В краю золотого руна [Вианор Панджович Пачулиа] (fb2) читать онлайн

Вианор ПАЧУЛИА В КРАЮ ЗОЛОТОГО РУНА Исторические места и памятники Абхазии

*

М., Глазная редакция восточной литературы

издательства «Наука», 1964

ПРЕДИСЛОВИЕ

Успехи науки за последние десятилетия неопровержимо доказали, что народы, населявшие Закавказье в древности, обладали высокоразвитой культурой.

В настоящее, время уже не подлежит никакому сомнению, что древнейший период истории этих народов является объектом исследования Исторической дисциплины, которая известна как история Древнего Востока. Это положение полностью относится и К той стране, которая у древних греков была известна под названием Колхиды и о которой повествовал миф об аргонавтах, относившийся ко II тысячелетию до нашей эры.

Таким образом, Колхида — страна, имеющая историю, уходящую в глубокую древность. Колхидой древние греки называли территорию Кавказа, омываемую Черным морем, где в настоящее время находятся Цветущие автономные республики Абхазия и Аджария, входящие в состав Советской Социалистической Грузии. Актуальность и научная значимость изучения истории не только Колхиды, но и Грузии в целом, а также Азербайджана и Армении заключается в том, что Закавказье с древнейших времен было ареной встречи культур Запада и Востока и что именно в результате этого плодотворного синтеза одаренные древние народы Закавказья создали и развили высокую самобытную культуру, которая особенно расцвела после установления Советской власти.

В предлагаемой вниманию читателя книге ее автор, молодой, но уже известный рядом опубликованных работ абхазский ученый Вианор Пачулиа, описал в популярной форме исторические места и памятники Северо-Западной Колхиды.

Эта книга из серии «По следам исчезнувших культур Востока» посвящается древней цивилизации страны, входящей в состав СССР.

Автор в своем изложении опирается в основном на источники и существующую литературу вопроса, которую он глубоко изучил. В. П. Пачулиа использует не только давно известные высказывания античных писателей о Колхиде, но и малоизвестные исторические факты, а также обширный археологический материал и, в частности, приводит интересные данные о памятниках, которые были им обнаружены и* исследованы.

Книга эта — результат длительной научно-исследовательской и краеведческой деятельности автора. Она представляет бесспорный научный и познавательный интерес и может быть рекомендована широкому кругу читателей.

Академик В. В. Струве

ОТ АВТОРА

Щедрая природа, мягкий климат, удобный рельеф местности, ласковое море — все это влекло людей к кавказским берегам еще несколько тысячелетий назад. Первые люди жили в пещерах, расположенных в предгорьях Кавказа. Низменные районы теперешней Абхазии, Мингрелии и Аджарии тогда были покрыты древним Сарматским морем, уровень которого на 60 метров превышал уровень нынешнего Черного моря. Затем воды Сармата отступили, обнажилась суша, и там поселился человек.

Много тысячелетий пронеслось над Кавказом. На заре цивилизации слухи о благодатной земле «колхов» начали доходить до древнегреческих мореплавателей и волновать их воображение. Но грекам удалось добраться сюда лишь позднее, когда их корабли смогли преодолеть бурные волны Понта Эвксинского (Черного моря).

Первое знакомство греков с берегами Колхиды состоялось, видимо, давно. О нем рассказывает миф об аргонавтах. Из легенды мы узнаем, что знаменитый мореплаватель Ясон со своими спутниками отправился из Эллады на корабле Арго в далекую, неведомую Колхиду за золотым руном^[1], хранившимся у колхидского царя Эета, сына бога солнца Гелиоса. Здесь аргонавты мечтали найти волшебную страну безмятежного счастья.

Далее легенда повествует, что после долгих приключений путешественники подплыли к берегам земного рая. Чудесная страна раскинулась у подножья сверкающих вечным снегом Кавказских гор, к которым, по другой античной легенде, был прикован мятежный Прометей, похитивший для людей огонь у богов.

На берегу лазурного моря, среди вечнозеленых рощ жили обладатели золотого руна. Царь Колхиды Эет радостно принял аргонавтов, но не хотел отдавать Ясону золотое руно. С помощью дочери Эета Медеи, которой покровительствовали богини Гера и Афина, Ясону удалось похитить золотое руно. Темной ночью он покинул берега Колхиды, увезя руно и Медею.

Так рассказывает легенда. История же свидетельствует, что более 2,5 тысячи лет назад греки на своих триерах и пентерах двинулись из островной и материковой части Эллады к кавказским берегам.

Бросив якоря близ бухт, удобных для стоянки судов и обжитых коренным населением, греки основали свои колонии: Диоскурию, Фазис, Питиунт, Триглиф, Гюэнос и другие. Вскоре колонии стали культурно-экономическими центрами побережья. Греческие купцы доставляли сюда соль, оружие, украшения, чтобы обменивать их на кожу, воск, мед и ценную древесину. В это же время (VI век до н. э.) на Кавказском побережье возникло Колхидское царство, которое простиралось вдоль восточного побережья Черного моря от района нынешнего Туапсе до устья реки Чорохи. Тогда же начинается в Колхиде чеканка местной серебряной монеты, так называемой колхидки.

На пороге нашего летосчисления, в 64 году до н. э., грекам пришлось уступить свои позиции в Колхиде могущественному Риму. Римляне пришли в страну не как торговцы, а как завоеватели. Оживленные торговые города Колхиды превратились в военные поселения. Отсюда римские легионеры предпринимали грабительские походы вглубь Кавказа.

Местное население, среди которого уже в первые века нашей эры упоминаются предки абхазов — абазги, апсилы и саниги (современное название абхазов «апсуа», что означает в переводе «люди души»), подвергалось притеснениям и эксплуатации. Колхида надолго превратилась в римскую провинцию.

Однако положение римлян на побережье было непрочным. На их гарнизоны, дислоцированные на Колхидском побережье, постоянно нападали местные и пришлые племена. Особенно тяжелые времена наступили для римских колоний в IV веке н. э., когда Римская империя распалась на Западную и Восточную. Обстановка на Черноморском побережье Кавказа, изменилась. В IV веке в южной части Колхиды образуется Лакское царство. С конца IV века лазы предпринимают ряд завоевательных походов на север, и в составе их царства оказалась Лазика — страна, населенная абхазскими племенами и сванами (грузинское племя). Новое государственное образование получило название Эгриси.

С начала VI века территория Абхазии входит в состав Византии, продолжавшей политику Рима. В период византийского владычества абазги и апсилы образуют племенной союз. Восприняв от Византии христианство, они в то же время стремятся завоевать независимость.

В конце VIII века на территории Абхазии, отразившей натиски внешних врагов, сложилось Абхазское царство. Границы царства, населенного грузинскими и абхазскими племенами, простирались от района современного города Туапсе до Су римского перевала.

В этот период в Абхазии расцветает культура и экономика, строятся дворцы, храмы, целые архитектурные ансамбли. В VIII–X веках были сооружены Анакопийская, Хашупская, Бзыбская и другие крепости. Храмовое строительство свидетельствует о высоком уровне культуры и экономики Абхазского царства и (большом мастерстве местных зодчих.

К замечательным образцам архитектуры периода Абхазского царства относятся Лыхненский храм, Моквский собор, церковь Симона Канонита и Анакопийский храм. Стены и куполы церквей расписываются красочными фресками с надписями не только на греческом, но и на грузинском языках.

Энергичную борьбу за объединение разрозненных грузинских княжеств в единое государство повел Баграт III, который стал первым царем этого государства.

В Абхазии в селении Агу-Бедия Баграт III устроил одну из своих резиденций. Здесь он воздвиг дворец и храм, украшенный фресками, росписью и богатым орнаментом. Значительная часть Ведийского архитектурного комплекса сохранилась до наших дней.

В эпоху расцвета объединенного Грузинского государства (X — начало XII века) в Абхазии возводятся такие великолепные сооружения, как Пицундский, Амбарский (Мюссера), Келасурский храмы, Беслетский арочный мост (надписи в основном делаются уже на грузинском языке), береговые укрепления Анакопии и многие другие. Прибрежные города превращаются в порты. Некоторые из них, например Анакопийский порт, украшаются мраморными колоннами. Во многих местах края как в приморской, так и в горной зонах прокладываются дороги стратегического и экономического значения.

В XIII–XVII веках, в эпоху феодальной раздробленности Грузии, храмовое и фортификационное строительство в Абхазии резко сокращается. Государство уже не в состоянии строить крупные сооружения. Феодалы ограничиваются теперь строительством небольших замков и церквей. Таковы, например, княжеский дворец в Лыхнах, Акапский храм (село Одиши), крепость Сатанджо и башня Оцарце (в селе Чубурисхинджи).

В ущельях и труднодоступных местах феодалы и местное духовенство возводили укрепления в пещерах. Такие укрепления были построены в среднем течении реки Келасури, в устье реки Мчишта и др.

В XVI веке в Абхазии обосновались турки. Они восстановили Сухумскую крепость и разместили там свой гарнизон. На границах Абхазии и Мингрелии в устье реки Ингури они основали крепость Анаклию. Абхазцы, жившие в предгорной и горной зонах, чтобы противостоять турецкому вторжению, в свою очередь возвели крепостные сооружения в горных ущельях (например, в ущельях Лата, Дала и Псху).

Период господства турок в Абхазии отмечен упадком культуры и экономики. Цветущие города пришли в запустение. Замечательные произведения архитектуры, созданные предшествующими поколениями, разрушались, многие ценности были вывезены. На месте великолепных храмовых сооружений кое-где возникли деревянные мечети, не представляющие интереса в архитектурном отношении.

Абхазский народ вместе с братским грузинским народом на протяжении нескольких столетий героически боролся за освобождение края от турецкого господства. Он добился этого в 1810 году при помощи русского оружия.

После добровольного присоединения Абхазии к России в местах расположения русских войск — Сухуми, Бомборах, Цебельде, Гагре, Клыче — начали сооружаться военные укрепления.

Царское правительство и духовенство насаждали христианскую религию, чтобы закабалить население края. В этот период оживилось строительство церквей, монастырей. Почти во всех населенных пунктах создавались небольшие каменные или деревянные церкви очень примитивной архитектуры. В 70-х годах XIX века началось строительство Ново-Афонского монастыря. Монахи по своему усмотрению перестраивали древние храмы, мало заботясь о национальном стиле и архитектурных пропорциях?

В конце XIX — начале XX века, в период развития капитализма, ускорился рост городов.

В Сухуми, ставшем к тому времени портом, сооружаются административные и жилые здания, гостиницы; некоторые из них связаны с именами выдающихся деятелей русской, грузинской и западноевропейской культуры. В начале XX века в Сухуми, Гаграх и Гульрипше строятся курорты.

Много памятных мест в Абхазии связано с революционными выступлениями народных масс в 1905–1907 годах и борьбой абхазского народа за Советскую власть в 1917–1921 годах.

Памятники культуры Абхазской АССР — ценнейший источник изучения истории народов, живших на этой древней земле, и истории материальной культуры.

После установления Советской власти в Абхазии древние памятники и места, имеющие большое историко-революционное значение, стали тщательно изучаться. Они заботливо охраняются государством. Большую помощь в этом важном деле оказывает широкая общественность. В 1958 году по инициативе деятелей искусства и культуры Грузинской ССР было создано Грузинское общество охраны памятников культуры. Вскоре в Абхазской АССР возник Абхазский совет Грузинского общества, который проделал за шесть лет большую работу. В настоящее время это Общество объединяет более 20 тысяч человек.

Расцвет туризма в нашей стране, связанный в значительной степени с интересом к памятникам славного прошлого народов Советского Союза, заставляет проявлять особую заботу об их сохранности. Плодотворную работу в этом направлении будет проводить недавно созданный в Абхазии Институт туризма.

Будем считать свою задачу выполненной, если предлагаемая вниманию читателей книга поможет нашим современникам, аргонавтам XX века, познакомиться с увлекательной историей страны золотого руна, побывать в прошлом, чтобы лучше понять настоящее.

ТАЙНА ЗАТОНУВШЕГО ГОРОДА

Много веков голубая черноморская волна омывает кавказские берега. Грандиозна работа моря. Грохочут подземные вулканы, фонтанами бьет в небо синяя волна. Море подтачивает утесы, увлекая в пучину цветущие берега, вызывая оползни и трещины земной коры.

Бурная деятельность моря задала немало загадок ученым. Долгое время они тщетно искали древние крепости, описанные в античных и средневековых фолиантах, и даже целые города, некогда раскинувшиеся на побережье, но поглощенные морем.

Одним из таинственно исчезнувших городов Причерноморья был центр древней Колхиды — Диоскуриада, или Диоскурия, который примерно около 2600 лет назад был основан купцами, прибывшими из малоазиатского города Милета. Но история историей. Древняя же античная легенда рассказывает о том, что спутники Ясона, мифического мореплавателя, похитившего у колхидского царя Эета золотое руно и его дочь Медею, братья-близнецы Кастор и Полидевк (в греческой мифологии — диоскуры. — В. П.), покинули Ясона во время обратного путешествия и направились вдоль Кавказского побережья Понта Эвксинского. Они высадились в районе нынешней Сухумской бухты, где и основали город, названный в честь основателей Диоскурией. Этот город был создан на месте развитого ремесленно-земледельческого поселения аборигенов^[2].

Жизнь здесь возникла в очень древние времена. В селении Яштух, вблизи современного Сухуми, была обнаружена одна из древнейших стоянок первобытного человека на территории СССР. Первобытные люди, обитавшие здесь, занимались главным образом собирательством и охотой. Орудиями труда служили ручные рубила и кремневые отщепы, слегка отбитые по краям.

Большое поселение новокаменного века открыто в Сухуми на горе Гуадиху. Здесь найдены полированные топоры и мотыги, грузила и зернотерки; видно, в тот период население уже переходило к оседлой жизни.

Особый интерес для историков и археологов представляют каменные склепы-дольмены на территории села Эшера близ Сухуми. Эти семейно-родовые гробницы — древнейшие архитектурные сооружения на территории Абхазии. Они датируются концом III — началом II тысячелетия до нашей эры.

Эшеоские склепы-дольмены по своему виду напоминают миниатюрные домики, которые сооружены из пяти или шести каменных плит, вытесанных из известковых горных пород.

Фасадной стороной дольмены обращены к низине. Каждый дольмен имеет круглой формы пробой, через который можно проникнуть в погребальную камеру. Он запирается грибовидной каменной «пробкой» весом более 30 килограммов. Вес же верхней плиты самого большого эшерского дольмена превышает 22 тонны. Вся каменная гробница весит около 110 тонн. Можно себе представить, какой напряженный труд не одной сотни людей был вложен в сооружение даже небольшого склепа.

Хорошо сохранившихся эшерских дольменов осталось немного, большинство было варварски разрушено до революции. Два дольмена вывезены для экспонирования — один в Государственный исторический музей им. С. Н. Джанашиа в Тбилиси, другой — в Абхазский государственный музей в Сухуми.

Эшерские дольмены изучались советскими археологами, которым удалось найти материалы, относящиеся к эпохе меди и бронзы (период с IV по I тыс. до н. э.). Медные изделия, обнаруженные в нижних культурных слоях, — самые древние металлические предметы, найденные на территории Абхазии.

Эшерские дольмены

Значительная часть археологического материала из эшерских дольменов экспонируется в Абхазском государственном музее.

На территории Сухуми находились поселения и более поздних периодов — медно-бронзового и железного веков, восходящие к рубежу II и I тысячелетий до нашей эры.

Но вернемся опять к истории Диоскурии. Диоскурия упоминается в источниках эпизодически с IV века до н. э. Впоследствии она становится крупным античным городом на Понт-Эвксинском берегу.

Основываясь на сообщениях древних авторов, картах, легендах и лингвистических параллелях, ученые выдвинули несколько противоречивых гипотез о местонахождении Диоскурии. Одни из них, например, французский ученый-путешественник Фредерик Дюбуа де Монперэ, русский исследователь Петр Услар, абхазский писатель и ученый Дмитрий Гулиа, утверждали, что город находился на левом берегу реки Кодор, в 20 километрах южнее современного Сухуми, у мыса Искурия, называемого абхазами Скурча. Другие искали Диоскурию северо-западнее Сухуми. В 1874 году археолог Брунн на основании критического разбора древних исторических источников высказал предположение, что древняя Диоскурия находилась на месте нынешнего Сухуми. Однако самому Брунну не удалось найти ее следы в районе Сухуми.

Во второй половине XIX века краевед Абхазии Владимир Чернявский, изучив тогда еще хорошо сохранившиеся на берегу и в море остатки древних сооружений, также предположил, что Диоскурия некогда располагалась на месте нынешнего Сухуми.

До сооружения в 1895 году Сухумской набережной, которая преградила морю путь в город, жители не раз после сильного морского шторма находили на берегу золотые, серебряные и медные монеты античного времени. Много древних предметов было обнаружено и в земле при сооружении жилых и общественных зданий. В 70—90-х годах XIX века сбор свинцовых и других древних металлических вещей, выбрасываемых морем в сильные бури, был даже превращен в настоящий промысел, который отдавался на откуп.

В 1864 году два сухумских жителя нашли на морском побережье золотую корону в виде «круглого обруча толщиной в гусиное перо, с привесками»^[3]. В 90-х годах XIX века на левом берегу реки Келасури в окрестностях Сухуми был найден большой клад, который содержал в основном монеты Диоскурии первых веков до нашей эры.

Тогда-то впервые зародилась догадка, что древнюю Диоскурию нужно искать на дне моря. Честь первого разведчика древнего затонувшего города принадлежит Владимиру Чернявскому. Летом 1876 года с помощью двух любознательных сухумских юношей, умевших хорошо плавать и нырять, он исследовал несколько памятников на дне Сухумской бухты на глубине 4–6 метров. Некоторые памятники были видны прямо на поверхности моря на расстоянии 60—100 метров от берега. Владимир Чернявский, поддерживаемый плавательным снарядом, иногда по шею стоя в воде, обходил их и наносил на план.

В начале нынешнего столетия возникла мысль об организации на дне Сухумской бухты подводных археологических раскопок и фотофиксации затонувшего города. Но работы начались лишь в 1953 году. Ученые-археологи превратились в водолазов. То, что археологи А. М. Апакидзе и М. М. Транш увидели на дне моря, превзошло все их ожидания: перед ними были остатки древнего города, веками покоившегося под толщей воды.

Подводные и наземные исследования развернулись широким фронтом. С 1953 года они проводились Абхазским институтом языка, литературы и истории Академии наук Грузинской ССР под руководством М. М. Трапша. Ученые установили, что Диоскурия была расположена именно на месте нынешней Сухумской бухты. Но в давние времена в результате какой-то таинственной катастрофы ее поглотило море. На дне моря были обнаружены остатки крепостей и других сооружений, старинная утварь, предметы украшений, монеты и т. д.

Мраморный барельеф, извлеченный со дна Сухумской бухты

С морского дна было извлечено прекрасно сохранившееся надгробие: женщина — воплощение скорби (видимо, мать) и рядом с ней служанка, у ног матери — мальчик, протягивающий к ней руки. Эта замечательная античная стела, датируемая концом V — началом IV века до н. э., украшала некрополь Диоскурии. По стройности композиции и блестящей обработке мрамора диоскурийская стела не имеет равных среди известных мраморных барельефов в советском Причерноморье^[4]. Этот уникальный памятник экспонируется в Абхазском государственном музее.

Очень интересна и другая находка — антропоморфный скульптурный бюст диоскурийца из известкового мрамора, найденный в 1955 году. Памятник датируется приблизительно I веком до нашей эры.

Немало часов провел под водой абхазский ученый-аквалангист Л. А. Чачба-Шервашидзе, составивший гидроархеологическую карту памятников древностей на дне Сухумской бухты. Море отдало ему много предметов античного времени.

В 1959 году Причерноморская археологическая экспедиция под руководством профессора А. М. Апакидзе провела большую работу в приморской части Сухуми. Добытый экспедицией материал познакомил ученых с периодом экономического расцвета Диоскурии эллинистической эпохи (III–II века до н. э.). Материалы сообщают о торгово-экономических связях города с внутренними районами древней Колхиды и с внешним миром^[5].

Судьба подводного города заинтересовала не только специалистов-археологов, но и многих молодых энтузиастов, любителей старины. Весной 1962 года в адрес Абхазского совета Грузинского общества охраны памятников культуры пришло письмо от студентов Томского политехнического института. Они, любители подводного спорта, много читали о раскопках на дне моря, и их взволновало открытие затонувшего города. Студенты горели желанием принять участие в подводных исследованиях. Летом 1962 года они прибыли в расположение гидроархеологической экспедиции, организованной Абхазским советом охраны памятников. Экспедиция во главе с автором настоящей работы начала исследования в районе устья реки Беслетки (Беслети).

В этом районе чаще, чем в других местах, волны выбрасывали на берег античную керамику, монеты, украшения. Тут было найдено древнегреческое надгробие и саркофаг весом около 600 килограммов, многочисленная погребальная утварь. Видимо, здесь некогда находился древний некрополь.

В 60 метрах от берега под водой покоятся остатки круглой башни и стен. Башня диаметром около трех метров сложена из крупного булыжника, скрепленного известковым раствором. Стену, примыкающую к башне, опоясывают три ряда тонкого кирпича. Кладка и форма кирпича характерны для римской строительной техники. Такие кирпичные «пояса» делали для тою. чтобы нагрузка стен распределялась более равномерно и не вызывала деформации сооружения. Следовательно, эго не верхняя часть башни, а нижняя или по крайней мере средняя. Просветы в полутораметровой стене башни служили, очевидно, бойницами. Судя по примыкающей к башне стене и многочисленным строительным фрагментам здесь когда-то находились оборонительные сооружения, блокировавшие вход в реку Беслетку.

Поиски предполагаемой верхней части стелы с посвятительной надписью, которая отсутствует в надгробии, к сожалению, не дали ожидаемых результатов — слишком велик слой илл, нанесенный рекой. Возможно, когда-нибудь, после сильного шторма волны размоют ил и откроется утраченная часть барельефа. А может быть, в будущем археологи, вооруженные мощными прожекторами, откачают с этого места речной ил и перед их глазами предстанет много неожиданного.

В районе Сухумской крепости аквалангисты нашли под водой обломки амфор и пифосов, черепицу, римские кирпичи (так называемые «тетродоронты» 30x30 сантиметров и толщиной 3,5 сантиметра). Впервые была проведена фотофиксация погрузившихся под воду сооружений. На фотографиях, выполненных руководителем подводной группы нашей экспедиции В. И. Вишневским, видна характерная римская кладка, напоминающая кладку башни в устье реки Беслетки.

В источниках не сохранилось сведений о том, когда Диоскурию поглотило море. Существует несколько гипотез о причинах гигантской катастрофы. Пожалуй, наиболее распространено предположение исследователя древней Абхазии археолога Л. Н. Соловьева, который считает, что Диоскурия могла исчезнуть при опускании берега или сползла в море в результате грандиозного оползня^[6].

Но лежащий на дне моря город еще не раскрыл все свои тайны. Все исследователи обращали внимание на то, что для дна Сухумской бухты характерно резкое увеличение глубины. Уже на расстоянии 500–600 метров от берега глубина превышает сто метров и поэтому недоступна для аквалангистов, в то время как северо-западнее Сухуми дно понижается очень полого. Такое резкое понижение дна в бухте наводит на мысль: не является ли оно результатом катастрофы, вызванной тектоническими причинами? Не произошла ли эта катастрофа на пороге нашего летосчисления? В абхазских преданиях сохранились смутные воспоминания о каком-то землетрясении и поглощении морем города чужеземных пришельцев. Может быть, древняя Диоскурия покоится на дне гигантского Сухумского каньона, тем более что имеются предположения о сравнительно недавнем происхождении этого провала. Возможно, этим и объясняется отсутствие монументальных сооружений древнегреческого времени… Ведь при исследованиях морского дна в пределах, доступных аквалангистам, такие сооружения не были обнаружены.

На все эти вопросы еще предстоит ответить.

Находки археологов и свидетельства древних авторов рассказывают о жизни древней Диоскурий. Ее купцы вели оживленную торговлю с кавказскими племенами. Они покупали шерсть, мед, древесину ценных пород и другие товары, продавали изделия диоскурийских ремесленников, а также соль, добываемую местными солеварами, в которой очень нуждались древние обитатели Западного Кавказа.

В Диоскурии были развиты ремесла; здешние гончары изготовляли не только столовую и кухонную посуду, но также амфоры, черепицу, большие глиняные сосуды. В городе имелось ткацкое, кожевенное и металлообрабатывающее производства. Многочисленные украшения, обнаруженные археологом М. М. Трапшем в могильниках на горе Гуадиху (браслеты, перстни-печатки, нашивные бляхи, булавки и т. д.) выполнены с большим вкусом и мастерством.

По мнению М. М. Трапша, в древнем городе существовало социальное неравенство. В одних погребениях было найдено множество ценных вещей, в других же не было ничего.

Во II веке до н. э. в Диоскурии чеканилась собственная монета. Древнегреческий историк и географ Страбон отмечал, что Диоскурия служила и торговым портом, куда прибывали суда из многих стран. Здесь велась оживленная торговля. Диоскурия в тот период имела торгово-экономические связи не только с народами Кавказа, но и с другими народами Причерноморья и городов восточной части Средиземноморья. При раскопках было обнаружено много амфор, служивших для перевозки и хранения продуктов.

В I веке до н. э. цветущий многолюдный город Диоскурия постепенно утрачивает былое значение. Заметно сократилась торговля, в упадок пришли ремесла. Особенно сильно Диоскурия была разрушена во время войны между римским полководцем Помпеем и понтийским царем Митридатом VI Евпатором. Римский историк Гай Плиний Секунд, живший в I веке н. э., писал: «Город этот теперь опустошен, но прежде был так известен, что, по словам Тимосфена, там собиралось до 300 народов, говорящих на разных языках. Впоследствии еще мы (римляне. — В. П.) вели там свои дела при помощи 130 переводчиков».

Именно тогда, видимо, произошла катастрофа и большая часть города была поглощена морем. На развалинах оставшейся на суши части города римляне возвели новый город, который назвали Севастополисом (Севастополем). Римлянам не удалось полностью вернуть Севастопо-лису былую славу Диоскурии. Торговые пути на Восток, расчищенные легионами Помпея, прошли через долину реки Риони. В эпоху римского владычества Диоскурия-Севастополис представляла собой небольшой военный городок с крепостными сооружениями. В 134 году н. э. по поручению римского императора Адриана Севастополис посетил наместник провинции Каппадокии, Флавий Арриан, объехавший все побережье древней Колхиды. Вот что он писал: «Миновав реку Астлеф, мы раньше полудня прибыли в Севастополь… Поэтому мы в тот же день успели выдать жалованье солдатам, осмотреть коней, оружие, прыганье всадников на коне, больных и хлебные запасы, обойти стену и ров»^[7].

В то же время он отмечает, что «Севастополь — порт самый значительный на восточном берегу Черного моря». В карге Арриана, изданной в Амстердаме в первой половине XVIII века, Севастопольский порт отмечен тремя амфорами, а это свидетельствует о довольно оживленной торговле.

В Сухуми сохранилось немало монументальных памятников культуры II–V веков н. э.: остатки крепостных стен, жилых зданий, бани с полом из керамических плит и гончарные печи. 60 лет назад в окрестностях Сухуми, в районе Беслетского ущелья, найдены остатки римских ванн, где лечили свои недуги римские легионеры, дислоцированные в первые века нашей эры в Севастопольской крепости.

Много интересных археологических материалов было обнаружено в 1958–1959 годах экспедиционными отрядами, руководимыми А. М. Апакидзе, М. М. Трапшем, Л. А. Ширвашидзе и другими. Черепица, кирпичи, водопроводные трубы, римские краснолаковые стеклянные сосуды, амфоры, пифосы, кувшины, кухонная посуда, многочисленные монеты, украшения — все эти находки помогают воссоздать быт жителей древнего города. На одном из обломков стенки красноглиняного кувшинчика имеется рельефное изображение птицы и виноградных листьев и гроздьев, а также человеческих фигур в птичьих масках со щитом. Монеты в основном трапезундского происхождения; на многих сохранились портреты римских императоров Каракаллы, Коммода. Аврелиана, Константина. I и др.

Особенно интересна открытая в 1959 году в Сухумской крепости обжигательная гончарная печь, ширина ее 6,25 метра, длина 5 метров, а полезная площадь 16 квадратных метров. В печь, по подсчетам специалистов, можно было загружать около 1000 штук кирпичей или черепицы. Эта печь — единственный в своем роде памятник на Черноморском побережье Кавказа.

На развалинах древнего Севастополиса были обнаружены также светильники с надписями. На одном из светильников, найденных в 1954 году при раскопке римской четырехугольной башни в районе Сухумского педагогического института, сохранилась древнегреческая надпись, которая в переводе проф. Т. Каухчишвили звучит так: «Поклонимся владыке Гермесу-Меркурию ради спасения»^[8]. Гермес-Меркурий был покровителем купцов и путешественников.

Во II–IV веках н. э. Севастополис был уже крупным экономическим центром. От него шли торговые пути в глубь современной Абхазии и далее на Северный Кавказ через Клухорский перевал. Вдоль этого древнего торгового пути были разбросаны поселения абхазского племени апсилов, и сейчас археологи часто находят там предметы римского времени: так, в начале главного перевала пути (село Герзеул), в 1926 году был найден большой клад монет Кесарии Каппадокийской, состоявший из 469 единиц; датируется он I–II веками н. э.^[9].

Монеты каппадокийского происхождения и другие предметы, свидетельствующие о торговом назначении этой дороги, были найдены при раскопках в селе Цебельда в 1960–1962 годах.

Изучение Диоскурии-Севастополиса имеет большое научное значение. Ведь с историей культуры Диоскурии-Севастополиса на протяжении почти целого тысячелетия переплетаются история и культура не только коренного населения Абхазии, но и других областей Кавказа и центров Черного и Средиземного морей. Многое уже сделано, но впереди еще обширное поле деятельности. В дальнейшем при обследовании района местонахождения Диоскурии-Севастополиса будет привлечена новейшая подводная техника.

В VI веке в северную часть Абхазии вторглись византийцы. Абхазы не хотели мириться с их владычеством и неоднократно восставали; это заставило завоевателей держать большие гарнизоны в Севастополисе и Питиунте (Пицунде). Стремясь упрочить свои позиции, византийский император Юстиниан I Август обратил подвластные ему абхазские племена в христианство.

Территория Колхиды в VI веке была ареной ирано-византийских войн. В 542 году персидский шах Хосров Ануширван послал в Лазику^[10] огромное войско во главе с полководцем Хоррианом. Абхазы, стремясь избавиться от ненавистного византийского гнета, помогли Хорриану войти в страну. Не решаясь вступить с иранскими войсками в открытый бой, византийцы вывели свои гарнизоны из Абхазии и срыли укрепления в Питиунте и Севастополисе.

Однако борьба все же закончилась победой Византии, и император Юстиниан I в 565 году восстановил город и крепость. Вот что сообщает византийский историк Прокопий Кесарийский: «Император Юстиниан этот Севастополь, который прежде был только крепостью, заново весь перестроил, окружил его такими стенами и укреплениями, что он стал неприступным, украсил его улицами и другими постройками; таким образом, по красоте и по величине он сделал его теперь одним из самых замечательных городов»^[11].

О судьбе города в последующие два столетия не имеется сколько-нибудь достоверных сведений. Можно только предполагать, что Севастополис оставался византийским опорным пунктом до конца VIII века, когда Абхазия отпала от Византии. Сведения о судьбе этого города в дальнейшем содержатся в одной из древнегрузинских летописей. Летопись сообщает, что арабский полководец Мурван ибн-Мухаммед разрушил Цхум и подошел к Анакопии — резиденции тогдашнего владетельного князя Абхазии Леона I. Здесь впервые встречается местное название Севастополиса — Цхуми, от которого произошло современное наименование города.

Любопытно, что в период царствования Екатерины II, которая пожелала назвать вновь открытые порты на Черноморском побережье России античными именами, древнеримским названием «Севастополис» был окрещен город, в древности называемый Херсонесом-Таврическим, а Херсонесом был назван порт, открытый на Днепровском лимане. Состояние исторической науки того времени было таково, что ученые не смогли найти точные сведения об этом городе, и их названия оказались перепутанными.

В конце VIII века, после образования Абхазского царства. Цхуми уже прочно входит в его владения, а в IX веке становится центром епархии и резиденцией абхазского архиепископа.

В XI–XIII веках, в период расцвета грузинского феодального государства, Цхуми — главный город цхумского эриставства (административная область)^[12]. В это время по всей Абхазии ведется большое строительство, в котором принимают участие лучшие зодчие страны. Строятся крепости, мосты, церкви, дворцы. Реконструируется Цхумская крепость, строится Гумистинская крепость, замок Баграта и Беслетский мост.

Гумистинская крепость находится в шести километрах северо-западнее Сухумской крепости, на левом берегу реки Гумисты. Гумистинская крепость входила в береговую систему города Цхуми, выполняя роль форпоста на западных подступах к нему. Дореволюционные исследователи В. Чернявский, В. Сизов и П. Уварова называют эту крепость «Стаоый Сухум». В. Сизов в своем отчете пишет: «Старый Сухум» находится в нескольких верстах от крепости (имеется в виду Сухумская крепость. — В. П.) за Сухумским маяком, по дороге к Новому Афону, и представляет в настоящее время три стены от бывшей квадратной крепости; четвертая же стена, западная, вследствие подмытия обрывистого берега давно упала в море».

Далее он сообщает, что «внутри крепости у самого обрыва берега находится дом, легко сложенный из такого же булыжника и разделенный стеной поперек по направлению к морю на две части».

Строительство крепости «Старый Сухум» В. Сизов ошибочно относит ко времени турецкого владычества, отмечая, что «построение этой крепости, несомненно, может принадлежать только туркам, которые этой постройкой, вероятно, и начали свое владычество в этих местах и только позднее переселились в Новый Сухум, т. е. в древнюю Сухумскую крепость, находившуюся в развалинах, быть может, от времени римлян»^[13]. Такой вывод В. Сизов делает на основании материала, обнаруженного археологами внутри крепости, а также абхазского названия этой крепости Ашашаля («старший брат», «кровный»).

Летом 1962 года экспедиция Абхазского совета Грузинского общества охраны памятников культуры вновь обследовала Гумистинскую крепость. От некогда обширного сооружения полностью сохранилась лишь северная часть стены, частично западная и восточная. Территория, на которой находится крепость, составляет 2176 квадратных метров. Стены ее сложены из берегового булыжника.

Во время предварительного обследования Гумистинской крепости в 100–150 метрах от берега моря нашли остатки крепостных стен, размытых морем. Стены лежат на глубине около 5 метров и сильно занесены илом.

На вершине холма, над Сухумской турбазой, возвышается замечательный памятник средневековья — замок Баграта (по-абхазски «Баграт Ибагвара»). С восточной, западной и северной сторон замка, имеющего полукруглую форму, склоны холма обрываются вниз. Замок Баграта был построен, видимо, в начале XI века, по некоторым источникам — во время царствования грузинского царя Баграта III (980—1014). Другие же источники утверждают, что его строили при царе Баграте IV (1027–1072).

С 1953 по 1956 год в замке проводились археологические раскопки. Среди находок привлекают внимание 25 глиняных кувшинов, врытых в землю, каждый вместимостью 12 ведер. В некоторых из них обнаружены кости различных животных. Кувшины были предназначены для хранения продовольственных запасов — соленого или копченого мяса, воды, вина — на случай осады замка. В числе обнаруженных при раскопках предметов имеются железные ножи, железные наконечники стрел, обломки глазурованной посуды, украшения конской сбруи.

Развалины Гумистинской крепости (современный вид)

Замок Баграта (вид с северо-запада)

Археологические находки во втором культурном слое указывают на то, что в районе замка в IV — Ц веках до н. э. существовало древнее поселение.

Есть все основания полагать, что замок, господствовавший над морским берегом и долиной реки Беслети (Беслетки), был цитаделью древнего Сухуми и охранял порт у устья Беслети. Опираясь на естественный рубеж — гряду холмов, круто обрывающихся над рекой, — замок защищал вход в Южную Абхазию и прикрывал с северо-запада подступ к Великой абхазской стене, с которой он был соединен линией сторожевых пунктов по гребням холмов.

Беслетский мост, находящийся в шести километрах от Сухуми, по праву считается одним из лучших произведений строительной техники и искусства средневековой Грузии. Мост — каменная однопролетная арка длиной 13 метров, свод его выложен из цельных квадратов или плит известняка. Камни свода обтесаны в форме клиньев и уложены швами строго пропорционально. В швы вставлены — цельные кирпичи. Кладка свода сделана на прочном известковом растворе. Общая длина моста с устоями 35 метров, ширина 4,7 метра. Грузоподъемность моста достигает В тонн; по нему могут пройти грузовые автомобили.

Много веков назад Беслетский мост имел важное военно-стратегическое значение. Об этом свидетельствуют развалины боевой башни, которая защищала мост со стороны моря.

В 1935 году краевед И. Е. Адзинба, очистив от плюща боковую часть арки моста, обнаружил кусок надписи, сделанной грузинскими заглавными буквами «асомтаврули». В расшифровке академика Академии наук Грузинской ССР Г. Н. Чубинашвили надпись звучит так: «Христос владыка, всячески возвеличь в обеих жизнях…»^[14]. В нижней части левобережного устоя моста имеется изображение креста и буквы «Т». По палеографическим признакам надпись и изображение относятся к XI–XII векам. Обнаруженная надпись бесспорно доказывает, что Беслетский мост построен местными зодчими, а не генуэзцами и венецианцами, как предполагалось ранее.

Сейчас Беслетский мост — единственное древнее сооружение этого рода в Абхазии, отлично сохранившееся до наших дней. По свидетельству путешественников, побывавших в Абхазии в прошлом, подобные мосты были и в других местах, но, к сожалению, от них остались лишь незначительные следы.

Беслетский мост

В семи километрах от Сухуми находится крепость Уаз-Абаа. Она расположена на территории села Верхняя Эшера, в поселке Уаз-Абаа Ахабла (по-абхазски «крепость страдания»), на правом берегу реки Гумисты.

Эта старинная крепость опоясывалась крепостной стеной, ныне почти разрушенной. За крепостной стеной видны развалины четырех небольших сооружений; из них лучше-всего сохранилась боевая башня высотой около 16 метров па северной стороне крепости. В развалинах другой башни найден ход, которым пользовались защитники крепости.

Средневековая крепость Уаз-Абаа и крепость Абыдза (на левом берегу реки Гумисты) служили надежными укреплениями.

Старожилы-абхазы поселка Уаз-Абаа Ахабла и сейчас вспоминают слышанные ими предания о том, как много лет назад в районе этих крепостей происходили ожесточенные сражения с иноземцами, прибывшими со стороны моря. По рассказам старожилов, до недавнего времени приполевых работах в окрестностях крепости Уаз-Абаа находили железные наконечники стрел разной формы и другие предметы, свидетельствующие о боях, происходивших здесь в далекие времена.

Рядом с крепостью Уаз-Абаа, на дне глубокой расщелины, в небольшом живописном ущелье расположена одна из многочисленных пещер Абхазии — Уаз-Абаа Агвева.

К интересным пещерным замкам Абхазии относится Келасурский замок, который находится в 15 километрах от Сухуми, на правом берегу реки Келасури. Замок расположен на высоте около 50 метров над крутым обрывом. Высота сохранившейся части стен иногда достигает семи метров.

Узкая дорога связывала замок с большим архитектурным ансамблем, состоявшим из двух храмов и нескольких построек, обнесенных оградой.

Одно из многочисленных преданий рассказывает о том, что во времена средневековья монахи, жившие там, спрятали большой клад и, чтобы он не достался врагу, разрушили единственный путь к замку.

В 1170 году на Абхазском побережье появляются генуэзские купцы, которые с разрешения местных властен основывают здесь несколько торговых факторий. В XIII–XIV веках в Цхуми, который именуется генуэзцами и венецианцами то опять Севастополисом, то Севастом, то Сант-Себастьяном, находился протекторат кавказских факторий тенуэзцев. Здесь в XIV веке была резиденция католического епископа и генуэзского консула.

В период распада Грузинского государства в Цхуми, как и во всей Абхазии, усиливается власть князей Чачба, которые по-грузински стали именоваться Шервашидзе.

В 1451 году, за два года до взятия Константинополя, турецкие войска овладели городом Цхуми, но продержались там недолго. Вторично турки захватили город и край во второй половине XVI века. В 1578 году турки восстановили Цхумскую крепость и разместили в ней гарнизон янычар под командованием паши. С этого времени и до конца XVIII века Цхуми, названный турками Сухум-Кале (Сухумская крепость), становится одним из основных опорных пунктов турецкого владычества в Абхазии. Турки силой навязывают местному населению свою религию — ислам суннитского толка.

Период господства султанской Турции в Абхазии был мрачным периодом ее истории. Абхазы жестоко эксплуатировались и притеснялись; процветала работорговля (из Абхазии, Мингрелии и Черкесии турки ежегодно вывозили до 12 тысяч рабов); пришла в упадок культура. Грузинский историк XVIII века Вахуштий Багратиони с горечью отмечает, что «ранее Цхуми был городом и эриставством, а теперь местечко».

Сухум-Кале стал захолустьем и на многие годы потерял свое былое политическое и экономическое значение.

Но свободолюбивый абхазский народ не мог примириться с иноземным игом. Вместе с братским грузинским народом он боролся за освобождение родной земли от турецкого гнета. В 1725 и 1728 годах повстанческие отряды пытались освободить Сухум-Кале, однако эта попытка не увенчалась успехом.

В 1771 году повстанцы даже заняли Сухумскую крепость, но разногласия между руководителями восстания ослабили их силы, и турки, воспользовавшись этим, снова захватили крепость.

В конце XVIII века турецкий султан присвоил звание сухумского бея и выдал соответствующую грамоту владетельному князю Абхазии Келешу Чачба (Келеш-бею Шерквашидзе). Келеш Чачба не без скрытого умысла согласился взять на себя роль наместника султана в Абхазии-В 1801 году Восточная Грузия присоединилась к России-Келеш Чачба по примеру грузинских царей начал переговоры с правительством Александра I о присоединении. Абхазии к России. Турецкая агентура всячески стремилась сорвать переговоры. Не добившись своей цели, турки решили убить Келеша Чачба. 2 мая 1808 года в Сухумской крепости он пал от руки своего старшего сына Аслан-бея, ярого туркофила.

В 1810 году другой сын Келеша, Сефер-бей, отправил в. Петербург письмо с просьбой принять Абхазию под покровительство России. В феврале 1810 года было подписано соглашение, по которому, в частности, за потомками убитого Келеша сохранялись все права наследства.

По распоряжению Александра I в Абхазию была послана военная эскадра под командованием капитана первого-ранга Дотта. 10 июля 1810 года началась бомбардировка Сухум-Кале, после чего русский десант с помощью абхазских повстанцев штурмом захватил город.

После освобождения Сухум-Кале турки постепенно были изгнаны из всех уголков Абхазии. Господство султанской Турции в Абхазии закончилось. В Сухумской крепости русское командование разместило свой гарнизон.

Всю первую половину XIX века город оставался лишь военной крепостью. Восстановление разрушенного Сухуми (в это время все чаще начинает употребляться название Сухуми, или Сухум) шло очень медленно.

Французский путешественник Фредерик Дюбуа де Монперэ, побывавший в Сухуми в 1833 году, отмечал в путевых записках, что в Сухуми нет ничего, «кроме следов; домов и улиц, заросших колючим кустарником и высокой и 14 травой…»^[15].

Однако вскоре жизнь в городе забила ключом. Стала развиваться торговля, установилось регулярное морское сообщение с Керчью, а позднее с Одессой и другими городами. Осушались болота и строились новые дома.

В 40-х годах в районе Сухумской крепости было отведено около 18 тысяч квадратных метров земли «для построения домов в обывательскую собственность». По инициативе друга А. С. Пушкина генерала Н. Н. Раевского, командовавшего Причерноморской береговой линией, в 1840 году в Сухуми был основан Ботанический сад.

И все же Сухуми долго еще продолжал быть захолустным, провинциальным городом. По данным «Кавказского календаря» на 1853 год, в Сухуми имелось «два маленьких кирпичных завода», один трактир, одна кофейня, 26 «питейных домов» и 37 лавок, 11 каменных зданий (из них семь казенных) и 106 турлучных (плетенки, обмазанные глиной).

То немногое, что успела построить русская администрация, было разрушено турками во время Крымской войны 1853–1856 годов, когда они ненадолго захватили Сухуми. После войны город вновь отошел к России.

В 1864 году Абхазское владетельное княжество было упразднено, а край превращен в так называемый Сухумский военный отдел с центром в городе Сухуми.

Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов турецкие войска вновь захватили Сухуми. Хотя под натиском русских войск турки были вынуждены покинуть город, разрушения, причиненные ими, были столь велики, что для восстановления Сухуми потребовалось около 20 лет.

В это время была построена городская начальная школа и женская гимназия, сооружена новая пристань, проведен водопровод.

Присоединение Абхазии к России, имевшее для жизни края большое прогрессивное значение, способствовало приобщению местного абхазского населения к передовой русской культуре с ее демократическими и революционными традициями.

Сухуми начинает привлекать внимание представителей передовой русской, грузинской и западноевропейской интеллигенции. Поездки по неизведанному горному краю, знакомство с самобытным народом и его нравами открывали много нового и интересного.

В 1823 году в Сухуми жил поэт-моряк Е. П. Зайцевский, для которого гостеприимный абхазский край стал второй родиной. Он посвятил Абхазии несколько стихотворений. Из русских художников первым побывал в Сухуми в 1836 году Н. Г. Чернецов. Многие его рисунки посвящены чудесным видам Сухуми и Абхазии.

В 1839 году по приглашению генерала Н. Н. Раевского в Абхазию приезжал известный русский художник И. К. Айвазовский. Здесь он познакомился с первым абхазским этнографом С. Т. Званба. Совершая поездку вдоль Черноморского побережья на кораблях «Колхида» и «Силистрия», Айвазовский сделал ряд зарисовок. Одна из лучших картин прославленного мариниста «Буря у берегов Абхазии» была написана по эскизам, набросанным во время этой поездки. С большим мастерством передал художник своеобразную красоту абхазской природы. В 1843 году эта картина была выставлена в Париже в Лувре.

В 1888 году на гастролях в Сухуми побывали тбилисские артисты, среди них был и знаменитый грузинский актер Ладо Месхишвили.

В 1889 году город посетил великий русский художник И. Е. Репин. Пейзажи Абхазии привели его в восхищение. 9 июля 1889 года он писал своему другу, известному искусствоведу и критику В. В. Стасову: «Сухум мне так понравился, что я даже хотел купить там кусок земли, но одумался — далеко, не всегда будешь иметь возможность съездить туда»^[16]. На память об Абхазии он написал портрет абхазца. С портрета на нас смотрит мужественное лицо человека, который готов отдать жизнь за свободу.

Не остался равнодушным к чудесной абхазской природе и А. П. Чехов, который посетил Сухуми в 1888 году: «Если бы я пожил в Абхазии хоть месяц, то, думаю, написал бы с полсотни обольстительных сказок; из каждого кустика, со всех теней и полутеней на горах и с неба глядят тысячи сюжетов»^[17]. Эти строки, обращенные к Суворину, А. П. Чехов писал в гостинице на набережной. (Сейчас это дом № 1 на проспекте, который носит имя великого грузинского поэта Руставели.) В 1896 и 1900 годах Чехов побывал здесь вместе с А. М. Горьким и А. М. Васнецовым.

В Сухуми происходит действие чеховской «Дуэли». Немало страниц посвящает Чехов описанию чудесных абхазских пейзажей, отдает дань честности и гостеприимству абхазского народа.

В Сухуми подолгу жил художник В. В. Верещагин и врач-терапевт А. А. Остроумов, который построил большую больницу и подарил ее городу.

Ворота Сухумской крепости (рисунок Н. Г. Чернецова)

Известные грузинские писатели Илья Чавчавадзе и Акакий Церетели были частыми гостями города. В поэме «Воспитатель» Церетели воспел высокие моральные качества абхазского народа.

Под влиянием русской и грузинской культуры в XIX веке в Сухуми формируется молодая абхазская национальная интеллигенция.

Но подлинного расцвета культура, наука и искусство в этом древнем городе достигли только после Великой Октябрьской социалистической революции, когда этот город стал столицей Абхазской Автономной Советской Социалистической Республики.

ЗАГАДКА ВЕЛИКОЙ СТЕНЫ

Тот, кто побывал на берегах Сухумской бухты, у древнего абхазского селения Келасури (Келашир), не мог не заметить старой башни. Ее полутораметровые стены сложены из громадных окатанных валунов. В штормовую погоду огромные волны, омывая подножие башни, с шумом разбиваются о морской берег. С приморского шоссе можно увидеть еще одну башню, обвитую буйным плющом. Она, как и первая, дошла до нас из далекого прошлого. Это ясно даже неспециалисту. Трудно, однако, предположить, что возраст башен — пятнадцать веков. Сколько неразгаданных тайн хранят они, привлекая внимание туристов и ученых.

Эти башни — начало величественного сооружения древности — Великой абхазской стены. По длине Абхазская стена занимает второе место в мире после Великой китайской стены. Неумолимое время наложило на нее свой отпечаток. Во многих местах стена совершенно разрушилась, но все же без особого труда на протяжении почти 160 километров можно обнаружить ее следы. Тянется она по холмам и ущельям горных рек, достигая иногда восьмиметровой высоты. И всюду, где еще сохранились башни, они разрывают стену на расстоянии 50–70 метров. Еще больше башен там, где по живописному Цебельдинскому ущелью вьется Военно-Сухумская дорога. Башни, словно молчаливые часовые, охраняют выход из ущелий, оберегая горные пути.

Титанических усилий стоило древним строителям сооружение Абхазской стены. Несколько столетий изо дня в день возводили, совершенствовали и укрепляли они ее.

Приморская башня Абхазской стены

Как остроумно и вместе с тем просто решена система монументального сооружения! Зодчие древности и строители умело использовали рельеф местности, стратегические возможности холмов и долин. В местах перевальных дорог, идущих с Северного Кавказа, были возведены усиленные узлы укреплений. Они надежно прикрывали дороги и подходы к ним.

Очень интересны сами башни — сторожевые и оборонительные. Они были оснащены бойницами и по тем временам представляли собой грозные, неприступные сооружения. Стратеги древности на наиболее ответственных участках ставили башни на расстоянии лишь выстрела из лука. Это помогало поддерживать связь — ведь голоса воинов были хорошо слышны на соседних башнях. Недаром старинные сказания гласили, что вести от Ингури до Сухуми и обратно летели «со скоростью стрелы».

История древней стены живет в народных сказаниях и легендах. Послушаем, что говорят они. Из поколения в поколение передаются увлекательные рассказы о смелых воинах древнего племени апсилов, защищавших свои дома от набегов врагов. Столь гигантское сооружение понадобилось апсилам для обороны. Грозно ощетинивались стены, когда к ним подходили незваные гости. Если кочевники с Северного Кавказа пытались угрожать апсилам, стены закрывали все горные проходы. Когда же враг появлялся с моря, жители береговой части уходили в горы. Они увозили с собой скарб, уводили стада. Крики животных, голоса людей нарушали безмолвие гор, а в это время воины занимали позиции на башнях, извещая соседей о приближении неприятеля. Широкая колесная дорога вдоль стены давала возможность войскам совершать переходы от одной башни к другой.

Но когда была построена Абхазская стена и против кого она служила защитой? Исследователи давно уже пытались проникнуть в эту тайну. Некоторые из них приписывали строительство стены и эллинам, и римлянам, и византийцам.

Привлекая труды римских историков Плиния и Птолемея, можно предположить, что отдельные части стены были воздвигнуты еще до нашей эры. Сопоставление различных источников позволяет сделать вывод, что особенно интенсивно Абхазскую стену строили при византийском императоре Юстиниане I в 527–565 годах н. э. В сочинениях византийского историка Прокопия Кесарийского нередко встречается слово «Клисура», которым сам Прокопий называл труднопроходимую местность. Отсюда и родилось, видимо, современное название реки Келасурй.

Позднее в грузинских летописях появляется сообщение, проливающее некоторый свет на историю Абхазской стены.

В летописях рассказывается, что в 30-х годах VIII века грузинский царь Арчил передал часть укреплений абхазскому правителю Леону I в благодарность за помощь, оказанную им во время нашествия арабского полководца Мурвана Кру на Грузию.

Вот и все, что удалось узнать нам от древних летописцев. Кропотливо, крупица за крупицей, собирали ученые материалы, подтверждающие известия летописцев. Академик М. Броссе считает, что стена играла роль пограничного сооружения между колониями Греции и Грузией.

Еще в конце XIX века сухумский археолог-любитель В. Чернявский назвал Абхазскую стену «подлинным чудом истории»^[18]. Известный в то же время специалист по архитектуре древних сооружений А. И. Павлинов обнаружил развалины четырех башен Абхазской стены в районе правого берега реки Ингури. Абхазский краевед-этнограф В. Гарцкиа, пересказывая одну из местных легенд, также упоминает о «старинной стене, спускающейся с гор в долину полукругом»^[19]. Председатель Московского археологического общества П. Уварова делает предположение, что стена была сплошной на всем ее протяжении и прибрежные строения были лишь частью огромной обороны.

Первым прошел вдоль укреплений начиная от реки Кодор абхазский краевед-энтузиаст Иосиф Адзинба. Его наблюдения и записи представляют большой интерес. В частности, Адзинба первым высказал предположение, которое затем подтвердилось, что именно здесь, у Абхазской стены, проходила древнейшая сухопутная магистраль Закавказья. Неторопливые караваны тащились под палящим южным солнцем, и утомленные путники всегда могли укрыться под сенью гостеприимных башен.

Если бы камни могли говорить, мы бы узнали от них, что по этой дороге абхазские гонцы передавали сведения от одного узла укрепления к другому, что мимо древней стены, восхищаясь ее грандиозностью и величием, проезжали друг Пушкина Н. Н. Раевский и декабрист Е. П. Оболенский. Здесь бывал русский писатель-декабрист Александр Бестужев-Марлинский. Этим путем возвращался участник русско-турецкой войны, герой Ингурской битвы, первый абхазский ученый Соломон Званба. В тени укреплений располагались на бивак солдаты генерала Ермолова.

Теперь на месте некогда широкой военно-торговой дороги вьется узкая пешеходная тропа и порывистый ветер доносит сюда густые протяжные гудки черноморских теплоходов и танкеров да сирены электровозов закавказской железнодорожной магистрали.

Советский археолог М. М. Иващенко сгруппировал все ранее известные сведения о Великой абхазской стене, сам пройдя вдоль нее от Келасури до Мерхеули^[20].

Эти и другие ученые и любители старины положили начало исследованию Великой абхазской стены.

И все же история Абхазской стены еще окутана тайной.

В мае 1963 года к башням Великой абхазской стены направилась экспедиция, организованная президиумом Абхазского совета Грузинского общества охраны памятников культуры. В ее состав вошли старейший археолог Абхазии Л. Н. Соловьев, который в свое время изучал многие участки стены, художник-краевед В. С. Орелкин, сотрудники Общества Осип Хагба и Заур Тарба, аспирант Олег Бгажба, а также студенты Сухумского государственного педагогического института. Руководство экспедицией было поручено автору настоящей работы.

Хмурая, облачная погода вначале не благоприятствовала работе нашей экспедиции. Дождь лил как из ведра. С трудом пробираясь по размытой тропинке вдоль стены, мы расчищали ее участки, делали обмеры, фотографировали и зарисовывали. В приморском крепостном укреплении, известном в литературе под названием «Тхубинская крепость» (у Прокопия Кесарийского — Лоссориум), был обмерен и расчищен верхний крепостной участок, исследован древний разрушенный храм и фамильный склеп известных келасурийских владетелей Шервашидзе (Чачба).

Трасса Багмаранских башен и укрепление Пшауш-Абаа

Далее мы направились по гребням холмов, протянувшихся на несколько километров по левому берегу реки Келасури к селу Багмарани. Несмотря на тщательные поиски, на протяжении шести с половиной километров не было обнаружено ничего, кроме оплывших следов колесной дороги, проложенной по гребню холма; видимо, в древности она связывала крепостные сооружения долины рек» Келасури. И лишь на седьмом километре, в 200 метрах правее проселочной дороги, на возвышенности было найдено довольно большое укрепление, заросшее густой зеленью. Довольно хорошо сохранилась башня, стоящая на обрыве реки. Кроме крепостного узла, именуемого местными жителями крепостью Багмаран, экспедиция обнаружила стены сухой кладки, идущей от крепости на восток, юг и запад. Местные колхозники показали нам три родовые абхазские могилы, расположенные у южной стены крепости, в которых они нашли небольшой медный кувшинчик и медную казенную часть ружья. Эти предметы были любезно переданы экспедиции. Пройдя около 850 метров от крепости Багмаран, мы увидели еще один оборонительный узел с двумя башнями. Отсюда открывается чудесная панорама долины реки Келасури, которая стремительна проносится вдоль ущелья. Справа возвышается холм Аныха-Атварта, покрытый зеленым ковром.

Несколько полуразрушенных башен, и мы вышли к крупному оборонительному узлу — Пшауш-Абаа. Пшауш-Абаа, расположенный на территории в 4,25 гектара, состоит из двух больших связанных между собой участков. Верхний с двумя помещениями — неприступная цитадель. Нижний — включает четыре одинакового размера башни, соединенные крепостной стеной. От северо-западного угла Пшауш-Абаа вдоль реки идет трасса стены с башнями, расположенными в 50–70 метрах друг от друга. На десятом километре стена резко сворачивает на восток в сторону холма, на вершине которого и сейчас четко вырисовываются остатки крепостных укреплений и башни, стоящей на краю обрыва. Некогда этот оборонительный узел был обнесен стеной и глубоким рвом.

За рекой чернеют холмы, упирающиеся в ущелье. Здесь, где сохранились руины средневековых храмов, вьется над остатками пещерного замка древняя тропа. Примерно в километре от села Багмарани высится громадная крепость, разделенная на две части. На плато, где она стоит, могло легко укрыться большое войско. С башен крепости хорошо просматривались почти все близлежащие возвышенности и долины рек Келасури и Мачара. Видимо, это был один из главных узлов обороны на данном участке. Вблизи крепости мы впервые обнаружили древний храм типа раннехристианских базилик.

Когда мы завершили работы на Багмаранском участке, местные жители пригласили нас на ужин. Старики-абхазы поведали нам много интересных легенд и преданий о прошлом Абхазии. Особенно увлекательным был рассказ 120-летнего пастуха Лагустана Харазиа, прекрасного знатока этих мест, в прошлом страстного охотника. В детстве вместе с отцом ему приходилось бродить в районе селения-Герзеул в поисках дикого меда. Они набрели на развалины старинной крепости, усеянные человеческими костями. В центре крепости, в зарослях, отец показал Лагустану-удивительный колодец, вода в который подавалась в древности из водопровода.

Этот рассказ заинтересовал нас, и мы решили в ближайшее время заняться поисками крепости и колодца.

У холма, недалеко от Цебельдинского ущелья, был найден еще один узел обороны. Здесь от крепости отходят девять башен, которые сворачивают вправо у самого начала живописного Цебельдинского ущелья. Отсюда стена по гребню холма поднимается высоко в горы. Подойдя к подножию горы Герзеул, на вершине которой, по рассказам стариков, находится крепость, мы убедились в том, что одолеть эту гору со стороны Цебельдинского ущелья почти невозможно. Нам пришлось подниматься на гору со стороны поселка Герзеул. Когда, наконец, вершина была достигнута, в густом лесу мы увидели остатки древней крепости с двумя башнями по краям. Она протянулась почти на 500 метров. Здесь же нашли остатки небольшого раннесредневекового храма, который, по-видимому, был покрыт желобчатой черепицей. Это наиболее высокая точка на данном участке. Отсюда можно было контролировать всю долину реки Мачара и ущелье, по которому проходила древняя магистральная дорога. После тщательных поисков мы обнаружили на вершине горы также большое углубление, имеющее форму ямы, назначение которого установить не удалось, а рядом — воронкообразную впадину, высеченную в скале. Видимо, это и был тот колодец, о котором рассказал старый пастух. Но где же водопровод? Следов его на территории крепости мы не могли найти.

Спустившись в поселок, мы обратились к жителям с просьбой рассказать все, что они знали о прошлом поселка.

Нас ждал приятный сюрприз. Оказывается, недавно в центре поселка были найдены какие-то глиняные трубы. Разумеется, мы тотчас же поспешили туда. Действительно, на поверхности земли лежало несколько обломков глиняных труб. Сомнений больше не было — перед нами покоились остатки древнего водопровода, который, начинаясь когда-то у подошвы горы от родника, поднимался на вершину горы Герзеул. Общая длина его равнялась почти двум километрам.

Остатки водопроводной трубы Герзеульской крепости

Так рассказ старого пастуха Лагустана Харазиа помог восстановить еще одно звено полной тайн и загадок истории Абхазской стены.

Затем мы продолжили наше путешествие вдоль стены. Здесь стена, разорванная отдельными башнями, спускается в крутое ущелье реки Кодор. Перебравшись на пароме через бурные воды Кодора, мы вышли на левый берег реки. Поднялись по узкой тропке на крутые склоны горы Пскал. На ее вершине — древний храм, который заботливо опоясывает стена. Храм представляет большой интерес не только для археологов, но и для искусствоведов. Здесь сохранилась алтарная преграда с изображением креста, фигуры человека и абхазских языческих божеств — амры (солнца) и амзы (луны).

Затем стена тянется у подножия хребта Панаю и через селения Джгерда и Члоу направляется к селу Отап. Здесь древние башни надежно оберегают вход в пещеру Абрскила. Старожилы этих мест хранят в памяти историю жизни этого абхазского Прометея, легендарного героя народного эпоса. Он был смелым борцом за свободу, не знавшим страха в схватках с врагами. У реки Моква сохранились укрепления и замки. Далее стена, минуя селения Тхина и Гуп, Квезань, Окуми и Оцарце, выходит к полноводной и быстрой реке Ингури; тут, по-видимому, она и заканчивается. И наше путешествие вдоль стены тоже.

Наша экспедиция открыла много новых оборонительных сооружений, проливающих свет на историю этого гигантского сооружения древности. Но работа далеко еще не завершена. Потребуются усилия многочисленных ученых разных специальностей, чтобы окончательно решить одну из интересных загадок истории Колхиды.

Алтарная преграда Пскальского храма

ВОЕННО-СУХУМСКАЯ ДОРОГА

В окрестностях Сухуми, на правом берегу реки Мачара, начинается Военно-Сухумская дорога, известная в истории под названием Миссимиянской, или Древнего абхазского пути. Военно-Сухумская дорога — излюбленный туристический маршрут. Но немногие туристы знают о том, что каждый поворот этой дороги, каждый утес и перевал имеет свою увлекательную историю.

Попробуем же перенестись на тринадцать веков назад. Именно в это время был построен Драндский собор. Собор расположен в селе Дранда на живописном холме, недалеко от обрывистого берега реки Кодор. Село Дранда (именуемое в древних источниках Цкубин) находится в нескольких километрах от начала Военно-Сухумской дороги.

План Драндского собора по обмерам архитектора А. И. Павлинова (1893 год)

В средние века Дранда была резиденцией епископа, который владел территорией между рекой Кодор и Анакопией. Собору принадлежали крупные земельные владения, он вел оживленную торговлю лесом и скотом. В эпоху господства султанской Турции собор сильно пострадал. Русские послы, посетившие его в феврале 1640 года, слышали от местных жителей, что «тот же монастырь разорен от турских людей во сто четыредесять пятом году (т. е. в 1637 году), в май приходили турские люди и тот же монастырь разорили»^[21].

И все же даже в первой половине XIX века своеобразный архитектурно-художественный облик собора сохранился. Вот что пишет о нем любитель древности С. Саблин, который посетил Драндский собор в 1846 г.: «Невольно удивляешься прочности его кирпичных стен и сводов, на которых выросли и состарились фиговые и другие деревья; плющ обвил его совершенно, но он стоит неразрушимо… Алтарь отделен шестью большими из белого мрамора колоннами, обломки которых лежат уже в церкви и подле нее. Купол освещен 36 готическими окнами большой величины. Внутренность храма была расписана картинами из святой истории и образами святых, частию до сих пор уцелевшими… Видны еще остатки многих других картин, но их трудно различить по многим стершимся и обвалившимся частям; краски вообще сохранились с удивительной свежестью… Внутри храма находятся две мраморные гробницы: одна под самым престолом, а другая у входа подле западных дверей, но в них только найдены: кости, обломки: мрамора, гвозди и несколько кусков гладкой меди»^[22].

Драндский собор (современный вид)

В 1860 году историк Д. Бакрадзе, посетив Драндский собор, сообщал, что он видел в храме «фресковое изображение преображения господня, а также несколько фресок, изображающих спасителя и святых…»^[23]. Со временем фрески разрушились, а при реставрации собора их не восстановили.

В 1883 году монахи, прибывшие из обители Новога Афона, основали в Дранде мужской монастырь.

До сих пор сохранилась еще одна достопримечательность собора. В холме под собором раскинулся целый подземный городок: подземные ходы образуют ряд коридоров с площадками в стенах, галереи, расширяясь, переходят в пещеры. Вход в пещеры — со стороны реки Малый Кодор. Одна галерея подземного хода ведет в здание Драндского собора.

Представляет интерес и историческое прошлое села Цебельда, стоящего на Военно-Сухумской дороге. В юго-восточной стороне его над крутым обрывом в ущелье реки Кодор возвышается скала, увенчанная башнями.

Укрепление на скале, очевидно, и есть то самое укрепление Цибил (Тзибилой), о котором упоминает Прокопии Кесарийский. От этого древнего историка мы узнаем, что в середине VI века н. э. в районе современной Цебельды находились персидские войска. Персидский военачальник оскорбил красавицу — жену военачальника Цебельдинской крепости. Возмущенные абхазы восстали, прогнали ненавистных захватчиков и освободили крепости, среди которых была и крепость Цибил^[24].

Площадка, на которой расположено укрепление со стороны реки Кодор, надежно защищена обрывом. В укреплении сохранились цистерны для сбора дождевой воды, остатки фундамента небольшого храма и других построек.

К подножию скалы круто спускается тропа, которая пересекает линию обороны укрепления. У самой подошвы скалы, на дне балки, по-видимому, когда-то существовало^ поселение: здесь сохранились следы древнего могильника. В Абхазском краеведческом музее хранятся предметы из этого поселения, относящиеся к VI веку н. э., собранные Л. Н. Соловьевым. Археолог М. М. Трапш, проводивший с 1960 года раскопки в районе села Цебельда, обнаружил очень интересный археологический материал, свидетельствующий о высокой культуре одного из древних абхазских племен.

В Дальском ущелье, находящемся в 23 километрах от Цебельды, и его окрестностях в раннем средневековье обитали свободолюбивые и воинственные горцы. В византийских источниках их называли миссимиянами. В дальнейшем миссимияне составили часть абхазского народа.

Центром известного в Абхазии горного общества дальцев было селение Лата. В позднефеодальную эпоху Дальской общиной правил известный в Абхазии феодальный (тавадский) род Маршани (Маршаниа), который лишь номинально подчинялся верховной власти владетельных князей Абхазии.

Наиболее сильному и влиятельному представителю рода Маршаниа принадлежал дворец в центре села Лата. До нас дошли лишь развалины этого двухэтажного дворца и надгробие на могиле Батала Маршаниа, умершего в 1859 году. Недалеко от дворца сохранились остатки средневековой крепости.

После присоединения Абхазии к России дальцы и соседние с ними цебельдинцы долго не признавали власти русского царя. Это произошло лишь в 1841 году.

В настоящее время Лата — одно из самых больших сел предгорной полосы Абхазии. В нем два колхоза, на полях которых выращивается табак, виноград и кукуруза.

В ущелье реки Кодор, у слияния ее с Чхалта, близ села Чхалта (80 километров от Сухуми) чернеет скалистый мыс. Вершина его густо заросла пихтой, буком, елью. В этой живописной местности стоит крепость эпохи раннего средневековья — Чирке-Абаа.

Крепостная система расположена на трех небольших площадках, омываемых водами рек Чхалта и Кодор. По углам площадок размещены боевые башни, соединенные крепостной стеной. Внутри крепости сохранились остатки строений. В центре ее, на самой высокой точке, большая башня высотой около пяти метров. Судя по приемам кладки крепость была построена в IX–X веках. Очевидно, с тех пор ее неоднократно ремонтировали. Крепостная цитадель была почти неприступной.

Находясь на единственной дороге, ведущей к Клухорскому перевалу, Чиркс-Абаа контролировала путь, соединяющий Абхазию с Черкесией. Остатки подобных крепостных укреплений встречаются вдоль всей дороги до самого перевала. В средние века они надежно защищали Абхазский путь от нападений врагов.

ПРОШЛОЕ ОЧАМЧИРЕ И ЕГО ОКРЕСТНОСТЕЙ

В 55 километрах южнее Сухуми, на равнине между реками Адзиквара и Галидзга. расположен город Очамчире. Сейчас это один из ведущих сельскохозяйственных районов Абхазии, где культивируются чай, табак, тунг и эфиромасличные культуры. Город растет и благоустраивается.

Попытаемся же заглянуть в его прошлое и воссоздать историю этого города и его окрестностей. Оказывается, люди здесь обитали еще во второй половине III тысячелетия до н. э. Об этом рассказывают материалы, обнаруженные археологами Л. Н. Соловьевым и М. М. Иващенко во время раскопок в северо-западной части города, на берегу моря, в 1934–1936 годах. В самом древнем слое они нашли кремневые серпы и другие орудия труда, кости домашних животных — коров, коз, свиней, овец. Видимо, население занималось в ту эпоху земледелием, скотоводством и рыболовством.

Обломки сосудов с отпечатками тканей наводят на мысль о том, что у древних поселенцев было довольно высоко развито ткачество. Подобные сосуды были найдены и в Сухуми, в районе Красного маяка.

Интересно, что в древней Абхазии одним из основных продуктов торговли являлась соль. По сообщению греческого географа Страбона, многие устремлялись в Диоскурию главным образом потому, что там можно было купить соль. И вот однажды на набережной Очамчире было найдено промысловое поселение первой половины I тысячелетия до н. э., жители которого добывали соль.

О том, как они это делали, рассказывает Л. Н. Соловьев. Морскую воду отводили канавами в естественные впадины позади берегового вала, и здесь под действием солнечных лучей она испарялась. Затем в специальных четырехугольных длинных глиняных сосудах рассол выпаривали на огне^[25].

Разведочные работы в районе Очамчире продолжались и в 1957 году. Искусствовед А. К. Кациа нашел бронзовые серпы, мотыги и другие сельскохозяйственные орудия. Следовательно, и в эпоху бронзы в этом районе процветало земледелие.

В период древнегреческой колонизации Черноморского побережья, в IV веке до н. э., в районе современного Очамчире возник античный город Гюэнос. Центр этой античной фактории был расположен на небольшом насыпном холме шириной 50 метров и длиной 70. Здесь найдено много чернолаковой посуды и морских ракушек, употреблявшихся в пищу греками. Аборигены пользовались в основном местной прекрасно изготовленной посудой. Украшения, сделанные здесь, также отличаются тонкой ювелирной отделкой. Фактория Гюэнос, как и другие античные пункты Абхазского побережья, «находилась в окружении местных племен, росла и развивалась благодаря самому тесному их хозяйственному контакту с аборигенами края»^[26].

В первые века нашей эры на территории современного Очамчире и прилегающего к нему района проживало абхазское племя апсилов, которое в период раннего средневековья сбилось с другими родственными племенами (абазгов и санигов) и образовало абхазскую народность.

В XIII–XIV веках генуэзские купцы создали здесь свою торговую факторию Ола-Гуанда^[27] и развернули широкую торговлю со многими народами Кавказа, в первую очередь абхазами и грузинами.

В XVI–XVIII веках, в эпоху турецкого господства, колония пришла в упадок, ее окрестности заросли непроходимыми лесами, в которых преобладал самшит, отсюда более позднее название этой местности Шимшир (по-турецки «самшит» или «самшитовая роща»).

После присоединения Абхазии к России на месте бывшей колонии возникло небольшое поселение Очамчире, где находилась одна из резиденций последнего владетельного князя Абхазии.

В первой половине XIX века Очамчире продолжало оставаться захолустным местечком, хотя по своему экономическому значению оно и занимало второе место после Сухуми среди населенных пунктов Абхазии. К концу 40-х годов XIX века грунтовая дорога связала Очамчире с Тбилиси, что внесло значительное оживление в быт местечка. По свидетельству некоторых авторов, в Очамчире сосредоточивалось много товаров. Была налажена постоянная связь с селом Илори, жители которого закупали товары и развозили их по всей Абхазии. Один из авторов сообщает, что в Очамчире «находится деревянный рынок в два ряда, по бокам разбросаны дома абхазских крестьян».

В 1844 году здесь был открыт порт, а в 1852 году Очамчире уже отмечается в литературе как «большое местечко». Из Очамчирского порта ежегодно вывозились в Россию и за границу (в Турцию, Францию и другие страны) самшит, каштан и различные сельскохозяйственные продукты.

Особую выгоду приносила торговля самшитом, который в Европе назывался «алмазным деревом». По свидетельству экономистов, эта ценная древесина в Европе продавалась чуть ли не на граммы, а в Турции, Гамбурге, Варшаве и Тулоне за нее платили любую цену. Из самшита делались челноки для ткацкой промышленности, ксилографические клише, всевозможные украшения и безделушки.

…Однажды в селении Моква 95-летний старик Кадыр Авидзба рассказал нам о том, что абхазские моряки, отправляясь в дальнее плавание вдоль Черноморского побережья Кавказа, поклонялись храму Ага-Ныха. Храм был воздвигнут на месте языческого капища, посвященного Ага-Ныха — абхазскому божеству, покровителю моряков. Ведь некоторые источники утверждают, что в средние века в устье реки Кодор был большой порт, куда заходили корабли многих заморских стран.

Руины этого храма, построенного около тысячи лет назад, сохранились на территории села Адзюбжа, в местечке Мармал-Абаа. Толщина стен храма, выложенных пестрыми камнями и украшенных орнаментом местной работы, достигает метра. Снаружи храм был облицован мраморными плитами, поэтому местные жители и назвали его Мармал-Абаа («мраморное строение»).

Село Адзюбжа в переводе с абхазского означает «междуречье». Оно раскинулось на левом берегу реки Кодор, в пределах Очамчирского района. В этом селе живут абхазские негры. Сюда они были завезены во второй половине XIX века с турецких невольничьих рынков. По свидетельству одного из старейших деятелей культуры Абхазии А. М. Чочуа, в 80-х годах прошлого столетия в Адзюбже жила большая негритянская семья: Халлыла, ее сыновья Амбер, Ква-Ква и Черин и их сестры. Все они 4* 51 со временем отлично освоили язык местного населения. Сыновья Халлылы женились на абхазках. Негритянская семья пользовалась большим уважением среди односельчан, которые помогали ей пахать землю, убирать урожай и строить дома.

В настоящее время кроме Адзюбжи негры живут в селах Киндг, Паквеш, Река, Меркула, Ачандара и в Сухуми.

Грозной цитаделью в средние века была Кодорская крепость, обнаруженная в пяти километрах от селения Атара Очамчирского района, на берегу реки Кодор. Крепость, сложенная из булыжного камня на известковом растворе, сохранилась довольно хорошо. Длина ее 68 метров, ширина в южной части 35 метров, в северной — 64 метра. В центре восточной стены, примыкая к ней, у входных ворот стоит большая трехэтажная башня, высотой 15 метров, облицованная речным камнем.

С севера, юга и востока крепость защищали рвы. Западная часть крепости была совершенно неприступной — здесь в двух метрах от стены над рекой нависает сорокаметровый обрыв.

Крепость, очевидно, сооружена в X–XIII веках. Об этом свидетельствует техника кладки стен и найденный археологический материал.

В позднесредневековый период Кодорская крепость принадлежала одному из абжуйских князей Чачба, который использовал ее не только как укрепление, но и как тюрьму. Из легенды мы узнаем, что князь держал здесь в заточении подвластных ему непокорных крестьян. В 1862 году одному из заключенных, Таше Квициниа, удалось выбраться из каземата, и он бросился с обрыва в реку. Стражники открыли огонь, но отважный абхазец переплыл бурный Кодор и скрылся.

В 100 метрах южнее крепости под обрывом видны руины средневекового храма с обвалившейся каменной оградой, внутри которой можно найти следы древних могил.

Крепостное сооружение, подобное Кодорскому, было исследовано в селе Абгархук. Это так называемая крепость Абахваца. Местные жители рассказывают, что, по преданию, крепость строили несколько сот человек, рабочие по цепочке передавали речной камень от пологого берега Кодора на строительную площадку.

…И вот, наконец, перед нами жемчужина древней архитектуры Абхазии — Моквский собор, построенный во второй (половине X века по приказу абхазского царя Леона III (955–967). Он стоит на высоком островке, в 15 километрах от Очамчире у слияния рек Моква и Двабь.

Моквский собор (рисунок архитектора А И. Павлинова)

С постройкой собора связано весьма любопытное предание. Скупой и жестокий Леон III, не желая платить зодчему за строительство собора, обвинил его в нарушении условий договора: с купола собора, мол, плохо видны окрестности. Зодчий, чтобы доказать неправоту царя, поднялся по приставной лестнице на купол. Тогда царь приказал убрать лестницу, и мастер погиб голодной смертью.

«Вернувшись в Абхазию, Леон стал владеть вотчиной своей и царством. И возвеличил господь царство его по примеру отца его, Леона. Воздвиг он церковь Моква и основал в храме епископат, освятил его»^[28], — сообщает грузинский источник.

По имеющимся сведениям, собор поражал богатством внутренней и внешней отделки. Стены украшала необычная фресковая роспись. Великолепен был мраморный иконостас с колоннами, превосходны резные карнизы. В центре мраморного пола был выложен круг из красного мрамора и узор в виде расходящихся лучей. Внутри собора — много ценной церковной утвари и икон, особенно интересна икона «успения богоматери».

Моквский собор был широко известен, и его часто посещали. 8 февраля 1640 года русские послы — священник Павел Захариев и толмач (переводчик) Федот Елчин — по пути к мингрельскому владетелю Левану II Дадиани побывали в соборе и были восхищены его архитектурой и убранством. В 1659 году соборосмотрел патриарх иерусалимский Дорофей. Обнаруженная им надпись свидетельствовала о том, что храм был «расписан при императоре Алексее Комнене и при великом абхазском царе Давиде»^[29].

Моквский собор (современный вид)

Известный кавказовед академик М. Броссе, посетивший Моквский собор в 1848 году, писал: «Обширные размеры корпуса церкви, опутанного сетью ползучих растений, его кровля, превращенная в воздушный сад, его прекрасный купол, удлиняемый высокими стволами деревьев, — все это приводит зрителя в удивление. Внутри стрелою уходящие столбы из превосходно вытесанного камня, пять кораблей, помост, весь устланный белым мрамором без пятен, осколки цветного стекла, остатки карнизов с замечательной резьбою свидетельствуют о большом великолепии и об искусстве, достигшем высшей степени совершенства. Прекрасная галерея окружает корабль до столбов купола; кирпич употреблен в здании в одних лишь сводах между столбами. К сожалению, паперти обрушились, в окнах выбиты стекла»^[30].

Разумеется, тысячелетняя история собора не прошла для него бесследно. Ремонтировали его неоднократно, и последний раз — при владетеле Михаиле Шервашидзе в 50-х годах XIX столетия. Разбитый пол был заново покрыт каменными плитами. Несмотря на разрушения и переделки, собор и сейчас покоряет своей необычайной красотой.

Чтобы сохранить Моквский собор, в 1955 году в нем были проведены научно-реставрационные работы и восстановлен его первоначальный вид. Во время работ обнаружены остатки фресковой росписи, а при ремонте крыши установлено, что первоначальное покрытие храма было черепичным. Работая в соборе, искусствовед Леван Рчеулишвили нашел остатки древних портиков, сложенных из обтесанных камней.

Моквский собор — этот замечательный памятник архитектуры — будет восхищать еще не одно поколение.

В 30 метрах к юго-западу от Моквского собора высится колокольня, построенная значительно позже. Она облицована чисто тесанными квадрами песчаника. В прошлом столетии, чтобы уберечь стены колокольни от дальнейшего разрушения, их укрепили бетоном. Это продлило жизнь памятнику, но его первоначальный вид изменился.

На правом берегу реки Моква, в двух километрах от собора, находятся развалины Джальского храма, воздвигнутого в период раннего средневековья. Внутри храма уцелели остатки фресковой росписи. Храм окружен разрушенной каменной оградой. Этот малоизученный культовый памятник в средние века входил в Миквскую епархию.

Проезжая по Новороссийско-Батумскому шоссе, мы не можем не обратить внимания на старинную церковь, расположенную в четырех километрах от Очамчире. Это Илорская церковь святого Георгия, зального типа, построенная в XI веке.

Илорский храм

По свидетельству итальянского путешественника Арканджело Ламбрети, посетившего Илорскую церковь в первой половине XVII века, и итальянского католического миссионера Кастеля, в средние века возле Илорской церкви устраивались большие ярмарки, на которые съезжались жители Абжуйской Абхазии и других районов Западной Грузии, привозя туда продукты сельского хозяйства и ремесел. На рисунках католического монаха Кастеля изображена сцена бойкой торговли вблизи Илорского храма.

Во время турецкого ига Илорская церковь, как и многие другие храмы Абхазии, сильно пострадала от пожара, В середине XIX века ее отремонтировали и покрыли железом. Стены снаружи и внутри церкви оштукатурили, сохранив древнегрузинские надписи и рельефы фасадной части храма. В церкви уцелела кое-какая ценная утварь.

Илорская церковь упоминается в ряде легенд. В одной из них, самой распространенной, говорится о том. что однажды в день праздника «святого Георгия» во дворе церкви появился священный бык, мясо которого исцеляло от многих недугов. Используя религиозные суеверия, служители культа извлекали из этой легенды немалую выгоду. В праздник «святого Георгия», ночью, они выводили на церковный двор породистого быка, убивали его и кусочки «целебного» мяса продавали за большие деньги.

И еще с одним своеобразным историческим памятником можно познакомиться в этом районе. В километре южнее Илорского храма летом 1962 года экспедиция Абхазского совета Грузинского общества охраны памятников культуры обнаружила древнюю дорогу. Длина сохранившейся части этой средневековой дороги достигает 75 метров, ширина— почти трех, а высота дорожной насыпи местами — полутора метров. Древний путь вымощен булыжным камнем. Он проходит через болота, образуемые сточными водами и безымянными речушками, в жаркие летние дни полностью пересыхающими. Кое-где через них были переброшены мостики, следы которых сохранились до наших дней.

Древняя дорога в средневековый период, очевидно, играла большую роль, связывая прибрежную часть Абжуйской Абхазии с предгорной зоной края. Ведь прибрежный район Илори — Гудава в те далекие времена был значительным торговым центром.

В пяти километрах от Илори, у самого обрыва горной реки Галидзга, в поселке Суки-Эцери, экспедиция открыла еще неизвестные в литературе руины церкви и других сооружений, окруженных каменной оградой.

О высоком мастерстве строителей древности свидетельствует комплекс архитектурных памятников в селе Агу-Бедия.

Ведийский храм был построен грузинским царем Багратом III и его матерью Гурандухтой, сестрой последнего абхазского царя Феодосия. Об этом свидетельствует надпись, выгравированная на хранящейся в Музее искусств Грузии престольной золотой чаше из Ведийского собора с изображениями апостолов. Баграт III был похоронен в самом храме в 1014 году.

В XIII веке Ведийский храм реставрировался. Были заново сооружены фасад и купол. До наших дней собор дошел в полуразрушенном состоянии. В плане он по своей форме приближается к купольным храмам. Части храма строго пропорциональны. Стены, сложенные из тесаного камня, снаружи украшены орнаментом — стилизованными листьями и искусно вмонтированными в них крестами. Внутри храма имеются фрагменты разновременной стенописи с ктиторскими портретами.

Серебряная икона с изображением Георгия Победоносца (XVII век)

В ста метрах к западу от храма на Ведийском плато сохранились развалины большого каменного дворца с остатками сводов и колонн нижнего этажа, где размещались трапезная и зал для собраний. На втором этаже дворца (сейчас разрушенном) находились жилые помещения бедийских епископов, а возможно, царя или владетеля. С севера ко дворцу примыкала колокольня. Через первый ее этаж можно было пройти на территорию храма.

В средние века Агу-Бедия была резиденцией нескольких царей и эриставов (владетелей). В Агу-Бедии долгое время находилась кафедра епископа, власть которого распространялась на земли между реками Ингури и Галидзга (Алдзга). Во время коронации бедийский епископ стоял непосредственно за сухумским.

Золотая чаша из Ведийского храма

В эпоху господства султанской Турции церковная служба в храме прекратилась, и долгое время он пребывал в запустении. В XIX веке Бедийский храм с прилегающими к нему постройками был превращен в монастырь. Монастырское начальство решило «обновить» храм. Работу поручили невежественному инженеру, и «реставрация» ограничилась тем, что были снесены остатки древнего купола и снята большая часть облицовки.

Входные двери Бедийского храма

Архитектурная деталь — резной каменный наличник Бедийского храма

В 1952–1955 годах в Ведийском храме проводились предварительные научно-реставрационные работы. Заново перекрыты своды, начата внешняя облицовка, укреплены стены.

С архитектурным комплексом Агу-Бедия связаны памятника древности, открытые нами летом 1959 года в окрестностях села Бедиа (Гальского района). Возможно, что в средние века все эти сооружения составляли единый комплекс центра позднесредневекового Западногрузинского княжества во главе с князьями из рода Дадиянов.

Неизвестный в литературе архитектурный комплекс в селе Бедиа был обнаружен автором во время разведывательных работ, проводимых Абхазским институтом языка, литературы и истории АН Грузинской ССР и Отделом охраны памятников. Работы велись за рекой Оходже, на возвышенности, именуемой Пшаури. Центральное место в комплексе занимает полуразрушенный храм длиной 7,5 метра и высотой 8 метров. Внутри храма и сейчас заметны остатки стенной росписи и древнегрузинских надписей. По мнению искусствоведа Л. А. Шервашидзе, изучившего стенную роспись, она относится к XIV веку.

Вблизи храма расположено своеобразное строение, напоминающее часовню, а в десяти метрах от нее сохранилось полуразрушенное двухэтажное дворцовое здание, фундамент которого выложен на искусственно сделанных террасах. Длина дворца превышает 12 метров, ширина семь метров, толщина стен местами достигает полутора метров. Фасад здания обращен на юг, в сторону большой поляны.

Сооружение Бедийского архитектурного комплекса Гальского района местное население приписывает средневековому зодчему Пшаури, который приехал сюда из горной зоны Восточной Грузии, чтобы построить дворец и храм.

Бедийский храм (современный вид)

Крепость Сатанджо

Башня Оцарце

В Гальском же районе, у юго-восточной границы Абхазии, находится сторожевое укрепление Сатанджо, которое, видимо, было построено 700 лет назад. Длина каменной стены, сейчас почти разрушенной, достигала 140 метров, и мощные стены крепостной сторожевой башни делали ее неприступной. В давние времена это укрепление, несомненно, имело военно-стратегическое значение. В период турецкого владычества крепость превратилась в застенок для грузинских и абхазских пленников.

Вблизи подошвы горы Сатанджо, на правом берегу реки Ингури, находится семнадцатиметрэвая башня Оцарце. Она воздвигнута на краю обрыва, на берегу горной реки Ингури.

Основание башни — четырехугольной формы с закругленными краями. Стены ее постепенно сужаются и заканчиваются небольшой площадкой. Башня хорошо сохранилась до наших дней.

Вероятно, башня Оцарце построена в позднее средневековье для охраны юго-восточной границы Абхазии.

В Гальском районе обнаружен еще ряд малоизвестных памятников, которые изучаются Л. А. Шервашидзе. Важность изучения этих памятников тем более очевидна, что они. видимо, окажутся в районе затопления — здесь проектируются большие работы по строительству крупнейшей на Кавказе Ингурской гидроэлектростанции.

ОТ АНАКОПИИ К НОВОМУ АФОНУ

Когда мы говорим о Новом Афоне, то прежде всего вспоминаем знаменитый Ново-Афонский монастырь, построенный в конце XIX века. Но не каждому известно, что молодой курортный городок имеет историю, уходящую в глубь тысячелетий, и славится многими замечательными памятниками старины.

Уже в III тысячелетии до н. э. на южном склоне Иверской горы (название «Иверская» происходит от древнего названия Грузии «Иверия», по-абхазски эта гора называется «Апсарской») возникло поселение позднего неолита, которое, очевидно, существовало и в эпоху бронзы, на что указывают бронзовые топоры, найденные на территории Нового Афона в конце XIX века. Гораздо позже, в раннеантичный период, на берегу моря, между двумя реками, было основано небольшое поселение. Жители его вели оживленную торговлю с различными центрами древней Греции. Об этом говорят обломки посуды, амфоры и другие предметы, дошедшие до нас от античной эпохи.

В 1953–1954 годах около Нового Афона, примерно в семи километрах от берега, на глубине 90—150 метров рыбаки обнаружили амфорные сосуды, покрытые слоем ракушек: не одно тысячелетие пролежали они в море. Самые древние из этих сосудов (всего их было найдено десять) датировались второй половиной последнего тысячелетия до новой эры, т. е. периодом существования здесь античного поселения. Как известно, в подобных сосудах в античный период хранили и перевозили вино или оливковое масло.

При раскопках античных городов Северного Причерноморья амфоры находят довольно часто, но на Черноморском побережье в районе Абхазии они встречаются редко, тем более в целом виде, а в море были обнаружены впервые.

Амфорные сосуды, обнаруженные на дне моря у Нового Афона

С начала нашего летосчисления Новый Афон в исторических документах чаще всего встречается под названием Анакопии («анакоп» по-абхазски — «выступ», «извилистая местность»)^[31]. Существование на территории современного Нового Афона укрепленного пункта уже в самом начале нашей эры подтверждают археологические материалы, обнаруженные в 1881 году при постройке дороги от Ново-Афонского монастыря на вершину горы, а также сохранившиеся на Иверской горе части цитадели, являющейся первой линией обороны Анакопии.

Стены цитадели сложены из хорошо отесанных и плотно пригнанных друг к другу квадровых блоков размером до 0,6 метра. Попасть в цитадель можно было только через небольшие ворота, расположенные в южной стене и сооруженные из трех огромных монолитов тесаного известняка. Ворота были приподняты метра на два над землей: по-видимому, здесь был подъемный мост. В северо-восточной части крепости сохранилось несколько ступеней каменной лестницы, по которой защитники цитадели поднимались на стену.

К воротам примыкает наполовину разрушенная башня четырехугольной формы. В восточной стене имеются две двери, расположенные одна над другой. На втором этаже видны две небольшие бойницы, обращенные на юг; с западной стороны также есть окно и дверь.

Самое значительное оборонительное сооружение Анакопийской цитадели — так называемая Римская башня, имеющая четырехугольную форму. Это сооружение было четырехэтажным, о чем свидетельствуют углубления внутри него. По всей вероятности, в них лежали балки, поддерживающие полы верхних этажей. Бойница башни обращена на юг, к обрыву. Наблюдательный пункт башни, видимо, находился на четвертом этаже, откуда можно было обозревать и окрестности. Сооружалась башня приблизительно во II–IV веках н. э., т. е. тогда же, когда и сама цитадель»

Восточная (римская) башня Анакопийской цитадели

В центре Анакопийской цитадели, на самом краю обрыва, находился Анакопийский храм. Этот интереснейший памятник архитектуры, сооруженный не позднее VIII века, в настоящее время сохранился лишь частично. Он представляет собой одноабсидную базилику. Памятник приобрел большую известность благодаря существующему преданию о том, что здесь якобы находится «нерукотворная икона Иверской богоматери».

Анакопийский храм

По мнению некоторых исследователей, храм был сооружен на месте древнего абхазского языческого капища» Между прочим, близлежащее селение называется Анухва (Аныха — божество, почитавшееся в древности в Абхазии).

Внутри храма, в его алтарной части, сохранилось несколько камней, на которых изображены рыбы (символ древнего христианства), лев и крест. Кое-где уцелели надписи на древнегреческом языке.

Рядом с храмом в позднеантичный период в скале была высечена цистерна. Вот уже пятнадцать столетий она наполнена чистой холодной водой. Уровень воды в цистерне всегда остается неизменным.

Летом 1962 года нам удалось обследовать осадный бассейн. Водолазы-любители спустились через узкую решетчатую щель бассейна и расчистили его дно. Там было обнаружено тарелкообразное углубление диаметром около метра и глубиной 25 сантиметров. В этом месте в цистерну просачивается вода, по-видимому, родниково-карстового происхождения.

Дно цистерны было усеяно самыми разнообразными предметами. Среди них были найдены четыре плотно закупоренные бутылки старинной формы с вином. Вино оказалось превосходным — ведь оно пролежало в холодной воде не один десяток лет.

Находки археологов свидетельствуют о довольно высокой материальной культуре жителей древней Анакопии. В древнем могильнике рядом с человеческими скелетами оказались мечи, кинжалы и копья, очевидно, принадлежавшие воинам древней Анакопии. В III–IV веках н. э. анакопийские ремесленники изготовляли не только оружие и сельскохозяйственные орудия, но и предметы роскоши — бронзовые кольца, стеклянные бусы, а также статуэтки, например фигурки козлов.

В древнем могильнике была найдена даже монета императора Адриана (117–138), чеканенная в Кесарии. Не случайно Анакопия считалась в IV веке крупнейшим торговым пунктом на юго-востоке Абазгии — страны абазгов.

В дальнейшем Анакопия стала резиденцией правителей Абхазии. Для защиты города была сооружена вторая линия укрепления. Она состояла из трех стен — южной, западной и восточной. Южная с семью боевыми башнями была самой мощной. Юго-восточная оборонительная стена начиналась от ущелья реки Псырцха (на высоте 285 метров) и опускалась к противоположному обрыву реки Мысра, где были расположены угловая юго-западная башня и входные ворота. Древняя колесная узкая дорога огибала башню слева. В случае нападения неприятелю пришлось бы «пройти здесь под крутым откосом, попав под массированные удары защитников, находившихся на башне, поражавших его с правой, неприкрытой стороны. Мало того, обогнув башню, противник попадал на узкую тесаную площадку, искусственно созданную перед воротами крепости. Но если бы врагу удалось даже взять ворота, он попал бы не внутрь крепости, а в отдельный треугольный дворик, находящийся позади главной башни, где перед ним снова оказывалась мощная стена с дополнительными воротами»^[32].

Угловая северо западная (воротная) башня Анакопийской крепости

Особенно хорошо сохранилась северо-западная угловая башня Анакопийской крепости. В отличие от других она была двухэтажной. Свод второго этажа поддерживала огромная каменная колонна. На втором этаже в военное время находился дозор.

Ценный археологический материал был найден на территории крепости при раскопках 1957–1958 годов, проведенных под руководством М. М. Трапша. Куски жаровен, каменные пряслица от веретен, кресты от хоругвей, бронзовые браслеты, наконечники для стрел, четырехгранные кованые железные гвозди, каменные пращи, многочисленные обломки черепицы и глиняных сосудов и даже серебряная монета с именем византийского императора Константина X Мономаха — все эти предметы далекой старины пролежали в земле десятки столетий, чтобы в один прекрасный день рассказать нам много интересного о жизни их владельцев.

Кроме первых двух линий обороны Анакопии, существовала и третья. В архиве Государственного исторического музея в Москве автором был обнаружен любопытный фотоснимок, относящийся к 70-м годам XIX века. На первом плане на снимке видны мощные крепостные стены с башней, густо обвитой плющом. Это сооружение входило, видимо, в третью линию обороны. Стены ее были уничтожены в 80— 90-х годах прошлого столетия во время строительства Ново-Афонского монастыря и мощеной дороги, ведущей на Апсарскую (Иверскую) гору.

В ходе разведочных работ удалось проследить направление стен этой оборонительной линии. Начиналась она у подошвы Апсарской горы. Далее крепостная стена шла по косогору на северо-запад, опоясывая территорию общей площадью 60 гектаров, и подходила к северо-западному склону Апсарской горы, почти у самого Мсырского (теперь Армянского. — В. П.) водопада.

Древнегрузинские историки называют Анакопию первой половины VIII века «главной крепостью Абхазии», Роль крепости в борьбе с внешними врагами была очень велика.

В 736–737 годах в Анакопии объединились для защиты от арабского нашествия войска грузинского царя Арчила и абхазского владетеля Леона I — вассала Византии. Арабскими войсками командовал полководец Мурван ибн-Мухаммед, прозванный абхазами за жестокость и бессердечие «Кру» (что значит «глухой»). Мурван Кру прошел с огнем и мечом по Армении и Восточной Грузии, разрушил и опустошил города и населенные пункты Западной Грузии, а затем через реку Ингури двинулся в пределы Абхазии. Прорвав в районе села Келасури Великую абхазскую стену, он захватил город Цхум и разбил лагерь <в окрестностях Анакопии.

Чтобы взять крепость штурмом, арабам нужно было форсировать реки с отвесными берегами и преодолеть мощные стены третьей линии обороны. Подвезти и использовать военную технику — катапульты, баллисты, тараны — они не могли: склоны Иверской горы были слишком крутыми. Все их попытки захватить крепость были безуспешными. Тогда арабы решили взять защитников крепости измором. И это не помогло. Мужественные абхазские и грузинские воины, несмотря на голод и лишения, почти шесть месяцев отбивали атаки и штурмы численно превосходившего неприятеля.

Во вражеском лагере вспыхнула чума, началась паника, и защитники крепости, воспользовавшись этим, перешли в наступление. Арабские войска дрогнули и отступили. «Непобедимый» полководец Мурван ибн-Мухаммед вынужден был уйти из Абхазии, понеся огромные потери. На подступах к Анакопийской крепости арабы потеряли до 40 тысяч человек: 35 тысяч скосила чума, а остальные погибли в бою. После этого сокрушительного поражения арабы никогда больше не вторгались в пределы Северо-Западной Абхазии.

В конце VIII века абхазский владетель Леон II, воспользовавшись внутренними смутами в Византии, объявил себя независимым царем абхазским. При нем Анакопия стала столицей Абхазского царства и оставалась ею до перенесения царской резиденции в город Кутаиси.

Смерть бездетного абхазского царя Феодосия Слепого в 982 году оборвала почти двухсотлетнюю династию абхазских царей. Но уже в 980 году власть перешла в руки Баграта III, сына сестры Феодосия, Гурандухты, в основном завершившего объединение разрозненных грузинских земель.

Начало царствования грузинского царя Баграта IV (1027–1072) было отмечено смутами. Его младший брат Дмитрий поднял восстание и завладел Анакопией, но, опасаясь гнева Баграта, вскоре бежал в Константинополь, а город сдал византийцам. Занятый войной с тбилисским эмиром, Баграт IV не смог сразу же вернуть утерянную область, и Анакопия в течение сорока с лишним лет (1032–1073) оставалась в руках византийцев. Они восстановили храм, построили несколько сооружений, о чем свидетельствуют надписи на греческом языке, обнаруженные в Новом Афоне еще в конце XIX века.

Освобождение Анакопии от византийского владычества Георгием II, сыном и преемником Баграта IV, отмечается в грузинской летописи как важное событие истории абхазского народа.

После объединения Грузии Анакопия превратилась в один из крупнейших приморских центров. Территория Диаконии расширялась и застраивалась. Оборонительные сооружения совершенствовались — возводились дополнительные укрепления. Черта города подошла к самому морю, где была построена удобная гавань. Город был обнесен новой оборонительной стеной, ныне почти разрушенной морским прибоем. Эта линия обороны, называемая береговой, проходила, по всей вероятности, вдоль морского берега с юга на северо-запад. Сейчас в центре Нового Афона у пристани можно увидеть остатки Псырцхинской башни, неправильно называемой Генуэзской. В атласе Дюбуа де Монперэ эта башня, так же как и две другие, которые во второй половине XIX века еще были целы, входят в систему береговых Псырцхинских укреплений. Псырцхинская башня была построена в XI–XIII веках для защиты города и порта со стороны моря, она контролировала путь вдоль всего побережья.

В этот период здесь был сооружен прекрасный памятник древнего зодчества — здание церкви Симона Канонита. Впоследствии она становится епископской кафедрой, именовавшейся Цхумской. Среди сорока епархий Грузии Анакопийская играла видную роль.

Здание церкви служило также местом погребения духовных особ Цхумской епархии. На одном из камней алтарной стены сохранилась греческая надпись о погребении, относящаяся к греческой эпохе Анакопии.

Церковь Симона Канонита

Церковь несколько раз восстанавливалась. В 1882 году, во время последнего капитального ремонта церкви, в ней была найдена монета эпохи Алексея Комнина. Следовательно, перед этим храм обновлялся при грузинском царе Давиде (1089–1130). Церковь в тот период была богато украшена стенной росписью.

В эпоху феодальной раздробленности Грузии (XIV–XVII века) Анакопия утрачивает свое политическое и экономическое значение. Некогда многолюдный портовый и административный город опустел. Грузинский историк Вахуштий Багратиони с горечью сообщал в середине XVIII века, что Анакопия, прежде представлявшая собой город благоустроенный и прекрасный, построенный над берегом моря и особенно возвеличенный (царями) Багратионами, теперь запущен.

На карте Западной Грузии, составленной тем же Вахуштием, развалины Анакопии отмечены как место, покинутое населением. Во время турецкой оккупации там находился только турецкий гарнизон, разместившийся на Апсарской горе. Время от времени турки совершали опустошительные набеги на окрестные абхазские села.

Итак, ко второй половине XVIII века Анакопия как город перестал существовать. Остались лишь развалины, заросшие густым лесом.

Позднее эта местность, называемая Псырцха (по-абхазски «Пихтовый родник»), принадлежала абхазским феодалам Маан. Один из представителей этой фамилии, некий Хасан, считал себя полновластным хозяином Псырцха и долгое время занимался разбоем и разрушением памятников старины.

После присоединения Абхазии к России на Абхазском побережье возникают новые населенные пункты, развивается торговля. Псырцха же на протяжении первой половины XIX века остается небольшим заброшенным поселением.

Жизнь вновь забурлила здесь после основания Ново-Афонского монастыря. История его создания такова. Чтобы укрепить свои позиции на Кавказе, царизм активно проводит здесь церковную колонизацию. В частности, царское правительство решило обратить в христианство ту часть абхазского населения, которой турки в свое время навязали ислам суннитского толка^[33].

Большую помощь царскому правительству оказали русские монахи из Пантелеймоновского монастыря Старого Афона. Пантелеймоновский монастырь был основан еще в 1080 году при Алексее Комнине в районе греческого монашеского государства, которое находилось на гористом и лесистом полуострове Агион Орос в Эгейском море на восточном выступе Халки донского полуострова. Там были воздвигнуты греческие, русские, а также и грузинские мужские монастыри.

Множество паломников направлялось сюда из различных стран мира. Популярность Старому Афону принесла предание о том, что здесь побывала «божья матерь» во время своих странствований. Монахи Пантелеймоновского монастыря решили обосноваться и на Черноморском побережье Кавказа. В 80-х годах XIX века они обратились к чрезвычайному и полномочному послу России при Оттоманской Порте (Турция) генерал-адъютанту графу Н. П. Игнатьеву с просьбой, чтобы он возбудил ходатайство перед кавказской администрацией о предоставлении им в Закавказье земли для устройства мужского монастыря.

Н. П. Игнатьев, разумеется, не замедлил написать великому князю Михаилу — наместнику Кавказа — письмо следующего содержания: «Глубина православных убеждений, чистота и строгость жизни… нашей братии на Афоне служит, мне кажется, ручательством, что и на Кавказе иноки эти будут полезными и ревностными деятелями распространения православия и обрусения края»^[34].

И тогда царское правительство попросило игумена Старо-Афонского монастыря выделить часть монахов для обоснования в Абхазии «обители».

Прибывшие 6 сентября 1875 года монахи, осмотрев несколько предложенных им на Черноморском побережье участков, облюбовали местность у развалин Анакопии, в районе устья реки Псырцха. По церковной легенде, здесь был погребен один из первых распространителей христианства на Западном Кавказе «апостол» Симон Канонит. Чтобы обеспечить своей обители популярность, монахи назвали ее Ново-Афонским Симоно-Канонитским монастырем.

Другие источники опровергают эту легенду. Так, монах Епифаний Киприйский, путешествовавший в X веке по южному берегу Черного моря, пишет: «Могила Симона Канонита находится в городе Никопсия, который расположен на границе между Абхазией и Джикией» (близ города Туапсе. — В. П.). Об этом говорит и грузинский писатель XI века Л. Мровели: «Прибыли… Андрей и Симон Канонит в Абхазию и Эгриси. И там скончался Симон в городе Никопсии»^[35].

Однако основателей Ново-Афонского монастыря мало смущала неосновательность легенды. Они твердо стояли на своем, доказывая, что Симон Канонит жил и умер здесь.

Получив землю и большую денежную субсидию от государства, монахи приступили к строительству монастыря. Русско-турецкая война (1877–1878) прервала работы. Монахи, захватив монастырские ценности, присоединились к отступающим войскам генерала Кравченко. Занявшие Псырцху турки уничтожили часть монастырских построек и памятников древней архитектуры.

После окончания войны строительство было возобновлено. 8 декабря 1879 года русский царь Александр II утвердил «Устав Ново-Афонского монастыря», который предоставил монастырю весьма широкие возможности не только миссионерской, но и хозяйственной деятельности. Ему было на первых порах отведено 1300 десятин земли, в том числе 525 десятин лучшей пахотной земли, принадлежавшей ранее крестьянам сел Анухва и Псырцха.

С начала 1880 года правительственные круги Российской империи стали проявлять к Новому Афону усиленный интерес как к форпосту империи на Черноморском побережье Кавказа. В 1888 году его «удостоил» своим посещением Александр III. В честь этого события на берегу моря вблизи пристани, на месте встречи царя с настоятелем монастыря, «осчастливленные» монахи построили часовню. Дорогу, по которой царь «соизволил» пройти пешком, — от церкви Симона Канонита до строящегося нагорного монастыря — позже засадили кипарисами и назвали «царской аллеей».

Вслед за царем Новый Афон начали посещать и сановники Российской империи. Постоянным посетителем монастыря стал наместник Кавказа великий князь Михаил, который счел нужным опекать его.

В 90-х годах XIX века Новый Афон превратился в крупнейший религиозный центр на Черноморском побережье Кавказа. Для рекламы своего монастыря монахи стали большими тиражами выпускать религиозную литературу. Вскоре сюда нескончаемой чередой потянулись богомольцы. Новоафонские монахи усердно выполняли возложенные на них царским правительством миссионерские обязанности. В частности, они построили школу для подготовки абхазских детей к религиозной деятельности. Но многие абхазы, учившиеся в ней, неожиданно для монахов становились не священниками, а… революционерами. Революционный путь избрали Нестор Лакоба, Василий Агрба, Игнатий Вардания и другие.

Согласно установленному в монастыре порядку, никто не имел права без разрешения настоятеля проживать на территории Нового Афона более трех дней. Здесь было две гостиницы. Двухэтажная гостиница, окна которой выходили на море, предназначалась для «чистой» публики. Здесь богатых туристов-паломников ожидали все удобства. А посетители другой, «простонародной», гостиницы должны были довольствоваться жесткими койками без постельного белья^[36].

Обманутые монашеской пропагандой, стекавшиеся со всех концов России богомольцы были в монастырском хозяйстве почти даровой рабочей силой. Вместе с послушниками и окрестными крестьянами они обрабатывали монастырские земли; ежедневно на работу выходило около 300 человек. С каждым годом монастырь непомерно богател.

Строительство монастыря еще не было закончено, а ему уже принадлежали огромные земельные угодья — почти 3898 десятин.

Основные доходы монастырю приносили паломники, покупавшие различные «святые» реликвии и жертвовавшие на строительство храма и прочие его нужды большие суммы. Часть этих доходов отправлялась в Старый Афон.

Монахи широко развернули и коммерческую деятельность. Желая извлечь экономическую выгоду, они изготовляли вино на своем заводе, построенном в 1880 году^[37].

Еще в 1881 году монахи испросили у царского правительства разрешение организовать на своем парусном судне грузовые рейсы по Черному морю. Для этого в том же году была построена пассажирская грузовая пристань, куда заходили суда Русского общества пароходства и торговли, совершавшие рейсы на Одессу и Батум.

В монастырских садах под наблюдением опытного садовода монаха Тиверия выращивались ценные субтропические культуры. Монахи богатели, а местные жители нищали.

«Нужно видеть только, — рассказывает современник, — почти ежедневно появляющихся в Ново-Афонский монастырь за милостыней, за кусочками хлеба, этих несчастных женщин и детей из Баклановки и Бомбор, чтобы понять их ужасное, безвыходное положение. Это едва движущиеся человеческие остовы, прикрытые лохмотьями; обуви почти никакой; на изможденных лицах выражение одной безмолвной скорби и отупения»^[38].

Во время первой русской революции 1905–1907 годов большинство новоафонских монахов объединилось с черносотенцами.

В то же время многие рядовые монахи и послушники Ново-Афонского монастыря, а также и его подворий, покидали стены обители и включались в революционную борьбу.

Вид на Новый Афон с Иверской горы

Гнездом контрреволюции монастырь стал и в период борьбы за установление Советской власти в Абхазии (1917–1921).

Новоафонские монахи не прекратили контрреволюционную деятельность и после победы Советской власти, и в 1924 году правительство Советской Абхазии по требованию народа закрыло Ново-Афонский монастырь.

Ныне здание Ново-Афонского монастыря — дом отдыха, а собор — архитектурный памятник, охраняемый государством. Каждый, кто приезжает в Новый Афон, находит время побродить у его стен. А ведь когда долго бродишь вдоль древних, овеянных дымкой истории стен, и сам переносишься в прошлое, и вот уже кажется, навстречу тебе спешит по каким-то своим делам тучный, одетый в черное монах, а в гору медленно поднимаются усталые, вобравшие пыль бесчисленных дорог России путники, жаждущие ступить на «святую землю». Утешения и чуда ждут они, а что получают взамен?

Сейчас разрабатывается генеральный план реконструкции Нового Афона. Пройдет несколько лет, и Новый Афон с его неповторимо-живописным пейзажем и чудесным теплым климатом станет одним из лучших курортов Советского Союза. Но думая о будущем, жители Абхазии не забывают и о прошлом. Предполагается провести большие работы по реставрации и охране ценнейших памятников культуры, находящихся на Иверской горе, где некогда стояла могущественная крепость, оберегавшая побережье Черного моря от нашествия врагов.

О ЧЕМ РАССКАЗЫВАЮТ ПАМЯТНИКИ СЕЛА АНУХВА

С вершины Иверской горы хорошо видно обширное абхазское село Анухва. Село раскинулось на склонах небольших отрогов, которые тянутся с юга на север к Главному Кавказскому хребту.

Анухва — одно из древнейших поселений предгорной зоны Абхазии. В центре села Нижняя Анухва весной 1962 года при вспашке поля были найдены бронзовые предметы, возраст которых составляет около трех тысяч лет. Часть находок отправлена в Пицундский музей.

В 1940 году учитель Иосиф Пачалиа вблизи центра села Анухва на высоте более 30 метров над землей обнаружил грот. Это место называется по-абхазски Агца, что означает «обрыв». Несколько молодых абхазов, овладевших приемами скалолазания, проникли в грот. Их смелость и любознательность были вознаграждены: внутри грота на стене они обнаружили старинные рисунки — многозначительные свидетели прошлого.

Весть о находке дошла до местного археолога Л. Н. Соловьева. Вместе с группой опытных альпинистов он решил совершить восхождение к труднодоступному гроту.

По естественным трещинам отвесной скалы альпинистам удалось достичь грота. Они сбросили вниз веревку, по которой Л. Н. Соловьев и его помощники взобрались наверх. Оказалось, что грот представляет собой коридор длиной около семи метров, а шириной и высотой два с половиной метра. Здесь, на гладкой поверхности стены, были хорошо видны изображения.

Долго и внимательно изучал археолог эти рисунки и установил, что они относятся к разным периодам развития человечества: одни — к эпохе палеолита, другие — к античной эпохе и третьи — к средним векам.

Кроме древнейших рисунков, исследователь нашел раннесредневековые надписи, выполненные древнегрузиноким алфавитом «асомтаврули». Немного поодаль была начертана человеческая рука с крестом на ладони, далее — фигура человека и лук со спущенной тетивой, а также миндалевидное копье. Изучив старинные рисунки, ученый сделал интересный вывод: начиная с верхнего палеолита (т. е. около 20 тысяч лет назад) труднодоступная пещера служила святилищем для культовых обрядов.

Со времени восхождения Л. Н. Соловьева прошло почти четверть века. Однажды, просматривая местную газету за 1923 год, мы прочли небольшую заметку.

В ней сообщалось, что с северной стороны Иверской горы в селениях Верхняя и Нижняя Анухва расположены обширные катакомбы. «Лет пятнадцать назад, — писал автор, — при посещении их группой учащихся Гудаутской школы были найдены гробницы с костяками и предметами древнехристианского обихода, в том числе большой мраморный крест с надписями на древнегреческом и грузинском языках, относящийся, по-видимому, к XII веку».

Было решено еще раз обследовать грот Агца и окрестности села Анухва.

В исследованиях участвовали не только специалисты, но и местные любители старины, а также московские альпинисты.

С большим трудом члены экспедиции проникли в грот. Вновь и вновь мы изучали наскальные рисунки, надписи, фотографировали, стараясь найти новые подтверждения выводам Л. Н. Соловьева. Было ясно: грот Агца до наших дней сохранил своеобразное наскальное искусство, уходящее своими истоками к палеолитическим временам.

Наскальные рисунки и надписи в гроте Агца

Недалеко от грота была обследована большая стоянка палеолитической эпохи. Там же найдено древнее кладбище.

Однажды нам в Общество позвонил из Гудауты председатель колхоза села Приморское З. Г. Топчян. Это очень интересный человек, большой любитель древних памятников. Наше знакомство началось еще на раскопках в Анакопии. Захар Геворкович был частым нашим гостем и советчиком. Его советы помогли нам выявить несколько до того неизвестных памятников. На этот раз Топчян сообщил заманчивую новость: на окраине села Приморское, в районе известкового завода, колхозники нашли загадочное сооружение, украшенное рисунками и испещренное надписями.

Решили направить туда экспедицию для разведки и обнаружили средневековый храм, расположенный на западном уклоне горы Мсыгхва, в начале живописного ущелья речки Цквара. Под многовековыми наслоениями грунта полностью сохранилась нижняя часть стен храма и многочисленные архитектурные фрагменты.

При расчистке храма участники нашей экспедиции нашли остатки кровельной черепицы и искусно выполненные архитектурные детали, целые и обломанные калиптеры, многочисленные антефиксы с рельефными знаками и надписями, а также осколки рельефного стекла разных цветов, видимо из окон. Особый интерес вызывает керамический саркофаг, а также обломки предметов церковного обихода, в том числе железная цепь от паникадила. На многих предметах, особенно на рельефном стекле, остались следы пожара, видимо, храм сгорел несколько сот лет назад.

Искусствовед А. К. Кациа, продолжающий изучение этого, храма, датирует его концом X века.

В средние века Мсыгхвинский храм, очевидно, посещали жители северо-западной части Анакопии, и поэтому он строился по всем правилам тогдашнего строительного искусства.

Житель села Ацы, частый гость нашей экспедиции, любитель старины Таасин Авидзба на вершине горы Мсыгхва среди непроходимых зарослей помог нам найти своеобразные сооружения пирамидальной формы, построенные из камня, без раствора. Длина этих сооружений — около 4,5 метра, ширина — до 5 и высота — 1,7 метра. Местное население ошибочно называет их ацангвара, что означает «ограды карликов», хотя внутри они заполнены камнем и не имеют отверстий или углублений, как это характерно для подобных сооружений, группами встречающихся на перевальных дорогах, ведущих на Северный Кавказ.

В двух километрах севернее храма Мсыгхва, в местечке Ачануа, сохранились остатки храма очень интересной архитектуры. Судя по сохранившимся деталям здания и кровельной черепице, храм был сооружен около 1000 лет назад. Лет 40 назад облицовочные камни храма были, к сожалению, разобраны и употреблены на строительство водохранилища в Нижней Анухве.

Недалеко от руин храма Ачануа, у плато Дзхапша, на левом берегу реки Цквара, возвышается десять бугров, на которых слоями лежат обломки средневековых глиняных сосудов. Предварительная разведка этой местностипоказала, что на территории Дзхапша (около десяти гектаров) некогда проводился обжиг керамических изделий. Дальнейшее обследование этой местности может дать много новых материалов о гончарном производстве в средние века.

В трех километрах от руин храма Ачануа, у селения Нижняя Анухва (Бжилва), возвышается гора Абгархук. Попасть туда можно с северо-западной стороны селения. Среди густых зарослей здесь стоит разрушенная старинная крепость Абгархук. В центре ее видны остатки какого-то сооружения. По словам местных жителей, в 1915 году внутри Абгархукской крепости были найдены серебряный кинжал, железные ножи и другие предметы.

Недалеко от Абгархукской крепости найдены руины мощного оборонительного сооружения — крепости Бжилва. Стены ее почти полностью разрушены, заросли кустарником и громадными деревьями, достигающими метра в поперечнике. Некогда крепостные стены и сооружения, примыкавшие к ним, занимали территорию около 1200 квадратных метров. В юго-западной части в линию обороны входили даже выступы известковой скалы. Первоначальную высоту и толщину кладки стены трудно установить сколько-нибудь точно. Весьма вероятно, что это была не стена в собственном смысле слова, а лишь каменный вал самой примитивной архитектуры. Среди близлежащих крепостных сооружений оборонительные устройства Бжилвы не имеют подобных. При поверхностном их обследовании обнаружены обломки больших сосудов, железный шлак и предметы гончарного производства. По мнению Л. Н. Соловьева и Л. А. Ельницкого, обломки керамики относятся, к раннему средневековью (VII–IX века).

Видимо, крепость Бжилва была сооружена в раннесредневековый период. Расположение ее было очень удобным. В свое время Бжилвинская крепость, как и соседняя Абгархукская, контролировала ущелье рек Цквары и Мцары, преграждая врагам путь с северо-запада к средневековой столице Абхазии, городу-крепости Анакопии.

На северной окраине села Анухва, в поселке Ахи-Квара (Веселовка), нами были обследованы развалины средневекового храма. До нашего времени от него дошли только южная и восточная стены. Некогда храм был украшен прекрасной стенной росписью, о чем свидетельствуют остатки фресок в алтарной части. В конце XIX века новоафонские монахи сняли и увезли интересные архитектурные детали с надписями; теперь они экспонируются в Абхазском государственном музее.

Самым древним культовым сооружением из сохранившихся в Новом Афоне и его окрестностях является Анухвинский храм в местечке Аквача, возле дома колхозника Махмуда Трапша. Анухвинский храм стоит на холмистой возвышенности, на высоте около 450 метров над уровнем моря, в пяти километрах от Нового Афона. Храм, сейчас полуразрушенный, возведен из грубоотесанного известняка. Когда-то его окружала каменная ограда, которая кое-где еще сохранилась.

К каким же выводам приходят археологи и историки, изучая памятники культуры в селе Анухва и его окрестностях? Прежде всего, заявляют ученые, эта территория, прилегающая к Анакопии, начиная с раннего средневековья была густо населена. Здесь, как и в самой Анакопии, в средние века строились крепостные сооружения, храмы и другие здания. Территория села Анухва приблизительно с VIII века н. э. представляла собой пригород Анакопии. Жизнь в ней была тесно связана с жизнью города-крепости Анакопии. Исследование многочисленных анухвинских памятников будет продолжено и поможет устранить «белые пятна» в истории Анакопии.

В ближайшие годы эти памятники откроются для всеобщего обозрения и заинтересуют не только специалистов, но и многочисленных любителей древнего зодчества,

ГУДА НЕ МОГ ЖИТЬ БЕЗ УТЫ

Курортный город Гудаута расположен на широкой приморской равнине, утопающей в густой зелени субтропиков. История заселения этой местности, как и остальных приморских городов Абхазии, уходит далеко в глубь веков. Еще задолго до колонизации древними греками Абхазского побережья на территории нынешнего города и его окрестностей находилось поселение эпохи неолита. Поселение это называют Кистрикским по имени небольшой реки Кистрик, протекающей вблизи.

Впервые оно было исследовано в 1940 году А. Л. Лукиным. Кистрик — один из наиболее интересных неолитических памятников на территории не только Абхазии, но и всего Кавказа. VII–VI веками до н. э. датируется Куланурхвинский древний могильник, исследованный археологом М. М. Траншем. Интересно, что в могильнике были найдены предметы, относящиеся к двум культурам: колхидской (бронзовые топоры, среди них один — с искусно исполненным скульптурным изображением собаки, бронзовые браслеты, скульптурные фигурки различных животных, сердоликовые, янтарные, стеклянные бусы и т. д.) и скифской (бронзовые и железные наконечники стрел, боевые железные топоры и кинжалы, бронзовые удила и т. д.). Так сокровища древнего могильника рассказали нам о том, что в VI веке до н. э. на территорию Абхазии из степной полосы европейской части СССР проникли воинственные скифы.

В начале нашей эры территория современного Гудаутского района была населена абхазским племенем абазгов. Об этом свидетельствуют древние авторы и писатели раннего средневековья.

В XI–XIII веках н. э. в окрестностях Гудауты сооружались многочисленные храмы, крепости, замки. Особенно много таких построек открыто в последние годы.

Среди них наибольший интерес представляло крепостное сооружение, называемое местными жителями крепостью Абахваца. Крепость находится на территории поселка с таким же названием, в шести километрах от магистральной дороги. Крепостные стены окружают территорию площадью около 600 квадратных метров. Высота стен местами доходит до трех метров, толщина в среднем — метр. С северо-запада крепость защищена стеной, которая нависает над глубоким оврагом. Неприступна она и с юго-востока: здесь скала, на которую она опирается, заканчивается обрывом высотой до 45 метров. На краю обрыва стоит хорошо сохранившаяся четырехэтажная четырехугольная башня. На северо-западе виден разрушенный секретный подземный ход, а также пещера, обследовать которую не удалось. Судя по технике кладки и конструктивным особенностям крепость Абахваца была построена не позже XIII века.

Храм Амбарá

В местечке Амбарá (Мюссера), почти у самого моря, возвышается средневековый храм Амбара. Предполагают, что он выстроен в XI–XII веках. По типу строение относится к базилике. Сложен он из каменных блоков и облицован тесаными камнями. В храме 12 арочных окон и четыре двери. Кроме главного зала, имеется несколько помещений (дьяконник, тайники и др.), расположенных по бокам. В верхнюю часть храма ведет полуразрушенная каменная лестница.

Кроме обычных замков, в окрестностях Гудауты есть и своеобразный пещерный замок. У истоков реки Мчишта (Черная), на отвесной скале, протянулись в несколько ярусов естественные карстовые пещеры, в которых сделаны окна и проходы. Проникнуть в верхние проходы без особых верхолазных приспособлений невозможно.

Много преданий связано с этими таинственными пещерами. Так, одно из них утверждает, что в старину в замке жили монахи-аскеты, редко общавшиеся даже с соседними жителями. Позже в нем якобы поселились разбойники.

Местные крестьяне, давно стремившиеся разгадать тайну пещерного замка, не решались, однако, подняться на скалу. Лишь в конце XIX столетия житель села Отхара, Маджара Чачба, пробрался в нижние жилые помещения пещеры и извлек оттуда серебряные предметы. Научное же обследование Мчиштинского пещерного замка началось только в 1958 году, когда тбилисские научные работники с помощью альпинистов проникли в него, обследовали и извлекли оттуда ряд предметов бытового назначения, относящихся к периоду средневековья.

Вид на скалу, где находится Мчиштинский пещерный замок

Достопримечательностью окрестностей Гудауты является также Бзыбская сторожевая башня, известная под названием Хасаната-Абаа. Чтобы добраться до башни, надо по висячему мосту перейти реку Бзыбь и по узкой тропинке подняться на возвышенность Хасаната-Абаа. Башня построена на небольшой площадке с каменным грунтом, на высоте 200 метров над уровнем реки. Ее опоясывает мощная стена толщиной полтора метра. Вокруг нее — густой лиственный лес.

Башня была, по-видимому, воздвигнута около 700 лет назад. В эпоху средневековья Бзыбская сторожевая башня преграждала путь тем вражеским отрядам, которые двигались по дороге от Санчарского, Даурского и Адзыбского перевалов. Если противнику удавалось все же прорваться, ниже по течению реки ему давали отпор защитники Бзыбской крепости.

В XIII–XIV веках в районе Гудауты находилась генуэзская торговая фактория Каво де Буксо, что означает «пальмовая гавань».

Это все, что мы знаем о Гудауте средневековья. Далее история обрывается. Что же произошло? Видимо, правы те историки, которые утверждают, что население Гудауты, как и других прибрежных пунктов Абхазии, переместилось в этот период в предгорья.

Снова название «Гудаута» мы встречаем в начале второй половины XIX века. В это время Гудаута — поселение городского типа. По данным 1859 года, в местечке была лишь одна улица, застроенная с обеих сторон деревянными лавками; к некоторым сзади примыкали жильте дома.

Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов турецкие суда подошли к ней и после бомбардировки высадили десант, турецкие моряки грабили и уничтожали абхазские села. 10 августа 1877 года турки были изгнаны из города русскими отрядами.

А все же как родилось название «Гудаута»? В старину, говорится в одном из абхазских преданий, жили юноша Гуда и девушка Ута, которые страстно любили друг друга. Однако закон кровной мести, посеявший вражду между семьями влюбленных, запрещал им быть вместе. Гуда не мог жить на свете без любимой Уты и бросился в реку… За ним последовала и Ута. Их имена слились навеки в названии этой местности. Легенда, как ей и положено, красива и поэтична. Но название Гудаута происходит все же от речки Гудоу, протекающей на территории города.

…Вернувшись из путешествия в глубь веков, мы снова попадаем в современную Гудауту — благоустроенный город-курорт, административный центр крупного сельскохозяйственного района. Отсюда мы направляемся в село Лыхны, чтобы познакомиться с его интересной историей.

ИСТОРИЯ СЕЛА ЛЫХНЫ

В 1952 году колхозник села Лыхны Лука Арджениа нашел клад бронзовых топоров, относящихся к XII–XI векам до н. э.

Вот в какие далекие — времена здесь уже существовала жизнь. В античный период, по некоторым данным, на месте села Лыхны была расположена греческая колония Зуфу^[39].

От средних веков в селе Лыхны сохранился один из прекраснейших памятников средневековой архитектуры — Лыхненский храм, построенный в X–XI веках. Храм, его каменная ограда и внутренняя отделка дошли до нас в хорошем состоянии. Украшен храм чудесной фресковой росписью, относящейся к XIV веку. Исследовавший этот памятник проф. А. С. Башкиров отмечал, что здесь «чувствуется высокохудожественная эпоха и сильный мастер из школы твердосложившейся традиции», а академик архитектуры А. П. Северов считал его самым выдающимся сооружением подобного рода не только в Абхазии, но и на Кавказе вообще.

Вид Лыхненского храма в 1834 году (рисунок из альбома Ф. Дюбуа де Монперэ)

Храм поражает строгостью форм, гармонией и чистотой пропорций, что свидетельствует о большом мастерстве его создателей. К сожалению, имя строителя храма осталось неизвестным.

В храме была древнегрузинская надпись, исполненная письменами «асомтаврули», рассказывающая о появлении в 1066 году кометы. Надпись читалась так: «Христос, являешься ты благословенным богом и господином всего сущего. Это произошло от сотворения мира лета 6669, в хроникой 286(1066) в царствование Баграта, сына Георгия… в апреле месяце появилась звезда, из недр которой [исходили лучи], возвышаясь перед ней, подобно святому сиянию. Это произошло от вербной недели до воскресения [Христова]»^[40].

Фрагмент фресок Лыхненского храма

В Лыхненском храме был похоронен владетельный князь Абхазии Сефир-бей Чачба (Георгий Шервашидзе), умерший в 1821 году. Его останки перенесли сюда из Сухумской крепости. Надпись на надгробии выполнена на греческом языке. Рядом с Лыхненским храмом находится полуразрушенный каменный дворец абхазских владетелей Чачба — замечательный памятник светской архитектуры XV века. Ко дворцу примыкает сооружение, напоминающее боевую башню, оно построено ранее.

С постройкой Лыхненского дворца связано предание.

При постройке дворца, говорится в преданий, никак не удавалось заложить фундамент, он все время разрушался. Усмотрев в этом желание небес получить жертву, князь приказал закопать под фундамент юношу и девушку. Лишь выполнив этот ужасный приказ, строители заложили фундамент и закончили строительство дворца.

Подобные предания имеют хождение и у других народов. У грузин, например, такая же легенда связывается с постройкой Сурамской крепости. Сюжет ее, как известно, лег в основу повести грузинского писателя XIX века Даниэла Чонкадзе «Сурамская крепость».

Поистине все эти роскошные дворцы и храмы строились на костях крестьян. Но не всегда все сходило с рук князьям и их покровителям — царским чиновникам. И об этом нам рассказывает история. Есть в центре села Лыхны большая площадь (поляна) Лыхнашта. Посреди площади, окаймленной с одной стороны шоссейной дорогой, а с другой — развалинами Лыхненского замка и зданием древнего храма, раскинула могучие ветви вековая липа.

Современный вид Лыхненского храма

Развалины дворца абхазских владетелей в селе Лыхны

Эта площадь, ставшая местом народных гуляний и конно-спортивных состязаний, была свидетелем кровопролитных боев между абхазскими крестьянами и царскими сатрапами. Так, в 1824 году доведенные до отчаяния крестьяне с оружием в руках выступили против своих угнетателей — абхазских князей. Несколько тысяч вооруженных крестьян окружили дом владетельного князя и осаждали его три недели. Вот как очевидец описывает события тех дней: «В доме засели две роты 44-го егерского полка, под командою капитана Марчевского и с ними 22 абхаза, оставшихся верными своему князю. Но положение гарнизона оказалось отчаянным еще и потому, что на дворе владетельного князя не было колодца и приходилось пользоваться водою из ручья, протекающего возле самой ограды. К нему спуск около 10 сажен, но место совершенно открытое. Повстанцы, занимая все пункты, с которых можно было держать под обстрелом ручей, днем буквально засыпали пулями каждого, кто подходил к воде, а ночью подходили к ручью и располагались цепью по берегу его.

Однако осажденные придумали безопасное средство для того, чтобы запасаться водою. У князя нашелся старый винный бурдюк. Его поставили на колеса, приделали к верхнему концу клапан, а к нижнему груз и спускали его под гору прямо в ручей. Там он наполнялся водою, а потом осажденные веревкой вытягивали бурдюк обратно. Несколько дней осажденный гарнизон пользовался водою, добытой этим незамысловатым способом. Но однажды абхазы-повстанцы засели у ручья и, когда на рассвете бурдюк был отправлен за водою, уничтожили его. Правда, и сами храбрецы поплатились жизнью, но другого бурдюка не оказалось, и осажденные остались без воды. Осада продолжалась три недели»^[41].

Спустя 42 года эти места вновь стали ареной драматических событий. 26 июля 1866 г. на окраине Лыхнашта, в местечке Аджарыца (где ныне стоит здание Лыхненской средней школы), собралось до семи тысяч крестьян, проживающих в Бзыбской Абхазии. Поводом для народного волнения были слухи о кабальных условиях крепостной реформы. Особое возмущение вызвали толки о том, что крестьяне должны будут выкупать повинности и даже расчищенные ими земли у помещиков.

Знаменитый народный оратор эшерский крестьянин Осман Шамба предъявил представителям властей требования крестьян. Эти требования были отклонены, и крестьяне перешли к активным действиям. Вскоре восстание охватило почти всю Абхазию. Однако оно было подавлено царскими войсками. После восстания облик площади изменился— монументальный дворец владетелей Чачба, сожженный повстанцами, превратился в руины, а напротив него появилось мрачное каменное здание часовни, где были погребены царские ставленники, перебитые повстанцами.

Свободолюбивые традиции Лыхны продолжали жить. В 1905 году недалеко от Лыхнашта, в одном из крестьянских домов, была создана подпольная типография, в которой печатались прокламации Кавказского комитета РСДРП и листовки Гудаутской большевистской организации. Автором революционных листовок был Серго Орджоникидзе, в то время возглавлявший большевиков Абхазии.

В годы борьбы за установление Советской власти в Абхазии площадь Лыхнашта была местом крестьянских сходок. Уроженец этого села Нестор Лакоба (1893–1936) стал видным революционным деятелем Закавказья.

С живописным абхазским селом Лыхны связана яркая страница революционного прошлого Абхазии.

СЕДАЯ СТАРИНА ГАГРЫ

Чего только не пережил этот древний город за свою богатую событиями историю! Много веков назад здесь находилась созданная древними эллинами колония. Не раз вторгались сюда римские легионы, вынуждая местное население уходить далеко в горы. Привлекал этот край генуэзцев и венецианцев, основавших здесь свои фактории. Долгие годы притесняли свободолюбивых кавказских горцев царские сатрапы. Немало сил пришлось потратить абхазам, «чтоб грудью отстоять седую старину Гагр»^[42].

Эта местность была обитаема еще в древнекаменном веке. В районе Гагры до сих пор встречаются кремневые орудия, а также и другие археологические находки, подобные находкам на юге России. Так, например, гагрский кинжал в уникальных бронзовых ножнах, датируемый VII–VI веками до н. э., который был найден в 1951 году любителем краеведения учителем истории К. Минасяном, имеет много общего с замечательным железным кинжалом, обнаруженным в окрестностях Вольска (близ Саратова), а также находками Малыгуновского клада, Келермесских курганов и Елизаветинской станицы (VI век до н. э.). Это подтверждает давние связи населения Абхазии с народами юга России^[43].

Современное название курорта Гагра, происходящее от имени старинного абхазского рода, впервые появляется лишь в 1308 году на карте, составленной итальянцем Пистро Вессконте. На этой карте Гагра указана под названием «Какара», а на других итальянских картах, составленных позже, она значится как «Хакары». В первом же веке до н. э. поселение, расположенное здесь, называлось Триглиф. Во второй половине I века до н. э. эта местность, как и некоторые другие прибрежные пункты Кавказа, оказалась под властью Фернака II, правителя Понтийского царства, и номинально оставалась в его подчинении около 20 лет, вплоть до 44 года до нашей эры.

Фактическими же хозяевами этой местности были римляне. Правитель Абазгии, в которую входил и Триглиф, всегда утверждался римскими Властями. Впоследствии Триглиф полностью оказывается в сфере влияния Римской империи.

В произведениях римского писателя Флавия Арриана (II век н. э.) эта колония упоминается под названием Нитика. Арриан указывает, что расстояние между Нитикой и Питиунтом равнялось 150 стадиям. Это довольно точно соответствует 22 километрам между современными Гагрой и Пицундой. Долгое время этот район был местом ссылки. Так, в правление императора Диоклетиана (284–305) в Триглиф — Нитику ссылали христиан.

В середине VI века на месте древнего поселения уже была построена крепость. По сообщению историка Прокопия Кесарийского, Гагрская крепость была сооружена абхазским племенем абазгов для защиты от иноземных захватчиков. Эта крепость представляла собой мощное укрепление, и одолеть ее стены было не так-то просто. Со временем крепость разрушилась, однако ее неоднократно ремонтировали, а порой и полностью восстанавливали.

Путешественник Дюбуа де Монперэ, посетивший крепость в 1833 году, описывает ее следующим образом: «Это укрепленный замок или крепость, двойные стены которой тянулись от моря к скале. Длинный коридор, или галерея, разделял эти стены и вел в четырехугольные низкие башни, прислоненные к той и другой стене; они построены из больших кубов юрской породы и прочно укреплены сводами из того же материала. Башни служили для жилья. Таким образом, можно было отразить врага, с какой бы стороны он ни приблизился…»^[44].

О дальнейшей истории города мы узнаем из сочинения Прокопия Кесарийского «Война с готами», датированного VI веком н. э. Византийский историк описывает местность, где было расположено поселение, как труднопроходимую, даже называя ее «Трахеей»^[45], что в переводе с греческого означало «сурово-кремнистая».

Гагрский храм (рисунок из альбома Ф. Дюбуа де Монперэ, 1834 год)

Гагрский храм (современный вид)

В VI веке н. э. Трахея играет немаловажную оборонительную роль. Тот же историк описывает кровопролитную битву, разыгравшуюся здесь в 550 году между абазгами и византийцами. По свидетельству Прокопия, притесняемые византийцами абазги попытались восстать против Византии. Выбрав себе новых правителей, они тайно попросили помощи у персов. Но помощь не успела прийти. Византийский император Юстиниан I направил на усмирение непокорных большое число войск под командованием военачальников Иоанна и Улигита. Окружив абазгов, византийцы ворвались на улицы Трахеи, завязался ожесточенный бой. Героически защищавшиеся абазги осыпали врага тучами стрел. Тогда византийцы подожгли крепость. Спастись удалось только правителю Опситу с небольшим отрядом. Остальные погибли в огне или попали в руки врагов.

Византийцы разрушили стены крепости почти до основания, разграбили Трахею, уничтожили большинство ее жителей, а оставшихся в живых взяли в плен.

История умалчивает о том, что было с Трахеей в следующем столетии, однако, очевидно, поселение продолжало существовать. Так, в VI–VII веках здесь была построена небольшая крепостная церковь типа базилики с двускатной крышей. Она находится на территории нынешнего санатория «Жоэквара», внутри древней крепостной ограды.

Эта церковь относится к числу древнейших культовых сооружений на территории Абхазии. Она чрезвычайно проста по форме, отсутствует даже алтарная абсида. Два боковых портика, построенных одновременно с церковью, несимметричны. Северный отодвинут в глубину и имеет вход спереди, южный выдвинут вперед до линии основного фасада, вход расположен сбоку, с юга. Церковь сложена из крупных отесанных блоков неодинаковых размеров. Камни установлены неправильно и плохо подогнаны друг к другу. Щели между ними местами заполнены плоской галькой. Кладка скреплена известковым раствором со значительной примесью мелкого и крупного морского песка.

К концу X века, по данным русских летописей, относится установление связей между Киевской Русью и Абхазией. Позднее Гагра становится одним из звеньев, связывающих Абхазию, Грузию и Тьмутараканское княжество Киевской Руси. В начале XIV века здесь находилась генуэзская торговая фактория.

Гагрская крепость (рисунок Н. Г. Чернецова)

Известный турецкий путешественник Эвлия Челеби, побывавший на Кавказе в 1641 году, называет Гагру гаванью «Какур» и к числу ее достопримечательностей относит многочисленные сады, раскинувшиеся вдоль берега моря. В Какуре, отмечает Челеби, проживает одно из абхазских племен— горные чанды, насчитывающие вместе с соседями около 15 тысяч человек^[46].

В литературе встречаются и другие названия Гагры, например, турецкое Баладаг — «высокая гора», персидское Дербент — «железные двери», венецианское Контези — «гавань» и т. д.

Многие века Гагрское ущелье играло роль своеобразных ворот из Северного Кавказа в Закавказье. В зависимости от того, кто владел этими воротами, определялась и судьба племен, населявших Северо-Западный Кавказ. Недаром путешественник Дюбуа де Монперэ сравнивал Гагрское ущелье с Фермопильским проходом.

Как известно, в Сухуми русские войска вступили в 1810 году, однако Гагра оставалась еще почти 20 лет вне сферы русского влияния. Абхазский владетельный князь Михаил Чачба, чтобы прекратить вторжение воинственных убыхских и джигитских племен, несколько раз обращался к русскому правительству с просьбой закрыть Гагрский проход и ввести в Гагру гарнизон, но сделать это удалось лишь в 1830 году.

Русские войска перестроили старинную крепость согласно новым требованиям фортификации. К крепости пристроили бастионы, а в заново сложенной стене сделали бойницы для пушек и ружей. Церковь была использована под пороховой склад и кордегардию. На ее крыше росло несколько больших деревьев, в тени которых укрывались часовые.

Гагра была тогда далеко не тем живописным курортным уголком, каким мы знаем ее сейчас. Она пользовалась дурной славой. Непроходимые болота опоясывали ее; лихорадка, свирепствовавшая там, уносила по нескольку жизней в день. Особенно доставалось русским солдатам. В течение трех лет (с 1830 по 1833 год) из батальна численностью 650 человек уцелело только сто. Солдаты русского гарнизона вынуждены были сидеть, почти не выходя, в крепости — каменном мешке, накалявшемся южным солнцем, и погибать от цинги и лихорадки. Служивший в Гагре в 5-м Черноморском батальоне писатель-декабрист А. А. Бестужев-Марлинский в своих «Письмах из Гагр» называет это место «гробом для русского гарнизона». «Есть на берегу Черного моря, в Абхазии, впадина между огромных гор, — писал он. — Туда не залетает ветер; жар там от раскаленных скал нестерпим, и, к довершению удовольствий, ручей пересыхает и обращается в зловонную лужу. В этом ущелье построена крепостишка, в которую враги бьют со всех сторон в окошки, где лихорадка свирепствует до того, что полтора комплекта в год умирает из гарнизона… Там стоит 5-й Черноморский батальон, который не иначе может сообщаться с другими местами, как морем, и, не имея пяди земли для выгонов, круглый год питается гнилью солонины. Одним словом, имя Гагры однозначаще со смертным приговором…»^[47].

В 1835 году по стратегическим соображениям русское командование на Кавказе проложило широкую дорогу от Гагры до Пицунды. Через год Гагру посетил русский император Николай I. Он приказал начать против горских народностей Северо-Западного Кавказа, отстаивающих свою независимость, истребительную войну.

Горцы постоянно вторгались в ущелье реки Жоэквара, где стоял царский гарнизон. Тогда по приказу генерала Муравьева лес, покрывавший склоны ущелья, в котором прятались горцы, был вырублен, а на перевале воздвигнута в 1841 году сторожевая башня из камня-голыша. В строительстве этой башни, известной в краеведческой литературе под названием «башня Бестужева-Марлинского»^[48], принимал участие близкий друг и секундант А. С. Пушкина, командир Текинского батальона подполковник Данзас, в то время служивший в Гагрской крепости. Ныне от этой башни уцелела южная и частично восточная и западная части.

Во время Крымской войны, в апреле 1854 года, Гагрская крепость была покинута, а укрепления взорваны. Но после окончания войны, 5 мая 1857 года, русские войска вновь заняли Гагру и восстановили крепость. В этом же году в Гагре был учрежден военный госпиталь, просуществовавший до 1874 года.

Со времени русско-турецкой войны 1877–1878 годов Гагра перестает существовать как военное укрепление.

В 1891 году через Гагру прошла шоссейная дорога; однако жизнь там оживилась ненадолго. Лишь лесные объездчики обитали в полуразрушенных казармах.

В конце 90-х годов это место облюбовали монахи, задумавшие построить здесь мужской монастырь. Но у них объявился влиятельный соперник — царский родственник принц Ольденбургский. 9 июля 1901 года по повелению царя он «принял на себя заботу» о Гагрской климатической станции.

Принц пожелал превратить Гагру в великосветский курорт. Теперь приманкой служит уже не стратегическое положение Гагры, а климатические условия. Предвидя большое будущее Гагры как курорта, профессор Пастернацкий пишет: «Гагра с отжившими свой век укреплениями и при наличии всех природных благоприятных климатических условий не может иметь другого назначения кроме того, чтобы сделаться климатическим курортом, купальным и вообще лечебным местом и обратиться, действительно, в русскую Ниццу»^[49].

Для устройства курорта в Гагре было отведено 14 500 десятин земли и отпущено три миллиона рублей. На запах казенных миллионов стали слетаться разного рода подозрительные дельцы. Строительство курорта превратилось в серию авантюр и спекуляций. Со сказочной быстротой росли цены на земельные участки. Если в конце 1890 года земля здесь оценивалась по 50 рублей за десятину, то в 1902 году десятина стоила уже 100 рублей и более, а позднее участки, прилегающие к морю, стали продаваться по 10 тысяч за десятину.

«Из небольшого, полуразрушенного селения Черноморской губернии по мановению волшебного жезла вырастает роскошный курорт. Строится дворец (принца Ольденбургского. — В. П.), роскошные гостиницы для приезжающих, — бараки и особняки для больных, флигеля для чиновников и т. д. и т. п. Да не подумает читатель, что флигеля строились для больных чиновников и для переутомившихся — нет! Для самых здоровых, составляющих штат гагринского курорта. Можно было удивляться — для каких надобностей предназначалось такое количество казенных людей. Без преувеличения можно сказать, что гагринских чиновников было больше, чем больных, которыми должны были заведовать эти господа»^[50], — вот что пишет по этому поводу журнал «Сельский хозяин».

Больных же на курорте было мало. Несмотря на громадные суммы, затраченные на рекламу, «знаменитый, первоклассный, не уступающий заграничным, курорт» пустовал. Основными обитателями дворцов и гостиниц, представлявших собой плохо сделанные декорации, оказались… крысы, расплодившиеся там в неимоверном количестве.

Чтобы придать местности «экзотический» вид, администрация курорта даже выписала из-за границы обезьян и попугаев. Эта сумасбродная затея, стоившая немалых денег, закончилась бесславно: попугаев съели ястребы, а обезьяны в непривычном для них климате передохли.

А простые люди в Гагре продолжали умирать от лихорадки. Русские газеты замалчивали гагринскую аферу — ведь шефом курорта был родственник царя. Лишь ленинская «Искра» в статье «Коронованный вор и царское приданое» обвинила царя в том, что он украл у народа 14 тысяч десятин земли.

«Захват гагринской дачи, — писала «Искра», — вызвал целую бурю недовольства у абхазов, аборигенов края — для них в Гагры приглашены две пехотные роты. Полученные принцем лично через царя из украденной суммы три миллиона рублей ухлопаны на его дворец в Гаграх, на его парк и прочие обзаведения, подобающие высокому рангу царского зятя»^[51].

Население Гагры в период строительной горячки достигло трех тысяч человек, но уже к лету 1904 года в связи с сокращением работ стало быстро убывать и, по свидетельству современников, к августу уменьшилось чуть ли не втрое.

Первая русская революция всколыхнула и трудовой люд Гагры. Не помогли и полицейски меры, принятые местной администрацией. Осенью 1905 года вооруженные красные сотни Гагры объединились с рабочими Сочи и во главе с Серго Орджоникидзе вели совместную борьбу против самодержавия.

После поражения революции 1905–1907 годов строительство курорта в Гагре продолжалось. К началу первой мировой войны к услугам великосветской публики были новая гостиница (теперешний санаторий «Жоэквара»), гостиница «Бзыбь», временная гостиница (сейчас гостиница «Гагрипш»; здание это в разобранном виде было привезено из-за границы). Было выстроено также несколько магазинов, ресторанов, базар, больница, мировой суд, таможня, нотариальная контора. На берегу моря был заложен парк.

Тогда же в Гагре возник новый поселок, получивший название Новые Гагры, где в основном проживало местное население.

Кроме дворца принца Ольденбургского, на берегу моря выросли имения богачей Темницкого и Силина, крупнейшего купца Ольховского (теперь дом отдыха «Скала»), генерала Алакалаева, табачного фабриканта Андрианова и других промышленных и финансовых дельцов.

Всеми благами чудесной природы Гагры могли наслаждаться только избранные.

Теперь ласковое море и яркое солнце, величественные громады гор и экзотическая зелень субтропиков, дворцы и виллы принадлежат народу. 20 санаториев и домов отдыха открыты для трудящихся. Окрестностей Гагры не узнать. О болотах помнят только старики. Этот чудесный уголок, овеянный ветрами истории, манит тысячи людей.

Не только сама Гагра, но и ее окрестности имеют интересное историческое прошлое.

Мало кто знает, что на месте села Гантиади (по-абхазски Цандрипш), расположенного в 16 километрах северо-западнее Гагры, в средние века был торговый порт Аббаза. Этот порт сохранял свое торговое значение еще в начале турецкого господства в Абхазии. Итальянский путешественник Эмидио Дертелли д’Асколи сообщил в 1634 году, что «в порт Аббаза прибывают в июле или августе торговцы из Константинополя, Татарии (современный Крым. — В. П.) и других мест Черного моря, ибо в это время там бывает ярмарка, на которую привозят домашнюю утварь ручной работы из Татарии. Вывозят оттуда отличный мед, прекрасные нитки для выделки простого полотна, рабов. воск и получают такую прибыль, что затративший 100 реалов, получает 300»^[52].

В центре села находится памятник архитектуры VI–VIII веков — руины храма. Эти руины, а также остатки других сооружений свидетельствуют о том, что еще в раннем средневековье здесь существовало крупное поселение Цандрипш. Здесь обитало абхазское племя санигов. Храм выложен из грубоотесанного камня. Однако он восхищает гармонией архитектурных пропорций, а также превосходной акустикой. Для улучшения акустических свойств были вставлены полые сосуды. К сожалению, уцелели лишь три стены храма и круглый свод.

В восьми километрах от Цандрипшского храма, на скалистом утесе, густо поросшем лесом, над рекой Хашупсе, находится Хашупская крепость, построенная в VIII–X веках. Можно предполагать, что цитадель ни разу не реставрировалась. Сохранилась она довольно хорошо.

В средние века Хашупская крепость имела важное стратегическое значение. Население Абхазии, жившее в ущелье реки, на территории Цандрипша укрывалось в ней при нападении врага. В наиболее доступных для врага местах крепость была обнесена мощной стеной, замыкающейся четырехугольными башнями у обрыва и поворотов. Высота стены достигает восьми метров, толщина ее в нижней части — двух.

На самом гребне возвышенности расположено еще одно кольцо оборонительных стен. Для сооружения их в некоторых местах были использованы вертикальные срезы скалы. Стена охватывала продолговатое плато площадью около одного гектара. Здесь, на самом возвышенном месте, находилась цитадель. От нее уцелело несколько строений четырехугольной формы — вероятно, дворцовые, жилые и хозяйственные постройки. Здесь же сохранились и остатки цистерн для воды. Видимо, на этой возвышенности было расположено городище, возникшее в эпоху раннего средневековья.

Цандрипшский храм (село Гантиади)

Неподалеку от Гагры, там, где начинается дорога на высокогорное озеро Рица, на вершине скалы уцелели развалины Бзыбской крепости и храма — молчаливые свидетели жизни, кипевшей здесь много веков назад. На противоположном берегу реки Бзыбь видны остатки другой крепости. В 1955 году старожилы сел Бзыбь и Калдахвара рассказали нам интересную легенду. Некогда обитатели этих крепостей договорились жить в мире и дружбе. Они решили соблюдать одинаковый распорядок дня, в одно и то же время совершать трапезы, начинать молитву, выходить на полевые работы. Через реку Бзыбь была переброшена лоза, которую дергали время от времени, сообщая тем самым о начале работ. Мирно текли годы дружного труда. Но завистливые враги решили поссорить друзей. Они стали дергать лозу в неурочное время, давать неправильные сигналы. Это привело к ссорам, и в конце концов между жителями обеих крепостей вспыхнула война.

Бзыбский храм — интересный памятник IX–X веков. Когда-то он был окружен мощной крепостной стеной общей протяженностью около семи тысяч метров. В стене имелись башни и бойницы.

Бзыбский храм (фасад)

Крепость, построенная в период существования Абхазского царства, была исключительно важным стратегическим пунктом. С одной стороны, она надежно закрывала перевальную дорогу на Северо-Западный Кавказ, с другой, контролировала древнюю магистраль, пересекавшую реку Бзыбь. В позднефеодальную эпоху Бзыбская крепость принадлежала абхазскому феодальному роду Инал-Ипа.

До наших дней от крепости уцелели большая четырехугольная башня и крепостные с гены с двумя воротами. В храме, почти разрушенном, сохранились только остатки прекрасного орнамента работы местных мастеров.

Летом 1955 года в Бзыбском храме производились научно-археологические работы. Выяснилось, что храм был куполообразный и имел пропорции, редко встречающиеся в архитектурных памятниках Абхазии.

Выступающие карнизы перекрытия храма позволяют предположить, что зодчие при его строительстве учитывали местные условия — характерное для субтропического климата обилие дождей.

Расчистка и раскопка образовавшихся наносов обнажили великолепно орнаментированные облицовочные каменные плиты, а также обломки всевозможных глиняных сосудов, домашней утвари, кости различных животных. Найденные предметы были переданы в Абхазский государственный музей.

В 1955 году на берегу реки, недалеко от храма, сельскими любителями старины был найден большой клад изделий кузнечного производства (несколько средневековых топоров, ножницы, украшения для поясов и Другие предметы). Эта находка доказывает, что в районе села Бзыбь в XIV–XV веках было хорошо развито кузнечное дело. Здесь в свое время проходила дорога, по обеим сторонам которой были расположены кузни потомственных кузнецов Кутарба.

Наше путешествие в историю абхазских городов подходит к концу. Нам предстоит побывать еще на развалинах древнего Питиуса.

НА РАЗВАЛИНАХ ДРЕВНЕГО ПИТИУСА

Много веков назад там, где ныне раскинулся один из красивейших курортов Черноморского побережья Кавказа — Пицунда — возвышались стены богатого торгового города Питиуса.

Давно разрушились и превратились в прах его здания, но до сих пор живы каменные стены и башни древнего акрополя. Своим названием Питиус, или Питиунт, город обязан уникальной роще реликтовой сосны, которая и ныне придает необыкновенное очарование Пицунде. Грузинское название этой местности Бичвинта также происходит от грузинского слова пичви, т. е. «сосна».

Центр Питиуса со всех сторон был обнесен стеной. Внутренняя гавань на озере Инкит соединялась с морем каналом, следы которого сохранились до наших дней. На перемычке между озером Инкит и Анышхцара уцелели развалины сторожевой башни, охранявшей гавань.

Город украшали храмы. Древнейший из них, что возвышался у городской стены, представлял собой трехнефную базилику с выступающей шестигранной абсидой. Храм неоднократно перестраивался, и сейчас от него остались лишь фундаменты, десять мраморных колонн и мозаичный пол. На полу уцелела надпись: «В молении за Ооэола и за весь его дом». Кем же был этот таинственный Орэол? Видимо, он строил храм и принадлежал к местной знати.

Несколько десятков квадратных метров пола занимает мозаика, изображающая различных животных, птиц и растения, здесь можно увидеть коров, ослов и телят, голубей и павлинов, рыб, листья дуба и граната. Но наиболее интересна мозаика в алтарной части храма. Здесь привлекают внимание два сюжета. Первый — «Фонтан жизни», или «Фонтан живительной воды»: к источнику приникли олень и его самка с детенышем. Второй — «Купель»: из большого сосуда, похожего на вазу на высокой ножке, наполненную водой, поднимается ствол, увенчанный крупной шишкой пинии. Прекрасно выполнено мозаичное изображение человека, окруженного четырьмя птицами, омываемыми струями воды из фонтана.

Фрагменты пицундской мозаики

О высокой культуре древнего Питиуса свидетельствует античная баня IV века, трехкомнатное сооружение с большим водохранилищем и превосходно сохранившимся канализационным коллектором с ответвлениями, а также водопровод, пересекающий равнину мыса. Он то скрывается в земле, то поднимается на поверхность. Наружная часть канала была покрыта каменным сводом. Канал вел к водораспределительной башне, расположенной невдалеке от храма.

Жители древнего Питиуса — абхазское племя абазгов — вели торговлю с городами Северного Причерноморья и Византией, занимались сельским хозяйством и ремеслом. Там находился, видимо, центр производства краснолаковой керамики.

Археологическая экспедиция Института истории имени И. А. Джавахишвили АН ГССР под руководством профессора А. М. Апакидзе раскапываетдревний Питиус с 1952 года. И какой же богатый материал находят здесь ученые! Это и печать абхазского владетеля Константина II, и многочисленные монеты римского, а также византийского происхождения, и остатки мозаики древних храмов с изображением людей, животных и рыб.

Каждая находка приоткрывает страницы прошлого Пицунды, позволяет проследить ход ее истории. А прошлое Пицунды чрезвычайно интересно. В Питиусе, как рассказывают летописцы, побывали греки, римляне, готы и другие народы. Первое письменное упоминание о Питиусе как о большом городе встречается еще у римского историка Артемида Эфесского, жившего во II веке до нашей эры.

В I веке до н. э. Питиус захватили римляне. Изгнав из города войска понтийского царя Митридата VI Евпатора, римляне укрепились в нем. Однако сокрушительный удар им нанесли местные племена, которые, по словам римского историка I века н. э. Гая Плиния Секунда, разрушили военное укрепление в Питиунте. Позже римляне снова укрепили город и предпринимали оттуда походы в различные районы Кавказа. Но здесь они никогда не чувствовали себя спокойно. Местное население неоднократно восставало против завоевателей, и римлянам часто приходилось отсиживаться за высокими стенами и запертыми воротами крепости.

В 256 году большая часть гарнизона римлян была уничтожена готами, а флот они использовали для последующих операций против других римских укреплений, расположенных на Черноморском побережье Кавказа.

Вот что сообщает античный историк Зосима: «Скифы (так названы в этом сообщении готы. — В. П.) опустошили области до Каппадокии, Питиунта и Эфеса… Они разрушили все на своем пути, и жители побережья Понта удалились в глубь страны и в лучшие укрепления, а варвары прежде всего напали на Питиунт, окруженный огромной стеной и имевший весьма удобную гавань»^[53].

В позднеантичный период Питиунт служил местом ссылки христиан. Так, согласно легенде, при римском императоре Диоклетиане сюда был сослан один из семи братьев — антиохийских воинов.

В эпоху раннего средневековья Пицунда становится центром распространения христианства. Существует даже мнение, что здесь христианство утвердилось как официальная религия абхазов. Не случайно абхазы с незапамятных времен называли эту местность Лдзаа, что означает «крестить». По преданию, абхазов крестили именно в Питиунте. Еще в 325 году в христианских источниках упоминается питиунтский епископ Стратофил — участник первого вселенского Никейского церковного собора; в 541 году в Пицунде была учреждена архиепископская кафедра, а с 720 года уже упоминается Пицундский католикосат.

В тот период Пицунда находилась под властью Византии.

Византийский император Юстиниан I считает Питиунт важнейшей крепостью на Малоазийском и Кавказском побережьях Черного моря.

По сообщению Прокопия Кесарийского, Юстиниан I в 551 году на месте старого храма, представлявшего собой трехнефную базилику, построил в Пицунде новый величественный храм. Этот храм также славился мозаикой, имеющей много общего с раннехристианской, но отразившей и своеобразные черты местных пицундских мастеров. Часть мозаики сохранилась от старого храма.

Пицундское городище после раскопок

В 1960 году археолог О. Д. Лордкипанидзе открыл новые фрагменты этой мозаики. Наиболее интересно мозаичное изображение слона, тело которого выложено из бурых камней, бивни — из желтых, а глаза — из красных и белых.

Пицундский древнейший храм, построенный при Юстиниане I, был, по-видимому, посвящен святой Софии. Интересно, что название храма позже распространилось и на весь мыс. На черноморских картах Безымянного 1351 года, Каталанской 1375 года. Паскалини 1408 года, Бианко 1436 года, Бениказы 1480 года, Фредуче 1497 года, Майоддо 1519 года мыс носил имя святой Софии.

В период существования Абхазского княжества и царства строительство в Пицунде продолжалось. В 1956–1957 годах археолог Т. К. Микеладзе, проводя раскопки в районе сосновой рощи, нашел руины двухцерковной базилики и другие древние памятники. Архитектурные пропорции этого храма не совсем обычны для подобных древних сооружений Закавказья. Храм разрушен, сохранилась лишь цокольная часть с шестью входами: по три на каждый зал для моления. Этот уникальный храм был построен, по-видимому, не раньше VI века н. э. и просуществовал до второй половины XI века^[54].

В X–XIII веках Пицунда продолжала оставаться крупным религиозным центром.

В конце X — начале XI века был воздвигнут один из Лучших памятников средневекового местного зодчества — Пицундский храм. Это трехнефный, однокупольный храм, имеющий в плане слегка вытянутый прямоугольник с тремя выступающими круглыми абсидами.

Основание храма сложено из массивных плит серого песчаника, в кладке стен ряды камня чередуются с рядами тонкого кирпича, что было характерно для поздневизантийской архитектуры. Купол храма также сложен из кирпича. Стены внутри храма расписаны, но, к сожалению, живопись, которая, по мнению искусствоведов, относится к XV веку, очень плохо сохранилась.

Высокие узкие окна создают эффект игры светотеней, что подчеркивает внутреннее величие храма. Между окнами находились изображения 12 апостолов, из которых до наших дней сохранились изображения десяти, да и те сильно повреждены.

В погребальной капелле в конце абсиды изображен Христос. Все фрески Пицундского храма и особенно «Положение во гроб» (на северной половине свода) очень интересны по своей технике и художественному исполнению.

По преданию, в Пицунде одновременно строился храм и водопровод. Зодчий Пицундского храма и строитель водопровода поспорили, кто скорее завершит работу. Проигравший должен был броситься вниз с крыши храма. Работа закипела. Водопровод уже был готов, и вода полилась из труб, а храм возведен только до барабана. Тогда зодчий бросился с крыши храма и разбился насмерть. Храм достроил его преемник. Место, где стоял зодчий, было отмечено небольшой выемкой.

Пицундский храм обнесен мощной стеной. Легенда рассказывает, что однажды, когда храму угрожала опасность, пицундский патриарх обратился к местным жителям с просьбой о помощи и жители выстроили крепостную стену. А камень и кирпичи они добывали на развалинах расположенного вблизи древнего города.

В XIV–XV веках генуэзские купцы основали в селе Лдзаа небольшую торговую факторию Санта-София (Святая София), а в центре Пицунды — факторию Пецондо. Название Санта-София сохранялось вплоть до XVI века.

О пребывании генуэзцев в Пицунде свидетельствует надпись 1429 года на латинском языке, которая, согласно источникам, была выгравирована на колоколе Пицундского храма (он пропал в период Крымской войны 1853–1856 годов).

В конце XIV века верховная власть пицундских католикосов распространилась на всю Западную Грузию. Западногрузинские цари и владетельные князья дарили им обширные поместья и крепостных крестьян. Как видно из одной дарственной грамоты, относящейся к 1740 году, число дворов, пожертвованных Пицунде, достигало 800, а число всех крестьян, приписанных к монастырю, четырех тысяч.

Гибель и разрушение принесло Пицунде турецкое иго. Многие ценности, в том числе и храмовые, были увезены турками. Удалось спасти лишь небольшую часть вещей, среди них знаменитую икону Пицундской богоматери, которая была перенесена в Гелатский монастырь близ Кутаиси^[55]. Абхазским католикосам пришлось покинуть опустевший город и обосноваться в Гелатском монастыре. Однако, по словам французского путешественника Ж. Шардена, еще долго жил обычай, по которому каждый католикос в сопровождении многочисленной свиты должен был посетить Пицунду хотя бы раз в жизни для совершения там различных обрядов^[56], хотя службы в храме не было. Это место считалось священным. Вожди племен давали у тысячелетнего дуба торжественную клятву перед началом каждого военного похода.

В 1830 году по просьбе абхазского владетеля в Пицунду вступили русские войска. Они возвели здесь укрепление, пристроив к прежним стенам с северо-востока и юго-запада обширные бастионы.

Абхазы дают клятву под «священным» дубом у Пицундского храма (гравюра середины XIX века)

В 1845 году по инициативе Одесского общества древностей началась реставрация Пицундского храма. Работы по восстановлению были поручены архитектору Норову, который задумал реставрировать этот памятник местного зодчества по итальянскому образцу. Крымская война прервала начатые работы. Лишь в 1860 году ремонт храма возобновился. Источники сообщают, что «весь храм и все его стены были выбелены чисто»^[57]. Эта «побелка» обошлась храму дорого — погибло много ценных росписей. Еще больший вред принесла реставрация 1869 года, которой руководил майор А. С. Воронов. Были сняты северный, южный и западный притворы храма, а также осуществлены другие переделки.

В результате так называемых ремонтно-реставрационных работ прежний вид храма несколько изменился. К счастью, все главные линии и характер конструкции храма остаюсь прежними.

Пицундский храм привлекал внимание видных художников, архитекторов, историков. С восторгом пишет о нем Фредерик Дюбуа де Монперэ: «Вот я перед лицом одной из самых грандиозных, самых живописных руин, какие я когда-либо знал. Мне говорили об этом здании с восхищением, но впечатление, которое оно производит, превзошло мои ожидания — этот стиль, благородный и смелый, изумляет среди дикой природы Абхазии»^[58]. Дюбуа первым составил план храма и дал его описание.

Спустя три года после Дюбуа, в 1836 году, известный русский живописец академик Н. Г. Чернецов также сделал ценные зарисовки храма до реставрации. На рисунках Чернецова, ныне хранящихся в Ленинграде, в частности, хорошо видны древние портики, примыкавшие к храму. Описание памятника составил известный грузинский этнограф и археолог Д. З. Бакрадзе (1860 год).

Пицундский храм с притворами (рисунок Н. Г Чернецова, 1836 год)

Пицундский храм изучали художник С. Толстой, академик М. Броссе, историки Н. Кондаков и Ш. Мурзакович, посвятивший храму специальный очерк, и многие другие.

Но какое дело было царским чиновникам до красоты и архитектурных достоинств храма? В 1885 году царское правительство подарило Пицундский храм со всеми земельными угодьями (1049 десятин земли и 420 десятин сосновой рощи) Ново-Афонскому монастырю. Новоафонские монахи, получив такой лакомый кусок, тут же возвели возле него жилые и культовые постромки — кельи, трапезные с кухней, гостиницу и т. д.

Местный краевед К. Мачавариани писал с возмущением: «Да за что же отвели этот дивный уголок монахам Ново-Афонского монастыря? Разве мало им пользоваться теми обширными и превосходными землями в количестве 3000 десятин… которые они получили от нашего правительства? Что они сделали для Абхазии, для народного образования?.. Ведь 200 десятин сосновой рощи могли стольким больным облегчить страдания»^[59].

Пицундский храм после реставрации

Пицундская сосновая роща всегда охранялась абхазами как священная. Однако в конце XIX века при попустительстве местных властей и монахов ее стали вырубать разные лесопромышленные компании. Они вывозили самшит и уничтожали единственные в мире крупные массивы пицундской сосны. Молодые всходы затаптывались скотом, роща катастрофически таяла…

Только при Советской власти был положен конец хищническому истреблению уникальной рощи. Сейчас сосновая роща, на территории которой строится курорт, охраняется государством. Еще не одно поколение будет любоваться зелеными кронами и гордыми стволами пицундских сосен. Пицундский храм превращен в музей, экспонаты которого рассказывают о древней и увлекательной истории Абхазии.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ВВ — «Византийский временник», Л., М.

ВДИ — «Вестник древней истории», М.

ЗИАН — «Записки Императорской академии наук», СПб.

ИАНО — «Известия Абхазского научного общества», Сухуми.

ИГАИМК — «Известия Государственной академии истории материальной культуры», М. — Л.

КСИИМК — «Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры АН СССР», М. — Л., М.

СА — «Советская археология», М.

ТАИЯЛИ— «Труды Абхазского института языка, литературы истории АН Грузинской ССР», Сухуми.

БИБЛИОГРАФИЯ

Аджинджал И А., Жилища абхазов, Сухуми, 1957.

Адзинба И. Е., Архитектурные памятники Абхазии, Сухуми, 1958.

Акаба Л. X., Абхазы Очамчирского района, — «Кавказский этнографический сбооник», т. I, М., 1955.

Амиранашвили Ш. Я., И глория грузинской монументальной живописи. т. I, Тбилиси, 1957.

Антелава И. Г., Эпизоды из истории борьбы Западай Грузии против агрессии султанской Туриии в XVII–XVIII вв., — «Материалы по истории Абхазии», Сухуми, 1939

Анчабадзе З. В., Из истории средневековой Абхазии (VI–XVII вв.), Сухуми, 1959.

Апакидзе А. М., Об итогах новых археологических раскопок в Грузии, М., 1960.

Апакидзе А. М., Лсрдкипанизде О. Д., Отчет о работах Причерноморской археологической экспедиции в 1959 г.. Тбилиси, 1950.

Багратиони В., География Грузии, — «Записки Кавказского отдела императорского русского географического общества», т. XXII, Тифлис, 1904, вып. 5.

Бакрадзе Д. З., Статьи по истории и древностям Грузии, — ЗИАН, т. VIII, приложение, вып. I, 1887.

Башкиров А. С., Археологические изыскания в Абхазии летом 1925 г., — ИАНО, вып. IV, 1925.

Бгажба X. С., Некоторые вопросы этнонимики и топонимики Абхазии. — ТАИЯЛИ, т. XXVII, 1956.

Бгажба X. С., Из истории письменности в Абхазии, — ТАИЯЛИ, т. XXX, 1959.

Бердзенишвили Н. З., Новые данные о палеолите Абхазии, — ТАИЯЛИ, т. XXX, 1959.

Бжаниа Ц. Н., К вопросу изучения каменных построек ацангуара, — ТАИЯЛИ, т. XXX, 1959.

Голенко К В., Монеты из находок Сухумской крепости в 1952 — ТАИЯЛИ. т. ХХХШ — XXXIV, 1963.

Гулиа Д. И., История Абхазии, т I, Тифлис. 1925.

Гумба Н., Западная Грузия и Византия в VI–VII вв., Сухуми, 1962.

Джанашая С. Н., Из истории Абхазского царства, — «Труды», т. II Тбилиси, 1952.

Джанашая С. Н., О времени и условиях возникновения Абхазского царства — «Труды». т. II, Тбилиси, 1952.

Дзидзария Г. А., К истории мореходства в Абхазии, — «Труды Сухумского государственного педагогического института», т. XII, Сухуми, 1959.

Дзидзария Г. А., Народное хозяйство и социальные отношения в Абхазии в XIX в. Сухуми, 1958.

Дьячков-Тарасов А. Н., Гагры и их окрестности, — «Записки Кавказского отдела императорского географического общества», т. XXIV, Тифлис, 1903, вып. I.

Дюбуа де Монперэ Фредерик, Путешествие вокруг Кавказа, т. I, Сухуми, 1957.

Ельницкий Л. А., Новые данные антихристианской реакции в Римской империи в IV в. н. э., — СА, 1962, т. IV.

Замятин С. Н., Палеолит Абхазии, Сухуми, 1937.

Иващенко М. М., Исследование археологических памятников материальной культуры в Абхазии, — «Известия научно-исследовательского института кавказоведения», вып. 3, Тбилиси, 1935.

Иващенко М. М., К вопросу о местонахождении Диоскурии древних, — «Известия абхазского научного общества», вып. 4, Сухуми 1962.

Инал-Ипа Ш. Д., Абхазы (историко-этнографический очерк), Сухуми, 1960.

Инал-Ипа Ш. Д., О содержании термина «апсха» — «царь Абхазии», — ТАИЯЛИ, т. XXXIII–XXXIV, 1963.

Каландадзе Ал., Археологические памятники Сухумской горы, Сухуми, 1953.

Канадеев И. Н., Очерки закавказской жизни, т. I, М., 1902.

Капанадзе Д. Г., Неизданный вариант грузинской монеты XI в., — ТАИЯЛИ, т. XXX, 1959;

Кациа А. К., Илори, Сухуми, 1963.

Комаров А. В., Краткий обзор последних археологических находок в кавказском крае, — «Известия кавказского Общества истории и археологии», т. I, Тифлис, 1882, вып. I.

Кудрявцев К., Сборник материалов по истории Абхазии, Сухуми, 1922.

Куфтин Б. А., Материалы к археологии Колхиды, т. I, Тбилиси, 1949.

Латышев В. В., Известия о древних писателях Скифии и Кавказа, — ВДИ, 1947, № 1, 4; 1948, № 1.

Латышев В. В., К истории христианства на Кавказе (Греческие надписи из Ново-Афонского монастыря), СПб., 1911.

Леквинадзе В. А., Вислая печать Константина Абхазского, — «Сообщения АН Грузинской ССР», т. XXVI, Тбилиси, 1955, № 5.

Лукин А. Л., Материалы по археологии Бзыбской Абхазии, — «Труды отдела истории первобытной культуры Государственного Эрмитажа», т. I, Л., 1941.

Лукин А. Л., Неолитическое селище Кистрик близ Гудаут, — СА, 1950, № 12.

Лукин А. Л., Эшерская находка, — ТАИЯЛИ, т. XXVII, 1956.

Мацулевич Л. А., Открытие мозаичного пола в древнем Питиунте, — ВДИ, 1956, № 4.

Мачавариани К. Д., Описательный путеводитель по городу Сухуми и Сухумскому округу, Сухуми. 1913.

Мурзакевич М. Древнейший Пицундский православный, храм на вое-. точном берегу Черного моря, — «Записки Одесского общества древностей», т. X, отд. 3, 1877.

Мшвениерадзе Д. М., Строительное искусство в древней Грузии, Тбилиси, 1959.

«Очерки истории Абхазской АССР», ч. I, Сухуми, 1950.

Пачулиа В. П., Новый Афон, Тбилиси, 1964.

Пачулиа В. П., Памятники культуры Абхазии, с приложением списка, Сухуми, 1961.

Пачулиа В. П., По историческим местам Абхазии, Сухуми, 1960.

Пиотровский Б. Б., Археология Закавказья, Л., 1949.

Помяловский И., Сборник греческих и латинских надписей Кавказа, СПб., 1881.

Прокопий Кесарийский, О постройках, — ВДИ, 1939, № 4(9).

Прокопий из Кесарии, Война с готами, М., 1950.

Серов Н. П., Памятники грузинского зодчества, М., 1947.

Соловьев Л. Н., Диоскурия— Севастополис — Цхум, — «Труды Абхазского государственного музея», Сухуми, 1947, вып. I.

Соловьев Л. Н., Энеолитическое селище в Очемчирах, — «Материалы по истории Абхазии», Сухуми, 1939, № 1.

Стражев В. И., Бронзовая культура в Абхазии, — ИАНО, 1926, вып. 4.

Стражев В. И., Руинная Абхазия, ИАНО, 1925, вып. I.

Трапш М. М., Мраморный барельеф из Сухуми, — ВДИ, 1954, № 1.

Трапш М. М… Некоторые итоги археологического исследования в Сухуми в 1951–1953 гг.,-СА, 1955, XXIII.

Трапш М. М., О некоторых итогах археологических исследований в с. Цебелъда Сухумского района, — ТАИЯЛИ, 1961, XXXII.

Трапш М. М., Раскопки древнего Севастополиса в районе Сухумской крепости в 1959 г., — ТАИЯЛИ, т. XXXIII–XXXIV, 1963.

Фадеев А. В., Краткий очерк истории Абхазии, т. I, Сухуми, 1934. Фадеев А. В., Меч и золото на берегах Абхазии, Сухуми, 1933.

Щервашидзе Л. А., Соловьев Л. Н., Исследование древнего Севастополиса, СА, 1960, № 3.

Щервашидзе Л. А., Церковь в с. Акапа (Одиши) около Сухуми, — ТАИЯЛИ, т. XXX, 1959.

М. Brosset, Rapports sur ип voyage archeologique dans la Georgie et dans I’Armenie execute en 1847–1848. Huitieme rapport, p. 111, I-er livre., St. Petersbourg, 1849.

INFO

Вианор Панджович Пачулиа

В КРАЮ ЗОЛОТОГО РУНА

Исторические места и памятники Абхазии

Утверждено к печати

Секцией восточной литературы

Редакционно-издательского совета

Академии наук СССР

*

Редактор Т. М. Швецова

Художник И. М. Русина

Художественный редактор И. Р. Бескин

Технический редактор Э. Ш Язлозская

Корректоры С. А. Боровская и Ф. А. Дворкина

*

Сдано в набор 29/VI 1964 г.

Подписано к печати 19/IX 1964 г.

А 8277. Формат 84х108 1/32

Уч. изд. л 6,59. Тираж 35 000 экз.

Печ. л. 4+0,625 вкл. Усл. печ. л 6,765.

Изд № I 85 Заказ 1568

Темплан 1964 г. № 146

Цена 35 коп.

*

Главная редакция восточной литературы

издательства «Наука»

Москва, Центр, Армянский пер., 2

Типография № 3 издательства «Наука».

Москва К-45, Б. Кисельный пер., 4

…………………..

Scan, DJVU: Tiger, 2013

Примечания

1

Из древнегреческого мифа мы узнаем, что золотое руно — руно золотого барана, на котором дети царя Афаманта, сына бога ветра Эола, — Фрике и Гела — бежали от преследования мачехи Ино. Чудесный баран доставил Фрикса на землю Колхиды, и царь Эет принес его в жертву великому богу Зевсу. Руно он повесил в священной роще, где его охранял неусыпный дракон. Потомки Афаманта любой ценой хотели добыть руно, которое, как предсказали им боги, должно было принести им процветание и благополучие.

(обратно)

2

Нодар Ломаури, Греческая колонизацця побережья Колхиды, Тбилиси, 1962, стр. 85.

(обратно)

3

К. А. Владыкин, Древности Черноморского побережья Кавказа, СПб., 1900, стр. 17.

(обратно)

4

М. М. Трапш, Мраморный барельеф из Сухуми, — ВДИ, 1954, № 1, стр, 164.

(обратно)

5

А. М. Апакидзе, О. Д. Лордкипанидзе, Новые материалы археологии Диоскурии — Севастополиса, — ТАИЯЛИ, т. XXIII–XXIV, 1963, стр. 222,

(обратно)

6

Л. Н. Соловьев, Диоскурия — Севастополис Цхум, — «Труды Абхазского государственного музея», вып. I, Сухуми, 1947, стр. 132.

(обратно)

7

В В Латышев Известия древних писателей о Скифии и Кавказе, — ВДИ, 1948, № 1, стр. 269–270.

(обратно)

8

Т. С. Каухчишвили, Греческая надпись на Сухумском светильнике, — ТАИЯЛИ, т. XXVIII, 1957, стр. 228.

(обратно)

9

М. М. Иващенко, Герзеульский клад монет Кессарии Каппадокийской, — ИГАИМК, т. VII, вып. X, 1931, стр. 4–5.

(обратно)

10

Так в те времена называлась территория Западной Грузии, населенная грузинскими и абхазскими племенами.

(обратно)

11

Прокопий Кесарийский, О постройках, — ВДИ, 1939, № 4(9), стр. 242.

(обратно)

12

В эту область входили современные Гульрипшский, Очамчирский и частично Гудаутский районы.

(обратно)

13

«Материалы по археологии Кавказа», вып. II, М., 1889, стр. 43–44.

(обратно)

14

Л. Рчеулишвили и Г. Н. Чубинашвили, Беслетский мост, — сб. «Материальные культуры эпохи Шота Руставели», Тбилиси, 1938, стр. 257.

(обратно)

15

Ф. Дюбуа де Монперэ, Путешествие вокруг Кавказа, Сухуми, 1937, стр. 133.

(обратно)

16

И. Е. Репин и В. В. Стасов, Переписка, т. II, М.—Л., 1949, стр. 134.

(обратно)

17

А. П. Чехов, Письма, т. 11, М., 1956, стр. 248.

(обратно)

18

В. Чернявский, Записки о памятниках Западного Кавказа, обследование которых особенно необходимо, — «5-й археологический съезд в Тифлисе», Тифлис, 1885, стр. 14.

(обратно)

19

Там же, стр. 246.

(обратно)

20

М. М. Иващенко, Великая Абхазская стена. О направлении Келасурекой стены, — ИАНО, вып. IV, 1926.

(обратно)

21

«Посольство в Дадианскую землю», — «Материалы для русской истории», изд. С. Белокурова, М., 1888, стр. 351.

(обратно)

22

С. Саблин, Древний собор в Драндах, — газ. «Кавказ», 1846, № 8.

(обратно)

23

Д. З. Бакрадзе, Статьи по истории и древностям Грузии, — ЗИАН, т. VIII, приложение, вып. I, 1887, стр. 84.

(обратно)

24

Прокопий из Кесарии, Война с готами, М., 1950, стр. 403..

(обратно)

25

Л Н. Соловьев, Следы древнего соляного промысла близ г. Сухуми и Очамчире, — «Труды Абхазского государственного музея», вып, I, Сухуми, 1947, стр. 43–44.

(обратно)

26

«Очерки истории Абхазской АССР», ч. I, Сухуми, 1950, стр. 27.

(обратно)

27

В районе села Киндг на берегу моря имеются следы поселения с аналогичным названием.

(обратно)

28

«Картлис Цховреба» («Жизнь Грузии»), Тбилиси, 1955, стр. 270.

(обратно)

29

Имеется в виду царь объединенной Грузии Давид Строитель.

(обратно)

30

М. Brosset, Rapports sur ип voyage archéologique dans la Géorgie et dans l’Armenie exécuté en 1847–1848, Huitiéme rapport, p. 111, 1-er livre., St. Petersbourg, 1849.

(обратно)

31

См. X. Бгажба, Некоторые вопросы этнонимики и топонимики Абхазии, — ТАИЯЛИ, т. XXVII, 1956, стр. 297.

(обратно)

32

М. М. Трапш. Археологические раскопки в Анакопии в 1957–1958 гг., — ВВ, т. XI, стр. 263.

(обратно)

33

См. З. В. Анчабадзе, Из истории средневековой Абхазии (VI–XVII вв.), Сухуми, 1959, стр. 272–273.

(обратно)

34

И. Н. Канадаев, Очерки Закавказской жизни, т. I, М., 1902, стр. 218.

(обратно)

35

«Жизнь Грузии», стр. 38.

(обратно)

36

Г. Москвич, Сокращенный практический путеводитель по Кавказу, СПб., стр. 227.

(обратно)

37

ЦГА Абхазской А. ССР, ф. 11, оп. 1, д. 8, л. 1.

(обратно)

38

И. Н., Абхазия и в ней Ново-Афонский Симоно-Канонитский монастырь, М., 1896–1899, стр. 245.

(обратно)

39

Д. И. Гулиа, История Абхазии, т. I, Тифлис, 1925, стр. 154.

(обратно)

40

X. С. Бгажба, Из истории письменности Абхазии, — ТАИЯЛИ, тт. XXX, 1959, стр. 25?.

(обратно)

41

В. Потто, Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях, т. II, СПб., 1886, вып. IV, стр. 25.

(обратно)

42

Ф. И. Пастернацкий, Климатические пункты на Черноморском побережье Кавказа, М., 1898, стр. 45.

(обратно)

43

М. М. Трапш, Новая археологическая находка в Абхазии, КСИИМК, вып. 53, 1954, стр. 142.

(обратно)

44

Ф. Дюбуа де Монперэ, Путешествие вокруг Кавказа, стр. 95.

(обратно)

45

Существовало несколько точек зрения по поводу расположения Трахеи. Некоторые исследователи считали, что Трахея находилась на месте нынешнего Нового Афона, однако материалы археологических раскопок 1957–1959 гг. на Иверской горе не подтвердили это предположение. Советский историк акад. С. Н. Джанашая был прав, доказывая, что Трахея в раннесредневековый период находилась на территории Гагры.

(обратно)

46

Эвлия Челеби, Книга путешествий, т, 9, Одесса, 1875, стр. 182.

(обратно)

47

«Русский вестник», 26.IV. 1901.

(обратно)

48

Это название исторически не оправдано, так как башня была построена спустя четыре года после смерти Бестужева-Марлинского.

(обратно)

49

Ф. И. Пастернацкий, Климатические пункты на Черноморском побережье, стр. 45.

(обратно)

50

А. Я., Черноморская авантюра, — «Сельский хозяин», 1906, № 25, стр. 6.

(обратно)

51

Газ. «Искра», № 46, 15.VIII. 1903.

(обратно)

52

Д. д’Асколи. Описание Черного моря и Татарии, стр. 102–103.

(обратно)

53

В. В. Латышев, Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе, т. I, вып. 3, СПб., 1900, стр. 790.

(обратно)

54

Т. К. Микеладзе, Бичвинтская двухабсидная церковь. — Материалы по археологии Грузии и Кавказа, т. III, Тбилиси, 1963, «стр. 131.

(обратно)

55

Сейчас она хранится в фондах Музея искусств Грузии в Тбилиси.

(обратно)

56

Ж. Шарден, Путешествие по Закавказью в 1672–1673 г., Тифлис, 1902, стр. 141.

(обратно)

57

Иеромонах Е., Пицундский древний храм (Ново-Афонский скит) на Кавказе, на берегу Черного моря (на правах рукописи), Гагры, 1914, стр. 5.

(обратно)

58

Ф. Дюбуа де Монперэ, Путешествие вокруг Кавказа, стр. 1UZ.

(обратно)

59

К. Д. Мачавариани, Описательный путеводитель по городу Сухуми и Сухумскому округу, Сухум, 1913, стр. 200.

(обратно)

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ

ОТ АВТОРА

ТАЙНА ЗАТОНУВШЕГО ГОРОДА

ЗАГАДКА ВЕЛИКОЙ СТЕНЫ

ВОЕННО-СУХУМСКАЯ ДОРОГА

ПРОШЛОЕ ОЧАМЧИРЕ И ЕГО ОКРЕСТНОСТЕЙ

ОТ АНАКОПИИ К НОВОМУ АФОНУ

О ЧЕМ РАССКАЗЫВАЮТ ПАМЯТНИКИ СЕЛА АНУХВА

ГУДА НЕ МОГ ЖИТЬ БЕЗ УТЫ

ИСТОРИЯ СЕЛА ЛЫХНЫ

СЕДАЯ СТАРИНА ГАГРЫ

НА РАЗВАЛИНАХ ДРЕВНЕГО ПИТИУСА

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

БИБЛИОГРАФИЯ

INFO

*** Примечания ***