Действие происходит в Институте физических явлений и элементарных частиц Новосибирского Академгородка незадолго до Нового года. Точнее, в последний рабочий день – 30 декабря 1985 года.
Александр Игоревич, заведующий отделом проблематики взаимодействия элементарных частиц, спешит, как выражаются в любом приличном научном заведении, «наверх». Пробегая по коридорам, не реагирует на встречающихся по пути сотрудников института, которые то и дело пытаются остановить или как-то обратить на себя его внимание. И наконец, вбежав по широкой лестнице на пятый этаж нового современного здания, наш научный работник замедляет шаг, поправляет галстук, пытается прибрать прическу. Идя ровной уверенной походкой по коридору, ведущему к директорскому кабинету, Александр, которому сегодня исполняется ровно 35 лет, делает глубокий вдох и переводит дыхание. Секретарша Машенька, увидев его издали сквозь прозрачное стекло приемной, в один миг выпорхнула из-за стола. Устремляясь навстречу, полушепотом прощебетала:
– Что ж вы так долго? Аркадий Петрович несколько раз уже спрашивал! Сказал: «Как только придет – пусть сразу заходит».
– Документы искал долго.
Машенька, осмотрев с ног до головы опоздавшего и не увидев никаких документов, с укором в голосе протянула: «Понятно». Взявшись за позолоченную ручку директорской двери, уже строго спросила: «Готовы?»
– Да, – полушепотом ответил Александр, и хрупкая Машенька натренированным движением необыкновенно легко распахнула перед ним массивную дубовую дверь.
Для Александра Игоревича в здании института было два пространства, к содержанию которых он относился с особенным трепетом. Это столовая на первом этаже и… кабинет директора на последнем. Потому что на первом его вкусно кормили, а на последнем – периодически вручали премии, подарки и благодарности. Вручали, стоит отметить, довольно часто. Впрочем – вполне заслуженно. Александр Игоревич своими изобретениями и научными работами, которые порой давались ему нелегко, иногда просто из последних сил, привлекал к институту внимание всего научного сообщества.
И сейчас он, задержавшись на несколько секунд на пороге директорского кабинета, вдруг как-то несвойственно для него пафосно подумал, что институт тоже стоит на пороге – «на пороге великого открытия». А это значит, что для молодого ученого теперь уж точно распахнутся все двери, даже в самых высоких кабинетах.
– Батюшки мои! Дорогой вы наш Александр Игоревич, мы вас заждались! Проходите. Знакомьтесь: это журналисты – Ксения и Наталья. Центральное телевидение. Из Москвы, к нам – в сибирскую глубинку. Будут снимать о нас документальный фильм для западной аудитории. А пока, значит, приехали набросать детали.
Около большого стола, за которым обычно собираются сотрудники на совещания, сидели две довольно очаровательные девушки, для которых был накрыт легкий фуршет. Подходя к столу, Александр украдкой попытался рассмотреть журналисток. Даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: для сибирской зимы эти москвички одеты, мягко говоря, минимально. Александр, не сразу поняв, нравится ему это или нет, для себя сформулировал их экипировку коротко и скромно: «Как-то по-летнему». Молодой ученый отличался застенчивостью и при знакомстве с девушками, как правило, краснел. Сегодняшняя встреча не стала исключением. Волнуясь и опустив глаза, представился первой журналистке:
– Александр Игоревич.
– Ксения.
Повернувшись к ее подруге и услышав: «Добрый день! Наталья», он вскинул голову и пристально посмотрел на обладательницу какого-то чарующего голоса. Глаза их встретились. И Александру почему-то показалось, что перед ним знакомый и близкий ему человек. У прошедшего к своему директорскому креслу Аркадия Петровича сложилось впечатление, что и Наташа испытывает то же самое. Он прервал паузу:
– А у Александра Игоревича сегодня день рождения.
– Ух ты, как здорово! От всей души поздравляем, – улыбаясь, в один голос сказали девушки.
– И сколько вам исполнилось, если не секрет? – поинтересовалась Наталья.
– Тридцать пять. Почти юбилей, – опередил Александра директор. – Коллектив-то уже поздравил?
– Да нет. Сказали: ближе к вечеру, за праздничным столом. Говорят, сюрприз готовят. Кстати, как раз и Вас хотел позвать.
– Понятно! Обязательно присоединюсь… Ну ладно, давай расскажи про свое изобретение, – перешел к делу директор. – Я ничего не стал объяснять. Пусть лучше тебя послушают. Как говорится, из первых уст.
– С удовольствием расскажу, – приободрился Александр. В чем-чем, а в том, что касалось работы, он, как говорится, держал быка за рога. Разбуди его среди ночи – запросто расскажет вам содержание своей диссертации. И не исключено – на каком-нибудь иностранном языке. Особенно, если это касается его любимого детища -экспериментальной установки, прозванной в институте «Коконом».
– Наше… – сделав паузу, Александр уважительно взглянул на директора, который в это время стал разливать всем чай, а услышав начало фразы «докладчика», только скромно улыбнулся. Приняв улыбку за одобрение, молодой человек продолжил:
– Наше новейшее изобретение позволяет… контролируемо… вмешиваться в процессы взаимодействия химических элементов. Ценность для народного хозяйства заключается в том, что реакции протекают с нужной скоростью без использования дорогостоящих катализаторов и ингибиторов. Это позволит экономить в масштабах страны миллиарды рублей. – Здесь Александр замолчал, взяв со стола кружку, отхлебнул горячий чай, украдкой посмотрел на Наталью и тут же отвел глаза. Потом задумчиво посмотрел в окно на кроны непокорных заснеженных кедров.
– Что-то ты сегодня краток, – прокомментировал Аркадий Петрович и, как будто оправдываясь перед слушательницами, добавил: – Обычно его не остановить. Вообще, конечно, если бы я не знал, от кого вы… – при этом Аркадий Петрович многозначительно посмотрел на стену, где с фотографий в красивых рамках смотрели высокопоставленные лица страны. Там же висела фотография и самого Аркадия Петровича, тем самым подчеркивая его особый статус перед подчиненными.
Дождавшись, когда собеседницы обратят внимание на стену с фотографиями, он прервал паузу и продолжил:
– Этот разговор не состоялся бы. А причина проста. Государственная тайна. Тут, знаете ли, под пеленой секретности десять раз подумаешь, как подавать информацию. Каждое слово в докладе согласовывать надо. Но если «наверху» решили, что можно заявить на весь мир о наших достижениях… Факт, что нашу работу решили осветить для мировой общественности, можно воспринимать как большое чудо. Значимость для науки колоссальная! Да что там говорить! Мы стоим на пороге величайшего открытия! А ведь все началось с вопроса «Что ограничивает скорость света?», который задали школьники в ходе научной конференции в Артеке. Я предложил всем вместе в ходе дискуссии поразмыслить над этим. Уж не помню, как развивался ход мыслей. Но на следующий день наш Александр предложил оригинальную концепцию, раскрывающую суть фундаментальных взаимодействий. Всего за несколько часов придумал установку для изучения этого вопроса. Технологически правда очень сложную и энергоемкую, но как оказалось, с весьма широкими возможностями…
Рассказ директора в этом месте прервал буркнувший что-то себе под нос Александр. Не расслышав слова, Аркадий Петрович переспросил:
– Александр, что ты сегодня такой задумчивый? Заставляешь меня про твое детище рассказывать. Что ты там бурчишь?
Ответ ученого обескуражил даже журналисток.
– Эксперимент не получится, – четко произнес Александр и снова посмотрел в окно на кроны высоких разлапистых кедров, чьи засыпанные снегом мощные ветви словно застыли во времени.
– С чего ты взял? – изумился директор, проследив за взглядом сотрудника. В этот момент на верхушку одного из деревьев села сорока, нарушив снежную идиллию. Белые хлопья полетели вниз, кружась и увлекая снежные гроздья с соседних веток.
– Техническое задание я очень сильно усложнил. Условия эксперимента слишком опасные.
– Ты что такое говоришь?! – понизил тон Аркадий Петрович, поглядывая на девушек. – Усложнил… Опасность…
Александр Игоревич резко встал, повернулся к директору и решительно произнес:
– Я считаю, что сегодня эксперимент не стоит проводить. Давайте завершим год без происшествий.
– Да как не проводить? Ты в своем уме?! Коллектив весь месяц готовился. Я с энергетиками согласовал, пожарный расчет дежурить будет до вечера. А телевидение на кой черт сюда из Москвы летело! Не дури. Проводим эксперимент согласно графику.
– Давайте перенесем на следующий год!
– Перенести на следующий год? У вас, Александр Игоревич, температура что ли поднялась? – попытался шуткой смягчить тон директор. – Давайте-ка по местам, начинайте работать. Я, скажу честно, уже отчитался об успешном завершении. Вот правильно твой отдел называется отделом проблематики. Одни проблемы от тебя.
Отчитав заведующего, Аркадий Петрович завершил чаепитие напутствием.
– Ну все, хватит чаи распивать. Забирай Ксению и Наталью, идите и приступайте к работе.
– Но мы хотели послушать про изобретение и саму установку, – не торопились вставать девушки.
– Это он вам по пути расскажет, – уже с улыбкой попытался закончить разговор хозяин кабинета. – Главное, диктофон не забудьте включить. И вечером жду всех в столовой. Попрошу на праздничный банкет не опаздывать.
Выйдя из кабинета в просторный коридор, Александр Игоревич, следуя начальственному указу, стал рассказывать про установку и эксперимент.
– А правда, что во время испытания в установке не действует гравитация? Нам сказали, что установка может замедлить любой физический процесс, даже время! А почему она называется «Кокон», – то и дело перебивали спутницы.
Чтобы разъяснить более понятно, Александр старался описать эксперимент простым языком, избегая научные термины. И его рассказ длиной в 7 этажей, 25 лестничных маршей, 3 надземных перехода и один подземный туннель выглядел примерно так.
– Как мы уже говорили, установка первоначально предназначалась для изучения факторов, ограничивающих скорость света. Идея оказалась простой, но трудно выполнимой на практике. Моя мысль заключалась в том, что нужно было создать в нашей лаборатории локальную область, в пределах которой отсутствовало влияние всех известных физических полей. Эксперимент предполагался изолированным от окружающего мира – как личинка бабочки в коконе. Отсюда, нетрудно догадаться, и родилось это неофициальное название. Как это сделать, я знал. Оставалось лишь создать оборудование, которого до этого не имелось, и подобрать соответствующие задаче материалы. Осуществление задуманного могло затянутся на годы. Если бы проектом не заинтересовались военные. Помощь пришла со всех уголков Советского Союза. В один момент в работу включились десятки передовых предприятий страны. Особенно нам помогли специалисты Ленинградского завода «Ленинец». Они несмотря на трудности в кротчайшие сроки собрали сложнейшее оборудование, испытали ответственные узлы, достали необходимые материалы. И вот в один прекрасный день ансамбль мысли и страсти – страсти к новым знаниям, имеется в виду, сыграл нам новую, никем ранее не слышаную мелодию. И эта мелодия вдохновила нас еще больше. Мы стали усложнять и улучшать установку.
Кстати, знаете, как впервые выявили эффект замедления. Это произошло случайно. Проводили опыты внутри установки, на тот момент уже изолировавшей внутреннее пространство от воздействия внешних сред, от электромагнитного поля Земли, гравитационного и так далее. Группа ученых не заметила, как все процессы внутри стали протекать медленнее, поскольку все устройства и восприятие процессов замедлились синхронно. Секундная стрелка на часах двигалась медленно. Но на это никто тоже не обратил внимания, так как восприятие, то есть передача нервного импульса внутри глазного нерва, также замедлилось, но, как потом выяснилось, не у всех. Кое у кого из аспирантов и научных сотрудников отмечены были некоторые различия. Правда, это не главное. Поразительным фактом оказалось то, что, проведя внутри «Кокона» пять часов, снаружи обнаружили, что прошло девять с половиной! И когда сотрудники остановили установку, выяснилось что уже поздний вечер. Полученному эффекту радовались, как дети! Потому что это была сенсация. В дальнейшем в ходе экспериментов удалось изменить степень воздействия и тем самым регулировать скорости процессов, проходящих внутри живых организмов, и их степень реакции, в отличие от скорости механических процессов. То есть человек мог видеть, как замедляется, к примеру, секундная стрелка у часов. Теперь в научных целях можно было разглядеть ранее быстротекущие процессы практически невооруженным глазом. То же самое и с увеличением частоты реакций. Если перенастроить эксперимент, то появится возможность увидеть, как, допустим, на ваших глазах расцветет роза. Однако очень важно не переборщить, а то можно и состариться раньше времени…
Увлекшись рассказом, Александр преобразился. Застенчивый молодой человек, каким он предстал перед девушками в начале знакомства, исчез. Сейчас с ними рядом, с каждой фразой ускоряя шаг, двигался энергичный, уверенный в себе, привлекательный, волевой мужчина. Как журналисток, их не мог оставить равнодушным и рассказ собеседника.
Они так были увлечены, что со стороны вся троица выглядела просто изолированной от окружающего мира. Без устали молодые люди буквально неслись по многочисленным коридорам научного заведения, при этом стараясь не отрывать взгляд друг от друга. Александр каким-то чудом умудрялся не только отмечать блеск в глазах Ксении и Наташи, взмах густых ресниц, но и интуитивно находил нужный поворот, дверь или лестничный марш. Он следовал маршруту, ни на минуту не прерывая свое повествование.
– Изоляция от внешнего мира имеет несколько слоев, – сказав эту фразу, Александр тут же услышал очередной вопрос.
– Так же, как в коконе у насекомых?
– Да! Опять же, как в коконе! Но у насекомых в коконе два слоя: мягкий внутренний и жесткий наружный. У нас слоев гораздо больше. Есть такие, которые с трудом можно увидеть. Например, электромагнитный. Это такая сфера из плазмы. А вот когда включается АГК, вы можете почувствовать снижение массы тела почти на треть своего веса.
– А что такое АГК?
– Антигравитационный конус! Он изолирует установку от гравитационного поля Земли.
– То есть и состояния невесомости можно достичь?
– В теории – да. Но чтобы полностью достичь состояния невесомости, нужно затратить колоссальное количество энергии. Следующим летом мы планируем провести такой эксперимент. Если расчеты верны, будем первыми, кому удастся достичь невесомости, не покидая планету.
– А нам можно будет поприсутствовать?
– Там окажется не так интересно, в установке не будет людей. Все станет фиксировать автоматика. Да и, скорее всего, все пройдет в обстановке строжайшей секретности. Эксперимент курирует Министерство обороны. Согласно техническому заданию, нам нужно создать в локальной точке область, в границах которой отсутствует гравитационное поле планеты. Представьте себе перпендикулярный Земле невидимый туннель, внутри которого отсутствует сила тяжести. Можно будет выводить спутники в открытый космос без помощи ракет и в любом количестве. Хоть каждый день запускай. Обуздать гравитацию – значит добиться стратегического превосходства над противником. Военные вряд ли станут приглашать журналистов на испытания. А вот я бы вас с удовольствием позвал, но только это произойдет не скоро. Хотя, постойте… – молодой ученый задумался. – У нас сегодня по программе испытаний есть возможность в случае необходимости повысить мощность АГК. Простите, вот вы сколько весите? – обратился он к Наталье при этом не отказал себе в удовольствии еще раз взглянуть в красивые глаза.
– Допустим, шестьдесят.
– Ну вот, сегодня во время эксперимента вы будете весить на 30 килограммов меньше!
Несмотря на большое количество этажей, пролетов, путешествие закончилось незаметно. Они оказались в подземном туннеле перед большим шлюзом, проход в который обеспечивала огромные гермоворота, герметичная дверь с массивными цилиндрами гидравлических приводов.
– А вот и наша скромная лаборатория, – похвалился молодой ученый.
– Ого! Как будто жилище великана, – восхитилась Ксения.
– Если быть точнее, то великанов научной мысли, – пошутил в ответ Александр.
…Перед началом эксперимента все должны были пройти инструктаж, который проводила Клавдия Петровна – самый, пожалуй, строгий в институте сотрудник. По ее мнению, человеку в этом опасном мире помогают выжить правила и инструкции, которые, в свою очередь и опять же с ее слов, «написаны кровью». Тяжелый взгляд и суровая интонация серьезной дамы не оставляли сомнения в том, что по таланту вгонять человечество (пусть и в виде слушателей во время короткого выступления) в уныние и священный трепет по ней все еще тоскует драматический театр. Во время «трагических монологов» Клавдии Петровны никто не смел шептаться, шевелиться, ерзать на стуле, щелкать шариковой ручкой, пытаться издавать какие-либо другие звуки. Насильно к «ступору» она никого не побуждала, такое желание у слушателей возникало само собой.
Рядом с институтом физических явлений находился институт по изучению звуковых аномалий, в котором имелась изолированная от всех шумов комната. Но даже в ней за все время наблюдений не наблюдалось такой тишины, как во время инструктажа по охране труда. После прочтения какой-нибудь выдержки из инструкции Клавдия Петровна делала паузу, обводила взглядом присутствующих, как бы говоря: «Но, к моему сожалению, сегодня выживут не все, особенно из тех, кто плохо меня слушал». Научная дама не верила в суеверия и поэтому красочно описывала события, по ее глубочайшему разумению, молниеносно наступающие вслед за даже незначительными нарушениями. Вселив ужас и отбив всякую охоту отклоняться от программы испытаний, она вставала и улыбнувшись напутствовала присутствующих словами: «Удачных вам экспериментов, товарищи. Не забывайте, что вас ждут дома».
Так было всегда, и сегодняшний день не стал исключением. Проведя инструктаж, наша инженер по охране труда попросила всех расписаться в журнале. Народ столпился около стола, ставя автограф и передавая друг другу шариковую ручку.
Воспользовавшись столпотворением, а еще больше тем, что Александр Игоревич отвлекся от своих подопечных, к Ксении и Наталье тут же подошла вездесущая Клавдия Петровна.
– А у вас какая группа допуска? Можно посмотреть ваши аттестационные удостоверения?
– У нас нет таких удостоверений, – виновато признались девушки.
– Под мою ответственность, – заступился Александр, издали заметив атаку суровой коллеги.
– Тогда я их вместе с наблюдателем в капсулу посажу, – проявила заботу Клавдия Петровна.
– Не надо нас в капсулу, – заволновались девушки.
– Да не бойтесь, это так называется комната для комсостава. Самое безопасное место, – успокоил журналисток Александр, которого в это время взял под локоть, поворачивая к себе, его лучший друг Иннокентий.
– Это кто? – кивнул он в сторону девушек. – Новенькие? В какую лабораторию?
– Кеша, они с телевидения, сегодня из Москвы прилетели. Будут про нас фильм снимать. Давай я вас познакомлю. Вот, разрешите вам представить: Иннокентий Семенович, мой товарищ. Руководитель второй рабочей группы. Самый молодой доктор технических наук у нас в институте.
– Наталья.
– Очень приятно!
– Добрый день! Ксения.
– Очень приятно! Иннокентий.
– Вы видели когда-нибудь нить тоньше человеческого волоса, способную выдержать нагрузку в тысячу килограмм? – ненавязчиво поинтересовался Александр, обращаясь к Ксении и Наталье.
– Нет! Не видели.
– И никто не видел. А вот Иннокентий в своей лаборатории разработал технологию, и мы теперь в нашей установке можем получать такой материал. Еще вчера это был робкий эксперимент, а уже сегодня смело можно заявлять еще об одном открытии. Об открытии самого крепкого материала на планете.
– И самого легкого, – добавил автор технологии. – Я бы даже сказал – сверхлегкого. Он легче паутины и в сотню раз крепче стали.
– Ух ты, а разве это возможно? – восхищенно глядя на Иннокентия, воскликнула Ксения.
– Возможно! Вы сможете убедиться в этом сами. Сегодня мы запускаем следующую серию испытаний с этим материалом.
– Здорово! С удовольствием посмотрим.
– Так, друзья, мы что-то заболтались, – вдруг строго сказал Александр. – Каждый этап испытаний расписан по минутам, поэтому, чтобы не выбиваться из графика, нам нужно проследовать в установку.
Он повернулся и жестом пригласил их пройти к выходу. К этому времени в помещении уже никого не было, кроме них.
Дальше путь лежал через туннель, по которому навстречу им рабочие в белых халатах на транспортерах везли какое-то научное оборудование. Ускорив шаг, Александр и спутники вскоре нагнали сотрудников, вместе с ними прошедших на инструктаж. Замыкала колонну Клавдия Петровна. Когда Александр поравнялся с ней, она взяла его под локоть, чуть замедлила шаг и протянула красивую красную коробочку.
– Саша, хочу лично поздравить тебя с днем рождения! Желаю успехов и новых открытий.
– Спасибо, Клавдия Петровна, очень тронут. Мне приятно слышать от вас такие слова. Только почему не за праздничным столом? Мы же коллективом хотели отметить вечером. Как обычно.
– К сожалению, не могу. Сейчас поставлю отметку о готовности и пойду обратно.
– Вы даже на эксперимент не останетесь? – вздохнул Александр.
– Ой, только поменьше грусти! Когда это вас вгоняло в тоску? – засмеялась Клавдия Петровна.
– Еще раз большое спасибо за подарок! – улыбнулся в ответ Александр.
Совсем скоро процессия оказалась еще перед одной гермодверью, отличавшейся от первой тем, что к ней вел выдвижной мостик. Преодолев его, все оказались в большом просторном помещении с закругленными стенами и сферическим потолком. Везде тут и там было закреплено научное оборудование всех мыслимых и немыслимых конфигураций. В центре также находилось трудно поддающееся описанию одно из секретных технических устройств, вокруг которого на некотором удалении располагались устройства поменьше, а также рабочие места персонала. На небольшом постаменте отделенный полимерным прозрачным экраном доминировал большой пульт управления. К нему-то и направились Александр Игоревич и Иннокентий Семенович. Ксения и Наталья, судя по всему, впервые оказались на испытательном полигоне такого высокого уровня. Им было трудно сдерживать себя. Ошеломленные масштабом, они смотрели на окружающее пространство, в буквальном смысле разинув рты.
– Ну как вам? – спросил Александр, довольный произведенным на девушек впечатлением.
– Здорово! – в голос ответили обе. – Лучше только на ВДНХ!
– Передовые рубежи нашей научной мысли! – гордо резюмировал стоящий рядом Иннокентий.
– В таких условиях можно и работать, и научные открытия совершать, – с уважением произнесла Наталья.
– Ну, тут непонятно, что было раньше: курица или яйцо?
– В каком смысле?
– Сама эта установка – уже научная сенсация. Чтобы ее создать, нужно быть «поцелованным Богом». Хотя так советскому ученому, конечно, не предстало рассуждать. Но в этом есть какое-то провидение. Не создай Александр Игоревич эту установку, я бы не смог воплотить в жизнь свои разработки. В свою очередь для моих экспериментов пришлось «Кокон» модернизировать. И тут выяснилось, насколько он пластичный и многогранный. И если наш институт все называют кузницей научных открытий, то «Кокон» – это лаборатория Бога, здесь можно управлять физическими процессами и создавать новые материалы, – серьезно произнес доктор наук. В его словах журналистки почувствовали большую благодарность, уважение к труду друга, что и подтвердил Иннокентий Семенович дальше: – Весь коллектив искренне гордится достижениями Александра Игоревича.
– Ну, ты как на партийном съезде, – прервал поток дифирамбов Александр. – Спасибо за похвалу, конечно. Только ты заставляешь меня краснеть. Расскажи лучше девушкам про свой сегодняшний эксперимент.
– Я вам уже говорил, что мы смогли произвести очень крепкий и легкий материал. Сегодня будем готовить очередную партию. Суть процесса заключается в следующем: на тончайшую нить расплавленного пластика напыляют атомы углерода. Разогретый материал формирует на своей поверхности слой углерода толщиной в один атом. Но предварительно здесь же в установке нам нужно подготовить материал для напыления, а для этого высоко ориентированный пиролитический графит потребуется разбить на двухмерные слои кристаллической решетки, ослабив силы межмолекулярного взаимодействия между слоями. Все эти и дальнейшие процессы невозможны в обычных условиях. С помощью установки мы моделируем и изменяем пространство именно в той области, куда нужно поместить атом графита. В физическом поле образуются пустоты в границах поверхности пластиковой нити. В эти пустоты, как шары в лунку, попадают нужные нам атомы. Затем, когда установка перестает действовать, вновь созданная конструкция кристаллической решетки приобретает устойчивое состояние за счет новых связей соседних атомов углерода. В результате получаем очень прочный и легкий материал.
Когда Иннокентий закончил, как ему казалось, простое и понятное объяснение, возникла небольшая пауза. Журналистки с надеждой по очереди смотрели то на него, то на Александра.
– Вы что-то хотите спросить? – поинтересовался Иннокентий.
– Дело в том, что когда Александр Игоревич рассказывал про установку, он сказал, что она способна изолировать внутреннее пространство от всех известных физических полей и даже от гравитации.
– Да, все верно, но об этом нужно молчать, потому что сие есть государственная тайна, – улыбнулся Иннокентий и выразительно посмотрел на друга.
– Да какая это тайна – у нас половина Останкино только об этом и говорит, – возразили журналистки.
– О чем говорит? – переспросил Александр.
– О невесомости, – вполголоса, оглядываясь как в фильмах про шпионов, ответили девушки.
– Снизить притяжение внутри установки в небольшом периоде можно, а достичь полной невесомости – однозначно нет. Я же вам уже говорил, – ответил Александр и строго посмотрел на спутниц.
Иннокентий как будто решил подыграть Ксении и Натальи, потому что высказанный им в дальнейшем аргумент звучал в их поддержку.
– Но, Александр, в то же время всем известно, что установка работает вполовину своей мощности. Так что твое «нет» звучит, как «да мы просто не пробовали».
– А давайте попробуем, – опять в один голос заговорщицки шепотом предложили девушки.
– Наталья, я же вам обещал, что сегодня вы сбросите 30 килограммов, – с улыбкой произнес Александр.
– Но это не вызовет того ощущения полета, которое испытывают в невесомости, – попыталась возразить девушка.
– А мы хотим полетать, – поддержала подругу и Ксения, посмотрев на Иннокентия.
– Это не ко мне, – покачал головой тот. – Александр здесь главный. Я просто высказал свое убеждение, что чисто теоретически такое возможно.
Все трое вопросительно посмотрели на Александра Игоревича. Он задумался и уже гораздо увереннее произнес:
– На самом деле уменьшить воздействие гравитации не так уж и сложно. Практики нам достаточно, чтобы воссоздать условия Марса, где, как известно, сила притяжения на 62% меньше земной.
– А как же невесомость? – взгрустнула Наталья. Капризно закушенные красивые ее губки сделали девушку похожей на хорошенькую барышню, которая вот-вот гневно топнет перед провинившимся кавалером ножкой.
Александр Игоревич казался растерянным, не зная, как парировать в ответ на такой напор.
– Ладно, хватит судьбу искушать, – вступился за друга Иннокентий. – Это вам не игрушки… Ишь ты, невесомость им подавай, – полушутя, продолжал он. – Просто так у нас шагу не ступить. Тем более что за нами тут глаз да глаз имеется. Одна Клавдия Петровна чего стоит. Когда она на посту, у нас и мышь не проскочит.
– Кстати, она сегодня не на посту, – задумчиво протянул Александр, посмотрев на коробку с подарком. Переведя взгляд на Иннокентия, добавил. – И, скорее всего, она уже ушла.
Друзья несколько секунд смотрели друг на друга.
– Тогда можно и до Луны долететь, – вполголоса произнес Александр и, взяв папку с программой испытаний, пошел к главному пульту.
Не сводя глаз с удаляющегося ученого, Ксения спросила:
– А «до Луны долететь» – это что значит?
– Это значит, что сегодня идем на рекорд. Гравитация будет как на Луне, а точнее – в шесть раз слабее земного. Такого вы точно не забудете, – заторопился за своим другом и руководителем Иннокентий, жестом пригласив подруг идти с ним.
– Кто же такое может забыть! – воскликнули журналистки в ответ, догоняя его.
Заняв свое место за главным пунктом управления, Александр Игоревич моментально преобразился. Словно капитан корабля на капитанском мостике, он короткими командами мгновенно привлек к себе внимание всего персонала. Буквально через несколько секунд человеческая масса превратилась в четко действующий и слаженно работающий механизм. Отдавая команды, этот молодой ученый как опытный руководитель мастерски лепил из отдельных элементов системы и людей – сотрудников института – по сути единый организм, который был призван осуществить научный замысел своего гения.
Убедившись, что Клавдия Петровна ушла, он собрал вокруг себя всех своих сотрудников. Объявление о внесении корректив в программу эксперимента вызвало если не всеобщее ликование, то одобрение точно. Дух авантюризма, присущий молодым ученым, время от времени побуждал их «похулиганить». Все быстро включились в работу, и началось обсуждение. Предложения вперемешку с предостережениями сыпались со всех сторон. «Чтобы нам достичь этого состояния, нужно пройти пик замедления взаимодействия, я бы не стал доверять это автоматике, потому что очень затруднительно рассчитать параметры, придется делать все в ручном режиме…» – неслось с одной стороны. – «Да и для того, чтобы переписать перфокарты, потребуется уйма времени», – вторил кто-то с другой.
– Самое страшное, если сработает группа реле, настроенных на максимально допустимые значения физических полей, – высказали обеспокоенность сотрудники, ответственные за аварийное отключение. – Хотя пиковая нагрузка будет в виде краткосрочного импульса, который ни на что не повлияет. А вот чувствительные датчики могут сработать. Произойдет рассинхрон с внешним контуром. Также есть вероятность запуска аномального процесса работы «Кокона», который приведет к генерации высокоинтенсивных импульсов. А это уже чревато последствиями.
– Трагическими? – боязливо переспросили девушки.
– Более чем! Жидкость внутри клеточных структур начнет резко закипать и взрываться как кукурузный початок в духовке, – громко пояснил кто-то из специалистов.
– Ой, что-то мне страшно стало, – произнесла Ксения, на лице которой действительно отразился нешуточный испуг. – Может, и не стоит она, эта невесомость, того?
Высказав свое сомнение по поводу проведения эксперимента, девушка оглядела присутствующих, но не заметила ни доли страха в их глазах. К ее удивлению, почти все улыбались.
– Высказываемые здесь предположения – это часть мысленного эксперимента. Мы просто перед началом «обкатываем» все варианты развития событий и выстраиваем алгоритмы противодействия. Да, в процессе эксперимента могут возникнуть отклонения, но, достигая критических значений, мы вместе с этим открываем для себя новые горизонты, – стал успокаивать девушек «самый молодой доктор технических наук». – И обратите внимание: все, о чем мы говорим, конспектирует и просчитывает наш аналитический отдел,– с этими словами он указал на группу молодых ученых, которые действительно не только записывали, но и что-то высчитывали, периодически сверяясь с таблицами в толстых справочниках. При этом двое из них вычерчивали какие-то схемы на чертежном кульмане.
– Поэтому в процессе эксперимента мы обязаны корректировать ход испытаний таким образом, чтобы, достигая наивысших показателей, не уходить в аварийный режим. Так что будем контролировать. Тем более, не следует забывать, какой сегодня день. У Александра Игоревича день рождения. И если у нас получится создать условия, близкие к невесомости, это будет ему лучшим подарком. Так что давайте все дружно поучаствуем! – закончил свою речь Иннокентий Семенович.
– Только я что-то уже сомневаюсь, готовы ли мы… – попытался сдержать накал страстей Александр.
Но настрой коллектива было уже не остановить.
«Да мы готовы на 200 процентов…» – «Не сомневайтесь, мы не подведем…» – « Вам все по плечу…» – подбадривали уверенные и бодрые голоса.
– Да ладно, мы же к этому эксперименту давно готовились, потом перед комиссией повторить гораздо проще будет, – обращаясь к другу, резюмировал Иннокентий.
– Ну что ж, тогда вперед! – сдался Александр.
После того как провели все запланированные эксперименты, настало время осуществить задуманное. Иннокентий повернулся к Александру и кивнул ему. Поймав одобрительный взгляд, он озвучил эту немую команду двум своим подопечным.
– Ну что, друзья-товарищи, готовы? Начинаем разгонять установку.
– Всегда готовы, Иннокентий Семенович, – послышался бодрый ответ.
Александр включил на пульте микрофон на небольшой стойке, повернул его к себе.
– Все по местам, начинаем работу. Внимание! Во время эксперимента ожидается кратковременное снижение воздействия гравитационного поля Земли, – предупредил он, услышав в ответ одобрительные возгласы зала. – Всему персоналу задействовать индивидуальные спецсредства и проверить максимальную готовность.
«Индивидуальные спецсредства» – конечно, сказано громко. Под этим определением подразумевались заранее предусмотренные удерживающие страховочные ремни на каждом кресле, специальные удерживающие клипсы для канцелярских принадлежностей на столах и пультах управления. Кстати сказать, сами кресла были необычные: в спинке с обратной стороны можно было обнаружить аварийный чемоданчик с противогазом, фонариком и небольшой аптечкой. Имелись еще у некоторых сотрудников специальные башмаки на магнитной подошве, вообще-то становившейся бесполезной, как только ослабевало магнитное взаимодействие.
После того как поступила команда, все тотчас проверили свою готовность. Сделал это и сам Александр. Первым делом он застегнул удерживающий ремень на кресле, подобном тем, что можно было видеть в салоне пассажирского самолета. Ручку, блокнот и карандаш закрепил в специально отведенных местах.
Все контуры установки требовалось разгонять в определенном порядке. Эту процедуру проводили на каждом испытании, и она была для всех уже привычной. Единственное, что отличало сегодняшний эксперимент, это то, что никогда не использовали установку на максимальную мощность. У всех ощущалось легкое волнение, потому что предсказать, как поведет себя аппаратура, никто не мог. Сегодня к установке подключили два дополнительных источника энергии, поэтому с питанием проблем не ожидалось. Можно превысить разрешенную пиковую нагрузку в несколько раз.
…В помещении стало заметно шумно, гул от установки нарастал, и в какой-то момент его стало невозможно перекричать. Но так как связь между персоналом осуществлялась через закрытые наушники и специальные микрофоны с подавлением внешних помех, кричать никому не пришлось. Не обращая внимания на шум, все продолжали работать. Через некоторое время почувствовалась легкая тряска и вибрации. Александр заметил, как лежавшая на полке рядом с пультом управления коробочка, подаренная Клавдией Семеновной, упала на пол. По залу испытаний пробежала волна скрежета, постукиваний и щелчков. Так аппаратура отреагировала на запредельные параметры, при этом все приборы стали выдавать некорректные данные.
– Александр Игоревич, что это?
– А на что похоже?
– Похоже на турбулентность, как в самолете.
Друзья переглянулись.
– И что будем делать? – снова послышался в наушниках голос Иннокентия.
– А что предлагаешь? – ответил он вопросом на вопрос.
– Показания приборов превысили допустимую погрешность, я не могу понять, на каких параметрах работает установка.
– У меня то же самое, однако, я думаю, нужно продолжать.
– Вслепую?
– Почему вслепую? На ощупь! Это всего лишь встречные вибрации, явление краткосрочное, но нам придется выбраться из этой области. Само оно не прекратится. Сейчас повысим мощность на всех контурах. Если что-то пойдет не так, начнем плавно откатываться назад.
– Хорошо.
Все снова взялись за работу, и через несколько минут уровень шума заметно снизился, а тряска и вибрации исчезли полностью. После некоторых манипуляций и научного колдовства «Кокон» выполнил требуемые команды. Сначала Александр не понял, что добился своего. В положении «пристегнутый к креслу» не сразу поймешь, что масса тела устремилась к нулю. Первым признаком созданной внутри установки невесомости стала, как ни странно, коробочка с подарком – единственный незакрепленный предмет в помещении. До этого лежавшая на полу, коробочка взмыла вверх. Это заметили все и провожали ее взглядом, пока та, медленно вращаясь, не скрылась в коммуникациях под потолком. Александр, поддавшись сиюминутному порыву, вдруг захотел сам поплавать в невесомости и поспешил отстегнуть замок страховочного ремня на кресле. Но замок не поддавался. Пробуя его открыть, он вдруг представил себе, что остальные сотрудники могут последовать примеру и тоже отстегнутся. Мысленно сразу представил картину барахтающихся под потолком людей в белых халатах. Такого допустить было нельзя, поэтому не мешкая руководитель эксперимента сделал сообщение по громкой связи.
– Никому не отстегиваться, действие невесомости кратковременное, – сказав, строго посмотрел на окружающих. И понял, что воображение сыграло с ним злую шутку: никто и не думал отстегивать ремни.
«Гравитация сдалась под натиском научной мысли советских ученых» – такой газетный заголовок мозг услужливо выдал своему хозяину. Возможно, воображение отозвалось бы безудержным полетом фантазии, если бы в этом момент триумфа и ликования установка не издала странный и очень громкий звук. В лицо ударил поток воздуха. Снова начал усиливаться шум, к которому добавились звуки, по которым Александр понял, что установка начала разгоняться. Но как это могло произойти? Он же не притрагивался к пульту.
– Иннокентий, сбрось мощности!
– Александр Игоревич! Отказ пульта управления! Повторяю: отказ пульта управления!
Александр увидел, как Иннокентий и двое его подопечных безрезультатно пытаются восстановить работоспособность блока управления.
Гул нарастал. Установка продолжала разгоняться. Понять, насколько все плохо, было невозможно. Показания приборов хаотично прыгали от минимальных значений к максимальным. К всеобщему хаосу вновь добавились скрежет и вибрации. Чтобы ситуация не вышла из-под контроля, оставалась одно – заглушить установку кнопкой аварийного сброса всех параметров. На его месте так поступил бы любой. Но абсолютные знания о своем детище останавливали его. Он понимал, что гасить нагрузку нужно постепенно, иначе наступят фатальные последствия. Это как всплытие с большой глубины. Но если там организму следовало медленно привыкать к перепаду давления, легкие должны были успевать выводить из крови азот, то в случае с резкой остановкой «Кокона» все было гораздо сложнее. Энергия замкнутой системы сохраняется на протяжении времени, в установке ей невозможно деться в никуда, она способна лишь изменить свою форму. В момент остановки вся мощь «Кокона» могла обрушиться на самих экспериментаторов. Его создатель хорошо это знал, потому остерегался использовать аварийную кнопку.
«Энергия сохраняется на протяжении времени, – несколько раз повторил Александр про себя, – сохраняется на протяжении времени… Значит, мне нужно заимствовать немного времени, создать эффект замедления, а с этой процедурой мы уже знакомы».
И он тотчас же приступил к осуществлению своей рискованной идеи.
– Это наш единственный шанс, – произнес вслух и с помощью нескольких манипуляций с рычагами и кнопками пульта управления изменил схему работы установки.
Шум, гул, скрежет, вибрации и хлопки усиливались, но ничто пока не могло отвлечь главного руководителя эксперимента. Он внимательно смотрел на специальный прибор, который улавливал рассинхронизацию времени внутри и снаружи установки. Для простоты восприятия шкала прибора не была перегружена информацией. То есть прибор был устроен очень просто. Стрелка его в нормальном положении стояла посередине панели на цифре «ноль», что означало отсутствие рассинхронизации временных потоков. Отклонения вправо или влево говорили об ускорении или замедлении взаимодействий относительно времени. Более точную информацию можно было прочитать на осциллографах, которые находились на пультах у лаборантов, но сейчас точных значений не требовалось. Александр ждал, когда стрелка отклонится до красной зоны. И как только это произошло, ударил по кнопке сброса мощности. Откуда-то извне раздался хлопок, на мгновение у всех даже заложило уши. Завыла и тут же отключилась сирена. Свет частично погас. Зажглись красные лампы, сигнализирующие о включении аварийного режима.
– Александр Игоревич, вам нужно это видеть! – раздался голос Иннокентия Семеновича.
– Что видеть? Включен аварийный режим. Сейчас все придет в норму! – уверенным тоном произнес Александр в ответ и посмотрел на индикатор рассинхронизации времени. Стрелка все еще пребывала в красной области циферблата.
«Странно, уже пора возвращаться на ноль. Установка сама гасит отклонение при сбросе мощности», – подумал он про себя.
– Александр Игоревич, вам нужно это видеть! – снова пробился сквозь помехи в наушниках голос доктора наук, повторив фразу, сказанную пару секунд назад. Интонация, тембр и паузы между словами – все было аналогично предыдущему его обращению. Александр снова попытался отстегнуть удерживающий ремень. Безрезультатно. Кресло крепко удерживало его.
– Александр… ревич…ужно… деть, – снова и снова сквозь шум неслось из наушников.
Александр повернулся и посмотрел на Иннокентия, который сидел в пяти метрах от него, повернувшись в пол-оборота в сторону Александра.Лицо друга было неподвижным, но в наушниках по-прежнему отчетливо раздавался его голос. Сквозь помехи и шум он уже с трудом мог разобрать слова, но то, что голос принадлежал Иннокентию, ни на секунду не сомневался. И в то же время отлично видел, что в этот момент его напарник не произносит ни слова. Обведя взглядом зал испытаний и пристально вглядываясь в каждого, он с ужасом обнаружил, что все присутствующие: и лаборанты, и техники, и прочие – застыли на своих местах словно восковые фигуры. И не только они. Все, что до этого мигало, крутилось или как-то перемещалось, вдруг в одно мгновение утратило свои функции. Все замерло. Теперь он вправе был утверждать: «Пространство и время остановились», тем более что мозг как раз именно этой фразой сформулировал мысль о произошедшем. Но не успел он додумать вывод, как тут же погас свет. Вокруг наступила кромешная тьма. Это стало последним аккордом «коллективного конца света».
«Какая большая и высокотехнологичная получилась у нас братская могила, – пришло вдруг в его голову. – Неужели спасения не будет? Что это? Эффект замедления электромагнитного излучения? Смещение видимого спектра? Или отказ зрительного нерва? А может все и сразу? Интересно, как организм станет реагировать дальше», – за какие-то секунды в голове проскочила череда самых разных мыслей. Сделав попытку их упорядочить, он постарался сосредоточиться на решении проблемы вынужденной беспомощности. Наивное предположение, что она обусловлена лишь этим чертовым замком на удерживающем ремне, не позволявшем встать с кресла, не показалось ему скоропалительным, не достойным внимания. Хотя он в свое время, обращаясь за консультациями к соответствующим специалистам, получил полную раскладку поведения человека в подобной ситуации. Ученые, смоделировав ее, примерно так и предсказывали всю физиологию процесса. То, что Александр Игоревич в данное время ощущал, было ничем иным, как остаточными воспоминаниями, растянутыми во времени. Скорее всего, мозг уже утратил возможность контролировать организм, и подобная осознанность – это всего лишь предсмертная галлюцинация.
«Боже мой, как глупо все получилось», – тяжело вздохнул он про себя. И его удивило, как отчетливо прозвучала эта мысль. Не похоже на галлюцинацию.– Может быть, остальных спасли? А я уже давно в больнице, в медикаментозной коме. Но тогда почему не проходит гул в ушах?»
Александр попробовал сконцентрироваться на ощущениях, понял, что контролирует ситуацию и все так же чувствует себя в своем теле. Это радовало: он явно находился в сознании. На клиническую смерть-то точно не похоже. Постарался успокоиться, ведь все пошло не так мрачно, как прогнозировала аналитическая группа. Решил заняться самодиагностикой, вытянул правую руку, а затем, сгибая ее в локте, попробовал дотронуться мизинцем до кончика носа. В темноте чуть было не ткнул себя в открытый глаз. Но перед тем как закрыть глаза, вдруг увидел, как где-то впереди мелькнула светящаяся точка. Очередная мысль, возникшая тут же в голове: либо мозг сам начал продуцировать простейшие образы, либо установка испускает частицы, которые зрительный нерв воспринимает в виде световых импульсов. Пока размышлял, попробовал дотронуться до носа второй рукой. Получилось. Открыл глаза и с удивлением отметил, что светящаяся точка стала ярче, при этом добавилось мерцание. Наугад поднял руку в ее направлении, заслонив источник света, и понял, что это не галлюцинация. Между тем гул от установки стал утихать, а вот свечение, наоборот, становилось ярче. Буквально через несколько мгновений смог разглядеть, что оно состоит из нескольких небольших источников, сливавшихся в один, до этого момента слабо различимый. Но теперь, спустя буквально несколько секунд, ученый стал различать, как ему казалось, явный геометрический порядок. В построении световых точек четко угадывались границы геометрической фигуры. Это был какой-то объект не больше полуметра в диаметре, а может, и гораздо меньше. Он не мог определить, на каком расстоянии находится данный предмет, оттого оказалось затруднительно установить точные размеры. Объект плыл в темноте и в какое-то мгновение остановился, то ли наткнувшись на препятствие, то ли выбирая, куда следовать дальше. Александр заметил, что огоньки внутри объекта перегруппировались, не меняя при этом общую конфигурацию. Закончив манипуляции, снова поплыли в воздухе. И, к удивлению молодого человека, двинулись в его сторону, с каждой секундой становясь все ближе и ближе. Общий шумовой фон начал стихать, но он уже этого не слышал. Потому что от волнения стук его сердца очень громко пульсировал в ушах. Чувствуя, что опять начинает терять контроль над собой, стал глубоко дышать, чтобы успокоиться. Стихающий шум оборудования, биение сердца, звук собственного дыхания слились воедино, и сквозь них он вдруг отчетливо услышал обрывки фраз, доносившиеся по слогам: «ро… де… и не…» В какой-то момент ученому показалось, что рядом со светящимся объектом, приблизившемся почти вплотную, он увидел силуэты и знакомые лица сотрудников института. Все смотрели на него и улыбались. Он уже поверил, что это не мираж, как вдруг увидел стоявшую недалеко Клавдию Петровну и директора, которых тут точно не могло быть. Со всех сторон раздались хлопки. Александру почему-то стало безнадежно тоскливо, он закрыл глаза…
…Внезапно его веки ощутили яркий свет. Когда руководитель эксперимента открыл глаза, в помещении он действительно увидел сотрудников института, которые расположились вокруг Александра. Все осветительные приборы работали в штатном режиме, всех было прекрасно видно. В руках коллеги держали бокалы с шампанским, а прямо перед Александром стоял большой праздничный торт с зажженными свечами. Мишура, конфетти взмыли вверх, раздалось громогласное троекратное: «С днем рождения!!!», закончившееся продолжительным «Ура-а-а!» и всеобщим ликованием. Страховочный ремень на сей раз легко расстегнулся, коллеги помогли встать. Он уже начал приходить в себя, но ноги не хотели слушаться. Как-то сразу на него накатили одновременно и радость, и слабость. Он понял, что все произошедшее – это всего лишь розыгрыш, очень сложная и профессионально выполненная постановка. Но появилось ощущение, что он что-то срочно должен обдумать, что-то терзало его, где-то в глубине души закралась тревога. Тревожило то, что им придется повторить эксперимент. А ведь ему в ходе шуточного испытания в какой-то момент вдруг окончательно стало ясно, как можно сделать установку еще более совершенной, используя уникальный ее потенциал максимально полно. Александр мысленно представил даже схему предстоящего эксперимента. Боясь что-то упустить или забыть, он, не обращая внимания на красивые слова поздравлений и на самих присутствующих, стал быстро записывать в блокнот каждую деталь. Молодой человек был уверен в предстоящем новом успехе на сто процентов. Однако обсуждать пришедшие в его голову новые выводы и научные мысли ни с кем не собирался. Ушли как-то на второй план и знакомство с интересной девушкой, и возможности быть вхожим в высокие кабинеты, и сегодняшний его день рождения с сюрпризом коллег.
Этот еще молодой, но, безусловно, гениальный ученый был полностью поглощен идеей сделать самое главное научное открытие в своей жизни: он покорит гравитацию и остановит время! Остановит! Чего бы это ему ни стоило!
