Женщина нерешительно подошла к доктору.
— Георгий Юльевич! Но как же так? Вы же доктор с большой буквы, а такое допускаете?
— Послушайте, Елизавета… забыл, как вас по отчеству? — он внимательно посмотрел на женщину.
— Алексеевна.
— Так вот, Елизавета Алексеевна, мы вашему мужу сделали всё необходимое, он уже идёт на поправку, у него всё будет хорошо, что теперь вы от меня хотите?
— Доктор… Георгий Юльевич, но вы же отвечаете за персонал. Разве нет? — она удивлённо вскинула брови. — Ему же нужна помощь…
— Я, как врач, сделал всё, что необходимо, — перебив её ответил Георгий. — Какие у вас могут быть претензии?
— Но… ваши медсёстры, санитарки? — нерешительно ответила женщина. — Они же практически игнорируют просьбы больных, да и вообще фактически свою работу. Это же их обязанность. Разве нет? Мы не богатые люди, у нас нет сбережений, а я ещё и работаю. Поймите, я бы и сама за ним ухаживала, но… Я не могу бросить работу, в моём возрасте её уже трудно найти, да и… — женщина опустила голову. — Дети помогли уже, чем могли, но у них свои семьи, их тоже надо кормить. Я не могу столько платить, я просто не в состоянии.
— Послушайте… Я понимаю вашу озабоченность, но что я могу? — Георгий развёл руками. — Их тоже можно понять, они получают копейки и выживают, как могут, а у них тоже, между прочим, семьи. У них вообще работа не лёгкая, а зарплата копеечная, им тоже тяжело приходится. Да и вашего мужа скоро выпишут, всё, что необходимо они всё-таки сделали, а всё остальное просто дополнительная забота. У вас всё?
— Знаете, доктор, я не думала, что услышу такое от вас. Мне вы представлялись человеком, поверьте, я очень расстроена тем, что мне пришлось разувериться в этом. Простите. Только знаете… Вы умеете ловко уходить от ответственности, умеете красиво говорить, но когда-нибудь бумеранг может настигнуть и вас… И я надеюсь, что вы всё-таки изменитесь.
Не говоря больше ни слова Елизавета Алексеевна, опустив голову, пошла к выходу из отделения. Георгий задумчиво посмотрел ей вслед.
***
— Жор, я не понимаю, что с тобой твориться? — выпалила прямо с порога Ирина, коллега и старый институтский друг, без стука ворвавшись в его кабинет.
— Ну, а теперь что? — Георгий, нехотя оторвавшись от окна и повернувшись на кресле, посмотрел на неё. — Опять нажаловались?
— Тебе уже пора к этому привыкнуть, — она устало опустилась на стул. — Что с тобой стало? Ты же не такой. Ты же всегда был таким правильным. Над этим даже смеялись некоторые, помнишь? — Ирина задумчиво улыбнулась. — А теперь? Ты хирург от бога. У тебя золотые руки, но то, что ты закрываешь на всё глаза… Ты же в глазах людей, даже с такими руками, опускаешься ниже плинтуса. Ты посмотри, что твориться в отделении!
— Ну? И что же нового там стряслось? — устало спросил он.
— Почему мои распоряжения не выполняются? Я назначила лечение, а что в итоге? Больной мучается, а ему даже укол не сделали. Тамара отнекивается, родственникам говорит, что ампул не хватило… Ты вообще замечаешь, что творится в отделении? Я что, сама должна всё делать? А зачем тогда нам вообще младший медперсонал? Почему ты до сих пор не уволил Тамару? Какая из неё старшая медсестра? Она за твоей спиной творит чего хочет, а ты глаза отводишь. Как ты можешь так закрывать глаза на весь этот беспредел! Ты же руководитель, как так можно, Жора?!
— А что я могу? — Георгий грустно посмотрел на неё. — Что я могу? Ты же можешь сама с ней поговорить? Это твоё решение было именно так лечить…
— А! Хочешь на меня всё свалить? Значит, я теперь плохая? Может, я и врач никудышный? Или ты хочешь, чтобы я была крайняя? Жора, ты сам себя узнаёшь? Ты ли это? — она с укоризной посмотрела на него.
— Я ни на кого ничего не сваливаю, но и их тоже понять можно. Они за свою работу получают копейки!.. А работа, между прочим, у них не лёгкая.
— Да? И из-за этого работать вообще не надо? Свои обязанности выполнять не надо? Требовать деньги с пациентов и их родных надо? А у них, между прочим, тоже нужды свои есть. Сейчас всем тяжело, всем денег не хватает, а они последние должные отдавать ещё и за то, что ты, как руководитель, должен предоставлять их родным бесплатно. Мы что, частная лавочка? Или к нам что, попадают только обеспеченные? К нам попадают все, в независимости от социального положения, а они, — она кивнула на дверь — всем подряд намекают, что нужно — дать… Ты считаешь это нормальным? Ты мне скажи, а ты много получал, когда устроился сюда? Или другие врачи много получают? — Ирина внимательно посмотрела на него. — А между прочим… И ты, и другие выполняют свой долг.
— Ир! Вот что ты от меня хочешь?! Что я должен делать?! Воевать со всеми? Пойти разборки устраивать? И какие вообще могут быть претензии к врачам, к которым, между прочим, и ты сама относишься. Мы все, как раз-таки выполняем свой долг и выкладываемся по полной. Ты и…
— Сейчас не о них речь, точнее не о нас. Не переводи тему! Я выкладываюсь, Виталик выкладывается, ты, но, а дальше? Дальше ты оставляешь людей на произвол судьбы, закрывая на всё глаза! Да я просто достучаться до тебя хочу, пойми ты! Я хочу, чтобы вернулся тот, прежний Жора! Выполняющий свой долг, заботящийся о людях!
— Жизнь меняется, и мы вместе с ней, — отвернувшись, тихо ответил Георгий.
— Только жалко, что не все в лучшую сторону.
Ирина встала, посмотрев на него, и вздохнув, подошла к двери.
— Ты это всё из-за неё? Ну, и дурак… Ничем хорошим для тебя это не закончится.
Она вышла. Георгий, снова повернувшись, посмотрел на закрывшуюся за ней дверь.
«Из-за неё, — он поморщился как от боли, сжав зубы и покачав головой. — Из-за сына, всё это… Только из-за сына».
Он снова повернулся к окну, вспомнив недавний разговор с Любой.
… — Я так не могу! Ты должен сам понимать! — собирая вещи, Люба время от времени смотрела на него. — Я думала ты станешь кем-то, а ты? Ну, кто ты есть?! Ты даже не можешь обеспечь мне нормальную жизнь! Что у меня есть?! — она остановилась, снова посмотрев на него. — Да ничего! А сколько ты мне обещал? Ты сказал, что я не буду ни в чём нуждаться… А вместо этого я не могу позволить себе ничего! Понимаешь ты! Ничего!
— Золотых гор я тебе не обещал, ты сама помнить должна, — тихо, опустив голову ответил Георгий.
— Зато ты мне обещал безбедную жизнь и высокую зарплату, а что вместо этого? Ты, имея такую должность, не зарабатываешь практически ничего!
— Я о людях думаю прежде всего.
— А людях? — Люба зло посмотрела на него. — А кто тебе эти люди? А о нас кто будет думать? Люди?! Другие пользуются положением, всё имеют, а ты?! Тряпка!
Георгий вздохнул.
— Ну, а Матвей? Как же он?
— А что Матвей? — Люба удивлённо посмотрела на Георгия. — Матвей — мой сын…
— Он и мой сын тоже.
— Да? Вот и заботился бы о нём. На него тоже, между прочим, средства нужны. Его надо кормить, — загибая пальцы начала перечислять она, — одевать и, между прочим, не абы во что. Я не хочу, чтобы мой сын одевался в каких-то дешёвых магазинах! Он этого не заслужил… И я тоже. А всякие секции, обучение? Кто за это платить будет?
— Какие секции? Ему всего три года.
— Не успеешь оглянуться — вырастит, и вообще… Это не имеет значение. На него всё равно нужны деньги.
— Ты не можешь лишить меня сына.
— Почему это? — Люба усмехнулась. — Только попробуй меня остановить. С таким отцом из него нормального человека не получится. Да и нужен он тебе? Ты разве будешь о нём вспоминать? Ты о дочери-то много вспоминаешь? Ты хотя бы раз о ней поинтересовался? Зачем, правда ведь? Кто она тебе теперь? Дочь бывшей жены и только. Тебе не сын нужен, а я…
Георгий вздохнул. А ведь она права. Когда он последний раз вспоминал о дочери? Когда последний раз общался с ней? Только когда уходил от первой жены к ней, к Любе. Он задумался, вспоминая Машу.
«А ведь я даже забыл какие у неё глаза. Карие, со смешинкой, как говорила Галя, а я их даже не помню».
Он вспомнил тот давний разговор с дочерью, на пороге квартиры.
… — Пап, ну, ты же вернёшься, правда? — Маша смотрела на него, удивительно взрослыми для десятилетнего ребёнка и серьёзными глазами. — Пап, ты только звони, ладно? Мы будем гулять в парке, знаешь, как Светка со своим папой.
— Я… Я позвоню, — пряча от неё глаза, ответил он. — Я приду… потом. Я лучше пойду.
Он так и не решился ещё раз посмотреть на неё…
«А ведь ты так и не сдержал слово. Три года прошло, а ты всё ещё не позвонил даже».
Георгий решительно потянулся к телефону и, сняв трубку, набрал номер.
— Алё! Алё! Кто это?
Услышав в трубке детский голос, он растерялся, не зная, что ответить.
— Алё? Кто это? Мам! Там молчат.
— Алё? Я вас слушаю!
Знакомый голос, почему-то больно резанул по сердцу. Так и не решившись ответить, он положил трубку.
— Всё, надо с этим заканчивать, — Георгий встал, посмотрев на часы. — Пора домой… Домой.
— Георгий Юльевич! — увидев его крикнула молоденькая медсестра, только-только начавшая работать в их отделении. — Георгий Юльевич, там человека привезли, там вас требуют, там ваша помощь нужна.
— А Виталий Викторович где?
— А он… Он… Тоже там, — растерявшись ответила она.
— Георгий, ты уже домой? — Ирина быстрым шагом подошла к нему. — Надо посмотреть, там вроде дело серьёзное, — она кивнула на в коридор. — Лена, ты иди. Мы сейчас придём, — посмотрев на девушку продолжила она.
— Слушай, у меня сегодня несколько операций было, а сейчас у меня рабочий день окончился. В конце концов я могу отдохнуть?!
— Можешь, — она строго посмотрела на него. — Кто тебе не даёт? Только и долг свой забывать нельзя. Ты прежде всего врач, а там человек, который срочно нуждается в твой помощи! В помощи, — с нажимом на последнее слово сказала Ирина.
— А Виталий? Он тоже врач… А ты не врач? — он со злостью посмотрел на неё.
— Да-а… Георгий… Я даже не думала, что когда-нибудь услышу такие слова от тебя. Виталик — врач и я тоже, и, похоже, мы с ним здесь одни профессионалы.
— Виталию надо набираться опыта, вы с ним вполне справитесь. Он не может всё время полагаться на других, пора уже ему самостоятельно браться за дело.
— Ловко ты уходишь от ответственности. Виталик — молодой врач, и опыта у него ещё маловато, без наставника ещё рано браться, как ты сказал, за дело.
— Ты вполне можешь с этим справиться, а я устал. На сегодня у меня рабочий день закончен, — и повернувшись, он пошёл к лестничному пролёту.
— Ну, хорошо, я сама всё сделаю. Я свой долг ещё помню, — посмотрев ему вслед тихо ответила Ирина.
***
Георгий включил телевизор, бессмысленно уставившись в экран. Снова вспомнился последний разговор с Любой.
… — Ты же сама была против моего общения с дочерью. Разве не ты мне поставила условие? — он зло посмотрел на неё.
— А ты не мужик? Может, это мой женский каприз. Может, я просто ревную. Да и вообще… Мог бы и настоять, она же тебе всё-таки дочь. Может, я тебя так проверяла.
— Ну, и? Проверила?
— Знаешь, из тебя хорошо верёвки вить. Ты как пластилин — лепи чего хочешь. Тобой легко манипулировать, команды раздавать… и тащить на себе всё. Только мне надоело это! Я хочу, чтобы рядом настоящий мужик был!
— А он, значит, настоящий? Он, может, и сыну отца заменит? А ему Матвей нужен?
— Вот ему-то как раз нужен. Он готов принять Матвея, как родного, они даже подружились уже, — она улыбнулась.
— Значит, давно уже за моей спиной?.. — Георгий снова посмотрел на Любу.
— Я устала от такой жизни… А он не такой, как ты и для меня это главное. Он даст мне то, что я и Матвей заслуживаем… И да, он настоящий мужчина…
Георгий снова бессмысленно посмотрел на экран.
«А ты даже и возразить не смог, — вздохнув, сам себя упрекнул он. — Теперь лишился всего»
Выключив телевизор, он лёг на диван. Воспоминания, как карусель кружились в голове, останавливаясь то на одном эпизоде, то на другом. Вся его прошлая жизнь проносилась перед глазами. Свет фар от проезжающих по дороге машин время от времени освещал потолок.
«Вот так и твоя жизнь, Георгий, то осветится событиями, то гаснет, превращаясь в тьму», — снова вздохнув подумал он.
***
Переодевшись, Георгий подошёл к шкафу, взяв одну из папок с документами. Он уже собирался сесть за стол, когда кто-то постучал. Георгий вскинул голову, посмотрев на дверь.
— Ну что, отдохнул? — зайдя в кабинет, Ирина серьёзно посмотрела на него.
— Отдохнул, — тихо ответил он, и отвернувшись, как будто испугавшись её взгляда, посмотрел в окно.
— Знаешь уже? — она тоже посмотрела в окно.
— Про комиссию? — Георгий перевёл взгляд посмотрев на неё.
Ирина не ответила, всё-также задумчиво глядя в окно.
— По мою душу, как я понимаю? — он усмехнулся. — Нажаловались?
— Ну, а что ты хотел? Когда-нибудь это должно было произойти. Начальство бережёт свою репутацию, а ты им её портишь.
— Порчу? А у них она идеальная?
— Какая бы не была… Мы сейчас не про них, а про тебя говорим, — Ирина снова посмотрела на него. — Что с тобой стало? И всё из-за Любки. Ты же знал, с кем связываешься. Ты же знал, что она за человек и какая жизнь у тебя будет. Ты же знал, тебя же предупреждали, что тебя ждёт. Ты же сам слушать никого не хотел! Сам себе жизнь испортил, Галине испортил, дочери, а теперь люди виноваты? Пациенты? На них зло срываешь?
— И в чём же я на них срываюсь? В том, что Виталию опыта набираться даю?
— Причём тут это? У тебя стаж, у тебя опыт какой, а ты как поступил? А если бы я и Виталий не справились?
— Справились же. Жив вроде, всё хорошо.
— Жив… — Ирина покачала головой, снова посмотрев на Георгия. — Кстати, Елизавета Алексеевна мужа своего забрала.
— Его же ещё не выписали, — Георгий удивлённо посмотрел на неё.
— Она договорилась с другой клиникой, там долечивать будут.
— И кто же разрешил? — уже строго спросил он. — Я на это согласие не давал.
— Я дала, — решительно ответила она. — Я имею право, пока тебя нет. Я взяла на себя ответственность.
— Интересно. Значит, за моей спиной…
— А что мне оставалось? За ним уход нужен, он, если ты забыл, сам за собой ухаживать не в состоянии. Что ты прикажешь в этом случае делать? Ждать, пока ты очухаешься? Ждать, пока ты вспомнишь о своих обязанностях? Привыкай к такому повороту событий, пора уже.
— Можно было и меня предупредить.
— Не в этом суть, Жора… Суть в том, что ты перестал что-либо замечать вокруг. Ты уткнулся в свою обиду и не видишь ничего… или просто не хочешь ничего замечать. Ведёшь себя, как эгоист, — она вздохнула. — Уйду я от тебя, Жора. Вот помогу немного Виталику и уйду, — тихо, снова повернувшись к окну, сказала она.
— Бросить меня хочешь? Столько лет бок о бок работаем, а теперь бросаешь? — Георгий внимательно посмотрел на неё.
— А что ты удивляешься? Я пришла работать с настоящим врачом, у которого золотые руки. Которым и я восхищалась и люди, с которого пример брала, а теперь на его месте другой, с методами которого мне не по пути. Я — врач, понимаешь? Врач. Я людям в глаза не могу смотреть, оправдываться за тебя. Мне уже стыдно стало говорить, где я работаю, настолько ты запятнал себя и отделение.
— Ну, так бери бразды в свои руки, раз я такой плохой! Посмотри, как это легко.
— Нет уж. У меня трое детей и я одна их рощу. Слава Богу, им хотя бы с отцом повезло, но я не могу на него всё взвалить… Им мать нужна. Тем более, у старшего сейчас такой возраст, глаз да глаз нужен, а ты хочешь на меня всё свалить? Нет. Мне достаточно того, что есть… Я говорила с Владом, к нему уйду. Пусть и частная клиника, всё лучше, чем так.
— Да и денег больше платит, так ведь?
— Эх, Георгий, Георгий, ничего ты не понял, — Ирина отошла от него. — Знаешь, я иногда понимаю Любку, и понимаю её оценку тебя, как человека.
Ирина подошла к двери и, уже собираясь открыть её, снова обернулась.
— Галина в субботу замуж вышла, за отца своего сына, — нерешительно начала она. — Её Павлику уже полтора года будет. Юра человек хороший, Машу, как родную принял, с одиннадцати лет, можно сказать, помогает Гале её растить, а теперь вот и свой сын есть. Маша тоже нашла с ним общий язык. Может, хотя бы теперь девчонкам повезёт, всё-таки такой заботливый мужчина рядом появился.
И, опустив голову, она вышла из кабинета. Стук закрывшейся двери как будто острым ножом полоснул его по сердцу. Что-то как будто сжалось в груди, не давая свободно вздохнуть. Всё также не отходя от окна, он задумчиво опустил голову.
***
— Что же ты, Георгий, меня позоришь-то? — Эдуард Валентинович, начальник райздравотдела, посмотрел с осуждением. — Ладно, я сам не без греха, понять могу, но ты же совсем всё на самотёк пустил. Ты меня пойми. Меня же и самого уже прижали сверху этими жалобами. Я тебя защищал сколько мог, но надо и совесть всё-таки иметь, благодарность хоть какую-то. Хоть что-то в отделение делать, чтобы жалоб поменьше было, а ты? — он нагнулся над столом. — Чего ты, как девка какая-то обиделся на весь свет из-за любовной неудачи. Чего тебе девок вокруг мало что ли? Нет, не понимаю я тебя, — Эдуард откинулся на спинку кресла. — Ладно, не об этом речь, — махнув рукой он снова облокотился на стол. — С меня самого уже стружку снимают, сам понять должен, такую должность, как у меня терять никто не хочет, а я в первую очередь. Понимаешь меня?
— Понимаю, — вздохнув Георгий опустил голову, посмотрев на сложенные на коленках руки.
— Врач-то ты хороший. Думал, такого заимел врача, теперь к нам лечится и оперироваться ездить будут, а что в итоге? Ты пойми меня, я своё место терять не хочу, а ты, как баран упёрся и ни с места, извини, конечно, за такие слова. Так что сам решай, последний раз к тебе обращаюсь… Либо исправляй работу, либо… Выбирай.
Георгий встал и, не говоря ни слова, подошёл к двери.
— Я тебя, Георгий, конечно в чём-то понять могу. Женщина она, что надо, но с такими требованиями… Я же тебя предупреждал. Что ты у неё первый такой, что ли? А ты и слушать ничего не хотел. Понимаю, что сына жалко, но это не оправдание. Ты врач от Бога, сам на себе испытал, а во что превратился? Давай-ка уже отходи от этого, бери себя в руки. Ты же мужик в конце концов!.. Ладно, иди… Но помни, что я тебе сказал. В следующий раз слов от меня не дождёшься, подпишу бумагу и дело с концом. Всё.
— Хорошо, — тихо ответил Георгий, не поднимая головы.
***
На столе зазвонил телефон. Георгий, задумчиво сидевший в кресле, с удивлением посмотрел на него.
— Алло! — нехотя спросил он.
— Георгий ты? Здравствуй. Это тётя Зоя.
— Тётя Зоя? — он никак не мог вспомнить, кто это.
— Ну, Зоя Борисовна. Не помнишь уже, что ли? Подруга Ани, тёти твоей.
— А! Тётя Зоя, извините, событий много последнее время, совсем забыл.
— Ничего, я понимаю. Я что звоню-то… — она помедлила. — Аня совсем плохая… Она сейчас в больнице. Врачи определённого ничего не говорят. Тебе бы самому приехать, ты же врач всё-таки, найдёшь с ними общий язык.
— А что случилось?
— Да сердце, что ли, у ней. В последнее время оно у ней часто барахлило. Ну, вот… Прихватило видать. Ты бы приехал, всё же по телефону не скажешь.
— И давно она там? В больнице?
— Вчера вечером забрали.
— Хорошо. Я приеду. Я постараюсь побыстрее.
***
— Жаль, раньше не смог. Поезд только вечером прибывает, — Георгий виновато посмотрел на Зою. — Теперь только завтра можно будет навестить. Ты ей говорила, что приезжаю?
— Да нет. Боялась, переживать будет.
— Чего вдруг переживать? Я думал, наоборот, обрадуется.
— Тебе-то конечно обрадуется, боится, ругать будешь, что довела, мол, себя. Ты ж врач, людям помогаешь, она ж всегда этим гордилась, а тут в таком состояние, боялась, ругать будешь.
— Ну, а всё-таки, как же так, тётя Зой? Болела, а мне ничего не сказала? — отставив тарелку, Георгий с грустью посмотрел на пожилую женщину.
— Ты кушай, кушай, — Зоя с улыбкой посмотрела на него. — Ну, как так, — она пожала плечами. — Вот так. Не хотела тебя тревожить. Думала ничего, вытянет, справится, не впервой уж.
— Ну, а Сима?
— А что Сима. Ты же знаешь, у ней у самой здоровье-то? Ещё и на двух работах бьётся. Самой тяжело. Далеко ездить не может, а тут с работой не очень, все-то в городе, а она куда? Да и внук сейчас к ней перебрался. Опять чего-то с матерью не поделили. У Ленки-то характер будь здоров, а тут отчим новый. Третий раз уж замуж выходит. Вот Алёшка и живёт то у ней, дома значит, то у Симы, — Зоя вздохнула. — А теперь совсем решил к бабушке перебраться, никак не поладит с отчимом. Сима уж сама-то устала вмешиваться, махнула на них рукой, да и будет её Ленка-то слушать? А сюда к матери перебраться тоже проблема. Работы нет, только вот на фермера в поле, да заводик тут недалеко по переработке овощей, но и там, говорят, сейчас дела не очень. Да и внука, молодого парня, одного в квартире не оставишь? Мальчишка совсем, соблазнов много, друзья навяжутся. Вот так и бьются, а кто поможет? Ане давно уж надо было операцию делать, а как? То очередь, говорят, не подошла, то средства просят, — она опять вздохнула. — А где они средства-то? Ты уж завтра-то сходи, её навестишь, она рада будет, да и с врачом поговоришь, всё ж таки коллеги, друг с другом более сладите, а там мож и направление дадут, операцию сделают. Она, Аня-то, сейчас средства-то подкопила, есть на что делать-то, только как бы не пришлось сейчас их все растратить-то? Ты уж поговори там, — Зоя умоляюще посмотрела на Георгия. — У нас ведь больница-то какая, только давай, да давай. Врачи-то не идут сюда, всё в город стремятся, условий-то не каких, жилья-то тоже… Только дома деревенские, будут в таких жить? Так что ты поговори там. Мож врач-то этот, Виктор Семёныч-то поможет, всё ж таки коллеги, как не говори.
— Конечно, поговорю, само собой. Ты не переживай, я всё сделаю, поговорю, посмотрю, как там, чем помочь можно. Себя-то береги, — он с улыбкой погладил её морщинистую руку.
***
Зайдя в небольшое старенькое здание местной больницы, Георгий осмотрелся.
— Извините, а как мне найти Виктора Семёновича? — остановив спешившую куда-то молодую девушку в белом халате спросил он.
— А это там, — она махнула рукой на дверь позади себя. — Пятая дверь справа, там его и найдёте.
— Спасибо, — улыбнувшись ей, Георгий пошёл в указанном направление.
— Извините, вы — Виктор Семёнович? — подойдя к одному из кабинетов, обратился он к мужчине, собиравшемуся зайти внутрь.
— Да. А вы ко мне? — он удивлённо посмотрел на него
— Да. Я племянник Анны Николаевны.
— Какой Анны Николаевны?
— Ну, её вчера к вам привезли…
— А! Да-да, припоминаю. Да-да. Ну, и что же вы хотите узнать от меня?
— Я успел поговорить с Натальей Петровной…
— А-а! Ясно, — он усмехнулся. — Давайте пройдём в мой кабинет, там нам будет лучше всё обсудить, — пропуская Георгия вперёд, ответил доктор. — Я представляю, что Наталья Петровна вам успела наговорить.
— Она мне сказала только про состояние Анны Николаевны. Не знаю, что вы там с ней делите, меня это не касается, меня интересует только моя тётя и её здоровье. Как я понял, здесь ей его поправить не получится?
— А что вы хотите? Она уже не молодая, ей уже много лет, здоровье в этом возрасте, мягко говоря, уже не очень, — он развёл руками. — Мы тоже не волшебники, мы исцелять не можем. Мы делает то, что можем, то, что в наших силах.
— Почему вы ей не дали направление к специалисту? — Георгий зло посмотрел на Виктора. — Ей бы уже давно могли бы сделать операцию.
— Ну, а что я могу? Таких, как она много, и операций таких делают много, нужно дождаться своей очереди, куда от этого денешься, — откинувшись на кресле, он с интересом посмотрел на Георгия. — Что же вы от меня хотите? Я не всемогущий. Это не так просто, как вам кажется. Вы вот кто по профессии?
— А какое это имеет значение?
— Ну, вы, возможно, далеки от всего этого? Знаю, ругаете меня, и при этом не понимаете ничего…
— Вот я-то как раз понимаю… Я ваш коллега. Я тоже врач.
— О, коллега значит. Как интересно, — облокотившись на стол, Виктор изучающе окинул его взглядом. — И какая же, если не секрет, у вас специализация?
— Хирургия, — с раздражением ответил Георгий.
— В отделение или поликлинике?
— Действующий хирург, заведующий отделением. Этого достаточно? К чему вообще такой допрос? Я к вам, по-моему, по делу пришёл, а не свою биографию рассказывать.
— Да так, просто интересно стало. Ну, что же… Коллега, — с каким-то пренебрежением сказав последнее слово, продолжил Виктор. — И какие же ко мне претензии? Помощь мы ей оказали, здоровье ей вернуть, при всём желании, мы не в состояние. Что же вы хотите от меня? Я сделал всё, что от меня зависит.
— Вот как раз по этому вопросу я к вам и пожаловал. Мы с вами коллеги ещё и в том, что занимаем одинаковые должности, — Георгий пристально посмотрел на него. — И сейчас как раз от вас зависит, что будет дальше.
— Вам не нравится уход? — он усмехнулся.
— А он у вас есть?
— Ну, а что же вы хотите? Здесь я бессилен, — снова усмехнувшись он развёл руками. — Это может быть там, у вас условия хорошие, зарплаты лучше, а у нас ни условий, ни удобств, ни зарплат достойных. Мы здесь выживаем и выкручиваемся, как можем. Медсестёр, и уж тем более санитарок понять можно… Они получают копейки, а у них семьи, и их надо кормить, из своего кармана я им помочь не могу? Нет, не могу. Значит, выживай как хочешь, вот они и выживают.
Георгий почувствовал, как холодок пробежал по спине. Такие знакомые слова сейчас звучали уже не от него, а для него. Он растерялся, не зная, что ответить.
— Может там у вас по-другому? Вот вы мне… Коллега и ответьте.
— Но они же не выполняют свои прямые обязанности, — тихо и как-то растерянно спросил он.
— Почему же? Выполняют, только ваша тётя вполне может сама о себе позаботится, да и её подруга приходит помочь ей. Мы не против этого, а то, что этим, уходом, занимается она, так это вполне можно изменить… можно ведь договориться с санитарками… Поверьте, они не такие жадные как вам кажется, — Виктор снова усмехнулся.
Георгий встал, и не говоря ни слова, подошёл к двери.
— Обижаетесь на меня? Зря. Вы не знаете здешней жизни, вы к ней не привыкли, не знаете, в каких условиях нам приходится работать. Вы живёте и работаете в большом городе, условия, техника, оснащение у вас на высшем уровне, а у нас? А у нас всё по старинке. Да ещё и заплаты никакие, кто к нам пойдёт? И мы должны с этим как-то смириться и жить. Вот мы и живём, как можем.
— Я прожил тут тринадцать лет.
— Ну-у, в те времена была другая жизнь, с сегодняшней не сравнить. Теперь другие времена, другие потребности, другие нужды… Просто другая жизнь.
— Значит, ничего не изменится? Как я понял, пока я не могу её забрать?
— Пока нет. Знаете, я вам совет дам… Договоритесь с санитарами и всё будет на высшем уровне, по местным меркам конечно. Да и я могу вам помочь…
— Вы просите взятку?
— Ну, что же сразу так грубо. Просто любой человек любит благодарности… А у вас что… Не так? — Виктор внимательно посмотрел на него. — Ну, если не хотите, конечно, можете её забрать, но позже, через недельку-другую.
Выйдя из кабинета, Георгий сел на стул, стоявший неподалёку, и, обхватив голову руками, закачался из стороны в сторону. Впервые в жизни он чувствовал себя каким-то оплёванным, униженным и совершенно беспомощным, потому что теперь уже ему пришлось оказаться на месте родственников его пациентов. Распрямившись, он бессмысленно посмотрел на дверь кабинета, вспомнив Елизавету Алексеевну и её фразу: «…Вы умеете ловко уходить от ответственности, умеете красиво говорить, но когда-нибудь бумеранг может настигнуть и вас…». И теперь он почувствовал, как этот самый бумеранг, всей своей мощью, всей силой развернувшись ударил его прямо по сердцу. Самый близкий и родной для него человек, тётя Аня, которая фактически вырастила его, заменив вечно мотавшихся по командировкам родителей, оказалась в той же ситуации, что и муж Елизаветы Алексеевны. Только ему смогли всё-таки помочь, а ей? Смогут ли? Посмотрит ли он ещё хотя бы раз в её живые, весёлые глаза? Обнимет ли её чуть сгорбленную от тяжёлой работы фигурку? Он встал и, вздохнув, на отяжелевших ногах пошёл к выходу.
***
Выйдя из вокзала Георгий прошёл несколько улиц, остановившись у одного из домов. Встав чуть в стороне, у ограды небольшого парка, среди разросшихся деревьев он долго смотрел на гуляющих на детской площадке женщину и девочку-подростка, качавшую на качелях звонко смеющегося малыша. Георгий грустно улыбнулся. Сколько прошло времени, он и сам не понял. Женщина с детьми уже ушла домой, а он всё стоял и стоял, не решаясь сдвинуться с места. Посмотрев на зажёгшийся свет в двух окнах, Георгий задумчиво опустил голову, собираясь с мыслями.
«Ну, что, Георгий, сейчас не сделаешь шаг, больше никогда не сделаешь, дальше будет только тяжелее, — сам себя подбадривая думал он. — Надо… Пока ещё не поздно».
Закрыв глаза и сжав кулак, как будто собираясь с силами, он решительно вышел на тропинку и пройдя несколько метров остановился, ещё раз посмотрев на светившиеся окна.
***
Кто-то позвонил в дверь. Женщина, распрямившись, посмотрела в коридор.
— Маша! Дочка, открой! Это, наверное, бабушка, — крикнула она.
Девочка-подросток не спеша подошла к двери. Открыв её, она растерянно посмотрела на мужчину, стоявшего перед ней.
— Папа? — как-то неуверенно, тихо, почти шёпотом сказала она, всё также не отрывая от него взгляда.
— Маша… — он виновато посмотрел на неё. — Я вот… Я…
— Маша! Кто там?! — женщина снова посмотрела в коридор. Не дождавшись ответа, она подошла к дочери, и, выглянув из-за её плеча, побледнела.
— Жора? Ты? — также тихо, чуть слышно, спросила она.
— Да… Здравствуй, Галя, — переведя взгляд на женщину, виновато посмотрев уже на неё, тихо ответил он. — Я вот… Я с Машей хотел поговорить. Я… Очень виноват перед вами… Перед Машей… Может, сходим в парк? — с надеждой посмотрев на дочь, спросил вдруг Георгий.
— Я не знаю, — Галя растерянно посмотрела на Машу. — Маше решать.
Маша вопросительно посмотрела на неё. Галя с грустной улыбкой, слегка кивнула ей.
— Хорошо, я сейчас, только оденусь, — девочка оживлённо побежала в комнату.
***
Георгий подошёл к окну. Задумчиво посмотрев на весенний пейзаж. Солнце, играя бликами на многочисленных лужицах, слепило глаза. Весна потихоньку оживляла природу, согревала замёрзшие за зиму сердца людей, наполняя их радостью, ощущением счастья. Только он чувствовал холод. Ни яркое, тёплое солнце, ни радостное щебетание птиц не согревало его сердца, которое какой-то ледяной глыбой, казалось придавило грудь, не давая свободно вздохнуть. Опустив голову, он подошёл к столу, не спеша сев в кресло, набрал номер.
— Ира? — услышав знакомый голос, как будто всё ещё сомневаясь спросил он. — Ты не занята? Можешь зайти ко мне?
— Хорошо. Я сейчас подойду.
Георгий снова задумался.
— Ну, и как съездил? — зайдя в кабинет с порога спросила она, но, посмотрев на осунувшееся, бледное лицо Георгия, уже с беспокойством добавила: — Что-то случилось?
— Да в общем-то… — он задумался, подбирая слова. — На прошлой неделе похоронил тётю Аню… А ведь ей можно было помочь. Если бы я знал… — Георгий опустил голову.
— Сердце?
— Сердце… Она мне даже ничего не сказала.
Он вдруг резко вскинул голову, посмотрев на Ирину.
— Ты всё-таки уходишь?
— Жор, к чему ты это? Мы же всё уже обсудили.
— Знаешь, я виноват перед ней. Она меня считала врачом, заботящимся о людях, а я? Ты знаешь, что я там услышал? — он вопросительно посмотрел на неё. — Я услышал там вопросы… Одни вопросы: «А что я могу?» или «Что вы от меня хотите?». Знакомо, правда? И оправдания: «Их понять можно», «Они получают копейки», «У них семьи». Знаешь, как я теперь понимаю Елизавету Алексеевну и таких, как она. Я вдруг оказался на их месте. Знаешь, при нашей последней встрече Елизавета Алексеевна мне сказала: «…Бумеранг когда-нибудь настигнет и вас…» Вот он и настиг меня. Только теперь я понял смысл её фразы.
— Когда-нибудь этот момент всё равно бы настал, — задумчиво ответила Ирина. — За всё в жизни надо платить. Но иногда цена бывает слишком дорогой, как у тебя, к сожалению.
— Да, — Георгий вздохнул.
Он посмотрел на неё, казалось, собираясь с мыслями.
— Может, мне лучше уйти?
— Уйти проще всего… Но что это изменит? — она внимательно, как будто изучающе, посмотрела на него. — Тебе не бежать надо, а в себя приходить. Исправлять то, что сам натворил, — она вздохнула. — Знаешь, иногда жизнь ставит нас перед выбором, и даёт возможность посмотреть на себя со стороны. Считай, что сейчас у тебя как раз такой момент. Ты, как врач должен знать, что иногда, чтобы вылечить болезнь, нужно её обострить. Считай, что жизнь ударив тебя, сама назначила лечение, — Ирина встала, и, подойдя к нему, заглянула в глаза. — Просто пришла пора тебе, Жора, ради памяти тёти Ани, раз она так гордилась тобой, исправлять свои огрехи. Пока память о докторе с золотыми руками ещё не исчезла из людской памяти, возвращайся.
Георгий грустно улыбнулся, виновато посмотрев на неё.
***
Женщина остановилась, посмотрев на мужчину, идущего ей навстречу. Он шёл задумчиво, глядя себе под ноги, казалось, не замечая ничего и никого вокруг.
— Георгий Юльевич? Здравствуйте, — она окинула его удивлённым взглядом.
— А! Елизавета Алексеевна, я вас не заметил. Здравствуйте. Как ваш муж?
— Спасибо, уже всё хорошо. Я и вам должна всё-таки спасибо сказать.
Георгий удивлённо посмотрел на неё.
— Вы помогли ему, сделав вовремя операцию…
— А дальше чуть не угробил… Так ведь? Вы это хотели сказать? Я вас понимаю. Если бы вы знали, как я вас понимаю. Знаете, Елизавета Алексеевна, как вы были правы… — он снова посмотрел на неё. — Бумеранг, обещанный вами, всё-таки настиг меня, ударив по самому больному. Теперь уже я оказался на вашем месте и услышал всё то, что говорил когда-то сам.
— У вас что-то случилось? — она с жалостью посмотрела на него.
— У меня умер близкий человек, моя тётя. Он фактически вырастила меня, мои родители вечно были заняты, им было не до меня. Она заменила мне их.
— Я вам искренне сочувствую. Поверьте мне, я вам зла не желала, просто я прожила больше вас и знаю жизнь лучше. У всего есть своя цена.
— Спасибо, — он горько улыбнулся. — Значит, у вас всё хорошо. Поверьте, я рад за вас и вашего мужа… Правда рад.
— Ну, а вы? Всё там же?
— Там же, только не тот же. Теперь на моём месте Ирина, а я на её. Мы поменялись местами. Но я не жалею, нет. Она действительно на своём месте.
— Рада за неё. Ирина Константиновна хороший человек и отличный доктор… Как и вы … — женщина улыбнулась, посмотрев на удивлённого Георгия. — У вас ещё будет всё хорошо… На ошибках учатся…
