Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
Глава 1
Ивар
Видавший виды Focus с проржавевшими порогами нагло подрезает маститые иномарки, но визгнув тормозами у светофора, замирает. Девчонка за рулем растирает слезы по лицу, и совершенно не озабочена ситуацией на дороге. Пшеничные пряди выбились из высокого пучка, а на лице вселенская печаль. Кажется, все водители любуются этой девчонкой, прикидывая, как увернуться. Стоит моргнуть желтому сигналу, как машина дергается с места, но шарахается от левой помехи и смачно «лижет» мое крыло.
– Вот дрянь! – ударяю я по рулю со злости, ибо терпению моему пришел конец! Так и знал, что эта неадекватная с зареванной физиономией устроит аварию!
Отвратительное утро, ознаменовавшееся бабской сценой, намечающийся крах моей затеи с танцульками в ночном клубе, да еще и какая-то курица покоцала мой свеженький Cruiser. Безусловно, я старомоден, разъезжая по городу на своей махине, но она моя! Закипая от ярости, я подлетаю к дверце Ford и распахиваю ее. Вытащив девку за локоть, я подтаскиваю ее к месту «сцепления» наших машин, и готовлюсь уже заорать…
– Ты… твою мать, слепая? – ору ей прямо в лицо, но кажется, перегибаю.
Совсем юная мордашка с огромными серыми глазищами, заплаканная, с дрожащими губами. Она смотрит на меня, и слезы продолжают катиться по нежным щекам. Пытается ответить, но лишь шевелит маленькими аккуратными губками беззвучно.
– Дура, бля*! – выдыхаю обессиленно, потому что взять с нее нечего, кроме слез!
Отпускаю ее локоть размашистым жестом, и девчонка тут же хлопается на пятую точку прямо посреди трассы. В коротеньком белом пальтишке, в черных с зелеными полосками легинсах до колен и прямо на мокрый от дождя асфальт! Под недовольные сигналы вынужденных объезжать нас машин, я опускаю глаза и вижу на ее ногах мягкие пуанты с атласными розовыми лентами. Бушующие на ветру кроны берез, сигналящие машины, деловитые фуры, а эта уселась в пуантах на дорогу!
В школе, которую мне довелось заканчивать давным-давно, девчонки ходили в кружок хореографии, и вот эти тапки-лапти с розовыми лентами я прекрасно узнавал. Кроме того, на вчерашнем кастинге попалась одна такая, в этих колодках, и прыгала, надо сказать, не плохо, но такая тощая и безликая. А сейчас я созерцаю эти же «копытца» на сочных и идеальных ножках девчонки, которая таращится на меня, как на демона.
– Это что? – указываю пальцем на ее ноги.
Бедняга сжимается, но быстро поднимается. Дико туплю, даже не подав ей руку, хоть и являюсь прямой причиной ее падения. Серые глаза по-прежнему мокрые и испуганные, но пронзительно изучают меня.
– Пуанты…мягкие… – отвечает смущенно. Очевидно, падение привело ее в чувство.
Она делает шаг, чтобы увидеть масштабы последствий своей неумелой езды, и ожидаемо закрывает ладонями лицо. Грязными после асфальта ладонями!
– П-простите… я нечаянно, – и льдистые серые глаза царапают полировку уже моего собственного кузова, потому что такого ужаса и искреннего горя в глазах почти… ребенка я еще не видел. – У Вас оформлена страховка? Давайте я подпишу схему происшествия… – говорит, едва слышно ее от трассы. Замечает, что грязными руками перепачкала лицо и просто замирает, рассматривая их, не представляя, что ей теперь делать.
– Что? – задаю дурацкий вопрос, и снова перевожу взгляд на ее ноги. – Ты танцуешь? Профессионально?
– Уже… нет. – получается огорченно, на выдохе.
– Это как? – спрашиваю куклу, хлопающую глазенками.
– Это не имеет отношения к делу… Схему подписываем? – меняется в лице девчонка, и теперь я хотя бы понял ее возраст. Это уверенные годов двадцать, не больше!
– Нет, красотка. – я снова подхватываю ее под локоть и увлекаю в свою машину. – Не дергайся! Мне нужно с тобой поговорить!
Бесцеремонно толкаю ее на заднее сиденье своего внедорожника и усаживаюсь следом. Она испуганно рассматривает меня, заметно дрожа, как птенец.
– Я ищу танцовщицу. Если есть сольный номер – идеально, если просто сможешь встать в ритм – хорошо. С оплатой не обижу. Говорю понятно? – сканирую малявку взглядом, и протягиваю пачку влажных салфеток.
– А что за сцена? Это театр? – она поспешно трет ладони, не спуская с меня серебристых ясных глаз.
– Это популярный ночной клуб «Блокпост». – отвечаю, и не отдавая отчета себе, разглядываю девчонку, боязливо сжавшуюся в полуметре от меня. Высокий пучок на макушке растрепался и пара прядей небрежно лежат на высокой тонкой шее. Ее кожа, кажется, прозрачной, и рельеф тоненькой шеи и торчащих ключиц просто обезоруживает. Точно танцульками занимается.
Действительно! Как можно жить в городе и не знать «Блокпост»?
– А какой стиль танца, что-то напоминающее кабаре или локинг?
– Хрен его знает. Думаю, ты справишься. – киваю удовлетворенно головой.
– А как же ДТП? Если я уеду, то могу остаться без прав.
– Я куплю тебе новые, если выйдешь сегодня на сцену. – говорю уверенно, ибо без прав ей точно лучше.
– Сегодня?
– Именно. Отскребай свое крыло и за мной, поняла? – командую по привычке.
Она кивает, но будто и не меняется ничего. Серебристые глаза смотрят с недоверием и тревогой. Правильно, малышка, меня лучше опасаться!
– Зовут как?
– Рита…
– Возьми, – я протянул ей свою визитку. – Если ты потеряешься в потоке, я найду тебя. Отработай неделю, и я забуду про вмятину на моем крыле.
Она снова кивает, дотронувшись до лица и стирая слезы. Что-то было в ней странное, неуловимое для меня. Обычная девка, но такая… беззащитная что ли. А какие из них могут постоять за себя? Такие-то вот молоденькие? С тонкой шейкой и острыми коленками?
Выбираюсь из машины и подаю руку девчонке, стараясь быть вежливым. Невесомая крохотная ручка ложится в мою огромную ладонь, и Рита выпрямляется. Золотисто-рыжие, пшеничные волосы небрежно спадают на плечи от распустившегося пучка, и она подхватывает резинку, которая допустила это происшествие. Рита по-прежнему испуганно смотрит на меня от уровня, наверное, плеча, не выше, и покорно следует к своей машине. Провожаю ее взглядом, и усаживаюсь за руль.
Срываюсь с места и поглядываю в зеркало заднего вида, спецом не набирая скорость. И она едет за мной! Воодушевляясь и даже глупо улыбаясь, я качу в Блокпост, где уже с самого утра Федор гоняет девок, готовя к вечеру. Вот ведь народец ненадежный! То у них месячные, то любовник фэйс начистил, то еще чего! А работать кто будет? Зассыхи с длинными ногами, не имеющие и шанса на соображение за пределами дорогих шмоток и длинных ноготков.
– Федь, я везу тебе очередную звезду. Ты как? – спрашиваю, не отрываясь от руля, благодаря удобной жабре на ухе.
– Да, как? Марина вся тошная, солировать по-прежнему некому. Надо смотреть новенькую, конечно, везите. – огорченно говорит Федор, администратор программы в клубе, который я купил недавно и теперь должен «отгулять» администрацию, чтобы упрочить связи и обезопасить заведение от лишних поборов.
– Иди за мной, – говорю девчонке, опасливо озирающейся по сторонам.
Она выходит из своей раритетной тачки и отправляется следом, запахивая полы полупальто.
– Доброго дня! – бросаю охраннику на входе, придерживая дверь, и стройная фигура буквально просачивается в полумрак заведения.
Ее белое пальтишко и она вся выглядят чужеродным организмом в приглушенном кальянном полумраке. У барной стойки, сверкая ляжками, расположились девчонки, потягивающие, надеюсь, сок. А эта малявка с пучком на макушке выглядит недотрогой, чистенькой и ладненькой на их фоне. Стройные ножки и идеальный круглый задик, крохотные по размеру эти розовые пуанты…
– Туда, – указываю ей, и беру под локоть, увлекая к сцене.
По обе стороны от основной сцены полусценки, отделенные парой ступенек выше. Шесты. Красивые, блестящие, на них работали только Оксана и Милена. Иногда мне даже доставляло удовольствие, смотреть, как они извиваются телом, но со временем, все утратило былую прелесть. Мила так и не стала домашней, хотя активно и настойчиво лезла в мою постель, но оказавшись в ней, не пожелала бросить блядских привычек. Возможно, я тоже не усердствовал в построении семьи, да только не бредил я тем, в чем ни черта не смыслил.
– Вперед, и изобрази мне так, чтобы я засмотрелся. – я прикоснулся к шее Риты, что помочь снять пальто, и она вздрогнула.
Снова испуганные глаза, темные сейчас, и приоткрытые крохотные губки. Она позволила снять с нее пальтишко, и робко шагнула на ступеньки. Федор отвлекся от разговора и уставился на нее во все глаза. Одна из девушек тоже замолчала и подняла глаза. Музыка в баре стихла, и Федор щелкнул бумбоксом.
Какие-то современные динамичные мотивы, и девчонка… закружилась балериной… Потом, с резких поворотов совершила несколько пластичных выпадов, и, вильнув бедрами, попала-таки в такт. Уводя танец в модные ритмичные движения, она вполне гармонично двигалась по сцене, демонстрируя хорошую растяжку, сверкая рельефным животом под подпрыгивающим коротким топом. Идеальная талия, поджарые спортивные бедра, пластичные руки, и, кажется, гуттаперчивая спина. То ли свежая кровь, не затертая вдоль стен этого дорогого притона, то ли по-настоящему живые эмоции, цепляющие взгляд, но куколка выглядит органично на сцене, двигаясь маленьким красивым мотыльком в приглушенном свете фиолетовых софитов.
Ничего не понимая в танцах и музыке, ориентируясь лишь на понятия «нравится» – «не нравится», я уже готов был взять ее на договор. Неожиданно звонит телефон, и я вынужден оторваться на разговор. Естественно, новичок в группе быстрого реагирования накосячил, и мне срочно нужно было ехать.
– Федор, паспорт у нее отксерь, подготовь договор, или лучше пусть сидит тут до вечернего выступления. Задержи ее! –бросаю коротко, спешно следуя к выходу. – Отвечаешь! – указываю пальцем на сцену.
Выскакивая из клуба, я фотографирую номера ее потертой машины и отправляюсь к себе в офис «Герата». Крупнейшее в Тверской области охранное агентство с десятком групп быстрого реагирования требует постоянного внимания и контроля. Кроме моих ребят, в городе осталась лишь государственная инкассация и полиция.
Глава 2
Ты не можешь менять направление ветра,
но всегда можешь поднять паруса, чтобы достичь своей цели.
Оскар Уайльд
Рита
Я проспала! В такой важный день в моей жизни я проспала! Подскочив как ужаленная, я начала быстро собираться, натягивая дежурные легинсы и кроссовки, хватая сумку с пуантами, леотардом и жесткой резинкой для волос.
На выходе из своего убежища мне удается только тихо почистить зубы и умыться. Грязным полотенцем воспользоваться просто нельзя, поэтому выбегаю на лестничную площадку с мокрым лицом, тихо прикрывая за собой дверь. Как вор, я уже несколько лет выбираюсь так каждый день, молясь, чтобы обитатели квартиры не услышали и не помешали мне. На работу лучше не опаздывать, а сегодня я снова предпринимаю попытку… поступить в самопальную танцевальную труппу.
Моя давняя мечта, балет, не осуществима. Сначала не было возможности, но для меня нашелся старенький купальник. Отом разрешали заниматься в простой футболке и легинсах, а потом… мне сочувствовала педагог, но поделать было ничего нельзя. Несколько лет я пыталась физически восстановиться в секции спортивной гимнастики, но все было тщетно. Жалкое подобие танцу, настоящей страсти и отдаче! Проклятый и ужасный случай перечеркнул мою жизнь на «до» и «после», и сейчас было это «после», становящееся все хуже с каждым днем. Мне хотелось танцевать до слез, до истерики, до изнеможения, потому что ничего в моей жизни не было прекраснее движения…
«Бабуля, у меня получится, правда? Я так надеюсь! Может, удастся уехать отсюда? Представляешь, я смогла бы увидеть другие города!» – я мысленно разговариваю со своей бабушкой, покойной, но самым дорогим мне на свете человеком. Эти монологи вытаскивают меня из грубой депрессии, не дают сойти с ума, удерживают на тонкой кромке льда под названием «жизнь».
Девчонки толпятся у арендованной студии, на ходу переодеваясь, поправляя прически, погромыхивая обручами и топая пуантами. Такие же разномастные, как и я – после секций, студий, с разными навыками и возможностями. Нас приглашают парами, и вот я внутри. Несколько человек развалились на стульях со списками на коленях. Примитивная музыка, куратор просит что-то изобразить, лавируя между мной и девушкой. Я ловлю ритм, уводя движения в туры и прокручиваюсь несколько раз до треска в теле. Внимание переключается на меня, замечаю, когда укладываюсь в движении на пол, и принимаюсь двигаться дальше, но нога уже ноет… Еще минута и все, я припадаю на нее, и вынужденно опускаюсь на колено, морщась от боли.
– Девушка, у Вас травма. Бедро? Пах? Вы с инвалидностью планируете выступать в труппе? – слышу беспощадные слова. Не в первый раз…
В групповом танце это не заметно! – хочу закричать, но меня уже «забраковали», крикнув «следующая», и ошпаренная очередной неудачей, я плетусь на выход.
Без красивых и резких поворотов невозможно танцевать эффектно, поэтому даже зная свою проблему, я все равно пытаюсь…пытаюсь выполнить программу, демонстрируя, что могу потянуть. Не смогла! Меня снова ждет проклятая нелюбимая работа! И мечты, дурацкие, наивные. Сколько раз я пыталась прокрутить свои воспоминания обратно, чтобы произошло не так, чтобы мое тело не пострадало, и я сохранила бы свою пластичность полностью, но увы…
«Чудом разрыв связок не полный, но конечность будет двигаться полноценно. Правда, про танцы лучше забыть». Слова врача уже много лет звучали в моей голове и были самыми жестокими на свете. «Двигаться полноценно»? Я не могу двигаться без танца! Я просто тихо умираю… до следующего объявления о наборе в танцевальную труппу. Пробовать себя в балете было уже бессмысленно по возрасту, в двадцать лет и с разрывом связок бедра у меня ни одного шанса!
Бесконечные светофоры и дорогие тачки, толпы людей с разными лицами, и им всем плевать, что я больше не могу! Не могу жить с этим! Срываюсь на светофоре, но водитель слева еще более торопливый, чем я. Приходится шарахнуться, и подрезать машину справа. Уже на тормозе цепляю крыло огромного черного Крузака. Замечаю через неполную тонировку водительского стекла, как водитель тут же нервно бьет ладонями по рулю. Вот и докаталась!
Слезы продолжают катиться по лицу, но мне сейчас все равно, даже если эта огромная приближающаяся горилла хватит меня и прибьет. Он оказывается рядом и распахивает дверцу старенькой машины, вытаскивая меня за локоть, и тащит к месту «разбора».
– Ты… твою мать, слепая? – орет мне прямо в лицо.
Взрослый мужик с густой аккуратной бородой пышет гневом и, наверное, желает меня прибить, но мне безразлично, хоть я и продолжаю плакать. Все не об этом. Жаль, что я поцарапала ему тачку, но ведь это же просто тачка, она не живая…
– Дура, бля*! – бросает в меня, не добившись никакой реакции.
Он дергает мою руку, продолжая держать стальной хваткой за локоть, и резко отпускает. Не удержавшись на ногах, я просто плюхаюсь на попу прямо на асфальт. Мимо нас проезжают машины и сигналят, демонстрируя свое недовольство, но я настолько залипла на своих проблемах, что не замечаю. Мужчина удивленно смотрит на мои ноги и спрашивает:
– Это что? – указывает пальцем на…пуанты?
Да, я выскочила прямо в легинсах и пуантах, едва накинув любимое белое полупальто. После его покупки я помню была изнурительная диета, потому что зарплата у меня… слезы.
– Пуанты…мягкие… – отвечаю, отмирая. Не хватало еще вот так расклеиться перед гориллой со своими слезами-соплями.
Резко поднимаюсь, привычно оберегая проблемную ногу, и разглядываю крыло Крузака. Ладони непроизвольно тянутся к лицу, потому что вмятина приличная, с кусочками отошедшей краски. Боюсь, мне до пенсии расплачиваться… а еще машина не моя… Господи!
– П-простите… я нечаянно, – поднимаю на него глаза, потому что натворила это я и нести ответственность тоже мне, – У Вас оформлена страховка? Давайте я подпишу схему происшествия… – мямлю, замечая, что мои ладони грязные от мокрого асфальта и ими я терла лицо…
– Что? – он пялится на меня и мои ноги. – Ты танцуешь? Профессионально? – хищный прищур и цепкий взгляд темных глаз прожигает во мне дыру.
– Уже… нет. – отвечаю не уверенно, зато честно. Какая же из меня танцовщица?
– Это как?
– Это не имеет отношения к делу… Схему подписываем? – решаю прекратить уже этот театр, понимая, что стою с грязным лицом, заплаканная и униженная дальше некуда!
– Нет, красотка. – он подхватывает меня под локоть и увлекает в свою машину. – Не дергайся! Мне нужно с тобой поговорить!
Он плюхается следом на заднее сиденье дорогого салона, к которому я и прикоснуться боюсь!
– Я ищу танцовщицу. Если есть сольный номер – идеально, если просто сможешь встать в ритм – хорошо. С оплатой не обижу. Говорю понятно? – рассматривает меня, как пойманную в банку муху, и протягивает упаковку влажных салфеток.
– А что за сцена? Это театр? – принимаюсь тереть ладони и делаю вид, что мне интересно.
– Это популярный ночной клуб «Блокпост».
Слух режет это название. Я и Блокпост? Серьезно? Может, перегар в квартире, где я ночую, впитался через кожу и у меня галлюцинации? На самом деле дыхание перехватывает, а сердце отказывается биться от слова «Блокпост». Заведение славится на всю округу сценой и шикарным танцполом, а еще… там очень хорошо платят. Девчонки-продавщицы переговаривались в подсобке, что ищут выходы, устроиться туда хоть кем…
– А какой стиль танца, что-то напоминающее кабаре или локинг?
– Хрен его знает. Думаю, ты справишься. – кивает головой.
– А как же ДТП? Если я уеду, то могу остаться без прав.
– Я куплю тебе новые, если выйдешь сегодня на сцену. – уверенно, по-хозяйски отвечает репликой хозяина жизни.
На нем дорогой до боли в глазах костюм, такие же красивые часы, и пахнет от мужчины так, что в пору мне хлопнуться в обморок, потому что таких я видела только по телевизору, которого в доме давно нет.
– Сегодня?
– Именно. Отскребай свое крыло и за мной, поняла? – командует грубым голосом, но в принципе не особо зло. Уж злобу и ярость я не смогла бы ни с чем перепутать… – Зовут как?
– Рита…
– Возьми, – он протягивает свою визитку. – Если ты потеряешься в потоке, я найду тебя. Отработай неделю, и я забуду про вмятину на моем крыле.
Киваю ему, обещая прочитать его визитку, потому что сейчас едва пришла в себя. Тяжело мне… каждый раз себя вот так собирать по кусочкам…
Он выходит из машины первым и подает мне руку. Дрожа, все же я принимаю его внимание хотя бы только потому, что этот мужчина обеспечен, а значит и воспитание у него не такое, как у меня…
Предательский пучок распускается от лопнувшей резинки, и я едва успеваю подхватить ее по пути к земле. Выпрямившись, я вижу, что достаю мужчине едва ли до плеча. Если бы не его устрашающий вид, нахмуренные брови и черные сверлящие глаза, то мне было бы намного проще. Но мужчина выглядит рассерженной… гориллой, с огромными плечами, большими накаченными руками. Наверное, он частый гость в спортзале, и я рядом с ним смотрюсь тощей мухой, бесцветной, невысокой, заплаканной, с давно разбитым сердцем и исковерканной судьбой. Правда, последнего ему знать совсем не стоит…
Покорно иду к своей машине, всхлипывая, и трогаюсь с места за черным внедорожником, стараясь быть внимательней и не въехать ему в задний бампер. Дорога до клуба занимает не много времени, или я просто его не замечаю, но уже паркуюсь рядом с этим вагоном и выхожу. Сигнализация его машины тоскливо пискнула, и я готова следовать за мужчиной.
– Иди за мной, – говорит уверенно и шагает ко входу.
– Доброго дня! – бросает охраннику на входе и придерживает дверь, куда я просачиваюсь без лишних напоминаний.
В полумраке клуба я различаю две большие зоны. У барной стойки восседают типичные красотки, потягивая напитки и покачивая длиннющими как шланги ногами. Темный танцпол и за ним сцена. Она небольшая, потому что по бокам есть еще полусценки с пилонами. Значит, помимо просто болтающихся девиц, есть еще пара тех, кто работает у шеста. Такие танцовщицы большие трудяги, потому что управляться с телом, удерживая его на весу, да еще и зачастую вверх ногами – это не просто.
– Туда, – указывает мне мужчина и берет под локоть, увлекая к сцене.
– Вперед, и изобрази мне так, чтобы я засмотрелся. – он оказался за моей спиной и тут же дотронулся до моей шеи, от чего я вздрогнула, но сообразила, что просто помогает снять пальто.
Перед ценой стоят стулья. Пара девушек и молодой парень приготовились наблюдать, и мне приходится глубоко вздохнуть, собравшись с силами во второй раз за сегодняшнее утро. Осторожно ступая по ступенькам, я поднимаюсь на освещенную сцену. Музыка в баре стихает, и слышится какая-то попса с яркими басами и ритмом, который невозможно не уловить. Что ж, влипнуть в проблему было легко, молниеносно, а вот расплачиваться…
Тело двигается простыми движениями, не пытаясь изобретать что-то новое и гармоничное. Это всего лишь ночной клуб, и рассматривать меня тут особо некому. Немного неудобно в пуантах, ведь они предназначены не для таких вот плясок, но я же просто показываю, что могу. Откуда он узнает, что я могу на самом деле? Да, и все это уже пора отдать на откуп были, пускай зарастает!
Даже не запыхавшись, я останавливаюсь с последним ударом басов, и иду обратно к лестнице. Интересно, что скажет этот… огромный мужчина? Пока еще со мной не случилось ничего ужасного. Скупые хлопки и протянутая рука встречают меня у лестницы.
– Браво, малышка! Как тебя занесло сюда? За плечами балетное? – сыплет вопросами парень, а девицы негодующе разглядывают меня, словно я им денег должна. – Э-эй! Как зовут?
– Рита… Маргарита Лисицкая. – выдыхаю.
– Хороша ты, Маргарита Лисицкая! На контракт пойдешь? – тормошит меня парень, а я ищу глазами этого хмурого огромного мужчину.
– И где только нашел такую… – из-за спины парня слышится злобный шепоток. – Вроде Ивар не занимается подбором разовых девок…
Глава 3
Найди слова для своей печали, и ты полюбишь ее.
Оскар Уайльд
Ивар
Совсем молоденький, только что после армии паренек трясется как заяц на поляне, глядя на меня, как на монстра. В первую же неделю не подписал бумагу о проверке… косяк, но не смерть же в айсбергах!
– Оклад голый за месяц, а там посмотрим. – бросаю Никифорову в наушник, не желая устраивать расправу над пареньком. Месяц посидит на овсянке с хлебом и будет внимательней. – Удальцову я сам позвоню. Задним числом бумагу даст.
И шагаю к машине, вдыхая запах влажной от дождя земли, я неожиданно вспомнил свою юность. Угрюмый и вечно недовольный мужик тоже когда-то был пареньком, которого шпыняли и учили…
Мой отец родился в Виленском военном округе, в одной из воинских частей с числовым названием, в окрестностях Риги. Мама сохранила его метрику о рождении. Ее собственные документы были выписаны уже военным округом Калининграда, где и родился сорок лет назад я, Ивар Берг. Происхождение мое было туманным, и мама старалась не рассказывать о нем, отмахиваясь, что не помнит ничего о военных годах. Отец погиб на подлодке в ходе очередного рейда. Время было хоть и не военное, но часть отсеков отрезали от основного и позволили нескольким людям погибнуть, ради спасения остального экипажа. Семьям велели молчать, и желательно покинуть пределы военного города.Мама увезла меня в Тверь. Там я и заканчивал школу, оттуда и ушел в армию. После полуголодного детства армейская столовка казалось избавлением, и немного очкуя сопливым юнцом, я смело согласился зачищать по контракту свободную Ичкерию. Это была Вторая Чеченская кампания, но тогда я плохо себе представлял, что и в первую-то было…
– Ивар Стефанович, девушка Рита согласилась на контракт, но очень просилась домой съездить переодеться. Паспортные данные оставила… – говорит Федор, но я не дослушиваю этот бред.
– Я велел не отпускать! Ты глухой что ли? – ору на него, ведь формально я требовал такую мелочь! – Еду!
В восемь вечера в Блокпост явятся областной губернатор и глава МВД, которых мне там гулять до утра, и, конечно же, программа с пляшущими девками должна быть. Просто обязана! Всегда считал, что заплати человеку нормально, и он отработает. И без того четыре дуры осталось, эта должна быть пятой! Федор наверняка озвучил сумму по контракту, так неужели мало?
Раздраженно усаживаюсь в свой внедорожник и гоню обратно в Блокпост. Не бегать же за ней по всему городу? На развилке встречаю аварию и всматриваюсь, не эта ли козочка в белом пальтишке влипла в историю, но нет. Уже на въезде замечаю дорогущий кортеж, и мысли про девчонку испаряются.
– Карякин и Островной, – кивает охранник, когда я оказываюсь у входа, и распахивает передо мной дверь.
Быстро прохожу внутрь и шагаю в направлении вип-столиков. Они отгорожены от основной части, но находятся близко к сцене. У барной стойки уже сидит кучка молодых парней и девчонок. Бросаю взгляд на часы и негодую. Ведь уже половина седьмого! Законники приперлись слишком рано!
– Добрый вечер, господа! – протягиваю им по очереди руку в приветствии, и рассматриваю обстановочку.
На коленях у мужчин сидит по одной хорошей девице из моего клуба, стол ломится от еды, выпивка тоже выставлена барменом Осипом.
– Надеюсь, Ваш вечер проходит достойно? – низко спрашиваю, не желая расшаркиваться, но в то же время проявляя должное внимание.
– У тебя тут цветничок какой, Ивар! Присоединяйся, дружище! – посмеивается Карякин масляными глазками, соловеющими от хорошей выпивки и ласковой шлюхи рядом.
– Непременно, как только разберусь с делами. – удаляюсь, но как-то тревожно мне от этого шалмана в заведении.
Киваю Осипу, чтобы выставил в випку еще коньяку, а сам направляюсь на второй этаж. На лестнице непривычно тихо, отмечаю.
– Должна приехать девка в белом пальто, сразу пусть идет на второй этаж, – бросаю охраннику на входе по внутренней связи и открываю двери раздевалки.
Девки приятно улыбаются, сидя полураздетые у больших зеркал. Наиля крутится у одной, что-то подмазывая на ее лице кисточкой.
– Все готовы? – спрашиваю зычно, пересчитывая полураздетых, как цыплят.
– Готовы, Ивар Стефанович, – мурлычут одна за другой, слащаво улыбаясь.
Всего четыре, где моя пятая…
– Федор где?
– У себя, – откликается Наиля.
Шагаю в кабинет Федора. Он считает себя балетмейстером в моем рассаднике порока, но это не важно. Главное, что он управляется с танцовщицами. Для ночного клуба со сценой это актуально.
– Где новенькая? – врываюсь к Федору.
– Перезвоню, Игорек. – он заканчивает разговор по телефону и разворачивается ко мне. – Обещала быть.
– Что значит обещала? – приближаюсь, нависая над парнем, готовый оторваться на нем.
– Я пришла… – тихий голосок раздается позади меня.
Резво обернувшись, я вижу эту девчонку с пакетом в руках. Теперь на ней мешковатые джинсы и обычная футболка под расстегнутым полупальто. Волосы собраны в жесткий высокий пучок, глаза накрашены ярко, на щеках блестки… В общем, подготовилась девочка!
– Отлично! Отвечаешь за нее! – бросаю Федору и быстро удаляюсь, окучивать законников.
Она такая… глупая, что пришла сюда! Невысокая, ладненькая, свеженькая! Выйдет полураздетой, и многие мужики будут капать слюной на ее красивое тело!
– Ведущая в пятерке, новенькая, невысокая такая… Смотри, чтобы не трогали ее сегодня! – бросаю охраннику в зале. Он одет в обычную клетчатую рубаху и джинсы, но всегда сидит сбоку от бара и всю ночь лопает только сок.
У входной двери тоже два человека, которых я оглядываю с ног до головы. Даа-с, Михалыч отобрал сюда точно переростков.
– Сценовые девки. Ведущая новенькая, присмотрите, чтоб не лапали ее. – предупреждаю их тоже.
На входе показываются Оксана и Мила. Улыбаясь широко, как и положено низкопробным эскортницам. Они оказались тут после неудачной «карьеры» именно там.
– Добрый вечер, Ивар Стефанович! – проплывают мимо, стреляя глазками мне и амбалам.
– Остальное – по ситуации. И в випе сегодня законники. Глаз не спускать! – бросаю и направляюсь именно туда.
Спустя час безудержной пьянки, обжорства и всего того беспредела, который присущ дорвавшимся до бардака блюстителям закона, сцена оживает. Забитый танцпол гулкой толпой разворачивается к шарящим по ней прожекторам, и выходят танцовщины. Последние изменения в программе я не видел, но уж для того я плачу Федору, чтобы удивляться только приятно!
Четыре девицы выскочили в бельевых купальниках, едва прикрывающих гениталии и первичные половые признаки, а вот куколка оказывается в коротких обтягивающих шортиках и топике, под которым плотный спортивный лиф. Она выделывает кульбиты идеально гибким торсом, но грудь практически не подпрыгивает благодаря отнюдь не эротичному белью.
– Контепорари, элементы локинга и, конечно же, тверкинг… – слышу в жабре комментарий Федора. Я сижу в випке с пьянецкими Карякиным и Островным, которые тискают девиц, но сам не свожу глаз со сцены.
Шикарные и убивающим басы лупят от души по барабанным перепонкам, и пятеро девчонок зажигают толпу. Кто-то с танцпола сразу же пытается повторить движения куколки. Она на самом деле ведет сейчас остальных, длинноногих. Подтянутая, идеально натянутая струна, пластичные и в то же время раскрепощенные движения. Она отлично чувствует ритм… только вот на лице ее совсем не улыбка. Яркое лицо не сияет, пронзительно глядя поверх толпы. Резкий поворот, и она будто морщится, но в ход идут ягодицы, которыми она отлично управляется. Остальная четверка тоже разворачивается и отчаянно «работают» задами.
Паренек из толпы не выдерживает и подскакивает на сцену, обнимая куколку за талию. В пластичный переход от одного движения к другому, она вздрагивает, и я тоже дергаюсь, но вижу, что Димон из негласной охраны уже ссаживает пассажира обратно в толпу. Куколка вновь ловит ритм и продолжает. Вроде бы и не произошло ничего, но я ловлю себя на мысли, что дернулся к ней.
С чего вдруг? Она мне совершенно никто! Крыло на Крузаке помяла, зассыха! Кстати, информацию на нее так и не посмотрел… Про тех, кто работает у меня и подо мной я предпочитаю знать все.
Яркий свет на сцене гаснет и в ход идут прожекторы на полусценки, куда выплывают пилонщицы. Не заморачиваясь тактичными и грамотными понятиями, для меня женщина у шеста – это пилонщица, и этим все сказано. Пятерка рассасывается за кулисы в созданной темноте, и зал уже гудит от того, что выделывают Оксана с Милой.
Охранники законников уже наготове, потому что мужчины перепились в хлам, и шатаясь, выбираются из-за стола, повисая у девок на руках и титьках. Одной из них успеваю шепнуть «без процента» и девочки радостно уплывают вслед за папиками. Подарок с моей стороны, но пусть заработают сегодня. Я не жадный.
И не был жадным никогда. На войне пожадничай и умрешь первым. Крутился вот также как эта куколка, чтоб не схватить жалящую пулю. Тогда было проще – свои и враги, все понятно.
