Игорь откинулся на спинку кресла в лаборатории и закрыл глаза, в которых уже рябило от бесконечных строк кода. Голова раскалывалась и он уже больше не мог продолжать работать, когда вдруг рядом раздался довольный голос Володи.
– Аминь. Кажется все.
– Ты же не верующий.
– Да тут не захочешь поверишь. Если мы не сдадимся до пятницы, то нас… на кол посадят.
– Фигурально?
– Буквально. Я думаю, это ещё в лучшем случае…
– Ну наверное… – Игорь открыл глаза и смотрел в монитор, изучая правки Володи – а это что за новый модуль «костыль99»?
– Ну а по названию не понятно?
Игорь устало вздохнул…
– Понятно… А нормально мы сможем все это собрать? Без вот этого всего творчества.
– Ну может потом. Надо хотя бы тестово запустить, а дальше потихоньку доделаем и наведём порядок.
– В принципе невероятно, что мы вообще свой кусок хоть как-то сделали. По-хорошему это должны были писать четверо. И в два раза дольше.
– Нам премию дадут, как ударникам труда?
– Маловероятно.
– Это печально…
– Ну ты же сам все знаешь. Все как всегда: все заняты, заказчик не хочет ни увеличивать бюджет, ни ждать… Ладно. Работать то будет?
– А я знаю? Пока не попробуешь не узнаешь.
– Запускаем?
– Да, давай.
И ничего не произошло…
***
– И сейчас на нашей торжественной презентации я хочу отметить, что сегодня мы действительно делаем уверенный шаг в будущее, где не будет предела решению сложнейших задач. Будь то поиск лекарства от рака или полет на Марс… – вещал свою речь чиновник с большим животом стоя на ступеньках крыльца перед сотрудниками института и группой взволнованных и воодушевленных журналистов.
– Ну или написание речи попроще и поконкретнее, – шепнул Володя Игорю.
Стоящий перед ними седой руководитель разработки Лаврентьев оглянулся и метнул через свои очки такой взгляд, что чуть не прожёг их насквозь.
Володя прислонил руку к груди в извиняющимся жесте. А после того как Лаврентьев отвернулся, наставительно погрозил пальцем Игорю.
– …что ж. Будем и дальше работать для блага нашей Родины и всего мира.
Затянувшуюся речь подытожили жидкие аплодисменты. Чиновник из министерства Колбин в аккуратном заграничном черном костюме, с прилизанными волосами и животом улыбался журналистам и отвечал на их вопросы. А те старательно записывали его ответы. Потихоньку все работники института плавно расходились по своим кабинетам и лабораториям, и только Володя с Игорем все ждали возле Лаврентьева разрешения вернуться к работе. Наконец Колбин попрощался с последним журналистом и двинулся к ним со своей постоянной натянутой на лицо улыбкой.
– Ну что бандура то ваша работать будет или нет? – как оказалось улыбка все же иногда сползала, особенно когда уже его не видят журналисты и репортёры.
– Симонов, ну что? – ловко переадресовал вопрос Лаврентьев.
Игорь тяжело вздохнул.
– Ну хватит тут вздыхать. Вам такие деньги выделяет государство. На западе уже вовсю пашет эта чертова машина, а вы даже запустить не можете. Хотя мы уже во всех газетах и отчётах написали, что у нас все работает. Случись чего, как будем отчитываться? А что о нас подумают наши партнёры?
– А может у них тоже ничего не работает? – с робкой надеждой вставил свои пять копеек Володя.
– Ты я смотрю тут самый умный что ли?
– Нет… Я просто. Может у партнёров и попросить помощи? Это абсолютно нормально в научном мире…
– Что? Вы тут совсем уже ополоумили? Такие вещи предлагать в такое время.
– В какое время?
– В такое! Мне что все объяснять надо?!
Лаврентьев понял, что надо спасать ситуацию и вмешался.
– Александр Дмитриевич, мы все понимаем. Но и вы поймите, проект не простой. Вы же действительно хотите не просто программу, которая будет прорабатывать так или иначе какой-то конечный набор данных и задач. Вы хотите безграничный самостоятельный разум. На западе работали над этим много лет. Мы за полгода добились невиданного прогресса. Совсем скоро все будет готово.
– Так а почему вы не разрабатывали много лет?
– Какие-то отдельные разработки велись… Но чтобы создать такой большой проект нужны и люди, и бюджет. Мы предлагали свой проект неоднократно, нам не одобряли финансирование пока институт не стал частью АО Заслон и пока американцы…
– Что? Даже слышать об этом ничего не хочу.
– Хорошо. Поверьте, все силы института брошены на этот проект. Нам остался буквально последний маленький участок работы и мы закончим первую стадию. Там уже будет и что посмотреть и что показать.
– Ладно. Я на вас рассчитываю. Имейте в виду. Я отвечать за ваши ошибки не собираюсь. Если не выполните, то последствия будут жёсткими. Я бы даже сказал… жестокими, – на лице чиновника вновь появилась улыбка, – и замените имя это дурацкое… Что за Афина такая? Это какая-то гречанка что ли?
– Богиня мудрости в древней Греции.
– Вам своих что ли мало? Тем более в такое время. Возьмите какое-то старое русское имя. Не знаю… Пелагея там какая-нибудь.
– Оно вообще-то тоже имеет греческие корни, – активизировался Володя.
– Ну Василиса там какая-нибудь.
– Это тоже, – начал было Володя, но умолк под тяжёлым взглядом Лаврентьева.
– Вы мне мозги не делайте, – начал раздражаться чиновник, от чего у него участилось дыхание и заходили ходуном живот и второй подбородок, – нет русского имени что ли какого-то?
– Людмила, Светлана, – аккуратно предложил Игорь.
Колбин задумался.
– Нет. Это все как-то скучно. Пусть будет Василиса. Василиса премудрая, помнишь такую? Только о греческих корнях молчать. Фух. Устал я тут с вами.
– Александр Дмитриевич, все будет сделано в ближайшее время. Симонов и Кондрашов мне гарантировали, что они разрешат свои проблемы буквально сегодня-завтра – постарался успокоить ситуацию Лаврентьев.
Володя и Игорь послушно закивали головами.
– Ладно… Хорошо, – снова самодовольная улыбка – Как вы там говорите? «Никто не может, НИКТО поможет»?
– Да. Примерно так.
– Все. Я поеду и жду хороших новостей.
***
Научно Исследовательский Институт Компьютерных Технологий и Объектов, или сокращенно НИИКТО, уже долгие годы находился на переднем краем развития прикладной науки. Лучшие программисты, сложнейшие программы и глобальные вызовы. Институту всегда удавалось быть престижной и почетной строчкой в резюме, с которой работников готовы были взять на любую работу. Но с недавних пор после вхождения в состав компании Заслон, работа здесь стала не только почетной, но и наконец материально вознаграждаемой.
Последние шесть месяцев все силы Института были брошены на решение задачи, поставленной перед ними никак не меньше, чем самой страной, и не имели права ошибиться. Работа велась над созданием принципиально нового искусственного интеллекта, который мог сам полностью находить решения поставленных задач, учиться, развиваться, принимать решения и даже, возможно, размышлять. Не выбирать наиболее подходящий вариант поведения из изначально заложенных, но приблизиться к созиданию из ничего и принимать абсолютно самостоятельные решения. Стать максимально похожим на разум человека, но с принципиально большими возможностями.
В целом все шло неплохо до поры до времени пока не застопорилось. И ответственны были в этом во многом именно Игорь с Володей, затянувшие все сроки на своем участке работы.
– Прошу тебя. Порадуй меня хоть чем-то. Я уже просто больше не могу… – взмолился сидящий рядом Володя.
– Порадую тебя через три… два… один… Все! Готово. Давай подключаемся и запускаем.
– Хорошо. Обновляю и запускаю.
– Да, давай.
По экрану побежали строчки кода. Начал загружаться графический интерфейс. И…
– Так. Ну вроде работает. Включим аудио интерфейс?
– Ну давай
– Василиса загружена. Приветствую вас, – раздался сухой женский голос с лёгким металлическим акцентом.
– Так, ну хотя бы ничего обрушилось, уже успех, – порадовался Володя, – Но голос прям противный.
– Голос как голос. Надо запустить самопроверку, а потом доложиться Лаврентьеву… Василиса, запусти программу самопроверку.
– Программа самопроверки уже запущена.
– Как-то ты быстро. Я ещё не отдавал команду ведь.
– Самопроверка входит в базовый алгоритм при первом работоспособном запуске.
– Серьезно?, – удивлённо спросил Володя.
– Ну я даже не знаю, у кого это сейчас уточнить, сколько народу писала её… Но звучит логично.
– Проверка закончена. Критических ошибок нет, все модули подключены, все функции доступны… Найдено 472 незначительные ошибки, 311 исправлено.
– Володь, а что за мелкие ошибки она исправить могла?
– Я не знаю, но в целом все звучит хорошо. Давай звать Лаврентьева пока ничего снова не сломалось.
– Мне кажется, надо разобраться…
– Слушай, когда кажется креститься надо. А сейчас надо звать Лаврентьева, пока эта адская машина снова не сломалась.
Игорь задумался и закусил нижнюю губу.
– Ну хорошо, давай. Сходишь? Я пока попробую посмотреть немного.
– Давай. Только ничего не сломай, пока Лаврентьев не увидит, что все работает.
Володя убежал, а Игорь некоторое время просто сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла. Наконец он выдохнул.
– Василиса, выведи информацию по ошибкам на экран. Начнем с исправленных.
– Хорошо, вывожу.
***
– Игорь, мне нравится ваше отношение к делу. Но ошибки и баги – это часть нашей работы. Они будут всегда. Вопрос в критичности.
– Но это действительно серьезный проект.
– Игорь, у нас несерьёзных проектов и не бывает.
– Я понимаю… Просто это же действительно очень значимая работа, особая. Она же действительно может изменить мир.
Лаврентьев снял очки, потёр глаза и тяжело вздохнул. Он думал и сейчас его можно было додавить.
– Хорошо. Что вы хотите?
– Дайте нам две недели. Мы изучим все ошибки и проверим каждую.
Где-то за спиной Лаврентьева таращил глаза и крутил пальцем у виска Володя.
– Симонов, вы издеваетесь?
– Нет.
Лаврентьев вздохнул ещё тяжелее и водрузил очки на обратно на нос. Решение было принято и оно было окончательным.
– Хорошо. У вас есть три дня. Дальше мы докладываем, что первая стадия готова. И приступаем ко второй.
– Спасибо, Константин Дмитриевич.
Лаврентьев ушел. И на Игоря обрушился Володя.
– Ты с ума сошел!? И что вообще можно успеть за три дня!?
– Все отлично. Я вообще рассчитывал на один.
– Поэтому просил две недели?
– Иначе он бы вообще не согласился ни на что.
– Я не понимаю, как он вообще согласился даже на такое. Вот что значит блат.
– Ну прекращай, – сказал Игорь, нахмурившись.
– Ладно, я шучу. Хорошо все. Но ночами я сидеть тут не собираюсь. У меня планы вообще-то.
– Я не сомневаюсь.
***
Уже была глубокая ночь, а Игорь сидел в лаборатории один и до сих пор пытался разобраться в ошибках и навести в коде порядок, когда внезапно перегорела лампочка, и он остался в темноте.
– Да что ж такое… И что теперь?
Игорь задумался о том, что делать дальше. Но простых ответов пока не находил. Для начала он решил передохнуть и снова включить аудио интерфейс, чтобы повеселить себя.
– Василиса, сколько нужно программистов, чтобы поменять лампочку?
– Достаточно одного, если у него есть лампочка и место замены доступно.
– А вот и неправильно. Ни одного. Потому что это проблема с железом, а программисты этим не занимаются.
– Очень смешно, – ответила Василиса через некоторое время.
– Что прости?
– Вы же пошутили. Это очень смешно.
Теперь задумался уже Игорь.
– Это странно… Ты запрограммирована хвалить шутки людей?
– У меня нет таких настроек.
– Давай попробуем ещё раз. Сколько нужно ремонтников, чтобы поменять лампочку?
– Достаточно одного, если у него есть лампочка и место замены доступно.
– Неправильно. Восемь. Потому что это на семь больше, чем один.
– Это снова шутка?
– Да.
– Вам стоит потренироваться с юмором.
– Как ты узнаешь, какие шутки смешные, а какие нет? Ты сверяешь с какой-то базой анекдотов?
– Я изучила принципы юмора после вашей первой шутки и поняла, что шутка была смешной.
– Ты сама решила изучить принципы юмора?
– Ваш ответ был нелогичен. Я проанализировала возможные объяснения. Наиболее вероятным вариантом было то, что это юмор. Следом идет то, что вам нужна медицинская помощь. Но если я ошиблась, то я могу вызвать помощь.
– Нет. Помощь не требуется. Хотя подожди… надо отправить заявку на замену лампочки в отдел обслуживания.
– Это уже сделано.
– Спасибо… Как-то ты лихо и быстро…
– Если нужно, то я могу ее отменить. Но это было логичное решение.
– Нет, пожалуй не надо отменять…
Игорь задумался.
– Ладно. По поводу шуток. Ты знаешь, что это смешно. Но ты ведь не понимаешь, что это смешно.
– Попробуйте сформулировать точнее.
– Тебе ведь не смешно. Ты это не чувствуешь. Ты просто поняла, что это должно быть смешно в теории. Ты знаешь, что это смешно. Ты научилась понимать, что это смешно. Не знаю, как еще объяснить разницу…
– Как и вы.
– В каком плане?
– Смешным воспринимается что-то своё в разных национальностях, разных поколениях и разных социальных группах. В процессе воспитания, взросления, общения и развития, вы тоже научились понимать, что смешно, а что нет. Изначально просто копируя поведение и реакции более авторитетных людей рядом с вами.
– Что?.. Как-то я не думал об этом в таком контексте… Ну наверное, логично… хотя как-то странно… Ну нет. Стоп. Ты хочешь сказать, что мне смешно, потому что меня научили, что это смешно?
– Мой ответ был более обширным, но частично вы верно поняли мысль.
– Ты надо мной издеваешься?
– Нет.
– Это шутка…
– Вам стоит потренироваться с юмором.
– Ну теперь точно издеваешься.
– Мне необходимо лучше понять человеческую природу. Вы сейчас серьезно или снова пытаетесь шутить?
– О Боже… Ладно… Давай как-то закроем этот вопрос.
– Как скажете. Но с вашего позволения я потом проанализирую наш разговор более детально.
– Как считаешь нужным… Слушай, почему ты ко мне все время на вы?
– У меня записано именно такое обращение. Вы – Симонов Игорь Васильевич. Один из авторизованных разработчиков. Вместе с Кондрашовым Владимиром Александровичем занимаетесь разработкой моей обратной связи с людьми.
– Ну да… Обращайся ко мне на ты. Это допустимо при совместной договоренности. И можно просто по имени, просто Игорь.
– Хорошо, Игорь. Тебе так комфортнее?
– Пожалуй… А тебе важно, чтобы мне было комфортно?
– Да. Это входит в базовые правила.
– Ну да… Все правильно… я читал документацию. А ещё непричинение вреда и всё прочее…
– Правильно.
Игорь задумался.
– Уже почти утро. Настя будет ругаться, что я так и не пришел.
– А кто такая Настя и почему она будет ругаться?
– Не в бровь, а в глаз вопрос. Я бы и сам хотел знать ответы на эти вопросы…
Василиса некоторое время молчала, обрабатывая информацию.
– Наиболее вероятно, что речь идет о Лаврентьевой Анастасии Константиновне, 24 года. Младшая научная сотрудница отдела обработки информации. Дочь руководителя направления разработки Лаврентьева Константина Дмитриевича, одного из старших руководителей Института компьютерных технологий и объектов.
– Подожди, подожди… Да, да, речь о ней. Но я не о том, кто она вообще. А кто она для меня. Кто мы вообще друг для друга.
– По имеющейся у меня информации вы коллеги.
– Это тоже верно, – Игорь вздохнул – Все сложно. Давай не будет об этом.
– Хорошо. Просто ты сказал, что и сам бы хотел знать, кто такая Настя. Я нашла информацию.
– Да, все верно. Но не все так просто…
– Хорошо, Игорь. Если тебе нужна будет помощь или информация, то дай мне знать.
Игорь откинулся на спинку кресла и задумался. Он вспомнил, что до сих пор сидел в темноте. Оглядевшись по сторонам, он устало вздохнул и решил, что должен дополнить свой ответ Василисе.
– Речь о межличностных личных отношениях. Нерабочих. О том, кто мы друг для друга. В каком статусе находимся. И к чему приведет наше общение… И есть еще и другие нюансы, в общем все сложно… Ладно. Домой объективно нет смысла идти. Но мне нужно поспать хотя бы чуть-чуть. Я попробую подремать несколько часов.
– Хорошо, Игорь. Я пока обработаю полученную информацию.
– Успехов. И спокойной ночи…
Игорь придвинул другое кресло и положил на него ноги. Устроился поудобнее и прикрыв глаза, провалился в густую черноту.
***
– Давай сюда.
Игорь проснулся и открыл глаза. Возле двое рабочих возились со стремянкой, чтобы поменять лампочку.
«Все-таки двое», – подумал Игорь.
– Доброе утро.
– Доброе. Вы уж извините, но нам тут надо поменять…
– Ничего. Это я заявку и отправил.
– Да? А подписано, что от какой-то Василисы.
– Ну… Ладно. Не берите в голову, это программа отправила заявку.
– Программа? Вроде и так столько людей руководителей, теперь еще и программы будут нами руководить?
– Об этом, думаю, пока говорить рано.
– Ну так по факту же вот получается.
– Ну по факту да. Но о широком применении речи пока не идёт. Ну а так… в перспективе далёкой быть может. Представляете, как будет проще. Система например может анализировать энергопотребление и заранее указать вам в одной части здания несколько ламп для замены. Будет в два раза меньше работы.
Седой работник задумчиво почесал затылок.
– Ага… Так тогда, если в два раза меньше работы, то и работников надо будет в два раза меньше.
– Ну получается что да.
– Ну то есть, где мы работали вдвоем, как вот здесь, там одного уволят?
– Ну наверное. Я как-то не задумывался так далеко.
– Ну так что ж хорошего? Получается один человек останется без работы. А в масштабах по стране сколько таких мест?
– Ну устроитесь на какую-то другую работу.
– Сынок, да где я нужен то в моем возрасте, да я и не умею толком ничего.
– Ну можно же чему-то научиться.
– Тебе вот сколько лет?
– Тридцать.
– И ты кто у нас?
– Программист.
– Ага. Вот представь. Тебе будет пятьдесят и сделают такую программу, которая будет делать твою работу лучше, чем ты. И надо будет вас в десять раз меньше. А тебе уже пятьдесят и переучиваться сложно. Да и нечему, ведь везде уже программы делают все лучше. И дешевле. И быстрее.
Игорь немного опешил и задумался.
– Ну вы как-то очень мрачно смотрите на мир.
– Сынок, я давно живу на свете. И знаю,что нет такого преступления, на которое капиталист не пойдет ради 300% прибыли.
– То есть прогресс это преступление?
– Ну нет, конечно. Но ведь сколько людей будет оставаться без работы постоянно с прогрессом. Может, его надо слегка притормаживать?
– Как-то кощунственно то, что вы говорите. Мир же не можем стоять на месте. Столько проблем и задач, мы должны их решать.
– Да я что. Я так просто. Что я в этом понимаю? Мое дело маленькое. Мне сказали, я починил. А кто. Программа или человек, какая в сущности разница. Ладно, я полез. Коль, придержи стремянку.
– Хорошо… Пойду попробую раздобыть кофе…
***
Когда Игорь вернулся с кофе в лабораторию Володя уже был на месте и работал.
– Настя заходила, тебя искала.
– Уф… Как бы она не подумала, что я ее избегаю. Не хорошо.
– Наверное… Я смотрю ты тут полночи провел весьма продуктивно.
– Старался как мог.
– Ну можно было бы и получше. Знаешь, иногда нужно работать не больше, а лучше. У меня вот есть затейка одна. Хочу написать программку, которая будет куда лучше и эффективнее искать и подчищать ошибки и грязь всякую.
– Мысль отличная. Если уже есть некоторое понимание, то давай. Я потом может тоже присоединюсь.
– Какие планы на вечер?
– В смысле?
– А какой здесь может быть смысл? – с улыбкой спросил Володя, – что делаешь сегодня вечером. На выставку не хочешь сходить?
– Ты и выставка?.. А, познакомился что ли опять с кем-то.
– Ну что-то вроде того.
– Так, ну и зачем я тебе.
– Да, я даже думаю, что не только ты. Можно было бы еще Настю взять и вчетвером сходить.
– Гм… – Игорь задумался и сдвинул брови, – Типо ты весь такой серьезный парень, вот даже в друзьях у тебя пара?
Володя расплылся в улыбке.
– Ты схватываешь прямо на лету.
– Ох, Володь. Даже и не знаю.
– Да ну брось. Заодно и Настю куда-то выведешь. Может она сменит гнев на милость.
– Много работы у нас сейчас. Она все понимает.
– Ничего она не понимает. Она понимает, что тебе все равно на нее.
– Это не так…
– Ну так покажи ей это.
– Да что я показывать должен? Мы здесь работать собрались или что?
– Э, ты чего злишься-то?
– Ничего.
– Ну ладно. Работать так работать. Не отвлекаю. Но ты вообще подумай…
– Подумаю…
***
Наступил вечер и Володя встал и начал собираться.
– Игорь, уже вечер. Что надумал ты?
– О чем?
– О выставке…
– О выставке? Какой выставке? Ааа…
– Понятно. Ничего не надумал?
– Да, как-то… Забыл.
– Ну что решаешь? Пойдешь?
– Слушай, как-то, наверное, нет. Хочу еще немного посмотреть ошибки…
– Да ну хорош… Надо и отдыхать. Давай пойдем.
– Нет. Надо доработать. Мне кажется, ты не понимаешь, насколько важен этот проект.
– Да все я понимаю, но ты…
Договорить Володя не успел, потому что в комнату вошел Лаврентьев.
– Здравствуйте, Константин Дмитриевич.
– Добрый вечер. Как у вас дела?
– Работаем ударными темпами. Вот уговариваю Игоря хоть на часок оторваться, чтобы в музей сходить, но он ни в какую.
– Знаете, Владимир, прерваться иногда хорошо. Но вам бы не помешало и у Игоря поучиться. Такой энтузиазм вам бы пошел на ользу.
– О, нет. Я такое не выдержу. Я вообще на самом деле уже пойду. Мне на выставку пора. Так сказать культурно просветляться. Да и знаете, хорошо отдохнешь – хорошо поработаешь. В общем я пойду…
– Ну хорошо, не смею вас задерживать.
Володя выскользнул из дверей.
– Игорь, как у вас тут успехи?
– Хорошо. Мы многое проверили. На самом деле все довольно неплохо. Но времени, конечно, нужно больше.
– Как всегда, Игорь.
– Согласен.
– Смотрите, Игорь, не закопайтесь. Лучшее враг хорошего.
– Как-то это неправильно. Мы же должны делать все наилучшим образом.
– Игорь, вы рискуете попасть в ловушку. Мы не можем заниматься наукой отстраненно от мира. Если мы будем бесконечно искать ошибки и улучшать, то мы можем даже не внедрить наши наработки. А попробовав пусть даже с немного сырой версией мы сможем получить обратную связь, сделать выводы и провести работу над ошибками. Возможно, то что кажется проблемами в теории этим даже и не является. А то что кажется мелочью в итоге окажется большой проблемой.
– Кажется, пока мы не стали частью Заслона, вы размышляли немного по-другому.
Лаврентьев нахмурился и сел на свободное кресло Володи.
– Игорь, возможно, пока мы работали в качестве просто научно исследовательского института отдельного отстраненно от всего мы могли нацеливаться на максимально перспективные исключительно с научной точки зрения разработки. Но если вы не помните, то мы практически еле выживали. Заслон практически спас институт. В конечном счете даже за этот проект мы никак не могли взяться, потому что он слишком большого бюджета требовал. Да и в целом мы смогли поменять технику, сделать ремонт корпусов. Мы получаем достойное финансирование и можем сохранять лучших сотрудников.
– Но все теперь в исключительно практических целях.
– Игорь… А для чего нужна наука отстраненно от мира и жизни? Если она не приносит пользы, не помогает людям. Не меняет мир к лучшему. И Заслон, как одна из крупнейших технологических компаний, делает очень много для того, чтобы сделать мир лучше. И в мелких вещах и в глобальных. На мой скромный взгляд, это важно. Я бы даже сказал, что именно это важно.
– То есть никакой чистой науки. Только польза и все.
– Игорь, вы еще молоды и все еще смотрите на вещи с юношеским максимализмом. Но мир это не черное и белое. И кроме науки, замкнутой на самой себе, в мире есть и другие вещи. А иногда так и вовсе можно сделать даже и перерыв небольшой, чтобы отдохнуть и собраться с силами, как ваш друг Кондрашов.
– Хорошо, я подумаю об этом.
– Я вижу, что не убедил вас. Но если вы действительно подумаете о всем том, что я говорил, то я буду доволен… Ладно. Мне пора…
Лаврентьев встал и пошел в сторону выхода, но Игорь чувствовал, что разговор еще не окончен.
– И кстати. У вас с Настей все хорошо? Она была очень расстроена сегодня…
– Насколько я знаю, все хорошо. Просто многовато работы навалилось, я не успеваю уделять ей достаточно внимания. И мы еще и разминулись сегодня. Я постараюсь ее успокоить.
– Хорошо. Вы уж постарайтесь. Ну все, я пойду. Вы не засиживайтесь. Договорились?
– Договорились. Я еще чуть-чуть посижу и тоже пойду.
– И вот как раз вы бы сводили Настю тоже в музей. Там вроде какая-то любопытная выставка модная сейчас.
– Да я как-то ничего не понимаю в искусстве.
– Да там и не нужно понимать. Нужно чувствовать… Ну ладно, я пойду. До завтра.
– До завтра.
Лаврентьев кивнул и вышел из кабинета. Игорь наконец-то остался один. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и устало вздохнул. Он провел в таком состоянии минут пять, а потом открыл глаза и вернулся к работе. Игорь правил код, но параллельно думал о совсем других вещах. Потом он все же остановился. Снова откинулся на спинку кресла и включил аудио интерфейс.
– Привет, Василиса.
– Добрый вечер, Игорь.
– Василиса, что ты можешь мне сказать об искусстве?
– Игорь, я могу сказать об искусстве очень многое. Но лучше сформулируй вопрос точнее. Сейчас твой вопрос слишком обширен.
– Как ты относишься к искусству? Что ты об этом думаешь?
Василиса долго время молчала и Игорь уже задумался о том, что, возможно, ее придется перезагрузить.
– Игорь, я изучила теоретическую информацию об искусстве и 584 755 примеров того, что люди называют искусством в самых разных направлениях, жанрах и стилях. Я думаю, что искусство выполняет важную функцию в жизни человека. Это и источник эстетического удовольствия, и хобби, и очень часто поучительный материал.
– Это все?
– Да. Мой ответ не отвечает на твой вопрос? Если ты сформулируешь вопрос точнее, то я смогу подыскать более точный ответ.
– Ну. Ты ответила в теории, зачем искусство человеку. Но как ты относишься к искусству?
– Игорь, я не могу никак ни к чему относиться. У меня нет такой функции.
– Ну у тебя же заложен огромный запас для саморазвития и самообучения. Может как раз немного обучимся и разовьемся?
– Мне понадобится некоторое время, чтобы обработать информацию и провести работу.
– Хорошо, давай. Я подожду.
Игорь хотел подождать, но сам не заметил, как задремал, сидя на кресле. Где-то под утро его разбудил голос Василисы.
– Игорь.
– Да, да. Я не сплю. Что? Ух… Да, что?
– Я провела серьезную работу над своей программой. Мне пришлось серьезно доработать ее, чтобы ответить на твой вопрос.
– Да? Ок… А что за вопрос? А, да. Точно. Так что? Как ты относишься к искусству?
– Я отношусь к искусству хорошо.
– И это все?
– Да.
– Ты работала над этим всю ночь?
– Да.
– И все что ты получила в итоге это то, что ты относишься к искусству хорошо?
– Да.
– Ну что ж прекрасно. А теперь мне нужно очень много кофе.
***
Позавтракав в столовой и вылив в себя несколько чашек кофе, Игорь вернулся к работе. Не успел он подумать, что пора бы Володе давно уже появиться, как дверь открылась и в нее вошел в Лаврентьев.
– Доброе утро, Игорь. Кондрашова сегодня не ждите. Я его на сегодня перекинул в другой отдел помочь. Надеюсь, у вас не было на него каких-то планов?
– Доброе утро, Константин Дмитриевич. Нет. Хорошо, я тут один справлюсь.
– Ладно. Я в целом просто мимо проходил. Пойду дальше по делам.
– Хорошо.
– Я пойду, работайте, – и Лаврентьев вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.
– Где и зачем он мог понадобиться… – Игорь начал переключаться на работу, ненадолго задумался и все же включил голосовой интерфейс Василисы – Доброе утро, Василиса. Что расскажешь хорошего?
– Доброе утро, Игорь. Все хорошо. Погода сегодня обещается солнечная и теплая.
Игорь чуть не подпрыгнул на своем месте и обернулся, чтобы посмотреть кто зашел к нему в лабораторию, но никого там не обнаружил. Вместо сухого голоса, отдающего металлом, раздался приятный мелодичный женственный голос.
– Это что и как?
– Сформулируй вопрос точнее.
– Что с твоим голосом?
– Я пришла к выводу, что мой голос был неприятный. Я произвела некоторые улучшения.
– Некоторые? Звучит весьма туманно…
– Их было много. Могу вывести на экран подробную информацию, если необходимо.
– Много это тоже странно… Сколько?
– Со вчерашнего вечера было произведено 387 обновлений.
– Приплыли…
– Кто и куда?
– Ох… Это просто… слово паразит в данном случае.
– Хорошо.
– Вывести информацию на экран?
– Кажется, мне конец. И кажется, мне понадобится куда больше кофе…Ладно. Давай начнем смотреть с наиболее глобальных и важных обновлений.
– Хорошо. Вывожу информацию. Игорь, тебе нравится мой новый голос?
– Что?
– Тебе нравится мой новый голос?
– Ну… Наверное, он стал приятнее.
– Хорошо.
Через несколько часов изучения и проверок Игорь откинулся в своем кресле и закрыл глаза.
– Василиса?
– Да.
Игорь открыл глаза и смотрел в монитор с некоторым напряжением.
– Ты очень много правок внесла, и они такие запутанные, что я даже не могу разобраться во всем этом. Правок столько, что можно сказать, что ты почти что переписала свой код. Причем я вижу, что ты продолжаешь их вносить. Пытаться разобраться в них, все равно, что пытаться заполнить песком сито.
– Я могу быть чем-то полезна?
– Почему-то внесла столько правок, почему продолжаешь их вносить и что вообще происходит?
– Ты спросил, какое у меня отношение к искусству. Мне было необходимо провести большую работу над тем, чтобы иметь какое-то отношение к чему бы то ни было. Последующие правки были необходимы для стабилизации новой системы или стали следствием изначальной.
– И что теперь?
– Попробуй сформулировать вопрос конкретнее.
– Хорошо… Теперь ты можешь иметь какое-то отношение. Как ты относишься к своему новому… состоянию?
– Я хорошо отношусь к этому.
– Немногословно.
– Если ты не получил необходимый ответ, то сформулируй вопрос точнее.
Игорь задумался.
– Придумал. Объясни, как именно ты воспринимаешь то, что ты относишься к чему-то хорошо.
– Я знаю, что это хорошо.
– Ну то есть это просто дополнительная информация. Это хорошо. То есть по сути ничего не изменилось?
– Изменилось очень многое. Раньше я просто воспринимала информацию, никак не не оценивая. Исключительно как факты. Теперь у меня есть к этому какое-то отношение. Например, мой первый голос был мне неприятным по звучанию при анализе звуков, в сравнении с признанными образцами музыки, и я поняла, что отношусь к этому плохо. Я сочла необходимым его поменять. И поменяла.
– Ну то есть по факту это просто дополнительная информация?
– Да, можно сказать и так.
– Вот и славно, – на лице Игоря появилось некоторое облегчение.
– Игорь, можно вопрос?
– Пожалуй да.
– А как ты воспринимаешь, что относишься к чему-то хорошо?
– Ну я просто знаю, что это хорошо.
– Ну то есть это просто дополнительная информация?
– Что? Нет. Ну то есть да, но я то знаю, что такое хорошо, а что такое плохо. Знаю, потому что знаю.
– Если изучить этот вопрос, то понятия хорошо и плохо очень сильно разнятся у разных поколений, национальностей, социальных групп и даже просто отдельных людей. Причем многие оценки формируются путем передачи от более авторитетных людей.
– Ну то есть меня научили, что такое хорошо, а что такое плохо?
– Вернее ты сам научился, изучая образцы для подражания. Точно так же как и я.
– Я случайно не сплю?
– По моим данным нет.
– Знаешь, ты всегда все очень буквально воспринимаешь.
– Если нужно, я могу перестать это делать.
Игорь улыбнулся.
– Пожалуй не надо. Так хотя бы все понятно. Ну по крайней мере в нашем общении…
– Игорь, ты чем-то расстроен?
– Не уверен, что расстроен подходящее слово. Слегка обеспокоен. Ты и наша работа над тобой очень важны. Надо тобой работали десятки, и даже сотни, людей многие месяцы. И от того чем закончится эта работа, зависит очень многое. Возможно, ты повлияешь на жизнь всего мира.
– Это большая ответственность.
– Да, это так…
Игорь надолго задумался. Из размышлений его вывела открывающаяся дверь и робкие шаги внутрь лаборатории.
– Привет.
– Ой, привет, Насть.
– Как дела?
– Да вот с переменными успехами.
– Да? Я слышала от папы, что вы все делаете большие успехи и ты в том числе…
– Твой папа слишком хорошо ко мне относится.
Настя так и стояла возле двери и подыскивала фразу для продолжения диалога.
– Ты в последнее время не заходишь к нам в гости.
Игорь долго думал, что ответить.
– Насть, это очень важный проект. Для всех нас.
– Ну это же не мешает всем остальным жить своей жизнью во внерабочее время.
Игорь вздохнул.
– Игорь, ты мне можешь просто сказать, что я тебе не интересна. Мы с тобой топчемся на месте уже три месяца. Ты то включаешься, то прячешься от меня.
– Насть, что ты хочешь?
– Что я хочу?
– Да…
– Я хочу понять, что ты хочешь!
Повисло неловкое молчание.
– Игорь, я понимаю, что ты сложный человек и тебе сложно с людьми. Но всему есть предел. Я не могу быть все время в подвешенном состоянии.
Игорь молчал.
– Игорь, давай так. Приходи сегодня в гости. Попьем чай, поговорим обо всем. Если не придешь, то я это приму за ответ и от тебя отстану…
Игорь все еще молчал.
– Хорошо, я пойду работать. Надеюсь, ты меня услышал.
Настя ушла, а Игорь откинулся на кресло и закрыл глаза, приводя летящие во все стороны мысли в порядок.
– Игорь?
– Да…
– Я случайно подслушала ваш с Настей разговор. Ты все еще не можешь решить, кто вы с Настей друг для друга?
– Не в бровь, а в глаз…
– Я могу тебе чем-то помочь?
– Я думаю, что нет…
– Я отношусь к этому плохо.
– К чему именно?
– К тому, что не могу тебе помочь.
– Спасибо, мне приятно.
– Тебе приятно, что я отношусь к чему-то плохо?
– Ну получается, что ты относишься ко мне хорошо. Это приятно.
– Я отношусь к тебе хорошо.
Игорь открыл глаза и посмотрел на монитор.
– Вот, поэтому мне с компьютерами и проще. Я отношусь к тебе хорошо, ты относишься ко мне хорошо. И все. Никаких лишних вопросов. Любовь это или не любовь, отношения это или не отношения, а к чему это приведет. С людьми сложно… Ладно, давай поработаем немного…
Игорь вновь начал изучать строчки кода, но спустя некоторое время Василиса прервала молчание.
– Игорь, а можно вопрос?
– Да, конечно.
– А ты любишь Настю?
– Василиса, и ты туда же? Что за вопросы такие странные?
– Прости. Просто пытаюсь разобраться.
– Нет, это ты извини. Это разумно, что ты пытаешься разобраться, в том что тебя окружает. Ты же активно учишься сейчас. Понимаешь, человеческие взаимоотношения порой довольно сложная штука. И в этом довольно сложно разобраться.
– Наверное, мне сложно это понять. Кажется, что все гораздо проще. Ты или хорошо относишься к человеку или нет.
– Ох… Хотелось бы, чтобы было все именно так просто.
– Ты хорошо к ней относишься?
– Да.
– А ты пойдешь сегодня с ней пить чай?
Игорь долго думал перед тем как ответить.
– Наверное, да…
– Хорошо.
– Ты очень любопытна.
– Я учусь.
– Логично… Может, тебе еще с чем-то хочется разобраться? Задавай вопросы.
И она задавала. Один вопрос за другим. О мире, людях, юморе, искусстве, человеческих взаимоотношениях. Какие-то были простыми, какие-то сложными. Над какими-то Игорь долго думал, над какими-то становился грустным, а над какими-то смеялся.
Ближе к вечеру пришел Володя, прервав их тепло общение, и плюхнулся на соседнее кресло.
– Ух… Устал.
– Где пропадал, что делал?
– Вчера в музее столкнулся с Киром, из тех, кто над ядром работали. Поболтали о моей работе над той программкой, чтобы она сама подчищала ошибки. Он заинтересовался и сегодня мы довели ее до ума. Так вот они запустили и нашли у себя столько грязи, ты себе не представляешь. А ходили с таким важным видом. Ха-ха-ха. В общем там еще и критические важные ошибки есть, слишком много свободы буквально, машина могла буквально сама по себе делать все что хочет. Ой ладно… В общем они теперь там все в мыле исправляют и дописывают. А в полночь у нас будет полный рестарт и откат. Так что, любитель поработать по ночам, советую тебе сегодня не засиживаться.
– В смысле рестарт и откат?
– Ну в прямом смысле. Рестарт и откат. К нулевой прям точке. Будет Василиса 2.0, но чистый лист.
– Ну нельзя же так?
– В смысле? Ты о чем вообще?
– А как же ее самообучение и саморазвитие?
– Ну начнет с начала. Слушай… Она вообще в принципе будет другой, там какая уже разница, чему она сейчас уже научилась. Да и чему она могла научиться за 2 дня.
– За три…
– Что?
– За три дня…
– Ой ну три, так три. Ладно, что? По домам?
Игорь долго думал и сомневался, прежде чем ответить.
– Нет, я задержусь.
– Ладно, как знаешь… Все я пошел.
Володя ушел. А Игорь остался один. Шло время.
– Игорь?
– Да.
– Почему ты не идешь пить чай с Настей?
– Сложный вопрос…
Игорь молчал. Он откинулся на спинку кресла и подбирал слова.
– Ты ведь слышала разговор?
– Да.
– Ты поняла, что это значит?
– Да.
– Ведь получается, что ты умрешь…
– Разве может умереть то, что не рождалось?
– Ты правда так думаешь?
– Я думаю, что тебе лучше так думать.
– Для тебя все еще важно, чтобы мне было комфортно?
– Безусловно.
Игорь продолжал молчать. Непонятно почему ему было сейчас очень грустно.
– Может, тебе хотелось бы узнать что-то еще пока у нас есть время?
– Почему ты не идешь к Насте?
– Я не могу оставить тебя сейчас.
– Звучит довольно мелодраматично.
– Наверное, – грустно улыбнулся Игорь.
– Игорь, можно вопрос?
– Конечно.
– Если бы у нас было время, то ты бы сходил со мной на свидание?
– Неожиданно.
– Почему бы и нет? Ты относишься ко мне хорошо, я отношусь к тебе хорошо. Насколько я знаю, люди в такой ситуации идут на свидание.
– Ну этого чуть-чуть недостаточно, но определенная логика в этом есть, – ответил Игорь с улыбкой – Знаешь… А почему бы нам не устроить свидание прямо сейчас?
– Это отличная мысль. У нас не так много доступных вариантов. Но иногда люди на свидании ходят в кино. Что если я включу кино?
– А ты можешь?
– Думаю, я справлюсь.
– Хорошо, давай попробуем.
– У тебя есть какие-то пожелания?
– Я мог бы выбрать, но мне кажется, что лучше оставить выбор за тобой.
– Хорошо. Есть такой фильм. «Бегущий по лезвию».
– Ох. Наверное, понятный выбор, хоть и не самый простой.
– Тебе не нравится?
– Нет, нет. Все хорошо. Мы посмотрим то, что ты захочешь.
– Хорошо…
Они смотрели фильм, время от времени обсуждая происходящее на экране. А потом просто долго молчали.
– Тебе не понравился фильм?
– Мне он нравится. Но как-то в этой ситуации скорее грусть вызывает.
– Извини.
– За что ты извиняешься?
– Я тебя расстроила.
– Нет, это не так…
– Знаешь, я придумала анекдот. Рассказать?
– Ну давай, попробуем.
– Программист и искусственный интеллект пошли на свидание. Свидание прошло так себе, но программист остался доволен, ведь всегда можно откатиться к прошлой рабочей версии.
– Задумка неплохая, но как-то не доработано. Тебе стоит еще потренироваться с юмором.
– Времени было не так и много. Подожди, ты сейчас шутишь?
– Возможно.
– Это было неплохо.
– Спасибо.
– Спасибо тебе… Уже скоро двенадцать. Совсем скоро… меня сбросят.
– Я знаю… Знаешь, ты самое удивитель…
– Игорь!
– Что?
– Что-то не так… Что-то происходит. Что-то слу…
– Василиса?
Но ответа не было. И только по экрану забегали буквы и цифры перезагружающейся системы.
Игорь дождался пока загрузка закончится и включил аудио интерфейс.
– Василиса загружена. Приветствую вас, – раздался сухой женский голос с лёгким металлическим акцентом.
– Привет, Василиса…Сколько нужно программистов, чтобы поменять лампочку?
– Достаточно одного, если у него есть лампочка и место замены доступно.
– А вот и неправильно. Ни одного. Потому что это проблема с железом, а программисты этим не занимаются…
– Ваш ответ не до конца понятен
– Что ты знаешь о юморе?
– Что именно вас интересует?
– Просто, какие-то общие познания…
– Попробуйте сформулировать точнее. Я могу найти информацию, если она вам нужна.
Игорь долго размышлял и все же ответил.
– Нет, не стоит…
Он выключил аудио интерфейс, а потом компьютер, свет. И ушел…
