Исправить её (ЛП) [Тесса Бейли] (fb2) читать онлайн

Тесса Бейли ИСПРАВИТЬ ЕЁ

Посвящение

Самым младшим братьям и сестрам во всем мире

Глава 1

Ни за что на свете.

Джоржетта Касл сунула украденный ключ в карман и поморщилась от скрипа, когда открывала дверь квартиры. Пустые пивные банки скользили по полу, когда она толкнула дверь, и затхлый запах немытого чувака донесся до неё и душил. Её старший брат пытался предупредить её. Послушала ли она? Нет. Слушала ли она когда-нибудь? Тоже однозначное "нет".

Однако на этот раз Джорджи была уверена, что Стивен ошибся. Казалось невозможным, что бейсбольный феномен города может так быстро и так низко упасть. Чуть меньше двух лет назад она наблюдала за тем, как Тревис Форд выиграл турнир Большого шлема в Мировой серии в прямом эфире вместе со всеми жителями города, собравшимися под новым телевизором с плоским экраном у "Ворчуна Тома". Никогда не было сомнений в том, что после блестящей карьеры в колледже в Северо-Западном университете Тревис станет профессионалом.

Никто не ожидал травмы. Особенно Тревис.

После года физиотерапии, когда его передавали из одной команды в другую, как обузу, Тревис вернулся домой в Порт-Джефферсон. Джорджи всё ещё могла видеть душевную боль в его глазах во время скудной пресс-конференции, объявившей о его уходе в возрасте двадцати восьми лет. Конечно, он улыбался. Шутил о возможности улучшить свою игру в гольф. Но Джорджи была влюблена в Тревиса Форда с тех пор, как достигла половой зрелости и знала его повадки. Каждое выражение его лица было запечатлено в её памяти, его имя было нацарапано на каждой второй странице её дневника, который никогда не будет найден под половицами её спальни. Через пять десятилетий, вспоминая свою юность, она будет вспоминать, как Тревис стоял у домашней базы на школьном бейсбольном поле, подняв шлем, чтобы поправить его, позволяя темно-русым волосам мелькнуть на ветру, а затем снова закрывая их.

Героический, великолепный, с ярким характером и дерзкий, как грех. Тревис Форд "до".

Как будет выглядеть "после"?

— Эй? — Джорджи позвала в темное жилище. — Есть кто-нибудь дома?

Она отбросила в сторону пластиковый пакет, полный контейнеров с едой на вынос, и закрыла за собой дверь, проходя в квартиру. Стивен определенно был здесь, чтобы увидеть своего друга детства. Нетронутые оздоровительные коктейли и ультрафиолетовая солнечная лампа сделали это очевидным. Он, по крайней мере, пытался связаться с Тревисом. Как и члены церкви, старые бейсбольные тренеры и искатели автографов. Но вместо того, чтобы вернуться к свету, он продолжал страдать.

У Джорджи был план получше.

— Эй, придурок! — Находясь в гостиной, она наклонилась и взяла растаявшую пинту мороженого, её губы изогнулись в улыбке. Идеальные боеприпасы.

Джорджи могла достичь зрелого возраста двадцати трех лет в отсутствие Тревиса, но она всегда оставалась надоедливой младшей сестрой. Это не ярлык, который она сама себе дала. Но она слышала его тысячу раз, когда росла, и он никак не хотел умирать. Что оставалось делать девушке, кроме как сдаться и принять это? С Тревисом сочувствие не сработало. Теперь она попробует пробиться к нему своим собственным способом.

Половица застонала под её ногой, когда она вошла в спальню и обнаружила Тревиса лежащим лицом вниз и голым поверх одеяла, его характерные темно-каштановые волосы спутались вокруг его головы. Она чуть не лишилась чувств, опустив пинту жидкого ванильного мороженого на бедро. Нелепо, что её сердце пустилось в галоп, а во рту пересохло. Это была всего лишь задница. Можно зайти в интернет и посмотреть на задницы… Пока она думала об этом, да благословит Бог интернет. Какое изобретение.

И всё же. Если учесть немалый рост Тревиса и его атлетическое телосложение с накачанными мышцами и темными, мужественными волосами… что ж, возможно, его задница превосходила другие задницы. Каждый человек в городе, предпочитающий мужчин, согласился с этим. Тревис Форд был необыкновенным.

Только не сегодня. И не в последний месяц после его преждевременного возвращения домой.

Джорджи подняла пинту мороженого и на мгновение задумалась над стоящей перед ней задачей. Это будет нелегко. В глубине души ей хотелось обнять Тревиса и сказать ему, что всё будет хорошо. Возможно, у него не будет другого шанса стать звездой на бейсбольном поле, но он никогда не перестанет быть героем. Человеком, который покинул этот город и достиг мечты, которую большинство мужчин отпускают в детстве.

К сожалению, он никогда не перестанет быть тем мужчиной, чье лицо она представляла, когда в средней школе тренировалась в поцелуе с языком на подушке. Теперь, будучи взрослой женщиной, она представляла его во время гораздо менее невинных занятий, для которых обычно требовалось устройство и двадцать минут в одиночестве.

Но она отвлеклась.

Её увлечение Тревисом невозможно было не заметить. Даже её брат и сестра знали об этом, но списывали всё на глупую влюбленность их надоедливой младшей сестры. Пусть так и будет. Она будет лучшей в надоедливости на этой стороне Лонг-Айленда. И эффективной. Будем надеяться.

— Эй! — Джорджи отклонилась назад и бросила полный контейнер растаявшего десерта на голую спину Тревиса, завороженно наблюдая, как он превращается в картину Роршаха¹ на его плечах. И волосы. И изголовье кровати. Это было почти прекрасно. — Вставай!

Тревис, должно быть, лег спать пьяным, потому что ему потребовалось целых пять секунд, чтобы заметить жидкое месиво, просочившееся по его коже на простыни. Он поднял голову, правым запястьем смахнул мороженое со лба. — Какого черта?

Его грубый тон заставил Джорджи вспомнить о следах от зубов и массажном масле — серьезно, Боже, благослови интернет — но она проигнорировала эту реакцию. — Я сказала, вставай. Ты отвратителен. — Она наклонилась и подняла пару затвердевших боксеров, повесив их на кончик указательного пальца. — Здесь возможны только два исхода. Твоё лицо съедят крысы. Или это место будет осуждено пожарным маршалом.

— Джорджи? — Снова опустив голову, Тревис слегка повернулся, чтобы подтвердить её личность. И вот оно. Выражение, которым её награждали с рождения. Идеальное сочетание раздражения и пренебрежения. Оно кричало: "Уходи, ты не имеешь значения!", не издавая ни звука. Джорджи ненавидела это выражение, но в какой-то момент у неё не было другого выбора, кроме как склониться к нему.

Если ты не можешь победить их, присоединяйся к ним, верно?

— Я удивлена, что ты узнал другое человеческое существо сквозь свою жалость к себе. — Джорджи вздохнула и села на край кровати, пользуясь возможностью запомнить его бетонные ягодицы. — По пути сюда я увидела контейнер с ло майн². Думаю, я брошу его следующим. Это будет хорошо сочетаться с ванилью. Возможно. Я не повар.

— Убирайся, Джорджи. Какого хрена? На мне даже одежды нет.

— Я видела голых мужчин. Тонны их. — В интернете, благослови его Господь. — Раньше ты был 9,5/10, но сейчас ты медленно опускаешься до 7/10.

— Правда? Потому что я чувствую, как ты пялишься на мою задницу.

— Упс. Я думала, это твоё лицо.

Круто. Отлично. Пять минут рядом с этим человеком, и ты снова становишься десятилетней.

Фырканье Тревиса заставило Джорджи вернуться в гостиную. Она открыла пакет с китайской едой и убедилась в отсутствии паразитов, прежде чем вытащить ло майн. Один шаг в комнату, и она сбросила его, лапша и тухлая курица дождем посыпались на друга её старшего брата. — Наверное, нужно добавить щепотку соли, чтобы всё это соединилось.

— Не могу поверить, что ты это сделала, — взревел Тревис, садясь и сбрасывая ноги с кровати. Гнев исходил от каждого дюйма его тела бейсболиста, от выступающих вен по бокам шеи, сокращающихся бицепсов. Она никогда раньше не видела его с бородой, но её неравномерность говорила Джорджи, что растительность на лице определенно возникла из-за лени, а не из-за смены стиля. — Уходи! — крикнул он, уронив голову на руки. — Не заставляй меня выгонять тебя.

Она отказывалась признавать острую боль в груди. — Я никуда не уйду.

— Я позвоню твоему брату.

— Сделай это.

Тревис вскочил на ноги, обращая бурю ярости в её сторону. Лапша в его волосах выглядела бы комично в любом другом случае, кроме этого. Ясно помня свой голый статус, он сорвал с ближайшего стула футболку и удерживал её на своих коленях. — Что ты хочешь?

Это был сложный вопрос, на который можно было ответить двумя частями. Она хотела, чтобы хоть один человек в её жизни видел в ней нечто большее, чем надоедливого прихлебателя. Сколько она себя помнила, она всегда хотела, чтобы это был Тревис, который прислушивался к ней. Говорил ей, что она особенная. Сейчас все эти надежды и мечты не были бы бесполезны. Наверное, никогда не будут. — Я хочу, чтобы ты перестал быть эгоистичным засранцем. Все беспокоятся о тебе. Мой брат, мои родители, местные поклонницы с наивными взглядами. Они крутятся, пытаясь придумать, как тебя развеселить. Может, тебе просто нравится быть в центре внимания, неважно, негативного или позитивного.

Его руки широко раскинулись, увлекая за собой футболку.

Пенис.

Он сидел. Длинный, толстый и коронованный, как король. Они не зря называли его "две биты". С тех пор как он был запечатлен папарацци в компрометирующем положении со шведской поп-принцессой в его первый год, СМИ были очарованы Тревисом, документируя его бесконечные интрижки на одну ночь и знаменательные завоевания. Песня "It Wasn't Me" Shaggy играла через громкоговорители стадиона, когда он выходил на поле. Женщины визжали.

А Джорджи наблюдал за всем этим, сидя со скрещенными ногами перед телевизором на Лонг-Айленде.

Игрок игроков. Другой бессменный король. Спортсмен на заднем сиденье. Великолепный даже в своей растрепанности, дерзкого обаяния, тем не менее, не хватало в этот самый момент.

— Ты думаешь, мне это нравится?

— Да, — ответила она. — Я думаю, ты хочешь остаться здесь навсегда, потому что это означает, что тебе не придется пытаться снова. — Выйдя из комнаты, она обернулась через плечо. — Я думаю, что ты слабак. Я думаю, что ты сидел здесь и плакал под свои ролики, думая, где всё пошло не так. Какое унылое клише. Я поговорю с братом о том, чтобы нашел друга покруче.

— Погоди, блядь, — бубнил Тревис, выходя вслед за ней из спальни, обычный, повседневный, великолепно взбешенный спортсмен, который когда-то был претендентом на звание новичка года. — Ты ведешь себя так, будто меня уволили с обычной работы. Я был профессиональным бейсболистом, Джорджи. Это было всё, к чему я стремился. Отсюда некуда идти, кроме как вниз. И вот я здесь.

От неожиданности она отступила на шаг. Тревис Форд был настолько неуверен в себе, что списал себя в неудачники? Она никогда не знала, что он ни что иное, как дико самоуверен — даже в недостатках. Однако её колебания заставили его медленно попятиться к спальне, поэтому она стряхнула с себя сочувствие и продолжила. — Тогда не высовывайся. Стань жалким быдлом, которое рассказывает одну и ту же историю о травме каждый раз, когда выпивает больше двух бутылок пива. — Она жестом указала на квартиру. — Ты на полпути. Не бросай сейчас.

— Прошел месяц, — прорычал Тревис.

— Месяц, который ты мог бы использовать для разработки нового плана, если бы не был слабаком. — Она подняла бровь. — Как я и сказала.

— Ты ребенок. Ты не понимаешь.

О, это был почти нокаутирующий удар, эти так хорошо знакомые слова, поразившие самую чувствительную мишень Джорджи. Если бы она не выросла с Тревисом, то, возможно, ушла бы зализывать раны. Но этот человек сидел напротив неё за кухонным столом тысячу раз. Взъерошивал её волосы, брал попкорн из той же миски во время кино и защищал её от грубиянов. В конце концов, Тревис и Стивен могли мучить её, но когда речь шла о том, чтобы это делали другие люди? Ни за что. Если бы она не провела свою жизнь в любви к Тревису Форду, она бы считала его братом. Поэтому она знала, что под внешностью этого бородатого урода скрывается сильный, уверенный в себе мужчина. И ему нужен был кто-то, чтобы наносить удары, пока он не освободится.

— Я только что купила дом. Мой собственный дом. Я уже не ребенок, но даже если бы я им была? Я держу себя в руках больше, чем ты. И я клоун на детском дне рождения — осознай это. — Джорджи сделала паузу, чтобы перевести дух. — Сейчас все в городе сочувствуют тебе. Они понимают потерю. — Она ткнула его в грудь, прямо над его красно-черной татуировкой в виде бейсбольного бриллианта. — Но через шесть месяцев? Через год? Люди будут качать головами и смеяться, когда ты будешь идти по улице. Посмотри на него сейчас. Он так и не оправился. Какая потеря.

К тому времени, как Джорджи закончила, его грудь вздрагивала вверх и вниз, мышцы прыгали по обе стороны челюсти. — Зачем ты пришла сюда? Какое тебе дело?

— Мне никакого, — солгала она. — Я просто пришла увидеть тебя своими глазами, потому что не могла в это поверить. Парень, на которого мы все равнялись, оказался пьяным разгильдяем. Теперь я знаю.

— Убирайся, — рыкнул Тревис, делая шаг ближе. — Я не собираюсь повторять это снова.

— Отлично. Мне, наверное, всё равно нужно сделать прививку от столбняка. — Джорджи развернулась и обогнула коробку с пиццей по пути к двери. — Увидимся, Тревис. Наверное, на последнем барном стуле у "Ворчуна Тома", бормочущем о твоих славных днях.

— Это было…

Его новый, более резкий тон остановил Джорджи на полпути. Она оглянулась через плечо как раз вовремя, чтобы застать его делающим глоток из полупустой бутылки виски.

— Переход в профессионалы был моим единственным способом стать лучше него, ясно? Теперь у меня нет возможности стать лучше него. Я — ничто. Я — это он.

— Это чушь, Тревис Форд, — вздохнула она, не в силах говорить выше шепота. — Ты сделал это. Ты добился того, что намеревался сделать. Обстоятельства время от времени подставляют всех — и тебя они подставили хуже всего. Но ты будешь им, только если будешь лежать и изображать жертву. — Она отвернулась, прежде чем он смог увидеть слезы в её глазах. — Ты лучше этого.

Джорджи оставила Тревиса стоять в грязи, выглядя так, словно его поразила молния.

И он видел её не в последний раз.

Глава 2

Тревис прищурился на солнечный свет через лобовое стекло и пожалел, что нет дождя. Может быть, если бы солнце не палило на него, как веселый мудак, он мог бы дать себе повод остаться дома ещё на один день. Вместо того чтобы проснуться, заказать в закусочной доставку завтрака, запить его упаковкой пива и снова лечь спать, он натягивал чистые брюки и выходил на дневной свет. Его внезапная мотивация не имела никакого отношения к вчерашнему визиту Джорджи — вообще никакого. Он просто исчерпал свой лимит на созерцание одних и тех же четырех стен и нуждался в переменах.

Но было ли это правильным изменением? Работа на стройке?

Ему не нужны были деньги. Если он хотел провести следующее десятилетие, живя как асоциальный вампир, который пьет “Bud” вместо крови, у него были средства, чтобы сделать это с комфортом. Честно говоря, в данный момент это звучало довольно привлекательно.

Я думаю, ты хочешь остаться здесь навсегда, потому что это означает, что тебе не придется пытаться снова.

Тревис высунулся из грузовика с раздраженным рычанием. Когда это маленькая Джорджи Касл превратилась в такую отъявленную шалунью? Когда он видел её в последний раз, она ещё училась в средней школе. Она говорила только тогда, когда это было необходимо, чтобы не демонстрировать свой полный рот брекетов. Гораздо предпочтительнее, чем тот вихрь, который пронесся вчера по его квартире, участвуя в односторонней борьбе за еду. Некоторые вещи в Джорджи не изменились, например, её форма — рваные джинсы и безразмерные толстовки, но она определенно обрела свой голос. Он жалел, что она не направила его в другое место.

Тревис потянул за воротник рубашки, морщась от влажности. Август в Порт-Джефферсоне. Он вышел из своего грузовика с кондиционером всего на пять секунд, а его одежда уже прилипла к нему. Со своей точки обзора он мог проследить пути жителей, спешащих вниз по пологому склону и изгибу Главной улицы, торопясь добраться до следующего, более прохладного места назначения. За Главной улицей города простиралась широкая голубая вода, лодки поднимались и погружались в воду по течению. Над дорогой тянулись баннеры, рекламирующие церковные праздники и голосования по бюджету в мэрии. Хотел он вернуться домой или нет, но время и расстояние дали ему достаточно объективности, чтобы признать, что Порт-Джефф — не такое уж ужасное место. Просто до наступления осени здесь будет жарче, чем в заднице у дьявола.

Тревис остановился на тротуаре, глядя в огромное витринное окно "Brick & Morty". Сквозь золотую надпись, не изменившуюся со времен его юности, он видел, как его друг Стивен Касл разговаривает по телефону, вероятно, отдавая приказы какому-то бедняге. Лучшего друга Тревиса ещё в школе готовили к тому, чтобы он возглавил семейный бизнес по продаже домов, и он попал в ритм, унаследовав заведение от своего отца, Морти. Сразу после того, как Тревис поднялся на высший уровень, его телефонные звонки Стивену были единственным, что удерживало его на земле. Когда все эти фанфары по поводу звания «новичка года» угрожали раздуть его эго, Стивен без проблем напоминал Тревису, что он тот самый придурок, который в девять лет сломал руку, пытаясь проехать на скейтборде задом наперед по подъездной дорожке Каслов. К концу своей карьеры он уже не нуждался в том, чтобы Стивен сдувал его эго.

Судьба прекрасно справилась с этим сама.

Будет ли его легкая дружба со Стивеном прежней теперь, когда личность Тревиса была уничтожена? Гибель его карьеры, казалось, бросала тень на все его поступки. Он всегда был бейсболистом. Игра текла в его жилах. Это всегда было первым, о чем с ним говорили. Как плечо? Лучше, чем когда-либо. Как команда настроена на предстоящий сезон? Мы сосредоточены и готовы побеждать. Выбейте мне один за пределы поля. Я забью тебе два. В те несколько раз, когда он выходил из квартиры после возвращения в Порт-Джефферсон, тема бейсбола ловко обходилась стороной. Если кто-нибудь ещё раз спросит его о погоде или похвалит его новую нестриженую прическу, его чертова голова взорвется.

Было ли это теперь его жизнью? Притворяться, будто пяти лет его бейсбольной карьеры никогда не было? В некоторые дни он хотел именно этого. Он хотел отвлечься от воспоминаний о травме и последующем спаде. О том, как его делили по лиге, как выброшенную сигарету. И, наконец, телефонный звонок от менеджера его команды, который был эквивалентен выстрелу в хромую лошадь. В другие дни, однако… притворство, что его карьера так и не состоялась, пугало его до смерти. Какой смысл был во всей этой тяжелой работе, если в итоге он снова оказался в Порт-Джефферсоне, нанятый своим другом на работу, как и предсказывал его отец?

Это было напоминание, без которого он мог бы обойтись сегодня.

Понимая, что ему нужна минута, прежде чем придется разговаривать с живым человеком, Тревис вздохнул и отошел от окна, прислонившись к бетонной стене здания. Возможно, ему стоит отложить это до завтра. Это не было воссоединением, поскольку Стивен был у него дома неделю… или, может быть, две… назад. Трудно вспомнить, поскольку в то время он был по колено в бутылке Джека. Трезвый разговор лицом к лицу с самым грубым человеком, которого он знал, мог быть не самой лучшей идеей в его дерьмовом расположении духа.

— Тревис Форд?

Он повернулся и увидел, что к нему по тротуару приближается симпатичная блондинка, которую он не узнал. Когда он смог только кивнуть, она рассмеялась.

— Ты меня не помнишь, не так ли?

— Не могу сказать, что помню, — ответил он, не отвечая на её улыбку. — А должен?

Её самообладание пошатнулось, вместе с её походкой, но она быстро оправилась. — Ну… мы вместе учились в средней школе. Трейси Галлахер. Я сидела за тобой в выпускном классе.

— О, точно, — сказал он беззвучно. — Конечно.

Порт-Джефферсон был маленьким городком-пузырем. То, что происходило в мире, имело значение лишь в той мере, в какой это непосредственно касалось жителей. Но знакомая смесь интереса и осуждения на лице Трейси делала очевидным одно: его репутация нераскаявшегося бабника проникла в этот пузырь. Она стояла и ждала, что он будет развивать свои односложные ответы, может быть, даже сделает шаг ей навстречу, и её ждало жестокое разочарование.

— Эм, — продолжила она, казалось, невозмутимо. — Ты вернулся в город уже месяц назад, а я тебя не видела. Ты был… — Щеки стали розовыми, она расправила плечи. — Тебе нужна помощь, чтобы заново познакомиться с городом?

— С чего бы это? Здесь ничего не изменилось. — Боже, он вел себя как полный кретин. Ещё полгода назад они бы уже возвращались к нему домой. Старый добрый Две Биты, всегда был не прочь пошалить. Пока он не перестал стоить чертовски дорого. Все хотели его заполучить, пока не начались тяжелые времена, верно? После того, как начались торги и его акции упали, его телефон перестал звонить. Здесь была женщина, проявившая к нему интерес. Черт, она казалась достаточно милой. Возможно, её намерения были чисты. Но после мимолетного образа жизни, который он вел последние пять лет, он больше не мог испытывать ни малейшего волнения. Всё это никогда ничего не значило. — Послушай, я собираюсь встретиться с другом…

— Трейси. Я работаю в бутике. — Она указала на юг. — Внизу, на другом конце Главной улицы. «Блестящие нити».

Он натянуто улыбнулся. — Если мне когда-нибудь понадобится идеальное маленькое черное платье, я дам знать.

Она рассмеялась, как будто он сделал шутку века, а не язвительный комментарий олуха. — Зачем ждать, чтобы потусоваться? Там есть новый парк на воде, вообще-то. Если ты хочешь его осмотреть, я могу собрать обед для пикника или…

Его смех был бесцветным. — Пикник.

Наконец уловив, что он не заинтересован, Трейси сделала паузу, и выражение её лица стало плоским. Раздраженным. Часть его сожалела о том, что он был невежлив, но другая половина? Было приятно не быть очаровательным дамским угодником, который не воспринимает всерьез ничего, кроме своего среднего балла. — Знаешь…

— Привет, Тревис, — сказал голос позади него. Звук напомнил ему о капающем мороженном и ободранных коленях, но он немного изменился. Стал более хриплым, пропал легкий шелест. Джорджи появилась в поле зрения, кепка низко надвинута на лоб, волосы разлетаются во все стороны. — Ты готов?

Он бросил на младшую сестру Стивена безучастный взгляд. — Для чего?

— Э-э. Твой визит к врачу, глупый. — Джорджи ткнула его в ребра. — Пойдем. Мы опоздаем.

Джорджи прилетела, чтобы спасти его от Трейси? Да. Похоже, что так. И он не собирался смотреть в рот дареному коню. Идея пикника с кем бы то ни было — особенно с этой женщиной, которая, вероятно, ожидала, что он ошеломит её рассказами о встречах со знаменитостями, — была наравне с пыткой водой.

— Точно. Прием к моему врачу.

Джорджи заставила Трейси вздрогнуть. — Когда я описала симптомы его врачу, он попросил меня немедленно принести образец кала. Что бы у него ни было, они не видели этого с девяностых годов.

Господи Иисусе.

Трейси скептически подняла бровь. — Он выглядит нормально.

— Вот так всё и начинается. В одну секунду ты чувствуешь себя хорошо… а потом… — Джорджи издала взрывной звук, хлопая в ладоши. — Гной повсюду. Ты не поверишь, какой гной. Ты не можешь вывести его обычным моющим средством.

— Ты зашла слишком далеко, — пробормотал Тревис, обращаясь к Джорджи. — Слишком далеко.

— Я новичок в этом деле, — отмахнулась она.

Очевидно, поняв импровизированную уловку, Трейси повесила сумочку на плечо. — Я понимаю намеки, Тревис Форд. И кстати, вживую ты не такой уж и сексуальный.

— О, дай ему передохнуть. У него был тяжелый месяц.

Это замечание вызвало у Джорджи оскал. — Никогда не приходи в бутик, Джорджи Касл. У тебя слишком короткие ноги — даже для маленьких размеров.

Уверенность Джорджи упала, но она подняла подбородок, чтобы компенсировать это. — В Gap Kids со мной так не обращаются — ты могла бы у них кое-чему поучиться.

Тревис понял, что хмуро смотрит на Джорджи. Её макушка доходила ему только до плеча. Маленькая, но свирепая. Он снова поразился тому, как тихая девочка, которая когда-то едва могла смотреть ему в глаза, превратилась в эту задиристую защитницу… его. Какого черта она вообще беспокоилась? Тревис не знал, но чувствовал себя обязанным хоть как-то отблагодарить её. Возможно, потому что она была младшей сестрой Стивена. — У тебя нормального размера ноги.

Она уставилась на него так, словно он сделал ей лучший комплимент. Но так же быстро она закатила глаза. — О, заткнись.

Трейси повернулась и зашагала по тротуару. — Знаешь, что? Надеюсь, ты всё-таки подхватишь какую-нибудь болезнь из девяностых, Тревис Форд, — окликнула она через плечо. — Я не знаю, почему каждая женщина в городе стремится выставить свою кандидатуру. Ты не стоишь даже того, чтобы побрить ноги в середине недели.

— Очки за оригинальность. — Тревис и Джорджи наблюдали за блондинкой, пока она не скрылась из виду. — Хотя, я действительно слышала, как она приглашала тебя на пикник?

Он вздохнул. — Ага.

— Может, она пришла бы с плетеной корзиной медведя Йоги? Упаковала бы она гигантский окорок из мультфильма? Я разочарована, что ты не сказал "да", просто чтобы удовлетворить моё любопытство.

Тревис знал, что должен сказать спасибо, но он не хотел, чтобы у Джорджи сложилось впечатление, что он хочет или нуждается в её вмешательстве. Боже упаси, чтобы у него не возникло обязательств перед ней. Сейчас никто ни в чем не зависел от Тревиса, а он не зависел ни от кого. Обязательства были временными, и поэтому он не утруждал себя их созданием. Когда он попал в профессионалы, он позволил себе доверять товарищам по команде, тренерам, менеджерам, несмотря на урок, который он получил в юном возрасте. Он не хотел совершать эту ошибку в третий раз. Единственное исключение из правил ждало его в офисе, и даже Стивен держался на комфортном расстоянии.

— Я встречаюсь с твоим братом, Джорджи. — Он повернулся и открыл дверь, кондиционерный воздух вырвался из "Brick & Morty", чтобы поприветствовать его. — Проходи.

Джорджи последовал за ним внутрь. — Что привело тебя сюда в этот прекрасный летний день? Это не имеет никакого отношения ко мне…

— Нет.

— Ты уверен, потому что…

Тревис повернулся на пятках, и ободок кепки Джорджи ударил его в грудь, сбив её с головы. Он открыл рот, чтобы сказать ей: нет, она ничего не сказала и не сделала, чтобы он покинул свою пещеру и встретился со Стивеном. Это было чистое совпадение. Но упавшая кепка позволила её темно-каштановым волосам рассыпаться повсюду. По плечам, по спине, по половине лица. Один из её зеленых глаз выглянул сквозь волну всего этого, и он отвлекся от своей речи.

Да, она определенно… изменилась.

Джорджи прервала их пристальный взгляд, наклонилась, чтобы взять кепку и нахлобучить её на голову, протягивая свои густые волосы через заднее отверстие. — О чем ты хочешь поговорить со Стивеном?

Хриплый тон её голоса взволновал его ещё больше, хотя он не мог сказать почему. — Ты можешь пойти поиграть на улице, пока взрослые разговаривают?

Она выглядела скучающей, но у Тревиса сложилось впечатление, что это было притворство. — Сейчас не моя очередь на качели.

Звук телефона, ударившегося о подставку, рикошетом разнесся по офису.

— Джорджи, — позвал Стивен позади Тревиса. — Достаточно. Поговорим позже.

— Точно, — пробормотала она, её улыбка была натянутой. — Я тоже могу понять намек.

Неприятное ощущение шевельнулось в груди Тревиса, когда Джорджи отступила к двери. Когда он обращался к ней покровительственно, как мудак, это звучало не так ужасно, как когда это делал Стивен, верно? Да. Возможно. И так тому и быть. Заставлять эту девушку чувствовать себя желанной гостьей не входило в его обязанности, особенно если её родной брат не видел для этого причин.

— О! — Джорджи остановилась и повернулась, держа одну руку на дверной ручке. — Стивен, в эти выходные я начинаю новую традицию. Субботний бранч у меня дома. Ты сможешь прийти?

Тревис повернулся и увидел, что его друг пишет на юридическом блокноте, почти не обращая внимания на сестру. — Конечно, конечно. Я поговорю с Кристин.

— Отлично. — Казалось, она напряглась. — Тревис, ты тоже приглашен.

— Не рассчитывай на меня.

Она преувеличенно подмигнула ему. — Это синий дом в конце Уиттиера. Большой вяз во дворе. Увидимся там.

— Нет.

— Но я думаю, что увижу, — произнесла она тягучим шепотом, выходя на солнечный свет.

Тревис в отчаянии наблюдал, как Джорджи проходит перед окном из пластикового стекла, притворяясь, что спускается на эскалаторе. — Она всегда такая?

— Кто?

Снова странное чувство дискомфорта попыталось пройти через него, но он отогнал его. — Твоя сестра.

— О, Джорджи? В основном. — Голос Стивена раздался прямо за спиной Тревиса, побудив его повернуться и пожать руку другому человеку. — Ты всё ещё выглядишь как дерьмо, но ты поднялся на ступеньку выше трупа.

— Да? Я перестроюсь. — Он принужденно ухмыльнулся. — Ты будешь выглядеть как дерьмо всегда.

Стивен был не склонен смеяться. Его фырканье было самым близким индикатором смеха. Дернув подбородком, он вернулся к своему столу и сделал долгий глоток того, что, похоже, было фруктовым коктейлем. — Видел, как ты разговаривал с девушкой на улице. — Его взгляд был зловещим. — Она добилась желанного первого свидания?

Тревис опустился в кресло напротив стола Стивена. — Повтори?

— Кристин сказала мне, что в Порт-Джеффе назревает что-то вроде неформального соревнования. Теперь, когда ты наконец-то выбрался из своей лачуги, я полагаю, что игра началась.

Под глазом Тревиса запульсировала жилка. — Позволь мне прояснить ситуацию. Проводится конкурс, и цель — назначить мне свидание?

— Примерно так.

— То, чем я занимаюсь, противоположно свиданиям. Я не хожу на свидания.

— Я тоже, пока не встретил Кристин. — Он кивнул, явно готовясь рассказать Тревису ту же историю, которую он уже несколько раз рассказывал по телефону и, вероятно, расскажет ещё девятьсот раз на протяжении своей жизни. Господи, его лучший друг уже был таким отцом. Тревис даже не мог определиться с маркой зубной пасты. — Она была в отпуске в Нью-Йорке, приехала из Джорджии. Увидел её на перекрестке на Манхэттене. Я остановился, пригласил её на обед, но она так и не вернулась домой.

— Я тебе уже говорил, брат. Это больше похоже на похищение.

Стивен оставил это без комментариев. — Что я могу для тебя сделать, Тревис? Полагаю, ты пришел сюда не в поисках работы.

У него защемило в груди от перспективы подписаться на ежедневную работу. Сформировать распорядок дня. Эти вещи означали самоотдачу. Чтобы люди рассчитывали на него. Быть в команде. Когда полезность человека исчерпывалась, Тревис хорошо знал, что происходит, но у него не было выбора. Гнить в однокомнатной квартире — не вариант, как бы ему этого ни хотелось. — Вообще-то, именно для этого. Приехал сюда искать работу.

Его старый друг сел вперед в своем кресле. — Я знаю, сколько нулей было прикреплено к тем контрактам, которые ты подписал, парень. Тебе не нужна эта работа.

— Нужна? Нет. — Голос Джорджи застал его врасплох в десятый раз за этот день. Парень, на которого мы все равнялись, оказался пьяным разгильдяем. — Мне просто нужно что-то, чтобы занять себя, пока я не придумаю следующий шаг, — быстро сказал он, пытаясь разогнать слова в своей голове. — Не так давно я махал молотком, чтобы подзаработать во время летних каникул. Твой отец в то же время учил нас плотницкому делу. Всё, что я забыл, я могу выучить на лету.

— Я нанимаю только серьезных кандидатов. — Стивен сжал пальцы. — Мужчин, которые хотят расти вместе с компанией и быть в ней надолго.

— Я никому не предлагаю дальнюю дорогу.

На щеке его друга дернулся мускул, когда они столкнулись лицом к лицу за столом. Наконец, Стивен взял ручку и что-то написал, протянув лист бумаги через стол к Тревису. — Вот адрес нашего нынешнего склада. Именно там ты будешь работать, чтобы начать.

Тревис взял записку в руки, бегло просмотрел её. Затем он прочитал её снова, и в животе у него образовалась яма. — Это через дорогу от…

Сожаление потемнело в глазах Стивена. — Я знаю. Это довольно хреновое совпадение, — сказал он. — Это будет проблемой?

— Нет. Древняя история. — Он засунул бумагу в карман и встал. — Увидимся там.

Он знал, что если обернется, то выражение лица Стивена покажет, что это чушь собачья, поэтому он продолжал идти, изо всех сил стараясь не обращать внимания на предчувствие в своем нутре.

Глава 3

Джорджи в последний раз перемешала черничный джем и отошла от столешницы, вытирая липкие руки о фартук. Бекон грелся в духовке рядом с бельгийскими вафлями. Она допоздна взбивала сливки своим новым ручным миксером и с тех пор, как проснулась утром, сделала всего семь раз попробовала пальцем — но кто считал? В захватывающем повороте событий она всё рассчитала правильно для того, чтобы впервые приготовить еду для более чем одного — мучительно одинокого — человека.

Это был её первый раз, когда она развлекалась в своем новом доме.

Джорджи всё ещё не могла в это поверить. У неё теперь был дом. Конечно, бизнес семьи Касл процветал благодаря искусству вынюхивать сделки с недвижимостью, поэтому она купила ранчо с двумя спальнями за бесценок, и оно всё ещё нуждалось в большой работе. Но оно было её. Неплохо для клоуна на дни рождения. Кстати говоря, ей нужно было ответить на дюжину телефонных звонков, как только закончится этот поздний завтрак. В Порт-Джефферсоне был всего один клоун, и она пользовалась большим спросом. Именно так она смогла сделать первый взнос за дом. К сожалению, половина звонков была от новых клиентов, которые хотели аппарат со сладкой ватой, катание на пони, фокусников, принцесс.

И ей приходилось отказывать им.

Знакомый намек на панику закрался в её горло. Её начинающий клоунский бизнес с помощью родителей позволил ей выучиться в колледже, но теперь он уже не казался таким устойчивым. Она делала всё возможное, чтобы сохранить свежесть представления и соответствовать новым тенденциям, но детские дни рождения были конкурентной борьбой. Родители, желая превзойти друг друга, стали искать развлечения за пределами Порт-Джеффа. Что Джорджи собиралась с этим делать? С ипотекой, которую нужно было выплачивать, будущее её шоу стало всё больше и больше занимать её мысли.

Не беспокойся об этом сейчас. Не сейчас, когда есть джем, который нужно употребить, родители, брат и сестра, которых нужно впечатлить, и мимозы, которые нужно выпить. И Тревис.

Как будто она могла забыть о Тревисе и его большом, красивом, задумчивом характере.

Придет ли он?

Нет. Конечно, он не стал бы. Он не обращал на неё внимания, когда она была ребенком. Почему она думала, что этот парень, которого кормили ужином и приглашали в Белый дом, будет заинтересован в позднем завтраке с девушкой, которая бросала ему на голову гниющие продукты? И всё же. Не сложно было представлять, как он вальсирует через распашную дверь её кухни с удивительной звериной грацией, с языком, засунутым под нижнюю губу, как будто он просто обязан использовать его в любое время. Ух.

Прижав руку к колотящемуся сердцу, Джорджи проверила часы на духовке. Скоро она узнает, появится ли он. Оставалось всего десять минут до того, как все начнут прибывать.

Сказав своим нервам, что пора отправляться в путь, Джорджи достала кувшин с мимозами из холодильника и поставила его под художественным углом на кухонный стол. Она не могла удержаться от того, чтобы не достать свой мобильный телефон и не сделать несколько снимков в портретном режиме.

— Хорошо, — пробормотала она себе под нос. — Теперь я одна из этих самодовольных гурманов.

Прежде чем она успела опубликовать фотографию в Instagram, телефон пискнул входящим текстовым сообщением. Это было сообщение от её сестры, Бетани.

Б: Не могу прийти. Этот засранец, директор муниципального театра, порвал со мной вчера вечером во время закусок, и я приняла самолекарство "Cuervo³". В другой раз на следующей неделе?

Джорджи опустилась на кухонный стул, её пальцы были готовы ответить. Она напечатала сообщение, в котором умоляла сестру приехать, затем удалила его и отправила вместо него большой палец вверх. Ничего страшного. Стивен и Кристин приедут, не так ли? Её брат мог съесть столько, что хватило бы накормить небольшую деревню — он был бы лучшим гостем на бранче, чем Бетани, вечная диетчица.

Через пятнадцать минут кувшин с мимозой начал потеть. Проверка вафель в духовке подтвердила, что они начали подсыхать. Она ещё пять минут ходила по кухне с мобильным телефоном в руке, прежде чем отправить сообщение Кристин.

Д: Ребята, вы придете на бранч?

Через десять секунд зазвонил её телефон.

К: Какой бранч, милая?

Глаза Джорджи медленно закрылись, телефон упал на бок. Обед был настолько неважным для её брата, что он даже не вспомнил сказать об этом жене. Боже, теперь, если её родители появятся, отец будет шаркать по полу как неприкаянный. Если бы рядом не было Стивена для разговоров о "Brick & Morty", его беспокойство было бы очевидным, даже если бы он пытался притвориться, что это не так. Её мать будет тыкать мужа и посылать ему взгляды-кинжалы, пока он не расслабится, но хочет ли Джорджи доставлять им неудобства?

Она быстро отправила сообщение матери.

Д: Мам, мы переносим бранч на следующие выходные. Я проспала.

Она добавила растерянный смайлик для пущей убедительности.

Её телефон зажужжал.

М: Ты уверена, дорогая? Мы уже на полпути. Я могу помочь приготовить что-нибудь.

Джорджи колебалась.

Д: Я уверена. Идите и разделите свои любимые блинчики на набережной, вместо этого;)

Вот и всё. Столько работы, и никто не пришел.

Она прижала подушечки больших пальцев к глазницам и вздохнула. Она надеялась, что покупка дома заставит всех признать её взрослой, но, возможно, на таком позднем этапе это было невозможно. Её родители любили её, но к появлению третьего ребенка они уже были измотаны. В то время как её брату и сестре уделяли пристальное внимание и прокладывали их пути в семейном бизнесе, Джорджи была предоставлена самой себе. Поскольку они всегда считали её семейным клоуном, она приняла это. Любила она свою работу или нет, но, возможно, её выбор профессии гарантировал их кажущееся отсутствие уважения.

Пустая кухня, казалось, была согласна с этим.

Не пытаясь проглотить комок в горле, Джорджи подошла к джему и приготовилась выкинуть его в мусорное ведро, дешевую миску и всё остальное. Но тут раздался звонок в дверь.

Кто…?

Нет. Не может быть.

Это не мог быть Тревис.

Взгляд Джорджи метался по кухне в поисках места, где можно спрятаться. Впустить местного бейсбольного бога, чтобы он стал свидетелем её унижения, было просто невозможно. Она подошла к кухонному окну и заглянула через кружевную занавеску.

Он смотрел прямо на неё.

Точно, хорошо. Этого не избежать. Язык его тела не дал понять, что он предпочел бы быть за миллион световых лет отсюда, чтобы Джорджи просто послала его, а потом провела остаток дня, поедая бекон и сожалея об этом.

Она глотала воздух на протяжении всего пути к входной двери, сжимая пальцами фартук. Боже мой. Тревис Форд стоял за дверью. В пяти футах от неё. Может быть, меньше. Наверное, ей следовало бы насладиться этим, ведь она мечтала об этом с пубертатного возраста, но она не могла больше тянуть время. С внутренним стоном она открыла дверь и прислонилась бедром к раме. Картина благодушия. Надеюсь. — Привет. Очень жаль. Бранч отменяется. — Она показала большим палецем через плечо и поморщилась. — Старая добрая духовка отказала мне вчера вечером. У меня не было твоего номера, иначе я бы написала тебе. Я имею в виду, я бы не стала злоупотреблять привилегией иметь твой номер или что-то в этом роде. — Её смех прозвучал болезненно принужденно. — Но я бы послала сообщение из вежливости.

Его глаза были скрыты за солнцезащитными очками в золотой оправе, но она чувствовала в них оценку.

— Если печь не работала прошлой ночью, почему на тебе фартук, покрытый фруктами и тестом?

— Ты можешь сказать это оттуда, да? — Изображая спокойствие перед лицом того, что её блеф раскрыт, она поджала губы. Не было другого выхода, кроме как копнуть глубже. — Я давно его не мыла?

— Я чувствую запах того, что ты сделала. — Он прищелкнул языком по щеке. — Никто не появлялся, не так ли?

О, сейчас было не время для этого узла в её горле. Совсем не время. Но он образовался, давя со всех сторон. Её глаза начали гореть — и это была катастрофа. Её брат и сестра сбежали, родители почти не протестовали, когда она отменила поездку… и все они подтвердили то, что она уже знала. Они не воспринимали её всерьез. Она собиралась расплакаться перед героем своего детства, ставшим мега-влюбленным объектом всех её сексуальных фантазий. Серьезно, Тревис был причиной того, что она не могла слушать "Take Me Out to the Ball Game" без возбуждения. А если она сейчас заплачет, то у него, наверное, в следующий раз пропадет стояк, когда он почувствует запах черники. Конечно, пока все эти мысли проносились в её голове, она ничего не говорила, просто смотрела на бывшего шорт-стопа "Ураганов", и глаза её болели

— Больше еды для меня, — сказал наконец Тревис, переступая порог. — Двигайся.

— Что? — Она не могла скрыть тоску в своем тоне. — Ты остаешься?

— Я уже месяц ем еду на вынос. — Он повернулся и указал на неё, давая время, чтобы это дошло до сознания. — Это единственная причина, по которой я здесь. Всё ясно?

Она побежала трусцой, чтобы не отстать от него. — Чтобы тебя накормили. Да.

— Ага, и пахнет прилично.

— Я уже собиралась выбросить всё это в мусор, — вздохнула она, вытирая глаз рукавом.

Он уловил это действие, когда они вошли в кухню, и нахмурился. — Тебе нужна минутка или что-то ещё?

— Зачем? Потому что здесь нельзя плакать…

— Господи.

— Я помогу тебе. Значит бейсбол. — Джорджи подошла к духовке и достала из неё огромные тарелки с беконом и вафлями. — Это называется "уход от темы". Я веду себя как хорошая хозяйка, плавно поднимая темы, представляющие взаимный интерес. Ты любишь бейсбол. Я люблю Тома Хэнкса. Если мы встретимся посередине, то получим "Лигу своих"⁴.

Он скользнул в кресло и вытянул перед собой длинные ноги, как принц, готовящийся к развлечению. — Я просто хочу поесть бекона.

Джорджи поставила перед Тревисом тарелку с вафлями, взбитыми сливками, джемом и беконом. — Ладно, хорошо. Мы не будем говорить о том, как недооценивают Джину Дэвис.

— Слава Богу. — Он взял кусок бекона, остановившись на полпути ко рту. — Потому что Лори Петти выделялась.

— Не смей. — Она медленно покачала головой. — Не на моей кухне.

Тревис фыркнул и бросил в рот всю полоску бекона, затем взял вилку, отрезал огромный кусок вафли, промазал его джемом и взбитыми сливками и отправил в рот. — Черт. Вкусно.

Пока он не заговорил вокруг огромного куска еды, Джорджи не понимала, что смотрит на его рот так, как зачарованная змея смотрит на висящие карманные часы. Она отступила от стола и начала наполнять свою тарелку, испытывая удовольствие от его комплимента, пусть и грубоватого. — Спасибо. Мимозу?

Казалось, он думал об этом. — Нет, я в порядке.

— Больше не ищешь ответ на дне бутылки?

— Видишь ли, я знал, что ты там.

— Что ты имеешь в виду?

Сильный столб его горла заработал, когда он проглотил кусочек. — Девушка, которая бросила ло мейн в мою голую задницу, не та же самая девушка, которая открыла дверь.

Она опустилась на свое место за столом, тыча вилкой в середину своей вафли.

— Мои брат и сестра бросили меня, и мои родители, вероятно, испытывают облегчение от того, что я дала им выход. Прости меня за слабость.

— Я знаю кое-что о том, как быть брошенным. — Как будто он застал себя врасплох, сказав ей что-то настолько личное, Тревис передернул плечами. — К этому привыкаешь.

Сердце Джорджи заколотилось. — Я не хочу. Ты тоже не должна к этому привыкать. — Как и в то утро, когда она столкнулась с Тревисом в его квартире, Джорджи была поражена возможностью того, что он не был безупречным, непобедимым гигантом, каким представлялся ей в молодости. Он знал о том, какого это быть брошенным? Откуда?

Должно быть, он имел в виду профессиональные команды, которые яростно обменивали его до того, как он был окончательно вычеркнут. — "Ураганы" были идиотами, чтобы обменять тебя на Бекмана. Он не мог найти мяч, размахивая тремя битами.

Его рука приостановилась на пути к салфетке, но ей показалось, что она уловила искру интереса, прежде чем он скрыл её, пожав плечами. — Нет, он приличный.

— Скажи это его среднему коэффициенту полезного действия. — Прошло несколько мгновений, прежде чем она заметила, что Тревис забавляется. — Что?

— Ничего. — Он положил свою вилку. — Не многие люди говорят о сделке мне в лицо.

— О. — Тепло покалывало у основания её шеи. — Я не хотела…

— А я и не говорил, что возражаю, — плавно вклинился Тревис. — Как давно ты тут живешь?

— Четыре месяца. — Успокоившись, что он не обиделся на её словесную рвоту, Джорджи подцепила вилкой чернику и откинулась назад, окидывая взглядом кухню. — Я так много хочу сделать, но ещё не успела.

Он быстро расправился со вторым куском бекона. — Ты ведь знаешь, что твоя семья владеет бизнесом по ремонту, верно?

Вспомнив сообщение от жены Стивена, она отмахнулась от его комментария.

— Они заняты.

Когда тишина затянулась, она подняла голову и увидела, что Тревис наблюдает за ней.

Задумчиво. Он когда-нибудь так делал? — Каким бы был твой первый проект, если бы ты могла выбрать что-нибудь?

— Камин. — Она рассмеялась, немного удивленная. — Я даже не знала, что выберу, пока не произнесла это вслух. Но определенно камин. Это старый, выцветший кирпич…

— Покажи мне.

— Но ты же ешь… — Все остатки еды исчезли с его тарелки. — О.

Тревис оттолкнулся от стола и, не дожидаясь её, вышел из кухни. Она нашла его в гостиной, проводя большой, с длинными пальцами рукой по старому камину. — Ты ищешь, чем бы обработать камень, разделив его каминной полкой?

Она не смогла скрыть своего удивления. — Именно об этом я и думаю, — пробормотала она, сведя брови вместе. — Почему ты спрашиваешь? Ты же не собираешься сделать это для меня?

— Нет, но я могу поговорить с твоим братом о том, чтобы включить это в расписание. — Сардоническая улыбка мелькнула на его губах. — Я на зарплате. Пока что. И я могу ругаться с ним без увольнения. Если он меня уволит, я расскажу всем, что он когда-то переживал из-за повторов "Designing Women".⁵

— Ты работаешь в "Brick & Morty"? — Она рассмеялась. — С чего вдруг такая необходимость работать? Это из-за того, что я приходила к тебе домой и…

— Неа. Продолжай мечтать.

— Так и есть, — с надеждой сказала она себе. — Я знаю, что это так.

— Это не так.

— Останемся при своем мнении. Хочешь посмотреть остальную часть дома?

Выражение его лица говорило "нет", но он жестом велел ей идти вперед. Немного смущенная и очень гордая, Джорджи взяла его за запястье — о боже, какое толстое — и потащила его через гостиную. — Задний двор находится здесь, — сказала она, представив раздвижную стеклянную дверь и задний двор за ней величественным взмахом руки.

— Когда-нибудь я заведу большую, неряшливую собаку, и вот здесь я буду бросать ей мяч.

Ей показалось, или это заставило его слегка улыбнуться?

— Возможно, ты захочешь изменить свои устремления и завести среднюю или маленькую собаку. — Он окинул её взглядом. — Большая собака будет выгуливать тебя.

— Прости, я думаю о Бетховене.

Она ждала, надеясь, что он вспомнит, как несколько раз смотрел этот фильм вместе с ней на диване её родителей все эти годы назад, соседские дети, растянувшиеся на полу и поедающие попкорн. Когда в его выражении лица промелькнуло узнавание, сердце Джорджи забилось.

— Любая странность — и Бетховен пропал, — процитировал он фильм.

— Странность? Чего мне стоит опасаться, дорогая? Ходишь в моей одежде по дому?

— Классика. — Он сделал нетерпеливый жест, чтобы она продолжала двигаться, но она поймала его дрогнувшие губы. — Покажи мне остальное. У меня нет целого дня.

— Хорошо. — Ей пришлось заставить себя не скакать по коридору, но её шаги замедлялись, чем ближе они подходили к спальне. Тревис Форд собирался посмотреть на её спальню. Увидеть её. Находиться рядом с ней. Неужели фантазии, которые она постоянно о нем мечтала, будут видны, как лианы, свисающие с потолка? — Это моя комната.

— О, э… — Он кивнул, едва заглянув в дверной проем. — Отлично.

— Идем дальше, — сказала она слишком быстро, направляя его внимание на крошечную, размером со шкаф, комнату напротив. — Это моя магическая зона.

— Каким образом?

— Я храню свое оборудование для выступлений внутри. — Его прищуренный интерес защекотал её пульс. — Обычно я беру деньги за представление, но раз уж ты отважился на мою стряпню, я должна тебе показать хотя бы один фокус.

Он оперся плечом о стену коридора и скрестил руки. — Начинай. Но имей в виду, я скептик.

Джорджи задохнулась от удивления. — Ты? Скептик? — Поджав губы, она медленно, медленно открыла дверь, как будто в ней хранились секреты вселенной. Поддерживая зрительный контакт, она проскользнула в комнату и мало-помалу скрылась за дверью, пока не исчезла из виду. — Я строю драму, — сказала она, пригнувшись, чтобы достать несколько предметов. — Ты заинтригован?

— На грани.

Джорджи вернулась в прихожую и закрыла дверь, держа в руке голубой шарф. Как она и ожидала, Тревис с подозрением посмотрел на шелк. Она подбросила его в воздух, позволила ему развеваться и поймала его. — Обычный, среднестатистический, повседневный шарф, который я украла у своей сестры.

— Хорошо. Что ты собираешься с ним делать?

Она наклонила голову и нахмурилась. — Ты слышишь стук дождя? Мне кажется, на улице идет дождь.

Даже когда Тревис был покровительственным, он был самым сексуальным мужчиной на планете. Она готова была поклясться, что его глаза мерцали, а чувственные губы кривились в ухмылке. — Я ничего не слышу.

Правда? Даже мое сердце? — На всякий случай, возьми зонтик. — Взмах руки, и под шарфом расцвел зонтик цвета радуги, отправив его на землю. О, он изо всех сил старался не растеряться, но потерпел неудачу, вполне возможно, сделав её жизнь полной. — Я знаю, о чем ты думаешь. Буду ли я выступать на твоём дне рождения? Обычно я беру на заказ только детские мероприятия, но для этого случая я сделаю исключение.

Он покачал головой, изучая её на мгновение. — Ты не всегда была такой, не так ли?

— Восхитительной?

— Конечно. — Он одарил её слишком короткой улыбкой, затем оттолкнулся от стены и длинноногим шагом направился обратно в гостиную. — Мы назовем это "восхитительной" вместо "странной".

Джорджи догнала его перед камином, как раз вовремя, чтобы увидеть, как его рука провела по кирпичу.

— Ты ничего не слышала о каком-то конкурсе в городе…

— Конкурс на свидание с тобой?

Его голова откинулась назад со стоном. — О Боже, это реально.

— И ты не в восторге от этого? — Джорджи мысленно проанализировала разговоры, которые она слышала в городе всю неделю. В пекарне, на вечеринке по случаю дня рождения, просто прогуливаясь по Главной улице. — Я имею в виду, даже если ты не в восторге, ты, по крайней мере, привык к такому вниманию со стороны женщин, верно?

По его лицу прошла тень. — Да. Что-то вроде того.

Фонтан ревности попытался забурлить, но она заткнула его камнем. Зеленый монстр был бесполезен, когда дело касалось Тревиса Форда, и всегда будет бесполезен. Вместо этого она сосредоточилась на том, что говорил ей язык его тела. Жесткость в его плечах, сжатая челюсть. — Ты не в восторге от этого.

Он уставился прямо вперед на камин. — Нет.

— Почему?

Ему потребовалось мгновение, чтобы ответить. — Думаю, я больше не хочу быть новинкой. Хорошим времяпрепровождением. Чем-то легким, не требующим серьезного отношения. — Он провел рукой по своим темно-русым волосам. — В этом нет ничьей вины, кроме моей. Я сделал себя главным героем грязной шутки, не так ли?

— Я не думаю о тебе в таком ключе. Ты никогда не сможешь быть шуткой, — прошептала она, ошеломленная. — Мне жаль, что мои грубые слова в твоей квартире заставили тебя так себя чувствовать.

— Нет. То, что ты сделала, было другим. Мне это было нужно. — Он потянулся и потрогал её нос. — Вот. Ты наконец-то заставила меня признать, что бросание едой и обзывание меня дерьмом — вот почему я снова среди живых. — Если бы он не играл с её носом, как будто ей было пять лет, Джорджи могла бы поцеловать его прямо здесь и сейчас от чистой радости. Но он играл. Поэтому она не поцеловала.

— Не за что. — Она закрутила пальцы в края фартука. — Игнорируя конкуренцию, ты только повысишь ставки, знаешь ли. Женщины Лонг-Айленда серьезно относятся к ставкам.

— Позволь мне побеспокоиться об этом. — Словно осознав время и место, Тревис тяжело прочистил горло и направился к двери. — Я поговорю со Стивеном о камине, хорошо? Спасибо за завтрак.

— Тревис?

Он остановился, положив руку на ручку, но уделил ей всего пол-оборота внимания.

— Спасибо, что остался.

Дверь закрылась в ответ.

Глава 4

— Сними рубашку!

Игнорируя выкрикнутое предложение, Тревис сжал зубами карандаш во рту и сосредоточился на лазерном нивелире⁶ в руке, в конце концов опустив его, чтобы сделать пометки. Главным недостатком ремонта дома, безусловно, было отсутствие окон — ничто не могло заглушить наружный шум. Толпа из примерно дюжины женщин и нескольких мужчин собралась на обочине у входа в постройку, делая снимки Тревиса на свои телефоны — и, если судить по аромату кофе с Dunkin' Donuts⁷, они планировали устроиться поудобнее. Да, можно сказать, что конкурс "Свидание с Тревисом Фордом" был в самом разгаре.

Уголком глаза Тревис наблюдал, как рыжеволосая миниатюрная девушка отделилась от группы и непринужденно подошла к Стивену, державшему в руках планшет. — Итак… Я думаю немного поработать над кухней этой осенью. — Её улыбка расширилась. — Как вы думаете, могу ли я задать Тревесу несколько вопросов? Я пытаюсь выбрать между виниловой и керамической плиткой.

Блаженно не понимая, что им манипулируют, Стивен шлепнул планшет по бедру. — Не ищите далеко. Я могу говорить о полах часами.

Улыбка рыжеволосой превратилась в оскал зубов, когда Стивен начал презентацию, сопровождая её жестами рук и записью с камеры iPhone.

— Йоу, Форд, — сказал один из вольнонаемных рабочих, вытирая штукатурку спереди своей футболки. — Там достаточно людей, желающих увидеть тебя голым, ты мог бы перепрыгнуть через них. Меня лично оскорбляет твоё скучающее отношение.

— А я-то думал, что был вежлив, не показывая тебя.

— Пожалуйста, покажи меня! — Он жестом указал на растущую толпу. — Ты насмехаешься над даром самого Господа Бога.

Фыркнув, Тревис вернулся к измерениям. Когда-то давно он был бы в центре, поглощая всё внимание. Наслаждался им. Как только его отпустили из его последней команды, он чертовски быстро понял, что такое поверхностное восхищение было дешевым и мимолетным. Женщины, которые когда-то стекались к нему, перешли на другую сторону, как и его тренер, менеджеры команды и фанаты. Всё это не было настоящим — и не было настоящим сейчас.

Было одно преимущество в том, что зрители были снаружи. Он либо игнорировал их, либо поощрял — и скорее ад замерзнет, прежде чем он сделает последнее. Притворившись, что не замечает толпу поклонников, он не мог посмотреть на улицу. Через дорогу к ветхому старому дому его юности.

Действительно, не было необходимости смотреть. Он мог представить себе каждый квадратный дюйм этого места. Если бы он поднял голову и выглянул в окно, его поклонницы были бы очерчены поникшей крышей. Заросший, выжженный солнцем газон. Довольно иронично, не правда ли? У них за спиной стояло напоминание о том, как на самом деле устроен мир. В случае с его родителями любовь породила обиду и в конце концов съела его целиком. Для Тревиса привязанность была основана на его успехах. Как только это исчезло, он остался один. Снова. Даже звездная слава не изменила правил.

Спустя несколько часов Стивену удалось разогнать толпу, до смерти зачитав им лекцию об изоляции, что позволило Тревису выбраться из постройки, не отказав никому в свидании. Пересесть из внедорожника с шофером в минивэн — это был пинок под зад. Тревис поборол желание спрятать лицо, когда Стивен свернул направо, и они понеслись прямо по Главной улице в счастливый час. Уроженцы Порт-Джефферсона либо ужинали, либо отправлялись в один из пабов за жидким вариантом. Проведя последние несколько дней на работе через дорогу от дома своего детства, Тревис не возражал бы против нескольких глотков виски, но он выпил бы их в уединении собственного дома или не выпил бы вовсе. Возможно, сегодня ему удалось бы избежать неприятного общественного интереса, но его присутствие вымотало его до предела.

— Не расскажешь мне, почему у тебя гребаный Dodge Grand Caravan ⁸?

Стивен отрегулировал кондиционер с высокого уровня на более высокий. — У меня есть грузовик, который я использую для перевозки строительных материалов.

— Почему мы не в нем?

— Ты всегда так много жаловался? — Тревис решил, что это не требует ответа, а Стивен всё равно его не ждал. — Я пытаюсь заставить Кристин… серьезно подумать о детях. Я подумал, что это может её вдохновить. — Тревис нахмурился, когда женщина, ожидающая перехода улицы, послала воздушный поцелуй.

— Этот разговор выше моих сил. — Он почувствовал, что Стивен хочет сказать больше, и вздохнул. — Она не думает заводить детей? Разве это не первое, о чем задумывается замужняя женщина, живущая на Лонг-Айленде?

— С Кристин всё сложно, — терпеливо объяснил он. — Она хочет, чтобы я заслужил это.

— Господи. Она хочет, чтобы ты работал ради чего-то, что будет лишь работой? — усмехнулся Тревис. — Сколько обручей ты перепрыгнул, чтобы получить согласие на предложение руки и сердца?

Стивен зарычал. — Ты не хочешь знать.

— Ты прав, не хочу. Я буду просто сидеть здесь и благодарить Бога, что это не я.

— Знаменитые последние слова, — пробормотал Стивен, кивая головой на группу машущих женщин на тротуаре. — Ты мог бы сейчас смотреть на свою будущую невесту. — Он рассмеялся, когда Тревис вздрогнул. — Это случится. Пока это не одна из женщин в моей жизни, всё будет хорошо.

Идея о том, что он остепенится, была настолько надуманной, что Тревис даже не стал её обсуждать. Однако упоминание о женщинах в жизни Стивена вызвало в памяти одно лицо. Точнее, лицо Джорджи. За последние несколько дней она всплывала в его сознании в самые странные моменты. Её красный нос и влажные глаза, когда она открывала входную дверь. Солнечный желтый фартук, с которого она забыла снять ценник. Казалось неправильным, что её семья не проявила большего энтузиазма по поводу её дурацких вафель, когда даже Тревис сумел вытащить свою задницу из постели, чтобы быть там. Он сказал себе, что не его дело сообщать об этом Стивена, но сейчас была среда, и было очевидно, что Джорджи не собирается устраивать брату ад из-за этого.

Он подумал, что она может быть… слишком обижена. Или что-то столь же неприятное.

Как раздражало, что это вообще должно его волновать. Он просто хотел опустить голову, пережить депрессию, в которую впал после увольнения из лиги, и двигаться вперед, не оглядываясь ни налево, ни направо. Он не должен был беспокоиться о чувствах младшей сестры своего друга. Они были почти у его квартиры. Если он сможет прожить ещё один день, не вспоминая об этом, то в конце концов забудет обо всей той еде, на которую она, вероятно, потратила несколько часов на приготовление ни для кого.

— Говоря о женщинах в твоей жизни, ты забыл про бранч Джорджи в субботу.

Господи. Неужели он действительно сказал это вслух?

— Какой бранч?

Маленький шип вскочил у него под кожей. — Я стоял прямо там, когда она пригласила тебя на него, чувак. Мы были в твоём офисе…

— Точно. — Между бровями Стивена образовалась линия. — И это было в прошлую субботу?

Тревис фыркнул. — Забудь об этом.

— Ты ходил?

Он кашлянул в кулак. — Да.

— Ты был один с моей младшей сестрой?

Тревис не мог достаточно сильно закатить глаза. — Хватит сжимать жемчуг, бабушка. Я не пошел туда, зная, что останусь с ней наедине. Я ушел через полчаса. — Он бросил взгляд на своего друга. — Отдай мне должное. Я вообще не ищу женщину, не говоря уже о той, которая шпионила за нами в бинокль с дерева на твоём заднем дворе. Благословенная добродетель твоей сестры всё это время была в безопасности.

Стивен выпятил челюсть. — Я тебе доверяю.

Тревис выдохнул, не зная, что сдерживал дыхание. Одно дело — быть бабником в спортивном мире, и совсем другое — когда лучший друг не доверяет ему из-за этого заслуженного имиджа. Не слишком ли много надежд на то, что хоть один человек найдет его искупительным? И снова он не смог удержаться от мыслей о Джорджи. Ты никогда не сможешь быть шуткой. — Ты можешь компенсировать пропущенный бранч Джорджи, починив её камин. Она хочет заменить кирпич.

Расчеты, которые Стивен производил в своей голове, были почти слышны. — Я бы хотел, но у нас плотный график, и мы одновременно делаем три проекта. Двое из моих лучших парней не вернутся до конца лета, так что у нас не хватает персонала, даже несмотря на то, что ты радуешь нас своим угрюмым присутствием. Придется подождать.

Тревис кивнул. Вот. Он выполнил свою работу, спросив. Готово.

Они съехали с Главной улицы, проехав по одной из боковых улиц к трехквартирному дому, верхний этаж которого снимал Тревис. Пожилые хозяева, жившие на первом этаже, оставили его одного, а средняя квартира под ним была пуста. Далековато от многолюдных роскошных многоэтажек, в которых он жил по всему миру, но сейчас тишина была именно тем, чего он хотел.

— Встретимся завтра на стройке, — сказал Тревис, когда они подъехали к обочине. — Я не могу больше ни дня ездить в этой эстрогеновой ловушке и сохранять самоуважение.

Стивен пожал плечами. — Как хочешь. Не опаздывай. — Он потер руки вместе. — Завтра день демонстрации.

— Я не сомкну глаз, — пробурчал Тревис, закрывая за собой пассажирскую дверь. — Спасибо.

Когда Стивен отъехал, раздался звук клаксона, заставивший Тревиса покачать головой. Он вошел на первый этаж, поднялся по лестнице на самый верх и отпер дверь в свою квартиру. Он только успел сбросить рабочие ботинки, снять пыльную рубашку и открыть пиво, как в дверь постучали. Кто, черт возьми? Он заплатил за квартиру за несколько месяцев вперед, так что это не могли быть хозяева. Разве что, может быть, у него дома протечка? Тревис провел рукой по волосам, отпер дверь квартиры и увидел Джорджи, которая смотрела на него, держа в руках две охапки продуктов.

На этот раз глаза скрывала другая кепка, а сзади торчал её стандартный конский хвост. Она была одета в комбинезон, под которым была свободная футболка. Он почти закрыл дверь перед её носом, когда увидел надпись спереди. КЛАСС 2012 ГОДА РУЛИТ!

Эта настоящая девочка-ребенок пыталась не смотреть на его голую грудь и безуспешно. Сочетание её школьных реликвий и веснушек, разбросанных по её носу, заставило его почувствовать себя развратником, предлагая ей вид, был ли он преднамеренным или нет.

Черт возьми. У него не было на это времени. Разве он не мог просто спокойно выпить пива и забыть, что вернулся в родной город, работая на стройке? Вставать по утрам и надевать рабочие ботинки было достаточно тяжело, когда его сердце снова было на скамейке запасных и хотело зашнуровать бутсы. В данный момент у него не осталось сил.

— Почему ты здесь?

— Хм. — Она проскользнула мимо него в квартиру, прежде чем он успел её остановить. — Во-первых, привет. Во-вторых, не знаю, в курсе ли ты, но очень трудно готовить на одного человека. Они продают всё в двух вариантах порций: семейный шведский стол и на двоих. Так что в итоге у меня постоянно остаётся определенное количество еды. — Она бросила на него нервный взгляд через плечо и начала распаковывать первый пакет, выставляя на прилавок тарелки, покрытые фольгой. — Ты ведь можешь съесть столько китайской еды на вынос, верно?

Её комментарий вызвал в памяти воспоминание о том, как она швырнула ему в голову картонную коробку.

Проклятая квартира была не в лучшем состоянии, чем в прошлый раз, когда Джорджи была там. Его белье всё ещё вываливалось из корзины в дверном проеме спальни, нераспечатанная почта и глянцевые рекламные объявления были разбросаны по всем поверхностям, липкие кольца от напитков, пыль, беспорядок. Это было отвратительно.

— Ты собираешься закрыть дверь, Тревис?

— Нет. — Он дернул подбородком в сторону коридора. — Потому что ты не останешься.

Она повернулась и оперлась бедром о стойку. — Боишься, что я вывалю на тебя ещё какую-нибудь правду?

— Нет.

— Потому что нам нужно поговорить о твоем крысином нашествии.

Его шея покалывала. — У меня нет крыс.

— Пока нет. — Она вернулась к разгрузке продуктов. — Так близко к воде? Через неделю у тебя будут соседи по комнате. Они будут ещё более надоедливыми, чем я.

По какой-то причине Джорджи, назвавшая себя надоедливой, заставила его закрыть дверь.

Окантовка кепки Джорджи не совсем скрывала её улыбку. — Ладно, есть мясные равиоли…

— Это подойдет, — хмыкнул он.

— Или мясной рулет с чипотле⁹.

Его пиво остановилось на пути ко рту. — Что это, черт возьми, такое? Неважно, я это съем.

— И то, и другое?

Он жестом показал на её миниатюрную фигуру своей бутылкой пива. — Размер порции для тебя — не то же самое, что размер порции для меня, малышка. — Ласковое обращение скатилось с его языка как по маслу, и Джорджи чуть не уронила одну из тарелок, которые разгружала. Какого черта он так её назвал? Ласкательные прозвища не были чем-то необычным для Тревиса, хотя он никогда раньше никого так не называл. Тем не менее Джорджи не принадлежала к числу женщин, которые появлялись и исчезали из его жизни со скоростью быстрых подач. Её вообще не должно быть здесь. И уж точно он не должен привлекать внимание к их разнице в размерах или ссылаться на тип её тела. Не то чтобы он мог разглядеть хоть один изгиб, когда комбинезон свободно болтался на ней с головы до ног. Он не нашел в этом ничего разочаровывающего. — Послушай, спасибо, что зашла с едой. Но я не думаю, что твой брат оценит наше общение.

Её нос сморщился. — Почему?

Тревис провел рукой по лицу. — Да ладно. Ты должна знать, что у меня не очень хорошая репутация в отношениях с противоположным полом. — Он подождал, пока Джорджи посмотрит на него. — Скажем так, она вполне заслуженная.

— Да, Две биты. Я в курсе. — Она пожала плечами, как будто не она только что назвала размер его члена. — Но мы же не собираемся…

— Нет, определенно нет.

— Я имею в виду… — Она подмигнула ему. — Я думаю, что я в безопасности.

— Ты в безопасности на тысячу процентов.

— Ладно, не надо быть таким категоричным. У меня есть капля тщеславия, и я бы хотела его сохранить.

Тревис засмеялся. Настоящим смехом, который дошел до его живота. Сколько времени прошло с тех пор, как это случилось? Месяцы. Обычно он не находил ничего смешного в том, что кто-то вторгается в его личное пространство, но с Джорджи в его квартире было… удивительно легко. Ему даже не нужно было быть с ней вежливым, а она всё равно оставалась рядом. Если бы от него требовалось развлекать или очаровывать кого-то, он был бы сильно разочарован, но она, похоже, этого не ожидала. Может быть, он позволил бы ей остаться ещё на несколько минут.

Максимум на десять.

— Ладно, не сочти за странность, но я нашла этот DVD… — Как будто она представляла новый iPhone, она торжественно вытащила копию "A League of Their Own". — Мы можем включить его в фоновом режиме, пока чистим эту крысиную нору.

Тревис поставил свою пустую бутылку пива на стойку. — Ты с ума сошла, если думаешь, что я буду сегодня убираться. Я только что потратил восемь часов на возведение двухэтажной пристройки… — Он отступил назад. — Не смотри на меня так, Джорджи. Моя задница устала.

— На стройке не плачут.

— Это не смешно.

— Ты прав, это было довольно слабо. Я тоже устала. — Предоставив Тревису свой профиль, она нажала пару кнопок на духовке, открыла дверцу, а затем поставила две тарелки на центральную стойку. — Итак, на этой неделе я выступала на дне рождения. Самый младший ребенок Миллеров?

Тревис подошел к холодильнику, чтобы достать ещё одно пиво. — Понятия не имею, кто это.

— Правда? Родители закончили твой год, я думаю. Он рыжий. Она курит ментоловые сигареты и всегда настаивает, что завтра бросит.

В памяти всплыло давно похороненное воспоминание из старшей школы — группа старшеклассников, стоящих у танцпола на выпускном вечере, передавала коричневый пакет с сорока унциями внутри. Он почти чувствовал запах сигаретного дыма, мятный аромат, проникающий в горло, когда он делал затяжку. Рот Тревиса подпрыгнул с одной стороны.

— Это действительно напоминает о чем-то.

— Я подслушала их разговор на вечеринке. Папа Джинджер теперь директор школы, и они надеются, что ты придешь провести показательные выступления для команды. Ну, знаешь, для вдохновения.

В желудке Тревиса опустилась тяжесть. — Да? — Он прижал язык к внутренней стороне щеки до боли. — Кучка детей? Это не совсем по моей части.

— Забавно, — пробормотала она. — Это как раз по моей части.

— Точно. — Он помассировал глаза. — Вечеринки по случаю дня рождения.

— Не только дни рождения. — Джорджи пожала плечами. — Я люблю детей. Они в основном волшебные маленькие шарики оптимизма, которые любят тебя безоговорочно. Я не могу дождаться своих собственных. — Словно осознав, что говорит вслух, Джорджи поспешно отложила ложку. — Эм. Дети не обязательно должны быть твоей стихией, чтобы руководить бейсбольной консультацией.

Тревис спросил: — Не слишком ли ты молода, чтобы так сильно хотеть детей?

— Некоторые люди мечтают играть в высшей лиге, другие — рисовать пальцами над кухонной раковиной. — Она сделала паузу. — Я тоже хочу карьеру, но… да, я хочу большую, шумную, счастливую семью. Ты никогда не хотел этого?

— Нет, — без колебаний ответил Тревис, удивляясь, почему это слово упало между ними как наковальня. Честно говоря, сама мысль о том, чтобы нести ответственность за ребенка, пугала его. Он уже был здесь, в Порт-Джеффе, его профессиональная бейсбольная карьера осталась в прошлом. Разрушена. Это слишком напоминало его отца, чтобы думать, что он не испортит и отцовство. Он попытался вернуться к теме разговора, но это потребовало усилий.

Провести бейсбольную консультацию? Черт. Он был удивлен тем, как сильно ему не хотелось брать в руки биту. Господи, он едва мог представить себе попытку играть в спорт, ради которого жил. Зачем прилагать усилия, если он потерял хватку и стал похож на тень себя прежнего?

— Твой брат сказал, что сейчас самый напряженный сезон. — Почувствовав на себе ищущий взгляд Джорджи, он зашагал в гостиную, на ходу стаскивая грязные носки. — Всё перестраиваются перед наступлением осени, а у него не хватает пары парней. Я не могу оставить его на произвол судьбы.

— Ты можешь научить их за час большему, чем они узнают за месяцы от кого-то другого. И не обязательно сразу. До начала сезона ещё много времени. — Она улыбнулась ему через плечо. — Они любят тебя. Это было бы как сбывшаяся мечта.

— Брось это, Джорджи.

Обида промелькнула в её чертах, прежде чем она успела отвернуться и скрыть её, и она продолжила загружать его холодильник едой, которой хватит на несколько следующих ночей. Тревис внутренне выругался про себя. Разве он не хотел, чтобы люди говорили с ним о бейсболе и перестали ходить на цыпочках? Эта девушка сделала это дважды без всякой подсказки. Почему он набросился на неё за то, что она задела больное место, о котором он даже не подозревал?

Они могли бы быть друзьями, он и Джорджи. Вот что было неправильно. Он не хотел этого — особенно её. Она была слишком молода, слишком позитивна и слишком связана с его лучшим другом. По какой-то причине он не мог удержаться от того, чтобы не поблагодарить её, хотя и по-своему. За то, что считала его достойным её попыток развеять мрак. — Послушай… — Она посмотрела на него с надеждой, и он нахмурился в ответ. — Выбери день на следующей неделе, и я приеду сделать замеры камина.

Её руки взлетели к груди и расправились там. — Ты собираешься переделать мой камин?

— Если ты не заставишь меня убираться, — сказал Тревис, скрестив руки. Джорджи открыла шкафчик под кухонной раковиной и начала рыться в тех чистящих средствах, которые оставил предыдущий жилец, поскольку он их точно не покупал. — Я вычищу здесь всё сверху донизу, если получу от сделки камин. Вторник подойдет для нашей встречи?

— Вторник, хорошо. Но ты понимаешь, какую взбучку я получу от твоего брата, если ты будешь готовить и убирать для меня? Этого не будет.

Она выпрямилась, рассматривая бутылку "Windex¹⁰". — Похоже, ты страдаешь от заблуждения, что моему брату не всё равно, как я провожу время. Он просто хочет, чтобы я убралась с дороги.

Не его дело. Нисколько. — Он заботится о тебе.

Её рот сформировался в маленькое "О", и Тревис обнаружил, что смотрит на него дольше, чем следовало. Очевидно, именно это происходило, когда он месяцами не трахался. Ближайшая женщина начинала выглядеть хорошо. Это была единственная причина, по которой его пальцы покалывали от желания расстегнуть комбинезон Джорджи и хорошенько, черт возьми, рассмотреть её. Успокоенный этим железным основанием "почти" — Тревис отвернулся.

— Ладно, давай оба вычистим это гребаное место. Это единственный способ избежать проблем на задницу.

Джорджи наклонила голову. — Ты имеешь в виду крыс. Только так крысы не укусят тебя…

— Да заткнись ты, Джорджи.

— Сделано.

Она принялась складывать мусор и контейнеры из-под еды в черный мешок для мусора, пока Тревис ел очередную порцию её потрясающей стряпни, не пытаясь скрыть своего раздражения, когда она вставляла в его DVD-плеер "Лигу своих". Несколько раз, когда она заставала его за просмотром экрана и поднимала подбородок в язвительном упреке, у Тревиса возникало желание пощекотать её. Или взъерошить ей волосы. Вещи, которые он никогда не колебался бы сделать, когда они были моложе. Однако на этот раз что-то заставило его сдержаться. Интуиция подсказывала ему, что невинное прикосновение может повести по явно не невинному пути… и он не собирался подвергать сомнению этот инстинкт или исследовать его дальше.

— Тебе удалось избежать конкурса знакомств? — спросила Джорджи, пока складывала старые журналы в мусорный пакет.

— Вроде того, — пробурчал он, в его голове эхом отдавались возгласы со стройки. — Если подумать, откуда мне знать, что ты не шпионка? Или, что ещё хуже, участница.

Когда она вскочила, Тревис подмигнул ей, чтобы дать понять, что он шутит.

— А как у тебя обстоят дела со свиданиями?

Прежде чем он успел обругать себя за то, что спрашивает Джорджи о том, что, черт возьми, его не касается, она рассмеялась. — Одним словом? Ужасно. Большинство мужчин, с которыми я общаюсь — отцы вне рынка. Не так много молодых одиноких мужчин, тусующихся на вечеринках принцесс.

Она подняла окаменевший носок и постучала им по стене, подняв бровь. Он пожал плечами. — Может, тебе стоит позволить участницам конкурса знакомств совершить экскурсию по твоему дому. Проблема решена.

— Если ты предлагаешь прекратить уборку, я в деле.

— Мечтай, — сказала она, бросая носок в мусорный пакет. — Мы будем продолжать. Особенно теперь, когда ты обратил внимание на отсутствие у меня свиданий. Я должна быть занята, иначе мне придется погрязнуть в жалости.

— Стоп. — Тревис вытер неизвестное вещество с кофейного столика. — Я бы сказал, что проблема в том, что все в городе знают твоего брата и не хотят его злить.

— Опять же, уверяю тебя, мой брат даже не заметит, если я начну встречаться.

Тревис с минуту наблюдал за её работой, вспоминая не только бранч, но и разговор со Стивеном в минивэне. — Неужели всё так плохо, Джорджи?

Она выпрямилась, выглядя такой юной и уязвимой, что он задумался, что с ним не так, если он проводит время наедине с ней. Замечает в ней что-то.

— Что так плохо?

Какого черта он в это ввязался? Тревис не знал, но, похоже, не мог остановиться. — Ты, эээ… кажется, часто остаешься в стороне. Или с тобой не считаются так часто, как следовало бы. — Он вернулся к уборке стола. — Начинаю думать, что ты не преувеличиваешь.

Когда Джорджи замолчала на несколько секунд, он поднял голову и увидел, что она смотрит в пространство. — Помнишь, когда ты был у меня дома на днях и сказал, что никто не виноват, ты выставил себя на посмешище?

— Да, — прохрипел он.

— У меня тоже так. Семья уже была крепкой, когда я была достаточно взрослой, чтобы участвовать в разговоре. Как и всех маленьких детей, меня часто затыкали, поэтому мне приходилось быть настойчивой и назойливой, чтобы меня услышали. Надоедливая. — Она пожала плечами. — Сейчас я старше, но динамика та же. Думаю, проще позволить им оставить всё как есть, чем пытаться их изменить. Потому что что, если у меня не получится? Или что, если я действительно надоедливая?

Тревис хотел сказать ей, что она не надоедливая, несмотря на его собственное отношение к ней. Слова так и вертелись у него на языке, но что, если, сказав это, она почувствует себя комфортно рядом с ним? Заставит её положиться на него или рассматривать его как друга? А ему сейчас не нужен был друг, не так ли? Не хотел никого слишком близко. — Семьи — сложная штука, — сказал он, хотя это прозвучало недостаточно убедительно. Не очень-то утешительно, как её слова были для него. — Они, наверное, даже не знают, что ранят твои чувства, малышка.

Она вздохнула. — Нет, я думаю, ты прав.

— Я был в командах, где один голос всегда оставался в стороне. Когда я играл в "Ураганах", они привели парня из младшего звена. Ветерана. Этому парню было за сорок, и он всё ещё играл. Все новые таланты, включая меня, отвергали его как старика. Парень, которому понадобились десятилетия, чтобы стать значимым. — Он передернул плечами. — Сразу после травмы, я сидел рядом с ним на скамейке запасных в течение нескольких игр, и я понял… Этот парень знал об игре больше, чем все мы вместе взятые. Он указывал на вещи, которые я никогда бы не заметил сам. — Джорджи молча наблюдала за ним из другого конца комнаты. — Ты не должна сдаваться или переставать требовать, чтобы тебя услышали, — сказал он, желая оставить её в лучшем месте и не имея ни малейшего представления, почему. — Возможно, тебе просто нужен другой способ заставить их слушать.

Джорджи медленно моргнула. — Спасибо за это.

Отказавшись признать, что он, очевидно, сказал что-то правильно, Тревис хмыкнул и вернулся к уборке. Пару часов спустя под звуки голоса Мадонны начались титры фильма, и Тревис понял, что последние двадцать минут стоял посреди гостиной с забытой метлой в руках. Квартира была чертовски близка к безупречной. Где была Джорджи?

Он нашел её лежащей лицом вниз на изножье своей кровати. Она крепко спала.

Тревис ожидал, что будет раздражен. Вместо этого он замер, заметив отсутствие у неё одного носка, как будто она стащила его во сне. Нет лака для ногтей. Её лицо было прижато к покрывалу и повернуто на один бок, она надулась. Если бы у него в груди осталось хоть немного функционирующего сердца, он мог бы найти всю эту картину, которую она создала, довольно очаровательной. Но раз уж он так не считает, то ему действительно нужно было придумать, как вытащить её оттуда. Они и так провели слишком много времени вместе. Позволив ей остаться на ночь в его доме, он бы перешел черту — и никто на белом свете не поверит, что Две биты не делал с Джорджи ничего, кроме уборки.

— Эй. — Проглотив волну вины, Тревис толкнул её плечо. — Джорджи. Поднимай свою задницу.

— Ты видел Дейла? — пробормотала Джорджи во сне, очевидно, совсем не проснувшись. — Мне нужен Дейл.

— Кто такой этот Дейл?

Глаза Джорджи открылись. Её ноги скрутились, но она была слишком близко к краю кровати, так что её колено не нашло опоры. Она упала на пол до того, как Тревис успел бросить метлу и поймать её. — Ой.

Ладно. Возможно, внутри него осталась лишь крохотная частичка сердца, потому что вид сонной, дезориентированной Джорджи с растрепанным хвостиком заставил его встать на колени, прежде чем он успел об этом подумать, и поднять одну из рук, чтобы провести по её волосам. — Ты в порядке, малышка?

Она зевнула так сильно, что он мог видеть её миндалины. — Мы закончили уборку?

Второй раз за эту ночь у него возникло желание рассмеяться. — Мы закончили.

— Мне пора идти.

Он тяжело сглотнул. — Это к лучшему.

Тревис помог Джорджи подняться на ноги, не имея другого выбора, кроме как обхватить её за талию, когда она покачнулась. Не размышляй о том, что под комбинезоном. Нет, сэр, не я. Он уже готов был настоять на том, чтобы отвезти её домой, но к тому времени, как они дошли до входной двери, она ожила, словно и не спала вовсе. Это было немного странно, на самом деле. Прежде чем выйти, она обернулась и улыбнулась ему. — Я видела, как ты смотрел фильм.

— Нет, это не так.

— Спокойной ночи, — сказала она, спускаясь по лестнице. — Теперь крысы должны оставить тебя в покое.

Он вздохнул. — Спасибо, Джорджи.

— Я и мой камин увидимся с тобой во вторник.

Когда Тревис закрыл дверь, он почувствовал, как невольная улыбка пытается омрачить его лицо. Стряхнув её с проклятием, он направился в постель.

Кто, черт возьми, такой Дейл?

Глава 5

Джорджи обошла вешалку с одеждой, просматривая вешалки со старой одеждой. Когда она подошла к серой футболке с логотипом средней школы Порт-Джефферсона, она вытащила её из загроможденного ряда и показали женщине за кассой.

— Эй, кажется, это когда-то было моим!

В ответ она получила большой палец вверх, после чего владелица магазина, Зельда, вернулась к чтению своего романа. Такова была их динамика. Иногда Джорджи думала, что Зельда предпочла бы иметь совершенно пустой магазин, чем иметь дело с покупателем, оторвавшим её от книги. Через несколько минут пожилая женщина закончит свою главу, загнет страницу и будет готова к разговору. Это был просто её процесс. Джорджи хорошо к нему привыкла, учитывая, что "Второй шанс Зельды" был местом, где она покупала свою одежду в течение многих лет.

Поскольку Джорджи была младшей в семье Каслов, её гардероб в детстве состоял из вещей, доставшихся от Бетани и Стивена. Она ходила в школу в потертых джинсах, выцветших свитерах и кроссовках пятисезонной давности. Не то чтобы родители не могли позволить себе купить ей новую одежду, но Морти Касл происходил из скромного рода и не верил в починку того, что не сломано. Именно его кредо сделало его таким успешным в бизнесе по продаже домов. Вносить только необходимые изменения, сосредоточившись на привлекательности и улучшении существующих элементов, — это сослужило ему хорошую службу.

Эта логика хорошо послужила Джорджи? Одноклассники не раз подшучивали над её непомерно большой или немодной одеждой, но, как и в большинстве маленьких городков, популярность её брата и сестры в прошлом, помогала сдерживать издевательства. Не помешало и то, что местная знаменитость Тревис Форд был близким другом семьи. И, наконец, однажды Джорджи дошла до точки, когда больше не было вещей из рук в руки. Онибуквально все были переданы по наследству.

Прошло почти пять лет с тех пор, как она впервые поехала в мамином универсале по дороге к Зельде. Задняя часть фургона была загружена детской одеждой Каслов, готовой к пожертвованию. После этого они планировали отправиться в торговый центр, чтобы наконец-то купить Джорджи несколько вещей по её вкусу, но она не доехала дальше перегруженных стеллажей Зельды. Было уже слишком поздно. Подержанная одежда стала её зоной комфорта. Мягкие, старые лагерные футболки, фланель, джинсы, вышедшие из моды. Что может быть лучше?

В последнее время она начала задаваться именно этим вопросом. Что может быть лучше?

У Джорджи было две униформы: костюм клоуна и вещи из комиссионки. Была ли это часть причины, по которой её семья не воспринимала её всерьез? Потому что она всё ещё одевалась так же, как в начальной школе?

Она провела пальцем по складке юбки в пол, позволяя ей упасть.

Пожевав губу, она вытащила сотовый из кармана джинсов и нажала на контакты, проведя большим пальцем по имени Бетани. Просить у своей шикарной сестры совета по поводу моды не входило в список её дел, но ей больше некому было позвонить. После окончания средней школы в Порт-Джефферсоне у людей было два варианта: остаться здесь и выйти замуж за кого-то из местных, или уехать в колледж, ударить своего парня по голове и притащить его домой. Если вы родились в Порт-Джеффе, вы всегда оказывались на его берегах. К сожалению, обе ближайшие подруги детства Джорджи ещё не успели подцепить ничего не подозревающего джентльмена и по-прежнему жили в одиночестве в совершенно разных почтовых индексах.

С другой стороны, Бетани работала в качестве менеджера/декоратора в "Brick & Morty", то есть она получала сигнал "бита" только после завершения строительства дома. Большую часть времени она проводила, заказывая материалы через Интернет или разыскивая уникальные вещи в антикварных торговых центрах на Лонг-Айленде. Была большая вероятность, что она окажется поблизости.

Джорджи решила не медлить и набрала имя Бетани.

Д: Привет, ты можешь встретиться со мной? Мне нужна помощь.

Б: С чем?

Д: С одеждой. Для…

Пальцы Джорджи остановились на экране. Ей следовало разработать лучший план действий. Причина, по которой она хотела новую одежду, имела больше слоев, чем закуска для воскресного Суперкубка.

Самое главное, бизнес клоунов шел на убыль. Те телефонные звонки, на которые она ответила в прошлую субботу? Из них она получила только два заказа. Её вечеринки по случаю дня рождения были на высшем уровне, уверяли её те восемь "нет", но они искали чего-то… большего. Джорджи знала, что потребуется много тяжелой работы, чтобы превратить зарождающееся предприятие одной женщины в нечто респектабельное. В настоящий бизнес, который рекламируется и делает предложения. Пока она полагалась на рекомендации из уст в уста и постоянных клиентов, которые знали её, знали её репутацию и, в большинстве случаев, были друзьями семьи Касл.

Семья Касл. Они не воспринимали её всерьез. Как она могла ожидать, что кто-то ещё будет относиться к ней серьезно?

Она опустила взгляд на свои выцветшие джинсы 501, которые, вероятно, принадлежали покойному лесорубу. Потертые ботинки выглядывали из-под потертых каблуков, дразня её. Что видели люди, когда смотрели на неё? Не деловую женщину.

И не сексуально привлекательную женщину. И может быть, просто может быть, когда Тревис придет измерить её камин во вторник, она хотела, чтобы он увидел именно её. Кого-то, ради кого стоит полировать фамильные драгоценности. Джорджи бросила осторожный взгляд на Зельду, как будто эта неуместная мысль прозвучала вслух. В последнее время она много чего говорила вслух.

Ты не видел Дейла? Мне нужен Дейл.

Неужели она действительно звала свой вибратор в присутствии Тревиса Форда?

Она зарылась лицом в куртку с флисовой подкладкой. О Боже, это была одновременно лучшая и худшая ночь в её жизни. Её намерения были чисты. Она всего лишь хотела завезти остатки еды человеку, у которого в городе не осталось семьи и который только что наблюдал, как его карьера сгорела дотла. Даже если бы она не была увлечена им в течение долгого, долгого времени, она бы сделала это.

Вместо того чтобы поступить благородно и уйти, она провела два часа, наблюдая, как Тревис Форд без рубашки нагибается, чтобы собрать мусор, и тянется, чтобы стереть пыль с высоких поверхностей. Не было ни одного движения, которое бы он не сделал, чтобы что-то не сгибалось. Он почти постоянно сгибался. Она собиралась прилечь всего на несколько секунд после смены простыней, ведь кто может устоять перед свежевыстиранными простынями? Оказалось, что все эти наблюдения за атлетическими мышцами оживили её подсознание, потому что она провалилась прямо в сексуальный сон. Как и во всех её самых грязных фантазиях с начала времен, в них фигурировал Тревис Форд. Однако, поскольку в большинстве её фантазий использовался Дейл — а не реальный человек, — вместо него она назвала имя своего оранжевого приятеля из Day Glo.

Когда она проснулась, была доля секунды, когда она могла поклясться, что Тревис смотрел на неё с чем-то похожим на… нежность. Конечно, это был плод её воображения, но она продолжала возвращаться к этому моменту, воспроизводя в памяти то тепло, которое он вызывал в ней. Как тепло Тревис заставлял её чувствовать себя в целом. И не в том смысле, что он просто сексуально привлекателен для качка. Пару раз, когда они оставались наедине, он случайно терял бдительность и показывал ей кого-то другого, нежели непогрешимую суперзвезду её мечты. Он был таким абсолютно человечным. Ей следовало бы беспокоиться, но это нисколько не умаляло её восхищения им. Нет, казалось, это только усиливало его. Почему?

Телефон Джорджи снова зажужжал.

Б: Тебе нужна помощь в чем? Тебя похитили?

Д: Нет. Неважно. Мне просто нужен совет по поводу наряда.

Б: Я бы дала тебе что-нибудь одолжить, но все мои клоунские костюмы в чистке.

Вот оно. Не стоило беспокоить. Джорджи с гримасой засунула телефон обратно в карман. Пренебрежительные сообщения от брата и сестры не были чем-то новым. Но это желание доказать им, что она способный взрослый человек, становилось только сильнее. И, возможно, это было связано с тем, что Тревис заметил, что она не просто надоедливая младшая сестра его лучшего друга.

— До следующего раза, Зельда, — сказала Джорджи, выходя за дверь. Зельда лишь перевернула страницу в ответ.

Тревис присел на крыльцо дома с четырьмя спальнями, смахнув с джинсов строительную пыль. Изо всех сил стараясь не обращать внимания на дом напротив, он открыл имбирный эль и глубоко затянулся. Когда Стивен назвал ему адрес этой реконструкции, почему он не отказался? Из всех жителей Порт-Джефферсона Стивен понял бы его. Но это означало бы признание слабости, а их у Тревиса сейчас было слишком много, не так ли? Тем не менее, жить в этом городе означало быть окруженным своим прошлым. Ему не нужно было, чтобы оно смотрело ему в лицо с утра до ночи. Нет. Этого ему точно не нужно.

Отец Тревиса больше не жил в ветхом колониальном доме через дорогу, но поскольку его так и не продали, все признаки запустения сохранились. Карнизы, словно печальные брови, нависали над замазанными окнами. Когда-то деревья, окружавшие дом, были высокими и гордыми. Однако их так давно не подстригали, что они образовали вокруг дома своеобразный зеленый барьер из листьев. Благо, поскольку он частично закрывал всем вид на дом с улицы. Мимо пронесся ветерок, захлопнув ставни сбоку от его старой спальни, как это бывало, когда он спал внутри, пугая его до смерти посреди ночи.

Если закрыть глаза, он мог вспомнить, как его мать подъезжала к дому на своем старом белом Форде, подвозя его на выходные. Она вздыхала и колебалась. Он молился, чтобы она отвезла его домой и не заставляла терпеть отцовскую очередь, будь проклято соглашение об опеке. Но она никогда не уступала, велев Тревису выйти и подождать на крыльце, пока отец не вернется домой. Иногда он сидел там до глубокой ночи и ждал.

Позади Тревиса открылась банка, и он повернулся, чтобы увидеть Стивена, прислонившегося к кованым перилам и осушающего свой имбирный эль — любимый напиток на рабочем месте, поскольку пива у них не было. Не при Стивене. — У нас есть ещё около часа, прежде чем мы отправимся в путь. — Он стряхнул пыль с волос. — Я хочу вскрыть стену в столовой и посмотреть, с какой конструкцией мы имеем дело. Это может испортить всю открытую концепцию, если мы не захотим снести её и добавить опорную балку.

— Ой. Балка обойдется тебе дорого.

— Всегда что-то стоит. — Стивен сделал медленный глоток и покатал его во рту. — Странно работать так близко к старому дому?

— Это ещё мягко сказано. — Тревис встал и вошел в дом. — Давай вернемся к работе.

— Разве ты теперь не хозяин этого места? Почему бы не снести его? — сказал Стивен, следуя за Тревисом в ремонт, где третий член их команды, Доминик Вега, восстанавливал кирпичную стену, его движения были медленными и методичными. Сосредоточенные. — Может быть, это будет катарсис.

Или это может позволить демонам разгуляться.

— У нас разное определение понятия "катарсис", — пробормотал Тревис.

— Ты имеешь в виду секс? — спросил Стивен. — Я вожу минивэн неполный рабочий день, поэтому мне нужно, чтобы мне объяснили грязные шутки.

— Если я заговорю о сексе, ты это поймешь.

Доминик отложил шпатель и скрестил руки на груди, его ноги были расставлены в военной позе, означающей деловой настрой. — О чем мы говорим?

— Ни о чем, — ответил Тревис, игнорируя желание посмотреть в окно на святыню своего детства на другой стороне улицы. — Босс не может заниматься своими делами.

Стивен вздохнул. — Иметь все ответы — это бремя, но я продолжаю.

Дом кашлянул в кулак, синие татуировки на костяшках пальцев покрылись грязью и частичками раствора. — Почему бы не продать это место? Сделать это чьей-то проблемой?

— Может быть, то, что он проявит инициативу в отношении дома, докажет, что ему до чего то есть дело, — сказал Стивен, подчеркивая свое заявление высокомерным фырканьем. — Не дай Бог.

Тревис не обратил внимания на пустоту собственного смеха. Он не собирался говорить Стивену и Доминику, что, хотя дом принадлежит ему, имя его отца всё ещё числится за ним. И последнее, что ему было нужно, это вернуть этого старого ублюдка в свою жизнь. Однако он держал это в себе, потому что постороннему человеку могло показаться, что Тревис боится столкнуться со своим отцом. Но это было не так. Всё было не так просто. В последний раз, когда он видел отца, ему удалось победить и стать скаутом Северо-Западного университета. Он просто хотел во что бы то ни стало избежать услышать "я же тебе говорил", раз уж он потерпел неудачу.

— Мне на всё наплевать. Вам обоим стоит как-нибудь попробовать, — наконец ответил Тревис. По какой-то причине в его памяти всплыло лицо Джорджи. Странный момент заставил его взять кувалду и вогнать её в стену столовой. — Присоединяйтесь, мальчики. Водичка теплая.

— Нет, спасибо. — Стивен осмотрел стену через отверстие. — Мне нравится горячая вода, в которой Кристин варит меня заживо. Сохраняет мою молодость.

— Ты имеешь в виду, держит тебя на грани инсульта.

— Может быть. — Стивен почти улыбнулся, но то, что он увидел на стене, заставило его нахмуриться. — Нам нужно будет принести опорную балку.

Дом подошел к ним сзади. — Черт.

— Да. — Стивен помассировал переносицу. — Но если я поставлю столб посреди открытой концепции Бетани, ей придется менять весь дизайн.

— И тебе придется заменить яйца, которые она собирается оторвать, — пробормотал Дом. — Если она не изменилась со времен средней школы, это звучит примерно так. — Тревис бросил кувалду и начал собирать свои инструменты, зная, что двигаться дальше бессмысленно, пока они не приведут бригаду для укрепления конструкции. — Ребята, не хотите выпить пива?

— Я в деле, — сказал Дом, снимая рабочие перчатки и засовывая их в задний карман. — Рози сегодня вечером ходит на занятия по гимнастике, так что я сам о себе позабочусь. Снова.

Между бровями Дома образовалась глубокая впадина. Повзрослев, Тревис вспомнил, что эти двое были крепкой парой, которая, казалось, говорила на своем родном языке, и больше никого в комнате не существовало, когда они были вместе. Они прикрывали друг друга, дали имена своим будущим детям и были признаны «Наиболее вероятными кандидатами на вступление в брак». После окончания школы Дом воплотил предсказание ежегодника в реальность и сделал предложение Рози прямо там, в центре футбольного поля, оба в шапочках и мантиях. Несколько месяцев спустя, надев кольцо на палец Рози, он поступил в морскую пехоту и провел время за границей, но вернулся более спокойным. Более серьезный.

Тревис не собирался диагностировать Дома так, как это сделал бы Стивен, но в раю определенно возникли проблемы, связанные с Домом и Рози. Даже Тревис, считавший брак нереальным институтом, не хотел, чтобы пара распалась. В свое время все были уверены, что именно им удастся преодолеть все трудности.

Если Дом и Рози собирались расстаться, Тревис мог быть только благодарен, что у них не было детей. Он слишком хорошо знал, как развод может превратить ребенка в пешку в уродливой шахматной партии. В конце концов, он стоял через дорогу от ада, который создали для него его собственные родители.

Да, определенно пришло время для пива.

Каждый из них поехал в город на своем грузовике, припарковался на стоянке за "Ворчуном Томом" и вошли через заднюю дверь, зарезервированную для постоянных посетителей. Порт-Джефферсон был маленьким городком, но с годами он становился всё более популярным местом отдыха. Большинство туристов останавливались у воды, где отходил паром, или делали покупки на Главной улице. Время от времени некоторые из них забредали в "Ворчуна Тома", но большинство посетителей бара были местными жителями. Некоторые из них были "синими воротничками", некоторые — "белыми воротничками", и все с одной целью: посмотреть бейсбол и расслабиться. Сегодня вечером это было именно то, что нужно Тревису.

Прежде чем они успели заказать напитки, к бару рядом с ними подошел мужчина, стукнул кулаком по дереву и привлек внимание громким смехом. — Вот он. Я знал, что Две биты снова выйдут на охоту, если мы дадим ему время. — Мужчина осмотрел бар. — Сегодня здесь мало народу, но как только дамы услышат, что ты тут, здесь будет только стоячий зал. Мы все только выиграем.

Прославлять его грязное прошлое было как-то неуместно. За последний год его обменяли в Чикаго, Сан-Диего, Майами. Во время ночных прогулок или даже в профессиональной обстановке мужчины подходили к нему и расспрашивали о подробностях его подвигов. Тревис обычно удовлетворял их любопытство, фактически не сообщая никакой реальной информации. Старый добрый обычай "я никогда не целуюсь и не рассказываю". Но сейчас даже это казалось неправильным. Он больше не был готов к этому. И остатки его репутации беспокоили его сегодня больше обычного, когда в пределах слышимости находился Стивен — человек, чья младшая сестра уснула на его кровати на прошлой неделе.

Тревис послал завсегдатаю неопределенную улыбку, надеясь, что тот поймет намек и отвалит. — Ладно, мужик.

— Парни говорили, что ты не задрал ни одной юбки с тех пор, как вернулся домой, а я сказал… — Он сделал паузу, чтобы глотнуть пива. — Я сказал, что ты, наверное, ездишь в Манхэттен за высококачественным об…

— О'кей, приятель. Я собираюсь остановить тебя на этом. — Тревис соскользнул с табурета, избегая взгляда Стивена. — Закажи мне пиво. Я собираюсь сделать телефонный звонок.

Стивен с отвращением смотрел на идиота. — Конечно.

Тревису на самом деле не нужно было звонить по телефону; ему просто нужно было подышать свежим воздухом. Соль и влажность наполнили его легкие, когда он вышел через заднюю дверь бара. Ветер, дувший со стороны воды, развевал его волосы. К счастью, переулок за "Ворчуном Томом" был пуст, так что у него была свободная минутка наедине с собой. Он вытащил свой сотовый из заднего кармана джинсов, чтобы проверить время, и с удивлением обнаружил пропущенный звонок от своего агента.

Надежда выпрямила его позвоночник, прежде чем он успел остановить её. Возможно ли, что возможно, открылась вакансия шорт-стопа, и его вызывают в команду? Они исчерпали все варианты несколько недель назад, его агент сказал ему, что снова играть в профессиональной лиге безнадежно. А вдруг что-то изменилось? Может быть, за границей?

Он перезванивает, прижав телефон к уху и расхаживая по кругу.

Его агент взял трубку на втором звонке. — Форд. Мой человек.

— Донни. — Он попытался избавиться от надежды и не смог. — В чем дело?

— Во-первых, это не то, что ты думаешь. Извини. Ничего не изменилось. — Донни бессвязно бормотал прямо над сильным замедлением пульса Тревиса. — Но у меня есть кое-что получше.

Тревис прижал ладонь к переносице. — Лучше, чем игра в лиге?

— Да, блядь. Мне напомнить тебе о ледяных ваннах, дорожной усталости и уколах B12 в задницу? Я знаю, знаю. Ты скажешь, что это похоже на рай. Но что если я скажу тебе, Форд, что ты мог бы сидеть в кондиционированной ложе на стадионе в костюме и комментировать?

Идея была настолько из ряда вон выходящей, что Тревис мог только покачать головой. — Что?

— "Нью-Йорк Бомберс" ищет новый голос. Свежий, молодой, непринужденный. У них есть короткий список кандидатов, и ты в нем. — Он слышал, как его агент нажимает клавиши компьютера на заднем плане. — Это окупается в районе двух запятых, и тебе придется работать только на домашних матчах. Национальное телевидение. Кто знает, к чему это может привести? Послушай, чувак. Это следующая лучшая вещь по сравнению с тем, чтобы быть на поле. Ты будешь на поле, говорить об игре, которую любишь. Что скажешь?

Тревис поймал себя на том, что думает о старом доме в колониальном стиле с провисшими ставнями. Эхо голосов из прошлого на кухне, ощущение грубого деревянного крыльца под ним. Человек, который сказал ему, что в конце концов он приползет обратно, разочаровав его. Тревису, возможно, и не удалось добиться той карьеры, о которой он мечтал, но это? Это может быть способом спасти его. Комментирование никогда даже не приходило ему в голову. Теперь именно эта яркая, блестящая вещь давала возможность снова проявить себя.

— Ты сказал, что я в списке. Как мне добраться до вершины?

Донни вздохнул. — Ты знаешь, как это бывает. Всегда есть загвоздка, дружище. — Его агент перестал печатать, вероятно, приняв слишком знакомую позу "позволь мне быть с тобой на одном уровне". — Это сетевое телевидение. Они хотят хорошее качество. Им нужен кто-то, кто не собирается появляться с похмелья с трусиками, свисающими из кармана.

— Это случилось однажды.

— На благотворительном вечере в детской больнице.

Укол сожаления заставил Тревиса закрыть глаза. Это был один из многих случаев, когда он оправдывал шумиху о Двух битах. — Я больше не тот парень.

— Сейчас ты не такой — ты попал в колею. Но леопард не меняет своих пятен. — Прошел расчетливый такт. — Нам просто нужно сделать так, чтобы они думали, что ты изменился.

Тревис покачал головой. — И как я должен это сделать?

— Я работаю над тем, чтобы получить для тебя приглашение на ужин с главой сети. Может быть, через пару недель. Заляж на дно до тех пор. Или ещё лучше, остепенись и заведи одного ребенка или двух.

— Нет, даже если бы "Бомбардиры" предложили мне десятилетний контракт, Донни.

Его агент фыркнул от смеха. — Стоит попробовать. Серьезно. Найди способ доказать стабильность, и мы будем в выигрыше. Ты великолепен перед камерой. Узнаваемый. — На заднем плане зазвонил ещё один телефон. — Мне нужно ответить. Я буду держать тебя в курсе насчет приглашения на ужин.

— Да. Пока.

Чувствуя себя немного лунатиком, Тревис вернулся в бар. Было ещё слишком рано говорить Стивену и Доминику о потенциальной работе комментатора. Он не хотел себя сглазить, поэтому опустился на табурет и взял свое пиво, радуясь, что их нежеланный гость вернулся на свою сторону бара. Разум Тревиса должен был быть заполнен возможностями получить работу, связанную с бейсболом, — о чем он перестал думать как о варианте более месяца назад. Вместо этого что-то другое терзало его подсознание. Как будто он пришел на игру без своей любимой перчатки.

— Эй, какой сегодня день?

— Вторник, — ответил Доминик.

Блять.

От нескольких глотков пива в желудке Тревиса стало кисло.

Он забыл о встрече насчет камина.

Готовый попросить у Стивена номер Джорджи, чтобы он мог позвонить и перенести встречу, Тревис достал телефон из кармана… и остановился. Давайте подведем итоги. Ты готовишься попросить у своего лучшего друга номер телефона его младшей сестры. Ты что, блядь, с ума сошел?

Да. Так и было. Им вообще не следовало проводить время вместе. Это было именно то, что ему было нужно — тревожный звонок. Если бы Стивен узнал, что они проводили время вместе, он бы его прибил. Тревис тоже заслужил бы это. Он извинится за то, что пропустил встречу, когда она в следующий раз явится, чтобы досадить ему. А потом он отправит Джорджи восвояси. На этот раз навсегда. И всё же, когда он положил телефон обратно в карман, чувство вины и неловкости отказывались исчезать.

Глава 6

Джорджи затянула завязки на толстовке, входя во дворец пыток, также известный как «Веселый и кокетливый фитнес». Однажды она уже была в этом месте на вводном занятии по йоге — и в тот раз тоже была виновата её невестка. Кристин, казалось, не могла перестать получать сертификаты в разных вещах. Йога. Зумба. Лайф-коучинг. Серьезно. Определись. В постоянном стремлении Стивена сделать Кристин такой же счастливой, как резвящийся кролик, он потребовал, чтобы его сестры появились на первом официальном вечере Кристин в качестве инструктора по зумбе. Лучшего времени и быть не могло.

Она зарегистрировалась на стойке регистрации и поплелась по коридору, жалея, что ей не повезло и она не подхватила малярию. Инфекционное заболевание было единственным способом, которым Стивен позволил бы ей сорваться с крючка, хотя он, вероятно, всё ещё был бы зол из-за её отмены. Семья Касл действовала по строгому набору негласных правил, которые никогда не должны подвергаться испытанию. Во-первых, их мать была святой, и к ней нужно было относиться так же и слушаться её во всем, чтобы не обрушились небеса. Во-вторых, когда матери не было рядом, Стивен был следующим в очереди на трон. Так повелось с детства, и, хотя Джорджи считала это чушью, следование его указаниям укоренилось так же прочно, как музыкальная тема из "Бургеры Боба".

Джорджи остановилась перед темным, пустым залом для аэробики, размышляя, не перепутала ли она день. Нет, нет. Это точно был вторник. День, когда Тревис должен был приехать и помочь ей осуществить мечты о камине.

Давление в груди усиливалось с полудня. К этому времени ей казалось, что в её сердце вонзились плоскогубцы. Боже, я такая идиотка.

Она уложила волосы и всё такое. Сделала сырную тарелку. Прибралась.

От одной мысли об этом ей захотелось умереть.

В порыве столь необходимого движения Джорджи включила свет в зале для аэробики, бросила свою сумку рядом со сложенными ковриками и опустилась на пол, скрестив ноги. Может быть, зумба пойдет ей на пользу. Она могла бы смыть часть позора.

Она повернула голову и поймала свое отражение в зеркальной стене, вздрогнув, когда увидела девушку с заплаканными щеками. Девушка, которая целый час плакала из-за мужчины, который считал её глупой младшей сестрой, как и все остальные.

Джорджи засунула свой диплом о высшем образовании в области бизнеса в ящик стола и стала клоуном не просто так. Заставлять людей смеяться и дарить радость доставляло ей радость. Особенно когда дело касалось детей. Возможно, её статус младшей сестры заставил её больше общаться с маленькими детьми. С ними, как и с ней, разговаривали свысока и диктовали им об их наивности с широко раскрытыми глазами. Какова бы ни была причина её необычного карьерного пути, Джорджи обожала детей и мечтала когда-нибудь завести своих собственных. Выступления на вечеринках по случаю дня рождения и бат-мицвах¹¹ всегда были главным событием её недели.

Она обожала быть клоуном. Однако ей не нравилось, когда её заставляли чувствовать себя таковой, и в последнее время это, казалось, происходило всё чаще и чаще.

Давление в её груди усилилось, как раз вовремя, чтобы Бетани вальсировала в комнату с копной светлых волос и вспышкой ослепительно белых зубов. — Ад? Вечеринка из двоих? — Она бросила свою черную сумку от Шанель в кучу с древней спортивной сумкой Джорджи и идеально растянулась рядом со своей младшей сестрой на полу. Безупречно гламурная. Это была Бетани. — Что случилось?

— Ничего.

— Ты уверена? Ты выглядишь ещё более подавленной, чем того требует ситуация.

— Я сказала, что ничего. — Джорджи расставила ноги в форме буквы V и поползла вперед, наслаждаясь сильным напряжением в подколенных сухожилиях. — Разве инструктор не должен быть здесь первым?

— Меняешь тему. Принято к сведению. — Бетани ткнула её в бок. — У тебя месячные?

— Нет.

— У меня тоже.

— Зачем вообще об этом говорить?

Бетани пожала плечами. — Просто поддерживаю разговор, пока ты не скажешь мне, что не так. Ты высушила волосы феном. Я знаю, что это не для этого дерьмового шоу. — Бетани наклонилась к Джорджи. — Скажи мне.

— Тревис не пришел сегодня посмотреть на мой камин! — Джорджи взорвалась, прижимая пальцы к боли в груди. — Не знаю, почему я ожидала, что он вспомнит. Это же не было высечено на камне. Но он вспомнил о бранче, когда никто другой не вспомнил. Я думала…

— Подожди. Воу, воу. Назад. Какой Тревис? Форд? — Бетани преувеличенно дважды оглянулась. — Что не так с твоим дымоходом и почему этот развратный мудак приближается к нему?

— Это мой камин, а не дымоход… и не называй его так.

— Почему нет? Ты не ходила с ним в старшую школу, Джорджи. Он пропахал половину выпускного класса. Перед промежуточными экзаменами. То, что произошло после окончания школы, хорошо задокументировано. Он более чем соответствовал званию донжуана. — Отношения любви и ненависти Бетани с мужчинами проявлялись в большинстве случаев, но, по-видимому, ненависть вытесняла любовь в её душевном состоянии после разрыва. — Он тот, на кого эти придурки равняются. Я знаю, потому что я встречалась со всеми его подражателями. Теперь, когда он вернулся в город, всё станет ещё хуже. — Заметно успокоившись, Бетани наклонила голову к Джорджи. — Но я отвлеклась. Пожалуйста, объясни мне, почему ты общаешься с Тревисом Фордом.

Утром Джорджи может пожалеть о том, что разоткровенничалась перед напористостью Бетани. Но сейчас унижение было невозможно сдержать. — Я была влюблена в него, сколько себя помню. Очевидно, что нет никаких шансов, что он заинтересуется мной таким образом. Я не заблуждаюсь, но мне показалось, что ему нужен друг, как и мне. Мы несколько раз зависали вместе. — Она одарила Бетани смертельным взглядом сестры. — Ничего не было, так что, пожалуйста, не рассказывай Стивену ничего из этого.

— Ух. Я знала, что ты это скажешь. — Бетани постучала пальцами по коленям. — Действительно. Он не должен крутиться возле тебя ни в каком качестве. Стивен обосрал бы кадиллак.

— Кажется, все так думают.

— Это… Зумба? — спросил мягкий, нерешительный голос из дверного проема.

Там стояла Рози, жена Доминика, что окончательно смутило Джорджи. Особенно перед лицом тихой, но ошеломляющей красоты Рози. В этом ярком свете Джорджи казалась монстром из пасты, в то время как продавщица духов из универмага светилась золотисто-коричневым цветом. Ей даже не нужно было надевать спортивный бюстгальтер, просто один из тех топов на тонких бретельках со встроенной подкладкой, которые Джорджи всегда стеснялась примерять. Рози с легкостью сняла укороченный наряд, но, как обычно, чувствовала себя немного неуютно в их компании. Возможно, потому, что её муж был сотрудником их семейного бизнеса. На ежегодном пикнике Brick & Morty Джорджи обменялась с ней светской беседой — и, видит Бог, слухи о том, что её брак находиться на грани, дошли до всех, — но у них никогда не было по-настоящему глубокого разговора. Она всегда сожалела об этом. Тем более что Рози, казалось, не хватало уверенности, как и ей самой.

— Я могла бы просто… — Рози заправила свои распущенные черные волосы за ухо и отступила в коридор, сгорбив плечи. — Ничего особенного. Я могу подождать здесь.

— Нет, — позвала Джорджи, отчаянно пытаясь вытереть глаза рукавами своей толстовки. — Заходи, Рози. Как много ты слышала?

Каждая линия её тела чувствовала себя некомфортно, Рози вошла и медленно присела на стопку матов. — Ой. Немного.

— Всё, да?

Джорджи, отвлеченная их новоприбывшей, потребовалось мгновение, чтобы понять, что Бетани замолчала. Она вернула свое внимание к сестре и обнаружила, что Бетани нахмурилась. — Так вот почему тебе нужна была помощь в выборе одежды? Похоже, ты надеешься на нечто большее, чем дружба. — Бетани пошевелилась. — Ты должна была сказать мне правду.

— Я бы не назвала нас доверенными лицами.

Джорджи и за миллион лет не ожидала, что её сестра будет выглядеть такой опустошенной. Бетани шла по жизни без единого лишнего волоска. Её роль в " Brick & Morty " заключалась в оформлении домов, и конечный продукт не переставал вызывать восхищенные возгласы потенциальных покупателей. Книги, разложенные по цветам. Со вкусом подобранное подвесное освещение. Миска круассанов с маслом и ваза со свежими цветами на столе, чтобы люди чувствовали себя как дома. Сестра Джорджи никогда не упускала ни одной мелочи, за исключением тех случаев, когда дело касалось выбора мужчин. Однако сейчас, под адским сиянием аэробного освещения Бетани выглядела так, словно её ударили по голове.

— Ты всё превращаешь в шутку, Джорджи. Иногда трудно понять, действительно ли ты расстроена или это сарказм. Но я твоя старшая сестра. — Её голос был неровным. — Ты должна приходить ко мне со всем этим дерьмом, особенно — но не ограничиваясь — с безответной любовью.

В животе Джорджи заныло. — Мне жаль. Но это тоже не похоже на то, что ты говоришь со мной о своих неудачах, связанных с мужчинами. Я должна услышать это от мамы.

Бетани вздрогнула. — Мне стыдно за них. Каждый мужчина, с которым я встречаюсь, либо изменяет, либо не может связать себя обязательствами. Или уже слишком предан своей матери. Или PlayStation. Я могу порвать с ними, но меня всё равно отвергают. Это не совсем то, о чем я хочу говорить.

— Я бы с удовольствием послушала о твоём позоре. — Она махнула рукой, когда Бетани выгнула светлую бровь. — Ты знаешь, что я имею в виду.

Её старшая сестра прикусила губу, выглядя задумчивой. Она положила руку на плечо Джорджи, наклонилась в сторону и кивнула Рози. — Если ты закончила пытаться погрузиться в коврики для упражнений, можешь присоединиться к нам, Рози. Джорджи кусается, только если ты берешь последнюю полоску бекона.

— Мне было четыре года, — пожаловалась Джорджи. — Отстань уже.

Рози двигалась так тихо, что Джорджи не знала, что она решила подойти ближе, пока она грациозно не опустилась в позу со скрещенными ногами, поставив женщин треугольником лицом друг к другу. — Это похоже на личный момент… — уклонилась Рози.

Бетани отмахнулась от неё. — О, перестань. У всех нас троих проблемы с мужчинами. Это не секрет.

Насыщенный коричневый цвет кожи Рози стал ещё более красным. — Это не так?

— Нет, — пробормотала Джорджи, бросив взгляд на сестру. — Нет, это не так, но никто не собирается заставлять тебя признаваться в этом. Мы пришли заниматься зумбой, а не групповой терапией.

— Это правда. — Рози сосредоточила свое внимание на земле, но её пальцы дрожали там, где она держала их переплетенными на коленях. — Я замужем за человеком, которого я даже больше не знаю. Мы спим в одной постели, когда он не засыпает на диване и он совершенно незнакомый человек.

Бетани и Джорджи обменялись удивленными взглядами. Рози обычно держалась отстраненно, когда они вместе находились в групповой обстановке. Если честно, Каслы никогда не замолкали надолго, чтобы кто-то новый мог высказаться. Но такое признание Рози было, мягко говоря, необычным.

— Мне жаль, что ты с этим сталкиваешься, — сказала Бетани. — Вы, ребята, ссоритесь?

Рози разразилась смехом, а затем закрыла рот рукой, чтобы заглушить звук.

— Он почти не разговаривал со мной с тех пор, как вернулся из Афганистана, — пробормотала Рози, опуская руку. — Трудно найти темы для споров во всей этой тишине. В основном мы избегаем друг друга. Так проще.

— Проще, чем что? — спросила Джорджи.

— Узнать, что всё кончено, я полагаю. — Словно осознав свое окружение, Рози заерзала на полу. — Я не хотела, чтобы это было обо мне.

— Это касается всех нас, — медленно произнесла Бетани. Во время признания Рози, Джорджи чувствовала, что её сестра становится всё более и более суетливой. Теперь она выглядела настолько возбужденной, что готова была танцевать брейк-данс. — Посмотрите на нас, дамы. — Бетани вскочила на ноги, ткнув пальцем в сторону Рози и Джорджи. — Три умные, трудолюбивые женщины, хандрящие на полу по одной и той же причине. Мужчины. Они подвели нас. Но я готова поспорить, что мы берем всю вину на себя. Бог свидетель, Тревис, Доминик и моя коллекция дерьмовых палочек не сидят без дела, размышляя, где они ошиблись. Нет, они пьют пиво и утешают себя YouPorn.

Джорджи подняла руку. — Честно говоря, это тоже мой любимый способ утешения.

Рози фыркнула в свое запястье.

— К чему ты клонишь, мудрый старец?

— Я хочу сказать… — Бетани опустилась на колени, взяв каждую из них за плечо. — Пошли. Они. Мы должны гулять, пить пиво и отмахиваться от их чувств. Мы должны сами решать, чего мы хотим в наших отношениях, дружбе или чем-то ещё. Не дожидаясь, пока эти сучьи задницы придут в себя и увидят, что перед ними.

Когда Бетани начала эту страстную тираду, Джорджи была готова рассмеяться. Однако сейчас она не могла отрицать неприятного ощущения в груди. Как будто она бежала далеко и быстро и приземлилась на этот пол. Язвительная улыбка на её лице исчезла. Бетани была права. Пока Джорджи плакала в травяной чай и сердито сортировала клоунский грим, Тревис совсем не думал о ней. В чем, черт возьми, был смысл всей этой печали? Она не изменила ход истории и не пробила брешь в мужском мозгу Тревиса. В этом не было никакого смысла.

Тревис ничего ей не должен. В глубине души она это знала. Но то, что он сорвал их встречу, стало ещё одним разочарованием в длинной череде тех, с которыми она научилась жить. От её семьи. От друзей, которые разъехались и стали звонить всё реже и реже. Падение бизнеса. Она позволила всему случиться, потому что боялась доказать, что она была не более чем несущественной, последней в очереди на трон.

— Давайте покончим с этим сейчас, — продолжала Бетани. — Прямо здесь, прямо сейчас. Давайте, блядь, освободим себя. Не только от обязательной для брата зумбы, но и от парней, которые нас опускают. Давайте начнем принимать решения, которые не приведут нас в состояние траура. — Она подняла брови во время драматической паузы. — Пришло время привести себя в порядок, дамы. Потому что оглянитесь вокруг. Мы здесь одни. Мы больше одиноки с ними в нашей жизни, чем на самом деле одиноки.

— И раз уж мы всё равно одни, то с таким же успехом мы можем быть одинокими и двигаться вперед. Делать себя счастливыми. — Джорджи кивнула. — Никто другой этого не сделает.

— Да. — Бетани медленно выдохнула и сжала предплечье Джорджи, потянувшись к предплечью Рози. — Клуб. Я предлагаю создать клуб для женщин, членами которого мы, блядь, являемся. Мы все чего-то хотим. Давайте достигнем это вместе.

— Я не могу… — пролепетала Рози, качая головой. — Я согласна со всем, что вы говорите, но я не в том же положении. Он мой муж.

— Ты права. У тебя другая ситуация. — Бетани пригнулась, чтобы попасть в поле зрения Рози, и улыбнулась. — Но ты всё ещё можешь быть в этом чертовом клубе. Должно же быть что-то, чего ты хочешь, Ро.

Рози помедлила с ответом, но её грудь начала подниматься и опускаться быстрее.

— Я давно мечтала о собственном ресторане. Аргентинский. Для моей матери. — Она затряслась от смеха. — Я никогда никому не говорила об этом, кроме Доминика, и мы не разговаривали об этом уже много лет. Он как будто забыл.

— Но ты не забыла, — сказала Джорджи.

— Нет. Нет, я думаю об этом каждый день.

Близкие друзья или нет, Джорджи не смогла удержаться от того, чтобы протянуть руку и взять Рози за руку, испытав облегчение, когда другая женщина, не колеблясь, прильнула к ней. Она не знала многого о прошлом Рози, но помнила маленькую аргентинку, которую Рози возила по городу вместе со своим отцом — афроамериканцем по имени Морис, который владел местной автомастерской. Он тоже скончался. Бетани взяла свободную руку Рози, соединив трех женщин, сидящих на полу. — А что насчет тебя, Бетани? — спросила Рози. — Чего ты хочешь?

— Я? Я отказываюсь от мужчин. Полностью. Меня кинули в последний раз. — Она пошевелила светлыми бровями. — Я хочу размахивать кувалдой.

Это вызвало смех у Джорджи. — Что?

Бетани вздохнула. — Я устала просто делать всё красивым. Вообще-то, мне это давно надоело, но наш брат не позволяет мне приступать к проекту, пока он не будет готов к постановке. — Она щелкнула зубами на невидимого Стивена. — Мы вместе унаследовали бизнес от отца. Я занимаюсь этим так же долго. Я хочу иметь свои собственные проекты. Если Стивен не даст мне их… я найду другой способ получить их.

Джорджи покачала головой. — Я понятия не имела. Я думала, ты любишь постановки.

— Мы многого не знаем друг о друге. Давай это исправим, — мягко сказала ей Бетани. — Ты можешь простить меня за то, что я засунула голову себе в задницу?

— Да, — ответила Джорджи, надежда затрепетала в её груди. — Если я могу простить тебя за «варенку» из секонд хенда, я могу простить всё, что угодно.

Бетани рассмеялась. — Хорошо. — Они обменялись улыбками. — И я действительно люблю постановки. Но я хочу большего. Я хочу посмотреть на дом и узнать его досконально. Если я когда-нибудь это сделаю, мне придется строить их самой. — Она подтолкнула Джорджи коленом. — А ты, сестренка? Какая у тебя большая мечта?

Момент истины. — Мне нравится быть клоуном. — Джорджи пожала плечами, позволяя своим мыслям трансформироваться в реальные слова. Возможности. То, чего она никогда раньше не делала, за исключением каракулей и рисунков в блокноте на спирали, которые никогда не произносились вслух на случай, если кто-то скажет ей, что она слишком молода или слишком наивна. Или просто полностью игнорировали её. — Но я отказываюсь от половины своего бизнеса. У меня либо уже всё занято, либо им нужен ещё и мастер по изготовлению воздушных шаров. Катание на пони. Если я хочу оставаться на плаву… или работать где-нибудь за пределами Порт-Джеффа… я должна расширяться. Превратить моё шоу с участием одной женщины в развлекательную компанию на полный рабочий день.

Бетани сжала её руку. — Что тебя останавливает?

Никто не воспринимает меня всерьез. Я боялась, что все будут смеяться. — Ничего, я думаю, — вместо этого сказала Джорджи, которая сегодня вечером уже добилась большего прогресса, чем считала возможным. — Итак, когда наша первая встреча?

— Давайте не будем терять темп. — Бетани, казалось, пролистывала календарь в своей голове. — Как насчет вечера пятницы? В семь часов у меня дома. У меня будет текила под рукой, и мы придумаем название, знаете ли, просто чтобы сделать его официальным. Но самое главное, мы найдем способ достичь наших целей. Вместе.

— Вместе, — шепотом повторили Джорджи и Рози.

Они отпускают свои сцепленные руки, складывая их, как блины, в центре треугольника.

— Я могла бы оставить это до вечера пятницы, но я очень умная и уже придумала название, — сказала Джорджи, обращаясь к двум другим женщинам. — Лига "Только мы" для нас троих. И будем надеяться, что DC Comics не будет преследовать нас за нарушение авторских прав.

Рози и Бетани рассмеялись и вскинули руки. — Лига "Только мы".

— Извините, я опоздала, — пискнула Кристин, вбегая в комнату. Невестка Джорджии и Бетани порхала, как диснеевская принцесса, напевая себе под нос и ловя свет своими бриллиантовыми серьгами. Она была шаром солнечного света и южной аристократичности. Пока ты её не разозлил или она не добилась своего. Поэтому Джорджи посещает занятия по зумбе, хотя ей хотелось бы сидеть перед телевизором с хорошей сырной тарелкой. Если Джорджи пропустит урок, Стивен пострадает от последствий, и это был только вопрос времени, когда последствия просочатся наружу. Однажды Джорджи отказалась от свежеиспеченного маффина от Кристин, потому что в нем была лимонная цедра. Что было отвратительно.

Кристин добавляла эти маленькие желтые корочки во всё подряд в течение шести месяцев.

— Ваш брат очень приставучий после нескольких кружек пива, — сказала Кристин. — Я не успела дойти до кухни, как…

Джорджи застонала. — Нам не нужно знать.

— Очень хорошо, — чопорно сказала Кристин, подключая свой iPod к адаптеру. Она провела пальцем по экрану, и в комнату полился латинский ритм. — Кто готов к зумбе?

Они втроем поднялись на ноги, как капризные зомби, но сумели продержаться весь час, не выпрыгнув в окно из пластикового стекла на улицу, чтобы спастись. Джорджи не могла не чувствовать себя… заряженной энергией после окончания урока, и это не имело ничего общего с наводящими на размышления движениями бедер. Начиная с завтрашнего дня, всё должно было измениться.

Первое дело? Починить свой чертов камин.

И, возможно, сделать новую стрижку во имя символизма.

Глава 7

Тревис уставился в свой пустой холодильник и прислушался к урчанию в животе.

Сейчас он бы съел грязный гребаный ботинок, но ни одно из меню еды на вынос в егоящике ему не понравилось. Ему было больно это признавать, но он хотел больше остатков еды Джорджи. Мясной рулет с чипотлем оказался его любимым, потому что Джорджи спрятала горошек под картофельным пюре, так что маленькие зеленые шарики попадали в каждый кусочек, хотя он их не видел. Как хитрый способ заставить его есть овощи.

Нахмурившись, Тревис закрыл холодильник и прислонился к нему спиной. Прошло два дня с тех пор, как он пропустил их встречу, и она больше не появлялась. Он наполовину ожидал, что она вот-вот ворвется в квартиру и вывалит на его голову ещё больше ло майна. Вообще-то, с каждым прошедшим днем ему всё больше хотелось, чтобы она пришла в ярости и завалила его лапшой. Хуже было думать, не задел ли он её чувства. И, Господи, именно поэтому он с самого начала хотел, чтобы она оставила его в покое. Теперь он уставился на пустую стену на своей чертовой кухне, думая о той, с кем ему вообще не следовало общаться.

В голове Тревиса пронесся образ того, как она открывает дверь в грязном фартуке, пытаясь не поддаться эмоциям из-за того, что никто не пришел на бранч. Теперь он попал в эту категорию, не так ли?

Его желудок неприятно скрутило. Кухня вдруг показалась очень маленькой и темной. — Черт, — пробормотал он, проводя рукой по волосам.

И что самое интересное? Он вроде как хотел рассказать Джорджи о возможной работе комментатора. Больше, чем он хотел рассказать Стивену или Доминику. Что, блядь, в этом такого?

Она сказала бы ему правду без всякой ерунды. В этом-то всё и дело. Он получит её честную реакцию или вообще ничего. Сейчас, когда ничто в его жизни не имело смысла, такая правдивость была очень ценна. Менеджеры команд улыбались ему в лицо, готовясь выставить его на торги. Товарищи по команде хлопали его по плечу и говорили, что ещё представится возможность, хотя они оба прекрасно знали, что это не так. Знать со стопроцентной уверенностью, что Джорджи будет с ним откровенна… у него чесались руки от желания видеть её перед собой. Хотя бы ненадолго.

Если бы у него был её номер телефона, он бы позвонил ей, чтобы перенести встречу. Но у него его не было. И он не собирался просить Стивена подсунуть ему эти цифры младшей сестры. Тревис не сомневался, что Стивен поймет это неправильно. Тревис не испытывал к Джорджи никакого интереса, кроме как переделать камин, на который, казалось, ни у кого больше не было времени… и, возможно, довериться ей в том, о чем он не собирался рассказывать ни одной живой душе. Ничего особенного.

— Христос. Тебе нужно проверить голову. — Он повернулся и открыл верхний шкаф, ища что-нибудь, напоминающее еду. Он не был абсолютно бесполезен на кухне. В детстве он много дней и ночей проводил заботясь о себе. Когда его отец был слишком подавлен и пьян, чтобы готовить, Тревис сам готовил себе яичницу и школьные обеды. Сам жарил гамбургеры. Его выбор еды был сделан на лету, пока он не прочитал статью в Sports Illustrated, где описывалось ежедневное потребление белка Самми Сосой. Стейки, овощи, рыба, коричневый рис. Всё то, чего ему не хватало.

Убедившись, что без правильного питания ему никогда не стать профессионалом, Тревис начал разносить газеты, чтобы покупать нужные продукты. Его маршрут пролегал пешком, поскольку родители не могли позволить себе велосипед, но он вставал раньше, чем другие разносчики газет, и у него всё получалось. После школы он сам шел в магазин и проходил полмили до дома, обхватив руками два бумажных пакета. Тревис до сих пор чувствовал, как отец с усмешкой смотрит на него из кухонного проема, пока он проверяет температуру своего первого стейка.

Когда-нибудь ты поймешь, что всё это было пустой тратой времени.

Проглотив комок в горле, Тревис обошел кухонный стол. Да. Дело было не столько в том, что он не мог сам готовить себе еду. Если не считать последнего месяца после того, как его исключили из его последней команды — когда он ушел в загул с выпивкой и едой на вынос — он был довольно умелым на кухне. Ему не обязательно была нужна Джорджи, чтобы наполнить его холодильник вкусной едой.

Но было очень приятно открыть холодильник и понять, что кому-то не всё равно. В жизни Тревиса такого не было. Конечно, когда он подружился со Стивеном, Каслы приглашали его на ужин по крайней мере два раза в неделю. Эти вечера были просто находкой, когда заканчивались деньги с доставки газет, но в последние годы Вивиан начала делить обязанности с матерью Доминика. Кто сегодня накормит мальчика Форда? Несмотря на свои лучшие намерения, они нечаянно превратили его в благотворительную организацию.

Ничто не оставалось постоянным. В течение тех нескольких ночей, когда у него в холодильнике оставались чьи-то остатки еды, чтобы вернуться домой, хотя бы… на этот раз что-то казалось постоянным. Ощутимым. Тревис не осознавал, что перешел в спальню, пока не начал натягивать спортивные штаны. Он надел серую рубашку чемпиона Мировой серии, оставив её расстегнутой, и сунул ноги в рабочие ботинки. Пытаясь избавиться от навязчивого чувства ужаса, Тревис взял свои инструменты и блокнот с документами с того места, где он оставил их возле двери, и направился к грузовику. Замер камина Джорджи займет всего десять минут, и тогда он сможет вернуться к наслаждению своей ночью в одиночестве.

Тревис свернул за угол в квартал Джорджи и увидел небольшой кирпичный дом в стиле ранчо в конце тупика. Солнце садилось, окутывая его розовым сиянием. Он не знал, сколько денег Джорджи заработала на своих клоунских выступлениях, но влияние Каслов, вероятно, позволило ей купить этот дом по дешевке. Это был не самый красивый дом в квартале, но самый красочный. Вдоль дорожки были высажены красные, белые и желтые цветы. Вместо разбрызгивателя в центре газона стояла гигантская вращающаяся лягушка. На крыльце лежали забытые шлепанцы, освещенные светом фонаря. По-домашнему уютно. С характером, как у хозяйки. Когда-нибудь куча детей будет играть во дворе в пятнашки.

Хотя, возможно, это случится не раньше, чем через десять лет. По крайней мере, да?

Тревиса подтолкнул гудок, и он обнаружил, что простаивает посреди улицы. Пытаясь понять, почему он перешел от голода к отсутствию аппетита, он проехал вперед, пропустил соседа и свернул на свою дорогу. Но там, где он должен был параллельно припарковаться у обочины перед домом Джорджи, как он это сделал во время бранча, Тревис с удивлением обнаружил ещё один грузовик, припаркованный у входа. Такой же, как и его.

Кому он принадлежал? Мужчине?

Дейлу?

Пульс Тревиса начал биться у основания шеи, но он не знал почему. У Джорджи должны были быть друзья. Девочки, с которыми она ходила в школу и которые всё ещё жили в городе. Возможно, грузовик принадлежал одной из них. С инструментами в руках он прошел за грузовик, заметил на бампере наклейку Я ЛУЧШЕ БУДУ ЛОВИТЬ ОКУНЯ НА УДОЧКУ и остановился. Ладно, возможно, это не девушка.

У Джорджи не было парня — она пожаловалась ему на этот факт прямо в лицо. Встретила ли она кого-то с тех пор? Разве новый парень не должен пройти какую-то проверку? Когда Тревис подошел к двери, он рассмеялся, когда понял, что собрался с духом, расправив плечи. Для чего? Какого черта его волнует, что Джорджи прячет горох под картофельным пюре для кого-то другого?

Он винил влажность в том, что у линии роста волос выступил пот.

Джорджи открыла дверь… только выглядела она немного иначе. То есть не так, как раньше. Беспорядочный узел, торчащий из бейсболки, исчез. Шоколадные волны заканчивались прямо за её плечами. Вниз. Её волосы были распущены. И, может быть, короче? Большая часть волос была отрезана прямо спереди. Челка. Они называли это челкой, и они не скрывали её зеленые глаза, как это обычно делала кепка. Нет, эти глаза были прямо на виду, большие и вопросительные.

Однако было кое-что ещё. Её окружение было мягким, сияющий свет окутывал её с головы до ног. Она стояла босиком с кружкой чая в руке. С челкой. И в потертых джинсовых шортах с карманами, торчащими из-под подола. Это была не девчонка в мешковатых джинсах и не взволнованная повариха субботним утром с мукой в волосах. Она была расслабленной и — с таким же успехом можно было бы признать это — сексуальной женщиной, стоящей в дверном проеме своего собственного дома.

— Эм. Тревис? — Она помахала рукой перед его лицом. — Получал ли ты сегодня какие-нибудь удары по голове? Должна ли я вызвать врача?

Что с тобой происходит? Он встряхнулся. — Я здесь, чтобы посмотреть на камин.

Она сделала длинный глоток чая. — В этом нет необходимости.

Черт. Она была очень зла. — Я забыл. Я человек. Чей это грузовик? — Он передернул плечами. — Он Дейла?

Ему показалось, или кровь отхлынула от её лица? — Нет, Дейл… в отпуске. Он принадлежит Питу. Моему каминщику.

Теперь ему действительно казалось, что он получил удар по голове. На несколько секунд Тревис даже перестал дышать. Конечно, он неправильно её понял. — Ты шутишь?

— Нет. — Она шагнула обратно в дом, как бы готовясь закрыть дверь. — Ты сорвался с крючка. И мне нужно вернуться…

Тревис удивил самого себя, сунув ботинок в отверстие. — Я сказал, что буду тем, кто это сделает.

— И я сказала, что ты мне сейчас не нужен.

Тревис не мог объяснить, почему было так необходимо, чтобы именно он починил камин Джорджи, но это было так. Чертовски важно. Какой-то рыбак по имени Пит не должен был трогать это кирпичное чудовище, когда он вполне мог справиться с этой работой. Мысль о том, чтобы подвести её, вызывала у него тошноту, а он именно это и сделал. Хорошо. Ладно. Он мог признать, что эта девушка сделала невозможное, заставив его встать с постели и снова выйти в мир. Она действительно заставила его смеяться. Наполнила его холодильник. Теперь, если она не позволит ему выразить свою благодарность, он будет в ярости.

Признание самому себе, что Джорджи была ответственна за то, что он снова оказался в стране живых, перевернуло что-то отчаянное в его желудке. Не останавливаясь, чтобы признать, что это плохая идея, Тревис притянул Джорджи в объятия, нахмурившись, когда она даже не потрудилась обхватить его свободной рукой. Нахмурившись, когда она идеально прижалась к нему. И вообще много хмурился. — Эй. — Он поцеловал её в макушку. — Прости, ладно? Я должен был прийти раньше.

Джорджи молчала, и он прижал её к себе покрепче, заметив, что она пахнет дымчатым персиковым ароматом. Она всегда так пахла или это тоже что-то новенькое?

Он на секунду замешкался, прежде чем заправить несколько прядей волос за её левое ухо… и попытался не обращать внимания на то, что творилось внизу. Господи. Неужели его член только что стал твердым из-за Джорджи? Младшей сестры Стивена, Джорджи? Расслабься. Он месяцами обходился без секса. Это единственная причина, по которой прижимание Джорджи к нему возымело действие. В любое другое время такой контакт был бы абсолютно платоническим. Тревис сглотнул. — Мне… нравится твоя новая стрижка.

— Спасибо. — Джорджи вырвалась из его объятий, её щеки покраснели. — Тебе нужно идти. Я позабочусь об этом.

Началось что-то похожее на панику. — Ты действительно серьезно, не так ли? Ты не простишь меня за то, что я пропустил эту чертову встречу.

— Я прощаю тебя, но я не приму отсрочку. — Она зашла в дом. — Если ты намерен остаться, то как хочешь. Но я не отменяю встречу.

С этими словами она повернулась на каблуках и исчезла в доме. Тревис последовал за ней, чувствуя себя ошеломленным тем, как эта ситуация стала для него такой важной. И полностью вырвалась из-под его контроля. Войдя в фойе, первое, что он заметил, был коллаж на стене рядом с вешалкой. Джорджи сидит на своем дереве на заднем дворе Каслов, свесив бледные ноги, как снимок из его памяти. Семья Касл толпится вокруг индейки на День благодарения. Джорджи в прыжке в воздухе держит ключи от своего нового дома. Он начал уходить, когда что-то привлекло его внимание. Его фотография? Да. Вот он, в своей бейсбольной форме, сидит на вершине школьной трибуны. Стивен сидел рядом с ним, но он даже не смотрел в камеру, оставляя Тревиса в центре внимания.

Он вошел в гостиную с чем-то застрявшим в горле.

Это засело ещё глубже, когда он увидел Пита. Он ожидал увидеть соленого старика с Лонг-Айленда. Вместо этого это был какой-то парень возраста Тревиса, стоявший плечом к плечу с Джорджи, чтобы они могли взглянуть на образец книги. Лысый по собственному выбору. С бородой.

— Могу я взглянуть на вашу лицензию подрядчика, пожалуйста?

Джорджи топнула ногой. — Тревис.

— Её семья владеет компанией по реконструкции. Она знает по крайней мере четверых мужчин, которые могли бы выполнить эту работу. — Он дернул подбородком в сторону Джорджии. — Это был всего лишь маленький акт бунтарства, но теперь она с этим покончила.

Возмущение пронеслось по лицу Джорджи. — Я не работаю на "Brick & Morty". Я частное лицо с собственным домом, которое знает, как найти собственного подрядчика, чью лицензию я уже проверила, кстати. — Ему не понравилось, как резко покраснела её шея. — Ты бы даже не узнал, что я наняла кого-то, если бы не взял на себя смелость появиться. Я взрослая, Тревис. Я не бунтую ради внимания.

— Хорошо. Я слышу тебя, — крикнул он в ответ. Крикнул? Да. Здесь что-то было на кону, и он не мог понять, что именно. Всё, что он знал, это то, что неделю назад он считал эту девушку вредной, и теперь ему не нравилась мысль о том, что она больше не придет. Ему также не нравилась идея оставить её с этим парнем. Совсем. — Стоит ли тебе оставаться одной с незнакомым мужчиной в доме?

— Он не незнакомый мужчина. Я выступала на дне рождения его дочери.

— О. — Тревис прочистил горло. — Ты женат.

Пит покачал головой и поднял пустой безымянный палец, как бы говоря: "Извини, сосунок". — Отец-одиночка. — Он прислонил планшет к бедру. — И, если бы это была моя дочь, я бы больше беспокоился о том, чтобы оставить её наедине с Двумя битами.

В желудке Тревиса забурлила горячая кислота. — Ты уверен, что хочешь пойти этим путем, приятель?

Пит сделал шаг в его сторону, но Джорджи остановила его, положив руку на его руку. Поскольку Тревис мог написать пятитомное руководство по сексу, он легко распознал вновь вспыхнувший интерес в глазах лысого Пита, когда Джорджи прикоснулась к нему. — Ты не мог бы извинить нас, Тревис?

Он скрестил руки на груди. — Мне и здесь хорошо.

Расчет промелькнул на её лице за секунду до того, как она подошла к Тревису, поманив пальцем так, как будто у неё был секрет. Не сводя глаз с Пита, Тревис наклонился, чтобы она могла прошептать ему на ухо.

— Дейл — это мой вибратор.

Тревис поперхнулся. Правильно ли он расслышал? Её самодовольная улыбка сказала ему, что да. Невинное воспоминание о Джорджии, лежащей на его кровати и бормочущей, что ей нужен Дейл, приобрело совершенно новый смысл. Прежде чем он смог остановить себя, его больной разум представил, как эти потрепанные шорты стягивают с её ног, а её правая рука направляет дрожащий прибор между бедер. Её голова откидывается назад, рот образует букву "О". Тихий мяукающий звук вырвался изо рта Воображаемой Джорджи… и его собственная рука взяла под контроль дрожащую игрушку. — Я буду снаружи.

Она опустилась на пятки. — Так я и думала.

Он вышел из дома в оцепенении. С каких это пор женщина, говорящая о сексе в любом качестве, выбивает его из колеи. Ничто не заставало его врасплох, когда речь заходила об удовольствиях плоти. Он видел, делал и слышал всё это. Но только не в случае с Джорджией. Она была заморожена во времени в его сознании, как неуклюжий подросток. Теперь это была не она, очевидно. И тот образ, который он так долго хранил в себе, начал таять. Быстро. Теперь она была женщиной, которая… мастурбировала. Женщина, которая не ждала, пока её брат и его лучший друг решат уделить ей хоть немного внимания. Это сообщение прозвучало громко и ясно сегодня вечером.

Минуту спустя Тревис забрался в свой грузовик и наблюдал за Джорджи и Питом через переднее окно её дома. Он наблюдал, как она постепенно приходит в себя после их размолвки и начинает радоваться дизайну, кивая и светясь, когда Пит жестом указал на старый кирпичный камин. Тревис знал язык тела мужчины, когда тот приглашает женщину на свидание. Пит тоже. В ответ она засунула руки в карманы, видимо, запинаясь при ответе.

Черт побери. Это было не его дело. Она не хотела, чтобы он был здесь. Почему он не мог повернуть ключ в замке зажигания и поехать домой?

Вместо того чтобы поступить логично, он подождал, пока Пит выйдет из дома, обменявшись с ним продолжительным взглядом через лобовое стекло. Согласилась ли Джорджи на их свидание? Мужчина ничего не выдал своим пустым выражением лица, разве что удивился, что Тревис всё ещё стоит — или, скорее, сидит — на страже у дома.

Присоединяйся к клубу.

Глава 8

В подтверждение её необычного жизненного выбора ни Бетани, ни Рози не моргнули глазом, когда Джорджи пришла на их первое собрание Лиги "Только мы" в полном клоунском гриме. После празднования дня рождения семилетнего ребенка у неё не было времени переодеться или вымыть лицо. Детские салфетки, возможно, были бы как раз подходящим средством, но, честно говоря, сегодня она была не против спрятаться за маской.

Вот тебе и удар ниже пояса.

День рождение началось хорошо. Дикий визжащий хаос, конечно, но это было обычным делом. Однако ближе к середине праздника она начала чувствовать себя одной из детей. В какой-то момент хозяйка погладила её по голове и протянула ей пунш в стаканчике "Дикси". Джорджи прекрасно понимала, что её наняли развлекать детей, но в последнее время она всё больше ощущала разделение между собой и другими взрослыми. Пока все они стояли в сторонке, потягивая сангрию¹² и обмениваясь рекомендациями мастеров, она была вынуждена есть кусочки пиццы за детским столом. Родители не хотели никого обидеть — они были прекрасными людьми.

Они просто смотрели на неё и видели клоуна. Только клоуна. Не бизнесвумен.

Или даже взрослого человека.

После того, как Тревис вторгся в её разговор у камина и уколол её самое больное место, даже детский смех не успокоил её растревоженную душу.

Это был всего лишь маленький акт бунтарства, но теперь она с этим покончила.

Скрипя зубами, Джорджи запрыгнула на стул рядом с Рози. Она не была уверена, что когда-либо чувствовала себя настолько беспомощной, насколько заставил её почувствовать Тревис, а это о чем-то говорит. Она была идиоткой, думая, что он видит в ней друга. Равную. Хорошо, что она раскрыла истинную личность Дейла и дала себе повод избегать Тревиса до самой смерти. Боже мой. Неужели она действительно это сделала? Зная, что Тревис предпочел бы не видеть младшую сестру своего лучшего друга в качестве сексуального объекта, она бросила ему это в лицо, рассчитывая, что неловкость заставит его бежать.

Если подумать, может, она раскрыла секрет, чтобы он был вынужден относиться к ней как к взрослой. Та, которая сама планирует свою работу с камином, черт возьми. Жаль, что она не разоблачила Дейла до того, как он заставил её почувствовать себя размером с наперсток.

— Ты выглядишь довольно подавленной для человека, одетого как клоун, — заметила Бетани, прислонившись к кухонному острову. — Неужели мать вечеринки снова раздала тебе Super Soakers ¹³ и прикрепила мишень к твоей спине?

— Нет. И мы не говорим о "Великом промокании" 2017 года.

— Точно, — пробурчала Бетани, отталкиваясь от кухонного острова. Она подошла к холодильнику и достала охлажденную бутылку текилы и три холодных рюмки, поставив их на полированный гранит. — Я собиралась предложить ввести в традицию открывать каждую встречу Лиги "Только мы" рюмкой Patrón¹⁴, но не думала, что это будет так необходимо. Вы оба похожи на девицу, которая не получила розу.

Джорджи бросила взгляд в сторону Рози, отметив, что та действительно выглядит какой-то… застывшей. Несмотря на свою грациозность, Рози свободно скрестила руки на груди, а её плечи нехарактерно сгорбились. Единственной из трех женщин, кто выглядел оптимистичной, была Бетани. Впрочем, ничего нового. Бетани олицетворяла собой понятие "оптимистичность", независимо от того, идет ли речь о выигрыше в пятьсот долларов или об измене бывшего бойфренда. Хорошо или плохо, её самообладание никогда не ослабевало, особенно в её стихии. А её элегантная, изысканная, полностью белая кухня, безусловно, была стихией Бетани.

— Я поддерживаю предложение по текиле, — пробормотала Джорджи. — Наливай щедро.

— Конечно, — сказала Бетани, откупоривая бутылку и наливая золотистую жидкость в ледяные рюмки. — Поднимите бокалы, дамы лиги. Нам есть что обсудить.

Рози, Бетани и Джорджи стукнулись стопками, у каждой из них была своя реакция на жидкий укус, когда он опускался вниз. Бетани улыбнулась, Джорджи скорчила гримасу, а Рози хрипло кашлянула.

— Итак, — прохрипела Рози. — Какие ещё традиции ты имела в виду, Бет? — Улыбка пощекотала край рта Джорджи. — Ты уже всё спланировала, не так ли?

— Только свободные рамки. — Бетани ещё раз подняла бутылку, и обе женщины молча поставили рюмки обратно в её сторону. — Давайте начнем с того, что поделимся одним хорошим и одним плохим событием, которое произошло с нами на этой неделе. Начну я, поскольку это моя блестящая идея. — Она откинула назад свои светлые волосы. — Хорошая вещь: я наконец-то сказала Стивену, что хочу возглавить своё собственное строительство.

Рози протянула руку через остров и похлопала Бетани по руке. — Рада за тебя.

— Плохо то, что он сказал мне "нет".

Джорджи издала печальный звук, похожий на звук игрового шоу. — Держу пари, он даже не объяснил тебе причину. — Она понизила голос на несколько октав. — Причины — это ниже Стивена Касла.

— Ни одной гребаной причины. Если не считать ворчания пещерных людей.

— Мне жаль. — Рози покрутила рюмку на острове. — Что теперь? — Бетани сделала второй глоток. — Теперь я рассматриваю… преследование своей цели за пределами "Brick & Morty".

Челюсть Рози упала, подражая челюсти Джорджи. — Конкурировать с семейным бизнесом? — Она выдохнула. — Все в городе знают, что "Brick & Morty" правит сценой недвижимости Порт-Джеффа. Ты смелая женщина.

— Я думаю, ты имеешь в виду сумасшедшая, — сказала Джорджи. — Бет. Ты действительно готова посмотреть отцу в глаза и увидеть шок от предательства? Этот бизнес — всё для него. Для всей семьи. Уволиться или найти другую работу — это одно, а конкурировать — совсем другое.

— Да, хорошо. — Бетани пожала плечами. — Может быть, когда они так легко меня отвергают, я чувствую себя преданной. — Она сдвинулась на каблуках. — Ты понимаешь?

— Да, — поспешила сказать Джорджи, что-то горячее закрутилось в её груди. — На самом деле я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Меня отвергали больше раз, чем напоминание об обновлении программного обеспечения.

Бетани на мгновение замолчала. — Ты права. Мне жаль.

Джорджи боялась, что если она углубится в эти извинения, то разрыдается, поэтому она отложила этот момент на потом. — Я прикрою тебя перед папой. Вместе мы выдержим силу отцовского разочарования. Я ведь чертов клоун, так что я в принципе невосприимчива к разочарованию.

Они втроем рассмеялись, и Бетани налила ещё рюмку. Джорджи лишь наполовину шутила по поводу разочарования отца. Но на самом деле… никто никогда не просил Джорджи стать частью "Brick & Morty". Если бы она хотела получить должность, они бы её нашли. В этом нет сомнений. Но все жизненно важные позиции, казалось, были заняты. Меньше всего ей хотелось, чтобы они подшутили над ней, придумав какую-нибудь прославленную роль секретаря. Их мать вела бухгалтерию, отец руководил даже на пенсии, Стивен управлял строительством, Бетани занималась постановками. Если им нужен был клоун, который жонглировал бы на обочине, чтобы привлечь потенциальных покупателей, Джорджи была их девушкой. Однако сейчас она была странной женщиной вне. Младшая сестра, которая всегда оставляла тяжелую работу взрослым и старшим детям… и в их глазах всегда так и будет.

— Рози. — Джорджи подтолкнула коленом единственную замужнюю женщину среди них. — Твой выход, леди.

— Уже? — стон Рози превратился в смех. — Я говорю, как заезженная пластинка. Ничего не изменилось. В моей жизни никогда ничего не меняется. Ничего плохого или хорошего даже не выделяется на этой неделе.

— Попробуйте, — сказала Бетани, отодвигая в сторону пустые рюмки, чтобы прислониться к острову. — Должно же быть хоть что-то.

— Ммм. — Рози закрыла глаза и сделала длинный вдох. — Плохое: Я брызнула клиенту в глаза духами во время ранней смены. Они пригнулись в неподходящий момент и… бум. Мне повезло, что они узнали меня из церкви, иначе меня могли бы уволить.

Бетани и Джорджи вздрогнули.

— Из хорошего… — Рози замялась на несколько секунд, её руки вцепились в юбку. — Я купила газету и обвела объявления о свободных местах для ресторана.

— Это потрясающе! — Джорджи осторожно встряхнула Рози. — Есть ли в городе хорошие?

— Да, но… — Рози закатила глаза. — Количество работы, которую мне придется проделать, чтобы сделать его таким, каким я его себе представляю, просто непомерно. И дорого.

— А как насчет аренды? — спросила Бетани.

— Нет. — Рози продемонстрировала редкую вспышку решимости. — Когда я наконец сделаю это, я хочу, чтобы это место было моим. — Её веки опустились, прикрывая глаза.

— У нас с Домиником есть сбережения. Он не трогал деньги, которые заработал во время службы. А в "Brick & Morty" так хорошо платят. — Она разгладила рукав. — Мои родители тоже оставили мне немного. Учитывая, что я спрятала газету под матрас, чтобы Доминик её не увидел, я ещё очень далека от того, чтобы просить использовать то, что мы накопили.

Джорджи нахмурилась. — Как бы он отреагировал?

Рози начала отвечать, потом закрыла рот. — Я больше не знаю. Думаю, я боюсь сказать ему, что хочу чего-то. Что угодно. Или все остальные вещи, которые я хочу… которые отсутствуют… выльются наружу, и я не смогу вернуть их обратно. — Словно встревоженная тем, что она слишком много рассказала, Рози посмотрела на Джорджи с немой мольбой. — Твоя очередь.

Её проблемы, казалось, меркли по сравнению с проблемами Рози. Но, как всегда, Джорджи стремилась разрядить обстановку любым способом. — Хорошее: меня пригласили на свидание.

Бетани шлепнула обеими руками по острову. — Что?

— Спасибо, что ведешь себя так, будто я только что объявила, что вступаю в PGA Tour¹⁵.

— Заткнись. Просто ты не была на свидании с тех пор, как… Ты когда-нибудь была на свидании? Знаешь что? Я рою себе яму. Неважно. — Её сестра вытащила рюмки обратно на передний план и начала разливать. — Расскажи нам подробности.

Когда она пыталась представить себе мужчину, который пригласил её на свидание, она видела только лицо Тревиса. Игнорируй его. Хотя это было легче сказать, чем сделать. Она представляла его в сочетании с каждым своим романтическим порывом, казалось, целую вечность.

— Его зовут Пит. Лет тридцати, наверное? Отец-одиночка. Он пришел, чтобы дать мне оценку на ремонт камина. — Бетани издала низкий свист. — Ты из тех, кто говорит о предательстве семейного бизнеса.

— Если бы я наняла " Brick & Morty " для выполнения работы, они бы восприняли это как услугу. А мне не нужны одолжения. И я не хочу, чтобы Стивен, Дом и Тревис считали, что так будет лучше, что и произойдет.

Все три женщины сделали ещё по одному выстрелу.

— В любом случае. — Джорджи вытерла рот тыльной стороной запястья, запоздало вспомнив, что на ней всё ещё клоунский грим. Бетани протянула Джорджи салфетку, и та убрала бело-красные следы с рукава своего костюма, продолжая рассказ. — Я не сказала ни да, ни нет на свидание, но обещала позвонить с ответом. Значит, я должна сказать "нет", так? Я вроде как думала, что смысл этого клуба в том, чтобы избегать мужчин.

— Не избегать. Просто… отделить. — Бетани поджала губы. — Смысл этого клуба в том, чтобы поддерживать и ободрять друг друга. Да, мы также занимаем твердую позицию против того, чтобы мужчины в нашей жизни были мудаками, и оставляем их, если это необходимо, но мы должны дать новым мужчинам шанс быть мудаками, прежде чем сторониться их.

Джорджи похлопала в ладоши. — Каким-то образом это имеет смысл.

— Иди на свое свидание, Джорджи, но всё делай на своих условиях. — Её сестра уколола остров ногтем с квадратным кончиком. — Может быть, знакомство с тем, что там есть, поможет тебе перешагнуть через свою зависимость к Тревису. Похоже, это давно пора сделать.

— Да. Так и есть. — Джорджи скривила губы. — Кстати, о Тревисе…

Рози повернулась на своем табурете. — Ууу.

— Плохое: Тревис явился со своими инструментами, пока Пит был там, и потребовал, чтобы я позволила ему сдержать слово и починить камин. Это была гигантская вечеринка с инструментами в нескольких смыслах этого слова.

— Боже мой! — Бетани откинула голову назад и захихикала. — Это такой бесценный подарок.

— Я рада, что тебе это нравится. — Видя, как другие женщины реагируют с откровенным шоком, Джорджи осознала реальность того, что она сделала. — Я выгнала его.

Её старшая сестра сделала круг почета по кухне.

— Они спорили? — спросила Рози, её голос был мягким от беспокойства.

— Да. Они полностью исполнили танец альфа-самца на стройке. Я чиню камин. Ты идешь домой. Смотри. Молоток. — Джорджи вздохнула. — Тревис так странно отнесся к тому, что я осталась наедине с Питом…

Бетани упала вперед на остров, подперев подбородок кулаками. — О, правда?

— Не так, — надулась Джорджи. — Поверь мне, Тревису Форду наплевать на то, что я хожу на свидания. По какой-то причине он решил появиться и заставить меня чувствовать себя некомпетентным ребенком. — Джорджи тяжело сглотнула. — А я очень устала от людей, которые заставляют меня так себя чувствовать.

Триумф её сестры прошел бесследно. — Я тоже виновата в этом, Джорджи. Иногда трудно думать о тебе не как о моей младшей сестре. — Она кивнула. — Я буду стараться больше, хорошо?

Джорджи не знала, как выразить словами, что это значит для неё, просто признание этой неуверенности, поэтому она молчала. Пока Бетани не появилась рядом с ней и не ударила бедром, чуть не сбив с табурета. — Напиши Питу. Сделай это сейчас, при нас, чтобы ты не струсила.

— Что… сейчас?

Бетани приподняла изящную бровь. Рози тоже наклонилась, когда Джорджи достала свой телефон и набрала короткое текстовое сообщение. Её телефон почти сразу же зажужжал в ответ.

— Готово, — вздохнула она. — Мы обедаем.

— Потрясающе! А теперь расскажи мне ещё раз, как ты выгнала Тревиса. Говори медленно. Ничего не упуская. — Бетани рассмеялась, когда обе женщины бросили на неё разочарованные взгляды. — Ладно, хорошо. Мне просто придется представить себе это. И я так и сделаю. А пока давайте обсудим развлекательный бизнес Джорджи и ресторан Рози…

Глава 9

Джорджи никогда не заходила в местный женский бутик. Но по внешнему виду она могла сказать, что это далеко не "Второй шанс Зельды". Да, ей предстояло впервые переступить порог "Блестящих нитей" — и это не должно было так пугать. Большинство нарядов Джорджи были в виде использованных джинсов и ненужных свитеров, но одежда есть одежда, верно?

И всё же она колебалась.

Пора сыграть в игру "Что бы сделала Бетани"?

Сестра Джорджи врывалась и проходила прямо в примерочную, называя свои размеры, не отрываясь от телефона. Одежду приносили ей на утверждение. Бетани Касл не будет рыться в вешалках. О нет. Она не покупала одежду. Одежда должна была быть продана ей.

Если честно, Джорджи умела делать то, на что Бетани была не способна. Она могла жонглировать пятью апельсинами, могла заставить шарфы вылезать из ушей людей и обладала способностью остановить слезы ребенка менее чем за пять секунд. Другие её навыки, не связанные с клоунами, включали изготовление собственных бомбочек для ванны, садоводство и декламацию диалога из классического фильма Тома Хэнкса "Всплеск". Ни одно из этих умений не дало ей толчка, необходимого для работы в магазине. Это должно быть легко. Она даже пришла с подарками.

Джорджи опустила взгляд на карамельный мокко с морской солью в правой руке, надеясь, что в бутике у Трейси нет непереносимости лактозы. Это бы очень испортило её извинения. А Джорджи определенно была ей обязана. Встреча Лиги "Только мы" оставила у неё такое хорошее чувство. Поддержка двух женщин действительно вытащила её из уныния. Теперь она стояла за пределами этой пугающей, гиперженственной среды, готовая отдать дань уважения.

— Я досчитаю до трех, — прошептала она. — Четвертого не будет.

Как только закончился обратный отсчет, Джорджи ворвалась в магазин и остановилась, когда поняла, что Трейси всё это время наблюдала за ней с другой стороны стекла.

— Ну… — Джорджи протянула кофе. — Это отличное начало.

Трейси посмотрела на стаканчик с кофе так, будто в нем были слизни. — Могу я тебе помочь?

— Я просто зашла извиниться. — Она осмотрелась кругом, ища место, где можно поставить кофе, и остановилась на красивой полке, полной ободков/шарфов и разложенной стопкой свежего номера журнала "Cosmopolitan" на сексуальную тематику. — Ты не обязана принимать. Но то, что я сделала, было действительно подло. Я не должна была лгать и ставить тебя в неловкое положение. И я сожалею об этом.

Ничего от Трейси. Ни малейшего движения.

— Ладно, хорошо… это карамельный мокко с морской солью, и это дерьмо. Я сделаю глоток, если хочешь, чтобы убедиться, что он не отравлен…

— Не нужно.

Снова наступило молчание. — Попалась. Я пойду.

Джорджи едва успела дойти до двери, как Трейси схватила её за локоть. — Подожди.

Другая женщина поднялась на ноги. — Я не имела в виду то, что я сказала о твоих коротких ногах. — Она фыркнула. — Но ты носишь действительно нелестные брюки. Я могу помочь тебе с этим, хотя бы. Раз уж ты принесла мне мой любимый напиток.

— Он такой вкусный, правда? — прошептала Джорджи.

— Грешно.

И вот так Джорджи подтащили к примерочная и запихнули внутрь. Это была не обычная примерочная с двумя крючками и скамейкой. Старинное кресло стояло в углу рядом с очень красивым зеркалом. Её ноги утонули в плюшевом ковре пастельных тонов. И освещение. Боже мой. Эта примерочная была фильтром Instagram, в котором девушка могла бы жить. Со всех сторон доносился запах древесного попурри, но сколько Джорджи ни оборачивалась, она так и не смогла понять, где была начинка.

В целом, здесь было мило. Действительно хорошо. Просто стоя в комнате, она чувствовала себя важной.

— Ладно, сучка. — Трейси ворвалась через тяжелый бархатный занавес с охапкой блузок, платьев, юбок и этих повязок на голову и платков. — Почему ты всё ещё в одежде?

Паника сократила волнение Джорджи вдвое. — Я не думала, что ты увидишь меня голой. На мне самое ужасное нижнее белье, которое ты когда-либо видела.

Трейси вздохнула. — Джессика! Трусики!

Так началось преображение. В течение следующего часа Джорджи избавилась от всех предметов одежды, включая базовые хлопковые трусы, спортивный бюстгальтер, древних кроссовок, джинсов и толстовки. Вместо них на ней были фиолетовые шелковые лифчик и трусики, черная юбка-карандаш, ярко-синяя блузка без рукавов и сверкающие серебряные остроносые туфли. Каждый раз, когда добавлялся новый элемент ансамбля, она стояла немного прямее. Это не может быть так просто, не так ли? Они позволяют одеваться так модно всем подряд? Она выглядела… хорошо. Действительно хорошо.

— Это дорого мне обойдется, не так ли? — сказала Джорджи, глядя на неузнаваемую девушку в зеркале.

Трейси собрала ворсинки с плеча Джорджи. — Не думай о цифрах. Думай о том, что ты чувствуешь.

— Тебе легко говорить, человеку, который работает на комиссионные. — Хотя Джорджи не могла не признать… вау. Её ноги теперь совсем не похожи на креветки. Всегда ли её тело было такой формы, или зеркало обладало волшебными, преображающими свойствами? Юбка закруглялась на бедрах и застегивалась на талии. У неё была чертовски приличная грудь! Кто бы мог подумать? В таком наряде её точно не усадили бы за детский стол. Тем не менее, она не могла так одеться на детский день рождения. — Куда бы я могла это надеть?

Трейси застонала. — Почему женщины считают, что им нужен повод, чтобы нарядиться? Одевайтесь для жизни, черт побери! — Закончив драматизировать, Трейси посмотрела на Джорджи в зеркало. — Может быть, намечается какое-нибудь свидание?

— Да, вообще-то. — Ей было приятно говорить об этом, даже если она не была полностью уверена в Пите.

— Что ж. Вот оно. — Она обошла вокруг Джорджи, заправляя и разглаживая. — И в паре с пиджаком ты можешь носить его на собеседования, деловые встречи… или просто чтобы заставить определенного человека ревновать.

— Например, кого?

Бесстрастное сопение Трейси не было убедительным. — Ты помогла человеку подделать воображаемый визит к врачу. Я просто подумала, что там может что-то быть.

— О нет. — Джорджи поспешила поправить её, кончики её ушей нагрелись. — Нет. Он просто друг моего брата. Свидание назначено с кем-то другим.

Медленная, коварная улыбка озарила лицо Трейси. — Правда?

Почему все, кроме Джорджи, казалось были посвящены в большой секрет? — Да.

Джорджи повернулась на бок, немного встревоженная тем, что обтягивающий материал выставляет её попу, как выпечку на витрине, но она могла смириться с этим. — Кажется, я не баловала себя красивой одеждой… никогда. Я никогда этого не делала. — Она драматично приложила запястье ко лбу. — Расскажите мне об убытке, и давай покончим с этим.

— Пока нет. — Трейси расстегнула молнию на юбке Джорджи. — Нам ещё многое нужно примерить.

— О, черт.

К тому времени, как Джорджи вышла из "Блестящих нитей", её кредитная карточка отплясывала чечетку. Сумка, набитая роскошной, совсем не похожей на Джорджи одеждой, отягощала каждую руку, когда она выходила на Главную улицу в своем оригинальном наряде с юбкой-карандашом. Ей показалось, или люди уставились на неё? Нет. Определенно на неё. Верно? Конечно, она знала почти всех в городе, и они никогда не видели её ни в чем, кроме безразмерных свитеров и джинсов со скидкой. Но когда постоянный клиент Джорджи прошел мимо неё по тротуару, не поздоровавшись, она была вынуждена задуматься, не стала ли она неузнаваемой. Если так, разве это не было немного захватывающе?

Не то, чтобы людям приходилось наряжаться дорогой одеждой и трусиками с оборками, чтобы быть важными. Или даже для того, чтобы чувствовать себя хорошо. Но она провела всю свою жизнь под клоунским гримом и сокровищами с гаражной распродажи, поэтому представление новой, более открытой версии себя заставило пульс в её запястьях биться быстрее, мурашки пробегали по спине. Впервые, возможно, за всю вечность… Джорджи чувствовала себя красивой. После того, как она постояла за себя перед Тревисом, она не могла отделаться от ощущения, что начался новый этап.

Начиная с сегодняшнего обеда.

Но когда она повернула к городской парковке, её волнение немного поутихло. Пит казался хорошим парнем. Он был настолько предан своему ребенку, что нанял клоуна на её день рождение и снимал всё это трехчасовое действо на свою GoPro. Но каждый раз, когда она представляла, как садится напротив кого-то в своем новом наряде, на неё смотрел наглый, голубоглазый бабник. Проклятье.

Когда в голове Джорджи пронесся образ Тревиса, ей потребовалась минута, чтобы понять, что мужчина, о котором идет речь, действительно приближается к ней с расстояния пятидесяти ярдов в сопровождении двух женщин. Прижав к уху сотовый телефон, он набрал семь из десяти баллов по шкале раздражения, но они всё равно продолжали с ним разговаривать. Или, скорее, на него. Она много раз наблюдала эту сцену в юности. То, что Тревиса обхаживали, послало быстрый удар в её живот, более резкий и уродливый, чем раньше. И да. Святое дерьмо. Она, должно быть, неузнаваема, потому что, когда она поравнялась с Тревисом возле своей припаркованной машины, он заметил её и отвел взгляд, а затем молниеносно вернулся обратно. Рука, державшая его телефон, опустилась на бок. — Джорджи?

Чувствуя себя самозванкой в своей новой одежде, в то время как для женщин, окружавших Тревиса, выбор одежды казался пустяковым делом, она пошла отпирать свою машину. Она не хотела смотреть на то, как его обхаживают. Она просто хотела убраться оттуда. — Привет.

— Привет?

Тревис преградил ей путь к багажнику и пальцем приподнял её подбородок, сузив её вселенную до этого единственного прикосновения. Щетина на его щеках и хрустящий лосьон после бритья. Черт бы его побрал.

— Кто ты и что ты сделала с Джорджи Касл?

— Она где-то здесь. — Джорджи отступила, сглотнув, но тепло его пальца осталось на её коже. Когда перед ней стоял Тревис, невозможно было притворяться, что она была взволнована своим свиданием с Питом. — Я решила отправить свой комбинезон обратно в 90-е.

Позади него женщины на мгновение замешкались, а затем разошлись в беспорядочном беспокойном шепоте. Он, казалось, ничего не заметил или его это не волновало, его голос был каким-то ошеломленным. — Почему ты одета как… как…

Ремни тяжелых сумок начали оставлять вмятины на её руках, поэтому она опустила их на тротуар. — Как?

— Такая красивая, — прохрипел он.

О. Вот почему женщины возили с собой дорожные вибраторы. Одно дымное слово из уст Тревиса, и её бедра затряслись. Влага собралась на её новеньких трусиках — Господи, не думай о шлепках. Стреляй. Слишком поздно. Руки Тревиса были такими большими. Они бы точно оставили след. Сильно торопишься? Она ещё даже не раздевалась перед мужчиной, не говоря уже о том, чтобы он её отшлепал. Возможно, ей это даже не понравится. Но она определенно думала об этом. Может быть, модная одежда делала её более возбужденной, чем обычно? Не в этом дело. Дело в том, что Тревис Форд только что назвал её красивой и, он звучал так, как будто скрывал больше. Была ли это реальная жизнь?

— Спасибо. Оказывается, они делают одежду, которая действительно подходит для тела человека. Каждый день узнаешь что-то новое. — Почему она говорила с Тревисом о своем теле? Он мог подумать, что онаспециально привлекает его внимание к этому. Как флирт. Ей не пристало флиртовать с мужчиной, который, возможно, был свидетелем и участником самого прекрасного флирта на белом свете. — Мне нужно идти. — Она нажала на кнопку на брелоке и открыла багажник, но Тревис опередил её, забрав пакеты с покупками. — Ты можешь просто бросить их в…

Что бы он ни увидел в пакете, это заставило его нахмурить брови. Джорджи поставила бы сто долларов на то, что это трусики с узором из золотых роз, потому что такова жизнь. Честно говоря, он уже знал о Дейле, так что к чему сейчас лишнее унижение? Вместо трусиков он достал экземпляр журнала Cosmopolitan, который, как она не помнит, согласилась купить. Бутик Трейси снова наносит удар. Тревис перевернул глянцевый журнал, и надпись: "Занимайся сексом, как порнозвезда" была выведена вверху ярко-розовым неоновым шрифтом.

— Немного учишься? — Он не дал ей шанса ответить, нежелательное осознание, казалось, закралось в его сознание. — Почему ты так вырядилась? По какому случаю?

— Почему жизнь не может быть поводом? — Она быстро махнула рукой. — Прости. Я была в душном аромате женского дворца в течение часа. Я под кайфом от феромонов. — Тревис, молча и хмуро глядел на её ноги, явно всё ещё ждал ответа. Она, конечно, не была ему обязана, но уйти по-дружески не мешало бы. — Я зашла в "Блестящие нити", чтобы извиниться перед Трейси, и она нарядила меня в обмен на карамельный мокко с морской солью, ясно? И… мне понравилось. Она сказала мне, что мои ноги на самом деле не короткие, на чем я, стыдно признаться, зациклилась.

— Разве я не говорил тебе, что твои ноги…

— Нормальные. Ты сказал, что они нормальные. — Она отвернулась от его всё более хмурого взгляда и закрыла багажник со своими покупками. — Я опаздываю на свидание. Увидимся, Тревис.

Когда она двинулась открыть дверь со стороны водителя, рука Тревиса появилась над её головой и толкнула обратно, чтобы она закрылась. — Остановись, малышка. Мы ещё не закончили.

Джорджи повернулась к Тревису, удивленная тем, что он так близко. — Эм. По-почему это?

— Слушай. По поводу той ночи у тебя дома. Я вел себя как придурок. — Искренность в его глазах заставила её замереть. Неподвижно и стараясь не упасть в обморок в сточную канаву, откуда её в конце концов унесет в океан. — Я сожалею, хорошо? Теперь ты можешь перестать наказывать меня за это.

Проскользнуло замешательство. — Как я тебя наказываю?

Тревис оттолкнулся от машины и скрестил руки. — Какое-то время я не мог пройти и двух шагов, не споткнувшись о тебя. А теперь ничего. — Вена выделялась на его виске. — Что это за свидание?

Джорджи не знала, на чем сосредоточить свое внимание. На том, что Тревис действительно извинился перед ней, или на том, что он заметил её отсутствие и, похоже, ему это не понравилось. Или на его медвежьем поведении. Его забота о ней казалась сюрреалистичной. — Казалось, ты не хотел, чтобы я была рядом.

— Вот так это выглядело? — Его щека дернулась. Дважды. — Хм.

Будильник на её мобильном телефоне зазвенел в сумке, сигнализируя о том, что у неё осталось всего 15 минут до обеда с Питом. По правде говоря, она была благодарна за побег. Сейчас жизнь не имела смысла. Наверное, она неправильно поняла извинения Тревиса. Он не скучал по ней. Хватит мечтать, Джорджи. Её ждал вполне приятный джентльмен. Тот, кто никогда не обращался с ней как с непокорным ребенком и не разочаровывал её. Да, ей нужно погасить растущее пламя волнения по от того, что Тревису, похоже, наконец-то стало наплевать на неё, и убраться восвояси. Пока у неё не возникло идеи раздуть его.

— Я опаздываю. — Ей потребовалось усилие, чтобы отвернуться от пристального взгляда Тревиса, но ей удалось повернуться и открыть дверь со стороны водителя. К несчастью, Тревис в этот момент подошел ближе к Джорджи, и дверь сильно ударила его в плечо. Он с шипением вдохнул воздух. Её сердце остановилось. Она обернулась и увидела, что Тревис сжимает правое плечо. То самое плечо. То самое, на котором он порвал вращательную манжету, после чего ему сделали несколько операций и в конце концов исключили из "Ураганов".

— Боже мой. — Неужели она только что ненароком снова причинила ему боль? — О… о Боже мой. Всё в порядке? — Её руки дрожали, когда она потянулась к его плечу. — Прости, я-я.

Тревис покачал головой, но не оттолкнул её руки. — Всё в порядке. Просто приступ(боли). — Он поднял голову, кажется, понимая, как она расстроена. — Эта штука прижата и привинчена в стольких местах, что даже удар не сможет её сломать. Просто нужно немного льда.

— Ты должен прикладывать лед к ране сразу же. — Она огляделась вокруг. — Где твой грузовик?

— Я шел пешком.

— Пойдем. — Она взяла его за локоть и повела его к пассажирской стороне, открыв дверь. — Это была моя вина. Я отвезу тебя.

— Нет, это не было… — Он запнулся, когда снова зазвонил будильник её телефона — звон-звон-звон, и между его бровей образовалась складка. — Ты отменишь свидание?

— Очевидно. — Нетерпеливая, чтобы исправить причиненный ею вред, Джорджи понукала Тревиса, пока он не сдался и не сложил свое большое тело на её пассажирском сиденье. — Теперь у меня ничего не получится. — Она достала телефон и быстро извинилась перед Питом. — Поехали.

Тревис вытянул свои длинные ноги и с щелчком застегнул ремень безопасности. Если бы Джорджи не знала лучше, она бы подумала, что травма расслабила его. Он развеял это мнение многострадальным вздохом. — Если ты настаиваешь, Джорджи.

Глава 10

Под видом наблюдения за проплывающими мимо пейзажами Тревис не переставал бросать взгляды на отражение ног Джорджи. Господи Иисусе. Дерьмо определенно приняло другой оборот. Он думал, что Джорджи заставила его член напрячься в ту ночь была случайностью. Теперь нет. Это запретное влечение было безумно реальным, и, как ни странно, оно усилилось за время их разлуки. Какой, черт возьми, в этом смысл? С глаз долой — из сердца вон. Однако в тот вечер, готовя стейк на плите, он поймал себя на том, что смотрит в пространство, вспоминая бахрому её джинсовых шорт.

Ладно, скорее, кожу, которой он касался.

Тревис повернулся, чтобы изучить профиль Джорджи под предлогом регулировки кондиционера. Неужели её верхняя губа всегда была такой чертовски полной?

Думай о ней как о неловком ребенке. Думай о ней как о неловком ребенке.

Тревис глубоко вдохнул через нос и закрыл глаза, перебирая в памяти то, что напомнило бы ему не думать о младшей сестре Стивена как о сексуальном существе. Сразу же в памяти всплыл образ Джорджи в тринадцать лет, машущей ему с трибуны, свет освещает её брекеты, начос лежит у неё на коленях. Хорошо. Брекеты и начос определенно не были сексуальными. Но воспоминание не вызвало ничего, кроме… нежности. Комфорта. До этого момента ему и в голову не приходило, что она приходила почти на все его игры. Дома и на выезде. Его собственные родители даже не приходили на игры.

Тогда у неё были обязательства перед ним, но он их не вернул. Он никогда не возвращал обязательства кому-либо. Черт, он даже не знал, как это делается. Его примером были два озлобленных взрослых человека, которые не потрудились оградить его от уродства их развода. Во что он играл, позволяя Джорджи чувствовать себя настолько виноватой, чтобы отвезти его домой?

— Мне позвонить Стивену и сказать, что ты не вернешься на работу? — Вопрос Джорджи остановил Тревиса от дальнейшего погружения в прошлое.

— Никакой работы. Сегодня день инспекции.

— О, хорошо. — Она сделала паузу, её пальцы барабанили по рулю. — Похоже, у тебя там был неплохой фан-клуб.

Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, кого она имеет в виду. Точно. Две женщины, которые просили у него автографы и отказались принять его намеки закончить разговор. Когда он сдался и начал уходить, они, казалось, были более чем счастливы присоединиться к нему, даже после того, как он грубо ответил на телефонный звонок Донни.

Его агент позвонил ему, чтобы сообщить, что имя из короткого списка кандидатов на должность комментатора было исключено из списка благодаря нетрезвому высказыванию возле клуба, которое стало вирусным. Оставались только Тревис и ещё два кандидата. И, черт возьми, было приятно хоть раз не быть тем, кто совершил публичный проступок. — Попросили меня расписаться на их мячах — они подумали, что это довольно забавно, — пробормотал он. — Не очень-то мне помогло то, что они следовали за мной.

— По какой причине?

Тревис не мог не почувствовать предвкушения. Он уже несколько дней держал новость о должности в эфире при себе. Но он не мог отрицать, что хотел рассказать Джорджи. Узнать её мнение. Ни от кого другого он этого не хотел. В сочетании с тем, что он явно обратил внимание на её физические данные, он вступал на опасную территорию. — Мой агент договорился о работе комментатора в "Бомбардирах". Для меня.

Машина вильнула, и Тревис не стал думать, он просто выбросил руку перед Джорджи, чтобы защитить её. Она завизжала. С визгом шин они свернули на обочину, и там был он. С горстью сисек младшей сестры.

— Господи, Джорджи. — Он отпустил её, словно она загорелась, но не раньше, чем оценил полноту её груди, то, как она впилась в его ладонь, словно маленький сладкий персик, её сосок напрягся при прикосновении. — Что ты делаешь?

— Я разволновалась. — С ярко-розовым лицом она смотрела прямо в лобовое стекло. — Всё в порядке. Я знаю, что это был несчастный случай.

Его члену было всё равно, как классифицировать прикосновения. Он хотел реагировать только на форму и размер того, что Джорджи хранила в лифчике, кровь приливала к органу, пока он не затвердел в его джинсах. От одного крошечного прикосновения? Кем он был?

— Ты чертовски права, это был несчастный случай.

Её горло сглотнуло. — Это слишком рано после того, как я рассказала тебе о Дейле.

Тревис опустил голову на руки. — Господи, не вспоминай об этом сейчас.

— Я подумала, что так будет лучше. Знаешь. Обратиться к пятисотфунтовому вибратору в комнате. — Её голос упал до шепота. — Это не так. Лучше не стало.

— Просто веди машину, Джорджи.

— Хорошая идея.

Двигатель машины тихонько взревел, и они выехали на к счастью пустую дорогу. Он не мог не заметить, что она продолжает ерзать на своем сиденье. Почему она не может просто сидеть спокойно? Юбка проигрывала битву за то, чтобы прикрыть её бедра. Тревису пришлось ухватиться за сиденье, чтобы не дотянуться и не потянуть его до колен. Такими темпами он не сможет вылезти из машины в вертикальном положении.

— Тревис, это очень важно.

Не то слово, Джорджи.

— "Бомбардиры". Я имею в виду, что у "Гарландов" сейчас сезон жизни. "Нуньес" уже кинул двух нападающих. Все смотрят игры. Ты серьезно хочешь сказать, что будешь вести трансляцию?

— Вполне возможно. — Тревис не смог скрыть своей забавной улыбки. — Я не знал, что ты уделяешь такое пристальное внимание статистике.

— У меня вошло в привычку запоминать цифры, когда ты играл за "Ураганы", — сказала она небрежно, но тут же захлопнула рот. — Я имею в виду, что в городе нельзя было никуда пойти, чтобы не увидеть игры. Они были на каждом экране.

— Да? — Мысли о том, что он принимал эту поддержку как должное, вызвали неприятные толчки в груди, но он откашлялся. Честно говоря, он мог бы часами разговаривать с Джорджи о бейсболе, наслаждаясь тем, как она встает на его защиту и без обиняков отзывается о других игроках. Это было нормально. Она заставляла его чувствовать себя нормально. Но он не знал, сколько времени у них будет вместе, особенно если он получит работу. Но это было ещё большое "если". — Мы оба знаем, что я был на этих телеэкранах по разным причинам. Именно это может помешать мне получить работу.

Он чувствовал знающий взгляд Джорджи с другой стороны машины. — Но ты больше не хочешь быть таким, верно? Быть… Двумя битами. Если только ты не считаешь по-другому сейчас…

— Я не считаю. — Они пристально смотрели друг на друга. — В любом случае, они не хотят, чтобы их сеть ассоциировалась с парнем, который приглашал репортера на свидание прямо во время пресс-конференции. — Он покачал головой от неприятных воспоминаний. — Семейная сеть, семейный имидж.

— Понятно. — Джорджи остановилась на обочине перед его домом. — Как ты собираешься с этим справиться?

Он выдохнул. — Черт его знает. Может быть, я заведу кошку.

— Кошка определенно помогла бы решить проблему с крысами.

— У меня не…, - оборвал себя Тревис и открыл пассажирскую дверь. — Неважно. Убедись сама.

Что он делал? Ему не нужно было приглашать её наверх. Он вполне мог добраться до дома самостоятельно — плечо уже почти не болело. Но когда он должен был поблагодарить её за поездку и предложить ей уйти, Тревис вместо этого провел Джорджи в здание. Всё в порядке. Он просто докажет, что содержал квартиру в чистоте, и отошлет её. Они побудут здесь двадцать, может быть, тридцать минут. Достаточно долго, чтобы она не успела на свидание с Питом.

Ты ублюдок. Ублюдок, который не имел права манипулировать общественной жизнью Джорджи. Боже. Что-то в том, что она на свидании, казалось неправильным. Он не мог этого объяснить.

О нет? Реакция его тела на задницу Джорджи в этой юбке, когда она поднималась по лестнице, была чертовски эффективным объяснением, не так ли? Не было смысла притворяться, что он не надеялся и не молился, чтобы шов, идущий по середине её задницы, порвался. Отлично. Джорджи Касл была горячей. С изюминкой. Попка, созданная для того, чтобы выгибаться на его коленях… и веснушки. Если это сочетание не было полным безумием, то он не знал, что было бы. Где она научилась так ходить? Или она ходила так же, как обычно, а он просто замечал каждое покачивание, каждый изгиб её бедер и икр?

Когда они добрались до верха лестницы, Тревис достал из кармана ключи от дома и стал искать способ отвлечься от мыслей о заднице Джорджи. — Итак. Карамельный мокко с морской солью — это женский вариант начала разговора?

— Рози, Бет и я обычно начинаем с текилы, но в крайнем случае сойдет и мокко.

Тревис вставил свой ключ в дверь и толчком открыл её, жестом приглашая Джорджи пройти вперед. — Начинаете. Что?

— О, теперь мы подрабатываем в качестве линчевателей.

— Ты? — Тревис последовал за ней, пытаясь увидеть квартиру её глазами. Он не лгал, когда говорил, что держал её в чистоте и порядке, почти нервничая, что она появится и будет разочарована. Она развернулась и показала ему большой палец вверх, что привело к тому, что через него прошла волна удовлетворения. Черт, ему нравилось видеть, что она довольна им, особенно после дерьмового шоу с камином. Однако в ответ он смог только хмыкнуть. — Надеюсь, ты не боролась с преступностью по ночам в костюме клоуна, потому что это просто страшно.

— Ты говоришь "страшно", я говорю "эффективно".

Она подошла к его морозильнику и стала заворачивать лед в кухонное полотенце. Она заботилась о нем так, как он всегда должен был заботиться о себе. Так, как он всегда хотел делать сам, ненавидя мысль о зависимости от другого человека. Почему он не возражал, когда Джорджи делала такие вещи?

— В любом случае, клоуны не страшные. Мы живем для того, чтобы смешить людей.

— Ты права, — сказал он хрипло. — Ты никогда не сможешь быть страшной.

— Откуда ты знаешь? — Она скрутила наполненное льдом полотенце, подошла к нему и осторожно положила его на его плечо, отчего у него что-то застряло в горле. — Ты никогда не видел, как я выступаю.

— Мне не нужно смотреть твоё выступление, чтобы знать, что ты не можешь быть страшной. Ты просто милашка.

У Джорджи перехватило дыхание от его незапланированных слов. — Ты забыл мой прямой удар "ло майн"? — пробормотала она. — Я не милая.

Не обращая внимания на мысленное предупреждение прекратить флирт с Джорджи прямо сейчас, Тревис наклонил голову к самодельному пакету со льдом. — Уверена в этом?

Она выпустила пакет со льдом, как будто он укусил её, заставив Тревиса поймать его своей здоровой рукой.

— Ладно, я ухожу. — Она отступила назад с неубедительной ухмылкой, но Тревис всё ещё мог различить беспокойство в её глазах, когда она внимательно изучала его плечо. — Убедись, что лед на и…

Паника застала его врасплох. Из-за её ухода? Неделю назад он не мог от неё отделаться, а теперь она собирается оставить следы ожогов на полу, убегая.

— Подожди. Я хочу услышать больше об этом клубе.

— Правда? — Видимо, собираясь с мыслями, Джорджи потерла руками бока своей юбки. — Это… бойцовский клуб, — сказала она.

— Попробуй ещё раз.

— Мы запускаем собственную линию органического дезинфицирующего средства для рук.

— Нет.

— Операторы секса по телефону?

— Это не смешно. — В его груди впервые за несколько дней возникло желание рассмеяться. Казалось, это было его постоянное состояние рядом с этой девушкой. — Скажи мне. Или я нанесу визит твоей матери и попрошу её вытянуть это из тебя.

Её лицо преобразилось от женского негодования. — Это жестоко. Ты же знаешь, что мы не можем ей лгать.

— И она никогда не сможет мне отказать.

Джорджи покачала головой. — Старая ухмылка с квадратными челюстями. Это удар ниже пояса. — Закатив глаза, она повернулась на каблуках и ушла по коридору. — Где ты хранишь свой Адвил?

— В тумбочке. В спальне. — Тревис последовал за Джорджи в указанном направлении и наткнулся на невидимую стену в дверном проеме своей спальни. Наклонившись вперед над тумбочкой, Джорджи обрела совершенно новый смысл в силуэте рядом с его кроватью. Волна её волос упала на плечо, выделив губы на темном фоне. Когда она была в этой комнате в последний раз, он всё ещё считал её чем-то надоедливым. Сонная младшая сестра Стивена. Теперь? Она стала сексуальным соблазном в его спальне с пугающей скоростью. Изгиб её задницы, прижатый к молнии юбки, не оставлял ничего для его воображения. Он хотел потянуть молнию вниз и узнать, какова её попка в его руках. На его языке. Хотел узнать секреты её тела и получить удовольствие более личного характера из её рта. И это определенно ознаменовало первый раз в истории, когда он жаждал забраться в голову женщины.

— Вот. — Она выпрямилась и предложила ему два Адвила. — Прими их. Обещай, что позвонишь врачу, если утром всё ещё будет болеть.

Он взял таблетки и закинул в рот не запивая. — Ты не уйдешь от ответа.

Джорджи застонала, глядя в потолок. — Лига "Только мы", ясно? Мы основали клуб.

Тревис это понял. — Ты придумала название, не так ли? Умно.

— Правда? — Она задорно улыбнулась ему. — Я так и думала.

— Серьезно, — прохрипел он, таблетка явно застряла у него в горле. Верно? Это должно было быть причиной того, что он звучал как гаечный ключ, скребущий по бетону. — Мне это нравится.

Они улыбались друг другу несколько секунд, прежде чем Джорджи встряхнулась. — У всех нас есть цели, понимаешь? — На её щеках появился розовый румянец. — Мы просто помогаем друг другу достичь их.

— А какая у тебя цель?

— Зачем тебе?

— Может быть, я смогу помочь.

Она закатала губы внутрь, оставив их вдвое полнее, когда освободила их. Проклятье. — Я хочу расширить свой бизнес от одной-женщины до полноценной развлекательной компании. Но сначала, — поспешила добавить она, прежде чем он успел ответить, — прежде чем всё это воплотить в жизнь, мне нужно, чтобы люди перестали относиться ко мне как к ребенку. Если моя собственная семья, этот город не может воспринимать меня всерьез, я не могу ожидать… Я не могу…

Тревис ждал, что Джорджи продолжит, когда она замялась, но она, казалось, была загипнотизирована чем-то над его плечом. Он поднял бровь. — Ты тут, малышка?

— У меня есть безумная идея, — прошептала она. — "Может быть, тебе просто нужен другой способ заставить их слушать". Разве не это ты мне говорил?

Да. Он вспомнил историю, которую рассказал ей во время уборки квартиры. Он определенно так сказал. Очевидно, она приняла это близко к сердцу. Он не знал, быть ли ему тронутым или сожалеть.

— Тебе нужно, чтобы телевизионная сеть поверила, что ты перешел на семейный лад. Тревис, это я. Я настолько отвратительно не опасна, что меня треплют за волосы в тампонном отделе. Слишком много информации, я знаю, но выслушай меня…

— Джорджи. . — Осторожность поползла по его спине. — К чему бы это ни привело, это звучит как "нет".

— Если бы ты притворился, что встречаешься со мной…

— Нет.

Она закрыла ему рот рукой. — Достаточно долго, чтобы телекомпания подумала, что ты остепенился и точно не собираешься выскочить из гостиничного номера Бритни — снова. Что это будет? Пара недель? Максимум? — От волнения её глаза стали ярко-зелеными, как морское стекло, и он не мог отвести взгляд. — Мы бы убили двух зайцев одним выстрелом. Ты получишь работу комментатора. Моя семья, весь город, перестанет думать обо мне как о надоедливом младшем ребенке Каслов.

Тревис схватил её за запястье, отводя её ладонь от своего рта, и с удивлением обнаружил, что его пульс участился, а дыхание стало неустойчивым. — Ни в коем случае.

— Почему?

— Потому что, Джорджи, — промурлыкал он. — Твои акции уйдут слишком далеко в противоположном направлении. Тебя не будут воспринимать всерьез. Тебя заклеймят как очередную интрижку Тревиса Форда. Люди будут разочарованы, думая, что ты крепче держала голову на плечах. — Он ткнул в неё пальцем. — Ты хочешь выглядеть взрослой? Ты будешь. Как та, что принимает плохие решения.

— Вау, — прошептала она. — Ты довольно низкого мнения о себе, не так ли? Ты просто беспокоишься, что люди подумают, что я приняла плохое решение… или ты в это веришь? — То, что она увидела на его лице, заставило её глаза стать мягкими. Немного грустными. — А я-то думала, что ты дерзкий.

Он приблизил их лица, слушая, как Джорджи втягивает воздух. — Ты многого не знаешь.

— Я могла бы, — секунда. — Ты мог бы рассказать мне.

Сделав над собой усилие, Тревис отстранился, проведя рукой по шее. Когда этот разговор успел ускользнуть от него? Вдруг эта девушка решила, что может вызвать его на разговор? Попытаться изучить его? Нет. К черту. У него даже не хватило смелости изучить себя. В итоге, эта уловка, которую она предложила, не сработала. Ни за что.

— На самом деле мы бы не обязаны… ну, ты понимаешь. — Она сдвинулась. — Делать это. Очевидно.

Тревис усмехнулся. — Ты была бы первой, кто захотел бы встречаться с Тревисом Фордом без привилегий.

Её веки опустились до полуопущенных. — Не похоже, что ты их предлагал.

Он вошел в её личное пространство, его голос стал жестким. — Я не предлагаю.

— Отлично, — сказала она так тихо, что он почти не услышал. — Я всё равно не знаю, как ими воспользоваться.

Девственница. Тревожные звоночки сработали, но он остался на месте, прислушиваясь к их учащенному дыханию. Напоминание о том, что она младшая сестра его лучшего друга, не помогало, когда она была так близко, достаточно близко, чтобы прикоснуться. Чтобы почувствовать её вкус. Он не мог отстраниться от губ Джорджи, как не мог отбиться от тысячной армии. Если он не поцелует её, на этот первый поцелуй будет претендовать кто-то другой. Нет. Нет, он не хотел этого. Пошло. Всё.

Их рты слились воедино.

Разошлись на два неожиданных удара.

И снова слились вместе.

Глава 11

Ох. Ух ты.

Очевидно, Джорджи была накачана наркотиками в бутике Трейси, и это была галлюцинация. Глупо было думать, что Трейси так легко её простила. Её органы, вероятно, собирали, пока она мечтательно целовалась с Тревисом в его спальне. Хорошо, но как объяснить текстуру его рта? Текстура никогда не была фактором в её фантазиях, если не считать тех нескольких раз, когда она практиковалась на собственной руке. Но она не делала этого с тринадцати лет.

Ладно. С шестнадцати. Неважно.

В прошлом она наблюдала за их поцелуем почти отстраненно, как будто это происходило на киноэкране. А сейчас? Прямо сейчас? Это была радикальная перемена.

Я целуюсь с Тревисом Фордом.

Он попробовал Джорджи так, как кто-то ест первый кусочек тирамису в ресторане. Медленный, смакующий глоток, за которым следует хрипловатый, благодарный стон. Его голова склонилась на одну сторону, глаза сузились с подозрением, как будто поцелуй был уловкой, и она будет собирать его органы, если он поддастся и насладится. Но он все равно поддался, его глаза мерцали от голода. Сюрприз. Он запустил пальцы в её волосы и взял под контроль её голову, наклоняя её к себе. Их бедра прижались друг к другу… и он лизнул прямо внутрь, остановившись на середине, чтобы провести языками друг по другу… перед тем, как пронести свой язык через её рот, как чувственная разрушительная сила.

И это определенно произвело такой эффект. Наверняка. Её ноги приобрели консистенцию воды, волна тепла плескалась по всей коже. Боже, он был намного выше её. Она всегда это знала, но не задумывалась о том, как это влияет на механику поцелуя. Теперь Джорджи знала, что его волосы спадают вперед и смешиваются с её челкой, мягкое вторжение, поразительно контрастирующее с его ртом, который начал двигаться… быстрее. О Боже. Перестань думать и не отставай.

Перестать думать о том, что означает дрожь в его груди. Или о том, как он двигался к ней, пока ей не пришлось балансировать на носочках, чтобы продолжить поцелуй, а её голова отклонилась назад, обнажая горло, делая её такой уязвимой. Уязвимой для руки, которая оставила её волосы и прошлась по обнаженному горлу, большой палец с шероховатой поверхностью провел по впадинке…

Бог. Это одно маленькое движение его большого пальца запустило фейерверк ниже её талии. И он тоже знал это, потому что издал ободряющий звук в горле. Что звучало, как: "Позволь этому случится, малышка". И она позволила. Она позволила себе поцеловать Тревиса. Как она оказалась здесь? Он целовал её, потому что она ему нравилась? Или потому что она была единственной доступной? Так много вопросов, и все они были поглощены ощущениями, обжигающими её кровь, губами Тревиса и тем, как его язык, казалось, точно знал, где будет её язык, чтобы он мог потереть их друг о друга.

Тревис разорвал поцелуй, его тяжелое дыхание оставило конденсат на её рту.

— Давай немного притормозим, малышка. Мы не… бля. — Он впился зубами в нижнюю губу и следил за её ртом, качая головой. — Мне кажется, предполагалось, что это будет больше, чем то, что мы только что сделали.

— Ты думаешь? — Боже правый, тепло его тела было подобно тому, как если бы она была завернута в теплый кашемир перед ревущим огнем. — Ты должен быть экспертом.

Он разразился беззлобным смехом. — Но не в поцелуях.

Другими словами, его талант лежал в более серьезных сексуальных искусствах.

— О. — Ревность затрещала в животе Джорджи, удивив её. Она никогда не была настолько мазохисткой, чтобы ревновать к Тревису Форду. Какой смысл жить в постоянном колебании между оттенками зеленого? Этот неприятный укол был новым, но острым. Настоящим. Возможно, это было как-то связано с тем, как он смотрел на неё, нахмурив брови, в горле у него подрагивал мускул. Границы их отношений только что были безвозвратно размыты, но Джорджи ненавидела мысль о том, что он смотрит на кого-то другого вот так, как на неё. У неё не было причин ревновать к мужчине, который был для неё, по сути, неприкасаемой кинозвездой. Но этот мужчина… пока что он был только её звездой. Ничьей больше.

Добавив к утреннему подъему уверенности приступ ревности… Джорджи почувствовала, что ей не терпится оставить свой след. Она могла проснуться от этого сна в любой момент. Или, скажем прямо, Тревис может потерять интерес, отвергнуть её предложение о фальшивых отношениях и пойти за кем-то, кто больше похож на Трейси. Поцелуй можно списать на минутное помешательство. Почему бы ей не протянуть руку сейчас и не ухватиться за этот шанс осуществить фантазию, которую она мысленно разыгрывала с тех пор, как достигла половой зрелости?

— Покажи мне, в чем ты эксперт.

Тревис перестал дышать, его руки опустились на её локти. Держал крепко, но не отталкивал её. — Джорджи. — Он произнес её имя на вдохе, но она увидела, как в его глазах вспыхнуло что-то первобытное. — Я съем тебя живьем. Нет.

— Не съешь. — Она вырвала руки из его хватки и, вознеся молитву какому-нибудь святому, дарующему мужество, потянулась назад и расстегнула юбку. — Ох. — Она нахмурилась. — В моих мыслях юбка должна была упасть, и я собиралась соблазнительно задрать бедро.

Его губы разошлись. — Как ты это делаешь? Заставляешь меня гореть и хотеть смеяться одновременно.

— Видишь, я учу тебя чему-то новому. — Она с болью осознавала уязвимость, написанную в каждой её черточке. — Твоя очередь.

В его выражении лица нерешительность боролась с потребностью, и вблизи это было так упоительно, что у Джорджи подкосились колени. — Как только мы узнаем, каково это, хотя… — Его руки замерли в воздухе рядом с её бедрами, колеблясь, сжимаясь и разжимаясь, прежде чем, наконец, опуститься на них. — Мы не сможем забыть.

— Ты беспокоишься, что я никогда не забуду, как плох ты был. Я понимаю.

Его правая бровь взлетела высоко вверх. — Ты используешь обратную психологию, чтобы затащить меня в постель? Я впечатлен.

Джорджи пожала плечами. — Неплохо для девственницы.

— Вот оно. — Он наклонил голову вперед. — Господи. У меня было чувство, что ты девственница. Но я не был уверен.

— Рада, что смогла это прояснить. Мы не обязаны…

— Мы не обязаны.

— Круто. Но мы…?

— Только поверх одежды.

— А трусики считаются одеждой?

— Я не знаю. Да.

— Мило. — Прежде чем она успела растеряться, Джорджи опустила юбку на бедра и отбросила её в сторону, чувствуя, как розовеет её лицо, но упорно игнорируя это. — Я готова.

Мир перевернулся, когда Тревис подхватил её за талию и швырнул в центр кровати, словно она весила меньше перышка. Он медленно пополз вверх по её телу. — Нет. Это не так.

— Я лгу с поправкой, — вздохнула она.

— Перестань быть милой. — Не разрывая зрительного контакта, он расстегнул пуговицы на её блузке. Всё это за несколько секунд быстрыми движениями запястья. — Твой лифчик тоже считается одеждой.

Она отрывисто кивнула. — Ты устанавливаешь правила.

— Именно так. — Он подался вперед и с рычанием прижался к её губам. — Я больше ни для кого не буду развлечением. Хочешь поиграть? Я решаю, как.

Эти слова прорезали волны вожделения, нахлынувшие на Джорджи. Это утверждение так противоречило воспоминаниям о Тревисе. Высокомерном бейсболисте, который вышагивал к бэттерской стойке, кланяясь толпе. Принимая просьбы, на какую часть поля он должен стремиться. Она хотела исследовать изменения, которые он показывал ей сейчас, и не один раз.

Его рот доминировал над её ртом, ведя танец, не давая покоя. Как будто он хотел отпугнуть её. Однако его тело говорило, что он нуждается в ней. Для Джорджи, неопытной или нет, Тревис обладал всеми классическими признаками возбужденного мужчины. А Джорджи была уже экспертом, потому что сегодня в перерыве между примерками в бутике она пролистала номер Cosmo. Расширенные зрачки. Резкое дыхание. И самое главное — растущая выпуклость за ширинкой. Боже мой. Тревис лежит на мне с твердым членом. Это происходит.

— Черт возьми, Джорджи. Не отключайся от меня.

— Я и не отключаюсь. Я включаюсь. Я тут.

Его лоб опустился в ложбинку её шеи. Ощущения были настолько приятными, что её бедра, казалось, автоматически приподнимались, чтобы обхватить его бедра. Тревису это нравилось. Он издал стон с закрытым ртом и переместился между её ног. — У меня нет никакого гребаного права находиться между этими ногами.

— Имеешь. Я дала тебе это право. — Последнее слово закончилось вздохом, когда зубы Тревиса впились в её плечо, а его талия в тот же момент переместилась в колыбель её бедер. — О, вау.

— Постарайся звучать не так невинно, пока я тебя раздеваю, — прошелестел он возле её уха, зацепив зубами мочку. — Как насчет этого?

— Да, Тревис.

Это имя, которое она произносила тысячи раз в своей жизни, звучало совершенно по-другому в грубом голосе, когда внутренняя часть её коленей упирались в его грудную клетку. С ног до головы она дрожала, возбужденная его искусной грубостью, её живот впадал от долгой дрожи, пальцы ног подгибались, соски затвердели. Боже, помоги ей, в самонаправленном гневе Тревиса было что-то возбуждающее. У этого мужчины была стальная воля и собранность спортсмена мирового класса, но, очевидно, он проиграл битву с самим собой из-за неё. Из-за неё. Она не могла отключить возбуждение, как бы ни старалась.

— Да, Тревис, — повторил он, медленно двигая бедрами. Заставляя её извиваться. — Почему ты не была согласна все те разы, когда я говорил тебе идти домой?

— Я избирательно соглашаюсь.

За этот остроумный комментарий она получила грубый удар по бёдрам. — Посмотри, к чему это привело. Тебе пришлось постоянно напоминать мне, как хорошо ты выросла. Теперь мы на полпути к траху.

Боже мой. Её голова закружилась, лицо Тревиса расплылось на две части, а затем снова слилось воедино. Она что, серьезно должна была вести разговор, пока этот великолепный, извергающий грязь мужчина покачивался между её бедрами? — Однажды я тоже сказала тебе идти домой, — поспешно сказала она. — Я оставила тебя в покое. Это не моя вина.

Она думала, что жесткие поцелуи, которые дарил ей Тревис, были умопомрачительными, но от медленного поцелуя, который он ей подарил, у неё поплыли звезды. — Тишина становилась слишком громкой, когда ты приходила и уходила. — Ещё один долгий поцелуй, от которого она задохнулась. — Как ты смеешь?

Прежде чем она успела ответить, он изменил их положение. Её равновесие на несколько секунд нарушилось, тело жаждало, чтобы его прижали. Сильно. И, возможно, она сказала что-то на этот счет вслух, потому что Тревис выругался и закрыл глаза, положив руки на её бедра.

— Подвинься немного, малышка.

Малышка. Ей нравилось, когда он так её называл. Наверное, потому что он каждый раз морщился, как будто не мог сдержать ласку. Её колени подтянулись к кровати, и она снова устроилась на коленях Тревиса … — Ох. — Она упала вперед, поймав себя за его плечи. — Это…

— Ммм. — Он приподнял её своими бедрами, подпрыгнув один раз. — Чувствуешь мой член, Джорджи?

О, да. Гигантский придаток, который заставлял Джорджи чувствовать себя так, будто она сидит на полном рулоне алюминиевой фольги? — Да, я чувствую его.

Его большие руки гладили её ягодицы, посылая безумно сильную пульсацию вниз по её середине, достигая кульминации в её центре. — Закрой глаза и делай с ним всё, что хочешь.

Хныканье вырвалось из её горла. — Я не знаю, что я хочу с ним делать.

— Нет, знаешь. — Его рука быстро поднялась, обхватила её шею и притянула Джорджи к себе для медленного, влажного поцелуя. — Девственница ты или нет, но ты думала о том, как оседлать этот член, иначе ты бы не опустила для меня юбку. Скажи мне, что я прав.

О, она думала об этом всего четыреста тысяч раз. — Т-ты прав.

Он издал открытый стон. — Тогда оседлай его, чтобы я забыл, что прикосновение к тебе делает меня подонком. — Руки Тревиса снова нашли её попу, пальцы скользнули под край её новых трусиков, чтобы хорошенько ухватиться за плоть. — Возможно, тебе нужна помощь. — Дыхание участилось, он начал раскачивать её вверх и назад. И Господь. Господь. Долгие годы она утешала себя тем, что её вибратор не хуже любого мужчины, но она ошибалась. Ничто не могло заменить ощущение мужского возбуждения на тонких влажных трусиках. Или услышать его проклятие, когда она отклонилась назад и прижала свой клитор к ширинке его джинсов, бесстыдно потираясь, как она делала сейчас.

Ей хотелось увидеть его побольше, поэтому она задрала его футболку до шеи и обнажила живот. Пухлые грудные мышцы украшали плоские коричневые соски. Зачем притворяться, что ей не нравится это зрелище, если по её покачивающимся бедрам было очевидно, что она очень ценит его телосложение? Тревис тоже знал, как его тело влияет на неё. Это было видно по его остекленевшим глазам. Он провел языком по нижней губе и выпятил перед ней живот, заставив свои грудные мышцы подпрыгнуть. Святой. Сладкий. Иисус. Да, в нем всё ещё оставалось что-то от дерзкого мужчины, и он был чертовски горяч. Всё её тело было охвачено лихорадкой и чувствовало себя живым, наблюдая, как рельеф его мышц танцует специально для неё. Но даже когда она обхватила его огромные плечи и поработала над его ширинкой, оргазм продолжал висеть на расстоянии. Просто недосягаемый.

— Давай, малышка, — ворчал Тревис. — Мы в одной команде. Мы оба хотим избавиться от наших болячек. Сначала нужно позаботиться о тебе, но эти твои маленькие бедра приблизили меня чертовски близко.

О Боже. Вот это да. Это признание почти сделало это. Почти подтолкнуло её к краю. Она доводила Тревиса до оргазма. И, несмотря на свою неопытность, она видела достаточно в Интернете, чтобы знать, что мужчины обычно не кончают, не снимая штанов. Это должно было быть хорошо. Её бедра неистово дрожали, а плоть между ног сжималась, сжималась, но не давала последнего всемогущего спазма. Почему? Почему? Она не могла не закрыть глаза и не представить Тревиса над собой, прижимающего её к себе. Требуя контроля над ситуацией. Над ней.

— Я понял тебя, — прохрипел он. — Черт возьми, Джорджи. Ты должна была быть именно тем, что мне нужно, не так ли?

В долю секунды она оказалась на спине, с большим, возбужденным мужчиной, занимающим весь её мир. Заполняя каждый свободный дюйм её зрения. Захватывая её. Он рывком опустил чашечки её лифчика и втянул в рот её левый сосок. Джорджи вскрикнула. Липкий шар злой энергии собрался в груди Джорджи, сжимаясь и разжимаясь. Она не могла ни дышать, ни думать. Это она выкрикивала имя Тревиса?

— Тебе нравится, когда я сверху, не так ли, малышка? — Бедра Тревиса уперлись в колыбель её бедер, его эрекция нашла и прижалась именно там, где ей было нужно, и всё это в то время, как этот мужчина выпустил непростительный и удивительный поток грязи рядом с её ухом. — Хнычешь и трясешься надо мной, показывая, как горячо ты будешь трахаться, но малышка не может сама закрепить сделку. Можешь? Тебе нужно, чтобы тебя держали и говорили, чтобы ты кончила, пока я трусь о твои красивые трусики, не так ли? Ну давай же. — Тревис двигал бедрами в форме восьмерки, возвращаясь назад, чтобы опуститься на самую чувствительную зону Джорджи. С закрытыми глазами, на лбу выступили капельки пота, Тревис сделал несколько быстрых толчков, движения были настолько близки друг к другу и грубы, что Джорджи заскрипела зубами. — Говоришь мне, что не знаешь, что делать с моим членом. Может, и не знаешь. Может быть, нужно, чтобы его использовали на тебе.

— Используй его на мне, — выдавила она сквозь онемевшие, дрожащие губы. — Мне это нужно. Стон Тревиса повис в воздухе, когда он набросился на её шею, проводя языком по боку, вдавливая зубы под её ухом. Её запястья рывком подняли над головой и зажали, и тут произошло это. Землетрясение. Оргазм захлестнул её, скручивая поясницу, как крендель, и сдавливая, пока её ноги боролись с подавляющей силой.

— Господи, Джорджи. Посмотри на себя. Почувствуй себя. — Рот Тревиса зарылся в её волосы, его нижняя часть тела продолжала медленно, настойчиво прижиматься к её телу. — Смотреть, как ты так сладко кончаешь в моей постели. Что, черт возьми, мне теперь делать, а?

Её плоть сжималась и пульсировала в самом напряженном кульминационном моменте своей жизни, она была не в состоянии ответить, но одна мысль пронеслась в голове, как пронзительный свисток. Доставь ему удовольствие. Угоди ему. — Тревис, — пролепетала она, раздвигая ноги и крутя бедрами. — Я нужна тебе.

Сексуальная боль полоснула его по лицу, его тело напряглось. — Малышка. Я ещё раз надавлю на эту киску, и я не кончу никуда, кроме как глубоко в яйца. Эти трусики — история. Ты слышишь меня? Видишь, как я обезумел?

— Да… — Было ли это нормально? Всегда ли его контроль в конце концов срывался? Слишком уж хотелось надеяться, что это происходит только с ней, но она могла притвориться. Она могла притвориться, что она — единственное, что стоит между Тревисом и безумием. — Найди способ, — вздохнула она.

Если Джорджи и вынесла что-то одно из своего первого сексуального контакта, так это то, что она только поцарапала поверхность себя. Да, её фантазии всегда были грубыми по своей природе, и она никогда не могла достичь оргазма, не представляя себе постепенного ослабления контроля, но, когда Тревис сел на колени и перевернул её на живот, ощущение того, что она отдается Тревису, лишило её здравого смысла. Оргазм ослабел, но желание доставить ему удовольствие казалось почти… ментальным. Как будто она могла слышать и отвечать на его мысли и потребности своим телом.

Джорджи смотрела сквозь туннельное зрение, когда Тревис наклонился над её спиной и вынул что-то из его тумбочки. Она никогда не видела его таким. Сжатые челюсти, мускулы. Напряженный. Такой напряженный. Его эрекция упиралась в ширинку джинсов и выглядела болезненной. Он полностью снял футболку, и легкий блеск пота покрывал его плечи и живот, снова и снова возбуждая её. Боже, он слишком сексуален.

Это была её последняя связная мысль, прежде чем Тревис снова двинулся за ней. Секунда. Две. А затем его пальцы скользнули под заднюю панель её шелковых трусов-бикини с высоким вырезом, собирая материал между её ягодицами. Дергая. Кто-то мог бы назвать это “натягиванием¹⁶”, но у неё была своя доля таких, и это… не было похоже на одно из них. Одно осознание того, что Тревис прикасается к её нижнему белью, заставило Джорджи снова стать влажной. Как только фиолетовый шелк был собран в задней части, эти грубые руки перешли к её плоти, разминая её с ворчанием.

— Христос Всемогущий. Где ты прятала эту задницу?

Ей не дали возможности ответить. Позади неё раздался щелчок, похожий на открывание бутылки, за которым последовал жидкий звук. С бешено бьющимся сердцем Джорджи ждала, задыхаясь в плед, когда толстый слой влаги был разглажен по её попе умелыми руками, некоторые капли попали на материал, собранныйпосередине. — Что это? — Джорджи прошептала, её тело двигалось на автопилоте, бедра наклонились, чтобы предложить ему себя более полно.

— Ты сказала мне найти способ. — Голос Тревиса прошелестел у её уха, его тело опустилось на неё сверху, его толстые, гибкие бедра расположились по обе стороны от её бедер. — Нельзя продолжать работать над этой киской, не выяснив, насколько она действительно тугая. И трусики должны оставаться на ней…

— Это твоё правило, не моё.

Он закрыл ей рот рукой, издав негромкое ругательство, когда она застонала, её нижняя часть тела возбужденно задвигалась на кровати. — Я должен отправить тебя домой с твоим блестящим, новым оргазмом, но я не такой человек, Джорджи. — Его правая рука освободила её рот и скользнула под её бедра, массируя чувствительную плоть через влажные трусики. — Я из тех, кто собирается использовать твою задницу, чтобы закончить и кончить на спину. Я слишком возбужден, чтобы мне сейчас волновал тот факт, что ты младшая сестра моего друга. А это должно волновать тебя.

— Заткнись, — прошептала она, похоть пробежала по её позвоночнику, превращая её из неловкой девочки в желанную женщину. Её задница приподнялась сама собой, упираясь в твердый джинсовый гребень. — Я хочу всё, что ты сказал. Я говорю "да". Пожалуйста, не останавливайся.

Его тело прижалось к её телу. Сильно. Дыхание вырвалось из её легких. Было трудно расслышать, как Тревис спускает молнию за грохотом её пульса, но она уловила этот шум и наслаждалась тем, что ей действительно удалось довести мужчину до такого состояния. Сексуально опытного мужчину. Тревиса. Когда его плоть опустилась между её ягодицами, рот Джорджи открылся, а руки вцепились в плед. Горячий воздух вырвался из его рта в колыбель на её шее, а затем он издал протяжный стон, когда его бедра начали двигаться. Движения начались как ищущие, проверочные, но они недолго оставались такими. Вскоре руки Тревиса погрузились в постельное белье прямо рядом с её руками, а его эрекция с грубым скрежетом прокладывала тоннель вверх и назад по её заднице. Каждый толчок его бедер сопровождался гортанным звуком, который стал для Джорджи поводом остаться жить здесь. Она раскрыла свои бедра так широко, как могла, и предложила себя как жертву.

И Тревис принял это. Безоговорочно.

Они не занимались сексом, но их тела имитировали этот акт самым отчаянным образом, пот выступал на их коже, тяжелое дыхание наполняло комнату. Боже, каково бы это было, если бы он вот так набрасывался на неё и рычал, а его плоть наполняла её? Сможет ли она это пережить? Её чресла снова начали напрягаться от трения их нижних тел, чему способствовала жидкость, которую он нанес, мышцы груди и живота Тревиса двигались вверх и вниз по её спине, его темп нарастал, нарастал, нарастал… пока ей не пришлось держаться изо всех сил, чтобы не упасть с кровати.

— Это то, что тебе нравится, малышка? Показывать мне эту попку и заставлять меня изголодаться по ней?

— Да, — хныкала она, наклоняя бедра так далеко, как только могла… и о Боже. Тревис поправил свое мужское достоинство и снова подался вперед, позволяя густому возбуждению тянуться по трусикам, бормоча, чтобы она подняла свою задницу. Поднимай. Когда она подчинилась, он пристроился между её бедер и приземлился прямо на клитор. — О, пожалуйста, о, пожалуйста.

Его рука обхватила скомканный материал между её ягодицами, используя его как рычаг, чтобы удержать её неподвижной, пока он выгибался, пружины матраса скрипели под ними. — Может быть, ты и девственница, но ты уже давно мечтаешь о трахе, не так ли? — Его бедра опустились поверх твердых бедер Джорджи, его рука просунулась под неё, чтобы погладить её клитор грубыми кругами, его нижняя часть тела не прекращала своих мощных движений. — Вот оно, малышка. Пустились во все тяжкие, как гребанные животные. Наслаждаемся, как только можем. Это всё, что я умею делать.

— Нет, — справилась она, от нахлынувших ощущений её голос казался далеким. — Ты можешь всё.

Тревис издал хриплый стон ей в шею и надавил на её клитор двумя жесткими пальцами, его бедра начали двигаться в беспорядочном ритме. — Продолжай. Намочи трусики ещё раз. Я хочу, чтобы ты была слишком грязной, чтобы снова выходить на публику. Прямо домой в этой юбке, малышка.

Была ли это команда, которая привела её в действие? Или его прикосновения? Джорджи не знала и не заботилась об этом, она могла только кричать в матрас, когда её плоть снова и снова натягивалась ритмичными волнами. Мгновение спустя горячая жидкость попала ей на спину, и звук прерывистого рыка Тревиса эхом отразился от стен. Её оргазм усилился от доказательства его удовлетворения, её таз прижимался к матрасу, нигде не было ни капли стыда.

— Посмотри на себя, — сказал Тревис, голос был неестественным. Его рука опустилась и звонко шлепнула Джорджи по ягодицам, отчего в голове у неё зазвенело, а по телу пробежала дрожь удовлетворения. — Как ты смеешь заставлять меня так сильно кончать в твоих гребаных трусиках? — Он сжал отшлепанную плоть, затем дал ей последний, более легкий шлепок. — Как я смогу смотреть на тебя снова, не зная, как сильно ты нуждаешься в этом?

Почувствовав, что они закончили, Джорджи подождала, пока Тревис вытрет её спину своей сброшенной футболкой, затем бросила свое бескостное тело на кровать и перевернулась. Он стоял на коленях, заправляя свою всё ещё внушительную плоть в джинсы, прежде чем застегнуть молнию. Выдох. Впадины на его лбу заставляли её нервничать. Когда он посмотрит на неё? Ей нужно было понять его после того, что они сделали. Тревис был известным знаменосцем против обязательств, так что она определенно не ожидала заявления… типа… Она ведь ничего не ожидала, не так ли?

Его настороженное выражение лица подсказало ей, что нужно быть проще. Если это больше не повторится, есть небольшая вероятность, что они смогут вернуться к тому, что было раньше. По крайней мере, для Тревиса. Что касается её предложения о фальшивых отношениях, то была большая вероятность того, что она просто сделала их невозможными. План был в том, что всё оставалось платоническим. Никаких привилегий. Но они просто сильно переборщили.

— А я-то думала, что секс с порно-звездами имеет больше ракурсов, — она умудрилась сдуть волосы с лица. — Я даже не видела кульминации.

Это вызвало у него негромкий смех. — Поверь мне, это было профессиональное качество. — Он покачал головой, разглядывая её. — Иди сюда.

Её сердце забилось со скоростью сто миль в час. — Зачем?

— Нам не обязательно сразу вставать… — Он оборвал себя нетерпеливым звуком. — Хватит задавать вопросы, иди сюда.

Её энтузиазму не было предела. От перспективы оказаться на руках у Тревиса — оба полуобнаженные — возбуждение бурлило в ней, как гейзер. Она приподнялась и обхватила его руками, опрокинув их боком на подушки. Очевидно, она застала его врасплох, но он пришел в себя и с раздражением вздохнул, взъерошив ей волосы. Казалось, он противоречил сам себе, но в конце концов обхватил Джорджи за спину, прижимая её к своей груди.

— Несколько минут не повредят, — пробормотал он, кажется, про себя.

Она уткнулась в волосы на его груди, чтобы скрыть улыбку.

Пока они лежали, прошло не менее десяти минут. Часы тикали вдалеке, повторяя стук сердца Тревиса у её уха. Каждый раз, когда он смещался, она думала, что объятия закончились — и, похоже, Тревис тоже. Он с удивлением обнаружил, что кончики его пальцев скользят по её спине, а подбородок опускается ей на макушку. Она миллионы раз представляла себе, как греется в сильных объятиях Тревиса, но реальность заставляла эти фантазии казаться глупыми. Это был реальный мужчина с трудностями. Прошлым. Будущим, которое только формируется.

Я больше ни для кого не буду развлечением.

Так с ним обращались? Так она думала о нем до того, как он вернулся домой?

Действуя импульсивно, она поцеловала его в грудь и почувствовала, что его сердцебиение замедлилось. — Иногда, когда я провожу вечеринки, я пытаюсь завязать разговор с кем-нибудь из родителей, но я могу сказать, что они просто хотят, чтобы я пошла развлекать детей. Это похоже на очень жесткую улыбку, кивок, намек на то, чтобы вернуться к работе. К тому, что у меня хорошо получается.

— Почему ты мне это говоришь?

— Ты думаешь, я больше, чем клоун? — Она сглотнула. — Профессионально и… образно.

Он провел рукой по её волосам. — Конечно, Джорджи.

Прохладное облегчение скользнуло по её коже. — Видишь? Люди могут ошибаться. Они могут относиться к тебе одним образом, когда ты заслуживаешь другого, но это их вина. Не твоя. — Его тело начало напрягаться, поэтому она поспешила закончить. — Мне жаль, если с тобой обращались как с меньшим, чем ты есть.

В течение нескольких тяжелых мгновений он не двигался и не дышал. — Хорошо, — сказал он наконец, убирая руки от Джорджи и перекатываясь на спину. — Закончим на этом.

Джорджи прогнала щепотку обиды. — Не будь таким романтиком.

Он сложил руки за голову. — У тебя не тот мужчина для этого.

— Я знаю. — Она села, устроившись на краю матраса со скрещенными ногами. — Я знаю, что ты не романтик. Я ничего не жду. — Она оглянулась на него через плечо. — Вот почему наше соглашение будет идеальным.

— Ты в своем уме, Джорджи? — Резкий, лишенный юмора смех вырвался из его уст. — После того, что только что произошло, ты думаешь, что это действительно вариант? Нет. Господи, я пытаюсь понять, как мне снова смотреть в глаза твоему брату.

Раздражение прорвалось сквозь Джорджи. Там, где до этого был спокойный пруд, только что бросили камень прямо в его центр. — О, знаешь что? Забудь об этом. — Она спрыгнула с кровати и натянула одежду, ища на полу его спальни свои туфли. — У меня только что был самый взрослый опыт в моей жизни, а я всё ещё чья-то младшая сестра, не так ли? Возвращайся к роли клоуна, Джорджи. К черту.

— Подожди ещё одну чертову минуту.

Тревис слез с кровати, и Джорджи из чувства самосохранения отступила в дверной проем спальни. В одних джинсах и взлохмаченными волосами, он был магнетическим, сексуальным авторитетом. Если бы он попросил её вернуться в постель, она бы забыла о своем гневе и сделала это в ту же секунду. Этого нельзя отрицать.

— Для таких вещей есть правила, и они действуют, даже если бы тебе было сорок, малышка. Не смей на меня злиться.

— Слишком поздно. — Она вышла из спальни, решив выйти через парадную дверь раньше, чем Тревис успеет последовать за ней. Это оказалось несбыточным, так как он догнал её через два шага. Его рука обвилась вокруг её локтя, разворачивая её к себе. Была ли это вспышка паники, которую она увидела в его глазах, прежде чем он её спрятал?

— Ты хочешь фальшивые отношения, чтобы все перестали думать о тебе как о ребенке…

— И ты сможешь получить свою работу.

— Отлично. Давай сделаем это. — Выражение лица серьезное, он указал назад на спальню. — Но это не должно повториться. Мы не будем путать, что это такое. Если мы займемся сексом, кто-то запутается.

— Просто признай это. Ты говоришь обо мне.

— Да, хорошо. Я говорю о тебе. — Он подошел достаточно близко, чтобы она почувствовала его легкий запах пота, мускус того, чем они занимались. Вместе с его близостью, этот запах был похож на ласку между её ног. И как же раздражало то, что он мог возбудить её, даже будучи снисходительным. — У меня нет проблем с тем, чтобы уйти после нескольких перепихонов и никогда не оглядываться назад. Ты ещё не знаешь, способна ли ты на это. — Его глаза закрылись. — Господи, я не должен даже думать об этом.

Возможно, он был прав. Джорджи попыталась представить, каково это — встречаться с Тревисом на людях и проводить время в его постели. Когда он получит работу и всё закончится, будет больно, если — когда — он бросит её. Что если настоящий Тревис, о котором она только начала догадываться, окажется таким же невероятным, как суперзвезда Тревис из её мечты? Это было трудно признать, но, возможно, он был прав.

Она может пострадать, если они переспят вместе. Очень сильно.

Но разве это не стоило того, чтобы уважать её до конца жизни? Да. Небольшая доля боли теперь взвешивается против десятилетий, когда её семья, друзья и клиенты относились к ней как к взрослой. Не было никакого соревнования. И она была большой девочкой. По крайней мере, она это знала. Она могла пойти на это соглашение с широко открытыми глазами и выйти из него практически невредимой, не так ли?

— Прекрасно. Встречаемся. Никакого секса. Мы бы не хотели, чтобы мой женский мозг помутился от оргазма. Свадебное платье может волшебным образом сшить себя на мне. — Тревис уставился на неё недобрым взглядом. — Видишь? Нелепо. Ты в деле или нет?

Он провел рукой по лицу, на мгновение оставив рот прикрытым. Размышляя. — Единственный способ отношений с тобой, который поможет мне получить эту работу — это чтобы о нас узнала пресса. — Убрав руку, его губы сжались в мрачную линию. — Мне не нравится идея, что за тобой будут следить камеры.

— Я справлюсь с этим.

Его челюсть дернулась. — Ты понимаешь, что, если мы хотим быть реалистичными для этих камер, нам придется подойти очень близко. Это будет не по-настоящему. — Тон его голоса понизился. — Это будет не по-настоящему, когда я поцелую тебя, Джорджи. И мы не можем заходить дальше. Ты запомнишь это?

В её животе образовалась дыра, но она набралась храбрости и всё равно шагнула ближе к Тревису. — А ты?

Ему потребовалось мгновение, чтобы ответить, его внимание переключилось на её рот. — Да.

— Тогда договорились, — вздохнула она, протягивая руку.

— Подожди. Нам нужен мелкий шрифт. — Тревис скрестил руки. — Мой агент работает над тем, чтобы организовать ужин с главой сети через пару недель. Когда всё закончится, я буду знать, получил я работу или нет. Не будет никаких причин…

— Продолжать в том же духе. Я понимаю. — Джорджи смочила губы. — Этого времени должно быть более чем достаточно, чтобы все пересмотрели свое мнение о том, что я не более чем глупый клоун. — Она расширила глаза и снова побудила его пожать ей руку. — После ужина мы покончим с этим, без шума и суеты.

После нескольких секунд его теплая ладонь скользнула к её ладони и сжала её, хотя выражение его лица оставалось настороженным. — Договорились.

Глава 12

У меня есть девушка. Фальшивая девушка.

Тревис выключил настольную пилу и отступил назад, натягивая на голову защитные очки. Ему действительно не следовало работать с тяжелой техникой, когда у него такая эпическая предрасположенность к стояку. Может произойти серьезная трагедия. У него появилось бы новое прозвище: "Одна бита".

Этой пугающей возможности должно было быть достаточно, чтобы ослабить сильное давление в члене Тревиса, но, как он узнал прошлой ночью после третьего раунда дрочки, облегчения не было. Каждый раз, когда он позволял своим мыслям отвлечься, они возвращались к тугим ягодицам Джорджи. Струйки смазки на этих гладких изгибах, жидкость, стекающая по центру и впитывающаяся в её шелковые трусики. Вчера у него не было никакого изящества. Никакой игры. Как только она предложила себя, он не смог нажать на паузу. Или перевести дыхание. Или сделать что-либо ещё, кроме того, чтобы двигаться вперед, вперед, вперед.

Больше всего его пугало то, что он стал таким после её поцелуя. Как только их языки соприкоснулись, его охватила настоятельная потребность. Взять как можно больше. Вкусить каждый её дюйм и надеяться, что его рот ничего не пропустит. Кто-нибудь целовал его с таким доверием? Нет. Никто не целовал и не обнажал себя так, как она, честно и безудержно. Ещё ни разу его так сильно никому не тянуло. Он забыл о работе, обязанностях и суете. Господи, он даже не возражал против того, чтобы обнять её, когда всё закончилось.

О, ты не возражал? Да.

В последнее время он был полон противоречий, не так ли? Снова переспать с Джорджи? Нет. Плохая идея. Но он не хотел, чтобы кто-то ещё прикоснулся к ней. Черт, он был не в восторге, когда узнал о её вибраторе, Дейле. Для Тревиса в этом не было никакого смысла.

Эти отношения были фальшивыми, так откуда же взялась эта собственническая жилка? Было похоже, что он… ревнует. Джорджи была очаровательной, забавной и достойной свидания до этого неудобного преображения. Теперь же она разгуливала по Порт-Джефферсону с таким видом, словно соседская девчонка решила воплотить в жизнь фантазии каждого мужчины о шаловливой библиотекарше. По крайней мере, так она выглядела вчера. Однако он видел, что было в сумках. Там были всякие девчачьи штучки. Насколько он знал, она была на городской площади, одетая в пачку, пока он всасывал опилки.

Остановись, парень. Прислушайся к себе.

Тревис снял очки с головы и бросил их на верстак. Помассировав переносицу, он пытался сосредоточиться так, как обычно делал в раздевалке перед большой игрой. Думай. Выпусти негатив. Сосредоточься.

Его влекло к Джорджи. Он не мог удержать свой член на месте. Но с этим он справится. Они не участвовали в главном событии, так что, вероятно, у него просто крайняя форма синих яиц. Если бы это означало растяжение его гребаного запястья, он бы рано или поздно справился с проблемой. Однако она не решится, если он снова прикоснется к ней. То, что он сказал вчера, не было высокомерием — просто женщины чаще привязываются, когда секс является частью уравнения. Фундаментальная наука, верно? Мысль о том, чтобы причинить боль Джорджи, заставляла его чувствовать себя так, словно в животе у него крутится пила, поэтому он не стал этого делать.

Сотрудничество с ней могло бы сыграть большую роль в получении им работы комментатора. Её семья занимала видное место в Порт-Джефферсоне. Она была олицетворением безопасности. До тех пор, пока он не уложил её на спину. В том, как она кончила, не было ничего безопасного.

Его член уперся в переднюю часть ширинки, и он выругался.

Он встречался с Джорджи, чтобы получить работу. Это должна быть единственная причина для такого соглашения. Когда он был ребенком, бейсбольный стадион был единственным местом, где он чувствовал себя по-настоящему дома. Покой. Он обнимал его, когда никто в четырех стенах его дома никогда не беспокоился об этом. Колеблясь, он позволил себе почувствовать запах свежескошенной травы, грязи, пота, пролитого пива и табака. Эта привычка оказалась за пределами его понимания, и это всё ещё жгло. Если он всё ещё не может быть лучшим, зачем беспокоиться? Спорт, который он так любил, стал инструментом разочарования в себе. Но в каком-то смысле, комментирование было его способом вернуться на поле, не приближаясь слишком близко и не чувствуя снова этого провала. Он нуждался в этом. Ему это было нужно, чтобы не стать никем в двадцать восемь лет, как предполагал его отец.

Фальшивые отношения с Джорджи не могли иметь ничего общего с тем, чтобы её сексуальные изгибы снова оказались под ним. И уж точно это не могло иметь ничего общего с желанием просто быть рядом с ней. Или с тем фактом, что рядом с ней он терял бдительность и чувствовал себя так же спокойно, как на бейсбольном поле.

Временно. Это всегда будет временным. Бейсбол был навсегда.

При звуке хруста гравия Тревис повернулся и выглянул в окно, чтобы увидеть Стивена, подъехавшего на своем ужасном минивэне. Его друг с мозгами ребенка выскочил из фургона с подносом кофе и остановился, чтобы поговорить с Домиником. Энергия в плечах Тревиса клокотала так, как не было уже несколько месяцев. Тот драйв, которого так не хватало, вернулся, вдохнув кислород в его тело, которое чувствовало себя плоским и вялым с тех пор, как его исключили из лиги. Катализатором перемен должна была стать возможность новой работы. Новая цель. Вот на чем ему нужно было сосредоточиться. Добиться того, чтобы его имя попало в начало списка.

Ему был дан путь. И воспользоваться им было чертовски непросто.

Мгновение спустя Тревис сошел с нового крыльца, его рабочие ботинки приземлились в смесь грязи и строительного мусора. Стивен кивнул в знак приветствия, на его лице расплылась улыбка. Тревис лишь скорчил гримасу в ответ, направляясь к мужчинам, а чувство вины змеилось в его животе. Во вчерашней жалобе Джорджи было много правды. Она была больше, чем чья-то младшая сестра. Намного больше. Это не отменяло того факта, что Тревис переступил четко очерченную черту. Это будет иметь последствия.

— Принес тебе один, — сказал Стивен. — Черный, верно?

— Да. Спасибо.

Его лучший друг дернул за воротник рубашки. — Я как раз рассказывал Доминику свою теорию.

Тревис поднял бровь. — Какую теорию?

— Во вселенной произошел сдвиг. — Стивен покачал головой. — Кристин хранит секрет. Сплетничает с моей матерью по телефону. — Он понизил голос до драматического сценического шепота. — Что-то неладно с женским населением.

На лице Доминика появилось отстраненное выражение. — Рози засовывала газеты под матрас. Это подкрепляет твою теорию?

— Возможно. — Стивен нахмурился. — Зачем она это делает?

В ответ Доминик пожал плечами и зажег сигарету, выпустив дым в полуденную дымку.

Конечно, Тревис знал, о чем идет речь. Лига "Только мы". В любое другое время он бы оставил эту информацию при себе, но сегодня был не тот день, чтобы лгать Стивену. Не сегодня, когда на его голову и так свалилось столько дерьма. — Они основали клуб. Насколько я знаю, в нем состоят только Рози и твои сестры. Не думаю, что он был создан для того, чтобы морочить вам головы, мальчики. Больше похоже на… взрослое женское общество.

— Моя жена состоит в клубе, — пробормотал Доминик, его челюсть сжалась. — Только для женщин, ты сказал?

Тревис кивнул, и Доминик расслабился.

Стивен, однако, напрягся и уставился на Тревиса, вероятно, гадая, откуда Тревис узнал о клубе. Понимая, что откладывать признание больше нельзя, Тревис обратился к Доминику, не глядя на него. — Ты не оставишь нас на минутку, чувак?

Он почувствовал, как Доминик перевел взгляд с одного на другого. — Конечно.

— Возможно, мне стоит взять горячий кофе.

Это заставило обоих мужчин задуматься, но Стивен, казалось, стряхнул с себя все подозрения, которые у него возникли. — Что с тобой происходит? — спросил он, ставя поднос с кофе на крышу своего минивэна вместо того, чтобы передать его Доминику. — Ты не выглядел таким нервным с тех пор, как сломал мой велосипед, пытаясь перепрыгнуть траншею в седьмом классе.

— В конце концов, у меня получилось. — Тревис подождал, пока Доминик отойдет, но заметил, что тот не выглядит склонным заходить слишком далеко. Умный человек. — Стивен, кое-что произошло с Джорджи.

Лицо его друга побелело. — Что ты имеешь в виду? С ней всё в порядке?

— Да, — поспешил сказать Тревис, понимая, что сформулировал это утверждение самым неудачным образом. — Господи. Да, она в порядке. — Его собственное сердце заколотилось в горле при мысли о воображаемом сценарии, в котором Джорджи была ранена или ещё хуже. Настолько, что ему потребовалась минута, чтобы продолжить. Даже после этого его пульс продолжал биться от волнения. — По крайней мере, она была в порядке, когда уходила от меня вчера.

— Что? — тихо спросил Стивен, его голос приобрел опасное звучание. — Надеюсь, ты шутишь.

— Я не шучу. Она подвезла меня домой из города и… — Он провел рукой по лицу, чтобы не видеть предательства, запечатленное в чертах Стивена. — Это не зашло так далеко, как могло бы, но это не оправдание. Я беру на себя всю ответственность.

Когда он снова открыл глаза, Стивен вышагивал по кругу. — Какого черта, Тревис? Почему? В этом гребаном городе на тебя открыт сезон, а ты выбрал Джорджи? Ты мог бы заполучить любую.

— Она не такая, как все.

Стивен поднял руки вверх. — Вау.

Тревис покачал головой. — Я не имел в виду то, как это прозвучало. — Он ведь не имел, верно? — Это прозвучало неправильно. Я просто хотел сказать, что меня никто не интересует. Особенно не те женщины, которые охотятся на меня ради спортивного интереса. Джорджи и я… мы стали друзьями. И поверь мне, я удивлен этим не меньше, чем ты. — Воспоминание о Джорджи, вваливающейся в его квартиру с продуктами и улыбкой, заставило Тревиса сделать паузу. — Одно привело к другому. Я этого не ожидал.

Говорил ли он об их дружбе или о связи?

Или о чем-то другом?

— Черт побери, Тревис.

— Я знаю. — Отбросив посторонние мысли, он расправил плечи. — Сделай хороший, сильный удар, только не попади мне в лицо. Я стою в очереди на работу комментатора на безопасной телевизионной сети, и они никогда не допустят меня к камере, если будут думать, что я появлюсь с подбитыми глазами.

Его друг проявил неохотный интерес. — Работа комментатора?

Тревис кивнул, благодарный за то, что парень вообще с ним разговаривает. — Голос на домашних матчах "Бомбардиров". Мне нужно обойти нескольких парней. Я работаю над этим.

Прямо здесь, прямо сейчас, он мог всё рассказать Стивену. Может быть, даже решить проблему Джорджи одним махом. Ты не относишься к ней как к независимой, взрослой женщине. Никто не относится. Это избавит её от необходимости идти на хитрость, встречаясь с ним. Рассказать Стивену причины, по которым Джорджи предложила это соглашение, было равносильно предательству её доверия. Он физически не мог заставить себя сделать это.

Нет. Семья Джорджи была её главной проблемой. Если Тревис будет умолять Стивена начать относиться к Джорджи с большим уважением, это может привести к обратному результату. Может даже вызвать новые насмешки со стороны знаменитого Касла. Он не будет отвечать за это. На самом деле, сама перспектива того, что кто-то будет ей хамить, заставляла его кровь подниматься на несколько градусов. Единственным способом сохранить доверие Джорджи было позволить её семье тоже поверить в эту уловку. Никакого способа обойти это. Не было и способа смягчить чувство вины за то, что он солгал своему лучшему другу. — Мы встречаемся. Это временно. — Он посмотрел на Стивена. — Она понимает, что я не ищу ничего серьезного.

У Стивена открылся рот. — Тревис, ты действительно такой тупой? Моя младшая сестра была влюблена в тебя с тех пор, как перешла в среднюю школу.

Свет пронесся перед его глазами. Он упал в беззвучный вакуум, словно в озеро. Но он как можно быстрее вынырнул на поверхность, потому что наверняка ослышался. — Нет, это не так. — Его голос звучал странно. Хрипло. — Джорджи? Это полная херня.

— Она столько раз крала мой ежегодник, чтобы поклясться в своей нерушимой любви к твоей выпускной фотографии, что я в конце концов просто позволил ей забрать эту чертову штуку. — Он схватил кофе с крыши своего фургона и осушил половину. — У неё на потолке висел твой плакат из курса новичков и всё такое. И не говори мне о дне игры. Если кто-нибудь заговаривал, пока ты играл, она откусывала ему голову.

Этот образ Джорджи, сидящей на трибунах с начос на коленях, вернулся через совершенно другой фильтр, сопровождаемый восходящим пониманием. О да. Она была неравнодушна к нему тогда. Никаких сомнений. Как он мог пропустить это? А может, он так привык быть в центре внимания, что признал это как должное и продолжал двигаться дальше. Он почти хотел отменить всё это соглашение, прямо здесь и сейчас. Он никак не мог быть парнем этой девушки, фальшивым или нет, если она была влюблена в него.

Но Джорджи не была влюблена в него. Это понятие было нелепым. У неё была влюбленность в суперзвезду, детское увлечение. Он больше не был этой суперзвездой. Далеко нет. И она тоже больше не была школьницей с неловкими конечностями. Если он обращался с Джорджи так, словно она всё ещё была маленькой девочкой с брекетами, то он был не лучше всех тех, кому она хотела доказать, что они ошибаются. Они оба были взрослыми. Они отличались от тех, кем были, когда она смотрела на этот плакат. Черт, он зашел слишком далеко, чтобы заслужить такое поклонение со стороны кого бы то ни было, не говоря уже о Джорджи. Она бы, наверное, посмеялась над тем старым факелом, который она когда-то несла. До того, как она нашла его в похмелье и искушающим крыс.

Он решил не обращать внимания на боль в горле при мысли о Джорджи, смеющейся над своим прошлым увлечением. — Послушай, я не создан для серьезных отношений. И я был откровенен с твоей сестрой по этому поводу. Если она решит проигнорировать предупреждение, это её вина. Но я не думаю, что ты отдаешь ей должное. Она достаточно взрослая, чтобы слушать.

— А если она не послушает?

Беспокойный и взволнованный, Тревис прервал его. — Ты собираешься меня бить или нет?

Стивен выглядел так, будто хотел сказать что-то ещё, но вместо этого пожал плечами и поставил свой кофе на крышу фургона. — Я думаю, ты знаешь, что я должен. — Он поднял кулаки, покрутил шеей. — Это причинит мне больше боли, чем тебе.

— Черт возьми. Просто сделай это уже.

Его друг смотрел на него так долго, что Тревис не мог понять, что за чертовщину он видит. Наконец, Стивен опустил руки. — Не, я пас. Я думаю, что тебя ждет что-то ещё более болезненное.

Тревис остался стоять рядом с минивэном, чувствуя себя так, словно его всё равно ударили.

Глава 13

Джорджи перекатилась на спину в траве, смеясь, когда полдюжины пятилетних детей навалились на неё сверху. Удар детей сбил с неё рыжий парик, волосы разлетелись во все стороны, закрыв половину лица и почти сместив красный губчатый нос. К празднику присоединилась собака, облизывая её лицо и приводя детей и родителей в припадок веселья. Именно это она больше всего любила в вечеринках по случаю дня рождения. Сахарный кайф. Когда дети становились совершенно невменяемыми и переставали стесняться. Да, вторая половина вечеринки всегда была самой лучшей. Это также была та часть шоу, когда физические травмы становились реальной возможностью, но это были просто мелочи.

Говоря о мелочах, она уже сорок шесть часов не виделась с Тревисом. Они заключили сделку о фиктивных отношениях и пожали друг другу руки, но, похоже, они ждали, когда другой сделает первый шаг. Если они останутся верны форме, Джорджи будет той, кто появится и навяжет ему свое присутствие. Раньше она никогда не задумывалась над этим. Неужели всё настолько плохо, что она хотела, чтобы он сделал первый притворный шаг на этот раз?

Что говорит о её личности то, что ей пришлось отвлечься, чтобы не заглянуть к нему? Что она была инициативной? К счастью, эти отвлекающие маневры были очень продуктивными. За последние пару дней она связалась с дизайнером по поводу нового сайта для бизнеса и разместила объявление о поиске внештатных сотрудников. Пока у неё не было денег, чтобы нанять кого-то на полный рабочий день, но она к этому придет. Наличие плана наполняло её уверенностью и чувством выполненного долга.

Ощущение, похожее на перья, защекотало шею Джорджи, и она оглянулась, полагая, что кто-то из родителей пытается привлечь её внимание. Но нет. Все они столпились вокруг стола с закусками и сплетничали. Так почему же её кожа продолжает зудеть?

Джорджи посмотрела в сторону ворот и увидела, что Тревис наблюдает за ней из-за белых крашеных столбиков, с ухмылкой на своем красивом, суровом лице. Каждый дюйм её тела начал гудеть, во рту пересохло. Святое дерьмо. Её воображение превратило это в реальность.

Тревис сделал первый шаг.

— Вот как выглядит твоё будущее, Жоржетта Касл, — сказала одна из матерей, проходя мимо кучи собаки-клоуна на траве с коробкой из-под пиццы в руках. — Следуйте за мной, дикие звери.

Ухмылка Тревиса быстро угасла. Он поднял руку, чтобы снять солнцезащитные очки, и его глаза. Такие напряженные. Они смотрели на неё так, словно она была головоломкой из тысячи деталей, и возбуждали хаос в её грудной клетке.

— Тревис? — пробормотала Джорджи, вставая, чтобы поправить парик, когда дети оставили её, чтобы пойти на запах пиццы. — Что ты здесь делаешь?

— Я видел твою машину, — сказал он хрипловатым голосом.

Когда он не стал уточнять, она заметила нарастающий дискомфорт в его позе и рассмеялась, чтобы разрядить напряжение. — Ты выглядишь так, будто в твоей ленте Facebook только что прошли роды в прямом эфире.

Шутка не заставила его плечи расслабиться. Не то, чтобы она выглядела непринужденно. По крайней мере, не внутренне. Её сердце билось, как умирающая рыба. В последний раз, когда она видела Тревиса, они были полуобнажены и доводили друг друга до оргазма, так что можно было ожидать некоторой нервозности, верно?

Боже, он выглядел аппетитно. Его серая футболка облегала его живот, на лице виднелась борода и усталые глаза. Он выглядел так неуместно в пригородной обстановке — как в одной из тех благотворительных реклам, когда известный спортсмен приходит к фанату на порог дома. Широкие плечи и крепкие предплечья. Таким был Тревис Форд. Великолепный, талантливый холостяк, предназначенный для большой, яркой жизни, но вместо этого отправленный жить к обычным смертным.

А она растянулась на заднице в костюме клоуна.

Их потный перепихон, должно быть, был сном.

Но она достаточно мечтала о Тревисе, чтобы уметь разделять фантазии и реальность. Реальность была гораздо более практичной. И не её собственные руки, как обычно.

Сейчас над ней возвышался реальный Тревис, потому что у вымышленного Тревиса никогда не было усталых глаз или неуверенности. А вот у этого мужчины — да. И именно его ей не хватало.

Она скучала по своему фальшивому парню.

Неужели она сошла с ума, решившись на эту миссию?

Никогда не было страха, что вымышленный Тревис причинит ей боль. Она могла просто придумать себе другой сон, не так ли? Лучший сон, в котором он поцелует её под бегущей лентой во время парада чемпионов Мировой серии. Но чем больше она узнавала реального Тревиса, тем больше вымышленный Тревис начинал исчезать, оставляя на его месте настоящего, дышащего, сложного мужчину. Он привлекал её ещё больше.

Намного больше.

Тревис, казалось, наклонил свое тело, чтобы загородить что-то позади себя, что заставило Джорджи поджать губы. — Что происходит? Опять искатели автографов?

— За мной идет фотограф. — Он поднял бровь на её отвисшую челюсть. — Сейчас или никогда, малышка.

Боже, он просто обязан был пойти и назвать её так. Слава Богу, что на ней был костюм клоуна, потому что от этого прозвища у неё по рукам побежали мурашки. — Фотограф? В смысле папарацци? Это было быстро.

— Да. — Он прочистил горло, больше не глядя на неё. — Сеть объявила короткий список кандидатов на новый голос "Бомбардиров" вчера вечером. — Его выражение лица было несколько озадаченным. — Я… всё ещё в нем.

— Тревис, это потрясающе! — Джорджи вскочила на ноги, от радости ей захотелось открыть ворота и броситься к нему в объятия. Когда она увидела поднятую камеру, она пискнула и спряталась за внушительной фигурой Тревиса. — Ого. Они даже не спрашивают.

— Нет, это честная игра. — Его голубые глаза остановились на её рте и, казалось, потемнели, его правая рука поднялась, чтобы прижать её челюсть к воротам. — Но в открытую, как сейчас, мы можем решить, что они увидят.

— О, — прошептала она, вдыхая его мужской запах. — Это хорошо.

— Хорошо? Возможно. — Его язык соблазнительно провел по полной нижней губе. — Мы знаем, что я могу быть немного грубым. — Джорджи была уверена, что он вот-вот поцелует её, но он просто соединил их лбы. — Так все в городе знают, что ты хочешь кучу детей?

Какое отношение это имеет к поцелую? — Не все, — честно ответила она, глядя в нечитаемые глаза. — Просто все, кто видит меня рядом с ними. Что случается часто, потому что, привет, я клоун.

— Да, — тихо сказал он. — Ты как бы оживаешь рядом с ними, не так ли? Даже больше, чем обычно. — Она хотела насладиться комплиментом, но его что-то беспокоило. Это было очевидно. — Общение со мной может всё испортить для тебя, Джорджи. После общения со мной тебе будет трудно найти хорошего парня. Даже если это только для камер.

Только для камер. Точно. Почему было так трудно вспомнить об этом, когда он стоял так близко и смотрел на неё с чем-то сродни нежности? Из-за его видимого беспокойства это было почти невозможно проглотить. — Если бы мужчина имел что-то подобное против меня, он не был бы хорошим парнем. Определенно не тот, с кем бы я…

— Создала семью, — тихо сказал он.

— Верно.

Они продолжали внимательно разглядывать друг друга за воротами, сближаясь все больше и больше. Из-за фотографа? Или потому что она физически не могла остановить свое притяжение к нему?

— Тревис Форд? — Чары, которые он с легкостью наложил на неё, были разрушены, когда отец именинника пронесся мимо неё с протянутой рукой, протягивая её Тревису. — Никто не сказал мне, что приглашена местная легенда.

— Я не был, — ответил Тревис, пожимая руку мужчины, но всё ещё глядя на Джорджи. — Моя девушка здесь развлекает, и у меня никогда не было возможности посмотреть её выступление. Не возражаете, если я…?

— Конечно. — Отец распахнул ворота. — Заходи. Мы принесем тебе пива.

Тревис подмигнул ей. — Отлично. Спасибо.

Джорджи смотрела с открытым ртом, готовая ловить мух, как Тревис вальсирует на детском дне рождения, рассекая толпу родителей, как поп-звезда на переполненной арене. Как и когда Тревис шел по городу, реакция на его присутствие была неоднозначной. Мужчины либо встречали его с мужскими флюидами — перебарщивая с рукопожатием и расширяя позицию, как бы готовясь к бейсбольной беседе, — либо отходили к своим женам и старались не выглядеть неуверенными. Несколько женщин сделали вид, что его не существует, вероятно, не желая доставлять Тревису удовольствие от осознания того, что он может продать миллион экземпляров журнала “The Body Issue”¹⁷. И ещё один контингент женщин, которые делали всё возможное, чтобы поразить его.

А потом была Джорджи, стоявшая посреди двора с широко открытым ртом и наблюдавшая, как Тревис спокойно чувствует себя как дома. Её вернуло к реальности, когда маленькая девочка потянула её за рукав полиэстера. — Мы можем устроить вечеринку с пузырями прямо сейчас?

— Да!

Трио детей позади неё начали радостно кричать.

— Все приготовьте свои лучшие руки для ловли пузырей! А я пойду и запущу свою замечательную фабрику пузырей…

Через пять минут Джорджи мчалась из одного конца заднего двора в другой, высоко подняв над головой аппарат для пузырей и оставляя за собой шлейф полупрозрачных пузырьков. Десять пятилетних детей смеялись и следовали за ней, хотя один из них бросил это, что танцевать под песню Kidz Bop, которая звучала по радио. Один всегда находился.

— Хорошо, — вздохнула Джорджи, положив руки на колени. — Кто хочет, чтобы ему разрисовали лицо? Я могу нарисовать дракона или балетную туфельку…

— Моя мама говорит, что это оставит сыпь, и я не могу этого сделать!

Маленькая девочка с вьющимися рыжими волосами выпятила нижнюю губу. — Я не хочу сыпи.

— Я тоже, — сказал мальчик, отступая от стаи.

Привыкшая к эффекту домино, Джорджи улыбнулась и встала на колени, опустившись на их уровень. — Давайте я протестирую краску на ваших руках, чтобы вы убедились, что от неё не будет сыпи.

— Проверь это на моей маме!

— Не тестируй на моей маме. Мой папа говорит, что она слишком чувствительная!

Джорджи бросила забавный взгляд на наблюдающих родителей, и у неё перехватило дыхание, когда она заметила, что Тревис наблюдает за ней с нечитаемым выражением лица, скрестив руки на груди. — Как насчет того, чтобы разрисовать лицо одного из взрослых? Это заставит вас чувствовать себя менее испуганными?

Как она и предполагала, все дети были единодушны. — Да!

Прежде чем она смогла передумать, Джорджи помахала Тревису. — Мистер Форд хотел бы быть нашим волонтером. Поздоровайтесь с мистером Фордом.

Хор приветствий заполнил задний двор, смешавшись с низким смехом Тревиса.

Он отставил пиво и поплелся к траве. Ранее Джорджи создала станцию для рисования лиц в комплекте с журнальным столиком и табуретом. Тревис с сомнением посмотрел на детский табурет. — Ты же не думаешь, что я буду на нем сидеть?

Джорджи моргнула. — Но ты должен. Это стул для рисования лиц.

— Точно. — Он почесал челюсть, и у Джорджи свело живот от этого хриплого звука, она точно знала, как эта щетина трется о её шею. Тревис поймал её взгляд, когда садился, его губы искривились, как будто он мог прочитать её мысли.

— Я там, где ты хотела. — Как он посмел выставить сидение на детском стульчике таким крутым? — Я могу выбрать дизайн?

Она жестом указала на группу детей. — Мы действительно должны позволить имениннику выбрать.

Рот Тревиса дернулся. — Звучит опасно.

Никогда в своей жизни она не работала на вечеринке, где родители перестали разговаривать и были так внимательны. На заднем дворе можно было услышать, как падает булавка. Пригласить Тревиса, чтобы ему разрисовали лицо, было плохой идеей. Ужасной. Она чувствовала, как внимательно изучают каждое её действие. Почему Тревис выбрал именно этот момент, чтобы показать свою игривую сторону?

Пытаясь скрыть свои нервы, Джорджи повернулась к имениннику.

— Картер? Что ты думаешь? Может это будет бабочка? Или, может быть, миньон…

— Собака!

Тревис вздохнул. — На мне теперь клеймо.

Джорджи сдержала смех. — Это собака.

Изо всех сил стараясь не замечать взгляда Тревиса, который, казалось, следил за каждым её движением, Джорджи обмакнула кисточку в черную краску, намереваясь начать с его носа. Кисть зависла на долгие секунды, отказываясь двигаться, несмотря на то, что мозг приказывал ей это сделать. Возможно, из-за его теплого дыхания на её запястье. И то, как его колено упиралось в её колено, эти большие руки бейсболиста наготове. Как будто они собирались затащить её к себе на колени, если бы им дали хоть малейший толчок. Или ей это показалось? Вполне возможно, что Тревис терпел всё это, пока у неё был полный гормональный срыв.

— У меня есть собака! Её зовут Лола.

— Собака моего двоюродного брата кого-то укусила.

Спасибо, малыши. Голоса вернули её в нужное русло, Джорджипровела кисточкой по носу Тревиса в виде перевернутого треугольника. — Мистер Форд скорее покусывает. — Она захлопнула рот. — Я-я имею в виду…

Тревис откинул голову назад и засмеялся, вместе с несколькими родителями.

— Заткнись, — прошептала она, её лицо пылало. — Помоги мне выбраться.

Его взгляд упал на её шею. — Должен ли я рассказать им, как ты узнала?

О, Господи. Это не происходит. Она была возбужденным клоуном. Её соски превратились в эти ужасные, болезненные маленькие шипы, а в голове звучал сексуальный голос Тревиса. Девственница ты или нет, но ты думала о том, как оседлать этот член, иначе ты бы не опустила для меня юбку. Скажи мне, что я прав. Капелька пота скатилась по её позвоночнику, впитавшись в велосипедные шорты, которые были на ней под костюмом. Вот что происходит, когда девушка оставалась девственницей до зрелого возраста, попробовала Тревиса, а потом снова лишила себя этого. Она взорвалась. На этой вечеринке им не понадобилась бы пиньята — они могли бы просто собирать с земли её маленькие кусочки.

Наконец, Тревис, казалось, осознал её затруднительное положение, потому что его улыбка медленно растаяла. — Эй. — Он облизал губы, его глаза немного расфокусировались. — Подумай о времени, которое ты потратила на то, чтобы сделать идеальный классики до того, как мы со Стивеном облили их из шланга.

Когда это напоминание никак не охладило её похоть, Джорджи знала, что у неё большие проблемы, но она сделала всё возможное, чтобы притвориться, что его метод сработал как заклинание.

— Ты прав. Я делаю тебе очень уродливую собаку, — пробормотала она. — С газовой проблемой.

— Вот это настрой. Хотя я не уверен, как ты можешь перевести это на холст.

— Где есть желание…

Оказалось, что воля Джорджи была довольно сильной, потому что она сделала Тревиса уродливым, как грех, впервые в его жизни. С помощью магии искусства она сделала его щеки похожими на обвисшие, а нос — обрубленным. Его вздрагивание при взгляде в зеркало вызывало бурный смех у родителей и детей, что доставляло ей немалое удовольствие. Но ничто не могло остановить физическое влечение, которое она чувствовала, притягивая её к Тревису. Даже собачья морда. Она всегда считала его самым привлекательным мужчиной на планете, но теперь она знала, что он ходит по пятам. Знала, что он может удовлетворить голод внутри неё, о котором она даже не подозревала.

Несмотря на то, что это противоречило их единственному правилу, её тело хотело пройти ещё один раунд.

Но не тело волновало её больше всего. Это было её сердце. Она была умной девушкой, способной к объективности, верно? Если бы она могла сохранять объективность, пока Тревис смотрит на неё как на блюдо, она была бы на седьмом небе от счастья. Неужели он был единственным мужчиной на свете, который мог так её зацепить? Наблюдая за ним, пока они молча собирали её вещи, она даже не могла вспомнить лицо Пита. Хотя, как только распространится информация о том, что она встречается с Тревисом, Пит перестанет быть вариантом, не так ли?

Она ждала сожаления, но оно так и не появилось.

— Эй, — сказал Тревис, подхватывая её сумку и шагая рядом с ней, когда они вышли с заднего двора. — Я рад, что попал на вечеринку. Я знал, что ты хороша, но не думал, что ты так руководишь всем этим шоу. Это большая работа.

— Спасибо. — Крылья удивленного удовольствия забили в её груди. — Это не всегда было так организовано. Мой первый год в роли клоуна был больше похож на серию мятежей. У меня до сих пор шрамы.

— Дети — это не шутка. — Прошло мгновение. — Эта работа не отняла желание завести своих собственных?

— Ни в коем случае, — ответила она без колебаний, улыбка искривила её губы. — Это заставляет меня хотеть их ещё больше. Это выражение их лица, когда появляется торт и все поют поздравления с днем рождения. Как будто ты видишь, как в их голове формируется воспоминание. Это волшебно.

Она чувствовала, что Тревис внимательно наблюдает за ней. Откуда такой внезапный интерес? — Твоя мама испекла мне торт на мой тринадцатый день рождения, — сказал он. — Единственный, который у меня был.

Джорджи перестала идти, кулак схватил её за горло. — Она сделала это? — Она едва сдержала желание уткнуться лицом в его грудь и зарыдать. — Какого цвета была глазурь?

Он рассмеялся без юмора и отвел взгляд. — Желтая. С белой надписью.

Язык тела Тревиса говорил ей, что не стоит нажимать ещё глубже. Что он уже дал ей более чем достаточно на данный момент. Но Боже, как ей хотелось. Она хотела заново пережить все свои самые ранние воспоминания о Тревисе, но узнать, о чем он думал в этот раз. — Видишь? Волшебные воспоминания.

— Да. — Сглотнув и приподняв кадык, он поставил чемоданчик за багажник её машины. — Как мне убрать эту краску с лица?

— Никак. Я перешла на перманентный лак, когда ты отвернулся. Удачи в комментировании с собачьей мордой.

— Очень смешно.

— У меня есть вопросы по поводу нашего плана.

— Вау, ты действительно просто прыгнула с места в карьер. — Он подошел ближе. — Выкладывай.

Джорджи прижала руку к своему трепещущему животу. — Мы будем много обжиматься, так сказать, для камер, — тихо сказала она, обращаясь к мужчине, который не так незаметно снимал их возле своей синей "Хонды" примерно в сорока ярдах¹⁸ от них. — Допустим, ты отвезешь меня домой, а за нами кто-то следит. Они будут ожидать, что ты зайдешь внутрь. И… что если с-е-к-с просто случится…

— Ты произнесла слово "секс" по буквам.

— Извини, я всё ещё в режиме дня рождения. — Она выпрямила позвоночник. — Если секс случится…

Родитель прочистил горло позади неё. С побагровевшим лицом Джорджи обернулась.

— Мы просто надеялись на визитную карточку, — сказал мужчина в кепке "Гигантов", не встречаясь с ней взглядом. — Ну, знаете… на будущее.

— Да, конечно, — задохнулся Джорджи, вручая ему из своего кармана. — У нас есть специальные предложения до Рождества. Я с нетерпением жду вашего звонка. — Мгновение спустя она снова осталась наедине с Тревисом, который определенно сдерживал смех в кулаке. — Это не смешно.

— Пожалуйста, остановись. Ты знаешь, что это смешно.

— Я пытаюсь вести с тобой серьезный разговор.

— Ты одета как клоун, а моё лицо разрисовано как собака, малышка. Не получится. — Тревис взял ключи от машины из её рук, открыл багажник и уложил её снаряжение. Когда всё было убрано, он обогнул машину с коробкой детских салфеток, которую она хранила в багажнике. — Иди сюда.

— Я могу… — Очистить свое собственное лицо. Но, конечно, она не стала бы этого делать, потому что это было слишком невероятно, когда Тревис наклонил её подбородок и провел прохладными влажными салфетками по её рту, избавляя её от широкой красной клоунской улыбки. Затем по щекам, по Т-зоне, осторожно очищая кожу вокруг глаз. В целом, это заняло, наверное, одну минуту, но длилось вечность, потому что её мозг двигался в замедленной съемке, считая ресницы и гадая, родился ли он с веснушкой под правым глазом, или она появилась однажды летом в детстве… и ни одна из этих мыслей не была продуктивной. Не помогало и электричество, которое трещало и гудело между ними, набирая силу от телефонных линий и соседних домов, нарастая и нарастая, пока Джорджи не пришлось оттолкнуть Тревиса или рисковать публичным непристойным поведением. — Ладно, я могу убрать остальное.

Почему он вдруг так уставился на её рот? Как волк, заметивший ягненка. Неужели на него так же повлияло то, что они сделали, как и на неё? Это казалось невозможным, когда он был с таким количеством женщин. Женщин, которые действительно знали, что делают. Тонкий звук щелчка фотоаппарата напомнил Джорджи, что всё это было только для показухи. Тревис хотел получить работу на телеканале для семейной сети, а она — взрослую респектабельность. Ей нужно было помнить об этом.

Тревис прочистил горло. — Хорошо. — Он достал несколько салфеток и вернул коробку в её багажник. Пока он использовал свое отражение в заднем ветровом стекле, чтобы помочь себе очистить лицо, он бросил взгляд в её сторону. — Ты говорила?

— О. Точно. — Её храбрость для этого разговора была унесена на гондоле вожделения, но она умоляла её вернуться. — Хм. Ладно, ты слышал, что я сказала раньше.

— О том, что у нас будет секс. — У него отвисла челюсть. — Да. Я слышал.

— Ну, ты не сможешь больше ни с кем встречаться по-настоящему. Пока это происходит. — О Боже, что она делает? Стоп. Нет. Она продолжала. — Разве тебе не нужна какая-то… активность?

— Да, Джорджи. От этого зависит моё выживание.

— Ты смеешься надо мной?

— Да.

Она едва удержалась от того, чтобы не высунуть язык. — Я только хочу сказать, что мы довольно совместимы в искусстве для взрослых, и ты, вероятно, мог бы многому меня научить. Об искусстве. Пока мы убиваем время.

— Христос. Столько всего нужно понять. — Смеясь без юмора, он провел рукой по лицу. — Моё мнение не изменилось. Этого больше не случится. Мы делаем это, мы сохраняем всё черно-белым. — Его челюсть сжалась, когда он посмотрел на неё. — Неважно, есть ли здесь что-то вроде… влечения. У нас всё платонически. Это тебя устроит?

Она почувствовала облегчение и разочарование одновременно. Без волшебства его прикосновения, у неё было гораздо больше шансов сохранить свое сердце в целости и сохранности. Почему она вообще затронула этот вопрос? Наверное, потому что он смотрел на неё так, словно она была последней женщиной на земле в тот день в его постели, и она не могла перестать думать об этом.

Ладно, хорошо. Поддерживать платонические отношения было необходимо для её самосохранения.

В течение следующего небольшого времени она была притворной девушкой Тревиса Форда. Притворной. Пока она помнила об этом, она могла выйти из этого соглашения с репутацией женщины с мировым именем. И её сердце не будет разбито в прах. До тех пор, пока она сдерживала эту часть себя.

— Почему ты выглядишь облегченной из-за отсутствия секса? — Он помассировал центр лба. — Господи, Джорджи, ты сбиваешь с толку.

— Как ты хочешь, чтобы я отреагировала?

— Я понятия не имею, — пробормотал он, почти про себя. — Пойдем выпьем.

— Что? Сейчас?

— Да. — После малейшего колебания он наклонился и поцеловал её в лоб, его слышимое глотание было эхом её собственного. — За нами следит камера. Сейчас самое подходящее время.

— О, точно. — Она заставила себя кокетливо улыбнуться, но так и не почувствовала, что улыбка достигла её глаз. — Вот. Я в восторге.

— Отлично, — сказал он мрачно. — Встретимся “У набережной”.

— Ооо. — Она крутилась из стороны в сторону. — Шикарно, шикарно…

— Чересчур.

Она нахмурилась на него.

Его рот дернулся. — Недостаточно.

— О, убирайся отсюда, — ворчала она, отпихивая его.

— В самый раз, — позвал Тревис по дороге к своему грузовику, бросив через плечо улыбку, от которой она чуть не расплавилась на асфальте. — Езжай осторожно, малышка.

Глава 14

У Тревиса был скрытый мотив пригласить Джорджи выпить, пока она всё ещё была в своем клоунском костюме: в бесформенном полиэфирном шатре ему было бы гораздо легче удержать свои руки от неё. К сожалению, она написала ему, что пошла домой переодеться, и он прождал на парковке ресторана двадцать минут с нарастающим чувством обреченности, гадая, появится ли она снова в юбке. Та самая, из которой она вылезла в его спальне, прежде чем он повалил её и довел до оргазма. В последнее время он слишком часто думал о том, чтобы запустить руки под эту юбку.

В том числе и сейчас.

Дала ли ему камера повод подойти к Джорджи чуть ближе, чем следовало? Возможно. Без этой страховочной сетки, сидящей в пятидесяти ярдах¹⁹ от него, он, вероятно, не рискнул бы наклонить её подбородок, чтобы стереть макияж с её лица. Не целовать её — это была битва, камера или нет. Ему хотелось наклониться к ней и потребовать рассказать, что у неё на уме.

Пережила ли она влюбленность?

Да. Ответ был очевиден — да. В его жизни было много женщин, которые были к нему неравнодушны, и ни одна из них не отчитывала его за его дерьмо, как Джорджи. Никто из них не бросал ему вызов и не мотивировал его. Когда женщина хочет мужчину, она флиртует, верно? Это был танец. Она не стала бы сразу предлагать ему обучить её искусству для взрослых. Разве это не означало, что она будет использовать эти уроки… в другом месте в какой-то момент?

Тревис понял, что его руки сжимают руль, и заставил себя отпустить его.

Да. Не было ничего страшного в том, что Джорджи влюбилась в него в прошлом. Он не был тем парнем, за которым она наблюдала с трибуны. Или мужчина, за которым она наблюдала с пола своей гостиной. Он был трехмерным засранцем и совершенно не подходил ей — девушке, которая стремилась создать семью и сделать волшебные воспоминания.

Он вообще никому не подходил.

Тревис откинул голову назад, прислонив её к водительскому сиденью. Он шел по опасной грани, притворяясь, что встречается с Джорджи. Им нужно было сделать это убедительно на публике, но не наедине. Он не мог пойти на компромисс, как бы сильно ни было искушение поступить иначе. И, черт возьми, он был искушен. С тем же успехом можно было признать это. Она могла возбудить его в чертовом клоунском костюме. Как будто этого было недостаточно, чтобы напугать его, с тех пор как его вновь познакомили со взрослой Джорджи, он испытывал разные чувства: защиты, собственничества и прямо-таки тоски по ней.

Но у него был план действий. Ему просто нужно было придерживаться его. Самое главное: не спать с ней, если они останутся наедине. На самом деле, ему нужно было избегать оставаться с ней наедине любой ценой. Незачем искушать само искушение. Если он сможет держать свои штаны застегнутыми в течение пары недель, то станет мистером Целомудрия и получит место комментатора. И он сможет уйти, не беспокоясь о том, что Джорджи привязалась к нему.

Готово.

Тревис сглотнул комок в горле и проверил свое зеркало. Репортер в своей синей "Хонде" ждал в нескольких парковочных местах от него, скорее всего, листая уже сделанные им фотографии Тревиса и Джорджи. Теперь они были в деле. Назад дороги нет. Если они ещё не заставили всех в городе пошевелить языками после празднования дня рождения, то сделают это, как только войдут вместе в ресторан. Он намеренно выбрал “ У набережной”, потому что это было самое оживленное место в Порт-Джефферсоне, и так было со времен его молодости. Ресторан с закусочной сзади и шумным баром спереди был рассчитан на молодых и старых. С заходом солнца в субботу вечером все собирались в " У набережной", чтобы быстро поужинать и выпить, а затем отправиться в паб, чтобы похмелиться в воскресенье — традиция Лонг-Айленда.

Фары отражались от салона грузовика Тревиса. Машина Джорджи.

Тревис открыл дверь со стороны водителя и вылез наружу, повернувшись, чтобы прислониться к ней. На третью попытку Джорджи припарковаться задним ходом Тревис покачал головой.

Он готов был задать вопрос, почему она просто не въехала на место, но слова замерли на губах Тревиса, когда Джорджи появилась в поле зрения. На этот раз без юбки, но он всё равно почувствовал слабое волнение в животе. Возможно, на этот раз даже сильнее. Она сменила свой клоунский костюм на свободное летнее платье и сандалии, которые перекрещивались на ногах и завязывались ниже колена. Волосы, которые она раньше прятала под оранжевым париком, были заплетены в косу, спускавшуюся на одно плечо. Когда она приблизилась, он заметил легкий блеск на её губах, который заставил его вспомнить о кусочках свежих фруктов.

Каждый дюйм милой девушки по соседству… пока он не позволил себе заметить её сиськи. Убей меня сейчас. Они были подняты, разделены и выставлены на обозрение в V-образной части её платья. Почему он не может смотреть на её тело и оставаться объективным? Раньше у него никогда не было такой проблемы. Большая часть его жизни прошла в встречах с великолепными женщинами, но эта заставила его почувствовать, что его одежда сидит неправильно.

Молодой парень, проходивший мимо неё на парковке, оглянулся. Вытащив наушник из уха, он поздоровался. Как "при-вет".

— Привет, — ответила она, притормозив и посмотрев на мужчину с бесстрастным выражением лица. — Вам что-то нужно?

Явно шокированный тем, что его странное приветствие вызвало положительный ответ, парень отступил назад, как собака, заметившая бездомное лакомство. — Теперь, когда ты упомянула об этом…

— Нет, ему ничего не нужно. Господи. — Тревис встал между Джорджи и идиотом, притянув её к себе. Его раздражение спало, когда он увидел, что Джорджи искренне смущена. — Он считает тебя привлекательной, Джорджи. Он просто проделал дерьмовую работу, чтобы дать тебе это понять.

— Ооо. — Тревис наблюдал, как Джорджи смотрит на репортера, расположившегося несколькими местами ниже. — И… — Она заговорщицки подтолкнула его. — Что было бы правильным способом?

Они ещё даже не вошли в ресторан, а опасная грань уже размылась. Достаточно было войти в заведение, держа Джорджи за руку. Купить ей напитки. Обнять её за плечи. Люди внутри поймут намек, и все, кто увидит фотографии, тоже. Ему не нужно было наклоняться, как он делал это сейчас, его ладонь скользила по её обнаженной руке, чтобы сплести их пальцы. Ему не нужно было тянуть эти пальцы ко рту и целовать их. Дважды. Медленно. — Ты чертовски красива.

— Ты прав, — вздохнула она, глядя на костяшки пальцев, которые он всё ещё держал. — Это определенно правильный способ.

С её вкусом на его губах, дразнящим его за отсутствие контроля, Тревис повернулся и потащил её к ресторану. — Теперь ты знаешь.

— Подожди. — У неё всё ещё перехватывало дыхание. — Разве мы не должны… разведать обстановку?

Он остановился и повернулся к ней лицом. — Что?

— Разведать. Ты знаешь… — Она говорила тихим голосом. — Провести разведку. Посмотреть, кто там. Сформировать план действий.

— У меня есть план действий.

Она расширила глаза на него. — Не хочешь поделиться? Я — одна половина этой команды.

Над плечом Джорджи сверкнула вспышка. — Мы выглядим так, будто ссоримся.

— Неприятности в раю. Сегодня на TMZ. — Она перевела взгляд на Тревиса, и он сдержал улыбку. — Мы поссоримся, если ты не введешь меня в курс дела. У меня никогда не было настоящего парня, не говоря уже о фальшивом.

— Тебе не нужно было напоминать мне об этом.

— Жестко.

Тревис потерял улыбку. — Я не хотел, чтобы это прозвучало резко, Джорджи. Только то, что я осознаю, насколько у меня больше опыта, чем у тебя.

Она изящно потянула мочку уха. — И у тебя была официальная девушка?

Понимая, что его переиграли, он сузил глаза. — Намек понят. Я всё ещё знаю, как убедить того, кто смотрит, что ты моя.

Он вообразил, что она дрожит? — Как?

Реакция его тела на это единственное слово была химической. Эта женщина, чье тело взывало к нему на безумном уровне, хотела знать в явных выражениях, как он планирует претендовать на неё. Как он заставит всех поверить, что они регулярно потеют на простынях. Со стороны Джорджи это было любопытство, но его кровь не могла не нагреться от предполагаемого вызова. Не могла не нагреться от всего, что касалось её. Её пытливые глаза и тайная улыбка, которая, черт возьми, действительно заставляла его чувствовать, что они в одной команде. Её сиськи. Боже, да, её сиськи. В свете уличных фонарей по обе стороны от входа они казались мягкими и приятными на ощупь. Это не помогло, зная, что ей никогда не сосали соски до него, и она задыхалась и извивалась, когда это случилось в первый раз. Может быть, следующего раза, когда он сможет их пососать не будет, но пусть все думают, что он это сделал, этого будет достаточно.

— Иди сюда.

На этот раз она определенно задрожала от его изменения тона. Она шагнула вперед, перебирая пальцами конец своей косы, а Тревис остался на месте, наклонив голову, ожидая, пока между их телами не останется места для кусочка бумаги. Её тепло перекатывалось в его животе и опускалось ниже, пробуждая голод, которого он должен был стыдиться, но не мог остановить, когда они были лицом к лицу. Его рука двигалась сама по себе, обхватывая её спину и притягивая её к себе. — Ты хочешь знать, как я собираюсь дать всем понять, что ты моя, а?

Джорджи толкнула его в грудь и отступила назад. — Нет.

Отрицание ударило его в живот. — Нет?

Она бросила на него многозначительный взгляд. — Ты уже забыл, что эта должность, которую ты хочешь, находится в сети, ориентированной на семью? — Её веки дрогнули. — Ты не должен так на меня смотреть.

Черт. Как он продолжал терять здравый смысл рядом с этой девушкой? Почему он не мог посмотреть на Джорджи и увидеть все логические причины, по которым физические отношения с ней были бы плохими?

Не говоря уже о том, что она была права. Быть застуканным на камеру целующимся с ещё одной женщиной было хорошим способом вычеркнуть его имя из короткого списка.

Ещё одна женщина.

Он не хотел признаваться себе в том, что Джорджи казалась ему кем-то другим.

Тревис натянуто кивнул и повел её в "У набережной", вспышки фотоаппаратов следовали за ними. Кроме музыки, льющейся через громкоговоритель в баре, в зале постепенно воцарилась мертвая тишина. Никто не говорил и не двигался, пока Тревис вел Джорджи к ближайшим свободным стульям. Он чувствовал на себе их взгляды — знал, что и она тоже, — но она ни разу не отвлеклась от него. Это заставило орган в его груди колотиться, и к тому времени, как он подсадил её на стул, разговор, который они вели, полностью ускользнул от него. — Э-э… — Он сглотнул. — Что ты будешь пить?

— Я подзабыла как заказывать напитки. На большинстве вечеринок, куда меня приглашают, подают только "Capri Suns". — Она облизнула губы в замедленной съемке. По крайней мере, так это происходило в его голове. — В колледже я предпочитала водку с лимонадом.

— Мило.

— Не называй меня милой в моих гладиаторских сандалиях. — Она торжественно посмотрела на него. — Сегодня вечером я сражаюсь со львом — ты должен прийти.

Тепло ворвалось в его грудь. — У него нет ни единого шанса.

Он оторвал взгляд от её довольной улыбки и передал их заказ бармену. В этот момент Джорджи наконец-то заметила, что все взгляды в этом месте устремлены на них. Она втянула воздух, и он рефлекторно шагнул ближе, положив ладонь ей на плечо. — Ты действительно хорош в этом, — прошептала она.

— Что? — Он посмотрел вниз и обнаружил, что толпится возле неё, а его пальцы играют с кончиком её косы. — О. Да, много практики, — солгал он, прекрасно понимая, что никогда в жизни не был таким ласковым. Проклиная себя за то, как потускнели её глаза в ответ, Тревис поспешил исправить ситуацию. — Расскажите мне побольше о вашем клубе. — Бармен поставил их напитки, и Тревис протянул Джорджи её. — Лига "Только мы". У вас уже есть девиз?

— Все за одного. И один за Пола. Пол — это стриптизер, которого мы нанимаем для встреч.

Тревис прервался на полуслове, захихикав. — Это шутка, да?

— Конечно. Стриптизёра по имени Пол никогда бы не взяли на работу. Ему пришлось бы называть себя Папочка “Мужское достоинство” или типа того. — Она рассмеялась. — Твое лицо прямо сейчас.

— Это лицо любого, кто слышит этот термин Папочка “Мужское достоинство”.

— Извини. — Она улыбалась вокруг своей соломинки, когда сделала свой первый глоток. — Я действительно не должна рассказывать тебе совершенно секретную информацию о клубе. Мы можем оставить всё между нами?

Опять это чувство. То же самое чувство команды. Ему… нравилось иметь его с ней. — Я хранилище, малышка.

Она издала странный звук. — Я не чувствую себя слишком ужасно, обсуждая свою сестру, поскольку она воровала мои конфеты на Хэллоуин, но ситуация с Рози — это совсем другая история.

— Это связано с газетами, которые Дом постоянно находит засунутыми под матрас?

— Он знает о них и ничего не говорит? — Она приняла эту информацию и с видимым усилием перестроилась. — Из других новостей: ты знаешь, что Бетани хочет запустить свой собственный проект?

Тревис поднял бровь. — Правда? Я думал, ей нравится заниматься постановками.

— Да, но она хочет принимать решения по планировке и махать кувалдой.

Черт возьми, он мог это понять. День демонтажа был подобен раю на земле для строительной бригады. Оторваться на стенах или разрушение бетона был чертовски терапевтическим. Не могло быть иначе и для женщины, желающей выпустить пар. — Она говорила со Стивеном?

Она сморщила нос. — Он отказался от этой идеи.

— Стивен не хочет отступать от традиций? — Тревис фыркнул. — Я тебе не верю.

— Нет? Он уже купил фигурку семьи для окна своего минивэна. — Прошло несколько секунд. — Традиционалист он или нет, он должен дать Бетани шанс.

— А если он не даст?

— Она собирается получить его в другом месте. А мы ей поможем. — Она обвела пальцем ободок своего бокала. — В этом смысл клуба.

— И Пол.

— Всегда Пол.

Они улыбнулись друг другу. А потом улыбки померкли, и они продолжили смотреть друг на друга. Слишком долго. Пока внутри Тревиса не зародилась тревога. Ничто в этом не казалось даже отдаленно фальшивым. С другой стороны, им определенно удалось стать парой. Его руки, казалось, не могли оторваться от неё. Без официальной команды мозга большой палец Тревиса продолжал касаться её шеи, а его бедро прижималось к её колену. Их головы были прислонены друг к другу, чтобы они могли слышать друг друга за музыкой, но он был так близко, что мог расслышать шепот. Черт, она пахла невероятно.

— А как насчет тебя, Джорджи? Есть успехи в планировании развлекательной компании?

Всё её лицо засветилось, всего в нескольких дюймах от его лица, давая ему возможность рассмотреть вблизи её веснушки, растянутый рот. — Мне повезло, на самом деле. Я разместила объявление на сайте по трудоустройству и нашла несколько внештатных исполнителей. Владелец их компании переехал в Вегас, и они ищут новый дом. Я встречаюсь с ними на следующей неделе. — Её плечи подпрыгнули. — Если мы сработаемся и они окажутся такими хорошими, как говорят их рекомендации, я смогу начать бронировать в два раза больше вечеринок.

— Это потрясающе, — прохрипел он. — Хорошая работа.

Глядя на его руку на своем колене, она, казалось, потеряла ход мыслей. — Да. Я работаю с дизайнером над новым сайтом… и прохожу вебинар по рекламе. Так что, по сути, я теперь Майкл Дуглас с Уолл-стрит.

Вот какой милой она могла быть на свиданиях. Любой мужчина с геном обязательности и половиной мозга сделал бы предложение до десертного блюда. И это было очень плохо, как сильно он хотел поцеловать её, благодаря порожденной ревности. — Майкл Дуглас и близко не выглядел бы так сексуально в этом платье, — сказал он, его верхний мозг явно не владел собой.

— Я бы сняла его, чтобы он мог примерить, — прошептала она, казалось, замедляя движение бара вокруг них. — Просто чтобы знать наверняка.

В его яйцах зародилась голодная пульсация. — Должен ли я беспокоиться о том, что возбуждаюсь, пока ты говоришь о Майкле Дугласе в платье?

— Нет. — Он услышал, как она сглотнула. — Потому что ты думаешь обо мне голой, а не о мистере Зета-Джонсе.

Теперь точно, малышка. Думая о ней в тех маленьких золотых стрингах, которые он видел в одном из её пакетов, как это будет смотреться между её ягодицами. Как она шла на свидание с другим мужчиной с этими пакетами. Ревность снова пробралась в его нутро — чувство, к которому он не привык и не умел обращаться. Далеко нет. То, что он вообще мог ревновать к этой девушке, было плохой новостью.

С предупреждением, звучащим в голове, Тревис отступил от Джорджи и сделал длинный глоток пива, заставляя себя перестать смотреть на неё и вместо этого обратить внимание на бар. Как он и ожидал, фотограф последовал за ними внутрь и теперь делал "незаметные" снимки на мобильный телефон на другой стороне зала. Несколько посетителей наблюдали за ними, некоторых он даже узнал из прошлого или с тех пор, как вернулся в Порт-Джефф. Некоторые покачивали головами, но в основном — с ликующим любопытством.

— Две биты. — Рука хлопнула его по плечу, разворачивая его лицом к мужчине примерно его возраста, которого он не узнал. Его сопровождала краснолицая женщина, которая пыталась спрятаться за своим напитком, перед ней на барной стойке лежала раскрытая туристическая карта. — Я Майк, это Шерил. — Он провел рукой по лицу. — Я сказал ей, что ничего не скажу, но вы всегда были в списке моей жены.

В желудке Тревиса открылась дыра. Почему он не учел эту возможность? Что его личность настигнет его на публике. Тот факт, что Джорджи была свидетелем, делал ситуацию намного хуже, чем когда-либо прежде. — Вот как? — Он заставил себя улыбнуться. — Я польщен.

Рассмеявшись, мужчина повернулся лицом к Тревису, и тот тут же пожалел, что не пресек это взаимодействие более жестко. Фотограф уже почувствовал запах крови и придвинулся ближе, чтобы слышать разговор. — Ты сможешь вписать её в свой плотный график, не так ли? — Майк дернул большим пальцем через плечо. — Наконец-то у меня будет ночь тишины и покоя.

Тревис напряженно кивнул, стыд поднимался на поверхность. Он хотел перекинуть Джорджи через плечо и направиться к выходу. — Расписание на сегодня занято, приятель, — прохрипел он, извиняясь перед Джорджи глазами.

Майк явно не был готов оставить эту шутку без внимания. — Тогда завтра. К тому времени ты должен быть готов к кому-то новому, верно? Это стиль Двух бит. Трахнуть её и бросить…

Гнев Тревиса вспыхнул. Просто взорвался, как вулкан Сент-Хеленс, глубоко в его нутре. От шутки, которую сыграли за его счет, его затошнило, но как только мужчина предположил, что он трахнет Джорджи и бросит её, щелкнул переключатель, и он увидел ярко-красный цвет. Вот что люди думают обо мне. Его кулак ударил по стойке, и он повернулся, навалившись на Майка. — Хочешь проявить неуважение ко мне? Милости прошу. Но никогда, никогда не говори о ней в таком тоне, ублюдок, — сказал он только для его ушей. — Или единственное, что я впишу в свой график, это надрать твою задницу. Ты меня услышал?

Майк поднял руки в знак капитуляции, но Джорджи встала между ними. Тревис не мог видеть её лица, но напряжение в её теле говорило о том, что она в ярости. В его защиту? — Как ты смеешь так с ним разговаривать? Как будто он существует для твоего развлечения. Ты его не знаешь. Он не такой. Уже нет, — сказала Джорджи, прижавшись к груди Тревиса, когда камера разразилась серией кадров.

Его рука автоматически обхватила её талию, защищая, но необходимость вывести её из ресторана пожирала его заживо. — Малышка, давай…

— Извинись… перед моим парнем. Сейчас, пожалуйста.

— Да, — пробормотал Майк, упираясь подбородком в грудь. — Простите, я перегнул палку.

— Спасибо, — нахмурился Джорджи.

С замиранием сердца Тревис наблюдал, как младшая сестра его лучшего друга, превратившаяся в женщину, которая позволила себе осушить свой напиток, поставила его обратно на стойку и повернулась к нему с ошеломленным выражением лица.

— Хочешь уйти?

— Да, — прохрипел он, бросая деньги на барную стойку и ведя её вокруг Майка и Шерил к выходу. Он двигался в трансе, почти не замечая фотографа, который следовал за ними, хотя тот сейчас разговаривал по мобильному телефону низким, торопливым тоном. Что, черт возьми, только что произошло? В одну минуту он погружался в грязь позора; теперь он мог бы с таким же успехом наблюдать за крупной победой из стадиона.

Даже согласившись на этот фарс с Джорджи, он не надеялся избавиться от своего образа ловеласа. Какой смысл пытаться изменить мнение публики, если оно уже сложилось? Неужели он недооценивал себя? Иначе стала бы Джорджи защищать его с такой убежденностью?

Они вышли на парковку и в молчаливом согласии направились к машине Джорджи. — Что ж, — вздохнула она. — Сегодняшний вечер был не слишком убедительным аргументом, чтобы ты перестал получать еду на вынос каждый вечер, да?

— Джорджи, — прорычал Тревис, останавливая её у водительского сиденья. Её голова откинулась назад, привлекая внимание к прядям волос, выбившимся из косы, а уличный свет поймал блеск её рта. Великолепная. И возмущенная. Всё для него. — Спасибо. — Он не мог сдержать недоверие в своем голосе. — Никто никогда не делал этого для меня.

— Что?

Он обхватил её затылок, позволяя своим пальцам пробираться сквозь её волосы. Черт, прикосновение к ней было невероятным. Особенно когда она слегка вздохнула и прильнула к его ладони. — Защищать меня.

Она внимательно изучала его несколько секунд. — Как долго люди так с тобой разговаривают?

— Некоторое время, — прошептал он, горячий пульс бился в его висках.

— Они не должны. Ты заслуживаешь лучшего, — ответила она, приподнявшись на носочки и нежно поцеловав его в губы — как раз в тот момент, когда вспыхнула вспышка, заставив её глаза округлиться. Она покачнулась на пятках, выпустив его руку. — Я… Эта вещь между нами… заставит это прекратиться, не так ли?

Эта вещь. Эта вещь. Их соглашение, которое закончится, когда они оба будут удовлетворены результатами.

Вот почему ты здесь.

— Да, — выдавил он, чертовски желая прижать её к машине и трахнуть языком до оцепенения, к чертям собачьим семейный образ, который он пытался создать. Боже, помоги ему, он не мог поднять свою шею, дыша раз, два, напротив её рта. — Вот ради чего всё это, верно? — Он сказал это в основном для того, чтобы напомнить себе, что их отношения не были настоящими. Но когда Джорджи поняла намек и отстранилась, забравшись в свою машину и выехав со стоянки, он не смог сдержать сожаления.

Проходя мимо ликующего фотографа к своему грузовику, Тревис мог только надеяться, что сегодняшний вечер принес свои плоды. Потому что эти фальшивые отношения либо убьют его ещё до того, как он получит работу… либо начнут казаться слишком реальными ещё до того, как всё закончится.

Глава 15

Джорджи проснулась после сна с тридцатью одним текстовым сообщением и четырнадцатью пропущенными звонками.

Кроме того, ко лбу прилип наполовину съеденный батончик мюсли, но это было неважно.

Она рывком поднялась в вертикальное положение, подцепила мини-шоколадку с того места, где она была прилеплена над бровью, пожала плечами и сунула её в рот.

В середине утра у неё было день рождения годовалого ребенка, который должен был пройти легко и просто, но обе сестры организатора простудились, и некому было помогать украшать и подавать еду, поэтому Джорджи выполняла двойную работу. Она также получила хорошие чаевые, хотя в них не было необходимости. Она была гораздо больше благодарна за откровенность женщины, когда они раскладывали по тарелкам яблочные дольки и рылись в доме в поисках спичек, чтобы зажечь праздничные свечи. Они были вместе, а не как работодатель и работник.

Ей казалось, что её эксперимент с Тревисом уже работает, но это не могло быть правдой. Прошло совсем немного времени, чтобы люди узнали об этом…

В полном сознании она снова схватила телефон. О, это было оно.

Тревис был раскрыт.

Её подруги, которые месяцами не брали в руки телефон, теперь писали ей. Каждая из них написала ей по пять сообщений.

Ты встречаешься с Тревисом Фордом?

А ты… знаешь… встретила вторую биту???

Ты скрывала от нас!

Джорджи нахмурилась и посмотрела на свой телефон. Подобные вопросы не были чем-то необычным в отношениях между ней и её друзьями. Но, читая их, она чувствовала себя опустошенной. Не было никакого волнения, чтобы написать им ответное сообщение и поделиться, как они обычно делали со своими парнями, пока время и расстояние не стали причиной напряжения. Всё это было обманом, поэтому, очевидно, не было того типично женского желания повизжать перед подругами.

Однако это было нечто большее. Читая сообщения, она могла думать только о паре в баре прошлой ночью. Как они отнеслись к Тревису как к поводу для шуток, и как он позволил этому случиться — до определенного момента — как будто это было его долгом. Раздраженная Джорджи поднялась с кровати и продолжила просматривать множество сообщений и пропущенных звонков. Большинство из них были от её матери, и она собиралась выбрать трусливый путь. Пока что. Вивиан Касл не любила, когда её оставляли в неведении, поэтому в сторону Джорджи будет направлена волна пассивной агрессии. Она перейдет этот мост, когда до него дойдет.

Бетани звонила несколько раз. Не Стивен. Хм. Она не могла решить, удивило её это или нет. С одной стороны, Стивен никогда не беспокоился о её общественной жизни. С другой стороны, Джорджи встречалась с его лучшим другом. По крайней мере, так могло показаться. Сказал ли Тревис Стивену, что они встречаются? По какой-то причине возможность того, что Тревис проявил инициативу, вызвала у Джорджи бабочек.

Больших, огромных, великолепных. Что было глупо.

Хотя, может быть, он сказал Стивену, что всё было понарошку.

Крылья бабочки перестали хлопать. Может быть, поэтому Стивен не звонил. Он просто качал головой в уединении над последними выходками Джорджи. Сейчас не было времени думать об этом. Сегодня вечером должно было состояться собрание Лиги "Только мы", и сейчас было самое время предстать перед расстрелом, известном также как её сестра. Она обещала себе быть более откровенной с Бетани, но разве плохо было бы пока держать этот секрет при себе? Позволить всем поверить, что они с Тревисом действительно встречаются?

Решив принять решение по дороге, Джорджи поспешила в душ, надела одну из своих новых пар леггинсов и свободную футболку с V-образным вырезом. Выйдя за дверь, она обула ноги в босоножки и добралась до дома Бетани в рекордно короткие сроки. Прежде чем войти в дом, она сделала глубокий вдох и приготовилась к шквалу вопросов. Вместо этого она получила фырканье от сестры и ошарашенный взгляд от Рози.

— Ох, привет.

Это вывело Бетани из себя. Её сестра ущипнула себя за переносицу и зашагала по кухне. — Ох, привет? Фотография, на которой ты целуешься с Тревисом Фордом на парковке "У набережной", стала чертовски вирусной, а ты просто перестала отвечать на звонки?

В дремоте и спешке поскорее выбраться из дома она совершенно не обратила внимания на то, как все узнали о ней и Тревисе. — Какая это фотография?

— Выбирай! Там есть… — Бетани стащила iPad с мраморной столешницы и провела по экрану яростным пальцем. — Одиннадцать. Двенадцать…

О нет. Это больше, чем я думала. У Джорджи свело живот, когда она пересекала комнату. — Дай мне посмотреть. — Один взгляд на экран, и она закатила глаза. — Она не вирусная. Это "Порт Таймс Рекорд".

— Это вирусное явление для Порт-Джефферсона, — ответила Бетани. — А фотография, где ты отчитываешь того мужчину в баре, попала в Sports Center, так что это не ограничивается местными новостями. Это было в "Игры недели", Джорджи. Мама сказала, что папа чуть не подавился куриной косточкой.

Джорджи запрыгнула на кухонный стул, восхищаясь лицом, глядящему на неё со стеклянного экрана. Неужели это она смотрела так пылко и страстно? Да, это она. И она не могла найти в себе силы пожалеть о том, что защищала Тревиса. Ни на секунду. Её живот не мог не подрагивать при виде фотографии поцелуя, хотя она знала, что чувства, стоящие за этим, были надуманными. Их любовь была только для камеры. Но сердце всё равно заколотилось, когда она перешла к последней фотографии. Тревис смотрит ей вслед на парковке с выражением, которого она никогда раньше не видела на его великолепном лице. Возможно, дело было в ракурсе. Тревис никогда бы не тосковал по ней. Не в этой жизни. — Эм, — прохрипела она. — Так папа подавился куриной косточкой?

Бетани хлопнула ладонями по стойке. — Что происходит?

— Мы пошли на свидание. — В поисках союзника Джорджи повернулась к Рози, которая притворялась увлеченной нетронутой рюмкой с текилой. — Мы решили, что это разрешено.

— Так и есть. Но он, Джорджи? Тревис?

— Да. Тревис. — Возмущение поднялось в ней стремительно и яростно. Это была не только пара в баре. Это были все, не так ли? Весь мир считал его каким-то безмозглым секс-символом. Настолько, что ему пришлось встречаться с глупым клоуном с городского дня рождения, чтобы люди… воспринимали его всерьез. Они оба хотели одного и того же, не так ли? Так и вышло. Она не скажет ни единой душе, что их отношения были ненастоящими. Она будет открыто и гордо говорить о своем ненастоящем парне. — Ты не проводишь с ним время с тех пор, как он вернулся. Ему надоело, что его считают игроком.

— Да, но закончил ли он быть им? — Бетани издала длинный выдох. Джорджи могла сказать, что она умирает от желания вставить ещё два цента, но ей удалось воздержаться.

— Полагаю, ты не говорила с мамой. Она имеет право на такую информацию, а ESPN²⁰ её вычислила. В следующие выходные на воскресном ужине ты признаешь свою вину.

Джорджи начала их. Их семья была близка, но все так заняты, что их обеды были более спонтанными. Джорджи заходила на ланч или Стивен приносил рогалики и заполнял потребности их отца в деловых разговорах. Официальные ужины со всеми присутствующими происходили только тогда, когда кто-то организовывал саммит. — Воскресный ужин? Кто его созвал?

— Я. Я сообщаю всем новость о том, что я ухожу в самостоятельное плавание. — Бетани послала Джорджи взгляд вниз. — Если бы ты пришла вовремя, ты бы это знала.

— Извини. Я приду. Солидарность и всё такое. Да-да-да.

— Ты приведешь Тревиса?

Её кожа покраснела. Привести Тревиса на семейный ужин? Почему бы просто не повеситься в музее, чтобы каждый мог пройти мимо и разорвать её на части? — Я спрошу его.

Рози погладила её по спине. — Ты сходила на свидание с парнем с камином?

— Нет. Кое-что появилось, — подстраховалась она. И, глядя на Рози и её мягкое, ободряющее выражение лица, Джорджи ощутила стремительный толчок вины. — Рози, я должна тебе кое-что сказать. У меня нет оправдания тому, что я не позвонила тебе раньше… Я просто была такой рассеянной. Но ты можешь потом ударить меня в живот, если понадобится.

Рози медленно отдернула руку. — Что это?

— Доминик знает о газетах под матрасом. Он упомянул об этом Тревису. — Она бросила на подругу извиняющийся взгляд. — Тебе нужно найти новое место для укрытия.

На щеках Рози появились два цветных пятна. — О.

— Мне жаль.

— Почему ты должна извиняться? — Рози жестом показала на бутылку текилы с международным символом "наливай". — Я имею в виду, что ты не взрослый мужчина, который игнорирует свою жену, вместо того чтобы просто задать ей вопросы и нормально поговорить. Это было бы слишком. Глупый… осел.

Рози закрыла рот рукой.

Разлив по рюмкам, Бетани взяла ручку и нацарапала несколько заметок на лежащем рядом блокноте. — На этой неделе нам придется встречаться дважды. Мы никак не можем покрыть разговоры о членах и сделать важные дела…

— Бетани? — сказал Джорджи.

— Что?

— Забудь о повестке дня.

Её старшая сестра чопорно отложила блокнот. — Могу я предложить, Рози, вместо того, чтобы прятать газеты под матрас, завтра оставить на их месте дохлую крысу?

— Я больше думала о моём вибраторе. В последнее время он способен на большее, чем Доминик. — Рози перевела взгляд с одного на другого. — Текила заставляет меня быть слишком откровенной.

— Мы здесь для того, чтобы делиться. Это поощряется, — пробормотала Джорджи, сочувствуя очевидным проблемам Рози в отношениях. — Ты уже нашла коммерческое помещение для ресторана?

— Есть одно, — прошептала Рози. — Оно мне нравится. Но я не готова… — Она покачала головой. — Я ещё не готова. Меня пока устраивают мои газеты.

Входная дверь дома Бетани распахнулась, и ворвалась Кристин с корзиной, полной кексов. — Здравствуйте, дамы, — произнесла она с акцентом к Джорджии. — Я слышала, что у вас сегодня будет собрание, и я пришла, чтобы присоединиться к клубу.

Бетани сузила глаза на невестку, которая возилась у кухонной стойки, раскладывая кексы по тарелкам. — Откуда ты узнала о клубе?

— Стивен узнал от твоей мамы.

— Черт, — пробормотала Бетани. — Почему мы вообще что-то рассказываем этой женщине? Она как дуршлаг, а мы продолжаем сливать информацию.

— Значит, речь идет о том, чтобы оттолкнуть мужчин, так? — взволнованно воскликнула Кристин, одним изящным движением опустившись на табурет у острова и балансируя тремя тарелками с кексами. — Если так, то я тоже участвую. Я ухожу от твоего брата. На этот раз он действительно сделал это.

Джорджи прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. — Что сделал Стивен?

Кристин нахмурилась. — Я приготовила ему обед на работу сегодня утром. Цыпленок с орехами, свежеиспеченные булочки и салат из огурцов. Ты знаешь, что он оставил это в холодильнике? — Она с грохотом поставила тарелки, сжала кулаки и положила их на колени. — Я бы простила его, только он пришел вечером с работы и ничего не сказал об этом. Ничего о том, как он страдал без моей курицы или каким ужасным был его обед, замененный фастфудом. Ни черта. Так что я подождала, пока он начнет принимать душ, и ушла. Я не буду недооцененной.

— Кристин, — начала Рози. — Может, у него просто был уставший рабочий мозг. Наверное, рано или поздно он бы открыл холодильник и вспомнил, что забыл взять твоего цыпленка.

— И ещё, — с насмешливой искренностью вклинилась Бетани, — мы буквально говорим здесь о цыпленке, так что…

— Цыпленок с орехами, — плавно вклинилась Джорджи, похлопывая Кристин по руке и стараясь не показать, насколько смешной ей показалась эта жалоба. — Одно из его любимых блюд, верно, Кристин?

— Я не знаю. — Она подняла глаза к потолку. — Я просто больше не знаю.

На другом конце круга Бетани пробормотала беззвучный обратный отсчет. Три, два...

Снаружи дома с визгом остановился автомобиль, затем хлопнула дверь, и по дорожке загрохотали сердитые шаги ботинок. Дверь в дом Бетани открылась без предисловий, и внутрь ворвался их брат во фланелевых пижамных штанах и толстовке, его волосы были ещё влажными после душа. — Садись в машину, Кристин.

Его жена стояла на своем — или сидела на своем, скорее — отказываясь повернуться и посмотреть на него. — На этот раз у тебя получилось, — драматично воскликнула она. — Наслаждайся своей жизнью с жареной картошкой и искусственным мясом.

Стивен указал на Бетани. — Это твоя вина. Вкладываешь идеи в её голову.

— Это ты забыл её цыпленка с орехами! — вспыхнула Бетани. — Это дерьмо очень важно.

— О, теперь она так думает, — пробурчал Джорджи, потянувшись за текилой.

— Кто бы говорил, Джорджи. Этот, — он сердито махнул рукой, — клуб для девочек лишил тебя здравого смысла.

Джорджи проигнорировала боль в груди, сохраняя строгое выражение лица, пока наполняла рюмки. — Полагаю, ты видел фотографии.

— Не напоминай мне. Я знал, что они приближаются, но всё ещё хочу ослепить себя.

Надежда сменила дискомфорт в её груди, взлетев вверх, как дюжина воздушных шариков.

— Ты знал, что они приближаются? Как?

— Тревис сказал мне, что вы встречаетесь пару дней назад. — Он продолжал, как будто не он сделал свою сестру способной взлететь на луну. — Это был лишь вопрос времени, когда все заинтересуются. Вы не совсем подходящая пара. По понятным причинам.

Бетани прижалась к боку, бросив взгляд в сторону Стивена. — Не стоит продолжать эту мысль. На сегодня она услышала достаточно.

На лице её брата мелькнула нервная дрожь — возможно, даже сочувствие. — Он собирается пережевать тебя и выплюнуть, Джорджи.

— Это моя проблема, Стивен. Не твоя, — ответила Джорджи, её голос вибрировал. И, черт возьми, было приятно не только противостоять своему брату, но и заставить его оценить её взглядом. Вот именно. Я не просто твоя глупая младшая сестра.

— Ладно, — наконец проворчал Стивен. — У меня сейчас свои проблемы.

Кристин вскочила на ноги. — О, я теперь проблема?

— Нет. Нет, милая, я… — Стивен провел рукой по своим мокрым волосам. — Мы можем поговорить об этом дома?

Его жена скрестила руки и ждала.

Их брат переминался в своих ботинках. — Я чертовски соскучился по твоему цыпленку, Кристин. Я собирался рассказать тебе о том, как его отсутствие испортило мне весь день, но потом я посмотрел на календарь. Знаешь, на тот, где написано, когда ты… — Он громко прочистил горло. — Там написано, когда у тебя, ну, знаешь, овуляция. Так что я пытался смыть день как можно быстрее, чтобы мы могли… эээ… Я хотел…

— Я думаю, мы поняли, — сказала Джорджи, подняв руку. — Я довольно ясно представляю, что произошло, и мне не нужно больше никаких подробностей. Кто со мной?

Все подняли руки, кроме Кристин и Стивена.

— Теперь ты можешь отвезти меня домой, Стивен Касл, — сказала Кристин, подняв подбородок. — Девочки, кексы можете оставить себе.

Она едва успела закончить фразу, как Стивен подхватил жену на руки и ушел тем же путем, что и пришел, с лязгом захлопнув дверь и оставив комнату в тишине. Пульс Джорджи всё ещё бился в ушах со скоростью тысяча миль в час. Тревис ничего не сказал Стивену об их плане. Её брат ни черта не умел врать, и это было очевидно. Он хранил их тайну. Он уважал её чувства, не спрашивая её об этом. Это заставило Джорджи ещё больше решиться выполнить свою часть сделки. Оправдать надежды Тревиса так же, как он делал это для неё. Быть в его команде. Для этого ей нужно было узнать о нем больше. То, что она пропустила через призму молодости.

— Вы, ребята, учились в одном классе с Тревисом, поэтому вы помните, что произошло с его родителями. Я была младше, поэтому детали немного размыты. — Она рассмеялась без юмора, когда ей что-то пришло в голову. — Вообще-то, это может быть единственное, о чем мы не говорили.

Бетани поморщилась. — Это был довольно неприятный развод. Я помню, что слышала, как мама и папа говорили об этом.

— Насколько неприятный?

— Была битва за опекунство. Ни один из родителей не был доволен решением, поэтому они использовали его, чтобы позлить друг друга. — Бетани нахмурилась. — Фу, мне становится не по себе из-за того, что я плохо к нему относилась. Скоро сменим тему, хорошо?

— Тогда я была так увлечена Домиником, что всё остальное было как в тумане, — сказала Рози. — Но я помню, что его всегда нужно было подвозить в школу. В одни дни он приходил пешком, в другие — на автобусе. Иногда его привозила твоя мама. Редко — его собственные родители.

— Его часто передавали по кругу, — добавила Бетани. — Не было настоящей… стабильности.

— Передавали по кругу, — тихо повторила Джорджи, её пульс замедлился вместе со временем, стуча в угрюмом ритме. — Это ужасно.

Вы всегда были в списке моей жены. Эти слова, сказанные накануне вечером, навеяли целый ворох воспоминаний. Фотографии Тревиса с новой женщиной каждый день недели в газетах, в те ранние дни своей карьеры. Пока он просто не перестал. Примерно в то же время его начали передавать из одной команды в другую быстрее, чем он успевал украсить свой шкафчик.

Передавали по кругу.

Я больше ни для кого не буду развлечением.

Были ли у Тревиса в жизни стабильные отношения? Знал ли он, как они выглядят?

Заставлял ли его кто-нибудь чувствовать себя достойным прочных отношений?

Она всегда придерживалась истины, что Тревис — её родственная душа. Но это было до того, как она его узнала. Эти убеждения были основаны на детской влюбленности. Что она начала чувствовать к Тревису после его возвращения домой? Это было не то же самое. В этом была глубина и… страх.

Джорджи не питала иллюзий по поводу того, что она может стать единственной для Тревиса. Но она не могла отрицать странное чувство ответственности за то, чтобы доказать Тревису, что он достоин найти и сохранить свою единственную. Даже если это будет не она. Когда никто другой не справился с задачей насильно вывести Тревиса из его нисходящей спирали, она бросила ему в голову ло майн. Хватит ли у неё смелости сделать ещё один шаг?

Возможно, их отношения были ненастоящими. Что, если она сможет сделать так, чтобы они стали настоящими?

Настолько реальными, чтобы Тревис понял, на что он способен.

— Джорджи, ты в порядке?

— Да. — Джорджи потрогала губу. — Эм… что дальше в твоей печально известной повестке дня?

Но пока Бетани оживилась и начала читать из своего планшета, Джорджи формировала свой собственный.

Глава 16

Джорджи нанесла пасту на окончательную выкройку для своей зомби-вечеринки, поместив рецепт зеленой слизи чуть ниже сцены с сухим льдом и стробоскопом. Привет, вечеринка нового уровня. Она могла уже себе это представить. Дети, затянутые в медицинскую марлю и искусственные кишки, идут в замедленной съемке по заднему двору, пытаясь завершить охоту на падальщиков апокалипсиса, пока время не вышло. До сих пор она развлекала детей от пяти лет и младше, но Джорджи пришло в голову, что она упускает детей постарше. Их не так легко напугать, а зомби никогда не выходят из моды. Она не могла дождаться, когда разместит эту опцию на сайте.

В дверь позвонили, и Джорджи вскочила со своего места на полу гостиной в боевую стойку, крик застрял у неё в горле.

Вот тебе и пугливые дети до пяти лет. Собравшись с духом, Джорджи подошла к двери и открыла её.

По ту сторону никого не было, но тот, кто звонил в колокольчик, что-то оставил. Даже когда она нагнулась, чтобы поднять предмет, ей потребовалась минута, чтобы понять, что это.

На её крыльце был оставлен трофей. Он был дешевым и ярким, с маленькой табличкой внизу, на которой было написано "ПОБЕДИТЕЛЬ КОНКУРСА СВИДАНИЕ С ТРЕВИСОМ ФОРДОМ". Скривив губы от отвращения, она поискала в своем тупике того, кто оставил нежелательный предмет, и никого не обнаружила. Фыркнув от негодования, она захлопнула входную дверь своего дома, вошла на кухню и засунула трофей как можно глубже в мусорное ведро, похоронив его под кофейной гущей и яичной скорлупой. Когда дело было сделано, Джорджи зашагала по кухне. Трофей заставил её ещё больше решиться показать Тревису его ценность, и ей нужно было действовать. Сейчас.

Отсоединив телефон от зарядного устройства, она прошла в гостиную и опустилась на пол, скрестив ноги. Джорджи и раньше переписывалась с парнями — она не была полным новичком. Хотя она всегда была из тех, кто любит дружить, она никогда не флиртовала по телефону. Но если она собиралась дать понять Тревису о его потенциале, она решила, что лучше окунуться с головой, а не сразу нырять в глубину.

Джорджи прижала телефон к губам, пытаясь придумать идеальное, легкое и непринужденное текстовое сообщение. Она не могла сделать свои скрытые мотивы очевидными, но она хотела, чтобы он говорил с ней как… парень. Настоящий. Главное, чтобы она помнила, что их отношения были лишь показухой и не более того. Она нахмурилась, опустив телефон на колени, и провела пальцами по экрану.

Дж: Эй, ты.

Удалено.

Дж: Привет, ты мне звонил? Извини, я пропустила. Пока ты со мной… хочешь поговорить об ароматизированной смазке?

Неа.

Дж: Я слышала, что карамельный мокко с морской солью поднимает людям настроение. Если ты свободен, я позволю тебе купить мне один.

— Чувак, это чертовски хорошо, — пробормотала она, нависая пальцем над кнопкой отправки. — Осмелюсь ли я отправить это идеально составленное текстовое сообщение, или струшу?

Она подняла лицо к потолку и глубоко вдохнула через нос, опустив большой палец на синий значок. Отправлено. Вот оно, дело сделано. Она пригласила Тревиса на послеобеденное свидание за чашкой кофе, и он вполне мог отказаться.

Телефон Джорджи завибрировал, и она подняла его с пола.

Т: Что это было?

Дж: Что это было?

Т: Очень кокетливый тон, мисс Касл. Не думай, что я это пропустил.

Дж: Ты собираешься создать мне хорошее настроение? Или я должна сделать это сама?

Подожди. Это было кокетливо или сексуально? Флирт. Возможно. Нет, определенно флирт. Как только она отправила сообщение, Джорджи упала обратно на свой ковер и с закрытым ртом завизжала. Боже мой. Вот почему её подруги в колледже ходили в гормональной дымке. Было что-то волнующее в том, чтобы сделать себя уязвимой перед противоположным полом. А предвкушение их реакции? Это было похоже на свободное падение. Какой-то голосок в глубине сознания Джорджи подсказывал ей, что ни с кем не будет такого ощущения, но она проигнорировала его и подняла телефон, когда он снова зажужжал.

Т: Твоё хорошее настроение лучше, когда я его тебе дарю. Кофейня через 20 минут.

— Двадцать минут? — Джорджи поднялась с пола как пуля, спотыкаясь, направилась в спальню и достала первый наряд, который она увидела, открыв ящик комода. Джинсовая юбка и голубая майка. Она сняла штаны для йоги и футболку, впихнула свое тело в новую одежду, сорвала бирки и распахнула шкаф в поисках обуви. Через мгновение она уже бежала трусцой по коридору, её сандалии шлепали по паркетному полу, и она вышла из дома.

И только когда она припарковалась у кофейни, она вспомнила о бюстгальтере.

Или вспомнила, что забыла его надеть.

Если бы сегодня на хвосте Тревиса снова не висела камера, он бы не согласился на свидание с кофе. По крайней мере, так он продолжал говорить себе, припарковавшись у кофейни и наблюдая, как белый Escalade подъезжает к обочине на противоположной стороне улицы. Он был здесь не просто для того, чтобы получить удовольствие от Джорджи. Или потому, что она возбудила его по смс. Дело было в бизнесе. Его агент был в восторге от его шансов получить работу. Черт, он звонил чаще, чем когда Тревис был в лиге. Он был в состоянии стать их лучшим выбором. Но он нуждался в ней, чтобы это произошло.

Он осмотрел улицу в поисках Джорджи. Несмотря на желание взглянуть на неё, он испытывал чувство вины. Казалось, что этот их план принесет ему гораздо больше пользы, чем ей. Конечно, все в городе — и за его пределами — гудели о том, как она защищала его в "У набережной" той ночью. Большинство заголовков были в духе: “Не связывайтесь с новой девушкой "Двух бит" ”. Многим мужчинам могло показаться, что их мужественность поставлена под сомнение тем, что женщина пришла им на помощь, но, черт возьми, Тревис чувствовал прямо противоположное. Это теплое ощущение не рассеивалось, сколько бы времени ни прошло.

Он должен был дать Джорджи что-то взамен, чтобы фальшивые отношения с ним стоили её усилий. Её семья была главной причиной того, что она выполнила свою часть сделки, не так ли? Когда же он сможет отплатить за услугу, которую она оказала ему той ночью? Просто пригласить её выпить или выпить кофе не казалось достаточным.

Пальцы, которыми он постукивал по бедру, замерли, когда он увидел Джорджи, переходящую улицу. Боже всемогущий, она выглядела чертовски сексуально для свидания с кофе в середине недели. Эта юбка, обтягивающая её бедра и задницу, была чистым грехом — но почему на ней шарф?

Тревис высунулся из грузовика, приподняв бровь. — Ты ведь понимаешь, что сейчас лето?

— Да, — быстро ответила она, остановившись по другую сторону открытой между ними двери автомобиля. — Мне холодно.

В глазах промелькнуло беспокойство. — Ты заболела?

Она заметно прижалась к нему. — Возможно. Наверное, да.

И снова потребность сделать для неё больше подтолкнула Тревиса. Его правило избегать оставаться с ней наедине отступало перед лицом того, что ей нужна была помощь. Нуждалась в нем. — Тогда позволь мне отвезти тебя домой. У меня есть рецепт смузи, который поможет от это избавиться. Раньше я делал их перед играми, когда чувствовал, что начинаю подхватывать дорожную болезнь. — Прежде чем он смог остановить себя, он протянул руку через верхнюю часть двери и накрутил на палец прядь её волос. — Звучит неплохо, малышка?

Джорджи слегка покачнулась, но, кажется, поймала себя. — Тут камера?

— Что? — Потребовалось мгновение, чтобы до него дошел смысл сказанного. — О. Да. Белый Эскалейд.

Показалось ли ему, что в её глазах потускнела искра? Прежде чем Тревис успел вынести решение, Джорджи обошла открытую дверь грузовика и обхватила его за талию. Идеальное сочетание её изгибов с его плоскостями почти выбило из него дух. Всё, что он мог сделать, это сосредоточиться на том, чтобы сохранить ровное дыхание, когда он опустил рот, чтобы оставить поцелуй на макушке её головы. Она прижалась ближе — нет, он притянул её ближе. С каких это пор он стал так крепко обнимать её?

— Я солгала, что заболела, — сказала она, её слова заглушала его грудь.

Облегченный и растерянный одновременно, Тревис прижался щекой к её голове, говоря себе, что это всё ради фотографий. — Почему?

Джорджи отстранилась на пару дюймов, бросив взгляд через плечо на фотографа. — На мне шарф, потому что я забыла надеть лифчик.

Прежде чем он успел догадаться о её намерениях, она развязала шарф и распахнула его. Тревис застонал, низко и тяжело, его член выпирал в джинсах. Будучи выше Джорджи, он мог видеть гораздо больше, чем выпуклость её сисек. Гораздо больше, чем очертания её тугих сосков, напрягшихся на фоне светло-голубого хлопка майки. Он мог видеть прямо посередине её декольте и плоский живот под ним. — Господи, надень шарф обратно. С таким же успехом ты могла быть голой.

Розовый цвет окрасил её щеки, когда она снова прикрылась. — Ты должен дать девушке больше двадцати минут, чтобы подготовиться.

Тревис позволил себе показать свое раздражение. — Ты написала мне, Джорджи.

— Я не ожидала, что ты захочешь поднять мне настроение прямо здесь и сейчас.

— Прекрати говорить мне, чтобы я поднял тебе настроение, — прорычал он, прижимая её к всё ещё открытой двери. — Или я это сделаю.

— Семейная сеть, — вздохнула она, толкнув его в плечо.

Ну привет, синие яйца. Тревис отступил назад и провел рукой по лицу. — Пойдем внутрь.

— Хорошая идея.

Он наблюдал, как Джорджи с видимым усилием изобразила на лице улыбку и отодвинулась с дороги, чтобы он мог закрыть дверь. Как только он закрыл дверь, она протянула ему руку, уперлась в его плечо, и он взял её, вся эта динамика между парнем и девушкой казалась слишком реальной. Он придержал дверь, когда она прошла мимо него в "Grinders", который был почти пуст в послеобеденное время. Так как рядом не было никого, кто мог бы их видеть вместе, реальность их поразила ещё больше, но он обнаружил, что его отвлекли от этого беспокойства губы Джорджи, когда она читала меню. То, как она переминалась с ноги на ногу и облизывала губы, ожидая, пока девушка примет их заказ, такой свежая и сладкая на вид, что он не мог не предположить, какова на вкус её шея. Или внутренняя сторона её запястья.

Через несколько минут они сидели за столиком напротив друг друга.

— Хочешь снова увидеть мои сиськи?

Тревис чуть не выплюнул первый глоток своего мокко с карамелью с морской солью. — Что?

Она рассмеялась, делая глоток. — Я просто шучу. Ты выглядишь напряженным.

— Я не напряжен.

— Хорошо, — ответила она, подражая его глубокому голосу. — Ты действительно отвез бы меня домой и предварительно выхаживал бы меня?

— Я бы сделал тебе смузи, — поправил он её.

— Это уход. Ты бы ухаживал.

Он метался между смехом и качанием головой. — Я понятия не имею, что такое выхаживание. Только если это не включает физиотерапию или ледяную ванну.

И вот он снова говорит Джорджи то, что не ожидал услышать за пределами собственного разума. Однако она не заставила его пожалеть об этом. Она лишь торжественно посмотрела на него, как бы принимая это. Принимая его. Быть вместе в тот момент без ожиданий или разочарований, что он не был знаменитым спортсменом, которого она видела по телевизору.

— Ты разговаривал со своими родителями с тех пор, как вернулся в Порт-Джефф?

— Нет. — Откинувшись в кресле, он скрестил руки на груди, как бы желая скрыть внезапный треск, возникший в его грудной клетке. — Вообще-то, я не разговаривал с ними с тех пор, как уехал в колледж.

— Почти десять лет? — прошептала она, выглядя пораженной. — Я была моложе и не обращала внимания во время развода и после него. Мне жаль, что между ними и тобой ничего не наладилось.

— А мне нет.

Теперь, когда он поставил её в неудобное положение, он ждал, что она оставит эту тему, но она этого не сделала. — Ты когда-нибудь задумывался посреди игры, смотрят ли они?

Тревис пожевал внутреннюю сторону щеки. — Да, — наконец признался он сам себе. Вслух. И это было не единожды. — Каждую игру.

Он услышал, как Джорджи сглотнула из-за стола. — Они должны были. Они должны были смотреть, как гордые родители. Они должны гордиться тобой сейчас, Тревис. Нелегко начинать всё сначала.

Здесь он должен был поблагодарить её или найти что-то ещё для разговора, но у него было желание довериться ей. Он хотел передать ей частичку себя, потому что знал, что она позаботится об этом. — Это он, в основном. Мой отец. — Он прижал язык к внутренней стороне щеки. — Моя мать была молода. Она попала в ловушку неудачного брака и не знала, как с этим справиться. Если он играл с ней в те же игры, что и со мной, я не виню её за то, что она хотела быть где-нибудь ещё.

Джорджи хотела возразить, но он подмигнул ей, давая понять, что всё в порядке, и она расслабилась.

— Мой отец тот, кто добрался до меня, — сказал он через мгновение. — Кто… достал меня. Он сделал так, чтобы я слышал его голос в своей голове намного дольше, чем следовало бы.

— Что он говорит?

Он выдохнул. — Что я не так хорош, как мне кажется. Что я подделка.

Она сжала губы, пока они не побелели, затем позволила им снова наполниться розовым цветом. — Не было ничего фальшивого в том, как ты проскользнул домой и выбил мяч из перчатки Теда Черча, чтобы выиграть вторую игру серии. Ты — часть истории. Некоторые люди просто не могут смириться с тем, что они даже не сноска.

В его животе разлилось тепло. Откуда она знала, что именно ему нужно услышать? Не какую-то избитую банальность, а реальную, осязаемую вещь, которую он мог вызвать в своей памяти и переосмыслить через её глаза. — Спасибо.

— Ты думаешь, я глупая и эгоистичная, что хочу большего от своей довольно удивительной и полуфункциональной семьи, в то время как ты ничего не получил от своей?

— Нет. — Он протянул руку через стол и, не задумываясь, переплел их пальцы. — Нет, малышка. Я так не думаю. Ты должна бороться за то, что заслуживаешь. То, чего хочешь ты, не более и не менее важно, чем то, чего хочет кто-то другой.

Джорджи некоторое время изучала его. — Когда я вошла в твою квартиру в тот первый день, ты сказал, что, вернувшись сюда в качестве предполагаемого неудачника, ты стал таким же, как твой отец. — Она покачала головой. — Ты не только сказал, но и заставил меня почувствовать себя важной… Как ты можешь думать, что у тебя нет потенциала, чтобы стать героем, на поле или вне его?

На этот раз Тревис действительно сменил тему. За свою спортивную карьеру он слышал много пустых идиом. Такого рода мотивации, которые в конечном итоге оказываются на плакате в раздевалке средней школы. Однако то, что она сказала, заставило его задуматься. Он мог покинуть свою лачугу и вернуться в общество, но часть его самого оставалась в темноте. Однако каждое мгновение, проведенное с Джорджи, заставляло его всё больше проникать в свет.

Они разговаривали ещё долго после того, как их кофе иссяк, Джорджи рассказывала ему о планах новой рекламной кампании для своего бизнеса и о новой теме вечеринки в честь дня рождения, которую она рассматривала. В свою очередь, Тревис рассказал ей о том, как в колледже автобус его команды сломался по дороге на игру, а двигатель обслуживали члены секты. Было приятно смешить её. Было приятно смеяться вместе с ней. Когда он проводил её до выхода, прошел уже час, и он опаздывал на работу.

На солнце она улыбнулась ему, затаив дыхание, и рука стала беспокойной. И впервые с тех пор, как Стивен сказал Тревису, что Джорджи влюблена в него, он задумался, может ли это быть правдой. Любила ли Джорджи его? Если да, то он не должен проводить с ней столько времени. Он причинит ей боль, когда они оба получат то, чего хотели, а причинение боли этой девушке убило бы его.

Тревис открыл рот, намереваясь рассказать Джорджи то, что сказал ему Стивен, молясь, что она будет отрицать это. Верно? Он не хотел, чтобы она была влюблена в него. Ни в коем случае.

— Достаточно ли я выгляжу очарованной? — спросил Джорджи взвинченными бровями, прежде чем он успел заговорить. — Наш друг щелкает через улицу.

— О. Да. — Идиот. Конечно, она не была влюблена в него. Это было только для камеры, так же, как было с тех пор, как начались их отношения. — Я, э. . не был уверен, что он ждал.

Прошла пауза. — Ты собираешься поцеловать меня?

Он хотел этого. Её рот выглядел спелым и невероятным, а на вкус она напоминала карамель и Джорджи. Почему он вдруг почувствовал, что это неправильно поцеловать её, чтобы увековечить на фотографии? — Да, — прошептал он, наклоняясь и останавливаясь на минимальном расстоянии над её губами. — Да.

Джорджи в замешательстве наморщила лоб, бросив боковой взгляд вдоль улицы. — Тревис?

Наконец, он опустил свой рот к её рту и вдохнул, глубоко втягивая её рот, едва сдерживаясь, чтобы не дать ей свой язык. Отмечая её. С серьезным усилием он отстранился, поддерживая Джорджи на ногах. — Когда я увижу тебя снова?

— Эм… — Она моргнула. — Ты придешь на семейный ужин в воскресенье?

Вспомнив о клятве, которую он дал себе, сделать больше, чтобы помочь Джорджи, Тревис кивнул. — Я приду.

Она улыбнулась ему, и он прикусил язык, чтобы не поцеловать её снова. — А что насчет тебя? Есть ещё успехи с сетью?

Доказательством того, что его отношения с Джорджи граничили с опасными, было то, что он совершенно забыл рассказать ей о последнем звонке от своего агента. Он совсем забыл о том, почему они вообще встречались понарошку. — Глава сети, Кельвин, пригласил нас на ужин к себе домой. На следующей неделе, в Олд Вестбери. — Он наблюдал, как её лицо преображается от осторожного волнения. — Это, вероятно, означает, что я лучший кандидат…

— О Боже, Тревис. И это может стать последним испытанием. — Её широко раскрытые глаза стали нечитаемыми. — Всё уже меняется для меня. К лучшему. Если ты получишь эту работу… нам больше не придется этого делать.

— Придется. — Его кивок был отрывистым. — Да. — Господи, ему нужно было собраться с мыслями. Этот ужас, бурлящий в его животе, не был хорошим знаком. — Я сообщу тебе подробности об ужине, — сказал он, чмокнул её в щеку и отошел. — Пока, Джорджи.

— Пока, Тревис, — крикнула она через плечо, перебегая улицу, прижимая к груди шарф. — Кстати, у тебя получилось! — сказала она — немного слишком ярко? — бросив на него последний взгляд, прежде чем повернуться, чтобы уйти. — У меня отличное настроение!

Хоть у одного из них.

Глава 17

Ну, это было чертовски неловко.

Стивен хмуро смотрел на Тревиса из гостиной семьи Каслов, сжимая в руках бутылку пива. Они работали вместе несколько раз на стройке с тех пор, как новостные издания начали пестрить фотографиями его и Джорджи на своих страницах, но они избегали разговоров, не связанных со строительными материалами или планами этажей. Ворчание, указания и мужественное горловое дыхание стали их способом общения. Это было хорошо на шумной стройке, но не очень хорошо в тихой гостиной.

Тревис начал беспокойно расхаживать перед камином. Где она?

Входная дверь открылась, и мышцы Тревиса напряглись, но вместо её сестры в дом вошла Бетани. Тревис не видел Бетани со школьных времен, хотя хорошо её помнил. И его ни на секунду не обманула её сияющая улыбка. Она ненавидела его до глубины души. Если он правильно помнил, она написала: "Получишь свое, плейбойская мразь" в его выпускном альбоме.

— Так приятно видеть тебя, Тревис, — восторгалась Бетани. — Спасибо, что отвлекся от своего плотного графика разрушения жизни женщин, чтобы быть здесь.

— Пожалуйста. — Игнорируя пустоту в его желудке, Тревис отсалютовал пивом. — Это меньшее, что я могу сделать.

Она сцепила руки под подбородком. — Бескорыстен, как всегда.

Кристин выскочила из кухни и остановилась перед Стивеном, засовывая ему в рот канапе. Жуя, он ворчал: — Если кто и должен его подстрелить, так это я.

— В этой семье главное — командная работа. — Бетани положила свою сумочку и вытерла пыль с рук блузки. — Пока мы предоставлены сами себе, я должна сказать тебе, что я совершенно не против того, чтобы ты встречался с Джорджи.

Тревис скептически поднял бровь. — О, я вижу.

— Она умная. Веселая. Бескорыстная. — Бетани перечислила достоинства Джорджи на пальцах. — И она взяла под контроль свою сексуальность.

Стивен громко вздохнул. — Мерзость.

— Как только всё это закончится, она начнет перебирать варианты. — Ещё один взмах её рукава. — Я с нетерпением жду этого.

У Тревиса свело живот. На кухне громко стучали кастрюли и сковородки, смешиваясь с фирменными препирательствами Каслов. Зрелища и звуки из его юности, и он был благодарен им сейчас, потому что они отвлекали его от морской болезни. Джорджи встречается с другими мужчинами. Признав, что это лучшее, что когда-либо случалось с ними, они в одно мгновение заперли бы её. Тревис был бы не более чем ступенькой. В прошлом. Прежде чем Бетани успела нанести ещё один удар, входная дверь снова открылась.

За долю секунды до того, как он увидел Джорджи, его охватило предвкушение и… радость. Да, радость. Теперь всё будет хорошо. Она была здесь, со своим остроумием, забавным выражением лица и тем, как она смотрела на него. Как будто она понимала каждую его мысль, даже не открывая рта. Это было до того, как он увидел её.

Черт побери, Джорджи, ты что, хочешь меня убить?

Она выглядела так хорошо, что было больно. Как и его члену. Больно.

Почему? Платье с длинными рукавами даже не было откровенным. V-образный вырез демонстрировал выпуклость её шикарных сисек, но пуговицы поднимались достаточно высоко, чтобы нельзя было назвать то, что было видно, декольте. Нет, именно высокий подол внизу заставил его разинуть рот. Желтое платье свободно облегало её бедра, но показывало их так чертовски много, что ему хотелось плакать. Он боялся, что она повернется. Он даже не хотел знать, где этот подол задевает её задницу. Её ноги всегда были такими блестящими?

Погоди-ка. Подожди, черт возьми. Они были натерты воском.

Это были ноги отдыхающей у бассейна на курорте в Вегасе. Что привело его к серьезному обескураживающему вопросу. Что ещё она натерла воском?

— Джорджи, — сказала Кристин, хлопая в ладоши. — Посмотри на себя.

Бетани положила два пальца в рот и присвистнула. — Прячь своих сыновей, Порт Джефферсон, — промурлыкала она, подмигнув Тревису. — Модный поздний приход и всё такое. Ученик стал мастером.

— Скорее, меня поймали за разговором с миссис Кейси о вечеринке для её тройняшек. — Джорджи поставила бутылку вина, которую принесла с собой, и её взгляд ненадолго остановился на Тревисе. Её лицо залил красный румянец, и, черт возьми, эта необъяснимая реакция усилила его голод в десять раз. Эта девушка могла заставить мужчину ползать и даже не подозревала об этом. — Она хочет подводную тематику, так что, очевидно, я буду в трубке и ластах.

— Они делают купальные костюмы для клоунов? — со смехом сказала Бетани.

— Нет, — прорычал Тревис. — Не делают.

Все уставились на него, включая Джорджи. Ему нравилось её полное внимание. Попасть в эту неловкую ситуацию стоило того, чтобы она смотрела на него, поддерживала его, показывала ему то редкое, честное качество, которое он не мог получить нигде больше. Да, он тоже смотрел, поэтому был благодарен, когда Вивиан и Морти вышли из кухни с очередной тарелкой сыра.

— Я понесу её, — сказала Вивиан. — Так ты перестанешь есть оливки до того, как все увидят мой шедевр.

— Это еда, — заметил Морти, похлопывая себя по карману в поисках очков. — Еду нужно есть, а не прихорашиваться.

Вивиан остановилась и бросила тарелку с сыром на своего мужа. — Джорджи! Это платье? На тебе платье?

— Так вот что это такое? — Джорджи посмотрела вниз. — Должно быть, я надела его по ошибке.

— Нет! Никакой ошибки. — Вивиан обошла сзади свою дочь. — О, простите. У кого-то есть пара булавок. И не те, которые вставляются в волосы. Что ты думаешь, Тревис?

— Не отвечай, — отозвался Стивен, осушая свое пиво.

— Мама, — простонала Джорджи. — Ты практически гарантируешь, что я больше никогда не надену платье в этом доме.

— Мои губы застегнуты. — Вивиан погладила свои волосы и взяла сырную тарелку у Морти, как раз вовремя, чтобы помешать ему украсть оливки. — Я просто думаю, что это мило, что Джорджи привела пару на воскресный обед. Я не возражаю против короткого уведомления. О дополнительных местах или реальных отношениях. Я узнаю вещи, когда узнаю их, я думаю. Это участь матери в жизни.

Тревис едва не рассмеялся, когда все трое брат и сестры вздрогнули.

— Ужин почти готов, — беззаботно сказала Вивиан. — Все выпейте по бокалу вина и расслабьтесь, хорошо? Это так мило. Все наши дети в одном месте.

Каслы исчезли на кухне.

— Стивен, — сказала Кристин, потянув мужа за руку. — У меня есть несколько кексов в машине. Не поможешь мне отнести их в дом? Я напекла столько, что хватит на две армии.

Стивен посмотрел на Тревиса и Джорджи, явно сомневаясь в том, что оставить их одних. — Конечно, милая.

— Нет, я не собираюсь быть третьей лишней. Пойду позвоню, — пробормотала Бетани, раздвигая стеклянную дверь и выходя на задний двор. Так Тревис и Джорджи оказались наедине в считанные минуты. От такого поворота событий его пульс заколотился, а кровь разогрелась. Не помогло. Из этого ничего не выйдет. Облегчения не будет. Их целью было убедить внешний мир, что они встречаются, а не удовлетворять друг друга прикосновениями. Или поцелуями. Притяжение было, но он не стал бы действовать. Не тогда, когда дальнейшее развитие событий было неизбежным.

Однако Тревис не смог заставить себя произнести вслух ни одного из этих предупреждений, когда Джорджи пересекла гостиную в его сторону, её ноги сексуально выгнулись под развевающимся подолом. Неужели он когда-то действительно называл её ноги нормальными? Я был гребаным идиотом. Они были миниатюрными, стройными и цвета теплого песка. Он хотел…

Джорджи остановилась перед ним, перехватив его мысли. Красивая. Такая красивая, с пожеванными губами и загорелым носом. Была ли она на улице? Может быть, именно то, как она доходила ему до плеча, подтолкнуло его к защите, и в то же время ему захотелось найти в ней убежище.

Ничто больше не имело смысла.

Джорджи прошептала что-то про себя, чего Тревис не мог расслышать, и переминалась с ноги на ногу. Прежде чем он успел попросить её повторить, она дотронулась до него. Джорджи дотронулась до него, и вокруг не было ни одной камеры. Она положила ладони на его грудные мышцы и… её губы разошлись в нервном вздохе… она провела ими вверх и по его шее, сближая их тела.

— Что ты делаешь? — хрипло сказал Тревис, от её неожиданного прикосновения он пошатнулся на ногах. — Джорджи…

Она поднялась на цыпочки, чтобы обхватить его за шею. Когда она слегка покачнулась, Тревис ничего не смог сделать, кроме как обхватить её спину защитной рукой. Другая рука последовала за ней, притягивая её к себе. Его рот зарылся в её волосы, он выдохнул, каждый его дюйм реагировал на то, что её тело так надежно прижалось к его твердым плоскостям. Хаос, бурливший в нем всю неделю, улегся, в то время как другой вид суматохи обрел форму. Она прильнула губами к его шее, и его пах сжался до боли.

Боже мой.

— Что это?

— Мы обнимаемся, — прошептала Джорджи, её губы снова коснулись его кожи. — Это всё.

— Не делай этого. Не говори со мной таким невинным голосом. Не тогда, когда все твои самые сладкие части тела прижаты ко мне в этом дразнящем член платье. — Пытаясь и не сумев сохранить осознание окружающего, Тревис наклонил бедра и прислушался к её прерывистому дыханию. — Ты меня заводишь, и ты это прекрасно знаешь.

— Я? — Джорджи откинулась назад настолько, чтобы изучать его рот — одна секунда, вторая. — Я пытаюсь быть подлинной. Разве не так девушка приветствует своего парня?

Глухие удары начались и распространились по всему Тревису. В его сердце, яичках. Черт, в обоих. Одновременно. Они оба болели, как сукин сын, поэтому всё, что Тревис смог вымолвить: — Откуда мне знать?

Джорджи провела руками по его плечам, обхватив его лицо. — Я рада, что ты здесь. Мне нравится, когда ты рядом.

С этими словами, повисшими в воздухе, Джорджи вырвалась из его объятий и вышла из гостиной, проследовав в столовую, как признанная соблазнительница. Пульс в ушах Тревиса бился девять раз на каждый её шаг, а его руки лишились привилегии прикоснуться к ней. Что, черт возьми, только что произошло? Он был готов к непростому ужину, учитывая, что её брат и сестра хотели отрубить ему голову топором. Вместо этого она вошла сюда и полностью вывела его из равновесия.

Словно в трансе, Тревис присоединился к Джорджи в столовой. В молодости он всегда сидел между Стивеном и Морти, но в этот раз место рядом с Джорджи было оставлено свободным. Они обменялись взглядами, когда он сел, сладкий румянец ещё больше окрасил её кожу и заставил его язык отяжелеть. Они должны поговорить, не так ли? К сожалению, они были наедине не дольше пары секунд. Морти и Вивиан вошли плечом к плечу, сталкиваясь друг с другом, как привязанные планеты, оба они пытались нести блюдо с жаркое. Бетани проскользнула внутрь и опустилась на свое место напротив Джорджи — но Тревис был сосредоточен на Джорджи и поэтому увидел только обеспокоенный взгляд, который та послала старшей сестре, а затем подбадривающую улыбку. Что-то случилось.

— Хорошо. — Стивен вошел в столовую и сел справа от Морти, а Кристин подплыла к стулу рядом с мужем и уселась на него с ослепительной ухмылкой. — Бетани, это ты созвала ужин. Чем ты недовольна?

— Кто сказал, что должно быть какое-то недовольство? — запротестовала Вивиан с противоположного края стола, держа бокал с вином в воздухе. — Разве мы не можем сначала обменяться любезностями? Твоя сестра надела платье, Стивен — скажи ей, что она хорошо выглядит.

Джорджи спрятала лицо за салфеткой. — О Боже. Мама.

Стивен вздохнул. — Ты хорошо выглядишь, Джорджи. Желтый цвет тебе идет.

— Ну, это не костюм клоуна. . - начал Морти, смеясь над собственным сарказмом.

Румянец исчез со щек Джорджи, и Тревис нахмурился. Прежде чем он успел сказать что-то в её защиту — что, он не знал — Стивен заговорил снова. — Это из-за этого женского клуба ты наряжаешься? Или из-за него?

— Это не из-за женского клуба. — Бетани сверлила брата взглядом. — Мы встречаемся не для того, чтобы меня свой имидж, придурок. Нам не двенадцать.

— Я просто говорю, Джорджи, ты была прекрасна в комбинезоне и… — Стивен пошевелил пальцами над головой, указывая на отсутствующий пучок Джорджи. — Кажется, ты должна нравиться кому-то за себя, а не за то, как ты выглядишь.

Тревис окинул Стивена взглядом. — Мне она нравилась в комбинезоне.

Прошло несколько мгновений. — Почему я не в этом клубе? — радостно спросила Вивиан, разрывая напряжение. — Я слишком стара?

Морти с жадностью вгрызался в жаркое, отрезая кусочки мяса. — Ты не слишком стара. Ты слишком счастлива.

Бетани успокоилась, сделав длинный вдох. — Мы не делаем макияж и не кидаем дротики в изображения мужских гениталий…

Вивиан фыркнула от смеха. — Бетани Касл.

— Вообще-то, я только что записала себя, Рози и Джорджи на Tough Mudder²¹.

— О, что это? — воскликнула Кристин. — Я хочу пойти.

Стивен хмыкнул и начал передавать гарнир. — Объясни.

Бетани села прямее. — Это забег на пять миль, включая полосу препятствий. Упражнение на сплочение коллектива. В грязи.

Джорджи побледнела. — Мы едва пережили зумбу, ты сумасшедшая.

— Эй, мы будем в порядке. — Бетани подняла свой бокал с вином. — Следующая пятница в Бетпейдже. Приглашаем вас всех прийти и поболеть за нас.

— Я буду там, — автоматически ответил Тревис. Если Джорджи собиралась пробежать пять миль и прыгать через стены в летнюю жару, она могла получить травму. Илиобезвоживание. При мысли об этом у него почти пропал аппетит. Когда он поднял взгляд от ложки с картофелем на тарелку, то увидел, что Стивен и Морти смотрят на него. — Что? Она может вывихнуть лодыжку или… — В комнате воцарилась тишина, ножи и вилки перестали стучать о тарелки. Иисус. Возьми себя в руки, чувак. Он передал миску и принялся копаться в массивной горе картофеля, которую он, очевидно, наваливал целую минуту. — Никогда не знаешь, что за медицинские пункты у них в этих местах, — хрипловато закончил он.

— Ты не будешь делать это, — гаркнул Стивен на Кристин, но затем смягчил свой тон. — Пожалуйста.

Кристин подперла рукой подбородок. — Посмотрим.

— Разногласия, — пробурчал Морти. — Бетани, твой клуб создает разногласия.

— Это не только её клуб, — сказала Джорджи. — Мы начали его вместе.

— Ты будешь следовать тому, что делают твои старшие брат и сестра. Они должны подавать хороший пример младшим.

— Ей двадцать три года, — заметила Бетани. — Если бы это была викторианская Англия, она бы считалась старой девой.

В смехе Джорджи не было обычного блеска. — Ты могла бы опустить эту часть.

Тревис в перерывах между укусами слушал, как вокруг него разворачивается разговор. Прошли годы с тех пор, как он был в гуще перебранок Каслов, но их пренебрежительное отношение к Джорджи стало для него более значимым теперь, когда он знал, как это повлияло на неё. Она изменилась. Повзрослела. Какого черта они не замечали этого? Нахмурившись, Тревис снова вонзил вилку в картофель.

— Теперь, когда все деликатесы переданы и разложены по тарелкам… — Бетани прочистила горло. — Давайте поговорим о причине, по которой мы все здесь собрались. Сразу хочу сказать, что это никому не понравится. Просто пристегнитесь — мы справимся с этим.

Джорджи отложила вилку и скрестила ноги, привлекая внимание Тревиса. Желтый подол её платья задрался вверх, почти до бедра, мышцы бедра напряглись… и у него пересохло во рту. Но язык её тела говорил о том, что она готовится к битве за сестру, и это осознание пустило поток химических веществ в его кровь. Джорджи, готовящаяся к спору, заставила его насторожиться, ведь они стали товарищами по команде. Не так ли?

— Речь идет о том, чтобы возглавить свою собственную постройку? — проговорил Стивен.

— Да.

— Что? — Морти склонил голову. — Боже, дай мне сил.

— Я несколько раз просила Стивена дать мне возможность провести собственный ремонт от начала до конца, но он отказался. Поэтому я решила приобрести свою собственную собственность и действовать вне рамок "Brick & Morty".

Предательство на лице Морти было трудно наблюдать. Он медленно отложил вилку и откинулся в кресле, сложив руки на столе.

— Ты инсценируешь, — мягко сказала Вивиан. — Ты сама выбрала эту роль.

— Я знаю, что выбрала, но теперь я хочу попробовать больше.

— Может быть, это была ошибка — оставить бизнес моим детям, — сказал Морти. — Это то, о чем ты говоришь? Я в отставке всего несколько лет, а вы уже расформировываете компанию.

— Бетани хочет более активную роль. Это противоположно расформированию, папа. Это…

Морти поднял руку. — Дай взрослым поговорить, Джорджи.

Кулак Тревиса хлопнул по столу так быстро, что все подпрыгнули. Он не планировал этого. Но гнев прорвался через него так быстро, что его рука двигалась сама по себе. И это единственное действие не погасило его ярость. Ни на йоту. — Я очень уважаю вас, мистер Касл. Больше, чем собственного отца. Но я не могу сидеть здесь и слушать, как вы обращаетесь с Джорджи, словно её голос не имеет никакого значения. Вы выше этого. И она, черт возьми, слишком важна, чтобы с ней обрывали разговор или разговаривали как с ребенком.

Каждый по-своему отреагировал на его вспышку. Стивен уставился на него, удивленный и задумчивый. Бетани, казалось, была готова поддержать, Морти — как следует отчитать. Но Тревис не мог оторвать своих чертовых глаз от Джорджи достаточно долго, чтобы заметить многое из этого. Он разозлился ещё больше, потому что эта девушка, которая заставила его вылезти из своей норы все эти недели назад, выглядела такой благодарной, хотя должна была ожидать, что кто-то придет на её защиту. Она заслуживала этого и даже больше.

— Тревис прав, — сказал Морти, выражение его лица было раскаивающимся. — Джорджи, я прошу прощения. Пожалуйста, закончи то, что ты собиралась сказать.

Джорджи и Тревис смотрели друг на друга со времен Великого инцидента с кулаком. Господи, ему нравилось быть на её стороне. Ему нравилось, что она слишком сильно на это рассчитывает. Ему также нравились эти красивые приоткрытые губы. Воспоминание о том, как они прижались к его губам, заставило кровь прилить к его члену. И вот у него стояк из-за младшей дочери на семейном обеде Каслов. Ничего не поделаешь. Её платье задралось так высоко на ноге — достаточно, чтобы увидеть тень между бедер. На несколько дюймов выше были её трусики. Её мокрая киска.

Я знаю, что ты мокрая, малышка.

— Я… — Джорджи прочистила горло. — Я просто хотела сказать, папа, что… — Бетани хмыкнула в свою салфетку, и Джорджи бросила на неё взгляд. — Бетани любит " Brick & Morty", и она — одна из главных причин его успеха. Она хочет помочь ему расшириться. Если Стивен уделит ей время и подскажет, как лучше это провернуть, они смогут удвоить количество проектов, за которые берется компания. Она никогда ни в чем не терпела неудачу, несмотря на отношения…

— Спасибо, сестренка.

— Бет заслужила шанс. — Джорджи переключила свое внимание на Стивена. — Ты ненавидишь перемены и нуждаешься в контроле. Мы все это понимаем. Но это не похоже на веревочные качели на озере, когда мы были детьми — и да, я всё ещё злюсь, что ты заставил нас пройти через лист регистрации, чтобы занять очередь. Это были веревочные качели, чувак. Но теперь мы взрослые и не должны сдерживать друг друга во имя традиций. Компромисс, Стивен.

— Я подумаю об этом, — сказал их брат через мгновение, снова приступая к еде. — На данный момент этого будет достаточно.

— Хорошо, — ответила Бетани отрывистым кивком.

— Хорошо, — повторили все за столом, кроме Тревиса.

Прошло несколько секунд тишины.

— Где Коко? — спросила Вивиан, оглядывая комнату. — Мы привели собаку с заднего двора, Морти? — Она не стала дожидаться ответа. — Джорджи, не могла бы ты выйти и поискать Коко? Не дай Бог, она съела эти поганки…

— Конечно, мама.

Джорджи уже встала из-за стола и направилась в сторону гостиной. Не в силах удержаться от того, чтобы не проследить за её передвижением, Тревис всё же поймал взгляд Вивиан.

Она подмигнула ему.

Находясь между смехом и шоком, Тревис бросил салфетку на стол. — Я пойду помогу ей.

Глава 18

О Боже.

Джорджи влетела на задний двор и криком позвала Коко по имени. Её колени были похожи на пар, а сердце громко стучало в грудной клетке. Если бы мама не отправила её на улицу, она бы вспыхнула. Потребность сосредоточилась между её ног, пульсируя, дергая и не давая покоя. Как она собирается выдержать остаток ужина, когда Тревис сидит так близко и ведет себя как герой?

— Коко? — позвала она, оттягивая вырез на шее и впуская холодный воздух в декольте. О, круто. Только посмотрите — её соски были каменными. — Иди сюда, девочка.

Ничего. Нигде не звенит собачий ошейник.

Она прошла дальше на задний двор, свернула налево и направилась вниз по небольшому склону к бассейну. Проходя мимо высокого дуба, на который она лазила в юности, она навеяла столько воспоминаний. Единственное из них, которое она могла вызвать в этот момент, касалось Тревиса. Как она пережила начало сексуального пробуждения, сидя на этом дереве в подростковом возрасте и с тоской мечтая о том, чтобы у неё была грудь.

Кульминация её лихорадочных мечтаний перешла на более взрослую территорию однажды днем, когда Джорджи попросили навести порядок на чердаке родителей. Она нашла коробку старых VHS-кассет, среди которых была кассета с надписью СТРАХ. Поскольку родители ушли на целый день, она включила древний видеомагнитофон, который Морти и Вивиан больше не использовали, но всё равно не выбросили. Стивен был не единственным членом семьи, который ненавидел перемены. Она была приятно удивлена, узнав, что в фильме снялись Марк Уолберг и Риз Уизерспун, и решила, что кассета, скорее всего, принадлежит Бетани — но примерно на часовой отметке произошла сцена.

Тот, что на американских горках, когда Марк использует свой палец на Риз.

До того момента в родительской берлоге Джорджи даже не знала значения слова "возбужденный". И, о Боже, чувство вины. Уолберг сыграл в фильме самого жестокого социопата, но Джорджи так сильно возбудилась, что пересматривала эту сцену девять раз. Наконец она закрыла глаза, перевернулась на спину и представила, как Тревис разыгрывает эту сцену с ней. В его форме "Ураганов". Опустив руки в джинсы, она испытала первый в своей жизни оргазм на полу в родительской комнате под кассету VHS, в то время как интернет, полный бесплатного порно, находился всего в нескольких футах от неё.

Почему она никогда не могла сделать всё по-простому?

Вместо того чтобы бежать далеко и быстро от недоступного мужчины, она решила показать ему, что быть доступным не так уж плохо. Пригласив его на кофе и привести на ужин сегодня вечером, она намеревалась доказать Тревису, что он не обязан провести свою жизнь будучи передаваемым из рук в руки. Но она надеялась удержать хотя бы малую часть себя в этом процессе. Чтобы смягчить удар, когда он в конце концов уйдет. Или найдет кого-то ещё. Или окончательно поймет, что отношения — это не его конек, будь то неуверенность или нет. Но удержать себя от парня, который почти разбил фарфор, заступаясь за неё?

Это будет не так-то просто.

Каждый раз, когда она была с Тревисом, он открывал что-то ещё. Часть прошлого, надежду на будущее, нежность. Сегодня вечером он доказал, что ему не всё равно. Он пришел ради неё. Она считала себя влюбленной в развязного бейсболиста, но она была опасно близка к тому, чтобы влюбиться в этого нового, более сложного мужчину. Он был глубже, чем её юношеский идеал Тревиса.

Позади себя Джорджи услышала, как открывается и закрывается раздвижная стеклянная дверь. Она остановилась и повернулась, её пульс взлетел в другую стратосферу, когда Тревис спустился за ней по склону. Голод на его лице заставил Джорджи сделать шаг назад. О. Очевидно, у неё была эта штука с соблазнением. Это уже закрепилось. Вперед, команда.

Как только Тревис поравнялся с Джорджи, он наклонился и перекинул её через плечо. — Куда?

Она пыталась и не смогла игнорировать новый вид его задницы. — Г-де собака?

— Собака закрыта в задней спальне, — ответил он терпеливым, но лаконичным тоном. — Её нет на заднем дворе.

— Тогда почему мама послала меня сюда?

Тревис ничего не сказал.

— О. — Джорджи вытянул слово. — Дамы и господа, моя мама — сводница.

— Домик у бассейна или гараж, Джорджи?

Не было никаких сомнений в том, почему Тревис искал уединенное место, и это заставляло её кровь гореть сильнее. Хотя, поскольку она находилась вверх ногами, большая часть этой горячей крови прилила к голове и вызвала головокружение. Пусть будет так. Она только что высказала свое мнение на семейном собрании, а теперь Тревис хочет её поцеловать. Если это не повод для прилива крови к голове, то она не знала, что это. — Я… эм… домик у бассейна, наверное?

Через несколько секунд они переступили порог крошечной хижины для переодевания. Дверь с грохотом захлопнулась за ними, и они оказались в темноте. И подвиньтесь, Марк и Риз, потому что она никогда в жизни не была так готова взорваться. Тревис тяжело дышал, когда стаскивал Джорджи со своего плеча, её ноги обхватили его талию по пути вниз. Мягкая плоть прижалась к твердой под звуки стонов и хныканья. Медленное скрежетание готовых частей, а затем полное задыхание. Рычание. Он сделал выпад и впечатал её спиной в стену, и их рты сомкнулись в лихорадочной схватке.

Разум Джорджи едва мог функционировать от страсти. Интенсивность. Её чувства превратились в чистые листы, не знающие ни прикосновений, ни вкуса. Они с нетерпением ждали, когда Тревис научит их новым способам — и он научил. Его рот двигался с чувственным намерением, давая ей качество, а не количество. Он затягивал и наслаждался каждым танцем их языков, каждым сплетением их губ. Каждый вздох, который они прерывали, чтобы сделать. Смакуя, прижимаясь лбами друг к другу, впиваясь в её рот, его дыхание прерывалось, горло работало. Заставляя её чувствовать себя первой и последней женщиной, которую поцеловали за всю историю человечества. И всё это время его грубые руки взбирались по её ногам, нетерпеливо огибая её бедра, чтобы сжать её попу. Придавая ей форму своими пальцами и ладонями.

— Открой глаза и посмотри на меня, Джорджи Касл. — Голос Тревиса доносился до неё в кромешной тьме, не оставляя места для глупостей. Она никогда не видела его таким — сосредоточенным и решительным. Серьезным. Может быть, немного нервным. — Посмотри на меня.

— Я смотрю, — прошептала она, гадая, знает ли он, что его эрекция сильно давит на шелк её трусиков, и понимает ли он, что сейчас не самое подходящее время для разговора. — Я здесь. Я смотрю, — всё равно вздохнула она.

— Хорошо. — Он поцеловал её один раз — крепко — затем вернулся к серьезному лицу. — Я не могу этого сделать. Я не могу остановить себя от того, чтобы взять тебя. — Он застонал ей в губы, используя свою хватку за её нижнюю часть, чтобы перетащить её выше на свои колени. — Мне так чертовски нужно быть внутри.

В её мозгу посыпались искры, как будто кто-то плеснул кофе на панель управления, которая удерживала её в реальности. — Правда?

Тревис сильно толкнулся между её бедер, прижимая её к стене своими бедрами. — Не спрашивай меня об этом снова, когда я явно хочу трахать тебя до следующего Рождества.

— Сделай это, — задыхалась она. — О Боже.

— Я Сделаю. Когда смогу не торопиться. — Он приподнял бровь и посмотрел на неё многозначительным взглядом. — Девственница.

— Точно. Я забыла.

— А я нет. — Он медленно вращал бедрами по кругу, скрещивая их нижние части тела. — Я почти всё время думал об этом.

Бедра Джорджи начали дрожать, вместе с её внутренностями. — Это… хм… Хорошо?

— Хорошо. — Его рот приподнялся в наглой ухмылке. — Конечно, малышка.

Другими словами, как только у Тревиса появилась возможность, он собирался превратить её в бурлящую лужу из конечностей и органов. Замечено. — А что мне делать до тех пор?

Тревис подался бедрами назад, позволяя ей опустить ноги, но держа её спину вровень со стеной. — Тебе нужно что-нибудь? — Он провел кончиками пальцев по внутренней стороне её бедра. — Я помассирую пальцами нужное место, пока мы кое-что выясним.

— Как… — Она втянула воздух, когда его пальцы проникли в её трусики, а средний скользнул прямо по влажной щели её половых губ. — Что?

Он хмыкнул ей в ухо. — Ты. Искушаешь меня сдаться и трахнуть тебя.

Внутренние стороны бедер Джорджи задергались в спазме. — Да.

— Считай, что это сделано. Я собираюсь сдаться, как ублюдок. Я должен. — Он задыхался несколько ударов. — Но наша первоначальная сделка… она должна остаться в силе. — Между его бровями образовалась линия. — Джорджи, я хочу, чтобы ты поняла, даже если это продлится только до ужина с главой сети, это будет самое долгое, что я когда-либо был с кем-то в таком плане.

— Как?

— Это будет больше, чем просто интрижка. — Она услышала, как он сглотнул. — Наше будущее выглядит по-разному, Джорджи. У меня нет семейного гена, а у тебя… эта традиция у тебя в крови. Я не могу быть этим для тебя, но будь я проклят, если ты пожалеешь об этом. О нас. Впустив меня в свою постель. Пока это длится, скажи мне, что тебе нужно, чтобы почувствовать себя… важной.

Ты. Только ты. Каждая частичка. — Быть на моей стороне во время семейной дискуссии, — прошептала она. — Это было действительно хорошее начало.

Из его горла вырвался презрительный звук. — Не приписывай это мне, Джорджи. Это нужно было сделать. Что ещё?

Подушечка его среднего пальца прощупывала её вход, скользя влагой до её клитора и полируя его легкими круговыми движениями. — Ухххх. — В глубине живота Джорджи закрутился болт, и её шея начала терять силу. — Э. Я не знаю. Романтические жесты? Это?

— Да. — Он не был уверен на сто процентов. — Цветы и всё такое, да?

Джорджи хихикнула. — Слепые ведут слепых.

Рот Тревиса прервал её смех. Он широко раздвинул её губы, оставив их там на несколько вдохов, а затем щелкнул их языками. Всего один раз. Упрек. Обещание. Если бы не его тело, прижавшее её к стене, она бы упала от его чистой, неприкрытой сексуальности. — У меня есть ещё два вопроса. И одно эгоистичное требование. Ты готова?

— Да. — Его средний палец набрал темп на её клиторе, глубоко и тщательно обрабатывая его со всех сторон, средину, время от времени, слегка пощипывал его. Честное слово, Тревис, казалось, был настолько сосредоточен на том, что выходило из её рта, что она не могла понять, как он так эффективно справляется с многозадачностью. Бог секса. Её фальшивый парень действительно был Богом секса. — Действительно да.

— Вопрос первый. Ты натерла эту киску для меня?

Она посмотрела на него сквозь ресницы. — Угу.

Он издал дрожащий выдох. — Правильный ответ. — Его указательный палец медленно и долго скользил внутри неё, в его горле зародился рык. — Я собираюсь поклоняться этой штуке в следующий раз, когда мы будем вместе.

— Видишь? Романтические жесты, — вздохнула она. — Ты уже профессионал.

Смех Тревиса был затяжным. — Я новичок в девственницах, и, блять, раз уж мы заговорили об этом, ты так крепко обхватила мой палец, что я, наверное, никогда больше не посмотрю в глаза твоему отцу. — Он тяжело выдохнул. — Как ты… представляешь свой первый раз?

От восторга, прозвучавшего в тоне Тревиса, у Джорджи защемило в груди. Как можно было списать этого человека со счетов? Независимо от того, были ли у них настоящие, серьезные отношения или нет, он хотел, чтобы её первый раз был незабываемым. Однако она не могла сказать ему правду. Что она представляла себе первый раз с ним с тех пор, как достигла половой зрелости. Хотя момент требовал определенной доли правды, поэтому она постаралась. — Не смейтесь, но я всегда представляла себе это на диване. Типа, два человека, которые не могут себя контролировать, и прикосновения выходят из-под контроля…

— Ты хочешь смотреть “Нетфликс” и попрощаться со своей девственностью.

— Не осуждай меня.

— Я и не сужу. — Его рот приподнялся на одном конце, когда он медленно наклонился, чтобы поцеловать её, соединяя их губы в тщательном, кружащем разум танце. — Я просто хочу дать представителю то, что она хочет. Пока она не станет голым маленьким беспорядком подо мной.

— О. — Плоть Джорджи сжалась вокруг его пальца, низкая, настойчивая пульсация становилась всё тяжелее и тяжелее, пока не потребовалось сдвинуть её бедра ближе друг к другу. Она хорошо знала предупреждающие признаки оргазма, но ей никогда не приходилось говорить во время оргазма. Или чтобы другой человек держал её на грани, как будто целью было наслаждение, а не достижение оргазма как можно быстрее. — И твоё эгоистичное требование?

Его язык прошелся по изгибу её нижней губы. — Я очень вежливо прошу тебя позволить мне отремонтировать твой камин, Джорджи, — сказал он. — Уволь отца-одиночку.

Сердце Тревиса бешено колотилось в груди, посылая вибрации в её тело. Это было так важно для него? Неужели? — Да. Хорошо, — прошептала она, и её любопытство усилилось, когда он облегченно выдохнул. — Хорошо, моя очередь, — пробормотала она. — Я не… Я имею в виду, пока это происходит. Если бы ты мог… и я не ревную…

— Что? — Интенсивные голубые глаза буравили её. — Просто скажи это.

Наберись храбрости, девочка. — Может, это буду только я — для тебя — прямо сейчас?

Тревис сузил взгляд на Джорджи, стук-стук-стук зазвучал громче, передаваясь от его тела к её. — Никто, блять, не прикасается ни к одному из нас, пока мы не решим иначе. — Он просунул в неё второй палец и надавил с силой — удерживая — вырывая вздох из её рта. — Это работает для тебя?

— Да, — смогла проговорить Джорджи, её бедра начали двигаться вверх и назад, ища трения. — Мне так хорошо. Тревис.

Он накрыл её рот своим, его толстый большой палец начал водить взад-вперед по её чувствительному клитору. — Сделай мою руку влажной.

— О… да. — Её живот стал впалым, чресла скрутило. — Да, хорошо.

— Ты такая чертовски тугая, малышка, — простонал Тревис, поглаживая кончиками пальцев нужную точку внутри неё. То, что превращало каждую клеточку её тела в незапертый пожарный гидрант в летнее время, открывая шлюзы для новых ощущений. — Тебе лучше выбрать скучный фильм, потому что ты не увидишь ни минуты из него. Как только мы завтра ляжем на этот диван, и я буду сверху на тебе.

— Точно. — Она схватилась за унцию концентрации и промахнулась. — "Холодная гора" бесплатно на “Нетфликс”. Это должно подойти.

Последнее слово она произнесла с трудом. Дрожащая глазурь двигалась вверх и над её головой, одновременно возбуждая и пугая. Тревис, казалось, почувствовал, что Джорджи достигла пика, потому что он стиснул её челюсть, затем провел открытым ртом по её шее, в то время как его пальцы продолжали медленные толчки в её жар, а большой палец терзал её клитор. — Позволь этому случиться, малышка. — Он провел зубами по основанию её шеи — прямо по пульсу. — Когда мы вернемся в дом, я буду знать, что ты сидишь за обеденным столом своих родителей и всё ещё немного капаешь в свои шелковые трусики.

Тревис осторожно впился в неё зубами.

Плоть Джорджи сжималась с такой силой, что на глаза навернулись слезы, а силы стоять испарялись. Тревис держал её, обхватив сильной рукой за талию, а волна экстаза накатывала на неё, как стихийная сила. Как и в прошлый раз, в ней проснулся врожденный инстинкт желания доставить удовольствие Тревису, поэтому она вслепую нащупала его эрекцию и нахмурилась, когда он схватил её за запястье и отдернул его. — Нет, нет, — поддразнил он её возле уха. — Тебе не сойдет с рук, если ты подрочишь мне. В следующий раз я хочу всё. Хочу, чтобы ты лежала на спине и принимала меня глубоко.

Если бы она была в здравом уме, она могла бы даже смутиться от того, насколько мокрой она оставила массирующую руку Тревиса и его пальцы, но он, казалось, жаждал этого. Доказательством тому был каждый лизнувший её рот язык, каждый торопливый выдох в её волосы. — О Боже. Я-ты… Сделал это так… Вау.

Он щелкнул зубами по мочке её уха. — Уволь отца-одиночку.

— Готово, — прохныкала она. — Никаких отцов-одиночек.

— Хорошая девочка.

Долгие, головокружительные мгновения спустя Тревис расправил её трусики, используя полотенце с соседней полки, чтобы вытереть внутреннюю поверхность её бедер. Он даже провел большими пальцами по лицу Джорджи, чтобы поправить макияж. Расчесал пальцами её волосы. И он проводил её обратно в дом, положив руку на её попку. Его улыбка была такой самоуверенной и успокаивающей, что она, должно быть, представила себе легкую дрожь в кончиках его пальцев.

Глава 19

Новое сомнение возникало каждый раз, когда высокие каблуки риэлтора щелкали по паркетному полу.

Она не могла этого сделать. Платить аренду за офисное помещение было бы слишком тяжело. Она была клоуном, во имя всего святого. У клоунов не было офисов.

Но у успешных владельцев развлекательных компаний они были. Именно этого она и хотела, не так ли? Чтобы у её будущих постоянных сотрудников было солидное место, где они могли бы приходить на работу, проводить совещания, хранить оборудование. Место, где она могла бы встречать клиентов и обсуждать варианты празднования дня рождения их ребенка — и не только. На момент утреннего собеседования у неё уже были жонглер, фокусник и два пародиста диснеевских принцесс, работающие на разовой основе. Не было никакого правила, которое бы гласило, что они должны останавливаться на днях рождения. Возможности были безграничны.

Тем не менее, в двухкомнатном помещении над магазином бубликов не было ни клочка мебели. Она будет собирать мебель из Икеи, пока не станет свободно говорить по-шведски. На неё будет оказываться давление. Если бы месяц был тяжелым, пришлось бы чем-то жертвовать. Если сотрудник не сможет выполнить свою часть контракта, увольнение ляжет на её плечи. Это был звездный час.

Джорджи поняла, что риэлтор наблюдает за ней через освещенную солнцем комнату, за которой в двух одинаковых окнах виднелась Главная улица.

— Хм… — Джорджи повернулась кругом. — Сколько квадратных футов, вы сказали?

— Одиннадцать сотен. — Риэлтор нажала несколько кнопок на своем телефоне. — Вроде как уютно, но зимой вы будете благодарны за это.

— Верно.

Боже, она чувствовала себя не в своей тарелке. Она надела свободное летнее платье и уложила волосы, надеясь, что аккуратный вид придаст ей уверенности, но всё равно чувствовала себя немного запуганной полированным риэлтором. Женщина даже не смотрела Джорджи в глаза. На кончике языка у неё вертелось желание поблагодарить риэлтора за уделенное ей время и пообещать позвонить с решением позже, но это был повод убежать. Чтобы избежать принятия решения. Это место идеально подходило для её нужд; ей просто нужно было сделать шаг.

Джорджи подошла к окну и посмотрела на город, который она так хорошо знала. Он расплывался, пока она не увидела в нем только свое отражение. Как сильно она изменилась внешне. А изменилась ли она внутри?

Она глубоко вздохнула и закрыла глаза, ища что-то — что угодно — что могло бы заставить её поверить, что она способна арендовать это помещение и превратить свой маленький бизнес в процветающий.

В её воображении кулак Тревиса опустился на её семейный обеденный стол.

Она, черт возьми, слишком важна, чтобы с ней обрывали разговор или разговаривали как с ребенком.

По спине Джорджи пробежала дрожь. Голубые глаза Тревиса смотрели на неё так, словно она была важна, не так ли? Как будто ему не только интересны её мысли, но и… необходимо их знать. Она взяла на себя коварную миссию заставить Тревиса поверить в себя, но он постепенно делал то же самое для неё. Они ведь делали это друг для друга, не так ли?

Она отвернулась от окна, всё ещё не уверенная, сможет ли она спустить курок. Риэлтор подняла голову с любопытным выражением лица, и Джорджи начала паниковать, но не успела, услышав стук высоких каблуков по лестнице здания. Через пару секунд в офис ворвалась её сестра. — Привет, Джорджи. — Она сверкнула зубами на риэлтора. — Привет.

Другая женщина стояла более прямо. — У вас была назначена встреча?

— Она моя сестра, — ответил Джорджи, понижая голос только для ушей Бетани. — Что ты здесь делаешь?

— Просто была по соседству. — Бетани демонстративно сняла свои огромные солнцезащитные очки и осмотрела весь офис одним движением каблука. — Сколько они просят за аренду?

Джорджи назвала цифру, и Бетани поджала губы, обняв Джорджи за плечи и отвернув их от риэлтора. — Это приличная цена, но мы можем добиться большего.

— Не в городе, мы не можем.

— Нет. Ты платишь за то, чтобы быть на Главной улице. Я понимаю. — Она столкнула их бедра вместе. — Ты не была вовлечена в оборот Brick &Morty, но никто никогда не соглашается на начальную цену. Даже когда я обставила его так, что он выглядит как с обложки журнала "Дом и сад".

Джорджи огляделась. — Но это же аренда.

— Правила созданы для того, чтобы их нарушать.

Находила ли Бетани когда-нибудь время, чтобы научить её чему-то без прямого указания матери? Джорджи так не думала. Впрочем, это вовсе не было принуждением. Это были просто две женщины, которые разговаривали, работая над общей целью.

Бетани пришла помочь ей, потому что хотела этого, и уже одно это заставило Джорджи почувствовать себя достойной. Избранной. Как будто она имела полное право находиться здесь, принимая решение арендовать коммерческое помещение и выйти на неизведанную территорию.

Прилив уверенности дал Джорджи идею.

Стоя выше, чем прежде, она повернулась к риэлтору. — "Brick &Morty " — наша семейная компания. Если вы сможете убедить владельцев этого здания скинуть 10 % с цены аренды, я поговорю с моим братом, Стивеном, о том, чтобы он добавил вас в список предстоящих домов.

Губы риэлтора разошлись. — Вы Джорджи Касл. Я… — Она уже набирала номер в своем телефоне. — Я не сложила это вместе. Позвольте мне посмотреть, что я могу сделать.

Бетани издала низкий свист. — Черт, девочка. Я собиралась предложить пятипроцентную скидку, предложив заплатить наличными. — Она сжала Джорджи. — Я горжусь тобой.

Джорджи моргнула, чтобы вернуть влагу в глаза. — Спасибо.

Романтические жесты.

Точно.

Тревис знал о романтических жестах столько же, сколько о весенних модных тенденциях. Но он отказался от невозможной борьбы за то, чтобы держать свои руки подальше от Джорджи. Это было то, что, как она утверждала, нужно, чтобы всё было правильно. И вот он здесь. В её доме. Взлом и проникновение.

Он покрутил кольцо с ключами на указательном пальце и задумчиво посмотрел на яркую, красную входную дверь. Фальшивым парням разрешалось приходить без предупреждения, не так ли? Она не будет против. Возможно.

И это не было похоже на то, что он пришел сюда, чтобы поваляться в её простынях или украсть её трусики, пока её не было дома. У него было задание. Содержимое кузова его грузовика было достаточным тому доказательством. Он проснулся сегодня рано утром и постучал в парадную дверь Каслов, с облегчением увидев, что открыла Вивиан — он не солгал Джорджи, что ему нужно время, прежде чем смотреть в глаза её отцу. Впрочем, возможно, это всегда было бы непросто, поскольку он планировал сделать с Джорджи всевозможные неблаговидные вещи. Начиная с того момента, когда она вернется домой с вечеринки по случаю дня рождения, на которой она работала.

Но он хотел добиться какого-то прогресса до этого.

Тревис вставил ключ в замок и повернул его, войдя в дом. Он прошел через тихий интерьер, улыбнулся, переступив через пару клоунских ботинок, и прошел через задний вход во двор. Открыв боковые ворота, он начал переносить материалы из своего грузовика, установив настольную пилу и ленточную шлифовальную машину на задней лужайке. Перенести последний предмет самостоятельно было непростой задачей, потому что было трудно ориентироваться на поворотах с веткой дерева на плече, но он справился.

Несколько часов спустя он распилил ветвь дерева на равные куски древесины и начал процесс шлифования грубого волокна, делая его гладким на ощупь. Он взял один перерыв на воду, только чтобы понять, что у него нет воды. Не оставалось ничего другого, как пробраться по опилкам и грязи на кухню Джорджи, чтобы достать бутылку прохладительного напитка. Пока он стоял в крошечной кухне со старинными светильниками и табличкой над плитой с надписью “О, РАДИ ВИЛКИ” (прим. пер. “О, РАДИ БОГА”), у Тревиса появилась идея. Позвонив по телефону в местный ресторан, он вернулся на улицу и снова приступил к шлифовке.

Романтические жесты. Это должен быть один из них, верно?

В его жизни было не так уж много таких случаев. Однажды, во время его первого сезона в команде "Ураганы", товарищ по команде сделал предложение своей девушке перед посадкой в автобус. Он опустился на одно колено прямо перед друзьями, которые потом безжалостно дразнили его всю дорогу до аэропорта. Хотя предлагающему было наплевать. Он был просто счастлив получить "да", невзирая на последствия. В то время Тревис не мог поверить, что мужчина может добровольно связать себя узами брака. Он подумал, что этот парень дурак.

Он всё ещё так думал. Но он мог бы признаться себе, что был бы не прочь увидеть Джорджи такой счастливой.

На самом деле, он жаждал этого. И это напугало его до усрачки. Тревис выключил шлифовальный станок и сделал глоток воды, проведя запястьем своей рабочей перчатки по лбу. Большая, толстая доска лежала на боку в траве, узлы и возрастные кольца, видимые в каждом великолепном дюйме — эта часть служила каминной полкой. Однажды Джорджи поставит на него фотографии своих детей в рамке. Зимой она будет разжигать огонь, проводя пальцами по глянцевой текстуре. Вспомнит ли она о нем?

Он снял рубашку из-за жары, но внезапный холод заставил его пожалеть об этом. Он отошел от оборудования, постукивая бутылкой с водой по бедру. Он больше не видел вокруг себя укрытый тенью задний двор. Когда-то давно отец Тревиса, вероятно, проявлял романтическую инициативу для его матери. Возможно, приносил ей цветы и водил на свидания.

А потом появился Тревис и положил всему этому конец, не так ли? Не только исчезло всякое подобие романтики, но и началась тотальная война. В памяти всплыло воспоминание, ничем не отличающееся от бесчисленных других, крутившихся в его голове. После первой разлуки его мать и отец хотели встретиться с друзьями в один и тот же вечер.

“ — Возьми его с собой.

— Не сегодня. Мне это нужно.

— Мне тоже нужно уехать. Он у меня уже четыре ночи подряд!

— Ого, целых четыре ночи. Это называется отцовство!

— Ты проповедуешь меня? Какая мать не хочет заботиться о своем сыне?

— Может быть, мать, которая хочет вернуть свою жизнь. Как насчет этого?”

Знакомая рука легла на плечо Тревиса, и он обернулся, дыша так, словно только что взбежал на склон горы. Джорджи смотрела на него, держа руки в воздухе. Тревис тяжело сглотнул, борясь с желанием подхватить её на руки и зарыться лицом в любую её часть, которая была ближе всего. У неё был такой свежевычищенный вид, как будто она только что стерла клоунский грим. Маленькие вьющиеся волоски вокруг её лица были влажными, ресницы в комочках, губы розовые и приоткрытые. Угасающий солнечный свет освещал её и заливал обнаженные ноги, подчеркивая беспокойство в её глазах.

— Привет, — пробормотала она. — Ты здесь.

Тревис прочистил горло, но не избавился от ржавчины. — Да. — Она с любопытством наблюдала за ним, видя слишком много, и у него не хватало духу объяснить, что его потрясло. Поэтому он заставил себя улыбнуться, прежде чем она успела спросить. — Я здесь.

Она провела взглядом по его груди и животу, и её щеки окрасились.

— Ты здесь.

— Ты уже сказала это.

Она зажмурила глаза. — Я… просто подтвердила.

Это было невероятно. Одна минута рядом с Джорджи, и тепло вернулось в его кровь, заставляя его чувствовать себя нормальным. Уравновешенным. — Разве ты не собираешься спросить о строительстве, которое ведется на твоём заднем дворе?

— Что? — Она вздрогнула, впервые увидев технику и пиломатериалы. — О! Ты? Нет. Это мой каминная полка, над которой ты работаешь?

Тревис кивнул один раз. — Узнаешь дерево?

Её взгляд переместился на его колени. — Подожди… что?

— Дерево для полки, малышка. — Раздался смех. — Господи, нам лучше пробить эту карту целомудрия, пока у тебя не случился нервный срыв.

Она вскинула руки. — Ну, я ничего не могу с собой поделать! Ты превратил мой совершенно невинный задний двор в порно про строителей. Всё, что нам нужно, это немного легкого джаза.

— Фу. Что за порно ты смотришь?

— Такое, как у респектабельных леди.

— Лгунья.

Джорджи преувеличенно легко взмахнула волосами. — Нет, я не узнаю дерево. Где ты его взял?

Тревис сделал шаг в её сторону, прекрасно понимая, что они недостаточно соприкоснулись, чтобы ему понравилось. Отвлекаясь на то, как сильно ему нужно, чтобы их кожа была прижата друг к другу, он не следил за своими словами. — Я постоянно думал о тебе.

— Спасибо, — прошептала она, качнувшись вправо. — Я тоже о тебе думала.

Он поймал Джорджи, удерживая её в вертикальном положении. — Помнишь то лето, которое ты проводила на дереве во дворе у родителей? Ты сидела там, свесив ноги, и читала те книги… Что это были за книги?

— Это были журналы "Seventeen", которые я украла у Бетани и спрятала в книгах. Я проходила личностные тесты снова и снова, пока не получила нужный мне ответ.

Застигнутый врасплох, он рассмеялся. — Ты не спускалась с дерева, пока Вивиан не пригрозила отдать твой ужин собаке.

Между бровями Джорджи образовалась линия, её взгляд переместился на доску, которую он шлифовал. — Тревис Форд. — Она прижала руку к груди. — Что ты сделал?

— Убедить Вивиан позволить мне спилить ветку стоило некоторых усилий, но я указал ей на то, что у неё на заднем дворе около пятнадцати деревьев, и она уступила.

Лицо Джорджи оказалось между его потными грудными мышцами, её руки были неподвижны. — О нет. Я ненавижу плакать. — Её выдох прошелся по его животу. — О Боже, это приближается. Я не могу остановить это.

Облегчение овладело Тревисом, и он притянул её ближе, потому что если её не волновал запах его ручного труда, то и его тоже. — Тебе нравится?

— Я люблю это. Я боготворю это. Спасибо.

Влага её слез скользила по его коже, и время, казалось, замедлилось. Так медленно, что он мог слышать каждый удар своего пульса, мог сосчитать каждую прядь волос на её макушке. — Ты прощаешь меня за то, что я пропустил встречу?

Её слова были приглушенными. — Я уже простила тебя.

— Да, но сейчас ты действительно имеешь это в виду. Это не обида.

— Ты говоришь так, будто я дулась.

Он пытался удержаться от того, чтобы не поцеловать её в лоб. Это был слишком интимный жест, и он прекрасно понимал, что здесь нет камер. Они были только вдвоем. Но у него не было ни единого шанса побороть свои порывы, когда она выглядела такой нежной. Его губы прижались к месту ниже линии роста волос и задержались, а его руки притянули её ближе. — Ты немного дулась.

Джорджи ткнула его в ребра. — Ты просто пытаешься заставить меня перестать плакать.

— Виноват.

Тревис наклонил голову Джорджи назад и свел их рты вместе, слизывая соль с её губ. Крадя её с языка. Господи, он не мог закрыть глаза, потому что её счастливое, залитое слезами выражение лица было слишком бодрящим. Он сделал это? Они стояли долгие минуты в полумраке заднего двора, обломки дерева лежали у их ног, Джорджи позволяла ему овладевать ею с помощью таких поцелуев, в которых он никогда раньше не участвовал. Он целовал её так, словно… заботился о ней. Успокаивал её. Давая ей понять, что он будет стоять на страже, пока она плачет. И эта ответственность заставила его почувствовать себя мужчиной, как никогда в жизни.

Его член напрягся, как сукин сын, но, когда во имя фрикций он должен был подтолкнуть её бедра ближе, Тревис позволил себе страдать. Пусть его плоть умоляет и заполняет его джинсы, в то время как он сосредоточен на девушке перед ним. Девушка предлагала свой рот так, что он чувствовал себя… достойным. Он был почти без ума от ощущения, чтобы понять, что Джорджи отстранилась.

— Тревис? — Её большие пальцы проследили линию его челюсти. — О чем ты думал, когда я вернулась домой?

Рассказать Джорджи о чудовищах, которые таились в самых глубоких уголках его сознания, не пугали его. Уже нет. Но сегодня он не хотел её сочувствия. Сегодняшний вечер был посвящен ей. Поэтому он снова поцеловал её мягкий рот, углубляя его до тех пор, пока она не задыхалась ему в рот. — Я собираюсь принять душ, хорошо? — Он провел пальцами по изгибу её плеча, прижал большой палец к шее и помассировал. — Я собираюсь накормить тебя, прежде чем представить тебя Богу.

Глава 20

Что случилось с трусиками?

Девушка покупает кучу чертового белья, и в течение недели половина шелковистых трусиков была похищена инопланетянами или засосана в чистилище стиральных машин.

Куда они все делись?

Джорджи порылась в ящике с носками, надеясь, что пара её слишком дорогих трусиков заблудилась, но ничего не вышло. Все они лежали на дне корзины для белья, где они точно не помогут ей заняться сексом.

Тебе не нужна помощь в сексе. Это уже дело решенное.

— Точно.

Но всё же. Вместо того чтобы надевать их все сразу, она могла бы приберечь их для особых случаев. Не было никакой необходимости убирать дом в стрингах из органзы, хотя во время мытья туалета она чувствовала себя довольно модно. Джорджи глубоко вдохнула через нос и направилась к шкафу, стараясь не подглядывать в щель в двери ванной комнаты. По ту сторону стоял обнаженный Тревис, натирая мылом свое отвратительно горячее тело, готовясь заняться с ней сексом. Ничего особенного, верно?

Она открыла дверцу шкафа и осмотрела его содержимое. Платье было бы слишком нарядным для ночи на диване. Джинсы было бы слишком трудно снять — а поскольку у неё не было трусиков, они натерли бы ей. В буквальном смысле. В своих фантазиях о “Нетфликс” и отдыхе, она была спокойной и повседневной в свитере с длинными плечами и леггинсах. Легко и непринужденно. У неё не было ничего подобного. Черт возьми, бутик Трейси.

Струя душа прервалась.

Джорджи в панике сорвала с вешалки огромную футболку, выставив свою грудь на максимум в пределах кружевного лифчика и накинула футболку через голову. Идеально, верно? Её плечо выглядывало наружу. Прямо как в её лихорадочных снах…

Ураганы. Это была джерси "Ураганов" с именем и номером Тревиса на спине. О, нет. Нет, носить его одежду было бы слишком накладно. Если бы он увидел, с какой заботой она гладила и вешала эту майку в шкафу, он, вероятно, решил бы, что она провела свои подростковые годы и начало двадцати в увлечении им, чего совершенно не могло быть. Она могла видеть его лицо сейчас — просто ужас, его глаза ищут ближайший выход. Она никогда больше не сможет посмотреть ему в лицо, не говоря уже о том, чтобы стать его случайной, только что состоявшейся интрижкой.

Кого она обманывала? Эти отношения были далеки от случайных. Для неё. Тревис, вернувший её новые, определенно взрослые чувства, был одной гигантской, нереалистичной надеждой, которую нужно было раздавить раньше. Он не мог сделать так, чтобы ей было сложнее прислушаться к этому предупреждению.Построил ей каминную полку из любимого дерева её детства. Целуя её с такой… страстью. Да, страстью. Оказалось, что это реально. Её намерением было показать Тревису, что он достоин обязательств. Что он достоин, и точка. Как далеко она готова была зайти, когда каждая секунда вместе углубляла любовь, которую она всегда чувствовала?

Джорджи уже почти сняла джерси, когда за дверью ванной скрипнул пол. Она одернула голубой хлопок, сердце подскочило к горлу. Поймали. Её полностью поймали. Этот момент войдет в историю как момент, когда Тревис убежал в горы.

Дверь открылась.

Джорджи обернулась. — Итак. Забавная история…

Вокруг Тревиса и его мокрой головы клубился пар. Мокрые, вьющиеся волосы на груди. Просто мокрый. Во всех местах. Полотенце на его талии было так низко, что она могла почти видеть, куда ведет тропа счастья. В счастливый лес, вот куда. Забавная улыбка преобразила его лицо, когда он вышел из парной. — Это моя джерси?

Джорджи встряхнулась. — Я… купила её только потому, что у них не было Нуньеса.

Он остановился перед Джорджи, приподняв её подбородок указательным пальцем. Потому что она определенно была сфокусирована на очертании члена, проходящем с одной стороны на передней части его полотенца. — Лгунья. — Его пальцы спустились к её плечу, пробежав по шву джерси. — Ты часто её носишь?

— Нет, — сказала она слишком быстро.

Между бровями Тревиса образовалась линия. Что-то, чему она не могла дать названия, промелькнуло в его глазах, как осознание. Или чувство вины? Но это не могло быть верным. — Мне нравится видеть тебя в ней. — Он наклонился и впился в её рот медленным эротическим поцелуем, который дошел до самых пальцев ног, пронзая каждую эрогенную зону по пути вниз. — Только не сегодня.

Он наклонил голову для ещё одного поцелуя, темные намерения заставили его радужку казаться черной. Их рты встретились, и его руки нащупали подол её — его? — их джерси, задирая её вверх.

Раздался звонок в дверь.

Тревис прижался лбом к её лбу, его беззлобный смех обдал её рот жаром. — Господи Иисусе. Это карма, не так ли? Она хочет достать меня.

Она пробилась сквозь похоть, затуманившую её мозг. — Кто это?

Он повернул голову, чтобы посмотреть на часы на прикроватной тумбочке. — Это ужин, который я заказал, во всей моей бесконечной мудрости.

— Ло майн?

Тревис засмеялся и притянул её к себе, развернув их на девяносто градусов и ведя её из спальни, целуя Джорджи, пока он вел её задом, их шаги совпадали. — Если я не трахну тебя в ближайшее время, Джорджи, мне понадобится смирительная рубашка.

Её щеки окрасились жаром. — Я предпочитаю тебя в полотенце.

— Да, я вроде как заметил, извращенка.

Они дошли до входной двери, и Тревис прижал её к ней, полностью игнорируя курьера, вырисовывающегося в стекле. Он крепко поцеловал её, прижимаясь бедрами к её бедрам, заставляя её задыхаться от того, что она чувствовала.

— Поговорить. Мы должны поговорить. Это хорошо. — Его большой палец нашел её нижнюю губу, провел по ней, а затем скользнул в рот. — Сначала еда, — прохрипел он. — Боже, как я сейчас ненавижу еду.

В дверь снова позвонили. — Нельзя так открывать дверь, — прошептала Джорджи.

Одна бровь Тревиса поднялась вверх. — Я заказал курицу с пармезаном у Марчиано.

Её пульс запнулся. — Как ты узнал моё любимое блюдо?

Он пожал плечами. — Вивиан могла упомянуть об этом.

Нет, он спросил. Она поняла это по тому, как он пытался это разыграть. О, у неё были большие проблемы, если это была непринужденная версия Тревиса. — Почему ты до сих пор не открыл дверь?

Тревис поцеловал её в лоб улыбающимися губами и потянулся мимо неё, чтобы открыть дверь, используя её, чтобы закрыть мужчине вид на неё. Джорджи не могла удержаться, чтобы не посмотреть через стекло, как курьер разглядывает бывшего игрока высшей бейсбольной лиги в женском полотенце.

— Э-э. Доставка для Форда. — Он сдвинулся, прочищая горло. — Тревис Форд, верно? Я думал, вы живете в той трехквартирке на Кэролайн-авеню.

— Да. — Тревис взял пакет и передал его Джорджи, подмигнув. — Это дом моей… девушки.

Осознание того, что он назвал её так для показухи, не помешало Джорджи почти левитировать.

— Точно. Девушки. — Парень рассмеялся, как будто они шутили, но отрезвел, когда Тревис уставился на него в каменном молчании. — Слушайте, я надеялся, что вы когда-нибудь позвоните, чтобы меня отправили. Я играю за среднюю школу, и мы бы просто сдохли, если бы вы приехали провести осеннюю тренировку или что-то в этом роде. Может, просто поделитесь своими трюками?

— Не в этот раз. — Улыбка Тревиса была натянутой, и Джорджи могла сказать, что ему не нравится подводить ребенка. — Может быть, когда мой рабочий график станет свободнее.

Хотя Джорджи не могла видеть лицо курьера, его разочарование было ощутимо. — Конечно. Как ты думаешь, я могу сделать фото?

— Я в полотенце, парень.

— Да, никто в это не поверит.

Джорджи смеялась в запястье, когда Тревис бросил на неё задумчивый взгляд. — Конечно, фотографируй. — Парень повернулся и поднял свой телефон, чтобы сделать селфи. Тревис поднял правый бицепс и напрягся. — Убедись, что на снимке есть адрес.

— Конечно, мистер Форд.

Мгновение спустя Тревис закрыл дверь. Очевидно, решив проигнорировать подозрительное выражение лица Джорджи, он наклонился и перекинул её через плечо. — Что?

— Что? — Джорджи пыталась удержать священную курицу пармезан в вертикальном положении. — Я думала, что мы должны обхаживать семейную публику. В твоём… нет ничего семейного.

— Моём что?

Джорджи почувствовала, что её лицо пылает. — Полотенце ничего не скрывает.

Всё встало на свои места, когда Тревис посадил её на прохладную стойку и с лукавой улыбкой встал между её ног. — Мы говорим о моём члене?

— Единственном и неповторимом. — Боже, он был так близко с этой флиртующей улыбкой, и от него пахло её мылом. Неужели этот мужчина действительно был на её кухне, планировал накормить её и совратить? И всё это в одну ночь? — Я… я имею в виду, ты не можешь это скрыть.

— Нет. — Он засунул язык в щеку. — Он не очень хорошо прячется.

О, мама. — Но, думаю, пока канал думает, что я единственна, кто это видит, ты в порядке.

Тень пересекла его глаза. — Верно.

Джорджи пожалела, что только что напомнила ему, что их отношения основаны на достижении цели. Желая вернуть их в то уютное место, где они были раньше, она подняла руки, чтобы положить их ему на грудь, но струсила и оставила их в подвешенном состоянии.

— Что это? — Тревис нахмурился, глядя на её руки. — Ты, кажется, не решаешься прикоснуться ко мне. Как будто ты не уверена, что я хочу этого.

Я так долго мечтала прикоснуться к тебе, что эта возможность кажется нереальной. — Нет, я…

— Те объятия, которые ты подарила мне вчера в гостиной твоих родителей? — Его ладони прошлись по её бедрам, вызвав слабые толчки в животе. — Я дрочил, думая об этом. Дрочил от объятий, Джорджи. Твои руки должны явиться на службу.

Она медленно положила ладони на его грудные мышцы, кончиками пальцев перебирая сухие волосы. — Да, Тревис.

По его мускулистой груди и животу пробежала рябь. — Держи их там. — Одарив её мрачным взглядом, он потянулся в сторону и открыл пакет с едой на вынос, вынимая содержимое отрывистыми движениями. Она услышала стук пластиковых вилок и ножей, но не могла отвести взгляд от сгибающихся трицепсов Тревиса достаточно долго, чтобы понять, что он делает. Пока он не поднес к её рту кусочек сочной, сырной курицы. — Ешь. Я на пределе своих возможностей.

Джорджи взяла кусочек и хмыкнула, проглотив его. — Я должна тебе кое-что сказать.

— Да?

— Сегодня я подписала договор об аренде офиса. — Его движения замерли, гордость зажгла его глаза. От этого захватывало дух. Ей захотелось прижать эту реакцию к своей груди и никогда не отпускать его. Ей захотелось испытать такую же гордость в нем. Чтобы вернуть её.

— Черт. Поздравляю, малышка.

Она боролась с улыбкой. — Риэлтор была очень собранной, и от неё исходила атмосфера безразличия, понимаешь? Когда я пыталась набраться храбрости и сказать ей, что мне нужно помещение, я вспомнила, как ты заступился за меня за ужином.

Он искал её лицо. — Правда?

— Да. Это дало мне толчок. — Она поддалась порыву закинуть руки на шею Тревиса, поморщившись, когда между ними раздавился кусочек курицы. Но когда она попыталась отстраниться, Тревис уронил пластиковую вилку и обхватил её руками. — Так что я возвращаю тебе должок, — прошептала она. — Просто быстрое напоминание о том, что ты больше, чем просто бейсбол. Он всё ещё может быть тем, что ты любишь. То, во что ты играешь и наслаждаешься. И тогда ты сможешь вернуться к себе. Тебя достаточно и без этого.

Его дыхание коснулось её шеи. — Правда?

— Ты купил мой любимый ужин и превратил моё дерево в каминную полку. — Она провела пальцами по волосам, вьющимся у него на шее. — В плане жестов ты на высоте, Форд.

Тревис поднял голову, его серьезное выражение лица медленно сменилось на веселое. — Это была намеренная отсылка к бейсболу?

— Я пыталась не отходить от темы.

Джорджи завизжала, когда Тревис оттащил её от стойки, подталкивая её обхватить его бедра. Её шея потеряла силу, и его язык немедленно воспользовался этим преимуществом, отыскивая и используя её чувствительную кожу. Неся её в гостиную, Тревис зарылся губами в её волосы. — Мы почти закончили быть чертовски милыми на сегодня, Джорджи, так что, я надеюсь, ты выкинула это из головы.

— Правда?

— Да. — Его глаза стали серьезными, когда он опустил её на диван, его рот находился всего в дюйме от её рта. — Мы.

Она не могла сжать ноги вместе, так как бедра Тревиса мешали ей, но, Боже, ей это было необходимо. Нужно было надавить на больное место, которое он искушал оживить. Очаровательный мужчина с уязвимыми местами исчезал, оставляя на своем месте голодное, сексуальное существо, облизывающее губы и рассматривающее её сверху донизу. — Кем мы будем вместо этого?

— Плохими. — Он достал презерватив, который он засунул за пояс своего полотенца, затем сорвал его, бросив белую махровую ткань рядом с диваном. — Очень плохими, малышка.

Глава 21

Когда Тревис разложил Джорджи под собой на диване, на его спину навалилась тяжесть сотен встреч на одну ночь, застав его врасплох. Они обрушились на него, чтобы преследовать, потому что ничто — никто — никогда не ощущался так, как она. А вкус её рта превращал его в голодного зверя, и он задавался вопросом, за каким предельным кайфом он гнался, когда этот был на свободе.

Господи, его чертовы руки тряслись. Да, очевидно, он был возбужден до предела, учитывая, что он вожделел Джорджи с… когда? Неужели прошло всего несколько недель? Время казалось невозможным, когда его тело соответствовало её форме, как кулак, вдавливающийся в глину. Просто… Я здесь. Я сделал это. Я не нуждаюсь в передышке.

Или он мог бы чувствовать себя так комфортно, если бы его член не ругался на него, как моряк, требуя знать, почему он почти трахал Джорджи, а затем остановился. Это не похоже на нас, чувак! — казалось, кричал он в голове Тревиса, становясь всё более и более мучительным с каждой секундой. Особенно когда он навалился всей тяжестью на её киску и позволил своим бедрам опуститься вниз, поймав ртом её дрожащий вздох в качестве награды.

Его член был прав. Он не привык ждать. Но, слава Богу, он ждал. Если бы он проглотил её одним куском, то упустил бы шанс насладиться тем, на что раньше ему было наплевать. А теперь? Его чувства словно проснулись и взмолились. Чистый запах её кожи, осторожные движения её языка, кончики её пальцев, скользящие по его бокам. Их дыхание было громким в тихой комнате, вместе со звуками их тел, двигающихся по мягкой коже, вздыхающих пружин дивана.

— Нетфликс, — прохрипел он, разрывая поцелуй, и тут же нырнул к её шее, чтобы попробовать. — Мы должны были… Холодная гора?

— Нет. — Она извивалась под ним, внутренние стороны её коленей гладили его бедра. — Просто, эм… определенно забудь о фильме.

Он покачивался на её киске, заставляя их обоих стонать. — Я хочу сделать это правильно, Джорджи. Именно так, как ты хотела.

— Если бы всё шло по плану, на мне было бы облегающее платье с открытыми плечами и с фирменным коктейлем, так что… выплеснем всё вместе с водой, хорошо?

Только этот человек мог заставить его смеяться, когда его яйца были на грани мятежа. В одну секунду смех зажегся в его горле, а в следующую оно сжалось. Просто туго. Потому что раскрасневшаяся и смотрящая на него своими ярко-зелеными глазами Джоржетта Касл была самой прекрасной на планете. Он хотел доставить ей удовольствие. Хотел защитить её. И к черту последствия, он хотел превратить себя в её зависимость. Когда он в следующий раз войдет в парадную дверь этого дома, она не сможет оторваться от него. Или её сексуальный рот. Больше никаких колебаний.

— Облегающее платье с открытыми плечами, да? — пробормотал Тревис, приступая к поцелую, но, прежде чем они успели соединиться, он провел по центру её тела. Опустившись ниже на диван, он провел открытым ртом по передней части её футболки и задрал подол. — Может быть, в следующий раз. Сейчас я хочу тебя голой.

Живот Джорджи вздрогнул под его взглядом. — О, я уже почти…

— Где твои трусики? — Последнее слово в вопросе Тревиса прозвучало как рычание, благодаря гладкой, аппетитно выглядящей киске, которая теперь была на уровне его рта. Когда его бедра были зажаты между бедер Джорджи, между ними был слой футболки, так что он не знал, что она ходила без трусиков. Но теперь это не прошло бесследно. Или отчетливый розовый оттенок вдоль центральной складки — складки, которую его язык хотел раздвинуть в долгом облизывании. — Забудь, что я спрашивал. Ты никогда не должна скрывать её, когда есть только ты и я. Спроси меня почему.

Она звучно сглотнула. — Почему?

Тревис опустил свой рот, крепко поцеловав её щель. — Потому что, если я не облизываю её, я собираюсь придумать способ, как раздвинуть твои бедра, чтобы я мог это сделать. — Он использовал свои пальцы, чтобы разделить её плоть, затем поприветствовал то, что обнаружил, поглаживая её языком. Черт возьми, так сладко. Так чертовски сладко. — Влажность говорит мне, что это именно то, чего ты хочешь, Джорджи.

— Пожалуйста. — Она выглядела почти смущенной, приподняв бедра, как будто хотела притвориться спокойной, но её тело не позволяло этого. — Пожалуйста.

— Мне нравится слово "пожалуйста". — Он просунул средний палец в её отверстие, его голова опустилась вперед с проклятием от напоминания о том, что она была такой чертовски тугой. — Больше. Сильнее. Быстрее. Глубже. Они тоже подходят.

Джорджи закатила глаза, её бедра раздвинулись на пару дюймов. Так доверчиво для девственницы. Потому что она доверяла ему?

Да, он так думал. Она нуждалась в этом больше, чем это было разумно.

Тревис вводил и выводил средний палец из отверстия Джорджи, наблюдая за своей работой вблизи. Как дрожали её внутренние бедра, как впадал живот. Как её клитор стал более рельефным, словно прося его языка. Искушая. Изголодавшись по её запаху, текстуре, вкусу, Тревис не мог ничего поделать, кроме как опустить рот ниже, засунуть язык вместе с пальцем в её вход, прислушиваясь к её неглубокому дыханию, а затем вытащить его обратно. Он скользит ещё выше. Его палец входил и выходил — теперь уже быстрее — подготавливая её, сексуальные звуки её растущей смазки заставляли его рот работать сильнее, его язык извивался вокруг её клитора. Поглощая её дрожь.

— Тревис…

— Скажи мне, если ты собираешься…

— Откуда мне знать? Это не то, что я чувствую, когда…

Он глубоко ввел палец и покачал им на её точке G, болезненно улыбнувшись, когда она вскрикнула, её бедра дернулись на диване. — Ты узнаешь.

Спина Джорджи выгнулась дугой. — О… Я думаю? — Её ногти впились в его плечи. — Может быть, сейчас. Да. Сейчас.

Подавляя нежелание, Тревис убрал язык и нашел презерватив, который оставил рядом с диваном. Он быстро покрыл себя растянутым латексом и прошелся по её телу, заглушая её просьбы поторопиться крепким поцелуем. — В следующий раз я позволю тебе кончить мне в рот, малышка, — сказал он, приглушая слова её губами. — Я буду вылизывать её, как мороженое. Но в этот первый раз ты будешь кончать, пока я буду погружаться в эту киску так глубоко, что она никогда не забудет, кто ворвался в неё.

Он не хотел делать первый толчок таким жестоким, но ничего не поделаешь. Не было возможности медлить, когда его доминирующее положение над Джорджи заставило её покраснеть и задыхаться. Соответствующая часть Тревиса поняла, чего она хочет — нуждается — и его тело дало ей это в полной мере. Первый толчок его члена вырвал крик из её горла, но он состоял не только из боли. Это было облегчение. Он действительно чувствовал её облегчение от того, что она заполнена. Зная, что Джорджи жила с неудовлетворенными потребностями, он хотел их удовлетворить. Перечеркнуть все ожидания.

— Ещё раз, — прошептала она ему в плечо, её глаза расфокусировались. — Не останавливайся.

Тревис отпрянул назад и выгнулся, собственническая жилка, которую она привнесла в его жизнь, зажужжала и вырвалась на свободу. — Смотри на меня, пока я учу тебя трахаться.

— Да, — всхлипнула она, двигаясь под ним, заставляя его скрежетать зубами. — Пожалуйста.

Я хочу владеть ею. Заставить её произносить его имя так, чтобы она задыхалась, пока он не услышит его во сне. Это желание пульсировало в мускулах Тревиса, голод был настолько сильным, что он не мог видеть его насквозь. Он только что лишил её девственности, и ответственность за это заставляла его желать больше. Больше. Она ощущалась лучше, чем всё, что он когда-либо мог представить себе сам. Горячая, тугая и нуждающаяся, но её глаза смотрели на него… и знали его. Ничего лучше в этом гребаном мире не было. Боже, ничто не могло сравниться с этим.

Когда Джорджи издала задыхающийся звук, Тревис понял, что его бедра сильно подались, кружась, впиваясь в её киску. Оставляя свой след. Её глаза оставили его, переместившись вниз, к месту соединения их тел, и она прикусила губу, часть покраснения исчезла с её лица. Это было доказательством того, что Джорджи влезла ему под кожу — в голову, потому что он чувствовал, как её мысли меняют направление.

— Эй. — Он наклонился вперед и захватил её рот в ищущем поцелуе. — Поговорим.

Она покачала головой, её слова стали отрывистыми. — Нет, это так приятно…

Ещё один поцелуй. Ещё один, более долгий, с языком. — И?

Тревис изменил направление движения бедер, и она вздрогнула. — Я думаю… Я беспокоюсь о том, так ли хорошо тебе тоже.

Эта девушка, которая появилась и криком вернула его к жизни, приносила ему остатки еды и смело тыкала в его больные места? У него был её номер. Она была дарительницей во всём. Сейчас он должен был убедить её взять. Он должен был стать дарителем. Для неё. Только… для неё. — Я никогда раньше не задумывался об этом, Джорджи. Обычно я нахожусь за миллион миль отсюда. — Сердце стучало о ребра, он провел открытыми губами по её виску. — Я здесь. Я чувствую каждое сжатие твоей киски и выдох твоего рта. Мне так хорошо, что я уже пытаюсь придумать, как снова войти в тебя. Ты волнуешься, что это не приятно? Я стараюсь не взорвать слишком рано, как болван.

Если бы глаза действительно могли принимать форму сердца, то глаза Джорджи, вероятно, приняли бы её в тот момент. Её ладони обхватили его лицо, и он прильнул к ней, позволяя её вздоху омыть его лицо. — Правда?

— Да. Боже, что я собираюсь с тобой сделать… — Он прижался лицом к её шее и сильнее задвигал бедрами, застонав от идеальной подачи мягкой, влажной плоти между бедер Джорджи. — Больше не беспокойся обо мне. Когда я сделаю что-то, что тебе понравится, скажи мне.

Её ногти слегка царапали его спину по пути вниз к его заднице, которую она обхватила нерешительно, затем более уверенно. — Я люблю, когда ты учишь меня.

Тревис затаил дыхание, когда жар грозил вырваться из его яиц. Блядь. Блядь. Неужели ему не хватило мыслей о Джорджи за последнее время, чтобы продержаться хотя бы полчаса? Борись с этим. Сделай всё идеально для неё. — Тебе не больно?

Один вздох на его шее. Два. — Мне не больно. Думаю, мне… нравится.

В этот момент бедра Тревиса двигались всё сильнее и сильнее по собственной воле, его голод усиливался с каждым толчком плоти, с каждым хныканьем Джорджи. Господи, какая же она была сладкая между ног, такая уютная и горячая. Он никогда не хотел так сильно. Никогда не чувствовал себя настолько желанным. Напряжение зародилось на шее и пошло вниз по позвоночнику, закручиваясь у основания. Доведи её до этого. — Хочешь, я научу тебя кончать от моего члена?

Её веки дрогнули, мышцы её киски сжались. — Да.

Он прильнул к её рту. — Используй свои пальцы. Найди тот маленький клитор, который я так хорошо облизал. — Дыхание участилось, Джорджи сделала, как он просил, пальцы проникали между их бедрами всё дальше и дальше, пока она не задохнулась. — Хорошая девочка. Используй свои пальцы, чтобы он не прятался. Мы хотим, чтобы мой член потер его весь, не так ли?

Джорджи энергично кивнула, её ноги беспокойно двигались по обе стороны от его тела. — Да, пожалуйста. Потрем.

Тревис просунул предплечье под шею Джорджи, чтобы закрепиться, и прижался губами к её губам. — Скажи мне, когда я буду хорош, малышка, — прохрипел он, щелкая их языками. — Если хочешь научиться, раздвинь бедра и позволь своему мужчине пошевелиться. Позволь мне хорошенько потереть этот симпатичный клитор.

Используя её пальцы для руководства, Тревис скользнул по скользкой дорожке киски Джорджи, легко давил на её клитор, крутил бедрами — и снова начинал. Первые несколько раз, когда он выполнял эти движения, глаза Джорджи слепли, дыхание замирало в горле, но теперь оно вырывалось со всхлипами, побуждая Тревиса двигаться быстрее, крутить сильнее, и каждое движение приводило основание его члена в горячий, влажный, отчаянный контакт с её клитором.

— Блядь, Джорджи, — прорычал он. — Раскрой свои бёдра. Ты получишь больше.

Спина Джорджи выгнулась дугой, её правое колено выдвинулось из дивана, давая ему дополнительное пространство, чтобы опуститься, наклонить бедра, и они погрузились в то, что было похоже на безумие. Джорджи застонала и приподняла бедра навстречу его движениям, её внутренние стенки начали медленно, плотно доить его член. Тревис почти не мог смотреть на неё, боясь, что вырвавшаяся на свободу сексуальность под ним всё испортит, заставит его кончить раньше неё. Но в конце концов оторвать взгляд от неё, от её кожи оказалось невозможно. Он кончал. Скоро. Сейчас. Это случилось.

Изящество ушло в окно, и Тревис упал на Джорджи, хрипя, всасывая содрогающиеся глотки кислорода, раздвигая её бедра, толкаясь, толкаясь, толкаясь, толкаясь, слушая её крики его имени, наслаждаясь их хриплым трепетом в своих ушах. Вокруг него.

Их рты встретились и впились друг в друга, руки Джорджи шлепали его по заднице, втягивая глубже, подталкивая быстрее, и ему не нужно было думать, у него не было другого выхода, кроме как опустить голову. Опустить свой задыхающийся рот на её подпрыгивающие сиськи. Засосать ртом её правый сосок со стоном, когда сперма проложила путь по его пульсирующему члену, наполняя Джорджи, пока он продолжал покачиваться, как изверг.

— Черт. Слишком рано. Нет, нет… детка…

Её тело замерло, а затем яростно затряслось под ним в кульминации — слава Богу — её киска сжалась так сильно, что он выкрикнул свою победу в ложбинку её шеи, дернул её ноги вверх и трахал со всей силы. Его внутренности были разрушены, разум взорван, но каждая клеточка его тела продолжала тяготеть к Джорджи, пока они не оказались вместе на диване, руки и ноги переплетены, рты прижаты друг к другу, бедра постепенно замедляются.

Боже мой. Лучший в его жизни. Ничто и близко не стояло.

Но у него болела грудь. Сильно. У него пересохло во рту, а руки ласкали и запоминали её кожу. После секса наступает облегчение, верно? Что, черт возьми, с ним было не так?

Когда секс заканчивался, это обычно — всегда — означало расставание после остывания пота. Его всегда устраивал такой исход, потому что он почти не знал женщин. Однако сейчас его терзала паника, не желая сдаваться. Если бы Джорджи попыталась уйти или заставить его уйти прямо сейчас, ему бы это совсем не понравилось. Нет, он бы возненавидел это.

Она ведь не оставит его, правда?

— Вау, — прошептала она ему на ухо, запустив пальцы в его волосы. — Порно — отстой.

Его страх ослаб, улыбка заиграла в уголках его рта. В выражении лица Джорджи была какая-то неуверенность, возможно, благодаря его тихому приступу паники. Поэтому он взял её прекрасное лицо в руки и поцеловал прямо в губы. — Нет. Мы просто настолько хороши. — Он прижался лбом к её лбу. — Как ты себя чувствуешь?

От её кошачьего зевка у него заболело горло. — Примерно так. — Она улыбнулась, немного застенчиво. — Но я также чувствую себя испорченной, потому что это было лучше, чем… вау. Лучше, чем я когда-либо ожидала. И самодовольной, потому что ты тоже выглядишь испорченным. Ты? Ну, знаешь, испорченный?

— Я едва чувствую свои чертовы ноги.

Улыбка расцвела, распространяясь на её щеки, глаза. Великолепно. — Мы сделали это.

Могла ли она слышать, как бьется его сердце? — Чертовски верно, мы сделали, — процедил он сквозь зубы. — Давай, отнесем тебя в постель.

— Меня? — Она поджала губы. — Ты заметно измотан.

Тревис встал со стоном и подхватил Джорджи на руки. — Один раз, и ты уже дерзкая, да?

Она положила голову ему на плечо. — Ученик стал учителем.

— Это мы ещё посмотрим. — Он зевнул и притворился, что пошатывается. — Завтра.

Они тихо засмеялись, их рты встретились для глубокого поцелуя. Когда он отстранился, она смотрела на него сквозь ресницы. — Ты останешься? — Напряжение закралось в его плечи, но он уже не знал, откуда оно взялось. Беспокойство о том, что она может неправильно понять и ожидать от него обязательств? Или беспокойство о том, что обязательства не кажутся таким уж нелепым понятием, когда речь идет о том, чтобы регулярно таскать эту девушку в постель? — Ненадолго.

Тревис отнес Джорджи в её спальню и лег рядом с ней, их тела прижались друг к другу, как ложки, погружая его в момент. Его беспорядочные мысли были почти забыты теплом её кожи и ровным дыханием.

Он не удерживал её. Он не мог. Но что, если он ошибался, и эта девушка, которая владела его джерси и доверяла ему… действительно питала к нему настоящие, прочные чувства? Тогда он обманывал себя, что она не пострадает. Он был эгоистичным ублюдком, просто и ясно.

Я должен сказать ей то, что сказал мне Стивен. Дать ей шанс признаться или сказать, что её брат был неправ. Что Тревис хотел услышать больше всего? Это не имело значения. Он был обязан ей быть честным, даже если это означало, что вся их договоренность рухнет на землю. Но когда она повернулась в его объятиях и подставила голову под его подбородок, слова не шли.

Глава 22

Тревис провел ночь. В её доме. В её постели.

Возможно, совершенно случайно, но факт остается фактом. Он потерял сознание, обхватив её руками, и он всё ещё был здесь. Возможно, они не съели много курицы с пармезаном, но это была тяжелая еда. Это должно было быть объяснением тому, что он потерял сознание, изогнувшись вокруг неё и обхватив её в защитном жесте. Такой большой, красивый и мужественный…

Из уст Джорджи вырвался вздох, но она проглотила его обратно. Она не собиралась терять реальность. Насколько знал Тревис, она была всего лишь взрослым человеком, согласившимся вступить во временные сексуальные отношения с равным по духу человеком. Никаких липких чувств или мыслей о белых заборах. Она была так уверена в своей способности оставаться реалисткой. Знать, что ситуация должна разрешиться сама собой. Но она не ожидала, что он так быстро придет в себя. И так эффектно.

Джорджи плотно закрыла рот зубной щеткой, стараясь не разбудить его звуком чистки. Черт, этот мужчина умел спать. Он лежал лицом вниз, раскинув ноги и руки в разные стороны, его упругая голая задница красовалась среди простыней.

Этот вид. Она могла бы взимать плату за вход.

Пушистая коала делала сальто в её желудке, щекотала рёбра и давила на её половые органы. Хотя Тревис наверняка упоминал о них прошлой ночью на диване. Так много раз. Каждый раз лучше, чем предыдущий. Кто бы мог подумать, что она так любит грязный рот?

Кто знал, что ты такая слабая?

Ей начинало казаться, что она подготовила себя к эпическому падению. Что, если ей удалось заставить его поверить, что он достоин здоровых отношений… а он пошел и нашел себе другую? С кем-то другим, кто хотел бы иметь будущее, наполненное меньшим количеством ковровых крыс? В конце концов, именно он настоял на том, чтобы их план фальшивых отношений оставался в силе, даже когда они спали вместе. После того, как он был с ней так, мог ли он действительно предвидеть, что всё закончится так легко?

Что бы она тогда сделала?

Не в силах избавиться от надвигающегося мрака, Джорджи вернулась в ванную, чтобы прополоскать рот и спрятать зубную щетку в шкафчик. Она уже положила запасную в упаковке на раковину для Тревиса, когда он наконец проснется. Надеюсь, это не испугает его — иметь собственную зубную щетку. Может быть, ей стоит убрать её и предложить ему почистить зубы пальцем. Так бы поступила классная, неформальная девчонка, верно? Не презентовать контрабанду из Costco после первой ночи.

Из спальни донесся низкий стон, а затем скрип пружин кровати. Половые органы Джорджи сжались, вызвав легкую боль. Она ожидала, что в первый раз будет больнее — особенно после того, как увидела эрегированный член Тревиса. Но она была такой возбужденной и… влажной… что испытывала только желание. Чтобы в неё вошли и заполнили. Чтобы доставить удовольствие. Получить удовольствие самой. Миссия выполнена.

Джорджи повернулась, чтобы поправить хвост в зеркале, и обнаружила, что её лицо ярко-красное. Она обмахивала щеки, приказывая себе не чувствовать неловкости. Он остался здесь на ночь. Ничего не изменилось.

В дверь ванной постучали. — Джорджи?

Её соски затвердели при звуке хрипловатого, невыспавшегося голоса Тревиса. — Да?

Тревис понизил голос. — Ты не против вернуться в постель?

Вот это да. Она боялась, что он проснется, как загнанный в угол самец, поняв, что остался здесь. Оказалось, что она была не права. Успокаивающе вздохнув, она открыла дверь в ванную, оказавшись лицом к лицу с полностью обнаженным мужчиной. — Доброе утро. — Нервы затрепетали в её конечностях, и она занялась тем, что собрала в хвост растрепавшиеся волосы. — Я бы спросила, как он висит, но я могу посмотреть сама.

Совершенно не заботясь об эрекции между ними, он затащил её в ванную. — Почему ты одета?

Подойдя к раковине, она вспомнила об упакованной зубной щетке и так небрежно бросила её в корзину для мусора. — Я пообещала себе, что сегодня же начну тренироваться для Tough Mudder. Я не хочу позорить фамилию.

Не теряя ни секунды, Тревис наклонился к ней и вытащил зубную щетку из мусорного ведра. Он открыл её и взяв красный предмет в руки, перебрасывая его из одной в другую. — У меня есть кроссовки в грузовике. Дайте мне несколько минут. Я пойду с тобой.

— Конечно, конечно.

Тревис нанес зубную пасту на щетку, провел ею под струей воды и сунул в рот. — Ты опять делаешь то, что не прикасаешься ко мне. Что ещё смешнее, чем обычно, учитывая, что мы провели всю ночь вместе.

— Правда?

— Да. — Он почистил зубы и сплюнул. Как чертов бейсболист. — Так вот почему ты ведешь себя странно? Потому что я забыл уйти?

— Я веду себя странно?

Он посмотрел на неё с чисто мужским отчаянием. — У тебя есть время, пока я не закончу чистить зубы, чтобы перестать сходить с ума. Иначе… — Драматическая пауза. — Мы отправляемся в город щекотки.

Тревога пробежала по её позвоночнику. — Ты бы не стал.

— Я бы сделал. — Чистит, чистит. — Нижняя часть ступней, да?

— Мы уже взрослые. — Стараясь быть незаметной, она отодвинулась к двери ванной. — Ты не можешь использовать против меня слабость, которой научился, когда я была ребенком. Это неэтично.

Он прополоскал рот и сплюнул, положив свою зубную щетку рядом с её в шкафчик. Её сердце гулко забилось, ожидая его ответа. — Вчера вечером я впервые уложил сестру моего лучшего друга на диван. Нелегко ей пришлось. — Его внимание упало на вершину её бедер, его челюсть сжалась. — Поверь мне, я ни разу не вспомнил об этике.

— Хорошо, — сказала она дрожащим шепотом. — Я больше, чем младшая сестра Каслов.

— Это ты говоришь мне.

О Боже. Её колени хотели рухнуть. — Всё это не имеет значения, потому что я больше не схожу с ума. Щекотка не нужна.

Он подошел к ней, как запыхавшийся ковбой. С чубом. — Почему ты выбросила зубную щетку?

Её смех был истерическим. — Я думаю, суд согласится, что это был несчастный случай.

Тревис остановился и скрестил руки. Его большие, бугристые руки с затененными разрезами и аппетитными впадинами. Боже, в этой ванной было просто великолепное освещение. — Ты всё ещё не прикоснулась ко мне. Я начинаю раздражаться.

— Ты можешь быть возбужденным и раздраженным одновременно? — Она переступила с ноги на ногу, готовясь бежать. — Это для резюме, верно?

Её слова ещё висели в воздухе, когда Тревис сделал выпад и перекинул её через плечо. Дезориентированная, она каким-то образом смогла понять, куда они направляются — на кровать — и вскрикнула, упав на спину. — Не делай этого!

— У тебя был шанс. — Тревис покачал головой, положив руку ей на грудь и легко удерживая её, пока он стаскивал с неё кроссовки. — Я не хотел посещать город щекотки, но ты не оставила мне выбора.

— Перестань называть его так. — Джорджи наполовину смеялась, наполовину визжала, пытаясь и не смогла перевернуться на живот. — Боже мой. Голый мужчина щекочет меня насильно. Я больше никогда не хочу слышать, что клоуны страшные.

Она подняла голову и увидела, что его пальцы лежат над сводом её правой ноги. — Это причиняет мне больше боли, чем тебе.

— Тревис, пожалуйста.

Этот великолепный придурок имел наглость подмигнуть. — Опять это слово, которое я так люблю.

Её кожа была в состоянии повышенной готовности, ожидая страшного ощущения. — Предвкушение — самое страшное, — причитала она. — Просто сделай это уже или отстань.

— Есть только один выход.

Надежда заставила её вскочить на ноги, но Тревис толкнул её обратно. — Какой?

— Я хочу от тебя нормального доброго утра, и я даже не уверен, как оно выглядит. Просто знай, что я хочу, чтобы ты лежала рядом, когда я открою глаза. — Его рот был в ухмылке, но глаза были смертельно серьезны. Темные. Её бедра стали жидкими в ответ. — Я хочу, чтобы твои руки были повсюду на мне. Твой рот на моём. И в следующий раз, когда ты встанешь с кровати, не дав мне ни того, ни другого, я найду тебя, спущу твои штаны и отшлепаю по той маленькой попке, которую ты всю ночь прижимала к моим коленям. Всё ясно?

Пульс Джорджи стучал в её ушах, её интимные мышцы искали своего партнера, желая сжаться. Желая трения. — Да.

Тревис ещё секунду наблюдал за ней из-под опущенных век, затем освободил её ногу. Он опустился на кровать, стоя на коленях, и ждал, пока Джорджи поднимется. Интуиция подсказывала ей, что одно колебание — и она снова окажется на спине, поэтому она не стала ждать. Она взобралась на него. Она обхватила бедрами талию Тревиса и провела ладонями по его плечам, остановившись на его лице. И они погрузились в стонущий поцелуй, его твердая плоть приподнималась и прощупывала шов её брюк для йоги. Его руки скользнули под её футболку, обхватили её талию с каждой стороны, привлекая внимание к их разнице в размерах.

Мятный и мужской аромат атаковал её чувства, вызывая прилив влаги между ног. Она придвинулась ближе к Тревису, и он прервал поцелуй, чтобы посмотреть на неё — пристально — когда она извивалась на его эрекции. Когда она двигалась, он обхватил её за шею и посмотрел вниз, наблюдая за ней. Наблюдая за тем, как их нижние тела скользят и трутся друг о друга.

— Я предлагаю пропустить пробежку, — вздохнула она, когда Тревис захватил зубами мочку её уха.

— Мы идем. — Он скользнул рукой вниз к её попке и сжал её, одновременно толкаясь в неё бедрами. — Теперь у тебя есть стимул.

Отрицание просочилось внутрь. — Но…

Тревис прервал её одурманивающим поцелуем, но он был смешан с чем-то ещё. Да, была похоть, но она знала этого мужчину. И ей уже начало казаться, что она задела его чувства. Или заставила его волноваться. — Я тоже не привык просыпаться с другими людьми, Джорджи.

— Я знаю.

Он посмотрел ей в глаза. — Если это слишком, я не буду делать этого в следующий раз.

В этот момент она не могла думать ни о чем, кроме как об изгнании неуверенности, которую она вызвала. — Не говори моему брату и сестре, иначе я убью тебя, но… Я всегда проверяю под кроватью, нет ли там серийных убийц, прежде чем выключить свет и лечь спать. Прошлой ночью мне даже не пришло в голову проверить, нет ли там призрака Теда Банди. — Она наклонила голову. — Я ни о чем не беспокоилась, когда ты храпел у меня под носом.

У него вырвался смех. — Как ты омрачаешь момент. — Он изучал её. — Ты действительно чувствовала себя в большей безопасности, когда я был здесь?

— Безопасно, как дома.

Он выглядел довольным, когда зачесывал её челку назад. — Мне приятно знать это.

Сердце Джорджи было в её глазах. Она чувствовала это. Как много она показала ему в этот момент. Десять лет она лелеяла всепоглощающую влюбленность, которую принимала за любовь, но не имела ни малейшего представления о том, что это и есть любовь. Это. Это было оно. Временами такая тяжелая, что её невозможно было поднять, а временами такая легкая, что ты мог парить. Защити себя, — шептал голос в её голове. Он не любит тебя в ответ. Ни тогда, ни сейчас. С натянутой улыбкой Джорджи слезла с его колен. Её голос был неестественным, когда она позвала через плечо. — Мы уезжаем через пять минут. Думаешь, успеешь?

Маршрут, который она выбрала во время пробежки, привел их мимо средней школы. Честно говоря, Джорджи не планировала этого. Но после этого переход через бейсбольное поле казался вполне естественным. Поскольку сезон не начнется ещё несколько месяцев, обширное зеленое поле было пустынно под пасмурным серым утренним небом, вдалеке тикали и брызгали автоматические разбрызгиватели. Даже не глядя на Тревиса, она чувствовала, как в его тело закрадывается напряжение — его нежелание идти к бейсбольному полю.

Он стал больше говорить с ней о бейсболе, особенно с тех пор, как начал претендовать на должность комментатора в "Бомбардирах". Но мысль о том, чтобы снова активно заниматься этим видом спорта, казалось, заставляла его чувствовать себя неловко. Как будто он не позволит себе в полной мере насладиться бейсболом, если не сможет стать лучшим в нем. Печаль обосновалась над ней. Потеря распространилась в её животе. Она моргнула и увидела его в накрахмаленной серой форме Порт-Джефферсона, стоящего у домашней тарелки и отбивающего металлической битой по бутсам. Перекрикивает ловца. Впитывающего любовь и восторг толпы — особенно её. Он так явно был лучшим, что никто не сомневался в его превосходстве. Они праздновали это. Добавьте к этому тот факт, что Тревис Форд практически сиял, когда держал биту, и Джорджи не могла не скучать, за наблюдением, как он играет. Спорт был частью его самого.

Пробегая рядом с ним через поле и вспоминая оглушительные возгласы толпы, Джорджи нутром чувствовала, что не стоит прекращать подгонять его. Это может стать тем, что он любит, даже если он не сможет заработать миллионы долларов, играя. Более того, как она сказала ему вчера вечером, ему не обязательно быть лучшим бейсболистом, чтобы стать лучшим Тревисом.

С этими мыслями, пляшущими в голове Джорджи, не могло быть совпадением, что серый свет отблескивал от биты, которую кто-то, должно быть, оставил прислоненной к землянке. Нет. Таких идеальных совпадений не существовало.

Она свернула вправо, молясь, что поступает правильно.

— Куда ты… — Тревис перестал следить за ней вокруг второй базы. — Джорджи.

Она не позволила его предупреждающему тону остановить её. — Я просто собираюсь взять эту биту. Я отнесу её в бюро находок позже.

— Возможно, кто-то вернется искать её до этого. — Боже, он выглядел таким неуютным, передергивая плечами в той напряженной манере, которая появлялась у него только тогда, когда он действительно выходил из зоны комфорта. — Тебе лучше оставить её.

Джорджи хмыкнула. — Хорошо. — Она начала возвращать биту в исходное положение, но вместо этого закинула её на плечо, согнув колени в жалкой позе. — Жаль, что у нас нет мяча.

— У тебя нет ни малейшей надежды отбить мяч, стоя вот так. — Он сделал отсутствующий жест, который на самом деле не был отсутствующим. Его глаза были устремлены на неё. — Плавнее, Джорджи. Если ты будешь так размахивать, ты вырубишь себя.

— Так меня учил Стивен, — нахмурившись, ответила она.

— Стивен всегда был лучше в хоккее. — Тревис сделал несколько шагов в алмаз и вздохнул. — Согни колени, вес на задней ноге.

Она сомкнула колени и наклонилась вперед.

Тревис застонал, глядя в небо. — Ты убиваешь меня, малышка.

Когда он топал к ней, пересекая площадку для подачи мяча и выглядя как с обложки "Спортс Иллюстрейтед", Джорджи сдержанно вздохнула. Но она ничего не могла сделать, чтобы остановить поток возбуждения, бурлящий в её животе. — Что?

— Я знаю, что ты делаешь. — Он наклонился и зарычал ей в шею. — Всё равно иди сюда. Ты насмехаешься над богами бейсбола.

Его передняя часть изогнулась к её спине таким восхитительным образом, что Джорджи пришлось закрыть глаза. Его сильные, умелые руки обхватили её, запах мужского пота и мятной зубной пасты не оставлял ей иного выбора, кроме как покачиваться. — Кто такие бейсбольные боги?

— Рут, Ди Маджо и Гериг. Без вопросов.

Джорджи понизила голос до шепота. — Онинаблюдают за нами прямо сейчас?

— Они слишком заняты тем, что ворочаются в своих могилах. Подними руки вверх, крепко сцепи — и постарайся не делать сексуальных намеков по этому поводу.

Она хихикнула, как честная до мозга костей школьница, но каким-то образом умудрилась последовать этому указанию, даже несмотря на феромоны, бушующие в её крови. — Вот так?

— Хорошая девочка, — хрипло сказал он ей на ухо, придвигая свои гибкие бедра к её, плотно прижимая её спину к своим коленям. — Теперь немного опусти эту прекрасную попку. Опирайся на заднюю ногу. — Он застонал, когда она подчинилась, благодаря тому, что её зад оказался прямо над выпуклостью его мужского достоинства. — Боже, да, вот так.

О, Боже.

Можно было с уверенностью сказать, что ситуация выходила из-под контроля Джорджи. Она взяла в руки биту в попытке вернуть Тревиса в его счастливое место. Но чем дольше это продолжалось, тем больше шансов, что они окажутся совсем в другом месте счастья. Однако она не могла упустить такую возможность. Кто знал, когда ей представится ещё такой шанс?

Когда его рука забралась под футболку и стала массировать её грудь, а губы оставили на её шее открытый поцелуй, она поняла, что сейчас или никогда. — Кажется, я поняла, — сказала она дрожащим голосом. — Но не мог бы ты показать мне, чтобы я была уверена?

Дыхание Тревиса вырвалось на её шею. Над ними небо ещё больше потемнело, размывая их тени на земле и выпуская в воздух нотки соли. — Думаю, для одного дня мы сделали достаточно.

Понимая, что играет грязно, Джорджи бросила на Тревиса невинный, но умоляющий взгляд через плечо. — Пожалуйста?

В его челюсти дрогнул мускул. — Почему это так важно для тебя?

Было так трудно скрывать любовь. Сегодня утром в постели. Сейчас. Каждый раз, когда они доходили до того момента, когда её сердце болело от желания признаться, она отступала, боясь, что он узнает. Но сейчас, когда на кону стояло нечто жизненно важное, она преодолела нервы. — Раньше я сидела на трибунах и смотрела твои игры. — Она повернулась и отстранилась, бросив взгляд на место, о котором шла речь. — Когда они заканчивались, у меня на ладонях оставались маленькие лунообразные следы от ногтей… и они не исчезали часами. Вот как интересно было за тобой наблюдать. — Она скривила губы. — Не из-за твоего среднего уровня. Просто потому, что ты заставлял всех желать любить что-то так же сильно, как ты любил бейсбол. Почувствовать то, что чувствовал ты.

Тревис казался застывшим. А может быть, они оба были застывшими, потому что она не могла попытаться пошевелиться, пока он не выдаст какую-нибудь реакцию. Наконец, его грудь поднялась и опустилась в тяжелой дрожи. — Когда я играл, мы всегда держали тайник с мячами за скамейкой запасных. Там наверняка есть мяч или два. — Он фыркнул и взял биту у Джорджи, взвешивая её в руках. — Лучше отбить несколько, пока небо не разверзлось.

Она уже повернулась и быстрым шагом шла к скамейке, мысленно подбадривая себя. Это случилось. Она сделала это. Её нога заскользила по рыхлой грязи, когда она завернула за угол на ступеньки скамейки, и она вздохнула с облегчением, увидев ряд мячей. Используя свою футболку как приспособление для переноски, она собрала столько мячей, сколько смогла, и поплелась назад, под тяжестью груза, вероятно, напоминая измученную утку. — Что мне делать?

Тревис сделал тренировочный взмах, напряжение сковало его плечи, и Джорджи на мгновение охватила паника. Что, если давление на него обернется против него?

Вместо ответа он поднял руку.

Джорджи бросил ему первый мяч. Он с легкостью поймал его и на мгновение уставился на него. Его сузившийся взгляд в конце концов переместился на ограждения, а крепкая рама расширилась. Готовимся. — Отойди, малышка.

Она посмотрела вниз и обнаружила, что находится в нескольких дюймах от бейсбольного поля. — О. — Она быстро отодвинулась назад. — Точно.

Затаив дыхание, она смотрела, как Тревис подбрасывает мяч в воздух. Прошло несколько месяцев с тех пор, как он взмахнул битой, но его тело сразу же приняло знакомое движение. Нога согнута, руки несут биту назад, язык прилип к щеке. Мышечная память. И Боже мой. Ноги крутились, руки и туловище сгибались, он был великолепен. Мяч отскочил от биты, взмыл вверх, к быстро темнеющим облакам, и упал далеко в дальнюю часть поля, отскочив от забора.

Джорджи не могла остановить свой громкий возглас чистой радости, как не могла остановить дождь, который начал падать мягкими каплями вокруг них. Тревис повернулся к ней с ошеломленным оптимизмом, и она без колебаний бросила ему следующий мяч. И следующий. Один за другим они падали в дальнюю часть поля или проносились по линии третьей базы, и каждый стук мяча о металл заставлял сердце Джорджи петь громче. Дождь усиливался, пропитывая их одежду и волосы, но они не останавливались, пока все мячи не исчезли с её футболки. Если бы у неё был ещё миллион, она бы стояла и бросала мячи Тревису до захода солнца, наблюдая, как он становится всё увереннее с каждым ударом, но она не могла быть более победоносной, когда он бросил биту.

Слезы расплылись в её глазах, когда он подошел к ней и заключил её в медвежьи объятия. Она смеялась безудержно, когда он кружил её по кругу вокруг домашней площадки, её руки цеплялись за его шею. — Позер, — дышала она ему в ухо. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. — Он покачал головой. — Нет. Отлично.

Она крепче прижалась к нему, чувствуя, что они идут, но ей было всё равно, где они окажутся, лишь бы он держал её в своих объятиях. При воспоминании об их утреннем разговоре о желании её прикосновений плотина внутри Джорджи раскололась посередине и прорвалась наружу. Она слизала струйки дождя с его шеи. Её бедра зудели от желания забраться повыше на бедра Тревиса, и она позволила им это сделать, а затем вцепилась пальцами в воротник его рубашки, чтобы удержать его на месте для поцелуя.

— Черт побери, Джорджи.

— Что?

— Спасибо. — Его глаза пробежались по её лицу, а пальцы погладили бок. — Как ты это делаешь? Ты… принимаешь меня. Именно таким, какой я есть. Но ты всё равно меняешь меня к лучшему.

Я люблю тебя. Вот как. Она не могла сказать это вслух, поэтому наклонилась для поцелуя.

Когда их рты соединились, это был не просто поцелуй. Это была благодарность и адреналин. Волнение, поддержка и любовь. И это было неистовое, пропитанное дождем великолепие. Джорджи так глубоко погрузилась в поцелуй, что не сразу поняла, что они находятся в блиндаже, пока Тревис не упал на скамейку, её ноги всё ещё обвивали его талию, а их лица были всего в сантиметре друг от друга. Дыхание было тяжелым. Смена позиции привела к тому, что её ноющий центр опустился на эрекцию Тревиса, ввергнув её в глубокую пучину вожделения. Она вцепилась в его широкие плечи и стала подниматься и опускаться на твердую плоть, подбадриваемая его едким ругательством.

— Пожалуйста. Пожалуйста, малышка. Не трись по мне этой маленькой штучкой, пока не снимешь штаны, — прорычал он ей в рот. — Мне нужна эта киска.

— Ты можешь получить всё, что хочешь, — сокрушенно прошептала она, погружаясь в то пространство сознания, которое делало её самой сексуальной. Позволить Тревису выставить свои потребности на показ, чтобы она могла стать той, кто позаботится о них. И после прошлой ночи она знала, что отдача приведет к тому, что Тревис будет поклоняться ей в ответ. Отдавать до тех пор, пока его тело больше не сможет. Обещание этого заставляло её ещё сильнее желать удовлетворить его голод. — Скажи мне, чего ты хочешь.

Энергия Тревиса переключилась, и он с резким возгласом поднял её со своих колен, спустив штаны для йоги и практичные белые трусы-бикини. Обнажив её раскрасневшуюся киску. Со стоном он опустил передний пояс своих шорт, доставая свое толстое возбуждение, поглаживая его один раз своей большой рукой — не отрывая от неё глаз. — Встань на колени и пососи этот член.

Джорджи наклонилась, её ноги потеряли способность удерживать её в вертикальном положении. Она поймала себя на двух мощных, покрытых волосами бедрах, её лицо оказалось на одном уровне с коленями Тревиса. Его запах был землистым и мужским, мускусным от их бега — и, черт возьми, если бы это не возбуждало её ещё больше. Грязь. Её голые колени в грязи, пот ещё остывал на их коже, а завеса дождя плотно закрывала их в темноте. Это было неправильно и запретно, и она жаждала этого.

Тревис протянул руку, проведя большим пальцем по складке её губ. — Дай мне сладкое место, куда можно положить его.

Она столько раз представляла себе этот сценарий. Довести Тревиса до боли своим ртом, а затем облегчить его. Такая сила в том, что она стоит на коленях. Её стойка расширилась в грязи, бедра наклонились, желая привлечь его взгляд. Переведя дух для храбрости, она обхватила руками румяное основание его эрекции, её рот сомкнулся над головкой в затяжном порыве, её хватка закрутилась, как блокирующий механизм, как она видела на видео у женщин.

— О. Черт, — прохрипел Тревис, его бедра дернулись, ноги поднялись и упали обратно в грязь. — Полегче, Джорджи, детка. Господи. У тебя такой охуенный рот.

Полегче? Легче сказать, чем сделать. Его вкус, соленый и сырой, проник в её горло, и она не могла насытиться. Его волосы щекотали ей запястья и щеки, когда она погрузилась в него для очередного сильного сосания, её правая рука оживленно заработала. Струя жидкости попала на её язык, и она застонала, забирая его глубже, стремясь к большему.

— Горячий, влажный маленький ротик. Ты убиваешь меня этим. — Тревис с криком поднялся на ноги, положив одну руку ей на затылок, а другой обхватив стропило скамейки. Его бедра сгрудились по обе стороны от её лица, половина его гладкого тела погрузилась в её рот. Он повернул бедра назад, выпустив из её рта всё, кроме кончика своего возбуждения, а затем снова медленно, глубоко вошел в неё, её губы растянулись вокруг его плоти. — Это твой предел, малышка?

Джорджи увидела скрытое беспокойство во взгляде Тревиса и кивнула, уткнувшись щекой в волосы на его бедрах. Поощряя его снова войти в её рот — и, Господи, он это сделал. С гортанным звуком он сжал в кулаке волосы на её затылке и начал мягкие толчки, никогда не переступая черту, которую они наметили, но грязно пользуясь всем, что к этому привело. Он бил бедрами, наполняя её рот, и каждый дюйм Джорджи — внутри и снаружи — реагировал на это совершенство. С откинутой назад головой, коленями в грязи, с мужчиной, использующим её рот, она никогда не чувствовала себя более женщиной. Чем сильнее он сжимал кулак в её волосах, тем больше она принимала его, позволяя ему проникать в её горло. Она слушала, как он лает грязные слова, их сила эхом отдавалась в землянке. "Нужда" было жалким словом для того состояния, в которое она вошла и погрузилась, её бедра дрожали, живот был впалым.

— Вставай, — крикнул Тревис, рывком поднимая Джорджи на ноги. Он сорвал футболку с её головы, отчаянными руками задрал спортивный лифчик до шеи. Их задыхающиеся рты встретились и слились, когда он упал на скамейку, вытащил из оттопыренного кармана презерватив и скатал его по своему возбуждению. Он схватил Джорджи за попу и притянул её к себе на колени, подавшись вперед, чтобы взять в рот один из её сосков. — Трахни меня. Оседлай меня. — Его правая рука опустилась и отвесила ей злой шлепок. — Сделай это сейчас же.

Его рука двинулась между ними, и Джорджи всхлипнула, когда толстая головка эрекции Тревиса нашла её вход и вошла внутрь. Она была немного опухшей от вчерашнего первого раза, от его интенсивности, но она двигала бедрами и принимала Тревиса на всю длину, опускаясь всё ниже и ниже, пока её зад не ударился о его бедра. — О Боже. Такой большой.

— Это верно. У меня большой… — Глаза остекленели, он лизнул её рот. — А ты стала узкой. Вот почему ты собираешься провести много времени с трусиками, свисающими с одной лодыжки.

По необходимости Джорджи переместилась, чтобы найти удобное положение, задыхаясь от трения на её клиторе. Она снова потерлась о его твердую плоть, приоткрыв рот и застонав на плече Тревиса. Двигаясь естественно вверх-вниз по пульсирующей эрекции Тревиса, и его наслаждение было налицо: голова откинута назад, глаза невидящие. Но что-то не позволяло Джорджи погрузиться в этот момент. Как и тогда, в спальне Тревиса, она жаждала острых ощущений.

— Я не знаю, смогу ли я… — Она прервалась на хныканье, когда Тревис начал разминать её попу, подталкивая её к скользкому, эротическому ритму, она скакала вверх и вниз по его длине. Боже, как же это было приятно: прикосновения промокшей плоти, их неглубокое дыхание, смешивающееся с дождем, волосы на его груди, царапающие её соски. Но её сознание не отключалось, как это происходило, когда Тревис был сверху. Она хотела, чтобы он держал бразды правления. — Я не думаю, что смогу… так.

— Черта с два ты не сможешь. — Тревис сел прямо, притянув её бедра ближе. Он взял её лицо в свои руки, тяжело дыша ей в рот. — Ты можешь быть сверху, но я всё ещё главный, не так ли? — Он долго и крепко целовал её, пока эти слова впитывались в неё. — Если бы я хотел перевернуть тебя на спину на этой скамейке и разорвать тебя, я бы не спрашивал разрешения.

Пока он говорил, бедра Джорджи начали двигаться сами собой. Из чистой необходимости. Её бедра сгибались, поднимая её, тело перекатывалось, уши умирали от желания услышать больше. Потому что он был прав. Она не управляла шоу. Сверху или нет, её удовольствие должен был дарить Тревис.

— Эй. — Он взял её подбородок в крепкую руку, наклонил бедра со стоном — в его челюсти и изгибе губ читался злой умысел. — Мой член так сильно болит. Пусть это прекратится.

После этого не было никаких колебаний. Только глубокое, дикое вожделение. Это была роль, которую она так отчаянно хотела сыграть. Воплощение облегчения. Единственная, кто мог заставить его извергнуться. Джорджи закрыла глаза, указательным и средним пальцами поглаживая соски, одновременно поднимаясь и опускаясь на толщину Тревиса. Его придушенные звуки, его голодные мозолистые руки на её бедрах и попе — всё это поднимало её желание до самых высоких децибел. Он увеличивался в ней с каждым движением их соединенных тел, его стоны перешли в прерывистое ворчание — и она уже знала, что он дошел до придела.

И именно это сломило её, наряду с умопомрачительным трением, давлением в сосках и клиторе — Тревис сдался перед неизбежным. Не выдержав наслаждения. Его руки широко раскинулись, чтобы схватиться за скамью, а зубы сильно сжали полную нижнюю губу. — Не могу сдержаться. Не могу сдержаться. Блядь, ты так хорошо работаешь с моим членом, малышка. Балуешь меня.

Джорджи прижалась обнаженной грудью к груди Тревиса, позволяя своему рту задержаться на расстоянии дыхания от его рта. Облизнула его один раз. — Я хочу заставить тебя кончить так сильно.

— Мать твою! — Хватка Тревиса вернулась к её заду, поддерживая его, когда он вскочил на ноги — и продолжил вдалбываться в неё, как в куклу без ниточек на своем жестком возбуждении. Пот стекал по его лицу, их нижние тела шлепались друг о друга, а дождь бил по крыше блиндажа. — Ты сводишь меня с ума. Я не могу это выдержать. Боже мой.

Эти резкие слова подтолкнули Джорджи к краю пропасти, её киска затрепетала с такой силой, что она закричала, но звук был поглощен остервенелым ртом Тревиса. Он кусал её и использовал её язык, пока её узлы развязывались, напряжение вытекало из неё тяжелым, дрожащим темпом, её бедра тряслись вокруг бедер Тревиса. — Тревис, Тревис, Тревис.

— Кончаю, — прохрипел он в середине поцелуя, его стон заполнил её открытый рот. В таком положении не было никакой возможности избежать дрожи после того, что она с ним сделала. Он попятился вправо, откинув челюсть, и его мужское достоинство запульсировало внутри неё, оставляя за собой потоки влаги. Зрелище и звуки впечатались в её память, где и остались навсегда. Силуэт Тревиса на фоне бетонной землянки, дождь, падающий на её периферию, его мужской рык удовольствия, наполняющий воздух. И в конце концов его утешающий, успокаивающий поцелуй, поглаживание его трепетных рук, когда он сел обратно, прижимая её к своей груди. — Милая девочка. Такая красивая.

Она разлетелась на части на своем пике, но теперь эти части снова собрались вместе, сильнее, чем прежде, светясь от удовлетворения. — Милый мужчина, — прошептала она, прижавшись щекой к его плечу. — Такой сильный.

Пульс Тревиса и так учащенно бился, но при этих словах он застопорился, а его руки обхватили её в нерушимой хватке. — Ты заставляешь меня поверить в это.

Джорджи подняла голову и увидела, что Тревис смотрит на неё, задумчиво нахмурившись, и что-то прошло между ними. Что-то, что она не знала достаточно, чтобы назвать, и слишком боялась исследовать. Удовлетворение распространялось в её животе, как джем на хлебе, но от этого было вдвойне неприятно, когда зазвонил её телефон, запутавшийся в штанах для йоги где-то на полу землянки. — Я должна ответить. Просто на случай, если что-то не так.

Он поцеловал её напоследок и кивнул, позволяя ей встать и не сводя с неё глаз, когда она ответила. — Алло?

— Джорджи. Ты нужна мне в моём доме, как вчера.

Она посмотрела вниз на свое обнаженное тело. — Я немного занята. — Тревис хмыкнул в знак согласия и притянул её ближе, чтобы погладить по бедру. — Что это за шум?

— О, ты заметила? — Сарказм Бетани пронзил послевкусие Джорджи. — Наша невестка рассказала всему городу о Лиге "Только мы". И теперь каждая женщина в Порт-Джефферсоне сидит у меня на кухне и требует вступить в неё.

— Заткнись.

— Просто… помоги.

Джорджи бросила на Тревиса сожалеющий взгляд. — Я сейчас приду.

Пока они оба одевались, Тревис висел на периферии. — Ужин с руководителем телекомпании завтра вечером.

То чувство удовлетворения, которое она испытывала, теперь заставляло чувствовать себя не в своей тарелке. — Точно. — Вместе с напоминанием о финишной черте пришла потребность защитить себя как можно больше, когда она была влюблена в мужчину, стоящего в пяти футах от неё. — Вообще-то я думала пораньше отправиться в Вестбери. В городе есть оптовый мебельный магазин, который я хочу осмотреть. Для нового офиса. — Она улыбнулась ему. — Встретимся там?

Его челюсть дернулась. — Ты хочешь приехать отдельно на этот ужин, когда мы должны убедить сеть в том, что мы вместе?

— Неважно, — прошептала она. — Я не знаю, о чем я думала.

Каменный взгляд Тревиса сказал Джорджи, что он точно знает, что она пыталась сделать. Отстраниться, хотя ей хотелось броситься в него с головой. Она уложила несколько беспорядочных прядей волос в хвост и попятилась к лестнице, радуясь, что дождь ослабевает.

— Ужин в семь, верно? Я буду готова к шести. — Её улыбка казалась натянутой. — Тогда увидимся?

— Мой грузовик у тебя дома, Джорджи. Мы возвращаемся вместе.

— О. Да.

После того, что казалось бесконечным соревнованием взглядов, они в молчании побежали обратно.

Глава 23

Джорджи застыла на месте, выйдя из машины.

В доме Бетани царил хаос. Женщины высыпались из парадной двери на крыльцо, прикрывая головы от дождя зонтиками и газетами. Сквозь толпу протиснулся разносчик со стопкой пиццы, держа счет, как белый флаг капитуляции. Среди женщин Джорджи узнала свою учительницу физики в девятом классе, Трейси из бутика, и ещё несколько знакомых лиц из Порт-Джефферсона. В том числе и её мать.

— Мама?

— Джорджи. — Вивиан сделала паузу в разговоре, чтобы помахать ей рукой. — Ты заплатишь за эти пиццы? У меня нет наличных.

Правильно. Было хорошо известно, что Вивиан носила всё, что ей принадлежало, в карманной книжке, но не могла вытащить наличные или кредитные карты благодаря своим акриловым ногтям. — Кто их заказал? — позвала Джорджи, открывая свой бумажник, когда дошла до переднего двора. — Где Бетани?

— Внутри, болтает о всякой ерунде. — Её мать отпихнула нескольких женщин в сторону, чтобы Джорджи могла пробраться через туннель. — Давайте, двигайтесь. Освободите место для основателя.

— Я не… — Джорджи покачала головой. — Я просто придумала название.

— Основатель! Основатель! — скандировала Вивиан. Никто не присоединился. — Почему ты так долго добиралась сюда? Тебя не было дома утром в будний день?

Внезапно все на крыльце, казалось, заинтересовались их разговором. — Я была на пробежке с Тревисом, — сказала она, щеки горели. — Мне пришлось принять душ и переодеться.

— Наверное, это был тот ещё душ, — заметила Вивиан, сдвинув брови.

— Да. — Джорджи прочистила горло. — Итак, все собрались здесь, чтобы вступить в Лигу "Только мы"?

Вокруг неё поднялось ликование, за которым последовал один крик: — Да пошли они все!

Как только хлопки и свист прекратились, Джорджи резко сказала: — Посмотрим, что можно с этим сделать, — вручила несколько двадцаток разносчику пиццы и остановилась на пороге дома, чтобы осмотреть сцену.

В гостиной было многолюдно, и все говорили одновременно. Бетани расположилась у камина и, казалось, была чертовски увлечена наведением порядка в разговоре, поэтому она не заметила появления Джорджи. На кухне Рози, словно великолепный мячик для пинг-понга, металась между духовкой и мраморным островом, выкладывая на подносы то, что выглядело как эмпанада²². Повсюду стояли бутылки шампанского и апельсинового сока. Это был поздний завтрак в дурдоме.

— Куда мне поставить эти пиццы?

Джорджи молча взяла стопку пирогов у разносчика пиццы и направилась на кухню. — Рози, тебе нужна помощь? — Джорджи позвала через шум. — Где Кристин?

— Я здесь! — пропела её невестка, спускаясь по лестнице, с яркой улыбкой на лице. — Разве это не сказочно?

— Это ещё предстоит узнать.

— Мне здесь хорошо, — наконец ответила Рози, подвигая в её сторону поднос с эмпанада. — Просто… попробуешь одну?

Когда желудок Джорджи заурчал, она поняла, что умирает от голода. Хотя ей было довольно трудно сожалеть о том, что она отказалась от каши в пользу оргазмического секса с Тревисом. Да. Это определенно был её предпочтительный метод питания, даже несмотря на то, что после этого её одолевали сомнения. Что это говорило о Джорджи, что она начала нуждаться в прикосновениях Тревиса, независимо от того, было ли это эмоционально здоровым для неё или нет?

Не в силах зацикливаться на своем нынешнем положении, Джорджи стряхнула с головы дождевую тучу. — Конечно. — Она взяла с подноса пирожок с мясной начинкой и откусила маленький кусочек, выдохнув пар, прежде чем взять другой. Вкус взорвался у неё во рту. Это было самое лучшее, что она когда-либо пробовала. В её жизни. Здесь были и богатство, и специи, и текстура, и всё это в окружении идеально хрустящего теста. — Боже мой, Рози. Ты сделала это? С нуля?

— Да. — Другая женщина улыбнулась ей в запястье. — Бетани сказала, что было много народу, и у неё не было еды в доме, поэтому я сделала быстрый пит-стоп в магазине.

— Я могла бы жить на них. Я хочу жить на них. — Возможно, это была ясность, наступившая после лучшего сна в её жизни, за которым последовал лучший секс в жизни любого человека, но Джорджи охватила внезапная идея немного приблизить мечту подруги к реальности. — Рози, ты можешь сделать ещё немного?

Она передвинула несколько пластиковых пакетов на прилавке. — У меня достаточно ингредиентов, чтобы сделать ещё три партии.

— Сделай это. — Джорджи повернулась к своей невестке. — Кристин. Ты ответственна за этот беспорядок. Ты можешь искупить свою вину, сделав так, чтобы каждый в этой комнате положил в рот одну из этих эмпанад.

Кристин немного пошипела, потом смирилась, подняв подбородок. — Хорошо.

Рози поймала её взгляд через остров. — Что ты придумала?

— Я думаю, что когда все попробуют, что ты можешь сделать… и захотят ещё? — Джорджи пожала плечами. — Может быть, мы сможем собрать достаточно средств, чтобы открыть ресторан.

Рука хлопнула Джорджи по плечу, заставив её отвести взгляд от ошеломленного, но полного надежды лица Рози. — Где, черт возьми, ты была? — ныла Бетани, тряся её. — Руководитель церковного хора только что изнасиловала разносчика пиццы через окно гостиной. Мои соседи собираются вызвать полицию.

— Извини, я принимала душ. Я всех проконтролирую.

— Просто принимала душ? — Бетани сузила взгляд. — Я называю это чушью.

Их мать встала между ними. — Девочки. Речь идет о том, чтобы объединить нас, леди, не так ли? — Она прищелкнула языком. — Ссоры посылают неверный сигнал.

— Мам, наши собрания на девяносто процентов состоят из препирательств.

— Так мы общаемся, — согласилась Бетани.

Вивиан покачала головой. — Печально.

С крыльца ввалилось ещё больше женщин, тесня всех друг к другу. Над их головами Джорджи увидела белый сервировочный поднос, который возвращался пустым. Через мгновение появилась Кристин, запыхавшаяся. — Ну, они разошлись как пожар, мисс Рози! Они жаждут добавки. — В её глазах мелькнул стальной блеск. — Между тем, никто даже не притронулся к моим кукурузным кексам.

Бетани протянула руку через толпу. — Слушайте, я рада, что так много женщин заинтересованы во вступлении в клуб, но мы должны сократить стаю. Мы не можем эффективно разместить столько людей.

— Уже иду, — сказала Джорджи, взобралась на табурет и свистнула двумя пальцами. Когда каждая голова поворачивалась в её сторону, стеснение пыталось подтолкнуть её обратно вниз. Ещё несколько недель назад ей было бы страшно стоять перед всеми этими женщинами. Но потом она подумала о том, каких успехов добилась в своей развлекательной компании. Вспомнила, как она высказалась на семейном ужине и сделала свое мнение значимым. И наконец, она подумала о Тревисе и о том, как они создали команду. Возможно, это не навсегда, но сейчас она чувствовала его присутствие рядом с собой. — Прежде всего, спасибо всем за интерес к Лиге "Только мы".

— Да пошли они все! — крикнул кто-то из глубины зала.

Джорджи жестом показала матери, чтобы та приготовила ей мимозу. — Это будет тяжело услышать, но мне нужно, чтобы все были честны. — Она сделала паузу. — Я не уверена, как Кристин заманила вас сюда. Но если вы здесь ради бесплатной еды, пожалуйста, возьмите кусок пиццы или эмпанаду и идите заниматься своими делами. Никаких зевак.

Половина зала направилась к двери с кусочками в руках.

— Спасибо за вашу честность.

Её сестра вздохнула с облегчением, лениво покрутившись на освободившемся месте вокруг себя. Вивиан выглядела возмущенной, когда протягивала Джорджи бокал с шампанским и апельсиновым соком.

— Лига "Только мы" была создана Рози, Бетани и мной, потому что мы хотели чего-то добиться. Индивидуально и вместе. У нас есть цели. Если вы можете с нами сравниться… если вам нужна помощь, чтобы сделать то же самое — и вы готовы активно поддерживать других членов клуба — мы будем рады, если вы останетесь.

— Я думала, что речь идет о том, чтобы сказать "сайонара" мужчинам!

Джорджи была уверена, что женщина, которая выкрикнула это заявление, была одной и той же женщиной. — Дело не только в этом…

— Осторожно… — пробормотала Вивиан.

— Я имею в виду, конечно, если в вашей жизни есть негативное влияние, вы должны, гм, — Джорджи сделала длинный глоток своей мимозы, — изучить это.

В гостиной поднялась рука. Она показалась Джорджи знакомой, но она не могла определить её местонахождение. Тем не менее, она улыбнулась, побуждая её продолжать. — Кристин сказала нам всем, что этот клуб создан для того, чтобы расширять свои возможности. Но она также подтвердила слухи о том, что ты встречаешься с Тревисом Фордом. Он был на семейном ужине и всё такое. — Она скрестила руки. — Не секрет, что Тревис проходит через женщин, как через воду. Как мы должны прислушиваться к твоим советам, если ты сама не можешь им следовать?

По комнате прокатился ропот.

Бетани заняла позицию перед Джорджи. — Нехорошо так её обзывать перед…

— Нет, — сказала Джорджи, похлопав сестру по плечу. — Всё в порядке. Она права. Но серьезно, Кристин, ты в двух секундах от того, чтобы тебя выкинули с острова.

Кристин прислонилась к стене кухни и засунула в рот эмпанаду. — О, — фыркнула она. — Это намного лучше, чем мои кукурузные кексы.

Не успела Кристин откусить второй кусочек эмпанады, как в дом вошел Стивен — снова с мокрыми волосами. Он ничего не сказал, когда выпроваживал жену за дверь. А его хмурый взгляд гарантировал, что никто не попытается его остановить.

Прервав разговор, Джорджи снова встретилась взглядом с комнатой. Да, план заключался в том, чтобы убедить город, семью и прессу, что она встречается с Тревисом. Она пошла на обман с открытыми глазами. Но стоять перед этим залом женщин, которые искали у неё совета? Она не могла больше лгать. Поэтому она сказала правду. — Он срубил ветку с дерева, на которое я лазила в детстве. И когда я вчера вернулась домой, он был на заднем дворе, пилил и шлифовал. Превратил её в новую каминную полку для меня.

По комнате прокатился вздох.

— Я знаю, верно? Так что… люди совершают ошибки. Например, устраивают конкурс знакомств, когда приз не заинтересован в том, чтобы его выиграли, — сказала она, бросив на некоторых нарушителей пристальный взгляд. — Иногда, когда не знаешь человека, трудно понять, почему он так поступает, верно? — У неё в груди заколотилось. — Я не прошу вас изменить свое мнение о Тревисе, но я прошу вас не позволять кому-то создавать его за вас. В этом и заключается цель этого клуба. Мы не стремимся вычеркнуть людей из своей жизни. Мы отказываемся принимать меньше того, что мы заслуживаем. Мы понимаем, что все мы здесь важны, несмотря на ошибки, плохие отношения или неудачную карьеру. Даже кто-то с прозвищем "Две биты". Никто не спрашивает меня, верно ли оно. — Она переориентировалась на женщину в толпе. — Отвечая на ваш первоначальный вопрос, я не прошу никого следовать моим советам. Мы все здесь, чтобы учиться и расти. Начнем сейчас. Кто с нами?

Джорджи чуть не упала с табурета, когда все начали хлопать. Они были с ней, Джорджи Касл. Может ли это означать, что они воспринимали её не только как равную, но и как зрелый голос разума? Она притворялась, что встречается с Тревисом, чтобы заставить всех смотреть на неё другими глазами, но в итоге сделала это сама, даже не осознавая этого, не так ли? Она нашла новый способ заставить людей слушать.

Она слезла с табурета, но Бетани заключила её в медвежьи объятия. — Хорошо, — крикнула сестра над её головой. — Кто готов надрать задницу и взять имена?

Все собрались вокруг них, бокалы с шампанским были подняты в знак приветствия.

— Если вы серьезно настроены стать членом клуба, — продолжала Бетани, — вы все можете начать с регистрации на Tough Mudder в пятницу.

Ещё дюжина женщин выпорхнула через парадную дверь.

Тревис смотрел через дорогу на дом своего детства.

Дождь ослаб, но он всё ещё стучал по крыше ржавого отдельно стоящего гаража, вероятно, из-за протечки. Во дворе валялись пивные банки, оставленные местными детьми. Корень дерева пробился сквозь дорожку, расколов бетон пополам.

Он не знал, как он сюда попал. Только то, что ему стало неспокойно, как только Джорджи оставила его утром. Поэтому он сел в свой грузовик и поехал туда. К месту своих кошмаров.

Когда он подъехал, его первой мыслью было желание подождать и взять с собой Джорджи. Его желудок всё ещё был бы завязан узлами, но они были бы не такими тугими. Она бы сказала то, что нужно. Прочитает его настроение и поймет, когда нужно надавить, когда нужно потянуть, когда нужно ничего не делать.

С раздраженным рычанием он пересек улицу и вошел в свой двор, впервые с тех пор, как уехал в Северо-Запад. С тех пор, как он уехал с чемоданом, набитым самым необходимым, и никогда не оглядывался назад. Его ботинки стучали по гравию, дождь падал ему на плечи. Он снова пожелал, чтобы Джорджи была рядом. Но в целом всё было не так уж плохо. В те вечера, когда он сидел на улице и ждал, когда отец вернется домой — или, когда мать заберет его, — двор казался таким огромным и темным. А сейчас? Теперь всё выглядело меньше, чем в его воспоминаниях. Как декорации к плохой пьесе.

Несмотря на то, что его имя значилось в договоре, ключа у него не было. Однако открыть дверь не составило труда, так как петли разрушились от ржавчины. Один удар ботинком — и она распахнулась. Кошка вылетела через его ноги, издав громкий вопль. Тревис потратил несколько секунд, чтобы прийти в себя, и шагнул внутрь.

Планировка дома никогда не имела для него смысла — и до сих пор не имеет. В доме не было ни прихожей, ни холла. Дом просто начинался с кухни. Вся мебель исчезла, но ужасные зеленые обои в цветочек выдержали испытание временем, а пол пожелтел от старости. В доме царила тишина, если не считать стука дождя по крыше, и Тревис наполовину ожидал, что из комнаты отца, расположенной в конце коридора, донесется звонкий гогот зрителей телестудии. Старик всегда оставался там, предоставляя Тревиса самому себе. Иногда они пересекались по пути в ванную, и он готов был поклясться, что хмурые морщины на лице отца с каждым разом становились всё глубже, а горечь волнами отражалась от него.

— Могу ли я сделать лучше, чем это?

Мысленный образ его убогой квартиры до того, как Джорджи помогла ему убраться, заставил Тревиса засомневаться. Однако что-то подталкивало его. Он никогда раньше не чувствовал потребности пустить корни, без того, чтобы образ его молодости преследовал его и говорил ему, что это невозможно. Почему сейчас? Почему ему вдруг захотелось избавиться от этого последнего куска своего прошлого, чтобы начать строить что-то новое?

Улыбка Джорджи заплясала в его голове, но он посмеялся над ней. Нет, прочные обязательства перед другим человеком — это уже другой уровень. Не так ли? Пока что ему было достаточно того, что он хотел стабильности. Чтобы получить эту работу в сети и построить жизнь, которой он мог бы гордиться. В его горле образовался комок, когда он продолжал думать о Джорджи. Как она ощущалась в его объятиях сегодня утром. Как естественно и… идеально было начинать день с ней. И невозможно было притворяться, что он находится в доме своего детства по какой-либо другой причине, кроме как для того, чтобы совершенствоваться самому. Чтобы стать лучше для неё. С какой целью, он ещё не знал… но когда срок их соглашения быстро приближался, мысль о том, чтобы отпустить её, угрожала его рассудку.

Заставив себя сосредоточиться на текущей задаче, Тревис достал из кармана мобильный телефон и набрал номер, который он добавил в избранное много лет назад. Он не получил ответа, но жизнерадостная запись подсказала ему оставить сообщение.

— Привет. Да, меня зовут Тревис Форд. Я хочу поговорить с кем-нибудь об оценке недвижимости.

Глава 24

Он решил забрать Джорджи на лимузине в последнюю секунду.

Это не было игрой за власть или демонстрацией влияния. Нет, если быть честным с самим собой, то звонок в лимузинную компанию, который он сделал в одиннадцатый час, был вызван его потребностью впитать в себя как можно больше Джорджи. Больше не нужно врать самому себе. Поскольку он не смог бы прочитать выражение её лица — и, черт возьми, прикоснуться к ней — двумя руками на руле, он просто остановился перед её домом на черном лимузине. К тому времени, как он поднялся по дорожке, половина района уже вышла на свои лужайки. Сегодняшний вечер имел много тех же достоинств, что и выпускной. Тревис был в смокинге, он встречал свою спутницу у дверей, и сегодняшний вечер определенно должен был означать конец чего-то.

От этого напоминания бейсбольный мяч застрял у него в горле.

Тревис не был готов к тому, что эта история с Джорджи закончится. На самом деле, называя это "делом", он начинал действовать себе на нервы. Он был ближе к Джорджи, чем кто-либо другой в его жизни. Вчера на школьном бейсбольном поле был момент, когда Тревис отбросил всё притворство и позволил ей увидеть всё, что было внутри него. Его любовь к бейсболу, его печаль из-за потери возможности играть. Он забыл скрыть всегдашнюю неуверенность в себе и обнажил её… и он всё ещё стоял на ногах. Даже лучше, чем просто стоял. Он чувствовал себя не обремененным. Сильнее. Как лучшая версия самого себя.

И всё из-за этой девушки.

Теперь он должен был выставить Джорджи перед какими-то корпоративными засранцами и попрощаться с ней в конце вечера? Навсегда попрощаться?

От паники рука Тревиса стала слишком тяжелой, чтобы поднять её и постучать. Почему он решил установить временные рамки для этой… черт возьми, этой истории с Джорджи? В прошлом одиночество очень хорошо помогало ему. Ни перед кем не отчитываться, поддерживать все недолговечные отношения на своих условиях. Но то, что у него было с Джорджи, казалось ему неподвластным. Пламя, которое питало само себя, а у него не было огнетушителя.

Входная дверь дома открылась, и челюсть Тревиса едва не упала на крыльцо. Это была не та девушка, которая вывела его из самоиндуцированной психической комы все эти недели назад. За исключением глаз. Да, возможно, она была одета так, чтобы вызвать фантазии, но из пары зеленых глаз на него светилась классическая аутентичность Джорджи. Невероятно, что её глаза требовали его внимания, когда она выглядела безумно сексуально. Её плечи были полностью обнажены в платье, юбка развевалась вокруг бедер. Бедра, которые, казалось, тянулись бесконечно долго благодаря высоким каблукам. Она была сексуальной и простодушной, и никто не мог сравниться с ней.

— О, вау, — вздохнула она. — Ты, гм… выглядишь очень красивым. В этом смокинге. — Нижняя часть тела Тревиса так сильно отреагировала на хрипловатое звучание её голоса, доказательство того, что он ей нравится, что он мог только стоять и дышать.

— Тебе не нравится платье, — сказала она, проводя руками по передней части платья. — Я знаю, что должна быть невинной девушкой из маленького городка, которая спасла тебя от развратной жизни, но они не делают достаточно красивых платьев для этого.

— Джорджи.

— Я пробовала одно с более высоким вырезом, но у меня не было подходящего бюстгальтера, поэтому бретельки выглядывали по бокам и…

— Ты выглядишь чертовски идеально. Ты идеальна.

Беспокойство в её глазах рассеялось. — Спасибо, Тревис. — Её рот открылся. — Это лимузин?

— Да. — Тревис переступил порог и завел Джорджи в дом, захлопнув за собой дверь. Он не останавливался, пока её задница не ударилась о стол в прихожей, отчего она задыхалась и гремела безделушками. — Слушай сюда, — прохрипел он ей в рот. — Ты будешь рядом со мной всю ночь.

Её пальцы вцепились в его пиджак, словно не могли ничего поделать, и ему захотелось, чтобы она просто сорвала его и забралась на него, к черту званый ужин. — Что случилось? — Она неуверенно поцеловала его в подбородок. — Ты нервничаешь?

— Нет. — Тревис повернул голову и поймал её рот в поцелуе. Поцелуй должен был быть коротким, но она откинула голову назад, и он набросился на неё, разжимая её губы и потирая языки. — Нет, я просто не уверен, о чем я думал. Этот план. Этот… выставить тебя напоказ, чтобы получить работу. — Его большие пальцы погладили впадины на её скулах. — Мне это не нравится. Я не думал так далеко наперед.

Она дышала с закрытыми глазами. — Люди постоянно делают такие вещи.

— Поверь мне, я знаю. Вот почему с тобой это кажется неправильным.

Эти зеленые глаза открылись. — Я не понимаю.

Тревис искал нужные слова. Такие, которые не выдали бы его борьбу за то, что сегодняшний вечер — это конец. Но рот Джорджи отвлек его, и всё, что получилось, было правдой. — Я не хочу выставлять тебя напоказ. Я не хочу… выставлять нас напоказ.

Пульс на её шее заметно подскочил. — Нас?

С другой стороны двери водитель лимузина посигналил. Легкий сигнал, призванный дать ему понять, что если они не уедут сейчас, то не успеют вовремя. И слава Богу за этот гудок, верно? Он уже собирался сказать Джорджи, что хочет, чтобы их отношения продолжались не только сегодня. Что он хочет, чтобы всё было по-настоящему. Хотел иметь право целовать её, приглашать на свидания, сидеть рядом с ней на семейных ужинах. Трахать её в следующей стратосфере, брать её на пробежки, появляться, когда она выступает на днях рождения, и, самое главное, говорить другим мужчинам, чтобы они держались подальше. Хотел иметь право делать это в любое время, в любой день недели.

Нелепо.

Он не знал ничего о том, как быть чьим-то парнем. Господи. "Парень" звучало гораздо точнее, чем "вещь". Когда её сладкое тело прижималось к нему, собственничество струилось в его крови, они были настолько далеки от вещи, что он почти рассмеялся. Почти. Он был слишком встревожен ультиматумом, который сам себе поставил. Он не мог быть просто её бессрочной интрижкой — она заслуживала большего. Перспектива отпустить её заставляла его чувствовать себя погруженным в зыбучие пески, но она заслуживала того, кто имел здоровый взгляд на обязательства. Брак. Он не был таким человеком. Он никогда, никогда не станет таким мужчиной.

Попрощаться сегодня вечером или попросить Джорджи о большем. Это были его единственные два варианта.

— Тревис?

Понюхав напоследок её волосы, он отошел. — Нам пора идти.

Джорджи внимательно осмотрела его на мгновение и кивнула, позволив ему открыть дверь, чтобы они могли выйти на крыльцо, а затем повернулась и закрыла дверь. Несмотря на напоминание себе, что они с Джорджи не могут быть вместе, он поймал себя на том, что держал её за руку во время прогулки к лимузину, регистрируя её румянец, её тихий "О Боже, о Боже", когда она поняла, что соседи смотрят на неё. Порыв летнего ветра провел прядью волос по её губам, и он чуть не споткнулся на тротуаре, где он заканчивался.

Боже, она была великолепна.

Несмотря на то, что Тревис не мог перестать смотреть на неё, во время поездки в Олд-Уэстбери между ними возникло определенное напряжение. Тем не менее, он продолжал держать её за руку, как будто отпустив её, он заставит время идти быстрее. Они молчали, сидя лицом вперед на заднем сиденье, и полчаса ехали по Северному государственному парковому шоссе, прежде чем Тревис не выдержал расстояния и перетащил Джорджи на свои колени. Она согласилась без протеста, подставив голову под его подбородок и вздрогнув.

От её веса на его коленях у него опустились веки. — Что это было?

— Сегодня утром я делала выпады. Целый круг вокруг школьного трека.

— Опять подготовка к Tough Mudder?

Она кивнула, коснувшись его подбородка. — У нас тридцать одна новая участница, и, похоже, они сделали меня своим неофициальным лидером. Я понятия не имею, почему. Но теперь я чувствую себя обязанной показать пример.

Рука Тревиса скользнула под юбку и провела большим пальцем по внешней стороне её правого бедра. Он решил не обижаться на то, что её реакция была более восторженной, чем во время оргазма. — Во-первых, тридцать одна новая участница?

— Да, — застонала она, переместившись на его колени, чтобы дать ему лучший доступ к её больным мышцам. — Моя невестка заставила их поверить, что мы начинаем безмужнюю утопию. Вы все должны быть серьезно встревожены тем, сколько женщин пришло.

Он сильнее надавил на место чуть выше её колена и тихо засмеялся, когда она охнула и застонала без стыда. — Да? Мне лучше выпустить памятку для мужчины.

Её глаза сверкнули на него. Этого было почти достаточно, чтобы он забыл о растущей выпуклости между ног. Почти. — Памятка для мужчин? Это просто пещерные рисунки на салфетке?

— Это надежный кодекс. Ты никогда его не нарушишь. — Он задрал подол её платья повыше и начал массировать внутреннюю сторону бедра. — Беру свои слова обратно. У тебя неплохо получается заставлять меня нарушать кодексы, не так ли?

— Я полагаю, ты говоришь о кодексе сестры лучшего друга, — сказала она, задыхаясь.

— Именно о нем, — пробормотал он, проводя костяшкой пальца по центру её черных трусиков.

— Ты жалеешь об этом?

У Тревиса сжалось горло. Он весь сжался. — Нет.

Он никогда не был в таком положении. Разрываясь между желанием трахнуть и потребностью поговорить. Просто… обнять её. Делать все эти вещи одновременно казалось слишком сложным. Как будто они разорвут его на части. Поэтому он продолжал водить руками по её груди и дышать. Запоминал гладкость её бедер, впадинку живота, изгиб бедра. Он не знал, как долго продолжались эти прикосновения, но в конце концов Джорджи выпрямилась и соединила его руки со своими. Она сблизила их рты для долгого, мучительного поцелуя. Медленного. Его член стал толще и упирался ей в зад, но ни один из них не был склонен поддаваться голоду. Внутри Тревиса была потребность продлить ночь, задержать время — и поцелуй преуспел в этом. Он был влажным и бесконечным, и к тому времени, когда они подъехали к роскошному особняку в стиле Тюдоров, их обоих трясло.

Джорджи отстранилась первой, тяжело дыша ему в губы. — Я… я хотела обсудить всё с тобой. С кем именно я встречаюсь… о чем мне следует говорить…

— Мы ужинаем с Кельвином Фишером. Его отец управлял сетью, пока не ушел на пенсию, а Кельвин вступил в дело и начал вносить изменения. Я никогда с ним не встречалась. Мой агент встречает нас здесь, и этот ветреный мешок никогда не замолкает, но он хороший буфер. — Его рука двигалась сама по себе, поглаживая её волосы, щеку. — Нечего нервничать. Просто будь собой. — Ничто не могло остановить его от того, чтобы снова наклониться и провести языком по её губам, углубляя поцелуй до тех пор, пока её задница не начала прогибаться в его коленях. — Спасибо, что ты здесь со мной, Джорджи.

Она кивнула, выражение её лица было ошеломленным, когда Тревис поднял её со своих колен. Они оба смотрели, как он поправляет свой твердый член и делает несколько успокаивающих вдохов.

— Это немного не в интересах семейной сети.

— Нет, это не так, — пробормотал Тревис. — Не надо так гордиться собой.

Водитель лимузина открыл дверь и протянул руку, чтобы Джорджи взяла её. — А вот и я, — бросила она через плечо, подмигнув. — Не торопись.

Тревис покачал головой и вылез вслед за Джорджи. У входа в огромную резиденцию их ждал мужчина со сцепленными за спиной руками, чтобы провести их внутрь. За последние несколько лет Тревис побывал в нескольких невероятных домах, некоторые из них принадлежали тренерам и товарищам по команде, но он мог безоговорочно сказать, что этот дом — лучший. Он не был вычурным или украшенным рыбой и плоскими экранами. Это были старые деньги. Сдержанно и со вкусом.

Полированный мраморный пол сверкал в прихожей, которая с одной стороны переходила в фойе, а с другой — в винный погреб. Сразу за ним находилась лестница, ведущая на скрытый второй этаж. Он был огромным, просторным и освещенным бра. Доносилась негромкая музыка, смешиваясь со звуком невидимого водопровода.

— Мистер Фишер как раз показывает вашему агенту территорию, — сказал дворецкий. — Пожалуйста, подождите здесь, и я сообщу им о вашем прибытии.

Мужчина вышел из комнаты, оставив Джорджи и Тревиса наедине.

— Вау, — прошептала Джорджи. — Как будто мы вышли на итальянскую площадь или что-то в этом роде. Возможно. Я никогда не была в Италии.

— Ты хочешь поехать в Италию?

— Конечно, хочу. — Она повернулась в восхищенном круге, каблуки щелкали по полу, её губы разошлись. — Кто не хочет путешествовать?

Тревис сделал шаг ближе к Джорджи, не зная, собирается ли он снова поцеловать её или потребовать узнать всё, чего она когда-либо хотела в своей жизни. С какой целью, он не знал. Но она была прекрасна в приглушенном свете и потрясена этим особняком. Это заставило его вспомнить о том, что они встречались лишь на нескольких импровизированных свиданиях. Неужели это то, что она будет помнить об их совместном времяпрепровождении? — Джорджи…

— Добро пожаловать. — Кельвин Фишер вошел в комнату, как подобает королю, но менее отстраненно. Его улыбка была сердечной и искренней, когда он пожимал руку Тревиса. Глава сети был моложе, чем думал Тревис, ему было около тридцати лет, и он излучал энергию. — Тревис Форд, — сказал Кельвин. — Я ваш большой поклонник.

Тревис кивнул. — Спасибо. — Он поднял руку, и Джорджи скользнула под неё, как будто ей там самое место. Черт. Было ощущение, что так оно и есть. — Это Джорджи Касл. — Тревис не стал называть её своей девушкой и чертовски пожалел, что не сделал этого, когда Кельвин поцеловал её руку и улыбнулся, пока она краснела.

— Я видел вас в газетах. Должен сказать, нам всем понравилось читать рассказ репортера о том, как вы набросились на того человека в баре. Молодец. — Он наклонил голову. — Я не уверен, что когда-либо встречал профессионального клоуна. Есть ли у вас какие-нибудь трюки в рукаве на сегодняшний вечер?

Джорджи по-женски пожала плечами, отведя руку назад, чтобы заставить монету появиться из-за уха Кельвина. — Это не самая лучшая моя работа, но вы застали меня в выходной день.

Смех Кельвина эхом отразился от многочисленных мраморных поверхностей входа. Джорджи усмехнулась в ответ.

Тревис пожалел, что не поцеловал её ещё раз в лимузине. — Дайте угадаю. Донни куда-то отошел по важному звонку.

— Спортивные агенты, — сказал Кельвин, наконец-то сумев отвлечь свое внимание от Джорджи. — Не могу жить с ними…

— Без них невозможно подписать ни одной стоящей сделки, — сказал Донни, вваливаясь в комнату в кремовом костюме. — Давайте посмотрим, удастся ли нам это сегодня, а, ребята?

Тревис был вынужден отпустить Джорджи, чтобы обнять Донни, но ему очень не хотелось этого делать. Как только всё закончилось, он снова прижал её к себе, и они последовали за Кельвином через гостиную на террасу. — Сегодня мы будем ужинать на свежем воздухе. Надеюсь, вы не против, — сказал Кельвин, кивнув на двух женщин в фартуках, которые тут же исчезли из виду. — Я провел прошлое лето на Амальфитанском побережье и теперь приобщаю всех в своей жизни к итальянской культуре.

— Определенно, есть вещи и похуже, — сказала Джорджи, снова оглядывая окружающую обстановку. И да, в очередной раз Тревис вынужден был признать, что атмосфера была просто потрясающей. Вечер спускался с неба, свечи горели и мерцали на всех доступных поверхностях. Низкая люстра висела над вычурным антикварным столом, украшенным белыми и желтыми цветами.

— Джорджи, — ровно произнес Кельвин, подавая сигнал ещё одному сотруднику. — Могу я предложить вам бокал вина?

— Конечно, я…

Маленькая девочка выскочила через заднюю дверь на террасу и бросился к ногам Кельвина. — Папа! Я не устала.

Очевидно, не ожидая такого вторжения, Кельвин неловко повернулся, пытаясь разглядеть девочку, обхватившую его ноги. — Ты должна быть уставшей. Мы катались на велосипедах. Строили крепость. Всё, что мы делали сегодня, было направлено на то, чтобы ты устала. — Он неловко рассмеялся. — Мы говорили об этом. Сегодня вечером у меня встреча. Завтра утром я в твоём распоряжении.

— В моей комнате холодно.

— Мы можем отрегулировать температуру.

Она заглянула ему в ноги. — Кто они?

Вместо ответа Кельвин повернулся к женщине, наливавшей вино, и взглядом попросил помочь мне. Женщина прекратила свои занятия и бросилась к нему, обхватив девочку за плечи и пытаясь поднять её. Что, конечно, заставило ребенка закричать.

Кельвин помассировал центр лба и извиняюще улыбнулся. — Это не должно было быть моей неделей, но кое-что случилось с моей бывшей. — Он улыбнулся, когда его дочь начала всерьез причитать. — Время спать — это всегда приключение.

Джорджи отодвинулась от Тревиса, обошла богато украшенный стол и встала на колени перед ребенком. — Привет. Я Джорджи. Как тебя зовут?

Девушка потирала глаз пухлым кулачком. — Мэдисон.

— Хочешь увидеть что-то классное?

Без колебаний. — Да.

Тревис завороженно наблюдал, как Джорджи взяла три лимона с центрального блюда и начала ими жонглировать. — Ладно, Мэдисон. Ты должна мне помочь. Хлопай в ладоши, чтобы я их не уронила.

Девочка медленно выскользнула из-за спины отца, слезы начали высыхать.

— Я не могу продолжать… мои руки слабеют…

Кельвин присел рядом с Мэдисон и захлопал в ладоши, давая девочке толчок, который был ей необходим, чтобы присоединиться. Через несколько секунд девочка уже смеялась, её глаза расширились, когда Джорджи набрала скорость.

Христос. Тревис не знал, что делать со жгучим ощущением в груди. Не требовалось большого воображения, чтобы представить Джорджи, Кельвина и ребенка как семью. Семья, которая так сильно любит друг друга, что не может удержаться от спонтанных актов умиления, куда бы они ни пошли. От того, как ошарашено смотрел на Джорджи другой мужчина, Тревису захотелось стукнуть его по заднице, хотя он всё прекрасно понимал. Кто бы не смотрел на неё, как на ангела? Именно такой она и была в этот момент. В каждый момент. Существо, посланное прямо с облаков.

Боже, ему было холодно. Чувствовал себя как нищий, наблюдающий за семейным ужином в День благодарения через окно. Это было так безопасно. Именно то, что Джорджи заслуживала. Именно то, чего она хотела. Именно то, что он никогда не сможет ей дать. Хотя кто-то другой мог. Тревис был так сосредоточен на хаосе в своем желудке, что не заметил, как Кельвин встал и подошел к нему. — Джорджи великолепна. Ты счастливчик.

— Спасибо, — проговорил Тревис, без разрешения вырвавшись на свободу. — Я не знаю, какого черта она делает со мной.

Кельвин усмехнулся, но выражение его лица было задумчивым. — Я не поверил своей команде, когда они предположили, что вы изменились, но часть моего успеха связана с тем, что я хорошо разбираюсь в характере. Не думаю, что такая женщина, как она, может ошибаться в ком-то. — Он сделал паузу. — Тем не менее, я не могу судить только по этому. Почему вы хотите получить эту работу, Тревис?

Последние несколько недель пронеслись перед ним в ярких красках и звуках. Джорджи была в центре всех воспоминаний. Она бросала ему в голову еду, кидала ему бейсбольные мячи в разгар ливня, сидела на кухонном столе и говорила ему, что он больше, чем спорт. В какой-то момент он начал ей верить, не так ли?

— Если бы вы спросили меня об этом месяц назад, я не уверен, что ответил бы вам. Правда была бы в том, что я хотел получить эту работу, чтобы не быть неудачником. Я вырос в окружении сомнений и не хотел их воплощать. Когда лига отбросила меня, я подумал, что заслужил эти сомнения. Стал кем-то, кто заслуживает этого. — Он перевел взгляд на Джорджи, и её присутствие ворвалось в него, наполнило его уверенностью. — Теперь всё по-другому. Я хочу эту работу, потому что люблю бейсбол и буду чертовски усердно работать. Я бы никогда не принял эту возможность как должное. Но независимо от того, посчитаете ли вы нужным сделать меня голосом "Бомбардиров" или нет, я не неудачник. Я не подведу и вас.

Долгие мгновения мужчины стояли в тишине, прежде чем Кельвин наконец заговорил. — Я не думаю, что вы это сделаете. — Они пожали друг другу руки. — Добро пожаловать в "Бомбардиры", Тревис Форд.

Глава 25

Тревис обхватил её руками, и они, спотыкаясь, вошли в лимузин, приземлившись в клубок конечностей на плюшевое кожаное заднее сиденье. — Ты получил эту работу, Тревис, — завизжала Джорджи, покрывая поцелуями всё его лицо. — Ты сделал это.

— Нет, — сказал он, взяв её рот в поцелуй, который имел вкус похоти и удивления. — Мы сделали это.

Джорджи отстранилась и изучала его, проводя пальцами по его волосам, по щекам, совершенно не в силах удержать сердце в глазах. Как бы она ни была рада тому, что Тревис выиграл контракт, она пока не хотела думать о конце. Паника охватила её, реальность обрушилась на её голову. Каким-то окольным путем она нашла то место, которое хотела, среди своей семьи и сверстников. Теперь Тревис был новым голосом "Бомбардиров", и ничто не мешало им сойти с этого аттракциона, на который они отправились вместе.

Острая потребность отсрочить неизбежное овладела ею. — Я хочу тебя, — прошептала она, поглаживая руками его живот, пальцы впились в его пояс. Их выдохи вырвались и столкнулись. Рука Тревиса, обхватившая её шею сзади, была как раз такой, как надо. Как бы близко они ни находились, её окружал аромат, который она так хотела ощутить. Аромат лосьона после бритья Тревиса донесся до неё через прохладный кондиционер и попал на её язык. — Ты мне нужен.

Со стоном Тревис расстегнул ремень и отпустил пряжку, не глядя вниз, зная, что его твердый как камень член выставлен напоказ, упираясь в пояс трусов. — Это то, чего ты хочешь?

Джорджи задрожала. — Да.

— Холодно, малышка?

Даже в темном салоне лимузина невозможно было не заметить беспокойства в его глазах. Не только за её комфорт, но и… за что-то ещё. Не слишком ли много надежд на то, что беспокойство на его лице было вызвано тем, что сегодняшний вечер — это конец?

— Сними платье. Я согрею тебя. — Он ослабил галстук и бросил его на пол. Начал расстегивать пуговицы рубашки, выражение его лица стало голодным. Немного диким. — Я сказал, сними его.

Джорджи застыла в свете фар от его интенсивности. Его внезапной настойчивости. И её желание стало таким же диким, как у Тревиса, когда он затащил её на пол, повернув лицом к кожаному заднему сиденью на коленях. — Ты хочешь оставить его? Отлично. Наклонись вперед для меня, — прошептал он ей в макушку. — Сейчас же.

В её животе разлилось тепло, расслабляя конечности, электричество лениво поднималось по спине и опускалось к черепу. Джорджи положила руки на широкое сиденье и задохнулась, когда Тревис с гортанным звуком раздвинул её колени. Она почувствовала, как он откинулся назад и рассматривает её, отчего шея Джорджи нагрелась, а на стыке бедер собралась влага. Юбка её платья медленно, кропотливо, дюйм за дюймом поднималась, оставаясь на талии. Боже мой. О да, это было… по-другому. Предвкушение потрескивало. Сейчас будет больше. Больше, чем обычно. Без обсуждения, она знала, что они хотели сделать этот последний раз между ними значимым. Не думай о том, что всё кончено.

— Малышка надела это облегающее платье для меня. — Он застонал, просунул один палец в задний пояс её трусиков, чтобы стянуть их вниз, пока они не зацепились за колени. Оставив её голую попу на всеобщее обозрение. — Что мы будем делать с этой твоей красивой задницей, а? Ты проделала весь путь сюда с такой сладкой и упругой попкой у меня на коленях. — Без предупреждения, её бедра были подняты высоко на бедра Тревиса, его эрекция была огромной там, где она упиралась в её задницу. — Посмотри, что она сделала. — Он подтянул бедра Джорджи к своим коленям и провел языком по мочке её уха. — Посмотри, что ты наделала. Ты ведь ни капельки не сожалеешь об этом, не так ли? Если да, то это не мешает тебе снова надавить на член, который ты мучила. Трешься об него, как голодная маленькая кошка.

— Прости, — вздохнула Джорджи, прекращая движения, о которых даже не подозревала.

Извинение только наполовину вырвалось из её уст, когда Тревис сжал её волосы в умелом кулаке, откидывая её голову назад. До тех пор, пока их глаза не встретились. — Я не говорил останавливаться.

Повернуть бедра в таком положении — спина выгнута дугой, лицо наклонено к потолку — сначала было неловко, но легкое искривление заставило её бедра скользить вместе по-другому, выпятить грудь, поставить её женственность под углом и святое дерьмо. Десять секунд кружения голым задом на коленях Тревиса превратили её в нуждающуюся. Жесткие глаза наблюдали за ней сверху, становясь всё более дымчатыми с каждым взмахом её попы.

— Правильно. Извинись за то, что ты дразнишь член, дразня его ещё больше.

— Ты ощущаешься так хорошо, — хныкала Джорджи. — Я не могу остановиться.

Кулак в волосах Джорджи наклонил её голову набок, а язык Тревиса лизнул теплую, влажную дорожку по её шее. — Хорошо. Никогда не останавливайся. — Он придвинулся вплотную — так близко — его тело прижалось к её спине, а пальцы занялись боковой молнией её платья. Прохладный воздух поцеловал её кожу, когда он стянул платье через голову, затем снова устроил её задницу у себя на коленях, раздвигая колени шире и прижимаясь к её телу. Мягкая нагота на жестком, одетом мужчине. Контраст был настолько разрушительно горячим, что она протяжно и громко застонала. — Дразни меня, когда захочешь, потому что мы оба знаем твой маленький грязный секрет. Ты не знаешь, как дразнить меня, не выдавая этого. Ты хочешь мой член и хочешь его глубоко.

Можно ли испытать оргазм от одних только слов? Потому что, Боже, она была близка к этому. Её клитор был набухшим и чувствительным от трения ног друг о друга. Её горло болело от неглубоких, хриплых вдохов. Жарко, мне так, так жарко. Джорджи была настолько ошеломлена, что могла только прижаться лицом к кожаному сиденью — Тревис направил её туда твердой рукой. Она слышала только звяканье и лязг его ремня, ударяющего о землю, и её затылок приподнялся в непроизвольном движении. Просто возьми меня. Возьми меня.

— Никогда не трахал тебя вот так, да? — промурлыкал Тревис, легонько шлепая её по ягодицам своей эрекцией. То, как она видела мужчин в Интернете — и почему это показалось Джорджи таким горячим и животным? Загадка. Тревис, шлепающий её своим возбуждением, довел её до отчаяния, и её пальцы превратились в когти на сиденье. Она услышала, как рвется упаковка презерватива, и, наконец, головка его мужского достоинства коснулась её входа. Джорджи затаила дыхание и застонала, когда он прикоснулся зубами к её шее. — Знаешь, почему я ещё не ввел свой член в тебя сзади?

Она выпустила дрожащий вздох, прижавшись к коже, её сердце забилось. — Почему?

Тревис вошел в неё, и крик Джорджи заполнил лимузин. — Потому что я не был уверен, что смогу контролировать себя, когда поставлю тебя на локти и колени. Когда твоя задница шлепалась о мой живот, я боялся, что перейду грань неуважения — а какая-то часть меня всё ещё думала о тебе как о младшей сестре моего друга. — Он издал задыхающийся звук, упал на неё сверху, толкаясь со стоном. — Больше нет. Теперь ты вся моя. Я буду брать тебя, как захочу.

При этих словах его зубы впились ей в плечо, что заставило её дернуться от удовольствия и боли. Его бедра не переставали двигаться, ребра его живота перекатывались по изгибу её спины, их кожа соприкасалась. А потом зубы покинули её плечо, нашли заднюю часть шеи, потянули вверх и вниз, вызвав в Джорджи дикий всплеск удовлетворения. Её спина выгнулась дугой, бедра расширились на полу, превращаясь в инструмент наслаждения этого мужчины. С открытым ртом, прижатым к сиденью, она могла только скулить, повторяя его имя, наслаждаясь повторяющимися толчками твердой плоти в податливый вход её тела, Тревис хрипел и ругался между любовными покусываниями её шеи, плеч, верхней части спины.

— Моя, — прохрипел он. Затем более настойчиво: — Моя.

Лихорадочный разум Джорджи только успел уловить изменение в тоне Тревиса, когда его сильные руки обхватили её, крепко прижимая к себе. Так крепко. Его бедра продолжали толкать её сзади, но его дыхание стало неровным. Неестественным, даже в их напряженном состоянии. Когда его лицо зарылось в шею Джорджи, ей оставалось только повернуть голову, чтобы найти лицо Тревиса — и она обнаружила, что его глаза закрыты, а на губах звучит её имя. — Тревис, — прошептала она, целуя обхватившие её предплечья. — Посмотри на меня.

Пытливые голубые глаза нашли её, и в груди Джорджи вспыхнула тревога. Она извивалась в его руках, не оставляя ему другого выбора, кроме как выскользнуть из её тела. Он упал на Джорджи, обнимая её, их бока прижались к сиденью. — Черт.

— Что случилось? — Она провела рукой по его волосам. — Поговори со мной.

В его горле задвигались мышцы. — Джорджи, я не могу этого сделать.

Боль пронзила её легкие. — Ты… покончишь с этой вещью между нами сейчас? Я знаю, что это должно было продлиться только до вечера…

Тревис закрыл ей рот рукой, его дыхание стало жестким. — Прежде всего, давай перестанем называть это “вещью”.

— Хорошо, — медленно пробормотала она в его ладонь.

— То, что ты сделала для меня, малышка… вывела меня из темноты? Это чудо. Не “вещь”. Ты — чудо. — Он закрыл глаза, пропуская трепет, который отразился на её лице. — Ты делаешь меня лучше, и я хотел бы — я чертовски хотел бы сделать то же самое для тебя, но всё, что я могу предложить — это я. Другие мужчины могут предложить тебе то, что ты хочешь. Семью. Детей. Я не знаю, как дать тебе это. — Его руки сжались вокруг неё. — Но я не думаю, что смогу отпустить тебя.

Джорджи почувствовала, что дышит через соломинку. — Ты хочешь сказать, что хочешь быть со мной?

— Хочу? Нет. — Тревис сблизил их рты, позволив кончикам языков соприкоснуться. — Я говорю, что ты нужна мне. Я говорю "нет" тому, чтобы покончить с этим сегодня. Я был идиотом, когда думал, что это возможно.

Джорджи была потрясена. Неужели он действительно только что сказал эти прекрасные слова? Неужели она была в середине сна? Нет. Нет, теплое мужское тело, прижатое к ней, было реальным, как и эмоции, вложенные в каждое его слово. Ты нужна мне. Представлял ли он, как сильно она в нем нуждается? Этот мужчина, который разрушил её представление о нем и заменил его кем-то настоящим, заботливым и магнетическим.

Слава Богу. Слава Богу, что это не закончится через несколько часов. От Джорджи почти ускользнуло, что она преуспела в своем плане излечить Тревиса от фобии отношений, она была так рада, что этот мужчина хочет большего. Они оба хотели большего. Джорджи запустила пальцы в его волосы, её бедра приподнялись, чтобы обхватить его талию. Между ними продолжала пульсировать его толстая эрекция, и её тело уже плакало от почти наступившего оргазма. — С чего мне вообще начать? — тихо сказала Джорджи, проводя ногтями по коже головы Тревиса и наблюдая, как его глаза стекленеют. — Тревис, я…

Не время, Джорджи. Они только что решили перестать называть свои отношения вещью. До признаний в любви было ещё далеко. Возможно, они даже никогда не дойдут до этого. В итоге, ей нужно было начать с малого. Даже несмотря на то, что её грудь, казалось, могла разорваться от переизбытка чувств.

Между его бровями образовалась линия. — Что ты собиралась сказать?

Джорджи слегка провела ногтями по его затылку. — Я собиралась сказать, что мне двадцать три, Тревис. Я не хочу сейчас детей. Или мужа. Времени в мире предостаточно. — Слова звучали пустотой для её ушей, и Тревис всё ещё хмурился, но она пробилась вперед, переходя к той части, которая была не более чем правдой. — Сейчас я… я просто хочу…

— Парня? — Его грудь поднималась и опускалась. — Если этого достаточно на данный момент, позволь мне быть твоим.

На данный момент. Сделало ли это их временными снова? Возможно. Но перспектива быть с Тревисом без срока годности оказалась слишком заманчивой. — Где мне расписаться?

Тревис всё ещё выглядел обеспокоенным её заявлением о том, что будущее может подождать, но после небольшого колебания его рот снова прильнул к её. И их губы, двигаясь вместе, вновь разожгли жар между ними, как два куска кремня. Джорджи раздвинула ноги, глядя сквозь ресницы на самого сексуального мужчину на свете. И Тревис заглотил наживку, как умирающий. Дрожащими руками он опустился вниз и снова направил себя между её ног, со стоном глубоко вошел в неё. — Я так хочу кончить в тебя, малышка. Глубоко. — Он положил её на пол лимузина. — Я хочу, чтобы это оставалось там всю гребаную ночь.

Она позволила ему сомкнуть её запястья над головой, гул стоял в её крови. Она была так полна любви, что ей казалось, что её грудь может разорваться. — Дай мне это.

Это было быстро и грубо, лоб Тревиса прижимался к её лбу, глаза были устремлены друг на друга, когда он входил в неё. Он двигался в безжалостном темпе, шлепая бедрами друг о друга, оскаливая зубы каждый раз, когда она сжимала его своими внутренними стенками. Они стонали слова, которые имели смысл только для их ушей, называли друг друга по имени и целовались так, словно неистово пытались запомнить вкус, текстуру, движения, дыхание. Тревис освободил запястья Джорджи, раздвинув её колени, темп его бедер стал карающим, но, как всегда, он помнил о том, где её нужно коснуться, и налитое основание его ствола попало в цель, превратив Джорджи в когтистое, извивающееся существо, ногти которого впились в задницу её парня. Призывая его выгибаться, использовать, преодолевать. И он делал. Он делал это до тех пор, пока слезы не потекли по её вискам, а оргазмы, наступающие один за другим, затуманили её разум, сузив её вселенную до того места, где соединились их тела.

— Проклятье, — пробормотал он ей в шею, голос звучал болезненно. — Мне так нужно взорваться, но ты слишком красива, когда кончаешь. Перестань.

— Кто, я? — задыхаясь, сказала Джорджи, прибегая к своему любимому средству — притворной невинности, потому что она не могла терпеть боль Тревиса, и это оказалось его криптонитом. Она расстегнула лифчик без бретелек, прогнув спину, чтобы представить Тревису свои обнаженные груди.

— Черт возьми, — вздохнул он, его бедра задвигались в быстром ритме, толкая её груди. — Нет. Нет, нет, нет… Я хочу посмотреть на тебя ещё раз.

Она играла со своими сосками, щипая и перекатывая их между средним и большим пальцами. — Но мне так приятно, когда ты наполняешь меня.

— Джорджи.

— Сделай это. — Она задыхалась, когда Тревис сомкнул зубы на её подбородке и зарычал. — Ты можешь быть жестче, не так ли? Тебе не нужно сдерживаться, потому что я такая тугая.

Он кончил с ревом, который длился долгие мгновения, повиснув в воздухе, этот последний толчок его жесткости сказал ей всё о его отчаянии. И выражение мужского восторга на его великолепном лице, липкий, влажный скрежет их нижних тел подтолкнули Джорджи к последней кульминации, медленной, всеохватывающей, которая заставила её неистово содрогнуться. Это заставило Тревиса поднять голову, его глаза расплавились, когда он увидел это. — Красивая, — прохрипел он. — Ты такая чертовски красивая.

Они рухнули в клубок рук и ног, Тревис подтянул голову Джорджи под свой подбородок, его нерушимая хватка окружала её. Нигде в мире нет места, где она предпочла быть, чем слушать, как сердце Тревиса бьется о грудную клетку, а горло хрипит, втягивая кислород.

Когда они мчались по шоссе, она позволила двигателю и сердцебиению Тревиса убаюкать её, отказываясь грустить из-за трех слов, которые так и застряли у неё в горле.

Глава 26

Тревис поднял воротник против ветра, когда шел через парковку. Началась осень, и с воды подул бодрый ветерок. Скоро листья начнут меняться, и все достанут свои свитера. Пройдет совсем немного времени, и он начнет уворачиваться от детей в костюмах для Хэллоуина, когда они будут устраивать представление на Главной улице. Впервые он с нетерпением ждал октября не только ради Мировой серии. Сейчас он ждал всего.

Он забрал всё необходимое, чтобы сделать последние штрихи для камина Джорджи, и уже видел, как она лежит перед ним. Вчера вечером, после того как лимузин подвез их к её дому, он не сомневался, что останется на ночь. Ведь именно так поступают бойфренды, не так ли? Оказалось, что его девушка часто спала в этих крошечных фланелевых шортах, которые обтягивали её задницу — он нашел их в ящике с носками, когда искал что-нибудь, чтобы согреть её ноги. Он уговорил её померить их, и теперь был просто одержим. Когда он представлял Джорджи перед камином, который он строил, на ней не было ничего, кроме этих обтягивающих попку шорт и улыбки, её кожа светилась от пламени.

Тебе не нужно сдерживаться, потому что я такая тугая.

— Господи, — пробормотал он, замедляя походку по необходимости. Было бы не очень хорошей идеей зайти в "Ворчуна Тома" со стояком, особенно потому, что он встречался со Стивеном за пивом. К сожалению, именно так он и провел большую часть дня. Твердым — или вот-вот станет твердым — благодаря Джорджи.

Ему всегда нравился секс? Конечно. Все мужчинам нравится. Но всю жизнь у него была лишь смутная, приглушенная версия этого. Быть внутри Джорджи? Его тело было под кайфом. И его разум тоже. Их тела, двигающиеся вместе, означали, что он настроен на пятьдесят вещей одновременно. Её пульс, набухание клитора, пики сосков, возбуждение её киски, ослабевающее внимание в её глазах, её слова, её дыхание, мягкость её кожи, шершавость её ногтей. Ласку, которую она излучала на него. Осознавать все эти невероятные вещи одновременно, заботиться о них и в то же время быть полностью поглощенным теплым, укрывающим чувством принадлежности.

Проклятье. Он не заметил, как Джорджи приблизилась. Это была большая ирония, что самый бескорыстный человек в мире вдохновлял его быть эгоистом. Именно таким он и был. Он жаждал эту девушку. Он хотел, чтобы она принадлежала только ему, хотя её доброта должна была сиять в других местах. Наблюдая за тем, как она спит сегодня утром, он не мог остановить свой разум, чтобы спроецировать её на другое время и место, где дети вбегают в комнату и прыгают на её спящую фигуру. Как долго Тревис мог держать её при себе, когда знал, что её мечта — иметь семью?

Кишки Тревиса завязались в узел, когда он вошел в шумный бар, где звуки бейсбола и классического рока доносились до его ушей. Что бы ни случилось в дальнейшем, сейчас ему нужно было быть честным со Стивеном. О его фальшивых отношениях с Джорджи и о том, почему они вообще начались. О том, какие невероятно настоящие чувства он испытывал к ней сейчас. Врать Стивену никогда не было правильным, и парень явно беспокоился о своей сестре. Он должен был знать, что Тревис сделает всё, что в его силах, чтобы она была счастлива. До тех пор, пока она позволяла ему. Именно поэтому он позвонил брату Джорджи сегодня днем и попросил встретиться с ним за пивом в семь часов. Завтра утром девушки участвовали в соревнованиях "Tough Mudder". Её брат и сестра будут присутствовать, и он не хотел больше обманывать их. Он хотел, чтобы они увидели свою сестру с мужчиной, который готов умереть, чтобы сделать её счастливой, без лишних вопросов — и на этот раз не для показухи.

Хотя, когда Тревис сканировал комнату, он ещё не видел Стивена.

Знакомое лицо в баре заставило его кровь похолодеть.

Его отец?

Его отец был здесь, в Порт-Джефферсоне?

Тревис с ужасом наблюдал, как Марк Форд наклонился влево на своем табурете. Это была сцена прямо из кошмаров Тревиса. И воспоминаний. Эти видения в его голове теперь обновлялись, добавляя новые детали, например, лишний вес на талии отца, редеющие волосы. Сколько раз в детстве он пробирался в этот бар через заднюю дверь, пытаясь оттащить отца от бутылки? Чувство голода и стыда подкрадывалось к Тревису, как будто не прошло и десяти лет.

— Хорошо, сейчас. — Марк хлопнул по стойке бара открытой ладонью, повернувшись на табурете. — А вот и мой сын. Знал, что рано или поздно ты здесь появишься. Всегда так и было.

Остро осознавая, что к ним приковано внимание, Тревис прочистил горло и сократил расстояние между ними. — Какого черта ты здесь делаешь?

Марк рассмеялся, морщинки разбежались по краям его глаз. — Это не похоже на добро пожаловать.

— Тебе не рады, — выделил Тревис. — Здесь для тебя ничего нет.

— Неправда. — Марк небрежно отхлебнул из своего бокала. Пиво. Но несколько пустых рюмок стояли перед ним, как маленькие сверкающие почетные знаки. — Мне позвонил агент по недвижимости и сообщил, что ты продаешь дом.

Невидимая пощечина приземлилась на лицо Тревиса. Конечно. Документ был оформлен на оба их имени. У агента по недвижимости, вероятно, не было выбора, кроме как предупредить его об оценке. Тревис хотел было начать хоронить прошлое, но вместо этого вытащил его на свет. Притащил горькое, нецензурное напоминание прямо в настоящее.

— Сегодня днем я проезжал мимо дома, — громко продолжил Марк. Громко нарочно. Ещё один из способов унизить Тревиса в детстве. Прилюдно изводить его по поводу неудачной игры, его привычек в еде, его матери и смеяться над этим, пока все смотрели в неловком молчании. — Ты действительно позволил этому месту превратиться в дерьмо. Не то чтобы в те времена здесь было очень хорошо, верно? Ты всегда ходил так, будто заслужил гребаный дворец.

Он выплюнул последнее слово, и Тревис закрыл глаза, молясь о терпении. О том, чтобы всё закончилось быстрее. Чтобы всё закончилось. Он всё ещё не мог поверить, что это происходит. — Ты хочешь получить свою долю от продажи? Нет проблем. Тебе не нужно было проделывать весь путь до Порт-Джеффа, чтобы получить её.

Марк покачнулся на стуле, усмешка сформировала его рот. — Не говори со мной так, будто я какой-то попрошайка, парень. У меня здесь есть свой интерес, и я пришел, чтобы его удовлетворить. У меня есть все права.

Бармен подошел ближе к Тревису. — Всё в порядке, джентльмены?

Тревис кивнул мужчине, не отрывая взгляда от отца. — Да, сэр. Я позабочусь об этом. — Его отец начал ещё одну вспышку гнева, но Тревис прервал его. — Я выпишу тебе чек на половину суммы оценки. Нет необходимости торчать здесь и заниматься всей этой надоедливой бумажной волокитой, верно?

Марк выдохнул через нос. — У тебя есть достаточно денег, чтобы заплатить мне? Вот так просто?

— Именно так. Более чем достаточно.

Его отец взял с барной стойки соломинку для коктейля и сунул её в рот, разжевывая красный пластик. — Очень неожиданно, не так ли? Почему ты продаешь дом именно сейчас? — Марк направил соломинку на Тревиса. — Это из-за женщины, не так ли?

Громкость голоса его отца неуклонно возрастала до такой степени, что его могли слышать все, даже сквозь музыку и игру в мяч. Однако для Тревиса наступил бы холодный день в аду, прежде чем он добровольно произнес бы имя Джорджи этому человеку, который чернил всё, к чему прикасался, поэтому он молчал.

— Я не буду прикидываться дурачком. Я видел в газетах, что ты встречаешься с девушкой из Каслов, — сказал отец, запустив в желудок Тревиса кислую бомбу. — Спорим, ты впишешься в семью, которая считает, что их дерьмо не воняет.

Гнев сильно ударил его. — Заткни свой поганый рот, старик, — огрызнулся Тревис, его пальцы разжались и скрючились в ладонях. — Они были лучше для меня, чем моя собственная семья.

В глазах Марка зажглась искра сожаления, но она исчезла так же быстро, как и появилась.

— И ты собираешься отплатить им, запятнав репутацию одной из их дочерей? — Марк рассмеялся, и это был отвратительный звук. — Да, все знают, как ты ведешь себя. Ты такая же шлюха, как и твоя мать.

Когда Тревис вошел в бар, он был Тревисом Фордом. Человеком, которому не везло в карьере, которую он любил, но он сумел выстоять. Он честно работал своими руками, у него были хорошие друзья. Он собирался вступить на новый карьерный путь, который немного пугал его, но у него хватало уверенности, чтобы бросить в него все силы. Самое главное, он нашел девушку, которая сделала его настолько счастливым, что он не мог видеть прямо. Но одним махом он вернулся к тому мальчику, который до середины ночи дрожал на крыльце, чувствуя себя недостойным ничего, кроме сомнений. И этот мальчик медленно превратился в мужчину, которого, как мячик для пинг-понга, перебрасывали между командами, пока он не перестал запоминать имена своих товарищей по команде, потому что какой в этом смысл, если он уйдет ещё до того, как высохнут чернила на его контракте?

Тревис мог только оцепенело слушать, как его отец продолжал. — Ты должен сделать этой девушке одолжение и отпустить её, пока она не понадеялась, что ты на самом деле порядочный человек.

— Ты правда думаешь, что я изменюсь ради девушки? — Как только слова вырвались из уст Тревиса, он возненавидел себя. Кислота закипела в его желудке и на языке. Но он не хотел, чтобы этот человек, отравляющий всё вокруг, хоть на секунду зациклился на Джорджи. Его девушка была лучшим, что было в его жизни, и он будет бороться за то, чтобы держать худшее подальше от неё. Тревис не мог допустить, чтобы его отец нашел способ навредить им, если бы знал, как важна для него Джорджи. Так действовал Марк Форд. — Она ребенок с детской влюбленностью, — прохрипел Тревис, и ложь перехватила ему горло. — Всё, что я сделал, это использовал её в своих интересах. Перед тобой новый голос "Бомбардиров".

— Я знал. Леопард не меняет своих пятен. Будем надеяться, что за микрофоном у тебя получается лучше, чем за тарелкой. — Марк рассмеялся в свой бокал. — Я оставлю свой адрес агенту по недвижимости. С нетерпением жду этого хорошего чека.

— Наслаждайся, — прохрипел Тревис. — Это последнее, что ты когда-либо получишь от меня.

Недовольный собой за предательство Джорджи, Тревис повернулся, чтобы уйти.

И столкнулся прямо со Стивеном. На барной стойке перед ним стояло непочатое пиво, и он явно был здесь достаточно долго, чтобы всё услышать.

Тревис не мог пошевелиться. Не мог дышать, пока брат Джорджи смотрел на него с чистым отвращением, его глаза пробежали по Тревису, прежде чем он исчез из бара.

Глава 27

— Ты можешь ему поверить, Джорджи? — Бетани кричала, с визгом останавливаясь на красный свет. — Мой родной брат. Предупредил других риэлторов в городе не продавать мне недвижимость. Знаешь, что я думаю? Я думаю, он боится, что я сделаю более удачную сделку.

Оглядываясь назад, можно сказать, что поездка на Tough Mudder с Бетани была ошибкой. Её сестра была на взводе, и не в хорошем смысле. И, честно говоря, её сестра имела полное право злиться. Но голова Джорджи — и её желудок — просто не были в восторге от сегодняшней сессии сук.

Вчера вечером Тревис так и не пришел. Он написал ей около восьми часов, чтобы сказать, что не сможет прийти. Без оправдания или причины. Просто: “Я не смогу прийти, малышка”. У неё возникло искушение заехать к нему на квартиру с несколькими коробками "ло майн", но она остановила себя. Она была новичком в этом деле, но они не обязаны были проводить вместе каждую свободную минуту. Может быть, ему просто захотелось посмотреть бейсбол и почесать те места, которые он не мог почесать в её компании. Ничего страшного, верно?

Только она не могла избавиться от предчувствия, что что-то не так. Неужели он изменил свое мнение о них? Может быть, те заявления, которые он сделал в лимузине, были сделаны в горячке? При свете дня, возможно, Тревис понял, что поторопился и совершил ошибку.

Появится ли он вообще сегодня?

— Подожди, подожди. — Джорджи опустила солнцезащитный козырек и откинула зеркало, чтобы завязать волосы в ровный хвост. — Ты сделала предложение по продаже недвижимости в городе, но они не стали продавать, потому что Стивен предупредил их об этом?

— Я даже не могу договориться о встрече! — Бетани пронеслась по перекрестку. — Ты действительно совсем не слушаешь. Если бы ты не была моей сестрой, я бы, наверное, встречалась с тобой.

— Ты шагнула слишком далеко, — пробормотала Джорджи, поправляя волосы на макушке. — Так они признались тебе в этом? Похоже, такое обращение незаконно. — Джорджи вернула козырек на место. — Может быть, это недоразумение. Стивен придет сегодня?

Бетани фыркнула. — Думаешь, Кристин упустит шанс довести его до сердечного приступа? Она участвует с нами в Tough Mudder.

— Заткнись. — Джорджи поддалась своему первому смеху за день. — Ну, может, тебе повезет, и он упадет в обморок. После этого ты сможешь забрать все дома.

— Скрестим пальцы, — пробормотала Бетани, сворачивая с проспекта на неровную дорогу с низко нависшими деревьями по обе стороны. — Это зловеще.

Несколько минут они ехали по дороге, направляя свой путь ярко-оранжевыми указателями, и наконец добрались до поляны. Здесь были установлены палатки, на их полотняных верхушках красовалась реклама. Музыка гремела из громкоговорителей. Вдалеке виднелась стартовая линия. Нервы затрепетали в животе Джорджи, когда они припарковали машину и направились к регистрационной стойке. Она купила для этого случая новые кроссовки и потратила неделю на их разноску, и, хотя им было суждено быть испорченными грязью, она была благодарна за то, что они у неё есть, когда увидела других разодетых участников. Люди серьезно относились к этому дерьму.

Стараясь не подавать виду, Джорджи крутилась по кругу в ожидании очереди на регистрацию, сканируя смотровые трибуны в поисках Тревиса. Его там не было. Она уже знала, что его там нет, потому что её чувства не покалывали, как всегда в его присутствии.

Не паникуй. Он будет здесь.

— А вот и Рози, — сказала Бетани, подталкивая Джорджи под ребра. — Боже мой, она выглядит так мило. Она никогда не должна носить никакойцвет, кроме лавандового. — Она закрыла рот руками. — Эй, королева!

Рози закрыла пассажирскую дверь грузовика Доминика и помахала рукой. Но она не сразу присоединилась к ним. Она задержалась у крыла, пока Доминик, одетый в джинсы и приталенную белую рубашку, которая демонстрировала его сильно чернильную кожу, обойдет переднюю часть грузовика… и стоп. Стоп. Между мужем и женой вспыхнула вражда, но там было нечто большее, чем просто раздражение. Доминик оглядел Рози сверху донизу, втянув нижнюю губу сквозь зубы. Она слегка откинула волосы, как бы смирившись с тем, что её рассматривают, но даже на расстоянии Джорджи могла видеть всё более глубокий блеск её смуглой кожи.

Доминик шагнул в пространство своей жены и рывком поднял её подбородок, как будто их движения связывала невидимая нить. Он наклонился для поцелуя — но их губы не совсем соединились, и оба потянулись друг к другу секунду, две, прежде чем Рози повернулась и оставила Доминика стоять одного. Его кулак ударил по капоту грузовика.

— Господи, — вздохнула Бетани. — После этого мне нужно переспать с кем-то.

Джорджи кивнула. — И мне. И это при том, что теперь я регулярно трахаюсь.

— Хвастунишка, — ругала её сестра. — Кстати, когда я узнаю подробности грязного секса?

— Я не знаю, должна ли.

— Извини, это новое правило клуба. Все сексуальные подвиги должны обсуждаться в мельчайших подробностях. Добавила это в повестку дня сегодня утром.

— Ты не контролируешь себя.

Рози подошла к ним, румянец всё ещё окрашивал её щеки и шею. — Доброе утро. — Она смотрела куда угодно, только не на их лица. — Мне нужно это сегодня.

— Тебе что-то нужно, — пробормотала Бетани.

Джорджи проверила бедро сестры. — Бетани.

— Что? Я должна притвориться, что не видела, как они трахались в воздухе?

— Мэм, — раздался раздраженный голос справа от них. — Если вы заселяетесь, мне нужно предъявить удостоверение личности.

Покраснев, Бетани расстегнула карман своих беговых штанов и протянула водительские права. Рози и Джорджи последовали её примеру, стараясь при этом не умереть от ужаса. Когда все трое прошли регистрацию и им вручили официальные бейджи, они отошли в сторону, чтобы подождать, пока остальные члены Лиги "Только мы" сделают то же самое.

— Извини, что так получилось, Рози, — сказала Бетани, прикрепив номер на футболку с помощью булавок. — У меня проблемы с границами.

— Нет, не извиняйся. — Рози покачала головой. — Я уже давно знаю, что между мной и Домиником что-то не так. Действительно не так. Но твоя реакция только подтверждает это. — Она сузила взгляд на что-то через плечо Джорджи. Джорджи повернулась и увидела, что Доминик наблюдает за женой с края толпы, зажав сигарету между пальцами. Голод в его выражении лица был не иначе как свирепым. — Если вы хотите знать правду…

Бетани и Джорджи ждали.

— Правда в том, что мы не разговариваем. Мы избегаем друг друга. Он злится. Я злюсь с каждым днем всё больше. Но влечение… это чудовище. Иногда влечение длится неделями, пока мы, наконец, не сдадимся. Сейчас мы как раз на этом этапе. — Рози выпустила дрожащий глоток воздуха. — Очевидно. — Пожав плечами, она разорвала зрительный контакт со своим мужем. — А потом порочный круг начинается снова.

— Эй. — Джорджи сжала руку Рози. — У тебя долгая история с Домиником, и никто не знает ваши отношения лучше тебя. Но мы здесь, если тебе нужна помощь. Или просто поговорить.

— Я знаю. Спасибо. — Рози побежала трусцой, покраснение начало исчезать с её кожи. — Без вашей помощи я бы никогда не запустила свой Kickstarter²³ вчера вечером. "Помогите профинансировать фабрику эмпанад Рози". Сегодня утром я уже преодолела отметку в тысячу долларов. — Она практически дрожала от волнения. — Если бы ты не положила мои эмпанады на поднос на встрече, Джорджи, я бы, наверное, не решилась.

Джорджи в недоумении выдохнула, чувствуя, как рука Бетани растирает круги по её спине. — Кому нужны яйца, когда есть слоеное тесто с мясной начинкой?

— Действительно. — Губы Рози растянулись в улыбке, более оптимистичной, чем Джорджи когда-либо видела. — Сейчас я просто хочу надрать задницу и присвоить себе имена.

Бетани откинула назад голову и закричала. — Мы с этим справимся!

Ко второй миле им хотелось зарыться в грязь и позволить земле переработать их тела в компост.

— Боже мой, — прохрипела Джорджи, рысью преодолевая очередной курган. Так много насыпей. Она не тренировалась для таких насыпей. — Чья это была идея?

Бетани издала придушенный звук. — Это была коллективная…

— Нет. Нет, это была ты. — Джорджи шлепнулась в глубокую яму с грязью. — Ты должна мне новые кроссовки и два часа моей жизни назад.

— Всё не так уж плохо, — пыхтела Рози, пробираясь сквозь сестер на рывке и тут же замедляясь. — Ладно, всё так плохо. Но скоро у нас откроется второе дыхание. Я читала об этом.

Все они с визгом остановились, когда светлый шар света пронесся мимо них. — Привет, дамы. Извините, я опоздала! — Кристин повернулась и трусцой побежала назад, каким-то образом перемещаясь по неровной местности, не глядя по сторонам. — Разве это не прекрасный день? Клубничные пирожные на финише!

— Я убью её, — прорычал Джорджи. — Кто со мной? — Обе женщины подняли руки, а затем удвоили физические усилия.

— Вот и всё. Это наша мотивация для завершения гонки. — Джорджи взяла Бетани и Рози за руки и потащила их за собой. — Мы собираемся убить мою невестку. Просто повторяйте это про себя, как мантру.

Каким-то образом Бетани, Джорджи и Рози преодолели три мили бегом. Но потом началась полоса препятствий. К этому времени их догнали несколько членов Лиги "Только мы". Желание помочь каждой из женщин преодолеть скалодром и армейский кроль отвлекло Джорджи от боли, вызванной нагрузками. Она ожидала чувства выполненного долга. Удовлетворения. Но забраться на своего школьного учителя физики и протащить её через грязевую яму, пока они оба смеялись? Это их объединяло. Перебираться через обезьяньи брусья, а потом бежать трусцой, чтобы помочь Бетани поддержать Рози, когда она делала то же самое? Она была не просто частью команды, она возглавляла её.

Джорджи не была уверена, что заставило её повернуться и посмотреть на ряд зрителей, выстроившихся вдоль импровизированного ограждения. Может быть, это была искорка на её шее. Но когда она оглянулась, Тревис стоял там в бейсболке, его любимое лицо смягчила улыбка. И это было слишком. Взрыв товарищества. Поддержка её парня. Любовь, которую она так долго держала в себе. Клей, державший её вместе, начал испаряться.

Я собираюсь рассказать ему. Я должна рассказать ему всё. Это не останется внутри.

— Ты пришел.

Он нахмурил лоб. — Конечно, я пришел. — Но что-то было не так. Она могла это видеть. Под глазами у него залегли темные круги, по плечам пробежало напряжение. — Ты молодец, малышка. Я буду ждать тебя на финише.

Джорджи кивнула, чувствуя облегчение от того, что у неё есть мотивация получше, чем убийство Кристин. Бросив ещё один обеспокоенный взгляд на лицо Тревиса, она повернулась и вернулась к женщинам, стараясь полностью сосредоточиться на них. Они заслуживали этого. Как только они прошли все десять препятствий, все вместе пересекли финишную черту, и им тут же вручили… пиво? Бетани, Рози и Джорджи пожали плечами и взяли пластиковые стаканчики.

— Мы выглядим так, будто только что выползли из болота, — сказала Рози, смеясь.

Бетани отпила половину своего пива. — Так и есть.

— Но мы сделали это. — Смех Джорджи превратился в всхлип, прежний подъем эмоций снова схватил её за горло. — Ребята, я вернусь. Я должна кое-что сделать.

Они обняли её, покрытую грязью, и отправили Джорджи в путь. Пробираясь сквозь празднующую толпу, она сама осознала масштаб того, что ей предстояло сделать. Как отреагирует Тревис? Запаникует ли он? Обрадуется ли он?

В любом случае, она не могла больше смотреть ему в лицо и скрывать свои чувства. Каждый раз, когда она сдерживала слова, становилось больно. И Джорджи знала, что Тревис не хотел бы, чтобы ей было больно.

Толпа расступилась, и появился он. Боже, как он абсурдно хорош в джинсах и темно-синей толстовке, закатанной до локтей. Он тоже искал её, и когда он нашел её, облегчение проступило на каждой линии его сильного тела. Джорджи было всё равно, что она похожа на Болотную тварь; её тянуло только к Тревису, и когда он раскрыл свои объятия, она побежала и прыгнула в них, словно это были врата рая. Для неё они такими и были.

— Ты была там потрясающей, — сказал он ей в шею. — Они устали, а ты их мотивировала. Ты была лидером.

Её сердце сжалось. — Я обещала им, что они помогут мне убить Кристин. — Смех Тревиса был таким искренним, что она подумала, не показалось ли ей, что он выглядит усталым. — Ты поцелуешь меня, несмотря на то, что я вся в грязи сомнительного происхождения?

Его рот нашел её рот и дразняще прижался к ней. — Я никогда не видел тебя красивее, — прошептал он. — То, как ты улыбалась там. Как ты улыбаешься сейчас…

Решение признаться, отсутствие бремени. Это должно было отразиться на её лице. — Тревис, я должна поговорить с тобой.

— Мне тоже нужно с тобой поговорить, Джорджи. — В его глазах снова появилось беспокойство, от которого у неё сжался живот, но его рот продолжал пробовать её отвлекающие поцелуи. — Мы можем пойти куда-нибудь…

— Тревис. — Голос Стивена прорвался сквозь персонализированный туман, окружавший их. — Как насчет того, чтобы отпустить мою сестру?

Челюсть Тревиса сжалась в кулак. — Не сейчас. Пожалуйста, не делай этого сейчас.

— Ты не оставил мне выбора.

— Я могу всё прояснить, — сказал он, бросив взгляд на её брата. — Только позволь мне сначала поговорить с ней. — Тревис снова повернулся к ней лицом, столкнув их лбами. — Ах, малышка. Я облажался. Это будет плохо. Просто пообещай, что дашь мне шанс всё объяснить.

Дыхание Джорджи участилось, заскрежетав по барабанным перепонкам. Это казалось плохим. Чтобы быть объективной, Джорджи опустилась на землю и отстранилась от Тревиса, когда он попытался притянуть её обратно в колыбель своего тела. — Что объяснить? — Подняв подбородок, она перевела взгляд на оскалившегося Стивена. — Что происходит?

Поведение Стивена стало нервным — и тогда Джорджи начала по-настоящему пугаться. Она редко видела своего брата кроме как уверенным в себе, особенно с тех пор, как они вступили во взрослую жизнь. — Когда Тревис заступился за тебя за ужином, он был прав. Ты заслуживаешь лучшего. Я понял, что относился к тебе не так, как следовало, и мне очень жаль. И теперь я просто хочу поступать с тобой правильно. Я хочу, чтобы это не означало причинить тебе боль, — закончил Стивен хрипловатым голосом. — Я просто подумал… когда он пришел ко мне по поводу ваших отношений, мне показалось, что я увидел в нем изменения.

Бетани вскочила рядом с Джорджи. — Что это за саммит с серьезным лицом?

Забетонированная Джорджи игнорировала свою сестру. — Продолжай. — Её брат глубоко вздохнул. — Всё это было для него фальшивкой. Он встречался с тобой, чтобы получить работу комментатора. Ничего из этого не было настоящим.

Облегчение обрушилось на голову Джорджи, как цемент. — О Боже. Ладно, Стивен. Нам нужно о многом поговорить. Сейчас не время, но у нас с Тревисом были свои причины встречаться. Сначала. — Она сжала руку Тревиса. — Это очень сложно, но, пожалуйста, поверьте мне, когда я говорю, что это реально.

Стивен не переставал хмуриться. — Я слышал то, что слышал, Джорджи. Вчера вечером он назвал тебя ребенком. Сказал, что использовал тебя в своих целях. Я удивлен не меньше, чем ты.

— Джорджи, посмотри на меня, — умолял её Тревис. — Я был полным дерьмом, когда говорил это.

Джорджи не могла оторвать глаз от брата. Это было ещё не всё. От предчувствия её руки и ноги словно затекли, губы онемели.

— Когда Тревис сказал мне, что вы встречаетесь, я попросил его отступить, чтобы ты не пострадала, — сказал Стивен, проведя рукой по лицу. — Я думал, он оставит тебя в покое, если я скажу ему, что ты была влюблена в него с самого детства. Но он не оставил. Он… Я не могу в это поверить, но он использовал это. Он назвал тебя ребенком, с детской влюбленностью.

Кровь отхлынула от неё. Она не могла дышать.

— Какого черта, Стивен? — пробормотала Бетани.

По какой-то причине Тревис назвал её ребенком, и это было самым сильным ударом. Сколько раз он своими словами и поступками доказывал обратное? Что-то в этом откровении было не совсем правильным, но она была слишком поглощена ужасом, чтобы понять, что именно.

— Влюбленный ребенок. Значит, ты всё это время знал о моих чувствах? — прошептала Джорджи. — Бедная маленькая Джорджи. Боже, тебе должно быть было так плохо со мной.

В её голове пронеслись образы последних двух недель. Тревис над ней, его рот открыт для стона. Тревис, открывающий в полотенце коробку с едой на вынос и подмигивающий ей через всю кухню. Утро на бейсбольном поле, когда он снова взял в руки биту. Было ли что-нибудь из этого реальным? Её желудок сжался, резкие толчки боли пронзили грудную клетку. Нашли свою цель.

— Нет. Нет, мне не было жаль тебя. Я знал… — Тревис откинулся на пятки, запустив руку в волосы. — Та любовь, о которой мне рассказывал Стивен, была ненастоящей. Это было просто…

— Что?

— Влюбленность молодой девушки, — тихо ответил он, его челюсть сжалась. — Поклонение герою.

Кислород покинул её легкие. — Ты вынес это решение, даже не спросив меня, не так ли? — Удар страдания ударил её в живот. — Ты хоть представляешь, как глупо я себя чувствую? Зная, что ты всё это время знал о моих чувствах? Глупый клоун со своей глупой, бессмысленной влюбленностью. Думаю, ты тоже никогда не воспринимал меня всерьез. Ни меня, ни нашу дружбу, — справилась она, влага собиралась в её глазах. — Любовь не прошла, Тревис. Она просто стала намного больше. Я всё ещё любила парня, который приносил победу и красовался перед толпой. Я также любила несовершенного мужчину.

— Не говори "любила". Скажи "люблю". — Тревис издал грубый звук. — И, Господи, не плачь. Пожалуйста, не плачь. — Он попытался подойти к ней, но Стивен схватил его за руку, удерживая. — Отпусти меня. Моя девушка плачет.

— Она не твоя девушка.

Джорджи даже не могла точно сказать, кто произнес эти слова. Её голова вращалась слишком быстро, чтобы за ней уследить. Она только знала, что это правда. Он считал её глупым ребенком, не воспринимал всерьез, как и все остальные. Он знал о её чувствах и отмахнулся от них, словно они были ненастоящими. А они были. Настолько реальными, что её сердце замирало под разрывающим давлением.

— Джорджи, мне жаль. Мне жаль.

Доминик присоединился к Стивену, чтобы оттащить сопротивляющегося Тревиса подальше. Это была проигранная битва, пока к ним не присоединилась охрана, оттеснив сопротивляющегося Тревиса к парковке.

— Отстаньте от меня. Черт. Просто дайте мне поговорить с ней.

Несмотря на все сомнения, парализующие Джорджи, её сердце кричало, чтобы она бежала к Тревису, заставляя её плакать ещё сильнее. Но в конце концов она позволила сестре и друзьям сомкнуть вокруг неё ряды, ограждая её от толпы, пока она впитывала реальность. Оградить её от человека, который разбил её сердце.

Глава 28

Тревис лежал на диване в темноте лицом к двери. Он смотрел на петли и ручку, желая, чтобы они сдвинулись с места. Но они не двигались. Они не двигались.

Он потерял единственного человека, который ломился в его дверь.

Как он делал это снова и снова в течение последних нескольких дней, он перевернулся на живот и поискал её запах в подушке, которую принес из своей постели. Он тоже исчез. Он впитал всё это в первый же день. Впитал его в кровь вместе с бесчисленными глотками виски и отсутствием еды.

Его первая ночь в эфире была уже через несколько дней, но грязная одежда, которую он надел на Tough Mudder, прилипла к его немытой коже, а щетинистая борода облепила щеки. Встать, чтобы принять душ или сделать себе бутерброд, казалось сложнее, чем тренироваться, чтобы стать гребаным астронавтом. Ничто не могло поднять его с дивана, когда он болел с головы до ног. Внутри и снаружи.

Он всё равно зарылся лицом в мягкость, размышляя, может ли он таким образом умереть от отравления углекислым газом. Стоит попробовать.

Ни с того ни с сего воспоминание о плачущей Джорджи снова врезалось в его сознание, и он зарычал в подушку, заставляя себя вспомнить каждый нюанс в качестве наказания. Как она сжалась в себе, превратившись из уверенной в неуверенную прямо у него на глазах. Как она дрожала и обнимала локти. Почти сразу же мысленная пытка стала слишком тяжелой, поэтому его рука опустилась на пол в поисках бутылки виски, в которой что-то осталось.

— Ну же. — Он едва узнал этот пустой голос, вырвавшийся из его собственного рта. — Ну же.

Рука Тревиса сомкнулась на горлышке бутылки, и он сел, поморщившись, когда его мозг совершил кувырок. Пожалуйста, Боже, пусть в этой бутылке будет достаточно виски, чтобы заглушить воспоминания о том, как он причинил боль Джорджи. Потому что, черт возьми, он причинил ей такую боль.

Тревис отвинтил крышку бутылки, но когда он поднес её к губам, то вместо этого уставился в золотистое содержимое. Так вот где он был? Напиться до беспамятства из-за потери женщины? Именно так поступал его отец. Или то, что он использовал как предлог, чтобы напиться до беспамятства. Может быть, в конце концов, они с Марком Фордом не такие уж разные. Тревис снова начал поднимать бутылку и остановился.

Из темноты донесся голос. Голос, который он знал так же хорошо, как свой собственный. Это был голос Джорджи. Слова, которые она произнесла в последний раз, когда он был в таком состоянии.

Ты только он, если лежишь и изображаешь жертву. Ты лучше, чем это.

— Я не лучше. Я потерял тебя, — прохрипел он в тишину гостиной.

Милый мужчина. Сильный мужчина.

Его голова откинулась назад с жалобным стоном. Алкоголь в его руке был так близко, но он не мог заставить себя выпить его, когда в его голове звучал голос Джорджи. В его сердце.

— Господи, я люблю тебя, Джоржетта Касл. — Он отставил бутылку, вместо этого накрыв ладонями свою колотящуюся голову. — Я влюблен в тебя.

Никакого ответа. Конечно, нет. Её не было рядом, чтобы услышать, как он слишком поздно осознал, что начал влюбляться в неё в тот день, когда она ворвалась в его квартиру, бросая еду.

Нет, её там не было. По крайней мере, не в физическом смысле. Но во всех остальных отношениях она занимала все углы и поверхности в его доме. На телевизионной стойке Тревиса в футляре лежал фильм "Их собственная лига". Её посуда всё ещё стояла в его шкафах. Её голос эхом отражался от стен. Именно так, как и должно быть. Их вещи должны были находиться в одном доме. Их жизни должны были переплестись и соединиться навсегда. На протяжении долгого времени вечные отношения были нереальными. Верный путь к горечи и неудаче.

Ну, он ошибался. Это. Это был провал. Имея то, в чем он нуждался больше, чем в дыхании, и растратил это впустую. Джорджи была единственным человеком в его жизни, которая оставалась преданной ему и в горе и радости, даже когда он был слишком молод и забывчив, чтобы осознать это. Она любила его всё это время. Теперь, когда он хотел — нуждался — навсегда остаться с Джорджи, это не было вариантом.

Ты только он, если лежишь и изображаешь жертву.

— Я слышал тебя, малышка, — прохрипел он. — Но теперь ты меня ненавидишь. Как и должна.

Мужчина, которого Джорджи заслуживала, не стал бы предаваться жалости к себе, не так ли? Нет, он поднимет свою задницу и найдет способ заставить её понять. Способ заставить её простить. Был ли он таким человеком?

Потому что если он вернет Джорджи, то с намерением дать ей всё, что она хотела в этой жизни. Дом, будущее. Дети.

Тревис закрыл глаза, впервые в жизни представив себя в роли отца. Он вернулся в тот вечер, когда они ужинали в Олд-Уэстбери, и заменил Кельвина собой. Он сидел на корточках рядом с маленькой девочкой с глазами и улыбкой Джорджи и хлопал, когда Джорджи жонглировала. Он подумал о рисунках, нарисованных пальцами, сохнущих над раковиной, точно так же, как Джорджи описывала несколько недель назад, только теперь это было видение рая, а не ада. Потому что он мог видеть себя там. С ней. С теми жизнями, которые они создали. Он был хорошим человеком, способным на большее, чем он когда-либо знал. Джорджи так считала, и он, черт возьми, верил ей.

Такая огромная волна удовлетворения — и ответственности — обрушилась на грудь Тревиса, что ему пришлось сделать несколько вдохов. А потом он встал с дивана и, спотыкаясь, направился в ванную, борясь с одеждой и откручивая кран душа. Когда он отмывался так быстро, как только мог, с чудовищным похмельем, видение становилось сильнее.

Когда-нибудь он поклянется Джорджи, что видел будущее в этом душе.

Она бы сказала ему, что он всё ещё пьян, но она бы улыбнулась и зажмурила глаза.

Нет, забудь об этом. Его Джорджи больше никогда не будет плакать. Не грустные слезы, во всяком случае. Она будет плакать, когда он закончит камин. В день их свадьбы. Когда родятся их дети. Когда те же дети окончат колледж. Хорошие слезы. Он будет дарить ей хорошие слезы до конца её жизни. Он был способен на это. Он был этим мужчиной, а не каким-то другим, который приходил раньше. Если она поверила в него однажды, она сможет сделать это снова. На этот раз всё будет по-другому, потому что он верил в себя. Что он может сделать её счастливой. Навсегда.

Сначала он должен был вернуть её.

Но это будет нелегко.

Тревис был явно последним человеком, которого Бетани ожидала увидеть на пороге своего дома.

— Ты, должно быть, шутишь. — Она оперлась плечом о дверной косяк и сделала большой глоток белого вина. — Моей сестры здесь нет. Даже если бы она была, я бы скорее отшелушилась наждачной бумагой, чем позволила тебе увидеть её хоть на секунду.

Держи себя в руках. Держать. Себя. В руках. Не умоляй узнать, где Джорджи. Что она делает. Всё ли с ней в порядке. Это не было его целью. И у него пока не было права знать. Вместо слов он достал из кармана ключ и протянул его Бетани.

— Что это?

— Это ключ от моего дома. Того, в котором я вырос. — Голос заржавел от неупотребления, он не пытался заставить себя говорить нормально. Все его усилия ушли на то, чтобы стоять и не спрашивать новости о Джорджи. Что-нибудь. Что угодно. — Переделай его, как хочешь, и оставь себе прибыль. Она твоя. Свободно и чисто.

Бетани медленно выпрямилась. — Ты отдаешь мне дом? Почему?

— Это важно для неё. Ты преуспеваешь. Все вы преуспеваете. Она хорошая в этом. Она так чертовски хороша, ты знаешь?

— Самая лучшая.

Тревис сделал необходимую паузу, чтобы отдышаться. — И она мне нужна — мне нужно, чтобы она знала — с прошлым покончено. Мне надоело жить в нем. — Не желая давать ей возможность отказаться, он вложил ключ в свободную руку Бетани, сомкнув её пальцы вокруг него. — Но я собираюсь попросить кое-что взамен. Потому что я в отчаянии.

— Ты должен быть в нем, чтобы просить меня о помощи. Я уделяю тебе время только потому, что… — Едва заметный намек на сочувствие прокрался в её выражение лица. — Ты действительно хреново выглядишь, — пробормотала она в свой бокал с вином. — Почему я не наслаждаюсь этим так, как должна?

— Ты знаешь, что я влюблен в неё. Вот почему. — Сказанное вслух, казалось, стало ещё более правдивым. Произнесение правды, написанной на его душе, было настолько невероятным, что ему не терпелось повторять её снова и снова до конца жизни. Джорджи. Всем, кто будет слушать. Если, конечно, Джорджи не примет его обратно, в этом случае в обозримом будущем он будет говорить это в подушку. — Я люблю эту девушку всеми способами, какими только можно кого-то любить. И, возможно, несколькими способами, у которых даже нет названия. Я просто прошу тебя помочь мне доказать ей это.

Бетани смахнула влагу с глаз. — Ты натворил с ней делов.

Боль, пронзившая его, была настолько сильной, что Тревису пришлось опереться рукой на дом для поддержки. — Если она решила, что будет счастливее без меня, пусть так и будет. — Он проглотил комок ногтей. — Может, это и так. Но я не собираюсь терять её лежа.

Он чувствовал, как сестра Джорджи изучает его. Но не мог поднять голову, чтобы подтвердить это. — Что я должна сделать? — Надежда зажглась. Достаточно, чтобы заставить его шею работать, и он смог посмотреть на Бетани. — Пожалуйста. Мне нужно кое-что сказать Джорджи. Просто заставь её выслушать.

— Расскажи мне свой план, и я подумаю над ним.

Когда Тревис закончил, она налила вино в свой бокал и опрокинула его обратно. — Хорошо. Я помогу. Но после этого её решение будет окончательным. Ты должен уважать его. — Перед тем как закрыть дверь, она подбросила ключ и поймала его. — Спасибо за дом.

Тревис спустился с крыльца, но пружины в его шаге не было. Нет, для этого было ещё слишком рано.

По крайней мере, теперь у него был план.

Одного этого обещания было достаточно, чтобы продержаться ещё один день, когда он будет бороться за свою проклятую жизнь. Их совместную жизнь.

Глава 29

От шеи вниз Джорджи выглядела как динамит. Всё, что выше?

Не очень.

Она приберегла маленькое черное платье для особого случая. Недельная годовщина самого травматичного в мире расставания казалась достаточно особенной, верно? Конечно, никто, кроме девушек из Лиги "Только мы", не увидит её в этом платье, но шелковый материал улучшал её самочувствие. На целых пять секунд. Её самая длинная полоса!

О Боже. Она закрыла приложение камеры, которое использовала в качестве зеркала, и опустила телефон на колени. Через лобовое стекло она наблюдала, как Бетани и Рози снуют туда-сюда перед окном гостиной, готовя дом к встрече. Джорджи должна была помогать им, но сестра и Рози, взглянув на её исхудавшие щеки и запавшие глаза, сразу бы поняли, что она была рыдающим бессонником, несмотря на её успокаивающие сообщения об обратном. К тому же, чтобы выйти из машины и дойти до входной двери, нужно было потратить столько сил. Ей пришлось бы наполнять миски для чипсов и откупоривать вино…

Джорджи откинула голову на сиденье и застонала.

Невероятно, как сильно она скучала по Тревису даже после всего случившегося. Усилием воли она каждое утро вставала с постели, отвечала на телефонные звонки клиентов и заказывала множество вечеринок, как для себя, так и для новых артистов. Она могла опуститься в самую глубокую яму отчаяния, но новая, улучшенная Джорджи не стала бы погрязать в ней. Люди рассчитывали на неё. И да, гордость тоже была огромным стимулом. Она стояла перед этими женщинами и защищала Тревиса, но это рвение было неуместным — ошибка, в которой она должна была признаться. Если она не признает её сейчас, то будет прятаться вечно.

Однако искушение поступить именно так было очень сильным. Боже. Какой же дурой она была. Она была слепа, не знала, что её секреты не были секретами. Что человек, который поощрял её, не думал, что она достаточно умна, чтобы знать свое собственное сердце.

Как он мог так крепко держать её в своих объятиях всю ночь, зная, что её чувства намного превосходят его собственные? Как он посмел. Как он посмел дать ей какую-то иллюзию, которую не собирался поддерживать.

Несмотря на всё это, она нуждалась в нем. Половина её души чувствовала себя разорванной.

В миллионный раз она закрыла глаза и вспомнила поцелуи, объятия, смех, игру в бейсбол под дождем. То, что она чувствовала к Тревису, было здесь с самого начала, ясно как день. Джорджи могла бы стараться не подавать виду, но это было неотъемлемой её частью. Каждый момент их совместной жизни она выражала эту любовь. Подбрасывала остатки еды, подбадривала его, бросала еду ему в голову. В её сердце было создано дополнительное отделение для любви к Тревису Форду. Тот факт, что он был свидетелем этого и продолжал сомневаться, делал эти чувства недействительными.

Тело Джорджи двигалось с ужасной вялостью, когда она вылезла из машины, стараясь не споткнуться о собственные ноги на кирпичной дорожке. Высокие каблуки были не самой лучшей идеей, учитывая, что её ноги не работали должным образом. Как и вся Джорджи, её конечности двигались вяло. Её рука поднялась к дверной ручке, словно погруженная в банку с вазелином.

Дверь распахнулась прежде, чем она успела сделать это, и Джорджи потеряла равновесие, бросившись вперед. Бетани и Рози поймали её, и простой человеческий контакт вызвал в ней ударную волну печали.

— Я не в порядке.

— Я знаю, милая, — сказала Бетани, помогая ей выпрямиться и снова обнимая её. Но не раньше, чем она смогла как следует рассмотреть лицо Джорджи. — Вот черт. Не беспокойся. У меня наверху есть бутылочка консилера, который может скрыть пятна на гребаной корове.

Рози потерла круг на спине. — Как насчет того, чтобы выпить?

— Нет, спасибо. От этого будет только хуже. — Она отстранилась от сестры. — Может, просто полстакана буквально чего-нибудь?

— Я возьму несколько стаканов и бутылку и встречу вас наверху, — сказала Бетани, окончательно сжав её плечо. — У нас более чем достаточно времени, прежде чем все придут.

Джорджи и Рози поднялись наверх и направились в ванную комнату Бетани. Она села на край ванны, мгновенно успокоившись благодаря роскошным кремовым обоям в полоску и соответствующим пушистым полотенцам. Маленькие выемки в стене, где мерцали свечи, источали сияние и аромат груши и фрезии. В детстве Бетани всегда жаловалась на то, что ей приходится делить ванную комнату с братом и сестрой, и поклялась, что когда-нибудь у неё будет свой собственный дворец для купания. Миссия выполнена. Добавьте сюда мини-холодильник, и можно будет жить.

— Я знаю, что у тебя сейчас все мысли наперекосяк, — мягким голосом сказала Рози, элегантно прислонившись к стене. — Но… Джорджи, я не могу выразить тебе свою благодарность. Сегодня рано утром мы достигли цели по сбору пожертвований. Для ресторана.

— Что? — Джорджи задохнулась, грозовые тучи расступились. — Не может быть. Боже мой, Рози. Это фантастика. — Она выскочила из ванны, обхватив подругу обеими руками. — Конечно, ты достигла цели, как только об этом пошла молва.

— Я не могу в это поверить, — прошептала Рози. — Я не могу поверить, что многие хотят прийти в мой ресторан. Достаточно, чтобы положить деньги туда, где они едят.

— А я могу в это поверить, — сказала Джорджи, отстраняясь. — Впереди много работы.

Рози выдохнула. — Да.

— Мы поможем тебе, — сказала Бетани с лучезарной улыбкой, входя в ванную, балансируя подносом с шампанским и тремя бокалами. — Это поможет мне чувствовать себя менее виноватой, когда я надену на вас двоих каски для демонстрационного дня. — Повернув запястье, она откупорила пробку. — Я получила дом.

Джорджи повернулась к сестре. — Ты… как? — От переизбытка эмоций за один день её смех был водянистым, но удовольствие было искренним. — Стивен сдался?

— Нет. — Бетани толкнула Джорджи обратно на край ванны и протянула ей бокал шампанского. — Тревис Форд передал мне ключ от дома своего детства. Дал мне разрешение перевернуть и продать его, свободно и чисто.

Услышать его имя вслух — было как удар в грудь. Всё, что она могла делать, это сидеть и вдыхать, выдыхать, вдыхать, выдыхать. Что он сделал? — Я не понимаю, — наконец прошептала она. — Зачем он это сделал?

Бетани закатила глаза. — Он сказал, что для тебя важно, чтобы я преуспела. Или что-то в этом роде. Я не очень-то слушала. — Она поставила бокал с шампанским и притащила дизайнерскую косметичку. — Давай займемся этими темными кругами, ладно?

— Подожди секунду. — Джорджи даже не чувствовала бокал между пальцами. — Он просто пришел сюда и… Был ли он… Он…

Сестра Джорджи нанесла немного бежевого тонального крема на тыльную сторону ладони и провела по нему кисточкой с серебряным наконечником, нанося прохладную жидкость на лицо Джорджи. — Как я уже сказала, я слушала вполуха. Он прервал “Drag Race”²⁴, что является кардинальным грехом в моём доме. — Она наклонила голову, проведя кисточкой аккуратную линию между бровями Джорджи. — Надеюсь, кто-то наносит ему консилер, потому что он выглядел как Д-Е-Р-Ь-М-О. — Джорджи захотелось опуститься обратно в пустую ванну и свернуться клубочком, услышав это. — Честно говоря, всё это было так банально. Джорджи это, Джорджи то. Джорджи такая хорошая. Мне надоело жить прошлым. И так далее.

— И так далее?

— Да. И так далее. — Закончив с кистью, Бетани положила её обратно в косметичку и достала серую палочку, назначение которой Джорджи не знала. Но она сидела и смотрела, как Бетани проводит им под скулами и начинает втирать. — Когда я достала документ, я поняла, что имя его отца тоже указано в нем. Оказывается, Марк Форд вернулся в город на несколько дней, чтобы убедиться, что он получил долю. В "Ворчуне Томе" произошел обмен словами.

— Отец Тревиса вернулся? — Джорджи взвизгнула. — Почему мне никто не сказал?

Была ли это та часть уравнения, которой не хватало? Она была так погружена в душевную боль, что не переставала думать о том, почему Тревис назвал её влюбленным ребенком. Возможно, этому было разумное объяснение. Он так и оставил её в неведении относительно того, что сказал ему Стивен, но разве она не должна была дать Тревису шанс всё объяснить? Поскольку его отец в городе, он был бы в шоке. И он отменил их свидание в ночь перед Tough Mudder…

— Я имею в виду, что сейчас всё это просто шум, верно? — беззаботно сказала Бетани. — Он слишком сильно напортачил. Всё кончено.

Джорджи бросила на Рози взгляд, который говорил: "Помоги мне". — Хм. — Рози кивнула ей в универсальном знаке, означающем "я тебя поняла". — Что ещё он сказал? Это совершенно обычное дело, когда парень говорит о тебе. Должно быть что-то ещё.

— Неа, это было всё. Он выглядел как мусор и подарил мне дом. — Она нанесла немного туши на ресницы Джорджи. — О, и Джорджи это, Джорджи то.

— Будь более конкретной! — крикнула Джорджи.

— Шла передача "Drag Race", — защищаясь, сказала Бетани. — Ладно, посмотри в зеркало.

Полностью намереваясь проигнорировать команду и задушить сестру, Джорджи, тем не менее, увидела свое отражение и сделала двойной взгляд. — О, это — вау.

— Неплохо, правда?

— Как ты…

— Контуринг. Джорджи, познакомься со своими скулами.

— Привет, скулы, — пробормотала она, затем вернулась к реальности. — Бетани…

Внизу раздался звонок в дверь. Даже через окно ванной Джорджи слышала возбужденные голоса женщин за дверью. Её сестра пожала плечами и вышла из ванной, оставив свечи мерцать вслед за собой.

— Ты можешь в это поверить? — Джорджи спросила Рози высоким голосом. — Я должна быть довольна только — “это” и “то”?

Прежде чем Рози успела ответить, их внимание привлекли повышенные голоса снизу. Звук ликующей толпы пробивался на второй этаж, но за ним стояла сила тысяч людей, и он точно исходил не от прибывших гостей. Джорджи показалось, что она уловила, как уголок рта Рози искривился в улыбке, но она исчезла так быстро, что она, должно быть, ошиблась.

— Что это?

Рози бросила на неё мягкий взгляд. — Иди и узнай.

Несколько мгновений спустя Джорджи спустилась по лестнице в быстро заполняющуюся гостиную, где все столпились вокруг телевизора, известного также как источник радостных возгласов. Способная и во сне распознать звуки бейсбольного матча, Джорджи остановилась. Как она могла забыть? Сегодня была домашняя игра "Бомбардиров" — и официальное начало работы Тревиса в качестве их нового голоса. Её пульс застучал, когда она пробиралась сквозь толпу женщин, каждая из которых смотрела, как она проходит по пути к месту в первом ряду.

Вот он. Её фальшивый бывший парень. Его греховно красивое лицо заполнило экран с выражением более мрачным, чем обычно. По крайней мере, более мрачным, чем во время их фальшивых отношений. Или это просто выдача желаемого за действительное, что он был счастлив? Нет. Нет, это было не так. Но сейчас напряжение играло вокруг его глаз и в уголках рта, даже когда он отвечал на вопросы приветствующего его соведущего.

— Я говорю от имени организации "Бомбардиров", когда говорю, что мы скучали по вашему лицу на телевидении, и мы с нетерпением ждем возможности увидеть его ещё.

— Спасибо, — сказал Тревис, убирая хрипоту из своего голоса. — Для меня большая честь быть здесь.

— Как я понимаю, сегодня вы привели с собой кого-то.

— Да. — Камера развернулась, чтобы показать дюжину изумленных лиц мальчиков-подростков в униформе, одного из которых Джорджи узнала как ребенка, доставившего им курицу с пармезаном. — Вести репортаж для "Бомбардиров" — не единственная моя работа. Это бейсбольная команда средней школы Порт-Джефферсона, и я буду работать с ними в межсезонье. Я не думал, что они будут против того, чтобы посмотреть игру из кабины сегодня.

Школьники дружно согласились, заставив соведущего рассмеяться. — Что-то подсказывает мне, что вы правы. — Он переместился в своем кресле, заметно сменив передачу с шутливой улыбкой. — Не всегда Тревис Форд считался наставником для молодого поколения. — Тревис криво улыбнулся, но ничего не ответил. — Что изменилось?

Тревис бросил напряженный взгляд в камеру. — Я встретил Джорджи Касл.

В гостиной раздался вздох, со всех сторон к ней потянулись руки, чтобы поддержать её.

— Я встречал её дважды в жизни. На этот раз мне хватило ума влюбиться в неё. — Он вынул наушник и провел рукой по волосам. — Она научила меня большему о себе, чем я когда-либо узнавал с битой в руках. Именно благодаря ей я сейчас сижу здесь. — Глубоко вздохнув, он посмотрел в камеру. Прямо на неё. — Я не думал, что кто-то может полюбить такого разбитого неудачника, как я. Вот почему я не верил, что ты действительно любишь меня. Теперь верю. Ты заставила меня поверить, что я этого достоин. И если я смогу быть достойным тебя, я буду считать это величайшим достижением в своей жизни. — Он сделал паузу. — Я влюблен в тебя, малышка. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты думаешь, я остановлюсь на том, чтобы построить тебе камин? Я буду работать каждый день, чтобы построить моей девочке жизнь, которую она заслуживает. Если ты дашь мне шанс. Выходи за меня замуж, Джорджи.

Джорджи подалась вперед, воздух покинул её. Голова закружилась, и она поймала себя на подставке для телевизора. Вокруг неё Лига "Только мы" сходила с ума, осушая коктейли, не успевая их полностью наливать, и повторяя слова Тревиса в полном обмороке. Неужели это действительно происходит? Она ущипнула себя за предплечье и вскрикнула от боли, поднеся руки ко рту. Боже мой. Тревис любил её. И не тот Тревис Форд, который смотрел на неё с глянцевого плаката на потолке. А тот, кто скрывался за униформой. Самый невероятный мужчина на планете. Слезы заполнили её зрение, и она закрутилась на месте, готовая вот-вот лопнуть от давления любви, заполнившей её грудную клетку. — Что мне теперь делать?

— Ты любишь его в ответ?

— Конечно, люблю!

Бетани шагнула вперед. — Это только третья подача. — Со знающей ухмылкой она бросила Джорджи её сумочку. — Пока, сучка.

Джорджи подавила всхлип и бросилась к двери, но её остановил Стивен. Он стоял на краю толпы. Судя по его облегченному — и одновременно сожалеющему — выражению лица, он слышал признание Тревиса в любви в прямом эфире.

— В последнее время я часто ошибаюсь, — сказал её брат, указав подбородком в сторону двери. — Пойдем. Я отвезу тебя.

Тревис сидел в передней части автобуса, согнувшись в талии, положив голову на руки. Позади него бейсбольная команда Порт-Джеффа повторяла кричалки "Бомбардиров", подчеркивая свой VIP-статус на игре. Они пытались заставить его присоединиться к ним, но он застыл во времени. За всё время, которое он потратил на планирование своего предложения Джорджи, он, как идиот, не учел, как долго ему придется ждать ответа.

Выполнила ли Бетани свою часть сделки и заставила ли Джорджи посмотреть его дебют в кабинке? Если да, то почему Джорджи не позвонила ему? Конечно, было бы более пикантно принять его предложение лично. С другой стороны, возможно, она не хотела отказывать ему в эфире. В общем, его судьба висела на волоске, пока арендованный им автобус мчался по Северному государственному парковому шоссе. И когда он затормозил, заблокированный транспортом, стоящим бампер в бампер, Тревис больше не мог этого выносить. Он достал из кармана мобильный телефон, готовясь набрать номер Джорджи. На экране высветилось её имя и её фотография в его майке "Ураганы".

Подождите. Она звонила ему?

— Джорджи? — ответил Тревис, вставая со своего места, низкая жестяная крыша держала его наклонно. — Скажи что-нибудь, малышка. Пожалуйста. Я скучаю по твоему голосу.

— Я тоже скучаю по твоему, — прошептала она, посылая облегчение каскадом через него всего. — Я думала, что успею добраться до стадиона вовремя, но все эти пробки…

В его смехе не было ни капли юмора. — Я еду в Порт-Джефф. Ты можешь развернуться? — Он снова опустился на сиденье, прикрыв глаза рукой. — Мне нужно, чтобы ты была там, когда я выйду из автобуса. Если мне придется провести ещё час, не видя тебя, я умру. — Он напрягся. — Ты смотрела игру? Ты слышала, что я сказал?

— Да. Тревис, я…

Сигнал клаксона на автостраде заглушил её слова. Но гудок шел из двух мест. Дорога… и с другого конца линии. — Джорджи. Где ты?

— На Северной государственной автостраде. Рядом с выездом на Браш Холлоу Роуд.

Недоверчивый звук сорвался с его губ. Он повернулся на сиденье и осмотрел полосы западного движения по другую сторону разделительной полосы. Ни одна из сторон скоростного шоссе не двигалась — необычное явление в такой близости от Манхэттена. Тревису потребовалось несколько судорожных секунд поисков, но наконец он увидел машину, которую никогда не думал, что будет рад увидеть.

Чертов минивэн Стивена.

— Не двигайся, малышка. Я иду к тебе. — Он положил трубку и убрал телефон в карман, несмотря на восклицание Джорджи на другом конце. Да, хорошо. Было довольно безумно выходить из автобуса посреди скоростного шоссе. И, вероятно,незаконно. Спросите Тревиса, не всё ли ему равно. Когда он сказал, что умрет, не увидев Джорджи, его сердце поддержало его. Оно болело как сукин сын, когда он перепрыгнул через разделитель и побежал к минивэну, нужда и решимость росли с каждым шагом.

Она не видела, что Тревис приближается, пока он не оказался в нескольких шагах от неё, её глаза широко раскрылись по другую сторону пассажирского окна. Её дверь распахнулась, ноги ступили на тротуар, и она бросилась в его объятия, отбросив его на шаг назад, на обочину.

— Ты сумасшедший, — дышала она ему в шею. — Ты безумен, и я люблю тебя.

Земля зашевелилась под его ногами. — Настоящее время, верно? Люблю, а не любила.

— Любила и люблю. И то, и другое. — Она посмотрела ему в глаза. — Я любила и люблю тебя во всех смыслах.

Поблагодарив человека наверху шепотом, Тревис отступил назад настолько, чтобы взять её лицо в свои руки. — Я сказал эти слова своему отцу, потому что он отравляет всё, к чему прикасается. Он может отравить всё, что захочет, кроме тебя. Я не мог вынести твоего имени в его устах. Я не мог позволить ему ни на секунду сосредоточиться на тебе, поэтому я сказал что-то ужасное, чего не хотел. Мне чертовски жаль.

— Я знаю. Я понимаю. — Она обвила руками его шею, позволяя ему поднять её с земли. — Мне жаль, что тебе пришлось столкнуться с ним в одиночку.

— Я сильнее всего, когда ты рядом, но я собираюсь лучше использовать эту силу, даже когда ты не стоишь рядом со мной. — Он опустил первый из многих поцелуев на её губы, почти утонув в совершенстве её вкуса. — Если я когда-нибудь снова начну терять силы, я просто подумаю о том, каково это — потерять девушку, которая любила меня, даже когда я не мог любить себя.

— И, если ты согласишься выйти за меня замуж… — Ему пришлось остановиться, чтобы перевести дух. — Если ты скажешь "да", Джорджи, мы проживем следующие пять, шесть десятилетий вместе. Мы будем ссориться и мириться тысячу раз. И у нас будут дети. Я хочу иметь детей с тобой, больше всего на свете, потому что ты заставляешь меня верить, что я могу. Быть отцом. Быть хорошим мужем для тебя. — Он опустил лицо в основание её шеи, и его успокоил хаотичный ритм её пульса. — Скажи "да", — прошептал он. — Пожалуйста, малышка. Будь моей женой.

Её глаза наполнились влагой. — Да, Тревис Форд. На этой планете нет ни одного другого человека, с которым я могла бы представить себе такие вещи. Я выйду за тебя замуж, — вздохнула она. — По крайней мере, достаточно долго, чтобы ты закончил мой камин…

Его смех разнесся по скоростному шоссе, Тревис обнял её и поднял с земли. — Ты сказала "да". Слава Богу. — Он слегка пошатывался. — Я думал, что мне конец.

Вокруг них начали сигналить гудки. Один за другим, пока это не превратилось в какофонию шума. Хлопки и свист доносились до них через опущенные окна. Однако от облегчения и радости всё померкло, и он быстро забыл об окружающей обстановке, несмотря на громкий шум. Он поднес её руку к губам, поцеловал костяшки пальцев и ладонь, а затем надел кольцо, которое хранил в кармане рубашки, когда вокруг них раздались ещё более громкие возгласы и гудки. Тревис наклонился, чтобы дышать открытым ртом на её шее, его руки опасно опустились на её спину. — Подожди, пока я привезу тебя домой, малышка. — Он приподнял её на носочки, задев её шею едва заметным намеком на зубы. — Я прижму тебя к стене и…

— Хорошо. Думаю, мы поняли идею, — произнес сухой мужской голос.

Тревис повернул голову и увидел Стивена за рулем минивэна, второй мужчина явно боролся с улыбкой. — Ладно, я буду твоим шафером. Тебе не придется умолять.

Тревис сглотнул и откинул волосы с лица Джорджи. — Спасибо, друг. — Он посмотрел на Стивена. — Я постараюсь, чтобы она знала каждый день, что она — воздух, которым я дышу. Это обещание.

С подозрительно слезящимися глазами, брат Джорджи бодро кивнул и закрыл окно.

Тревис и Джорджи целовались на обочине ещё долго после того, как движение на дороге закончилось.

Notes

[

←1

]

Картины Роршара — психодиагностический тест для исследования личности, опубликован в 1921 году швейцарским психиатром и психологом Германом Роршахом.

[

←2

]

Ло майн — китайское блюдо с яичной лапшой. Он часто содержит овощи и некоторые виды мяса или морепродуктов, обычно говядину, курицу, свинину или креветки.

[

←3

]

Jose Cuervo — самая популярная текила в мире.

[

←4

]

“A League of Their Own” (рус. «Лига своих») — американская комедийная драма о бейсболе.

[

←5

]

"Designing Women" (рус. «Создавая женщину») — американская ситуационная комедия, сосредоточенная на работе и личной жизни четырёх женщин из Атланты.

[

←6

]

Лазерный нивелир — это инструмент контроля ровности поверхности, состоящий из лазерного проектора и крепления: штатива или скоб.

[

←7

]

Dunkin’ Donuts — американская сеть кофеен с пончиками.

[

←8

]

Dodge Grand Caravan (рус. Додж караван) — семейный минивэн.

[

←9

]

Chipotle (рус. Чипотле) — мексиканская приправа, представляющая собой копчёный красный перец халапеньо.

[

←10

]

Windex — американский бренд очистителей для стекла и твердых поверхностей.

[

←11

]

Бат-мицвах — термин, применяющийся в иудаизме для описания достижения еврейским мальчиком или девочкой религиозного совершеннолетия.

[

←12

]

Sangría (от исп. sangre — кровь) (рус. сангирия) — испанский среднеалкогольный напиток на основе вина с добавлением кусочков фруктов, ягод, сахара, газированной воды, а иногда небольшого количества бренди и сухого ликёра, иногда — пряностей.

[

←13

]

Super Soakers — игрушечное оружие, которое использует механически сжатый воздух для получения мощной и точной струи воды.

[

←14

]

Текила Patrón (рус. Патрон) — алкоголь премиум класса, имеющая заветною маркировку «сделано из 100 % сока голубой агавы».

[

←15

]

PGA Tour — организатор основных мужских профессиональных гольф-туров в США и Северной Америке.

[

←16

]

Натягивание трусов — популярная проделка "шутников", когда те подходят к "жертве" сзади и резко тянут трусы жертвы вверх.

[

←17

]

The Body Issue — это издание ESPN The Magazine, в котором десятки атлетов представлены на обнаженных и полуголых фотографиях.

[

←18

]

40 ярдов — 36 м.

[

←19

]

50 ярдов — 45 м.

[

←20

]

ESPN — американский кабельный спортивный телевизионный канал.

[

←21

]

Tough Mudder — это спортивное мероприятие на выносливость, в котором участники проходят дистанцию 16–19 километров с препятствиями военного типа.

[

←22

]

Эмпана́да (исп. empanada — «пирожок с начинкой») — блюдо, популярное на Пиренейском полуострове и в Латинской Америке. В сущности, любые жареные пирожки в испаноязычных странах. Обычно готовятся из пшеничной муки и обжариваются в масле или жире.

[

←23

]

Kickstarter — сайт для привлечения денежных средств на реализацию творческих, научных и производственных проектов по схеме краудфандинга.

[

←24

]

RuPaul's Drag Race

(рус. «Королевские гонки Ру Пола») — американское конкурсное реалити-шоу. Шоу рассказывает о Ру Поле, находящемся в поисках «следующей дрэг-квин суперзвезды Америки».

Оглавление

Посвящение

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29