КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Три подруги и таинственный жених (СИ) [Анастасия Солнцева] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Глава I

Все совпадения с реальными названиями и именами в книге случайны. Вся указанная информация использована исключительно в художественных целях, не несет в себе пропаганды или призыва к каким-либо действиям.

***

Был понедельник. Я сидела на своей маленькой, уютной кухне и пила кофе под мерное бормотание телевизора, когда в квартиру ворвалась подруга. Я сразу поняла, что это она, даже не выглядывая в коридор тесной однокомнатной квартирки, арендуемой мной. Потому что создавать столько шума и так изощренно материться могла только Ниса.

— На кухне, — прокричала я в сторону входной двери после раздавшегося оттуда грохота, словно где-то там, в помещении размером два на два квадратных метра, уложился в обморок слон.

— Привет, — тяжело выдохнув, на кухню ввалилась подруга, с которой мы знаем друг друга уже около пятнадцати лет.

Познакомились еще в школе и с тех пор пережили много всякого вместе. Были и драки с мальчиками, и обиды, и ревность, и даже попытка удрать в другую страну от всевидящего ока родственников. Попытка не удалась, нас догнали уже буквально к вечеру и настоятельно посоветовали вернуться домой. Но воспоминание о том, как Ниса отбивалась от стражников моего отца, пытаясь не подпустить их ко мне, останется со мной навсегда. С тех пор прошло немало лет, я оставила мысли о побеге и научилась как-то жить с той ответственностью, что взвалила на меня моя семья. Все эти годы Ниса была рядом, но вот если я стала спокойнее, ответственнее и прагматичнее, начав смотреть на мир трезво, то подруга не изменилась. Она по-прежнему была такой же вздорной, своенравной и очень энергичной. У неё все в ритме «побежали». Куда бежим, зачем бежим — не важно, будем разбираться потом, главное — бежим. Эта девчонка могла успеть расстаться с парнем, на волне эмоций угнать машину, разбить её, подраться с полицейскими, угодить за решетку, встретить свою новую, и очередную вечную любовь непосредственно в полицейском участке — и всё это за одно утро. Поэтому я даже не пыталась предположить, что случилось у Нисы сегодня. А в том, что что-то случилось я даже не сомневалась — уж слишком ярко горели её глаза. Хотя, может быть, это у всех банши так? Не знаю, я знакома только с одной. Вот этой. Невысокой коротко стриженной блондинкой, которая самым наглым образом схватилась за мою кружку с кофе и одним залпом выпила все до дна.

— Если хочешь пить, — спокойно заметила я, перелистывая страницу газеты, от которой исходил чуть сладковатый запах типографской краски, — то в холодильнике есть бутылка минералки.

Ниса кивнула и полезла в недра снежно-белого гиганта, высящегося в углу. Порывшись там, она вытащила пластиковую тару с прозрачной жидкостью, одним уверенным движение свернула крышку и громкими глотками начала пить.

— За тобой что, волки гнались? — поинтересовалась я, наблюдая, как Ниса вливает в себя полтора литра газированной воды.

— Почти, — выдохнула Ниса, отрываясь, наконец, от горлышка теперь уже пустой бутылки. Удрученно поболтав в воздухе куском бесполезного пластика, подруга тяжело вздохнула и зашвырнула бутылку в мусорное ведро. А после заявила, уверенно уперев руки в боки: — Мне нужна твоя помощь.

— Нет, — не менее уверенно отвергла я и вновь уставилась в газету.

— Ди! — возмущенно воскликнула Ниса и в несколько шагов оказалась передо мной. Я пожалела, что пожадничала снять квартиру побольше, потому что в комнате, по размеру равной кошачьему домику нет места для маневров. Чем с успехом и пользовалась моя пусть лучшая, но постоянно встревающая в различные передряги и вечно тянущая меня за собой подруга. Куда тянущая? На встречу тому, что Ниса называла приключениями, а я — геморроем.

— Отстань, — попросила я и попыталась прикрыться газетой. Трюк не удался. Ниса с глухим рыком вырвала из моих рук шуршащую бумагу и, отшвырнув на подоконник, склонилась, зловеще прошептав:

— Ты должна помочь мне спрятать труп.

Я раздраженно закатила глаза, откидываясь на спинку стула, который был очень уютным и который я не планировала покидать раньше того времени, когда мне пора будет отправляться на работу.

— Ты пьяная или укуренная?

Ниса склонилась еще ниже к моему лицу и практически одними губами проговорила:

— Я убила ягуаретта.

С минуту я молчала. Пыталась уложить услышанное в голове. Но информация была настолько невероятная, что укладываться упорно не желала. Увидев недоверие на моём лице, Ниса быстро закивала головой.

— Ты что натворила? — зашипела я, медленно поднимаясь со стула.

Ниса неуверенно отступила, сделав несколько шагов назад.

— Так получилось, — шмыгнула она носом, попытавшись принять максимально безобидный вид. И это девица, которая прикончила оборотня, такого редкого вида, что повстречаться с ягуареттами хотя бы раз в жизни — уже поразительно.

— С ума можно сойти, — я потерла виски, предчувствуя приближающуюся головную боль. — Где ты его откопала-то хоть? Я думала, они обитают только в Северной Америке!

— Так и было, — энергично закивала Ниса, из-за чего образ невинной добродетели тут же с неё слетел. — Но недавно их клан мигрировал, я не знаю, почему. Но теперь их можно встретить и здесь, у нас.

— И где труп? — после пары секунд раздумий спросила я.

— Лежит у тебя в коридоре, — деловито сообщила Ниса и добавила: — Знаешь хорошее место, где его можно закопать?

— Знаю, — кивнула я, не сводя злого взгляда с подруги. — Там же, где я прикопаю тебя!

— Это вряд ли, — пожала плечами Ниса как ни в чем не бывало. — Ты меня любишь.

И развернувшись, потопала в коридор. Мне, скрипя зубами, пришлось направиться следом, чтобы собственными глазами увидеть чудную картину. А именно — красивого парня с практически идеальными пропорциями тела, которые явно были отточены регулярными тренировками в спортзале. Ровная, гладка кожа цвета кофе с молоком. Длинные, до плеч, темно-каштановые волосы, немного спутанные и чуть прикрывающие лицо. Оно, кстати, было хоть и красивым, но каким-то невыразительным, словно пластмассовым. При этом весь он был в этот момент таким трогательным, соблазнительным и…абсолютно мертвым. На последний пункт тонко намекал нож для колки льда, торчащий из мускулистой груди.

Я присела на корточки рядом с трупом, который ввиду своей немалой телокомплекции занял почти все свободное пространство в моём маленьком коридорчике, и присмотрелась к ране. Крови вокруг неё было немного, и она уже успела схватиться коркой.

— Как давно он в этом состоянии? — спросила я, подняв взгляд на застывшую рядом Нису.

— В каком? — не поняла подруга.

— В мертвом! — прикрикнула я.

Ниса задумалась на мгновение, а после бодро отрапортовала:

— Меньше суток. Часов может десять.

— Десять? — округлила я глаза.

— А что такого? — надула Ниса губы.

— Кроме того, что ты по самую рукоятку воткнула в грудь какому-то мужику нож для колки льда, а потом приволокла труп ко мне домой? — меня начала разбирать злость. — Нет, ничего!

— Он пытался меня изнасиловать, — отвела взгляд Ниса и как-то неловко сложила руки на груди.

— Подробности ты мне потом расскажешь, — решила я. — А сейчас надо решить, что делать с телом. За окном не декабрь, да и у меня в квартире не минус пять, мужик вот-вот разлагаться начнет.

Мы помолчали, несколько минут тупо рассматривая мертвого красавчика, одетого лишь в обтягивающие черные штаны, а после я спросила:

— Каким образом ты его сюда приволокла?

— В ковре, — тут же заявила подруга и указала на кусок чего-то скомканного, на чем лежал труп. В полумраке коридора я не сразу смогла рассмотреть, что это. А присмотревшись поняла — старый, местами покрытый истертыми проплешинами палас.

— Он давно уже валялся у меня в подвале, — пояснила Ниса, — все никак руки не доходили выбросить, а вот сегодня пригодился.

— Ага, кто ж знал, что тебе придется притащить к подруге труп, да? И как удачно, что под рукой оказались необходимые для сокрытия убийства принадлежности, — съязвила я.

Подруга мои старания не оценила, а вместо этого начала жаловаться:

— Ты знаешь, какой он тяжелый! Килограмм восемьдесят! И высокий, я его еле-еле в машину запихнула. Если честно, не предполагала, что смогу довезти его в полной комплектации. Так сказать, со всеми его конечностями.

Тут я вспомнила, что Ниса живет в собственном частном доме со встроенным в него гаражом, который ей оставили сторожить уехавшие за границу родственники. А это значит, что никто не видел, как подруга упаковывала в свой внедорожник труп, укутанный в старый ковер. Уже лучше. Но оставалась еще много невыясненных моментов.

— А от машины до квартиры ты как его дотащила?

Ниса улыбнулась, сверкнув своими кошачьими и прозрачно-голубыми, как у всех банши, глазами, ответив:

— Мне Руся помогла.

Не успела я удивиться, как дверь в квартиру снова приоткрылась и на пороге появилась наша третья подруга. Фируса или просто Руся. До невозможности красивая девушка с тонкой и изящной, словно лоза фигуркой, длинными черными волосами и большими, по-детски широко распахнутыми аметистовыми глазами.

Фируса по своей сущности была музой и как все музы она смотрела на мир с позиции истинно творческого человека. То есть, её мало интересовала реальность. Большую часть времени она проводила витая где-то в облаках и очень далеко от всего, что не имело отношения к искусству. От нас с Нисой она отличалась меланхоличностью, утонченностью, непробиваемой уверенностью в себе и вместе с тем — скрытностью, ранимостью, отчужденностью. Как муза, Руся способна не только вдохновлять истинных творцов на создание шедевров, но и улавливать тончайшие эмоции окружающих, а при желании — и влиять на них.

Муза молча вошла в квартиру, для чего ей пришлось переступить через вольготно устроившийся в моей прихожей труп, а после закрыла за собой дверь.

Не квартира, а проходной двор какой-то.

— Что ты сделала? — спросила я у Руси, игнорируя приветствие.

Подруга пожала острыми, худыми плечами и как ни в чем не бывало гордо прошествовала в комнату, которая одновременно служила мне спальней, кабинетом и гостиной. Там она устроилась в кресле, повернутом к двери и, элегантно закинув ногу на ногу, взглянула на меня с легким упреком в глазах:

— Отвела взгляды прохожих, конечно, — сказала она так, словно я и сама могла бы догадаться.

— И жильцов дома, — вставила Ниса, с благодарностью улыбнувшись Русе.

— Конечно, — закатила я глаза. — Что ты им внушила? Что на нас упала ядерная бомба? Или произошел первый контакт с внеземной цивилизацией?

— Ты же, знаешь, я не могу влиять на сознание людей, только на их эмоции, — ответила подруга, стряхнув со своих идеально сидящих черных брюк невидимые пылинки.

— И с помощью каких эмоций можно заставить окружающих не заметить девицу с ковром подмышкой, из которого подозрительно торчат волосатые руки и ноги? — я была в нашей компании самой младшей и при этом именно я чаще всего исполняла роль ментора, то есть, старалась мыслить разумно, здраво и, по мнению Нисы, очень скучно.

— Страх, — моргнув, пояснила Руся. — Страх затмевает всё.

— Ладно, — хлопнула в ладони Ниса с таким задорным видом, словно собралась водить хоровод. — А давайте мы обсудим особенности способностей муз в другой раз? Потому что сейчас нам надо решить, куда спрятать труп!

Я тяжело вздохнула и полезла в ящичек обувного шкафчика, где лежали ключи. Не только от моей съемной квартиры, но и от квартиры моей бабушки, а также от дачи соседки. Последние мне оставила девушка из квартиры напротив, с который мы неплохо подружились в последнее время. Пару месяцев назад у неё прорвало трубу и на время ремонта пришлось отключить воду. Но необходимость принимать душ никто не отменял, а потому я разрешила ей приводить себя в порядок у меня. Вскоре выяснилось, что у нас много тем для общения, которые и позволили нам подружиться.

Пару дней назад Симона отправилась в командировку в Париж, а мне оставила ключи от своего загородного домика, попросив время от времени наведываться и поливать цветы. К цветам я, в отличии от соседки, не питала трепетных чувств, а вот сама Симона мне нравилась — веселая, легкая в общении и неизменная оптимистка. А потому, я согласилась помочь, даже несмотря на то, что для меня необходимость регулярно кататься к черту на рога только ради какой-нибудь герани в кашпо, вызывала затруднение. И вот сейчас ключи пригодились.

— Закопаем его в огороде, — звякнула я связкой в воздухе, — авось к следующему дачному сезону превратится в удобрение.

— Я копать не буду, — тут же заявила Руся, покосившись на свой идеальный маникюр.

— Копать будет Ниса, — с плотоядной улыбкой сообщила я подруге и передала ей ключи. — Она мужика грохнула, ей и лопаткой махать.

Ниса ничего не ответила, лишь тихо зарычала, забирая у меня ключи. Я же на демарш банши обращать внимания не стала, а закатав рукава своей домашней рубашки принялась заматывать труп обратно в ковер.

Глава II

— Тебе нужно будет сделать это еще раз, — предупредила я Русю, когда всё было готово. Труп удалось упаковать так, что даже внушительной величины пятки не было видно. Правда, пришлось пожертвовать своим любимым пледом, но что не сделаешь ради подруги.

После я быстро переоделась, сменив удобные широкие хлопчатобумажные брюки на практичные джинсы, а любимую белую рубашку — на такую же белую футболку. А вот с обувью возникло затруднение. Большинство имеющихся у меня пар имели высокий каблук, но отправлять за город на шпильках было плохой идеей. Кроме того, пришлось искать обувь для Руси, которая смирилась с перспективой ехать на дачу и прятать там труп.

— Вечно мы из-за тебя в истории вляпываемся, — высказалась Фируса. И, видимо, легендарная выдержка ей вдруг изменила, потому что она швырнула в Нису диванной подушкой.

С Русей мы стали тесно дружить лет шесть-семь назад. Тогда нас, пятнадцатилетних старшеклассников, готовящихся вот-вот выпорхнуть во взрослую жизнь, отправили на весенние каникулы в десятидневный автобусный тур по Европе. Большой шумной толпой, пребывающей в радостном томлении из-за возможности, наконец, хоть ненадолго покинуть стены родной школы и улицы родного города, мы посетили Вену, Мюнхен, Амберг, Прагу. И все было хорошо, ровно до тех пор, пока в Варшаве на не настигла неприятность.

Я, Ниса и непонятно каким образом увязавшаяся за нами новенькая девчонка, которая перед предпоследним классом перешла в нашу школу, случайно забрели куда-то на окраину города. При этом шли мы из сувенирной лавки к центральной площади, где и должен был нас ждать автобус, переполненный уже изрядно поднадоевшими одноклассниками. И вот, в каком-то обшарпанном узком переулке к нам, трем девицам, пытающимся сориентировать по старой бумажной карте, вдруг подошла стайка парней, одним своим видом наводящая на определенные размышления — потертые кожанки, местами грязные джинсы, неаккуратно забитые татуировками руки, а главное — сальные ухмылочки вместе с откровенно нехорошими взглядами.

И я, и Ниса несмотря на свою нечеловеческую сущность выросли в мире людей и с различными иллюзиями распрощались еще в раннем детстве, а потому прекрасно понимали, чего следует ждать от мужчины, который смотрит на тебя вот так, как будто размышляя, как много интересного можно найти под твоей кофточкой.

— Чего они от нас хотят? — пискнула новенькая, всем своим субтильным тельцем прижавшись ко мне.

— Того, что обычно заканчивается горизонтальной позой на полу, — буркнула прямолинейная Ниса и попыталась встать в защитную стойку. Я при этом оказалась в самом неудобном положении. Прижатая спиной к обшарпанной кирпичной стене, с одной стороны меня теснили девчонки, а с другой обступили незнакомцы.

И тут один из парней грубо схватил новенькую за руку и потянул к себе. Я отреагировала автоматически, даже не особо размышляя. Схватив Русю за другую руку, рванула её на себя, одновременно вставая между ней и попахивающим чем-то затхлым местным жителем. Физически я была сильнее человека, пусть даже молодого и рослого мужчины, но сила — это еще не все, надо уметь правильно бить, а это уже было для меня в новинку. А потому я поступила так, как поступала всегда — сделала первое, что пришло в голову, то есть, заехала мужику коленом по промежности.

Парень такой резвости от девчонки, которая была меньше его на две головы и худее в полтора раза, не ожидал и согнулся с изумленным стоном. Но его друзей никто по семейным драгоценностям не бил и двое других поспешили на выручку первому. Но тут уже в дело вступила Ниса, которая, видимо, решила, что раз уж я начала махать кулаками, то и ей нечего стесняться.

Банши — это закрытый клан воинов, чей род восходит к Бадб, богине войны. Издавна банши считались предвестницами смерти. Это не совсем так, не все из них чувствуют смерть, которая приходит к избранным воинам в виде мучительных, вырывающих истошный крик из глотки, видений. Некоторые взрослые банши умеют использовать собственный голос в качестве оружия, но кричат они без видений и умеют управлять силой своего крика. Но так как это особый вид оружия, которым надо уметь пользоваться правильно, банши допускают к постижению силы голоса лишь с определенного возраста и при наличии определенных умений. Надо отметить, что немногие добираются до такого уровня мастерства. А потому «крикливых» среди банши не так много.

Ниса — младшая дочь главы клана, выросшая с тремя старшими братьями. Она, как никто другой, с ранних лет умела раздавать качественные тумаки. И для того, чтобы уложить на грязную землю компанию парнишек ей понадобилось несколько минут, в течении которых в тесном переулке раздавались болезненные вскрики и несколько забористых ругательств. Источником последних, кстати, была Ниса. Добив последнего парня, она сдула с лица выбившуюся прядку белых, как первый снег волос и с превосходством посмотрела на Русю. Новенькая наблюдала за всем происходящим из-за моей спины, выпучив свои большие красивые глаза, делавшие её похожей на героиню аниме.

— Кто вы? — сдавлено пискнула Руся и попыталась отодвинуться от меня подальше, но лишь плотнее уперлась в грязную стену.

— Я — банши, — с шальной улыбкой легко раскрыла свою суть Ниса и я поняла почему. Увидела то же, что самой последней открылось мне — яркие фиолетовые отсветы в глазах новенькой. — А она, — Ниса кивнула в мою сторону, — нереида.

— Кто? — ошарашенно переспросила Руся, продолжая рассматривать нас так, словно впервые увидела.

— Нереида, — громко и по слогам повторила Ниса. — Морское божество, вообще-то. Старшая дочь короля Талласа, Повелителя Морей и Всех Земных Вод.

— Ой, — еще более тонким голоском выдохнула Руся, отчего мне показалось, что еще немного — и её смогут воспринимать только дельфины. — Ты правда нереида?

Я кивнула и тут же пришла на помощь девчонке, которая начала неожиданно заваливаться вправо. Придержав её за плечи, я оглянулась на Нису, та раздраженно поморщилась и решительно шагнула вперед, чтобы залепить теряющей сознание барышне звонкую пощечину.

— Ну время в обмороки падать, — сурово приказала Ниса в ответ на растерянно-возмущенный взгляд быстренько очнувшейся и даже переставшей заваливаться на бочок Фирусы. — Надо сваливать отсюда, а то вдруг пацанов больше и сейчас их товарищи по криминальному делу подтянутся.

Мы с Русей обменялись взглядами, а после уставились на Нису и синхронно кивнули.

— Надо найти наш автобус, — проговорила Руся все еще таким высоким голосом, что нас с Нисой едва не передергивало, а после наконец отлипла от стены, с которой пыталась слиться последние минут семь.

— Ты бы это, — начала Ниса пытаясь быть вежливой, но не зная, как это делается. Всю жизнь она дружила только со мной, той, которая отлично знала, что быть милой Ниса не умеет патологически и понятия не имеет, как не выглядеть злобным дровосеком в глазах других людей, — пищать перестала. А то у меня уже зубы болят от твоего высокого голоса.

— Извини, — смутилась Руся, одновременно заметно погрустнев.

Я укоризненно взглянула на Нису, а та лишь недоуменно развела руками.

И тут снизу застонали. Это подал признаки жизни один из городских хулиганов.

— Ты не обижайся, — безапелляционно заявила Ниса и от души пнула стенающего парня, а после повернулась к Фирусе и патетично заявила: — Мы тебе только что жизнь спасли, помни об этом.

И Руся помнила.

Вот и сейчас, ей явно не хотелось куда-то ехать и подчищать за Нисой последствия её вспыльчивости и чрезмерной эмоциональности, порой приобретающей слишком радикальную форму. Но Руся лишь грустно вздохнула и взяла из моей протянутой руки старенький комбинезон, да пару изрядно поношенных кроссовок. Сама я сунула ноги в старые ботинки, оставшиеся от одного из моих бывших кавалеров, и посмотрела на подруг. На Русю, которая даже в местами заляпанном белой краской комбинезоне умудрялась выглядеть сногсшибательно. И Нису, которая нервно топталась на месте, едва удерживая под контролем свою очень деятельную и очень импульсивную натуру. Об её нервозности явно свидетельствовала расчесанная до багровых пятен кожа на руках и поминутно одергиваемая майка.

— Ну, что, пошли, — и я наклонилась, берясь за один край коврового кокона, в который мы завернули мертвеца. Ниса тут же взялась за другой край. Руся должна была идти впереди и, влияя на эмоции людей, «отводить» им глаза. — Чем раньше разберемся с этой проблемой, тем всем будет лучше. И возможно, я даже не потеряю работу из-за прогула.

— Да брось, — беспечно отозвалась Ниса и, наверное, сопроводила бы свои слова каким-нибудь жестом, если бы руки подруги в этот момент не были заняты. И если бы она не пятилась попой вперед через дверной проем, вынося на лестничную площадку труп. — Макс никогда тебя не уволит. Он в тебе души не чает.

— Ты про её начальника? — тут же встряла в разговор Руся, которая вышла за нами и быстро заперла дверь.

— Ага, — подтвердила Ниса, нажимая локтем на кнопку вызова лифта. — Начальник, который уже давно и безответно влюблен в нашу нереиду. И Ниса бросила на меня хитрый взгляд из-под длинной, падающей на глаза челки. В ответ я лишь вздохнула и покачала головой.

— Хочешь сказать, что это не так? — хихикнула Ниса в тот момент, как послышался гул и откуда-то с верхних этажей к нам устремился лифт. Устремился не так, чтобы очень сильно торопясь, а потому я сдула с лица несколько выбившихся из хвостика волос и прислонилась к стене.

— Хочу сказать, что ты преувеличиваешь, — и я была твердо уверена в своих словах. Макс, мой босс, хоть и оказывал мне определенные знаки внимания, но было это давно и быстро закончилось. Как только я тонко намекнула, что у меня есть жених и свадьба с ним — дело решенное. Что самое главное — я практически не врала. Жених и правда был в наличии. У него имелось трудновыговариваемое имя и папа-король в придачу. Были мы с ним помолвлены еще с тех времен, когда оба лежали в колыбельных и не особо понимали происходящее вокруг. О нашем браке договорились родители. Инициатором выступил мой отец, который решил, что выдать свою старшую дочь за внука Идзанаги. Всё дело в том, что папуля, после рождения первенца женского пола рассчитывал на последующее появление сына, наследника престала. В понимании моего архаичного настроенного отца, признающего исключительно патриархальное устройство общества, трон следует передавать лишь отпрыску мужского пола. Но судьба — забавная штука, у Талласа вот уже двадцать пять лет как рождаются только дочери. Как итог — у меня есть четырнадцать сестёр, а у папули — периодический нервный тик от концентрации женщин вокруг него.

Лифт, наконец, доковылял до нашего четвертого этажа и нехотя распахнул свои створки, которые разъехались в стороны с отвратительным скрипом.

— Тебе надо переехать, — отдуваясь, проговорила Ниса, затаскивая труп в кабину и пытаясь так притиснуться к стене, чтобы осталось еще место и для меня.

— Ага, чтобы трупы было удобнее вывозить, — съехидничала я и кивнула Русе, которая тут же приступила к выполнению своей части затеянной нами импровизированной спецоперации. А именно — заторопилась вниз по лестнице, чтобы встретить нас на первом этаже и позаботиться об отсутствии свидетелей.

— Зря ты с ним так, — нарушила молчание Ниса, когда я нажала на единицу и кабина, вздрогнув, поползла вниз со скоростью престарелой черепахи.

— Ты о чем? — не сразу сообразила я.

— О ком, — поправила подружка, стоя за моей спиной. — О Максе. Он хороший парень, красивый, умный, добрый, в тебе души не чает. Ты не видишь, но он смотрит на тебя так…

— Как? — начала я злиться, потому что терпеть не могла обсуждать свою личную жизнь. Да и обсуждать-то особенно нечего было. Личная жизнь моя напоминала болото — зеленая трясина, в которой сигналы о наличии жизни подавали только квакающие на берегу лягушки.

— Как больной щеночек, — наконец, смогла подобрать нужную метафору подруга. — Тоскливо и умоляюще одновременно.

— Ты же знаешь, я не могу, — проронила я тихо как раз в тот момент, когда лиф достиг пункта назначения и, после повторной пытки скрипом, мы увидели стоящую перед нами раздраженную Русю.

— Мне пришлось напугать бабулю, вышедшую погулять со своим шпицем, — гневно заявила подруга, нервно постукивая ножкой по полу.

— Бабуля-то хоть жива? — поинтересовалась Ниса, помогая мне выволакивать ковер.

— Жива, — Руся нервозно поправила волосы и оглянулась по сторонам. — Но вполне возможно, что ближайшие несколько недель она будет заикаться. И возможно, писаться по ночам.

— Не страшно, — отмахнулась Ниса и поторопилась к выходу, увлекая за собой и меня, отчаянно вцепившуюся в край ковра словно в последнюю надежду.

— В следующий раз, когда опять кого-нибудь убьешь, утилизируй труп самостоятельно, — попросила я, придерживая бедром дверь подъезда и пропуская вперед Русю. Муза, оценив обстановку, махнула нам рукой и побежала открывать багажник припаркованной чуть наискосок машины Нисы.

— Надеюсь, больше я никого не убью, — проскрипела зубами подруга. — Почему он такой тяжелый? Мне кажется, или за последние несколько минут он стал еще тяжелее?

— Это на тебя давит твоя совесть, — пропыхтела я, хотя и сама ощущала нечто подобное.

— Совесть в доле, — ответила Ниса и мы приступили к запихиванию трупа в багажник, пока Руся наворачивала круги вокруг нас, пытаясь контролировать одновременно и детскую площадку, с которой она согнала парочку школьников, и окна выходящих во двор квартир, и двери подъездп. Уже через пару минут у неё выступил пот на висках, а лицо стало выглядеть таким красным, словно вот-вот задымится.

— Поехали, — распорядилась я, с усилием захлопывая багажник.


Глава III

Через несколько минут мы уже рулили в сторону съезда на объездную трассу, чтобы выехать из города. За руль села я, потому что единственная знала, куда ехать.

— Ты была на этой даче раньше? — поинтересовалась Ниса, выглядывая в окошко, напоминая любопытного золотистого ретвивера, который, наконец, вырвался из душной городской квартиры. Разве что язык не высовывала и не капала слюнями на сидения.

— Один раз, — ответила я. — Неделю назад. Место там не особенно глухое, но и не оживленное. В зимнее время поселок почти пустой, а вот к лету народ начинает съезжаться.

— Пока еще не лето, так что, будем надеяться, что соседи не увидят, как мы прячем труп, — понадеялась Ниса, довольно щурясь на уже пригревающем солнышке.

— Лето через две недели, — угрюмо заметила Руся с заднего сидения.

— А вот тех, кто на галерке я попрошу помолчать, — с ласковой улыбкой заявила подружка и добавила: — Не нагнетай, а?

— Ты бы мужиков не гробила, я бы вообще молчала, — процедила Руся, всем своим видом демонстрируя, как она рада быть частью нашего скромного, но пышущего энтузиазмом отряда. — А еще лучше, если бы ты была чуть более разборчива в связях.

— Подумаешь! — фыркнула банши. — Всего один разочек не повезло! Кто ж знал, что я наткнусь на этого…Просто я очень общительная!

— Я бы сказала, с перебором общительная, — заметила я.

— Вот-вот, — покивала Руся в мою поддержку. — А я бы сказала, что твой круг общения — неприлично широк. И так уже полгорода знает все анатомические подробности твоего тела.

— Всего-то полгорода? — притворно удивилась Ниса, складывая ручки на груди. — Теряю навык!

— Остальная половина просто либо еще в детский сад ходит, либо уже вставную челюсть полирует, — скривилась Руся, отбрасывая за спину блестящие волосы.

— Вот давай не начинать, ладно? — возмутилась Ниса. — А то я сейчас начну пересчитывать всех твоих кавалеров!

И всю оставшуюся дорогу они громко препирались, выясняя, кто из них ведет более развязную жизнь. Уже через пять минут у меня начала болеть голова от этих воплей, больше похожие на вопли свихнувшейся совы. Но к счастью, до дачного поселка, где располагалась избушка моей соседки, путь был недолгим. И добрались мы быстро, благо трасса в этом направлении была практически пустой. Оно и не удивительно, кто еще потащится в понедельник с утра на дачу?

Нужный участок я нашла быстро несмотря на то, что когда приезжала сюда в первый раз по просьбе соседки прилично покружила по маленьким улочкам, у которых отсутствовали названия, а у участков — нумерация. Как здесь ориентировались местные жители для меня осталось загадкой. Наверное, срабатывал инстинкт родного гнезда.

— Приехали, — оповестила я, заглушая мотор и выбираясь из машины.

— Любопытное строение, — оценила Ниса, выходя следом за мой и оглядывая небольшой, нестандартно узкий и высокий, двухэтажный домик, выглядевший как половина нормального дома. — Словно кто-то взял и отрезал от него кусок.

— Не важно, как выглядит дом, — буркнула Руся, приближаясь к выкрашенным в зеленый цвет воротам. — Главное, что территория большая и деревьев много. Не так заметно будет со стороны, что мы там копаем.

— А от кого скрываться? — развела Ниса руками. — Здесь все равно никого нет.

На первый взгляд так и было. По обеим сторонам дачного домика располагались незастроенные и вроде как даже заброшенные участки, уж слишком много беспорядочно разросшейся растительности там имелось. Территория напротив, то есть, через дорогу, вообще напоминала пустырь, владелец даже не потрудился огородить свою собственность забором. А вот чуть наискосок возвышался приличный кирпичный дом, который выглядел слишком основательно для дачного.

— Похоже, здесь живут круглый год, — тихо заметила Ниса.

— Если мы будем выволакивать труп, — подошла к нам Руся, уставившись в том же направлении, — то из его окон мы будем видны как на ладони. Не успеем за лопату взяться, как к нам уже нагрянут ребята с наручниками.

— Ворота вроде открываются, — присмотрела я к зеленой конструкции. — Возможно, смогу заехать на участок.

— И, кстати, о лопатах, — заметила Ниса. — У нас их нет.

— В доме, на первом этаже, я видела в углу сапку и грабли, — припомнила я, направляясь к воротам. — Зайди, посмотрите. Может, там и лопаты имеются.

И бросила подругам ключи от дома.

— А если их там нет? — напряглась Руся.

— А если их там нет, то Ниса будет копать землю садовой лопаткой! — вспылила я.

Следующие полчаса мы были очень заняты. Я занималась воротами, которые несмотря на местами проржавевшие петли все-таки удалось открыть с третьей попытки, а Ниса с Русей искали орудия труда, которые когда-то сделали из обезьяны…ну, то, что мы имеем сейчас.

— Ну, что? Готовы? — поинтересовалась я, после того, как въехала на территорию и обратно заперла створки ворот, у замерших возле багажника девушек, умудрившихся где-то раздобыть сразу четыре лопаты.

С максимально сосредоточенным видом они кивнули. Проверив, надежно ли нас прикрывают уже покрывшиеся молодой зеленой листвой деревья, мы сначала выволокли тело из багажника, пристроили его под особо внушительным стволом ореха и все трое начали копать, раз уж на каждую нашлось по лопате. Четвертый садово-огородный инвентарь остался про запас. Не вручишь же покойнику лопатку с просьбой присоединиться к мероприятию по организации его собственной могилы.

— Ненавижу тебя, — выдохнула Руся через полчаса интенсивной работы, втыкая лопату в землю и устало облокачиваясь о черенок. — Вот просто ненавижу.

Ей из нас троих было труднее всего. Рафинированная интеллигентка, взращённая под присмотром гувернанток на классической музыке, литературе и живописи, она, как истинная муза, не была подготовлена к тяжелому физическому труду. По идее, из меня труженик земли был тоже сильно так себе, но моя бабушка приложила все усилия, чтобы воспитать из внучки максимально приземленную особу.

— Как вы это делаете? — утирая пот со лба, спросила Фируса, удивляясь тому, как резво мы с Нисой орудуем лопатами.

— По возможности, молча, — выдавила я из себя, как можно глубже погружая лопату в грунт. — Но я с Русей солидарна, Ниса. Я тебя тоже ненавижу.

— Злые вы, уйду я от вас, — пропыхтела банши, упорно продолжая изображать из себя крота.

— Ты все только обещаешь, — выдохнула я, падая на травку рядом с выкопанной ямой. С непривычки мигом разболелись руки и плечи. — Может, хватит уже, а? С метр мы выкопали. Твоему дружку хватит.

— Ладно, — выдохнула Ниса, стоя на дне импровизированной могилы. — Несите тело.

— Ты с ним спала, ты и неси, — заупрямилась Руся, усаживаясь рядом со мной.

Ниса посмотрела на нас, грязных, потных, уставших и явно не испытывающих к ней светлых чувств и согласно кивнула, потопав к притаившемуся под деревом трупу, все еще укутанному в ковер.

Через два часа мы вновь сидели у меня на кухне и пили — кто чай, кто кофе, а кто и ликер.

— Ты же понимаешь, что его будут искать. И рано или поздно члены его стаи выяснят, что случилось. И вот тогда начнется жаришка. Ягуаретты не те, кто просто смирятся со смертью одного из своих. Они будут мстить. И что-то мне подсказывает, что эта месть не будет милосердной.

— Для начала, им потребуется найти нас, — разумно заметила Руся, но тут же с промелькнувшей в глазах тревогой покосилась на Нису. — Вернее, им потребуется найти того, кто убил их собрата. Кстати, как вы познакомились?

— Точно, — поддержала я подругу и потребовала у Нисы: — Давай, рассказывай, как тебя угораздило связаться с оборотнем и, что еще более интересно, за какие грехи ты его к праотцам отправила?

— Да еще и втянула во всю эту историю нас, — недовольно пробурчала Руся, утыкаясь носом в свою чашку.

— Ты же просто так шашкой не машешь, — попыталась я сгладить довольно резкие слова Руси, которая порой бывала весьма категоричной. — Значит, было за что?

Ниса резко погрустнела, тяжело вздохнула и принялась рассказывать:

— Все произошло случайно. Мы познакомились с ним в библиотеке.

Руся поперхнулась недопитым чаем и закашлялась. Я же до рта чашку так и не донесла, выплеснув её содержимое себе на штанину. Ниса тут же сориентировалась и кинула мне кухонное полотенце, чтобы промокнуть пятно.

— В библиотеке? — сквозь кашель спросила Руся, все еще пытаясь прийти в себя.

— Ага, — грустно кивнула Ниса и потянулась к вазочке с печеньем. Когда подруга нервничала — ела за троих. Троих слонов.

— А там еще знакомятся? — удивленно обратилась я к покрасневшей Русе. Та лишь пожала плечами, все еще пытаясь перестать кашлять.

— Я не знаю, — кое-как выдавила из себя она.

— Ты же муза, как ты можешь не знать? — настаивала я.

— Библиотека — не моя сфера деятельности, — скривилась подруга. — Ты знаешь, я работаю только с художниками.

— Ага, и последний художник, которому ты навеяла вдохновение изобразил нечто, напоминающее лужу на полу, — фыркнула Ниса, отчего из её рта вылетело несколько крошек.

Руся поморщилась, так как одна из крошек приземлилась аккурат на её запястье, небрежно смахнула её одним пальцем и решила вступиться за своего любимчика. На самом деле, фаворитов у неё было много — каждую неделю новый. Но самый последний, и надо отметить, самый бездарный, здесь я была с Нисой согласна, отчего-то задержался дольше остальных. Прошло уже полгода, а Руся так и не отправилась на поиски нового великого таланта.

— Картина называется «Невозделанное», — сердито заявила нам муза. — И чтобы вы понимали в искусстве? Вы Вермеера от Гогена не отличите!

— А вот этот твой недоделанный, он Вермеер или Гоген? — с милой улыбкой и круассаном в руке поинтересовалась Ниса.

— Ни тот, и ни другой, — прищурила глаза Руся.

— Мне кажется, что с Вермеером у него общего только понимание того, что мольберт надо ставить на пол, а не подвешивать к потолку. А с Гогеном — умение держать кисточку правой рукой, а не левой пяткой. Хотя, глядя на его экзерсисы, создается впечатление, будто именно пяткой он свои картины и рисует.

— Рисуют на заборе, — рыкнула Фируса. — А картины пишут. И Захар пишет в жанре постмодернистской эстетики. Он — гений, до которому вам — как до Луны пешком.

— А нам на Луну и не надо, ни пешком, ни на поезде, — хохотнула Ниса.

— Давайте оставим Захара в покое, — сдержанно предложила я, предчувствуя бурную дискуссию на тему величины гениальности нового друга Фирусы.

— Да, — тут же оживилась наша муза. — Давайте вернемся к обсуждению того, как Ниса оборотня угрохала.

— Итак, вы познакомились в библиотеке, — начала я. — Как ты в библиотеке-то оказалась? Не думала, что ты вообще знаешь, где они находятся.

Ниса хмуро глянула на меня исподлобья, отложила булочку с маком, которую она схватила едва только доев слоёный рогалик и с обидой протянула:

— Чтобы вы знали, я люблю читать.

— Ага, этикетки на пивных бутылках, — хмыкнул Руся. — А что-то более длинное, чем три предложения из четырех слов ты читать перестала еще в пятом классе.

Я быстренько пнула Русю по ноге под столом, но подруга не сообразила, что я хочу до неё донести.

— Что? — глянула она на меня, выдавая все мои попытки с головой. — Это ведь правда! И Ниса знает, что правда! Она не самая большая интеллектуалка во вселенной.

Я округлила глаза, мол, придержи коней, подруга.

— Может быть, я решила измениться, — вдруг шмыгнула носом банши, отворачиваясь от нас.

— Что, правда? — оживилась Руся, которая уже давно мечтала сделать из Нисы, как она выражалась, приличного человека.

— Нет, — рассмеялась Ниса, шутливо толкнув подругу в плечо. Руся скривилась и потерла плечо, явно приложив немало усилий, чтобы не улететь с кухонного диванчика мордашкой прямо в пол. — С чего мне меняться? Я — идеальна! А если кто-то с этим не согласен, он может пойти прогуляться в лес, за шишками.

И Ниса выразительно посмотрела в сторону все еще держащейся за плечо Руси.

— Я в лес не хочу, — сразу же отреагировала последняя. — И шишки мне не нужны.

— Тогда сиди на месте, — благосклонно разрешила Ниса.

— Что ты забыла в библиотеке? — начала раздражаться я из-за того, что мы трое не можем остановиться от перепрыгивания с одной темы на другую. У нас так всегда — начинаем с обсуждения нового сериала заканчиваем проблемами миграции зябликов.

— Мне нужна была энциклопедия, — буркнула Ниса. — А в книжном я ничего не нашла.

— Час от часу не легче, — едва не схватилась за сердце Руся. — Теперь ты энциклопедиями интересуешься?

— Да, блин, — вспылила Ниса и от переизбытка эмоций начала размахивать руками. Я тихонечко отодвинула от неё подальше сахарницу, заварочный чайник и початую бутылку ликера, который Ниса периодически подливала себе в кофе. — Мне тут нового ребенка подсунули, а он столько вопросов задает! Что, где, когда и почему! Задолбалась ответы в гугле искать! Думала, притащу пацану энциклопедию, пусть изучает и отстанет от меня. Кто ж знал, что сегодня их в магазинах днем с огнем не сыщешь.

Несмотря на свою воинственную сущность, в мире людей Ниса работала, как бы это странно не выглядело, няней. Да, она смотрела за чужими детьми, вот уже лет десять пребывая в абсолютной уверенности, что своих собственных у неё никогда не будет, потому что на самом деле детей она не очень-то и любила. Почему она работала именно няней? Ну, у неё не хватало терпения и умения подстраиваться под коллектив для работы в офисе или в какой-нибудь государственной структуре. Она ненавидела все, что было связано с цифрами и всю жизнь умножая три на четыре каждый раз получала разный результат, а потому вариант заняться собственными бизнесом тоже отпадал. Сфера торговли и обслуживания подруге не подходила категорически, потому что был большой шанс, что однажды она кого-нибудь покалечит. А вот детей Ниса не трогала. Они её раздражали, бесили, доводили до точки кипения, но именно ради них она старалась сдерживаться и контролировать свои эмоции. В какой-то степени, дети делали её лучше несмотря на то, что я до сих пор была уверена, что дети не могут воспитывать детей.

— Просто ты не в тех местах ищешь, — с ухмылочкой заявила Руся. — В отделе с бульварными романами энциклопедии не выставляют.

— Я смотрела во всех отделах, — закатила глаза Ниса. — И вообще, кто в наше время говорит «бульварные романы»? Ты как будто сама из романа 19 века случайно выпала.

— Так говорят образованные люди, — процедила сквозь зубы Руся.

— Я тоже образованная, — развела руками Ниса. — И я так не говорю.

— Ты с трудом школу закончила! — не выдержала Руся и начала, что называется, резать правду-матку. — А в университете все четыре года плавала как известная субстанция в проруби. До выпуска дотянула только потому, что Ди тебе помогала.

— Я не помогала, — тут же пришлось соврать мне.

— Ну, да, — не поверила Руся. — А кто сидел ночами и писал ей рефераты, курсовые и контрольные? А потом ходил, как зомби, с красными глазами?

— Так, ты пошла в библиотеку, — попыталась я вернуть беседу в нужное русло. — И?

— И столкнулась в отделе детективной литературы с парнем, — машинально проговорила Ниса, а после спохватилась: — Ну, то есть, с оборотнем.

— Это я уже поняла, — кивнула я. —Что было дальше?

— Он уронил мне на ногу Толстого, — угрюмо продолжила Ниса.

— Он что, приволок в библиотеку труп графа? — опять ехидно встряла Руся. — Бедный писатель, он разве еще не истлел?

— «Анну Каренину» он на меня уронил, — прорычала Ниса.

— Так все-таки он не смог удержать Каренину или Толстого? — продолжала веселиться Руся, кажется, пытаясь возместить моральный ущерб, нанесенный её психике нашим сегодняшним мероприятием.

— Я тебя сейчас укушу, — пригрозила Ниса, окончательно потеряв терпение.

— Так, угомонились, — прикрикнула я. — Обе!

— Она первая начала, — в один голос заявили подруги.

— Так, он уронил книгу, что было дальше? — я тяжело вздохнула, поражаясь собственному терпению.

— Начал извиняться, просить прощение, предлагать помощь, — и прежде, чем Руся успела раскрыть свой рот, Ниса быстро пояснила, в основном, ей: — Он предложил отвезти меня в травмпункт, ясно?

— Ну, да, тесное знакомство с классической литературой — это ведь такая тяжелая травма, — не смогла не прокомментировать подруга, обращаясь ко дну свой чашки с травяным чаем.

— Это было больно, понятно? — возмущенно запротестовала Ниса. — Но врач мне действительно был не нужен, о чем я и сказала Эмилю. И тогда он предложил отправиться в кофейню, чтобы он мог загладить передо мной свою вину. Я согласилась, и мы отправились на его машине в центр. Там зашли в кафешку, съели по десерту, выпили по чашке капучино, а после он отвез меня домой.

— То есть, ты, нисколько не задумываясь об опасности, раскрыла мало знакомому парню своё место жительства? — подвела я промежуточный итог.

— А что здесь такого? — беспечно пожала плечами Ниса, еще не понимая, к чему я клоню. — Он был очень милым и заботливым, постоянно спрашивал, как я себя чувствую и делал комплименты.

— Какой галантный кавалер, — криво усмехнувшись, хмыкнула Руся. — Ты правда не соображаешь, что к чему?

Ниса хлопнула длинными ресницами и уставилась на меня с явным требованием объяснений.

— Ваше знакомство выглядит очень подозрительно. Так, словно он намеренно с тобой столкнулся в этой библиотеке. Он, кстати, объяснил, что там забыл?

— Сказал, что пришел за учебником для младшего брата. Их семья недавно переехала сюда, и они еще не совсем освоились. Эмиль попросил меня показать ему город, и я согласилась. Мы договорились о встрече и на следующий день, то есть, вчера, он заехал за мной в семь часов вечера.

— Кто устраивает экскурсии по вечерам? — засомневалась Руся.

— Если только это не было экскурсией по питейным заведениям столицы, — предположила я и по виноватому взгляду подруги поняла, что попала в самое яблочко. — Да, Ниса?

— Кому интересны памятники да площади? — начала она защищаться.

— Конечно, стриптиз-клубы куда любопытнее, — проворчала Руся. — И в какой из них ты его потащила?

— В «Карамель», — пробурчала Ниса, складывая руки на груди и откидываясь на спинку дивана с таким видом, как будто собралась навечно обосноваться на моей кухне.

— Вот парень, наверное, удивился, когда вместо культурной программы получил столик в первом ряду с видом на задницу стриптизерши, — развеселилась я. — Как только не сбежал?

— Он современный человек с широкими взглядами, — заявила Ниса, глядя на нас исподлобья.

— Был, — кивнула Руся. — Был современным человеком с широкими взглядами. Такими же широкими, как шпагат девицы на пилоне.

— Что случилось дальше?

— Ну, мы выпили, — замямлила Ниса и почесала затылок. — Потом еще раз выпили. И еще…

— В общем, мы поняли, — не выдержала Руся. — Вы нахлестались до потери пульса.

— Практически, — не стала спорить банши. — Да, мы хорошо выпили и отлично повеселились в клубе, потом заскочили еще в несколько баров по пути ко мне домой. И в итоге…

— …оказались в одной койке, — догадалась я. — Ты бы хоть дождалась второго свидания.

— Он мне очень понравился, — развела руками Ниса, пытаясь хоть как-то оправдать своё не самое образцовое поведение. — А жизнь и так коротка, никогда не знаешь, что ждет за поворотом.

— Да, вот твоего красавчика за поворотом… ждала ты! — воскликнула Руся. — Практически, как женщина с косой. Не хватало только черного балахона и, собственно, косы.

— Значит, вы переспали, — задумчиво протянула я, отводя взгляд к окну, за которым уже вовсю бушевала весна, плавно переходящая в лето. Как раз под моим балконом цвела сирень и сладковато-цветочный запах проникал сквозь распахнутые створки, искушая бросить все дела и отправиться гулять в ближайший парк. Но почему-то присутствовало стойкое ощущение, что насладиться долгожданным майским теплом я смогу еще не скоро. А возможно, вообще никогда. Мне дико не понравилась вся эта ситуация с убитым оборотнем. Не только потому, что я не любила закапывать трупы. Мы, трое, были иномирными созданиями и в жизни нашей случалось много такого, что обычного человека повергло бы в шок.

Нет, присутствовало еще что-то. Какое-то необъяснимое напряжение. Не только во мне. Оно чувствовалось в мире, в воздухе вокруг меня. И я знала, что подруги это тоже чувствуют. Просто выражают свою нервозность по-разному. Руся ехидничает с каждым раз все жестче. Ниса чувствует так несвойственные ей слабость и растерянность. А я…меня мучил страх, временами переходящий в настоящую панику, которую я с трудом удерживала внутри себя.

— Но было еще что-то, правда? Что-то, о чем ты нам не сказала, — не глядя на банши, проговорила я.

Ниса потупила взгляд.

— По приезду ко мне домой мы… догнались таблетками, — нехотя произнесла она, глядя на свои сложенные на коленях руки.

— Что за таблетки? — вмиг стала серьезной Фируса.

— Наркотики, — мрачно высказала я то, что и так было уже очевидно.

— Не совсем наркотики, скорее просто расслабляющее средство. Один знакомый дал мне их где-то с неделю-две назад. Сказал, что это какая-то новая разработка одной фармацевтической компании, которая пыталась создать нейро-что-то-там. То ли стимуляторы, то ли еще что. Но потом у них там что-то пошло не так. Производство так и не запустили, а то, что было уже создано для проведения испытаний засунули в дальний угол, но через какое-то время они появились на черном рынке лекарств. Таблетки вызывают эйфорию, но без привыкания. По крайней мере, так было заявлено в «рекламе».

— То есть, — начала свирепеть я и чем дальше Ниса говорила, тем сильнее во мне клокотала злость. — Тебе подсунули какую-то полулегальную непроверенную дрянь, а ты подумала: «Почему нет? Дай-ка закинусь и посмотрю, что будет дальше — рога вырастут или ноги отвалятся»? Так, да?

— Не начинай, — поморщилась подруга. — Как видишь, у меня ничего не выросло и не отвалилось.

— Если не считать спокойной жизни, — вставила Руся.

— Да я и не собиралась их пробовать! — Ниса нервно задергала край своей футболки. — Засунула в тумбочку и забыла. Но когда мы с Эмилем приехали ко мне, нам было очень весело…и захотелось, чтобы стало еще веселее.

— Да, отказ печени — это очень весело, — это опять Руся.

— Но к тому моменту весь алкоголь уже закончился, — Ниса почесала нос и вздохнула словно маленькая девочка. — А ехать куда-то искать круглосуточный магазин, где продадут спиртное в половине четвертого утра, было лень.

— И вы решили попробовать таблетки, — сделала я неутешительный вывод.

— И мы решили попробовать таблетки, — слово в слово подтвердила Ниса. — Но честное слово, я этого не планировала!

— Убийства? — я подалась вперед, всматриваясь в виноватые глаза банши. — Или того, что случилось до него?

— Я проснулась, когда уже начало светать, — быстро заговорила Ниса, поняв, что тянуть уже дальше нельзя. — Сначала не сообразила, что произошло, но потом увидела Эмиля. Он лежал рядом со мной, запутавшись в простыне, и бился в судорогах.

Подруга всхлипнула и прикрыла лицо руками.

— Это было так страшно. Он дергался всем телом, словно его что-то ломало изнутри. От его содроганий кровать ходила ходуном. А потом я услышала эти влажные, словно причмокивающие звуки. И шли они…от него. Его тело… оно перестраивалось. Его суставы щелкали, мышцы вздувались, кости ломались и сращивались заново, но уже в совершенно другом виде. У меня на глазах он трансформировался во что-то другое, не человеческое. И когда он встал на четвереньки, взглянув на меня дикими, пылающими янтарем, глазами…я все поняла.

— Он перекинулся? — ахнула муза, хватаясь за рот ладошкой.

— Да, — Ниса отняла руки от лица и посмотрела вперед пустым, невидящим взглядом. — Я многое видела в жизни. И, конечно, я знаю о существовании оборотней и даже видела их в полном обращении. Но с таким… я не сталкивалась никогда. Это было что-то другое, что-то страшнее.

И здесь можно было без преувеличения довериться словам Нисы. Как банши, она действительно была тренирована и подготовлена не только лучше меня и Фирусы, а лучше большинства из нас. В принципе, в этом и заключается особенность клана банши. Быть сильнее других, быть сильнее многих. Своих детей, не зависимо от пола, банши начинают тренировать с самого детства, давая ребенку в руки арбалет сразу же, как только он уже может стоять без посторонней помощи. Жесткое воспитание, включающее не только изнуряющую физическую подготовку, лишь усложняющуюся с каждым годом, но и изучение тайных знаний, хранящихся в клане, по итогу дают свои плоды. Многие маги-аристократы и высокородные вампиры нанимают банши для своей личной охраны. И платят за сохранность своей жизни очень хорошие деньги. Наемными убийцами банши не работают, хотя я знаю от Нисы, что предложения регулярно поступают…

— Ниса, — тихо позвала я, пристально глядя на растерянное лицо подруги. — Тебе ведь его не заказывали, правда?

— Да как ты…, - задохнулась банши от возмущения и тут же подскочила на ноги с такой яростью, что чуть не опрокинула стол. — Ты же знаешь, что я никогда!…

— Сядь, — спокойно приказала я и молчала до тех пор, пока подруга не вернулась на своё место. — Знаю. Знаю, но не могла не спросить. Потому что вся эта история очень плохо пахнет. Правильно ли я поняла, что парень перекинулся и попытался на тебя напасть?

— Он не попытался, — Ниса обиженно надула губы. — Он напал. Но я была быстрее. Ты же знаешь моего папочку, с ним хочешь — не хочешь, а мгновенно реагировать на угрозу научишься.

Я согласно кивнула. Папа у Нисы имелся…своеобразный. Высокий, поджарый и мускулистый, покрытый татуировками с головы до пят. Женщины его обожали, на инстинктивном уровне считывая в нем власть, силу и жесткость, граничащую с жестокостью. Мужчины опасались, понимая, что такой противник мало кому по зубам. Я же называла его дядя Золя, и являлась единственной во всем мире, кому было позволено так к нему обращаться. В клане он был непререкаемым авторитетом для всех. Но не для Нисы. Единственная девочка в семье, после гибели матери. Единственная сестра и дочь для старших мужчин. Она всегда была на особом положении и знала, пусть с ней и строги, но её любят и в обиду ни за что не дадут. Поэтому подружка долгие годы халявила, как могла, хотя и была превосходным воином. Пока не произошел один случай. Он изменил нас всех, не только её. Кроме того, он заставил дядю Золю взяться за дочь по-настоящему и вымуштровать её так, чтобы она всегда могла постоять за себя и за того парня. По итогу, мы имеем девчонку, которая способна разрыдаться при виде мертвого щенка, но спящую с мачете под подушкой и готовую сносить головы при первой же необходимости. Но голова убитого оборотня была на месте, а это значит…

— Когда он бросился на меня, я среагировала быстрее, чем успела о подумать, — признала Ниса. — Просто удар — и через мгновение он лежит у меня в ногах абсолютно… мертвый.

— Погодите, — напряженным голосом начала Фируса. — Но разве для того, чтобы убить оборотня не нужно проткнуть ему сердце серебренным клинком или прострелить серебряной пулей? Их же только так убивают.

И мы трое переглянулись.

— Вот черт, — с шипение выдохнула Ниса. — А я об этом не подумала.

Я не торопилась что-либо говорить, судорожно размышляя над возможными вариантами.

— Он был мертвый, — уверенно заявила Ниса, переводя взгляд с меня на Русю и обратно. — То есть, совсем мертвый!

— А можно быть не совсем мертвым? — скривилась муза, нервно кусая губу. — Тут как бы два варианта — либо ты умер, либо нет. Наполовину не бывает.

— Оборотни еще погибают при схватках с другими оборотнями, — проговорила я. — Но там их в буквальном смысле разрывают на куски.

И тут зазвонил мой телефон.


Глава IV

На экране высветилось имя начальства, которое явно было встревожено моим длительным отсутствием на рабочем месте и желало поинтересоваться, когда я соизволю явиться туда, где мне платят деньги.

— Так, а ну заткнулись обе! Быстро! — прикрикнула я на опять вступивших в бесполезный спор подруг, и уже с улыбкой в голосе пропела в трубку: — Привет, Макс.

— Привет, Ди, — с отчетливо слышимым напряжением проговорил мой босс.

— Слушай, я знаю, что должна была быть на работе, — я бросила быстрый взгляд на циферблат настенных часов, — еще два часа назад. Но у меня тут небольшие семейные проблемы, так что…

— У нас есть дело, — не очень вежливо, что было ему несвойственно, оборвал меня Максим. — Убийство. И ты мне нужна, Ди. Здесь. Срочно.

— Погоди, какое дело? — растерялась я.

— Приезжай, все узнаешь, — приказал Макс. — Адрес сброшу смс-кой.

И разговор прервался короткими гудками.

Все еще пребывая в состоянии крайней растерянности, я отложила телефон и посмотрела на подруг. Те — выжидающе на меня.

— Что случилось? — быстро спросила Ниса. — На тебе лица нет.

— Конечно, нет, — кивнула Руся, — она ведь его еще не нарисовала.

И вот это ехидство подруги помогло мне быстро взять себя в руки.

— Макс сказал, что у нас новое дело, — и я сжато пересказала наш с ним разговор.

— Это странно, — сделала вывод Ниса.

— Это не странно, это здорово, — не согласилась с ней Руся. — У них появилась работа, а значит — и деньги.

— И все равно, — насупилась Ниса, не желая отступая от своей версии. — Мне это не нравится.

— Мне тоже много чего не нравится. Например, оливки в салате, — дернула плечиком Руся. — Но я же молчу.

— Ну ты сравнила! Нос с пальцем, — возмущенно повернулась к ней Ниса. — Где оливки в салате и где расследование убийства. При том, что она, — банши ткнула в меня пальцем, — никогда не занималась подобным.

— Всё когда-либо случается в первый раз, — уверенно заявила муза, поднимаясь из-за стола. — Я вот, например, никогда раньше не закапывала трупы. Но теперь могу указать подобный опыт в своем резюме! Ладно, мне пора.

— Да, тоже буду собираться, — и я начала убирать посуду со стола.

— А как же я? — капризно протянула Ниса, явно не желая лишаться нашего с Русей общества. Мы обменялись понимающими взглядами. Да, подружка умела быть той еще занозой в одном месте, но когда она чувствовала себя уязвимой, то боялась оставаться одна. Ей нужен был кто-то, кто будет громче мыслей, роящихся в её голове.

— Ты можешь остаться здесь, — предложила я. — Подождать меня с работы.

— Как пёсик, — хмыкнула Руся.

— Да угомонишься ты сегодня или нет! — стукнула Ниса кулаком по столу так, что звякнули чашки о блюдца.

— Или нет, — плотоядно улыбнулась муза и направилась к двери.

— Что, если он и вправду жив? — тихо проговорила Ниса, глядя на меня так, словно мне были известны ответы на все вопросы во вселенной.

— В таком случае, у нас с тобой будет на одну проблему меньше, — быстро проговорила я, торопясь на работу.

— Но Ди, — понизила голос подруга до едва слышного шепота. — Если он вдруг оживет и выберется из той ямы, в которую мы его скинули, то вернувшись в город, он может пожаловаться на меня Совету Старейшин.

Возможность подобного исхода событий я уже тоже обдумывала.

— Он знает, кто ты? Ты ему говорила свою фамилию, род занятий, где работаешь?

Ниса помотала головой из стороны в сторону.

— Но он может о чем-то догадаться, очнувшись в импровизированной могиле, — яростно зашептала подруга, проявляя чудеса сообразительности.

— Ну, да, — вынуждена была согласиться я. — Не каждый способен прикончить ягуаретта не моргнув при этом глазом.

— Вот! Что мне делать, Ди? Может, съездить, проверить труп? — и она уже начала подниматься с дивана.

— Не дёргаться, — с силой надавив её на плечо, я вернула подругу обратно. — Вот, что тебе надо делать. Будем решать проблемы по мере их поступления, а сейчас мне надо на работу, пока Макс не разозлился окончательно и не уволил меня.

— С кем он тогда останется работать? — отмахнулась Ниса. — С этой вашей полусумасшедшей секретаршей? Не смеши! У тебя есть что-нибудь выпить?

И подруга полезла исследовать мои кухонные шкафчики.

— Молоко, — предложила я, уже выходя из кухни.

— Я тебе что, теленок? — выкрикнула она мне вдогонку.

— Ниса нашла выход из ситуации? — полюбопытствовала Руся, поправляя макияж перед зеркалом в прихожей. Муза уже успела переодеться и даже обуться. Кажется, она ждала меня, чтобы вместе выйти из дома.

— Ага, называется запой, — проворчала я, доставая из шкафа чистую рубашку и новые черные брюки.

— Всегда считала, что алкоголь лишь создает новые проблемы, а не помогает решить старые, — меланхолично заметила Руся, когда я ушла в соседнюю комнату переодеваться, но дверь не закрыла, а потому всё прекрасно расслышала. Как и попытки Нисы отыскать на моей кухне что-нибудь спиртосодержащее, сопровождавшиеся значительным грохотом.

— Кажется, она уже приступила к простукиванию стен, — предупредила Руся, заглядывая ко мне.

— Ниса! — прокричала я в сторону кухни одновременно выскакивая в коридор и натягивая туфли на невысоком квадратном каблуке. — Не надо пытаться отыскать в моей квартире тайники бутлегеров! На книжной полке в спальне стоит не початая бутылка коньяка.

— Мне кажется, коньяк после ликера не самая лучшая идея, — заметила Руся.

— Наше утро началось с закапывания трупа, — я потянулась к ручке двери. — Хуже уже быть не может.

И мы с Русей покинули квартиру, чтобы отправиться на работу. Она на свою, я на свою.

Как истинная муза, Фируса всегда тянулась ко всему тонкому и прекрасному. Получив образование в Академии Искусств, она устроилась работать в галерею современного искусства «Арт-Бульвар» и очень быстро прошагала по карьерной лестнице — от самого низа до самого верха. Сейчас она является директором этой самой галереи, превратив её в самый востребованный выставочный зал, очень популярный у столичного бомонда. Влиятельный в мире искусства англоязычный журнал даже как-то посвятил подруге один из своих ежемесячных выпусков, назвав её человеком, изменившим культурную жизнь столицы.

Я, в отличии от нашей музы, не была столь же успешна на выбранном поприще. На самом деле, долгие годы я вообще не знала, чем хочу заниматься. А потому пошла учиться на юридический, решив, что знание законов и умение выступать в зале суда в любом случае всегда пригодится. В начале третьего курса на одной из студенческих вечеринок я познакомилась с Максом, который был на год старше меня и учился на там же факультете, что и я. Высокий, с красивой фигурой, созданной упорными тренировками в спортзале, с густой копной чуть вьющихся волос, озорным взглядом и отличным чувством юмора. Он был звездой университета, пользовался огромным спросом среди девчонок всех возрастов и никогда не страдал от одиночества или недостатка внимания. Но меня он привлек не этим. Я видела много красавцев в своей жизни, но ни один из них не казался мне интересным собеседником. С Максом же мы могли обсуждать все на свете — от местных университетских сплетен до теории существования мультивселенной. Так и подружились. Понимая, что как друг он для меня гораздо важнее, чем как возможный временный кавалер, а у Макса все личные связи были временными, я всегда держала между нами некоторую дистанцию. Макс моё желание сохранить наши отношения на стадии дружеских быстро понял и принял, хотя и попытался время от времени перевести общение в горизонтальную плоскость, но скорее уже просто по привычке.

Получив на руки диплом о высшем образовании, друг некоторое время поработал по специальности, покочевал из одной юридической конторы в другую, но нигде надолго не задержался. И по итогу решил, что работать хочет на себя, а не на строгого дядю, воспринимающего своих работников как персональных рабов. Поговорив с родителями и уговорив старшее поколение профинансировать его новую затею, Макс открыл частное детективное агентство, воплотив в жизнь мечту своего детства. Лично я, узнав об этом, решила, что друг просто перечитал Конан Дойля. Но Макс никого не слушал и делал то, что считал нужным, почти сразу же предложив мне место в своей фирме. Я как раз к тому времени заканчивала университет, никаких планов на жизнь не имела, кроме стойкого нежелания выходить замуж. Макс на мою свободу не претендовал и в качестве босса подходил идеально, а потому предложение его было принято с немалым энтузиазмом. Так я и оказалась в небольшом офисе в одном из деловых кварталов столицы. У меня появился собственный стол, рабочий компьютер и даже телефон. Я завела себе большую записную книжку и красивый ежедневник. Поставила на столе фотографию бабули, как единственного члена моей семьи, которого можно без опаски показывать людям и…заскучала.

Шли дни, недели, месяцы. Периодически в нашу небольшую конторку, соседствующую с туристическим агентством и клининговой службой, заглядывали клиенты. Половина из них просто ошибалась дверью, а другая половина желала либо выследить неверных супругов, либо откопать компромат на врагов. Но Макс брался за любые дела, даже за просьбу найти потерянного пса, потому что арендную плату приходилось платить и платить реальным деньгами, а не фантиками от жевательных конфет, к которым так привязался мой босс в тщетной, уже сотой, попытке бросить курить.

Чем я только не занималась за период своей трудовой деятельности. Сидела в засаде в кустах напротив дешевой гостиницы с фотоаппаратом наперевес. Следила за совладельцем небольшого японского ресторанчика под видом полусумасшедшей престарелой собачницы. Участвовала в розыске великовозрастного сына очень истеричной матери, которая хотела во чтобы-то ни стало выяснить, как далеко сбежал парень от её ежедневных нападок. Искала пропавший ювелирный гарнитур, который, по мнению слегка экзальтированной владелицы, украло привидение и который оказался просто не самой лучшей подделкой проданного еще в середине прошлого века оригинала. Гарнитур, кстати, утащил племянник. Пятнадцатилетнему парнишке не хватало денег на дорогой игровой компьютер, и он решил таким радикальным способом решить проблему. А после того, как в скупке ему сообщили, что безделушки стоят меньше, чем его телефон, пацан просто выбросил украденное в ближайшую мусорную урну.

После всего, что мне довелось увидеть за время работы я полностью разочаровалась в человечестве. Люди казались мне мелочными, глупыми, жадными и эгоистичными. И чем больше я с ними общалась, тем сильнее мне хотелось вернуться домой, в море, и тем меньше я понимала бабушку, которая отдала всю свою магию за возможность жить как человек. И умереть, как человек.

Я бы на такое не решилась. Жить на берегу, глядя на море с полным осознанием того, что никогда больше не вернёшься в родную стихию, никогда больше не сможешь плавать между скал, резвиться с дельфинами и белухами, и выискивать разноцветные камушки на дне. На фоне всего того, что существовало в моем родном мире человеческая жизнь казалась… обычной. Обычной и бессмысленной. Люди рождаются, бесполезно проживают свой короткий век, оставляют потомство и умирают. И так снова и снова, по кругу, год за годом. И продолжается это не одно тысячелетие. И будет продолжаться будет еще столько же, до тех пор, пока они сами себе не уничтожат. А они уничтожат. И себя и нас заодно. И тем не менее, что-то держало меня среди них. Наверное, крошечный огонек надежды, тлеющий в груди. Вера в то, что однажды всё изменится.

И вот, я услышала первый колокольчик. Нападение ягуаретта на банши, в состоянии полного перехода из одного облика в другой. Что может быть страннее?

Только поведение босса, который вдруг затребовал моего срочного появления на работе с учетом того, что срочных дел у нас не было уже несколько месяцев. Да и на самом деле вообще никаких дел у нас не было. А тут вдруг убийство и расследовать его, судя по всему, поручили нам. Настолько маленькому детективному агентству, что его следует рассматривать под увеличительным стеклом. И которое никогда не занималось ничем подобным. Вот искать «наглого, блохастого, помойного» кота, благодаря стараниям которого породистая кошка к большой неожиданности хозяйки, готовившей драгоценную живность к выставке, вдруг разродилась шестью котятами малопонятной породы это да, это по нашей части, а вот всё остальное…

Я довезла Русю до работы, благо нам было по пути, и отправилась по адресу, который уже успела получить от босса. Подъезжая к указанному месту, я сразу заметила несколько карет скорой помощи, парочку сверкающих мигалками экипажей полиции и некоторое количество неприметных машин, словно оказавшихся здесь случайно. Но что-то мне подсказывало, что это было не так.

Я припарковала свою недорогую иномарку у обочины, вышла на тротуар и, обогнув по кругу небольшой палисадник, приблизилась к высотному дому с одним подъездом, возле которого уже толпились люди. Большая часть из них была зеваками и праздными прохожими, почему-то находящимися не на работе в полдень буднего дня. Я начала проталкиваться через толпу, высматривая босса и одновременно набирая его номер на телефоне.

— Алло, — наконец, ответили мне после третьей попытки.

— Ты где? Я уже на месте, внизу, возле входа в подъезд, — тихо проговорила я в трубку, стараясь не привлекать к себе внимания стайки примостившихся на лавочке поблизости любопытных старушек, о чем-то яростно перешептывающихся.

— Поднимайся наверх, — потребовал босс каким-то не своим голосом. — Седьмой этаж.

И уже собрался отключиться, как я выпалила:

— Погоди! Тут на входе стоит шкаф в звании сержанта, что мне ему сказать?

— Скажи, что ты ассистент адвоката Емельянова.

— С каких это пор ты у нас стал адвокатом? — изумилась я, замерев на месте.

— Быстро сюда! — прикрикнул вдруг начальник, чем окончательно вверг меня в состояние шока. Макс никогда не то, что не кричал на меня, он никогда не высказывал недовольства мной, как сотрудником, даже когда я допускала совсем уж глупые ошибки.

— Извините, — заговорила я, пряча телефон в карман и приближаясь к сотруднику полиции, который своим массивным телом с легкостью перегородил проход, просто встав в проёме. — Мне нужно подняться наверх.

— Вы тут живете? — сурово свел парень брови у переносицы.

— Нет, — с улыбкой ответила я. — Я тут работаю.

Его лицо, по своей выразительности напоминавшее морозильник, исказилось, что, скорее всего, должно было демонстрировать интенсивную работу ума. Но если таковой и имелся, то плавал он явно в тормозной жидкости.

— В смысле?

— В смысле, мне надо туда, — и я изобразила рукой направление, куда конкретно мне надо. — На верх.

— Зачем?

— Работать, — продолжала улыбаться я.

— Но здесь живут, — не унимался сержант и словно для придания убедительности занятой им позиции, поводил широкими плечами, едва не задев дверной косяк.

— А я здесь работаю, — я водить плечами не стала, так как особо водить было нечем. Нереиды в принципе не отличаются внушительностью комплекции. Как считает Ниса, мы тщедушные, как полупридушенные мышки.

— Она со мной, — раздался за спиной ожившей части меблировки знакомый голос. — Пропустите.

— Адвокаты, — презрительно поморщился сержант, но отступил в сторону. Ровно настолько, чтобы я с трудом смогла протиснуться между ним и стенкой.

— Не могла сразу сказать, что ты со мной? — раздраженно заговорил Макс, едва только мы начали подниматься по ступенькам.

— Могла, но не стала, — ответила я, следуя за ним вверх по лестнице. — Он плохой. И тупой.

— Это было неважно, важно было сделать так, как я тебе сказал, — рыкнул через плечо Макс.

— Ты трубку бросил, — буркнула я.

— И ты решила таким образом выразить свой протест? — Макс тяжело топал, не сбавляя быстрого шага и едва ли не сайгаком прыгая по лестничным пролетам.

Мне пришлось мчаться следом, с трудом успевая дышать.

— Нет, просто он мне не понравился.

— Грешно смеяться над убогими, — Макс схватился за перила и чуть сбавил шаг. Мы к этому моменту уже были между пятым и шестым этажами.

— Ты в курсе, что у таких, как я в принципе отсутствует концепция греха? Фух, — я остановилась и попыталась отдышаться.

— Да? Любопытно, — сдержанно отреагировал Макс, не оборачиваясь на отставшую меня.

— Только если религия имеет для тебя значение, — покачала я головой и, держась за бок, вновь начала подъем. — Что мы здесь делаем?

— Здесь живет моя старая знакомая, — сообщил Макс, осиливая последний пролёт и подходя к одной из четырех дверей, расположенных на седьмом этаже.

— Старая знакомая? — хмыкнула я, следуя за начальством. — Разве так теперь называют бывших дам сердца?

— Я настолько предсказуем? — нахмурился босс, берясь за ручку чуть приоткрытой двери и перешагивая через порог.

— Нет, я настолько умна, — отвесила я самой себе комплимент, но после добавила: — А еще я очень хорошо тебя знаю.

— Видимо, даже слишком хорошо, — тихо заметил Макс так, чтобы услышала только я. И тут же стало очевидно, почему. Квартира, в которую мы вошли, была местом преступления, признаки чего я увидела сразу. Грязный пол, на дорогих деревянных панелях которого виделись следы от разных ботинок. Где-то в глубине квартиры слышались мужские голоса, раздраженно переговаривавшиеся друг с другом. Мимо нас к выходу протолкнулись двое парней с усталыми лицами и тяжелыми, безрадостными взглядами. Едва они вышли за дверь, как где-то за стенкой раздался грохот, словно кто-то попытался передвинуть диван и случайно его уронил. За грохотом последовал отборный мат. Ругались недолго, но с явным знанием дела и творческим подходом к исполнению.

Я уже собралась было полюбопытствовать по поводу сути происходящего, как нам на встречу из ближайшей комнаты вышла девушка. Высокая, красивая, с пышной гривой блестящих темно-каштановых волос, чуть раскосым разрезом выразительных голубых глаз и очень заплаканным лицом. Она двигалась стремительно и при этом изящно. Ощущалась в каждом её движении какая-то природная, не наигранная изысканность. Я криво усмехнулась, глядя как красотка бросилась Максу на грудь и начала всхлипывать. Босс приобнял бедняжку, прижав к себе и начал успокаивающе поглаживать её по голове. Стало понятно, почему он сюда так торопился и так подгонял меня. Прекрасная дева в беде позвала, и он примчался, аки рыцарь в надраенных доспехах.

— Может быть, вам уединиться? — хмыкнула я, обходя парочку. — Могу помочь снять гостиничный номер. Ну, или скамейку в парке.

— Прекрати, — поморщился Макс, всё еще держа красавицу в своих объятиях. — У Мари горе, она потеряла сестру.

Наверное, мне должно было стать стыдно. Но не стало.

— И ей надо помочь организовать похороны? — спросила я, заглядывая в расположенное по левую сторону от входа помещение, которое оказалось кухней. По размеру больше, чем моя, но явно непредназначенная для большой семьи. Она бы в ней просто-напросто не поместилась. Обстановка тоже была «говорящей». Маленький белый столик на два места, рядом такие же лаконичные пластмассовые стулья из известного мебельного магазина, видела подобные в их каталоге. Кухонная стенка в светло-бежевых оттенках, белый глянцевый натяжной потолок и квадратный плафон, прикрывающий лампу. Всё в лучших традициях минимализма — строго, просто, без излишеств. На самом деле, кухня больше напоминала склеп. Или просто красивую картинку из журнала для дизайнеров интерьера. Она не производила впечатления присутствия жизни. Отсутствовали даже минимальные кухонные принадлежности и бытовые мелочи. Вряд ли здесь регулярно готовили или хотя бы просто принимали пищу. В лучшем случае — готовили кофе.

Не спрашивая разрешения, я в несколько шагов пересекла кухню и распахнула дверцу под раковиной. Пусто.

— Что ты делаешь? — послышалось из коридора, где по-прежнему базировался филиал Стены Плача.

— Ищу мусорку, — покидая кухню, сообщила я.

— Зачем? — выразил Макс лицом глубокую задумчивость, пока барышня продолжала размазывать свой макияж по его пуловеру.

— Надеюсь обнаружить там сокровище инков, — не моргнув глазом, ответила я. — А ты что подумал?

— Прекращай, — раздраженно оборвал меня Макс.

— Чтобы что-то прекратить, надо что-то начать, — пожала я плечами, облокачиваясь о стену. — Может быть, твоя знакомая уже закончит изображать из себя водопад Виктория и объяснит, зачем мы здесь?

— Это объясню тебе я, — Макс еще раз провел рукой по волосам брюнетки и, взяв за плечи, решительно отстранил её от себя.

— Не терпится услышать, — проворчала я.

— Прошу прощения, я не представилась, — вдруг заговорила красавица да так, что я аж вздрогнула от неожиданности. — Меня зовут Мари Ивановская.

— Это я уже поняла.

— А вы?…, - спросила красотка в ожидании, что я представлюсь.

— А я вот с ним, — кивком головы указала я на Макса. — Его ручная обезьянка.

— Это моя напарница, — закатив глаза, опроверг моё заявление Макс. — Её зовут Диаманта.

— Какое… интересное имя, — с едва заметной улыбкой отреагировала Мари, вытирая слезы с лица.

— У меня мама — большая оригиналка, — я сложила руки на груди, ощущая себя на фоне этой длинноногой девицы кем-то вроде… ну, мелкого насекомого. И хотя я никогда раньше не испытывала комплексов по поводу внешности, рядом с этой девушкой мне было почему-то некомфортно. Кроме того, как нереида, я была очень восприимчива к чужой энергетике. И в этой знакомой Макса чувствовалось что-то… неправильное.

— Вы иностранка? — девушка изо всех сил пыталась наладить со мной контакт.

— Можно и так сказать, — сдержанно кивнула я.

— Ди — отличный специалист, — с уверенностью, которую я бы поставила под большое сомнение, заверил красотку мой босс. — И, думаю, единственная в этом городе, кто может нам помочь. Именно про неё я тебе говорил.

А вот это уже было интересно.

— Макс, — я выразительно посмотрела на начальство. — Надо поговорить.

— Я тебе сейчас всё объясню, — правильно понял меня парень и понизив голос, попросил: — Но давайте сначала пройдем туда, где нас не услышат посторонние.

— Это стандартная квартира в стандартной многоэтажке, — процедила я сквозь зубы, не особо стараясь быть приветливой. — Здесь соседи знают друг о друге больше, чем близкие родственники. Где ты собрался уединяться? В раковине на кухне?

— Моя квартира этажом ниже, — мягко проговорила Мари, переводя немного растерянный взгляд с Макса на меня и обратно. — Мы можем пойти туда.

— Отлично, — решительно хлопнул в ладони босс и направился к выходу. Мари поторопилась за ним. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за этими двумя, хотя больше всего на свете мне сейчас хотелось оказаться где угодно, но только не здесь.


Глава V

— А это чья была квартира? — спросила я, когда мы спустились на шестой этаж и Мари вставила ключ в замочную скважину.

— Моей сестры, — ответила девушка и судорожно вздохнула. — Она…

— Она погибла, — договорил вместо девушки Макс.

Я кивнула, и мы вошли в квартиру, которая была похожа на первую едва ли не как брат-близнец.

— Вы работаете дизайнером интерьеров? — спросила я, скидывая в прихожей туфли.

— Да, как вы догадались? — удивилась Мари. И мы вновь той же компанией прошли в комнату, которая была предназначена для приёма гостей. Все в ней было простым, элегантным и подобранным с явным пониманием того, что должно было получиться в итоге. Под стенкой возвышался белый кожаный диван, два кресла напротив были ему в пару, по середине лежал небольшой круглый ковер с таким пушистым ворсом, что в первый момент казалось, будто кто-то насыпал снега на пол. По углам были расставлены напольные светильники. На белых стенах висело несколько картин, выполненных в духе абстракционизма. Руся бы оценила.

— Это было не трудно, — выразительно обвела я взглядом окружающую обстановку.

— Действительно, — усмехнулась девушка. — Вы правы, я зарабатываю тем, что помогаю людям сделать их дома красивее и уютнее.

— У вас хороший вкус, — не смогла не признать я очевидное. — Квартирой сестры тоже вы занимались?

Я направилась к одному из кресел, в то время как Макс и Мари уселись на диван. Ну, просто попугайчики-неразлучники. Жёрдочки только не хватало.

— Да, мы с Элли были очень близки, — брюнетка заправила за ухо прядь волос, сидя на диване с такой ровной спиной, словно проглотила вязальную спицу. — И как только у неё появилась возможность приобрести квартиру рядом со мной, она тут же это сделала, вложив в покупку все свои средства. Интерьером уже занималась я, полностью всё оплатив. Это был мой подарок ей на день рождения.

— Элли — это настоящее имя? — спросила я, думая о том, что оно больше подходит в качестве клички для пуделя.

— Нет, — Мари сложила руки на коленях. — По документам она Елизавета, но сестре никогда не нравилось это имя. Поэтому она переделала его сначала в Элизу, а после сократила до Элли.

— Расскажите про… случившееся, — исключительно из несвойственного нереидам человеколюбия, я старалась подбирать слова.

Мари закусила губу. На её глазах выступили слезы, она нерешительно взглянула на сидящего рядом Максима. Мой босс тут же отреагировал и приобнял девушку за хрупкие плечи.

— Давай я, — тихо предложил Макс. Мари кивнула и начальство начало повествовать: — Вчера Мари и Элли договорились о встрече.

— У нашей общей знакомой недавно родился сын, — пояснила Мари, крепче сжимая руки. — И мы с сестрой собирались сегодня отправиться по магазинам, чтобы выбрать подарок для молодой мамы и её ребенка.

— Мари должна была зайти за Элли в девять утра, — продолжил Макс. — Но, когда она позвонила в дверь, сестра не открыла. Мари решила постучать и обнаружила, что створка прикрыта, но не заперта на замок. Толкнув дверь, она вошла в квартиру и громко позвала сестру. Ей никто не ответил и это показалось Мари странным.

— Тогда я направилась в спальню сестры, не переставая громко звать её по имени, — Мари вновь всхлипнула, невидящим взглядом уставившись в пространство. — Войдя, я увидела…увидела…

Она не смогла договорить, зажав рот рукой и уткнувшись головой Максу куда-то в подмышку. Он вновь начал успокаивающе водить рукой по её спине, а я вновь начала раздражаться.

— Так, что вы увидели? — у меня не было времени ждать, пока барышня прекратит рыдать. Хотя надо было отдать ей должное, даже в заплаканном состоянии она выглядела привлекательно. Красивое лицо ничуть не портили красные глаза, а лишь придавали ему какую-то чувственность. И что самое поразительное, вопреки всем законам физиологии, её нос даже не собирался опухать.

— Она увидела кровать, залитую кровью, — сжав челюсть, посмотрел на меня Макс. — А тело сестры было разорвано на куски и разбросано по комнате.

— На подушке лежали… лежали…, - откуда-то из-под руки Макса прогундосила Мари, — внутренности!

— Конструктор, — пробормотала я, — «собери сам» называется.

После этих слов Мари разрыдалась еще громче, а Макс с укором посмотрел на меня.

— Что? — развела я руками. — Если честно, я вообще не понимаю, что мы здесь делаем. Успокаиваем твою подругу?

— Мари попросила меня расследовать это дело, и я согласился, — объяснил босс, но мне понятнее все равно не стало.

— Макс, — я попыталась было логичной и рассуждать последовательно. — Во-первых, мы никогда прежде не расследовали убийства, это не наш уровень. Во-вторых, этим делом уже занимается полиция и я не думаю, что они обрадуются нашему вмешательству или более того — согласятся поделиться с нами информацией. В-третьих, тут явно действовал какой-то маньяк, а у меня на психов несварение. Не хочу я в это вмешиваться.

— Ты все сказала? — вкрадчиво спросил мой руководитель, дослушав мою тираду до конца.

— Пока что, да, — я упрямо сложила руки на груди.

— А теперь услышь вот что, Элли разорвали на куски. И сделал это кто-то очень сильный и с очень острыми когтями.

Мы обменялись долгими многозначительными взглядами.

Макс знал. Он единственный из людей, кто знал о моей нечеловеческой природе. Учитывая нашу очень близкую дружбу, наверное, однажды я бы сама ему рассказала. Но до этого не дошло. Макс узнал все раньше и произошло это совершенно случайно.

Нереиды являются олицетворением морской стихии, фактическим одним целым с ней, а потому в определенном смысле владеют магией воды. И так случилось, что Макс увидел, как я использую её. Произошло это за городом, во время одной из наших многочисленных студенческих вылазок на природу. Макс тогда отправился с нами в поход, хотя студентом уже не являлся. Но ему явно не хватало той простоты общения и той легкой беззаботной атмосферы, присутствующей, когда ты молодой, родители оплачивают все твои счета и у тебя вся жизнь впереди.

Мы прошли за день больше пятнадцати километров, очень устали и решили сделать привал возле озера, отличавшегося кристальной прозрачностью воды. Но как выяснилось, вода была не только очень чистой, но и очень холодной. Некоторые ребята тут же бросились в озеро в то время, как другие разбили невдалеке лагерь, а после начали разводить костер и готовить обед. Меня попросили набрать воды в котелок для того, чтобы заварить чай. Я направилась к каменистому берегу, как вдруг услышала обрывающиеся вскрики и захлебывающееся бульканье. Недолго думая, а точнее, вообще не думая, ябросилась в воду, вытащила уже потерявшего сознание парня на берег и раскрыв ладонь над его ртом, призвала магию, заставив воду из его легких выплеснуться наружу.

— Никогда не видел, чтобы кто-то так быстро плавал, — прозвучало над моей головой. Я подняла глаза и увидела стоящего рядом Макса. По его лицу я поняла, что он все видел. — Я никому не расскажу. Обещаю.

И обещание он своё сдержал. Мы обсудили эту тему лишь раз. Макс спросил, кем я являюсь, много ли таких, как я и существуют ли другие, обладающие магией. Я рассказала всё, что можно было знать человеку без риска сойти с ума от понимания того, что мир устроен далеко не так, как ему казалось, что монстры реальны и обитают не только под кроватями.

На удивление друг, тогда еще не являвшийся моим начальником, воспринял эту информацию достаточно легко. Запой продлился всего четыре дня и окончился капельницей, а не теплыми объятиями санитаров. Пережив мучительно отрезвляющее похмелье, Макс поклялся больше никогда не пить, а я спросила, считает ли он меня чудовищем.

— У тебя есть рога? — икнув, спросил парень хриплым голосом, выглядя так, словно по нему проехался самосвал.

— Они есть у бесов, у меня — нет, — попыталась я улыбнуться, внутренне содрогаясь от страха услышать «да, ты чудовище, видеть тебя больше не хочу».

— А копыта? — продолжал пристально глядеть на меня друг.

— Я же не корова, — пожала я плечами.

— А хвост?

— Ты путаешь меня с русалками, это у них есть хвосты. А я — нереида. Мы рождаемся с ногами, руками и прочими присущими людям физиологическими характеристиками.

— То есть, рыбьего хвоста у тебя нет? — уточнил Макс и, не отрывая от меня внимательного взгляда, потянулся к бутылке с водой и чуть не свалился с койки.

— Хвоста нет, плавников нет, жабры также отсутствуют, — отчиталась я, ловя друга и придерживая его под локоток.

— Но как ты так быстро плаваешь? Ты промчалась по воде, словно пуля, — он сделал глоток, судя по лицу, отчаянно борясь с тошнотой.

— Магия, — просто пояснила я, понимая, что более трудные пояснения он сейчас просто не сможет усвоить.

С тех пор прошло несколько лет. И вот теперь друг и по совместительству работодатель смотрел на меня требовательным взглядом, явственно давая понять, что я ему кое-что задолжала. Я с такой позицией была не согласна, но выяснять отношения при посторонних не хотелось.

И тут заговорила Мари, очевидно решив, что прятаться подмышкой у Макса не самая лучшая жизненная стратегия:

— Когда мы с Элли говорили по телефону, она сказала, что собирается в ночной клуб со своим новым другом. Меня это озадачило, потому что сестра не из тех, кто легко заводит друзей. Поклонников у неё всегда было много, но ей трудно сходиться с людьми настолько близко, чтобы это можно было назвать дружбой.

— Имя нового друга она называла? — мне стало интересно, потому что вдруг кое-что напомнило.

— Нет, — горько покачала головой Мари. — Она лишь сказала, что парень недавно в городе. Полицейские задавали мне тот же вопрос. И я ответила им тоже, что и вам. Тогда они спросили, где телефон сестры, потому что они не смогли найти его в квартире.

— Мари, — обратилась я к девушке с неожиданной просьбой. — У вас есть фотографии сестры? Я хотела бы увидеть самую последнюю из них.

— Да, — кивнула девушка и достала из кармана брюк телефон. — А зачем вам?

— Просто покажите, пожалуйста, — попросила я, сохраняя внешнее спокойствие.

Мари что-то там потыкала в смартфоне, а после протянула аппарат мне. Я привстала, забирая его, а после села обратно и взглянула на экран, с которого лучисто улыбались две молодые и красивые девушки. Мари не узнать было невозможно, а стоящая рядом с ней девушка определенно приходилась ей родственницей. Такая же высокая и такая же фигуристая, но чуть более молодая копия Мари. Та же посадка головы, такой же чуть томный взгляд, такая же манера немного выставлять вперед правое бедро. Ну, а про цвет волос и черты лица можно было вообще не упоминать.

— Вы — старшая сестра, верно? — Мари кивнула, пристально наблюдая за мной. — Какая у вас разница в возрасте?

— Три года. Два месяца назад Элли исполнилось двадцать два.

Я кивнула, принимая информацию к сведению и возвращая девушке её телефон.

— Чем она зарабатывала на жизнь?

Подружка босса заметно смутилась.

— Понимаете…, - начала она издалека.

— Понимаю, — у меня не было ни времени, ни желания рассусоливать. — Я всегда всё понимаю, но хочу услышать чёткий внятный ответ. Оправдания меня не интересуют. Так на какие деньги существовала ваша сестра? Судя по квартире, а также по нескольким брендовым вещам, валявшимся в прихожей, она не нуждалась в деньгах. И часто посещала злачные заведения, вроде баров и ресторанов.

— Откуда такие выводы? — не остался в стороне Макс.

Я поморщилась от необходимости объяснять очевидные вещи, но все же ответила:

— Если бы ты включил мозги и выключил то, что пониже экватора, то тоже заметил бы, что у неё в кухне чище, чем в операционной.

— Может быть, она просто очень чистоплотная, — парировал босс. — Не стоит всех судить по себе.

Я проигнорировала этот выпад.

— Итак?

Мари во время нашей кратковременной перепалки молчала, продолжая комкать непонятно откуда взявшийся платок.

— Последний год Элли работала певицей, — наконец, выдавила из себя девушка.

— Что-то я не видела её на концертных афишах, — хмыкнула я.

— Она не входила в число отечественных знаменитостей. Пела в основном в барах, ночных клубах, на свадьбах и юбилеях. Мне не особенно нравилась эта её работа, как и нашим родителям. Но Элли всё устраивало. Она тусовалась ночи на пролёт, днем отсыпалась и со временем очень сильно отдалилась от семьи. В какой-то момент, я заметила, что она стала выглядеть хуже и решила, что это из-за неправильного образа жизни. Но она ничего не хотела слушать и лишь отмахивалась от всех моих просьб изменить свою жизнь. А потом… я зашла к сестре домой в её отсутствие, мне нужна была юбка, которую она у меня одалживала. На кресле лежали сваленные в одну кучу вещи, и я решила вначале поискать там. Взялась за спортивную куртку, лежащую сверху и вдруг из кармана что-то вывалилось. Маленький пакетик, а внутри белые таблетки.

— И вы сразу всё поняли, — заключила я, не особо удивившись её рассказу.

— Да, — кивнула Мари, ей явно было стыдно рассказывать о том, что сестра стала наркоманкой. — Но всё же я до последнего надеялась, что это просто какой-нибудь аспирин. У меня есть один знакомый, руководящий частной медицинской клиникой. Я оформляла его загородный дом. Забрав одну из таблеток, я отдала её ему, попросив узнать, что это такое.

— И что сказал знакомый?

— Сказал, что это не чистые наркотики, а скорее вещество с определенным эффектом схожим с наркотическим. Нечто наподобие экстази, но с более сложной химической цепочкой. Конкретнее он не смог сказать, потому что не специалист в этой сфере. А к специалистам я обращаться побоялась, чтобы не привлечь к сестре лишнего внимания.

Я покивала в такт её словам, а когда девушка замолчала, грустно склонив голову, попросила:

— Макс, ты не мог бы оставить нас на пару минут.

— Я никуда не уйду, — резко отказался босс и поглубже уселся на диван, всем своим видом демонстрируя, что он здесь надолго.

— Да хоть корни тут пусти, — фыркнула я, пронаблюдав за этим представлением. — Но тогда уйду я и разбирайтесь сами, как хотите.

Макс и Мари обменялись взглядами, и Мари кротко кивнула. Макс сжал её руку напоследок, одарил меня сердитым взглядом и с лицом темнее грозовой тучи скрылся за дверью, но притворил её не плотно.

Я на это лишь покачала головой. Вот дурак, для него же старалась. Но говорить ничего не стала, а лишь пересела поближе к Мари. Взяла её за руку, проникновенно заглянула в глаза и с нажимом произнесла:

— Я знаю, кто ты.


Глава VI

Красотка вздрогнула, попыталась забрать руку, но я не позволила.

— О чем вы говорите? — залепетала она. — Я не понимаю.

— Понимаешь, — уверенно заявила я. — Ты — сирена.

Мари замерла и уставилась на меня так, словно увидела впервые.

— Как ты?…

— …узнала? — с любезной улыбкой подсказала я. — Все очень просто. Я — нереида и старшая дочь короля Талласа.

Мари ахнула и тут же схватилась за спинку дивана, очевидно, чтобы с него не грохнуться.

— Ты дыши, дыши, — еще шире заулыбалась я, хоть и понимая, что сейчас моя улыбка больше похожа на акулий оскал. На самом деле, акулы в какой-то степени даже милые. Просто пиар у них хуже, чем морских котиков. — Судя по тому, что ты никак не отреагировала на моё имя, которое, как ты верно заметила, является достаточно редким, ты покинула морское королевство больше двадцати лет назад. Почему?

Продолжая глядеть на меня огромными глазами с резко расширившимися от страха зрачками, Мари тихо проговорила:

— Когда Элли было два года, а мне соответственно пять, нашего отца обвинили в госизмене и приговорили к смертной казни.

Я лишь кивнула, ничего не сказав. А что тут можно было сказать? У моего отца, как и у многих монархов, имелась определенная склонность к паранойе. А также убежденность в том, что любую проблему следует решать кардинально, не размениваясь на полумеры. Сама я неоднократно говорила отцу, что его политика отличается некоторой чрезмерностью и крайней недальновидностью, но Таллас в принципе никого и никогда слушал. Наверное, эта была одна из нескольких особенно важных причин, по которым я до сих пор не вернулась в королевство, продолжая жить среди людей, прикрываясь авторитетом бабушки.

— Что было дальше?

— Дальше? — немного растерялась девушка, поправив волосы, которые и так выглядели идеально. — Мама испугалась, что вскоре придут и за нами, решив, что семья казненного тоже виновна. И мы сбежали. Стали жить среди смертных, стараясь влиться в их общество и быть как они. Мама нашла работу, где познакомилась с человеческим мужчиной. Он был её начальником. Через полгода после знакомства они поженились. Его не смутило наличие у мамы двоих детей и очень подозрительное отсутствие прошлого. Он удочерил нас, дал нам свою фамилию и растил как своих собственных дочерей.

— Он знает, кто вы? — задала я щекотливый вопрос.

Мари сжала губы так, что они превратились в тонкую полосочку и подняла на меня умоляющий взгляд.

— Я никому не расскажу, — пообещала я. Девушку это убедило, и она еще тише, чем прежде прошептала:

— Мама ему рассказала, когда у меня начался переходный возраст. Вы же знаете, насколько тяжело переживать вхождение в силу, особенно, живя среди людей. Я не могла контролировать начавшиеся всплески магии. И при этом, я не могла дистанцироваться от социума. Я должна была жить, как все. А жить как все значило ходить в школу, чтобы получить образование.

Я вздохнула и, протянув руку, похлопала девушку по спине. Она вздрогнула, не ожидая от меня такого жеста.

— Я понимаю, сама через такое проходила.

Глаза Мари изумленно округлились.

— Долгая история, — скованно улыбнулась я. — Но ты ведь понимаешь, что, рассказав вашему отчиму о том, что вы сирены, она нарушила закон? И наказание за него хуже, чем смертная казнь.

Мари стиснула руки в кулачки и прижала их к груди.

— Я всё понимаю, но у мамы просто не было другого выхода. Вы выдадите нас Совету Старейшин?

Последние слова она произнесла с таким выражением лица, что стала похожа на щенка, которого выбросили из дома под холодный осенний ливень. А он сел на порог и, глядя на дверь большими тоскливыми глазами, пытался понять — за что.

— Не буду я вас никому выдавать, — буркнула я. И это было правдой.

— Ваше Высочество, — выдохнула Мари и бросилась передо мной на колени, прижавшись лбом к моим ногам.

— Эээээ, — растерялась я в первое мгновение. — Это лишнее. Правда. Не надо так. Вставай.

И я практически силой оторвала её от себя, вынудив вернуться на место. Она еще несколько раз попыталась выразить мне свою благодарность, но на этот раз все её сердечные порывы мне удалось пресечь вовремя.

— Я никому ничего не скажу, — уже, кажется, в десятый раз за последние пять минут повторила я, держа Мари за руки и не позволяя вновь сорваться с места. — Но мне нужно знать, кому еще было известно про ваше…происхождение.

— Никому, — замотала девушка головой.

— А Элли могла кому-то сказать?

И вот тут старшая сестричка задумалась.

— Знаете, — протянула она, рассматривая стену за моей спиной. — Если бы мне задали этот вопрос еще год назад, то я бы со сто процентной уверенностью ответила, что нет, Элли никому бы ничего не рассказала. Но сейчас я не знаю. Сестра очень изменилась за последние месяцы, стала игнорировать родителей, избегать меня. Отгородилась от всех, завела каких-то новых сомнительных знакомых.

И вот тут мне стало интересно.

— А что этому предшествовало? Люди ведь не меняются на пустом месте. И если Элли изменилась, значит, что-то простимулировало эти изменения.

Мари тяжело вздохнула и сгорбилась, из неё словно вынули стержень.

— Вы правы, — признала она. — Кое-что случилось.

— Хотелось бы конкретики, — поморщилась я.

— Элли влюбилась, — наконец, выдавила из себя Мари и это её внезапно изменившееся поведение, от грусти и горечи до отчетливо просматривающихся на лице признаков самобичевания, мне не понравилось.

— Влюбилась она, а виновата ты? — хмыкнула я, внимательно следя за реакцией девушки.

И она последовала. Хотя и не такая, какую я предполагала. Я ожидала увидеть всплеск раздражения, гнева, возможно даже ярости. Потому что если присутствует вина, то, скорее всего, была допущена ошибка. По крайней мере, с точки зрения самой Мари. А никто не любит, когда ему указывают на собственные ошибки. Но, вместо того чтобы разозлиться, девушка… занервничала. Она вскочила и стала ходить из угла в угол, мечась перед моим лицом, заламывая пальцы и хрустя суставами.

— Элли, она такая… такая…, - всё никак не могла подобрать слов Мари, проносясь мимо меня на такой скорости, что аж волосы зашевелились. Я откинулась на спинку дивана и расслабилась. Судя по всему, плотину с минуты на минуту прорвет, а значит, надо просто подождать. И я узнаю все, что мне нужно знать. А возможно, даже больше.

— Она очень чувствительная! — спустя пару минут судорожного забега от стенки к стенке смогла-таки сформулировать свои мысли Мари. — Всё принимает близко к сердцу и на свой счет. Посторонние считали мою сестру пофигисткой-оторвой. Такой девчонкой-фестиваль, которая ни о чем не заботится, постоянно развлекается и живет сегодняшним днем. Понимаете?

Я понимала.

— Люди, которые постоянно живут сегодняшним днем очень редко доживают до завтрашнего.

— Да! — воскликнула Мари, пробегая мимо меня в обратную сторону. — Элли именно такая! Вернее… была именно такой. Она не задумывалась, чем хочет заниматься в жизни. Её не интересовало собственное будущее. У неё было много парней, она была очень красивой и всегда привлекала внимание. Но никто надолго не задерживался. Скорее всего, потому, что она ни в кого из своих ухажеров не была влюблена. А потом появился он…

— Имя у этого разбивателя женских сердец имеется? — как бы между делом спросила я, разглядывая собственный маникюр, потому что за истеричными метаниями Мари наблюдать уже надоело.

Девушка остановилась, не добежав до окна, развернулась и произнесла:

— Я бы не хотела его во всё это впутывать. Он здесь ни при чем. Он не виделся с Элли уже больше шести месяцев.

— Откуда такая уверенность? — я подавила зевок.

— Он… он уехал, — не с первого раза выговорила Мари. — В другую страну.

— Откуда такая уверенность? — вновь повторила я, поморщившись и уже предполагая, что услышу дальше. — Может быть, вам соврали?

— Нет, он бы не стал мне врать, — заявила Мари и тяжело выдохнув, рухнула в кресло напротив.

— Конечно, — тут же согласилась я, не скрывая сарказма. — Люди ведь никогда не врут друг другу. Так, как его зовут? Я ведь всё равно узнаю, поэтому лучше скажите сами, чтобы мне не пришлось рыть. А то мало ли, как глубоко я смогу копнуть.

На самом деле, я брала барышню, что называется «на испуг». У меня не было ни времени, ни желания выяснять всё подробности её личной жизни. Да и ресурсов таких в нашем маленьком агентстве не имелось. Но Мари поверила.

— Дмитрий. Его зовут Дмитрий Лозовский. Нас познакомил общий знакомый на корпоративном мероприятии по случаю юбилея фирмы.

— Чем занимается Дмитрий Лозовский? — я покосилась на створку двери, которая чуть-чуть, едва заметно приоткрылась.

— Он бизнесмен, — с достоинством ответила Мари и в её словах чувствовалось бесконечное уважение к этому мужчине. Чем же он так зацепил красотку? И не он ли стал причиной, по которой Мари и Макс расстались? — Работает по нескольким направлениям, в основном это туризм, ресторанный и гостиничный бизнес. Ему принадлежит несколько крупных сетей.

— Жирная рыбка, — усмехнулась я, что спровоцировало праведное негодование со стороны девушки.

— Он не только богат. Он еще замечательный человек, очень умный, образованный, воспитанный, внимательный. Занимается спортом, ведет здоровый образ жизни, поддерживает благотворительные проекты, занимается разведением породистых лошадей.

— Ну, просто кладезь талантов, а не мужик, — едва не расхохоталась я от того, с каким пафосом Мари его нахваливала. Как будто заслуги перед отечеством перечисляла, готовясь вручить как минимум медаль, как максимум — орден.

— Так и есть, — залилась девушка краской. А я, наконец, сообразила, в чем тут дело.

— Я сейчас смоделирую ситуацию, а вы мне скажете — правда это или нет, договорились? — Мари неуверенно кивнула. — Итак, вы познакомились с Дмитрием и между вами возникла взаимная симпатия. Как прилежная старшая сестра, после нескольких свиданий, когда ваши отношения стали стремительно развиваться в сторону дел постельных, вы решили представить своего нового друга семье. И вот тут случилась неприятность — младшая сестренка влюбилась в того, в кого раньше неё уже успели влюбиться вы. Пока всё верно?

Мари прикусила губу и ничего не ответила, глядя на меня большими оленьими глазами. И я приняла это за согласие.

— Как делили парня?

— Никак, — выдала девушка, скромно потупив глазки. — Я сразу поняла, что с сестрой что-то не так. Я ведь не дура, да и со стороны Димки появился ответный интерес.

Она отвернулась.

— И поэтому я просто отошла в сторону, решив, что сестра, испытавшая первую влюбленность важнее, чем… парень. Пусть и очень мне понравившийся.

— Обожаю жертвенность, — весело хмыкнула я. — Но сдается мне, тут дело в другом. Тебя просто задел тот факт, что мужчина, которого ты уже считала своим, проявил внимание к сестре. Я знаю, как это бывает. С гордостью порой очень трудно справиться.

— Возможно, вы правы, — не стала спорить девушка. — Как бы то ни было, у них завязались отношения. Близкие отношения, которые оба от меня тщательно скрывали, но я знала. Вернее, вначале подозревала, а потом убедилась в своих предположениях. Пришла как-то к сестре без предупреждения, а у неё был гость. Он сидел в комнате и не появлялся, пока мы с Элли беседовали у порога. Она сказала мне, что я не вовремя и попросила заглянуть попозже. Я восприняла эту ситуацию нормально, мы ведь все уже давно взрослые люди. Но уходя, я заметила пальто на вешалке в прихожей. Я сразу узнала его. Такое пальто было только у Димки, он рассказывал, что его сшили на заказ в одном парижском ателье. Сложить два и два было не сложно. Мне было плохо, но я справилась со своими эмоциями. А потом… Димка её бросил. Я узнала о случившемся от сестры. Элли позвонила поздно ночью вся в истерике и проплакала в трубку, что он ушел. Ту ночь я провела в спальне сестры, пытаясь унять её истерику. Утром, когда она уже уснула, я позвонила Диме. Он взял трубку и сказал, что улетает. Извинился за всё и высказал надежду, что мы еще встретимся. Под «нами» он имел ввиду меня и его. Сказал, что будет рад, если я к его возвращению еще не выйду замуж. После этих слов у меня не повернулся язык спросить про Элли. Решила, что как есть — так есть.

— Тебе подарили надежду. И желание перетряхивать чужое грязное белье тут же пропало, — протянула я. Путь не вежливо, зато честно.

— Вы считаете меня плохим человеком? — Мари взглянула на меня исподлобья.

Я встала.

— Я не считаю тебя ни тем, ни другим. Хотя бы по той простой причине, что ни первое, ни второе утверждение не являются правдой.

— Но почему? — Мари встала вслед за мной. — Я ведь плохо поступила. Я не заступилась за сестру, а наоборот, позволила человеку, обидевшему её, вернуться в мою жизнь.

— Что есть добро, а что зло? — философски заметила я, направляясь к двери. — Человечество так и не смогло договориться по поводу этих основополагающих понятий. А мы, так уж тем более, — я обернулась к Мари. — Не вини себя, в том числе, и в смерти своей сестры. Ты не смогла бы ничего сделать — ни защитить, ни спасти. Случилось так, как должно было случиться. Теперь надо просто жить дальше. И звони, если что-то понадобится.

Я оставила Мари свою визитку и направилась к выходу. В квартире никого не было, как и на лестничной клетке. Это дало мне повод предположить, что Макс ожидает меня внизу. Или так, или он уже сидит в ближайшем кабаке и заливается алкоголем, пытаясь утопить в нём осознание того, что он имел близкие отношения с сиреной.

Глава VII

Выйдя из подъезда, я сразу же увидела его. Он стоял в стороне от пылающих энтузиазмом и энергично шушукающихся бабок, и курил.

— Ты же вроде бросаешь, — сердито заметила я, подходя к нему.

— Уже нет, — сквозь зажатую в зубах сигарету прошипел Макс и глубоко затянулся.

Я промолчала, помахав рукой перед лицом, отгоняя от себя клубы сигаретного дыма. Начинать разговор не спешила, ожидая, когда друга прорвет первым.

И он не подвел.

— Она — сирена? — вместе с облаком дыма, выдохнул начальник.

— Молодец, — с сарказмом похвалила я. — Умеешь подслушивать.

— То есть, все, что было между нами — ложь? — не унимался босс. Ну вот, стандартная мужская реакция. Эгоизм, замешанный на болезненном самолюбии.

— Тебя только это волнует? — я направилась вниз по улице, туда, где припарковала свой автомобиль.

— Так да или нет? — вновь стал расспрашивать меня друг, едва мы отдалились от всё еще толпящихся у дома людей. Я с наслаждением подняла лицо к небу, радуясь ярким солнечным лучам. Но радовалась не долго. Угрюмое сопение друга над моим ухом действовало на нервы и не позволяло отрешиться от происходящего вокруг хотя бы на пару минут. Открыв глаза, я повернулась к нему лицом.

— Слушай, ну какая теперь уж разница? Это ведь прошлое, вот и оставь его в прошлом.

— Но… как мне теперь с ней общаться? — растерялся друг. И хотя я прекрасно понимала, что он сейчас чувствует, мало чем могла ему помочь.

— Очень просто, по-русски. Если хотите, можете перейти на английский. Ну, или разучите язык жестов, тоже говорят, полезная вещь, — и я направилась к своей машине. — Ты идешь?

Мы загрузились в авто, и я порулила в сторону нашего офиса. Необходимо было выпить кофе и хорошенько всё обмозговать.

— Что думаешь? — спросил, наконец, Макс после нескольких минут напряженного молчания. Я следила не только за дорогой, но и за его лицом, по изменениям которого поняла, что ситуацию с Мари он уже успел немного уложить в своей голове и теперь интенсивно размышлял над другими, более животрепещущими темами. Возможно, таким образом он просто пытался отвлечься.

— Об убийстве? — решила уточнить я, высматривая вдоль дороги какую-нибудь кофейню.

— Нет, о ситуации на американском фондовом рынке, — вспылил Макс.

— Не знаю, мой биржевой брокер в отпуске, — отбила я подачу.

— А ты можешь вот без этого? — продолжало нервничать начальство.

— Без чего? — я сохраняла невозмутимость. Ну, или по крайней мере, мне так казалось.

— Без вот этого своего сарказма, — изображая из себя взбесившуюся мельницу, замахал руками босс. И я поняла, что последние несколько часов дались ему тяжело. Но это не значило, что отыгрываться следовало на мне.

— А ты?

Макс выдохнул, отвернулся, помолчал и выдавил:

— Прости, просто… ситуация сложная, не до веселья сейчас.

— Взгляни на моё лицо, — предложила я, ткнув в это самое лицо пальцем. — Похоже, что мне весело?

Макс действительно перевел взгляд на меня, внимательно оглядел мою моську и не смог сдержать улыбку:

— Нет, похоже, что ты размышляешь о том, где можно купить хороший топор.

— Бензопилу, — сопроводила я свои слова ответной улыбкой. — Мой выбор — бензопила. Не женское это дело, топором махать.

— Бензопила — тяжелая, — отметил повеселевший Макс.

— А ты на что? — хмыкнула я и, заметив на углу улицы знакомую вывеску, начала перестраиваться в потоке машин. — О, а еще есть шуруповерты! Тоже очень полезная в хозяйстве вещь! И не только в хозяйстве…

Взяв кофе на вынос, я — американо с молоком, Макс — латте, мы вернулись в машину и решили не торопясь насладиться напитками, наблюдая за жизнью вокруг.

— Её убил не человек, — глядя в окно, нарушила я установившуюся тишину.

— Это я уже понял, — тихонько вздохнув, ответил Макс.

— Как?

— Ты — нереида, Мари — серена, а спальня Элли залита кровью. Не трудно догадаться, что здесь что-то не так, — сухо подытожил он. — Я прав?

— Да, — поморщилась я. Еще сильнее втягивать друга, чем он уже был втянут из-за знакомства со мной в мир сверхъестественного мне не хотелось. Но он имел право знать, что происходит. — Скорее всего, сестру твоей бывшей подружки убил оборотень.

— Почему ты так решила? — тут же ухватился за мои слова Макс.

— Оборотни живут закрытыми сообществами, — начала я рассказывать издалека. — Как и многие из нас. У каждого такого сообщества имеются свои правила, законы и правители. В принципе, на таком делении и держится весь наш мир. Но главное, что отличает оборотней от всех остальных — это то, что многие из них когда-то были людьми. Большинство оборотней — обращенные, то есть, укушенные другими оборотнями и через укус инфицированные вирусом ликантропии.

— Так это вирус? — изумился Макс с такой силой, что едва не выронил стакан с кофе.

— Да, один из самых древних, — подтвердила я, размышляя о том, как бы поаккуратнее преподнести эту информацию. — Говорят, что он был создан одной могущественной ведьмой. Первородной, если быть точнее.

— Первородной, — эхом повторил Макс. — То есть, ведьмы тоже бывают разные? — и после моего сдержанного кивка новый вопрос: — И что отличает первородную от не первородной?

— Давай не будет уходить аж в такие дебри, ладно? — предложила я. — Вряд ли ведьмы имеют отношение к теме нашего разговора, поэтому пока их опустим.

— Давай, — поддержал меня друг, чье лицо заметно побледнело. Кажется, его чутка тошнило. — Итак, оборотни.

— Укушенные могут иметь потомство. И дети укушенной пары уже будут считаться оборотнями от рождения. Рожденные сильнее, чем обращенные. И чем больше в роду у рожденного оборотня таких же, как он, то есть, полноценных оборотней, тем он сильнее. Как правило, рожденные оборотни во втором и выше поколениях создают пары исключительно с себе подобными для сохранения чистоты крови и, следовательно, силы. А из-за того, что стаи нередко враждуют, то пару ищут в своем кругу, внутри стаи. Со временем это приводит к кровосмесительству и постепенному вырождению.

— То есть, пытаясь сохранить силу, они фактически её теряют? — попытался разобраться Макс.

— Не то, чтобы теряют, — покачала я головой. — Скорее, мутируют. Это сказывается на умственных способностях и на физической форме. Бывает так, что оборотень трансформируется в животную форму, а вернуться обратно в человеческую уже не может. Он как будто застревает. Поэтому отдельные стаи проводят, так сказать, целенаправленное обращение. Оно санкционировано нашими властями.

— У вас есть своя власть? — дернулся Макс.

— Ага, называется Совет Старейшин. Он состоит из двенадцати членов, по одному от каждой группы, проживающей на подвластных Совету территориях. Тех, кто будет в Совете представлять интересы их сообщества выбирают внутри самой группы. Совет Старейшин следит за исполнением законов, разрешает споры и выносит приговоры.

— Законодательная, исполнительная и судебная власть в одном флаконе, — подвел итог Макс.

— Типа того, — согласилась я и продолжила:

— С определенной периодичностью, обычно один раз в год, наиболее сильные оборотни выбирают самых сильных и, по их мнению, самых достойных среди людей, а после кусают их, тем самым, передавая вирус.

— Но зачем?

— Чтобы разбавить кровь. Работают на опережение. Приводят в стаю новых оборотней в пару уже существующим. И их потомство уже будет иметь другой набор генов, который поможет предотвратить вырождение. Оборотни называют это сбором урожая, Совет Старейшин превентивной мерой, а я — идиотизмом. Потому что это не честно. Людей, которых обращают, не спрашивают, хотят они этого или нет. Кто-то другой решает за них, какой станет их завтрашняя жизнь. Пойми, стать оборотнем — это не в команду по хоккею записаться. Это в корне меняет всю твою жизнь, заставляет отказаться от всего, что ты имел до этого. Потому что вступить в стаю — это как стать частью мафиозной группировки. Один раз и навсегда. И ты либо с ними, либо вообще нигде.

— Но укушенные ведь могут уйти в другую стаю, а не в ту, к которой принадлежит укусивший оборотень?

— Могут, — кивнула я, опуская стекло, чтобы выбросить пустую тару в мусорку. — Но вот поставь себя на место условного укушенного парня. Ты просыпаешься утром, с дикой болью во всем теле. Ты чувствуешь, что с тобой что-то происходит, что что-то внутри тебя меняется. И не можешь понять, в чем дело. А потом случается оно, превращение. В массовой культуре любят привязывать первое обращение в животную форму к фазам луны. Мол, оборотни перекидываются в животных в полнолуние, а в остальное время они ничем не отличаются от людей. Но это не так, на самом деле оборотни могут перекидываться не зависимо от времени суток, дня недели, времени года и погоды за окном. Просто в полнолуние им труднее удерживаться в границах человеческого сознания, сдерживать поглощение своего человеческого разума животными инстинктами. Сильные оборотни способны полностью себя контролировать, подчинив внутреннего зверя. У молодых или ментально слабых с этим возникают проблемы. И в этом случае все зависит от эмоционального фона. В моменты сильных переживаний животная форма способная выйти из-под контроля.

— Думаешь, напавший на Элли оборотень просто потерял самообладание? — Макс потряс стаканчиком, проверяя, осталось ли еще что-то внутри.

— Возможно, но думаю, что здесь дело в другом. А именно, в наркотиках.

Макс вздрогнул и всем корпусом развернулся ко мне.

— Элли не была наркоманкой, — уверенно заявил он. — Я знал её. Да, она была очень своеобразным человеком. Немного взбалмошной, немного себе на уме. Совершенно непредсказуемой и абсолютно неуправляемой. Она делала, что хотела и никогда не интересовалась чужим мнением по этому поводу. Иногда мне казалась, что она застряла где-то в подростковом возрасте и всё никак не может вырасти.

— Ты сам слышал, как Мари рассказывала о найденных в куртке сестры таблетках. И это был не какой-нибудь оксикодон или кодеин.

— Я не знаю, что это такое, — буркнул босс.

— Опиоиды, — просветила его я. — Первое используется как обезболивающее, второе как противокашлевое. Достаточно невинно, но любители закинуться таблетками и нырнуть в аквариум с рыбками используют их для других целей. И если неправильно рассчитать дозировку, может произойти остановка сердца.

— Даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, — покачал головой босс, отворачиваясь.

— У меня много знакомых, — хмыкнула я.

— Много знакомых среди наркоманов? Интересный у тебя круг общения.

— Ну, он у меня хотя бы есть, — парировала я с кривой усмешкой. — В отличии от некоторых.

— Если ты намекаешь на меня, то я тоже общаюсь с людьми, — выпрямился Макс. — Просто с другими.

— Да, видела я с какими людьми ты общаешься, — фыркнула я и потянулась к бардачку, где у меня была припрятана шоколадка. — И общение, скорее всего, проходит по ночам.

— Мы с Мари встречались еще в университете. Но за несколько дней до выпускного расстались.

— Что так? — хмыкнула я. — На солнце были бури и у вас гормоны разыгрались?

— Нет, просто Мари сообщила, что уезжает в Америку, стажироваться у какого-то именитого дизайнера, который оформляет дома знаменитостям. Она предложила мне поехать с ней, но я не представлял, чем могу заняться в чужой стране. Сидеть дома и готовить обеды, пока моя девушка воплощает в жизнь свои мечты? А как же мои мечты? В общем, я отказался. Мне предложили подождать. Но стажировка была годичной с перспективой остаться в Америке жить. Я понял, что не могу провести столько времени в режиме ожидания. К тому же, в моей жизни тогда уже появился человек, к которому я начал испытывать смешенные чувства. И понял, что мне нужно разобраться в себе. Но делать это лучше в родной стране. Мы расстались, Мари улетела, попросив присматривать за её сестрой.

— Так, — я села прямее. — А с Элли у тебя что-то было?

— Ну, — замялся Макс так, словно я спросила его о чем-то не очень приятном. — Мы провели несколько вечеров вместе. Что? Не надо смотреть на меня таким унижающе-осуждающим взглядом. Мне было плохо после расставания с Мари, а Элли… ну, она никогда не скрывала, что я ей нравлюсь, как мужчина. Вообще, не знаю, стоит ли об этом говорить или нет, но Элли всегда нравились те, кому нравилась её сестра.

— То есть, младшенькая западала на ухажеров старшенькой? — подцепив ногтем обертку, я раскрыла обертку и протянула шоколадку боссу. — Будешь?

— Нет, терпеть не могу горький шоколад, — отмахнулся Макс. — Не знаю, как ты это ешь. И, более того, не знаю, зачем ты это ешь! Неужели такие, как ты тоже вынуждены сидеть на диете?

— Нет, — я с удовольствием отломила кусочек и сунула в рот. — Такие, как я, не полнеют, очень медленно стареют и нас крайне сложно убить, когда мы в родной среде обитания.

— Мари такая же? — помрачнел Макс, наблюдая за мной.

— Не совсем, — вздохнула я, понимая, что рано или поздно мне придется всё ему объяснить. — Сирен и нереид объединяет только то, что и те, и другие являются порождением моря, физическим воплощением стихии. В остальном, мы разные.

— В древнегреческой мифологии сирен описывают как злобных существ, у которых верхняя часть тела как у женщин, а нижняя — как у птиц.

— Кто-то штудировал брошюрки, да? Если ты хочешь знать, имеются ли у твоей подружки куриные ножки, — хитро усмехнувшись, я умолкла, выдержала паузу и завершила: — То нет. В своем истинном облике Мари мало, чем отличается от того, к чему привык ты. Только волосы у неё белые, как пена морская, а кожа отливает приятным голубым оттенком. Ну, еще от всех сирен, так же, как и от русалок попахивает тиной. Не знаю, как Мари избавилась от этого запаха. Моя бабушка рассказывала, что её еще очень долго преследовал чуть затхлый аромат застоявшейся морской воды.

— Твоя бабушка — русалка? — растерянно протянул Макс, а после: — Погоди, русалки тоже существуют?

— Ага, — я зевнула и с наслаждением потянулась. — И моя бабушка была русалкой. Ключевое слово здесь «была». Сейчас она такая же, как и ты. То есть, человек. Она отказалась от своей магии из-за любви к человеку. Ради своего возлюбленного она покинула мужа, маленького сына и море, уйдя жить к людям.

Я посмотрела на Макса, чьи глаза в этот момент напоминали два цоколя в лампочке.

— Да, главную героиню сказки «Русалочки» частично списали с моей бабули. Они с Андерсеном дружили, он, кстати, тоже не человек и до сих пор жив, просто творит нынче под другим именем. Только моя бабушка не сбрасывалась со скалы из-за несчастной любви и не продавала свой голос в обмен на ноги. У неё действительно был хвост, который одна знакомая морская ведьма помогла превратить в ноги. Но даже в таком виде бабуля оставалась бессмертной, как дочь двух богов. В целом её судьба не была такой трагичной, как у героини Андерсона, который фактически предсказал бабушке её будущее. Со своим человеческим мужем она прожила в счастливом браке долгих шестьдесят лет, пока он не скончался по естественным причинам дома в постели в окружении пятерых детей, одиннадцати внуков и трех правнуков. Когда дедушка умер, она некоторое время жила как прежде, а потом решила отказаться от вечной жизни ради того, чтобы после смерти соединиться с супругом в загробном мире. Сейчас её тело соответствует семидесяти восьми человеческим годам. Она печет пирожки, гуляет по вечерам в парке и нянчит своих человеческих внуков.

— Обалдеть, — отмер через некоторое время Макс. — «Русалочка» Андерсена в каком веке была написана? В восемнадцатом?

— В первой половине девятнадцатого. И на самом деле, при первом литературном переводе на русский язык переводчик спутал название произведения и имя главной героини. В оригинале сказка называется «Маленькая морская дева». Но морским жителям понравилось слово «русалка» и с тех пор оно плотно вошло в обиход. В королевстве любят эту повесть, а как по мне она слишком банальна. Лично я не самого высокого мнения о литературном таланте Ганса. Из того, что ему рассказала бабушка можно было слепить что-нибудь получше слезливой истории про неразделенную любовь. Но! Возвращаясь к теме твоих любовных похождений, могу сказать, что тебе нечего бояться.

— Я и не боюсь, — тут же заявил босс, но взгляд отвел, вдруг заинтересовавшись своими ногтями.

— Конечно, не боишься, — с глазами, до краев наполненными преданностью, так, что аж вот-вот расплещется, согласилась я. — Но на всякий случай сообщу, вдруг информация будет полезной, что в отличии от русалок, сирены никогда не имели рыбьих частей тела. На самом деле, они тоже — продукт мутации. Первые сирены произошли от союза речного бога Ахелоя и музы Терпсихоры. От матери сиренам достался талант к музицированию и пению, а от отца — способность жить в воде. На самом деле, первое время никто не верил, что у Ахелоя и Терпсихоры получится что-то толковое. И когда на свет появились первые сирены, все были уверены, что долго потомство не протянет. В какой-то степени пессимистичные прогнозы обитателей морского королевства оправдались. Мало того, что у пары рождались исключительно девочки, и эта особенность, кстати, передалась всем последующим поколениям сирен, так еще и выяснилось, что достигшие половой зрелости особи имели проблемы с размножением. Это сильно расстроило тогдашнего Повелителя Морей, моего дедушку Лигорфа, потому как перспективы выведения новой расы в его королевстве очень воодушевили дедулю, а когда выяснилось, что эта телега не просто катится на одном колесе, но еще и лошадь хромает на все четыре ноги, дедуля взялся экспериментировать.

— Он что, создал подпольную морскую лабораторию? — хмыкнул Макс.

— Нет, он издал указ, по которому всех сирен обязали вступить в половой акт с одним представителем от каждой расы, проживающей в королевстве. И со временем это дало свой результат. Опытным путем удалось выяснить, что сирены способны воспроизводить себе подобных только от кабиров. Это морские демоны, не самые приятные ребята, но возможность заполучить в жены сирен им пришлась по вкусу. Сирены правда не особо радовались, потому как кабиры достаточно агрессивны. Больше половины королевской армии составляют именно морские демоны. Их сложно побороть — они быстрые, сильные и не знают пощады. С мозгами правда туго, но невозможно получить всё и сразу.

— Феминистки твоего деда живьём бы сожрали, — справедливо заметило начальство и в этом я была с ним солидарна. Дедуля часто перебарщивал и не имел особой тяги к гуманизму. Но зато при нём не было ни одной войны, чем остальные морские правители едва ли могли похвастаться.

— Подавились бы, — цокнула я языком, запихивая обратно в бардачок оставшуюся половинку шоколадки. — Мой дедуля был способен утопить целый континент.

— Он умер?

— Боги не умирают, они уходят, — спокойно пояснила я. — Куда — не спрашивай, понятия не имею, я там еще не была.

— Откуда ты все это знаешь? У вас что, существуют какие-то особые школы?

— Школы существуют, — произнесла я, наблюдая, как губы Макса растягиваются в широкой улыбке. — И нет, это не домик внутри банановой кожуры, не надо представлять Губку Боба.

— Как ты догадалась?

— По твоей довольной моське, — лукаво улыбнулась я и тут же серьезно добавила: — После того, как сирены взбунтовались, заявив, что морские демоны в качестве супругов им не нужны, и вообще ни в каком качестве не нужны, дедуля издал еще один указ, по которому сирен поставили перед выбором — или они выбирают себе в пары кибиров, или отправляются в храм Пелагия служить жрицами. А это такая работа, что врагу не пожелаешь.

— Дай угадаю, — предложил Макс. — Сирены начали сбегать.

Я с уважением посмотрела на друга.

— Просто успел изучить, — с изрядной долей самодовольства заметил он. — Тебя, Мари, Элли. Ни одна из вас не стала бы мириться с таким положением дел. Вы привыкли сами решать, где, когда и с кем.

Я натянуто улыбнулась, промолчав и отведя взгляд. Не хотелось ему рассказывать, что на самом деле я не в лучшем положении, чем сирены. А может быть, даже и в худшем. Они хотя бы могут выбирать себе будущего супруга, пусть и выбор их очень ограничен. Меня же такой возможности лишили еще до того момента, как я вообще обрела способность понимать, кто такой муж и зачем он нужен.

— Но ты же не просто так мне всё это рассказывала тут полчаса, верно? — подобрался босс и начал соображать самостоятельно. Наверное, уже успел пережить свою внутреннюю драму. — Думаешь, Элли могли убить потому, что она сирена?

— Я не уверена в правдивости истории, рассказанной твоей подружкой, — пояснила я. — Конечно, казненный по обвинению в предательстве отец мог существовать. Но вот в теорию страхапреследования верится слабо. Мой отец, конечно, не страдает добродушием, но у нас так не принято, понимаешь? Нет такого, чтобы за преступление одного наказывали всю семью. Если только вся семья не участвовала в этом самом преступлении. Но совершать государственные измены всем скопом достаточно трудно. Поэтому я предполагаю, что причина была в другом. Возможно, мать Мари и Элли бежала не из-за мужа, а от мужа. Если так и было, то морские демоны определенно искали этих трех женщин, чтобы наказать за побег. А наказывают они очень страшно. Лучше не знать подробностей, так спится спокойнее.

— А при чем тут тогда оборотни? — встряхнул головой Макс, определенно испытывая умственное перенапряжение.

— Некоторые стаи оборотней печально известны тем, что работают на криминальные структуры. Элли могли просто-напросто «заказать». И я бы даже не стала сомневаться в этой версии и посоветовала тебе больше никогда не общаться с подружкой, которая вот-вот отправится либо домой под конвоем морских демонов, либо на тот свет, если бы не одно «но». Примерно та же ситуация, что и с Элли, произошла с моей подругой.

Макс шумно вдохнул, а выдохнуть забыл.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас? После целого урока внеземной мифологии? — сквозь зубы процедил он.

— Это мифология для тебя, а для нас — реальная жизнь, — пожала я плечами. — И мы не внеземные, мы живем с вами по соседству, просто… вы нас не замечаете. По поводу нападения я тебе не рассказала, потому что оно случилось сегодня ночью. Я не успела, ты был слишком увлечен процессом размазывания соплей по своему пиджаку.

— То есть, у нас две молодые девушки, убитые при одних и тех же обстоятельствах?

— Ниса выжила, — сухо поведала я. — В основном благодаря тому, что банши очень трудно убить даже оборотню под приходом. Макс, ты знаешь, как действует экстази?

— Нет, наркотики никогда не значились в списке моих увлечений, — буркнул Макс.

— Я, знаешь ли, тоже не фанат и вообще всё это терпеть не могу, но кое-какой информацией обладаю. Экстази возбуждает центральную нервную систему, во сто крат увеличивая выносливость и физическую силу. Человек под этим веществом способен выдерживать самые экстремальные нагрузки, не спать сутками и не чувствовать усталости. Но за такую стимуляцию организма приходится платить и очень дорого. Уже после первого приема возникает психическая зависимость, прогрессирует физическое и нервное истощение, деформируются внутренние органы. В теле происходят необратимые перемены, вплоть до изменения генетического кода.

— Если всё настолько дерьмово, то зачем вообще этим закидываться? — поморщился Макс.

Я пожала плечами.

— Не знаю, экстази — дорогой наркотик, его принимают богатые и знаменитые, чтобы стать еще богаче и знаменитей, или чтобы просто удержаться на плаву. Многие потом переходят на более бюджетные версии, например, на метамфетамин. Ну, а сколько стоит та дрянь, которую употребляли оборотни перед тем, как в буквальном смысле взбеситься — вообще трудно представить, но думаю, что немало. Раз даже в условиях лабораторных исследований не удалось добиться конкретики.

— Хорошо, значит, у нас две нечеловеческие девушки, на которых было совершено нападение предположительно оборотнями. Одна выжила, другая — нет, — кратко подвел итоги друг.

— Угу.

— И здесь замешаны наркотики.

— Угу.

— Которые имеют сомнительное происхождение и не менее сомнительный способ распространения.

— Угу.

— И зачем я проснулся сегодня утром? — обреченно пробормотал Макс, хватаясь за голову.

Я промолчала и завела мотор, направившись в сторону офиса.

Глава VIII

Помимо меня и Макса в нашей молодой фирме работали еще двое человек, не считая уборщицы. Один из них — Даниил. Парень, который выглядел, как участник бойз-бенда, разговаривал, как студент консерватории и разбирался в «железе», как бог. Его основной специализацией были цифровые технологии и программирование, благодаря чему он приятно разбавлял наш с Максом скучный юридический дуэт и брал на себя тех клиентов, чьи проблемы можно было решить не выпуская из рук компьютерной мыши, потому что покидать свой укромный уголок наше юное дарование терпеть не могло. И еще меньше любило непосредственно контактировать с людьми, что противоречило самой сути нашей работы. Но Даня терпел. Не из-за огромной зарплаты, мы все получали не много, а потому, что Макс спокойно переносил его странные заскоки и позволял делать все, что парню заблагорассудится. Дане была предоставлена полная свобода действий и поэтому он оставался с нами, хотя при желании мог бы работать на крупную корпорацию, получать хорошие деньги в хорошем офисе и не гонять каждое утро тараканов со своего стола.

Довершал наш бодрый квартет секретарь, в чьи обязанности входила встреча гостей, первичная консультация и распределение по сотрудникам. За секретарской стойкой у нас гордо восседала женщина, чей возраст колебался в пределах от сорока и до бесконечности. Выглядела при этом мадам так, что некоторые особенно впечатлительные клиенты застывали на пороге. И столбенеть там было от чего — коротко стриженные и выкрашенные в ярко-алый цвет волосы, цветные контактные линзы, каждый день разные, обильно увешенные крупными украшениями шея и запястья, и стиль одежды, который можно было охарактеризовать как «человек-эпилепсия». То есть, сочетание несочетаемого и всего этого много, оно очень яркое и способно вызвать у некоторых людей психические нарушения. При этом мадам была бесконечно уверена в себе, при знакомстве представлялась Марго и отзывалась исключительно на это имя. Однажды Макс имел неосторожность назвать её по имени-отчеству — Маргарита Семеновна. Так она потом три дня с ним подчеркнуто не разговаривала, чем провоцировала у меня ассоциации с бабулиной кошкой Клёпой. Та тоже способна неделю нос воротить, если погладить её не так, как она считает достойным своей царской особы.

Работала наша Марго не ради зарплаты. В деньгах она трудностей не испытывала, об этом позаботился её благополучно почивший десять лет назад муж, отправившийся на тот свет в звании генерала-полковника полиции. А ради общения. Женщина отличалась поразительной болтливостью, и именно поэтому Макс всегда проносился мимо неё на максимально возможной скорости, стараясь побыстрее спрятаться в своём кабинете. По опыту знал, что если затормозить рядом с Марго или не дай бог спросить её о чем-то, то следующий час можно просто вычеркнуть из своей жизни, приготовившись к получению совершенно ненужной информации, которая превратит мозг в картофельное пюре.

Для меня по-прежнему оставалось загадкой, каким таким «чудом» босс принял Марго на работу. Когда я явилась в офис с коробкой вещей под мышкой, она уже восседала на своем стуле как попугай на жердочке, хлопая длинными ресницами и листая ленту соцсети. Скорее всего, Марго просто пришла на собеседование и задавила Макса своим энтузиазмом. Или же он просто побоялся произнести вслух каноничное «мы вам перезвоним». И возможно, только возможно, когда-нибудь настанет тот день, когда он решится её уволить, но пока что при всей своей своеобразности, Марго бывала и полезной. Например, она обладала поразительной способностью вытряхнуть из клиента все необходимые сведения, а после «допроса» передать нам его уже тепленьким и согласным на все лишь бы больше не оставаться наедине с этим красноволосым ураганом. А еще у неё от мужа осталось много хороших связей в полиции, а в детективном деле такие связи на вес золота.

Приехав в наш маленький офис, я промчалась мимо Марго, бросив ей короткое приветствие и сообщив бегущему позади шефу, что мне надо совершить несколько телефонных звонков, а потому в ближайшие несколько часов не стоит меня не беспокоить.

— И если что-то понадобиться не надо ломиться в дверь пьяным носорогом, а лучше воспользуйся современными средствами связи, — добавила я, уже распахивая дверь в собственный кабинет.

Оставшись в одиночестве, я бросила сумку на кресло, села за стол и первым делом набрала Нису.

Подружка ответила после третьего гудка. Голос её был спокоен и где-то даже безмятежен.

— Как дела? — словно ничего не случилось спросила она.

— Отвратительно, — честно призналась я. — И с каждой минутой становится все хуже. А у тебя, судя по всему, все отлично?

— Я решила устроить себе выходной, — довольно сообщила Ниса и пьяно икнула.

— Угу, с коньяком в обнимку, — проворчала я, облокачиваясь локтями о стол.

— Я лежу в ванной, смотрю сериальчик и пью какое-то вино. Какое именно не знаю, но очень вкусное. Бордовенькое такое, сладенькое.

— Так, понятно, с коньяком ты уже успела покончить. А теперь лежишь в моей ванной и лакаешь моё вино, — я постаралась успокоиться, чтобы не взорваться и не наорать на бестолковую подружку, вдруг решившую напиться в самый не подходящий для алкогольных виражей момент. — Оно вообще-то десертное. И коллекционное, что значит, дорогое. Где ты его нашла?

— Ик… в стенном шкафу на нижней полке… ик! — Ниса захихикала, пару раз непроизвольно хрюкнув. — В таком смешном бумажном пакете с этими… как их… желтыми… ну, они в мультике еще были…

— Так, оставим в покое мультики, — решительно оборвала я этот поток мутного сознания. — Ниса, сосредоточься. Сегодня ночью напали на еще одну девушку. Только ей повезло меньше, чем тебе. Она погибла.

В трубке послышался всплеск воды, затяжное булканье, удар, а потом вполне осознанное:

— Что?

— Ты там что, чуть не утонула? — устало прикрыла я глаза ладонью.

— Не совсем, — выдохнула Ниса чуть придушенным голосом. — Я экстренно трезвела.

— Это как? — искренне удивилась я.

— Сунула голову под струю холодной воды, — недовольно фыркнула подруга. — Повтори еще раз, что ты сказала.

— В городе происходит что-то странное, — я вздохнула. — Сегодня утром я побывала в квартире девушки, которую в буквальном смысле порвали на куски.

— Оборотни? — отрывисто спросила Ниса, явственно отстукивая зубами барабанный ритм.

— Не знаю, но скорее всего. После разговора со старшей сестрой убитой вскрылись любопытные подробности. Девчонка была сиреной. И увлекалась волшебными таблетками.

Ниса судорожно закашлялась.

— Да чем ты там занимаешься? — не выдержала я.

— Сижу абсолютно мокрая на полу в твоей ванной, морожу свой зад и обтекаю пеной из ванны, — сообщила подруга и шмыгнула носом.

— Поднимай уже свой зад с пола и неси его на кухню, за горячим чаем, — сурово потребовала я. — Мне вот для полного комплекта твоей простуды только не хватало.

— Банши не простужаются, — прогундосила подружка.

— Если только не елозят голой попой по кафелю, — и это я еще пыталась быть сдержанной. — Ниса, собери мозги в кучку.

— Пытаюсь, — особенно громко стукнула она челюстями.

— Напряги свой отмороженный и проспиртованный сухофрукт, плавающий в мозговой жидкости, и составь мне список всех, кто мог желать тебе зла.

— Ты думаешь, кто-то намеренно отправил ко мне оборотня? — на удивление быстро догадалась подруга.

— Есть версия, что сирену могли «заказать», — я опустила голову на сложенные руки.

— Морские демоны? — тут же догадалась Ниса.

— А ты хорошо соображаешь, когда сидишь на полу в моей ванной, — отметила я. — Может быть, там и останешься?

— Нет, у тебя здесь паук под раковиной висит, — пробормотала Ниса и её голос отдалился.

— Так, паука не тронь, — быстро распорядилась я.

— Ты что, привязалась к нему? — прыснула подружка со смеху.

— Он — единственное домашнее животное, которое я могу себе позволить, — пробурчала я. — А мне нужно с кем-то здороваться по вечерам.

— Тогда поступи, как все, заведи себе мужика! — заявила подруга и сопроводила свои слова громким хлопком дверью.

— Я слишком недоверчива. Это моя главная ошибка в общении с парнями, — нервно почесалась я.

— Твоя главная ошибка в общении с парнями — наличие жениха, — деловито сообщила Ниса и чем-то зашелестела.

— Если ты добралась до моих маффинов, то положи обратно, иначе я тебе ноги сломаю.

— Не могу, — прочавкала мне в ухо подружка. — Это осень фкусно!

— Я в курсе! — прикрикнула я. — Поэтому хватит жрать мою еду, ты и так выхлестала вино, которое стоит больше, чем твоя полугодовая зарплата.

— Откуда у тебя деньги на такую дорогую выпивку? — тут же заинтересовалась Ниса. — Ты же вроде отказалась брать деньги у семьи.

— Отказалась, — я потерла нос. — От денег. Но не от вина. А ту бутылку, с которой так шустро справилась ты, дядя подарил, когда заезжал в гости пару недель назад.

— Ммм, — едва ли не заурчала довольной кошкой. Ниса — Это тот красивый темноволосый и голубоглазый красавец, с которым ты отказываешься меня знакомить?

— Ты не исправима, — застонала я. — Тебя, возможно, убить хотят, а ты думаешь о том, как затащить в койку сына моей бабушки!

Ниса громко поперхнулась и следующие несколько минут я слушала судорожный надрывный кашель, доносящийся из трубки.

— В смысле, убить? — наконец, сдавленно просипела подруга.

— В прямом! Я же тебе пару минут назад сказала, что оборотня к сирене могли направить специально. Следовательно, к тебе тоже.

— Или же это была случайная встреча и девчонке просто не повезло, — решила упрямо гнуть свою линию банши, все еще пытаясь откашляться.

— Угу, не повезло, — с сарказмом повторила я. — С тобой в одну ночь ей не повезло?

— Мне постоянно не везет, так что в этом нет ничего удивительного.

— Кажется, у тебя еще не весь спирт из мозгов выветрился, — мрачно заметила я. — В общем так, оставляешь мой холодильник в покое, натягиваешь на свою отмороженную попу штаны и садишься составлять перечень тех, кто мог настолько желать тебе смерти, что раскошелился на оплату услуг наемных убийц. И еще. Я хочу знать, откуда у тебя взялись те таблетки. Потому что у сирены они тоже были. Не знаю, принимали ли они что-то, как вы с тем парнем, но в такие совпадения я не верю.

— Я же тебе уже рассказывала, — захныкала Ниса словно капризный ребенок.

— А теперь я хочу, чтобы ты это записала, — не уступала я. — Имена, фамилии, даты. Всё, что знаешь и всё, что сможешь вспомнить. Вечером приеду, проверю.

И прежде, чем Ниса опять начала ныть, я оборвала связь.

Следующим в моем списке необходимых дел значился звонок Михаилу Романову.

Мишка служил в полиции и был одним из тех самых полезных знакомых Марго. А после нескольких совместных пьянок он стал и нашим с Максом хорошим знакомым.

Миша ответил на звонок практически сразу, оглушающе гаркнув в трубку:

— Да!

От такого приветствия я вздрогнула и едва не уронила телефон.

— Ну? И чего молчим? — продолжал надрываться парень. — Здрасьте или как?

Я поймала кусок пластика за несколько секунд до его встречи с полом и вновь приложила к уху.

— Теперь понятно, почему у тебя проблемы с девушками, — буквально несколько дней назад мы с Мишей пили кофе и тогда, в частном разговоре, он доверительно поделился со мной сложностями в личной жизни. У Миши, высокого парня со спортивным телосложением, приятным лицом, отсутствием вредных привычек, бывших жен, алиментных отпрысков и при наличии хорошей квартиры в столице, никак не получалось найти себе даму сердца. Все девушки, с которыми Миша отправлялся на свидание, пропадали сразу после первой встречи. — Они просто не хотят писаться от неожиданности каждый раз, когда ты будешь с ними здороваться.

— Они все дуры, — сделал кардинальные выводы Миша. — Чего звонишь? По делу или просто заняться нечем? Могу работы поднакидать.

— Нет, спасибо, — торопливо отказалась я. — У самой дел — только макушка из кучи торчит.

— Говори, — сразу сообразил Миша.

— У вас в последнее время не случалось странных убийств? — довольно расплывчато начала я, потому что сама еще плохо понимала, как подступиться к этому делу.

— Странных — это каких? У нас много странного. Вот, вчера, например, на вызов ездили. Восемнадцатилетний пацан всадил в дорогую бабулю три пули, а потом пошел расстреливать соседей. Шестеро убитых, четверо раненных, в том числе, двое детей. А бабка выжила. Достаточно странно для тебя?

— Свихнувшиеся подростки и недобитые бабки — это не совсем то, что я ищу, — пробормотала я.

Миша устало вздохнул.

— А что ты ищешь, Ди?

— Молодых девушек, которых нашли растерзанными в собственных квартирах, — кое-как сформулировала я. Потому как приобретать еще одного друга, посвященного в самые интимные подробности моей жизни, я не собиралась. Это было опасно для нас обоих.

После моих слов повисло молчание.

— Было одно, — сообщил Миша, явно начав что-то подозревать. — Но не у меня, на соседней территории. Ты же знаешь, многие следаки между собой общаются. Недавно виделся с одним таким коллегой. И он мне за кружкой пива пожаловался, что на нем дело висит об убийстве, но все глухо, как в танке. Подозреваемых нет, а из свидетелей — одна полоумная бабуля, любительница теорий заговоров. Зато имеется труп двадцатилетней девчонки, которую в буквальном смысле собирали по кускам. Не понятно кто её убил, как, когда и за что.

— Я могу с ним поговорить? — я уцепилась за эту ниточку.

— С трупом?

Я порывисто вздохнула.

— Со следаком, Миша. С трупами я пока говорить не научилась.

— Зачем, Ди? Ты что-то знаешь?

Пару секунд напряженных раздумий, а после:

— Сестру подружки Макса убили сегодня ночью. Мы расследуем это дело. Пока ничего не понятно, поэтому я решила поговорить с профессионалами.

— С профессионалами? — фыркнул Миша. — Не смеши, ты соображаешь лучше, чем весь мой отдел вместе взятые. Мне жаль Макса.

— Я передам.

— Тебе это очень нужно, да? — Миша задумался. — Ладно, я свяжусь со следаком. Потом сообщу тебе о результатах.

— Спасибо, Миш, — искренне поблагодарила я парня. — С меня сто грамм и пончик.

И мы попрощались.

Я не ждала, что Миша сразу займется выполнением моей просьбы, а потому решила навестить бабушку. Она была одной из немногих с кем я могла поговорить откровенно и спросить совета.

Схватив ключи и накинув на плечо сумку, я вышла из кабинета, пробежала через приемную и выскочила на улицу. Старалась зря, Марго на месте не оказалось. Судя по раздававшемуся шуму из-за двери комнаты отдыха, секретарша как раз готовила шефу кофе. Бодрящий напиток мадам, как правило, делала долго, тщательно и с абсолютной верой в собственные способности баристы. Но все равно каждый раз получалась одна и та же неудобоваримая дрянь непонятного бурого цвета. И каждый раз глядя на то, что наша Марго выдавала за эспрессо я мысленно удивлялась. Как, имея дорогую кофемашину, качественные зерна арабики и едва ли не всё время мира она умудрялась на выходе получать такую гадость? Что-то мне подсказывало, что ответа на этот вопрос не существовало, но зато фраза «пожалуйста, приготовьте кофе» всегда работала, позволяя занять энергичную дамочку как минимум минут на сорок. За это время можно было не то, что из офиса сбежать, но и проложить еще один тоннель под Ла-Маншем.

Уже из машины я позвонила бабушке. Убедилась, что она дома и готова уделить мне время, и уже с заметно поднявшимся настроением порулила по хорошо знакомому адресу.

К бабушке я сбежала в год, когда мне исполнилось десять. Чего ждут от десятилетней принцессы, вместо которой отец хотел получить мальчика, наследника престола?

Что она будет милой, красивой, молчаливой и покорной. Идеальной будущей супругой для того, кто возможно когда-нибудь, за неимением других вариантов, займет королевский трон. От меня не требовали быть умной. Той, которая будет выполнять роль красивой декорации ум не особенно нужен. Он даже, скорее, нежелателен — зачем кукле быть умной? Не требовали быть талантливой, ведь без упорства и труда, талант — не больше, чем пшик в воздух, пусть и ароматный, а принцессе следовало тратить время на подготовку к будущей замужней жизни, а не тешить собственные амбиции.

Принцессе достаточно уметь хорошо танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах, разбираться в искусстве, правильно подбирать наряды и уметь слушать, а вернее, слушаться, мужчин. Вот и весь список, который венчало главное слово в жизни любой принцессы «должна».

Я же с самого начала была той, которая игнорировала все «должна» и высмеивала все правила. От учителей музыки сбегала, арфу ненавидела и искренне мечтала порвать струны на лире. Во время пения я не пела, а просто орала во всю глотку как безумный тюлень, не следя за ритмом и в буквальном смысле плюя на ноты. Во время танцев старательно наступала своим партнерам на ноги с демонстративным намерением переломать им однажды все кости. На занятиях изобразительного искусства лепила я из глины всякое непотребство, благо дети в морском королевстве очень рано узнают о том, что предшествует появлению потомства. Когда мне давали в руки краски и кисточку, с благоговейными лицами подводя к холсту, я отбрасывала кисточку в сторону и, окуная пальцы в краску, вазюкала ими по полотну. А когда мне вручали нитки с иголками, сопровождая все это тонкими намеками на то, как хорошо было бы вручить моему будущему супругу вышитую лично мною рубашку, я делала только одно — заявляла, что будущий муженек либо пусть сам себе вышивает, либо пусть ходит голый. А потом с дикими воплями начинала преследовать того, кто мне преподносил все это швейное добро с желанием воткнуть иголку ему в мягкое место да поглубже. Когда гоняться за идейными врагами мне надоедало, а точнее, когда в мою часть дворцовых покоев вваливался разозленный отец, вызванный испуганной прислугой, я укладывалась прямо на пол и упорно лежала, ни с кем не разговаривая. Так я выражала свой протест. И никакие слова о том, что принцессы не должны валяться на полу, словно какой-нибудь ботинок, на меня не действовали. На меня вообще мало, что действовало. Отца я с самых пеленок не воспринимала как авторитет, учителей не слушалась, королевских советников закидывала тухлыми яйцами, которые специально для меня откладывал повар, а сановников доводила до нервного тика. Папа считал, что мне не хватает женского воспитания, потому как росла я без мамы, и именно в этом корень всех бед. Периодически роль заботливой мамочки пытались брать на себя бесконечно сменяющиеся отцовские любовницы, которые своей фальшивой заботой вызывали у меня затяжные приступы истерического смеха. К словам своих горничных я прислушивалась больше, чем к этим двуногим грелками папиной постели.

В какой-то момент отец, очевидно, сам устал от калейдоскопа женщин перед своими глазами. И когда мне было восемь женился на женщине, от которой у него к тому моменту уже было несколько дочерей младше меня по возрасту. После свадьбы он постарался сделать так, чтобы его очередная говорящая игрушка стала мне второй мамой, а их совместные дети были представлены двору как мои младшие сестры.

Не получилось.

У всех нас не получилось.

Сестер я неприкрыто избегала, к мачехе чувствовала отвращение и никак этого не скрывала, а отец, в конце концов, обрел чисто номинальный статус. Та семья, которую так пытался создать король, так и не получилась, развалившись еще при первой попытке склеить то, что склейке не подлежало.

Через некоторое время он развелся. А потому взял в жены другую мадам — такую же красивую, такую же глупую и такую же плодовитую. И с ней тоже развелся. А потом история повторилась снова. И снова. Их было так много, что я уже даже не вспомню имена всех отцовских жен. Кажется, я перестала запоминать на четвертой. А на седьмой прекратила даже отправлять свадебные поздравления, на которых настаивала бабушка, будучи очень доброй и очень вежливой женщиной.

Бабушка была третьим ребенком у своих родителей — герцога Оаннеса, Правителя Красного моря и его супруги Деркето, которая покровительствовала сирийскому народу и в древние времена почиталась у них как богиня Лунного Света. Когда бесконечные войны, которые вели между собой люди надоели Деркето, она вошла в воды Красного моря, чтобы воссоединиться со своим мужем и больше не покидала их. Люди решили, что богиня разгневалась. Они начали массово совершать жертвоприношения в её честь и молили Луну о возвращении покровительницы. Но к тому времени Деркето устала от постоянных раздоров и хотела мирной жизни наедине с любимым. Со временем культ Деркето был забыт, и прабабушка, избавившись от бремени опекать целый народ, посвятила себя семье. Она произвела на свет одного за другим пятерых детей. Троих девочек и двоих мальчиков. По традиции, мальчики должны были остаться с родителями, а девочкам начали подыскивать супругов едва ли не на следующий день после рождения. И бабушке выпала карта стать женой принца Лигорфа, наследника престола Морского королевства, правителю которого подчинялись все остальные вассальные подводные государства. Договор заключили, когда маленькой герцогине было восемь, а будущему королю шестнадцать. Через восемь лет они встретились у алтаря, чтобы обвенчаться. И герцогиня Илианна уже в статусе принцессы Илианны отправилась в Морское королевство.

Как потом сама бабушка мне рассказывала, мужа она никогда не любила, а замуж вышла, потому что заставили родители. Счастья в браке у них не было. Лигорф отличался повышенным интересом к придворным дамам, а бабушка дни напролет просиживала в библиотеке, зачитываясь романами человеческих писателей и периодически выбираясь на поверхность и наблюдая за людьми, которые казались ей куда более интересными, чем все те подводные существа, в окружении которых она проводила свои дни. Как и все молодые девушки, она мечтала о любви, чистой и светлой. Настоящей, а не по принуждению. Но считала, что в её жизни такому чуду уже не случиться. Как минимум, мешал статус замужней женщины, как максимум — сложно искать свою любовь будучи беременной. После рождения сына, бабушка всю себя посвятила ребенку, отдавая ему ту огромную нерастраченную любовь, которая оказалась не востребована мужем.

И однажды бабушку настигло несчастье — её горячо любимый сын заболел. Проснувшись ночью, Илианна увидела, что малыш задыхается. Его кожа посинела, а по телу пошла странная сыпь, оставлявшая на нежном теле малыша глубокие бордовые борозды. Срочно вызванные придворные целители ничего не смогли поделать и тогда бабушка обратилась за помощью к своей матери, призвав ту при помощи лунного света. Деркето откликнулась на зов дочери мгновенно, а узнав про появившиеся у внука симптомы сразу поняла в чем дело — кто-то навел на малыша болезнь, решив сжить со свету единственного наследника престола. Нетрудно было догадаться, что к этому приложила руку одна из многочисленных любовниц Лигорфа, ставшего уже к тому времени королем. Ведь многие из его женщин хотели занять место законной супруги. А при отсутствии высокородного положения, сделать это было возможно лишь одним способом — родив королю так необходимого наследника. Но перед этим следовало убрать с дороги законнорождённого сына.

Объединив свои силы мать и дочь начали действовать слаженно. Деркето отправилась искать морскую ведьму, наложившую проклятье. А Илианна поспешила на сушу, чтобы найти маралий корень. Он должен был помочь остановить развитие инфекции у малыша. И именно тогда, в ту ночь, на берегу она увидела человека, ради которого спустя пять лет покинула морское королевство, оставив нелюбимого мужа и любимого сына, которого в ту роковую ночь им все-таки удалось спасти. После ухода бабушки к любимому, который преданно ждал её все пять лет, пока не подрастет её сын, Лигорф больше не женился. Иногда, когда он выходил на террасу спальных покоев королевы, где, судя по рассказам придворных, любила сидеть с книгами бабушка, и застывал там, глядя в пустоту, его обычно жесткое лицо вдруг смягчалось. На нем появлялись оттенки печаль и еще чего-то, что долго никто не мог понять. Уже потом, повзрослев, и увидев дедушку в одном из пузырей воспоминаний, я поняла, что это была горечь потери. Тогда же я поняла, что бабушку он все же любил, по-своему и неумело, но все же любил. И пока она была рядом, он даже не до конца осознавал, что чувствует к ней. А когда она ушла, наступило болезненное прозрение. Мой отец и бабушкин единственный сын Таллас тоже её любил, чистой светлой безусловной любовью, которая может быть только у ребенка, чье детство прошло без матери. Но вот уход простить так и не смог.

С точки зрения морали, бабушку было за что осуждать.

Наверное.

Если не знать её достаточно хорошо. А я знала её лучше всех. Потому что именно к ней я сбежала, покинув королевство отца буквально в том, в чем была. Несмотря на то, что мы не были лично знакомы, ведь бабушка больше так и не вернулась в море, я много о ней знала из разговоров прислуги. И была уверена, что она меня примет и поймет. Я не знала, где её искать, но почему-то была искренне уверена, что найду, где бы она ни была.

Так и случилось, едва вынырнув из воды у самого берега, и я уже знала, в каком направлении мне следует двигаться. Думаю, со стороны это выглядело очень странно — маленькая девочка в очень странной мокрой одежде, бредущая босиком по улицам ночного города с остекленевшим взглядом. И просто чудо, что мне на пути не попались какие-нибудь заботливые прохожие или полицейский патруль, потому что тогда моё путешествие продлилось бы гораздо дольше. Но в ту ночь, я, ведомая внутренним зовом, дошла до нужного дома, поднялась по лестнице, постучала в дверь, а когда она открылась, рухнула на руки незнакомому мужчине.

Открыв глаза в следующий раз, я уже лежала на чем-то мягком, укутанная в какую-то пушистую, почти невесомую ткань. Непривыкшая к таким тактильным ощущениям, я в первые минуты не могла сообразить, что происходит и начала ошалело вырываться. А потом подняла голову и столкнулась взглядом с красивой женщиной, сидевшей в моих ногах. Длинные черные волосы были небрежно заплетены в две косы, красивое бледное лицо озаряла мягкая улыбка, а глаза лучились теплом и добротой. И это именно то, что поразило меня в тот момент до глубины души. Никто и никогда прежде не смотрел на меня с такой любовью.

— Здравствуй, Диаманта, — проговорила женщина и, протянув руку, положила свою ладонь поверх моей.

— Илианна? — едва слышно выдохнула я, не веря своим глазам. Не веря, что вот она, моя бабушка, которую я любила просто потому, что она существовала где-то в этом мире. Потому что она просто была.

— Анна, — поправила она меня, ласково погладив по ладони. — Теперь меня зовут Анна. Ты можешь звать меня бабушкой.

И я рванула к ней, забилась на колени словно маленький продрогший котенок и молча заплакала.

Плакала я в ту ночь долго. Все это время бабушка успокаивающе гладила меня по волосам, что-то шепча на ухо. Стоящий в дверях мужчина, которого я заметила только тогда, когда выплакала все накопившиеся в душе слезы до дна, молча наблюдал за нами, периодически поднося воду. И это было очень полезной помощью, потому что временами я срывалась на истерики, оканчивавшиеся болезненной икотой.

— Всё, полегчало? — спросила бабушка с улыбкой, когда я, наконец, перестала утыкаться носом ей в шею и попыталась слезть с колен. Но все тело затекло, а потому двигалась я очень неловко, так, словно у меня были переломаны все кости.

— Ага, — шмыгнула я носом. — Только теперь спать очень хочется.

— Спи, — бабушка помогла мне улечься в постель, накрыла пледом, подоткнула края и мягко поцеловала в лоб. Меня до этого никто никогда не целовал в лоб. Бесконечно сменяющиеся няни не решались на такую вольность с принцессой, а отец не считал нужным приходить перед сном к старшей дочери. У него к тому времени, когда я начала осознавать потребность в заботе, было уже шестеро дочерей, и он считал слишком трудоемким процессом уделять внимание каждой. А потому не уделял его никому.

И я уснула чтобы, проснувшись по утру начать новую, совершенно другую жизнь. Она была счастливее предыдущей несмотря на то, что жила я теперь в небольшой городской квартире, вокруг не было круглосуточно готовой помочь прислуги и ко мне никто не относился как к принцессе. И в тоже время, она была тяжелее. Мне приходилось привыкать ко многим вещам — к шуму транспорта за окном, к присутствию соседей за стенкой, к необходимости ходить по магазинам и готовить еду, которая сильно отличалась от той, которую ранее употребляла я, а еще к школе и к новому окружению.

Отцу не составило труда меня найти. Уже на следующий день после побега, он явился к своей матери и это была их первая встреча за долгие годы. Больше трех часов отец и бабушка просидели на кухне за закрытыми дверями. Я не знаю, о чем они говорили. Но когда они, наконец, вышли, отец, не глядя ни на кого, покинул нас, а бабушка, тяжело вздохнув, поспешила в объятия мужа. Прильнув к нему всем телом, она прикрыла глаза, улыбнулась, а после опустила взгляд на меня, застывшую в углу и не смевшую даже пошевелиться. Я знала, что там, за маленьким кухонным столиком решалась моя судьба.

И боялась узнать приговор.

— Он согласился оставить тебя нам, — произнесла бабушка и эти слова показались мне самой прекрасной музыкой во вселенной. — Но с условиями.

Я мгновенно погасила свою радость и, не моргая, уставилась в бабушкины светло-голубые глаза, навевавшие мысли о бесконечно прекрасных морских глубинах.

— Мы несем за тебя полную ответственность. И, если что-то случится со старшей принцессой, то отвечать за это перед Талласом будем мы. Головами.

И бабушка обменялась взглядами с мужем. На её аристократически красивом и всё еще молодом лице я смогла прочесть надежду, мольбу и стремление. На лице её мужа, которого я не задумываясь сразу начала звать дедушкой и который также сохранял несвойственный его возрасту молодой вид, как позже выяснилось, стараниями всё той же морской ведьмы, отразилось сомнение и колебание. Молчание затянулось, как и безмолвный обмен мыслями между супругами. И вот, дедушка, наконец, скромно улыбнулся и кивнул. Бабушка отреагировала обрадованным хлопком в ладоши.

— И все? — спросила я. Лет мне тогда было немного и все же, я понимала, что отец наверняка приготовил еще что-то. Должен был, ведь ему просто жизненно необходимо всегда оставлять последнее слово за собой.

Бабушка тут же погрустнела и присела рядом со мной на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

— Ты знаешь про договор, который заключил твой отец с королем Небесного Царства?

— Брачный? — поморщилась я. — Знаю, только я замуж не хочу. Что там делать?

— Где? — не поняла бабушка.

— За мужем, — пояснила я. — Там же скучно. И дел много.

— Устами ребенка глаголет истина, — прыснул в кулак дедушка, наблюдавший за нашей беседой.

— Тебе сейчас туда и не надо, — не отреагировала на слова мужа бабушка. — Но по достижению двадцати пяти лет, тебе придется вернуться к отцу, в королевство, чтобы заключить брак с принцем Небесного Царства.

— И это все условия? — настороженно уточнила я.

— Да, — ответила бабушка и взяла меня за руки. — Ты согласна на такое?

— Конечно! — завопила я и бросилась бабушке на грудь.

Тогда предстоящее замужество казалось мне ерундой. Когда тебе десять многое кажется ерундой. Но время пролетело незаметно. И очень быстро.

И вот, мне остался один год до встречи с предполагаемым мужем под брачной аркой с вензелями из наших имен.

Глава IX

— Привет, — распахнула я объятия, как только открылась дверь бабушкиной квартиры.

— Привет, дорогая моя, — ласково пропела женщина и крепко обняла меня.

Я вдохнула знакомый и такой любимый аромат бабушкиных духов, неизменных вот уже более десяти лет.

— Проходи, — и бабушка посторонилась, чтобы дать мне возможность пройти внутрь.

Я ступила через порог, сбросила туфли и сунув ноги во всегда ожидающие меня на одном и том же месте тапочки с собачками, пошлепала на кухню, неся в одной руке шоколадный торт, а в другой — «Пино-нуар». Бабушка родилась аристократкой, ею и оставалась даже вдалеке от дома, несмотря на весьма простой образ жизни, которую именно за простоту и любит. Но от некоторых привычек трудно избавиться. Любимое вино — одна из таких привычек.

— Чем занимаешься? — поинтересовалась я, доставая торт из пакета.

— Пересаживаю цветы, — бабуля кивнула в сторону балкона, где были расставлены цветочные горшки и стоял мешок с землей.

— Увлекательно, — улыбнулась я, которая никогда не питала особой любви ни к цветам в горшках, ни к цветам в букетах.

Бабушка рассмеялась и полезла в шкаф за винными бокалами. Вручив мне открывашку, она сдернула со стоящего на столе блюда салфетку и моему взору предстало нечто удивительное. А именно её фирменные пирожки — с золотистой корочкой, еще теплые и источающие умопомрачительный аромат.

— Налетай, — предложила она и я, не удержавшись, тут же схватила ближайший к себе кусок сдобы, который оказался пирожком с картошкой и грибами.

— Ну, как? — спросила бабушка, следя за моей реакцией.

— Умопомрачительно, — честно ответила я, прожевав первый кусок.

— Садись, чего стоишь? — и бабушка подтолкнула меня к самому удобному местечку за столом. Сама села напротив, подперла руками подбородок и с умилением в глазах стала наблюдать за тем, как я уминаю её стряпню, выглядя как самая настоящая бабушка — простая, добрая, любящая и заботливая. От той утонченной красивой женщины, которая заботилась обо мне в детстве мало, что осталось. Ей на смену пришла другая — более мудрая, тихая, понимающая.

После смерти дедушки на девяносто восьмом году жизни она пережила невероятное чувство потери и, едва не сойдя с ума от горя, поняла, что без него ей этот мир не нужен. И решила уйти следом за ним — пусть и не красиво, зато очень честно и очень по-человечески. Она прожила много счастливых дней в окружении людей и посчитала, что человеческий итог будет чем-то очень правильным и логичным. Она отказалась от того дара, который ей достался от родителей-богов, потеряла молодость и красоту, зато приобрела то, что по её мнению было гораздо ценнее, чем бессмертие — возможность встретиться со своим мужем еще раз.

Её осанка была по-прежнему гордой и ровной, глаза смотрели на мир все также весело, любопытно и чуть наивно. При ней все еще были её утонченные манеры, идеальный вкус, чистый разум и светлая душа. Но некогда идеальное лицо постарело, покрылось морщинами. Волосы поредели и практически полностью поседели, а фигура поплыла и раздобрела. Она уже не была королевой, не была дочерью богов, но она все еще была моей любимой бабушкой. И, хотя, по-моему мнению, в старости не было ничего красивого, бабушка даже в этом возрасте каким-то образом умудрялась выглядеть очень благородно и эстетично.

— Недавно мне звонил твой отец, — наблюдая, как я впиваюсь зубами в третий пирожок, спокойной сообщила бабуля.

Я поперхнулась и закашлялась. Пришлось приложить усилия, чтобы не заплевать бабушку и всё вокруг слюной и крошками.

— Звонил? — просипела я, когда смогла говорить.

— Ага, — бабуля поправила и так идеально лежащую скатерть, и принялась выстраивать в ровный ряд солонку, перечницу и сахарницу.

Пронаблюдав за её действиями, я отложила пирожок. По опыту знала, что если бабуля начинает поправлять все вокруг себя, значит, жди плохих вестей. Тяга к идеальному порядку в ней просыпалась именно в моменты сильной тревожности.

— У меня два варианта, — начала загибать пальцы я. — Либо технологии до такой степени ускакали вперед, что на дне моря теперь ловит мобильная связь и торгуют смартфонами. Либо! Папуля звонил тебе по морской ракушке, которая лежит у тебя на полке рядом с другими семейными реликвиями.

— Он звонил мне по мобильному телефону, — скромно улыбнувшись, ответила бабуля.

— Значит, первый вариант, — сделала я неутешительные выводы.

— Нет, он выходил на сушу, — бабуля перестала играть в шашки столовыми принадлежностями и сложила руки на коленях. — Специально, чтобы позвонить мне.

Я выпучила глаза.

— Ты шутишь!

Одна из причин, по которой я продолжала жить среди людей — возможность свести общение с родственниками к минимуму. Не то, чтобы я не любила свою семью. Любила, но по-своему. Мне достаточно было знать, что они где-то есть, они живы и у них все хорошо. Но мы слишком по-разному смотрели на этот мир, чтобы ежедневно выносить общество друг друга.

— Так жестоко шутить я не умею, — справедливо заметила бабуля и подвинула ко мне тарелку с пирожками, в явном намерении накормить раньше, чем у меня пропадет аппетит.

— Зачем он звонил? — спросила я, игнорируя пирожки. — Вы с ним сколько лет не разговаривали? Десять? Двадцать?

— Четырнадцать, — с грустным вздохом ответила бабушка. — Мы не видели с того дня, когда он пришел, чтобы забрать тебя обратно в море.

— Вот-вот, — проворчала я. — Чего он хотел?

— Напомнить, что скоро срок твоей вольной жизни истекает, — бабушка с грустью и жалостью взглянула на меня. — И что твой жених решил прибыть заранее, чтобы успеть узнать тебя до свадьбы.

— А отменить свадьбу он не хочет? — с затаенной надеждой спросила я.

— Нет, — растоптала все мои мечты на корню бабуля. — Таллас сказал, что он уже здесь. Твой жених.

На этот раз мой рот был заполнен горячим чаем, только что отпитым. Гулко сглотнула, обожгла горло и заорала:

— Что? — кажется, этот вопрос становился слишком часто задаваемым.

— Твой жених, принц Небесного Царства уже здесь, — медленно проговорила бабушка. — Диаманта, я понимаю, что тебе не нравится эта затея и замуж тебе совсем не хочется…

— …и в особенности не хочется замуж за типа, которого я в жизни никогда не видела! — воскликнула я и потянулась за салфеткой.

— Вот поэтому он и приехал, — бабуля явно пыталась что-то мне растолковать. Но либо у неё плохо получалось объяснять, либо у меня получалось плохо соображать.

— Потому что считать не умеет? — проворчала я, вытирая салфеткой руки и губы. — Мне через месяц будет двадцать четыре. А свадьба назначена на день моего двадцатипятилетия. Так что, пусть еще годик погуляет.

— Он решил использовать этот год для того, чтобы поближе с тобой познакомиться, — мягко напомнила бабуля.

— А того, что мыпомолвлены ему недостаточно? — резко бросила я, чувствуя себя загнанной в ловушку. — Как по мне, это даже слишком близко для тех, кто и парой слов друг с другом не обмолвились.

— Ди, — бабушка схватила меня за руку, отобрала скомканную салфетку и мягко сжала пальцы. — У тебя сейчас есть два варианта, как поступить. Ты можешь оттолкнуть парня и тогда через год тебя у алтаря будет ждать неизвестный и обиженный тобой человек. А это не самое лучшее начало семейной жизни. Либо ты можешь попытаться наладить с ним отношения. Откуда ты знаешь, возможно, он не так уж плох, как тебе кажется? Я не говорю о великой любви, которая вспыхнет между вами. На это глупо рассчитывать. Но дружеские отношения или хотя бы легкая симпатия уже поможет сделать свою будущую жизнь не такой уж… невыносимой. Попробуй. Что ты теряешь?

— Время, — ответила я, выслушав бабушкину речь. — Время я теряю. Мое законное время абсолютной свободы.

— Нет ничего абсолютного, моя девочка, — проговорила ба с пониманием глядя на меня. — Ни добра, ни зла. Ни свободы, ни заточения.

Я потерла лицо руками.

— Ладно, — в итоге ответила я. — Возможно, ты и права. Я подумаю над твоими словами.

— Подумай, — откликнулась бабушка, протягивая мне вырванный из блокнота и мне сложенный вдвое лист. — Вот название гостиницы, в которой он остановился. Захочешь с ним встретиться, найдешь.

Я молча взяла лист и сунула в карман брюк, понимая, что даже не раскрывая, выброшу его в ближайшую урну. Просто из вредности.

— А теперь, — бабушка глотнула чая. — О чем ты хотела поговорить?

— Может, выпьем сначала? — предположила я. — У меня сейчас такое настроение, что только выпить и хочется.

Бабушка светло рассмеялась и кивнула.

— Наливай.

Я разлила вино по бокалам, мы пригубили напиток и бабушка, покачивая бокал в руках, оценила:

— Неплохо.

— Конечно, неплохо, — хмыкнула я, допивая свое вино. — Здесь недалеко есть ресторан авторской кухни. Его владелец — мой знакомый и большой ценитель хороших вин. Я договорилась, и он привез мне несколько бутылок от французских производителей. Так что, эта бутылочка прибыла к тебе на стол из самой Бургундии.

— Так, о чем ты хотела поговорить? — спросила бабушка, которая всегда все подмечала.

— Догадалась? — хмыкнула я и начала резать торт.

— Трудно не догадаться, особенно с учетом того, как редко ты приходишь ко мне в гости, — промолвила бабушка, отставляя недопитый бокал.

— Прости, — виновато поморщилась я.

— Ничего, это нормально, что взрослые дети живут своей собственной жизнью. Таков порядок.

— Тебе надо было стать буддисткой, — покачала я головой, кладя кусок торта на блюдце перед бабулей.

— Заманчиво, я подумаю, — в тон мне ответила бабушка с усмешкой. — И все же, ты скажешь мне в чем дело?

Я вдохнула побольше воздуха и начала рассказывать.

— Все началось с Нисы…

И я поведала бабушке всю историю — от начала и до конца, ничего не утаив. У бабушки было одно уникальное качество, которым мало, кто из родителей обычно обладал — она умела выслушать тогда, когда это нужно было, умела дать хороший совет, когда его у неё просили, и умела не вмешиваться, когда об этом не поступало прямой просьбы. И что еще важнее — она никогда не упрекала, не обвиняла и не напоминала о прошлых ошибках.

— Да, дела, — протянула бабушка, когда я замолчала. — Ты уверена, что закопанный вами оборотень мертв?

— Нет, — честно ответила я. — Я вообще уже ни в чем не уверена. Обычного оборотня можно убить только серебром — ножом или пулей. Но это был ягуаретта, я про них практически ничего не знаю. Да и никто здесь ничего не знает! Ведь до сих пор все думали, что ягуаретты обитают исключительно в Мексике.

— Ты осознаешь глобальность проблемы? — бабушка строго посмотрела на меня. — Если парень не умер, что вполне вероятно, то у вас будут большие неприятности. Ведь на нем наверняка остался ваш запах — твой, Нисы, Руси. А по запаху найти вас ни ему, ни его стае не составит труда. А если парень мертв…

— …то на нем все равно остался наш запах, — закончила я, вместо бабушки.

— И в твоей квартире остался его запах, — многозначительно посмотрела она на меня. — Кроме того, стая наверняка заметит исчезновение одного из своих и будут его искать.

Бабушка говорила практически теми же фразами, что и я недавно.

— Весь город они не смогут прочесать, — не согласилась я. — Ягуаретты немногочисленны.

— Если верить той информации, что у нас есть, — справедливо заметила она. — Но мы уже убедились, что она не всегда верна.

— Слушай, даже если у них целая бригада свободных людей, они все равно не знают, где искать, — не выдержала я. — Да и рыскающие по закоулкам люди, пытающиеся что-то вынюхать, будут выглядеть как минимум странно. Они не захотят привлекать к себе внимания.

— Найти Нису не так уж и сложно, — бабушка постучала десертной ложечкой по блюдцу. — Особенно если он кому-нибудь про неё рассказывал. Кланов банши немного, а в нашей стране их вообще лишь несколько, и ближайший, помимо семьи Нисы, в пяти тысячах километров отсюда. А после Нисы и до вас с Русей несложно добраться. Полгорода знает про вашу с ней дружбу.

— Думаешь, к нам могут прийти с вопросами? — я закусила губу.

— Нельзя исключать такой вариант развития событий, — очень осторожно проговорила бабуля.

— Но если и придут, то исключительно на работу. Где я живу знают только четверо.

— Будь начеку, Ди, — предупредила бабушка. — И постарайся не заводить новых знакомств в ближайшее время.

Я кивнула, понимая, на что она намекает.

— Но остается другая проблема. Нападения оборотней — это все не просто так.

— Может быть, все-таки случайность?

— Два нападения еще как-то можно объяснить случайным совпадением, но три — уже отчетливо просматривающаяся закономерность.

— Все может быть не тем, чем кажется, — вдруг тихо заметила бабушка, глядя в пространство перед собой.

— О чем ты? — я потянулась к своему нетронутому куску десерта.

— Ты же знаешь, что мы с твоим дедушкой некоторое время жили в Германии, — начала бабуля издалека. Очень издалека, потому что я вообще не поняла, к чему этот вопрос, но на всякий случай кивнула. — Мы жили в небольшом городе Калленберг. Настоящая немецкая глубинка, провинция, где все друг друга знают. Как-то по осени в Калленберге начали пропадать дети. Школьного возраста примерно от девяти до четырнадцати лет. Исчезали они среди бела дня, по пути из дома в школу. И куда девались — непонятно. Когда количество пропавших детей достигло пяти, полиция перешерстила весь город, заглянула под каждый камень и изучила под лупой каждый хоть сколько-нибудь подозрительный предмет. Но ничего не нашла. И тогда мать одного из пропавших детей отправилась к местной ясновидящей. Ей не очень-то доверяли, считали немного полоумной, потому что женщина вела себя крайне эксцентрично, да и выглядела, прямо скажем, странно. Но когда твой ребенок пропал, тут уже кинешься за любой помощью, лишь бы отыскать его живым и невредимым. Ясновидящая действительно помогла и указала место, где нужно искать труп первого пропавшего ребенка — в колодце на заброшенной ферме, что у края города.

— И что? Его там действительно нашли? — заинтересовалась я, забыв про торт.

— Да, — подтвердила бабушка. — Эта ясновидящая была моей хорошей подругой. И она поведала мне то, что скрыла от приходившей к ней женщины. В своем видении она видела жуткое существо, вырывающее у ребенка внутренние органы. И действительно, у обнаруженного в старом колодце мальчишки отсутствовала печень. Потом были найдены еще три тела. И всех их объединяло одно — у них не хватало одной жизненно важной части. Ясновидящая, поняв, что детей убивают не люди, вызвала Охотников. Не буду утомлять тебя деталями. По итогу выяснилось, что на границе городка поселилось племя Онни. Ты знаешь, кто это?

Я отрицательно мотнула головой.

— Демоны родом из Японии, — пояснила бабушка, задумчиво начав размешивать сахар в успевшем остыть чае. — От наших морских демонов и местных бесов их отличает огромная сила, быстрая регенерация тканей, наличие крыльев и… весьма странные обычаи.

— Кажется, я начинаю догадываться, куда ты клонишь, — протянула я и меня передернуло. — Онни ели детей?

— Нет, я же говорю, не всегда всё является тем, чем кажется. Онни похищали детей и забирали их органы не для того, чтобы есть. Демоны использовали их для гадания.

Я изумленно раскрыла рот.

— Да ладно!

— Да. Это древний обычай, который встречается в этрусской культуре. Вот только этрусские жрецы использовали печень овцы, а демонам требуется человеческая печень. Я не знаю, какая связь между этрусками и японскими демонами, но факт остается фактом. Когда Охотники нашли Онни завязалась страшная битва. Насколько мне известно, Охотники потеряли две третьих своего отряда. Большой вопрос удалось ли им уничтожить всех Онни? Я искренне надеюсь, что да. Но в Келленберге дети больше не пропадали.

— Жуткая история, — выдохнула я пораженно и хотела запить свой шок вином, но тут завибрировал мой телефон.

— Да, — ответила я в трубку.

— Ты все еще хочешь поговорить с моим знакомым про странные убийства? — отрывисто проговорил Миша.

— Да, конечно.

— Тогда через час будь в кафе «Грин», что на юго-западе. Там тебя будет ждать высокий темноволосый парень в клетчатом пиджаке.

Я бросила взгляд на часы. От бабушки до юго-западного района нужно было добираться, как минимум, минут сорок и то, если повезет.

— Поняла, спасибо!

— За тобой должок, — хохотнул Миша.

— Рассчитаемся, — пообещала ему я и отключилась. — Всё, бабуля, мне пора бежать!

И быстро попрощавшись, я понеслась к своей машине.

Глава X

Указанное кафе я нашла быстро, в том числе, потому что оно располагалась на первом этаже небольшого торгового центра. Вошла в зал, осмотрелась. Людей было непривычно много для рабочего послеобеденного времени. Ланч уже прошел, а для ужина было еще рановато и все же, большая часть столиков оказалась занята. Присмотревшись, я поняла, что львиная доля посетителей приходилась на студентов из ближайших общаг и учебных заведений. Подтверждением этой догадки я расценила и тот факт, что кафе было с самообслуживанием и предлагало большой выбор фаст-фуда.

— Диаманта? — послышалось откуда-то с боку. Я рефлекторно обернулась на зов и увидела встающего из-за столика парня, чей возраст и внешний вид не совсем соответствовал местной публике. Молодой, но уже ближе к тридцати, чем к двадцати, чисто выбритый, модно подстриженный, одетый просто, но явно дорого. Он слишком выделялся на фоне парней, недавно открывших для себя стиль ямайских хиппи, и девчушек с разноцветными волосами и не менее разноцветными лицами, которые пока еще не научились различать красоту и пошлость.

— Здравствуйте, — направилась я к молодому человеку с протянутой вперед рукой, только в этот момент сообразив, что забыла спросить у Миши имя его знакомого.

— Меня зовут Григорий, — представился парень, пожав мою руку и сразу же расположив меня этим к себе. Его рукопожатие было идеальным — уверенным и крепким, но не слишком сильным, без никому не нужной демонстрации силы. Рука была теплой, мягкой и сухой. И что самое главное — его не смутило, что женщина протянула ему руку первой. — Можно просто Гриша и на «ты».

— Тогда я просто Ди, — рассмеялась я, сразу почувствовав себя легко и спокойно рядом с ним.

— Присядем, — предложил Гриша. Я согласно кивнула, и мы расположились за столиком. К нам ту же подскочила девушка в форменной одежде с вопросом, что мы будем заказывать.

— Я думала здесь самообслуживание, — пробормотала я, растерянно оглядываясь на толпу подростков возле стойки для заказов.

— Я буду ребрышки на гриле и фирменную картошку, — проигнорировав моё замечание, заказал парень. — Что на счет тебя? Здесь отлично готовят мясо, попробуй, не пожалеешь.

Я, еще не отошедшая от рассказа бабули, тут же ответила:

— Нет, спасибо. Я лучше буду овощной салат. И кофе.

Девушка записала все в блокнот, радостно кивнула и умчалась.

— Ты права, здесь самообслуживание, но для особо дорогих клиентов могут сделать исключение, — заговорил Гриша, едва мы остались одни.

— Я так понимаю, что имеются в виду «дорогие» во всех смыслах клиенты? — проговорила я, постаравшись скрыть неодобрение.

Но получилось явно плохо, потому что парень взглянул на меня и, озорно рассмеявшись, махнул рукой:

— Не подумай, что я кичусь деньгами.

— Ну, они у тебя явно есть, — я указала глазами на его одежду. — Так что, все и так очевидно.

— Местный повар и по совместительству владелец — мой хороший друг, — все с теми же хулиганистыми искорками в глазах пояснил Гриша, стараясь сдерживать улыбку. — Я сюда постоянно хожу, здесь вкусно кормят, к тому же кафе находится через дорогу от моей работы. А из-за того, что я всегда оставляю щедрые чаевые, девушки-работницы оказывают мне особое внимание.

— Удобно, когда много денег, — кивнула я.

— Но ты все равно не одобряешь, — подметил Гриша.

— Твоя жизнь — не моё дело. Давай лучше поговорим о том, ради чего я здесь.

Парень тут же помрачнел. Все мальчишеское ребячество слетело, словно его и не было. И я увидела, насколько красивое и определенно умное у него лицо.

— Я начну с самого начала, — предупредил парень, на что я согласно кивнула в ответ. — Около двух недель назад на экстренный номер позвонила женщина и сказала, что её соседку убивают. По указанному адресу выехал наряд, полицейские поднялись на пятый этаж, позвонили в дверь, но им никто не ответил. За дверью было тише, чем на кладбище и ребята уже собрались уезжать, решив, что произошла очередная бытовая ссора, которая к их приезду успешно завершилась. Ты, наверное, знаешь, насколько правоохранительные органы не любят влезать в «бытовуху».

Я вновь кивнула головой, а после добавила:

— Потому что народ у нас такой — сегодня ругаются, швыряются друг в друга сковородками и подаренным на свадьбу сервизом, а через час мирятся и живут дальше, до следующей драки. А если кого-нибудь из супругов сажают, чаще всего мужчину, то через час в отделение прибегает его супруга с просьбами освободить, находя миллион отговорок вроде «он не хотел», «он устал», «он выпил», «он больше не будет», «у нас дети», «а что соседи скажут» и так далее.

— Да, а потом нас обвиняют в том, что мы игнорируем бытовые ссоры и домашние насилие, и ждем, когда появится труп. А почему? Да потому что нет смысла сажать в клетку того, кого сама же жертва вскорости прибежит оправдывать. Так вот, ребята уже собрались восвояси, как вдруг из соседней квартиры появилась насмерть перепуганная женщина, утверждающая, что в квартире соседки сидит дикий зверь. Соседка была уже в возрасте, одинокая, любящая смотреть разные фантастические сериалы и достаточно впечатлительная. То, что она услышала из-за стенки, а именно вопли о помощи и глухое рычание, пробрали её настолько, что мадам не могла и двух слов внятно связать. Полицейские вначале подумали, что у соседки слегка крыша уехала на фоне одиночества, но потом решили все же проверить её слова. Так как дверь была закрыта на замок, а на звонок никто не реагировал, они её вскрыли. Вошли в квартиру, сначала обследовали кухню и санузел. Там никого не было и на первый взгляд всё выглядело обыденно, но затем они заглянули в спальню. И… в общем, в ту ночь ребята получили массу впечатлений. Очень ярких и крайне негативных.

— Все настолько плохо? — спросила я после того, как резво подбежавшая официантка поставила передо мной заказанный американо, а перед моим собеседником — высокий стакан воды с долькой лимона.

— Хуже, чем способен представить человек без психических отклонений, — мрачно ответил Гриша, делая глоток воды. — В той спальне как будто побывал сумасшедший фанат Джексона Поллока. Кровавые брызги были везде — на рванных шторах, на потолке, на полу, на скомканной постели. Труп девчонки, которая там жила, собирали по кускам, в буквальном смысле, как паззл. Даже наш патологоанатом потом еще неделю в себя приходил, а об остальных и говорить бессмысленно. Все, кто побывал в квартире той ночью до сих пор стараются об этом не вспоминать.

— Вы допросили соседку? — я попробовала кофе, другой рукой поправив в кармане включенный диктофон. Это было что-то вроде профессиональной привычки, я часто записывала свои беседы с людьми.

— Да, — ответил Гриша, стараясь краем глаза наблюдать за мной, но при этом не пялиться слишком откровенно. — Правда пришлось привлечь к разговору нашего психолога, потому что женщина все еще была немного на взводе. А кто бы ни был, если бы узнал, что в соседней квартире растерзали молодую девушку? В общем, выяснилось, что соседка страдает бессонницей и частенько засиживается допоздна у телевизора. Вот и в ту ночь она сидела перед экраном, задремав под какую-то третьесортную американскую комедию, транслировавшуюся после полуночи. Уснула под фильм, а проснулась от странных вскриков. Вначале женщина решила, что звуки раздаются из телевизора, но потом сообразила, что кричат соседи. Начала колотить в стенку, требуя соблюдать тишину. И в соседней квартире действительно на мгновение затихли, а после раздался вопль «Помогите!». Затем последовал удар, всхлип, стон и рычание, от которого у женщины, если цитировать дословно «волосы зашевелились даже там, где их не было».

— Красочное описание, — пробормотала я, при этом прекрасно понимая, что в тот момент ощутила женщина. Полностью обернувшиеся оборотни действительно жуткие для обычного человека, даже если ты их не видишь, а только слышишь.

— Да, перестук её зубов, когда она это рассказывала, тоже был достаточно красноречивым, — хмыкнул Григорий и улыбнулся куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, я увидела официантку, торопящуюся к нашему столику с полными тарелками. Девушка и так излучала радость, как будто в жизни ничего лучше разноса с посудой не видела, а увидев ответную улыбку Григория засияла ярче новогодней елки.

Когда еда была расставлена в соответствии с заказами, а официантка, награжденная еще одной поощрительной улыбкой от красивого мужчины, умчалась по своим делам, я спросила:

— Что известно по поводу личности убитой?

— Не много, — покачал головой Гриша, пододвигая к себе тарелку. — Девушку звали Ольгой Егоровой, приехала она к нам из поселка, что в ста километрах от города. Училась на третьем курсе экономического факультета в одном из вузов. Успеваемость была ниже среднего из-за того, что девушка работала в баре, где начинала с официантки и доросла до администратора. При этом она всеми силами старалась не отставать от программы, а потому по факту кроме работы и универа ничего в своей жизни не видела. Преподаватели говорили о ней, как о сообразительной, но не очень стабильной в плане успеваемости студентке. Одногруппники утверждали, что общались с ней мало, так как девчонка либо клевала носом на парах, либо вовсе отсутствовала. С родственниками Егоровой пока пообщаться не удалось, потому что ни у кого так и не нашлось времени к ним съездить.

— А что на работе? — слушая, я без энтузиазма ковыряла салат.

— Начальство охарактеризовало девушку, как очень ответственную и старательную сотрудницу. Коллеги были более критичны и сказали, что Ольга недавно перешла из категории простых работяг в категорию тех, кто этими работягами руководит. Очень нервничала из-за повышения и пыталась соответствовать изо всех сил. Но не всегда получалось, потому как, по общему мнению, взвалила неподъемную для себя ношу. У девушки частенько не хватало сил, чтобы справиться с коллективом. Она не всегда могла настоять на своём, кроме того, многим делала поблажки, так как еще недавно была одной из них. На новой должности часто допускала ошибки, что приводило к сильным нервным встряскам.

— Она жила одна? — я отправила в рот кусочек помидора.

— Нет, — накалывая на вилку ломтик картошки по-деревенски, ответил Гриша. — Вместе с подружкой, такой же студенткой и трудящейся официанткой в том же баре, что и Егорова. В ночь нападения её не было дома, потому что по графику она должна была дежурить и с этим графиком тоже достаточно интересная история. Бар, где трудилась Егорова и продолжает трудиться её подружка, находится в очень популярном у молодежи районе, открывается в десять и работает до последнего клиента, то есть, почти круглосуточно. Цены демократические, интерьер необычный, неплохая кухня и большой выбор напитков.

Я приподняла бровь, вопросительно взглянув на парня.

— Да, я там был, — рассмеялся Гриша. — Два раза.

— Да хоть двадцать два, — дернула я плечом. — Что там с графиком?

— Официанты в этом баре работают в полном составе только до трех ночи, — тут же вернулся Гриша к теме разговора. — После трех, если клиентура не расходится, остается только один сотрудник, вроде как дежурный. Он же обслуживает всех засидевшихся клиентов, а потом закрывает бар, когда народ расползается по домам. Дежурят официанты в соответствии с составленным администратором расписанием и в ночь убийства Егоровой в баре дежурила её соседка по квартире.

Я уже открыла рот, но Григорий, с лукавым взглядом и улыбкой хитрого лиса, меня перебил:

— Предваряя твои расспросы, да, с ней разговаривали. Я разговаривал. Девчонку зовут Наталья Фомина и про ту ночь она рассказала следующее. Егорова должна была находиться на работе, вместе с ней. В баре по штатному расписанию два администратора, выходят на службу по системе два через два. И в ночь своей гибели Ольга должна была работать вместе с Фоминой. Но утром, до начала рабочего дня, девушка позвонила второму администратору и попросила подменить её на работе, наврала, что срочно нужно к стоматологу.

Гриша помолчал, пережевывая еду, а после продолжил:

— Почему наврала? Да потому что следующей она позвонила Фоминой и сказала, что не придет на работу, так как встретила любовь своей мечты. И вечером идет с этой самой любовью на свидание. Фомина, по её собственному заявлению, такой новости очень сильно удивилась. Ольге хоть и было двадцать лет, но в её личная жизнь пребывала в состоянии стабильного штиля. Очень религиозные родители долгое время держали дочь в полной строгости, а когда она вырвалась в большой город, то начала испытывать сильные комплексы по поводу своей внешности.

— Она что, имела какие-то ярко выраженные физические недостатки? — я отодвинула от себя наполовину съеденный салат и вернулась к уже остывшему кофе.

— Нет, — пожал плечами Гриша, макая кусочек картошки в соус. — Обычная девчонка, как все. Таких вон по улице десятки ходят. Немного простоватая, но это естественно для барышни, которая кроме икон и сельской школы в своей жизни ничего не видела. Еще бы пару лет в крупном городе и остатки деревенского налета испарились бы окончательно.

— Значит, она познакомилась с парнем, — пробормотала я, обращаясь скорее к самой себе.

— Скорее всего, именно он её убил, — уверенно заявил Гриша и закинул в рот кусочек мяса, щурясь довольным котом. — Но правда в том, что нам о нём ничего не известно.

— Подруга ничего не знает?

— Нет, Ольга сказала только, что она собирается встретиться с новым знакомым вечером и что он — приятный молодой человек, который похож на мистера Дарси. Ты знаешь, кто это вообще?

Я подавила короткий смешок.

— Это главный герой одной очень романтичной книжной истории, от которой в восторге все женщины верящие в безусловную и вечную любовь.

— Как-то очень сложно, — с недоумением тряхнул головой парень и тут же продолжил: — Но литературному персонажу не вменишь обвинение в убийстве! В общем, на следующее утро после этого разговора Фомина узнала, что ей придется искать новую квартиру и новую сожительницу. На самом деле, девчонка прорыдала у меня в кабинете около часа, а когда наконец выплакала весь запас жидкости в организме, то сообщила одну интересную вещь.

— Какую? — напряглась я, допуская, что если Ольга Егорова была не человеком, то подруга могла об этом знать. Или догадываться. Сложно скрывать свою суть от тех, кто сосуществует с тобой на одной жилплощади.

— Наталья сказала, что Егорова в любовных отношениях была словно слепой щеночек. У неё практически не была опыта, она никогда не была на свиданиях и не знакомилась с парнями. И уж тем более, не знакомилась с ними на улице.

— И где же тогда Егорова встретила свою большую любовь, которая и положила конец её жизни? — запоздало поинтересовалась я.

— В том-то и дело, — воскликнул Гриша. — Подруга утверждает, что единственное место, где Ольга могла познакомиться с представителем противоположного пола — в подъезде дома или же в ближайшем к нему продуктовом магазине.

— Все возможно, — пожала я плечами. — И у полки с гречкой люди иногда встречают свою судьбу.

— А эта барышня, очевидно, встретила свою смерть у холодильника с замороженной рыбой, — хмыкнул Григорий, добавив: — Ты часто знакомишься с парнями в таких местах?

И на меня взглянули с затаенной улыбкой.

— Нет, — отрезала я. — Вообще редко знакомлюсь.

— Не очень общительная? — выгнул бровь парень.

— Скорее, не очень настроена на новые знакомства, — сухо ответила я. — Хватает тех, что уже есть. Даже с перебором.

И вновь мой разговор прервал телефонный звонок.

На экране высветилось имя подруги. Той, которая, к счастью, не склонна к алкоголизму.

— Да, — ответила я, отворачиваясь от Гриши и делая звук в динамиках максимально тихим. По городу носились оголтелые оборотни, а потому важно было проявляться осторожность. Вопреки распространенному мнению, у нас, тех, кто не являлся людьми, не имелось тайного приветствия или скрытых сигналов для распознавания друг друга. И мы не состояли всем веселым аулом в секретных сообществах сверхъестественных существ, где выдавали бы приветственные таблички для подсовывания под нос каждому новому знакомому. Поэтому даже мы не всегда знаем, является ли наш собеседник человеком или же он попытается вырвать тебе позвоночник, как только ты отвернешься.

— Ты где? — быстро спросила Фируса.

— На деловой встрече, — коротко ответила я. — Что случилось?

— Ничего, кроме того, что наша с тобой общая лучшая подруга сидит пьяная в твоей ванной комнате, рыдает, размазывая остатки макияжа по лицу, и во всю глотку орет песни.

— О, боги…, - пробормотала я, устало прикрывая глаза. — А ты там как оказалась?

— Она мне позвонила. Всхлипывала и несла всякую чушь, перепугав меня до чертиков, — раздраженно ответила Руся. — Я сбежала с совещания, прыгнула в такси и примчалась к тебе, застав эту… истеричку в совершенно невменяемом состоянии.

— Что она тебе сказала? — я покосилась на Григория, который с самым беззаботным видом доедал свою картошку, рассматривая зал. Но мой здоровый и находящийся на своём законном месте позвоночник подсказывал мне, что парень изо всех сил прислушивался к разговору.

— Вначале — ничего похожего на человеческую речь, — фыркнула в трубку Руся. — А после, когда я заставила её высморкаться и макнула пару раз головой под струю холодной воды, заявила, что ты попросила составить список её врагов.

— Ну, да, — подтвердила я. — И?

— Она составила, а потом поняла, что их слишком много и расстроилась. Настолько, что в одно лицо уговорила 0,7 вискаря.

— Но у меня не было дома виски, — удивилась я.

— Не было, — согласилась Руся. — Поэтому наша подружка сгоняла в магазин. В общем, приезжай, — потребовала подруга и отключилась.

Я тяжело вздохнула и убрала телефон в сумку.

— Что-то случилось? — заботливо поинтересовался парень.

— Да, — кивнула я. — Случилось. Но не сейчас, а много лет назад.

— Я могу как-то помочь? — продолжая сверкать всеми гранями своей благовоспитанности спросил парень. Вообще, он с каждой минутой становился всё меньше и меньше похожим на обычного отечественного следователя, и всё больше и больше своим поведением наводил на мысли о наличии как минимум очень непростой семьи. А я не любила таких людей. Непростых. Потому что и с ними всегда очень непросто, а у меня этого «непросто» — за год лопатой не разгребешь.

— Нет, если только у вас не припрятана где-нибудь машина времени, на которой я смогу отправиться в прошлое и сделать так, чтобы десятилетняя я никогда не повстречалась со своей будущей лучшей подругой.

— Может быть и есть, — игриво улыбнулся парень.

— Дайте угадаю, — предложила я, доставая кошелек. — Машина стоит у вас в спальне, и чтобы до неё добраться, мне придется перебраться через вашу постель.

— Слишком очевидно, вам не кажется? — легко расхохотался парень, чем привлек к себе заинтересованные взгляды всех женщин от шести до шестидесяти, сидящих в том же кафе. — Нет, нет, уберите деньги. Обед за мой счет.

— Не люблю оставаться в долгу, — отрезала я и сунула пару купюр под тарелку с недоеденным салатом. — Спасибо, что уделили мне время.

— Было приятно пообщаться, — кивнул парень, вставая следом за мной. — Если понадобится еще что-то, я всегда готов помочь.

Я ответила на это улыбкой, кивнула на прощание и поспешила на выход, спиной ощущая на себе его взгляд.

Глава XI

— Быстро ты, — в еще более раздраженном, чем ранее состоянии поприветствовала меня Руся, отходя в сторону и пропуская меня в собственную квартиру. — На метле, что ли, летела?

— Ага, с реактивной тягой, — бросая сумку на крючок вешалки и сбрасывая обувь, огрызнулась я. И только уже собралась спросить у подруги, где третий член нашей команды, как вдруг из моей ванной послышалось:

— Напилааааааася я пьяяяяяаааанааааа! Не дойдууууу я до доооооому!

— Ясно, — со вздохом кивнула я.

— Рада, что ты появилась, — складывая руки на груди заявила Руся. — Потому что я уже не справляюсь. Сделай с ней что-нибудь, иначе вскоре нам придется разбираться с полицией.

Я вопросительно выгнула бровь.

— Приходили твои соседи с верхних этажей с вопросом, зачем мы мучаем кошку, — пояснила Руся.

— И что ты им ответила? — спросила я, направляясь к ванной, дверь которой была плотно притворена.

— Что у тебя нет кошки.

Я дернула за ручку и распахнула створку. Умолкнувшая Ниса, которая, скорее всего, затихла только потому, что просто забыла строчки песни, сидела на унитазе, скрючившись как уставший вопросительный знак. В одной руке она держала незажженную сигарету, в другой — пустую бутылку из-под виски. Из одежды на подружке имелись лишь белые трусы и такая же белая майка.

— Куда делась её одежда? — обернулась я на Фирусу, которая застыла за моей спиной.

— Мне пришлось её снять, — пожала плечами муза. — Чтобы запихнуть подружку под холодный душ.

— Ааа, — с пониманием протянула я. — Так вот, почему она мокрая.

— И не только она, — гневно фыркнула Руся. — Ничего не замечаешь?

Мне пришлось вновь обернуться к подруге.

— Куда надо смотреть?

— На мне твоя одежда, — указала муза на черно-белую рубашку, заправленную в такую же юбку. Я тут же узнала комплект, который привезла из прошлогоднего отпуска на юге Франции. — А знаешь почему? Потому что моя мокрая и сохнет сейчас на балконе.

— Ммм, — промычала я. — То есть, душ вы принимали вместе?

— Это не планировалось, — надулась Руся. — Но она сильнее меня даже в пьяном состоянии.

И мы посмотрели на Нису, которая что-то невнятно бормотала себе под нос, уткнувшись лицом в собственные колени и раскачиваясь из стороны в сторону.

— Нельзя ей пить, — устало облокотилась я о косяк.

— Как, собственно, и многим, — вяло отмахнулась Руся.

— Многим людям, — уточнила я, не произнося вслух то, что и так было очевидно. Алкоголь действовал на нас не так, как людей, он значительно понижал наши способности, блокируя врожденную магию.

Я перевела взгляд на сваленные на пол мои косметические флакончики и баночки, часть из которых разбилась из-за стеклянной упаковки, а другая часть разлилась. Там же на полу валялась оборванная шторка из душевой. Сверху лежали полотенца. Венчал «натюрморт» разбитый фен.

— Вы что, дрались? — поморщилась я, представляя, сколько времени придется потратить, чтобы все это убрать.

— Нет, мы с ней в разных весовых категориях, — закатила глаза Фируса. — Просто Ниса не пришла в восторг от водных процедур. И попыталась использовать силу, а так как вектор направления из-за алкогольного опьянения у неё сильно сместился, вся твоя косметика пала невинной жертвой в неравном противостоянии.

— И кто кому противостоял? — не поняла я.

— Мозг банши против рук банши, — пояснила муза, вздыхая. — Как видишь, проиграли все.

— Ну, это я вижу, — горестно подтвердила я. — Но нельзя было как-то гуманнее отнестись? К нашей подруге и… к моему имуществу.

— Она пыталась съесть бумагу, — перебила меня Руся и мы разом уставились на пьяную подружку, всё еще восседающую на белом «троне».

— Зачем? — опешила я.

— Сказала, что ей стыдно, и она не хочет, чтобы кто-нибудь увидел список, — рассказала Руся, а после моего непонимающего взгляда, дополнила: — Ну, тот список, который она составила по твоей просьбе.

— И из-за стыда она решила этот самый список съесть? — я растерянно заморгала.

— Ага, — кивнула Руся, недовольно пожимая губы. — Но не переживай, мне удалось его отнять и не дать ей закусить виски целлюлозой. Правда теперь этот список не на одном листе, а на восьми помятых обрывках, изрядно измазанных слюной, но думаю ты разберешься.

Я выдала в ответ совсем безрадостную улыбку, а после шагнула к Нисе.

— Вставай, — твердо приказала я, отбирая у подруги стеклянную тару, еще совсем недавно наполненную алкоголем, и выдирая из влажных пальцев уже чуток размокшую, но, к счастью, незажженную сигарету.

Ниса что-то невнятно пробормотала, попыталась поднять голову, но та очевидно была тяжелее, чем подружка могла удержать в данный момент, а потому её голова, не успев подняться, тут же рухнула обратно на грудь.

— Не уверена, что из этого что-то выйдет, — поморщившись, произнесла Руся, опираясь плечом об косяк. — Я пыталась, раза три, наверное, но она категорически не желает покидать твой санузел.

Я резко выдохнула, постояла несколько минут между раковиной и стиральной машинкой в глубоких раздумьях, а после направилась в комнату. Стянула плед с дивана и вернулась обратно, к вновь вернувшейся к исполнению нетленного отечественного хита про дальнюю тропку и вишневый сад Нисе и хмуро наблюдающей за всем происходящим Русе. Ниса слова песни знала очень выборочно и из этого «выборочно» была в состоянии внятно пропеть процентов двадцать, а потому все её пьяные рулады превратились в маловразумительное завывание с пугающим поскуливанием, которое выдавала подружка вместо высоких нот.

— Слушай, — я встряхнула плед, разворачивая его. — А кто поёт эту песню?

— Сейчас? — выгнула бровь муза. — Подружка наша неугомонная.

— Да нет, — отмахнулась я. — В принципе, по жизни.

— В принципе по жизни я слушаю немного другую музыку, а не русские народные песни, — с приличной такой долей снобизма, привычного для неё, скривилась Руся.

Я мысленно согласилась с ней, потому что в день, когда наша утонченная, изысканная и талантливая муза начнет слушать что-то кроме классической музыки, планета начнет вращаться в обратную сторону.

Накинув Нисе на плечи плед, я поправила её волосы, вышла из ванной, прикрыла за собой дверь и выключила свет.

— Что ты делаешь? — растерянно заморгала Руся.

— Решаю проблему, — пожала я плечами и пошла на кухню варить кофе. Хороший крепкий черный кофе, приготовленный по всем правилам в турке — это было именно то, что могло помочь в данный момент.

— И мы оставим её там? — Руся притопала следом за мной.

Я достала подаренную бабушкой красивую старинную джезву, стеклянную банку со смолотыми вручную кофейными зернами и подставку со специями.

— У тебя есть варианты получше? — я зачерпнула чайной ложкой молотый кофе и высыпала в металлическую посудину.

— Да что угодно будет лучше! — возмущенно воскликнула Руся, едва не стукнув кулаком по столу. Она могла изображать холодность сколько угодно, но самые близкие знали — когда друг попадал в беде, Фируса бросалась защищать его с рвением разъяренной тигрицы.

— Окей, слушаю, — кивнула я, бросая в турку щепотку корицы.

— Что случаешь? — чуть более мирно переспросила подруга.

— Твои варианты, — пояснила я, оглядываясь через плечо. — У меня в квартире пьяная в драбадан подруга, оккупировавшая мой туалет. Подруга, которая может в любой момент начать буянить. И не просто швыряться унитазным ёршиком и угрожать вантузом, а использовать магию, слишком разрушительную для многоквартирного дома с тонкими стенками, которые под влиянием разгневанной банши просто сложатся, как карточный домик. И, кстати, петь она перестала.

Руся оглянулась назад, а потом растерянно заметила:

— Надо же, как попугайчик. Свет погасили, и она замолкла.

Я налила воды в турку и поставила на плиту, предварительно включив огонь.

— Руся, мы обе знаем, что с вышедшей из-под контроля Нисой ни ты, ни я не справимся. И я не хочу потом объяснять Совету Старейшин как так получилось, что из-за нас погибли люди. А потому трогать её сейчас не самый лучший вариант.

— Ты бы могла, — негромко проговорила Руся. — Остановить Нису, если что. Ты ведь можешь использовать свою силу на суше.

— Могу, — я включила воду в кране и ополоснула руки. — Но будет весьма трудно объяснить огромную волну, обрушившуюся на жилое здание.

— Почему? Море ведь рядом, — Руся взяла с подноса яблоко и громко откусила кусок.

Я присела рядом на табуретку.

— Ага, вот только мы находимся на другом конце города, противоположном тому, где расположена набережная.

— Всегда можно сказать, что это инопланетяне, — предложила Руся свою версию, которая выдавала её очень оригинальный взгляд на мир. — Свалим всё на них, психи и маньяки, прикидывающиеся психами, обычно так и делают.

— Инопланетяне в космосе вообще-то живут, а не килькой в море резвятся, — отвергла я такой вариант и тут же ощутила вибрацию телефона.

Вынув аппарат, увидела сообщение с весьма занятным текстом.

«Бар, в котором работала погибшая называется «Белый кролик». Фомина сегодня на смене. Подумал, что вам будет это интересно». И подпись «Григорий». Интересным парнем был этот Григорий. Слишком сообразительным и слишком понятливым. Новые знакомые, отличающиеся повышенной догадливостью и появляющиеся в самый подходящий момент не могут не вызывать подозрений. Но информация действительно была стоящей.

— Как давно ты была в баре? — поднимая взгляд на доедающую яблоко подругу, спросила я.

— Давно, — откликнулась Руся. — В день нашего школьного выпускного, когда вы с Нисой потащили меня в какой-то модный кабак со словами «Не ссы, тебе понравится».

— Это говорила не я, а Ниса, — сразу же начала отпираться я. — Её речевые обороты.

— Уверена? — хитро заулыбалась Руся. — Ты ведь была такая пьяная, что когда мы проходили через детский парк, доковыляла до чертового колеса, забралась в кабинку и уснула в ней. А когда колесо, сделав круг, вернулось обратно и тебя начал будить работавший там парень, ты пнула его в промежность, пригрозив сквозь пьяную дрёму, что если он не отстанет, то ты натравишь на него барракуду.

— Не было такого, — мгновенно заявила я.

— Было, потому что именно мне пришлось потом вытаскивать тебя из той кабинки, — рассмеялась Руся, наблюдая за моим лицом.

— А где в этот была момент Ниса? — задумалась я. Ведь мы всегда гуляли втроем, следовательно, если я дрыхла в кабинке старого аттракциона, то Ниса болталась где-то неподалеку. Возможно, её полоскало в ближайших кустах, которым она изливала весь свой внутренний мир. А точнее, всё содержимое своего желудка.

— Сидела на лавочке и ждала, пока ей проводник постельное белье принесет, — ответила Руся с милой улыбкой. — Ведь она была еще пьянее, чем ты и думала, что едет в поезде «Геленджик-Москва» в гости к дяде Вагану. Кто такой дядя Ваган — не спрашивай, не в курсе.

Я поперхнулась водой, которую так не вовремя решила попить. Тут же спохватилась, увидев, что кофе начало закипать и сняла турку с огня, собрав обратно уже начавший выливаться напиток. Зависнувшая в воздухе коричневая жидкость мановением руки вернулась обратно в турку, а я достала две чашки и разлила по ним кофе.

Владеть магией воды иногда было очень удобно, особенно в быту. Особенно, когда ты забываешь о кофе, который сама же варишь. Особенно, когда у тебя неудачный день, который начался с трупа, продолжился запоем подруги и грозил закончится основательным таким ожогом.

— Никогда не понимала, почему ты так настойчиво пытаешься игнорировать собственные способности, — заметила Руся, забирая у меня свою чашку. — То, что на что ты способна… Это ведь невероятно.

— Невероятно — это вытаскивать людей из огня, спасать жизни, — ответила я после некоторого промедления. — То, что могу делать я не настолько полезно.

И я не лукавила и не скромничала. Я действительно могла справиться с некоторым количеством воды, особенно, в условиях чрезвычайных обстоятельств, но требовалась большая аккуратность и внимательность, потому что в моем случае, это было все равно, что привыкший в топору лесоруб пытался бы вдеть шелковую нитку в крохотное игольное ушко.

— Ты можешь тушить пожары, причем делать это гораздо быстрее пожарников, — задумчиво протянула Руся.

— И как ты себе это представляешь? — скривилась я скептично. — Как только люди узнают о нашем существовании начнется новая охота на ведьм.

— Это да, — согласилась подруга. — Мы и первую то с трудом пережили. Сколько наших отправились на костры.

— Много, — я горестно вздохнула. — Очень много.

И тут меня осенило. А может быть, повторная «охота на ведьм» уже началась?

И я рассказала подруге все, что знала об убийствах, стараясь ничего не упустить, даже самой малейшей детали.

Глава XII

Когда моя речь подошла кконцу, я вытянула руку и взглянула на наручные часы. Было начало пятого.

— У тебя ведь нет планов на сегодняшний вечер? — спросила я у слегка ошалевшей от всего мною рассказанного Руси, поднимаясь со стула.

— Вообще-то…, - начала муза, у которой на лице проступило желание смыться домой и не принимать участие в затеянных мною авантюрах, но я решительно её оборвала:

— Ты идешь со мной.

Сунув свою и отобранную у Руси грязные кружки в раковину, я потащила подружку переодеваться.

— Ты уверена, что нам стоит это делать? — с подозрением покосилась Фируса на предложенное мною узкое черное платье, которое отличалось не только полупрозрачным верхом, но и крайне коротким низом.

— Абсолютно, — я была полна энтузиазма и с азартом перебирала вешалки с одеждой в своем шкафу. Все было не то и не тем, пока, наконец, я не выудила темно-бордовое платье с высоким воротом-стойкой и длинными рукавами. Оно могло показаться скучным, если бы не эффектный разрез от колена и до бедра с правой стороны.

— Может быть, мы оставим это дело профессионалам? — продолжала сомневаться в моей затее Руся.

— Мы и есть профессионалы, — я передвинула дверцы стенного шкафа в другую сторону, открывая доступ к полкам с обувью. К бордовому платью требовались туфли на каблуке.

— Ты — юрист, который вообразил себя Мата Хари, — проворчала мне в спину подруга. — А я вообще искусствовед. И по природе своей не склонна ко всяким… авантюрам!

— Мата Хари была танцовщицей и шпионкой, — пробормотала я в ответ, придирчиво рассматривая имеющиеся у меня туфли. — Танцую я как пьяная креветка, а шпионка из меня еще хуже, чем танцовщица.

— Ладно, — не стала спорить Руся. — Ты не Мата Хари, ты — Ниро Вульф.

Я стремительно развернулась и с обидой вперила руки в боки.

— Издеваешься? Старый толстый американец с подозрительной страстью к орхидеям? В каком месте я на него похожа?

— Да, — прищурившись, окинула меня оценивающим взглядом подруга. — Ты не любишь орхидеи.

Закатив глаза, я вернулась обратно к туфлям. Через полчаса, мы с музой уже выходили из подъезда.

— И все равно, мне не нравится эта затея, — оповестила меня Руся, усаживаясь на переднее пассажирское сидение.

Я пристегнулась ремнем безопасности и завела машину.

— У тебя есть другие варианты?

— Да, остаться дома и последовать примеру Нисы, — надулась муза с видом бунтующего подростка.

— Напиться? — хмыкнула я, выезжая со двора.

— Нет, — отмахнулась муза. — В твоей квартире на всех троих унитазов не хватит. Я имела в виду, вернуться домой и лечь спать.

— Плохой вариант, — покачала я головой, внимательно следя за дорогой.

— Это почему? — возмутилась Руся.

— Это потому что «спать» никак не поможет в решении нашей проблемы, — ответила я, перестраиваясь в потоке, чтобы повернуть на перекрестке.

— Твоей проблемы, ты хотела сказать?

Я оторвалась от созерцания проезжей части и уделила внимание подруге.

— Нет, Руся, проблема именно, что наша. Потому что до сих пор не понятно, закопали мы живого оборотня или мертвого.

— Так может стоит поехать и проверить вместо того, чтобы играть в мисс Марпл?

— Всех литературных героев перечислила, которых знала или еще парочка осталась в запасе? — выгнула я бровь. — Давай, жги, выдай мне свою месячную норму литературных отсылок и угомонись уже!

Руся отвернулась и недовольно фыркнула:

— То, что ты задумала опасно!

— Я задумала поговорить с подругой первой погибшей девчонки, — я притормозила, останавливаясь на светофоре. — Что в этом может быть опасного?

— Вот давай ты не будешь делать хорошую мину при плохой игре! — воскликнула подруга. — Мы обе знаем, что происходит. Ты увидела закономерность, выстроила теорию и решила её проверить.

— Интересная версия, — не очень внятно промычала я в ответ.

— Ты всегда отличалась наблюдательностью, — отстраненно заметила Руся, глядя куда-то в сторону. — И умением делать правильные выводы. Все три жертвы, включая нашу дорогую алкоголичку, накануне своей гибели побывали в ночных заведениях. Двое из них там работали, а одна потащила туда малознакомого мужика. И теперь ты, нарядив нас как дорогих эскортниц, решила ловить предполагаемого преступника на живца. Но, конечно, про подружку той первой девушки ты тоже не забыла. И решила совместить два дело в одно, так сказать, убить двух белок одним выстрелом из дробовика.

Я с уважением покосилась на подругу.

— Знаешь, иногда я забываю, что ты не только красивая, но еще и умная…

Руся грустно улыбнулась.

— В нашей компании все гармонично и закономерно. Я — красота, Ниса — сила, ты — ум. На самом деле, если бы тебя не было, не было бы и нашей троицы. Ты всегда была тем, кто нас объединял. Без тебя я бы никогда не стала дружить с банши, тем более, с такой сумасшедшей, как наша.

— И вот её как раз-таки следовало бы взять с собой, — вздохнула я, высматривая местечко, чтобы припарковаться, так как мы уже подъехали к питейному заведению, где трудилась первая убитая девушка.

— Она сейчас в состоянии недвижимости, — покидая салон, заметила Руся. — То есть, сейчас её лучше не двигать. Жаль, но наша главная боевая единица временно не в боевом состоянии.

— Надеюсь, что действительно временно, — проворчала я, включая сигнализацию. — Наркология — не самое моё любимое место для посещений.

И мы пошагали ко входу в бар «Белый кролик». Вывеска соответствовала названию, представляя собой линейные очертания кролика из известной сказки, выполненные синей краской на белом фоне. Смотрелось забавно, броско и видать было издалека. Нарисованный кролик куда-то стремительно мчал, зажимая в лапе большие карманные часы. Кстати, о часах…

— Художник — криворукий и косоглазый, — не оценила чужое творчество Руся, берясь за ручку входной двери, которую украшали разноцветные мозаичные витражи. Частью сознания я мимоходом отметила рисунок в верхнем правом углу — две змеи, красная и синяя, свернувшиеся кольцами друг напротив друга, напоминая известный «инь и янь».

— Он художник, ему можно, — проронила я, не особенно слушая подругу.

— Он не художник, он — ремесленник, — презрительно вынесла вердикт Руся.

Надо сказать, наша муза была права. Картинка на вывеске хоть и являлась очевидной отсылкой к определенной теме, как бы заранее анонсируя, чего посетителям следует ждать внутри, но при этом казалась какой-то неправильной. Было в ней что-то, вызывающее смутное, едва осязаемое беспокойство. Однако эти мысли исчезли из моей головы так же быстро, как и появились, потому что мы вошли внутрь и… замерли у входа.

— Да чтоб вас всех подняло и перевернуло, — пораженно выдохнула наша вроде как воспитанная муза. — Ты куда меня приволокла?!

Я, безмолвно выпучив глаза и озиралась по сторонам, тоже пыталась понять, куда мы попали. Потому что обстановка внутри «Белого кролика» была более, чем впечатляющей.

Огромное помещение тонуло в полутьме. Повсюду были беспорядочно расставлены низкие деревянные столики. Вокруг них, вместо кресел и стульев, красовались пуфики всех мастей, форм и видов. По потолку, по стенам, по периметру барной стойки и вдоль пола стелилась мигающая бело-розово-фиолетовыми тонами неоновая подсветка. Пол был разукрашен в крупную черно-белую шахматную клетку с визуальным эффектом, создающим иллюзию провалов. То есть, каждый шаг посетителя сопровождался нервным вздрагиванием, так как возникал непроизвольный страх рухнуть в одну из таких «ям». Белые стены были расписаны светящейся в темноте краской, из-за чего со всех сторон на посетителей взирали огромные выпуклые шахматные фигуры и неровно растущие на тонких ножках грибы с разноцветными шляпками, над которыми летали составляющие чайного сервиза. А прямо напротив входа плотоядно улыбалась клыкастая морда кота с такими пронзительно зелеными глазами, что, даже прикрывая веки эта зелень продолжала стоять перед внутренним взором. В довершение всего этого безумного великолепия по залу клубился белый дым, тянущийся откуда-то сбоку.

— Обстановка называется «Приход наркомана», — заявила Руся и, резко закашлявшись, начала махать перед лицом руками, отгоняя странный дым. — Фу, как будто Змей Горыныч поперхнулся! Что за это за мутный вонючий туман?

— Может быть, тут проходит вейп-фестиваль? — пожала я плечами, пытаясь увидеть еще хоть одно живое существо в этом разноцветном психоделическом аду. — Ну, или у растаманов внеочередная сходка.

— Чертовы любители попаровозить, — разозленной коброй зашипела Руся, закрывая ладонью рот и нос.

И я её понимала. У таких как мы обоняние было очень острым, обеспечивающим восприятие запахов на другом, более тонком уровне, чем у людей. А потому этот сладковато-тошнотворный запах не мог вызвать ничего, кроме мигрени. Находясь очень долго среди людей, мы привыкаем как бы «отключать» свой чуткий нюх, чтобы не сойти с ума от разнообразия чужих запахов, но бывает, что они, запахи, слишком навязчивые, слишком тягучие, словно проникающие в носоглотку и прилипающие к ней. И вот этот запах был одним из таких, липучих-приставучих.

— Теперь мне надо в душ, — прогундосила подруга, глядя на меня с укором.

— Душ тут не поможет, — я нос не закрывала, но старалась дышать ртом. Так было менее противно. — Здесь надо три дня в ванне отмокать.

— Добрый день, дамы, — вынырнул откуда-то слева парень в черных классических брюках, такой же жилетке и бабочке, но… на голое тело. Через локоть было перекинуто белое полотенце.

— Дамой будешь бабулю свою называть, — бросила Руся и так глянула на официанта, что тот невольно притормозил. Я тихонько покачала головой. Иногда мне казалось, что в Русе периодически просыпалась Ниса. — Позови управляющего или кто там в вашем шапито своей широкой попой занимает руководящее кресло?

Щека парня нервно дернулась. Он раскрыл рот, закрыл, а потом развернулся и исчез за бархатной шторкой, болтающейся справа. Скорее всего, она отделяла рабочие помещения от основного зала.

— Ты бы полегче на поворотах, — попросила я. И, немного привыкнув к обстановке и освещению, начала осматриваться. Оказалось, что помимо нас клиентов в зале было немного. Точнее, их практически не было. Лишь два парня сидели на высоких стульях за барной стойкой. И в самом дальнем углу засела парочка, поглощенная друг другом настолько, что не замечала ничего вокруг. Переглянувшись, мы с Русей направились к ближайшему к нам столику, который стоял слева от двери почти у самой стенки.

— Меня напрягает здешняя обстановка, — прошипела Фируса, с осторожностью усаживаясь на пуфик.

— Меня, знаешь, тоже не сильно радует, — ответила я. — Но ты мне нужна, поэтому потерпи, пожалуйста.

Едва только мы устроились, как к нам поспешно подошла девушка неопределенного возраста и еще более неопределенного вида. И дело было не в том, что в утопающем в сумраке помещении даже старушка лет семидесяти вполне могла бы сойти за вчерашнюю школьницу. А в том, что лицо барышни радовало взгляд таким плотным и основательным макияжем, что под ним можно было скрыть что угодно, не только многолетние морщины, но еще три развода, пятерых детей, ипотеку, пигментные пятна и ожоги третьей степени. Наряд её также поражал воображение стилем и обилием оттенков — что-то среднее, между коротким платьем и длинной футболкой в буро-оранжево-желто-зеленых разводах. Как будто кто-то просто плеснул в неё краской, когда она проходила мимо лакокрасочного завода.

— Здравствуйте, — просияла незнакомка неестественно белозубой улыбкой. — Меня зовут Лидия. О чем вы хотели со мной поговорить?

— Зависит от того, кто вы, — пробурчала Руся, окидывая девушку пристально-оценивающим взглядом с ног до головы.

— Я — управляющая, — с достоинством сообщила Лидия, заправляя за ухо прядь коротких, не достигающих плеч, светлых волос.

— Меня зовут Фируса, — представилась подруга, а после кивнула головой в мою сторону: — А её Ди, она занимается расследованием убийства вашей сотрудницы.

Брови Лидии взлетели, скрывшись под длинной челкой, и она с подозрением воззрилась на меня.

— Вы из полиции? — растеряв всю любезность спросила она. — Если да, то покажите удостоверение.

— Я не из полиции, — честно призналась я, вынимая удостоверения из сумки. — Я из частной конторы.

— Тогда всего хорошего, — криво усмехнулась управляющая. — Я не обязана с вами разговаривать.

И она уже развернулась, чтобы уходить.

— Нет, не обязаны, — спокойно проговорила я. — Но у таких, как я имеется много полезных связей. В том числе, в различных государственных службах. Как давно вы общались с сотрудниками саннадзора? А с пожарной безопасностью у вас все хорошо?

Управляющая остановилась, развернулась и вернулась обратно, только для того, чтобы не слишком радостно сказать:

— Подождите здесь пару минут, — и быстро удалилась за бархатную шторку.

— Что думаешь? — задумчиво поинтересовалась я, пронаблюдав за уходом управляющей.

— Что её зубы белее моего унитаза, — хмуро заявила Руся.

— Конечно, ей же в рот никто нужду не справляет, — заметила я и попыталась устроиться поудобнее на крайне жестком пуфике, создающем впечатление, будто кому-то очень сильно не угодил мой копчик. — Ужасно! Как на этом сидеть?

— Ерзай поменьше — и не окажешься на полу с задранным подолом, — хмыкнула Руся. Сама она сидела на аналогичном кресле ровно и неподвижно, словно натянутая до предела струна.

— Может быть, закажем что-нибудь? — предложила я и нервно одернула тот самый подол.

— Ага, по две рюмки беленькой и пучок петрушки, — проворчала Руся, но жестом подозвала пробегавшего мимо официанта. Того самого, которого несколько минут назад отправила на поиски начальства.

— Принесите нам меню, пожалуйста, — проявила вежливость муза с таким видом, будто видит парня впервые. Сам официант подходил к нам нехотя и с каким-то затаенным страхом. — И винную карту не забудьте.

— Что? — не сообразил парнишка.

— Забудьте, — вздохнула муза и официант исчез еще быстрее, чем в прошлый раз.

И тут раздался вопль, такой, который как бы сразу сообщает — всё плохо, потому что от радости люди так не орут. Мы с Русей обменялись взглядами и, подхватившись, бросились к бархатной шторке, из-за которой и раздавались звуки то ли еще ссоры, то ли уже драки.

Глава XIII

Я подоспела к шторке первая, отдернула её и едва сделала шаг, как поскользнулась и, наверное, загремела бы всеми своим косточками об пол, если бы не успевшая поддержать меня сзади Фируса.

— Спасибо, — пробормотала я, рассматривая небольшую, но коварную лужицу темно-красного цвета, которая едва не стала причиной моего падения.

— Похоже на кровь, — Руся указала на еще несколько похожих пятен, ярко выделяющихся на отдраенном до чиста белом полу. Они были заметно меньше первого и цепочкой тянулись к закрытой двери, расположившейся рядом с двумя раковинами для мытья рук персонала.

— Что-то мне подсказывает, что скоро у нас появится еще один труп, — громко прошептала Руся непонятно зачем, ведь кроме нас в помещении никого не было. И крики тоже стихли, едва мы появились.

— Идем, — скомандовала я и подойдя к двери, осторожно, тыльной стороной ладони толкнула вперед едва прикрытую створку, открывавшуюся вовнутрь.

Издав чуть слышимый скрип, дверь поддалась и медленно распахнулась. Это был кабинет и судя по тому, что на полу, застеленном дорогим бежевым ковром, лежала Лидия, это был её кабинет.

Глаза девушки были устремлены в потолок и, к сожалению, уже ничего не могли видеть. В комнате, помимо трупа и застывшего в углу с выпученными глазами недавнего официанта, находился еще в тон ковру бежевый диван, небольшой шкафчик для документов и письменный стол. На первый взгляд обстановка не вызывала подозрения, за исключением трубки стационарного телефона, которая лежала на полу рядом с покойницей. Кажется, падая, женщина держала трубку её в руке.

— Ну, и чего ты там замер? — выступила из-за моей спины Руся и тут же налетела на неподвижного парня, чьё лицо было так искорежено ужасом, что уже напоминало посмертную маску. — Вызывай скорую!

— Но лучше сразу перевозку в морг, — добавила я.

Парень никак не отреагировал, продолжая округлившимися до размера блюдец глазами взирать на труп бывшей начальницы, закрывая и открывая рот в беззвучном крике. Левой рукой он поддерживал за кисть парвую, на ладошке которой уже собралось кровавое озерцо. Также несколько красных пятен имелось на бежевом ковре.

— Ты думаешь, она умерла? — ахнула Руся, хватаясь за сердце.

Я присела на корточки возле трупа, осматривая его.

— А ты думаешь, так могут выглядеть живые люди? — задала я подруге риторический вопрос.

— Ну, этот тоже не особенно бодро выглядит, — Руся мотнула головой в сторону все еще пребывающего в шоке сотрудника бара. — Но ведь шевелится… Пока.

— Он шевелится, а вот его начальница уже нет, — я опустилась ниже, склонившись к лицу покойной, и принюхалась. — И если зашевелится, то лучше сразу сносить голову, потому что как учат нас американские фильмы, зомби-апокалипсис — это не то, в чем хотелось бы участвовать.

И тут парень вдруг решил подать признаки жизни. А вместе с ними и зачатки здравого смысла. Сдавленно вскрикнув, он зажал рот той рукой, что не была в крови и неистово пуча глазки вынесся из кабинета руководства так быстро, что Руся едва успела убраться с траектории его движения.

— Какой резвый, — обалдело проговорила она, чуть пошатнувшись и глядя вслед умчавшемуся официанту.

— В сортир поскакал, — просветила я музу.

— Зачем? — искренне удивилась она.

— Желудок на прогулку запросился, — хмыкнула я. — Кровь, кстати, его, потому что на управляющей нет открытых ран. В раковине валяется разбитый бокал. Судя по всему, парень порезался, когда пытался его натереть и зашел к начальнице за аптечкой, а тут, как видишь, «натюрморт». Парнишка, очевидно, к трупам не привыкший вот и пробрало его до самой печени.

Говоря так, я начала перемещаться от лица Лидии вдоль её тела, пытаясь уловить хоть какой-нибудь подозрительный аромат. Но это было трудно, во-первых, женщина пользовалась духами с сильными цитрусовыми нотами, которые перебивали все остальные запахи, во-вторых, на столе управляющей стоял ароматизатор воздуха с этими дурацкими тонкими азиатскими палками, источавшими такое назойливые благоухание, что аж свербело в носу.

— Что ты делаешь? — нависла надо мной подруга.

— Обнюхиваю её, — прямо ответила я, уже добравшись до рук Лидии.

— Задумалась о карьере поисковой собаки пограничника? — на полном серьезе полюбопытствовала ехидная муза.

Повернув голову, я взглянула на Русю снизу-вверх.

— Нет, пытаюсь понять, отравили её или нет.

— А ты думаешь, её убили? — заморгала подруга, явно еще не дошедшая в своих размышлениях до этого предположения.

— Нет, я думаю, что достаточно молодая и, судя по внешнему виду, весьма здоровая женщина вдруг упала замертво просто так, потому что Меркурий в Козероге, — закатила я глаза, а после полезла в сумочку за телефоном.

Найти номер Миши не составило труда и едва только пошел вызов, как он тут же раздраженно ответил:

— Да!

— Привет, — пропела я, улыбнувшись в трубку.

— Ты по делу или просто так? — недовольно начал он в своей традиционной манере. — Если просто так…

— Я по делу, — тут же перебила его я, потому что знала, что такой голос у друга бывал в одном случае — когда на работе завал. — Центральный район — это твоя территория?

— Ну, да, — осторожно ответил Миша и тут же простонал: — Только не говори, что…

— Да, — не обрадовала его я. — Бар “Белый Кролик”. Приезжай поскорее.

— А что там?

Я опустила взгляд.

— Там… мертвая женщина, с которой я хотела поговорить по поводу убийства её сотрудницы. Предполагаю, что её тоже отправили на тот свет в принудительно порядке, вот только пока не могу сказать, как именно.

— Твою мать, Ди, — яростно прошипел в трубку Миша. — Я сейчас подъеду. Никуда не уходи, к телу никого не подпускай.

— Окей, — и я отключила связь, сунув телефон обратно в сумочку.

— Ну? — нетерпеливо спросила муза. — И что будем делать?

— Ждать, — вздохнула я и, натянув рукав платья на ладонь, прикрывая пальцы, подняла телефонную трубку. Из неё раздавались раздражающие короткие гудки. С кем бы не разговаривала Лидия перед смертью, её собеседник бросил трубку первым.

— Тебе же сказали, ничего не трогать, — занервничала подруга.

— Хочу знать, с кем она разговаривала, — пояснила я.

— И как ты это узнаешь? — беспокойно перешагнула с ноги на ногу муза.

— Телефон простой, проводной и судя по качеству пластикового корпуса очень дешевый. Такие телефоны приобретают для офиса, строго и сердито. Число функций у них ограничено, но кое-что полезное все-таки имеется. Например, повторный вызов последнего набранного номера.

— И что ты скажешь, когда на том конце снимут трубку? — скептично поджала губы подруга.

— Для начала, поздороваюсь, — заулыбалась я и нажала на соответствующую кнопку.

Сначала все было как надо, послышались длинные гудки, но едва прозвучал третий, как мне в ухо понеслись рваные обрывающиеся сигналы.

Я положила трубку на место, так, как она лежала до моего вмешательства.

— Что там? — тут же налетела на меня Руся.

— Ничего, кажется, сбросили, — растерянно пожала я плечами.

— Сейчас даже у бабок в деревнях по мобильному телефону имеется. А компании подключают корпоративную мобильную связь. Кому вообще может прийти в голову пользоваться вот этим “мамонтом”, если под рукой всегда есть смартфон? — и муза взмахнула рукой, пренебрежительно указав на стационарный аппарат.

— Например, тому, кто избегает пользоваться современными технологиями, — предположила я. — Потому что смартфоны, как и звонки с него очень легко отследить.

— А звонки с этого телефона, можно подумать, нельзя отследить, — хмыкнула муза, продолжая нервно перетаптываться у двери.

— Можно, но труднее, — ответила я, хотя и не была до конца уверена в своих словах. — Особенно, если твой собеседник звонил с телефона-автомата.

Фируса несколько минут молча смотрела на меня, а потом расхохоталась.

— Ты забыла, какой сейчас год? Какие телефоны-автоматы?

— Это ты давно по улицам родного города пешком не ходила, — спокойно отреагировала я. — Как это не удивительно, до сих существуют таксофоны, с которых можно звонить. И вот как раз с них очень удобно звонить на обычные городские номера.

Фируса только открыла рот, чтобы что-то сказать, как створка за её спиной дернулась, толкнув нашу драгоценную музу и едва не направив её не менее драгоценным лицом прямиком в труп. Но надо отдать должное её пятой точке, которой она придержала эту самую дверь. Натиск она выдержала достойно и не дала врагу прорваться. Ожидая повторного, но уже более сильного толчка, я в один прыжок подскочила к двери, отодвинула немного растерявшуюся и потирающую ушибленное мягкое место подругу в сторону и, приоткрыв дверь, осторожно выглянула наружу.

— Привет! — гаркнул Мишка так, что я ощутила себя щеночком, писающимся от каждого резкого звука. Я, конечно, лужу не надудолила, но порыв был.

— И тебе не поперхнуться, — проворчала я, когда контроль над мочевым пузырем был возвращен.

— Ты что, дверь шкафом подперла? — поинтересовался друг, толкая створку ладонью и широким шагом врываясь в кабинет. Вместе с ним просочилось еще несколько хмурых мужчин с весьма недовольными выражениями на лицах.

— Нет, подругой, — ответила я и указала на Русю.

Мишка посмотрел на музу, мгновенно оценил её красоту, подчеркнутую красивым нарядом, в который я буквально силой её запихивала еще пару часов назад, и тут же на моих глазах произошли разительные изменения. Друг выпрямился, втянул живот, поднял подбородок, выдвинул вперед грудь и сделал взгляд увереннее.

— Так, что тут у нас? — даже голос его стал выразительнее и глубже.

Я про себя понимающе хмыкнула, подмигнула чуть ошалевшей от таких перемен подруге и заявила:

— У вас — труп.

— Ты её так? — Мишаня присел возле управляющей.

— Ты что, прямым рейсом с ямайских полей вернулся? — возмутилась я. — Нет, конечно! Мадам — управляющая в этом баре. Здесь же работала девушка, чья смерть очень похожа на то дело, которым сейчас занимаемся мы с Максом.

— Максу следовало бы угомониться уже и заняться чем-нибудь полезным, например, разведением кактусов, — покачал головой Миша.

— У него аллергия на кактусы, — хмуро сообщила я.

— Правда? — словно ребенок, поверил мне Миша.

— Нет, — невозмутимо ответила я. — Но будет, если он начнет их разводить. Так сказать, из-за частого и тесного контакта.

— Ну, у него же нет аллергии на тебя, а у вас тоже частые и тесные контакты каждый день, — резонно заметил Миша, рассматривая труп.

— Я не кактус, — меня чуть-чуть перекосило.

— Да, — окинул меня быстрым взглядом Миша. — Ты не зеленая.

— Ммм, — протянула я. Этот разговор уже начал мне кое-что напоминать, а вернее, другую недавнюю перепалку. — По-твоему, это единственное различие?

— Ага, — радостно кивнул друг. — На этом несоответствия между тобой и твоими ближайшими колючими родственниками заканчиваются.

— Дай тебе Бог, парень, чтобы ты никогда не встретился с её родственниками, — решила поучаствовать в разговоре Руся.

Миша её слова проигнорировал с абсолютно шальной улыбкой, которую я никогда не видела на его лице прежде и решил немного поработать:

— Рассказывай — кто, когда, где?

И я рассказала.

— Так значит, когда вы вошли кроме парня здесь больше никого не было? — начал задавать уточняющие вопросы Миша, как только я закончила свое сольное выступление.

— Здесь в принципе с персоналом полный швах. Мы просидели в зале как минимум полчаса и за все это время увидели только троих, включая бармена за стойкой, — ответила я.

— Мы прибежали в кабинет на крик, — добавила Руся. — Скорее всего, кричал именно этот официант. У него была рука порезана, а перед входом в кабинет пол был заляпан кровью.

— Возможно, именно он её и убил, — заметил Миша. — Если это вообще убийство, в чем я сильно сомневаюсь.

— А у тебя есть другие варианты? — поморщилась я. Мне сразу не понравилась позиция, которую занял Мишка, явно желавший побыстрее избавиться от этого дела.

— Про варианты надо спрашивать у патологоанатома, — вздохнул друг, поднимаясь. — Вот даст мне эксперт заключение, тогда и будем знать. А гадать и блуждать в трех соснах я не хочу.

— Одну из сотрудниц этого бара убили, — с нажимом в голосе напомнила я, тоже выпрямляясь в полный рост. — Потом сюда приходим мы, спрашиваем про убитую, её непосредственная начальница обещает с нами поговорить, уходит, а потом скоропостижно умирает. Тебе не кажется, что таких совпадений не бывает?

— Ди, — Миша достал носовой платок и начал протирать им пальцы. — Я все понимаю, не надо мне тут как первокласснику банальные истины по полочкам раскладывать. Но ты видишь на теле хоть какие-нибудь повреждения?

— Нет, — мне пришлось признать очевидное.

— Вот и я не вижу, — кивнул Миша, убирая платок обратно в карман легкой куртки. — И судмедэксперт их тоже не увидит. Дамочку не закололи, не застрелили, не ударили табуреткой по голове. Даже признаки отравления отсутствуют.

— Откуда вы знаете? — вновь решила напомнить о своем существовании муза. Вот не стоялось ей в уголку тихонько!

— От неё не исходит посторонних ярко-выраженных запахов. Нет пены во рту или ничего не течет изо рта. И судя по положению тела, её не сводило судорогой перед смертью, как это бывает при употреблении яда.

— Все перечисленные тобой характеристики зависят от типа отравляющего вещества, которое было использовано. Не все яды пахнут и не у всех отравленных появляется пена, — начала спорить я.

— Святые небеса! — не выдержав, взмолился Миша. — Посмотри на неё, Ди! Скорее всего, она умерла от остановки сердца. Увидела вас, разнервничалась, вот сердечко и не выдержало. Абсолютно банальная и абсолютно не криминальная смерть!

— Ей было сорок два, — вдруг сообщил молодой парень, который как раз осматривал стол и, судя по небольшой книжице в его руках, нашел паспорт Лидии. — И она бегала марафоны.

Парень развернул в нашу сторону рамку с фотографией, на которой Лидия была запечатлена в момент пересечения финишной линии.

— Это ничего не значит, — отмахнулся Миша. — Даже у марафонцев может быть слабое сердце.

— Ага, еще скажи, что бег ослабляет сердечную мышцу, — проворчала я, подходя ближе и рассматривая фото. — И провоцирует хронические заболевания.

— Все возможно под луной, — философски заметил Миша и гордо покинул кабинет.

— А вы считаете, что это убийство? — убирая паспорт обратно в стол, обратился вдруг ко мне парень, чьего имени я не знала, так как видела впервые.

— Я не считаю, я уверена в этом, — твердо произнесла я.

— Из-за этого? — он указал на телефонную трубку.

— И из-за этого тоже, — кивнула я. — А что?

Парнишка, который выглядел как вчерашний выпускник вуза, на мгновение задумался, а после нервно отмахнулся:

— Да нет, ничего, просто вспомнилась одна история.

— Какая история? — тут же вцепилась в него я.

Парень немного смутился от такого внимания и неловко отвел взгляд.

— Меня Ди зовут, — я приветливо улыбнулась и указала на все еще пылящуюся в углу подругу. — А её — Руся.

— Руслана, что ли? — фыркнул парень, не удержав смешок.

Муза тут же надулась и уже собралась выдать что-то не особенно приятное для собеседника, но я её опередила:

— Нет, Фируса. У неё в семье это что-то вроде родового имени, передающегося из поколения в поколение. А тебя как зовут?

— Илья, — представился парень и чуть покраснел.

Я едва не умилилась такой реакции, возникло острое желание купить ему плюшевого мишку и поправить подтяжки на штанах. Подавив свой не вовремя проявившийся материнский инстинкт, я спросила:

— Так, какую историю ты вспомнил, Илья?

Парень улыбнулся и начал рассказывать.

— У нас в Академии был один преподаватель, Станислав Егорович. Он любил на парах рассказывать о делах, которые расследовал в свою бытность следователем. Его всегда было интересно слушать, потому что он давал не сухой материал из учебников, а делился собственным жизненным опытом. Одна из рассказанных им историй запомнилась мне особенно сильно. Дело было в начале 2000-х, он тогда только пришел на службу в органы. И ему поручили расследовать серию странных убийств. Вернее, началось всё с одной смерти, которую вначале приняли за смерть по естественным причинам. Но потом появились новые трупы и их объединили в одно дело, усмотрев везде один и тот же подчерк. Все пятеро убитых были очень состоятельными людьми. И все они были обнаружены мертвыми на полу в своих собственных домах. Во всех случаях вскрытие показало остановку сердца. То есть, ничего криминального, жил человек и умер. Каждый день подобное случается, но потом стали появляться родственники убитых и заявлять о краже. Семья скончавшегося антиквара заявила о подмене коллекции картин, которую тот собирал всю жизнь и которая оценивалась в миллионы долларов. Якобы подлинники пропали, а на их место повесили качественные копии. Подмена выяснилась только тогда, когда родственники принялись делить наследство. Следом объявилась сестра владельца крупной торговой сети и сообщила в полицию о пропаже большой суммы денег, которую её брат выручил на кануне своей смерти от продажи элитной недвижимости за границей. Затем дети скончавшегося депутата вдруг узнали, что папа оставил их ни с чем. Просто вдруг оказалось, что у него вообще ничего нет, даже машины. В процессе расследования появилась версия, что он любил играть в карты и всё потерял за покерным столом, но подтвердить её так и не удалось. Последней заявление подала женщина, чья дочь была популярным дизайнером одежды, рассказав о пропаже редчайших драгоценностей, в которые её дочь вкладывала почти все свои доходы.

— Я не поняла, в чем проблема-то была? — к нам подошла Фируса, которой, наверное, надоело охранять стенку.

— Понимаете, — парень почесал затылок. — Установить факт воровства так и не получилось. Всё имущество, о котором говорили родственники, полностью принадлежало покойным. То есть, модельерша, которая на свои деньги скупала брюлики могла их продать, а деньги пожертвовать какому-нибудь фонду. Бизнесмен, законно передавший право собственности на несколько своих домов, мог просто подарить вырученные денежные знаки любовнице или дать кому-то в долг. Депутат действительно мог проиграть все в карты. А коллекционер вполне спокойно мог выставить свои картины на аукцион в тайне от семьи и заменить их копиями. Все это было законно, они распоряжались собственным имуществом.

— Все равно ничего не понимаю, — мотнула головой Руся. — Где связь между этими исторями и убийством управляющей в каком-то вшивом баре? Она вроде не коллекционер, не бизнесмен и не модельер. По крайней мере, по её внешнему виду и месту работы нельзя сказать, что у неё много денег.

— Вот именно! — неожиданно радостно воскликнул парень. — Сходство этих историй только в одном — лежащая на полу трубка. Именно из-за того, что в каждом деле фигурировала обнаруженная на полу рядом с телами телефонная трубка все смерти, о которых я вам рассказал, объединили в одно производство.

И мы трое, как по команде, воззрились на эту самую трубку, которую в этот момент убирал в прозрачный пластиковый пакет один из экспертов, словно ожидая, будто она сейчас оживет и поведает, что с ней не так.

Глава XIV

— Вы еще здесь? — прогремело у двери.

Непроизвольно выругавшись, я обернулась и зло посмотрела на Мишу:

— А куда мы, по-твоему, должны были деться? Сквозь пол просочиться?

Парень пожал плечами.

— Неужели у таких красивых девушек, как вы, нет планов на вечер? Если нет, то могу организовать.

— Не стоит так напрягаться, — ядовито ухмыльнулась я. — У таких красивых девушек, как мы, дел от сегодня и до завтра.

— Ну, вот и идите, — обрадовался Миша и аккуратно так подтолкнул нас к выходу. — По делам.

И даже посторонился, чтобы нам было удобнее преодолеть дверной проем.

Я хмыкнула, гордо вздернула подбородок и подхватила Русю под локоток. И вот так вот, прижавшись друг к другу словно два Винни-пуха, мы покинули место преступления.

— Позвоночником чую, ты что-то задумала, — прошептала мне на ухо подруга.

— Какой у тебя чувствительный позвоночник, — подивилась я, рассматривая зал “Белого кролика”. С появлением угрюмых дядей в мятых пиджаках посетителей не стало вообще. Возможно их еще раньше спугнул вопль диких команчей, который издал обнаруживший труп Лидии официант.

Я подошла к барной стойке, за которой с мрачным видом переставлял бокалы парнишка в белой рубашке с закатанными выше локтей рукавами и длинными волосами, собранными на затылке в хвостик.

— Привет, — улыбнулась я. — Как-то пустовато у вас. Это всегда так?

Парень смерил меня цепким оценивающим взглядом человека, который привык видеть всякое на своей работе и научился разбираться в людях.

— Да нет, — он перестал играться с фужерами для вина и взялся протирать пивные кружки. Мне показалось, что он просто старательно создавал занятой вид, уже явно будучи в курсе всех случившихся в заведении событий. — По будням, конечно, не так людно, как по выходным и в пятницу, но тоже людей хватает. Просто обычно все ближе к девяти подтягиваются.

Я кинула взгляд на настенные часы за спиной бармена. Вернее, от часов там имелись в наличии лишь две светящихся неоновых стрелки, но определить по ним время было не трудно.

— Половина восьмого, — заметила я. — Что-то не очень они спешат подтягиваться.

— Да уж, — тяжело выдохнул парень, отставляя стеклянную тару и бросая на стойку белое полотенце. — И видимо уже не подтянутся. Слухи разлетаются быстро.

— Ты об убийстве? — понизила я голос, а после подошла и оперлась о стойку напротив бармена с видом человека, обожающего сплетничать.

— Ты из полиции? — мигом ощерился он.

— Нет, — состряпала я милую улыбку. — Я работаю на частное лицо.

— И что этому частному лицу надо? — парень занял оборонительную позицию, явно не стремясь к диалогу.

Я выпрямилась.

— Он хочет узнать, как погибла Ольга Егорова, — а после доверительно дополнила: — И готов за это заплатить. У тебя ведь сегодня не получится заработать чаевые, верно? Бар почти пустой. А скоро по городу разлетится слушок, что здесь прямо на рабочем месте умер человек. Народец у нас суеверный и, я уверена, мрачные новости многих отпугнут.

— Наш контингент не из пугливых, — хмыкнул бармен и быстро оглянувшись назад, кивнул мне, призывая следовать за собой.

Я вновь подхватила под руку растерявшую интерес к происходящему подругу и нырнула за притаившуюся в углу неприметную дверку.

Дверь скрывала вход в полутемный коридор, подсвеченный лишь одной болтающейся на тонком проводе слабой лампочкой, и такой узкий, что нам троим идти пришлось гуськом. И не только потому что застройщик, очевидно, предполагал, что по коридору будут ходить исключительно таксы, но и потому что место вдоль стен занимала всякая всячина — коробки, сломанные стулья, какие-то пакеты, коробки и прочее.

Пройдя несколько метров прямо и повернув направо, бармен с силой толкнул тяжелую железную дверь. И мы оказались на улице.

— Это задний двор, — проговорил парень, усаживаясь на деревянную самодельную скамейку и вытаскивая из кармана брюк пачку сигарет. — Нас здесь не найдут, про это место знают только свои.

— А своих осталось не так уж и много, да? — хмыкнула я, присаживаясь рядом. Фируса отошла в сторону так, чтобы на неё не летел дым. В разговоре она явно не желала участвовать.

— Да уж, — выдохнул бармен клубы густого дыма. — Мрут как мухи, то Ольга откинулась, теперь вот Лидка на тот свет уехала.

— Об Ольге что можешь рассказать? — тут же ухватилась я за его слова.

Парень затянулся, покосился на меня с недоверием и сказал:

— Бабки вперед.

Я пожала плечами, мол, как скажешь, и полезла в сумочку. Вынула две купюры крупным номиналом, которые исчезли из моих пальцев мгновенно, словно их и не было.

— Меня, кстати, Андрей зовут, — сквозь зажатую в зубах сигарету представился парень, пряча деньги поглубже в карман.

— Диана, — кивнула я, намеренно чуть исказив своё необычное имя. — А это Фира.

— Фира? — удивился бармен.

— Ага, имя такое, древнеславянское, — пояснила я сухо. — Родители у неё староверы из сибирской глубинки.

Фируса, чья семья сплошь состоит из коренных мегаполиса, эмигрировавших из Франции в конце девятнадцатого века и никогда не бывавших в Сибири, удивленно округлила глаза, но ничего не сказала.

— Ну, что, Андрей, деньги ты получил, теперь рассказывай.

— А что рассказывать-то? — парень потер шею, отогнув белый воротник рубашки, и я увидела татуировку на шее — оскалившаяся волчья морда.

— Что знаешь, то и рассказывай, — распорядилась я, отводя взгляд от татуировки и делая вид, будто ничего не видела.

— Может, ты вопросы задавать будешь? — предложил парень, выдав недовольную мину. — Мне так проще будет.

— Хорошо, — не стала я препираться. — Ольга Егорова, что ты о ней знаешь?

— Да ничего особенного. Девчонка как девчонка, особыми талантами не блистала, но и полной дурой не была. Нервничала много, но оно и понятно, вывозить постоянно на себе и работу, и учебу нелегко.

— Конфликты у неё были в коллективе? — задала я следующий вопрос.

— Как у всех, — безразлично выдохнул очередную порцию едкого дыма парень. Фируса сделала еще два шага назад, и я бы с удовольствием сделала тоже самое, но приходилось терпеть. Задавать вопросы человеку, стоя от него за километр было бы странно. — С кем-то ругалась, с кем-то мирилась. Но больших ссор я не припомню. Так, бывало, официантки сцепятся по мелочам, но это быстро забывалось. Работа у нас специфическая, видеть перед собой пьяные морды каждый день не каждый выдержит. Уже через полгода появляется стойкая ненависть ко всему человечеству. Поэтому все старались работать без дополнительных драм.

— Ольга начинала простой официанткой, а доросла до администратора, — проговорила я, старательно сдерживая кашель и наблюдая за тем, как потушив один окурок, парень тут же потянулся за второй сигаретой. — Как к этому отнеслись остальные?

— Да нормально отнеслись, — Андрей прикурил, затягиваясь. — Это только на первый взгляд кажется, мол, ой, начальственная должность, зарплата выше, можно всех строить. А по факту, геморроя там столько, что уже никаких денег не надо. Администратор приходит раньше всех, уходит позже всех. Каждую неделю проводит инвентаризацию. Если где чего не хватает, бокала там или двух тарелок — выплачивает из собственного кармана. Еще и за персоналом надо следить, чтобы никто деньги из кассы не спёр, клиента не обидел, на работу вовремя вышел.

— И как, Егорова справлялась?

— Ну, — неопределенно протянул парень. — Она была не самой лучшей кандидатурой на эту должность. Слишком мягкая, слишком добрая. Всем было очевидно, что из неё сразу же все начнут веревки вить. В коллективе как в стае, дашь слабину — тут же загрызут. Но при всей своей мягкости Лёша дурой не была, и всё прекрасно понимала, а потому спину прикрывала, как могла.

— Лёша? — недоуменно прервала я парня, переспросив.

Андрей грустно усмехнулся.

— Это мы так Ольгу называли. Наташка, подруга её, звала Егорову постоянно Оляшей. Ну, постепенно все это подхватили, а потом Оляша сократилась до Ляши. Но выговаривать это было трудно и очень скоро Ольга превратилась в Лёшу.

— Кстати, об этом, — вставила я. — Подруга Ольги, Наталья, где она?

— Да хрен знает, где её черти носят, — зло сплюнул бармен на землю, чем едва не вызвал у Фирусы приступ рвоты. — Должна была сегодня вечером выйти, но за пятнадцать минут до началасмены позвонила Лидке и сказала, что заболела. Но скорее всего, забухала.

— И часто это с ней?

— Точно не скажу, я с ней не пил ни разу. Но в последнее время она сама не своя, — парень метко зашвырнул второй окурок в урну, стоящую метрах в пяти от нас и сунул руки в карманы. — Как Лёша погибла, так у Натки начало крышу сносить. То пьяная явится, то смену прогуляет, то на клиентов наорет. Даже сама с собой разговаривать начала. Я несколько раз видел, как она бормотала что-то себе под нос.

— Раньше она такой не была?

Андрей пренебрежительно скривился.

— Да она у нас в принципе полётная.

— В смысле?

— В смысле, постоянно в каких-то облаках витает. То заказ полностью не запишет, то принесет не то, что просили. То вообще забудет, что у неё посетители в зале сидят. Ей клиенты замечания делают, а она только стоит и улыбается, как блаженная. Девчонку бы уже давно с работы поперли, но Лёша за неё постоянно вступалась. Она во многом из-за Натки и согласилась на должность админа перейти, чтобы подружкины косяки прикрывать. А недавно вообще учудила, взяла и на клиента воду вылила, целый кувшин. Я думал, Лидка её на клочки порвет. Но нет, побледнела, зубы сцепила и отправила к врачу, за таблетками.

— Сейчас Ната где?

— Ну, блин, я с ней не живу, откуда мне знать, где эта балбеска шляется! — воскликнул Андрей. — Ладно, у вас все? Мне работать надо.

— Последний вопрос, — поднимаясь со скамейки следом за парнем, сказала я. — Адрес, где Наталья живет, знаешь?

— Знаю, где они с Лёшей вместе квартиру снимали. Но там ли она до сих пор или нет, мне не известно, — предупредил Андрей и продиктовал: — Улица Киевская, дом сорок восемь, квартира шестьдесят пять.

И ушел. Вслед за барменом, крадучись словно индейцы в резервации, покинули задний двор и мы с подругой.

— Что думаешь? — спросила я уже в машине.

— Что ловля на живца не удалась, и я зря проваландалась весь вечер в этом неудобном платье, — проворчала Руся.

— Ладно, сейчас поедем ко мне, снимешь, — отмахнулась я, заводя мотор и выезжая на проезжую часть.

— Нет, к тебе я не поеду, — заявила муза, раздраженно поправляя платье. — Отвези меня ко мне домой.

— А что так? — спросила я, ощутив легкую обиду.

— У тебя в туалете пьяная женщина сидит! — напомнила мне Руся. — А я её сегодня видеть больше не хочу.

— Я тоже не хочу, — погрустнела я.

— Поехали ко мне, — тут же предложила Руся. — У меня чай хороший есть, один знакомый из Мексики привез. Эпазот называется. Очень вкусный. И полезный.

Я вздохнула, поворачивая на улицу, которая вела к дому Фирусы.

— Я бы с удовольствием, вот только за Нисой все равно кому-то придется проследить. А это значит, что надо ехать домой.

— Она уже большая девочка, как-нибудь справится, — фыркнула Руся.

— Она большая только по паспорту, а по уму застряла в пятнадцатилетнем возрасте.

— Хорошо, что не в шестилетнем, — с раздражением ответила подруга и отвернулась.

— В таком случае, это был бы уже клинический диагноз, — рассмеялась я.

— Вот диагноз ей уже сейчас можно ставить, — отмахнулась муза. — Алкоголизм, называется.

Глава XV

Включив фары дальнего света, я медленно ехала по темному проулку, главным достоинством которого было то, что он позволял срезать огромный крюк и быстрее добраться до дома Фирусы. Из недостатков имелись ямы такой глубины, в которых не то, что диски можно погнуть, в этих ямах стадо коров способно было без вести пропасть. А потому я была максимально сосредоточена на дороге, двигаясь со скоростью престарелой улитки и с предельной аккуратностью преодолевая все препятствия.

— У каждой из нас есть свой диагноз, — заметила я спустя некоторое время, по-прежнему напряженно глядя вперед.

И тут моё боковое зрение уловило метнувшуюся вдоль дороги тень.

— Что это было? — отреагировала я, резко выпрямившись и крепче вцепившись в руль.

— Где? — тут же встревожилась подруга и, подавшись вперед, начала внимательно всматриваться во тьму.

— Справа от меня, — пояснила я, ощущая нарастающую тревогу. — Мне кажется, я увидела что-то… или кого-то…

— Человека? — муза покосилась на меня. — Это мог быть кто-то из местных жителей. Этот переулок пролегает через частный сектор старой застройки, ты же знаешь. И проживают здесь в основном пожилые люди, не захотевшие продавать свои земли строительным компаниям.

— Знать-то знаю, но от этого не легче, — проворчала я, вглядываясь в два потока ослепительного света фар, которые по мере продвижения машины вперед выхватывали из тьмы куски разбитого асфальта, лужи, которые почему-то до сих пор не высохли, хотя дождя не было уже неделю, старые, уже местами покосившиеся, заборы, по большей части, деревянные. Все вроде бы было спокойно и обыденно, но что-то не давало мне покоя. Вернее, не что-то невнятное, а одна конкретная мысль — та виденная мною тень двигалась слишком быстро. Быстрее, чем способен передвигаться человек.

— Может, это была собака, — предположила Фируса, откидываясь на сидении.

— Ага, цирковая, — проворчала я. — Которая научилась подниматься на задние лапы и ходить.

Машина преодолела последние несколько метров и я, наконец, с облегчением выдохнула, выезжая на широкую улицу с уже более-менее качественной дорогой. Через десять минут я притормозила возле небольшого трехэтажного здания бывшей швейной фабрики, где подруга несколько лет назад приобрела первую собственную квартиру.

Ну, как квартиру?

Руся называла своё жилище лофтом, я же упорно продолжала утверждать, что она живет на чердаке и вообще, помещение в шестьдесят квадратов с потолками в три метра при полном отсутствии внутренних перегородок не может именоваться иначе, кроме как собачья конура. Но на все мои утверждения, что покупать квартиру, где кухня от туалета отграничена картонной имитацией стены — верх глупости, Руся заявляла, что я ничего не понимаю в ревитализации. Конечно, я ничего в этом не понимаю, я и слова-то такого до того момента не слышала.

— Карета дальше не покатится, — проговорила я, подруливая к тротуару. — Конь устал и хочет в стойло.

— Могла бы и во двор заехать, — проворчала Руся, распахивая дверь.

— Ага, и оставить там колеса, — в спину ей проговорила я. — Я не так много зарабатываю, чтобы обеспечивать стабильную прибыль автосервису.

— А вот пошла бы в адвокаты и получала бы больше. И мне бы не пришлось таскаться с тобой по третьесортным кабакам, — подруга наклонилась, послала мне воздушный поцелуй и, развернувшись на каблуках, пошагала к дому.

Я не торопилась уезжать. Заглушив мотор, вынула телефон и вновь прочла полученное недавно сообщение от Григория. И на самом деле… именно эта заминка и спасла моей подруге жизнь.

Громкий женский вскрик раздался в тот момент, когда я, нажав на кнопку вызова и услышав краткое “Алло” поприветствовала собеседника:

— Добрый вечер, Гриша.

Мужчина не успел и слова произнести в ответ, как я, швырнув трубку на сидение, рванула на вопль, от которого душа рухнула не то, что в пятки, она практически пробила асфальт и оказалась в городской канализации. Кричала Руся, я поняла это сразу, потому узнала бы её голос даже будучи в коме.

Меньше минуты мне потребовалось, чтобы выпрыгнуть из машины, пересечь тротуар и еще не зазеленевший полностью газон, свернуть за угол бывшей фабрики и добежать до середины двора, расположившегося с торца п-образного здания. Проблема заключалась в том, что, как и во всем районе, здесь имелось отвратительное освещение. Работал только один фонарь, да и тот находился в противоположном углу, освещая лишь небольшой клочок пространства в радиусе трех метров. И над единственным входом в здание горела небольшая слабая лампочка, чьей мощности хватало лишь на то, чтобы не дать возвращающимся с работы обитателям лофтов промахнуться ключом мимо замка. Там же где остановилась я, а именно на дорожке между двумя стоящими друг напротив друга деревянными скамейками, про наличие которых мне было известно только потому, что уже бывала в этом дворе при свете дня и угадала их неясные очертания, было так темно, что даже под собственными ногами я не могла ничего разглядеть. Про предметы, находящиеся дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, и говорить было бессмысленно, так далеко я не видела вообще ничего.

— Руся, — позвала я негромко, оглядываясь по сторонам. Ни в одном из окон не горел свет, хотя по рассказам подруги я знала, что с ней с одном доме обитало как минимум еще трое человек. — Руся, ты где?

— Здесь, — простонал знакомый голос впереди и чуть справа.

— Здесь — это где? — решила уточнить я, чуть сгибая колени и шаря руками в воздухе.

— Здесь — это в кустах возле мусорки, — сообщила подруга и вновь простонала.

— А что ты там делаешь? — не то, чтобы меня интересовали подробности её валяния в кустах, но двигаться на голос подруги, когда она говорила, было легче.

— Лежу, — лаконично ответила подруга.

— Ну, это понятно, что не валенки катаешь, — пробурчала я и шумно втянула в себя воздух. Судя по запаху мне уже вроде удалось добраться до главного ориентира — мусорки.

И тут вдруг подруга закричала не своим голосом:

— Ди, сзади!

Я лишь успела обернуться, как получила сильный удар в грудь, который буквально подбросил меня в воздух и отшвырнул назад.

Упав на спину, я еще проехалась несколько метров в позе перевернутой черепашки, ощутив позвоночником каждый камушек, который попался на моём пути.

— Твою мать, — неразборчиво выругалась я, пытаясь подняться. Сделать это было сложно. Во-первых, потому что приложилась я об землю не только спиной, но и затылком, отчего тут же начало сильно мутить. Осложняло положение и головокружение, сопровождавшееся белыми пятнами перед глазами. Во-вторых, при каждом движении боль ощущалась везде — от подбородка до голеней. Но сильнее всего болело в груди, там, куда пришелся удар.

Кое-как я смогла встать сперва на четвереньки, а после, нащупав рукой ствол дерева, который удалось опознать по шершавости и сладковатому запаху древесной коры, выпрямилась, используя дерево в качестве опоры.

И несмотря на то, что меня всё еще основательно штормило, я попыталась занять оборонительную позицию. Хотя боец из меня в этот момент был такой себе. Я была все равно, что раненный котенок, брошенный в клетку со львом. Но по соседству притаился враг и я не сомневалась, что он не уйдет просто так, после первого же удара. Уж слишком отчетливым был раздающийся где-то поблизости низкий утробный угрожающий рык.

Рык оборотня в полной трансформации.

А потому я покрепче встала на ноги, но все еще никак не могла сообразить, с какой именно стороны исходит угроза. Звук, казалось, раздавался одновременно со всех сторон. Либо в этом дворе было поразительное эхо, либо он слишком быстро передвигался, наворачивая вокруг нас круги. Из-за темноты мне никак не удавалось что-либо рассмотреть, ведь вне своей природной среды обитания, а именно моря, мои возможности были весьма ограничены. И в этот момент я ненамного превосходила человека.

Прикоснувшись к груди, я ощутила под пальцами ошметки разорванной ткани и что-то мокрое, оставляющее липкий след на коже. Кровь. Оборотень успел поранить меня когтями до крови.

— Черт, — прошипела я, ощущая, как вязкие капли скользят из раны вдоль по телу. Все оказалось хуже, чем я предположила изначально.

И в этот момент рык раздался совсем рядом. Мгновение, которое потребовалось оборотню, чтобы преодолеть разделяющее нас расстояние и вновь удар, который на этот раз пришелся в солнечное сплетение. И я рухнула аккурат под ноги тому, от которого отвратно разило мокрой псиной.

Прежде, чем окончательно отключиться мне показалось, будто я услышала мужской голос, который, кажется, сказал что-то вроде “Отвали”.

Возвращение к жизни было не из самых приятных. Потому что мокрая, холодная, противно прилипающая к телу одежда в принципе не способна вызывать теплых чувств. А уж когда руками ты нащупываешь под собой вместо мягкой перинки крупные круглые галечные камни, то такое пробуждение точно не захочется повторить.

— Какого черта? — хрипло спросила я пустоту после того, как разлепила глаза и ошалело оглянулась по сторонам.

Я лежала на пустынном пляже, погруженная в воду по самую грудь. Мягкие ленивые волны накатывали на берег, омывая его, и меня заодно, чистой прохладной морской волной. Светлеющий горизонт предупреждал о грядущем рассвете. Над головой вскрикивали пролетавшие мимо чайки, торопящиеся позавтракать еще не распуганной любителями утреннего купания рыбкой. Умиротворяюще пели волны, родной запах моря вызывал ностальгию, ноющей болью отзывавшуюся в груди.

В груди!

Подняв руку из воды, я осторожно прикоснулась к тому месту, куда еще недавно была ранена, провела по ключицам, потрогала шею. Пальцы нащупали изодранную ткань платья, но кожа была целой. Ни рваных ран, ни ошметков плоти, ни крови. Ничего.

Все еще пребывая в состоянии растерянности и легкого потрясения, я села. Потом кое-как встала, пошатываясь и поскальзываясь на гладкой мокрой гальке. С меня потекли щедрые потоки морской воды, руки и ноги тут же начали замерзать, а кожа мгновенно покрылась пупырышками из-за прохладного прибрежного ветра. Обхватив себя руками за плечи и стараясь чуть тише стучать зубами, я побрела к выходу с пляжа, периодически морщась от ощущения перекатывающихся под ступнями особенно крупных камней и размышляя над тем, как мне теперь, мокрой и в рваном платье, добираться домой. Ведь пляж, на котором очнулась, я узнала сразу. И находился он на другом от моего жилища конце города. Города, который еще спал по причине раннего утра, когда общественный транспорт отсутствует, а без него идти домой пешком было слишком далеко. Можно было бы, конечно, вызвать такси, но я не владела телепатией, чтобы сделать это без средств связи.

И тут до моего слуха донеслась трель, которую я сразу же узнала и со всех ног бросилась на звук, к причалу. Еще за два метра от него, я увидела под вклинивающимся глубоко в море каменным пирсом свою сумочку, которая была со мной накануне вечером. Сумочка покоилась на валунах, а её длинный тонкий ремешок был аккуратно придавлен камнем поменьше.

Непослушными дрожащими руками кое-как справившись с застежкой, я выхватила надрывающийся телефон и ответила на звонок:

— Да!

— Ты где? — взволнованно закричала Фируса.

— Фух! — с облегчением выдохнула я, оседая на колени. — Ты жива! Я так волновалась!

— Я тоже! — продолжала вопить подруга. — Я думала, тебя убили!

— Нет, — уже без надрыва ответила я. — Со мной все в порядке. Оборотень ранил меня и определенно убил бы, но… Кто-то спас меня. Спас нас, потому что не вмешайся он мы бы сейчас с тобой не разговаривали.

— Последнее, что я помню, — подруга прерывисто вздохнула, — как ты вскрикнула, а после меня что-то ударило по голове. Да с такой силой, что я тут же отключилась. Пришла в себя уже в собственной квартире, на кровати. Дверь была прикрыта, но не заперта. Тебя нет. Я подумала, что всё… нашла телефон и начала тебе звонить, но ты не отвечала. Я полночи пыталась тебе дозвониться!

— У меня практически та же история, — я вновь оглянулась на пустынный пляж. — Только очнулась не в кровати, а в воде.

— Шутишь? — выдохнула Руся.

— Конечно, мне ж заняться больше нечем в полпятого утра! — раздраженно воскликнула я, но тут же попыталась успокоиться.

— Пять, — поправила меня подруга. — Сейчас без трех минут пять.

— А когда мы подъехали к твоему дому было без четверти девять, — припомнила я. — Минут десять мы провели во дворе, а после обе потеряли сознание. Значит, в без сознания я пробыла почти восемь часов.

— А как ты оказалась в воде? И в какой воде ты оказалась? — запоздало отреагировала муза.

— В морской, — проворчала я и вытащила из абсолютно мокрых волос кусок водорослей. — Я не знаю как. В голове кроме колокольного звона, абсолютная пустота. Открыла глаза — лежу, подо мной галька, надо мной — небо. Но перед тем, как отключиться после второго удара, я слышала голос. Мужской голос.

— Ты его узнала?

— Нет, — я не была уверена, слышала ли этот голос ранее. — Кажется, нет. Но кем бы он ни был, он спас нас. И более того, отнес тебя домой, а меня принес к морю.

— Но почему он это сделал?

— Потому что оборотень ранил меня, Руся, — тихо проговорила я, по-прежнему не веря, что все это случилось со мной. — До крови. И он был полностью обратившимся. Я его практически не видела, но прекрасно чувствовала запах шерсти.

Подруга в ужасе ахнула.

Мы обе знали, что означало получить такую рану от оборотня в полной трансформации. В следующее полнолуние я бы начала обращаться, но, не являясь человеком, не смогла бы пережить первое изменение. И либо сошла бы с ума от происходящей в моём теле мутации, либо просто умерла от боли.

— Это значит, что ты…, - начала говорить Руся и запнулась, её голос беспомощно оборвался.

— Нет, — ответила я, сосредоточив все свои силы на том, чтобы голос не дрогнул. Я не хотела показывать, насколько мне вдруг стало страшно. — Рана затянулась. Кто бы не принес меня к воде, он знал, что делал. Море излечило меня.

— Ты уверена? — мои слова явно не подействовали на подругу утешающе. — Рана могла зажить, но при этом вирус, которым заразил тебя оборотень, мог остаться в твоем теле.

— Вряд ли. Он зацепил меня когтями. Как минимум в половине случаев это приводит к заражению. И если бы я была человеком, то следующую полную луну встретила бы в мохнатообразном состоянии. Но я не человек. Если бы в моем теле еще была зараза, рана не зажила бы, а начала гнить.

— А ты вообще сейчас где?

— На Солнечном пляже, — резкий порыв ветра отбросил мои влажные волосы, обдавая холодом. Передернув плечами, я добавила: — Здесь никого, кроме меня нет.

— А почему ты раньше трубку не взяла, я тебе несколько часов уже звоню! — начала возмущаться Руся, а это значило, что она уже успокоилась и готова поиграть в любимую русскую игру под названием “найди виноватого”.

— Я, по-твоему, кто, зомби? — проснулась во мне старая добрая язвительность. — Как я могла это сделать, если в отключке валялась! Я очнулась, огляделась, поняла, что вокруг на километры из живых существ только медузы да сверчки и уже собралась идти в город, как услышала телефонный звонок. Тот, кто принес меня сюда, захватил и мою сумку.

И тут в моей голове что-то щелкнуло.

— Погоди… Моя сумочка.

— Что? Что-то украли? — тут же предположила Руся.

— Нет, — я схватилась за голову. — Не украли, наоборот…

— Ди, — начала подруга. — Что значит, наоборот? Тебе что-то подкинули? Надеюсь, не новый труп, потому что моя психика и так не стабильна, а у нас что ни день, то новый покойник! Чуть сами покойницами не стали! Не знаю, как ты, а мне еще на тот свет рано! И вообще, я еще даже гроб не выбрала! Я же не могу лечь в первую попавшуюся домовину!

Когда Руся начинала тараторить, нести всякую чуть и перескакивать с одной темы на другую со скоростью взбесившегося кролика, это означало только одно — из стадии успокоения она быстро перескочила в стадию повышенной нервозности.

— Да погоди ты! — прикрикнула я, подхватываясь на ноги и хватая свои вещи. — Вызови мне такси! Нет, не так! Вызывай такси себе и приезжай за мной, поедем ко мне!

— Зачем?

— Нам надо поговорить, — и я едва ли не бегом бросилась к лестнице, ведущей с пляжа.

— Нам — это тебе и мне?

— Нет, нам, это тебе, мне и Нисе.

Глава XVI

Подругу я ждала пусть и недолго, но за это время успела основательно продрогнуть. До места встречи, туда, куда должна была подъехать Руся, мне пришлось идти пешком и хотя я торопилась со всей доступной мне на тот момент скоростью, так быстро, как только позволяли плохо слушающиеся конечности, даже движение никак не помогало согреться. Наоборот, с каждой минутой становилось только холоднее. И когда ко мне, подпрыгивающей на одном месте и отбивающей зубами барабанную дробь, подъехала серая иномарка, я уже с трудом могла членораздельно разговаривать.

Дверь со стороны пассажирского сидения распахнулась и выскочила Руся — в черном спортивном костюме, не накрашенная и с кое-как собранными на затылке в один не очень аккуратный пучок волосами. Внешний вид подруги поразил меня куда больше, чем длинный зимний пуховик в её руках, который она тут же накинула мне на плечи, основательно укутала и подтолкнула к машине.

С трудом согнувшись, я забралась в автомобиль и кивком поприветствовала водителя. Молодой мужчина, сидевший за рулем, недоуменно покосился в мою сторону, но ничего не сказал и едва Руся присоединилась ко мне, резво тронулся с места и порулил по названному подругой адресу. Удивления парня было понятным, вряд ли ему часто приходилось забирать ранним утром с набережной босую девицу в мокрой одежде.

— Где твоя обувь? — воззрилась на мои грязные ступни Руся.

— Вопрос не по адресу, — шмыгнула я носом. — Тебе следует спросить об этом того, кто помог мне принять водные процедуры.

Водитель, прислушивавшийся к нашему разговору, громко поперхнулся. Мы с подругой переглянулись и отвернулись каждая к своему окну. Разговор следовало отложить.

Всю дорогу мы ехали в молчании, нарушаемом лишь негромким бормотание радио. До моего дома добрались быстро, благо дороги в столь раннюю пору были восхитительно пустыми.

— Спасибо, — поблагодарила я и выскользнула из салона. Подруга быстро расплатилась, и мы понеслись в мою квартиру как две перепуганные ламы.

— Хочу в душ, — заныла я, забегая в подъезд и нажимая кнопку вызова лифта.

— Для начала тебе придется избавиться от пьяных захватчиков твоей ванной, — заявила Руся, когда мы вошли в кабину.

Едва только двери лифта закрылись, она сообщила:

— Твоя машина по-прежнему стоит возле моего дома. Вот только она закрыта, и сигнализация включена…

Я рассеянно слушала, притоптывая ступнями и беспокойно подпрыгивая на месте. Несмотря на позднюю весну земля была еще холодной, особенно по ночам. А потому мои босые ноги буквально околели, превратившись в два малочувствительных столбика. Кроме того, присутствовало ощущение, будто в моем теле навечно поселился арктический холод.

— …а ключи у меня в сумочке, — сотрясаясь мелкой дрожью добавила я.

— Кто-то очень сильно позаботился. Не только о нас с тобой, но и о твоем имуществе, — заметила муза, складывая руки на груди. Уловив мой многозначительный взгляд, она округлила глаза: — Что?

— Мы с тобой знакомы с десяток лет, а я впервые вижу тебя в спортивном костюме, — пояснила я между перестуком зубов. Куртка, заботливо врученная подругой, не помогала. Я как будто изнутри покрылась изморозью и никак не могла согреться.

— Ну, извини, — скривилась подруга. — Бальное платье в химчистке.

— Извиняю, — кивнула я как раз в тот момент, когда лифт остановился на моём этаже.

Вынув ключи, я попыталась открыть дверь, но промахнулась мимо скважины. Попыталась еще раз — и снова неудача. Руся молча отобрала у меня связку, быстро вставила ключ в отверстие, провернула и я влетела в собственную квартиру с таким энтузиазмом, которого эти стены еще не видели.

Тут же как по заказу распахнулась дверь ванны и на свет божий, вернее, на свет зажженного Русей плафона, в коридор выползла Ниса. Опухшая до состояния полусдувшегося воздушного шарика и помятая сильнее, чем древнеегипетские папирусы.

— О, — прохрипела подруга голосом дяди Валеры из соседнего подъезда, любителя сандалий на носки и растянутых трико с пузырями на коленках. — А вы откуда в таком составе?

Протерев заплывшие глаза на отекшем лице, она еще раз осмотрела меня и добавила:

— Да еще в таком виде?

— Себя-то видела? — огрызнулась я, прямо в коридоре стягивая с себя мокрое платье, противно прилипшее к коже. — У тебя вообще лицо козявочного цвета!

И, оттеснив подругу в сторону, проковыляла в ванную и громко захлопнула за собой дверь, напоследок услышав вопрос Нисы:

— Она что, рыбачила?

Следующие несколько часов меня не существовало вообще ни для кого. Набрав полную ванну горячей воды, я отмокала, грелась и размышляла. Вернее, размышляла я уже потом, чуть позднее, когда разморозился мозг, пытаясь разложить все случившиеся за последние сутки неприятности по полочкам.

Но неприятности на то и неприятности, что отличаются крайним упрямством и склонностью кучковаться всем скопом. А потому делиться на составные части они упорно не желали, нагло демонстрируя мне кукиш. Кажется, в какой-то момент я задремала, потому что вдруг увидела отца. Сидя на своём высоком золотом троне, он громко читал мне нотации, основная суть которых сводилась к тезису “принцессы так себя не ведут”. Чуть поодаль выстроились в рядок все мои сестры и с угрюмыми лицами кивали в такт словам отца. Потом вдруг появился Григорий и начал рассказывать мне, как надо правильно забрасывать удочку.

Из сна меня вырвал стук в дверь.

— Эй, ты там еще шевелишься? — послышался голос Нисы, уже не такой хриплый. Я вынула руку из воды, с которой тут же начала падать на пол хлопьями пена и развернула к себе старенькие заводные часы, практически раритет, стоявшие на полке. Откуда они у меня взялись я и сама не знала, но выбросить было жалко. Судя по расположению стрелок, в воде я пролежала полтора часа.

— Подай какой-нибудь сигнал, что ты жива! — продолжала надрываться за створкой Ниса.

— Какой тебе сигнал подать? Ракету из задницы запустить? — раздражённо заорала я в сторону двери. А после уже более спокойно добавила: — Выхожу я уже, выхожу.

Наскоро вытершись полотенцем, я накинула на плечи халат, завязала пояс потуже и, протерев ладонью запотевшее зеркало, оценила свой внешний вид. Лицо было уже не таким землисто-серым, губы перестали отливать синевой, а на белках глаз уже не видно было пугающих своей краснотой полопавшихся капилляров.

Удовлетворительно кивнув своему отражению, я вышла из ванной. Подруги сидели на кухне, тут же умолкнув при моем появлении. На столе стояли три кружки с горячим чаем, аромат которого же успел разлететься по всей квартире.

— Рада, что ты жива, — заметила Ниса, едва я только схватилась за ближайшую ко мне кружку.

— Рада, что ты протрезвела, — в тон ей ответила я и сделала первый глоток обжигающего напитка.

— Я рассказала ей всё, что с нами случилось, пока она пребывала в состоянии проспиртованного безразличия, — сообщила мне Руся.

— Она и до того была в таком состоянии, — проронила я. — Только я бы это назвала искренней индифферентностью.

— Иногда у меня создается ощущение, что мне нужен словарь, чтобы с тобой разговаривать, — отреагировала Ниса, насупившись.

— Только иногда? — холодно поинтересовалась я. — Черт, теряю навыки.

Мы все трое замолчали. Руся переводила взгляд с меня на Нису и обратно. Ниса прожигала взглядом мой лоб. Я равнодушно пила чай.

— Что ты хочешь от меня услышать? — первой не выдержала банши. — Что мне жаль? Мне жаль! Я не хотела, чтобы так все получилось!

— А еще ты, очевидно, не хотела напиваться, — спокойно продолжила я её мысль. — Но почему-то все равно налимонилась до зеленых соплей.

— Мне нужно было снять стресс, — бросила Ниса, демонстративно отворачиваясь.

И тут моё спокойствие дало трещину.

— Ты хоть понимаешь, что мы сегодня ночью могли погибнуть? — спросила я, отставляя кружку с чаем. — Я не знаю, кто нас спас, но если бы не он… Ниса, если бы меня не принесли к воде, я бы уже через несколько недель погибла мучительной смертью.

И тут раздался всхлип.

— Я знаю, — пробубнила подруга, сквозь слезы, спрятав лицо в ладонях. — Я всё понимаю! И мне, правда, очень жаль! Я должна была быть с вами, а вместо этого валялась пьяной на полу!

— Ну, допустим, на полу ты не валялась, — попыталась разрядить напряженную обстановку Руся. — Ты валялась на унитазе.

— На унитазе? — переспросила Ниса, поднимая голову. Её лицо уже выглядело лучше, всё-таки метаболизм у банши очень сильный, но следы вчерашней попойки все еще присутствовали, потому что и пила она лошадиными дозами.

— Жить на нем останешься, если у тебя такая глубокая эмоциональная привязанность к моей сантехнике, — проворчала я.

— А что на нем делала?

— А что нормальные люди делают на унитазе? — едко поинтересовалась я.

— Ну, то, что там делают нормальные люди, она не делала, — попыталась восстановить справедливость Руся.

— Ага, потому что она ненормальная! — категорично высказалась я, допивая чай.

— Или потому, что большую часть времени пила в гордом одиночестве, — заявила Руся, протягивая подруге белый носовой платок.

— Хочешь сказать, что ей стало одиноко и поэтому она пошла искать себе друзей? В унитазе? Или ты тонко намекаешь, что нам с тобой надо было поучаствовать в организованном подружкой мероприятии и устроить в моей квартире коллективный запой? Мой унитаз не способен вместить сразу троих!

— Да хватить уже про унитазы! — взмолилась Ниса, но Руся тут же её перебила, стремясь защитить:

— Я хочу сказать, что пока мы искали себе приключения на задницу, Ниса тихо спокойно бухала.

— Ну, про тихо спокойно я бы поспорила. Я — и мои банки с кремами, которые вы разбили. И потом, что значит, мы искали приключения на задницу? По-твоему, лучше было искать приключения на передницу? — огрызнулась я, настроение было паршивее некуда.

— Лучше вообще не искать, — отрезала муза. — А сидеть дома, чай с баранками пить.

— От баранок попа растет, — вяло отмахнулась я.

— А от приключений, можно подумать, худеет, — закатила глаза наша муза.

— Приключения помогают поддерживать попу в тонусе, — выдала я не очень искреннюю улыбку.

Фируса только открыла рот, чтобы парировать, но тут Ниса решила поучаствовать в диалоге:

— Вы долго собачиться будете?

— Она первая начала, — угрюмо ответила Руся, но тут же передумала, ткнув пальцем в Нису: — Нет, первая начала ты, когда приволокла сюда труп своего полюбовничка!

— Кстати, об этом, — нарушила я повисшее молчание. — Надо бы скататься, проверить, а действительно ли мы труп похоронили.

— И как ты это узнаешь? — скривилась муза. — Вновь яму будешь раскапывать?

— Мы же его не глубоко закопали, — тихо произнесла Ниса, поглядывая на нас исподлобья. — Если он был жив на тот момент, то выбраться из-под земли для оборотня не составило труда.

— Если он жив, то это значит, что очень скоро живыми можем перестать быть мы, — Руся нервно заправила волосы за ухо. — А если он мертв, то мы ему уже ничем не поможем. Поэтому я предлагаю не соваться туда, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Мы его и так уже привлекли, — заметила я, вертя в руках пустую кружку с чайными листьями на дне. — Думаешь, на нас просто так напали? Это был оборотень, Руся. На нас напал оборотень.

— Это может быть не связано с её трупом, — муза кивнула головой в сторону банши. Последняя возмутилась.

— Эй, это не мой труп! Он свой собственный!

— А из-за чего на нас тогда мог напасть мохнатый? Ну, явно не из-за того, что ты ему в автобусе на белый кроссовок наступила!

— Я не езжу в автобусах, — фыркнула подруга.

— Тогда этот вариант тоже отпадает, — съехидничала я. И тут кое-что вспомнила: — Ниса, ты когда-нибудь бывала в баре “Белый кролик”?

Ниса задумчиво почесала затылок.

— Да я много, где бывала. А что?

— Напряги память, это важно, — попросила я.

— Это место ты точно должна была запомнить, — поддержала меня Руся. — Там антураж такой, словно ты оказалась внутри головы сумасшедшего профессора, увлекающегося химическими опытами, который по совместительству является поклонником “Заводного апельсина”.

— Не знаю, — через пару минут напряженных размышлений заявила подруга. — Может быть, если я схожу туда, то что-то вспомню, но пока ничего в голову не приходит.

— А в каких барах вы развлекались с этим Эмилем?

— Сначала в “Сову” зашли, — начала рассказывать Ниса. — Потом в «Карамель», а потом… потом не помню, но помню, что мы куда-то ехали на такси. И потом опять пили. Вроде за барной стойкой сидели, потому что я помню, как бармен нам коктейли смешивал.

— Бармен? — в один голос воскликнули мы с Русей и переглянулись. — А у бармена случайно не было татуировки на шее?

— Ага, и крысиного хвостика на затылке?

— Не помню, — хватаясь за голову, простонала Ниса. — Вообще ничего не помню.

— Алкоголичка чертова, — выругалась я, не сдержавшись. — Родилась в лесу, молилась колесу. Бросай пить! А то скоро у тебя не только память откажет, но и печень. Отстегнется и пойдет гулять по своим делам!

— Лицо, кстати, уже отказало, — поддакнула мне Руся.

— Что, все так плохо? — хватаясь за щеки, ужаснулась Ниса.

— А ты сползай к зеркалу, — предложила я, указывая рукой направление. — Увидишь там не молодую красивую девушку, а существо непонятной половой принадлежности, которое, судя по морде, всю ночь на пасеке фестивалило и мёд у пчел тырило!

— Кошмар, — еще громче застонала Ниса, роняя голову на сложенные на столе руки.

— Ладно, хватит, — с сочувствием погладив банши по голове, произнесла Руся. — Ей и так паршиво.

— А знаешь, как мне было паршиво очнуться в воде? — рыкнула я.

— Это ведь твоя природная стихия, — пожала плечами муза. — Разве тебе не приятно было вернуться?

— Приятно, но только не в коматозном состоянии, — кивнула я. — И ты не знаешь, каково это — отречься от части себя, чтобы жить свободно? Я постоянно ощущая зов моря. Каждый день, каждую минуту я ощущаю его силу, его мощь. Меня тянет к нему, но я знаю, что не могу вернуться. Я столько лет сдерживала свою сущность, практически не использовала магию, чтобы не поддаваться искушению. А потом всё это вдруг обрушилось на меня, да еще в момент слабости, в момент, когда у меня было меньше всего возможностей удержаться. Море излечило меня от раны, да, но теперь оно с утроенной силой шумит вот здесь, — и я указала на свою голову. — И я чувствую эту дыру внутри себя всё отчетливей.

Подруги выслушали меня молча, Ниса даже голову подняла.

— Кто ж знал, что на нас нападу? — пробормотала муза. — Нас поджидали.

— Тебя, — проговорила я с нажимом. — Тебя, Руся, поджидали. Никто не знал, что я буду рядом. Никто не мог знать, что я повезу тебя домой.

— Значит, тебя тоже могли караулить, — начала соображать Ниса. — Здесь, под домом.

— Да, могли, — согласилась я. — И тогда всё закончилось бы еще плачевнее. Потому что район у меня новый, еще не обжитый, на окраине города. В доме занято меньше половины квартир. Малолюдность очень удобна для тех, кто хочет вырвать тебе сердце.

— Что будем делать? — глаза Руси испуганно округлились, а на шее мелко-мелко забилась жилка.

— Искать, — твердо решила я. — Искать тех, кто убивает девушек. Уже очевидно, что к этому причастны оборотни.

— Ну, допустим, найдем, — решительно выпрямилась муза. — А потом что? В обычную тюрьму убийцу или убийц не посадить, хотя бы потому, что все это будет очень трудно объяснить суду. Да и обычные решетки оборотням не помеха.

— Сообщим в Совет, — предложила я. — А они вызовут Летучий Корпус.

— Связываться с корволантом то еще удовольствие, — недовольно скривилась Руся. — Ты знаешь, кого туда набирают.

Я утвердительно кивнула. Летучим Корпусом именовался спецотряд, которым руководил Совет. И если в Совет набирали по одному представителю от каждой магической расы, то на службе в Летучем Корпусе состояли самые опасные, самые жестокие, самые изощренные убийцы. Головорезы в буквальном смысле этого слова. Совет нами правил, Летучий Корпус убивал тех из нас, кто нарушил закон. Законов было немного, но имелось два ключевых правила. Первое — убивать своих нельзя. Второе — убивать людей вне санкций Совета тоже нельзя.

— Знаю, но выбор у нас не большой. Или мы находим преступников и сдаём их Совету, или наблюдаем за тем, как количество трупов в городе растет.

— Думаешь, это продолжится? — встрепенулась Ниса.

И я рассказала подруге об еще трех убийствах, включая смерть управляющей бара.

— Лидия могла умереть от естественных причин, — сдержанно высказалась Руся. — Нет вообще никаких доказательств, что она причастна к этой истории.

— Доказательств нет, — вынуждена была признать я. — Но она умерла сразу после того, как мы сообщили ей, что пришли с вопросами о её убитой подчиненной. Надеюсь, в убийстве Ольги Егоровой никто не сомневается?

Вопрос был риторическим, поэтому и отвечать на него никто не спешил.

Глава XVII

— Она могла перенервничать, — предположила Руся. — Я про Лидию. Сильный стресс способен спровоцировать всё, что угодно, плоть до остановки сердца.

— Не думаю, что здесь именно тот случай, — покачала я головой. — Она поговорила с нами, попросила подождать и пошла звонить кому-то по телефону. И в процессе разговора умерла. Даже если у неё вдруг остановилось сердце, что такого можно сказать человеку, чтобы его организм не выдержал нагрузки и сдался?

— Ты думаешь, она на самом деле что-то знала и прежде, чем рассказать это нам, хотела с кем-то посоветоваться? А дальше произошло что-то, из-за чего она умерла?

— Она определенно что-то знала! — стукнула я ладонью по столу. — Если не всю правду про убийство Егоровой, то какие-то подробности точно. И именно эти знания её и убили. А может быть, Лидия не только про бывшую официантку что-то знала, но и про Элли. Город-то у нас не такой уж большой, а Ивановская была певицей и выступала в барах. На этой почве могли и познакомиться.

— Как ты сказала её имя? — вдруг спросила Ниса, молчавшая до сего момента.

— Лидия, фамилию не знаю, — ответила я угрюмо.

— Григорьева, — подсказала Руся и на мой немой вопрос пояснила: — Видела бейджик у неё на столе с именем, фамилией и фото.

— Нет, — мотнула головой наша блондинка. — Не её, а вторую погибшую девушку, которая была младшей сестрой знакомой Макса?

— Фамилия — Ивановская, а по поводу имени, там путаница какая-то. Сестра называла её Элли, но в документах она как-то иначе записана. То ли Элизабет, то ли Елизавета.

— Да, точно! — подскочила Ниса с места. — Ивановская! Елизавета Ивановская!

В моей маленькой, светлой и с любовью обставленной кухне повисла могильная тишина.

— Я знаю её, — вдруг тихо промолвила Ниса, медленно села обратно и подняла на меня ошарашенный взгляд. — Я знаю Елизавету Ивановскую.

— Что? — выдохнула я, не моргая и не сводя глаз с подруги. — Что ты сказала?

— Я сказала, что знаю её, — уже более уверенно произнесла Ниса.

— Откуда?

— Мы ходили в один и тот же спортзал, — быстро выдала Ниса совсем не то, что я ожидала услышать.

— А ты раньше не могла сказать? — процедила я, ощущая, как внутри закипает злость.

— Так я раньше и не знала! — беспомощно развела руками банши. — Откуда я могла знать, что тебе интересно с кем я в зале потею!

— Так, — придвинулась я к столу. — А теперь медленно, обстоятельно и по порядку.

— Ну, вы же знаете про наши традиции? Я имею ввиду мероприятие, которое у нас проходит осенью, — неуверенно начала рассказывать Ниса. Мы с Русей синхронно кивнули, да, мы знали, что каждый год в первое воскресенье осени в клане банши, к которому принадлежала Ниса, проходили состязания.

По сути, это были бои, в которых обязан был принять участие каждый состоявший в клане воин, достигший требуемого возраста, а именно, шестнадцати лет. Согласно древним устоям банши, начиная с шестнадцати лет каждый член клана должен подтверждать свое право состоять в его рядах. Тот, кто не участвовал в боях автоматически вылетал из клана, что для банши — страшный позор. Клан — это семья, а семья — это всё. Потребность в принадлежности к своей группе и чувство коллективизма банши прививали своим детям с пеленок, а потому не удивительно было, что именно семья и её поддержка ставились во главу угла.

Лишиться семьи и превратиться в изгоя можно было и другим способом, например, напав на своего соплеменника. Однако самым позорным считалось проиграть в ежегодных состязаниях три раза подряд. В этом случае воин считается окончательно побежденным и, следовательно, недостойным не только быть частью своего клана, но и когда-либо вернуться в него после изгнания. Поэтому банши усердно тренировались, чтобы не лишиться своего дома. А на девушках-банши ответственность лежала двойная — потеряв статус воина они, тем самым, лишали его и своих будущих детей. То есть, в отличие от матери, которая способна вступить в другой клан, доказав свою состоятельность в битве победой в трех поединках подряд, её дети, даже рожденные от полноправного члена её нового клана, принадлежать к нему не будут. Они смогут вступить в него только достигнув зрелости и победив уже в своей личной серии битв. Почему? У банши считалось, что сила передается от матери, а если мать оказалось слабой, проиграла, то и дети её будут слабыми. А слабые никому не нужны.

Усердные спортивные тренировки — обычные будни Нисы, но вот уже восьмой год подряд с окончанием весны она переходила на самый жесткий режим, не жалея себя и подвергая своё тело таким бешенным нагрузкам, что мне иногда мне становилось страшно за подругу. Ни я, ни Руся никогда не обсуждали эту тему и не осуждали подругу, понимая, что от успехов Нисы в клановых состязаниях зависит вся её жизнь.

— Так вот, я решила сменить спортзал, — продолжила Ниса с печальным вздохом. — Мой прежний как-то внезапно стал слишком популярным, в последнее время сильно увеличилось количество людей. Приходилось чуть ли не очередь на тренажеры занимать, к тому же помещения там маленькие, душно, людно, мерзко. А тут один знакомый рассказал мне про новый зал, открывшийся недалеко от моего дома. Сказал, что там всё новое, место еще не особо раскрученное, клиентов можно по пальцам пересчитать, даже в самое забитое время, то есть с пяти до восьми, не больше пяти человек занимается. И всё это удовольствие за очень низкую цену.

— Так, и? — попыталась я вникнуть в рассказ.

— Ну, и я купила туда абонемент. Как раз скидка у них была, так что я купила сразу полгодазанятий. И приступила к тренировкам. Сначала так получалось, что я приходила к шести вечера, сразу после работы. А потом мамаша моего подопечного умотала в Китай на неопределенный срок. Уж не знаю, что она забыла у этих узкоглазых коммунистов, может к шаолиньским монахам поехала за просвещением, черт её знает. Баба с левой резьбой, кукуха с ней попрощалась еще до моего рождения, постоянно ерундой страдает. И пацана своего окончательно на меня спихнула, так как супруг у неё — человек большого бизнеса, некогда ему единственному наследнику сопли подтирать, да колготки менять. Вот и пришлось мне чуть ли не сутками с ним возиться. Освобождалась я только к ночи, когда мужик домой едва живой прикатывался. Ну и так получалось, что в зал добиралась уже за полночь. И зачастую, когда я туда приходила, на тренажерах уже кряхтело несколько девиц. И вот эта Ивановская была одной из них. Я почему запомнила это имя — её абонемент часто лежал рядом с моим на стойке администратора, когда я его забирала. И что самое странное, приходила-то я позже неё, а уходила раньше, при том, что в зале занималась часа по два — два с половиной. А она там, вообще, как будто жила, но на рьяную культуристку похожа ещё меньше, чем Руся. Что она там делала столько времени — фиг её знает, но, скорее всего, просто штангу от пыли протирала.

— Какая-то странная история, — с недоверием протянула я.

— Зачем мне врать? — тут же надулась подруга.

— Элли, судя по рассказам сестры, вообще была заядлой тусовщицей. Кроме того, по ночам она не только тусила, но и чаще всего работала, выводя рулады перед пьяными посетителями кабаков и не менее пьяными гостями свадеб. Мне кажется, ей беговые дорожки и орбитреки задаром были не нужны.

— Иногда… люди меняются, — негромко высказалась Руся.

— Люди не меняются, — отрезала я. — Хотели бы, мечтали бы, но нет. Мы остаемся такими же, какими и были. И либо снимаем прижившуюся маску, либо просто меняем её на другую.

— И какой же вариант наш? — проронила Руся.

— Может быть, никакой? — нерешительно предположила Ниса. — Может быть, сестра просто плохо её знала?

— Или знала с другой стороны…, - я задумчиво уставилась в окно, постукивая пальцем по столешнице.

Девчонки мне думать не мешали, стараясь даже дышать чуть тише.

— Руся, — через пару минут позвала я. — А у тебя какие на сегодня планы?

— Не сдохнуть, — ворчливо отозвалась подружка.

— Отлично! — улыбнулась я самой лучезарной улыбкой. — У меня тоже! Кстати, Ниса, где список твоих врагов, который ты вчера пыталась составить, но в процессе составления напилась?

Ниса растерянно моргнула.

— Не знаю.

— Я же тебе его отдала, когда ты вернулась с работы, — припомнила муза.

Я с досадой поморщилась.

— Кажется, я оставила его в ванной. После того, как укрыла Нису пледом.

— С учетом того, в каком месте она провела эту ночь, я догадываюсь, куда делся тот листок, — хихикнула муза, явно намекая на то, что листок уже давно плавает где-то на просторах городской канализации.

Ниса насупилась.

— Вот ты язва.

— Вся в тебя, — мило похлопав ресницами, отбила муза подачу.

— Так, хватит препираться! — прикрикнула на них я. — Мне надо позвонить, а вы собирайтесь.

— Куда? — тут же насторожилась Ниса.

— Мы с тобой к подружке первой убитой девушки поедем, — рассказала я, доставая телефон и набирая номер Макса.

— А почему ты меня с вами не берешь? — почуяла неладное муза и начала вставать из-за стола. Но неудачно покачнулась и тяжело рухнула обратно.

— А для тебя у меня будет отдельное задание, раз уже ты решила сегодня не ходить на работу, — ответила я, прикладывая телефон к уху и вслушиваясь в длинные гудки.

— С чего ты так решила? — с горем пополам на четвертый раз смогла выбраться из-за стола Руся. Мне не понравилось её вдруг начавшее сереть лицо, с которым очень быстро слились по цвету губы. Дополнили подозрительные перемены странные покачивания подружки, напоминающие движение маятника в часах.

— На тебе спортивный костюм, — произнесла я очевидное и сбросила оставшийся без ответа звонок. — Последний раз я видела тебя в таком наряде, когда тебе аппендицит удаляли четыре года назад. И даже тогда ты через день после операции попросила привести тебе в больницу косметику, которую ты хранишь в чемодане. Я не знаю, чьё воображение ты собиралась поражать, но красная помада на осунувшемся лице очень гармонично сочеталась с твоими синяками под глазами. Так что, кого-то ты точно впечатлила. Например, старичка из соседней палаты, который увидев тебя, костыли уронил.

— Ерунда, — слабо отмахнулась Руся и начала заваливаться. Я едва успела подхватить слабеющую подругу, как лежащий на столе телефон завибрировал.

— Помоги ей, — попросила я подскочившую к нам Нису, хватаясь за телефон.

— Как? — воскликнула Ниса, подставляя музе своё плечо.

— Уложи её, сними верхнюю одежду и дай попить воды, — распорядилась я и уже в трубку сказала: — Алло!

— Звонила? — раздался голос босса.

— Ага, слушай, вопрос у меня нарисовался, — я развернулась и направилась в соседнюю комнату.

— В семь утра? — удивился Макс. — Какие вопросы могут возникнуть у нормального человека в семь утра?

— Я не нормальная, — сообщила я, устало опускаясь в кресло и подбирая под себя ноги.

— Я это уже давно заметил, не новость, — громко зевнул начальник и благодушно разрешил: — Ну, раз нарисовался вопрос, так обрисовывай.

— Ты ведь хорошо знал сестру своей бывшей, да? — начала я издалека. — По твоему мнению, какой она была?

— Глупой, — без промедления ответил Макс.

— В смысле, тупой? — переспросила я.

— Нет, в смысле глупой, — категорично заявил босс. — Как и все женщины.

— Очень приятно, — хмуро отозвалась я. — По-твоему мнению, мы все дуры, что ли?

— А ты разве не согласна? — довольно хохотнул Макс.

— Не важно, с чем согласна или не согласна я, — оборвала я резвящегося босса. — Я знаю, во что верю. Меня интересует во что веришь ты.

— Ладно, если не размазывать сопли по носовому платку, а говорить кратко, то Элли ничем не отличалась от большинства женщин.

— И какие же они, большинство женщин? — поинтересовалась я, понимая, что еще чуть-чуть, и мы вступим в никому не нужную полемику, для которой семь утра — издевательски рано.

— Послушай, — вздохнул Макс, понимая, что встал на очень скользкую дорожку. — Я не хочу никого обидеть, но у большинства женщин в голове — рыбья требуха. Единственное, о чем они мечтают — выйти замуж и начать рожать. Вспомни хотя бы Кристину.

Кристину я вспомнила. И тут же пожалела об этом.

Глава XVIII

Кристина — это бывшая Макса, если так можно было назвать барышню, с которой он пару раз сходил на свидание, а потом еще год безуспешно пытался от неё отделаться. Уже через два часа после знакомства она заговорила о свадьбе, через сутки потребовала, чтобы Макс познакомился с её родителями, через неделю начала придумывать имена их будущим детям, а через месяц она попыталась утащить его в деревню копать картошку. Как следствие, друг начал вздрагивать от резких звуков, быстрых движений и от звучания некоторых песен. Нежно любимый Кристиной оранжевый цвет начал вызывать у него рвотные позывы, а высокие женские голоса — панические атаки.

Сказать о Кристине можно было многое, но говорить не хотелось вообще ничего. Если кратко, жизнь мадам на момент знакомства с Максом проходила в режиме ожидания. Ожидания принца. И то ли в неё молния ударила, то ли голову дверью вагона метро прищепило, но почему-то она вдруг решила, что Макс и есть тот самый принц из сказки, и ищет он именно её. На самом деле, Макс вообще никого не искал, а спокойно сидел в своем кабинете, когда в него ввалилась Кристина и со слезами на глазах потребовала найти её сына. Как впоследствии выяснилось, сын — не родной и по факту приходился ей племянником. Но из-за того, что его родители давно погибли, Кристина забрала мальчика к себе и воспитывала как собственного ребенка. Узнав дамочку поближе, я искренне посочувствовала семнадцатилетнему пацану, вынужденному жить с такой родственницей. Кристина утверждала, что мальчик попал в плохую компанию и превратился в алкоголика, наркомана и бандита. Пацан, которого мы нашли в школьной библиотеке спокойно читающим Хемингуэя сообщил, что его родственница — невыносимая истеричка и жить с ней, все равно, что жить в клетке с психованными мартышками. Почему Макс решился сводить мадам, которая была старше его на восемь лет в ресторан — для меня так и осталось неразрешимым ребусом. Как итог, некоторое время я искренне верила, что босс закончит свою жизнь монахом. Но ничего, вроде оклемался.

— Давай оставим в покое твоих бывших, — вздохнула я и добавила: — Всех.

— Так, что ты хочешь, Ди? — понизив голос, проникновенно спросил Макс.

— Мари сказала, что её сестра работала певицей, выступая, где придется, — напомнила я.

— Ну, да, правда, работала — это слишком громко сказано, — подтвердил Макс. — У неё было что-то вроде группы. На самом деле, жалкая пародия. Элли имела красивый сильный голос, но слабый характер. В пьяном состоянии она с трудом брала несколько нот, из-за чего весь её репертуар сводился к простеньким песенкам по типу “два притопа-три прихлопа”. А выступала она всегда пьяной. Остальные в этой, так называемой, группе были такими же балбесами, как и Элли. Барабанщик мог разве что ковры у себя во дворе выбивать. Предел возможностей клавишника — собачий вальс. А про гитариста вообще лучше промолчать, человек не мог даже правильно инструмент в руках держать. На самом деле, все в чем он был хорош, это в открывании пивных бутылок медиатором.

— Очень красочное описание, — протянула я.

— И очень точное, — уверенно заявил Макс. — Я был пару раз на выступлениях Элли, и поверь, в моих словах нет ни грамма преувеличения.

— Верю, — кивнула я, хоть друг этого и не увидел. — Тебе — верю. Поэтому еще один вопрос — могла ли Элли изменить своим привычкам по какой-либо причине?

— Очень расплывчатый вопрос, — хмыкнул босс. — Можешь конкретизировать?

— Могла ли Элли вдруг бросить пить, перестать просиживать все ночи в кабаках и записаться в спортзал?

Минутное молчание, а после Макс разразился смехом.

— Это вряд ли, — отсмеявшись, наконец, ответил друг. — Люди не меняются, Ди. Тебе ли этого не знать?

Действительно, уж кто-кто, а я прекрасно это знала. Но что, если…

— Она влюбилась, — пробормотала я и только потом поняла, что сказала это вслух.

— В кого? — пренебрежительно отреагировал Макс. — В своего патлатого гитариста, у которого лицо как у человека с пожизненным запором? Или в барабанщика, который наводит меня на мысли о том, что Франкенштейн создал не одно, а два чудовища?

И тут я вспомнила.

— Мари говорила, что её сестра одно время испытывала чувства к какому-то парню, который то ли уехал, то ли наврал, что уехал. Вот только я не запомнила его имя…

— Лозовский, — процедил Макс не очень дружелюбно. — Димка.

— Вы знакомы? — удивилась я такой реакции.

— Встречались, — в том же тоне ответил друг.

— Он действительно уехал?

— Да, но недавно вернулся, — хмуро заметил друг.

Я тут же подхватилась.

— Ты можешь меня с ним свести?

— Зачем? — рыкнул Макс. — Тебе что, тоже охота в кого-нибудь влюбиться?

— Нет, — скривилась я в трубку. — Я хочу с ним поговорить. И еще, мне нужны какие-нибудь контакты музыкантов, с которыми выступала Элли.

Макс недовольно засопел в трубку, и я решила подтолкнуть его к правильному решению убедительным аргументом:

— Ты же хочешь, чтобы мы нашли убийцу Элли? Мне нужны контакты.

— Я-то хочу, но при этом не желаю, чтобы мы вляпались в неприятности, из которых потом будем долго выбираться.

Я едва не расхохоталась в голос.

— Максик, — нежно позвала я. — Мы уже в них вляпались. В тот момент, когда ты приволок меня к своей бывшей.

— Ладно, — нехотя согласился босс. — Жди от меня сообщение.

И мы распрощались.

Отложив телефон, я закусила губу и задумалась, как лучше поступить, но долго побыть в тишине мне не дали, в комнату заглянула Ниса.

— Ты закончила?

Я кивнула.

— Как Руся?

— Ты сказала её положить…

— И?

— И я не смогла этого сделать, потому что, если ты забыла, в твоей квартире лишь одна комната, где есть кровать, — проворчала Ниса, недовольно глянув в сторону той самой обозначенной в единственном числе кровати. Кровать на претензии не ответила, её и так все устраивало, а вот подругу, очевидно, нет. — Поэтому мне пришлось положить её на пол.

— Ну, тоже неплохо, — оценила я находчивость банши, вставая с кресла. — Ты вон на сантехнике смогла выспаться и ничего.

— Ну, я-то пьяная была, — произнесла Ниса, пока я доставала чистую одежду из шкафа, чтобы переодеться. — А у Руси дела похуже. Я не врач, но похоже на сотрясение.

— Чтобы получить сотрясение, надо сначала обладать чем-то, что можно сотрясти, — громко произнесла Руся с кухни, причем голос подруги звучал так, словно Ниса уложила её отдыхать под раковину, между мусорным ведром и полкой с бытовой химией. — А у меня мозги отсутствуют.

Я отложила вынутую из шкафа черную юбку в складку и персикового цвета рубашку, и пошла проверять, где у меня в квартире Ниса решила пособирать пыль подругой.

Но все оказалось не так плохо. Едва войдя на кухню, я тут же наткнулась на длинные ноги музы, уютно устроившейся на мягком расстеленном на полу пледе, том самом, в компании которого провела прошлую ночь Ниса.

Спиной муза упиралась в шкафчик, прикрывающий батарею, голова была запрокинута, глаза бессмысленно разглядывали потолок. На потолке ничего интересного не имелось, а потому подруга скорее всего спрашивала у высших сил, как она докатилась до жизни такой.

— Откуда такие выводы? — спросила я у Руси, чье эмоциональное состояние, кажется, очень сильно пошатнулось за последние несколько дней.

— Какие выводы? — отозвалась муза в то время, как её лицо посуровело. То ли высшие силы не захотели вступать в контакт, то ли ответ дали не тот, который она ожидала.

— Про мозги, — из-за моей спины выглянула любопытная мордочка Нисы, которая так же, как и я попыталась понять, что такого интересного валяющаяся на полу муза углядела на потолке.

— Была бы умная, здесь бы не лежала, — сердито ответила Руся даже не моргая.

— Это ты сейчас пытаешься жизнь свою переосмыслить? — догадалась Ниса. — Зря, я вот тоже однажды попыталась.

— И? Чем дело кончилось? — хмыкнула я.

— Слишком глубоко копнула, — вздохнула подруга. — В запой ушла.

— Слушай, а было хоть одно событие, после которого ты не напивалась? — скривилась я.

— Было, — уверенно заявила Ниса. — Моё рождение!

— И то только потому, что в родильных домах обычно не наливают! — фыркнула я, разворачиваясь.

— А зря! — выдала с пола Руся.

Ниса уже раскрыла рот, чтобы достойно ответить, но я поспешила пресечь очередную перепалку на корню:

— Не зли меня. Собирайся!

— А Руся? — кивнула банши в сторону неподвижного тела, явно желающего именно в этом состоянии и оставаться как можно дольше.

— Здесь останется, — решила я и отправилась в ванную приводить в себя в порядок. И уже закрывая за собой дверь, пробормотала раздраженно:

— Такое ощущение, что у меня не квартира, а дом терпимости.

— Почему терпимости? — удивились по ту сторону створки голосом одной назойливой блондинки. — Так же, вроде, бордели называли.

— Потому что мне постоянно приходится всех вас терпеть! — рыкнула я в ответ, да так, что вопросы мне больше не задавали.

Когда я вышла из ванной в уже более-менее приемлемом виде, по максимуму скрыв следы ночных проишествий, Ниса уже была готова к выходу, стоя посередине коридора и нервно пошлепывая голой ножкой по линолеуму.

— Я помогла Русе дойти до кровати, — сообщила мне подруга, когда я доставала из обувного шкафа туфельки на низком ходу. — Ты не против?

— А разве у меня есть хоть один шанс быть против? — хмыкнула я, стоя к Нисе спиной.

— Может быть, вызвать ей врача? — встревоженно предложила Ниса.

— И что мы ему скажем? — скривилась я, не оценив предложение. — Что у нашей подруги сотрясение мозга, потому что ночью на нас напал оборотень?

— Скажем, что она упала, — пробормотала Ниса с легкой долей сомнения.

— У неё на затылке ссадина и шишка размером с моей кулак, — процедила я, всовывая ноги в обувь и поправляя юбку. — Это обо что так надо удариться, чтобы вторая голова начала расти? И потом, у неё, как и у нас с тобой быстрая заживляемость. Я не хочу, чтобы все повреждения начали пропадать прямо у доктора на глазах. Потому что ему самому после этого понадобится помощь.

— И что? Мы будем просто сидеть и ждать, пока она сама очухается? — возмутилась Ниса.

Я подхватила с полки сумку и развернулась к подруге, которая в этот момент была занята очень важным делом — пыталась натянуть на ногу кроссовок, не наклоняясь к нему. И выглядело это так — она просто возила обувью по полу, очевидно, надеясь, что та волшебным образом подпрыгнет, а после сама наденется на её ступню.

— Долго будешь хороводы вокруг тапочка водить? — не выдержала я и, сняв ключи с крючка у входа, открыла дверь.

И тут же замерла, потому что на моем пороге, протянув руку к дверному звонку стоял Григорий.

— Ой! — выдала я и попятилась.

Ойканье тут же повторилась, потому что я наступила на Нису, которая недовольно выругалась мне в спину.

— Привет, — поздоровался Гриша и улыбнулся.

— Кто там? — поинтересовалась у моей спины Ниса, но ответа дожидаться не стала и высунулась из-за моего плеча.

— Ой, здрасьте! — выдала она на радостном подъеме.

Я же в ответ нахмурилась и на всякий случай потянулась к зонту-трости, стоящему в углу. Этот зонт мне в прошлом году подарила Ниса. Хороший зонт, качественный. Им не только от незваных гостей, но и от внезапно возродившихся к жизни динозавров можно отбиваться.

От внимательного взгляда Григория мой маневр не укрылся, но мужчина промолчал, лишь выразительные губы дрогнули, сдерживая улыбку.


Глава XIX

— А что ты здесь делаешь? — спросила я не самым приветливым тоном. Вообще, я уже успела позабыть переходили ли мы с ним на “ты”, но с человеком, который рано утром без приглашения заявляется в гости можно было пренебречь формальностями.

— У меня появились новые сведения по убийству, которым ты интересовалась, — проговорил Гриша и продемонстрировал папку в своей руке.

— По какому убийству? — полюбопытствовала Ниса, окончательно выдвигаясь из-за моей спины и не сводя горящего взгляда с гостя.

Решив, что хватит топтаться на пороге, я подтолкнула подругу вперед, практически в объятия Гриши, который сориентировался еще быстрее. И прежде, чем подружка успела к нему приблизиться, галантно отступил в сторону. Ниса по инерции полетела вперед, прямехонько к лифту и недовольно засопела.

— Какие сведения? — спросила я, игнорируя гневный взгляд подружки, едва не уткнувшейся головой в стенку.

Выйдя из квартиры, я плечиком заставила Григория чуть потесниться, как бы намекая, что домой к себе не приглашу, и заперла замок.

— Мне, наконец, пришли результаты токсикологии, — проговорил мужчина.

— Как-то медленно работают ваши специалисты, — прокомментировала я, подходя к Нисе, которая несмотря на все своё недовольство все же соизволила вызвать лифт.

Не успел Гриша ответить, как перед нами распахнулись створки подъехавшей кабины, мы все трое загрузились внутрь и поехали вниз.

— Правоохранительные структуры всегда испытывали кадровый голод, — нарушил тишину парень, замерев между мной и Нисой. — У нас один эксперт, да и тот перманентно на больничном.

— Алкоголизм? — меланхолично поинтересовалась я, следя за тем, как меняются цифры на табло над створками.

— Хуже, жена, — пояснил Гриша и на мой удивленный взгляд ответил: — Жена у него мастер спорта по метанию ядра. Да к тому же очень ревнивая. А мужик не дурак свернуть налево.

— Ааа, понятно, — протянула я. — Бедолага. У меня только один вопрос — она метает в него или метает им?

— Когда как, — рассмеялся Гриша. Лифт остановился, и мы вышли.

Покинув подъезд, я уже хотела направиться к своему парковочному месту, как вдруг вспомнила, что моя машина осталась возле дома Руси.

— Черт, — прошипела я. — Придется такси вызывать. Моя машина… ну, в общем не важно. Я временно бесколесная.

И уже полезла в сумочку за телефоном, как Гриша протянул мне автомобильный брелок с ключами.

— Можешь воспользоваться моей, — щедро предложил он с милой улыбкой.

Я напряглась. В благотворительность верилось слабо, как и в добрые порывы людей.

— А как же ты? — не скрывая подозрения, спросила я.

— Мне машина сегодня не нужна, — легко отмахнулся Гриша. — Разве что, тебе придется подбросить меня на работу.

— А потом? — продолжала допытываться я, ожидая, что сейчас он скажет что-то вроде “а потом тебе надо будет съездить в химчистку за моим плащом, отвезти мою бабушку на прием к пульмонологу, забрать мою собаку из парикмахерской и смотаться в аэропорт за посылкой, нелегально доставленной из Малайзии”.

— А потом мой четырехколесный друг в твоем полном распоряжении.

— И когда я должна буду тебе его вернуть? — я все еще была настороже.

— Когда ты сможешь воспользоваться собственной, и моя тебе будет уже не нужна, — ответил Гриша.

Ну, просто Алладин из сказки!

— Господи, — взмолилась Ниса, до сих пор молча наблюдавшая за нашим диалогом. — Да бери ты уже эти ключи и поехали! Я устала торчать на парковке! А еще я хочу кофе!

— Я бы от кофе тоже не отказался, — хитро глянул на меня Гриша.

Ну, как хитро? Вроде как, в его взгляде не было ничего особенного, но я могла бы поклясться, что на дне его зрачков выплясывали ламбаду черти, потрясая бубнами и маракасами.

— Хорошо, — наконец, сдалась я. — Здесь недалеко есть одна неплохая кофейня. Потом я отвезу тебя на работу, а дальше мы поедем по своим делам.

— Кстати, было не плохо, если бы ты забрала меня и после работы, — как бы между делом проронил Гриша, когда я уже направлялась к машине.

Тяжело вздохнув, покачала головой, но отступать уже было некуда.

До кофейни добрались быстро и в такое раннее время кроме двух девочек, маячивших за баром, заведение радовало пустотой. Мы заказали кофе, я и Гриша — американо с молоком, Ниса — латте, и устроились за столиком в ожидании заказа, болтая о всякой ерунде. Болтала в основном Ниса, Гриша периодически её поддерживал, я же пялилась в окно.

— В общем, так, — начал Гриша, когда перед нами поставили чашки с ароматными дымящимися напитками. — Наш эксперт вернулся после очередного внепланового отдыха на больничной койке, провел анализ крови и волос, последние мы сняли с расчески в квартире убитой, и сделал заключение. Девушка принимала какое-то вещество, предположительно наркотики. Но не очень долго, предположительно, пару месяцев.

Ниса ойкнула и закрыла рот ладошкой. Я же постаралась сохранить невозмутимое лицо.

— Какие именно наркотики удалось установить?

— Нет, — покачал головой следователь. — Во-первых, образцы крови старые, что затрудняет анализ, а в волосах концентрация слишком незначительная, чтобы установить точно, во-вторых, оборудование у нас не так, чтобы очень продвинутое, в-третьих, сам эксперт сказал, что более, чем за тридцатилетний стаж работы ничего подобного не видел. Он сказал, что у вещества какая-то странная структура.

— А можно поподробнее? — поморщилась я слегка, отпивая горячий кофе.

— Пока нельзя, — хмыкнул Гриша. — Мы сами еще мало, что понимаем. Но Василич, это мы так нашего эксперта называем, попросил взглянуть на образцы какого-то своего заграничного знакомого, который по случайному совпадению сейчас как раз находится в городе. Приехал на какую-то там научную конференцию. На сегодня у них назначена встреча. Так что, как только я получу более конкретную информацию, сразу же тебе сообщу.

— Понятно. Кстати, — вспомнила я. — Ты мне в прошлый раз ничего не сказал об этом, а я забыла спросить — отпечатки пальцев, обнаруженные в квартире, проверили? Девчонку убили дома, значит, преступник должен был оставить какие-то следы.

— Следов действительно хватает, — со вздохом покачал головой Гриша. — Даже с перебором. Отпечатков слишком много, в той квартире кто только не побывал. Которые из них принадлежали убийце идентифицировать не удалось.

— Серьезно? Вы все сняли и все проверили? — прищурилась я с нехорошим предчувствием в душе.

— Да, — подтвердил Гриша. — Вот только толку от этого мало. Большинство отпечатков либо смазанные, либо частичные. Те места, к которым прикасался убийца, а это дверные ручки, спинка кровати, пол — были заляпаны кровью, вот только человеческих отпечатков на них обнаружить не удалось.

— Что значит человеческих? — стараясь удерживать тон ровным, спросила я.

— То и значит, — пожал плечи Гриша. Жест, который всегда может означать и все сразу, и одновременно абсолютно ничего. — Мы обнаружили мелкие частицы кожи, которая не была опознана, как человеческая, и… шерсть, которую тоже определить не удалось. Эксперт сказал, что она чем-то похожа на волчью, и при этом имеет некоторые сходства с человеческими волосами. Но ни тем, ни другим не является. Тебе это ни о чем не говорит?

— Даже не шепчет, — небрежно взмахнула я рукой и тут же спросила:

— А что с телефоном убитой? Проверили?

— Да, — кивнул Гриша. — У неё был дешевый китайский смартфон. Самого устройства мы в квартире не нашли. Но сделали запрос оператору связи и получили распечатку звонков, которые совершались с номера девушки и поступали на него в день её смерти и в течении недели до этого.

— И?

— И ничего подозрительного. Она беседовала только с теми, с кем регулярно общалась — коллеги с работы, несколько студентов из её группы, соседка по комнате. Всё. А в день своей смерти она вообще разговаривала только с двумя — со своей сменщицей и с соседкой. Попробовали отследить телефон по карте, но последний раз он засветился по адресу, где жила и умерла Егорова.

— То есть, убийца выключил телефон, а после унес его с собой и, скорее всего, уничтожил, — пробормотала я.

— К такому же выводу пришли и мы, — подтвердил Гриша.

— Слушай, а зачем ты мне все это рассказываешь? — прорвало меня на неожиданные откровения.

Гриша удивленно выгнул брови.

— Ты следователь, у тебя дел — как у бомжа фантиков, — продолжила я свою мысль. — И все же, тратишь свое время на то, чтобы посвятить меня в подробности расследования убийства. И это, кстати, является грубым нарушением должностных инструкций, за такое могут и с работы попереть. Так, зачем тебе все это? Вариант “ради твоих прекрасных глаз” можешь даже не озвучивать.

— Почему? Может быть, именно в этом и кроется разгадка? — хитро усмехнулся Гриша.

— Потому что мои глаза хоть и безусловно прекрасные, но не настолько, чтобы я вдруг поверила в рыцарство. И мы живем не внутри рождественской романтической комедии, так что, прекращай её ломать.

— Ладно, — Гриша резко сел, отставляя в сторону чашку с кофе. — Но я хотел бы обсудить это с тобой наедине.

И мы оба покосились в сторону Нисы. Последняя от такого внимания поперхнулась и судорожно закашлялась, аж покраснев от натуги.

Я от души пару раз стукнула Нису по спине, чем скорее ухудшила ситуацию, а не улучшила её.

— У меня нет секретов от подруги. Либо говори при ней, либо вообще ничего не говори.

— Я поспрашивал о тебе, — произнес Гриша, когда Ниса, наконец, прекратила оглашать маленькое помещение кафе своим кашлем бабули, которая всю жизнь курила “Приму” без фильтра в суровый моряцкий затяг.

— Наводил справки, — кивнула я с пониманием.

А что? Сама бы так сделала.

— Оказывается, ты личность достаточно известная, — хмыкнул Гриша и добавил с глубокомысленным подтекстом: — В определенных кругах.

— И чем же я так знаменита? — иронично поинтересовалась я, покачивая в руках чашку с остатками кофе. В отличие от моего собеседника, мне он действительно был нужен.

— Ты закончила одно из лучших учебных заведений, — начал рассказывать Гриша то, что мне и без него было хорошо известно. — На третьем курсе тебе предлагали грант на обучение в Великобритании, но ты отказалась и осталась дома. Была лучшей студенткой не только на своем курсе, но и во всем университете пока там училась. И при этом ты всеми силами старалась не выделяться.

— Ага, — кивнула я с невозмутимым лицом. — И?

— Тебе прочили великолепную карьеру, многие были уверены, что ты станешь адвокатом, вторым Федором Плевако. И каково же было всеобщее удивление, когда лучшая студентка, гордость университета, вдруг после получения диплома взяла… и устроилась помощницей к не блистающему особыми талантами Максиму Емельянову.

— У нас роман, — пропела я с самым невинным видом. — И работаю я на него, потому что хочу быть рядом.

Гриша рассматривал меня с минуту, а после громко рассмеялся, запрокинув голову назад.

— Так могла бы поступить впечатлительная барышня, которая росла на романах Джейн Остин. Но не расчетливая малышка, у которой всегда первым включается мозг.

— На самом деле, он у меня слабенький, — поделилась я сокровенным шепотом. — Я про мозг, если что.

— Знаешь, что о тебе говорят в нашем кругу?

— Расскажи, — предложила я без особо энтузиазма. — Узнаю.

— Что ты умная, практичная, последовательная. Способна на длительную, монотонную работу. С огромной силой воли и способностью быстро мобилизоваться в экстренных условиях.

— Люди преувеличивают мои достоинства, — прервала я перечисление этих весьма сомнительных характеристик.

— Возможно, — быстро согласился Гриша. — Но даже преувеличение строится на конкретике.

— Я никак не пойму, к чему ты ведешь? — вздохнула я, оглядываясь по сторонам и уже жалея, что согласилась разделить с ним свой утренний кофе.

— Зачем ты работаешь с Максом? — наконец, прямо спросил мужчина. — Он не самый выдающийся юрист, а детектив вообще посредственный.

- “Я испытываю нежность к калекам, бастардам и сломанным вещам”, - процитировала я.

— А если серьезно? — не оценил моё познание современной литературы Гриша.

— А если серьезно, мне надо в туалет, — сообщила я, поднялась из-за столика и, глазами указав оставаться на месте уже приподнявшейся следом за мной Нисе, направилась к туалетным комнатам.

На самом деле, мне туда не хотелось, но внезапное появление Григория и его слишком уж личные вопросы настораживали. Что-то во всем этом было не так, что-то не складывалось…

Быстро умывшись под краном, я вытерла лицо сухим одноразовым полотенцем, помыла руки, постояла у зеркала, рассматривая своё лицо и, не придумав ничего лучшего, направилась обратно за столик.

У порога, отделявшего зал от коридора, ведущего к дверям с табличками “М” и “Ж”, я притормозила. Не знаю, почему, возможно, сработала интуиция. Остановившись, я аккуратно выглянула из-за угла. Столик, за которым сидели Ниса и Гриша, находился слева от меня, а сам Григорий в этот момент сидел боком ко мне.

Я увидела, как зашевелились губы Нисы, которая, судя по выжидательному взгляду, что-то спросила у нашего нового знакомца. В ответ Гриша отрицательно покачал головой и, подняв руку, потер шею. Этот жест показался мне нервным, призванным сдержать сильные эмоции, но важнее было другое. Дотронувшись до шеи, Гриша отодвинул ворот рубашки, и я увидела тату. Очень характерное тату. Более того, точь-в-точь такое же я видела совсем недавно.

— Твою мать, — сквозь зубы выругалась я и поспешила к подруге.

Подлетев к столику, я одним махом допила остатки кофе и протараторила:

— Извини, нам пора бежать. Мне только что позвонила бабушка, она у меня старенькая, знаешь ли, постоянно попадает в разные истории. Вот и сейчас, зашла в ванную, закрыла дверь, а открыть не может. Представляешь? Надо бежать, вызволять старушку. Так что, извини, но разговор нам придется отложить.

Выпалив все это на одном дыхании, я подхватила чуть под локоток ошалевшую Нису и потащила на выход. По дороге подруга попыталась что-то спросить, но я на цыкнула на неё, показав исподтишка кулак. Ниса тут же закрыла рот, для верности сжав еще и зубы покрепче, отчего её лицо стало выглядеть так, словно у подружки прихватил желудок.

Гриша не пытался что-то спрашивать, как не пытался и остановить наш очаровательный дуэт, бодро провальсировавший на выход в позе маленьких утят.

Глава XX

Уже на улице Ниса озаботилась благополучие и комфортом Григория, спросив:

— А как же он доберется на работу? Ключи от его машины у тебя.

— Вызовет такси, — рыкнула я. Ехать куда-либо на машине следователя мне теперь отчаянно не хотелось, но вернуться и вручить ему ключи сейчас было бы очень подозрительно.

— Садись в машину, — скомандовала я, устраиваясь за рулем.

Ниса тут же подчинилась и уже через пару минут мы направлялись в сторону центра.

— Твоя бабушка правда застряла в ванной? — с тревогой поинтересовалась Ниса.

— Моя бабушка — умная и красивая женщина, а не бестолковая кошка, конечно же, нет, — отрезала я.

— Уф, — облегчённо выдохнула Ниса, отирая лоб. — А я уже начала думать, у кого можно одолжить болгарку.

Я оторвала взгляд от дороги и уставилась на подружку.

— Что? — не сообразила она.

— Моя бабушка живет в обычной двушке в спальном районе, а не в железном бункере! — возмутилась я. — Для каких целей тебе в панельном доме понадобилась болгарка?

— Ну, кто знает, что за традиции в вашей семье? — развела руками Ниса. — Может, вы предпочитаете отгораживаться друг от друга стальными перегородками.

— Ага, боимся, что унитаз украдут, — закатила я глаза.

— Почему мы так много говорим об унитазах в последнее время? — задалась вопросом Ниса, который я благополучно проигнорировала.

— Ты знакома с моей бабушкой, не раз пила у неё дома чай с пирожками. Как, по-твоему, она похожа на Фантомаса?

— Год назад, — рассеянно заметила Ниса, поглядывая в окно. — Последний раз мы встречались год назад.

— И что?

— Все могло измениться! — воскликнула Ниса, но после вздохнула, провела ладонью по коротко стриженным волосам, приглаживая свой чуть взъерошенный бобрик и спросила: — Ты мне лучше скажи, куда мы так резво мчим? Ты в жизни не ездила на скорости выше семидесяти километров, а сейчас, вон, почти сто выжимаешь.

— Машина не моя — не жалко, — пожала я плечами и тут же начала замедляться, потому что подруга была права. Я сама не заметила, как ускорилась, что было тревожным сигналом. Водителем я была осторожным и всегда оставалась сосредоточенной за рулем. — Ты заметила?

— Что? — начала вертеть головой по сторонам подружка.

— Татуировку на шее у Гриши, — проговорила я, внутренне содрогаясь. — Волк.

— Аааа, — глубокомысленно протянула Ниса, но тут же недоуменно: — И что?

— Ничего, кроме того, что точно такую же татуировку я видела буквально на днях, — процедила я сквозь зубы.

— Где? — подпрыгнула банши.

— На шее у бармена, который работает там же, где трудилась и первая жертва.

— В баре, где управляющая отъехала на тот свет аккурат после вашего с Русей появления? — прищурилась Ниса.

— В точку, — кивнула я.

— Может быть, просто совпадение? — предположила подруга.

— Одинаковые тату на одном и том же месте у двух разных людей, которые вроде как даже не знакомы? — скривилась я, не оценив мысль.

— Сейчас татуировки даже у бродячих собак имеются, — справедливо отметила подруга. — Ничего удивительно в том, что тебе встретились похожие рисунки на разных людях.

— В том-то и дело, Ниса, — стукнула я ладонью по рулю. — Они не просто похожие, они буквально идентичные до последней черточки.

— Откуда ты можешь знать? Ты что, стояла, под лупой их рассматривала и сравнивала?

— Нет, но я не жалуюсь ни на память, ни на зрение, и могу поклясться, что это не просто случайность, — не отступала я.

— Ладно, хорошо, — смирилась Ниса, устав спорить. — Допустим, у бармена и этого твоего следака одинаковые татухи. Что дальше?

— Надо узнать, что их связывает, — начала я размышлять вслух.

— Один и тот же тату-мастер с набором шаблонных рисунков? — как бы невзначай пробормотала Ниса, отводя взгляд. Она определенно считала, что я просто зациклилась.

— Может быть, — хмыкнула я. — Может быть, они просто забивались в одном и том же месте у человека с крайне убогой фантазией. А может быть… Ты знаешь, что раньше, до повсеместного распространения татуировок, нательные рисунки использовались как способ идентификации? Они демонстрировали принадлежность к определенной группе — банде, семье, роду.

— А еще раньше, — вставила Ниса с заметной иронией, — татуировки делали себе шаманы, вожди племен и японские императоры. Последние, кстати, любили бить себе хризантемы. Но это не значит, что повстречавшийся вам с Русей бармен или твой приблудный Гриша шаманят по ночам, прыгая вокруг костра, или же управляют племенем. Про японских императоров я промолчу, ни тот, ни другой не тянут ни на японцев, ни на императоров.

— Не преувеличивай, а? — попросила я, заезжая во двор жилой многоэтажки.

— Что мы здесь забыли? — угрюмо поинтересовалась Ниса, недовольно рассматривая огромные трусы, которые больше напоминали чехол для дирижабля, вывешенные на всеобщее обозрение прямо неподалеку от детской площадки. Рядом радостно развевался на ветру не менее впечатляющий своими размерами лифчик. — Из него можно мне платье сшить. И еще останется на кофточку.

— Оставь чужое белье в покое, — попросила я, выбираясь из авто. — Именно здесь, если бармен дал мне правильный адрес, должна проживать подружка первой жертвы, Наталья Фомина. Скорее всего, она не сменила квартиру, а значит, здесь же и убили первую жертву.

— Стальные у девчонки нервы, если она продолжает жить там, где подругу в буквальном смысле порвали, как тузик тряпку, — проворчала Ниса и нехотя следом за мной выбралась из машины, но болтать не перестала:

— Слушай, а может, мы не будем во всем этом ковыряться, а? Давай просто оставим всё, как есть. А там… как-нибудь само всё разрулится.

— Не получится, — покачала я головой, переступая через кусок разбитого бордюра, такие можно обнаружить практически в каждом дворе, где у жильцов очень много машин при практически полном отсутствии парковочных мест. — Мы и так уже влезли в это по самые уши, а я не хочу еще раз оказаться в море в разорванной грудью. Идем.

И я решительно направилась к ближайшему подъезду, но оказалось, что нужная нам шестьдесят пятая квартира находилась в соседнем, на пятом этаже.

— Блин, вообще не понимаю, зачем мы сюда приперлись, — не успокаивалась Ниса, ноя у меня за спиной, пока я настойчиво тыкала в кнопку звонка, расположенного рядом с простенькой коричневой дверью, выполняющей свои функции лишь номинально. Вынести такую смогла бы с полпинка даже Руся. — Что ты у неё хочешь узнать?

— Заткнись, а? — поморщившись, попросила я. — И так нервы ни к черту.

И тут послышался звук открывающегося замка, но не в той двери, что так нас интересовала, а напротив.

Мы с Нисой синхронно обернулись.

— Вы к кому? — строго поинтересовалась женщина весьма занятной наружности. Худая, высокая, касающаяся начесанной макушкой дверного косяка и завернутая в черно-белый махровый халат, подпоясанный высоко у груди мужским ремнем и отчаянно гармонирующий с выкрашенными в черно-белый цвет волосами. Как по мне, тетка напоминала ожившую шахматную доску.

— Здравствуйте, — решила я начать с вежливости. — А мы к Наташе Фоминой пришли. Работаем вместе, она уже несколько дней на службе не появлялась, вот мы и забеспокоились, вдруг случилось что-то. Вы не знаете, она дома?

Тетка еще раз окинула нас с Нисой оценивающим взглядом, презрительно хмыкнула и заявила:

— Заходите, чего на пороге маячить. Натки вашей все равно дома нет, но должна скоро появиться.

— Откуда вы знаете? — приближаясь, спросила я. Ниса сохраняла молчание, но последовала за мной.

— Виделись мы с ней с утра, она сказала, что ей надо в магазин за продуктами. Я заодно попросила её в аптеку зайти, лекарства мне купить. Проходите.

И женщина, махнув нам рукой, скрылась в глубине квартиры, оставив нас разуваться в коридоре.


Глава XXI

— Может не пойдем, а? — тихо зашептала мне в ухо Ниса, вцепляясь в мой локоть мертвой хваткой. — Тетка похожа на Круэллу из мультика.

— Предлагаешь держать её подальше от наших далматинцев? — покосилась я на подругу.

— У нас нет далматинцев, — растерянно моргнула Ниса.

— В таком случае, мы можем быть спокойны, не правда ли? — округлила я глаза и, вырвав свой локоть, быстро сбросила обувь.

— Может, заведем собаку? — вдруг ни с того, ни с сего предложила Ниса.

Я обернулась, выразительно выгнув брови.

— Мы заведем? — переспросила я. — Мне не нужен домашний питомец, у меня уже есть бесполезное назойливое существо, которое не дает мне спать по ночам. Это ты!

И, подтолкнув Нису вперед, я проследовала на звук закипающего чайника. Когда мы вошли, женщина уже расставляла чашки на столе.

— Присаживайтесь, — пригласила она, разливая заварку.

Ниса затормозила на пороге словно упертый мул, а потому мне пришлось дать ей чувствительный тычок под ребра, чтобы она прекратила изображать из себя статую.

Злобно зашипев в ответ, Ниса прошла и села за стол. Я пристроилась рядом, хозяйка квартиры заняла место напротив нас.

Первое время все сохраняли молчание. Женщина задумчиво размешивала сахар в чае, Ниса нервно пучила на меня глаза, а я краем глаза осматривалась.

Судя по обстановке в кухне, женщина жила одна. Об этом явственно свидетельствовали и маленькие кружки дамского формата, на три-четыре глотка, и небольшие ножи в специальной подставке возле кухонной мойки, предназначенныекак раз под узкую женскую руку. В углу тихо гудел небольшой холодильник, такого как раз достаточно, чтобы хранить в нем небольшую кастрюльку супа, парочку йогуртов, пакет молока и овощи на салат. Но в такой агрегат не влезет два ведра жаренной картошки, пять литров борща, тушеная свиная нога и пакет куриных крылышек из ближайшего МакДака. То есть, все то, что понадобится женщине, чтобы прокормить свое домашнее животное, которое почему-то принято в обществе называть мужем.

— Меня Инесса зовут, — с достоинством представилась женщина, проигнорировав отчество.

— Ди, — кивнула я в ответ, — а это Ниса.

— Вы ведь не с Наткиной работы, правда? — вдруг заявила Инесса, подняв на нас взгляд. Для человека, который, судя по всему, уже переступил через семидесятилетний порог, её глаза отличались удивительной чистотой и ясностью.

— Нет, — честно ответила я, решив, что отпираться бесполезно. С нами либо поговорят, либо выпнут пинком под задницу.

— А как вы догадались? — спросила Ниса, хватаясь за чайную ложечку, хотя что она ею размешивать собиралась — непонятно. Подруга органически не переносила сладкий чай.

— Натка в баре работает, — хмыкнула хозяйка квартиры. — Знаю я, кто в подобных заведениях трудится. Либо малолетки, у которых думалка еще не отросла, либо те, кто в этом деле всю жизнь и уже поздно куда-то метаться. Люди поумнее барами владеют, а не пашут в них по двенадцать часов в сутки.

— Так, может мы как раз из тех, кто поглупее, — предположила я с усмешкой.

Женщина смерила меня пронзительным взглядом.

— Можно прикидываться дурой сколько угодно, вот только от себя самой не убежишь, правда?

— Истинная, — кивнула я, соглашаясь с её словами.

— Задавайте свои вопросы, — щедро предложила женщина, откидываясь на спинку стула. — Хоть вы не из полиции, но отвечу, если посчитаю нужным.

— Уверены, что не из полиции? — криво усмехнулась я, продолжая вертеть в руках кружку. Пить я не спешила, но и отказываться было вроде как невежливо.

— Взгляд у тебя, девочка, не такой, как у полицаев, — чуть прикрыла глаза женщина, продолжая рассматривать меня из-под опушенных век. — Те смотрят цинично и очень устало, а в тебе свет есть. Хоть и слабый.

Я тяжело вздохнула, потому что терпеть не могла, когда мне начинали рассказывать обо мне же.

— Давайте поговорим о ваших соседках, — завела я разговор на другую тему. — Наталья здесь жила с Ольгой, так ведь?

— Да, — кивнула женщина. — Первой въехала Натка, а потом Ольга подселилась. Они на работе познакомились. Обе приезжие, не подумайте, я не сноб, ничего против не коренных горожан не имею, но девочки обе наивные, как божьи одуванчики. Те, кто в городе родился и вырос — они посильнее. Знают, где опасность и куда лезть нельзя.

— О чем вы? — подалась я вперед. — Куда не туда они влезли?

— В компанию плохую. Ольга покойная построже была, видимо, суровыми родителями воспитанная. Чужих сторонилась, к мужикам не лезла. А вот Натка — та неуемная. Фильм смотрели “Москва слезам не верит”?

Мы с Нисой переглянулись, а после разом кивнули. Фильм я действительно видела, но очень давно, в том глубоком детстве, когда колготки на мальчиках и поедание песка — это норма.

— Там у главной героини подружка была, которая все хотела удачно замуж выйти, — продолжила рассказывать хозяйка. — Вот Натка из таких, только ума — меньше, чем у кошки, а потому сделать все правильно она не способна. Вот и меняла она парней, один сомнительней другого. Эта квартира, — женщина дернула головой в сторону соседей, — чего только не видела за последний год. Но потом парни вдруг пропали. Натка сделалась потише и поскромнее. Кудри свои лимонно-зеленые состригла, краситься как портовая девка перестала, одеваться начала нормально, а не так, словно панель — её дом родной.

— И что же поспособствовало таким переменам? — я внимательно вслушивалась в каждое слово.

— Как и всегда, — взмахнула женщина сухой ладонью. — Мужчина. Видела я его однажды, приходил сюда. Высокий, статный, красивый. Лицо разглядела плохо, но сразу было понятно, что он из той редкой породы людей, которые имея даже самую заурядную внешность умеют производить впечатление. Знаете, за счет ауры, что вокруг них витает. Ауры власти, силы и уверенности в себе.

— И денег, — добавила я негромко.

— Конечно, — снисходительно кивнула Инесса, — куда ж без них-то. Такие люди умеют зарабатывать. Вот только, что этот мужчина нашел в Натке — непонятно. Куцая курица, ни ума, ни внешности, ни фантазии, ни обаяния. Да и потасканная она, по лицу сразу видно, что пропустила через себя едва ли не батальон мужиков. А потом я сообразила, не Натка ему нужна, а Ольга.

Я закусила губу, припоминая, что мне рассказывал Гриша.

— В деле об убийстве Ольги Егоровой имеются показания соседки, которая якобы слышала крики о помощи из квартиры девушек, — произнесла я, внимательно следя за лицом Инессы.

Та ответила сразу же, даже глазом не моргнула:

— Это не я та соседка. Вы могли заметить, что на площадке четыре квартиры, под две с каждой стороны.

Я только успела рот открыть, как меня тут же перебили:

— Нет, вы вряд ли сможете с ней поговорить, есть только не хотите попасть в сумасшедший дом.

Ниса закашлялась, подавившись булочкой, любезно предложенной хозяйкой к чаю.

— Она сошла с ума? — сдержанно уточнила я.

— Она уверена, что бедную девочку растерзал большой волк, — иронично отозвалась Инесса, изящно поднося чашку ко рту. — Вы бы не сочли свою родственницу сумасшедшей, если бы она начала вам такое рассказывать?

— Я не особенно верю в больших волков, — пробормотала я и догадалась спросить: — А почему именно волк? В показаниях сказано, что она только слышала рычание из-за стенки, но ничего не видела.

— Может быть, тот, кто её допрашивал, ошибся? Или забыл записать? — безразлично предположила хозяйка квартиры. — В общем, я не знаю, но мне она сказала, что видела огромную тень на лестничной площадке уже после криков в квартире. У нас на всех этажах подъезда горит свет по ночам, но на нашем этаже лампочка перегорела, а заменить некому. Так что, Анне Ивановне, скорее всего, просто показалось, что она видела какую-то тень. У страха глаза велики. А после того, как она начала на каждом углу болтать про оборотней, её сын решил, что маме лучше некоторое время отдохнуть под наблюдением врачей и подальше от американских ужастиков.

— А вы были в ту ночь дома?

— Да, — царственно кивнула женщина. — Но я ничего не слышала. У меня хроническая бессонница, поэтому я вынуждена постоянно принимать таблетки.

— И что, вы спите так крепко, что не слышите крики из соседней квартиры в доме, где стены чуть ли не из бумаги? — засомневалась я.

— Я сплю так крепко, что даже если бы на нашу планету вторглись инопланетяне, я бы узнала об этом только утром, — пояснила женщина со странной улыбкой.

— Возвращаясь к мужчине, который приходил к девочкам, — напомнила я. — Вы не знаете, как его зовут?

— Я им не подружка, а просто тетка, живущая по соседству, — самокритично хмыкнула Инесса. — Так что, своими сердечными тайнами они со мной не делились. И кавалеров своих со мной не обсуждали.

И тут раздался звонок в дверь.

— Хотя…, - задумалась женщина, поднимаясь на звук. — Знаете, его лицо показалось мне знакомым. Возможно, он просто на кого-то похож?

И, сказав так, отправилась открывать дверь. Я тут же подхватилась и пошла следом. В итоге к двери мы подошли втроем — Инесса, я и поставившая перед собой цель дожевать булочку Ниса.

— Кто там? — поинтересовалась хозяйка.

— Инесса Владимировна, — прозвучал высокий женский голос. — Открывайте, это я, Наташа.

Женщина щелкнула замком и тут же распахнула дверь.


Глава XXII

— Вот, купила всё, как вы просили, — не поднимая головы, темноволосая девушка порылась в пакете, который держала в руках и вытащила другой, поменьше. — Держите, там же и сдача лежит.

— Спасибо, Наташенька, — поблагодарила женщина и сообщила: — А тут к тебе гости пришли.

Девичья стриженная под каре головка тут же вскинулась и на нас с Нисой уставились выразительные серые глаза с отчетливо сквозившей в них тревогой.

— Кто вы? Что вам нужно? — Наталья испуганно попятилась.

Я, к тому времени уже успевшая обуться, выскочила из квартиры, плечом оттеснив Инессу, и перегородила дорогу Наталье, которая уже собралась рвануть вниз по лестнице.

— Не бойтесь, — я схватила тонкую дрожащую руку. — Меня зовут Ди, а это Ниса, моя подруга.

Ниса отсалютовала перепуганной девушке надгрызенной булкой.

— Мы хотим задать вам пару вопросов о той ночи, когда погибла ваша подруга, — миролюбиво проговорила я, стараясь выглядеть максимально безобидно.

— Я уже все сказала в полиции, — дрожащим от страха голосом бросила девушка и попыталась вырваться. Но я была сильнее.

— Я знаю, но у нас появились дополнительные вопросы, — с нажимом произнесла я, усиливая хватку. — Вы можете ответить на них здесь, сейчас, нам. А можете сопротивляться и тогда вас вызовут в отделение повесткой. И уже там с вами будут беседовать не две девушки, а взрослые злые мужики, сидящие в серых задымленных кабинетах и привыкшие допрашивать опасных преступников, а потому методы у них соответствующие.

Плечи девушки вдруг разом поникли, она опустила голову и тихо вымолвила:

— Хорошо.

Я отступила чуть в сторону, давая Наталье возможность открыть дверь в свою квартиру и при этом следя за тем, чтобы она вновь не попыталась покинуть нас не прощаясь. Но, кажется, девушка оставила мысли о побеге. Переступив через порог, она бросила сумку и пакет на пол, и прямо в обуви потопала в комнату. Я сделала знак Нисе, кивком головы попрощалась с наблюдавшей за всем происходящим Инессой, и отправилась за Натальей.

Девушка сидела в комнате на диване, сжавшись в комок и прижимая к груди мягкую игрушку. Кажется, это был сиреневый медведь с желтым бантом на шее. Сложно было понять, потому что Наталья так его стиснула, что игрушка превратилась просто в пушистый комок чего-то яркого.

— Как вы себя чувствуете? — мягко спросила я, присаживаясь в кресло напротив. Ниса заняла позицию за моей спиной, потому что больше посадочных мест, кроме узкой односпальной кровати с не заправленным, скомканным в одну неприятную кучу постельным бельем не осталось.

— Моя подруга погибла, — огрызнулась девушка. — Как вы думаете, как я себя чувствую?

— Не знаю, потому что не умею читать мысли, — холодно ответила я, отчего барышня, всеми силами пытавшаяся быть дерзкой, отчетливо вздрогнула. — Давайте так, вы честно и быстро отвечаете на вопросы, а мы так же быстро уходим и не возвращаемся. Идет?

Девушка кивнула, неловко попытавшись заправить короткую прядь волос за ухо. Кажется, Наталья недавно подстриглась и еще не привыкла к новой длине. Выглядела она при этом не очень, под глазами пролегли темные, практически черные круги, тонкая кожа отливала нездоровой синевой, а руки подрагивали.

— Итак, вы сказали, что в день убийства ваша подруга позвонила вам и сказала, что не придет на работу, потому что собирается встретиться с парнем, имени которого вы не знаете, так? — начала я.

Наташа кивнула, еще сильнее стискивая несчастное плюшевое создание в своих руках.

— Вы солгали, — уверенно заявила я.

Девушка содрогнулась всем телом и подняла на меня испуганные глаза.

— Так ведь? — притворно улыбнулась я. — Это не правда.

— Ппп-пп-равда, — не с первого раза выговорила подружка убитой. — Все так и было.

— В то, что Ольга попросила подменить её на работе, а после позвонила вам и сообщила, что собирается с кем-то встретиться я верю. А вот в то, что вы не знаете, кем был этот «кто-то» — нет. Вы знаете, с кем планировала встретиться ваша подруга.

Наталья остервенело помотала головой из стороны в сторону, закусывая до крови бледные губы.

— Знаете, и именно поэтому вы так испуганы, — понизив голос, произнесла я. — Вы боитесь ходить на работу, начали пить, — я указала на несколько пустых бутылок из-под крепкого, но дешевого алкоголя, притаившихся под столом. — И наверняка не покинули бы эту квартиру, если бы вам не надо было покупать еду и другие бытовые, но очень необходимые вещи, вроде туалетной бумаги. А тут еще соседка вас напрягла заданиями, и вы не смогли ей отказать. Решили, что днем в людном месте вроде супермаркета с вами ничего не случится. Но по ночам вы не спите, сидите, зажавшись в углу, вслушиваясь в каждый шорох за дверью. Кстати, “крепость” ваша ненадежная. Дверь в неё моя подруга, — я указала себе за спину, — сможет выбить одним ударом ладони. Но если вы нам всё честно расскажете, мы вам поможем. Заберем вас с собой и укроем в месте, где вас никто не найдет. Поверьте, пока мы рядом, вам нечего бояться, но как только мы уйдем, вы останетесь один на один со своими страхами и… их причиной.

— Вы…. вы правда можете мне помочь? — глаза девушки расширились от страха, который, очевидно, лишь усиливался с каждым сказанным мной словом, но в голосе послышалась надежда.

— Правда, — подала голос Ниса. — Защита свидетелей называется, может быть слышали?

Наталья кивнула.

— Ладно, я все расскажу, — она еще раз нервно попыталась поправить волосы. — Спрашивайте.

— С кем собиралась встретиться Ольга?

Наталья всхлипнула, вытерла нос рукавом спортивной куртки и начала рассказывать:

— С Дмитрием Александровичем.

— Как пафосно, — хмыкнула Ниса. — Прям по имени-отчеству. В койке ты к нему также обращалась?

Щеки девушки тут же вспыхнули красным румянцем.

— Я с ним не спала! Он… он на Лёшку запал, хотя сначала за мной ухаживал. Мне так обидно было! Мужик-то шикарный, взрослый, умный, богатый, влиятельный. Такого в загс затащи и считай, что жизнь удалась! Но потом что-то пошло не так, он начал меня игнорировать, словно нет меня и всё тут, проходил мимо не глядя, как будто я пустое место. А потом Лешка мне все рассказала, просила не обижаться, клялась, что не специально его у меня из-под носа увела, что он сам первый начал. Я сначала психовала, мы даже поругались на этой почве, а потом я решила, что раз так, значит так. Пусть подружка свою жизнь устроит, а я буду рядом. Она из дерьма выберется и меня с собой прихватит. Лучше ведь иметь подружку с хорошим мужем, чем вообще ничего! А потом её убили! И мне очень страшно, потому что я знаю, что в этот день она с ним должна была быть! Но он живой, ходит, как ни в чем не бывало, улыбается! Значит, либо он её убил, либо кто-то, кого он знает или видел, потому что они были вместе! Но если это он, то он знает, что я знаю, что это он! И придет за мной, потому что так всегда бывает, свидетели никому не нужны!

— Так, стоп! — заорала я, не выдержав этого бестолкового словесного потока с чередой местоимений. — А теперь по порядку. Кто такой этот Дмитрий Александрович?

Наталья судорожно выдохнула и сгорбилась.

— Да хватит уже сжиматься, — вдруг прикрикнула на неё Ниса да так, что даже я подскочила от неожиданности. — И так уже можешь в кошачью переноску поместиться! Ничего с тобой не случится, говори смело.

Девушка покосилась мне за плечо, явно сомневаясь в нашей способности обеспечить её защиту, но все же уже чуть увереннее проговорила:

— Лозовский — наш преподаватель по экономике.

И тут в моей голове что-то оглушительно щелкнуло.

— Стоп! — подхватилась я. — Как ты сказала? Лозовский?

— Да, — девушка медленно отодвинулась от меня подальше. — А что?

— Да, Ди, — произнесла Ниса. — Ты чего скачешь как бешенный кузнечик?

— Ничего, — медленно покачала я головой, опускаясь на место и едва не промахиваясь мимо кресла. Ниса успела вовремя поддержать меня под локоток, пристраивая на мягкое сидение. — Рассказывай дальше.

— Он…, - начала Ната и тут же запнулась. — Он начал преподавать у нас со второго полугодия. Вообще обычно так не делается, в смысле, на середине учебного года преподавательский состав не меняется. Но наша прежняя преподша, читавшая экономику, попала в больницу. И ректор позвал своего друга дочитать нам этот предмет, потому что на летней сессии мы должны сдавать экзамен. Едва он только появился, все девочки тут же в него влюбились. А как не влюбиться? Ведь он весь из себя такой… красивый, строгий, холодный, загадочный.

— Прям мечта подростка, — хмыкнула Ниса, пристраиваясь на подлокотник кресла.

— Если бы вы его видели, вы бы тоже в него тут же влюбились, — насупилась Ната. — На него даже наши пенсионерки смотрят горящими глазами. А вот он ни на кого не смотрел. Многие гадали, есть ли у него жена или девушка, но выяснить это так никому и не удалось. Поговаривали, что его видели пару раз с какой-то красоткой восточной внешности, но они вроде как вели себя очень по-деловому, скорее, как партнеры, а не любовники. А потом я с ним случайно столкнулась на работе. Он пришел в наш бар со своими друзьями и увидел нас с Лешкой. Сначала виду не подал, что мы знакомы, а потом, уже в университете, попросил остаться после пар. Спрашивал, почему мы так редко ходим на учебу и связано ли это с работой. Говорил, что мы достойны лучшего. В общем, после этого он еще несколько раз заглядывал к нам в бар. А потом вдруг пришел одни и остался до конца смены. Я в тот день уходила последней, потому что меня попросили закрыть бар. Выхожу, а у входа стоит красивая черная иномарка и из неё мне на встречу выходит Дмитрий Александрович. В общем, в тот день он подвез меня домой, я пригласила его на чай и…

— После “и” можешь не продолжать, и так все понятно, — фыркнула Ниса.

— Нет, вы не понимаете, — залепетала Ната. — Ничего не было. Мы действительно просто пили чай и разговаривали до самого утра. Он такой… такой… В общем, к утру я поняла, что влюбилась в него по самые уши. И мне казалось, что я ему тоже нравлюсь. Он еще несколько раз подвозил меня домой, но никаких шагов к сближению не делал. Просто расспрашивал про мою жизнь, про жизнь Леши. Это было так здорово, с кем-то поговорить, рассказать про свою жизнь. Он так внимательно слушал, как будто хотел меня понять! Понимаете?

Мы с Нисой переглянулись.

— Понимаем, — вздохнула я. — Взрослый опытный мужик задурил голову глупой неопытной девчонке, привыкшей общаться только со своими одноклассниками.

— Ага, и то на уровне близком к уровню развития австралопитеков, — поддержала меня подружка.

— Что было дальше? — спросила я у глядящей на нас девчонки.

— Он вдруг… пропал, — всхлипнула она. — Ни звонков, ни сообщений, ни встреч. Ничего. Я пыталась заговорить с ним в университете, но он лишь коротко отвечал, что занят и быстро уходил. Я решила, что может быть у него проблемы на работе, нам ведь говорили, что у него собственный бизнес. А потом Леша мне все рассказала… что он пригласил её на свидание. Я не знаю, было у них что-то или нет. Я не спрашивала. Но то, что он был в ней заинтересован — это точно. Потом уже, вспоминая наши разговоры, я поняла, что многие его вопросы относились к Лешке. Я думала, что он спрашивает про неё просто чтобы поддержать разговор, а оно вон как оказалось.

— В день своей гибели Ольга с ним встречалась?

— Да, — потерла и так уже красный нос Ната. — Она позвонила и сказала, что он неожиданно назначил встречу. Она была так… взбудоражена этим. Хотела подготовиться, ведь это должно было быть их второй официальной встречей.

— Почему ты соврала полиции? Он тебя заставил? — сжала руки в кулаки Ниса, всегда готовая броситься на защиту слабых.

— Нет, я просто…

— Просто хотела его прикрыть, а потом использовать это против него, — догадалась я, что было сделать не трудно. Все мотивы девчонки были написаны у неё на лице. — Дай угадаю, ты ему позвонила и потребовала что-то за молчание, так?

Ната повинно склонила голову, пряча лицо, но потом кивнула, подтверждая мои слова.

— И какие же условия ты ему поставила? Деньги? Или сразу замуж?

— Я просто сказала ему, что я соврала полиции ради него, — прогундосила Ната куда-то в область своих коленок, в которые уже уткнулась носом. — А он сказал… сказал… что не понимает, о чем я говорю. И что мне стоит держать свои фантазии при себе, а еще лучше — подлечиться. Потому что здоровье — это самое важное, что есть у каждого человека и его очень легко лишиться.

— Это была угроза? — покосилась на меня подружка. — Я немного не поняла.

— Думаю, что да, это была угроза, — заключила я, а после спросила: — Наташа, сейчас я задам тебе вопрос, который может показаться тебе странным. Но ты должна ответить на него честно. Это важно. От твоего ответа зависит очень многое.

Девчонка стала похожа на глубоководного кальмара, которому на щупальца наехал бронетранспортер.

— Какой вопрос? — пискнула она, уставившись на меня выкатившимися глазами.

— Ты жила с Ольгой не один день, так? Вы спали в одной комнате, работали вместе, каждый день виделись.

— Не каждый, — вновь выдавила из себя Наташа едва вразумительный писк, а я подумала, что еще чуть-чуть и девчонку смогут слышать только летучие мыши.

— Успокойся, ладно? Я всего лишь хочу знать, было ли в поведении твоей подруги что-то странное? Может быть, она пропадала по ночам или у неё были какие-то странные предпочтения в еде? Может быть, она не переносила какие-то продукты или странно реагировала на какие-то обычные вещи?

Наташа на мгновение отвела взгляд, а после её глаза вновь метнулись ко мне, но теперь в них читалось изумление пополам с ужасом.

— Она боялась огня, — громко прошептала Ната. — Шарахалась даже когда рядом кто-то спичку поджигал. И едва не орала при виде зажигалок. За свои деньги заменила в нашей квартире газовую плиту на индукционную. Вообще не переносила вида пламени.

Мы с Нисой переглянулись.

— Ты спрашивала, почему? — спросила подруга.

Ната махнула головой.

— Леша говорила, что у неё дома случился страшный пожар. Ей тогда было семь лет. С тех пор она боится всего, что связано с открытым огнем.

Я встала.

— Собирайся, мы забираем тебя с собой. Возьми все, что тебе понадобится в ближайшие неделю-две.

Ната выпрямилась и посмотрела на меня большими глазами, напоминая потерянного щеночка.

— Быстро! — прикрикнула я, чтобы она вышла из ступора.

Девчонка тут же подскочила на месте и принялась метаться по квартире.


Глава XXIII

— Огонь? — пробормотала я задумчиво. — Кто может бояться огня? Оборотень? Вампир?

— Да кто угодно, кто пережил пожар в своем доме, — бросила Ниса. — Огонь — это стихия, которая пугает всех не зависимо от происхождения. Ты тоже боишься огня, хотя ты не вампир и не оборотень.

— Я не нахожу огонь приятным для себя, — ответила я, размышляя. — Но я не буду убегать в ужасе при виде зажженной газовой конфорки. А если предположить, что пожар был не случайным?

— Я сейчас! Я быстро! — прокричала нам Ната, ураганом проносясь мимо.

— Я так поняла, ты с этим господином Лозовским встречалась, да? — негромко проговорила подруга, пока мы обе наблюдали за тем, как Ната беспорядочно запихивала в дорожную сумку футболки и джинсы.

— Не я, а подруга Макса, чью сестру также убили, — ответила я и уже громче произнесла, обращаясь к Нате: — Много не бери, все равно тебе не понадобятся наряды на выход.

Девчонка кивнула, отбросила ворох одежды в сторону и унеслась в ванную.

— Она напоминает мне беспокойного пекинеса, — пробормотала Ниса.

— И тебе этого пекинеса охранять, — заявила я, направляясь к выходу.

— Что? — возмущенно взревела подружка.

— А ты предлагаешь поселить её у меня в квартире? — бросила я через плечо. — В моей квартире и так уже живут двое — ты и Руся. И раз твоё жилище пустует, отвези туда Нату. Там её никто искать не будет. А если и будут, то дважды подумают, прежде чем вламываться в дом, который охраняет банши.

— А почему именно ко мне? У Руси тоже полно места, — начала ныть Ниса.

— Да, конечно, — согласилась я, выходя на лестничную площадку и вызывая лифт. — И Руся отлично сможет защитить девушку в случае нападения, да? Например, наслав на обидчика вдохновение к танцам!

— А что? Хорошая идея, — согласилась Ниса, выходя под ручку с бледной Натой. — Пока враг будет кренделя отплясывать, они успеют сбежать! А если серьезно, то она же умеет управлять ментальным состоянием человека, вот и заставит врага в испуге бежать.

— Манипулирование эмоциями не самое мощное оружие в битве с тем, кто хочет тебя убить. Кроме того, мы обе знаем, что эффект от этого кратковременный, — отрезала я и уже с улыбкой добавила: — Смирись. Теперь девчонка — твоя ответственность.

Что там дальше шипела Ниса я уже не слушала, просто зайдя в лифт.

Мы быстро спустились вниз, загрузились в машину, и я повезла своих пассажирок домой к Нисе. Во время поездки особенно не разговаривали, вернее, Ниса попыталась, но я врубила радио на полную громкость и пока сзади сидящие содрогались всем телом на особенно низких частотах, я размышляла о том, что делать дальше.

Высадив двух недовольных барышень, вернее одну недовольную и одну перепуганную у дома Нисы, я порулила в офис.

За стойкой администратора царила пустота и уныние, Макс отсутствовал, а наш компьютерный гений заперся у себя в коморке, не реагируя на существование других живых существ во вселенной.

Пройдя в свой кабинет, я закрыла дверь и взялась за телефон, набрав номер Макса:

— Ты где? — с ходу спросила я, едва друг произнес: “Алло”.

— На деловой встрече, — странным голосом ответил Макс.

— Мммм, — промычала я, а после едко заметила: — Встречи, которые проводятся в спальне не могут называться деловыми.

— Моя личная жизнь — не твое дело, — разозлился друг и включил босса, что означало подтверждение моих догадок. Макс всегда так делал, когда понимал, что неправ, но не желал признавать очевидное.

— Конечно, конечно, — пропела я. — Зачем мне лишний геморрой! Но смею тебе напомнить, что именно ты пожелал заниматься расследованием убийства сестры твоей подружки.

— У тебя есть новая информация? — тут же взял быка за рога босс. Вернее, попытался это сделать.

— Кто знает, — загадочно хмыкнула я. — В общем, надень штаны, почисти зубы, выпей кофе и вызови себе такси, потому что я жду тебя в офисе. Своего ночного делового партнера можешь оставить дома.

И я повесила трубку. Думать о том, с кем Макс резвился ночью не хотелось. Да и времени не было, потому что я уже набирала новый номер.

— Зачем ты мне звонишь? — спросил мужской голос после того, как я устала ждать и уже собиралась сбросить вызов. — Соскучилась или мёд кончился?

— Соскучилась, — выбрала я первый вариант. — Давно не виделись.

— Два с половиной года, — уточнил он. — Но кто считает?

— Я. И хочу это исправить, — моя довольная улыбка растянулась до самых ушей. И хотя я знала, что видеть он меня не может, но ведь может почувствовать. — Сегодня, в двенадцать, на нашем месте.

— Я подумаю, — ответил голос и бросил трубку.

— М-да уж, — проговорила я, обращаясь в пустоту. — Чрезвычайно содержательная беседа.

И уже собралась отложить телефон, как он вновь завибрировал. Решив, что это мой предыдущий собеседник, я, не глядя на экран, ответила:

— Соскучился? — подражая его манере спросила я. — Или соленые огурцы на винегрет закончились?

— Что такое винегрет? — ответил мне голос, который я совершенно не ожидала услышать.

Я замерла, а после медленно проговорила:

— Здравствуй… папа. Или мне следует обращаться к тебе Ваше Королевское Величество?

— Ты же знаешь, что в этом нет необходимости, — ответил отец после минутного молчания. Кажется, родитель размышлял, в каком я сейчас настроении и есть ли вообще смысл вести со мной разговор. Хотелось ему сообщить, что в нашем общении уже как минимум лет пятнадцать нет никакого смысла, но еще сильнее хотелось узнать, зачем он звонит. Это я у него и спросила.

— Нам надо встретиться, — ответил папа.

— Извини, у меня плотный график, — тут же заявила я, зашуршав страницами ежедневника, который как не пыталась себя приучить, все равно не вела. Но на рабочем столе он у меня лежал, как безмолвное напоминание о собственной неорганизованности, белея незаполненными страницами в то время, как я продолжала держать все необходимое в голове.

— Ладно, — на удивление легко согласился король. — Когда ты освободишься?

— Без четверти никогда, — заявила я, громко захлопнув блокнот. — Тебя устроит? Раньше не смогу, прости, все очень плотно забито.

— Хватит, — оборвал он меня тем тоном, которому его подданным обычно очень трудно было противостоять. Но меня он лишь раздражал еще сильнее, вызывая истинно подростковое желание устроить бунт на корабле. Ну, просто так, из любви к процессу. — Я не ради словесных перепалок прибыл на этот берег. Нам нужно поговорить. Срочно.

— Так мы вроде и сейчас не молчим, — отметила я очевидный факт.

— Поговорить лично, — с нажимом произнес отец. — Или ты встретишься со мной, или я отправлю свою стражу привести тебя во дворец. Силой.

Я вздрогнула. Если уж дело дошло до таких угроз, значит, все очень серьезно.

— Вечером, у бабушки. Я приеду.

— Хорошо, дочь, надеюсь, ты сдержишь своё обещание.

Ничего не ответив на этот выпад, я отбросила трубку, которая улетела куда-то в угол и, судя по громкому стуку, приземлилась на пол, а после уронила голову на сложенные руки.

Папа никогда особенно со мной не церемонился. Впрочем, как и со всеми остальными членами своей семьи….

Дверь распахнулась в тот момент, когда глаза защипало, а к горлу подступил тугой комок.

— Ты что, спишь на рабочем месте? — возмутился Макс, влетая в мой кабинет, пододвигая к себе стул и усаживаясь на него, с грациозностью лани закидывая ногу на ногу.

— Нет, — откашлялась я и потянулась к зеркальцу, чтобы убедиться в отсутствии припухлых век и красных глаз. — Просто устала немного.

— День еще не начался, а ты уже устала, — бодро улыбнулся начальник, чей задорный вид начал раздражать еще сильнее отцовского голоса.

— Я рано встала. И в отличии от тебя, работаю, — моё справедливое замечание осталось без ответа, вместо этого Макс спросил:

— Зачем звала?

Я отложила зеркальце и произнесла одно слово:

— Лозовский.

Весь задор с Макса тут же слетел, сменившись унынием и недовольством.

— Зачем тебе этот шаромыжник?

— Интересная характеристика, — оценила я изящество слога своего начальства. — Хотелось бы с ним познакомиться.

— Тебе это ни к чему, — отрезал Макс, скрипнув ножками стула. А может быть, это скрипели его зубы. — От таких, как он следует держаться подальше.

— Подальше не получится, — разочаровала я друга. — Надо поближе.

— Да что за упрямство такое! — стукнул он кулаком по колену. — Я же сказал, тебе это ни к чему!

Я устало вздохнула, ощущая себя по-настоящему вымотанной. И не как после тяжелого дня, а как после долгой, ожесточенной битвы длинною в жизнь.

— Макс, я же прошу об этом не потому, что мне от скуки заняться нечем, — терпеливо произнесла я. — А потому, что это действительно надо. Надо ради дела.

— Рассказывай, — потребовал в свою очередь Макс.

— Не могу, — развела я руками. — Прости, но я правда пока не могу.

Макс подозрительно уставился на меня. Несколько минут мы играли в агрессивные гляделки.

— Ладно, — сдался друг. — Многолетний опыт общения с тобой подсказывает, что сопротивляться и допытываться бесполезно, все равно ты ничего не скажешь. И сделаешь по-своему.

Я согласно кивнула.

— Я созвонюсь с ним и договорюсь о встрече, — Макс грустно вздохнул и поднялся.

— На сегодня, — с милой улыбкой, но очень требовательно попросила я. — Часиков после двух.

— Это уже наглость! — возмутился Макс, оборачиваясь уже возле двери.

Я моргнула и заулыбалась еще шире. Начальник покачал головой и стремительно покинул меня, что-то яростно шепча себе под нос. Может, вызывал дьявола, а может, проклинал тот день, когда мы встретились.

Глава XXIV

Просидев в офисе еще чуть меньше часа, я вышла и пешком отправилась на первую запланированную на сегодня встречу. Можно было, конечно, взять так щедро отданную мне машину Григория, но, во-первых, я не была уверена, что она не отслеживается посредством различных технических приспособлений, во-вторых, идти было не далеко, а мне хотелось прогуляться.

Через двадцать минут я была на месте. Прошла вдоль набережной, обогнула памятник известному писателю и устроилась на лавочке напротив мерно журчащего фонтана.

Прошло еще минут десять прежде, чем позади меня раздались едва слышные шаги, а после рядом присел мужчина в легких светло-синих штанах и белой футболке. Элегантный, как всегда. И красивый до умопомрачения. Как и всегда.

— Привет, — снимая солнцезащитные очки, улыбнулась я, не поворачиваясь к нему, но с наслаждением вдыхая аромат его туалетной воды. Одновременно чуть терпкий и чуть сладковатый, освежающей и очень ему подходящий.

— Хорошо выглядишь, — вместо приветствия произнес Ян. — За два года совсем не изменилась.

— За два с половиной года, — напомнила я ему его же собственное уточнение. — И я не изменюсь еще ближайшие лет триста.

— Нереиды живут долго, — согласился мой собеседник. — Даже слишком долго для этого мира.

— Разве бывает слишком долгая жизнь? — спросила я, прикрывая глаза и подставляя лицо весеннему солнышку.

— Конечно, — невозмутимо ответил Ян. — “Слишком долго” начинается тогда, когда ты теряешь надежду придумать смысл своему существованию.

— Концепция смысла жизни переоценена, — я распахнула глаза, проследила за полетом воробья, исчезнувшего в густой кроне старого каштана и, наконец, взглянула на Яна.

Он все это время следил за мной.

Высокий, даже слишком. И худой. Но не той худобой, при которой хочется обнять, пожалеть и накормить. А той, которая является следствием долгих и упорных тренировок. И которая на самом деле скрывает силу отточенных и крепких, подобно канатам мышц. Молочно-белую кожу идеально подчеркивали длинные, достающие до широких плеч и чуть зачесанные назад волосы цвета спелой пшеницы, отливающие на солнце золотом. Довершали картину пронзительно-голубые глаза с длинными черными ресницами, которые были такой редкостью у натуральных блондинов. И высокие скулы, такие острые, что хотелось провести по ним пальцем и убедиться, что это лицо настоящее.

— Всё в этом мире переоценено, — криво усмехнулся Ян от чего его полные изящные губы, которые вызывали совсем не целомудренные мысли насмешливо изогнулись. — Как и красота.

Он видел меня насквозь.

— Тебе легко об этом говорить, — рассмеялась я, отводя взгляд от того, к кому меня уже не первый год тянуло словно магнитом. Держалась я все это время исключительно на одной силе воли. Потому и встречи наши были редкими, ведь с каждым разом я всё сильнее боялась, что не смогу уйти. — Красивые люди любят говорить, что красота не важна. Наверное, потому что она у них уже есть.

Он все знал.

А еще он все понимал. Даже лучше, чем я сама. Он всегда был лучше меня. Во всем. Наверное, меня, ту, чья гордость была выше Эвереста, должно было задевать это. Но не задевало. Все, что касалось его всегда было… как будто вывернутым наизнанку.

А еще рядом с ним было поразительно спокойно. Спокойствие и влечение, такое, от которого начинали мелко вздрагивать колени при одном лишь взгляде — слишком опасное сочетание.

— Не легче, чем тебе, ma petite princesse, — заметил Ян. Он редко обращался ко мне по имени, зато очень любил называть маленькой принцессой. — Но ты же позвала меня не для того, чтобы полюбоваться моим светлым ликом и отвесить парочку комплиментов, правда? Если бы это было так, наша встреча состоялась бы на два с половиной года ранее, и мы бы провели это время гораздо… интереснее.

Я подавила горький вздох, улыбнулась и весело произнесла, отвесив шуточный поклон:

— Конечно, нет, мой Князь. Я бы не стала тревожить Вашу Светлость по столь незначительному поводу.

— Тогда что? — бровь Яна изогнулась, в то время как глаза потемнели, словно вода в море перед грозой. — Проблемы с кем-то из моих?

Ян был вампиром. Родился вампиром, прожил четыреста лет вампиром, и проживет как минимум еще столько же, если не найдется кто-то, кто окажется сильнее его и сможет положить конец существованию такого, как он в этом бренном мире. Принадлежал Ян к старинному вампирскому княжескому роду и, хотя родился четвертым сыном в семье, а потому не должен был унаследовать власть, после гибели в бою отца и старших братьев, возглавил свой клан. Титул и заслуги предков позволили ему заявить о своих правах на огромный участок территории и, соответственно, повелевать всеми проживавшими на его земле вампирами. И хотя Ян носил титул Князя, сам себя он так редко называл. По меркам высокородных вампиров он вообще был странным. Благородному обществу себе подобных предпочитал скромное проживание среди людей и не стремился к раскрытию своей личности. На самом деле, многие вампиры до сих пор не знали своего правителя в лицо. Со мной он тоже вел себя достаточно свободно и никогда не требовал соблюдения дворцовых правил, хотя по титулу я была ниже его — всего лишь принцесса, которая никогда не станет полноправным правителем.

— Нет-нет, — торопливо ответила я. — Мне нужны ответы на кое-какие вопросы, и мне кажется, что именно тебе их стоит задать.

— Тебе кажется? — выгнул светлую бровь Ян.

— Ага, — радостно улыбнулась я, хотя на первый взгляд причины для радости отсутствовали. — Креститься уже пробовала, не помогло, так что, можешь даже не предлагать.

— Уже интересно, — хмыкнул Ян, устраиваясь поудобнее настолько, насколько позволяла неудобная деревянная скамейка. — Приступай.

Я глубоко вздохнула, потерла лоб и начала рассказывать. С самого начала, уже не первый раз, но не все, что знала. Кое-что пришлось утаить.

Закончив, я замолчала, выжидающе уставившись на вампира, одновременно любуясь его красотой и боясь нарушить повисшую между нами тишину, которая, словно незримым куполом, отделяла нас от остального мира. В это время по набережной со звонким смехом и гигиканьем бегали дети, с громким шорохом крыльев взлетали стаи голубей, через две лавочки от нас мужчины с наслаждением резались в домино, громко стуча костяшками об доску. А мы сидели молча и практически не подвижно, подобно двум бессмертным изваяниям.

— Почему ты пришла ко мне только сейчас? — резко спросил Ян, да так, что я невольно дернулась, больно ударившись локтем о кованный каркас лавочки.

— А зачем? — проговорила я, морщась и потирая ушибленное место. — Я не хотела втягивать тебя в свои проблемы. На самом деле, я и по поводу этой встречи долго сомневалась.

— Почему? — отрывисто повторил Ян, не глядя на меня, а вместо этого буквально пожирая глазами фонтан.

— Потому что чем меньше людей замешаны в этой истории, тем лучше, Ян, — вздохнула я и поправила край юбки, чувствуя себя неловко и не зная, куда деть руки. — Но есть кое-что, с чем ты можешь мне помочь.

— И что же это? — зло глянул на меня вампир, что было для него не свойственно. Он редко злился. Да и в принципе редко проявлял какие-либо эмоции, предпочитая демонстрировать миру маску невозмутимого безразличия.

— Я мало, что знаю про оборотней, — почесала я нос, не понимая причин столь резкого скачка от равнодушия до гнева.

— И было бы замечательно, если бы все так и оставалось, — сказал, как отрубил Ян.

— Ага, — я почесала нос еще раз. — Вот только от этих знаний зависит не только жизнь моей подруги, но теперь уже и моя собственная.

— Ты должна была мне сказать, что на тебя напали, — требовательно произнес Ян.

Я промолчала. Ян несколько минут наблюдал за моим лицом, а после удрученно покачал головой.

— Ты невыносима, — в итоге заключил он.

— Конечно, нет, — безропотно согласилась я. — Зачем меня выносить? У меня ноги есть и шевелить я ими умею. Если что, сама вынесу себя куда надо.

Несколько мгновений Ян, судя по выражению его вытянувшегося лица, пытался осмыслить сказанное. Напряженный умственный процесс окончился смешком, перешедшим в громкий заливистый смех.

— Ладно, я расскажу тебе то, что ты хочешь знать, — отсмеявшись, произнес Ян. — Но только с одним условием.

Я вновь нервно почесалась, потому что Ян принадлежал к той категории личностей, которые умели хватать все подворачивавшиеся им под руку возможности.

— Ты будешь держать меня в курсе событий, поняла? — повысил он голос.

Я автоматически кивнула, еще не до конца сообразив, что кроется за этими словами.

— И сообщать мне обо всем! Слышишь, Ди? Обо всем!

Я недовольно поморщилась.

— Прям обо всем — обо всем? Даже если я чихну неудачно, тоже надо будет тебе позвонить и сказать: “Дорогой друг, чихнула так, шо заплевала начальника, полкабинета, прохожего за окном и приблудную соседскую кошку так не вовремя заскочившую к нам в офис в погоне за мышкой”?

Ян не выдержал и прыснул со смеху.

— Нет, такие подробности можешь оставить при себе.

— Вот-вот, — закивала я. — Так что, ты поосторожнее с требованиями. А то можно на такое напроситься, что сам уже будешь не рад.

— Знаешь, иногда я смотрю на тебя, — и он действительно посмотрел, чуть отодвинувшись в сторону, — и думаю: почему я до сих пор тебя не убил?

— Может быть, не было основательного повода? — предположила я.

— Поводов было больше, чем достаточно, — отрезал Ян с самым серьезным видом.

— Тогда не знаю, — развела я руками. — Как вариант — я вношу приятное разнообразие в твою скучную жизнь, — и тут же широко усмехнулась. — Со мной не скучно, за это меня и любят.

— Да, наверное, — странным тоном протянул Ян, сопроводив свои слова долгим взглядом, от которого мне почему-то захотелось скрыться, уж слишком красноречивым он был. Слишком… интимным.

— Так что, может быть, уже приступишь к повествованию? — кашлянула я, выразительно глянув на часы. — Хочется поскорее все узнать, например, кто у оборотней сейчас главный?

— На этот вопрос не сложно ответить, — хмыкнул Ян, проводя ладонью по своим волосам. Мне отчаяннозахотелось сделать то же самое. Аж руки зачесались. — Вожак.

Я раздраженно закатила глаза.

— Ну, понятно, что не настоятельница монастыря! Я не это имела в виду. Оборотней ведь существует не один вид. Я хочу знать, какая группа контролирует город сейчас?

— Волки, — не задумываясь ответил Ян. — В принципе, как и во многих других городах. Волков большинство, так что, им проще завоевывать и удерживать власть.

Про волков я знала одно — с ними лучше не связываться.

— Это плохо, — пробормотала я, безрадостно осознавая, что мои предположения подтверждаются.

— Почему? — хмыкнул Ян. — Они не лучше, но и не хуже других. Просто волки не так переживают за чистоту своих рядов, в отличии от других. Вот и сумели занять лидирующие позиции.

— А ягуаретты? — спросила я.

Ян взглянул на меня с высоты своего роста. Даже в положении сидя он возвышался надо мной, словно скала над морем.

— Когда-то они были известны как одни из самых свирепых оборотней. Злоба взращивалась в них поколениями. Я помню те времена, когда из ягуареттов набирали целые отряды, которые помогали королям выигрывать войны и восходить на престолы. Поговаривали, что и среди самих королей были ягуаретты. А потом что-то пошло не так. Они начали вымирать. В конце концов, их осталась маленькая группка, которая спряталась где-то на краю вселенной.

— Мексика, — произнесла я. — Не такой уж край.

— Для тех, кто едва ли не завоевал весь мир — практически дно, — не согласился со мной Ян. — Они были великими. Но величие своё удержать не смогли.

— Чем больше шкаф, тем громче падает, — поддержала я, хоть и не столь утонченно.

— Ходили слухи, что ягруаретт прокляли. Якобы один из их предводителей силой взял девушку, которая оказалась не такой простой, как могло показаться на первый взгляд.

— Ведьма? — предположила я.

— В те времена существовало много могущественных ведьм. Кто знает, на кого мог наткнуться мохнатый. Но учти, это неподтвержденная информация, всего лишь одна из многих легенд.

— Ягуаретты сейчас в городе, — сообщила я на выдохе. — Тот парень, которого убила Ниса, был ягуареттом.

Ян резко развернулся ко мне.

— Откуда ты знаешь?

— Ниса сказала.

— Твоя подружка, — раздраженно зашипел Ян, и мне даже показалось, что его клыки, которые обычно выглядели лишь чуть крупнее обычных человеческих резцов, увеличились в размерах. — Никогда она мне не нравилась. А откуда она узнала, кем он был?

— В той ситуации трудно было не узнать, — пояснила я. — Он начал обращаться, когда напал. Ян, мне надо знать, почему они в городе.

— А если ты узнаешь? Это что-то изменит? Может быть, им просто надоел мексиканский климат.

— Я уверена, что все три нападения были совершены оборотнями, — твердо произнесла я. — Характерные такие убийства, при чем, убийцы даже не пытались как-то скрыть свои следы.

— Ты уверена, что их было несколько? — Ян хмуро свел брови у переносицы.

— Ну, тот, с которым повстречалась Ниса на момент нападения на третью жертву лежал у неё дома. Так что, да, убийца не один, а несколько. Только зачем им вдруг понадобилось на девушек нападать — непонятно. Личная месть? Случайность? Попытка ограбления?

— Весьма глупые мотивы, — вставил Ян.

— А кто сказал, что оборотни умные? — язвительно поинтересовалась я. — Но если на Нису напал ягуаретта, то логично предположить, что и в остальных убийствах замешаны они же. Кроме того, они нападают не на простых девушек.

— На позолоченных? — картинно изумился Ян, прикладывая ладони к щекам.

— Нет, — окинула я его снисходительным взглядом, который больше относился к его слабеньким актерским талантам. — Все девушки не были людьми, и я уверена, что были выбраны не случайно. Смотри сам, Ниса, несостоявшаяся вторая жертва, банши. Элли, третья жертва, беглая сирена. Про первую убитую мало, что понятно. Её подруга рассказала только, что та боялась до дрожи огня. Но этот страх вроде как является следствием пережитого в детстве пожара. И у меня совершенно никаких догадок по поводу того, кем она могла быть.

— Пожар, говоришь? — задумчиво приложил пальцы к подбородку Ян.

— Вампиры с огнем не очень дружат, — осторожно заметила я, краем глаза наблюдая за его реакцией.

— Что ты знаешь про кицунэ? — поворачиваясь ко мне с хулиганистой улыбкой, спросил Ян.

— Девятихвостные лисы из японско-китайских рассказов, обитающие исключительно в Китае?

— Садись, два, — и вампир легонько щелкнул меня пальцем по носу. — В Китае кицунэ наиболее распространены из-за особенностей своего рациона питания, но встречаются они и в других регионах. У нас тоже имеются, но мало. Сбиваться в группы для ежедневного выживания они не привыкли, это да, но атакуют своих врагов кицунэ всегда стаями. Потому что главный враг кицунэ кто?

Я помотала головой, действительно ощущая себя первоклассницей на уроке — сидеть не удобно, ничего не понятно и настойчиво хочется домой.

— Демоны, известные, как онни, — с торжественным видом закончил Ян. — Вопреки распространенному мнению, не все онни плохие. На самом деле, многие из них живут среди людей и занимаются тем, что у них лучше всего получается — охраной и защитой. Онни и кицунэ враждуют еще с древних времен, кажется, уже никто и не помнит, с чего началась этой вражда, но кицунэ и онни продолжают упорно ненавидеть друг друга спустя века.

— Но почему ты подумал именно про кицунэ? — до меня все еще плохо доходило.

— В облике лис кицунэ способны порождать огонь ударом хвоста об землю.

— Если пожар действительно был, то устроить его мог и человек. Это не трудно. И не обязательно иметь хвост, чтобы чиркнуть спичкой и бросить её в лужу бензина, — слова Яна меня не убедили.

— Но если брать за основу теорию, согласно которой все жертвы нападений были не простыми людьми, а магическими созданиями, то вполне логично допустить, что и пожар, если он был, то был не случайностью и не результатом человеческой деятельности. А лисы очень любят устраивать пожары, зажаривая онни в пламени. Верят, что так они очищают этот мир.

— Но как тогда так получилось, что ягуар-оборотень смог убить демона? Онни ведь должны быть очень сильными!

— Не все, — покачал головой Ян. — Если в том пожаре погибли родители девочки или хотя бы один из них, то это практически лишило её способностей. Маленькие онни очень сильно привязаны к своим родителям в том числе и потому, что именно мама с папой вводят своего ребенка в основную фазу силы. Там проводится специальный ритуал, на котором требуется использовать кровь предков.

— Хорошо, — хлопнула я ладонями по коленкам. — Итак, что мы имеем? Демон без сил и магии, дочь сбежавшей из дома сирены и банши. Вот как раз Ниса не вписывается в этот ряд.

— Почему же, очень вписывается, — Ян поднялся и протянул руку мне. — Давай пройдемся, а то у меня уже зад чугунный.

Я наклонилась назад, оценив тот самый зад, который выглядел как всегда идеально. Даже штаны не помялись, вот как он это делает?

— Не косись, — со смешком дернул меня обратно Ян, укладывая мою руку на свой локоть. — Там нет ничего такого, что достойно подобного взгляда. А по поводу Нисы, все становится понятным, как только мы вспомним, чья она подруга.

— Моя, — проговорила я с недоумением.

— Вот именно, — поднял палец вверх Ян. — Лучшая подруга единственной наследницы Талласа, которая сбежала из дома и, вопреки желаниям коронованных родственников, живет как простая девушка, занимаясь поимкой мелких мошенников и женатых изменников.

— Я не единственная наследница, — без особой радости рассмеялась я. — Знаешь, сколько у меня сестер? Целый гарем можно собрать!

Ян остановился и посмотрел мне в глаза. Кажется, в этот момент я забыла, как дышать.

— А ты знаешь, что, согласно вашим традициям, только первый брак считается освященным высшими силами, то есть, говоря простым языком, законным? — мягко и тихо проговорил Ян, да так, что у меня мурашки не то, что проскакали, они пронеслись по коже в железных башмаках, отбивая чечетку. — Все последующие союзы рассматриваются лишь как временная связь, они признаются обществом, но не считаются священными, так как через брачный обряд можно пройти только один раз в жизни. А потому лишь дети, рожденные в освященном браке, могут наследовать престол, ведь считается, что их рождение было предопределено свыше. И если с тобой, моя радость, что-то случится, то твой отец останется без наследника. И начнется война за власть, потому что другим своим дочерям он передать трон не сможет, даже если выдаст их замуж за равных им принцев. Именно поэтому Таллас так хочет выдать тебя замуж. Ему нужны наследники. Твои наследники.

Нет, я этого не знала. В те времена, когда я еще жила в королевстве мне об этом никто не рассказывал, а когда я сбежала меня в принципе перестало интересовать все, что было связано с отцом.

Ян, тем временем, склонился к моему лицу, обдав ароматом своих духов, смешавшихся с запахом его тела, отчего у меня болезненно заныло под ребрами. И коснувшись моего уха своими губами, прошептал:

— Дыши, ma petite princesse, дыши.

А потом просто повел меня дальше, словно ничего и не было.

— Так ты знаешь, кто вожак у волков? — спросила я, когда мы начали подниматься по пешеходному мосту, чтобы перейти на другую сторону набережной.

— Знаю, — ответил Ян, теснее прижимая к себе мою руку. — Мы все друг друга знаем, положение обязывает.

— Познакомь меня с ним, — попросила я, сделав заодно глаза побольше и пожалостливее.

И тут же ощутила, как напряглись мышцы Яна под моей рукой.

— Зачем?

— Я хочу поговорить с ним, он должен знать, зачем ягуаретты здесь. И кто напал на нас с Русей. А еще я хочу знать, как так получилось, что оборотень расследует убийство, совершенное оборотнем. Потому что я уверена, что каждое полнолуние следователь, ведущий дело об убийстве студентки Ольги Егоровой, обрастает шерстью и проветривает у себя под хвостом, бегая по ближайшему лесу.

— Интересный расклад, — хмыкнул Ян, но как-то очень недобро. Я бы не захотела встречаться в темном переулке с человеком, который вот так вот умеет обозначать свое отношение к происходящему.

— И еще, — мы спустились с моста, я повернула направо, потянув за собой и Яна. — В городе гуляет какой-то новый наркотик, я хочу знать, что это за дрянь. Сможешь выяснить?

— У кого из нас связи в полиции — у тебя или у меня? — вопросил Ян с легкой долей патетики.

— У меня, — согласилась я. — Но думается, у тебя эти связи были налажены еще раньше.

— Тут спорить не стану, — согласился Ян, накрывая мои пальцы своими и легонько поглаживая. — Я договорюсь о встрече с вожаком, но одна ты туда не пойдешь.

— Нет, — решительно отрезала я. — Пойду, потому что если я приду с тобой, то, во-первых, мигом поползут слухи, которые дойдут до ушей моего папочки быстрее, чем мы сможем их развеять. А во-вторых, при тебе вожак точно не станет делиться секретам, а если я будут одна, то возможно смогу как-то его расположить к себе.

— Думаю, этого не потребуется, — скрывая улыбку, произнес Ян, останавливаясь. — На этом нам придется проститься.

Не отрывая взгляда от моего лица, он поднес мою ладонь к своим холодным губам и легонько прикоснулся ими к моей мигом покрывшей мурашками коже, что не могло не укрыться от него.

— Но не думаю, что это надолго, — криво усмехнулся вампир.

А в отчет не смогла и слова вымолвить, но, думаю, он ему и не требовался. Вампир выпрямился, кивнул на прощание и быстро направился в сторону спуска с набережной. Я же осталась стоять, приходить в себя и молиться о том, чтобы моя сила воли выстояла в этой неравной борьбе.

Не успела я вернулась в офис, как ко мне заглянул Макс.

— Я договорился! — радостно заявил он так, словно объявлял о наступлении Нового года.

— Молодец, — хмуро ответила я, пребывая все еще в растерзанных чувствах. — Возьми с полки… в общем, что там найдешь, то и возьми.

И рухнула в свое офисное кресло.

— Если ты про ту полку, на которой недоеденный пирожок уже мумифицировался, покрывшись пылью, плесенью и какашками мух, то нет, спасибо, сегодня я на диете.

— На диете сидеть вредно для мозгов, — вынесла я вердикт.

— Вредно для мозгов жрать всякую дрянь, — не согласился Макс.

— Китайцы же вон едят и ничего, — зевнула я, больше всего на свете сейчас желая оказаться дома, в теплой постельке. — Так, во сколько встреча?

— Через два часа, у него в офисе, — скривившись, ответил босс. — Но я бы не хотел…

Договорить, чего бы он там не хотел, я ему не дала. Подхватилась и вынеслась из собственного кабинета быстрее, чем друг включил функцию под названием “занудство”.

— Скоро вернусь! — прокричала я в уже закрывающуюся дверь и отправилась к машине. И только устроившись за рулем и заведя мотор, я поняла, что не знаю, где находится этот самый офис.

Едва я только успела застонать от бессильной злости на саму себя, как раздался стук в окно.

— Адрес, — произнес одно слово Макс, когда я опустила стекло, и бросил мне на колени бумажку с парой строк, написанных от руки. — И смотри, не встрянь в еще большие неприятности.

— Да куда уж больше, — проворчала я, выруливая с парковки.

Глава XXV

Дорога до офиса то ли бизнесмена, то ли университетского преподавателя заняла меньше получаса, так что я еще успела заскочить в кафешку, перекусить перед встречей, а после посетить еще несколько мест. В строго указанное время я возникла перед глазами секретарши, бдительно охранявшей вход в кабинет начальника. Сам кабинет расположился на седьмом этаже нового и явно очень дорого бизнес-центра, все семь этажей которого, если верить табличке, установленной в вымытом до зеркального блеска холле, принадлежали фирме господина Лозовского.

— Вы к кому? — окинула меня оценивающим взглядом блондинка среднего возраста с впечатляющими своими размерами губами, сдвинув на кончик слишком идеального носа очки в тонкой оправе.

— Ну, явно не к вам, — вырвалось у меня. И так как отступать уже было некуда, я уверенно уселась на белоснежный диван, стоящий в приемной, и высокомерно воззрилась на сотрудницу фирмы. — К Дмитрию Александровичу, он меня ждет.

— Вы уверены? — приподняла накрашенную бровь секретарша, глядя на меня так, словно я у неё поинтересовалась, как пройти в библиотеку. Хотя, как раз такому вопросу следовало бы удивляться меньше всего, у нашего народа в принципе традиция такая — библиотеки искать.

— Нет, конечно, я вообще редко уверена в том, что делаю, — мило улыбнулась я, хлопнув ресницами для поддержания образа идиотки. — А в разные места прихожу, потому что у меня слишком много свободного времени.

— Вам мне кажется, что вы перебарщиваете? — спросила дама, делая оскорбленное лицо и резко вставая из-за стола.

— Вы знаете, я иногда не досаливаю, но так, чтобы перебарщивать — нет, не замечала за собой, — еще раз похлопала я ресницами, не убирая с лица улыбки.

Рука девушки, которая уже были ближе к статусу бабушки странно дернулась, вполне возможно, что дергалась она в поисках моей шеи, но так как шея не нашлась, секретарша резко выдохнула сквозь зубы и скрылась за дверью, нырнув в кабинет начальства.

— Проходите, — процедила женщина, возвращаясь обратно с таким лицом, с которым обычно хочется предложить человеку подержать гранату. — Вас ожидают.

— Естественно, — пропела я.

Поднялась и потопала куда сказали. Едва вошла в кабинет, как дверь за моей спиной оглушительно захлопнулась.

— У вас милая сотрудница, — сообщила я мужчине, восседающему за большим письменным столом из натурального дерева, который занимал почти половину всего пространства. Стол, не мужчина. На второй половине расположился стол для совещаний с ротой свободных стульев. В углу пристроились два небольших диванчика рядом с низким кофейным столиком.

— Кофе? — предложил мужчина, поднимаясь и следуя мне на встречу.

— Если только ваша секретарша не подсыплет в него яду, — усмехнулась я, пожимая протянутую мне руку и рассматривая хозяина кабине.

— Она не настолько кровожадна, — ответили мне улыбкой на улыбку, которую я бы назвала самой очаровательно-соблазнительной, если бы не видела улыбку Яна.

— Вы недооцениваете ревнивых женщин, — пропела я, в то время как мужчина с повышенным интересом разглядывал меня… и гораздо более очевидно, чем я его. Но чем дольше мы смотрели друг на друга, тем яснее я понимала, чем обусловлен его успех у женщин. Он оказался именно таким, каким его описала соседка подружек-студенток.

Высокий, статный, молодой, но уже не мальчик, а мужчина. С очень выразительным лицом, о таких обычно говорят — породистые. В целом, именно это в нем и чувствовалось — порода, следствием которой являлось то изящество речи и движений, которым невозможно обучиться. С ними нужно было родиться и желательно в очень обеспеченной семье, которая позволит отточить природные таланты. А в этом мужчине таких талантов явно крылось немало.

— Присядем? — предложил он, указывая рукой на диванчики. От моего взгляда не укрылись мышцы, которые при этом простом движении отчетливо напряглись под тонкой тканью дорогой белой рубашки.

Я направилась к мебели, в то время как владелец фирмы по коммутатору попросил у секретарши два кофе. После он присоединился ко мне, расслабленно устроившись напротив и глядя на меня так, словно мы находились за столиком пляжного кафе где-нибудь на островах в Карибском бассейне, то есть, расслабленно и безмятежно. Но от меня не скрылась та цепкость, которая присутствовала в его глазах и которую он тщательно пытался спрятать за мягкостью, спокойствием и невозмутимостью.

— Вы знаете, по какому поводу я здесь? — начала я.

— Вас зовут Диаманта, вы работаете вместе с Максом, который, собственно, и попросил меня о встрече с вами, — произнес Дмитрий. — Больше я ничего не знаю.

— А вы знаете о гибели Элли? — спросила я. И тут же улыбка растаяла на его губах.

— Конечно, ужасная история, — заговорил Дмитрий, но тут же умолк, потому что явилась блондинистая змея с двумя чашками кофе, сахаром и сливками. Расставив все это на столе, она кинула на шефа выразительный взгляд, но, не дождавшись ответного, вынуждена была уйти. — Мне очень жаль и Элли, и Мари. Такая трагедия. Вы поэтому здесь?

— Да, мы расследуем это дело, — кивнула я, осторожно принюхиваясь к запаху, идущему от кофе и пытаясь понять, безопасно ли его пить или все-таки не надо.

— Расследуете? — мужчина потянулся к сахарнице. — Вы разве не в частном агентстве работаете.

— Да, а что?

— Нет, ничего, — пожал широкими плечами мой собеседник. — Просто мне казалось, что такими делами должна заниматься полиция.

— Она и занимается, — подтвердила я. — Но мы ведем параллельное расследование, потому что у нас есть еще один клиент, который столкнулся с аналогичной ситуаций.

— Я не понимаю, — мужчина свел у переносицы брови, а в его темно-синих глазах засветилась неподдельная тревога. Вот, кому следует в фильмах сниматься. Голливуд обрыдался, ожидая его.

Вытащив три цветные фотографии, которые предварительно распечатала в торговом центре сразу после того, как пообедала, я положила одну из них на стол прямо перед Лозовским.

— Вам знакома эта девушка? — указала я пальцем на фото.

— Шутите? — возмутился мужчина. — Конечно, это же Элли!

— Вы состояли с ней в отношениях?

— У нас была недолгая связь, — как ни в чем не бывало признался Лозовский. — Я бы это даже романом не назвал. Я ей очень нравился, она этого и не скрывала. А я…

— А вы сначала ухаживали за старшей сестрой, а потом переключились на младшую, — проникновенно произнесла я.

Мужчина склонил голову, взглянув на меня исподлобья.

— Я понимаю, как это выглядит, — произнес он. — Но я не такой плохой, как вам кажется. Да, я ухаживал за Мари, а потом некоторое время был с Элли. Наверное, с вашей точки зрения, это выглядит некрасиво.

— Это с любой здоровой точки зрения выглядит некрасиво, — убрала я улыбку.

— Мари мне понравилась исключительно внешне, — честно произнес мужчина, глядя на меня открыто, без притворства и снисхождения. Складывалось впечатление, что ему нечего скрывать, и он готов обо всем говорить, как есть. — Я собирался просто приятно провести с ней время, но узнав её поближе понял, что она очень хорошая девушка и не подходит для временно развлечения. А постоянные отношения, коих она заслуживала, мне были не нужны. В итоге, мы стали друзьями. Потом я познакомился с Элли, меня она не заинтересовала, а вот я её — очень. Я сразу понял, что Элли и Мари — это как день и ночь. Предельно разные. Младшая сестра не прельщала меня, хотя и старалась изо всех сил. К тому моменту уже стало очевидно, что несмотря на то, что я отступил, Мари начала испытывать ко мне определенные чувства. И тогда…

— И тогда вы решили воспользоваться младшей, чтобы разбить сердце старшей?

Меня едва не передернуло от гадливости.

— Я сделал это для того, чтобы разрушить привязанность Мари ко мне. Это как вскрыть гнойник, — мужчина потянулся за кофе, и я обратила внимание на кольцо на его руке с изображением чего-то, похожего на кошачью голову. Может быть, льва. А может быть, и ягуара. Но, что самое главное, по своему стилю оно напомнило мне другое украшение, тоже кольцо. И тоже виденное мною на мужчине. — Знаете, это как вскрыть гнойник — первое время сильно поболит, но без хирургического вмешательства будет становиться только хуже.

Я оставила свое мнение при себе и продолжила расспрос:

— Что было дальше?

— Дальше? — переспросил мужчина, отпивая кофе. — Дальше Мари сделала правильные выводы, мы с Элли еще пару раз встретились, а после я уехал, пообещав старшей сестре, что мы еще встретимся. Вернулся я не так давно, меня попросил об этом старинный друг семьи, ему нужна была срочная замена в преподавательском составе. И я согласился некоторое время побыть светочем, который рассеет дремучую тьму в головах студентов.

— Как мило, — скривившись, оценила я. — А вот эта девушка вам знакома?

И положила на стол рядом с первым второе фото.

— Да, — даже без намека на тревогу ответил Лозовский. — Это одна из моих студенток, к сожалению, тоже покойная.

— И погибшая при тех же обстоятельствах, что и Элли, — холодно отметила я.

— Мне подробности не известны, — спокойно ответил мужчина, одним легким движением откидывая со лба длинную прядь густых темных волос. — Смерть — это не то, чем я предпочитаю интересоваться.

— Даже если это смерть близких вам людей? — искренне удивилась я.

— Они не были мне близки, — сухо ответил Дмитрий, ставя уже пустую чашку на столик. Я к своей так и не притронулась, мало ли чем тут предпочитают заправлять напитки идейных врагов. — Ольгу я знал только как свою студентку, которая появлялась на моих занятиях реже, чем пролетает комета Галлея. А Элли… она была мне дорога исключительно, как сестра моего хорошего друга. Не больше, не меньше.

— А у меня есть информация, что вы не только обещали мари возобновление отношений, но и проявляли к своей погибшей студентке повышенный интерес, мужской, я бы сказала, интерес. И даже приглашали на свидание.

Несколько минут мужчина молча рассматривал меня, а после громко и заливисто расхохотался, запрокинув голову и еще больше став похожим на киношного героя.

— Дайте угадаю, — сквозь смех проговорил Лозовский. — Это вам её подружка наговорила?

— А если и так?

— Знаете, чем вы отличаетесь от моих студенток? — вдруг подался ко мне на встречу мужчина с шальной улыбкой, играющей на губах.

— Возрастом? — мрачно отозвалась я, с неприязнью наблюдая за этими маневрами.

— У вас не такая уж большая с ними разница, — отверг эту версию Лозовский. — Умом. И четким осознанием себя, своих сильных и слабых сторон, своих желаний и целей. В вас это видно. По глазам.

— Я бесконечно счастлива, что вы оценили мой богатый внутренний мир, но при чем тут это к тебе разговора? — проговорила я, пытаясь удержать на лице выражение вежливой заинтересованности.

— В отличии от вас, мои студенты умом не отличаются, — вздохнул мужчина с явным сожалением. — Наталья увидела во мне способ, как кардинально изменить свою жизнь. И попыталась реализовать свой план по заманиванию меня в свои женские сети. Но она не знает то, что знаем мы с вами, правда?

Последние слова он произнес доверительным шепотом, все еще нависая над столиком и явно пытаясь сократить расстояние между нами.

— И что же мы с вами знаем? — деланно удивилась я.

— Что взрослого мужчину одним только молодым телом, находящимся в сомнительном состоянии, не заманишь. Ни в кровать, ни под венец, — он откинулся назад и заговорил уже нормальным голосом, а не таинственным полушепотом: — Надо быть личностью, а у неё этого нет. И вряд ли когда-нибудь появится. О чем я ей и сообщил. А она обиделась и, видимо, ложными сведениями решила мне отомстить.

— То есть, вы не пили на кухне у Натальи и Ольги чай, не разговаривали по душам, не подвозили ни одну из них домой?

— Нет, конечно, — рассмеялся мужчина с таким видом, как будто услышал очень похабный анекдот в очень приличном обществе. — Во-первых, я не пью чай. Во-вторых, я не пью чай в сомнительной компании. В-третьих, я работаю с восьми утра до десяти вечера шесть дней в неделю. С таким графиком я не могу себе позволить проводить ночи без сна. Единственное, в чем я могу покаяться, так это в том, что действительно подвозил девочек один раз на своей машине. Тогда на улице шел сильный дождь, а они обе были без зонта, мне просто стало жаль этих дурех.

— А что вы скажете по поводу этой девушки? — и я выложила на стол третье фото, с которого радостно улыбалась Ниса. Оно было сделано на её прошлый день рождения, поэтому на фото она стояла в обнимку с огромным клубничным тортом, который обычная девушка в жизни не удержала бы, и в праздничной цветастой шляпе из бумаги на голове.

— Эту девушку я не знаю, — покачал головой Лозовский, выглядя при этом, ну, очень правдоподобно.

— Удивительно, — иронично произнесла я. — А вот она вас знает.

Глава XXVI

Когда я ехала на встречу с Лозовским, мне позвонили сразу двое.

Первый звонок был от Миши.

— Уверен, ты хочешь это знать, поэтому решил не дожидаться твоих надоедливых вопросов, а сразу сообщить самому, — не утруждая себе такими мелочами, как приветствие, с ходу начал он.

— И? — подтолкнула я его к развязке, предчувствуя нечто поистине впечатляющее.

— Лидия Григорьева, управляющая баром “Белый кролик” умерла от остановки сердца, вызванной неустановленными причинами, — официальным тоном зачитал мне Михаил.

— И все? — разочарованно протянула я.

— А что ты еще от меня ждала? — возмущенно воскликнул Миша, оскорбленный, очевидно, до самой глубины своих плавок. — Волшебства и цирковых фокусов? Ди, не на все вопросы можно получить ответы, смирись. Правда… кое-что все же есть. Нам удалось выяснить с откуда поступил телефонный звонок, на который Григорьева ответила за пару минут до своей смерти.

— Ты хочешь, чтобы я сама от остановки сердца умерла? Говори уже! — не выдержав, прикрикнула я.

— Из ресторана, расположенного тремя кварталами к югу от “Белого кролика”, - произнес Миша. — Звонили со стационарного телефона, установленного на бывшем посту охраны. Этот ресторан когда-то был очень элитным заведением, назывался “Пирамида”, может быть, помнишь его? Он и выглядит соответствующе своему названию. Постройка напоминает пирамиду у входа в Лувр в Париже. На данный момент ресторан уже два года как закрыт, потому что у собственника территории, на которой стоит «Пирамида» и у того, кто владел рестораном возникли имущественные споры. Они судились, суд вынес решение не в пользу ресторатора и заведение пришлось прикрыть. Но самое здание стоит до сих пор, ветшая и медленно разрушаясь.

— Вы узнали, кто имел доступ внутрь? — загорелась я.

— А в связи с каким делом нам это узнавать, Ди? — недовольно пробурчал Мишка. — Смерть не криминальная, дело не заводили. Я все это узнавал только ради тебя, потому что знаю, ты до печенок достанешь.

— Ладно, — я потерла лоб. — Что еще ты смог раскопать?

— Хозяин “Пирамиды”, Бобровский Марк Васильевич, своё добро забросил, и вообще думать о нем давно забыл. Владельцу территории, на которой всё это добро находится, тоже на ресторан поплевать. Стоит себе и стоит, он другим занят, у него торговый центр рядом строится. Я к этой “Пирамиде” съездил, двери там крепкие, а вот замки плевые. Их открыть даже скрепкой можно. Когда заведение общепита еще работало, внутри постоянно дежурила охрана, но сейчас, естественно, никто ничего уже не охраняет. Только пауки свои сети вьют, да мыши мебель доедают. Зайти может любой, кто способен вскрыть то, что чуть сложнее бабушкиной шкатулки. Даже не обязательно ключи при этом иметь. Но даже если предположить, что звонивший отпирал замки родными ключами, остаться они могли у любого из бывших сотрудников. Сейчас их уже не найти. Надо поднимать внутренние документы, а без постановления тебе никто не даст этого сделать.

— Может, по камерам можно что-то увидеть? — попыталась я ухватиться за последнюю ниточку.

— Уже подумал, уже проверил, — угрюмо отрапортовал Миша. — Мы тут тоже, знаешь ли, не в пинг-понг играем. Место там сейчас глухое, со всех сторон — строительный мусор, техника и ямы с котлованами. Камер нет, свидетелей нет, прохожих не было со времен татаро-монгольского нашествия.

— А строители? — не хотела я сдаваться. — Они могли кого-то видеть.

— Не могли они никого видеть, потому что уже пятый день практически всей толпой лежат в инфекционке с пищевым отравлением. Им на стройку обеды привезли, они поели, а через час их начало коллективно так полоскать, что пришлось медиков вызывать.

— Не густо, — печально вздохнула я.

— Да уж, жиже воды, — выдал Миша странный пассаж и отсалютовал: — Будут новости — звони.

— А если не будет?

— Тогда не звони, и без тебя дел от сегодня и до завтра, — бессовестно заявил Миша и отключился.

Через пять минут телефон беспокойно зажужжал вновь.

— Да, — ответила я, включая громкую связь.

— Это я, — торопливо произнесла Ниса.

— Да уж поняла, — хмыкнула я. — Что случилось?

— А как ты поняла, что что-то случилось? — выдохнула Ниса.

— По голосу, — подметила я. — Надеюсь, на этот раз без трупов? Потому что если мне придётся еще раз кого хоронить…

— Нет, нет, — прервала меня Ниса. — Дело в другом, мне надо тебе кое-что рассказать. Только пообещай, что не будешь злиться.

Я сбросила скорость и быстро съехала на обочину.

— Что случилось? Надеюсь, ты с девчонкой у себя дома?

— Да дома мы, дома, — быстро подтвердила Ниса. — Мы тут разговаривали, она мне рассказывала про этого своего рокового препода, и я кое-что вспомнила.

— Свои студенческие годы? — любезно подсказала я. — Вроде не так давно выпускной отгуляли, чтобы ностальгировать.

— Нет! Слушай, когда еще в своей квартире Наташа начала вещать про этого своего Дмитрия Александровича мне уже тогда показалось, что я это сочетание имени и отчества где-то слышала. Сперва не придала этому значения, мало ли Дмитриев Александровичей на свете. Имя не редкое, а уж отчество и подавно. Но сейчас… сейчас вспомнила! Я вспомнила!

— О Боги, — простонала я, закрывая глаза рукой. — И что же ты такого вспомнила? Как тебе в детстве памперсы меняли?

— Нет, я вспомнила, что мы… мы были с ним знакомы, Ди. Близко. Я бы даже сказала, очень близко…

— Вот как раз в этом ничего удивительного нет, — закидывая ногу на ногу, рассмеялся Лозовский. — Меня половина города знает либо лично, либо от других людей.

— А вы со всеми этими людьми занимались, прошу прощения, петтингом? — проговорила я, не зная, как это в принципе можно сформулировать вежливо.

— Что? — прыснул от неожиданности Лозовский. — Вы о чем?

— О том, что на трех девушек было совершено нападение, — твердо заявила я. — Двое из них погибли. Одна выжила и то только по счастливой случайности. И единственное, что объединяет всех троих — это вы. Они все были знакомы с вами. Вам не кажется подобная тенденция подозрительной?

— Бред какой-то, — выдохнул Лозовский возмущенно. — Мало ли кто с кем знаком! И даже если у меня с ними что-то и было, во-первых, я не обязан оправдываться. Они все совершеннолетние, более того, незамужние. Я также холост. Так что, даже с точки зрения морали меня не в чем винить. А во-вторых, я не имею никакого отношения к их гибели!

Теперь пришла моя очередь со зловещим видом подаваться вперед.

— Знаете, господин Лозовский, — медленно проговорила я, отпуская контроль и позволяя магии начать заполнять моё сознание. По-настоящему заполнять, так, как это происходило раньше и так, как это должно было бы происходить, используй я магию постоянно и во всю мощь своих возможностей.

Тело мгновенно отреагировало на прилив силы. Кожа засветилась, отливая серебром, вены проступили отчетливее, подсвеченные голубым, пальцы рук и ног закололо словно в них одновременно воткнулись тысячи мелких иголок. А глаза залило бирюзой. Цветом моря. Я не видела этого, но знала, что именно так и происходит. Оно всегда так происходит. — Банши, на которую напали, возможно, не вы, но по вашему приказу, моя близкая подруга. И тому, кто попытается её обидеть я вырву сердце голыми руками. И мне плевать, кто вы — бизнесмен, учитель или маньяк. Я сильнее. И злее, когда дело касается близких мне людей.

Это был акт показательной агрессии. Я хотела, чтобы он видел, кто я. Хотела, чтобы он знал.

Лозовский внимательно, даже не моргая, выслушал мою тираду, а после медленно поднялся и произнес:

— Ну, что ж, видимо, мы начнем войну раньше, чем планировалось.

А дальше он ударил. Ударил не физически, а магией. Силовая волна влетела в меня с такой силой, что в какой-то момент показалось, что именно здесь и именно сейчас я и умру.

Тело отбросило к стене, в ушах страшно загрохотало и в том месте, где мы с ней столкнулись, образовался пролом. Вылетев из кабинета вместе с кусками кирпичей и обломками отделки, я оказалась в приемной, приземлившись на стол секретарши. Стол оказался стеклянным, а потому я практически мгновенно услышала треск под собой и в компании груды ранящих осколков рухнула вниз.

Каким-то отдаленным уголком сознания я услышала тяжелые приближающиеся шаги, эхо от которых оглушительно било по вискам словно набатом.

И тут включилась та часть меня, которая очень хотела жить и которая очень не любила, когда ею ломают стены. Секунда — и сила воли заставила тело подняться на ноги. В венах бурлила, клокотала и требовала выхода магия, но я все еще контролировала себя, контролировала свою силу, потому что это была та ответственность, с которой я пришла в этот мир. Фируса видела в людях свет таланта. Она умела вдохновлять тех, кто способен созидать, помогая маленькому зернышку прорости и дать сильные побеги. Ниса существовала на тонкой грани между жизнью и смертью, постоянно ощущая как теплоту одной, так и холод другой. А я… моя сила была частью меня и при этом она была той частью, от которой мне пришлось отказаться. Моя магия никогда не была такой тонкой и изящной, словно морозный рисунок на окне, как у Фирусы. При этом, она никогда не была такой стабильной и цельной, как у Нисы. Она больше походила на огромную дубинку, которую очень трудно удержать в руках и еще труднее правильно направить. Когда я ушла из моря на сушу я знала, что одновременно с этим не смогу пользоваться своей магией. Потому что одно дело управлять морской стихией будучи в море, и совсем другое — призывать её, находясь в густонаселенном городе, среди людей, которые даже не осознают те опасности, что каждый день бродят рядом с ними. А потому призывать силу стихии в тот момент, когда я стояла посреди заполненного работниками офиса в центре города было опасно. А я не хотела жертв. Но кое-что все-таки могла сделать.

Вдохнув, я замерла на одно очень долгое, словно целая вечность мгновение, кожей ощущая молекулы воды, находящиеся в воздухе. Мысленно потянувшись к ним, я протянула вперед руку, представляя, как вся влага словно магнитом притягивается на мою ладонь. И в момент, когда Лозовский приблизился, я ударила, направляя всю собранную влагу в его легкие. В последний момент он понял, что я хочу сделать и попытался уйти с траектории удара, но я все же была быстрее, а потому попала прямо в цель. Единственное, чего я не ожидала, так это сильнейшего порыва ветра, который возник по мановению руки Лозовского и который отшвырнул меня в угол полуразрушенной приемной. А когда я смогла поднять голову, протерев глаза от пыли, кроме меня здесь больше никого не было.

— Ты — прекрасна, дочь моря, как в спокойствии, так и в гневе своём, — едва я смогла подняться, прошептал вдруг бестелесный голос, проносясь мимо меня и отбрасывая мои волосы за спину, словно кто-то невидимый провел по ним рукой. — Мы еще встретимся с тобой.

В разгромленное помещение начали вбегать люди, что-то крича, размахивая руками и пытаясь мне помочь. Кое-как растолкав их, я выбралась сначала в коридор, а после проковыляла к лифту и спустилась на первый этаж. Когда я уже шла по улице, послышался звук сирен. Мимо меня промчалась кавалькада машин, оглашающая окрестности сигнальными гудками и вторящими им проблесковыми маячками, пугая прохожих. Стараясь выглядеть невозмутимо, что было довольно трудно, ведь видок у меня был такой, словно я только что вернулась с Вьетнамской войны, мне удалось все-таки дойти до автомобиля Гриши.

Едва забравшись в салон, тут же отвернула от себя зеркало. Смотреть в него хотелось, к тому же я знала, что ничего хорошего в нем не отразится. Вести машину в таком состоянии также не представлялось возможным. Делать было нечего, пришлось звонить и вызывать друга на помощь.

— Занят? — прохрипела я не своим голосом, едва только Макс ответил на звонок.

— Кто это? — не понял босс, хотя звонила я со своего номера, который он прекрасно знал.

— Дед Мороз и компания, блин, — рыкнула я, что с учетом пострадавших голосовых связок прозвучало очень убедительно. По крайне мере, задавать тупые вопросы друг тут же перестал. — Мне нужна твоя помощь.

— Где ты? — мигом сориентировался Макс.

— Возле офиса Лозовского, — ответила я и тут же закашлялась. Все-таки хорошо он меня так об стенку приложил. — Приезжай, я сама не могу вести машину.

— Буду через пятнадцать минут, — пообещал Макс, что прозвучало весьма сомнительно с учетом загруженности дорог.

Отбросив телефон, я ощутила ужасное желание поспать и едва только прикрыла глаза, как тут же провалилась в сон.

Разбудил меня требовательный стук в окно. С трудом разлепив тяжелые веки, я открыла дверь и кое-как переползла на пассажирское сидение. Макс сел за руль и с ужасом воззрился на меня.

— Что с тобой случилось? Ты выглядишь так, словно тебя танком переехали!

— Примерно так оно и было, — вздохнула я и тут же сквозь зубы застонала. Кажется, у меня были повреждены ребра. — Встретилась с Лозовским. Поговорила.

— А потом поучаствовала в боях без правил? — с жалостью рассматривая мое лицо, предположил Макс.

— Нет, до рукопашной не дошло, — ответила я, съезжая вниз по сидению и пытаясь устроиться так, чтобы ничего не болело. Но как бы я не села — болело абсолютно всё. — Твой знакомый сбежал.

— Так это он тебя так! — заорал Макс, отчего я невольно вжалась в сидение.

— Ты можешь не орать? — попросила я тихо. — И так паршиво.

— Тебе надо в больницу, — решительно заявил друг и провернул ключи в замке зажигания. — А потом ты мне все расскажешь!

— В больницу мне не надо, — отрезала я. — Там очень сильно удивятся, когда к утру у меня уже все заживет.

— А точно заживет? — с тревогой глянул на меня Макс, пытаясь встроиться в поток машин.

— Очень сильно рассчитываю на это, — проворчала я, потянувшись к бутылке с водой, оставленной на заднем сидении кем-то из подруг. — Да и рассказывать нечего. Лозовский все отрицал, а когда я начала ему угрожать, показал, кто на селе самый большой песик.

— И кто? — рассмеялся Макс, но тут же оборвал смех едва я застонала от слишком резкого рывка машины.

— Выяснилось, что он, — пришлось признать мне. — А еще выяснилось, что Лозовский далеко не человек.

— А кто?

— Бабуин степной! — выругалась я, сцепляя зубы. — Но это по совместительству, а с основной должностью пока не разобралась. Могу сказать только одно — я с подобным раньше не сталкивалась. Его магия… она очень сильная, сильнее, чем все, что я когда-либо видела. Я допускала, что он оборотень, но…

— Но? — переспросил Макс, бросив на меня странный взгляд, однако я была слишком уставшей, чтобы тревожится еще и об этом.

— Но оборотни не умеют растворяться в воздухе, — закончила я и прикрывая глаза попросила: — Отвези меня к бабушке.

Во всем надо видеть свои плюсы. В стычке с Лозовским сильно пострадала не только моя гордость, но и внешность. К счастью, имелся и один положительный момент — появился предлог, чтобы досрочно свернуть встречу с отцом, сославшись на необходимость восстанавливать здоровье. Только это и утешало меня, пока я медленно поднималась в бабулину квартиру после прощания с Максом. О том, что отец раньше меня прибыл на место встречи, я уже знала.

Как?

Ну, просто у жителей дома, где обитала бабуля не имелось привычки перегораживать белым джипом въезд во двор. А еще мало, кто из горожан таскался везде со своей свитой, состоявшей из двух десятков крупных мужиков, чьи каменные лица скрывались за черными очками. Иногда мне казалось, что в попытке не выделяться отец пытался подражать американским гангстерам, явно насмотревшись третьесортных блокбастеров. Но тут же возникал вопрос — когда он мог их насмотреться, если в мир смертных выбирался крайне редко и каждый раз стремился побыстрее вернуться в море к родным ракушкам?

— Солнца нет, а я в панаме, да? — кивнула я одному из каменнолицых, истуканами застывших у входа в подъезд, тонко намекнув, что их черные очки очень органично смотрятся в условиях практически исчезнувшего за горизонтомсветила и наступившей вечерней поры.

На мой выпад мужик никак не отреагировал, лишь оглядел с ног до головы, а после чуть сдвинулся в сторону, чтобы я могла зайти в подъезд. Я не стала говорить, что на фоне облупившейся со стены побелки, доски с объявлениями по типу “продам диван” и “травля тараканов, недорого”, а также соседского кота, гордо восседавшего на подоконнике первого этажа в одном ряду с кактусами и геранью, выглядел мужик в своем белоснежном костюме, ну, очень впечатляюще.

Знала я, почему они все носили черные очки — скрывали свои глаза, которые, как бы папуля не старался, не желали выглядеть по-человечески. А потому, выбираясь на берег, к людям, он заставлял своих стражников не только накидывать на себя человеческие личины, но и прятать глаза, чтобы прохожие особенно сильно не шарахались.


Глава XXVII

Добравшись до квартиры, у которой стояло еще по два элемента мебели в белых костюмах, я открыла дверь своим ключом, переступила через порог и столкнулась нос к носу с бабушкой, которая как раз бежала из кухни в комнату с подносом, уставленным снедью.

— О Боги, — хватаясь за сердце, выдохнула бабуля, едва не роняя поднос.

— Все нормально, — я подхватила поднос, вручила его обратно бабуле, чмокнула её в щеку и быстро скинула обувь. — Не переживай.

— Ты себя в зеркало видела? — поинтересовалась ба, покрепче перехватывая возвращенный её поднос другой рукой.

— Ага, я красотка, — весело подмигнула я, уже направилась в комнату, потом быстро вернулась обратно, вновь отобрала у бабушки поднос и уже в компании с ним направилась внутрь квартиры.

Там, расположившись на застеленном цветастым пледом диване гордо восседал отец, закинув ногу на ногу.

— Дочь, — поприветствовал он меня церемониальным кивком.

— Здрасьте, — невежливо буркнула я, практически швырнула на стол перед отцом поднос, едва не отправив бутерброды прямиком в королевский лоб, и упала в кресло в углу.

Лицо отца напряглось, сильнее выступила вперед и так немаленькая челюсть, но он промолчал. Несколько минут мы глупо пялились друг на друга в тишине, нарушаемой лишь воплями дворовых котов за окном.

За то время, что мы не виделись, отец ничуть не изменился, что в принципе было не удивительно. Посторонний человек, взглянув на моего родителя ни за что бы не поверил, что у него имеется взрослая дочь. Потому что выглядел папаша как мой ровесник, при том, что лет ему больше, чем мне раз в пять. Внешность он тоже имел впечатляющую. Высокий, складный, с узкими стройными бедрами и широкими плечами. Длинные абсолютно белые, белее первого снега, волосы достигали плеч и спускались аккуратными гладкими и блестящими прядями ниже, почти до самой талии. Мягкие полные губы ярко выделялись на бледном лице, так же, как и зеленые, точь-в-точь как у меня самой глаза глубокого зеленого цвета, менявшие свой оттенок в зависимости от настроения. Сейчас они были почти прозрачными, цвета средиземноморской волны, пронизанной золотыми лучами полуденного солнца.

— Что с твоим лицом? — первым нарушив молчание, спросил отец, наморщив высокий гладкий лоб, явно не удовлетворенный моим внешним видом.

— Неудачная процедура в салоне красоты, — улыбнулась я холодно. — Больше не пойду к этому косметологу.

— А что это за тряпки на тебе? — не успокаивался родитель.

Я вяло оглядела себя.

Ничего не тряпки, вполне себе приличная одежда. Была. После знакомства с Лозовским моя любимая рубашка радовала глаз пятнами и рваными дырками, выглядя при этом так, словно я сперва помыла ею пол, а уже после надела на себя. Юбка тоже пострадала, но так, как она была черной, то низ выглядел лучше, чем верх. Завершающими штрихами в образе девочки-катастрофы, у которой что ни день, то новая драка служили царапины и ссадины, разбросанные по всем открытым участкам тела, а также синяки, которые к моменту встречи с отцом уже начали активно проступать и переливаться всеми оттенками фиолетового.

— Новая мода, — нашлась я. — Называется “бомж на вольном выпасе”.

Папа подался вперед, прищуривая глаза и внимательно рассматривая мою голову.

— А почему у тебя в волосах стекло? — я только открыла рот, а он уже ехидно поинтересовался: — Новая мода под названием “летела с сеновала, тормозила об окно”?

— В точку, — щелкнула я языком.

— Ты меня позоришь, — прошипел отец, стискивая пальцами длинную трость, которая на самом деле тростью не была.

— Только этим и занимаюсь каждый день, — согласила я и тряхнула волосами, из которых действительно посыпались кусочки стекла. — Так, зачем приперся?

— Хотел увидеть свою дочь, — уже спокойнее произнес отец, поджимая губы.

— У тебя дочерей — целый диверсантный отряд под боком, — фыркнула я. — На них и смотри, я тебе зачем?

— Ты — мой старший ребенок, — как-то уж слишком пафосно выдал папуля, гордо вскидывая подбородок.

— Спасибо, что сообщил, — кивнула я. — Я-то не в курсе была…

— Хватит! — резко вскрикнул папуля. — Хватит язвить и ёрничать, я и лучше других знаю, что ты языкатая.

— Нормальные люди называют это остроумием, — заметила я, продолжая изображать на своем лице что-то, что больше походило на звериный оскал, чем на улыбку. — Но такая формулировка тоже сойдет.

— Надеюсь, твой будущий муж оценит твои таланты, — едко заметил папуля, отчего я тут же перестала что-то изображать.

— До оговоренного двадцать пятого дня рождения еще больше года, — с уверенностью заявила я. — А до тех пор я не будут говорить на эту тему. У нас с тобой договор.

— К сожалению, да, — кивнул отец, поправляя рукав белого пиджака. Вот же, помешанный на белом цвете. — Но кое-что изменилось, о чем я вынужден тебе сообщить.

— Только не говори, что ты решил провести свадьбу раньше, — напряглась я. — Потому что даже ты, как бы у тебя не зудело под хвостом, не можешь нарушить собственное обещание.

— Нет, я не об этом, — вдруг очень по-человечески произнес отец, отводя глаза. — Я должен тебя предупредить, что твой будущий муж уже некоторое время находится в городе.

— Мне сообщили, — с трудом выговорила я, после некоторой заминки. — Бабушка сказала, что он приехал заранее.

— Да, — нехотя выговорил папа, все еще чересчур старательно не глядя мне в глаза. — Но несколько чуть значительно заранее, чем ты могла бы подумать исходя из данной формулировки.

Я мысленно выругалась. Не понять, куда клонит отец было невозможно.

— Как давно? — хрипло выдохнула я, одновременно и торопясь услышать ответ, и не желая ничего знать.

— Несколько лет, — все также нарочито внимательно рассматривая свои ногти ответил отец.

— Несколько — это сколько? — продолжала допытываться я.

— Шесть. Шесть лет.

— Шесть лет?! — заорала я, вскакивая на ноги. — Почему ты раньше не сказал?!

— Потому что знал, что едва только я скажу, как ты тут же умчишься на другой конец света! — подскочил отец вслед за мной. — Ищи тебя потом!

— Уходи, — зашипела я, стискивая кулаки и чувствуя, как от напряжения вздрагивает каждая мышца в и так пострадавшем теле. — Я не хочу тебя видеть… Проваливай!

— Не могу, — проговорил отец, уставившись в стенку мимо меня. Выдохнул, расстегнул воротник и рухнул обратно, словно подкошенный. — Я должен тебя кое-кому представить.

— Таааак, — не хорошо протянула я. — И кто же этот «кто-то»?

В этот момент в сгущающихся сумерках за окном что-то сверкнуло. Уловив быстро возникший и также стремительно погасший свет краем глаза, я невольно дернулась. Нервы были натянуты до предела.

Затаив дыхание и отступив на шаг назад, я уставилась в окно на пространство за стеклом, ожидая чего угодно. Даже появления Лозовского, который был черт пойми кем и, возможно, умел летать по воздуху.

Первые несколько мгновений ничего не было видно, а после на балконе, который от комнаты отделяла стеклянная дверь, прикрытая прозрачной занавеской, зашевелилось что-то темное и объемное. Медленно скрипнула ручка балконной двери и так же медленно приоткрылась сама дверь.

— Познакомься с Тэяном, принцем Грома и Молний, — устало промолвил отец, когда укутанная в черный плащ фигура ступила в комнату. — Твоим будущем мужем.

Фигура одним широким движением сбросила плащ, который с душераздирающим в наступившей гробовой тишине шуршанием соскользнул к его ногам.

— Макс? — с нарастающей болью в груди, прошептала я и попятилась.

— Ди, — протянул ко мне руку человек, которому я доверяла, как себе. В которого верила, как в себя. — Мне нужно многое тебе объяснить.

А я лишь трясла головой и пятилась назад, не в силах вымолвить и слова. И во все глаза глядела на того, кого считала другом. На того, кто теперь выглядел незнакомцем. Потому что выяснилось, что он и был для меня незнакомцем.

Краем сознания, той частью себя, которая оставалась хладнокровной и рациональной даже в самые тяжелые времена, я вдруг осознала, что в начальнике что-то неуловимо изменилось. Что-то, из-за чего он выглядел вроде, как и прежде, но при этом как-то совершенно иначе. Не знаю, что было тому причиной. Может быть, изменившееся выражение лица, которое стало уверенным, властным и даже где-то жестким. Может быть, взгляд, в котором читалась решимость и нетерпимость. Может быть, разворот плеч и осанка, которые вдруг показались до боли похожими на отцовские, свойственные тем, кто с детства привык носить расшитые золотом и драгоценными камнями, а потому невероятно тяжелые, парадные костюмы и королевские мантии. А может быть…

Может быть он просто перестал притворяться? Притворяться тем, кем никогда и не был.

— Этого не может быть, — с надломом в голосе вырвалось у меня. — Этого просто не может быть…

— Ну, я вас оставлю, а вы поговорите, — засобирался вдруг отец.

— Сидеть! — рявкнула я.

Папа тут же уселся обратно, сложил ручки на коленях и лишь после осознал, что сделал, а потому возмутился:

— Диаманта!

— Нечего тут на меня глаза пучить! — я развернулась и пошагала к двери, боковым зрением отметив притаившуюся за углом с видом заправского партизана бабулю, не решающуюся вмешиваться в то, что происходило в стенах её собственного дома. — Ты этого женишка мне сосватал, ты с ним и беседы беседуй!

Уже стоя на пороге, я обернулась, посмотрела в Максу в глаза, узнавая в его лице одновременно и знакомые черты, и абсолютно ранее мной не замечаемые. И заявила:

— Кстати, я увольняюсь, расчет можешь оставить себе.

Он ничего не ответил, лишь протянул руку в мою сторону, и я ощутила, как по коже прокатилась чужая сила, чужая магия. Мощная, неудержимая, рвущаяся броситься в бой. Голова тут же сильно закружилась, колени подкосились, а в ушах гулко зазвучали удары. Уже падая на пол, я поняла, что это был стук моего собственного сердца.

Удар, еще удар, и еще один.

Сердце замедлялось, подчиняясь чужой воле. Сильной воле. Страшной воле. Медленнее и медленнее, затихая, словно прирученный щенок. Или обузданная лошадь.

И тут глубоко внутри меня зашумело море. Сначала тихо, словно пробуждаясь ото сна, а после сильнее и сильнее. И я увидела его перед глазами. Бескрайний бездонный простор и стремительно собирающиеся над темной неспокойной водной поверхностью густые влажные грозовые облака. Дунул сильный порыв ветра и вот поднялась первая волна, набежала на берег и с грохотом разбилась об утес с острыми, опасными выступами и крутыми неприступными склонами. Следом за первой поднялась вторая волна, преодолела тот же путь и обрушилась на берега. А потом еще одна, и еще одна, и еще одна. С раскатистыми шумом, напоминающим звон разрываемых цепей, волны взмывали вверх, словно солдаты, встающие на защиту своей земли. И вот уже одна за другой они бились и бились об берег, не оставляя его в покое ни на минуту и так до тех пор, пока перед моими глазами не прояснилось.

Тьма отступила, я моргнула и увидела, что полулежу на коленях у бабушки, которая сидит прямо на полу, укачивая меня в объятиях и о чем-то споря с отцом, нависающим над нами. Тут же находился и он. Сложив руки на груди, он мрачно разглядывал моё лицо, а потому первым заметил, что я пришла в себя.

— Сволочь, — хрипло проговорила я, а после представила, как хватаю его за волосы и вместе с ним ныряю в тот океан, что шумел у меня в груди. Теперь уже чуть менее зло и чуть более успокаивающе, словно пытаясь убаюкать свою блудную дочь, которая постоянно пыталась от него отказаться, но в моменты опасности, в моменты слабости и беззащитности продолжала обращаться к беспощадной стихии.

Не знаю, на что я рассчитывала. Наверное, мне просто хотелось сделать ему также больно, как и он мне. Но это сработало. Макс рухнул на колени, прекрасный в своем черном с рубиновой оторочкой камзоле, хватаясь за горло, которое булькало так, словно он действительно тонул.

А я со стоном и хрустом в явно пострадавших костях, поднялась, встав сперва на колени, а после и выпрямившись в полный рост.

— Ди, — позвал меня отец, расширившимися глазами глядя на принца, который с жуткими хрипами выплевывал мутную морскую воду с кусочками водорослей, содрогаясь при этом всем телом. — Что происходит?

— Меня этот вопрос тоже интересует, — с трудом выдохнула я, брезгливо наблюдая за мучениями бывшего босса.

Но долго наслаждаться сценой не стала и поковыляла к двери, не слушая возмущенные возгласы отца, причитания бабули и надсадный кашель бывшего друга. Держась за трещащие на каждом шагу ребра, я спустилась вниз и похромала в сторону остановки городского транспорта. Машину, отданную мне Гришей, я попросила Макса отогнать к тому на работу, а потому у меня было только два варианта, как добраться домой — на такси или на автобусе. Я выбрала второй вариант и уже сидя в салоне, в окружении хмурых, уткнувшихся в запыленные окна пассажиров, сообразила, что домой сейчас отправляться опасно. Вынув телефон, набрала номер Нисы. Та ответила практически сразу.

— Я к тебе сейчас приеду, ты не против? — спросила я, пересаживаясь на освободившееся сидение поближе к двери.

— Нет, — протянула подруга и тут же поспешила спросить: — Что-то случилось?

— Приеду, расскажу, — ответила я и убрала телефон в карман.

Подружка жила к бабуле ближе, чем я, а потому уже через двадцать минут я шагала в направлении её дома. А еще через десять минут, преодолев подъем на горку, звонила в дверь. Ну, как звонила? Я просто уперлась ладонью в звонок, надеясь, что не рухну прямо на крыльце небольшого двухэтажного домика.


Глава XXVIII

— Ахренеть ты страшная, — выдала подруга, едва узрев мой светлый лик. И повела в дом.

— Дай попить, а? — попросила я, практически без сил падая на пуфик в прихожей.

Из кухни, вытирая руки кухонным полотенцем, вышла Ната и увидев меня тут же кинулась на помощь.

— Что с вами? — испуганно спросила девчонка, подхватывая меня за талию, когда я попыталась подняться, но тут же стала заваливаться в сторону из-за подогнувшихся коленей.

— Ты что, повстречалась с Кинг-Конгом? — хмуро поинтересовалась Ниса, разглядывая моё лицо.

— Да уж лучше бы с ним, — простонала я, стараясь не дышать глубоко. — Он будет поприятнее, чем мой папочка.

Поддерживая с обеих сторон, Ната и Ниса повели меня в одну из спален и сразу же уложили в кровать, за что я была безмерно благодарна, наконец, почувствовав себя в безопасности.

Ната метнулась на кухню и принесла стакан воды, который я тут же осушила, а она помчалась наполнять его еще раз.

— Тебя что, отец так избил? — Ниса достала из шкафа сложенное покрывало и заботливо укрыла меня, подоткнув края.

— Нет, — я провела рукой по лицу, скрывая проступившие слезы. Большие девочки не плачут, а я всегда была большой девочкой. — То, что ты видишь — результат встречи с Лозовским. А потом пришлось увидеться с папулей, и, кажется, эта встреча меня добила.

— Я могу тебе как-то помочь? — Ниса знала, что отношения с отцом у меня, мягко говоря, были напряженными, а потому лишних вопросов никогда не задавала. Сдержалась подруга и в этот раз, хотя я видела, как её подмывало начать расспросы. Но именно за это я и любила Нису, считая её более родной, чем всех кровных сестер вместе взятых. Она знала, когда нужно было быть рядом, а когда стоило отойти в сторону и позволить мне все пережить самой.

— Дай мне какое-нибудь обезболивающее, — попросила я с натянутой улыбкой. — И хорошо было бы поспать.

— Ты же не умрешь во сне? — с подозрением покосилась на меня Ниса, доставая из прикроватной тумбочки блистер и выковыривая сразу несколько таблеток.

— Вряд ли этот мир отпустит меня так просто, — попыталась пошутить я, глотая таблетки и запивая принесенной Натой водой. Но подруга мой черный юмор не оценила. Покачала головой неодобрительно, встала, выключил свет, вытолкнула свою гостью и, закрывая за собой дверь, проговорила:

— Когда ты так шутишь мне хочется тебя побить.

— Все уже сделали, — пробормотала я, погружаясь в благодатный сон. — За тебя и до тебя.

— Вот от этого-то и печально, — услышала я прежде, чем глубоко уснуть.

— Это было глупо, — зло заявил Лозовский, стоя напротив меня под фонарем, который заливал нас ярким теплым желтым светом, очерчивая круг в непроглядной тьме, клубившейся вокруг и создававшей впечатление, будто мы одни во вселенной.

— Хотелось бы чуть больше конкретики, — вздохнула я, скрещивая руки на груди. — Что именно вы считаете глупым? Мой приход к вам?

— И это тоже, — кивнул Лозовский, лицо которого было настолько бледным, что казалось театральной маской. — На что вы рассчитывали? Что я сознаюсь во всех грехах?

— Во всех мне не надо, — честно заявила я. — Меня не особенно интересует ваша биография. И еще меньше меня интересует какому котенку вы в детстве к хвосту жестяную банку привязали и у какого четвероклассника мелочь на обед отобрали.

— Я не настолько стар, как вы себе представляете, — хмыкнул Лозовский, уставившись на меня так, словно видел первый раз.

— Это меня тоже не интересует, — пожала я плечами, но едва успела договорить, как Лозовский неожиданно закончил со сталью в голосе:

— На самом деле я еще старше. Я старше, чем ваш драгоценный отец, на встречу с которым вы сегодня так непредусмотрительно отправились.

— Откуда вы знаете? — мне не было страшно. На самом деле, мне было как-то… все равно. — Следили за мной?

— Не за вами, — ответил Лозовский. — За братом.

И вот тут всё моё безразличие смело, словно ураганом.

— Там были только двое, — шагнула я вперед, всматриваясь в молодое выразительное лицо. — Мой отец и мой… жених, — выговорить последнее слово оказалось непросто. — У отца братьев нет, значит, вы… брат Макса?

— Уверены? — нехорошо прищурился Лозовский. — Уверены, что у вас нет родственников, о существовании которых вы даже не подозревали.

Я отступила, закусывая губу.

— Но сейчас не об этом, — мужчина склонил голову набок, глядя на меня с упреком, который в его глазах было видеть странно. — Отправляться к отцу в вашем состоянии было верхом глупости. Вы должны были поехать домой или в больницу, а не встречаться с тем, кто расценивает вас исключительно как средство для достижения цели. В принципе, как истинный король. Вы знаете это?

— С тех пор, как научилась ходить, — пришлось признать мне. — И всю жизнь живу с этим знанием. Ничего нового или необычного. Вы за этим вторглись в мой сон? Чтобы рассказать мне, какой Таллас хороший правитель, но дерьмовый отец?

— Правитель из него тоже так себе, — раздраженно отмахнулся Лозовский. — Но нет, я здесь не за этим, а за тем, чтобы сказать вам… я не виноват. Я не убивал тех девушек. Да, мы были знакомы. И они интересовали меня в определенном плане, но совсем не в интимном. И я не имею никакого отношения к их смерти. На самом деле, для меня гораздо выгоднее было, если бы они оставались живыми.

— Почему я должна вам верить? — спросила я прямо, устав играть в прятки.

— Не должны, — согласился Лозовский. — Но у вас нет другого выхода. Либо вы поверите мне, либо скоро узнаете об еще одном нападении. Я не знаю, на кого они нацелились в этот раз. Список большой и предугадать сложно.

Я колебалась и не скрывала этого. Решение было принять очень трудно, но эта была одна из тех ситуаций, когда даже не выбирая ничего, ты все равно делаешь выбор.

— Зачем они нужны были вам? Элли, Ольга и Ниса?

— Я хотел их завербовать, — просто ответил Лозовский.

— Завербовать? — поперхнулась я, меньше всего ожидая услышать подобный ответ. — Куда? ЦРУ? ГРУ? Моссад? Морская пехота?

— Работать на меня. Грядут большие перемены, Ваше Высочество, и хотите вы того или нет, но вы тоже будете их частью.

— Вы мне угрожаете? — возмутилась я.

— Нет, я просто хочу вас предупредить, — качнул головой Лозовский, с каждой минутой все меньше и меньше напоминая человека. — Девушек убили, чтобы подставить меня.

— Не всех их убили, — рыкнула я. — Кое-кто выжил, если вы забыли.

— Да, — легко улыбнулся Лозовский, кажется, этот факт его радовал. — Ваша подруга. Она сильная, очень сильная. Сильнее многих среди своих, и я бы очень хотел видеть её на своей стороне.

— Только через ваш труп, — начала я злиться.

— Мы с вами оба знаем, что этого никогда не случится, — еще шире заулыбался Лозовский, став вдруг похожим на кота, которого перекормили сметаной. А после его образ начал расплываться, таять, словно утренний туман под лучами выбирающегося из-за туч солнца. — Вам очень многое придется осознать, принцесса, но чем раньше вы примете новые обстоятельства, тем лучше для вас. И для ваших друзей.

— Стойте! — я рванула вперед, пытаясь ухватить Лозовского, но лишь бестолково взмахнула рукой в воздухе.

Моё лицо обдало порывом ветра, который донес до ушей уже знакомый шепот:

— Скоро будет третья жертва, будь готова.

— Третья уже была, — с трудом сглотнув, ответила я, крутя головой по сторонам и пытаясь рассмотреть в окружающей меня темноте хоть что-то. Пытаясь ухватить ветер. — Управляющая бара “Белый кролик”.

— Разве её смерть похожа на остальные? — вновь зашептал мне на ухо бесплотный голос. Завыв, воздушный вихрь взметнулся ввысь, поднимая пыль из-под ног и унося её за собой.

— Нет, — закашлялась я и начала отмахиваться от мелких частичек, которые полетели мне прямо в лицо. — У неё остановилось сердце.

— Сердце остановилось, потому что ему приказали остановиться, — зашептал голос, удаляясь и становясь с каждой секундой все тише и не разборчивее.

— Разве это возможно? — хватаясь за горло и содрогаясь в кашле, кое-как смогла вымолвить я.

— У таких, как она — да, — уже издалека пропел голос. — Проверь её. Ты знаешь, что искать.

И голос затих окончательно. Тут же потеплевший и уже более спокойный воздух, больше не рвущийся порывами, словно дикий зверь на цепи, ласково мазнул по моей щеке. И все исчезло. Я осталась стоять под фонарем в тошнотворном давящем одиночестве.

Вздрогнув, я вынырнула из сновидения, не сразу осознав, что в изножье кровати кто-то сидит. Кто-то, чье лицо скрадывала темнота, но поток света, падающий из приоткрытой двери, подсвечивал силуэт.

— Как ты? — раздался голос Нисы. Скрипнула кровать, и подруга подалась вперед, давая мне возможность увидеть её лицо.

— Ягнята все еще кричат, — рвано вздохнула я, потирая руками лицо.

— Тебе надо заканчивать смотреть фильмы про маньяков, — заявила подруга, вставая. — Там сплошные ужасы.

— Ужасы меня бодрят, — криво ухмыльнулась я и, кое-как выбравшись из постели, похромала в ванную.

Там, облокотившись о край раковины, я вынула телефон из кармана и начала звонить.


Глава XXIX

— Совсем охамела? — сонно пробормотал Мишка. — Время видела?

Я отодвинула край грязного и порванного рукава, взглянула на потрескавшийся циферблат и виновато поморщилась. Половина второго ночи.

— Прости, но это очень важно.

— Кто-то умер? — зашипел Миша.

— Нет, — протянула я. — Но…

— Кого-то похитили? — продолжал сыпать вопросами друг.

— Нет, но…

— Кто-то наступил на мину и ему оторвало полноги?

— О Боги, нет, конечно, нет! — воскликнула я.

— Тогда все остальное может подождать до утра! Дай мне поспать, невыносимое ты существо!

И бросил трубку.

Утро наступило быстро. И уже в половину девятого пришло известие о новом нападении. На этот раз жертва вновь не выжила.

— Приезжай сюда, — устало потребовал Миша, позвонив в тот момент, когда мы только закончили завтракать. — Ты должна это увидеть.

— Сюда — это куда? — спросила я, замерев с грязной посудой в руках посередине кухни, не донеся её до мойки и боясь услышать знакомый адрес. Или знакомое имя.

Миша назвал своё место нахождения и отключился. Ниса, которая прекрасно слышала весь разговор и Ната, которая по нашим лицам уже поняла, что что-то не так, уставились на меня во все глаза.

— Мы знаем кого-то, кто там живет? — хрипло спросила подруга, которая явно думала о том же, о чем и я.

— Кажется… да, — упавшим голосом ответила я, чувствуя себя так, словно на меня уронили бетонную плиту.

Уже через пятнадцать минут мы с Нисой топтались у подъездной дорожки в ожидании такси. Нату оставили дома одну, заперев все двери снаружи и приказав ни с кем не общаться, никому даже не пытаться открывать и вообще стараться не подавать признаков жизни.

— Если Лозовский здесь ни при чем, то, может, отправить девчонку обратно домой? — спросила Ниса и полезла в свой рюкзачок. По характерному шуршанию сразу стало понятно, что у подруги там склад конфет.

— То, что Лозовский здесь ни при чем еще надо доказать. Вчера Миша позвонил и сказал, что звонок Лидии поступил с телефона, расположенного в старом ресторане “Пирамида”, - я приобняла себя руками за плечи. В отличии от Нисы, которая была способна съесть верблюда и закусить его погонщиком, я, когда нервничала, есть не могла. И даже уже жалела, что вообще что-то отправила в желудок с утра, потому что меня начало откровенно мутить, а съеденные на завтрак бутерброды — рваться на волю.

— Известное местечко, — хмыкнула Ниса, борясь со склеившимся фантиком. — Но где связь между Лозовский и “Пирамидой”?

— Сфера бизнес-интересов Лозовского — ресторанный и гостиничный бизнес. Так что, ресторан вполне возможно принадлежал ему.

— Фамилию хозяина рестика тебе Миша назвал? — с радостной моськой спросила подруга, потому что, наконец, справилась с оберткой.

— Назвал, некий Бобровский, зовут Марк Васильевич. Но это вполне может быть подставное лицо, практика известная. Так что, пока не найдем виновных, девчонке безопаснее будет находиться у тебя.

— Так, может лучше к себе её заберешь? — прочавкала подруга. — Меня раздражает, что кто-то находится в моей норке помимо меня.

— А меня не раздражает, да? — ощетинилась я.

— А ты привыкла, — нагло ухмыльнулась подруга и тут подъехало такси.

Но отправились мы не на место убийства, а к дому Фирусы, чтобы забрать мою машину. На все это мероприятие ушло больше часа, а потому, когда мы прибыли по указанному Мишей адресу, последний был на таком взводе, что уже с трудом контролировал себя.

— Где тебя черти носят? — встретил он нас у шлагбаума при въезде на охраняемую территорию.

Я подняла голову и оценила новомодный жилой комплекс, который буквально кричал об обеспеченности своих жителей.

— Ничего так, — присвистнула Ниса.

Миша что-то крикнул охранникам на посту пропуска и шлагбаум начал медленно подниматься. Но до непосредственного самого места преступления мы добирались еще минут двадцать. Сперва пришлось заехать на подземный паркинг и найти свободное место, чтобы оставить мою машинку, которая на фоне дорогих автомобилей местных обитателей выглядела уже очень сиротливо. Потом долго топали через всю парковку к лифтовой шахте и еще дольше ждали сам лифт, который почему-то упорно не хотел уезжать с шестого этажа двадцатиэтажного здания.

— О Боги, — начала ныть Ниса, перетаптываясь ноги на ногу. — Как же долго! Почему все здесь так дорого, но так долго? Как здесь вообще люди живут? Пока до родного гнезда доберешься уже и в обратный путь пора выдвигаться.

Миша, до сей поры хранивший мрачное молчание, вдруг решил поговорить.

— Зачем звонила вчера? — спросил он у меня с лицом, кислее лимона.

— Ну, не вчера, а уже сегодня, — поправила его я.

— Для меня все, что произошло до звонка будильника — вчера, — отрезал друг. — Ну, и?

— Хотела спросить, не было ли на теле убитой администраторши каких-либо отметин, — вздохнула я.

— Отметин? — поморщился Миша, входя в наконец соизволивший прикатиться лифт. — Шрамов, что ли?

— Вообще-то, я имела в виду татуировки, — уточнила я.

— Я её не осматривал, но в отчете экспертов ничего такого вроде указано не было. А вот про шрамы там говорилось, — пояснил друг, нажимая на кнопку с цифрой семь. — На шее имелась пара странных отметин. По виду рубцы достаточно свежие.

— На шее? — забеспокоилась я. — А это могли быть шрамы после удаления тату?

— Скорее тогда уж после срезания, — хмыкнул Миша. — Сейчас татуировки сводят лазером, следов почти не остается. А там такие борозды, что больше похоже на ножевые порезы. Но, если допустить, что срезали кусок кожи, тогда да, возможно, что на удаленном куске когда-то была татуировка.

Лифт мягко остановился, и мы вышли. На этаже имелась лишь одна квартира, дверь в которую была распахнута настежь. Туда-сюда сновали люди. В основном это были мужчины, от которых буквально веяло принадлежностью к правоохранительным структурам. Я никогда не понимала, почему так получается, но по многим оперативникам их профессия считывается так легко, словно она написана на них большими красными буквами. То ли дело в особом выражении лица, хмуром и одновременно подозрительном, то ли в особых повадках людей, видевших саму изнанку жизни, то ли во взгляде, который словно сканирует тебя до самой печени.

— Труп уже увезли. Собирали, как и в прошлый раз, по частям, как паззлы. Большинство улик тоже уже упаковали, — пояснил Миша. — Но я все равно хочу, чтобы ты взглянула на место убийства.

Поздоровавшись с некоторыми присутствующими мужчинами, Миша повел нас в глубь квартиры. По пути я успела рассмотреть помещения, мимо которых мы проходили. Гостиная была достаточно уютной, в ней имелся домашний кинотеатр, электрический камин и впечатляющее своими размерами панорамное окно, открывающее вид на город. В столовой по центру был установлен большой обеденный стол на двенадцать мест, на стенах висели картины в стиле авангардизма, пол блестел от чистоты, но при всей своей внешней красоте, комната выглядела как картинка в глянцевом журнале, безжизненно и холодно. Будуар пребывал в полном хаосе, так, словно пару часов назад в нем состоялось Ледовое побоище. Ванная выглядела еще хуже, её как будто намеренно разгромили, планируя при этом снести парочку стен и возможно часть пола.

— Да уж, впечатляет, — не удержалась я, цокнув языком.

— Ты бы тоже могла в такой жить, — заметила Ниса, идя след в след за мной.

— В таком хаосе? — поморщилась я.

— В такой красоте! И просторе! А не ютиться в свой норке, как мышка-норушка.

— Если бы ограбила банк? — предположила я.

— Нет, если бы ограбила отца, — хихикнула Ниса и вновь полезла в карман за конфетами.

Я резко остановилась, развернувшись к подруге, которая едва успела затормозить, чтобы не влететь в меня.

— Знаешь, в чем разница между этим домом и главным дворцом морского королевства?

— Неа, — проговорила Ниса, едва ворочая языком из-за того, что рот был забит шоколадом.

— Дворец больше, шикарнее и расположен на дне моря, — ухмыльнулась я.

— Ну, да, — кивнула Ниса, слизывая остатки конфеты с губ. — Здесь под ногами не хрустят ракушки, на окнах не покачиваются водоросли, а вход не сторожат акулы. То есть, обобщая, можно сказать, что в этой квартирке будет поприятнее, чем у тебя дома.

— Вот тебе и ответ на твой вопрос. Всё познается в сравнении. Моя квартирка, может быть, и не тянет на приз зрительских симпатий, но зато в ней нет трупов, и она только моя, — я замялась, оглядела подругу и добавила: — Ну, или снова будет моя, когда мне все-таки удастся выставить за дверь вас с Фирусой. И заканчивай конфеты трескать! Не хочу, чтобы тебе сахар в голову ударил.

Развернувшись, я поспешила догнать Мишу, который исчез за следующим поворотом этих бесконечных хором. Друга я нашла, едва завернув за угол, где находилась спальня, которая, как выяснилось, и была местом преступления.

— Да, определенно зря позавтракала, — чуть слышно выдохнула я, ощущая, как желудок неприятно сжался, тонкое намекая на возможное путешествие наверх и экстренную эвакуацию съеденных бутербродов.

— Если что, проблеваться беги на улицу, — проговорил Мишка, становясь рядом. — Здесь не стоит, не то наш эксперт, — он кивнул в сторону невысокого толстенького мужичка, который отсвечивая лысиной ползал на коленках возле широкого подоконника, — тебя живьем съест.

— У него личная неприязнь к тем, кто не способен удержать свою еду в себе? — кашлянула я, стараясь дышать ртом, потому что запах, так свойственный мертвому телу, уже поселился в этом помещении.

— Нет, у него личная неприязнь к тем, кто засирает его место преступления, — пояснил Мишка. — Просто с утра тут парочка впечатлительных новичков уже продемонстрировала окружающим содержимое своих внутренностей.

Тут Мишку кто-то громко позвал, и друг умчался. Мы с Нисой остались вдвоем, не считая что-то нервно бормочущего себе под нос эксперта.

— Кажется, в ближайшее время я не смогу спокойно смотреть на белый цвет, — сипло проговорила Ниса, пытаясь запихнуть в задний карман джинс фантик. Даже с третьей попытки у неё ничего не получилось. Я не выдержала и отобрала у подруги раздражающе шуршащую бумажку, стиснув её в кулаке.

— Солидарна с тобой, — пробормотала я, чувствуя себя так, словно мы оказались внутри фильма Альфреда Хичкока.

Все в этой дорогой и явно тщательно обставленной спальне было белым — белые стены, белый потолок, белый паркет, белая кровать. И все бы ничего, но красные росчерки, брызги и пятна, уже начавшие засыхать, темнеть и превращаться в корку, определенно портили обстановку и почему-то заставляли поджилки быстро-быстро трястись.

Я попыталась взять себя в руки и отстраниться от эмоций, взглянув на место преступления, так, как на него должен смотреть профессионал — холодно, здраво и беспристрастно.

— Ну, что скажешь? — вернулся к нам Миша с еще более удрученным лицом, чем уходил.

— Похоже на предыдущие случаи. Там тоже все было в крови, словно из жертвы выдирали куски, намеренно стремясь как можно сильнее всё вокруг заляпать кровью.

— Как-то нарочито, тебе не кажется? — поинтересовался Миша, оттесняя от меня Нису и замирая рядом. — Словно он пытается превратить спальни своих жертв в жуткое художественное полотно, где вместо красок — кровь убитых женщин.

— Не он, — поправила я Мишу. — Они.

Друг изумленно уставился на меня.

— Ты считаешь, что убийц больше, чем один человек?

— Я считаю, что в каждом случае убийцы были разными, — произнесла я, прекрасно понимая, что это лишь мои догадки, которые я не могу ничем подтвердить. Единственное, что мне было непонятно — зачем? Зачем убивать этих девушек? И почему такая жестокость?

Друг внимательно наблюдал за моим лицом несколько долгих мгновений. Захотел что-то спросить, уже открыл рот, но тут же передумал. Устало почесал небритую щеку, кивнул каким-то своим мыслям и уже тогда решился на вопрос:

— Но как так получилось, что все места преступлений выглядят словно братья-близнецы? У нас определенно завелся маньяк, вот только между жертвами никакой связи нет. Студентка, неудавшаяся певичка, актриса…

— Кто хозяйка спальни? — стараясь выглядеть не особо заинтересованной, спросила я у Мишки. Он тут же полез сверяться с записями в своем блокноте.

— Ирина Горбатова, двадцать пять лет. Более известна как Ирэн Гор, актриса, снявшаяся в нескольких крупнобюджетных отечественных фильмах. До этого выступала в каком-то местном самодеятельном театре, играя зайчиков и белочек. По слухам, резким взлетом своей карьеры обязана неизвестному богатому покровителю, который полностью профинансировал проекты, благодаря которым девушка и стала известна. Имя благотворителя держится в секрете. Он, кстати, скорее всего и приобрел девушке данную жилплощадь.

Мы с Нисой обменялись взглядами. Возможно, мне показалось, но лицо подруги по цвету сравнялось со стеной, рядом с которой она попыталась притвориться ветошью и не особо отсвечивать. Потому что с Ирэн Гор мы были не знакомы, а вот Ирину Горбатову знали очень хорошо. Я училась с ней в одной группе, некоторое время мы даже дружили, а потому все вчетвером, включая Русю, несколько раз оказывались в одной компании. В те времена Горбатова была просто Иркой, простой, веселой, мечтающей о славе и деньгах девчонкой. Потом дружба начала сходить на нет, в том числе, и из-за того, что Ирка бросила университет и подалась воплощать в жизнь свою мечту — осваивать актерское мастерство. Со временем мы окончательно потеряли контакт друг с другом, даже перестав изредка созваниваться. Со студенческой дружбой, когда единственным объединяющим фактором являются сдобренные дешевым спиртным совместные посиделки, так бывает, а потому я не особо расстроилась, когда мы перестали общаться, ведь у меня были Ниса и Руся. Но теперь было понятно, почему названный Мишей адрес показался мне знакомым.

Однажды Ирка позвонила мне ни с того, ни с сего, и позвала на новоселье. Я вежливо пообещала подумать, но приглашение проигнорировала, так как была загружена на работе, да и не стремилась возрождать прежнее общение с человеком, который к тому времени уже практически превратился в незнакомца. А потому никуда не поехала, лишь послала из привитой бабушкой вежливости цветы, сопроводив букет сдержанной запиской.

— Откуда дровишки? — поинтересовалась я, аккуратно обходя кровать по кругу и стараясь не наступить на ползающего по полу эксперта, который с каждой минутой все больше и больше напоминал мне мультяшного персонажа.

— От охраны, вестимо, — хмыкнул Мишка. — Ребята на посту сказали, что в эту квартиру регулярно наведывался какой-то мужик. По виду, крайне обеспеченный. И судя по всему, женатый, потому что к подружке являлся чуть ли не по графику. Во вторник и в четверг приезжал в восемь, уезжал в полночь. В воскресенье проводил здесь три часа — с шести до девяти вечера.

— Женатые мужчины в выходные обычно с любовницами не встречаются, — пробормотала я, опускаясь на корточки и заглядывая под кровать. — Красные разводы на полу, — указала я. — Как будто кто-то здесь прятался, а его нашли и вытащили. Или как будто кто-то очень раненный пытался уползти.

— Ну, это смотря кто на ком женат, — со знанием дела заявил Мишка, подходя и тоже опускаясь на колени, чтобы заглянуть под мебель. — Если законная половина сама выходные дни дома не проводит, то и муженек вполне может отправиться к подружке.

— Вот в этом и заключается весь смысл семейной жизни, а вернее — его отсутствие, — проговорила я тихо. — Один обманывает другого, пока другой обманывает первого. И все являются участниками откровенной паршивой пьесы, где актеры фальшивят, режиссер — в долгосрочном запое, а сценарий — откровенно плох и вызывает лишь истерический смех.

— Ты не веришь в любовь? — пристально рассматривая кровавые следы, спросил Мишка.

— Я не верю в брак… Настоящие отношения — это бесконечный компромисс, подразумевающий необходимость в любой момент быть готовым отказаться от всего, что ты любишь ради другого человека. А это всегда нелегко, потому что очень страшно и очень больно отказываться от самого себя, — честно ответила я, а после протянула руку и указала пальцем на кусочек чего-то, лежащего на белом паркете: — Что это?

Кровать была огромной, на самом деле, на ней роту солдат штабелями уложить можно было, а потому так просто, рукой, к заинтересовавшему меня предмету было не дотянуться.

— Сейчас, погоди, — Мишка подскочил и скрылся за моей спиной. Вернулся быстро и с какой-то длинной загогулиной в руках.

— Что вы там нашли? — подошла к нам Ниса, остановившись поодаль, чтобы не мешать.

— Ты где эту палку взял? — поморщилась я, наблюдая за тем, как он подцепляет этой длинной штуковиной мою находку и медленно вытаскивает из-под кровати.

— Да там, в углу валялась, указка какая-то, — напряженно проговорил Мишка, выуживая, наконец, обнаруженный предмет на свет. — Что это? Кусок одежды?

Я выхватила торчащие из кармана Мишкиных брюк латексные перчатки, натянула одну из них на руку и лишь после этого подняла то, что действительно оказалось обрывком ткани.

— Это не просто часть одежды, — вымолвила я. — Это часть женского нижнего белья. И, кажется, оно чем-то испачкано.

— Кровь? — Мишка подался ко мне поближе, пытаясь рассмотреть.

— Нет, но тоже биологическая жидкость, — выдохнула склонившаяся над моим плечом Ниса и у меня в голове тут же что-то щелкнуло.

— Ниса, — позвала я, беря свою находку аккуратно двумя пальцами за самый край. Хоть мою руку и защищали перчатки, но все равно было противно. — Ты не могла бы принести мне пустой пакет для улик?

Ниса кивнула и торопливо выбежала из спальни.

— Ты что-то поняла, да? — догадался Мишка. — Рассказывай.

— То, что ты держишь в руках — не указка, — медленно и четко проговорила я. — Кажется, это называется фиксирующая распорка.

Миша медленно перевел взгляд на конструкцию, которую сжимал в пальцах, и тут же отбросил её в сторону.

— Так, название мне уже не нравится, — провозгласил он, пытаясь вытереть и так чистые пальцы о брюки. — И зачем они нужны?

— Как тебе могло подсказать название, для фиксации, — съехидничала я. — Широко используется в БДСМ.

— БДСМ? — переменился в лице друг. — Ты про эти странные сексуальные игры с доминированием и подчинением?

— Ага, — подтвердила я, забирая у вернувшейся подруги прозрачный пластиковый пакет и засовывая в него кусок испачканнойткани. — Официально это называется эротической субкультурой, выстроенной на обмене власти между партнерами. А если по-простому, то один просто причиняет контролируемую боль другому. Ключевое слово “контролируемую”, но я никогда не понимала смысла этих действий. Зачем намеренно стремиться к боли, если жизнь и так делает то же самое каждый день и за бесплатно?

— Погоди, — потряс головой Мишка. — Что-то я запутался…

— Скорее всего, у погибшей хозяйки квартиры был сексуальный контакт с её убийцей, — объяснила я, вручая другу закрытый пакет. — И скорее всего, они играли в БДСМ или его подобие, потому что этот кусок материала похоже раньше был частью латексного костюма. Именно такие часто используются любителями игр в доминирование. Вы обыскивали квартиру?

— Да, — чуть растерянно кивнул Мишка, рассматривая содержимое пакета. — В остальных помещениях ничего подозрительного не обнаружили.

— Смотря, что расценивать как подозрительное. Иногда и миксер может вызвать сомнения. А в спальне вы смотрели?

— Ты не видела, как выглядела эта комната, когда мы приехали по вызову. Сейчас-то уже немного подчистили, но изначально это было похоже застывший кадр из фильма ужасов про маньяков. Не все сюда даже зайти смогли, а те, кто все-таки решился просто упаковывали в мешки все подряд, особенно не рассматривая.

— Очень профессионально, — оценила я.

— Слушай, — начал злиться Мишка. — У меня в отделе ведь не благородные консерваторки работают, а большие бородатые дяди, половина из которых войну прошла, а другая половина за годы службы такого насмотрелась, что в пору самим маньяками становится. И то не все из них смогли справиться с увиденным.

— Не злись, — примирительно вздохнула я.

— Ладно, — махнул рукой Миша, покомкал в руках несчастный пакет и спросил:

— Как ты думаешь, кого мы ищем?

— Я не психолог-криминалист, Миша, — удрученно покачала я головой. — Я не могу составить его психологический портрет, как и сказать, какими мотивами он руководствуется.

— И все же, чутье подсказывает мне, что ты что-то знаешь, — рыкнул Миша, приближаясь и заглядывая мне в глаза. — Дела об убийствах придется объединять. Я пока еще не знаю, кому поручат расследование, но, если ты что-то знаешь, скажи.

— Я не знаю, Миша, — спокойно ответила я, выдержав его тяжелый взгляд. — Не знаю ничего такого, что могло бы помочь в расследовании. Нам пора идти. Я позвоню, если получу новую информацию.

И, обойдя заставшего друга по дуге, поманила за собой Нису и мы направились на выход.

Уже сидя в машине, подруга спросила:

— Ты ведь соврала ему, да?

— Для его же блага, — вынуждена была я признать. — Иначе он попытается влезть туда, где его гарантированно убьют. Теперь я точно уверена.

— В чем?

Ответить я не успела, зазвонил телефон.

Глава XXX

— Да, — проговорила я, включая громкую связь, так как уже успела выехать на оживленную дорогу.

— Я узнал то, что ты просила, — заговорила трубка голосом одного вампира.

— О, привет Ян! — воскликнула Ниса и выразительно глянула на меня. — Давно не виделись! И… не слышались. От тебя ни письма, ни открытки, ни сигнального фейерверка. Я уж думала, кто-то из любителей носить с собой мачете все-таки смог до тебя добраться и раскроить тебе череп. Как поживаешь?

— Здравствуй, Ниса, — сдержанно ответил Ян. — К твоему сожалению, у меня все хорошо.

— Ой, я так рада, так рада, — с откровенно фальшивой радостью пропела Ниса, а я закатила глаза, предчувствуя долгий разговор с подругой, в течение которого она доконает меня вопросами, почему я снова общаюсь с тем, кого она называет клыкастой заразой. — Как твоя печень? И почки? И все остальные органы? Про сердце не спрашиваю, знаю, что его у тебя нет.

— Все на месте, — с ледяным спокойствием проронил Ян. — Лучше беспокойся за сохранность своего организма. Слышал, на тебя напали? Жаль, что это было тот, кто явно не умеет доводить начатое до конца.

— Ян, а не хочешь встретиться? — тут же завелась Ниса, гневно склонившись над моим телефоном. — Я преподам тебе мастер-класс.

— Мастер класс по чему? — хмыкнул Ян. — По скоростному битью пивных бутылок об голову?

— Нет, — рявкнула подруга. — По достижению своей цели!

— О, я уже обладаю этими навыками, — мягко рассмеялся вампир. — Спасибо, дорогая, но то, чему тебе приходится учиться долгие годы, у меня — заложено самой природой.

— Ненавижу его! — развернулась ко мне подруга. — Почему мы вообще с ним разговариваем?

— Потому что он мне помогает, — с нажимом произнесла я и обратилась уже к вампиру: — Ян, привет. Что ты хотел сказать?

— Что ты не умеешь выбирать себе друзей, — процедил вампир, а после нехотя добавил: — И что я выяснил кое-что для тебя.

— А именно? — беспокойно заёрзала я.

— До недавнего времени в городе присутствовала лишь одна стая оборотней, а именно волков. Их численность начала стремительно расти где-то года три-четыре тому назад, что связывают с приходом нового вожака. Кто он такой — неизвестно. Личность свою скрывает, а спрашивать о нем волков бесполезно. Они даже под пытками не выдадут своего главного. Встретиться с ним тоже не удастся, я пытался договориться, но меня очень вежливо отбрили.

— Кто? — изумилась я тому факту, что кто-то смог отказать самому Князю. Таким, как Ян не отказывают. С такими, как Ян, носятся как с расписной китайской вазой, заглядывают в рот во время беседы, а после кидаются выполнять его поручения с такой скоростью, что теряют не только тапки, но и все остальные составляющие гардероба. Особенно — женщины, причем всех возрастов. Ян одурманивающе действовал на представительниц женского пола, умея в зависимости от ситуации быть как мягким и нежным, так жестким и грубым. А иногда — и тем, и другим одновременно, что окончательно сводило с ума всех, кому больше десяти.

— Скажем так, это была то ли его помощница, то ли представительница его отдела по связям с общественностью, — хмыкнул вампир.

— У оборотней есть отдел по связям с общественностью? — брови Нисы удивленно взлетели вверх.

— Я думаю, что это метафора, — со значением округлила я глаза.

— Да, которую способен понять лишь тот, чей уровень интеллекта чуть выше, чем температура замерзания водки, — добавил Ян с насмешливой ленцой.

— А какая температура замерзания водки? — не сообразив, о чем идет речь, воззрилась на меня подруга. А потом до нее дошло: — Так, я не поняла, на что эта бледнокожая тощая задница намекает?!

— Ниса, — закатила я глаза, а после торопливо напомнила Яну: — Так, что там про вожака?

— По слухам, это достаточно жестокий лидер, который полностью контролирует свою стаю. Но не только при помощи страха, его очень многие уважают. При нем волки начали развиваться, как группа. Если раньше к ним относились как к мусору, то сейчас они контролируют практически весь город. Как только появился новый вожак, стая начала быстро пополнять свои ряды за счет обращения молодых и сильных ребят. За год количество волков возросло с пятидесяти особей до четырехсот.

— Это же незаконно, — тут же вмешалась Ниса. — Обращать можно только в период Жатвы и только согласно выданным Советом квотам.

— В нашей стране — да, — согласился Ян. — Но вожак волков поступил по-хитрому. Он собрал небольшой мохнатый отряд и отправил его на охоту в соседнюю страну, где законы не такие строгие. Вернулись оборотни уже с новообращенными, которые тут же влились в ряды своих старших товарищей. Таким образом вервольфам удалось увеличить свою популяцию и вытеснить конкурентов. Вскоре в городе не осталось оборотней другого вида. Они всех выжили. И стали заправлять теневыми структурами.

— А потом сюда приехали ягуаретты, — догадалась я.

— Да, ягуаретты сильнее волков и живучее в разы, они способны пережить даже выстрел серебряной пулей в сердце. Но их гораздо меньше, чем вервольфов. Ягуаретты не способны заражать ликантропией посредством укуса, а потому единственный шанс сохранить вид для них — через естественное размножение. Их дети всегда рождаются оборотнями даже если один из родителей — обычный человек или представитель другого вида. Но как раз с размножением у них давние проблемы.

— Проклятье, — пораженно выдохнула Ниса, прикрывая ладошкой рот. Подруга, судя по всему, разбиралась в особенностях ягуареттов не хуже Яна.

— Возможно, — насмешливо фыркнул вампир. — Но скорее всего, здесь дело в банальном вырождении. Ягуаретты очень долгое время спаривались только между собой, у них в порядке вещей создавать пары с ближайшими родственниками. Из-за этого их дети начали рождаться очень слабыми, умирать во младенчестве или гибнуть еще в утробе матери.

— Теперь все понятно, — проговорила я, крепче вцепляясь в руль и кивая в такт словам Яна.

— Понятно? — подскочила Ниса. — Что понятно? Мне вот ничего не понятно! За каким хреном Эмиль попытался меня убить? Что я плохого сделала этим блохастым?

— Ничего плохого ты им не сделала, — прервал возмущенные стенания подруги Ян. — И они тебе тоже хотели сделать только хорошо.

— Ну, это еще как посмотреть, — скривилась я. — Не все мечтают забеременеть от малознакомого парня и выносить ему ребенка.

— Чего!? — лицо Нисы вытянулось так, словно она вдруг увидела в собственной ванной Папу Римского, лежащего в пене в полном торжественном облачении.

— Твой друг не хотел тебя убивать, — поторопилась я объяснить прежде, чем подруга решится на радикальные действия.

— Да, он хотел с тобой переспать и зачать ребенка, которого бы после рождения у тебя забрали. Потому что ягуаретты считают всех своих потомков собственностью клана и растят внутри своей стаи. Так как ты членом стаи не являешься, то и растить пусть даже своего ребенка не имела бы права.

— Так же было и с тремя погибшими, — продолжила я, пока подруга пыталась осмыслить услышанное. Судя по выражению лица, она в этот момент заодно еще и переосмысливала суть своего бренного существования. Да, трудный у неё сегодня выдался денек. — Скорее всего, они намеренно искали не простых девушек, а со способностями, считая, что так больше шансов получить крепких малышей.

— Не только поэтому, — проговорил Ян. — С человеческими женщинами очень трудно заниматься сексом. Во время полового акта многие оборотни теряют контроль и начинают обращаться. Знаешь, когда твоя партнерша начинает визжать от ужаса, это немного портит удовольствие.

— Да и той, кто сама далеко не человек гораздо легче объяснить, почему у тебя вдруг отрасли когти и клыки, которыми можно рвать коров. Это как в сказке про Красную Шапочку: “Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие зубы?”.

— Но Эмиль начал обращаться уже после! — воскликнула Ниса и схватилась за низ живота. До неё только сейчас дошло то, о чем я начала подозревать еще в квартире последней жертвы, когда поняла, что изначально никто никого не стремился убивать. Цель была другой.

— Не паникуй раньше времени, — успокаивающе проговорила я. — Вы же предохранялись?

— Я не помню, — прошептала Ниса, глядя на меня таким умоляющим взглядом, словно я могла чем-то помочь в этой ситуации.

— В таком случае, надо провериться, — вынесла я неутешительный вердикт. Ведь кто-то должен был сказать вслух то, что уже давно витало в воздухе.

— Кх-м, — вежливо кашлянул Ян, напоминая, что он все еще на громкой связи. — Девушки, прежде чем вы отправитесь… гм… проверять, хотелось бы прояснить один момент.

— Какой? — в один голос спросили мы.

— Если мужчина хочет, чтобы девушка забеременела, то он примет для этого все меры. Ягуаретты не просто так тщательно выбирали себе партнерш, скорее всего, они заранее узнавали о них всю подноготную. И некоторое время наблюдали. Такие усилия прилагаются не для того, чтобы в самый ответственный момент девушка достала из тумбочки презерватив. Скорее всего, во всех случаях у них имелись свои собственные, которые предварительно были умышленно повреждены.

— А таблетки? — тут же предположила подруга. — Это они не могут проконтролировать.

— Им и не нужно, — уверенно заявил Ян. — Потому что против ягуареттов они не действуют.

— Тормози! — заорала подруга так, что я невольно вывернула руль, резко вильнув в сторону, чем едва не создала аварийную ситуацию. Сзади послышались недовольные гудки клаксонов, но Нису это мало интересовало. — Где здесь ближайшая аптека?

Хорошо, что мы в этот момент двигались по центру города, так что, найти заветную вывеску с зеленым крестом труда не составило.

— Я скоро вернусь! — и подруга выскочила из салона, умчавшись по направлению к аптеке.

— Она раздражает, — выдохнул Ян, терпеливо оставаясь на связи все это время.

— Иногда, — вздохнула я, приоткрывая окно, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха. Хотя свежим он, конечно, был очень условно. — Ян, если они не собирались никого убивать, то почему убили?

— Все случившееся больше похоже на то, что оборотни вдруг начали терять контроль над своей звериной сущностью и растерзали тех, кто попал, так сказать, под горячую руку. Но такая потеря контроля, когда хищная сущность полностью захватывает сознание и не остается ничего, кроме голых инстинктов, свойственна лишь молодым, недавно обращенным оборотням, тем, кто еще вчера был человеком и пока не успел научиться жить со всем этим звериным бардаком в голове. Но ягуаретт это не касается, они рождаются такими и учатся себя контролировать с малых лет.

— Тогда что?

— Я не знаю, Ди, — немного отстраненно ответил Ян. — Возможно, что-то извне повлияло на них до такой степени, что они в буквальном смысле озверели.

И тут меня осенило.

— Ян! — заорала я не своим голосом.

— Я все еще здесь и прекрасно тебя слышу, не надо пытаться докричаться до меня естественным образом, — отозвался Ян с толикой сарказма.

— Таблетки, — понизила я голос. — Они все принимали какие-то таблетки, чье действие схоже с экстази.

— Ты уверена, что все? — не понял моего ажиотажа друг.

— Ниса точно, — заверила его я.

— В том, что твоя подружка закидывается всякой дрянью я не удивлен, — холодно и откровенно зло произнес Ян. — Надеюсь, ты этим не занимаешься?

— Моя жизнь и так похожа на кочующий по хуторам праздничный вертеп, — развеяла я его сомнения. — Усугублять его еще и наркотой совсем уж глупо. Но наркотики присутствовали, по крайней мере, в двух случаях нападения из четырех… которых, кстати, могло быть и больше. Просто нам не про все известно.

— А что по поводу студентки? — заинтересовался Ян.

— Эксперты провели посмертный анализ крови и изучили волосы, взятые с расчески в квартире убитой, — покачала я головой, припоминая все, что мне было известно на данный момент. — Обнаружили наркотические вещества, но какие конкретно — сказать не смогли. Но с учетом того, что девчонка работала в баре, не думаю, что достать эту дрянь было трудностью для неё. Через такие заведения запрещенные вещества обычно и распространяются. Сестра второй жертвы говорила, что находила у той в вещах таблетки, который потом отдала на экспертизу какому-то своему знакомому. Тот тоже не сказал ничего конкретного.

— Значит, надо выяснить, что за таблетки принимала твоя подружка, — подвел итог Ян. — И было ли это тем же веществом, что и в остальных случаях.

— И как мне это сделать? — раздраженно бросила я.

— Не знаю, ma petite princesse, — легко ответил Ян. — Тебе решать.

И он прекратил разговор. Как раз вовремя, надо сказать. Потому что вернулась Ниса. В еще более раздраженном состоянии, чем уходила. А так как у этих двоих стойкое несварение друг на друга, то чем меньше они общались, тем больше нервных клеток мне удавалось сохранить.

— Как дела? — бодро поинтересовалась я.

— Как у психов в дурдоме, — рявкнула Ниса. — Есть стойкой желание покусать санитаров и побиться головой об стенку.

— Не стоит, — посоветовала я. — Зная о твоих возможностях, есть предположение, что стена не устоит. Ты тест сделала? Ведь не очереди в аптеку ты стояла двадцать минут.

— Сделала, все нормально, не беременная я, — выдохнула Ниса, пытаясь пригладить свои волосы, которые торчали в разные стороны как у ежа, угодившего в трансформаторную будку. — Я твоему вампирюге шею скручу, как цыпленку.

— Уж скорее, он тебе, — заметила я, решив промолчать о том, что срок, возможно, еще слишком маленький для точной идентификации самого интересного женского положения. — Мужику несколько сотен лет, ты правда думаешь, что справишься с ним?

— Нет, — решила Ниса после недолго размышления. — Не хочу, чтобы ты по нему потом убивалась.

— С чего это мне по нему убиваться? — вспыхнула я, ощущая, как лицо заливает краской.

— Да потому! Все уже давно в курсе, что ты к нему неровно дышишь. Да и он к тебе, кстати, тоже. Когда вы друг на друга смотрите, кажется, будто еще чуть-чуть и от вас искры в разные стороны полетят. Но вы стараетесь держаться друг от друга подальше, чтобы не сорваться. Ты не хочешь его подставлять, зная, что обещана другому. А он — уважает твое решение не впутывать его в разборки с родственниками. Знаешь, мне этот клыкастый бледнозадый хмырь не нравится, но на твоем месте я бы рискнула. Он один из немногих, кто сможет тебя защитить.

— Будет война, Ниса, — тихо промолвила я, отворачиваясь.

— Так может, оно того стоит, — заметила в ответ она с несвойственной ей серьезностью. — По моему мнению, любовь — это единственное, ради чего стоит затевать войну.

Я изумленно развернулась к банши.

— Кто ты и что ты сделала с моей подругой, которая до недавних пор была убеждена, что любовь — выдумка, изобретенная людьми от скуки?

— Может быть, я пересмотрела свои принципы? — гордо вскинула подбородок подруга.

— Лучше бы ты провела ревизию не среди своих принципов, а среди своих знакомых, — проворчала я. — Помнишь таблетки, которыми вы наглотались в ночь гибели Эмиля?

Ниса непонимающе уставила на меня, но неуверенно кивнула.

— Ты сказала, что тебе дал их какой-то знакомый. Что за знакомый, где живет, где работает?

— Зачем тебе?

— Хочу в гости напроситься, — криво усмехнулась я. — Давай, делись информацией.

И Ниса принялась делиться.

Глава XXXI

Через некоторое время мы уже колотили в дверь квартиры, расположенной в многоэтажке на окраине города.

— Ты уверена, что он живет здесь? — глянула я на подругу через плечо, продолжая упорно жать на звонок у двери, открывать которую никто не спешил.

— Уверена, — закивала Ниса. — Я была у него в гостях пару раз.

— Надеюсь не за наркотой заскакивала, — пробурчала я и решила сменить тактику. Опустила уже уставшую руку, развернулась спиной к двери и начала колотить по створке каблуком.

— Нет, он скульптор. Меня попросили заказать у него изготовление бюста для подарка на день рождения. И я приезжала несколько раз, чтобы обсудить подробности.

— Ужас, — не оценила я оригинальность задумки. — Это кто в наше время бюсты-то дарит?

— Мой брат, — поморщилась Ниса. — Решил сделать своей возлюбленной такой оригинальный сюрприз — изготовить её каменную копию и установить в городском парке.

— И как? Подружка оценила? — хмыкнула я.

— Нет, заявила, что бюсты только на кладбищах хороши. И поинтересовалась, не готовится ли братик к похоронам её, любимой. Но вообще мы с ним давно знакомы, он когда-то работал в той же фирме, что и я.

— Брат? — не поняла я.

— Скульптор! — пояснила Ниса. — Помнишь, на последнем курсе университета я устроилась на подработку в книжное издательство? Вот он там же иллюстратором работал.

— Как же он из иллюстраторов в скульпторы переделался? — удивилась я, устало облокачиваясь о стенку, так как бить ногой в дверь тоже, как выяснилось, занятие не из легких.

— Скульпторы тоже должны уметь рисовать, — с многозначительным видом заявила подруга.

— Ты вообще уверена, что этот твой скульптор-иллюстратор дома? — воскликнула я и, не выдержав ожидания, вновь начала колотить, но уже рукой и при помощи снятой с ноги туфли.

— Уверена, днем он всегда дома, потому что работает по ночам, а днем отсыпается, — заверила меня Ниса.

— Это от чего же такого он отсыпается целыми днями? — спросила я, придирчиво рассматривая дверь на предмет возможного взлома.

— Думаю, что от алкоголизма, — тяжело вздохнула Ниса и повинно склонила голову. Видимо, воспоминания о собственных алкогольных виражах были еще свежи в памяти.

— Справедливо, — оценила я и зло ударила кулаком по двери. — Черт, да откроет он когда-нибудь или нет?

— Спит, наверное, — криво усмехнулась Ниса и, сделав шаг в сторону, уселась на ступеньку.

— Много ты знаешь людей, способных спать под такой грохот? — мне ничего не оставалось делать, как надеть туфлю обратно и продолжить выбивать из дверной створки пыль ногой.

— Одного, — кивнула Ниса. — И он сейчас в этой квартире. Может, просто выломаем дверь и войдем?

— Мне как-то не очень хочется…, - начала я, но тут за створкой раздался какой-то шум, словно кто-то уронил что-то не очень тяжелое, но объёмное. И вот это мне как раз очень не понравилось. Не понравилось еще больше, чем таинственное затишье в квартире.

— Выбивай дверь, — распорядилась я и отошла в сторону.

Ниса подхватилась, встала напротив двери, на мгновение задумалась, а после резко замахнулась ногой и с силой ударила ею по куску отшлифованного дерева, который тут же с хрустом слетел с петель и приземлился в грязном тусклом коридоре. Успев заметить, как в конце этого коридора мелькнуло тело, тут же исчезнув за углом, мы с подругой не сговариваясь бросились в погоню.

Я успела схватить его за полы махрового когда-то синего, а ныне грязновато-голубого халата уже у самого окна. Мужик, очевидно, возомнил себя ласточкой и собирался воспарить к небу, стартовав с подоконника своей квартиры на третьем этаже. Падение с такой высоты не так уж критично, с учетом того, что внизу очень удачно расположились кусты кизила, но нестись потом вниз и выковыривать его из этих самых кустов мне совсем не улыбалось.

— А ну-ка, назад! — рявкнула я и рванула его за халат на себя. При этом успела в самый последний момент сделать шаг в сторону, так что мужик рухнул не в мои тесные объятия, а прилетел прямо в руки Нисы.

— Твой дружок — тебе его и ловить, — с милой улыбкой ответила я на возмущенный взгляд подруги, выглядевшей в этот момент словно кошка, которой вместо ожидаемой вкусной рыбки подсунули под нос кочан спаржевой капусты.

Ниса брезгливо поморщилась и легонько пнула мужика обратно, туда, откуда прилетел. А потом подошла, вытянула обшарпанную табуретку из-под не менее обшарпанного стола, усадила на неё мужика и нависла рядом.

Я в этот момент, воспользовалась представившейся возможностью, решила разглядеть мужика получше. Он был невысоким, с меня ростом, щуплым и сутулым настолько, словно полжизни таскал на спине тяжелые мешки. Опухшее одутловатое лицо выдавало любителя спиртного, а красные заплывшие глазки свидетельствовали о том, что совсем недавно скульптор предавался своему любимому занятию, а именно — выпивал. Грязь под ногтями, щетина и не самые лучшие зубы говорили о том, что это не тот человек, которому нравится следить за собой.

— Ниса? — проговорил мужик сиплым голосом, слепо щурясь на подругу. — Это ты?

— Я, я, — ответила банши тоном зайца из “Ну, погоди”.

— Прости, не признал спросонья, — залепетал мужик и, поднеся палец в глазу, натянул веко. — А ты зачем мне дверь выбила? Как же я теперь без двери-то?

— Вызовешь слесарей и починишь, — рявкнула подруга. Я же, заметив очки на подоконнике рядом с кипой старых газет, подошла, взяла их и передала хозяину.

Тот с благодарностью кивнул, водрузил на нос и тут же уставился на меня.

— А это кто?

— Подруга моя лучшая, — пояснила Ниса. — Зовут Ди. А это Клим.

— Приятно познакомиться, — воодушевленно кивнул Клим и попытался встать, но был тут же усажен подружкой обратно.

— Не дергайся, — потребовала Ниса и для верности сунула мужику под нос свой кулак.

Клим кулак оценил, очки поправил, закинул волосатую ножку в черном, не первой свежести носке на другую, такую же волосатую, но уже без носка, и вежливо поинтересовался:

— Чему обязан?

— Жизнью ты мне обязан, — рявкнула Ниса. — Понял? Жизнью! Потому что, если бы не я, вот она, — Ниса указала пальцем на меня, — с тобой даже здороваться не стала бы. Тут же на корм акулам пустила. Знаешь, кто это?

Клим помотал головой, волосы на которой так давно не видели воды и шампуня, что слиплись в один вызывающий чувство гадливости пласт.

— Вот лучше тебе и не знать, — продолжила оказывать психологическое давление подруга.

— А чего она от меня хочет? — уставился на меня Клим больше с удивлением, чем с испугом.

— Ответов я от тебя хочу, — приблизилась я вплотную к мужику, стараясь дышать пореже, потому что воняло от него знатно: грязным немытым телом, перегаром и пропитанной потом тканью. — Ты почему не открывал, когда тебе звонили?

— Так я это… спал я!

— Угу, спал, — протянула я. — А кто тогда в коридоре грохот устроил? Не ты ли, крадущийся от двери обратно, когда услышал наши голоса за дверью и понял, кто в гости нагрянул?

— Так это… я того… лунатик! Хожу во сне! — нашелся мужик и уставился на меня самыми честными во всем мире глазами.

— Слышишь ты, ходун, — рыкнула на него Ниса так, что мужичок вжал голову в плечи и попытался сделаться еще меньше, чем его создали природа и жизнь. — А в окно ты тоже полез, потому что лунатик?

— Да, да, именно так, — заверил нас Клим, состроив очень преданную моську.

— Слушай, а почему имя такое странное — Клим? — решила выяснить я исключительно из любопытства.

— Да это что-то вроде прозвища, — нехотя пояснил скульптор. — Имя-то у меня само банальное, Алексей, а фамилия Климов. Вот от фамилии и сделал себе творческий псевдоним.

— Ладно, творец, — начала я и оглянулась по сторонам в поисках куда бы присесть. Но кухня была такой грязной, еще хуже хозяина, что прикасаться ни к чему не хотелось. В итоге я осталась стоять. — Я тебе задам пару вопросов. Ответишь быстро и честно — мы уйдем и не вернемся.

— А если нет, подвесим тебя за твои колокольчики к потолку и оставим болтаться, — пригрозила Ниса. — А дальше будет одно из двух — либо веревка порвется, либо часть тебя порвется. Понял?

Клим гулко сглотнул, прикрыл те самые упомянутые колокольчики и быстро кивнул:

— Спрашивайте.

— Ты вот ей какие-то таблетки подсунул, — я указала на подругу. — Что это были за таблетки и откуда они у тебя взялись?

— Так я ей уже объяснял…, - начал лепетать Клим.

— А теперь объясни еще раз, теперь уже мне, — приказала я, обрывая несвязное бормотание.

— Ладно, ладно, — быстро согласился мужик. — Мне их один друг дал, так сказать, по бартеру. Сказал, хорошая штука, мозги расслабляет, но привыкания не вызывает. Я отложил их до лучших времен, а потом Ниса пришла. Мы с ней разговорились, она сказала, что много работает, тренируется и сильно устает, вот я ей их и предложил.

— Предложил? — переспросила я. — Просто так? Исключительно из человеколюбия и стремясь помочь ближнему своему?

— Да, да, все так! Вот вам крест! — воскликнул Клим и для верности перекрестился.

Мы с Нисой переглянулись.

— Тащи веревку, будем вешать, — скомандовала я.

Но не успела Ниса пошевелиться, как Клим тут же вцепился в неё с диким воплем:

— Нет! Не надо! Я же все рассказал!

— Не все, — зашипела я, склоняясь к его лицу. — Далеко не все. Ты не рассказал, кто приказал тебе подсунуть именно Нисе эти таблетки?

— Никто, никто не приказывал, — замотал головой Клим с такой силой, что я еще чуть-чуть, и она бы отвалилась.

— Веревку! — потребовала я.

— Хорошо, хорошо! — закричал Клим и едва не забился в судорогах. — Я скажу! Я все скажу!

— Быстрее, пока у меня не кончилось терпение, — зло прищурилась я.

— Захар! Меня попросил об этом Захар! — заорал мужик, сжимаясь в комок. — Я ему денег должен, а он пообещал, если выполню задание — простит долг!

— Тааак, уже интересно, — протянула я, отходя назад. — Захар… почему это имя кажется мне знакомым?

— Мне, кстати, тоже, — заявила Ниса. — Такое ощущение, словно я недавно где-то его уже слышала.

— Кто такой Захар и где его найти? — повернулась я к хозяину квартиры.

— Фамилию и домашний адрес я не знаю, — тут же заявил Клим, глядя на нас исподлобья. — Но знаю, где он часто бывает.

— И где же?

— В “Арт-Бульваре”, это выставочная галерея в центре. Захар художник, в последнее время он хорошо поднялся, его картины покупают даже иностранные коллекционеры.

Едва услышав название галереи, мы с Нисой изумленно уставились друг на друга.

— Я поняла, откуда мне известно это имя, — проговорила я.

— Я тоже, — кивнула Ниса.

И не сговариваясь, мы рванули на выход.

— Когда ты последний раз разговаривала с Фирусой? — спросила я, сбегая вниз по лестнице.

— С тех пор, как мы оставили её в твоей квартире — ни разу, — торопилась за мной Ниса. — Я ей звонила, но она не взяла трубку.

— Черт, черт, черт! — ругалась я, вылетая из подъезда.

— Ты же не думаешь, что Руся в этом замешана? — закусывая губу, нерешительно взглянула на меня Ниса, когда мы уже сидели в машине.

— Нет. Я не верю, что она была в курсе происходящего, — ответила я, хотя и понимая, что всеми силами стараюсь игнорировать очевидное.

— Да, — решительно кивнула Ниса. — Да, она ведь наша подруга. Зачем ей идти против нас?

И мы замолчали, думая каждая о своем. К моему дому подъехали также молча, и молча поднялись на этаж. Я провернула ручку, но она не поддалась, чему я не удивилась. И Руся, и Ниса знали, где у меня хранились запасные ключи. И вполне естественно, что, уходя, подруга ими воспользовалась.

В квартире царила тишина, а задернутые на окнах шторы создавали полумрак.

— Что-то не так, тебе не кажется? — почему-то зашептала Ниса.

— Не нагнетай, — отрезала я. — Что здесь может быть не так?

— Не знаю, но я вот позвоночником чую что-то плохое, — продолжала шептать подруга, чуть приседая в коленях и пытаясь заглянуть за углы.

— Тогда угомони свой позвоночник и попроси его не психовать по каждому поводу, — проговорила я и тут же замерла, успев дойти до кухни.

Видимо, что-то отобразилось на моём лице, потому что ко мне тут же подскочила Ниса с вопросом:

— Что? Ты что-то поняла?

— Запах, — с трудом выговорила я, чувствуя, как темнеет перед глазами. — Газ. Кто-то включил газ.

И я начала падать. Последнее, что успел зафиксировать мозг — то, как Ниса рванула к окну и попыталась открыть створку, но она почему-то не поддавалась…

Не знаю, сколько я пробыла без сознания. По ощущениям, не дольше пяти минут, но пробуждение было таким болезненным, словно моё тело выходило из продолжительной комы. И первое, что я услышала, были ругательства.

Ругалась Ниса. Изощренно и с творческим подходом к делу.

— Семь верст тебе на верблюде через тайгу! Да чтоб тебя макаки цейлонские сожрали! Глиста ты глазастая!

Я попыталась пошевелиться, но не получилось. Дернулась — и подо мной что-то заскрипело. Подняла голову, но перед глазами все плыло.

— Эта тоже очнулась, — проговорил незнакомый мужской голос.

— Принеси ей воды, — попросил другой и вот этот…

Этот голос я бы не спутала ни с чьи другим.


Глава XXXII

Спустя немного времени я проморгалась и поняла, что сижу на стуле, будучи привязанной к нему веревками. Напротив, в аналогичном положении, сидела Ниса, с её щеки свисал кусок скотча, на руках и ногах красовались наручники.

На моих запястьях болтались такие же и кожу под ними неприятно покалывало. Последнее означало, что «браслеты» были произведены из заговоренного ведьмой серебра, блокируя магию.

— Зря вы ей рот открыли, — проговорила я, обращаясь к себе за спину. Судя по родной обстановке, мы все еще находились в моей квартире. Я сидела лицом к зашторенному окну, а владелец узнанного мной мужского голоса расположился на моей кровати. И судя по тому, что сквозь полотна штор уже не пробивался дневной свет, в компании гостей мы пребывали уже не первый час.

— Да уж сами сообразили, — проговорил голос. — Но пусть уж лучше болтает, чем мычит, словно корова не доенная. Так хоть меньше раздражает. К тому же она даже забавная.

— Согласна, — помотала я головой, пытаясь вытряхнуть остатки дурмана из головы. — По поводу забавности. Только не сводите с неё глаз. Знаете, она очень беспокойная, может выйти в магазин за хлебом, а в итоге оказаться в составе алкотура по дороге в Пуэрто-Рико.

— Я учту, — рассмеялся голос. Послышался шорох, глухой звук шагов и из тьмы в круг света, создаваемый настенным светильником, вступил мужчина. — Здравствуй, Ди.

— Здравствуй, Гриша, — ответила я, рассматривая молодого мужчину. Небрежно зачесанные назад волосы, простая белая футболка, исключительным образом подчеркивающая хорошее телосложение и светлые джинсы. Он был похож на студента-выпускника на летних каникулах.

— Вода закончилась, поэтому я принес молока, — заговорили сбоку.

Я повернула голову и увидела молодого парня, направляющегося ко мне с чашкой в руках.

— Я не люблю молоко, — подняла я неприкрыто злой взгляд на Гришу.

— А зачем тогда покупаешь? — весело поинтересовался он.

— Блины хотела испечь, — пояснила я и это было правдой.

— Надо же, — восхитился Гриша, присаживаясь напротив меня на корточки так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. — Неужели ты умеешь готовить?

— Умею, — заверила его я. — Развяжешь — даже продемонстрирую на практике.

— Я не для того все это затевал, чтобы в итоге любоваться, как ты по кухне порхаешь, — с самодовольной улыбкой отверг Гриша мое щедрое предложение.

— Я не порхаю, не бабочка ведь, — фыркнула я.

— А что ты делаешь? — насмешливо изогнул губы парень.

— Гремлю сковородками и ору на плиту, обещая, что больше никогда не возьмусь за готовку.

— Все так плохо? — изогнул Гриша бровь, заинтересованно рассматривая мое лицо.

— Даже больше, чем ты можешь себе представить, — вдруг заговорила Ниса, которая перестала вопить, как только увидела, что я пришла в себя. — Представь себе Халка в фартуке. Представил? Вот у неё все еще хуже.

— Интересные вы подруги, — отметил Гриша, выпрямляясь и глядя на меня снизу-вверх с выражением неподражаемой гордости. Гордости за себя, любимого. Она и раньше изредка мелькала на его лице, но никогда настолько явно не проявлялась. — Я наблюдал за вами. Вы постоянно орете и ругаетесь друг на друга, но как только что-то случается с одной, две другие тут же мчат ей на помощь. Продолжая орать и ругаться.

— Мы давно вместе, — спокойно пояснила я. — Кстати, не знаешь, где наша третья?

— Ваша красотка-муза? — уточнил Гриша. — Когда я видел её в последний раз вашу большеглазую прелестницу без сознания запихивали в багажник. Кто знает, что с ней сейчас?

Ниса дернулась, звякнув наручниками и заорала:

— Да чтоб у тебя геморрой вылез, хрен ты моржовый!

— Хватит, — оборвала я крик. Ниса тут же захлопнула рот и, всхлипнув, отвернулась. Гриша решил воспользоваться моментом, в один шаг подошел к ней, крепко схватил за подбородок и вернул скотч на место, то есть, на губы подружки.

— Судя по всему, ты рад такому раскладу, — прохрипела я, чувствуя, как все внутри холодеет при мысли о Русе.

— На самом деле, моя дорогая, мне все равно, — взмахнул рукой Гриша и тут же, словно подчиняясь его безмолвному приказу, вспыхнул верхний свет.

Я на мгновение зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, поняла, что в моей маленькой квартирке собралось гораздо больше людей, чем показалось в полутьме. Помимо Гриши и того недоумка, который не придумал ничего лучше, чем напоить меня молоком, в каждом углу стояло еще по одному крепкому парню. Входную дверь также сторожили — крупный бритоголовый дядя в количестве одной штуки с лицом свежеразмороженной селедки, который всем своим брутальным видом буквально кричал о том, что бандитские времена ушли не так далеко, как всем кажется.

— Меня интересуешь только ты, — заявил Гриша, ставя рядом со мной стул и усаживаясь на него с таким видом, как будто это был как минимум самый удобный стул в мире, как максимум — трон. — Ты ведь даже не знаешь, да?

— Чего не знаю? — неподдельно удивилась я.

— Того, что заварушка в городе началась… из-за тебя, — и он легонько ткнул меня пальцем в грудь.

— Это сильно вряд ли, — промолвила я, не скрывая скепсиса.

— Давай я расскажу тебе историю, — с готовность предложил Гриша, складывая руки на спинке стула перед собой.

— Если сказочную, то не надо, — с не меньшей готовностью отказалась я.

— Что так? — озаботился Гриша, навесив на лицо выражение крайнего огорчения.

— Ненавижу сказки, у меня от них расстройство, — заявила я с предельной серьезностью.

— Нервное? — поинтересовался Гриша, склоняя голову к плечу и выглядя в этот момент как заботливая мамочка.

— И нервное тоже, — закивала я. — Знаешь, все сказки одинаковые. Всё всегда заканчивается свадьбой. Прочитаешь одну — и можно больше не читать. Скука!

— Ты думаешь? — брови парня выразительно взлетели в то время, как глаза оставались холодными и цепкими.

— Ага. Сказки, как и женские романы, абсолютно предсказуемы. И каждое подобное повествование пытается внушить человечеству веру в любовь.

— А ты… веришь в любовь? — подался вперед Гриша, так внимательно глядя в мои глаза, словно пытаясь сквозь них заглянуть напрямую в череп.

— Ты вломился в мою квартиру, сдал мою беспомощную подругу каким-то головорезам, открутил газовые вентили, а после привязал меня и мою подругу к стульям ради философской беседы? — медленно, но очень зло проговорила я.

— А давай я все-таки расскажу тебе историю! — воодушевленно подхватился парень со стула и начал ходить туда-сюда перед моим лицом.

Я со стоном вздохнула, запрокидывая голову назад.

— Жили-были два брата…

— Какое паршивое начало, — пробормотала я, достаточно громко, чтобы перебить рассказчика.


— Слушай дальше, — отмахнулся Гриша, сунул руки в карманы джинсов и вернулся к повествованию: — Итак, жили-были два брата, погодки. И буквально с самого детства они не могли найти общий язык. Младший брат всегда стремился получать желаемое любыми способами. Всё, что приходилось ему по вкусу он тут же забирал себе, не заботясь о желаниях других. Не заботясь о тех, кому принадлежит то, чем ему захотелось владеть. Кто-то называет таких людей беспринципными, а кто-то — напористыми. Кто-то считает, что добиваться своего, чего бы тебе это не стоило, является преимуществом. Другие же оценивают подобные действия с порицанием и осуждением, считая, что нельзя делать всё, что тебе вздумается. Верят в непреложность правил, в систему, в равноправие, в свободу и право выбора. Хотя, что такое свобода? Свобода — это когда ты выбираешь из того, что тебе оставили другие. То есть, твоя свобода заранее не свободна, потому как ограничена чужой волей, чужим выбором. Старший был из таких. Из верящих. Младший же признавал исключительно концепцию захвата, суть которой определена одним простым тезисом — кто сильнее, тот и прав. Считал, что силу свою можно и нужно проявлять разными способами. Особенно ему нравилось не заставлять физически, не принуждать, а аккуратно подталкивать в нужном направлении. Ему нравилось играть на чужих эмоциях и чувствах, как на музыкальном инструменте. Внушать чувство вины и ответственности…

— Очень увлекательная история, — не выдержала я. — Но когда она уже закончится?

— Скоро, — заверил меня Гриша, остановив свои метания из стороны в сторону, из-за которых моя голова, еще не до конца отошедшая от отравления газом, заболела с утроенной силой.

— Поскорей бы, — выдохнула я со стоном. — А кому-то, кто не был привязан к стулу, ты пытался её рассказывать?

— Нет, я никому её не рассказывал, — спокойно заметил Гриша, беспристрастно разглядывая что-то за моей спиной.

— И кто в этой истории ты? — хмыкнула я. — Старший или младший?

— Ни тот, ни другой, — бросил Гриша, взглянув на меня сверху вниз. — На самом деле, это не моя история. Два брата — это два принца, младшему из которых пообещали в жены морскую принцессу.

Я судорожно вдохнула и не выдохнула.

— Но, понимаешь, — продолжил Гриша, возобновив движение от стенки к стенке. — Жизнь — забавная штука. Указанная принцесса изначально планировалась в жены старшему брату, потому что вместе с принцессой, её суженный получал и большое количество дополнительных привилегий. В том числе, трон и корону её отца. После ухода действующего правителя, естественно. Почему же произошло так, что принцессу отдали младшему? Потому что отец двух братьев посчитал, что его старший сын и так станет королем, ведь по праву рождения он должен был наследовать трон Небесного царства после своего отца, повелителя Бурь и Ураганов. И с учетом этого переменил своё решение. В итоге, с дочерью морского повелителя обручили младшего сына. Но! Случилось непредвиденное. Когда братья едва ступили в пору отрочества, в Небесном царстве случился государственный переворот. Правителя убили, его детей изгнали, а трон занял… убийца. И отдавать его не желает по сей день. Единственный способ для братьев вернуться домой — убить того, кто поднял руку на их отца. Но младшему не нужна эта война, он намерен получить другой трон. Трон, который ему обещан за принцессу. А старший не настолько силен, чтобы самостоятельно выступить против захватчика. Им бы следовало объединиться, но… тут случилась ты. Видишь ли, ты превратилась в то самое яблоко раздора, которое окончательно отдалило братьев друг от друга. Даже находясь вдали от родного дома, даже будучи лишенными всего, они всё равно не могут договориться между собой. Ты препятствуешь этому, — громогласно провозгласил Гриша, склоняясь к моему лицу и словно желая узнать, поняла ли то, что он мне тут пять минут втолковывал или нет.

— Мнекажется, ты преувеличиваешь, — тихо, но очень четко проговорила я.

— Нет, — невесело усмехнулся Гриша. — И ты тоже это скоро поймешь. Два брата уже давно находятся в этом городе, соперничая друг с другом даже под человеческими личинами… и стараясь быть поближе к тебе. Старший тебе известен под именем Дмитрия Лозовского. Насколько мне известно, ты уже успела с ним побеседовать. Лозовский или как его называют на родине, принц Джэхан, прибыл в этот город не просто так. Так же, как и его брат. Ты могла этого не заметить, но с тех пор, как здесь поселилась твоя бабушка — этот город буквально стал притяжением для всего сверхъестественного. Всех так и тянет сюда. Но этих двоих притянула сюда ты. Лозовский старался быть вне твоей орбиты до поры, до времени. Но тщательно следил за твоей жизнью с тех пор, как тебе исполнилось шестнадцать. Его братик, тот, которого ты привыкла называть Максом, от него не отставал, но выбрал другую тактику. Он постарался сблизиться с тобой, стать частью твоей жизни. И ему это удалось, не правда ли? Ты доверяешь ему, как себе.

— Доверяла, — прервала я этот поток плавной речи с уничижающими насмешливыми интонациями. — Я знаю, кто он.

— Да неужели? — неправдоподобно разыграл удивление Гриша. Да и не особенно-то и старался. — Догадалась?

— Сам показал, — процедила я. — Слушай, как долго продлится этот спектакль? Я уже немного устала.

— Это не спектакль, — рывком вцепился в мое плечо Гриша. — Я рассказываю какой на самом деле была твоя жизнь. Лживой! Всё было ложью, потому что все тебе врали. Твой отец, твой друг, твоя подруга…

Гриша махнул рукой. Послышались тяжелые шаги, а после на пол между мной и неистово вращающей глазами Нисой, для которой это был единственный способ выразить собственные эмоции, швырнули безвольное тело лицом прямо в ковер. Спустя один удар сердца я узнала Русю.

— Зачем тебе это? — дернулась я, понимая, что рваться бесполезно, но все равно была не в силах усидеть спокойно.

— Из-за тебя в этот город явились ягуаретты, — заявил Гриша, с презрением рассматривая Русю. — И начали теснить мою стаю, моих волков.

— Что? — еще сильнее дернулась я. — Ты в своем уме? Причем тут я к ягуареттам?

— Потому что именно Лозовский поспособствовал тому, что они покинули свои норы в Мексике и притащились всем своим цыганским табором сюда. Это стоило ему огромных денег, потому что пришлось подкупить кое-кого в Совете, чтобы они санкционировали переезд. И поверь мне, никто не станет выкладывать такие суммы просто развлечения ради, — с каждым словом раздражаясь все сильнее и сильнее, проговорил Гриша. — В итоге, у меня под боком оказался клан ягуаретт, в планах у которых не только увеличить свою стаю, но и взять под контроль весь город. Как ты уже могла догадаться, меня это совсем не устраивает. Знаешь, скольких усилий мне стоило вытащить местных волков из задницы, в которой они находились до меня?

— Так это ты! — с трудом проговорила я, ощущая, как сердце забилось быстрее и сильнее, сотрясая грудную клетку болезненными спазмами. — Ты — вожак! Ты… альфа…


Глава XXXIII

— Ты так удивляешься, — пренебрежительно, но с определенной долей веселья хмыкнул Гриша. — Неужели это не было очевидно с самого начала? Кто еще смог бы защитить тебя и твою бестолковую подружку от нападения ягуаретта?

Я молчала, пытаясь осознать услышанное.

— Что, сложно, да? — упираясь вытянутыми руками в подлокотники моего стула как-то вдруг очень ласково поинтересовался Гриша, рассматривая мои губы. — Я думал, что ты уже догадалась. Ты же разговаривала со мной по телефону, помнишь? И я услышал крик. На ваше счастье, я находился недалеко. Меньше десяти минут мне понадобилось, чтобы добраться до дома музы. Когда я появился, вы с оборотнем стояли друг напротив друга. Пара секунд — и он бы вырвал одной слишком любопытной нереиде сердце. Мне удалось вмешаться прежде, чем он нанес тебе непоправимые повреждения. Но ты была ранена. И я отнес тебя к морю, потому что знал, там тебе станет легче, хотя и не было полной уверенности в том, что ты переживешь эту ночь. А потому я не ушел, а остался наблюдать за тобой до утра. Когда ты очнулся, я был рядом, видел, как ты пришла в себя, как запаниковала, поняв, что случилось, как разговаривала по телефону. Только после того, как вы с подружкой встретились, я тебя оставил.

У меня в горле пересохло, а потому произнести слова благодарности получилось не с первого раза. Наконец, сквозь кашель я смогла выдавить:

— Спасибо.

— Обращайся, — щедро предложил мне Гриша и расплылся в улыбке. — А ты забавная, когда не умираешь и не строишь из себя великую сыщицу. Ты уже поняла, что это были за убийства?

Я не задумываясь потребовала:

— Расскажи.

— Ягуаретты заявились сюда, потому что Лозовский, которому нужна поддержка сильных бойцов, а в их случае — хоть каких-нибудь бойцов, заключил с оборотнями сделку. Он помогает ягуареттам решить их “половые” трудности, а они приносят ему клятву верности на крови. Ты знаешь, что это такое? — и, не дожидаясь моей реакции, сам ответил: — Вожак, присягнув принцу, полностью перешел под его власть, а вместе с ним — и вся его стая.

— Подвластные звери…, - едва слышно выдохнула я. — Я думала, это миф…

— Что отдельные маги способны контролировать других сверхъестественных существ? — переспросил Гриша. — Нет, это не миф. Это реальность таких, как мы. На самом деле, это всегда лишь вопрос времени — когда появится тот, кто сможет заявить свои права на все то, что ты всегда считал своим — жизнь, тело, разум, будущее… Но не мне тебе об этом рассказывать, да, принцесса?

— Что было дальше? — требовательно спросила я, игнорируя этот выпад.

— Лозовский начал искать пары молодым ягуареттам, — холодно проговорил Гриша, все еще будучи более заинтересованным моим лицом, чем собственным рассказом. — И особо ответственно подошел к отбору. Ему нужны были женщины сильные магически, но при этом достаточно управляемые по характеру. Но тех троих, что погибли, и твою подружку, — он бросил на Нису взгляд через плечо, — он исключил из списка возможных пар для своих ручных котят.

— Почему?

— Посчитал, что лучше будет завербовать их к себе на службу, чем использовать как живой инкубатор, — презрительно искривил губы Гриша. — Онни, банши, сирена — да это же просто отряд мечты.

— А последняя жертва? Кем была она? — требовательно спросила я, чуть отклоняясь назад, потому что ощущать на коже горячее дыхание главного оборотня было не самым большим в мире удовольствием.

— А как ты думаешь, если поблизости живут Онни, значит…? — и Гриша многозначительно замолчал, предлагая мне самой додуматься до ответа.

— Кицунэ, — пораженно произнесла я, рассматривая глаза Гриши. Они были светло-желтыми, напоминающими жидкий янтарь, явственно свидетельствуя о нестабильном состоянии оборотня, который в любую минуту мог начать обращаться. — Огненные лисы.

— Умница, — одобрительно кивнул Гриша с улыбкой, сверкнув белыми зубами. А я нервно поежилась.

— Но если Лозовский хотел, чтобы они работали на него, то как так получилось, что ягуаретты все равно попытались их… использовать? — непонимающе вопросила я.

— Потому что кое-кто работает на две команды сразу, — выдохнул Гриша мне в лицо. — И на принца Джэхана, и на принца Тэяна. При чем ни тот, ни другой об этом не подозревали. До недавнего времени.

— А если по-простому, без намеков и недомолвок? — скривилась я, пытаясь еще чуть-чуть отодвинуться назад, потому что трудно нормально соображать, когда над тобой вот так вот сопят старым больным ежиком. — Знаешь, шарады — не мой конек.

— Хочешь по-простому? — вдруг разозлился Гриша. Резко дернулся, выпрямляясь, и отошел от меня, присев рядом со все еще бессознательной Русей.

— Она жива? — забеспокоилась я. Уж слишком неподвижно лежала муза.

— Боишься за подругу? — лицо Гриши исказилось в отвращении. — А знаешь ли ты, что оборотень напал на вас не потому, что ты влезла в расследование и не потому, что банши грохнула любовника, а потому что он понял, что Руся ведет двойную игру.

Я замерла, затаив дыхание.

— Что значит, она ведет двойную игру?

— Что ты знаешь про её нового дружка? — вопросом на вопрос ответил Гриша, а после коротко бросил в сторону двери фразу на каком-то гортанном наречии, понять которую я не смогла.

— Практически ничего, — честно призналась я.

— Тебе настолько не интересна жизнь твоей подруги? — вздернул брови Гриша.

— Не эта сфера, — пояснила я, в тот момент, когда оборотню зачем-то передали мой электрический чайник. — У Руси ухажеры меняются чаще, чем погода за окном.

Не успела я договорить, как Гриша взял и одним широким жестом выплеснул на Русю все содержимое чайника.

— Что ты делаешь? — заорала я и попыталась встать, но лишь опасно покачнулась на стуле, едва не завалившись назад.

— Не дергайся, — поморщился вожак волков. — Это всего лишь вода. Холодная, не кипяток. Хочешь, можешь проверить. Если встанешь.

Я даже пытаться не стала, потому что заранее предвидела всю бесполезность этих попыток, но немного успокоилась, особенно, когда Руся начала приходить в себя. Она медленно возвращалась в сознание, что не устраивало оборотня, который решил ускорить этот процесс и от души влепил подруге пару пощечин, на что я вновь отреагировала криками, а Руся — слабыми протестующими стонами.

— Ди? — с трудом вымолвила она, пытаясь приподняться с пола и разглядеть что-то дальше своих ресниц, с которых капала вода. — Как ты здесь оказалась?

— Лично меня больше волнует вопрос, как ты здесь оказалась, — буркнула я, испытывая двойственные чувства. С одной стороны, я была рада, что подруга жива, с другой — Гриша уронил зерно сомнения в мою душу и теперь я хотела услышать от музы объяснения, хотя боялась. Боялась узнать правду.

— Я… я не знаю, — Руся тяжело закашлялась.

Гриша заглянул в чайник, пожал плечами, вытряхнул из него на пол последние капли и отдал всё тому же парню.

— Прости, дорогая, — радостно заулыбался мне Гриша, словно Чеширский кот. — Но на попить воды не осталось.

Муза опять зашлась в судорожном кашле, едва успев вдохнуть.

— Что с ней? — с нарастающей тревогой потребовала я ответа.

— То же самое, что было с тобой. Она была в квартире, когда вы вернулись и тоже надышалась газом, — безразлично бросил он. — Плюс её предварительно чуть-чуть придушили, когда она так не осторожно открыла дверь человеку, представившемуся курьером. Ну, знаешь, чтобы под ногами не путалась и не выбралась из шкафа, куда засунули твою подружку мои ребята.

— Ты же сказал, что её запихнули в багажник! — возмущенно напомнила я.

— Я соврал, — с улыбкой оповестил всех присутствующих Гриша.

И тут до меня дошло:

— Она же могла умереть!

— А то, что она едва тебя не погубила, — практически прорычал парень и я отчетливо увидела, как от этого страшного звука, который ожидаешь услышать скорее от дикого зверя, чем от человека, содрогнулась его грудь. — Это тебя не волнует?

— Волнует, — кивнула я с готовностью. — Очень волнует. Но если она продолжит так кашлять, то выплюнет собственные легкие. И тогда уже ничего не сможет рассказать. Ты ведь для этого её разбудил, правда? Ты хотел, чтобы она сама все нам рассказала!

Несколько мгновений Гриша колебался, а после вышел и быстро вернулся, но уже со шприцем и ампулой в руке.

— Что это? — криво вытянула я шею, словно пьяный жираф, пытаясь рассмотреть, что он делает с Русей.

— Препарат, который поможет вывести агрессивные вещества из организма, — проронил Гриша, отламывая верхушку ампулы, набирая в шприц бесцветную жидкость и втыкая иглу в предплечье музы, которая была так слаба, что практически не сопротивлялась.

Лекарство подействовало быстро, спустя несколько минут Руся перестала жутко кашлять, а её лицо стало чуть меньше походить на переспевший помидор.

— Сволочь, — выплюнула Руся, исподлобья взглянув на Гришу все еще оставаясь в положении полулежа.

— Я тоже бесконечно счастлив видеть тебя вновь, — хмыкнул парень, складывая руки на груди. А мне вдруг показалось, что его глаза засветились изнутри. Кажется, с каждой минутой в них оставалось все меньше и меньше человеческого. — А теперь будь хорошей девочкой, встань с пола, отряхни юбку, поправь прическу и расскажи девушкам, как ты вот уже полгода изображаешь их лучшую подругу, при этом таковой не являясь.

— Это не правда, — торопливо проговорила Руся, утыкаясь взглядом в пол. И у меня создалось впечатление, что говорила она это не оборотню. А мне. — Я была и остаюсь твоей подругой, просто…

— …просто деньги оказались важнее дружбы, — любезно подсказал Гриша. — Ты продолжай, продолжай. Про своего любовника не забудь упомянуть. Зарах, кажется, да?

— Дело не только в деньгах, — и красивое лицо подруги исказилось болью. — Захар — ягуаретта. Он приехал сюда вместе со своим кланом. С переездом им помогал Лозовский. Он…

— Она уже знает, кто он, — холодно оборвал её Гриша. — Рассказывай дальше. Пока твою историю не начал рассказывать я.

— Лозовский хотел собрать достаточное количество сильных бойцов, — Руся шмыгнула носом и попыталась сесть поудобнее, но увидев, как сжались в кулаки руки стоящего в двух шагах от неё Гриши, тут же передумала и замерла. — Мне кажется, он сам не до конца понимает, для чего они ему нужны. То ли чтобы отомстить за отца, то ли для того, чтобы остановить брата. У того тоже имеются свои ручные зверьки…

И она кинула быстрый взгляд на стоящих за моей спиной оборотней.

— Дальше, — с неприкрытой злобой потребовал Гриша, а его кадык заметно дернулся.

— Я не сразу поняла, кто он, — тут же подчинилась подруга, говоря сбивчиво и глотая окончания, словно боясь, что её не дадут рассказать все до конца. — Долгое время я думала, что он — обычный человек с удивительным талантом художника. Интима у нас с ним не было, исключительно деловые отношения. Но, под моим чутким контролем и тонким влиянием, его картины стали продаваться, как горячие пирожки. Я даже сама не ожидала такого успеха. На данный момент у меня больше десяти желающих приобрести его следующее творение.

Руся задохнулась от переизбытка эмоций и умолкла.

— Эй! — ударил её носком ботинка по руке Гриша. — Ты там что, уснула? Дремать на том свете будешь, а если сейчас не заговоришь, то быстро там окажешься.

— В какой-то момент Захар перестал писать, — покорно заговорила муза, все еще глядя не на меня, а на ковер под собой. — А я уже взяла предоплату за картину и более того, у человека, которому трудно объяснить, почему ты не смог сдержать обещание. Долгое время я не могла понять, что происходит. Он перестал появляться в галерее, не отвечал на звонки. Сперва я решила, что он просто запил. Знаешь, с творческими людьми такое бывает — ищут вдохновения и в процессе поиска спиваются. Но отсутствие Захара слишком затянулось слишком и у меня больше не было времени ждать. Я отправилась к нему домой и обнаружила Захара избитым, с переломанными пальцами на обеих руках, лежащим на полу и истекающим кровью из нескольких рваных ран. Но едва я попыталась оказать ему первую помощь, как раны начали затягиваться у меня на глазах. Тогда-то я и поняла, что он — не человек. Пока он оставался в беспамятстве я привязала его к батарее бельевой веревкой, а когда пришел в себя…

— …ты учинила ему допрос? — изумилась я, не представляя нашу изысканную музу в роли инквизитора.

— Да, — кивнула подруга полу. — Но ничего такого кровавого или мучительного, что ты могла себе представить. Я просто начала задавать вопросы, тыкая в него каминной кочергой.

— Увлекательное, наверное, было зрелище, — со смешком проговорил Гриша, складывая руки на груди, но все еще не меняя бдительной позы.

— Так, что было дальше? — проигнорировала я насмешливого мохнатого, чей взгляд, который он бросил на меня, мне откровенно не понравился. Знала я, чем обычно заканчивались подобные взгляды.

— Захар рассказал, что он ягуаретта, что его стая недавно приехала в наш город и намерена остаться здесь жить. И что все повреждения, которые я увидела, он нанес себе сам, — муза рвано вздохнула. — Сказал, что это что-то вроде врожденного заболевания, которому подвержены многие в его стае. Он описал это как волну, которая вдруг находит, захлестывает с головой и погружает во тьму. Иногда приступ удается удержать под контролем, но иногда…

— …но иногда тьма вырывается наружу, — закончил вместо подруги вожак волков. — И тогда они не могут себя контролировать. У некоторых все же иногда случаются проблески сознания, когда человеческое “я” начинает осознавать происходящее. И тогда они наносят себе повреждения, чтобы остановить безумство. Боль помогает им отрезвить собственный разум, очистить его от наваждения. Вот, что случилось с девушками — они столкнулись с сорвавшимися с поводка внутренними демонами оборотней, которые крайне сильны и при этом из-за генетического сбоя неконтролируемые. А теперь представь, что в городе навсегда осядет целая стая таких оборотней.

— Так, причина была не в таблетках, — ахнула я, запоздало сообразив. — Не они провоцировали агрессию?

— Таблетки, о которых ты говоришь, дешевая китайская дрянь, — брезгливо поморщился оборотень, — которая уже давно и активно поставляется в наш город. Они сыграли свою роль, сработав как щелкнувший переключатель, ослабив контроль. Но ты не задала главного вопроса — как таблетки оказались у девушек и почему эти таблетки оказались именно у этих девушек?

— Как? — эхом откликнулась я, взирая на Гришу. Парень в ответ повел глазами, указав на музу, чье лицо было скрыто упавшими вперед черными волосами, отгородившими её от меня словно завесой.

— Руся, — срывающимся голосом позвала я. — Что ты сделала?

— Подсунула девчонкам опасную китайскую отраву, — громко прошептал Гриша, обращаясь ко мне.

— Но зачем? — недоумевала я, все еще обращаясь к подруге. — Зачем тебе это нужно было?

— Потому что каждый в этой истории вел свою собственную партию, как в плохом оркестре, — проговорил знакомый голос, который в собственной квартире я ожидала услышать в самую последнюю очередь. Непроизвольно дернувшись, я обернулась на звук. Мгновение — и буквально из пустоты вышагнул Ян.

Надменный взгляд, немного растрепанные белоснежные волосы, мраморно-гладкая кожа без намека даже на малейший изъян и серебристый длинный сюртук, подчеркивающий ширину плеч, узость талии, длину ног и величественность осанки. — Привет, принцесска.

— Привет, — тяжело сглотнула я.

— В последнее время вокруг тебя как-то слишком много мужчин, не находишь? — как-то даже немного грустно заметил вампир.

— Ага, — выдохнула я с сожалением. — Много даже для меня.

— Ты? — рявкнул сбоку Гриша, отчего я стремительно развернулась назад, тут же застонав от боли, пронзившей хрустнувшую шею. Елозить попой по стулу уже порядком надоело, да и спина начала ныть от неудобной позы. — Как ты здесь оказался?

— Так же, как и ты, — спокойно ответил Ян и сделал несколько шагов вперед так, чтобы находиться в поле моего зрения и при этом не заставлять меня изгибаться коброй.

Вампир стоял перед Гришей прямо, чуть небрежно, со скучающим видом сложив руки за спиной. Выглядел он при этом так, словно находился на светском приеме, а не в маленькой дешевой квартирке в окружении двух связанных потрепанных девиц и толпы обозленных оборотней, буквально источая чувство превосходства над окружающими. — Через дверь.

— Он приглашен в твой дом? — рыкнул оборотень, обращаясь ко мне.

Я пожала плечами, успев заметить, как у него во рту чуть увеличились резцы.

— Что ты там говорил про плохой оркестр? — быстро спросила я.

Ян покосился на меня.

— Разве это не очевидно? — проговорил он так, словно я спросила, сколько будет два плюс два.

— Не для меня, — пробормотала я, переведя взгляд со съежившейся на полу музы на Нису, которая, судя по напряженному взгляду и не менее напряженной позе, пыталась выпутаться из оков. Но что-то не очень-то у неё получалось, подруга была подозрительно бледна, а на лбу её блестела испарина. — И не для остальных участников этого паршивого балагана.


— Все очень просто, ma petite princesse, — проговорил Ян с надменностью, которая была очевидно адресной. — Твой знакомый Лозовский набирал сторонников, готовясь к войне. Твой друг Макс, который оказался совсем не Максом и уж тем более не другом, занимался тем же, но другими методами. Именно он контролирует поставки азиатской дряни в город. Вступил, а вернее вляпался, в этот бизнес чуть больше года назад, распространяя вещества через сеть ночных клубов и баров, которой владеет. Не замечаешь тенденции? Старший занялся ресторанным бизнесом, младший окунулся в сферу развлечений.

— А “Белый кролик”? — тут же спросила я.

— Правильно мыслишь, — одобрил Ян и взглянул на Гришу: — Сам расскажешь или мне?

Гриша в ответ лишь утробно зарычал, его челюсть чуть выступила вперед, лицо ужесточилось и исказилось злобой.

— Нет? Не хочешь? — с ложной заботой и не менее ложной улыбкой поинтересовался Ян. — Не хочешь рассказать ей о том, как собирался использовать, чтобы избавиться от Макса, который крепко держит тебя за яйца?

А затем уже мне:

— Ты знала, что вожак полностью контролирует свою стаю? Главенствующий оборотень способен заставить члена своей стаи как перекинуться в животное, так и наоборот — вернуться в человеческий облик. Для подчиняющегося оборотня это безумно больно, потому что в момент насильственной смены облика его тело всецело контролирует альфа. Контролирует одной только силой воли, силой своего разума. Но это не все. Если альфа прикажет — оборотень убьет себя даже в том случае, если отчаянно хочет жить. Именно это и произошло в баре, когда вы с Русей так не вовремя туда нагрянули.

— Лидия…, - начала я, но Ян оборвал меня, произнеся:

— …была оборотнем, как и бармен, который сразу заметил ваше появление. Он узнал, как Фирусу, так и тебя. И тут же оповестил своего вожака о том, что в бар заявилась известная нереида в сопровождении музы. Ты в курсе, что все волки в этом городе знают тебя в лицо? Так вот, бармен связался с Гришей, а потом Гриша позвонил управляющей из здания, где когда-то располагался известный ресторан.

— Из “Пирамиды”, - выдохнула я.

— О, ты уже в курсе? — неподдельно удивился Ян.

Я кивнула.

— Мишка рассказал, им удалось получить расшифровку всех совершенных на рабочий телефон управляющей звонков. Узнав про “Пирамиду”, я сразу же заподозрила Лозовского из-за его сферы деятельности. Решила, что здание принадлежит ему.

— И ты была права, “Пирамидой” действительно когда-то владел Дмитрий. Старое здание и сейчас принадлежит ему, не официально, конечно. И именно оттуда звонил Гриша, решив, что так никто не сможет установить личность звонившего. Вскрыть замок человеку, чьим официальным занятием является поиск и ловля преступников, не составило труда. А про то, что “Пирамида” стоит пустой и никому не нужной, он уже давно знает, это ведь его территория. Вернее, территория отдела, в котором трудится наш дорогой вожак. Сама “Пирамида” находится в двадцати минутах ходьбы от его места работы. И Грише, чтобы до неё добраться, потребовалось в три раза меньше времени, чем обычному человеку. Когда передвигаешься со сверхъестественной скоростью, пробежать несколько кварталов легче, чем чихнуть.

— Лидию убили… по телефону? — не поверила я своим ушам.

Глава XXXIV

— Не веришь мне, — Ян указал на Гришу, который рычать перестал и теперь просто молча взирал на вампира ненавидящим взглядом, явно желая тому провалиться под землю прямиком в Ад. Но в бой не рвался, либо опасался противника, либо хотел еще послушать. — Спроси у него.

Я перевела вопросительный взгляд на оборотня:

— Ничем не хочешь поделиться?

Гриша перевел взгляд на меня, но смотрел так, словно не видел.

— Лидия была опасна для него, — вновь заговорил Ян. — Во-первых, она хотела уйти из стаи и уехать из города. Даже удалила татуировку, которую набивают все волки при вступлении в ряды местных мохнатых. Во-вторых, когда вы с Фирусой заявились в бар, она запаниковала, испугалась, решила, что муза тебе всё рассказала. Женщина была на пределе, готовая вот-вот сорваться. Гриша это знал, он знает обо всем, что происходит с его волками, ведь у них есть что-то вроде коллективного разума, связи, позволяющей им чувствовать друг друга. Ты заметила? — резко сменив направление повествования, обратился ко мне Ян.

Я в полном недоумении покачала головой.

— Я сказал, что бармен “Белого кролика”, оповестивший Гришу о вашем появлении, узнал и тебя, и Фирусу. С тобой всё просто. Дело в том, что многим волкам поручалось за тобой следить.

Я изумленно раскрыла рот, не нашла, что сказать, закрыла рот. Но услышанное далее заставило меня вообще позабыть обо всем на свете.

— Им приказывал это делать Гриша, а Грише приказал Макс. У них те же отношения, что и у Лозовского с ягуареттами — сотрудничество, основанное на клятве подчинения. На самом деле, именно благодаря покровительству Макса Гриша смог убить прежнего альфу и занять его место. Лозовский позаимствовал у брата эту идею. Но решил быть чуть более оригинальным и, как ему показалось, дальновидным. Ягуаретт он выбрал из-за их былой славы. И по этим же причинам всеми силами способствовал увеличению их популяции. Но! Откуда бармен знает Фирусу? Я, кстати, с ним побеседовал. Много интересного узнал. Пришлось, правда, утомить свой слух его воплями. Знаешь, в моем родовом замке имеется отличная пыточная, в её стенах развязывались языки даже у самых стойких, но там ужасное эхо.

— А я думаю, куда он пропал? — негромко проговорил Гриша, задавшись явно риторическим вопросом.

— Хочешь вернуться своего песика обратно? — милостиво предложил Ян, склонив голову к плечу.

— Нет, оставь себе, — рыкнул Гриша, блеснув глазами. Он все еще балансировал на тонкой грани между потерей человеческого облика и началом обращения.

— Ответ! — рявкнула я, привлекая к себе внимание сразу двоих. Мужчины синхронно повернулись ко мне с практически одинаковыми выражениями на лицах, на которых читалась ненависть и желание поквитаться. Кажется, оба имели друг к другу давние претензии.

Завладев вниманием и Князя, и вожака, я пояснила:

— Я хочу знать ответ на вопрос. Откуда бармен знает мою подругу, если до того вечера в баре они никогда не встречались? — я кивнула на Русю, которая, пока ребята мерялись уровнем тестостерона, тихонечко отползла к Нисе и теперь сидела рядом с банши, вцепившись в её ногу, как в спасательный круг.

— Они встречались и не единожды. А перед тобой просто ломали комедию. Фируса сделала вид, что видит его в первый раз, а парень, поняв, что муза ведет себя с ним, как с незнакомцем, поддержал её линию поведения. На самом деле, через бармена твой недоделанный женишок передавал Фирусе китайские таблетки, которые она потом различными способами доставляла тем, кому нужно. Расчет был на то, что, приняв их, девушки ослабнут, а ягуаретты наоборот, потеряют контроль над собой и нападут на любовниц. В трех случаях так и случилось, но с Нисой вышла осечка.

— Зачем? — прошептала я, чувствуя, как начинает жечь глаза от горьких слез. — Зачем нужно было все это делать? Для чего?

— Как и всегда — деньги и власть, два мотива, которые правят миром, — вдруг нормальным, а не гортанно-низким голосом заговорил Гриша. — От Захара она узнала об имеющемся у Лозовского списке потенциальных партнерш для ягуаретт. Да и с самим принцем она тоже знакома. Она тебе не говорила? Он — владелец её галереи. Лично принимал музу на работу. У них даже был роман. Краткосрочный, как и все остальные, потому что Лозовский в принципе старается делать так, чтобы женщины в его жизни долго не задерживались. Про то, что у бизнесмена есть брат и это никто иной, как твой босс — она тоже знала. Во времена их романа она как-то осталась у Лозовского на ночь. И в ту же ночь очень неудачно к нему домой нагрянул Макс, выяснять сложные братские отношения. И, кстати, именно роман брата с твоей подружкой послужил тому причиной. Макс решил, что братец таким образом пытается подобраться к тебе. Беседа велась на повышенных тонах, что разбудило уснувшую к тому моменту музу, которая, подслушав разговор, сразу узнала голос ночного посетителя.

— Почему ты мне ничего не сказала? — с болью спросила я у музы.

— Я хотела, — прошептала муза с таким отчаянием, что у меня закололо под ребрами. — Но я забыла.

— Ага, временный маразм! — со злым смехом, рявкнул Гриша. — Как в прогнозе погоды — местами облачно!

— Она не забыла, — тихо, но твердо проговорил Ян. — Просто не захотела сказать, решила приберечь эту информацию до лучших времен. А потом шантажировать Макса, а возможно — и обоих братьев сразу.

— Но почему именно эти девушки погибли? Чем они не угодили? — несмотря на боль внутри, где-то в области сердца, я хотела разобраться. Хотела понять.

— Максу, в принципе, было наплевать, кого убивать, — ответил Гриша. — Он хотел только одного — подставить брата и заставить Совет, который за очень большие деньги занял позицию замалчивания и невмешательства, вернуть ягуаретт туда, откуда прибыли и наказать самого Лозовского. Все остальное — инициатива музы. Она подробно изучила список Лозовского, выбрала наиболее проблемных дам, а после нашла тех, кто был готов заплатить за их смерть хорошие деньги.

— Она хотела на этом заработать? — медленно проговорила я, не сводя глаз с подруги, которая замерла на полу, напоминая большую сломанную куклу.

— Если твоя смерть кому-то очень выгодна, на этом можно хорошо заработать, — кивнул Ян.

— Сирену заказал кто-то из ваших, — проговорил Гриша в мою сторону. — Из морских. В наказание за побег к людям. Смерти студентки-администратора хотела… Лидия.

— Что? — поперхнулась я. — За что?!

— Они знали друг друга еще до того, как девчонка пришла работать в «Кролика». Не в привычном понимании этой фразы, но все же, — дернул щекой Гриша. — Родители Егоровой когда-то убили племянника Лидии. Её самья и клан Онни жили на одной улице. Когда мальчишка пропал, Лидия тут же начала подозревать странных соседей, которые хоть и выглядели абсолютно обычно, но вели себя крайне подозрительно. Они вызывали у неё необъяснимое чувство ужаса, которое девушка никак не могла объяснить. Правда, доказать их причастность к пропаже родственника она так и не смогла, по итогу отступив. Тогда Лидия даже не предполагала, что живет по соседству с чудовищами. В те времена она еще являлась человеком. Лишь спустя несколько лет на неё напал оборотень во время похода в лес и укусил, превратив в одну из нас. Тогда же она узнала о существовании другого мира, нашего мира. После этого подозрения в отношении странной семьи обрушились на неё с новой силой. И она уже не могла их игнорировать, как раньше. Пробравшись как-то ночью в дом Егоровых, она спустилась в подвал, где обнаружила несколько детских скелетов, а также кучку вещей, среди которых была и кепочка её племянника. Дальше все просто — Лидия узнала, кто они такие и как их уничтожить, а после устроила поджог, но кое-кто спасся. Маленькая девочка, которая еще не успела войти в фазу полной силы. Лидия не знала о выживших, а когда узнала, девчонку уже удочерили, сменив имя. Долгие годы она искала маленькую Онни, фанатично стремясь закончить начатое. И когда к ней пришла Фируса с рассказом о том, что ненавистный ей ребенок вырос и сейчас благополучно проживает в одном с ней городе, более того, работает в одном с ней баре, у Лидии окончательно слетела крыша. Она заплатила за смерть девчонки, но потом… с ней начало что-то происходить. Возможно, проснулась совесть? В общем, с каждым днем она становилась все неуравновешенней. И опасней.

— И поэтому ты пошел по пути наименьшего сопротивления, — презрительно усмехнулся Ян. — Просто убил саму Лидию.

— У меня не было выбора, — прохрипел Гриша. — Появление Ди в компании музы окончательно свело Лидку с ума. Она бы им все рассказала!

— А тебя это не устраивало, — догадался Ян. — Ведь ты сам хотел это сделать, но в правильный момент. Когда Ди уже успеет разочароваться во всех, кто ей близок.

— А что по поводу последней жертвы? — оборвала я этот бесполезный спор. — Ты сказал, что она была кицунэ. Случайно, не той, которая помогла Лидии устроить поджог?

— Нет, — с кривой усмешкой Гриша кинул взгляд на боявшуюся пошевелиться музу. — Она не участвовала в той истории. Но, как я уже сказал, с тех пор, как твоя бабушка поселилась в этом городе, всех так и тянет сюда. Кицунэ в том числе. Последнюю погибшую девушку “заказала” не Лидия, а её бывший любовник, от которого она забеременела. И отказалась делать аборт. А мужику дети ни к чему, тем более, от практически проститутки, потому что разборчивостью связей мадам не страдала. Срок беременности был минимальным, но несостоявшийся отец поторопился раскошелиться ради устранения проблемы.

И Гриша с загадочной и при этом одновременно ликующей улыбкой посмотрел на Яна, который ответил ему устало-ледяным взглядом.

— Не хочешь узнать имя несостоявшегося отца? — едва ли не мурлыкнул Гриша, преисполненный какой-то темной радостью.

Звонок в дверь раздался неожиданно, но требовательно. И не прерывался ни на секунду, как будто звонивший ткнул пальцем в кнопку и не желал отпускать, пока на него не отреагируют.

— Кто это? — в один голос спросили Гриша и Ян у меня.

— Не знаю, — проворчала я. — Моё рентгеновское зрение временно недееспособно. Не дом, а проходной двор какой-то. Может, меня уже кто-нибудь развяжет?

— А мне и так нравится, — низким голосом проговорил Гриша, окидывая меня таким взглядом, что будь я понаивнее, покраснела бы.

— Мне тоже, — на полном серьезе выдал Ян и тоже воззрился на меня так, что внутри что-то дернулось и задрожало.

— Кому-то придется открыть дверь, иначе здесь соберутся все мои соседи, — заметила я, настойчиво желая сменить тему.

— У тебя сейчас нет соседей, я узнавал, — заявил Гриша, а после кивнул кому-то, кто находится у меня за спиной.

— На лестничной площадке нет, — подтвердила я. — А вот сверху и снизу соседи имеются. Стены здесь тонкие, пальцем проковырять можно. И что-то мне подсказывает, что этот звонильщик просто так не уйдет. Развяжи и я просто скажу, что сейчас занята, — попросила я Гришу, глядя на него со всей имеющейся в моем арсенале искренностью.

— Развязывать тебя опасно, не стремлюсь я быть утопленным, — пробормотал Гриша, но я успела заметить сомнение, мелькнувшее на его лице. — Пока заговоренное серебро на тебе, ты не можешь использовать магию. Кто знает, что случится, когда я сниму с тебя наручники.

— Через глазок не рассмотреть, кто там, — пробасили сзади. Это ходивший на разведку к двери мохнатый вернулся с бесполезным отчетом.

— Развяжи, — уже требовала я.

— Ладно, — сдался, наконец, Гриша. — Но наручники не сниму.

Я бросила короткий взгляд на выглядящего равнодушным Яна, тот лишь моргнул в ответ на мой немой вопрос. Мы оба знали, почему они до сих пор не подрались. Потому что нападение одного из них на другого означало бы начало войны между оборотнями и вампирами. И еще неизвестно, кто в этой войне победит. Кроме того, по старым правилам, которые все еще работали, я, вроде как, считалась добычей вожака, что автоматически делало меня неприкосновенной для Яна.

Гриша быстро распутал все узлы, не позволив сделать это шагнувшему было ко мне молодому оборотню. А после помог подняться, придерживая за руку. Я недовольно вырвала свой локоть из его пальцев и, с трудом переставляя занемевшие от длительного сидения ноги, направилась к двери под звук продолжающего надрываться звонка.

— Да иду я, иду, — проворчала я, приближаясь к порогу. Щелкнула замком, нажала на дверную ручку и толкнула створку, мысленно готовясь к чему угодно.

— Привет, — лучезарно улыбнулся Макс. — Поговорим?

— Нет, — выдала я такую же широкую, но очень фальшивую улыбку, позволяя глазам оставаться злыми и колючими. — Не поговорим. Занята я.

— Чем же? — выгнул брови Макс. Сейчас в нем не было абсолютно ничего от моего старого друга. Вся эта властность, самодовольство, чрезмерная уверенность — все это было чужим. И он теперь был чужим.

Сглотнув, я попыталась пошутить, не позволяя боли показаться:

— Вышиваю я. Крестиком.

— Давай вышивать вместе, — нагло предложил Макс и попытался войти в квартиру, но я тут же перегородила порог.

— Нет.

— Почему? — продолжал веселиться парень.

Я перестала изображать радость от встречи и с ненависть тихо проговорила:

— Потому что есть большой шанс, что я выколю тебе глаз иголкой. Уходи.

— Знаешь, — он почесал бровь. — Вообще-то с предложением поговорить я обращался не к тебе.

И, схватив за плечи, он в буквальном смысле оттеснил меня в сторону и вошел, аккуратно прикрыв за собой створку.

— Какая встреча! — воскликнул он, входя в комнату. — Ян, давно не виделись. Григорий, отлично выглядишь.

Ян и Гриша ответили красноречивым молчанием. И оба уставились на меня, вошедшую следом за Максом.

— О! — заметил он их повышенное внимание к моей персоне. — За мою невесту можете не переживать. Я о ней позабочусь.

— Ты бы о себе сначала позаботился, — рявкнула я. — И вообще, что ты забыл в моем доме?

— Дорогая, — обратился он ко мне через плечо. — Ты могла бы не вмешиваться? Тем более, все что принадлежит тебе принадлежит и мне.

— Только после того, как мы вступим в брак, — процедила я, мечтая воткнуть в эту спину, затянутую черной шелковой рубашкой топор, а еще лучше — большое такое, острое копье.

— Не переживай, ждать уже недолго осталось, — пропел Макс с таким выражением лица, которое я еще никогда не видела. И кажется, это был его подлинный облик. — Кстати!

Макс лихо развернулся и прикоснулся к наручникам, все еще сковывающим мои руки. Металл тут же нагрелся до едва терпимой температуры, зашипел как живой, пошел пузырями и осыпался к моим ногам серым пеплом.

— Зачем? — прошептала я, пораженная не только его действиями, но и тем, как легко он справился с зачарованным серебром.

— Только я имею право сковывать тебя, — с нажимом и очень серьезно произнес Макс. — Только я и никто другой.

— Ди, — вдруг очень четко проговорила Фируса, встав на колени рядом с Нисой.

Наши взгляды встретились. Не знаю, что она увидела в моих глазах, но я в её прочла решимость.

И надежду.

— Беги! — рявкнула подруга и тут же случилось сразу несколько событий одновременно.

Подхватившись с пола, Руся сдернула с лица обездвиженной банши скотч. В свою очередь Ниса, переборов силу действия наручников, одним сильным рывком разорвала цепочку, соединявшую кольца. А дальше, на долю секунды замерев и бессмысленно уставившись куда-то в пространство, Ниса закричала.

Такого страшно, искреннего, будто раздающегося из самых потаенных уголков её души, и яростного крика я не слышала никогда в своей жизни и, если честно, не хотела бы когда-нибудь услышать вновь. Потому что из-за него не просто стыла кровь в жилах. Из-за него начинала вопить от ужаса буквально каждая клеточка тела.

Я успела лишь заткнуть пальцами уши, упасть на пол и кубарем выкатиться в прихожую, прежде, чем голова взорвалась адской болью, а перед глазами запрыгали ослепительные точки. В какой-то момент мне показалось, что я погружаюсь в глубокий колодец, где нет ничего, кроме белого шума. И, наверное, я так бы и осталась в этом колодце, достигнув дна, если бы сильная рука, вцепившаяся в моё предплечье, не вытряхнула меня из этого состояния.

— Ты как? — низким голосом, который был так не похож на её обычный, прохрипела Ниса.

— Как утром первого января, — сообщила я, хватаясь за протянутую мне ладонь и неловко выбираясь из груды вещей, в которой я каким-то образом оказалась. Подняв голову, я поняла, что падая, сорвала с вешалки верхнюю одежду, которую не успела убрать с зимы. — Вроде живая, но есть сомнения.

— Кажется, я все-таки повредила тебе мозг, — нахмурилась Ниса и приложила свою руку к моему лбу так, словно пыталась измерить температуру.

— С чего ты взяла? — свела я глаза у переносицы.

— Ты стала плоско шутить, — хмыкнула банши, все еще разговаривая голосом старого шкипера. — И рожи не корчи, и так страшно.

— Ничего нового, у меня всегда было паршивое чувство юмора, — отмахнулась я, убирая ладонь подруги от своего лица. — Я думала, ты не умеешь кричать.

— Не умею, — чуть сконфуженно поморщилась Ниса. — Но недавно начала тренироваться. В тайне от отца, конечно. Если бы он узнал о моих попытка, то злости сгрыз бы собственный ятаган. Он считает, что я еще не готова.

— А это опасно? — забеспокоилась я.

— Немного, — пожала плечами Ниса с легкомысленной улыбкой. — Но главное, что наши враги повержены.

И она отступила в сторону, давая мне возможность насладиться видом повалившегося навзничь оборотня, того самого, который сторожил входную дверь и чью голову теперь украшали две красные струйки крови, сочащиеся из ушей.

— Ян! — вспомнила я и со всех ног ринулась в комнату. Но вампира там уже не было, лишь на пустом стуле, где я провела не самые приятные минуты в своей жизни лежала серебристая перчатка.

— Ушел по-английски, — заключила подруга, деловито упирая руки в боки. — Не прощаясь.

Я подняла перчатку и крепко сжала её в руке. Под пальцами что-то захрустело, отогнув край, я поняла, что внутрь перчатки была вложена записка.

— Что с остальными? — спросила я, не решившись прочесть записку сразу же.

— В отключке, — деловито сообщила банши, садясь рядом с Гришей. Приподняв его руку, она тут же отпустила её, и та с глухим стуком упала обратно на ковер. — Но вроде живы, хотя я и не ручаюсь за сохранность их слуха.

Я быстро обошла всех присутствующих, убедившись, что все оборотни без сознания и все — с кровавыми потеками возле ушей.

— Очухаются, — решительно заявила я и приказала: — Хватай музу и пошли.

— Куда? — спросила Ниса со вздохом огорчения, стоя над бесчувственно растянувшейся рядом со стулом Русей.

— К тебе нельзя, там будут первым деломискать, когда восстановятся, — начала быстро просчитывать я. — К бабуле ехать — только её расстраивать. Плюс там может околачиваться мой папаша.

— К моим тоже нельзя, — тут же предупредила Ниса. — Отец сразу поймет, что с ней случилось.

Ниса указала на кровь, которая присутствовала на музе также, как и на всех остальных, хоть и в меньшем количестве. Скорей всего потому, что Руся успела зажать уши и уйти с траектории вопля банши. Но так как находилась она ближе всех к источнику звука, то все же пострадала.

Под моими ногами что-то хрустнуло.

— Ты разбила мне все окна, — процедила я, отступая в сторону от разбитого стекла и глядя на то, как проникающий в квартиру легкий ветерок приподнимает задернутые шторы.

— Извини, невозможно воздействовать криком выборочно, — съехидничала Ниса, закидывая тело подруги себе на плечо.

— Ты уничтожила все стеклянное, что было в этой комнате, — подвела я неутешительный итог, рассматривая усыпанный разноцветными осколками пол, разбитый плафон люстры, уничтоженный ночник, две разлетевшиеся на куски вазы и горстку стеклянной крошки, оставшейся от стоявшего на тумбочке стакана.

— Потом пострадаешь по своему имуществу, — разгневанно зашипела Ниса, с опаской покосившись в сторону глухо застонавшего Гриши. — Давай уже убираться отсюда.

Я горестно вздохнула, и мы втроем покинули мою квартиру, не запирая дверь на замок. А толку? Очнувшиеся оборотни либо выбьют дверь, либо вырвут её вместе с петлями.

Я вызвала лифт и начала нетерпеливо перетаптываться на месте.

— Куда едем? — спросила Ниса, спуская Русю со своего плеча и подхватывая под плечи так, словно подружка была просто очень сильно пьяна и не способна устоять на своих двоих. Я одобрительно кивнула, такая поза вызовет гораздо меньше подозрения у окружающих в случае, если мы с кем-то столкнемся.

— К Наташе, — сообщила я, заходя в кабину.

— К подружке убитой студентки? — изумленно уточнила Ниса, выпучив глаза.

— Ага, — кивнула я и достала из кармана связку ключей, показав Нисе. — Прихватила, когда мы там были в прошлый раз.

Реакция подруги испугала меня своей неожиданностью.

Она начала громко хохотать.

— Ты так восхищаешься моей предусмотрительностью или у тебя припадок? — нервно полюбопытствовала я, наблюдая за тем, как подруга буквально ухахатывается, хватаясь за живот. — Я просто не всегда различаю, что с тобой происходит.

— Я сама не всегда различаю, что со мной происходит, — утирая слезы, поведала Ниса. Её грудь высоко поднималась и опускалась, словно она пробежала стометровку. — То ли истерика, то ли давление поднялось.

Двери лифта распахнулись, и мы вышли.

— А что с ней будем делать? — спросила Ниса в тот момент, когда борясь с безвольно болтающимися конечностями подруги, она пыталась усадить, а проще говоря, запихнуть Русю на заднее сидение авто. Муза упорно запихиваться не желала, то и дело норовя вывалиться на не совсем чистый асфальт.

— Поговорим, — решительно заявила я, садясь за руль. — А потом видно будет.

— Ты сможешь? — уже сидя на переднем пассажирском сидении и глядя прямо перед собой, тихо спросила Ниса, когда мы выезжали со двора. — Ты сможешь отдать её Совету? Ведь именно так мы должны поступить. Своих убивать нельзя. А она… ну, не то, чтобы убила, но посодействовала этому. Фактически, Руся была соучастницей преступления.

— Слышала, что сказал Гриша? — устало выдохнула я. — Совет не так благонадежен, как раньше.

— Ты веришь оборотню? — скривилась Ниса.

— В этом плане — да.

— И что же делать? — в крайней растерянности спросила Ниса.

— Один из немногих полезных уроков, который преподал мне мой отец, звучит так: тот, кто выносит приговор должен сам занести меч.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ


Оглавление

  • Глава I
  • Глава II
  • Глава III
  • Глава IV
  • Глава V
  • Глава VI
  • Глава VII
  • Глава VIII
  • Глава IX
  • Глава X
  • Глава XI
  • Глава XII
  • Глава XIII
  • Глава XIV
  • Глава XV
  • Глава XVI
  • Глава XVII
  • Глава XVIII
  • Глава XIX
  • Глава XX
  • Глава XXI
  • Глава XXII
  • Глава XXIII
  • Глава XXIV
  • Глава XXV
  • Глава XXVI
  • Глава XXVII
  • Глава XXVIII
  • Глава XXIX
  • Глава XXX
  • Глава XXXI
  • Глава XXXII