С колен мутовок [Иоланта Ариковна Сержантова] (fb2) читать онлайн

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]

Иоланта Сержантова С колен мутовок

Человек

Стараясь незаметной притвориться,

Луна сквозь створку облака глядится

В стекло пруда. И рада отраженью

Себя в воде паренью и скольженью.

Луна – лишь отблеск, отклик, а не свет.

В иных его помина даже нет.

И жалок он, и в тот же час смешон.

Он, человек, обычный, он – мезон¹.

И сам себе так часто злейший враг.

И потому лишь он, наверно, прав,

Когда себя в других узнать не в силах,

Проходит он как можно дальше, мимо.

Он – мим. Перед собою и судьбой.

И недоволен этим и собой.

Мы

Наш мир далёк от совершенства,

Неиссякаемы блаженства,

Которыми столь полон он,

Об этом помнить – моветон,

А говорить – куда как плоше.

И как же сделаться хорошим,

Коль мы, что есть не бережём?

В печи своих сомнений жжём

Один порок, не очевидный:

Во всём мы кажемся невинны,

Не до чего нам дела нет…

Но мир – для нас!? И вот ответ

На всё, что нас, подчас, тревожит, -

Мир и без нас, пожалуй, сможет

В ладу с собой прекрасно жить.

А мы не сдюжим. То – ножи

Прозрений, столь, увы нечастых.

И от того-то мы несчастны.

В тон лунного света (песня)

В тон лунного света,

Венчальный наряд кружевной.

Дождался ответа

И ты расстаёшься со мной.

Июльские вишни

Кровавый оставили след.

Кто нужен, кто лишний, -

На это не нужен совет.

Синицей воспето

Прощенье тому февралю,

Разменной монетой,

Слова "не люблю" и "люблю".

Выходит, что счастье

Оно не всегда, не для всех,

И жизни ненастье

Покроет седин белый снег.

В тон лунного света

Вишнёвой листвы звездопад.

Рассветов наветы,

Закатов багровый наряд.

А время проходит…

Так то у других, всё равно.

Любимые… вроде.

Уже нелюбимы давно.

Скворец и сосна (стихи для детей)

Скрестила пальчики сосна,

И ждёт, когда пройдёт весна,

А с нею вместе, наконец,

Покинет крону и скворец.

Он звонко просится на волю,

Кромсает почки, щиплет хвою,

Бумагой рвёт куски коры,

Но ей теперь не до игры, -

Сосна страдает и хворает,

Смолой, как кровью, истекает…

Здоровый дух у птиц в гнезде²,

Жуки, скучая в борозде,

Там, до поры играют в прятки,

Птенцов не ждут, но взятки гладки,

С пернатой дружной детворы.

Дождутся все своей поры,

Не свысока, но с высоты,

Скворец махнёт крылом, и в поле,

Займётся тем, чем призван, боле

Сосны не исказив черты.

Упрямство

Согреваясь пением под утро

Птицы все, что поступая мудро

Не пеняют на прохладу ночи,

Пьют росу с травы, горчит не очень.

Их тревожит то, что до рассвета

Им не спать опять, а петь куплеты,

И будить иных фальшивой нотой,

Как лягушкам квакать до икоты.

Лишь петух, пуская петуха,

Горд собой. И так привычно тянет слоги

Он упрям, но не совсем, слегка,

До поры, пока лишь держат ноги.

Он

Луна прожгла почти заснувший лес.

Он одинок, но полон тех чудес,

Которыми полночная земля

Исполнена, как эта нота "ля",

Что не звучит почти уже нигде.

Ну, разве что в струящейся воде

С небес она, и так ли бестелесна?

А то не нам судить теперь. Известно

Про то тому, чей взгляд лишён отныне

Любви к другим, чьё сердце болью стынет

Лишь по себе. Но если вдруг бемолем

Блеснёт слеза, то в этом он неволен.

Он, как и все, неведомый, ведОм,

В один для всех вселенной тихий дом.

Лес распушился до небес…

Лес распушился до небес.

Дорос, добрался и отвес

Его рыдающих ветвей

Бормочет в тот же час:"Налей.

Плесни-ка мне ещё немного.

А после – всё. Уйду. Дорога

Мне слишком долгой предстоит."

А сам стоит, стоит, стоит…

О, лес! От веку и покуда

Он здесь, я этим счастлив буду.

И пусть "другие" времена,

Росы – "До дна, до дня, до дна!"

Шансон (песня)

Каплями росы

В ветках паутины – вербы.

Бьёт в набат грозы

Небо, и тревожит нервы,

А берёзы сок

Выпит, как всегда, до крови.

Птичий голосок

Льётся ли с небес на волю…

Травам не уснуть,

Надо подождать и осень.

Лужами блеснуть,

Инея манто набросить.

Брови подвести

Линией надменной ветки.

И сказать; "Прости",

И уйти писать заметки.

Первое число,

Первая тревога года.

Облако несло

Воду из реки. Так надо.

Если я пройду,

Лишних полпути навстречу, -

Ветер в спину дул,

Руки клал свои на плечи?

В тени

Сердечко тени виноградного листа,

Манишка в крапинку пугливого дрозда, -

В одной манере и простым карандашом.

Этюд, набросок под зелёный леса шум.

Он так изящен, но неясен, будто призрак.

И потакая ветру, солнцу, их капризам,

Скрывают нежность, трепет взгляда и дыханья…

При их последнем, первом в жизни расставаньи.

Бежавшим тем, неловкости стесненья,

Почто им муки и подобный вздор.

А тень для них не повод для смятенья,

С рождения, до этих самых пор.

Всё вокруг бесконечно

Листья хмеля опутали небо,

Мотылёк обнимает цветок.

Быль не то, как ты прожил и где был,

Но случился какой-нибудь толк

Из твоих воплощённых фантазий.

– Жизнь даётся для них.

– Вряд ли.

– Разве?!

Про тебя позабыв, как обычно,

Об извечно нелёгкой судьбе.

Жизнь сгорает каминною спичкой.

При стоянии или ходьбе.

Кружевами ж душевных движений,

Пламя в медленном ржавом круженьи

Застывает. И времени бег

Замирает, как лёд или снег

Из мерцающих звёзд, постепенно…

Всё вокруг бесконечно мгновенно.

Когда краснеют ягоды калины

Когда краснеют ягоды калины,

И день совсем короткий, ночи длИнны,

Деревья гонят листья прочь и просят

Дождя помочь. То это, верно, осень.

Озябший нос и ливня влажны пряди, -

Не красоты единой образ ради,

Но от того, что злато листопада,

Не напоказ услада и отрада

Поры, которой впору Млечный путь.

Он приведёт, должно, куда-нибудь.

Пожалуй, всех. И лист кленовый брошен.

Судьбе – перчаткой, жёлтой нежной кожи.

Маме…

Июльский, тот, вишнёвый листопад.

Когда шаги, как мысли наугад,

Несут свою ведомость. Страхи всуе

Совсем не те, что мы себе рисуем,

Когда юны, и влюблены, беспечны,

Или сидим безвольно мы у печи,

Где всё готово: спички и дрова.

Ах, как же так?! Ну отчего ж права,

Была та дама, с фото из салона:

Всё хорошо, покуда мама дома.

Щенок

Свеча в подсвечнике простым карандашом

Рисует тенью: "Всё же будет! Хорошо?!"

И в каждой букве – дом и маленький щенок,

Что по утрам тебе так рад и спит у ног.

Но мне не верилось и, отвернувшись, слёзы

Текли по скулам. Все мы были несерьёзны.

Мольба из детства: "Я хочу собаку! Очень!"

Она бежала!.. по страницам, между строчек.

И вот её ты, наконец, привёл ко мне,

Живой, не тенью на заплаканной стене.

От слёз побелка в восклицанья знаках, точно.

– Ну,вот, опять? – Нет, я не плачу не нарочно.

Щенок теперь играет с той же тенью,

Да только слёзы вызывает… умиленья.

Луна

Мне нравится она такой:

Луна,луне, луны, луной.

Жемчужным шариком, горошком,

Что под подолом тянет ножку

И поправляя чепчик ночи

Зевает, и желает очень

Проснуться рано поутру,

Когда все звёздочки сотрут

Следы свои со щёк небес,

И обнажится дол и лес,

А ямка на песке у речки,

Куда как больше скажет речи

Бессвязной, человечьей, пресной

Как та вода. И ветки треск

Внезапный, словно наша жизнь…

Луна… Попробуй удержись,

Не поднимая взора к ней,

Брести по жизни, меж огней

Вчерашнее…

Порез Луны на платье ночи ветхом.

Побитом, ровно молью, сонмом звёзд,

И предаваясь жизни, как утехам,

Она не понимает, что всерьёз

Всё то, что происходит. – В самом деле?

А есть хотя бы день один, неделя,

Которые подарком и не в счёт?"

– Такого нет… Но перебив, сверчок

Почал скрипеть, создав уют… домашний.

Как, всё же, мил прошедший день, вчерашний…

Быть собой

Взялась за небо мокрыми руками -

Так получились нынче облака.

Который раз в меня бросая камень,

Ты не задумался, – а быть-то с этим как?

Любить тебя, как прежде, удаётся,

Но сердце тает, мнётся и саднит.

Ломает ветер то, что прежде гнётся

В один момент. И за собой манит

К тем далям, где другие камень кинут.

Так как же быть?! Печали, впрочем, минут,

И позабуду я ту боль обид…

Всё ничего. Приму беспечный вид,

Да стану вновь приятной, нежной, милой.

Чтоб быть собой, набравшись прежней силы.

Растёртые по небу облака…

Растёртые по небу облака,

И сосны вплетены в них, словно косы.

С вершины утра, как издалека,

И жизнь катИтся с времени откоса.

В дыханье частом кто не виноват,

А под ногой дорога просит: «Правой!»

И слышен сердца стук или набат,

Но оказаться непременно правым, -

Возможно, всё же, худшее из зол.

Смириться с этим? По-иному смерьте.

Но честен я, и всех тузов – на стол.

И, как любой, я опасаюсь смерти.

Растёртые по небу облака,

И сосны вплетены в них, словно косы.

Так дни мгновений создают века,

И оставляют нам одни вопросы.

Лето

Готовит осень листья. Сушит с лета.

С полудня слёту падает листва,

И вишня не вполне уже одета,

И ясень, и осина. Дважды два, -

Как то, что летних месяцев немного,

Но как же так? Того не может быть, -

Они, едва войдя, спешат в дорогу,

Лишь посидят, холодного попить.

С собою сухарей листвы насушат,

Орехов – рано, ягод – не сезон.

И филина не станут долго слушать,

И ястреба рыданий. Лёгкий сон,

Видение, случайность это лето.

Забудьте всё, но помните об этом.

Мимо

Ночник луны сквозь лес, украдкой…

Простое кажется загадкой

При свете звёзд, в тени аллей…

Дождю, как скажется:"Налей,

И непременно с плотной пеной

Той жизни, милой неизменно,

Клянут которую…" "Ну, что ж", -

Ответит дождик, – "Ты похож

На всех, кто был доселе. После

Садятся подле, плачут возле

Того, что мимо вдруг прошло.

Гляди-ка!– Солнышко взошло,

И день, что мчит по кочкам мимо,

Ну, неужели ж он не мил?!"

И в жар стыда, да в слёзы разом.

Мудрее мы, увы не сразу,

Но лишь спустя… – Неделю? – Жизнь!

А в спину крик:"Правей держись!"

И подступают, дышат в спину,

И обгоняют. Мимо…мимо…

Подсвеченный рассветом лес

Подсвеченный рассветом лес,

Лучами солнца тех небес,

С чьей прелестью мы вечность спорим,

Они же, жизнь саму спроворив,

На нас глядят чуть свысока…

Мы – снизу вверх на них…пока.

И будто каменистый склон -

Листвы увядшей хруст и стон

Под взором, пуще – под ногами,

Мы от того же мнёмся сами,

В сомнениях. Всё ж правды ради,

Которой редко мы и рады.

Но сумерек парадный грим…

Кого тревожит, что под ним?..

Мотылёк

Присел на простынь мотылёк.

Ему, конечно, невдомёк,

Каков он… Сказочно красив,

Как текст, который смят в курсив.

Как слово, (сказано с любовью),

И ярость, что вовне злословья,

Но в справедливости огне.

Столь трудно то бывает мне, -

Сдержать себя. Да, рамки тесны,

Но интересны тем, известна,

Та странность хода бытия…

Не сходу это понял я.

А мотылёк-то… Он взлетел.

Банальным быть не захотел,

Но сделал всё, что только смог,

Втянувши в рифму лёгкий слог.

Запахло осенью…

Запахло осенью, а, может быть, дождём.

Мы от неё чего-нибудь, да ждём,

И прячемся. Скрываясь, солнца блики

Себе не кажутся блестящими. Великим

Самих себя они не назовут.

Но славен тот, кто в горсти всех минут

Отыщет ту, единую, свою.

И скажет ей о том, что я люблю

И этот дождь, и прошлую грозу.

Как лета боль, как августа слезу.

Осеннее

Под стук падения каштанов,

Когда та осень, что нежданной

В мою опять ворвалась жизнь,

Поди попробуй откажись

От неги дней, немногих, сонных,

От мух ленивых заоконных,

И листьев шороха у ног…

Я б отказался, если б смог!

Увязшее

Увязнув в сладком, рыдала муха.

У жизни в складке, как прядь за ухом

Мы прячем слёзы в подушках влажных,

Скрипим вопросы зубами, важных

Средь них немного: "За что!?" И "Боже?!!"

И с этим сладить мы вряд ли сможем.

Увязнув в сладком, рыдала муха.

Уже без страха, уже старуха.

Между строк

Меж вялых пальчиков травы

застрял листок.

Он утром с нею был "на Вы",

как между строк.

Но ночью поздней ветер выл

И дождь в слезах.

Тот лист дрожа, так нежен был,

Лежал в ногах.

И лишь светлее стала тень,

узрил рассвет:

Трава примята,скоро день

Простылый след,

Того, кто горы обещал,

Стращал не быть

Казнил, казнился и прощал,

Просил забыть!

Меж вялых пальчиков травы

застрял листок.

Он утром с нею был "на Вы",

как между строк.

По лекалу гардин…

По лекалу гардин лес рассветом рисует,

Поминая со злости, как водится, всуе

Тех, кого вспоминать ближе к ночи не след.

Сам от инея влажен и, кажется, сед,

Он малюет по памяти многое, многих.

Все они, не встречаясь друг с другом в дороге,

Торопясь, не сказать про себя опасаясь…

Я – таков же, из них. В этом сам себе каюсь,

Но иных, в тот же час, в это не посвящу.

А свищу безмятежно на людях. Ищу

Я того, кто с лекалом гардин, на стене

Нарисует сей лес. Только мой. Только мне.

Грусть

Облетаешь стихами, как листьями.

В них нет правды, одна только истина.

Кисти тополя красили облако,

Ветер рвал предпоследнее яблоко…

И по собственной воле ли осень

Со слезами о милости просит.

Чтоб прислушались к шелесту, шороху

Пня гнилого, рассыпану порохом…

Облетаешь стихами, как листьями.

В них нет правды, одна только истина.

Осень

Листья по ветру, оплеухой, -

Это осень вошла без стука,

А из летних надежд мотылёк

Ускользнул, но ему невдомёк,

Что недолго ещё порхать,

Ибо осень, она как тать,

Воровски, отнимая свет,

И под спудом ночи на нет

Сходит всё. Но не всё равно,

Коли кто-то стоит, в окно

Щурит слёзы и ждёт тебя.

И с огнём или без огня.

Листья по ветру, оплеухой, -

Это осень вошла без стука…

Горькое

Прожгли насквозь, потухли угли взгляда,

И пусть другие будут с нами рядом,

Но те не ты. Ты был иным, иначе.

И мы опять беззвучно, тихо плачем,

По дням, минутам и годам немногим,

Себя виним, казнимся, слабнут ноги

От тех печалей. Ты не здесь, прости же!

Любовь и горе жизнью этой движут…

А мы обидели той нежности обитель.

Метель одёрнет белой шерсти китель,

Да мы всё также станем горевать,

О том чего не будет, не сыскать…

Пиит

Рыдает осень. Морщат листья блики.

Мокры до стебля, под вуалью лики

Едва седы, вогнало в краску время.

Сереет пень от влаги, мокнет темя

Но в темноте сиятелен, хорош.

Скрывая ветхость,пересилив дрожь,

Он всё же горд, что прутик у корней

Его дитя, и дождик лей – не лей,

Водой досыта всё же напоит…

Он, как и я, усидчивый пиит.

Своей поляны пестует красу.

Я у окна, а он в своём лесу.

Иду по лесу…

Порхает бабочка, листом сухим. Послушна

Поре осенней. Ей как будто бы не скуШно

Приметной быть, у лета на виду.

А я её заметила! Иду

По лесу. И бужу в себе рассвет,

Но небо заслоняет дальний свет,

Что солнце возжигает поутру.

В который раз я мысленно сотру

Ту мглу, и ту рассеянность, что боле

Владеет мной, но впрочем, поневоле

Я улыбаюсь. И клубиться комарьё

Над головою… Вот оно, моё…

Иду по лесу, а вдыхаю лёгкий бриз…

Ну, что ж, бывает. Это девичье… каприз.

Плач

Купаются синицы на пруду,

Но скоро оступившись там, на льду

Через окно дремоты, как воды

Они заметят рыб. Вуаль следы

Тягучие, холодные распустит. Густая вдруг,

сомкнётся… Всё простится

Но лишь тогда не сможется напиться,

И вновь сомкнётся изначальный круг,

Который никогда не разорвётся.

А жизни жар беззвучно к небу вьётся,

И вслед ему стенания и плач.

Не скрыть которых, сколько их не прячь…

Ты мог бы…

Ты мог бы не писать, но пишешь.

Ты мог бы не дышать, но дышишь

Всем, что вокруг: цветами, морем,

И пылью… – Ты таков же, спорим?!

О чём тут, право, говорить…

Мы все похожи. Было б жить

По сотням лет, и тех без счёта,

Нашлись причины споров, счёты

Тогда бы тоже! Кто не ропщет?

В виду заката, стройной рощей

Неторопливо проходя,

Ты хмуришь брови, и сердясь

На комара или иное:

На тень или, напротив, в зное

Ты б отыскал дурное вскоре…

Характер, норов? Так ли горек

На самом деле твой удел?

Ты б знать про то не захотел,

А продолжал, измяв платочек,

Пролив слезу, и влажных точек

Оставив подле слова "Нет…",

Как от себя небрежный след.

Паук

По дому бегает паук.

Он ненавязчив, и неглуп,

Он даже мил необычайно!

Хотя разбил стакан случайно…

Тот, чем его поймать пытались.

Не получилось? Не старались!

Паук, признаться, не пугал,

Стих по латыни излагал

Про жизнь свою, про смысл паучий,

И про несчастный этот случай -

Родиться ныне пауком.

Намокшей паутины ком

Платком заплаканным припрятал

Недалеко, а так, чтоб рядом,

Чтоб дотянуться мог и ты,

Когда, вглядевшись с высоты

Того, что видно из угла,

Из паутины: пыли мгла

Что чище быть мешает чаще,

Себя считая настоящим,

А прочих – недостойной мошкой…

Тогда и ты паук немножко.

30 сентября 2018 г., 8:14:37

5 ноября 2021 г., 12:50:52

Поздняя осень

Нет, поздней осень не бывает,

Она размеренно ступает

Морозом сглаженной дорожкой,

Седой от инея. Сторожку

Минует исподволь, в лесу

Хватает дела. И косу

Утерянную обнаружит

Среди двора. Что было уже

Просторней делает. В просвет

Закаты видно и рассвет

Ручьём прольётся, как тропинкой,

Деревьев мимо, с шеи гибкой

Которых конфетти листвы

Роняет время. Так ли ты

Его усердия достоин?

Иль тем лишь, что живёшь, покоен

И счастлив тем же?! Быть не может

Что и тебя сомненья гложат

Про Веру, про судьбы слеженье…

К которой ты без уваженья,

Но так лишь, как бы свысока,

Да каждый вздох – своя строка.

Покуда счастлив

В ладонях дуба сжат осенний лес.

Небрежно брошен наземь тот навес,

Что кроной звался всю весну и лето.

Про то забыто. Луч прозрачен света,

И он простору несказанно рад:

Дубы без листьев, ясени. Подряд

За дружкой друг они следят, внимают

"Чу, ветер вдруг!", и крепко обнимаясь

Они стоят, и ждут. Чего ж? Весны!

Ну, а пока, сквозь зябкий сон "на ты"

Они с дождями снежными и стужей.

И мир округ как будто ниже, уже,

Чем тот, который был вокруг всегда.

Но на вопрос всегда ответишь "Да!",

Уж коли тем согреешь, успокоишь.

А скоро ль лето?.. В том себя неволишь,

Когда обманешь. Впрочем, иногда

И промолчишь. Так делает вода,

Когда течёт куда-то. Долго. Молча.

Полночный вой людской, он вроде волчьей

Тоскливой песни. Той, что в горький час

Владеет нами, делая за нас,

То что потом мы вспомнить уж не можем.

Иной пустяк, что делает дороже

Нам жизнь саму и завершаясь ею…

Так мы, не замечая, вдруг взрослеем.

И это страшно, право. Но ладони дуба

Нас крепко держат, словно бы под спудом,

Вблизи у сердца времени, земли.

Да только б мы прислушаться могли

К его словам… Рождённый ветром шепот:

"Покуда счастлив, ты навечно молод…"

Жизнь

Неоднотонна жизни монотонность.

Есть странность в том,

И в тот же час нескромность,

Когда всё в тон

Пытается создать природа,

Её же трон

Столь шаток. И с горы порода

Хоть взглядом тронь, -

Так, кубарем, сметает всё с пути.

И ни себя, ни прочих не найти.

Снежинка

Снежинка в глаз слезой упала,

Она солёной, может, стала,

Пока всё небо пронеслось

Перед глазами. Вкривь и вкось

Летящим мнится поднебесье.

Всё мИнет. Так весенней песне

В черёд пришёл метели час.

Она ж не сетует на нас,

Покуда летний зной и грозы.

Её ли дело? А морозы,

Они при ней. И снегири,

Сиянье снега или скрип

Его под шагом утром ранним.

Мы все всегда кого-то раним,

Того не ведая. Но мило

Нам в жизни той, что тихо мимо

Проходит каждый час и день.

Как сон, как ночь и в полдень тень.

Снежинка в глаз слезой упала.

А много это или мало, -

Решиться бы про то решить,

В который раз не нагрешить.

Прошить шагов неровной строчкой

Судьбу до края. Медлить с точкой…

Ведь после – только чистый лист

И в чистом поле ветра свист.

А тот ли…

Филин принёс снегопад на крылах.

Каждой снежинке – особенный взмах:

Нежный, короткий, и кроткий, и длинный.

Пухом летит снегопад. Тополиный -

Мягок, навязчив, назойлив, но в меру,

Он не последний. Снежинки примеру

Следуют пуха,– строению, стати,

И выпадая впервые некстати,

Тают, смущаются… Впрочем же, вскоре

Ими засыпаны реки и поле.

Видно мышиных тропинок стежки,

Горки пологие. В окна снежки

Бьются, как жаркие чьи-то сердца,

И до полночи стоят у крыльца

Парочки. Дышат столь жарко и шумно,

Что их распахнуты души и шубы.

"Ух вы!" – То филин кричит озорно,

Месяц зевает, Синицы зерно

Станут искать, чуть прольётся рассвет.

Шепчут влюблённые: "Да или нет?!"

Но расходиться им, всё же, пора.

Снег, что скрипит от утра до утра

Гонит их прочь, словно время бесславно,

Вторит влюблённым: "Не хочешь? И ладно!

Ты пожалеешь!!!" А тот ли снежок…

То ли окошко, да тот ли дружок?..

Круженье медленное снега…

Круженье медленное снега.

Так чьё-то счастье, чья-то нега

Себя роняет невзначай.

Оно ж противится. Начать

С чего-то надо. Постепенно

В себя приходишь. Жизнь степенно

Ступает мимо так вальяжно,

Ведь ей, пожалуй, то неважно

С тобою происходит что.

Ты для неё никто, ничто.

И забирая выше, выше

Где трудно не дышать, ты дышишь

Неполной грудью, через раз.

А жизнь случается как раз

Вот в эти, считаны мгновенья.

В случайном ветра дуновенье,

В круженье снега на ладонь…

Она ж растает, только тронь!

А ты не смеешь, разве дышишь,

Как будто з н а е ш ь или слышишь

О том, чего другим не знать.

А снег ложиться, впрочем, спать,

Под утро, иногда и раньше…

А жизнь? Идёт тихонько дальше.

Судьба

Припудрен снегом нос зимы,

Ну, а за ней в снегу и мы.

Ботинки, плечи, рукавицы,

Луна в снегу, коль ей не спится.

Сосна, прижав к груди сугроб,

О чём-то грезит. И в озноб

Бросает воробьёв. Потеха?!

Голодной птице не до смеха

И не до песен. Вой метели,

Тот слышен. Пробираясь еле

Сквозь строй домов, он рвётся в поле,

И там, простором пьяный, волю

Себе вполне тогда даёт,

Покуда голос не сорвёт.

Испытан вечностью мотив,

Но повторением смутив,

Волков семейство, замолкает.

Метель не вечна. Всё стихает,

Стихом слагается, блажит.

То жизнь. Бывает, что бежит,

А иногда стоит в раздумье.

Я ж замолкаю. Коли умный

Читатель, ты поймёшь меня.

А коли нет… Пусть счастье дня

Тебя поддержит и научит.

Судьба- она навеки, случай.

Я зиму жду…

Я зиму жду, но на полотнах.

Тех, загрунтованных неплотно.

Шероховатых, словно кожа,

Что дышат! На неё похожей

Становится округ природа,

И чаша полная погоды,

Той, от которой стынут щёки,

И руки, но всегда ещё

Находишь повод погодить,

И в дом пока не заходить,

А обождать… Чу – скрип из леса!

Косуля? Ветка? Белка? Треска

Всегда довольно одного.

И ты доволен! Крик: "Ого!"

Сугроб срывается с макушки

Сосны, и навостривши ушки,

Вне укоризны, смотрит белка

В глаза тебе. Ты дышишь мелко,

Её стараясь не спугнуть.

Снегирь поближе сел. Вздохнуть

Теперь нельзя никак! Зима…

Не жду её. Придёт сама.

Душа…

Душа… Какого цвета? Цвета тени?

Ветвей поникших света без? Цветений

Её мы наблюдаем, и не раз.

Коль хороша, то – разом, без прикрас

Она б должна собой очаровать.

Но всё не так, такому не бывать.

Когда б её шероховатый отсвет,

Замечен был, то каждый рядом, возле

Стремился бы побыть, хотя немного,

И не топтать о лучшем бедны ноги,

Что в поисках измяты об дороги.

Мы дорожим немногим в тех, немногих,

Которых сторонимся изначально.

Пусть всё не так, не это ли печально!?

Мы сетуем о том, в чём деды правы…

Успеем ли понять? Не знаю, право.

То ли да, то ли нет…

Нефритовой брошью лишайник под ноги

Не пал, но прилёг на виду, у дороги.

К порогу зимы принесён не нарочно,

Косулей, что сбитая с толку, непрочно

Стояла на стройных красивых ногах,

И ястреб смеялся над нею в верхах,

Парил над туманом, что парил всю ночь.

А филин, что вторил насмешнику, прочь

Был изгнан из дня, дабы только в ночи,

При свете гнилушки, как подле свечи,

Он в споре с собой разобрался б однажды,

Что нужное в жизни не слишком-то важно.

Косуля бежала, оставила след.

Была ли она? То ли да, то ли нет…

В дыму тумана

В дыму тумана весь минувший день.

Он здесь ещё, но так бывает часто,

Что он проходит, даже не начавшись,

Тому виной не старость и не лень.

Он просто так, ну, вроде: «Мимо шёл…»

А чаял быть особым или важным,

И пряча взгляд, что стал внезапно влажным,

Ступает он за близстоящий ствол.

И ты его:"Куда же!? Я сейчас!"

Да он не может воротиться, впрочем.

Он невниманием обижен, опорочен,

Как, ровно тот, тобой убитый час.

В дыму тумана жизни и века…

Да будет им земля моя легка.

Снег

Снег наметал округу белой ниткой,

И ветка, что казалась прочной, гибкой,

Вдруг надломилась, и пополз снежок к земле,

Как гусеница. А потом, во мгле

Метели, затерялись все, кто дальше

Не шага – двух. Хотя они и раньше

Стремились быть не ближе. Каждый час

Нас отдаляет, делая как раз

Заметнее следов исчезновенье.

Они стираются мгновенье за мгновеньем,

И вскоре…снега век недолог, впрочем.

И филин ночью не рыдает, но хохочет…

– Над снегом?

– Может да, а может нет…

Про это знают двое: он и снег.

Велибр

Плеснуло закатом на небо.

Вой ветра в безветрии – небыль

иль быль?

Змеёю ползёт придорожная пыль,

А в луже звезда, что глядится,

Неможется ей, но напиться

из тонкой слюды изо льда

не можется. Где та вода?..

Плеснуло закатом на небо

Весну мы не ждали, но хлеба

Крошили,

чтоб птицы дожили.

Точки

Поставила точку на небе звезда

Такое бывает, подчас. Иногда

Снежинкою камень черкнёт небосвод,

То почерк учительский. Сделав вот-вот

Пометку свою, тут же выйдет из класса,

И больше не кажет он носу ни разу.

Но звёздные точки, как брызги, вне строк.

Развеять их ветер, сколь тщился, не смог.

И тоже – с печалью, она о причал,

Всё бьётся в волнах, с неба чайки кричат.

Пусть звёзды на небе наставили точек,

Они, как и мы, проживут в одиночку,

Их семьи – созвездия. Споры, круженье,

То – жизнь, про которую знать, что в движеньи

Проходит она, всё куда-то спеша,

А я бы в сторонку, я б ей не мешал.

Я б просто стоял, любовался бы ею,

Чтоб после сказать: «Ни о чём не жалею…»

Яркое

Ярким пёрышком – дерево.

Я нечестному верила.

По себе самой мерила

и звездой,

Любовалась. По утру ли

Плакал дождик, как заперли

Двери леса скрипели. Лик

Над тобой.

Что луна?! То ли – солнце!

Стёкла плавятся, звонцы

Дело делают. Донце

Жизни той

Ты увидишь в печали,

Но не в самом начале.

Чалил тех ли? Причалы

Под листвой.

Ярким пёрышком – дерево.

Жизнь рассветами мерим мы.

И часами, что сверены

Со звездой…

Их жизни жаль

Их жизни жаль неимоверно

И то вселенское "наверно",

В котором, право, только время…

Оно награда или бремя?

Оно случится или нет?

И мы, нашедшие ответ,

Его в мгновенье позабудем.

Мы о других, как прежде, судим

Лишь по себе и по знакомым.

Таким же слабым и ведомым,

Таким же, чей известен час.

Но только, видимо, до нас

Нет никому, как прежде, дела…

Но ты же этого хотела!

Самостоятельность… Судьба!

Да, вместо счастья, – слёзы, "Ба!",

"Когда же всё вернётся в русло?!"

Ах, это, право, очень грустно,

Когда исполнившийся век

Сказался лишним. Человек,

Того не зная сам, хлопочет

С тем, что не может, что не хочет,

И с теми, кто ему не нужен!

А жизни русло мельче, уже…

И не догнать, не наверстать.

Ну как себя в себе застать?..

Нет ответов

Приникнуть к дубу – это ли не диво.

Его объятие надёжно и красиво,

Правдиво, как любой кивок природы.

Ведь ей неважно, кто какой породы.

Важней волненье сердца, зрелость чувства, -

Вот это, право, – степень и искусство,

Руководить собой издалека.

Через судеб прожитые века,

И не запомнить: ем ты был, и был ли.

А если да, то что же позабыли

Все были те, которых ты виновник.

То неспроста. Колодца оголовник,

И тот темнеет, да сгорая в печи,

Он слышит звон воды, и тянет в плечи

Главу свою…

– От страха?

– Отчего же…

Мы все такие. И живём похоже.

С колен мутовок, опершись о пень, как посох.

И с прежним пылом: нет ответов, сонм вопросов.

Зимний лес

Снежинки капают с небес.

И лес, что спрятал под навес

Зимы и осени убранство, -

Его завидно постоянство, -

Стоит открыто, обнажён,

Душой распахнутой снежок

Он ловит, и склонившись долу,

Считает стуки дятла. Молот

Стволов сминает наковальню.

В дупло впустить он просит, в спальню,

Где сухо, тихо и тепло.

Да только беличье оно!

Или синичья то светлица!

Иль филина! – и сладко спится

Ему, и сердце бьётся в такт.

Примерно эдак или так

Теперь в лесу, что тих до часу

Условлена. А после, разом

Очнётся лес, потянет ствол

Сосна, дубы за нею, стол

Накроют барсуки и белки:

Из желудей, из чашек мелких

Глотнут подтаявшего снега.

И Рождество, от тьмы побега

Восславят. После – Иордань,

В оправе веток. Словом – дань

Поверью или же привычке.

Но, поднося к камину спички,

Ты улыбнёшься сам себе:

"Взгляни в окно своей судьбе.

Не торопи её, пожалуй!

Тебе её, не так ли, мало?"

Язык огня во рту печи.

Он дверцей заперт и молчит,

Дым выпуская к облакам,

Гудит к метели. И к ногам

Роняет угли, возмущён.

И ты измучен, не прощён,

Смущён изрядно, снова в лес

Уходишь. Под его навес.

А лес наряден, ходит в белом

И в паре с ветром что-то пел он,

А ты опять проспал, прослушал…

Ты, право, мил, но очень скушен.

Соль земли

Соль земли. С неба сахара снег.

Может, это враньё,

Россыпь мелких монет.

Не кружит вороньё, -

Разгоняет туман на рассвете.

Как узнать – что моё,

За которое буду в ответе?

На округу гляжу,

Тем бужу расстояния, грёзы.

И себя увожу,

От печали. Сердечные слёзы,

Набегают они, словно тучи,

Без счёта, без спроса.

И как звёзды в ночи,

И как лета случайные грозы.

Соль земли.

С неба снег или пепел.

Правда ли,

Мир неярок, спокоен и светел,

Коли видеть его

Без обид на недолгую участь.

Коли знать, что уйдёшь

Не печалясь, не злясь и не мучась.

Метель

Метели с ветром томный танец.

Покровы рыхлы, в прошлом глянец,

Капризы наста, хруст, и кромка,

Что ранит слух и лапы. Громко

Зима толкует об себе.

А печь, что топится в избе,

С прищуром это наблюдает.

"Ну, что же, ври. Тебя все знают:

Проделки, шалости. Похоже,

Одно и тоже делать можешь

Из года в год, из века в зиму."

"Ну, так и что?! Зато красиво!"

Парча снегов. Округа в белом.

И за стеною ветер. Пел он

Иль плакал над судьбой своей, -

Зимой недолгой. В горку дней,

Он брёл, ломая шаг сугробом.

Как будто бы за чьим-то…

Огонь в печи потух…

Огонь в печи потух,

И снегопада тихий шорох,

Взамен сухих поленьев треска…

И струи снега – занавеской

Колышутся. Сугробов ворох

Бельём с мороза. Ворон вслух

Клянёт грядущую простуду…

А на столе звенит посуда

И новогодья слышен стук.

Под тяжестью обломан сук

Грехов ли временных, иль снега.

Или стремительного бега

Той жизни, не готов к которой.

И тратишь на пустяк и ссоры.

Огонь в печи потух,

И кто-то недалёко порох

Рассыпал в снег. Побегом дерзким

Охотника смутил олень.

Умчался, пыль стряхнув с колен.

Тропинка шагом на отрезки

Порезана.И мыши в норах

Скрывая свой настырный норов,

Не ждут весны, лишь грезят ею.

А мы по-прежнему жалеем

Себя не больше, чем других.

И выдох на один мотив

У нас у каждого, хоть спорим,

Но убедимся в этом вскоре…

Воспоминаний больше нет…

И нет следов, полоской свет

Не пробивается под дверью.

Я не хочу, я не поверю,

Что так бывает, было, будет.

И в том меня иной осудит,

Другой – жалея, но поймёт.

Рождения укор, намёк

Нам дан, да распознать непросто,

Лучи волшебны, ярки, звёздны,

Но нет уже давно самой…

Покуда можешь петь – ты пой,

Не жди другого дня и часу.

Они проходят быстро. Разом.

Дуб

Сражённый снегом, пал столетний дуб.

И лет ему в глазах иных немного.

Не нюхал жизни он, и та дорога

Вблизи которой рос, и ближний сруб,

Да от него протоптана тропинка, -

Вот это всё, что видел он вокруг.

И дятла, – то ли враг, а, может, друг,

И белку, с грациозной рыжей спинкой.

Ну а теперь, он молча, снизу вверх

За ворона круженьем наблюдает,

Тот никогда без дела не летает,

Где облако срезает лунный серп.

Дуб больше не увидит ничего,

Услышит в забытьи огня томленье,

Он, как и мы, у времени поленья,

Ленивого течения его.

Прошлое

Мерило вдохновенного труда -

Мелькнувшие ушедшего картины…

Фиалкой крашены минувшего седины,

А из ответов – мокрым снегом – "да".

И больше ничего. Имеет право,

То, пошлое, в котором мы бесправны.

Новогодье

В чужом дому Рождественская ель.

В родном дыму, под слоем жирной сажи

Труба печная. "Скоро ли апрель?" -

Один подумает, иной сквозь зубы скажет.

А заоконье тихо и темно,

Светло от снега, непривычно тихо.

А Новогодье топчется давно,

Скрипит шагами. Чутко дремлет лихо

Его будить до времени не след,

Ему бы спать навечно беспробудно,

Закутавшись в шотландский тёплый плед,

И под волынку, что играет нудно.

С сербской перчинкой

Хвала ли прошлому иль "Любо!" Новогодью

Снег бел везде, лишь на рассвете прян.

Искрится, и весенним многоводьем

Он будет непокоен, как и пьян

Победами. Воздвигнувший вершины

Он к ним спешит. Но от себя побег

Возможен, да сорвать венок крушины…

Не сможет звер, не может человек.

Но в Рождество бывает сваки случај.

И Сунце, расправляя плечи, лучик

Пошлёт тебе на сердце, как любовь.

И ты воспрянешь духом, може, вновь.

Звезда

День занемог. И в пламени заката

Он таял,как другие,но когда-то

Закончится пустых волнений срок.

Звезда его скатится на восток,

А горизонт напротив сплавит солнце,

И каплями стечёт за край зонта,

Да жизнь, что, так казалось, всё "не та",

Оставит у порога узелок.

А в нём всё то, что сделал. Что ж не смог, -

Оно поболе. И бежит по полю,

Утаптывая землю, плюща волю,

Что стынет подле H'edera, плюща.

И некому рыдать, и навещать…

Ну, – кроме той… звезды, чей бледный свет.

Опять смолчит, чтоб не ответить "нет".

Волки любят волю

Кружил главу вчера ли первый снег?

Сегодня же в сугробах по колено

Мороз гуляет. Лось ушёл налево.

Вослед ему, переходя на бег,

Бреду по лесу, словно бы в бреду,

И оступаясь, радости не пряча,

Нос к носу с волком. То ли не удача?!

Да только он, предчувствуя беду,

Уходит, обернувшись. Я ж вдогонку

Ему кричу: "Прости! Мне жаль людей.

Не все мы плохи." Но один злодей

Испортил шкуру в месте том, где тонко.

Красиво зверь уходит. Не неволю.

И у него на шее виден шрам.

А в этом есть какой-то шик и шарм

Определённый. Волки любят волю.

Зима

Мороз ударил по столу земли,

Зима скрипит шагами в закоулках,

И в арках непременно скользких, гулких,

Что дворники метут. В метель мели! -

Её не замечая. Снег же мелом.

Дороги перепачкав пылью белой,

В ней сам увяз едва ли не по плечи.

А там, в домах, конечно, топят печи,

Из чайников струёй – горячий пар…

Зима не наказание, но дар,

То время, что до времени застыло.

И, лишь пройдёт, то сразу станет мило.

В мелу метели

Округа вся в мелу метели,

Позёмка скатерть гладит, стелет

На стол дороги ледяной,

А ветер тянет. Озорной

Снежок щекочет щёку. Мимо

Летит сова. И ворон милой

Своей несёт чего-то в клюве.

Её он точно очень любит,

И в этом признаётся часто -

Кричит с небес, что очень счастлив.

А как уж то со стороны…

Да хриплый глас нежней струны

Звучит для той, кому он люб.

И пусть неловок или груб. -

То оболочка, облик, блик.

Но лик души, – он в ней велик.

Округа вся в муке из снега.

И ветер студит студень лужи,

Она всё крепче, мельче, уже.

Как жизнь с начала до побега

Туда, где вОроны летают,

И снег ложится, но не тает

На лоб, и сухо – мимо щёк.

– Эх, жизнь…

– Живи…пока…ещё…

Я в зеркале…

Я в зеркале увидел солнце.

Мороз заглядывал в оконце,

Крахмалил скатерти дорог

Так долго, что и сам продрог,

Покрыл глазурью наста тени

Дерев, ветвей и их сплетений.

Прижавши губы к складкам гладким

Коры, оставил след не сладкий.

Но праздничный, волшебный блеск.

Так то ж не бал, а тёмный лес,

В котором принято блудить,

Чтоб позже, пОутру будить

В себе стеснения озноб.

Ты ж не таков, не пошлый сноб,

Который, раб чужого мненья,

Не ищет лишние волненья,

Они по множеству причин

Почин тревоги и морщин,

Что видны в зеркале. А звёзды…

К ним относиться как серьёзно?

На небесах живут они,

Ночами почитая дни,

Слывут подоле, чем бывают.

Чей лай, что ветром раздуваем,

Нас принуждает встать к окну?

Я промолчу, не намекну.

Оле

Ольге Кузьминой, Художнице!

По картинам в лето, не картинно.

Миррой все мы мазаны единой.

И уже неважны лето, осень,

Коли мы иного ждём и просим.

Только к жизни этой тот причастен,

Кто умеет видеть это счастье…

Где-то там кораблики и море,

Писано рукою нежной Оли…

Детское, снежное

Снег ленится. Округу красит белым.

И от того всё выглядит неспелым,

Несмелым и невзрачным. Тонкой строчкой

Проводит по ветвям. Ему не срочно,

Пришить успеет рюш сугроба к дому.

Похоже, он, завидуя портному,

Учился шить, стоял вблизи окошка.

И что успел, то понял, но немножко

Переборщил он с цветом. С белой ниткой.

И от того в снегу забор, калитка,

Карман оврага, и берет колодца,

Одно забыл – оранжевое солнце!

Оно смешает краски, помешает.

Такой у нас земной, красивый шарик.

Забудь

Снег – мелкой солью, горек привкус утра.

Забудь себя, ты, всяк сюда входящий.

Рассвет не бледен, то густою пудрой

Зима его покрыла. Преходящим

Себя считает всякий вне резона

Со звоном колокольным рвётся небо,

И эти звуки горькие, как стоны,

Которыми вдыхаешь запах хлеба.

Той жизни миг, он каждый – настоящий.

Сквозь горечи всегдашней – нежность, робость.

Как в детстве притворяясь крепко спящим,

Ты скоро засыпаешь. Страха пропасть

В неё бы не попасть. Пропасть решиться

Не каждому дано, но то свершится.

О, жизни расстояние, конечно.

Но тратится оно легко. Беспечны

Как те, кого, хватившись, примет стая,

Но чей придёт черёд, мы знать не знаем.

Бессмыслица

Минутами на счётах дней,

Не с нами сводит время счёты.

А в рюмке месяца, на дне -

Глоток луны, на всех. Расчёты

Верны отчасти. Ал закат

И ветру дня простора мало.

Но всё идёт с горы, под скат.

Рыдать прилюдно не пристало…

Так все рыдают! – Дождь и снег.

Единый повод: жизни нет!

Хотя их большее тревожит.

Природа жить без них не может,

Да всяк, стараясь по уму,

Никак про это не поймут.

Злословят, хнычут и клевещут

На дождь и снег. А брызги блещут,

Снежинки преломляют свет…

Он в этом, смысл. А разве нет?

Счастье

Кружение снега, как бабочек

Под сводами в инее арочек

Сведённых руками ли веточек

Сплетённых, как будто из сеточек

Шагами тяжёлыми, трудными

Сугроба замёрзшего грудами

Ступаем. Где ж силами меряться,

Уж коли в себя и не верится,

А бабочек с-нежных кружение

Навязано, как отражение,

Как пыльное зеркало, всё изо льда.

За вид ли завидно? Покуда вода

Не станет той девой, – красивой, тревожной,

Себя разглядеть ни за что невозможно.

И лик, что замёрзший, озябший безлик,

Он к серому взору однажды прилип,

И так, без надежды, окутан дыханьем,

Румянят его то мороз, то признанья.

О, нежно, как бабочки снега крыло.

А жизнь без надежды, как поле: бело,

Но края не знает, не знает участья

И не понимает, что в том оно, счастье.

Горько

Слепит не глаза, но душу,

Слепок в сердце оставляя.

Всё похоже… Я не трушу.

Только к жизни примеряя, -

И ступить стыжусь пытаться,

Тщусь… Да можно ли стараться,

В свете жаворонка песни?

Вряд ли сможет интересней

Спеть про тоже кто иной…

Мнётся с хрустом подо мной

Наста сахарная корка.

Что ж, так страшно, что ж так горько…

– В горку я с трудом…

– Бывает.

– Снег, он скоро ли растает

или силы наберусь.

– Не дрожи, не дрейфь, не трусь.

На щеках снежинки тают.

Кто там не был, тот не знает:

"Дети! Спать! Домой! Сейчас же!"

"Ну, ещё разочек!!!" Даже

По холодной горке вниз,

Как по жизни. Сей каприз,

Наделён тебе заране.

Жди, покуда не поранит,

Пробуй, баловнем кажись.

Да, она такая, жизнь…

Февральский день

Февральский день. И солнце слепит зиму.

И лепит снег с обеда ребятня.

Выходит так, не очень, чтоб красиво,

Ну не красивей жизни, неба, дня.

Когда ж луна, заметивши старанья,

Взойдёт во двор, и разглядев снежок.

Отметит сходство, – запоёт страданья

На пару с ветром и отдаст должок

Поэту, что напрасно вперив очи,

Подсказки ждёт, в который раз подряд.

Не спит, как полагается, все ночи,

Не очень он удачлив. В первый ряд

Его не приглашают театралы,

И после на банкеты не зовут.

А он бы восхищался и внимал им.

Поверьте, восхищенье – тоже труд.

Февральский день. И солнце слепит зиму.

Его изранит, тучи сдёрнув шаль.

И – до весны, ведь шло-то к ней, не мимо.

Не до зимы ему, но, жаль – не жаль,

Кого сие волнует?! Бледны щёки

Ты подставляешь солнцу. С жизни даром

Не свыкся ты. Уже или ещё?

Как не привыкнешь к тем её ударам,

Чтождут за поворотом всякий час.

Любого, даже тех, кто любит нас.

Дёмочке, котику, лучшему из людей

Жёлтым листком на воде – бабочка.

Мхом поросла у воды – лавочка.

Только бы трогал меня лапочкой,

Котик мой.

Я без тебя, одна не вынесла б

Ночи без сна, полные мыслями,

Слёзы из глаз ручьями и брызгами,

Котик мой.

Свет луны запылённой лампочкой,

Гриб из листвы приподнимался шапочкой,

Но не зацепит траву лапочкой

Котик мой.

Примечания

1

(греч.) стредний

(обратно)

2

скворцы, обыкновенно самцы, приносят в гнездо кусочки коры и хвои сосны, для поддержания здорового микроклимата

(обратно)