надежную поддержку в виде рук Демида, немного расслабляюсь, забываюсь, что он совсем не рыцарь, а мужчина, насильно заперший меня в особняке.

Моя душа взлетает до небес, и я говорю, говорю, говорю несущественные для Грозного вещи о своем детстве, как получила квартиру от государства, делала в ней ремонт. А Демид слушает, взгляда не отводит, кажется, что весь мир сжимается в размер этого зала, а за границами стеклянных стен простирается Космос…

— Уф, голова опять кружится, — признаюсь, чувствуя легкую испарину на спине.

— Ты устала, — угадывает мое состояние. — Подожди, Юль, еще час. Скоро банкет закончится.

Грозный прекращает танец и утягивает меня в личный кабинет, включает кондиционер. Обещает, что скоро вернется.

Блуждаю по роскошным квадратам и приземляюсь в удобное кресло босса. Наслаждаюсь тишиной, снимаю тесные туфли, разминаю пальцы на ногах. Рассматриваю полки, до отказа забитые какими-то папками, перевожу внимание на стол Демида, пускаю смешок, когда вижу в рамке свою фотографию, но потом вспоминаю, что это Хилл…

— Как ты, милая?… — Грозный не обманул и возвращается в кабинет к положенному сроку.

Быстро подскакиваю с кресла, осуждаю себя, что не осталась сидеть на диване для клиентов, а влезла на хозяйское место.

— Милая? — переспрашиваю, огибаю стол, даже туфли забываю надеть.

Демид подходит к сейфу и складывает в него новенькие контракты.

— …Как твое настроение? — интересуется мягче. — Надеюсь, все еще хорошее?…

— Эм… да, не волнуйся. Выпила воды, отдохнула и…

Грозный оборачивается на мой голос, поднимает ладонь, жестом показывая мне замолчать. Только теперь замечаю, что у Демида беспроводной наушник. За секунду вспыхиваю, краснея от стыда. Не знаю, куда себя деть…

— …Да, Джулия, — продолжает разговор, — задержался на работе. Сейчас заеду к тебе…

Грозный вихрем передвигается по кабинету, торопится, небрежно накидывает пальто, достает из нагрудного кармана белый конверт, набитый деньгами, и оставляет его рядом со мной на столе.

Глава 4

Я не просила у Демида ни копейки, но ему проще откупиться, бросить купюры, чем выдавить из себя простое человеческое спасибо. Так неприятно…

Еще и эта моя манера при любых обстоятельствах всегда оставаться человечной подбивает к действиям. Почему Грозный может быть жестоким, Джулия коварной, люди циничными, а я нет?

— Демид! — окрикиваю его у самого выхода из кабинета.

— Я спешу, Юль, — отвечает так, будто хочет поскорее отделаться.

— Ты не понял.

Лицо пылает от жара, но я все равно шагаю к мужчине.

— Вальтер ждет тебя в холле, он отвезет домой, если ты об этом.

— Нет же! — беру его за рукав пальто. Демид задирает голову, смотрит поверх меня, не хочет встречаться взглядом. — Твоя рубашка… она в помаде.

Грозный так замотался, что совершенно забыл о небольшом казусе. Только Хилл растеряет последние нервные клетки, если заметит на своем мужчине следы чужой женщины. Не представляю, что случилось бы с сестрицей.

— Черт.

Демид резко выдыхает, срывается к шкафу, где на глянцевых плечиках аккуратно развешаны сменные рубашки. Вновь снимает пальто, кидает его на диван. Развязывает галстук. Быстрыми движениями пытается расстегнуть испачканную рубашку, не контролирует силу, выдирает первую пуговицу.

— Успокойся, — опять подхожу к нему. — Никуда твоя Джулия не убежит с поломанной ногой!

Без каких-либо скрытых смыслов тянусь к Демиду и ловко расстегиваю остальные пуговицы, стараясь не смотреть, как из-под краев белой рубашки оголяется его торс. Аромат от кожи слышится ярче, а тепло задевает мои пальцы.

Напрягаюсь, хочу спрятать глаза в пол, но вижу дорогой черный ремень с платиновой пряжкой, темные брюки Грозного, еле скрывающие физический интерес, вспыхнувший так внезапно на мои движения.

Вздрагиваю, когда Демид без предупреждения обхватывает мои запястья и насильно прижимает ладони к своей груди. У него учащается сердцебиение, что вполне логично, но не от бабочек в животе или чистой любви, а всего лишь от плотского влечения.

— С Хилл меня перепутал, да? — пытаюсь свести все к шутке.

— Хватит сводить меня с ума! — сдавленно рычит, одергивает. — Никогда больше так не делай!

Холодно отстраняется, недовольно переодевается. Даже пальто в кабинете накидывать не желает, а просто забирает его с дивана.

Держится от меня на расстоянии, как от прокаженной.

— То есть целовать, обнимать, танцевать и тискать ты считаешь нормой, — разочарованно усмехаюсь, — а помощь расцениваешь как страшный грех.

— Соблазн.

— Что?! — поперхнувшись воздухом, дышу глубоко. — С чего ты взял? Я и не думала тебя искушать, навязываться. Впрочем… ты сейчас не на меня злишься, Демид, а на себя. Это ты в голове выдумал похоть и спроецировал мысли мне. Знаешь, ты далеко не предел мечтаний и поставь передо мной выбор, ушла бы к другому мужчине. Мне вообще блондины нравятся!

— Бери деньги и возвращайся в особняк, — мрачно заявляет, первым шагает из кабинета.

Других аргументов, оспаривающих мои слова, он, конечно же, не находит. Во всех смыслах проще уйти, когда не можешь ответить.

Принципиально оставляю конверт на столе, надеваю туфли. Выжидаю минут пять, чтобы Демид точно спустился из офиса и сел в машину. Не хочу случайно столкнуться с ним еще раз.

Вальтер сидит на диване в холле, широко расставив ноги, увидев меня, поднимается.

В гардеробе накидываю шубу, нигде не замечаю Нину, чтобы попрощаться. Ладно.

На улице не так морозно, но меня все равно пробирает дрожь.

Приглашенные бизнесмены почти разъехались, и охранник сумел припарковать авто возле крыльца. Боясь поскользнуться, придерживаюсь за Вальтера, осторожно спускаюсь.

Ступив на снег, оглядываюсь по сторонам и замечаю внедорожник Грозного. Не слишком-то он и торопится к Хилл, раз до сих пор не уехал.

Оборачиваюсь к машине, на которой приехала, и вижу еще одного мужчину из свиты Грозного, забирающего из багажника совершенно ненужную в это время щетку для очистки снега, лопату и какой-то плед.

Как будто у Грозного больше нет запасных принадлежностей.

— Кто он? — спрашиваю Вальтера.

— Стефан, личный водитель Демида Леонидовича.

При других обстоятельствах я бы никак не отреагировала на мужчину, но Стефан — обладатель нордической внешности. Он высокий блондин со светлой кожей и голубыми глазами. Ему лет сорок пять, однако возраст совсем не показатель к провокации, что устроил мне Демид.

Грозный специально задержался, отправил водителя, чтобы понаблюдать за моим поведением.

Надо же было ляпнуть про блондинов? И второй вопрос, зачем это Демиду?

Стефан закрывает багажник.

Спокойно иду к машине и распахиваю заднюю дверцу.

— Стефан! — окрикиваю мужчину так, чтобы Грозный услышал. — Удачной поездки!

Тихонько посмеиваюсь и сажусь в авто.

Демид сам создал эту ситуацию и, наверное, в глубине души хотел, чтобы я клюнула на блондина. Исполняю его желание, правда, не от чистого сердца.

Весь путь до особняка не могу сдержать улыбку. Ох, Демид…

Хорошо возвращаться домой, когда там нет Джулии. На сердце легко, если знаешь, что можно просто подняться в комнату, не ловя косые, наполненные гневом взгляды сестры.

Ночь проходит отлично.

Я постепенно привыкаю к новому жилью и не вздрагиваю от каждого шороха.

Просыпаюсь только к одиннадцати, освежаюсь, не снимая пижамы, спускаюсь в столовую.

К этому времени Грозный должен быть на работе, так что меня никто не потревожит.

Но все хорошее настроение неумолимо катится вниз, когда в гостиной я вижу сестру. Она сидит на диване, забросив загипсованную ногу на низенький журнальный столик, пьет кофе, болтает с Люсиндой, не замечая меня.

— …Гадина поганая, ненавижу эту Юлю. Демид носится с ней как с писаной торбой, витамины покупает, продукты особые. Вроде и жду, когда придет результат анализа, но, с другой стороны, боюсь, что окажется положительным.

Экономка стоит за спиной Хилл и кончиками пальцев делает ей успокоительный массаж головы.

— Выдохните, наша любимая госпожа…

— Не могу! — ругается. — Аж зависть берет! Меня в больницу не повез, а для Юленьки лично купил одежду для беременных, как будто знает, что ребенок его!

Никаких вещей я не видела, но сильнее меня поражают слова сестры о зависти. Даже потряхивает от ее высказываний.

— Завидуешь? — не выдерживаю. Хилл дергается и смотрит на меня. — Боже, чему? Меня муж бросил за то, что не смогла родить ему ребенка! Простой учительницей работала и то сократили, когда узнали о беременности, хотя это незаконно! Получаю копейки за репетиторство. В нормальное место не берут, не желают оплачивать декретный отпуск. Ни денег, ни связей, еще и вынуждена соседствовать с тобой!

Нахмуриваюсь, быстрее спускаюсь по ступеням к Хилл. Та порывается встать, но больная нога не дает этого сделать.

— У нас тоже с Демидом дети не получались. Раз забеременела, и то оказалось, что внематочная, а тут ты нарисовалась, змея! Подкупила Ледянского, лишь бы олигарха моего заграбастать, — показывает мне дулю. — Вот тебе, а не Грозный!

— Чем подкупила? — не перестаю удивляться. — Добрым словом?

— Не прикидывайся ангелом, знаю я таких стервятниц. Долго в особняке ты не проживешь — это я гарантирую. Уйдешь как миленькая, а если не захочешь — вперед ногами вынесут!

Экономка охает, хватается за грудь:

— Мисс Джулия, не шутите так…

— И не думала шутить. Это Демид Леонидович у нас юморист, а я говорю как есть. Убью ее, сделаю это прямо сейчас, — берет бархатную подушечку и запускает в меня. — Скройся, не порти нервы!

* * *

День результатов анализа ДНК

Хоть Джулия и боялась этого дня как судного, а я каждый вечер тайком молилась об отрицательном результате, настало время узнать правду.

Грозный по случаю даже не поехал в офис и сейчас ждет на первом этаже особняка.

Стоя у зеркала, заплетаю косу, поглядываю на собранный чемодан. И дня не задержусь больше в этом доме. Оставила лишь подачки Демида висеть в шкафу — штанишки со специальной посадкой для беременных, туники, кофты.

После банкета Грозный всячески избегал встреч, благо размеры дома это позволяют, старался допоздна задерживаться на работе, демонстративно ужинал в другое время. Единственное…

Ах, господи…

Заглушка сотовой связи в доме иногда отключается, но точный момент нельзя угадать. Это не брак в устройстве, а прихоти владельца особняка. Слышу сигнал сообщения, хватаю телефон и вижу на экране уведомление о пополнении счета.

Фыркнув, захожу в мобильное приложение банка и отправляю деньги обратно Демиду, пока сигнал связи не потерялся.

Грозный не заходит в комнату, не спорит, не швыряет купюры, как тогда в кабинете, теперь у господина другое развлечение. Терроризировать меня безналичными! Как будто ему заняться больше нечем.

«Демид Леонидович, я принципиальная, я козерог. Так что не надо вот этого».

Успеваю прикрепить послание, и через секунду сигнал опять исчезает. Ставлю телефон на беззвучный режим.

Накидываю куртку, в которой украл меня Грозный, беру сумку и спускаюсь на первый этаж.

Усмехаюсь, но быстро давлю улыбку, когда замечаю возле Демида и его невесту.

Хилл сидит в инвалидной коляске, облаченная в норковую шубу розового оттенка. На ней кокетливая шляпка, волосы уложены в пушистые локоны. Джулия выглядит слаще зефира, конечно, ведь подле нее Грозный.

— Юленька, милая! — елейно восклицает она. — Наконец-то ты вышла, а то я уже волноваться начала, побоялась, что плохо стало, — играет в сострадание. — Ой, ты и вещички с собой взяла? Не стоило, даже если анализ окажется отрицательным, я бы не отпустила тебя, не накормив…

— Мисс Джулия, — отвечаю нейтрально, — спасибо за гостеприимство, но не хочется вас стеснять.

— Нет-нет, дорогая, — приветливо возражает. — Я уже к тебе привыкла. В этой стране у меня мало друзей, так что можешь обращаться по любому вопросу. Всегда помогу.

— У вас такое большое сердце… госпожа Хилл, — перевожу взгляд на Грозного. Демид стоит возле двери, плечом подпирает косяк. Сосредоточенно смотрит в телефон, — Доброе утро, Демид Леонидович.

— Доброе, Юль.

В моем кармане опять вибрирует телефон. Сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза в потолок, достаю гаджет. Демид не унимается.

Судя по блаженному лицу Хилл, невеста не в курсе, что сейчас ее возлюбленный пишет мне. Очень интересно.

В моих силах устроить настоящий Армагеддон. Что ни на есть. Показать Джулии переписку, в которой Демид утверждает, что по знаку зодиака он лев и все сложится так, как он захочет. Но так и быть, делать этого не стану, врагов в лице Грозного наживать не хочу.

Первой выхожу из дома, шагаю к распахнутым воротам. За спиной раздается грохот колесиков по асфальту — Демид катит кресло Хилл.

Замечаю продрогшего водителя:

— Здравствуйте, Стефан! — улыбаюсь. — Вы сегодня невероятно свежо выглядите. Ваши голубые глаза кажутся бездонными, редкими. Не то что серые, — имею в виду цвет Демида.

Украдкой оборачиваюсь, любуюсь недовольным Грозным, погружающим Хилл на заднее сиденье внедорожника. Хлопает дверцей.

— Смешно тебе? — вполголоса хрипит.

— А что мне плакать?

— Садись к сестре.

— Но я хочу быть ближе к Стефану, — невинно моргаю ресничками. — А ты великолепно смотришься рядом с Хилл.

— Командовать здесь вздумала, девочка? Не надо. Мое терпение не безгранично.

— Демид Леонидович, это не приказ, а что-то вроде последнего желания перед казнью, — не откликаюсь на строгий тон, продолжаю разговор на шутливой ноте. — Осужденным всегда дают такое право.

— Ты не поедешь рядом со Стефаном.

Грозный берет меня за предплечье и тащит к другой стороне машины, заставляет сесть к Джулии.

Сестрица косится злобно из-за того, что видела, как Демид прикасался ко мне, но ничего не говорит в его присутствии…

…Лаборатория открывается ровно в восемь. Мы прибываем на десять минут раньше.

Стефан паркуется возле парадного входа.

В салоне звенящая тишина, слышно только, как Демид барабанит пальцами по панели авто.

Едва сотрудник лаборатории отпирает изнутри здание, сигнализируя о том, что можно заходить, Грозный тут же покидает машину. И я не жду милостей, торопливо следую за Демидом.

— Любимый! — кричит ему в спину Джулия. — А как же я?!

Сейчас Демиду совершенно не до Хилл. Еле успеваю за ним.

Грозный сильно нервничал, это было прекрасно заметно, но теперь он держится хладнокровно, спокойно, в отличие от меня. Сердце подкатывает к горлу, а потом резко ухает вниз, разнося по телу мелкую дрожь и тревогу.

Девушка в белом халате распечатывает результаты, сначала смотрит сама и улыбается.

— Можно поздравить, Демид Леонидович… — передает бумагу мужчине.

Наваливаюсь на стойку, тоже подглядываю в текст и вижу неутешительные девятки.

Горло натирает дыханием, лаборатория превращается в цитадель моих сгорающих надежд на светлое будущее без участия Грозного. Этот жар отпечатывается у меня на щеках, красными пятнами ползет по коже.

— С чем поздравить?.. — сначала робко шепчу, но с каждым мгновением лютый страх и тревога лишь усиливаются. — С чем?! Боже, он отнимет у меня ребенка, как вы не понимаете?!

Слезы ослепляют глаза, пячусь от стойки, разворачиваюсь и шагаю вглубь лаборатории.

— Юля! — ругается Демид. — Стой, куда ты?

— Не подходи! Не прикасайся!

На шум, учиненный мной, из кабинетов высовываются и другие сотрудники, с любопытством поглядывая на меня. Кидаюсь к доктору, молодому, на вид крепкому. Впиваюсь ладошками в его халат.

— Умоляю, спрячьте или вызовите полицию, только не отдавайте Грозному! Демид держит меня взаперти, он заберет дочь после рождения…

За спиной раздаются медленные, но четкие шаги. Вздрагиваю,прячусь за мужчину.

— Демид Леонидович, — сомневается рн, — то, что сказала пациентка — правда?

Грозный останавливается в метре, с видом хозяина жизни читает бедж, что прикреплен к груди доктора.

— Павел, — очень терпеливо, без лишних эмоций отвечает, — вы как врач должны понимать, что у женщин в этот период настроение нестабильно. У Юлии гормоны играют, плюс навязчивые мысли, панические атаки, — делает еще шаг. — Мы решаем этот вопрос с психиатром…

От волнения подпрыгиваю за спиной у доктора.

— Он врет! Я не хожу к психиатру!

Демид напрягает челюсть, не реагирует на мои слова, а продолжает кошмарить Павла:

— …Вам известно, кто я? И что я могу предпринять, если вы поверите девушке с лабильной психикой, а не мне?

— Конечно, господин Грозный, — еле слышно бормочет.

— В таком случае не будем создавать друг другу проблем.

Павел, как специалист, все прекрасно понимает, однако страх за собственную жизнь побуждает его отступить в сторону, коснуться моего плеча и вернуть Грозному.

Демид благосклонно ухмыляется, желает Павлу и всей лаборатории процветания. Ведет меня на улицу.

— Спасибо, что облегчаешь задачу, — говорит по пути к машине, как клещ впивается в руку. — С такими истериками тебя можно легко счесть за сумасшедшую в случае, если ты додумаешься обратиться в суд! Свидетелей полно.

Грозный тоже на взводе. Сейчас нет посторонних людей. Он выпускает наружу собственную темную суть и эгоизм. Как же я хочу, чтобы судьба конкретно надавала ему по щам!

— Ты ошибаешься, — всхлипнув, утираю слезы. — Сотрудники лаборатории согласились с ложью только потому, что у тебя много денег и власти. На самом деле они считают тебя скотом. Живи теперь с этим!

Демид замирает, как вкопанный, резко оборачивается ко мне, встряхивает:

— И ты так считаешь?

Смотрит в высоты, не моргает, подавляет волю пронзительным взглядом.

— Ты хуже, чем скот…

— Я ровно, как и ты, хотел ребенка, — возобновляет шаг, грубовато тащит за территорию. — И я не виноват в оплошности Ледянского. Мои люди уже отправлены в штаты — отыщут его. Из-под земли достанут.

Хилл настежь распахивает дверь, пытливо уставившись на меня, улыбается широко, ведь замечает слезы, откровенную скорбь на лице.

— Ах, детка, — наигранно сочувствует. Была бы здоровой, кинулась еще обниматься, утешать. Джулия воплощение всего святого, когда возле нее Грозный. — Ты плачешь? Наверное, расстроилась, что ребенок не от Демида?

Глупышка Хилл со своими крохотными мозгами искренне верит, что я без памяти влюблена в Грозного, только и жду, как бы утянуть богатого мужчину в сети.

Замираю напротив сестры. Демид пытается насильно усадить в машину, но я сопротивляюсь.

— А сейчас плакать будешь ты! — дергаюсь, вырываюсь из захвата Грозного. Поднимаю взгляд на мужчину. — Ну же, похвались результатом анализа перед невестой! Обрадуй ее… отцовством!

— Замолчи, Юля, — очень тихо отвечает.

Однако Джулия услышала и с первого раза поняла мои слова. Былой румянец, ухмылка королевы бесследно исчезают с ее лица. Хилл вздрагивает, хватает ртом воздух.

Мурашки бегут по телу от того, что я смотрю на Джулию как на свое зеркальное отражение. Девушка полностью соответствует мне в настроении, мимике, лишь незначительные детали внешнего вида различают нас.

— Не может быть… Я не хочу верить… — шепчет, а после срывается на иностранные ругательства.

Она забывает даже про свой ангельский образ перед Демидом.

— Успокойтесь! Обе! — Грозный повышает тон и все-таки запихивает меня в авто. До зубного скрипа стискиваю челюсть, наблюдаю, как Демид занимает место спереди.

— Но, любимый, как же я могу оставаться в спокойствии? А как же свадьба? Что теперь с нами будет?

Мужчина приказывает Стефану ехать обратно в особняк.

— Ничего существенного в нашей жизни не поменяется. Временно Юля будет находиться под присмотром в доме, пока не родит мою дочь. Позже я проспонсирую ей весь период восстановления и новую процедуру ЭКО, а мы вернемся за границу. Не нравится мне эта страна.

— Зачем же ей быть в особняке? Давай снимем для Юли отдельную квартиру, поближе к женской консультации, — осторожно спорит. — Если хочешь, приставим сиделку, охранников и…

— Я так решил!

У Джулии трясутся губы. Вот-вот ее тихие слезки превратятся в водопад.

Грозный не соизволил обернуться, чтобы пожалеть невесту. А может, на меня смотреть стыдно. Хотя последнее маловероятно, ведь Демид не постеснялся говорить ужасные вещи про мое будущее.

Не в силах больше слушать пророчества, вступаю в разговор:

— Как ты смеешь?! Это моя дочь, — дотрагиваюсь до живота, будто опасаюсь, что Демид может отнять ее уже сейчас. — Я люблю малышку. Она не продается.

— Твой ребенок тот, что сделан из клетки безымянного донора, Юль, — на мои слова Грозный оглядывается, но я не вижу в нем и слабого проблеска понимания, только железную решимость в собственной правоте. — И… я не представляю свою дальнейшую жизнь, зная, что моя родная дочь прозябает с чужими людьми непонятно где.

— Со мной!

— Но без меня — отца. Я хочу этого ребенка, Юль. Я ждал ее очень долго.

Уверенными фразами Грозный нещадно бьет сразу в две цели — меня и сестру. Он разрушает наши судьбы.

— Дорогой, — упрашивает она, — у меня еще есть шанс стать матерью, — хватается за подголовник его кресла, чтобы оказаться ближе к Демиду. — Я рожу нам своих детей, а ты можешь стать крестным для дочери Юли, помогать финансово ради успокоения души…

— Закрой рот. Перестань нести бред.

Впервые слышу, что Демид грубит Хилл.

Слава богу, что я намучилась в прошлом браке и стала ценить мужчин за поступки, заботу.

Виктор был гораздо хуже Демида, он поднимал на меня руку, похлеще оскорблял, подарил такой опыт, что до старости помнить буду. Для настоящего мужчины мало спать с женщиной или приносить зарплату домой. Он должен уметь быть нежным и заботиться о ней. А то, как иногда ведет себя Демид с Хилл, не похоже на отношения. Фальсификат какой-то.

— Молчу, молчу любимый, — бормочет, покорно возвращается в исходное положение и откидывается на спинку заднего сиденья.

Ну и дура, что молчишь.

Незаметно выключаю запись на диктофоне, прячу телефон в карман. Это второй файл, который есть у меня на Грозного. Но будет еще, сколько угодно.

Мы с Хилл как два лягушонка, закинутых Демидом в кувшин с молоком. Джулия уже пошла на дно, а я не хочу принимать условия.

За окнами внедорожника виднеется проклятый особняк.

Очень жаль, что у меня здесь нет ни одного союзника, никто не осмелится содействовать девушке без денег и авторитета.

Грозный первым покидает авто, распахивает дверь для Джулии, пока водитель достает из багажника инвалидное кресло.

— Почему не выходишь? — интересуется Демид, усаживая невесту на коляску.

— Жду, когда вы с госпожой Хилл скроетесь во дворе, — слезы на моих щеках высохли, на их месте зияют только невидимые раны. И в сердце ледяная мгла. — Хочу уединиться со Стефаном, поболтать немного, отвлечься. Он замечательный мужчина, блондин… с голубыми глазами… все как я люблю.

Откатив подальше Хилл, Грозный оглядывается, убедившись, что водитель тоже не слышит, вновь склоняется ко мне в салон:

— Я уволю Стефана, и ты больше никогда его не увидишь. Понятно выражаюсь?

— Неужели ревнуешь? — ехидно морщусь. Просто мечтаю впиться и расцарапать лицо Демида. — Так поздно. Ты уже оставил на мне метку, как минимум на полгода, — имею в виду срок, который малышка будет еще внутри меня.

— Улыбайся, Юленька, смейся, — тянет руку, на что я сильнее жмусь к противоположной части авто, — раз это еще допустимо. Тебя спасает лишь ребенок. Моя дочь. Но это не вечно. Ты же понимаешь?

— Предельно хорошо, Демид Леонидович, — открываю свою дверь и выпрыгиваю из машины. Кричу ему с другой стороны внедорожника: — Я преисполнена таким благоговением от своей беременности, что буду наслаждаться каждым днем этого волшебного состояния!

— Конечно, Юлия Олеговна, я всеми руками за, — медленно обходит автомобиль, но я пячусь, держу дистанцию. — Ты познаешь настоящую сказку, пока вынашиваешь мою наследницу. Пока…

— Ой, как великолепно! — дразню. — Буду пользоваться тобой на полную катушку!

Не даю себя поймать.

Неизвестно, сколько бы продолжал охоту Демид, но Хилл не может стерпеть лишнего общения со мной.

— Любимый, — напоминает о присутствии, пыхтит и едет обратно к воротам. — Очень холодно, отвези меня, пожалуйста, домой.

— Да, иду! — только это останавливает Демида.

Напоследок блеснув нехорошим взглядом, он все же отступает, однако задерживается, вспоминая о Стефане.

— Загони машину в гараж и можешь быть свободен! Сегодня у тебя отгул.

Как неоригинально Демид устраняет «соперника». Очевидно же, что ревнует, но не хочет в этом признаться.

Мобильная связь на телефоне исчезает, едва я ступаю во двор и следую за парочкой.

Джулия болтает без умолку, насильно удерживает внимание Грозного на ненужных ему вещах: наметенных вдоль забора сугробах, плохой работе садовника, замерзших магнолиях… Но Демиду нет дела до надуманных возмущений невесты, вряд ли он расслышал и половину из того, что пытается донести Хилл. Его мысли сейчас блуждают в далеких странствиях, ближе к еще не родившейся дочери, чем к Хилл.

Я сбавляю шаг, плетусь медленно, придерживаюсь за живот.

И Джулия тоже догадывается, кому с недавних пор подчинена бóльшая часть размышлений Грозного. Знает, что если замолчит окончательно, то мужчина хотя бы на время, но перестанет вспоминать о ней совсем, а это для сестрицы хуже смерти.

Так что Хилл понижает тон, тараторит почти шепотом, вынуждая Демида вновь и вновь останавливаться, склоняться ближе, чтобы расслышать пустую болтовню.

Лишь когда на крыльцо особняка выходит Люсинда, встречая хозяев, словесный понос Джулии заканчивается. Грозный с облегчением вздыхает, катит девушку по закрепленному пандусу в дом.

Крадусь за ними.

— Это взаимно, — адресую экономке.

— Вы о чем? — приподнимает брови, кутается в пуховую шаль.

— Я тоже не рада тебя видеть, — шагаю внутрь. — Уверена, что едва мы выдвинулись в лабораторию, ты кинулась натирать образок и просить господа, чтобы ребенок оказался не от Грозного, — говорю тихо и совершенно спокойно. По внезапно округлившимся глазам Люсинды понимаю, что угадала. — И я очень хотела этого.

— Мне неинтересны семейные конфликты, — со всей холодностью отвечает.

— Какая ложь…

У разожженного камина Демид лично снимает ботинок с продрогшей бедняжки Хилл. Беспомощного, хрупкого цветочка — так преподносит себя Джулия перед Грозным.

— Мне нужно в офис, — объявляет невесте, но почему-то смотрит на меня. — По возвращении хочу видеть в доме порядок и спокойствие. Достаточно на сегодня страстей.

— Можешь не волноваться, любимый! — тут же восклицает сестра и хватает цепкими пальцами его за рукав пальто, как маленькая девочка дергает, лишь бы Демид опять разглядывал только ее.

Рефлекторно скрещиваю руки на груди и немножко корчусь, но не от ревности, а от того, что сестра сейчас напоминает мне не госпожу из семейства богатых небожителей, а рыбу-прилипалу.

Тошно вдвойне, что Хилл — моя близняшка, и я могу воочию полюбоваться на себя со стороны. Как бы выглядела, если бы поступала так же. Жалкое зрелище.

Демид, наверное, тоже скрестил бы руки, но все же использует остатки благородства, которые наскреб, и склоняется к девушке. Быстро и без каких-либо вожделений целует ее в лоб:

— Спасибо, Джули.

— Моя главная миссия делать тебя счастливым, Демид, — щебечет. — Вот только нога еще побаливает, ты не мог бы заехать в аптеку и купить обезболивающее?

Сестру до сих пор коробит, что Грозный когда-то сам приобретал для меня витамины и одежду. Теперь Хилл жаждет самоутвердиться, показать, что Демид позаботится и о ней, а заодно напомнить, что она жертва обстоятельств.

Грозный кивает, отстраняется, идет к двери.

— Демид Леонидович! — спохватывается экономка и вынимает из кармашка лист бумаги. — Я набросала список недостающих продуктов, хотела отправить Стефана в магазин, но не могу его найти.

— Давай сюда, — на ходу забирает записку, не читая, прячет в пальто.

Я, как нежеланный родственник, топчусь в сторонке. И надо бы держать язык за зубами, дать нормально уйти олигарху…

— Господин Грозный, раз уж все озвучивают вам заказы, то и мне, пожалуйста, привезите ёлку. Настоящую, большую, ароматную.

Демид замирает на полпути и удивленно оборачивается:

— Зачем она тебе?

— Хочется создать атмосферу праздника уже сегодня. Нарядить, повесить гирлянду. Для волшебства не нужны поводы, томительные ожидания определенного числа.

Хилл фыркает, порицая мои слова. Зато Демид, кажется, прислушивается и даже анализирует.

— Начало декабря, Юль. Еще нигде не продают ели, — хмурится, но не уходит.

Взмахиваю руками:

— Вы же бизнесмен! Для вас нет ничего невозможного! В конце концов, не за подснежниками в лес посылаю.

— Да, Юль. Я всегда получаю то, что хочу.

Хорошо, что Демид стоит к Хилл спиной и сестра не видит, что он пусть на секунду, но улыбнулся. Еще раз взглянув на меня, Грозный покидает особняк.

Глава 5

Аромат его одеколона не успевает выветриться, но Хилл уже квасит недовольную физиономию.

— Медуза! Просто Горгона какая-то, — высказывает претензии Люсинде, прикидывается, что меня в гостиной нет. — Ты только посмотри, как Юля хотелки озвучивает. Кто она вообще такая, чтобы диктовать их?!

Экономка молча пожимает плечами, искоса поглядывает на меня.

— Рит, — стараюсь остановить новый поток негатива, но кажется, что своим голосом лишь сильнее разозлила сестрицу.

— Захлопни пасть! Заткнись! Я давно не Рита! — на удивление бодро подскакивает с кресла, прихрамывая, волочит загипсованную ногу к дивану. Скидывает на пол шубку и шляпу, тут же Люсинда подбегает и поднимает их. — Ты никто в этом доме! Пустое место! Всего лишь инкубатор для вынашивания младенца! Твое дело — правильно питаться и не показываться хозяевам на глаза! Еще раз услышу, как ты выпрашиваешь у Демида что-то не по делу — накажу! — плюхается на диван.

Лающие крики сестры привлекают внимание и других слуг в особняке. Повара выходят из кухни, на втором этаже безымянные уборщицы тоже забросили полировать паркет. Хилл гневно приказывает всем браться за работу, а те подчиняются, боятся.

Оскорблять меня Джулия не устанет никогда — это точно, но в ее сумочке раздается мелодия телефона.

— У тебя в доме ловит связь? — забываю о ссоре, иду к сестре. — Дай позвонить.

— Куда? — щурится и прижимает телефон к груди. — В полицию? Хочешь заявить на Грозного?

— Если и так…ты можешь помочь мне убраться. В твоих же интересах.

— Как бы я ни мечтала скорее распрощаться с тобой, все равно ничего не выйдет. Суть не в доставленных Грозному хлопотах. Демид в субботу собирался с начальником отдела съездить на зимнюю рыбалку, а потом вместе вернуться домой и поужинать. Если хочешь, пожалуйся на свое положение нашему другу семьи — блюстителю порядка — лично, — хмыкает. — Даже звонить не придется.

Телефон в ее руке по-прежнему гудит.

Устав ругаться, Джулия переключает внимание на устройство и принимает вызов:

— Алло, Клара, — манерно произносит. — Как это звонила триста раз, а я не брала трубку?.. Какой корпоратив в офисе Демида?.. Я там была, да еще и не в себе?!

Медленно оседаю на противоположный от Хилл диван и хватаюсь за голову.

Вспоминаю о рыжеволосой подружке, с которой пришлось общаться, притворяясь невестой Грозного.

Девушка на том конце телефона жужжит, слов не разобрать, но по лицу Хилл понятно, что Клара рассказывает о нас.

Поцелуе… танце… каком-то немыслимом притяжении, вспыхнувшем между мной и Демидом так ярко и ослепительно. Громко, как единичный залп праздничного салюта. И так же быстро потухнувший…

— Да, — тяжело сглатывает, — я и вправду была сама не своя, — вопреки страшным рассказам Клары, сестра соглашается. — Знаешь, столько всего навалилось. Созвонимся позже.

Хилл бледнеет, как покойница. Не сводя с меня глаз, отстраняет трубку от уха.

Очень зря Демид снял переадресацию звонков. Нужно было балаболку Клару отправить в черный список, причем на пожизненной основе.

— Предатели! Вруны! — в порыве гнева Хилл замахивается телефоном, но экономка успевает забрать его.

Никогда раньше Люсинда не содействовала мне. Сейчас же охает, как заботливая гусыня, помогает Хилл встать:

— Юлия Олеговна умоляю, идемте наверх, — под бранные крики хозяйки причитает, обращаясь ко мне: — Не испытывайте судьбу. До приезда Демида Леонидовича не высовывайтесь из комнаты.

Не спорю. Да и устала слушать брань. Поднимаюсь в спальню. Пользуюсь прикрепленной к тумбе кнопкой, заказываю обед в комнату.

Из глубины особняка все еще слышится скандал, Люсинда пытается успокоить всех демонов Хилл, но получается плохо. Около часа понадобилось сестре, чтобы сорвать горло и, наконец, замолчать.

Ближе к шести вечера в душу закрадывается странное чувство. Встаю с постели. Ноги будто сами ведут меня к окну. Чуть отодвигаю штору.

На улице большими хлопьями падает снег, безветренно. Во дворе распахиваются ворота, вижу, как входит на территорию Демид. Позади него шагает Вальтер, нагруженный пакетами и… еще пара охранников. Тащат огромное пушистое дерево. Грозный все-таки купил для меня ель.

Немыслимо! Я же озвучила желание, недолго думая. Можно сказать, ляпнула первое, что взбрело в голову. Но мне чертовски приятно, ведь Грозный, пусть один раз, но прислушался, выполнил неудобное для него поручение! Так что я хватаюсь за оконную раму, хочу открыть створку и крикнуть «спасибо».

Ладонь соскальзывает, а ногти бороздят по стеклу, не нащупав ручку…

Иллюзия радости опять рушится. Я все еще пленница Демида… Мне нельзя самой здесь ничего открывать.

Задергиваю штору и шагаю к двери. Прильнув ушком, слушаю, что творится внизу, как охранники заносят дерево и как Демид громко приветствует всех.

Крайне подозрительное ощущение царапает сердце. Скандалы или выяснение отношений Джулия не устраивает. Любопытство берет верх, и я на цыпочках, как самый настоящий вор, крадусь из комнаты, миную третий этаж, замираю на ступенях между первым и вторым.

Хилл, насупившись, сидит на диване, возле нее лежит пакет с заказом из аптеки и… большой, просто огромный букет орхидей… купленный Демидом.

Мне только во снах несбыточных могут достаться такие роскошные подарки, а для сестры это обыденная реальность.

Впрочем, даже хорошо, что я вышла с запозданием и лично не видела, как Грозный презентовал букет Джулии, желал ей скорейшего выздоровления, осыпал комплиментами. Или что там говорят вот таким притворным созданиям с «тонкой душевной организацией»?

— Знаешь, дорогой, — говорит она, сдавливая внутри боль и эмоции, — мой сосуд уже почти переполнен. Еще одна капля — и все прахом пойдет…

— Что ты имеешь в виду?

Демид стоит возле камина, руководит охранниками, что устанавливают ёлку.

— Ты постарался не только для меня, но и для Юли…

Со слугами или мной Хилл щедра на критику и агрессию. А сейчас напрягается, тужится до румяных щек, лишь бы не рявкнуть на Демида истинным голосом.

Ей страшно не угодить Грозному, вдруг мужчина согласится с претензиями, не станет вымаливать прощение — и что тогда? Джулии придется либо проглотить обиду, либо уйти. А это означает: все, чем гордится Хилл, может исчезнуть. Без Демида она полное зеро.

— Вздор, Джули. Я и сам хотел установить ель раньше срока, — с едва скрываемым раздражением отвечает. — Так совпало, что Юля угадала мое желание.

— М… — корчится. — Только поэтому? Или сиротка тебе нравится? Юля красивая, да? — начинает выяснять отношения, но внезапно перестает прожигать взглядом Демида и замечает меня, аж подскакивает на диване. — Можешь не отвечать!

Раз я теперь рассекречена, решаю спуститься в гостиную.

— Что с тобой? — не понимает резких перепадов настроения Демид.

— Мисс Хилл в курсе о корпоративе, — признаюсь за сестру. — Ей звонила Клара.

— Эм… да? — на мгновение оборачивается, но снова переключается на Хилл. — Ясно.

Изменилось ли поведение Грозного? Стыдно ли ему перед невестой?

Ни капельки. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Происходит то, чего так боялась Джулия. Мужчина только взмахивает рукой, приказывая Вальтеру сдвинуть ёлку чуть левее, чтобы дерево не вело в сторону.

Сестра ёрзает по сиденью.

— Миссис Хилл, — поправляет меня. — Привыкай называть меня так. Очень скоро у нас с Демидом свадьба!

— Как пожелаете, — вздыхаю. — Хоть герцогиня. Без разницы.

Однако для Грозного Хилл кое-что значит. Он собирается жениться на Джулии, и невыясненная ситуация в офисе, сложившееся у невесты мнение о нем заставляют Демида все же вернуться к разговору:

— Джули, послушай…

— Нет! Молчи! — взвизгивает и демонстративно затыкает пальцами уши. — Ничего не хочу знать! Ты все равно любишь только меня! Любишь, любишь, любишь!

Устав от крика, я двигаюсь к ёлке, заглядываю в пакет и нахожу разноцветные шары. Достаю один, нанизываю на веточку. Потом следующий.

— Юль, — произносит Демид, — верхнюю часть дерева не наряжай. Не нужно самой лезть на стремянку.

Собираюсь ответить, но меня перебивает Хилл:

— Конечно, не дай бог сорвется еще! Голову себе проломит…

Надеюсь, до такого не дойдет, но сестра затаила на меня лютую злобу. Лишь я виновата, первый враг для нее, а Грозного Джулия уже тысячу раз оправдала мысленно.

Дверь в дом неожиданно открывается и на пороге появляется Стефан.

Демид молниеносно оглядывается на водителя.

— Что ты здесь делаешь? — спрятав сжатые кулаки в карманы, шагает к мужчине. — Я же тебя отпустил.

Запорошенный, словно сугроб, Стефан застывает на коврике возле двери.

— Извините, Демид Леонидович, — не шевелится, чтобы не стряхнуть снег на хозяйский пол. — Супруга ненароком разбила градусник в квартире, пришлось вызывать службу по устранению ртути. Увез жену ночевать к теще на другой конец города. А сам не хочу к теще, да и на работу завтра рано вставать. Вот и вернулся. Посплю в домике для охраны.

На считаные доли секунды Стефан поднимает взгляд, мельком посмотрев на меня.

Тем не менее его холодные глаза отпечатываются в памяти. Даже если я сейчас прикрою веки, все равно буду видеть лицо водителя. Робкое перед Грозным, и в то же время многообещающее для меня.

Никогда прежде Стефан так заинтересованно не смотрел.

Наверное, зря я обманчиво льстила водителю, пытаясь поддеть Демида. Отныне не стану этого делать, особенно после предупреждения об увольнении.

А вдруг и не было в его взгляде ничего? Женщины любят придумывать качества мужчинам заранее, определять их планы, как настоящие телепатки. Причем не всегда верно.

— Хорошо, Стефан, — кивает Грозный. — Свободен.

Демид спешит закрыть дверь.

Закрепляю третий блестящий шар на ёлке.

Похоже, злость и нервное напряжение — постоянные спутники мужчины. Он даже дома выглядит собранным, официальным.

И вообще в особняке Грозного все как по струнке ходят, здесь нет по-настоящему домашнего тепла и уюта.

— Демид Леонидович, — решаюсь внести лепту в скучный распорядок олигарха, — когда ты последний раз наряжал ель?

Грозный серьезно задумывается, растирая подборок:

— Лет двадцать… пять назад. А что?

Да ничего.

— В восемь лет? — наклоняюсь к пакету, роюсь в игрушках.

— Не сиди на корточках. Тебе нельзя! — говорит строго, шагает ко мне, берет за предплечье и вынуждает плюхнуться попой на мягкий ковер.

Я пропускаю мимо ушей замечание, смотрю на Демида снизу.

— Столько времени ты лишал себя удовольствия проводить этот чудесный ритуал… Даже не верится.

— У меня нет свободных часов на всякую ерунду. В чем прелесть убивать время на развешивание безделушек?

Внимательней сканирую взглядом Грозного, сощуриваюсь:

— И Новый год давно не отмечал?

— Бессмысленный праздник.

В анамнезе Демида рутинная работа, жажда денег и малоинициативная Джулия, что служит Грозному домашним питомцем.

Хотя я на месте бизнесмена лучше бы завела собачку, чем Хилл. С ней тоже можно гулять, высказывать, что накопилось, иногда чесать за ухом, а главное — дрессировать. Джулия отлично знает команды.

— А ты попробуй, — протягиваю очередную игрушку.

— Почему олень? — недоверчиво уточняет, рассматривая то, что даю.

Качаю головой и меняю фигурку на классический шарик, беру еще несколько, встаю на ноги.

— Вешай, куда посчитаешь нужным.

Демид сначала лениво, лишь бы я отвязалась, крепит игрушку, но, получив другую, не красного цвета, а синего, уже расчерчивает в голове схему тонов, как будет выгодней смотреться. Увлекается, анализирует, не сдерживает улыбку, когда я повязываю себе на шею сияющую мишуру и украдкой показываю мужчине кончик языка.

В какой-то момент дотрагиваюсь до плеча Демида, останавливая процесс:

— А теперь полюбуйся на то, что ты сделал.

— Зачем?

— Это самая важная часть церемонии! — веду на несколько метров подальше. — Немного развешал, отошел, полюбовался на работу, похвалил себя и принимаешься опять!

— Неплохо же получилось? — подбрасывает в руке шар, придирчиво смотрит на ёлку.

К этой минуте сосуд Хилл уже непросто переполнился, а течет через край, но она никак не насмелится высказать недовольство. Только завистливо пялится в нашу сторону.

— Я тоже хочу наряжать! — вдруг озвучивает желание.

— А вам, госпожа Хилл, нельзя, — киваю отрицательно. — У вас нога сломана. Но! — поднимаю палец вверх. — Вы можете помочь распутать гирлянду.

Отдаю коробку сестре. Та с кислой мордой вынимает гирлянду, не слишком бережно растягивает провода.

Я стараюсь не усердствовать и уж тем более не навязывать Демиду свое общение, говорю по существу.

Когда игрушки почти все на месте, вспоминаю о гирлянде и снова оборачиваюсь к Хилл. В удивлении замираю.

Под шумок сестрица схватила розовую металлическую пилочку, которой не так давно точила свои когти, и сейчас пытается уничтожить ненавистный гипс у себя на ноге. Молча. Стиснув зубы. Естественно, пилка лишь царапает бинты, но Джулия не сдается.

Округляю глаза, осторожно тычу пальцем Грозного, чтобы он тоже взглянул.

— Что ты делаешь? — хмурится.

— Надоел уже этот гипс! Все чешется под ним, — капризничает.

— Будешь носить, сколько велели врачи! — начинает повышать тон, но глубоко вдохнув, все же смягчает голос: — Ты просто устала, Джули.

— Да, — соглашается и тянет к Грозному ручки. — Отнеси меня наверх…

Ох… едва сдерживаюсь, чтобы не цыкнуть. Быстро отворачиваюсь. Это выше моих сил. Не собираюсь смотреть на их нежности. В горле почему-то пересыхает. Еще пять минут назад в доме было свежо, сейчас же хочется проветрить. Стягиваю с шеи мишуру, как попало набрасываю на ель.

— Юлия Олеговна, — тенью подкрадывается экономка, — может, чаю? Идемте в кухню.

— Лучше какао с молоком.

Люсинда просьбу выполняет, однако напоминает:

— У Демида Леонидовича и Джулии такие крепкие и трепетные отношения. Хозяин любит госпожу. Не нарадуюсь. Вы тоже счастливы за сестру?

— Очень, — забираю со столешницы кружку. — Всеми фибрами. — Разогретый напиток в моих руках горячит еще больше. До испарины на лбу. — Надеюсь, во дворе под надзором охранников я могу постоять? Хочется подышать.

— Можно, — Люсинда поддакивает. — Глубже дышите, Юлия Олеговна. И мой вам совет — даже не думайте о Грозном. Не допускайте и мысли о нем.

— Я не просила советов.

Шагаю из дома, накидываю куртку. За пределами особняка чувствую себя гораздо лучше.

Снег скрипит под подошвами ботинок. Медленно схожу с крыльца, бреду по дорожке вглубь сада.

В спальне Демида горит свет. Наверное, мужчина убаюкивает великомученицу Хилл. Невольно морщусь. Ведь есть же в Грозном что-то нормальное, самая малость души осталась в нем светлой. Но пока в его окружении имеются такие пиявки, как Джулия, на человечность олигарха можно не рассчитывать.

— Юляш… — из потока размышлений меня выбивает странный шепот.

Вздрагиваю, оборачиваюсь к дереву и замечаю притаившегося в засаде Стефана.

Он выглядывает из-за широкого ствола, подзывая меня рукой.

— Что стряслось? — шагаю, а мужчина тут же прикладывает палец к губам.

— Тсс, охранники за территорией следят. Нас не должны услышать.

Схожу с дорожки, по щиколотку утопаю в снегу. Останавливаюсь рядом с водителем, отхлебываю из кружки какао.

— Можно? — тянется к моему напитку.

— Возьми… — ошарашенно отдаю посудинку.

Стефан прокручивает бокал и впивается ртом в то место на кружке, куда я прикасалась губами. Упоительно, с каким-то особенным наслаждением глотает какао.

— Сладко мне, Юленька, — облизывает языком свой рот.

Изумленно наблюдаю за водителем.

Стефан сбрендил? Или так соблазнить пытается? Если второе, то блондину нужно сначала отшлифовать свой талант обольщения. Играть роль мачо у Стефана получается неубедительно и немного смешно. Я улыбаюсь.

Голубые глаза сияют от лунного света и чего-то еще, о чем мне думать не хочется.

— В доме есть еще какао, — тактично произношу, не подаю вида, что заметила, как пристально смотрит на меня Стефан. — Сейчас попрошу Люсинду налить термос.

Разворачиваюсь, но мужчина задерживает меня, схватившись за рукав курточки. Впрочем, отпускает меня тоже быстро.

— Шесть лет я верой служил Грозному и завидовал Демиду, потому что рядом с ним всегда были красивые женщины. Особенно госпожа Хилл. Да, она эталон. Самая привлекательная из всех, что я когда-либо встречал. И тут появляешься ты… Юляш… точная копия моего идеала, — расплывается в ухмылке. — Я не рассчитывал на такой подарок судьбы.

— О чем ты?

Стефан обводит пальцем ствол, рисует сердечко.

— Я сразу понял твои намеки и хочу сказать, что это взаимно.

Проклятье. Как же неловко теперь перед Стефаном. Я говорила ему комплименты, подмигивала, хихикала, много чего делала на глазах у Демида.

Но теперь мне нужно как-то реабилитироваться, дать понять, что планов на водителя не имею. Желательно помягче, не обидеть. Пусть лучше Стефан думает, какая я мегера.

— Послушай, — старательно не обращаю внимания на рисованное сердце, — я не для отношений, беременная. И ты женат. У тебя семья, детки, наверное, есть…

— Трое. Старший в этом году в институт поступил, — будто бахвалится мне. — Но это неважно. Как говорится, не люби разведенного — с женой развелся и тебя бросит. Не люби вдовца — жену схоронил и тебя в гроб положит. Люби семейного… он жену любит и тебя любить будет.

— Ой, нет, — медленно пячусь.

— Почему? — искренне удивляется и стучит кулаком по дереву. — Я надежный, как корни этого дуба.

Я бы могла оскорбиться, крикнуть мужчине, что не такая. Но какой смысл метать бисер, если Стефан не тот человек, на которого мне хотелось бы произвести впечатление?

— Уверена, что супруга тебя любит больше всех. Не разбивай ей сердце, Стефан.

Все же возвращаюсь к дому.

Раздаются торопливые шаги. Водитель не унимается:

— Конечно. Серафима Яковлевна души не чает во мне, но моей-то любви хватит на вас двоих. Я не собираюсь бросать жену, не волнуйся, Юляш, — легонько дотрагивается до моего плеча. — Идем со мной в домик для охраны. Я незаметно проведу тебя в свою комнату и запру дверь. Никто не узнает.

Понемножку начинаю вскипать. Никогда прежде на моем жизненном пути не попадались такие настойчивые и прямолинейные мужчины.

— Отвали, пожалуйста, — стряхиваю его руку и сердито оборачиваюсь. — Не искушусь!

Последнюю фразу говорю слишком громко. Не настолько, что ее отчетливо слышно внутри дома, но вполне достаточно, чтобы привлечь внимание.

Реакция хозяина из комнаты на третьем этаже не заставляет долго ждать. Оконная створка хлопает, а мы со Стефаном синхронно поднимаем взгляд.

— Полонская! — называет меня по фамилии. — Я, конечно, понимаю, что у тебя гормоны, но изволь не устраивать любовные похождения у меня во дворе! Это недопустимо!

Отшатываюсь, чуть не падаю от возмущения и шока. Хорошо, что водитель успевает меня придержать.

— Простите, Демид Леонидович, — неожиданно вступается он, — Юлия в положении, а вы кричите. Так нельзя.

Грозный наваливается на подоконник:

— Действительно, беременная. И мне непонятно, какого черта ты делаешь рядом с матерью моего ребенка!

— Мы просто разговаривали.

Стефану не хватает духа признаться Демиду в симпатии ко мне. Трусость водителя, взрослого мужчины, ни капельки не задевает — мне все равно. А вот Грозный…

Я смотрю на Демида снизу вверх так же пристально, как он на меня. Терпеливо вздыхаю, изучаю его лицо. Брови сдвинуты к переносице, а уголки губ подрагивают. Грозный напоминает мне маску языческого бога войны. Он злой и непоколебимый.

Чем дольше разглядываю Демида, тем сильнее изнываю от мучительного желания взлететь в воздух, поддавшись древним инстинктам, обвить руками его шею, жадно притянуть к себе, как ту упругую ветку дуба, а потом…

Сбросить с третьего этажа. Лучше на сухие колючие кусты…

Долго-долго шептать после этого, что Демиду нужно больше времени уделять невесте, не воспринимать ее как красивую часть интерьера, а попытаться разгадать гнилую суть.

А от меня отстать и перестать контролировать. Дышать уже нечем в особняке, нельзя и шага ступить без разрешения господина.

К великому разочарованию, мужчина намеривается именно пристать.

— Разговаривали? — Грозный коверкает тон водителя. — Полонская визжала, как сойка в брачный период. Вижу, заняться тебе нечем, Стефан, так что бери лопату и иди чистить снег!

— Принято! — порывается к избушке с инвентарем, но через секунду останавливается. — А где чистить-то?

— На паперти. Там ты будешь сидеть с протянутой рукой, когда потеряешь работу! Ни в одно приличное место тебя больше не возьмут. Это я гарантирую!

Яростно Демид закрывает окно, так что стекла дребезжат.

Осунувшись, водитель тупит взгляд в снег.

На улице зима, на прогулке я давно, но холода не чувствую.

— Не расстраивайся, — пожалев Стефана, глажу его по плечу. — Не факт, что Грозный тебя уволит. Он постоянно орет, но быстро отходит.

— Хотелось бы в это верить и…

Закончить фразу Стефану не представляется возможным. Стальная дверь хлопает с удвоенной силой. От внезапного шума замираю на месте. Стефан таращится в сторону крыльца.

— И обжиматься здесь вы тоже не будете! — продолжает ругаться Демид. Он выскочил на мороз в рубашке и брюках, даже куртку не накинул. Только обулся.

Вздрогнув, оборачиваюсь на его голос:

— Демид…

— Быстро в дом! Ты пока еще живешь со мной, а значит обязана подчиняться.

Силком тащит обратно в особняк.

— Пусти! Сама пойду! — вырываюсь и, гордо задрав голову, топаю, куда велено.

Беспорядочно скидываю ботинки возле порога и отлично знаю, что Демид сейчас за моей спиной, но внимания на него не обращаю, а сразу тороплюсь к лестнице. Шагаю прямиком в комнату.

— Юля!

— Теперь я не хочу слушать и слышать тебя, — отмахиваюсь. — Во всех смыслах проще посадить меня в клетку и утопить в запретах.

Демид догоняет. Вновь ускоряюсь и почти залетаю в спальню.

Такое ощущение, что особняк как по щелчку замер, перестал существовать. Вся жизнь сконцентрировалась на нашей ссоре.

Я не хочу видеть Грозного и тем более общаться.

Демид же все равно вламывается в комнату.

Недовольно усаживаюсь на кровать.

— Да, внутри меня твой ребенок, но это не означает, что я полностью принадлежу тебе. Почему мне нельзя строить счастье со Стефаном?

Не всерьез говорю, из спортивного интереса, вгоняя Грозного в непередаваемый словами ступор. Он молча подходит, очень близко, вынуждая подскочить и тоже выпрямиться.

— А что если ты нравишься мне, Юль?

От изумления приоткрываю рот. Все сакраментальные вопросы, назревшие в голове, забываются.

Он серьезно? Думаю, нет. Зачем Грозному девушка без приданного, когда рядом с ним идеальная Хилл? А может, он просто захотел разнообразия? В таком случае я могу обвинить Демида в полном отсутствии фантазии. Выбирать точную копию невесты для тайных утех как-то скучно и банально.

По следующим действиям я прозрачно понимаю, что Демид собирается сделать. Он слегка берет меня за предплечья, медленно склоняется к губам, настолько, что его дыхание окутывает кожу теплом.

— Не нарушай мои личные границы, Демид, — говорю вместо поцелуя.

— Что ты сказала?

— Ты, кажется, перепутал меня с Хилл, — упираюсь ладонями в ему в грудь, отталкиваю. — Ее спальня несколькими дверями дальше!

Кидаюсь к шкафу, а Демид за мной.

— Я ничего не путал Юль, — пытается поймать, но я изворачиваюсь и снова бегу к кровати. — Я хочу поцеловать тебя… как тогда, на корпоративе.

— В офисе я притворялась из чистого желания помочь, но даже не услышала спасибо. Ты откупился деньгами, а теперь ворвался в комнату и опять пристаешь. У тебя невеста, Демид, вездесущая. У которой уши могут стать размером со слона, если понадобится, и она услышит все, что ты здесь творишь.

— Мне плевать!

В мужчине уже вовсю кипит лютый азарт. Он догоняет меня, ловко загребает своими ручищами и прижимает к стене.

— Зачем тебе я?

Грозный на мгновенье отводит взгляд в сторону, собирая в единую цепь бурный поток своих мыслей:

— Любовь с Джули — это что-то вроде купить бриллиант побольше, но не от желания сделать ей приятно, а для того чтобы она похвасталась украшением в Инстаграм или подругам. Подарить брендовые тряпки, машину, сводить в пафосный ресторан, который выбрала Хилл. Потом вернуться домой, содрать купленные вещи. Бросить ее на кровать, обязательно перевернуть лицом в подушку и лечь сверху. Переключать внимание на что угодно, только не на нее. Снова перевернуть и целовать без трепета, а потому что так принято. Отодвинуться, быстрее отвернуться и сделать вид, что заснул. Встать утром слишком рано и скорее уехать на работу, до ночи торчать в офисе, хоть и чертовски хочется домой. Не отвечать на звонки, ведь ничего интересного я не узнаю… — Он возвращает взгляд. Смотрит глаза в глаза. — А у тебя, Юль, губы до сих пор пахнут какао. Я слышу этот аромат. Наверное, сошел с ума.

Обхватываю сразу два его запястья, давлю.

Грозный соглашается, выпускает из капкана, созданного им же. Отхожу метра на три. На этом расстоянии я могу спокойно дышать, не вязнуть в глубине его серых глаз.

— Зачем ты живешь с Хилл?

Демид снова шагает, но я поднимаю ладонь, намекая ему остановиться.

— Львиная доля в бизнесе принадлежит американской семье Хилл. Временно. Так было нужно, — Демид и сейчас бы ринулся меня тискать, но сдерживается. Прячет напряженные кулаки за спину. — До встречи с тобой я полагал, что все так живут. Рядом с тобой, Юля, я злюсь и вместе с тем наслаждаюсь. Ты все делаешь не так, как Джулия. По-другому ешь гренки, ходишь по-другому, дышишь! Кажется, еще одна ссора — и ты можешь сорваться на крепкий мат. Ты живая, Юль. Душа у тебя не картонная…

Он прав, могу. Но пока моя доченька внутри, и Грозный ее не достанет.

Дотрагиваюсь ладонями до живота, пячусь к комоду с постельным бельем.

— …Когда я впервые увидел тебя возле клиники, — продолжает Демид, — то перепутал с Джули. Но чем дольше ты находишься со мной, тем отчетливее я понимаю, насколько вы разные. Не по характеру, а внешне.

— Лжешь… нагло, — шепчу, вжимаюсь в комод, будто хочу с ним слиться. — Нас невозможно различить. Даже охранники смотрят на меня с восхищением, потому что я копия красотки Хилл.

— У тебя радужка на полтона ярче, волосы длиннее сантиметра на три, крылья носа тоньше, — он перечисляет мелочи, от которых мне едва удается сдержать слезы. — Незначительные детали, но я вижу.

Все детство, сколько себя помню, я была тенью своей сестры, меркла под ее лучами. Много махинаций мы совершали, пока Риту не забрала семья. Даже теперь, во взрослом возрасте, сам же Демид заставлял меня сыграть роль невесты, притвориться Хилл.

И в это время я искренне думала, что по-прежнему являюсь дополнением к блистательной Джулии, а Грозный, оказывается, разглядел во мне индивидуальность, заметить которую раньше никому не было подвластно.

Глава 6

Демид

Юля смахивает слезинку со щеки, молчит, когда я вновь нарушаю дистанцию.

Облизнув вмиг пересохшие губы, кладу ладони на ее хрупкие плечи.

— Если бы ты не была беременной, я бы сказал, что хочу сделать с тобой гораздо больше, чем просто поцелуй, — мой голос звучит хрипло, а Юля стыдливо краснеет. — Теперь можешь дать мне пощечину…

Юля встряхивает головой, будто старается очнуться от этого сна. Сложно поверить, что все происходит в реальности.

— Эм… нет, — не отталкивает, но и не рвется в мои объятья. — Ты признался искренне, а это дорогого стоит. Только как мне относиться к твоим словам?

— Никак. Веди себя естественно. Мне нравится видеть тебя настоящую.

— А ребенок? — не упускает момент спросить о малышке.

— Я люблю свою дочь, — веду рукой от ее запястья, прикасаюсь к животу. Он теплый, мягкий, притягательный тем, что наполнен еще одной маленькой жизнью.

Непривычная к таким тесным прикосновениям Юля дергается вбок. Она позволила тронуть себя, но ее тело все еще сопротивляется. Отстраняю руку.

— Но ты все равно женишься на Хилл?

Судя по выражению лица Юли, она не растаяла от слов, что я сказал, однако судьба сестры ее тоже интересует.

— С этим могут возникнуть проблемы, ведь ты знаешь правду.

Нет для меня амнистии. Я сам создал эту ситуацию, дав волю иррациональным чувствам. Сложно мыслить трезво, ведь всякий раз, когда я закрываю глаза, в голове всплывает кадр, как мы с Юлей наряжали чертову ёлку, и как мне было хорошо в тот момент.

— Демид, — она отворачивается, — выйди из комнаты, пожалуйста. Мне нужно побыть одной.

Шагаю в коридор, уже третий день подряд мне не хочется ложиться в постель с Хилл. Благо Джули заснула, и я сейчас не буду слушать ее голос. Осторожно, чтобы не разбудить, пристраиваюсь на край кровати.

Хилл — безупречная девушка. Она очень любит меня, растворяется в отношениях без остатка. И вместе с тем не имеет личного мнения. Я могу задать Джулии любой вопрос, но ответ на него будет известен заранее — всегда положительный.

Конечно, я поступаю с Хилл жестоко. Но ипредавать себя тоже не собираюсь. Нужно найти правильные слова и объясниться с Джулией…

…Солнце еще не взошло, а я уже одеваюсь в офис.

— Good morning, милый, — мурлычет невеста.

— Доброе, — торопливо натягиваю брюки, — рано. Поспи еще.

Джулия утыкается носом в подушку.

Спускаюсь на первый этаж, выхожу во двор и замечаю третьесортного кретина, уныло зябнувшего возле моего роскошного авто.

— Здравствуйте, Демид Леонидович, — со всей трагичностью в голосе произносит.

— Привет, Стефан, — бодро отвечаю. — Ну что, готов напоследок насладиться комфортабельным салоном?

— Что вы имеете в виду?

— На должность другую перевести тебя хочу. Конюхом. Будешь хвосты крутить личным жеребцам госпожи Хилл, а заодно подумаешь, правильно ли распускать свои лапы на девушек, которые принадлежат мне!

Усаживаюсь в авто. Стефан занимает место за рулем. Заводит мотор и везет меня в офис.

— Но ведь Юлия Олеговна просто живет у вас дома. Я же не знал, что к ней нельзя приближаться… Моя супруга фригидная, а я так соскучился по женской ласке…

— Просто, Стефан, даже мухи не совокупляются. К Люсинде, например, ты не ринулся клинья подбивать, хотя, казалось бы, столько лет бок о бок работаете.

— Она же старая!

— Зато опытная, — спорю. — И вообще, почему экономка старая? Для тебя в самый раз. Давно ли ты, Стефан, в зеркало смотрел?

Выплеснул утреннюю порцию негатива на водителя, и становится легче.

До начала рабочего дня еще пара часов. Захожу в офис, настроение у меня отвратное, но я знаю, как это исправить. Будет много штрафов за опоздания сотрудников, мольбы и глупые отмазки наподобие пробок, соплей у детей и прочей ереси. Поднимаюсь на лифте. Хмурюсь, когда замечаю странную тень в углу на своем этаже. Включаю свет.

Вижу помощницу в махровом халате и бигуди, застывшую от неожиданности с кружкой кофе в руках:

— Семенихина?..

— Простите, Демид Леонидович. Вы так рано приехали… — отмирает. — Я с мужем поругалась, он меня на порог не пустил. Пришлось ночевать здесь. Кстати, компромат на Полонскую готов… как вы просили…

Нина напоминает о планах, что крутились у меня в голове в момент, когда я только узнал об ошибочной подсадке эмбриона Юле.

— Переоденься, Нин, — сухо говорю. — Жду с отчетом.

Иду в кабинет.

Спустя минут десять Ниночка скребется в кабинет и, выждав паузу, юркает внутрь. Держит в руке папку:

— Демид Леонидович, — неохотно листает страницы, — жилье у Полонской маленькое, однушка на тридцать шесть квадратов, зато своя — это плюс для органов опеки, — бросает на меня не слишком довольный взгляд. — А вот официальной работы у нее пока нет. Раньше преподавала в школе. Думаю, если надавить на директора, можно выбить из него нелестный отзыв о Юле. Аморального образа жизни она не ведет, если не считать воровство… да и то притянуто за уши…

Наваливаюсь локтями на стол:

— Она воровка?

— Ой, — отмахивается. — Когда Полонской было семь, одна сердобольная воспитательница из детского дома Юлю и еще несколько ребятишек летом взяла разок на дачу. Сливы Юля у соседа своровала. Аж целых три штуки! — смеется. — Тот оказался жадным, шум поднял, участкового вызывал.

— Так это же ерунда!

— Я и говорю — притянуто за уши, — спускается ниже по строчкам. — Высказала вам то, что по закону, но если отречься от принципов, вовлечь связи, подделать справки о психическом состоянии Полонской и, — каждое новое слово дается Семенихиной все сложнее. — Фу… можно не смаковать этот беспредел? Чувствую себя каким-то ведром с гов…

— Замолчи. Я понял.

Помощница кивает, громко стучит каблуками по полу, шагает к столу и отдает мне папку. Жестом указываю Нине к выход, но она продолжает стоять, как в землю вкопанная. Сказал бы даже — прожигать взглядом.

— Что тебе? — раздражаюсь. — Будешь так укоризненно смотреть — уволю и жалеть точно не стану!

Но Семенихина то ли не понимает слов, то ли прикидывается идиоткой. Вопреки просьбе оставить меня одного, она двигает кресло для клиентов, плюхается в него, облокачивается на стол, подпирая кулаком щеку:

— Аура у вас, Демид Леонидович, сегодня почернела, наверное, потому что вы решили разлучить мать с ребенком. Пробоины вижу на вашей ментальной оболочке. Порчу эту навела мисс Хилл…

Откидываюсь на спинку кресла и потихоньку начинаю догадываться, почему Хакимов задарма отдал мне эту ненормальную.

— …Изменение цвета ауры начальника — прямой показатель к урезанию премии девицам, которые позволяют себе вольности. В частности тебе. Минус четыре тысячи.

Нина морщится:

— Демид Леонидович…

— Пять тысяч! — перебиваю ее и стучу кулаком по столу.

— Вгоняйте меня в долги, все равно не уйду, — настырно задирает нос. — Я работаю у вас не так давно, но успела пообщаться с коллегами. Говорят, до знакомства с Хилл вы не были таким суровым, чаще улыбались. Шутили. Причем смешно, не то что сейчас. Я, конечно, соврала про ауру — нет у меня таланта к эзотерике, но Джулия плохо влияет на вас. Это могут подтвердить все! Просто боятся, — нырнув в карман юбки, достает коробку с таблетками и швыряет на стол. — Вот полюбуйтесь, что хотели вам тайно подбросить.

Напрягаюсь. Беру коробку и читаю название.

— «Озверин»? — в недоумении поднимаю брови. — Кто посмел?! Отвечай!

— Я. Но, — показывает мне ладошки, будто сдается, — передумала.

Мысленно отсчитываю до десяти, чтобы не отвинтить Нине голову, глубоко вдыхаю.

— Вы можете, — имею в виду всех сотрудников, — сколько угодно ненавидеть Хилл, но на ее семью оформлено тридцать процентов бизнеса. По миру пойдете, если я расстанусь с Джулией. Ясно выражаюсь?

Помощница приосанивается, потом резко подается вперед и чуть ли грудью не ложится на стол от любопытства:

— И все? Только деньги вас и связывают? Я же отлично видела, как вы смотрели на корпоративе нашей Юленьке в глаза, и этот взгляд отличался от того, как вы смотрите на Хилл.

— Хочешь поговорить о личной жизни босса? — как на дурочку пялюсь. — Не слишком ли опасная тема для беседы?

Выуживаю из органайзера шариковую ручку, щелкаю кнопкой на ее колпачке несколько раз. Нина тяжело сопит и выхватывает ручку:

— Простите, но бесит этот звук, — тактично убирает предмет ближе к ноутбуку. — Я уже ничего не боюсь, Демид Леонидович, у меня такой опыт работать с людьми вашего уровня, что медаль за отвагу выдавать можно! — надменно встает, будто владелица огромной империи здесь она, а не я. — Скрывать от налоговой реальный доход, оформлять акции на родственников, прикидываться нищим праведником — обычная практика для мужчин, вроде вас. Так что не стыдитесь. Я в курсе всего, мне можно доверять.

— Я и не стыжусь.

Наблюдаю, как Семенихина подходит к моему шкафу, достает мои же конфеты, купленные благодарным клиентом, разворачивает фантик, запускает угощение в рот.

— Все неудобства можно легко решить, если вы вернете в пользование те семьдесят процентов бумаг, что записаны на Хилл. Тогда вы будете свободны в своих действиях и можете делать, что захотите. К примеру, внимательнее присмотреться к Юле…

Не выдерживаю и тоже встаю. Уволю Семенихину обязательно, но сначала выслушаю до конца ее бред.

— Каким образом? Добровольно они не откажутся. Это своего рода подушка безопасности для Хилл. Гарант того, что я не брошу Джулию. Лили и Мэтт очень любят приемную дочь.

Я озвучиваю логичные факты, но для помощницы это не аргумент. Нина раскатывает в шарик фантик, а затем прячет его в другую обертку. Соорудив фальшивую конфету, кладет ее обратно в вазочку и закрывает шкаф.

Скрещиваю руки на груди.

— Неплохо устроились Хилл! Конечно, ведь заграбастали себе такого идеального родственника. А что? — таращит карие глаза и загибает пальцы: — Тестю деньги ни за что отправляете, а дочурка так вообще в злате и алмазах купается. Станьте для Хилл неудобным родственником.

— Разве это возможно? — теперь болтовня Нины немного заинтересовывает меня.

— Пфф! — плюется та и насмешливо закатывает глаза в потолок. Улыбается мне коричневыми от шоколада зубами. Не сдерживаюсь от замечания и прошу девушку вытереть сначала рот салфеткой. Он весь измазан. Нина продолжает: — Я с таким родственником почти десять лет живу — с мужем Алёшенькой. Знаете, он однажды додумался взять кредит на новую тачку. «Лексус» из салона. Явился со свекровкой домой и радостно бросил договор на диван, мол, смотрите, скоро на люксовой тачке катать вас буду. Но Алёшенька не учел расходов на содержание дорогого авто, налог, стоимость бензина, дополнительные проценты. Свекровь как увидела это, разоралась, что он больше ей сын. Хотела выгнать его из дома. Тачки, как вы могли заметить, у нас нет — продали, чтобы погасить долги, а кредит до сих пор выплачиваем.

— Ты предлагаешь мне тоже взять кредит?

— Огромнейший заем! Баснословный! — чуть не задыхается от азарта. — И не гасить его некоторое время. Скажите Хилл, что разорились. Они сами как миленькие перепишут убыточную часть вам обратно, чтобы не связываться с банками.

— Это безумие, Нина. Слишком рискованно.

— Но вы же пьете шампанское, Демид Леонидович? Да и поумнее будете, чем мой Алёша.

— Ладно, можешь идти, — даю отмашку.

В принципе схема, предложенная этой аферисткой, весьма рабочая, если взяться за нее грамотно. Отменяю пятитысячный штраф для Семенихиной и до вечера погружаюсь в продумывание нюансов, попутно решая дела насущные.

Я приехал в офис раньше всех, но вечером уезжаю в числе последних.

После мозгового штурма я очень рассчитывал на спокойный отдых дома, но когда со Стефаном въезжаем во двор особняка, замечаем странную активность на территории.

Поодаль от дорожки выстроились в круг Вальтер до последнего мускула напряженный, укутанная в шаль Люсидна, явно возмущенная Хилл, курьер, совершенно растерянный, и… Юля. Не менее ошарашенная, чем курьер.

Выхожу из машины:

— Что случилось? — выясняю, шагаю ближе.

— Собственно… вот… — Юля вздыхает и указывает рукой на снег.

Опускаю взгляд. В центре импровизированного круга в сугроб воткнут букет роз.

— Любимый! — вскрикивает и отмирает Хилл. — Этот мальчишка, курьер, привез цветы мне, а в открытке сказано, что букет для Юли! С чего бы вдруг ты ей дарил какие-то цветы? Уверена, что это ошибка, а в доставке просто перепутали или плохо расслышали мое имя. Ведь так?

Хм… я вообще не обращался в цветочный бутик.

Наклоняюсь к букету.

Он не пафосный, не для того чтобы тронуть женскую душу, скорее, символизирующий о простом знаке вынимания. Логотип на открытке мне знаком. Владелица магазина хорошая подруга Нины.

Теперь понятно, кто решил проявить инициативу. Семенихина точно нарывается на грубость и создает мне новые проблемы, которых и без нее хватает.

Недолго обдумав вероятные исходы событий, заключаю:

— Да, этот скромный букет для Юли, — поднимаю цветы и протягиваю девушке. — Она все-таки мать моего ребенка.

У Полонской трясутся руки. Осторожно, будто не веря моим словам, она принимает букет:

— Спасибо…

Весь двор обволакивается тишиной. Разрываю ее спустя минуту, не обращая внимания на сверлящий взгляд невесты. — Джулия все равно не будет устраивать мне скандал, обидится только и поиграет в молчанку. И я помолчу, ведь знаю, что первой сдастся Хилл. Или откуплюсь от Джули, заказав букет подороже — это легче всего, пару кликов на телефоне.

Отпустив курьера, шагаю в особняк. Прижимаю к груди черную папку, ту, что принесла Нина. С некоторой биографией на Полонскую и стратегией по лишению ее родительских прав. Я решил для начала повременить с радикальными мерами и попытаться поговорить с Юлей мирно. Назначить определенные дни в месяце для общения с дочерью. Надеюсь, Полонская достаточно умна и не станет ввязываться со мной в конфликт.

Поднимаюсь в кабинет. Прячу папку в стол, сверху прикрываю ее бумагами. Здесь же оставляю пальто. Возвращаюсь в коридор и замечаю мелькнувшую на лестнице Юлю.

Черт возьми, я так устал на работе, не хочу, а вожделею встать под холодный душ, однако иду за девушкой.

Я нахожу Полонскую в комнате.

Придерживая дверную ручку, чтобы избежать щелчка, бесшумно крадусь внутрь.

Девушка стоит возле окна, ко мне спиной. Держит букет, вдыхает яркий цветочный аромат.

— Тебе нравится? — нарушаю ее спокойствие.

Юля от неожиданности вздрагивает, немного стесняется того, что я заметил ее трепетное отношение к обычным цветам.

— Они великолепны.

— Я рад.

— Только, пожалуйста, Демид не делай так больше. Ты ставишь меня в неловкое положение перед сестрой.

Еще год назад я и не представлял, что моя жизнь, прогнозируемая и расписанная лет до шестидесяти, может слишком круто поменяться.

Я видел себя только рядом с Хилл, у меня были доверительные отношения с ее родственниками.

Процветающий бизнес и огромная ответственность перед сотней душ. Сотрудников предприятия. Начиная от заместителя заканчивая простыми работягами на стройке. Столько людей видят во мне лидера, который обеспечивает им финансовую стабильность и шанс прокормить семью.

Я не могу их подвести в угоду своим желаниям. Я должен сохранить бизнес на прежнем уровне, но общение с Юлей показало, что жизнь может быть многогранной, наполненной простыми человеческими эмоциями, а не железным распорядком и понтами, что так нравятся Джулии.

Полонская из ничего умеет создавать возле себя уютную атмосферу, в которой хочется утонуть с головой, без остатка и сожаления. С ней хочется разговаривать, узнавать, как непрочитанную книгу.

Юля никогда не смотрела на меня преданными глазами, ждущими, что я как-то заполню ее внутреннюю пустоту или устрою ей праздник. Полонская интересная сама себе, автономная и слишком независимая, а это подкупает.

Не стану обманывать — я не влюбился в Юлию с первого взгляда, не сошел от нее с ума. Любовь очень эфемерное понятие. Просто с этой девушкой чувствую себя гораздо лучше, чем с Хилл, а это уже не слишком нормально для такого предсказуемого бизнесмена, как я.

Отягощает положение еще одна деталь — родители Хилл граждане другой страны. В Америке не действуют наши законы и мои личные связи, что заимел в России.

— Если честно, — прохожу вглубь комнаты и усаживаюсь на постель. Эта кровать, предназначенная для гостей. Она качественная, но вполне обычная. Без навороченного ортопедического матраса, как у нас с Джули. Но сейчас постель Юли кажется мне удобней и мягче. — Я не заказывал розы. Это всего лишь безумная инициатива Нины…

Полонская удивленно моргает длинными ресницами. Однако разочарования в ее лице нет. Только едва заметная улыбка.

— Почему же ты не признался? Думаю, Хилл бы не огорчилась на тебя в таком случае…

— Сначала хотел, а потом мысленно согласился с Ниной.

Покачав головой, Юля оставляет цветы на туалетном столике и достает с полки антикварную вазу.

Вообще-то, это работа весьма известного римского гончара. В дорогую вазу нельзя наливать воду, она служит здесь как напоминание для гостей о нашем с Хилл финансовом благополучии.

Но Юля далека от всей этой показной роскоши, и уж тем более ей нет дела до римского гончара. Освободив цветы от обертки, она ставит их на подоконник.

Вечереет. А мне так не хочется прощаться с возможностью просто посидеть с Полонской в комнате и смотреть, как она умывает лицо, смазывает руки кремом, немного скованно садится на пуф возле туалетного столика, молча щелкает каналами на телевизоре.

Юля, наверное, легла бы на кровать, вытянулась, как маленькая кошка, расслабилась. Но на постели я. Тоже сижу.

— Мнение обо мне у тебя сложилось не радужное, Юль? — разбавляю монолог диктора новостей с экрана своим голосом.

— Самое отвратительное, Демид, — морщит нос и не отводит взгляда с телевизора.

Справедливо. Не с первой секунды знакомства я поменял отношение к Полонской. Сначала воспринял ее тоже холодно.

— Наша дочь… Она должна расти в полноценной, здоровой семье… наверное…

Брак с Юлей не входил в список моих планов на будущее. Даже сейчас. Но теперь нас объединяет общее чудо. Нужно выяснить, что об этом думает Юля.

— Ребенок в первую очередь хочет видеть счастливых родителей. Вместе или порознь — неважно, — неожиданно жестко отвечает и по-прежнему смотрит в экран.

— Ты права, — соглашаюсь. Я уже стесняю Юлю, поэтому встаю с кровати. — Но признаюсь, что мне категорически не нравится квартира, в которой ты живешь. Я бы хотел предложить тебе дом. Здесь же. По соседству. Будешь там полноправной хозяйкой, да и для нас как для родителей очень удобно. В шаговой доступности. Никуда не нужно ездить.

Девушка медленно оборачивается:

— Целый коттедж?

— Именно.

Шатко поднимается с пуфа:

— Демид, это слишком дорогой подарок. Я не смогу его принять…

Все-таки сестры разные. Джулия бы в ладоши от радости захлопала, а Полонская отказывается.

— Не волнуйся, дом уже в собственности. Ничего покупать не надо. После рождения дочери оформлю дарственную на нее, если ты не хочешь принимать недвижимость.

— Это было бы лучшим решением. Не пойми меня неправильно, но мы чужие люди для таких щедрых подарков.

Замечаю, что Юля немного грустит. Подхожу к ней и слегка беру за плечи:

— Что тебя не устраивает?

Юля тяжело выдыхает и утыкается лбом мне в грудь. Она так близко. Эти невинные объятья отзываются во мне слишком лакомым ощущением. Мне приятно проводить ладонью вдоль спины Юли, трогать ее рассыпчатые шелковистые волосы, прижимать к себе чуть крепче, чем того требует зыбкое перемирие между нами.

— Я не хочу лишать доченьку отца, если мы сможем договориться. Но Хилл… Я ни за что не соглашусь отпускать к тебе кроху, когда в доме будет Джули. Она жестокая, Демид. Очень. Поверь мне на слово.

Отношения сестер натянуты. Я догадываюсь, что Джу ревнует меня к Юле, возможно, они иногда ссорятся.

И я понимаю, что поторопился со свадьбой…

Так уж повелось в моей сфере деятельности, что когда на безымянном пальце кольцо, а дома ждет жена, то партнеры воспринимают тебя как надежного, не легкомысленного человека. Охотнее заключают выгодные контракты.

Да и сами отношения с Джули изначально были неидеальными. Я думал, что семья и дети как-то разбавят нашу рутину, выведут чувства на новый виток. Видимо, сама судьба была против, раз не подарила мне наследников от Хилл естественным путем. Теперь в какой-то степени я даже благодарен ей.

— Возможно, к этому времени Джули не будет в доме. Я хочу отменить свадьбу.

Юля поднимает лицо, растерянно смотрит глаза в глаза, невольно сминает мою рубашку пальчиками.

— Надеюсь, не из-за меня?

— Нет, конечно, — успокаиваю. — Ладно, тебе нужно отдохнуть, — оглаживаю ее плечи, веду ладонями вниз, вызываю по коже Юли мелкую россыпь мурашек. — Сейчас я тебя поцелую и пожелаю добрых снов, а затем уйду, хорошо?

— Да… — кивает, но вдруг хмурится. — То есть нет, — пытается отойти подальше, но я держу.

— Почему?

— С какой стати я должна целоваться?!

— Прочувствуешь еще раз… тебе нравилось, как я это делал… — склоняюсь к Юле. Она демонстративно отворачивается, фыркает. — Очень жаль.

Отпускаю ее и, чтобы не сорваться и не тискать Юлю снова, уже по привычке складываю руки за спину. Только и остается.

Полонская совсем не подпускает к себе, но я не считываю в ее глазах ледяного протеста или омерзения. И это лишь сильнее разжигает внутри меня интерес. Она не бросается мне на шею, но и не отталкивает.

— Спокойной ночи, Юль.

— И тебе.

Глава 7

Юля

Я кое-как засыпаю после визита Демида, очень долго ворочаюсь, но следующим утром открываю глаза вовсе не от будильника, а от позабывшейся трели телефона.

Несколько секунд даже не понимаю, что происходит. Половина девятого на часах. Смартфон на прикроватной тумбе пиликает и вибрирует от десятка сообщений и уведомлений оператора о непринятых звонках.

Господи! В особняке Грозного появилась связь!

Хватаю телефон, пролистываю послания от друзей из прошлой жизни и замечаю среди оповещений смс от Демида.

«Доброе утро, Юленька. Хочу сегодня показать тебе дом. Ты не против прогуляться до него вечером?».

Слишком подозрительная щедрость. Или, быть может, я не привыкла доверять людям? Тем более таким переменчивым, как Грозный.

Почему-то на ответы друзьям, ложь о том, что со мной все хорошо, много усилий не трачу, а напечатать хотя бы «да» Грозному пальцы не поворачиваются.

Противоречивые чувства испытываю каждый раз, когда начинаю думать, что Демид может быть добрым человеком.

Отягощает внезапный порыв благородства еще то, что пока умываюсь, надеваю теплое платье и шерстяные колготки, связь в доме никуда не исчезает. Теперь я вольна в своих мечтаниях — позвонить наконец-то в полицию, но…

…будто скованна в действиях.

Получив долгожданную свободу выбора, мне уже не хочется вступать в конфронтацию с Демидом. А когда в комнату входит Люсинда и привинчивает ручки к оконным рамам, я вообще чуть не разеваю рот.

— Юлия Олеговна, — неловко топчется возле порога, — позавтракаете в спальне? Мисс Хилл сегодня совсем без настроения…

— А что случилось?

Конечно, я догадываюсь, в чем дело, особенно после того, как экономка бросает взгляд на букет от Грозного.

— Демид Леонидович ночевал во второй комнате для гостей. Кажется, хозяева поругались, — буркнув, удаляется прочь.

Пока заплетаю тугую косу, раздумываю над словами экономки и придирчиво рассматриваю лицо в отражении зеркала. Скоро я и впрямь стану не похожей на сестру. Мои щеки и отеки на лице растут пропорционально сроку беременности. Да и живот все отчетливее заметен.

Решаю все-таки спуститься в столовую, а не прятаться, как мышка в норке.

Лично я никак не соблазняла Демида, не навязывалась. Если Хилл что-то не устраивает, пусть обсуждает свой холод в отношениях с Грозным.

Заранее готовлюсь к оскорблениям, когда шагаю по лестнице на первый этаж.

Джулия пьет свой зеленый смузи из сельдерея.

— Дрянь такая! Фу… вошка серая эта Юля. Ни кожи, ни рожи.

Видит бог, я не знаю, что со мной происходит в этот самый момент, но впервые в жизни меня обуревает злость такой силы, что невозможно смолчать!

Замираю в дверном проеме столовой, царапаю ногтями косяк, взгляда не свожу с Хилл.

— У тебя же нога сломана, Рит, — голосом заставляю ее обернуться, — нормально ходить не можешь. Еще раз услышу ругательства, то подпилю тебе стульчик, и ты упадешь. Грохнешься, сестренка моя, и не встанешь.

— Что?! — таращится, а потом жалуется Люсинде: — Ты слышала?! Юля мне угрожает! Она хочет меня убить! Запомни это, а вечером расскажешь Демиду!

Экономка кивает.

Аппетит пропадает, но я ни о чем не жалею. Невозмутимо беру из холодильника бутылочку воды и шагаю прочь. В гостиной умещаюсь в укромном местечке между камином и ёлкой. Разблокировав телефон, вижу, что связь все еще есть. Фантастика просто!

В эту секунду мне становится совсем тошно. Прям до невозможности. Больше всего на свете хочется с кем-то поговорить, кто бы не считал меня врагом или дрянью…

Нахожу в телефонной книге номер Нины. Помощница оставила мне контакт на всякий случай, наверное, этот случай наступил.

— Всё, Ниночка, они меня достали, довели до точки кипения, и нервов на них больше никаких нет, — цежу сквозь зубы, когда девушка поднимает трубку после первого же гудка.

— Гарпии еще те — понимаю, — смеется она. — Слушай, Юль, а ты не хочешь устроить Демиду Леонидовичу сюрприз? Приехать к нему в офис? А то сегодня босс уж очень злющий… Ходит по кабинетам, орет на всех за лишние вопросы.

О… Грозный это может. Хотя даже разъяренного Демида я была бы рада видеть больше, чем тихих лицемерок, таких как Хилл.

— Мне нельзя выходить из дома, — с грустью признаюсь. — Так распорядился Грозный.

— Хм… — не секунду призадумывается, — в принципе, я могу улизнуть с работы и за тобой заехать. Для меня нет ничего невозможного. Только надень что-нибудь роскошное, самое дорогое из своего гардероба. Через пару часов буду у тебя.

Платье, что надето на мне, можно считать одним из лучших. Оно новое, крупной вязки, песочного цвета. Накину только сверху кардиган свободного кроя, чтобы скрыть животик.

* * *

Нина приезжает к обещанному времени. Я замечаю, как она входит во двор, из окна своей комнаты. Надеваю куртку. Обалденных мехов, как у Джулии, в моем гардеробе нет, но если кто-то спросит из сотрудников, совру, что теперь я, то есть Хилл, от скуки решила записаться в ряды Гринпис.

Натягиваю угги и спускаюсь. Внимание на Люсинду не обращаю. Хилл на первом этаже уже нет. Беспрепятственно покидаю особняк — дышать свежим воздухом мне иногда разрешалось, а теперь и вовсе все нараспашку.

Встречаю Нину и даже обнимаю.

— Юль, — немного расстроенно шепчет, — выглядишь, как моя бабушка…

Куда уж мне до помощницы в лакированных ботфортах, шубке-Чебурашке и шапке с большим салатовым помпоном. На фоне Ниночки любая будет смотреться бабулькой, кто более-менее придержан классическому стилю в одежде.

Впрочем, слова Нины звучат безобидно.

— Не хотела затмевать твою красоту, — отшучиваюсь.

Так и бредем в обнимку к воротам, однако путь наш преграждает вездесущий Вальтер.

— Я же говорила, что не выпустят.

— Ох уж этот трутень, — шипит девушка и достает из кармана телефон. — Вальтер, меня Демид Леонидович прислал. Он желает видеть Юлю у себя в офисе, — без ноты волнения заявляет.

Охранник продолжает стоять на месте, как скала.

— Мне таких указаний никто не давал. Можешь идти, Семенихина, но Юлия Олеговна останется здесь.

— Наверное, потому что Грозный сейчас на важном совещании. Ему некогда отчитываться перед тобой, — топает ногой. — В сторону!

— Нет.

— Ах так?! Сам напросился…

Я пикнуть боюсь возле Нины, не то что ввязываться в склоку. Очевидно же, Грозный понятия не имеет, что творится у него во дворе. Но Семенихина так уверенно держится…

— Алло, Демид Леонидович, — прислоняет телефон к уху, — простите, что отвлекаю от дел. Тут ваш начальник охраны быкует, говорит, нельзя отпустить Полонскую. Минуточку! Поставлю на громкую связь.

Тычет что-то в телефоне, а потом из динамика слышится ужасный, разгневанный голос Демида:

— В смысле нельзя?! А ты ничего не путаешь?..

— Демид Леонидович, — оправдывается Вальтер, — я не…

— …Грибы будешь у теплотрассы собирать, а заодно искать новое жилье рядом с бомжами! Уволю к чертовой матери! Услышал меня…

На этой фразе Нина снова отстраняет телефон и убеждает Демида, что Вальтер понял. Охраннику ничего не остается, как выпустить нас.

— Невероятно, — шепчу я, в ногу с Ниночкой шагаю со двора. — Получается, Грозный в курсе, что приеду в офис?

Замечаю неподалеку глянцевую иномарку белого цвета. Эту машину выделил для удобства Нины Демид. Она может ездить в рабочее время.

— Нет, конечно, — хихикает и открывает авто с брелока. — Это диктофонная запись. Я сделала ее полгода назад, когда босс выписывал люлей прорабам за то, что те хотели сэкономить на строительстве бесплатного жилья для переселенцев из ветхих домов. Теперь использую ее практически везде. Пока работает…

Усаживаюсь в машину. Нина плюхается рядом.

— …Мужики, — заводит авто. — Что с них взять?

В компании Ниночки забываю о проблемах, мы шутим по пути к офису, болтаем о ерунде. Однако уже с подземной парковки я чувствую, что атмосфера в самом здании не такая легкая.

— Здравствуйте, госпожа Хилл, — горестно приветствует какой-то менеджер.

— Добрый день, — бросаю ему и пихаю под бок Нину, пока идем к лифту. — А что все такие грустные?

— Демид Леонидович с утра ездил в банк и не стал скрывать от сотрудников, что взял под расширение бизнеса очень большой кредит. Настолько огромный, что есть риски никогда его не погасить. Вот людишки и волнуются.

Поднимаемся на главный этаж. Действительно. Хмурые все, кроме Ниночки.

Она сияет, чуть ли не пышет счастьем по сравнению с остальными.

Выходим из лифта и попадаем в красивое современное помещение во всех оттенках белого. Я была уже здесь, когда притворялась Хилл на корпоративе.

Шагаем мимо диванчиков вдоль стены, кулера и двух пареньков в галстуках, прискорбно затаившихся с пластиковыми стаканчиками в руках.

Семенихина скалится им вместо приветствия, еще шире тянет ухмылку секретарю Грозного у стойки.

— Очень странно, — не сдерживаюсь от замечания, — ты так не улыбалась даже мне, не говоря уже об охранниках в особняке…

— Улыбки свои берегла, — вполголоса шикает, — вот для этих недовольных рож.

— И тебе ни капельки не страшно после новости о кредите?

— Страшно, Юль, — подводит к кабинету с золотой табличкой на двери. — Больше всех из присутствующих напугана, но хочу верить в лучшее.

По ту сторону кабинета слышится ор, который теперь я узнаю из тысячи — Демид кого-то ругает.

— Заходи, — Нина толкает к двери, но я упираюсь, отмахиваюсь от ее цепких рук.

— Не уверена, что следует беспокоить босса сейчас.

— Да брось! Он постоянно спорит с заместителем. Спасешь заодно Игоря Геннадьевича от очередных претензий начальства.

Девушка прилагает больше усилий и буквально пропихивает меня внутрь.

Заваливаюсь в кабинет.

Я вижу Грозного, а рядом с ним мужчину — худого, седовласого, в очках, явно расстроенного.

— Юля? — удивленно смотрит на меня Демид, но вскоре одергивается. — Джули… кхм… Что стряслось?

Грозный совершенно точно не ожидал меня здесь видеть. Кого угодно, хоть Папу Римского, но не меня. Его глаза цвета пасмурного неба округляются, а руки, которыми Демид нервно размахивал, застывают в воздухе.

— Простите за беспокойство, — дружелюбно оправдываюсь. — Мы решили сделать сюрприз…

— Кто мы?

Оглядываюсь в надежде увидеть за плечами помощницу, услышать от нее нормальные объяснения внезапного поступка. Но Ниночки и след простыл. Ну, коза такая…

Тем временем Грозный забывает о разносе несчастного зама и отпускает его.

Игорь здоровается безрадостным кивком. Кажется, я помешала ему убедить Грозного о том, что в случае невыплаты кредита у Демида отнимут здание офиса, а сотни работников пойдут по миру. Заместитель был в шоке, он искренне считал, что расширять бизнес следовало постепенно, а не ставить все на одну карту.

Когда дверь в кабинет хлопает, и мы с Демидом остаемся наедине, неловкость захлестывает с удвоенным жаром.

— Я, конечно, рад видеть тебя, Юль, — он медленно обходит стол и приземляется в кожаное кресло. — Всегда. Но меня удивляет, что ты приехала в офис без предупреждения.

Осторожно крадусь к месту, где минуту назад едва не отдал душу богу Игорь, и тоже сажусь в кресло.

Поразительно, как мастерски умеет переключаться Демид с безжалостного начальника на вполне спокойного человека, если того требуют обстоятельства.

— Ты ослабил контроль за мной в особняке, — ласково, что не было характерно в общении с Грозным раньше, отвечаю. — Я не могла этого не заметить. Лично добралась до офиса, чтобы поблагодарить, а заодно сюрприз сделать. Надеюсь, приятный.

Демид смотрит на меня очень внимательно, даже тепло. И вместе с тем недоверчиво откидывается на спинку.

— Приятный, — щурится. — Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя пленницей в стенах особняка. И только. Но распоряжение о том, что тебе можно произвольно покидать дом, я все же не давал. Кажется, система охраны дала брешь, — тянется к смартфону, что покоится по правую сторону возле ноутбука. — Вальтер совершил ошибку и будет наказан.

— Нет! — вскрикиваю и наваливаюсь на столешницу, ловлю руку Грозного. — Он здесь совершенно ни при чем. Это я нагло обманула охранника, Вальтер действовал по уставу…

Про финт Ниночки тоже решаю молчать. Семенихина нарушила правила, но Демида она не предавала, а устроила безобидный саботаж. Если бы Нина помогла мне сбежать, спрятаться от Грозного навсегда — то да, он бы имел полные основания четвертовать помощницу, а так…

Какой бы доброй и странной Семенихина ни казалась, она все будет делать исключительно из интересов Демида. К сожалению. Или к счастью?

— Одна только мысль о том, что в свое отсутствие я могу потерять маму своей наследницы, девушку, на которую я никак не насмотрюсь, побуждает меня к слишком кровожадным мыслям о расправах с подчиненными, — он берет мою руку, приподнимает ее.

Сам чуть наклоняется, слегка целуя кончики моих пальцев, а после полностью прислоняет ладонь к своей щеке.

— Вернее людей, приближенных к твоей семье, не найти, — говорю искренне, поглаживаю большим пальцем его колкую от щетины кожу на лице.

— Знаешь, а ведь в глубине души я ждал тебя, — будто принял самую сладкую дозу седативного, прикрывает глаза. — Мои сотрудники-ополченцы весь мозг с утра выели, как узнали о кредите. Хотелось переключиться на кого-то светлого. Надышаться кем-то свежим…

На пользу ли?

Но у меня складывается впечатление, что Грозный потихоньку меняется в лучшую сторону, когда я рядом.

— …Морозы под Новый год обещали, — продолжает Демид, — а у тебя куртка на кошачьем меху.

Клоню голову набок и с капелькой осуждения смотрю на мужчину, аккуратно вынимаю руку из его захвата.

— На синтепоне, — поправляю Демида. — Весьма практичная и удобная вещь.

— Но не в минус тридцать. Или ты незамерзайку пить собралась?

Последнюю фразу Грозный произносит довольно весело. Замирает и, кажется, перестает дышать. Вглядывается пуще прежнего, а у самого глаза поблескивают от азарта. У меня в мыслях тут же срабатывает тумблер, я вспоминаю об излюбленном пристрастии олигарха. Он же думает, что по натуре юморист…

— Ох! — взвизгиваю и прислоняю ладонь к груди, начинаю смеяться. — Вот так пошутил! Ой, не могу, умора! — хохочу, причем искренне, но не от несмешной фразы Демида, а потому что он принял на веру мои слова и сейчас самодовольно улыбается. — Незамерзайку пить! Это же надо такое придумать!

— Так и знал, что рассмешу тебя, — барским сытым тоном победителя говорит, вальяжно растекаясь по креслу.

Боже. Мне действительно весело наблюдать за таким Демидом, пусть и самодовольным. Он тоже счастлив, ведь его «талант» оценили по достоинству.

— А если серьезно, Юль, я бы хотел купить дочери качественную шубу, чтобы ей было тепло. Именно малышке, ведь ты не возьмешь от меня подарок?

— Нет.

— Ну раз так, тебе все равно придется ее носить. Агата же пока внутри.

— Агата? — переспрашиваю. — Ты уже и имя придумал? А я хотела бы назвать ее Марусей…

— Эм… может, все-таки Агата?

— Машенька… очень девичье и мягкое имя…

Первый спор между родителями происходит как-то естественно. Мне совсем не нравится предложенное Демидом имя, а ему, кажется, то, что назвала я. Но Грозный решает поступить мудро — не продолжать дебаты насчет еще не родившейся дочери. Вместо этого он бросает взгляд на часы и объявляет, что наступило время ланча. Первым поднимается из-за стола, подает руку, помогает встать и мне.

Вместе покидаем офис, переходим многополосную дорогу, двигаемся прямиком к большому торговому центру неподалеку.

В уютном ресторанчике на втором этаже Демида уже отлично знают официанты и администратор. Как, впрочем, и… меня.

— Мисс Хилл, — обращается миловидная девушка с блокнотиком в руке, — вам как обычно? Пасту и креветки?

Как бы легко нам сегодня с Демидом не было, но меня огорчает тот факт, что рядом с мужчиной приходится проживать не свою жизнь, а имитировать сестру. Однако…

— Нет, принесите, пожалуйста, куриные котлетки и салат. Пора менять старые привычки…

…Я очень противилась, но после ланча Грозный все равно утягивает меня в отдел коллекционных мехов и покупает шубу, оправдывая это заботой о доченьке. Хотел по привычке надеть на меня соболиную — такую же, как у Джулии, — но быть похожей на Хилл для меня хуже смерти. Достаточно того, что внешность у нас одинаковая. Сходимся на симпатичной норке классического цвета. Длинной, с теплым капюшоном.

Демид настаивает, чтобы я нарядилась в шубу прямо в магазине — не соглашаюсь и прошу консультанта упаковать обновку в пакет.

Остаток дня я провожу с Демидом — возвращаться в особняк без него совершенно не хочется. Не мешаю, когда Грозный обсуждает важные дела с подчиненными, сижу или лежу на диванчике в его кабинете, прогуливаюсь по зданию.

С учетом того, что к Демиду приехала вот такая гостья, он быстро разгребает проблемы и не задерживается допоздна. Собираться в особняк начинаем, едва стрелки на часах крадутся к пяти.

На парковке возле офиса замечаю с десяток мужчин в черных костюмах и два дополнительных авто, которых раньше тут не было.

— Зачем столько охраны? — обращаюсь к Демиду, когда мы спускаемся по ступеням на улицу.

— А тебя не смущает, что они не только поджидают нас здесь, но и держат в руках кейсы, — рассеивая страх, Грозный прикасается к моей талии и ведет к одной из машин. — Это меры безопасности. Я взял кредит наличными, чтобы мой счет не смогли арестовать банки. В двух из десяти кейсов деньги.

Умещаюсь на заднее сиденье авто.

— Ты собираешься хранить купюры дома?

— Да.

Он обходит машину и усаживается рядышком.

Сегодня вместо Стефана за рулем внедорожника какой-то незнакомый смуглый мужчина, жгучий брюнет. Он даже не здоровается. В душу закрадывается предположение, что новый водитель олигарха вообще немой.

Спросить о Стефане я все же не решаюсь — не хочу злить Демида.

Выдвигаемся домой. Черные машины кортежем едут следом.

Удивительно, что Хилл не встречает нас еще со двора. Сестра точно заметила мое отсутствие целый день. Она сидит в гостиной на своем почетном месте — центральном диване. С этого положения хорошо виден весь первый этаж.

— Ты вернулся пораньше, любимый! — нежно приветствует Демида и упорно игнорирует меня.

Вскоре за нами в дом проходят еще двое мужчин — те, что транспортировали деньги. Маршируют прямиком наверх, в кабинет хозяина.

— Да, — Демид все-таки подходит к Хилл, чуть склоняется, чтобы девушка могла поцеловать его в щеку.

Это своеобразный ритуал. И сейчас Демид его не нарушает.

Отворачиваюсь, молча снимаю ботиночки, лишь бы не смотреть на их милости.

— А кто эти люди? — интересуется Хилл.

Демид рассказывает ей о кредите и называет сумму займа, от которой волосы на моей голове шевелятся, так и замираю недалеко от прихожей. Смотрю на Грозного и слышу только биение собственного сердца.

Джулия, забывая о костылях, подскакивает с дивана:

— Ты сбрендил?! — замахивается, но вовремя осекается, чтобы не дать Грозному пощечину. — Какое расширение бизнеса?! Ты в своем уме?!

Ее голос теряет всякие притворные ноты. Теперь он хриплый, грубый, наполненный яростью и негодованием. Непривычный для всех нас.

Но Грозный словно на то и рассчитывал. Он совсем не злится на Хилл, вопреки ситуации.

— Пора выходить на новый уровень…

— Вздор! Свинство полнейшее! — не унимается. — Ты ставишь всех нас под угрозу разорения! А вдруг что-то пойдет не так?

— Мы будем нищими, — отвечает спокойно и хочет обнять невесту, но та дергается. — И в горе и в радости, Джули. В богатстве и бедности…

Сестра бледнеет. Очень. Ее охватывает дрожь, а голубые глаза становятся похожими на стекла. Джулии страшно.

А мне?

Не слишком.

На самом деле я не боюсь прогорания Демида. Если у него хватило мозгов построить такую империю и много лет занимать лидирующие позиции на рынке застройщиков, то и поднять бизнес с нуля ресурсы найдутся. В любом случае он не будет прозябать в бедности. Это уже склад характера, закаленный годами.

— Демид, — рычит Хилл, — я вынуждена позвонить родителям и все рассказать! Они могут лишиться всех благ и…

— Только тех, которые я отдал. Все имущество, что было у твоей семьи до нашего знакомства, в гарантию по кредиту не входит.

Сестра не сдерживает слез, захлебываясь воздухом, то ли кричит, то ли воет, как голодная волчица в лунную ночь. Берет костыли и, хлюпая носом, ковыляет из гостиной в кухню. Видеть Демида не хочет. Наверное, опять будет жаловаться Люсинде на свою тяжелую долю.

Я иду в комнату. Над особняком повисает настолько мрачная атмосфера, что показываться на глаза домочадцам совершенно не хочется.

Однако тактичный стук в дверь вынуждает отвлечься от чтения статьи на тему беременности.

— Входите.

— Не занята? — Демид шагает ко мне.

— Нет, — откладываю телефон в сторону.

— Я обещал тебе экскурсию по новому дому. Самое время.

Переодеться в халат или пижаму я не успела. Наверное, лучшим решением будет отселиться от Хилл.

— С удовольствием.

Встаю с постели. Собираюсь надеть курточку. Грозный напоминает о шубе. Натягиваю обновку.

— Где Джулия? — спрашиваю на пороге комнаты. — Твой подарок мне очень нравится, но я не хочу, чтобы сестра видела меня в шубе сегодня. Сразу поймет, кто купил мне эту дорогую вещь.

— Джулия обижается в спальне.

Да уж… Шаткое финансовое положение слишком огорчило Хилл. К хорошему привыкаешь быстро.

Шагаем из спальни, краем глаза замечаю Люсинду, как тень, замершую возле книжного шкафа на первом этаже. Экономка очень любит госпожу Хилл, служит ей, слилась с Джулией и теперь наверняка ненавидит меня за то, что составляю компанию Грозному.

Зимой световой день короткий. Только половина девятого, а кажется, что уже глубокая ночь. Горят фонари, освещая нам с Демидом путь.

Ботинки немного скользят по обледенелой дорожке, приходится взять его под руку, чтобы не упасть.

— А далеко этот дом? — интересуюсь у Грозного.

— Совсем нет.

Вальтер отпирает высокие железные врата, но за нами не идет, а остается дома. Так распорядился Грозный.

Оглядываюсь по сторонам. Соседи Демида все состоятельные и серьезные люди, но необщительные. Затаились за каменными заборами, даже носа не показывают.

Грозный крепче сжимает мою руку, согревая ее в теплой ладони. Сворачивает налево, в прогулочном ритме двигается по тротуару. Через два дома останавливается.

Вижу ограду из серого кирпича и кованые ворота, выкрашенные в черный цвет. Демид набирает на замке код, раздается характерный писк, и путь на территорию открывается.

Демид на правах хозяина идет впереди, не отстаю, шагаю следом. Второй дом не такой помпезный, чем тот, где живет сейчас олигарх. Он серого цвета, как и забор. Всего на два этажа, с темно-коричневой черепичной крышей, и с виду может показаться каким-то пасмурным. Но я воспринимаю этот домик ярче радугипосле дождя, ослепительнее молнии. Здесь дышать легче. Плевать, что двор заброшен и требует ухода, зато нет Хилл!

— Ремонт, конечно, не помешает, — будто угадывает мои мысли Демид. — Но время до рождения Агаты у нас есть.

— Маруси, Демид… — тихонечко поправляю его, наблюдаю, как он открывает тяжелую дверь внутрь дома.

Тут действительно не хватает хозяйской руки. Потолки высокие, но по углами затянуты паутиной, обои кое-где отклеились, мебель похожая на ту, что в моей родной квартире. А еще пахнет пылью.

Не сдерживаюсь и чихаю.

— Да, было бы супер сделать косметический ремонт, — соглашаюсь, прохожусь вглубь дома. — Но мне даже так нравится. Главное — от Хилл подальше.

— Часто ссоритесь? — идет за мной.

— Терпеть друг дружку не можем, если честно.

Я так увлекаюсь новым местом, что на несколько минут забываю о существовании Грозного, а когда вспоминаю, ищу его взглядом, оборачиваюсь, вздрагиваю от того, насколько Демид близок ко мне.

— Ой… — шепчу, вжимаюсь в кухонный буфет, — напугал…

— Я не хотел.

Чуть склонившись, Демид берет меня под бедра и, оторвав от пола, усаживает на тумбу. Взвизгнув от неожиданности, крепко обхватываю шею Демида.

Смотрю прямо на него, распахнув непонимающе глаза. Он тоже как под гипнозом рассматривает мое лицо. Задерживается на глазах и в следующее мгновенье приближается губами к моим губам. Без спроса и разрешения целует меня так сладко и в то же время страшно, что я забилась, но Демид перехватывает и лишь сильнее сжимает меня в объятьях.

Торопясь и задыхаясь, будто я могу испариться, как мираж, он беспорядочно целует мои ресницы, щеки, подбородок, нос. Я теряюсь от жаркого напора, пытаюсь оттолкнуть Демида, но это совершенно бесполезно. Он гораздо сильнее меня. Закрываю глаза, подчиняясь неизбежному. Грозный с наслаждением ласкает мои губы, тяжело дышит, не торопится, растягивает эти мгновения покорности, что я дарю.

Глава 8

6 месяцев спустя

Юля

Осталось всего чуть-чуть до рождения дочери. Я зачеркиваю в календаре числа.

Ремонт в доме, что приготовил для наследницы Демид, подзатянулся. На первый взгляд казалось, что работы не так много, но нет — несколько месяцев ушло, чтобы сделать дом не просто пригодным для жилья, а идеальным — по мнению Грозного, конечно же.

Сейчас в особняке ведутся финальные приготовления, завозят новую мебель, проветривают остаточные пары от краски. Жду не дождусь переезда.

Свадьбу Демид и Хилл по обоюдному согласию решили отложить, но Джулия продолжает жить с Грозным.

В главном особняке хозяйка она, и только. И ее ненависть нарастает соразмерно увеличению моего живота.

В последние месяцы я практически не выхожу за территорию дома, скрываюсь от знакомых Демида, чтобы те не приняли меня за беременную Джулию. Так я уступаю Грозному, берегу его имидж.

Взамен олигарх отдал мне расписку, в которой говорится, что доченьку он не отнимет. Это немного успокаивает.

Впрочем, и отношения наши потеплели. Мы решили остаться друзьями после того поцелуя, искреннего и незабываемого. Я так решила ради нашей дочери. Все могло бы зайти слишком далеко, но я вовремя успела создать дистанцию между нами.

Хотя я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной. Всегда будет так, что один дружит, другой хочет, однако нам пока удается сохранить эту фальшивую иллюзию. Притворство, что нас ничего не связывает, кроме роли родителей и взаимного уважения.

— Опять эта городская сумасшедшая нарисовалась! Кто впустил Семенихину в такую рань?! — лютует Хилл и фурией мчится из своей комнаты в прихожую, хотя ее никто не звал.

Теперь она может себе это позволить — нога зажила. Доктор снял ей гипс.

В какой-то степени я с Джулией согласна. Сегодняшнюю дату можно смело отмечать красным цветом — Демид в кое-то веки взял выходной. Мы собирались вместе поехать в клинику на УЗИ и еще раз посмотреть на малышку.

— Не волнуйся, Джули, — огрызаюсь и гораздо медленнее следую за ней по ступенькам, придерживая живот, — скоро я навсегда перееду из особняка, и ты перестанешь страдать от моего и Ниночкиного присутствия.

Все остатки родственных чувств к сестре вдребезги разбились еще в прошлом месяце. Я почти забыла, что ее когда-то звали Рита и я любила ее, умереть была готова за сестричку.

Запыхавшись, Ниночка на секунду задерживается посреди первого этажа и смотрит на меня бешено.

— Демид Леонидович где?! — даже не спрашивает, а кричит.

— Половина седьмого утра… еще в комнате…

— Значит, я бегу в спальню к боссу!

Вновь срывается с места, шальной пулей пролетает мимо меня и Хилл.

Выпад Нины я воспринимаю как-то флегматично, а вот у Джулии левый глазик задергался. Да.

— Постой! — говорю вдогонку. — Ты слишком торопишь события. Зачем же так сразу и в спальню? Подожди, пока Грозный подарит тебе розочку в целлофане или хотя бы угостит бюджетными роллами!

Но этот вихрь ничем не остановить.

Мы с Джулией едва успеваем за девушкой.

Безошибочно она находит нужную дверь и вламывается во вторую гостевую комнату.

Спать Грозный полюбил отдельно от Хилл. Есть ли между ними близость — не знаю и даже не пробовала узнавать, главное — вздохов не слышу, а на остальное плевать. Не мое дело.

— Какого хрена?! — вместо приветствия логично негодует Демид.

Он еще в трусах валялся на кровати и точно не рассчитывал встретить кого-либо из подчиненных.

— Все, Демид Леонидович, баста, — Нина придерживается за косяк и еле справляется с дыханием. — Началось. Приставы собираются наведаться в офис из-за неуплаты кредита!

Ошарашенно переглядываемся с Джулией.

— И что же теперь будет? — кое-как выдавливаю из себя.

А Хилл словно теряет дар речи. Она хватается за голову, ноги ее подкашиваются и больше не держат. Джули медленно сползает по стене и плюхается на пол. Тихонько скулит.

— Ну-у… — задумчиво тянет Нина и все так же игриво отвечает: — если в ближайший месяц хоть какая-то часть денег не поступит на счет банку, Демид Леонидович, вероятнее всего, станет бедным. Зато душа у него хорошая. Строительство торгового центра завершено, только павильоны еще пустуют — некому сдавать в аренду. Кризис. Офис наш опечатают. Плохо, конечно, что останемся без работы, но, думаю, наскребем рублей на чай и сухари бывшему начальнику.

— Какие сухари? — сама пошатываюсь, из последних сил держусь, чтобы не рухнуть, как Хилл.

— Так Демида Леонидовича арестовать могут!

У меня на глазах появляются слезы. Грозный все-таки отец моей дочери.

Демид крепко берет за плечо Нину, забывая о правилах приличия, встряхивает:

— Закрой свою акулью пасть, Семенихина! Ты пугаешь беременную Юлю! — и тут же оборачивается ко мне: — Только без паники. Все не так ужасно, как ты думаешь…

Джулия с пола протяжно всхлипывает, плачет, размазывает черные следы от туши по щекам.

— Не ужасно, а просто катастрофа! Господи! Это провал, полный декаданс! — Смотреть на такую Хилл жутко. Ее макияж растекся, а волосы взлохматились. Она стала похожей на страшную злую ведьму из самой отвратительной истории. — Во всем виновата Юля, — тычет в меня пальцем, как в прокаженную. — Это у нее мышление нищей поберушки! Демид, это она тянет всех нас на дно! Крыса такая!..

— Выбирай выражения, Джули! — рявкает Грозный.

Та вздрагивает, жертвенно хватается за сердце.

— Ах, как мне дурно. Кажется, приступ… ох… сейчас умру…

Может, Хилл прикидывается, а может, новость о том, что жених станет бедным, реально бьет по ее здоровью. Благо экономка подбегает вовремя и сует под язык госпоже таблетку.

Все мы претерпеваем горе, одна Нина улыбается. Но ее ухмылочка совсем не радует.

— Всё… — причитает Хилл, — у меня начинается депрессия…

— Денег пока нет, — заключает Семенихина, — но вы, дорогая Джули, держитесь. Подумайте лучше о стариках. Ваши родственники тоже косвенно связаны с бизнесом Демида Леонидовича. Нужно обезопасить их…

— Естественно! — шипит, перебивает. — Демид как мужчина должен справиться сам с трудностями. Свою семью я впутывать не хочу, они откажутся от доли.

Люсинда уводит Хилл в комнату.

Грозный торопливо собирается в офис встречать приставов. Не теряя драгоценных минут, вместе с Ниной они покидают дом.

А я…

Словно между небом и землей зависла.

Демид оставил меня в особняке, но я не могу сидеть без дела и молча смотреть, как жизнь и империя Грозного катятся ко всем чертям. Да, олигарх допустил ошибку. Но все мы не безгрешные. Нужно как-то помочь Демиду.

Новый дом у меня есть, однако осталась и квартирка на окраине города, а еще деньги на карточке. Если продать старое жилье, то все равно не хватит, чтобы погасить долг. Это лишь капля в море. Но так я смогу отсрочить взыскания банка.

Через час тяжелых раздумий осмеливаюсь заглянуть в комнату к Хилл. У нее столько драгоценностей, мехов и дорогих гаджетов.

— Хрена лысого! — распластавшись на кровати, вопит Хилл и показывает мне дулю. — Фиг я сдам в ломбард даже занюханную сломанную сережку! Я что, зря столько лет ублажала Грозного, чтобы теперь остаться ни с чем?!

— Ты что, не понимаешь? Демида в тюрьму посадить могут! — тоже кричу.

— Сам виноват! Он эту кашу заварил, пусть теперь и расхлебывает! Мои родители уже отправились к юристам! Нам не нужны эти проблемы!

Понятно все с ней. Разворачиваюсь, шагаю из спальни, громко хлопнув дверью.

Уверена, что и Грозный откажется от моей идеи. Он слишком гордый. Сделаю для него добрый поступок тайно.

За все дни, проведенные в особняке, я сумела изучить точное расположение и назначение каждой из комнат в этой, казалось бы, бесконечной обители Грозного.

Спускаюсь на второй этаж, незамеченной прошмыгиваю мимо слуг и юркаю в кабинет Демида. Здесь он хранит личные бумаги, рабочие договоры — все, чем не заинтересовать людей, далеких от бизнеса.

Тихонько цокаю языком, когда на стене над столом опять вижу картину современного художника, выполненную в стиле прошлых лет.

«Царица на троне».

Девушка, облаченная в платье, расшитое драгоценными камнями. По ее плечам рассыпаются темные локоны, а на голове большая императорская корона. В одной руке она держит посох с изображением орла — знак верховной власти, в другой — скипетр.

Невольно морщусь и крадусь ближе к картине.

— Ух… гадюка…

Приподнимаюсь на цыпочки и осторожно, пока никто не видит, ставлю царице щелбан.

Девушка на картине с надменным выражением лица — Хилл. Не постеснялась Джулия заказать такой странный портрет, да еще и повесить здесь.

Спускаюсь кончиками пальцев по холсту, ощупываю позолоченную раму, на секунду теряю равновесие, пытаюсь схватиться за воздух и…

Случайно наваливаюсь плечом на краешек картины.

В следующую секунду слышу непонятный щелчок. Пячусь на два шага и наблюдаю, как полотно сначала плавно подается вперед, а потом съезжает в сторону.

На месте, где красовался портрет, появляется сейф. Возможно, там я смогу найти реквизиты для банковского счета Демида.

Жму наобум пароль, он оказывается неверным, впрочем, это и не удивительно. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом. Когда собираюсь угадать третью комбинацию, на узком табло высвечивается надпись, намекающая о том, что шанс последний.

Принимаю поражение и уже собираюсь вернуть все на место, но меня отвлекают шаги по коридору, вздрагиваю, на мгновение оборачиваюсь к двери.

Страшно, сердце колотится в груди, как у неопытного воришки, которого вот-вот застанут на месте преступления. Со стороны сейфа что-то шипит, и в следующую секунду мне на спину брызжет какая-то жидкость.

Чуть не вскрикиваю от неожиданности, но быстро зажимаю рот ладошкой.

Протяжно выдыхаю, когда шаги все же отдаляются. Думаю, это Люсинда разгуливала по дому.

Дрожащими руками возвращаю картину на место. Будто я и не в курсе, где спрятан сейф Демида.

Подхожу к рабочему столу, наспех выдвигаю ящики. В нижнем прямо перед глазами лежит бумага.

— Наконец-то.

Реквизиты были на видном месте, а я полезла, куда не следует. Беру их, быстренько фотографирую на телефон и кладу обратно.

Бесшумно парю по кабинету к выходу, но в зеркальной дверце шкафа замечаю свое отражение, точнее, кофту. Вещество, что брызнуло на меня из сейфа вреда или дискомфорта коже не причинило. Это просто красящий состав, на удивление въедливый, цвета яркой фуксии. Кофточку теперь придется выкинуть.

Приоткрыв дверь, выглядываю.

Никого нет.

Насколько позволяет интересное положение, спешу в комнату, попутно стягивая с головы испорченную кофту.

— Юлия Олеговна, с вами все в порядке? — замечает меня прозорливая экономка.

Но я уже в лифчике. Поднимаюсь по ступенькам на третий этаж, а скомканную вещь прижимаю к груди.

— Да… жарко тут у вас…

В спальне чувствую себя гораздо спокойнее.

Складываю кофту в пакет и прячу в шифоньере, забросав нормальными шмотками.

Демид не зря сделал мне некоторые послабления. Теперь я имею доступ в интернет и могу звонить, кому захочу.

Конечно, столько полезных связей, как у Грозного, у меня нет, но остались проверенные люди, несколько бесхитростных и честных друзей.

Я набираю номер своей подружки Лиды. Девушке, с которой мы выросли в детском доме и до сих пор общаемся. Прошу ее помочь в продаже квартиры. Она моя соседка, запасные ключи у нее есть, и к тому же профессия Лиды очень кстати подходит к сложившейся ситуации — она риелтор.

— Ты свихнулась, Полонская? — выслушав, негодует Лида.

— Да, я немножечко не в себе, но сейчас мне срочно понадобились деньги.

О том, кому я собираюсь оказать услугу, умалчиваю. Просто говорю, что с квартирой мне необходимо попрощаться.

Теперь дело остается за малым. Лида возьмет дополнительный комплект ключей из почтового ящика. Документы хранятся в квартире. Если понадобится какая-либо подпись — подруга приедет к особняку Демида, я смогу выскочить к ней и сделать все необходимое.

По прогнозам Лиды, претенденты на покупку вторички появятся быстро. Цена не заоблачная, как раз для основной массы населения.

Надеюсь, я поступаю правильно.

Ощущаю, как внутри пинается дочка, усаживаюсь удобней на постель, поглаживаю живот.

— Тише, тише родная. Ты тоже не в восторге от долгов отца? Ничего… поможем ему сейчас не угодить в тюрьму, а потом все вернем.

Внезапный стресс отзывается легким головокружением и слабостью. Совсем нет сил на что-то продуктивное, и остаток дня я провожу в мыслях о Грозном и с полным отсутствии стремлений хоть к чему-то.

Часам к одиннадцати, когда за окошками уже темно, я засыпаю. Однако сон не в своем доме у меня теперь чуткий, открываю глаза от едва слышимого скрипа. До встречи с Демидом не обратила бы внимание на этот шорох, но теперь оглядываюсь на звук.

В узкой полоске коридорного света, я вижу силуэт Грозного, крадущегося в комнату.

— Демид? — бормочу. — Который час?

— Полночь, Юль, — шагает ко мне. — Разбудил?

— Ага…

— Извини. Я долго боролся с желанием еще раз побыть с тобой и заботливыми доводами о твоем сне… Победило первое.

— Ты снова пришел сказать, что я тебе нравлюсь? — вздыхаю, чуть приподнимаюсь и упираюсь спиной в изголовье кровати.

Грозный вернулся из офиса и успел переодеться в домашний наряд — спортивную футболку и шорты.

— Да, но ты, как всегда, ответишь отказом.

— Ничего, кроме дружбы, между нами быть не может. Я не хочу любовных отношений с тобой.

Наблюдаю, как Демид ложится на постель, отодвигает край одеяла, щупает мой живот.

— Как вы здесь? — спрашивает меня, но имеет в виду и дочь тоже.

— На УЗИ так и не попали, — признаюсь и позволяю отцу пообщаться с ребеночком.

— Знаю. Я перенес прием на завтра.

Выглядит Грозный весьма спокойным. Или притворяется? Не хочет нервировать меня и выпускать своих темных демонов наружу? Вполне похоже на правду.

— Как дела в офисе? — напряженно спрашиваю. — Нашел деньги на выплату кредита?

Этот насущный вопрос терзает мою душу с самого утра.

— Похоже, заботы о моих деньгах беспокоят не только Хилл. Они прошиты в вас обеих на генетическом уровне, — смеется.

— Неуместная шутка. Не смешно, — холодно цежу сквозь зубы, буравлю глазами стену напротив.

Грозный обхватывает меня за плечи, вынуждая спуститься от изголовья и лечь. Упирается руками по обе стороны от меня, нависает.

Тут же переворачиваюсь на бок, спиной к Демиду. Закусываю губу, чтобы не сорваться, не поругаться с ним.

Мы. Просто. Друзья.

И я не имею права лезть ему под кожу, только помочь по велению собственного сердца. Мы из разных миров, вряд ли из нас получилась бы крепкая пара. Обязательно будут конфликты, а мне необходимо сохранить добрые отношения с Демидом любыми путями. Практика доказывает, что без любви это получается лучше. Я уже насмотрелась, какой из Демида будущий муж на примере с сестрой. Отвратительный.

Грозный скользит пальцами по моей руке от плеча к локтю. Обычное прикосновение, но мне кажется, что в тех местах, где тронул Демид, вспыхивает огонь. Грозный тяжело дышит мне в волосы.

— Юль, я не могу тебе рассказать все сейчас, но поверь, со мной все будет хорошо. Я привык жить в шоколаде и отказываться от этого не собираюсь.

Крепче прижимается ко мне.

— Ты нарушаешь мое личное пространство, — трудно дышать теперь мне. Приятный аромат его тела окутывает, пробирается в ноздри.

— Вредная… — беззлобно шепчет. — Сегодня меня вновь останавливает беременность, но ты даже представить не можешь, Юль, что я вижу перед сном, когда закрываю глаза, уже которую ночь подряд. На какую девушку смотрю без одежды и что с ней делаю…

Это слишком прозрачный намек, чтобы не понять его и не вспыхнуть от этих слов. Приходится уговаривать свою фантазию перестать рисовать кадры, озвученные Грозным.

— Демид, пожалуйста, — впиваюсь ногтями в его руку, что неприлично ползет к груди, и сбрасываю ее. Двигаюсь подальше от мужчины. — Тебе лучше уйти…

— Такая неприступная… Юль, знаешь, твое сопротивление лишь подстегивает к запретным действиям. Надолго ли хватит моего терпения?

— На всю оставшуюся жизнь.

— Сомневаюсь. — Чувствую, как проминается матрас от того, что Грозный встает с постели. — Ладно, я уйду. Уступлю тебе еще раз, но утром вернусь. Мы вместе поедем в клинику.

— Добрых снов…

Только когда за его спиной хлопает дверь, я отмираю. Протяжно выдуваю ртом воздух. Даже вспотела.

Демид прав — мое интересное положение многое решает.

Чем ближе движется срок к появлению нашего общего ребенка на свет, тем слаще подсовывает мне пряник олигарх. Кнут Грозный припрятал подальше.

Он прекрасно видит мой большой живот и соображает, на секунду не забывает, что внутри его дочь. Малышка пока зависима только от меня, и ее здоровье напрямую связано с моим состоянием. Грозный берет это во внимание, и вместе с тем я понимаю, как мужчина привык ко мне за эти месяцы.

Он не скупится, приобретает импортные витамины, одежду, водит по частным клиникам на консультации к лучшим врачам. Тратит деньги на обустройство нового дома…

Много ресурсов спускает и искреннее считает, что я отныне принадлежу ему. Хотя я даже не прошу. Демид сам проявляет инициативу, задвинув Джулию на второй план. И эта его забота…

Душит.

А может, я придираюсь? Ведь раньше все приходилось делать самой. Даже в браке, когда жила с Виктором, была хозяйкой своей судьбы, а сейчас кажется, что ее пишет за меня Демид.

Вдруг этого я и хотела всегда? Каменно-крепкое плечо, на которое в любой момент могу опереться? Не в плане любви, а в бытовых вопросах…

* * *

Процедура УЗИ запланирована на десять. Я не тороплюсь. Спокойно собираюсь, кушаю, беру необходимые документы и только потом спускаюсь.

— Ты завтракала? — на первом этаже встречает Демид.

— Да.

Грозный так красив, что мурашки бегут по коже, еще больше — от его пристального взгляда, бешеной харизмы и физической силы. Ею прошита каждая клетка его тела. Кровь будоражится от осознания власти Грозного и острого ума. А еще расчетливости. Демид никогда ничего не делает просто так. Единственное, что выбивается из его образа — долг.

— Хорошо, — шагает к лестнице и подает мне руку.

В прихожей уже по привычке сажусь на пуф, что был поставлен специально для меня. Грозный опускается подле на корточки и, взяв меня за щиколотку, натягивает на ступню балетку. Потом вторую.

— Не устану благодарить тебя за внимание, но, Демид, я не беспомощна.

— Пустяки, — с улыбкой на лице отвечает, не упуская возможности погладить мою коленку, и вновь помогает встать. — Мне несложно. Да и наклоны твои Агата вряд ли оценит на позднем сроке.

Спорить с Грозным насчет имени перестала еще на шестом месяце. Сначала нужно родить.

Выходим во двор. Солнышко приятно пригревает, зеленеет трава. Огромный сад благоухает, а меня терзает один вопрос:

— Где Хилл? Я не видела ее сегодня.

— Джулия отправилась в конюшню прощаться с лошадьми. Все идет к расставанию, так что…

Грозный привык ходить быстро. Его жизненный ритм подразумевает скорость, но сейчас Демид терпеливо плетется вровень со мной.

— Это я виновата…

— Нет, Юль. Для нас с Джули ошибкой было прилетать в Россию. Но я ни о чем не жалею. Свою цель обзавестись наследником я все же исполнил, — открывает заднюю дверцу авто.

Усаживаюсь в машину. Демид, как всегда, рядом.

Безымянный водитель мчит нас в клинику.

В какой-то момент в кармане Грозного вибрирует телефон.

— Да! — он отвечает строго. Слышать добрые речи олигарха позволено лишь мне. — Нашли Ледянского? Везите этого гада ко мне в офис!

Глава 9

Демид

— Тот самый врач, что делал мне процедуру ЭКО? — растерянно шепчет Юля.

— Сволочь в белом халате! Хотя нет. Покойник в перспективе! Это название ему больше подходит!

Замечаю, как девушка побледнела от моего ора, а ей нельзя видеть меня таким.

Но, черт… контролировать эмоции очень сложно. Так долго ждал встречи с Ледянским и руку ему жать после всего, что он навертел, уж точно не буду.

Дышу глубоко и ровно.

— Ты что, — оборачивается ко мне и холодными ладошками цепляется в плечо, — убьешь его?

Вряд ли получается правдоподобно, но я улыбаюсь.

— Конечно, нет, милая. Неудачный юмор.

— Не шути так больше… Вижу, что тебе не терпится поговорить с Ледянским, — как орешек, щелкает главное намерение проницательная Юля. — Если нужно — поезжай. Я сама справлюсь.

Руки так чешутся свернуть горе-доктору шею. Много проблем он доставил. А сколько я потратил денег, пока велись его поиски за границей? Чуть ли не годовой бюджет Ватикана!

— Ты и дочь гораздо важнее.

Хорошо, что неожиданный звонок пришелся на час, когда запланирована запись Полонской. Ее я точно не брошу в угоду собственной злости. У меня будет время остыть и поприветствовать бесценного персонажа в ясном рассудке.

До места мы прибываем без задержек. Беру Юлю за руку и веду на территорию коммерческой клиники.

Она волнуется. Вроде глубоко беременна, а каждый прием дрожит, как в первый раз.

В кабинет к нормальному специалисту, лишенному идиотизма, не в пример Ледянскому, проходим вместе. Держусь потрясающе, вежливо здороваюсь с женщиной у аппарата, сажусь на диван. Юленька, птичка моя синеглазая, даже забывает о внезапной новости из-за сияющей добром гримасы у меня лице. Улыбается в ответ, ложится на кушетку, приподнимает подол хлопкового сарафана.

Когда на экране появляется изображение моей дочери, маленькой, настоящей, правильно сформированной девочки, месть или жажда расправы для меня тоже теряют всякий смысл.

Не выдерживаю и встаю с дивана, подхожу ближе к экрану.

Радость, граничащая с ликованием, переполняет меня. В кабинете тепло, но у меня мороз ползет по позвоночнику, когда дочка в животе Юли открывает рот.

— Что с ней? — уточняю у женщины. — Раньше подобного не было.

— Просто зевает, — добродушно отвечает. — Все в порядке, не волнуйтесь, Демид Леонидович, девочка здорова.

— Почему зевает?

Юля тянется за салфеткой, чтобы стереть остатки геля.

— Не шутил ты давно, — посмеивается надо мной. — Вот и заскучала.

Дожидаемся распечатки результата. Лично вывожу Юлю из клиники, вместе с ней возвращаюсь в особняк, но дальше авто не двигаюсь.

Полонская не выносит мне мозг и не пытается переубедить, только говорит, замерев возле ворот:

— Тот доктор совершил страшную ошибку, он точно не ангел, но, Демид, помни… никто в нашем мире не ангел. Поступай мудро и не иди на поводу эмоций.

— Спасибо, Юль, — соглашаюсь.

Провожаю ее взглядом, пока она идет по дорожке к особняку. Наблюдаю, как закрывается за ней дверь, и…

Резко выпускаю из ноздрей воздух!

Оборачиваюсь к новому водителю Жану, что расчувствовался от нежного голоса Юли и выскочил из машины полюбоваться на Полонскую.

— Театр окончен, — рявкаю так, что он вздрагивает, — и все милосердные помыслы ушли вместе с Юлей! Вези меня в офис и только попробуй затратить на дорогу больше двадцати минут — на пару со Стефаном будешь гривы в конюшне чесать!

Усаживаюсь в машину и очень хочу посмотреть в глаза Ледянского.

До офиса Жан доставляет меня быстрее, чем я просил. Шагаю в здание на встречу с Леднянским совершенно бездумно, как робот. Концентрируюсь лишь на нем до такой степени, что могу разорвать любого, попадись кто мне на пути. Сломаю, а после, когда разберусь с доктором, добью.

Не замечаю никого вокруг.

В каком-то забвении поднимаюсь на этаж.

Всего потряхивает от раздражения.

Посторонние звуки слышатся, как через толщу воды.

Следую по коридору в свой кабинет.

Из-за угла мне наперерез выбегает заполошная Нина.

— Демид Леонидович, скажите Вальтеру! — жалуется на начальника охраны. — Он так хитрожопо, исподтишка щипнул меня за бедро! Это… это… возмутительно!

— Замолчи, — просто беру Семенихину за плечи, отрываю от пола и отставляю в сторону, как офисную ветошь.

— Вы опять принимаете меня за пустое место!

Сломал бы всех… кроме Нины. Ей в конце месяца выписываю премию за гениальную идею возвращения доли бизнеса.

Распахиваю дверь кабинета.

Вот он.

Сидит на диванчике у стенки с видом, будто его здесь и не ждали совсем, а выдернули из Сиэтла по ошибке.

Концентрат всех моих неудач!

Без Ледянского я жил в три раза спокойнее, знал будущее наперед, планы строил.

— Ну, здравствуй, Валерий Анатольевич! — запираю кабинет на ключ. — Что же ты как не родной притаился на краешке дивана? Нужно было сразу пристроить свой зад на директорское кресло!

Полноватый доктор напряженно подскакивает. Достает из кармана платок и промачивает вспотевший от страха лоб и глянцевую лысину.

Фамилия у шарлатана Ледянский, но цвет кожи он успел приобрести очень даже бронзовый — южный загар.

— Расценивать ли вашу иронию за благо? — осторожно выясняет.

— Кончилось для тебя благо, аферист, — обхожу стол и усаживаюсь на свое место. Взмахиваю рукой, указывая на противоположное от моего кресло. — Присядь, Ледянский, будь любезен. Мне чертовски хочется узнать мотивы твоих безмозглых поступков.

Доктор крадется так, словно перед ним не человек, а самый настоящий зверь. Приземляется, но чувствует себя скованно, будто я могу пустить по креслу ток и оставить от него лишь горстку пепла. Тяжело сглатывает, повинно опускает голову:

— В моей, теперь уже бывшей, клинике было много пациентов. Состоятельных, таких как вы, я принимал сам. Людей попроще, тех, что обязывала лечить от бесплодия местная депутатская власть, отдавал другим специалистам. Мисс Хилл была одной из самых уважаемых женщин, но, к сожалению, ее яйцеклетки оказались совсем непригодными для оплодотворения. А с вашим материалом все отлично. В это же время ради пиара клиники я проводил благотворительный розыгрыш, правда, победитель был определен заранее. Я хотел отдать место очень известной интернет-блогерше взамен на рекламу моего имени. Но каково было мое удивление, когда среди претенденток мне внезапно попалась девушка — точная копия вашей невесты…

— Какой же ты мерзавец, — беру со стола карандаш и сжимаю в кулаке. Не рассчитав силу, ломаю его пополам. — Продолжай.

Ледянский кашляет.

На меня же его попытки изобразить траурное состояние не действуют. Много видел таких симулянтов.

— …Полонская всерьез заинтересовала меня. В ходе беседы и взятии первых анализов крови я выяснил, что девушки близнецы. Однако они не общались друг с другом на тот момент. Такое бывает, когда, к примеру, их разлучают в далеком детстве. Моей задачей было угодить вам, и я принял решение подсадить клетку Юлии вашей невесте. У девушек ведь одинаковые ДНК. В самый ответственный день было слишком много народа, суета, шум. Я крикнул лаборантке, что на прием пришла Юлия, а она расслышала, как Джули. Сестер реально не различить внешне. Я так торопился, не хотел долго возиться с Полонской. Ждал мисс Хилл. Впервые в жизни не перепроверил информацию на пробирках, понадеялся, а когда осознал ошибку, было уже поздно. И тогда я испугался вашего гнева, вылетел не только из клиники — из страны! Я рассчитывал, что вы меня никогда не найдете…

Не знаю, как реагировать, глядя на этого самозванца. Язык не поворачивается сказать слово «врач».

— Ты сломал жизнь трем людям, — наваливаюсь локтями на стол. — Ледянский, чертов душегуб, и что теперь мне с тобой делать?

— П-простить, Демид Леонидович, и отпустить, — краснеет.

Сейчас на его наглой физиономии не испарина, а какой-то Ниагарский водопад.

Валерий Анатольевич вынужден снова и снова вытираться насквозь промокшей салфеткой.

— Нет, Валерка, — панибратски обращаюсь к мужчине, — я не искупительно много потратил на тебя времени, денег и нервов. Так не пойдет. Знаешь, как-то раз я наткнулся на статью, в которой говорилось об огромной сумме, что готовы выплатить ученые мужчине, если тот сможет забеременеть. Ее бы хватило компенсировать все, что я потратил на твои поиски, и возместить моральный ущерб, — прищурившись, прожигаю взглядом трясущегося доктора. — Так что, Ледянский, рискнешь? Ты же вроде как профессионал в теме деторождения.

— Побойтесь бога! — жмется к спинке и хватается за живот.

На своем кресле я откатываюсь ближе к окну и ударяю ладонями по подлокотникам. Встаю.

— Не стращай меня карой. Я атеист, — прячу руки за спину, — да и в тебе нет ничего святого. Сколько тебе осталось до пенсии?

— Девять лет… — с опаской шепчет и смотрит на меня снизу вверх щенячьим взглядом.

— Мало, конечно, но да ладно. Как я понял, ты у нас благотворительностью балуешься, тебе не впервой помогать людям. Остаток рабочих лет будешь трудиться на меня безвозмездно, грешки искупать перед тем, кем пытался запугивать.

— А должность?

— На все руки мастер тебе подойдет. Крыльцо подметать будешь, за парковкой следить. Сотрудникам моим помогать. Представляешь, Ледянский, как ни спрошу кого выйти в выходной день поработать, так слышу отмазки: то кот запоносил — надо к ветеринару везти, то у ребенка температура поднялась и отставить не с кем. Теперь есть. С кем. Я выражаюсь понятно?

— Да, — болванчиком кивает.

Шагаю к двери и отпираю.

По ту сторону кабинета замечаю, как собрались взволнованные подчиненные.

В центре толпы стоит Нина и держит наготове аптечку.

Они всерьез думали, что я могу изувечить этого негодяя?

Валерию повезло. Сегодня у меня в крови слишком много эндорфина после общения с Юлей и встречи через экран с дочерью.

— Свободен, — холодно говорю, — и не показывайся мне больше на глаза. Семенихина расскажет, что тебе предстоит делать, а то, кроме нее, в фирме никто нормально не работает, — оборачиваюсь к девушке. — Ведь так?

— Ох, да, Демид Леонидович. Спасибо, что нашли мне помощника, а то я с утра до вечера в заботах. Зад притулить некуда!..

Последняя моя фраза была прошита сарказмом. Так я пытаюсь отвлечься от яростных побуждений.

— …Кстати, — Ниночка снова подает голос, — ремонт во втором особняке полностью завершен. Можно организовать переезд. Заняться этим?

— Я сам.

Отхожу, выпускаю Ледянского из кабинета.

Помимо разговоров о Валерии, не перестаю слышать за спиной шепотки о грядущем кризисе в фирме. Подчиненные в курсе, что кредит не выплачивается, и беспокоятся и о своем шатком положении.

Пришлось подыграть и объявить о задержке зарплаты на неделю — для правдоподобности. Я учел момент, что кто-нибудь может проболтаться. А через пару дней волокита с документами Хилл закончится, и офисная система выплат вернется в привычное русло.

К вечеру возвращаюсь домой. Нужно обрадовать Юлю новостью о смене жилья.

Все мысли заняты Полонской, сквозь них в голове пробивается еще одна интересная идея.

Юля когда-то говорила, что любит животных. Может, подарить ей питомца? Верного друга или подружку, скажем, щенка немецкой овчарки?

Это очень умная порода и при верном обращении и дрессировке станет незаменимым защитником для девушки. Собаки не умеют предавать. Тем более Юлия будет жить в частном доме.

Во дворе особняка замечаю одиноко разгуливающую Хилл. Она слишком огорченная.

Глядя на Джули, мне становится слегка неудобно, но чувствам не прикажешь.

— Демид, тебя-то я и ждала… — мимо кустов сирени шагает ко мне. Останавливается за метр, близко не подходит. Между нами давно разверзлась пропасть. — Очень горько признаваться, но будет лучше, если мы расстанемся. Наши отношения разладились и уже не склеятся никогда…

Слезы на ее глазах давно высохли. Хилл долго думала, прежде чем разорвать со мной связь, и все взвешивала. Она не принимает решений на эмоциях, как Юля. Это, наверное, главный плюс Джули.

— Да, — я тоже не пытаюсь ее удержать или вымаливать прощение. Мы взрослые люди и все понимаем. — Оплачу тебе бизнес-класс. Спасибо, что не устраивала скандалов и не закатывала пустых истерик.

Хилл не теряет достоинства и держится спокойно.

— Перед отлетом я бы хотела найти в себе сил и извиниться перед сестрой. Я наговорила ей очень много гадостей, но, по сути, только мы виноваты, что не смогли уберечь отношения.

— Хм… я не против.

— Устрою в воскресенье ужин, а на следующий день улечу в Америку. Знаешь, я так соскучилась по родителям, начну новую жизнь, найду себе какого-нибудь Энтони… Ах… Все-таки Россия для меня чужая страна…

Одобрительно киваю и собираюсь идти в дом, но Джулия останавливает меня, прикоснувшись к плечу.

— …Демид, ты хотел перевезти Юлю в другой дом. Не нужно, пусть живет здесь, я все равно улетаю и…

— Между нами нет ничего, кроме дружбы. Чтобы не стеснять Юлю, мы будем соседями.

Хилл от удивления округляет глаза. Конечно, ее богатая фантазия нарисовала уже самые развратные и откровенные картинки о нас с Юлей.

А это не так. К сожалению.

Неожиданно Хилл хватает сразу обеими руками меня за шею, давит.

— Тогда поцелуй меня, Демид… на прощание… молю! Я хочу еще разок прочувствовать — каково это… пожалуйста. И я отстану. Навсегда… не подойду к тебе больше.

Всем телом виснет, подгибая колени.

На секунду теряю баланс, чуть склоняюсь.

Присосаться к моим губам у Хилл не выходит, только скользит языком по подбородку.

— Достаточно, — сбрасываю ее.

Неосознанно перевожу взгляд на окно в гостиной и вижу за стеклом застывшую Юлю. Полонская дергается, заметив, что попала в поле моего зрения, и спешно скрывается за шторой.

— Извини, — оправдывается Хилл, — былые чувства нахлынули.

— Контролируй их.

Поправляю рубашку, галстук. Шагаю в дом.

Глава 10

Юля

О боже… Угораздило же меня подойти к окну именно сейчас!

Ведь не было предпосылок, но какое-то внутреннее чутье — то, что привыкли все называть интуицией — заставило меня бросить недопитый чай и бежать, не ощущая опоры под ногами, не слыша тихих сплетен по углам от служанок о скором отъезде Хилл.

Вынудило поднять руку и увидеть картину, от которой теперь предательски защипало в глазах.

Даже когда я пытаюсь моргать и закрывать их, все равно продолжаю видеть те кусты сирени… и двух состоятельных взрослых людей, что спрятались в них, как неопытные юнцы!

Мерзко.

Не иду, а почти лечу в самую дальнюю часть гостиной, а перед глазами опять Джулия. Она вьется рядом с Демидом, облизывает его, как голодная до мужиков самка!

И Грозный, что позволяет ей это делать.

Ведь если бы не хотел, не стал терпеть домогательства. Вообще смешно, что я допускаю мысль так назвать лобызания Хилл. Хрупкая женщина домогается здоровенного Демида?

Вероятно, мой мозг просто ищет оправдание недостойному поступку парочки, тем самым успокаивая меня…

С разгона хватаю со столика какой-то журнал, сажусь в кресло. Усердно делаю вид, что занята чтением.

Раздается хлопок двери — стало быть, Демид зашел в дом.

Сильнее утыкаюсь в страницы, хотя и не понимаю, что там написано, строчки расплываются.

Мы договаривались с Грозным остаться друзьями. Инициатива была полностью моя. До последнего вздоха я собираюсь открещиваться от любовных проявлений мужчины.

Но почему же так горько на душе?

Это бестолковое сердце затеяло войну с холодным рассудком. И я поборюсь, не допущу проявления чувств.

Любила уже когда-то, в браке была. Накушалась. Спасибо.

С другой стороны, если то, о чем сокрушаются служанки, а Люсинда уже какой день подряд грустит — правда, и Хилл действительно возвращается в Америку, то Грозный по факту остается холостым.

Объективно, он мужчина в полном рассвете.

Не Джули, так иная девица обязательно появится в его жизни.

Нужно быть готовой к этому. Только бы не любоваться утехами Грозного еще раз.

К лучшему даже, что Демид собирается меня выселить в соседний дом. Будем встречаться и общаться с ним лишь в интересах дочери.

Слышу четкие неторопливые шаги.

На звук не оборачиваюсь, но чувствую до боли знакомый аромат одеколона.

— Чем занимаешься? — как ни в чем не бывало спрашивает Демид.

А меня чуть ли не передергивает вновь. Сама в шоке от своей реакции.

Последних месяцев пять я не видела, чтобы Грозный так тесно контактировал с какой-либо женщиной. Наверное, скрывал. Расслаблялся так, чтобы не задеть меня. А я всем существом показывала безразличие.

— Журнал читаю… — голос дрожит, а щеки краснеют.

Краем глаза замечаю, как Грозный подходит вплотную к креслу, на котором сижу.

— Вверх тормашками читаешь? — выдергивает из пальцев журнал так неожиданно, что я вздрагиваю, но быстро возвращает обратно уже в правильном виде. — Хочешь, поднимемся в кабинет и поговорим?

От его предложения роняю журнальчик на живот. Суечусь, стараюсь поймать глянец, но он скатывается по округлым формам и падает в ноги. Импровизируемой преграды между мной и Демидом больше нет.

— О чем говорить и что выяснять? Выслушивать речи о том, как я все неправильно поняла? — без агрессии спрашиваю.

В моем голосе совсем нет красок, но фальшивая улыбка на губах ползет, как защитная реакция. Раньше, когда люди причиняли боль, я плакала, однако жизнь с Хилл научила меня смеяться, глядя обидчику в лицо.

— Ты не моя жена, Юль, чтобы я искал перед тобой оправдания, — берет меня за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. — Джули кинулась, потому что не смогла контролировать эмоции. Так она объяснила поступок. В понедельник твоя сестренка возвращается к родителям, и мы прощаемся с ней навсегда. Ответ считаю исчерпывающим. Я хотел поговорить с тобой о переезде. Ремонт в особняке закончен. Эта новость изменит твое хмурое настроение?

— Сразу две отличные новости, просто нега какая-то, — бормочу от того, что Демид сдавливает пальцами мои щеки, и теперь я становлюсь похожей на хомяка.

Грозный внимательно вглядывается, точно просвечивает меня насквозь.

— Приревновала, что ли?

— Фу… — отмахиваюсь от него, — с чего ты взял? Я хотела посмотреть на цветущий сад, а стала свидетелем твоих похотливых прелюдий. Считай меня старомодной, но обжиматься в кустах — это слишком.

— Когда-то ты ровно так же ласкалась во дворе со Стефаном.

— А ты выскочил, как ошпаренный, и заорал! — вспоминаю поступок Демида и кричу сама.

Впрочем, быстро спохватываюсь и закрываю рот.

— Тише, Юль, — тоном олимпийского призера произносит и так раздражительно гладит меня по голове, будто маленькую девочку, — я никому не расскажу наш секрет. Ни один человек не узнает о твоей ревности…

— С меня достаточно!

Пыхчу, упираюсь в подлокотники кресла, пытаюсь встать. Беременность сделала меня непоротливой. Демид подбадривает, осторожно толкает в поясницу и ловко помогает подняться.

— Демид, — гордо выправляю осанку, — можно мне собирать вещи? Убраться бы поскорее из этого дома…

Порой мне действительно не хватает личного пространства, зоны комфорта, где бы я могла побыть наедине со своими мыслями. Забыть о Хилл, Люсинде и даже о Грозном… Хоть на пять минуточек не думать о нем, а отвлечься.

— Обычно женщины рвутся как можно скорее занять мою спальню, а тебе сбежать не терпится, — тоже расправляет стать, скрещивает руки на груди. — Ладно. Я все же старался для тебя и требую компенсацию за труды!

— К-какую?

— Поцелуй, к примеру.

Морщусь.

— Тебя пять минут назад всего облизала Хилл, облапала своими щупальцами, — не сдерживаюсь от издевки.

Иногда я завидую сестре. Честное слово.

Джули в любой непонятной ситуации умеет держаться невозмутимо, за три секунды выдаст такую блистательную речь с идеальной подачей, что невозможно узнать, какие на самом деле чувства она испытывает.

— А я твоего тепла жду, Юль. Хочу, чтобы ты облизывала меня, а не Хилл.

— Не будет такого. Считай мое заявление официальным.

Разворачиваюсь и шагаю в свою комнату, но не перестаю ощущать, как Демид прожигает взглядом мою спину, будто собирается высверлить в ней сквозную дыру.

В спальне достаю из шкафа чемодан, наспех забрасываю в него одежду.

Спустя минут десять экономка скребется в дверь.

— Юлия Олеговна, — проходит внутрь, — Демид Леонидович прислал помочь вам…

— Я сама справлюсь.

— Ну что вы! В вашем положении не нужно перенапрягаться! — охает.

Люсинда, наверное, мечтает поскорее выставить меня из дома, чтобы со спокойной душой горевать по Хилл.

Правда, лицемерный талант не дает экономке сейчас проявлять злость. Она миленько мне улыбается, а в сердце ненавидит. Не слушает просьбу оставить. Тоже принимается складывать вещи в ровные стопочки.

В какой-то моментотвлекаюсь на вынимание из ящика носков и слышу шорох пакета…

— Что это? — Люсинда находит ту самую кофточку, что я испачкала, когда пыталась открыть сейф в кабинете Демида. Развязывает.

За два шага подлетаю к женщине:

— Выбросить нужно, — выхватываю пакет.

Кофта была плотно свернута, из-за отсутствия воздуха не успела высохнуть. Экономка рассматривает свои испачканные пальцы.

— В чем она?

— Не знаю, — вру, как умею. — Шарилась в коморке с бытовой химией, хотела взять ароматизатор и вляпалась…

Люсинда вынимает из кармана платок, вытирает руку.

— Странная жидкость, ни на что не похожая. Еще и въедливая.

— Ой, не говори! — бросаю пакетик в чемодан.

Осматриваю комнату. Вроде все взяла.

— Сборы закончены? — спрашивает, забывая о веществе. — Тогда позову охранников, чтобы спустили чемоданы.

Женщина выходит из спальни, а я тяжело выдыхаю и приземляюсь на постель.

Вот хотела же выбросить чертову кофту! Но, спрятав в шкаф, совершенно о ней забыла.

Меня выручает лишь то, что Люсинда боится дергать Грозного по пустякам, если они не несут опасности для общего порядка. Подумаешь, какая-то Юля испачкалась! Ее трудности…

Настраиваюсь морально и вслед за экономкой покидаю комнату.

Грозный демонстративно сидит на первом этаже возле камина.

Замедляю шаг.

Демид не встает с кресла, уткнувшись в телефон, старательно меня не замечает.

— Проводишь?

— Эм… да, — нехотя поднимается.

— Не смотри на меня так, будто уезжаю на Камчатку, — смеюсь. — Всего-то пара домов нас разделят!

Беру Демида за руку и утягиваю во двор.

Когда вместе идем по дорожке, хочу отпустить Грозного — ни к чему больше этот невинный, но телесный контакт, однако Демид как змей сдавливает мою ладонь, не дает освободиться.

— Назначил тебе в помощники несколько служанок и охрану приставил, — выводит за пределы своих владений. — Роды не за горами, я должен быть уверен, что с тобой все хорошо.

— Не удивил.

Идем по улочке. Вскоре останавливаемся возле ворот нового дома.

Раньше они были выкованы из прутьев. Можно было легко подглядеть жизнь вне дома. Теперь их поменяли на сплошные стальные створки выше человеческого роста раза в два. И забор подлатали.

Такое чувство, что даже распрощавшись с Хилл, Демид собирается хранить мое существование втайне от общественности.

— Юль, ты любишь розы? — неожиданно спрашивает и, не дождавшись ответа, толкает створки.

Ахаю, когда попадаю во двор.

Сушняк, мусор, старые деревья вырубили. На месте зеленеет сочный газон, а полянка возле крыльца усеяна бархатными розами. Там, где доживал свой срок покосившийся тополь, теперь чудесные качели. Если повернуться налево, можно увидеть небольшой прудик.

— Словами не передать, как красиво…

В моем праве придраться, капризничать или отыскать изъяны. Но я опять говорю от сердца. Этот двор похож на оазис посреди серого города.

— Юлия Олеговна, — из дома выходит Вальтер, — ваши чемоданы наверху.

Отчитавшись, марширует вон.

Стою на пороге, внутрь не захожу и Демида не приглашаю.

— Ты подарил мне сказку. Мечтать не могла о таком особняке, — дотрагиваюсь до его плеча, а через секунду обнимаю. Без пошлостей, зато с теплом. — Спасибо большое, но дальше я разберусь. Созвонимся к вечеру?

— Кхм… в смысле? — Грозный даже закашлялся, будто сомневается в услышанном. — Я хотел презентовать тебе дом лично.

— Будет еще время, — отстраняюсь. — Как-нибудь позову в гости.

Подмигнув озадаченному Грозному, быстренько захожу в дом и закрываю дверь.

Фух…

По особняку гуляет молодая служанка. Я помню эту девушку. Впечатления о ней сложились добрые.

Кидаюсь к окну, чуть-чуть отодвигаю тюль, наблюдаю, как недовольный Грозный шагает со двора.

Я не хотела обидеть Демида, но должна была выстроить границы, раз уж договаривались жить не вместе. К чужим людям все ходят после приглашения.

Первым делом распаковываю чемоданы, достаю злосчастную кофту и отправляю в мусорное ведро, забросав сверху выдранными листочками из ежедневника и пижамными штанами, которые не жалко.

Разложив вещи, перекусываю фруктами и решаю вздремнуть.

— На новом месте приснись жених невесте, — шепотом вспоминаю шуточное заклинание еще со студенческих лет.

Комната, предназначенная для меня, несравнима по уюту с той, что выделяла Хилл. Она в нежных персиковых тонах, модная, а постель оснащена таким удобным матрасом, что хочетя стонать от удовольствия.

Засыпаю в комфорте, но волшебный принц в сновидениях на белом коне не скачет. Даже Грозный не удосужился нарушить мое личное пространство.

Душа ухает в пятки, а сердце сжимается в ком. Мне снится бывший муж. Так реалистично, что слезы наяву катятся из глаз. Он снова орет, замахивается, хочет воспитывать, выбивать из меня дурь, которую сам же придумал. Ужас.

Хватаю ртом воздух и вздрагиваю…

…слыша трель телефона. Трясу головой, беру его с прикроватной тумбочки.

Лида звонит.

— Полонская, — обращается подружка, что занимается продажей моей квартиры, — ты реквизиты скинула мне косячные. На фотографии последние несколько цифр обрезаны.

— Да? — еще сонно бормочу.

— Сделай нормальный снимок и пришли снова. Покупатели на квартиру нашлись. Готовы забрать ее хоть сегодня.

— Хорошо… скоро отправлю.

Мутным взглядом смотрю на экран.

Всего-то часик подремала, а состояние разбитое из-за кошмара.

Зеваю, растираю ладонями глаза, лениво поднимаюсь с кровати. Затошнило немного.

Едва переехала, не успела еще вжиться в роль полноправной хозяйки, а снова нужно возвращаться в особняк к Демиду. И непросто так, а с благой миссией, что я затеяла ради спасения Грозного.

Но если откровенно… теперь после того, как увидела в саду его тисканья с Хилл, сомневаюсь, действительно ли у олигарха беды и кризис? Не слишком он и страдает.

Во мне же есть упертая привычка доделывать все до конца. Не могу бросить на полпути начатое! Ух! Сама на себя злюсь.

Из-за живота не видно, на ощупь обуваю шлепанцы, собираю волосы в хвост, поправляю сарафан.

Во дворе ярко светит солнце, и я жмурюсь, потихоньку отхожу ото сна.

Оказывается, что даже в отдельном доме мне нельзя взять и просто так выйти за пределы. Только в сопровождении суровых охранников и непременно на моем лице должны быть черные очки с большими стеклами. Скрывающие внешность.

Не спеша плетусь к «соседу».

Еще и не соскучились друг по другу, а я уже захожу в его двор.

Зато Демиду Леонидовичу выпадает отличный повод для своих несмешных шуточек. Уверена, он что-нибудь ляпнет. Ведь я-то его в дом не пустила, а сама явилась через час!

Ну и пусть. Потом спасибо мне скажет.

Вдалеке у кромки бассейна замечаю Хилл. Сестра загорала, тянула коктейль, но, увидев меня, корчится. Молча захожу в особняк.

— Юлия Олеговна, что-то случилось? — растерянно встречает экономка.

— Нет, порядок, Люсинда. Я всего лишь хочу поговорить с Грозным.

— Демид Леонидович общается по телефону на большой террасе…

Вот так удача! Белая полоса в жизни! Терраса как раз на втором этаже.

Выдумывать изворотливые предлоги, чтобы опять пробраться в кабинет, не пришлось.

— Я подожду Демида наверху.

Взмываю на лестницу и, пока крадусь по коридору, и впрямь замечаю Грозного, сильно увлеченного беседой. Он стоит спиной, барабанит кулаком по ограждению. Кажется, разговор его очень эмоциональный, на высоких тонах.

Любопытно послушать, но шанс переснять реквизиты я упускать не буду.

Как тайный агент спецслужб, просачиваюсь в кабинет.

Второй раз искать бумаги гораздо легче, я примерно понимаю, где они, в сейф лезть не нужно. Достаю телефон, включаю камеру и выдвигаю ящик. Лишь бы руки не затряслись. Операция должна пройти идеально!

Закусываю губу, напрягаюсь.

Нужных документов не нахожу. Только черную папку.

Прислушиваясь к сторонним звукам, торопливо открываю ее.

Мой взгляд сразу притягивает первая страница.

«Досье на Полонскую Ю.О.».

Интересно.

Усаживаюсь на кресло Демида и внимательно читаю текст. Каждое слово больным ожогом пропечатывается на сердце.

Это сборник полной биографии на меня с самого детства. А я, как идиотка, делилась с Грозным воспоминаниями и секретами. Господи! Зачем?!

Он и так все знал.

Кроме всего здесь список тех людей, кого следует запугать, чтобы те ни в коем случае не дали мне положительных отзывов в суде…

Что непременно будет, когда на свет появится наша малышка.

На втором листе дополнение — влиятельные люди, что подсобят Демиду в тяжбе за ребенка.

Наготове у Грозного имеются и душещипательные рекомендации от деловых партнеров, весомых особ в городе! Записочки от подчиненных, в которых говорится, какой начальник распрекрасный. От всех…

И от Нины. А я так доверяла Семенихиной.

Не описать чувства, что испытываю сейчас…

— Иуда…

Самый жестокий человек — Грозный! Он улыбался так искренне, что я поверила. Если бы еще и с квартирой распрощалась ради этого гада, точно на суде не осталось бы шансов.

Демид поманил меня красивым домом, словами о том, что я нуждаться не буду.

А может, и про кредит все специально выдумал? Догадался, что я не такая, как Хилл, и ради него могу продать собственность?

Ох, как же хочется посмотреть Демиду в глаза, показать ему досье, возмутиться тому, что он так сладко лил мне в уши!

А с другой стороны, если Грозный узнает, что его разоблачили, вдруг перестанет притворяться нормальным человеком? Впадет в агрессию и опять закроет меня в особняке, как пленницу?

В таком случае у меня не получится даже совершить звонок. Все заблокирует Грозный.

Кое-как справляюсь с дрожью в руках и кладу папку на место.

Голова идет кругом.

Однако пассивно плыть по течению судьбы я вряд ли смогу. Не только мой интерес затрагивает Демид, но и дочери.

Я влюбилась в нее еще девять месяцев назад, когда едва узнала о беременности. В то время Демид и не догадывался об отцовстве. Жил спокойно с мегерой Хилл…

А я — мама…

Сделав несколько глубоких вдохов, поднимаюсь с кресла. Попробую начать разговор с этим бронелобым монстром!

Интересно, кольнет ли совесть олигарха в подреберье? Хоть что-нибудь ёкнет у Демида, или у него совсем нет стыда и моральных принципов?

Медленно шаркаю ногами из кабинета, осторожно открываю дверь.

Демид по-прежнему на террасе.

Крепко стиснув зубы, иду на его голос. Останавливаюсь рядом, но от телефонного звонка не отвлекаю. Подожду.

— …Ну и ладно, что она девочка, а не мальчик! — орет громко, не догадываясь, что я прямо за спиной. — Раз уж так получилось. Я должен забрать ее любыми путями. Нарушим закон? Плевать, Владислав, ты же юрист, придумаешь что-нибудь и…

Его слова жаром отзываются у меня на коже, сердце искрит, а ладошки мокнут. Трясусь, но черта с два я двинусь с места.

Демид, будто ощутив присутствие, внезапно оборачивается, хмурится.

— …Перезвоню, — сухо произносит.

Удивительно, что за интриги плетет Грозный, едва я покинула особняк.

Через секунду Демид меняет гнев на милость. Широко улыбается, глядя на меня. Наверняка фальшиво — он так же тепло смотрел и раньше. Только я не понимала, что это тепло лишь предвестник агонии, в которую швырнет меня Грозный после рождения дочери. Ах, глупышка.

Я увидела страшные бумаги, держала их в руках. Теперь же и услышала его гнилые планы, очень подлые.

Тяжкий ком ползет к горлу, а все стремления выяснять ситуацию куда-то исчезают после того, как мне опять приходится любоваться его притворной физиономией добряка. Противно даже.

Вот зачем мне что-то выяснять с этим обманщиком? Отношения с ним дружеские сохранять?

Фигушки.

Теперь я понимаю Хилл. Не зря она и замызганную сережку пожалела для Грозного. Наверное, знала… он тот еще фрукт!

А меня Демид показывать людям не хочет, очки черные заставляет носить. Неспроста.

— Юля? — приподнимает брови. — Не ждал тебя. Хотя… самый нежеланный гость — это пожарный! Который решил заскочить на огонек, — смеется. — А тебе, конечно, добро пожаловать, — но, заметив мое каменное лицо, смолкает, напрягается. — Кхм… что-то случилось? Соскучилась по мне… или как?

— Поблагодарить тебя вернулась, — с болью выбиваю каждое слово. Держусь спокойно. — Еще раз. Жизнь с тобой подарила такой ценный опыт…

— Да? — он шагает. — Точно все хорошо?

Моя душа для Демида закрыта. Вообще для всех мужчин. Одни беды от них.

Глава 11

Демид

Полонская заметно раскраснелась. На улице зной, но в доме отлично работают кондиционеры, не жарко.

Тянусь, а Юля сторонится. Стесняется, конечно.

Меня подкупает ее застенчивость. С Полонской непросто, но в этом-то вся и прелесть. Нужно ломать голову, придумывать витиеватые ухищрения, чтобы еще на шаг стать для нее ближе. Рядом с ней пробуждается первобытный охотничий инстинкт, что немаловажно для любого мужчины.

— Порядок, Демид. Не нужно было тебя беспокоить.

— Нет же, Юль. В своем доме ты вправе не пускать меня за порог, но здесь я жду тебя каждую минуту.

Она осуждающе качает головой и прячет глаза.

Дотрагиваюсь до ее обнаженных плеч, провожу ладонями по гладкой коже.

Вероятно, Юля услышала, как я кричал, и испугалась.

А все эти питомники! Такое чувство, что все нужные овчарки остались в Германии под немыслимыми санкциями!

Кроме шуток.

Я обзвонил всех заводчиков в городе, которых нашел. Мопсы, болонки, доберманы — пожалуйста. Немецких овчарок для продажи нет. Либо слишком маленькие. Как назло.

Но я не могу ждать эти два месяца, очень хотелось подарить щенка Юле именно до родов.

Даже подключил сотрудников к поиску. Владислав кое-как вышел на связь с одним заводчиком. На горизонте замаячил щенок, казалось, один на весь город. И то забронированный. Я приказал юристу всеми неправдами уболтать отдать животное нам.

— Ладно, Демид, домой пойду, — пятится.

— А зачем вернулась тогда?

Не перестает меня удивлять. Я бы отдал золотую медаль Юле в номинации «женщина-загадка».

— В глаза твои замечательные посмотреть и поблагодарить, говорю же. Знаешь, Демид, в природе все гармонично. Даже безмозглая квочка может неожиданно опериться и ответить хищному коршуну, раза в два ее превосходящему, так сильно, что тот отлетит в кусты. Она будет до последнего вздоха защищать своих цыплят — это ее жизненная программа. И маленькая кошка не испугается огромного ротвейлера, вцепится ему в морду… У людей точно так же. Не забывай об этом. Никогда.

Всхлипнув, Юля разворачивается и торопливо шагает прочь.

— Постой, ты плачешь, что ли? — иду за ней.

— Нет. Я сказала все, что хотела!

Очевидно, у Полонской снова перепады настроения. Такое было и раньше. Вначале я велся, а потом догадался, что это лишь издержки беременности. Юля может заплакать, а через пять минут смеяться.

Меня отвлекает телефон. Замираю посреди коридора и читаю уведомление.

Крайний день, чтобы заплатить взнос по кредиту без реальных последствий, иначе останусь без дома, офиса и всех благ, к которым привык. Решаю закончить финансовый вопрос, позже созвонюсь с Юлей.

Расходимся с Полонской в противоположные стороны.

Шагаю в кабинет прямиком к сейфу. На первый взгляд все нормально, но когда отодвигаю картину, замечаю на дверце сейфа капли специальной краски. Мгновенно напрягаюсь и открываю его.

Наспех пересчитываю пачки и обнаруживаю недостачу. Процентов двадцать не хватает, но если перевести на деньги, это существенно.

Слышу позади скрип двери.

— Демид Леонидович? — входит экономка. — Сейчас увидела Юлю. Вылетела из дома сама не своя. Неужто поругались?

— Нет, — оглядываюсь на Люсинду. Женщина теребит край фартука. Движение приковывает мое внимание. — Почему у тебя розовые пальцы? — мне знаком этот пигмент.

— А… ерунда, — отмахивается. — Испачкалась о кофточку Юлии Олеговны. Она сказала, что вляпалась в бытовую химию, но я так и не поняла в какую именно. Теперь руки не могу отмыть.

— Хорошо, что не лицо, Люсинда.

— У нас проблемы? — настораживается экономка.

— Похоже на то…

Закрываю сейф.

Функция с красящей жидкостью предусмотрена заводскими настройками, чтобы было легко вычислить вора и поймать по горячим следам. Но я и не думал, что когда-нибудь буду это делать.

Столько лет люди в моем окружении боялись и на шаг приблизиться к сейфу. Даже над паролем голову не ломал — дата рождения Хилл, а значит и Полонской.

По всей вероятности, Юля три раза ввела неправильные цифры на сейфе, измазалась краской. На четвертый все же угадала. По крайней мере, так говорят улики.

Кровь внутри меня кипит, но я должен разобраться. И в самые сжатые сроки, естественно.

Зачем Полонской понадобились деньги, если у нее и так все есть? Правда ли то, что сказала экономка?

Оставляю Люсинду — объясняться с ней некогда.

На всех парах мчу к Юле.

Она отдыхает во дворике. Сидит на скамье и читает книгу, но, увидев меня, быстро захлопывает том.

— Теперь ты соскучился? — брюзжит, смотрит враждебно.

Никогда прежде я не замечал в ее милых чертах столько злости.

— Юль, мне сейчас не до красивых слов, — сразу перехожу к сути. — В моем сейфе пропали деньги, Люсинда сказала, что ты могла быть причастна к этому. Твоя кофта была испорчена защитным составом. Если у тебя трудности, объясни причину, и я помогу их решить. Мне самому тошно говорить с тобой на тему воровства…

— Нет, — медленно встает со скамейки, — думаю, трудности у тебя!

Мы общаемся достаточно громко, не скрывая эмоций. На шум выходит молодая служанка, приставленная мной ухаживать за беременной Юлей.

— Извините, Демид Леонидович, что вмешиваюсь, но не об этой ли вещи вы спрашивали? — в ее руке кофта, которую я видел на Полонской раньше. Она действительно испачкана тем самым составом.

Молниеносно оборачиваюсь к Юле, а она во все глаза таращится на Пелагею.

— Ты что, рылась в мусорном ведре?!

— Это часть моих обязанностей — все проверять.

Полонская хватается за лоб и тяжело дышит.

Я все еще стою рядом и жду. Хоть каких-нибудь объяснений.

— Демид, да, я пыталась открыть сейф, — сознается. — Но у меня и в мыслях не было тебя обокрасть! Я искала реквизиты, хотела возместить малую часть по кредиту. Не делай добра… Боже… и зла не получишь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Жизнь хорошенько встряхнула меня именно сегодня. Больше пускать на самотек я ничего не собираюсь.

— Я должен обыскать дом.

— Ты не веришь? — поднимает взгляд, сдвигая брови к переносице. — Что ты вообще задумал, Демид? Кражу на меня повесить? Зачем так унижаешь?

— До встречи со мной ты и мечтать не могла о богатстве, которым окружена сейчас. Иногда деньги портят людей, особенно тех, кому они достались легко.

Приказываю охранникам осмотреть дом.

Минут тридцать мы с Юлей напряженно ждем вердикта от Вальтера. Полонская разочарованно прогуливается у пруда. Говорит, что не может стоять ко мне ближе, чем на десять метров.

— Ничего нет, особняк пуст, — отчитывается охранник.

Облегченно выдыхаю.

Больше всего на свете я хотел услышать эти слова. И плевать, что все факты указывают на Юлю — она ведь была в курсе перевозки денег.

Возможно, Юля успела кому-то передать незаметно украденное, — черт ее знает.

Конечно, я найду, чем перекрыть брешь, а заодно дам поручение отследить банковские транзакции всех, кто живет со мной в доме.

* * *

Юля

Не стану отрицать, что поступила неправильно, умолчав о безуспешной попытке открыть сейф. Но поведение Демида меня сильно напрягает. Явился требовать какие-то деньги…

Он что, хочет выставить меня воровкой?

Весь день блуждаю по дому, засыпаю поздно.

Следующее утро начинается с телефонного звонка, который, пожалуй, я не ждала еще больше, чем Грозного.

— Джулия? — отвечаю не сразу. Сестрица так настойчиво обрывала связь, что пришлось сдаться.

— Здравствуй, Юль, — приветливо щебечет.

Как странно слышать нормальный голос Хилл. Даже говорит без оскорблений. А может, это до сих пор сон?

— Что стряслось?

В отличие от Хилл, немного волнуюсь. Откидываю одеяло, сажусь на постели.

— Сестра, отношения между нами не сложились. Я по большей части виновата, ведь боялась потерять Демида. Теперь мы обоюдно решили расстаться, а значит и с тобой делить нечего. Если честно, мне стыдно за свое поведение, на сердце камень лежит. Я не могу вернуться в Америку с этим тяжким грузом. Хочется извиниться… Я приглашаю тебя на ужин. Сегодня.

Ох… ничего себе.

Хилл не только надумала просить прощения, но и назвала меня сестрой! Я точно проснулась в параллельной реальности.

Не горю желанием опять иди к Демиду. Зачем было отселяться? Все равно у нас не получается и дня провести друг без друга. И Джули уж очень подозрительно затеяла ужин.

— Извините, мисс Хилл, чувствую недомогание, — пытаюсь отбрехаться.

— Нет, просто называй меня Ритой! Юль, мы ведь никогда больше не увидимся. Понимаешь? Я столько наломала дров в отношениях с тобой! Дай же мне шанс сказать прости.

— Ладно.

— Спасибо за благосклонность Юль. Очень жду тебя к семи.

— А Демид тоже будет на ужине?

— Понятия не имею, — отвечает моим же голосом. — Он уже полгода как не делится со мной планами. В любом случае Грозный хозяин особняка. Хочет — приедет, хочет — нет, только ему решать.

Думаю, он приедет.

После разговора с Хилл обращаю внимание на странное сообщение от банка. Вижу, что на мой счет пришел денежный перевод. Пятьсот тысяч. Хм… наверное, кто-то ошибся.

Только собираюсь позвонить на горячую линию, как следом приходит еще одно оповещение. Теперь к прошлой половине миллиона добавилось еще триста тысяч! Что за шуточки такие?!

Номер отправителя неизвестный, но цифры кажутся отдаленно знакомыми.

По мобильному приложению определяю, что аттракцион невиданной щедрости с утра пораньше устраивает Виктор! Мой бывший! Ужас… Что на этот раз ему взбрело в голову?

Ведь мы так давно не виделись. Звонить и выяснить о цели перевода боюсь. Не хочу лишний раз напоминать о себе. Молча возвращаю деньги Виктору.

Время неумолимо ползет к семи.

Я все еще в колебаниях, идти к Хилл на ужин или нет. А имеется ли для нее существенная разница моего местоположения? Нет, конечно. Если бы Джулия задумала совершить гадость, ее бы точно не остановил мой переезд.

Охранники, служанки — все пляшут под дудочку Хилл и Грозного, а мне только улыбаются, да.

Грандиозно на ужин не наряжаюсь. Платье-халат свободного кроя замечательно подходит к моей фигуре. Длинные темные волосы расчесываю и оставляю распущенными. Делаю легкий макияж.

Даже на позднем сроке беременности не хочется выглядеть замухрышкой.

Беру с собой сумочку, в нее складываю телефон, документы, ценные мелочи, которые не могу забыть в особняке.

Охранник встречает меня возле ворот, протягивает черные очки. Сопровождает весь путь до владений Грозного.

— Привет, — обращаюсь ко всем на первом этаже дома.

Чуть-чуть растерялась при виде хлопот служанок. Девушки торопливо накрывают стол аппетитными яствами, украшаю гостиную вазами с живыми цветами. Фоном играет легкая классическая музыка, а Джулия руководит всем процессом. Услышав меня, оборачивается.

— Привет, Юль! Ну что же стоишь у порога? Не стесняйся, добро пожаловать.

— Даже не думала, что ты так заморочишься…

Шагаю к столу, усаживаюсь.

Бросаю взгляд на часы — без десяти семь.

Хилл двигается следом. Выглядит она уж очень блистательно. На Джулии идеальное платье с кружевным воротником. Модные кудри на голове, уши сияют от бриллиантов, а на шее нить жемчуга. Губы она накрасила ярко-алой помадой.

Отодвигает стул, плюхается рядом, но и двух минут не высиживает, как подстреленная соскакивает.

— Вот неумехи такие! Ничего без меня не могут! — срывается в кухню.

Контролировать и стоять над душой сестрица любит.

Наблюдаю, как Люсинда ставит передо мной тарелку с паровой рыбкой и овощами. В бокал наливает свежевыжатый апельсиновый сок.

— Лучше воды, — прошу.

Но вместо Люсинды слышу голос Джулии:

— Может, хотя бы чай? — шагает к дверному проему.

— Нет, жарко что-то. Просто воды без газа.

Покачав головой, Хилл скрывается в кухне. Экономка тоже идет к хозяйке.

Первой возвращается Джулия, усаживается рядом со мной. Себе в бокал наливает напиток покрепче. Люсинда приносит мне долгожданную воду.

— Что же ты не пьешь? — с улыбкой спрашивает Хилл. — Ведь так хотела…

Она поднимает свой бокал. По традиции тоже беру стакан в руки.

— За мир! — восклицает Джулия. — Очень жаль, что я так быстро уезжаю, толком с тобой и не общались. Именно как любящие сестры. Но буду ждать тебя в Америке, Юль! Прилетай, если надумаешь.

Это вряд ли.

Я, конечно, рада, что Хилл предложила закопать топор войны, но сближаться с ней и доверять всей душой я уже не смогу.

Делаю пару глотков и приступаю к рыбе.

Общаемся с Джулией на дурацкие поверхностные темы а-ля природа, мода, погодные отличия в наших странах. Обе держимся дружелюбно, но с некоторым холодком.

— Не опоздал? — внезапно доносится со стороны прихожей.

Все нотки нежной пропаренной рыбы теперь ощущаются на языке пресными. Если бы не правила приличия, вообще бы выплюнула еду на тарелку. Но кое-как проглатываю.

В особняк марширует сам господин Грозный! Огромная честь прям.

После находки в его кабинете документов с планом по лишению меня родительских прав и обвинений в воровстве видеть Демида мне не очень хочется, если выражаться мягко. Я согласилась вернуться в особняк, чтобы попрощаться с сестрой, и надеялась что Демид, как обычно, будет до ночи в офисе.

Грозный шагает прямиком к нам, его взгляд словно не воспринимает Хилл, она для Демида сейчас словно стала прозрачной и совсем безликой. Все внимание олигарха адресовано мне.

Удивительным образом Хилл не кидается на шею Грозному, как это всегда было раньше, ей неинтересно знать, как прошел еще один день на работе.

И я, прикусив губу, лишь поглядываю на Демида. Вид у него спокойный, уж точно не яростный как бывает у человека, который все потерял из-за долга банку. Стало быть, деньги он все-таки нашел.

— Вовремя, Демид Леонидович, — пересиливаю себя. — Составите нам компанию?

Отвожу взгляд и снова беру стакан. Жажда при виде Грозного ужасно сушит горло. Выпиваю почти всю воду. Душно как-то становится, потягивает живот. Неужели у меня такая реакция на Демида?

— Люсинда сказала, у тебя пропали деньги? — мурлычет Хилл, забывая о манерах, складывает локти на стол. — Вот так неудача… Мне искреннее жаль. Нашел недостачу?

— Пока нет, — вальяжно откидывается на спинку стула и наливает напиток тот же, что пьет Хилл. — А ты чемоданы уже собрала? Не сочтешь за личное оскорбление, если Вальтер проверит их содержимое?

— Ничего другого я от тебя и не ждала, — она явно едва сдерживается, чтобы не скорчить злобную физиономию.

Даже расставшись с Грозным, сестрица все равно не хочет терять образ безгрешного ангела.

Я что-то совсем разволновалась. То ли от того, что Демид сидит в двух метрах от меня, то ли…

Сердцебиение учащается и резко бросает в жар. Воздуха будто не хватает. Сначала незаметно, а потом откровенно обмахиваюсь салфеткой. У меня обостряется жажда.

— Люсинда, принеси, пожалуйста, еще воды!

— Юль, — напрягается Демид и оборачивается, — тебе плохо?

— Сама не понимаю, что происходит… — признаюсь, ведь, кроме Грозного, здесь мне вряд ли кто-то искренне захочет помочь. — В животе… странные ощущения…

— Болит?! — он резко поднимается на ноги. — Люсинда! — орет экономке. — Вызывай скорую!

Хилл тоже встает. Охает минуты три, как ей меня жалко, по плечу гладит. Притворного добра ее хватает ненадолго. Сестрица просто уходит заниматься своими делами в комнату.

С каждой секундой мне все хуже и хуже. Ощущения очень напоминают схватки… или мне так кажется.

Карета скорой помощи приезжает быстро, спустя минут десять. Осмотрев меня, фельдшеры настаивают на госпитализации, пока Демид обрывает телефон доктора, у которого я наблюдалась всю беременность.

Грозный всеми фибрами не хотел, чтобы меня увозили в государственную больницу — не доверяет он «бесплатным» врачам.

Бригада же в срочном порядке помогает мне лечь на специальную каталку и отвозит в дежурившую сегодня больницу.

Резь в животе только усиливается, а перед глазами начинает мутнеть. Я плохо воспринимаю все, что творится вокруг.

Грозный остается ждать в коридоре, пока меня осматривает женщина в белом халате.

— Что со мной?

— Похоже, у вас роды, — несмотря на дикую усталость, доктор разговаривает добрым тоном. — Возьму еще кровь на анализы.

Схватки постепенно учащаются. Стараюсь не кричать, быть тише, но мне очень больно. Роды у меня первые, опыта нет.

Две медсестры помогают выйти из смотрового кабинета в коридор, где на скромной лавке сидит шокированный Грозный. Вижу его, а ноги подкашиваются. Нельзя же так, но в эту секунду мне хочется как можно дольше не выпускать малышку, ведь после рождения Демид отберет крошечку.

— Она рожает?! — будто читает мысли Грозный. — Но я не готов к тому, чтобы моя дочь появилась на свет в этом месте.

Доктор вздыхает, но уговаривать олигарха не собирается.

— Пишите тогда отказную.

Грозный от нервов бранно ругается.

А во мне нарастает дикая паника, что выть хочется. Если сейчас Демид увезет в клинику, где все куплено и договорено, то шансы остаться с доченькой рядом снизятся к нулю. Никто из персонала коммерческого роддома меня слушать не будет.

— Нет! — вскрикиваю. — Второй транспортировки я не выдержу! Демид… — терплю новую схватку. Отдышавшись, кое-как продолжаю: — Здесь буду рожать…

— Зашибись, Юль, просто великолепно!

— Да, и прошу, не сиди со мной в палате. Я хочу побыть одна!

Говорят, что нет ничего сильнее любви. Ах! Как же они заблуждаются. Гордыня, предательство, страх — всегда будут сильнее любви.

Чуть склонившись, снова придерживаю живот. А взгляд мой прикован к Демиду. Я растворяюсь в нем, как тогда… в первый день нашего знакомства. На мгновенье погружаюсь в холодную глубину его серых глаз.

— Юль, ты смотришь на меня так, будто прощаешься, — хмурится Грозный.

— Тебе показалось…

Это последнее, что мне удается сказать.

Через секунду-две медсестры уводят меня ждать роды. Сначала в санитарную комнату, где выдают казенную одежку, заставляют стереть лак с ногтей и помогают сделать нужные гигиенические процедуры.

Общие палаты оказываются заняты, поэтому с разрешения главврача меня определяют в одиночною совершенно бесплатно. Добро может случаться и бескорыстно. И для этого не нужно иметь много денег, как у Грозного.

В обычной городской больнице у него нет власти. По крайней мере, персонал не лебезит перед мужчиной, а могут и крепким словцом ответить.

Еще минут десять я слышу настойчивую перепалку за дверями палаты, и как Демид хочет вопреки моим желаниям ворваться внутрь. Однако сестры в белых халатах его не пускают. А потом тишина…

Скулю, кусаю губы. Лежать не могу и ходить больно. Прыгаю на специальном резиновом мяче, иногда, согнувшись, стою, придерживаясь за железное изголовье койки.

Вздрагиваю, когда дверь в палату распахивается, но выдыхаю, увидев акушерку, а по совместительству главного врача. Большая удача, что она лично взялась принять у меня роды.

— Сейчас я вас осмотрю, лягте!

— А Демид Леонидович где?.. — с опаской шепчу, словно боюсь, что Грозный может услышать.

— Понятия не имею, — хмыкает, — куда-то отошел, — прослушивает мой живот через стетоскоп, похожий на деревянную трубочку.

На языке так и вертятся сотни слов, которые я мечтала сказать хоть кому-нибудь, кто может помочь сохранить ребенка, кто не позволил бы нам с дочерью разлучиться.

Но я почти приняла судьбу, изо дня в день убеждаясь, что все, с кем бы мне ни доводилось общаться, слепо служат и подчиняются Грозному.

— Ирина Яковлевна, — читаю на беджике имя, — вы знаете, что за человек этот Грозный?

Миловидные черты женщины мрачнеют:

— Прекрасно. Неприятно будет вам слышать, но Демида Леонидовича я не считаю порядочным бизнесменом, как пишут во всех газетах. Он дьявол во плоти. В прошлом Грозный тираничным путем присвоил завод, где работал мой супруг. Оставил десятки людей без работы. Юра, — со слезами на глазах вспоминает, — от горя спился и умер! Теперь я осталась одна… Так что не только алкоголь ломает жизни, но и ваш муж!

— Он мне не муж…

— Без разницы, — поправляет подол моей распашонки. — Не лучшая тема для будущей мамочки. О ребенке думать надо.

Я и думаю. Всей душой и сердцем переживаю.

Отсчитываю промежутки времени после каждой схватки.

Страсть, симпатия, заслуги Демида в моей голове меркнут перед болезненной тревогой о том, что олигарх может отнять дочь. Особняк, которым так сладко поманил меня Грозный, тоже становится ненужным.

Благо вовремя разорвала сделку и квартиру продать не успела.

— Демид Леонидович ребенка у меня забрать хочет. Оказывается, вы тоже знаете, что он за мужчина. Всю беременность Грозный держал меня, можно сказать, пленницей. У меня есть телефон, там хранятся несколько записей с подтверждением моих слов! — дергаюсь.

— Тише-тише, девочка, — растерянно сдерживает на койке. — Но как же я смогу тебе помочь? Это должностное преступление.

— Выдумайте хоть что-нибудь для Грозного. Без ребенка я буду ему не нужна, он забудет о нас с малышкой. Я, наконец, обрету свободу. Перееду в другой город и заживу спокойно. Только я и дочь, понимаете?

— Но ребенок совершенно здоров, а ваши анализы безупречны… хм… мне, конечно, жаль, что вы оказались в такой ситуации…

— Поймите меня правильно!

Ирина усаживается на край постели и взволнованно прокручивает стетоскоп в руках.

— Я могу сказать, что роды прошли неудачно, а дальше? Кто даст гарантии, что Грозный не обрушит на больницу всю мощь своей ярости? Да и вдруг слежку затеет?

— Не станет он этого делать. Демид не псих и не помешанный. Он человек, который верит фактам. Я поговорю с ним после родов, скажу, что если нас больше ничего не связывает, то он должен оставить меня. Поверьте, у Грозного и без того проблем хватает. Встанет, отряхнется и с легкостью найдет себе другую девушку, что сможет родить ему ребенка.

— Слишком рискованно, Юлия Олеговна, — качает головой. — Но я всей душой ненавижу Демида… эх…

Акушерка зовет медсестер. Меня снова укладывают на каталку и везут в родильный зал. Там на столе я реву от счастья встречи с доченькой и понимания, что Грозный в покое нас не оставит, если Ирина не прислушается к моим словам.

Слава богу, я не слышу Демида, не вижу его.

Когда пространство заполняет первый крик малышки, слезинки из глаз не просто катятся, а текут ручьем!

Это истинное счастье, которым не хочется делиться, а отдавать — тем более!

* * *

Демид

Клиентоориентированности в этой богадельне никакой! О сервисе и речи нет…

Агрессивные, как стая пираний, женщины не подпускают меня к Юлии. Громко вопят, бравируя санитарными нормами, вынуждают спуститься в приемное отделение и ждать там.

Вымотанный и злой, я сижу на расхлябанной драной лавке. Коридор настолько узкий, что мимо проходящие люди чуть ли не задевают мои колени!

Не выдерживаю и поднимаюсь. Шагаю на крыльцо продышаться. В кармане звонит телефон — что-то от меня хочет Люсинда.

— Демид Леонидович, — визжит экономка, — у нас пожар!

— У меня тоже одно место подгорает, — рычу в ответ.

— Нет, вы не понимаете! Дом полыхает в прямом смысле. Второй этаж!

— Что?! — я отстраняю телефон от уха, растираю уставшие глаза.

Переспрашиваю и не верю.

— Мы вызвали пожарных, но эпицентр возгорания случился в комнате мисс Хилл! Господи милосердный! Джулия так и осталась в доме!

Час от часу не легче.

В каком-то бреду я спускаюсь по ступеням. Приехал в клинику на машине скорой и только собирался сам звонить Люсинде, чтобы та передала через Вальтера сумку с принадлежностями для Полонской, а теперь слышу такие новости.

Вызываю такси и мчу домой.

Еще издали на подъезде к частному сектору я замечаю густой черный столб дыма как раз в той стороне, где расположен мой особняк.

Бросаю водителю купюры и чуть ли не на ходу выпрыгиваю из машины. Бегу ко двору. Ворота настежь распахнуты, на территории дома стоят несколько красных пожарных машин, воняет гарью.

— Ах, господин! — едва заметив меня, кидается Люсинда. — Беда какая!

Оглядываю масштаб трагедии. Дотла дом не сгорел, лишь правое верхнее крыло пострадало. Вижу, что на улице собрались все, кроме Хилл.

— А Джулия?

Интересуюсь у Люсинды, а та навзрыд!

Бессмысленно что-то выяснять у эмоциональной женщины.

Иду к одному из пожарных.

— Очаг почти потушен, тела мы не нашли, — отчитывается он. — Нет останков.

— Значит, девушка не сгорела?

— Не-а, пусто было в комнате. По опыту скажу, что если надумаете проводить экспертизу, в доме найдут следы воспламеняющейся жидкости. Поджог это, Демид Леонидович. Возможно, тот, кого вы ищите, это и сделал, а потом выбрался через окно. Створки были нараспашку, да и лестница приставная валялась…

Мужчина говорит громко и четко.

Достаточно, чтобы его поразительные слова услышал не только я, но и Люсинда.

— Ох, Демид Леонидович, — взмолившись, опять несется, — простите вы меня дуру старую! Все жалела мисс Хилл, но я же не знала, что она с ума сошла! Джулия еще один поступок ужасный совершила, а я побоялась вам сразу сказать…

— Какой? — уже сквозь зубы цежу. Всего трясет.

— Когда госпожа пригласила Юлю на ужин, Полонская в какой-то момент попросила воды. Я застала Джулию на кухне, когда она подливала в стакан сестре странную жидкость из маленького флакончика. Я так испугалась за Юлию, за вас, что вылила ту воду и подменила стакан.

— Хилл что, отравить Юлю пыталась?

— Думаю, да…

— Убью… уничтожу твою любимую госпожу, пусть только мне попадется!

— Пощадите, прошу-у-у! — экономка валится мне в ноги, бьется лбом о колени. — Несмышленая она… дров наломала.

— Не к той девушке ты прикипела, Люсинда, — отталкиваю женщину. — Видимо, возраст так сказывается. Ты стала очень сентиментальной с годами и больше не можешь рассуждать трезво. Я отправляю тебя на пенсию, служба в моем доме для тебя закончена.

— Как же, Демид Леонидович? Я всю жизнь была подле вас, чуть ли не с малых лет вам помогала, еще со времен вашего покойного отца. Так привыкла…

— Только поэтому я тебя не трону. А сейчас ухожу, но когда вернусь, чтобы и духа твоего здесь не было!

Я очень зол. Держусь из последних крупиц морали, что самоотверженно прорываются сквозь толщу ярости.

Столько лет я спокойно засыпал и просыпался в доме, не забивал голову возможными интригами, потому что знал — тыл в особняке надежный. И каждый винтик в рабочей системе работал только на благо. Я всегда уважал персонал, порой кричал, но по делу. Покровительствовал их семьям тоже, причем во всех вопросах.

И уж точно не был знаком с подлостью. Доверял.

Люсинда очень меня подвела, потеряла мудрость, из-за этого случилась беда, а могла произойти и трагедия!

С экономкой я прощаюсь навсегда.

Хорошо, что успел забрать деньги из сейфа — перезанять недостающую сумму у Хакимова и расквитаться с кредитом.

Окрикиваю Вальтера.

Отныне я стану бдительным. Задумаюсь о том, чтобы поставить камеры в доме. Теперь я вряд ли смогу кому-либо доверять. Предают. Зачастую самые близкие люди.

— Что прикажете, Демид Леонидович?

— Едем в аэропорт. Я должен поймать эту змею за хвост. Она посягнула на самое сокровенное… Жизнь моей дочери!

— Справедливо.

Билеты для Хилл я покупал лично. И они на завтрашнее число, но, зная Джулию…

После такого греха она бы не осмелилась прятаться в России даже несколько часов. Не найдется ей здесь и угла, где бы спрятаться.

Летим по шоссе на максимальной скорости, однако пробка впереди приводит меня в откровенное бешенство.

Пробиваю по планшету ближайшее расписание вылетов. И сегодня есть рейс, нужный Хилл. С пересадками, конечно, в эконом-классе, но в этой ситуации она бы согласилась лететь и в багажном отсеке.

Проклятье.

А Юлю, должно быть, уже поместили в родильное отделение.

Мог бы я разорваться?

— Ставь мигалку на крышу, Вальтер! Такими темпами мы прибудем в аэропорт, когда моя дочь пойдет в детский сад!

По пустякам всегда стараюсь не злоупотреблять положением. Сегодня другие обстоятельства!

Проблесковый маячок синего цвета вынуждает общий поток машин потесниться, а нам позволяет двигаться быстрее.

Бросаю Вальтера на парковке аэропорта.

Бегу, а в мыслях только бы увидеть Хилл.

Женская месть бывает очень жестокой и холодной, но посягать на здоровье не рожденного дитя — перебор. Лучше бы Джулия набралась смелости и поквиталась со мной.

В здании на табло вижу объявление, что заканчивается посадка на рейс… нутром чую — Хилл уже на пути в самолет.

— Джули! — ору на весь аэропорт.

Пробираюсь сквозь толпу к рамке. Она пищит и загорается красным.

— Постойте! — словно из ниоткуда появляется крепкий мужчина в форме охранника и белых перчатках. — Выкладывайте в емкость все металлические предметы.

— С дор-р-роги! — уже рычу от злости.

Но в его глазах я вижу только лед и какое-то ликование. Абсолютно чужой сотрудник ухмыляется и смотрит на меня так, будто знает. Такое чувство, что он специально пользуется теми крошками власти, которыми наделила его служба в аэропорту.

— Вы плохо расслышали? — надменно тянет подбородок. — Ремень, часы, мобильный телефон…

— Ты лишишься работы!

— Я за нее не держусь, — улыбается шире, демонстрируя мне золотую коронку на боковом резце.

Мужчина высокий. Коротко стриженный. Его лицо, мимика, жесты источают лютую неприязнь. Мы совсем не знакомы, но я от чего-то испытываю к человеку презрение.

Вскоре к нему подходит женщина в форме.

— Какие-то проблемы, Виктор Сергеевич?

— Очередной дебошир, — равнодушно хмыкает. — Если не будет соблюдать правила, вызовем полицию.

Волокита с органами совершенно некстати. Трачу драгоценное время на досмотр.

Отбившись от парочки навязчивых работников, шагаю дальше.

Черт.

Слышу характерный звук сообщения на телефоне. Разблокировав экран, вижу послание с прикрепленнымфото от Хилл. Как я и думал, Джулия в самолете.

Я опоздал.

«Спасибо за проведенные годы, котик! Гори ты в аду, а я лечу навстречу новой жизни».

Тут же звоню Хилл, но абонент недоступен.

Когда-нибудь ей все это вернется бумерангом, а может, и с легкой подачи кое-кого другого. Например, меня.

От досады сплевываю на пол. Трапп у самолета убран.

Возвращаюсь к машине.

— Демид Леонидович, мы можем отправить людей в погоню хоть завтра. Правда, в Америке у госпожи Хилл тоже имеются связи, будет сложно схватить ее, — Вальтер понимает без слов мою неудачу.

— Не до Хилл сейчас, — падаю на сиденье рядом с водительским. — Поехали в больницу к Юле…

…Гарпии в белых халатах к Полонской опять не пускают.

— Роды очень сложные, ждите в приемной! — бросает на ходу медсестра, удаляется.

Редко мне доводилось общаться с хамоватыми, неприветливыми женщинами. Здесь их в избытке.

Может, я рассуждаю предвзято, но такое ощущение, что доктора и те, кто рангом пониже, смотрят на меня враждебно. А я всего лишь поорал от нервов, когда привез Юлю. Что за злопамятность?

Отправляю Вальтера в магазин за гостинцами, чтобы уладить недоразумение.

Нарезаю круги по первому этажу больницы. Пока жду, за окошками успевает потемнеть и снова рассвести. Глаза режет от усталости и напряжения.

Но весь сон рушится, словно занавес, когда наконец-то появляется главврач.

— Как Юля, где она? — очень быстро шагаю к женщине.

Мне категорически не нравится тот взгляд, каким она смотрит. Отстраненный, безрадостный.

— Юлия Олеговна в послеродовой палате, — поджимая губы, цедит так, что я еле слышу.

— Можно ее увидеть?!

— Полонская спит.

— А ребенок, как моя дочь?

Женщина молчит, взгляд отводит. На ее лице бездушная маска, а мне кажется, что пол под ногами зашатался. Грудину щемит от предчувствия. Не так я представлял себе первую встречу после родов с Юлей и доченькой.

— Крепитесь, Демид Леонидович…

Глава 12

— Что ты такое говоришь?! Я не собираюсь крепиться!

— …К сожалению, ребеночек не выжил.

Ее слова — хладнокровные, как молоток — бьют в виски наотмашь. Глубоко в грудине разливается нестерпимый колючий жар, а жажда мести ослепляет глаза. Я злюсь на всех вокруг, на судьбу и бога, хоть и не верил в него никогда. Но больше всего — на самого себя.

Перестаю видеть врача, да и вообще все вокруг.

На автопилоте деревянно шагаю к лестнице.

Мне кричат в спину, что нельзя, а я слышу только эхо этих слов и болезненный стук в висках. Не помню как поднимаюсь на второй этаж.

Здесь длинный коридор и много одинаковых белых дверей. Но какое-то чутье, как невидимая но ощутимая нить, ведет прямиком к пятой по счету.

Я безошибочно нахожу за ней Юлю…

Она действительно в отключке. Бледное лицо, растрепанные темные волосы. Берёг ее, как хрустальный сосуд…

Подхожу к ней и сильно сжимаю боковину ее кровати, но боль в руках ничто в сравнении с тем, что я чувствую.

— Почему так случилось? — хриплым голосом спрашиваю подоспевшую докторицу.

— Кислорода не хватило, такое бывает… редко, но все же…

Чертова ведьма даже проявляет сострадание, легонько поглаживая меня по плечу.

Дергаю им.

— Надеюсь, нужные протоколы и заключения у вас имеются… — тихо, едва сдерживая ярость, спрашиваю и разворачиваюсь к ней всем телом. — И к масштабной проверке вы готовы.

— Я понимаю вашу скорбь, Демид Леонидович, — отвечает спокойно, а мне кажется — бездушно, — но лучше нам выйти.

Еще раз взглянув на Юлю, с трудом отпускаю боковину ее кровати и выхожу.

Я знал, что у близняшек проблемы с деторождением — так устроен их организм, но все-таки решил рискнуть. Так ждал свою крошечную дочь, имя чудесное ей придумал…

Очень тяжело…

В кабинете главного врача усаживаюсь на стул, изучаю приготовленные документы, а мысли только о Юле и нашем ребенке.

— Ирина Яковлевна, а есть шанс на то, чтобы Полонская смогла подарить мне наследника?

Ребенок был моей главной целью. Я считал, что должен обзавестись наследниками, чтобы было кому в будущем передать все: бизнес, недвижимость… И только сейчас понял, что мне не хватало живого тепла, чтобы встречали, ждали любили меня, а не все, что у меня есть. Я хотел почувствовать, что такое семья, и это ощущение мне дала Юля…

— Вряд ли, — отвечает врач. — Отпустите Юлию с богом…

— Почему это? — вскидываюсь от этого предложения и подозрительно щурюсь — хотя это, скорее, потому что щиплет глаза от сухих слез. — Что она вам говорила?

— Эм… бормотала, что свободы хочет. А какой уж — известно только вам двоим…

Я действительно украл Юлю. Лишил права выбора, присвоил себе, заставил быть рядом… Любовь по принуждению. А теперь еще и смерть нашей дочери…

— …Ваши дела обязательно пойдут в гору, Демид Леонидович, скоро боль утихнет…

— Все дела будут у прокурора! — перебиваю зло от внезапного незнакомого до этого отчаяния. — Если я найду врачебную халатность…

Доктор пристально смотрит мне в глаза.

— Все мы переживаем взлеты и падения. О чем-то мечтаем. Наши истинные желания обязательно сбудутся, просто на это требуется больше времени и спокойствия. Прекратите бороться, отпустите ситуацию и ослабьте контроль, и тогда все, чего вы хотите, само придет к вам с легкостью и без лишних жертв.

Отпустить ситуацию…

Я еще никогда не делал этого — не ослаблял контроль. Не ждал, что ко мне придет само с легкостью. Никогда не приходило.

Но сейчас…

* * *

Юля

Просыпаюсь, а перед глазами расплывчатое темное пятно. Моргаю, смахивая ресницами мутную пелену, и вижу Грозного…

— Демид…

— Тише, Юль… — дотрагивается до моего колена через одеяло, а в глазах столько тоски…

Смотрю на Демида, и в сердце закрадывается тревога. Что случилось?

— Где моя дочь? — подрываюсь с койки, но Грозный удерживает меня, сидя на краю постели.

— Тебе не сказали… Наша дочь… не выжила.

У меня закружилась голова, я откинулась назад на подушку и закрыла лицо ладошками. Слезы потекли по щекам. Не от новости — я знала, что с дочерью все в порядке, а от облегчения, что врач выполнила мою просьбу. А еще от стыда и дикого чувства вины, что лишаю доченьку отца, а Демида — его ребенка.

Но те документы, его разговор на террасе… Они громче чувства вины звучат в ушах.

Дверь в палату распахивается, и я убираю ладони. Наблюдаю, как медсестра поочередно завозит двух младенцев, и тяжело сглатываю, не в силах отвести взгляда.

— Юль… — сжимает мою руку Демид. — Не надо… — просит тихо, обманываясь моими слезами и жадным взглядом на малышей.

А я просто узнаю доченьку, но сейчас ее выдают за ребенка моей соседки.

Я до последнего сомневалась в Ирине Яковлевне. Колебалась, мучилась. Но то, что сделал Демид, и то, что больше я не смогу родить ребенка, перевесило чашу моих аргументов за то, что я сделала.

Демид в самом рассвете сил. У него были женщины до меня, во время и будут после — уверена. Он мужчина сильный — переживет этот удар и сделает себе другого ребенка.

Я перевожу взгляд на него. Его глаза потухли, сам он будто выцвел. Ребенок соседки по палате кряхтит и начинает плакать, и лицо Грозного искажается судорогой от боли потери. Ему сложно присутствовать в палате, слышать младенцев, осознавая, что его собственный не выжил.

Слезы теперь ручьем катятся у меня из глаз. Я всхлипываю.

Грозный тяжело сглатывает.

— Осточертела мне эта страна, — выпаливает. — Думаю перебраться в Германию. Полетишь со мной?

Сердце кровью обливается, но Демид не должен увидеть даже, как меня выписывают с младенцем, а тут целое полететь с ним…

— Нет, — кусаю губы и нахожу аргумент: — Мы собирались общаться ради дочери, но теперь это не нужно. Уезжай, Демид.

Я плачу, уже всхлипывая.

— А как же ты, Юль? Тот дом… можешь жить там, сколько хочешь. Я оставлю его тебе.

— Не нужно, — дотрагиваюсь до его руки, а она — лед. — У меня есть квартира.

— Хорошо. Прикажу Вальтеру, чтобы собрали твои вещи.

Демиду плохо здесь. По глазам вижу, что ему не терпится уйти. Здесь его держит только вымышленное благородство и чувство долга передо мной. И от этого еще больнее.

— Демид, я хочу остаться одна… — облегчаю ему уход.

— Я не спущу с рук врачам эту халатность, — цедит сквозь зубы, но встает.

— Не нужно… — качаю головой. — Этим ты дочь не вернешь. Не заставляй меня проходить всю эту судебную волокиту. — Он смотрит пристально. Глаза в глаза. — Прощай, Демид… — почти шепчу.

— Нет, Юль, — упрямо качает головой. Он поворачивает голову и смотрит на свою дочь, не зная об этом. — До встречи.

Грозный выходит из палаты.

А я снова закрываю лицо руками и реву уже в голос.

Конец

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12