Ничтожество [Лилия Фальтер] (fb2) читать онлайн

Ничтожество

Известно ли вам такое понятие как домашнее насилие? Конечно же, известно. Безусловно, каждый человек, начиная от подросткового возраста, вплоть до самой смерти может дать краткое понятие этому термину. Всем нам известно, что насилие это в первую очередь вред живому существу. Но что, же на самом деле представляет собой домашнее насилие? Домашнее насилие, также семейно-бытовое насилие — насилие или дурное обращение одного человека по отношению к другому, совершаемое в домашних условиях. Именно такое понятие дают нам ученые в современное время. Но было ли такое понятие в прошлом, было ли домашнее насилие нормой, боролись ли с этой проблемой и правдива ли поговорка, «бьет — значит любит»?

В современном обществе проблема насилия, в том числе и бытового, является обыденной темой для обсуждения. Многие люди, предлагают множество способов справится с этой проблемой, но есть и те, кто и вовсе не считает насилие чем-то ужасным.

На данный момент люди выделяют пять видов домашнего насилия: физическое, сексуальное, психологическое и экономическое и эмоциональное.

Многим из нас непонятна проблема насилия лично, ведь не все из нас сталкивались с этим в жизни. Изначально моя работа подразумевалась как научная справка или исследовательская работа, но мне вспомнилась одна история из давно забытого прошлого. Дабы лучше понять тему домашнего насилия, я попытаюсь как можно внятнее объяснить, что же оно из себя представляет.

Эта история случилась достаточно давно, в то время, когда я был еще зеленым юнцом. К сожалению, мне не удастся назвать вам точную дату, имена или местоположение, описанное в моей истории, но я надеюсь, что дорогой читатель простит меня за мои ошибки и маленькие тайны.

Когда мне только исполнилось двадцать три года, мне наконец-то удалось найти стоящую работу. Мой старый друг Артем Парфенов помог мне с этой задачей, благодаря нему я устроился в компанию, которая только-только набирала обороты и начинала расти. Сначала меня приняли лишь на испытательный срок, работая в поте лица, я все же добился постоянного места. Компания не была огромной, но по прогнозам давала большие надежды. Я проработал в ней около пяти лет и до сих пор не жалею о времени, потраченном мною там. Уже в возрасте двадцати шести лет мне удалось стать главным помощником одного из управляющих директоров, мой начальник, Осип Григорьевич — был добрейший души человек.

У него был приятный и теплый характер, прекрасное чувство юмора и вполне обычная внешность. Парой он казался мне легкомысленным, создавалось ощущение, что он вечно отлынивает от своих обязанностей, но проработав с ним некоторое время, я понял, что на самом деле он очень собранный и серьезный человек.

Однажды, на одном из скучных офисных совещаний, так называемый совет директоров, принял решение об открытии нового филиала в другом городе. Решение приняли достаточно быстро, и естественно, как и полагается закону жанра или как я его называю закону подлости, почти все работу повесили на нас. Множество людей из нашего отдела были вынуждены, отправится в долгосрочную командировку.

Я был вполне готов к новой работе и более-менее полон энтузиазма. Морально я уже приготовился к сверхурочным. Ведь как говориться где новое дело, там и новый труд.

Собрав все необходимое, мы выдвинулись к месту назначения, по пути нам сообщили, что места на съемной квартире на всех не хватит и Осип Григорьевич заявил, что мы и еще один мой коллега поселимся у его родственника и влиятельного человека, который также помогает с открытием филиала.

Признаться, честно мне не особо нравится гостить у посторонних людей, новые знакомства и связи волновали меня, пусть и были в некоторой степени полезны.

Коллега, который должен был жить с нами, был моим хорошим другом. Звали его Виталий Лесницкий, работу в компании я начал за год до того, как он устроился, мы почти сразу нашли общий язык, да и работали в основном вместе. Уже спустя год нашего с ним знакомства, мы спокойно гостили друг у друга, вместе выпивали и разводили дружеские беседы на разные темы. Он был одним из немногих по отношению к кому я не был предвзят, пусть я и не любил новые знакомства, но общение с ним поднимало мне настроение.

Дорога до города заняла у нас почти три дня, он находился ужасно далеко. Нам очень повезло, что на дворе стояла весна, да и сам городок располагался на юге страны, хотя ветер там и был прохладный, снег уже почти растаял. Слякоти на дорогах почти не было и в воздухе весела влага.

На выходе с вокзала мне удалось застать прекрасную картину, уже давно пробившиеся молодые листочки деревьев и мелких декоративных кустиков сияли на солнце, на небе медленно плыло несколько облачкек, асфальт казался на удивление чистым, словно его как пол помыли вручную. Дороги были целые, почти без трещин, где-то и вовсе был уложен совсем новый, черный пласт асфальта. На улице было многолюдно, толпы людей суетились и спешили куда-то увлеченные своими делами, множество машин гудели на светофорах.

Было около трех часов дня, отойдя от здания вокзала, мы направились на парковку, где нас ждал маленький микроавтобус и черная машина. Я, Виталя и Осип Григорьевич сели в машину и отправились к так называемым родственникам моего шефа, а остальные мои коллеги усладились в автобус, который повез их на съемную квартиру.

Дорога выдалась долгая, я чертовски устал, на машине мы ехали больше часа, как сказал водитель, от вокзала ехать дальше всего, а Осип Григорьевич подметил, что лучше бы мы летели на самолете.

Приехав к месту назначения и выйдя из машины, я чуть не замер от удивления. Предо мной стоял огромный трехэтажный коттедж, который буквально сиял своей ослепительностью.

Посреди огромной территории, стояло не менее огромное здание. Оно было высоким и широким, да настолько, что мне так и не удалось разглядеть задний двор и сад расположенный неподалеку. Недалеко от будки охраны и высокого забора располагался огромный вольер, в котором метались три собаки и, не переставая, лаяли в нашу сторону. От всей этой непонятной картины у меня замер дух, да и большие собаки навивали на меня ужас. В их глазах так и читалась ярость, словно они были бы рады выбежать из этого огромного вольера и вцепиться одному из нас в ногу или куда-нибудь еще.

Виталя был удивлен не меньше моего, пусть он не показывал это так явно как я, но глаза его были раскрыты так широко, что казалось, вот-вот выпадут. В отличие от нас, наш шеф не был так удивлен этой картине, казалось, что для него это было обыденностью.

«Ну да, где он, а где мы» — подумал я, и продолжил осматривать все вокруг. Но не успело пройти и пяти минут как нас пригласили войти внутрь. Изнутри это место было похоже на дом какого-нибудь известного и богатого актера или певца. Нас встретил огромный холл, из которого вел коридорчик в две разные стороны, а наверх поднималась лестница. Внутри все было ни как снаружи, если на улице нам открывался роскошный, красивый и современный дизайн, то внутри царила атмосфера чего-то старого.

На стенах висели красивые портреты, а перила лестницы были украшены узорами готического стиля, ну или по крайней мере мне так казалось. На самом деле это место вызвало у меня странные ощущения, казалось, что у хозяина этого дому и вовсе не было вкуса в интерьере. Даже мне непросвещенному человеку в этой области являлось странным сочетание нескольких стилей в одном. «Может это сейчас мода такая» подумал я в момент, когда рассматривал весь оставшийся интерьер.

Сняв верхнюю одежду, мы прошли в середину холла. Откуда-то сверху раздался громкий и немного хриплый голос.

— Мы вас ждали. Я думал вы приедете чуть раньше. — Произнес высокий и статный мужчина, спускаясь по лестнице.

За ним же следовало еще три человека, двое молодых парней, один из которых был одет в серый классический костюм и молодая девушка с распущенными волосами.

— По пути мы застряли в пробке, да и путь с вокзала не близкий. В следующий раз будем лететь на самолете. А я вот думал, что ты меня у дверей встретишь, неужели не рад видеть родного брата? — отвечал Осип Григорьевич мужчине.

Спустившись в низ, мужчина плавно подошел к брату, и они крепко обнялись, после чего Осип Григорьевич повернулся и сказал:

— Позвольте вам представить, это мои подопечные, которые приехали со мной по работе. Виталий Лесницкий отличный кадр и трудолюбивый работник и мой не заменимый помощник Влад Костров, я рассказывал тебе о нем, когда мы созванивались.

Подойдя ближе, мы поприветствовали хозяина дома, пожав его руку по очередности.

— Что ж, тогда позвольте и мне кое-кого вам представить. — Сказал он и обернулся к людям позади себя. — Это мой третий сын, Александр — он указал на парнишку, стоявшего в середине, после чего парень подошел ближе и также пожал нам руки и обнялся с нашим шефом в знак приветствия — А это мой помощник, Владимир, по всем вопросам можете обращаться к нему. — И наконец, жемчужина нашей серой семейки, моя дочь, Ксения. — Указал он на девушку, что последовала примеру брата и поприветствовала нас со всем уважением.

Что же касается внешности этих четверых, то мне бы хотелось рассказать о каждом по порядку. Глава семейства, Игорь Николаевич, как я уже говорил, был высоким и статным мужчиной. У него были темные и немного посидевшие каштановые волосы, и карие глаза. На лице мелкими крупинками были видны веснушки, он был одет в голубю рубашку, серые брюки, а на шее аккуратно был завязан серый полосатый галстук. Отличительной чертой этого человека был огромный шрам на шее и холод, который царил при его присутствии. Он создавал образ серьезного и холодного человека, он вовсе не был прост и улыбчив как его брат Осип Григорьевич, и, судя по отчеству, отцы у них были разные.

Сын его, Александр, внешне был многим похож на отца. Я бы даже мог назвать его молодой версией Игоря. Такие же карие глаза и каштановые волосы, немного ярче выраженные веснушки на лице, почти такой же высокий рост. Но в отличие от худощавого отца парень казался крупнее и мускулистее, вот только от него не исходила такая, же серьезная аура. Он скорее казался более легкомысленным. После нашего приветствия, он больше не смотрел в нашу сторону и только и делал, что наблюдал за телефоном. А после нескольких минут разговора с отцом просто взял и ушел.

Сестра его, Ксения, в отличие от брата была очень воспитана и мила. У нее были светлые каштановые волосы, мягкие черты лица и белоснежная кожа, глаза ее были не как у отца и брата. Они были ярко-голубыми. Вплоть до самой шеи ее лицо было усыпано веснушками, что просто непросто не делало ее великолепной красоткой. Не подумайте, что я так пытаюсь ее оскорбить. Ксения была миловидной и красивой девушкой, она сразу же понравилась мне. Как сейчас говорят, «Полностью в моем вкусе». Под левым глазом у нее была маленькая родинка, что делало ее еще более выделяющейся. Казалось бы, как родинка может выделить человека, они же у всех есть. Но Ксения выделялась.

После нашего скромного знакомства мы сразу же направились на второй этаж, где нам показали расположение наших новых комнат. Комната Виталика располагалась почти возле лестницы, а моя в самом конце длинного коридора. Комната Осипа Григорьевича была на третьем этаже недалеко от комнат самих хозяев. Также на третьем этаже располагался кабинет главы семьи и мини-библиотека.

Моя комната выглядела вполне обычно, ну если можно, так сказать. Поскольку она являлась гостевой, то кровать была двуспальная и большая, сама же комната была просто огромной. Впрочем, как я понял, все большое было особенностью этого дома. Посреди комнаты было два больших окна, занавешенные огромными, синими шторами, рядом с первым окном располагался чайный столик и два миниатюрненьких кресла. В комнате также стояли два шкафа, книжная полка, письменный стол и небольшой деревянный комод. Сама комната была в серых и голубых оттенках, был натянут белый натяжной потолок.

В комнате Витали все было немного по другому. Его комната была в красно-коричневых оттенках. На окнах висели плотные бардовые шторы с золотыми швами. Большая двуспальная кровать была заправлена в красно-коричневые одеяло. В отличие от моей комнаты, комната Витали была значительно меньше, и если моя казалась очень пустой, то его выглядела более уютной. В ней точно также стоял столик и кресла, была книжная полка, большой шкаф и письменный стол. На стенах, как и у меня, висело несколько красивых пейзажей.

Разложив свои вещи, я направился в комнату Витали, тот все еще раскладывал документы на столе. Уже завтра утром мы отправимся на место, где нас ожидает куча разных отчетов и еще множество бумажной волокиты.

Не успели мы еще разобрать все по места, как настало время ужина и одна из служанок. Спустившись вниз к столовой, я заметил, что не главы дома не его дочери там не было. За столом сидели лишь мой начальник и Александр.

Сев по местам мы все принялись трапезничать, еда была вкусной и простой, ужин проходи спокойно. Вчетвером мы быстро нашли общий язык, у меня сложилось крайне положительное впечатление о сыне Игоря Николаевича. Он был энергичным и юмористичным парнем, которого в той же мере что и меня интересовали дела компании и возня в документах.

Я с давних пор жил один и уже давно съехал от родителей, поэтому такие вечерние беседы за едой уже давно не входили в мою жизнь. Впрочем, ранее я тоже никогда не собирался за ужином у стола и предпочитал, есть в одиночестве.

Мы болтали о делах компании и о том, как трудно бывает работать с новичками в своем деле. Осип Григорьевич сидел с нами недолго и вскоре пошел отдыхать. На первый взгляд Александр был неплохим парнем и даже очень приятным, но что-то в нем все равно меня отталкивало.

— А как же Ксения? Она уже поужинала? — спросил я, глядя в глаза Саши.

— Она сегодня слишком устала и решила не спускаться на ужин. — ответил мне он и как-то изменился в лице.

— Сколько ей лет? 17?18?

— В прошлом месяце ей исполнилось 17. — с хладнокровием отвечал он.

Мне стало ясно, что эта тема вовсе не нравится нашему собеседнику, это же подметил Виталя. Почти сразу мы перевили тему нашего разговора, а спустя несколько минут и вовсе покончили с трапезой.

Я не любил находиться в гостях и в принципе заводить новые отношения, признаюсь честно, меня часто отталкивало от людей.

Чувствуя себя обязанным, я помок служанке помыть посуду и убрать за собой со стола. Во время уборки мы с ней мило разговаривали и шутили.

— У этого дома занятные хозяева. — с восклицанием промолвил я.

— Да, это так. Они очень влиятельные и выдающиеся люди. Если бы не их странности, я бы сказала идеальное начальство.

— Какие странности? — я был крайне удивлен ее словами.

Она медленно вздохнула и остановилась на месте. Посмотрев на меня крайне грустным взглядом, она ответила:

— В скором времени вы и сами все поймете, но чтобы вы не сильно удивлялись, хочу вас предупредить. Эта семья издавна славится своими выходцами, меры воспитания здесь не такие как в обычных семьях и порой даже слегка радикальны. Но вам не стоит вмешиваться в это. Признаться, я немного боюсь членов этой семьи.

— Боишься? Отчего же? — любопытство распирало мен изнутри и разжигало новое пламя увлеченности.

— Понимаете, третий сын главы, Александр, очень не любит свою сестру. Они не ладят от слова совсем. Ксения Игоревна всячески пытается идти с ним на контакт, но ее просто непросто игнорируют. Ей частенько достается от младшего господина, но она продолжает терпеть. Я знаю, что мне следовало бы держать язык за зубами, но я считаю, что как гости которые, останутся здесь на длительный срок вы должны знать правду. — она продолжала говорить тихо, но с таким же рвением.

— Игорь Николаевич, очень серьезны и строгий человек. Он не терпит, когда подчинённые лезут, куда не надо и не выполняют своих обязанностей. Я бы даже выразилась так: «Он не терпит бесполезных людей». Того же он требует и от своих детей. Я не хочу нажить себе еще больших проблем, поэтому на этом закончу. В будущем, остальное вы поймете сами.

Мне казалось это странным, но я посчитал, что в каждом доме есть любитель пустить слухи о его хозяевах.

Время пролетело быстро, за окном уже почти стемнело. Я возвращался в свою комнату из столовой, уже мылено готовясь к отдыху.

Поднимаясь по лестнице, я столкнулся с Ксеньей. Я не ожидал увидеть её в это время, ведь, по словам брата, она устала и пошла отдыхать. Мы почти столкнулись лбами, когда она с бешеной скоростью спускалась вниз. Чтобы она не упала, я инстинктивно схватил ее за руку. Я был рад, что нам удалось избежать несчастного случая. Уже собравшись отругать её за такую беспечность, я взглянул в её лицо, и желание ругаться отпало мгновенно. По щекам девушки текли слезы, и я был удивлен, как не заметил этого раньше.

От заплаканного лица Ксении мне стало не по себе.

— Вы в порядке? Что случилось? Почему вы плачете? — поинтересовался я, все так же держа девушку за руку.

— Все хорошо. Вам не стоит беспокоится. Я просто ударилась пока спускалась с третьего этажа. — произнесла девушка приятным дрожащим голосом. — Не могли бы вы отпустить мою руку?

Взглянув на тонкое запястье, которое я держал в своей руке, мне удалось увидеть большой синяк. Это не было похоже на обычный ушиб. Я предположил, что возможно кто-то из прислуги дома позволил себе поднять руку на молодую хозяйку.

— Если кто-то из персонала ударил вас, то стоит сказать вашему отцу. Вам не стоит покрывать этого выродка и врать, что вы ударились. — В момент, когда я заговорил про отца, ее рука сжалась еще сильнее. Я не был глуп, по крайней мере, настолько, чтобы не понимать истинного происхождения синяка. Но от нежелания лесть в чужие дела я не стал продолжать.

— Я не мог оставить плачущую девушку одну, давайте я вас провожу. — она не стала перечить и лишь махнула головой.

По ее щекам все еще текли слезы, она еще долго не могла успокоиться. Самолично налив нам чаю, я провел Ксюшу в гостиную на первом этаже, и мы сели на диван возле чайного столика.

Девушка продолжала плакать, но уже не так сильно. Сделав пару глотков горячего чая, она все же успокоилась. Я впервые побывал в такой ситуации и чувствовал себя максимально неудобно. Я не знал, что сказать и как реагировать, но внутренние инстинкты сработали сами по себе.

— Может, стоит приложить лед? — промолвил я и посмотрел на девушку — к руке.

Ксения удивленно посмотрела на меня и кивнула в знак согласия. Я в свою очередь поспешно встал и направился в кухню, надеясь отыскать лед там. Самому не этого сделать не удалось, поэтому я попросил служанку. Та с радостью мне помогла. И к девушке я вернулся, держа в реках пакетик льда.

Возможно, мой рассказ складывается глупо и непонятно, но произошедшее тогда, остается для меня туманным воспоминанием, о котором и не следовало бы вспоминать.

После получаса тишины и возни с рукой и пакетом льда, я не знал, что мне делать. Стоило ли мне проводить ее в комнату ил предложить еще чашку чая? Я мог сделать многое; спросить, кто ее ударил, что она делала на лестнице, почему никому не говорил о травме? Но все эти вопросы были бы бесполезными, я знал, что мне не ответят.

— Спасибо за помощь. — промолвила девушка.

— Что вы, не стоит. На моем месте любой поступил бы так же. — отвечал я уже давно заезженными фразочками. — Давайте я провожу вас в комнату.

— Не стоит, я еще немного здесь посижу и вернусь сама.

— Тогда и я останусь. — произнес я эту фразу, а сам подсознательно спрашивал «что за бред ты несешь?» — я не могу оставить девушку одну в такое время, зная, что еще совсем недавно вы плакали.

Ксения немного смутилась, но пыталась не подавать этому виду. К сожалению мое воспитание как раз позволяло мне спокойно уйти, но уже давным-давно я строю из себя джентльмена и выходить из этого милого образа я и не собирался.

— Но разве вам завтра не на работу? Я не могу себе позволить отвлекать вас от отдыха. — она выглядела еще более растерянной чем раньше.

И она действительно была чертовски права, уже через несколько часов мне нужно будет ехать в новый офис и разбирать еще уйму бумаг. Но я все также продолжал глупо улыбаться, строя из себя невесть что.

— Все в прядке, я бы все равно еще не лег.

— Раз вы так говорите, но ладно. — еще на минуту на о чем-то задумалась, а после снова посмотрела на меня и спросила: — вам нравятся книги?

Я был растерян от такого опроса и на минуту засекался.

— Да нравятся, я часто читаю в свободное время.

— Здорово, я тоже люблю читать. Какие жанры вам нравятся? — глаза девушки загорелись энтузиазмом от новой темы, признаться честно я и правда любил читать. Любую свободную минуту тратил на прочтения очередной книжонки.

— Нет одного определенного, множество жанров мне приходится по душе. А какие книги нравятся вам?

— У меня тоже нет одного любимого жанра, я часто читаю фантастические или исторические романы, детективы, книги по психологии и некоторые сказки. По секрету, последний жанр книг я обожаю больше всего.

— Вам нравятся детские сказки или же оригинальные истории? — на мой вопрос она ответила с удивлением.

— Даже не думала, что вы спросите про оригинальные истории. Думала вы как все, скажите, что сказки для детей. Я люблю страшные сказки, в особенности истории Братьев Гримм. Вы читали их книги?

— Читал две или три. Все же ужасы не для меня. Мне тоже нравятся детективы и романы. — беседа с юной девушкой понравилась мне до жути, не думал я что когда-нибудь буду болтать о книгах с девушкой.

— А у вас есть любимая книга? Если есть, не могли бы вы о ней рассказать? — Ксюша была полна энтузиазма. Уже очень долгое время я не видел в глазах людей такой увлеченности к моей персоне.

— Да у меня есть любимая книга. Но не думаю, что это что-то впечатляющее. Самая обожаемая мной книга — «Маленький принц». Глупо звучит, не правда ли? Взрослый человек, читающий детские книги. — я уже было приготовился к тихим смешкам, но услышал в ответ лиши восхищенный возглас.

— «Маленький принц»! Боже, я обожаю эту книгу. Не сказала бы что она моя самая любимая, но я перечитывала её несколько раз.

Я сидел с удивленным лицом и слушал рассказы о Ксюшиных впечатления. В момент, когда она говорила о книгах, её глаза сияли так ярко, что мне казалось, будто я смотрю в глубокий океан.

— Почему вы молчите? Я сказала что-то не так? Простите, если наговорила лишнего. Просто, когда дело касается книг, меня невозможно остановить.

— Все в порядке. Просто я не ожидал такой реакции. Все, кому я когда-либо говорил о своей любимой книги, смеялись.

— Разве есть повод смеяться? У каждого человека разные вкусы. И даже если мы постараемся, то не сможем понять и принять всех, но по крайней мере, мы не должны смеяться и осуждать. — она говорила это очень тихо и спокойно, на её лице сияла улыбка.

— Возможно, вы правы. — Эта фраза стала последней в нашем вечернем диалоге о книгах, еще несколько минут я слушал Ксению, а после проводил ее до комнаты и попрощался.

Придя в свою комнату, я еще долго думал о словах девушки в попытках уснуть. Ей всего лишь семнадцать лет, но ее мысли намного взрослее некоторых взрослых.

После этого вечера все кардинально изменилось. Я и Ксюша стали чаще встречаться и болтать, мы нашли много общих тем и сильно сдружились. Также к нам присоединился Виталий. Мой день проходил уже не так как раньше; утром я уходила работу, а вечером возвращался, после ужина наша троица устраивала тихие, а порой и не очень, посиделки. Дни шли, появлялось много интересного и увлекательного, я уже с уверенностью мог сказать, что хорошо знал Ксению. Но со временем все появилось кое-что новое.

На теле Ксюше с каждым днем появлялось все большее синяком и ссадин, на наши вопросы кто это сделал, она не отвечала. Да и разницы то особой не было, мы и так все знали.

Однажды, придя с работы раньше, чем обычно, я обыденно направлялся в свою комнату. Но услышав странные звуки из кухни решил проверить что случилось. Спускаясь с лестницы, по которой я почти поднялся, я повернул за угол и пошел по коридору. Зайдя на кухню, я застал ужасную и мерзкую картину.

Ксения лежала на полу, рядом с ней стоял Александр. Скорчив гневную гримасу, он схватил сестру за руку и приподнял, после чего ударил девушку по лицу. Я тут же подбежал к Ксюше и подхватил ее чтобы она не ударилась о пол.

— Что же вы делаете! Это же ваша сестра! Я конечно понимаю, что вы не ладите, но это уже переходит все границы. — после моих слов парень взбесился еще больше и оттолкнул меня от сестры.

— Это не ваши проблемы, отойдите, вам нечего здесь делать. — Откинув сестру к столу отчего та проронила хриплый визг, он направился в мою сторону. — Разве вас не предупреждали не лесть в чужие дела. Это только семейные проблемы и решать их не вам.

Я не собрался терпеть этого неуважения, парень стоял прямо надомной и смотрел с ужасающим призрением. Внутри меня что-то взорвалось, и я встал на ноги.

— Я не намерен это терпеть. Это уже не меры воспитания, а откровенное избиение.

— Избиение? Хах. — Проронил молодой парень и посмотрел на меня с тошнотворной ухмылкой. — Я ишь наказал непослушную сестру за ее ошибку, разве я не прав, Ксюша, ответь мне. — он перевел взгляд на сестру которая уже поднималась с колен.

— Да все так, не стоит беспокоиться. Я совершила ошибку, и сама вывела брата из себя, он преподал мне заслуженный урок и все объяснил. — Девушка смотрела на меня, выдавливая улыбку. Её левая щека покраснела и припухла от удара, а из носа пошла кровь. — Вы не должны переживать, это была лишь легкая пощечина, ничего более.

— Не стоит беспокоиться? Легкая пощечина? Вы слышите, что говорите? Разве можно это назвать наказание, неужто в этой семье все конфликты решают насилием? — лишившись последнего спокойствия, я начал кричать на Александра, все больше я выходил из себя и был готов бросится на него с кулаками. Но в какой-то момент позади меня раздался голос.

— Что здесь происходит? — в помещение зашли хозяин дома и мой начальник. — Саша, Ксюша, что вы опять устроили. Так еще и при нашем госте? — недалеко стоявшая от меня Ксюша вздрогнула.

— Все хорошо отец, я лишь преподал Ксюше маленький урок по дисциплине и нечего более. — в присутствие отца парнишка замешкался.

С момента появления Игоря Николаевича, события стали развиваться значительно быстрее. Я и глазом моргнуть не успел, как все разрешилось. Глава семейства направился в кабинет, а его отпрыски покорно последовали за ним, опустив головы к полу. Я же остался наедине с начальником.

— Влад, позволь мне с тобой поговорить. — Я уж было стал, надеется, что Осип Григорьевич будет на моей стороне и мне, наконец, объяснят, что произошло буквально пять минут назад. Но мои ожидания не оправдались. — Помнишь ли ты, что я говорил, когда мы только направлялись в этот дом.?

— Вы сейчас говорите о влиятельности этой семьи или о методах воспитания?

— И о том и о другом. Видишь ли, Влад, в этой семье все не так просто. Здесь совсем другие правила и совсем другой мир. И нам с тобой в этот мир вмешиваться не стоит.

— Но как, же так? Вы предлагаете терпеть все, что здесь происходит? — Я был крайне удивлен. Я просто-напросто не понимал, о чем говорит мой босс.

— Влад, ты помнишь, кем мы с тобой являемся. Подумай хорошенько нужно ли тебе сейчас во что-то вмешиваться. Ты ведь прекрасно знаешь, какую роль мой брат играет для нашей компании. Ты же не такой человек. Общаясь с юной девушкой за чашечкой чая и проводя милые книжные беседы, ты напрочь забыл, кем являешься. Забыл кто ты на самом деле. Время пройдет, командировка кончится, новый офис откроется, и ты уедешь. Получишь повышение за достижения и тяжкий труд и все также старательно продолжишь работать. Мы ведь друг друга понимаем? — Я смотрел в глаза начальника и на секунду в моей голове, пронеслась мысль, что все это неправильно. Но он был прав, я не был хорошим человеком.

— Я вас понимаю. — ответил я.

— Пойми, я не прошу тебя не общаться с Ксеньей и делать вид, что ничего не произошло. Просто думай о том, что тебя это не касается. Я ведь и сам не в восторге от всего происходящего, но как я уже и сказал, мы уедем, а они останутся.

— Да Осип Григорьевич, вы правы. — шеф похлопал меня по плечу и направился к лестнице. Пораскинув мозгами и отряхнувшись, я направился в свою комнату.

Возможно моему дорогому читателю эта ситуация и диалог моего начальника могут показаться мерзкими и алчными, а мое поведение и вовсе — трусостью. И подумав именно так, вы окажетесь правы. Я — трус! Но кто из нас не трус? Кто не алчен? Кто не эгоистичен? Я не говорю о том, что каждый на моем месте замолчал бы. Я с большой уверенностью могу сказать, что многие из вас не смерились бы с этой ситуацией. Многие попытались бы помочь. Многие бы возразили. Но не я. Я струсил, струсил и ушел. Закрыл глаза на все происходящие. Сделал вид, будто ничего и не было. Внутри был готов кричать, действовать, помогать, а на деле я лишь опустил голову, надеясь хоть таким способом скрыться от своей прогнившей совести.

Мой начальник был прав, я не был таким человеком. Никогда в своей жизни я не думал о других. Честная работа и добрые поступки — все это, не про меня. Я привык добиваться всего обманом и ложью, привык подставлять людей и закрывать глаза. Делать вид, что ничего не происходит, для меня не было в новинку. А иначе, как бы я в свои двадцать шесть достиг должности главного помощника и стал первым кандидатом на пост замдиректора.

И даже если я скажу, что на все это у меня были причины, даже если найду оправдание своей трусости и ничтожеству, это не сделает из меня хорошего человека. Ведь людям в принципе наплевать на тех, кого они заведомо считают плохими. Ложь, обман, алчность, трусость, хитрость, высокомерие. Так ли плохи все эти качества человека. У кого в современном мире их нет. Хотя многие их и качествами то не назовут.

У меня нет и малейшей надежды, что вы меня простите, как и не было надежды на прощение Ксении. Я лишь хотел зайти в комнату, лечь на кровать, свернувшись калачиком и раствориться в собственной гнили.

Как и сказал Осип Григорьевич, я продолжил работать. Толи от страха, толи совесть мне не позволяло, но около трех дней я пытался избегать Ксению. На работу уходил рано, возвращался поздно.

Одним поздним вечером, когда я уже вернулся с работы и решил поужинать. На кухне я встретил Ксению. Она стояла и о чем-то разговаривала с Леной, служанкой, которая поведала мне историю этой семьи. Я тихо попросил её принести мне, чего-нибудь перекусить и направился в столовую. Ксюша последовала за мной, она тоже решила поужинать. Ели мы в тишине. Я не мог найти в себе силы посмотреть девушке в глаза.

— Как ваша работа? Есть продвижения? — я удивился от того, он внезапного вопроса, но был чертовски рад, что мне самому не придется заводить разговор.

— Все нормально, продвижений пока нет, но мы работаем в поте лица. — мне было стыдно? Я и сам не мог понять, что за чувства я испытываю. Меня тошнило от себя самого.

— Вы больше не хотите со мной общаться? — тихо, почти не слышно, спросила девушка.

После этой фразы я наконец посмотрел на её лицо. Мое нутро сжалось с бешенной скорость, а пульс участился. Каким же идиотом я был. Избегать семнадцатилетнюю девушку после того как ее чуть не избил родной брат, прекрасно зная, что её больше некому довериться. Она, наверное, подумала, что я, как и они, разочаруюсь в ней и больше не захочу видеть. Смотря на то как, она сжала руки в кулаки и приготовилась к моему ответу, я сжал зубы и был готов провалиться сквозь землю.

— Это не так! Прошу перестаньте думать в таком ключе! — я говорил громко, почти срываясь на крик.

— Простите, я думала, вы меня избегаете. Похоже я все неверно поняла. — по её лицу можно было понять, как неловко она себя чувствует, но я же чувствовал себя совсем по-другому.

— Нет, тебе не нужно извиняться. Ты права, я избегал тебя. И по правде я единственный кому стоило бы извиниться. Прости меня, за то, что избегал, прости что снова перешел на «вы», прости что не помог, мне жаль. — Чувствовал ли я вину? Бесспорно, чувствовал. Что-то внутри меня так и кричала о том, что все случившееся моя вина. Я покорно ожидал реакцию Ксюши, несколько секунд показались мне часом.

— Вы не должны извиняться, в этом нет вашей вины. Я сама виновата, что довела брата и вывела его из себя. Я получила по заслугам. — говоря мне эти слова девушка улыбалась. Ярость внутри меня рвала и метала.

— Что за чушь? Ты не в чем не виновата. Если здесь и есть чья-то вина, то только твоего брата! И… — Я уже был готов перейти на откровенный крик, но вспомнил где нахожусь и что в любой момент меня может услышать любой человек в этом доме. — и прошу, прекрати звать меня на «вы», мне становится неуютно.

Девушка смотрела на меня до жути тёплым взглядом. Почему до жути? Да потому что в этой ситуации больше подошла угрюмая гримаса или обвиняющий взгляд. Любой другой уже бы согласился со мной и начал бы жаловаться о том, как ему плохо, любой другой, но не Ксенья. Она улыбалась мне в ответ и казалось, что еще мгновенье, и она заплачет.

— Вы первый человек, который говорит мне эти слова. Пускай, мы знакомы не так давно, но вы уже стали для меня важным человеком. Спасибо вам за это. — возможно для девочки с такой семьей я мог бы показаться благородным, но я прекрасно понимал, что это не так. — Вам и правда не стоит беспокоиться о произошедшем, я уже привыкла. Да и к тому же ничего страшного не произошло. Вы не должны чувствовать вину. Ну, то есть «ты».

— Может, есть что-то, что я мог бы сделать для тебя? — у меня была маленькая надежда, что хоть мелочью, но я мог помочь.

— На самом деле есть одна вещь, которую ты мог бы для меня сделать. Через две недели состоится банкет, что-то вроде званого вечера. Мой отец часто устраивает такие, но этот особенный. Он будет проходить не здесь, а в старом огромном особняке на окраине города. Туда приглашено много людей и я уверенна вас с Виталей тоже пригласят. Поэтому у меня к тебе просьба. — на секунду она замешкалась — не мог бы ты стать моим спутником.

Я был крайне удивлен, но все, же согласился на просьбу девушки.

Время шло, не смотря на мое отношение ко всей ситуации с Ксюшей и её семьей, я проводил с ней все больше времени. Дела компании шли в гору и количество работы, то убавлялось, то прибавлялось. Почти каждый вечер я проводил в теплой компании и милых беседах. Возможно, это и не являлось большим секретом, но мы старались не рассказывать о наших, тихих вечерочках.

За годы учебы и работы, я уже успел позабыть, что такое отдых. Распивая чашку за чашкой горячего чая или какао, поедая приторно сладкие пряники, слушая странные истории или личные рецензии о книгах, мне на секунду удавалось забыть о реальности. Не только я, но Виталя проводил время с радостью. В какой-то момент, я и вовсе забыл, что Ксюша младше, что мы знакомы не так долго и что я вообще здесь только ради работы.

За неделю, мне, человеку, который брал в руки книгу лишь в скучные и ненагруженные выходные, удалось прочитать две с половиной книги. Направляясь в столь отдаленный город, я и не мог себе представить, что буду вот таким вот образом проводить свое свободное время.

С каждым днем время банкета становилось все ближе, Ксения чаще стала проводить время у себя в комнате или в кабинете отца, каждый раз запаздывая на наши чаепития.

Я жил с этой семейкой уже больше месяца и за это время понял одно — Ксюша здесь лишняя. Так думал не только я, но и любой работающий здесь человек. В отличии о отца и брата, она была милой и доброй. Прощала любой промах слугам, уделяла каждому время и никогда не жаловалась. За все время проживания здесь мне удалось увидеть множество синяком, ран и боли в глазах девушки, но я, ни разу не слышал, как она кричала, или жаловалась. Смотря мне в глаза, она улыбалась так ярко, что казалось, является самым счастливым человеком на свете. Работая в своей сфере, я с легкостью мог различать эмоции людей, в том числе и фальшивую улыбку. Но улыбка Ксюши никогда не была натянута, уголки губ гордо смотрели вверх, щеки немного приподняты, скулы чуть расслабленны, а глаза полностью чисты.

Я не раз задавался вопросом, как же человек, который каждый день терпит боль, может так искренне улыбнуться трусу. Видя все побои, я уже не раз мог пойти в полицию. Но я давным-давно понял, что, то бесполезно. С начальником местной правоохранительной власти я уже был знаком лично, мутный тип если честно. Приходил пару раз в компанию, для «проверки», а ушел вовсе не с пустыми руками. Чего собственно и стоило ожидать, учитывая, в каком милом месте я нахожусь. Впрочем, как я и говорил раньше, просто зовите меня трусом.

За три дня до предстоящего банкета, мы с Виталей получили официальные приглашения на праздник. Глава семейства похоже уже был осведомлен о том, что кавалером его дочери являюсь я и насколько я понял, он не был этом доволен, впрочем, удивлен он тоже не был.

Этим же вечером Ксюша не пришла на наши обыденные посиделки. Из-за своего уже обыденного беспокойства я решил подняться на третий этаж и удостовериться, что она хорошо себя чувствует. Проходя через маленькие пролеты лестницы, я стремительно направился наверх. Пройдя две двери, я встал у комнаты девушки. Я стучал, но ответа так и не дождался. Дверь была заперта. Уже собравшись уходить, я услышал громкий звук с дальней комнаты. Комната эта была переделана в кабинет для работы, нам строго-настрого советовали не заходить в неё без стука. Но я даже не заметил, как открыл старую скрипучую дверь.

Я готов отдать все что угодно, лишь бы вернуться назад, не идти на третий этаж, не открывать старую лакированную дверь и не видеть то, от чего моя жизнь, возможно, изменилась навсегда.

В дальнем правом углу стоял стол и кресло, по видимому образуя рабочее место, в левом углу стоял серый диван, на котором скрестив руки на груди сидел Александр, с удивленным уставленным на меня взглядом. Почти возле стола стоял Игорь, в руках он держал что-то длинное и странное, была то линейка или же указка я так и не понял. Взгляд мой был устремлен вовсе не на мужчин, мне не было до них дела. Я смотрел в самый центр злосчастной серой комнаты, шторы которой были плотно занавешены. Я смотрел на девушку, стоявшую в самой середине этой комнаты, она была одета в футболку, шорты и легенький халатик. Держа подол своего халата, она смотрела в пол.

Мне казалось, что я вовсе перестал моргать, ком в моем горле стоял словно камень. Каждой клеточкой своего тела я ощущал нервы, что сжались в бешеной конвульсии. Она стояла неподвижно, даже не оглянув меня взглядом, но я прекрасно видел, как пальцы её рук сжали тонкую ткань. Вы спросите: «Что же такого ты там увидел?» Но, чтобы ответить, мне придется вспомнить боль, которую я видел в этих сжимающих ткань кулачках. Как я и сказал, она стояла неподвижно. По её бледным голеням стекала густая алая кровь. Её было мало, но ноги покраснели так сильно, что казалось, будто они полностью окровавлены. Присмотревшись внимательнее, ровно через секунду, я понял, что её руки тоже в крови. Тонкая кривая линия, медленно и плавно стекала вниз по запястью. Мне понадобилось полминуты, чтобы понять, свидетелем чего же я стал.

Я стоял в дверном проеме, одной рукой импульсивно сжимая ручку двери, а другой впивался ногтями себе же в ладонь. Оба мужчины смотрели на меня в упор. Я не знал, что мне стоит сказать. Я не успел даже подумать, в свою сторону я услышал лишь одно громкое слово, но оно заставило меня моментально повиноваться.

— Вон. — одно единственное слово, что произнес хозяин дома. Я не стал колебаться не секунды, словно на автомате, я развернулся на стовосемдесят градусов, проронив лишь одно:

— Простите. — я тихо закрыл дверь и направился к себе. Образ бледной девушки приподнявший подол халата стоял перед глазами, внутри все сжалось, сердце билось с бешеной скоростью.

Я быстро зашел в комнату и упал в кресло. Сжав свою голову руками, я пытался понять, что произошло и как же мне на это реагировать, но все попытки мылить были четны. Единственное чего я хотел, так это провалиться сквозь землю ли заплакать. Но, ни того, ни другого мой мозг мне не дал.

На следующий день я ждал, что со мной поговорят и заставят молчать, но видимо, все решили, что я буду молчать и без всяких разговоров. И признаюсь, они были правы. Да, вы можете звать меня слабаком или трусом, но вы не имеете на это права. Единственная кто мог это себе позволить, была та девушка, чей цвет крови я запомнил надолго. Она была выше этого, она молчала. Молчала и улыбалась мне в глаза, да так, словно ничего и вовсе не произошло.

Боль разрывала на части, но что мне это давало? Чувство вины? Ответственности? Слабости? Какой вообще в этом был смысл, если я был бессилен. Я мог лишь продолжать себя корить.

И вот, не смотря на мои внутренние муки, день банкета все же настал. Я стоял возле лестницы и ждал девушку. Повернув голову, я увидел богиню, длинное голубое платье отливающие темной бирюзой, плотные облагающие перчатки, изящные туфли и все та же сияющая улыбка. Она выглядела такой, до ужаса, изящной и хрупкой, казалось, её может сломать что угодно, даже я.

Она медленно взяла меня под руку, и мы направились в машину. Я держал её аккуратно, пытаясь не задеть лишний раз руки, но она даже не вздрогнула. На секунду мне показалось, что произошедшее недавно сон, страшный кошмар, но я был уверенно в обратном.

Мы быстро доехали до места, нас быстро представили, мы быстро освоились. В зале находилось множество человек, сразу было видно, кого, под свои крылом, держит отец Ксюши.

Как я уже и сказал, людей было много, и читать о каждом любопытном лице, я считаю было бы нудно и скучно. Я расскажу вам лишь о важном и не более.

Например, о моем знакомстве с двоюродной сестрой Ксюши — Лидией. Высоковатая девушка с карими глазами и светлыми волосами. Кожа её, был чистой, а характер, вспыльчивым. Невозможно было догадаться, что они и в правду сестры. Почти весь вечер они мило болтали и обсуждали что-то важное, иногда к ним присоединялись еще люди, но быстро переходили в другую компанию. Они болтали, не умокая пока Игорь Николаевич не позвал Ксению к себе. Тут-то я и расскажу об остальных важных знакомствах этого вечера.

Первым из таких было знакомство с семейной парой Игнатьевых и по совместительству родителей Лидии. Не сказал бы я что личности они запоминающиеся, в отличии от дочери. Григорий — отец Лидии. Местный чиновник, мужчина полный, низкий и тихий. Мать Лидии — Зинаида, высокая блондинка с карими глазами, женщина тихая исдержанная, приходилась она единокровной сестрой Игорю Николаевичу. Этим собственно я и оправдал её суровыё взгляд.

Следующее и еще более важное и с тем же более неприятное знакомство, у меня состоялось с выходцами из семьи Райсов, ну, по крайней мере, с двумя из них. И по фамилии и по внешности было ясно, что родом они не из России, хоть и говорили без запинки. Но их картавая манера речи выдавала еще больше. Я было подумал, что они французы, но ошибся. Хотя, по словам старшего, большую часть жизни они и прожили во Франции, родом они были не оттуда, да и отцы у них разные, поэтому и происхождение отличалось.

Их было трое. Старший сын, Феликс, прекрасный парень с прекрасными манерами. Сдержанный, тихий, умный и рассудительный. Признаюсь, как собеседник он понравился мне больше всего. Двое младших сыновей были близнецами. Рихтер и Маркус были словно две капли воды. Только вот отличались они кардинально. Рихтер был веселый, активный и игривый. Казалось, что все происходящие вокруг него лишь шутка и развлечение. Маркус же был, мочалив и сдержан как брат, но ему не хватало почтительности старшего. На все вопросы он отвечал грубо и кратко, а порой и вовсе не обращал на собеседника внимания.

Он были разными словно Инь и Ян, судьбы сыграла злую шутку, сделав их близнецами, хотя возможно именно так они дополняют друг друга. Знакомство с братьями стало одним из самых важных событий на этом вечере, но человек, которого мне представили позднее, перевернул все мое представление о проходящем празднике.

— А вот и виновник сегодняшнего торжества! — вскрикнул Игорь и подзывающее помахал рукой человеку из другой толпы. — Многие с ним еще не знакомы, позвольте вам представить. Мой давний друг Григорий Стрельников. — он похлопал по плечу подошедшего ближе мужчину.

В честь знакомства мы обменялись крепкими рукопожатиями.

— Григорий Владимирович… — тихо, почти неслышно произнесла Ксения. Смотря на высокого мужчину подле отца, она с ужасающей силой сжимала мою руку.

В ходе долгой, а порой и хвастовской беседы, я узнал, что Григорий является старым армейским другом Игоря. Познакомились они когда Стрельникову было только двадцать пять лет. На данный момент он является деловым партнером Игоря Николаевича по охранному бизнесу. Уже очень давно он тренирует сторожевых и боевых собак, а совсем недавно и вовсе получил награду за заслуги перед городом. Собственно именно по этому поводу и проводился данный банкет.

Выглядел Стрельником очень специфически. У него были длинные почти белые волосы, доходящие аж до самых лопаток. Светлым волос был от природы, но с годами седина украсила его еще больше, и он стал словно бледный пепел. У него были тусклые серые глаза. За свою жизнь, я не раз слышал выражение «Глаза — зеркало души» и признаться тоже поддерживал это мнение. Глаза этого мужчины были пусты и лишь изредка, при взгляде на некоторых людей приобретали разное выражение. Стрельников был до ужаса высоким, сложно было сказать, какого именно он был роста, но стоя совсем рядом с ним, я ощущал в нем все два метра. Руки этого мужчины были покрыты множеством старых шрамов, были это шрамы, полученные в армии или же при дрессировке собак, я знать не мог. Но от одного взгляда меня бросал в дрожь. Лицо его было вполне простым, скулы и множество морщин часто привлекали мое внимание. Он был похож на старого графа Дракулу, который не пил крови веков так семь.

В присутствии давних и новоиспеченных знакомых Ксения продолжала молчать, пока из-за спины не раздался громкий возглас.

— Ксюша! Ты ли это? — тонкий женский голос воспрашал со стороны одного из столов. Спустя считанные секунды в нашу сторону направлялась темноволосая девушка с разведенными для объятий руками. Быстро обняв Ксюшу, она что-то прошептала её на ухо, от чего та немного сжалась. Вслед за девушкой шло трое молодых парней. Один из них был высокий, почти настолько же, насколько и Григорий. У него были черные, ровно уложенные волосы и слегка смуглая кожа. Он не был похож на иностранца, скорее его кожа была немного загорелой. Он стоял от девушки на расстоянии вытянутой руки, в то время как между ними стоял еще один человек. Невысокий паренек с крашенными в белый цвет волосами. Оттенок этот не был схож с волосами Стрельникова, не был мутным и серым из-за седины. Одет парнишка был немного странно. На нем не было никакого костюма, он был одет с серые штаны, белую рубашку и трехцветный свитер. Мне казалось, что никто из присутствующих и вовсе не заметил неподходящего для вечера вида этого милого парня. Он стоял почти прижавшись к только подошедшей девушке, словно хотел её обнять.

Третий, но не по важности гость был одет в свободный серый костюм. Я без преувеличения мог сказать что он одет «с иголочки», в моих глазах в отличии от всех остальных и меня в том числе, он был одет идеально. Стоял он не так близко, как первые два парня, но тщательно прожигал девушку колким взглядом.

Вернемся же к незнакомке, у неё были длинные, почти под поясницу волосы, темные серые глаза и бледная кожа. Сначала мне показалось, что она носит линзы и возможно это действительно так, но то как натурально смотрелся этот оттенок глаз с её образом просто развеял мои думы. Она не была одета в платье. Черные классические брюки, белая рубашка с закатанными рукавами и черный полукожанный жилет со шнуровкой на спине.

— Лия? — спокойным и радостным голсом произнесла Ксюша и поприветствовала девушку ответив на объятия. — Рин, Зак, Филипп, не ожидала вас здесь увидеть. Я слышала вы не были в стране уже три года? — она по очереди обняла парней, Рином оказался парень в свитере, Зиком — высокий брюнет в темном костюме и Филиппом был тот самый идеальный парень.

— Мы приехали только на прошлой недели и то по делам. А здесь и вовсе проездом. — Отвечала Лия.

После приветствия с Ксеньей, она по очереди обняла близнецов и их брата, задержав старшего в объятьях. После пожала руки родителям Лидии и Саше.

— С вами обниматься не буду, боюсь руки замарать. — обратилась она в Григорию и Игорю с диким призрением. Никто из компании не отреагировал на такое надменное поведение, лишь Александр, брат Ксении, недовольно фыркнул в сторону. Признаюсь, приехала сюда лишь для встречи с тобой, а встретила кучу знакомых. Если бы не мой верный секретарь, я бы и не узнала о банкете. Хотя, есть здесь и те кто незнаком мне. — с вопросительным взглядом она указала на меня, Виталю и шефа. После чего нас вежливо представили. Я так и не понял, кем именно являлась Лия, да и не особо меня интересовали отношения этих девушек. Мне удалось обменяться парой умных фраз с Филиппом, в следствии чего у нас завязался занятный разговор.

За все время нашего разговора, я то и делал, что ненароком отвлекался на Ксюшу. Она мило продолжала общение с Лией и Рином. Каждый раз когда она незаметно улыбалась или от удивления раскрывала рот, мое сердце билось чаще. Я успел заметить, что вместе с улыбкой шевелятся её уши и что веснушки её каждый раз живут своей жизнью, а родинку под глазом на расстоянии и вовсе не видно. Опомнился я лишь от толчка в бок со стороны Витали. Я понял, что слишком долго смотрел на девушку и забыл про разговор с Филиппом. Но переживания мои были лишними, взглянув на парня, я понял, что и его взгляд прикован, ни ко мне. Стоя на расстоянии двадцати сантиметров, держа в руке бокал вина, он стремительно прожигал взглядом Лию. В этот момент я понял, что мы в одной тарелке.

Спустя время Виталий позвал меня к себе, мы говорили о работе и будущих повышениях. Я все также ненароком отвлекался от разговора. Не став долго ждать, мой друг наконец выдал:

— Она тебе нравится, да? — в этот же миг мои глаза увеличились в размерах.

— Нравится? Что? Ты о чем вообще? — я искренне пытался понять о ком он говорит и о каком «нравится» идет речь.

— Не прикидывайся дурачком, я знаю тебя уже три года. Я уже давно все понял. — продолжал он — я же вижу как ты на нее смотришь, читаешь каждое движение, ловишь каждый взгляд и улыбку. Ты ведь влюблен в Ксению Игоревну? Или я все же ошибаюсь? — я смотрел в самую глубь его карьих глаз. Мне просто не верилось, что он со всей серьезностью говорил мне эти слова.

Я был готов возразить и надавать ему тумаков за глупости, но слова просто не вырывались с языка. Внезапно в груди что-то защемило, а во рту все пересохло. Я резко перевел взгляд на бокал в руках. Ровно секунду моя голова была пуста, и лишь после внезапного осознания, я понял, как был глуп. В моей голове внезапно проскользнула мысль: «Неужели я влюблен?». Прикусив губу, я промолвил:

— Не твое это дело. — Виталя недовольно нахмурил брови, но так и ничего и не ответил. Я лишь подумал, что он обиделся.

Внезапно я начал прокручивать мысли в своей голове, я раздумывал о своих чувствах и о том когда все началось. Я даже не понял того, что уже долгое время смотрел на Ксению. Она тоже заменила мой престольный взгляд и подзывающее помахала рукой. Внезапно я почувствовал сильный жар и трепет сердца, волнение овладело мной полностью. Я серьезно начал думать, не покраснело ли мое лицо.

Я не успел подойти к ней, она быстро меня опередила.

— Как тебе сегодняшний вечер? Все нравится? — запыхавшаяся от скорости и счастливая, она подхватила меня под руку, от чего я чуть не дернулся с места. Я было задумался, всегда ли я вел себя так с Ксюшей, но она перебила мои мысли. — Я так рада, что встретила Лию. Мы не виделись так давно. Как она тебе?

— Довольно интересная. — единственное что я смог выдать в ответ.

— Ты даже не представляешь насколько. Она самая интересная из всех кого я знаю.

— Впервые вижу тебя такой возбужденной. — держа меня за руку и так ярко улыбаясь, она казалась мне ужасно милой.

— Правда? Похоже так на меня влияет вино. Я выпила по ошибки, с соком перепутала. Только не ругай меня.

— Не буду. — сказал я и тихо хихикнул вслед, после чего Ксюша надула шёки и обняла меня крепче.

Мы не долго стояли одни, спустя время, в самой середине нашего разговора, к нам подошли братья Райс. Два близнеца, лицо одного из которых светилось в ярчайшей улыбке.

— Ксюша, как я рад возможности с вами поболтать. Если вы не против конечно?

— Я буду рада с вами поболтать. — отвечала она все так же улыбаясь.

Между Рихтером и Ксюшей началась оживленная беседа. В мгновение ока я почувствовал себя лишним. Но не я один стоял молча, старший из близнецов, Маркус, также продолжал молчать, но при этом не сводил глаз с брата. Создавалось ощущение, что он просто читает брата, запоминая каждое его слово.

Время шло к ночи, за этот длинный и тяжелый день я знатно устал. Ноги уже отказывались меня держать. Вот только двух общительных людей рядом это не заботило, казалось, что они весь день молчали, а сейчас их прорвало Решив немного отдохнуть я направился в ближайшую комнату отдыха. Открывая большую белую дверь, я даже не заметил, что комната не была пуста и лишь пройдя в глубь увидел тонкий темный силуэт в кресле.

— Ой, простите, не знал, что здесь кто-то есть. Я сейчас уйду. — я принялся уходить, но меня остановили.

— Все в порядке, вы не помешаете. Если хотите, можете остаться. — тихий бархатный голос словно успокаивал мои недавно расшатанные нервы. Я не знаю, почему остался, но уже заметно опьяневший голос мужчины звучал очень убеждающее. Присев в кресло рядом я положил руку на столик между кресел. Почти сразу я понял, что на столе находилась небольшая лампа, бутылка и два бокала.

— Вы пьете в одиночестве? — спросил я без какого либо волнения.

— Одиночестве? — переспросил меня парень — Я называю это, «составить компанию самому себе». Но если хотите, но называйте одиночеством. Оставлю это на ваше усмотрение.

— Красиво говорите, даже не буде спорить.

— Не хотите со мной выпить? У меня есть еще одна бутылка. Вы пьете вино?

— Ну, раз вы предлагаете, то почему бы не выпить. — Я взял из руки уже налитый бокал. — Вы кого-то ждали?

— Ждал. — протянул он в ответ и отхлебнул от края бокала. — только вот, навряд ли дождусь. — я не видел его лица, комната в которой мы сидели освещаясь лишь темным небом, я различал лишь маленький столик и бокалы на нем.

— Почему вы так уверенны? — спросил я не ожидая, что мне ответят.

— И правда, почему? — вторил моим словам парень, а после добавил — обращайтесь во мне на ты, мы ведь уже знакомы — на секунду я сжался на месте. Я не помнил этого голоса и не знал, кто сидит рядом. — Я Филипп, нас сегодня друг другу представили, помните? Вы ведь Влад?

— Филипп? Тот, что стоял возле Лилии?

— Да, это я. Вот только тебе не стоит звать Лию полным именем, она этого не любит. И меня, зови просто Фил. Ты не против?

— Не против.

— Почему ты сюда заглянул? — спросил меня Фил, так и не ответив на мой прошлый вопрос.

— Просто устал. Все это, сильно утомляет. А ты?

— Я просто ушел. Ты прав, это и вправду утомляет. — его голос казался еще более уставшем чем у меня. Даже не видя его лица, он казался мне знакомым и надежным. За полчаса мы много выпили, разговоры по душам являлись нормой для выпивших людей и мы не отставали. За это время, я без всякого стеснения рассказал свою историю, почти незнакомому парню, лишь немного придержав подробности о семье Ксении даже не упоминая имен.

Он слушал меня внимательно и не проронил и слова за все время моей маленькой исповеди. Мне почудилось, что его и вовсе нетв комнате. Когда я закончил рассказ он лишь тяжело вздохнул. С минуту я прибывал в ожидании осуждения, которого не последовало. Парень протянул руку через стол и похлопал меня по плечу.

— Я рад что вызвал у тебя доверие. — единственное что проронил он в поддержку. Я не нуждался в утешении или в фразах по типу «держись». Ведь я не сказал ничего криминального, лишь поделился о переживаниях, по поводу чувств. Парень, которого я знал, меньше пяти часов, оказался хорошим слушателем.

— Что ж, я поведал тебе о своих переживаниях. Пришла твоя очередь. Скажи, кого ты ждал в этой комнате до моего прихода? — я не видел его лица, но прекрасно ощущал тяжелый взгляд. Шуршащим движением он провел рукой по краю стола и потянулся за бутылкой. Наполнив бокалы, он заговорил.

— Я ждал здесь человека, который навряд ли меня посетит. Я уверен, она сейчас пьет шампанское и веселится. Наверное даже не помнит, что я её жду. — было ли сложно понять о ком говорит Фил? — нет, абсолютно. На всем банкете он мог говорить лишь об одном человеке, о той с кем провел почти весь вечер, сверля взглядом.

— Лия? — спросил я, уже зная ответ.

— Ты меня раскусил? Это так очевидно? — спросил он и не дожидаясь ответа добавил — она единственная кто не заметил. Или же я не поел, что она заметила.

— Она тебе нравится? — спросил я, хотя не планировал лесть дальше положенного. Но все же что-то тянуло меня к парню.

— О, это точно не то слово. — отвечал мне Фил с усмешкой в голосе — Я бы сказал, что одержим. — я не знал, что ответить и счел разговор завершенным. — Знаешь, мы ведь с ней друзья детства. Знакомы почти с рождения, я знаю о ней все. От её времени пробуждения, до любимого напитка и типа парней. Но в этом мы с ней похоже. Я бы даже сказал, что мы люди, знающие друг друга наизусть. За исключением одного момента.

— Твоих чувств? — добавил я не дождавшись продолжения его речи.

— Да. — краткий, но до боли понятный ответ.

— Почему она тебе нравится?

— Нравится? Ты не понял. Я люблю её. — тихий хриплый голос словно разрезал тишину, я этот же момент из окон комнаты ливанул свет. Время подходило к полуночи, фонари во дворе загорелись. И в эту же глубокую минуту я наконец увидел лицо собеседника. Он смотрел в мою сторону, чуть прищурив глаза. Возможно, пытаясь привыкнуть к свету. Я сидел, неподвижно смотря в это молодое и до ужаса красивое лицо человека, который был готов заплакать на месте. Его бледная кожа отражала свет и словно добавляла холоду. Я бы мог описывать его внешность еще долго, ведь я никогда не видел таких людей, словно он прожил всю жизнь в темноте и никогда не знал о загаре. Но во всем его облике меня привлекали глаза, которые были наполнены блеском от подступивших слез. Казалось что еще чуть-чуть и я увижу его слезы, но этого не произошло. И как бы то ни было, я с уверенностью могу назвать этого парня странным для этого места, впрочем, как и всю их компанию.

У Фила были темные густые волосы и яркие зеленые глаза. Я смотрел прямо на него и создавалась ощущение, что вижу драгоценные камни, словно сияющие изумруды.

— Когда ты понял что влюблен? — спросил хотя прекрасно понимал что это больная тема.

— Если ты думаешь что эта глупая детская влюбленность, то ты ошибаешься. Это было давно, я уже не упомню. Но скажу одну истину. Я думал, что мы друзья, пока не начал её ревновать. Это было ужасно. — он промолчал с минуту и добавил- Я всегда был рядом, да и что тут скрывать, я всегда останусь подле неё. Мне удавалось видеть Лию в любом состоянии. Я всегда готов рискнуть ради неё и она это знает. Я готов дать её все. Любимые цветы, прогулки по паркам, песни, любимый кофе по утрам и полностью освободить для неё время. Готов слушать ее странные рассказы и истории, её глупые жалобы на работу и вечные разговоры о том какой же Рин милый. Готов утешить её в истерике и поддержать в радости. Я всегда был единственным после Рина, кто был рядом. Единственным, кто был ей нужен. Единственным кто говорил, что гордится её достижениями.

— Она так не считала? — спросил я уже полностью поддавшись любопытству.

— Нет, она всегда это знала, всегда ценила и оберегала меня. Просто я не был единственным. — внезапно он затих. Я подумал что он подбирает слова, но взглянув ему в лицо, я увидел взгляд наполненный болью и устремленный в пустоту — Однажды, когда мы договорились о встрече, она пришла не одна. Это был наш общий друг и давний знакомы. Я подумал, что возникли дела и нужна помощь. Но он пришел не как друг. Я до сих пор помню, как меня чуть не вывернуло наизнанку, когда она сказал что он её парень. Я был готов отдать все что угодно, лишь бы в тот момент оказаться глухим. Но как бы больно мне не было, я все стерпел. Ведь она самое прекрасное, что случалось в моей жизни. Он должна быть счастлива.

— Как звали того парня?

— Кристиан. — произнес он едва дыша, да так тихо что я почти не услышал — его зовут Крис.

На этом наш разговор по душам был закончен, я не хотел еще больше бередить его раны. Все оставшиеся время я провел в раздумьях о моих собственных чувствах. Разговор с новым другом помог мне многое прояснить. Весь жар, испытываемый мной при виде Ксюши, вовсе не был переутомлением. Я мог поклясться что Филу было слышно как вертятся шестеренки в моей голове. В бесчисленных попытках придти к нормальному решению, я решил подождать, а не действовать опрометчиво. Мысли в моей голове прервал громкий скрип двери.

— Фил, ты здесь? Прости я приводнилась. Там Крис приехал, нам пора уезжать. Ты поедешь с нами? — я мог поклясться, что видел как он безжалостно вжал руки в кресло при упоминании имени Крис. Но так, же я уверен, что видел самые счастливые глаза в мире, которые так и говорили; «Она про меня не забыла». Он бы мог стать самым счастливым человеком мира, если бы не был так несчастен.

Попрощавшись со мной, он быстро направился за пришедшей девушкой. Я же в свою очередь тоже направился вот из комнаты. Выйдя в зал, я чуть ли не сразу наткнулся на Ксюшу.

— Влад! — чуть ли не вскрикнув сказала она — Я везде тебя искала, где ты был? — внезапно мое сердце быстро застучало, внезапно я понял как чувствовал себя Фил. Ведь сейчас в моей голове проскользнула одна странная, но до жути приятная мысль. «Она меня искала».

— Я немного устал и решил отдохнуть в одной из комнат. Тебе не стоило волноваться. — я улыбнулся ей так как только позволяли мне мои губы.

— Все уже разъезжаются, мы тоже едим домой. Пойдем скорее, я тебе такое расскажу. — она была заметно возбуждена новыми вестями, по ней было видно, как сильно она хотела со мной поговорить.

— Что же ты хочешь мне рассказать? — с улыбкой и максимально заинтересованно спросил я, но ответ который мне удалось услышать меня вовсе не радовал.

— Сегодня я подружилась с Рихтером! Оказывается он такой милы. Кстати он тоже увлекается книгами и учебный профиль у нас один. Жаль, что ты ушел, уверенна он бы тебе понравился. Кстати, мы договорились встретиться еще. Отец кстати тоже не против, он и его старший брат ведут вместе, какие-то дела. Правда потрясающе правда ведь? — она говорила быстро, но я ловил каждое её слово.

— Он так сильно тебе понравился, да? — не сказать, что это было искренне, но я был за нее рад.

— Еще как, я рада, что у меня появился друг одногодка.

«Одногодка». Это слово пронеслось в моей голове. Как бы сильно это не звучало, но на мгновение я почувствовал себя старым педофилом. Все же я был старше неё на целых девять лет. Возможно многим это не понравится, но тут я не стал врать своему читателю, хоть были такие моменты, где соврать было бы проще и надежнее. Но мне бы не хотелось слушать ложь человека, который пишет на такую серьезную тему. Да, я был старше на 9 лет, а еще совсем скоро должен был покинуть этот город и возможно навсегда. Я заранее знал, что моим чувствам ничего не светит. Но я продолжал надеяться, что шанс есть. Еще год и мог бы предложить ей уехать со мной, жить вместе, а после и вовсе пожениться. Но я не был уверен даже в том, что через месяц все еще буду её любить. Я не привык к серьезным отношениям, по крайней мере до брака или предложения у меня никогда не доходило. Да и вообще я впервые был влюблен в кого-то с такой разницей в возрасте. Секс на одну ночь, вот что устраивало меня в девяносто процентах случаев. Но я не хотел поступать так с Ксюшей. От одной её улыбки мое сердце разгонялось с бешеной скоростью и уходило в пятки. Я уже молчу о прикосновениях. Я был глупцом, сваливая все эти симптомы на переутомление. Никогда бы не подумал, что не замечу столь очевидных чувств.

На секунду до меня снизошло озарение, я задумался о том, что если Виталя заметил мою детскую влюбленность, то и Ксюша могла давно понять все истину. Я был не готов к этому, не в тот момент, когда сам только осознал все ситуацию. Но как бы то ни было, Ксенья не была глупа, так как я. Даже если бы она и знала о моих чувствах, она бы не за что об этом не сказала. Она прекрасно осознавала свое положение и принимала во внимание тот факт, что совсем скоро я уеду. И как бы прискорбно это не звучало, но если бы я уехал в тот момент, то забыл бы Ксюшу уже спустя месяц. Да, все именно так, я был ветреным и им же остаюсь по сей день.

Вернемся же к нашему вечеру и разговору о Рихтере, наш разговор о нем мы продолжали вплоть до того момента, как вернулись домой. Ксенья продолжала восхвалять парня и превозносить все его достоинства. За все время нашей поездки имя Рихтера успело встать комом в моем горле и казалось, что я могу им даже подавиться. Ну, а что еще мне оставалось, кроме как слушать и соглашаться в ответ? Посудите сами, смогли бы вы сказать что-то плохое о юном, красивом, талантливом и умном иностранце, который к тому же сам к вам подошел? Нет. И я тоже не посмею. Но я вовсе не доверяю ему, с самого начала он показался мне мутным, его брат близнец и вовсе странным. Но в тот момент эта особенная странность братьев Райсов казалось мне не столь важной. Больше всего меня интересовала Ксенья, которому по прибытию домой позвал к себе отец.

Она никогда не сопротивлялась побоям, которые получала ежедневно и никогда не возражала в ответ на колкости и оскорбления которые сыпались в неё из уст самых близких людей. Я до сих пор помню это злосчастное прозвище, которое её отец кидал в неё, при каждой встрече. Это было что-то вроде своеобразного приветствия с его стороны, но оно не было ласковым. «Ничтожество» — говорил он при виде дочери, «ошибка» — говорил её брат подражая отцу. Только этих двух слов мне было достаточно чтобы возненавидеть этих отморозков. Возможно вам бы хотелось спросить многое, например, что же еще делали отец и брат по отношению к Ксении? Были ли это ежедневные издевательства? Моральное и экономическое давление? Лишение еды или материальных средств? Побои? Оскорбления? Манипуляции и давление?

— Какой бы вопрос вы не задали, ответ будет один. — Да.

Меня часто выворачивало наружу при виде улыбки Ксюши. Как она продолжала держаться? Я не понимал.

Но после этого, чертого вечера все начало проясняться. Я также продолжал видеться с девушкой по вечерам, а её отец все также продолжал её «воспитывать». После банкета шума в доме только прибавилось. Частым гостем Игоря стал Григорий. По словам прислуги, он всегда являлся частым и желанным гостем для хозяина дома, говорили, что он знал Ксению еще с детства. С каждым днем девушка, которую я любил, становилась все мрачнее. Улыбка на лице уже не была постоянной, а прежде сияющие голубые глаза, которые раньше напоминали летнее небо, становились тусклыми, словно глубины Тихого океана.

Со временем я начал замечать, что что-то не так. Она резко начала путаться во времени, говорить сама с собой, молчать там, где обычно бурно выплескивала свои чувства. Вскоре она и вовсе начала шугаться воздуха. Было ли хоть что-то, что возвращало её эмоции к реальности? Было. Вернее сказать, был. Рихтер Райс. Слащавый ублюдок, так безумно одержимый моей милой Ксеньей. После банкета братья стали частыми гостями, отец девушки видел в общении младшего Райса и дочери лишь пользу. В то время как Рихтер просто пользовался ей.

Я до сих пор помню один из моих самых худших дней. Жаркая середина лета, солнечный день. Задний двор, дивный сад и деревянная беседка. Один из моих редких выходных. Решив отдохнуть я решил прогуляться по летнему саду, возможно эта была одна из самых больших ошибок которые совершил в то время.

16.07.

Идя по саду в направлении беседки, я решил присесть та открытую полянку и сделать несколько стихотворных очерков. Территория за домом была просто огромной, а дальше распологалось несколько таких домов и лес. На территории дома даже был маленький пруд. Второй раз в своей жизни я видел настолько богатый и большой дом.

Я сидел возле одного из кустарников высаженных линией по всей территории сада. Помнится мне, я уже набросал пол листа разными фразами и рифмами и вдохновленный жарким днем и чудесной погодой намеревался продолжить. Но внезапно услышал то, что слышать не должен. Сидя так сказать «в кустах» мне удалось услышать разговор Рихтера и Ксюши. Да, как и многим другим мне в детстве не раз вторили что подслушивать, а тем более подсматривать некрасиво и невежественно. Но это был вовсе не чужой для меня человек, да и уйти у меня уже не было возможности. Я не помню этот диалог в точности, но в общих чертах это выглядело так:

— Риктор*, я так устала. — Ксения прошла от входа беседки и села на лавочку, обращаясь к парню ласкательным именем, она заменяла грубую немецкую «Х» на смягченную «К» — Я уже просто не справляюсь.

— Ксень, успокойся, я уверен все не так плохо как ты думаешь — Рихтер прошел следом за Ксюшей и сел рядом. Приобняв её за талию он ласково прижался головой к её плечу. От все этой ласковой и с виду милой картины мои кулаки сжались в ярости и ревности. — Почему ты продолжаешь думать, что отец тебя ненавидит?

— Потому что все так и есть, просто тебе не понять — она тяжело вздохнула и склонила голову ему на макушку.

— Да, возможно мне многое неизвестно и я много не понимаю, но я уверен, что он не ненавидит тебя. Все-таки ты его единственная дочь. — отстранившись, он взял девушку за плечи и расплылся в улыбке.

— О, Рики**, чтобы я без тебя делала. — «Рики», еще одна форма лазского обращения к Рихтеру, все эти сопли и ласки вызывали во мне еще больше бешенства чем прикосновения. Я говорил это не раз и повторю еще раз, я не был глуп. С первого взгляда было понятно, в каких отношения состоят эти двое. Это осознание приносило мне еще больше боли. Но, то, что произошло дальше, раскололо в моей груди огненное ядро.

Медленно ослабив свою хватку, парень наклонился к Ксении и та в сою очередь, приблизилась к нему и закрыла глаза. В следующую секунду последовал неизбежный поцелуй.

Я, молча, вжал пальцы, в свою ладонь, воздерживаясь от дикого желание встать и разбить лицо этого парня в кровь. Я сидел тихо и молча, смотря на этот приторный и ненавистный мной поцелуй. Дождавшись их ухода, я тоже встал. Медленно, не слыша собственных шагов, я направился в комнату.

Открыв окно, я узрел дивный, буквально чудесный пейзаж. Мне виднелся маленький пруд, несколько домов и хвойный лес. Ветер обдувал лицо и даже сдул бумаги со стола. Впереди был еще один выходной, бумагами я мог заняться позже. Медленно опустившись в кресло, я достал из своих джинсов пачку красного Marlboro. Следом я достал из пачки сигарету, а после поджог её старой бензиновой зажигалкой с изображением двуглавого орла. Прошло много времени с тех пор как я курил последний раз, но считать сколько именно мне было лень. Сделав пару затяжек я пришел к выводу, что возможно это самое худшее, что я когда либо курил. Но этот приторный вкус никотина и жженой трав давал мне хоть какую-то связь с реальностью, с помощью одной сигареты я мог с легкостью понять, что все происходящее не сон, а как бы, то, ни было, суровая реальность. Сама мысль от этого било меня словно я находился на боксерском ринге. Но лучше б уж я был там, чем просто сидеть в комнате, потягивая паленые сигареты и смотря в распахнутое окно. Это слащавое «Рики» эхом вонзалось в мой мозг. Я готов был отдать все что угодно, лишь бы не слышать, лишь бы не видеть и не понимать, что между ними что-то есть. Я бы мог отдать все, чтобы не влюбляться.

Выкуривая уже вторую сигарету, я задумался, всегда ли любить было так больно? Мог ли я забыть эту боль, взявшуюся в груди из неоткуда? Со временем, я пришел к выводу, что слишком сильно воспринимаю свои чувства. Возможно лишь по той причине, что не влюблялся раньше. Или же это было из-за того насколько часто я нахожусь с Ксеньей наедине? Я не знал ответов, как и не знал откуда появляются все вопросы.

Вскоре наступил вечер, предупредив напарника, о том что меня не будет на ужине, я взял свою старую тетрадь, достал из письменного стола ручшуку и принялся писать. Казалось, что я не дотрагивался до этих листов так долго, что они успели покрыться слоем пыли, но при каждой поездке я брат тетрадь с собой. Временами, она заменяла мне мое сердце и душу, была наполнена всеми чувствами и эмоциями, которые мне нельзя было выражать. Я буквально раз прикоснулся к листу, но в следующее мгновение он оказался исписан.

Пусть я не великий поэт, но мне всегда нравились мои стихи. Никогда в жизни я не публиковал их на всеобщее обозрение, но искренне верил, что найдутся те, кто оценит их. Занятно вымотавшись за этот день, я почти бездыханно упал на кровать. Я не думал ни о чем, в надежде никогда не проснуться, я закрыл глаза и погрузился в царство Песчаного человека.

Следующий день я планировал провести за составлением отчетов и еще кучей бумажной работы. Все же, как бы не мучилось мое сердце, желудок сам себя не накормит. «Хочешь жить — умей вертеться.» — мой отец повторял эту фразу каждый раз когда мне что-то было нужно. Возможно, поэтому я вырос самостоятельным, и за это ему спасибо.

Да, я думал провести этот день в компании стопки листов формата А4, но моя милая любовь подумала иначе. Часов так в одиннадцать утра, Ксюша заявилась в мою комнату с маленькой книгой в руках. На старой изношенной обложки большим черным шрифтом красовалось: «Антуан де Сент-Экзюпери», а ниже, настолько же большим, только вот уже красным шрифтом было написано: «Маленький принц». Сев на ближайшее кресло Ксюша открыла обложку и сказала:

— Я вспомнила как ты рассказывал об этой книге и решила, что стоит её прочитать. — воодушевленная отъездом отца и брата, она не теряла времени зря. — Я не стану тебе мешать, могу почитать вслух, пока ты работаешь с документами. Но если ты все же против, то я уйду.

«Уйдет? Куда же интересно? Опять к этому Райсу? — мои мысли выдавали меня с поличным, была ли это ревность или же зависть, сказать точно я не мог.

— Все в порядке, ты не помешаешь.

— Отлично. Так давай начнем. — открыв обложку, она сделал весьма заинтересованный взгляд и начала — Прошу детей простить меня за то, что я посвятил эту книжку взрослому.

Она читала медленно, проговаривая каждое ударение, каждую эмоцию. Уже минут сорок я сидел слушая отрывки своей любимой книги в исполнении своей любимой девушки. Не знаю, что именно на меня нашло, но язык словно сошел с ума и зашевелился сам.

— О Маленький принц! Понемногу я понял также, как печальна и однообразна была твоя жизнь. Долгое время у тебя было лишь одно развлечение: ты любовался закатом…

— Ты встречаешься с Райсом? — перебив спросил я и все так же продолжал смотреть в документы.

— Да — атмосфера в комнате внезапно похолодела, но Ксюша продолжила смотреть в книгу.

— Понятно — выдавил из себя я и замолчал.

Девушка все так же продолжила читать книгу, лишь немного увеличив скорость чтения. А я в свою очередь наслаждался строками прекрасного произведения. В такой гармонии прошло еще некоторое время.

— «Я‑то воображал, что владею единственным в мире цветком, какого больше ни у кого и нигде нет, а это была самая обыкновенная роза. Только всего у меня и было что простая роза да три вулкана ростом мне по колено, и то один из них потух и, может быть, навсегда… какой же я после этого принц…» — дослушав эту реплику до конца, я вновь произнес.

— Ты его любишь? — словно разрезав текст на ходу она громко ответила:

— Люблю. — остановившись она смолчала несколько секунд — Ты ведь не расскажешь отцу, да? — эти слова задели меня. Неужели она настолько сильно не доверяла мне? Как я вообще мог выглядеть в её глазах? Ах, точно, как я мог забыть? Я же обыкновенный трус.

— Не расскажу. — Слушая прекрасное чтиво, я продолжал размышлять о собственной трусости и жалости. Я позабыл о документа, да и осталось то все пару листов. Мне было интересно, понравится ли её эта книга, сможет ли она найти в ней свою изюминку?

— Твоя роза так дорога тебе потому, что ты отдавал ей всю душу. Потому что я отдавал ей всю душу… — повторил Маленький принц, чтобы лучше запомнить.

О да, сейчас я ощущал себя как этот маленький мальчик, я не успел заметить как отдал свою душу той, которой она не нужна и вовсе. Я давно заметил, как Ксенья сходит с ума, медленно и тихо. Она погрязла в омуте боли, в который её опустила семья. Её связали всеми видами цепей в надежде, что однажды она сама себя задушит. Ей нужен был сильный человек, способный спасти её. Я же, со своей алчностью и трусостью не подходил под это описание. Я принял решение «Закрывать глаза» в надежде, что все само рассосется. Я был глуп, но уверен. После этого решения, я больше не чувствовал своей вины. Скоро командировка закончится, а я уеду, и не вернусь никогда.

— Люди забираются в скорые поезда, но они уже сами не понимают, чего ищут, — сказал Маленький принц. — Поэтому они не знают покоя и бросаются то в одну сторону, то в другую… Потом прибавил: — И все напрасно… — остановившись на этой реплики, она выждала минуту и отдышавшись сказала — Через два дня, приедет мой старший брат со своей дочерью. Будет чтото вроде семейного вечера в честь для рождения Лидии. Они останутся еще на две недели, а потом уедут в Москву.

— Сколько у тебя старших братьев?

— Трое.

— А сестер?

— Только Лидия, кроме Саши есть еще два брата. Старший — Алексей, приедет с младшей дочерью, второй — Арсений, он приедет через четыре дня.

— Понятно.

— Позволь я продолжу — Колодец, к которому мы пришли… — она продолжила читать, а я продолжил слушать. Я боялся еще хоть чем — то нарушить эту идиллию. Я смотрел на бледное лицо усеянное веснушками и наблюдал, как меняется каждая её эмоция. Мне хотелось заточить её в объятьях и никогда не отпускать. На секунду, я задумался о том, что возможно всегда хотел бы оставаться рядом.

— «Всмотритесь внимательней, чтобы непременно узнать это место, если когда-нибудь вы попадете в Африку, в пустыню. Если вам случится тут проезжать, заклинаю вас, не спешите, помедлите немного под этой звездой! И если к вам подойдет маленький мальчик с золотыми волосами, если он будет звонко смеяться и ничего не ответит на ваши вопросы, вы, уж конечно, догадаетесь, кто он такой. Тогда — очень прошу вас! — не забудьте утешить меня в моей печали, скорей напишите мне, что он вернулся…» — глаза девушки слезились, но она так и не заплакала. Убрав с лица прядь кудрявых волос она откинула голову на спинку кресла — Это было, потрясающе. Я чуть не заплакала.

— Я рад что тебе понравилось.

— А ты? Какая часть твоя любимая? Или может цытата?

— Если подумать, есть одна. Как же там было, а, вот: «Если звезды зажигаются, значит это кому-нибудь нужно». Просто обожаю этот момент. А у тебя?

— Если честно мне понравилось все, фраза про пятьдесят три минуты или диалог с розой, или же момент со змеёй. Но больше всего мне понравилась фраза лиса: «ты навсегда в ответе за всех, кого приручил. Ты в ответе за твою розу.»В какой-то степени, я ощущаю себя розой. Но с другой стороны, я ощущаю себя лисом. Также одинока и также никому не нужна.

— Поему? — …-Почему ты решила что никому не нужна? У тебя ведь есть Рихтер. Есть Лидия. Есть веселая подруга Лия. В конце концов есть я. — почти хриплым голосом выдавил я.

— Все это, временно. Я знаю что не нужна Рихтеру, Лидия не отходит от матери, Лия уедет за границу, там её дом. Ты, ты вернешься в свой город. Вся эта идиллия с дружбой временна. Ты же тоже так считаешь? Влад, ты далеко не глуп.

— Ты права, я уеду. Но я продолжу быть твоим другом. Неужели дружбу так легко разорвать? Я бы не стал тратить свое время если бы не была нужна мне. — я подавился на этой фразе кислородом, но был в силах продолжать. — Знаешь, в детстве, когда мама с папой уходили на долго или уезжали в командировку, а меня оставляли с сестрой мне было очень одиноко и страшно. И тогда. Мой папа всегда говорил: «Если тебе одиноко, если ты ни ведешь никого вокруг и кажется, что вокруг темнота то просто закрой глаза. Представь, что ты быстрый горный ветер, берущий свое начало с вершин высоких гор. С ужасной скорость ты мчишься вниз и делаешь разворот у самой земли. Ты проносишься в метре над сугробом, унося с собой кристально чистые снежинки. Ты летишь сквозь хвойные леса, снося снег с ветвей, по пути забирая с собой едкий запах смолы. Летя все дальше и дальше, ты проносишься сквозь деревушки, в которых уже растаял снег и разносишь по всей округи запах мясного пирога. Потом набирая обороты, ты несешься сквозь огромное цветочное поле, унося с собой пыльцу желтых одуванчиков. Ты летишь быстро и ловишь чириканье птиц. Ты проносишься сквозь многоэтажные дома, сметая с дороги все накопившуюся пыль и пугая засидевшихся воробьев. Ты летишь до самого нашего дома, быстро проносишься в окно на запах чая и оладий. И там, спустя тысячу километров мы будем ждать тебя домой. Я, мама и твоя сестра. Помни это даже если нас не будет рядом, мы всегда с тобой.» Я каждый раз вспоминал его рассказ и мне всегда это нравилось. Пусть на пару минут, но я переставал быть одиноким.

— Спасибо. — я посмотрел на нее с недоумением — Что поддерживаешь меня. — я смотрел в эти ярко-голубые глаза и могу поклясться, я видел в них небо. Такое, яркое и свободное.

Я был готов запомнить этот момент, запечатлеть его на пленке или холсте, неважно где. За одну секунду я понял, что чтобы я не делал, все четно. Я уже одержим этими глазами. Приехав сюда прошлой весной, я видел лишь обычную юную девушку, но сейчас, в середине жаркого лета, я вижу ту, что в моих глазах не сравниться, ни с кем.

Время шло, вечер был уже близок, и возвращение хозяев дома не заставило ждать. Я спокойно спустился к ужину, а после обговорил всю проделанную работу с Осипом Григорьевичем.

Уже стоя возле своей комнаты, я увидел как Игорь Николаевич, и его сын поднимаются по лестнице. За ними тихо, да так, что я почти не слышал шагов шел Григорий. Да, давний друг Игоря сегодня оставался на ночь. Проходя мимо коридора второго этажа, блондинистый бугай окинул меня ледяным взглядом. От этого взгляда все мое тело покрылось мурашками. Открыв дверь, я вошел в комнату и сел на кровать. Я не успел даже заметить, как провалился в сон.

Из-за того что уснул я рано, проснуться мне довелось в три часа ночи. Я решил, что ложиться спать уже бессмысленно и сел за письменный стол, решив, что на меня снизошло вдохновение. Как бы я не старался, стихи у меня всегда выходили грустные.

Я не имею ни малейшего понятия, к чему был написан этот стих, но у меня создавалось ощущение, что именно так я мог описать свое состояние. Но за одним написанным стихом последовал другой, который описал меня еще больше.

Обычно, я и вовсе пропускаю завтрак. Виталя перестал меня будить, как только понял, что сон я люблю больше. Но в это утро я был первым кто, спустился в столовую. Позже спустился Виталий и Мой начальник. На удивление я не чувствовал себя уставшим, а наоборот был преисполнен силами.

По пути в холл, я пересекся с Ксенией и Григорием. Лицо девушки вызвало у меня беспокойство, но я не успел поинтересоваться о том что произошло. По пути на работу шеф предупредил нас о том, что в течение следующих трех дней к нам наведается налоговая служба, а это означало, что работы станет, начале своего рассказа, я привык к излишкам работы и бумажной волокиты, ведь я прекрасно знал ради чего работаю.

Возвращаясь вечером домой, я устал так, что еле поднимал ноги. Создавалось ощущение, что мой позвоночник просто вывалится и рассыплется в прах. Но как только я вошел в холл, то сразу же оживился, картина которую я застал, заставила меня очнуться за мгновение.

Возле лестницы стоял Григорий, он держал Ксюшу, скрестив её руки за спиной, пред ней стоял Александр, держа в руках толстую синюю тетрадь. Не успел я заметить, то что правая щека девушки покраснела, как её брат замахнулся и ударил по левой. Бледная, конопатая кожа мгновенно покраснела, тетрадь оставила маленькую красную линию. Очевидно, это был порез от острых листов. На фоне двух мужланов, девушка казалась маленькой Дюймовочкой. Сжимая руки Ксении, длинноволосый мужчина растягивался в довольной, и в то же время жуткой улыбке. Когда девушка пыталась опустить голову, он сдавливал её руки и тянул вверх, от чего та прогибалась с криком, больше похожим на крик. Брат не щадил сестру, он безжалостно ударял её по лицу, а потом и по предплечьям. По покрасневшим щекам девушки текли слезы. Звуки, которые она издавала больше были похожи на скулеж, нежели на крик.

Завидев меня, Григорий лишь ухмыльнулся, а Александр фыркнул что-то себе под нос.

— Как это мило! А вот и твой Влад! Ты слишком припозднился, пропустил все интересное. — разливаясь в довольной улыбке чуть ли не прокричал он, после чего он склонился над Ксеньей почти вплотную, он произнес чуть тише — Ну что сестрица, твой защитник здесь. Почему же ты не просишь его о помощи? Неужели не уверенна в его смелости? — отстранившись от сестры, он громко рассмеялся и сказал Григорию ослабить хватку.

Рухнув на пол, девушка схватилась за сое лицо. Казалось, она просто не верила, что это произошло в реальности. Она держалась за сои покрасневшие и частично окровавленные щеки. Я стоял в самом проходе, судорожно сжимая в руках документы. Я словно врос в землю и не мог пошевелиться. Все мое тело оцепенело от ярости и страха. Бросив на меня зоркий взгляд, а после перейдя на сестру. Он просто смеялся над нашей слабостью. Повернув голову к Григорию, он указал на лестницу, и они начали подниматься на вверх.

— Ну же, ничтожество, не хватает сил даже сдвинуться с места? — Я не знал кому из нас предназначались эти слова, но они пробирали меня на сквозь. — Завтра приедет Алеша, попробуй ему объяснить, что именно случилось с твоим лицом. И настойчиво попроси не вмешиваться. То же касается и Лидии, хотя та от матери и на шаг не отойдет.

Александр медленно направлялся вверх и больше не оборачивался в нашу сторону. Пусть мои ноги и окаменели, но как только силуэты обидчиков скрылись за лестничным проемом я тут, же бросился к Ксюше.

Сидя на полу, она продолжала держаться за свое лицо, словно пытаясь содрать с себя кожу. Вскоре она начала медленно задыхаться, паника полностью овладела ей. Пытаясь привести её в чувства, я хватал её за руки, пытался удержать в объятьях и даже поднять, но с каждой попыткой становилось хуже. И в один момент я решил сделать то, о чем вскоре пожалел.

Схватив её за руку, я смотрел, как в счетных попытках поймать воздух она задыхается, слезы не переставали стекать по покрасневшим щекам. Пытаясь остановить паническую атаку и привлечь её внимание, я схватил её за плечи. Приблизившись к лицу, быстро накрыл её губы своими. Тело девушки содрогнулось, но продолжало биться в легкой конвульсии. Не отрываясь от поцелуя, я обнял её за плечи. Наконец придя в себя, Ксюша меня оттолкнула, пусть и с большим трудом, но я отпустил её. Немного откашлявшись, она устремила свой взор на меня. Наполненный страхом, удивлением и непониманием её взгляд, словно просверлил во мне дыру.

— Ты не приходила в себя, я пытался восстановить твое дыхание и привести тебя в чувства. Холодной воды рядом не было, а бить по щекам я бы не смог. Прошу, не злись на меня.

— Я в порядке.

— Это не так! — я снова схватил её за плечи и немного встряхнул — Какой смысл сейчас врать? Я же сам все видел и к тому же не раз! — он этих слов мне захотелось захлебнуться. Да, проблема именно в том, что я все видел, и так ничего и не сделал.

— Тогда какой смысл что-то говорить, если ты сам все видел? — все мое тело в мгновение покрылось мурашками, я такой трус.

— Почему ты не просишь о помощи? — прежде чем ответить, девушка встала на ноги и сделала шаг назад.

— А хочешь сказать, что поможешь? — на мгновение в холле воцарилась тишина, меня словно пробил электрический заряд. Создалось ощущение, что я тут единственный кого накрывает паническая атака. Признаюсь, я не мог понять, что на меня нашло. Встав с колен, я сделал шаг на встречу Ксении, ужасно вспылив я был готов провалиться на месте.

— Если бы ты не молчала и не трусила, все было бы иначе. Не терпи ты эти издевательства с самого начала, твой отец не считал бы тебя ничтожеством, а родной брат не считал бы тебя ошибкой! Что вообще можно было сотворить, чтобы родная семья так сильно тебя возненавидела? — эта была последняя капля моего разума и в это момент она махала мне держа в руках белый флаг и прощаясь на испанском.

Мне понадобилось время, чтобы понять, какую глупость я натворил. Лицо девушки стоявшей в шаге от меня, мгновенно скривилось в гримасе ужаса и боли. Истерика нахлынула второй волной. Не в силах, что-либо возразить, она, лишь всхлипнула носом и рванула по лестнице вверх. Я стоял на месте и бог мне судья, я был готов вымыть рот с мылом. Я был опустошен, ощущение, словно я сам выжал себя до талого и кинул на пол. Опустившись вниз, я зажал рот руками и единственным, что из него вырвалось, стал приглушенный хрип. Я сидел на полу в холле, пока меня не заметил дворецкий. Мне так и не удалось понять как я оказался в комнате, но единственное, что меня волновало, эта девушка, которой я самолично воткнул нож в спину.

Известно ли вам о таком понятии, как Суицид? В интернете, это явление описывают, как намеренное лишение себя жизни. За всю свою жизнь, я ни разу не пытался покончить с собой. По крайней мере, я думал так раньше. Ведь буквально час назад, я лишил себя той, что буквально давала мне смысл жить. Никогда мне не приходилось задумываться о ком-то так долго. И если бы год назад меня сказали, что какая-то семнадцатилетняя, голубоглазая, кудрявая девица вскружит мне голову, и я буду готов на все ради её прощения, но я бы рассмеялся этому глупцу в лицо. Но сейчас я был готов вырвать собственные легкие, лишь бы унять боль в моей груди. Сидя возле открытого окна, я докуривал четвертую сигарету, в надежде, что никотин порази мои легкие за пятнадцать минут, и я умру самой мучительной смертью. Первый раз на моей памяти, за последние двадцать шесть лет моей жизни, я так сильно хотел исчезнуть.

Не знаю, что заставило меня перебороть эмоции и взяться за документы, но я быстро закончил работу. Смотря на темные шторы, которые повесили совсем недавно, я размышлял о жизни и о том, как благополучно вырву себе язык в знак извинений и раскаяний. Я был недостоин даже волоса этой девушки, я был даже хуже её отца и брата. Я был тем, кто, прекрасно зная ситуацию, сказал ей в лицо, то, что сломало бы любого взрослого, не говоря уже о хрупком подростке. Я мерзок, труслив, глуп и жалок. И если бы можно было разорвать себя на две части, то одна из них, точно бы меня задушила. В один миг, я почувствовал себя героем старой драмы, увидав перед собой тетрадь которую достал еще вчера и забыл убрать. Я взял ручку, пытаясь нанести на бумагу все свое призрение к себе, я принялся писать.

Не успел я даже опомниться, как настала ночь. В небе уже стояла почти полная луна, а со всех сторон её окружали тысячи звезд. Смотря пристально в это темное небытие, я задумался о том, что в больших городах, никогда не видно звезд, а луна и вовсе похожа на блеклый воздушный шарик. В мою голову пришла мысль, что люди слишком занятии, чтобы любоваться небом. Поэтому звезды решили, что они не достойны на них смотреть. Впрочем, как и я сам.

Вдохновение снова овладело мной, похоже, здоровый сон мне видится лишь в мечтах.

В эту ночь, я написал еще три стихотворения и два четверостишия. Я мог бы вставлять свои стихи, пока они не закончатся, но тогда этот рассказ поменяет жанр. Но одно четверостишие, написанное мной в ту ночь, заставляло задуматься.

Из всех моих знакомых, тех что писали стихи было двое, и одним из них являлась Ксенья. В этот день я понял, что за ошибки стоит отвечать.

Уснул я очень поздно, измученный чувством вины и мыслями о прощении. Проснувшись с огромным трудом, я оделся и направился вниз. Весь дом наводил суету, слуги ходили то туда — то сюда, перенося вещи из комнаты в комнату. Не сложно было догадаться, что они готовятся к приезду гостей. За все утро я ни разу не увидел Ксюшу, впрочем, я не увидел не одного члена её семьи вообще.

В машине этим утром, на работу ехали лишь я и Виталя. Рассевшись по разным сторонам, мы пристально смотрели в окна. Проносящиеся пейзажи менялись так быстро, что создавалось ощущение, будто перед окном просто меняли кинопленку. Виталя был моим хорошим другом, но я никогда не называл его лучшим. За все время нашего знакомства, он ни разу не пытался лезть туда, куда лесть не следовало. Со стороны он казался человеком, которому все равно на окружающих его людей. И во многих случаях это было так. За все время нашего нахождения здесь, мы так и не смогли нормально поговорить. Я всегда прекрасно его понимал, я бы даже мог сказать, что мы понимали друг друга с полуслова. С банкета организованного в честь Григория прошла почти неделя, в воскресенье планируется празднование дня рождения Лидии, сестры Ксюши. Мне и Виталику делать там нечего. В воскресенье Виталя работает до обеда, а у меня выходной. Мы так долго не проводили время вместе, не выпивали и не говорили на обыденные для нас темы. Пусть наша пара и проводило много времени вместе за посиделками с Ксеней, но разговоров напрямую как токовых не было. Собравшись с мыслями, я пригласил друга выпить на выходных, на что он тотчас же согласился. По его лицу было видно, что он доволен моим предложением.

Виталя не был общителен, но и не был замкнут. Он был из того типа людей, что не заговорит первым. Но если кто-то начинал беседу, то он тут же её подхватывал. Порой я задумывался, что он может поддержать любую беседу, даже самую нежеланную. Общаясь с ним, я даже не заметил, как стал относиться к нему, словно он мой родной брат. Он знал абсолютно все мои привычки и загоны, а я в свою очередь знал все издевки его характера и манеры поведения. Были и дни, когда он чем-то опечаленный, начинал себя загонять, порой это длилось суками. Он просто сидел на полу, оперившись на диван, свесив голову назад, и ныл. Да он мог быть и нытиком и грубияном. А мог и вовсе послать на три буквы.

Его странные привычки странным образом сочетались с моими. Виталик был курящим человеком, поэту не сложно было поймать его на крыши здания или на балконе моей квартиры, когда он приходил погостить, хот в нашем случае уже можно говорить просто «приходил». Моя квартира перестал быть для него чужой спустя полгода нашего знакомства. Я никогда не был против его присутствия, наоборот, он являлся единственным человеком, с которым мне было комфортно. В нашем общении, да и вообще в этом человеке меня устраивало все. Начиная с его привычки бросать бычки, в давно умерший фикус у меня на балконе, его странной манере речи. Философскими цитатами, которые он так любил вставлять в речь, его нудный гундеж по выходным о том какая у нас сложная работа. Его переживания и загоны, которые он превращал в действия, его вкусы в еде, которые любой бы счел странными. Даже предпочитаемый им кофе, все это мне нравилось в нем. Нравилось по той причине, что он ничего не скрывал, всегда был открыт. Если его что-то не устраивало, он говорил это сразу. Виталя был человеком, который любил нарушать личное пространство, лишь по той причине, что он просто этого хочет. Он мог сесть близко, и даже если мне было неудобно, его это не волновало, он мог положить руку мне на голову только из-за удобства. Он был выше меня, и я ему это позволял. Мне нравилось общение с ним, ведь он был прост, но в то же время слишком сложен для других.

Отношения Виталика с другими людьми, часто были натянуты. Даже собственные родители не принимали сына или же вовсе не пытались понять. Они ожидали, что он окончит школу, пойдет в медицинский и не будет позорить семью. Но он окончил школу и пошел в учиться в другое место и как нам известно, он не стал врачом. Ему часто приходилось ссориться с родителями, но они х любил, именно поэтому не перечил и просто выслушивал крики и ругательства. А после очередной ссоры приходил ко мне и молча, закуривал сигарету. Мне не нужны слова чтобы понять его. Я прекрасно понимал, как именно он себя чувствовал. В один прекрасный момент я просто понял, что Виталя — «сломанный человек». Сломанный морально и ломающий себя физически.

Мой сломанный друг был способен на многое, не стремился к большему, а лишь довольствовался тем, что есть. Знаете, внезапно я вспомнил, что частенько любил давать людям ассоциации. Так сказать сравнивал их, с каким либо предметом или явлением. Виталик, я бы сравнил его с дымом от сигарет. Он был таким же серым и легким. Создавалось ощущение, что в этом мире его ничто не держит, он был похож на пустую оболочку, но нутрии него был целый клуб дыма, который он лишь изредка выпускал в свет. Словно сигаретный дым он медленно растворялся в воздухе, словно в поисках открытого окна. С виду могло показаться, что он свободен, но сам же он осознавал, что сделав шаг вперед, просто напросто раствориться в тишине и исчезнет без следа.

Частенько мой сломленный друг был похож на свой любимый напиток. Айс Латте с мятным сиропом. Приторный вкус мяты и огромное количество молока. Кубики льда в этой экспозиции ассоциировались бы с его загонами и проблемами, такие же холодные и прозрачные. Легкое послевкусие мяты на языке и холод на губах — вот что остается после общения с ним. Его с точностью можно назвать любителем всего холодного и странного. Вот такой он, мой странный друг.

Рабочий день мой прошел просто ужасно. Налоговая инспекция, куча документов и сверхурочная работа. «За что мне всем это?» — мысленно я задавался этим вопросом сони раз.

Домой я возвращался довольно поздно, за окном уже темнелось, но с учетом того что на дворе лето, это не имело никакого значения. Прежде чем пройти в дом, я остановился взглянуть на вольер с собаками. Те в свою очередь не переставали неистово лаять. Их размеренные взгляды создавали внутри меня страх. После очередного разгневанного лая в мою сторону, я наконец — то решил войти в дом.

На удивление в холе было почти темно, лишь бра весившие на стенах освещали комнату. Я не стал задерживаться в дверях и прошел к лестнице, проходя по коридору, я заметил, что комната находящаяся не далеко от моей была открыта. Из неё выливался свет. Подойдя ближе к открытой двери, я услышал голоса и детский плачь, решив заглянуть и узнать, что же случилось, я застал двух незнакомых мне личностей.

— Папа! Я не хочу, чтобы ты уходил, мне страшно одной! — переломной открылась довольно странная или я бы даже сказал непривычная картина. Маленькая девочка, одетая в пижаме сидела на кровати и плакала. Рядом с ней на корточках стоял мужчина с плюшевым енотом в руках

— Оля, папа будет спать в соседней комнатой. Если что-то случится ты всегда можешь меня позвать, ты же видишь, наши комнаты связанны дверью. — Мужчина указал рукой на дверь по середине комнаты. — Если ты сейчас перестанешь плакать, то завтра мы поедем в магазин игрушек и я куплю тебе все что захочешь.

— Правда — правда?

— Правда, правда.

— Папа, а кто этот дядя? — внезапно обернувшийся мужчина знатно меня напугал, да так что я аж сделал шаг назад.

— Простите, я шел в свою комнату, и услышал детский плачь, я не хотел подглядывать, но еще больше я не хотел перебивать? — я буквально замешкался на месте. Мужчина, сидевший еще недавно на корточках, уже шел в мою сторону.

— Кто вы?

— Ох, меня Зовут Влад, я помощник Осипа Григорьевича.

— Влад? А, мне о вас говорили. Дядь Ося говорил, что с ним приехало двое парней. С Виталием я уже познакомился. — немного смущенно он почесал затылок, а другую руку протянул мне.

«Ося? Серьезно?» — подумал я и пожал протянутую руку.

— Вы Алексей да? Мне говорили о своем приезде.

— Да, но зови меня просто Леша, я не настолько старый. Ну только если ты не против?

— Я совсем не против. Тогда и ты зови меня просто Влад.

— Я бы поболтал еще не много, но мне нужно уложить Олю спать. Так что оставим дальнейшие традиции приветствий на завтра. — не успел он еще развернуться и отойти от меня, как из-за его спины раздался тоненький голосок.

— Привет я Оля.

— Приятно познакомится Оля, я Влад. — девочка была очень миленькой и маленькой. В какой-то момент она напомнила мне о моей младшей сестре.

— А ты тоже здесь живешь?

— Ну, пока да.

— А мы сюда в гости приехали.

— Это здорово.

— Оля, разве тебе не пора спать? Вы сможете поговорить завтра. — вмешался в наш разговор мужчина и взял девочку на руки.

— Хорошо, спокойной ночи Влад.

— Спокойной ночи Оля, увидимся завтра.

Попрощавшись с отцом и дочерью, я наконец то вернулся в свою комнату. Так сильно я еще не уставал. Сегодняшний день был наполнен работой, пообедать я так, и не успел, а на ужин у меня уже не было сил спуститься. Сходив в душ, я просто грохнулся на кровать и уснул беспробудным сном.

Следующие два дня моей жизни были выходными, проснулся я поздно от стука в дверь. Встав с кровати, я все же решил посмотреть, кто так настойчиво стучит. Открыв дверь, на пороге я встретил Алексея и Олю. Поздоровавшись и помахав мне рукой, Оля спокойно стояла, держа за руку отца.

— Прости что беспокоим, не знал, что ты спишь. Оля очень сильно хотела тебя видеть. А перед ней я бессилен.

— Все в порядке и зачем же я понадобился такой маленькой принцессе?

— Я не маленькая — Сморщив нос ответила мне Оля. — Мы с папой скоро поедем за игрушками, поедешь с нами?

— Оля, у Влада выходной, он хочет отдохнуть. Невежливо вот так вот просить его ехать с нами.

— Но он должен поехать с нами.

— Оля! Разве так я тебя воспитывал? Прекрати настаивать и поехали, иначе ты останешься дома. — Лицо девочки покраснело, а на глазах выступили слезы.

— Но… — всхлипывая отвечала она — Сестрица сказала, что поедет только с Владом. — еще мгновение и она бы зарыдала.

— Сестрица? Ты о ком?

— Сестрица Ксюша сказала, что не хочет ехать со мной в город. Я сказала что сделаю все что угодно если она поедет. Вот она и сказала, что если поедешь ты дядя Влад, то поедет и она. — Все мои эмоции смешались в один непонятный сгусток, я не знал как реагировать. Неужели меня простили? Или же она просто хочет высказать мне все в лицо? А может это и вовсе случайность и она просто сказала это потому что не хотела ехать? Я не знал что мне думать, но моментально согласился на поездку в город.

И в правду, уже спустя час я сидел в машине с Ксеньей. За все время поездки, нас отделяла только Оля постоянно ерзающие на месте.

Магазин в который мы приехали был просто огромен. Игрушки стояли на полках, висели на стенах, стояли на полу и даже свисали с потолка. Алексей вместе с Олей ходили между стеллажей и то и делали, что сгребали игрушки в корзину. Мы же шли позади. Всю нашу прогулку по магазину Ксюша рассматривала разные мелкие безделушки, коих было, много учитывая размеры стеллажей. Пройдя уже пятый по счёту ряд, маленькая принцесса увидела огромного бежевого зайца с не менее огромным разовым бантом. Решение было принято без обсуждения и зайца купили.

Лето того года выдалось действительно жарким. Но пусть солнце и светило беспощадно, кожа Ксюши продолжала оставаться бледной. Было ли это по причине её наследственности или же особенностью организма, я не знал.

Идя с права от меня, она была одета в голубые джинсы и блинную синюю водолазку без ворота. Да, на улице было жарко и некоторые прохожие оглядывались глядя на Ксюшу, лицо которой было замазано тональником. Я знал почему её лицо нельзя было показывать, как и знал почему она одета во все что скрывает любой лишний дюйм её тела. Невозможно было увидеть все шрамы, которые были у неё на душе, но можно было увидеть те что оставались на теле.

Было ли мне больно от этого? Совру, если скажу, что не было, но при этом совру, если скажу что мучился от чувства вины. Кого я вообще пытаюсь обмануть? В тот момент, я думал лишь о том, как нам наладить отношения.

Знаете, люди по своей натуре очень эгоистичны. Но что такое эгоизм? Это поведение, целиком определяемое стремлением человека к собственной пользе. Каждому человеку в кой-то мере присущ эгоизм.

Люди в принципе эгоистичны.

Что бы мы не делали, где бы мы не находились, в первую очередь мы будем думать о себе и собственной выгоде. Многие попытаются оспорить мое мнение. Но как бы сильно вы это не отрицали, люди останутся эгоистами. В первую очередь эгоизм — это жадность. Так называемая алчность, смертный грех, который не чужд всем смертным. Мы жадны до денег, связей, людей, внимания, еды и свободы. Жадность у нас в крови. Желание как можно меньше контактировать с людьми — жадность до личного пространства, желание съесть все самое вкусное — жадность до обретения самого лучшего. Все наши действия наполнены жадностью и эгоизмом. Ведь каждый из нас в любой ситуации поставит себя на первое место. Скажите я не прав? Что ж, вам стоит почитать философию Шопенгауэра.

Каждый человек "эгоист", так как хочет быть счастливым. Неужели вы со мной не согласитесь? Да, эгоизм присущ всем, но не стоит путать его с эгоцентризмом. Уверен многим в нашем обществе этот термин не знаком, хотя, я могу и ошибаться. Эгоцентризм понимается как крайняя форма эгоизма. Это отношение к миру, которое характеризуется сосредоточенностью исключительно на своем «я».

Со временем я понял, что являюсь не просто эгоистом, а эгоцентристом. Меня не волновало мнение других, да я его слушал, но никогда не принимал. Я делал все, лишь бы мне, любимому, было хорошо. Делал все, лишь бы меня лишний раз не трогали. Плохо ли это? Возможно. Но судить себя самого я не хотел, слишком уж сильно я себя любил.

Чувство вины или как это называют люди, «Совесть», меня не мучила. Да, я ощущал все это, и меня даже терзали эти чувства, но я никогда бы не осмелился нарушить собственное благополучие ради других. Я хотел получить все, что когда-либо меня заинтересует, а интересовало меня не многое. Возможно, это и стало причиной тому, что я слишком быстро покинул родительский дом. Я всегда отличался от других тем, что являясь слишком самолюбивым, я занимался самокопанием, самоненавистью и самоиронией. Скажем так, для других я отел быть идеалом, но продолжал ненавидеть и винить себя за это. Чтобы не думать о том, насколько я ничтожен в своем самолюбии, я просто перестал обращать внимание на все вокруг.

И мне стало легче.

Как сейчас говорит молодежь, я просто «забил». И даже когда я находился рядом с Ксеньей, я думал только о себе. Мне было двадцать шесть, и как любой другой человек, я думал не только о романтике. Я любил Ксюшу, но я привык думать, что найдется кто-то кроме меня и не вмешивался.

Только сейчас я понимаю, что полюбил человека со сломанной волей. Человека, которого лишили собственных прав. Человека, у которого не было ничего, ведь даже родная семья питала к ней только ненависть. Я полюбил птицу в золотой клетке, самолично повесив амбарный замок на решетку, в надежде, что она будет мне благодарна. Но в точно такую же золотую клетку я запер самого себя.

Состояние, в котором человек запирает себя в маслинном барьере, тем самым прячась от внешнего воздействия. Такое состояние я называю «Стеклянный шкаф», несколько раз я слышал, как люди упоминали это явление при мне, но мне, не известно есть ли такое понятие на самом деле. И все же я ты описал это так:

«Стеклянный шкаф» — состояние человека, когда он воздвигает вокруг себя или другого человека/явления невидимую стену. Ну, или вовсе забирается в невидимую коробку и продолжает там сидеть.

В человеческом представлении этот барьер выглядит как огромный шкаф с прозрачными стеклянными стенками. Выстраивая этот барьер, человек перестает обращать внимание на окружающих. Делает вид, будто ничего не происходит. Чаще всего, люди запираются в шкафу от неуверенности или страха. Они словно сами запирают себя в клетке и держат ключ в руках. Одновременно это сочетает в себе мысленный эксперимент Эрвина Шрёдингера с котом в картонной коробке и таким явлением как «Эмоциональный якорь» в психологии.

Вся суть в том, что человек запирает в этом шкафу не только себя, но и свои эмоции. Создавая вымышленный склад всего «ненужного», мы витаем в состоянии безразличия и страха одновременно. Мы не мертвы, но и не живы. Мы просто существуем. Живем со страхом, что когда-нибудь этот шкаф разобьется от камня который мы сами в него закинули и все накопившиеся тревоги и эмоции вырвутся наружу и уничтожат нас.

В случае с посторонними людьми все немного иначе. Мы запираем этот шкаф с наружи, беспокоясь о том, что из него кто-то выйдет и навредит нам.

Таким образом, мы зависаем в метре над пропастью хватаясь за канат, который держит человек, идущий по такому же канату. Вопрос только в том, кто сделает первый шаг. Но стоит принять во внимание, что если человек, который держит нас над пропастью, отпустит этот канат, то сам он тоже упадет. Ведь на другом конце этой пропасти стоит еще один человек поддерживающий канат по которому он идет. Запутанно, не правда ли?

Можно конечно объяснить немного проще. Весь смысл внешнего «стеклянного шкафа» в том, что он работает по принципу цепной реакции. Если разбить один — другие последуют за ним, как выстроенные в линию домино. Таким образом, если хоть один человек начнет падать в пропасть, другие полетят за ним.

В итоге мы получаем кучу битого стекла, предоставляемую в качестве накопившихся эмоций. И эту кучу, мы будем разгребать всё жизнь.

Вам всё еще сложно? Что ж, можно объяснить и на более понятном уровне. Представьте, что ваш шкаф — это ваши страхи и комплексы. Ваш, так называемый, комплекс неполноценности. Чувство, словно вы не такой как все. Вы никому об этом не говорите, но продолжаете бояться и ненавидеть себя. Вы боитесь того, что о вас скажут другие и просто продолжаете молчать. Как ещё один пример, можно привести травлю. Допустим, вас унижают, оскорбляют и гнобят. А вы продолжаете молчать и бездействовать, вы терпите все, что с вами делают окружающие. Вы становитесь общей куклой.

«Стеклянный шкаф» выражает ваше состояние бездействия. В этом состоянии, все, что вы делаете, это строите вымышленный мир наполненный мечтами и скрытыми желаниями. Независимо от того, чем вы занимаетесь в реальной жизни, каждый из вас имеет свой стеклянный шкаф, а вот что вы в нем храните, скелеты или чувства, решать только вам.

Что ж, думаю нам пора вернуться к прогулке. После магазина, Оля захотела поесть мороженного, а после и вовсе погулять в парке. Алексей оказался славным парнем, общение с ним не только вызывало у меня интерес, но и поднимало настроение. Работал он риэлтором, а жена его была владелицей агентства недвижимости. Детей у них было двое, мальчик и девочка. Брата Оли звали Дима, но приехать с отцом, ни сын, не жена не смогли. Девочки было шесть лет и в садике были каникулы, но вот сын уже учился в школе и на данный момент находился в лагере. Жена же просто не могла оставить работу.

Если уж говорить о внешности, то в первую очередь стоит начать с дочери. Выглядела она как маленькая принцесса из мультика. Светло-русые волосы, голубе глаза, легкий загар. Ростом она была совсем маленькая, ну что уж взять с ребенка. Одета она была миленько зеленое платье и сандалики. Волосы её были завязаны в два милых хвостика, а в руках она держала маленького плюшевого енота с огромным сердцем на животе.

Отец её был высоким мужчиной с кудрявыми каштановыми волосами, он был больше похож на Ксению, чем Александр. Он был худощавым прям как отец. Лицо его так же было усыпано веснушками, а глаза были голубями как у сестры. Одет он был в летний спортивный костюм и кроссовки.

Со стороны они выглядели самыми счастливыми людьми в парке, на их фоне я и Ксюша, идущие рядом, выглядели как два совершенно незнакомых человека. На улице царило настоящее пекло, по лицу девушки было понятно как ей тяжело идти во всем этом обмундировании.

— Может сходим в кафе? — ляпнул я даже не успев обдумать — тебе же тяжело? — мы продолжали идти, только вот едкая тишина и неловкость пошли с нами.

— Пошли, только надо Лешу предупредить. — Зашагав в сторону брата она что-то сказала ему на ухо и показала в мою сторону, после чего я вместе с Ксюшей направились в ближайшее кафе.

Заказав селенных холодный чай с мятой и пирогенное «Наполеон» для Ксюши и холодный кофе с чизкейком для себя, я отдал официанту меню. Все время ожидания заказа мы сидели, молча, чувство неловкости так и витало над нами. Когда заказ был готов и принесен, Ксюша все же промолвила:

— Зачем ты пошел с нами?

— Оля меня попросила.

— Я не об этом.

— Я хотел увидеть тебя. — мы говорили однотипными и короткими фразами. Мои нервы начали сдавать еще во время прогулки, но сейчас они просто пустились в пляс.

— Ты мог сделать это дома.

— Ты же меня избегаешь. Я не прав?

— Прав. Прости, — голос девушки заметно смягчился и я решил, что пришло время сказать то, что не мог сказать уже второй день.

— Нет, это ты меня прости. — голос мой дрожал, но я был в силах продолжать. Мне следовало помыть рот с мылом, прежде чем говорить тебе что-то. Я поступил подло и ужасно. Ты в праве меня ненавидеть. Прошу прощения за неосторожные слова в твой адрес. Знаю, слово особенно больно ранит. — Взглянув на чай в большом стеклянном бокале, девушка молчала. Казалось она просто ищет слова, чтобы сне ответить.

— Нет, ты был прав. Я слаба и виновата во всем сама. Помню, как в тот вечер ты задал вопрос, что же такого нужно сделать, что бы тебя родная семья возненавидела. — от нервов её голос дрожал, сглотнув скопившийся в горле ком она продолжила — Я виновата в смерти мамы. Поэтому отец и брат меня ненавидят… — она замолчала, а я ждал продолжения. — Мне было десять лет, я, мам, папа и брат ехали на день рождения к бабушки. Дело было в том, что день рождение бабушки было на четыре дня раньше чем мое. Помню, как будто бы это было вчера. Я очень сильно распсиховалась из-за того, что на бабушкин день рождение они нашли время, а на мой будут работать. Они предложили отпраздновать в выходные, устроить грандиозную вечеринку. Но я уже позвала всех друзей. Из-за того что я не слушалась, мама пригрозила тем, что праздновать мы вообще не будем. — во время рассказа ей голос дрожал, казалось, что она вот-вот заплачет. — Не помню из-за чего, но я и Саша начали ссориться и драться. А машина у нас тогда была старая, водителя еще не было. — голос Ксюши охрип окончательно, отчего она даже немного закашляла. — Закричав, я схватила Сашу за рубашку, и она потянул меня на себя, отчего я каким-то образом открыла ногой дверь. Мама и папа очень сильно испугались. Все произошло очень быстро, мама кинулась ко мне, пытаясь не дать мне упасть, толкнула папу, он не справился с управлением. Авария сучилась незамедлительно. — после этих слов она замолчала. Я все понял, мне не нужно было продолжение.

— Ты можешь не рассказывать дальше, я не буду тебя заставлять.

— Нет, все в порядке… — она продолжила — Мы врезались в машину, которая ехала перед нами, а потом в нас врезалась машина которая ехала позади. От удара я все же вылетела из машины, но мне повезло, что снег еще не растаял. Удар смягчился. В себя я пришла только в скорой. Итоги этой аварии были таковыми: двое погибших и трое раненых. Ты ведь видел шрам на шее отца? — она посмотрела на меня убедившись что я качнул головой в ответ. — лобовое стекло оказалось в его горле, голова была разбита, а ногу зажало. Переднее сидение зажало ногу Саши и он её сломал. Другим раненым был пассажир машины, которая ехала сзади, водитель погиб. Ну и как ты уже понял, вторым погибшим была моя мать. — я не мог сказать и слова, лицо девушки переломной было бледным, даже веснушки казалось было побледнели, чуть ли не рыдая она продолжила — Моя мать истекала кровью на переднем сидении, лобовое стекло и железка воткнувшаяся в бок. Она умерла уже в скорой, её не смогли спасти. После этого дня отец стал меня избегать, а Саша, который не любил меня и до этого возненавидел. Вот так все это и началось. В этот же год появился Григорий. — тяжело вздохнув, она взяла стакан с чаем и сделал несколько глотков. — Бизнес отца пошел в гору, он стал влиятельным человеком. Внезапно он ожесточился. Вот так вот и началась история одного ничтожества. Ужасно да? — Прости меня.

— Я не злюсь, ты единственный кто сказал все правду в лицо. Остальные продолжают молчать. Пусть ты и трус, но ты все еще мой друг. Не унывай ты так. Тебе это не к лицу, ты же не Виталя.

— Хах, ты права, так быстро в депрессняк мог впасть только он. — Меня действительно рассмешила эта фраза про Виталю, но осадок от рассказа Ксюши никуда не делся. — Знаешь, ты права я трус, а еще очень самолюбивый, но я просто не могу не быть рядом.

Те чувства, которые я испытывал к Ксюше, были мерзкими и до ужаса противными, она была одного возраста с моей сестрой. Именно поэтому я оставил свои чувства при себе, Ксении они были не к чему.

Самоненависть, как и самолюбие давно стали неотъемлемой частью моей жизни. Я не очень сильно люблю прописывать детали, да и эта история мне вовсе не по душе. Я бы с удовольствием мог часами болтать о любимых книгах. Но это произведение, если его еще можно так назвать, таковым не является. Очень коротка, скучная, неграмотно написанная, но в то же время важная история. Тем более, большая часть написанного, мои глупые, ничего нестоящие монологи. И все же нам пора вернуться к главному.

Мы помирились, но дистанция меду нами никуда не делась. Расплатившись у кассы, я вышел на улицу, где меня ждала Ксюша. Возвращаться домой нам пришлось на такси. Оля и Алексей решили отправиться по гостям и навестить старых друзей Лёши. Дожидаться брата Ксюша желанием не горела, из-за сильной жары и тяжелого разговора она знатно устала. Вызвав такси, мы отправились домой.

Вернувшись в коттедж, я сразу же узнал, что Лидия и её мать уже давно прибыли. Ксюша почти сразу принялась рассказывать сестре о всем самом важном, ненароком мне даже удалось, услышал как неслыханно Ксенья хвалит Рихтера. О, да, пусть я и померился с девушкой, но маленькое препятствие, в виде наглого парнишки недонемца. Знали бы вы, как сильно меня бесил Рихтер. Его старший брат, Феликс, был одним из главных секретарей Лилии Фальтер, той самой «Лии» с недавнего банкета. В своем юном возрасте Лия имела неплохое состояние и много связей. По слухам, она была не так уж и молода. Многие важные и известные люди уважали её, а порой и боялись. Она имела более чем один бизнес.

Из всей информации, что мне удалось о ней узнать, я откапал лишь сущие мелочи. Еще в юном возрасте она ушла из семьи отца и основала свой первый бизнес. Отец её являлся главой большой компании и имел странное «хобби». Он усыновлял детей имеющих хоть какой-то, по его мнению, потенциал и выращивал из них послушных подопечных которые поохали на его компанию. Лия же, была его биологической дочерью, и её такой расклад жизни не устраивал. Сразу после ухода из семьи и её громкого хайпа в общественности, рядом с ней начали появляться некие неизвестные ранее личности.

Красовался её напарник и кавалер, с черной прядью. Это фото стало сенсацией обсуждение которой длилось вплоть до мая в котором произошло не менее значимое событие.

В мае этого же года Лилия Фальтр явилась на показ мод в Париже, в сопровождении юного и не менее известного парня. А её провозглашенный общество близнец и вовсе потряс публику, явившись на мероприятие в сопровождение мужчины, да еще и парных костюмах. Позже в прессе опубликовали интервью где Лилия пояснила, что парень, сопровождающий её на мероприятии, это некто иной, как Кристиан Айгер, отпрыск одной из партнерских компаний отца Лии и по совместительству её муж. Это заявление вызвало в обществе некий хаос, но еще больше прославило Лию. Но вместе со следующей статьей интервью Лии казалось менее шокирующим. Кавалер, сопровождающий названного близнеца девушки, являлся ранее неизвестной моделью, Заком Лейнли белее известным под псевдонимом «Долли» от английского слова кукла. В этой статье Рин и Зак раскрывают тайну своих отношений и намерений друг к другу. Новости о признании парней и о замужестве Лилии разлетелись повсюду. На удивление популярность Рина как модели, после признания только возросла. А Зак и вовсе стал работать в журнале Лии.

В этом году Лия открыла еще два связанных бизнеса и заработала не малый капитал. Возможно именно известность, власть и авторитет этих четверых так влиял на реакцию общества на их поведение.

Феликс же, являлся не менее известным. По словам Лилии, именно пятерка секретарей её компании (в которую входил Феликс) подняла её компанию на ноги и помогла в открытии нового бизнеса.

Одним из таких бизнесов являлось разведение и дрессировка животных. Именно поэтому она и была связанна с Игорем Николаевичем и Григорием Владимировичем.

Феликс часто бывал в доме Ксении во время своего пребывания в городе, а вместе с ним бывали и близнецы. Эти двое надоедливых парней вертелись вкруг девушки, словно гиены вокруг льва. И день празднования не стал исключением. Ранним утром Рихтер и Ксюша уже гуляли в саду, а Маркус, по особенному странно наблюдавший за ними, стоял у окна и молча, потягивал сигарету. Даже не знаю, кто из них казался мне более странным. На предложение Лидии присутствовать на праздновании, я отказался, сославшись на накопившиеся бумаги.

Мало того, что день выдался просто ужасным, да еще и мое предчувствие не давало мне покоя.

Часов в десять утра я встретился с Алексеем в коридоре, чем-то взволнованный он попросил меня присмотреть за Олей. Самому ему срочно нужно было идти. Мне оставалось немного разобраться с документами, и маленькая девочка, мне бы не помешала.

Закончив работу, я решил немного побеседовать с малышкой. Не думал, что беседа с ребенком может быть такой занятной.

— Принцесса, чем занимаешься?

— Я читаю книжку, которую купила мне мама.

— Ты такая большая, уже сама умеешь читать. О чем эта книжка?

— Эта книжка про звездочки и их сказки. А читать меня папа научил, я совсем скоро пойду в школу.

— Твой папа большой молодец и мама тоже, ты, наверное, рада, что тебе купили такую интересную книжку?

— Да, мой папа большой молодец! — громко и радостно крикнула Оля — а мама, мама немножечко меньше молодец.

— Почему же? — поинтересовался я услышав ответ девочки.

— Мама всегда работает и совсем не любит меня, она любит только братика.

— Почему же ты так решила принцесса, просто твоя мама очень занята, чтобы заработать денежку на все твои игрушки.

— Нет, мама не любит меня. Они с папой, часто ругаются, и мама сказала, что заберет братика и уедет, а папабольше не увидит Диму. — Я прекрасно понимал, что речь идет о разводе Алексея и его жены, но представить е мог, что Оля все так хорошо воспринимает и понимает. — Почему мама не любит меня? — я даже не смог понять, как девочка, что сидела передо мной, так быстро расплакалась.

— Олечка, успокойся, мама любит тебя. Просто у них с папой маленькие ссоры и она устала. Она же подарила тебе такую красивую книжку, как же она может не любить принцессу?

— Если бы меня не было, маме было бы легче и она бы меньше работала и болела. — вытирая слезы Оля продолжала хлюпать носом. — Но папа сказал, что мама просто случайно попала в сказку потухшей звездочки.

— Потухшей звездочки?

— Да! Книжка, которую мама мне подарила, о звездочках и их сказках. В этой книжке, у каждой звездочки есть человек, а у каждого человека своя сказка. Звездочки бывают разные, и они часто меняют героев и сказки. И есть одна грустная звездочка, она потухла, поэтому и сказка грустная. И папа сказал, что мама попала в такую сказку.

— У тебя такой хороший папа, он полностью прав. Ты должна его слушаться.

— Я буду! Почитаешь мне сказку о синей звездочки?

— Конечно, давай начнем. — я взял из рук девочки тесно синюю книзу с большими золотыми буквами. — Далеко-далеко сияла на небе синяя звездочка и… — мое чтение прервала Ксюша и Лидия вошедшие в комнату.

Подбежав к кровати, где сидела Оля, Лидия начала её обнимать. Подойдя ко мне, Ксюша хотела что-то сказать, но звонок моего телефона нас прервал.

Взяв в руки мобильник, я быстро прочитал всплывшее слово. «Папа». Я связывался с семьей раз в год. После ссоры с мамой, я не горел желанием видеть кого-либо из них. Впрочем, они бы и сами не стали звонить мне по пустякам. Но я не мог даже предположить, что этот разговор окажется настолько важным.

Закончив разговор с отцом, я тут же метнулся в комнату шефа, крикнув напоследок девушкам, чтобы те меня не ждали и шли гулять.

Ясное дело у вас появились вопросы, что же случилось, и зачем я побежал к шефу?

Мой отец был не из тех, кто любил растягивать разговоры и медлить не стал. По телефону он сообщил мне, что моя мать в реанимации и она в критическом состоянии. Он просил меня как можно быстрее приехать, ведь один он не справится с домом и работой. Ведь маме нужен уход, а сестре нужно ходить на подработку. Как я уже и сказал, уже давно я находился в ссоре с родителями, а вернее с мамой. Но я и представить не мог, что с ней что-то случится.

Город, в котором мы находились, был не далеко от моего родного города, всего три часа езды. Выпросив у Осипа Григорьевича короткий отпуск, я принялся собирать вещи. Следующие два дня были выходными, поскольку Осип Григорьевич планировал оставаться на праздновании дня рождения Лидии. До окончания работы и открытия филиала оставалось чуть больше недели, отдел мог справиться и без меня. Да, все было идеально, и мой отъезд ничего не значил, но был один человек, которому я был обязан все объяснить.

Я моментально поднялся вверх по лестнице и был готов поговорить с Ксюшей, но её не оказалось в комнате. Я подумал, что они уже уши гулять, но громкий грохот с конца коридора заставил меня думать о другом.

Я стоял как вкопанный воле комнаты девушки и смотрел в глубь темного коридора. Громкие звуки словно бились о стены грохотом и доносились прямо до моих ушей. Недолго я смотрел в одну точку, но темнота стен словно сдавливало сердце у меня внутри.

«Я трус» — пронеслось у меня в голове. Я прекрасно понимал, где Ксенья и я продолжал стоять на месте. В этот момент я вспомнил, почему же я являюсь таким трусом. Моя семья всегда имела нейтральное мнение обо всем на свете. Вся чета Костровых имела собственные методы воспитания, и этими методами служило безразличие.

С детства мне твердили не вмешиваться в неприятности и не позорить семью. Мои родители тренировали во мне самостоятельность, поэтому окончательный выбор всегда оставался за мной. Им было не важно, куда я хожу, с кем дружу или что делаю. Им были неважны мои увлечения или оценки. Они прекрасно знали, что я сам могу проанализировать свою жизнь. Их задачей было воспитать ребенка нейтрального от всех проблем, самостоятельного по жизни и успешного в будущим. «Не лезь туда, куда тебя не просят» — эту фразу я слышал все свое детство.

Когда моей сестре исполнилось четырнадцать лет, она попала не в самую лучшую компанию и у нее возникли проблемы. Родители остались в стороне, они считали, что она в состоянии справится сама. Но я считал иначе. Я вмешался и помог. А после и вовсе высказал родителям все накипевшее. Мама считала, что я был не в праве вмешиваться в воспитание их дочери, и мы поругались. Я отчетливо помню, как крикнул ей перед уходом, что больше видеть её не хочу. Она всегда была женщиной, которая выводила все проблемы в шутку, но я часто этого не понимал.

Вспоминая сестру, я даже не смог понять, как уже направлялся в кабинет Игоря. Я резко открыл дверь, да так что она стукнулась о стену с размаху. В комнате было достаточно много людей. Игорь Николаевич держал Ксению за руку, а та в свою очередь была избита, впрочем, глупо ждать другого. В стороне стояли Александр и Лидия, сестра Ксюши тряслась от страха, но стояла на месте, а брат и вовсе оцепенел. Казалось, все в этой комнате были шокированы ситуацией. Раны Ксюши были серьезнее, чем обычно и из носа девушки текла кровь. Но самое ужасное, что я наблюдал, так это Оля, вцепившаяся в штанину своего дедушки, пытаясь его остановить.

Не задумываясь не на секунду, он отпихнул внучку в сторону, от чего та упала на пол, после чего посмотрел на меня грозным взглядом.

— Вон! — обыденно крикнул мужчина, и я уже был готов уйти. Но что внутри меня екнуло, и я остановился.

— Достаточно! — я моментально подошел к отцу и дочери, перехватив руку старшего. — вы позволяете себе слишком много! Она ваша дочь и я больше не намерен этого терпеть. Я долго закрывал на все это глаза, но ваша боль не дает вам права издеваться над другими. — Мои руки тряслись, но я продолжал стоять на месте.

Мужчина отпустил руку дочери и толкнул её на пол, за ней последовал и я. Оказавшись на полу, мы застыли в положении полусидя. Игорь склонился над нами.

— Вы только посмотрите, голосок у него прорезался, смелым стал? — он смотрел только на меня, после чего взглянув на дочь его лицо скривилось в непонятных эмоциях и он отвернулся. — Ничтожество.… Видеть. Тебя. Не. Желаю.

Я не стал ждать чего-то другого и просто схватил девушку за руку и рванул в дверь.

Я сбежал.

А после сбежал и из этого дома.

Я был уверен, что вернусь.

Известны ли вам такие чувства как потеря и сожаления? Я думал, что мне нет. Но я ехал в родной дом с мыслью о том, что бросил самого дорогого себе человека одного.

Но я ошибался. Все было не так плохо.

Спустя время я уже стоял на пороге дома, в котором я провел детство. Звоня в звонок, я мысленно уже был готов к худшему. Дверь мне открыл отец. Мое сердце съежилось, и я вошел в дом.

Что было дальше?

Что ж, все просто.

Спустя неделю я уже вернулся в дом Ксении и закончил работу. Выяснялось, что мама нечем не болела. А просто очень сильно хотела помириться и знала, что я не приеду если ситуация не критическая. Она очень давно хотела попросить прощения, и я её выслушал и простил. Как всегда она перевела все в шутку. Я был ужасно счастлив, что нам удалось наладить отношения.

Возвращаясь обратно, я был обеспокоен положением в доме Ксюши. Но к моему большому удивлению все было прекрасно. Празднование дня рождения Лидии прошло, тихи и спокойно. После инцидента в кабинете Игорь Николаевич больше не трогал дочь и вовсе делал вид что всех нас нет.

После того как я защитил Ксению и встал на её сторону, мы сильно сблизились. Спустя месяц они с Рихтером расстались. Девушка начала проявлять ко мне много внимания.

Открытие филиала прошло успешно и нам, пора было уезжать. Не знаю, как так вышло, но Осип Григорьевич уговорил своего брата и тот дал согласие на то, чтобы мой шеф забрал с собой Ксению под предлогом её учебы в коллеже. Я и Ксюша начали встречаться спустя год, когда ей исполнилось восемнадцать.

Я думал, что у меня нет и шанса на счастливую жизнь, но вы только посмотрите. На дворе 2022 год, Ксюша моя жена, у нас есть милый сын, а Виталик его крестный. Мы уже ждем второго ребенка, я счастлив. Эта история дала мне многое, и в своей книге, я бы хотел написать, что любое зло побеждается добром и наступает Happy End.

В моей истории, правда, одна.

Все выше перечисленное — ложь.

Большая и складная ложь. Сон, который никогда не станет реальностью. Мечта, которая не воплотится в жизнь никогда.

Я всегда считал, что, горькая правда, лучше чем сладкая ложь.

Но сейчас, я бы с радостью предпочел самую глупою ложь.

Начнем с того, что я не вернулся обратно, а точнее, я даже не сразу уехал. Поезда до моего города ходили редко и ближайший, был через три дня и то вечером. За все эти три дня я успел тысячи раз пожалеть, что вообще устроился на работу в компанию.

С чего же начать? Я долго думал и решил выложить все в хронологической последовательности.

Сразу после того как я и девушка выбежали из кабинета Игоря, оттуда побежала и Лидия на руках с Олей. На лбу у девочки бл сильнейший ушиб. По возвращению Алексей устроил отцу скандал и был зол. Я чувствовал свою вину, но брат Ксюши на меня не злился. После двух часов обработки ран и выяснения что же произошло, я и Ксюша направились в сад, там же мы встретили только прибывших братьев Райсов. Рихтер сразу начал кружиться возле девушки. В тот день он выглядел более странным? Обеспокоенным? Неловким? Энергичным? Если вы будете спрашивать, то на любой вопрос ответ будет один — да. Феликс хотел было спросить что-то, но решил этого не делать. Из всех присутствующих, больше всего меня беспокоил Маркус. Стоя возле оградки беседки, которая располагалась в самом центре сада, он просто смотрел на Ксюшу и порой выдавливал непонятную улыбку, а после поглядывал на брата.

Я непрерывно думал о искалеченной девушке целый день (или его остатки), или же я думал о том, что сейчас она наедине с Рихтером. Я был так увлечен, что даже не попытался заметить обеспокоенное лицо Витали, который каждый час пытался со мною поговорить. Это точно было что-то важное, но обеспокоенный проблемами я его не замечал.

В моей голове крутились мысли о маме, Ксюше, работе и о том, как бы все успеть. Мне просто не было дела до лучшего друга.

Но кое-что в этот день надломило мои мысли. И надломило не только меня, но и всех в этом доме, а кого-то даже сломало и перемололо в фарш.

Представьте себе картину. Тихий летний вечер. На улице тепло, на небе нет ни облачка. Солнце готовится полностью опуститься за горизонт и уйти на покой. Все было бы спокойно, но праздник уже начался. Столы, вынесенные в сад, беседка, тропинки, шашлыки и множество напитков. Родственники, смеющиеся в голос и происшествие, произошедшее недавно, совсем забыто. Идеальный вечер. Да был бы идеальным, если бы не одно но.

Не знаю, что именно побудило хозяина дома на такие развлечения, присутствие Григория, желание получить адреналин или недавние происшествие. Но развлечение на вечер стали собачеи бега.

Бегущая мишень и еще совсем недавно сидевшие в вольере разъяренные восточноевропейские овчарки. Насколько мне известно, ради этого празднества собак не кормили со вчерашнего утра и они явно были готовы бороться за живую добычу. Добычей послужили два маленьких зверька(понятия не имею как они называются) и они были готовы проглотить их целиком. Насколько я наслышан, порода этих собак не так агрессивна, но я решил, что такого их воспитание. Если уж хозяин дома так воспитывает дочь, то, что же он делает с собаками. Смотря на это ужасающие действие, Григорий только и делал, что улыбался. Казалось, что его забавила вся эта, охота. Вскоре собаки по очереди поймали свой живой корм и все просто про них забыли. Просто продолжали веселиться.

Так, о чем же я?

Представьте.

Темнеющее небо, вкусные закуски, алкоголь, смех и в какой-то момент все это празднество прерывают громкие крики. И в следующую минуту эта тихая идиллия прерывается лаем и ревом собак, удушающим воплем мужчины и детскими хриплыми криками. Вся толпа в негодовании бежит на место окруженное воем. От страха перед огромным количеством людей собаки сбежали.

Кровь, гряз и плачь. Алексей, держащий на руках дочь и с ужасающей скоростью, направляющийся к машине скорой помощи. Девочка на его руках уже не плачет, её окровавленные и искусанные руки свисают вниз. Отец, обезумевший от всей ситуации, сжимал дочь в руках, да так сильно, что врачам пришлось отбирать ребенка у взрослого.

Я мало что понимал в этой ситуации, но непонятный лепет Алексея не помешал мне понять, что значил отрицательный кивок врача фельдшеру. Вскоре приехала полиция и еще одна больничная машина, но это была уже не скорая. Леша то и дело метался от врача к врачу, хватая их за воротники и крича прямо в лицо. А после он сорвался с места в направлении другой машины. Где маленькую Олю уже заносили в салон. А точнее целлофановый мешок с её маленьким телом.

Оля мертва.

Мертва, мертва, мертва, мертва…

И в этом виноваты мы.

Кто должен был за ней следить? Кто не уследил за собаками? В этом разбираться не стали.

Никто не стал.

Полиция сказала, что это несчастный случай и виновата судьба. Но могло ли это оправдание помочь Алексею, который все ночь прождал в ожидании, когда ему вернут дочь? Могло ли это помочь Оли? Ведь теперь её изуродованное тело лежало в морге, а мать, узнавшая о случившимся, села на первый самолет и убитая горем уже летела на похороны своей малышки. Мог ли кто-то вообще чем-то помочь?

Праздник кончился, все плакали. И я тоже плакал. Ведь только сегодня, это маленькое создание сидело на моей кровати и читало истории о звездах и их сказках. Неужели судьба настолько несправедлива? Или я просто попал в город, где прошла черная полоса? Эта маленькая девочка не была мне близка, но ей не было даже семи лет. Неужели она заслужила погибнуть так ужасно? Неужели её отец заслуживал этих страданий?

Я видел, как внутри него билось сердце и когда я говорю, что оно «билось», то имею в виду, как стекло. За полчаса своей жизни он лишился намного больше, чем каждый из нас обрел за всю. Сорвав голос в безбожном, изнеможенном крике он сломался, рассыпался как битый хрусталь. И уже не что не было способно его собрать и склеить. Он потерял смысл своей жизни.

Похороны были на следующий день. И на них рыдали все. Я смотрел на эту процессию и понимал, маленькие гробы — всегда самые тяжелые.

Отец девочки стоял на коленях, в этот солнечный и ясный день он рыдал изо всех сил, и даже если сил не оставалось, он бы не смог остановить слезы. Среди толпы не было лишь Игоря Николаевича, но было солнце, которое светило изо всех сил и я надеюсь, что это была Оля, которая продолжала освещать жизнь своего опечаленного горем отца. Я надеюсь, что в этот день Игорь Николаевич чувствовал свою вину и был разбит и убит горем. Иначе, я не могу ему простить то, что он не присутствовал на похоронах внучки.

Горе пошатнуло разум Леши, и он замкнулся. А его жена, убивалась горем, утопая в бутылки водки.

Этой ночью уснуть я так и не смог. Ксюша была подавлена всем произошедшим, Виталя два дня подряд пытался мне что-то сказать, но сегодня был не тот день, все остальные просто разъехались по домам. Праздник накрылся.

На следующий день все уже перестали плакать, но с лиц, как и с головы, траур не спадал. Я медленно собирал оставшиеся вещи. Виталя обещался проводить меня до вокзала, там я обещал его выслушать. Не то чтобы мы собирались вместе пообедать, но так вышло, что все кто находился в доме, собрались за огромным столом.

Мать Оли была заметно пьяна, возможно, она уже выпила с утра, а может и вовсе не просыхала. Мне не было до этого дела, ведь у нее была вязкая причина так себя вести.

— Смотрите, кто пришел! — пьяным и почти несвязанным голосом промямлила она, когда Алексей зашел в столовую — Неужто, у тебя совесть проснулась? — Она был весела, но скорее всего это была своеобразная защитная реакция на алкоголь и случившееся с её дочерью несчастье. Алексей не стал обращать внимание на свою измученную жену, возможно, он хотел поесть, но был так истощен и убит, что просто не мог проглотить и кусочка. Он просто сидел и слушал, как его с ног до головы поливают оскорблениями со стороны жены.

Столовая была достаточно просторной и хорошо освещенной. В оформлении этой комнаты точно не участвовал её хозяин, ведь она выглядела изысканно и даже элегантно. Стены были светлые и не сильно нагруженные. На них весело несколько незамысловатых и небольших картин. От кухни помещение отгораживала тонкая стенка, поставленная там явно не так давно. Шторы на окнах были бежевыми с золотыми шнуровками. Пол был выложен бежевыми и светло-коричневыми плитками. В столовой не было ничего лишнего и всегда было все нужное.

Алесей продолжал терпеть монолог жены, пока к нему не присоединился отец семейства с расспросами, «Где же ты был, когда это случилось»?

Не выдержав давления со стороны отца, Алексей встал и последние что он сказал перед уходом, было:

— Я пойду, подышу свежим воздухом.

Возвращаясь в свою комнату, я вспомнил, что вычитал в какой-то книге или же мне кто-то это сказал. «Выражение: «Пойти подышать воздухом» — означает, что за воздухом тебе приходится идти в другое место. Что там, где ты сейчас, ты задыхаешься».

Я снова вернулся в комнату и погрузился в раздумья.

Около трех часов дня я гулял по парку и встретился там с Маркусом Райсом.

— Я слышал ты сегодня уезжаешь?

— Да.

— Какая жалость, теперь будет не так весело.

— Мое присутствие тебя веселит?

— Отчасти. — он закусил губу смотря на куст отцветающих роз, а не на мое лицо — просто то как ты смотришь на Ксению Игоревну так меня веселит.

— Да что ты вообще можешь знать? — признаюсь честно, я не понимал связанность его разговора и нашего диалога вообще. Я лишь хотел знать, о чем говорит этот идиот и почему его это забавит?

— Сам подумай, ты уедешь, она останется одна. Снова. Мне будет легче.

— Разве она не нравится твоему брату? Они же встречаются.

— Ты прям как Мар. Вы оба такие наивные.

— Рихтер? — я, наконец, понял, что стоящий премодной человек, вовсе не Маркус, а его брат близнец Рихтер.

— Серьезно? Я, конечно, думал, что нас можно спутать, но не так, же легко. Она даже не заметила как мы меняемся. — теперь он говорил понятно. Они с братом менялись ролями и тем самым обманывали Ксюшу. Но если Рихтер со мной, то Маркус, с Ксюшей?

— Ты моральный урод! воскликнул я и был готов дать парню в нос.

— Боже! Следи за словами, целовалась то она только со мной. Да и Маркус слишком наивен чтобы понять, что я делаю это не для него.

— Что т имеешь в виду?

— Мар наивный и глупый, он влюбился в девчушку с первого взгляда. Хотя там даже смотреть не на что. — Он высокомерно хмыкнул и повернулся к кустам роз- Вы с ним очень похожи, вы оба одержимы дочерью Игоря. А знаешь почему? — в попытке выдержать драматичную паузу и еще больше загрузить меня он сорвал с куста одну розу и сжал в руках. Я буквально выдел как вены на его кисти вздрогнули он уколов шипов, но он продолжал держать бутон. — Потому что она сломана, вы оба росли в одной и той же экосистеме, по поведению видно. Вам просто хочется забрать себе новую игрушку. А что, я вас даже понимаю. Милая и невинная Ксюша выполнит все, что попросишь. Ее так легко обмануть и использовать. — Мое терпение подошло к концу. Готов поспорить, что я слышал скрип собственных зубов.

Я замахнулся.

Я был готов к удару.

Но Виталя, который уже шел в сторону сада мог с легкостью меня остановить. Я не стал трогать Рихтера. Времени мало, мыслей много, а мне еще надо попрощаться с этим местом.

Я оттолкнул в сторону Рихтера и направился навстречу другу.

— А знаешь, почему я рассказал тебе все? — Я не удивлен. Я знал, что он что-то скажет. Остановившись на месте, я не стал поворачивать голову в его сторону. Я слушал его, но мои мысли были не в саду. Они были там, где сейчас мама, там, где Ксюша, там, где нет меня. — Я говорю это лишь потому, что ты уедешь, а мы останемся. Мне приятно думать, что я выиграл. А знаешь что еще, я… — Я не слушал дальше, я ушел. Забыл, что говорил с ним вообще. За эту неделю я понял, что многое упускаю, но уже поздно. Скоро я уеду и вернусь не скоро. Я должен сказать долгое «ПРОЩАЙ».

Не помню, как все было дальше, с годами воспоминания исчезают. Так сказать, стираются из головы.

Помню лишь как прощался с Ксюшей. На пороге дома, стоя возле входа. Я обнимал её, она лакала и обнимала в ответ. Последнее что я сказал, было сухое: «Я вернусь».

Я сел в машину к Витали, в салоне воцарилась тишина. Я понял, что что-то упустил. За все время пребывания здесь я ни разу нормально не говорил с другом. Он выглядел обеспокоенно, словно на нервах.

— Я приеду к тебе через два дня. — Что? Приедет ко мне? Зачем, я же еду к родителям.

— Зачем тебе ехать ко мне? Как же работа?

— Мы закончим к этому времени, да и я беспокоюсь за тебя и твою маму.

Почему ты всегда думаешь обо мне? Не стоит ехать так далеко ради меня. Лучше езжай домой, увидимся после. Да и пока меня нет позаботишься о Ксюше. — К этому времени мы уже подъехали к вокзалу, руки Виталика сжали руль, он открыл дверь машины и громко хлопнул.

— Почему ты вечно думаешь о ней? Все это время я только и делаю, что слышу Ксюша то, Ксюша сё. Кроме нее, что больше никого нет? — Мой друг стал срывать голос. Он не кричал, но голос охрип.

— Ты не понимаешь, она особенная. Она такая одна. — Взяв свои вещи, я вместе с парнем прошел на перрон. Поезда то приходили, то уходили. Мы взяли сумки и сели на самую дальнюю скамью.

Я не знаю, как описать это чувство, но я уже подозревал, что разговор будет серьезным. Нагнетающая атмосфера и напряжение в воздухе сдавливали мое сердце. На улице стоял вечер, небо уже затянуло облаками, но солнце оставляло на них свой красный след.

— Ты сказал, что она особенная. Но что в ней такого?

— Она всегда рядом, она добрая, красивая и с ней весело. Ты не поймешь.

— Я понимаю… — проговорил он почти тихо, а после усмехнулся. — Знаешь, а ведь именно я был рядом всегда. Каждый раз приходил к тебе, слушал тебя и говорил с тобой. Был готов на все угодно. Мы ведь вместе прошли и огонь, и воду, и медные трубы. Так почему особенная она?

— Виталь, это другое.

— Другое? Думаешь это и правда другое?.. Я ведь… — он мгновенно замолчал и повесил голову. Признаюсь честно, я впервые видел его таким. Он сидел на лавочке, сложив руки на коленях. Упираясь локтями в ляжки, он что-то сжимал в руках. Его одежда слегка скрипела. Одет он был во все черное, словно собрался на похороны, единственный светлой вещью были белые кеды.

Пальцы его, то дрожали, то дергались, позвоночник напрягся и он встал.

— Я ведь… тебя. — Его голос заглушил прибывающий поезд, но сидя вот так вот, рядом с ним, я слышал все предельно ясно.

Да вы наверняка подумали в правильную сторону.

Передо мной стоял мой лучший друг. Он сжимал в руках маленький крестик с цепочкой, и создавалось ощущение, что он искренне надеется, что эта вещица поможет ему собрать мысли в кулак. Лицо парня было направлено ко мне и опущено. Его глаза выглядели опухшими с самого начала, но я даже не заметил.

«О боже, почему я»? — этот вопрос беспокоил мои маленькие мысли. Неужели так было всегда? Неужели я просто не замечал? И все же почему сейчас? Почему я?

В своей голове я уже сформировал огромный диалог, но ответить смог лишь одно.

— Это не так. Ты ошибаешься

— Это так Влад, прими это.

— Нет… Пожалуйста не надо. — теперь хрипел уже мой голос. Почему именно моя дружба, моя жизнь, почему именно у меня все идет крахом? — Не надо.

Я смотрел в лицо моего бывшего друга. Его глаза блестели от накопившейся в них воды.

— Чем я хуже? Это потому что я парень? — его глаза мельтешили туда-сюда, словно он не мог сконцентрироваться на чем-то одном, а может он и вовсе боялся смотреть мне в глаза? — У тебя ведь никогда не было этих Стереотипов.

— Виталь, я…

— Нет. Не надо так. Не смотри на меня с этой жалостью, я её не достоин. — он сглотнул накопившийся комок эмоций в горле и выдавил — Я не жалок. Не капли. Не стоит жалеть меня только потому, что я признался тебе. Это было очевидно всегда, просто ты этого не видел. Я признался тебе, не потому что хочу взаимности, а потому что потом будет поздно. Я прекрасно знаю, что я твой Лучший друг. — он выглядел бледным и потерянным. Он уже знал, каков будет мой ответ. А я, и представить не мог, как ему сейчас больно. — тебе стоит пойти и уточнить время отправления.

Этими словами он показал, что хочет побыть один хотябы минуту.

Я жалок.

Я не смог ответить ему что-то внятное, не смог поддержать, не смог понять и даже попытаться что-то сделать. Как долго это продолжалось? А что важнее как долго это могло продолжиться? Я бы и дальше был мудаком, который не обращает внимания на чувства других?

Я всегда делал вид, что это все меня не касается. Но знаете что?

Если всю жизнь делать вид что тебя ничего не касается, то твое существование пройдет мимо и твое счастье тебя тоже не коснется.

И похоже, меня оно тоже не коснется.

Когда я вернулся, Виталя сидел на закрытой лестнице вокзала. Народу там было мало, и никто не мог помешать его раздумьям. Видя эту картину, я неким образом вспоминаю события двухлетней давности. Виталик часто приход ко мне и так же часто ждал меня в подъезде. Ему до жути нравилась атмосфера старых и пустых подъездов. Он сидел на пыльной и грязной лестнице и что-то перебирал в руках. Он всегда вертел что-то в руках, например, когда думал, устал, волновался. Это помогало ему расслабиться.

Сейчас же он сидел на лестнице с опущенной головой. Раньше он чуть ли не подскакивал при виде меня. Как же быстро все изменилось.

Вскоре я окрикнул его, и мы направились обратно на перрон.

Я уже мог видеть поезд издалека, и мне хотелось как можно скорее в него сесть. Электрички до моего родного города не ездили каждый день, но даже если бы и ездили, я терпеть не мог такие места. Ксюша их тоже не любит.

Ну вот. Опять я думаю о ней.

Я вновь смотрю на Виталю. Мое сердце импульсивно бьется и вот-вот готово выпрыгнуть из груди.

Парень стоявший рядом, одетый в одежду моего друга, имея лицо и прическу моего друга и по всей видимости и являющийся моим другом, смотрел в даль совсем пустыми глазами. Он не был похож на себя и именно поэтому я и подумал, что это не Виталя.

Мимо нас проехал поезд и резким порывом ветра раскидал пряди волос на лице Витали. Громкий гудок, который послал нам машинист, чтобы мы отошли от края перрона не вселил в нас страха.

— Я вернусь и мы поговорим. Я не хочу тебя терять.

— Возможно, придется.

— Почему? Неужели нельзя вернуть все как было?

— Потому что мы всегда теряем то, что хотим удержать всеми силами.

Я сел в вагон. И попрощался с лучшим другом.

***

Я сел в вагон. А что было дальше?

Если честно, я плохо помню события, произошедшие после моего расставания с Виталей. Более или менее я помню лишь следующий день.

Вернувшись на свою малую родину, я не спешил повидаться с друзьями, я даже домой не отел. Позвонив отцу, я узнал, в какой больнице лежит мама и сразу же направился к ней.

Расписавшись на посту медсестры, я направился в палату реанимации. Мне сказали, что у мамы был приступ ил что-то похожее, я плохо разбираюсь в медицине.

Кроме запаха хлорки и медикаментов, в больнице чарующе пахло чем-то молочным. Мой желудок в мгновение ока дал о себе знать.

Стены больницы были зеленые, косяки облезлые, а в палатах стояли тяжелые деревянные двери.

Открыв дверь в палату номер семь, я сразу увидел маму. Лицо её было бледным и исхудавшим. Она всегда была крупной женщиной и очень часто пыталась похудеть, но се час она была не похожа на себя.

Я словно смотрел на абсолютно незнакомого человека.

Её волосы всегда были яркими и густыми, сейчас же, её стрижка больше напоминала мужскую. Одета она была в бриджи и березовою кофточку.

Увидев меня, она улыбнулась.

— Мне не сказали, что ты приехал. — о Боже. Услышав это тихий и хриплый голос, я чуть было не заплакал.

— Я только с поезда. Еще не был дома.

— И вот так сразу с дороги ко мне? — она медленно покачала головой в знак негодования и встала с кровати. — дайка я рассмотрю тебя поближе, лет сто тебя уже не видела. Забыл, поди про мать.

— Да как про тебя забудешь, ты и мертвого с могилы достанешь. — устремив на меня явно не радостный взгляд она приказала мне помолчать и продолжила осматривать меня с ног до головы.

— И чем ты питаешься только? Одна кожа да кости.

— Мне приходится много работать. Готовить нет времени.

— Всех денег не заработаешь.

— И ты снова права.

Пройдя в палату, я сразу же осмотрел её с потолка до пола. Единственное что я мог сказать, это то, что больница была старой.

— Как ты себя чувствуешь? Папа сказал, что у тебя был приступ.

— Приступ или нет, мне уже лучше. — посмотрев на меня уставши она добавила. — Ты так вырос.

— Только не начинай, пожалуйста.

— Не начинать что?

— не начинай все эту волокиту с воспоминаниями из прошлого. Оставь это папе.

— Тут ты прав, он любит поностальгировать.

— Он сказал ты в критическом состоянии. Я сорвался с работы, чтобы приехать. Мне нужно знать, что с тобой.

— Ты же знаешь, твой папа любит преувеличивать. — «Что? Преувеличивать?» Вы должно быть шутите.

— то есть я просто так приехал? — Супер!

— Не сердись на него. Он в последнее время весь на нервах. Сам понимаешь, мы люди уже не молодые. Просто войди в положение.

Мама была чертовски права. Да и я не видел ничего такого в том, чтобы провести время с семьей. Да и, похоже, что наш давний конфликт забыли все.

Но меня продолжало гложить одно, мысли так и были заполнены прошлым городом. Виталя, Ксюша. Я думал, как же мне стоит поступить?

Посидев еще немного с мамой, я поехал домой. Дверь мне открыла сестра. Папы еще не было дома, в последние время он все больше пропадает на работе. Сестра тоже выглядела уставшей, прям как мама. Атмосфера в доме царила такая же странная, как и обитатели жилища.

По возвращению отца я решился с ним поговорить, вид его тоже был убитым. Похоже, каждый переживал болезнь мамы вместе с ней. Я понимал и принимал их беспокойства, пусть я и не был сильно рад своему приезду на «родину», я все же был хорошо настроен.

Дома царил жуткий беспорядок, впрочем, только мама тут и убиралась. Все в семье всегда были либо заняты, либо ленивы.

Мне, как и всем домашним убираться не хотелось, я лишь слегка протер пыль в своей комнате. Питались они тоже не по-королевски. Ужином для них были либо макароны, сваренные на быструю руку или бутерброды с колбасой, которые запивались, чаем и старым-добрым «Дюшес».

Пусть дома и был бардак, я к нему быстро привык. Такая обстановка не сильно меня радовала, но было полезно разрядиться и не волноваться об окружении.

Так и прошли следующие два дня.

Мама не любила больницы и если она говорила что возвращается, значит это так. Вечером третьего дня моего пребывания дома я созвонился с мамой. Если быть точным, то это она мне позвонила, а если быть еще точнее, то позвонила она в самый ненужный момент. Дела которые я не закончил, документы которые я не отправил — все это, было безжалостно стерто одним нажатием клавиши. От удивления которое я испытал при звонке, я случайно все удалил. Да, эта была не мамина вина, но сорвался я на ней.

— Алло, Владик. Как вы там?

— Алло мам, все нормально. — отвечал я раздраженным д жути голосом.

— Ой как хорошо. Владик, меня завтра выписывают. Могу я тебя попросить об одолжении? — ее голос звучал так спокойно и ровно, что я начал успокаиваться.

— Да мам, что такое?

— Не мог бы ты прибраться дома до моего приезда и сварить борща. — я не был рад таким просьбам. И вообще, почему я должен был убираться там, где я фактически не живу? Мое прежние раздражение вернулось в двойном размере.

— Мам, почему ты не попросишь ХХХ? — имя сестры, как и родителей, я предпочту не упоминать в этом произведении, поэтому прошу меня простить за такие странные обозначения. — Она же все равно сегодня дома.

— Влад, твоя сестра и так устает целыми днями. Тебе что сложно помочь? — про себя я то и дело повторял: «Скорее бы она отключилась, скорее бы она отключилась».

— Мам, я тоже устаю. Меня вообще-то работа ждет.

— И что твоя работа не может подождать пока ты сделаешь что-то для матери? — голос её слегка дрогнул, словно она оговорилась, но я был уверен что она сказала то что хотела.

— Ты можешь попросить кого угодно, но ты продолжаешь просить, чтобы это сделал я. Ты вечно делаешь упор на том, что ты моя мать. Тебе не кажется это несправедливым?

— Давай, обсудим это завтра. Обещай, что сделаешь, как я прошу?

— Только если ты обещаешь приехать утром.

— Я обещаю.

— Я тоже.

Так мы и скрепили обещание, которое не выполним. Я не собирался выполнять просьбу, да и вообще, я планировал сходить кое-куда со своими старыми друзьями. Тем более, мама никогда не выполняла своих обещаний.

До нашей с ней прошлой ссоры, мы поддерживали хорошие и крепкие отношения. За её мелкие глупости я часто называл её «Глупой женщиной», на что она всегда отвечала мне смеясь: «Я слышу это от сына глупой женщины».

Но с годами все наши прошлые привычки и воспоминания стираются, прямо как клавиши ноутбука у популярного писателя. Если ты будешь часто придаваться воспоминания, то вскоре они поблекнут и совсем исчезнут. В противном же случае, они изменятся до неузнаваемости, и ты, этого даже не поймешь. Твой мозг просто напишет свой сценарий у себя в голове, и подставить под подходящий образ.

Как я и сказал, утром мама не приехала. Это было ожидаемо, но меня все равно тянуло ей позвонить. Чего я, кстати, не сделал.

Гуляя по старым местам с давно забытыми друзьями, мы вспоминали школьные дни и время проведенное вместе. Я и не заметил, как время уже давно перевалило за полдень. Прогуливаясь по одной из старых площадок, моему другу позвонили, внимательно выслушав собеседника, он повесил трубку и сказал:

— Владян, тебе надо домой.

— Что?

— Просто иди домой, звонил мой отец, сказал, чтобы ты шел домой. Я и сам ничего не понял, но тебе нужно идти. Давай погуляем в следующий раз.

Я быстро попрощался с парнями и отправился в сторону дома. Не знаю как, но я шел домой, уже зная, что, мня там ждет. Мой мозг сам проецировал мысли. Картинки, что начали мелькать у меня в голове, подгоняли слезы мне в глаза. Остановившись на тротуаре, я отошел в сторону, чтобы не мешать другим пешеходам. Я знал что сейчас сделаю.

«тр-р-р-р-р-р-р, тр-р-р-р-р-р-р, тр-р-р-р-р-р-р, тр-р-р-р-р-р-р, тр-р-р-р-р-р-р… вызываемый абонент недоступен или находится вне зоны действия сети оставьте сообщение после сигнала..»

Нет. Нет. Нет.

Почему я? Почему, черт возьми я?

Моя голова резко заболела, и я набрал номер папы.

«— Алло» — голос мужчины на другом конце телефона был мне не знаком. Нет, это точно был голос отца. Но звучал он до странного холодно и тускло.

— Пап, что случилось? Отец Коляна позвонил и сказал, чтобы я шел домой.

«— Ты только посмотри, они узнают все раньше нас, сынок, где ты сейчас?»

— Я иду домой, пап… — я сбросил.

Я не хотел верить. Я не хочу.

Я стоял ровно и смотрел вверх. Говорят, если поднять глаза, это помогает не заплакать. И Это помогло.

Я понимал что произошло, но вернувшись домой ничего не изменилось. Я чувствовал себя обычно, хотя и тревожно. Вскоре дом наполнился кучей странных и еле знакомых людей. Они начали убираться готовить, успокаивать сестру и меня.

Но я не нуждался в успокоении.

Вернувшись в комнату, я принялся заканчивать документы. Через час я уже отправил их шефу с маленьким и ясным сообщение, о том что задержусь дома. После я написал Витали. Не знаю, чего я ждал, я просто хотел написать. Но мне так и не ответили, возможно, он был занят, а может просто не хотел читать. Я уже не знаю.

Вечером, когда плачь, всхлипы и громыхания посуды сменились на громкий говор, я захватил с собой чаю и пару бутербродов, после чего начисто засел в комнате. Несколько знакомых лиц пытались меня вытащить, открыл я лишь сестре.

Её лицо было заплаканным, а увидев меня, она вновь разрыдалась. Я успокаивал её около час, а сам не проронил и слезинки.

Я просто не верил.

Вскоре сестра ушла к отцу. Плачь, возобновился. Не верили все.

Утром меня разбудил стук в дверь, тетушкам — родственницам мамы нужна была помощь.

Мне предстояло загрузить кучу еды в такую же кучу машин. Огромный бочек борща, рис, картофельное пюре и много чего еще. После чего, все присутствующие сели в машины и поехали друг за другом.

Я не верил.

Вскоре мы подъехали к церкви. Купола и кресты были обделаны ярким золотом, на окнах красовались узоры и даже забор был крестовидной формы. Сама церковь была выкрашена в белые и голубые тона. Двери были деревянными и старыми.

На улице было пасмурно и тепло. Казалось что само небо расстроилось этому шествию. Вся толпа мигом выскочила из машины. Мужчины, женщины, дети, старики и старушки. Были все, кого я знал и кого не знал. В руках они держали цветы. Разные. Кто-то розы, кто гвоздики. Я подумал, что и мне нужны цветы.

Я все-таки встречаю маму.

Благо цветочный магазин был рядом.

— Здравствуйте, мне нужны цветы.

— Добрый день, какие именно цветы вам нужны? Подарок на день рождение, годовщину, свидание?

— Подарок маме. — Оглядев огромный ассортимент, я приметил в углу у окна букет Хризантем. Большой букет сочетал в себе желтые и белые цветы. — можете показать мне вон те Хризантемы? — я пальцем указал на букет и милая продавщица тут же направилась за ним. Времени у меня было достаточно, все ждали отца и сестру. Им в этот день было хуже всех.

— Вот, пожалуйста. — Она держала в руках букет и мягко поправляла цветы.

— Я их беру. — упаковав букет получше, она всучила его мне. — Уверенна, вашей маме понравится.

— Я тоже так думаю. — Я прохрипел в ответ. — сколько здесь?

— Двадцать пять.

Посмотрев на букет у меня в руках, я аккуратно вынул одну белую Хризантему.

— Это вам. — я протянул цветов девушки. — Благодарность за цветы.

— Но как, же так, если вы отдадите мне цветок, там останется двадцать четыре.

— Ничего, мне хватит.

— Но это четное число.

— Да, я знаю.

Выходя из магазина, я лишь услышал её громкий ахающий вздох.

Церковь была не далеко, буквально за двумя пятиэтажными домами.

Машина отца опередила меня на несколько метров, за рулем был Слава, брат папы. Выйдя из машины, и отец, и сестра пошатывались. Им было трудно.

Время пришло, пора заходить в церковь.

Отец, сестра и еще несколько близких родственников шли вперед. Я же был где-то в середине толпы, я просто не спешил.

После того как я зашел в помещение, в глаза мне бросилась сотни икон. Где-то впереди, я, услышал, сильный плачь. Это был отец. Впрочем, систру я тоже слышал. Я сделал глубокий и прерывистый вздох. Толпа мешала мне видеть происходящие, словно меня и не было совсем, словно я не член этой семьи.

Какая-то женщина проходила между людьми и раздавала тонкие свечи, продетые в круглый картон, после чего нам помогли их зажечь.

Началось отпевание.

От запаха кадила меня затошнило, голова резко начала кружиться и паника овладела мной. Я чуть не упал. Находиться долго я там не смог. Меня вывели или я сам вышел, не помню. Кто-то из знакомых пытался, вручит мне таблетку пустырника, чтобы помочь успокоится. Таблетку-то я взял, а пить не стал. Мне бы это не помогло. Вслед за мной вывели сестру. Она была бледной, заплаканной, горюющей.

Отпевание кончилось.

Знакомый помог мне пройти за церковь. Там нас ждал катафалк.

Я увидел её впервые за четыре дня.

Она так спокойно лежала. Кожа её была чуть желтовата, но никак не бела, тело хоть и лежало в морге, не было окаменевшем. Её руки были скрещены вместе.

Казалось, что она просто спит.

Мотор завели и мы тронулись. Вот и кладбище. Смотря на эту картину, я вспомнил смерть бабушки. Я был тогда еще ребенком, но уже многое понимал. Кажется, мне тогда было лет восемь.

Пасмурные день, мокрая глина кладбища, незнакомые люди, слезы, красный гроб и знакомая женщина в нем. Сейчас картина повторялась.

Пришло время прощаться.

Последний поцелуй в лоб.

Подойдя ближе, я понял, что сейчас на ней надето любимое, синие платье и незнакомая белая косынка. Прикоснувшись к ней губами, я сразу оторвался. Моей задачей было попрощаться.

— прощай, глупая женщина…

От гроба меня оторвал отец.

Всем нам без исключения знакома боль утраты. Знакомо это сжигающие чувство одиночества. Чувство пустоты, когда лишаешься чего-то поистине важного. Но еще больнее осознавать, что это больше не вернуть. В момент, когда я, самолично кинул горсть земли, на заколоченный гроб, я понял.

Я лично её закопал.

В тот момент, когда я отошел от гроба, я понял.

Я её бросил.

В тот момент, когда гвоздь вбивали в крышку, я понял.

Я навсегда её потерял.

Сожаления… Чего они стоят на самом деле и кому они нужны? Вечная загадка. Но я сожалел. Сожалел о многом. Но было поздно.

Я упустил свое время.

В какой момент я это понял? Когда, бросил горсть земли на гроб? Когда стоял по среди дроги, в огромной толпе, весь одет в черное? Когда пошел дождь, а я единственный был без зонта? Когда понял что забыл положить в гроб цветы? А может быть, когда мне позвонил Виталя и сказал что едет ко мне?

Каким бы не был вопрос, ответ будет — Да.

Её похоронили под красивым Клёном, много народу с ней попрощалось. Но как бы сильно они не плакали, уже через час. Под дождливым небом стоял лишь я. Положив букет на свежую могилу я потянулся за сигаретой, но вспомнив что идет дождь, даже не стал вытаскивать из кармана пачку.

Плавно я опустился на мокрую и холодную землю. Смотря на крест с её именем, я искал слова. Но продолжал молчать. Мое дыхание было прерывистым. Я заикался, я молчал, но заикался. И лишь спустя тысячи раз я нашел что сказать.

— а я ведь говорил, что ты не держишь обещаний… боже…

Я наконец-то понял, мамы больше нет. Она умерла…

Она не вернулась домой… Не отчитала меня… Не возвела все в шутку…

Не пришла…

А я? Я был один.

Я её потерял, я не выполнил обещание. Не сказал то, что так долго хотел сказать.

Не сказал спасибо. Не попросил прощение. Я ведь даже ни разу не сказал, как сильно её люблю.

Я жалок.

И что теперь? Что теперь?!?

Я больше не увижу её яркие серые глаза, больше не дотронусь до мягких рук, не услышу звонкого голоса и не назову глупой. Я все потерял.

Я потерял её.

Земля ушла из под ног, и воздуха стало мало, во всем этом шуме дождя, навряд ли был слышен мой вой.

— Мам, ты знаешь, я никогда не дарил тебе цветов. Но я знаю что ты любишь Хризантемы. — …-прости меня, мам.

По возвращению домой, меня стала душить атмосфера поминок. Взяв бутыль водки, я окунулся в небытие.

Проснулся я только вечером следующего дня, алкоголь и усталость сделали свое. Выпив воды, меня даже не мучило похмелье. Хоть голова и раскалывалась, тошноты не было. Не систры не отца дома не было. Тетушка сказала, что они у дяди. Я понимал. Им нужно время. И мне оно нужно.

В скором времени я понял, что не могу нащупать телефон. Наверное, он где-то среди вещей, — подумал я. Но чтобы его найти мне понадобилось два часа и легкая уборка.

Ну вот, видишь, мам. И уборка и борщ. Только тебя не хватает.

Включив телефон я обнаружил сотни пропущенных звонков и сообщений от Витали. Он перестал писать и звонить около семи часов вечера. Вчерашнего дня конечно, и по все логике уже должен был приехать. Но спросив у тети я узнал, что никто не приезжал. Должно быть, он остановился у знакомых или поехал назад.

Телефон его не отвечал.

После двадцатой попытки дозвониться до него мне все же ответили.

— Алло, Виталь, ну где ты там спишь. Вчера сам трезвонил, а теперь игнорируешь. Ты нужен мне сейчас. Где ты?

— Алло. Влад? — женский голос мягко ответил мне в след. Я уж было подумал что ошибся номером, но моментально понял, сто это мама Виталика.

— Мария Степановна? Что случилось? Где Виталик? — сначала в трубке послышался шум и шорох, поэтому я подумал, что она передает телефон сыну. Но после шорохов раздался всхлип.

Нет, нет, нет, нет. Пожалуйста, не надо! Чертово мировоздание! Чертовы небесные силы! Молю вас не делайте этого!

— Влад. Вчера Виталик ехал к тебе. Вечером, на транспортном шассе произошла авария — …пауза — Влад, Виталик, он, разбился.

Вы когда-нибудь слышали, как трескается сердце? Как бьется ваш мир? Так же как стекло, но намного громче и больнее. Словно все, что вы, когда- либо имели, пропало за мгновение.

Так вот. Я лишился всего за сутки. Рекорд.

— Он… — я не успел договорить.

— ОН ЖИВ! Он лежит в коме, в тридцать восьмой больнице.

Жив, жив, жив. Жив! Он жив! Чертово мироздание, спасибо.

Я не успел собраться и выбежать из дома, голос из трубки меня прервал.

— Он жив. Но врачи говорят, что он может не протянуть горло. Я и муж в больнице. Я думаю он будет рад если бы придешь.

Может не протянуть? Нет. Не сейчас. Он должен жить! Должен ждать меня. Я ведь так и не ответил ему.

Я мчался как можно быстрее, от моего дома до больницы № 38 было всего двадцать пять минут. Впервые в своей жизни я бежал так быстро. Подошва горела, сердце стучало, а дыхание словно и вовсе пропало. Умру? Задохнусь? Все равно! Я должен его увидеть.

Я уже потерял одного дорогого мне человека и сейчас второй такой из-за меня лежит в больнице. И он может не протянуть до моего прихода. Времени не было, и я, не осознавал что впереди меня, не больница, а это главное.

И вот, реанимация, палата номер семь. Черт! Этот мир хочет убить меня как можно быстрее. Боль от утери распирала мою грудь и опускалась тяжким грузом. Передо мной лежал Виталик. Все его тело было изранено, и отовсюду торчали трубки. Датчик сердцебиения раздражающе пищал. Он дышит, — а это главное.

Я не знаю говорил ли Виталик родителям о его чувствах ко мне, но они удалились из палаты. Хотя я видел, как тяжело им это далось. Я сел возле прикроватной тумбочки и взял руку парня.

— Эй — я задыхался в одышке, но пытался быть более тихим. — ты разве не ко мне ехал? Какого черта ты здесь валяешься. — Я говорил с ним непринужденно, рассказывал о том, какой он нытик, кокой из него друг и что я очень сильно им дорожу. Рассказал о той чуши которую парят врачи о том что он не очнется — Смешно не правда ли? — еще никогда в жизни я не сжимал чью-либо руку так крепко.

Мое сердце было готово остановиться при виде аппарата, который то и дело снижал цифры пульса на экране.

— Виталь — говорил я уже сквозь слезы — Ты, правда важен мне и нужен. Я просто не смогу без тебя. Ты это понимаешь? — я сжал его руку сильнее и опустил к ней голову. Вся эта сцена напоминала фильм, но все было серьезно и напряжение во мне просто не выдержало. — Если ты очнешься, я сделаю для тебя все, слышишь? Я отвечу на твои чувства. Я буду рядом. Просто не уходи.

В ответ я услышал лишь тишину. Выйдя из палаты, я направился на пост медсестры. Но это было бесполезно, ведь уже весь персонал бежал в палату номер семь.

Огромное и теплое сердце моего друга остановилось.

Мне пришлось посетить еще одни похороны. И признаюсь честно, я не планировал снимать траур никогда. Смысл жить в этом тихом мире покинул меня.

***

Прошло так много времени и вот я снова тут. Много. А если быть точнее то два с половиной года минули с того лета. Я всегда был готов вернуться, но сделал это лишь сейчас. Что же изменилось с той поры?

Ну что ж. Многое. Например, я больше не работаю в компании. Теперь я журналист. Меня уволили, а если быть точнее попросили уволиться по собственному. На мое место уже был найден новый человек. Вот и ушел. Журналистом я пошел не сразу. Но профессия меня затянула.

Для меня странно снова стоять на этом вокзале, дороги здесь все такие же чистые. И это уже не начало новой истории со счастливым концом. Это конец старой. Ведь сейчас я стою на вокзале, чтобы уехать. И стою я один.

Я приехал сюда по работе два с половиной месяца назад. Я был рад вернуться, и я обещал. Первым делом хотел найти себе пристанище. Но к великому удивлению встретил знакомого.

Проходя через мост, я наткнулся на парня, сидевшего у самых перил. В руках он держал букет роз. Шея его была обвязана красным шарфом, а одет он был в легкое пальто. Я узнал его почти сразу, но не был уверен, узнает ли он меня. Но он сам меня окрикнул и был рад видеть.

Из его рассказов я узнал многое. Например, о том, что он больше не влюблен в подругу детства и нашел себе пару. К нему он кстати и направлялся, но от смущения, по дороге делал передых.

Я узнал многое, но он не рассказал основного. Когда я спросил у него о Ксении, но он сразу замолчал. Он посоветовал мне самому узнать все подробности. Мое сердце уже не так трепыхало при упоминании Ксюши. Но внутри что-то защемило.

Первым делом я конечно же отправился в дом девушки. С моего прощания прошло так много времени, но это место почти не изменилось. Оно скорее стало пустым. Минимум охраны, да и то не те огромные парни с дубинками в руках. Собачий вольер непривычно пуст. Хотя даже после усыплении старых собак Игорь в этот же день привез щенков.

Я позвонил в дверь, но открыл мне не дворецкий Владимир, а старая и полная женщина. У неё я узнал, что дом этот уже как два года не используют. Хозяева переехали, куда не знает, но по её словам, произошло здесь что-то ужасное. И вот, мое сердце снова пропустило удар.

Я долго думал, что же дальше. Изначально, поспрашивал у местных журналюг, не знают ли они чего, но те только отнекивались, да увиливали от ответа. Я пришел к выводу, что нужно идти напрямик.

Что может быть лучше, чем просто взять интервью у начальника местной полиции. Пусть не сразу, но этот хмырь меня узнал. Он долго прикидывался незнайкой, но все же поведал мне историю, от которой зашевелились волосы.

— Я расскажу все, только с гарантией что мое имя нигде не всплывет.

— Вам не стоит волноваться, я напишу вам расписку.

— Тогда ладно. Слушай. — Глубоко вздохнув, он потер челюсть и начал вещать — Случилось это почти через месяц после твоего отъезда. Все было как всегда. Праздники, банкеты, игры. Ничего необычного. Вот только это с виду было так безоблачно. В один осенний день, числа двадцатого, наверное. В участок поступил звонок. Звонивший заявил, что видел как мужчина, девчонку схватил и утащил. Куда, когда? Ничего не ясно. Ну мы стало быть и выехали на поиски — он остановился и прочистив горло продолжил — Видели все это возле охранного агентства Игоря, отца Ксении. Ну, я человек не глупый. Знаешь ли, к нам в город разный контингент приезжает. И на всех мы справочки наводим. Как говорится предохраняемся от неожиданности. Точно помню, в тот день дождь еще пошел. — он снова замолчал, наверное все-таки подбирал слова. — В этот день, было заведено одно негласное дело. Почему негласное? Потому что заявления никто не подавал. Девчонку мы нашли, вернее я нашел. Разорванное платье, кровь, синяки, ссадины. Все говорит об изнасиловании. В тот день, я пожалел, что вообще работаю в полиции. — и снова молчание.

Он долго думал что сказать, но решил не церемониться.

— Той девушкой была Ксения. — я это уже понял, но сердце все же замерло от шока — а насильником был Григорий. — нет, я ошибся, именно тут мое сердце остановилось. — Я не знал что делать, впервые за все время своей работы, я не знал что делать. Когда я вывел Ксению на улицу, она еле стояла на ногах. Прямо перед машиной она упала, молила меня отвести её домой. Лицо не выражало никаких эмоций. Вообще никаких. Я отвез её домой, но увидав коттедж, она заплакала, словно я должен вести её в другое место.

Мое сердце колотилось, руки дрожали, а разум потускнел.

— В этот же день я увидел лицо своего давнего знакомого Игоря, его лицо вообще не выражало ничего. Он даже не реагировал на дочь. Но не это главное. Заявление все же было написано на следующий день и расследование было начато. Мы задержали Григория и посадили, но он выбрался и загремел в психбольницу на долго. Вот только было поздно. Через два дня после изнасилования, тело Ксении было найдено в петле в её комнате. Нашел её брат.

«Тело. То есть, её больше нет. Я опоздал. Опоздал на два года».

Я понял все давно, но надеялся, что финал окажется другим.

— почему мне не сообщили о похоронах?

— Их не было.

— Что?

— Тело просто опустили в землю. На могиле видели лишь отца.

— Ясно.

Он рассказал еще о многом, а после полученной расписки мы расстались.

Почему Григорий так поступил? На это у меня есть объяснение.

***

Мать Григория, Изольда была изнасилована в возрасте семнадцати лет. Вследствие чего забеременела. Она была хороша собой, умна и из обеспеченной семьи. Насильник и сводный брат Изольды предложили ей выйти замуж и под давлением родителей она согласилась.

Но и во время беременности и после родов, она не бросала попытки избавится от «Ублюдка».

После рождения мать пыталась полюбить его, давала необходимый уход, но из-за тригера, что преследовал её, у неё ничего не вышло.

Отец мальчика периодически бил и насиловал мать и часто ребенок был свидетелем этого действия. Мать же после долгих избиений тронулась умом и срывала злобу на сыне.

Из-за сложившейся обстановки Григорий в подростковом возрасте часто не появлялся дома, и проводил все свое время в компании единственного друга — собаки. Сверстники его не принимали, считали странным и издевались. Он рос жестоким и лишенным любви.

Однажды отец решает закалить дух сына и убивает собаку, Григорий сбегает из дома к бабушке и дедушке, но его быстро возвращают.

В 15 лет мальчика отправили в военный интернат. Там он подвергается жестокому сексуальному насилию. В результате множество драк и нарушений был отчислен и вернулся домой. Дома его не ждали и вовсе не были рады видеть.

Вскоре его снова отправили в военный пансионат, там он не стал долго ждать пока за ним придут. Он быстро запугал все кто был в его поле зрения. Мать изредка писала сыну, прости не возвращаться. Мальчик находил утешение в дрессировке собак.

В 25 лет Григорий встречает Игоря и влюбляется, он прекрасно осознает, что тот Гомофоб. Он пытается отдалиться от Игоря и уезжает на службу. По возвращению он знакомится с семьей Игоря и остается рядом.

Григорий питает к женщинам ненависть и Ксения не исключение. Он вбил себе в голову что противоположный пол должен страдать.

С раннего возраста он начинает приставать к девочки, а та в свою очередь пытаясь сказать отцу, но её не слушали. В возрасте 17 лет Григорий изнасиловал Ксению. Из-за морального поведения и психических проблем девушка совершила суицид.

На Григория завели дело и посадили, но после он был переведен в психбольницу и признан невменяемым.

Мне удалось поговорить с ним лишь раз. Последние что он мне сказал, были слова о Ксюше.

«— Знаешь, что она написала в предсмертной записке? Нет? — он усмехнулся — Там было написано, «Жизнь прекрасна, не правда ли»? Эти слова резали без ножа. Я вот все, понять не могу, если он называл, её, ничтожеством, то я тогда кто?»

Внутри меня содрогались струны, струны — терпения, нервов, выдержки. Называйте, как хотите. Меня не было здесь так давно, но привычная картина так и не изменилась. Единственное, чего не хватало — Ксения.

Без нее этот город был похож на пустое месиво. Не важно, чистые ли здесь асфальты, многолюдные ли перекрестки, чего-то мне всегда будет не хватать. Ксюша была недолгим лучиком света в моей жизни. Пусть мои чувства почти полностью остыли, но она была ванна для меня. Сейчас я уже не вспомню, что именно чувствовал, не помню, какая на ощупь была её кожа, каким мягким был волос, не помню всего важно, что приносило ясность в мои дни. Я понял, что мои чувства были временным ощущением, эмоциональным всплеском. Я осознал это после смерти Витали. Еще год я навещал его могилу, и могилу мамы. Я не мог себе простить того ужасающего разговора, той агрессии и пустых слов брошенных на ветер. И чувств, вспыхнувших после его смерти. Я был глупцом, потерял единственного друга, предполагаемому возлюбленную, потерял самого дорогого человека в своей жизни — маму. Я был лишен всего, за столь короткое время.

Я заслужил это.

На момент разговора с Григорием у меня уже было собранно много материала для статьи, но предполагаемый псих поведал мне одну тайну. Он рассказал нынешний адрес Игоря, и я просто не мог не навестить его.

Тогда он жил на другом конце города, в старом коттедже у озера. Владения его уже не блистали яркость и великолепием и собак в вольере я тоже не наблюдал.

Я позвонил в дверь и мне открыли. В проеме я увидел на удивление знакомое лицо.

— Влад? — спросил мужчина в черном смокинге. Это был Владимир, преданный дворецкий Игоря.

— Я хочу видеть Игоря Николаевича.

— Я ему сообщу, подожди немного. — он ушел, а я остался ждать.

Спустя время, встречу одобрили. Я прошел внутрь и поднялся по лестнице. Темные коридоры, старые стены и потушенный свет. Все это не было похоже на пристанище такого человека как Игорь, даже если и подходило его натуре.

Я прошел в серую комнату, в дальнем правом углу, возле огромного окна, в старом и потрепанном кресле сидел он.

— Какой неожиданный визит, я думал, что больше не увижу тебя.

— Отчего же вы так решили. — почти перебив его спросил я и сел на кресло рядом.

— Да так, не бери в голову.

— Может это потому что меня уволили и повода приезжать сюда не было?

— Так ты наешь?

— Осип Григорьевич поведал мне причину.

— Вот же, а ты упертый. Неужели городок наш приглянулся?

— Что за чушь? Ты знаешь, по какой причине я здесь.

— Ты опоздал, костров. Её здесь нет.

— И чья это, по-твоему, вина?! — Почти крича, произнес я.

— Я сам знаю чья. — Прошипел он стискивая зубы так что я слышал скрип.

— И после всего ты так и продолжаешь оставаться горделивым глупцом. Даже могила тебя не исправит.

— Ты думаешь, я рад?! — прокричал он мне прямо в лицо. — Думаешь, я счастлив осознавать, что её нет?

— Но ты был счастлив видеть её страдания! — теперь на крик переходил я.

— Я был не прав и осознал ошибку. Но было поздно. Как думаешь, что я чувствовал, увидев её избитую и в крови. Я понял все мгновенно. Слыша эти ужасные крики из ванны, видя её умирающие лицо. Я понял каким идиотом и выводком был. — в воздухе повисла пауза, и тишина разъела потолок. — Нет, я понимал это всегда. Я все знал и закрывал глаза, собственными руками калеча её тело и душу. И в тот момент, когда я был готов принять ее и утешить, она прошла мимо. Избитая, тихая и поникшая. — на глазах мужчины вылезли слезы — она даже не могла предположить, что я ей помогу. Собственная дочь была уверенна, что я ненавижу её настолько, что готов отдать мерзкому ублюдку.

— Разве это было не так? — я гневался, но в этом не было смысла. Ведь этот человек уже плакал.

— Я лишился все. Потерял жену, сломал и потерял дочь. Внучку. Заслужил ненависть сыновей. Я уверен, что эти грехи мне не искупить никогда. — он поднял на меня мокрые глаза. — Скажи, Влад, разве меня можно назвать человеком.

— Не мне это решать. Скажите где её могила?

Третий ряд., восьмая могила. Прямо под ивой.

Я был разочарован. Думал, выскажу ему все что думаю, изобью до потери пульса, а может, и вовсе убью. Но видя этого человека, я понял. Его уже не убить, ведь он сам убил себя, уже очень давно.

По пути на кладбище я понял, что те слова, обыденно брошенные им когда, предназначались не Ксюше и не мне.

Ничтожеством, он называл себя.

Он так и не смог себя простить. За то что делал, он был сломлен и решил, что может ломать других. Я никогда не смогу его просить, но я уверен, Ксюша бы простила.

— А вот и я. Давно не виделись.

Время идет никого не щадя, тикают часики вечности и наши пути больше не пересекутся. История Ксении закончилась тихой фразой на могильной плите, которая так и говорила, «Все в порядке». Ну, а моя история продолжит свой ход, и возможно вы увидите её снова. 

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Мой дорогой читатель. Эта первая объемная работа написанная моей рукой. Она создавалась около девяти месяцев и была переписана три раза. Эта история в полной мере рассказывает нам о домашнем насилии и его итогах. История состоит из правды ровно на половину, но если здесь и есть ложь, то лишь в деталях.

Я бы могла сказать многое, но не стану тянуть.

Насилие являет собой самое низкое и мерзкое деяние на свете. И оно не может быть прошено. Если человек позволяет себе применять силу по отношению к другим, то мне сложно называть его человеком.

В мою голову ни как не может уложиться сама мысль о том, чтобы причинить вред своему близкому. За свою жизнь я не раз сталкивалась с домашнем насилием, мои близкие так же ему подвергались. Агрессор часто оправдывает свои действия психологическими травмами или давлением со стороны, но это никогда не сможет оправдать его действий. Стоит помнить, что «понять» и «простить» — понятия совершенно разные.

Вы можете жалеть насильник или ненавидеть, решать вам. Но помните, итог любого бытового насилия один и это явно не счастливый конец.

Если вы подвергаетесь домашнему насилии, или ваши близкие с ним сталкиваются, то вам стоит обратиться в полицию, в реабилитационные центры и центры помощи жертвам насилия. Также, вы можете получить помощь в наших социальных группах в ВКонтакте и Телеграм «Совиный дом». Мы всегда готовы выслушать ваши истории и найти способ вам помочь.

И со слезами на глазах позвольте мне добавить. Каким бы человеком вы небыли, вы достойны любви и защиты. Достойны быть свободными и здоровыми. Не позволяйте другим забрать это право!

Спасибо что прочитали нашу книгу!

Оглавление

Ничтожество

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА