Лунный свет [Mayonaka] (fb2) читать онлайн

Mayonaka Лунный свет

Созданье чистой красоты,

Где вереница тёмных мыслей

Под натиском законов простоты

Грозит создателям исчезнуть и забыться.

1 ГЛАВА. Молчание

Маленький Лиам смотрел на вереницу загорелых людей, которая тянулась от торгового обоза к их дому, и думал: почему одни люди должны ходить в цепях, а другие нет, если те, первые, такие же умные и красивые?

Однажды он задал этот вопрос папе и впервые почувствовал боль на лице. Мама прикрикнула на сына и увела его, плачущего, на кухню, чтобы отец мог «заняться важными делами». Потом обняла и прошептала:

– Есть вопросы, на которые ты сам найдёшь ответы, мой хороший.

И пусть она напоила его чаем, втайне от отца накормила сладостями и извинилась за крик, в памяти Лиама до сих пор осталось то презрительное выражение отцовского лица, какое могло возникнуть у взрослого, знающего истину, но слишком занятого и умного, чтобы объяснять эту истину глупому ребёнку. В груди Лиама холодело каждый раз, когда он вспоминал тот день. Это было противное чувство страха, и до сих пор мальчик думал, что ничего противнее быть не может.

Но вдруг тишину рассёк громкий свист. Чёрная кожаная плеть вихрем взлетела в воздух, описала большой круг и приземлилась куда-то в толпу. Толпа расступилась, и на земле возник ребёнок. Сначала Лиаму показалось, что человек с плетью испугал ребёнка нарочно, и горло мальчика сдавило от ужаса, но, когда на узкой спине показалась тонкая полоска крови, Лиам закричал. Только худой старик обернулся на его крик: впился в лицо большими, поражёнными инфекцией глазами, оскалился и дёрнул цепями.

Мальчик швырнул игрушки и бросился бежать в дом. Заливистый смех отца, перемешанный с плачем и ругательствами ребёнка, казался ему нереальным.

– Лиам? – в дверях комнаты показалась мама.

Увидев его заплаканное лицо, она устало вздохнула и покачала головой. Её покрытая глубокими морщинами кожа белела на фоне мешковатого чёрного платья, а стянутые в хвост волосы некрасиво округляли лицо. Лиам знал, что мама любит его, просто очень устала. Ведь братьев и сестёр было десять, а мама была одна.

– Познакомься, милый, это – твоя нянечка. Адель, – мама постаралась улыбнуться, но у неё не вышло.

Лиам недоумённо заморгал. В комнату плавно и бесшумно вплыла тонкая фигура. Мальчик сглотнул, случайно опустил взгляд и, наткнувшись, на худые ноги с посиневшими следами от цепей, задрожал всем телом. Он сразу представил девушку, стоящую перед ним, загорелой и злой. С поражёнными инфекцией глазами, со взглядом, от которого дрожат колени и льются слёзы, с постоянно кровоточащей спиной. Лиам хотел поднять голову и поздороваться, но вместо этого распахнул глаза и заплакал. Сначала тихо, потом громче, не в силах контролировать себя.

– Лиам! – на этот раз мама даже не пыталась улыбнуться, а сразу закричала. Не так, как тогда при папе, а по-настоящему страшно. – Я думала, ты взрослый мальчик!

– Юн-ный господин, пожалуйста, не плачьте. Я не сделаю вам ничего плохого.

Лиам увидел, как мамино платье ускользнуло в коридор, услышал, как хлопнула дверь и где-то далеко в опустевшем саду запели птицы. Но мальчик не сразу понял, что неестественно тихий, высокий голос принадлежит его няне. Она присела на корточки перед кроватью, давая возможность заглянуть в глаза.

В самые красивые глаза, которые довелось видеть Лиаму. Это были не глаза, а две большие чёрные точки, и, казалось, даже зрачки этих глаз были светлее, чем красновато-коричневая радужка. Няня моргнула, улыбнулась, и мальчику вдруг показалось, что её ресницы плавно качнулись – до того длинными они были.

– Вам лучше, юный господин?

От слёз не осталось и следа. Мальчик встряхнул головой, попытался выпрямить спину и быстро извиниться, как его учили родители, но не успел – няня засмеялась. И именно тогда, услышав её звонкий ласковый смех, Лиам понял, что уже давно ждал эту девушку.

Он думал так, даже сидя в своём кабинете спустя двадцать лет.

– Господин Лиам? – в дверь постучала знакомая тяжёлая рука. Лиам вздохнул и слегка улыбнулся.

– Войди, Таккеро.

В комнату, едва помещаясь в дверной проём, проковылял мужчина средних лет. Коротко стриженные волосы, загорелая кожа и грубоватые черты его лица едва ли сочетались со смокингом. Поэтому Лиам наплевал на все правила светского общества и позволил Таккеро встречать гостей в белой рубахе, нося притом имя дворецкого семьи Тиара.

– В чём дело?

– Ну, во-первых, торговец просил передать, что вы либо истинно скупы, либо ничего не смыслите в рабах, раз отказались от блондинки с чёрными глазами и светлой кожей, – Лиам горько усмехнулся. В горле встал такой тяжёлый ком, что ему хотелось плеваться от отвращения. – А во-вторых, к вам посетитель.

– Посетитель?

– Да… – Таккеро недоумённо почесал затылок и оглядел своего господина.

Лиам выпрямился и посерьёзнел.

– Поясни.

– Да я вот думаю, когда, а главное, как вы успели заинтересовать такую девушку настолько, чтобы она притащилась в нашу глушь.

– О господи…

– Вы время зря не теряете, да? – мужчина хитро сощурился и подошёл к господину. – То есть пока я жду вас в карете, вы не по магазинам ходите, а по салонам? А нашим девушкам специально плетёте всякую ерунду, чтобы не приставали?

– Иди ты к чёрту, лис проклятый! – Лиам толкает друга в плечо, тот злорадно посмеивается и треплет его длинные, по подбородок, чёрные волосы. – Вы бы хоть постриглись, господин, а то такой кавардак на башке любую даму отпугнёт.

– Я не могу тратить время на вежливые визиты. Зови свою «такую девушку», говори, чтобы Люси приготовила чай на веранде, и на этом всё.

– Дом таким макаром без хозяйки пропадёт…

– Не пропадёт, господин Таккеро. Вы все за ним очень хорошо ухаживаете.

Мужчины не заметили, как в дверях кабинета замерла тонкая фигура. Подол длинного лёгкого платья собрался складками, очертив худые ноги; кружева, блестевшие жемчугом, спрятали изящные плечи и шею. Девушка встала, выпрямив спину, переложив копну тонких русых волос на одно плечо, и пусть её платье было довольно простым, держалась и выглядела она в нём, как королева.

Нежные губы растянулись в улыбке, красновато-коричневые глаза сощурились.

– Здравствуйте, юный господин.

Это была его Адель – юная и прекрасная.

– Извините, если отвлекла вас. Мне хотелось поговорить. Я не займу много времени, но, если вы заняты, мы можем отложить разговор.

Лиам поднялся с кресла так резко, что Таккеро отшатнулся. Граф вцепился в стол, сел обратно, попытавшись принять спокойный вид, но вместо приветствия смог только открыть и закрыть рот.

Адель спрятала тихий смех в ладони.

Лиам почувствовал, как краснеет, Таккеро – как глаза вываливаются наружу. Мужчина смотрел на нервного господина, который ежесекундно окрашивался из белого в красный и обратно, и еле сдерживался, чтобы не засыпать обоих господ вопросами. В голове слуги металась мысль о том, что его господин – это всё тот же господин, которого ни одна девушка не могла смутить даже своей вульгарностью.

Лиам прокашлялся и выпрямился.

– Ты…т-ты…пожалуйста, присаживайся, – мужчина указал рукой на место перед столом, понял, что там нет и никогда не было стула, и покраснел ещё больше. – То-о есть…ты голодна? Таккеро, вели Люси накрыть на стол всё, что у неё есть, – Таккеро глянул на господина распахнутыми глазами, перевёл взгляд таких же глаз на улыбающуюся девушку и уже хотел удалиться. – О нет, стой, – но Лиам остановил его, стукнув себя по лбу. Мужчина знал, что она не будет есть. – Я…сглупил, – он невольно усмехнулся, на что Адель подошла ближе и склонила голову на бок. Лиам снова чувствовал себя пятилетним ребёнком, но на этот раз он ещё и был в плену этих больших глаз. – Может быть, ты хочешь отдохнуть с дороги? Принять ванну?

– Большое спасибо, не нужно, я остановилась в гостинице.

– Давай я выделю тебе комнату.

– Не нужно, юный господин, – Адель снова спрятала смех в ладони, и от этого привычного, даже родного жеста сердце Лиама подпрыгнуло к нёбу.

– Что-то, что я могу для тебя сделать? Может, ты хочешь выпить чего-нибудь?

– Я бы хотела прогуляться по вашему саду, юный господин. Но только если не оторву вас от важных…

– Нет, нисколько, – Лиам поразился собственной некультурности, перебив Адель, но поспешил загладить это поклоном. – Я буду рад составить компанию…такой девушке.

Адель снова улыбнулась – хотя, казалось, она никогда не переставала это делать – и поклонилась в ответ. Лиам подал ей руку, стараясь унять дрожь во всём теле, и девушка коснулась его тёплой ладонью. Совсем как тогда. Её ладонь, как и тогда, была маленькой, с тонкими короткими пальчиками, а кожа – суховатой. Правда, теперь на фоне широкой ладони Лиама эта ладонь выглядела беззащитной. И мужчине это нравилось.

Они вошли в старый, но по-прежнему ухоженный сад. В центре стояла беседка, оплетённая розами, и их тягучий аромат разливался в воздухе. Замысловатые тропинки, переходящие в широкие аллеи, расползались отсюда на целые километры. Акации тихо шелестели на ветру, играли тенями гулявших, высокий коротко остриженный можжевельник стоял над душой и очень напоминал любопытного Таккеро.

Адель вздохнула и присела на корточки перед розовым кустом. Её детские пальцы бережно коснулись алых лепестков, красновато-коричневые глаза сощурились. Лиам вдруг подумал, что сравнение губ с розовыми лепестками не беспочвенно, а люди, которые его придумали, – не такие уж дураки. Губы Адель действительно напоминали лепестки роз, и даже не верилось, что они не бархатистые на ощупь. Или всё-таки бархатистые? Лиам хотел проверить, но от одной этой мысли он почувствовал невыносимое отвращение к себе.

– Что случилось, Адель?

– Это ужасно, я знаю. Приезжать после стольких лет, только чтобы просить о помощи. Простите меня, – девушка быстро встала и склонилась в глубоком поклоне. – Пожалуйста, простите меня, юный господин.

– Прошу, не называй меня так. Теперь я просто Лиам…хорошо?

Лиам простил бы её за всё, а за встречу – неважно, по какому поводу и как долго она продлится – мужчина был готов идти войной на весь мир.

Но он не подозревал, что подобное понадобится.

– Тебе нужен корабль?

– Да.

– Рассказывай, – девушка отвела взгляд.

– На мой дом напали, юный господин. Люди на кораблях. Они согласились обсудить мир, если я приеду одна, ведь, как они считают, только девушка с такой редкой внешностью достойна встречаться с представителями голубой крови.

– Графство Климменс, пусть оно и получило такой статус неофициально, выделяют на всех картах. Его признали нейтральной территорией, ведь там находится основной источник работорговли. Значит, на вас напали пираты?

– Да. Они пришли со стороны моря, из глубин Скалистого Котлована.

– Я понял.

– Проблема очень серьёзная. Умоляю вас только одолжить корабль, экипаж я найму сама, чтобы не подвергать ваших людей опасности, – лицо вечно улыбающейся Адель стало серьёзным, чёрные точки глаз больно кольнули сердце.

– Понял. Конечно же, я одолжу тебе корабль, но при двух условиях.

– Да, юный господин.

Лиам подошёл ближе и взял девушку за руку. Она посмотрела на их сплетённые пальцы со странными спокойствием и внимательностью, но Лиаму было поздно смущаться.

– Во-первых, экипаж найму я. Ты не знаешь людей, достаточно надежных для такой миссии, а я избороздил с ними океан.

Адель кивнула, улыбнулась, подняв глаза. Лиам вздохнул и провёл по её ладони большим пальцем, словно готовясь сказать то, чего он точно не скажет.

– Во-вторых, я еду с тобой.

* * * * * * *

Лиам распланировал всё по обыкновению быстро. Этим же вечером он раздавал приказы и тихо, глубоко в душе радовался, что Адель будет ночевать не в грязной гостинице, а в уютном особняке. Хотя все здания в графстве принадлежали ему, уследить за этим великим множеством не удавалось, потому он считал свой дом самым удачным местом пребывания для молодой и красивой девушки.

– Таккеро, найди команду Джека и скажи, что мне нужны его люди. Если будет упрямиться, плати по двойному тарифу. Но сначала назови сумму в полтора раза больше: морской чёрт поднимет цену до двойной, и вы точно сторгуетесь.

– Я понял, господин.

– Наш корабль прибудет в порт Лавильос через два дня, команда уже должна была получить письмо. Пошли стражу встретить.

– Сделаю.

– И ещё. Мы находим команду, после чего ты возвращаешься домой и следишь, чтобы о моём отъезде услышали как можно меньше людей. Графство Климменс находится в пяти днях пути отсюда, как долго мы будем добираться до Скалистого Котлована и сколько остановок совершим – точно не известно. Будем смотреть по ситуации. Если мы не вернёмся через две недели, поручи кому-нибудь писать к Его Величеству. Пираты – проблема, достаточно серьёзная для того, чтобы обратить на неё внимание и послать стражу на поиски графского корабля, – Лиам не хотел верить, что последний приказ потребует исполнения, но сумасшедший перфекционизм и большая ответственность перед людьми заставляли его перестраховываться.

– На кой чёрт вам переться туда, если можно сразу пожаловаться королю? Эти морские крысы – головная боль всех стран, пусть сами со своими солдатами и разбираются.

– Нельзя, Таккеро. Сначала я попытаюсь разобраться сам.

– Слушайте, я, конечно, всё понимаю. Дама в беде и все дела, но вы хоть мозги включите! Это – пираты, безбашенные головорезы, да, помешанные на своей «голубой крови», но и что с того? Вы правда думаете, что они позвали девушку-белоснежку, чтобы мирно поболтать, а потом лишить себя главного источника наживы? – Таккеро нахмурился и фыркнул. – Да они вашу леди с удовольствием заграбастают вместе с кораблём и даже продавать не подумают. Ни то, ни другое. Понимаете?

Лиам понимал. Он прикусил щёку и закрыл глаза. Гнев заклокотал в его тяжело вздымающейся груди неожиданно, и он не хотел выплёскивать его наружу. Особенно сейчас.

– Если мы сразу сообщим обо всём королю, они скроются, а затем просто отомстят всему Климменсу. Внезапно и чудовищно жестоко. Я не хочу этого, – а ещё он не хотел отпускать её. Не хотел, чтобы они покидали его дом, место, где он может дать ей всё, чего она пожелает. Не хотел, ещё и потому, что это могло означать скорую разлуку. – Ты, думаю, тоже.

Таккеро стиснул зубы и кивнул. Они расстались под покровом ночи, терзаемые каждый своими тревожными мыслями.

* * * * * * *

Карета для поездки в город была подана ранним утром. Лиам, Адель и Таккеро отъехали точно в назначенное время. Таккеро успел восхититься пунктуальностью девушки и подметить, что для женщин это – редкость, Лиам успел приструнить его и смутиться, Адель – спрятать смех в ладони. Однако благополучно весёлой компании добраться до города не удалось.

– В чём дело, Таккеро? – Лиам выглянул в окошко, а затем вышел из кареты.

Таккеро, оставивший поводья и чуть ли не плача рассматривавший колесо, покачал головой.

– Приехали, господин.

– Потерпели крушение на ровной дороге? Ты же не серьёзно?

Но он был серьёзен. Массивное резное колесо кареты, которое пережило не одну стычку с разбойниками, раскололось на четыре ровных куска.

Лиам сжал кулаки. Этому могло быть только одно объяснение, но у них не было времени разбираться с виновниками.

– Таккеро, оставайся с Адель. Я дойду до ближайшей деревни и попрошу помощи.

– Я пойду с вами, юный господин.

– Нет, Адель. Это…

– Да, я пойду с вами, – Адель улыбнулась и легко спрыгнула на землю.

– Адель, – мужчина хотел возразить твёрдым решительным голосом, но девушка уже ушла вперёд.

Таккеро удержался от смеха только благодаря красноречивому взгляду господина.

Адель и Лиам шли по дороге молча. Полоса заезженной земли, казалось, петляла меж полей бесконечно, пыль поднималась столбом, грозя попасть в глаза, ветер трепал волосы, а с лица девушки не сходила улыбка. Наконец вдали показались смутные очертания домов.

– Извините, сэр! – Лиам махнул рукой старику, возившемуся с телегой. Тот быстро глянул на него, затем на его спутницу, смягчил взгляд, улыбнулся и убежал в дом. Лиам недоумённо замер на дороге, но даже спустя десять минут снаружи никто не появился. – Пожалуйста, не отходи от меня далеко…

Адель перестала улыбаться и теперь с любопытством смотрела по сторонам. Улицы были пустыми, но ухоженными, во дворах – ни души, только цветущие деревья и сушащееся бельё, – и только где-то на окраине деревни истошно лаяла собака. Адель и Лиам отправились на этот звук.

– Прошу прощения, мэм, – мужчина окликнул женщину, вышивающую во дворе. Она тут же обронила пяльцы, низко опустила голову и, смеясь, забежала в дом.

Лиам нервно вцепился в деревянный забор. Адель развернулась.

– Мальчик, – тихо позвала она своим высоким звонким голосом, и ребёнок, сидевший на поляне за домом, вскинул голову. Русые волосы и большие впалые глаза цвета пасмурного неба блеснули на солнце.

Он держал в руках собаку, чей лай рвал неестественную тишину в клочья. Большой чёрный пёс извивался на коленях хозяина, яростно клацал зубами, пытаясь вырваться на свободу, но детские ручки не позволяли ему двинуться с места. Мальчика это забавляло, но сейчас, подняв глаза на двух путешественников, он повеселел ещё больше: распахнул глаза, заулыбался и подался вперёд. Лиам инстинктивно вцепился в руку Адель.

– Девочка и мальчик. Госпожа и господин. Нехорошие… – Лиам сощурился, на что мальчик рассмеялся. Его смех эхом прогремел по всей деревне. – Нехорошие люди вас ждут. Нехорошие дела. Все будут много врать…себе и друг другу, – он вдруг сдвинул брови и посмотрел на Адель. Весёлый тон превратился в злобный, колющий стальными нотками и пробирающий до мурашек. – Уходите.

Лиам закрыл девушку собой, почувствовал её тёплые ладони на своей спине. Поймал взгляд потемневших сузившихся глаз. Собака затрепыхалась сильнее, будто ощутив нарастающее напряжение, извернулась и укусила ребёнка. Алая кровь хлынула в траву, прокусанная рука обмякла, но мальчик даже не вздрогнул.

– Колесо нашей кареты сломалось. Пожалуйста, помогите нам, и мы сразу уедем.

– Не будет вам помощи. Мы уже помогли тебе. Уходи, мальчик, – отчеканил ребёнок и, выпустив собаку, резко встал.

Безвольная посиневшая рука качнулась в сторону. Пёс обнажил окровавленную пасть и тут же зарычал, но не решился напасть снова.

Адель медленно вышла из-за спины Лиама, присела в реверансе, склонила голову так, что длинные волосы закрыли лицо.

– Пожалуйста, одолжите нам повозку. Хотя бы для того, чтобы отправить господина Таккеро домой.

Мальчик оскалился и прошипел:

– Ни за что!

Где-то в соседнем дворе послышался смех.

– Извините за беспокойство, – Лиам взял Адель за руку и, слегка поклонившись, быстрым и уверенным шагом направился к карете.

Смех слышался отовсюду, нарастал, словно подгоняемый ветром. В мутных стёклах домов мелькали широкие улыбки, впалые глаза внимательно прослеживали каждый шаг. Лиам и Адель уже стояли на краю деревни, когда всё тот же мальчик окликнул их тяжёлым шершавым голосом.

– Стой. Мы поможем тебе, мальчик, – кажется он делал особый упор на последних двух словах, потому что только тогда перевёл взгляд с Адель на Лиама. – Мы дадим телегу.

Лиам поклонился.

– Спасибо вам.

– Но ты оставишь её. Здесь. Прямо сейчас, – любой другой на месте мужчины мог подумать, что речь идёт о карете, и это выглядело бы более чем реалистично для подобной ситуации. Но Лиам чувствовал – речь идёт об Адель. О той самой Адель, которую он наконец увидел спустя двадцать томительных лет.

– Нет.

Пока Лиам думал об этом, за те считанные мгновения промедления, за спиной мальчика показались жители. Они медленно выплывали из домов и дворов, теряя прежние восторженные улыбки с первым шагом на дорогу. С любопытством разглядывали незнакомцев и потирали деревянные рукояти: кто-то – ножей, кто-то – вил.

Гнев Лиама снова закипал глубоко в груди, но на этот раз его брызги уже обжигали горло и глаза. Лиам становился графом не для того, чтобы дорогие ему люди были в опасности на территории его графства. И чем чаще он повторял это себе, тем тяжелее вздымалась его грудь.

– Я никому её не отдам.

– Она даже не пытается помочь тебе, мальчик. Посмотри.

– Она уже достаточно помогла мне, – ладонь девушки стала обжигать, и мужчина вдруг понял: он разгорячился настолько, что тепло Адель стало обжигающе холодным. Лиам отпустил маленькую руку, вышел вперёд, медленно обнажив меч. – А я уже не мальчик.

Ребёнок поморщился и зашипел.

– Нехорошие…очень нехорошие…ты уверен? Ты точно уверен?

– Да, – Лиам зашипел в ответ. Его голос был намного ниже и жестче, поэтому ответ вышел похожим на животный рык.

Внезапно ребёнок бросился на мужчину. Сталь ножа пронзительно блеснула на солнце, легко прошлась по мускулистой руке. Скорость и сила, с которой двигался мальчик, принадлежала не ребёнку, и даже высокому натренированному Лиаму было тяжело уворачиваться от его выпадов. Два схлестнувшихся тела начало уносить в толпу, и мужчина с ужасом осознал: люди обступают их, готовясь напасть. И подходят всё ближе к Адель.

Лиам сглотнул гнев и позволил рукам вспыхнуть.

Парировав очередную атаку, он перепрыгнул мальчика. Тот ожидал, что он выпрямиться, но Лиам сделал быстрый кувырок, плавно перекатился в сторону и ударил точно в рёбра. Ребёнок отшатнулся и упал. Обозлённый, он попытался встать, но физическая боль, хотя и жила в его теле отдельно от чувств, всё же существовала. Лиам ловко развернул меч, ударил тупой рукоятью точно в голову. Маленькое тело дёрнулось.

Мужчина молниеносно растолкал толпу. Она наступала медленно, будто вообще не намереваясь причинять боль или считая это истинно обыденным занятием. И всё же она наступала: сверкая сталью, которая могла поранить кожу спокойно стоящей Адель. Адель, которая переливалась золотом и жемчугом на солнце, и чьи тёмные глаза по-прежнему грели своей печалью и сочувствием.

Горькая ностальгия захлестнула разум Лиама, и он, не задумываясь, полоснул лезвием близко подошедшего мужчину. Алая кровь хлынула на лицо и камзол, закапала на траву, смешалась с его собственной.

Рядом снова показался ребёнок. Мужчина поймал руку Адель и оттолкнул её подальше, не отводя взгляда от чёрных глаз. Он всегда хотел быть добрым, но время от времени был вынужден причинять вред живому. Нести смерть. И сейчас впалые глаза, потемневшие и сузившиеся, тускнели – теряли жизнь, как и цвет, капля за каплей. По его вине.

– Не помочь. Тебе уже не помочь. Ты уже мёртв, – устало бросил ребёнок, задержал взгляд на долгую минуту и растворился в толпе. Люди медленно последовали за ним.

Мальчик хотел, чтобы Лиам увидел в нём своё отражение. Лиам увидел. Но пока не решил, что будет делать с этой информацией.

* * * * * * *

Гнев продолжал нести его вперёд, даже когда деревня скрылась за горизонтом. Тяжело дыша, игнорируя потерю крови и почти не чувствуя боль, мужчина быстро шёл вперёд и притом тащил за руку Адель. Девушка не улыбалась – просто молчала, словно чувствуя или зная, что сейчас ничего, кроме слабости, Лиама не остановит.

Дорога на этот раз казалась в разы длиннее. Но мужчина упал лишь на середине пути: сначала рухнул на колени, потом перекатился на плечо, испачкав лицо в пыли, а затем лёг на спину. Адель посмотрела на него сверху вниз. Присела на корточки, помедлила несколько мгновений и обхватила за плечи. Сердце Лиама пропустило удар.

– Юный господин, вы намного тяжелее, чем я думала, – рассмеялась девушка, оттаскивая Лиама в поле. Они опустились в густую мягкую траву, пахнущую утренней росой. Адель снова посмотрела на мужчину, но на этот раз задержала взгляд на долгую минуту. Затем неспешно сняла с Лиама камзол, собрала и размяла в кулаках травы, обложила ими рану. Как оказалось, нож рассёк не только руку, но и задел живот, поэтому крови и угроз для организма было больше, чем Лиам мог предполагать. Хотя он не боялся ни того, ни другого, он прекрасно знал, как вид крови неприятен Адель. Этого было достаточно, чтобы начать невольно избегать её взгляда.

– Прости, Адель. Прости, что тебе приходится терпеть это… – просипел мужчина и закашлял. Капли крови, как назло, окропили его торс и изумрудную травяную кашицу.

Она снова его спасала, обрабатывала его раны. Совсем как тогда, двадцать лет назад.

Девушка встала. Посмотрела на Лиама, поймала его затуманенный взгляд, моргнула. И подол её нежного лёгкого платья с треском порвался столь же лёгким движением нежных рук.

– А-адель, не надо…

Но она уже стояла с оголёнными ногами, безжалостно разрывая ткань на лоскуты. Лиам отчаянно захотел спрятать лицо, но Адель принялась медленно, со спокойствием и сноровкой лекаря накладывать повязки. По телу мужчины предательски не вовремя побежали мурашки.

Оба сделали вид, что этого не произошло.

– Как только кровотечение остановится, мы осторожно выдвинемся к карете. Вам нужно попить и поесть как можно скорее. Хорошо? – Лиам кивнул, словно послушный ребёнок, девушка улыбнулась. Но не так, как обычно, а едва заметно, будто самой себе.

Лиам хотел выдохнуть, однако судьба распорядилась подать ему переизбыток дорогих сердцу прикосновений. Адель медленно переложила его голову на свои колени, коснулась лба и щёк, как делала это в детстве.

Их взгляды встретились.

По телу Лиама прокатились мурашки, словно кто-то тронул шею острым скальпелем, и лезвие легко поцарапало каждую клеточку кожи. Мужчина сглотнул. Пальцы Адель отследили качнувшийся кадык и медленно скользнули к ключице. Волосы отбросили тень на её лицо, оттого красновато-чёрные глаза потемнели и угольные ресницы особенно ярко выделились на фоне бледной кожи.

Мужчина задержал дыхание.

Попытался избавиться от ненужных мыслей, но они всё ползли и ползли в голову с блеском алых глаз, кипятили кровь в венах, остужали руки. Лиам не заметил, как дотронулся до губ девушки. Они не были бархатистыми – они были раскалёнными и суховатыми на ощупь, с небольшими глубокими ранками.

Девушка приоткрыла рот и пальцы обдало горячим дыханием. Теперь вся она вдруг стала обжигающе горячей, и Лиам успел подумать, что бредит в лихорадке, как Адель, касаясь губами его пальцев, прошептала:

– Идёмте, юный господин?

Мужчина медленно сложил руки на груди, от движения головой и без того короткое платье девушки задралось, и Лиам снова ощутил прикосновение горячей кожи. Мурашки станцевали очередной вальс на его шее. Прежде чем ответить, он мысленно проклял Двух Богов.

– Идём.

Вскоре Адель и Лиам, поддерживаемый девушкой, дошли до кареты. Рядом был припаркован богатый экипаж, чьих хозяев Лиам предпочёл бы не видеть в ближайшие несколько жизней.

– Господин, госпожа, что случилось?! – испуганный Таккеро тут же засуетился вокруг спутников.

Из окошка экипажа медленно высунулась рука, обтянутая в белую перчатку. Изящно, с подобающей леди небрежностью махнула в сторону.

Толпа слуг выбежала из второй повозки и принялась хлопотать вокруг Лиама и Адель с трепетом и страхом, о коих любой здешний феодал мог только мечтать. И если возле Лиама девушки и парни дрожали, кланяясь каждый раз, как случайно заглядывали в глаза, то Адель они беспокойно поглаживали по плечам и осматривали с ног до головы не то с жалостью, не то с завистью.

Молодая бледнолицая красавица с чёрными глазами в услужении графа – большинство рабов предпочли бы каторгу такой судьбе.

Когда лекарь начал хвалить качественную обработку ран, рука в перчатке дёрнулась. Сверкнули массивные перстни на тонких пальцах, затем – улыбка вышедшей из экипажа леди.

– Мой дорогой Лиам, что с вами произошло?

– Миссис Дерил, – Лиам поклонился, на что лекарь испуганно закачал головой и бросился выпрямлять мужчину. – Мы с моей спутницей пытались найти помощь в ближайшей деревне, но, не дойдя до пункта назначения, наткнулись на разбойников. К счастью, всё обошлось без кражи и серьёзных травм.

– Святые Граали, дорогой Лиам! – миссис Дерил вскрикнула и, оттолкнув лекаря, испуганно прижалась к здоровой руке Лиама. – Вы совсем забыли о безопасности! Как граф может быть столь беспечен в таких серьёзных вопросах? Совсем не заботитесь о себе.

– Благодарю за беспокойство, миссис Дерил, но я с детства полон здорового эгоизма.

Девушка сдвинула идеально ровные брови домиком, слегка приоткрыла губы, заглянув в глаза, помедлила и тихо проговорила:

– Дорогой Лиам, я же просила называть меня просто Лесли. Мы же очень добрые друзья.

Лиама, у которого и так кружилась голова, стало выворачивать от стойкого запаха парфюма и пудры. Не выдержав, мужчина сморщился.

– А я просил вас называть меня согласно моей фамилии, миссис Дерил. Хотя бы потому что мы друзья.

Девушка, наполовину обиженная, наполовину удивлённая, округлила глаза, но не растерялась. Её алые губы снова растянулись в сверкающей улыбке.

– В любом случае, я бесконечно рада, что всё обошлось. Теперь вам не о чем беспокоиться. Я и мои рабы довезём вас туда, куда нужно, а потом пришлём людей за каретой.

Таккеро скривился: слово «рабы» было настолько непривычным для него, что мгновенно раскаляло глотку и кулаки. Но он помнил, что носит имя дворецкого семьи Тиара, а его господин – человек, достойный его терпения.

– Эй, вы, пошевеливайтесь и принесите наконец господину нормальную одежду, – с этими словами Лесли выпрямилась, не отпуская руки Лиама, и легко провела пальцами по его мускулам. Лиам стиснул зубы и попытался сдержать кашель.

– Вы пользуетесь артиле?

– Что?

Мужчина распахнул глаза, увидев стоящую рядом Адель. Девушка, держа в руках деревянную плошку, мило улыбалась. Дряхлый плед на плечах и кое-как повязанный на рваное платье передник давали понять, что в ней рассмотрели простую рабыню.

Миссис Дерил, брезгливо осмотрев незнакомку с ног до головы, фыркнула.

– Какое тебе дело, чем я пользуюсь, деревенщина?

– Вы пользуетесь артиле – травой с бледно-розовыми цветами и узорчатыми листьями. А у юного господина на неё аллергия, – спокойно сказала Адель и потянулась к лицу Лиама. Опустила пальцы в плошку, промокнула зеленоватой жидкостью с приятным ароматом и принялась втирать в кожу вокруг губ и носа.

Опешившая Лесли смотрела на девушку в оба глаза, лекарь что-то недоумённо бормотал под нос, а Лиам не мог оторвать взгляда от любимого умиротворённого лица. Словно сейчас, так искусно и культурно кольнув самовлюблённость Лесли, девушка тоже успокоилась.

Но это было маловероятно.

– Смотрю, вы обзавелись новой чрезмерно заботливой рабыней, дорогой Лиам? – Лесли демонстративно прижалась ближе, коснувшись его плеча завитыми локонами. Лиам в который раз пожалел, что в его стране этикету уделяют так много внимания. – Как деревенщина из Климменса вроде неё может знать что-то о врачебном деле?

– Адель – не моя служанка, – на последнем слове Лиам будто невзначай понизил голос. – Она – моя дорогая гостья.

Лесли, усмехнувшись, побледнела.

– Вы же не серьёзно, дорогой Лиам? Не серьёзно, ведь эта…девчонка называет вас господином, – миссис Дерил усмехнулась снова, но на этот раз её голос и взгляд дрогнули.

– Как она меня называет, никого, кроме нас двоих, не касается, миссис Дерил, – Лиам проглотил смущение и почувствовал приятный жар в груди. Существование чего-то личного, пусть и такого мелкого и необычного, понятного только ему с Адель, радовали до глубины души.

И только мужчина подумал об этом, как его взгляд зацепился за ладонь девушки.

– Что это? – резко высвободив здоровую руку, он мягко коснулся пальцев Адель. Они были измазаны в грязи и исцарапаны, но ужаснул Лиама проткнутый насквозь большой палец.

Адель удивлённо посмотрела на свою руку, затем – в беспокойные глаза Лиама. Она улыбнулась, но не успела ничего сказать.

– Сэр, пожалуйста, обработайте ей рану, – лекарь дёрнулся, как от удара, посмотрел на мужчину широко распахнутыми глазами и тут же склонился в глубоком поклоне. – Я буду вам очень признателен.

– Не надо, юный господин, она быстро заживёт.

– Надо.

– Не надо.

– Надо.

Адель и Лиам смотрели друг на друга с невинными выражениями лиц, пока Таккеро сдерживал смех, лекарь и слуги переглядывались, а миссис Дерил рдела от возмущения. На секунду они замолчали, моргнув, затем Лиам проговорил твёрдым голосом:

– Надо.

Но вместо очередного сопротивления получил неожиданное:

– Не прислоняйтесь, пожалуйста, – Лесли, собиравшаяся что-то воскликнуть и тянувшая руки к Лиаму, посмотрела на девушку круглыми глазами. – Юный господин будет кашлять.

Лесли тяжело вздохнула.

– Я желаю моему дорогому Лиаму всего самого лучшего, поэтому предпочту отвезти его в больницу к настоящим врачам, а не слушать приказы необразованной деревенщины. Даже если она ваша почётная гостья, будьте добры, следите за её манерами.

Адель улыбнулась. Лиам сощурился.

– Вы правы, миссис Дерил, – Лесли снисходительно кивнула, но, когда Лиам бережно взял её руки в свои и прижал к губам, сглотнула. – А вы, в свою очередь, следите за руками.

* * * * * * *

– Мы должны вылечить ваши раны, – угрожающе ворчал Таккеро по дороге в гостиницу.

Миссис Дерил пришлось ехать в другой карете, так как эта была двухместной, а Лиам «не чувствует себя в безопасности» без Таккеро; Адель убедила Лиама, что «хочет поехать в повозке, чтобы убедить несчастных слуг, что над ней не издеваются». Хотя со стороны это больше походило не на убеждение, а на простое заталкивание протестующего Лиама в карету – конечно же, не без улыбки Адель и не без помощи Таккеро.

– Мы потеряли целый день, а ведь ещё нужно доехать до города, разыскать Джейка и вернутся обратно.

Путь действительно предстоял неблизкий. Таккеро в таком случае сказал бы: «Лишились дня, но не кареты же», – потому что кареты были его маленькой слабостью, но в связи с известными обстоятельствами он просто хмыкнул.

– Ничего страшного. Мы всё успеем.

– Переночуем, я пойду на поиски Джейка, а ты останешься с Адель в гостинице.

– Тьфу, да что ж вас всё на приключения тянет! Этого мало? – Таккеро тыкнул своей размашистой рукой в окровавленную повязку и проворчал: – Ну уж нет, я иду с вами.

– Я не хочу таскать с собой Адель. Не известно, по каким тавернам и помойкам нам придётся искать этого морского чёрта.

– Мы и не будем её таскать с собой, а просто оставим в хорошем безопасном месте, – улыбнулся Таккеро во всё тридцать два зуба и, довольный собой, откинулся на мягкое сиденье. Лиам вскинул бровь.

– Таккеро, у меня только один дом.

– Да-да, очень смешно.

По прибытию в гостиницу компания быстро расселилась по номерам: Адель выбили отдельную комнату, Таккеро и Лиам разделили одну на двоих, чтобы не привлекать внимание и хоть как-то сдерживать желание Лесли наносить визиты. У миссис Дерил тут же обнаружились дела в городе, и она горячо заверила Лиама, что приедет к вечернему концерту. Лиам горячо заверил себя, что постарается не оправиться от боли в теле к этому времени.

И только спутники покончили с водными процедурами и облачились в чистую одежду, как Лесли уже вернулась в гостиницу с толпой аристократов, «желающих выразить почтение вдруг прибывшему графу». Лиам был застигнут врасплох и буквально стащен на первый этаж – в большую таверну, походящую на ресторан, из которой уже лилось чьё-то заливистое пение. Хозяин гостиницы был в полнейшем восторге от такого количества толстых кошельков и распорядился подавать лучшие блюда и лучшую музыку. Аристократы остались довольны. Что для Лиама означало как минимум два часа бессмысленных светских разговоров и невозможность поинтересоваться здоровьем Адель. Как следствие, вечер пыток.

– Вы помните главы Святых Граалей наизусть? Я искренне восхищён вами, вы даже не представляете насколько! Какая необыкновенная леди досталась вам в жёны, мистер Дерил.

– Это и правда удивительное везение, мой дорогой друг.

– Вы удостоите нас чести услышать это величайшую летопись всех времён в вашем исполнении? – преисполненный восторга джентльмен нетерпеливо заёрзал на стуле, повернулся к своей супруге. – Я и моя дорогая миссис Най обожаем чтение Граалей вечерами, но в последнее время она часто болеет и не может доставить моему слуху наслаждение слушать её голос, – словно в подтверждение этому унылая девушка кивнула, прокашлялась и опять уставилась в стол.

– Вы смущаете меня, господа, – пролепетала Лесли, отводя взгляд. – Леди украшает скромность, поэтому, только если мой дорогой мистер Дерил позволит, я развлеку вас главой летописи.

Но не успел мистер Дерил ответить, как джентльмен возмущённо выпрямился.

– Помилуйте, миссис Дерил! Слово «развлекать» здесь столь же неуместно, сколь… – он разразился в чуть ли не гневной тираде, а Лесли, незаметно прикусив губу, поспешила смущённо добавить:

– Мои глубочайшие извинения, мистер Най! Я и не предполагала, что мои неверно сформулированные слова могут так вас ранить. Под «развлекать» я лишь имела в виду свою откровенно дурную манеру рассказывать, которая, несомненно, вас позабавит. Но священность Грааля тут совершенно не при чём.

Удовлетворённые ответом мистер Дерил и мистер Най мягко кивнули и принялись снисходительно улыбаться.

Лиам прикусил щёку и хотел вздохнуть, но рассказ Лесли уже начался, и всё внимание обратилось к ним, сидящим рядом.

– Преподобный мир был создан богиней Луны и богом Солнца…

В детстве Лиам учил эти главы наизусть и анализировал каждое предложение – это считалось признаком высокой образованности. Он даже знал молитвы первой книги и повторял их каждый день, стоя перед семиконечной звездой, заключенной в полупрозрачный шар. Родители гордились его стараниями. Но, когда они умерли, вера испарилась, словно её не бывало. Всё, на что теперь хватало Лиама в молебной комнате, – это не позволять семиконечной звезде пылиться.

Поэтому сейчас он воспользовался всеобщим восторгом и отвернулся. Затуманенные глаза разглядели в толпе знакомый силуэт, вспыхнули, сердце подпрыгнуло к нёбу.

Адель стояла рядом с Таккеро недалеко от пляшущей и поющей сцены. Девушка широко улыбалась, пока мужчина о чём-то болтал. Затем они оба посмотрели на помост, где плясали редкие пары, и Таккеро вдруг вцепился в руку Адель. Пучок её мягких русых волос слегка качнулся, отлил золотом в свете канделябров, подол серого холщового платья заскользил по полу. Лиам мгновенно подумал, что ладони девушки слишком хрупкие для таких грубых захватов, и от этой мысли у него сжались кулаки, но затем пришло горькое осознание: он просто завидует Таккеро. Ведь Таккеро может кружиться с ней под музыку и смеяться, а Лиам…может. Но не сейчас.

Проглотив горечь и усмирив пылающий взгляд, Лиам повернулся обратно. Присутствующие до сих пор увлечённо слушали рассказ Лесли, которая откровенно наслаждалась вниманием и разве что не царапала носом потолок.

Лиам тихо вздохнул и попытался успокоить себя мыслью о том, что Адель в безопасности.

– Лиам, – сказала любимица Граалей, когда разговаривающие переместились в закрытый зал, обсудили вино и направились в бар, оставив мистера Тиара и миссис Дерил одних. – Как вы считаете, я не звучала слишком тихо? – Лесли наклонилась к Лиаму настолько, насколько позволяло приличие, и тут же нарушила эти границы.

Лиам ухмыльнулся.

– А может быть, мне следовало говорить тише? – девушка перешла на шёпот, выговаривая каждое слово с нарочитой медленностью. – Вы не считаете, что так голос звучит привлекательнее?

– Возможно.

Лесли довольно улыбнулась и положила руку на плечо мужчины, свободной рукой накрутила прядь волнистых локонов на палец. Мужчина почувствовал её обжигающий взгляд, тяжесть томного молчания и повернулся. Теперь, увидев улыбающееся лицо на расстоянии протянутой ладони, Лесли тоже расплылась в улыбке.

– У вас на редкость…потрясающая улыбка, мой дорогой Лиам, – алые губы дрогнули, пальцы отпустили прядь рыжих локонов, и те беспорядочно рассыпались по лицу. Тонкие черты изогнулись, дыхание стало прерывистым.

Лиам усмехнулся. И наклонился ближе.

Шокированная Лесли вцепилась в камзол мужчины и резко выдохнула. Её сердце было готово взорваться от радости и предвкушения.

– А у вас, миссис Дерил, на редкость слепой или отвратительный муж, – Лиам, улыбнувшись, оторвал руку Лесли от своей рубашки, и девушка упала на диван. – Думаю, он не посмеет с вами расстаться, если узнает о связи с самим графом, да? А что если, – мужчина улыбнулся шире и, опершись рукой на стол, наклонился совсем близко.

Лесли выпучила глаза. Этот холодный и одновременно ласкающий весельем тон вонзился ей в грудь и украл дыхание.

– А что, если я просто скажу ему правду? Скажу, как давно и настойчиво ко мне пристаёт девушка, что не стоит и мизинца той, которую я люблю? – миссис Дерил попыталась отползти, но потеряла равновесие и скатилась на пол. Лиам схватил её за руку и заставил смотреть в глаза.

Взлохмаченная девушка с круглыми глазами и сжатыми губами пыталась показаться злой, но дрожь во всём теле и вдруг возникшая немота выдавали её ужас с головой.

Лиам снова улыбнулся: это выражение лица он жаждал увидеть уже очень давно, с тех самых пор, как начал уставать от откровенных намёков Лесли. Мужчина мечтал попробовать на вкус её отчаяние, посмотреть, как округлятся эти пустые глаза и остынут речи. Теперь же вкус отчаяния Лесли казался ещё слаще, ведь появилась возможность показать, с кем он мысленно сравнивает каждую девушку и насколько они все ей проигрывают.

– Ум, красота, загадочность, – это всё, безусловно, притягательно… – улыбка сползла с лица Лиама, сверкнула во взгляде и исчезла. Сладкий вкус отчаяния стал приторным, приелся. Мужчина устало вздохнул. – Но, когда ты уверена в своём совершенстве и не видишь вокруг ничего, кроме того, что нужно тебе, – это скучно. И омерзительно.

Лиам разжал пальцы и машинально вытер руку о диван. Лесли отшатнулась в сторону, глядя вперёд наполовину испуганными, наполовину возмущёнными глазами. Мужчина вздохнул и поднялся, заставив девушку вздрогнуть и вскочить следом.

– Ты именно такая. Поэтому сейчас даже не поняла смысла моих слов и посчитала пафосным идиотом. Я прав? – Лиам улыбнулся, отпил вина из своего бокала и собирался уйти в свою комнату.

– Грязная девчонка!

– Господин, прошу, это – рабыня графа…

Но донёсшиеся из коридора фразы всколыхнули в нём знакомый гнев. Лиам рванулся на слово «рабыня графа», как император на доклад провинившегося военачальника. Лесли быстро поковыляла за ним – на голос мужа.

Оба оказались в зашторенной комнате за сценой.

Адель стояла у стола, спокойно взирая на мистера Дерила. Он же нависал над Адель со скорчившимся от ярости лицом. Как выяснилось при более детальном рассмотрении, не только ярость, но и боль исказили егофизиономию: правая рука мужчины была проткнута насквозь осколком стекла. Рядом толпились слуги, придерживая хозяина за плечи, пытаясь помочь или благоразумно шепча что-то о «рабыне графа».

Да, благоразумие сейчас было единственным, что могло спасти семью Дерил, так как сам Лиам за последние пару дней истратил все свои запасы и делится ему было уже нечем.

– Что здесь происходит? – проговорил граф с расстановкой, отчего все присутствующие вздрогнули.

В комнату вбежал Таккеро, быстро оценил обстановку и молча бросился к Адель, отведя её в сторону. Мистер Дерил откашлялся, взглянул на свою жену, застегнул верхние пуговицы камзола и поклонился Лиаму.

– Прошу прощения за столь неприятную суматоху и за то, что испортили вам вечер, господин.

– Короче.

– Видите ли…

– Ещё короче.

– Ваша дикая рабыня…

– Простите?

Аристократ удивлённо вскинул голову. Вопрос Лиама прозвучал столь естественно и грозно, что все впали в ступор.

– Кажется, я говорил вам, что содержу слуг. Не рабов. Плачу этим людям жалование, строю деревни, – Лиам подошёл ближе. – Что советовалось делать всем вышестоящим чинам во имя процветания империи. Но вы, похоже, слишком своенравны, что прислушиваться к рекомендациям графа.

Мистер Дерил сглотнул.

– Мистер Тиара, мистер Дерил, – Лесли взяла мужа под руку, не смотря в глаза Лиаму. – Даже великие умы устают от постоянной работы. Прошу вас, давайте истратим остаток этого вечера на отдых, а завтра наш д… – Лесли осеклась, сообразив, что смотрит в глаза Лиама и говорит не то, что нужно ей, а то, что нужно ему. Вернее, после случившегося она полагала, что ему это нужно, но ему было всё равно. – …н-наш дорогой дворецкий распорядится о большом обеде, и граф окажет нам честь своим визитом?

Кажется, мистер Дерил почувствовал такое облегчение, что забыл о раненой руке и поклонился, прижав её к груди.

– Что здесь произошло? – Лиам повернулся к служанке из таверны.

Девушка испуганно замотала головой, поклонилась.

– Что здесь произошло? – на этот раз он обратился к слугам семьи Дерил. Пожилая дама глянула на хозяина, потом с благоговением поклонилась и заговорила.

– Эта начала приставать к господину, а когда он сказал, что любит только свою почтенную супругу и несомненно расскажет о её выходках графу, девчонка ополоумела, разбила чашку, напала на господина, – женщина презрительно зыркнула в сторону Адель. – Я всё видела, господин, честное слово! А теперь небось будет говорить, что это он на неё напал, а она защищалась. Не побрезгуйте, господин, послушайте старую мудрую женщину: гнать таких змеюк надо, пока на груди не пригреются и глотку не перегрызут! Это ж…

Лиам жестом приказал остановиться, и она послушно склонила голову. Мистер Дерил, приободрившись, начал что-то говорить, но Лиам перебил его.

Они подумали, что Адель способна на такое, просто потому что она пришла сюда с Лиамом, а танцевала с Таккеро? Как низко. И до тошноты глупо.

– Адель, ты в порядке?

Присутствующие уставились на девушку. Она улыбнулась и кивнула, но Таккеро вдруг мягко дёрнул её за руку.

– Не в порядке, господин.

Повязка на тонкой руке пропиталась кровью и стала красновато-чёрной, такого же цвета, как и глаза, перебегающие от одной раненой руки на другую.

– Адель, что произошло? Он приставал к тебе?

Мужчина не мог оторваться от её окровавленной ладони, красновато-чёрные пятна теперь полыхали в его глазах и туманили взгляд.

– Граф, извольте… – в тоне мистера Дерила проскользнуло возмущение, и гнев Лиама снова прорвал оборону разума. Он понял: он устал контролировать свои слова и тело, а гнев не устал. И никогда не устанет.

– Я разговаривал со своей девушкой. Имейте хоть какое-то уважение, мистер Дерил, – процедил Лиам сквозь зубы. Его голос стал рваным, дыхание – тяжёлым. – Адель, пожалуйста, скажи, что произошло.

Все замолкли. Таккеро выглядел удивлённым и, скорее всего, не одобрял такое поведение. Хоть и сам любил рубить с плеча. Лесли поправила причёску, гордо вскинув голову, и вцепилась в плечо мужа крепче. Тот положил ладонь на её руку, и оба они будто вернулись в прежнее нахохленное состояние.

Ещё бы. Слова о «девушке графа» в роли какой-то там рабыни из Климменса доставят ему много проблем, а Дерилам подкинут поводы для клеветы и грязных сплетен.

– Господин, – вмешался Таккеро. – Мне кажется, госпожа слишком напугана, – слово «госпожа» заставило Лиама усмехнутся глубоко в душе. Правильно, если уж и шокировать, то по полной.

– Адель, извини меня, – Лиам подошёл к девушке, осторожно взял её ладони в свои и приложил к губам. – Отныне я не оставлю тебя одну.

Зал содрогнулся.

– То есть мне рассматривать этот вопиющий инцидент как проявление неуважения?

Лиам очень не хотел поворачиваться. Он хотел, чтобы от них все отстали, а самому мужчине персонально разрешили наградить Дерила парой кулаков. И ударов о стену.

– Простите мою грубость, – проговорил Таккеро, борясь со своим пылким нравом и такими же, как и у господина, желаниями. – Но вы не считаете, что у такой хрупкой леди хватит сил, чтобы одолеть мужчину?

– Говоришь, я сам воткнул себе это в руку?! – вскричал мистер Дерил и приказал послать за лекарем.

– Я ничего не делала, господин, – неожиданно улыбнулась Адель и выглянула из-за Лиама. Её тонкий тихий голос показался очень громким в наступившей тишине. Девушка посмотрела на Лиама, не отпускающего её руки, мягко сжала пальцы и встретилась глазами с мистером Дерилом. – Я просто попыталась объяснить вам, что у вас прекрасная жена. Вы друг другу невыразимо точно подходите.

* * * * * * *

Адель улыбнулась. Провела кончиками пальцев по изголовью кровати, по подушке, по простыни и легко коснулась его щеки. Сон Лиама всегда был очень чуток (он даже приучил себя спать в обнимку с мечом), но движения Адель, видимо, были столь хорошо ему знакомы, что он даже не вздрогнул.

Она опустилась на его кровать, заглянула в лицо. Лиам унаследовал лицо матери: оно было овальным, с идеально гладкой кожей, острыми скулами и пышными бровями. Он всегда следил, чтобы прямая рваная чёлка не прикрывала их, хотя остальная часть мягких угольных волос почти всегда выглядела, как гнездо, или была стянута в короткий тугой хвост. Лиам одинаково хорошо выглядел с любой причёской, и наравне с правильными чертами лица этому способствовали большие ярко-голубые глаза. Такие же, как отцовские: добрые для близких, пугающие для незнакомцев, завораживающие для всех, с расползающимися от зрачка нежно-голубыми нитями.

– Ангел, – улыбка Адель стала задумчивой. Распущенные волосы слегка качнулись. Девушка попятилась в открытое окно, взглянула на полную луну и ветки, посеребрённые блеклым светом и дрожащие на ветру. Почувствовала себя пристыженной и оскорблённой одновременно. Сжала простынь в кулак. Затем ощутила, как мужчина медленно сбрасывает с себя пелену сна. – Почему? – Адель усмехнулась, запрокинув голову. Лиам сонно вздохнул, неосознанно потянулся к её сжатой руке, погладил пальцы и прижался губами. Адель медленно опустила голову.

А потом резко развернулась к окну.

2 ГЛАВА. Ослеплённые

Лиам смотрел на высокий ярко-розовый дом, будто сошедший с листовки фестиваля сладостей, и пытался подобрать челюсть. Он мог догадаться, что Таккеро привезёт Адель сюда, ведь это было самым очевидным вариантом развития событий, но он не догадался. Вернее, догадался не вовремя: тогда, когда менять планы уже не было времени.

– Таккеро… – только и смог выдавить из себя мужчина, смотря на друга фирменным красноречивым взглядом.

– Что? – улыбнулся тот, поднимая небольшой багаж на крыльцо. – По-моему, лучше места не придумать.

Мужчина поставил чемодан рядом с каменным балкончиком, опёрся на подобие каменных листьев, потыкал в лицо какой-то леди-статуе с широкополой, увешанной цветами шляпе, и хмыкнул. – Ну что, стучимся в гости?

– Эта женщина сватала меня каждый раз, как видела, даже когда я приезжал на похороны старшей миссис Най…

– Ой, да бросьте, добрее миссис Велктон в этом дрянном мире не сыскать, – Таккеро хитро сощурился и вздёрнул подбородок. – Тем более, учитывая, что госпожа Адель успела стать «вашей девушкой», и эта новость первой оказалась в распоряжении вашей крашеной подружки…

Последнюю часть фразы Лиам дослушивать не стал: побагровел, подлетел к осматривающейся Адель, склонился почти пополам, поцеловал её ладонь и, не поднимая головы, отчеканил:

– Мои глубочайшие извинения. Клянусь, этого больше не повториться.

Девушка изящно и легко махнула рукой и улыбнулась:

– Вам не за что извиняться, юный господин. Вы не причинили мне зла.

Их глаза встретились. В голове Лиама мгновенно всплыли слова Адель, сказанные перед тем, как все побледнели и умолкли. Мужчина попытался сдержать улыбку, но не смог – она, пусть и незаметная, вырвалась наружу. Осталась незаметной для Таккеро, для пожилой дамы, открывшей дверь на стук слуги, но не для Адель.

Девушка взглянула на спину поклонившегося Лиама, коснулась губами свежей повязки на руке и неспешно поднялась по ступенькам.

– Святые Граали, какой красавец! – женщина, наобнимавшись с Таккеро, принялась хвататься за щёки Лиама.

– Миссис Велктон… – мужчина смущённо потупил взгляд.

Миссис Велктон была позитивной энергичной женщиной. Она приходилась нянечкой бывшему королю и не растеряла своего авторитета и состояния даже после смерти воспитанника: каждый уважаемый человек в городе оказывал ей всевозможную честь, никто не смел отказывать в помощи или приглашении на обед. Характер и бесстрашие её можно было в полной мере описать хотя бы тем, как долго и по-матерински заботливо она тискала графа Тиары при каждой встрече.

– О-о-о, так это и есть твоя девушка? – маленькая миссис Велктон юркнула под рукой Лиама, поправила очки и осмотрела подошедшую Адель с ног до головы.

– Это недоразумение, м-миссис Велктон. Прошу…

– Так и думала, – женщина уверенно кивнула и заглянула в глаза недоумевающей Адель.

Мужчины переглянулись.

– Так и думала, что твоя девочка будет замечательной.

Женщина сбросила с лица серьёзность и широко улыбнулась.

– Потому что это наш господин? – усмехнулся Таккеро и снова был одарен фирменным взглядом Лиама. Миссис Велктон, взяв улыбающуюся Адель за руку, направилась в гостиную мелкими шажками.

– Потому что наслушалась о ней побольше, чем обо всех изменниках короля вместе взятых.

Лиам спрятал смех в кулаке и в очередной раз подумал, что, наверное, любит миссис Велктон, как собственную мать.

Спутники прошли в просторную гостиную, устроились на двух диванах перед кофейными столиками.

В связи с тем, что излюбленная тема дамы – сватовство – была закрыта (и закрыта весьма удачно), миссис Велктон принялась было расспрашивать о скорой свадьбе, но Лиам правдами и неправдами отвёл эту тему для разговора за ширму их усталости и голода. Миссис Велктон даже не стала спрашивать, зачем он прибыл в город – лишь обозвала поездку «очередным поиском неприятностей» и сказала, что когда-нибудь Святые Боги сжалятся над ней, и граф Тиары посетит её просто так.

Они сели пить чай. И пока владелица особняка интересовалась хозяйственными делами у Таккеро, Лиам заметил маленькое красное пятно на белоснежной повязке Адель. Улучив момент, тронул её руку и прошептал:

– Твою ладонь плохо обработали? Почему снова пошла кровь? – и, не дожидаясь, пока девушка проглотит чай, добавил: – Мы едем к лекарю.

– Не нужно, юный господин, – улыбнулась Адель. – Я в порядке. Случайно ударилась.

– Ночью?

– Да.

Лиам продолжал буравить её взглядом, но красновато-коричневые точки лишь невинно поблёскивали в подтверждение слов девушки. Он хотел сказать что-то ещё, но она вдруг коснулась кончика его носа и оборвала связь с разумом.

Миссис Велктон заверила Таккеро, что с удовольствием развлечёт Адель в их отсутствие, после чего слуга и его господин покинули расписной дом и отправились на поиски, казалось бы, вездесущего Джека. Лиам опомнился только спустя несколько кварталов и помолился двум богам, чтобы за попытками накормить Адель миссис Велктон заметила-таки рану девушки.

Они, казалось, обошли весь город, но Джека и его команды будто след простыл. Ни в одном баре, где они прежде сидели часами, ни в одной таверне, где он часто развлекался игрой в карты, моряки не появлялись уже давно. Но самое странное, что команда не планировала уходить в море: никто не слышал об их новом контракте.

Лиам мерил улицу шагами, сжимая и разжимая кулаки. Таккеро не было понятно, что в мыслях господина вертелась идеальная поломка колеса, зато дворецкому было понятно другое: сейчас господина сейчас лучше не трогать, – потому мужчина стоял рядом молча.

Какая-то дама в сопровождении кавалера поприветствовала графа и проплыла мимо, внутрь магазина. Её служанки и дворецкий остались снаружи.

– Это правда? – шепнула юная служанка, на что дворецкий едва заметно кивнул.

– Причины смерти неизвестны. Целая деревня сгинула в один день.

– Целая деревня! Какой ужас! – девушка тремя прямыми пальцами нарисовала в воздухе воображаемый круг, коснулась его лбом, и приложила пальцы к губам. Раздался робкий и испуганный шёпот: – Да пощадят нас Два Бога, да спасут, оберегут Святые Граали…

Дворецкий снова едва заметно кивнул, затем проделал тот же ритуал, но помолился молча.

– И как же теперь? Убийцу хоть ищут?

– Во всём вина демонов…обиды Двух Богов наказала этих бедных людей бледностью, впалыми глазами. Святые ведомые говорят, что все умерли совсем недавно, – мужчина понизил голос. – И могли умереть не все.

Девушка хотела вскрикнуть, но зажала рот рукой и поспешно вознесла ещё одну молитву.

– Святые Граали, Святые Граали, мне уже мерещились такие. Сжальтесь Два Бога надо мной и дорогой миссис Велктон.

Лиам не понял, о чём он подумал – мысль была молниеносной, – но это что-то заставило его развернуться и бежать. Таккеро в очередной раз понял, что пока разбираться бесполезно, и побежал следом. Они минули не одну улицу, прежде чем оказаться перед розовым домом.

Леди-статуя в цветочной шляпе и каменные ангелы с осуждением глянули на двух ворвавшихся в гостиную мужчин и исчезли из поля зрения.

Вдох.

На диване сидят мужчина и женщина.

Выдох.

Женщина – бледная миссис Велктон, разливающая чай.

Вдох.

Адель не было в комнате.

* * * * * * *

Мужчина и женщина продолжили сидеть неподвижно. Незнакомец начал медленно разворачиваться, Лиам, не дожидаясь слов, кинулся к нему. Почувствовал несильный толчок в плечо. Наступившую тишину пронзил звон бьющегося стекла.

Лиам успел почувствовать запах Адель, прежде чем она упала. Мужчина развернулся, обхватил тонкую талию, инстинктивно прижал к себе.

Хрустнуло битое стекло.

Красновато-коричневые глаза округлились, в них блеснул лазоревый огонёк.

Вдох. Выдох.

Адель была здорова и жива. А Лиам сейчас обнимал её на глазах хозяйки особняка и какого-то джентльмена.

– Прости меня, – но вместо того, чтобы устыдиться, он обнял её крепче, зарылся в пахнущие подснежниками волосы. Попытался придумать, за что извинился. – За то, что оставил тебя одну, – и придумал.

– Я же говорила, что творится нечто странное. Вы, молодёжь, совсем с катушек слетели, мистер Мора. Спокойнее нужно быть, нежнее, и чай пить вместо этих ваших ромов.

– Мора… – повторил Лиам, косясь на мужчину. Тот развернулся, опираясь на подлокотник дивана, и оценивающе глянул на пару.

– Лиам обзавёлся девушкой? Не смешите моего попугая.

– Джек Мора научился манерам? Даже шутить не буду.

– Да ты и не умел никогда.

– А вот и кандидат на должность трупака – бледный, со впалыми глазами. Только в него не демоны вселились, а пара бутылок рома вместилась, да? – взревел Таккеро то ли сердясь на Джека, то ли пытаясь дать Лиаму время выдохнуть. – Джек, чёрт ты морской, мы тебя и твою шайку-лейку по всему городу ищем, а ты тут чаи хлебаешь?

–Ребята устали после прошлой ходки – ребята получили заслуженный отдых. Куда делись – не знаю, – лениво вздохнул пират и скользнул взглядом по Адель.

Миссис Велктон сочла – и весьма правильно, как посчитали Лиам и Таккеро, – что простое холщовое платье совершенно не подходит такой утончённой девушке, как Адель. Потому на его месте теперь оказалось лёгкое шифоновое платье в тон светло-русых волос с тонким кожаным корсетом и кружевными цветами на подоле и плечах.

Лиам думал, что Адель не может выглядеть прекраснее, но сейчас она выглядела по-настоящему изумительно. И Лиама откровенно бесило, что морской чёрт считает так же и не скрывает этого.

– Так что вам нужно, граф? – Джек встал, шутливо раскланялся и поправил ворот рубашки. Одинокая золотая серьга блеснула в его ухе столь ярко, сколь белоснежная кошачья улыбка. Лента с кисточкой, вплетённая в чёрные волосы, качнулась в сторону.

– Мне нужны ты и твоя команда. Здоровыми, трезвыми и как можно скорее. Но без корабля.

– Собираетесь ловить тех, кто высосал кровь жителей деревни? – Джек посерьёзнел, затем сделал губки бантиком и пролепетал: – Шу-у-утка. Говорят, в них вселились демоны, а одного так и вовсе зарезали. Впрочем, в барах тоже много чего говорят, да? – пират взял со стола чашку и обворожительно улыбнулся миссис Велктон. Та помотала головой. – Твой путь сюда должен лежать через эту несчастную глушь. Есть подозрения?

– Мы должны были нанести визит, поэтому поехали другой дорогой.

– Вот как, – Джек отхлебнул чай, благодарно поклонился хозяйке особняка. – Всегда знал, что Два Бога любят тебя, дружище, – и улыбнулся своей любимой кошачьей улыбкой, которая была одним из немногих сходств между двумя мужчинами.

Покинув дом миссис Велктон и дав ей обещание заглянуть в следующий раз, весёлая компания направилась в ближайшую приличную таверну. Оттуда планировали без промедления отправиться в Лавильос.

* * * * * * *

Спустя час Джек склонился над картой, держа в зубах перо. Золотистые глаза метались по пергаменту, лента с кисточкой постоянно качалась из стороны в сторону. Жара давила на голову, заставляла расстёгивать верхние пуговицы рубашки, но Джек и Лиам умели быть сосредоточенными даже в таких условиях. Причём первый даже умудрялся обмениваться ухмылками с местными красавицами.

Лиам вздохнул.

– Не сейчас.

– Любви всегда есть время и место, – насмешливо ответил пират, сумев сохранить притом серьёзное выражение лица. – Не знаю, где ты взял эту прелесть и почему ей помогаешь, но её глазки в сочетании с кожей, – он прикусил губу. – Я бы продал душу такому демону.

– Не путай меня со своими пассиями, мне твои метафоры ни к чему. Давай о деле.

Лиам понимал, что Адель, пусть в его компании, и шагу не ступит без мужского внимания. Он бы с удовольствием раскрасил лицо каждому такому кавалеру, не будь они полезны сейчас, в такой трудной ситуации, и забрал бы Адель на необитаемый остров, чтобы слушать, как бьётся её сердце, и чувствовать суховатые ладони на лице.

Однако Джек был одним из немногих, с кем ссориться не хотелось. За «немногими» крылся Таккеро.

– Пришли из Скалистого Котлована, говоришь?

– Да.

– Странно.

– Почему? Думаешь, они не пошли бы так далеко ради рабов?

– Пошли бы, конечно. И с девушкой-альбиносом согласились бы встретиться. Только Скалистый Котлован – излюбленная сказка народа и аристократии. О том, что это – реальное место, знают только пираты. А они точно не стали бы посвящать в эти подробности твою подружку, – Джек развернулся и с размаху присел на стол. Глянул на Лиама, подняв бровь. – А подружка-то всё в подробностях рассказала. Им проще было самим прийти за ней. Или она тебе от капитана лихого судна с красивой историей досталась?

Лиам ухмыльнулся.

– Как узнал, что она рабыня?

– Обучена манерам, статная. Но, во-первых, красотка, во-вторых, в неё втрескался ты. В-третьих, бледненькая, – Джек ухмыльнулся следом. – Не знал бы подробностей твоего детства, подумал бы, что твоя нянечка вернулась тебя охмурять.

Лиаму не понравились ни выражение лица, ни тон друга, которым было сказано последнее предложение. Поэтому Лиам поспешил выразить это излюбленным мужским способом – кулаком в челюсть. Пират увернулся, проехавшись по своей любимой карте, попытался схватить друга за руку, но тот вовремя изогнулся и влепил ему изящную пощёчину. Мужчина удивлённо хлопнул глазами и обиженно надул щёки. Лиам рассмеялся, и всё внимание женской половины зала приковалось к ним. И было приковано вплоть до того момента, как в зале появилась Адель.

Мужчины прервали разговор. Глаза Джека страстно блеснули золотом.

– Извините, пожалуйста, я не на нашла ваш любимый сорт, – Адель улыбнулась и протянула Лиаму чашку. – Мы с господином продавцом проверили все полки магазина, но не смогли найти холодный чай из лепестков кремовой розы. Господин продавец просил передать, что достанет чай в сто раз лучше этого к вашей свадьбе.

Джек присвистнул.

– Не стоило так стараться ради обыкновенного чая, – Лиам тепло улыбнулся. – Я же просто попросил сказать о заказе хозяйке таверны.

– Что вы, я знаю, как трепетно вы относитесь к этому, юн…

– Лекарь, – судорожно перебил Лиам, не поняв толком, чего испугался больше – очередного обращения девушки или её кровоточащей раны на руке. – Нам нужен лекарь, – он вручил Джеку чай и поволок Адель к хозяйке таверны.

Пират покачал головой и отхлебнул ароматный напиток. Тонкий фарфор всё ещё хранил отпечаток тёплых пальцев. Мужчина не прекращал думать о Скалистом Котловане, даже когда Лиам и бледненькая Адель отправились к лекарю.

* * * * * * *

Лиам слушал пожилую леди в белоснежном переднике, не отрывая взгляда от Адель. Девушка поправляла подол платья неподалёку, недоумённо склонив голову, леди всё говорила и говорила, а Лиам уже расцарапал руку до крови.

– Что произошло? – сказал мужчина, как дохнул огнём, когда они остались наедине.

– О чём вы, юный господин?

– Адель, – на этот раз он был зол настолько, что никакие жесты девушки не смогли бы его смутить. – На твоём теле двадцать один синяк, много царапин и один глубокий порез на руке, который постоянно кровоточит.

«Постоянно кровоточит».

Так же Лиам думал двадцать лет назад, когда хрупкая Адель несла его на руках через лес. С прокусанной ногой, порванной рукой и полупрозрачной кожей, которая повсеместно окрасилась в алый цвет. Раньше, увидев пасть волка, сомкнувшуюся на своей руке, Лиам разрыдался бы, но теперь, смотря на полумёртвую Адель, которая спасла от зверя, это невозможно было сделать.

Нет, «теперь» было здесь и сейчас. Адель была ранена, а он снова смотрел на её кровь.

– Рана открылась прошлой ночью. На тебя кто-то напал? Что произошло?

– Я была голодна, – спокойно ответила девушка, и Лиам похолодел.

– Почему ты не спустилась к…

– Я спустилась на кухню, поранилась. Не переживайте, юный господин, – Адель улыбнулась и сложила руки на талии. – Я в порядке.

* * * * * * *

– Эта полоумная совсем озверела! – девушка вынырнула из ванной и тряхнула мокрыми волосами. За тяжёлым вздохом последовала усмешка. – Уже не знает, как закончить. Ну ничего, я ей помогу. Протяну руку помощи, как настоящая подруга, – девушка разворачивается к стоящему рядом мужчине. В её в глазах вспыхивают азарт и веселье, и кажется, будто она вот-вот захлебнётся им, как не могла бы захлебнуться водой в ванной. Мужчина подал ей полотенце, но она отмахнулась от него и рассмеялась. – Я придумала! Всё придумала! Раз одного визита было недостаточно, и она даже была рада, что я расцарапала её маленькую ручку… – девушка вскакивает, набрасывает на мокрое тело махровый халат и, сжав губы и округлив глаза, смотрит на мужчину. Тот склоняет голову на бок. – …мы нанесём другой визит, правильно?

– Это лишнее, Моника. Нужные люди уже отправлены в Лавильос.

– Кто отдавал такой приказ?! – Моника завизжала и топнула ногой. Тёмно-русые сосульки волос встряхнулись, упали на её искажённое злобой лицо. – Кто?!

– Я. Мы будем наблюдать, не более. Мы верим в данное слово. А ты, – мужчина медленно наклонился. – Не беспокой её больше. Поняла?

– А, может быть, я не хочу, чтобы такая размазня как она…

Послышался хлопок. Мокрая кожа побагровела от боли. Моника замолчала, выпрямилась и покинула комнату. Девушка была рада, что мужчина её не дослушал, потому что теперь все её планы остались у неё в голове. И они отличались от предыдущих.

* * * * * * *

– Я даже в бар не пойду этой деревяшкой хвастаться. Ты же не серьёзно? – Джек смотрел на корабль, опустив руку козырьком.

Волны бились о причал, чайки то и дело перебивали разговор пронзительными криками. Лиам облизнул большой палец и почувствовал любимый солёный вкус. Море сливалось с горизонтом, охлаждаясь и наливаясь свинцом перед грядущим штормом, рядом ворчал Джек, а неподалёку шутил с торговцем Таккеро. Адель улыбалась бездомным детям.

– Корабль надёжный, и ты прекрасно знаешь это.

Джек нахмурился и фыркнул.

– Я. На этом. Никуда не пойду, – указал на качественный, но довольно старый и невзрачный корабль. Он был единственным, что удалось достать в такой короткий срок. На корабле Джека было опасно входить в воды Скалистого Котлована, ведь они имели дело с пиратами – не с торговцами, а бывшими подельниками. Нужно было соблюсти нейтралитет. – Ты представляешь, какие расстояния и скалы нам с ним терпеть? Скалистый Котлован – это у-у-у… – мужчина обречённо завыл, развернулся, и его вой вдруг превратился в игривый свист. – Мой родимый Кракен, какой некрасивый…джентльмен.

Лиам проследил за взглядом друга и замер: к Адель, покупающей фрукты бездомному малышу, подошёл мужчина.

– Ну-ну, куда? Может, человек хочет дорогу спросить…в морском порту. Почему бы и нет? – Джек придержал Лиама за плечо, и они вместе наблюдали, как мужчина улыбнулся, поклонился и нежно поцеловал ладонь девушки. – Что ж, выиграло «нет».

Лиам сорвался с места, приосанился и с улыбкой подошёл к Адель. Поприветствовал незнакомца кивком, в котором любой проницательный мужчина мог угадать вежливость на грани с отвращением.

– Добрый день, граф Тиара. Могу вам чем-то помочь?

Незнакомец окинул Лиама спокойным взглядом.

– Большая честь, господин граф. Моё имя Луис.

– Так чем могу помочь?

Бездомный мальчик, испуганно попятившись назад, получил от Адель корзинку свежих яблок и нежное поглаживание по голове. Ребёнок убежал, а девушка подошла к Лиаму и по обыкновению улыбнулась.

– Ваша служанка – необыкновенная добрая девушка.

– Я знаю. И эта необыкновенная девушка – не моя служанка. Что-то ещё?

Лиам не понимал, что именно в незнакомце так его раздражало. Может быть, ослепительная красота, может быть, то, что он смотрел на Адель взглядом старого знакомого. Хорошего знакомого.

– Прошу меня извинить. Это было всё.

– Мой дорогой, мягкость не красит мужчину.

И когда все собрались разойтись, за спиной Луиса материализовалась высокая, скромно одетая блондинка. Грубые брюки свободного кроя и подпоясанная блуза ярко контрастировали с её эффектной внешностью: тонкой талей, гладкой смуглой кожей и большими медовыми глазами. Девушка взмахнула густыми светло-русыми волосами и без капли стеснения поцеловала мужчину в щёку. Поправила воротник его рубашки и получила мягкий, но слегка удивлённый взгляд.

Брови Лиама подпрыгнули вверх и с губ сорвался смешок.

Если бы они знали, как он вёл бы себя с…впрочем, неважно.

– Неужели тебя очаровали красота и невинность девушки? Или напугал её спутник? – девушка шутливо округлила глаза и расхохоталась. – Сомневаюсь. Тогда, может быть, скажем все как есть?

– Милая, мне кажется, тебе не стоило пить такое количество вина.

– Мы ждём вас и надеемся на ваше благоразумие. Климменс – лакомый кусок, но, судя по вам и вашему спутнику, вы умеете быть убедительной.

Лиаму понадобилась пара секунд, чтобы проанализировать сказанное.

– Вы – пираты Климменса? – мужчина впился во взгляд Луиса и понял, что не нуждается в ответе – поведение девушки говорило само за себя.

Что-то насторожило его, но злость на самого себя заглушила это неприятное чувство. Он мысленно проклял Двух Богов и свою безответственность: представляться графом и так открыто ревновать Адель было худшим, что он мог сделать для неё и её дома. Мысли мужчины лихорадочно завертелись в голове.

Луис посмотрел на спутницу и улыбнулся Лиаму.

– Прошу простить грубость моей спутницы, господа. Мы не отказываемся от своих слов и верим, что вы будете благоразумны. До свидания.

Лиам проглотил гнев и с удивлением проследил за развернувшейся парочкой. Тихо, но достаточно громко, чтобы его услышали, добавил:

– Мы придём без солдат и заплатим столько, сколько нужно.

Энергичная девушка взглянула на них через плечо и игриво повисла на руке спутника.

– Мы верим!

Джек подошёл к приятелям, как только те остались наедине, Таккеро, напряжённо взглянув на компанию, решил сначала разобраться с припасами.

– Запахло жареным? – удивлённо прошептал пират.

– Адель, я…поступил ужасно. Я клянусь, что не позволю им причинить кому-либо вред.

– Не переживайте, юный господин. Я всё понимаю, – проговорила Адель, сложив руки на талии.

Джек присвистнул.

– Те люди были пиратами Климменса, – с горечью пробормотал Лиам и поспешил взять себя в руки.

– Пиратами Климменса?

Лиам кивнул, крепко сжал руку Адель и позвал Таккеро.

– Мы встретились с пиратами Климменса. Теперь они знают, что в игре – глава крупнейшего графства страны. Они могут удвоить цену, могут разозлиться. Нам нужно быть готовыми ко всему. Таккеро, – подошедший мужчина сосредоточенно кивает, и Лиам понижает голос. – Нам нужен ещё один корабль. Лёгкий и быстрый – на случай отступления. Он должен ждать нас на севере, в гавани Партео, как можно ближе к границе. В случае отступления мы успеем сменить корабль.

Пока Лиам давал указания Таккеро, Джек внимательно смотрел на Адель. Когда их взгляды встретились, девушка улыбнулась. И пират сразу поймал себя на мысли, что Лиаму она улыбается совсем по-другому.

– …Адель нужна новая одежда, – Лиам и Таккеро повернулись как раз в тот момент, когда ухмылка на лице Джека сменилась серьёзностью. – Другая и больше той, которую мы закупили. Не известно, сколько дней придётся провести в море. Адель, пожалуйста, сходи в магазин с Таккеро и выбери всё подходящее, – девушка, к удивлению мужчин, легко кивает. Граф обратился к Джеку. – Нам нужно поговорить с командой и выдвинуться до наступления темноты.

Пират покрутил в руках ленту, сжал кисточку. Его золотистые глаза задумчиво блеснули.

– Интересно.

– Если надеешься снова найти в чём-то скрытый смысл, а потом разгадать его, то давай сначала загрузим корабль, – Лиам хлопнул друга по плечу и направился к команде, ожидающей его на палубе.

Джек раздосадовано покачал головой.

Он подумал, что его друг совсем не изменился, а те люди уж точно не имеют никакого отношения к пиратам.

* * * * * * *

– Ну что, сыграем в карты? Дамы? – Джек быстро раскрыл колоду веером и очаровательно подмигнул Адель, стоящей в компании девочек. Юные пиратки рассмеялись и потащили девушку к столу, за которым уже собрались мужчины.

– Карты? Ты серьёзно? То есть угроза нашей жизни тебя не волнует? – Лиам, постукивая пальцами по столу, изогнул бровь.

– О господи, ну какая угроза? Прекрати нагнетать.

– Хочешь сказать, пираты держат слово?

– Хочу сказать, что если пираты узнают о возможности сорвать куш побольше, то они её ни за что не упустят. А ты теперь, мой друг, их большой куш.

– Как граф Тиары?

– И как граф Тиары… – Джек ловко раздал карты и, на секунду замерев, покосился на Адель. – И как ревнивый мужчина. Говорил же я тебе, в любви важна свобода, а ревность людей только задушит.

– Ты закончил?

– Не переживай, я взял себе всего лишь три козыря, – Джек невинно хлопнул глазами и, дождавшись бурной реакции пираток, расплылся в широкой ухмылке. Адель молча взяла свои карты со стола. Лиам залюбовался её руками, но поперхнулся чаем, осознав, что девушка готова играть.

– Адель, ты…ты знаешь, как играть в Альянс?

– Нет, юный господин.

– Но зачем тогда ты взяла карты?

– Меня попросили, юный господин.

– Адель, ты не обяза…

– Божечки, Лиамчик, не изображай из себя няньку, это всего лишь игра.

Лиам нахмурился и начал раздумывать, за что Джек получит подзатыльник в первую очередь: за «Лиамчика» или втягивание Адель в игру, о которой – он знает наверняка – девушка понятия не имела.

– Джек, это игра на желание, – в которую годами играют в высшем свете, хотя и старательно делают вид, что это неприлично.

– И что с того? – пират довольно ухмыльнулся. Если бы Лиам не знал, что о его отношении к Адель и об Адель в принципе друг узнал только пару дней, мужчина бы подумал, что этот план зрел в голове пирата с самого рождения. Настолько заразительно весёлыми стали его глаза. – Выведем голубков на чистую воду, да, девочки? – юные пиратки засмеялись и принялись тыкать локтями в Адель. Девушка улыбнулась как ни в чём не бывало, и Лиама вдруг кольнуло разочарование, сплетённое со злостью. Ему захотелось увидеть румянец на её щеках, хоть каплю смущения в глазах, какую-то застенчивую улыбку краешком губ – но вместо этого он наблюдал, как девушка внимательно слушает рассказ о правилах игры и спокойно, обыденно улыбается.

Лиаму показалась чудовищно странной мысль о том, что он сердится на отсутствие эмоций, какие и прежде никогда не проявлялись, но совладать со злостью оказалось сложно.

Если бы он попробовал.

– Бесполезно, она не запомнит такое количество правил и хитростей, – рассказ девочек прервался, и они втроём с Джеком не без удивления наблюдали, как Лиам взял Адель за руку и осторожно придвинул к себе. Демонстративно перетасовал колоду, раздал карты на четверых, ознакомился со своей колодой и показал её Адель. – Мы будем играть вместе. За одного.

– Э-э, нет! Ни за что, – воскликнул Джек. – Вы у нас причины вечеринки, разделить вас сейчас – это же самый сок. Так уж и быть, я сыграю с милашкой.

– Обойдёшься.

– Дружище, ну тебе же будет куда интереснее…

– Я сказал: обойдёшься. Хотите больше азарта? Я позову Таккеро, и сыграем парами.

– У-у-у…даже не спросишь мнения милашки?

– Мне звать? – Лиам скрипнул зубами от нетерпения и даже не взглянул на Адель.

– Дамы – за. Правда, дамы? – девушки улыбнулись и хлопнули друг другу в ладоши. – Зови Таккеро!

Мужчина подошёл сразу же, внимательно выслушал, посмотрел на компанию, как на разыгравшихся в песочнице детей, и вздохнул. Вид он принял явно не настроенный на состязание, но красноречивый взгляд хозяина и горькое осознание того, что без своего дворецкого ему будет только хуже, усадили его за стол. Одна из пираток прилипла к нему и в предвкушении потёрла ладоши, другая – повисла на руке Джека, копируя его чеширскую улыбку и что-то тихо предлагая.

Игра началась.

– Кленовый лист, – Джек, что на него совсем не похоже, сразу пошёл в атаку. – Ах да. Раз уж наш граф соблаговолил изменить правила игры, – пират отвесил чувственный поклон и вскинул голову. – Предлагаю менять их кардинально. Игроки победившей команды задают вопросы друг другу, на которые они должны ответить честно, – Джек ухмыльнулся. – Несмотря ни на что.

А нечто подобное, напротив, было столь похоже на Джека, что Лиам даже не удивился.

– Замётано.

– Тогда, прошу, – пират, не скрывая удовольствия, провёл рукой над столом. – Контратакуй. Или защищайся.

Лиам взглянул на их с Адель карты, предполагая впасть в глухую защиту до третьего круга, как он делал это раньше. Девушка вдруг тронула пальцем одну из карт.

– Можем попробовать, юный господин.

Лиам сощурился.

– Высока вероятность поражения…но мы на первом круге и практически ничего не потеряем. А вот выиграем целую армию, – Лиам улыбнулся и взглянул девушке в глаза. Она сидела совсем близко и, подняв голову, тоже смотрела на него. На расстоянии нескольких сантиметров чувствовались цветочный запах её волос и горячее дыхание. Губы цвета персика снова показались бархатистыми на ощупь, и мужчина сглотнул, вернув затуманенный взгляд к картам.

Джек усмехнулся.

– Молния, значит…неплохая комбинация. Кленовый шторм вам на палубу! – пират с размахом ударил картами по столу, и кисточка в его волосах сверкнула так же ярко, как и улыбка. – Что скажете на это?

– Откуда у тебя кленовый шторм, если мы только на втором раунде? – Лиам прищурился и крепче сжал чашку. – Я не верю, что ты настолько удачлив.

– Пора поверить и…проиграть! Отбить вам нечем, а значит, следующий раунд за Таккеро, а мне, пожалуй… – Джек разыграл грусть, – …придётся забрать парочку ваших карт.

Победителем выходил игрок, забравший наибольшее количество карт. И пусть правила казались самыми простыми, часто за игральным столом разыгрывалась настоящая драма.

Как, например, в случае этой игры.

Лиам, нахмурившись, смухлевал. Учитывая, что Джек никогда не подозревал об этом его навыке, пират сейчас находился в немом отчаянии, на что его друг лишь вздыхал.

Настало время получать награду. Девочки тихо засмеялись, Таккеро не проявлял никакого интереса к происходящему, либо старательно делал вид, а Лиам абсолютно спокойно взглянул на Адель.

Он хотел встать из-за стола и уйти с девушкой на кухню, чтобы помочь ей приготовить ужин.

Но ветер принёс с моря запах соли и какую-то странную горечь, и мужчина, сам того не понимая, весело улыбнулся со словами:

– Ты любишь меня, Адель?

Адель приложила палец к губам. Джек ударил локтями по столу, положил голову на ладони и спустя минуту молчания заливисто рассмеялся.

– Лиамчик, и кто что говорил про манеры? Какой же ты джентльмен, если ставишь даму в такое неловкое…

– Юный господин, конечно же, я люблю вас. Я служила вам и буду служить только вам.

* * * * * * *

Адель отставила помытые бокалы и открыла шкафчики с травами. Её забинтованная рука замерла в воздухе.

– Госпожа Адель, вам нужна помощь? – и перехватила стремительное лезвие кинжала.

Тёплая кровь брызнула на белоснежную ткань. И ослепительно белые зубы девушки со светло-русыми волосами. Она медленно слизала красные капли и ухмыльнулась. – Обращайтесь!

– Моника, – Адель проговорила это имя, как одну ненужную букву, выпавшую из алфавита, и нахмурилась.

– Адель, – девушка надула пухлые губы и одним молниеносным движением спрятала кинжал в складках платья. – Как дела? Не скучаешь? Хотя…с такими мужчинами точно не до скуки, верно?

Адель сжала кровоточащую руку в кулак и поднесла к губам.

Блокировала один удар, прогнулась назад, позволяя яростной атаке разбить посуду и срезать кончики волос. Моника плавно нырнула в сторону и занесла два кинжала над шеей девушки, но не успела даже моргнуть: Адель уже стояла прямо, и лезвия вонзились в её ладони с громким треском. Она впилась в рукояти пальцами, резко вывернула руки Моники, и та осела на полу.

Вопль, перемешанный со смехом, зазвенел в осколках разбитой посуды.

Кости вылетели из локтевого сустава, и их белые окровавленные головки теперь торчали из безвольно свисающих рук девушки. Сама она стала похожа на большую паучиху с изогнутым хребтом.

Кинжалы пригвоздили платье Моники к полу, и она рассмеялась, поджав губы.

Адель окунула трясущиеся руки в ковш с водой.

– Наша благородная леди… – выдавила Моника сквозь слёзы и смех. Она боролась с приступом хохота, вероятно, приберегая его для последней фразы. – Настолько благородна, что пожертвует невинными людьми ради спасения своего рода?!

Её слова не до конца улеглись в голове Адель, но она уже выбежала за дверь, не слушая столь презрительный смех. Девушка остановилась на палубе, встретилась глазами с обеспокоенными моряками, и сердце в её груди сжалось так сильно, что боль разорванных рук превратилась в навязчивый зуд.

– Таккеро.

– Если бы ты не сражалась со мной, а просто позволила забрать Лиама, то успела бы спасти Таккеро, – сказал бархатистый голос за спиной, и девушка со светло-русыми волосами, подмигнув морякам, растворилась во тьме дальней каюты.

* * * * * * *

Адель знала, что Моника исчезнет в пучине моря, не привлекая лишнего внимания. Но, жив ли Таккеро, девушка не знала, и горечь её отчаяния была столь невыносима, что она помедлила долгую минуту, прежде чем ворваться в его каюту.

– Таккеро!

Мужчины на месте не оказалось – вместо него на Адель посмотрел испуганный Лиам. Одна его рука застыла у пуговиц наполовину расстёгнутой рубашки, а другая – на кожаном жилете, который он успел снять и повесить на стул.

Лиам нахмурился.

– Таккеро в порядке, он только что ушёл в обход. Мы поделили одну каюту, чтобы уступить девушкам раздельные комнаты, – закончил объяснять и нахмурился больше, полностью развернувшись к девушке. – Что случилось?

Сначала он заверил Адель, что всё порядке, хотя она не сказала о своих опасениях ни слова, а потом потребовал разъяснений. Мужчина в первую очередь заботился о ней, потом – о себе. И пусть это было очевидно со дня их знакомства, сейчас Адель прочувствовала это как никогда остро.

Её сердце кольнуло, глаза сверкнули. Она попыталась спрятать в них злость. Хотела сжать кулаки, но отчаяние отступило, и парализующая боль вернулась.

Лиам медленно опустил взгляд на её руки.

– Адель… – кажется, он тоже разозлился. Они вперили яростные взгляды друг в друга, и воздух, отдававший запахом соли и гнилых водорослей, мгновенно посвежел и похолодел.

Адель сдалась первой. Её колени подкосились, и мужчина едва успел подхватить её на руки. Ледяная кожа обожгла обнажённую грудь Лиама, тёплая кровь измазала лицо и плечи.

Мир мужчины снова сузился до ран Адель, но на этот раз они были по-настоящему серьёзными: девушка смотрела на него злыми, затуманенными глазами, её руки дрожали, будто от судорог, а из глаз, казалось, вот-вот брызнут слёзы.

– Кто это сделал с тобой?! – прошипел он и напрягся всем телом, чтобы ненароком не впиться в хрупкую спину пальцами. – Кто? – в комнате повисло тяжёлое молчание, и Лиам сорвался с места, намереваясь звать Джека, но ледяная рука впечаталась в его ногу.

– Не смей!

Она могла их слышать и попытаться забрать его. А Адель уже не могла отступать.

Как бы он на неё ни смотрел и что бы ни делал.

– Я хотя бы позову доктора.

– Нет! Не смей.

Девушка вцепилась в него ногтями, и Лиам, тихо выругавшись, снова подхватил её на руки.

– А ты не смей напрягаться!

Мужчина осторожно положил её на широкую кровать и, бегло осмотрев ладони, принялся готовить противовоспалительное средство. Адель лежала и наблюдала, как тяжело вздымается его грудь, как окровавленная рубашка пропитывается потом, как вены вздуваются от гнева и напряжения, а глаза изредка поблёскивают.

Когда пришло время снимать лекарство с огня, Лиамрезко развернулся, и ткань рубашки сползла с его плеча, обнажив шею. Девушка отвернулась.

– Это я намажу. А это ты выпьешь, – сказал он и помог Адель принять сидячее положение. Его рука обхватила её за плечи, девушка громко кашлянула, но избавиться от навязчивого запаха его кожи не удалось. – Кровь? – процедил Лиам сквозь зубы, грубо схватил Адель за подбородок и развернул лицом к себе. – Ты кашляешь кровью? Тебя ранили где-то ещё? – девушка вырвалась и отвернулась, вцепившись в накрахмаленную простынь. Лиам вздохнул, не увидев предполагаемого, и тут же посерьёзнел. – Хватит вертеться. Пей. Ты слышишь меня? – он снова наклонился ближе, чем могла бы перенести Адель, и сунул ей под нос чашку. Девушка отмахнулась от отвара, расплескав его на Лиама.

– Уходи, я справлюсь сама.

– Нет, не справишься.

– Справлюсь! Пошёл вон! – содрогнувшись всем телом, Адель впилась зубами в окровавленную руку и ощутила спасительную пронзительную боль. Свободной рукой она ударила Лиама по лицу, но мужчина даже не пошевелился.

Он вдруг успокоился, задумчиво наклонил голову. Ярко-голубые глаза прищурились, и выражение лица приобрело нечто среднее между облегчением и злостью.

– Когда ты в последний раз ела?

– Это неважно. Я всё сказала.

Лиам усмехнулся. От его злости не осталось ни следа, на смену пришло такое резкое облегчение, что он чуть не потерял равновесие.

– Так вот в чём дело…всего лишь. Почему ты не сказала? Это же сущая мелочь. Хотя я мог бы предположить, как часто ты питаешься. Извини, это моя вина.

– Твоя вина? – повторяет Адель, сощурившись, и разворачивается к Лиаму. Он улыбается ей, и от этой улыбки у обыкновенных людей может кровь застынуть в жилах. – Твоя вина в том, что я не нанесла тебе рваные раны?

Адель закрыла глаза и покачала головой.

Он сумасшедший.

Сущая мелочь для него – это рваные раны и возможность умереть.

На секунду Адель подумала, что это удачно. Однако стоило Лиаму приблизиться, как девушка с отвращением выбросила эту мысль из головы и шарахнулась назад. Отступать было некуда: спина коснулась стены, а впереди уже наступал настойчивый мужчина со умопомрачительным запахом своей крови и непередаваемым ароматом кожи.

Лиам уже успел порезать шею, не задев крупные артерии. Словно готовился к этому долгие годы.

Адель сглотнула и отвернулась.

– Давай, – проговорил он, смеясь, словно убеждал ребёнка впервые попробовать сладкую вату. Затем его голос стал низким и твёрдым, горло выдало лёгкую хрипотцу. – Я сказал: давай. Слышишь меня?

Адель подняла голову и взглянула в горящие глаза.

Она сомневалась, кто из них многовековый вампир, а кто – жертва, ведь девушка пыталась вжаться в кровать, а мужчина перекрывал ей путь сильным телом и горящими глазами.

Эта мысль так позабавила Адель, что она впервые за многое время искренне рассмеялась.

3 ГЛАВА. Во имя любви

– Юный господин, может быть, для разнообразия вам подать кофе? – Адель наклонилась к Лиаму, и чашка в его руке едва заметно дрогнула.

– Да, большое спасибо. Я полагаюсь на твой вкус.

– Благодарю, юный господин.

Адель улыбнулась и ушла готовить кофе, не изменяя ровной осанке и лёгкости движений. На её щеках выступил приятный румянец, волосы заблестели, а глаза приобрели насыщенный алый оттенок, от которого дыхание Лиама постоянно становилось прерывистым.

Мужчина улыбнулся своим мыслям и качнул головой.

Джек и Таккеро наблюдали за этой сценой, поднеся чашки к губам, и от их острых взглядов не укрылся ни единый жест Лиама. Таккеро продолжил молча потягивать чай, надеясь накинуться на господина с вопросами, а Джек медлить не стал.

Сверкнув глазами, он ухмыльнулся.

– Сдаётся мне, между вам произошло что-то очень хорошее. Настолько, что нашу милашку даже не пришлось вести в салон красоты – на глазах похорошела.

– Когда мы доберёмся до Скалистого Котлована?

Джек спрятал белоснежные зубы и улыбнулся глазами.

– Через несколько дней. А когда ты мне расскажешь…

– Отлично. Поблагодари команду от моего имени, а мне нужно отлучиться.

Лиам встал из-за стола и направился в каюту. Джек и Таккеро переглянулись, последний пожал плечами и собрался следовать за господином, как вдруг их окликнули.

– Граф, земля на горизонте. Мы прибываем в место назначения, – отчеканил пират, кивнув удивлённому Лиаму.

Джек вскочил с места и глянул на подошедшего красноречивым взглядом. Его голос погрубел и лишился всякой игривости.

– Какое ещё место назначения? До Скалистого Котлована как минимум полтора дня, и это на скоростном корабле.

Пират не растерялся.

– Место назначения, в которое граф приказывал прибыть перед Скалистым Котлованом.

– Я приказывал? – Лиам и Таккеро нахмурились. Лиам вздохнул и клацнул зубами. – Когда?

– Вчера, – спокойно отозвался пират, и в его ответе проскользило искреннее недоумение. – Вы стояли с какой-то леди и говорили со мной и управляющим. Сказали, что планы поменялись, и нужно заехать «по делам милой дамы, иначе ей будет очень плохо».

Джек невесело усмехнулся.

– С какой леди я стоял?

Пират последовал примеру Джека, но в его усмешке промелькнула зависть.

– Девушка что надо. Высокая, светло-русые волосы, фигурка, какой нигде не встретишь…всё, посмеялись?

Джек зыркнул на мужчину, и тот покорно замолчал.

Что-то позади Лиама с грохотом разбилось о пол. Мужчины разом обернулись.

Адель недоумённо смотрела на осколки чашек и разлитый кофе. И только Лиам видел в горящих красновато-коричневых глазах эмоции, о которых не мог догадываться никто.

– Куда мы прибыли?

– Порт Ванессы Штиль.

Команда спустилась на берег по приказу Лиама. Адель прятала свой протест за улыбкой, Таккеро был откровенно не в восторге от того, что они следуют приказам неизвестного, появление которого и объяснить толком нельзя, а Джек просто с любопытством оглядывался вокруг.

Экипажу был отдан приказ не отходить далеко от судна.

– Что это за порт такой? Армия? Торговля? Куда нас занесла эта нечистая сила? – ворчал Таккеро себе под нос и оглядывался с вокруг не с любопытством, а с настороженностью затравленного животного. Но стоило его взгляду коснуться иностранных карет, как загорелое лицо осветилось тысячей отнюдь не негативных эмоций.

– Порт Ванессы Штиль – популярнейшее во всём мире место, – с улыбкой начал Джек, проводив взглядом компанию хихикающих дам. Таккеро, однако, его уже не слышал: в глазах мужчины изысканные кареты ручной работы выглядели куда привлекательнее истории и пары пустоголовых дам. – Здешние красоты являются не только дорогим курортом, но и местом, где богачи со всего мира устраивают сказочные балы. Правда, здешний правитель здоровой психикой порой не отличается, – Джек надул губы и взмахнул кисточкой. Тёмные волосы отлили медью на солнце. – Признайся, дружище, ты просто захотел развлечься, и эту историю выдумал, чтобы мы под ногами не путались, а охраняли эту рухлядь.

Лиам рассмеялся.

– Как там говорится? Слово в паруса и богу в уши? Не накликай нам шторм, языкатый.

– Ой-ой.

– Предлагаю прогуляться и закупиться нужными вещами. Таккеро, оставляю на тебя сбережения, – Таккеро кивнул, посерьёзнев лишь на мгновение, и снова вернулся к изучению карет. – Если что, ты на эти деньги не одну карету купишь…хотя, надо бы сначала найти тебе того, кто поможет их не тратить.

Джек рассмеялся, и Таккеро, услышавший лишь последнее слово, грубо хмыкнул.

– Джек, тебе я не указ.

– Какая щедрость.

– Адель…

– Я хочу пойти с вами, – девушка улыбнулась и так неожиданно вцепилась в плечо Лиама, что тот вздрогнул. Теплота её кожи пропитала ткань и теперь невыносимо приятно обжигала его руку.

– Я…хотел…хотел это предложить.

Лиам солгал: он хотел оставить Адель и разобраться с теми, кто оставил ему тайное послание его же словами.

Адель солгала: она не хотела идти с Лиамом, но была вынуждена, ведь иначе его могли отобрать. А девушке нужно было дойти до конца.

Когда команды были отданы, все отправились отдохнуть.

Джек смотрел вслед двум лжецам и жевал травинку. Пират, доложивший о приближении к порту Ванессы Штиль, подошёл к главарю и легко кивнул.

– Ты правда видел графа той ночью?

– Да, господин.

– Он был с девушкой?

– Да, господин. Эта девушка потом выходила из каюты вместе с Адель.

Джек сплюнул травинку, посмотрел на мужчину и ухмыльнулся.

– Неужели? Становится всё интереснее и интереснее…у меня есть новый приказ. Исполнять немедленно.

* * * * * * *

Не успели Лиам с Адель отойти от порта, как город напомнил о том, что он курортный: несколько торговцев сладостями ринулись к ним, едва не искупавшись в конфетах друг друга, перевозчик принялся кланяться и кричать, как редка и дорога его карета.

– И гроша бы за неё не дал, – злобно шепнул Лиам. Адель удивлённо вскинула брови, и мужчина улыбнулся, глядя ей в глаза. – Так бы сказал Таккеро.

Однако несмотря на многообещающую рекламу и бесспорно хорошее качество товара, графа привлекло лишь одно предложение.

– Я вижу у вас фризов. Сколько стоит прокат двух лошадей на один день?

Перевозчик назвал баснословную цену, получил золотые монеты, услужливо кланяясь, и поспешил подозвать помощника, но Лиам сделал небрежный жест рукой. Перевозчик посмотрел на него с подозрением, пока мужчина не оседлал лошадь с ловкостью и грацией профессионального наездника.

– Ты когда-нибудь ездила верхом?

Адель нерешительно покачала головой.

Ослепительно белая кобыла фыркнула, и в этом звуке девушке почудилась насмешка. Лошадь была красивой и грациозной: даже в её слабом постукивании копытом сквозила та природная лёгкость, которая завораживает зрителей в молодой танцовщице.

Адель завидовала этой лошади. Время, когда лесные духи и существа любили её и её родных, казались далёкими, но в то же время были свежи в памяти, как ничто другое. Адель очень хотела протянуть ладонь большому тёплому существу, одному из тех, которых любила гладить и обнимать сутки напролёт.

Но она боялась. Так сильно, что застыла на месте с невидящим взглядом. В голове тут же пронеслись образы жителей деревни – бледнолицых кукол, души которых сожрали лесные духи.

– Не бойся, я помогу тебе, – Лиам осторожно обхватил плечи девушки, и та вздрогнула, шагнув назад. На этом попытки мужчины посадить её на лошадь закончились.

– Я… – Адель посмотрела в глаза встревоженного Лиама и вдруг почувствовала себя слабой. Если, однако, все считают радость от чужого беспокойства слабостью. – Я боюсь. Я не смогу сесть одна, юный господин. Может быть, вы составите мне компанию?

Лиам поперхнулся воздухом.

– Конечно.

Они оседлали одну лошадь – ту самую белоснежную красавицу по имени Хоуп – и отправились на прогулку по широким улицам. Воздух опьянял ароматом хризантем, кафе кричали голосами весёлых прохожих.

Адель была необыкновенной девушкой: её маленькие ладони дрожали, когда она ехала верхом в объятиях любящего мужчины, но когда она спасла ребёнка от стаи волков, получив ужасные раны, то даже не пустила слезу. Когда пришла в деревню, где её тут же попытались убить – тоже.

Лиам усмехнулся возникшему в голове контрасту, и Адель, испугавшись внезапного звука, прижалась к широкой груди. Мужчина сглотнул. Хоуп, словно насмехаясь над его взбесившимся сердцем, громко фыркнула, отчего пара синхронно нахмурилась. Было самое время появиться Джеку с его коронной улыбкой или Таккеро с его многозначительным взглядом, но появилась испуганная толпа.

Люди ринулись к набережной небольшого озера, где истошно вопила женщина.

– Ребёнок…там мой ребёнок!

* * * * * * *

Хоуп дрогнула, её дыхание стало рваным.

– Ребёнок! Кто-нибудь, спасите моего ребёнка!

Даже если бы Адель была слепа и глуха, она бы почувствовала, как встрепенулся лесной дух и как похолодела его энергия. Девушка не успела обрадоваться первому доброму духу за последнюю сотню лет. Они поспешили на помощь.

Лиам бросился спасать ребёнка, оставив Адель проталкиваться сквозь толпу. Вода была по-летнему тёплой, но его тело до костей пробрал холод: мальчика под воду утаскивал неуловимый тёмный силуэт, а вокруг расползалось зловещее алое пятно. Если бы вампир не играл со своей жертвой, она бы уже давно была разорвана на куски.

Адель, отпрянув от испуганной матери, вцепилась в перила набережной и стиснула зубы. Запах крови ударил в нос, надавил на виски вместе с осознанием, и девушка нырнула в озеро. Крики горожан слились с шумом накатившей волны.

И драки, в которой успели пустить новую кровь.

Адель скользнула к Лиаму алой тенью. Распалась на бесчисленное множество молекул, взорвалась и превратилась в кристально чистую энергию – свет, преодолевший метры за тысячную долю секунды. Схватила полуживого мальчика и, сделав пару крупных гребков, вытащила его на берег. Всё, что увидели обступившие ребёнка люди, – это светлое пятно, мелькнувшее на фоне блеснувшей алым водяной глади.

И пусть Лиам был очень сильным мужчиной, а нечистокровный вампир не мог сравниться в Адель во всём, жизнь смертного человека была в опасности. В большой неминуемой опасности, которая разжигала в Адель странные колющие чувства.

Так она думала, пока не застала Лиама, душащего незнакомца. Пальцы графа с силой сжимали бледное горло, на коже которого тут же выступили красные пятна.

Минута.

Вампир, в последний раз клацнув зубами, обмяк и медленно соскользнул в бездну. Из его деформировавшейся глотки вытекли остатки ужина, а вместе с ними – осколки поломанных клыков. Единственное же, что потревожило Лиама, – недостаток кислорода, поэтому Адель, до сих пор в шоке наблюдавшая за происходящим, быстро вытащила мужчину на поверхность.

Пока они медленно плыли к берегу, Лиам кашлял и плевался красноватой солёной водой, а Адель пыталась уложить в голове произошедшее. Когда же они оба упали на землю, девушка нерешительно придержала содрогающегося графа. Мать с ребёнком сидели на мощёной набережной в ожидании врача, толпа взволнованно шепталась, кто-то пытался предложить помощь. Женщина невнятно мямлила слова благодарности, потом, увидев спасителей сына, затрясла в их сторону рукой со словами:

– Помогите…пожалуйста.

Адель почувствовала невыносимый холод в её словах и не успела обругать себя за открытое проявление способностей как женщина закричала, и от её слов шок парализовал всех без исключения.

– Убийца!

* * * * * * *

Адель смотрела на полицейских круглыми глазами, даже не пытаясь натянуть привычную улыбку. Её тонкие брови ползли к переносице с каждым новым словом патруля, и Джек наблюдал за этим с удушающим интересом. Таккеро был готов наброситься на стражей закона с самыми неприличными словами и самыми серьёзными намерениями покалечить. Не известно, что сдерживало его, – осознание того, что они гости в этой стране, или рука Адель на плече, – но после рассказа хмурых полицейских первым ожил Джек.

– Говоря короче, уважаемые господа утверждают, что граф Тиары прибыл в порт Ванессы Штиль, вчерашним вечером убил две женщины в компании очаровательной особы, затем нырнул в море, проплыл пару десятков километров до своего корабля, покушал, искупался, переоделся, а сегодня благополучно заявился в город, где его разыскивают. И уже в компании другой очаровательной особы.

Конечно, о половине сказанной информации речи не шло. И пока один из полицейский старался корректно объяснить это пирату (что выходило не очень), Таккеро отвёл Адель в сторону.

– Госпожа, вы знаете, что происходит? Кто подставляет господина? Мы же не просто так прибыли сюда и…

Адель знала. Если не всё, то многое. Перед ней стоял выбор: выполнить данную клятву сейчас или срочно отбыть на родину, чтобы разобраться с ходячим светловолосым недоразумением.

Решение пришло неожиданно…

– Только артистов международного уровня могут обжаловать, – в виде сумасшедшего третьего варианта. – Учитывая тяжесть преступления, это – единственный шанс вашего друга.

– Погодите, что? – скривился Джек в усмешке. – Не учёных, не врачей, не солдатов, а певчих птичек и их подтанцовку?

Полицейские заскрежетали зубами.

– Королева считает, что люди искусства светлы разумом и не способны на совершение низких поступков! – затем мужчины разом вытянулись по струнке. – Слава королеве!

Джек цыкнул и глянул на них, как на заражённых.

– А если они выиграли конкурс после террористического акта, то получается, что на тот момент в них демон вселялся?

Полицейские демонстративно замолчали и стало ясно: они ещё не спрашивали у королевы, как думать по этому поводу.

Пират вздохнул, покачал головой и взглянул на Адель. Девушка игнорировала его взгляд, понимая, что сейчас её причастность ко всему творящемуся безобразию слишком явно написана на её лице.

Адель была уверена: во-первых, за этим стоит Моника, а значит, она покинула единомышленников двора (в предательство самого двора верить не хотелось); во-вторых, целью Моники был Лиам. И она скорее снимет с себя скальп, чем прекратит попытки украсть мужчину.

– Ну, господин полицейский…

О целях вампирши Адель смутно догадывалась, но зачем было записывать Лиама в убийцы и тащить корабль к порту Ванессы Штиль на коротком поводке? Причины были не ясны, хоть бейся головой о стену.

До тех пор, пока Адель не посмотрела на стену за спинами полицейских.

– …и как у вас тут получают статус международного артиста?

Стражи закона вдруг ухмыльнулись и сощурились, будто побоялись выронить глаза от смеха.

– На ежегодном Конкурсе Светлых душ. Вам повезло: завтра – последний срок подачи заявки.

Джек моргнул, посмотрел на Адель и Таккеро, не дождался пояснения и вздохнул.

– Так, ну это, в принципе, логично. А поподробнее можно?

– А куда подробнее? Победите лучших артистов на арене – и статус ваш.

Джек рассмеялся, на что полицейские снова нахмурились и превратились в угловатых кирпичных статуй.

– Будем соревноваться в артистичности? Тогда заранее прошу прощения у граждан Консельса и других гостей, потому что я и мой друг – самые обаятельные черти всего морского побережья. Поверьте, мы где только ни были, – пират хищно улыбнулся. – Зрительницы везде одинаковые.

– Боюсь, ваши представления об артистичности отличаются от представлений нашей королевы, – ответил старший такой же хищной улыбкой. Он окинул Адель, в котором насмешка сплеталась с жадностью, и повернулся к Таккеро. Мужчина вытянулся во весь рост, готовый наброситься на наглеца, Адель же спокойно улыбнулась.

Девушка успела ознакомиться с брошюрой, висевшей на противоположной стене, и поняла, что этот конкурс безумен в той же степени, в какой важен этой умирающей со скуке стране.

– Сомневаюсь, что ваша хрупкая леди сравнится с нашими женщинами.

* * * * * * *

Адель твёрдо решила участвовать в Конкурсе Светлых душ. Не только выиграть его, но и выполнить клятву, данную своим близким. А для этого ей было необходимо убедиться, что Моника не действует по желанию двора, потому Адель отправилась в горы.

Когда над горизонтом вошла алая луна, девушка уже стояла на обрыве. Ветер обволакивал её тонкую фигуру, безжалостно трепал волосы и шёлковое платье, опьянял запахом водорослей и соли. Позади, живой, как никогда, шумел ночной лес: порхали, переливаясь в лунном свете, ночные бабочки, мелькали меж деревьев, словно стрелы, летучие мыши, журчали ручьи, копошились ненасытные пауки.

Выли и точили свои клыки лесные духи. Озверевшие волки и лисы, безобидные зайцы и еноты, в которых проснулись мстительные духи. Давно заблудившиеся и умершие странники, утопленники, самоубийцы. Все, кого природа смогла поднять и привести сюда, чтобы проследить за ненавистной девушкой и убедиться, что она не исполнит свой долг.

Адель относилась к такому отношению, как к дыханию – считала пустяковой необходимостью. Но в глубине души носила тяжёлую, давящую обиду и воспоминания о былых временах, когда духи любили её, а она находила в них спасение.

Однако теперь лечили ноющее сердце не только воспоминания, но и мысль о Хоуп – древнем лесном духе в образе прекрасной белоснежной лошади, который не проклял её, а обсмеял. Так просто и так по-человечески. Адель запомнила тёплую энергию этого смеха так же отчётливо, как запомнила глаза Лиама.

Так же отчётливо, как запах и вкус энергии верного Гейба.

Парень материализовался по левую руку от девушки и, приложив кулак к сердцу, глубоко поклонился.

– Луис нижайше просит прощения за вмешательство на пристани. Он лишь хотел убедиться, что вы в порядке и на пути к цели, но вмешалась Моника и… – Гейб скрипнул зубами, и Адель, не отрывая взгляда от бушующего моря, шумно вздохнула. – Мы подозреваем её в поддержке оппозиции.

Подтверждение того, что Моника всё же действует не по приказу двора, принесла ей невыразимое облегчение.

– Я прощаю Луиса. И прошу уведомить двор, что данная мной клятва будет исполнена через два дня. На Конкурсе Светлых душ, международном состязании Консельса.

Гейб удивлённо поднял брови, но лишь молча поклонился.

– Вы не обязаны потакать желанию двора, когда…

– Я понимаю.

– Извините меня.

Адель повернулась и посмотрела в глаза парня. Он моложе и неопытнее, но держится, как истинный джентльмен, что добавляет ему львиную долю очарования.

– Позволите узнать, что нам делать с Моникой?

– Поймать. Ни в коем случае не убивать, – Адель сжала кулаки и отвернулась. – Но она не должна помешать мне.

– Я понял.

– Скажи честно, Гейб. Двор сомневался в моём обещании? Хотел видеть меня раньше назначенного срока?

Гейб выпрямился и серьёзно посмотрел на Адель. Их взгляды встретились, отчего парень сглотнул, но продолжил ослеплять девушку рубиновым блеском глаз.

– Никогда. Двор также принял ваше наставление не убивать людей до исполнения обещания. Сейчас убийство человека с целью прокормиться отслеживается и карается со всей строгостью закона.

Адель прикрыла глаза, не в силах выносить пронзительный взгляд Гейба. В нём было столько ответственности и решительности, каких не доставало самой Адель, что девушка впадала в отчаяние.

Притом стараясь не думать, сколько ещё таких же, как он, остались в Климменсе.

* * * * * * *

Искусством в понимании королевы Консельса считалась борьба. Беспощадная кровавая бойня девушек, одетых в дорогие кожаные костюмы и украшенных по последней моде. Каждая уважающая себя семья покупала красивую девочку из числа рабов Климменса, холила и лелеяла её до совершеннолетия, а затем нанимала профессиональных тренеров.

По правилам обучать участников Конкурса Светлых душ могли только члены семьи, но эти правила легко обходились стороной или втайне нарушались. Проблема решалась столь же легко, сколь приёмные родители мирились со скорой смертью своего чада.

Ведь ему с детства вбивали в голову, что сражаться за близких, когда на кону стоит их свобода, – это награда небес. Такой ребёнок с радостью надевал пёстрый кожаный комбинезон и брал в руки оружие.

С радостью становился разукрашенной марионеткой в кукольном театре королевы-садистки.

Всем было плевать, что эти девушки – живые люди, что в некоторых семьях по ним будут скорбеть искренне любящие братья и сестры, маленькие дети слуг.

Все было плевать. Даже им самим. Они стояли за кулисами арены, игриво переглядывались с соперницами и заламывали руки от предвкушения.

Адель завидовала этим девушкам. Она мечтала бы иметь такие хорошо промытые мозги. Особенно тогда, когда мать возложила на её плечи непосильный груз. Это было бы неописуемое долгожданное облегчение, будь она воодушевлена идеями её матери.

Не понимай она, что её жизнь в одно мгновение превратилась в ад, что она стала монстром, вынужденным нести бремя своих близких. И всегда забывать о себе.

Если бы её мать не мечтала быть благородной властительницей всего мира, ничего этого бы не произошло.

Адель стояла серди воодушевлённых трупов с одинокой слезой на щеке и думала о Лиаме. Когда раздался звук гонга, занавес отполз в сторону, и девушки разошлись по арене. По традиции или привычке каждая взглянула на преступника, которого собиралась оправдать. Насильники, убийцы, воры и мошенники старались держать лицо, но кто-то всё же не выдерживал и принимался грызть ногти или мять ворот камзола.

Адель взглянула в ослепительно-голубые глаза Лиама и сказала себе, что он заслуживает смерти, как никто из присутствующих. Ведь все, кто когда-либо приносил страдания другим, делали это из-за семьи Лиама. Сам Лиам тоже в этом виноват: около двух с половиной миллионов смертей, произошедшие в мире за время его жизни, лежат на его совести. Потому что Адель не смогла всё исправить именно благодаря Лиаму.

И люди, которых девушка сейчас собиралась убить, тоже будут на его совести.

Она взмахнула массивным мечом и рассекла стоящую рядом блондинку. Зал, который до сих получал удовольствие от кровопролития, содрогнулся и замолчал. Адель подпрыгнула, выгнула спину и приземлилась на одну руку, лишив самую младшую из девушек головы. Выпрямилась и посмотрела на Лиама в шелестящей тишине.

Это он их убивал.

Адель хотела, чтобы мужчина, который посмел ввести её в ступор на 20 лет, увидел, чего стоит каждый день его жизни. Девушка знала, как сильно он её любит, знала, что он чувствует её страдания так же отчётливо, как она чувствует животный ужас участниц и безграничную скорбь их братьев и сестёр. Каждый взмах меча резал Лиама, осознание того, что это сделала его любимая, сыпало соль на рану. Но Адель было мало.

Девушка извернулась под свистящими клинками двух участниц, расколола свой меч и лишила девушек глаз.

Адель хотела, чтобы мужчина, который посмел её любить, понял, что она монстр. И стала она монстром благодаря ему.

Благодаря его любви и такой непохожести на остальных, которые помешали Адель 20 лет назад, мир пожирал мрак, люди гибли от рук вампиров, вампиры грязнули во лжи и сами страдали от необходимости пить кровь.

Адель легко преодолела железные решётки, которыми огородили трибуны: вырвала их с корнем одной рукой. И пока стража поспешила к бледной королеве, а аристократия кинулась врассыпную, девушка вытащила Лиама из клетки, пробив верхние прутья.

Он был лишь слегка удивлён. Но смотрел на неё так, словно ждал такого развития событий всю жизнь.

Мужчина улыбнулся и дотронулся до окровавленной щеки Адель. Она впала в бешенство оттого, что он мог улыбаться сейчас, когда сама девушка была готова убить весь мир. Но не успела она подумать об абсурдности этого желания с тем желанием, которое двигало ею всю жизнь, как Лиам обнял её со словами:

– Адель, я…поступил ужасно. Я клянусь, что не позволю им причинить кому-либо вред.

Эти слова повалили девушку на колени и свернули её иллюзию, как кровь на свежей ране. Адель вдруг осознала, что плачет: исполосованная, она сидела на горячем песке, а вокруг убивали друг друга юные красавицы. Никто не трогал её, ведь с такими ранами долго не живут. И хотя Лиам знал, что она, будучи сытой, выживет, он не мог усидеть на месте и бился в железные прутья, как бешеный зверь.

Он что-то крикнул Адель, но она его не услышала. Закрыла лицо грязными руками и замерла.

Она пыталась понять себя, но каждый раз убеждалась в том, что была всего лишь недозрелым ребёнком, которого заточили в теле девушки. Она провела детство и юность в другом мире: мире без мрака и лжи, в котором ей не рассказывали, что нужно делать при выборе между любовью и долгом. Между любовью к себе и любовью к кому-то. И уж тем более она не знала, на что способны мужчины, которые любят так сильно и чисто, как любит Лиам.

Говоря короче, она впала в истерику, поняв, что не сможет убить Лиама.

А когда звуки потасовки и истошных воплей заставили девушку очнуться, та поняла, вдобавок, что не позволит это сделать кому-либо ещё.

* * * * * * *

Пираты Джека воевали со стражей. Они быстро разобрались с той кучкой полицейских, какие не убежали на защиту королевы, и разделились: одни открыли клетку Лиама, а другие принялись теснить полицейских к окраинам трибун. Во главе второй команды встала Моника – одетая в шёлковое платье и сияющая белизной счастливой улыбки.

Адель не до конца осознала её присутствие, как почувствовала резкую боль в шее: яд чьих-то клыков брызнул в кровь, как тысячи иголок, медленно вонзаемых в ногти. Во многом потому, что тело Адель было приближено к человеческому по свойствам, но не силе, девушка имела больше слабых сторон, чем остальные вампиры. И яд не был исключением.

Её дар в очередной раз становился её проклятьем, но на этот раз она не была к этому готова. В её глазах потемнело, и яростный крик застыл в горле раздирающим хрипом. А яд, циркулирующий по венам, начинал душить, и душить с таким энтузиазмом, что Адель могла поклясться: это Моника. Но Моника змеёй извивалась на трибунах.

Адель рухнула на землю, подняв облако пыли, и эта пыль закружилась вокруг свирепым вихрем, забивая глаза и глотку, поэтому, когда девушка подняла голову, чтобы взглянуть на своего мучителя, тот расплылся туманной дымкой слёз.

Адель показалось, что она узнала его. Но эта мысль утонула в крови, которой она захлебнулась перед тем, как умереть.

* * * * * * *

Лиам без особых сожалений наносил удары стражникам, которые даже не удосужились обеспокоиться о безопасности людей, а сразу ринулись к своей больной на голову королеве. Но всё-таки каждый раз, когда пират из шайки Джека вонзал меч в чьё-то тело по рукоять, мужчина морщился. Времени думать о морали не было, но он думал. В перерыве между мыслями об Адель и попытками прорваться к арене. Там воцарился хаос.

– Где Таккеро? – крикнул Лиам Джеку, когда те столкнулись спинами и сделали синхронный выпад.

– Он ждёт нас с лошадьми.

Лиам кивнул, и команда, быстро перегруппировавшись, стала отходить к выходу в лес через первый этаж. Там располагалось меньше всего стражи, так как обычно она была демонстративно сосредоточена возле узников и королевы.

Когда Лиам достиг входа на арену, его меч был багровым от крови, а мятая рубашка висела на груди двумя лоскутами. Но всё, о чём он мог думать, – это Адель. Мужчина уличил момент и ринулся на арену, и чьи-то руки грубо толкнули его к выходу. Он обернулся, занеся оружие по идеально ровной дуге, но на пути лезвия сверкнул клинок Джека.

– Мы напылили и вывели её! – сказал пират и дёрнул друга к выходу.

Таккеро ждал команду с осёдланными лошадьми. Вскоре они оторвались от преследования и благополучно скрылись в лесу.

Конечно же, от Лиама не укрылось присутствие Моники.

Когда они спешились в лесной чаще, команда разразилась весёлым смехом, погрязла в обсуждениях потасовки. Мужчина обратился к Джеку и Таккеро, которые до сих пор молчал.

– Что она здесь делает?

Моника хмыкнула, забросив окровавленный меч на плечо.

– А ты умеешь быть благодарным.

* * * * * * *

Лиаму было пятнадцать, когда он впервые почувствовал себя одиноким в толпе друзей. И чувство это было настолько острым, что от него тошнило. То, что он делал, считалось глупым. То, что он думал, он пытался убрать подальше от реальности. То, что он говорил, не только высмеивалось – он часто просто не мог договорить.

И это считали нормальным. Все, даже сам мальчик. Он мыслил себя другим, но считал, что это нормально в подростковом возрасте. Это прошло бы.

Наверное, если бы рядом не было Адель, Лиам смешался бы с серой массой, и это правда прошло бы.

Однажды в королевской школе разгорелся спор. На уроке биологии студенты вдруг заговорили об изучении насекомых, о покорении океанов и космоса, и многие стали рассуждать, какое научное направление будет более рациональным. Ведь богатства были велики, и хотя бы иногда открыто тратить их, всё-таки, нужно было. Ну или делать вид.

Тогда Лиам не думая выпалил о своей мечте, которая уже начала реализовываться на столе в его комнате: мальчик хотел построить инновационные госпитали для людей, поражённых смертельными заболеваниями. В семь лет Лиам не понимал, почему одни люди должны ходить в цепях, а другие нет, если те, первые, такие же умные и красивые; теперь он так же не понимал, почему все должны умирать, пока правительство короля тратит золото на изучение поведения сороконожек в игрушечном колесе.

Почему? Этот вопрос король унесёт с собой в могилу, когда Лиаму уже станет неинтересно знать об этом. Но в пятнадцать лет он стоял посреди класса, и его неподдельный интерес убивал последние отголоски дружбы ровесников. Они посмеялись, только на этот раз более открыто, и принялись сыпать тонну разумных аргументов, которые были далеки от понятия гуманизма.

И от понятий, которыми сами подростки пользовались ранее, отстаивая на дебатах человечность.

Их был много, а Лиам был один, потому, даже если бы он захотел, он не смог бы опровергнуть двадцать человек единовременно. Вместо этого он оглянулся на учителя – молодого перспективного профессора, который не раз улаживал конфликты среди учеников. Тот с гордостью улыбался. Наблюдал за его должно воспитанным чадом и разве что не плакал от радости.

Лиам молча отложил свои чертежи и вышел из класса, не видя, что рядом с учителем, в тени книжных полок, притаилась его помощница. Крестьянка, которую устроили сюда гувернанткой по доброте местного чиновника: это была плата за случайно убитую дочь. Пожилая женщина была вынуждена броситься на подачку, ведь ненависть в её сердце не могла кормить и согревать двоих маленьких сыновей. Возможно, если бы мальчик встретился взглядом именно с ней, он бы не убежал, а молча и гордо вернулся на место. Ведь женщина была единственной, кто улыбался сквозь слёзы.

Лиам убежал во двор и просидел там до окончания уроков. Он плакал меньше, чем та пожилая гувернантка, но этого хватило, чтобы на время потерять связь с реальностью: мальчик даже не заметил, как его обступили одноклассники.

Это было глупо.

Что это вообще было?

Ты из какого мира?

Подростки всё говорили и говорили, а Лиам, пошатываясь, задавался теми же вопросами.

Больше всех горланил мальчик, чей отец выступал за ослабление тягот рабов. Мальчик был хорошим – он даже часто выражал восхищение Лиамом, – но слишком слабым, чтобы пойти против толпы, и Лиам давно хотел сказать ему об этом. И сказал. Из глупого подростка превратился ещё и в бессердечного.

Они подрались, как и поговорили, – напали все на одного. Адель нашла мальчиков и девочек на заднем дворе, когда Лиаму пустили первую кровь. Конечно же, необычная всегда улыбающаяся служанка непременно стала объектом обсуждения, и подростки, не насытившись кровью одноклассника, принялись говорить с Адель. Кому-то было интересно, сколько лет девушке исполнилось, и для чего она на самом деле нужна Лиаму. Кто-то жаждал знать, сколько золота за неё отдали, кто-то – советуется ли Лиам с ней, со своей собачкой, перед тем как показать кому-то свой «проект». Кто-то посочувствовал мальчику: наверное, родители растеряли всё своё богатство, раз рабыня без образования заменяет ему лакеев, гувернанток и целый экипаж.

Адель поняла, что происходит, но успела только стереть с лица улыбку: Лиам бросился на горластого мальчика и сшиб его с ног. Кровь из разбитого носа окропила чью-то белоснежную рубашку, и девочки завизжали.

– Не смей…ты разговариваешь с будущей королевой! – крикнул Лиам так яростно, что все замолчали. Адель передёрнуло, ведь юный граф даже не подозревал, насколько прав: девушка обязательно станет настоящей королевой, когда убьёт его. Настоящие королевы ведь должны убить невинного ребёнка перед коронацией.

Ребёнка, который не совсем уж невинен.

Однако он об этом не подозревает, ведь он ещё не существовал в этом мире, когда за него творились его грехи.

Адель усмехнулась логичности собственных мыслей и протянула руку, чтобы забрать Лиама домой, но её опередили: мальчики набросились на юного графа и повалили на землю. Девушку попытались толкнуть, она легко изогнулась и столкнула нападавших лбами. Рука Лиама хрустнула по чьей-то ногой.

Он закричал, и подростки, испугавшись, нервно отступили к стене.

– Я просто…ты, сделай что-нибудь! – горластый мальчик дёрнулся от вида крови и сдвинул брови, взглянув на Адель. – Мы просто дурачились, а он вдруг упал! Ты поняла меня? Поняла?

Адель поняла даже больше, чем хотела бы понимать.

– Лучше бы я не видел…глаза бы мои тебя не видели, чёртов Тиара! Господи, вот если бы я никогда не слышал этот… – мальчик сглотнул и отвернулся. Адель улыбнулась. – Если бы я никогда не слышал твой бред, ты бы сейчас был здоров!

– Как прикажете, господин.

* * * * * * *

– Я удивлена, что тебя не пришлось связывать, – Моника отпила ром из бокала, поморщилась, стянула губки бантиком. – Сам, добровольно, и пошёл за мной без своей ненаглядной куколки.

Девушка закрыла глаза и вздохнула. Её руки безвольно свисли по бокам.

– Ты везде ищешь глубокий смысл, молишься на свою куклу, как на святую. Изображаешь добряка, – Моника взглянула в его глаза. – А вокруг – простые проблемы, низменные чувства и люди, которые гадят в душу самим себе. Не усложняй жизнь и не строй воздушные замки. Адель – кронпринцесса королевства Джуэлл. В основном там проживают вампиры – те, кто создал вашу религию и те, кто так же, как и люди, любит власть. Сначала план состоял в убийстве мальчика самой влиятельной семьи. Поднялся бы скандал: королева Джуэлла обвиняет в преступлении шпионов короля Шэд, вовремя выясняется, что в вашем королевстве нет пригодных наследников, и мотив правителя Шэд становится ясным, как моё личико. Старик Марейд просто испугался конкуренции или, того хуже, кровопролитного дворцового переворота, вот и попытался убрать талантливого мальчика. Хаус. Свержение власти. Изменение общественного мнения. Бам, – девушка изображает взрыв кончиками пальцев и продолжает деловитым голосом: – Королева Джуэлла превращает Шэд в обычное слово на странице учебника истории. Идеальный план, правда? Мы долго разрабатывали, – Моника улыбнулась. – Кронпринцессе эта затея, правда, не очень понравилась, но перспективу счастливого будущего вампиров она оценила. Она в принципе не очень любит людей. А потом наша королева нашла дела поважнее, и всё отменили.

Вампирша усмехнулась, грациозно выпрямилась. Поправила платье, кокетливо прикусила губу.

– А сейчас…сейчас ты снова понадобился для международного скандала. Король ведь хочет назначить тебя преемником, красавчик.

Лиам отошёл от стены и прислонился к окну. Стекла слегка запотели.

– Зачем ты помогаешь мне?

– Ты симпатичный. Мне нравится, – Моника рассмеялась, сверкнув красивой ровной улыбкой. – И я не люблю политику королевы. Они много думают, за всех борются, а мне люди нравятся такими, какие они есть. Испорченные. Их много и с ними весело.

– А почему я должен тебе верить?

Моника улыбнулась, погладила мужчину по плечу.

– Мы с твоей куклой очень хорошо дружили, – взглянула перед собой затуманенным взглядом и вдруг до скрежета сжала металлическую бляху кожаного жилета. – Пока она не стала принцессой…пока не стала безвольной дрянью. Пока она не свихнулась от выкрутасов своей мамаши.

Казалось, смугловатая кожа девушки побледнела и стала полупрозрачной, а сама Моника будто окаменела от напряжения. И ровно в тот момент, когда она, казалось бы, вот-вот изольёт сердце, дверь с грохотом распахнулась.

– Там…там… – маленькая пиратка из команды Джека что-то промямлила дрожащим голосом и осела на пол с круглыми глазами.

Джек залетел следом, и взгляд его был красноречивее любых слов.

– Твоя дьяволица собирается снести этот мир ко всем чертям!

* * * * * * *

Когда Лиаму сломали руку, Адель впервые пришлось использовать свои силы при нём. Лиам сразу обозначил девушку самой прекрасной ведьмой на земле, затем испугался обидного «ведьма» и поспешил оговориться – «колдунья». Рука мальчика срослась за полчаса, царапины и гематомы затянулись сразу же.

Они сидели, обнявшись, на полу в детской комнате, и Адель чувствовала нарастающую усталость мальчика, как и свою, каждой клеточкой тела. Но никто не мог заснуть, поэтому они просто закрыли глаза и тихо дышали в унисон сквозившему в открытое окно ветру. Никто не хотел говорить о том, что произошло, и о том, какими могут быть последствия.

Родители горластого мальчика заявились в дом Тиара следующим вечером.

Граф и его жена стояли в гостиной, внимательно слушая рассказ отца семейства и иногда дёргаясь от истеричных выкриков матери; Адель же склонилась в глубоком поклоне возле своих господ, и именно в таком виде всех застал Лиам.

– Эта дрянь…эта ведьма навела порчу на моего сына! Он…да я даже не могу сказать это вслух!

– Неправда! – выступил вперёд Лиам и спокойно встретил суровый взгляд отца. – Это неправда, миссис. Извините, но Вы лжёте.

– Да как ты… – миссис вовремя одёрнула себя и сжала губы в тонкую линию, словно возмущённая престарелая дама. – Мой сын ослеп. И это правда!

– Девушка, которую вы в этом обвиняете, здесь не причём, – Лиам стиснул зубы. – Ваш сын и его друзья затеяли драку, а Адель защитила меня.

– Где же ваши побои, юный граф? – вдруг спросил муж крикливой женщины, и от его голоса Лиам дрогнул. Мальчик взглянул мужчине в глаза.

– Я сказал, что Адель защитила меня. Побои оставить не успели.

– Мы выпорем её, можете быть спокойны. Но ваше заявление о девушке-ведьме весьма вздорно, – заявил граф. Лиам нахмурился.

– Нет. Она защищала меня. Она действовала по моему приказу.

– Хочешь сказать, этот мальчик, как и его семья, – лжец? – это была провокация. И юный граф должен был либо ответить на неё, либо надолго замолчать.

– Да, он лжец. Я давно заметил, что он лжец и вор. Он украл мои часы, отец, а вчера я потребовал их обратно. Вот что стало причиной драки, – Лиам обернулся, предвосхищая истерику женщины и смотря в глаза нахмурившемуся отцу семейства. – Вы найдёте их в его комнате. Уверен, он даже не прячет их, а просто вешает на парадный костюм.

– Если это так, то мы с вами поговорим по-другому, – улыбнулся граф, и его жена нервно свела брови.

Вскоре все разошлись. Адель осталась в гостиной с подносом в руке, на котором лежали книги. Лиам хотел позаниматься, но случившееся выбило его из колеи, и мальчик попросил девушку оставить поднос и просто посидеть рядом с ним.

– Юный господин, но ведь вы подарили эти часы тому ребёнку, потому что ранее часто общались втроём.

– Он это не докажет.

– Вас беспокоит только это?

Лиам скривился, как от боли, и взял девушку за руку. Вздохнул, низко склонив голову.

– У тебя очень нежная кожа…и да, меня беспокоит только это.

* * * * * * *

Чёрный туман расползался по ярко-алому небу гигантской воронкой, ветер хлестал океан и слизывал снег с горных вершин, выл с немыслимой силой, а с ним выла вся природа: трещали деревья, дрожала земля, животные высыпали из леса, истошно крича и позабыв о существовании людей.

Всевзгляды были обращены на развернувшиеся небеса.

– Полюбуйся! – Джек злобно махнул рукой и этим же кулаком ударил по забору. – Полюбуйся на свою «гостью», идиот!

Лиам нахмурился.

– С ней могло случиться несчастье…

– Какое к чёртовой матери несчастье?! – мужчина вцепился в рубашку друга и оскалился с таким гневом, что его затрясло. – Ты в своём уме?! Нет, ты не в своём уме! Твоя кукла собралась сожрать пол земного шара, а ты переживаешь, как бы её случайно никто не тронул?!

Граф опустил взгляд на сжимающий ворот кулак и усмехнулся.

– Вампиры не едят людей.

– Ах, ну да, ты же у нас эксперт-смертник. Как я мог забыть! – Джек толкнул мужчину к забору, и сам приземлился рядом. – Ты знаешь её слабые места? И вот не надо тут сейчас о любви и преданности, она у меня уже в печёнках сидит! Не любовь это, морской ты чёрт, а помешательство! Ты хоть представляешь, на что способны эти упыри?

– Да, я, скорее всего, помешался, – они встретились глазами, и улыбка сползла с лица Лиама. – Но что я знаю точно, так это, что Адель никогда в здравом уме не допустит гибели невинных людей, – пират закатил глаза и уже почти вскочил на ноги, как тут Лиам дёрнул его обратно, порвав рукав рубашки. – Полюбуйся.

Бугры мышц были исполосованы шрамами от когтей.

– Она хотела их излечить, но я не позволил, – Джек фыркнул и явно не впечатлился. Лиам улыбнулся. – Эти шрамы – результат нападения волка. Я сбежал из дома, заблудился в лесу. Адель последовала за мной и спасла от нападения стаи. Затем мы вернулись в деревню. Её раны не успели зажить, – Джек сдвинул брови, и граф улыбнулся краешком губ. – Я тогда уже знал о её способностях, – улыбка исчезла, уступив место гневу. – Она потеряла сознание, едва переступила порог имения. А там её уже ждало обвинение в колдовстве. В убийствах, которых она не совершала, в приворотах и соблазнений, заговорах против здоровья господ, покушениях и всего того прочего бреда, к которому она и близко не была причастна, – Лиам отвернулся, сжал кулаки. – В попытке выпить мою кровь. Никто не поверил в волка. А ирония была в том, что я предлагал…видел, как она взглянула на мою раненую руку. Она ведь тогда очень редко питалась. За несколько десятков километров от особняка.

– Мне плевать.

– Знаю. Но ты же ноешь мне по поводу каждой юбки, так что будь добр послушать.

Джек рассмеялся, схватившись за дрожащую шею.

– Было бы хоть что-то привлекательное в…

– Не смей, – Лиам схватил друга за волосы с лукавой усмешкой. – Ты от неё без ума с самого начала. Не смей мне врать.

Джек замолчал.

– Я заступился за неё. Не знаю, каким чудом я успокоил беснующуюся толпу, но все согласились дождаться пробуждения девушки, чтобы выслушать её оправдания. Я испытал облегчение и ужас одновременно…

– Она бы не стала ничего говорить.

– Именно. Её заперли, я смог пробраться внутрь, и как только она проснулась, начал умолять придумать себе алиби. Знаешь, что она сделала в первую очередь?

Джек скрипнул зубами, и золотая кисточка качнулась.

– Адель бросилась к окну, выглянула наружу и со вздохом прижалась к стене. «Их нет…волки…они не пришли…» – вот что она пробормотала. Потом потянулась к моей груди, но сил снять рубашку не хватило. «Твоя рана. Что с твоей раной?» – спросила девушка, которая была при смерти от потери крови.

Джек отвернулся.

– Это бред.

– Она ушла в этот же вечер. Испарилась в окне, словно мираж, сгусток света на фоне кроваво-красной луны, – Лиам прикрыл глаза и проглотил улыбку. – Но мне удалось уговорить её выпить немного моей крови.

– Отвратительно.

– Мне плевать, что ты думаешь. Я не хочу тебя терять. И не хочу терять её.

Лиам рывком поднялся на ноги.

– Моника, ты должна мне помочь, – но крику мужчины ответили только удивлённый взгляд Джека и лязг мечей на заднем дворе дома.

* * * * * * *

Адель ненавидела умирать.

Проваливаться в густую вязкую тьму и задыхаться в ней без возможности задохнуться. Видеть бесконечно прокручивающуюся картинку своей смерти и способы её избежать: она могла подняться на тридцать шесть секунд быстрее и не умерла бы, она могла отскочить в сторону и не умерла бы, она могла бы задержать дыхание сразу и не умерла бы, она могла бы развернуться и нанести удар и не умерла бы.

Она могла бы не рождаться и не умерла бы.

Представьте, каково это: знать, что ты умер, и, покачиваясь в холодной тьме, как в гамаке, вечно лицезреть возможности спасения? Тебя убили в тёмном переулке, а ты видишь, что выжил бы, не поспеши ты на встречу и подними с пола упавший газовый баллончик. Метр и пятнадцать секунд до жизни.

Захватывающе, согласитесь? Несомненно.

Адель была готова отдать этот дар в обмен на любое наказание.

– Госпожа?

Адель очнулась на холодном бетонном полу. Тело дрожало, горло драло так, что девушке казалось, будто она дышит иглами.

– Отравили, значит…

– Госпожа…

Голос Гейба выдернул её из воспоминаний, боль предательства мгновенно вернулась. Девушка бросилась к железным прутьям клетки, оскалилась и с силой толкнула решётку. Металл жалобно заскрипел.

– Госпожа, прошу вас… – его лицо исказилось от вины, а руки безвольно свисли по бокам. – Это не то, что вы думаете…прошу, послушайте.

– Я достаточно слушала тебя.

Парень поёжился.

– Я всё ещё предан вам! – крикнул отчаянно, стукнул по решётке. Их лица оказались на ничтожно малом расстоянии, и Гейб сокрушённо вздохнул. Твёрдый изящный голос превратился в жалобный шёпот. – Вы бы никогда его не убили…вы так страдали…у меня просто не было выбора. Не было, понимаете?

Осознание ошпарило Адель.

Её близкий друг, её верный подданый понял, что она бессильна и не может прекратить страдания проклятых вампиров.

Горечь правды, до сих пор бурлящая в груди, превратилась в опасный яд и брызнула в кровь. Девушка согнулась пополам и схватилась руками за голову. Её хотелось умереть, хотелось до слёз и боли, она готова была даже просить об этом собственную мать – первый раз в жизни просить её о чём-то.

Адель опустилась на колени, не в силах справиться с приступом тошноты. Гейб протянул руку и мягко коснулся её дрожащей ладони. Слёзы тихо капали на его колени и пачкали жабо рубашки.

– Помните, как вы меня спасли, госпожа?

Гейб, казалось, сглотнул слёзы.

– Мне тогда так хотелось стать лучшим, чтобы вы мной гордились, чтобы я мог вам во всём помогать, – он хотел сказать что-то ещё, но замолчал. Отвернулся, зажмурившись, как от яркого света. – Госпожа, вы ведь не убили его, потому что он человек? Потому что вы росли с ним? Вам ведь жаль его?

Адель было жаль его. Она ненавидела Лиама, любила всем сердцем и жалела так же яро, как и себя. Наверное, даже больше, ведь она знала правду с самого начала, а ему только предстояло её узнать.

– Где Лиам?

Гейб вздохнул дрожащим голосом и разом помрачнел.

– Госпожа…

– Вы послали Луиса убить Лиама?

Затем посерьёзнел и поднял острый взгляд.

– Вам давно надо было попросить нашей помощи, госпожа. Луис справится с тем, что для вас столь тяжело, для этого мы и нужны!

Адель усмехнулась и встряхнула головой, пытаясь снять остатки загробного сна. Лучи поалевшего солнца, будто лопнувшего и расплывшегося по небу, зловеще лизнули красновато-коричневые глаза. Адель шумно выдохнула.

Гейб начал что-то говорить, но девушка перебила его тихим стеклянным криком.

– В худшем случае он прихлопнет его, как букашку, в лучшем – вырубит и до чёртиков разозлится. Он же наверняка знает, что вы организовали моё похищение…

– Мы и Моника.

– Что?

– Мы быстро раскрыли её и нагнали в море. Она убедила нас…меня…что вы страдаете, и мы заключили сделку: разделить вас с тем мужчиной на короткое время. Она обещала увезти его далеко отсюда, чтобы вы смогли передохнуть…подготовиться и всё обдумать. Сказала, что вы настоящая королева и примете правильное решение, которому мы обязаны подчиниться, но для этого вам нужно отдохнуть.

– И вы поверили в эту чушь?!

Гейб широко улыбнулся и по-детски гордо поклонился.

– Госпожа, вы нас обижаете. Мы лишь искали способ захватить контроль над лидером оппозиции и притом безопасно вернуть вас домой. Моника думает, что мы приняли её условия, но…

– Но вы решили обмануть её, убив обоих сразу? – Адель прикрыла глаза. – Она не настолько глупая.

– Мы всё рассчитали, госпожа.

Гейб сглотнул и заглянул девушке в глаза с печальной улыбкой.

– Госпожа, я понимаю, что своим поступком вы хотели бы доказать вашу преданность народу. Но мы и так убедились в том, какая вы чудесная королева. Вы достаточно страдали. Луис убьёт мужчину и всё встанет на свои места.

– Он не убьёт его! Лиам – сильный ангел!

После слова «ангел» Гейб поморщился.

– Он не познал все свои возможности. Поверьте, Луис достаточно силён чтобы справиться с обыкновенным сильным полукровкой.

– Нет…нет.

Адель почувствовала себя опустошённой и бессильно скатилась на пол. Гейб тут же оказался внутри клетки и бережно подхватил госпожу на руки.

– Успокойтесь, прошу вас, – парень, взволнованно перебирая её волосы одной рукой и крепко держа за руку – другой, начал говорить шёпотом. – Я не понимаю. Почему вы так переживаете? Почему вы так страдаете? Вам настолько жаль этого человека?

– Потому что я люблю его.

Сказала, как отрезала. Но на душе почему-то легче не стало.

– Я люблю его, но я богиня. Земная богиня, ответственная за нарушение баланса в мире, за то, что вампиры утратили былой благородный облик и превратились в кровососущих монстров, – Адель попыталась сглотнуть слёзы, но их, казалось, было слишком много, и девушка даже не поняла, пошевелилась она или нет. – Целый мир, столько людей и поданных…все должны страдать, потому что я люблю.

– Любите… – Гейб горько усмехнулся. – Любите.

Гейб медленно выпрямился и сглотнул. Парень несколько раз закрыл и открыл глаза, словно пытаясь справиться с эмоциями. Затем смахнул с век вдруг заблестевшие слёзы.

– Госпожа…я не понимаю, о чём вы. Я не понимаю…

– Да, Гейб, да! – девушка рывком поднялась и села на колени, свесив голову. – Я полюбила его! Полюбила. Богиня влюбилась в иное существо, принадлежащее земному миру. Я полюбила, не имея на это права. Но он стал для меня большим, чем любимым мужчиной… – на этот раз слёзы Адель принесли ей чётко ощутимую физическую боль. Девушка тихо вскрикнула. – Он стал моей семьёй. А как богиня может иметь семью, если она человек в самой меньшей степени? Это же абсурдно звучит…как я вообще могу чувствовать что-то подобное…это же невозможно.

Адель обернулась и поняла, что Гейб замер, прижав ладонь ко рту. Парень превратился в дрожащую статую.

Он ничего не сказал, когда покинул её, – только обещал вернуться с лекарством. Ведь госпожа должна была поспать. Но всё, чего Адель тогда хотела – это поскорее понять, чего она хочет.

Она в лихорадке пыталась придумать, что ей делать дальше. Когда предательство стало очевидным даже для самого близкого её помощника. Час, не отнимая рук от лица, даже когда просили выпить лекарство, она сидела и пыталась.

Пыталась, и когда Гейб и врач тихо покинули комнату с клеткой.

Да, она предала своих людей. Да, она не в силах снять проклятье из-за простого человеческого чувства, которое носила в себе больше двадцати лет.

Наверное, что-то ещё можно было предпринять. Хоть что-то. Они же всё ещё живы, пусть и прокляты. Апокалипсиса не случилось.

Девушка отняла руки от лица, и Гейб, всё это время сидевший рядом по ту сторону клетки, дрогнул, но госпожа не удостоила его и мимолётным взглядом.

Адель заключила, что всё ещё является богиней, и её ноша не сползёт с плеч шёлковой накидкой. Но раз она богиня, ей нужно срочно принимать решение.

Любимого вот-вот убьют.

А мать собирается наслать на земной мир предвестника смерти, чтобы стереть людской род под предводительством несовершенной богини.

Адель вскочила на ноги и посмотрела на Гейба. Тот встретил её хмурый взгляд с благоговением и беспокойством, потянулся к прутьям решётки. Однако заветному «госпожа» не удалось сорваться с алых уст, потому что Адель согнула железо лёгким движением руки. Теперь это движение было для неё столь же непринуждённым, сколь поглаживание переносицы.

Послышался мягкий хлопок.

Сотворившая мир Лунная богиня решила уничтожить его из-за неугодной дочери – она сказала Адель это, когда та умерла, и вернула девушку в земной мир, чтобы она решила собственную судьбу.

Именно поэтому небо ревело и плевалось кровью в окна.

Адель пожалела, что не вспомнила об этом сразу и потратила драгоценное время на раздумье.

* * * * * * *

– Эти демонюги совсем ополоумели!

Лиам рассмеялся, воткнул меч в землю и опёрся на рукоять.

– Да успокойся. Леди и джентльмены просто хотели спасти меня от рук коварного вампира… – мужчина взглянул на дувшегося Луиса и печально вздохнул. – …от которого пришлось спасать не только своё бренное тело, но и нашу даму.

Моника поёжилась.

– Если бы я не знал, что ты дорог Адель, не рискнул бы оставлять тебя в живых, – Лиам помрачнел, дёрнул меч. Клочки земли взлетели в воздух. На идеально стриженных волосах Луиса появился неровный срез. Вампир ухмыльнулся. – Где Адель? Что вы с ней сделали?

До сих пор ничего не выражающее лицо Луиса вдруг исказилось от ярости. Он громко скрипнул зубами и подался вперёд невзирая на прикосновение стали к венам.

– Никогда никто из нас не посмеет тронуть королеву.

Лиаму не внушали доверие ни бесстрашное воодушевление вампира, ни хитрый блеск в грустных глазах Моники. Мужчина знал, что она обманула Джека, но до сих пор не мог понять, что сподвигло его на такое тщательно спланированное предательство.

И предательство ли? Так ли здраво ведёт себя Лиам, как яро он это утверждает?

Граф не был глупым человеком, ведь в таком случае он не стал бы графом в столь юном возрасте. Осознание больно кольнуло его гордость и достоинство, но от правды было не убежать: единственный друг заметил его бессилие и понял, что он способен рисковать кем угодно ради любимой девушки. Девушки, от чувств и свобод которой отвернулся практически весь мир.

Было ли это преступлением?

А как бы вы поступили на его месте?

– Что происходит с небом?

Луис вздохнул и покачал головой.

– Хотел бы я похвастаться осведомлённостью, как тогда на пристани, граф. Хотел бы – но не могу.

– Где Адель?

Луис поднял голову выше.

– Не беспокойтесь, королева не сможет вас убить. Мы в этом убедились.

– Вы за это её похитили?!

Луис улыбнулся.

– Сразу видно, что вы ангел.

Лиам сжал кулаки и отбросил меч. Ярость обжигала его глотку сильнее, чем когда-либо, и одного взгляда на дрожащие руки было достаточно, чтобы сказать: с его телом что-то происходит. Чувства обострялись, как и силы.

Но если первые были хорошо знакомы, то последние настораживали.

Мужчина неосознанно поднял взгляд к небу. Оно налилось алым цветом, не оставив шансов янтарному, словно кровоточащая рана. Словно силы, рвущиеся наружу в предчувствии чего-то.

* * * * * * *

Лиам заставил всех уйти через час. Испуганных мирных жителей, королевские корабли и даже экипаж Лесли, которая мчалась к нему, узнав о произошедшем в порту Ванессы Штиль. Девушка, плача и крича, заявила, что он может делать с ней, что захочет, но пусть знает: травы, которыми его лечила рабыня, его почти убили.

Лиам усмехнулся. Его смешок растаял в тишине опустевшей комнаты.

Монику даже не пришлось уговаривать: девушка поняла, что её план удался не лучшим образом, и происходит нечто, не поддающееся объяснению. Потому она просто исчезла в лесу.

Джек заверил Лиама, что Таккеро отправился к мирным жителям. Лиам облегчённо расправил плечи. Пират последним остановился в пустой комнате с другом и долго смотрел, как тот улыбается.

– Что теперь будет?

– Я не знаю.

Джек передёрнул плечами, отведя взгляд. Швырнул на стол сложенную карту, с которой они прошли огонь и воду, и ушёл.

Теперь Лиам стоял в большой пустой комнате, уперевшись руками в стол. Яркий алый свет прокрадывался сквозь зашторенные окна, и казалось, что зал превратился в недра вулкана, стены идут трещинами.

Лиам вдохнул горячий воздух и схватился за край столешницы. Он пытался придумать, что делать дальше. Мысль о том, что Адель – королева, которой надлежало воспользоваться его смертью, уже прижилась в голове. Мужчина начал улыбаться этой мысли так же спокойно, как и осознанию того, что его любимая в безопасности.

Граф понял: он обладает сверхъестественными силами. Конечно, Джек и Таккеро не успеют увести людей достаточно далеко, чтобы все выжили. Если такое вообще возможно. Но Лиам хотел постараться хотя бы ненадолго задержать нечто, рвущееся с небес. Если смерть мужчины принесёт пользу не только Адель, но и подарит маленький шанс на спасение его народу, он будет счастлив.

Лиам вздохнул. Устало провёл рукой по лезвию любимого меча, вдруг отвлёкся на странный блеск в зале. Взгляд лазоревых глаз обратился на едва знакомого мужчину.

Алебастровая кожа тускло светилась в полутьме. Чернильные волосы и ресницы отливали серебром в тон коже, подчёркивая идеально ровное лицо. Казалось, даже тени не смеют лечь на эти восхитительные черты под неправильным углом.

Лиам нахмурился. Сила тихо бурлила в крови, свет слабо вибрировал. Мужчина медленно оголил плечо. На мускулах – пятна ослепительно белых искр. Дыхнули горячим воздухом, сжались, стеклись в замысловатые узоры. Обросли мягкой чернильной дымкой. Лиам всмотрелся в мрак комнаты.

Там была его Адель – настоящая и прекрасная.

Лиам широко улыбнулся отражению в зеркале.

– Милая Адель, – прошептал, пробежав глазами по телу девушки. Она побледнела, засветилась так же мягко, как и он. Длинные волосы отлили золотом, глаза вспыхнули, и, казалось, что в этих глазах можно увидеть бегущую по всему хрупкому телу кровь.

Адель шумно вздохнула. Прижала руки к тяжело вздымающейся груди, поморщилась от боли в сердце. Она не чувствовала усталости после долгого бега – это волнение сыграло с ней злую шутку. И чёрная дымка узоров на её коже, вторя этому волнению, часто пульсировала.

Возможно, так отдавалось в теле сердце. А возможно, природа сама толкала двух любящих существ навстречу друг к другу.

* * * * * * *

Они обнялись, будто ждали этого всю свою жизнь. Двадцать лет разлуки превратились в мучительную вечность и теперь таяли в поцелуях, тяжёлых, полных отчаяния и непреодолимой страсти.

Холод мешался с теплом, счастье со страданием, и великая ошибка сотворения мира становилась столь же естественной, сколь человеческий смех.

Моника тогда не соврала Лиаму в одном – Адель была дочерью всемогущей королевы. Адель была одной из двух богинь земли.

Она долго наблюдала за мальчиком, который страдал почти в той же мере, что и она сама.

И пусть девушку уже давно тошнило от страданий и всего того негатива, что она впитывала в себя сотни лет, чувства и эмоции мальчика заставляли испытывать что-то тяжёлое, но…эта тяжесть будто освобождала от многовековой боли.

Биологические родители Лиама были ангелами. Они безумно любили сына. Когда на семью напали вампиры, мужчина и женщина защитили ребёнка ценой собственных жизней, и того вскоре подобрали люди.

Приёмные родители тоже любили Лиама, но их любовь была поверхностной и часто переходила в вынужденную заботу. Мальчик был добрым и необщительным, трепетно относился ко всему, что только можно было окружить заботой. Проблема заключалась в том, что о нём самом должным образом никто не заботился: настоящие чувства ребёнка были слишком глубоки для столь юного возраста и потому не замечены близкими. Как когда-то на Адель возложили обязанности тёмной королевы, так и юному Лиаму сказали, что он станет преемником короля. Сказали, что его матушка и отец ему чужие…

Адель жила с любящей матерью в сказочном и уютном месте. Она играла с дворовыми детишками на пыльных улицах, встречала рассветы на удивительных и порой странных торговых судах, танцевала на балах знати и поражала своими красотой и остроумием крестьян, вельмож, министров, королей. Она и её мир были идеальными.

А потом оказалось, что глаза её матери не поражены болезнью – их просто нет; что люди забывают её на следующий день после знакомства не потому, что они были ослеплены её красотой; что самой девушки никогда не существовало – это её бесплодная тень бродила меж людей, смеялась, слушала чужие песни, читала чужие книги и обедала в саду на веранде с молоком в фарфоровой чашке. Девушка оказалась лишь частичкой души Лунной богини – прекрасного существа, лишённого зрения, слуха и осязания, способного чувствовать лишь сердцем.

Вся жизнь Адель была обучающей игрой.

Это было страшно и непостижимо. Об этом не писали в книгах или газетах, не рассказывали на балах и приёмах.

Представляете, что будет, если сейчас я вывалю это на голову вам? Вживую, тихим, полным нежности голосом. А теперь представьте, что вы семилетняя девочка, у которой нет друзей. Нет никого, кроме мамы.

Адель появилась из той девочки. Когда душа была готова, безликая тень получила тело прекрасного светловолосого младенца, который был рождён Лунной богиней от простого, но очень красивого и благородного мужчины. Младенец превратился в восхитительную девушку за считанные дни. Отец не заметил этого, как и того, что девушка не взрослеет: он просто любил свою красавицу Адель и был готов наказать любого, кто посмеет её обидеть. Любовь отца была настоящей и непоколебимой, объятия – тёплыми и успокаивающими, но его жизнь – так коротка, что по сравнению с тысячелетиями Адель это было лишь мгновение, полное счастья.

Ведь вскоре оказалось, что люди могут умирать от болезней.

– Теперь ты понимаешь, как коротка людская жизнь и как ценно в ней счастье? – спросила тогда богиня.

Это было её уроком. Чтобы юная Адель поняла, как ценно человеческое счастье, Лунная богиня убила единственное дорогое, что было у девушки.

Ненависть. Отчаяние. Бессилие. Грусть. Зависть. Отвращение.

Всё это Адель почувствовала одновременно.

Потом ей сообщили, что именно эти эмоции и чувства ей предстоит пропускать через себя постоянно – переживать за людей, освобождать их и наставлять на истинный путь. Вымаливать прощение грехов у собственной матери. И наблюдать, как порой она не прощает, а наказывает.

В жизни Адель не будет душевного тепла. В жизни Лиама не будет права на выбор. Так сказали им родители, а на это они, пусть в разном возрасте, в разных эпохах, ответили поклоном.

А потом встретили друг друга.

Девушка замолкла.

Лесные духи внимательно слушали: легли вокруг, и хищники, и травоядные, смотря на влюблённую пару с зачарованным успокоеньем. И хотя девушка говорила тихо, казалось, что её слышит всё живое: нити тонкого голоса вплетались в растения и землю, словно жилы, плелись вокруг, звенели в дождевых каплях. Даже когда слова закончились, их эхо всё ещё пело по всей земле.

– Потом я согрешила. Ангелы исчезли с лица земли. Баланс нарушился.

Лиам улыбнулся.

– Всё в этой жизни можно исправить. Даже последствия катастрофы.

Адель крепче сжала его руку, мужчина поцеловал девушку в мокрую от слёз щёку. На плече Лиама пристроилась огненно-рыжая лисица, на волосах Адель – тёмно-фиолетовая бабочка.

– Забота друг о друге творит чудеса.

Природа вторила его словам, обвивая возлюбленных цветочными стеблями и обнимая теплым ветром, лесные духи садились ближе друг к другу.

Небеса разверзлись. Но прежде, чем увидеть Демона Апокалипсиса, Адель увидела своё отражение в зеркале времени и крепче сжала руку Лиама.