Геннадий Зюганов [С. А. Кислицын] (fb2) читать онлайн

С. Кислицын, В. Крикунов, В. Кураев
Геннадий ЗЮГАНОВ
1999

*

© Кислицын С. А. Крикунов В. И., Кураев В. Д., 1999

Предисловие

Этого человека в России знают все от мала до велика. Одни им восторгаются, другие ненавидят, третьи — с интересом наблюдают за его бурной оппозиционной деятельностью, но, наверное, никому он не безразличен. Когда в 1996 г. перед народом была поставлена дилемма, как идти дальше — опять за Ельциным или испытать альтернативу Зюганова, — возможно, каждый подумал, кто больше, кто меньше, о программе и личности обоих кандидатов. И прежде всего о Геннадии Андреевиче Зюганове — лидере оппозиции, самой мощной партии России, Коммунистической, самого многочисленного Народно-патриотического союза России и самой влиятельной фракции в Государственной Думе — КПРФ. Тогда выбор был сделан в пользу Ельцина, но стала ли лучше жизнь в нашей стране?

Приближаются новые парламентские и, позднее, президентские выборы, в которых несомненно примет участие Г. А. Зюганов, причем, по мнению большинства обозревателей, в президентской гонке ему гарантировано как минимум второе место. А может быть, он достоин стать президентом? В самом деле. Он сегодня очень мало похож на того политика, которым был несколько лет назад. Это, конечно, уже не «темная лошадка», известная в основном левым партиям и патриотическим движениям. Благодаря антирекламе правящих либеральных сил на телевидении и в прессе имя Зюганова на слуху буквально у всех. Ему уже не нужно доказывать свою значимость и легитимность компартии — все это не подлежит сомнению. Отдельные навязчивые заклинания о запрете компартии в исполнении политических экстремистов практически никем не замечаются. Зюганов и КПРФ — это непоколебимая данность жизни российского общества, которое всегда по своему менталитету было левым, тяготеющим к социальной справедливости, общинному соучастию, признанию приоритетов государства и нации и отторгающим культ наживы и безнравственности.

Конечно, нельзя говорить, что компартия и Зюганов — близнецы-братья. Во-первых, в партии идут постоянная и естественная внутренняя борьба, дискуссии между центром и региональными организациями, партийными поколениями, наконец, между лидерами. Во-вторых, партия стремится расширить свое влияние на смежные политические силы, и авторитаризм руководства может только оттолкнуть союзников, особенно умеренных. Но Зюганов безусловно контролирует развитие партии и народно-патриотического блока движений. Он общепризнанный единственный лидер партии и авторитет для ее союзников, а также негласный руководитель левоцентристского большинства в Государственной Думе. По большому счету, он лидер всей российской народной оппозиции, если не считать так называемой «демократической» либерально-«яблочной» псевдооппозиции.

Россия переживает сейчас перманентный социально-экономический кризис, который естественным образом породил многочисленные политические конфликты. По мысли известного классика политологии М. Вебера, такая ситуация требует харизматического лидера, обладающего некими чудодейственными способностями и качествами. Его сторонники должны верить ему как Богу, отвечать полной преданностью и смело идти за ним в «даль светлую». Однако опыт показывает, что харизматический авторитет Ельцина в условиях российского кризиса испарился, а попытка Владимира Жириновского создать культ личности «себя любимого» превратилась в дешевый фарс. Это закономерно, ибо, как говорится, чтобы сделать рагу из зайца, нужно иметь хотя бы кошку. Для политического лидерства нужно как минимум быть крупной личностью, ибо это все-таки не должность, а состояние души, причем адекватное менталитету нации.

Вероятно, новый цикл исторического развития России требует нового типа лидера, а не того, что явил собой Борис Ельцин. В этой связи привлекает внимание позиция французского политолога Ж. Блонделя, который счел необязательной взаимосвязь остроты конфликтов и появление харизматического лидерства. По его мнению, действуют другие, более сложные закономерности. В каждой конкретной политической ситуации любой отдельно взятой страны устанавливается соотношение компонентов, которое определяет необходимость появления того или иного типа политического лидерства.

В недавнем прошлом лидерами Коммунистической партии и Советского государства были великие харизматические вожди В. И. Ленин и И. В. Сталин. Эти шекспировские личности по своим масштабам выходят далеко за пределы России и вряд ли могут анализироваться в контексте современной истории. Н. С. Хрущев — был уже их эпигоном. Разоблачив культ личности Сталина и став лидером реформаторов-антисталинистов, он допустил ряд широкоизвестных волюнтаристических просчетов, приведших к провалам в экономике СССР. Напуганный авантюрами Хрущева, обжегшись, что называется, «на молоке», технократ-прагматик Л. И. Брежнев взял курс на стабильность, коммунистический консерватизм и отказался от эволюционных, давно назревших жизненно необходимых преобразований, прежде всего модернизации страны на основе НТР. Ю. В. Андропов попытался осуществить наконец продуманные реформы, но ему трагически не хватило времени и здоровья. Молодой реформатор М. С. Горбачев оказался в конце концов несостоятельным лидером, продолжил традицию хрущевских бессистемных реформ без ума и сердца, окончательно разбалансировавших как политическую, так и экономическую систему социализма. Автор «нового мышления» и перестройки получил заслуженную награду — звания «лучшего немца» и «лучшего израильтянина». Его политику углубления реформ энергично и целенаправленно продолжил бывший член коммунистической элиты, ставший харизматическим вождем демократов, Б. Н. Ельцин. Он пошел в мировую историю как ликвидатор СССР и советского строя, ответственный организатор чеченской бойни. Но список коммунистических лидеров не исчерпывается этими лицами.

В бывших республиках СССР первоначально утвердился тип лидера — бывшего партийного руководителя, «начальника-хозяина», воплощавшего унифицированно-авторитарный стиль правления — Э. Шеварднадзе, Г Алиев, Л. Кравчук, Н. Назарбаев и др. Но с течением времени эта страта стала дополняться в условиях усиливающегося кризиса национально ориентированными политиками-прагматиками типа А. Лукашенко и Л. Кучмы. В целом налицо кризис лидерства. Думается, народные массы ожидают нового типа лидеров, бесспорно — крупных личностей, государственников, обязательно прагматиков, решительных, уверенных, здравомыслящих, заботящихся о своих гражданах, и обязательно лично честных.

Поэт Иван Савельев так образно в стихах выразил эти народные надежды:

Лидер должен был отвечать этому народному идеалу-мифу, возникшему в условиях специфической авторитарно-вождистской политической культуры населения России. Особенность политической культуры России заключается в том, что ее лидеры зачастую являются личностями, которые действуют либо во имя государства, либо вопреки государству и политической системе. Первый тип — лидер во имя государства — представлен именами, которые, кстати, часто называет в качестве любимых сам Зюганов, — Петр Великий, Екатерина II, Ленин, Жуков. Второй тип — лидер вопреки государству — представлен именами начиная с протопопа Аввакума, Стеньки Разина, Ленина, большевиков и заканчивая революционным антикоммунистом Ельциным, вступившим в прямую конфронтацию с взрастившей его партией.

С этой точки зрения только один российский политик на современном этапе отвечает парадоксальным образом требованиям обоих типов российского лидерства, то есть является лидером во имя государства и одновременно — лидером вопреки существующей политической системе. Он выражает если не на все 100 %, то как минимум на 90 % эти запросы нации во многих своих компонентах. Для нас нет сомнений — это, конечно же, Геннадий Зюганов. Он лидер оппозиции, гонимой правящим политическим режимом, подвергаемый травле в средствах массовой информации, но он же — государственный деятель, одержимый государственнической — державной патриотической идеей, требующий усиления роли государства во всех областях жизни, возрождения влияния России на мировой политический процесс.

Некоторые авторы говорят, что у него нет пресловутой харизмы в смысле бездумного поклонения ему как абсолютному вождю и страха перед ним всей нации. Но нужно ли это вообще России? Не хватит ли ей культа отдельных личностей в недавнем прошлом или фарсового культа некоторых вождей сейчас? На наш взгляд, России нужен именно такой — рассудительный, уверенный, не стремящийся к славе, к авторитарной власти, умный, но не заумный, доступный пониманию народа, лично талантливый лидер, твердо знающий, чего хочет, убеждающий других, опирающийся на коллектив верных единомышленников и в нем черпающий свои силы.

В прессе уже появились сотни материалов о политическом лидере левых сил Зюганове. Но пришло наконец время поподробнее разобраться в биографии этого незаурядного человека, крупного политика, видного ученого-философа и геополитика, в целом, прямо скажем — уникальной фигуры на российском политическом небосклоне. Издательство «Феникс» опубликовало в своей яркой серии «След в истории» целый ряд портретов современных политических деятелей и, естественно, не могло обойти вниманием этого общепризнанного, второго или третьего по значению, политика России.

Писать о Зюганове легко и сложно одновременно. В его биографии нет личных и семейных катаклизмов. Он женат всю жизнь на первой жене, не принимал непосредственного участия в авантюрах, в военных или мятежных действиях, не стоял на броневиках или танках с указующим перстом. О его внутрипартийной и личностной борьбе также мало что известно. Он не считает нужным афишировать свои проблемы, личные успехи и поражения, не любит, что называется, выставляться, демонстрировать обиды и эмоции, политические амбиции. Он не рвется в правительство, не предлагает свои услуги… Его даже долгое время не считали публичным политиком, так как он был слишком закрыт для граждан и непроницаем как базальтовая скала. С течением времени Зюганов все-таки осознал, что в новых условиях партийный и парламентский лидер должен быть более понятен, доступен не только единомышленникам, но и всем гражданам-избирателям, и дал определенный объем информации прессе о своем житье-бытье. Но это оказалось полуофициозным минимумом, на котором очень трудно построить развернутое жизнеописание и тем более — харизматический культ. Последнее, наверное, просто невозможно, так как Зюганов принципиально отрицает всякий авторитаризм, ибо он органично претит его истинно русской, общинно-коллективистской натуре.

Общепартийная и парламентская деятельность составляет, как известно, ядро политической жизни Зюганова. Его биография — это, в известном смысле, история КПРФ и ее фракции в государственной жизни, это элемент биографии российской оппозиции, лидером которых он является.

При подготовке очерка о его политической деятельности мы обратили внимание на следующие этапы становления Зюганова как политического лидера. Во-первых — становление его личности, мировоззренческих и политических убеждений в послевоенное время. Это требуется показать, так как дефицит убежденности партийных кадров, как известно, особенно обозначился в перестроечное и последующее время. Почему Зюганов не изменил своей партии, когда большая часть номенклатуры забыла о ней? Откуда у него столь твердые коммунистические убеждения? Убеждение, как известно, включает в себя как мировоззренческие позиции, так и осознанные цели, стратегию и тактику политических действий. Важно выявить истоки формирования жизненной позиции в детстве и юности, затем в период становления Зюганова как политического лидера, его характера, который также существенно влияет на формирование лидера, его признанных всеми качеств — твердости, неподкупности, несгибаемости. Всем известно, какой травле подвергся Зюганов в либеральной прессе, какие гнусные россказни пошли о нем, которые иной раз и опровергать просто противно. Но Зюганов выстоял, стал одним из крупнейших политиков России.

Во-вторых, профессионализм Зюганова как преподавателя-математика и исследователя-философа, управленца высшей квалификации, профессионального парламентария, безусловно, есть сердцевина его многогранной деятельности. Неустойчивость многих партийных лидеров в прошлом, сильная зависимость от внешних факторов, всплесков эмоций вызваны отсутствием серьезной профессиональной, так сказать, непартийной подготовки. Политический деятель обязан быть кем-то еще, кроме политика или партийного лидера. Он должен знать жизнь, уметь работать профессионально в, так сказать, обычной сфере деятельности и иметь отступные пути. В конце концов, нельзя же гарантированно всегда быть депутатом или секретарем ЦК? Причем это касается не только узких направлений деятельности, но и теоретической подготовки. Овладение высотами политологии, философии политики, геополитики, истории России и политической культурой, формирование профессионального политического и научного интеллекта — это важнейшая составная часть роста Зюганова, и мы уделили этому внимание.

В-третьих, обретение интеллектуального авторитета. Это не повторение банального тезиса о необходимости теоретической подготовки. Речь не идет и об умственных способностях в обыденном плане. Здравыми мыслями, как говорил великий Маркс, могут обладать и дурные люди, которые «злоупотребляют языком для вранья, головой для интриг». Интеллектуальный авторитет включает в себя привлекательность личности политика, оригинальность его мышления, прогностические способности, мастерство и уверенность ведения дискуссий, разоблачения провокаций, способность вести за собой интеллигенцию. Все эти качества присутствуют в личности Зюганова и объективно способствуют развитию его харизмы, как бы он к ней отрицательно ни относился.

Наконец, важнейшим качеством, обретенным Зюгановым, является конструктивность его мышления и деятельности. Созидательность и толерантность — это, как показала практика, очень важное начало в деятельности руководителей. История России знала политиков — разрушителей, политиков — исполнителей и продолжателей, но наиболее интересны созидатели, творческие деятели. Зюганов не просто созидательно ориентированный человек — он дирижер по своей природе. Убежден, что именно такой деятель нужен в условиях демократии и многопартийности. По идее, каждый правитель России должен обладать способностями поиска консенсуса, компромисса, умения нащупать и осуществить свою линию поведения с учетом взаимодействия с другими лидерами и партиями, с членами собственной команды. В этом Зюганов, по общему мнению, превосходит всех своих конкурентов на президентский пост, демонстрирующих собственное «Я», прямо использующих свои имена для имиджа партии или даже отождествляющих себя с движением. Есть у Зюганова и недостатки, которые, как правило, вытекают в определенных случаях из вышеперечисленных достоинств, и об этом будет специально сказано в соответствующих разделах. Но, несмотря на какие-то недостатки, можно с уверенностью сказать, что Зюганов, несомненно, политик из новой формации лидеров России, идущей на смену кадрам из брежневско-горбачевского окружения.

Раскрывая названные черты и особенности Зюганова-политика мы, естественно, не могли обойти вниманием его личную жизнь, материалы о его ближайших родственниках, хотя, прямо скажем, — сведений в этом плане было катастрофически мало. В ряде случаев в очерке используются наряду с материалами периодической печати источники устного характера, личные впечатления от встреч с Зюгановым, воспоминания, различные рассказы о нем, услышанные нами в Государственной Думе, партийных комитетах и других присутственных местах. Однако в целом читателям представлено в основном политологическое осмысление личности Зюганова и его роли в современном политическом процессе.

Как и всякий биограф, автор книги закономерным образом попал под обаяние масштабной личности своего героя и склонен, вероятно, к некоторой его идеализации, хотя как профессиональный историк он стремился следовать принципам исторической правды, научной истины, объективности и историзма. Все основные сюжеты и использованные цитаты взяты из опубликованных источников. Наверное, где-то мы допустили неточности, вызванные написанием книги в жанре популярного очерка по горячим следам и периодике. Поскольку книга посвящена Зюганову, автор старался не злоупотреблять изложением своего личного мнения, чем часто грешат журналисты, когда берутся за подобные очерки. Хотелось бы, чтобы книга в информативном плане была полезной для читателя любой политической ориентации и поэтому в текст введены различные биографические справки о соратниках Зюганова, суждения о различных противоречивых ситуациях и дискуссиях, связанных с его именем. Мы пытались не обходить сложные моменты в жизни Зюганова, хотя иной раз очень трудно судить о них из ростовского периферийного «далека».

При написании книги автор опирался на труды Г. А. Зюганова и на разнообразные документальные материалы, любезно предоставленные помощником Зюганова В. Г. Поздняковым, сопредседателем ЦС РУСО профессором И. П. Осадчим. Были очень полезны яркие биографические статьи публицистов А. Проханова и К. Молчанова. Активно использовались материалы прессы всех политических направлений, но в первую очередь газет «Советская Россия», «Независимая газета», «Патриот» и «Коммерсант-власть», журналов «Диалог» и «Обозреватель», «…ИЗМ».

Мы выражаем искреннюю признательность депутату Государственной Думы профессору Л. А. Иванченко и его помощнику А. И. Морщинеру за организационную помощь в написании данной работы, а также рецензенту работы — депутату Государственной Думы, доценту Т. М. Гудиме.

Сергей Кислицын, доктор исторических наук

Глава 1 Математик с философским уклоном

Геннадий Андреевич Зюганов родился в самом центре Центрально-Черноземного региона России, в ее сердце, в одном из тех краев, которые обычно называют глубинкой. Непритязательное название родного села — Мымрино вызывает ассоциации с чем-то простым и незатейливым, незамысловатым и безыскусным, типично деревенским и исконно русским. Действительно, это знаменитое междуречье Оки и Волги — один из исторических центров формирования великорусской народности в России. Здесь творил замечательный писатель Иван Тургенев. Да и сам орловско-курский диалект большим пластом лег в основу русского литературного языка. В старину здесь пролегали защитные рубежи Московского царства, а в XX веке грандиозное Орловско-Курское сражение обозначило коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны. Многие села были стерты с лица земли. Сам Орел, как писал К. Федин, напоминал «кладбище мелкой крошки», вокруг полусгоревших деревянных слобод. Зюганов уже спустя много лет после войны застал немало следов войны в городе и часто вспоминал этот образ писателя.

Небольшое село Мымрино расположено сейчас в Хотынецком районе (в период войны в Знаменском районе) Орловской области в 100 километрах от областного центра, что, учитывая традиционное состояние дорог, было большим расстоянием. Недалеко от села начинались другие области.

Как говорил позднее Геннадий Зюганов, имея в виду эту близость границ, — в селе петух кричал на три области: Орловскую, Брянскую и Калужскую. В остальном село Мымрино ничем не привлекало особого внимания, даже природой — это предлесье с бедной землей.

История села была самая обычная. По рассказам жителей, его название связано с прозвищем помещицы Мавры Глинки, которая за свой тяжелый характер была едко и метко прозвана в народе «мымрой». До революции местные крестьяне жили традиционно плохо и, как большинство российского крестьянства, поддержали Октябрьскую революцию и ленинский Декрет о земле. Сталинская коллективизация в деревне прошла ни шатко ни валко, без особых эксцессов, хотя трагические случаи имелись. Корреспонденты газеты «Известия» попытались было выявить массовые репрессии в Мымрино, но не смогли толком найти в этом плане ничего сногсшибательного. Во время войны из села на фронт ушло больше ста мужиков, а вернулось десять. Деревня дала в период войны много бойцов партизанских отрядов, действовавших в соседних брянских лесах. В небе над Мымрино сражалась знаменитая эскадрилья «Нормандия — Неман». После войны в деревне долгое время стояло несколько подбитых танков. Вот и все, что было в Мымрино до того, как в ней родился будущий лидер обновленного коммунистического движения пореформенной России.

Отец Геннадия, Андрей Михайлович Зюганов прошел обычный трудовой путь гражданина СССР — работал, воевал и снова трудился до пенсии. Фамилия его произошла, как говорили местные старожилы, от названия старинного урожайного устойчивого сорта пшеницы «зюганка». По профессии и по призванию он потомственный учитель и сам преподавал в местной школе большинство предметов, исключая языки и литературу. Во время войны был командиром артиллерийского расчета и получил тяжелое ранение во время обороны Севастополя. Его вывезли из города-ге-сложную операцию и сохранили изуродованную ногу, точнее се видимость. С тех пор Андрей Михайлович ходил на протезе. После демобилизации по ранению он вернулся в только что освобожденный орловский край, где спустя год и появился на свет сын Геннадий. Родился он семимесячным, как Черчилль. Согласно астрологии Гена появился на свет под знаком Рака, но если бы родился в девятимесячный срок, то попал бы под знак Льва. Впоследствии Зюганов любил шутить: «Я Рак с претензией на Льва». Но, как показала дальнейшая жизнь, эта шутка оказалась не бессмысленной.

Мать Геннадия, Марфа Петровна также преподавала в начальных классах мымринской школы. С этой же школой связана история любви Геннадия и его будущей семьи. Здесь учились Геннадий и его будущая жена Надежда, причем весьма любопытно, что Геннадий после окончания школы преподавал в классе своей будущей жены. Хотя Надежда полностью дистанцировалась от политики по уговору с мужем (в семье достаточно одного политика), она заслуживает краткого рассказа о себе хотя бы потому, что в некоторых желтых газетах появилась такое утверждение о Зюганове и его жене: «Типичный карьерист, человек без всяких выраженных талантов, Зюганов хитер и скользок, как может быть хитер и скользок только аппаратчик… Живя в одном подъезде с Ельциным и Скоковым, он остается человеком одной с ними крови, одного КПССьего класса. И женат он на женщине своего класса — на дочери бывшего своего начальника, первого секретаря Орловского обкома КПСС, ныне председателя Совета Федерации Строева». В этом пассаже Э. Лимонова («Эдички» — будущего вождя «национал-большевистской» экстремистской «партии») все неправда от начала до конца, но поясним происхождение жены Зюганова. Надежда Амеличева — из семьи крестьян села Гнездилова. Здесь была только школа-семилетка, и доучиваться пришлось в Мымрино, где Надя жила в интернате и подружилась с Геннадием. После окончания пединститута Надя еще поработала в мымринской школе. Когда Геннадий учился в Москве, она жила одна в Орле и ждала мужа. «Номенклатурный» тесть помогал дочери и зятю — когда поросенка подбросит, когда гуся… Родителям Геннадия — учителям помогать детям было сложнее. Отец — инвалид войны сам нуждался в помощи. Когда отец стал физически сдавать («зашевелились» в теле военные осколки), Зюганов взял родителей к себе сначала в Орел, затем в Москву, где стали жить вместе такой своеобразной патриархальной семьей в три поколения.

Вообще, учительство, по признанию Зюганова, является не просто профессиональным ремеслом — это стиль жизни и призвание. Даже сама учительская семья представляет собой особенный организм. В ней никто не запрещает, а обязательно объясняет, часто долго и нудно, почему что-то нельзя или можно (автор тоже из такой семьи и хорошо это знает). Особая интеллектуальная атмосфера, культ знаний, стремление поощрять духовность, отрицание потребительских ценностей — все это характерно для учительских семей. Не случайно Зюганов всегда подчеркивает свою учительскую родословную. Он закономерно гордится тем, что его учительский род имеет суммарный просветительский стаж 300 лет. Родословная имеет гораздо большее значение, чем это иногда кажется. Основатель аналитической психологии Юнг писал например: «Не родители, а скорее генеалогии родителей (деды и прадеды, бабки и прабабки) являются подлинными прародителями детей и больше объясняют их индивидуальность, чем они сами, непосредственные и так сказать случайные родители… Не только тело ребенка, но и его душа происходит из ряда предков, поскольку этот род индивидуально отличен от коллективной души человечества».

Сын учителей Геннадий, конечно же, хорошо учился, но не по обязанности или принуждению родителей, а по внутренней потребности. Его мама, учительница начальных классов, не баловала из педагогических соображений пятерками. По отзывам одноклассников, Гена никогда не пользовался поблажками, помогал товарищам (в том числе давал списывать). Эти детали выяснили корреспонденты центральной прессы, которые наводнили Мымрино после того как оказалось, что местный уроженец Гена Зюганов стал ни больше ни меньше лидером крупнейшей партии и главным конкурентом самого президента Ельцина. Всех интересовало одно — каким был в детстве второй политик страны, новый генсек коммунистов, был ли честолюбив, нечестен, не замарался ли в чем-либо, то есть искали «детский компромат». Но, к вящему огорчению таких журналистов, выяснилось, что ничего крамольного и сверхъестественного в его детской биографии нет. Правда, особо желтые «журналюги» попытались распространить в прессе слух, что Геннадий — (оказывается!!!) сын стоявшего на постое в доме Зюгановых немца, игнорируя общеизвестный факт его рождения через год после возвращения отца в село. Журналисты из «Известий» подробно расписывали, как в Орловской области накануне войны были расстреляны известные политзаключенные, и странным образом связывали этот исторический факт с родившимся после войны Геной Зюгановым и его поколением советских людей, чуть ли не возлагая на него ответственность за это. Словом, каждый газетчик старался в меру своей порядочности.

Геннадий был совершенно нормальным деревенским мальчишкой, участвовал во всех ребячьих забавах, играл в лапту, в городки, в скворца, освоил футбол, баскетбол и особенно полюбил волейбол. Он хорошо стрелял, был местным чемпионом по бегу и метанию, имел спортивные разряды по этим видам спорта. Впрочем, весь род Зюгановых был из крепких. Например, младший брат отца Геннадия, Василий на спор ставил в одиночку мотор на трактор.

Геннадии вел активный образ жизни сельского подростка — не только гонял в футбол перелатанным мячом, но и ходил с парнями, как полагается по старым не лучшим традициям в русских селах, подраться в соседнюю деревню. Одна из ребячьих шалостей едва не стоила ему жизни. Незадолго до окончания школы Гена чуть не погиб, провалившись во время катания по весеннему льду под лед речки. Это был единственный случай, когда отец здорово высек подростка ремнем. И не зря. Последствия полученной простуды сказываются по настоящий день, хотя в целом на здоровье Зюганов не жалуется.

Отец хотел, чтобы из него вырос работящий парень, способный справиться с любыми трудностями. Сам отец, как инвалид, не мог активно заниматься хозяйством, и в этом помощником ему был Гена. Его руками выполнялись многие задумки отца и прежде всего обслуживалась пасека — главный источник дохода Зюгановых. Были у них и куры, кролики, держали поросенка, имели десять соток под картошку. Естественно, Гена был в семье главной «рабочей силой». С 12 лет он «опахивал» картошку сохой на мерине по кличке Чалый. Родители только предупреждали малого: «Смотри, Гена, чтобы не вырвались рукояти, не выбили зубы». Он был горд доверием и ответственно подходил к своим семейным обязанностям. Да, честно говоря, иначе в послевоенной деревне и быть не могло. Дети работали наравне со взрослыми, причем не только в своих семьях, но и помогали другим. Отсюда у Зюганова такие его фундаментальные качества, как трудолюбие, старательность, настойчивость, ответственность, терпеливость. Он фактически с детства стал «трудоголиком», для которого отдых только смена видов деятельности.

Хотя жизнь была непростая, прямо скажем, бедная, у Геннадия остались самые светлые воспоминания о том периоде. Впоследствии он говорил, несколько стесняясь, в одном из интервью: «Возможно, Вам покажется странным… нега-тивнои моральной составляющей в моем сознании «оттуда», из молодости не было. Неприемлемое и отвратительное пришло позднее, с годами, с проявлением того, чего, по моим убеждениям, не могло быть. Например, воровство. У нас воровства не было. Дома закрывались «на веник». А значит, для меня и порока такого не существовало. Когда я впервые узнал, что такое водится между людьми, был потрясен. Пережил момент отвращения. Второе неприемлемое — пьянство. На моей малой родине всегда праздновали все советские, все престольные праздники. Весело, красиво, достойно. И вдруг в какой-то поездке увидел бесчувственно пьяную женщину Второй момент отвращения. К сожалению, реестр аморальных элементов пополняется». Зюганов объективно и закономерно воспроизвел в себе ценности крестьянского мира. Хотя общины давно уже не было, но колхозное крестьянство оставалось по духу своему общинно-коллективистским со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Зюганов вспоминал, что на православный праздник Спас яблочный за стол садилось по 30–40 родных, близких, знакомых. Отец писал поздравления к праздникам более чем по сотне адресов — друзьям, однополчанам, родственникам. Селяне очень уважали Андрея Михайловича за желание всем помочь. Несмотря на инвалидность, он ходил по соседним деревням, рассказывал, что происходит в мире, стране, о чем пишут в газетах. Каждый день приходили ходоки — одному помочь написать письмо, другому прошение. Такая семейная общинность, уважительность, внимательность также повлияла на Гену Выросший в православной среде, он усвоил и уважение к православной религии как к важнейшему компоненту русского менталитета, хотя понятно, что такого слова в те годы в лексиконе Геннадия не существовало. Как и большинство советской молодежи, воспитываемой государством в духе коммунистической идеологии, он в соответствии с требованиями того времени был атеистически настроенным, но ему претил воинствующий атеизм, он прямо сказал в одном из своих интервью, что родиться и вырасти в стране православной культуры и быть непроницаемым атеистом просто невозможно. И все-таки в начале 1960-х гг. не православие определяло стиль жизни молодых.

Это было время социального и духовного динамизма, реального коммунистического энтузиазма, причем искреннею и радостного, как это, может быть, парадоксально ни звучит для современных молодых граждан. Разоблачение уродливого культа Сталина и реабилитация десятков тысяч незаконно репрессированных граждан обещали демократизацию советского общества и развитие социалистического народовластия. Молодежь осваивала целину и Сибирь, заполняла технические вузы и мечтала о космосе, верила в счастливое коммунистическое будущее и была искренне готова ради этого чем-то жертвовать. Это было время больших надежд, время Великой коммунистической мечты. Когда XXII съезд КПСС принял хрущевскую Программу строительства коммунизма в двадцатилетний срок (как теперь понятно всем — утопическую и вредную), это вызвало тогда всплеск всеобщего энтузиазма. Даже когда Хрущев начал гонения на личное подсобное хозяйство, что сильно подорвало в целом сельскую экономику, крестьяне не восприняли данную акцию трагически. Деньги считались грязью, стремление к накопительству презиралось, все были обязаны трудиться, за спекуляцию («бизнес» по-современному) сажали в тюрьму, понятия «секс» не существовало, а была просто Любовь. В таких условиях вырос Гена Зюганов и его поколение.

Геннадий уже тогда проявлял общественную активность и был заметен в среде молодежи, став неформальным лидером малых групп. Об этом, несомненно, говорят факты — он был старостой класса, бригадиром ученической производственной бригады, секретарем комсомольской организации школы и капитаном волейбольной команды в школе, вузе. Школу он закончил с серебряной медалью, что также характеризует его с лучшей стороны. Лидерские качества Геннадия окрепли, когда бывший ученик в течение года проработал учителем в 1961/62 учебном году, так как в его школе не хватало учителей. Преподавал сверхмолодой учитель физкультуру, «противоатомную подготовку» (тогдашняя гражданская оборона) и иногда — математику, которая была самым его любимым предметом. Годичный педагогический опыт безусловно сказался в раннем становлении личности молодого человека.

Кроме того, была и еще одна причина задержаться в деревне — весьма романтическая. Геннадий и его возлюбленная Надежда решили вместе поступать в институт. Это было время, когда в большем почете были именно естественнонаучные специальности, связанные с физикой, космосом, техникой, а самая актуальная дискуссия в обществе шла между «физиками» и «лириками». Проблемы партийного руководства, связанные с экономическими и управленческими авантюрами Хрущева, тогда не были предметом обсуждения у советской молодежи. Таким образом, абсолютно естественно и логично, что начинающий учитель выбрал стезей жизни педагогику и поступил на первый курс физико-математического факультета Орловского педагогического института.

В целом, студенчество Зюганова делится на два этапа: до армии, куда его призвали на 2 курсе и после армии. Следует отметить, что служба в армии в те времена считалась делом ответственным и почетным, особенно для крестьянских парней, среди которых считалось просто неприличным быть комиссованным. Не служивший в армии — неполноценный мужик. Поэтому когда Геннадия призвали в армию из института, он особенно не огорчался, хотя и понимал, что его высшее образование от этого пострадает.

Геннадию досталась совершенно особая служба — секретная, ответственная, требующая высокой квалификации и наконец просто физически тяжелая. Он проходил службу па территории Белоруссии, Германии и Челябинской области в специальных частях разведки оружия массового поражения. Закончил службу в должности замкомвзвода в звании старшего сержанта. Впоследствии Зюганов не раз вспоминал годы службы и боевых товарищей. С Геной Студенкиным, Николаем Голенко и другими встречался после службы, и никто из них его не предал, когда наступили тяжелые времена административно-политических гонений. Но солдатская дружба дружбой, а служба была такой, что, как говорится, — никому не пожелаешь. Зюганов с гордостью рассказывал журналистам: «Из трех лет год провел в противогазе и резиновом костюме. Таскал руками все типы отравляющих и радиоактивных веществ. Сжег три пары сапог, пропитанных радиацией». Особенно запомнился случай, когда Геннадий Андреевич чуть не погиб на химическом полигоне, зараженном мощным отравляющим веществом — синильной кислотой, вследствие неисправности противогаза. Такая служба стала причиной исчезновения в скором времени шикарного «ежика» на голове и приобретения новой, более «скромной» прически. Начальство дважды поощрило его краткосрочным отпуском, что было большой редкостью. Специалист первого класса военно-химической разведки, Зюганов настолько хорошо зарекомендовал себя в армии, что ему предложили остаться сверхсрочником в воинской части, но у Геннадия были другие планы. Его ждали невеста, институт и, как выяснилось впоследствии, яркая политическая карьера.

Армия, бесспорно, сильно сказалась на формирующейся личности Зюганова. Думается, что именно в армии в основном выковался характер будущего коммунистического лидера и прежде всего политическая и человеческая устойчивость, надежность. Человек, прошедший такую школу жизни, как правило, органически не способен юлить, изменять, комплексовать, менять мировоззрение по пятницам с точностью до наоборот. Солдатская карьера Геннадия хорошо высвечивает человеческие качества Зюганова — надежность, уверенность, способность справляться с нагрузками, выполнять сложную, ответственную и опасную работу. Советская армия была настоящей школой жизни, хотя, конечно, она была не сахар и тогда. Были в ней и элементы дедовщины, и офицерского произвола, и хамство солдафонов (недостатки бывают всегда и везде), но главным и основным было одно: служба Отчеству. На наш взгляд, в политику вообще нельзя пускать граждан, не прошедших службу армии, ибо они не способны до конца понять, что значит тяготы военной жизни, как срабатываться с людьми, как руководить специфическим коллективом, что значит служить и, может быть, даже умереть ради Родины. Конечно, служба — это не панацея от всех будущих политических ошибок, не сахар в личной жизни и вообще не может быть абсолютизирована как подарок судьбы, но есть в этом институте жизни нечто особенное и важное, что всегда ценилось в русском народе. Служба Отечеству всегда воспринималась в нем как патриотический долг, как предначертанная сокровенная воля Божья. Армейская служба — это судьба мужчины — защитника семьи, рода, общины, Родины. Кто не служил в армии, тот потерял гораздо больше, чем отдавшие несколько лет жизни Отечеству и принявшие присягу на вечную верность ему.

Вернувшись из армии, Геннадий продолжил учебу Вновь он был заметен во всех сферах студенческой жизни, был капитаном факультетской команды КВН, играл в волейбол за Институтскую сборную, активно занимался общественной работой и, естественно, учился на хорошо и отлично. Однокашники по институту, как и армейские сослуживцы, остались друзьями Зюганова на всю жизнь. Он любит вспоминать, как к 50-летнему юбилею они подарили ему магнитофонную ленту со своими искренними музыкальными поздравлениями. Вообще ему везло на друзей, как, наверное, и им повезло на Геннадия, и при всем при этом он наконец женился. Первоначально молодая семья жила в общежитии, но вскоре они построили собственный дом. Жизнь налаживалась. Вскоре появились дети. В 1968 году родился сын Андрей, в 1974 году — дочь Татьяна.

Еще в 1966 году Зюганов вступил в партию во время службы в армии, сделав этот шаг совершенно осознанно, с подлинной верой в коммунистическую идеологию, а не ради карьеры, что показала вся его дальнейшая жизнь. Пронести до конца свои коммунистические убеждения — это, как показала практика, дано далеко не каждому. Каждый человек может, конечно, разочароваться в чем-то, выйти из политической организации, снизить активность, например но болезни, но поменять мировоззрение, убеждения на диаметрально противоположные, думается, можно только тогда, когда они были намечены, что называется, пунктиром, либо они были, но другого свойства, и человек просто лицемерил, называя себя коммунистом и пребывая в правящей партии по соображением карьеры. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что в условиях, когда партия была государственной и единственной, выбора у активной части населения, стремящейся к административной, политической, хозяйственной руководящей работе практически не было. Именно поэтому в 19-миллионной партии к моменту ее запрета оказалась практически вся пассионарная часть общества, но настоящими, то есть идейными и преданными, коммунистами оказались, как показала последующая практика, всего полмиллиона, или 20-я часть.

Сделав осознанный политический выбор, Геннадий получил возможность реализовать свои лидерские склонности и энтузиазм общественного деятеля. Естественно, что молодой коммунист — студент с армейской школой, отличными характеристиками, вызвал интерес партийных органов, которые направили его сначала на профсоюзную работу в вузе, а затем на комсомольскую работу. Однако после окончания в 1969 г. Орловского педагогического института Геннадий стал все-таки работать преподавателем кафедры математического анализа физико-математического факультета ОГПИ. Он пишет ряд статей по теории математического анализа. Видимо, в этот период вновь проявилось старое желание учительствовать, продолжить дело отца. Но ему было не суждено остаться вузовским математиком. Дело, думается, в том, что общественная жизнь принесла ему объективно больше удовлетворения, чем преподавание математики в провинциальном педвузе, весьма далеком от научных центров. Научную карьеру в области вузовской математики сделать было весьма затруднительно и перспектива была одна — стать со временем хорошим доцентом-методистом, может быть, вузовским администратором — проректором или деканом. Автору этих строк довелось почти десяток лет проработать на мехмате университета и ему понятна альтернатива, стоявшая перед Зюгановым. На наш взгляд, душа Геннадия бунтовала — хотелось перспектив, решения сложных проблем, заметных результатов деятельности. Сам Зюганов об этом сказал так: «Теоремы Коши и Вайерштрасса куда проще, чем городское хозяйство или современный политический процесс. Там то, что сказали крупнейшие умы XVII–XIX веков, потом практически никто не пересматривает, а тут ситуация меняется каждую неделю». Зюганов ушел в политику. Можно ли обвинять его за это? Однако математический склад ума и знание высшей математикисказались на деятельности Зюганова как политика. Он с тех пор очень любит логичные, последовательно доказуемые политические замыслы, просчитанные комбинации и недолюбливает в людях и их делах аморфность, расплывчатость, политиканство, сенсационность, пустую лозунговость, нечеткость изложения позиций. Все будущие работы Зюганова-философа отличаются строгой структурой, ясностью изложения, внутренней логикой, определенной системностью и стройностью. Это, конечно, наследие его, так сказать, славного математического прошлого.

Впоследствии узкой специализацией Зюганова стала конфликтология, которая была в известной мере синтезом естествознания и социологии. Он не раз благодарил судьбу за то, что в институте получил фундаментальное естественнонаучное образование, которое помогло ему в изучении новых наук. Кстати, и сын Зюганова стал естественником, закончил Бауманское училище, стал разрабатывать робототехнику.

Под влиянием первого секретаря райкома партии Александра Хохлова Геннадий переходит на аппаратную комсомольскую работу. Так он вступил на тернистый путь политического деятеля, который в советских условиях практически всегда начинался с комсомола.

С 1967 г. Геннадий работал на выборных комсомольских должностях районного и городского звена. Надо отметить, что это были самые что ни есть низовые должности, которые не давали никаких привилегий, кроме одной — работать как «папа Карло». Привилегии, о которых так много грубили перестроечные журналисты, были такие — буфет, профсоюзные путевки на летний отдых, квартирное обеспечение. Но, во-первых, такие блага были доступны в советское время большинству населения, во-вторых, работать надо было без ограничений времени, включая воскресные дни. Любой член партийной номенклатуры должен был пройти этот путь, проявляя себя по максимуму на каждой должности. В дальнейшем, по мере загнивания номенклатуры, эта система начала давать сбои. В номенклатуру зачисляли непроверенные кадры с карьеристскими устремлениями, без всяких «утопических» идеалов. Но это произойдет позднее и не сразу, а в 1960-е — начале 1970-х гг. этот кадровый институт работал относительно эффективно, поставлял кадры высшему и среднему эшелонам власти.

В 1972–1974 гг. хорошо зарекомендовавший себя комсомольский лидер стал первым секретарем Орловского обкома ВЛКСМ, что означало уже включение в кадровую номенклатуру обкома КПСС. В 1974 г начинается его партийная карьера. Он последовательно проходит посты секретаря райкома партии, горкома, зав. отделом обкома КПСС. В обкоме он работал вместе с Егором Строевым, земляком Зюганова, ставшим позднее членом Политбюро ЦК КПСС (в настоящее время — губернатор Орловской области и Председатель Совета Федерации).

По традиции, каждый партийный работник проходил переподготовку в Академии общественных наук при ЦК КПСС — элитарном вузе для партийной номенклатуры. АОН отличали привилегированность, относительная закрытость по сравнению с обычными вузами и известный снобизм. Это учебное заведение, безусловно, отличалось высоким уровнем преподавания, что определялось квалифицированным подбором преподавательских кадров и великолепными условиями работы. В 1978–1980 гг. Зюганов учится в АОН и заканчивает экстерном аспирантуру. Как математик по образованию, он выбрал и изучал философию и социологию. Он написал и защитил в 1980 г. кандидатскую диссертацию на тему «Основные направления планового развития городского образа жизни (на примере крупных городов страны)». Эта диссертация носила квалификационный характер и, конечно же, не являлась новым словом в философии, однако она, тем не менее, не лишена научного интереса и была опубликована в 1982 г. в отретушированном виде в форме монографии, что в те времена было редкостью.

В биографическом очерке о Зюганове, думается, уместно сказать несколько слов о его первой научной монографии, хотя она, может быть, не самая лучшая в его творчестве. Исходной посылкой исследования является положение о том, что крупные города наиболее эффективны для рациональной организации производства и повседневной жизни людей, так как они имеют все необходимое для всестороннего развития личности. Крупные города рентабельнее остальных в чисто экономическом плане, а в социальном плане малые и средние города представляют собой переходные ступени от деревни к городу К характерным чертам типично городского образа жизни относились высокий уровень индустриализации, высокая квалификация населения, значительные профессиональные и социальные перемещения, индустриализация быта, насыщенность институтами и учреждениями духовной жизни, повышенные темпы и ритмы жизнедеятельности во всех сферах, сложная структура формальных и неформальных межличностных связей. Вместе с тем Зюганов отмечает экологические, миграционные и другие проблемы. Политика социалистического градостроительства была направлена на коренное оздоровление условий городской жизни, что связано с научным обоснованием направлений и средств совершенствования городского образа жизни.

Зюганов подробно раскрывает основные направления, конкретные формы и методы воспитания таких сущностных черт городского образа жизни, как коллективизм, патриотизм, гуманизм, интернационализм. В работе анализируются реальные факты и примеры деятельности в этих направлениях партийных организаций Орла, Ставрополя, Шахт, Донецка, Львова, Жданова и ряда других городов. Но, естественно, много внимания Зюганов уделяет анализу развития города Орла, с самым активным привлечением собственного богатого политического опыта. В частности, он конкретно и со знанием дела рассматривает регулирование парткомами процессов миграции молодежи, деятельности государственных структур по трудоустройству и воспитанию молодежи, социально-экономическому развитию города (с. 36–38), экономическому образованию населения (с. 52–53), функционированию народных университетов (с. 55–56), культурно-массовой работе (с. 67), развитию форм стимуляции производства (с. 75), охраны окружающей среды (с. 87) и др. Сообразно требованиям политической системы из работы убраны все упоминания о негативных тенденциях, за исключением «мещанства и мелкобуржуазного индивидуализма». Но о многих таких явлениях можно только догадываться по расставленным в книге смысловым акцентам. Например, в книге имеется в виду такой негативный фактор, как разнокачественная технологическая оснащенность экономики, в которой был значительный сектор ручного труда. Но в то же время ничего не сказано о развитии теневого сектора экономики, который стихийно рос, но не отражался не только в работах обществоведов, но даже в статистике. Между тем начинался процесс возвратного, регрессивного классообразования, который не замечался правящей партией, увязшей в завышенных и некорректных самооценках. На монографии Зюганова отразились многие не лучшие традиции советского книгоиздания — обязательное цитирование Брежнева, использование идеологических штампов — все то, что Зюганов позже назвал идеологическим монополизмом. В целом монография представляет собой систематизированное квалифицированное изложение существовавших партийных представлений об идейно-политической работе в городах, обобщение известного опыта. Однако практика показала, что этого оказалось недостаточно для воспитания коммунистического образа жизни, более того — впоследствии именно крупные города — мегаполисы, как отмечал позднее сам Зюганов, стали опорными пунктами деятельности демократических партий, в отличие от средних, мелких городов и сельской местности, где будущая КПРФ обрела свою опору

По защите диссертации в Москве на Зюганова обращают внимание в аппарате ЦК КПСС и предлагают ему остаться здесь работать на постоянной основе. Но Геннадию Андреевичу хотелось конкретной работы с людьми и к тому же ему внутренне претил канцелярский образ жизни аппаратных работников брежневского ЦК КПСС, в среде которых особенно ярко прослеживались черты бюрократизма.

Сам Зюганов по своему происхождению, воспитанию, образованию человек разносторонний, достаточно непростой и далекий от чиновничьих бюрократических традиций. Он с детства знал наизусть поэму Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» и роман в стихах Пушкина «Евгений Онегин». По своему интеллектуальному потенциалу он всегда выделялся среди других. Любит и хорошо знает классическую русскую литературу. Впоследствии он признавался, что тогда он восхищался фильмами Эльдара Рязанова, Ролана Быкова, любил читать Высоцкого, петь песни Булата Окуджавы. Любил ходить по книжным базарам и в результате собрал очень приличную библиотеку. Книги — главное, что бросается в глаза в квартире у Зюгановых и в Орле, и в Москве. Надо признать — у Зюганова были типичные вкусы интеллигенции 70-х гг. Хотя на кино взгляды у него были более консервативными. В одном из поздних интервью Зюганов говорил, что тогда: «Андреев мне нравился, Лановой в «Павке Корчагине», Тихонов мягкий, изящный, интеллигентный. Доронину полюбил с первой же роли. Ефремова. Нравились «Кубанские казаки». Наверное скажете — вот Сталину нравился это фильм и Зюганову тоже… Но в то время, когда жили в землянках, этот фильм смотрели с радостью, это была мечта, надежда… Очень сказки люблю старые, «Садко», пусть наивные, но сколько в них добра. Комедии люблю, Миронова считаю гениальным артистом. А какой был Леонов в «Джентльменах удачи…». К характеристике личности Зюганова стоит добавить и то, что он овладел аутотренингом по системе Владимира Леви, тогда очень популярного врача-психотерапевта.

По возвращении из Москвы Зюганов назначается на пост заведующего отделом агитации и пропаганды Орловского обкома КПСС. В состав областного руководства в это время входят заместитель председателя облисполкома Александр Хохлов и секретарь обкома по сельскому хозяйству Егор Строев, люди, которым Зюганов доверял и которые доверяли ему. Зюганов активно включается в агитационно-пропагандистскую работу, добросовестно выполняя возложенные на него специфические функции. С позиций сегодняшнего дня эта работа выглядит как типично партократическая и ненужная обществу. Но в рамках той управленческой системы она была важным инструментом решения многих конкретных проблем, другое дело, что в 80-х гг уже был заметен кризис в идеологической работе правящей партии. Она все больше осуществлялась по брежневско-сусловским трафаретам и шаблонам, вызывала нарастающее недоверие людей. Очень важно было найти правильные, точные, верные слова, реальные лозунги, увлекающие трудовой народ на новые — как тогда писали — свершения. Но сделать это было очень трудно в рамках официозной изживающей себя системы пропаганды. Геннадий Зюганов пытался в рамках должностных инструкций найти что-то свое, новые подходы, свежие мысли, но это не поощрялось жесткой партократической системой. Тем не менее в своей работе Зюганов опирался не только на постановления ЦК и требования начальства, но и на свой личный опыт, мнение населения.

Вот характерный пример. Через неделю после избрания секретарем обкома Зюганов получил «новый», весьма заброшенный кабинет. К нему на прием пришел из села старик, который вдруг стал сильно «песочить» владельца кабинета: «Сынок, я к тебе пришел за помощью, а ты сам хреновый правитель. Посмотри, какой пол развалюшный. Стыдоба!» Смущенный Геннадий Андреевич срочно принялся за ремонт. Действительно, рассуждал он, если у тебя нет порядка, где он тогда будет? Наведи порядок у себя в окружении, а затем требуй его с других. Этого правила Зюганов придерживался всегда в своей дальнейшей работе.

В областной газете «Орловская правда» за 1983–1984 гг. публикуется целый ряд материалов Зюганова, которые свидетельствуют о его активной как творческой, так и организаторской партийной деятельности. Он активно выступает на различных партийных активах, конференциях и других тому подобных обязательных мероприятиях. Как бы к ним ни относиться с современных позиций, нельзя не признать, что это была серьезная работа, которая несла смысловую нагрузку. В условиях партийно-советской управляющей системы это был важный канал доведения до средних и низовых управляющих структур определенных решений, разъяснения конкретной политики.

Орловский журналист Алексей Мироненко, знающий Зюганова с 1972 года, считает, что Зюганов проявил себя уже тогда как великолепный оратор, причем, по его мнению, став лидером КПРФ, он выступает хуже, чем прежде. Он описывает Зюганова коммунистом, абсолютно свободным от догм, безусловно честным человеком, хотя и не лишенным лукавства. Кроме того, он особо отмечает, что Зюганов лишен шовинизма; в частности, он лично знает в Орле одного преподавателя еврейской национальности, которого Зюганов сделал ректором вуза, несмотря на известные возражения. Он активно участвует в организации восстановления усадьбы Тургенева Спасское-Лутовиново и установлении памятника Лескову, в мероприятиях недели действий за разоружение вместе с известными жителями области, в конференциях, сборах, заседаниях… В газете отражены его выступления на заседании штаба по подготовке коммунистического субботника, на семинаре секретарей первичных парторганизаций и т. д. и т. п. Но, на наш взгляд, трудно было ожидать от зав. отделом периферийного обкома действительно новаторских решений, ибо это было не в его компетенции.

Это был период властвования так называемой коммунистической номенклатуры во главе с Леонидом Ильичем Брежневым. Важнейшим элементом системы был партийный аппарат, который подменял выборные партийные и советские органы и руководил всеми политическими организациями в центре и на местах. Советский депутатский корпус всех уровней формировался исключительно партийными органами и в результате Советы стали в ряде случаев своеобразной ширмой всевластия партийного аппарата. В то же время следует подчеркнуть, что в рамках сложившегося режима управления карательно-репрессивная подсистема сталинского типа практически отсутствовала. Проводившиеся репрессии в отношении диссидентов носили выборочный характер, причем в качестве наказаний применялось в основном не заключение в тюрьмы, а помещение активистов антикоммунистических организаций в психбольницы и высылки инакомыслящих в Европу. Правление Брежнева стало торжеством консервативно-традиционалистского политического режима, функционировавшего на основе бюрократического централизма. До середины 1970 г. Брежнев действовал достаточно энергично и эффективно и система при всех издержках обеспечивала выполнение в основном социальных и экономических программ. Однако в дальнейшем импульсы и инициативы «сверху» приобрели откровенно застойный и консервативный характер. Стареющая и деградирующая высшая номенклатурная элита, которую стали называть за рубежом геронтократией, оказалась не в состоянии обеспечить качественное управление страной в условиях информационной научно-технической революции. Стремясь как-то компенсировать потерю авторитета в обществе лидера КПСС — Брежнева, аппарат начал безуспешно формировать культ этого генсека, что приняло характер фарса. Народ в открытую рассказывал анекдоты про стареющего вождя, на что Брежнев отвечал, когда ему докладывали — «рассказывают, значит любят». В целом можно согласиться с оценкой периода, данной в тезисах РУСО: «Советское руководство 50—80-х гг. не сумело использовать гигантский социально-политический, научно-технический и культурно-нравственный потенциал нашей державы, накопленный в результате предвоенных пятилеток, победы над фашизмом и послевоенного восстановления, и в конце концов привело к бюрократическому консервированию и кризису нового строя. Было потеряно драгоценное историческое время, налицо была инерционность хозяйственно-политической практики в ее давно сложившихся формах. Фактическое прекращение социалистических преобразований, сдерживание научно-технического прогресса и по сути изоляция от развернувшейся в западных странах научно-технической революции». Эта застойная практика сильнейшим образом сказалась на требованиях к кадрам управленцев.

В среде партийных деятелей формировалась извращенная шкала ценностей в оценке личности руководителя. Администрирование считалось проявлением политической воли, технократический подход выдавался за деловитость, а интеллектуальные и теоретические качества не ценились в полной мере. В отборе кадров и их продвижении стали негласно учитываться личная преданность вышестоящему секретарю, родственные связи, знание правил аппаратной игры, солидный стаж, послужной список. Подобные фильтры зачастую отсеивали не вписывавшихся в систему, и Зюганов, конечно же, знал об этом. У него, как и многих активных и сильных партработников, был выбор — следовать аппаратным правилам игры или покинуть политическую элиту. Но Зюганов нашел-таки третий путь — в рамках системы он проявлял активность и инициативу, надеясь на прогрессивные изменения в будущем. Если бы не было таких тысяч Зюгановых, партноменклатурная система рухнула бы намного раньше, чем это произошло в действительности. При этом нельзя не отметить, что Зюганов, разумеется, выделялся из среды партработников и этого типа, обращая на себя внимание интеллектом, надежностью, порядочностью, энергичностью. Во всяком случае, представляются некорректными утверждения многих либеральных журналистов о том, что Зюганов являет собой якобы тип партократа-номенклатурщика.

Критикуя коммунистическую номенклатуру и признавая, что она в целом страдала идеологической закомплексованностью, групповым эгоизмом, жаждой монопольной власти, безынициативностью и нерешительностью, элитизмом и снобизмом, следует, тем не менее, подчеркнуть, что существование в СССР собственной специфической политической элиты вполне вписывается в мировую практику. Более того — закономерность образования партийной элиты и ее загнивания, отрыва партийных кадров от масс блестяще описана Р. Михиельсом и названа «железным законом олигархии». Проблема заключалась прежде всего в том, что это явление не исследовалось, понятие элиты не использовалось. Никто серьезно не задумывался о создании механизма смены лидеров, регулярного обновления управленческой элиты, обеспечения массового притока новых руководящих кадров в ходе периодической ротации кадровых эшелонов. Эта проблема не была в советское время решена и породила системный управленческий кризис. Новые растущие управленческие кадры, такие как Зюганов, не были самым массовым явлением, составляли, к сожалению, элитное меньшинство и не могли прорваться наверх через толпу бюрократов и карьеристов.

Ощущая, видимо, недостаток творчества в партийной работе и желание более глубоко заняться теоретическими проблемами, Зюганов стал активно сотрудничать с родным орловским педвузом, где обкомовский идеолог — кандидат философских наук с удовольствием преподавал философию, самостоятельно изучал русскую историософию. Это было, конечно, паллиативное решение, но можно ли ставить его в вину Зюганову?

В 1982 г. умер генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, правивший страной почти 18 лет, вошедших в историю как период застойного «развитого социализма». К руководству страной пришел умеренный партийный реформатор, но, к сожалению, уже тяжелой больной Юрий Владимирович Андропов. Новый генсек начал сокращение государственного и партийного центрального аппарата, активизировал расследование ряда уголовных дел разложившихся партократов. Он попытался улучшить положение в экономике, в которой явно прослеживались элементы стагнации, путем наведения государственного порядка и производственной дисциплины. Это было фактически нулевым циклом реформ. Андропов размышлял об использовании элементов частной собственности в сфере обслуживания и легкой промышленности, о развитии многоукладности экономики под строгим контролем социалистического государства, пресекающим на корню коррупцию и казнокрадство. Одновременно Андропов указывал, что главным критерием, по которому каждое министерство должно оценивать свою работу, служит степень удовлетворения отраслью постоянно растущих общественных потребностей. Руководитель КПСС неожиданно для всех идеологов констатировал: «Мы в своем историческом развитии подошли сейчас к такому историческому рубежу, когда не только назрели, но и стали неизбежными глубокие качественные изменения в производительных силах и соответствующее этапу совершенствование производственных отношений». Он признал, что «мы еще до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живем и трудимся, не полностью раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические. Поэтому вынуждены действовать, так сказать, эмпирически весьма нерациональным способом проб и ошибок». Но при всех этих сомнениях Ю. Андропов продолжил борьбу с противниками советской власти из числа диссидентов, видя в них зародыш антикоммунистических партий, грозящих крушением конституционного строя. За 15 месяцев его правления было сменено 18 министров СССР, 37 первых секретарей обкомов партии. Это была своеобразная кадровая революция. В аппарат ЦК он начал подбирать новых руководителей — Н. И. Рыжкова. Е. К. Лигачева и др., которые, как он надеялся, обновят партийную работу и внесут новый импульс. В число партработников андроповского призыва, призванных осуществить реформы, попал Геннадий Зюганов.

Глава 2 «Цекист» андроповского призыва

Геннадий Зюганов становится рядовым работником аппарата Центрального Комитета КПСС. Нет смысла доказывать, что для провинциального партработника перевод в Москву означал принципиальный шаг, так как работа в ЦК КПСС (ведомстве № 1 в стране), в принципе, являлась самой престижной и гарантировала даже в случае ухода с партийной работы получение должности в государственном управлении высокого уровня. Но, естественно, эта работа налагала и большую ответственность, ибо даже рядовой инструктор ЦК имел большие возможности воздействовать на руководство обкомов, готовить важные документы для своего руководства. Но, тем не менее, это была самая низкая должность в аппарате ЦК, которую Зюганов занял в 39 лет. Это был весьма поздний старт даже по тем временам. Он сказал позднее, что на нижних этажах особняка на Старой площади «нет ни одной ступеньки, где не пришлось себя попробовать». Но уже в скором времени он зарекомендовал себя как инициативный, работоспособный, чрезвычайно ответственный работник и в 1986 г. становится заведующим сектором в отделе пропаганды.

Когда началось в апреле 1985 г. обновление советского общества, Зюганов воспринял его как долгожданное знамение времени. Он хорошо видел назревающий кризис, загнивание партийной элиты и надеялся на продолжение уже опробованного андроповского курса очищения партийных и государственных кадров, совершенствования имевшегося социалистического общества со всеми его реальными недостатками и несомненными достоинствами. Зюганов, со своей стороны, стремился сделать все, чтобы освежить партийную пропаганду, обновить кадровые подходы. Однако уже спустя несколько лет становится очевидным, что гласность и демократизация стали сочетаться с анархией, вседозволенностью, другими явлениями в политике, противоречащими социалистической идеологии.

Зюганов ведет работу по сбору информации о состоянии дел в стране, складывающейся ситуации в кризисных районах СССР. Сам Зюганов о ней говорит так: «С одной стороны, я проехал всю страну насквозь от западной границы до Сахалина, от Ленинграда до Средней Азии. Наверное, за последние 10 лет не было ни одного социального пожара, где бы ни пришлось разбираться, так как я был одним из немногих, кто занимался абсолютно секретной «особой папкой», содержащей характеристику комплекса мер на случай чрезвычайного положения и войны. Принимал участие как в крупных массово-политических мероприятиях, гак и мероприятиях военно-стратегического характера». Зюганову приходилось готовить вместе со своими товарищами материалы по взрывоопасным ситуациям в Прибалтике, по Кавказу, Средней Азии, но все они, с горечью пишет Зюганов, «были положены руководством под сукно», хотя в них зачастую давались правильные прогнозы, что произойдет, например, в Таджикистане в случае разрушения государственно-политических структур. Зюганов писал предупредительные аналитические записки по поводу событий в Литве, которые угрожали конституционному строю. Он выражал серьезное беспокойство по поводу разрушения армии. Он лично побывал в ракетных войсках стратегического назначения и обратил внимание на то, что в главном виде войск была 75 %-я укомплектованность личного состава. Зюганов написал целый ряд тревожных служебных записок по поводу событий на Кавказе. Он обращал внимание руководства на то, что реформированные Советы явно не справятся со сложными задачами перестройки в условиях нарастания анархии. Зюганов убеждается в том, что на практике происходит отстранение в целом партии от выработки нового скорректированного политического курса. Аппарат ЦК, ведомый Горбачевым и Яковлевым, занимался лишь узакониванием тех мер, которые спускались сверху этими новоявленными вождями, претендовавшими на единоличное знание того, как надо проводить реформы.

Работа в аппарате ЦК КПСС была для Зюганова началом его политической карьеры всероссийского масштаба. Зюганов занимал не самые большие должности, в январе 1989 г. он становится ответорганизатором идеологического отдела, в декабре этого же года становится заведующим группой ответорганизаторов и заместителем заведующего укрупненного идеологического отдела, который возглавлял новый ставленник Горбачева, А. Н. Яковлев. Это был уже относительно заметный пост, позволявший влиять на решение каких-то вопросов, но долго на нем Зюганов не задержался в силу краха правящей партии и ее руководства.

Встречавшийся с ним в это время писатель А. Проханов так описывает его: «Я поразился тому, как не похож Зюганов на традиционного партийца. В его облике не было властности, бессознательно усвоенной самозначительности, жреческого всеведения, которое проявлялось даже у самых деликатных и интеллигентных людей, если политический эскалатор возносил их на высшие роли в партии… В нем было радушие, некая простоватость, ожидание услышать нечто для себя важное и полезное, поучиться хотя бы мимолетно, используя встречу с неизвестным человеком. В нем был интерес и в силу этого — эмоциональная зависимость от собеседника. Он давал человеку простор, а сам словно отступал. И самое первое от него впечатление — это присутствие пытливого интереса, направленного на узнавание. В дальнейшем это первое впечатление от Зюганова, усложняясь, подтверждалось в главном. Он собиратель, ищущий и неутомимый. Не коллекционер, не энциклопедист, не скопидом, а, пожалуй, пчеловод, огородник, садовник, имеющий дело с живой природой, прилагающий усилия к тому, чтобы жизнь приумножалась, не разорилась, усовершенствовалась сама в себе. Это народный, пожалуй, деревенский тип человека, проводящий век с природой, а не с вещью. И это природное качество спасло и будет спасать Зюганова в периоды, когда цивилизация вещей и предметов взрывается, ломая колоссальные суммы механических представлений и ценностей».

Начатые М. С. Горбачевым перемены в обществе обещали первоначально не только продолжение столь хорошо зарекомендовавшего себя курса Андропова, но и продвижение к каким-то новым высотам. Этих перемен и новаций давно ждали все — и коммунисты и беспартийные. Зюганов видел бюрократизацию управленческого аппарата, отлично понимал, что в 80-х гг. постепенно нарастала конфликтность существования советского общества, и приветствовал начало реформ. Это легко доказывается тем, что реформирование страны и обновление партэлиты реально начал Андропов, но он не успел зафиксировать этот процесс, сделать его необратимым. Как перевести общество в динамичное состояние? Этот вопрос волновал ЦК КПСС, многие работники которого в общем и целом были по-настоящему озабочены судьбой страны. Они понимали, что обновление такой гигантской страны — пока еще второй сверхдержавы мира — требует работы высочайшего уровня ответственности и подготовки. Горбачев вроде бы подходил по внешним данным. Отгносительно молодой, с университетским образованием, весьма речистый, энергичный и даже симпатичный, он был бодро нацелен на перспективу и новые подходы. Как из рога изобилия посыпались новаторские концепции и понятия: ускорение, человеческий фактор, гласность, новое мышление, общеловеческие ценности, демократизация, правовое государство, гражданское общество, многопартийность, экономическая реформа, механизм ускорения, механизм торможения, наконец — сама перестройка… Зюганов позитивно воспринимал новые веяния и не спешил сразу осуждать то, во что не верилось. Он много работал, ездил по стране, анализировал увиденное. И вот в командировке в Ставрополе вдруг услышал поразивший его отзыв о Горбачеве его земляков: «Ничего не умеет. Только руками машет. Затевает всякие реорганизации и ничего не доводит до конца. Только разваливает все». Зюганов был в известной растерянности.

Надо помнить — Зюганов был из советского времени, воспитан в комсомоле, вырос в партийной номенклатуре и традиционно чтил генсека правящей — своей партии. Была партдисциплина, причем строгая. Поощрялась исполнительность, а не творческие подходы второразрядных функционеров аппарата. Но Зюганов серьезно задумался. Столько концепций, а результатов-то — ноль! Новации вроде бы интересные, но как-то все они противоречили друг другу, а главное практике и результату. «Социалистический выбор», а социализма все меньше, «революция продолжается», а ГДР сдается, «новое мышление» и партнерство с Западом, а Варшавский договор разрушается, а НАТО остается и укрепляется… Ускорения нет и в помине, зато теневой сектор экономики свободен в своих действиях и требует введения частной собственности. Как развиваться дальше, за счет каких ресурсов, по какому социальному вектору? Горбачев твердит одно — процесс пошел… процесс пошел. А куда пошел, а зачем пошел, во имя чего пошел — не говорит. Не знает. Все должна показать якобы практика. Но ведь практика оказалась не созидательной, а такой разрушительной. В доисторические времена Господь карал, согласно Библии, народы мором, голодом, трясением земли, потопом, войнами. В СССР все это оказалось лишним, ибо оказалось достаточным появиться Горбачеву и все пришло само собой — войны внутри страны, всеобщий дефицит, катастрофы, крушение государственности, анархия… Кто он, Горбачев — наивный идеалист или сознательный разрушитель Отечества, коммунистический Манилов или «князь тьмы» (по выражению Б. Олейника), объективный агент влияния Запада или неподготовленный демагог-управленец, а может, просто обыкновенный эгоист и карьерист? Тогда мало кто задумывался об этом, за исключением немногих, и вообще никто не знал точного ответа.

Бывший помощник Горбачева А. Черняев в книге «Дневник помощника Президента СССР» описал деятельность этого правителя и его окружения. Поступки президента, оказывается, определялись такими заурядными людьми, которые, как описано в труде помощника, были озабочены в основном зарплатой, кабинетами, подарками и подношениями, потреблением алкоголя, сексуальными фантазиями, а не судьбой реформ. Дневник свидетельствует о разложении псевдокоммунистической элиты, жившей собственными заботами и интересами, как впрочем, и сам сибарит Горбачев. Еще более неприглядную картину нарисовал помощник Горбачева Болдин в известной книге «Крушение пьедестала». 5 марта 1991 госсекретарь США Бейкер сказал Горбачеву: «Мы хотим, чтобы Вы добились успеха. Мы хотим этого столь же сильно, как Вы, а может быть, даже сильнее». Горбачев смущенно промямлил в ответ: «Ну, это вряд ли». Он, вероятно, не задумался — почему так полюбил его геополитический противник СССР? А может, и задумался. А может, просто знал, но промолчал. Чужая душа потемки, особенно такая.

Зюганов уже в 1992 г. даст ему сокрушительную характеристику. Горбачев, по его словам, объективно «оказался главным агентом влияния, президентом-резидентом. Внешне привлекательный, а по сути аморальный и подлый. Если посмотреть на все, что им сделано, — это не вписывается ни в какие рамки, ни политики ни морали. Он единственный лауреат Нобелевской премии, который надломил свою державу». В 1995 году Зюганов назовет Горбачева «гениальным разрушителем, путаником и приспособленцем». Отсутствие продуманной теоретически стратегии партии привело к непониманию механизма реорганизации общественных структур, роли и места в ней партии, был разрушен теоретический фундамент партии, что подорвало профессиональные основы коммунистического политического деятеля и демонстрировало его как защитника якобы «иллюзий и утопий». Все это делалось для того, чтобы сказать про партаппарат: «А король-то голый». В результате уже в 1990 г. оказалось, что в коммунистической партии каждый третий разочаровался в социалистических идеях. Начался процесс массового перехода партийных кадров из партийных в советские исполнительные органы. Исполнительная вертикаль становилась основной и подминала партийные комитеты и советские представительные органы.

В партийных комитетах на местах шло разложение дисциплины и превращение организаций в конгломераты фракций, групп, «демократических платформ», ведущих бесконечные демагогические дискуссии. Процесс дезинтеграции быстро переходил на городское и районное звено. Особенно тяжело сказалось нравственное разрушение авторитета партии, деструктивная критика со стороны демократической оппозиции. Современные коммунисты обвинялись во всех грехах прошлого, особенно сталинизма. Всячески разыгрывалась карта пресловутых привилегий партработников. Еженедельник «Аргументы и факты» как сенсацию публиковал меню столовой в ЦК КПСС. Когда спустя десять лет читаешь меню или список привилегий, вроде государственных дач, и одновременно наблюдаешь в окно особняки, мчащиеся мерседесы новорусских политиков, смотришь по телевидению картинки отдыха новой элиты в казино Монте-Карло, в горах Давоса, то отчетливо понимаешь истинную цену всего происходившего в конце 1980-х гг. Определенная часть номенклатуры меняла власть на собственность. Но это могли делать только те, кто, во-первых, уже достиг известной стадии разложения, и, во-вторых, чья должность давала такие возможности.

Однако тогда, по опросам населения, 40 % граждан возлагало ответственность за назревавший социально-экономический кризис (настоящий кризис был, как выяснилось, впереди!) на партийный аппарат, 38 % — на бывших парт-руководителей и 36 % на современных высших руководителей КПСС. Партаппарат в целом, как понятие, стал в глазах населения символом тормоза перестройки общества, нового «врага народа», организатором массового дефицита товаров, загрязнения окружающей среды, снижения производительности труда, противника демократии. К тому же часть партработников действительно разложилась или идеологически перевернулась. КПСС разрушалась под давлением трех сил: во-первых, разложившейся части партаппарата, во-вторых, мощной политической дискредитации со стороны оппозиции и демократических СМИ, в-третьих, фактически предательского курса горбачевских верхов.

Разрушив реально существовавшую партийную административно-командную систему, Горбачев не создал эффективной новой модели управления. Формально-номенклатурный подход к руководству доперестроечного периода сменился формально-демократическим. Неожиданно выяснилось, что политическая демократия как идеализированная самоценность не только не смогла сама по себе решить проблемы, но и в какой-то степени способствовала их обострению. Начался знаменитый парад суверенитетов, парад анархии, неуправляемости. Гласность обернулась настоящей «кривдой» в средствах массовой информации, которые были выведены из-под контроля КПСС и начали под флагом деполитизации антисоветскую, антикоммунистическую пропаганду, требуя окончательного разгрома сталинизма. Либеральная интеллигенция неистовствовала, захлебываясь в истерике по поводу достижений социализма, которые не стоят даже «слезы одного ребенка». Яковлев, Коротич, Нуйкин, Чередниченко, Карякин с наслаждением мазохистов оплевывали все советское. Они утверждали: все плохо, все отвратительно, все недемократично, все гадко. Сталин — это Гитлер, Брежнев — маразматик, социализм — наследие сталинизма, а капитализм — светлое будущее № 2. Под влиянием такой разнузданной агитации народ поверил в демократизацию как панацею от всего, не замечая, что съезды народных депутатов превратились в заурядные многодневные митинги. Вся страна смотрела заседания съездов по ТВ как шоу, прекратив работать. Лидеры демократов: Собчак, Попов, Станкевич, Старовойтова, Шаталин, Ельцин — витийствовали, обещая райские кущи сразу, как только отменят статью Конституции СССР о направляющей роли партии, разгонят КГБ, распустят СССР, реформируют экономику за каких-то 500 дней, отпустят на вольные хлеба Прибалтику, дадут свободу республиканским националистическим элитам, ликвидируют военный блок Варшавского договора, уберут многозарядные ракеты с ядерным оружием, сократят до минимума армию, покажут в кино всю изнанку жизни, введут половое образование первоклассников… И не только обещали, но добивались внедрения ряда своих «рацпредложений». Но… их, вероятно, подвело скудное воображение — они не могли и подумать, что в результате будет намного хуже, чем было. Они отвалили глыбу коммунистической диктатуры, но из ямы на свет полезли не ангелы, а какие-то мерзкие существа: рэкетиры, киллеры, сутенеры, аномально озабоченные, фашисты, националисты, коррупционеры и новые сепаратисты, политики без чести и совести. Никому общечеловеческие ценности не обходились так дорого, как России.

Горбачев реагировал на все это го с опозданием, то какими-то непонятными авантюрами. Он шел проверенной дорогой — строго наугад, союз разваливался на глазах. Карабах, Тбилиси, Баку, Фергана, Вильнюс, Рига… — «этапы большого пути» по развалу страны. Экономика разваливалась на глазах. Где он, тот милый застойный уровень 1985 года? За пять лет перестроечных реформ сложился такой всеобщий дефицит, что вся страна выстроилась в очередь.

Зюганов постоянно подчеркивал, что реформы не оправдываются не потому, что они не нужны — они необходимы, но «перестройка — это тяжелая и ответственная работа, а не бесконечная, бессодержательная говорильня», — считал он. Под впечатлением многочисленных перехлестов журналистов Зюганов представлял гласность в образе «неопрятного существа с узким лобиком, злыми глазенками, визгливым голосом, бессердечно гогочущее у постели больной матушки Отчизны». Эта оценка, на наш взгляд, была эмоциональным перегибом, вызванным реакцией на поток безответственных разоблачений журналистов. Организатора такой гласности Горбачева он называет не «выдающимся реформатором», а «гениальным разрушителем, путаником и приспособленцем», имея в виду НЕ САМУ идею, а результат деятельности.

Уже в 1989 г. Зюганов начинает бить тревогу в связи с положением в стране и прежде всего ростом преступности. Занимаясь анализом работы Советов и правоохранительных органов, Геннадий Андреевич кладет на стол своему руководителю — заведующему идеологическим отделом ЦК КПСС, по его словам, «мастеру закулисных интриг», А. Н. Яковлеву доклад с ужасающими цифрами роста за год числа убитых, погибших в результате несчастных случаев, изуродованных, изнасилованных и ограбленных, в несколько раз превышавшими десятилетние потери в афганской войне. Проблемы, которые накапливались в обществе, пристально анализировались Зюгановым, и они закономерно не могли оставить его равнодушным. Он искренне возмущался ростом беспредела в стране и недоумевал — почему власть не предпринимает решительных мер по наведению элементарного порядка.

Зюганов анализирует информацию о состоянии дел в стране и все больше убеждается в том, что происходит деформация принципиального политического курса на обновление социализма в рамках именно коммунистической парадигмы. Аппарат ЦК КПСС в главе с Горбачевым и Яковлевым отказался от систематического руководства развитием перестройки в заданном направлении и плыл по течению, если не сказать больше. Зюганов тогда уже пришел к выводу, что в стране набирает обороты самый настоящий системный кризис страны и общества, но в отличие от демократов он предлагал модернизировать социалистическую систему без ее слома, сохранив все лучшее, что было достигнуто, и отбросив все, что стало бесполезным и вредным. Например, он предлагал ликвидировать загнивший принцип партийной номенклатуры в управлении, породивший управленческий кризис.

Этот системный кризис в стране начался еще в 70-е гг. Именно тогда, пришел к выводу Г. Зюганов, «социализм в СССР постепенно начал утрачивать историческую инициативу, КПСС не смогла адекватно ответить на новые проблемы внутригосударственной и международной жизни, а верхний эшелон компартии постепенно деградировал — нравственно, идеологически и политически». С конца 80-х гг. происходит постепенное, вполне осознанное отстранение партийных масс от выработки политического курса, когда партия, как правило, в основном лишь узаконивала ряд положений и мер, которые в принципе уже были проговорены и на высшем элитарном уровне приняты. Такая оценка доказывает, что Зюганов не только не является консерватором, но более того — партийным реформатором, действовавшим, конечно же, в русле своих коммунистических убеждений. Собственно говоря, понятие «реформа» означает преобразование эволюционного характера в рамках функционирующей социально-политической системы. Это важный нюанс, ибо излюбленный тезис многих критиков коммунистов заключается в нелепом и лживом утверждении о якобы страшном консерватизме Зюганова, который на самом деле был безусловным обновленцем, но, конечно же, не революционером, жаждущим слома конституционного советского строя.

В партии возникла своеобразная коммунистическая многопартийность, которая, несмотря на внешний демократизм, значительно ослабила партию в сложнейший момент испытаний. На правом фланге сформировалась «Демократическая платформа» вКПСС во главе с будущими либералами В. Шостаковским, О. Лацисом, В. Липицким, В. Лысенко. Первоначально она являлось подобием западной социал-демократической партии. Ее члены также не были едины по своим позициям. В частности, радикальные коммунисты-демократы Г Попов, А. Собчак, Г. Старовойтова, Ю. Афанасьев, Д. Волкогонов, Е. Гайдар, Г. Бурбулис уже тогда тяготели к либерализму, в то время как группа В. Липицкого и А. Руцкого первоначально вошла в российскую компартию и образовала движение «Коммунисты за демократию». Однако жизнь показала, что все они оказались «пятой колонной» внутри КПСС, разрушившей ее изнутри. Выполнять эту функцию им помогло руководство КПСС во главе с Горбачевым, Шеварднадзе и Яковлевым. Это прямо признал и сам А. Н. Яковлев, заявивший спустя 10 лет, что лично он целенаправленно и систематически абсолютно сознательно разрушал тоталитарную партию изнутри, вредил коммунизму, саботировал решения по укреплению СССР и КПСС. На левом фланге возникли «Марксистская платформа» в КПСС с лидерами А. Пригариным, А. Крючковым, А. Колгановым, А. Бузгалиным, ультралевацкие группировки «Большевистская платформа» Т. Хабаровой, ВКПБ Н. Андреевой, движение «Коммунистическая инициатива» во главе с В. Тюлькиным, А. Сергеевым, В. Терентьевым, В. Анпиловым, М. Поповым, В. Долговым, А. Золотовым. Левые вели решительную и безуспешную борьбу с ревизионизмом группы Горбачева — Яковлева. Причина их неудачи заключалась в том, что они не предлагали конструктивных новаций, а были обращены в прошлое, выдвигая, на наш взгляд, явно устаревшие лозунги типа «диктатуры пролетариата» и т. п.

Зюганов понимал, что какими бы лозунгами ни руководствовались вожди платформ, само их образование свидетельствовало о реальном кризисе компартии и общества, а диаметральное расхождение фракций-платформ свидетельствовало о практической невозможности его преодоления.

Еще тогда, когда противоречия между «командой Горбачева» и российскими коммунистами только назревали, Зюганов активно поддержал идею создания Российской компартии как организации, отстаивающей реальные национально-государственные интересы России в рамках Союза. Это вызвало, по словам Геннадия Андреевича, «жуткий пропагандистский огонь из всех «демократических» орудий. Сам Горбачев понимал, что создание относительно самостоятельной республиканской компартии в составе КПСС со своим относительно самостоятельным ЦК и Политбюро безусловно ограничит его личные властные, фактически диктаторские полномочия, и поэтому всячески сопротивлялся этому процессу под флагом борьбы с партийным сепаратизмом. Громко именуя себя демократом, Горбачев стремился не допустить в узкий круг реальных властителей новых людей и тем более усилить влияние рядовых членов партии.

В последующем демократы-журналисты неоднократно подбрасывали идею о том, что Зюганов якобы тоже участвовал в параде суверенитетов, имея в виду его деятельность по образованию КП РСФСР. Но надо понимать, чем была вызвана такая необходимость. Здоровые силы партии, противостоящие разрушительным псевдореформам, нуждались в организационном центре, новых легитимных лидерах, противостоящих группе Горбачева.

Горбачев и его друзья — Яковлев, Шеварднадзе и другие — поэтому не столько спорили с ними по существу, сколько пытались дискредитировать. К тому времени Зюгановым была уже опубликована целая серия статей — «Третий раз гневаемся, а репа не растет», посвященных гласности как «инструменту социально-психологической обработки населения», ряд статей о российской государственности и других. Но пока еще Зюганов не являлся лидером партии. Эта роль принадлежала И. К. Полозкову, В. А. Купцову, И. П. Осадчему, которые внесли большой вклад в строительство КП РСФСР.

В соответствии с постановлением мартовского 1990 г. пленума ЦК КПСС был образован подготовительный комитет, в который вошли представители 89 региональных парторганизаций. 85 % коммунистов высказывалось за создание компартии РСФСР Противниками создания Российской компартии была «Демократическая платформа» в КПСС, основу которой составляли представители московской партийной интеллигенции. Они все последовательнее эволюционировали в сторону сначала социал-демократии, а затем примкнули к либерализму. Партийные демократы твердили об опасности двуцентрия в КПСС, об опасности в партии великорусского шовинизма, об опасности сохранения руководящей роли КПСС и т. п. Представляется, что в действительности были реальные контраргументы против создания КП РСФСР, которые заключались прежде всего в том, что Советский Союз по большому счету и был Великой Россией — наследником геополитического пространства, именуемого в прошлом Российской империей. КПСС была и так фактически Компартией России, не случайно до декабря 1925 года компартия именовалась РКП(б), хотя СССР был создан в 1922 г. По меньшей мере дважды в послевоенной истории СССР поднимался вопрос о русском бюро ЦК КПСС, о Ленинграде как столице РСФСР, но этот процесс было остановлен и не завершался созданием отдельной российской компартии. Однако в силу обозначившейся эволюции Горбачева в сторону авторитаризма в организационном плане, а в идейном — в сторону либерал-демократизма и усложнившейся ситуации в межреспубликанских отношениях, в том числе межпартийных, отсутствия механизма выявления и защиты собственно российских, русско-славянских интересов, вновь стал чрезвычайно актуальным вопрос о создании российской компартии.

Политбюро ЦК под началом Горбачева фактически саботировало работу по созданию КП РСФСР. Яковлев организовал в подконтрольной ему партийной прессе пропагандистскую кампанию против российской компартии. Однако Зюганов вместе с И. К. Полозковым, В. А. Купцовым продолжал настойчивую работу по консолидации сил российских коммунистов. Он исходил из того, что, во-первых, РСФСР является крупнейшей республикой, которая в новых условиях должна иметь свою республиканскую парторганизацию, политбюро ЦК и все атрибуты республиканской государственности, аналогичные тем, которые имели республики-члены СССР. Во-вторых, принятие Декларации о суверенитете РСФСР под напором демократических сил создавало реальную опасность разрушения единого союзного государства со стороны президентских и правительственных структур и очень важно было сформировать республиканский центр, способный взять на себя миссию консолидации сторонников сохранения Советского Союза. Попросту говоря, нужно было создать реальный противовес Ельцину и его апологетам в руководстве. Наконец в условиях формирования многопартийной системы в России было очень важно функционирование сплоченной партии российских коммунистов. Формирование КП РСФСР имело крайне интересную особенность — она формировалась как фактически оппозиционная партия, так как руководство КПСС во главе с Горбачевым с самого начала заняло позицию сопротивления, а руководство России во главе с Ельциным порвало с КПСС и встало на путь отречения от коммунистических и советских идеи, однако оппозиционность КП РСФСР не имела ничего общего с конфронтационностью. В составе избранных делегатов I Учредительного съезда было большинство членов Верховного Совета РСФСР, включая Б. Н. Ельцина.

Летом — осенью 1990 г начал работу Учредительный съезд Компартии РСФСР. В докладах на съезде подчеркивалось, что компартию надо было создать значительно раньше, еще во время XIX партконференции, тогда ситуация была бы принципиально иной в условиях отсутствия действительного и реального контроля за положением в стране со стороны аппарата Горбачева. Эти положения были встречены с одобрением делегатами и вызывали неудовольствие демократов. Один из них, Олег Румянцев, выступил даже с депутатским запросом с обоснованием незаконности съезда российских коммунистов. Перед партией открывалась перспектива стать стержнем сплочения всех коммунистических сил и преодолеть кризис в партии и обществе, но этого не случилось. В ходе последовавших событий августа 1991 г. компартия РСФСР была насильственно исключена из политической жизни.

На Учредительном съезде Зюганова избирают членом ЦК, а на пленуме — членом Политбюро, секретарем ЦК КП РСФСР. Демократическая пресса достаточно ехидно писала по этому поводу: «Мало кому известный мелкий функционер воспользовался почти невероятным шансом пробиться наверх в скандально учреждавшейся иерархии руководителей РКП. Сумел-таки совершить головокружительный кульбит — смог стать членом Политбюро, секретарем ЦК и главным партийным идеологом». Однако иначе оценивали взлет Зюганова его соратники. Они подчеркивали, что партия оценила последовательность, надежность, идеологическую мировоззренческую устойчивость, серьезную теоретическую подготовку Зюганова. Он не участвовал в интригах, а, на наш взгляд, просто естественным образом был замечен всеми мыслящими партийцами как возможный лидер новой партии.

Практически одновременно с I съездом КП РСФСР состоялся XXVIII съезд КПСС, который в отличие от российского форума занял формально более прогорбачевскую позицию и поддержал программный документ, ориентировавшийся на рыночную экономику. Однако фактически Горбачев был на грани поражения. На съезде в открытую прозвучали призывы сместить генсека, но Горбачева спасло, во-первых, то, что он был Президентом СССР, во-вторых, у его противников не было конструктивной программы реформирования, отсутствовало единство мнений. Когда Е. К. Лигачев попытался утвердиться в качестве заместителя генсека, он был фактически провален подавляющим большинством голосов. Обозначившееся оппозиционное большинство делегатов не смогло заблаговременно договориться и сплотиться. К тому же Б. Н. Ельцин нанес бесспорно деморализующий удар по партии — он заявил о выходе из партии и даже беспардонно предложил ей самораспуститься. К этому времени уже имелись значительные предпосылки для окончательного нивелирования роли КПСС — отказ от преимущественного представительства рабочих и крестьян в законодательных органах, профессиональный парламентаризм, искусственное бюрократическое разделение властей при сохранении зависимости от главы государства всех ветвей власти, институт президентства.

Это означало окончание целого этапа исторического развития, когда антисоветские, антисоциалистические силы перестали маскироваться и приступили к открытому демонтажу политической системы под лозунгами демократии и либерализма.

Глава 3 Идеолог российской компартии

В то время, выражаясь словами Зюганова, уже вовсю гремели фанфары перестроечной пропаганды, витии свободы вещали о новой духовности в распахнутом всем ветрам общеевропейском доме». Под этот грохот «яковлевской идеологической молотилки» к 1991 году горбачевская команда… уже наглядно доказала, как она реально заботится об «этой стране» и «этом народе». Нарастало ощущение юго, что «наш государственный корабль без руля и ветрил болтается в бушующем политическом море и вот-вот налетит на рифы». Попытка пленума ЦК Компартии РСФСР в ноябре 1990 г. «прямо и честно ответить, почему не удалась перестройка и что нужно сделать для того, чтобы были все-гаки реализованы идеи социалистического обновления, была попросту блокирована замалчиванием». Уже в декабре 1990 г. Зюганов всерьез говорит «о возможности социального взрыва», но при этом отнюдь не призывает к нему, а стремится предупредить власти о недопустимости продолжения роковой политики, разрушающей социальное единство общества и территориальную целостность Союза.

В феврале 1991 г. Геннадий Андреевич выступает одним из инициаторов конференции «За великую, единую Россию» (Москва, 27 февраля 1991 г.), объединившей около 40 государственнически ориентированных организаций от КП РСФСР до многочисленных обществ русской культуры. В ней участвовали В. Стародубцев, В. Варенников, А. Проханов, Ю. Бондарев и другие. На конференции был образован Координационный совет народно-патриотических сил России, куда вошли люди совершенно разной политической и идеологической ориентации — от дворян-монархистов до социалистов и коммунистов. На этой конференции проявился новый образ Зюганова как коммуниста-патриота, для которого классическая коммунистическая идея в новых условиях неразрывно связана с национальными интересами России. «Либеральная» пресса сразу же начинает создавать Зюганову имидж некоего «национал-большевика», «сильной личности» в руководстве «партии Полозкова». В это время он много ездит по стране, встречается с трудовыми коллективами, интеллигенцией, воинами Советской Армии, партактивом. «Как ни горько, ни больно осознавать, но цели и идеалы перестройки еще более отдалились, — констатировал Зюганов, — а в чем-то и обернулись своей противоположностью». В своей статье в «Советской России» под названием «Еще не поздно» (март 1991 г.) Геннадий Андреевич писал: «Налицо кризис перестройки и он стал всеохватным. Однако причины его носят скорее субъективный характер. Это прежде всего кризис компетентности, политической воли и нравственности руководства разных уровней». По его мнению, не был реализован главный замысел «столь желанной и так широко поддержанной перестройки» — не раскрыт потенциал социализма через включение всех творческих сил народа. Не способствовали успеху и «поспешная и бездумная смена приоритетов», «насаждение политического плюрализма», «быстрая возгонка многопартийности». Подавляющее большинство партий заняли деструктивную позицию и вели решительную борьбу с КПСС как главным препятствием в разрушении союзной державы. Оправдались предвидения Ю. В. Андропова, предсказывавшего в 80-х гг., что деятельность диссидентствующих организаций, если их не остановить, закончится прямым антисоветизмом и антикоммунизмом. С ними практически блокировались переродившиеся деятели в руководстве КПСС, которые «вдруг» поменяли свои идеологические ориентиры с точностью до наоборот. Главным из них был член Политбюро ЦК КПСС, главный идеолог компартии, ставший идеологом буржуазного либерализма, Александр Яковлев.

Личность Яковлева вызывает несомненный интерес в силу той роли, которую сыграл этот человек в развале социализма и СССР В 70-х гг. он был одним из руководителей идеологического отдела ЦК КПСС и внес инициативный вклад в укрепление тоталитарной системы в СССР. Именно он был инициатором принятия рада постановлений ЦК о повышении политической бдительности идеологических кадров. Он написал печально знаменитую статью в «Литературной газете», призывавшую к борьбе с русскими патриотическими силами как якобы националистическими. Даже в брежневском ЦК осознавали всю двусмысленность этой статьи, противопоставлявшей коммунистическую идеологию и национально-культурные традиции общества, национальную сущность русского народа. Яковлев был отправлен послом в Канаду, где близко сошелся с канадским руководством. Когда пришедший в Политбюро М. С. Горбачев ставил вопрос о возвращении Яковлева, Генеральный секретарь Ю. В. Андропов выразил сомнение в необходимости этого шага, так как заподозрил перерождение этого человека. Однако Яковлев попал в Политбюро усилиями Горбачева и начал свою деструктивную деятельность. Он ликвидировал в ЦК службу контрпропаганды, разогнал лучших специалистов-идеологов, превратил печать в средства массовой антикоммунистической дезинформации, рекрутировал в журналы и газеты десятки угодных ему журналистов.

Как сказал Зюганов, Яковлев лично «науськивал церберов от печати». Эти известные журналисты и политологи были в окружении Брежнева и развивали, углубляли концепцию «развитого социализма». Позднее эта, как выразился Зюганов, «кочующая номенклатура» переметнулась к Горбачеву, провозглашенного ими же «великим миротворцем». После изгнания Горбачева из Кремля это «племя угодливых компрадоров» стало обслуживать уже антикоммунизм Ельцина, монополизировав СМИ и реализовав новейшие технологии информационно-психологической войны. Это произошло потому, считал Зюганов, что для них, «махровых индивидуалистов, власть — вернейшее средство, чтобы ублажить свои амбиции. В них нет ничего национально-государственного, общинно-российского. Православная этика попрана. Варясь в бульоне около Брежнева, Черненко, которые обожали тех, кто ломит спины, и вызревает новый тип политика с сиюминутными корыстными целями. Бывшие партократы цековских кровей, языком разве только что дорожки не выметавшие, возомнили себя спасителями державы… Народ для них обуза. Потому и обозвали свой народ красно-коричневой чумой. Да скорее Горбачев кудряшками обрастет, чем возлюбят эти перевертыши державу».

Яковлев давно присматривался к новым кадрам, способным отказаться от социальных завоеваний трудового народа и от геополитических интересов СССР — Великой России, оклеветать советскую историю и коммунистическую идею. Свою руководящую партийную деятельность он строил в соответствии со своим новым антикоммунистическим мировоззрением. Этот процесс сам А. Яковлев описал спустя 8 лет в интервью газете «Известия». Он сообщал, что всегда был внутренним врагом партии, фактически вредителем — организатором «пятой колонны». «Да, я долгое время служил в этой системе и занимал большие посты. А как же, надо было с ней как-то кончать. Есть разные пути, есть диссидентство. Но оно бесперспективно. Надо было действовать изнутри. У нас был единственный путь — подорвать тоталитарный режим изнутри при помощи дисциплины тоталитарной партии. Мы свое дело сделали» (Известия, 17.06.98).

Думается, через некоторое время этот деятель поделится новыми откровениями на тему, как именно он это делал и на кого опирался внутри страны и за ее пределами. Наверное, это печально знаменитый генерал КГБ Калугин, учившийся вместе с Яковлевым в США и там же, по некоторым сведениям, завербованный ЦРУ Зюганов называет полтора десятка деятелей, которые определяли в это время судьбу управления страной, общественно-политическую атмосферу. Как говорится, фамилий много — имен мало. В состав этого своеобразного псевдополитбюро входили Гайдар (экономика), Бурбулис (управление), Козырев (внешняя политика), Шахрай и Румянцев (право), Попцов, Полторанин, Яковлев (СМИ), Старовойтова и Якунин (межнациональные отношения), Сидоров (культура)… Благодаря этим деятелям «на Россию наброшена удавка мирового порядка. Мировая демократия уготовила для россиян интеллектуально-бытовой концлагерь американского пошиба, где конвоирами — надсмотрщиками будут Корысть, Насилие, Пошлость».

7 мая 1991 г. в «Советской России» под заголовком «Архитектор у развалин» было опубликовано открытое письмо Г. А. Зюганова бывшему члену Политбюро, секретарю ЦК КПСС, старшему советнику Президента СССР А. Н. Яковлеву. Хотя оно было адресовано вполне конкретному лицу, многие справедливо усмотрели в нем «прямую атаку на Горбачева». Зюганов слышал выступления Яковлева, читал все его статьи, анализировал их, хорошо знал его лично и понимал близость, если не идентичность, его взглядов и позиций Горбачева. Соображения этики и государственных интересов не позволяли пока еще прямо в официальной партийной газете разоблачать генсека партии, которая и так подвергается нападкам. Поэтому был избран такой адрес и подход.

«У меня сложилось ощущение, — писал Геннадий Андреевич, — что Александр Николаевич не знает во всей необходимой полноте повседневной жизни страны. И в годы работы в ЦК КПСС он не часто жаловал производственные, трудовые коллективы своим вниманием. Предпочитал иметь дело лишь с теми, кто «отражал» интересы трудящихся…». В письме велся политико-идеологический спор о сущности перестройки. Зюганов клеймил ее «архитектора» за нигилистическое отношение ко всей предшествующей истории страны, разрыв связи времен, за абсолютизацию понятий «демократия» и «гласность», за внедренные в общественное сознание «с легкой руки» Яковлева «новые идеологические стереотипы» — «застой», «административно-командная система», «возвращение в мировую цивилизацию». Зюганов отвечал на выпады Александра Николаевича в адрес руководства Компартии РСФСР, ставил вопрос о политической ответственности (при жизни) руководства страны. В письме он также обращал внимание на угрожающий рост «теневой» экономики, предупреждал об опасности вновь нарождающегося при демократии «союза люмпенизированной интеллигенции и уголовников».

Антияковлевское письмо вызвало бурную ответную волну критики в адрес Геннадия Андреевича. Первый комментарий дал советник Президента СССР В. Игнатенко. Он заявил, что Горбачев за занятостью письмо не читал, но если бы прочел, то оценил бы его негативно, и далее конкретно указывалось, что именно сказал бы Горбачев. «Я знаю, — с иронией заметил по этому поводу Зюганов, — Игнатенко довольно способный человек, но не предполагал, что он обладает и даром предвидения». Спустя 10 лет Яковлев сказал, что не придал тому письму никакого значения, но тут же с горбачевской логикой заявил, что надо было поснимать тогда некоторых редакторов газет, явно имея в виду редактора газеты «Советская Россия» В. Чикина, опубликовавшего статью. В статьях демократов подчеркивалось, что Зюганов был «кадровой ошибкой» Горбачева и Яковлева, своевременно не устранивших из аппарата ЦК инакомыслящего коммуниста-патриота. Высоко оценивая личность Зюганова и его несгибаемость, надо, думается, отметить, что ошибка партократов не имела принципиального значения. Если бы не выдвинулся Зюганов, в руководстве КП РСФСР были и другие деятели, которые могли бы взять на себя руководство новым коммунистическим движением, и их фамилии известны. Свято место пусто не бывает. Как учат классики, личность становится великой, когда отвечает объективным общественным интересам. Но опять же, Яковлев не мог знать развития конкретных событий и угадать, кто именно из аппарата ЦК окажется способным сопротивляться его гнусной предательской политике развала КПСС изнутри. Так что вопрос о пресловутой «кадровой ошибке» является надуманным и непринципиальным, хотя, конечно, у Яковлева и Горбачева есть повод злиться на себя.

Вероятно, своим письмом Зюганов обратил внимание Ельцина на «крутого демократа» Яковлева. Несмотря на все последующие разгоны, перемены и чистки, он всегда был в чести у режима. Некоторое время возглавлял телевидение, входил в руководство каких-то демократических фондов, питаемых из-за рубежа, издал 3 или 4 книжки с претензией на осмысление истории через призму злобного антикоммунизма. В 1996 г. он издал массовым тиражом обращение к общественности, в котором призвал добить большевизм, «поставить вне закона большевистскую идеологию человеконенавистничества, всеобщей борьбы ради борьбы, равно как и организации, исповедующей насилие, возбудить преследование фашистско-большевистской идеологии и ее носителей». Заявляя, что он против охоты на ведьм, Яковлев призвал к диктатуре антикоммунистического закона во имя «дебольшевизации государства». Отметив свое 75-летие, Яковлев продолжает люто ненавидеть компартию, членом политбюро которой он являлся. Л. Шебаршин заметил, что «Александр Николаевич живуч, как и все идеологи. Идеологический фронт — единственный, где бойцы погибают от глубокой старости». Значит, компартию ждут новые труды этого профессионального идеолога, поставившего мировой рекорд по гибкости мировоззрения.

Однако удивительно то, что ожесточенной критике Зюганов подвергся не только со стороны партбонз и демократической прессы, но и со стороны коммунистических газет, что еще раз свидетельствовало о высокой степени кризиса в КПСС, наличии авторитарных тенденций со стороны горбачевских сил, неспособности идеологических работников самостоятельно мыслить и действовать. Газета «Правда» высказала негативное отношение к письму, призывая к спокойной уважительной критике без принципиальных определений, то есть фактически звала к беспринципности. Известный партийный деятель и публицист Ю. П. Белов пишет, что в связи с мужественным и честным письмом Зюганова выявилась вся глубина падения аппаратчиков ЦК КПСС, многие из которых встали на позиции партийного либерализма. «Увы, самое большое, на что способны многие из руководящих партийцев, — это держать фигу в кармане, заговорщически перемигиваясь» (Русская судьба. М., 1995. С. 22). Немногие оказались достойными продолжить линию Машерова, Андропова, Косыгина, которые сгорели на работе. Среди них Белов называет в 1991 году Николая Рыжкова, Станислава Гуренко, Альфреда Рубикса и Геннадия Зюганова.

Все атаки на Зюганова были не случайны. По существу, его письмо было первым серьезным выступлением против человека, которого давно уже соратники Геннадия Андреевича называли «серым кардиналом», но задевать боялись (не говоря уже о скрытом более высоком адресе). Партийные оппоненты обвиняли его в том, что «устами идеолога РКП ее руководители в открытую ревизуют решения XXVIII съезда КПСС, начисто отвергают перестройку и, выползая из окопов, помышляют о реванше, о своем термидоре». Автору даже пытались приписать «уязвленные амбиции типичного чиновника небольшого пошиба, которого когда-то и, видимо, справедливо недооценивал его бывший начальник». Как говорится, оппоненты судили, видимо, по себе, не понимая или не желая понимать принципиальный характер возникших разногласий.

Между тем, Зюганов вскоре публично выступил и против М. С. Горбачева, считая его «даже не социал-демократом, а типичным, классическим либеральным буржуа», с закваской, которая «попахивает изменой невиданного масштаба». Это, конечно, известное преувеличение, вызванное остротой политического момента. Вряд ли Горбачев был действительно сознательным врагом Советского государства и идеологом буржуазии, думается, он был заурядным политиканом, стремившимся в меру своего понимания реформировать страну и любой ценой сохранить высшую власть. Геннадий Андреевич сожалеет о том, что «ЦК КПСС не хватило мужества освободить Горбачева даже тогда, когда уже были очевидны его полная неспособность руководить партией и государством, моральная нечистоплотность, нарушение клятвы, данной народу и государству». Но был ли сам ЦК способен к радикальным действиям? В конце 70-х всем были очевидны ограниченная способность Л. И. Брежнева руководить государством, в народе о нем в открытую рассказывали уничижительные анекдоты и смеялись над генсеком-маразматиком. Но и тогда в ЦК не нашлось сколько-нибудь значительной группы деятелей, которые смогли бы поставить вопрос о немедленной смене лидера. Как уже говорилось, сложившаяся коммунистическая полутоталитарная система власти исключала возможность регулярного и систематического обновления руководства. Обновление состава лидеров не было заложено в механизме функционирования партийного организма. Попытка Хрущева создать такой механизм была ошибочно признана ненужной. Надо было ввести партийную номенклатуру в сильное раздражение, как это сделал Н. С. Хрущев, чтобы она сама решилась вопреки вождистским традициям компартии на замену своего лидера. Собственно, случай с Хрущевым остался единственным исключением в истории партии, который только подтвердил общее и, прямо скажем, не лучшее правило: руководители правящей единственной партии — Ленин, Сталин, Брежнев, Черненко, Андропов — ушли со своего поста по причине смерти. Горбачев попытался изменить вождистские традиции, но сделал это крайне непоследовательно и противоречиво, создавая параллельно собственную диктатуру. Он оказался не на уровне тех задач, которые пытался решить. 17 марта 1991 г. на всенародном референдуме 76,4 % участников высказались в пользу сохранения Союза ССР вопреки пропаганде демократических СМИ и идеологов либерализма. Горбачев получил отличный шанс и своеобразный карт-бланш для укрепления союзного государства и социалистического строя. Однако демагог и дилетант, он оказался неспособным реализовать мандат народа. Твердя как заигранная пластинка о внутрипартийной демократии, он установил авторитарный режим в партии и президентский в государстве, требовал полного подчинения своей воле. При этом он страдал своеобразной манией величия — переоценивал свою значимость и незаменимость для судеб перестройки. Именно поэтому он проглядел появление на политическом горизонте своего конкурента Бориса Ельцина. И даже сам в известной мере создал ему имидж правдолюбца и демократа. Он недооценил политический талант свердловского карьериста, его бойцовские качества и способность полностью сменить свои мировоззренческие идеалы и ценности более радикально и решительно, чем это сумел сделать он сам. Именно эти две фигуры, Горбачев и Ельцин, стали главными, определяющими субъективными факторами социалистической перестройки — один возглавил ее начало, другой обозначил ее конец — превращение в свою прямую противоположность — буржуазно-демократическую контрреволюцию.

В июне 1991 г состоялись выборы Президента РСФСР, в которых приняло участие шесть кандидатов — председатель Верховного Совета РСФСР радикал-демократ Б. Н. Ельцин, бывший председатель Совета министров СССР прагматик-технократ Н. И. Рыжков, председатель либерально-демократической партии либерал-патриот-демагог В. В. Жириновский, бывший министр внутренних дел СССР, любимец посольства США В. В. Бакатин, председатель Кемеровского облсовета, лидер от природы А. М. Тулеев и генерал-полковник A. М. Макашов. Формально все они были равны в своих правах и возможностях, но на практике демократическая пресса и телевидение однозначно взяли сторону Ельцина. «Российская газета» прямо писала, что выбор один — между Ельциным и «коммунистическим маразмом». Итоги выборов показали, что большинство народа разочаровалось в коммунистической идеологии и поверило Ельцину: он получил 57 % голосов, в то время как ближайший соперник Н. Рыжков — 16 %. Президентом стал человек «без Бога в сердце и царя в голове».

В июне 1991 г. после выборов Президента РСФСР и триумфа Б. Н. Ельцина Зюганов, оценивая ситуацию, подчеркивал, что «перестройку оседлали крайне правые силы, стремящиеся не к реформированию, а к перелицовке общественного строя», и что страна находится на грани национальной катастрофы. Обвиняя пресловутых «прорабов» перестройки, Зюганов не снимает значительной доли ответственности с себя: «Мне есть в чем каяться. Я прежде всего себя обвиняю в том, что, будучи на высоком политическом Олимпе, мне недостало времени и возможности до конца разоблачить эту мафиозную политическую структуру, которая по сути дела разрушила государство». В этом заявлении Зюганов, с одной стороны, проявил лучшие черты своей личности. Но, с другой стороны, лично он ничего бы не смог сделать, даже если бы очень захотел. Должности, которые он занимал в ту эпоху, не позволяли сколько-нибудь решительно влиять на развитие событий. Тем не менее Зюганов сделал для себя вывод — для того чтобы изменить ситуацию в стране, нужны активные действия, решительные поступки.

28 июля в газете «Советская Россия» публикуется знаменитое «Слово к народу», подписанное Геннадием Зюгановым, а также Эдуардом Володиным (председатель Союза патриотических сил), генералом Борисом Громовым, Александром Прохановым (главный редактор газеты «День»), писателями Юрием Бондаревым и Валентином Распутиным, будущими «путчистами» Валентином Варенниковым, Александром Тизяковым и Василием Стародубцевым и другими. «Слово к народу» вызвало такую же острую реакцию, как некогда письмо Нины Андреевой. Но в отличие от полуистерического письма ученого-химика из Ленинграда, «Слово к народу» было политическим манифестом коллектива виднейших деятелей, которые взяли на себя ответственность за свои трагические, к сожалению, полностью сбывшиеся прогнозы.

В документе говорилось, что «случилось огромное небывалое горе. Родина, страна наша, государство великое, данные нам в сбережение историей, природой, славными предками, гибнут, ломаются, погружаются во тьму и небытие. И эта погибель происходит при нашем молчании, попустительстве и согласии… Что с нами сделалось, братья? Почему лукавые и велеречивые властители, умные и хитрые отступники, жадные и богатые стяжатели, издеваясь над нами, глумясь над нашими верованиями, пользуясь нашей наивностью, захватили власть, растаскивают богатства, отнимают у народа дома, заводы и земли, режут на части страну, ссорят нас и морочат, отлучают от прошлого, отстраняя от будущего — обрекают на жалкое прозябание в рабстве и подчинении у всесильных соседей? Как случилось, что мы на своих оглушающих митингах в своем раздражении и нетерпении, истосковавшись по переменам, желая для страны процветания, допустили к власти не любящих эту страну, раболепствующих перед заморскими покровителями, там, за морем ищущих совета и благословения?… Братья, поздно мы просыпаемся, поздно замечаем беду, когда дом наш уже горит с четырех углов, когда тушить его уже приходится не водой, а своими слезами и кровью. Неужели допустим вторично за этот век гражданский раздор и войну, снова кинем себя в жестокие, не нами запущенные жернова, где перетрутся кости народа, переломится становой хребет России?» И далее в документе содержатся призывы встать в народное движение сопротивления рабочим, крестьянам, инженерам, ученым, армии, художникам и писателям, православной церкви и другим конфессиям, всем партиям — большим и малым. Особо говорится о компартии: «Мы обращаемся к партии — коммунистической, которая несет всю ответственность не только за победы и провалы предшествующих семидесяти лет, но и за шесть последних трагических, в которые компартия сначала ввела страну, а затем отказалась от власти, отдав эту власть легкомысленным и неумелым парламентариям, рассорившим нас друг с другом, наплодившим тысячи мертворожденных законов, из коих живы те, что отдают народ в кабалу, деля на части измученное тело страны. Коммунисты, чью партию разрушают собственные вожди, побросав партбилеты, один за другим мчатся в лагерь противника — предают, изменяют, требуют для своих недавних товарищей виселицы — пусть коммунисты услышат наш зов!» Наряду с обличениями и призывами в документе указывалось и на конструктивные идеалы: «Не пожалеем сил для осуществления таких реформ, которые способны преодолеть невыносимое отчуждение человека от власти, труда, собственности, культуры, создать ему достойные условия для жизни и самовыражения. Окажем поддержку прогрессивным новациям, нацеленным на то, чтобы продвинуть наше общество вперед, достигнуть современных высот научно-технического прогресса, раскрепостить умы и энергию людей, чтобы каждый мог жить по труду, совести и справедливости. И мы будем выступать против таких проектов, которые тащат страну назад в мрак средневековья, туда, где культ денег, силы, жестокости и похоти». И в заключение — «Советский Союз — наш дом и оплот, построенный великими усилиями народов и наций, спасший нас от позора и рабства в годины черных нашествий. Россия, единственная и ненаглядная! — Она взывает о помощи».

Одним из авторов данного сверхэмоционального обращения был известный писатель Александр Проханов, рука и стиль которого видны, что называется, невооруженным глазом.

Александр Александрович Проханов — известный журналист, талантливый писатель, крупный организатор печати, яркая личность. Он начинал с репортажей о событиях на острове Даманский. В дальнейшем работал среди партизан в Анголе, искал приключений в Латинской Америке, работал рядом с ликвидаторами в Чернобыле, прошел Афганистан, был в Чечне. Обо всем этом рассказал в серии своих книг. Но главным делом жизни оказалось издание самых оппозиционных газет — «День», а после его закрытия — «Завтра». Занимает национал-патриотические, абсолютно антиельцинистские позиции, вплоть до призывов к открытому сопротивлению.

Он так пишет о «Слове к народу»: «Это была исключительная, несвойственная партии попытка обратиться к народу через голову генсека, апеллировать напрямую к растревоженным, лишенным ориентиров людям. Это чем-то напоминало сталинское «братья и сестры», когда уповать больше не на что, ни на КГБ, ни на партийные деньги, ни на мистику власти, а только на братьев и сестер, которых ожидало впереди большое горе — потеря страны. Эта самодеятельность не увенчалась успехом, не подкрепилась ГКЧП, тем не менее она показала, что в КПСС уже существует две партии — одна народная, готовая с остальными патриотами сражаться за Родину, а другая — олигархическая, открывавшая крепостные ворота врагу. Зюганов, еще не подозревая о своей будущей роли, действовал как «народный партиец», подготовленный к этому всем своим складом… «Слово к народу», в создании которого Зюганов сыграл ведущую роль, было прообразом народного сопротивления, в котором увязла и продолжает увязать смертельная политика власти. Одна из очевидных заслуг Зюганова — это кропотливое и мучительное собирание партийной интеллигенции, возвращение партии ее умственных сил, ее интеллекта и штаба, где продолжаются пусть еще робко теоретический поиск и стратегическое планирование».

6 августа 1991 г: состоялся пленум ЦК КП РСФСР, удовлетворивший просьбу И. К. Полозкова об освобождении его от поста первого секретаря ЦК. Тогда на пост «первого» от Политбюро выдвигалась кандидатура секретаря ЦК КПСС В. А. Купцова, крупного партийного деятеля. В качестве претендентов назывались фамилии первого секретаря Московского горкома КПСС Ю. А. Прокофьева и секретаря ЦК КП РСФСР по идеологии Г. А. Зюганова. Оба сняли свои кандидатуры. Свое решение Геннадий Андреевич мотивировал отсутствием опыта парламентской работы. Первым секретарем ЦК КП РСФСР был избран В. А. Купцов. Зюганов стал «вторым», правда, очень ненадолго.

В это время в стране сложилось двоевластие Горбачева и Ельцина. Первый возглавлял союзный центр, второй — российский, республиканский. Горбачев своими неэффективными действиями все более терял нити управления и позволял разрушаться союзным структурам, не противодействовал сепаратизму, колебался, шарахался от авантюрных действий в Вильнюсе и Баку до сдачи средств массовой информации в распоряжение противников советской власти.

В отличие от него Ельцин целеустремленно и систематически проводил линию на укрепление своих позиций. Вряд ли лично Ельцин был идейным противником Союза республик во главе с Россией, но ситуация обязывала его во имя власти делать ставку именно на развал союзного центра с президентом Горбачевым. Политическая конъюнктура предопределила принципиальные решения о судьбе будущего государства. Социально-экономический кризис, выразившийся в резком и катастрофическом обострении дефицита, привел к резкой активизации большинства населения страны, особенно шахтеров в регионах и населения двух столиц, Москвы и Ленинграда. На многотысячных митингах народ требовал обновления власти, смещения Горбачева и замены его на Ельцина, ставшего кумиром страны. Хотя руководители антисоветских движений типа «Демократической России» и др. навязывали соответствующие лозунги и идеи, основная масса трудящихся вовсе не желала смены социального строя и советской государственности. Характерная для политической культуры Советской России гиперперсонализация руководства в позитивном или негативном смысле, своеобразный социальный инфантилизм, политическая мимикрия в сочетании с подсознательной верой в мощь государства и с потерей классового самосознания сыграли самую печальную роль. К сожалению, в утверждении такой политической культуры сыграла огромную роль сама КПСС, которая отстранила народ от реального самоуправления, приучила к мысли, что государство всегда его защитит, что оно за все отвечает, что главное быть законопослушными, не проявлять лишнюю инициативу вне коммунистической парадигмы, не лезть с личным частным интересом. Таким образом, воспитанный советский народ просто и наивно поверил новым государственным лидерам и требовал их полного утверждения у власти взамен обанкротившегося Горбачева. Но в отличие от масс трудящихся демократическая интеллигенция знала, чего она хотела, и искусно манипулировала общественным сознанием. Например, известный ученый Ю. Н. Афанасьев, ректор МГГУ, прямо говорил, что задача перестройки в широком смысле слова — сокрушение социализма и советского строя.

Идеолог российской компартии Г. А. Зюганов принципиально иначе понимал цели перестройки, которые должны были заключаться в укреплении многонационального союзного государства, социалистической системы народовластия на основе разумных, тщательно подготовленных реформ в рамках существовавшего строя.

Глава 4 Август 1991-го и его последствия

Во имя быстрой смены социально-экономического строя в стране радикально-демократические силы решили пожертвовать Союзом республик как советской империей, консервирующей систему В стане демократов вызрело убеждение, что союзные республики, за исключением Прибалтийских, и местные консервативные национальные элиты будут сопротивляться радикальным экономическим реформам и станут балластом в либерально-демократических преобразованиях. Горбачев пытался в ходе так называемого ново-огаревского процесса сохранить союзное объединение республик, являвшееся фактически конфедерацией с символическим президентом, обладающим функциями английской королевы. 20 августа намечалось подписание в Ново-Огарево нового союзного договора, который де-факто ликвидировал СССР как федеративное государство и создавал новый «Союз Суверенных Государств». Семена непродуманных перестроек дали такой богатый урожай, что возникла иллюзия о необходимости уборочной техники в виде танков и комбайнеров с автоматами.

Осознавая последствия малоэффективной деятельности президента СССР Горбачева, вторые и третьи лица в руководстве страны решились на радикальные действия по сохранению Союза. Им казалось, что достаточно продемонстрировать настоящую решительность и силу, как демократические силы испугаются и отступят. Не исключалось насилие и принуждение в ограниченных пределах по отношению к лидерам оппозиции. Так возник заговор во главе с группой вице-президента СССР Г. И. Янаева, куда входили премьер-министр В. С. Павлов, министр обороны Д. Т Язов, председатель КГБ В. А. Крючков, министр МВД Б. К. Пуго, заместитель председателя комитета обороныО. Д. Бакланов, председатель Крестьянского союза СССР В. А. Стародубцев, президент ассоциации государственных предприятий А. И. Тизяков. Они составили так называемый ГКЧП — Государственный Комитет Чрезвычайного Положения. В специальном указе были объявлены расформированными все органы власти, действующие вопреки Конституции, приостановлена деятельность оппозиционных партий, запрещены митинги и демонстрации. Для подкрепления этих акций были введены войска в Москву. При этом не были произведены реальные акции по захвату Белого дома, аресту Ельцина, обеспечению реального контроля за СМИ и даже за пребывавшим в Крыму Горбачевым. При движении войск в подземном переходе погибло трое юношей, пытавшихся помешать движению бронетранспортеров. Они были объявлены Героями Советского Союза, в отличие от полутораста граждан, погибших при настоящем штурме того же Белого дома, спустя два года.

Это было, как считают многие историки, запоздалой неуклюжей, непродуманной, крайне неудачной попыткой патриотов-государственников Кремля предотвратить распад союзного государства. Данное событие получило в официальной печати название «августовского путча», хотя юридически мятежа с целью захвата власти не было хотя бы потому, что все члены ГКЧП обладали союзной властью, превосходящей по своим масштатабам все возможности Ельцина. Может быть, следует говорить об агонии режима власти, о естественном сопротивлении отмирающей системы управления новым политическим силам во главе с Ельциным, которые взяли в свои руки и реализовали историческую инициативу. Если бы все союзные власти сдали полномочия вообще без сопротивления, то они, на наш взгляд, заслуживали бы действительного презрения во веки веков, приблизительно как это получилось в обществе в отношении сдавшегося Михаила Сергеевича. Но не следует переоценивать заговорщиков. Если имея все возможное для осуществления смены политического режима, они не смогли этого сделать, то ли по недомыслию, то ли по другой причине, то чего можно было ждать от их деятельности, если бы они победили?

События 19–21 августа 1991 г застали Зюганова на отдыхе. Как свидетельствует известный историк-диссидент Рой Медведев, эти события оказались для него, как и для всех других, полной неожиданностью. Официальный заместитель Яковлева не был посвящен в эту операцию, что свидетельствовало о закрытом характере ее подготовки и авантюрности. Р. Медведев отмечает его явную оппозиционность по отношению к Горбачеву и общую толерантность. Он подчеркивает, что Зюганов произвел впечатление энергичного, сильного, хорошо образованного человека. В его манере говорить и общаться не было той резкости, которая присутствовала в его статьях. Он всегда был спокоен, приветлив, выдержан и даже весел, легко переносил критику и соратников и соперников. Особенно это было заметно позднее на заседаниях в Конституционном Суде по делу компартии.

Вспоминая об этом времени через два года, сам Геннадий Андреевич писал: «Изучая в силу профессиональных обязанностей технологию введения ЧП, в том числе международный опыт, который отработан по странам и континентам, знаю: чтобы совершить хоть маленький переворот, надо, во-первых, отключить как минимум телефон. И во-вторых, надо по крайней мере оставить людей, на которых можно опереться в критическую минуту. Нас же почти всех отпустили с 15 августа в отпуск. Я находился на Северном Кавказе. Когда меня утром встретил знакомый министр и сказал, что в шесть утра радио передало сообщение о перевороте, я сразу спросил: «Где — в Колумбии?» Он сказал: «Нет, у нас». Когда стал перечислять, кто вошел в состав ГКЧП — Язов, Болдин, Пуго, я сказал: «Извини, пожалуйста, но они без согласования с Горбачевым ни одного вопроса не решают…». Когда я выяснил, чего требуют члены ГКЧП… мои симпатии были на их стороне… Но весь вопрос: как это было сделано… В городе, по которому проехать нельзя, — танки. Ничего другого, кроме раздражения и озлобления, у населения это вызвать не могло. Я попросил набрать «Белый дом». Все три связи работали. Любой сержант в самой банановой республике знает, что при перевороте надо отключить телефоны. И вот тогда меня ударила мысль: да это никакой не путч и не переворот. Это провокация».

События были расценены Зюгановым как «сокрушительное поражение партии и прежде всего политического курса, разочаровавшего трудовой народ, приведшего страну на грань катастрофы». По мнению Зюганова, к столь бесславному концу КПСС привели наряду с другими факторами, в том числе и внешними, «гипертрофированное ощущение зазнавшейся партии», а также монополия на власть, истину и собственность.

23 августа Горбачев прибыл в Москву и пытался возглавить политический процесс, не поняв, что ситуация радикально изменилась. Когда он на заседании Верховного Совета попытался вновь завести разговор о социалистическом выборе и перестройке демократы его грубо одернули и предложили подписать Указ о приостановлении деятельности Компартии РСФСР Испуганный Горбачев немедленно сложил с себя полномочия генсека и призвал ЦК КПСС к самороспуску, что означало фактически ликвидацию коммунистических оргструктур.

Прибыв в Москву из Кисловодска, Зюганов столкнулся с полным разгромом здания аппарата ЦК, где он работал. А. Проханов описывает это так: «Зюганов пришел ко мне в «День», когда газета была под запретом, мы недавно вернулись с пикетирования полторанинского Министерства печати, где стояли под дождем с плакатами, требуя открытия «Дня». Зюганов был подавлен, растерян — без кабинета в ЦК, без телефона, без автомобиля — и мне показалось: подъем, царивший в редакции, дух сопротивления, наш маленький коллектив, являвшиеся к нам писатели-патриоты, казаки, руководители патриотических организаций — все это очень успокоило Зюганова. Эти многочисленные не покорившиеся романтические люди говорили о России, о Христовой жертве, о Минине и Пожарском, об этике отпора и жертвенности. Они — эти люди — были важны Зюганову, он жадно общался с ними, чему-то учился, и, может быть, тогда зародилась в нем идея слияния двух разгромленных демократами сил — коммунистов и национал-патриотов». А. Проханову очень хочется, чтобы эта великая идея родилась в стенах его редакции, но думается — она сформировалась раньше, что прослеживается в статьях и речах Зюганова на рубеже 1980—1990-х гг. После краха КПСС Зюганову просто стала ясна, что называется, окончательно и бесповоротно, необходимость обновления идеологии и конкретной практики коммунистов, поиска нетрадиционных союзников.

«В КПСС давно было две партии, — писал Геннадий Андреевич, — партия манипуляторов и изменников и партия государственников и патриотов. В августе 1991 г. к власти пришла партия национальной измены». Если бы не запрет КПСС, считает Зюганов, на очередном съезде она неизбежно распалась бы на два крыла и в стране образовалось бы несколько крупных центров политических сил, способных на основе диалога вырабатывать конструктивную политику — «вот тут-то и возникла бы полноценная демократия». При этом КПСС была тем стержнем, вокруг которого «вращалась» общественно-хозяйственная жизнь, начиная от Совмина и Госплана и кончая профсоюзами, комсомолом и кооперацией. Система была «весьма изношенной и требовавшей реконструкции и реформации», но «ее уничтожение разрушило всю государственную систему».

Августовские события перевели Зюганова в разряд «бывших». В связи с приостановлением деятельности КП РСФСР он был уволен по статье 33 КЗОТ РСФСР и стал безработным. Далее он работал руководителем группы анализа и прогноза социально-политического развития России, внешней политики и международных связей с европейскими странами Института европейских гуманитарных проблем. Став фактически научным сотрудником (благо была научная степень — кандидат философских наук), Зюганов много пишет по заказу других деятелей, чем и зарабатывает себе на жизнь.

Но он не пытается «перекрашиваться» в демократа и не ищет «теплого места» в коммерческих и правящих структурах. При его колоссальных связях и знакомствах найти высокооплачиваемую работу в каком-нибудь банке или акционерном обществе не составило бы труда. Для этого требовалось только одно — публично заявить о своем выходе из партии, резко осудить КПСС и объявить о своем превращении в либерала, провозгласить Ельцина мудрым и великим политиком. Как показывает практика, именно так поступили очень многие из правящей коммунистической элиты и обслуживавшего их идейно-пропагандистского аппарата. Возникла даже закономерность — чем громче и беспринципней в старое время тот или иной «партократ» восхвалял Брежнева и коммунизм, тем решительней и категоричней он переходил на сторону антикоммунизма. Бывшая коммунистическая элита раскололась на две далеко не равные группы — большинство, перешедшее прямо или косвенно в лагерь противников социализма, и меньшинство, оставшееся верным красным знаменам.

Переход большей части в новую элиту является, в принципе, закономерным процессом, так как нехватка кадров управленцев в среде бывших диссидентов и молодых реформаторов, плохо знающих страну и не владеющих нужными знаниями, заставляет искать поддержки у перебежчиков. Кроме того, просто физически невозможна быстрая смена всех кадров на всех постах. В общенациональных интересах осуществление определенной преемственности элит в плане духовных ценностей, норм, обычаев, традиций. Новая элита разделилась на две крупные функциональные группы — традиционную, политическую, и экономическую, предпринимательскую, осуществляющую контроль над капиталами. В отличие от советских времен поражение на политической арене не означает немедленную политическую смерть, а, как правило, заканчивается переходом или в новую структуру или в экономическую элиту. С одной стороны, это способствует регулярной и достаточно быстрой ротации элиты, с другой — ротации подлежат представители одной политической и социальной ориентации. Та часть бывшей коммунистической элиты, которая отказалась сжигать партбилеты, сформировала фактически политическую контрэлиту, которая начала готовиться к грядущим переменам. Г. А. Зюганов был в числе тех, кто продолжил отстаивать идеалы коммунистической партии и перешел в активную оппозицию новой антисоветской власти. Он в своих речах не использует термин «контрэлита», но, на наш взгляд, является объективно ее имманентным элементом, причем руководящим.

В 1991 г. Зюганову было всего 47 лет. Возраст, конечно, не юный, но вполне подходящий для того, чтобы в Москве начать новую жизнь, сколотить состояние на базе своих связей. Несколько записных книжек с адресами и телефонами позволяли пристроиться, что называется, без проблем и иметь хлеб с маслом. Нет нужды особенно напоминать, что большинство современных неофитов демократии — это ренегаты партократии, нашедшие новую кормушку. Чем же объяснить столь принципиальный личный выбор Зюганова? Приведем мнение на этот счет К. Молчанова: «Я нахожу ответ на этот вопрос только в одном — здоровом и сильном нравственном начале этой личности. В нашей «школе коммунизма» были ведь и хорошие и плохие ученики. Зюганов, безусловно, из числа учеников, очень добросовестно учившихся и глубоко усвоивших уроки. Он из числа действительно честных, чистых, порядочных коммунистов. У него так же сильно, как чувство долга, развито чувство справедливости, которое, собственно, определяет его отношение ко всем основным проблемам жизни общества. Он действительно ставит общественное выше личного, коллективное выше частного — это основа его мировоззрения. Но это то, что свойственно русскому человеку вообще, что является едва ли не национальной чертой характера русских. И в этом смысле Зюганов — лидер не только партийный, но и народный, человек с чисто русской душой, открытой, широкой, не терпящей никакой несправедливости. Если посмотреть с точки зрения убеждений и нравственности на лидеров партий и движений, участвующих сейчас в выборах, то окажется, что Зюганов практически единственный, он из тех, кто ни изменил в смутное время ни самому себе, ни стране, на партии, ни идеалам, которым ранее поклонялся». В руководстве КПСС таких людей было, видимо, немного — потому-то его так легко и удалось развалить.

В интервью ИТАР-ТАСС сразу после путча Зюганов прямо заявил, что он не изменил своих взглядов, изложенных в «Слове к народу». Решение Президента приостановить деятельность Компартии он открыто, не боясь последствий, расценил как очевидное проявление беззакония, которое систематически происходит в последние два-три года. По его мнению, эго решение нарушило презумпцию невиновности — одну из главных заповедей правового государства. В результате к разряду виновных абсолютно безотносительно ГКЧП Зюганов сказал, что поскольку ГКЧП требует сохранения целостности страны, наведения элементарного порядка, обеспечения работы промышленности, транспорта, налаживания взаимодействия со всеми республиками, то его симпатии на его стороне. Все требования ГКЧП законные, го есть справедливые, так как страна нуждалась в решительном размежевании с курсом, который вел к катастрофе. Но Зюганов подчеркнул неприемлемость избранной тактики действий. О разгроме «путча» он высказался следующим образом: «Был разыгран спектакль, от которого всех тошнит. Тогда Руцкой выступал и говорил, что Зюганову надо дать 10 лет за «Слово к народу». Сейчас он произносит речи куда круче. Когда люди узнают, что многие из тех, кто сегодня у власти, еще за две недели до августа с карандашом расписывали общий порядок поведения, — они не только удивятся, а содрогнутся. Сами все затевали, сами спровоцировали, сами руководят сейчас и сами же обвиняют. Страна стала жертвой политических интриг». Подводя итог, Зюганов отметил, что, по его мнению, до 19 августа можно было переломить негативные тенденции развития страны, но ГКЧП допустил слишком много ошибок. В частности, совсем не надо было вводить в Москву танки. С такой оценкой, на наш взгляд, нельзя не согласиться.

В ноябре 1991 г Указом Президента была приостановлена деятельность Компартии РСФСР, а ее оргструктуры были распущены. Среди партаппарата царила растерянность. Деморализованные коммунисты проявили странную пассивность и не выступили с активными протестами против роспуска своей партии. Сам Зюганов устроился на работу в фонд «Возрождение», что было непросто в силу его отказа публично разоблачать и критиковать КПСС. Практически во всех государственных и коммерческих структурах началась негласная завуалированная чистка кадров от активно некоторых других областях указами из Москвы были противоправно освобождены от своих обязанностей председатели облсоветов. Но демократическая пресса объявила этот процесс высшим проявлением демократии и защиты от тоталитаризма. Пошли разговоры о необходимости полного репрессивного запрета КПСС и люстрации ее деятелей, то есть запрещении бывшим партработникам функционировать в системе государственной службы. Ретивых демократов остановило только понимание того, что за 70 лет советской власти коммунистическая идея пустила слишком глубокие корни и вырвать их одноразово просто невозможно. Полный запрет привел бы только к появлению партии мучеников, ведущей решительную революционную борьбу за свои идеалы, социальные права трудового народа, которые неизбежно будут попраны новой властью. А опыт большевиков и особенно эсеров-террористов дореволюционной России, в какой-то мере диссидентов, да и самого Ельцина, показывает, что на Руси любят мучеников больше, чем действующую власть, и рано или поздно идут за ними. Но в одном отношении — развала союзной государственности — новые демократические власти решили идти до конца.

В ноябре 1991 г. начали готовиться документы, оформлявшие фактически произошедший распад СССР. По инициативе Г. Явлинского стал разрабатываться документ об экономическом Союзе по образцу ЕЭС. В принципе, по сравнению с будущим СНГ, это было неплохое предложение, но эйфория националистических республиканских элит, дорвавшихся к самостоятельной власти, делала невозможным его осуществление. Явлинский не понимал ни тогда, ни много позднее, что в российской цивилизации политика всегда главенствует над экономикой и без политического союза экономический союз здесь просто невозможен, как говорится, по определению, так же как малопродуктивны в специфических российских условиях его излюбленные либеральные рыночные модели западного типа. А. Зиновьев совершенно справедливо подчеркивает, что в России невозможно функционирование экономики западного типа в принципе. Уже в 1991 г. сформированные межреспубликанские комитеты не смогли сыграть порученной им роли «обручей бочек», удерживающих конструкцию в заданном виде. 1 декабря на референдуме граждане Украины высказались за независимость республики, но президент Украины, ярый националист Л. Кравчук произвольно истолковал результаты как отказ от вхождения Украины в новое союзное, пусть даже конфедеративное, государство. Ельцин заявил, что без Украины союза быть не может. Он и его окружение сделали ставку на уничтожение СССР во имя своих властных полномочий. В этой связи бывший руководитель Компартии России И. К. Полозков даже горько пошутил, что ЦК, видимо, сделал в свое время ошибку — надо было избирать Ельцина генсеком и он благодаря своему властолюбию и амбициозности не допустил бы развала «своего» Союза. Лауреат Нобелевской премии, знаменитый писатель, диссидент и антикоммунист А. И. Солженицын написал в своей книге «Россия в обвале», что распад СССР был неизбежен, но им можно было управлять. «Российское руководство послушно капитулировало с равнодушной легкостью, оставив за границами новой России почти такое же русское население, сколько было потеряно всем Советским Союзом во вторую мировую войну. С тем же равнодушием отнеслось оно осенью 1991 г. к пристрастному проведению украинского референдума, решавшего соотношение Украины и России может быть на века. И завершен был развал интриганской подготовкой, а затем наскоком Беловежа».

8 декабря три президента — России, Украины и Белоруссии заявили вразрез с действующими конституциями республик о роспуске СССР и создании Содружества Независимых Государств. Пока еще являвшийся Президентом СССР Горбачев побоялся принять конкретные меры по изоляции беловежских заговорщиков. Но дело, конечно, не только в личности этого человека. Ресурсы СССР во многом были исчерпаны в ходе холодной войны, экономического кризиса, просчетов государственной идеологии и в национально-государственном устройстве, непродуманной политической перестройке. Бесспорно, сказалась известная утрата союзообразующей функции русской нации, которая перестала ощущать себя стержневым, системно-государственным, или державным этносом. Эволюция советского союзно-федеративного строя оказалась похожа на штопор, ввинтившийся в тело народа, который, однако, далеко не сразу почувствовал острую боль. Распад СССР, являвшегося фактически геополитическим преемником Российской империи, русский народ воспринял как всегда инфантильно, надеясь, что ничего принципиально не изменится, что все утрясется само собой, все как-то образуется…

Перед коммунистами встал вопрос об отношении к этому событию. Принципиальная оценка роспуска Союза была, конечно же, однозначна — это безнравственный акт с точки зрения морали, преступный — с юридической точки зрения, однако, к сожалению, политически он оформил трагическую реальность. Именно поэтому, по отдельным сведениям, некоторые руководители КП РСФСР убеждали группу членов фракции Верховного Совета «Коммунисты России» голосовать за ратификацию Беловежских соглашений. Горбачев публично заявлял о причастности Зюганова к одобрению Верховным Советом этих документов. Однако в действительности Зюганов был категорически против такого предложения. Он выступил на одном из крупных совещаний депутатов-коммунистов и призвал отвергнуть антиправовые соглашения, нарушившие действовавшую тогда советскую Конституцию.

Для Зюганова стало очевидным, что воссоздание в прежнем виде коммунистических структур невозможно и нужно готовить новые формы организации левых и патриотических сил. В декабре 1991 г. Геннадий Андреевич с ленинградцем Юрием Беловым обратились с открытым письмом ко всем коммунистам «Отечество превыше», провозгласив необходимость создания союза государственно-патриотических сил. 21 декабря он участвует в 1 съезде Российского общенародного союза (РОС), входит в его координационный совет (председателем был избран Сергей Бабурин), а 18 января 1992 г. он «реанимирует» Координационный совет Народно-патриотических сил России — прообраз объединенной «левой и правой» оппозиции, а затем и Фронта национального спасения, становится одним из проводников в жизнь теории примирения «красных» и «белых». 24 января, на следующий день после столкновения демонстрантов с милицией в День Советской Армии и Военно-Морского Флота, названного оппозицией «побоищем», лидеры правых и левых дали первую совместную пресс-конференцию. В тот же день на заседании КС, собравшемся в редакции газеты «Советская Россия», по предложению известного публициста Эдуарда Володина, Зюганова избирают председателем совета. «Независимая газета» писала в связи с этим, что в патриотических кругах бывший главный идеолог КП РСФСР уже давно считается не ортодоксальным коммунистом, а государственником, способным достигать компромиссов. Новый председатель вновь заявил, что его политическая позиция не изменилась с тех пор, как в июле 1991 г. он подписал известное «Слово к народу». Он продолжил интенсивную работу по собиранию левых и патриотических сил.

На Учредительном съезде всероссийского патриотического движения «Отчизна» в феврале 1992 г. Зюганова избирают членом координационного совета. Это не случайное явление. Зюганов обозначил свое стремление к консолидации коммунистов со всеми патриотически мыслящими деятелями даже не коммунистического направления. Комму-энергией. 1 марта проходит совещание лидеров движений, партий, депутатов Советов разных уровней и редакторов патриотической печати. Принято решение о создании объединенной оппозиции. 3 марта КС Народно-патриотических сил России подписывает платформу Объединенной оппозиции «Справедливость, народность, государственность, патриотизм», а Зюганов входит (29 июня) в ее политсовет. 12–13 июня в Нижнем Новгороде проходит I съезд Русского национального собора. Геннадий Андреевич вместе с Александром Стерлиговым, Альбертом Макашовым, Валентином Распутиным и директором красноярского химкомбината Петром Романовым становится сопредседателем Думы РНС. Однако длительного союза Зюганова со Стерлиговым не получилось, ибо последний видел будущим вождем движения себя, а не лидеров компартии. Уже в ноябре сопредседатели Зюганов и Распутин, члены президиума Думы РНС Баркашов и Илюхин и член Думы Макашов, несогласные с антикоммунизмом Стерлигова, «хлопнули дверью». Но это не был отказ от идеи союза «красной» и «белой» оппозиции. Зюганов заявил: «Мы обязаны отложить идейные разногласия на потом и прежде всего добиться избрания правительства народного доверия».

Но поиск новых союзников и идей не означал забвения задачи борьбы за возрождение самой компартии. Нужно было сосредоточиться и понять, почему КПСС погибла без сопротивления 19 миллионов своих членов, почему ее лидеры — любимые птенцы гнезда КПСС оказались «кукушкиными детьми». Как надо возрождать партию с учетом всего произошедшего?

Сразу после запрета партии возникло движение «В защиту прав коммунистов» во главе с И. П. Осадчим, которое поставило своей главной целью правовое обеспечение рассмотрения в Конституционном Суде ходатайства 43 депутатов о проверке конституционности Указов президента и конфискации их имущества. Члены этого объединения, представлявшие все коммунистические фракции и движения, верили в успех этого дела и надеялись, что легализация партии приведет к объединению всех коммунистов. Однако несмотря на эти надежды на базе имевшихся платформ стали как грибы множиться партии — «Союз коммунистов» (Пригарин), «Партия труда» (Бузгалин и Колганов), «Российская партия коммунистов» (Крючков), Российская коммунистическая рабочая партия (Анпилов, Тюлькин), «Социалистическая партия трудящихся» (Рыбкин, Вартазарова, Скляр, Медведев, Денисов). Наконец образовалось движение за воссоздание единой КПСС — Союз Коммунистических Партий — КПСС, которое возглавили сначала Николаев и Изюмов, а позднее Лигачев и Шенин. Однако все эти партии не стали массовыми, и задача возрождения КП РСФСР как легальной крупной политической силы продолжала оставаться актуальной.

Летом 1992 г. прошла серия совещаний лидеров коммунистических движений, на которых был создан координационный Российский совет коммунистических партий. На состоявшемся после длительного перерыва пленуме ЦК КПСС 13 июня 1992 г. Зюганова включают в состав группы лиц, уполномоченных представлять и отстаивать права КПСС на заседаниях Конституционного Суда РФ. Указ Б. Н. Ельцина о приостановке деятельности партии от 23 августа 1991 с Геннадий Андреевич всегда считал абсолютно неконституционным по самой своей сути. Он принял активное участие в знаменитом и историческом судебном процессе по делу КПСС, который проходил в Москве с 26 мая по 30 ноября 1992 г. Он не был главным свидетелем или руководителем делегации КПРФ, однако внес свой вклад в оправдание КПСС вместе с В. А. Купцовым, В. В. Калашниковым, И. И. Мельниковым, О. О. Мироновым, Ф. М. Рудинским, В. Д. Филимоновым, Ю. П. Ивановым, В. И. Зоркальцевым, Ю. М. Слободкиным, В. И. Севостьяновым, Б. П. Курашвили, В. С. Мартемьяновым, И. П. Осадчим и др.

Как представитель стороны КПСС и КП РСФСР Зюганов выступил на заседании Суда с большой речью политико-юридического характера. Она не была чисто юридической, но поскольку предмет анализа носил политический характер, да само право, как известно, есть «застывшая политика», то она была принята к сведению Конституционным Судом. Выступая официальным свидетелем, Зюганов, в частности, заявил: «В самом факте, когда бывшие члены КПСС, ее руководители, по сути, запретили и судят породившую их партию, есть нечто противоестественное, нечеловеческое. Ведь попирается извечная норма народной морали: дети своим родителям не судьи. Любопытно и то, что беспартийный адвокат Ю. Иванов защищает КПСС, а член КПСС А. Макаров выступает в роли главного обвинителя». Далее Зюганов обратил внимание на беспрецедентную логику обвинения — партия, чье правящее положение было закреплено в Конституции, оказывается неконституционной и не партией вообще, а государственной структурой. Но 40 млн человек, прошедших через партию, не признаются народом этого государства. Подчеркнув, что это извращение права, совести, логики, здравого смысла, Зюганов призвал судей учесть, что при таком подходе в незаконной партии состояли все командиры фронтов в войну, все главные конструкторы и директора заводов, более половины писателей и профессоров, большинство присутствующих на Суде. При коэффициенте семейственности 4,5 получается, что около 160 млн человек — большинство населения всей страны — причастно к якобы «преступной» организации. Это был убийственный аргумент. В самом деле — если преступна полугосударственная диктаторская партия, то и государство, народ, его населяющий, оказываются преступниками или активными соучастниками преступлений. Тогда кто кого судит?

Для более детального обоснования своих позиций Зюганов совершил экскурс в историю. Он подчеркнул, что стране, в которой 130 народов и народностей, 44 конфессии, нельзя заниматься пустой говорильней и радикальным экстремизмом. В США руководят формально 2 меняющиеся партии, а фактически это одна правящая элита. В России тоже длительное время управляла одна партия, и государство, ею руководимое, выдержало удар фашистской машины, быстрее всех восстановилось и к середине 60-х гг. стало супердержавой. Зюганов привел свидетельства Джанни Родари, сказавшего, что лучшее, что он видел в жизни, — это система дошкольного воспитания в СССР, и Генри Киссинджера, считавшего СССР самой крепкой державой в области человеческого духа. СССР производил треть мировой научной продукции, добывал 30 % мирового сырья, входил в пятерку самых безопасных и стабильных стран. мира. И «вина» КПСС в этом подъеме несомненна. Это признали США, когда в 1960 г. при участии президента Кеннеди запустили программу по разрушению КПСС и СССР. Зюганов привел выдержки из директивы Совету национальной безопасности США: 1) представить СССР как последнюю и самую хищную империю на земле; 2) доказать, что СССР не был архитектором победы, а является таким же злодеем, как фашисты; 3) с помощью гонки вооружений деформировать экономику и не позволить реализовать социальную программу; 4) разжечь национализм и в опоре на национально-религиозный экстремизм взорвать страну; 5) с помощью агентов влияния захватить средства массовой информации, разрушить коллективистский образ жизни, отрезать прошлое от настоящего, тем самым лишить страну будущего. Зюганов подчеркнул, что все сейчас наблюдают, как осуществляется эта программа. Но это все не означает, что партия безгрешна.

Зюганов признал, что бесспорная реальная вина партии заключалась в том, что она «осуществляла длительное время монопольное право на власть, растеряла опыт политической борьбы, реальные оценки обстановки и опору в массах», подчеркнув, что процесс демократизации КПСС обязана была начинать с самой себя. ЦК не хватило мужества освободить Горбачева с поста генсека, когда стали очевидны его полная несостоятельность в управлении страной и моральная нечистоплотность.

Больше всего партия виновна в том, что пропустила к власти людей некомпетентных, не понимающих сути конституционных основ государства, специфики России и Союза как уникального национально-государственного образования, откровенных разрушителей, которые пренебрегли опытом всех стран и народов, в том числе Австро-Венгрии, Германии, США. Но самое странное, по мнению Зюганова, заключается в том, что воспитанники КПСС, именуемые ныне демократами, не усвоили основной принцип Маркса о соответствии базиса и надстройки в государстве. Они притащили американскую политическую надстройку, включая и мэров и «Белый дом», и посадили ее на российскую общинно-коллективистскую почву и монопольную экономику, построенную по чертежам единого предприятия. Эти горе-реформаторы отбросили то, что демократия западного типа — это многовековой продукт нерегулируемых рыночных отношений, которые держатся на развитом праве, строгом соблюдении Конституции, эксплуатации сырьевых ресурсов всего мира и квалифицированных управленцах-собственниках, на взращивание которых нужно как минимум два-три поколения.

Тогда же Геннадий Андреевич с уверенностью заявил, что считать драматические события последних лет результатом «естественного» развития страны было бы «совершенно наивно». По его глубокому убеждению, против СССР были применены качественно новые технологии разрушения социальных систем — «информационно-психологическое программирование и организационное управление вялотекущими катастрофами». В итоге — «страна напоминает сухой лес, залитый бензином, свирепствует бандитизм, рэкет, рекой течет оружие с юга и запада к центру, крестьяне отказываются сдавать хлеб государству, вот-вот остановятся все массовые производства и на Манежную площадь выйдут не разночинцы, а те, кто сам себя кормит трудом своим».

Выступление Зюганова вызвало предупреждение за политизированный подход, большой искренний интерес судей и полемику в их составе. Бесспорно, речь Геннадия Андреевича стала одним из центральных моментов судебного процесса и привлекла всеобщее внимание к его личности как со стороны соратников, так и со стороны противников.

Своеобразным продолжением выступления Геннадия Андреевича стала его дискуссия с известным диссидентом, ярым антикоммунистом В. Буковским по поводу роли СМИ в развязывании холодной войны и провоцировании Советского Союза на акции по преследованию диссидентов. Приведем соответствующий отрывок из стенограммы процесса.

«Зюганов Г. А. Господин Буковский, я чувствую, Вы очень хорошо ознакомились с архивами не только КГБ и Политбюро. Как специалист, который сам занимался, готовил много вопросов, в том числе и на Политбюро, знаю, что от позиции тех лиц, кто готовит материалы, их добросовестности зависит иногда характер решений. Вы не могли бы мне подсказать, вот из тех лиц, которые готовили и визировали материалы, которые вы получали, есть ли среди этих лиц Яковлев, Бурлацкий, Арбатов и прочие?

Буковский В. К. Арбатова я не встречал, Яковлев есть как заведующий отделом пропаганды в ряде случаев.

Зюганов Г. А. Как Вы считаете, он достаточно добросовестно освещал факты и события в тех материалах?

Буковский В. К. Так же, как и остальные его коллеги по КПСС, он вносил свой вклад в организацию преследования инакомыслящих.

Зюганов Г. А. Из тех сотрудников и работников аппарата, которые обвиняются, на Ваш взгляд, кто наиболее предвзято и нечестно отображал Вашу судьбу?

Буковский В. К. Вы знаете, очень трудно сказать, потому что решения были коллективными, КПСС же у нас старалась прятаться за коллективными решениями, это такой был принцип. Поэтому сказать, кто из них был более злобен, кто был менее злобен, мне трудно. Проголосовали все за, я же не знаю, что они при этом…

Зюганов Г. А. Я понимаю Вас прекрасно, но Вы знаете, что у нас в документации все-таки был порядок, так, под каждым документом есть виза двух-трех лиц, кто готовил изначально».

Чего добивается Зюганов этими вопросами? Думается, дело в том, что одним из авторов многочисленных справок, проектов документов по борьбе с инакомыслящими был идеолог перестройки А. Н. Яковлев. Это знает Буковский, но он отказывается называть фамилию А. Н. Яковлева и других активных борцов из аппарата ЦК.

Буковский уходит от характеристики роли идеологов ЦК и срочно переводит разговор в русло обличения не ЦК, а советских спецорганизаций — КГБ СССР, его руководителей Семичастного, Андропова, Чебрикова, Крючкова, которые создавали структуры по защите конституционного советского строя. Буковского поразил документ 1989 г., в котором Крючков обосновывает необходимость создания специальной службы, потому что «всякие антисоциалистические элементы используют нынешнюю ситуацию демократизации и во всех антиконституционных целях ведут работу по созданию оппозиционных КПСС структур». Чтобы подчеркнуть правоту Крючкова и обратить внимание судей на смысл деятельности как диссидентов, так и КГБ, Зюганов цитирует выдержку из одного ставшего широко известным американского документа:

«Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Честность и порядочность будут осмеиваться, никому не станут нужными, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом, беззастенчивость, предательство, национализм и вражду к народам, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу — все это мы будем ловко и незаметно культивировать и все это расцветет махровым цветом». Это размышления Даллеса о реализации американской послевоенной доктрины против СССР. Вы знаете Даллеса и знаете его материалы, я думаю, Вы специалист высокого класса. Как Вы считаете, в ситуации, когда развален СССР, когда поражен его конституционный строй, результаты референдума, эта директива реализовывалась в соответствующих средствах массовой информации и поведении отдельных граждан?

Буковский В. К. Уважаемый представитель стороны, а Вы уверены, что была такая директива?

Зюганов Г. А. Я Вам цитирую документ.

Буковский В. К. Вы его откуда цитируете, из газеты!

Зюганов Г. А. Я, как и Вы сегодня, раньше имел доступ ко всем материалам, которые носили гриф не только «Секретно», но и «Совершенно секретно».

Далее Буковский, будучи припертым к стенке, принялся заявлять, что такого материала не существовало в природе, что слова Бейкера о том, что США истратили на ведение холодной войны триллионы долларов, относились только на гонку вооружений и на финансирование радиостанций «Свобода» и «Голос Америки». В ответ Зюганов приводит еще одну известную цитату, слова президента Кеннеди: «Мы не сможем победить Советский Союз в обычной войне, это неприступная крепость, мы сможем победить Советский Союз только другими методами — идеологическими, психологическими, пропагандой, экономикой». Буковского Зюганов, конечно, не убедил, но он и не ставил это своей целью. Задача было одна — показать суду реальный процесс разложения советского общества, который был в известной мере инспирирован не только партией, но и спецслужбами, и разложившимися партократами. Любопытно отметить, что Буковский вернулся в Лондон, где стад писать гневные статьи, разоблачающие антидемократический мафиозно-олигархический режим Ельцина, который он назвал «демократурой».

Учитывая недоверие, проявленное некоторыми судьями к важнейшим документам, Зюганов предъявляет материалы, однозначно свидетельствовавшие о постоянном стремлении США и союзников разрушить СССР как единое государство, развязать психологическую войну, разжечь межнациональную и межрелигиозную рознь, разложить изнутри общество и партию. Это были директивы и президентские меморандумы, которые были оглашены председателем КГБ Крючковым на заседании Верховного Совета СССР. Выдержки из документов были опубликованы в монографии Д. Волкогонова «Психологическая война, подрывные действия империализма в области общественного сознания» (1993), А. Яковлева «От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века» (1984), Н. Яковлева «ЦРУ против СССР». Кроме того, интересны исследования М. Паренти «Демократия для немногих» (1990) и А. Янова «Русская идея. 2000 год» (1988). Зюганов выразил сожаление, что после погрома здания ЦК, учиненного в ходе августовских событий, его картотека и библиотека, текущий архив были растащены и поэтому он не может привести все документы, к которым имел доступ. Но и те документы, которые он предоставил, никто не опровергал после опубликования в печати.

От лица «объединенной оппозиции», блока Народно-патриотических сил и Русского национального собора Зюганов заявил на Суде, что они сделают все, чтобы «не допустить очередного братоубийства в Отечестве, повторения 1937 года и появления новой компрадорской опричнины». В августе 1992 г Зюганов вместе с другими представителями КПСС и КП РСФСР в Конституционном Суде РФ (В. Зоркальцевым, В. Купцовым, И. Рыбкиным, И. Осадчим и др.) выступает с обращением к коммунистам России с изложением своего видения путей восстановления деятельности КПСС и Компартии РСФСР. Одновременно он ведет большую подготовительную работу по созданию массового народно-патриотического движения — Фронта национального спасения, подписывает «Обращение к гражданам России» оргкомитета Фронта, опубликованное 1 октября в «Советской России». «Пришло время действовать, — говорилось в «Обращении». — Оставим идеологические споры до лучших времен. Только объединившись, мы сможем предотвратить катастрофу. Сегодня нам нужна сила, способная остановить разрушение Отечества и взять на себя ответственность за будущее страны. Нам нужен Фронт национального спасения». Зюганов считает, что перед лицом «порабощения» страны идеологические и политические разногласия становятся второстепенными, а основополагающей проблемой является «укрепление единства оппозиционных сил во имя сохранения и выживания, спасения России». 24 октября 1992 г. «национал-государственники и народо-патриоты» (по выражению Зюганова) собирают Учредительный конгресс Фронта национального спасения. Пресс-секретарь Ельцина Костиков писал в своих мемуарах: «Это не была какая-то мелкая «тусовка». В Конгрессе приняло участие более двух тысяч делегатов из 103 городов России. Это был настоящий смотр боевых сил перед решающим политическим наступлением. Достаточно солидно выглядел Г. А. Зюганов, хотя и его, несмотря на свойственную ему осторожность, охватил лозунговый азарт». Геннадий Андреевич, бывший одним из членов образованного еще в сентябре 1992 г. оргкомитета, делегат и член президиума Учредительного конгресса ФНС, избирается на нем одним из девяти сопредседателей, членом политического и национального советов Фронта. По итогам конгресса, через три недели, 12 ноября, Зюганов объяснял необходимость создания ФНС тем, что страна находится на грани диктатуры, именуемой прямым президентским правлением. По его мнению, в то время был «готов к действию ГКЧП-2 в составе Гайдара, Чубайса, Бурбулиса, Полторанина и Козырева» и «Г. Бурбулис налаживает контакты с командованием вооруженных сил на разных уровнях, разрабатывает планы введения Чрезвычайного положения».

30 ноября Конституционный Суд вынес вердикт о соответствии Конституции РФ деятельности партийных организаций КП РСФСР на территории России. Сразу после появления ожидаемого решения заблаговременно созданный Оргкомитет во главе с В. Купцовым приступил к практической работе по созыву съезда возрождаемой партии. Зюганов вместе с В. Купцовым, Ю. Беловым, Л. Вартазаровой, А. Денисовым, И. Осадчим и другими подписывает обращение Инициативного оргкомитета по созыву съезда коммунистов Российской Федерации (впоследствии II Чрезвычайный восстановительно-объединительный съезд КП РСФСР) и активно работает в составе оргкомитета, созданного из представителей компартий, возникших на базе КПСС, региональных объединений коммунистов, активных членов бывшего ЦК КП РСФСР, народных депутатов России. При этом возникла проблема, связанная с тем, что большинство малых компартий выступали против такого объединения, которое не учитывало наличия новых партий. Они считали, что КП РСФСР занимается перехватом членской базы и ослаблением их движений. Особенно ярко проявилось противоборство КП РСФСР и РКРП, которое имело итогом проведение альтернативного съезда РКРП, который заклеймил оппонентов как представителей правого оппортунизма и ревизионизма в рабочем движении. Отстаивая позициюоргкомитета, Зюганов доказывал, что привлекательной политической силой компартия Российской Федерации сможет, только если из своей среды выдвинет достаточно молодых, энергичных, деятельных людей; если будет партией государственников, партией национальных интересов; если сможет отсечь «крайне левацкую ортодоксию тех, кто остался идейно в прошлом веке, а справа — тех, кто предал партию и пытается снова подтачивать ее изнутри»; если она будет утверждать свой приоритет за счет интеллекта, более широкого видения горизонта, четко отражать взаимодействие человека, общества и природы, перспективы общецивилизационного и государственного развития.

13—14 февраля 1993 г. состоялся чрезвычайный съезд КПРФ, в котором приняло участие 650 делегатов, представлявших 527 тысяч коммунистов. Он проходил в пансионате «Огонек» на Клязьминском водохранилище. Это было весьма изолированное место, куда трудно добраться. В пустующих зимой корпусах было много помещений для переговоров. В здании была установлена жесткая пропускная система и охрана. Любопытным был факт присутствия на съезде представителей Российского союза вице-президента А. Руцкого, лидера Демократической партии Н. Травкина. С основным докладом выступил председатель оргкомитета съезда В. Купцов. Он сформулировал ближайшую цель коммунистов — воспрепятствовать капитализации страны. На основании его доклада была принята резолюция, в которой заявлялось, что партия будет строить свою политику на ленинских организационных принципах и будет «оппозиционной к нынешнему политическому режиму».

В экономической части политического заявления съезда коммунисты выступили за социальную направленность реформ, прекращение насильственной приватизации, оптимальное сочетание различных форм собственности, бесплатную раздачу земли в бессрочное владение и пользование государственным, коллективным, фермерским и другим хозяйствам. Съезд принял устав компартии, в котором отмечалось, что компартия РФ «является имущественным правопреемником и собственником имущества КП РСФСР», запрещалось создание фракций внутри партии и двойное членство.

Выступая на съезде, Зюганов подчеркивал, что мировоззренческое кредо возрождаемой российской компартии должны составлять справедливость как основа социалистического идеала, народность как форма реализации народовластия, государственность (не просто форма существования, а форма гармонизации интересов), патриотизм — как сохранение традиций и связи времен и поколений.

Ситуация на съезде складывалась непросто. «Съезд, — по замечанию газеты «День», — с блеском продемонстрировал плоды коммунистического плюрализма, убедительно показал, что коммунисты способны наплодить столько же платформ и линий, сколько и демократы… И вновь объединиться в одну партию и прийти к соглашению они могли только при условии появления на съезде товарища Сталина, который бы четко и ясно объяснил, что есть левый и правый уклон, что есть генеральная линия, и что каждому из уклонистов будет за отход от нее». Критика была справедливой. Исправляя прежние ошибки, съезд принял историческую поправку, предъявив жесткие требования к новому поколению коммунистов: определиться, в какой из многочисленных компартий они состоят, и отказаться от двойного членства и от создания платформ и фракций в партии. Инакомыслие в партии не запрещалось, никто никого не гнал из партии и тем более насильно в нее не тянул. Но вступавшие в ряды коммунистов добровольно принимали на себя известные обязательства, которые следовало выполнять соответственно нормам морали и порядочности.

Особым драматизмом отличались выборы нового состава руководящих органов. Столкнулись две позиции: одна — взаимного прощения «грехов» за поведение до и после августа представителей среднего и высшего эшелонов старой партбюрократии; другая — не допустить избрания деятелей, запятнавших себя соучастием в «горбачевщине» и политическом бездействии после августа 1991 г. Это столкновение двух настроений повлияло и на соотношение двух конкурирующих групп в руководстве компартии.

На организационном пленуме после окончания съезда произошло известное противоборство лидеров двух групп в руководстве партии — Купцова и Зюганова. Подобное столкновение не было чем-то исключительным из ряда вон, а нормальным проявлением внутрипартийной жизни в новых условиях. Иного способа поиска истины в партиях и движениях просто не существует. Если для группы Купцова были характерны традиционные для компартии идеи и взгляды, то для группы Зюганова, на взгляд журналистов, — «симбиоз идей коммунизма и русского консерватизма, западноевропейских новых левых». В либеральной печати зюгановцев стали даже называть национал-коммунистами или национал-социалистами, коварно намекая на якобы прослеживающиеся параллели с движением нацистов в гитлеровской Германии. Собственно, это был излюбленный прием демократической прессы — в целях дискредитации коммунистов всячески связывать их обновленные идеи с нацизмом, игнорируя тот факт, что именно «сталинская национал-большевистская» ВКП(б) (по выражению Устрялова) была главным врагом фашизма и силой, которая обеспечила разгром фашистской Германии. Как бы то ни было, группа Зюганова противостояла чистым классическим коммунистам. По неписаной традиции компартии председатель оргкомитета съезда Купцов был основным кандидатом на руководящий пост Центрального исполнительного комитета ЦК КПРФ. Его заслуги никто не оспаривал, однако за ним тянулся так называемый партократический шлейф — первого секретаря обкома, пресс-секретаря ЦК КПСС, что создавало ненужное и ложное впечатление номенклатурности нового партруководства. На пленуме ряд делегатов неожиданно категорически выступил в поддержку Зюганова и потребовал от Купцова «уйти из руководителей», такая резкость сыграла свою роль, но главную роль сыграл идейно-политический фактор. К этому времени для делегатов было ясно, что не связанный с высшей партноменклатурой прошлых лет Зюганов со своими новыми национально-патриотическими идеями представляет возможность выхода на новые пути развития партии, обретения ею нового имиджа. На выбор руководства партии повлияли и субъективные факторы, без которых не существует политики как таковой, но они в конечном счете имели второстепенное значение.

Одновременно во Дворце культуры ГПЗ состоялся съезд РКРП. На нем присутствовало свыше 500 делегатов, а также представители компартии Украины. Съезд заявил о правопреемственности КП РСФСР и РКРП и исключил якобы за «антикоммунистическую» деятельность из компартии В. Купцова, И. Антоновича, А. Ильина и, конечно, Г. Зюганова. Однако этот явно деструктивный шаг вызвал недовольство рядовых делегатов съезда. Лидер партии Тюлькин присутствовал на съезде КПРФ и тем самым принизил значение своего съезда, который больше походил на публичный митинг, где громогласно разоблачали, гневно клеймили позором Ельцина, провозглашали здравицы коммунизму и выражали убежденность в его грядущей победе. Серьезной аналитической, конструктивной работы здесь было мало.

На пресс-конференции по итогам съезда КПРФ Зюганов отметил, что на нем создана качественно новая партия, так как КП РСФСР как часть КПСС была не партия, а государственно-политическая организация. На вопрос о взаимоотношениях КПРФ с радикальной партией РКРП он ответил, что двери для нее открыты и зарезервировано 5 мест для лидеров партии в ЦИК. Новый устав имеет ряд отличий от устава КПСС. В нем предусматривается создание института сторонников партии, то есть людей, которые имеют вольный статус и определяют по своему усмотрению формы поддержки партии. Это положение являлось явным отходом от ленинского принципа членства в партии и повторяло подход Мартова. Однако в принципиально новых условиях функционирования коммунистического движения этот подход был более реалистичен. Одна из статей нового устава предусматривала, что КПРФ может вступать с другими партиями и движениями в союзы и блоки, осуществлять с ними взаимодействие для достижения своих программных целей. Это было творческое развитие ленинской идеи левого блока, которое, в отличие от концепций Горбачева и Яковлева, преследовало цель прихода к власти, а не уступок антисоциалистическим силам. Впрочем, Горбачев, видимо, тоже понимал сомнительную ценность политики удержания власти КПСС за счет вовлечения в нее чуждых ей социальных сил, во всяком случае в период пребывания на посту генерального секретаря он перевел на счет фонда своего имени 32 миллиона старых рублей, что лишний раз показывает политический характер Горбачева-коммуниста.

Зюганов встречается в это время с десятками политиков, например такими, как командующий войсками СНГ Евгений Шапошников, лидер союза «Обновление» Александр Владиславлев, народные депутаты, лидеры общественных организаций. Он пытался объединить политических деятелей в новых условиях вокруг прагматической идеи социальной коррекции реформ, а не огульного их отрицания.

В середине февраля 1993 года, отвечая на вопрос корреспондента ИТА: «Как может отразиться на хрупкой надежде достижения согласия в обществе негативное отношение коммунистов к сегодняшнему курсу на реформы и демократизацию?», Геннадий Зюганов, в частности, сказал: «Компартия никогда не стояла в оппозиции демократизации и реформам. Мы активно будем поддерживать те преобразования, которые будут укреплять государственность, повышать благосостояние людей и действительно способствовать гуманизации общества».

Такое понимание распространялось в обществе, Зюганов как выразитель этих взглядов и лидер обновленной КПРФ становился все более известным гражданам страны.

В феврале Зюганов был впервые включен в первый рейтинг «100 ведущих политиков России в январе 1993 года», подготовленный «Независимой газетой» и социологической службой. Он занял 57-е место, набрав 3 балла по 10-балльной шкале. В следующем — февральском — рейтинге Зюганов занял уже 20—21-е место, получив 5,36 балла. Это было крупным шагом в процессе восхождения к вершинам российской политики.

Глава 5 «Черный октябрь» 1993-го

Став лидером Коммунистической партии, Геннадий Зюганов возглавил политическую контрэлиту страны независимо от желания властвующих структур. Он не только руководит формированием новых организационных структур возрожденной партии, но активно участвует практически во всех общезначимых всероссийских мероприятиях, пишет доклады, статьи, аналитические материалы, формулирует прогнозы. Зюганов пытается всеми доступными ему средствами влиять на процесс развития управленческих решений на высоком уровне, пытаясь предупредить о возможных последствиях кризиса, раскрыть людям глаза на происходящие реформы. По его мнению, в стране развивается самый настоящий контрреволюционный процесс, поворачивающий вспять общество от идеалов Октябрьской социалистической революции. С этой позиции реформы Ельцина сверху логично выглядят именно антисоветскими, антисоциалистическими акциями, которые должны рано или поздно завершиться согласно законам истории вооруженным насильственным свержением существующего социально-политического строя.

Правительство Ельцина, фактически Гайдара, ставшего первым вице-премьером, разработало и практически осуществило по подсказкам американских экономистов типа Джеффри Сакса программу экономических преобразований, получившую в обществе наименование «шоковой терапии». Согласно данному плану «излечения» от социализма сначала были введены (резко отпущены) свободные цены с целью ликвидации товарного дефицита, затем либерализация торговли и в заключение — приватизация жилья и предприятий. Эта схема была осуществлена в Польше и принесла относительный успех. «Доморощенный гений» Гайдар был наивно уверен, что в России произойдет все как в Польше, так как это якобы универсальный подход. Зюганов и другие деятели компартии подчеркивали, что он совершенно не понимал русской истории, специфики российской цивилизации, принципиальной разницы между Россией и небольшой центральноевропейской страной. Радикал-реформатор Гайдар абсолютно не слушал мнения оппозиции, предупреждавшей о многократно большей социальной цене реформ в условиях России и неизбежном крахе таких преобразований. Прогноз оппозиции полностью оправдался. Уже отпуск цен сразу привел к их росту в течение года в 36 раз, тогда как зарплаты и пенсии выросли на 70 %. Большинство населения стало нищим. Реальные доходы населения сократились вдвое к уровню начала года. Население лишилось трудовых сбережений, возникла полуторамиллионная армия безработных. Возросла смертность населения на 20 % по сравнению с предыдущим годом и снизилась рождаемость на 14 %. Образно выражаясь, Егор Гайдар превзошел Ивана Сусанина — завел целый народ в пропасть, но сам остался не только живым, но обеспеченным и сытым. Конечно, определенная часть общества, разбогатевшая в ходе ваучерной приватизации, была довольна реформами и пела вместе с творческой интеллигенцией радостные дифирамбы Гайдару. В ходе бессовестной жульнической приватизации в частную собственность было передано 24 тысячи предприятий, 15 % торговой сети и образовано всего 160 тысяч фермерских хозяйств. Таким образом осуществлялось первоначальное накопление капитала за счет спекулятивных операций в торгово-закупочной сфере, разгосударствления собственности путем акционирования предприятий. Все неудачи и просчеты правительства априори списывались им на Верховный Совет РСФСР Это была традиция, которую ждало большое будущее — раньше все неудачи власти валили на внешних врагов и «происки империализма», теперь же — на депутатов парламента.

Верховный Совет РСФСР действительно под впечатлением краха экономики наконец вроде бы отошел от «демократического» угара, когда он во всем бездумно поддерживал Ельцина, и занял в целом здравые критические позиции, причем более половины депутатского корпуса перешло в ряды активной оппозиции. В стране начались первые волнения, в частности 23 февраля состоялось первое столкновение ОМОНа и демонстрантов. В конце 1992 г председателем правительства стал В. С. Черномырдин и возникла надежда на более сбалансированное развитие экономики и приостановку опрометчивых и вредных квазиреформ. Однако фактически новое правительство продолжило обанкротившийся курс Гайдара в новом исполнении. О результате такого заимствования впоследствии сказал сам премьер-министр: «Хотели как лучше, получилось как всегда».

Депутат Зюганов обрел серьезное влияние в Верховном Совете и в народном движении сопротивления капиталистическим реформам. Однако это влияние не было решающим и определяющим, да и оппозиционные силы были аморфны и разрознены. Предстояло создать широкий работоспособный блок всех здоровых сил в обществе, чтобы остановить абсолютное обнищание нации и деградацию производства.

19 февраля 1993 г. на встрече руководителей основных политических блоков России («круглый стол» «центристских» и «левых» партий») Геннадий Зюганов был категоричен: «Выход из кризиса власти и экономики — в сплочении всех национально- и государственно-сориентированных сил». Выступая в ходе дискуссии на тему «Апрельский референдум и кризис власти», Зюганов вновь выразил мнение, что «в нынешних условиях» не функционирует ни одна из ветвей исполнительной власти, а страна «развивается в режиме национально-государственной катастрофы». Геннадий Зюганов заверял собравшихся: «Компартия РФ будет вести диалог со всеми, кто понимает национально-государственные идеи, и будет сотрудничать с ними, выступая как партия равных среди равных». Однако одних призывов и заклинаний было недостаточно. Нужны были какие-то решительные действия по спасению ситуации. Лидер КПРФ Зюганов отчетливо понимал, что наступал период решающих схваток.

На открытом заседании Координационного совета парламентского блока фракций «Российское единство» Зюганов призвал сделать все возможное, чтобы защитить органы представительной власти от произвола президента. Он прямо сказал: «Любой жесткий вариант действий со стороны президента равносилен объявлению гражданской войны». На состоявшемся мартовском пленуме ЦИК КПРФ рассматривались вопросы деятельности коммунистов в Советах всех уровней. Пленум принял заявление, в котором указывалось на необходимость «защитить конституционный строй России, не поддаваться на провокации и решительно пресекать любые антиконституционные действия, от кого бы они ни исходили».

Противостояние президентских структур и Съезда народных депутатов должно было рано или поздно разрешиться. 20 марта 1993 г. Ельцин предпринял попытку переломить ситуацию в свою пользу. В телевизионном обращении к гражданам он сообщил, что им подписан указ об «особом порядке управления». Это означало фактически оттеснение от власти Советов и установление президентского правления. Против акции Ельцина выступили вице-президент Руцкой и Конституционный Суд. IX съезд народных депутатов закономерно расценил этот шаг как попытку государственного переворота и начал процедуру импичмента.

Комментируя резкое заявление Президента, Зюганов заявил: «Любые попытки расправиться с органами представительной власти означают дестабилизацию положения в стране, фактическое установление единоличного правления». Он обвинил Михаила Полторанина, Вячеслава Костикова и некоторых других в ближайшем окружении Ельцина в том, что именно они подталкивали Президента к принятию этого антиконституционного решения. Причем, по его мнению, исключительно важно, чтобы к Руцкому, Зорькину, Степанкову, Воронину, не согласившимся с действиями Президента, присоединились и руководитель правительства, и министры силовых структур. Так ситуация быстро бы стабилизировалась. Но Зюганов вовсе не считал, что надо готовиться к немедленному коммунистическому реваншу, который был просто невозможен. Отвечая на вопрос журналистов, собираются ли коммунисты в случае срочных перевыборов Президента предлагать своего кандидата, Зюганов отметил преждевременность такой постановки вопроса. Проблема является неправовой в контексте политической ситуации. Но в принципе коммунисты будут участвовать во всех выборах, а сегодня они поддержат любого прагматика, стремящегося к политической стабильности в стране.

В отличие от оппозиции настроившийся на схватку Ельцин искал обострения конфликта. Его сторонники собрались на митинг на Васильевском спуске, который, как шутили остряки, стал «откосом» российской демократии. Ельцин в присутствии Черномырдина громогласно под аплодисменты собравшихся демократов заявил, что никогда не подчинится воле Съезда народных депутатов. И ему можно было поверить. Между тем импичмент не состоялся. До необходимого большинства не хватило несколько десятков голосов. Отсутствие такого решения не позволяло Ельцину принять жесткие меры, да, видимо, он еще не был к ним готов. Борьба исполнительной и законодательной ветвей власти закончилась временным компромиссом — обращение Президента было признано недействительным, но при этом принято решение о проведении 25 апреля референдума о доверии Президенту и Верховному Совету, о судьбе реформ. Фактически народу предоставили возможность проголосовать за собственное вымирание, ибо, как шутили политологи: «Геноцид — это когда убивают, плебисцит — это когда обманывают».

На референдум было вынесено четыре вопроса — о доверии Ельцину, о поддержке его экономического курса, о досрочных выборах Президента и досрочном переизбрании народных депутатов. Демократическая пресса, телевидение развязали пропагандистскую кампанию под лозунгом «ДА-ДА-НЕТ-ДА». Зюганов и коммунисты призвали к противоположному — НЕТ-НЕТ-ДА-НЕТ, но силы пропаганды были слишком неравными. Итоги опроса оказались: ДА-ДА-НЕТ-НЕТ — т. е. победой реформаторов. Но самое интересное заключалось в том, что по первым двум вопросам Ельцин получил незначительное большинство, которое согласно регламенту не давало юридического права на конституционные изменения. Что касается вопросов о перевыборах, то, по мнению Зюганова, они показали, что ни одна из конфликтующих сторон не имеет решающей поддержки народа. Ясно было одно: такие весьма неоднозначные итоги референдума давали большие возможности для их интерпретации в пользу главным образом партии власти. Президент истолковал итоги референдума как доказательство необходимости продолжения либерально-рыночных реформ и срочного принятия новой конституции. Причем в окружении Президента раздавались мнения о возможности использования силовых инструментов, которое будет оправдано доверием народа Президенту.

Парламент настаивал на сохранении статус-кво и развитии политики в русле действующей советской Конституции. Президент не имеет конституционного большинства и поэтому осязан проводить все свои конституционные инициативы через Верховный Совет и Съезд народных депутатов.

Лидер коммунистов Зюганов полностью поддерживал Верховный Совет в его деятельности, но предупреждал о важности проведения сбалансированной политики, поскольку референдум не разрешил конфликта властей и даже усилил конфронтацию.

Комментируя результаты референдума, Зюганов с сожалением сказал, что, судя по результатам референдума, идет резкий спад политической активности населения. Это объясняется глубочайшим разочарованием широких слоев населения политикой властей. Его удивила позиция зрелых людей в возрасте 30–40 лет, которые и должны определять успех реформ и экономических преобразований. Они продемонстрировали явный отход от политики. Если объективно смотреть на итоги референдума, то не определен и выход из него у обеих ветвей власти в досрочных выборах. Однако социально-экономическая ситуация неблагоприятна для выборов. Для этого нужен уравновешенный социально-экономический фон, которого в России сегодня нет. Вероятно, нужен диалог в рамках закона и конституционности, чтобы разрешить имеющиеся противоречия. КПРФ готова сесть за стол переговоров с кем угодно. К захвату власти силой коммунисты не стремятся, ибо сейчас никто не может этого сделать, тем более удержать власть силой.

Референдум с таким неопределенным результатом, по его мнению, не является поворотным политическим событием для России. Необходимо переизбрать и исполнительную и законодательную власть, но сначала все-таки должна быть обновлена исполнительная ветвь власти.

Зюганову представлялось, что главным источником конфронтации являлись Президент, его окружение и радикальные средства массовой информации. В ухудшении ситуации виноват и премьер Черномырдин, который не принял системных эффективных мер по выходу из кризиса.

На майском пленуме ЦИК КПРФ по предложению Зюганова была принята важная резолюция «О борьбе с государственным и политическим экстремизмом». Эту резолюцию, выбивавшую из рук демократов обвинения коммунистов в экстремистских замыслах, отказались печатать все демократические газеты, и она была опубликована только в газете «Советская Россия». В документе подчеркивалась необходимость досрочных выборов двух ветвей власти как единственный мирный выход из сложившегося противостояния.

Однако и Президент и руководители парламента шли на конфронтацию, которая искусственно подогревалась экстремистски настроенными деятелями из числа сверхортодоксальных коммунистов, с одной стороны, и радикальными демократами — с другой. Назревала кровавая дуэль ветвей российской власти.

1 мая 1993 г. состоялась демонстрация трудящихся, организованная в основном РКРП, которая закончилась непосредственным и кровавым столкновением манифестантов с милицией на Ленинском проспекте. Один сотрудник ОМОНа погиб, несколько демонстрантов и милиционеров получили ранения. В этом столкновении были виноваты и организаторы манифестации, которые сознательно пошли на столкновение, и милицейские подразделения, которые получили жесткий необоснованный приказ разогнать силой демонстрацию и гоняли ее по проспекту вплоть до избиения. Власти хотели показательно проучить оппозицию и продемонстрировать свою силу в преддверии разгона Советов. Зюганов был среди участников демонстрации, но, естественно, в столкновениях и драках принимать участия не стал. Если бы он был задержан как участник драк, это нанесло бы огромный ущерб всей партии. На следующий день Зюганов связался по телефону с Черномырдиным и договорился о встрече с целью урегулирования ситуации. Осудив акцию властей, он, тем не менее, подчеркнул, что партия не хочет эскалации насилия, и выразил сожаление по поводу роста антимилицейских настроений в народе, поскольку это подрывает правопорядок.

На майском пленуме ЦК Зюганов дал принципиальную оценку идущих в стране процессов. Оппозиция, по его словам, дезориентировала себя и своих сторонников, делая ставку на скорый взрыв народного возмущения и падение правящего режима. Основные усилия партии должны быть направлены на защиту Советов, упрочение авторитета Верховного Совета и Съезда народных депутатов, усиление их влияния в регионах. Очень важно учесть противоречивые итоги и уроки референдума, событий 1 мая. В докладе констатировалось — партия проиграла референдум там, где теоретически находится ее главная база, — в индустриальных центрах страны. В то же время крестьянство, которое представлялось традиционно как мелкая буржуазия, выступило против разрушения крупных хозяйств, против денационализации земли и, следовательно, против политики нынешнего руководства. Таким образом, коммунисты фактически утратили представление о реальных интересах своей социальной базы, что в общем было последствием неточных оценок состояния общества накануне и в ходе перестройки.

Что касается причин относительного успеха Ельцина, то они, по мысли Зюганова, заключаются в слабости оппозиции и особенно в общей слабости Советов, которые только полторанинской пропагандой изображаются «красным монолитом». Наделе Советы сегодня являются весьма рыхлым аморфным образованием, достаточно трусливым, подверженным сильным конъюнктурным колебаниям. Поэтому мы должны следовать в своих действиях формуле «советизации власти и коммунизации Советов» — подвел итог своим размышлениям руководитель коммунистов.

Геннадий Зюганов развернул работу в трех направлениях. Во-первых, воссоздание партийных организаций на местах, во-вторых, активизация действий коммунистов-депутатов в Верховном Совете РСФСР, наконец — поиск новых союзников и сторонников компартии. Каждое из этих направлений требовало огромных усилий со стороны председателя КПРФ. Но если первые два были очевидны и традиционны, в их осуществлении Зюганов мог опираться на помощь своих товарищей и коллег, то поиск новых союзников был все еще целиной. И Зюганов продолжил эту сложную творческую работу.

23 июля 1993 г. он публикует в газете «Советская Россия» статью «Русский вопрос», в которой развил дальше необычную для коммуниста концепцию развития коммунопатриотического движения. Он призвал отказаться от привычных иллюзий, догм и стереотипов, умело сконструированных русофобствующими идеологами, имея в виду прежде всего А. Яковлева. Зюганов писал: «Восстановив русскую идею во всем ее историческом величии и духовной привлекательности, обогатив ее нашим недавним трагическим и героическим опытом, анализом причин нынешней смуты, сотрясающей в конвульсиях многострадальную страну, мы сможем наконец гармонично соединить искусственно расчлененное историческое Отечество, уврачевать болезни, расколы и язвы национального самосознания». Эта идея, по мнению Зюганова, сохранила после Октября 1917 г народную душу вопреки потугам идеологов «перманентной революции» — своеобразных космополитов, рассматривавших Россию лишь как плацдарм для разжигания мирового революционного пожара. Она помогла одержать славную победу в кровопролитной войне, воссоздать великую державу, на развалинах которой пирует сегодня воронье ренегатов, предателей и откровенных русофобов. Долг патриотов, считает Зюганов, в том, чтобы «вырвать страну из рук конструкторов глобальной политической диктатуры и вернуть ее на путь исторически преемственного, гармоничного развития».

Еще находясь на партийном работе, он познакомился с Библией и Кораном и вдруг неожиданно открыл для себя, что этика социалистическая и этика христианская в основном совпадают. Он аргументирует этот вывод тем, что достаточно сравнить сегодня забытый и третируемый «моральный кодекс строителя коммунизма» и заповеди христианства, чтобы увидеть это. В мире с тех давних пор идет борьба двух магистральных направлений: частно-эгоистического и общественно-коллективистского. В силу объективных условий Россия шла таким путем, в котором духовное всегда торжествовало над материальным и господствовали идеи социальной справедливости, а не алчного эгоизма. Зюганов обращает внимание на то, что социалистическая идея, в основе которой братство, социальная справедливость, солидарность, органично соединилась с российской почвой именно потому, что основой народного русского бытия был общинный, коллективистский образ жизни. Зюганов убежден: «Люди всегда тянулись и будут тянуться к справедливости, а коли так, то пока жив человек, будет жива и социалистическая идея». Он даже высказал крамольную для руководителя компартии мысль, за которую потом его будут упрекать ортодоксальные коммунисты-атеисты. «Даже идеалистическая идея, человек, верящий в хорошую идею, всегда предпочтительней, чем потребитель, жизнь которого сводится к тому, чтобы что-то достать или перепродать». Для Зюганова душевно ближе люди, которые верят в братство, любовь, дружбу народов, даже если они верующие беспартийные, а не материалисты-марксисты.

Естественно, что такие взгляды вызвали критику Зюганова со всех сторон — и слева и справа. Геннадий Андреевич ответил им такой аргументацией: «Я вижу главный смысл своей деятельности в развитии общественно-коллективистской тенденции, в таком развитии, при котором будет найдена разумная форма сочетания государственной собственности и индивидуально-частной — в пропорции, которая позволяла бы заполнить все ниши и каждому реализовать свой талант». В современной коммунистической идеологии самое главное, по его мнению, базовое звено связано с социализацией общественной жизни, с приматом общественных отношений. Именно это делает особо привлекательным марксизм, а не какие-то конкретные схемы и конструкции. Отвечая ревнителям идеологической чистоты, Зюганов категорично утверждает первоочередность сбережения нации и государства. Сейчас важнее отстоять Россию, спасти народ от геноцида, чем сохранить идеологическую невинность. Он напомнил, что когда страна была на краю пропасти, коммунист Шолохов и антикоммунист Бунин выступали в общем строю, оба отстаивали национально-государственные интересы. Между патриотизмом и интернационализмом нет особого различия — убежденно продолжает Зюганов. Любовь к своему Отечеству, родным корням, традициям и культурным ценностям не противоречит интернациональным интересам рабочего класса, народов, проживающих в России, напротив, они дополняют друг друга.

Статья Зюганова стала заметным событием в общественно-политической жизни, особенно в среде оппозиции. Поставленный в ней вопрос о наличии базовых общих идейно-политических ценностей у современной «красной» и «белой» оппозиции позволил укрепить взаимодействие различных сил в рамках Фронта национального спасения. С этого времени концепции Зюганова стали влиять на формирование партийной идеологии на перспективу. Основные элементы концепции Зюганова кратко сводятся к следующим пунктам: 1) обеспечение особой роли государства как лейтмотива русской истории и ключевого — мобилизационного фактора развития страны; 2) признание приоритета коллективных (парламентских, советских) государственных органов, выражающих глубинные интересы народов, особенно в кризисные моменты современного развития; 3) трактовка славянских народов и русской нации, в частности, как исторического ядра и цемента национальной государственности, а следовательно, основных носителей идеологии российского государственного патриотизма; 4) коррекция классового подхода с учетом органического единства, то есть соборности русской (российской в широком смысле слова) нации; 5) признание православия как главной традиционной национальной духовной ценности русского народа и ее соотнесение с социальными духовными идеалами коммунизма.

Конечно, эта система идей не всегда соотносится с классическими произведениями Маркса, Энгельса, Ленина, но в новых условиях конца XX века нужно было пытаться предложить новые подходы и оценки. Само крушение социалистического государства свидетельствовало, что не все было ладно «в Датском королевстве». Реальный фактический крах КПСС как правящей партии однозначно доказывал необходимость обновления коммунистической идеологии. Старый багаж идей то ли себя исчерпал, то ли нуждался в обновлении. Собственно, серьезных альтернатив обновлению коммунистического движения, на наш взгляд, было только две (если не считать простого и примитивного возрождения былых сталинских постулатов) — социал-демократическая западного типа (что пытался сделать Горбачев) и коммуно-патриотическая — с государственническо-прагматическими элементами, с некоторыми компонентами социал-демократического звучания, с нэповской экономической платформой.

Новая доктрина Зюганова нуждалась в освоении, в пропаганде, в углублении ряда позиций, но времени для этого практически не было. Усложняющаяся политическая ситуация диктовала необходимость не выяснения теоретического смысла новаций, а практических действий. Приближалась трагическая развязка конфликта между исполнительной вертикалью и советской законодательной системой, президент Ельцин все решительней сбрасывал маску советского руководителя и стремился любой ценой поставить себя над советской Конституцией, которой лицемерно присягал. Он жаждал получить всю полноту власти и обеспечить любой ценой проведение либеральных рыночных реформ, в которых наивно видел абсолютную панацею от российских экономических неурядиц.

Вторая половина 1993 г. стала судьбоносной в истории современной России. Восстановленная КПРФ категорично выступила против радикальных либерально-рыночных реформ Гайдара. Следует специально и особо подчеркнуть (вопреки мнению либеральной прессы), что Зюганов никогда огульно не отрицал необходимости преобразований, в том числе создания рыночной экономики, но обоснованно считал, что должны быть выстроены прагматические приоритеты в соответствии с интересами основного — трудового населения страны. То есть реформы должны быть социально ориентированы, учитывать интересы трудящихся в первую очередь, в то время как либералы стремились создать класс крупных, средних собственников и расслоить общество.

В оппозиции гайдаровским реформам находились также очень многие социалистические партии, например Социалистическая партия трудящихся во главе с известным писателем Р. Медведевым, Социалистическая партия с лидером Б. Кагарлицким. Наиболее радикальным противником реформ была Российская коммунистическая рабочая партия (РКРП) во главе с неистовым трибуном Виктором Анпиловым — «русским Че Геварой». Его партия занимала самые жесткие позиции — не просто отправить в отставку правительство Гайдара, а отменить приватизацию, восстановить советский строй и воссоздать СССР. В ряде случаев РКРП проявляла себя как радикальная, почти экстремистская партия, провоцирующая беспорядки и революционную ситуацию. Представляется, что на этом фоне КПРФ выделялась в общем и целом как левоцентристская партия, ориентированная на эволюционное достижение социалистических целей после прихода к власти конституционным путем. Взяв на вооружение концепцию парламентской, стачечной и другой легальной борьбы, КПРФ должна была стать массовой авторитетной лидерской партией, способной завоевать большинство избирателей в ходе выборов. Но при этом КПРФ изначально выступила за обязательную в перспективе отмену президентской должности и формирование парламентской правовой республики, желательно в форме Советов.

Очень близка к КПРФ Аграрная партия, которая стала фактически аналогом КПРФ для сельской местности, но со своими лидерами и политическими амбициями. У КПРФ, АПР, РКРП имелся общий электорат, для которого характерен левоконсервативный менталитет и социокультурная ориентация, инстинктивное тяготение к советским духовным ценностям, к марксизму в позднесоветском варианте, к советскому интернационализму, к советским традиционным формам общественных отношений, к относительному советскому равенству людей. Все эти идеалы и прошлые реальности ассоциировались в наибольшей степени с КПРФ, которая стала главным носителем легитимности и сакральности советской власти, а Зюганов стал для большой части трудового народа живым олицетворением советских институтов и символов.

Особо важно в этих условиях достижение единства всех левых и патриотических сил и центристских сил типа Гражданского союза. Зюганов мечтал: «Если бы такое единение состоялось, режим не продержался и 4 дня». Но центристские силы дистанцировались от левых и пытались играть самостоятельную роль.

Завязался новый тур борьбы вокруг конституционного совещания, которое, по мысли Президента, должно было подготовить новую конституцию и устранить якобы всевластие консервативных Советов. Сформированное Президентом из числа своих сторонников конституционное совещание предложило вариант конституции по Ельцину, содержащий идеи сильной президентской власти и вспомогательной роли представительных органов. В противовес этому парламент предложил свой вариант, который содержал концепцию парламентской республики с реальным балансом всех ветвей власти и с системой сдержек и противовесов. Комментируя проекты конституции, Зюганов критически отозвался об обоих законопроектах. Первый проводил идею бонапартизма при полном развале России, второй игнорировал идею социальной справедливости, то есть социализма.

На созванном оппозицией всероссийском Конституционном совещании был все-таки поддержан парламентский вариант Конституции, который, несомненно, был предпочтительней президентского. Ельцинистская конституция, по пророческому мнению лидера коммунистов, даст волю «компрадорским лидерам мафиозно-авторитарного государства». Зюганов даже называл таких — Сергей Филатов, Вячеслав Костиков, Галина Старовойтова и др.

Лето 1993 г. прошло в ожидании приближающегося катаклизма. У компартии и ее союзников не хватало сил, чтобы перехватить политическую инициативу и сорвать спланированную акцию, направленную на уничтожение советского государства. Фронт национального спасения пытался консолидировать все патриотические силы. Зюганов настаивал на том, чтобы основной потенциал патриотических сил страны был сфокусирован на укреплении советской России, так как иначе никто за ФНС не пойдет. Но в нем не было подлинного единства. На вскоре созванном съезде ФНС разгорелся скандал. На съезде распространялась листовка, подготовленная активистами из организации А. Стерлигова, в которой Зюганов, Павлов, Астафьев назывались «иудеями». Ряд деятелей патриотической оппозиции не признавал лидерства Зюганова и КПРФ, считая, что время коммунистов ушло. Но II конгресс все-таки принял резолюцию «О борьбе за ликвидацию поста Президента РФ и построение парламентской республики с передачей всей полноты политической власти в стране Советам всех уровней».

В августе Зюганов принял участие во встрече представителей компартий бывшего СССР в Орле, приуроченной 50-летию битвы на Курской дуге. Он вновь вернулся к теме московского противостояния и отметил, что Советы наряду с объединенной оппозицией и национальным капиталом являются силой, которая не позволяет окончательно расколоть Россию. Ликвидируя Советы, Президент и его окружение выполняют задачу по устранению России с геополитической арены как одного из основных конкурентов мировых держав и насаждают в России колониальную демократию. В целом, президентская форма правления неприемлема для России, будучи чуждым, привнесенным элементом. Продолжая эту тему на всероссийском совещании представителей общественных сил в защиту конституционного строя, парламентаризма и демократии, Зюганов назвал основные политические задачи на текущий момент: 1) защита всеми имеющимися способами органов представительной власти; 2) упразднение президентской формы правления в ее нынешнем виде; 3) отчет премьер-министра; 4) создание правительства национального согласия.

Однако Зюганов и в целом оппозиция отнюдь не планировали возвращение компартии к власти. Верховный Совет намечал контуры новой власти, высший эшелон которой могли составить: президент — А. Руцкой, вице-президент — Н. Травкин, председатель правительства — Ю. Скоков, министр иностранных дел — Р. Хасбулатов, министр экономики — Г. Явлинский.

Обещанная «артподготовка» Бориса Ельцина к концу августа 1993 г. уже практически заканчивалась. В Москве началась открытая подготовка к разгону Верховного Совета. Известная экстремистка В. Новодворская выпустила листовку, в которой призывала для разгона Верховного Совета пригласить войска НАТО. Зюганов продемонстрировал эту листовку журналистам и вновь объявил о планируемом наступлении патриотических сил в октябре. Но Президент предусмотрительно начал свое наступление по меньшей мере на месяц раньше оппозиции. Он приостановил полномочия вице-президента А. Руцкого явно в нарушение действующей Конституции, не предусматривающей такого действия.

Праворадикальные силы приступили к осуществлению силового варианта решения проблемы власти. В Москве в это время проходил конгресс народов СССР, призвавший развернуть массовое движение за восстановление обновленного СССР на добровольной основе. На пресс-конференции буквально за несколько часов до начала кризиса Зюганов еще раз высказался против силового решения вопроса о выходе России из государственного кризиса: «Тот, кто примет решение разгромить Советы, совершит провокациюмирового масштаба». Зюганов проявил обеспокоенность подтягиванием к Москве войск и выразил надежду, что «Верховный Совет должен обратиться к тем, кто отдает приказы — российские войска не будут сражаться за Козыревых, Шахраев, Бурбулисов». Но Зюганов не оценивал возможности привлечения властями для выполнения карательных функций спецчастей и наемников.

Предупреждения Зюганова о возможном перевороте Р. Хасбулатов не воспринимал, так как давно уже консультировался с иными советниками. Руцкой более внимательно отнесся к суждениям Зюганова и согласился с тем, что готовится грандиозная провокация, однако не нашел оптимальных вариантов реагирования. Более того, как показала практика, он объективно сам выполнил роль провокатора.

По всей Москве ходили слухи о предстоящем разгоне парламента, но никто не думал, в какой ужас это все выльется. 16 сентября Ельцин закрыл газеты «День», «Советская Россия» и «Правда». Перед началом штурма парламента было важно лишить его возможности обратиться к народу за помощью. 21 сентября Ельцин подписал печально знаменитый антиконституционный, то есть иными словами, преступный Указ № 1400: «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации». Этим Указом, вопреки действующей Конституции, прекращалась деятельность Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ и насильственно вводилась вместо парламентской президентская республика. Дело в том, что глава 13 «прим» и закрепленные в ней статьи Конституции нс наделяли Президента полномочиями по ликвидации законодательной власти или отмене Конституции. Закон гласил: «В случае противоречия акта Президента Конституции законам РФ действует норма Конституции, закона РФ». Однако Ельцин подчинил Конституцию своему Указу. При этом особым пунктом было предложено Конституционному Суду РФ «не созывать заседаний до начала работы Федерального Собрания РФ».

На 11–12 декабря 1993 г. назначались выборы в новый двухпалатный парламент — Федеральное Собрание, для проведения которых вводилась диктатура — прямое президентское правление. Этот Указ имеет воистину историческое значение, так как он предопределил все последовавшие кровавые события. Он выявил социальный смысл происходивших процессов как буржуазную контрреволюцию «сверху», в ходе которой все нормы советского права потеряли свое значение и, наоборот, первенствующее значение приобрела революционная либеральная целесообразность. На наш взгляд, в известном смысле это была вторая Октябрьская революция наизнанку, в которой объективно новая буржуазия взяла реванш за поражение старой в октябре 1917 г, хотя думается, что ослепленный амбициями Ельцин вряд ли это понимал и тогда, и сейчас.

21 сентября Конституционный Суд собрался вопреки запрету Президента и признал Указ Президента неконституционным, а также усмотрел в его действиях основания для отрешения его от должности, им было отмечено, что противоправность деяний Президента носит уголовно наказуемый характер. Верховный Совет, опираясь на решение Конституционного Суда, немедленно квалифицировал этот шаг как государственный переворот и, руководствуясь Конституцией, принял решение о немедленном прекращении полномочий Ельцина как Президента Российской Федерации. Это был парламентский мятеж против путча Президента.

В принципе, Зюганов одобрил этот шаг и сказал, что теперь «Хасбулатов и Руцкой сожгли все мосты и теперь им нет иного пути». Зюганов каждый день работал в «Белом доме». Постоянно выступал на митингах с призывами к единству оппозиции, с требованиями призвать к ответу антинародную клику Ельцина. Однако практическое руководство деятельностью парламента и всех оппозиционных сил осуществляли Руцкой и Хасбулатов, на которых лежала ответственность за предшествующие политические перемены в обществе. Они были уверены в правильности своей политической линии, в том, что регионы их обязательно поддержат, и никого не желали слушать. В это время в стране сложился очередной исторический — третий — вариант двоевластия (после двоевластия 1917 и 1991 гг.). Большинство Советов на местах постепенно выступало в защиту конституционного строя, однако основная масса населения заняла нейтральную позицию. В этой ситуации все зависело от позиции силовых структур — армии, спецслужб и милиции.

Зюганов пытался по служебному телефону Конституционного Суда — так называемой «кремлевке» переговорить с министром обороны, но как только произошло соединение с его приемной, сразу выключились все телефоны первой телефонной связи. Когда председатель Конституционного Суда Зорькин попросил, чтобы ему эта связь была срочно включена, Филатов, не стесняясь, нагло сказал ему: «Не позволяйте Зюганову разговаривать по Вашим телефонам и звонить туда, куда ему не положено». Все было предопределено, и Зюганов только мешал президентским структурам, пошедшим ва-банк.

К вечеру 21 сентября началась настоящая осада Дома Советов, который был оцеплен милицией, блокирован грузовыми автомобилями, огорожен колючей проводкой. В здании «концлагеря» в центре Москвы были отключены свет и водоснабжение. Противостояние постепенно обострялось. В народе печально шутили: «Традиционная русская забава — защита Белого дома» и «До сих пор были цветочки демократии, теперь пошли ягодки». Зюганов, верный своей линии урегулирования конфликтов мирными средствами, провел переговоры с прокурором Москвы Геннадием Пономаревым и представителями «Демократической России», но это ни к чему не привело. Это был не тот уровень, где решалась проблема. 3 октября Зюганов дважды выступал по телевидению с призывом к спокойствию, предложив сторонам не поддаваться на провокации и не применять силу. В то же время без ведома Зюганова ФНС в своих листовках ставил его подпись под призывами к гражданскому неповиновению.

Симпатии Зюганова безусловно и однозначно были на стороне мужественных защитников Дома Советов, но он понимал, что не имеет прав подставлять партию, лидером которой он являлся, под удар. Было ясно — Ельцин ни в коем случае не будет ждать несколько дней для выяснения позиции местных Советов, для проведения переговоров, которые сорвут давно намеченную операцию по ликвидации Верховного Совета. Причем во время ее проведения победа безусловно будет на стороне исполнительной власти, располагающей силовыми структурами. Ельцин — это не нерешительный Янаев со своим ГКЧП и церемониться не будет: если понадобится — зальет пол-Москвы кровью, а демократы одобрят его аплодисментами с криками «раздавите гадину». Зюганов, безусловно, понимал, что если его арестуют в Доме Советов во время неминуемого штурма, то следующим шагом будет окончательный запрет КПРФ. Это предопределило сложный выбор — неучастие в непосредственной обороне Дома Советов. Этот шаг Зюганова получил различные оценки. Некоторые радикальные коммунисты, вроде Н. Гарифулиной, даже обвинили Зюганова в излишней осторожности и робости, однако, думается, они предвзяты и односторонни, так как все было намного сложнее. Во всяком случае, решение председателя ЦК КПРФ имело свои весомые политические резоны.

3 октября сторонники Советов разблокировали Белый дом и, повинуясь авантюристическим призывам Руцкого, захватили столичную мэрию, двинулись к комплексу телевидения «Останкино». Там и начались первые столкновения и расстрелы. Утром 4 октября на глазах всего мира (благодаря своевременно организованной прямой трансляции по американскому телевидению) без предъявления ультиматума начался пулеметный, а затем танковый расстрел Дома Советов, где находились депутаты, обслуживающий персонал общей численностью около 4000 человек. Первый залп танковых орудий был сделан по фронтону здания, где находился металлический щит с советским гербом Российской Федерации.

Автор этих строк смотрел с ужасом телевизионную передачу по РТР и помнит каждую мелочь, каждое слово журналиста-комментатора, который буквально захлебывался в восторге от расстрела парламента. С чем сравнить увиденное? С Кровавым воскресеньем? С Ленским расстрелом 1912 г.? Но царь не расстреливал свои Государственные Думы, просто закрывал. Сталин не разгонял Верховные Советы, хотя и устроил массовые репрессии. Реформатор Хрущев расстрелял новочеркасских рабочих в 1962 г., но сделал это после начала погромов административных зданий. Можно найти только один похожий прецедент — в 1973 с генерал-фашист Пиночет взял штурмом резиденцию президента Чили Сальвадора Альенде. Генерала-фашиста теперь, возможно, ждет суд в Испании.

После танкового расстрела здания начался штурм силами ОМОНа. По официальной версии, погибло 148 человек, по в печати назывались цифры от 1000 до 1500. Убитых хоронили тайно ночью. За один день войны было перебито русских граждан больше, чем за любые полгода войны в Афганистане. Были применены разрывные пули, газ «черемуха», спираль «Бруно». Причем, как официально сообщила Генеральная прокуратура, из оружия защитников парламента не был убит ни один человек. Сразу же после расстрела парламента власти опубликовали положения о новых выборах и об избирательной комиссии. Это доказывало, что все эти положения были заблаговременно подготовлены еще летом в связи с планируемым разгоном парламента. Кроме того, Президент за «геройские» и «полководческие» заслуги в организации штурма парламента присвоил звание Героя России министру внутренних дел Ерину и звание генерала армии Кобецу, впоследствии арестованному за взяточничество в крупных размерах. Итак, 4 октября 1993 г российская армия одержала позорную победу над Верховным Советом, а фактически — над собственной страной.

Зюганов тяжело переживал случившееся. Было ясно — начался новый этап трагической российской истории. Писатель А. Проханов вспоминает: «В октябре 93 года в Москве лютовали ельцинисты, действовал комендантский час, обкуренный ОМОН врывался в дома, взламывал багажники автомашин, когда Дом Советов, черный и страшный, был образом смерти, когда арестовывали, кидали в тюрьму наших товарищей. «День» был разгромлен, и одеколоновый телеведущий Молчанов рылся в моих архивах, я встретился с Зюгановым на Миусской площади. Мы кружились по Москве на стареньких «Жигулях», отрываясь от коржаковской наружки, обсуждали последствия разгрома оппозиции, оставшиеся возможности сопротивления. Я видел, как тяжело Зюганову, какие сложные решения ему предстоят, чтобы спасти свою партию, над которой нависла угроза истребления. Умной, осторожной, взвешенной политикой, рискуя иногда показаться конформистом, используя весь свой политический такт, Зюганов вывел партию из-под удара, привел ее в декабре к выборам, сделал КПРФ реальной политической силой страны, почти единственной организацией, о которую споткнулся и продолжает спотыкаться режим».

Оценивая спустя год произошедшее, Зюганов отмечал что организаторы разгрома парламента надеялись разгромить одновременно всю оппозицию, и это почти удалось. Загнав под крышу Дома Советов, они арестовали ее после штурма здания. Были закрыты все оппозиционные издания, кроме газеты «Русский инвалид», и предложен вариант выборов, результатом которых должна была стать абсолютная победа партии Гайдара. Что касается поведения оппозиции в Доме Советов и странных штурмов Останкино и мэрии, то здесь тоже есть определенное объяснение. Была отработана технология организации такого поведения оппозиции. Оставили парламент в изоляции, без питания, без воды, без канализации. Постоянно нагнетая информационный террор, добились нервного срыва у его руководителей, хотя те вроде бы прекрасно понимали, что если продержаться еще пару суток, ситуация развивалась бы совершенно иначе. Зюганов считает, что для того, чтобы выяснить причины и виновников произошедшего, надо ответить на некоторые вопросы. Почему телеустановки, которые демонстрировали миру этот образцово-показательный расстрел парламента, были заказаны еще до 21 сентября, заранее привезены и установлены в соответствующих точках? Почему чрезвычайное положение было введено 3 октября в 16 часов, когда манифестанты не подходили к мэрии и не собирались штурмовать Останкино? Почему машины, брошенные ОМОНом, оказались с ключами зажигания и полными баками бензина? Почему в Останкино заблаговременно были введены на бронетехнике шесть сотен спецназовцев с полным боекомплектом и приказом стрелять на поражение? Почему снайперы, о которых нам без конца твердили СМИ, вместе с их винтовками улетели через несколько дней туда же, откуда прилетели? И ни одного из них не представили ни следствию, ни общественности? Почему из Дома Советов, по официальным данным, не вынесли ни одного убитого? И почему все трупы погибших спецназовцев были сожжены? Хотя экспертиза по характеру ранений могла бы дать заключение, от чьих пуль они погибли. Зюганов сделал вывод — достаточно задаться этими вопросами и можно понять, что была классическая провокация, подготовленная очень грамотными людьми.

Оценки Зюганова совпадали со взглядами очень многих здравомыслящих политиков и ученых, причем вовсе не коммунистического направления. Выдающийся философ современности, бывший советский диссидент А. Зиновьев писал, что «тогда была разгромлена советская государственность, экономика, культура, все, что сложилось после 1917 года. Во главе этого процесса стояли Горбачев и партийные функционеры. Были откровенные предатели, такие как Хасбулатов и Руцкой. Они предали в 1991, предали и в 1993 году. Но манипулировал всем Запад, Запад и сейчас всем манипулирует. И все высказывания о том, что Ельцин сейчас меняет свою политику, несерьезны. Запад сказал, что бунт в России сейчас невыгоден, и Ельцин делает все, чтобы бунта не было». Демократ-антикоммунист философ А. Ципко в 1998 году писал менее резко, но тоже весьма определенно: «В октябре 1993 г. убивали ради продолжения радикальных реформ. В 1998 г. все осознали, что эти реформы привели к банкротству. Проблемы страны остались и стали еще острее. Это сейчас понял Ельцин, пытаясь опереться на людей, олицетворяющих национальные интересы. Но трагедия в том, что это можно было сделать в 1993 г, если бы у него хватило бы мудрости пойти на компромиссы. Главный урок, который сейчас должны вынести наши политики из октябрьских событий, заключается именно в умении находить компромиссы, идти на диалог». Спустя пять лет даже журналисты-демократы осуждали штурм парламента. «Коммерсант-дейли» писала: «Октябрь 1993 г. был безумием. И безумны были все: и депутаты, и Ельцин, и граждане, с любопытством наблюдавшие за маленькой войной в центре Москвы, и мы, журналисты, можно сказать, требовавшие в 1993 г. от Ельцина жестких действий в отношении парламента, тормозящего реформы, и получившие горящий Белый дом. Бессмысленен вопрос, можно ли было избежать октября 1993 года. Раз он случился, значит не мог не случиться — такой была страна и такие люди в ней жили» (03.10.98). Эта газета откровенно снимает ответственность с Ельцина за расстрел парламента (все виноваты), но характерно, что она признает дикость случившегося.

Наряду с вышеперечисленными точками зрения существует позиция общества «Российские ученые социалистической ориентации» (РУСО), которая заключается в признании событий октября 1993 года заключительным этапом буржуазно-бюрократической контрреволюции, в ходе которой на первом этапе в ходе перестройки произошел перехват власти, затем перевод народных сбережений и общенародной собственности в первоначальное накопление капитала номенклатурной, криминально-компрадорской буржуазией. Наконец, в ходе противоборства законодательной и исполнительной ветвей власти произошла ликвидация советской системы и реанимация буржуазного строя. Произошла типичная реставрация былого строя, которая в истории наблюдалась неоднократно, но возможность которой ученые-марксисты не смогли предвидеть в своих прогнозах применительно к СССР. Ученые РУСО уверены в том, что историческое пространство, в котором развертывается акт российском контрреволюции 80—90-х гт., следует понимать неизмеримо шире, чем полагают демократы. Это пространство противоречивого социально-освободительного потока, открытого Октябрем, потока, в котором нынешняя контрреволюция выглядит всего лишь прогибом, изворотом, сбоем прогрессивных перемен, чистилищем и суровой школой, но никак не началом или финалом.

Подавляющее большинство современных политиков и политологов считает, что расстрел парламента ничего не дал народу, ибо правового государства как не было, так и нет. Беззаконие и произвол, коррупция и воровство, уклонение от уплаты налогов расцвели пышным цветом. И действительно — если можно из пушек безнаказанно расстрелять парламент, то почему нельзя убить отдельных депутатов (Рохлина, Старовойтову), журналистов (Листьева, Холодова), чиновников (Маневича), бизнесменов (сотни по всей стране)?

После подавления сопротивления конституционного советского парламента Ельцин подверг репрессиям защитников Дома Советов, а также запретил оппозиционные организации — ФНС, Союз офицеров и другие. В первом списке КПРФ не значилась. Ее запретили 8 октября вместе с Народной партией «Свободная Россия» А. Руцкого, В. Липицкого по представлению коменданта района и Генеральной прокуратуры. Счета были заморожены по поручению мэра Москвы Лужкова. Офицеры из спецслужб предупредили Зюганова: «Ты — цель для неизвестных снайперов». Пришлось лидеру коммунистов на несколько дней перейти на нелегальное положение, скрываясь от властей.

Но партия была готова к такой ситуации. Зюганов впоследствии сказал, что опыт подпольной работы коммунистов давно научил вести работу в массах, избегать контактов с охранкой, держать деньги в местных ячейках. Он выразил уверенность, что все это, включая и закрытие счетов, не мешает партии, пусть даже через подставные организации, баллотироваться на выборах.

Зюганов был готов заключить соглашение с социалистическими партиями и профсоюзами, чтобы идти на выборы по их спискам или по территориальным округам при поддержке профсоюзов. По мнению Зюганова, в стране установилась система военно-политической диктатуры. «На фоне расстрела Белого дома Виктор Анпилов выглядит сущим демократом». Руководство партии провело оперативный опрос руководителей региональных организаций с целью выяснения положения партии и перспектив ее развития. Выяснилось, что никакого оттока кадров из парторганизаций не произошло. Большинство организаций выступило за то, чтобы использовать все средства, легальные возможности для политической деятельности и доведения своей позиции до общественности. Зюганов сообщил, что сомневается в окончательном запрете партии и убежден, что она в конечном счете сможет легально принять участие в выборах. Но коммунисты готовы к любой ситуации — им не привыкать.

20 октября по окончании чрезвычайного положения в Москве Зюганов официально сообщил, что КПРФ получила санкцию на участие в избирательной кампании от министра юстиции Юрия Калмыкова и председателя избиркома Николая Рябова. Они указали, что это решение было принято потому, что партия выступала против политического экстремизма и за досрочные выборы как мирный выход из сложившегося кризиса. Линия Зюганова полностью оправдалась. Хотя разрешение на участие в кампании было получено за 17 дней до окончания срока приема подписей в поддержку избирательных списков, партия оказалось способной решить все технические проблемы.

26 октября на пленуме ЦИК КПРФ Зюганов указал, что партия обязана идти на выборы, для того чтобы быть вместе с обманутым народом и чтобы поддержать людей, способных возродить возродить обманутую Россию. Партия обладает достаточными средствами и кадровыми возможностями для проведения избирательной кампании, и уже десять коммунистов выдвинуты кандидатами по территориальным округам. Союзниками партии были названы Аграрная партия и Российский общенародный союз. Участники пленума приняли специальное «Обращение к коммунистам, трудящимся и всем патриотам России», в котором ситуация в стране оценивалась как возникшая после государственного переворота, совершенного группировкой Бориса Ельцина.

На вопросы коммунистов и многочисленных журналистов на пресс-конференциях — почему зюгановцы принимают участие в выборах и тем самым способствуют легальному утверждению режима Ельцина, Зюганов отвечал спокойно и уверенно. По его мнению, можно следовать «первому и естественному побуждению всякого уважающего закон гражданина бойкотировать этот избирательный фарс», однако коммунисты не намерены этого делать, ибо это в конечном счете лишь сыграет на руку организаторам выборов. Они рассчитывают получить послушный парламент и довести свой социальный поворот до конца без помех. Коммунисты призывают всех обманутых и разочарованных явиться на выборы, так как самым невыгодным для оппозиции было бы в сложившейся ситуации не пассивное участие, а фактически отказ от политической борьбы. Федеральное Собрание, конечно, на данный момент нелегитимно как по своему происхождению, так и процедуре избрания, но оно вправе привлечь организаторов переворота к уголовной ответственности. Зюганов надеялся получить в этой Госдуме от 22 до 28 мест и инициировать данное разбирательство.

Однако это решение не было сразу воспринято всеми партийными организациями, особенно в Москве. Пленум Московского горкома КПРФ осудил решение Зюганова и заявил, что считает эти выборы незаконными. Коммунисты Москвы выступили за бойкот выборов, чтобы не признавать легитимность четвертооктябрьского режима, участники пленума даже потребовали отставки Зюганова, обвинив его в проельцинской линии и продолжении соглашательской линии Горбачева. Дело дошло даже до выдвижения на пост председателя Президиума ЦК кандидатов — бывшего депутата Ивана Шашививашвили и председателя Союза офицеров Станислава Терехова. Лидеры других запрещенных оппозиционных партий прямо обвинили Зюганова в социал-демократизме и соглашательстве.

29 октября Президиум ЦИК КПРФ представил в Избирком список, который возглавили Геннадий Зюганов, космонавт Виталий Севостьянов, прокурор Виктор Илюхин. В списке первоначально третьим был выдающийся ученый, академик РАН Валентин Коптюг, но он заявил, что не сможет, живя в Сибири, заниматься исключительно политической деятельностью. В первую десятку списка вошли редактор газеты «Советская Россия» Валентин Чикин, редактор «Правды» Геннадий Селезнев, бывший председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов и др. Всего в списке было 182 человека.

Заместитель Зюганова Валентин Купцов подтвердил, что партия считает планируемую Думу нелегитимной, но хочет использовать и выборы, и Думу для пропаганды своих взглядов. А если в округе отсутствуют кандидаты-коммунисты, то партия в этом случае поддерживает кандидатов союзников — Аграрной партии и Российского общенародного союза, согласно ленинской левоблокистской традиции. В поддержку избирательного списка было сдано 500 000 подписей — значительно больше нормы.

Либеральная пресса злорадствовала, предрекая КПРФ провал. По расчетам журналистов, список Зюганова не наберет и 5 %. Но действительно прозорливые наблюдатели отмечали, что танковые залпы по Дому Советов дали дополнительные десятки, а то и сотни тысяч голосов. Интересно высказалась газета «Век», обобщая эти наблюдения: «Когда коммунист Зюганов придет к власти, он должен Оудет вручить демократу Петру Филипову именной маузер, наручные часы и наградить его орденом Красного Знамени. Никто из патриотов не сделает сегодня больше для победы национал-большевизма, чем наши радикал-демократы».

Зюганов верил в успех и лично руководил избирательной кампанией. Нет нужды говорить, что от ее успеха практически зависело будущее партии — или она станет полулегальной организацией на задворках политической жизни, или полноценной политической силой. Нельзя не сказать, что в избирательной кампании полностью впервые проявился демократизм Зюганова. Даже правительственные «Российские вести» написали, что «Зюганов идеально приспособлен для политической деятельности в условиях демократии, причем начальный урок преподавала ему именно партноменклатура, из провинциальной части которой он и вышел». По мнению газеты, Зюганов первоначально копировал стиль Гидаспова и Колбина, но впоследствии он всегда уважал правила политической игры и стремился им следовать.

Конечно, партия испытывала большую нужду в деньгах, но несмотря на это руководители партии отказались от ссуд коммерческих структур, от неблаговидных сделок — деньги в обмен на голоса. Приходилось преодолевать последствия информационной войны, которую развернуло либеральное телевидение. Оно навязывало мнение о том, что коммунисты имеют рейтинг не более 3 %, в то время как реально рейтинг был уже тогда намного выше.

В ходе выборов должно было быть избрано 450 депутатов на два года. Половина мест распределялась по пропорциональной системе между партиями в зависимости от количества голосов, поданных избирателями за их партийные списки. Другая половина избиралась по мажоритарной системе, что означало избрание от каждого округа одного кандидата, набравшего наибольшее число голосов. Кроме того, в Совет Федерации избирались по два представителя от каждого субъекта Федерации. В ходе избирательной кампании определились ведущие партии и блоки. На правом фланге были блок «Выбор России» под руководством первого вице-премьера Е. Гайдара, А. Чубайса, А. Козырева (в первую Госдуму было разрешено избираться членам правительства), блок «Яблоко», названный по фамилиям лидеров Г. Явлинского, Ю. Болдырева, В. Лукина (Болдырев впоследствии вышел из организации по причине несогласия с прозападной политикой Явлинского), «Партия российского единства и согласия» под началом С. Шахрая и А. Шохина. В районе центра заняли позиции Демократическая партия России Н. Травкина и движение «Женщины России» А. Федуловой. Наконец, на левом фланге помимо КПРФ была Агарная партия М. Лапшина. Кроме того, выделялась Либерально-демократическая партия России В. Жириновского, развернувшего оголтелую националистическо-популистскую пропаганду, пользуясь платным временем в телевизионном эфире.

Компартия была лишена финансовых средств и других возможностей провести полноценную избирательную кампанию, что при развертывании мощной антикоммунистической информационной кампании в прессе и на ТВ сказалось на результатах. КПРФ получила 12,4 % голосов, что вместе с одномандатными округами дало 45 мест в Государственной Думе. Это была третья фракция по численности, причем мандатов было вдвое больше, чем предполагал Зюганов. Союзник КПРФ Аграрная партия получила 7,9 %, а всего 55 мест. Далее, ЛДПР — заработала 22,8 % и 64 места. «Выбор России» — 15,4 % и 76 мест, «Женщины России» — 7,9 % и 23 места, «Яблоко» — 7,8 % и 29 мест. «Пресс» получила 31 место, ДПР — 15 мест, но по партийным спискам не прошла. В Думе были образованы за счет независимых депутатов группы «Новая региональная политика» В. Медведева — 60 мест, «Российский путь» С. Бабурина — 13 мест.

Общее соотношение оказалось не в пользу либералов, партии коммунистической и националистической ориентации могли в случае совместных (как показала практика, очень редких) действий набрать 40 %, центристы составляли 30 % и либералы чуть больше 30 %. Хотя объективно крупней была фракция «Выбор России», принято считать, что победителем первых выборов стала ЛДПР Жириновского, 22,8 % которой стало настоящей сенсацией, потрясшей российскую общественность.

Геннадий Зюганов был относительно доволен, насколько это было возможно в новых условиях, так как партия сохранила в парламенте серьезные политические позиции и, самое главное, получила легальные технические возможности укрепления своих рядов, прежде всего через институт помощников депутатов, которыми, как правило, стали секретари партийных комитетов на местах. В условиях начала административных, а также массовых скрытых гонений на оппозиционеров, политического давления в целом на партию это имело принципиальное значение. Главным результатом этапа стало выживание компартии в условиях государственного антисоветского вооруженного переворота (в форме правления), осуществленного группой президента Ельцина. В том, что партия выжила и образовала одну из ведущих парламентских фракций — огромная личная заслуга ее ведущего лидера Геннадия Зюганова.

Глава 6 Первая Дума Зюганова

Новый период российской истории стал принципиально новым этапом развития и для коммунистической оппозиции. Ее лидер Геннадий Зюганов был поставлен в условия, когда от него требовалась максимальная самоотдача, жесткая самодисциплина. Он был обязан как руководитель ЦИК КПРФ наладить в принципиально изменившихся условиях регулярную работу партаппарата и региональных структур партии, эффективное функционирование ее фракции во вновь избранной Государственной Думе. И, забегая вперед, скажем — Зюганов справился с этими задачами, конечно, вместе со своими товарищами и коллегами. Для него этот период ознаменовался активной и целенаправленной работой над собой, углублением знаний отечественной истории, государства и права, философии, политики. В этот период Зюганов вырос как крупнейший политик России, что сейчас признают как отечественные, так и западные специалисты-политологи. Он стал как минимум самым сильным коммунистическим и левоцентристским лидером в стране.

В начале 1994 с в России начала функционировать «четвертооктябрьская» политическая система западного типа, но с целым рядом особенностей, связанных с влиянием уникальной российской цивилизации и ее современной истории. Несмотря на все усилия либералов-западников в создании западного аналога политического режима, у них ничего не получилось. И не могло получиться в принципе. Во-первых, российские особенности политической культуры и национального менталитета объективно наложили неповторимый отпечаток на основные демократические институты новой российской государственности. Во-вторых, новые власть предержащие и их советники из либеральной интеллигенции сознательно стремились создать Конституцию и всю политическую систему под личность Ельцина, под его роль авторитарного правителя — разрушителя коммунизма и Советов. Они забыли или сознательно абстрагировались от таких очевидных фактов, как: а) Ельцин не вечен, б) на его место может прийти еще более непредсказуемый радикальный лидер, в) скороспелая Конституция с нарушенным балансом трех ветвей власти будет рано или поздно обязательно пересматриваться с неминуемыми издержками.

Уже на одной из своих первых пресс-конференций Зюганов четко обозначил основные конституционные проблемы и их содержание. Во-первых, у Президента страны имелось властных полномочий в 2 раза больше, чем у президента Франции, и приблизительно в 4 раза больше, чем у президента США. Во-вторых, Государственная Дума лишена контрольных функций по отношению к правительству, которое формируется практически одним Президентом при участии премьер-министра. В-третьих, отсутствует механизм реальной смены Президента, зато Президент обладает возможностями роспуска парламента, если тот не утвердит кандидатуру премьер-министра. Перекос властных полномочий в пользу Президента оказался столь значительным, что власти не осмелились даже упоминать о системе конституционных сдержек и противовесов, которые являются нормой для правового государства. Например, в США законодательный Конгресс может отстранить президента от власти, президент не имеет права распустить Конгресс, но может назначать судей Верховного суда, которые имеют право самостоятельно трактовать закон. И при всем при этом президентскую систему в США сами американцы называли «монархией эпохи Тюдоров с телефоном»! Что же говорить о России? Если к этому добавить, что российская многопартийность практически не сформировалась как развитая система, «независимая» пресса стала жестко подконтрольна финансовому капиталу, легальная политическая оппозиция целенаправленно дискредитируется как «коммунофашистская», то для новой России определение ее как действительно демократической правовой республики может быть только большим авансом.

Зюганов ясно понимал всю изначальную ущербность «четвертооктябрьской» политической системы даже в сравнении с западными буржуазными образцами, но он не мог выбирать. Он мог только в рамках этого режима власти бороться за его изменение и коренное улучшение. Собственно, такой выбор был уже сделан в ходе участия в выборах в декабре 1993 г., а теперь только оставалось определиться с политической линией КПРФ в сложившихся условиях. Поскольку было однозначно ясно, что население страны не собирается активно протестовать и подниматься на борьбу со сложившейся авторитарно-либеральной системой, предстояло как-то вписаться в нее и легально вести борьбу с политическими противниками, собирая сторонников и избирателей. Это был сугубо прагматический курс, который, однако, мог оттолкнуть часть коммунистов, не желавших сотрудничать с режимом Ельцина — могильщиком советской власти, расстрелявшим конституционный парламент. Было очень важно для оппозиции не оттолкнуть таких оппозиционеров, особенно учитывая дефицит активных сторонников.

Перед фракцией коммунистов Зюганов поставил задачу формирования в парламенте левоцентристской коалиции, которая могла создать независимую парламентскую Комиссию по расследованию событий начала октября 1993 г. Нужно, по его мнению, сделать все для преодоления последствий роспуска Союза и восстановления связей между славянскими республиками и Казахстаном, для возобновлении деятельности Конституционного Суда, ликвидации последствий разрушительного курса правительства Гайдара и его преемников. Фракция коммунистов получила наказы избирателей, целого ряда общественных объединений, в том числе общества «Российские ученые социалистической ориентации», в которых формулировались определенные напутствия парламентариям. Прежде всего, это было требование решительной борьбы за социалистические идеалы. Все подобные наказы и требования не были формальностями — они ограничивали рамки маневров и компромиссов, обеспечивали принципиальную линию фракции в условиях, когда нельзя был ставить вопрос о ликвидации режима власти, политического курса, однако существовали возможности, объединив голоса коммунистов и сочувствующих патриотов (около 40 %), добиваться коррекции курса в интересах трудящихся.

Сразу после выборов в начале 1994 г. из правительства вышли радикальные либералы Е. Гайдар и Б. Федоров, что было вызвано относительным поражением либералов на выборах и вынужденным изменением стратегии Президента, правда, только формальным. Предстояла борьба за формирование более здравомыслящего правительства, озабоченного не либеральными прожектами, а реальной экономикой.

На первом этапе Зюганов направил свои усилия на достижение договоренности основных фракций — ЛДПР, «Выбора России», АПР, ДПР и самой КПРФ — по формированию руководства Государственной Думы. Зюганов провел подробные консультации с ДПР Николая Травкина и Аграрной партией Михаила Лапшина и подчеркнул, что КПРФ готова сотрудничать «со всеми, кто понимает, что нынешняя ситуация в России может привести к взрыву и диктатуре». По согласию фракций председателем Государственной Думы был избран представитель аграрной группы бывший коммунист Иван Рыбкин. Зюганов серьезно рассчитывал, что бывший товарищ по партии и участник обороны Верховного Совета будет по принципиальным вопросам если не поддерживать коммунистов, то хотя бы не противодействовать. Но жизнь показала, что Иван Рыбкин быстро отказался от своих былых убеждений и товарищей, став обычным функционером режима Ельцина. Он действительно врос в систему власти и стал получателем всех благ и привилегий правящего класса. Председателем Совета Федерации был избран активист режима В. Шумейко, бывший заместитель премьера Черномырдина. К нему Зюганов и подавно не испытывал никаких симпатий, зная его обструкционистскую практику запретительства в отношении коммунистической прессы, откровенное пресмыкательство перед Ельциным, нахрапистость в личном обогащении.

Два члена фракции КП РФ стали председателями важных комитетов Госдумы. Это были Виктор Илюхин, бывший прокурор, государственный советник юстиции 2 класса, и Виктор Зоркальцев, возглавивший комитет по делам общественных объединений и религиозных организаций. Член фракции Геннадий Селезнев — бывший главный редактор газеты «Правды» стал спустя некоторое время заместителем председателя Госдумы.

После создания руководящих органов Госдумы Зюганов все силы бросил на организацию комиссии по расследованию октябрьской трагедии 1993 г., не имеющей прецедентов в мировой истории. Администрация Президента и правительство Черномырдина не были заинтересованы в работе такой комиссии, так как она, несомненно, выявила бы не только непродуманные авантюристические действия вице-президента А. Руцкого и спикера Р. Хасбулатова, отдельных экстремистских групп, но и откровенно провокационные действия сил московской мэрии, президентских спецслужб, неблаговидную роль советников Президента и неумную политику самого Президента. В силу этого было очевидным, что власти будут как минимум саботировать работу комиссии и тем более выполнение ее решений. В ходе дебатов по инициативе фракции КПРФ и лично Зюганова было выработано постановление о возможности амнистии участников событий в обмен на отказ парламента от создания комиссии. Сложное негласное совместное решение о такой амнистии было реализовано, несмотря на интриги и отставку генерального прокурора Казанника. Вскоре из следственного изолятора Лефортово были освобождены А. Руцкой, Р. Хасбулатов и другие участники защиты парламента, а также участники предшествующих кровавых событий 1 мая и 7 ноября, а также августовского путча. Однако несмотря на компромисс для всей общественности было ясно, что оппозиция получила больше плюсов, чем власть. Это была важная тактическая победа оппозиции и первая демонстрация ее силы и влиятельности.

Геннадий Зюганов попытался развить успех оппозиции и заявил, что реализация Меморандума о согласии, предложенного Советом Госдумы, требует восьми условий национального примирения; во-первых, смены внешнеполитического и экономического курса Президента, во-вторых, создания «правительства национального доверия», в-треть-их, прекращения глумления над армией и милицией, в-четвертых, всемерной поддержки традиционных религиозных конфессий, в-пятых, возвращения долгов крестьянству, в-шестых, принятие чрезвычайных мер по борьбе с преступностью, в-седьмых, гарантии сохранения информационной свободы. И наконец, укрепления многонационального российского государства.

Это предложение не было принято правящим режимом, что, в общем, естественно, ибо это означало бы его самоликвидацию. Зюганов выступил в Государственной Думе с речью, в которой обратил внимание на то, что в стране начался широкий демонтаж советских органов власти и наблюдаются попытки принизить значение даже новой Государственной Думы, в которой якобы слишком много оппозиционеров. В этой связи Зюганов предложил ускорить процесс вхождения депутатов в законотворческий процесс с целью минимизации последствий разрушительной политики правящего режима.

Зюганов предложил сосредоточить внимание депутатов на пяти блоках законопроектов. В первый блок должны были войти законы об основных направлениях экономических реформ, во второй — законы, направленные на восстановление гражданского мира. В этой связи особенно важно было восстановить деятельность Конституционного Суда. Третий блок законов должен предусматривать защиту интеллектуального потенциала страны и малообеспеченных граждан. Четвертый посвящен информационной политике, ибо СМИ стали орудием раскола нации, а также парламента. Пятый блок законов должен быть посвящен выборам в местные органы власти.

Однако для правящего режима было очевидно, что Зюганов вкладывает в эти предложения иной социальный смысл, чем тот, который стремится воплотить в жизнь новая власть. Не имея преобладающей опоры в Думе, Президент попытался нейтрализовать думскую оппозицию. И прежде всего фракцию КПРФ во главе с Зюгановым. В марте 1993 г. Ельцин выступил с инициативой подписания пакта о гражданском мире. Зюганов так охарактеризовал содержание этого проекта: «Если оппозиция согласится все забывать, то власть за это обещает ее не ругать и не бить под дых коленом». Первый вариант Договора об общественном согласии вообще напоминал, по словам Зюганова, акт о безоговорочной капитуляции.

Зюганов вместе с другими лидерами парламентских фракций встретился с Президентом России для консультаций по проекту Договора. Председатель ЦК КПРФ предложил учесть в тексте договора меры по уменьшению имущественной дифференциации населения, регулярной выплате заработной платы и проведению налоговой реформы. Ельцин смог только пообещать Зюганову поставить памятник Жукову в Москве и учредить орден его имени. Сразу после консультации помощник президента Г. Сатаров назвал предложения Зюганова конструктивными. Однако несмотря на эту реакцию желанное сотрудничество не состоялось, так как в обществе отсутствовало согласие по основным направлениям политики государства. Зюганов об этом сказал в интервью программе «Подробности» Российского ТВ. По его мнению, «проектируемый договор не повлияет на ситуацию в стране, в которой назревает социальный взрыв. Его следует предотвращать реальной социальной политикой, а не договорами о капитуляции, которые не повлияют на обстановку социального взрыва, когда политику будут определять не интеллектуалы, а люди, способные понять устремления масс». Иначе говоря, если начнутся массовые волнения, то все договоры будут бессмысленны, массы найдут в себе адекватных лидеров.

Негативная позиция Зюганова была логично обусловлена тем, что подписанты должны были брать на себя неприемлемые для коммунистов обязательства — отказаться от организации политических и большинства экономических забастовок трудящихся, от борьбы за изменение Конституции, от острых оценок недавних политических событий. В свою очередь, правительство только в самых общих, никого ни к чему необязывающих словах соглашалось скорректировать реформы в целях повышения жизненного уровня населения и не несло ответственности за свои обещания. Подписание коммунистами такого документа означало бы ликвидацию собственного политического лица главной оппозиционной партии.

Оппозиция объявила о создании своего движения «Согласие во имя России» как широкой коалиции народно-патриотических сил. 17 марта в помещении Госдумы состоялась пресс-конференция оргкомитета движения, в котором приняли участие помимо Зюганова экс-председатель Конституционного Суда Зорькин, член правления «Горбачев-фонда» А. Ципко, председатель Аграрной партии М. Лапшин, лидер Гражданского союза В. Липицкий. Зюганов отметил, что в этой организации он представляет интересы не всего Фронта национального спасения, а только КПРФ. Свои подписи под заявлением о новом движении поставили А. Руцкой, А. Лукьянов, В. Зорькин, С. Бабурин, А. Тулеев, С. Говорухин.

27 апреля фракция КПРФ выступила в Госдуме с заявлением об аморальности подписания 28 апреля Договора в связи с произошедшим убийством депутата Государственной Думы. Фракция предложила отправить в отставку министра внутренних дел Ерина, принять дополнительные меры по обеспечению безопасности в стране. Задолго до ряда громких убийств политиков и журналистов Зюганов предупредил страну о росте мафиозного беспредела. В то же время Зюганов отметил, что это не означает массовой выдачи огнестрельного оружия даже депутатам, ибо чем меньше оружия будет у населения, тем выше безопасность. В связи с проблемой безопасности депутатов Зюганов потребовал прекратить прослушивание спецслужбами штаб-квартиры коммунистов, увольнения из правоохранительных органов по политическим мотивам, ибо это не согласуется с заявлениями об общественным согласии.

28 апреля на церемонии подписания Договора общественного согласия Зюганов в соответствии с решениями фракции демонстративно отказался подписывать документ, но передал требования партии и фракции правительству в письменном виде. Договор также не подписали Аман Тулеев, Григорий Явлинский и Михаил Лапшин, лидеры непримиримой оппозиции Виктор Анпилов, Виктор Тюлькин. Из 248 участников Ассамблеи гражданского согласия подписали документ 245 деятелей, среди которых были руководители федеральных органов, местных властей, профсоюзов, религиозных объединений, Академии наук, казачества. Однако отсутствие подписи Зюганова — главного оппозиционного лидера — практически дезавуировало документ и сделало его бессмысленным для власти.

Об общественном договоре политические силы забыли чуть ли не сразу после его подписания. Заявления некоторых историков о том, что договор обеспечил спокойное внутриполитическое развитие страны в течение двух лет, явно ошибочны. Тот факт, что трудящиеся массы не вступили в активное противостояние президентско-правительственной линии в течение 1994–1995 гг, несмотря на обнищание, крах пирамидных финансовых компаний типа «МММ», волны банкротств мелких банков, начавшиеся задержки заработной платы, свидетельствовал лишь о том, что Президент в этот период пользовался доверием большинства нации. На правительство Черномырдина возлагались надежды, ожидалось, что оно в конце концов добьется стабилизации, тем более что инфляция явно снизилась, рост цен замедлился. Народ надеялся на лучшее, ждал жизни западного образца и терпел, терпел, терпел…

Эта ситуация четко отслеживалась Зюгановым, и он прямо говорил своим левым оппонентам, требовавшим революционных действий: «А кто пойдет за нами на улицы? Вы хотите диктатуры пролетариата. А где массовые пролетарские стачки, демонстрации, митинги? Где класс, жаждущий своей диктатуры?». Историческая практика показывала, что русский народ приучен к долготерпению и поднимется на восстание только в самом крайнем случае, когда терпение станет невозможным. В этом заключается шанс и реформаторов — если они умные, и политиков оппозиции. Но не дай бог новых революционных катаклизмов! В ядерной стране в конце II тысячелетия гражданская война может привести к всеобщему краху. Имея в виду это обстоятельство, Зюганов и сформулировал афоризм, который ему вспоминают и левые и правые: «Лимит на революции исчерпан». Но это не означает принципиального отказа лидера коммунистов от поддержки решительных действий масс, если они начнутся, но до этого времени тактика должна быть адекватной реальным условиям. Зюганов и его умеренные соратники осознанно взяли курс на решение всех актуальных проблем в рамках мирного конституционного развития, осуществляя политическое давление на власти. Председатель ЦК КПРФ был уверен, что либералы не справятся с решением стоящих задач возрождения России и рано или поздно власть перейдет к патриотической оппозиции. В истории страны уже был аналогичный эпизод, когда В. И. Ленин в «Апрельских тезисах» призывал Советы во главе с меньшевиками и эсерами взять всю полноту власти, имея в виду, что они безусловно не решат вопросы о земле и мире и будут переизбраны трудящимися. Приблизительно такую схему мирного развития революционного процесса взял на вооружение и Зюганов в принципиально новых условиях, так как для коммунистов был очевиден неизбежный крах экономических реформ либерализма.

Однако этот курс не мог реализоваться сам собой. Для его осуществления нужен был зрелый субъективный фактор — мощная коммунистическая партия и многочисленная парламентская фракция — политический центр и кузница кадров будущего управления страной. Геннадий Зюганов подчеркивал, что в новых условиях деятельность компартии будет осуществляться на трех уровнях. Первый — идейно-теоретический. Он предусматривает своевременную и актуальную выработку стратегии и приоритетных задач КПРФ как с учетом фундаментальных принципов, так и с корректировкой на современное развитие социальной ситуации. Второй уровень — работа в представительных органах власти. Часть законодательных инициатив КПРФ растворяется в обилии вопросов, рассматриваемых Думой, эффективность законотворческой деятельности которой оставляет желать много лучшего.

Нужно выделить 10–15 безотлагательных вопросов, нацеленных на реальную стабилизацию положения в стране. Наконец, третий уровень — работа в трудовых коллективах и по месту жительства. Большинство представителей фракции КП РФ не реже 1 раза в неделю встречаются с избирателями, участвуют в дискуссиях, «круглых столах».

Все три направления деятельности требовали больших усилий оппозиционной партии не только в силу давления и ограничений со стороны антикоммунистической власти, но и по причине раскола комдвижения. Бойкотировавшие выборы левоортодоксальные партии — РКРП во главе с радикалами Анпиловым и Тюлькиным, ВКПБ во главе с ярой сталинисткой Ниной Андреевой, СК во главе с Алексеем Пригариным были объективно противопоставлены добившейся успеха на выборах КПРФ. В результате своего электорального успеха Зюганов и его партия закономерно стали абсолютными лидерами комдвижения и российской народной оппозиции вообще. Внепарламентские компартии и инакомыслящие коммунисты внутри КПРФ, например известный ученый, профессор Ричард Косолапов, возглавивший «ленинскую платформу» в КПРФ, попытались тогда представить зюгановцев чуть ли не системной прорежимной оппозицией, а свои движения подлинно революционными ленинскими силами. Они выступали с резкой критикой КПРФ за ее соглашательство с режимом Ельцина и превращение в якобы ручную оппозицию.

Объединение этих организаций под названием «Роском-союз» в заявлении «Об идейно-политической линии руководства Коммунистической партии Российской Федерации» резко осудило руководство КПРФ за «крен к национал-реформизму» и «социал-демократизму», «отказ от учения о классовой борьбе», отказ от воинствующего атеизма и пролетарского интернационализма. Ряд участников «Роскомсоюза» даже заявлял, что Зюганов, ни больше ни меньше, опаснее Ельцина, потому что «разлагает коммунистическое движение изнутри». Лидеры «Союза офицеров» прямо и непосредственно обвинили Зюганова в предательском сговоре с антинародным режимом. Анпилов в порыве своих коммунистических чувств предложил разработать программу по борьбе с «зюгановщиной». Выступая на митинге в Воронеже 10 апреля, Анпилов рассказал массам о главном пункте разногласий с Зюгановым — оппортунистическом признании лидером КПРФ частной собственности как таковой.

Зюганов как коммунист относился к частной собственности в методологическом плане сугубо отрицательно, то есть в строгом соответствии с идеологией коммунизма, но в отличие от левых ортодоксов он не мог не видеть, что после свершения буржуазной контрреволюции 1991–1993 гг. и проведенной приватизации требовать ликвидации частной собственности есть по меньшей мере наивность, если не сказать грубее. Он пытается продвинуть идею о возрождении ленинского нэпа с его многоукладностью экономики, включая частную собственность. Одну из причин крушения СССР и КПСС Зюганов видел в том, что существовала абсолютная и преждевременная монополия на собственность. Именно огосударствление собственности, по его мнению, привело к необходимости найти правильное соотношение государственной, коллективной и частной собственности. Монополию на власть и монополию на истину Зюганов в своем перечислении называл вторым и третьим номером.

Частное предпринимательство в реальном секторе экономики, по мнению Зюганова, может помочь возрождению экономики России. Зюганов прямо заявлял, что новая компартия поддерживает всех, «кто хочет и умеет работать», предпринимателей в реальном секторе экономики. В то же время он обращал внимание на то, что в новых условиях «диктатура пролетариата не способна решить всех российских проблем».

Однако эта логичная современная точка зрения с большим трудом воспринимается его товарищами по партии. На научной конференции, организованной ЦИК КПРФ в конце марта 1994 г., был принят документ «Путь России к народовластию и социализму». Среди участников конференции были А. Лукьянов, член-корреспондент РАН Д. Львов, д. э. н. С. Глазьев, председатель СПТ Л. Вартазарова, д. э. н. Т Корягина. В итоговом документе были записаны положения о необходимости активизации роли государства в осуществлении социально-экономических преобразований, остановке насильственной приватизации, стабилизации уровня цен, восстановлении естественной монополии на внешнюю торговлю, введении государственной валютной монополии. В ходе конференции усилиями левых ортодоксов были отвергнуты попытки Зюганова и его сторонников добиться более радикального обновления коммунистических требований. Из проекта было исключено ключевое положение о возможности существования частной собственности в известных пределах и границах.

Однако Зюганов, если можно так выразиться, взял верх на апрельском пленуме ЦИК КПРФ, на котором обсуждалась программа партии. Подготовленный проект был выдержан, на наш взгляд, в компромиссном духе и допускал существование трудовой частной собственности в определенных условиях переходного периода. Естественно, что такие положения до известной степени обостряли ситуацию в коммунистическом движении.

Главным оппонентом по идейным разногласиям являлась тюлькинско-анпиловская РКРП с центром в Ленинграде. Не случайно Зюганов говорит, что раскол в коммунистических рядах — это «московско-ленинградская» проблема, имея в виду известный элемент соперничества и конкуренции региональных верхов. Неудачной оказалась попытка лидера Союза коммунистов Алексея Пригарина расколоть московскую организацию КПРФ путем создания в апреле 1994 г. Московской городской организации КПСС в качестве локальной альтернативы компартии Зюганова.

Резко дискутируя с левокоммунистическими друзьями, Зюганов выделяет организацию Олега Шенина СКП— КПСС. Союз компартий, по мнению Зюганова, представлял реальную возможность тесной координации всех компартий бывшего СССР и в будущем по мере вызревания условий мог превратиться в реальную силу по организации нового Союза. Однако Шенин также подвергал критике Зюганова за якобы оппортунистические идеи, абсолютизацию национально-патриотического лозунга, недооценку классовой борьбы.

Такие обвинения были для Зюганова, вероятно, очень неприятны и обидны. Он знал, что в принципе его партия и эти коммунистические группировки стоят на одних марксистско-ленинских позициях. Левые ортодоксы были, конечно же, ближе к Зюганову, чем любой либерал-демократ или кто-либо, так как их всех объединяло, во-первых, признание негативного опыта капиталистической реставрации в России доказательством правоты положений Маркса о порочности капитализма. Во-вторых, позиция Запада и в первую очередь США оценивались как антироссийская. В-третьих, крушение советской социалистической системы объяснялось неблагоприятным сочетанием объективных, но главным образом субъективных причин, в том числе предательством Горбачева и Ельцина. Когда от товарищей по коммунистической идее он слышал обвинения в неосталинском духе — в «зюгановщине», «оппортунизме», «ревизионизме», это было ему, конечно же, неприятно. Но дело не в личном восприятии Зюганова. В условиях, когда дорого единство партии как никогда, когда буржуазная пресса с особой злой радостью расписывает разногласия и противоречия в комдвижении, — это была непозволительная роскошь. Поэтому руководитель коммунистов пытается найти какой-то консенсус. В организации СКП — КПСС Зюганов достиг компромисса. КПРФ вошла в состав этого союза в качестве постоянного члена, признав «союзное» лидерство О. Шенина, а СКП — КПСС в свою очередь отказался от унитарного принципа строительства своей организации и признал право партии Зюганова на собственные позиции и мнения. В результате группа Пригарина была осуждена в СКП — КПСС за раскольническую деятельность.

Корреспонденты буржуазных газет часто подковыристо интересовались у Зюганова — не заставят ли его сверхлевые товарищи повернуться назад к большевизму, к лозунгам гражданской войны? Зюганов спокойно и уверенно отвечал: «Неужели я похож на такого бесхарактерного человека? Меня столько за последнее время ругали, критиковали, склоняли. Надевали все маски подряд. Только не налезет на меня никакая маска. У меня есть своя система взглядов, характер, опыт, принципы. Разговоры типа: «Придет к власти Зюганов — все отберут» — ложь. Зюганов лучше других понимает, что если начать отбирать, то послезавтра будут стрелять везде, от Калининграда до Петропавловска-Камчатского. Поэтому на нашем огромном корабле курс будет регулироваться аккуратно, взвешенно. Нельзя резко крутить руль ни в одну из сторон».

Для того, чтобы укрепить теоретические позиции Коммунистической партии и поставить дело развития марксизма-ленинизма применительно к новым условиям, так сказать, на индустриальную основу, в рамках комдвижения в октябре 1994 г. было создано общество «Российские ученые социалистической ориентации» (РУСО). Его возглавил один из видных деятелей КП РСФСР и защитник ее в Конституционном Суде профессор, доктор исторических наук Иван Павлович Осадчий.

Участник Великой Отечественной войны, крупный историк России и Кубани И. П. Осадчий проявил себя как принципиальный ученый. Еще в советское время он в своей кандидатской и докторской диссертациях высказал ряд дискуссионных новаторских положений и был обвинен комдогматиками в «эсеро-меньшевистской» пропаганде, несмотря на давление, он отстоял правду истории. В 1992 г он выступил в качестве историка-эксперта в Конституционном Суде и внес большой вклад в решение КС о неконституционности части указов Президента о деятельности КПСС и КП РСФСР. В дальнейшем И. П. Осадчий организовал движение в защиту прав коммунистов, репрессированных в прибалтийских странах.

Вместе с И. П. Осадчим в руководство РУСО вошли профессора П. А, Голуб, В. М. Иванов, Р. И. Косолапов, Ю. К. Плетников, В. А. Сапрыкин, В. В. Трушков, С. А. Чибиров, В. С. Шевелуха и др.

С первых своих шагов общество начало оказывать действенную помощь фракции КПРФ в Госдуме в подготовке законопроектов, проводить научно-теоретические конференции, вести издательскую деятельность, готовить рекомендации ЦК КПРФ по актуальным теоретическим проблемам. Одной из главных задач РУСО была консолидация научных сил коммунистов по всей стране и привлечение их в зону влияния КПРФ. Решение этой задачи оказалось непростым делом, так как бывшая коммунистическая вузовская интеллигенция в значительной мере испугалась политической ситуации и видоизменила свои убеждения, став социалистами, либералами и вообще сторонниками Ельцина. В то же время вступившие в РУСО ученые, как правило, были традиционалистами, стояли на классических марксистско-ленинских позициях и призывали не злоупотреблять радикальным обновлением марксизма и отказом от таких концепций, как «классовая борьба» или «диктатура пролетариата».

В 1994 г. у Зюганова обострились отношения с Александром Руцким, возглавившим движение «Держава», с Владимиром Жириновским — лидером ЛДПР и социал-демократами. Наблюдая за нападками этих патриотов, Зюганов насколько раз высказывал полушутливые опасения «погибнуть после победы оппозиции от рук сегодняшних товарищей». Однако до победы было более чем далеко. Фракция КПРФ безуспешно пыталась ставить вопрос об отставке Правительства, Президента, смене всей политики, внешней и внутренней, но режим практически мало на это реагировал, хотя, бесспорно, обращал серьезное внимание; периодически раздражался и гневался, угрожал неприятностями. Во-первых, он рассматривал оппозицию как неизбежное зло, с которым надо внешне мириться, чтобы завоевать репутацию демократической страны; во-вторых, он считал комдвижение временным явлением, которое естественным образом отомрет с неизбежным уходом советского поколения пенсионеров, являющегося будто бы основой партии.

В своей борьбе Зюганов и парламентская фракция КПРФ главные идейные удары наносили по позициям исполнительной власти в лице Президента и Правительства. Критиковалось конституционное устройство государства. Практика показала, что администрация Президента, обладая неслыханными полномочиями, не в состоянии ими воспользоваться для вывода страны из кризиса, ибо все ветви власти оказались несамостоятельными и недееспособными. Зюганов постоянно подчеркивал, что Правительство должно быть сильным, но под обязательным парламентским контролем и с обязанностью отчитываться перед Государственной Думой раз в три месяца.

Испытывая сильнейшее недоверие к либеральному правительству, Зюганов и фракция КПРФ тем не менее стремятся по мере возможностей сотрудничать с ним, не подвергать его огульной неконструктивной критике по принципу «чем хуже, тем лучше». В глазах Зюганова Черномырдин был вроде бы сторонник сохранения естественных монополий, прежде всего его бывшей вотчины — Газпрома. Зюганову казалось, как выяснилось, ошибочно, что Черномырдин где-то внутри настоящий государственник, как бывший советский министр тяготеет к плановому развитию экономики, радеет за экономику страны, где-то симпатизирует социалистическим идеям. Во всяком случае, на фоне прежнего руководителя Правительства Егора Гайдара он выглядел бесспорно солидно, обладал опытом хозяйственного руководства, по крайне мере лично знал, что такое промышленность, и не путал домну с элеватором. После длительных обсуждений Зюганов и фракция КПРФ поддержали бюджет Правительства, дав зеленый свет его планам стабилизации. Однако к осени 1994 г. выяснилось, что обещанного улучшения состояния дел в экономике не предвидится.

Зюганов выделяет в свете первоочередных задач законы, которые надо срочно принять. Это законопроекты «О недопущении совмещения государственной и коммерческой деятельности», «О недопущении пребывания иностранных войск в России», «О выборах президента», а также об установлении ограничений цен на энергоносители и транспортные расходы, компенсации денежных вкладов, обесцененных в результате либерализации цен, о приостановке процесса приватизации.

Но все эти предложения повисали в воздухе. Администрация Президента, претендовавшая на роль то ли второго, то ли первого параллельного правительства, игнорировала не только парламентские конституционные предложения, но даже постановления по конкретным актуальным практическим вопросам. Например, Дума в течение года приняла большинством голосов при самом непосредственном участии КПРФ постановление о кризисном положении в российской науке от 4 февраля 1994 г., о коррупции в Западной группе войск от 22 июня 1994 г, об индексации вкладов населения в Сбербанке на 12 января 1992 г. — от 21 июля 1994 г., об образовании комиссии по соблюдению законодательства ОМОН от 12 октября 1994 г. и т. п. Но все эти инициативы отвергались исполнительными властями.

Комментируя февральское 1994 г. послание Президента Федеральному Собранию, Зюганов сказал, что если бы это послание было сделано три года назад, то его можно было бы признать приемлемым. На наш взгляд, Зюганов имел в виду прямое признание неэффективности монетаристского курса прежнего правительства, провальных итогов реформ 1992–1993 гг. Он говорил, что испытываешь ощущение, что в последние гри года Президент не жил в стране, к проводимой политике лично не причастен. Хотя по тону и характеру само послание вполне способствует дальнейшему диалогу, но надо смотреть реально на катастрофическое состояние страны и предлагать конкретные ответственные варианты решения вопросов.

Такая оценка Зюганова была совершенно справедлива. В самом деле, к этому времени уже было очевидно, что свертывание отечественного производства стало чуть ли не государственной политикой. Ученые РУСО на основе статистических данных пришли к выводу, что ежегодно отечественное производство сокращалось в индустрии более чем на 10, а сельском хозяйстве на 8 %. Пропала половина национального дохода страны, хотя за Отечественную войну было потеряно только 30 %. Благодаря уникальным резервам высоких технологий в засекреченных областях страна приобрела репутацию технологически отсталой державы и стала активно перенимать все пороки капиталистической системы, причем не американского образца, а «третьего мира». Капиталистическое развитие в России стало не результатом собственного естественно-исторического развития, а было искусственно организовано либеральными кругами сверху и извне и поэтому имело столь плачевный результат. При этом внутренний рынок был отдан не отечественной буржуазии, а иностранным фирмам и в результате российский товаропроизводитель всех форм собственности был отчужден от российского рынка самым наглым образом. Новый капитализм, сохраняя «пережитки» социализма и впитывая в себя элементы компрадорской паразитарной системы, является на международной арене примером неполноценного, неравноправного социально-экономического развития. В стране началась быстрая и резкая социально-классовая дифференциация, абсолютное обнищание трудящихся. Прогрессирует пролетаризация и люмпенизация большой части населения, а также такое неоднозначное явление, как вымирание российского населения, называемое рядом оппозиционных деятелей «геноцидом». По их мнению, этот процесс сознательно инспирируется определенными кругами и во всяком случае — как минимум — не прекращается Правительством и Президентом, равнодушно констатирующими наличие социальных жертв реформ. Демократы следовали классическому сталинскому принципу наизнанку: цель — демократическое капиталистическое, либеральное общество — оправдывает все жертвы, эксцессы и средства. Все эти разрушительные процессы неуклонно набирали силу при либеральных правительствах сначала Гайдара, а затем Черномырдина.

Правительство Черномырдина, освободившись от Гайдара и некоторых его слишком ретивых последователей, поставило на втором этапе реформ задачи финансовой стабилизации, оживления производства за счет увеличения инвестиций, усиления социальной направленности реформ. Предполагалось нормализовать работу топливно-энергетического комплекса, поддержать сельскохозяйственное производство. Самое интересное заключалось в заявленном стремлении сделать государство регулятором рыночных процессов. Однако на практике эти цели остались голословными прожектами. Правительству пришлось, подобно буриданову ослу, разрываться между продолжением жесткой политики финансовой стабилизации и продолжением кредитования производства, чтобы не допустить окончательного краха. Благодаря кредитам МВФ и созданию собственной пирамиды ГКО Правительству удавалось справляться. Инфляция и спад производства были приостановлены также за счел полного крушения социальной сферы жизни общества. Для оппозиции было абсолютно ясно, что рано или поздно пирамида ГКО рухнет, по долгам платить будет нечем и наступит неизбежный финансовый крах политического режима. Это был вопрос только времени (как показала практика, оставалось в запасе всего 3,5 года). Однако радоваться этому неизбежному крушению экономической платформы ельцинизма было нельзя, так как пострадают миллионы граждан России, встанет под угрозу существование российской государственности, и выводить страну из такого катастрофического кризиса будет в сотни раз труднее, чем раньше.

1 июля 1994 г. начался второй этап пресловутой приватизации, названной в народе «прихватизацией». Реформаторы-либералы типа Чубайса признали, что ваучерная приватизация не привела к оживлению промышленности и не создала долгожданного среднего класса — опоры режима. Распределив с помощью ваучеров собственность между криминальными структурами и госчиновниками, реформаторы предложили провести открытую распродажу всех акций по рыночной стоимости, что должно было принести, наконец, обещанный доход казне.

Геннадий Зюганов выступил категорически и против второго этапа приватизации. Он заявил, что, приняв программу послечековой приватизации, депутаты станут соучастниками национального предательства, ликвидации конкурентоспособных предприятий, перераспределению средств в угоду режиму компрадорской буржуазии. По словам Зюганова, в случае принятия программы 55 % капитала и 81 % голосующих акций будут принадлежать криминалитету и иностранцам. Он возмущенно спрашивал: «Как можно принимать программу второго этапа приватизации, когда Правительство не отчиталось за первый?»

Такая оценка приватизации, естественно, повлекла за собой требование удаления из правительства Анатолия Чубайса — одной из самых одиозных и знаковых фигур современной истории России, олицетворения жульнического капитализма.

Резко негативную оценку приватизации и лично Чубайса дал даже зампред правительства и председатель госкомитета по управлению госимуществом В. П. Полеванов. В своей записке В. С. Черномырдину он отметил, что приватизация привела к подрыву национальной безопасности, обороноспособности и в целом российской государственности (В. П. Полеванов. Технология великого обмана. М., 1995. С. 17).

Негативного отношения также заслуживают, по мнению Зюганова, такие печально известные деятели, как министр иностранных дел Андрей Козырев, министр внутренних дел Виктор Ерин, министр обороны Павел Грачев, не сумевшие обеспечить реализацию национальных интересов страны в своих сферах деятельности.

Зюганов особо выделяет целый ряд ельцинистских деятелей, сыгравших в новейшей истории России разрушительную роль и выброшенных из власти. О Егоре Гайдаре Зюганов сообщил, что слушал семь его выступлений и в конце концов убедился, что за его гладкой речью нет ничего. Он не в состоянии из собственного кабинета посмотреть в окно, сделать корректировку абсолютно провалившейся политики. Поэтому чем больше подобные политики будут возглавлять партии типа «Выбора России», тем лучше будут идти дела у оппозиции. Среди полностью обанкротившихся политиков он называет Геннадия Бурбулиса, который стоял у истоков развала Советского Союза; Сергея Филатова, который обслуживает президентскую команду так, как раньше обеспечивал уровень жизни коммунистической элиты. Для Руслана Хасбулатова «государственное поприще оказалось сложным», он сагитировал депутатов проголосовать за суверенитет России и в этом его грубейшая ошибка. Пока еще действующий политик Владимир Жириновский напомнил Зюганову в идейном отношении младшего брата Бориса Николевича, так как его политическая платформа полностью совпадает с действиями нынешней власти. Вообще о Жириновском Зюганов отзывался достаточно много и, на наш взгляд, противоречиво, выделяя то отрицательные, то положительные черты этого политика. Дело в том, что в платформе Жириновского содержится наряду с другими и целый ряд интересных патриотических идей и оценок, внешне состыкующихся со взглядами патриотов России — оценка роли США, НАТО, современного состояния России, предложения о защите геополитических интересов России. Вместе с тем спекулятивное видение будущего России и, самое главное, откровенный авторитаризм и авантюризм, политическая беспринципность, скандальность Жириновского вызывали у Зюганова искреннее внутреннее неприятие. Любые попытки лидера КПРФ заключить с Жириновским хоть какое-то соглашение о совместных действиях в избранных направлениях заканчивались неудачей. «Человек-партия» Жириновский стал «человеком-скандалом». Он слушал только себя и конъюнктурно отказывался от любых своих обещаний в зависимости от меняющейся ситуации

Таким деятелям Зюганов противопоставил политиков, которые заслужили авторитет среди народной оппозиции. Это С. Горячева, А. Тулеев, В. Илюхин, О. Миронов, С. Глазьев, А. Костин, П. Романов, В. Стародубцев, М. Лапшин, С. Бабурин, Р. Абдулатипов, Н. Губенко, А. Соколов, В. Исаков и др. Вообще Зюганов убежден, что в России достаточно крупных личностей, способных более квалифицированно руководить Правительством, чем это делает кабинет Черномырдина, в котором работали такие деятели, как Е. Гайдар и Б. Федоров. Правительство раздиралось между отдельными группировками «партии власти», обращавшимися за помощью к различным фракциям в Думе. В результате и у оппозиции осенью 1994 г. появилась возможность ввести в правительство своих представителей по образцу Аграрной партии, представитель которой А. Заверюха был министром сельского хозяйства. Однако все ограничилось назначением министром юстиции депутата Госдумы от КПРФ беспартийного В. Ковалева. Поскольку это назначение не было обусловлено политическими условиями и уступками, партия изначально отказалась от поддержки своего бывшего выдвиженца. Он был исключен из фракции и тем самым лишен статуса представителя компартии в Правительстве. После этого В. Ковалев в Правительстве оказался никому не нужен и вскоре случайно «погорел» во время «банного скандала», когда его засняли на видеопленку в сауне с женщинами легкого поведения и оповестили об этом общественность. Это был не последний скандал Ковалева, оказавшегося замешанным в финансовых махинациях и в конце концов попавшего в Бутырку.

Осуждая в октябре 1994 г. провалившуюся политику Виктора Черномырдина, Зюганов в сердцах назвал политический режим «ворократией». Он предложил ввести в состав правительства прагматически настроенных политиков, например, Абдулатипова, Тулеева, Глазьева, Исакова, Бабурина. С кризисом может справиться только правительство, сильное как в личностном плане, так и в конституционном — таково принципиальное кредо Зюганова.

Такое правительство должно действовать в интересах широкой народной массы, которая, как сказал А. И. Солженицын в думской речи 27.09.1994 г., обескуражена и ошеломлена, пребывает «в шоке от унижения и от стыда за свое бессилие», и «в ней нет убеждения, что происходящие реформы и политика правительства действительно ведутся в ее интересах. Людей низов практически выключили из жизни». Единство мнений в данном вопросе писателя-антикоммуниста и лидера коммунистов показательно. Иллюзия о скором переходе от полутоталитарного режима к чистой демократии стала рассеиваться как дым. Для большинства политологов и политиков стало ясно, что принципы правового государства и гражданского общества все еще далеки от воплощения в российскую действительность.

Глава 7 Чеченский кризис

Одним из крупнейших провалов политического режима Ельцина явился чеченский кризис, который давно назревал и в декабре 1994 г привел к крупному военному столкновению и фактически военному поражению власти. Как известно, чеченский конфликт вызван целым комплексом объективных и субъективных причин, среди которых следует выделить, конечно же, желание части чеченского народа обрести независимость; стремление криминально-мафиозных структур Чечни контролировать самостоятельно нефтедобычу, торговлю оружием; действия иностранных спецслужб, традиционно мечтавших о разрушении российского геополитического пространства и отторжении Кавказа от России; попытки государственно-патриотических кругов защитить бесправное русское население Чечни, подвергавшееся гонениям и репрессиям; заинтересованность московских властей в проведении победоносной войны с целью резко укрепить свои позиции и, наконец, естественное и законное старание государства сохранить свою территориальную целостность, конституционное устройство республики.

Соответственно с такими разнообразными, противоречивыми, но реальными причинами проявилось большое количество мнений о характере войны и способах ее окончания. Противники войны из числа радикальных либералов Е. Гайдар, С. Ковалев, при поддержке Г. Явлинского вели речь о массовом нарушении прав человека в Чечне, игнорируя факт нарушения прав русскоязычного населения годом раньше. Часть национально-патриотической оппозиции считала, что войну не следовало начинать, но, раз это случилось, — нужно довести до победного конца, не жалея средств. Зюганов как лидер КПРФ — партии пролетарского интернационализма — оказался в сложном положении. С одной стороны, он был, безусловно, противником войны, развязанной режимом Ельцина, приведшим генерала Д. Дудаева к власти и вооружившим его, с другой стороны, как патриот-государственник, он не желал разрушения целостности страны, распада российского государства, сохранения криминального режима Дудаева. Известная недосказанность, на наш взгляд, прослеживается в формулировании позиции Зюганова, заключавшейся в требовании разоблачения роли режима в изначальном политическом, экономическом и военном провоцировании конфликта, который получил разрушительные антигосударственные последствия. Зюганов говорил, что власть не смогла предупредить войну, хотя это было возможно, достаточно было своевременно назначить Д. Дудаева с повышением звания на Дальний Восток или позднее взорвать склады оружия в Грозном. Такая позиция Зюганова вполне объясняется тем обстоятельством, что не Зюганов привел генерала Дудаева к власти, не Зюганов развязал войну, более того — можно с уверенностью предположить, что, будь Зюганов руководителем Правительства, не было бы ни такого масштабного и острого кавказского кризиса, ни вообще национальных вооруженных столкновений.

7 декабря 1994 г. Зюганов выступил с заявлением, в котором фракция коммунистов в Госдуме потребовала от Президента России как «гаранта Конституции» взять официально на себя всю полноту ответственности за кровавые события в Чечне, за длительную преступную бездеятельность подчиненных ему органов власти в урегулировании проблемы мирным путем. Лидер КПРФ предложил создать депутатскую комиссию для расследования событий в Чечне и высказал мнение, что без восстановления союзного государства нельзя остановить в принципе перманентное кровопролитие на территории бывшего СССР. На следующий день в беседе с журналистами Зюганов повторил эти предложения, уточнив, что в парламентскую комиссию должны войти депутаты от Совета Федерации, с тем чтобы можно было работать и с другой стороной конфликта. Пытаясь как-то повлиять на развитие событий, Зюганов предложил создавать на местах группы содействия общенародному движению против разжигания гражданской и межнациональной розни. КПРФ также требовала проведения досрочных выборов Президента для того, чтобы максимально безболезненным способом отстранить его от власти и создать условия для проведения более квалифицированной политики на Кавказе.

На следующий день после ввода федеральных войск в Чечню Зюганов призвал на заседании Госдумы приостановить военные действия на территории Чеченской Республики и пригласить для участия в переговорах авторитетных лидеров республик Кавказа. Зюганов отметил, что считает необходимым внести в текст действующей российской Конституции поправку, предусматривающую контроль парламента над исполнительной властью, совершающей столь непростительные ошибки. В Санкт-Петербурге Зюганов предложил собственный план урегулирования военного конфликта в Чечне. Он предложил прекратить на два дня боевые действия и сесть за стол переговоров с чеченским парламентом, который к таким переговорам вроде бы был готов. С российской стороны в таких переговорах могли бы участвовать члены Правительства, лидеры республик Северного Кавказа и депутаты Государственной Думы. Зюганов указал, что нынешний российский режим способен спровоцировать войну со всем исламским миром и вообще развалить Российское государство. Любой распад России — это война, в ходе которой кровавые потоки разольются по всем жилам нашего громадного государства. Выступая в программе «Парламентский час» 14 декабря, Зюганов проникновенно сказал: «Мы очень бы хотели, чтобы кавказские народы, высшие их авторитеты, включая религиозные, подключились к процессу переговоров и обуздали насильников. Стоило своевременно принять решение, и этого насилия не было бы. Народы Кавказа устали от беспредела, готовы были к переговорам, но здесь встали в позу. А когда стреляют пушки и льется кровь, надо идти навстречу и договариваться с теми, кто тебе не нравится и кого ты считаешь нелегитимным».

Как геополитик Зюганов сравнил чеченский конфликт с ирландским: он тоже имеет свои экономические, социальные, клановые характеристики. Такие возгорания тлеют и тушатся с большим трудом, поэтому важно локализовать их на начальной стадии и такая возможность пока существует, — говорил Зюганов. В январе, когда российские войска вели ожесточенные бои в Грозном, Зюганов встречается с Черномырдиным и пытается настоять на проведении совместного заседания Госдумы, Совета Федерации, Совета безопасности, с участием самого Президента, для решения проблемы. Получив отказ, Зюганов предположил с горечью, что, видимо, резкое ухудшение ситуации в Чечне выгодно властям, которые умеют работать только в режиме чрезвычайности. В странной российско-чеченской войне наблюдалось много непонятных действий, например, в Чечню бросали иной раз неподготовленных новобранцев, иной раз без оружия, новейшие средства подавления противника не использовались, армия не имела единого руководства, решения генералитета становились быстро известными в штабе Дудаева, наступление российских войск останавливалось, когда, казалось, была близка победа. В войсках грустно шутили: «В Чечне главком избрал тактику внезапной обороны».

В апреле 1995 г. в ходе телевизионной дискуссии с Борисом Федоровым Зюганов так охарактеризовал трагическую и одновременно странную ситуацию в Чечне: «Это большой полигон, где испытываются все новые методы войны. Пытаются перессорить, если говорить языком нынешним, православных с исламским миром и слить в эту грязную яму всех неугодных. Все, что там родилось, все создано искусственно, в том числе московскими властями».

Зюганов подчеркивал интернационалистический подход своей партии, и, несмотря на заботу о территориальной целостности России и ее геополитических интересах, он выступил на съезде мусульман России. Здесь прозвучала важная идея — мусульманский фактор всегда был реальной силой, никогда не исчезал с политической арены России, являющейся евразийским государством. Зюганов отметил, что придает большое значение мирному процессу в стране, в которой развиваются православие, мусульманство, буддизм и друге традиционные вероисповедания, в защиту которых выступает КПРФ. В избирательном объединении КПРФ есть место представителям всех вер и наций. В частности, в первой тройке избирательного списка присутствует казах Аман Тулеев, — особо обращал внимание Зюганов.

Аман Тулеев — крупный российский политик левоцентристского направления, эмоциональный и талантливый человек. Закончив институт железнодорожного транспорта, он прощел путь до начальника Кемеровской железной дороги, избирается председателем облсовета. В 1991 г. участвует в выборах Президента России и занимает 4-е место — блестящий результат для сибирского провинциала. В августе 1991 г. поддерживает ГКЧП и переходит в непримиримую оппозицию, активно участвует в борьбе с Президентом в 1993 г В последующем он депутат Совета Федерации, председатель областного Федерального собрания, министр по делам СНГ, губернатор Кемеровской области.

Интернационализм был наряду с патриотизмом и социализмом краеугольным камнем всей политики партии и это проявлялось во всех документах КП РФ и на ее форумах.

В разработке стратегии избирательной кампании значительную роль сыграл Ш съезд КПРФ, состоявшийся 21–22 января 1995 г. в Москве. В нем приняли участие 345 делегатов. Выступая на открытии съезда с отчетным докладом, Г. Зюганов заявил, что компартия поставила в качестве главной политической задачи отстранение от власти Ельцина — лидера режима «личной оккупации». Съезд принял программу партии и изменения в уставе партии, а также утвердил девиз партии: «Россия. Труд. Народовластие. Социализм». По всем актуальным вопросам были приняты резолюции, зафиксировавшие официальную позицию партии.

В заключительном слове Зюганов предупредил, что в настоящее время отсутствуют условия для взятия власти и перехода к социалистическим преобразованиям. Но даже если удастся взять власть каким-либо путем в благоприятной для партии ситуации, то этого не следует делать, так как это может сгубить партию. «Главная задача сейчас —сдержать эмоции и не торопиться стать правящей партией». Партия должна прийти к власти всерьез и надолго, а для этого нужны силы и средства. Зюганов рекомендовал каждому члену партии привести одного молодого человека, который был бы готов каждый день заниматься партийной работой.

Решения съезда ознаменовали победу в партии направления Зюганова, который сумел консолидировать вокруг своей коммуно-патриотической идеи не только партийное руководство, но и практически всю партию. Политическая линия интеграции левых и национально-патриотических сил стала доминирующей в стратегии КПРФ.

Комментируя итоги съезда в программе «Подробности» 27 января 1995 г., Зюганов с гордостью сообщал: «Если посмотрите на состав нашего ЦК, то он серьезно укрепился. У нас 67 крупнейших специалистов различных отраслей народного хозяйства, более 50 ведущих представителей науки, образования, культуры. У нас подробно перечислены все возможные союзники. В том числе и те, кто последовательно отстаивает демократические принципы профсоюзной организации. С Явлинским у нас есть постоянный рабочий контакт, по целому ряду вопросов есть взаимопонимание. Более того — нет дня, чтобы послы иностранных государств не просили провести встречу или консультацию. Здесь были послы Венгрии, Чехии и много других. Практически с послами всех крупных стран мы встречаемся регулярно».

Зюганов уделял очень большое значение международным связям своей партии, понимая, что в современном мире даже оппозиционной партии нельзя прожить в изоляции. Тем более международный авторитет нужен правящей партии в случае, если ее представитель войдет в правительство или станет Президентом. Он был включен в постоянную группу представителей Федерального Собрания РФ в Совете Европы — вместе с Владимиром Лукиным, Владимиром Жириновским, Аркадием Мурашовым и Ириной Хакамадой. В своей работе в Совете Европы Зюганов исходил из того, что в условиях зависимости современной обнищавшей России от международных кредитов, поставок, гуманитарной помощи ни одна партия не может брать на себя грех игнорирования международного сообщества. С другой стороны, международные контакты являются для политиков средством обратного влияния на внутренний политический процесс, хотя в этом отношении у лидера коммунистической фракции возможности на Западе очень скромные.

Будучи крупным специалистом в области геополитики, Зюганов чувствует себя на международной арене, как рыба в воде. Его основные труды посвящены именно проблемам геополитического характера. В 1994 г. выходит второе издание его книги «Держава», посвященной проблемам восстановления российской государственности в исторических рамках Российской империи. К удивлению многих, тогда Зюганов считал, что возможно даже США закроют глаза на реинтеграцию бывшего Союза, но без Прибалтики и Украины, и в условиях краха двублоковой системы мирового порядка славянские государства, а также страны, объективно тяготеющие к России, в конце концов объединятся в единый блок. Но это в перспективе, а пока, — с горечью неоднократно констатировал Зюганов, — страна потеряла в последние годы всех военно-экономических и политических союзников, покинула рынки Северной Африки, Ближнего Востока, Индии, практически уходит из Белоруссии, Украины, Казахстана. Россия утратила статус великой державы, предоставив США играть в мире явно доминирующую роль. Сейчас главное для России на внешнеполитической арене — не делать трех ошибок, — говорил Зюганов. «Мы не должны допустить осложнения отношений с Украиной из-за проблемы Крыма, с Китаем — из-за дальневосточных проблем и не дать себя вовлечь в войну и противоборство с исламским миром, что провоцируется определенными силами, использующими в качестве предлога ситуацию в Чечне».

Однако такой вывод не означает, что Зюганов отказался от идеи сближения с братской Украиной. Учитывая реальность и активность на Украине проамериканских националистических сил, Зюганов ограничивается скромным мнением о расширении сотрудничества. Во время визита в Киев он высказался в том плане, что «Россия и Украина должны решать как политические, так и экономические вопросы вместе, одновременно налаживая былые связи» и делая все, чтобы «предотвратить попытки определенных сил поссорить две страны». Спустя четыре года Зюганов во многом способствовал ратификации Договора Украины и России, который юридически закреплял разъединение двух стран, признание украинскими Крыма и Севастополя. Несмотря на непопулярность в обществе такого решения, Зюганов пошел на него, так как считал, что в будущем, по мере восстановления союзного государства, произойдет и сближение двух славянских братских стран, но в настоящее время важно не допустить обострения отношений, конфликтов и войн.

Зюганов поддерживает все попытки активизировать процесс реинтеграции бывших союзных республик. В частности, его интерес вызвала инициатива президента Казахстана Нурсултана Назарбаева создать новый Евро-Азиатский Союз. Он приветствовал конференцию в Алма-Ате «Интеграционный потенциал евразийского пространства, проблемы и механизмы реализации», на которой был создан фонд евразийской интеграции.

Особое беспокойство у Зюганова вызывала трагедия славянской федерации в Югославии, где резко обострились межнациональные противоречия и начались настоящие войны между Хорватией, Сербией, общинами в Боснии. Россия, несмотря на свои давние интересы в этом регионе, оказалась не в состоянии помочь своим историческим союзникам в Сербии ни в военном отношении, ни в экономическом. В известном смысле события на Балканах стали предупреждением для России, которому власти не вняли.

Проблема воссоздания в той или иной форме союза бывших советских республик, естественно, вызвала у правительства США большое беспокойство, так как оно категорически не желало появления на международной арене второй сверхдержавы. Зб. Бжезинский прямо писал, что Россия должна стать чисто европейской (до Урала) региональной, а не евраазийской державой и не претендовать на какую-то роль не только на Балканах, но и на Украине и Кавказе. Российские дипломаты шутили: «США желают видеть Россию великой державой, но только очень маленькой».

Правительство США внимательно отслеживало все международные контакты Зюганова, пытаясь определить возможное развитие событий в случае его прихода к власти. Представители политической элиты США регулярно беседуют с лидером коммунистов, что вызывает раздражение и неприязнь президента Ельцина. Дело доходит до неприятных инцидентов. В начале марта 1994 г. Москву посетил известный экс-президент США Ричард Никсон, который встретился наряду с другими политиками и с Геннадием Зюгановым. В ходе беседы с ним Зюганов объяснил и подчеркнул, что партия всегда «будет находиться в рамках закона». Отвечая на вопрос Никсона о планах и перспективах коммунистов в России, он стремился его успокоить и сказал, что «нельзя дважды войти в одну и ту же реку». На наш взгляд, он имел в виду, что партия не планирует возрождения социализма в старом «брежневском» виде. Зюганов убежден в том, что вопрос о мировой коммунистической революции в современной КПРФ не может обсуждаться даже в гипотетическом виде.

Узнав об встрече Никсона с Зюгановым, президент Ельцин и премьер Черномырдин пришли в состояние аффекта и отказались принимать Никсона, что вызвало международный скандал. Дело в том, что аппарат Никсона сообщил о планируемой встрече с лидером оппозиции представителям протокольного отдела российского Президента. Для представителей страны с правовым политическим режимом в порядке вещей встречи и консультации с лидерами легальной оппозиции, так как на Западе регулярно осуществляется ротация политических элит и контрэлит у власти. Неадекватная реакция российского руководства свидетельствовала о том, что с историко-политологической подготовкой в Кремле дело обстоит, мягко говоря, неважно.

На следующий год Зюганов встречался с президентом США Клинтоном в резиденции американского посла в «Спассо-хаузе», куда он был приглашен вместе с Е. Гайдаром и Г. Явлинским. Администрации Ельцина это пришлось переварить без всяких демаршей. Зюганов представил президенту Клинтону свое видение развития России. В частности, он отметил, что перед Россией открываются три пути — полная балканизация, криминализация, превращение в большую Колумбию (ставшую олицетворением господства уголовной мафии) или все-таки нормальные демократические выборы. Сам Зюганов видит единственно желательным вариантом смену высшего руководства законным путем.

Другим примером является ситуация с визитом в Москву польского президента Александра Квасьневского. Его встречу с Зюгановым средства массовой информации всячески пытались изобразить как случайную и ничего не значащую. Между тем Зюганов и Квасьневский прекрасно знают друг друга и обменялись мнениями по поводу основных проблем современности в широком контексте. Зюганов неоднократно подчеркивал, что относится к польскому президенту — лидеру левых сил Польши, коммуникабельному и современному политику, понимающему необходимость добрососедских отношений с Россией, — с очень большой симпатией, но он не может использовать его опыт прихода к власти и практику осуществления реформ. Россия — не Польша с ее центральноевропейским положением, демократическими традициями, небольшой территорией, незначительным военным потенциалом, скромными геополитическими интересами, и поэтому ее опыт для России имеет весьма относительное значение.

Теоретики партии активно участвовали в разработке концепции устойчивого развития России. Зюганов активно поддержал эту идею, подчеркнув, что Россия не может «повторить западноевропейский путь развития» еще и потому, что для этого просто не хватит ресурсов, и стабилизировать ситуацию в России будет сложнее, чем в других регионах, поскольку проводившаяся политика усугубила ситуацию. Примером для России является опыт народного Китая, который блестяще осуществил экономические реформы, не допустив сокрушения государственности. Зюганов неоднократно бывал в Китае и лично ознакомился с практикой преобразований. После одной из поездок он сказал: «Китайцы активно развивают экономику, четко выделяя национальные государственные приоритеты и осуществляя политическое руководство этим процессом». В Китае в определенной мере используется именно русский опыт ленинского нэпа, то, от чего новая демократическая Россия добровольно отказалась. Речь идет прежде всего о государственном регулировании рыночной экономики.

Зюганов подробно проанализировал китайское понимание социализма. В чем суть социализма? В освобождении производительных сил и уничтожении эксплуатации и поляризации в достижении всеобщего благополучия. Плановая экономика не обязательно означает социализм, так как, возможно, и при капитализме рыночная экономика не обязательно означает капитализм, ибо она возможна и при социализме. План и рынок — всего лишь экономические рычаги. Критерий «социалистичности» зависит от того, что конкретно больше или меньше полезней для народа и страны. В известной мере китайский подход можно признать, по мнению Зюганова, самым оптимальным и не только для условий Китая.

Особую тревогу у Зюганова вызывала внешняя политика России, осуществлявшаяся прозападно настроенным министром иностранных дел Козыревым. Его подобострастное следование стратегии США, поддержка всех акций США в отношении Ирака и расколотой Югославии фактически способствовали развязыванию рук мировому жандарму. Трудно найти пример в истории России, когда руководитель Министерства иностранных дел столь откровенно и даже радостно уступал на внешней арене одну позицию за другой, раскрывая объятия НАТО, ведя переговоры с Японией о передаче российских Южнокурильских островов. Политика США по расширению НАТО на Восток прямо затрагивала интересы России, которая становилась все более уязвимой для наступательных средств НАТО, а МИД принимал программу «Партнерство во имя мира», не имевшую, по мнению Зюганова, никакого практического смысла для России, но создававшую иллюзию сотрудничества. Агрессия НАТО против Югославии через три года продемонстрировала, что этот блок направлен против интересов России и ее союзников. Много возражений коммунистов вызвал вопрос о ратификации договора ОСВ-2, который фактически способствовал ядерному разоружению России. Она, например, лишалась своих лучших многозарядных ракет наземного базирования и получала взамен возможность строить новые чрезвычайно сложные и дорогие ядерные подводные лодки-ракетоносители, на что у нее не было никаких средств.

Комментируя проект военной доктрины Российской Федерации, Зюганов говорил журналистам: «Анализ положений военной доктрины России, ее политического аспекта позволяет сделать вывод о том, что РФ, пренебрегая своими национальными интересами, отдает предпочтение коллективным усилиям мирового сообщества. Основой военной доктрины России должна быть политика здорового национального прагматизма… Безопасность России может быть обеспечена только в случае готовности ее вооруженных сил самостоятельно противостоять всему спектру потенциальных угроз — от глобальных до региональных, местных и внутренних». При этом лидер КПРФ выступил за партнерские отношения со США во всех областях, включая военную, при соблюдении равноправия и взаимной выгоды. Он отметил, что наша военная мощь, «обеспечивающая должное уважение и внимание партнера, будет являться весьма конструктивным фактором таких двусторонних отношений». Зюганов считает, что в России должна сохраняться всеобщая воинская обязанность граждан, ибо у страны просто нет средств содержать чрезвычайно дорогостоящую профессиональную армию.

Но армия нуждалась в поддержке. Деморализованная, плохо обеспеченная, она оказалась не в состоянии вести полноценную наступательную операцию в Чечне. Террористический акт бандита Басаева по захвату больницы в Буденновске резко обострил ситуацию в стране и продемонстрировал как криминальную сущность чеченского режима, так и неспособность силовых структур России решить проблему. Зюганов вновь поставил вопрос о вынесении вотума недоверия Правительству, как не способному обеспечить проведений рациональной политики. Однако Президенту удалось, используя отсутствие большинства в Думе у коммунистов и отправив в отставку министров-силовиков, добиться снятия вопроса о вотуме.

Кроме этого фракция в первой половине 1995 г. внесла предложения о рассмотрении положения дел в угольной промышленности (8 февраля), о преобразовании телеканала «Отстанкино» в приватизированное «Общественное телевидение» (10 февраля), о заслушивании хода выполнения бюджета и причинах невыплат заработной платы (19 февраля), о финансировании нужд учителей (17 мая), о финансировании культуры, науки, АПК, ВПК, защиты чернобыльцев (22 февраля), о незаконном использовании Академии госслужбы для подготовки кандидатов в депутаты от движения НДР, о создании комиссии по рассмотрению отрешения Ельцина от должности, и др. Фракция КПРФ поддержала законы о коррупции от 12 октября 1995 г., Закон о выборах Президента (24 марта 1995 г), Закон о комплектовании Вооруженных Сил (24 марта 1995 г.), преодоление вето Президента на закон о повышении пенсий (17 и 22 марта 1995 г.), Закон об экстренных мерах по выходу из социально-экономического кризиса и предотвращению национальной катастрофы (15 апреля 1995 г.), Закон о профсоюзах (14 апреля 1995 г.), Закон о финансировании индексации пенсий и повышении заработной платы за счет дополнительных доходов из Федерального бюджета (17 марта 1995 г), Закон о праве собственности нашей страны на культурные ценности, перемещенные на территорию России в результате второй мировой войны (7 июня 1995 г.), и многие другие. Последний закон несмотря на свою внешнюю простоту вызвал шквал критики со стороны президентской администрации и, конечно же, демократической прессы. Они были недовольны запретом законодателей передавать ценности — трофеи, взятые в фашистской Германии в качестве частичного возмещения за грандиозные потери советского народа во второй мировой войне. Желая угодить своему другу Гельмуту Колю, Ельцин предполагал отдать ему эти ценности, не считаясь с мнением парламента, вопреки интересам страны.

Выступая 25 ноября по Российскому телевидению в программе «Парламентская неделя», Зюганов подвел итоги работы КПРФ в Думе 1-го созыва. В своем выступлении он сказал, что самое главное заключается в выполнении фракцией своих обязательств. «Мы обещали выпустить из тюрьмы тех, кто защищал закон, Конституцию и нашу Советскую власть, и нам это удалось. Мы сформировали законы по выборам всех степеней власти, от местных органов до Президента и Государственной Думы. Нам удалось принять ряд законов, которые защищают обездоленных. Нам удалось подготовить целый пакет законов по борьбе со всеми видами преступлений — организованных, криминальных, для защиты судей и свидетелей. Нам удалось провести ряд предложений, которые заставили людей задумываться, что этот экономический курс никуда не годится. Мы поддерживали все, что связано с отставкой Правительства и недоверием к Президенту».

Зюганов был весьма доволен всеми 46 депутатами-коммунистами, которые представляли 33 региона. Коэффициент работоспособности фракции был очень высокий — 96 % участия в деятельности Госдумы. Депутаты-коммунисты меньше всех остальных фракций разъезжали по заграницам, используя свое время прежде всего для законотворчества. Крупные профессионалы Ю. Иванов, О. Миронов, К. Цику, Т. Астраханкина, Т. Гудима, Т. Плетнева и другие показали высокий уровень подготовки законопроектов. Фракция обеспечила связь партии с избирателями по своей стране, ежемесячно бывая в сотнях трудовых коллективов. Депутаты провели более 200 отчетов за год перед избирателями. Зюганов подсчитал, что за думский год у него состоялась 91 поездка по стране, в ходе которых было проведено 503 встречи; в них участвовало более 120 тысяч человек. Это и придало силы Зюганову, и в то же время он вместе со своими товарищами объяснил свою политику. Думская деятельность несомненно стала для КПРФ той базой, на которой она не просто возродилась, а окрепла и сформировалась как полноценная и ведущая политическая партия. И в этом безусловно огромная заслуга Зюганова — организатора работы фракции и ее лидера.

Глава 8 Второй думский рывок

Выборы в новую Думу стали главным событием всего 1995 г. для всей страны, для КПРФ и, конечно же, для лидера КПРФ Геннадия Зюганова. Они должны были показать — насколько соответствует политика КПРФ интересам народа, отвечают ли идеи Зюганова чаяниям избирателей, наконец — сформировался ли сам Зюганов как лидер оппозиции. Практика — критерий истины. Только результаты голосования могли расставить все точки над i в споре демократов и коммунистов и в среде самих коммунистов и патриотов.

Но сами выборы — это только верхушка айсберга, основание которого скрыто от посторонних глаз. В течение всего 1995 г. шла работа по подготовке к выборам. Зюганов уже на митинге 1 мая призвал оппозиционные партии и движения сплотиться в преддверии выборов и образовать единый народный блок патриотических сил, который смог бы составить альтернативу правящим силам на предстоящих выборах. Целями такого блока должны быть полная смена политического курса в стране, власть народного единства и воссоздание единого союзного государства.

5—6 мая Зюганов в Мурманске дал оценку попыткам президентской администрации сформировать два блока правых и левых сил по образцу европейских стран, где две основные политические силы, правого и левого характера, сменяют друг друга у кормила власти, создавая иллюзию смены политики. В России во главе правого блока должен был встать Черномырдин, а левый блок должен быль возглавить известный ренегат Иван Рыбкин. Зюганов очень скептически отозвался о возможностях реализации такого плана. Оба лидера — и Черномырдин и Рыбкин не смогут повлиять на будущую расстановку политических сил в стране в ходе предвыборной кампании. Премьер-министр и председатель Государственной Думы слабо представляют собственное будущее в роли политических лидеров; их сторонников, основная часть которых члены кабинета и главы околопрезидентских структур, только сумасшедший назовет блоками. Скорее всего, это локальные партийные организации с весьма неясными перспективами, к тому же созданные по указке Ельцина, — проницательно сказал Зюганов.

26 августа в Москве прошла всероссийская конференция КПРФ, посвященная подготовке к выборам в Государственную Думу. Зюганов выступил на этой конференции с большой речью, в которой обосновал тактику действий. Он отметил, что КПРФ не имеет права на популизм в своей программе, и в случае победы коммунисты должны сформировать правительство национального спасения из членов своей партии и союзников.

Это положение вызывает некоторые сомнения. Представляется, что, во-первых, как можно без популистских, то есть понятных и близких народу, обещаний привлечь наивных, как выяснилось, постсоветских избирателей, слепо верящих на слово и ждущих скорейшего улучшения жизни. Как это ни обидно, но бывшие советские граждане поддаются пропаганде — что им пообещают, тому они и поверят. Это доказал лично Ельцин в ходе первой своей предвыборной кампании, когда пообещал «лечь на рельсы», но не допустить ухудшения дел, в частности повышения цен. И народ с готовностью ему поверил и с большим трудом поворачивается к трезвой оценке вещей. Во-вторых, можно ли надеяться, что при наличии абсолютно пропрезидентской Конституции Президент позволит Госдуме сформировать правительство, опирающееся на левое большинство? С другой стороны, данная программа коммунистов была выигрышна в долгосрочном плане, так как позволяла со временем напомнить, кто что обещал и что исполнилось, и тем самым доказать свою реалистичность и прагматичность.

Но, как бы то ни было, программа избирательной кампании была принята к исполнению. Конференция утвердила общефедеральный список кандидатов и кандидатов КПРФ по одномандатным округам, а также утвердила список уполномоченных представлять КПРФ в избирательных комиссиях всех уровней. Формально конференция явилась учредительным съездом избирательного объединения «Коммунистическая партия Российской Федерации», которое было зарегистрировано Центральной избирательной комиссией 29 сентября.

В общефедеральном списке было 270 кандидатов. Возглавлял список Геннадий Андреевич Зюганов. Далее шли Светлана Горячева, Амангельды Тулеев, Валентин Чикин, Юрий Маслюков, Валентин Купцов, Анатолий Ионов, Валерий Тарасов, Юрий Иванов, Алексей Подберезкин, Николай Савельев, Валентин Воротников и др. Союзниками КПРФ были определены аграрии и избирательный блок Николая Рыжкова «Власть — народу». КПРФ первая из всех объединений получила свидетельство о регистрации своих избирательных списков в Центральной избирательной комиссии, что дало ей право уже 30 сентября провести свою презентацию и начать предвыборную кампанию под лозунгами «Мир — народам», «Земля — крестьянам», «Заводы — трудящимся» и «Наше дело правое».

Во время предвыборной кампании КПРФ разбила всю страну на 20 округов так, чтобы по общефедеральному списку кандидатов были представлены все регионы страны. За каждым округом был закреплен член руководства КП РФ с опытом политической работы на данной территории. В ходе кампании руководство КПРФ заказало 50-минутный фильм о Зюганове, который, однако, не был показан по телевидению из-за отсутствия у партии финансовых средств. Как часто приходилось вспоминать о пресловутом «золоте партии», которое было только в воображении «желтых журналистов». Партии не помешала бы какая-то часть ее законного имущества, типографий, зданий ЦК КПСС, АОН, построенных на многомиллионные партийные взносы. В данное время партия по-прежнему ютилась в жалких помещениях, не имела элементарно необходимого для своего развития и существовала только на мизерные взносы, да на некоторые пожертвования добровольцев типа бизнесмена В. Семаго.

Ближайшим соперником КПРФ стало политическое движение В. С. Черномырдина «Наш дом — Россия», которое опиралось на мощную финансовую базу «Газпрома». Выход премьер-министра на арену публичной политики, естественно, вызвал ажиотажный интерес, так как стало совершенно логичным предположить намерение Черномырдина в обозримом будущем стать кандидатом в президенты. С блоком И. Рыбкина у властей все получилось гораздо скромнее, чем задумывалось. Им не удалось сплотить вокруг Рыбкина центристские и левоцентристские организации. Впрочем, это была изначально проигранная ситуация, так как главной левой силой была КПРФ, а все остальные партии левого толка не обладали поддержкой широких трудовых масс.

Выборы в Государственную Думу прошли 17 декабря 1995 г. В ходе предвыборной кампании состязалось невероятно большое число избирательных объединений — 43 избирательных блока, которые, как правило, не имели широкой социальной базы в стране. Власти надеялись, что они растянут голоса избирателей КПРФ, но этого не произошло. Среди правых политических сил выделялись проправительственный блок «Наш дом — Россия», партия Гайдара «Выбор России», блок «Женщины России», «Демократическая Россия».

Однако большинство остальных блоков и партий построило свою политику на критике правительства с умеренно оппозиционных баррикад. Несмотря на наличие такого количества критиков правительства, ведущей оппозиционной силой осталась, конечно, КПРФ Зюганова, которая имела союзниками Аграрную партию, блок Рыжкова «Власть — народу», блок Анпилова «Коммунисты — Трудовая Россия — за СССР». Особняком между левыми и правыми держались ЛДПР Жириновского, Конгресс русских общин во главе с Ю. Скоковым и А. Лебедем, движение «Держава» А. Руцкого. Дистанцируясь от всех ведущих партий, известные политики центристско-социал-демократической ориентации, такие как М. Горбачев, А. Яковлев, Г. Попов, А. Собчак, С. Федоров, А. Вольский, пытались вести свою игру, ни на что не рассчитывая реально.

Своеобразную демократическую оппозицию правительству составили либеральные движения «Яблоко» во главе с Явлинским и «Вперед, Россия!» с Б. Федоровым. Зюганов считал, что по своим основополагающим постулатам эти организации были, безусловно, близки к правительственным блокам, открыто противостояли всем левым силам, но они имели собственные взгляды на тактику осуществления реформ, а также личные амбиции лидеров. Проведенные опросы показали, что около половины избирателей поддержат левые партии и блоки. Это очень серьезно встревожило власти, которые, не стесняясь, вступили в предвыборный марафон, откровенно подыгрывая своим ставленникам. Средства массовой информации активно поддерживали проправительственные блоки. Аналитические центры прорабатывали возможность отмены выборов или их переноса в связи с событиями в Чечне или с массовыми нарушениями в избирательной кампании. В информационном пространстве доминировала «партия власти». Большую поддержку ей оказала творческая столичная интеллигенция, например кинорежиссер Никита Михалков, ставший вторым номером в списке блока Черномырдина «Наш Дом — Россия». Сыграла свою роль поддержка героя Чечни генерала Льва Рохлина. Однако никакие ухищрения радикально не помогли противникам Зюганова. Результаты выборов потрясли отечественный истеблишмент.

Компартия Зюганова получила 22 % голосов, на втором месте оказалась ЛДПР — 10,99 %, только на третьем месте оказалась правительственная партия «НДР» — 9,95 % и наконец «Яблоко» «вкусили» 7,12 % избирателей. Едва не перешли 5 %-ный барьер партия Гайдара — «Выбор России» и блок Анпилова «За СССР». Но их голоса практически отошли их соответствующим коллегам — и поэтому никто не осмелился говорить о том, что коммунисты взяли чужие голоса. Первоначально партия Зюганова получила суммарно, включая депутатов по одномандатным округам, 158 мест в парламенте. Это — самая крупная фракция парламента. Для абсолютного большинства коммунистам не хватило 70 мандатов, которые были частично компенсированы за счет блока с другими оппозиционно настроенными депутатами. Частично — потому что не всегда удавалось полностью контролировать их политическое поведение и сформированное большинство носило ситуативный характер под тот или иной законопроект. Большой победой Зюганова и руководимой им фракции КПРФ являлось избрание с большим трудом в третьем туре большинством в 231 голос при минимуме 226 председателем Государственной Думы члена президиума ЦК КПРФ, бывшего редактора «Правды» Геннадия Николаевича Селезнева. Занятие четвертого по значению поста в стране коммунистом принципиально меняло облик политической элиты, да и всей страны, и объективно подрывало антикоммунистический курс руководства и позиции апологетов либерализма.

Геннадий Селезнев 1947 года рождения, работал токарем, учился в пограничном училище, закончил факультет журналистики ЛГУ, работал заместителем, а затем и главным редактором газеты «Смена» в Ленинграде. В 1980-х гг. работал в ЦК ВЛКСМ, был назначен главным редактором газеты «Комсомольская правда». В начале 1990-х гг. главный редактор газеты «Правда»; снят Правительством за поддержку Верховного Совета РСФСР в кровавых событиях 1993 г. В Государственной Думе проявил себя как лучший спикер парламента последнего времени. Вместе с Зюгановым Селезнев является ведущим деятелем КПРФ в Государственной Думе, определяя многие ее решения. Кандидат исторических наук, академик Академии социальных наук, автор ряда научных работ.

Хотя КПРФ не стала правящей партией, но она, несомненно, превратилась в главную парламентскую силу. Фракция коммунистов единогласно избрала своим главой лидера КПРФ Геннадия Зюганова. Его заместителем стал Валентин Купцов, который являлся также первым заместителем председателя ЦК КПРФ. Для организации плодотворной деятельности большой фракции было жизненно необходимо создание рабочего органа, который бы стал опорой Зюганова. Вскоре был создан Совет фракции, в который вошли А. И. Лукьянов, Ю. Д. Маслюков, В. И. Илюхин, В. И. Зоркальцев, О. А. Шенкарев (впоследствии выведенный из фракции) и Р. Г Гостев; позднее вошли И. И. Мельников, С. П. Горячева и председатели комитетов. Совет фракции является не формальным, а реальным органом, обеспечившим функционирование фракции, разработку единой позиции относительно порядка голосования и др. 27 депутатов-коммунистов решением руководства фракции были направлены для работы в Аграрную депутатскую группу, в депутатскую группу «Народовластие». Кроме того, несколько депутатов покинули фракцию в связи с избранием губернаторами регионов (2), переходом на работу в Правительство (2), переходом в другую фракцию (2) и в число независимых депутатов (3), и т. д.

В ходе острой и напряженной борьбы, потребовавшей от Геннадия Зюганова незаурядного тактического мастерства и гибкости, удалось добиться избрания в руководство Госдумы помимо Селезнева целого ряда коммунистов. Заместителем председателя стала коммунист Светлана Петровна Горячева. Это сильная личность, известный политик из Владивостока. Закончив юридический факультет университета, она работала в прокуратуре и была избрана депутатом Верховного Совета РСФСР Первоначально она поддерживала демократов и была заместителем Р. Хасбулатова, но, увидев печальные последствия реформ Гайдара, подписала знаменитое «Письмо 6» против Президента и спикера парламента. Вернувшись во Владивосток, стала зампрокурора города. В 1993 г. была избрана депутатом Государственной Думы. Интересно, что Горячева выступала против губернатора Наздратенко, которого поддерживал Зюганов.

Председателями 10 думских комитетов из 28 стали депутаты: А. В. Апарина (по делам женщин, семьи и молодежи), В. И. Варенников (по делам ветеранов), В. И. Зоркальцев (по делам общественных и религиозных организаций), Л. А. Иванченко (по делах Федерации и региональной политике), В. И. Илюхин (по безопасности), А. И. Лукьянов (по законодательству и судебной реформе), Г. В. Костин (по промышленности), Ю. Д. Маслюков (по экономической политике), И. И. Мельников (комитет по образованию и науке), А. С. Соколов (по туризму и спорту), В. И. Севостьянов (мандатная комиссия). Кроме того, коммунисты стали заместителями председателей 17 комитетов. Все эти назначения не были бюрократической формальностью — они представляли важнейшее условие эффективной деятельности фракции. Зюганов приложил много усилий для решения организационных проблем. Собственно, такая малозаметная «текучка» — может, самое трудное в работе политического лидера. Гораздо проще и заметнее выступить где-нибудь на митинге или на телевидении, чем заниматься такой «нудной» работой, которую, как правило, никто не замечает и не оценивает. Достаточно вспомнить пассажи телевизионных комментаторов по поводу якобы болтологической и бюрократической Госдумы, которая зря ест свой хлеб, зря тратит деньги налогоплательщиков, получает страшные привилегии в виде буфета, квартир для жилья депутатов и т. п. выпады.

Заместителем Зюганова по ЦК КПРФ и по фракции в Госдуме является Валентин Купцов. Сын вологодского крестьянина, он прошел обычный путь советского руководителя. Работал, служил в армии, учился в институте — Северо-Западном заочном металлургическом. Перейдя на партийную работу, закончил Ленинградскую высшую партийную школу. В партии проявил себя как крупный организатор и в 1979 г становится первым секретарем Вологодского обкома КПСС. В 1990 г. был избран секретарем ЦК КПСС. В августе 1991 г. был избран вместо подавшего в отставку И. К. Полозкова первым секретарем ЦК КП РСФСР. Вместе с В. Ивашко был представителем Компартии на Конституционном Суде по делу КПСС и много сделал для снятия ряда обвинений с компартии. Хотя он не был повторно избран первым секретарем ЦК КПРФ, стал близким соратником Зюганова, как иногда говорят, его правой «организаторской» рукой. В прессе часто говорят о том, что Купцов придерживается социал-демократической ориентации западного типа и является противником сближения КПРФ с «Духовным наследием» Алексея Подберезкина. Трудно сказать, насколько это верно, так как личная позиция Купцова трудно прослеживается по источникам.

Другой заместитель председателя ЦК КПРФ является одновременно председателем комитета Госдумы по образованию и науке. Иван Иванович Мельников окончил механико-математический факультет МГУ, защитил кандидатскую диссертацию и получил ученое звание доцента. И. И. Мельников — автор целого ряда книг по математике для учителей, крупный преподаватель-методист, награжден за профессиональную деятельность орденом «Знак почета» и знаком «Отличник народного образования». В МГУ он руководил сначала профсоюзной, а затем партийной организациями, являвшимися крупнейшими среди вузов страны. В отличие от большинства технической интеллигенции, он сохранил свою партийность в тяжелые годы послеавгустовских гонений. С 1995 г. является секретарем ЦК КПРФ и активно участвует во всех ее политических акциях. Председатель Комиссии по науке и технологиям Парламентской ассамблеи Европы.

Одним из основных, так сказать, опорных соратников Зюганова по парламенту, наверное, следует назвать доктора юридических наук, бывшего председателя Верховного Совета СССР Анатолия Ивановича Лукьянова. Доброжелатели называют его российским Дэн-Сяопином, так как действительно этот умудренный опытом и жизнью человек — непоколебимый защитник социалистической системы и при этом сторонник эволюционных реформ в рамках коммунистической перспективы. Он имеет блестящее юридическое образование и колоссальную юридическую практику, которую получил на постах заведующего государственным отделом ЦК КПСС и руководителя советского союзного парламента. Ему в свое время протежировали Ю. В. Андропов и его однокашник по университету М. С. Горбачев. Видимо, тогда сложилось его умение управлять ситуацией и маневрировать, лавировать между лидерами, оказывать негласно политическое давление. Несмотря на близость к Горбачеву, разочаровался в его бесплодной политике и, как говорят, негласно поддержал ГКЧП, хотя отказался в него войти. Он получил в Думе прозвище «серый кардинал» Зюганова, так как партийный олигарх оказывал значительное воздействие на процесс разработки законопроектов, которые по определению являются главным содержанием работы думской фракции и Думы в целом. Помимо политики занимается литературой, пишет лирические стихи, которые опубликовал под псевдонимом «Осенев», крупный коллекционер.

Другой сподвижник Зюганова, Юрий Дмитриевич Маслюков — бывший председатель Госплана СССР, известный технократ-прагматик. Карьеру свою Маслюков начал в Ижевске на оборонном предприятии и прошел все соответствующие ступени в Миноборонпроме вплоть до заместителя министра. В Госплане он зарекомендовал себя решительным сторонником эволюционных рыночных реформ, но именно в рамках социалистической системы. После разгона советских правительственных органов работал рядовым специалистом, затем возглавил акционерное общество. В Госдуме отстаивает идеи индикативного планирования и долгосрочных экономических программ, модернизации экономики, активизации научно-технического прогресса. Он глубоко убежден, что хотя эпоха Госплана прошла, правительство России должно осознанно осуществлять экономическую политику, а не либерально пускать все на рыночный самотек, что неминуемо приведет к катастрофе.

Бесспорно, одним из самых известных коммунистов-депутатов является Виктор Иванович Илюхин. Он начал трудовую деятельность грузчиком леспромхоза. Окончил Саратовский юридический институт и долгое время трудился в прокуратуре, пройдя в ней путь до должности члена коллегии Прокураторы СССР, старшего помощника Генерального прокурора СССР. Он участвовал в расследовании нацистских преступлений в период второй мировой войны, выяснял обстоятельства межнациональных столкновений в Нагорном Карабахе, Фергане, Грузии, Приднестровье. 1 ноября 1991 г. он мужественно возбудил дело по статье 64 (измена Родине) против действующего президента СССР Горбачева, что моментально сделало его известным всей стране. После увольнения из прокуратуры он создал комиссию по расследованию антиконституционной деятельности Горбачева. Оставаясь членом КПСС, он активно работает в оппозиционных организациях, был избран членом ЦК КПРФ и членом Координационного совета НПСР. Во второй Госдуме руководит комитетом по делам безопасности и стал одним из основных разработчиков и организаторов дела по импичменту президента Ельцина, которое практически довел до принятия комиссией сформулированного обвинения. Автор ряда книг Доктор юридических наук.

Леонид Андреевич Иванченко стабильно входит в число самых близких соратников Зюганова. Он окончил в Ростове-на-Дону радиотехникум, проходил службу в ракетных войсках, работал инженером на оборонном предприятии. По окончании института сельхозмашиностроения Иванченко переходит на партийную и советскую работу, пройдя путь до второго секретаря Ростовского обкома КПСС. В период андроповских реформ направляется на пост председателя облсовета и избирается в Верховный Совет РСФСР В пору перестройки участвует в реформах, но остается на позициях социалистического выбора. По обвинению в пособничестве ГКЧП был освобожден от должности. Хотя Верховный Совет РСФСР спустя три месяца отменил это постановление, Иванченко отказался вновь возглавить облсовет из-за несогласия с экономической политикой правительства. Профессор, доктор экономических наук Иванченко руководит АО, работает в ростовских вузах, заведует кафедрой менеджмента, пишет статьи, монографии и учебники. В 1993 г. избирается членом Совета Федерации Федерального Собрания, в 1995 г — депутатом Государственной Думы по списку компартии. Участвовал в выборах губернатора Ростовской области, но проиграл «партии власти». Несмотря на подтвержденные судом доказательства около 1174 нарушений избирательного законодательства в области, добиться аннулирования результатов выборов не удалось. В Госдуме он руководит Комитетом по делам Федерации и региональной политике.

В последнее время заметную роль во фракции КПРФ стал играть Сергей Николаевич Решульский. Как и многие его товарищи, он работал на производстве, служил в Советской Армии, закончил вуз — Дагестанский политехнический институт. На заводе «Дагдизель» прошел путь от инженера-электрика до начальника цеха и секретаря парткома. С 1983 г. на партийной работе, в которой достиг поста второго секретаря Дагестанского обкома КПСС. Был избран депутатом Верховного Совета РСФСР и участвовал в защите Дома Советов в «черном» октябре 1993 г. В последнее время был избран первым секретарем Дагестанского обкома КПРФ, депутатом Госдумы двух созывов и стал координатором фракции КПРФ.

Простой перечень биографических данных только нескольких сподвижников Зюганова по фракции в Госдуме показывает возросший уровень партийного руководства, его способность в случае необходимости принять на себя ответственность за развитие страны. Не случайно, когда ретивые журналисты донимают Зюганова — кто из ваших может войти в правительство, — он сразу просто перечисляет руководителей комитетов Госдумы и губернаторов от КПРФ, и все умолкают, ибо возразить собственно нечего.

Политический вес парламентской фракции КПРФ резко изменился по сравнению с прошлой Думой, хотя реальные возможности по влиянию на политику Правительства по-прежнему были ограничены. Но объективно в глазах избирателей она стала важной составляющей если не властных, то законодательных структур и в любом случае на нее падала доля ответственности за все происходящее в стране. Любому мало-мальски понимающему в политике гражданину было очевидно, что Зюганов, начав лидером фракции, стал лидером парламентского большинства и латентным руководителем парламента. Однако в условиях функционирования президентской конституции парламент, обладая 3 % властных полномочий страны, соответственно реально ни на что серьезно не мог воздействовать, в то время как президент уже через год мог его распустить без особых проблем. Зюганов понимал, чтопродолжение чисто оппозиционной тактики с резкой критикой правительства по всем направлениям в народе не будет понято. В стране, где все средства массовой информации проводят абсолютно пролиберальную антикоммунистическую линию, бесполезно доказывать, что коммунисты не встроены в систему власти. Все подобные объяснения только лишь будут играть на руку противнику в его стремлении дискредитировать компартию. Старая политическая линия прямой и решительной оппозиции по всем азимутам политики в новых условиях может привести партию к политическому самоубийству, и поэтому Зюганов принял решение искать новую тактику. Он предложил новый тактический ход — «превратить нашу оппозицию политике режима в противостояние внутри самой власти». Речь шла о том, что исполнительно-административные структуры стремились и будут стремиться игнорировать институты народного представительства, которые объективно ограничивают произвол властей. Для Зюганова было ясно, что и в дальнейшем президентско-правительственные структуры будут делать все, чтобы дискредитировать парламент и левоцентристское парламентское большинство депутатов, которым оказала доверие в ходе народного волеизъявления значительная часть избирателей. Используя по-российски утрированный вариант противоречий между законодательной и исполнительной ветвями власти, фракция КПРФ может занять ответственную политическую линию и предлагать реалистические альтернативы политике Правительства.

Зюганов, выступая на одной из первых после выборов конференций, говорил, что при определенных политических условиях возможно даже участие министров-коммунистов в правительстве. Что касается стратегии партии, то она однозначна — никто не зовет страну в прошлое, поскольку это бессмысленно и невозможно. Партия уважает сложившийся в обществе политический плюрализм, многообразие форм собственности в экономике. Зюганов даже высказался в том плане, что, собственно, уже при Брежневе существовало в известном смысле либеральное государство без масштабных репрессий. Он горько заметил: «Да, пару диссидентов лишили гражданства — это было. Посмотрите списки арестованных — сегодня больше жертв репрессий в лагерях, чем при Сталине».

Зюганов искренне приветствовал назначение на пост министра иностранных дел вместо Козырева Е. М. Примакова, подчеркнув, что это известный, хорошо подготовленный деятель, понимающий геополитические интересы России.

Уход из правительства радикальных либерал-реформаторов, вице-премьеров А. Чубайса, С. Шахрая не вызвал радости в среде оппозиции, так как она понимала, что это только иллюзия, которая лишь камуфлировала сохранение прежних ориентиров Президента.

Президент игнорировал мнение оппозиции и продолжал прежний курс практически без изменений. Он сделал ставку на президентские выборы, которые должны были состояться в июне 1996 г.

Несмотря на начало президентской кампании, определившей политическое лицо 1996 г., фракция Зюганова продолжала вести законодательную деятельность, пытаясь с помощью законов ограничить произвол авторитарного политического режима. Деятельность фракции КПРФ и ее лидера стала более систематичной, целенаправленной, в чем сказывался опыт предшествующей парламентской борьбы. Компартия и лично Зюганов инициировали большой пакет законопроектов по основам государственного строительства, устанавливающих правовые основы функционирования высших органов власти — Правительства, Администрации Президента и Законодательного Собрания.

Зюганов продолжал резкую критику властей за непрекращающийся чеченский конфликт и непродуманные, попросту говоря — бездарные попытки разрешения проблемы. Он предупреждал власти, что после событий в селе Первомайском налицо опасность распространения конфликта на Дагестан. Сепаратисты давно мечтали втянуть эту республику в зону своего влияния, чтобы обеспечить выход к морю. Если бы это произошло, ситуация могла многократно ухудшиться. После того как террористы захватили российский паром в Турции, Зюганов подчеркнул, что это означает расползание конфликта за границу, за что ответственность несут и западные страны, поддерживавшие политику кремлевского руководства. При этом Зюганов подчеркивал, что является убежденным противником войны, но против вывода войск из Чечни. Когда Президент в марте предложил новые меры по урегулированию ситуации в Чечне, Зюганов поддержал их, заметив, что их надо было принять значительно раньше.

Среди всех решений Госдумы, которые состоялись при ведущем участии фракции КПРФ, следует особо выделить осуществленную по инициативе фракции КПРФ денонсацию Беловежских соглашений, которые окончательно развалили СССР. Это постановление не повлияло на политическую ситуацию в странах СНГ — бывших республиках СССР, за исключением России. К этому времени власти уяснили, что подавляющее большинство россиян сожалеет о роспуске СССР и ностальгически вспоминает время великого Советского Союза, когда можно было без хлопот приезжать в Прибалтику или на Кавказ и т. п. Денонсация изначально антиправовых относительно существовавшего тогда советского законодательства Беловежских соглашений положительно была встречена населением, несмотря на резкую критику Правительством и либеральными средствами массовой информации. В результате Президент был вынужден скорректировать свою политику в ближнем зарубежье и усилить критику властей республик Прибалтики за ущемление гражданских прав русскоязычного населения. Б. Н. Ельцин согласился на предложение президента Белоруссии А. Г. Лукашенко подписать документы об углублении российско-белорусской интеграции. Это был, бесспорно, сильный шаг в ходе развертывающейся избирательной кампании для завоевания подрастерянных симпатий населения.

В марте Б. Н. Ельцин вместе с президентами Белоруссии, Казахстана, Киргизии подписал документы, направленные на углубление интеграции этих стран. Зюганов одобрил соглашения и пообещал, что фракция КПРФ сделает все, чтобы документы были ратифицированы в первую очередь. Это было проявлением важнейшего принципа Зюганова как политика — приветствовать любое позитивное решение, от кого бы оно ни исходило. В политике главное — практическое дело. В своей парламентской деятельности Зюганов пока придерживался принципа: «Делай что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть».

Но он уже думал о много большем — о президентской кампании, которая являлась главной в президентской республике, каковой стала Россия.

Глава 9 Кандидат в президенты

Геннадий Зюганов начал избирательную кампанию в январе 1996 г., когда Избирком зарегистрировал инициативную группу под руководством В. Позднякова по выдвижению его кандидатом в президенты. Инициативной группой при содействии партийных организаций КПРФ было собрано 1 миллион 717 тысяч 539 подписей в 63 регионах России в поддержку кандидатуры. Наибольшее число подписей было зарегистрировано в Брянской и Смоленской областях. В марте Зюганов первый был официально зарегистрирован кандидатом в президенты Российской Федерации.

Большую роль в развертывании кампании сыграли визиты Зюганова в Страсбург и швейцарский курорт Давос, где происходили важные международные форумы. В составе делегации Федерального Собрания он присутствовал на заседании Парламентской ассамблеи Совета Европы при церемонии принятия России в эту международную организацию. Она, по его словам, станет парламентским объединением всей Европы и ударом по всем экстремистским силам, особенно на Кавказе. Зюганов заверил присутствующих, что новые коммунисты не видят Россию вне Европы, пусть даже с ее буржуазными представлениями о демократии. Приехав на всемирный экономический симпозиум в Давос в феврале 1996 г., Зюганов сделал ряд сообщений для прессы и выступил на самом форуме. Он попытался убедить западные деловые круги в том, что курс КПРФ предусматривает широкую программу сотрудничества и что эта программа лучше, чем предложенная президентскими структурами, доведшими страну до инфаркта. В целом Зюганов произвел на мировую экономическую элиту очень приятное впечатление. Они увидели взвешенного солидного политика, который хотя и отличается от них по своему мировоззрению, но вполне коммуникабелен, толерантен и прилично выглядит во всех смыслах. Во всяком случае дамы из западного журналистского корпуса сделали ему немало публичных комплиментов.

Редактор «Независимой газеты» В. Третьяков писал: «Ей-богу, речи Зюганова произвели большое впечатление на тех российских бизнесменов, кто, не видя его раньше живьем в Москве, вынужден был жить с ним в одной гостинице в Давосе и наблюдать, как западные журналисты охотнее берут интервью у Зюганова, чем у Бориса Федорова, Андрея Козырева или Юрия Лужкова… И частые встречи с Геннадием Зюгановым, по моим ощущениям, поразили их не меньше, чем принца датского встреча с Тенью своего отца… Потянуло дымкой единства, причем отнюдь не в чубайсовских терминах (отстреливаться всем до последнего патрона), а скорее в демократических: объединиться и придумать такую предвыборную кампанию, которая не заставляла бы их ни стрелять, ни бежать…». Третьяков далек, естественно, от предположения, что «новые русские» уже готовы идти за президентом-коммунистом, но замечает, что «короткое сожительство с Геннадием Андреевичем плодотворно повлияло на российских финансистов, потянуло их на профессионализм». И действительно, с точки зрения профессиональных интересов бизнеса, гораздо полезнее найти путь к деловому сотрудничеству с коммунистом и работать на себя и на Отечество, чем объявлять ему гражданскую войну.

Такая реакция вызвала страшное раздражение у прибывшего на форум посланника президента Чубайса. Едва дождавшись отъезда Зюганова, он выступил на своей пресс-конференции с агрессивными выпадами не только против Зюганова, но и против его приема организаторами форума в Давосе. Надо сказать — это все выглядело неприглядно не только политически, но просто неэтично.

Чубайс заявил, что крайне разочарован дружественным отношением деловой элиты Запада к Зюганову. Далее он начал, не стесняясь, обвинять Зюганова во всех личных и мировоззренческих «грехах», с его личной точки зрения, которая является, конечно же, для Чубайса абсолютно правильной. В частности, он заявил, что Зюганов двуличен, так как «существует два Зюганова — один для внутреннего употребления и один для Запада». Для доказательства этого положения он цитировал программу партии, где якобы содержатся положения, которые в случае реализации повлекут за собой «большую кровь». Выступая за границей, Зюганов якобы обманывает Запад и демонстрирует социал-демократическое лицо. На самом деле бизнесмэны в случае победы Зюганова должны решать в России проблему — или они будут всеми силами бороться с Зюгановым, или эмигрировать.

Либеральная пресса в России продолжила эксплуатировать перлы Чубайса, придумав уже четыре лица Зюганову (кто больше?). Первое — обращенное к западным инвесторам, второе — к товарищам по оружию, третье — после того как проиграет выборы (уверенность!) и четвертое — когда он все-таки придет к власти (!!!). В действительности у Зюганова одно политическое лицо коммуниста-патриота, но наверное — разное его выражение в разных ситуациях. Неужели он должен рассказывать бизнесменам о проблемах коммунистической теории, а рабочим о гарантиях инвестиций? Конечно, Чубайс был бы смертельно рад, если бы Зюганов в Давосе истерично кричал на банкиров, размахивал красным знаменем и провозглашал примитивную экспроприацию банков в ходе будущей диктатуры пролетариата. Но, как говорится, это его проблемы.

Зюганов изложил 17 марта 1996 г. свою принципиальную предвыборную программу на встрече с избирателями. Программа, эффектно названная «Россия. Родина. Народ», вызвала огромный интерес, ибо это была конкретная платформа ведущего кандидата в президенты. В программе он дал развернутое изложение исходных позиций и перспектив развития, основанных на признании принципов демократии, плюрализма, социальной ориентированности экономики, обеспечения национальных интересов России. Это было настоящее, истинное лицо Геннадия Зюганова. В этом мог убедиться всякий честный и непредвзято настроенный гражданин. Зюганов просто и доходчиво ответил на самый главный вопрос — где он возьмет деньги для выполнения социальных обещаний. Главный источник — это восстановление отечественного производства, например полная загрузка текстильной промышленности сразу даст прирост доходов на 20 %. Нужно навести порядок в использовании бюджетных средств, которые прокручиваются коммерческими банками в своих интересах. Можно вернуть в казну государства алкогольные деньги, которые раньше составляли 30 % бюджета, а теперь — 1 %. Большое значение имеет прекращение односторонних уступок Западу. Необходимо направить на нужды людей средства, получаемые за счет превышения импорта над экспортом. Полезно нормализовать экспорт нефти, причем активизировать экспорт продуктов переработки нефти на отечественных заводах. Не мешает по-хозяйски распорядиться собственностью за рубежом, стоимость которой составляет 300 млрд долларов. Разумно перестать в ущерб России дотировать экономику других государств за счет неконтролируемого вывоза капитала. Наконец за счет активной внешней политики можно получить с должников хотя бы часть из 148 млрд долларов, которые должны России (СССР) Индия, Ирак, Иран и др. страны. Зюганов имел и долгосрочную экономическую программу, базирующуюся на принципах нэпа.

Это были конкретные и понятные всем меры, не случайно, кстати, некоторые из них были использованы после выборов правительством Черномырдина, правда, без особого результата, ибо не было главного элемента — политической воли отказаться от навязанной Западом либерально-рыночной модели экономики, неприменимой в условиях России.

В начале апреля А. Руцкой и П. Романов отказались баллотироваться на пост президента и призвали своих сторонников поддерживать Зюганова. Другой кандидат в президенты А. Тулеев по договоренности с Зюгановым выполнял функции дублера, активно вел избирательную кампанию в качестве зарегистрированного кандидата, а незадолго до первого тура выборов вышел из игры. Представители ряда партий и движений подписали соглашение о совместных действиях в поддержку лидера КПРФ. В числе подписавших были «Всероссийское офицерское собрание», партия «Новые левые», Всероссийский женский союз, Союз русских беженцев, Союз борьбы за народную трезвость, движение «Духовное наследие», многочисленные молодежные организации.

Ранее к соглашению присоединились уже десятки партий и движений. Свыше 50 крупных представителей творческой интеллигенции России выступили в поддержку Зюганова. Среди них были Махмуд Эсамбаев, Людмила Зайцева, Аристарх Ливанов, Николай Губенко и многие другие. Справедливости ради следует отметить, что в основном московская творческая интеллигенция традиционно поддерживала демократов и либералов, что проявилось ярко в событиях 1991 и 1993 гг., когда московская богема в лице Окуджавы, Ахеджаковой, Ульянова, Вишневской, Ростроповича, Захарова и др. рукоплескала Ельцину. Великий драматург В. Розов образно и ярко назвал это «холуяжем». Очень немногие артисты, писатели, художники, композиторы, такие как С. Куняев, Б. Штоколов, В. Проскурин, Н. Варлей, В. Шаинский, Е. Исаев, Р Гамзатов, С. Ткачев, А. Шилов, В. Клыков, А. Пахмутова, Г. Свиридов, Т Хренников, А. Ведерников, Ю. Богатиков, И. Горбачев, В. Лановой, М. Ножкин, И. Архипова, Е. Образцова нашли в себе мужество думать иначе. Они же и поддержали морально Зюганова на этих выборах. Приведем некоторые цитаты из обращений таких деятелей культуры. Они, конечно, субъективны в том смысле, что ими лично написаны в поддержку Зюганова. Но они ценны именно тем, что известные люди попытались объяснить, почему они голосуют за оппозиционера, а не за новую власть.

Одним из самых известных русских писателей является Юрий Бондарев, автор широко известных в стране выдающихся произведений: «Тишина», «Горячий снег», «Батальоны просят огня», «Берег», «Выбор», «Игра», «Искушение», «Непротивление». Он считает, что «Зюганов талантливый человек, а свойство таланта — высекать искру истины общественного развития. Ему это дано. Платформа Зюганова ложится на душу. Его программа не только умна и доходчива, она человечна, она уважает личность, и я верю, что культуре при президентстве Зюганова обеспечено светлое будущее. Он скромен, требователен к себе, обладает личным достоинством — а это залог развития таланта государственного деятеля».

Народная артистка Людмила Зайцева, получившая известность в фильмах «А зори здесь тихие», «Здравствуй и прощай», «Праздники детства», пишет: «Я вижу в Зюганове крепкого русского мужика: надежного, открытого. Я ставлю ему в заслугу, что не сбежал, не бросил партию. Что это? Совесть. Другой такой фигуры больше в стране нет».

Публицист, заместитель главного редактора журнала «Наш современник» Александр Казинцев подчеркивает: «Зюганов так же национален, как В. Белов или В. Шукшин. Он воплощает типичные, причем лучшие черты нашего национального характера… Его веская манера разговора, его колоссальная информированность, позволяющая подкреплять каждый тезис примерами, фактами, цифрами, убежденность в конечном торжестве справедлив. е… — социальной, государственной, национальной — возрождали в людях надежду… Недоброжелатели говорят — станет Зюганов президентом и окажется, что это другой человек, наружу проступят черты привычного партократа. Я знаю, что этого не случится, потому что русское начало для него — не яркая привлекательная оболочка, а сама суть личности. Оно сформировало его облик, оно определяет поступки и сам стиль мышления — я убедился в этом, редактируя статьи Зюганова, опубликованные в «Нашем современнике», в том числе программную «Россия в борьбе цивилизаций» (Наш современник. 1995. № 9).

Очень эмоционально и сугубо по-женски высказалась певица Татьяна Петрова: «Мне дорог этот русский человек, прежде всего потому, что он гражданин, что относится к России, как об этом написал Александр Блок: «О Русь моя, Жена моя. До боли…». Женщина всегда видит себя в глазах мужчины и, общаясь с ним, она чувствует высочайшую степень благородства и уважения к себе… Мне доводилось видеть его рядом с женой — она жертвенно служит ему, понимая, что он жизнь положил на духовное дело. И еще мне хочется сказать — как всякая русская женщина, у которой изболелась душа, я с радостью могу отметить удивительную черту — наш Геннадий Андреевич не пьет. Сейчас дефицит человеческого тепла — а он неистощим в своей доброте к людям, и я считаю, что он способен собрать государство и повести его».

Великий танцовщик, чеченец Махмуд Эсамбаев: «Я не могу не поддержать Геннадия Андреевича Зюганова, потому что хочу жить в той прекрасной стране, в которой вырос. Я хочу, чтобы все народы жили в мире, чтобы Кавказ снова был знаменит своими талантами, а не войнами. Я верю, что только такой президент, как Зюганов, сможет это сделать».

По научному взвешенно и объективно определила преимущества Зюганова известный ученый, доктор экономических наук Татьяна Корягина: «Зюганов хорошо понимает природу русского человека и умеет учитывать характерные и психологические особенности. Имея общинный коллективистский тип мышления, русский человек, попадая в тяжелые условия, преодолевает их, опираясь на собственные ресурсы, не навешивая их на других. Но если надо помочь — всегда откликнется. Этот феномен российской цивилизации как духовного явления еще не осознан. Зюганов его понимает. Если мы сумеем соединить свободу личности с ответственностью ее перед обществом, если российское общество усвоит идеи Зюганова, опирающиеся на науку, Россия в XXI веке сможет показать мировому сообществу, как должны развиваться человечество и экономика мира».

Популярный актер, народный артист Аристарх Ливанов так объяснил, почему он поддерживает Зюганова несмотря на то, что от сталинских репрессий пострадали многие его родные: «Он озвучил все мои чаяния и надежды. Вначале я, как и многие россияне, оказался жертвой пропаганды и поэтому испытывал к Геннадию Андреевичу недоверие. Оно прекратилось тогда, когда английская телевизионная компания пригласила меня озвучить фильм о Зюганове. И с каждой страничкой текста передо мной открывались новые подробности этой личности — человеческие, гражданские, политические. Я впервые увидел неискаженное изображение, которое вызывало непроизвольную симпатию, уважение, оно оказалось настолько сильным, что к концу картины я полностью был на стороне Зюганова… После совместной поездки с Зюгановым по Сибири я сказал супруге: «Я просто счастлив, потому что обнаружил человека очень порядочного, благородного, человека слова и дела». Ибо понял: самое главное в политике — это порядочность. На мой взгляд, может быть какая угодно программа, справедливая, несправедливая, достаточно объективная или же конъюнктурная, но все зависит от того, в чьих руках эта программа. Если человек порядочный, то я спокоен… Мне нравится, как сказал Станислав Говорухин: «Нас пугают Зюгановыми, но мы при Зюгановых еще не жили».

Особое значение имела поддержка Зюганова со стороны его критиков слева — ортодоксальных вождей коммунистических партий и групп. Здесь были свои проблемы. В январе 1996 г. группа журналистов газеты «Правда» во главе с А. Головенко публично обвиняла Зюганова в тайном сговоре с Черномырдиным и предостерегала избирателей, что они могут оказаться заложниками хитрых политических игр. Скандал в левом движении был, конечно, на руку противникам Зюганова, которые постарались его раздуть. Сверхлевые партии и движения сохранили свою настороженность в отношении Зюганова, проявившего, на их взгляд, непростительную вольность в отношении классического марксизма-ленинизма. После длительных колебаний они решили все-таки поддержать Зюганова на выборах. В специальном заявлении оргбюро ЦК РКП — КПСС сказано, что левые компартии не располагают достаточной поддержкой, чтобы выдвинуть своего кандидата, способного победить на президентских выборах, и поэтому, чтобы «ускорить падение врага», они считают своим политическим долгом поддержать кандидата левых сил Зюганова.

В качестве синтезирующего вывода приведем мнение Алексея Подберезкина — лидера умеренного левоцентристского движения «Духовное наследие». Он считает, что из нынешних кандидатов в президенты трудно кого-либо поставить рядом с Зюгановым. Это прагматик, который исходит из реалий политической жизни, не отказываясь от своих коммунистических убеждений; он восприимчив ко всему новому, умело отделяя авантюрные предложения; он государственник, для которого нет существенных различий между интересами партии и государства, что дает ему возможность отстаивать интересы всех социальных групп и нации, он — интеллигент, точнее — сельский интеллигент. Сила нации в духовном и нравственном потенциале, носителем которого является трудовая интеллигенция, к которой бесспорно относится Зюганов. Он не перевертыш, никого никогда не предавал. Зюганов энергичен и работоспособен, постоянно стремится к самоусовершенствованию. Очень важно, что он ставит нравственные стратегические интересы выше собственных и действует, как говорил Вернадский, «в унисон с законами ноосферы», то есть он отражает объективные потребности жизни и сам способен сделать что-то ради нее (Духовное наследие. Приложение к журналу «Обозреватель». Июнь 1996. С. 5).

В первом квартале 1996 г. Геннадий Зюганов стал бесспорно лидером, или, как пишут в прессе, фаворитом предвыборной гонки. Он прочно занимал первые места во всех рейтингах политических деятелей. Остальные кандидаты значительно ему уступали, а президент Ельцин занимал 5–6 место. Поражение в Чечне и снижающийся уровень благосостояния трудящихся были очень плохим фоном для роста популярности Президента. Демократическая общественность была в панике — ей казалось, что на горизонте маячит фигура коммуниста-президента, который, по их мнению, приведет страну к финансовому краху и оборвет желанные рыночные реформы. Мозговые центры демократов начали разрабатывать планы и технологии, способные обеспечить успех Ельцину.

Зюганов также осознавал необходимость усиления своих электоральных позиций. Элементарные подсчеты показывали, что 22 % голосов, полученных КПРФ на парламентских выборах, совершенно недостаточно даже для I тура. Пришло время реализовать концепцию союза левых и национально-патриотических сил, теоретической разработкой которой Зюганов занимался практически два предшествующих года. Теперь предстояло практически подключить к союзу не только откровенно оппозиционные силы, но и центристские организации типа профсоюзов, ветеранских объединений. На январском пленуме ЦК КПРФ Зюганов логично указал, что для победы на президентских выборах партии уже недостаточно быть рупором протестующих «униженных и оскорбленных» масс. В этом отношении 11артия достигла некоего предела своего развития. Российское постсоветское общество имеет сложную структуру, включающую такие социальные слои, которые, несмотря на обнищание в ходе реформ, не связывают себя с рабочими и крестьянами, с социалистическими идеалами распределения и производства.

К ним относятся интеллигентские слои и группы высококвалифицированных рабочих, инженеров и техников, чей интеллектуальный труд обеспечивает переход страны к постиндустриальному обществу. Это творческая интеллигенция, включая огромный отряд учителей, врачей, библиотекарей, работников культуры. Наконец — офицерский корпус — военная интеллигенция. Все данные группы в основном остались под влиянием либерально-демократических идеалов. Разочаровавшись в гайдаро-чубайсовской попытке их реализации, они теперь возлагают надежды на новые варианты таких преобразований под руководством демократической оппозиции во главе с Г. Явлинским или Ю. Лужковым.

Чтобы вовлечь все социальные группы трудовой интеллигенции в орбиту влияния КПРФ, Зюганов приложил мно-о усилий для придания ей имиджа респектабельной парламентской партии, которая способна вывести страну из кризиса без революционных кровавых потрясений. Многочисленные поездки Зюганова за границу и встречи с лидерами западной цивилизации в общем убедили сомневающихся в том, что КПРФ способна вести дела с Западом, в том числе получать кредиты и добиваться уступок.

Отечественная «новорусская» буржуазия восприняла Зюганова как лидера, адекватного условиям России, что доказывает опубликованное 27 апреля «Письмо 13-ти», в котором крупнейшие предприниматели Б. Березовский, В. Городилов, А. Дундуков, Н. Михайлов, Л. Невзолин, А. Николаев, В. Потанин, А. Смоленский, М. Фридман, М. Ходорковский призвали соперничающие силы договориться о политическом компромиссе во имя преемственности в развитии российской государственности. Новые хозяева жизни отмечали, что разделяют «озабоченность патриотических сил судьбой России как исторически сложившегося союза народов», понимают политическую роль коммунистов «как выразителей интересов социальных групп, пострадавших в ходе непростых, а часто ошибочных реформ», признают, что «оплевывание исторического пути России и святынь, растаптывание советского периода истории России должны быть немедленно прекращены». Однако при этом они предупреждали коммунистов против идеологического реванша, эксплуатации мечты народа о мгновенном возвращении «к стандартам жизни эпохи застоя», что приведет только к обострению ситуации. В связи с этим они предупреждали об опасности гражданской войны и фактически предлагали Зюганову и Ельцину сформировать правительство народного единства, отказавшись от выборов. (По мнению ряда историков это, возможно, был тонкий политический ход с целью деморализации зюгановцев.) И компартия, и президентская сторона отвергли предложение магнатов и продолжили свои кампании.

Зюганов становится весной 1996 г. безусловным кандидатом номер один в президенты.

На одной из пресс-конференций он даже сказал, что если бы выборы проводились весной, то он мог победить уже в I туре, так как уже есть 24–25 миллионов избирателей и он рассчитывает завоевать симпатии еще 7–8 миллионов избирателей. На случай победы Зюганов сформировал теневой правительственный кабинет «народного доверия», в который вошли Сергей Бабурин, Виктор Илюхин, Светлана Горячева, Владимир Исаков и др. Коалиционное правительство будет руководствоваться не программой КПРФ, а идеями широкого избирательного блока — державность и социальная справедливость. Во время поездки в Сибирь Зюганов выразил желание видеть в правительстве политические личности, которые относятся к «третьей силе», и даже назвал Федорова и Лебедя. Он сказал, что «за ними стоят реальные силы, их отличает уважение к своей родине, желание помочь ей. Никто не должен бояться, что мы стремимся руководить только сами». Испугавшись альянса этих деятелей с Зюгановым, правительственные идеологи стали намекать на возможность союза Ельцина с Лебедем, что весьма подействовало на честолюбивого генерала.

Коммунисты стали отрабатывать механизм, который в случае победы позволил бы обеспечить нормальную, относительно безболезненную смену власти. С одной стороны, это выглядело шапкозакидательством, но, с другой стороны, — если этим не заниматься, то в решающий момент могут произойти срывы с тяжелыми последствиями.

На Западе в это время появляется цикл статей в ведущих изданиях, где Зюганов рассматривается как будущий президент. Например, Фредерик Кемп в газете «Уолл-стрит джорнел» писал, что «коммунист Зюганов поражает Запад умелой обводкой». Журнал «Шпигель» публикует в январе 1996 г. развернутое интервью с Зюгановым. В этом красноречивом материале Зюганов прямо и без разделения, о котором говорил Чубайс, оценок для западных и отечественных читателей указывал: 1. В России не было путча, а была попытка предотвращения развала СССР. 2. Сейчас з России наблюдается геноцид собственного народа, так как население страны постоянно сокращается в результате реформ. 3. Коммунисты не собираются возвращаться в прошлое по просто невозможно. 4. Он признает многообразие форм собственности и политический плюрализм. 5. Современные коммунисты не имеют никакого отношения к аномалиям эпохи Сталина. 6. Коммунисты хотят восстановления разрушенных отношений с бывшими республиками СССР, не ставя под сомнение их суверенитет 7. Зюганов предполагает возможность коалиции с другими политическими силами.

Внимание мировой общественности к лидеру коммунистов резко возросло. Это обстоятельство вызвало нескрываемое раздражение и ненависть правящих российских кругов. До Ельцина и его окружения внезапно дошло, что он на грани поражения, в результате которого они и весь новый господствующий класс собственников могут лишиться своих привилегий и обретенных состояний. По информации Илюхина, спецслужбы даже стали на всякий случай разрабатывать сценарии по прямой дискредитации Зюганова и срыву выборов. По первому сценарию, компартию могли обвинить в подготовке спецгрупп для захвата власти, второй сценарий заключался в попытках обвинить компартию в финансовых махинациях. Третий сценарий — намерение обвинить компартию в кулуарных переговорах с Д. Дудаевым.

Срочно были привлечены и юридические институты. Правая часть членов Конституционного Суда в конце мая 1996 г. выступила с заявлением, в котором потребовала запрета организационных структур КПРФ, так как они якобы созданы в нарушение постановления Конституционного Суда. Левая общественность посредством разъяснения судьи Конституционного Суда В. Лучина доказала надуманность и политизированность обвинений, отметив, что прежде всего сам Ельцин не выполнил пункты постановления Суда по вопросу об имуществе КПСС. КПРФ — это совершенно новая структура, не связанная с государственной властью и являющаяся территориальной общественно-политической организацией, действующей строго в соответствии с Конституцией.

Кремль пошел ва-банк, поставив на кон все, что было: ресурсы, авторитет и здоровье Президента. В распоряжении президентского штаба во главе с А. Чубайсом, директором НТВ Малашенко, первым замминистра финансов А. Вавиловым были правительственные структуры во всех регионах, включая избирательные механизмы, которые формально отделены от власти, но фактически были в сфере ее влияния. В ходе парламентских выборов эта система была обкатана, отлажены все важнейшие звенья и ликвидированы лишние и ненужные элементы. Был взят на вооружение такой стимул, как личная ответственность глав местных администраций за результаты голосования на подведомственной им территории. Наконец в распоряжении властей был такой мощнейший инструмент воздействия на избирательный процесс, как средства массовой информации, прежде всего электронные. Несмотря на объявленную независимость, телевизионные каналы — ОРТ, контролируемое Б. Березовским, РТР — правительственное СМИ, НТВ — владелец В. Гусинский, стали осуществлять прямую или чаще завуалированную пропаганду и агитацию исключительно в пользу действующего Президента. Нельзя забыть, как на телеэкранах показывались лидеры компартии, смонтированные с ревущими гитлеровскими толпами или с несчастными тамбовскими кулаками, которых гонят на каторгу; пленумы ЦК КПРФ монтировались с видеорядом политических судебных процессов 1937 г. А что сказать о буквально ежеминутных ухмылках дикторов, непрерывном ерничестве, издевательском тоне комментаторов, когда речь заходит о Зюганове и КПРФ?

Как объясняла публично спустя год главный редактор ОРТ Ксения Пономарева, они исходили из того, что все, кто против Ельцина, — играют на руку фашизму, а потому она считает оправданным нарушение телевидением действующего избирательного законодательства, запрещающего такую пропаганду. Избирком во главе с Рябовым, естественно, ничего не замечал или видел нарушения правил только в действиях Зюганова и других лидеров оппозиции.

Между тем, по данным Европейского института средств массовой информации (ЕИСМИ) Ельцину до голосования 16 июня 1996 г. было предоставлено 53 % эфирного времени, выделенного на всех кандидатов. Зюганову выделили 18 %, а оставшееся время получили остальные претенденты. Согласно российскому законодательству Ельцин мог израсходовать 14 млрд рублей, а реально, по оценкам американских экспертов, израсходовал не менее 10 млрд долларов, или 50 триллионов рублей. Эти деньги в отчет Избиркому, конечно же, не включили, как и выявленные позднее 500 тыс. долларов в коробке из-под ксерокса.

Тазеты и журналы заняли позиции более разнообразные, чем электронные СМИ. Левая пресса поддерживала Зюганова, центристская и праволиберальная откровенно подыгрывала Президенту. А. Стенли в статье в «Нью-Йорк Таймс» описала «черную пропаганду» российской демпрессы против Зюганова, сообщив, что «совершенно очевидно, что все контролируемые государством средства массовой информации открыто игнорируют мистера Зюганова: их руководители дали ясно понять, что они прежде всего обслуживают интересы Президента». Неизвестные структуры стали печатать антизюгановскую спецгазету «Не дай Бог» тиражом 10 млн экземпляров. Цветное многокрасочное многостраничное издание печаталась в Финляндии и бесплатно (!) распространялось через Роспечать по территории России. Это издание под редакцией журналиста Яковлева было посвящено только одному — развенчанию имиджа Зюганова. Оно печатало откровенно гнусные коллажи, в котором Зюганов представлялся бог знает в каком виде. Эта газета наглядно показывает, до какой низости дошли правящие круги в своей ненависти к лидеру коммунистов.

Журналисты тиражировали политизированные глупости, типа сказанной тренером волгоградской футбольной команды «Ротор» Прокопенко: «В случае если Зюганов придет к власти, мы откажемся от участия в чемпионате России и покинем ее пределы». (Кому в Европе нужен «Ротор»?) В прессе коммунисты изображались в виде персонажа Булгакова Шарикова, который был одержим идеей все отнять и поделить.

Главным пунктом антизюгановской пропаганды стал тезис о коммунистическом реванше. Кризис реформ еще не наступил, и демократы успешно создавали иллюзию, что либеральный курс в экономике и политике даст намного лучшие результаты, чем достигнут коммунисты в случае прихода к власти. Были приведены социологические аргументы, которые заключались в том, что электорат Зюганова составляют почти наполовину люди зрелого возраста и на две трети — лица с доходом на душу населения ниже прожиточного минимума (250 тысяч старых рублей надушу). Причем этот электорат отличается внутренней дисциплиной — 59 % из них уже голосовали за коммунистов на парламентских выборах и 73 % гарантированно придут на избирательные участки. Наконец, 89 % абсолютно убеждены, что Зюганов лучше отвечает интересам трудового народа. (В то время как среди избирателей Ельцина очень сильны убеждения в том, что он просто меньшее зло.) Исходя из всего этого, демократы поставили задачу выгнать любой ценой избирателей из дома, чтобы внутренняя дисциплина и организационный опыт КПРФ не сыграли решающей роли.

Развернулась самая настоящая информационная война, в которой господствующие средства массовой информации перешли все границы дозволенного как законом, так и элементарными правилами приличия. Журналист Л. Минкин в нашумевшей статье в «Новой газете» под названием «Сумерки свободы» писал: «С невероятной скоростью демократические СМИ потеряли свое лицо. Если бы взять июньские номера газет и на машине времени отвезти в январь 1996, всего на полгода назад, то родные редакции не поверили бы глазам, сказали бы: бред! Не может быть никогда! Увы, может… Статьи о Зюганове не отличаются от статей об иудушке-Троцком, о врачах-убийцах. Пишут — «раздавите проклятую гадину», не замечая, что цитируют Вышинского. И карикатуры те же: жуткая ползучая тварь, дракон, выползший из подшивок «Правды» 1937 г в демократические газеты 1996-го». Статья заканчивается словами: «Когда на советскую землю с небес спустилась свобода — самыми любимыми и верными ее учениками стали журналисты. Но жареный петух еще не клюнул, как случилось то самое отречение, которое называется предательством». Авторы фашистских листовок 1941 г. типа позавидывали бы антизюгановским лозунгам из демократических СМИ.

Зюганов выступил со специальным заявлением об «информационном терроре в России» (Советская Россия, 29.06.96), в котором он прямо писал, что в стране развернута истерическая антикоммунистическая вакханалия. Этим бессовестным зомбированием, оккупацией эфира управляют бывшие партийные деятели, которые раньше подавляли всякое инакомыслие. Мастера этого дела типа Яковлева, Голембиовского, Гусева, Сванидзе оскорбляют не только лично Зюганова, но и 25 миллионов его избирателей, развернув войну на уничтожение совести, чести, воли, памяти.

Президент и правительство несут ответственность за невыполнение законов о печати, настоящий психоз, отравляющий атмосферу нашего общества. В заключение Зюганов выразил надежду, что народ скажет свое слово вопреки проискам клеветников. Избирком во главе с Рябовым проигнорировал все эти заявления, став фактически помощником Ельцина по выборам.

Но Президент обладает не только информационными возможностями и преимуществами. Он может конкретно осуществлять такие внешнеполитические и внутриполитические акции, которые могли привлечь к нему всеобщее внимание и в случае успеха обеспечить поддержку населения. В этот период ракетным залпом уничтожается главарь чеченского террористического режима Д. Дудаев, а сам Ельцин совершает кратковременный «смелый» выезд в Чечню. Устранив ранее наиболее одиозных либералов из правительства, Ельцин подписывает указы о приостановлении практики смертной казни, о переходе на профессиональный принцип комплектования армии и другие аналогичные документы, которые оказались совершенно нереалистичными, но оказали впечатление на доверчивый российский электорат. Ельцин совершил ряд поездок по всей стране, в ходе которых демонстрировал свою «народность» — плясал на сценах дворцов спорта, дарил легковые машины «с барского плеча» и т. д., несмотря на свою нарочитость и явно предвыборный характер, эти жесты сыграли свою роль. Определенной части населения вновь понравилась демонстрируемая открытость и простота русского Президента. Его зарубежные и доморощенные имиджмейкеры потрудились не зря и отработали свои весьма немаленькие гонорары.

В этих условиях что мог противопоставить Зюганов ельцинской политической системе? Конечно, как отметил политолог В. Третьяков, «коммунисты, постоянно третируемые всеми центральными СМИ, в первую очередь телевидением, в условиях антикоммунизма, реализуемого почти как общегосударственная доктрина, при постоянных, чаще всего не подтверждающихся обвинениях в подготовке незаконного захвата власти, сумели сохранить и свою организованность, и мощь, и действенность своей пропаганды. Попытки расколоть их центральное ядро не удались».

Понимая, что все теперь зависит только от него, Зюганов бросил на весы самого себя. Не жалея ни времени, ни здоровья он объездил всю страну без всякого преувеличения, и везде встречи, встречи. Автор этих строк присутствовал на трех его встречах в Ростове-на-Дону — в пединституте, в Институте повышения квалификации при РГУ и в парке культуры и отдыха на летней площадке. Везде был аншлаг, аплодисменты и необыкновенный интерес к этой личности. В казачьем крае Зюганов не мог не встретиться с казаками. В Новочеркасске и Ростове состоялись непростые беседы Зюганова с представителями казачества, принадлежащего к разным политическим силам и казачьим организациям. Казачье движение Дона было расколото как организационно, так и в мировоззренческом плане. Не вдаваясь в проблемы внутриказачьей борьбы, Зюганов обратился к казачеству как к единому целому сообществу.

Насколько необычно было то, что лидер компартии обратился за поддержкой к казакам, пострадавшим в прошлом от репрессий. Действительно, в годы гражданской войны большевизм осуществлял расказачивание в террористической форме, повторившееся в известной мерев ходе сталинских репрессий 1930-х гг. Зюганов напомнил о трагических страницах истории, но подчеркнул, что «когда в братоубийственной гражданской войне столкнулись между собой лучшие представители народов Российской империи, победила не только интернациональная идеология большевиков, но и извечное стремление людей к справедливости, их вера в установление такого строя, который реально существовал у казаков, о чем, как вы знаете, писал Л. Толстой: «Народ желает казаками быть». Именно в осуществлении демократии и равенства по казачьему образцу заключалась народная мечта и когда-то именно казаки были первыми борцами за осуществление этого народного идеала». И далее Зюганов напомнил, что сейчас вновь, как в прошлые смутные времена, когда на помощь народному ополчению, несмотря на все обиды, пришли казаки. «История повторяется и сейчас, во времена самой страшной духовной интервенции, когда вновь гибнет Родина». В заключение Зюганов призвал казаков: «Братья, забудьте давние и недавние обиды и поверьте — прошлое не повторится. Сейчас другая страна, другая в ней обстановка, другие цели ставит перед собой обновленная компартия, другими средствами собирается их осуществлять». И казаки в общем и целом поверили Зюганову, что показали впоследствии итоги выборов в Новочеркасске и казачьих районах.

Много встречался Зюганов с представителями православного духовенства, что отвечало его стремлениям — воспринять традиции русской духовности и отринуть те не лучшие традиции прошлого компартии, которые заключались в преследовании Русской Православной Церкви. Зюганов встретился с патриархом Алексием II и имел с ним продолжительную беседу. Председатель ЦК КПРФ и патриарх РПЦ выразили надежду на проведение выборов в строгом соответствии с законодательством при обязательном отсутствии конфронтационности в обществе. Были подняты вопросы об обеспечении мира и согласия в обществе не только во время выборов, но и после них, когда возможно недовольство результатами голосования, попытки реванша. Зюганов подчеркнул, что возврата к прошлому быть не может. Более того — необходима активизация Русской Православной Церкви в области миротворчества, благотворительности, милосердия, социального служения, духовного обогащения людей.

Зюганов с теплом и воодушевлением вспоминал о встрече с патриархом. Эта реакция была для Зюганова совершенно органична. Он говорил: «Политик, не понимающий колоссальной роли, которую сыграла Православная церковь в становлении и развитии нашей государственности, культуры, не понимает Россию и не сможет вывести страну из кризиса. Крестив Русь, святой равноапостольный князь Владимир заложил фундамент единства. Без этого Русь не выдержала бы ни ордынского нашествия, ни смуты. Преподобный Сергий Радонежский благословил монахов Ослябю и Пересвета, и те начали великую Куликовскую битву. Патриарх Гермоген призывал к изгнанию польской шляхты, да и в годы Великой Отечественной войны Православная церковь призывала на защиту Родины».

Зюганов обратился к православной общественности со специальным воззванием, которое представляет интерес не только как предвыборный документ, но и как источник, позволяющей судить о позиции КПРФ в отношении религии в современных условиях. В данном документе говорится, что в результате так называемых реформ идет насаждение порнографии, культа насилия, циничной вседозволенности и безудержной наживы, ненависти, равнодушия или презрения к Отечеству, русскому народу и его вере, обычаям, истории и культуре — это не полный арсенал средств духовного геноцида. Русскую Православную церковь стремятся расколоть на многочисленные национальные автокефалии и погубить ее. В случае прихода к власти Зюганов пообещал прекратить духовно-нравственное растление народа во всех формах, упорядочить деятельность тоталитарных сект и проповедников чуждых ценностей. Зюганов пишет: «Мы рассматриваем Церковь как один из важнейших источников традиционных духовно-нравственных ценностей, на которых формировались и формируются традиции общенародного уклада жизни, основ государственности и самосознания российского общества». Далее Зюганов подчеркнул, что его блок полностью откажется от политики государственного атеизма. Православная церковь может и будет участвовать в формировании государственной идеологии, развитии русской культуры, традиционных духовно-нравственных ценностей и права.

Зюганов в Вербное воскресенье посетил Троице-Сергиеву лавру, где встретился с настоятелем монастыря архимандритом Феогностом. Здесь выяснилось, что его отношение к нетрадиционным религиям и тоталитарным сектам на все 100 % разделяется клиром. Горячо поддержала Зюганова группа настоятеля московского храма Николы в Пыжах Александра Шаргунова. Этот священник заявил, что коммунисты являются силой, «которая используется промыслом Божьим, чтобы остановить распад России». Но сам патриарх все-таки поддержал Ельцина, заявив, что Президент играет огромную роль в объединении людей, если же к власти вернется старый режим, то страну ждут новые потрясения. Зюганов, конечно, был огорчен такой позицией, но понимал, что РПЦ всегда стоит на стороне власти, ибо власть «всегда от Бога».

Зюганов не мог обойти вниманием художников слова которых он глубоко уважал и любил. На многочисленных собраниях он дал свои оценки состояния культуры, высказал свое мнение в отношении проблем творческой интеллигенции. В этом плане показательно его интервью, данное писателю Владимиру Бондаренко, в котором он рассказал о своих литературных вкусах. Зюганов признался что любит непростую патриотическую лирику Лермонтова и удивляется, как он в юном возрасте обосновал глубочайшие проблемы бытия. Из овременной прозы Зюганов очень любит «Пожар» Валентина Распутина, военные романы Юрия Бондарева, фундаментальное художественное исследование эпохи — роман Леонова «Пирамида», роман Личутина «Раскол»

Зюганов гневно возмущался тем, что русская культура и нравственность разрушаются под напором чистогана. По его мнению, коммерциализация настоящего искусства невозможна. Только массовая культура может иметь финансовую прибыль. Как фундаментальная наука, так и искусство, музеи, библиотеки, творческие организации должны иметь государственные дотации или полностью находиться на бюджете. Зюганов подчеркнул, что деятели искусства имеют право придерживаться любых взглядов в политике, но они не могут быть равнодушными к судьбе своего народа. Этому учит история культуры. «Достоевский, подойдя к грани возможного в искусстве, перешел в прямую публицистику. Лев Толстой вообще отказался от искусства и бросил в народ: «Не могу молчать». Даже тихий Чехов уехал на свой остров Сахалин, чувствуя потребность высказаться по глубинным проблемам народа. Все противостояние гражданской войны от Маяковского до Бунина заключалось в поиске выхода России в будущее. Даже иные из диссидентов были по-настоящему обеспокоены состоянием дел в России, гибли за нее». Зюганов назвал философа Зиновьева, писателя Максимова — настоящих патриотов России. С другой стороны, многие из тех, кто был обласкан Советской властью, переметнулись к власти криминальной и антинародной, помогают превращать Россию в полуколонию. Нашу прозападную интеллигенцию, усвоившую двойную мораль, поразила болезнь современной цивилизации, которую Ницше назвал «утратой интеллектуальной совести». Сейчас важен вопрос: «Как ты распоряжаешься своим словом в тяжелейшую эпоху, в годы национальной катастрофы? Призывает ли твое слово к возрождению Отечества. Питает ли людей мужеством или разрушает последнюю надежду?»

Но надо честно признать — большая часть художественной интеллигенции избегала отвечать на этот вопрос, интересуясь свободой самовыражения и оплатой за этот процесс гораздо больше, чем судьбой Родины. Бывший великий, на наш взгляд, советский режиссер-комедиограф Э. Рязанов опустился до рекламного ролика, в котором нюхал кастрюлю Ельцина и уверял, что Президент ест котлеты из магазинного фарша, ну точь-в-точь как народ. Артист Басилашвили на всех перекрестках хаял коммунистов и восторгался режимом. Окуджава хлопал в ладоши, по его словам, когда смотрел по телевизору расстрел парламента. Любимый артист Зюганова Ульянов, игравший Ленина, Жукова, «председателя», оказался, как он признал, обыкновенным лицедеем, отказавшимся от пафоса своих гениальных ролей. Творческая и вузовская интеллигенция голосовала либо за Ельцина, либо за Явлинского. Это был их электорат.

Но Зюганов брал свое во встречах с трудовым народом, той частью интеллигенции, которая близка к народу, — учителями, врачами, инженерами. Они слушали Зюганова с пристальным вниманием, понимая, что они в рыночных условиях без поддержки новой власти могут просто не выжить. И здесь Зюганов имел несомненный успех, о чем свидетельствуют многочисленные отчеты журналистов разнообразных газет.

Чем же брал Зюганов во время встреч? Чем же очаровывал и студентов, и ученых, и совершенно случайных слушателей в парке? Думается, что уважением к публике, желанием просто и ясно рассказать о самых непростых вещах. В отличие от телевидения, на людях Зюганов предстает как великолепный оратор, мастер слова, остроумный, находчивый, тонко чувствующий аудиторию.

Выступая перед молодежной аудиторией, Зюганов мог и пошутить и скаламбурить. Он, лукаво улыбаясь, рассказывал, что видит образ России в облике красивой и умной женщины. Это загадочная леди, перед которой восхищенно рукоплещут британские львы, смуглые американские ковбои и ушастые индийские слоны. Он не боится, что новое поколение выбрало «пепси», но предлагает кроме «шипучки» включить в этот набор молодежной культуры успех молодежного предпринимательства, успех молодежи, живущей трудом. И заканчивал: «Я не против демократии. Я против дураков».

Думается, есть смысл привести мнение писателя А. Проханова, давно знающего Геннадия Андреевича: «У Зюганова свой стиль, доверительный, простодушный, слегка окрашенный не иронией, но юмором. Даже и не стиль, а естественная, органичная «народному человеку» манера держаться, говорить, думать, общаться. Он любит бывать с людьми, не боится появляться на сходках, конгрессах, конференциях, митингах. Вот он на писательском съезде. Вот он на палубе атомного крейсера. Вот он на монархическом совещании. Для того, чтобы послушать, поучиться, узнать новости, окунуться в социальный поток. Когда с ним говоришь, не возникает ощущения, что он вслушивается в тебя, ожидает от тебя мысли, не мелькнет ли в твоем разговоре оригинальная идея. Он мгновенно ее усваивает, перерабатывает, вставляет в непрерывный, длящийся в нем процесс самообучения. Он прямая противоположность «демократическим» всезнайкам, будьте Гайдар или Явлинский, которые с кафедральной навязчивостью укоряют, поучают, издеваются над темными и непосвященными. Но мы-то знаем. Там, где прошли эти всеведущие кафедралы, там разрушения. Человеческие слезы и кровь. Зюганов осторожен в утверждениях, и эта осторожность — тоже следствие его народности, его русского понимания того, что в жизни много безымянного, неназванного, быть может непознаваемого разумом, а только сердцем, и всякое жесткое определение и последующее за ним жесткое действие — уничтожение этих безымянных ценностей. Зюганов — русский интеллигент, каким его формировало гуманистическое XIX столетие и социалистический XX век, наградив здравомыслием, душевностью, острым интересом к человеку. Я видел, как он терпелив с врагами, поносящими и оскорбляющими его. Сколько стоят ему эти сдержанность и терпение. Но это не слабость, а этика учителя и священника, терпение инженера и врача, имеющих дело с грехом и болезнью, неустроенностью. И недостаточностью жизни… Обстоятельный, открытый светлый облик Зюганова, понятный образ, его огромный лбище, голубые под пшеничными бровями глаза, рокочущий бас, широкая вразвалку поступь нравятся людям. Он свой, народный. Не обманет, не обидит И этот образ лидера слился в сознании людей с образом партии, которую демократам не удалось превратить в чудовище». Портрет Зюганова в исполнении Проханова достаточно точен, несмотря на некую эмоциональность, красивость и образность. Таков был кандидат в президенты от коммунистов и всех патриотических сил России.

Глава 10 Игра без правил

Кандидату в президенты Геннадию Зюганову противостоял президент-кандидат Борис Ельцин. Вся страна сравнивала — кто лучше, умнее. Чем голосовать — головой за Зюганова или «сердцем» за Ельцина, «а то проиграешь», как призывала реклама. Если анализировать все-таки головой, то сравнение получалось далеко не в пользу Бориса Николаевича. Приведем одно интересное мнение — яркого публициста К. Молчанова. Он спрашивает. «Почему президент Зюганов лучше президента Ельцина?» и отвечает «Он на 13 лет моложе, явно крепче здоровьем, явно не имеет вредных привычек. Он лучше, основательней и разносторонне образован. В отличие от Ельцина он сам пишет свои книги, сам ведет активную организаторскую, политическую, научную работу в партии. В КПРФ установилась гораздо более демократическая обстановка и демократический стиль работы, чем в президентских структурах. По своим личным качествам, как это ни парадоксально звучит, при сравнении с вождем «демократов» бесспорно демократичнее, проще и доступнее Ельцина. Он умен, интеллигентен, как и подобает государственному деятелю. Некоторые говорят, что ему не хватает харизмы. Но, во-первых, у нас харизму создают лидерам средства массовой информации. Зюганов же пять лет существует в обстановке тотальной войны ангажированной прессы и телевидения против него лично и возглавляемой им партии. А во-вторых, харизма наших вроде бы признанных лидеров очень часто имеет отрицательный знак — минус. Вспомните, на чем, на каких поступках снискал себе признание Ельцин? Это были отнюдь не благородные и взвешенные поступки — скандальный уход в отставку, нетрезвое выступление в США, падение с моста, демонстративный выход из партии. Хороша харизма. О Г. Зюганове «такого-эдакого» ждать не приходится. Исключена пугающая людей непредсказуемость. Он никогда не эпатирует публику. Вообще не использует в своей деятельности никаких спецприемов и спецэффектов, не пытается подражать западным лидерам — всегда и везде ведет себя естественно и серьезно… В отличие от Ельцина Зюганов воспринял не худшее, а лучшее из того, что могла дать ему партия. Не привычку к вседозволенности, а личное трудолюбие, не самодовольство и высокомерие, а личную скромность и бескорыстие и уважение к тем, с кем и на кого работаешь».

Так писали о Зюганове люди, которые его хорошо знали и, естественно, симпатизировали ему.

Однако демократическая пресса и особенно политически ангажированное телевидение сделали свое дело — заронили в определенные слои общества сомнение в отношение личности Зюганова. А не является ли он сталинистом, не хочет ли прямолинейного возвращения назад…?

Образцом такого изображения является статья маститого журналиста «Известий» Отто Лациса «КПРФ — партия антивыбора России». Этот бывший коммунист из числа прорабов перестройки теперь полностью сменил мировоззрение с точностью до наоборот и стал стопроцентным антикоммунистом. (Нам представляется, что такие метаморфозы сравнимы только с операциями по перемене пола — столь же болезненны и последствия ощущаются всю жизнь.) Лично против Зюганова он ничего не имеет, так как здесь и противникам трудно найти компромат. Личная честность и порядочность Зюганова настолько очевидны, что признаются практически всеми. Но вот с программой Зюганова Лацис не согласен категорически.

Выдергивая из контекста выступлений Зюганова избранные цитаты, абсолютизируя оговорки и не вполне корректные отдельные выражения (а их не бывает только у тех, кто ничего не ищет), Лацис приходит к своим выводам. КИЕФ делает, оказывается, ставку не на мирный эволюционный путь развития, а на «борьбу за власть какими-то другими способами, не путем победы на президентских выборах». Зюганов обладает, оказывается, дремучими экономическими представлениями, потерял реальные ориентиры, придумал геноцид, которого нет в природе, ибо сокращение населения России носит естественный характер и не свидетельствует о низком уровне потребления. По мнению Лациса, положительные моменты в практике реформ неуклонно растут (!!!) и в свете этих моментов Зюганов, оказывается, «сел в лужу». Главный момент — Зюганов не покаялся за сталинизм и за брежневские репрессии прошлых лет, считая его, вероятно, лично ответственным за них. В заключение он ни к селу ни к городу высказался в защиту А. Н. Яковлева, обвиненного бывшими сотрудниками КГБ в сотрудничестве с американскими спецслужбами, о чем сообщал еще Крючков в 1991 г

Нет нужды анализировать эти заметки разменявшего свой незаурядный талант публициста: любой здравомыслящий человек с учетом состояния экономики к концу 1990-х гг. все может понять и самостоятельно. Учитывая, что нет пророка в своем отечестве, хотелось бы только привести позицию германского президента Рихарда фон Вайцзеккера по поводу покаяния немцев за преступления гитлеровского фашизма, которая имеет методологический характер. Он сказал: «Виновность или невиновность — понятия не коллективного характера, а личностного. Есть открытая или оставшаяся под спудом вина человека. Есть вина, которую люди признают или не признают. Каждый, кто был в это время в сознательном возрасте, пусть сегодня спросит себя, виновен или нет. Многие из живущих ныне или были детьми, или вовсе не родились. И они, конечно, не должны носить покаянной рубахи. Но они обязаны помнить, что произошло». С этой точки зрения позиция Зюганова относительно сталинизма представляется ясной: он не может каяться за то, к чему не причастно его поколение, но он все знает, помнит и не собирается повторять.

Однако его противники активно использовали догмат о тождественности коммунизма и сталинизма. Либералы типа Егора Гайдара всячески стремились утвердить в общественном сознании мысль, что приход к власти Зюганова будет означать возвращение к репрессиям и тоталитаризму. Как и в годы горбачевской перестройки, сталинская тема стала ведущей в идейно-политической борьбе.

Справедливости ради скажем — Зюганов действительно не всегда прямо и непосредственно разоблачает сталинские репрессии. Но — с другой стороны — его можно понять: во-первых, это уже сделано на XX съезде КПСС, во-вторых, — эта тема настолько усердно разрабатывается его противниками, что ему не хочется принимать участие в этом процессе, тем более что Сталин совершал не только преступления. Наконец, Зюганов обращает внимание, что под разговоры о ГУЛАГе всю нашу страну превратили в настоящую уголовную зону. Только за 1995 г было убито больше, чем за всю афганскую войну. Зюганов категоричен — назад к сталинизму или любому другому этапу истории дороги не существует в принципе, в том числе и для КПРФ. Он указывает: «Те, кто пугает возвратом к прошлому ошибаются, отождествляя Компартию с партией даже не брежневских, а сталинских времен. На самом деле — это совсем другая, новая партия, усвоившая все уроки прошлого, воспринявшая все реалии современной жизни и переосмыслившая, исходя из них, свои цели, задачи и способы осуществления». Партия Зюганова — партия не догматиков, а реалистов, ее лидер — коммунист, признанный в качестве серьезного и перспективного политика и в России и на Западе — это мнение многих аналитиков.

Преодолеть предубеждение интеллигенции, которая в каждом слове или поступке Зюганова видела наследие сталинизма, очень не просто, тем более, что сам он признает значение Сталина как Верховного главнокомандующего в годы Великой отечественной воины и как лидера, превратившего отсталую страну в великую ядерную сверхдержаву. Эта объективная оценка выводит из себя либералов, которые видят в Сталине исчадие ада, второго Гитлера. В этой связи бросается в глаза более взвешенное отношение к сталинизму западных левых социал-демократов. В так называемой «Черной книге коммунистов» авторы — абсолютные антикоммунисты задаются вопросом: почему после падения Берлинской стены, открытия коммунистических архивов, бесчисленных показаний свидетелей граждане демократических западных государств не желают воспринимать коммунистический режим как фашизм? В пылу политических кампаний Востошюй Европы коммунистов осуждают, но не судят. В подсознании западного общества живо представление о социализме как строе, который в принципе не был плох Лейборист-депутат Кен Ливингстон высказался так: «Советский Союз просто сбился с пути, но он не был подобен гитлеровской Германии. Идеи были хороши, просто люди подвели». Эго связано с тем, что идеи равенства, справедливости, солидарности порождены политической философией западной цивилизации, начиная с Платона, Томаса Мора, Томмазо Кампанеллы. Коммунизм и западная интеллигенция обращались к одним и тем же источникам. Помимо этого осуждению коммунизма мешало и то, что СССР был союзником Запада в борьбе с Гитлером, поддержал обвинение фашизму на Нюрнбергском процессе. Даже в годы холодной войны западные политики не ощущали коммунизм как угрозу. Но в отличие от западных демократов российские либералы, как правило, бывшие члены КПСС, оказались святее папы римского и испытывали к коммунистической идеологии просто звериную ненависть и не могли простить Зюганову, что он остался ей верным.

Другие претензии в адрес Зюганова были в том же духе. Одно из самых популярных обвинений в прессе звучало так: зюгановцы превратились в социал-демократов, что означает полный крах КПСС и всей коммунистической идеологии, а поэтому зюгановцам нужно сменить название партии. Это был явно агитационный трюк, ибо, во-первых, социал-демократы объединены в Европе в Социнтерн. В эту мировую структуру принимают только после клятв и заверений в верности западным ценностям, что уже пытался сделать Горбачев со всеми вытекающими последствиями. Во-вторых, все оценки Зюганова вполне укладываются в ленинское понимание нэпа, кооперации, многоукладности экономики, патриотизма, национального вопроса, хотя, безусловно, Зюганов развивал дальше марксистско-ленинскую теорию с учетом новых социально-психологических, культурных, информационных, геополитических, цивилизационных факторов.

Особо отмечалось якобы противоречие между зюгановским русским патриотизмом и марксистским интернационализмом. Зюганов подчеркивает, что марксистский интернационализм не абстрактный, а пролетарский, классовый. Кроме того, коммунист, который не любит свою Родину, не учитывает национально-культурные особенности народа, останется чуждым не только для русских, но и для других народов. Не случайно Ленин писал о национальной гордости великороссов, которая не может быть чужда русским марксистам. Себя Ленин считал великороссом.

Любят в прессе колоть глаза тем, что фракция КПРФ проводит якобы линию соглашательства с политическим режимом Ельцина, причем это утверждают как правые, так и левые. А. Минкин выпустил даже брошюру «Арифметика для любителей Зюганова. За бочку варенья и корзину печенья», в которой доказывал, что демократ Явлинский оказывается оппозиционней «соглашателя-коммуниста» Зюганова.

На самом деле Зюганов, верный идее ответственной оппозиции, стремится к разумным компромиссам: не отвергать с порога любое решение Правительства под троцкистским лозунгом «чем хуже — тем лучше», а помогать ему корректировать политику. При этом Зюганов и фракция инициировали вопрос о недоверии Правительству, импичменте Президенту, приняли целый комплекс законов в защиту трудящихся, отвергнутых Президентом. Линия Зюганова — это политика возможного в реальных условиях.

Некоторые недруги Зюганова заявляли, что он правит партией «железной рукой» и установил диктатуру в партии. К сожалению, эти идеи пропагандировала известный оппозиционный журналист Н. Гарифулина и некоторые другие коммунистические деятели. На самом деле в партии, конечно, существуют дисциплина и ответственность, но Зюганов установил демократический стиль руководства и в партии, и во фракции КПРФ в Госдуме, и уж во всяком случае он во много раз доступнее действующего Президента.

Либеральные интеллигенты кричали о том, что их больше всего волновало: Зюганов установит новый «железный занавес» в отношении остального мира. Это абсурдное утверждение опровергается сотнями высказываний Зюганова о необходимости всесторонних контактов с западной цивилизацией и с восточными соседями, но при сохранении своих национальных интересов. Были и совсем гнусные издания типа брошюры Бориса Федорова, сообщавшего, что коммунисты-ветераны являются якобы «разменной монетой в циничной игре» зюгановцев, которые хотят только вернуться в кабинеты, на дачи, в «членовозы» и распределители спецпайков.

Но прямо и непосредственно ответить подобным авторам Зюганов не мог — его опровержения никто не стал бы печатать в их абсолютно ангажированных газетах и журналах. Что собственно мог противопоставить им Зюганов, что можно было сделать еще для расширения своей электоральной базы и привлечения в ряды своих сторонников колеблющихся патриотов? Партийная пресса насчитывала около 150 газет — вроде бы это очень много, но это в основном местные малотиражные газеты, за исключением «Советской России» и «Правды», которые опять же читают в основном те, кто и так будет голосовать за коммунистов. Организации КПРФ на местах выведены за пределы предприятий, парткомитеты не имеют оргсредсгв и финансов, чтобы купить эфирное время. Коммунистический энтузиазм рядовых партийцев не мог заменить или превзойти современные избирательные технологии информационного века. Возможности его партии уже были практически полностью использованы.

Оставалось одно — заключить блок с другими кандидатами в президенты. Но здесь было два препятствия. Первое — ортодоксальность части партии, не желавшей продолжения компромиссов, отступлений, оппортунизма и т п. Второе — личные амбиции кандидатов в президенты, не желавших во имя коммунистов жертвовать своей судьбой. Таких претендентов — имевших определенную известность и способных помочь основным лидерам в достижении победы — было несколько: генерал А. Лебедь, офтальмолог С. Федоров и профессиональные политики Г. Явлинский и В. Жириновский. Кроме них в избирательной кампании участвовали известные личности, но не обладавшие харизмой и влиянием — М. Горбачев, миллиардер Брынцалов, бизнесмен-социалист М. Шаккум, бывший штангист, ставший писателем, Ю. Власов.

Первые трое претендентов пытались сформировать блок «третьей силы», получивший в прессе название «гусь в яблоках», но соглашение не состоялось. Зюганов попытался в ходе консультаций привлечь Лебедя на свою сторону, намеками обещая ему в случае победы предоставить ответственные посты вплоть до премьер-министра, но он не согласился, предпочитая другие варианты. Как стало впоследствии известно, к этому времени уже состоялись переговоры генерала с Ельциным и был заключен тайный союз критика Ельцина с самим Ельциным.

Генерал Лебедь старался выглядеть как надгосударственная демократическая, патриотическая и одновременно антикоммунистическая сила. Он рассчитывал на недовольные либеральным политиком массы, не желавшие, однако, возвращения коммунистического режима. Он прямо заявлял: «Я ожидаю подхода политиков из нерадикального крыла компартии. Сейчас всех начнут стращать ГУЛАГами, национализациями, виселицами, плахами, что отшатнет от коммунистов умеренное крыло. Зюганов останется со своими 20 %». Ельцин был заинтересован, чтобы Лебедь набрал как можно больше голосов, которые во 2-м туре достанутся ему. Лебедь получает от фондов большие деньги, привлекаются крупные специалисты для создания программы кандидата. Стратегию готовил известный политолог Радзиховский, экономист Найшуль написал экономическую часть программы, Чикирис снимает о нем фильм, Шишов готовит видеоклипы и др. Запускается пропагандистская кампания по тиражированию позитивного образа решительного генерала — спасителя Отечества.

16 июня в 89 субъектах Российский Федерации состоялся 1 — й тур выборов Президента Российский Федерации, в котором приняли участие 69,8 % зарегистрированных избирателей. Результаты голосования были в основном соответствующими прогнозам социологов и политологов. Президент Ельцин получил 35,28 % голосов, в основном на Севере, Дальнем Востоке, в портовых городах, городах-мегаполисах — Москве, Петербурге, Свердловске. Зюганов отстал от него всего на 3 % — 32,04 %, получив поддержку в центральных и южных российских регионах. Остальные претенденты получили соответственно: генерал-десантник А Лебедь — 14,52 %, либерал-теоретик Г Явлинский — 7,42 %, «человек-партия» В. Жириновский — 5,70 %, и остальные участники — аутсайдеры — менее 1 % каждый.

Что касается второй группы претендентов, здесь заметно выделялся успех генерала А. Лебедя, который благодаря пропаганде успешно эксплуатировал образ миротворца Приднестровья и сильной личности, способной навести порядок в стране. Существует обоснованное мнение, что если Ьы не выдвижение Лебедя, то Зюганов уже в 1-м туре получил бы более 50 % голосов и никакая фальсификация властей не помогла бы Б. Ельцину.

Сразу после выборов Зюганов обратился к избирателям, выразив удовлетворение результатами голосования, которые свидетельствуют об оздоровлении общества. Он еще раз заявил, что не надо устрашать общество приходом коммунистов. «Белые и красные, русские и нерусские, новые и старые, коммунисты и демократы — все мы дети России. Сегодня не время делить Россию — надо объединять ее. Хватит мечтать о прошлом, топтаться в настоящем, надо идти вперед в будущее. Мы зовем А. Лебедя, С. Федорова, С. Говорухина, С. Глазьева, всех страдающих за Россию и ее преданных сынов объединить усилия с блоком народно-патриотических сил перед вторым туром президентских выборов».

Результаты 1-го тура выборов показали, что у Зюганова бесспорно есть шансы победить в предстоящем 2-м туре. Однако ситуация дальше складывалась явно не в пользу Геннадия Андреевича. Хотя Ельцин слег (тайно) с инфарктом, его команда организовала в период между двумя турами мощный спурт избирательной кампании. Ей удалось привлечь на свою сторону генерала Лебедя, который был назначен 18 июня секретарем Совета безопасности и помощником Президента по национальной безопасности. Личный недоброжелатель Лебедя, «лучший» министр обороны генерал Грачев был снят со своей должности. В ответ благодарный Лебедь призвал своих избирателей проголосовать за Ельцина, пообещав решить чеченскую проблему и навести порядок в Вооруженных Силах, начать немедленную реформу в армии. Когда Президент представлял генерала прессе, один настырный журналист спросил: «Это теперь новый наследный принц и вы смотрите на Лебедя как на своего наследника?». Натянуто и неестественно улыбаясь, Ельцин ответил, что еще рано об этом говорить, хотя ничего не исключено. Однако самодовольный Лебедь, улыбаясь во весь рот, поблагодарил журналиста «за хороший вопрос». Он еще не знает, что через пару месяцев хозяин выкинет его за пределы Кремля, как нашкодившего кота. Зато эту перспективу очень хорошо и сразу поняли лидеры КПРФ Зюганов и Селезнев, прямо и недвусмысленно указав неизбежность этого шага Ельцина.

Однако сам Зюганов и его штаб не смогли сделать подобные эффективные нестандартные шаги и заключить новые, пусть несколько неожиданные соглашения и союзы. Зюганов традиционно предложил, во-первых, подписать пакт о национальном согласии и создать Совет национального согласия с представительством всех ведущих политических сил. В случае победы коммунистов сформировать правительство национального доверия на основе единства всех здоровых сил общества В это правительство он предполагал ввести А Лебедя, Г Явлинского, Ю. Лужкова, Е. Строева, М. Рахимова, однако они скандально и публично отказались от этого предложения. Согласие на вхождение в кабинет было получено только от сторонников и союзников Зюганова — С. Н. Бабурина, академика В. М. Вильдманова, С. П. Горячевой, Н. Н. Губенко, С. Ю. Глазьева, В. И. Илюхина, академика В. А. Коптюга, Ю. Д. Маслюкова, В. П. Мухи, П. В. Романова, С. П. Савицкой, В. А. Стародубцева, А. М. Тулеева. Большой компромисс на условиях коммунистической оппозиции не состоялся и, вероятно, в принципе был невозможен.

21 июня Зюганов обратился с открытым письмом к Борису Ельцину, в котором предложил встретиться на канале ОРТ в прямом эфире для публичных дебатов по образцу западных демократических систем. Но, как и следовало ожидать, Президент отказался, заявив, что ему с Зюгановым говорить не о чем, хотя речь шла не о личных контактах, а о разъяснении избирателям политических позиций двух главных и единственных кандидатов на пост Президента страны. Телевидение просто не могло допустить, чтобы президент, не являющийся эрудитом-интеллектуалом, проиграл дебаты кандидату-коммунисту Все прекрасно помнили, как опозорился теоретик Е. Гайдар, вчистую проиграв теледебаты в программе А. Любимова остроумному и язвительному коммунисту-адвокату Ю. Иванову.

Однако шанс у Зюганова еще был. На наш взгляд, если бы ему удалось довести до страны известие о тяжелом инфаркте Ельцина между 1-м и 2-м турами выборов, их исход был бы другим, ибо народ, несмотря на всю свою наивность, бесспорно, не стал бы голосовать за смертельно больного человека. Это понимало и его окружение, которому президентство Ельцина была нужнее, чем самому Ельцину. Как вынужденно, но честно признал известный публицист-демократ А. Минкин, «сегодня они маленькие боги, завтра были бы обыкновенными посредственными гражданами. Сегодня в Кремле — завтра в камере в Лефортово. У них нет будущего — только настоящее. Оно позволяет им тайно распоряжаться миллиардами рублей, армией, тайной полицией и владеть роскошными дворцами».

Зюганова противоправно не пустили на телевидение, где он вместе с Говорухиным собирался в законное время, выделенное избиркомом для КПРФ, сообщить о новом тяжелом инфаркте Ельцина и его неспособности выполнять президентские функции в ближайшее время. Кстати говоря, именно это обстоятельство дало Зюганову моральное право впоследствии напоминать прямо или косвенно об этом при очередных временных «отставках» Президента по многочисленным болезням, операциям, простудам, в результате которых тот не работал в полную силу по много месяцев в году.

Власть не могла допустить никаких сообщений или других подобных радикальных выпадов оппозиции, способных сорвать столь важный для нее исход голосования. Несомненно, если бы население узнало о выходе Ельцина из строя, то это сказалось бы как минимум на явке населения на избирательные участки. Существует даже точка зрения, что если бы Зюганов одержал победу, то был бы введен чрезвычайный вариант, исключавший его вхождение во власть. Зюганов знал это из надежных источников в ФСБ.

В результате исход выборов был практически во многом предопределен, несмотря на неприятные происшествия для власти. 19–20 июня разразился громкий скандал, связанный с незаконным выносом по поручению Чубайса из Дома правительства в коробке из-под ксерокса 500 тысяч американских долларов сотрудниками президентского предвыборного штаба. Позорный случай привел к снятию со своих постов первого вице-премьера Сосковца, начальника ФСБ Барсукова и начальника службы безопасности Коржакова. Однако этот случай, несмотря на всю обнаруженную грязь в правительственных кругах, не сыграл решающей роли в избирательном процессе. Кстати, Коржаков в 1996 г. так охарактеризовал в своем интервью «Парламентской газете» человека, которого «мы получили в качестве Президента»: «Не личность, а больного, капризного человека с пустыми обещаниями. Тем более, что Зюганов на тех выборах получил голосов объективно больше, чем Ельцин. Но сработала государственная машина, счетная комиссия, и сегодня мы имеем то, что имеем» (16.09.96). По мнению американских источников из Агентства национальной безопасности, Ельцину приписали до 8 млн голосов. Особенно ярко и наглядно это проявилось в Дагестане, где результаты 1-го тура по двум кандидатам поменялись практически наоборот.

3 июля 1996 г. за Ельцина в этих условиях проголосовало, согласно официальным сведениям избирательной комиссии под руководством г-на Рябова, 53,8 % или 40,2 млн человек, а за Зюганова — 40,2 % или 30,1 млн человек. Зюганов победил в таких республиках как Адыгея, Алтай, Бурятия, Карачаево-Черкессия, Марий-Эл, Мордовия, Северная Осетия, Чувашия, и в регионах: Краснодарский и Ставропольский края, Амурская, Астраханская, Белгородская, Брянская, Волгоградская, Воронежская, Кемеровская, Курганская, Курская, Липецкая, Новосибирская, Омская, Оренбургская, Орловская, Пензенская, Псковская, Рязанская, Саратовская, Смоленская, Тамбовская, Ульяновская и Читинская области.

Формально отставание Зюганова было значительным (13,5 %) и он практически сразу признал без оговорок свое поражение. Хотя в ходе выборов были обнаружены массовые нарушения, Зюганов не стал подавать протесты, ибо было совершенно очевидно — власть при наличии мощного перевеса может даже их признать, но при этом раскрутить новую антикоммунистическую кампанию. Кроме того, Зюганов не хотел, чтобы раскол страны, проявившийся после выборов от Смоленска до Владивостока, сохранился и прошла межа через всю родину. Нормальные отношения в стране — это диалог власти и оппозиции, нормальный и постоянный.

После выборов организатор победы Ельцина Чубайс получил должность руководителя президентской администрации фактически второго Правительства России. Это означало, что генеральный курс на продолжение неолиберальных реформ будет осуществляться и дальше. В это время выяснилось, что Ельцину предстоит серьезная операция на открытом сердце; это поставило в центр внимания вопрос — кто находится рядом с Президентом и может стать его временным фактическим преемником.

Зюганов определил ситуацию как предпосылку для формирования военной диктатуры. Назначенный секретарем Совета безопасности генерал А. И. Лебедь подписал знаменитые Хасав-Юртовские соглашения, которые прекратили военные действия в Чечне, но одновременно продемонстрировали слабость российской армии и поставили под вопрос территориальную целостность России. (Кстати говоря, проекты соглашений были подготовлены в правительственных структурах, а Лебедь только вычеркнул из проекта тезис о незыблемости территориальной целостности России). Лебедь стал фигурой номер два в российской политике и навел ужас на политическую элиту, которая увидела не без оснований в его действиях подготовку почвы для захвата масти. 16 октября министр МВД генерал Куликов заявил, что Лебедь создает 50-тысячный «Русский легион», и на следующий день Ельцин снимает Лебедя со всех его постов. Прогноз Зюганова о том, что Ельцин выбросит Лебедя, как половую тряпку, лишь только утвердится у власти, полностью подтвердился. Но, надо сказать, Лебедь не сдался и задумал возвращение на политическую московскую арену через выборы губернатора в каком-нибудь регионе в Сибири, в котором он легко реализует свой «мужицкий» имидж.

5 ноября 1996 г. Ельцину была сделана успешная операция шунтирования на сердце, и он на долгие месяцы оказался выключен из активной политической деятельности. И этот прогноз Зюганова полностью оправдался.

Однако, высоко оценивая прогностические возможности Зюганова, нельзя не задаться вопросом — почему же он все-таки проиграл выборы, которые мог реально выиграть?

Прежде чем перечислить недостатки избирательной кампании и его лично, приведем мнение профессора Шляпен-тоха, который в журнале «Власть» пишет, что Зюганов проиграл, а Ельцин выиграл благодаря «гениальной» стратегии Чубайса, который заставил выложиться на избирательную кампанию не только «семибанкирщину», а всех «новых русских», чей ежемесячный доход составил не менее чем по 50 тыс. долларов. Далее, пишет он, ельцинские «советники расчетливо посоветовали своему хозяину проигнорировать и другие правила игры. Они убедили взять из государственного бюджета и частного бизнеса в форме дотаций как можно больше средств для проведения предвыборной кампании. Ельцин и его команда совершенно открыто и недвусмысленно запугали губернаторов и глав администраций районов тем, что в случае неудовлетворительного результата выборов на местах они будут смещены со своих постов, а регионы лишатся субсидий. Важную роль сыграли так называемые «тихие американцы» — тайные советники, специалисты по избирательным кампаниям, присланные на помощь Ельцину по согласованию с вашингтонским Белым домом. Именно эти советники разработали хитроумную стратегию избирательной кампании» (Власть. 1996. № 11). Эта стратегия заключалась в активном использовании особенностей политической культуры России, в первую очередь авторитарно-вождистской ментальности, предполагающей перманентный поиск «злых негодяев», которые мешают «хорошим» осуществить их главные дела — в данном случае реформы (при Сталине — мешали «враги народа», при Иване Грозном — «бояре-изменщики» и т. д.). В СМИ была гениально разыграна эта «карта». Вся избирательная кампания строилась на противопоставлении позитивного имиджа «доброго царя» Ельцина и негативного имиджа «злого опричника» Зюганова. Добрый царь, естественно, совсем не ведал, что творят за его спиной приближенные и вдруг сразу прозревает и наказывает злодеев, подсунувших самодержцу на подпись все преступные или ошибочные бумаги. Обрадованный народ кланяется в ноги доброму царю, голосует сердцем за него, отворачивается от злого боярина, который хочет его погубить и вернуть в царство «Кащея» — Сталина.

Г. А. Зюганов, по мнению большинства политологов, провел избирательную кампанию энергично и достаточно эффективно, но неоригинально. Не была продемонстрирована исключительная воля к победе, абсолютная решимость пойти до конца. У некоторых политологов возникло даже подозрение, что Зюганов в принципе уже смирился с неизбежным поражением, ибо понимал, что его время еще не пришло. Известный политолог С. Кургинян писал, утрируя ситуацию, что «сегодня оппозиции не существует, коммунистической тем более. Есть некий аппендикс власти. Стратегические приоритеты не заданы.Идет в чистом виде игра вокруг нравящихся и не нравящихся лиц, вокруг укрепления собственных позиций ценой любой мимикрии. Единственно что может спасти оппозицию, в том числе и левую, это цельность, умение ценить принципы и оперировать реальными категориями. Вместо этого мы имеем ускоренную «содомизацию» оппозиционной политики. На уровне программы это закреплено в адской смеси из марксизма-ленинизма и лимитов на революцию» (Независимая газета, 21.11.96).

Действительно, народные массы реально не готовы к резкому социалистическому повороту, либеральные иллюзии все еще не исчезли по крайней мере среди вузовской и творческой интеллигенции, демократические надежды продолжают наполнять душу очень многих, что, в общем, правомерно, если учесть, что термин «демократия» означает в переводе буквально — «народовластие». Часть общества надеется, что в условиях рыночной экономики повезет именно им, они станут миллионерами, на худой конец — пресловутыми «средними» собственниками. Маргинализированные слои ждут подачек от правительства и не желают мобилизовываться на свершение «трудовых подвигов», что, вероятно, станет реальностью в случае победы Зюганова. К сожалению, русский народ имеет в своем менталитете такую особенность, как нежелание методично, долго и нудно трудиться, зарабатывая каждую копейку и ценя ее. Русская нация имманентно способна к штурмовщине, к рывкам, к жертвам, к подвигам, но в определенных ситуациях под руководством харизматических вождей. В период демократических реформ не произошло перемен в антирыночном менталитете нации, но зато уже отпало желание напрягаться и по-стахановски трудиться, поднимать целину, строить в тайге «БАМ», ибо гораздо проще ждать американских кредитов и требовать от Правительства повышения нищенских пенсий и зарплат.

Другой причиной поражения можно назвать коммунистическую шаблонность и стандартное мышление. Не принимая современных западных технологий, Зюганов и его команда избегали в ходе телевизионных выступлений яркости, эффектности, резких заявлений. Он выступал иной раз многословно, вызывая неблагоприятный эффект; что раскручивали цепкие журналисты. Он и его команда, вероятно, не вполне понимали психологию интеллигентского и предпринимательского, маргинального электората. По мнению политологов, была продемонстрирована в определенной степени невостребованность информации, которая не укладывалась в субъективно комфортные для коммунистов идеологические схемы.

Кампания по выборам президента организовывалась и методологически обеспечивалась так же, как прошедшая перед этим кампания выборов в Госдуму, без учета очевидных технологических различий между этими видами избирательного процесса. Штаб Зюганова был в известной мере зациклен на работе с левыми избирателями, пренебрегая потенциальными электоральными слоями из так называемого «болота», «центра». В штабе избирательной кампании доминировали деятели КПРФ, которые привнесли партбюрократические подходы подковерной борьбы за доступ к «телу» Зюганова, более того — практически отсутствовали независимые профессионалы, способные более точно критиковать, давать непредвзятые советы и рекомендации.

С другой стороны, как считает профессор В. Трушков, крупнейшим просчетом НПСР — Народно-патриотического Союза России, арматурой и цементом которого были коммунисты, явилось стыдливое отношение левых к социализму. Предельно жестко и упрощенно схему проигрыша можно нарисовать так: режим сумел бесконечно поливать грязью коммунистов, потому, что общество не смогло до конца поверить программам и заявлениям Зюганова. Не поверили люди в заявления, что не будет пересмотра «малой приватизации», что Зюганов ратует за смешанную экономику что невозможны ГУЛАГ и гражданская война… Зюганова и нас всех подозревали в неискренности. Надо было прямо сказать, подчеркивал Трушков, что Зюганов — коммунист и в перспективе видит социалистическое хозяйство, но сейчас, на современном, достаточно длительном этапе уровень развития производительных сил требует многоукладности и нэпа.

А вот в стиле политического поведения, на наш взгляд, над Зюгановым и особенно его помощниками до некоторой степени довлела номенклатурная коммунистическая ментальность, выработанная в период существования массовой КПСС, и генсековский тип лидерства. Зюганов совершенно сознательно отказался от выработки имиджа харизматического лидера, вождя нации. Он демонстрировал самого себя, каким являлся в действительности — интеллигентного, солидного, умного, высококвалифицированного политика. Надо было показать себя как Единственного возможного кандидата, причем не только от КПРФ, а от всех левых, центристов и — может быть — всей нации. Ему надо было подняться на следующую ступень в освоении новейших форм политического профессионализма, и такие возможности объективно у него были. Личность Зюганова по своим масштабам и глубине дает все необходимые возможности для его раскрутки как лидера всей нации, а не только КПРФ и НПСР.

Именно Зюганов должен был взять лозунг «президента всех россиян», а не Ельцин, который в действительности стал президентом исключительно «новых русских». Президентская избирательная кампания выявила определенную недооценку со стороны компартии лидерского начала, первенствующего в избирательных кампаниях буржуазного типа. КПРФ опиралась на партийное начало, делающее ставку на организацию как на главный политический субъект политического процесса. Эго, бесспорно, логично отражает традиционную ставку партии на коллективизм, товарищество, коллегиальность, соборность — основы советского образа жизни, но сейчас другие времена, и власть безудержно эксплуатировала индивидуалистические начала, раскрутку через СМИ лидеров, промывание мозгов избирателей. В этих условиях принципиально важно наличие таких лидеров, имеющих общенациональную известность и авторитет. Партия испытывала некоторую нехватку публичных политиков первого и второго плана, так сказать, политических звездочек в лучшем смысле этого слова. Доверенные лица Зюганова были в основном недостаточно известные политики, а иногда никому не известные личности. При всем уважении к учителям и рабочим, не они должны быть представителями претендента по регионам. Общественности не был заблаговременно представлен «теневой» кабинет министров, в регионах — «теневые» губернаторы. Личностно-лидерский фактор в широком смысле слова не был задействован на всех уровнях КПРФ и НПСР

Пока в России существует президентская республика, это единственный путь к победе, если не считать, конечно, мятежа. Собственно, для того и была позаимствована либералами у Запада буржуазная избирательная система, чтобы обеспечивать пребывание у власти представителей одних и тех же кругов за счет финансовоемких избирательных технологий, манипулирования общественным мнением с помощью СМИ и использования властных полномочий представителей правящей политической элиты.

Левоцентристским и коммунистическим силам нужно, несмотря на все трудности и неприязнь, научиться использовать все эти факторы в полном объеме. Необходимо раскрутить обновленный имидж Зюганова и других лидеров, сформировать полноценную политическую контрэлиту, в какой-то мере вписанную в рамки сложившейся системы, и одерживать победы в рамках навязанных обществу буржуазно-демократических правил современной политической игры со всеми ее российскими «правовыми» особенностями.

Глава 11 Доктрина Зюганова и «право-левые» критики

Несомненный политический успех Геннадия Зюганова связан не только с его личными качествами — организаторскими способностями, энергией, работоспособностью, уверенностью, но во многом с его интеллектуальной деятельностью, его новаторскими идеями, которые бесспорно обновили идеологию КПРФ. Став председателем сначала ЦИК, а позднее — ЦК КПРФ, Зюганов занялся систематическим внедрением в ткань марксистско-ленинских традиционных постулатов новых подходов, связанных с концепциями обновленного социализма, идей государственного патриотизма, державности и в определенной мере элементов русского национализма, теории устойчивого развития человечества и даже признания православия как национальной духовной ценности. Все эти компоненты у Зюганова не образуют пока еще целостной, законченной системы, за что его, в принципе, справедливо упрекают критики справа и слева. Но Зюганов не ставит своей целью это немедленно сделать. Он не кабинетный ученый, а прежде всего политик и его задача — заложить практическую основу для объединения всех здоровых сил российского общества, стремящихся к возрождению Великой России. Он разработал и в известной степени углубил понимание ряда проблем. Им были написаны известные общественности и в научном мире книги «Держава», «Драма власти», «Верю в Россию», «За горизонтом», «Россия и современный мир», «Уроки жизни», «География победы. Основы российской геополитики», «Россия — родина моя» и много различных небольших брошюр, статей в журналах и газетах, не говоря уже о докладах на партийных съездах и пленумах, речах в Госдуме и многом другом.

Разработка в публикациях проблем развития страны оказалась столь глубока и серьезна, что это позволило Геннадию Андреевичу представить научный доклад на основе всех имевшихся публикаций на соискание ученой степени доктора философских наук по специальности 09.00.10 — «философия политики». Он при поддержке Института социально-политических исследований Российской академии наук блестяще защитился в диссертационном совете философского факультета МГУ — одном из лучших и ведущих в стране и в Европе. Тема диссертационного исследования чрезвычайно актуальна: «Основные тенденции и механизмы социально-политических изменений в современной России». Характеризуя работу в целом, можно смело сказать, что она в полной мере отвечает завету Михаила Ломоносова о том, что любомудрие должно зиждиться на подвижничестве, чести и совести. Именно эти нравственные категории пронизывают всю работу Зюганова. По своим характеристикам это бесспорно крупный научный труд, в котором звучит боль за исстрадавшуюся Россию, за ее народ.

Диссертация написана на колоссальном количестве изученных репрезентативных источников. Поскольку далеко не все читатели знакомя гея с диссертационными трудами ученых-политиков, есть смысл коснуться подробнее содержания диссертации и полемики вокруг ее положений.

В числе освоенных источников диссертации Зюганова были официальные государственно-правовые документы, материалы партий и движений, теоретические труды отечественных и зарубежных исследователей прошлого и настоящего. Однако, разумеется, Зюганов в первую очередь пристально проанализировал наследие К. Маркса и В. И. Ленина, в котором выделил Марксову теорию прийавочной стоимости, ленинское учение об империализме, методологию анализа трех русских революций, особо — идеологию новой экономической политики, являющейся в известном смысле образцом для современной России. Это очень важно отметить, так как среди части интеллигенции бытует ложное мнение о том, что Зюганов отказался от ленинского наследия, ленинских конкретных идей, личности Ленина.

Естественно, Зюганов не мог обойти генезис концепции российского патриотизма, народности, державности, России как особого микрокосмоса в человеческой галактике, разработанной И. В. Киреевским, А. С. Хомяковым, И. С. Аксаковым, Ю. Ф. Самариным. Взлеты славянофильской мысли Зюганов проанализировал и сравнил со сложными противоречивыми взглядами П. Я. Чаадаева, А. И. Герцена, М. А. Бакунина, Н. Г. Чернышевского, П. Л. Лаврова, Н. К. Михайловского. Но колоссальное значение для темы исследования Зюганова имела уникальная работа Н. Я. Данилевского «Россия и Европа», в которой он положил начало цивилизационному подходу в изучении истории всего человечества и, конечно же, России. Зюганову были особенно близки духовные основы «Русской идеи» в трактовке Вл. Соловьева, Н. А. Бердяева, великих религиозных мыслителей С. Н. и Е. Н. Трубецких, Павла Флоренского, Сергея Булгакова, А. В. Карташова, И. А. Ильина, а также представителей современной православной богословской мысли — действующего патриарха Алексия II и ныне покойного митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна.

Зюганов восхищается теоретическим наследием Льва Николаевича Гумилева, который по дерзновенности мысли, масштабности свершенных открытий, силе духа и собственному величию является одним из самых выдающихся мыслителей-систематиков XX в. Его теория пассионарности является не только выдающимся вкладом в анализ цивилизаций, но толчком для поиска нетрадиционных методов и подходов к анализу развития этносов современной эпохи, прежде всего русского народа.

В своих поисках Зюганов опирается на разработки близких ему по духу обществоведов, среди которых А. П. Бутенко, П. В. Волобуев, А А. Зиновьев, В. В. Кожинов, В. А Коптюг, С. П. Курашвили, Р. И. Косолапов, Н. Н. Моисеев, И. Р. Шафаревич и десятки других. Он активно использует сборники работ под редакцией академика РАН Г. В. Осипова и академика РАЕН А. И. Подберезкина — руководителя общественно-политического движения «Духовное наследие».

Конечно, Зюганов не обошел вниманием работы выдающихся мыслителей А. Тойнби, С. Хатгингтона, Ф. Фукуямы, О. Шпенглера, предложивших свои модели развития всемирной и региональных цивилизаций. Цитируя их положения и полемизируя с ними, Зюганов выходит на новый уровень обобщений — не побоимся сказать — равнозначного характера. Все вышеприведенные перечисления авторов и трудов, концепций и идей убедительно свидетельствуют о масштабе и глубине исследования диссертанта — лидера и идеолога КПРФ. Жанр популярного биографического очерка не дает возможности провести подробный специальный анализ диссертации, позволяющий оценить тот вклад, который сделал Зюганов в науку и — что самое главное — в идеологию своей партии.

Хотя диссертация была единогласно одобрена учеными и утверждена в высшей аттестационной комиссии страны, защита вызвала крайнее неудовольствие в либеральных, западнически настроенных ученых кругах, которые, как всегда, подвергли критике труд Зюганова с позиции обладателей (по меньшей мере) абсолютной истины. Поскольку многие отечественные либералы-ученые — это бывшие коммунисты, то догматизм и абсолютизация как методологические подходы присущи им в значительной мере. Уверовав в истину либерализма, они не в состоянии понять другие точки зрения и не хотят этого делать.

Прежде всего это коснулось оценок прошлого и настоящего страны. Зюганов на основании объективных данных отметил, что к концу 60-х гг. жесткая централизация управления исчерпала свои возможности, начались застойные явления, замедление темпов экономического роста, снижение благосостояния населения, углубление деформаций. На рубеже 70—80-х гг. в народном хозяйстве СССР стали проявляться признаки стагнации. Причина заключалась в том, что монополия государственной собственности (колхозная форма собственности де-факто оказалась разновидностью государственной) стала препятствовать развитию общества, так как утратила объективную потребность совершенствования производства, введения новых технологий, новой мотивации труда. Зюганов отметил, что при этом произошло фактическое слияние партии и государства, пронизанного единой идеологией. Таким образом сложилась закрытая политико-управленческая система. Ее основной функцией стала функция охранительная, препятствующая всяким попыткам изменения сложившегося статус-кво. В результате непрерывного бюрократического давления партии народ устал и произошел трагический социально-психологический надлом.

Проанализировав негативные тенденции, Зюганов указал и на очевидные достижения советской системы, особенно в социальной сфере, которые, однако, не стали доминирующими и определяющими в развитии страны, в определении реальных перспектив.

Однако общественный рецензент, либеральный философ Борис Гершунский, приведя данные оценки Зюганова, заявил в статье в «Литературной газете», что Зюганов должен был сделать из этого вывод о полном банкротстве социализма как непродуктивной системы, о политическом крахе ортодоксального коммунизма, о несостоятельности направляющей роли КПСС. Указав теоретику Зюганову, что он обязан был сказать, Гершунский потребовал от него — ни больше ни меньше — «очищающего покаяния, хотя бы на уровне признания научной несостоятельности деятельности КПСС». Гершунский, подобно Гайдару и другим либеральным ученым деятелям, непреклонен и абсолютен в том, что социализм не имеет права на существование, что марксизм есть утопия, исторический опыт СССР — «черная дыра» и т. п. Исходя из такой псевдонаучной методологии, Гершунский рекомендует ответить на банальный вопрос — кто виноват? Согласно его взглядам, во всем в истории виноваты КПСС, Ленин, Маркс, конечно же, Сталин и лично товарищ Зюганов.

Что касается самого Зюганова, то он в действительности проанализировал сначала объективные — социально-экономические причины кризиса в стране в соответствии с методологией марксизма и только затем перешел к анализу субъективных факторов, которые, как известно, находятся в диалектическом единстве с объективными. Это обстоятельство вызывает у его либеральных противников — «знатоков» марксизма настоящую истерику, ибо, по их мнению, социализм рухнул чуть ли не сам, как «колосс на глиняных ногах», без конкретного воздействия субъективных сил и определенных личностей. Как известно, по Марксу, история реализуется при всех своих объективных закономерностях через личности и через них обретает специфику, темпы процесса, поступательное и зигзагообразное развитие и даже временное движение вспять. Зюганов, как настоящий ученый, выявил субъективных выразителей объективных тенденций и не постеснялся их обозначить, хотя в рамках чисто научной диссертации он стремился избежать излишней идеологизации и политизированности.

В первую очередь он назвал высшую партийную номенклатуру, к которой, кстати, частично принадлежал в прошлом сам и которую хорошо знал. Этот слой управленцев отказался от идеи действенного реформирования без слома исторической традиции российской цивилизации. Концепция реформ восприняла в вульгаризированном виде идеологию евроцентризма, то есть повторение пути развития Запада, а в его рамках — развитие социальной философии неолиберализма. Кроме того, конкретными субъектами разрушительного процесса он назвал политическую — объективно предательскую деятельность высших должностных лиц советского государства и РСФСР. На последующих этапах разрушение социализма возглавили известные денационализированные демократы, различные политические дирижеры, лишенные зачатков государственнического инстинкта. Все эти представители различных сил действовали кто объективно, кто осознанно в рамках методики «управляемой катастрофы», содержащей пять этапов: раскол, конфликт, тупик, взрыв, обвал. Зюганов конкретно показывает, как именно реализовывалась эта схема, на исторических фактах, правда, не называя, кто именно все это планировал.

Можно соглашаться или спорить с такими выводами, но несомненна смелая и серьезная в научном отношении, ответственная попытка концептуального анализа данного явления. Однако автор статьи в «Литературной газете» Борис Гершунский шулерски «передергивает» позиции Зюганова и как классический фальсификатор объявляет, что он-де анализировал только надстроечные явления, игнорируя якобы экономический базис, а это является «идейным предательством» марксизма (всегда забавно читать перлы о защите марксизма в исполнении либералов — антикоммунистов и разоблачителей марксиста — лидера компартии).

Особую ненависть Гершунского вызвал тезис Зюганова о том, что «у социализма как мировой системы есть своя роль не только в качестве ядра революционного процесса, но и в качестве геополитической структуры, обладающей вполне определенным набором цивилизационных признаков, что у нашей страны есть свои особенные планетарные интересы, обусловленные ее местом и значением в развитии человечества». Признание планетарных интересов России Зюгановым является, по мнению апологетов либерализма, «иррациональными фантазиями и импровизациями». Страна, занимающая даже после развала СССР одну седьмую части суши планеты, оказывается, не должна иметь таких интересов, в отличие от США — лидера мировой цивилизации, и добавим от себя — ее жандарма.

Зюганов рассматривает возможность обретения конструктивного мировоззрения и духовного здоровья нации и доказывает необходимость создания эффективной, соответствующей требованиям времени идеологии российского государственного патриотизма, которая не только может стать надежным мировоззренческим основанием функционирования аппаратно-бюрократических управленческих механизмов российской державы, но и заложить теоретическую и философскую политику формирования в России мощного альтернативного центра мирового влияния, способного олицетворить справедливость и народовластие.

Как уже говорилось, важнейший источник развития этой идеологии Зюганов видит в концепции, получившей название «Русская идея». Опираясь на труды крупнейших российских мыслителей Л. Гумилева и И. Шафаревича, он развивает концепцию самодостаточности России как великой цивилизации. Эта мировоззренческая позиция вызывает у либералов просто ненависть. Тот же Гершунский в своей статье исходит буквально самой настоящей злобой, не жалея уничижительных псевдонаучных обвинений на грани прямых неэтичных оскорблений. Это объясняется, видимо, тем, что Гершунский, судя по отдельным замечаниям, явно и безусловно не относит себя к патриотам России и не желает возрождения этой страны прежде всего как исторической славянской общности, отрицает существование позитивных моментов в «националистических» позициях «Русской идеи», считает идеи Гумилева и Шафаревича оправданием национально-религиозной нетерпимости, настаивает на ликвидации централистско-федеративного устройства России, игнорирует основополагающий принцип ее исторического бытия — державность. Он особо категорически отрицает преемственность Советской России и тысячелетней истории российского государства, ибо, по его мнению, ментальность российского социума настолько глубоко деформирована коммунистической диктатурой, что говорить пока можно только об исправлении этих преступных действий тоталитарного режима» и «крайне наивно считать, что возможна культурно-ментальная преемственность российского социума» с аналогичными компонентами Киевской Руси, Московского царства или Российской империи. Русские идеи, согласно этой логике, совершенно не нужны при наличии более прогрессивных ценностей общечеловеческого характера.

В принципе, в условиях плюрализма никто не против того, чтобы данный автор имел такое собственное антипатриотическое и антиисторическое мнение. Это дело его научной и личной совести, гражданской позиции. Но непонятно одно — зачем оскорблять в рамках провозглашенной демократии других ученых — мыслящих иначе, чем он — и призывать власти к уголовному преследованию такого инакомыслящего, доктора философии коммуниста Зюганова. Думается, такая агрессивная критика наглядно демонстрирует ущербность методологических позиций российского космополитического квазилиберализма.

Что же принципиально нового говорит Зюганов о существовании и развитии российской цивилизации? Он совершенно обоснованно развивает историческую традицию Данилевского и глубоко и предметно раскрывает преемственность различных этапов становления великой российской цивилизационной общности. Диссертант на основании исследования приходит к выводам: «Опыт и здравый смысл, научный анализ и культурная традиция подтверждают, что:

с точки зрения исторической, Россия являет собой особый тип цивилизации, наследующий и продолжающий тысячелетнюю традицию Киевской Руси, Московского царства, Российской империи и Союза ССР;

с точки зрения геополитической, Россия — стержень и главная опора евразийского континентального блока, интересы которого противостоят гегемонистским тенденциям «океанской державы» США и атлантического «большого пространства»;

с точки зрения мировоззренческо-идеологической, Россия есть выразительница культурно-исторической и нравственной традиций, фундаментальными ценностями которых являются соборность (коллективизм), державность (государственная самодостаточность) и стремление к воплощению высших идеалов добра и справедливости;

с точки зрения национальной, Россия есть сложная этническая общность, в основе которой лежит мощное национальное ядро великороссов, малороссов, белорусов;

с точки зрения экономической, Россия есть автономный хозяйственный организм, принципиально отличающийся по законам своей деятельности от западной модели «свободного рынка».

Каждое из этих утверждений убедительно аргументируется Зюгановым, который продолжает и развивает определенную историографическую традицию, ведущую начало от Данилевского. Обосновав свои положения, Зюганов отмечает, что главная причина современного кризиса, социально-политического недомогания заключается в попытках «капиталистической реставрации, подрывающей материальные и духовные основы общества и государства и все более демонстрирующей сущностные различия западной цивилизации и цивилизации российской». Надо честно признать, что финальный аккорд-вывод носит достаточно идеологизированный характер и является предметом научных и политических дискуссий. Но это мнение автора — председателя ЦК КПРФ, его мировоззренческое кредо, личная позиция как гражданина и патриота, которая, безусловно, имеет право на уважение не только единомышленников. Во всяком случае, никто не опровергнет положения Зюганова о том, что в ходе капиталистической реставрации обнищало подавляющее большинство населения. Некоторые авторы считают, что этот факт не означает позитивности прошлого опыта «развитого социализма». Но ведь другой истории у нас нет и сравнивать результаты реформ можно только с исторической реальностью, а не с умозрительными футуристическими либеральными проектами жизни «как на Западе». Если же сейчас стало хуже жить, чем раньше, то почему тогда прошлый социализм хуже современной практики российского либерализма в экономике?

Известный банкир П. Авен опубликовал в начале 1999 г статью в газете «Коммерсантъ», в которой заявил, что в действительности либеральное правительство, куда он входил, всегда воровало, злоупотребляло, лгало, мздоимствовало, подтасовывало, но это, оказывается, не было настоящим либерализмом, он еще впереди. А это было, на самом деле, только робкой пробой пера, на которую не следует обращать внимания, а надо верить снова и снова в либеральное светлое будущее. Объективно признания Авена дорогого стоят — они подтверждают все обвинения Зюганова в адрес политического режима Ельцина, а следовательно, косвенно, и теоретические выводы лидера КПРФ.

В своих последующих трудах Зюганов глубоко обосновывает и развивает принципиальную идею о том, что «Русская идея» есть в основе социалистическая. Естественно, это положение вызвало несогласие либеральных идеологов типа Игоря Чубайса — брата известного приватизатора. И. Чубайс написал книгу «Россия в поисках себя», которая фактически вся посвящена отрицанию этого положения, хотя имя Зюганова лицемерно не называется ни разу. Стержень аргументации — обоснование идеи о том, что коммунизм хуже фашизма, потому что фашизм — это крайняя преступная фаза ошибки — «искреннего заблуждения», а коммунизм есть «сознательный обман», не имеющий ничего общего ни с «Русской идеей», ни с русской историей. Лексическая загадочность автора беспредельна. Нет смысла серьезно спорить с данным автором, ибо он видит русскую историю и духовность, так сказать, только с одной стороны, причем в черно-белом изображении. Например, историю СССР Чубайс рассматривает только в плане истории диссидентского движения, в котором он принимал участие. Истории свершений русского трудового народа, революционного движения, двадцатимиллионной компартии для него просто не существует. Вот уж действительно в мире абсурда все рациональное кажется нелепостью. Антиисторизм И. Чубайса, видимо, вполне согласуется с радикально-либеральной политикой его брата-экономиста.

Другой исследователь, А. Г. Здравосмыслов, более основательно знакомый с трудами классиков марксизма и с историей, пишет в своей работе «Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве» (М., 1997), что соединение интересов России с коммунистической идеей есть «абсурд и бессмыслица», так как коммунистическая идея во все времена была связана исключительно с пролетарским и социалистическим интернационализмом. Однако все было много сложнее. К. Маркс и Ф. Энгельс, а впоследствии В. И. Ленин и особенно Л. Д. Троцкий писали о перспективе перманентной мировой коммунистической революции. Однако уже Ленин в заключительных работах накануне смерти писал о возможности строительства социализма в одной стране, о новых методах и направлениях строительства такого социализма — кооперации, культурной революции, нэпе, который «всерьез и надолго», и т. д. Сталин, как известно, построил в России «социализм осажденной крепости», ликвидировал Коминтерн, обратил внимание на патриотическую роль русского православия в годы Отечественной войны, за что был прозван в эмиграции «национал-большевиком». Этот коммунистический диктатор был в первую очередь озабочен геополитическими интересами СССР, который он воспринимал как наследника Российской империи и прямо заявлял о своем неуклонном желании восстановить ее в старых имперских границах. В дальнейшем советские вожди поддерживали коммунистические режимы в мире из соображений скорее геополитических, нежели исходили из концепции мировой революции. В брежневский период ряд руководителей пытался проводить негласно прорусскую политику в государственных и партийных структурах, хотя русский национализм продолжал активно преследоваться КГБ.

Таким образом, в реальной жизни социалистическое строительство и русские национальные геополитические интересы тесно переплетались на практике, и иначе и быть не могло в принципе. Зюганов, в отличие от стыдливо закрывающих на это глаза ученых и политиков, непосредственно осмыслил этот явление и предложил свою теоретическую интерпретацию. Он исходит из того, что российская цивилизация в силу географических, климатических, конфессиональных, исторических причин всегда тяготела к мобилизационному типу развития, к распределению продуктов труда с учетом общинно-коллективистских представлений о социальной справедливости, к соборно-вечевым традициям осуществления сословно-представительной монархии, казачьего кругового общинного, земского самоуправления, особой роли православного русского менталитета.

Но это не означает шовинистической пропаганды идеи «особости» русского народа. Зюганов говорит, что основной народ России русские, но рядом с ними множество других — средних, малых, порой почти незаметных. «И русские взяли на себя добровольную историческую ответственность жить в мире с этими народами, заботиться о них. Заслонять эти народы от бед и невзгод, соединять их вместе. Поэтому наша общенациональная философия не может быть философией узкого и эгоистического национализма. Русская идея, как об этом говорил Достоевский, как проповедовал Пушкин, — это всеоткрытость, это готовность принять в свое сердце всякую другую национальную душу, национальную идею. И может быть, одно из самых больших достижений русских, создавших уникальную культуру, свой тип бытия, свою систему отношений к природе, человеку, будущему, то есть все, что связано с исконным неповторимым русским, — это создание великого государства, основанного не на принуждении, не на господстве, не на колониальном угнетении, а на гармонии, на раскрытии возможностей каждого народа, каждой территории и пяди земли. И именно всеоткрытость русских предопределяет будущую государственную философию России». И далее Зюганов конкретно уточняет: «Из накопленного многовекового опыта, из понимания национальной судьбы мы видим: основой нашего бытия была мечта о справедливости, правде и общем благе. «Русская Правда» — так называлось древнее уложение Ярослава Мудрого. Христианство еще более усилило эту потребность в правде, справедливости, благе, поставив в центр человеческих отношений любовь к ближнему; все это явилось в виде христианской православной мечты.

А в недавнее социалистическое семидесятилетие была попытка на практике: в законах, государственных институтах и политике — осуществить принцип социальной справедливости. И социализм стал первым в мире проектом земного воплощения этой вековой мечты» (Советская Россия, 20.11.97).

Все это он считает историческими предпосылками и основами для зарождения и развития в России социалистической уравнительной идеи. Причем она была сформулирована в России народниками задолго до того, как распространилась марксистская концепция западноевропейского происхождения. При всей своей гениальности классики марксизма не могли объять необъятного и указать, как должна развиваться Россия. Хотя все-таки К. Маркс, как известно, отмечал исключительную роль общины в России и допускал возможность развития революционного процесса в соответствии с этой особенностью. Наверное, можно согласиться с тем, что классический марксизм недооценивает в целом национальный момент в развитии человечества и особенно в отсталой России. И тем более значима попытка Зюганова внести свой творческий вклад в марксистскую разработку национального вопроса применительно к уникальным и неповторимым условиям российской цивилизации, прошедшей великий и реальный 70-летний этап социалистического развития. Если обосновывается и реализуется «шведский социализм», «социализм с китайской спецификой», «канадский социализм», то почему не может быть «русского социализма» — национальной модели социально-государственного устройства, отвечающей национальным традициям и историческим условиям? В отличие от либералов-западников и коммунистов-догматиков Зюганов как национальный оппозиционный лидер России заявляет — «Русская идея» в современных условиях — это не только осознание всеми гражданами России своей идентичности и общего пути, но обязанность строить социально-справедливое и гуманное общество, то есть русский социализм, российскую цивилизацию новых веков.

Если названные либералы представили критику научных выводов Зюганова справа, то слева антизюгановский подход в теории возглавил Борис Славин. Это доктор философских наук, работавший при советской власти в Институте марксизма-ленинизма (НМЛ). Он был членом ЦК КПРФ, но после 111 съезда партии вышел из ее состава в знак протеста против «перерождения ее в национал-патриотическую организацию». Что самое интересное, так это то, что этот ортодоксальный марксист вошел в руководство откровенно соглашательской, псевдосоциалистической центристской партии, созданной врачом-миллионером Святославом Федоровым, — «Партии самоуправления трудящихся». Можно было бы воспринять критику Славина с левых позиций спокойно, и, может быть, не заметить, если бы он перешел в РКРП и тем самым доказал, что его преданность классическим нормам марксизма не пустой звук. Итак, что же инкриминирует профессор Славин доктору Зюганову?

Славин упрощенчески вырывает из контекста работ Зюганова какие-то мысли, отбрасывает аргументы, игнорирует конкретно-историческую ситуацию, в которой они были сформулированы, и фиксирует внешний разлад с марксизмом. Во-первых, он заявляет, что для Зюганова будто бы рабочий класс не является революционной силой, в отличие от крестьян, «красных директоров» и отечественных предпринимателей. На самом деле Зюганов просто обращал внимание, что в силу сложившейся ситуации реальные рабочие не проявляют коммунистической активности, а крестьянство в большинстве своем голосует за КПРФ. Во-вторых, выступая за союз правых и левых, красных и белых, Зюганов якобы отрицает марксистскую концепцию классовой борьбы. Но дело в том, что классовую борьбу нельзя вызвать искусственно, она должна вызреть на объективной основе. Что касается союза левых и правых, то речь у Зюганова идет об оппозиции, а не о правых проправительственных либералах.

В-третьих, по мнению Славина, для Зюганова интернационализм является якобы вариантом космополитизма, т. к. он неправомерно видит в триаде царского реакционера Уварова «Православие, самодержавие, народность» первоначальную формулу русского патриотизма, а не защиту самодержавия. В данном случае лидер КПРФ имеет в виду, что космополитизм действительно является в известной мере абсолютизацией интернационалистической тенденции, апогеем ее развития. В формуле Уварова есть кроме идеи самодержавия понятие народа и православия, а следовательно, какие-то начала патриотизма все-таки заложены.

В-четвертых, по Славину, Зюганов любит государственников и ненавидит антигосударственников, забывая, что коммунисты всегда рассматривали государство как антипод свободы. Но в данном случае Славин тоже забывает, что Ленин и коммунисты пришли к необходимости создания советского государства и отказа от абстрактного коммунистического идеала Маркса. Зюганов же действительно считает, что в условиях глобального кризиса России только крепкая государственность может сохранить ее основы, территориальную целостность, независимость. С этим согласятся все разумные люди.

В-пятых, диктатура пролетариата, по Зюганову, так же опасна для общества, как и диктатура буржуазии. Здесь Зюганов, конечно, имеет в виду современную Россию, где недопустима любая диктатура, чреватая гражданской войной.

В-шестых, Славин упрекает Зюганова за то, что в условиях, когда у части населения развивалась ностальгия по сталинским временам, лидеры КПРФ не объясняли массам вред этих иллюзий, а бросились возрождать культ Сталина. В данном пункте содержатся некорректные формулировки, так как никто в народе не мечтает о возврате к ГУЛАГу и Зюганов никогда не славил Сталина как великого вождя. Речь шла только о том, что Сталин действительно стремился к величию российского государства и обеспечивал его геополитические интересы. Но этого отрицать невозможно, так же как и сталинские репрессии.

В-седьмых, идеология Зюганова, названная «русским коммунизмом», якобы навязана всей партии. Неужели Славин не понимает, что навязать полумиллионной партии что-то невозможно в принципе? Славин считает, что для новой программы КПРФ характерна насыщенность такими полурелигиозными понятиями, как «соборность» и «духовность», и в ней якобы неправомерно «русская идея отождествляется с социализмом». Это справедливо отмечено, но ведь определенная связь этих понятий четко прослеживается в истории, о чем уже был сказано выше.

Наконец, в-восьмых, в программе отождествляется «большевистская концепция мировой революции — с либеральной концепцией вхождения России в мировую цивилизацию». В данном вопросе речь идет о том бесспорном факте, что обе концепции носят очевидный космополитический, наднациональный характер и на этой основе они могут сравниваться, а о буквальном отождествлении в программе нет и речи. Заявление Славина, что нельзя, в принципе, с марксистских позиций сравнивать Горбачева и Троцкого, делить руководство партии на патриотов и предателей, вообще трудно комментировать в силу его нелогичности.

Следует, вероятно, сказать, что в рассуждениях Славина есть известное рациональное зерно. Действительно, не все концы в доктрине Зюганова увязаны, не всегда он и особенно его сподвижники из рабочих и генералов корректны. Но не ошибается тот, кто ничего не делает. Можно, конечно, повторять заезженные формулы и лозунги марксизма вековой давности, слыть истинным коммунистом, но изменится ли от этого что-нибудь? Кого сейчас можно увлечь лозунгами мировой революции, диктатуры пролетариата?

В этой связи уместно вспомнить мнение А. Зиновьева, считающего, что «ситуация в мире после второй мировой войны изменилась настолько, что марксизм стал неадекватен ей и в качестве идеологии… он в наше время не имеет шансов вновь стать в России и в западном мире массовой идеологией… Коммунистическая идеология тут может возродиться только на основе объективного научного изучения реального коммунизма (т. е. советского опыта. — С. К.)». Признает Зиновьев и поиски национального пути для России в рамках глобального наступления западной цивилизации (Правда, 24.10.97). Научная деятельность Зюганова находится в русле требований новой эпохи.

На наш взгляд, вполне можно согласиться с определенными положениями Славина, например, о том, что КПСС пострадала от засилья в партии привилегированных бюрократов, не реализовала полностью завещания Ленина о смещении Сталина с поста генсека, не осуществила демократизацию госаппарата и партии, не соединила в должной мере преимущества советской власти и «новейшие прогрессы капитализма» (В. И. Ленин). Обюрокрачивание государства и партии привело к их неизбежному отрыву от трудящихся, рабочего класса, сделало возможным проведение незаконных массовых репрессий 30—40-х гг и буржуазное перерождение партийной номенклатуры в 80-е гг В конечном итоге КПСС не удалось реализовать стратегию на демократическое обновление страны и качественное улучшение жизненного уровня трудящихся по сравнению с развитыми странами Запада. Это послужило главной причиной падения как самой партии, так и ее детища — «развитого социализма».

Однако эти правильные положения в той или иной степени однозначно и безусловно отражены в работах Зюганова. На наш взгляд, он никогда и ни при каких условиях не говорил обратного. Что касается налета национализма и великодержавности, в которых обвинял КПРФ и КПСС Славин; то трудно их увидеть в политике таких деятелей КПСС, как М. А. Суслов, А. Н. Яковлев, которые активизировали борьбу с писателями «деревенщиками»В. Солоухиным, В. Распутиным, В. Беловым, И. Васильевым, Б. Можаевым, Д. Балашовым и др. авторами, выражавшими якобы шовинистические тенденции. Михаил Шолохов даже обращался в письме к Л. И. Брежневу с просьбой активно противостоять зажиму русской культуры и получил теоретически развернутый письменный отказ от секретариата ЦК КПСС, в котором объявлялось, что Шолохов играет на руку диссидентской оппозиции, особенно сионистской, которой в реальности не существует. Зато Андропов в специальной записке в 1981 г. отметил, что «главная забота для нас — русский национализм, диссиденты — потом, их мы возьмем за одну ночь». Официально русские национальные интересы не признавались в ЦК КПСС как государственные. То, что РСФСР не имела своей компартии, была лишена ряда атрибутов республиканской государственности в отличие от других республик — лишнее тому доказательство. Общепризнано, что население ряда республик СССР по уровню материального благосостояния превосходило население РСФСР, которая в ряде случаев была донором. Славин не понял главное — обоснование и выражение национальных интересов реально существующего русского народа, стержневой нации России, составляющей 85 % ее населения, не может быть национализмом и шовинизмом просто по определению, если, конечно, это не затрагивает репрессивным образом другие народы, не ущемляет их интересы.

Наконец, вызывают улыбку заявления Славина о том, что замена марксизма националистической идеологией привела зюгановцев к сотрудничеству с властями, поддержке шоковой терапии Гайдара и чеченской военной акции Ельцина, к переоценке парламентской работы. Славин, ничто-же сумняшеся, предсказал Зюганову судьбу перевертыша Ивана Рыбкина и перерожденца Валентина Ковалева и, естественно, жестоко ошибся. Неверная теоретическая посылка предопределила и результат политологического прогноза.

Наряду с псевдолевым Славиным, концепцию Зюганова критиковали за «оппортунизм» В. Анпилов, В. Тюлькин, О. Шенин. Б. Курашвили, в частности, называет Зюганова «Геннадием-отступником», лидером либерал-коммунистов. По его мнению, у Зюганова есть все для лидерства, кроме коммунистической убежденности, а его политика есть «полугорбачевщина» — социальное предательство без национального. Позиция ультралевых остается прежней — даешь марксизм-ленинизм без всяких новаций! Шаг в сторону — считаю оппортунизмом!

Таким образом, идейно-политическая критика Зюганова шла по классическому образцу — «на два фронта»: справа и слева. Исторический опыт компартии в этом отношении более чем богат. РСДРП(б) боролась с меньшевиками, эсерами, кадетами, а после победы в гражданской войне — с внутренними оппозициями. Сталинская ВКП(б) громила левокоммунистических ортодоксов Л. Троцкого, Г. Зиновьева и правореформистских апологетов нэпа Н. Бухарина, А. Рыкова, М. Томского. Устранив конкурентов, Сталин в начале 1930-х гг. добил группы С. Сырцова, М. Рютина, А. Смирнова и развернул массовый террор против большевистской интеллигенции. Разномыслие в партии закончилось, а спустя два десятка лет началось загнивание коммунистической элиты со всеми застойными и перестроечными последствиями.

Зная трагическую историю коммунистических разногласий, противоречий и борьбы, Зюганов стремится избежать расколов внутри своей партии, во взаимоотношениях с союзниками и сочувствующими, потенциальными избирателями.

В ответ на критику справа и слева со стороны десятков, может быть, и сотен политиков, политологов и журналистов Зюганов отвечает одно: он не претендует на абсолютную истину, а просто хочет вместе со всеми здравомыслящими людьми найти выход из тупика на основе четкого представления о будущем страны. Ни одна из стоящих перед Россией проблем не может быть решена в одиночку ни партией, ни лидером. Эго достижимо только вместе, избавившись от искушения разделить Россию на красных и белых, что неминуемо ввергнет ее в бесплодный спор: кто «левее», а кто «правее». Сегодня гораздо важнее изматывающих душу доктринальных препирательств поиск общей составляющей национального согласия. Зюганов говорит, что не надо забывать Маркса, который писал, что реальные практические шаги по преобразованию зашедшего в тупик общества куда важнее и полезнее дюжины самых распрекрасных преобразовательных программ.

В заключение приведем квинтэссенцию мировоззренческой позиции Зюганова, которая, думается, снимает все неясности. «Мы, современные коммунисты, являемся ответственными не только за историческое семидесятилетие. Мы ответственны за всю историю в целом. Мы ответственны за князя Олега и Святослава. И за период становления московского централизованного государства. И за стрелецкий бунт и жестокое подавление его Петром I. И за расцвет русской государственности в период правления Екатерины 11. Мы ответственны за каждый положительный и негативный акт нашего прошлого. Мы, ныне живущие люди, наследуем свою историю во всей полноте ее, трагической и великолепной.

Мы утверждали и будем утверждать, что в недрах советского общества неуклонно вынашивалось, зарождалось и развивалось удивительное дитя, имя которому — русская цивилизация новых веков. В недрах этой цивилизации уже существовали невиданные социальные права и свободы, величайшие открытия в области энергетики, воздухоплавания, медицины, генной инженерии, биологии и общих представлений о космосе и мире… Эта русская цивилизация, которая родилась из советской действительности, выношена в муках, победах, драмах и которую мы готовились бережно перенести в XXI век, была убита предателями в 1991 году.

Удар был нанесен не только по советской традиционной эпохе, по эпохе большевизма, но и по этому драгоценному готовому вот-вот родиться младенцу. Это дитя, исколотое, изрубленное, выхватили из материнского чрева советского периода. Жестокие акушеры полагали, что младенец убит. Но нет. Мы, коммунисты-державники, русские патриоты спасли это дитя, как во время иродова избиения младенцев. Святой младенец был спасен, укрыт от меча.

Мы, патриоты-коммунисты, сохраняем идеалы великой русской цивилизации, несем в себе ее ген, знаем, как она устроена и куда устремлена. Поэтому в ответ на злобные крики и гавканье отвечаем — мы, современные русские коммунисты, люди грядущего. Мы сохраняем и приумножаем все лучшее, что было в истории человечества, и уверенно смотрим в будущее».

Глава 12 Профессиональный депутат

Созданный сразу после избирательной президентской кампании Народно-патриотический союз стал для Зюганова мощной опорой в политической борьбе. Зюганов стал одним из главных инициаторов и организаторов первого учредительного съезда НПСР.

В обращении учредительного съезда НПСР от 7 августа 1996 г. говорилось: «Мы сложились в непокорившуюся народно-патриотическую оппозицию, не разделяющую себя на красных и белых, на богатых и бедных, на верующих и неверующих. Мы российские государственники: сеятели и строители, торговцы и священники, солдаты и художники, отказались от своих сословных притязаний, от старинных, уходящих в историю распрей, от взаимных обид и пороков. Мы сошлись на том, что превыше всех разногласий, — на любви к ненаглядной России, на заботе о ее благе и целостности, на нестерпимой боли за ее судьбу… Мы носители цивилизации будущего, той мощной, прорывавшейся сквозь тлен и застой русской цивилизации, которая мыслила Родину цветущей и неодолимой, уповала на невиданные технические открытия, уже сделанные нашими учеными, но теперь стараниями власти забытые и затоптанные… Мы чужды политической мести, не хотим предельной конфронтации с режимом, которая может превратиться в схватку летящих в пропасть».

Зюганова как председателя Координационного Совета НПСР и одновременно лидера КПРФ стали часто спрашивать, как соотносится деятельность НПСР и партии коммунистов. Дело в том, что помимо КПРФ, общества РУСО («Российские ученые социалистической ориентации»), РКСМ, в НПСР входят партии и движения, идеология которых достаточно сильно расходится с ценностями коммунизма, в том числе движения «Держава» А. Руцкого, ВОПД «Духовное наследие», «Народный альянс», «Агропромышленный союз», Международная славянская академия и многие другие. В написанной под общим руководством Г. А. Зюганова Программе НПСР главными целями были определены задачи левого, общедемократического, но явно некоммунистического характера, а именно:

1) Способствование возрождению Российского государства; 2) защита духовных, экономических, социальных, политических прав граждан и народов России; 3) содействие созданию в стране экономики, основанной на многообразии форм собственности и многоукладности хозяйства; 4) сохранение и развитие производственного и интеллектуального потенциала, создание условий для экологической безопасности настоящих и будущих поколений; 5) демократизация политической системы через установление подотчетности представительной власти перед избирателями и органов исполнительной власти перед представительными органами; 6) достижение политического и идеологического плюрализма, построение правового государства, основанного на действительном разделении и выборности органов государственного управления; 7) возрождение национальных духовно-нравственных ценностей народов России.

Зюганов руководил организацией проведения таких мероприятий НПСР, как созыв Конгресса творческой интеллигенции, на котором присутствовало свыше 1800 человек из 65 регионов, Конгресса научных и технических работников России, куда были посланы делегаты от 73 регионов страны, в образовании движения «АнтиНАТО», в создании «Книги свидетельства геноцида и преступлений против народов Советского Союза и России». Но Зюганов подчеркивал в выступлениях на всех мероприятиях НПСР, что нужна не только критическо-разоблачительная деятельность, но и конструктивная. На голой критике далеко не уедешь. Надо показать народу, что собирается делать НПСР после прихода к власти. Зюганов поставил задачу разработать Профамму действий НПСР до 2000 года.

Наряду с Зюгановым в руководство НПСР входят лидер фракции «Народовластие» Н. И. Рыжков, известный кинорежисер С. С. Говорухин, руководитель Афарной партии М. И. Лапшин, известный деятель, губернатор А. Г. Тулеев. Лидеру движения «Духовное наследие» Алексею Подберезкину принадлежит роль одного из ведущих идеологов НПСР. Он сыграл заметную роль в организации президентской кампании Зюганова, оказав ему ощутимую моральную и материальную поддержку.

Биофафия Алексея Ивановича Подберезкина одновременно и проста и загадочна. Он работал на производстве, служил в Советской Армии. В 1979 г. закончил экстерном МГИМО, затем работал в различных руководящих структурах, был старшим научным сотрудником Института мировой экономики и международных отношений АН СССР и Дипломатической академии МИД СССР Автор более 200 научных трудов, защитил диссертации на соискание званий кандидата, а затем доктора исторических наук по закрытой теме «Значение системы боевого управления в военной доктрине США». В 1990 г. вышел из КПСС и создал независимую научно-исследовательскую организацию «Российско-американский университет», преобразованную в РАУ-Корпорацию. (Кстати, это обстоятельство вызывает до сих пор некоторое подозрение левых ортодоксов.) Был советником вице-президента А. И. Руцкого. В 1994 г. создал фонд «Духовное наследие», а затем одноименное общественно-политическое движение, основал интересным аналитический журнал «Обозреватель», организовал издание фундаментальной «Современной политической истории России. Хроника и лица» в двух томах и целого ряда крупных сборников материалов по «Русской идее», национальной безопасности, военной доктрине др. Своеобразная позиция А. И. Подберезкина и его явное нежелание отождествляться с коммунистической партией создало трудности в его взаимоотношениях с некоторыми членами руководства КПРФ. Однако Зюганов сохраняет Подберезкина в числе своих помощников, понимая, что без него будет затруднительным развивать такое сложное образование, каким является НПСР.

Правые союзники КПРФ — Подберезкин, Семаго, Говорухин, Милосердое и другие, с одной стороны, очень важны для расширения электората Зюганова, но, с другой стороны, — они требуют внимания к своим предложениям, деятельности, настаивают на учете их позиций. Для них главное не судьба КПРФ, а перспектива именно НПСР как широкой левоцентристской коалиции. Однако Зюганов как председатель ЦК именно КПРФ — самой мощной и стержневой организации НПСР — обязан по положению обеспечивать в первую очередь позиции коммунистов. Это противоречие является имманентным для политической позиции Зюганова, в известном смысле может помешать ему в борьбе за президентство.

19—20 апреля 1997 г. в Колонном зале Дома Союзов состоялся IV съезд КПРФ, который являлся для Зюганова, бесспорно, самым главным событием года. В съезде приняли участие 398 делегатов, а также приглашенные активисты и депутаты Госдумы — всего более 1500 человек. Съезд, как всегда, отличали критический настрой, наступательность, высокий интеллект, концентрация мысли и некоторая ортодоксальность.

Зюганов выступил на съезде, как положено, с главным политическим докладом. Оценивая ситуацию в стране, он заявил, что попытка реставрации капитализма привела к уничтожению производства, по сути к деиндустриализации страны, к утрате половины промышленного потенциала, к глубокой качественной деградации всей структуры производства. Формируется ярко выраженный колониальный тип экономики. Попытка реставрации привела к невиданному расколу общества, оно разделилось на кучку богатых и огромную массу обездоленных. Попытка реставрации обернулась чудовищным геноцидом народа, полная или частичная безработица охватила 15 % населения. Четвертая часть семей существует ниже прожиточного минимума. Поднялась невиданная волна преступности во всех сферах общества. Наступил духовный паралич, загнивание общественного сознания.

Сопротивление народа этому беспределу возглавила КПРФ, которая стала мощной политической силой, наследницей той части КПСС, которая никогда не противопоставляла классовое начало общенародному, и это объясняет ее отношение к НПСР. Зюганов вновь подчеркнул, что для партии не утратил актуальности ленинский тезис о том, что «интерес (не по-холопски понятый) национальной гордости великороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских (и всех иных) пролетариев». Современная патриотическая идея есть идея глубоко социалистическая, — особо отметил Зюганов. Находясь в ответственной оппозиции, партия в текущем периоде противостояла режиму в состоянии известного равновесия, но наступила пора перехода в наступление. Возможности этого Зюганов увидел в том, что партия располагает 45 % мест в Госдуме и 30 губернаторскими креслами. Хотя мы в оппозиции, партия несет определенную ответственность за происходящее в стране, ибо нельзя ждать очередной ротации власти. Но партия не собирается мириться с политическим курсом Правительства и существующей политической системой. Понятия «системная» и «конструктивная» парламентская оппозиции не годятся для определения ситуации. Ответственная и непримиримая оппозиция будет выдавливать из России продажную клику, разоблачать политику властей, пробуждать массы, приобретать управленческий опыт, без которого нечего говорить о приходе к власти. Это определило судьбу бюджета и других вопросов. В будущем необходимо всеми силами добиваться внесения поправок в Конституцию, ибо при нынешней Дума загоняется в порочный круг войны с любым Правительством. Но добиться этого можно только при поддержке масс, поэтому задачей партии является организация нарастающего протеста. Зюганов особо подчеркнул важность обеспечения единства Российской Федерации, развития интеграции с «милой и доброй» Белоруссией, развития отношений с другими бывшими советскими республиками. Колыбелью новой российской государственности должен стать ПАТРИОТИЧЕСКИЙ ПОЯС регионов, в администрациях которых сильны позиции КПРФ и НПСР.

Доклад Зюганова вызвал закономерно большое оживление делегатов. Не все приняли его однозначно, что естественно для партии, находящейся в оппозиции. Делегат с Камчатки М. Машковцев сказал Зюганову: «Мы знаем — вы признанный лидер, но люди тоже должны знать об этом. Идите к людям. Выступайте с балконов и броневиков». Депутат Думы Т. Астраханкина критиковала линию Зюганова за компромисс с Правительством и за его сотрудничество с «серым кардиналом» и «идеологическим саботажником» А. Подберезкиным.

Однако в целом съезд не дал повода противникам для злорадства и продемонстрировал единство взглядов коммунистов по всем основным вопросам. Был принят целый ряд резолюций, в том числе «Об отношении к правящему в России политическому режиму», «О защите прав человека в России», «О единстве действий народно-патриотических сил», «О всероссийской политической стачке», «В защиту детства», «О земле», «и национальной безопасности российской Федерации», «О союзе Беларуси и России», «О защите прав соотечественников за рубежом и вынужденных переселенцев в России», «О поддержке коммунистов, ставших жертвами политических репрессий» и др. Простой перечень названий резолюций показывает многоплановость и содержание работы партии и ее руководства.

Леваки из числа ортодоксальных коммунистов отчаянно критиковали и даже разоблачали Зюганова за оппортунизм и национал-патриотизм. Молодые экстремисты даже пытались забросать Зюганова помидорами перед возложением делегацией КПРФ венка к Мавзолею Ленина. В свою очередь либералы комментировали итоги съезда в том духе, что Зюганов взял курс на разжигание кризиса и провоцирование Президента, ибо путь политического мученичества — единственная возможность сохранить свой электорат.

Весной 1997 г. под руководством КПРФ прошли массовые акции протеста. Стало очевидным, что политика реформ не только по-прежнему не дает ожидаемых результатов, но и вызывает растущее сопротивление народа. В этих условиях Ельцин предпринимает попытку реорганизации кабинета министров. Вице-премьерами были назначены А. Чубайс и нижегородский губернатор Б. Немцов, которые стали претендовать на ведущие роли в правительстве. Они стали настаивать на демонополизации естественных монополий типа «Газпрома», РАО ЕЭС России, железнодорожного транспорта. Для проведения политики сокращения расходов госбюджета предлагалось реформировать пенсионный фонд и жилищно-коммунальное хозяйство, сократить финансирование высшего образования. В целом было решено осуществить секвестр государственного бюджета, который с таким большим трудом был принят Государственной Думой. «Младореформаторы» мнили себя обладателями высшей, почти абсолютной истины и проявляли именно те пороки, которые на словах стремились преодолеть, — догматизацию мышления и радикализм в действиях. Не обладая жизненным опытом, они были способны к поступкам, которые противоречили интересам основной массы граждан России.

В свое время, как остроумно заметил Л. Шебаршин, «с полным пренебрежением к воле народа большевики превратили отсталую Россию в мощный Советский Союз. Именно таким же образом новые правители превратили могучий Союз в отсталую Россию».

21 июня состоялся очередной пленум ЦК КПРФ. Зюганов еще раз напомнил своим коллегам о необходимости широкого развертывания согласованных действий в трудовых коллективах, в советах общественного самоуправления, на митингах и демонстрациях. Самое главное — подготовка всероссийской стачки протеста. Эта стачка должна быть мирной, законной, но решительной формой борьбы, преддверием акции гражданского неповиновения. Главные лозунги стачки — отставка президента Ельцина, отказ от губительного экономического курса, создание правительства народного доверия. Узнав о решениях пленума, премьер правительства Черномырдин назвал их популистскими и не имеющими отношения к социально-экономическим реалиям. Удивительно, до чего этот премьер был далек от понимания ситуации в стране. Естественно, он хотел бы, чтобы массы не сопротивлялись, а оппозиция превратилась в карманный носовой платок и не посягала на миллиарды долларов — его личное состояние.

Летом Зюганов посетил все ключевые регионы страны: Ставрополье на Северном Кавказе, в Сибири — Иркутскую область, в Поволжье — Саратовскую область, в центре России — Орловскую и Тульскую области. В Петербурге — Ленинграде он провел семинар Северо-Западного региона. Провел консультации со всеми структурами этих регионов и убедился, что власти в центре совершенно неправильно представляют ситуацию на местах и проводят совершенно неадекватную политику. Понимание этого подвигло Зюганова на необычно резкие выражения в адрес лидера политического режима — Ельцина.

Принимая министра внутренних дел Куликова, Ельцин в свою очередь потребовал от него призвать Зюганова к ответу за его выступление на учредительном съезде нового движения «В поддержку армии, оборонной промышленности и военной науки». Ельцин заявил буквально: «Вчера по телевидению выступал с трибуны Зюганов и кричал — бандитское, понимаешь, руководство собралось. Их-то надо, Анатолий Сергеевич, призвать к ответу. Это просто политический шантаж со стороны Зюганова». В действительности Зюганов сказал 2 сентября: «Генерал Рохлин сказал сегодня правильно — у нас сегодня нет президента. Главарь, который возглавляет режим и не уважает волю народа». Ельцина задел термин «главарь», который имеет негативную окраску в современном литературном языке.

Термина «бандитская власть» Зюганов не употреблял в отличие от чиновников Ельцина. Например, вице-премьер правительства Немцов 30 июля в интервью английской газете «Гардиан» сообщил: «Президент и я согласились, что в России не будет больше бандитского капитализма». Позднее этот термин использовал известный финансист Д. Сорос, который заявил руководителям России: «Я скажу, что у вас получилась система грабительского капитализма, которую ненавидит большинство населения» (Новое время. 1988. № 5). Неоднократно в таком плане высказывался даже либерал Г. Явлинский. Итак, руководителей такого общества могут критиковать кто угодно, но только не Зюганов — человек, по общему мнению, чистый и порядочный, не замазанный в грязи чубайсовской приватизации, в около-кремлевских разборках и склоках. Власть бесило само существование такого человека, и она занялась поисками компромата, если не финансового и юридического, то хотя бы косвенно затрагивающего какие-то нравственные позиции, опять же, если не его самого, то его окружения.

В передаче НТВ «Герой дня» Зюганов сказал, что не собирается отказываться отданной формулировки, так как в стране ежегодно 130 тысяч человек убивают и грабят, в Ленинградской области за год продали 686 детей — по 10 тысяч за ребенка. Правительство не отчитывается перед парламентом и выражает интересы партии Гайдара, которая получила 3 % голосов, а Президент как «гарант Конституции» не справляется со своими обязанностями. Политический режим демонстрирует беззаконие, сам нарушает закон. Оппозиция направила Президенту свои предложения по борьбе с бандитизмом и коррупцией, но ответа не получила.

Когда журналист Лобков спросил Зюганова, как же он будет реагировать на возможные действия министра Куликова, Геннадий Андреевич несказанно удивился: «Вы вдумайтесь в абсурд: милиции поручают разобраться с депутатом. Есть соответствующие нормы и каноны. Есть Европейская хартия, которая защищает государственный корпус. Есть нормы, которые должны быть рассмотрены соответствующими институтами. Вообще-то говоря, это глупость, которую стыдно комментировать».

Но Геннадий Андреевич, думается, не учитывал низкий уровень развития в стране того, что в мире называют законностью и правовым государством. Забегая вперед, отметим еще один скандальный сюжет, связанный со взаимоотношениями Зюганова и Ельцина. Спустя год Зюганов в январе 1998 г., выступая в пресс-клубе, сказал по поводу очередного документа о согласии ветвей власти следующее: «Если сейчас предлагают подписать какой-то документ, где опять никому ничего не гарантирует Президент, ему на слово у нас в стране никто не верит. Поэтому мы считаем, что должен быть подготовлен документ, который бы ограничил самовластие одного беспомощного, безвольного спившегося лица, который сидит в Кремле. И точнее: или лежит на больничной койке, или находится в санатории». И хотя в этом заявлении, не было ничего нового, оно вызвало новый скандал. По требованию Администрации министр МВД, а также переподчиненный непосредственно Президенту министр юстиции направили в прокуратуру письмо с требованием привлечь к уголовной ответственности Зюганова за оскорбление личности Президента. Поскольку Ельцин не стал признавать своего требования и подавать заявления, то это все оказалось пустым номером. Президент не возражает против суда истории, но категорически против суда современников.

В докладе на октябрьском 1997 г. пленуме ЦК КПРФ Зюганов продолжил тему антиправовых действий властей. Он говорил просто и ясно. Страна погружается все глубже в трясину искусственно порожденного хаоса, вызванного действиями «семибоярщины» и «семибанкирщины». Разгорается новый этап борьбы компрадорских группировок за передел собственности и власти. Правительство превращается в орудие борьбы этих компрадоров. Показателен демонстративный разрыв всех договоренностей обновленного кабинета с парламентом, с большим трудом достигнутых в ходе принятия бюджета 1997 г.

Решая задачи по укреплению собственного положения и разрушению социальных гарантий населения страны, верхушка властной пирамиды остается практически неприкосновенной и продолжает жить в условиях полной безответственности и безнаказанности за любые свои деяния. Однако народ уже не тот, что раньше. Время митингов прошло, хотя время баррикад еще не настало. Стало видно, насколько правильным был курс IV съезда на подготовку всеобщей политической стачки. Зюганов в докладе подчеркнул, что прямо встал вопрос об изменении тактики партии в новых условиях. Если до сих пор в тактике партии преобладали действия ИЗНУТРИ сложившейся после государственного переворота системы, то теперь партией вынужденно взят курс на активное противодействие режиму. Именно властный режим сделал ставку на социальную конфронтацию и раскол, начал многочисленные провокации. «И мы обязаны быть готовыми к любыми осложнениям и в то же время не можем лишь пассивно ждать ходов власти и реагировать на них задним числом. Задача завладения политической инициативой становится решающей». Все обещания Президента о механизмах обсуждения проблем, вырванные в ходе битвы за бюджет и вотум недоверия Правительству, могут быть в любой момент аннулированы, — пророчески предсказал Зюганов. Единственная гарантия — это всенародное движение в поддержку требований оппозиции. Однако надо признать, что всеобщая стачка, несмотря на огромное число очагов протеста, не подготовлена, ибо отсутствует развитое социальное движение наемных работников не только в общенациональном масштабе, но даже в рамках отдельных регионов, за исключением шахтеров Кемеровской области. Нужно последовательно готовить общественное мнение к всеобщей стачке.

Важным шагом стал сбор 10 млн подписей под текстом «Гражданского протеста». Проведены акции «Антитеррор», «В защиту детства». Предстоит празднование 80-летия Великого Октября, 75-летия образования СССР, 80-летия Советской Армии, которые надо активно использовать в этих целях.

В постановлениях пленума было зафиксировано решение поставить в Госдуме вопрос о недоверии правительству и в случае необходимости не останавливаться перед угрозой роспуска Государственной Думы. Это означало, что Зюганов и его фракция пошли ва-банк. Это была попытка наступления на правящий режим. Однако спустя всего неделю ситуация изменилась. Под впечатлением принципиальной и жесткой позиции КПРФ и лично Зюганова испуганный Ельцин предложил Зюганову не рассматривать вопрос о недоверии правительству и начать деловой диалог между всеми ветвями власти. Руководители левых фракций обратились к Ельцину с письмом, в котором сформулировали свои требования и предложили их обсудить. На встрече «большой четверки» — Президента, премьер-министра, председателей Совета Федерации и Госдумы, а также на встрече Президента с лидерами всех фракций был принят ряд важных решений. Президент и Правительство признали, что надо корректировать экономический курс. Правительство пообещало проиндексировать вклады населения, помещенные в Сбербанк до 1992 г., заморозить квартирную плату, обсудить на «круглом столе» вопрос о земле. Кроме того, Президент согласился с идеей создания на телеканалах наблюдательных советов и предоставления Федеральному Собранию эфирного времени для передачи «Парламентский час». Это были, в принципе, серьезные уступки Государственной Думе и оппозиции, однако впоследствии от большинства из них власть отказалась.

22 октября 1997 г. фракция КПРФ приняла тяжелое для нее решение снять вотум недоверия Правительству с повестки дня заседания. Это постановление очень непросто далось для самой оппозиционной фракции. Выступая на заседании Думы, Зюганов заявил, что суть переживаемого конфликта заключается в том, что правительство Черномырдина проводит прежний гайдаровский курс, отвергаемый большинством населения. Принимая бюджет на основе компромисса, парламент надеялся повернуть развитие в цивилизованное русло, но этого не произошло. С приходом в Правительство радикалов бюджет был выброшен и заменен пресловутыми «семью делами». Только перед угрозой вотума недоверия Президент опомнился и предложил отложить голосование. Зюганов особо подчеркнул, что коммунисты и их союзники оставляют за собой право на постановку в последующем вопроса о недоверии Правительству и Президенту в случае невыполнения ими достигнутых договоренностей.

в письме партийного руководства в местные партийные организации было сказано, что, конечно, существуют предельные издержки принятого компромисса. Но это естественно во всяком реальном деле. Зюганов говорил: «Самым нетерпеливым нашим сторонникам кажется, что все можно достичь одним прыжком. Если бы это было так! Конституция, навязанная стране под дулами танковых орудий, этого не позволяет. А массы только пробуждаются для активных действий». Действительно, партии не удалось достичь критической массы, способной произвести социальный взрыв, достаточный для смены режима. Но в то же время партия констатировала, что октябрьский парламентский кризис привел к публичному признанию режимом изменения соотношения политических сил в стране.

Позиция Зюганова и фракции КПРФ вызвала крайнее недовольство левой части ЦК КПРФ, резкую критику со стороны РКРП и групп Анпилова — Терехова, а также некоторых политиков — не-коммунистов — Бабурина, Гончара, Жириновского и Лебедя. На последних трех политиков лидеры КПРФ не обратили внимания, так как было понятно, что «революционность» этих деятелей носит чисто конъюнктурный характер. Но по отношению к коммунистам было сделано все, чтобы разъяснить позицию, опираясь на положения В. И. Ленина, высказанные в знаменитом труде «Детская болезнь «левизны» в коммунизме».

Кроме того, идеологи партии обращали внимание коммунистов на то, что в современных условиях наблюдается реанимация таких явлений, как «гапоновщина» и «зубатовщина». Для пресечения распространения влияния КПРФ — главной своей опасности, власти развернули своебразную «неозубатовщину». Для этого создаются новые псевдолевые левацко-коммунистические, псевдосоциалистические и ультракоммунистические партии, которые запускают вместе с КПРФ свою избирательную кампанию. С помощью СМИ такие организации поносят КПРФ, при этом СМИ делают имидж таких деятелей гротесковым, чтобы они отталкивали зрителей от коммунистов. Ярким примером является «национал-большевистская партия» «Эдички» Лимонова. Другое явление можно назвать «неогапоновщиной». Оно проявляется в провокаторской деятельности амбициозных, часто талантливых авантюристов. Появились вожди, вобравшие в себя необольшевизм и неофашизм, суровые и категоричные генералы, красноречивые демагоги типа Руцкого, Жириновского, Баркашова. Они бывают способны на какое-то время возглавить движения и повести за собой массы, вовлечь их в какую-то авантюру. Наконец, существует такое явление, как «неораспутинщина» или, как сказал в свое время Аман Тулеев, — «коллективный Распутин», а точнее «коллективный Березовский» — окружение Ельцина, творящее полный произвол.

В ноябре разгорелся грандиозный скандал, подорвавший позиции либералов и показавший их, что называется, «гнилую сущность». Известный либеральный журналист Александр Минкин, которого никто не заподозрит в симпатиях к коммунистам, опубликовал сенсационный материал о получении Чубайсом и его ближайшими соратниками П. Мостовым, М. Бойко, Д. Васильевым, А. Казаковым, А. Кохом, А. Ефстафьевым завуалированной взятки путем предоставления им гонорара в 90 тыс. долларов за ненаписанную книгу по истории приватизации. Чубайс срочно заявил, что 95 % денег будет возвращено в гайдаровский Фонд защиты частной собственности. «Писательский скандал», однако, погасить не удалось ввиду предъявленных доказательств обмана. Вскоре были уволены с гос-службы Бойко и Мостовой. Чубайс демонстративно подал в отставку, но обязанный ему по гроб жизни Президент ее не принял. Чубайса терять было нельзя, так как он слишком много знал и мог еще быть полезен режиму своей наглостью и беспардонностью, организаторским запалом и решительностью.

Зюганов был искренне возмущен решением Президента и заявил, что ситуация сложилась настолько постыдная и мерзкая, что ею должен заниматься суд. По его мнению, вся эта история является прикрытием тех миллиардных сумм, которые утекают из страны через Чубайса. Практически все предостережения Зюганова о нечистоплотности команды Чубайса и его самого нашли очередной раз полное, стопроцентное подтверждение. 18 ноября Президиум КПРФ по этому поводу опубликовал заявление. В нем говорилось, что в преддверии очередного этапа распродажи государственной собственности склока внутри правящей верхушки приблизилась к своему апогею. Враждующие коррумпированные кланы обливают друг друга ушатами грязи. Оппозиция всегда выражала недоверие «команде жуликов» Чубайса и предупреждала о тяжелых последствиях ее деятельности для страны. Зюганов поставил перед Президентом дилемму — Чубайс или бюджет! Судьба Чубайса была фактически предрешена. Рано или поздно этот аморальный либеральный политик должен будет покинуть правительство вместе с Немцовым, Уринсоном, Ясиным и со всеми своими клиентами.

Впоследствии Чубайс обратился в суд за защитой своей «чести и достоинства», но суд, взвесив аргументы, отказал ему в этом, тем самым фактически признав Чубайса бесчестным и недостойным гражданином, подтвердив нравственные оценки Зюганова. Скандал с «писателем» Чубайсом был дополнен шумом вокруг книги другого «писателя» — бывшего начальника охраны Ельцина генерала ФСБ А. В. Коржакова, изгнанного из Кремля после неудачной попытки разоблачения Чубайса в 1996 г. и в отместку издавшего свои мемуары под названием «Борис Ельцин: от рассветало заката». Он не столько поведал многие тайны семьи властителя, сколько подтвердил ранние обвинения оппозиции в неквалифицированном руководстве, непомерных амбициях, циркулировавшие ранее слухи о историях, в которые попадал лично Борис Николаевич. Однако он умолчал о ряде сюжетов, связанных с главными просчетами режима, видимо, не желая иметь более крупные неприятности. Но оыло достаточно и этого. Бывший начальник разведки КГБ Леонид Шебарщин выразился по поводу этой книги так; «Коржаков приоткрыл дверь во внутренние президентские апартаменты. По России ударила струя крепкой вони (лучше бы он врал)». На фоне разоблачений Президента Коржаков прославился и был даже избран в Туле депутатом в Госдуму. Но, надо отдать ему должное, получив депутатскую неприкосновенность, он в госдуме занял критическую позицию по отношению к режиму и даже подписал обращение по импичменту Президента, хотя, конечно, к коммунистам не примкнул.

Президент был шокирован, однако сделал хорошую мину при плохой игре. Он явился лично 5 декабря в Госдуму, чтобы помочь Правительству «продавить» бюджет через Думу, с которой он решил наконец сотрудничать. Накануне Геннадий Зюганов объявил, что не будет настаивать на солидарном голосовании за бюджет, что фактически позволило трем десяткам так называемых умеренных депутатов от КПРФ вроде Г. Селезнева, С. Горячевой, А. Подберезкина, В. Семаго и др. проголосовать за бюджет.

К концу 1997 г. были подведены итоги многочисленных региональных выборов в России. Они однозначно продемонстрировали наступление левых сил, укрепление их позиций. В Красноярской областной думе левые получили 8 мандатов из 25, в Хабаровском крае — 23 из 25.

Максимальных показателей КПРФ добилась в Ставропольском крае — 40 %, Пензенской и Белгородской областях — по 36, Красноярском крае — 33 %. В 14 регионах страны, например в Ростовской области, удельный вес коммунистов в представительных органах составил от 10 до 20 %. В пределах 10 % составляют депутаты коммунистов в областных собраниях Приморского края, Мурманской, Самарской, Пермской и Тюменской областях. Однако в Москве, Саратове, Новгороде не было избрано ни одного депутата от коммунистов. Выборы исполнительной власти также оказались противоречивыми. В Туле мэром стал поддерживаемый коммунистом-губернатором Стародубцевым Сергей Казаков.

Убедительно победил в Кемеровской области и стал губернатором А Тулеев, в Орловской области — умеренный левоцентрист Е. Строев. В Краснодарском крае победил активный сторонник Зюганова Н. Кондратенко, в Ставропольском крае — представитель НПСР А Черногоров, в Волгоградской области — Н. Максюта, в Воронежской области — И. Шабанов, в Республике Марий-Эл — В. Кислицын.

Тем не менее по окончании избирательной кампании стало очевидным, что в стратегии КПРФ выборы в Государственную Думу третьего созыва будут играть по-прежнему более значительную роль, чем это первоначально предполагалось. Это связано с тем обстоятельством, что выборы в региональные структуры власти оказались сложнее и по своим качественным и количественным характеристикам дали иные результаты в сравнении с теми, на которые рассчитывали КПРФ и сам Зюганов.

КПРФ рассчитывала расширить красный, или патриотический, пояс, который стал бы опорой оппозиции в противостоянии с федеральным Правительством и Президентом. Радикальное увеличение числа оппозиционных губернаторов и председателей местных законодательных собрании, являющихся по Конституции членами Совета Федерации — верхней палаты, позволило бы координировать действия между обеими палатами Федерального Собрания. Если бы это удалось сделать, то создалась бы ситуация, благоприятная для изменения президентской авторитарной Конституции, навязанной танками в 1993 г.

Однако эти замыслы не сбылись в полной мере, хотя коммунисты добились, бесспорно, значительных успехов. Выяснилось, что даже оппозиционно настроенные губернаторы в конкретной работе в своих регионах и Совете Федерации предпочитают не ссориться с властями, а добиваться от них уступок, кредитов, дотаций и т. п. Эта прагматическая позиция характерна еще в большей степени для руководителей областных дум, которые согласовывают позиции и с губернаторами, и с центром. В Совете Федерации коммунисты рассчитывают в основном на 12 жестко-оппозиционно настроенных губернаторов и два десятка сочувствующих. В решающих голосованиях до 1999 г., когда Зюганову требовалась активная поддержка Совета Федерации, губернаторы голосовали за предложения правящего режима. Так случилось, например, накануне второго голосования в Госдуме по Черномырдину, когда сенаторы проголосовали за этого кандидата. Совет Федерации оказался вне сферы контроля Зюганова.

Таким образом, Зюганов и фракция КПРФ были обязаны предпринять шаги по укреплению своих позиций в парламенте, а именно — в Думе. КПРФ стала инициировать расширение материальной, информационной, финансовой базы нижней палаты; расширение полномочий, увеличение эфирного времени для парламентских передач в СМИ. Парламентарии изыскивают новые возможности для повышения эффективности своих мероприятий. Фракция Зюганова предприняла меры по разоблачению попыток ряда антипарламентских сил изменить существующую систему по выборам в нижнюю палату Государственной Думы. Радикальные либералы типа С. Шахрая вынесли на обсуждение общественности предложения о снижении доли представительства партий с половины до трети, об отказе от выборов по партийным спискам, о проведении мажоритарных выборов в два тура. Либералы рассчитывают на снижение количества коммунистических мандатов. Сенаторы хотели бы увеличить представительство регионов, отстаивающих их интересы. Кроме того, понижение статуса партий в нижней палате, бесспорно, приведет к ослаблению стартовых возможностей кандидатов на президентский пост от партий, прежде всего Зюганова от КПРФ, и повысит шансы представителей «сената» типа Лужкова и Лебедя. Это все, вместе взятое, подогревало интерес к ликвидации партийных списков в избирательной кампании.

Однако подобные предложения оказались неприемлемы для многих фракций и слабоструктурированных партий, явно теряющих мандаты. Такие партии, как «Яблоко», НДР и даже ЛДПР, не имеют развитой региональной партийной сети, подобно КПРФ, и не смогут провести значительное число депутатов по одномандатным округам. Но главное заключается в том, что в случае ликвидации партийных списков парламент наводнят депутаты-коммерсанты и представители мафиозных структур. Это сделает парламент абсолютно неуправляемым и хаотичным. Он потеряет свою стабилизирующую роль в обществе, что лишит возможности действительно демократические силы бороться за законодательное закрепление и осуществление цивилизованного («европейского») принципа коалиционного правительства на базе партийного или многопартийного парламентского большинства. Сторонникипарламентских реформ большие надежды возлагали на Конституционный Суд, который рассмотрел вопрос и пришел к логичному выводу, что сложившаяся практика избрания половины депутатов Госдумы по партийным спискам является конституционной и вполне демократической. Другого решения быть не могло не только потому, что этот принцип действует в Западной Европе, например в Германии, но и потому, что в 1993 и 1995 гг. осуществлялись выборы по этому принципу и никто не счел их недемократическими.

Оценивая политические итоги 1997 г., Зюганов отметил, что они вновь в очередной раз выявили несовершенство конституционного устройства государства. Но в то же время практика показала, что даже в данных рамках возможны определенные разумные взаимоотношения между Президентом и парламентом. Вполне возможно установить такую согласительную процедуру, при которой политик, представляющий парламентское большинство, получает от Президента мандат на формирование Правительства и согласование его состава и программы с Федеральным Собранием. После этого он выносит на рассмотрение Государственной Думы программу Правительства с обозначением сроков реализации поставленных целей и персональный состав Правительства. Госдума особым постановлением примет эти предложения и тем самым рекомендует Президенту произвести соответствующие назначения. Дума обязуется в первоочередном порядке принять необходимые законы и поправки в действующее законодательство. Окончательно принятые решения оформляются постановлением Совета Федерации, в котором определяются обязательства регионов по выполнению достигнутых договоренностей.

Совершенствование конституционной системы было необходимым не только по тактическим, но и по стратегическим причинам. Несмотря на рост влияния в стране КПРФ, ее реальные возможности воздействия на Правительство были скромны. Это можно проиллюстрировать следующими данными. С 1993 г наблюдается расширение электоральной поддержки КПРФ. В 1993 г. за КПРФ голосовало 7 млн, в 1995 — 15 млн, в президентской кампании 1996 г. в 1-м туре — 24 млн и 30 млн во 2-м туре. В ходе губернаторских выборов по всей стране в течение 1995–1997 гг. кандидаты КПРФ и НПСР получили уже 35 % голосов избирателей. В ряде субъектов Федерации количество симпатиантов коммунистов превысило показатель 50 % — Краснодарский край, республика Марий-Эл, Кемеровская, Тульская, Челябинская области. В то же время компартия не может реально проводить через Думу коммунистические законопроекты. Поскольку она может только сдерживать или блокировать в случае необходимости разрушительные либеральные законопроекты и правительственные инициативы, то позицию КПРФ в Думе следует считать не определяющей, направляющей, а оборонительной или контролирующей, в лучшем случае — своеобразным плацдармом для будущего наступления.

Коммунисты в ходе выборов часто идеализировали настроения избирателей, считали, что они уже все поняли, опомнились и осознали, что они потеряли. КПРФ не учитывала изворотливость и живучесть «партии власти», которой есть что терять в случае смены политического режима. Поэтому власть пойдет на все, чтобы не допустить смены Президента представителем народной оппозиции, который может начать пересмотр итогов грабительской приватизации, довести до конца расследования всех громких преступлений, как-то: убийств журналистов и депутатов, экономических афер с «пирамидами», хищений финансов, коррупции и т. п.

Однако 1997 г. был годом не только парламентских и других политических баталий. Это был год крупного юбилея партии и всех граждан, ощущавших себя советскими людьми.

80-летие Великой Октябрьской социалистической революции, безусловно, для Зюганова было принципиально важным политическим событием. Как председатель ЦК КПРФ он был обязан и по должности и по совести подвести определенные итоги, попытаться наметить пути развития социалистической теории и практики.

Но это событие стало важным и для демократических властей, которые стремились использовать его в своих интересах. Большинство мероприятий явно расходилось с идеологическими установками СМИ последних лет, для которых было характерно обличение «красно-коричневых» и прославление «реформаторов».

О прессе Зюганов говорил, что машина оболванивания, манипулирования набрала феноменальные обороты. Великий философ современности А. Зиновьев говорил о том, что в XX в. огромными темпами развивался не только интеллектуальный прогресс, но и злодейство развивалось параллельными темпами. Зюганов в сердцах сравнивал демпрессу с инквизицией: «И сегодня новые инквизиторы сидят в радио- и телестудиях, и иногда смотрю в бесстыжие, стеклянные глаза некоторых ведущих, и у меня такое впечатление, что эсэсовские собаки были добрее. Вы посмотрите, как они издеваются над старшим поколением, которое своим трудом и подвигом спасло страну, издеваются над ними и одурачивают их, делая героев из мерзавцев и предателей. И пока человек разберется в этой каше, оказывается уже поздно, он уже проголосовал». И вот такое телевидение в дни юбилея Октября вдруг подобрело.

Столичное телевидение показало отрывки из праздничного концерта, организованного КПРФ Б. Ельцин вдруг посетил Госдуму, где трижды расцеловался с Селезневым и вручил ему орден «За заслуги перед Отечеством». Самым приятным сюрпризом для коммунистов стала политическая отставка авантюриста-олигарха Б. А. Березовского, которую Селезнев назвал большим подарком к Октябрьским праздникам. Как писала пресса, это напоминало технологию «удушения в объятиях», которая была необходима в условиях активизации оппозиции и обострения кризиса. Власти осознали, что Зюганов и силы, стоящие за ним — КПРФ и НПСР, являются реальными конкурентами и соперниками в будущем развитии событий. И именно это обстоятельство заставило окружение Ельцина отказаться от сценария непосредственной конфронтации — и организовать другую пропагандистскую кампанию под лозунгом примирения и согласия. Предполагалось, что под такой аккомпанемент левые будут вынуждены отбиваться от обвинений в нежелании помочь обществу и не смогут оказать сопротивление даже при перезахоронении тела Ленина.

Ельцин начал переговоры с коммунистами, ничем не гарантируя решение обсуждаемых проблем. Стремясь снизить накал страстей при праздновании октябрьского юбилея, Ельцин официально объявляет 7 ноября «Днем примирения и согласия», издает Указ о строительстве памятника всем погибшим в годы гражданской войны, и белым и красным. Он даже пригласил оппозиционеров посетить Китай в составе правительственной делегации, что вызвало в известных кругах шок.

Зюганов понимал, что власти стремятся любой ценой приручить оппозицию, нейтрализовать влияние КПРФ, перехватить инициативу, и поэтому, со своей стороны, вместе со своими товарищами-коллегами высказал обоснованное мнение о том, что не может быть подлинного и принципиального согласия и примирения с теми, кто обокрал народ. В этом его активно поддержали его соратники. Окружение Зюганова очень своеобразно.

Среди них член президиума НПСР, лидер движения «Духовное наследие», депутат Госдумы от КПРФ, но при этом беспартийный, Алексей Подберезкин; острый на язык, дотошный адвокат Юрий Иванов; секретарь ЦК Владимир Пешков, помощник Зюганова по депутатству Владимир Позняков, заместитель председателя исполкома НПСР Александр Уваров (выходец из Орловщины).

Что касается известных руководителей партии и фракции парламента В. Купцова, Г. Селезнева, В. Илюхина, Л. Иванченко и других, то они являются соратниками, партнерами, коллегами Зюганова и имеют свое окружение и своих помощников. Конечно, это крупные деятели, которые имеют не только мировоззренческое единство, личные симпатии, но и свои амбиции, претензии, представления и т. п. Сами коммунисты не любят раскрывать внутренние взаимоотношения, и их можно понять. Однако либеральная пресса пытается сделать свои наблюдения на этот счет. Журнал «Коммерсант-власть» проанализировал позиции ведущих деятелей КПРФ по следующим показателям: а) близость к рычагам принятия решений, к финансовым потокам; б) народная поддержка избирателей; в) партийный статус, то есть положение в партийной иерархии; г) служебное положение вне партии; д) харизма — то есть личный авторитет в партии и прежние заслуги; е) личные способности; ж) верность идеям марксизма-ленинизма. В результате журнал пришел к мнению, что Зюганов занял 4 раза первое место, 1 раз второе и 1 раз третье, а по верности марксизму занял, по мнению журнала, 7-е место (!).

На основании всего этого была выявлена определенная партийная иерархия. Вслед за занявшим первое место Зюгановым в рейтинге влиятельности заняли места последовательно: 2) Валентин Купцов (первый зам. председателя ЦК КПРФ),

3) Сергей Решульский (координатор фракции КПРФ в Госдуме, секретарь обкома Дагестана),

4) Виктор Илюхин (председатель комитета 1бсдумы и член президиума ЦК КПРФ),

5) Геннадий Селезнев (председатель Госдумы),

6) Юрий Маслюков (первый вице-премьер Правительства России),

7) Анатолий Лукьянов (председатель комитета, член президиума ЦК КПРФ),

8) Иван Мельников (председатель комитета Госдумы и член президиума ЦК КПРФ),

9) Леонид Иванченко (председатель комитета Госдумы и секретарь Ростовского обкома КП РФ),

10) Александр Кравец (депутат Госдумы, секретарь ЦК КПРФ по идеологии).

Независимо от того, какое место в рейтинге буржуазного еженедельника занял тот или иной коллега Зюганова, можно смело сказать — они вместе составляют золотой фонд руководителей партии. Но, разумеется, у Зюганова в кадровой политике были не только достижения. К сожалению, для него и фракции КПРФ, оборвались отношения с бывшими сподвижниками Шенкаревым, Зволинским. Интересна история разрыва с Семаго, крупным бизнесменом.

Владимир Владимирович Семаго имеет два высших образования. С началом перестройки занялся кооперативной деятельностью, вскоре становится владельцем предприятия, казино, совладельцем банка. Он оказал заметную помощь КПРФ в период восстановления и был избран в Госдуму по ее спискам. По мнению журналистов, его демонстративное совмещение коммунистической идеи и капиталистических доходов является видом саморекламы и самовыражения. Действительно, капиталист-коммунист, это звучит оригинально, типа «жареный лед» или «сапоги всмятку», не говоря уже об относительной редкости самого факта. В Думе он постоянно выбивался из строя фракции, пытался играть самостоятельную роль, конфликтовать с Селезневым, голосовать вразрез с решениями фракции, что закончилось исключением его из фракции. В настоящее время Семаго пытается создать движение социал-демократического-характера под названием «Новые левые».

Всем памятна неприятная история с бывшим вице-президентом А. Руцким, которого Зюганов активно поддержал на выборах губернатора в Курской области. По настоянию Зюганова лидер курских коммунистов Михайлов снял свою кандидатуру за два дня до выборов в пользу кандидата от НПСР Руцкого, и последний одержал победу. Однако А. Руцкой в дальнейшем проявил политическую непорядочность, не поддержав Михайлова при выборах председателя областной думы и в целом заняв открытую пропрезидентскую холуйскую позицию. Более того — против двух замов А. Руцкого возбуждены уголовные дела по незаконному использованию средств. Зюганов публично признал, что допустил личную политическую ошибку в оценке этого авантюрного деятеля, который очередной раз шарахнулся в новую крайность. Впрочем, эта ошибка в известной мере показательна для Зюганова — он привык верить людям и хочет видеть их лучшие черты, он верит в порядочность людей, в искренность. Он стремится не прерывать отношений с людьми до последнего, даже расходясь с ними политически, идеологически и иной раз это его сильно подводит.

К сожалению, как показывает практика, личные качества далеко не всегда связаны с партийно-политической принадлежностью людей. Лжецы и проходимцы есть и среди либералов, и среди коммунистов, хотя, возможно, в разных пропорциях. Представляется, бизнесмены вряд ли когда-нибудь станут настоящими коммунистами и смогут пойти с партией до конца. Иногда приходится убеждаться в том, что предприниматель-коммунист может поставить коммерческий успех выше партийного товарищества. Возможно также, что не каждый интеллигент, преподаватель вуза или писатель захочет пожертвовать свободой выражения своих чувств и разума в пользу интересов большинства трудящихся. Не исключено, что умеренно-левые политические деятели типа небезызвестного Рыбкина (поменявшего три партии) во имя продолжения карьеры не захотят навсегда связываться с единственно по-настоящему оппозиционной партией так, как это сделал Геннадий Зюганов — раз и навсегда.

Глава 13 Апрельское поражение

В январе 1998 г. левое большинство Думы во главе с фракцией КПРФ отвергло предложенный Президентом Закон о государственной символике. Новая Россия до сих пор не имеет законодательно утвержденных флага, гимна, герба. Еще в декабре 1991 г. в связи с распадом СССР была фактически ликвидирована советская символика — красный флаг, союзный герб и гимн «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь». 12 декабря 1991 г. Верховный Совет принял постановление «О денонсации Договора об образовании СССР». Спустя два года, 30 ноября 1993 г. Президент своим указом ввел в качестве герба двуглавого орла, а 11 декабря трехцветный флаг и «Патриотическую песнь» Глинки в качестве музыки гимна. Однако согласно Конституции все эти символы могут вводиться только на основании закона, а не указа. Ельцин долго выжидал, когда можно будет узаконить символику. Когда 9 декабря 1994 г. Зюганов и фракция КПРФ настояли на отмене постановления Верховного Совета от 12 декабря о ликвидации СССР, гнев Президента и стенания демократической прессы стали запредельными. Чтобы подчеркнуть незыблемость свершившегося политического события и учитывая приближающуюся зимнюю Олимпиаду, на которой предстояло поднимать «незаконный» флаг, Ельцин решил провести эти символы через парламент и сделать их легитимными.

Государственный геральдмейстер напомнил Думе, что триколору более 300 лет и даже в 1848 г. он был одобрен панславянском конгрессом в качестве общего флага для всех славянских народов. За то, что его использовала профашистская армия Власова, он ответственности не несет. Нет оснований, по его мнению, чураться и двуглавого имперского орла. Даже Ленин ставил свою подпись на документах с орлами. Если отвергать все императорское, то надо отменить и офицерские звания, погоны и т. п.

Однако, по мнению левого большинства, триколор и двуглавый орел — символы, олицетворяющие теперь не столько старую Россию, сколько политический режим Ельцина, растоптавший в декабре 1991 г. СССР, а в 1993 расстрелявший из танков Верховный Совет РСФСР. Кроме того, трехцветный флаг был ведущим символом в армии фашистского прихвостня Власова в годы Великой Отечественной войны и был брошен к Мавзолею во время парада Победы. Все это самым естественным образом предопределило голосование левого большинства. Против президентской символики проголосовали фракция КПРФ, депутатская группа «Народовластие», аграрная депутатская группа, а также неожиданно присоединившаяся фракция ЛДПР — всего 245 депутатов, за президентские символы были — «Яблоко», «Наш дом — Россия», «Российские регионы» — всего 105 депутатов.

Через год Госдума приняла закон о новом гимне России на основе великой музыки старого гимна СССР композитора Александрова, но с новым текстом.

Зюганов всегда отдавал предпочтение красному знамени, подчеркивая, что оно не является чисто коммунистическим, а истинно национальным, ибо красные знамена имели Александр Невский, Дмитрий Донской, Иван Грозный, Дмитрий Пожарский. Красный цвет — национальный цвет Руси, где даже венчальные платья невест были красного цвета, а слово «красное» означало красоту (красна девица, Красная площадь), определенно хорошее и доброе начало (Владимир Красно Солнышко).

Обращение Зюганова к национальной истории было закономерным явлением, так как в истории России традиционно исторические аргументы играли особую роль, сама история зачастую выполняла функцию политологии. Особенно это стало заметным в период решения проблемы захоронения останков Николая II и его семьи. Эта проблема решалась все первое полугодие. Правительственные круги во главе с Немцовым были озабочены обеспечением пафосного государственного захоронения останков и на этой основе проведения модной антикоммунистической кампании. Предполагались одновременные вынос тела В. И. Ленина из Мавзолея и захоронение его в Петербурге. По вопросу Мавзолея позиция Зюганова была однозначна — Мавзолей Ленина является не только святыней коммунистов, но и выдающимся культурно-историческим феноменом мирового значения. С ним связан весь некрополь на Красной площади, насчитывающий 400 захоронений. Заняться массовым гробокопательством кощунственно с этической и противоправно с юридической точки зрения. Парламентское большинство даже приняло специальное обращение к гражданам с требованием не допустить перезахоронения тела Ленина и сохранить архитектурный облик Красной площади. Неоднократные высказывания Ельцина относительно перезахоронения тела Ленина преследуют цель реставрации антикоммунизма образца августа 1991 г. Лживые легенды о якобы существующем завещании Ленина на сей счет о том, чтобы он был похоронен по-христиански, давно опровергнуты. Предложения бывшего члена Политбюро А. Н. Яковлева об «окончательной расчистке политического поля от коммунистических пережитков и от законспирированной агентуры в рядах губернаторов и бюрократической элиты» отработаны еще в 1995 г. вместе со спецведомствами США и фондом Сороса. По мнению этих структур, «удаление мавзолея Ленина с данной площади осуществит окончательное разрушение сверхимперского духа как символа сталинских побед» (7 ноября 1941 г. и 9 мая 1945 г.). Это также в случае успеха продемонстрировало бы слабость руководства КПРФ перед региональными элитами, обеспечило бы психологическую подготовку к очередным выборам и т. п. Публицист Егор Яковлев теперь кричал: «Наследники Ленина пытаются вновь и вновь воззвать к тому религиозно-мифологическому пласту, который сохранился в наших душах, в коллективной психологии. Но мы не в церкви, мы в истории, в России, все дальше уходящей от залитой кровью России мавзолейной». Этими эффектными строчками автор, сделавший себе имя на пропаганде ленинизма в прошлом, высказывает свое истинное отношение к ленинской партии и ее сторонникам, для которых Ленин — символ юрьбы за интересы трудового народа, воплощение великой истории великого государства.

Зюганов неоднократно предупреждал власть, что партия не допустит перезахоронения, правда, не говорил, что для этого будет сделано. Что касается захоронения Николая II и его семьи, позиция Зюганова была более сложной и неоднозначной. Он понимал, что большевизм был бесспорно виноват в расправе над царской семьей, слугами и доктором. Если казнь самодержца можно признать в чем-то неизбежной и справедливой, учитывая Ходынку, Кровавое воскресенье 1905 г., Ленский расстрел 1912 г., распутинщину, военные поражения в русско-японской и русско-германской войнах, то этого нельзя сказать о детях царя. Они пострадали только за то, что принадлежали к царской династии Романовых и могли, по мнению большевиков, ее возродить в определенных условиях, стать знаменем контрреволюционеров и стимулом для продолжения гражданской войны. КПРФ, являвшаяся наследницей КПСС — ВКП(б) — РКП(б), была в непростом положении, однако Зюганов, думается, нашел правильный подход. Во всяком случае, его оценки не вызвали особенных претензий даже со стороны либеральной прессы.

Личная точка зрения Зюганова заключалась в том, что этот вопрос надо отдать церкви и Богу. Родители Николая похоронены в Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге. «Я считаю, что там и надо похоронить останки Николая II и его семьи». Что касается самой подготовки к захоронению, то его Зюганов охарактеризовал как «постыдное шоу». По поводу идентификации останков он высказал такое мнение: «Я читал книгу Соколова, следователя Колчака, который тогда по горячим следам подготовил удивительные по своей доказательности и точности аргументации правовые материалы и документы. Я поражен, что группа Немцова, его комиссия не учла ни одного из доводов Соколова. Собирались высшие иерархи Православной церкви, которые рассматривали этот вопрос. У них есть сомнения, что это подлинные останки царской семьи, поэтому возникает очень сложная и ответственная нравственная коллизия. Если вдруг через год выяснится, что эти останки не настоящие, а русская зарубежная церковь не признает выводы комиссии Немцова, то значит поклонение, которое начнется после захоронений, будет ложным. А это значит еще один раскол внутри страны, внутри Православной церкви, очередное тяжелое потрясение. Нам их и так хватает». Зюганов даже предположил, что кто-то специально рассчитывает поставить в ложное положение Русскую Православную Церковь, которая считается на Западе после поражения коммунизма главным врагом Запада.

Зюганов продолжает резкую критику экономической политики правительства.

Одним из первых мероприятий правительства была деноминация национальной валюты — рубля. Скашивание трех нулей, конечно, облегчало пользование рублем и позволяло решить целый ряд актуальных проблем, однако Зюганов и фракция КПРФ требовали, чтобы данная реформа была йспользована для исправления последствий скрытой денежной реформы 1992 г, проведенной через шоковую терапию Гайдара. Эта реформа обесценила все трудовые сбережения населения, ликвидировала фонды предприятий, ввергла страну в хаос безработицы и разрушения производства. Деноминация в предложенном Правительством виде консервирует кризисное состояние финансовой системы и поэтому вызвала протест коммунистов. Зюганов продолжал настаивать на проведении индексации вкладов населения в Сбербанке до 1992 г Кроме того, он подчеркивал важность конкретных мер Правительства по ограничению вывоза российского капитала за рубеж, восстановлению инвестиционных фондов отечественных предприятий, введению политики протекционизма по отношению к ним.

Зюганов продолжает настаивать на проведении отчета Правительства в Государственной Думе согласно октябрьским договоренностям. Правительство должно было отчитаться о выполнении бюджета и всех своих обязательств. Однако вместо отчета перед Госдумой был организован отчет перед Президентом, который вылился в смешное представление, в ходе которого Президент посидел полтора часа и уехал, предварительно сняв трех незначительных министров. Немцов, Уринсон и Чубайс удержались тогда на своих постах и продолжали свою либеральную политику в экономике, планомерно разрушая государственный сектор.

Весной 1998 г. экономическая ситуация продолжала ухудшаться. Правительство Черномырдина, Чубайса и Немцова продолжало вести страну медленно, но уверенно к очередному кризису. Фракция КПРФ приняла решение прекратить поддерживать Черномырдина, так как выяснилось, что он не собирается активно противодействовать планам шберал реформаторов радикально преобразовывать экономику страны в русле рекомендаций МВФ, в котором США играют решающую роль как главный поставщик финансовых ресурсов.

В марте Госдума большинством в 242 голоса приняла скандально-риторическое решение о привлечении к уголовной ответственности Правительства за невыполнение законов, принятых Думой, прежде всего бюджета. Кроме того,

Дума под натиском фракции КПРФ приняла решение начать процедуру импичмента Президента, для чего была создана специальная комиссия по рассмотрению обвинений. Это означало, что наступило время новых политических схваток. Но Ельцин, как всегда, решил предупредить развитие событий и взять инициативу в свои руки, тем более что исполнительной власти это всегда легче делать.

20 марта Ельцин неожиданно для всех отправляет в отставку премьер-министра Черномырдина, не советуясь с ним. Для его успокоения Ельцин подписал Указ о награждении экс-премьера орденом «За заслуги перед Отечеством». Кроме того, Ельцин одновременно увольняет либерала Чубайса и его антагониста в правительстве, генерала Куликова, давно резко критиковавшего экономическую политику Чубайса. Ельцин объявил, что сейчас нужна новая команда Правительства, которая была бы способна добиться реальных результатов. При этом, делая хорошую мину при плохой игре, он всячески стремился доказать, что старое правительство работало не плохо, а просто недостаточно хорошо. Он заявил, что смена правительства означает не смену политического курса, а отражает необходимость большей энергии при проведении реформ и повышении их эффективности.

На пост премьер-министра Ельцин неожиданно для всех — и оппозиции и правительственных кругов — предложил молодого экономиста, не имевшего опыта серьезной политической работы, Сергея Кириенко. Он имел в Правительстве репутацию человека Немцова, так как был приведен именно им в Москву из Нижнего Новгорода. Там Кириенко закончил институт железнодорожного транспорта, работал секретарем обкома комсомола, затем управлял мелким коммерческим банком. Благодаря Немцову был назначен на пост заместителя министра топлива и энергетики. В Правительстве он обратил на себя внимание своим образованием и умением гладко, долго и «правильно» рассуждать на экономические темы. На фоне косноязычного Черномырдина и больного Ельцина он смотрелся как Горбачев на фоне Брежнева. Но дважды горбачевские фокусы не проходят даже в России.

А по мнению прессы Ельцин, тогда еще рассчитывавший при благоприятном стечении обстоятельств выдвинуться на третий президентский срок, попытался превентивным ударом перехватить политическую инициативу у всех, кто пытался на основе собственных сценариев разыгрывать президентскую кампанию 2000 г. Это относилось к лагерям Черномырдина, Чубайса, Лужкова. Одновременно по замыслу президентского окружения оппозиция лишалась козырной карты — требовать отставки Правительства как вынесением вотума недоверия в парламенте, так и во время дня протеста 9 апреля. Кроме того, было очевидно, что экспортноориентированная нефтегазовая экономика Черномырдина в результате падения цен на нефть и газ будет близка к краху в конце года и Ельцин, возможно, стремился вывести своих приближенных из-под удара и возложить ответственность на своих противников.

Прохождение кандидатуры Кириенко через парламент привело к жесточайшему политическому кризису.

Для фракции КПРФ было изначально ясно, что очень молодой политик, Сергей Кириенко не в состоянии справиться с больной экономикой, да еще такой гигантской страны, как Россия. Зюганов отметил, что при наличии больного Президента возможна ситуация, когда «ядерный чемоданчик» должен быть передан премьеру, и недопустимо, чтобы он оказался в руках настолько неопытного и неавторитетного человека. Но дело было не только и не столько в возрасте, так как это такой недостаток, который быстро исчезает с годами. Зюганов занял принципиальную позицию в отношении фигуры Кириенко, который принадлежал к лагерю радикальных молодых реформаторов и собирался продолжить либеральный монетаристский курс, который уже привел экономику страны в пропасть. Он также исходил из политической конъюнктуры, из того, что, во-первых, Дума уже отработала почти весь срок, выполнила планы, во-вторых, организационно готовая к выборам КПРФ может идти на досрочные выборы парламента. В-третьих, политическая и социально-экономическая обстановка в стране, проблема задолженности и невыплат радикализируют широкие массы избирателей, что вызовет прирост голосов в пользу КПРФ. В-четвертых, если парламент будет распущен в марте, то выборы будут летом, когда городское население, где распространены симпатии к демократам, будет рассредоточено. В-пятых, главные противники, особенно НДР и либеральные движения, находятся в состоянии разброда и шатаний. В-шестых, партия Жириновского растеряла авторитет и электорат, а движение А. Лебедя еще не успело набрать обороты. В-седьмых, досрочные выборы дадут возможность значительно развести во времени парламентские и президентские выборы. Если в Думе будет сильное квалифицированное большинство, то это может облегчить противостояние оппозиции «партии власти» на президентских выборах. Критики радикальной линии из числа умеренных коммунистов (Г. Селезнев, С. Горячева, В. Семаго) и ряд союзников из НПСР (А. Подберезкин) указывали, что, во-первых, в случае досрочных выборов в решающий период оппозиция потеряет и трибуну, и возможность влиять на политику Правительства, которое за короткий срок может окончательно сокрушить экономику. Во-вторых, досрочные выборы могут быть не обязательно проведены в соответствии с Конституцией и действующим законодательством. В-третьих, отсутствие Госдумы неизбежно сократит возможности оппозиции в плане предвыборной кампании. Председатель нижней палаты Г. Селезнев прямо говорил, что судьба Госдумы — гораздо важнее судьбы Кириенко. В конце концов правительство Кириенко можно отправить в отставку через три месяца.

В принципе это было понятно всем фракциям Госдумы, особенно фракции «Наш дом — Россия», которая была потрясена отставкой своего лидера, однако, опомнившись, Черномырдин и его фракция решили не рвать с Правительством и Президентом и поддержать нового премьера. Первый заход на голосование дал ожидаемый результат. Госдума провалила Кириенко.

Кириенко при первом голосовании получил 143 голоса — меньше трети депутатов вместо необходимых 226. Дума ожидала, что теперь Ельцин предложит новую кандидатуру на пост премьер-министра. Это следовало из того, что в ст. 111 Конституции говорится, что Президент должен предложить в случае отклонения вторую, затем, в случае ее отклонения, третью кандидатуру и только затем имеет право распустить Думу. Таким образом, если Дума отклоняет трижды разные кандидатуры, то Президент получает право решить вопрос самостоятельно, без столь деструктивного парламента. Эта логика Конституции совершенно очевидна, но Президент и его окружение приняли решение настоять на своей одной кандидатуре и нарушить норму Конституции, учитывая, что в ней нет термина «разные кандидатуры».

Зюганов лично попытался отговорить Кириенко от новой попытки. Он откровенно ему сказал, что он молодой человек, ему всего 35 лет, он 4 месяца работал в министерстве. Зачем лезть в петлю, чтобы через полгода или к концу года его отправили в отставку при рассмотрении следующего бюджета? У него есть возможность, поработав первым вице-премьером, накопить опыт, доказать, что в состоянии реализовывать свои программы. Каждый должен соразмерять свои силы. Но Кириенко категорически отказался, намекнув, что он связан некими обязательствами.

Ельцин накануне голосования сделал депутатам в своем духе весьма циничное предложение — в обмен за конструктивное голосование дать указание «Пал Палычу» (Бородину — управделами Президента) решить их материальные проблемы. Пресса оценила этот маневр как «простоту хуже воровства». Но маневр был беспроигрышный и давал возможность обрушить на Думу ушат грязи, как говорится, в любом случае.

Зюганов срочно сделал заявление от имени президиума ЦК КПРФ. Он указал, что спринтерская скорость, с которой Ельцин выдвинул вторично Кириенко, доказывает, что он не собирается принимать во внимание результаты первого голосования и искать компромисса с Госдумой. Согласие в обществе, по Ельцину, это тогда, когда все согласны с ним, что бы ни пришло ему в голову. В отношении несогласных — шантаж, угрозы или подкуп.

Надежды думских коммунистов на то, что Конституционный Суд быстро рассмотрит их запрос о правомерности рассмотрения трижды одной и той же кандидатуры в парламенте, быстро улетучились. Председатель КС Марат Баглай не желал повторить печальный опыт Зорькина и вступать в конфликт с властями. Он заявил, что предварительное решение вопроса будет продолжаться до двух месяцев, затем судьи решат, принимать ли его к исполнению, а потому в случае положительного исхода дело встанет в общую очередь, будет рассмотрено в лучшем случае к зиме. Мнение парламентариев об особой важности запроса Баглай отверг, так как все дела важные и у него нет критериев для расстановки по ранжиру.

Вторая попытка проведения Кириенко 17 апреля также дала отрицательный результат — за Кириенко в ходе открытого голосования высказалось 115 депутатов.

Накануне решающего голосования состоялся телефонный разговор лидера парламентского большинства и Президента. Разговор был долгий и касался всех актуальных проблем — от Курил и до поведения Шахрая в Конституционном Суде. На просьбу Президента поддержать кандидатуру Кириенко Зюганов ответил — партия имеет принципиальную точку зрения на происходящее: продолжение курса приведет страну к окончательной катастрофе.

24 апреля 1998 г. состоялось третье голосование по вопросу о кандидатуре Кириенко. Зюганов выступил и напомнил, что Президент уже продавливал Хасбулатова. Продавливал Руцкого, трижды в Совете Федерации продавливал Илюшенко. Продавливая Кириенко, Президент рискует остаться один на один со всеми грандиозными проблемами, криминалом, олигархами, финансовым кризисом. Зюганов напомнил уроки истории, начиная с декабря 1916 г., когда царская Дума предлагала сформировать дееспособное правительство, а Николай II отказался, и это тогда закончилось революцией. Ведь можно извлечь уроки. Были уже октябрь 93-го, Чечня, воровская приватизация. Правительство и Чубайс с командой перечеркнули принятый бюджет. Оппозиция сняла вотум недоверия, но ни одно обещание, кроме «Парламентского часа», не выполнено. Всем ясно, что правительство Черномырдина не справляется, и можно было вместе с Думой сформировать работоспособное правительство, но опять все наизнанку. Сейчас надо рассмотреть десяток губернаторов и назначить нормального премьер-министра.

Вскоре состоялись голосования: два тайных и одно — открытое. В ходе тайного голосования большинство, включая часть голосов от оппозиции, поддержало Кириенко. По мнению ряда политологов, Зюганов при третьем голосовании был вынужден пойти на тайное голосование специально, с тем чтобы дать возможность части умеренных депутатов проголосовать за создание Правительства, что и произошло. Сам Зюганов отрицает такой замысел и говорит об отсутствии должной дисциплины во фракции, нестойкости отдельных депутатов-коммунистов.

Как оценить позицию Зюганова в этом парламентском кризисе? Во-первых, сам настаивал на голосовании фракции против кандидатуры и был готов к роспуску Думы.

Во-вторых, был вынужден учитывать определенный раскол в рядах фракции и опасения части ее членов, что нельзя оставлять Россию без полноценного правительства, а выборы преждевременны.

Оценки позиции Зюганова в обществе были противоречивы, причем как в левом, так и в правом лагере политических сил. Одни утверждали, что Зюганову удалось предстать конструктивной силой, укрепить политический авторитет, закрепить влияние на союзнические группировки, найти общий язык с НДР («Континент», «Московский Комсомолец», «Профиль», «Правда») и другие.

Другие настаивали, что противодействие коммунистов президентской власти носит теперь декларативный характер и единственная альтернатива связана с именами Лебедя и Бабурина («Независимая газета»), коммунисты стали орудием в руках финансового капитала. С этой целью владельцы телевидения пообещали лидеру КПРФ доступ к общенациональным ТВ-каналам. «Благодаря эфирному времени Зюганов оказывается заложником собственной демагогии и «бешеных» вроде прокурора Илюхина. Будь Зюганов хоть трижды Макиавелли и притом убежденным социал-предателем (и то и другое сомнительно), в тисках несвободы ему было бы крайне тяжко, если не вовсе невозможно эволюционировать к большей уверенности»

Всячески раздувая благодарность СМИ за возможность донести мнение КПРФ народу, высказанную Зюгановым в речи в парламенте, правая пресса злорадствовала: идет «процесс превращения коммунистов из партии ленинского типа в партию старого, то есть цивилизованно-парламентского типа — процесс столь же сущностно необходимый, сколь и тактически не простой. Лидеру компартии, дрейфующей в сторону расплывчатого социал-демократизма, в ходе дрейфа приходится что-то вовсе похерить, что-то придать благоумолчанию, где слукавить» (Русский Телеграф, 25.04.98).

Но самую резкую критику высказали «Советская Россия» и «Завтра». Они писали, что сохранение Государственной Думы имеет самые тяжелые последствия для оппозиции. Крупный коммунистический теоретик А. Фролов писал, что «разговоры о спасении России посредством спасения Думы превращаются в первостатейную демагогию. Политику в парламенте отныне делать невозможно… Ельцин указал Думе на ее место. Теперь коммунисты должны указать на место собственной думской фракции». Далее говорилось о том, что голосами части коммунистов утверждено правительство Кириенко. Очевидно, что здесь содержится в латентном виде критика в адрес Зюганова, не сумевшего обеспечить проведение избранной политической линии.

Еще резче сказал А. Зиновьев: «Оппозиция получила шанс выполнить свой гражданский долг перед своей страной и своим народом (и прежде всего перед своими избирателями) и она этот долг не выполнила. Это шаг предательский. И оправдать его никакими словами невозможно» (Правда, 30.04.98).

По мнению многих обозревателей, поражение Думы сказалось на результатах выборов губернатора в Красноярске, где большая часть левых избирателей проголосовала вопреки призывам КПРФ и лично Зюганова. Сначала здесь местная парторганизация стала выдвигать на пост губернатора не рекомендованного ЦК Петра Романова, Героя Соцтруда, генерального директора крупного объединения «Енисей», а Валерия Сергиенко. Итоги 1-го тура голосования показали, что занявший третье место П. Романов значительно уступил генералу Лебедю и действующему губернатору Зубову, то есть проиграл вчистую из-за оттока протестного электората к Лебедю. Понимая особую опасность Лебедя в будущей президентской избирательной кампании, Зюганов призвал коммунистов проголосовать за умеренного демократа и прагматика Зубова, но к нему не прислушались. Это произошло как раз потому, что у избирателей-коммунистов вызвала антипатию соглашательская позиция думской фракции КПРФ в Госдуме. Это был тяжелый урок. Для Зюганова стало ясным, что фракция достигла предела в своем сотрудничестве с правительствами Черномырдина и Кириенко.

Оценивая сформированное правительство Кириенко спустя два месяца, Зюганов с горечью констатировал: «…их не знаешь ни по фамилии, ни в лицо. Выражаясь спортивным языком — вес наилегчайший, низшая лига. Меня больше всего поразило образование. Министр, который этим занимался, даже не владеет образовательной лексикой… Национальные отношения. Я думал, премьер-министр будет упрашивать Абдулатипова и Михайлова остаться в правительстве, потому что они вели переговоры по Кавказу, они знают ситуацию, им доверяют. Это подготовленные люди, но их выгнали. Притащили человека, который не знает, что такое национальная проблематика. И первое, что он сказал: «Будут губернии». Это вызвало изжогу во всех республиках одновременно… Президент звонил Кириенко, чтобы не назначили Уринсона. Тем не менее назначили и он гробит эту отрасль (ВПК), которая может дать огромные доходы в казну государства».

В конце мая 1998 г. состоялся 5-й внеочередной съезд КПРФ. Официальным предлогом было изменение устава партии, связанное с изменением выборного законодательства в России. В частности, теперь в законе указывалось, что в выборах имеет право участвовать только та организация, в названии которой указано, что она — политическая. Требовалось введение в устав формулировок цели данной политической организации. В то же время были очевидны серьезные проблемы в комдвижении, которые требовали своего безотлагательного решения. Это были и оценки парламентского кризиса, и шахтерские волнения, и в целом тактика партии в новых условиях. Геннадий Зюганов выступил с кратким 20-минутным докладом. Он сказал, что акции протестов работников образования и культуры явно свидетельствуют о нарастании кризиса и полевения общества, неприятия им проводимых реформ. Обсудил съезд и шахтерские забастовки, рельсовую войну.

По поводу спикера Селезнева и тех членов фракции КПРФ, которые не выполнили решений пленума, была высказана резкая критика. В то же время соратники Зюганова С. Горячева и Ю. Маслюков отметили, что необходимо использовать реальную власть для корректировки курса Правительства, а не стремиться к разгону Думы. Демократическая пресса жадно ждала раскола на съезде, но его не произошло, в том числе по поводу так называемой антизюгановской «сталинско-ленинской платформы» в партии. Зюганов проявил себя как твердый и волевой лидер и прямо поставил вопрос о преодолении раскольнических тенденций и фракционности. По его мнению, достаточно опыта Ельцина и Горбачева. По итогам обсуждения доклада Зюганова съезд коммунистов принял заявление «О позиции партии в условиях нового обострения социально-экономического кризиса в стране». Заявление составлено в традициях компартии и дает целый ряд оценок по актуальным проблемам. Выделим 10 положений, которые особо подчеркнуты в тексте. 1) Растет понимание того, что «без глубоких политических изменений в обществе никакие экономические требования не будут удовлетворены. Смены социально-экономического курса не произойдет»; 2) «пока остается хоть копейка долга перед трудящимися, пока не выплачены долги шахтерам, врачам, учителям, пенсионерам, студентам, не отданы детские пособия, пока не оплачен госзаказ, не компенсированы обесцененные вклады, выплата долгов финансовым воротилам должна быть заморожена»; 3) «мы честно прошли свою часть пути к достижению взаимно приемлемого компромисса во благо России, но власть органически неспособна к нормальному диалогу»; 4) «в ходе апрельского правительственного кризиса Президент отверг все конструктивные предложения и в очередной разпродемонстрировал, что выше эгоистической жажды власти для него ничего нет. Но и Федеральное Собрание в лице Государственной Думы и Совета Федерации не проявили твердости и сплоченности; ответственность за происходящее ложится на все ветви власти. Доверие народа к ним иссякает»; 5) «компартия видит выход в отставке Президента и проведении досрочных выборов, а также Всероссийского референдума о внесении в Конституцию поправок»; 6) подать в отставку Президента может заставить только массовый народный протест. «Мы прямо говорим людям: «На Думу надейся, а сам не плошай». Пора очистить руководство ФНПР от соглашателей; 7) главным источником сепаратизма стал сам правящий режим; 8) коммунисты зовут поддержать русский народ, ибо без его выживания, укрепления и другим народам не выжить; 9) воины Вооруженных Сил не дадут осуществиться полицейской расправе над своими отцами и матерями, братьями и сестрами; 10) «ныне решается не только судьба шахтеров, учителей, врачей, студентов, — решается ваша собственная судьба — судьба России».

Это заявление было выдержано в жестких тонах, но бесспорно с соблюдением всех рамок законности.

Премьер-министр Кириенко и председатель Центробанка Дубинин подписали меморандум, который был направлен в Международный валютный фонд. Этот меморандум тщательно скрывали от оппозиции. Однако Зюганов и его помощники достали электронную версию меморандума МВФ и опубликовали. Меморандум потряс политических лидеров. В нем содержались обязательства уничтожить всю сферу социальных гарантий. Во-первых, предлагалось ужесточить бюджет за счет повышения ежегодной квартплаты на 15 %. Во-вторых, лишить всех прав профсоюзы и ввести новый трудовой кодекс, по которому профсоюзы не могут участвовать в найме на работу и при увольнении. В-третьих, намечалось ускорение приватизации. Причем имелись в виду стратегические отрасли военно-промышленного комплекса в соответствии с рекомендациями международных советников. В-четвертых, обеспечить разрушение естественных монополий.

Зюганов направлял усилия своей фракции не только на разоблачение этих замыслов, но и на конкретную работу по стабилизации экономики, следуя своей стратегии «ответственной оппозиции».

Какова роль фракции КПРФ в работе Государственной Думы в сравнении с другими фракциями и депутатскими группами? Приведем данные праволиберального журнала «коммерсант-власть». используя различные параметры полуфизического характера с политическим наполнением, журнал рассчитал следующие рейтинги: 1) «масса», то есть удельный вес и влияние: КПРФ, НДР, ЛДПР, «Яблоко»; 2) «плотность» — уровень дисциплины, солидарность голосования, умение руководства управлять депутатами: «Яблоко», ЛДПР, КПРФ, НДР; 3) «диффузия» — способность фракции навязывать свою позицию другим объединениям: КПРФ, ЛДПР, «Яблоко», НДР; 4) «динамика» — способность фракции ориентироваться по обстановке перед голосованием: ЛДПР, «Яблоко», КПРФ, НДР; 5) «упругость» — склонность фракции к компромиссам с властью, лоббирование: НДР, ЛДПР, «Российские регионы», Аграрная группа; 6) идентичность — соответствие итогов голосования программам и заявлениям лидеров: «Яблоко», КПРФ, НДР, Аграрная группа. Наконец, показательный итоговый рейтинг журнала — КПРФ, ЛДПР, НДР, «Яблоко», «Российские регионы», Аграрная группа, «Народовластие» (Коммерсант-власть. 1998. № 15). Итак, фракция КПРФ во главе с Зюгановым — ведущая фракция в Государственной Думе по основным — позитивным — показателям.

Созданные ранее механизмы согласования мнения парламента и президентско-правительственных структур через работу трехсторонней комиссии, четверки «круглый стол» — оказались неработоспособными. Один раз Президент собрал «круглый стол» по аграрному вопросу, но все его решения были нарушены Ельциным, разрешившим распродажу сельхозугодий. Выяснилось, что эти уступки Президента и Правительства были сугубо символическими. Когда Зюганов и фракция КПРФ разобрались в сущности этих уступок, они начали новый этап борьбы с режимом. В ответ властные структуры приняли решение активно использовать внутрипартийные разногласия и противоречия в НПСР для изоляции Зюганова в руководстве этих структур. Для этой цели организовывались провокации в отношении союзников Зюганова — Бабурина, Рогозина, Подберезкина, Рохлина, Семаго, Зволинского. Некоторые из них в силу различных причин допускали известные колебания, отказывались голосовать вместе с союзниками согласно ранее достигнутым договоренностям. В результате Зволинский и Семаго расстались с фракцией КПРФ, Зволинский был даже исключен из партии. Известный депутат Бабурин никогда не состоял во фракции КПРФ, но поддерживался ею и даже был избран левым большинством на пост заместителя председателя Государственной Думы. Однако несмотря на это иногда проявлял самостоятельность, выходящую за пределы джентльменского соглашения. Большую ставку власти делали на Льва Рохлина — мужественного генерала, героя чеченской войны, бывшего третьего номера во фракции НДР и председателя комитета Госдумы по обороне. В знак протеста против политики Ельцина в отношении армии он вышел из НДР и создал «Движение в защиту армии, оборонной промышленности и военной науки». Первоначально власти разыгрывали карту Рохлина в связи с занятием им и освобождением должности председателя комитета по обороне, который по пакетному соглашению должен быть за НДР. Когда оппозиции удалось избежать скандала и комитет отдали под начало НДР, демократы стали подталкивать Рохлина к конфронтации с Зюгановым, распространяя слухи, что Зюганов отказался поддерживать Рохлина за места в Правительстве. Власти рассчитывали, что этот казус перекроется позитивным для них результатом — Рохлин затмит Зюганова и создаст собственный блок типа комитета национального спасения. Однако Лев Рохлин оказался слишком крепким орешком и не поддавался на провокации спецслужб. Вскоре он был убит при таинственных обстоятельствах, якобы собственной женой.

Трагическая смерть Рохлина давала повод Зюганову для эффектного обвинения властей если не в прямом, то в косвенном провоцированиии преступления, тем более, что власти бесспорно объективно выиграли от исчезновения такого крупного и сверхнеудобного оппозиционного политика. Но Зюганов, осознавая неопределенность ситуации, отсутствие прямых доказательств непричастности жены к убийству, воздержался от громких заявлений. Хотя, может быть, следовало выступить с общеполитическим заявлением о росте преступности и политического экстремизма в стране.

Непростая ситуация сложилась и в руководстве партии, в которой левые оппоненты Зюганова настаивали на более революционных перспективах выхода из кризиса (Лукьянов), на возможности «неправовых методов борьбы» (Илюхин), на применении положения из «Всеобщей декларации прав человека», в котором говорилось, что «угнетенный народ имеет право на вооруженное восстание».

Освобожденный из рижской «демократической» тюрьмы несгибаемый лидер коммунистов Латвии Альфред Рубикс выступил с резкой критикой Зюганова, заявив, что его партия заражена «социал-демократизмам». Он так обосновал свое видение социал-демократизма: «Социал-демократы — неплохие люди, но они идут на сговор, соглашательство с буржуазией, с Правительством и Президентом. Поэтому они и не ставят вопрос о власти народа, диктатуре пролетариата. Они как рабы на галерах, которые уверены: вот прогоним плохого хозяина судна, новый начнет нас хорошо кормить. А может быть, и кандалы с ног снимет». А. Рубикс пришел к обидному для Зюганова мнению, что коммунистическое движение должно консолидироваться в России вокруг не КПРФ, а СКП — КПСС во главе с Олегом Шениным.

Организация Шенина по-прежнему претендовала на объединение всех компартий, составлявших ранее КПСС, не была участницей политических игр с Правительством, отрицала национал-патриотические лозунги, эволюционные формы развития. Шенин, на наш взгляд, не без оснований считал, что для России годится только мобилизационная модель непрерывного развития, а не концепция устойчивого развития страны, заложенная в Программу КПРФ. Зюганов внимательно изучал аргументы критиков слева, которые ему, собственно, никогда не были принципиально чужды. Но стоял вопрос, насколько пришло время реализации таких идей? Никто не спорил о необходимости мобилизации сил и средств на восстановление народного хозяйства России, которая все больше превращалась в «Верхнюю Вольту без ракет», и устойчивого развития в последующем. Вопрос заключался в том, что сначала нужно прийти к власти.

Однако явно либерально-рыночный курс правительства в русле традиций Гайдара — Чубайса предопределил решение руководства партии о переходе к более решительным действиям. Взятый курс на всеобщую политическую стачку и начатая процедура импичмента должны были консолидировать Коммунистическую партию и активизировать ее роль как катализатора протестного движения в обществе.

Таким образом, в Думе и в партии Зюганову удавалось избегать раскола. Многие аналитики это ставят именно ему лично в заслугу, так как Зюганов проявлял чудеса гибкости в рамках принципиального курса.

Коммунисты организовали процедуру импичмента Президента. Заявление Госдумы о необходимости отставки президента подписали 248 депутатов. Среди представителей местных властей началось движение в поддержку заявления. Например, Советы 36 районов Новосибирской области приняли решение поддержать импичмент и обратились к губернатору Мухе, чтобы он сделал то же самое в Совете Федерации. Зюганов был уверен, что если на улицы выйдет 20–25 миллионов населения с этим требованием, поддержанным профсоюзами и общественными организациями, то Ельцин непременно уйдет. Пока Ельцин у власти, он будет проводить прежнюю обанкротившуюся политику. Исполнилось 7 лет реформам, которые привели страну к прямо противоположному результату относительно первоначального замысла. Между тем, подчеркивал Зюганов, Ленин за 7 лет, что был у власти, восстановил единое государство и преодолел разруху гражданской войны и интервенции, ввел новую экономическую политику, покончил с беспризорностью и преступностью. Гениальность Ленина проявляется в том, что он примирил частную собственность с общественной и государственной, нэп спас страну от голода и нового этапа гражданской войны. Сегодня нэповские идеи В. И. Ленина актуальны как никогда. Нужен общественный сектор, но и частную собственность нельзя отменить декретом, она должна соревноваться с коллективной, но регулироваться законом. Эти мысли Зюганов высказывал постоянно.

Пытаясь обрести парламентскую поддержку, Кириенко начал переговоры о вхождении в его правительство видного экономиста, специалиста по военно-промышленному комплексу Ю. Д. Маслюкова. Во фракции КПРФ и особенно во внепарламентских коммунистических партиях началась жесткая критика предполагаемого вхождения Маслюкова в правительство. Зюганов попал в сложное положение: с одной стороны, партия получала реальную возможность воздействовать на развитие экономики, в чем-то предотвратить провалы и просчеты, ослабить воздействие либеральных разрушительных концепций, с другой — такой шаг позволял режиму возложить ответственность за негативные последствия политики молодого либерала Кириенко на коммунистов, что имело далеко идущие последствия. Большая часть фракции склонялась к решению против вхождения коммуниста в правительство «младореформаторов». Колебания затягивались, однако окончательного решения выносить Зюганову так и не пришлось. В середине августа разразился финансовый кризис, который перевернул всю экономику и создал принципиально новую ситуацию в политике.

Глава 14 Зюганов меняет правительство?

17 августа 1998 г. правительство Кириенко предприняло беспрецедентный шаг — объявило начало скрытой девальвации рубля и отказалось платить проценты по долгам. Это вызвало катастрофу в финансах России, крах доверия Правительству за рубежом. Реакция Зюганова последовала незамедлительно. Выступая на заседании Государственной Думы, он сказал, что в апреле Дума упустила шанс сформировать правительство народного доверия и теперь пришла расплата за политическое безволие. Сейчас обесценился не рубль, обесценилась Российская Федерация. Активы акций крупнейших компаний стоят 23,6 миллиарда долларов. Это можно купить одному мультимилиардеру. Так оценивается состояние России. Произошла девальвация власти Президента. За три дня до кризиса Ельцин уверял, что все контролирует.

Произошел полный крах курса, который проводился 7 лет. Обескровился реальный сектор экономики. Финансовая эпидемия охватила все предприятия, включая школы и больницы.

Зюганов был афористичен: «Было у правительства семь и двенадцать дел, осталось два — организовать войну и голод». И далее шло разъяснение.

Правительство не в состоянии управлять страной. Самый лучший вариант для страны и для семьи Ельцина — его добровольный уход в отставку. Надо внести изменения в Конституцию. Готов полностью проект закона «О создании Конституционного Собрания». По логичному мнению Зюганова, входящие в него две палаты парламента, три высших суда, президиум правительства, сам Президент, представители регионов, религиозных конфессий и профсоюзов в состоянии принять любое ответственное решение.

А Правительства сейчас нет как такового. Фракция начинает процедуру его отставки. Необходимо новое Правительство, опирающееся на большинство в Думе и Совете Федерации, — резюмировал лидер компартии.

Под давлением оппозиции Президент решился на кадровые изменения в составе правительства. Еще 23 августа Черномырдин провел цикл бесед с Зюгановым, который вроде бы подтвердил полное взаимопонимание экс-премьера и левого большинства Думы в оценке правительства Кириенко. Черномырдин не просил у Зюганова поддержки, а просто обсуждал ситуацию, однако позднее он интерпретировал конструктивные беседы как согласие оппозиции на назначение его премьер-министром. Когда спустя три дня произошло назначение Черномырдина исполняющим обязанности премьера, Зюганов осознал, что он стремился использовать эти контакты в личных целях и разыгрывал карту оппозиции.

28 августа в Государственной Думе состоялся брифинг Зюганова и его сподвижников Н. И. Рыжкова и Н. М. Харитонова, на котором они прокомментировали перестановки в Правительстве. Зюганов объяснил прессе, что возвращение Черномырдина на пост премьера доказывает полную невменяемость Президента — он не понимает того, что происходит в стране. Хотя это решение в известной мере приняли под давлением оппозиции, главное требование ее не выполнено — Ельцин остался у власти.

С Черномырдиным все ясно — он пять лет шел рука об руку с Ельциным, руководил страной по указке западных политиков. Не случайно вице-президент США А. Гор уже поздравил Черномырдина с возвращением. 1 сентября начинается визит Клинтона в Россию и ему хотят сделать подарок в виде нового премьера. Зюганов заявил, что нет смысла рассматривать персонально эту кандидатуру на должность премьер-министра, пока не будет выработан пакет реальных мер по выводу страны из кризиса. «Мы также вновь требуем изменений в Конституции. Кроме того, Ельцин должен отменить недавние сумасбродные решения Кириенко. Наука, образование и культура должны быть государственными приоритетами. Мы предложили спикеру Госдумы связаться с Президентом и отзывать кандидатуру Черномырдина. Фракция КПРФ не допустит также назначения председателем Центробанка Б. Федорова, который уже привел в 1993 г. финансы страны к краху».

Опасаясь провала, окружение Черномырдина начинает усиленные контакты с зюгановцами. На встречу с лидером коммунистов неожиданно прибывает лично один из олигархов, Борис Березовский. Между этими деятелями нет ничего общего, тем не менее банкир пожаловал в Думу. Хотя сам Зюганов не рассказывал подробностей, политологи считают, что шел разговор, целью которого было зондирование позиции Зюганова относительно утверждения Черномырдина. По-видимому, Березовский хитроумно рассчитывал, что Зюганов, войдя в кабинет Черномырдина, окажется причастным к капитализации страны и потеряет репутацию в глазах своего электората, в результате КПРФ окажется неизбираема не только в 2000, но и в 1999 г. И будет открыта дорога для последнего демократического оппозиционера — Г. Явлинского.

В воскресенье 30 августа в вечернем эфире «Итогов» Зюганов, а также Явлинский и Жириновский публично объявили о своем отказе поддержать Черномырдина.

При обсуждении кандидатуры Черномырдина 31 августа 1998 г. в первый раз Зюганов высказался следующим образом. Крах правительства Кириенко был крахом и правительства Черномырдина, который заложил основы спекуляции с акциями ГКО. Выступая в Госдуме, Черномырдин ни словом об этом не упомянул, не сформулировал конкретные предложения. Черномырдин ничего не ответил на вопросы: 1. Как защитить новое правительство, чтобы оно в одну ночь снова не стало безработным? 2. Как ограничить «варварство» в средствах массовой информации, организующих психоз? 3. Как сделать, чтобы обязательства Кириенко перед МВФ о ликвидации социальных гарантий и ликвидации естественных монополий не осуществились? По мнению Зюганова, Черномырдин не имеет ни одного качества, необходимого для его утверждения. И если он будет утвержден — это будет беда прежде всего для него самого.

Состоявшееся голосование выявило следующие результаты — за кандидатуру проголосовали только половина группы «Российские регионы», в полном составе группа «Наш дом — Россия» и некоторые депутаты из других фракций — всего 94 депутата, что составило 20,9 %. Это было поражение полное и абсолютное.

Встретившись с президентом США, прибывшим с визитом в Москву, Зюганов разъяснил ему позицию Думы и коммунистов в частности. Он рассказал Клинтону, что две системы исполнительной власти не работают и есть угроза парализовать законодательную деятельность. У Черномырдина рейтинг 6 %, что делает невозможным для него проводить авторитетную, серьезную политику. Зюганов попытался убедить Клинтона, что в России под угрозой все демократические процессы и права человека.

После отказа Думы поддержать Черномырдина начались реальные поиски новой кандидатуры на должность премьера Правительства и параллельно проработка Правительством и Администрацией Президента вариантов на случай, если Дума в третий раз не утвердит Черномырдина. Зюганов встретился с Лужковым и предупредил, что если Дума будет распущена, это парализует и Совет Федерации. Он превратится в совещание руководителей регионов, решения которого не будут иметь юридической силы.

Несмотря на все предупреждения, Президент снова предложил Госдуме рассмотреть кандидатуру Черномырдина. При этом Ельцин пошел на беспрецедентный шаг — он предложил заключить политическое соглашение, которое включало в себя расширение полномочий Правительства и обеих палат Федерального Собрания за счет урезания президентских с внесением соответствующих поправок в Конституцию. Председатель Правительства обязан проводить консультации с Думой по формированию кабинета, а Президент — освобождать членов Правительства только после консультаций. Однако Зюганов логично рассудил, что соглашение носит неконституционный характер и вряд ли будет выполняться президентскими структурами, которые уже растоптали две конституции. Тем самым коммунисты сорвали соглашение, но никто об этом не жалел, ибо все понимали его условность и конъюнктурность.

Критическая ситуация нарастала. Античерномырдинские настроения в Госдуме подогревались слухами о том, что данный деятель собирается установить валютное правление по образцу Аргентины. Бывший министр Аргентины Кавалло советовал привязать национальную валюту к американскому доллару в отношении один к одному и осуществить тотальную приватизацию государственной собственности при равноправном участии американских монополий. Как известно, Аргентина потеряла внешнеполитическую самостоятельность, увеличила в 3 раза безработицу, свернула все социальные программы. Если в России пойти по такому же пути, это приведет к худшим на порядок результатам.

Перед вторым голосованием обстановка в Думе и политических структурах резко обострилась. Лидер ЛДПР Жириновский начал отчаянно торговаться, вымаливая посты в правительстве в обмен на поддержку. Президент согласился и решил рискнуть: вдруг Черномырдин с помощью фракции Жириновского пройдет, тем более, что опыт утверждения Кириенко весной этого года показал, что это в принципе возможно.

В поддержку Черномырдина активно высказывались Б. Березовский, А. Лебедь, вице-спикер В. Рыжков, А. Шохин. По телевидению была организована пропагандистская кампания в интересах продвижения и. о. премьер-министра. Черномырдин рассчитывал на прежнее понимание Зюгановым роли прежнего правительства в сохранении естественных монополий, доверие большинства депутатов к нему как к опытному хозяйственнику. Но его время ушло безвозвратно.

Пытаясь добиться своего, анонимный финансовый капитал предлагал фракции КПРФ в Думе и лично Зюганову десятки миллионов долларов за правильное голосование. По Думе ходили некие люди, предлагавшие депутатам 30–35 тысяч долларов за каждый голос. Каждый день пугали расправой. По Москве и Думе были пущены слухи о сосредоточении вокруг Москвы частей Минобороны и войск МВД. В подмосковных Таманской и Кантемировской дивизиях были отменены отпуска и увольнения. Но Ельцин не рискнул повторить октябрьский вариант: не было ни здоровья для руководства такой операцией, ни политических сил.

Выступая на заседании Государственной Думы 7 сентября 1998 г., Зюганов вновь подтвердил ранее сформулированные позиции относительно повторно выдвинутого Черномырдина. Он сказал, что предлагаемая правительственная программа будущего не имеет.

Как можно предлагать сначала включить денежный станок и обесценить вклады, а затем установить экономическую диктатуру? Поскольку экономической диктатуры без политической не бывает, значит, будут распущены демократические институты власти. Свободный рынок и экономическая диктатура одновременно — это какая-то «костяная яичница», ибо одно другое просто исключает. Юридически назначение Черномырдина тоже нелегитимно, ибо конституционный суд даст свое заключение о невозможности назначения временно исполняющего обязанности премьера Правительства не из состава Правительства.

Наконец, Зюганов отметил и нравственный момент: «Неужели в Думе может получить поддержку человек, который оплевывает советскую историю? Всю историю огромной и великой страны? Если он перечеркивает все, что создано народом, включая Великую Победу и великие стройки. Ведь и нынешний Газпром создавала советская власть. А вы эту трубу направили в одну сторону — в сторону своих интересов, вместо того чтобы она работала в интересах государства».

Результаты голосования оказались, в принципе, теми же, что и раньше, если не считать переметнувшейся фракции ЛДПР в составе 48 депутатов. Всего за Черномырдина проголосовало 137 депутатов — 30,5 %. Учитывая решимость Думы второй раз не опозориться, как в случае с Кириенко, это означало последний звонок. Дума была готова к роспуску, тем более что до конца срока ее полномочий оставался всего год и насильственный разгон ее только увеличивал бы шансы многих депутатов как «жертв насилия» на переизбрание на второй срок без проблем. Кроме того, все понимали, что в условиях финансового кризиса планировать новые выборы — это по меньшей мере несерьезно. Это понимало и антикоммунистическое окружение Ельцина в Кремле.

Ельцин твердил: «Пока Черномырдин не откажется — я его не отдам». Черномырдин заявлял: «Пока Президент не прикажет — я не откажусь». Примаков говорил: «Свадебным генералом я в жизни не был, а уж свадебным болваном не буду тем более». Лужков отрицательно реагировал на намеки на премьерство Маслюкова. Лебедь высказывал сомнения по поводу Лужкова. Зюганов и Селезнев, естественно, симпатизировали Маслюкову, но понимали, что один Маслюков «под Ельциным» ничего не сможет сделать.

В кремле начались длительные консультации по поводу кандидатуры нового премьера. Обсуждалось пять кандидатур: Примаков, Геращенко, Строев, Лужков и коммунист Маслюков. Селезнев беседовал с дочерью Президента Т. Дьяченко, которая настаивала на кандидатуре Черномырдина. Женщины из фракции КПРФ встречались с женой президента Наиной Иосифовной, которая склонялась к кандидатуре Лужкова.

На Черномырдина оказывали давление не только оппозиция, но и его окружение, включая собственную фракцию «Наш дом — Россия». Черномырдин был глубоко уязвлен и с большим трудом согласился, представив это как собственную добрую волю. Самоуверенный сановник уже больше не скрывал своей ненависти к Думе, стал запугивать страну «Мюнхеном», революционным синдромом. Выяснилось, что он никакого политического согласия никогда не признавал, вел разговоры на эту тему из тактических соображений.

Два видных представителя Администрации Президента — Ястржембский и секретарь Совета безопасности Кокошин — также выступили в поддержку кандидатуры Лужкова. Ельцин не пошел на усиление политических позиций мэра Москвы, который выступал с критикой экономического курса Правительства. Ельцин решился на смену премьера и вроде бы сделал неожиданный выбор в пользу Маслюкова. По парламентским источникам, это происходило следующим образом. Ельцин вызвал к себе Маслюкова, который был срочно доставлен из швейцарской больницы, и в присутствии Юмашева, Черномырдина и Примакова предложил Маслюкову возглавить Правительство. Маслюков ответил дословно так: «В нынешних условиях, когда общество до конца так и не повернулось в сторону коммунистов, назначение коммуниста Маслюкова премьером будет означать новый раскол в обществе. Сейчас России нужна кандидатура, которая бы устроила и левых и правых. Такой фигурой могла бы стать кандидатура Е. Примакова». Одновременно Маслюков обратил внимание Президента на то, что кандидатура Черномырдина ни при каких условиях не может быть внесена в Думу, ибо наберет минимальное количество голосов. Ельцин помолчал 2 минуты и, обращаясь к Примакову, сказал: «Ну что ж, Евгений Максимович, придется Вам браться». Примаков ответил: «Я вижу, дело зашло в тупик. Я согласен, но при одном жестком условии, если первым замом будет Маслюков и в его ведении будет военно-промышленный комплекс и промышленность». Ельцин согласился.

Таким образом, в конечном итоге ставка была сделана на Примакова — человека умного, опытного, не амбициозного, прагматичного, о котором было известно, что он никогда не пойдет ни на какие резкие политические заявления и шаги и не будет претендовать на пост Президента.

11 сентября состоялся пленум ЦК КПРФ, который по докладу Зюганова принял постановление «О правительственном кризисе и очередных задачах партийных организаций». В нем отмечалось, что «думская фракция проявила, несмотря на беспрецедентное давление, единство и сплоченность и выполнила решения ЦК. Учитывая сложившуюся обстановку и социально-экономическое положение страны — не возражать против вхождения т. Маслюкова Ю. Д. в состав вновь формируемого Правительства. В случае продолжения проводимого в течение последних 7 лет антинародного курса обязать его выйти из состава Правительства».

Получив сообщение о снятии Черномырдиным своей кандидатуры на должность председателя Правительства в пользу Е. М. Примакова, Зюганов собрал пресс-конференцию, на которой с удовлетворением сообщил, что возобладало благоразумие. Кандидатуру Примакова поддержали в Думе и Совете Федерации. Зюганов подчеркнул, что Примаков хорошо известен в стране и в мире, умеет проводить политику, выражающую национальные интересы нашего государства: «Я его очень хорошо знаю как ученого и специалиста. В последнее время мы ближе узнали друг друга, особенно в ходе обсуждения проблем о расширении НАГО, положения в Югославии, очень острой ситуации на Ближнем Востоке. Он умеет проводить линию, выработанную государственными органами, отстаивать свои позиции и четко выражать взгляды. Он и дипломат и политик». В этих условиях, когда ситуация накалена до предела, продолжил Зюганов, это будет консолидирующая фигура, которая объединит крупных экономистов, финансистов, управленцев. А это для России в данной ситуации благо. Отвечая на вопросы журналистов, Зюганов очень хорошо отозвался о Ю. Д. Маслюкове как о крупном специалисте в области экономики, военно-промышленного комплекса.

В выступлении в Государственной Думе он подчеркнул: тот факт, что Примаков, Маслюков и Геращенко дали согласие работать в одной команде, а Строев и Лужков поддержали премьера, свидетельствует, что в обществе впервые выработано консолидированное решение. Фракция КПРФ приняла решение поддержать правительственную команду, чтобы она попыталась срочно остановить разрушение государства и восстановить разрушенную экономику. Вместе с тем он высказался за принятие Правительством срочных мер по остановке финансового пожара, по сбережению нации в условиях эпидемий и падения прожиточного минимума, отмене реорганизации образовательной системы, по снижению тарифов на энергоносители и транспорт и по восстановлению в полном объеме законности, развитию подлинной демократии в телевизионных средствах массовой информации, где нагнетается психоз.

Против Примакова с необыкновенной злобой выступил Жириновский, обвиняя его во многих грехах и призывая НДР не предавать Черномырдина. Представитель от «независимых» К. Боровой заявил, что последние события — это ни больше ни меньше как сговор коммунистов с Президентом и означают коммунистический переворот. Но таких панических выступлений больше не прозвучало. Дал согласие сотрудничать с Правительством даже Явлинский, но позднее он отказался от вхождения в Правительство в ранге вице-премьера по социальным вопросам, заявив, что может руководить только макроэкономикой.

Позицию КПРФ полностью поддержали депутатские группы «Народовластие», Аграрная депутатская группа, группа «Российские регионы». Против была фракция «Нащ дом — Россия». Вместе с традиционно голосующей «против» фракцией «Яблоко» проголосовал и обвинитель Жириновский вместе со своими подчиненными депутатами. В результате 317 депутатов (70,44 %) проголосовали за согласие на назначение председателем Правительства Е. М. Примакова. А спустя несколько часов депутаты утвердили В. Геращенко председателем Центробанка. Это был успех и КПРФ и всех здравомыслящих сил в Думе и обществе.

По мнению прессы, мирному разрешению политического кризиса способствовала выявленная психологическая неготовность «силовиков» повторить октябрь 93-го. В ряде воинских частей провели закрытые социологические опросы — каковы настроения в армии? Итоги исследования были направлены в Администрацию Президента. Они оказались удручающими — 97 % солдат и офицеров заявили, что не будут открывать огонь по соотечественникам даже при наличии приказа.

С. Васильцев и С. Обухов высказали гипотетическое предположение, что августовско-сентябрьский кризис явился спланированным, но неудавшимся ударом по Зюганову как наиболее реальному претенденту на пост Президента и введением в избирательную кампанию на выгодных позициях преемника Ельцина — В. С. Черномырдина. Игра, по мнению данных авторов, выглядела следующим образом. Назначение Кириенко было вызвано необходимостью отвести на второй план в стратегический резерв фигуру Черномырдина и создать впечатление обновления старой власти. Далее Кириенко должен был вовлечь в свое правительство ряд членов КПРФ — Маслюкова и др. Позднее коалиционный кабинет попадет в тяжелую социально-экономическую ситуацию, затем с помощью eivin народу объясняется, что это все вина оппозиции и попавших под их влияние молодых и неопытных политиков. Далее Кириенко критикуется, а вместе с ним избивается и КПРФ. Затем как «бог из машины» на сцене эффектно появляется Черномырдин со словами: «Что вы тут без меня наделали? При мне все было хорошо, а без меня все испортили». Одновременно частичная стабилизация подтверждает это мнение. Власть получает новый кредит доверия народа, Черномырдин получает стартовую площадку для президентской кампании.

Однако не было учтено болезненное состояние Президента, не обеспечено единоначалие в проведении операции, синхронизация демократических сил и СМИ, и, наконец, демократы поверили в свой вымысел — что коммунисты никогда не решатся дойти до прямого столкновения и обязательно струсят. На практике Маслюков далеко не сразу согласился войти в Правительство, кабинет Кириенко полетел слишком рано, спасительный образ Черномырдина был плохо сформирован, а самое главное — за время исполнения им обязанностей премьера не произошло никаких улучшений. Рост рубля удалось запустить только после второго появления Черномырдина в Думе. Наконец оппозиции удалось консолидироваться и Зюганов довел дело снятия Черномырдина до конца. Зюгановцы выбрали правильную линию — избирательной поддержки кабинета, смотря на его конкретные дела и просчеты.

Эта точка зрения, конечно, является гипотезой, но нельзя не заметить, что многое в ней сходится с действительностью. Может быть, такая комбинация сложилась стихийно, а не вследствие политических замыслов Б. Березовского и других теневых правителей, финансовых олигархов. Но в любом случае политическая игра шла по-крупному и впервые оппозиция во главе с Геннадием Зюгановым одержала в ней верх.

В правительство Примакова вошло два члена партии Зюганова — Ю. Д. Маслюков на должность вице-премьера, курирующего вопросы промышленности, и Г. Ходыров на должность председателя антимонопольного комитета. Г. Явлинский, а затем В. Рыжков отказались от поста вице-премьера по социальным вопросам. А. Шохин отказался от поста вице-премьера, заявив, что не согласен с оставлением М. Задорнова. На должность министра труда согласился представитель ЛДПР С. Калашников. Вице-премьером стал губернатор Ленинградской области технократ В. Густов. В целом, Правительство стало, во-первых, коалиционным по своему характеру, а во-вторых — центристским по своей идеологии. Такое правительство обрело поддержку не только левоцентристского большинства Думы, но и значительной массы граждан России и даже в какой-то мере президентской Администрации.

Коммунисты могли занять больше постов в Правительстве, но Зюганов отчетливо понимал, что это означает взять на себя ответственность за положение в стране в целом. В условиях, когда Ельцин сохраняет возможность в любой момент устранить Правительство и навязать свою стратегию развития страны, такой шаг был действительно не разумен. Такая логичная позиция вызвала гнев известного «красного банкира», члена КПРФ и депутата Госдумы В. Семаго. В интервью прессе он сказал, что Зюганов побоялся взять на себя ответственность за выход страны из кризиса и отказался от предложения, чтобы пост вице-премьера по социальным вопросам занял представитель КПРФ. «Наши функционеры-кнопочники озабочены только будущими выборами, формируют списки. Если для святого дела выборов выгодно сказать, что виновато Правительство, — скажут. И Маслюкова сдадут, скажут, что не справился. Вот позиция номенклатуры — ни за что не отвечать, оставаясь у кормушки». Демарш коммуниста-предпринимателя, претендовавшего на особую роль в партии, объяснялся очень просто — он баллотировался на пост мэра Нижнего Новгорода в качестве наследника осужденного Клементьева. Позиция Семаго была резко раскритикована членами его фракции, которая логично исключила его из своих рядов.

Зюганов категорически отметает определение правительства как «коллективного Горбачева», состарившегося на 7 лет, на том основании, что Примаков, Маслюков и Геращенко «родом из перестройки». По его мнению, Правительство неоднородно, ибо в нем функционируют банкир советской школы Геращенко и «яблочник» Задорнов, близкий к олигархам Булгак и коммунист Маслюков, Правительство слабо, ибо не гарантировано от причуд Президента, Правительство переходное, ибо возникло как вариант МЧС, которое кинули на взрыв — гибель «антидемократического реактора». РАО ЕЭС возглавляет Чубайс, и эта организация уверенно деградирует. Мощный информационный блок совершенно не слушает Правительство. Но несмотря на все это коммунисты поддерживают правительство. Зюганов исходит из соображений этики — мы делегировали это Правительство во власть и мы обязаны его поддержать и помочь ему вернуть одну из немногих прибыльных компаний — «Росвооружение» под контроль Правительства, обязать СМИ придерживаться цивилизованных норм поведения, заставить прокуратуру расследовать крупнейшие государственные преступления, прежде всего — спекуляции пирамидой ГКО, злоупотребления в нефтяном бизнесе, хищения золотого запаса России. Правительство успешно себя проявило в Косовском кризисе и сумело удержать НАТО от бомбардировок Югославии. Правительству очень трудно, особенно трудно Маслюкову, которого либералы собираются к лету во что бы то ни стало выжить из кабинета, заменив Явлинским. Зюганов размышлял — а что если позиция Явлинского, демонстрирующего свою политическую стерильность, не рискующего репутацией своей фракции, не сотрудничающей с Правительством накануне выборов, лучше и полезней для партии? Нет, КПРФ должна идти на риск ради народа, ради того, чтобы на Север шли танкеры с топливом и эшелоны с пшеницей доходили до Мурманска и Владивостока. КПРФ будет рисковать своей политической репутацией оппозиционной партии ради спасения государства.

Зюганов считает — совершенно очевидно, что центр политической жизни России определенно сместился влево. Левоцентристские силы получили возможность реально влиять на политическую жизнь. Поражение Черномырдина однозначно свидетельствует, что правоцентристский вариант Правительства принципиально отвергнут. Но, с другой стороны, Правительство, в котором роль первой «экономической» скрипки играет коммунист Маслюков, будет постоянно в подвешенном состоянии. Известный антикоммунист Ельцин использует первую возможность для снятия Маслюкова. По мнению правых газет, это произойдет к весне 1999 г. Причем ситуация вряд ли радикально улучшится в проваленной экономике, а коммунистам не удастся доказать (с «помощью» либералов, которые контролируют все электронные СМИ), что они не несут ответственности за экономическую катастрофу.

Но несмотря на все это, коммунистам надо работать в Правительстве и рядом с Правительством, делая все, чтобы вывести страну из опостылевшего кризиса, найти пути для возрождения России.

Глава 15 Накануне новых выборов

7 октября в стране была проведена профсоюзами совместно с оппозиционными организациями массовая акция протеста. Зюганов предварительно обратился к участникам акции с публичным призывом занять место в народном строю сопротивления режиму власти. В обращении было сказано: «Товарищ! Гайдар украл твои сбережения. Чубайс украл твою собственность. Черномырдин украл твою зарплату. Семь лет ты терпел. Сначала верил посулам Ельцина, верил лживому «телеящику». В награду за покорность у тебя начиная с 17 августа отнимают последнее». И в заключение Зюганов вновь призвал устранить режим Ельцина, превратившийся в «камень на дороге».

Центральным мероприятием всероссийской акции стал митинг на Васильевском спуске около Кремля. На этом митинге присутствовал, конечно же, лидер оппозиции Зюганов, но по предварительной договоренности с лидерами профсоюзов Шмаковым и Исаевым он не выступал. Тот факт, что его, самого крупного политического деятеля из присутствовавших на митинге, не пригласили на трибуну, пусть даже по договору, показывает характер взаимоотношений профсоюзов и оппозиционных партий. Эти отношения складываются, вопреки российским историческим традициям, весьма противоречиво. Профсоюзные лидеры считают себя реальными выразителями подлинных интересов трудящихся, однако проиграли выборную кампанию и не были избраны ни в один состав Госдумы. Они были одними из организаторов акции протеста и стремились ее возглавить, придав ей как можно более мирный характер. В Ростове-на-Дону лидеры областных профсоюзов вообще отказались организовывать выступления и даже прийти на митинг, который состоялся в обычном для этого города масштабе, что продемонстрировало, кто является главным мотором протестного движения. В Москве профсоюзные боссы усиленно акцентировали внимание манифестантов в отношении не Зюганова, а Лужкова как возможного кандидата профсоюзов в будущие президенты. Это было сделано в присутствии Зюганова, который не стал, естественно, делать трагедии из этого факта, но впоследствии начал более категорично выдвигать требования об изгнании соглашателей из профсоюзов. Но не противоречия коммунистов с амбициозными профбоссами были главным во всероссийской акции протеста народа. Стало очевидным, что терпению народа приходит конец.

Понимая это, власти приняли беспрецедентные меры безопасности, опасаясь перерастания митингов в мятежи. В день 7 октября силы МВД были приведены в состояние боевой готовности. Был создан оперативный штаб и подтянуты резервы. Электронные СМИ нагнетали нервозность и ожидание большой крови. Однако наиболее взрывоопасная ситуация была в регионах, где слаба власть и сильна оппозиция: в Приморье, на Дону, в Екатеринбурге и других местах. Но все прошло более или менее спокойно, повсюду отмечался высокий уровень организованности. В акции по заниженным данным МВД приняло участие 720 тыс. человек, М. Шмаков говорил о 20 млн, а Зюганов сообщил цифру — 40 млн человек. Позднее профсоюзы уточнили свои данные и сообщили, что вышедших на улицу или бастовавших без демонстраций насчитывалось 7 миллионов. Только на Васильевском спуске в Москве было не менее 80 тыс. человек.

Зюганов заявил, что день 7 октября войдет в историю России как массовое движение народа, в котором в одном строю прошли все силы, оппозиционные политике президента и его окружения — «домашнего политбюро». КПРФ взяла под свой неофициальный контроль все действия властей, которыеобязаны срочно повсюду обеспечить людей теплом, продуктами. Партия станет поддерживать все конструктивные усилия местных властей, не делая разницы между «нашими» и «ненашими».

Заместитель главы президентской Администрации Сысуев в противовес Зюганову заявил, что поскольку в протесте участвовало меньше людей, чем осталось в домах, то Президент обязан продолжать свою деятельность, так как это пассивное большинство объективно на его стороне. Этот словесный трюк является классическим в пропаганде околопрезидентских структур. Дело в том, что активистов всегда меньше, чем инертной массы.

В этом плане события 7 октября живо напомнили те массовые выступления, которые происходили в России 10 лет назад, когда прошли крупные митинги, положившие начало крушению политического режима. Активных демонстрантов было тоже значительно меньше общего числа рабочих и крестьян, но они победили государственную машину. Теперь же снова сотни тысяч простых трудящихся выражали недовольство властью, но на этот раз демократической, а не коммунистической. Так что тот факт, что манифестантов было меньше, чем оставшихся дома или на обочинах, не должен никого смущать. В то же время очевиден и другой факт — сегодня сторонники так называемой либеральной демократии способны вывести на улицы десятки, максимум сотни сторонников из числа интеллигенции. Теперь недовольных и активно выступающих против либерально-демократической власти значительно больше, ибо ими движут помимо идей нищета и голод, усталость и раздражение.

13 октября на консультативном совещании лидеры 65 партий и движений левоцентристской ориентации обсудили итоги акции протеста. В выступлении Зюганова говорилось, что всероссийская акция стала логическим продолжением непрекращающихся протестных действий. Абсолютное большинство граждан России выступает за отставку Президента. Но сам Ельцин неадекватно реагирует на выражение политической воли народа. В связи с этим необходимо продолжить процедуру импичмента и ускорить принятие закона о конституционном собрании.

На вопросы, как соотносятся призывы оппозиции с поддержкой правительства Примакова, Зюганов аргументированно и убежденно отвечал, что здесь нет никакого противоречия. На митингах коммунисты призывали Правительство оправдать доверие народа, не обмануть его еще раз. Это была своеобразная форма поддержки Правительства против произвола Ельцина и его окружения. Особых противоречий между Правительством и КПРФ не существует: «Все нормальные люди хотят жить в стране, где их ценят по труду и таланту, где детям дают хорошее образование и заботятся о стариках, в государстве, у которого хорошие отношения с соседями на Востоке и на Западе. Примаков — политик прагматичный. И я тоже».

14 октября фракция КПРФ попыталась провести через Думу поправки к Конституции. Хотя было ясно, что отсутствие полноценного квалифицированного большинства у левых не позволит обеспечить начало процедуре принятия поправок, тем не менее было решено поставить их на обсуждение и продемонстрировать всем, кто является апологетом президентской диктатуры. Самой принципиальной поправкой было положение об усилении парламентского контроля за деятельностью Правительства и о формировании Правительства с учетом мнения Думы.

Против этого восстали представитель Президента в Думе А. Котенков, представитель Правительства, лидеры фракций НДР и ЛДПР, воздержалось «Яблоко». Характерно, что доктор юридических наук, видный «яблочник» Т. Мизулина поддерживала аргументы коммунистов, но ее фракция вместе с ЛДПР провалила законы. Не прошли поправки о возможности Думы выражать недоверие отдельным членам Правительства, об упорядочении конституционной нормы использования вооруженных сил, сроков принятия законодательных документов в верхней палате. Попытка обуздать произвол Президента не удалась, так как многие демократы оказались таковыми только на словах.

Свои требования Зюганов повторил на демонстрации и митинге 7 ноября. Однако традиционное мероприятие, проведенное без каких-либо эксцессов, ознаменовалось событием, омрачившим политическую атмосферу общественной жизни. Представитель оппозиции известный генерал Макашов в своей речи использовал бранные слова в адрес еврейского национального меньшинства. Эти слова были тысячекратно повторены либеральными СМИ и в результате разразился грандиозный скандал, обостривший русско-еврейский вопрос.

В результате еврейский вопрос неоспоримо стал актуальной проблемой для российского коммунистического движения и лично для Геннадия Андреевича.

Лидер компартии Зюганов был обязан отреагировать на ситуацию, разъяснив позицию партии по данной национальной проблеме, которая, как удачно сказал Т. Голенпольский, больше угрожает России, чем продвижение НАТО на Восток. Г. Зюганов в эксклюзивном интервью редактору «Международной еврейской газеты» Танкреду Голенпольскому (№ 43 за 1998 г.) отметил, что разразившийся грандиозный скандал вокруг грубого антисемитского высказывания генерала Макашова по национальному вопросу вписывается в систему нагнетания политической напряженности. В психологии есть термин «барраж», означающий отвлечение внимания общественности от главного события и переключение его на вопросы неглобального звучания. В случае Макашова наблюдается такой прием. Целая группа обанкротившихся политиков, приведших экономику к катастрофическому состоянию, пытается уйти от личной ответственности и свести всю остроту момента исключительно к русско-еврейским отношениям. Причем Зюганов не считает нужным еврейскую проблему исходить или игнорировать. Она будет детально обсуждена на президиуме ЦК партии, но это будет научная и политическая проработка проблемы, а не сведение счетов по образцу либеральных СМИ, которые вообще ни разу не дали слова Зюганову или другим коммунистам для анализа ситуации. Более того — один зарвавшийся телеведущий на ОРТ показал репортаж, где предложил провести антропологическую экспертизу черепа Зюганова по фашистским образцам, и ОРТ считает это в норме вещей. Телевидение и газетно-журнальная пресса замолчали предложение лидера компартии провести встречу представителей народно-патриотической оппозиции с руководителями Еврейского Конгресса, со всеми заинтересованными лицами и обсудить эту обостренную проблему.

Зюганов подчеркивает, что в первую очередь важна возможность выжить в стране людям всех национальностей в условиях дикой инфляции, беспредельного криминала, коррупции. Что касается пресловутого Макашова, то его высказывания осуждены партией сразу. Когда он «ляпнул» это первый раз, Зюганов лично принес извинения депутату И. Кобзону и другим политикам еврейского происхождения. Более того, Зюганов направил заявление в редакцию телевидения, но ни один из редакторов телевидения не процитировал эти материалы, никто их не проанализировал. Между тем Зюганов сразу после инцидента особо предупредил генерала Макашова лично, сказав ему: «Вы как член партии обязаны строго руководствоваться нашей программой, основу которой составляет уважение к языку каждого народа, каждой культуре, каждой нации и совершенно непозволительно таким образом вести себя и высказываться, тем более с государственной трибуны». Это проявление антисемитизма со стороны депутата Госдумы — коммуниста нанесло значительный ущерб партии, ее имиджу, авторитету, особенно в среде интеллигенции, крайне чуткой к таким явлениям.

Г А. Зюганов категорично заявил на встречах с израильским послом Цви Маген, с руководителем еврейской общины в Германии, что высказывания А. Макашова безусловно не являются точкой зрения руководства партии и фракции Госдумы. Что касается не принятого сразу проекта резолюции Говорухина, то фракция была вообще с ним согласна и возражала не против его содержания, а против узости постановки проблемы. В нем не было указаний на необходимость борьбы со всеми формами национализма, а не только с антисемитизмом. Нужно объявить вне закона антисемитские, антикавказские, русофобские взгляды, включая заявления тележурналиста Сванидзе о комсомоле как «сталинском гитлерюгенде». Председатель правительства России Е. М. Примаков в своих выступлениях также отмечал опасность развития не только антисемитизма, но также кавказофобии и русофобии. Кавказофобию, например, испытывают, по данным социологических опросов, свыше 50 % населения, в то время как антисемитские взгляды разделяют 5 % населения. Общественности известно, что пренебрежением русскими национальными интересами бравируют определенные представители либералов-радикалов. Например, откровенно русофобские взгляды изложил в своем интервью бывший заместитель Чубайса Альфред Кох, который уничижительно отзывался о недоразвитых русских, о России как стране, обреченной на гибель, и предлагал дивизии НАТО обеспечить ядерное разоружение России. Фракция КПРФ в Государственной Думе подготовила новый проект резолюции, который осудил все формы национализма в России, а не сводил все дело только к националистическим высказываниям отставного генерала.

Зюганов, отвечая русофобам и антикоммунистам, которые заключили трогательный союз, подчеркивал, что если бы коммунизм не разгромил фашизм, в газовых камерах погибли бы не только 6 миллионов евреев, но и все коммунисты. Известен приказ фашистов военнопленным: «Коммунисты и евреи два шага вперед», после чего следовало уничтожение вышедших. Для них недочеловеками были не только евреи и цыгане, но и славяне, которые частично уничтожались, частично подлежали превращению в нацию рабов. Позиция коммунистов однозначна — партия зиждется на дружбе народов, уважении к людям труда всех национальностей. Позиция партии закреплена в решении февральского 1997 г. пленума ЦК КПРФ, в докладе секретаря Н. Биндюкова. Партия исходит из различения понятий «сионизм» и «еврейство». Практика современного сионизма, призывающего евреев к выезду в Израиль, далеко не всегда вписывается в систему геополитических интересов Российского государства, теряющего одну из самых образованных групп населения. Зюганов как лидер Коммунистической партии подчеркивал, что еврейское население страны, которое внесло значительный вклад в развитие общества, является абсолютно равноправным и равновеликим в семье народов России и здесь не может быть никакого ущемления. Компартия в свое время осудила преступления сталинизма, в том числе «дело врачей», «дело Михоэлса», антисемитскую кампанию под извращенным лозунгом «борьбы с космополитизмом», дело Антифашистского еврейского комитета. Это зафиксировано в документах КПСС — КПРФ и отрицать этого не может никто. Переосмысление личности Сталина не касается репрессий, в том числе по национальному признаку. Эти преступления однозначно осуждены всеми, но в то же время сионизм остается проблемой в России и для России.

Вопреки предупреждениям Зюганова А. Макашов продолжил свои провокационные по объективной роли заявления. В Новочеркасске весной 1999 г он стал рекламировать движение в защиту армии, созданное Львом Рохлиным, как «ДПЖ — движение против жидов», чем поставил себя вне коммунистической идеологии. Несмотря на то, что часть маргинализированного населения симпатизирует подобным идеям, коммунисты не имеют морального права их поддерживать. Настоящий патриот России всегда будет интернационалистом, как этого требует великий лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Борьбу с чуждыми идеологиями, влияниями, группами нужно вести цивилизованными методами, не опускаясь до вульгарно-шовинистических позиций. Макашов не разобрался в политической ситуации, во всех этих тонкостях идеологической и информационной войны. Он клюнул на провокации и наговорил безответственные глупости не только на митинге, но и на телевидении, что блестяще раскрутили идейные противники КПРФ.

На СССР еще при Рейгане навесили ярлык «империи зла», а позднее на КПРФ — ярлык «красно-коричневых», сейчас при неосознанном участии Макашова коммунистов «превратили» в антисемитов. Зюганов опроверг эти вымыслы в интервью газете «Советская Россия» следующим образом: «Когда нас называют антисемитами, мы чувствуем себя глубоко оскорбленными, потому что антисемитизм является вульгарной, уродливой, патологической формой расовой неприязни и расового отторжения. Мы совершенно далеки от этого чувства и всячески изгоняем бациллу этой патологии, если она заводится где-то… Мы утверждаем, что экстремистами, расистами и патологическими националистами являются как раз те представители либерально-демократических кругов, которые преисполнены ненависти к России, русским и заливают нас этой негашеной известью своих оскорблений».

Дискуссии вокруг национальной темы с особой остротой поставили в повестку дня предстоящего конгресса левых и патриотических сил вопрос о их единстве и отношении ко всем назревшим проблемам.

Накануне съезда НПСР правая пресса злорадствовала, что Зюганову придется трудно в связи с появлением новых кандидатов в президенты с левого фланга: от коммуно-националистического направления — В. Илюхин, от левоцентристского — «русский Квасьневский» Г. Селезнев. Зюганов со своей якобы гибридной платформой может оказаться лишним в этой кампании. Главный редактор журнала «Коммерсант-власть» В. Бородулин утверждал, что «съезд НПСР не станет съездом победителей. Более того, вполне возможно, что патриоты соберутся вместе в последний раз. Единству левой оппозиции пришел конец».

Но ожидания либеральных журналистов оказались, мягко говоря, преждевременными.

II съезд НПСР состоялся 23 ноября 1998 г. Это знаменательное событие в жизни народной оппозиции совпало случайно или, возможно, не случайно с трагическим убийством известной демократки депутата Государственной Думы Галины Старовойтовой. Несмотря на то, что она была убежденным либералом и антикоммунистом, делегаты съезда почтили ее память минутой молчания, справедливо рассудив, что она стала жертвой прежде всего политического режима, который породил криминальный беспредел. Как подчеркнул публицист «Советской России» Трубицин, это было типично демократическое убийство, возможное только в том обществе, которое создали такие как Старовойтова и Листьев. Геннадий Зюганов выступил со специальным заявлением, в котором подчеркнул, что это убийство встало в один ряд длинного перечня преступлений последних лет, в результате чего борьба идей превратилась в борьбу людей. По его мнению, атака на органы государственной безопасности, развернутая либерал-демократами, направлена на уничтожение последних основ государственности в стране. Необходимо принятие самых жестких мер по наведению порядка в стране, усилению правового сознания страны.

На съезде Зюганов выступил с принципиальным докладом, который получил название «Манифест НПСР». В нем было впервые указано, что завершился первый этап национально-освободительной борьбы в России, который войдет в историю мировой цивилизации наряду с опытом Махатмы Ганди, Мартина Лютера Кинга и палестинской интифады. Путем мирной борьбы была достигнута первая победа на пути освобождения от тлетворного влияния западного либерализма на российскую цивилизацию. Зюганов предложил извлечь из всего случившегося в России три важнейших урока. Первый — российский народ в своей соборной полноте выстоял в священной борьбе против ненавистников России — Ельциных, Чубайсов, Кохов и Березовских. Но важно не упустить возможность переломить ситуацию в стране, на деле доказать свой патриотизм — второй ситуации такой не будет.

Второй урок подтверждает неповторимый, самобытный, не поддающийся искусственному подавлению характер российской истории. На протяжении тысячелетней истории Россия воплощала в жизнь великие принципы Братства, Любви и Гармонии, облекая их на каждом историческом этапе в новые политические доктрины. И на современном этапе патриоты России должны доказать, что являются духовными наследниками героев Куликова поля и Бородина, «Варяга» и Севастополя. Третьим уроком Зюганов назвал безусловное признание ценности народных свобод, отказ от попыток навязать обществу силой свое мировоззрение, идеологию, идеалы. Безответственных экспериментов над Россией больше не будет. Зюганов отметил, что в стране наряду с экономическим кризисом и духовным геноцидом появились здоровые тенденции. Во-первых, большинство россиян осознало в какой тупик их завели «сладкоголосые сирены свободного рынка» и др., во-вторых, политическая элита исчерпала свои ресурсы — социальные, кадровые, финансовые, идеологические, в-третьих, в стране сформировалась политическая сила, которая готова взять на себя ответственность за спасение страны — это НПСР, сердцевиной которой является КПРФ. Но компартия не претендует на гегемонию, наоборот — помогает союзникам, беря на себя львиную долю затрат. НПСР и КПРФ уже добились на основе правильной тактики определенных успехов, например, ограничили произвол Президента, устранили из власти команду Черномырдина, преодолели политический кризис.

Наконец Зюганов назвал основные задачи, которые стоят перед НПСР и КПРФ на новом этапе: 1) Создание на базе НПСР широкой коалиции политических сил — своеобразного «Союза граждан здравого смысла». 2) Отправить в отставку Президента. 3) Потребовать энергичной и четкой работы от Правительства и исключить возвращение его на путь разрушения и мародерства. 4) Воссоздать эффективную систему подготовки квалифицированных кадров для государственной службы. 5) Вытеснить на обочину политики всех радикалов правого толка и других экстремистов. 6) Реализовать меры по борьбе с углубляющимся кризисом. 7) Беспощадно подавить обнаглевшую до предела преступность. 8) Донести до каждого россиянина национальную идею, рожденную нашими предками в глубине веков, в центре которой идеалы духовности, державности, справедливости, народовластия и патриотизма. 9) Восстановить централизованное управление страной на основе механизма дееспособной и эффективной вертикали власти. 10) Провести в жизнь широкую конституционную реформу, предполагающую усиление законодательных органов власти, гарантии самостоятельности Правительства и обеспечение контроля народа за деятельностью руководства. 11) Осуществить программу преодоления геополитической катастрофы, завершившейся распадом СССР, считать ключевой задачей создание союза славянских государств. 12) Выиграть ближайшие выборы в парламент.

Манифест НПСР вызвал в обществе двоякую реакцию: удовлетворение левых и патриотических сил и сильнейшее раздражение правых либеральных движений и партий.

Учитывая состояние оппозиционных сил, их общие мировоззренческие ценности и отдельные тактические разногласия, Зюганов разработал новую политическую стратегию на 1999 г. — год парламентских выборов. Главная цель для оппозиции — завоевание такого большинства в Государственной Думе, которое позволило бы предотвратить реванш либеральных сил и ощутимо влиять на социально-экономический климат страны. Для достижения этой цели надо идти в Думу тремя колоннами, учитывая особенности движений. Соединение этих фрагментов в Думе произойдет не механически, а через идею сложной цельности, соборного подхода к возрождению нашей многоликой Родины.

Первая колонна по мысли Зюганова — это Компартия России, за которой стоят мощные структуры, народная поддержка миллионов людей, среди которых никогда не умирали представления о социализме, о справедливости как норме человеческого бытия. По мнению прессы, это объединение получит до 25 % голосов, а возможно и больше.

Вторая колонна — ВОПД «Духовное наследие», Аграрная партия, земское движение и другие организации, объединяющие в своих рядах гуманитарную интеллигенцию, крестьянское движение, православные круги. При удачном стечении обстоятельств и грамотно проведенной кампании это объединение может получить 5–6 %, но гарантия здесь отсутствует.

Третья колонна или даже радикальный фронт — движение во главе с генералом А. Макашовым и прокурором В. Илюхиным, который выступает против сегрегации русских в своей собственной стране. В какой-то мере это форма национально-освободительной борьбы, которая проявила себя ранее в Индии, даже в США. На наш взгляд, объединение радикалов может собрать 7–8 % и, может быть, пройдет в парламент, отняв голоса у анпиловцев, сторонников Лебедя.

Зюганов также не исключил появление белорусского фронта, учитывая активизацию российско-белорусского союза, но, вероятно, здесь имелись в виду больше президентские выборы. Вся эта схема, конечно же, не окончательная и возможны варианты, особенно с выделением или объединением просвещенных патриотов.

В своей предвыборной кампании левопатриотические силы категорически отбрасывают в принципе саму возможность сотрудничества с либералами-экстремистами типа Гайдара и фашистами-баркашовцами, которые, кстати, дружно голосовали за Ельцина в 1996 г. Они не могут рассчитывать на «гарвардского стряпчего» Явлинского, политика-игрока Жириновского, ельцинского подручного Черномырдина, а также, вероятно, генерала Лебедя, поскольку он включен в проект Березовского. Но обращает на себя внимание Лужков, который последовательно эволюционирует от проельцинских позиций в сторону государственной идеи возрождения России и защиты русских национальных интересов. Зюганов доказывает необходимость активного сотрудничества с Примаковым и его Правительством, которое в имеющихся условиях является переходным, своеобразным реаниматором и анестезиологом страны.

После нескольких месяцев работы правительства, как и предсказывал Зюганов, на Е. М. Примакова и его вице-премьеров обрушился шквал критики справа. Сначала исполнительный секретарь СНГ Березовский стал требовать запрета компартии и обновления правительственных структур. Президент был вынужден его снова отправить в отставку. Затем либеральная пресса и фракция «Яблоко» Госдумы практически облыжно обвинили левую часть правительства в коррупции, требуя ее отставки и замены на рыночных специалистов, намекая на себя. В атмосфере диффамации Маслюкова и Кулика Примаков сообщил, что в случае их ухода из Правительства он тоже подаст в отставку. Это временно сняло напряженность, ибо никто не хотел правительственного кризиса и как следствие — преждевременных выборов в Госдуму. Вскоре началась компания по дискредитации генерального прокурора Ю И. Скуратова, который в своей профессиональной деятельности по предотвращению коррупции натолкнулся на сопротивление таких структур, что был вынужден первоначально подать в отставку. Однако Совет Федерации почти единогласно защитил прокурора и представил ему картбланш в развертывании самой решительной борьбы с терроризмом, экстремизмом, а также с коррупцией в высших структурах власти. Кроме того, верхняя палата парламента поставила вопрос о персональной ответственности радикал-реформаторов Кириенко, Дубинина, Чубайса, Гайдара за августовскую финансовую катастрофу. В целом Совет Федерации и Генеральная прокуратура стали де-факто относительно самостоятельными политическими субъектами, что, на наш взгляд, заложило какие-то частичные основы системы сдержек и противовесов во властных структурах.

Политические скандалы, катастрофические пожары и терракты говорят о том, что страна может войти в новый виток системного кризиса, чреватого социальными потрясениями для всей страны. Чтобы избежать такого развития Правительство Примакова и Администрация Президента предложили всем ветвям власти заключить договор о политическом согласии. Такой пакт о ненападении в общих чертах был составлен, однако Зюганов сообщил, что не может с ним согласиться и изложил свою систему аргументации такого решения.

Ключевым условием оздоровления страны является, по его убеждению, все-таки уход Бориса Николаевича Ельцина с поста Президента либо добровольно, либо в результате его конституционного отрешения от должности. В стране сложился антиельцинский консенсус, то есть ему не доверяет большинство населения. Требование ухода Ельцина в отставку не только не разрушает общественное согласие, но, по мнению Зюганова, как раз выражает ту меру, в отношении которой в обществе имеется наибольшая степень согласия.

Необходимо общее согласие ответственных политических сил в восстановлении экономики и сбережении народа. Это важно, ибо правительство демонстрирует половинчатые решения, находясь под жестким прессингом Международного Валютного Фонда. Необходимо обеспечить экономическую безопасность страны за счет возвращения под контроль государства ключевых отраслей и стратегически важных секторов экономики, но при сохранении народного предпринимательства и народной инициативы в самых разных формах.

Для гражданского мира необходима глубокая конституционная реформа на основе установления последовательного контроля представительной власти над исполнительной, ликвидации условий для коррупции в бюрократических верхах, перехода от договорной федерации к федерации конституционной, установления строгой вертикали власти как законодательной, так и исполнительной, совершенствования законодательства о СМИ. В целом назрела замена «выборной монархии» парламентской республикой. Как бы не развивались события, Зюганов категорически настаивает на том, чтобы они завершились мирным демократическим проявлением воли народа на выборах.

Однако постепенному развертыванию этого процесса в известной мере помешала накалившаяся международная ситуация на Балканах. 24 марта 1999 г. проамериканский блок НАТО начал без санкции Совета Безопасности ООН и вопреки уставу этой дезавуированной организации массированные бомбардировки суверенной Югославии. НАТО стремилось заставить силой руководство страны согласиться на ввод контингента войск НАТО в Косово, что автоматически обеспечивало прекращение борьбы Белграда с албанскими сепаратистами и немедленное отделение де-факто от Югославии Косовского края, являющегося историческим сердцем Сербии. Помимо этого НАТО использовало Югославию как полигон для испытания новейшего оружия типа бомбардировщиков «Стеле», отработки тактики боевых действий и создания прецедента военного вмешательства Запада во внутренние дела других стран.

Произошедшее в Югославии в очередной раз подтвердило предыдущие оценки Зюганова потенциально агрессивной роли блока НАТО и все зюгановские геополитические прогнозы, но радоваться этому не приходилось. Бомбовый расстрел с воздуха Югославии поставил в тяжелое положение не только народы этой страны, но и Российскую Федерацию, которая всегда в истории была гарантом независимости южных православных славян. Россия была обязана помочь своим чуть ли не последним своим союзникам, к тому же этноконфессиональным братьям. Но сделать это оказалось трудно. Во-первых, новая Россия попала в ходе «реформ» в экономическую финансово-кредитную зависимость от Запада, во-вторых, в период «козыревщины» она подписала навязанные НАТО соглашения по Югославии, по которым не могла поставлять Югославии современное оборонительное вооружение. Если бы Югославия имела вооружение типа российского суперкомплекса ПВО «С-300», то ни о каких бомбежках не могло быть и речи. Однако современный российский политический режим стал заявлять о своей дипломатической поддержке Югославии без оказания немедленной адекватной военно-технической помощи и при этом настаивать на необходимости достижения политического единства в стране. Прозападно настроенные демократы типа Явлинского, Черномырдина, Козырева, Борового, Немцова стали надрывно требовать ограничения поддержки Югославии исключительно мерами морального характера и пресечения «милитаристских происков» российских патриотов и коммунистов. Даже некоторые союзники Зюганова также стали заявлять о возможности временного прекращения процедуры импичмента Президента в сложившихся условиях.

Зюганов в своем выступлении на массовом митинге у стен американского посольства и особенно на чрезвычайном заседании Государственной Думы этот вопрос поставил принципиально. Он со свойственной ему ответственностью заявил, что преступное нападение агрессивного блока НАТО на Югославию и истребление мирных граждан есть появление «гитлеризма», «технотронного фашизма», «нато-колониализма» и открыто призвал к самой полной и решительной поддержке жертв агрессии в соответствии с 51 статьей Устава ООН вплоть до военно-технической помощи и посылки добровольцев-специалистов в области противовоздушной обороны. Что касается процедуры импичмента Президента, то Зюганов, а также В. Илюхин, настаивали на ее продолжении, поскольку Ьльцин и его окружение, особенно бывшее, несут полную ответственность за развязывание югославской трагедии как в конкретном плане, так и в общеполитическом, создав в ходе развала великой советской сверхдержавы и прочих «реформ» все условия для произвола США и их сателлитов. Но это не пресловутый рефрен «Карфаген должен быть разрушен»! Зюганов откровенно и с горечью объяснил, что пока в Кремле находится больной и соответственно безынициативный президент, нельзя в принципе достичь радикальных перемен во внешней и внутренней политике страны. Сколько раз фракция КПРФ и Госдума в целом предупреждали Президента об опасности политики НАТО, о назревающем нападении, но все тщетно. Помимо этого обстоятельства, взаимоотношений с оппозицией и всего прочего, груз прошлых «ошибок» и просчетов, несомненно, «давит» на Президента, объективно мешает своевременно и эффективно реагировать на все политические перипетии и особенно агрессию его «друга Билла» и прочих «партнеров во имя мира» из НАТО.

Но добиться реальной отставки Б. Ельцина и избрания на пост Президента активно действующего патриота Отечества можно только при наличии прочного и стабильного большинства патриотических сил в парламенте. Поэтому выборы в Государственную Думу приобретают для партии Зюганова столь сверхважное политическое значение, несмотря на приниженную роль законодательной ветви власти в политической системе страны.

Нет сомнения в том, что на думских выборах КПРФ со своими союзниками добьется определенного успеха. По отдельным прогнозам, сумма завоеванных мест в парламенте может даже превысить 50 %. Если это действительно произойдет, то это будет означать нечто большее, чем возрождение коммунистического движения. Главный редактор «Независимой газеты» В. Третьяков писал, что «могильщик коммунизма» — либерализм взорвал его изнутри, но одновременно он, как это ни парадоксально, стал его же «исцелителем». Третьяков счел этот эффект результатом стремления либералов «как можно быстрее сделать горстку избранных собственниками, а миллионы других людей нищими. Сама идеология, стратегия «шоковой терапии» неотвратимо ведет к реставрации влияния и власти левых. Такие радикальные реформы, осуществленные по формуле «Бога нет, а есть только рынок», на самом деле только «реабилитировали марксизм-ленинизм с его заповедью «морально все, что служит утверждению дела коммунизма». Как только гуманитарный подход к общественным преобразованиям отошел на задний план, в России возникла уникальная атмосфера для оживления и марксистской классовой морали, оправдания идеи Коммунистического Манифеста и обожествления Сталина» (Независимая газета. 11.03.98). Фактически солидаризируется с ним Мильштейн, который довольно логично заключает, что «если бы реформы удались (что практически в принципе было невозможно. — С. К.) и жизнь наладилась, советская эпоха, погружаясь в лету, осталась бы трагикомическим недоразумением в истории цивилизации… никто не знал бы человека по фамилии Зюганов. Сегодня чудо заключается в том, что человек с этой фамилией не является президентом России» (Новое время. 1999. № 24-1. С. 8).

Оставим в стороне некоторые преувеличения, типа отношения к Сталину, но согласимся с основным подходом данных наблюдательных политологов.

Через полтора года, а при определенных обстоятельствах, возможно, и раньше, состоятся очередные, значительно более ответственные — президентские выборы. В связи с преддверием президентской избирательной кампании встает еще один вопрос — есть ли у Зюганова шансы стать Президентом? В многочисленных рейтингах его неизменно и дружно ставят на первое место и предсказывают неизбежный выход во второй тур выборов. «Независимая газета» также пишет: «Его образ как прагматического и конструктивного политика принимается сегодня гораздо большим количеством избирателей, несмотря на известные сложности с высказыванием А. Макашова и ратификацией договора России с Украиной» (22. 01. 99).

При этом специалистами подчеркивается, что во 2-м туре объединившиеся вокруг второго ближайшего соперника, то есть вошедшего в числе победителей 1-го тура вместе с Зюгановым, конкуренты обеспечат соединение своего электората и обеспечат поражение лидера КПРФ. Разберем более подробно ситуацию. Сейчас ясно одно — что согласно решению Конституционного Суда Ельцин не может быть избран в третий раз на пост Президента России. Политическая ситуация вокруг Ельцина в последнее время сгущается в связи с выдвижением специальной комиссии Государственной Думы по импичменту Президента. Комиссия под началом опытного профессора уголовного права Ф. Д. Филимонова подготовила материалы по обвинению Ельцина в ряде государственных преступлений, а именно: 1) в развале Советского Союза при помощи беловежского сговора; 2) в государственном перевороте 4 октября 1993 г., повлекшем значительные человеческие жертвы; 3) в развязывании чеченской бойни, унесшей тысячи жертв; 4) в развале вооруженных сил и подрыве обороноспособности страны; 5) в геноциде народов России. В феврале в США прошло голосование Сената по импичменту президента США, который обвинялся только в сексуальных похождениях и в их сокрытии от органов юстиции. В России государственные преступления Ельцина, несмотря на предъявленные комиссии доказательства, могут даже не стать предметом разбирательства Совета Федерации. Так, чиновники Верховного Суда могут стать непреодолимым барьером. Президент откровенно проигнорировал работу конституционной комиссии. Однако сам факт ее функционирования создал совершенно особую атмосферу предстоящей выборной кампании как в Думу, так и на пост Президента. Осуждение деятельности Президента означает фактически официальную дискредитацию всей политики либеральных реформ. Следует учесть и тот факт, что в условиях России принятие Госдумой постановления об импичменте будет психологически воспринято населением как состоявшийся факт отрешения от должности. В любом случае это исключает возможность серьезного успеха на выборах партий праволиберального направления типа движений молодых и крайне честолюбивых «младореформаторов», уже вкусивших пирога власти, но с позором изгананных с политического Олимпа: Егора Гайдара, Анатолия Чубайса, Сергея Кириенко, Бориса Немцова, Бориса Федорова и т. п. Тем не менее они жаждут либерального реванша и готовы пуститься во все тяжкие ради достижения этой цели.

Из псевдолибералов, «косящих» под патриотов, следует отметить легендарно-скандального Владимира Жириновского. Этот экспансивный, энергичный, шумный и абсолютно беспринципный политик пытался сделать себя вождем не только своей партии, но и всей нации, однако это начинание провалилось. Он превратился в самопародию и потерял всякий авторитет серьезного руководителя в народе.

К более вероятным и реальным кандидатам на пост президента помимо Зюганова относятся либерал-оппозиционер Григорий Явлинский, который уже объявил о своем будущем выдвижении от партии «Яблоко», московский мэр Юрий Лужков, создавший центристский блок «Отечество», генерал Александр Лебедь, сформировавший «Народно-республиканскую партию», и, как это ни странно, по мнению досужей прессы — Евгений Максимович Примаков, хотя он категорически и искренне отрицает возможность своего участия в предвыборной гонке.

Оценивая шансы соперников Зюганова, следует иметь в виду, что Г. Явлинский — «гарвардский стажер в российском истеблишменте» своими отказами от вхождения в Правительство, от любой ответственности за практические дела, стремлением всех учить с ученым видом знатока, пропагандой либеральных западнических идей растерял многих сторонников. Его социальная опора — исключительно образованные слои крупных городов — по общему мнению, обеспечит не больше 12–14 %. Это подтвердили и недавние выборы в законодательное собрание Санкт-Петербурга, который считался опорным пунктом и вотчиной партии «Яблоко».

Вряд ли станет основным конкурентом генерал А. Лебедь, который по-прежнему эксплуатирует имидж грубоватого воина, режущего «мужицкую правду-матку» и способного «железной рукой» навести желанный порядок. Однако этот имидж себя исчерпал сначала в президентских выборах, затем в период замирения с чеченскими террористами, в выборах губернатора в Красноярском крае. В качестве губернатора ему нужно достичь явных позитивных сдвигов в экономике края, которые можно было бы предъявить избирателям России в качестве образца. Поскольку их, судя по всему, не предвидится, то просто обещаний навести порядок будет недостаточно. Вероятно, он может получить порядка 10 % голосов за счет электората Жириновского, но вряд ли более.

Юрий Лужков — очень серьезный соперник Зюганова, за которым стоит финансовая олигархия Москвы и в целом вся благоустроенная Москва, помнящая, сколько для нее сделал ее предприимчивый мэр. Но и другие регионы помнят, что Москва вознеслась социально-экономически именно благодаря замаскированному выкачиванию средств из регионов. Лужков длительное время играл в команде Ельцина и был причастен к подавлению сопротивления Верховного Совета в ходе событий 1993 г. Его попытки соединить реформы с идеологией «нового социализма» выглядели неубедительно, и сам мэр вскоре заявил, что он только центрист и ничего более. Но центризм в политизированной России редко побеждал и приносил успех. Пример центристов Керенского и Горбачева в этом плане показателен.

Любопытно высказывание Зюганова о Лужкове. По его мнению, существует теоретическая возможность соглашения НПСР с блоком Лужкова. О том, что это не блеф, свидетельствует паника в окружении Президента по этому поводу. Если этот союз состоится на практике, то он не будет идиллией, так как в недрах наших движений остаются фундаментальные противоречия, базовые интересы, которыми никто не будет жертвовать. Существует высокий уровень конфликтности. Но над этим просматривается общенациональная, общероссийская задача. И у Лужкова и у нас все отчетливее вырисовывается общий противник. Это либерально-радикальный реванш. Разгромленные Черномырдины, Чубайсы, Немцовы только отступили в тень… Либеральный реванш будет означать величайшие страдания народа, бойню, репрессии и в конечном счете распад российской территории. Опасность возвращения радикал-либералов, олицетворенных заявленным союзом Черномырдина, Березовского и Лебедя, становится тем стимулом, который заставляет нас сближаться с Лужковым. Второй мотив заключается в том, что либералы развалили промышленность и надо сохранить остатки потенциала развития, сохранить ген российской государственности. И на этом зиждется возможный альянс с опытным политиком-государственником Лужковым. Собрать 20 % голосов в первом туре Ю. М Лужков, нам думается, сможет без особых проблем.

Самый нежелательный для Зюганова соперник — это, конечно же, Е. М. Примаков, который имеет высокий рейтинг. Выдающийся политик не только не совершил промахов во внешней политике, но и упрочил позиции слабой России на внешней арене, в экономике, ничем себя не запятнал и, что самое главное, пользуется уважением всех кандидатов, включая Зюганова. Высокий академический интеллект, колоссальный практический опыт политической работы, в том числе руководства спецслужбами, ориентация на защиту национально-государственных интересов России и социальную защиту населения — это сильные козыри Примакова. Они, в общем, однотипны зюгановскому набору политических карт, но поскольку Примаков не является председателем ЦК Коммунистической партии, его не боятся правоцентристские избиратели. При определенных обстоятельствах фигура Примакова может стать примиряющей фигурой и обеспечить консенсус нации. В то же время у него имеется два достаточно серьезных недостатка — возраст и соответственно неблестящее здоровье, а также отсутствие долгосрочной программы развития страны, ее стратегических перспектив. Представляется, что в случае выдвижения он обязательно должен подобрать себе второе лицо на должность премьера или вице-президента. Ранее провалившийся с треском экс-президент М. С. Горбачев уже предложил общественности пару: Примаков — Лужков, но возможны другие, на наш взгляд, более выигрышные варианты: Примаков — Зюганов или Зюганов — Лужков.

Но все-таки, думается, Президент должен быть полноценным и ответственным политическим лидером нации без всяких заместителей. Он должен думать о судьбе российской государственности, российской цивилизации, о простом народе России. Сам Зюганов высказался в том плане, что такой «политический лидер должен быть глубоко серьезен, чрезвычайно откровенен, предельно прост. Он должен найти такой язык, такую интонацию, чтобы быть понятным и близким самому простому, необразованному, непосвященному человеку, всю жизнь проработавшему на земле, и одновременно утонченному и рафинированному интеллигенту, знатоку национальной и мировой культуры. Этот стиль был достоянием большинства настоящих русских политиков, русских пророков. Таким стилем в свое время общался и с князьями и со смердами преподобный Сергий Радонежский. Таким языком говорил и с царем, и с мещанином, и с последней нищей старухой Серафим Саровский. Таким языком говорил с народом и Ленин. С такими словами обратился к народу с Мавзолея в роковой трагический 1941 год. Сталин. Я полагаю, что все крупные русские политики и духовидцы могли отыскать ту меру, ту интонацию искренности, страстности, жертвенности, которая делала их понятными всему нашему народу» (Патриот. 1999. № 4).

Совершенно очевидно, что Зюганов стремится максимально приблизиться к своему идеалу лидера и, на наш онно рассчитывать наполучение в первом туре своих 25–30 %. Как уже неоднократно говорилось, даже либералы, скрипя зубами, признают, что Зюганов — «весьма перспективный претендент на кремлевский престол. В отсутствие безальтернативного Ельцина, в сумятице наскоро сколачиваемых блоков и аппаратных разборок в демократическом лагере, быть может самый перспективный» (Новое время. 1999. № 24—1).

Действительно, учитывая, что демократы и либералы не имеют пока единого кандидата и не готовы к выборам, можно предположить, что Зюганов имеет определенные весомые шансы на победу во втором туре над любым соперником, если создаст блок с каким-либо кандидатом в качестве перспективного вице-президента или премьер-министра. Причем главное здесь не в желании или нежелании конкурентов заключать союзнические отношения. Главное — соответствие их основным целям Зюганова и его партии. По их мнению, в будущем власть в стране должна быть централистской, сильной, мудрой, проверенной высшими принципами гуманистического бытия. Что касается отдаленного будущего, то Геннадий Андреевич уверен, что оно за русским социализмом. Именно русский социализм является той футурологической идеей, которую Зюганов противопоставляет технотронной олигархической цивилизации. Грядущей альтернативой миру агрессивной олигархии является русская цивилизация с ее идеалами народовластия, справедливости, братства, мира.

Заключение

На исходе XX в. состоятся выборы нового Президента России, которые будут иметь воистину судьбоносное значение. История представила возможность коммунистическим и левоцентристским силам, а по большому счету всем россиянам остановить «западнизацию» и капитализацию России по исчерпавшим себя либеральным схемам. Коммунисты получили возможность искупить свою вину за результаты горбачевской перестройки и контрреволюцию 1993 г., когда они не смогли противостоять разрушительным силам, инспирируемым извне. Избрать президента-патриота означает получение решающего рычага для воздействия на всю социально-экономическую и политическую систему. Реальность этой победы связана с наличием в рядах всенародной оппозиции Геннадия Андреевича Зюганова — выдающегося политического лидера не только трудящихся России, но и всего народа.

Выходец из народной среды, из самой глубинки России, Зюганов воплотил в себе русский национальный характер. Проработав в среднем эшелоне власти, он обрел необходимый управленческий опыт, но вышел за пределы мышления типичного номенклатурного руководителя. Став партийным деятелем андроповского призыва, он принял самое активное участие в начавшихся реформах и очищении политической элиты от перерожденцев. Увидев, к чему привели страну лидеры перестройки, он выступил одним из первых против идеологов разрушительной политики.

С именем Зюганова связано возрождение компартии буквально из пепла, когда она оказалась распущенной властями и без копейки денег, деморализованной номенклатурными перевертышами, различными партийными интеллигентами, сменившими в одночасье свое мировоззрение с марксизма на буржуазный либерализм. Кто бы мог подумать, что в ближайшие годы после запрета партия воспрянет как птица Феникс и займет ведущие позиции в политическом спектре страны? Зюганов в этом сложнейшем процессе, бесспорно, сыграл одну из ведущих ролей. В тяжелое время отчаяния и безысходности он возглавил борьбу здоровой части партии, вступившей в нее не ради карьеры, за возрождение социалистической идеи и объединение вокруг нее всех мужественных, не сломленных и не разочаровавшихся граждан страны. Он ведет идейную борьбу с разрушителями Великой державы, предавшими ее национальные интересы. Зюганов становится собирателем всех патриотических сил страны. Он как магнит притягивает к народно-патриотическому блоку «красную», «белую», «зеленую» оппозиции.

Доктор философских наук Зюганов на высоком научном уровне анализирует в своих книгах и статьях проблемы истории российской государственности и цивилизации, геополитического состояния современного мира. Он изучил и осмыслил исторический опыт России и СССР, извлек уроки из трагических событий 1930-х гг., из «застойных» лет 1970-х гг. Но в отличие от перекрасившихся бывших теоретиков марксизма он показал возможности обновления социализма без его слома. Выводы Зюганова подтвердила российская действительность с ее 50 %-ным падением производства, чеченской бойней, преступностью, коррупцией и прочими последствиями управления людьми без царя в голове.

Зюганов — коммунист в полном смысле слова, но он не сектант и догматик. Он прекрасно понимает, что простой возврат к «старой» партократической системе не только невозможен, но даже вреден. В рамках глобального кризиса российской цивилизации, частичного разрушения интернациональной советской общности людей, небывалого падения производства, межнациональных конфликтов, кризиса духовности и нравственности необходимо думать о прозаичных вещах — хлебе, пенсии, работе, школе, культуре, мире на границах. Поэтому он стоит за новый нэп в самом широком смысле слова с привлечением иностранных инвестиций, с активизацией частного капитала в реальном секторе экономики, с развитием фермерства там, где его хотят крестьяне, с возрождением личного и частного интереса к экономической деятельности. Он полностью отказался от негативизма в отношении к православию, видя в нем стержневую основу русской цивилизации. Но все это для Зюганова не самоцель, и в этом он отличается от социал-демократов западного типа. Он помнит о высшей цели коммунистов — постепенном формировании общества, в котором интересы каждого гарантируются на принципах равенства, свободы и братства всех людей земли.

В своей практической деятельности Зюганов — ярко выраженный политик-прагматик. Председатель ЦК КПРФ внес большой вклад в обеспечение конституционных прав коммунистов в 1992 г., уберег партию от репрессий в октябре 1993 г., когда готовилась ее ликвидация. Законотворческая деятельность фракции КПРФ в двух составах Государственной Думы во главе с депутатом Зюгановым продемонстрировала потенциальные возможности новых КПРФ, НПСР и их лидера. Конечно, есть у него политические недостатки, например он, на наш взгляд, иногда слишком прагматичен, осторожен, вежлив с «подставившими» его союзниками. Отдельные проблемы, связанные с острой политической ситуацией, взглядами некоторых лиц и монополизацией электронных СМИ в руках противников Зюганова, только лишний раз показывают первостепенное значение этой личности для российской политики.

Геннадий Андреевич Зюганов воплощает своей деятельностью идею не просто социальной справедливости, но государственного патриотизма. Зюганов зовет и ведет русский и другие народы к возрождению Великой России. Самой природой Зюганов создан для этого большого и трудного дела. Высокий лоб, ясные глаза, мощный голос, богатая метафоричная речь, уверенность в себе, спокойный характер, крупная, коренастая фигура и физическая сила, — это несомненные, визуально наблюдаемые качества Геннадия Андреевича. Но самые главные достоинства Зюганова — это высокий интеллект и народный менталитет. Это глобально мыслящий национальный лидер, носитель подлинно духовной миссии.

Он предложил новаторскую концепцию национально-государственных интересов всего народа России, многоукладной экономики, ориентированной на уважение прав всех трудящихся. Этот общенациональный лидер смотрит из будущего, потому что, на наш взгляд, он опередил свое время. Чтобы полностью понять идеи народного лидера, нужно осмыслить историю Отечества, подняться над своими собственными эгоистическими интересами, возвыситься над обыденным общественным сознанием.

У Конфуция как-то спросили: «Без чего не способно существовать общество?». Он ответил: «Без хлеба, армии и веры». Второй вопрос: «А от чего можно отказаться?» Конфуций ответил: «От хлеба. А возможно еще от армии. Но без веры общество и государство жить не способны». Поэтому так важна государственная общенациональная вера или идея.

Именно идеи — государственной идеи не хватает России для выхода из кризиса, из которого нас пытаются вывести разноведущие силы, подобные крыловским лебедю, раку и щуке. Зюганов не манит в коммунистические выси (теперь это стало в разрушенной стране действительно утопией), не тянет назад, то есть не стремится к прямолинейному возврату в прошлое, хотя он Рак по гороскопу, он опасается рецидива чуждых для России либерально-рыночных западнических идей. Как сказал поэт:

Использованная литература

Белов Ю. Русская судьба. М., 1995.

Белов Ю. Не тужи, Россия. М., 1997.

Боффа Дж. От СССР к России. История неоконченного кризиса. 1964–1994. М., 1996.

Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия. М., 1995.

Выборы президента. М., 1996.

Зиновьев А. Посткоммунистическая Россия. Публицистика. 1991–1995. М., 1996.

Зюганов Г. А. Социальное развитие города и коммунистическое воспитание. М., 1982.

Зюганов Г. А. Драма власти. Страницы политической биографии. М., 1993.

Зюганов Г. А. Держава. М., 1994.

Зюганов Г. А. За горизонтом. Очерк российской геополитики. М., 1995.

Зюганов Г. А. Верю в Россию. М., 1995.

Зюганов Г. А. Россия и современный мир. М., 1995.

Зюганов Г. А. «Россия — родина моя». Идеология государственного патриотизма. М., 1996.

Зюганов Г. А. Уроки жизни М., 1997.

Зюганов Г. А. География победы. Основы российской геополитики. М., 1997.

Зюганов Г. А. Смысл и дело Октября// Советская Россия. Обозрение № 34. М., 1997.

Зюганов Г. А. Позиция КПРФ в период кризиса. Август-сентябрь. 1998. М., 1998.

Зюганов о Зюганове. Пермь, 1995.

История России в вопросах и ответах/ Сост. С. А. Кислицын. 2-е изд. Ростов н/Д., 1998.

К 80-летию Великой Октябрьской социалистической революции. Тезисы ЦС РУСО. Ответ фальсификаторам Октябрьской революции/ Под ред. П. А. Голуба, В. М. Иванова, Р. И. Косолапова, Н. П. Осадчего, Ю. К. Плетникова, В. А. Сапрыкина, В. В. Трушкова, Ю. В. Фокина, С. А. Чибирова, В. С. Ше-велухи. М., 1997.

Илюхин В. На троне поразить порок. М., 1997.

Кара-Мурза С. Г. Опять вопросы вождям. Киев, 1998.

Коммунистическое движение: история и современность. Материалы научной конференции РУСО. М., 1998.

Кислицын С. А. Эволюция и поражение большевистской элиты. Ростов н/Д., 1995.

Коржаков А. Борис Ельцин: от рассветало заката. М., 1997.

Кто есть кто в России. 1997 год. М., 1997.

Курашвили Б. П. Куда идет Россия. М., 1994.

Материалы о проверке конституционности Указов Президента РФ, касающихся деятельности КПСС и КП РСФСР, а также по проверке конституционности КПСС и КП РСФСР. Т. 1–5. М., 1997.

Молчанов К. Кто он?// Советская Россия. Обозрение № 1. М., 1996.

Осколкова Э. Д. Ленинская концепция нэпа. Проблемы методологии и историографии. Ростов н/Д., 1981.

Пашенцев Е. Н. Оппозиционные партии и движения современной России М., 1998.

Подберезкин А. И. Русский путь: сделай шаг. М., 1998.

Политическая история России: Учебное пособие/ Отв. ред. В. В. Журавлев. М., 1998.

Понеделков А. В. Политическая элита: генезис и проблемы ее становления в России. Ростов н/Д., 1995.

Почему Зюганов должен стать президентом. М., 1996.

Проханов А. Зюганов. Портрет лидера. М., 1996.

Российская историческая политология/ Отв. ред. С. А. Кислицын. Ростов н/Д., 1998.

Россия: выборы, партия, власть. М., 1996.

Рябикин С. Новейшая история России (1991–1997). М., 1 97.

Славин Б. После социализма… Метаморфозы российской политики конца XX века. М., 1997.

Согрин В. Политическая история современной России. 1985–1994. От Горбачева до Ельцина. М., 1994.

Солженицын А. И. Россия в обвале. М., 1998.

Трудный опыт истории. Встреча за «круглым столом» российских и итальянских ученых-марксистов, посвященная 80-летию Великого Октября. 8 ноября 1997. Горки Ленинские/ Под ред. Н. П. Осадчего. М., 1998.

Чубайс И. Россия в поисках себя. Как мы преодолеем идейный кризис. М., 1998.

Шебаршин Л. Хроники безвременья. Заметки бывшего начальника разведки. М., 1998.

Что такое «Духовное наследие» и почему оно поддерживает на президентских выборах Геннадия Зюганова/ Под ред. А. И. Подберезкина. М., 1996.

*****

Журналы. «Диалог», «Обозреватель», «Общественные науки и современность», «Коммерсант-власть», «Новая политика», «Наш современник», «Полис», «Социс», «Свободная мысль», «Коммунист», «Российский Кто есть кто», Информационный бюллетень фракции КПРФ в Государственной Думе.

Газеты и еженедельники. «Советская Россия», «Правда», «Завтра», «Независимая газета», «Известия», «Коммерсантъ», «Совершенно секретно», «Буревестник», «Духовное наследие», «Патриот», «Литературная газета», «Литературная Россия».

INFO

К.79

Геннадий Зюганов / С. Кислицын, В. Крикунов, В. Кураев. — Краснодар: Флер-1, 1999. - 350, [1] с., [12] цв. ил., портр.; 20 см. — (След в истории: СВИ).; ISBN 5-88968-001-3

Текст на задней обложке

Демократические реформы в российском обществе обусловили появление в политической жизни постоянно действующего института парламентской оппозиции.

В нижней палате Федерального Собрания — Государственной Думе сформировалось несколько оппозиционных фракций, лидеры которых — Г. А. Зюганов, Н. И. Рыжков, В. В. Жириновский, Г. А. Явлинский получили широкую известность в стране.

Руководитель крупнейшей фракции парламента — КПРФ Геннадий Андреевич Зюганов на президентских выборах 1996 г. получил 30 млн голосов избирателей и в настоящее время уверенно лидирует в политических рейтингах кандидатов в президенты. Это вызывает интерес общественности к политической биографии Г. А. Зюганова.

В предлагаемой книге объективно рассматриваются основные этапы становления Г. А. Зюганова как политика, ученого-геополитика, лидера ведущей оппозиционной партии, профессионального парламентария.

Книга содержит уникальную информацию о деятельности российского парламента, политической оппозиции, сподвижниках Г. А. Зюганова и его противниках. Она представляет интерес для самых широких кругов читателей.

Оглавление

Предисловие

Глава 1 Математик с философским уклоном

Глава 2 «Цекист» андроповского призыва

Глава 3 Идеолог российской компартии

Глава 4 Август 1991-го и его последствия

Глава 5 «Черный октябрь» 1993-го

Глава 6 Первая Дума Зюганова

Глава 7 Чеченский кризис

Глава 8 Второй думский рывок

Глава 9 Кандидат в президенты

Глава 10 Игра без правил

Глава 11 Доктрина Зюганова и «право-левые» критики

Глава 12 Профессиональный депутат

Глава 13 Апрельское поражение

Глава 14 Зюганов меняет правительство?

Глава 15 Накануне новых выборов

Заключение

Использованная литература

INFO