Космос.
Что представляет себе обычный человек, услышав это слово? Безграничные пространства, поблескивающие россыпью далеких звезд и сиянием туманностей? Голубой шар в нежных объятиях атмосферы, окруженный бездонной чернотой? Загадочную пустоту вакуума? Колонизацию таинственных экзопланет? Стартовый стол с раскрывающимся инженерным цветком технологических ферм, удерживавших белоснежную ракету? Язык пламени, вырывающийся из дрожащих сопел? Наверное, нечто очень красивое, яркое, как на рекламных плакатах и в тизерах фантастических фильмов.
Что представляют себе те, кто там побывал? Не космические туристы, а инженеры, создающие все то, чем потом с удобством пользуются идущие следом. Остающиеся в тени романтизма и безызвестности специалисты. Не герои. Те самые винтики и шестеренки механизма, скрытые от взгляда нарядным приборным щитком.
Два нечетких силуэта вынырнули из желтоватой дымки и ступили на каменистую равнину. Они едва передвигали ногами, а их головы были низко опущены. Фигуры обходили крупные валуны, и время от времени останавливались и осматривались по сторонам, будто выискивая какой-нибудь ориентир.
Здесь все было похожим, вызывающим скуку, куда ни глянь. Вокруг мужчин на многие километры стелилась та же безжизненная пустошь без конца и края, которую они наблюдали на протяжении последних дней. Хотя правильно сказать – дня. На Титане он длится почти шестнадцать земных суток. Солнце слишком далеко и его не видно сквозь плотную азотно-метановую атмосферу. Все это время можно наблюдать лишь вот этот давящий на сознание желтоватый сумрак, скрадывающий очертания ледяной пустыни без снега. Ни проблеск света, ни ветер не нарушали стелящуюся тишину крупнейшего спутника Сатурна. Будто ты попал в монохромную фотографию. Мир сепии. Мир безжизненной тишины. Непоколебимое спокойствие этого места не могло отвлечь от осознания убийственной опасности, преследующей людей вдали от своего дома, и постоянно напоминало об этом. То было молчание смерти, терпеливо ожидающей своего часа.
–Вы видите его? – спросил молодой.
–Дроны не совершенны. Спусковое устройство могло обледенеть. А может, технари забыли загрузить флажки, – ответил басовитый голос старшего инженера.
Один из мужчин поставил кислотно-оранжевый кофр с узнаваемым логотипом и буквами «ЗАСЛОН» на поверхность, которую так и хотелось назвать по старой памяти – землей, и поднял к глазам бинокль.
–Кость, мне все не удавалось спросить раньше, кто тебя надоумил пойти в астрогеодезисты? Отец?
–У меня нет отца, – последовал будничный ответ.
Приняв этот факт своей биографии как неизменный, он уже давно смирился с ним.
–Тогда почему ты здесь?
–Мне захотелось бросить себе вызов,… кажется, я вижу! Смотрите!
Он вытянул руку в нужном направлении, и напарник повернул голову в герметичном шлеме.
–Да, похоже на следы посадки. Идем.
Инженеры подняли оборудование и направились к россыпи камней неподалеку. Приблизившись, они обнаружили раскиданные в стороны камни и четкий след от опор дрона. Флажка, действительно не было. Пока Константин смахивал пыль с вбитого в промерзшую твердь репера, его спутник закрепил опознавательный знак.
–И давно вы бороздите просторы космоса?
–Около двадцати лет, – отозвался тот.
–Так долго? – удивился Костя.
–Еще живы романтики, – попытался отшутиться второй. – Ставь базу.
Он выпрямился, сверился с картой и проверил положение безеля на часах. Бросив короткий взгляд на коллегу, старший инженер раскрыл штатив и установил его над репером. Пока Костя центрировался, а затем закреплял тарелку приемника на трегере штатива, они продолжали общение:
–Как и всех, кто занимался изысканиями, меня привлекали неизведанные дали. Я как новый Колумб, закрашивал белые пятна карт. Это моя стихия. Здесь я сам себе хозяин. Добавь щепотку тщеславия и мой коктейль готов.
–Я не против, если в нашу честь назовут какую-нибудь гору или кратер, – ухмыльнулся напарник.
–Хочешь похвастаться перед камеральщицами? – звездный волк задал вопрос, не поворачивая головы.
По голосу чувствовалось – он иронично улыбался.
Каждый из них выполнял свою часть работы и не тратил время на то, чтобы просто постоять и поболтать. Была бы здесь какая-нибудь захватывающая дух панорама – другое дело. Но на Титане с красивыми видами есть определенные сложности.
–В общем-то, планирую вернуться на Землю.
–Это хорошо. Без цели жизнь ничего не стоит.
Костя включил устройство и с надеждой посмотрел на пульт ровера. Если будет связь, то это сильно упростит и ускорит работу. Чем меньше времени проводишь в, мягко говоря, недружелюбной среде, тем ниже риск. Уровень сигнала даже не показал, что они в зоне покрытия. Эфир отсутствовал. Через минуту молодой специалист покачал головой и вздохнул:
–Нет связи.
–Бывает. Здесь мало спутников.
Слова истинного инженера, стойко принимающего необходимость выполнения тяжелой рутинной работы. Иногда грязной. Чаще – скучной. И необходимой. Для этого они здесь. На этой холодной сфере из камня и льда.
Костя поднял к лицу часы.
–Сергей Игоревич, – встревоженно сообщил он, – кислорода на четыре часа.
–Успеем, – успокоил его напарник.
Они оба понимали, что им предстоит сделать. Однако, вся работа должна быть выполнена до наступления темноты: световой день неумолимо подходил к концу. Переждать ночь в спускаемом модуле не выйдет. Он рассчитан и на больший срок эксплуатации, но запасов кислорода и продуктов не хватит.
Начинающий инженер не стал спорить с более опытным коллегой и, отключив и упаковав спутниковый приемник, привинтил на штатив зеркальную призму с оранжевой маркой.
Сергей понял замысел. Иногда слова бывают излишни. Подхватив остальную аппаратуру, они выдвинулись в обратном направлении, сверяясь со своими следами. Будь у Титана собственное магнитное поле, и можно было бы пользоваться компасами. А так, увы. Отсчитав сотню шагов, Константин остановился и принялся раскладывать свой штатив. Пришло время электронного тахеометра.
Этот сложный прибор был для непосвященных в таинства геодезии своеобразным фетишем. Племенным тотемом. Сакральной технологией. Его обожали журналисты, стремясь вставить в кадр. Присутствие инженера-геодезиста, как постового строительства, обмеров и изысканий, без устали следящего за производством, вселяло уверенность в завтрашнем дне. Вот, смотрите, есть люди, которые стоят на страже точности. Они умеют добиваться результатов, управляться со сложнейшим оборудованием и программным обеспечением. Они ответственны. Они не подведут, когда речь идет о контроле. Они символ геометрии нашей жизни и находятся на острие передовых технологий, методов и приемов.
Когда-то и Костя смотрел на тахеометр, задержав дыхание, заглядывал в зеркальный визир и окуляр, мечтая прикоснуться к светящимся кнопкам и винтам точной наводки, и завидовал тем, кто уже завершил практику. Не научившись им пользоваться, нельзя называться геодезистом.
Когда человечество шагнуло в космос, смело передвинув фронтир с орбиты Земли за линии эклиптик, то встал вопрос о том, как размечать участки на других планетах и спутниках? Где отсутствовала атмосфера, можно было привязаться к характерным изъянам поверхности: кратерам, сопкам и ущельям. Их фотографировали и сканировали. Заносили в единую цифровую модель. И когда между ними проводили границы, раскраивая и окрашивая в национальные цвета, особая точность была не нужна. Как быть там, где спутники не могут увидеть поверхность? Иногда это принципиально, ведь не все миры настолько суровы, что там нельзя обитать. Каждое правительство мечтало найти и первой застолбить новую Землю. Отрезать себе самый жирный кусок… Простите, позаботиться о своих гражданах и их процветании во имя блага всего общества. В любом случае, поиск полезных ископаемых и их добыча продолжил конкуренцию стран-колонизаторов. То была сумасшедшая гонка на выживание.
Найдя хоть что-то полезное, нужно задуматься о защите от посягательств. Организовать добычу и переработку. Возвести жилые постройки, инфраструктуру, различные инженерные сооружения. Например, космодром. Неожиданно для многих, как это часто бывает, без тех самых древних землемеров, чертящих межи по плодородному илу, не получалось основать автономные колонии. Без нового оборудования и подготовленных кадров этот вопрос не решаем. Создание линейки тахеометров, выдерживающих жесткие требования, которые должны были сохранить точность измерений, не смотря на перегрузки и вибрации, сверхнизкие или сверхвысокие температуры, стало стратегически важной задачей.
Справились не все. Теперь они завесили от тех, у кого получилось. На этом пьедестале нет второго и третьих мест.
В какой-то момент молодой инженер ощутил гордость. Вот они, вдали от родной планеты, проводят изыскания на безжизненном спутнике. Именно от них двоих зависит результат опасной экспедиции. Из космоса поверхность Титана не видна, поэтому здесь высадились астрогеодезисты. Им выпала возможность провести топографическую съемку Титана и привязать к опорно-геодезической сети шурфы, ранее пробуренные геологами. Наверное, именно так себя чувствовали стародавние мореплаватели, заполнявшие белые пятна на картах. От них зависело процветание метрополий.
После завершения этого контракта надо обязательно слетать на Марс. Построить там еще один резервуар для воды. И сразу же на Венеру. Возвести новый защитный купол. Вот тогда он станет кем-то похожим на коллегу! Сможет разговаривать с ним на равных! Космос, воспринимаемый с поверхности Земли таким далеким, даже метафизическим, на самом деле ближе, чем кажется.
Не теряя времени, Сергей отправился на первый пункт, откуда они пришли, на ходу выдвигая складную секцию вешки. Установив острие в углубление гильзы репера, инженер развернул призму к Косте, и выровнял ее по уровню.
–Засекся! – вскоре прозвучало по рации.
Следующий час пролетел в работе. Сергей решил сделать короткий перерыв и дождался напарника, догнавшего его у промежуточного репера. Они оба посмотрели в сторону начала полигонометрического хода, но желтоватая мгла и сумрак надежно скрадывали детали.
–Чуть меньше трех часов, – обронил Костя, и нахмурился.
Ему не очень-то нравилось возвращаться к посадочному модулю с почти пустым кислородным баллоном. Он верил Сергею, и по-прежнему не желал с ним спорить по этому вопросу, считая, что его обеспокоенность не требует немедленного обсуждения проблемы. Громадный опыт не позволял сомневаться в его профессионализме. Кроме того, по окончанию экспедиции, – и Костя это достоверно знал, коллега напишет характеристику. Ему совершенно не хотелось найти в ней словосочетания: «склонен к обсуждению приказов», «панические атаки», или более сухое, канцелярско-презрительное, – «создает конфликтные ситуации».
Если Сергей Игоревич выжимает баллон до последней капли, значит так надо. По мнению коллеги, достаточно оставлять запаса кислорода на десять минут. Его не волновала опасность. Он дышал ею, как воздухом. Чем дольше они «в поле», тем больший объем работы выполнят.
Была еще одна деликатная тема, которой Костя не касался и делал вид, будто не в курсе. Все намекали ему: была экспедиция, из которой Сергей вернулся один. Политика компании не предполагала разглашения такого рода деталей. Либо ты соглашаешься на контракт и предлагаемого напарника, либо пополняешь ряды тех, кто никогда не вернется в космос. Среди инженеров не было трусов. Все понимали, ради чего они здесь.
И вот в момент возвращения, когда стрелка уровня кислорода опускается в красный сектор, на ум приходила эта история. Она не могла не напомнить о себе.
–Как ты думаешь, что здесь будет строиться? – неожиданно спросил Сергей.
Они поддерживали разговор, чтобы разрушить тишину Титана и знать, что происходит с напарником.
Костя пожал бы плечами, но громоздкий скафандр мешал это сделать. Он лишь обозначил, что слышал вопрос.
–Никогда не думал об этом?
–Если об этом не говорят с самого начала, то лучше не задавать вопросы.
–Профессиональная этика, – иронично протянул Сергей. – Защита корпоративных данных, политика NDA… Кому ты о них расскажешь? Этим камням? Знаешь, что тут может быть? Какая-нибудь радиолокационная станция, перехватывающая переговоры или ракетная шахта.
Их взгляды пересеклись впервые за долгое время.
–Нам же нужно сбивать астероиды? – неуверенно предположил Костя.
Сергей невесело рассмеялся.
–Так трогательно. Я сбежал с Земли, чтобы быть подальше от экономических кризисов, войн, пандемий и политической пропаганды. Я верил, что здесь, в обители смерти, с нас слетает вся эта никчемная шелуха. Что в космосе мы те, кем являемся на самом деле. Что есть только мы, работа и высокие шансы умереть. Ничего лишнего.
Костя кивнул.
–Да… Наверное, вы правы.
Напарник недоверчиво нахмурился. Большой шлем качнулся, словно слоновья голова.
–Ты не понимаешь. Я делал разбивку осей под взлетную полосу дронов. Многоцелевую полосу. Человек никогда не перестанет думать о войне! – с горечью провозгласил Сергей.
Он развернулся и побрел прочь от Кости, проводившего его задумчивым взглядом. Установив тахеометр на точке, и определив свои координаты и горизонт прибора, молодой инженер посмотрел в сторону напарника, который уже двигался в обратном направлении.
И случилось то, чего они оба боялись.
Неожиданно Сергей выронил вешку и неуклюже упал на бок, скорчившись среди булыжников. Костя выругался, не в силах сдержать себя, и поспешил на выручку, соблюдая осторожность. Его старший коллега не прикасался к рации, пока не справился с первой, самой яркой волной боли. Наполнять эфир потоком сознания было крайне непрофессионально.
–Нога. Я подвернул ее, – выдохнул он, наконец, в рацию.
Голос не предвещал ничего хорошего.
Ступая как можно быстрее, Костя думал об аптечке в модуле, эластичном бинте и способах фиксации поврежденной конечности. Кроме того, ему самому нельзя получать травмы иначе они оба погибнут. Холодная смерть будто приблизилась к нему вплотную, идя по пятам и злорадно потирая костлявые руки.
–Ты читал 86-й пункт договора? – с удивительным спокойствием, если не сказать апатией, спросил Сергей.
–Не помню такого, – аккуратно ставя ногу, отозвался Костя.
Он добрался до упавшего напарника и склонился над ним. Нога выглядела плохо.
–Скверно, – выдохнул лежащий, и перевернулся на спину.
–Шлем без повреждений, – проведя беглый осмотр, отрапортовал Костя.
Они объединили усилия, Сергей со стоном поднялся и смог выпрямиться, хватаясь за руки коллеги. Попытавшись наступить на больную ногу, он тут же сморщился:
–Перелом или трещина в кости, – сквозь зубы выдавил напарник.
–Надо к модулю.
Костя свинтил мешающуюся призму и протянул Сергею вешку. Теперь это была палка, дающая еще одну точку опоры. Мозг отработал мгновенно, выдавая варианты, которые помогли бы выполнить задачу:
–Я сброшу с вас балласт и понесу на себе.
–Согласен, – выдохнул Сергей, расстегивая пояс.
Набор инструментов и утяжелители упали вниз.
–Подождите, я найду направление.
Это был неплохой способ сократить время поисков модуля. Выбрав дрожащими пальцами запись с координатами, Костя развернул тахеометр, включил режим указателя створа и привел зрительную трубу в горизонтальное положение. Указатель створа будет работать, пока прибор не разрядится окончательно. Это немного успокаивало. Можно было бы еще принудительно включить лазерный луч дальномера, но через пять минут прибор самостоятельно отключит его для экономии заряда аккумулятора. Это слишком малый интервал времени. Знание матчасти оказалось весьма кстати.
–Никогда не думал, что ты спасешь мне жизнь, электронный циклоп – пробормотал Костя.
Он вернулся к Сергею, сбросил свой пояс, присел, и напарник взгромоздился на него сверху. Кое-как поднявшись, начинающий инженер ощутил на себе всю тяжесть ответственности. Дело было не в весе человеческого тела у него за плечами. Гравитация Титана в семь раз слабее Земной. У него нет права на ошибку. Если он не дойдет до модуля, им конец. Эта мысль пришла сама собой. С каким-то странным равнодушием, будто происходящее не касалось его самого, Костя отчетливо понял, что если он не справится, то не будет Марса и Венеры. Их путь закончится на безымянной равнине, и никто не назовет в их честь гору или кратер, а некрологе будет указан какой-нибудь пикет 2205-19.
Осознавать это было горько. Ступая с осторожностью и пыхтя от напряжения, Костя шел вперед, раскачиваясь на ногах. Время от времени он оборачивался и искал красно-зеленые огни указателя створа. Вскоре они исчезли в желтоватой дымке, и некоторое время ему пришлось идти наугад.
–Стой – шепнул ему Сергей.
Костя послушно остановился. Голос напарника ему не понравился. Присев на корточки, он помог ему спуститься.
–Кислород. Сколько? – отрывисто спросил его Сергей.
Сквозь стекло шлема было видно лицо, покрытое испариной.
–Два часа, – быстро ответил Костя.
–У меня утечка.
Повторный осмотр выявил повреждение основного баллона. Не будь здесь так холодно, и он покрылся бы инеем.
–Подключаю аварийный, – повернув вентиль, выдохнул Сергей, и изменил положения безеля на часах, прежде чем снова залезть на спину коллеги.
Это давало им еще пятнадцать минут. Не более того.
–Значит, ты не помнишь 86-й пункт, – пришел к выводу старший специалист.
Он помолчал с минуту, о чем-то раздумывая.
–Ты зря теряешь силы. Мы не выберемся вдвоем.
–Замолчи, – отрезал Костя, пыхтя под своей ношей.
«Как далеко мы забрались и сколько мы прошли?» – пытался сообразить он.
Подсчитывая в уме количество колен в проведенном ходе, он пришел к выводу, что если принять одно из них за две сотни метров, Сергей упал в двух километрах от начальной точки. Сколько осталось до модуля?
Костя повернулся в сторону оставшегося позади тахеометра и проследил за цепочкой своих следов. Простой способ узнать, отклонился ли ты в сторону, обходя очередной валун.
Еще у него был радиопеленгатор, но полагаться только на один прибор в такой ситуации просто преступно.
Будь он один и на Земле, и Костя прошел бы этот отрезок пути за два десятка минут. Сейчас уравнение складывалось не в его пользу.
–Все, – шепнул Сергей.
–Не смей подыхать, я столько тебя тащил! – Злобно прошипел Костя и грязно, с наслаждением выругался.
Опустив напарника, он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, перекрыл вентиль шланга, и подключил свой баллон к скафандру коллеги. И пока Сергей приходил в себя, Костя понял, как им выкрутиться. О чем-то подобном говорили на курсах по выживанию. Это было рискованнее некуда, и он оставил эту идею на крайний случай.
Легкие уже начинали гореть, и он использовал свой аварийный баллон с кислородом. Подняв напарника, Костя взвалил его тело на себя и поплелся дальше. Надо идти. Только вперед.
Приток свежего кислорода придал ему уверенности. Ничего, доберемся. Еще будет что рассказать девчонкам в баре.
Так о чем думают инженеры, когда слышат «космос»?
Быть может о том, как тебя тошнит в невесомости? О головной боли первой недели после старта? Как получаешь синяки и ссадины, лишившись гравитационной любви своей матушки-Земли? Как, вмиг разучившись ходить, бестолково болтаешься в металлической бочке? Как скрываешь страх, видя в иллюминатор хвост двухсоткилометровой кометы, чье движение не можешь ни контролировать, ни остановить? О гуле отсеков станции, сравнимом по уровню шума со звуком поезда метро, в котором ты, чтоб его, мчишься по орбите со скоростью 7,7 километров в секунду? О боли в спине и дряблости мышц после приземления? Боли в ребрах от перегрузок из-за вынужденного баллистического спуска? О невозможности удержания равновесия, или удивительной влюбленности в зеленый цвет, такой неожиданно редкий во вселенной?
–Как ты там?
–Жив, – лаконично отозвался Сергей. – Ты не так уж и плох. Нет, правда. Другой бы бросил меня, и я бы не жаловался. Чертов 86-й пункт…
Костя упрямо фыркнул, выразив, тем самым, свое отношение к такому поступку.
–Я хотел построить карьеру, – признался он, – вот зачем я здесь. На земле повышают в должности, если ночуешь на работе и угождаешь руководству. Если я смогу продержаться в космосе достаточно долго, то для меня будут открыты любые двери. Вот почему я вписался в этот проект.
Он перевел дух. Ни одна ипотека такого не стоит. Речь вообще не о деньгах.
–Но я тащу тебя не из-за положительной характеристики.
–А почему?
В глазах начало темнеть, и Костя опустился на колени. Сергей соскользнул в сторону, придерживая соединяющий их шланг.
–Ты бы поступил так же.
Всем сердцем хотелось этому верить. Однако, истинный мотив был другим. Прячась от самого себя, он не желал говорить об этом.
Тянуть дальше уже было нельзя, и хотя пеленг был чистым и мигающий маячок посадочного модуля мог показаться в любой момент, им могло не хватить десятка шагов. Было бы крайне обидно задохнуться на финишной прямой.
Отсоединив шланг от пустого баллона Сергея, Костя соединил их скафандры еще одной связью. Теперь они оба дышали от одного баллона. Это увеличивало расход кислорода в два раза, но зато они оба выживут.
–Подъем! Мы еще не добрались!
Шлем Кости запотел изнутри, однако он ориентировался по пеленгу и даже удивился, когда навстречу ему из желтоватого сумрака явилась стенка модуля. Затолкав в шлюз тело напарника, и забравшись следом, Костя проверил герметичность и с наслаждением стащил с себя и Сергея шлемы.
Несколько минут они лежали на полу и смотрели друг на друга.
–Мне тоже стоит признаться, – поморщился Сергей. – Офисные крысы поручили проверить тебя. Я все думал, как это сделать. Космос, как обычно, успел первым.
Не без помощи он выполз из скафандра и осмотрел опухшую ногу.
–Что там за 86-й пункт?
Старший инженер лишь иронично, грустно улыбнулся.
–Однажды кое-кто его выдумал, а я запомнил.
Костя кивнул, обозначив, что все понял.
–Подлатаем тебя, я сменю баллон и вернусь к тахеометру. Надо скачать данные и забрать прибор.
Ему не хотелось терять результат работы, и оставлять секретную технологию на произвол судьбы.
–Пока тебя не будет, я подготовлю модуль к старту.
Они посмотрели друг на друга. Отогнав смерть, они ощутили прилив сил, облегчение и… даже радость.
–Проставляюсь по возвращению! – усмехнувшись, заявил Сергей.
Обезболивающее начало действовать.
–Из тебя выйдет отличный инженер.
И Сергей протянул руку. Их рукопожатие было крепким.
