КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Анекдот массового поражения [Наталья Рывкина] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

От автора

Дорогой читатель!

Ты заглянул под обложку этого абсолютно правдивого повествования о приключениях блондинки в Зоне, я полагаю, из чистого любопытства. Ну, действительно, какие такие особенные «приключения» могли быть у блондинки в Зоне, удивился ты, да и кому они вообще могут быть интересны?.. А вот это смотря что за Зону и какую именно блондинку мы будем иметь в виду.

Итак, дано:

ты, я и книжка…

Довольно объемистая книжка, если честно, аж целый двухтомник. Давай попробуем распределить между собою роли в этом очаровательном триединстве.

Говоря словами нашего с тобой любимого интернета, я – аффтор.

Ты – потенциальный… кто?.. пользователь?.. ридер?.. Хоть я и самая что ни на есть натуральная блондинка, но слово пользователь звучит здесь все-таки несколько глупо, не правда ли? Но не юзером же мне тебя называть? А слово ридер – уж так повелось – означает сейчас скорее не того, кто читает, а устройство, с которого читают. Так что давай ты у нас останешься старым добрым читателем, ага?..

Ну а книжка – это то, что сводит нас с тобою вместе на какой-то – очень надеюсь, что длительный – срок и ко взаимному удовольствию.

Я тебе вот что скажу. Даже если ты и не блондинка… в отличие от той же меня или Леры Воронцовой, главной героини этого эпохального творения… даже если ты и не блондинка, повторяю я, видеть ночное небо над головой тебе все-таки иногда доводилось. Восторг! Перехваченное дыхание! Воспарение духа и ума! Мультивселенная, заполненная мириадами и мириадами сияющих звезд. А ведь многие из них имеют собственные планетные системы. И на куче планет есть жизнь… одинаковая для всех и родственная нам? Ага, как же. Держи карман. Разбежался… или размечтался… любовь страстного мачо с Сатурна или пылкой дивы с Центавра перед загоревшимися глазками замаячила? А то и покруче что-нибудь в этом роде?..

Да, конечно, в каком-то смысле ты прав. Мотаются в пространстве звезды с их планетными системами по одним и тем же законам небесной механики, почему и представляют они собой единую вселенную. Но вот на каждой «живой» планете правила игры свои собственные, поскольку условия образования жизни у них у всех были разные, и «место под солнцем» тоже. Так что никаких мачо и див не будет, ясно тебе?

Основные законы везде одни, естественно. Куда ты, например, денешься без гравитации? Да и то… В бескрайней Мультивселенной возможно всё. Всё, что мы можем себе представить, и даже абсолютно непредставимое. Так что где-то далеко-далеко, за пределами пресловутого космологического горизонта, там, откуда даже свет не успел бы до нас доползти за все время существования мира, прекрасно обходятся и без гравитации. Ох, без чего только не приходится иногда обходиться, согласись… Иные Миры разделены колоссальными расстояниями, а что касается других, так сама попытка говорить об их местоположении наивна и лишена всякого смысла. Вот и суммы законов, которыми эти Миры управляются, очень даже разнообразны. Где-то они такие же, как у нас, где-то близки, а где-то вообще абсолютное черт знает что такое.

Но, возмутишься ты, этак мы можем докатиться до признания факта существования в Реале не только обычных, но и фантастических, даже фэнтезийных миров?.. Хорошо. Считай, докатились. Существуют. И что? Штаны на тебе сзади лопнули, или обувь принялась жать ноги?

Признаем, дорогой читатель, физика везде своя. И именно это обстоятельство сделало возможным появление на свет рассказываемой здесь мною абсолютно правдивой истории.

В нашем трехмерном пространстве Миры отделяют друг от друга чудовищные, невообразимые расстояния. Преодолеть их невозможно, даже пытаться не стоит. А тут еще Эйнштейна с его скоростью света черти принесли. Ниже – пожалуйста, а вот выше – ни-ни. Но кто тебе сказал, что измерений этих самых в Мультивселенной только три?.. Ах, уверили в школе?.. Так вот, тебе наврали. Или мы с тобой обчитались новомодных теоретических веяний и полагаем теперь, что их девять? Нам и тут наврали, уверяю тебя. Измерений бесконечно много. И среди них есть такое, где все Миры в одной пространственной зоне соприкасаются друг с другом. Ага! Вот оно и появилось, название «Зона».

Зона существует в виде локаций, в которых реализуется столкновение двух или нескольких Миров. Миры соприкасаются. Проникают друг в друга. Взаимодействуют. И появляются аномалии, где смешиваются законы разных миров. Аномалии порождают артефакты, свойства которых абсолютно немыслимы в принявшем их Мире.

Локации общаются между собой благодаря открывающимся и закрывающимся порталам… вот тут-то и прут из одной в другую «чужие» законы. Вот где раздолье мутациям с аномалиями, не говоря уже об артефактах, которым пытливое мудромыслие всяческих мультипланетных сапиенсов тут же находит восторженное применение, пусть и не всегда законное с правовой точки зрения этих самых мультипланетных обществ. Кстати, порталы открываются тем чаще и на большее время, чем меньше отличаются друг от друга комплексы законов взаимодействующих миров. Так что гравитация вкупе с антигравитацией все же у нас будут – без экстрима как-нибудь обойдемся с твоего позволения, ага?

А уж какие тут открываются возможности для всяких авантюрного склада разнопланетных сапиенсов: сталкеров, военных, ученых, контрабандистов, рыцарей плаща и кинжала, промышленников, бандитов, блондинок разного пола и колера – восторг до тоненького поросячьего визга… Ах, я тебя не убедила? Ну… мы, блондинки, народ не слишком терпеливый. Прочти эту книгу и удостоверься сам.

Так что же, дорогой друг, решил ли ты стать читателем? Решил ли познакомиться со сногсшибательным миром Зоны? Миром монстров, мутантов, авантюристов и геймеров? Миром, в котором наличествуют еще и динозавры, файерболы и юные нахалы, называющие себя некромантами… надо признать, не без некоторых к тому оснований… А еще здесь есть компьютерная игра. Странная такая игра… или не игра?.. Это как посмотреть – иногда грань между игрой и реальностью расплывается не только в головах у геймеров.

Да? Переворачивай страницу – и вперед!

Наше с тобой общение будет тесным и доверительным. Я буду обращаться к тебе со словами «дорогой читатель», а ты – очень даже может быть – чертыхаться в адрес «чокнутой блондинки». Но интересно тебе будет, клянусь непорочным цветом своих волос.

Часть 1. Игра?

Глава 1. Во сколько должна ложиться в постель приличная девушка.

Она лениво перекатилась на бок и рассеянно взглянула на часы. И вдруг подпрыгнула так, что свалилась с кровати. В самом прямом, буквальном смысле слова.

– Сколько?! Я в десять должна быть дома!

Одежду она, конечно, разбросала по комнате. Стриптиз ей, дуре, вдруг вздумалось устроить. Джинсы, рубашка… А вторая кроссовка где?

Славик, приподнявшись на локте, скептически наблюдал за мечущейся по комнате кукольного вида блондинкой.

– Уложилась в сорок секунд, как в армии, – резюмировал он. – О военной карьере не подумываешь? Ты была бы украшением спецназа.

– Почему нет? Все может случиться, – рассеянно пробормотала девушка, выволакивая из-под стола свою сумку. И рванулась к двери.

– Эй! Шлем-то не забудь,– возмутился Славик.

Ах, да. Его подарок.

– Слав, я тебя потом поблагодарю, ага? Долго и прочувственно, – говорила она, запихивая шлем в сумку. – Я опаздываю.

– Ну прямо как в анекдоте. Во сколько должна ложиться в постель приличная девушка? Не позже семи, поскольку к десяти она уже должна быть дома, – фыркнул Славик. Впрочем, говорил он уже сам с собой – дверь с треском захлопнулась примерно посередине его монолога.

Она скатилась по лестнице, вылетела на улицу и рванулась к остановке, на которой призывно раскрыл двери именно ее автобус. Не успеет. Ну да, так и есть. Двери медленно закрываются, и эта зараза стартует.

Я опаздываю! – мысленно взвыла девушка.

Впрочем, увидев мчащуюся к остановке увеличенную до человеческих размеров куклу Барби, шофер тут же и затормозил. Девушка запрыгнула внутрь.

– Спасибо, – сквозь одышку выговорила она в окружающее пространство безо всякой надежды быть услышанной водителем и плюхнулась на свободное сидение.

Автобус, кажется, еле тащился. Это ж сколько, оказывается, здесь светофоров! Ч-черт! Никакого терпения… Она же и в самом деле должна к десяти быть дома. О! Ну наконец-то ее остановка.

Девушка мчалась по улице, пытаясь на бегу разглядеть время на наручных часах. Тоже подарок, ко дню рождения много всякой ерунды надарили. Уродство, а не часы. Ну, нет, конечно, совсем не уродство, ежели по совести. Вовсе даже наоборот. Красивые. Но разобрать по ним можно только именно что «который час». С минутами напряженка, особенно на скорости. А о секундах и говорить нечего. Что бы она еще раз надела эту пакость!

Она влетела в подъезд и вызвала лифт. Но тот, конечно, с концами залип где-то наверху. А на четвертом этаже она, прыгая через две ступеньки, вдруг услышала, что подлый лифт развис и потрюхал вниз. И кто-то сел в него, и поехал, и обогнал ее. З-зараза!

Девушка добежала до своей квартиры и затарахтела звонком. Минута… еще минута… Наконец, дверь открыли, и на площадку высунулась мама.

– Лера, ты встрепанная какая-то? – спросила она озадаченно.

– Опаздываю!

Она проскочила под маминой рукой, ринулась в свою комнату.

– Ты хоть поешь сначала…

– Потом!

Девчонка плюхнулась в кресло и врубила компьютер. Она успела. Даже хватило времени снять и зашвырнуть под кровать противные часы. В десять вечера сегодня в одной из ее любимых игр начинался геймерский турнир. Так… Логин.... Пароль…

Геймер с помпезным ником «Железный Паук» вошел в игру без одной минуты десять.

* * *
Геймерское сообщество гудело. Обсуждали и с привизгом пересылали друг-другу интернет-ссылку на видеоматериал с Московской выставки «IT-технологии XXI века». С завлекательным названием был видеоматериал – «Виртуальность становится реальной с геймерским шлемом Альфа1 компании Виртуреал». Откуда она вообще взялась, эта компания с претенциозным и многозначительным названием? Еще вчера слыхом никто не слыхивал, и вдруг такое.

– Расскажите подробнее, чем ваша разработка отличается от уже существующих аналогов, – допрашивал журналист экспонента стенда фирмы Виртуреал.

– Во-первых, материал, из которого изготовлены встроенные в шлем наглазные мониторы является уникальной разработкой нашей фирмы. Он позволяет добиться непревзойденного качества стереоизображения, – экспонент, маленький тощий очкарик, улыбался в камеру фальшивой неприятной улыбкой в американском стиле – во все сорок зубов. И держал в руках предмет геймерской мечты. – Попробуйте! Разрешение мониторов таково, что Вы не сможете отличить картину, созданную компьютером, от того, что видят ваши глаза в реальности. Во-вторых, наша модель содержит датчики, фиксирующие движения головы. Руководствуясь их сигналами, компьютер поворачивает транслируемое на мониторы изображение. И Вам кажется, что там, в игровом мире, Вы повернули голову и увидели то, что расположено справа или слева.

– Но такая система датчиков не новость, – демонстрировал подкованность журналист, – Ею оснащены чуть ли не все современные геймерские шлемы.

– Да, но, в отличие от аналогов, наш шлем абсолютно не «тормозит», и Вы не заметите ни малейшего отставания видимого изображения даже при резком повороте головы. Как мы этого достигли? Это тоже наше ноу-хау. И наконец…

Зубов у экспонента, кажется, еще прибавилось. Не человек, а акула какая-то.

– И, наконец, главное. Датчики фиксации положения головы, это действительно не новость. Но в нашем шлеме есть еще одна система датчиков, снимающая сигналы непосредственно с мозга. Я не смогу Вам объяснить, как это делается – я всего лишь менеджер. Но если Вы оденете шлем и попытаетесь пойти вперед, изображение на наглазных мониторах шлема будет наплывать на Вас, как будто Вы действительно идете. В игровом бою Вы будете распоряжаться Вашим оружием исключительно посредством волевого усилия. Вы будете видеть, как поднимается ваша рука с пистолетом, как Вы прицеливаетесь и стреляете. Небольшая тренировка – и Вы забудете, что мир, который Вы видите, нереален. Это практически полное погружение.

– Однако, ваше устройство довольно дорого.

– Помилуйте, мы и так продаем его себе в убыток. Да, уверяю Вас, это действительно так. У нас агрессивная политика завоевания рынка. Впрочем, мы уверены, что, благодаря работе наших специалистов уже через полгода себестоимость продукта резко упадет. Тогда мы сможем и компенсировать наши финансовые потери, и снизить цену.

– Вы говорили о практически полном погружении. Значит, чего-то все-таки не хватает? – тонко улыбнулся журналист.

– Конечно! Наши клиенты хотят ощущать вкус виртуальных напитков, запахи. Многие из наших клиентов… – экспонент вдруг поежился и на минутку потерял свою искусственную улыбку. Даже вдруг стал более или менее похожим на человека.

– Многие из наших клиентов искренне хотят ощущать боль при попадании вражеских пуль. Надеюсь, эту опцию наши специалисты сделают отключаемой, – хихикнул хозяин мечты. А потом, вспомнив видимо, что он на работе, опять фальшиво улыбнулся и радостно выкрикнул в камеру

– Мы движемся вперед! Оставайтесь с нами, и виртуальный мир станет для вас настоящей реальностью!

* * *
Видеоматериал произвел эффект разорвавшейся бомбы.

Хочу-у-у!

Где взять?!

Как раздобыть деньги?!

Лера была одной из первых, кто получил вожделенный шлем, хотя и не происходила из богатенькой семьи и даже не подрабатывала. Она и без того с трудом делила время между учебой, игрой и, скажем так, некими прочими интересами. Просто родственники вскладчину подарили предмет мечтаний в очень кстати подвернувшийся день ее рождения.

Ну, по первости, все оказалось не так легко и складно. Не одобрявшие ее увлечения родичи сначала хотели подарить какую-нибудь золотую висюлю. Ха! Она им кто, геймер или новогодняя елка?

Откровенно говоря, Лера прибегла к грязному шантажу. Она демонстративно подошла к маминому старинному трельяжу, задумчиво обозрела себя в зеркалах со всех сторон и во всеуслышание объявила, что, пожалуй, знает, где раздобыть необходимые деньги. А потом мило поинтересовалась, нельзя ли ей будет изредка попользоваться маминым набором для вечернего макияжа?.. После чего проблема решилась сама собой.

Но, как оказалось, Лера напрасно пугала родителей. В день рождения она получила шлем в подарок от одного из своих приятелей. Что ж, ребята вроде Славика вполне могут позволить себе такие траты.

Ну и зачем ей второй шлем? Голов-то сколько?

Лера взяла ненужный ей шлем, чувствуя себя каким-то двуглавым орлом с обратной стороны монетки. Но не обижать же хорошего внимательного мальчика? Он старался. А если начнет борзеть после дорогого подарка, не жалко будет вернуть.

* * *
Итак, Лера обрела вожделенный шлем. Аж две штуки. И с наслаждением надев одно из этих новоприобретений на голову, приступила к приятной процедуре регистрации в игре.

С ником вопросов не было. Все товарищи по родному гейм-клубу знали ее как Железного Паука. И этот ник кочевал из игры в игру.

Странное имя?

А что в нем не так, дорогой читатель? Яркое, эффектное. Очень подходящее крутому геймерскому волку.

Ах, не женское?

Ну так и аватары Лера всегда носила мужские. И пол свой не афишировала. Совершенно ей было неинтересно отвлекаться от игрового процесса на ненужную лирику. Она не видела никакого смысла в лирике, которую нельзя было бы довести до… логического, так сказать, завершения. Даже шлем в его теперешней модификации такой возможности не предоставлял, не говоря уж о более старых играх с монитором. А виртуальным сексом Лера не увлекалась, громогласно возглашая, что мальчиков предпочитает «а-натурель».

Так что ник она ввела в программу не задумываясь. А теперь ей предстояло изготовление аватара.

Изготовление аватара… О! Это здесь само по себе тянуло на игру. Можно было его собрать из стандартных элементов, как фоторобот. А можно преобразовать собственную трехмерную фотографию, которую программа делала из снимков на вебкамеру компьютера, сделанных в нескольких ракурсах.

К-красота!

Лера выбрала второй вариант и ухахатывалась, наблюдая, как ее фигура поэтапно преобразуется в белобрысого наикрутейшего амбала. Аватар получался на славу, в полном соответствии с канонами клубной моды. Косая сажень, квадратная челюсть, мускулатура гималайского профиля и прочие аксессуары, соответствующие требованиям стиля. Именно так здесь и «носят». А волосы Лера не тронула, оставила свои – ее беленькие кудряшки смотрелись на этом громиле пикантно и несколько комично. Диссонансно смотрелись. Короче, Лере понравилось.

А еще разработчиками была любезно предоставлена подпрограммка, позволившая преобразовать ее женский голос во вполне себе достоверный и, пожалуй, даже красивый «героический» баритон.

Что, впрочем, не добавило ей музыкальности.

В реале Лера обладала красивым голосом, глубоким и сильным. Можно даже сказать, мощным… не по комплекции. Но, увы, она была начисто лишена музыкального слуха. Что поделаешь, никому в этом мире не дано все. Нет в этом мире совершенства.

* * *
Игра была построена по принципу старого классического шутера типа Doom. Никакой сложной миссией игрока не обременяли. Стреляй во все, что шевелится. Броди, собирай бонусы, в качестве которых в игре пребывали смешные фиговины под названием «артефакты» и не попадай при этом в многочисленные и непременно смертельные ловушки. Каждый из артефактов обладал в игре какими-нибудь полезными свойствами и стоил по игровым масштабам весьма неплохо.

Вот, собственно, и все.

Собранную добычу продавали в постоялом дворе, гостеприимно распахнутые ворота которого находились прямо напротив респауна… ну, в смысле того места, где и появляется в игре порядочный геймерский аватар. Отмечен был этот самый респаун красивой такой фигуристой каменюкой – смотрелось эстетичненько. А постоялый двор был известен всем геймерам под с развеселым названием «У монстра». Заправлял там индивид по имени Борода. Этого персонажа игры разработчики нарисовали похоже спьяну – толстый, с коротенькими кривыми ножками, круглыми глазами навыкате и мохнатой окладистой бородищей, заставлявшей вспомнить то ли Бармалея, то ли Карабаса-Барабаса, кто из них там был бородатый черт его упомнит? Зрелище дополнялось непропорционально длинными гибкими руками с изящными музыкальными пальцами – полезная штука для бармена, ага?

Новички появлялись у респауна голенькими, как в фильме про Терминатора. Борода выдавал им одежку и необходимый минимум снаряжения. В кредит.

Даже виртуальная выпивка у кабатчика была – покупая что подороже, геймеры выпендривались друг перед другом крутостью и удачей. Травили байки, делились информацией, трудно отличимой от этих самых баек. Незаменимый, в общем, был кабак. Центр вселенной.

Собрав много артефактов можно было купить стрелячку покруче, хороший бронекостюм и много еще чего полезного в хозяйстве. Ну а с этой экипировкой сходить в более крутые отдаленные локации и собрать еще больше артефактов. Такой вот немудрящий конвейер.

И еще шлялись по кабаку здоровенные мальчики, почему-то прячущие лица под масками. Их задачей было оперативно пресекать любые безобразия в зародыше. Хулиганить – это за дверь. Хотя… какое там, хулиганить. Была история. Кабатчик как-то лишил пару злостных дебоширов права продавать в кабаке трофеи аж на целый месяц. И приходилось им все это время перепродавать артефакты собственным товарищам. Задешево. Да и еще и спину при этом старательно беречь, а то пристрелят и бесплатно возьмут.

Примитивно? Можно сказать и так. Но, тем не менее, игра затягивала. Ошеломляла ощущением реальности происходящего. И дело было не только в шлеме. Еще пара игр, написанных под шлем, «не пошли», начисто потерявшись на фоне этого шутера. Возможно, дело было в антуражах? Выписаны они были ярко, сочно, с тщательнейшей проработкой мельчайших деталей. Ну просто как настоящие! Куча разнообразных локаций, связанных между собой переходами, которых еще ох как надо было поискать. Вот хмурое, дождливое редколесье средней полосы с разбросанными там и сям развалинами техногенной природы. Геймеры прозвали эту локацию «Чернобыльской» из-за навязчивых ассоциаций со знаменитой игрой. А совсем рядом… это если, конечно, дорогу знать… так вот, совсем рядом наличествовал «Парк юрского периода». В тропическом лесу из перекошенных и перекрученных древовидных папоротников (а что вы хотите – мутации) бегали разнообразные динозавры, саблезубые тигры, мамонты и всякие прочие диплодоки. Некоторые из них были почти неотличимы от нарисованных в книжках, а некоторые совсем жутики. Тоже, видимо, какие-то доисторические мутанты. Динозавровые. А еще дальше наблюдалось уже что-то откровенно фэнтезийное. Там тоже иногда попадались развалины. Чего-то дюже готического – стиль обязывает.

Короче, разработчики игры полностью поставили на зрелищность в ущерб сюжету. Хотели, видимо, максимально обыграть преимущества шлема. Что ж, у них это получилось.

Да. Логикой своей игра отчетливо напоминала знаменитый Сталкер. Насквозь смертельные аномалии, порождающие ценные артефакты. Даже аналог выбросов был.

Что такое Выброс? Ты не играл в Сталкер, дорогой читатель?! Бедняга, ты много потерял в жизни. А насчет Выброса …как бы тебе объяснить… в общем, Выброс – это страшно. Когда он наступает, все с максимальной оперативностью прячутся по бункерам, чтобы вокруг было железобетонно и очень-очень герметично. Или, на худой конец, по норам и пещерам… но это, что называется, без гарантии. Прячутся, сидят там на ходящем ходуном полу и поминают тех, кто не успел добежать.

Что с теми, которые не успели? Ясное дело, что. Или мертвы, или вообще превратились в зомби. Ну, что такое зомби, ты, надеюсь, знаешь, мой друг?

А потом Выброс заканчивается, и настроение меняется кардинально. Артефактов-то завелось сколько, артефактов! Надо успеть первым, ага?

Ну так здесь примерно то же самое. Жанр игры диктует неизбежные и насквозь однозначные реалии. Только выброс тут отображается в виде наползающего разноцветного и, ясное дело, очень ядовитого и радиоактивного тумана. А как без него, без Выброса? Надо же периодически переставлять местами аномалии, заводить новые. Иначе станет скучно. И артефакты тоже нужны новые, а то кончатся еще ненароком. Их тут энтузиасты собирают, как нанятые.

Правда, без миссии геймерам жилось как-то… странно. За неимением других вариантов геймеры пытались приставать к кабатчику.

– Миссиями не торгую, – твердо ответствовал тот. – Снарягу – пожалуйста. Выпивку – сколько угодно. А миссий в продаже, извините, нету.

Некоторые упорные индивиды пытались допросить кабатчика по поводу Чернобыльской АЭС. Слова «Чернобыль» кабатчик не знал. Термина АЭС не понимал. От вопроса, откуда взялась Зона, он отмахивался. Когда, мол, родился, Зона уже была насквозь и поперек. Так что вопрос не к нему.

Впрочем, один из мальчиков в маске неожиданно взялся просветить бестолковый и неграмотный геймерский народ. Но, к полному обалдению публики, начал пересказывать нечто похожее на мифы о сотворении мира, адаптированные к реалиям Зоны. Фигурировала в них великая птица Кукурака, снесшая Мировое Яйцо, и не менее великий Кукуруша, который его разбил. И содержимое яйца расплескалось, а из разлетевшихся в стороны брызг родились все локации Зоны в их неподвластном уму божественно разнообразном единении. Геймеры разочарованно взвыли и шуганули от себя самозваного проповедника.

Любознательная Лера не согласилась с коллективом, ухватила рассказчика за рукав и потребовала продолжения. Очень ей стало любопытно, есть ли в здешнем пантеоне духи аномалий. Но тут, увы, бедолагу турнул хозяин. Делом, мол, надо заниматься, а не байки с клиентами травить. Байки в меню не значатся и в ассортимент продаж не входят.

На том и закончились попытки доискаться до понимания природы мироздания и постичь смысл жизни.

* * *
Лера шла, ведя ладонью по слегка упружащей невидимой поверхности. А с той стороны, точно так же скользя ладонью, шло ее отраженье. В бесчисленных идеально прозрачных невидимых зеркалах ее отраженье множилось, переотражалось, дробилось. Голубоватые, как будто ледяные скалы самых причудливых форм тоже переотражались в зеркалах. И с каждым шагом окружающий мир неузнаваемо преображался. Скалы появлялись и исчезали. То, что в зеркалах только что казалось сплошными ледяными торосами, вдруг оказывалось одной единственной полупрозрачной торчалкой. А через пару шагов снова превращалось в бесконечные мерцающие ущепистые ряды голубых сталактитов. Какой-то сумасшедший калейдоскоп.

И среди всей этой красоты бродила чертова уйма Лер. Точнее, Железных Пауков. Отражалась в этих зеркальных плоскостях, разумеется, не сама Лера, а ее аватар – блондинистый громила со смешными кудряшками. Но Лера уже привыкла к этому облику и ей искренне казалось, что в зеркалах она видит себя.

Возможно, они действительно были ледяными, эти скалы. Кто их знает. Лера в свое время пыталась их ощупать на предмет определения материала. Но ее здешнее «нарисованное» тело температуры не ощущало. Гладкие, что еще про эти синие каменюки скажешь.

А вот разбить их очень даже было можно. Но не нужно. После этого дела сталактиты мгновенно расшиперивались ежиком острых прозрачных шипов и сильно резали обидчика. Здешняя реальность вообще была чувствительна к грубому обращению. Если медленно идти, можно было пройти зеркало насквозь, преодолев небольшое упругое сопротивление. А вот если пробежать сквозь него – нехило порежешься, и плакало твое здоровье горючими слезами, второй раз уже не побежишь. Если кинуть в зеркало нож, то оно разобьется, и навстречу неосмотрительному придурку полетит струя острых как бритва осколков. А если, не к ночи будь сказано, начать стрелять… Ох! Разбитое зеркало брызнет во все стороны струями блестящего стекла, эти струи попав в соседние зеркала разобьют и их, и они тоже разлетаться тучами режущих осколков. И так далее. Короче, безопаснее взорвать гранату, запершись в чулане.

Здесь, в Зеркальных Пещерах, не было предусмотрено никаких неприятностей – только те, что сам себе создашь бестолковым поведеньем. Кроме одной – заблудиться с концами. И бродить себе в переливающимся синеватым светом переменчивом безобразии, пока не устанешь и не заснешь. Или тебя не выдернут из игры уставшие ждать близкие. Оба варианта, как уже было сказано, приравнивались к смерти, а значит к потере всей добычи и снаряжения.

Лера шла вдоль зеркала, отсчитывая шаги. Через семнадцать шагов будет приметная такая трехрогая завитушка. Ну, по крайней мере, вчера она тут была. Заприметив по ней местоположение, можно начать экспериментировать.

О! А это у нас что?

Лера резко повернула голову, и ее отражение опередило это движение на долю секунды. Здесь так бывает. А что касается фигуры, привлекшей ее вниманье, так опасности она не представляла. Топала навстречу, проходя насквозь свежие обломки стекла и обходя уже несуществующие препятствия. Ее собственное вчерашнее отражение. Так здесь тоже бывает.

Зачем Лера сюда приперлась? За артефактами, естественно. Артефакты здесь водились дорогие: Зеркальца и Ксероксы. Хотела бы Лера знать, почему за них так хорошо платили в кабаке. Зачем нужен, к примеру, Антиграв – ежику ясно. Ну, по крайней мере ежику, которому хоть раз в жизни приходилось таскать тяжести. Зачем нужна Льдинка или Батарейка – тоже не вопрос. У вас холодильник есть?.. а электроэнергия вам нужна хотя бы для освещения в кабаке?.. Ну вот и не спрашивайте глупости.

А вот Ксерокс… Если сильно сжать в кулаке голубоватое полупрозрачное яйцо, рядом появится твоя копия. И будет она повторять твои движения, синхронно с тобой размахивать автоматом и прочими стрелячками. Может в бою сбить с толку противника? Так-то оно так. Но, сами понимаете, ваши движения осмысленны только в конкретной точке пространства. А вот если вас переместить на несколько метров, то окажется, что смотрите вы мимо противников и целитесь в никуда. По твердому убеждению Леры, такая копия могла обмануть разве что зомби или самое тупое звериное тупье. Правда, некоторые утверждали, что при соблюдении неких условий и наличии неких артефактов твоя копия начинала жить совершенно самостоятельной и не зависящей от оригинала жизнью… Кому это надо?.. Спроси, чего полегче. При соблюдении каких условий и каких артефактов?.. отсылаю к тому же ответу. Кто ж тебе это расскажет, чудак-человек?

А Зеркальце, неправильной формы пластинка, действительно отлично отражала. И отражение предугадывало движения смотрящего. Лера сама некоторое время развлекалась с этими Зеркальцами. Весело было, что отражение корчит ей рожи, а вовсе не наоборот. Игрушка забавная, но ее дороговизна была явно несообразной.

А вот и наша рогатая штуковина! Лера отвлеклась от размышлений о странностях ценообразования и огляделась. Серая каменная стена, ограничивающая пещеру, не мерцала и ничего не отражала, а потому прямо-таки радовала глаз. И в ней наличествовала очень занимательная расщелина. А протиснувшись через нее (приятно хоть немного отдохнуть от зеркальной бесконечности) тут же чуть ли не нос к носу столкнулась с хорошими друзьями – Кровавой рукой и Белым Волком.

Мордочки у них сразу стали азартными и ручки потянулись к автоматам. Ну да, все знают, что стрелять здесь нельзя. Но некоторые идиоты почему-то думают, что именно им повезет. Кажется, ребята уже предвкушали, как расскажут в кабаке, что пристрелили и грабанули Железного Паука. Бестолочи.

Лера пошла им навстречу, скользнула невидящим взглядом и удалилась, обойдя несуществующую, наспех придуманную каменюку. Я – не я. Я – вчерашнее отражение. Номер прокатил, и придурки разочарованно отвернулись. А Лера, обойдя гряду переплетающихся ледяных шипов, наткнулась на Скорпиона. Не локация, а проспект какой-то!

Лера перебегала взглядом по многочисленным отражениям, пытаясь определить, который из них настоящий. Их взгляд тоже бегал, искал ее. Встретились глазами одновременно.

– Эх, Паук, – сказал Скорпион с досадой, – вечно ты мне попадаешься, когда пострелять нельзя. Убить тебя, заразу, хочется – руки чешутся.

– Я тебя тоже люблю, родной, – хихикнула Лера, – в смысле, убивать люблю. Сколько раз я тебя уже пристукнул, а?.. со счета сбился.

Она сделала несколько шагов навстречу и сторону, пытаясь по движению своих отражений определить границы зеркальных плоскостей. Ей повезло – два идущих навстречу отражения вдруг исказились и порезались. Здесь, определенно, есть просвет.

– Эй, Паук, ты что затеял? – занервничал Скорпион, – Стрелять здесь нельзя! Совсем с ума сошел?

– Не совсем, – успокоила его Лера. – Так, самую малость.

И кинула метательный нож в щель между зеркалами. Удовлетворенно хмыкнула и направилась к трупу приятеля на предмет мародерки.

Пока она дошла, труп уже растворился в воздухе, как и подобает добропорядочному убитому геймеру. А вот его добыча лежала, как на ладони. Неплохо. Два Зеркальца, один Ксерокс и… Антиграв? Антиграв-то он где взял? Они здесь не водятся. Впрочем, что это она. Ясное дело, по дороге сюда убил и грабанул кого-то, возвращавшегося к респауну из Сада Летающих Камней.

Лера собрала добычу и собралась было двинуться себе благонравно по своим делам. Но тут образовалась проблема. Кровавая Рука и Белый Волк уже были здесь, видимо, привлеченные шумом. И автоматы уже держали поднятыми.

Ч-черт!

Лера кинула нож в Руку прямо через зеркало и резко прыгнула в сторону, пытаясь увернуться от неизбежной мести этой противной стекляшки. Струя осколков резанула по боку. А плечом она впечаталась в сталактит, который тоже в долгу не остался. Индикатор здоровья на ее браслете замигал тревожным красным светом. Нарисовала себе могутные плечи, модница хренова. Ну вот и маневрируй теперь с ними в ограниченном пространстве, дура. Хуже, чем в узкой юбке бегать. Так, сейчас мы забежим за эту шипатую раскоряку и…

– Ах ты, гад! – заорал Белый Волк и полоснул из автомата. И добро бы по Лере. А то по одному из ее отражений в зеркале. Почти в упор в зеркало засандалил.

Мир взорвался.

Разлетелся в мелкие дребезги.

Осколки зеркал переотражались друг в друге, создавая дикую мешанину ломаных искорёженных образов. Лера еще успела увидеть, как Волка нашинковало в мелкую капусту.

Со свеклой.

А потом шквал стекла накрыл и ее.

И Лера осознала себя сидящей за своим домашним компьютером. Вот ведь пакость какая. Зря она сказала, что главная опасность в этой локации – заблудиться. Главная опасность здесь – дураки!

Она вгорячах хотела было зайти в игру снова, но на глаза очень вовремя попались часы.

Ско-олько? Она же в университет опаздывает!

Рубашка, джинсы, кроссовки… А сумка где?

Девушка выскочила из дома и помчалась к автобусной остановке.

* * *
Когда профессор Северцев со своей непутевой студенткой подошли к аудиторному корпусу университета, вылетевшая из дверей толпа ошалелых студентов едва не сшибла их с ног. Студенты помчались к окружавшей универ старинной ограде и начали развешивать на ее чугунных остриях конспекты, листы с чертежами и еще какие-то бумаги.

– Форму'лы – вопили они, исполняя перед оградой какой-то дикарский танец. – Расчеты! Муть голубая!

– Досрочники, – укоризненно сказал Лере профессор Северцев, – они не тратят время на дурацкие игры.

– Хулиганы, – лицемерно вздохнула Лера.

– И то сказать, – ядовито заметил Северцев, – действительно, хулиганят там, а Вы почему-то здесь. Как же так, такое безобразие, и без Вас?

– Ну это ж разве безобразие, Сергей Сергеевич…

– Вам виднее. Я не слишком большой специалист по безобразиям. В отличие от кое-кого из здесь присутствующих. Вот Вы, например, что бы учинили?

– О, я бы устроила торжественное аутодафе. Я зачитала бы смертный приговор нашим мучителям и истязателям. А потом мы бы их торжественно сожгли на площади под громкое пение этих… как их… псалмов, вот. То есть мы, конечно, псалмов не знаем, но придумали бы что-нибудь подходящее к случаю.

– М-да… Пожалуй, это даже хорошо, что большую часть времени Вы заняты компьютерными играми. Но почему эти мерзкие шутеры? Почему Вы не играете в ролевые игры? Были бы там какой-нибудь прелестной эльфийкой.

Студентка посмотрела на него с недоумением.

– Но я и здесь прелестная эльфийка, – сказала она. Девчонка не кокетничала и не выпендривалась. Просто констатировала факт.

– Я и здесь прелестная эльфийка. А тогда в чем для меня в такой игре смысл и удовольствие? Может быть, мне еще и поиграть в студентку университета?

– Было бы совсем неплохо, знаете ли, – ядовито ответил Северцев. – И, главное, вполне уместно. Вы непозволительно мало времени уделяете учебе

* * *
Последнее время по кабаку поползли невнятные слухи о какой-то жуткой «дуре» – полумифическом чудо-оружии, которое имеется в заначке не то у Бороды, не то у неких мастеров подпольных злачных дел – Игра, как и всякое хоть бы и виртуальное деловое предприятие, стремительно обрастала людьми, желающими погреть на нем руки. Как оная дура называется, так этим Борода не озабочивался, пушка и все. А пацаны окрестили ее между собой «базука»… почему?.. да хрен его знает. Сам Борода шептался о «дуре» только с особо доверенными геймерами, с остальными был нем, как пучеглазая рыба… нет, конечно, рыба любая неразговорчивая, но Борода-то пучеглазый, верно? Еще какой!

Кабак, однако, гудел. В зависимости от темперамента «гудков» и открытости их намерений «гудеж» был то шепотный, то демонстративно полноголосый и даже визгливый. Вот и сегодня парень по имени Бонд, аватар которого был один к одному срисован с киношного прототипа, черт его помнит по имени, излагался окружающей публике со всей возможной авторитетностью, изо всех сил показывая, что уж его-то сведения… да уж как ни будь. Уж!

– Самое главное, так это на кой хрен она кому-нибудь нужна? – риторически вопрошал Бонд окружающее пространство.

– Почему? – многоголосо удивлялось пространство.

– Стреляет Батарейками, – авторитетно пояснял Бонд. – Одна Батарейка – один заряд.

– Ну и что?

– Ох, блин! – Бонд со снисходительным веселием крутил головой. – Какая в Батарейке моща знаете? Одна Батарейка – один заряд. Один! После выстрела вокруг ни хрена целого. Вообще. Даже камешка завалящего не остается, одна пыль. Мелкая такая. Плавает.

– Вылетает такой фиолетовый шарик вроде как для пинг-понга, – вмешался Медведь, – очень яркий. И летит… что значит – куда? Куда надо, туда и летит. Летит, стало быть, он к цели и растет. Летит и растет. И превращается метров через сколько-то в здоровенный красный огненный шар – файерболы фэнтезийные отдыхают. И тут уж ка-ак жахнет....

– А как же сам стрелявший, если такое вокруг? – озадаченно спросил кто-то.

– Как, как, – фыркнул Бонд. – Какалкой кверху, мордой в землю, ручки на голову – и молись, чтобы тебя просто пронесло.

Вокруг стояла озадаченная тишина.

– Ну и что вам не понятно? – озлился Бонд. – Кому на хрен нужна такая хрень, после выстрела из которой никаких артефактов вокруг не остается? Вообще ни хрена не остается?

– Не скажи…– мечтательно простонал кто-то невидимый из глубины зала. – Они на тебя прут, все из себя несокрушимые супера, и все такое. А ты, муха, червяк, насекомое, ты – ррррраз – пыль, ошметки, дребезги!.. а ты – дддва – и ваших нет!.. а ты трррри!.. вокруг только озеро жидкой пыли колышется и – тишина.

– Хорошая вещь, – согласился Медведь, оглядывая публику с непонятной внимательностью.

– Ну, разве что, для таких кретинов, как ты, – с отвращением сказал Бонд мечтателю, почему-то напрочь игнорируя Медведя. – За дуру ты заплатил ого-го, а где добыча? Добыча, я спрашиваю, где? Где артефакты? А ведь ты еще должен к ней добывать Батарейки, это ты не забыл? Покупать будешь или так в Электрическом Ущелье и поселишься?

– Ну-у, – растерялся собеседник

– Если покупать, то на какие шиши? Добычи-то у тебя нет. А если сам, так Электрическое Ущелье – это тебе не курорт. Тебя там пришлепнет на сначала счет раз, а на счет два – еще раз пришлепнет. Так что растеряешь ты всю снарягу, а новую на что купишь?

Бонд победно оглядел притихший зал.

– Пара-тройка таких игр, и вообще в кабак заявишься голеньким новичком: в ячейке пусто, ни оружия, ни калымных запасов. – завершил он свою речь. – Ни одному разумному пацану в голову не придет обзаводиться таким бесполезным оружием.

– Ну, почему, – задумчиво протянула Лера. – Я бы не отказался.

– М-да, это я как-то забыл, что ты у нас псих. И что бы ты с этой дурой делал?

– Играл бы.

– Ну и как?

– Масса вариантов. Например, пошел бы в Зеркальные Пещеры и пожег бы все зеркала.

– Зачем?! – обалдела публика

– По зеркалам, как известно, стрелять нельзя. А это раздражает, возмущает и где-то даже шокирует. Как это может быть, чтобы куда-то нельзя было стрелять? Если нельзя, но очень хочется, то что? – вопросила коллектив Лера. Коллектив озадаченно молчал.

– А вот на такой случай и существует базука, – назидательно сказала Лера и мечтательно улыбнулась во всю ширь своей нарисованной квадратной морды.

– И сколько на это по-твоему, надо батареек?

– Думаю, штук пять-шесть.

– Ты бы потратил пять-шесть батареек на такую блажь?! Паук, ты окончательно сбрендил, – возмутился Бонд, – В общем, как я уже сказал, ни одному разумному пацану эта хрень на хрен не нужна. А псих у нас тут отнюдь не каждый второй. И даже не каждый десятый.

И он покосился на Медведя с каким-то странным злорадством.

* * *
Начальная локация, видимо, замысливалась разработчиками игры как самая безопасная. Вроде как учебная. Аномалий почти не было. Так, островки «Зыбучей земли», куда неосторожный кретин проваливался с головой, и еще кое-что по мелочи. Локация представляла собой горное ущелье, а в его центре – кабак и респаун во дворе, ограниченные символическим заборчиком. Этот заборчик устанавливал юрисдикцию кабака – территорию, где следует блюсти порядок. На заднем дворе кабака наличествовали какие-то хозяйственные строения. Туда геймеров категорически не пускали. Еще бы, эти строения явно представляли собой чистую декорацию.

А вокруг – милый хвойный лесочек и пара разрушенных до основания деревень. Ну, в начале игры они еще не были разрушенными. Жили в них какие-то страхолюдные монстры. Кстати, вполне себе вооруженные.

Но бойцами эти монстры оказались так себе, ниже среднего. Ну ладно не будем клеветать. Вполне приличными бойцами. Но орда пылающих энтузиазмом геймеров оказалась им не по силам. Тем более, что, будучи убитыми, геймеры снова входили в игру и рвались в бой. Так что монстры в конце концов закончились, а деревни геймеры раскатали по бревнышку в поисках чего-нибудь ценного. Разработчики, видимо, сами поняли бесперспективность этих монстрячьих деревень и восстанавливать их не стали. Так и остались развалины. А вооруженные страхолюдины с этих пор встречались исключительно в дальних локациях. И бойцами были первоклассными. Завалить такого было честью для любого геймера.

А еще мимо кабака походила заброшенная грунтовая дорога, которая в дождь очень натурально расползалась непролазной слякотью. И упиралась эта дорога с обоих концов в сплошные горные хребты. Леру она весьма занимала. Зачем-то ведь нарисована тут, правда? Но никакого прохода она открыть не сумела, а попытка просто подорвать здесь горку тоже не увенчалась успехом. Пришлось оставить дорогу до лучших времен. Авось, светлая идея нагрянет.

Ну так вот, замысливалась локация как относительно безопасная. Да только черта с два. Ничего из этих замыслов у разработчиков не вышло. Возвращение к кабаку было одной из тяжелейших частей любого похода.

Почему?

Да потому, что концентрация своего брата геймера здесь была запредельная. А геймер геймеру, конечно, друг и товарищ… но только прихлопнет и грабанет при первой же возможности со всем удовольствием.

А еще здесь ошивались странные мальчики. На первый взгляд, геймеры как геймеры. Но торчали они здесь практически постоянно, эту локацию похоже не покидали вообще никогда и специализировались исключительно на грабеже. У них, представьте себе, даже дисциплина наличествовала. Вот, например, в одной из таких групп за старшего был парень по имени Медведь, а два других по имени Кобра и Тарантул только выполняли его распоряжения. И никакой тебе самодеятельности. Боже упаси.

Было это непонятно. Нет, Лера и сама при случае могла охотно пришить и грабануть приятелей. Но бродить день за днем по одной и той же локации? Оно может быть и прибыльно,но скучно до озверения. Что за удовольствие от такой игры?

Однако, мальчики играли, оказывается, вовсе не на интерес. Точнее, на интерес, но специфический.

– Паук, не стреляй! – как-то раз крикнул Медведь, столкнувшись с Лерой на полянке в рощице вблизи кабака, – не стреляй, я тебя жду, разговор есть.

– Разговор? – удивилась Лера. И надо было бы его пристрелить, но природное любопытство взяло верх. Она уперлась спиной в огромное, в три охвата, замшелое дерево – теперь его помощники не смогут под этот разговорчик зайти сзади – и настроилась на беседу.

– Почему здесь? – поинтересовалась она. – Для разговоров существует кабак.

– Это не такой разговор. Ребята, встаньте на виду, вы мне клиента нервируете. Смотрите, он скоро это дерево спиной отполирует, – усмехнулся Медведь. Кобра и Тарантул послушно вышли и встали рядом, держа оружие за спиной. Лера тоже закинула автомат за спину.

– Смотри, Паук, вот это и есть базука. Нравится? – Медведь продемонстрировал шикарную футуристического вида дрымбу.

– Нравится, – честно согласилась Лера. Базука действительно была хороша. Рифленая труба с множеством непонятных изломчиков и вмятин расширялась раструбом, стреляющим, видимо, этими самыми плазменными шарами.

Она. Фантастическое оружие. Та самая базука. Лере хотелось иметь такую прелесть. А вот этот гад где-то добыл. Как? Неужели купил?

– А хочешь, продам? – вдруг предложил Медведь.

– Дешевле, чем в кабаке? С какой радости?

– Ну дешевле там, или не дешевле… но за тысячу баксов отдам.

– Зачем тебе здесь тысяча баксов? – обалдела Лера

– Ну зачем же здесь, – Медведь улыбнулся снисходительно. – Переведешь мне деньги там, в реале. А базуку получишь здесь. Ну что ты на меня вытаращился? Раз у тебя есть шлем, то, скорее всего, ты мальчик не бедный. Найдешь уж как-нибудь тысячу баксов.

– Ах вот оно что… Вы, стало быть, коммерсанты. А если я в кабаке расскажу о нашем разговорчике? – поинтересовалась Лера. – Геймеры таких не любят.

– Какая у нас морда брезгливая стала, – фыркнул Медведь. – Валяй, рассказывай – нам реклама нужна. А на вашу любовь я… сам понимаешь. Мне от вас деньги нужны, а не любовь. Не корчь такие рожи, сделай одолжение. Лучше подумай. В общем так. Я сейчас уйду, а ребята меня прикроют. А потом уйдут они. Все ценное у меня, так что если убьешь их, разживешься парой автоматов. Ухохотаться, какая добыча. А на продажу у нас есть много чего интересного и кроме этой дуры. В общем, до встречи!

* * *
Они сидели за столиком у окна и пили кофе. Что хорошо у Владика в комнате, так это здоровенные настенные часы. Они прямо-таки лезли в глаза, так что Лера не рисковала заболтаться и опоздать. И было это очень кстати, поскольку тема разговора получилась занимательной.

– Ты не любишь геймеров? Я этого не заметила, – удивилась Лера, – мне показалось, что вовсе даже наоборот…

Она демонстративно перевела взгляд на смятую постель. И снова взглянула на собеседника.

– Ну чего ты не догоняешь, Владик? Смотришь на меня с такой тягостной озадаченностью…

– Ты прикалываешься, – твердо сказал Владик после продолжительного молчания. – Таких геймеров не бывает.

– А какие бывают?

– Не такие.

– Лаконичность есть несомненное достоинство речи, – хмыкнула Лера, – но, все же, хотелось бы получить развернутое пояснение. Укажи критерии, с помощью которых ты определяешь геймеров визуально. И, как я поняла, безошибочно, не так ли?

– Не умничай, – поморщился Владик, – когда ты начинаешь так излагать, мне сразу на ум приходит один задрот, с которым я все время на форумах… э-э… сталкиваюсь. А это, видишь ли, не та ассоциация, которая подходит для сегодняшнего вечера.

– И кого же я тебе напоминаю?

– Гад! – оживился Владик. Жажда выговориться было явно сильнее желания сберечь романтическую атмосферу. Тем более и так уже подпорченную. – Сволочь ядовитая! Что ни скажешь, вывернет наизнанку и обсмеёт, зараза. Но ты не думай, – спохватился он, – ему от меня тоже достается – будь здоров!

– А под каким ником ты знаешь этого нехорошего человека? – вкрадчиво поинтересовалась Лера. У нее появились по этому вопросу некоторые соображения.

– Железный Паук.

Лера расхохоталась. Громко. Взахлеб.

Владик смотрел на нее в полной оторопелости и вдруг сморщился, как лимон во рту раздавивши.

– Скажи мне, что я ошибаюсь, – попросил он. – Пожалуйста.

– А ты кто? – с трудом выговорила Лера сквозь смех, отмахнувшись от его нелепой просьбы.

– Ну…

– Да говори уж, кончай манерничать!

– Я – Убийца задротов.

Вот это встреча! Лера сползла с кресла и повалилась на ковер в приступе неудержимого хохота с тихим визгом, стуча по полу всеми четырьмя конечностями.

– Так не бывает… это анекдот какой-то дурацкий… – удрученно проговорил Владик. – Кончай ржать, душевно тебя прошу!

– Это что ж выходит?! Когда ты на вчера на форуме обещал меня и так, и сяк, и наперекосяк… я-то думала, что это – фигура речи. А смотри-ка – правда!

И Лера снова зашлась от смеха.

– Ну да… я свое обещание выполнил, – смущенно проговорил немного оправившийся от потрясения Владик. – А вот ты, тогда… Помнишь, что ты написала после моих слов? Признаешь, что ты была не права?

– Не права. Ты прекрасно знаешь, как это делается, – согласилась Лера, – Ой! Уже девять? Я же в поход опаздываю! Что значит, какой? Геймерский, радость моя, геймерский. За хабаром. Я должна к десяти быть дома!

Глава 2. Клаустрофобия – двигатель прогресса.

После первой эйфории начало проступать некоторое раздраженье. Недоработок и непоняток в игре была масса. Ну, хорошо… Нет миссии, так нет. В конце концов, такие шутеры тоже сущ Клаустрофобия – двигатель прогресса ествуют. Ладно, пусть. А с записью как?

Панели управления геймерам представлено не было. А могли бы подвесить что-нибудь полупрозрачное перед глазами. Как в фильме про терминатора. Но ничего такого разработчики сделать не сподобились. Среди геймерской снаряги имелся браслет. Был в нем дозиметр – а как же, радиация, радиация везде и всюду, на то и Зона. Были часы, индикатор здоровья, идентификационное окошко с мордой своего аватара, компас (работавший, кстати сказать, далеко не во всех локациях), встроенный фотоаппарат и кнопка выхода из игры. И все. Аскетично до безобразия.

Сколько у тебя патронов к какой стрелячке – изволь помнить сам. И сколько у тебя полезных в деле артефактов тоже – сам чай не склеротик.

Ну ладно, это, допустим, было сделано для максимальной реалистичности игры. Но запись? Кнопки «запись» для пользовательской записи на браслете не было. Контрольных точек для автоматической записи никто еще не нашел. А смерь в игре, между прочим, означала потерю не только добычи, но и всего снаряжения. И даже одежки. Топай потом голенький от респауна через кабак под ехидные комментарии публики – каждый норовит поприветствовать неудачника какой-нибудь пакостью. А играть потом придется с исходной точки. С самого начала.

Более того, нажатие кнопки выхода посреди игрового сеанса тоже приравнивалось к смерти и тоже означало потерю добычи и снаряжения. Хорошо хоть при этом одежда оставалась в неприкосновенности, на это разработчики расщедрились. Именно по наличию или отсутствию штанов кабацкий люд отличал убитых от добровольно вышедших из игры. И встречал по прибытии соответственно.

Но штаны штанами, а добычу и снарягу людям, естественно, было жалко. Так что перед выходом из игры приходилось топать к кабаку, прибирать до следующего ее сеанса снаряжение и те артефакты, которые не хочешь сейчас продавать…да-да, складывать в ячейку камеры хранения перед входом в кабак. Не какой-то непонятный, и насквозь романтичный дырявый ящик, а вполне цивильную, но прозаическую камеру хранения с кодовым замком. Ухохотаться, ага? Запоминай шифр, придешь в следующий раз и все заберешь. У кабатчика Бороды – порядок.

Но это еще не все издевательство. Геймеры, пытавшиеся организовать многодневные походы, столкнулись с вообще гнусной заморочкой. Вы представляете, заснувший человек с какой-то радости вылетал из игры. Что, как вы понимаете, приравнивалось к смерти… ну, и так далее. Это уже шло вразрез со всякой реалистичностью и было однозначным безобразием.

Геймеры начали бомбардировать сайт разработчика игры – некой, кстати сказать, никому не известной фирмы Мультиверсум – вопросами и претензиями. Там отвечали, что записи в игре действительно не предусмотрено, такова концепция. А со сном, это да, незадачка вышла. Изменение альфа-ритма у заснувшего человека сбивает с толку датчики шлема. Это, мол, не мы, это Виртуреал напорол.

Работаем, пытаемся обойти программными средствами. Сдали игру как только, так сразу. Вас спешили порадовать. Хотите – сидите и ждите, когда все вычистим и доведем до совершенства. Сами понимаете, сколько времени занимает отладка такой сложной компьютерной программы, да еще ее совместимости с принципиально новым железом.

Ах, невтерпеж? Ну, тогда, пользуйтесь этой вот пилотной версией.

Так что попытки добиться справедливости отправились к чертовой бабушке вслед за поисками смысла игры.

* * *
– Надо возвращаться, – сказал Вепрь и душераздирающе зевнул.

Лера поспешно отвернулась. Если и на нее от такого зрелища зевота нападет…

Возвращаться? Жалко-то как… Здесь, наверное, никто до них не был. Полтора суток ходу, это вам не шуточки. Они с Вепрем накачались всеми энергетиками, которые только удалось добыть, и рассчитывали на двое суток без сна. Когда Лера отправлялась в этот поход, она, картинно потупив глазки, объявила родителям, что погостит у подруги. Пусть теперь размышляют, перебирая ее мальчиков. А она с ноутбуком поехала на дачу.

А что кому Вепрь наговорил, это его проблемы.

– Паук, ты что, совсем спишь? – тряхнул за рукав Вепрь. – Возвращаться, говорю, надо. Не успеем.

–Да, – зевнула Лера.

Они развернулись, оглядев с тоской маячившие на горизонте молочно-белые горы. Такое впечатление, что не камень, а кость какая-то. Или соль?

– Как ты думаешь, если чертовы разработчики нарисовали эти горы, то до них можно как-то дойти? – тоскливо спросил Вепрь

– Хрен их знает. Может быть, они так издеваются.

Некоторое время они шли молча, пытаясь сконцентрировать рассеивающееся внимание. А то невнимательные, как известно, долго не живут.

* * *
Ты считаешь, что меня проблемы с математикой, дорогой читатель? Люди, которые шли полтора суток в один конец, за двое суток поход не закруглят? И не надо.

Реализовывалась очередная светлая идея неугомонной Леры. По дороге их встретят Флинт и Скорпион, вышедшие на сутки позже. Встретят, заберут вещи и пойдут в кабак. Сутки туда, сутки обратно. А Лера и Вепрь завалятся спать. Сначала на землю, а потом, по домам – мордой в клавиатуру. Добычу поделят на четверых, об этом строго уговорились в кабаке. А слово, данное в кабаке – закон. Геймеры сами установили это правило, кабатчику Бороде оно было фиолетово. Но люди не могут жить совсем без законов. Как-то это у них не получается.

* * *
Шли. А полупустыня тянулась и тянулась, и монотонность окружающего пейзажа навевала сон. Серый щебень с редкими вкраплениями таких же серых сухого вида кустов с колючими листьями. Их обходили стороной: по дороге туда один из этих кустиков шустро нагнулся и попытался сцапать Леру. Она не ждала такой подлости от растения – отпрыгнула, просто среагировав на движение. Как муха.

Надо было взять с собой огнемет, но кто ж знал. А теперь расстреливай кусты из автомата, если делать нечего!

А больше стрелять было не в кого.

– Странно, – задумчиво сказал Вепрь, – когда мы шли туда, здесь просто кипела жизнь. Я уж боялся, что патронов на обратную дорогу не хватит. А теперь как будто вымерло все.

– Сам удивляюсь. Но вот какой из этого следует вывод?

– Не знаю. Нехорошее что-то все в голову лезет. Жми на конечности.

А в скучном пейзаже случилось некоторое разнообразие. Узкий извилистый каньон тянулся примерно параллельно их пути и в этом месте подходил совсем близко. Значит, они все-таки немного отклонились от своего маршрута, утром до этой детали пейзажа было вполне приличное расстояние. Это неправильно: возвращаться лучше по своим следам. А каньон оказался красивым. Песочно-желтые и угольно-черные породы, выходя на поверхность, ложились ровными косыми полосами.

– Давай назовем его Каньоном Осы, – предложила Лера.

– Давай назовем, друг мой – первопроходец, – рассмеялся Вепрь. – Э, смотри-ка, расщелина.

Расщелина… В другое время Лера непременно туда бы сунулась, а сейчас нельзя. Она сама затеяла этот поход и должна дойти с добычей до места встречи.

Должна она, понимаете ли! Плохо работать в большой команде. Такое дурацкое чувство, что за всех отвечаешь.

– Надо за этой расщелиной присматривать, – озаботился Вепрь. – Вдруг в ней кто сидит. Только нападения сзади нам не доставало.

Но опасность, как оказалось, была с другой стороны. Они одновременно развернулись на тихий шелестящий звук. По серому щебню мчалась шипатая и рогатая многоножка. Живучая тварь, это на такую вот кусачую пакость они и извели большую часть боеприпасов. И изрядное количество здоровья, между прочим – индикаторы на их браслетах уныло светились оранжевым

Пусто здесь им, видите-ли было! Скучно! Ну вот и радуйтесь.

Гадина, между тем, целеустремленно пылила к каньону, нагло игнорируя присутствие геймеров. От двух синхронных автоматных очередей она взвыла вроде как даже с обидой и возмущением. Но почему-то не напала, шарахнулась в сторону. А вот мы тебя!

Тварь резко прыгнула вбок, оттолкнувшись от земли длинным сильным хвостом и увернулась от полетевшей в нее гранаты. И… что за черт?.. вспыхнула, только синеватый дымок вверх пошел. Аномалия?

Геймеры опасливо подошли к странному месту. Кинутый камешек поскакал, поднимая облачка пыли. И ничего с ним не сделалось. Второй в точности повторил его благостную судьбу. И третий. Еще какой-нибудь маркер приспособить к делу? Кроме камней и плотоядных кустов вокруг и нет-то ничего.

Подходить к кустикам близко было чревато. Поэтому геймеры затеялись кидать метательные ножи по ближайшему из растительных хищников, отсекать ветки и швыряться по аномалии. И вот тут и выяснилось, где собака зарыта. Свежие, только что отрезанные и еще живые ветки исправно сгорали. А полежавшие хотя бы несколько минут образовали посреди аномалии рыхлую кучу сушняка – как будто неумелые туристы решили развести костер.

– Нейтронная бомба! – объявила Лера, на которую напал стих давать названия их сегодняшним открытиям. Она отсекла ветку от соседнего куста (первый – жертва научного эксперимента над аномалией, давно сдох) и запулила ею в прямо в центр кучи. Ветка исправно вспыхнула и от нее занялся, постепенно разгораясь, веселенький костерчик. Лера жизнерадостно хихикнула.

– Ну и как такие аномалии искать? – сердито спросил Вепрь, – таскать с собой в качестве маркеров клетку с белыми мышками?

– А чем тебя кусты не устраивают?

– Они не везде есть. Вот там, например, их не…

Он развернулся и ахнул. Сзади быстро наползал широченный язык Тумана. Полосатый, как фотография планеты Юпитер, он двигался быстро и неотвратимо. Убежать от него или обойти не представлялось возможным.

Оставалась только эта самая расщелина. Говорят, в узкие щели Туман не заползает. Хотя… кто это проверял?

* * *
Спускаться было неудобно. Руки скользили по гладким стенкам, а для ног и вовсе не было опоры. Дело шло медленно, а Туман приближался. Когда они добрались до чертовой расщелины, он уже нависал над каньоном, похожий то ли на грозовую тучу, то ли на ядерный гриб. Они успели, заскочили в проем между двумя желто-черными валунами и ринулись вниз, спотыкаясь и скользя на осыпающемся щебне. Оба пару раз приложились башкой, отчего цвет индикаторов здоровья отчетливо покраснел. И, наконец, выбрались в просторную пещеру, где… ох… столько кусачего зверья сразу они и не видели. Зверье это в одной точке пространства было абсолютно несовместимо. Волк и ягненок отдыхают. Причем, кто волк, а кто ягненок – это бабушка надвое… высказала предположение. И сидело это зверье, вжавшись в стенку, насторожено друг на друга косилось, но не нападало.

– Садимся здесь, – постановила Лера, аккуратно усаживаясь рядышком со степной каракатицей – пожалуй, единственной зверюгой, знакомой им до этого похода. Но именно это знакомство как раз и не настраивало на благостный лад. Дрянь она редкостная, эта степная каракатица! Но сейчас пакостная зверюга даже не шевельнулась. Проигнорировала Леру начисто.

– Неудобно, но все хорошие места уже заняты, – продолжала трепаться Лера, пытаясь как-то пристроить спину к угловатой каменной стенке. – А и чудненько, что неудобно. Если камень в печенку пихается, глядишь, не заснем.

Вепрь уселся рядом.

– А звери? Это они из-за Тумана такие миролюбивые? – сказал он озадаченно.

– Ага. Я читал, что на Земле…в смысле, в реале на время стихийного бедствия… ну, скажем, пожара, в животном мире случается перемирие. И тут что-то вроде того.

– А-а. Образованные они, сволочи, эти разработчики.

Уселись, уткнулись спиной в шершавый камень.

– Хорошо сидим,– хихикнула вдруг Лера. Вытянула руку и щелкнула фотокамерой на геймерском браслете. Селфи со степной каракатицей, чуть ли не в обнимку. Круто. Зверюга дернулась от неожиданного звука и сердито фыркнула, но нападать не стала. А Вепрь поморщился, и негромко прокомментировал:

– Идиот.

И опять стало тихо. Пофыркивали и сопели животины. В сон начало клонить со страшной силой.

– Паук, давай разговаривать. Иначе заснем.

– В следующий раз я пойду в один конец на двое суток, – сердито сказала едва не задремавшая Лера, – Не за добычей, а так, для посмотреть.

– Допустим, ты дойдешь до белых гор. А дальше они, гады, еще что-нибудь нарисовали.

Они снова замолчали. Сверху, за каменным сводом пещеры что-то шелестело, скреблось, скрежетало. Как будто Туман был живым и царапался, пытаясь до них добраться. Зверье распласталось по полу, скуля и подвывая. Кажется, ему стало не сладко. Шелест Тумана пополам со звериным скулежом создавали неслабое шумовое сопровождение, но своей монотонностью оно действовало на усталых геймеров усыпляюще.

– Паук, не спи! – ткнул в бок Вепрь. Лера встряхнулась. Ей нужно дойти с добычей до места сбора. Ее ждут товарищи.

– Обязательно схожу в один конец, – опять завела Лера ту же шарманку. – Меня от этой жизни в ограниченном пространстве клаустрофобия одолела.

– Не такое уж оно маленькое, это пространство.

– Неважно. Все равно ограниченное. А добыча… зачем она мне нужна, если подумать? И так ячейка уже ломится от снаряги, хоть вторую арендуй.

– В этой камере хранения есть свое удобство, – задумчиво сказал Вепрь. – Когда погибаешь, теряешь только то, что имел при себе. А содержимое ячейки сохраняется. Зато и перед каждым походом выбираешь экипировку со всей придирчивостью и лишнего не берешь. Совсем, как взаправду.

– Ага, а уж Бороде-то сколько радости, – фыркнула Лера

– Это почему?

– А потому, что мы покупаем больше, чем нам реально нужно, – сонная Лера по-прежнему пребывала не в настроении. – Принесешь добычу, а у Бороды товару – глаза разбегаются. И тебе гранатомет ручной, и бензопила, и автоматов целая полка, и гранаты. Посмотришь-посмотришь, и начинаешь покупать все подряд, благо средства позволяют. А если не позволяют, значит надо их раздобыть, ага? Стимул, однако. Вот уж действительно, все как в реальной жизни. А вот представь, что все твои покупки пришлось бы постоянно таскать с собой?

– Хм, в таком свете я это все как-то не рассматривал.

– Сам прикинь, если бы у тебя дома не было бы платяного шкафа, и ты имел бы только одни штаны потому как больше на себя не наденешь. Да все одежные магазины бы разорились! Впрочем, – развеселилась вдруг Лера, – из жизни тогда исчезла бы такая радость, как шопинг!

– Шопинг, говоришь… Занятный ты парень, Паук, – хмыкнул Вепрь, – Кстати, давно хотел тебя спросить… Ты что, каким-то видом спорта занимаешься? Слишком ты гибкий для нормального пацана. И вообще пластика у тебя странная.

– Фигурным катаньем, – ляпнула Лера. – Точнее, танцами на льду.

– Да, там у вас все пластичные, – согласился Вепрь. – Танцами на льду, ну надо же… Говорю же, оригинальный ты парень. Интересно было бы взглянуть, как ты выглядишь в реале.

Направление беседы Лере не понравилось.

–Это еще зачем? – фыркнула она, старательно предавая интонациям грубоватые нотки. – Или ты в меня влюбился?

–Тьфу на тебя, пошляк, – обиделся Вепрь и наконец заткнулся. И в образовавшуюся паузу в разговоре снова вломились нервирующие звуки.

– Борода… Смешно, но ты говоришь о нем, как о живом человеке, – сказал Вепрь просто что бы не молчать.

– Что поделаешь, уж очень он реалистично себя ведет. Похоже, у наших родных разработчиков он любимый персонаж. Во всяком случае, они заботятся о его коммерции. Даже слишком.

А сверху слышался даже не скрежет, а отчетливый хруст ломающихся камней. Потолок пещеры в дальнем углу просел рывком на несколько сантиметров, но выдержал. Звери взвыли совсем уже душераздирающе.

– Хорошо, что мы напоролись на эту твою «нейтронную бомбу»,– поежился Вепрь. – Не валандались бы с ней, так застало бы нас это явление природы в чистом поле.

Он хотел сказать еще что-то, но не успел. Над головой загрохотало и чертов каменный свод все-таки треснул. И в образовавшуюся брешь вместе с сыплющимися вниз обломками и каменной крошкой заглянул язык Тумана. Он протискивался в узкую щель рывками, вроде как с отчетливым усилием. Зверье взвыло и шуганулось в стороны, давя друг на друга. Тварюга – панцирь на пяти членистых ножках, снабженный длинными зубастыми щупальцами – тоненько засвистела от страха и вцепилась в бок соседу, пытаясь прогнать с безопасного места. На нарушителя правопорядка тут же обрушились со всех сторон шипатые хвосты, длинные саблевидные когти и прочие средства воздания укоризны. Лера привстала и добавила из автомата.

– Чего лезешь, – возмущенно зашипел Вепрь

– Помогаю навести порядок в общежитии. Мы здесь свои, или почему?

Действительно, Лерин поступок вроде бы был одобрен окружающими. Степная каракатица, рядом с которой они сидели, даже слегка потеснилась, предлагая геймерам расположиться поудобнее. А Туман… он клубился пушистыми ватными хлопьями в узкой щели на потолке, вытягивал в стороны узкие полупрозрачные языки с целеустремленностью живого и очень агрессивного существа. А потом с каким-то хлюпающим болезненным звуком втянулся обратно. В общежитии опять стало относительно спокойно. Ближайшие соседи подвергнутой укоризне истеричной тварюги зачавкали и захрустели, решив между делом подкрепиться. После шелестящего подвывания Тумана эти звуки казались естественными и даже уютными.

– Почему эта зараза не может пролезать в длинные и узкие щели? Если Тумана мало, то что-то нарушается в его структуре? – пробормотала неисправимая Лера себе под нос. Вепрь сердито покосился, но удостоил ответом. Он категорически не одобрял ненормативную лексику, а ничего цензурного на ум, видимо, не приходило.

– Дать бы тебе по шее, естествоиспытатель, – сказал он после продолжительного раздумья.

– Валяй, – жизнерадостно разрешила Лера. – У меня здоровья как раз на одну затрещину. Вот и выбирайся дальше в одиночку.

Вепрь сердито фыркнул и замолчал.

А потолок опять начал трещать. От узкого пролома разбегались во все стороны извилистые трещины. Туман давил, крошил камень. Туман расширял себе проход. Еще минута, и очерченный трещинами кусок потолка ухнул вниз, раскатившись по полу каменной россыпью. А вслед за ним в пещеру хлынул Туман.

Хлынул?

Да нет, не очень. Тумана проникло неожиданно немного. Эдакая мохнатая полупрозрачная капля метра четыре в диаметре, внутри которой что-то клубилось, перетекало, закручивалось вязкими медленными вихрями. Противоположный конец пещеры, казавшийся самым безопасным из-за удаленности от входа, оказался теперь смертельной ловушкой. Пол там резко понижался, и Туман вместо того, чтобы расползтись по пещере полностью стек вниз. Вроде даже как с неохотой удовольствовался этой ограниченной территорией, или показалось? А попавшие под раздачу животины заверещали и задергались, намертво влипшие в полупрозрачное полосатое облако, как мухи в мед. И медленно осели на пол.

А Туман начал бледнеть, таять, распадаться на полупрозрачные колечки. Несколько минут, и от него не осталось и следа.

– Обошлось? – то ли спросил, то ли сказал Вепрь.

Но это он был неправ. Одна из безвинно пострадавших жертв Тумана – шипатая шестиногая раскоряка, поднималась с пола странными деревянными движениями, в которых отчетливо виделось что-то неестественное. Встала и растопырила огромные желтые глаза, слишком бессмысленные даже для животного. О как! Зомби звериное?

Не теряя времени даром, тварюга кинулась, растопырив зубатую пасть. Жрать! Не важно кого… главное много и сейчас. Немедленно. Срочно.

Звери заорали, и в их испуганном вое послышались почти человеческие интонации. Суеверный страх перед зомби понятен всему живому. А зомби-животина вгрызлась зубами в спину ближайшего из соседей и приступила к обеду, не заботясь о том, что они вообще-то здесь не одни. Пяток тварюг посмелее принялись охаживать зомби длинными шипатыми хвостами. Такие удары прикончили бы кого угодно. Но звериная зомбятина их, кажется, даже не замечала.

– Что ж они по корпусу-то лупят, твари безмозглые? – пробормотал Вепрь с досадой

– Ага. И ведь начнешь стрелять, заденешь кого… и нарвешься на межнациональный конфликт, – согласилась Лера. – Поберегись! – заорала она вдруг во всю мощь своей луженой глотки и засадила автоматную очередь в потолок.

Звук автоматной очереди был здесь всем понятен – тоже, кстати сказать, тема для размышления. Хвостатые воители отскочили в стороны, и геймеры методично всадили в голову зомби несколько очередей. Тварь, наконец, замерла.

Ну теперь-то, наконец, антракт? Отдохнуть можно?

– Первый раз видел, как получаются зомби. Хоть и из животного, но все-таки, – сказал Вепрь, усаживаясь на свое место у стенки. – Интересно, а с геймером такое может приключиться?

– Может.

– Откуда такая эксклюзивная информация? – Вепрь глянул скептически.

– Помнишь, один раз Туман образовался совсем недалеко от нашего родного кабака?

– Ага.

– Так я в него раз двадцать лез, благо бежать от респауна было недалеко, – объяснила Лера.

– Зачем?! – Вепрю даже спать расхотелось от изумления

– Из интересу. Точнее, в исследовательских целях. Студент я, или почему? Ну так вот, меня там все время убивало, но в конце концов эксперимент удался.

– И что? – поторопил Вепрь.

– По совести говоря, удовольствия получилось ноль. Полностью потерял управление и минут двадцать наблюдал за собственными бестолковыми блужданиями. А потом забрел в Зыбучую землю. Видел, что туда иду и ничего не мог сделать. Ладно. Как говориться, отрицательный результат в науке – тоже результат.

– Псих ты, а не студент, – постановил Вепрь.

– А ты, я смотрю, в психоаналитики записался, – фыркнула Лера, – всё изучаешь мою тонкую и многогранную натуру.

* * *
Туман уходил, а может, судя по просочившейся в пещеру капле, просто истаивал. Вой и скрежет над головой опять сменились царапающими и шелестящими звуками и, наконец, все стихло. Зверье заметно оживилось. Зубатые и когтистые твари, до того лежавшие пластом на полу, или сидевшие, вжавшись в стены пещеры, поднимались и распрямлялись. Стало неуютно.

Степная каракатица, их сосед по импровизированному Ноеву Ковчегу, уставилась на геймеров десятком круглых черных глаз и нетерпеливо рыкнула, разинув клыкастую пасть. Вепрь схватился было за автомат, но Лера перехватила его руку.

– Не нужно. Пошли, видишь – дорогу людям загораживаем.

– Спиной повернуться?!

– Не нападет, – засмеялось Лера. – Правила поведения соблюдают все, кроме зомби и геймеров.

Вепрь хмуро оглядел пещеру. Зверье выглядело не то чтобы агрессивным, но отчетливо раздраженным. И было его много. Очень. Да, и стрелять тут бесперспективно, и торчать дальше тоже не рекомендуется.

– Пошли, – неохотно согласился он. – Иди осторожно, если еще раз головой приложимся – пиши пропало. Здоровья почти не осталось.

Пробирались по узкой извилистой расщелине со всей возможной аккуратностью. И так же тщательно поднимались наверх по склону каньона.

– Кажется, мы уберегли то, что заменяет нам башку, от фатального соприкосновения с разными твердостями, – удовлетворенно объявила Лера, утверждаясь на ровной поверхности. – Ух ты, смотри!

По дну каньона тек Туман, густой и вязкий, состоящий из разноцветных колец и завихрений. Его поверхность мохнатилась протуберанцами, как солнечная корона. Сверху это, пожалуй, смотрелось красиво.

Это каньон их спас. Туман не удержался на крутом склоне и сполз вниз раньше, чем проломил свод их пещеры. То, что им досталось, это так, семечки. Вот если бы пещеру заполнила вся эта красота…

А по склону каньона вереницей выбирались животины и расходились, настороженно косясь друг на друга. Туман, между тем, явственно бледнел и рассеивался. Распадался на отдельные уже совсем прозрачные тающие ручейки.

– Минут через пятнадцать Туману крандец, – задумчиво сказала Лера, – это ж сколько там, на дне образовалось аномалий. И, соответственно, артефактиков, а?

– Спать тебе, стало быть, уже расхотелось? – неодобрительно поинтересовался Вепрь. – Здоровье у нас почти на нуле, по времени мы отстаем от графика часа на три, а ему уже в каньон хочется слазить! Кстати, с исчезновением Тумана и перемирию у местной фауны, думаю, придет конец. А боеприпасов у нас сколько? Вроде умный ты парень, Паук, а дурак. Пошли. Все равно всех артефактов не соберешь.

– Не соберешь, – неохотно согласилась Лера. Вепрь, как это ни печально, был кругом прав. Надо идти.

И перед ними опять монотонно потянулась серая полупустыня. Спать захотелось зверски. Эдак и аномалию влететь не долго. Они здесь новенькие и бодренькие – только что Туман прошел. А это что у нас за арт-объект? По дороге туда здесь ничего такого не наблюдалось.

Это оказался не арт-объект. Гора добела обглоданных костей чего-то шестиногого и крылатого. Не повезло зверюшке, под Туман угодила. И ведь кто-то уже успел слопать. Не-ет, здесь клевать носом или щелкать клювом определенно вредно для здоровья. А вон там, подальше – панцирь, разломанный и отполированный до блеска чьими-то зубам.

– Это ж какая силища нужна, что б так раскурочить? – подивилась Лера, разглядывая обломки панциря.

– Зомби. Прошел Туман – они и завелись.

– Ага…

Шли дальше. Скелеты представителей местной фауны быстро приелись и стали привычными деталями пейзажа, не нарушающими его однообразия.

– Откуда у них, у бестолочей, такая немереная силища? – вслух размышляла Лера. – Иногда ведь уже не мышцы, а кисель. Как в них может быть сила?

– Разработчики так захотели, вот тебе и весь ответ. Это игра, ты не забыл? На дорогу смотри, юный натуралист. Нейтронной бомбы на тебя нет.

А смотреть на дорогу действительно стоило. Вон они, эти самые зомби. Люди. Ну, бывшие люди, если вы такие уж формалисты. Сидят вокруг убитой Туманом животины – наверное, таких зверюг видят слоны в своих слоновьих ночных кошмарах – и жрут ее вроде как даже с ленцой. Это ж надо – сытые зомби! Им, безмозглым, повезло пойти именно по пути Тумана. Он наубивал столько зверья, что даже для зомби много.

Зомбаки оторвались от своего любимого занятия и уставились на геймеров бессмысленными глазами. Стало неуютно. Геймеры не чувствуют боли, но, когда тебя в клочья разрывает зомби… короче, это настолько противно, что пара ребят после такого приключения завязала с игрой.

Но сейчас никакого инцидента не случилось. Зомбаки глянули равнодушно и отвернулись. Гоняться за шустрыми геймерами, когда вокруг полно еды? Это слишком глупо даже для зомби.

– Странные они какие-то, – сказал Вепрь, когда они удалились от обожравшихся и ленивых зомби на достаточное расстояние.

– Ага. Ты заметил, они же выглядят новенькими, совсем свежими. А одежда изодрана так, как будто они зомби уже давно, несколько дней как минимум.

– Может, они одежку подрали еще при жизни?

– Как? Перли сквозь хищные кусты, не разбирая дороги? Кстати, ты видел, какая на них была одежка?

– Видел. Военная форма.

– Это на что разработчики намекают? Где-то там, в нескольких днях пути живут люди? Солдаты? А нам туда не пройти и не посмотреть.

Ну насмерть заела клаустрофобия!

* * *
– Где вас черти давят?! – возмущенно заорал Скорпион. – Мы вас уже пять часов ждем.

– Пять? – удивилась Лера. – Мы вроде бы только на три часа опаздывали.

– Мы с тобой ползли как две сонные черепахи, – разобъяснил рассудительный Вепрь.

– А-а… В общем, пробки на дорогах, – выдала Лера расхожую шутку. – Все. Пост сдал.

– Пост принял, – рассмеялся до неприличия бодрый Флинт. Еще бы, всего сутки на ногах.

А Лера счастливо улыбнулась и завалилась на серый щебень. Она отрубилась раньше, чем голова коснулась земли.

* * *
– Это черт знает, что такое! – бушевал папа. – Съездил я на нашу дачу. Подумал, может она мальчика туда повезла.

– Приличного мальчика на нашу дачу?! – ахнула мама

– Ну почему обязательно приличного? У нашей дочери разные мальчики.

– И что?

– И то! Обнаружил ее. Спала в обнимку.

– С мальчиком?!

– С ноутбуком! Разве нормальные девушки так себя ведут?

– Э, я, по-вашему, веду себя недостаточно неприлично? – встряла Лера. – Так в чем вопрос? Сколько мальчиков еще завести? Десятка вам хватит? – Лера картинно вздохнула и поскребла затылок. – Тяжко, конечно, придется… но надо – значит надо.

– Выпорю! – взревел папа

– Так ты сначала хоть объясни, за что. Спишь с мальчиком – плохо. Спишь без мальчика – тоже не слава богу. Где логика?

И Лера, воспользовавшись всеобщим зависанием, гордо покинула комнату.

Это ж надо придумать, выпорю, – размышляла Лера. – Неужели нельзя было что-нибудь поостроумнее сказать?

* * *
– Эй, Медведь, ку-ку, я тебя вижу. Вылезай, не прикидывайся елочкой, – закричала Лера, выходя на поляну.

Она шла, демонстративно засунув руки в карманы, и показывая тем самым абсолютное нежелание хвататься за оружие. Она прямо-таки излучала мирные намеренья.

Медведь отодвинул еловые лапы, вышел из своего укрытия и остановился перед ней. А появившиеся следом Кобра и Тарантул зашли сзади и встали с автоматами наперевес. Лера хмыкнула.

– Это что бы ты не учудил чего посреди серьезной беседы, – пояснил Медведь

– Что-то вы, ребятки, сегодня нервные какие-то.

– Сегодня мы с товаром. Так что, Паук, созрел? – усмехнулся Медведь, – хочешь, стало быть, мою «базуку». А как носом крутил, как выпендривался.

– Скажите, мальчики, «базуке» вашей,

Что я ночей не сплю, о ней мечтаю,

Что всех стреля-а-ачек она мощней и краше, – пропела Лера.

Она стояла руки в карманы, покачивалась с пятки на носок и ухмылялась во всю ширь своей нарисованной квадратной морды. Пела она вдохновенно, громко и невыносимо фальшиво.

– Клоун, – поморщился Медведь. – И нету у тебя ни слуха, ни голоса.

Это он погорячился – голос у Леры был. И еще какой! А вот со слухом, да, незадачка вышла.

– Фи! – объявила Лера, – Я клиент, и потому всегда прав.

– Может быть, ты и клиент… но морда у тебя что-то мерзкая, – покрутил головой Медведь, – Ребята, встаньте поближе и не расслабляйтесь. Так что, Паук, покупаешь?

– Возьму, – кивнула Лера, проигнорировав инсинуации в адрес своей морды, – Кстати, а что у тебя с Бондом приключилось? Уж очень он по поводу этой базуки выпендривался.

– Не сошлись в цене.

– Я так и понял. А что у тебя еще есть на продажу? Я же велел принести побольше. Может, я все оптом возьму.

– Велел он, мажор хренов, – поморщился Медведь. – Много чего есть. И из снаряги, и вот артефакты. Можешь их сам в кабаке продать и байку состряпать, как добывал и что преодолел. И у моих ребят тоже найдется, что предложить.

– Неплохо, – снисходительно сказала Лера, обозревая товар, – мне эти игрушки пригодиться.

– Ну, раз ты оптовый покупатель, я жмотничать не буду, – вальяжно объявил Медведь, – Триста сверху, и все твое. Берешь?

– Отчего же не взять? – улыбнулась Лера.

– Ты бы хоть поторговался сначала, – Медведь снисходительно крутнул головой. – Сразу видно, что деньги у тебя папашины. Вот усвою, что ты платежеспособный, и обдеру в следующий раз, как липку. Ладно, шучу – солидных клиентов надо ценить. Номер счета запомнишь?

– Не успею, – Лера достала из кармана гранату с выдернутой чекой.

– Бум! – объявила она, ухмыльнулась еще шире и разжала пальцы.

По уму эту гранату надо было взорвать в кармане, но чем она рисковала? Если бы они даже и успели выстрелить, граната все равно бы взорвалась, верно?

Всех четверых разнесло в клочья. Скорпион выбрался из ельника, где прятался в течении всего инцидента, собрал трофеи, и направился в кабак.

А о дальнейшем все было договорено заранее. Следом в кабак завалится вошедший через респаун Паук. Погибший, а потому совершенно «пустой». И будут они эти трофеи делить под одобрительное ржание публики. Вещи Паука Скорпион ему, разумеется, вернет, а остальное пополам. Кроме, конечно, «базуки». Она, вот ведь жалость какая, достанется Пауку. За креатив.

Будь его воля, Скорпион эту идею с гранатой заначил бы и провернул еще пару раз. С другими собеседниками. Но имея дело с Пауком о таком нельзя и мечтать. Парень он действительно креативный. И мышление у него насквозь нестандартное… что характерно. Но рисоваться обожает. Пижон он и выпендрожник. А трепло – так вообще распоследнее.

* * *
Базука… Лера прекрасно понимала, что ей не суждено долго обладать этой милой вещицей. Геймерская жизнь – штука кучерявая. Или она погибнет в каком-нибудь походе и потеряет базуку с прочим снаряжением. Или ее просто убьют приятели. Хотя бы из-за этой базуки – у многих при ее виде глазки разгораются. Будь она хоть тридцать три раза Железный Паук, в конце концов подловят и прихлопнут. Да, конечно, она потом костьми ляжет, чтобы вернуть игрушку. И вернет, наверное. Но опять же ненадолго. А в конце концов вещица потеряется. Какой-нибудь идиот влезет с нею в аномалию, или в какую-нибудь историю с местной фауной или флорой.

Так что Лера хотела извлечь из обладания базукой максимум удовольствия немедля. И хрен с ней, с пользой. Так что сегодня она двигалась по направлению к Зеркальным Пещерам, запасясь аж пятью Батарейками. Три дня она почти не вылезала из Электрического ущелья, но затарилась хорошо.

Безнаказанно расстрелять зеркала… Мечта идиота. Ну, по крайней мере, ее товарищи сочли эту затею верхом идиотизма. Разрядить пять батареек из-за такой блажи?! Паук окончательно сошел с ума.

Клевета.

Ни с чего она, Лера, не сходила. Она была такой всегда, и это состояние ума было ей внутренне присуще и абсолютно естественно. А кому не нравится, пусть отвернется и смотрит в другую сторону. Игра должна, прежде всего, доставлять удовольствие. А если кто не понимает, какая это радость – безнаказанно расстрелять зеркала… что ж, значит у него в жизни одной радостью меньше.

Пусть-ка теперь эти мерзкие стекляшки попробуют настрогать из нее мелкую стружку своими осколками. Ха! После выстрела из базуки от них только пепел останется.

Отсюда проход в Зеркальные Пещеры открывался нажатием на еле заметную выпуклость камня. Повинуясь Лериной руке, скалы исправно разъехались в стороны и в открывшемся проеме заискрились, переотражая друг в друге солнце, эти самые зеркала. Лера отошла на пару шагов, счастливо хихикнула и засандалила в проем из базуки.

Ослепительно яркий фиолетовый шарик полетел, раздуваясь и превращаясь в красно-фиолетовую волну. Он сминал, сжигал, испарял зеркала. Какие там осколки, только пепел вздымался в воздух густыми волнами и сыпался на пол, превращаясь в густую сероватую массу.

– А-а-а! – радостно завопила Лера и, забежав в образовавшуюся пустоту, выстрелила еще.

А если там кто-то артефакты собирает? Ну, значит, ему сегодня не повезло.

– Кто не спрятался – я не виноват! – орала Лера. – Бабах!

Да, для зеркал на сегодня определенно был назначен Армагеддон. Не насовсем, разумеется. Отрастут снова. Но сегодня, определенно, не их день. Нет, если честно, то осколков, конечно, не хватало – расшиперенных, хищных, звонко разлетающихся в разные стороны… но, в конце концов и хрен с ними, нельзя иметь все!

Бабах! Бабах! Бабах!

Лера, расстреляв все свои Батарейки, победно оглядела поле боя. Пещеры, оказывается, представляли собой один зал. Не такой уж и огромный. Это из-за постоянных блужданий по кругу он казался почти бесконечным. Был он теперь изрядно закопчённым, вместо сталактитов с потолка свисали какие-то коричневые сопли, а пол был покрыт сероватой текучей пылью. Сбоку торчала черт знает, почему уцелевшая серая скала с расщелиной посередине. Через эту расщелину Лера, помнится, пролезала во время своих зеркальных походов, как ей тогда казалась, из пещеры в пещеру. Сейчас эта скала смотрелась так же нелепо, как дверь посреди поля. А там, оп-паньки!.. там, в дальней стене виднелся еще один проем. Узкая щель, начинающаяся примерно в полутора метрах над полом.

Дверь в Зазеркалье.

– Осторожно, друг, ведь никто еще здесь не был,

В таинственной стране Мадагаскар,

– немузыкально проорала Лера. Нет, вообще-то, она полагала, что пела… Но оставим это утверждение на ее совести.

Так… Собственно, чтобы пройти туда, весь зал выжигать было не обязательно. Достаточно одного выстрела, вон туда, почти по касательной к раздвижной скале-входу. Эт-то очень хорошо, а то на въездную пошлину разоришься – Батарейки нонче ой-как дороги.

Двинулись?

Стоп, а базука? Тащить с собой громоздкую, полностью разряженную и очень ценную вещь?

Лера огляделась, подобрала подходящую каменную кучу – последствие одного из многочисленных здесь камнепадов, прикопала свою драгоценность и побежала в бывшезеркальные пещеры. Зеркала, между тем, уже начали отрастать. И тут, и там из покрытого пеплом пола медленно вылезали стеклянные плоскости. Они, видимо, были еще мягкими и сталкиваясь, сминались и плавно обтекали друг друга. И в этих местах на пол падали Зеркальца.

Собрать? Проход, однако, зарастал, и через несколько минут его уже будет не найти. Ладно, в следующий раз она специально зеркала нажжет и соберет добычу. А сейчас следует поторопиться.

Лера пробежала через зал и, подтянувшись, запрыгнула в вожделенную расщелину, в очередной раз ругнув мимоходом свои модные широченные плечи.

* * *
Зазеркалье, пожалуй, даже немного разочаровало Леру. Ничегофантастического она там не увидела. Имел место быть лес, деревья в котором густо заросли мхом. Мох свисал с ветвей длинными гирляндами. Мох лежал на земле толстым слоем, из-за чего идти было неудобно и неустойчиво. И шел дождь.

Да ладно, хорош придираться, все это смотрелось довольно эстетично. Просто не соответствовало ожиданиям.

И еще Лере не нравились лужи. Если идет дождь, то лужи – естественное дело? Так-то оно так, но было в них что-то неправильное. Ага… Вон, например… Широкая и разлапистая лужа была расположена в маленькой впадинке на вершине столь же незначительного холмика. Но вот только никак она в этой впадинке не помещалась, и кончики явно вылезали наружу. Выпуклый мениск, изволите ли видеть, так ведь не настолько же? Почему не стекает?

Лера подобрала камушек и запустила в подозрительный объект. Круги, расходящиеся по воде, тоже показались неправильными, слишком быстрыми и судорожными какими-то. Как будто живое существо передернулось от обиды и боли.

– Итак, Вы утверждаете, что Вы лужа, мисс? – задумчиво проговорила Лера. – Позвольте Вам не поверить. Я Вас лучше обойду.

А дождь немного притих и по лесу пополз туман. Не тот смертельный Туман, а вполне обычный, сырой и белый. Когда сквозь плотные серые тучи вдруг пробивалось солнце, он расцвечивался жизнерадостным золотистым оттенком. Да, Лера была несправедлива к разработчикам. Получилось вполне себе чуть ли не эстетично.

Вот только под ногами постоянно путалась лужа. Только что было сухо, и вдруг – здрасьте. Она, дорогуша. Лера, за неимением светлых идей, шарахнула по луже из автомата, полагая это стандартным решением всех проблем. Та опять сердито передернулась, но не отвязалась. И еще там, между мшистых сосенок, кто-то отчетливо шевельнулся. А вот мы сейчас посмотрим…

Это самое «мы» неожиданно оказалось вовсе не фигурой речи. Лужа тоже заинтересовалась замшелой корягой и ненавязчиво потекла к ней. Коряга занервничала, заегозила ножками-сучками и выскочила на полянку прямо перед Лерой. Оказалась она чем-то вроде большого, метра полтора ростом, мохнатого паука.

– Привет, тезка! – засмеялась Лера и саданула из автомата. Однако тезка был не промах, отпрыгнул и выстрелил в геймершу длинной липкой петлей. Лера увернулась, выстрелила опять и опять не попала. Что за черт? Ее, как будто, что-то трясло.

Выстрел – мимо.

Петля – фигушки вам.

Лера фыркнула, представив себе, как смотрится со стороны этот нелепый вальс, в котором третьим лишним была упорная лужа. А непонятная тряска не прекращалась и все время сбивала прицел. Эта тварь что, паранормальными способностями обладает?

Выиграла в танцевальном марафоне лужа. Мохнатая живая коряга все-таки в нее вляпалась. И содержимое лужи вдруг взметнулось вверх, охватив добычу плотным коконом. Кокон начал сминаться, размалывая … вроде как разжёвывая добытую пищу.

М-да…

Правильно говорила мама – промочить ноги в луже, это очень опасно.

А третьим лишним, получается, в этом танце оказалась Лера. И нельзя сказать, что ее это огорчило. Отвязавшись от партнеров по вальсу, геймерша двинулась дальше, пробираясь сквозь затуманенный влажный лес. Какие тут, наверное, запахи, а? Обидно, что она ничего такого не может воспринять.

А это у нас что?

Разработчики опять учудили. Там, вдоль просеки, двигался отряд солдат. Шесть штук, очень убедительно нарисованных, в военной форме и при автоматах. Опять солдаты? Солдаты в качестве монстров? Это, может быть, и оригинально, но в знаменитом Сталкере мы по таким очень даже стреляли. Дело привычное.

Лера огляделась в поисках подходящего места для засады. Ага… Вон там, за поваленным деревом в охвате не менее баобаба можно укрыться по первости и стрелять не хуже, чем из окопа. Но тут на нее опять напала эта дурацкая тряска. Вот ведь дрянь такая, эту чертову корягу давно уже лужа слопала, а ее воздействие никак не проходит. Ладно, если опереть о дерево руки, глядишь пристреляемся. А потом, когда прижмет, надо будет отступить к…

Потом, понимаете ли…

Потом Лера осознала себя сидящей за домашним компьютером. Мама держала в руке шнур от ее шлема, который она, ничтоже сумняшеся, просто выдернула из гнезда.

– Не сверкай в меня глазами, – заявила мама. – Ты сама велела тебя поднять в девять утра. У тебя, если ты не забыла, какая-то важная предэкзаменационная консультация. Правда, я думала, что тебя придется поднимать из постели.

Мама передернула плечами и продолжала:

– Я тебя трясла, трясла – никакого толку. Пришлось выдернуть шнур.

М-да… Вот тебе и паранормальные способности ее мохнатого партнера по танцам. Все оказалось проще и прозаичнее. А на консультацию по-любому идти надо. Ну ладно, путь в зазеркальный лес теперь ей, Лере известен. И она туда еще не раз сходит.

Долой клаустрофобию!

Глава 3. О странностях жизни

Костик провел рукой по волосам, нахмурился, решительно выпятил вперед подбородок и толкнул дверь.

Прямо перед ним оказалась стойка бара, а за нею, как и рассказывал Колян… то есть, тьфу, Скорпион, было вполне себе ожидаемое нечто по имени бармен Борода.

Да-а. Конечно. Именно Борода, как еще можно было назвать это чудо природы, меланхолично драившее полотенцем стаканы, и без того сиявшие чистотой.

– Привет, – пробурчал Костик с мрачным выражением на роже, приличествующим, как он полагал, старому геймерскому волку.

– Привет, – согласился Борода и смачно зевнул, деликатно прикрывая волосатую пасть ладошкой. – Новенький? Как тебя звать? Выпьешь чего-нибудь, или сразу займемся экипировкой?

Справа в глубине находился неожиданно большой питейный зал, в котором стоял дым коромыслом несмотря на относительно небольшое количество имевшихся там гулеванцев. Гулеванцы были сплошь мужского рода, шварценеггеровского облика, а уж шумные – камнедробилки отдыхают.

– Ну, так и что? – снова спросил Борода.

– Что?.. ах, да. Мы совместим, – Костик лихо махнул рукой, чуть не смахнув со стойки на пол пару вполне себе полных бутылок спиртного.

– Так и как тебя звать? – повторил Борода с меланхоличным видом отставляя в сторону чудом выжившие бутылки. – Тайфун, стало быть?.. Ага… Ну, фигура у тебя, вроде бы, стандартная, с одеждой, думаю, напряга не будет. – Он перегнулся через стойку и оглядел Тайфуна с головы до ног. – Да, точно не будет. Ты стандартный полностью. А то тут есть у нас такие…частично нестандартные… убивают их на каждом шагу, заявляются голые чуть не на каждую игру, так что замаешься штаны заказывать.

Костик фыркнул не без обиженности. Впрочем, что это он… все когда-то были новичками.

– Это что у… тебя? – Спросил он, тыча пальцем в витрину холодняка и с трудом выталкивая из себя лихое геймерское «ты» по отношению к человеку чуть ли не втрое старше. – Выдается новеньким, так сказать, для… – он замялся, выискивая нужное слово.

– Вместе с одеждой, – кивнул головой Борода. – Для начала. На первое обзаведение.

Лицо у Костика тут же стало заинтересованным до полной вдохновенности, и Борода торопливо добавил:

– Но только одна штука. Скажем, нож. Можно взять булаву или копье, если, конечно, оно тебе надо. А хочешь чего серьезного – бери в кредит. Расплатишься потом из добычи. Кабала?.. ну, не без того.

Позади Костика-Тайфуна скрипнула дверь, и лицо хозяина будто осветилось изнутри. Он приветственно замахал руками, клиент оказался тут же забыт, будто его никогда и не было. Костик оглянулся. От входа грациозно и даже как-то по балетному пластично приближался, скалясь во все сорок зубов, белокурый громила. Еще с порога он принялся во всю глотку орать:

– Салют, ребята, вот и я!

Зал ответил дружным приветственным роготом. Костик напрягся со смутным внутренним… неодобрением, что ли… вновь прибывший тоже, по-видимому, был новичком, он же был совершенно голый. Даже если его убили, и он голый из-за этого, он же тогда некомпетентный. Чего же его приветствуют как прима-балерину?

– Привет, Борода! – орал вошедший, прыгая через стойку бара к хозяину. – Пошли, пошли, таймов нету, цигель, цигель, ай-лю-лю! – и оба действующих лица этой незамысловатой интермедии скрылись за внутренней дверью.

Тайфун оглядел зал, уже потерявший к происшествию всяческий интерес, демонстративно наполнил пустой стакан из первой попавшейся бутылки – до краев, знай наших! – как был голышом прошел в зал, огляделся, демонстративно уселся на первое попавшееся свободное место, упялил в соседей самый тяжелый взгляд, который только смог изобразить, заявил: «Не возражаете, думаю?» и закашлялся.

За столом сидели двое. Рыжий амбал со шкиперской бородкой, похожий на киношного пирата, и еще один парень, выглядевший среди прочих гуляк сущей белой вороной, поскольку сложением аватара ни капли не походил на Шварценеггера или Сталлоне. Он скорее смотрелся английским джентльменом с длинной породистой мордой. Оба геймера смотрели на него с веселым интересом.

– Это что за хрен с морковкой? – спросил Костик, откашлявшись, и ткнул пальцем в стойку.

– Его зовут Железный Паук, – сказал англосакс, покрутивши с юмором головой. – Хрен с морковкой, ну надо же! Это ты у нас пока что даже не хрен, а просто морковка,

– Паука тут знает каждый монстр, который покедова живой. И стоит ему появиться в игре, как они по всем локациям тут же бьют тревогу, – громогласно объявил рыжий пират и опрокинул в пасть сразу пол стакана. Тайфун посмотрел на него с уважением: парень полностью соответствовал его представлениям о старом геймерском волке.

– Но его же убили, этого вашего Паука? – удивился Тайфун. – Я думал, если человек ас, так его, извините, убивать вспотеешь.

– Асы, они разные бывают, – сказал джентльмен, а второй опять влез с добавлением… сплошное алаверды какое-то получается… ткнул в англосакса пальцем и заявил:

– Это вот Вепрь, не слыхал?.. одно слово, новичок… так вот, его ты голышом увидишь вряд ли. Я с ним сколько игр хожу, ан не сподобился. Таким, как он, появляться тут голыми и в самом деле западло. Заноза в репутацию. Имидж, знаешь ли. А Паук – он на всю голову отмороженный, и ему все это дело фиолетово. Он лезет в любую зубодробительную авантюру, и ежели его за неделю пару раз нигде не пришибло, то неделя, по-евонному, прожита зндря!

Тайфун не успел ни удивиться, ни просто отреагировать. В зал вдруг ворвался Железный Паук и завопил во всю мочь иерихонской глотки:

– Вепрь! Флинт! Хорош штаны протирать. Я тут кое-куда слазил, и кое-что надыбал. Ребя-ата, идейка есть, пальчики оближете!

Тайфуновы собеседники заинтересованно переглянулись, и вся троица мгновенно исчезла с глаз. А из-за стойки бара на оставшуюся за столом одинокую голую фигуру меланхолично пялился Борода. Руки его по-прежнему медленными плавными движениями протирали белым полотенцем идеально чистые стаканы.

– Снаряжение выбирать будем? – скучным голосом осведомился Борода.

Тайфун вскочил, расплескивая выпивку.

– Непременно! – задиристо заорал он.

* * *
Скорпион был недоволен. К его приходу Тайфун уже подобрал себе снаряжение, записав в кредит кучу ненужных новичку вещей и не взяв того, что было действительно было необходимо. И сидел теперь за столом с блаженной мордой и стаканом какой-то ерунды.

– Неважно, – отмахнулся он от упреков приятеля. Я уже понял, что меня тут по первости быстро пристукнут, и все это потеряется. В следующий раз возьму то, что надо.

– С таким настроением идти в поле нельзя, – строго сказал Скорпион.

– Да ладно, – Тайфун отхлебнул из стакана свой ямайский ром, который выбрал за то, что он был тут самый крепкий. Напиток пился как вода, без вкуса и крепости, но Тайфун все равно чувствовал себя слегка пьяным просто от восторга. Здесь так здорово.

– Да ладно. Я тут видел одного маэстро, так его убивают пару раз на неделе. А ему все ништяк.

– Паук? – Скорпион глянул на Тайфуна с неодобреньем. – Впечатлил значит он тебя. Но вот я тебе скажу, ты с ним поосторожней. Игрок он действительно хороший. Очень. Но он идиот и законченный псих.

– Но Вепрь и Флинт очень заинтересовались какой-то его идеей, – напомнил Тайфун.

– Люди опытные, вроде этих твоих Вепря с Флинтом… или меня… Так вот, мы понимаем, в какие из его затей стоит лезть, а в какие – категорически наоборот. А тебе не советую. Ты с ним вляпаешься в какую-нибудь неприятную историю.

– Да ладно, хорош мне мораль читать. Освоюсь, – опять отмахнулся Тайфун. – Послушай лучше, как занятно.

За соседним столом травили байки. Байки, как байки. Но новичку Тайфуну, само собой, все интересно. Вон, уже глазки загорелись. Так об чем там сегодня врут?

– Йети, говоришь… вот, значит, как… – переспрашивал Бешеный Пес не без насмешливости. – Снежные человеки, стало быть… А лохнесского чудовища вы, случайно, не видели?

– За лохнесским чудовищем, это надо в Парк Юрского Периода, – вмешался в разговор Саламандра. – Там чудовищ выше крыши, и одно другого лохнесснее. Так что там ваши йети? Где хоть это было-то?

– В Ледяных Горах. Только что вокруг было пусто. Совершенно. И вдруг, здрасьте – прямо перед нами. Огромные, метра под три, клыкастые и мохнатые, как мамина шуба. Мы, честно говоря, не описались только потому, что нарисованные.

– А потом что? – дружно вопросил коллектив.

– Они вдруг исчезли. Были – и нету, представляете? Ну, мы постояли-постояли и дальше пошли.

Кабацкий люд скептически крутил головами и всячески выражал сомнение.

– Странная история, правда? – спросил Тайфун у Скорпиона.

Тот сморщился.

– Ничего странного. Просто баг. Сбой, программная ошибка. В этой игре куча недоделок. Ты на ерунду не отвлекайся, слушай, что говорю. С этим Пауком ты непременно вляпаешься в какую-нибудь дурацкую историю, над которой будет ржать весь кабак.

– А сам он как отмажется?

– Никак. Ему и это фиолетово. Сам же в кабаке все и расскажет. А то еще и приукрасит, чтобы посмешнее было. И ржать будет громче всех.

Тайфун одобрительно хихикнул. Этот парень, определенно, начал ему нравиться.

– И что, ты готов разделить с ним почетное званье ходячего анекдота? – озлился вдруг Скорпион.

– Не знаю, – Тайфун поскреб затылок. Для такого решения крепости в его напитке все-таки не хватало.

* * *
– Я так и знал! – горестно взвыл Тайфун, когда они с Белым Волком зашли в кабак «У монстра» – Я так и знал. Паук, он же идиот. Он все растрепал.

Действительно, в кабаке стояло многоголосое ржание.

– Так что бегали мы на четырех лапках по этому изрисованному кабалистическими знаками столу, пока в суматохе не опрокинули на себя тяжеленный серебряный поднос, – со смехом рассказывала Лера скучковавшемуся вокруг народу. – Им-то нас всех троих и придавило. Убило, и выкинуло из игры на фиг.

– А если ты знал, что ж не принял меры? – рявкнул на Тайфуна Белый Волк. – Паук, трепло ты безмозглое! – переключился он на Леру – Промолчать не мог?

– А почему? Смешная же история, – удивилась Лера. Приключение действительно было преуморительнейшее. Вчера их с Тайфуном и Белым Волком черт занес в локацию, которая, судя по тому, что там творилось – хотите верьте, хотите нет – у нас наверняка считалась бы фэнтезийным миром. Разработчики то ли безобразно резвились, то ли пьяные были в дупель, хрен их знает. Но сотворили они сущий отпад. В общем, все как полагается. Полуразрушенный замок, таинственный подвал, полутьма, потолки сводчатые. Хоть ролевиков зови. И в этом подвале напоролись они на что-то вроде алхимической лаборатории. Все вокруг изрисовано каббалистическими знаками. На столах фолианты толстенные в кожаных переплетах, приборы серебряные и стеклянные. Реторты, трубки. Звуки замогильные. И все бы хорошо, интересно – аж жуть, и таинственно до поросячьего визга, да вот от неуемной бодрости и недержания рук умудрились они там что-то такое запустить и, вообще, запузырить. Все вокруг загремело-заскакало. Дым желтый ядовитый, чваканье, пфуканье. Фолианты сами собой листаются, факелы зажигаются и гаснут. По соединенным меж собой трубкам и прочим стекляшкам потекли-забулькали разноцветные жидкости – глаза разбегаются и рот раскрывается сам по себе шире варежки… вот только кончилось все совершенным конфузом. Никаких Големов так и не появилось, никакого золота и философского камня, даже паршивенького фарфора – просто… экспериментаторы сами превратились в маленьких белых мышек. Ну и в результате суматошной беготни уронили на себя этот самый тяжеленный поднос.

– Ага, – хмыкнул Кровавая Рука. – Я-то думал, что врет Паук. Байки травит. А смотри-ка – правда.

– Сам ты болван, – взъярился Тайфун на Волка, – не вылез бы ты… Паук, что б тебя! Кончай ржать. Это, между прочим, была твоя идея – лабораторию исследовать.

– Ну, моя. А вы могли бы и не согласиться.

– Паук, тебе надо было родиться блондинкой, – подал голос Скорпион, – Вечно с тобой анекдоты какие-нибудь… и ладно бы с одним тобой – с теми, кто с тобой свяжется, тоже. Ну вот, опять он ржать затеялся!

Скорпион отхлебнул из своего стакана и вытаращил глаза:

– Эй, Борода, я текилу заказывал! А у меня что? Клиентов дуришь, морда?

– Так нету у меня текилы, – сказал хозяин немного виновато.

– Кончилась?

– Ну это… в общем, да…

– Что-то глазки у тебя бегают, – загомонили геймеры хором, – может ее у тебя никогда и не было? Говори, гад, что у тебя в бутылке из-под текилы?

– Ну, не было. Зачем мне текила, если она на вид от водки не отличается? Все равно вы эти изыски для понтов берете – вкус-то не различаете, – усмехнулся хозяин, вспомнив, видимо, что он тут монополист. – Не сердись, Скорпион. Я тебе гранатомет дам бесплатно, раз такое дело. А как ты все-таки заметил разницу?

– По вкусу… – растерянно произнес Скорпион.

– Где взял?! – завопили геймеры хором.

– Что?

– Вкус где взял? У тебя новая модификация шлема? Они уже сделали Альфа-2? Где раздобыл? Колись, зараза!

– Не менял я шлем! С каким играл, с тем и сейчас играю.

– А знаете, ребята, – встряла Лера, – я последнее время вроде тоже вкус немножко чувствую. Дрянной, кстати сказать, коньячишка, – ухмыльнулась она в обалделую морду хозяина, – но, по крайней мере, настоящий.

– А шлем?

– Шлем? Шлем, конечно, хороший. Но старый. Все тот же родной Альфа-1.

– Непонятно… Он у них что, самообучающийся какой-то? – задумчиво проговорил Бешеный Пес. – В инструкции ничего такого нету.

– А мой почему не обучается?!

Геймеры шумно обсуждали открытие. А Борода огорченно крутил головой. Глядя на его печальную морду действительно верилось, что этот игровой персонаж прикидывает предстоящие убытки. Сокрушается, что счастливое время, когда он разливал черт знает, что по фигуристым бутылкам похоже подходит к концу. Ну очень это у него выглядело натурально и убедительно.

* * *
Лера потеряла аватар.

Безалаберная Лера за свою жизнь растеряла массу разнообразных вещей. Но что б аватар потерять? Такого даже с ней еще не случалось. Все накопленные в игре приятности остались при ней, а вот экстерьер…

В игру она сегодня вошла не под аватаром, а под собственной своей физией. Лера пыталась аватар восстановить. Пыталась создать новый. Даже шлем поменяла, благо их у нее две штуки. Бесполезно. Собственная морда – и хоть ты тресни. Аватар, похоже, гигнулся с концами.

Возможно, не надо было мастерить аватар из собственных фоток? Вот слетела программка, и здрасьте – выскочил исходный вариант, какой был до начала обработки. Сколько же в этом славном шутере еще «соплей», «хвостов» и вообще всяческих недоделок!

Назревал конфуз. И что теперь ей делать? После стольких лет вот так вот взять и расколоться?

А, собственно, зачем? Можно сделать иначе.

– Как вам мой новый аватар? – нагло поинтересовалась Лера, заваливаясь в кабак «У монстра».

Окружающие пропустили ее слова мимо ушей. Уставились с отчетливым и явно неплатоническим интересом… кому вы нужны, пеньки нарисованные?

– Какие у нас тут завелись красули, – присвистнул кто-то.

– Ребя-ата, – укоризненно протянула Лера, – неужели вы не узнаете старого друга Паука? Так нравится вам мой аватарчик, или нет? Кукла Барби! Клево, правда?

Публика возмущенно взвыла. А потом Лера узнала о себе много интересного.

– Придурок!

– Извращенец!

– Трансвестит недоделанный!

– С дуба рухнул? – бушевал обиженный народ. Хотя чего тут, спрашивается, обижаться. Хотите флиртовать в виртуале – идите в ролевые игры.

– Нет у вас чувства юмора, – постановила довольная Лера. Ее затея, определенно, прокатывала. – А хорошо я вас всех наколол? Самому приятно.

– Шутки у тебя, Паук, дурацкие, – постановил коллектив. – И что теперь, юморист хренов? Так и будешь ходить?

– Конечно. Поношу этот аватар, пока не надоест. А потом еще что-нибудь веселое придумаю.

Народ пошумел, поворчал и успокоился. Нельзя же до бесконечности обсуждать идиота Паука с его безобразным юмором. И разговор переключился на обычные темы – походы, подвиги и добычу. А промолчавший всю беседу и какой-то необычно хмурый Вепрь потянул Леру за рукав и мотнул головой в сторону двери.

Вышли.

– Вот что я тебе скажу, дура, – заявил Вепрь без обиняков. – Не делай таких ироничных и удивленных глаз. Я тебя не сдам. Но послушай доброго совета, мотай отсюда.

– Почему? – теперь Лерино удивление было вполне искренним.

– Со мной это тоже произошло. Пропал аватар, и не восстанавливается.

– Да? – Лера озадаченно оглядела Вепря. – Пожалуй, ты действительно кажешься как-то помельче. Но существенной разницы я не вижу.

– Да уж не такая разница, как у тебя! И вообще… Вы все шкафов рисуете, что б два на два метра. Даже ты почему-то.

– Здесь все так носят, – хихикнула Лера.

– Блондинка! – с отвращением выговорил Вепрь. – Не перебивай, слушай, что говорю! Я нарисовал нормального парня. Похожего на себя. Если и добавил себе чего, так совсем чуть-чуть. Вот… А с Флинтом все это случилось еще раньше.

– А кстати… Куда он запропал?

– Вот и мне это тоже интересно. Его аватар исчез неделю назад. Флинт даже в кабак не ходил. Стеснялся. Длинный, тощий, сутулый. После того амбала, которого он себе нарисовал, думал, что его засмеют. Я продавал нашу общую добычу один. А потом он вообще пропал, понимаешь, дура? И связаться с ним я не могу.

– Ну мало ли, что может случиться с человеком. Заболел… Дела какие-нибудь образовались, – рассеянно ответила Лера.

– А всякая бредятина началась еще раньше, – Вепрь досадливо отмахнулся от ее слов. – Я вкус стал чувствовать. Запахи. Даже боль! Так быть не должно. Это неправильно, это странно! А мне непонятки не нравится.

– Но это же так здорово, когда все странно и непонятно. Это интересно.

– Блондинка ты безмозглая! Ладно, как хочешь. Если это игра, то я китайский император. Все. – Вепрь шумно перевел дух. – Завязываю!

И исчез. Отключился. Вышел из игры.

Лера пожала плечами и двинулась обратно в кабак.

* * *
Густой мягкий мох прогибался под ногами, немного сковывая движения. Пожалуй, быстрые броски в сторону и прочие резкие движения здесь противопоказаны. Зато и идешь по нему совершенно бесшумно. Правда, не только ты тут такой тихий получаешься, но и все желающие тебя загрызть или застрелить. Кроме того, монотонно шуршащий дождь, вероятно созданный разработчиками для подчеркивания мрачноватого и тревожного настроения, тоже неплохо маскировал звуки. Вот так оно и вышло, что, огибая замшелый ствол кривого разлапистого дерева, она столкнулась нос к носу с монстром.

Она вскинула автомат, но реакция у монстра оказалась очень даже быстрой. Но нелепой.

– Гемир! – истошно заорал монстр и кинулся прочь.

Однако, как уже отмечалось, дергаться здесь не рекомендовалось. Так что ее потенциальная добыча не удержала равновесие на зыбком зеленом ковре и шлепнулась мордой оземь. Вскочила, опять шлепнулась и, усевшись на землю, уставилась снизу вверх.

Ой! Лера аж расхохоталась, глядя на это чудо. С одной стороны, монстр как монстр. Фасетчатые глаза, занимающие половину плоской морды с тяжелой квадратной челюстью, делали означенную морду больше похожей на насекомью, чем на человеческую. Только вот была это девчушка примерно ее лет, одетая в великоватую ей камуфляжную куртку. И сидела она на земле, глядя на геймершу приоткрыв от ужаса рот.

Ну и юмор у разработчиков!

А ее оружие где? – размышляла Лера, разглядывая забавного монстрика. – Ножи за голенищем? Если так, то как-то оно куцевато…

– Почему ты не стреляешь? – спросила вдруг монстряшка.

– А надо?

Нестандартный вопрос, разумеется, завесил простенькую программку, управляющую смешной анимашкой. Что ж вы хотите, чай не искусственный интеллект. Впрочем, справедливости ради отметим, что такие вопросы и людей обычно завешивают.

– Наверное… ты же гемир, – проговорила монстряшка после продолжительного молчания.

Что ж, логично. Решпект разработчикам.

– Гемиры всегда стреляют. С кем угодно можно разойтись мирно, если повезет. Даже с бандитом. Но с гемиром – никогда, – хмуро заявила виртуальная собеседница.

Убиться веником! Ну, дает программка… Становилось интересно. Кстати, почему она говорит не геймер, а гемир? Очередной прикол разработчиков?

– Это да, геймеры пострелять любят, – согласилась Лера

– Почему? – спросила монстряшка, неуловимым движением доставая из-за голенища нож и бросая ей в лицо.

– Ну как тебе ответить, – задумчиво сказала Лера, отбивая нож прикладом, – вы, монстры, тоже пострелять не дураки.

– Сами вы монстры! – вдруг обиделась собеседница. – Страшные, непонятные. Появляетесь неизвестно откуда, потом вдруг исчезаете. И убить вас невозможно, чтобы насовсем. Вчера убили, а сегодня опять появляется точно такой же, и ну стрелять во все, что движется. Вас что, сериями штампуют, как автоматные патроны? Или воскрешает кто? Когда вас убивают, даже трупов не остается. Трупы-то куда деваются?!

– Когда нас убивают, мы просто вылетаем из шутера.

– Что?

– Ах, да… Ну, скажем так, мы попадаем в другой мир, – объяснила Лера. Она уже предвкушала, что весь родной гейм-клуб позабавит рассказом о светской беседе с компьютерной программой.

– В другой мир, понимаете! – фыркнула монстряшка. – Гляньте на нее, она еще и религиозная.

Это было уже вообще черт знает, что! Лера без сил прислонилась к стволу, заходясь от хохота. И напрасно, поскольку нож за голенищем у ее новой знакомой, был, разумеется, не единственным.

В груди резануло острой болью, и она осознала себя сидящей за лабораторным компьютером. Молодец монстряшка, хорошо купила.

Интересно, засекли ее опять за игрой в университетской лаборатории? Игра со шлемом дает потрясающий эффект присутствия, так что она не заметила бы зашедшую в лабораторию пехотную роту. И рота эта, кстати сказать, при желании расстреляла бы ее, раззяву, на счет раз.

Промелькнувшая в голове мысль очень развеселила девчонку своей очаровательной нелепостью – надо ж было так уиграться! А грудь, между тем, продолжала болеть. Это что за кино? Сердце? И ноги-руки гудят, будто она действительно бегала с автоматом по лесам и болотам. Не хватало грипп какой-нибудь подцепить перед сессией.

И еще что-то кололо в бок. Впрочем, в этом безобразии виноваты были явно не почки-печенки, а вполне себе материальный предмет, находящийся в ее кармане. А когда она достала его оттуда, то забыла и о гриппе, и о сессии, и … вообще обо всем забыла. Антиграв! Ее сегодняшняя игровая добыча! Вместо того, чтобы остаться там, в виртуальном мире, он преспокойно пребывал в ее кармане. И даже в бок тыкался.

* * *
Да, он и в самом деле собирался устроить девчонке разнос. Правда, по возможности, деликатный, чтобы не получить результата, противоположного желаемому. Девчонка явно находилась в состоянии, казалось бы, абсолютно дикого хрупкого равновесия между блондинкой из анекдотов и очень приличной заготовкой под ученого, и своей задачей он полагал склонить это равновесие в нужную сторону. Так что, если в результате этой попытки получилась всегдашняя ей присущая анекдотная дурь, его вины тут нет аж никакой.

За свою полувековую жизнь ему довелось навидаться всякого, но с подобным творением природы он столкнулся впервые. Абсолютно ясная голова, великолепная скорость реакции, способность увидеть проблему под совершенно неожиданным углом и тут же предложить правильное решение… а усваиваемость материала?.. а память?.. и при всем при том это Барби. Настоящая, отвратительная, полноценная Барби. Барби со всех сторон. А уж современная… в каком угодно смысле, если хотите – в любом.

Жизнерадостное ржание он услышал еще при подходе к лаборатории, далеко в коридоре, причем несмотря на несколько закрытых дверей.

Опять она кого-то веселит? Убью идиотку!

Профессор Северцев распахнул дверь настолько энергично, что та со стуком ударилась о стену. Вон она, зараза. Блондинка безмозглая, анекдот ходячий. Одна, а хохочет во всю свою луженую глотку. Упялилась в совершенном восторге на корзину для бумаг, висящую в воздухе посреди комнаты. И ржет.

– Лера! Что здесь происходит, черт побери?

Студентка смутилась и потянулась к нашкодившей корзине. К профессору Северцеву она, впрочем, как и практически все университетское окружение, относилась с несколько пугливым пиететом.

– Я сейчас уберу.

– Не заговаривайте мне зубы!

Профессор отпихнул хулиганствуюшую корзину, и та медленно поплыла в сторону, слегка покачиваясь в полете.

– Вы хоть представить себе можете, что мне пришлось по Вашей милости выслушать в деканате? Петр Иванович мне всю физиономию слюной забрызгал, хоть и отодвигал я его все время подальше от себя.

– Это неприятно, – посочувствовала студентка.

– Неприятно?! – взвыл профессор, – Вы хоть понимаете, что можете вылететь из университета?

– Это за что же? Не я же виновата, что Петр Иваныч ни одной формулы на лекции не может изобразить, не перевравши? Указать на ошибку – прямая обязанность благонравного студента. А если кто-то не заметит и выучит неверную формулу, тогда что?

– Но хамить-то ему при этом было необязательно.

– А я и не хамила. Просто он спорить полез. Мол, если формула неверна, то он испанский ас… ну, этот, как его, который чемпион мира по воздушному пилотажу. Я ему и сказала тогда: «от винта, амиго». Кто ж мог ждать такого ликования всеобщего? Да не волнуйтесь Вы так, Сергей Сергеевич. Что этот дурак мне сделает? На сессии завалит? Три ха-ха.

– Ах ты, дрянь такая!

Девушка уставилась на профессора с изумлением. Но экспрессивное высказывание относилось не к ней, а к корзине, которая, отразившись от стены, приплыла опять. И повисла, нахально покачиваясь, прямо перед лицом ее собеседника.

– На Вашем месте я не был бы настолько самоуверенным. Но, вообще говоря, есть гораздо более действенное средство, – объявил профессор, оттолкнув вредную корзину. – Вы, как я смотрю, опять здесь играли? Во-он шлемик лежит, хоть бы спрятали.

– У меня есть хвосты? Я не сделала порученной работы?

– У Вас есть хроническое нарушение дисциплины! И вредный пример, который Вы подаете товарищам. На эту тему я тоже сегодня много чего выслушал. Вы уж что-то одно выберите: или хамите преподавателям, или дисциплину нарушайте. И… а это что еще такое?

Упорная корзина для бумаг опять вернулась и привлекла, наконец, его внимание.

– Я сейчас уберу.

– Подождите. Почему она летает?

– Это Антиграв, – объяснила девушка, отцепляя от донышка корзины какую-то разлапистую блямбу. Она поставила корзину на пол, а блямба осталась. Висела себе преспокойно в воздухе.

– Где Вы это взяли? – севшим голосом спросил профессор.

– Не поверите, Сергей Сергеевич. Из компьютерной игры вытащила.

– Вы правы, Лера. Не поверю, – сказал Сергей Сергеевич со всем возможным ехидством… но ехидство это выглядело как-то не убедительно. Жалко выглядело, если честно.

– Сергей Сергеевич, есть такой старый анекдот про геймеров. Идет мужик по улице и тащит за собой BFG9000. К нему подбегает другой мужик и спрашивает: «Где взял?» А тот отвечает: «Да из DOOMа дебаггером вытащил»

И она опять захохотала.

Профессор Северцев хмуро смотрел на веселящуюся куклу Барби. Он не стал спрашивать, ни что такое BFG9000, ни что такое дебаггер. Общий смысл анекдота был ясен и так.

Он вдруг ей поверил.

Говорят, что блондинка – это диагноз. И геймер – это диагноз. А если блондинка-геймер? Вот уж всем анекдотам диагноз… или всем диагнозам анекдот.

И каждого, кого угораздит оказаться рядом, не минует чаша сия.

Глава 4. Классический детектив

– Вытащила из компьютерной игры? – полковник даже глаза вытаращил. – Ничего лучше ты не могла придумать?

– Хорошо. Это мое изобретение… – голубенькие блюдечки смотрели очень серьезно… – плод бессонных ночей, проведенных в лаборатории.

– Изобретение… Ты гениальна?

– Не без того, – скромно согласилась кукла Барби.

– Да… Множество институтов по всему миру, и в каждом из них сотни талантливых квалифицированных специалистов. И они работают десятки лет, но никто даже близко не подошел ни к чему подобному. А ты изобрела? В одиночку?

– Правильно, – поощрительно кивнула блондинка. – Таким образом, Вы аргументированно обосновали, что изобрести Антиграв я не могла. Кроме того, из сказанного Вами однозначно следует, что такую тему, как коварная рука Америки также можно опустить. Версию марсианской шпионки прорабатывать будем?

Полковник вопросительно взглянул на профессора. Но тот и сам вытаращился на девчонку в полном обалдении. Даже странно было видеть старого школьного приятеля пребывающим в такой растерянности.

– Твоя выходка должна показать, что я тупоголовый вояка, а ты вся из себя высокоинтеллектуальная образованная особа? – хмыкнул полковник и покрутил головой даже, вроде бы, весело… во всяком случае, с иронией.

– Ну что Вы, – удивление в круглых голубеньких глазках смотрелось вполне искренним. – Просто гораздо разумнее подвести человека к какой-либо мысли, чем доказывать ее, преодолевая естественное сопротивление.

– Лера, уймитесь! Вспомните, где мы находимся, – простонал опомнившийся Северцев, – Михаил, ты не горячись, – торопливо заговорил он, обращаясь уже к полковнику. – Лера человек… как бы это сказать…

– Говори как есть.

– Дура она! – не выдержал Северцев

– Ты, помнится, говорил, что собираешься взять ее в аспирантуру?

– И возьму, куда я денусь, – во вздохе профессора послышалась искренняя печаль. – Одаренная девочка. Но как же с ней, дурой, тяжело.

– Одаренная дура?

– Да, и так бывает.

Полковник покосился на блондинку. Та спокойно слушала их беседу, сложив руки на коленях как примерная девочка. Странно – ни тебе обиды, ни возмущенных воплей.

– Это так и есть, – ответила она на его взгляд. – Что я дура, я слышала часто, и от очень многих людей. Не могут же все они ошибаться. Тем более, что среди них много весьма неглупых. Например, Сергей Сергеевич. Так что мне остается просто принять эту информацию к сведению.

Полковник покрутил головой. М-да. Бедняга Сергей.

– И потом… Понимаешь, Михаил, – Северцев виновато отвел глаза. Что-то он сегодня был совершенно не похож на хорошо знакомого полковнику школьного приятеля Сережу. Впрочем, в таких кабинетах мало кто чувствует себя уютно. Разве что… хмм… разве что некоторые блондинистые дуры.

– Понимаешь, – продолжал тем временем Северцев, – Уже было поздно. Я подумал, зачем тебе вечер портить. Так что понесли мы Антиграв в лабораторию.

– Что?! Поперлись с объектом, который следует изучать в специализированных лабораториях с соблюдением всех возможных мер безопасности? Эта твоя Лера, похоже, не единственная дура в вашем университете.

– В лабораториях никого не было – вечер, да и сессия на носу, – опять встряла девчонка. – Если бы вдруг что рвануло, посторонние не пострадали бы. А какие нужны меры безопасности при изучении Антигравов – так этого все равно никто не знает.

– Да подождите вы все, дайте договорить. В общем, пока мы с ним возились, он разрядился. Лера взяла шлем, вошла в игру и за полтора часа принесла новый. Я сам все это видел, – объявил Северцев.

– Это непросто, Антиграв – артефакт редкий. Но Я, – она произнесла это самое «Я» именно так, с большой буквы. – Я хорошо насобачилась их находить.

– Ты видел только то, что она достала артефакт из кармана, – ворчливо сказал полковник, – или ты предварительно устроил ей тщательный обыск?

– Михаил! – обиделся профессор.

– Я хотела бы обратить Ваше внимание на то, что Вы не учитываете одного немаловажного обстоятельства, – девчонка сделала драматическую паузу, глядя на полковника выжидательно.

– Говори, – разрешил полковник

– Если бы на мне был, к примеру, спецназовский жилет, имеющий множество удобных и вместительных карманов, то я, вне всякого сомнения, могла бы иметь заранее припасенный второй Антиграв, или даже несколько. Однако в карманах моих джинсов, – она встала, давая собеседнику возможность обозреть свою одежду, – в карманах моих джинсов утаить такой предмет абсолютно невозможно. Кроме того, мы уже доказали методом «от противного», что любая версия появления в мире фантастического предмета неизбежно будет фантастической. Отсюда следует, что…

– Лера! – взвыл профессор.

– Не дергайся, мне даже интересно, – усмехнулся полковник. – Знаешь, есть такой бородатый анекдот: «Никогда не видел такой наглости, пойду еще посмотрю».

* * *
Называть такие особняки словом «дача» даже как-то язык не поворачивается. Но раз уж хозяева воспринимали их именно так, то и мы с тобой, дорогой читатель, тоже будем пользоваться этим словом. Ну так вот, помимо всяческих приятностей, эти дачи имели для своих хозяев одну очень полезную особенность. Они были расположены рядом… ну, практически. А раз так, то и регулярные встречи их обитателей ни у кого не вызывали ни удивления, ни интереса. Ну зашел один человек в гости к другому. По-соседски. Они же тоже люди. Это, знаете ли, никому не чуждо, будь вы даже по любым меркам запредельная номенклатура. Вот и сегодня один из них гостил у соседа, сидел в его кабинете за рюмочкой «Хеннесси». Беседовал. Только вот беседа явно не соответствовала расслабленной дачной атмосфере.

– Не мог, – сухо отвечал гость. – Он подал по инстанциям официальный рапорт. Официальный! Ты понимаешь, что это значит?

– Официальный рапорт… Не побоялся, стало быть, выглядеть посмешищем.

– Не побоялся. Если бы он рассказал мне это частным образом… Посоветовался бы, как всем этим лучше распорядиться. Тогда не было бы вопросов. А теперь это будет выглядеть слишком подозрительно. Ликвидировать бы пришлось не только его. И профессора этого чокнутого, и девчонку… да мало ли, куда еще потянется шлейф? Кто еще может что-нибудь знать?

– И что? Ты ввел его в курс дела?

– Ну зачем же, – снисходительно улыбнулся гость. – В конторах, подобных нашей, каждый знает ровно столько, сколько ему положено знать. А сколько именно пологается знать моему подчиненному – это уж я решаю.

– Что ты ему приказал?

– Во-первых, разобраться в ситуации. Во-вторых, собрать в свои руки все нити. Действовать в пределах этих двух задач по своему усмотрению. Регулярно докладывать о результатах лично мне не реже раза в неделю.

– Во всем этом есть для нас один существенный аспект. Подумай, если уж один человек вытащил из игры артефакт, значит, есть и другие. И какова судьба этих артефактов? Антиграв, знаешь ли, везде Антиграв. Не коллекционируют же их, в конце концов. Хорошо, что это дело попало к тебе, и главное для нас сейчас установить контроль над ситуацией. А что он за человек, этот Серов?

– Решительный. Умный. Характер твердый.

– Ага, нордический. В связях, пророчащих его, замечен не был? – хмыкнул хозяин кабинета.

– Именно так, – тон его собеседника опять стал сухим. Он не поддержал шутку.

– Раз уж так получилось, может быть, взять его в долю? Могла бы быть польза.

– Он из упертых. «Идейный», знаешь ли. Не стоит.

– Но! Что же ты, в конце концов собираешься делать?

– Хороший вопрос, – вздохнул гость. – Думаю.

– Постарайся только надолго не задумываться, мыслитель, – в голосе хозяина отчетливо прозвучал металл.

* * *
Профессор Северцев с силой потер лицо ладонями.

– Ничего я не понимаю, Миша, – сказал он тоскливо, – выносить материальные предметы из компьютерной игры… Так не бывает, не может быть. Своими глазами видел, и все равно… то верю, то не верю… Что-то за этим должно стоять реальное.

– Если бы я не видел, я бы точно не поверил, – пожал плечами полковник. Он таки провел следственный эксперимент с девчонкой. И даже вызвал сотрудницу для обыска несмотря на ее легкомысленное одеяние, в котором действительно ничего не спрячешь. Смешно, но девчонка очень обиделась, когда ее потом выставили вон, обвешав подписками. Кажется, она уже считала себя соратником, который плечом к плечу с «компетентными лицами» будет разбираться во всех таинственных непонятках. Или, на крайний случай, ее загребут в какую-нибудь ихнюю научную «шарашку», что тоже весьма романтично. И вдруг такой облом.

Ну, формально полковник ее, разумеется, не выставил. Он пообещал вызвать ее, когда в том появится надобность. Но девчонка, кажется, не слишком купилась на это обещанье.

Только ее не хватало в этом мутном деле. И вообще, спички детям не игрушки.

– Мы ведь оградим девочку от всего этого, да, Миша? – Северцев словно мысли его прочел. – Она ведь совсем ребенок.

– А себя ты, стало быть, считаешь причастным? – хмыкнул полковник

– Но… как же иначе? – Северцев не столько возмутился, сколько растерялся. – Это явление надо изучать. Зачем посвящать в это дело кого-то другого, если я все равно в курсе?

– Я подал наверх предложение о создании засекреченного подразделения.

– И что?

– Это предложение не заинтересовало мое начальство.

– Но как же так?.. Вы хоть понимаете, солдафоны тупоголовые, с чем мы столкнулись?! – вдруг взорвался Северцев. – Это же опрокидывает все наши представления об устройстве мира. Науке противоречит!

– Наука – это по твоей части. Вот ты о ней и печалься. А я буду печалиться о странностях в начальственном поведении. Обрати внимание, мне велено докладывать о продвижении дела еженедельно. Я, давая кому-то такое поручение, распорядился бы о докладах вне всякой очередности. Похоже, наверху уверены, что увязну я всерьез и надолго. А чтобы быть в чем-то уверенным, надо иметь информацию. А вот у меня никакой информации нет. Почему-то.

– То есть тебя научная сторона никак не трогает? – Северцев, погруженный в размышления о судьбах науки, кажется, не вник в проблемы друга, – Человек вытаскивает из виртуального мира реальный предмет! Из нереального мира, до тебя что, не доходит?

– Знаешь, я в молодости пробовал читать Канта. Не надо на меня так смотреть, я нашел это занятие абсолютно бесполезным. Но я уяснил, что реальность чего бы то ни было недоказуема. Такчто реальность нашего мира тоже не доказана. Почему ты по этому поводу не кричишь и руками не машешь?

– Так ты считаешь, что все это реально?

– Ничего я не считаю. Считать не входит в мои обязанности. Просто я собираюсь работать с этой игрой, как с каким-то реальным … скажем так, местом. Хотя бы потому, что по-другому я, извини, просто не умею.

– Я не дам тебе оттереть меня от этого дела. Не позволю! – вдруг резко выкрикнул Северцев.

– А я и не собираюсь. Я тебе доверяю, а консультация мне всегда может понадобится. Но присмотри за девчонкой. По-моему, она недооценивает серьезность бумаг, которые подписала. Не хотелось бы, чтобы к ней были применены жесткие меры. А это не исключено. Отнюдь.

– Я ей уже сказал, что если она будет болтать или, еще хуже, артефакт кому-то покажет, то ты сочтешь ее легкомысленной и не станешь привлекать к работе, – торопливо сказал Северцев.

– Она тебе мгновенно поверила и тут же прониклась? Ну-ну. У тебя действительно очень сообразительная дура.

– Если бы она была просто дурой. Так ведь нет. Она – ходячий анекдот! Ох, видел бы ты ее маму. Тут же тебе относительно дуры-Леры многое стало бы понятно.

– А что мама? – неожиданно заинтересовался полковник.

– Тот еще экземплярчик. Вот уж действительно блондинка так блондинка. Во всех смыслах блондинка. Замужем в третий раз, и это только вершина айсберга, как я понимаю. Дочка определенно вся в маму… однако пошла, конечно, много дальше. Но какая же у нее, у дуры, светлая головка, Миша! Говорю же – анекдот. Это очень в ее духе – вытащить из игры артефакт. И если бы в эти анекдоты хоть других людей не затягивало…

– Анекдот с большим радиусом поражения? – понятливо спросил полковник.

– Вроде того. – печально согласился Северцев.

* * *
Если надо разобраться с неизвестной… скажем так, неизвестной территорией, то первым делом следует наладить основательную разведку. И потому полковник взял нескольких офицеров помоложе и, как бы это сказать по-современному… попродвинутее. Выдал им шлемы и посадил за компьютеры. С отвращением наблюдал сюрреалистическую картину – сидят себе офицеры… офицеры!.. за компьютерами и не то что с удовольствием, с наслаждением и азартом режутся на службе в компьютерную игру. По его, полковника, личному распоряжению. М-да… Чертова кукла! Прав был школьный друг Сережа – все, так или иначе связанное с этой куклой, неизбежно превращается в анекдот независимо ни от твоего, ни от ее желания. Балаган! Одно слово, блондинка.

Впрочем, большинство его парней среди геймеров как-то затерялись, влившись в пресловутое «охвостье». Ошивались они все больше в локациях, примыкающих к кабаку, и корешились с соответствующей геймерской публикой не потому, что были ослы ослами, а потому, что в серьезных локациях их тут же и убивали. Чем-то, стало быть, геймерские реалии отличались от армейских. Лучше всего дела, как это ни странно, пошли у его собственного адъютанта Андрюхи. Этот вошел в коллектив геймеров сразу, если не в самую его верхушку, то весьма к ней близко, и был там признан за своего. И его успехи в игре были, по словам остальных ребят, весьма впечатляющими. А вот результаты разведывательной деятельности оказались огорчительными. От геймеров насчет информации толку было ноль, они сами ничего не понимали. А некоторые из них этим даже тяготились, жаловались на неправильность игры и непонятность ее смысла.

Впрочем, информация о неправильности игры, это, знаете ли, тоже информация. И еще какая!

А вот насчет разведки боем и мечтать не приходилось при таком количестве неизвестных факторов. Позор получится, а не разведка боем. А значит, придется заходить с другой стороны. Если появилась компьютерная игра, из которой можно вытаскивать материальные предметы, значит, это кому-то нужно, верно? Почему бы это вдруг? И главное, зачем?

В наш мир попадает предмет, обладающий фантастическими свойствами. В чьи руки он попадет? И как эти руки им распорядятся? А может быть, уже распоряжаются, и не одним?

* * *
– О! Ты пришла. И даже при автомате. Ну и правильно, как порядочному человеку ходить без автомата, ведь без порток-то ты не ходишь?

– Не хожу.

– Вот видишь. Но ведь ты не будешь стрелять?

– Не буду, – хмуро сказала монстряшка, напряженно сжимая автомат.

– Какая я молодец, что прицепила для тебя записку к дереву, – продолжала радоваться Лера. – Я подумала, а вдруг ты умеешь читать?

– Конечно умею! – возмутилась ее собеседница. – Мы, что, по-твоему, совсем дикие? Между прочим…

Она сердито посмотрела на геймершу. Трудно оценить выражение фасетчатых глаз, но Лера могла бы поклясться, что та смотрит именно сердито.

– Между прочим, я переживала. Ты не стала стрелять, даже когда я кинула в тебя нож. А я тебя зарезала. В деревне-то все меня хвалили, и после этого я совсем расстроилась. Вот. А ты – на тебе! – живая.

– Ты на меня в претензии? – удивилась Лера. – Как-то это глупо. Или ты пришла исправить ситуацию и доделать начатое дело?

– Ну тебя, трепло. Зачем звала?

– Идейка одна пришла в голову. Вы, монстры, тоже собираете артефакты?

– Сама ты монстр! Собираем, конечно.

– А для чего? – Лера всегда отличалась здоровым любопытством.

– Ясное дело. Оружие купить надо, как думаешь? Патроны? Ну и еще много чего.

– То есть, вы их продаете. Но я никогда не видела мон… ну, таких, как ты… в кабаке «У монстра».

– Совсем сбрендила?! Кто ж будет соваться к гемирам в зубы? Есть другие места, и хорошие, и не очень. Но там, по крайней мере, нет гемиров.

– О как! Покажешь?

– Что-о?! Притащить с собой гемира? Может, еще и в деревню тебя отвести, чтобы ты там всех перестреляла и все разломала в мелкие щепки? Ага, пойдем… только еще парочку зомби прихватим до кучи, а то вдруг одна не справишься. Кончай ржать!

– Но ты же беседуешь со мной, – сказала Лера, отсмеявшись. – Значит, признала за нормального человека.

– То, что я тут с тобой болтаю, рискуя тупой башкой, это мое дело. Если что – сама дура. А других подставлять я не собираюсь. И вообще, хватит трепа. Говори, в чем твоя идея, или я пошла.

– Ты лучше меня знаешь местность. А вот по части стрельбы, уж извини, явно не профессор. Я могу защитить тебя в походе. Давай попробуем поработать в паре. Вместе мы можем сходить в такие места, куда я бы не догадалась, а ты бы не рискнула. Что соберем – пополам. Кстати, почему ты называешь меня не геймером, а гемиром?

– Прости, но я как-то не расслышала разницы в тех словах, что ты сейчас сказала.

– Надо говорить «гей-мер» – по слогам произнесла Лера

– Тьфу… Язык сломаешь. Как бы то ни было, у нас все зовут вас гемирами. Ты против?

– Да нет, мне оно фиолетово. Так как насчет работы в паре?

– Ага. А после ты меня пристукнешь, чтобы не делить добычу.

– Ну, сама подумай, – терпеливствовала Лера – Если я тебя убью, я, конечно, получу все… один раз. А если не убью, потом смогу сходить с тобой и второй раз, и третий. Что разумнее?

– Какая-то ты слишком вменяемая для гемира, – фыркнула монстряшка и закинула автомат за спину. – Умереть со смеху – напарник-гемир будет прикрывать мне спину в походе. Анекдот.

– О! Не ты первая, все жалуются, – утешила ее Лера.

* * *
Когда полковник зашел в кабинет, его взгляду представилась впечатляющее зрелище. Адъютант, нахлобучив шлем, резался в эту чертову игру, и на его морде отображалось абсолютное наслаждение. Он-то что там нашел для себя? В учебке на плацу с автоматом не набегался?

Зрелище возмущало, хоть он и сам предписал парню проводить в игре как минимум пару-тройку часов в день. На всякий случай. Вдруг какая информация проплывет. И не только ему было огорчительно смотреть на это безобразие. Лейтенант, который разбирал вместо Андрюши текущие дела, бросал на того злобные и завистливые взгляды. М-да, картина маслом.

– Ну вот, опять меня прихлопнули, – весело объявил адъютант и снял шлем. – Здравия желаю, товарищ полковник!

Новый лейтенант покосился на полковника не без робости, но решился все же воспользоваться некоторой неформальностью обстановки.

– Слушай, а что ты домой пишешь о своей службе? – спросил он Андрюху, старательно избегая взглядом начальство.

– Что осваиваю новые компьютерные технологии, – радостно ответствовал тот.

Полковник хмыкнул.

– Можешь идти, – сказал он лейтенанту, и тот вышел, полоснув напоследок Андрюху свирепым взглядом – вот сволочь, еще и издевается. Как из автомата прострочил, честное слово. А адъютант помялся и вдруг сказал:

– Разрешите обратиться, товарищ полковник.

– Говори.

– Товарищ полковник, по-моему, нам пора переходить к решительным действиям.

– Каким?

– Как это каким? – удивился адъютант, – по-моему, наши дальнейшие действия однозначны. Надо…

Парень вдруг смутился, не нарушает ли он армейский миропорядок своими вольными и противосубординационными речами.

– Продолжай, – сказал полковник.

– Надо зайти в игру спецназовским отрядом. Как будто они геймеры. Войти и получить в кредит оружие. А потом с этим оружием взять кабатчика за горло. Если геймеры встрянут в это дело – перебить. Вот. Спецназ есть спецназ, геймеры – всего лишь геймеры. В общем, перебить и дверь кабака изнутри забаррикадировать. А геймеры, если хотят, пусть заходят с респауна голенькими и кулачками в дверь колотят. А спецназ кабатчика расколет и все у него узнает.

– Что узнает?

– Все. Кабатчик – он же однозначно с ними связан.

– С кем?

– С потенциальным противником.

Полковник покрутил головой. Парень смотрел на него выжидательно. Толковый, в принципе, парень. И преданный. Но очень уж по молодости прямолинейный.

– Ну хорошо, – сказал полковник. Придется ему потратить некоторое время на вразумление. В конце концов, молодежь надо учить. А преданность следует ценить, и не обижать верных людей пренебрежением.

– Ну хорошо… Взяли мы, допустим, кабатчика за горло. А дальше? Допустим он связан с «ними», кем бы они не были. Все серьезные организации во всех широтах строятся по одному принципу. И каждый человек в них знает столько, сколько ему положено. Кабатчик может сдать посредника, который забирает у него артефакты и приносит то, что он ему заказывает. И все.

– Пусть так. А мы проследим за посредником и выйдем … куда-нибудь. К их базе, например. И возьмем всех за горло.

– Во-первых, нам придется идти за опытным человеком по местности, которую он знает, а мы – нет. И ничем себя не выдать. Сам подумай, какая вероятность того, что он не обнаружит хвост?

– Мы будем тренировать спецназ работать в игре. И потом… Я, конечно, не спецназовец, но играть у меня очень даже неплохо получается. Мне еще немножко потренироваться, и я мог бы быть проводником. В смысле, говорить, куда не наступать и чего не трогать. И как идти, не производя шума.

– Ну хорошо. Идем мы, значит, за посредником. Или, скорее, за посредниками. Идем, все такие крутые, и самый опытный среди нас ты. Однако мы их отслеживаем, а они нас в упор не видят. Идем себе, и, если что, героически умираем тихо. А спать нам как?

– Но есть же средства. Нас будут колоть, пока мы в игре.

– А сколько придется идти?

– Да не знаю я, сколько! Вполне может быть, что и близко.

– Может быть. А может быть и нет. И кстати, ты не забыл, что это все-таки компьютерная игра? Кабатчик – просто программа, какой смысл ее колоть спецназу? Посредника никакого может и не быть, а заказы появляются на складе. Появляются – и все. И тогда из этой затеи вообще получится один вред. Мы их спугнем. Их, кто бы они ни были.

Парень насупился. Помолчал.

– Я был бы Вам полезнее, если бы Вы посвятили меня в свои планы, – сказал он наконец.

– Возможно, мы и реализуем твои задумки в каком-то виде. Потом. Когда будем лучше ориентироваться в ситуации, – пожалел полковник парнишку. – А пока мы будем распутывать нити здесь. Здесь мы лучше ориентируемся, верно?

Полковник посмотрел на кислую морду адъютанта и решил добавить экспрессии.

– И будь предельно бдителен. Смотри в оба, всякое может случиться. Считай, что мы в классическом детективе. Или, точнее говоря, выполняем разведывательно-диверсионную операцию.

– Есть, товарищ полковник! – радостно сказал адъютант. Как мало некоторым людям надо для счастья.

* * *
Они шли по каменистой пустыне при свете неправдоподобно огромной луны. Точнее по длинному пустому извилистому ущелью, зажатому меж двух голых скалистых стен.

Пустому-то пустому, вот только чуть ли не на каждом шагу вверх выстреливали с шипением и треском синеватые ветвистые молнии. Путь по старому классическому методу проверяли камушками.

– Нет, и здесь тоже не пройти, – с досадой сказал Скорпион, обкидав пространство перед собой. Обнаглевшее электричество в ответ на обстрел камушками образовало мерцающую и шипящую ячеистую сеть, полностью перегородившую проход.

– Возвращаемся к развилке. Может, там пробьемся.

Назад идти было проще – цепочка их следов на пыльной земле отлично отметила безлопастный путь. И тогда пробило на поговорить.

– И как это Железный Паук здесь шляется, зараза, как у себя дома? – задумчиво спросил Скорпион.

– Обыкновенно, – передернул плечами Тайфун. – И ты тоже рассказывай, как шляешься.

– Да? Ну а Батарейки для своей базуки он, по-твоему, откуда таскает?

Тайфун промолчал.

– Ты знаешь, я вчера на него в Огненной Долине напоролся, – хихикнул он вдруг.

– Убил?

– Нет.

– А он тебя?

– Отстань… Я не об том рассказываю. Ты знаешь, Паук сменил аватар.

– Да? И как он теперь выглядит?

– Ты не поверишь. Кукла Барби!

– Действительно ухохотаться. Всегда был приколистом, собака такая.

Они дошли до развилки, и беседа развалилась сама собой. Под ноги смотреть надо. Тем более что там, по другую сторону морщинистой гряды, оказался не пыльный камень, а песок. И мало того, что в нем ноги вязли. Так он, после нескольких разрядов наэлектризовался, и висел в воздухе серым туманом, что твоя лунная пыль. Видимость стала совсем никудышней. А Скорпион вдруг неудержимо раскашлялся.

– Ты что, болен? – с раздражением спросил Тайфун. Непредусмотренное звуковое сопровождение его отвлекало.

– Да вроде нет… понимаешь… этот песок чертов горло дерет.

– Охренел! Виртуальный песок ему горло забил, понимаете. Подметать надо в комнате между играми – у тебя там, небось, реальная пыль висит клубами. Не слышно ничего из-за твоего кашля!

Скорпион обиженно фыркнул и пошел вперед. Он все еще продолжал кашлять, когда они, наконец, добрались до твердой почвы. И так торопился выбраться из досаждавшей песочной взвеси, что проворонил элементарнейшую ловушку. Электрический разряд, и все. Обугленный труп на сером камне.

Пень слепой, – обиделся Тайфун на приятеля. Как теперь отсюда выбираться одному? Что лучше, вперед идти или назад возвращаться?

Впереди была голая каменистая пустыня, освещенная зыбким лунным светом. Сзади этот дурацкий песок и… что за черт!.. труп! Не исчез, не растворился, как подобает нормальному убитому геймеру. Лежит на месте, уже слегка присыпанный медленно оседающим песком.

Программный сбой?

Тайфун пожал плечами и двинулся вперед. Глупо, конечно, но лезть в этот серый песчаный туман не хотелось до отвращения.

* * *
– Разрешите доложить, товарищ полковник! Ваши приказы выполнены, – браво отчеканил адъютант. Морда у него была довольная. А что он, полковник, приказал-то? Совсем заморочился с этим мутным делом.

– Доложи подробнее, – распорядился полковник

– Жучки в количестве двух штук из кабинета вычищены. Мина, закрепленная на днище Вашей машины, удалена и обезврежена.

– Какая мина?!

– Марка DL-35, производство Германия.

– Производство Германии, – машинально, но предельно сварливо поправил парня полковник. Уселся в кресло. Задумался.

Стало быть – уже.

Он еще почти ничего не сделал, только доложил наверх. Доложил наверх… Странно, он считал, что официальный рапорт его обезопасит хотя бы на какое-то время. А вот хрен тебе!

– Золотой ты парень, Андрюха, – сказал полковник задумчиво.

– Вы дали мне вводную, что мы выполняем разведывательно-диверсионную операцию, – пожал плечами парень. – Нас учили, как вести себя в таких обстоятельствах.

М-да… то-то он у геймеров прижился.

* * *
Дачная беседа шла сегодня на повышенных тонах.

– Почему ты не согласовал это со мной?! – бушевал гость. – Он доложил об этой мине наверх. И о микрофонах. Ты понимаешь, идиот, что эта история привлекает внимание? И не только МОЕГО начальства. Теперь будут копать все, кому не лень, а чем это пахнет?

– Исполнитель напорол, – со вздохом признался хозяин. – Ему надо было организовать несчастный случай. А он ничтоже сумняшеся мину пришпандорил. Он уже наказан.

– Передай этому идиоту…

– Не могу. Говорю же, он уже наказан.

– Все равно, ты не должен был единолично принимать решение о ликвидации моего подчиненного.

– А что делать? Ты говорил, что этот Серов будет как дурак ломиться в игру и увязнет там с концами. А он навел шороху здесь! Его люди приходили в офис фирмы Мультиверсум, которая делала нам игру. И в офис Виртуреала тоже. Все выспрашивали, вынюхивали.

– Можно подумать, что у тебя по офисам сидят не менеджеры, а специалисты. Менеджеры и под пытками никакой информации выдать не могут.

– Но могут навести на след. Поэтому Мультиверсум вообще пришлось ликвидировать. А эта фирма, между прочим, только считалась самостоятельной. Она была моя!

– И почему столько шума? Перерегистрируй фирму под другим названием.

– А людей тоже переименовать? Он затребовал в отделе кадров полный список сотрудников и всех переписал.

– Можно и переименовать. Могу посодействовать в изготовлении новых документов.

– Не валяй дурака! Из-за твоего неуемного придурка у меня все сыплется, как карточный домик. А этот твой компаньон, который занимается поставками, он куда делся? Не знаешь? Так я тебе скажу! Он перепугался и залег на дно. Ты представляешь, какие у меня проблемы?

Хозяин кабинета перевел дух. И сказал почти спокойно:

– Делай, что хочешь, но уйми этого своего кретина.

* * *
Парень волновался. Очень. Говорил путано, сбивчиво, долго. Полковник слушал, понемногу начиная раздражаться. Он давно не работал со штатскими и отвык уже от их бестолковости и несобранности. «Если вы такие умные, почему строем не ходите?», – припомнилась вдруг старая шутка.

Пес с ним, со строем, – хмыкнул про себя полковник. – Толково доложить обстановку можно бы и суметь.

– И потом меня отправили сюда. Вот. Они сказали, – парень замялся, покраснел и все-таки продолжил. – Сказали, что с научной фантастикой – это к Вам.

Полковник поморщился. Сослуживцы дружно ржали по его поводу и соревновались в догадках, за что это он так жестоко наказан. Он в очередной раз ругнул про себя белобрысое стихийное бедствие с его способностью превращать в анекдот не только свою жизнь, но и жизнь окружающих людей.

Что самое неприятное, руководство не отделило нужные направления «научной фантастики» от всякой белиберды. На предмет пущего бережения государственной тайны. Впрочем, всяческие истории о летающих тарелках полковник сбросил на адъютанта. Обязал бедного парня выслушивать их с серьезным и умным видом. Пусть отдувается за свои игровые радости.

И как же полковник был удивлен, выяснив, что поручение тому вовсе не в тягость. Все эти россказни искренне забавляли Андрюху. Он даже затеялся их коллекционировать.

– Почему ты решил, что твой приятель действительно исчез, – спросил полковник, отвлекаясь от посторонних мыслей. Вот уж точно, с кем поведёшься. Сам уже распустился, никакой внутренней дисциплины. – Парень не выходит в сеть, не появляется в игре? Может быть, он просто заболел гриппом? Ты же говорил, что он кашлял.

– Нет. Понимаете, у нас это не принято, мы как правило не знаем друг друга в реале. – затараторил придурочный геймер, – Но так уж вышло… просто он мой сосед… Из-за него я на эти игры и подсел. Так вот. Я заходил к ним, он и правда пропал. Все в доме на ушах стоят пятый день. Он исчез из закрытой комнаты. Как в классическом детективе вроде Агаты Кристи. Компьютер включен, шлем на полу – и никого! Он никогда бы не бросил шлем на пол, очень берег. А его комната, между прочим, выходит не в коридор, а в гостиную. Не мог он выйти незамеченным, никак не мог!

– А в окно?

– С девятого этажа?

– Хорошо. Значит, мы с тобой предполагаем, что там, в игре, в локации под названием «Электрическое ущелье» действительно погиб человек. И лежит реальный настоящий труп. – Полковник задумчиво побарабанил пальцами по столу. – В этой локации хищники обычно не встречаются, я правильно понял? Тебе следует сходить туда еще раз и посмотреть. Меня интересует, лежит ли там труп до сих пор. А если да – его состояние.

– Так Вы мне верите? – изумился парень. – Вы… ох!.. Что-что-что Вас интересует?!

– Состояние трупа, – терпеливо повторил полковник. – С момента трагедии прошло почти пять дней. Как ты понимаешь, реальный труп должен был за это время… э–э… измениться.

Парень аж позеленел – представил, видимо.

– Да не пойду я туда! – возмутился он, – Возьмите этот шлем дурацкий, видеть его больше не хочу. То есть я, конечно, потом об этом пожалею. Но лучше жалеть, чем…

– Давай. И давай сюда то, что принес в доказательство своего рассказа. Что у тебя? Антиграв? Льдинка?

– Льдинка, – парень глянул на полковника уважительно и положил на стол прозрачный голубоватый шип. – Но это не я достал, Скорпион… в смысле, Колян подарил. У меня никогда ничего не оставалось, хоть плачь. А у Коляна дома чуть ли не целая полка разных артефактов. А льдинок аж три штуки. Вот он мне одну и отдал.

– Кому Колян продавал артефакты ты знаешь?

Парень аж глаза вытаращил.

– Не продавал он ничего! Говорю же, на полку ставил и любовался. Я бы заметил, если бы оттуда что-то исчезло. Я на эту полку обзавидывался, дырки глазами провертел. А насчет сходить посмотреть… Понимаете, я эту локацию один не пройду.

Геймер уже успокоился и смотрел даже несколько виновато. Похоже, столь хорошо осведомленный полковник успел стать для него авторитетом. И ведь действительно не пройдет. Игрок он, похоже, хреновенький. А привлекать еще кого-то к совершенно секретному делу…

– Ладно, – вздохнул полковник. – А вот скажи мне, не показалось ли тебе еще что-нибудь в этом вашем походе необычным и странным?

Парень торопливо закивал. Судя по его физиономии, авторитет полковника был для него уже выше Эвереста.

– Да. При полном снаряжении особо не поймешь, но Скорпион, то есть Колян, показался мне каким-то не таким… как будто ростом меньше, что ли… То есть как Скорпион меньше, а не как Колян… То есть…

Геймер запутался и замолчал.

– Хорошо. Читай подписку о неразглашении и расписывайся, – сказал полковник. – И напиши мне адрес этого Коляна-Скорпиона. Артефакты, сам понимаешь, надо конфисковать. Это очень серьезно.

Тот опять кивнул, но уже с гораздо меньшим энтузиазмом.

– Товарищ полковник, разрешите доложить, – подал голос адъютант, когда геймер вышел.

– Да говори, утомил ты меня уже своей страстью к субординации!

– Я заметил, что еще один игрок стал немного меньше ростом. Я сначала подумал, что мне показалось, но теперь, если сопоставить это наблюдение со словами свидетеля… Товарищ полковник, согласитесь, что в этом прослеживается некая система. Позывной этого геймера «Вепрь», и, кстати сказать, я его давно не видел. А это, в свете показаний свидетеля, тоже настораживает.

Адъютант глянул на полковника и, убедившись, что тот слушает со всем вниманием, продолжал:

– Кроме того, в ходе сегодняшнего сеанса разведывательной работы я выяснил… Сам я не видел, но геймеры говорят, что игрок, проходящий под позывным «Железный Паук» сменил аватар. Он теперь Кукла Барби. Учитывая немалый рост этого игрока… ну, в смысле, его аватара… в общем, Кукла Барби уж точно будет пониже.

Ч-черт!

В голове вдруг все сложилось в целостную картину. Да так резко, что полковник будто бы даже услышал, как скрежещут в голове столкнувшиеся детали головоломки. Бестолковые мальчишки, создавая себе этот, как его… аватар, разумеется приукрашивают себя. Увеличивают рост, мускулатуру. И если вдруг, один за другим они становятся мельче… Не говоря уж о хорошо ему знакомой заразе Кукле Барби, которая вдруг неожиданно решила заявиться в игру в своем естественном виде… и не призналась в этом! Если надумала вдруг покрасоваться мордочкой и фигуркой, зачем сказала, что это всего лишь нарисованный аватар?

Непонятно?

Очень даже понятно, если предположить, что внешность ребята меняют не по своей воле.

Это происходит так. Сначала расширяется диапазон воспринимаемых ощущений. Потом проявляется истинный облик человека. И появляется способность выносить в реальный мир артефакты. Это – звоночки. Звоночки, означающие, что скоро человек попадет в это самое «туда». Сам попадет, по-настоящему. Сам, а не какая-то там виртуальная копия.

Куда попадет? Живой человек – в компьютерную игру?

Это как-то… вряд ли. Скорее, в другую реальность, как бы дико это ни звучало.

Связь с другой реальностью осуществляется через компьютер? И что? Связь с вполне реальными настоящими местами может осуществляться через компьютер по скайпу.

По скайпу люди в другие места не попадают? Ну так это и не скайп.

Как все происходит и почему… это пусть у друга Сережи голова болит. Известно только то, что случается это с опытными и удачливыми игроками. Теми, через чьи руки прошло множество самых разных артефактов. А дальше – это к Сереже.

А его, полковника, интересуют все те же вопросы. Кто и зачем? Кому выгодно?

И еще.

Ребята попадают в другую реальность. Эти инфантильные придурки ничего не замечают и не понимают, что теперь они рискуют жизнью по-настоящему. И большинство из них, вероятно, погибает. Как этот самый Колян-Скорпион.

А на очереди идиотская Кукла Барби.

Если он не успеет.

Глава 5. Детектив не классический, а вовсе даже наоборот

– Не имеете права!

– Имею, – твердо сказал полковник. Он приехал лично, и был весьма обрадован, когда Кукла открыла ему дверь вполне себе живая и здоровая.

– Я в чем-то виновна? Или, хотя бы подозреваюсь? – кипятилась девчонка.

– Нет.

– Тогда почему Вы хотите конфисковать принадлежащую мне вещь?

– А я и не конфискую. Временно изымаю как вещественное доказательство. Вот расписка, по окончании следствия верну тебе твою игрушку.

– Доказательство чего?

– А вот этого тебе знать не надо.

Полковник аккуратно положил геймерский шлем в сумку и вышел. Он успел. Сережа Северцев был бы очень расстроен, случись с ней что-нибудь плохое. У него всегда было обостренное чувство ответственности. Да что там говорить, и сам полковник грешил этим несовременным недостатком. Впрочем, это все ненужная лирика. Главное, что он успел.

* * *
Как только дверь захлопнулась, Лера волшебным образом успокоилась. Она ехидно ухмыльнулась и сделала в сторону двери неприличный жест. Противный полковник, к сожалению, означенного жеста не видел, но в этом маленьком удовольствии Лере пришлось себе отказать. Что поделать, нельзя иметь все. Главное – у нее есть второй шлем.

Новый сейчас и не купишь. Не продают. Авария в цехе, ха! Тоже, небось, этот поганец замутил какую-то пакость.

А вот у нее шлем есть. Слава Славику! А полковнику, соответственно, хрен с маслом. Наша взяла.

* * *
– А все-таки, почему ты меня не пристрелила? Тогда, при первой встрече? – спросила монстряшка, – Как не крути, но ты же все-таки гемир. А насчет поработать в паре, это ведь ты потом придумала.

– Извини, конечно, но ты была ужасно смешная, – хихикнула Лера, – разве можно в такое стрелять!

Собеседница покрутила головой.

– А что, в смешных не стреляют? – фыркнула она. – Любопытная этическая норма.

Вот так. Этическая норма, понимаете ли! И ее, Леру, хотят уверить, что она беседует с компьютерной программой? Ну ладно, Борода. Хотя и по его поводу она немало удивлялась. Но он, по крайней мере, центральный персонаж игры. Допустим, разработчики вбили в эту программу уйму сил и времени. Да и к беседам на философские темы Борода не склонен, все больше вокруг снаряги и выпивки вертятся разговоры. Возможно, их удалось как-то алгоритмизировать.

А ее новая подруга? Как личность, она на порядок сложнее Бороды. Нет на свете компьютеров, которые бы потянули такую программу. И не будет, как минимум, еще лет пятьдесят. И язык программирования, на котором можно ее написать, тоже придумают не скоро. Да и зачем разработчикам, даже буде они гении всех времен и народов, корячиться, наделяя полноценным интеллектом проходной персонаж, для общенья вообще не предназначенный? Любой нормальный человек пристрелил бы монстра без разговоров.

Ну и что все это значит?

А вот что-нибудь да значит. Определенно. Полковник вьется вокруг этой, с позволения сказать, игры, как муха вокруг… ладно, будем вежливы и скажем – вокруг банки с вареньем. А профессор Северцев что-то темнит. И все они такие важные, такие умные… Черта с два ее, Леру, ототрут от этого дела!

– Кстати, меня зовут Стрекоза, – сообщила монстряшка, перебив ее мысли, – а тебя?

– Железный Паук

– Странное имя. Тебе не идет.

– Да, теперь уже не идет, – согласилась Лера

– Теперь? Как это понять?

– Ну, видишь ли, – начала Лера и зависла. Как вот перевести свои геймерские заморочки на язык, понятный собеседнице?

– Понимаешь, когда мы пришли в ваш мир, нам была дана возможность выбирать себе облик. Но теперь вдруг у нас эта возможность исчезает. У одного за другим. Был такой белобрысый верзила с кудряшками и квадратной мордой, не доводилось слышать? Он еще вечно во всю пасть лыбился.

Собеседница передернулась.

– Такое, знаешь ли, не забудешь, – сказала она сердито. – Я когда-то жила в деревне недалеко от кабака, который сейчас ваш. И я была одной из немногих, кто успел уйти. Этого гада я очень хорошо помню. Ну и как он теперь выглядит? Расскажи, кому мне на дороге не попадаться.

Что ж, рано или поздно этот разговор должен был возникнуть, – подумала Лера. – Ну так почему не сейчас?

– Это я, – сказала Лера.

Стрекоза шарахнулась в сторону. Теперь она стояла, стиснув в руках автомат и глядя на геймершу с непонятным выражением. Лера молча ждала. А что тут скажешь?

– Я сама дура, – фыркнула Стрекоза после продолжительного молчанья. – Если затеялась водить дружбу с гемиром, чего ожидала? Пошли дальше.

Некоторое время шли молча.

– Почему вы это делаете? – спросила монстряшка.

– Геймеры верят, что этот мир создан исключительно для их развлеченья. А все вы – ненастоящие, неживые. Просто куклы, назначенье которых – нас забавлять.

– М-да… Очаровательная религия, – поежилась монстряшка, – и ты тоже в это веришь?

– Уже нет. Я же вижу, что ты не кукла. Ты человек.

Монстряшка хмыкнула. Смешок этот был нехороший, но злая ирония шла определенно не в Лерин адрес. Более того, к Лере она после этих слов явно помягчела.

– О чем хихикаешь? – заинтересовалась любопытная геймерша.

– Потом, – отмахнулась монстряшка. – Долго рассказывать. Просто вдруг подумалось… некоторые люди, пожалуй, еще похуже вас, гемиров. А что они не такие опасные – не их заслуга.

Потом, так потом, – подумала Лера. И так у нас сегодня слишком много серьезных разговоров. Девушки опять замолчали. Шли, и каждая думала о своем.

– Я, кажется, понимаю, – сказала вдруг Стрекоза, – для вас это что-то вроде компьютерной игры. Э, что с тобой?

* * *
Когда полковник вошел, парень уже сидел в приемной. Хмурый и насупленный. Тот самый парень, друг погибшего Коляна-Скорпиона. Его собственное имя никак не вспоминалось, но это неважно, у Андрюхи все записано.

– Заходи, – пригласил его полковник. – С чем пожаловал?

– Я передумал. Я схожу в электрическое ущелье и все посмотрю.

– Ты же говорил, что один там не пройдешь?

– Я найду напарника.

– И все ему расскажешь? А ты помнишь, что давал подписку?

– Да не буду я ему ничего рассказывать, – рассердился парень. – Скажу, что пойдем за Батарейками. А сам все посмотрю.

– А он? Он, по-твоему, не увидит? Как ты объяснишь ему наличие трупа?

– Что Вы все время придираетесь! Скажу, что сам не знаю. Или, если хотите, пойду один. В конце-то концов я там сумею пройти!

– В конце концов, – усмехнулся полковник. – Долго придется ходить, верно? Этот вариант, я думаю, нравится тебе больше всего. Ты просто хочешь, чтобы я вернул тебе шлем.

– Да.

– Ты же сам мне его отдал, не забыл?

– Я просто испугался. Может человек испугаться?

– Может, – согласился полковник. – А в некоторых случаях даже должен, если не совсем дурак. Ты же сам понимаешь, насколько это опасно.

– Я буду вести себя очень осторожно. Верните шлем, пожалуйста, – парень смотрел на полковника просительно. С надеждой. – Я думал, что буду играть с монитора, как раньше… но нет, не могу, не интересно. А шлемы сейчас не продают, я узнавал.

– Ну так не играй пока, – пожал плечами полковник.

И парень посмотрел на него с таким недоумением, как будто ему предложили пока не дышать. Зачем он, полковник, вообще тратит свое время на этого придурка? Он что, воспитательница в детском садике?

– Получишь свою игрушку по окончании следствия, – сказал полковник официальным тоном. – Иди.

Парень вышел, от дверей оглянувшись на полковника с искренней обидой. Вот и спасай жизнь таким идиотам.

* * *
Оставалось совсем немного. Этот самый косогор, который простреливался прямо-таки идеально. Любой, засевший в ельнике по обе стороны от него, дуршлаг из нее сделает на счет раз. Лера выскочила на открытое пространство, засадила из автомата в белый свет, как в копеечку, и рванула обратно. Автоматная очередь в ответ ее бы ничуть не удивила. Но четыре! Ой, как все запущено…

На косогор она, естественно, не пойдет. На фига? Она отступит в лесочек.

А они?

Ждать ее в засаде? Бога ради. Кабацкая ячейка камеры хранения – не единственный возможный тайник для добычи и, разумеется, любимой базуки. А при таком раскладе время не поджимает. Выйдет Лера из игры, и снова зайдет. Потом. Сколько будете дежурить, ребята? Как у вас насчет терпенья?

Они, разумеется, пошли следом. Сзади и слева отчетливо хрустнула ветка. А справа и подальше… ох умора, преследователь поскользнулся на крутом склоне, и Лера отчетливо услышала сдавленный возглас. А придурка кто-то еще ругнул еле слышным шепотом.

Вот ведь сявки!

Зато их много.

Лера с шумом раздавила сухую ветку – еще потеряются идиоты, ищи их потом по всему лесу – перебежала широкую прогалину и скрылась в ельнике. Вслед застрочили из автомата, но, разумеется, не успели. Теперь они ясное дело, рассыпаются по окрестным кустам. А потом попытаются взять ее в кольцо. Молодцы. Да здравствует классика, это наше все!

Лера приглядела поваленное дерево на краю поляны, подобралась ползком и всадила в него нож. С силой дернула рукой, расширяя трещину, и засунула в нее Ксерокс. Древесина сжала артефакт, и он сработал – на поляне появилась очень убедительная копия этого самого полена.

Лера опять засандалила из автомата в белый свет и побежала через полянку обратно, проскочив насквозь виртуальное дерево. Никто не стрелял – кому нужна изготовленная на Ксероксе копия, которая сквозь поленья бегает. Они сейчас крутят головами в поисках оригинала, который должен, ну просто обязан быть где-то там, между ельником и агромадной кучей поваленных деревьев – недавно тут прошла аномалия Воздушный Кулак.

О! Один даже во весь рост встал. Бестолочь? Так-то оно так, но ведь и не снимешь его, весь лес увидит.

А вот и еще один… Лера кинула нож, и преследователь завалился мордой в травку. Кто это? А черт его разберет со спины. Прав Борода, стандартные мы здесь все. О! Кретин, изображавший собой фонарный столб, сподобился, наконец, спрятаться. Его Лера тоже аккуратненько взяла ножом сзади. Жизнь налаживается – подумала Лера… и столкнулась нос к носу с Кровавой Рукой.

– Он здесь! – истошно заорал Рука.

Да, конечно, теперь он не Кровавая Рука, а Кровавая Морда… но вот только со всех сторон трещат кусты и слышатся азартные возгласы. О тишине уже никто не заботится. Да сколько ж их, поганцев, здесь собралось?

Лера метнулась к валежнику и шустро пролезла между рыхло накиданными сучковатыми стволами. Ее новый аватар… тьфу ты, пропасть, совсем уигралась… Короче, если у тебя теперь маленькое и шустрое тело, надо пользоваться теми преимуществами, которые дает именно такое. Хрен кто-нибудь из этих двухметровых шварцнеггеров за ней сюда протиснется.

Затаиться здесь?

Не-а. Подожгут или гранатами закидают.

Лера осторожно, чтобы не осыпать неустойчивую кучу всяческих обломков, выскользнула наружу. И тут ей отчетливо поплохело. Могла бы и сообразить – если где что присовокупится, то где-то оное и усовокупится. Закон сохранения, что б его приподняло и шлепнуло! Раз появилась куча деревянного лома здесь, то что?

Правильно.

Лес по эту сторону валежника практически отсутствовал. Усовокупился, так сказать. Пара случайно уцелевших сосенок и куча мелких полешек, годных разве что на дрова, но уж никак не для укрытия. Воздушный Кулак смел практически все. Лера шлепнулась за единственным в окрестностях крупным стволом. Где она, будет ясно… именно что, ясно и ежу, иначе не скажешь.

Оппоненты уже лезли через валежник – слышался шум ломающихся веток, осыпающихся поленьев и раздраженные голоса. Ага. Над лежащей на самом верху сосенкой показалось рыльце Белого Волка. Шлеп и ваших нет.

Больше дураков не оказалось. Никто не стал изображать из себя расходный материал для тира, сидели в своем естественном бруствере. А Лера – за поленом.

Пат?

– Кобра – марш направо, Тарантул – налево. Рассыпаемся так, чтобы нас одной очередью не взять. И залезайте куда повыше, – скомандовал невидимый за древесными стволами Медведь. – Встаем одновременно по моему сигналу. Слушаешь, небось, а, Паук? Слушай-слушай. Ты не успеешь снять сразу троих. А мы тебя сверху увидим, как на ладони. И прихлопнем.

В голосе Медведя явственно звучало удовольствие.

Плохо дело.

Вся наша жизнь не стоит и гроша? А базука? Базука, ключ к Зазеркалью?

– Пошли! – скомандовал Медведь.

Автоматная очередь досталась Кобре, а Лера активировала Ксерокс и рванула прочь в безнадежной попытке добраться до овражка. То, что она не успеет, было ясно все тому же всезнающему ежику.

Лера бежала зигзагами, а в сторонке, метрах в десяти, повторяя ее движения, двигалась копия.

– Твой – левый, – крикнул Медведь напарнику. В его голосе даже ленца какая-то прорезалась: он считал бой уже законченным. А Лере не повезло, она вдруг почувствовала, как ее копия пробежала через какую-то деревяшку. Почувствовала? Копию? Лера от обалденья столбом встала, и автоматная очередь, грамотно пущенная на опереженье, прошла мимо. Ну да, Лера действительно ощутила упругое сопротивленье, будто сквозь зеркало идешь. Как это?

Но думать было некогда.

– Правый – настоящий! – заорал Медведь.

Лера прыгнула в сторону, и ее копия с силой ударилась ногой о камень. Черт, больно-то как! В голове вдруг не к селу выскочило почерпнутое из какой-то медицинской статьи словосочетанье «фантомные боли». На мгновение даже перед глазами поплыло и … это она теперь стояла у камня, а Медведь и Тарантул вдвоем лупили в копию справа от нее. Копию, стоящую там, где только что была она.

Лера сняла их, как в тире.

Концерт окончен.

Она вдруг почувствовала себя чертовски усталой. Тоже новости: раньше в игре она не уставала никогда. Стало быть, среди непонятных новоприобретений попадаются и плохие. Лера досадливо передернула плечами, потерла ушибленную ногу и пошла собирать трофеи.

От ее погибших противников, разумеется, осталось только снаряжение – не пойдут же они на охоту за нею с артефактами в рюкзаках. Ну и как это все прикажете унести? Оружие семи человек, ее оружие и рюкзак, да еще и базука! Кстати, она теперь всегда будет оставлять теперь хотя бы одну Батарейку на обратную дорогу. А то тут всякое бывает.

Лера хихикнула – если так пойдет дело, то локацию вскорости переименуют в Черную Пустыню.

И как же мы понесем трофеи? Эта куча чуть ли не больше ее самой! Лера затолкала снарягу в рюкзаки поверженных врагов, связала их веревкой и прилепила аж два активированных Антиграва. Их цена, разумеется, существенно превышала стоимость нежданной добычи, но на что ни пойдешь для ради попижонить. Потом она накинула веревку на плечо – картина Репина «Бурлаки на Волге»! – и потащила паровозик из рюкзаков вверх по склону.

* * *
Из окон шикарного кабинета в одной из башен Москва Сити открывался великолепный вид. Хозяин, владелец концерна «Гекатонхейр», олигарх из олигархов и, вообще, всеобщий бизнесбугор, сидел, откинувшись в кресле, и с нескрываемым интересом разглядывал гостя. Тот тоже смотрел на своего визави, сохраняя на физиономии непроницаемое выражение покерного игрока.

– Хотите коньячку? – любезно предложил хозяин.

– Нет, спасибо.

– Вы не пьете с подозреваемыми? Напрасно, у меня хороший коньяк. Но кофе-то можно?

– Кофе можно.

Когда секретарша поставила на стол две чашки и вышла, хозяин отхлебнул кофе и спросил, усмехнувшись:

– Где же Ваша обязательная реплика «давайте перейдем к делу»?

– Давайте перейдем к делу, – спокойно сказал полковник.

– Я Вас пригласил к себе, решив, что вызывать на допрос меня будет Вам… э-э… некомфортно.

– Напрасно. У меня в кабинете бывали разные люди.

– И такие, как я?

– Нет, таких еще не было, – согласился полковник, – Но все когда-то случается впервые.

– А Вы ершистый… Ладно, будем считать, что беседовать в такой обстановке комфортнее мне. Кроме того, не нужно, чтобы в Вашем окружении знали о нашем разговоре.

– Кому не нужно?

– Ни мне, ни Вам. Для меня это возможные проблемы, а для Вас – вопрос личной безопасности.

– Я опять подаю свою «обязательную реплику». Давайте перейдем к делу.

– Хорошо. Дело состоит в том, что я заинтересован в успешном завершении Вашего расследования. И поэтому я готов предоставить Вам ту информацию, которой обладаю.

– Всю?

– Очень постараюсь, хотя и будет это мне нелегко, – рассмеялся хозяин. – У меня уже в подкорку въелось стремление блюсти коммерческую тайну. А, к примеру, то, что я настоящий владелец Виртуреала, без сомнения, коммерческая тайна. М-да… В любом случае от меня Вы получите больше информации, чем от допросов моих сотрудников. Кстати, Вы напугали моего бедного мальчика-менеджера до икоты. Помилуйте, что он может знать … э-э… о происходящем? «Виртуальность станет для вас настоящей реальностью», – процитировал хозяин и засмеялся. Даже руками всплеснул.

– Мальчик учился в Америке, мыслит слоганами. Такие фразы для него – обыкновенное дело. Если трактовать его слова буквально, еще и не то можетполучиться.

– Этот Ваш «бедный мальчик», между прочим, давал подписку о неразглашении, – сердито сказал полковник

Хозяин опять рассмеялся.

– В организациях, подобных моей, сотрудники, прежде всего, соблюдают лояльность к руководству. Не беспокойтесь, информация не пойдет дальше моего отдела безопасности. У меня порядок. Впрочем, я отвлекся. Первое, что я хочу Вам сообщить – концерн «Гекатонхейр» в производстве использует артефакты.

– Добытые из компьютерной игры?

– Ну что Вы! Сами подумайте, сколько артефактов могут вытащить эти придурочные геймеры, и можно ли при таких, с позволения сказать, поставках организовать серьезное производство? Артефакты попадают ко мне обыкновенным образом. Из Зоны.

– Откуда?

– Ох, Вы даже этого не знаете? Не стало, значит, руководство Вас просвещать. Не сочло нужным, – хозяин поцокал языком со снисходительным сочувствием. – Зона, это некое вполне реальное… скажем так, место. Где оно находится? Не знаю, насколько этот вопрос вообще имеет смысл. Вне нашего пространства, вне нашей реальности.

– Для меня это выглядит не менее нереальным, чем артефакты, вытащенные из компьютерной игры, – задумчиво сказал полковник. Впрочем, одна знакомая ему одаренная дура отмечала, что любая версия появления в мире фантастического предмета неизбежно окажется фантастической. И даже не испытывала от этого никакого душевного дискомфорта, зараза.

– Возможно, Вы и правы. Просто я привык. Много лет работаю с этими артефактами. Со времен Союза. Тогда был известен… в очень узких кругах, разумеется… проход в Зону. Где-то в горах Таджикистана. Оттуда и поставлялись артефакты. Знают ли об этом в нынешнем таджикском правительстве? Не знают, я могу утверждать это с полной определенностью.

– А Вы?

– Откуда знаю об этом я? Я же сказал, еще с прежних времен. Потом, когда все посыпалось, я кое-что приватизировал, основал этот концерн… А проход… теперь это «заграница». Официальных поставок нет. Так что артефакты я теперь закупаю нелегально, через целую цепь посредников. Каждый из них знает только двоих: у кого покупает и кому продает. И накручивает черт знает какой процент только за то, что соединяет собою звенья этой коммерческой цепочки.

– Как я Вам сочувствую, – хмыкнул полковник.

– Слушайте дальше, иронизировать будете потом… если будете. Ваше расследование наделало шума, перепугало посредников, и цепочка оборвалась. Я не получил ожидаемую партию товара и вряд ли получу следующую. Производство компьютерных шлемов вообще пришлось свернуть за неимением комплектующих. Вам все еще смешно? Напрасно. Шлемы, это так, ширпотреб. А у нас есть множество очень серьезных заказов. И оборонного значения, и от Вашего ведомства тоже. Так что успешное функционирование моего концерна можете считать делом государственной важности.

– Для производства компьютерных шлемов тоже используются артефакты? Какие? – поинтересовался полковник. Информация лишней не бывает.

– Вам и это надо знать? Хорошо. Используются так называемые Зеркальца и Ксероксы. На основе Зеркалец делаются не тормозящие видеоустройства для компьютерных очков, а зачем там Ксерокс я и сам не понял. Вы хотя бы по достоинству оценили мою откровенность?

– Без сомнения, – полковник говорил очень серьезно. – А что еще Вы можете рассказать об этой игре?

– К сожаленью, практически ничего. Мы работали с Мультиверсумом в тесном контакте, они разрабатывали игры под наши шлемы. Их исчезновение было для нас очень огорчительно: мы рассчитывали на долгое и плодотворное сотрудничество. А что касается ЭТОЙ игры… Да, я видел, что ее антуражи передраны с реальной Зоны. Да, я был удивлен – откуда айтишники получили доступ к совершенно секретной информации? Но, согласитесь, это не мое дело. Возможность выносить в реальный мир артефакты, не говоря уже об исчезновениях людей, оказалась для меня полной и весьма неприятной неожиданностью.

– Стало быть, Вы абсолютно честный коммерсант?

– Представьте себе, да. Я, конечно, покупаю комплектующие левым образом. Но это весьма распространенный, даже простительный в наших широтах грех. И я был бы очень рад покупать артефакты официально. Видите ли, такая контрабанда, это всегда морочно, ненадежно и очень дорого. А вот теперь мы переходим ко второй части нашей беседы. Я попробую поработать предсказателем. И предсказываю я Вам дальнюю дорогу.

Хозяин взглянул на своего гостя. Тот спокойно слушал.

– Честное слово, я бы взял вас на работу не задумываясь. Именно с такой, извините, покерной мордой надо заключать рискованные сделки, – хмыкнул хозяин. – Слушайте дальше. На днях Вас пошлют в Зону. Через Таджикистан. Точную формулировку Вашего заданья я не знаю, мне она ни к чему. Разобраться, навести порядок или что-то еще в этом роде. Настоящая цель этого предприятия – удалить Вас отсюда к чертовой матери куда подальше, желательно в гиблые места. Вполне вероятно, что, когда шум уляжется, посредники снова всплывут и поставки наладятся. Такой вариант выгоден и мне, и очень многим людям. Но вот что я Вам скажу. У меня со старых времен остались связи в Таджикистане. И я буквально землю рыл, пытаясь найти людей, связанных с артефактами там. Хотел выйти на них напрямую и срезать парочку звеньев этой самой коммерческой цепочки. И я совершенно уверен – таких людей нет. Артефакты не идут через Таджикистан. Кто-то нашел другой проход, и, скорее всего, на российской территории. Если и Вы его найдете, Ваша миссия будет выполнена с блеском. Еще и орден какой-нибудь получите. А на базе этого прохода куча людей как из вашей структуры, так и из других осведомленных тут же организуют новые поставляющие цепочки. С радостным визгом. До сих пор эти индивиды только локти кусали – око видит, да зуб неймет. Для нынешних монополистов это ночной кошмар. Конкуренция! Так что страсти на Ваш счет в Сферах кипят такие, что я бы поостерегся.

– Конкуренция будет не только у них. У Вас тоже.

– У меня фора. Отлажено производство, установлены все необходимые связи и логистика, подключена нехилая наука. Главное – я смогу покупать артефакты напрямую и совершенно официально. Этот вариант хорош для меня и совершенно отвратителен многим очень серьезным людям. А если Ваша экспедиция погибнет, многие вздохнут с облегчением, но подозрения это ни у кого не вызовет: Зона есть Зона.

Хозяин кабинета помолчал, ожидая реплики собеседника. Не дождался, и продолжил:

– Как видите, у меня есть все основания искренне желать Вам удачи. И поэтому Вам стоит мне доверять. Не усмехайтесь. Лучше послушайте доброго совета – не докладывайте о нашем разговоре своему начальству. И, кстати, я бы на Вашем месте уже сейчас начал продумывать состав экспедиции.

* * *
Когда Лера вперлась в кабак, все они были уже здесь. Стояли линеечкой вдоль барной стойки в очереди за комбинезонами.

– О! Ну прямо нудистский пляж, – восхитилась Лера, – Салют, кисы!

И свеженареченные «кисы» зашипели так, будто стоишь не в кабаке, а посреди долины огненных гейзеров.

– Медведь, а что ж ты первый? Я тебя последним шлепнул, – продолжала изгаляться Лера, – Нехорошо, надо в порядке живой очереди.

– Как ты это делаешь, стервец?! – взревел Медведь, – Эти твои фокусы с копиями! …это… – он даже задохнулся от возмущения и ярости.

– Нечестно? – любезно подсказала Лера.

В кабаке грохнули. А Лера потянула свою веревку и начала один за другим затаскивать трофейные рюкзаки.

– Эй, Паук, ты чего с оружием в питейный зал прешь? – спохватился Борода

– Это не оружие, а добыча, – небрежно сказала Лера, – запиши на меня этот железный лом, мне все пригодится. Я вечно где-нибудь штанишки теряю. А это – затраты.

К шипящему контингенту закономерно присоединился Альбатрос. Этот чудной парень почему-то на дух не переносил Леру. И вот опять что-то его дернуло в Лерином юморе. Тоже мне, барышня из пансиона.

Лера сложила из добытых рюкзаков пирамиду, отошла на шаг и оглядела творенье своих рук. А потом перекосила верхний рюкзак на бок, отчего свежесозданный «арт объект» стал смотреться как-то очень задорно. Лера подумала, и украсила свое творенье, прилепив сверху два разряженных Антиграва.

– Круто, – восхитился Черный Дракон. Этот новичок недавно появился в игре, его аватар – прямо-таки голливудский красавчик – долженствовал изображать не то латиноамериканца, не то киношного индейца.

– А тебе тоже предлагали участвовать в этом славном мероприятии? – спросила Лера

– Было дело.

– Но ты, значит, не пошел…

– Пф-ф! – обиделся латинос. – Я, конечно, новенький и против тебя – сявка. Но я всемером на одного не хожу.

– Так что, пошел бы один на один? – ехидно спросил Альбатрос.

Похоже, Дракон ему тоже не нравился? Вот ведь разборчивый парень.

– Прихлопнуть тебя, это, конечно, заманчиво, – протянул Дракон, глядя на Леру. – И для любого геймера почетно. Но один на один я не потяну. Пока. Так что вдвоем я бы, наверное, пошел – надо оценивать себя трезво. Но уж никак не толпой.

– И меня звали, но я не согласился, – зачем-то доложился Альбатрос.

– А почему? – полюбопытствовала Лера, – ты же меня не любишь.

– Мало ли кого я не люблю, – хмуро ответил парень. – Это не повод участвовать во всяком безобразии.

Лера оглядела зал, и стало ей вдруг немного печально. Никого из старых друзей. Вепрь завязал, Флинт и Скорпион куда-то подевались. Даже этот перспективный новичок Тайфун, и тот пропал. Ах да… у всех сейчас сессия.

И то сказать, из кого Медведю было сколачивать против нее банду… Впрочем, Вепрь и Флинт так и так бы не пошли. И Скорпион, наверняка, тоже.

Лера тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли:

– Борода, отвлекись от этих задохликов, принимай добычу. – подошла к барной стойке и плюхнула на нее свой рюкзак с добычей из Зазеркалья.

Кабатчик, вместе с прочей аудиторией наблюдавший за сотворением произведенья искусства, встряхнулся и заметался между ней и Медведем, не зная, кого из солидных клиентов обслуживать первым. Потом кинул жадный взгляд на барную стойку, быстренько сунул Медведю комбинезон и переключился на Леру. «Нудисты» с недовольным ворчаньем отошли от стойки и уселись в глубине зала без одежки и без выпивки. Медведь тоже глянул на Бороду сердито, а потом вдруг турнул Кобру и Тарантула:

– Подъем! Хватит протирать отсутствующие штаны, работать пошли. Чего уставились? Так и идите, небось не простудитесь.

Троица потопала забирать снарягу из камеры храненья, а Лера начала медленно и со вкусом выкладывать из рюкзака свою добычу. Добыча была хороша: подруга монстряшка действительно знала много рыбных мест. Два Антиграва, три Ксерокса, пять штук льдинок, непонятная штуковина, при виде которой у Бороды аж руки затряслись… В зале установилось почтительное молчанье. Кто-то присвистнул.

– А еще у меня есть Зеркальца, – говорила Лера, роясь в рюкзаке, – ой… это я, кажется, погорячился. Зеркалец у меня нет.

Действительно, зеркальные пластиночки были непривычно тяжелыми и не такими уж кристально чистыми как полагалось этим артефактам. Лера заглянула в одну из них и повертела головой. Зеркальце не предугадывало ее движений.

– Паук, как ты умудрился их разрядить? – удивился Борода, беря в руки испорченный артефакт.

– Слишком долго пялился на свою красивую мордашку, – сочинила Лера. – Удобный у меня аватар – как будто всегда мужской журнал с собой носишь.

Публика расхохоталась, нервный Альбатрос опять перекосился рожей, а Лера, взяв стакан коньяка, ушла в зал. У нее появилась о-очень интересная тема для размышления.

* * *
Дачники пребывали не в настроении. Впрочем, это за последнее время стало для них делом обыкновенным.

– Зря мы вообще связались с этой игрой. Была, в конце концов, налаженная система поставок, – печально говорил гость. – А теперь вообще все накрылось. И что делать?

– Знал бы прикуп, жил бы в Монте-Карло, – ответствовал его собеседник, – Кстати, я очень просил тебя найти Ивана Карловича… Или Карла Иваныча. Я так и не понял, как правильно, а ему это всегда было без разницы.

– Не смог.

– М-да… Я уже привык, что, если ему что-то надо, он тут как тут. А вот когда он нужен – так днем с огнем не отловишь, сволочь этакую. Но что б ты не смог найти… Прости, но я был лучшего мнения о твоих возможностях.

– Представь себе. Такое впечатление, что такого человека никогда на свете не было. Слушай, а кто он вообще такой, этот Иван Карлович?

– Я знаю его еще со времен Союза. Мутный тип. Всегда был в курсе, всегда со всеми вась-вась. Но что характерно, мое тогдашнее руководство относилось к его советам, как к руководящим указаниям.

Помолчали.

– Очень завлекательно смотрелась эта его идея насчет игры, – вздохнул хозяин и отхлебнул из пузатого бокала. – Бесплатная рабочая сила. Дурные геймеры, которые станут землю рыть даже не за горсть орехов, а за просто так. А все это в конечном итоге будет стекаться к нам. Всего-то дела – организовать две маленькие фирмочки – Виртуреал и Мультиверсум.

– А ты действительно ему поверил? Специалисты, оставшиеся с советских времен, ха! Да хороших спецов по компьютерной технике тогда вообще не было! Да и шлемщики твои тоже… не было в Союзе таких разработок, и быть не могло.

– Ну, ты-то у нас самый крутой специалист. Все знаешь, и что возможно, и что нет, – вздохнул хозяин. – И потом, тебе не все равно, откуда у него эти фантастические специалисты? В конце концов, был же в Зоне институт. Может, он до сих пор функционирует и это его разработки?

– Ага, функционирует. Без связи, без финансирования.

– Почему обязательно без финансирования? Возможно, ему тоже кое-что перепадает со всех этих дел. Не знаю я этого и, главное, знать не желаю. Зачем мне неприятности? Меньше знаешь – крепче спишь.

– А ты их расспросил с тщанием, этих его «специалистов»? Уж они-то должны быть в курсе собственных разработок.

– Расспросил… да тут же и прибалдел. Все до одного подставные лица. Этот Карл Иванович инструктировал их полностью, до мельчайших деталей. И айтишников, и тех, кто занимался железом. Как один человек может во всем этом досконально разбираться – не знаю. Но поначалу вся эта его затея работала в лучшем виде. Объем поставок возрос в разы.

– Вот именно – поначалу!

– Видимо, он действительно чего-то не учел. Артефакты – штука сложная, а уж их взаимодействие… Все люди ошибаются, даже Иван Карлович.

– А что ж он смылся-то? Вот и расхлебывал бы свои ошибки, раз такой умный.

– Потому и смылся, что умный. Кто ж любит расхлебывать свои ошибки? Тем более что вокруг этого дела крутятся очень большие деньги и такие большие люди, что я перед ними – рыбка плотвичка. Очень грустно оказаться в этой истории крайним. Даже для фигуры масштаба Ивана Карловича.

* * *
В это же время… ну, если, конечно, считать, что время во всех мирах и локациях идет одинаково… В это же время еще двое были заняты серьезной беседой.

– Натворил дел твой сотрудничек, ох натворил, – говорил один из них, сверля взглядом собеседника. Тот, определенно, нервничал, хотя и не хотел этого демонстрировать.

– Но послушай, в конце концов, все могут ошибиться. Он прекрасный специалист, но от ошибки никто не застрахован.

– Да? Ошибся? Ты всерьез полагаешь, что артефакты можно случайно вынести из игры? Не-ет, дорогой мой. Это надо попотеть, чтобы… Ну и зачем он все это организовал? Или это ты ему поручил, а?

– Да ты что, с какой стати?

– Вот и я думаю, с какой стати. Ладно. Пришли этого кретина ко мне, я сам с ним поработаю.

– Но… я не могу. Он уже наказан.

Его собеседник резко повернулся, и это неожиданное движение заставило говорившего невольно отпрянуть.

– Наказан? Разве я давал тебе такой приказ?

– Но это же очевидно. После такого-то промаха…

– Как давно ты его наказал? – перебила его сердитая начальственная персона.

– Сразу… Как только выяснилось. Тебе доложил, ну и …

– М-да… Как источник информации он уже не пригоден – слишком много времени прошло. Ну и как теперь узнать, на кого работала эта сволочь? Подскажи, торопливый мой. Или ты нарочно подсуетился, чтобы замести следы?

– Ты сам всегда говоришь, что все должно делаться оперативно и в кратчайшие сроки.

– Смотри-ка, у него, оказывается, во всем виноват я, – ворчливо сказал главный. Кажется, он уже остыл. Или решил, что достаточно напугал исполнителя. – Разберешься с этим делом. Меня интересует, на кого работал этот… у аборигенов его называли как-то очень смешно…

– Иван Карлович, – подсказал собеседник. – Или Карл Иванович, неважно.

– Так вот, выясни, на кого он работал? Что они хотели? Привлечь к нам внимание аборигенов?

– Ты полностью исключаешь возможность обыкновенной ошибки?

– Вот ты и разберись. Ну, и вообще, пригляди за ситуацией. И смотри у меня, еще один такой ляп…

* * *
Ой, у тебя тоже дежавю, дорогой читатель? Мы с тобой недавно слышали очень похожие речи от совсем других персонажей, не так ли? Что проделаешь. Не знаю, как время, но некоторые аспекты жизни действительно одинаковы во всех мирах.

Глава 6. Деревенская пастораль

Этот кабак по большому счету напоминал небезызвестный нам с тобой, дорогой читатель, кабак «У монстра». Длинная барная стойка, шустрый кабатчик за нею, и просторный питейный зал, полный шумных гуляк. Вот только люди в кабаке были … ну как бы это сказать… странными. Если ночью кто из них приснится, то я твоего душевного спокойствия, дорогой читатель, не гарантирую.

Но девушке с фасетчатыми глазами эти люди не казались ни страшными, ни странными. Она знала их с детства. В конце концов, от ее родной деревни – той, которую вдребезги разнесла орда гемиров – от нее сюда была всего пара дней ходу. В здешних широтах это рядом. Вон Осока. Судя по агрессивной косметике, пришла кадрить мужиков – охотница упорная, но не сказать, чтобы удачливая. В углу степенно пьют Краб и Долгоносик. Солидные мужики, к которым Стрекоза совсем недавно перестала обращаться «дядя», почувствовав себя уже взрослой девушкой. А вот и друзья детства, Репей и Косой. И Хамелеон с ними – парень из поселения, громко именуемого в здешних местах городом, а потому имеющий репутацию «столичной штучки». Парень видный и очень-очень интересный… впрочем, примерять его к себе она даже и не пыталась: переспать с ним, может быть, еще и удалось бы, а вот удержать его возле себя нечего было и думать. Лещ, святоша и зануда, пристроился у барной стойки с кружкой пива. Тоже выходец из одной из деревень, разгромленных в свое время гемирами. В общем, все свои.

Девушка вошла в кабацкие двери и двинулась к барной стойке. Вокруг притихли – упялились в заинтересованном ожидании. Стрекоза, за которой никогда не замечалось особой крутости, принесла неделю назад шикарную добычу. Повезло? Да, конечно, это бывает. Но позавчера она опять заявилась с полным рюкзаком тако-ого… А сегодня? Как оно будет сегодня?

Девушка шла через зал в повисшей тишине. Бывают же люди, которым всеобщее вниманье только в радость. Ее новая подруга еще и отчебучила бы что-нибудь для пущего эффекта. И правильно, так и надо, жалко, что у нее не получается… до сих пор не получалось!

– Богомол, принимай добычу, – с нарочитой небрежностью сказала Стрекоза и плюхнула рюкзак на барную стойку. Добыча была хоть куда. Антигравов аж целых три, пять Ксероксов, шесть штук Льдинок, три Зеркальца и еще много чего по мелочи. В зале установилось почтительное молчанье. Кто-то присвистнул:

– А-абалдеть!

Богомол повертел вытянутой насекомьей мордочкой и всплеснул длинными членистыми руками:

– Девочка, это невероятно! Как ты это делаешь?

– Я теперь хожу с напарником, – солидно ответствовала Стрекоза.

– Но девочка, этого и на двоих много.

– Это моя доля. Свою половину добычи мой напарник уже забрал.

Народ стал подтягиваться к барной стойке, заинтересованный разговором

– И с кем же ты ходишь, если не секрет? – спросил кабацких люд, можно сказать, хором.

– Вы его не знаете

В зале рассмеялись.

– Деточка, не смеши, – фыркнул Долгоносик, – здесь все друг друга знают по всем окрестным поселкам.

– Может, она завела шашни с чистым? – сказала Осока и противно хихикнула.

– Да ну, – отмахнулся Хамелеон, – тоже мне, нашла крутых добытчиков – чистых!

– Я не то имела в виду. Я вообще пошутила, – обиделась Осока. Кажется, она рассчитывала на другую реакцию публики.

Стрекоза вздохнула и пожала плечами.

– Хорошо, я расскажу! Это гемир.

Реакция кабака была бурной. И разнообразной. Смесь истерического ржанья и возмущенных обиженных воплей.

– Такими вещами не шутят, – строго сказал Лещ.

– Не хочешь – не говори. Но не надо нагло врать! – проворчал Долгоносик и обиженно затряс своим длинным носом, более похожим на пчелиный хоботок.

– Нет-нет, обязательно надо, – веселился Хамелеон, – Стрекоза, ври дальше.

– И вовсе я не вру, – теперь уже обиделась сама рассказчица. – Я действительно хожу в паре с гемиром. Они же бестолковые, эти гемиры. Сами могут найти только то, что, можно сказать, вообще не спрятано. Я показываю, куда идти, напарник все разносит в дребезги и пополам, а добычу мы делим поровну.

Стрекоза оглядела ошалелую публику и добавила:

– А еще он мне прикрывает спину в походе.

Последняя фраза добила аудиторию. В кабаке стоял теперь уже даже не хохот, а рев вперемешку с топотом и стонами.

– Ну, молодец, Стрекоза. Ну, порадовала, до слез насмешила, – проговорил Хамелеон, когда шум немного утих и появилась возможность что-то сказать. И картинно вытер глаза длинным раздвоенным языком.

– Деточка, ты нас уже вконец заинтриговала, – вступил в разговор молчавший до этого Краб, – ну а теперь расскажи, кто он на самом деле, этот твой таинственный напарник.

– Ладно, – Стрекоза опять безнадежно вздохнула. Она и сама понимала, как нелепо выглядит ее рассказ. А если так, то и сердиться на недоверчивых не за что. – Я расскажу. Понимаете, это, конечно, не совсем гемир…

– Ага, а точнее – совсем не гемир. И кто же?

– Это гемирша.

Кабак опять взвыл. М-да, то-то говорила подруга, что и сама она – анекдот ходячий, и окружающим тоже перепадает этой сомнительной радости. Свойство у человека такое. Что ж, Свойства, они разные бывают. Полезные, бесполезные, а иногда даже и не просто вредные, а такие, что хоть за голову хватайся. И ничего тут не поделаешь. А значит, придется ей, Стрекозе, привыкать.

– Я уже в этом разобралась, – терпеливо сказала Стрекоза, когда шумовое сопровожденье чуть притихло. – Понимаете, женщины у них, у гемиров, оказывается более-менее вменяемые. Тоже, конечно, те еще сокровища… Но все-таки договориться иногда можно. Это называется «половой диморфизм» – гордо добавила она, припомнив уроки, которые организовал для деревенских ребятишек тот странный человек, приходивший к ним в деревню из Периметра… надо же, чистый, а не сноб и не сволочь.

– У нас девушки тоже гораздо умнее, – заявила Осока и гордо оглядела зал. Но тему, к ее огорчению, никто не поддержал: обсуждать Стрекозиный рассказ было гораздо занимательнее.

– Такими вещами не шутят, – опять встрял Лещ со своей однообразной репликой.

– А она красивая, эта твоя гемирша? – спросил Косой. Парень смотрел на рассказчицу с восторженным вниманьем. То ли и правда поверил, то ли восхищался креативной байкой, кто ж его поймет?

– Ну ты и сказанул, – фыркнул Репей, – красивая гемирша, это ж придумать надо! Крыса, небось. Так и вижу – глазки маленькие, злобные. И кривые желтые зубы торчат. Точно крыса!

– Сам ты крыса! – возмутилась Стрекоза.

– Да! – поддержал ее Косой. – Ты, Репей, чем тут ерунду молоть, лучше пойди свой забор залатай. А то вчера к нам на огород опять твои хрымпики забрались. Окопались, и ну прорастать. Мы их выкапывать, а они визжат и кусаются! Вот! Стрекоза, так она красивая?

– Очень, – серьезно ответила Стрекоза. – Я такой красоты и не видела никогда.

М-да… опять они затеялись ржать. Ведь охрипли уже, но угомониться не могут.

– Ну так пригласи ее сюда, – продолжал веселиться Хамелеон. – Мы тоже полюбуемся.

– Пригласи, а? – просительно сказал Косой, глядя на Стрекозу все с таким же восторгом. – Пригласи, у нас тут так мало развлечений.

Стрекоза обалдела.

– Вы что, сдурели все?! – возмутилась она, кое как переведя дух. – Это гемир, вы что не поняли, кретины? Одну меня она еще кое-как терпит. Но когда увидит всех вас… таких… один другого краше. Для нее же это как роскошное меню в кабаке! Она не удержится, всех перестреляет! Ох, будет тебе, Косой, развлеченьице.

Кабак ржал и вразумляться явно не собирался. Ладно. По совести, ее, Стрекозиные, увещевания были чистой перестраховкой. Не перестреляет, Стрекоза почему-то была в этом уверена.

– Ну смотрите, я ведь приглашу, – сердито сказала Стрекоза. – Но имейте в виду, под вашу ответственность и на вашу же шею.

* * *
Дорога вильнула между неохватными деревьями и вышла на открытое пространство. Впереди и слева равнина резко понижалась, переходя в заболоченный речной берег. Лес уходил вправо, и выдвигался к реке длинной узкой запятой – между деревьями просвечивала вода. И там, где у запятой надлежит быть точке… там наблюдалось Нечто.

Ох!

– Это деревня? – изумилась Лера.

«Нечто» было именно что неописуемое. Грунтовка, преобразовавшись в солидную насыпную дорогу, перла по прямой через болото по направлению то ли к пруду, то ли ко рву. В общем, к воде, покрытой зеленоватой ряской. А за этой водой наличествовала высокая насыпь и на ней что-то вроде крепостной стены… иначе это сооружение и не назовешь. Огромные неохватные деревья, кроны которых находились где-то далеко-далеко в вышине, выстроились на насыпи как по линейке, а промежутки между их могучими стволами затыкали собой как пробки массивные бревенчатые стены. В итоге получался своеобразный такой бастион высотой метров пять или немного поболе. А вдоль самого верха бревенчатых стен была присобачена колючая проволока, закрученная классической спиралью Бруно. А через ров… с ума сойти… через ров был переброшен настоящий подъемный мост, за которым имелось что-то вроде деревянной надвратной башни. И над всей этой красотой возвышалась диссонансно выглядевшая в этом экзотическом антураже унылая сторожевая вышка вполне современного покроя. Вот такая сюрреалистическая смесь средневековой крепости сельского разлива и вполне современной воинской части… насколько Лера могла судить, конечно.

– Это деревня?!

– Ясно, что не город, – пожала плечами Стрекоза. – Нам каменные укрепления не по карману. Но нас и так штурмовать запаришься.

– Это да, – согласилась Лера и еще раз оглядела монументальное сооружение. Если река и справа, и слева, то и сзади тоже река, верно? Впереди болото. Узкий лесистый мыс, единственное место, по которому можно подойти к крепости не вплавь и не проваливаясь в болотную трясину, тоже перерезан рвом. А на той стороне организован а-агромадный бурелом – между хаотично наваленных огромных стволов проросли свежие деревья, и все это образовывало весьма нехилый прямо-таки противотанковый еж. Нет, можно, конечно, припереть пару минометов и ракеты, но вряд ли добыча окупит расходы.

– А если поджечь стену? – азартно спросила геймерша. Задачка и правда вырисовывалась интересненькая.

– А вот хренушки! Деревья живые, и вон какой толщины. Зажги, попробуй! А стены… это не просто стены толщиной в бревно. Это, между прочим, заглушенные глиной срубы.

– Что?

– М-да… городская. Ты бревенчатый дом когда-нибудь рассмотреть удосуживалась?

– А что это?

– Великие боги! А что такое колодец ты знаешь?

– Конечно. Дырка в асфальтированной дороге, закрытая заподлицо железным люком.

– М-да… Тяжелый случай, – вздохнула Стрекоза. – Слушай сюда! Берутся поленья, и складывается из них четырехугольная башня, внутри пустая. Как эти поленья между собой крепятся, я тебе втолковывать не буду, моих педагогических талантов на этот подвиг не хватит. Ну вот… А потом внутренность башни забивается плотно утрамбованной глиной. Поняла? Не передумала поджигать?

– Передумала, – согласилась Лера. Интересно, как они берут воду? Если бегают с ведрами к реке, то бедные они будут в случае осады. Так что там должен быть канал, ага? По этому каналу можно попробовать пустить десант. А какая там должна быть защита?..

Тьфу ты, пропасть! Зачем ей, Лере, приспичило брать эту крепость?! Ее и так обещали пустить.

За светской беседой девушки подошли к подъемному мосту.

– Эй, Стрекоза, кто это с тобой? – подозрительно каркнули со сторожевой вышки.

– Гемир, – заорала в ответ Стрекоза.

На стене тут же образовался народ и с любопытством свесился вниз.

– Гемиры атакуют! – завопил паникер на вышке, и подъемный мост пошел вверх.

– Ты что, Ворон, сдурел? – возмутилась Стрекоза. – У тебя спьяну в глазах множиться? Один здесь гемир и атаковать он никого не собирается. Я обещала вам гемира? Ну, так я привела. Опускай мост, придурок!

Ее активно поддержал народ, облепивший стену.

– Ворон, опускай мост! Хотим гемира!

– Идиоты, – неожиданно спокойно сказал паникер. И вздохнул горестно. – Идиоты, кретины, молодежь безмозглая. Гемира им подавай, придуркам. Ну да, конечно… вас много, а он один. Вы его, если что не так сложиться, пристрелите с полпинка? Пристрелите, кто бы спорил. Только он отмороженный, и его это не колышет ни грамму. По барабану ему, фиолетово и как там еще теперь модно говорить. А вот тем из вас, кого успеет прикончить он, им-то очень даже не все равно!

– Ворон тоже из моей первой деревни. Той, что была возле вашего нынешнего кабака, – тихо пояснила Стрекоза Лере. – Мы вместе уходили. Ему ногу тогда сильно покалечило, вот на вышке теперь и каркает.

– Может быть, я это и сделала, – задумчиво сказала Лера.

– Вполне возможно, – согласилась Стрекоза. – Но у тебя, вроде бы, мозги теперь вправились? А то я тебя сюда сама привела… Ты не забыла, надеюсь, что обещала?

– Не забыла, – ответила Лера. Игра? А неважно. Даже если это настолько разумные программы, то они уже люди. И к их миру надо относиться так же серьезно, как и к своему. И к их жизням. Раньше б ей это понять.

– Ворон, кончай дурью маяться, – опять заорала Стрекоза под горячее одобренье аборигенов, никогда не видевших геймера иначе чем через прицел калаша. Мужик на вышке вздохнул совсем уж тяжело, и мост со скрипом опустился.

Зайдя, Лера энергично завертела головой, с любопытством оглядываясь вокруг. Площадь, вымощенная плотно пригнанными друг к другу деревянными балбешками – спилами с огромных древесных стволов. Слева наблюдаются длинные дощатые столы. Базар? Возможно. Но сейчас эти столы пусты. Справа расположилось большое зданье с широкими двухстворчатыми воротами – видимо, такая конструкция и называется «бревенчатый дом». Над воротами вывеска с большой пивной кружкой. Кабак. Естественно, как людям жить без кабака? Ни выпить, ни продать добычу. А прямо перед ней за площадью улица, мощеная такими же деревяшками. По обе стороны от нее – дворы, огороженные заборами разной степени целости, за которыми наблюдаются веселенькие домики опять же разной степени аккуратности. Утопающие в зелени, между прочим. Ни дать, ни взять – дачный поселок Лериного мира, нарезанный на участки по шесть соток. Если заменить внешний забор этой самой крепостной стеной, то так оно и выйдет. А еще здесь было чисто. Никаких обрывков бумаги, рваных пакетов и битого стекла. В общем, картина открывалась симпатичная и, пожалуй, даже уютная.

А на площади скопился народ настолько экзотический, что из Лериной легкомысленной башки тут же окончательно вымело все печальные и смутные мысли. Стрелять по монстрам ей приходилось часто, но вот общаться… Лера упялилась на аборигенов, растопырив свои блюдечки с радостным любопытством. Монстры тоже глазели. И выражение их физиономий было… разное.

– А говорили – гемирская крыса, – восхищенно присвистнул странный, по-змеиному гибкий парень с желто-зеленой чешуей на лбу и затылке. – А тут такая… крысуля!

Крысуля? А что? Лера попробовала интересное словечко «на вкус». Отличный ник, прикольный. Действительно, не зваться же ей в этой компании Железным Пауком? Глупо как-то. Можно, конечно, Паучихой, но имя это длинное, неуклюжее в общении и вообще несуразное. Эх, жаль, что бренд «Железная Крыса» занят… зараза Гаррисон. Впрочем, быть Крысулей, пожалуй, даже интереснее. Решено! Для людей этого мира она Крысуля.

– Так меня и зовите, Крысуля, – постановила Лера, – А как зовут тебя?

– Я Хамелеон, – церемонно представился ящероподобный пижон и сделал изящный жест длинным раздвоенным языком.

– А можно – Хам, – встрял еще один собеседник, морда которого была усеяна шипатыми шишками.

– Хам, это ты, Репей, – невозмутимо ответствовал ящероподобный, – А я Хамелеон.

– Крысуля, ты действительно гемир? – с жадным любопытством спросил другой парень… даже навскидку и не скажешь, что с ним не так, но сразу видно, что монстр. Какой-то весь перекошенный.

– Да, – ответила Лера, – а что, непохожа?

– Да как-то не очень. А доказать можешь?

– Запросто. Одна только проблема – я обещала Стрекозе никого тут не убивать.

– Детка права, – хихикнул Хамелеон и иронически прищурил круглый желтый глаз с вертикальным зрачком. – Какого ты ждешь доказательства, Косой? Допустим, она продемонстрирует тебе классную стрельбу. Но хорошо стреляют не только гемиры. Главное, что отличает гемиров – неодолимое стремление лупить во все, что шевелится. Ты на это хочешь посмотреть?

– Нет, ну ты правда гемир? – допытывался Косой, отмахиваясь от ящероподобного скептика. – Вот если я тебя убью, ты исчезнешь?

– Да ты меня сначала убей… снайпер, – рассмеялась Лера.

– Ну, не обязательно я. Кто-нибудь другой. Ты тогда исчезнешь?

– Исчезну. Так что, будем проверять? Ты как насчет маленькой перестрелочки?

– Прекрати, Косой, – сухо сказал еще один парень с длинной узкой физиономией сушеной воблы. Он стоял немного в стороне и всем своим видом демонстрировал, что находится здесь исключительно из чувства долга. – Прекрати. Вдруг Стрекоза совсем рехнулась и в самом деле притащила сюда гемира? Дразнить гемира – не самая умная затея.

– А что у тебя выражение морды сухое, как Верхний луг в засуху, – обиделась Стрекоза. – Ты что всегда говорил, религиозный наш? Гемиры, это кара богов?

– Да, это так.

– А как надлежит принимать кару богов? Смиренно. Вот и принимай. Принимай, угощай и все такое.

Парень задумался, а потом решительно объявил:

– Ты права. Если она и правда посланница богов, не следует держать ее на пороге. Заходи, – сказал он Лере и распахнул перед нею дверь кабака.

* * *
Ничто не предвещало инцидента. Напротив, обстановка была мирной и идиллической до полной пасторальности. Орава довольных и развеселых монстров завалилась в деревенский кабак в компании кукольного вида блондинки. Молодые оболтусы, они во всех мирах одинаковы. Так что все действующие лица этой сцены радостно скалились и пялились во все глаза – каждому была предоставлена своя порция экзотики.

Но вдруг глаза блондинки округлились сверх всех возможных пределов.

Он…

Он нагло вальяжничал прямо посредине стола и смотрел, кажется, прямо на нее. Таракан. Огромный. Живое олицетворение антисанитарии, распущенности и всяческого непотребства сидело и шевелило длинными усами. Лениво эдак.

Ну-у… В общем, так получилось. Блондинки, как известно, не переносят тараканов. А что, если блондинка геймер? Правильно, дорогой читатель. Пистолет мелькнул в Лериной руке и от возмутителя спокойствия остались только усики в выщерблинке стола.

В кабаке на мгновенье стало тихо. Потом кабатчик, смешной мужик, похожий то ли на саранчу, то ли на кузнечика, тоненько вскрикнул и спрятался под барную стойку. А откуда-то из-за внутренних дверей повалили амбалы с пистолетами. Охрана. Вид у этих ребят был озадаченный и свирепый одновременно.

– Извините, мальчики, – мило улыбнулась им Лера. – Ну, не удержалась.

– Подруга, – зашипела Стрекоза с совершенно не свойственной ей яростью. – Ты же обещала!

А после этого кабаке случилась тихая суматоха.

– Ох, это и правда гемир, – севшим голосом проговорил Косой и попятился. Репей влип в стенку и суматошно дергал пистолет, забыв расстегнуть ремешок кобуры.

– Да, только гемир может пристрелить безобидное по сути дела существо просто потому, что не сумел удержаться, – с отвращением сказал рыбомордый, которого, как уже уяснила Лера, звали Лещом. Парень выглядел совершенно спокойным, но руку держал на пистолете. Хамелеон скалился во всю пасть, но и у него в руке наличествовала якобы случайно попавшая туда пушка. М-да… Картина маслом.

Ситуация требовала разрядки. И жертвой Лера выбрала трусливого кабатчика. Она демонстративно повела носом в направлении барной стойки и сообщила:

– Мне тут доводилось слышать, что в одной пивной под названьем Старая Бавария было принято … пардон… писать на пол. Там даже опилками все в зале застилали и каждый день меняли. Но я почему-то думала, что у них перед этим полагалось снимать штаны.

Это она удачно посмотрела недавно по ящику передачу о нравах средневековой Баварии. Пригодилось. Народ заржал и … кажется, расслабился. А кабатчик, сердито фыркнув, метнулся во внутреннюю дверь. Может ее, Лерина, шутка была не так уж и далека от истины?

– А я и не сомневался, что наша гостья – гемир. – хихикнул Хамелеон, ехидно косясь на Леру. – Мне проще предположить, что Стрекоза как-то умудрилась приручить гемира, чем подумать, что она скорешилась с чистоплюечкой. Да еще и уговорила ее переться к демонам на куличики только для того, чтобы нас разыграть.

Теперь уж и Леру пробил смех. Это ж надо, она, оказывается, ручной геймер!

– Да еще с какой чистоплюечкой, – продолжал Хамелеон, когда Лерин могучий хохот немного притих и стало возможным продолжать беседу, – Погладить такую язычком под подбородочком, да по губкам – мечта каждого мужчины.

– Но-но! – заявила Лера без особого неодобрения. – Такие поползновения в мой адрес можно делать только с моего милостивого соизволения. Иначе так поглажу кулачком по физичке…

Хамелеон воздел глаза к потолку в комическом ужасе и изобразил языком петлю вокруг шеи. Туда же еще, пенек нарисованный. Впрочем, что это она? Это же она сама пенек нарисованный, а парень, по всему видать, настоящий. А, с другой стороны, какая разница? От перемены мест слагаемых…

Обстановка разрядилась, и перед Лерой появилась большая кружка мутноватой пенистой жидкости. Местное пиво. Было бы дело в реале, пожалуй, поостереглась бы она отведать этого сомнительного напитка. А так – сойдет, хоть и гадость изрядная. Опять же, экзотика.

– А чистопоюечка, это кто? – поинтересовалась любопытная девушка у новых друзей. – И почему Стрекозе нельзя с ней дружить?

– Живут тут такие… «Чистые». По большей части сволочи, нас за людей не считают, – перебивая друг друга начали рассказывать Репей и Косой, – хотя, конечно, среди них и хорошие люди иногда попадаются.

– Они тоже живут в деревнях?

– Нет. Это называется «Периметр»… «воинская часть»… «институт», – разом гомонили окружающие.

– Институт?! – подпрыгнула Лера. – Какой институт? Что он изучает?

– Все. Что есть, то и изучает, – туманно объяснила Стрекоза.

– Он далеко отсюда?

– Четыре дня пути.

Лера скисла. Это ж надо, так поманить, а потом взять, да и обломать. Здесь есть институт. Настоящий всамделишный институт, в котором изучают тутошние загадочные завлекательности. Всякие. Откуда он тут взялся?.. Но нет, ей не дойти. Четверо суток без сна? Это даже не «безнадежно», это… в общем, приличными словами не выразишь. А как было бы интересно хоть одним глазком взглянуть. Лера вздохнула и отхлебнула подозрительного пива.

– Помянем злодейски убиенного таракана? – предложила она Лещу под одобрительное ржание кабацкого люда. – Кстати, ты их всегда защищаешь от разных негодяев? Или мухобойкой можно?

Лещ сердито фыркнул. Он явно хотел сказать что-то максимально неодобрительное, но не успел. Истошно взвыла сирена.

– Тревога! – заорал снаружи уже знакомый каркающий голос. – Атака с Кривой Лощины!

Лера вопросительно взглянула на Стрекозу. Подруга торопливо заталкивала в рот пирожок.

– Нападенье, – ответила та с набитым ртом и вымелась на улицу. Лера залпом допила свое пиво и рванула за ней.

Сирена все надрывалась. По стилю сюда бы больше пошел колокол, – несвоевременно подумала Лера. Да, колокол был бы эстетичнее, но там, где есть в наличии электричество…

* * *
Народ быстро, но несуетливо разбегался по деревенским укреплениям. Похоже, каждый знал свое место и свою работу. По всей видимости, нападения были здесь такой же обыденностью, как посевная или какие там у них бывают крестьянские работы. Лера вслед за Стрекозой забралась на стену и встала рядом. Неудобное место, скучноватое. Далеко от ворот, на которые наверняка придется главный удар. И то сказать, кто бы поставил подругу на передний край. Горожанин Хамелеон, тоже не имеющий постоянного места приписки, огляделся и залез на надвратную башню, потеснив аборигенов. Зараза языкатая! Лера бы тоже предпочла бы быть там. Но что поделаешь, в этой хорошо сыгранной команде роль центрального нападающего ей однозначно не светит. Она вообще в командной работе не «копенгаген», да и локация для нее новая и непривычная. Инструкции ей, Лере, потребны. Вот пусть Стрекоза с ней и валандается, все равно ее стрекозиная роль в этой битве невеликая.

Лера утвердилась на стене и оглядела окрестности. На ее вкус, все выглядело мирно и благолепно. Болотистая равнина просматривалась со стены великолепно, подсвеченная закрепленными в кронах деревьев огромными прожекторами. И была она совершенно пуста. Отчего шум?

Все тихо. Вот только то тут, то там над лесной полосой вспархивают птицы. Это кто там шляется? И, главное, зачем?

На надвратной башне защелкали винтовки. Лера тоже приглядела интересное место с ее левого фланга и ухватилась за снайперку. В оптический прицел увиделось какое-то насквозь подозрительное движенье. Шлеп! Там, в лесу, кто-то завалился фэйсом в травку. А рядом, на стене одобрительно присвистнули. Хотя, весьма возможно, восхитились не выстрелом, а самой винтовкой. У Леры была хорошая снайперка, как, впрочем, и все геймерское снаряженье. А что? Деревенскому парню, будь он самый крутой добытчик, кроме военной снаряги много чего надо купить. Вот и перекладывай монетки из кучки в кучку, калькулируя между новой винтовкой, новой лопатой, требующей ремонта крышей и подарком для девушки. По любому, денег на все не хватит. А у геймера нет других потребностей кроме снаряги и выпивки.

М-да. Тихо вдруг с какой-то радости стало до неприличности. Ни тебе птичек, ни прочего веселенького антуража. Затишье перед бурей?

– А что этоблестит на воротах? – спросила Лера Стрекозу, воспользовавшись паузой в боевых действиях.

– Зеркало.

Лера хихикнула. Крепостные ворота с зеркалом напомнили вдруг шкаф-купе в родной московской квартире.

– Зачем? – выговорила Лера сквозь смех, – у этих, которые нападанты, прически растрепалась, что ли? Пока через лес продирались? Поправить надо?

Стрекоза зыркнула на нее глазами в совершенном возмущении. Но Лере не довелось узнать, что о ней думает подруга – беседа прервалась по естественным причинам. Наконец началось действие.

В украшенные Зеркалом ворота полетел из леса… елы-палы… огненный шар, настоящий файербол. Именно такой, как их описывают в книжках-фэнтези. Э, мы тут вообще во что играем? Зона с аномалиями и артефактами, электрифицированная деревянная крепость, люди с автоматами на ее стене, и файерболы шастают над болотом. Что еще за межжанровый микс? Впрочем, чего ожидать от этой … э-э… реальности, небрежно сметанной на живую нитку из разнородных лоскутков?

Файерболы? Бог мой, да эти чертовы шары как две капли воды похожи на разряды ее базуки! Один к одному… ну, может, чуть побольше. Что же это такое, что делается, что тут происходит, черт побери? Это же совмещение несовместимых понятий, катахреза это какая-то, философски говоря!

Философия философией, но яркий, покрытый огненными всполохами шар целеустремленно пер к воротам. Почему все стоят? Он же их вышибет к черту! Лера бессмысленно хлопала глазами, не в силах сообразить, что надлежит предпринять в такой ситуации. Секунда… еще секунда… И вдруг… что за черт? … фэрбол раздвоился. Два огненных шара, один из которых летит вперед, а другой –назад.

Это как?

А вот нападающие все сообразили быстро. Над лесом опять загомошились птицы, а на надвратной башне защелкали снайперки. Разбегаются, паскуды. А потом файербол врезался в лесной массив ломая и выворачивая деревья. А другой шар спокойно прошел сквозь ворота и исчез мирно и безо всяких спецэффектов. Не файербол – копия файербола.

О! О чем-то эта ситуация ей, Лере, напоминает.

– Там ведь не только Зеркало, – обратилась она к Стрекозе, – там еще и Ксерокс, ага?

– Мы-то тут думаем, что это наш фирменный секрет, – обиженно фыркнула подруга. – А, оказывается, уже и бестолковые гемиры в курсе.

На воротах, между тем, быстро меняли Зеркало. Разрядившийся артефакт уже плюхнулся в ров, а свесившийся с башни народ спускал на веревках новый. Хамелеон ловко, как ящерица по вертикальной стенке, скользил по воротам вверх-вниз и щелкал какими-то крепленьями. Хорош, стервец, – думала Лера, разглядывая не по-человечески пластичного экзотического парня. Даже жаль немного, что находятся они на самом деле в разных… не знаешь, как и сказать… местах?.. реальностях?.. виртуальностях?

От неуместных размышлений Леру отвлек сильный тычок в бок. И то сказать, нашла время на мальчиков пялиться.

– Видишь веревку? – зашипела Стрекоза. Действительно, вдоль всей крепостной стены с огромных крон гигантских деревьев свисали длиннющие веревки, нижние концы которых были аккуратно уложены у ее заднего края… чтобы не путаться под ногами, догадалась Лера.

– Видишь? Сейчас начнется. Если что, хватайся и прыгай.

– Ага.

И оно началось.

Началось-то началось, но как-то непонятно. Из леса начали выходить зомби. Десять… двадцать… и еще… еще… Шли медленно, но целеустремленно. Увязали в болоте, выдирались, и снова шли.

– Это что еще за военный парад? – озадаченно спросила Лера, – зомби такими стаями не ходят.

– Сами не ходят. А вот если их ведут…

– Кто бы их вел? Может, контроллер? – хмыкнула Лера, припомнив персонажа знаменитой игры.

– А если сама знаешь, что придуриваешься?

Ого. Даже так?

– Один контроллер стольких не потянет, – заявила Лера. Раз уж у нас пошли реминисценции на компьютерные игры, она твердо считала себя докой. – Однозначно не потянет. А контроллеры тоже стаями не ходят.

– Не ходят, – согласилась подруга, – если их самих никто не ведет. Ах ты!

Файербол вылетел из леса и впечатался в стену. Но людей там уже не было – шустро уцепили веревки и, оттолкнувшись от стены, полетели назад. Бревна выгорели мгновенно – температурка, похоже, там была нехилая. Так что ребята, прокатившись на своих оригинальных качелях, приземлились подальше от пятна раскаленной глины, обожженной местами до состояния кирпича. А что, кирпич по-любому прочнее деревяшки. Это что за доброхоты нам стенку апгрейдят? – размышляла Лера, неблагодарно пытаясь выцелить этого самого доброхота из снайперки.

– И не пытайся, – посоветовала Стрекоза, – не попадешь.

– Это еще почему?

– Хрен его знает. Но почему-то по этим огнеметным гадам все из снайперки мажут.

– А из чего надо? – живо заинтересовалась Лера. Но задушевная беседа опять развалилась по техническим причинам. После неведомых доброхотов к работе приступили еще большие оригиналы. В стену полетели… нет, ей богу… Льдинки. Кто-то стрелял ими из неведомого оружия.

Деревню обстреливают Льдинками? Это что еще за психи, не знающие цены артефактам? Или это она, Лера, изображает собою аборигена океанского острова, возмущенного непочтительным обращением с такой запредельной драгоценностью, как стеклянные бусы? Все зависит от точки зрения. По совести, никогда она не понимала, почему бы тихоокеанским аборигенам не купить бусы у того же капитана Кука за золото, если бус нету, а золота навалом. Тем более, что эти бусы в соседнее племя, что от побережья подальше, можно при желании загнать еще дороже.

М-да… Что-то Леру сегодня определенно тянет на философию. И то сказать, делать-то ей нечего. Первый раз она посреди боевых действий стоит себе столбом в непотребном безделье, и чем заняться не знает. Может, по зомби со скуки пострелять, а то увязнут совсем в болоте и вообще будет нечем развлечься?

Льдинки, между тем, ударились о кирпичный фрагмент стены и включились. Стенка закономерно заледенела, а окрестный люд опять затеялся кататься на качелях. Не бой, а какой-то парк культуры и отдыха. Бред!

А вот и не бред.

В заледенелый кирпич опять ударил файербол, и спечённая глина не выдержала дикого перепада температур. По стене сверху вниз пошли извилистые трещины.

– Что делать? – обернулась Лера к подруге.

– Вон Зеркало волокут, – ответила та.

Зеркало действительно начали крепить. Хамелеон и тут шмыгал по вертикальной стенке и вколачивал какие-то металлические шпыни. Ближайшие зомби затеялись стрелять, но не попадали по шустрому ящероподобному человеку. Сверху их оперативно закидали гранатами. Делать Лере по-прежнему было нехрен – битва шла в спокойном, штатном режиме. Можно сказать, в мирном. Вот только…

– Эти, которые огнеметные, они ведь в другом месте такой же фортель выкинут, – сказала Лера, обращаясь к Стрекозе.

– То-то и оно, – согласилась подруга. Морда у нее была бледновата.

– У нас много Зеркал?

– Мало.

И файербол действительно ударил. С другой стороны, совсем недалеко от Леры. Опять обжег фрагмент стены до состояния кирпича. А следом вполне ожидаемо полетели Льдинки.

З-зараза!

Лера вскинула снайперку и выстрелила в паскудный артефакт. Просто так, от досады. По принципу «не догоню, так хоть согреюсь». И сама вытаращила глаза в полном обалдении.

От удара пули артефакт разрядился мгновенно, и температура опустилась до полной запредельности. Облако густого, почти непрозрачного белого тумана какую-то долю секунды висело в воздухе, а потом рухнуло вниз шипящим и испаряющимся на лету дождем жидкого азота. Болото внизу заледенело, а зомби, которым не повезло оказаться в радиусе действия маленькой рукотворной катастрофы, промерзли прямо-таки до прозрачности.

– А-а! – радостно заорала Лера с энтузиазмом расстреливая летящие Льдинки. Вокруг тоже кричали, щелкали снайперки. Люди бежали по стене, перегруппировываясь под новую боевую задачу. Так что болото перед крепостной стеной быстро изукрасилось многочисленными скульптурными композициями из компашек промерзших до прозрачности зомби на постаментах заледенелой земли. Этакий парк ледяных фигур.

Отчетливо похолодало.

А ей-то, Лере, откуда это знать? Опять фокусы?

Однако, ее вниманье тут отвлеклось на изменение в диспозиции. Красота, организованная на болоте, оказалась очень недолговечной. Ледяные постаменты таяли, снова превращаясь в болотистую жижу, скульптуры теряли прозрачность и начинали шевелиться. Вот ведь живучие твари. Любого другого такое приключение убило бы насмерть. Впрочем, они же и так мертвые.

Лера смотрела. В голове шевелилось какое-то смутное, насквозь дежавюшное воспоминанье. Ружье, стреляющее холодильными патронами… Промерзающие до прозрачности враги, которые скоро оживут, если вовремя не расколотить их сапогом…

– Разбивай! – завопила Лера во всю свою луженую глотку.

– Да, – понятливо отозвалась Стрекоза, и ее винтовка затарахтела с бешеной скоростью. От свежемороженых зомби только осколки полетели с веселым звоном. Ага, работает! На стене снова радостно заорали и к стрельбе по скульптурным группам присоединились новые энтузиасты. Ну и кто сказал, что деревенские не любят инноваций?

А Лера вдруг вспомнила. Папаша одного из ее приятелей, старый геймер и большой любитель всяческого игрального антиквариата – кстати, единственный из родителей, горячо одобрявший сомнительное знакомство своего чада – показывал ей допотопный шутер, прикольный и юморной. Вот оттуда это воспоминанье и выплыло. Спасибо, папаша, клевый ты мужик, и даже жаль, что твой сынок при ближайшем рассмотрении оказался не очень. А твоя любимая игра – правильная. Жизненная.

А вот в стане врагов, похоже, инноваций не любили. Их отработанная система дала сбой, и оттого случился у них явный раздрай. Льдинщики перестали пуляться своими артефактами, справедливо решив, что от этого получается один вред. А вот огнеметный гад, похоже, пришел в полное бешенство. Файерболы поперли один за другим. Из одного и того же места летят, вон там, в лощинке, меж двух сосенок. Один он у них, этот огнеметчик. Точно один. Не бережет себя, нервный какой-то, – размышляла Лера, оперативно переключившись на свой опыт по части игр и книг фэнтези. Силу израсходует, и кирдык ему.

М-да.

Если только крепость раньше к черту не сгорит. Хоть и продумана она хорошо, но атака уж больно массированная. Стены вон и тут, и там в заплатах из обожженной глины. Стволы огромных деревьев почернели и обуглились, и по многочисленным трещинам скользят черные вязкие капли смолы. Кабы не сдохли.

Достал уже, зараза!

Лера, озверев, вскинула базуку. Не попасть по тебе из снайперке, гад? Защита у тебя от прицела? Хорошо. Из базуки, с ее радиусом поражения, промазать невозможно.

А как домой? Батарейка-то, как всегда, последняя. Сколько зарекалась, дура, но опять все протранжикала.

Но ведь горит ее крепость.

Ее?

Ах, вам еще и логику от блондинки подавай? Обойдетесь. Раз пошла такая пьянка, режь последнюю Батарейку. А насчет домой, так проблемы надлежит решать по мере поступления.

Ослепительный плазменный шар рванул к лесу, на лету увеличиваясь в размерах. Его отчетливо повело влево, но лощинке с сосенками хватило и того, что задело вскользь. Там, за болотистой равниной образовалась в лесу именно что улочка. Даже жалко, что здесь дорога-дублер без надобности, и так пробок не наблюдается. Только пейзаж испорчен зря. Но зато и файерболы шнырять перестали. Стало тихо и благолепно.

Концерт окончен?

Кажется, да.

Люди на стене отчетливо расслабились, ходили, деловито рассматривая повреждения. Откуда-то вылез приятель Репей, прилип к ближайшему обожженному дереву и затеял с ним непонятные манипуляции.

– Наш гемир – молоток, – донесся обрывок разговора, – как она их!.. хорошо иметь в деревне своего гемира, полезно.

Лера хмыкнула. Еще несколько дней назад геймер в деревне ассоциировался скорее с лисой в курятнике. Впрочем, они же ее сюда сами пригласили, хотя и без особой уверенности, что она действительно геймер… то есть, как здесь говорят, гемир.

– Здесь всегда так весело? – поинтересовалась Лера у Стрекозы

– Что б настолько – нечасто, – ответила та. Похоже на то: вид у подруги был бледноватый и ужасно усталый.

– Кто они были?

– Опять открылся проход в Кривой лощине. Вечно оттуда всякая гадость лезет. Хорошо хоть, что он открывается редко и ненадолго. Пойдем, что ли, в кабак, выпьем.

Лера уцепилась за веревку, чтобы съехать по ней со стены вниз, но вдруг опять взвыла серена.

Концерт не окончился. Просто антракт. А теперь начиналось второе действие. По направлению к многострадальной крепости пер… бронтозавр?.. ну, не совсем. Гораздо хуже. Тридцатиметровая туша весом в несколько десятков тонн, если не больше, оканчивалась не маленькой несерьезной головкой на длинной шее, а тяжелой рогатой чавкой, точь-в-точь как у трицератопса.

Ну, это уже чересчур! И эту фигню Лера уже начала считать реальностью? Или все-таки разработчики игры издеваются над геймером, влезшим, куда не положено?

Лера смотрела в полном обалдении, как огромный живой таран движется то проваливаясь всем весом в заболоченную землю, то выдираясь из нее благодаря огромной силе. Его движения были какими-то дергаными, неуверенными. Тоже под контролем, как и те светлой памяти зомби.

Со стены начали стрелять, полетели гранаты. Но подневольное животное, обиженно взревывая, продолжало переть вперед.

– Ну что ты стоишь, глазами хлопаешь? – взъярилась вдруг Стрекоза. – Динозавров не видела? Он сейчас вон ту треснутую стенку вышибет, не понимаешь, что ли? Сделай же, наконец, что-нибудь!

Вот так. Подруга, кажется, назначила ее надежей и опорой. Доигрались.

– Батарейку! – заорала Лера, да так, что эта самая проблемная стенка чуть не осыпалась от акустического удара. Даже динозавр, кажется, с шага сбился. От чьего там крика приседали кони? Лера не помнила. Но этому литературно-мифологическому персонажу надлежало нервно курить в сторонке.

– Сейчас, – отозвался неведомо как оказавшийся здесь Лещ. Стоял, оказывается, сзади и смотрел на нее с непонятным выражением. Тоже ждал креатива? Нету креатива, весь уже истратился. Зато есть базука.

Лещ съехал со стены по веревке и дунул со страшной скоростью неведомо куда. А через пару минут вдруг стало сумрачно. Погасли прожекторы в кронах деревьев, погасли веселенькие лампочки на базарной площади. И замолкла сирена, которая, оказывается, все это время надрывалась, как резанная. Тишина ударила по ушам так, что барабанные перепонки заболели.

– Вот, – доложился появившийся на стене Лещ, – она начатая, ничего?

И протянул Батарейку. Тусклую, еле мерцающую.

– Хрен ее знает, – честно ответила Лера, и, поспешно зарядив сомнительный артефакт, влупила по динозавру.

Плазменный шар получился не таким уж и ярким и на файербол явно не тянул. Особых разрушений окружающей среды он не произвел. Ни тебе выжженной и спеченной земли, пригодной для организации взлетно-посадочной полосы, ни прочих спецэффектов. А нам и не надо. Не нужен здесь аэродром. Две аккуратные половинки ящера нас более чем устраивают.

Народ на стене оглушительно взвыл. Он тоже был доволен результатом.

– Это сколько ж мяса, – мечтательно проговорил кто-то сзади. Несостоявшийся аэропорт явно не был предметом его мечтаний.

Ну что, Лера, джедай ты хренов, второй раунд тоже за нами? Или это уже нокаут?

– Отбой! – заорал Ворон со сторожевой вышки. – Проход закрывается.

– Откуда он знает? – заинтересовалась Лера

– Мы там маячок установили, не совсем же дураки, – объяснила Стрекоза, – пошли в кабак, теперь уж они точно умотают, которые еще живые.

* * *
В кабаке было темно и суетливо. Какие-то страхолюдные монстрячьи девицы тащили масляные лампы. Свет эти лампы давали дрожащий, неуверенный и на Лерин вкус довольно романтичный. Коренастый мужик, двигающийся все время как-то боком, по крабьему, припрягал всех, кто не успел ускользнуть, к разделке и доставке дармового мяса. Все по-деловому, как будто и не было только что осады, едва не закончившейся полной победой противника.

А что? Не закончилась же. Так чего же вам еще?

Леру усадили за дощатый стол и притащили все того же странного пива. Рядом поплюхались те, кого Лера уже считала своими. Стрекоза. Репей и Косой с уже привычным выражением восторженного обалденья на мордах. Лещ, рыбья физия которого казалась сейчас даже не очень и сухой. То ли из-за плохого освещения, то ли оттаял он уже к злому гемиру. И очаровашка Хамелеон тоже здесь, рассеянно водит языком по пивной пене в своей кружке. Крабовидный мужик глянул на парней с неудовольствием, но не привязался. Видимо, решил, что развлекать почетную гостью – тоже дело нужное. И даже важное.

– Пошли, обшмонаем то, что осталось от плохих парней? – азартно предложила Лера, отхлебнув напиток. – Глядишь, Льдинок насоберем.

По совести, ей ужасно хотелось взглянуть, как выглядят загадочные иномирские поганцы. Но ожидал ее полный облом.

– Ничего там не соберешь, – объяснил Лещ. – Они трупы с собой забирают.

– Да? Они еще и сентиментальны?

– Нет. Из них делают зомби.

– О как. Хозяйственные люди, – покрутила головой Лера. – Кстати, а что они здесь, в деревне, забыли? Простите, ребята, но вы, по-моему, не рокфеллеры.

Ой! Да откуда же им знать, кто такой Рокфеллер, – задним числом спохватилась она. Но никто не переспросил. Вероятно, поняли из контекста.

– Им нужны зомби, – равнодушно объяснили собутыльники.

– Что?! – взвыла Лера. – Они притащили сюда уйму народа, потратили кучу артефактов. И все это только для того, чтобы понаделать зомби?

– А что, – пожала плечами рассудительная Стрекоза. – Артефактов у них, видимо, что грязи на болоте, чего их жалеть? А зомби им в хозяйстве не хватает. Чего опять ржешь?!

М-да. Очень созвучны были ее слова Лериным собственным рассуждениям о золоте и стеклянных бусах. Но объяснять это было бы долго и не интересно.

– Неудачный, стало быть, у них получился поход, – изрекла Лера, отсмеявшись. – Ничего не добыли, а сколько зомби потратили. И принялась за пиво.

Посиделки, в общем, проходили мило. Романтическое освещение, хорошие ребята. И из кухни тянуло аппетитным запахом – жарили свеженькую динозавринку.

Вот только… Не нужно быть гением всех времен и народов, чтобы понять насквозь простую истину: Батарейку здесь взять негде. Они деревню обесточили, чтобы отдать ей последнюю. На Батарейке у них генератор. Это, конечно, прикольно, но ей-то что теперь делать? Ей не пройти Зеркальные Пещеры с разряженной базукой. Так что вариантов развития событий было не густо. Она либо отключается от игры, либо сидит в этом милом заведении, пока не заснет за столом. В любом случае базука остается здесь. А раз так, то ей сюда уже не вернуться.

Лера встала и подошла к барной стойке. Смешной мужик испуганно попятился, но у Леры не было настроения прикалываться.

– Богомол, мне нужна Батарейка. Как скоро ты сможешь ее добыть?

– Но я не держу здесь запасов артефактов, – залепетал несчастный кабатчик, который, похоже, до одури боялся геймеров, – Это опасно, места у нас дикие, всякое может случиться. Я их сразу отправляю перекупщикам.

– Когда Батарейку добудешь? – повторила Лера, не вдаваясь в рассуждения на тему, что это самое «всякое» у них и так происходит.

– Мне нужно связаться с городом, вызвать оттуда людей. Даже если я смогу убедить их отправиться немедленно…

– Сможешь, – заверила его Лера

– Да-да, конечно, – торопливо согласился тот, – тогда они придут сюда примерно через три дня. Не переживайте, леди, я Вам предоставлю комнату, и Вы можете гостить здесь сколько захотите.

Ч-черт!

Что делать-то?!

– Не дергайся, – сказала Стрекоза, стоявшая, оказывается, за ее спиной. Подруга была полностью в курсе ее сложностей. Лера оглянулась на нее с надеждой.

– Не дергайся. Я пригляжу за твоим оружием. А когда будет Батарейка, я сделаю так, как делаешь ты. Пройду и спрячу, где ты всегда его прячешь, когда идешь в один конец. И быстренько вернусь обратно, я успею. Так что милости прошу в гости.

– Спасибо, – с чувством сказала Лера и повеселела. Она посмотрела на часы, встроенные в геймерский браслет. Да-а. Засиделась она в гостях. Вообще-то у нее завтра экзамен, и неплохо бы поспать перед ним хотя бы пару часов.

– Пожалуй, я вас, ребята, сейчас покину. Дела, – объявила Лера, подойдя к своему столу. И нажала кнопку выхода. Она хотела эффектно исчезнуть у них на глазах, но ничего из ее пижонских намерений не вышло.

Кнопка не сработала.

* * *
Лера не любила впоследствии вспоминать эту сцену. Она… да что говорить, она самым пошлым образом растерялась. Жала раз за разом злосчастную кнопку, упялившись на нее круглыми ошалелыми глазами. И это называется геймер? Позорище.

– Не работает? – спросила Стрекоза. Прочая публика молчала и синхронно переводила непонимающие взгляды с одной девушки на другую.

– Может, мне убиться, чтобы выйти отсюда? – неуверенно предположила Лера.

– Не надо, – хором ответили окружающие. Да так слаженно, будто руководил ими невидимый дирижер.

– Тебе не стоит этого делать, Крысуля, – выдвинулся вперед Лещ.

Крысуля? Ах, да. Это же Лерин здешний ник. Совсем уже обалдела на нервной почве.

– Как я понял, ты пытаешься исчезнуть и не можешь. Это так?

– Да, – кивнула Лера

– Тогда все абсолютно понятно, – начал разглагольствовать рыбоподобный парень. Окружающие машинально сморщились, но на их лицах быстро образовалось внимательное выражение. Еще бы, сегодня религиозный зануда явно говорил интересно.

– Давайте разберемся, что такое гемир. Гемир – это кара богов, посланная нам за наши прегрешения. А что делаешь ты, Крысуля? Ты уже целый день в деревне, но покарала ли ты хоть кого-то? – вдохновенно излагал Лещ. Так и хотелось подставить под него какую-нибудь трибуну повыше и посолиднее, – Более того, ты помогла уберечь деревню от темных сил из Кривой лощины. Так выполняешь ли ты свое предназначение? Нет! А если так, то стоит ли удивляться, что боги отобрали у тебя твои гемирские Свойства?

Он именно так произнес это самое «Свойства», с большой буквы.

– Так что я бы настоятельно не советовал тебе убиваться. Твоего гемирского Свойства воскресать у тебя, скорее всего, уже нет, – закруглил он свой монолог тоном ниже.

Лера продолжала молча хлопать глазами. Происшедшее никак не хотело укладываться в ошалелую голову. Лещу хорошо. Им, религиозным, всегда все понятно – на свете нет ничего, что нельзя объяснить волей богов. А ей-то как разобраться? Как понять, что случилось?

И в этот напряженный момент у нее вдруг отчетливо буркнуло в животе. А потом и вообще скрутило. Проклятое пиво!

– Где здесь у вас?! – заорала Лера. У придуманной ею пивной «Старая Бавария» появился реальный шанс быть посрамленной еще большей экстравагантностью.

– Пошли, – понятливая Стрекоза подхватила подругу и потащила к выходу.

М -да… Я мыслю, значит я существую? Это ты, друг Декарт, местного пива не пил. Тут же все вопросы и отпали бы.

Мыслить можно и в виртуальном теле. А вот если прихватило живот, сомнений в своей реальности уже не остается. Но и времени, чтобы осознать и прочувствовать драматизм момента не остается тоже.

* * *
– Я же отобрал у этой дурехи шлем, – раздраженно сказал полковник.

– У нее был еще один, – женщина посмотрела на него красными сухими глазами. Кажется, она только потому и держалась, что не могла осознать реальность происшедшего.

– Это было так страшно, – завела она свой рассказ уже по пятому разу. – Я проснулась ночью, а у нее в комнате свет. А назавтра назначен экзамен. Вот. Я зашла, а ее шлем лежит на полу. Она все, что угодно по всей комнате разбрасывает, но не шлем же! А сама она стоит и смотрит сквозь стенку. Внимательно смотрит, напряженно. И руки у нее как-то странно… как будто держит что-то длинное. Я ее зову, а она не слышит. А я вдруг вижу, что сквозь нее просвечивает стол. И конспекты на столе лежат, их видно. А потом она стала… как бы это сказать… бледнеть… до прозрачности бледнеть. И исчезла совсем.

Женщина замолчала. Полковник тоже молчал, поскольку никакой уместной реплики никак не придумывалось. М-да… Второй шлем, значит… Он должен был предвидеть. Да, у нормального человека не может быть двух шлемов, кто будет покупать ненужную и очень дорогую вещь? Но речь-то шла о человеке ненормальном.

– Да скажите Вы хоть что-нибудь, что сидите, как каменный! – рассердилась вдруг женщина. – Не человек, а памятник самому себе. Вы тоже считаете, что мне нужно к психиатру? Но ведь ее действительно нет уже двое суток!

– Это не в ее правилах? – уточнил полковник не без удивления. Кукла не показалась ему благонравной девицей.

– Но она всегда предупреждала. А тут даже записки нет.

– Вам не надо обращаться к психиатру, – полковник начал с единственной новости, которую можно было считать хорошей. – Ко мне Вы пришли правильно, я занимаюсь расследованием этого дела. Известно уже несколько случаев подобных исчезновений. Хотя подробное описание этого процесса я слышу впервые.

– Что с ней произошло?

– Она жива, – сказал полковник, хотя на самом деле был практически уверен в обратном. – Она не растаяла, не испарилась и не растворилась в воздухе. Просто Ваша не в меру шустрая дочь умудрилась забраться в такое место, куда попасть-то тяжело, а уж выбраться…

– Как забраться, через компьютер?! – изумилась собеседница

– Компьютер в сочетании со шлемом, это не просто компьютер. Это очень сложное устройство.

– Что с ней теперь будет? – спросила женщина, ожидаемо не заинтересовавшись техническими аспектами.

– Я на днях собираюсь отправиться в… туда, одним словом, именно в это место. Надеюсь, я там ее встречу и присмотрю за ней.

Давненько полковнику не приходилось так нагло врать. Но этой женщине незачем знать, что ее бестолковая дочь скорее всего давно мертва. И Сереже Северцеву он тоже ничего не скажет.

– Спасибо, – растроганно проговорила женщина. – А когда Вы вернетесь?

– Я бы сам хотел знать, когда вернусь, – проворчал полковник. – Вам следует настроиться на долгое ожидание.

Он действительно хотел бы знать, когда вернется. А еще больше – знать, как именно он это сделает. Но говорить об этом было незачем.

* * *
Немного позеленевшая физиономией, но уже во всех смыслах оправившаяся Лера вернулась за свой стол. Товарищи глядели с тревогой и сочувствием – Стрекоза за время продолжительного Лериного отсутствия, похоже, посвятила их относительно масштабов проблемы.

– Мяса для непутевой кары богов! – потребовала Лера. Жрать, действительно, хотелось зверски. – Б-р-р! Уберите это пиво и принесите нормальной выпивки.

Народ радостно засуетился. Перед Лерой появилась тарелка с аппетитно поджаренным ломтем вырезки и толстая бутылка с какой-то зеленой жидкостью. Хамелеон галантно наполнил стакан и вручил его Лере. Вкусная настоечка, с травянистым и хвойным привкусом одновременно. И желудок, кажется, против нее не возражает. Лера с энтузиазмом приложилась к стакану. В голове слегка зашумело и стало радостно. Она остается здесь. Она сможет дойти до Белых Гор… по крайней мере, попробует. Она посмотрит на загадочный институт. Да что там, она залезет во все углы и закоулки этого Прекраснейшего Из Миров. И на экзамен она завтра не пойдет по абсолютно уважительной причине… что тоже приятно.

Вот только сидела в голове противной занозой одна проблема, и решить ее не представлялось возможным.

Хотя…

Она встала из-за стола и решительно двинулась к Богомолу. Тот в испуге отпрянул. Когда он, наконец, перестанет ее бояться?

– Ты говорил, что свяжешься с городом. Как?

– Как обычно, по рации, – кабатчик удивился странному вопросу

– Скажи, а можешь ты поговорить по рации с нашим гемирским кабатчиком? Его зовут Борода.

– Это сложно, но, в принципе, возможно. Но я не общаюсь с этим скверным человеком, – Богомол даже ручками всплеснул от возмущения и обиды. – Порядочные люди не поддерживают с ним никаких отношений с тех пор, как он занялся этим отвратительным бизнесом! Борода? Это сейчас его так зовут. Он эту бороду прилепил, чтобы жвала было не видно. Что бы за чистого принимали, вот. А на самом деле он тоже измененный… в смысле, такой же, как и мы. И при этом он продает оружие гемирам! Гемирам, Вы понимаете, леди? Может ли быть что-нибудь отвратительнее по всем мирам и локациям?

Богомол вдруг вспомнил, что он с гемиром и беседует, и испуганно замолчал. Информашка о Бороде была интересненькая, но сейчас Леру занимал другой вопрос.

– Ты свяжешься с Бородой, – сообщила она Богомолу непререкаемым тоном. – Скажешь, что Железный Паук велел передать ему просьбу. Настоятельную. Пусть попросит кого-нибудь из друзей Паука позвонить в реале…

– Во что позвонить?

– Неважно, они поймут. Позвонить в реале по номеру… ты циферки записывай, а то еще перепутаешь ненароком… позвонить и сказать, что Лера жива-здорова и у нее все в порядке.

– Какая Лера?

– Этого они, конечно, не поймут. Но им и не надо. Ну, что стоишь?

– Да, леди, уже бегу.

И Богомол поспешно юркнул во внутреннюю дверь.

Лера вернулась за стол, улыбаясь до ушей. Вот теперь все действительно в полном порядке.

Лера? Какая Лера? Это имя осталось в далекой Москве, вместе с Железным Пауком и прочими никами, которые ей доводилось носить. Ее зовут Крысуля.

– Ты еще осознаешь коварный божественный замысел, – пообещала она Лещу. – Я – тот еще подарочек.

– Такими вещами не шутят, – строго ответствовал тот

– Кстати, – вылез Хамелеон. – Лещ, ты говоришь, что Крысуля не выполняет божественного предназначения? Стало быть, ты ее не одобряешь?

– Одобряю, – голос Леща опять стал сухим. – Помимо понятия «божественная воля» существует понятие «человеческая благодарность». Если же боги покарают меня за мои неподобающие чувства, я приму свое наказание с достоинством.

Да. Их, религиозных, не переспоришь. А насчет кары богов… Все это, конечно, прикольно. Но ведь кто-то создал эту игру. Кто-то дал ей, Лере, автомат и науськал на мирных людей, уверив, что все это понарошку. А что, эти поганцы для местного парня вполне катят на богов.

– Хотела бы я побеседовать с этими богами, – задумчиво сказала Крысуля

– Зачем? – неожиданно заинтересовалась Стрекоза. – Ты бы хотела попросить их вернуть твои Свойства?

– Нет. Я бы хотела бы им кое-что высказать. А потом немножко пострелять. Хотя нет, лучше наоборот. Сначала пострелять, а потом уж произносить речи. Желательно, над их трупами.

– Такими вещами не шутят.

Эту дежурную реплику произнес неожиданно вовсе не Лещ, а крабовидный мужик. Он, оказывается, стоял рядом и внимательно слушал их беседу.

– Стрекоза нам все объяснила. И мы знаем, что тебя разыграли втемную. Тебе это обидно.

– Злобно!

– Пусть так. Но если уж тебе сдуру приспичит выяснять отношения, выбери для это место где-нибудь подальше от нашей деревни.

– Заметано, – легко согласилась Крысуля. Она сильно сомневалась, что неведомые стервецы затеяли свои игры только для того, чтобы попортить жизнь ее гостеприимным друзьям. Но зачем теоретизировать, не имея конкретных сведений? Авось, ей посчастливится эти сведения когда-нибудь раздобыть.

– Но меня-то пригласишь на это мероприятие? – спросил ящероподобный очаровашка.

– Зачем?

– Послушаю твои литературные изыски… ну, и вообще… может быть окажусь полезен.

И парень скромно улыбнулся.

* * *
– Я же сказал, что ничего не знаю, – терпеливо говорил парень в телефонную трубку. – Эту просьбу мне передал приятель из гейм-клуба. Именно передал, через третье лицо. Так что расспросить его я ни о чем не мог. Я понятия не имею, ни кто такая эта Лера, ни почему он не позвонил сам.

– Лера моя дочь!

– Ну вот видите, Вы, оказывается, знаете больше меня. Честное слово, когда я увижу этого парня, я его обспрошу обо всем досконально. И тут же перезвоню Вам.

Черный Дракон, отзывавшийся в миру на имя Вовчик, повесил трубку и вытер лоб. Тяжело общаться с истеричными дамами. А насчет поганца Паука, так с ним все ясно до предела. И смысл этой нелепой просьбы понятен, и то, что не видно его уже несколько дней. Бывает. Месяц март может посетить человека в любое время года. Так что заховался он с этой неведомой Лерой так, что не найти с собаками. А почему они сами не звонят, так и это понятно. Паук парень специфический, и подружкины предки, ясен пень, их бурного амура не одобряют. Не хотят ребята с родаками лаяться и лирику себе портить. И правильно.

В конце концов, для чего на свете существуют друзья?

* * *
Женщина некоторое время неподвижно сидела перед телефоном, потом подняла трубку и набрала номер.

– Можно полковника Серова?

– Он в длительной командировке, – ответили на том конце провода.

* * *
После ужина смертельно уставшая за этот длинный день Крысуля поднялась наверх, в комнату, предоставленную ей Богомолом для «пока пожить». Забавно, даже панический страх перед гемиром не удержал его от прозрачного намека, что халява – это ненадолго. А комнатка оказалась довольно симпатичной, с большой кроватью и мансардным окошком. Здесь даже ванная обнаружилась, но водопровод, разумеется, не работал – в обесточенной деревне отключилась вся техника. Добрые аборигены притащили бадью с горячей водой и масляную лампу. Вокруг немного покрутился Хамелеон, но, увидев, что девушка уже никакая, активных действий предпринимать даже и не пытался.

Крысуля вымылась и плюхнулась на кровать. Уставилось сквозь окошко на темное небо. Она остается здесь. Надолго. Весьма возможно, что навсегда. Помимо многочисленных приятностей, это создавало определенные жизненные сложности, не правда ли?

В принципе, она может остаться жить в деревне. Вряд ли все местные жители поголовно будут этому так уж рады, но указать на дверь, то бишь на крепостные ворота, определенно не решатся. У нее даже профессия есть. Сборщик, добытчик или как там это у них называется. Разумеется, большинство деревенских собирают артефакты в промежутках между разными сельскохозяйственными работами, но даже здесь должны быть профессионалы в этой сфере деятельности.

Допустим, она останется в деревне, будет собирать и продавать артефакты. В этом мире так живет множество людей. И она будет. Будет жить так, как будто ничего не случилось, просто для нее продолжается игра.

То, что она при таком образе жизни рано или поздно погибнет, Крысулю по молодости лет не очень тревожило. Она будет играть осторожнее, только и всего. Вот, к примеру, Вепрь – он вообще ведет себя так, будто у него в игре только одна жизнь. На ее памяти его еще ни разу не убивали.

А что, и у нее есть опыт такой игры. Когда она носила с собой базуку, то убить ее было – хрен вам! Запаритесь убивать: жизней много, а базука-то одна. Теперь она всегда будет играть так, как будто при ней базука. И погибнет она тогда не скоро. Ну так и незачем размышлять о настолько отдаленных перспективах.

Волновало другое. До сих пор игра была очень важной частью ее жизни, но только частью. Да нет, мальчики и здесь не составят проблемы, она красивая. Не о них речь. Просто раньше в ее жизни был дом, был университет. И наукой она, между прочим, собиралась заниматься всерьез, иначе зачем бы она в этот университет поступала? Самой современной и перспективной из наук – биофизикой, вот так, и никак иначе!

Этого всего теперь не будет. Останется только сбор артефактов, и он постепенно станет рутиной. Этак и посидеть за компьютером захочется, чтобы разнообразить жизнь. Лера даже расхохоталась, представив себе, как приходит она из похода, продает добычу, выпивает стаканчик и направляется в свою комнату поиграть в компьютер… в студентку университета поиграть, как советовал, помнится, профессор Северцев.

А может, ей поиграть в сотрудницу того загадочного Института? А что? Университет она, считай, закончила, мелкие формальности не в счет. И профессор Северцев даже хотел взять ее в аспирантуру. Уж, наверное, она в этом Институте кому-нибудь да пригодится. Она еще выбирать будет, вот! Она одаренная! По крайней мере, профессор Северцев так говорил. Ах, он еще говорил, что она дура? Ну и чему это, спрашивается, должно мешать?

Решено. Она пойдет в Институт. А артефакты будет собирать в свободное время, как и раньше. И начальство будет ее ругать, что слишком много времени проводит в походах. Ну, примерно так же, как профессор Северцев ругал в той, прежней жизни. А как передавать домой весточки она уже придумала – через Богомола и Бороду.

Уже засыпая, Крысуля подумала, что самое глупое – проснуться завтра дома в шлеме и мордой в клавиатуре. Вдруг у нее просто сломался геймерский браслет? Ни у кого никогда не ломался, а у нее – здрасьте вам! А она тут с этими милыми экзотическими ребятами напридумывала сдуру всякой ерунды. И будет она, Крысуля, завтра лаяться с Бородой по поводу дрянного оборудования, срывая на нем сожаления о навернувшемся к чертям собачьим, а ведь так хорошо и главное БЛАГОРАЗУМНО распланированном будущем.

Часть 2. Этот прекрасный мир

Глава 1. Жизнь прекрасна

Сосед опять с утра пораньше затеял ремонт. Зараза! Только полный кретин не понимает, что нормальные люди по выходным отсыпаются до двенадцати часов утра – это как минимум. Да что же можно без конца сверлить и долбить в двухкомнатной квартире? Там, наверное, уже все стенки в перфорации от пола до потолка. Крысуля откинула руку, пытаясь нащупать подушку на предмет положить на ухо. Но рука неожиданно стукнулась о стену. Она не дома. И сосед не ее, много их, стало быть, таких поганцев – только дай придурку перфоратор в руки. А у кого это она на ночь залипла?

Ой!

Она же в игре!

Крысуля вскочила с кровати и огляделась. Да, все на месте. Симпатичная комната с мансардным окошком и широкой кроватью. С Бородой лаяться не придется – геймерский браслет, он, стало быть, не виноватый.

А вот разбудивший ее шум можно было принять за звук работающего перфоратора только спросонья, и доносился он снаружи. Это что ж у нас так тарахтит?

Пока девушка, оперативно одевшись, спустилась вниз, шум уже стих. Вот с соседом бы так! Однако источник означенного шума определился с легкостью необычайной – на просторной базарной площади наличествовала рогоза вертолетного облика при огромном несущем винте – он-то, видимо, и трещал – и вместительной кабине

Во дела!

Впрочем, своей очаровательной нелепостью зрелище хорошо вписывалось в общий стиль этой сюрреалистической деревни.

А еще на площади наблюдались трое военных. Один из них, лейтенант – сразу видно мелкого начальничка – смотрел вприщур на толпившихся вокруг аборигенов. На его брюзгливой роже так и читалось классическое: «а ну, признавайтесь!». Двое рядовых исправно торчали чуть поодаль. Один из них, белокурый громила, сплошь и насквозь нордический, этакий – «типа Зигфрид». Он старательно копировал своею рожей начальственное выражение, придавая ему заодно некий озверительный оттенок. Второй вояка, рыжий, был помельче и гораздо симпатичнее. И на его физиономии отображались скука и некоторая досада. Явно не нравилось ему состояние дел. Вернее, их протекание.

– Так что же это… что за бардак был у вас тут вчера? – сварливствовал главный. – Да еще … это… со спецэффектами?

– У нас была … это… дискотека, – объяснял Хамелеон с невероятно серьезным выражение лица. – А как же дискотеке без… это… оптических эффектов? А у вас что… это… что думали, раз вы сподобились таки притрюхать… правда, наутро, но все-таки? Ваше начальство решило, что у нас тут это… второе пришествие контроллеров?

Лейтенант сверкнул глазами и раскрыл было рот, но не найдя, что сказать, тут же его и захлопнул.

– А ваше ли это дело, что у нас был за бардак? – перебивая друг друга, орали Репей и Косой. – Это наш бардак, а не ваш!

– Вы бы вовремя озаботились нашими делами, когда спецэффекты еще были в наличии, – ледяным тоном излагал Лещ. – А то прилетели утром и разоряетесь тут. Сейчас нам с вами обсуждать эту тему, как институтские научники говорят, уже неактуально.

– А ну колитесь, стервецы, а то помощи от нас не получите вообще никогда!

– Да ее у вас и так не допросишься.

– Тихо! – рявкнул вдруг крабовидный мужик. Да так, что все действительно заткнулись. Даже неприятный лейтенант замолчал.

– Имели место из ряда вон выходящие… дела. Мы все подробно расскажем, будет вам что майору доложить, но вы взамен отвезете в больницу наших раненых. У нас есть тяжелые. Ждать санитарную вертушку времени нет. А вам – крюк небольшой.

– Чего?! Будут медики с вами, монстрами, валандаться!

– Будут, – твердо и очень спокойно сказал крабовидный, жестом останавливая молодежь, закономерно обидевшуюся на «монстров» и явно намеренную снова начать свару. – Главврач всегда берет наших. Мы уже вызвали санитарную вертушку, но говорю же, она может опоздать.

Лейтенант колебался. Везти раненых ему почему-то не хотелось. Но отказать деревенским в помощи, видимо, он все-же не решался – начальство, как пить дать, затребует с него все-все о случившемся. И в подробностях… что характерно.

– Грузите в вертолет – буркнул он, отчего морда «Зигфрида» отчетливо перекосилась. И неприязненно вопросил, глядя на крабовидного хмуро: – Ну?

– Атака из Кривой Лощины, – сообщил крабовидный. – Навалилось много и всякого. И файерболы тебе, и зомби, и даже зверь, которого вы зовете бронезавером. Организовано было все очень даже весьма себе. Четко. А зомби, так они вообще строем шли… страшно даже. Раньше мы такого не видели.

– А ты что скажешь? – лейтенант неохотно повернулся к Хамелеону. – На Черную Смерть не похоже. Может, какая разведка боем? Или что?

Хамелеон пожал плечами.

– Мы же сказали, что ничего подобного никогда не видели.

– У нас в деревне гостья, подруга одной из местных девушек, без нее бы, уж и не знаю, отбились ли бы? – сказал крабовидный и указал на Крысулю, с интересом наблюдавшую за развитием событий.

Крысуля посмотрела на него уважительно. Мужик не упомянул главного – того, что она «гемир». А, следовательно, эта информация сейчас была лишней. Не способствовала бы она душевному комфорту вредного солдафона. И то сказать, где бы это он мог видеть геймеров? Не исключено, что он в них вообще не верит. И крабовидный этим маленьким умолчанием избежал очередного анекдота, а это далеко не всем удается. Крысуля представила рожу неприятного лейтенанта, услышь он такую пикантную информашку, и даже вздохнула с сокрушенностью. Да, несостоявшегося анекдотца, конечно, жаль, но ведь доставить раненых в эту самую неведомую больницу, без сомнения, важнее. А анекдотец этот сему благому делу никак бы не способствовал.

Явление Крысули закономерно произвело эффект взорвавшейся бомбы. Солдаты вылупили глаза до размеров… ну, почти как у нее самой. Иинтересоваться какой-то там непонятной Черной Смертью забыли напрочь.

– А ты кто? – спросил белобрысый «Зигфрид», от ошалелости забывший о военной субординации. Кого-то он ей навязчиво напоминал. О! Этот придурок был чем-то похож на ее собственный светлой памяти аватар. Вот такую героическую морду с квадратной челюстью она многажды видела в идентификационном окошке своего геймерского браслета. М-да… Когда ты сидишь внутри этого тела, то оно даже забавно. Но если смотришь на него со стороны – категорическое не то.

Крысуля оглядела парня скептически. Нет, она, конечно, предрассудков не имеет. Она вовсе не утверждает, что «только физики соль, остальное все ноль». Она толерантна. Совершенно, всячески и всегда, вот! Но этот персональный экземпляр – явный дурак. Дурак, и ничего с этим прискорбным фактом не поделаешь.

– Я Крысуля, – честно ответила она на его не слишком конкретный вопрос.

Собеседник смотрел по-прежнему обалдело. Никак, похоже, не мог переварить эту немудрящую информацию. Впрочем, будем снисходительны. Может, он просто давно не видел красивых девушек?

– А что ты тут делаешь? – спросил он после продолжительного раздумья. Родил, наконец, вопрос. Явно с предельным напряжением всех своих умственных способностей.

– Ну, чем может заниматься девушка в наших широтах? – хмыкнула Крысуля. – Артефакты собираю-продаю. Постреливаю при случае по разным… двуногим и не очень.

– Ясно. Из какой-то ватажки-бандочки, – постановил рыжий с оттенком неодобрения. – Такая девочка могла бы найти себе занятие получше. Даже в наших широтах.

– Да я не об том, – досадливо отмахнулся «Зигфрид». – Я спрашиваю, что ты ТУТ делаешь?

– В деревне? В гости зашла. У меня здесь друзья.

Зигфрид неодобрительно покрутил носом.

– Слушай, ты… ох, ты это зря…

Он замялся, покосившись на деревенских. Те смотрели на него с явной хмуростью. Терки между ними какие-то имеются. Давние. Застарелые.

– Мальчики, а можете вы еще один маленький левый крючочек сделать, помимо больницы? – вопросила Крысуля с милой улыбкой. – Мне бы до Института долететь. Может, подкинете?

– Этого никак не получится, – с сожалением сказал рыжий. – Но и от больницы, и от нашей военной части туда добраться с полпинка.

– Разговорчики! – прикрикнул на них спохватившийся начальник и грозно выпятил челюсть. – Принимайте раненых, хватит лясы точить. А я дослушаю доклад … э-э… местных аборигенов. В подробностях! – слова «местных аборигенов» он выговорил с особенным удовольствием и даже шиком. А сам, резанув Крысулю каким-то неприятным взглядом, намылился на правах начальства точить эти самые лясы с крабовидным.

* * *
Лейтенант Колесов плюхнулся возле пилота. Во-первых, от этих покалеченных монстров надо бы держаться подальше. Они наверняка заразные, что бы институтские ни болтали. Он и так сегодня с разными монстрами чуть ли не целовался, добывая важную информацию для доклада. Как бы не было какой беды. Хотя, конечно, в случае надобности военный человек должен, рискуя жизнью… ну, и так далее. За проявленное рвение бывает и обламывается людям… справедливые поощрения, так сказать… премии, там… иногда даже звания… Вот. А во-вторых, не самому же ему конвоировать объект разработки? Подчиненные для чего? Уважать перестанут, если сам будешь выполнять непрестижную работу. Так что сбагрил он объект рядовым. Субординация.

Не без сожаления сдал, поскольку объект был, прямо скажем, очень даже ничего. Фигуристый. И вообще. А эти заразы тут же, как будто издеваясь над начальством, затеялись с ней ворковать. Ох, он им потом вставит. Уж найдет, за что – тоже мне, проблема.

В вертолете, ясен пень, было шумно. И слышны были только обрывки разговора. Но и они давали лейтенанту Колесову пищу для размышлений и умозаключений. Сомнительная девица расспрашивала. Обо всем. Все-то ей было интересно, стервочке. И, что характерно, явно ничего она здесь не знала и нигде не была. И речь у нее была странная. Ненашенская какая-то. Чужие словечки, иной раз даже и не сразу поймешь. Эти два петуха распустили перед нею хвосты и поют, глаза закатывают. А у нее на морде такой интерес нарисован, аж глазки блестят… нет чего это она так, а?..

Шпионка, обомлел он вдруг. Точно шпионка. Наверное, американская, а вообще – кто ее знает, может, из НАТО. Пусть майор разбирается, на то он и майор. Он бугор, ему видней. Вот пусть с бугра и смотрит.

Эти монстры, вот ведь морды, еще ночью приснятся… на что только не приходится идти ради службы… так вот, эти монстры много чего порассказали о ее подвигах. Оружием, говорят, владеет так, что закачаешься. С чего бы это дуре блондинке так уметь стрелять? А еще придурочные монстры уверены, что именно она придумала, как отбить атаку. Ага, придумала. Как же. Она знала! Там, у потенциального противника, может быть, это нападение и организовали, чтобы внедрить свою шпионку. Так это что же получается? За нападениями из Кривой Лощины стоит коварная рука Америки?! О-о… Это тогда ему, Колесову, не только звание внеочередное, но и на грудь причитается что-нибудь завлекательное навесить за бдительность и служебное рвенье. Не Героя, конечно, но все-таки.

И хочет она, шпионка, не куда-нибудь на завод сублимированного грибного порошка или к механикам, что клепают вертолеты на Батарейках, а в Институт. Сама в вертушку залезла, добровольно, только поманили ее этим самым Институтом. Ясен пень, хочет украсть наши научные секретные мысли. Может быть, даже и военные.

Очень даже здорово, что она села в вертолет сама. Черта с два там, в деревне, ее удалось бы запихать насильно. Эти монстры… бр-р… в общем, им с военными сориться, конечно, не с руки. За маленькую перестрелочку с экипажем военного вертолета деревня огребет по самое не могу. Так огребет, что даже эти их выдуманные гемиры милашками покажутся. Вот ведь хохма, сами этих гемиров сочинили и сами же боятся до мокрых штанов.

Да… Это все так. Но на защиту ушлой шпионки однозначно ринулась бы изрядная часть охмуренной по уши деревенской молодежи, даже Краб с его авторитетом ничего бы не смог поделать. А монстры эти, хоть они и не солдаты, пострелять тоже не дураки. В результате – возможные потери со всем отсюда вытекающим для него лично.

Так что все сложилось удачно. Куда она теперь из вертушки денется? А эти кретины пусть воркуют, если хотят, с объектом разработки. Он разрешает. Он, можно сказать, даже поощряет. Сидела бы солдатня молча, так стервочка непременно заподозрила бы подвох. Деться-то ей, конечно, некуда, но мало ли. А если парни чего лишнего сболтнут, он-то, Колесов, тут при чем? Шумно. Что можно было в таких условиях расслышать и пресечь? Вертолет он велел вести на предельной скорости, спешил, хотел скорее доложить по инстанции и сдать начальству подозрительный объект.

Главное – не упустить. Не дать сбежать. Сдать объект по всем правилам. И под расписку. А та-ам…

* * *
Вертолет плыл над лесом. Крысуля первый раз видела Мшистый Лес с высоты. Красота. Именно что – зеленое море. Неприятный начальник подчиненным болтать с Крысулей не мешал. Может быть был вполне себе нормальным человеком? А сначала он ей решительно не понравился. Ну что ж, внешность иногда бывает обманчивой.

Впрочем, болтать оказалось затруднительно. Крысуля и не знала, насколько в вертолете, оказывается, шумно. Но на общем настрое беседы это сказывалось скорее положительно. Приходилось наклоняться друг к другу, отчего эта самая беседа приобретала доверительный и задушевный оттенок.

– Ты это зря, точно тебе говорю – снова вылез с объяснениями «Зигфрид». – Якшаешься с кем ни попадя. Подцепишь какую-нибудь пакость.

– Предрассудки, – зевнул рыжий. – Я еще понимаю, когда наши дедушки боялись заразиться. Приезжали с Большой Земли все такие непуганые чистюли. А тут монстры и все такое. Но теперь-то и у нас даже в городах у каждого третьего есть какое-нибудь Свойство. Особенно среди детишек.

– Вот именно! – агрессивно заявил «Зигфрид». – Якшаемся с кем ни попадя. Вот и результат. Ты Леху не слушай, он у нас псих и вообще придурок, и в картографы добровольно лезет сам.

Крысуля покосилась на рыжего парня с одобрением. Псих и придурок? Родственная душа, однако.

– Где бы дырка ни образовалась, он уже тут как тут. В качестве затычки, – раздраженно продолжал «Зигфрид». – Сейчас, вон, намылился податься к картографам, ну не дурак ли? Капитан Евдокимов его пожалел. И не отпустил. Так он самому майору Давиденко докладную подал.

– Картографы… А что, это очень круто? – удивилась девушка. – Круче вареного яйца?

– У них работа, можно сказать, самая дурная в Зоне – сплошная жесть и никакого навара, – сморщился «Зигфрид». – Сталкеры, они как по Зоне ходят? По картам. Аномалии обозначены, по крайней мере крупные и особо подлые. И проходы – вот они. А все равно … это.... извини девка… полные штаны, в общем.

Сталкеры? – хмыкнула про себя Крысуля. – Образованный кругом народ. Начитанный. Не сборщики, не пошлые добытчики какие-нибудь – сталкеры!

– А кто их составляет, эти карты? – задал между тем «Зигфрид» насквозь риторический вопрос.

– Картографы, – согласилась она. – Кто ж еще?

– Ну так вот. Прошел Туман, и все вокруг изменилось. Иногда до неузнаваемости. Одни проходы закрылись, открылись другие. Где сейчас аномалии? А хрен их разберет. Вот картографы и должны первыми лезть в самую … эту…

– Неизвестность? – со смешком предложила Крысуля.

– Нет! В самую… ну… дрянь, в общем. После каждого Тумана должно отследить все изменения, сделать нужные замеры и исправить карты. Шляться можно сказать прямо по аномалиям. Целоваться с ними и обниматься, вот! А он, псих, наладился. Сам. Без приказа. Говорю же, придурок!

– А все-таки, откуда ты взялась? – поинтересовался рыжий, отмахнувшись от рассуждений своего коллеги. – Странная ты. Как бы и нездешняя.

– Ой, ребята, вы все равно не поверите, – сообщила им Крысуля. – Со мной вечно дурацкие истории получаются. Моя подруга монстряшка считает, что это у меня Свойство такое.

– Свойство? – переспросил «Зигфрид» и попытался отодвинулся подальше. Учитывая тесноту, это у него получилось не очень.

Крысуля развеселилась.

– Уж мое-то Свойство точно заразно, – сообщила она «Зигфриду», наклоняясь к нему еще доверительнее. – Ох, знал бы ты, сколько народу жалуется.

Тот отстранился и посмотрел недоброжелательно.

– Ты, подруга, так не шути, – посоветовал рыжий. – У нас придурков много, можешь и огрести когда-нибудь за свой дурацкий юмор. А с историей твоей чего ж не понять? Вы, ватажники, народ азартный. Увидела проход, залезла, а он взял, да и закрылся. И пройти домой ты теперь не можешь. И что делать не знаешь. Ага?

– Вроде того, – восхитилась Крысуля. Парень описал ситуацию очень даже близко к истине.

– Ну, я так и понял. Потерянная локация. Бывает, – продолжал рассуждать тот. – Наша локация, например, называется локация номер четыре. А где три первые? Я тут как-то спросил у капитана Мигулина, так он меня чуть с потрохами не сожрал. Проходы в иные локации открываются раз в пять лет, а, говорят, случается – и по двадцать лет закрыты. Вот и пропадают ватаги. Находят иногда таких… робинзончиков. Говорю же, ватажники народ азартный. Вам бы только залезть куда-нибудь. А как выбираться, это вас начинает напрягать только потом, когда нормально выйти не получается. Вот и живете, как можете, по потерянным локациям. Ты, небось, и родилась там?

– Там, – согласилась Крысуля.

Что правда, то правда. Не здесь же.

– Вот чего я в упор понять не могу, как к вам попадают перекупщики? Никакой связи, вроде бы, нет, а перекупщики – вот они. Ты, конечно, не знаешь. Молода еще, чтобы посвящали в такие дела.

– Наверное, Свойство у них такое? – предположила Крысуля.

– Да заткнитесь вы, – рассвирепел вдруг «Зигфрид». – Если и с перекупщиками опасно иметь дело, то вообще непонятно, как жить!

Вертолет вдруг круто заложил вираж и пошел вверх. И в тот момент, когда за стеклом, которое Крысуля прозаически называла про себя «окошком», показалось небо, она увидела на фоне прозрачной синевы неправильной формы пятно, клубящееся черными тучами. Это же проход… точно, проход! Вот такой, воздушный. Ее деревенские друзья о таком не рассказывали. Ну да, откуда же им о нем знать? У них вертушки нет.

Вертолет упорно продолжал переть вверх. И вдруг антураж за окном изменился так внезапно, как будто переключили программу телевизора. Теперь они шли совсем низко над землей, точнее, над потоками огненно красной лавы, медленно ползущими между черных скал. А сверху, как в зеркале – черное небо, расчерченное красными всполохами.

– Красота-а! – взвыла Крысуля, влипнув в «окошко» с таким энтузиазмом, что буквально расплющилась об него физиономией. – А что здесь можно собрать, ребята?

– М-да… Говорю же, ватажница, ей бы только хабар. Мозги набекрень. – хмыкнул рыжий. – Мотать отсюда надо, и побыстрее. Мы бы ни в жисть не полезли, если бы не раненые на борту. Добраться до больницы можно и побезопаснее, но уж больно долго.

Словно в доказательство его слов лава вдруг вспучилась огромным красным пузырем и выстрелила вверх длинным огненным протуберанцем. Хорошо, что мимо.

– Да тут уж и не знаешь, что безопаснее, – сказал «Зигфрид», нервно покосившись на опадающий протуберанец. – Или вот так, или торчи в вертушке рядом с монстрами черт знает сколько времени. Да и с тобой тоже, странная ты наша. Никак понять не могу, то ли ты чистая, то ли нет. А с медиков потом даже дезинфекции никакой, чтобы выпить спирта не допросишься. Сами жрут, паразиты, лакают почем зря, нет чтобы с кем другим поделиться. Его гонят из грибов, чистейший, двойной перегонки, и работают в пищевом комбинате на этом деле одни вредные старухи – ни за что тебе не дадут, паразитки. На универсальном клее и бабы молодые, и даже мужики. Да только клей этот, он хоть и на спирту, но чистить его вспотеешь. Вот кому лафа, так это медикам. Лакают почем зря, что медики, что медички. Но что характерно, даже дежурному по больнице военному патрулю не дают, сволочи. Дежурства по больнице самая мерзкая штука. Сплошная тоска – идешь по коридору, а вокруг – запах. Обалдеть

Крысуля не отреагировала, увлеченно пялилась наружу. Но любоваться стильненькой готического вида локацией ей довелось не долго. На этот раз они пошли вниз, в глубокую расщелину. И оказались вдруг над хорошо знакомой каменистой пустыней. А вон, совсем близко, маячат пресловутые Белые Горы, ее давняя мечта. Вот и свиделись.

– Слушай, подруга, – опять заговорил рыжий, – тебя же нужно к майору. Все закартографировать, пусть даже только с твоих слов, и вашу потерянную локацию, и этот твой мерцающий поход.

– К майору? – удивилась Крысуля

– Он здесь главный, – объяснил рыжий. И заорал, пытаясь докричаться до начальства – Товарищ лейтенант, надо бы гражданочку…

Начальник, который, оказывается, все слышал, вдруг неожиданно озлился.

– Разговорчики! Сам знаю, безо всяких умников. От больницы вертолет поведешь ты, вот и некогда будет трепать языком.

– Нервный он у вас какой-то, – высказалась Крысуля. Собеседники дипломатично промолчали. К майору, так к майору, – подумала Крысуля. Она, конечно, собиралась обсказывать свои обстоятельства научникам. Но раз майор тут главный, все равно рано или поздно она попадет к нему. Ну так почему бы с него сразу и не начать?

* * *
Крысуля, занятая своими мыслями, даже не заметила, как они пролетели очередной проход. Но антураж вдруг опять изменился. Теперь вертолет летел над пологими холмами, поросшими сероватыми деревьями. Сверху – плотные серые тучи, настолько низкие, что, казалось, вот-вот заденут винт. А между холмами змеилась серая раздолбанная дорога. Сейчас, кажется, пойдет дождик. О! Уже пошел.

Крысуля ностальгически улыбнулась. Давно, еще в школьные времена, она провела много приятных часов, болтаясь по точно такой же дороге. И звали ее тогда Меченым. А что, отличное было время. Все жизненные проблемы решались при помощи любимого калаша. А те, что не решались… ну, тогда был нужен гранатомет. С тех пор она, кстати, полюбила дождь.

А еще всегда можно было вернуться к старой записи, когда ты еще не совершил… ну, скажем так, необдуманного поступка. Крысуля поспешно мотнула головой прогоняя навязчивые образы разрушенных монстрячьих деревень, мешавшие предаваться приятным воспоминаниям.

Ах да, прости, дорогой читатель. Мы с Крысулей забыли упомянуть, что речь идет об ее тогдашней любимой компьютерной игре Сталкер. В Крысулиной голове граница между игрой и реальностью вообще особой четкостью не отличалась. Что ты хочешь от геймера, мой друг?

А вертолет, между тем пошел на снижение. И Крысуля опять влипла в «окошко», поскольку внизу было ой как занимательно. Они закручивали вираж… ну, по крайней мере, Крысуля сочла их маневр достойным этого громкого названия… ну, так вот, они закручивали вираж над шестью серыми кирпичными корпусами с широкими, откровенно «штатскими» окнами. Вот чего Крысуля точно не хотела бы, так держать там оборону. Эти домики были к тому откровенно не приспособлены. И симпатичные газончики между корпусами явно не были ареной боевых действий кучу лет. Так что органы чувств заодно с интуицией однозначно говорили – это и есть пресловутая больница. Больницу, видимо, защищал ее статус. Туда, судя по всему, принимали каждого, кем бы он ни являлся.

– В больницу берут всех? – спросила Крысуля в окружающее пространство, не отрываясь от наблюдений.

– Да. И монстров, и даже бандитов, – ответил рыжий.

– И бандитов, и даже монстров, – поправил «Зигфрид».

Крысуля кивнула. Да, больница нужна всем. И того, кто на нее наедет, порвут в мелкие клочки все группировки Зоны, позабывши по такому случаю обо всех своих терках и заморочках.

Впрочем, все это благолепие было окружено серой бетонной стеной со все той же спиралью Бруно и сторожевыми вышками по углам. Статус статусом, а осторожность надо блюсти.

Это все было понятно. Однако вплотную к внешней стороне защитной стены лепилось переплетение каких-то построек. Сверху были видны разномастные крыши разной степени обихоженности или, наоборот, откровенной раздрайности – деревянные, жестяные… ой, а вон настоящая металлочерепица! Похоже, фешенебельный домик. Некоторые… ох, как же это обозвать-то… ну, пусть будут кварталы… так вот, они тоже были обнесены защитными стенами пониже и поплоше больничной. А на них снаружи, как ракушки на днище корабля, начинали нарастать еще какие-то строения вокруг которых наличествовала своя защитная стена – не выходить же свежеслепленному кварталу просто так во чисто поле? Короче, все это образовывало такой нехилый лабиринт, что ориентироваться там можно было, наверное, только старожилам.

Впрочем, это разлапистое и разноперое «предместье», явно находящееся под защитой нейтрального статуса больницы, само служило ей дополнительной защитой. Если брать больницу не с воздуха (а кой черт задействовать в такой операции боевые вертолеты, если добыча однозначно не окупит затрат) так вот, если брать не с воздуха, то ведь через все это нагромождение стенок и строений надо будет еще продраться. А аборигены, само собой, будут активно возражать. Причем, возражать с применением оружия.

– Ребята, а как называется все это чудо природы? – спросила Крысуля

– Склиф, – ответил рыжий, – В смысле, Склифосовск. А что тебя так развеселило? Название, как название. По-моему, даже красиво.

* * *
Пока санитары примут раненых, пока подготовят вертолет…в общем, время было, хоть и не так уж много, Так что Крысуля непререкаемо заявила о своем намерении хоть немного посмотреть город.

– Я не опоздаю, ждать меня не придется, – заверила она лейтенанта. Тот поглядел с предельной хмуростью, а потом вдруг опять проявил доброту, выделив ей в провожатые и гиды уже знакомых ребят. Тех, кого она окрестила про себя «Рыжий» и «Зигфрид». Вот ведь сложная личность этот лейтенант! Он еще так отпадно прикололся, обозвав парней ее конвоем.

А город оказался именно таким, как смотрелся с воздуха. Дикая мешанина железных ангаров, каких-то строений из деревяшек, ящиков, жестяных листов и прочей разной ерундовины, или – о, как фешенебельно – настоящего кирпича. А чуть поодаль – ой, какая прелесть!.. – стенку сделали из старых металлических канистр, забитых глиной. Это лейтенант правильно отправил с ней ребят, сама она по первости непременно бы здесь заблудилась несмотря на свое хваленое геймерское умение ориентироваться.

– Туда не нужно, – сказал «Зигфрид», ухватив за рукав Крысулю, попытавшуюся свернуть в узкий проход между сараем из щербатых досок и углом очередной защитной стены.

– Почему, Зигфрид? – рассеянно спросила она с энтузиазмом вертя головой.

– Чего?! – обиделся вдруг собеседник. – Сама ты… такое слово. Зигфрид! Чего ржешь, дура?

– Зигфридом я быть никак не могу, – объяснила Крысуля отсмеявшись. – Он мужик. И весь из себя мачо. А в женском варианте это называется Брунгильда.

– Как-то ты мелковата для Брунгильды, – скептически произнес рыжий, выказав неожиданную образованность.

– Да, комплекция у меня не та.

«Зигфрид» переводил сердито-растерянный взгляд с одного собеседника на другого.

– Дать бы тебе в рыло, – сообщил он рыжему. – А ты сама моча. Надрать бы тебе задницу, да лейтенант на губе сгноит.

– Не моча, а мачо. Это… как бы тебе сказать… жутко героический мужик с мощной квадратной челюстью и мускулами, – сжалилась над ним Крысуля, – а Зигфрид, это такой древнегерманский супермен, тоже был весь из себя здоровенный и блондинистый.

«Зигфрид», кажется, почувствовал себя польщенным и – какая прелесть! – даже слегка запунцовел.

– А правда, как вас зовут, ребята? Я-то вам уже представилась.

– Леха Рыжий, – ответил рыжий.

– Колун. Петя,– сказал «Зигфрид». – Но «Зигфрид» мне нравится больше, это ты хорошо меня назвала.

– Прелестно, – подытожила Крысуля и вернулась к разговору, прерванному процедурой официального знакомства. – Так почему же нам не надо туда идти?

– Скверный район, – объяснил Леха Рыжий. – Убить, конечно, не убьют, это все-таки Склиф. Но прикопаться могут. На кой ляд нам сдались проблемы? Пошли лучше в центр.

Ближе к центру увеличилась доля кирпичных построек, а многие из деревянных были – верх шика – даже покрашены. Вокруг было несчетное количество лавчонок, среди которых отчетливо преобладали оружейные и торгующие разного рода брониками и прочими оружейными прибамбасами. Крысуля с трудом преодолела острое желание прилипнуть к их витринам – для полноценного шопинга все-равно нет времени, получиться одно расстройство. И чуть ли не на каждом углу торчали гостеприимно распахнутые двери кабаков, украшенных вывесками разной степени разухабистости.

– Здесь много кабаков, – констатировала Крысуля.

– А где людям проводить время? – пожал плечами Рыжий Леха. – На природу на пикник не пойдешь, чай не Большая Земля. А в кабаке и выпить, и поговорить, и дела обсудить. Даже дискотеки бывает устраивают в некоторых.

Крысуля кивнула, не переставая пялиться во все стороны одновременно – так и косоглазие заработать недолго. Вот навстречу прошли две компашки в брониках с какими-то эмблемками. Зыркнули друг на друга глазами, выругались сквозь зубы и пошли себе благонравно каждая своей дорогой. Да, Склиф – это вам не что-нибудь. Это – Склиф.

Было людно. Народ в брониках разной степени навороченности или просто в куртках, но непременно при оружии, бродил между кабаками и лавочками, приценивался и азартно торговался. Этакий восточный «Старый Город» в милитаризованном варианте. Было шумно, было не то чтобы радостно, но весело, а уж рожи временами и местами попадались такие, что аж ой. Впрочем, если уж говорить о рожах, то были они всякие. Были и такие, что вполне себе. Во всяком случае, экзотичные. Определенно, без мальчиков здесь не заскучаешь.

А перед иными индивидами встречный люд расступался и поспешно здоровался – вот навстречу как раз такой попался, седоголовый мужик, на первый взгляд совсем не суперменского облика… пока глаза его не увидишь. Очень убедительные глаза.

– Кто таков? – заинтересовалась Крысуля.

– О, – почтительно зашипел Зигфрид. – Это здешний бугор из бугров, шеф охраны Склифа, а зовут его Тигр.

– Я люблю порядок, р-гав, чтоб никто нигде не чхав, чтоб в окошко не плевав… полиция-милиция?

– Какая полиция? Говорю же – шеф-ф-ф! Перед ним все ходят на цирлах, хоть военные, хоть бандюки.

Крысуля задумчиво поглядела ему вслед. Мужику было явно под пятьдесят… м-да… интересно, нет ли у него симпатичного такого сынишки… чтоб совсем-совсем в папашу…

Короче, Крысуле здесь понравилось. До визга. Это был ее город. И вообще этот Мир – ее. Лег на душу сразу и бесповоротно. Она будет очень его любить. И, если понадобиться, защищать.

– Нам пора, – внезапно засуетились провожатые.

Вот ведь жалость! Ну ничего, она еще сюда приедет, и не раз. А сейчас надо лететь на встречу с майором, который, как говорят, здесь самый-самый бугор. Действительно пора, уже вечереет. Если они еще немного проволынят, то придется лететь в темноте.

Как она, Крысуля, будет тогда в окошко пялиться?

* * *
Хотя всех раненных военные сдали медикам, но, против ожидания, дальше вертолет летел совсем не пустым. Народу в него набилось, пожалуй, поболе прежнего, и оказалось у него, у народа, еще и прорва багажа – мешков, ящиков и всяческой прочей всячины. Народ вел себя предельно непринуждённо, орал, смеялся, и шум вертолетный, похоже, ему совсем не мешал.

Вопреки угрозам зануды-офицера вел вертолет прежний пилот, а вовсе не Рыжий Леха. Офицер снова пристроился впереди, а Крысуле с ее сопровождающими окружающие, дружно потеснившись освободили их прежние места. И Крысуля опять прилипла к «окошку»… или как это там называется?.. на предмет обозрения окрестностей.

Земля была ей прекрасно видна. Там, внизу, медленно плыл густой замшелый лес, перемежающийся коричнево-зелеными пятнами болот и вкраплениями рыжего сухостоя. Картину живописно разнообразили аномалии с электрическими разрядами, ядовитым туманом или характерным дрожанием воздуха, искажением перспективы и видимых пропорций предметов. В общем, зрелище было умиротворяющее. Близкое, родное и радующее сердце геймера.

Аномалий, кстати, было много и ей, Крысуле, очень хотелось бы оказаться внизу – артефактов там, поди, навалом, друзья-геймеры передохли бы от зависти.

Внизу на пригорке мелькнули какие-то строения, но ничего рассмотреть Крысуле не удалось. Вертолет заложил крутой вираж, и за стеклом было видно одно лишь блеклое вечернее небо. А когда там снова появилась земля, вокруг не оказалось ничего кроме густого леса с аномалиями, травмировавшими душу своей недоступностью. Крысуля вонзила ноготь в прижавшуюся к ее бедру ногу Рыжего, и когда он покрасневши отдернулся, спросила с милой улыбкой:

– Ну и когда же будет ваш пресловутый Периметр?

– Так мы над ним и летим, – торопливо вмешался «Зигфрид». – Это он и есть. Я имею в виду все, что под нами.

– О! – удивилась Крысуля. – И где жилая зона?

– Здесь. Под нами. Просто она не сплошная, а с тайгой как бы послойно и вперемешку. Вон, видишь, большая зеленая крыша в лесу? Это начинается промышленная зона. Тут прессовка. Она грохочет, как атомная война. А дальше здания пищекомбината – отделение дезактивации и возгонки спирта, пеммикановое отделение и грибная фабрика. Она вообще стоит на отшибе от человеческого жилья. На ней кроме сушеного грибного концентрата еще варят клей, а от него воняет со страшной силой. Спрос на этот клей в зоне жуткий, он у нас заместо гвоздей, но уж вонь от него при варке! Мрак и отпад, так бы себе нос и оторвал. Оттого и заработки у работяг на фабрике – сталкеры нервно курят в сторонке.

– Это смотря какой ты принес артефакт, – вмешался вполне уже очухавшийся Рыжий Леха. – Если у тебя Вьюнки или, скажем, Затычки, то оно конечно. А если ты раздобыл Зеркальце, Ксерокс или, скажем, Батарейку?

– Ага, аккумулятор! – язвительно скривился Зигфрид. – У тебя, как Док говорит, застарелая мания величия. Батарейка, раскатал нос, кто ж сдает Батарейки? На Батарейках вся техника в зоне работает… Док – это институтское начальство, – повернулся он к Крысуле, – вообще-то в институте и дирекция есть, но все равно главный он, потому что самый умный. Остальным без него и не сообразить, что они должны делать. Это называется постановка задачи… – и он важно вздел кверху палец.

Крысуля посмотрела на него с озадаченностью – парень умудрился не переврать ни одного научного термина. Вот это память! А может и есть у него в голове пара штук извилин, просто с детства не удосужился открыть ни одной книжки.

– Но Периметр должен быть как-то огорожен? – удивилась она. – На то он и Периметр. Стена должна быть. Защитная. Иначе людей просто сожрут.

– Ты держишь монстров и всякое здешнее зверье просто за лохов каких-то. Только зомби безмозглые не понимают, что если ты куда залез хоть бы и пожрать, то должен иметь в голове путь, как бы назад вылезти без вреда для организма. Да и зомби не понимают только пока они поодиночке. А вот если они собьются в ватаги, мало никому не покажется.

Крысуля усмехнулась про себя – и ей бы неплохо так приучиться. С учетом новых реалий игры. Прежде чем куда-то залезть, надо бы подумать сначала, а где же выход. А то она прямо как зомби. Опять-таки родство душ.

– Ну, забрался ты внутрь охраняемого Периметра, это можно, это конечно, все тропки не убережешь. – пожал плечами Рыжий Леха. – Прокрался ты между аномалиями, пробрался через болота. Убил кого-нибудь и съел. Или ограбил: потребности – они у всех разные. Все это и само по себе не так уж просто – сталкеры при оружии, работяги тоже не с пустыми руками, а о солдатских патрулях я даже не говорю. Но, допустим, ты сумел. Что дальше?

– И что же? – поощрительно спросила Крысуля, увидев, что собеседник сделал в своей речи драматическую паузу.

– Массированная облава! Всех на уши поставят. И патрули, и военную часть с техникой и следопытами. Непременно найдут и в землю вколотят.

– О! – восхитилась Крысуля. – Значит, стену по периметру жилой зоны вы не строите, просто перекрыли дороги контрольно-пропускными пунктами. А помимо дорог к вам не проберешься. Да и не лезут, потому как живым не выберешься.

– Ну, не совсем… У нас тут внутри Периметра дислоцированы три населенных пункта, по-нашему три города. Один из них расположен на базе центральной военной части. Там еще администрация Зоны и все такое. Ну так вот, есть у этих городов и стены и часовые. И свой гарнизон, разумеется, мы с Колуном и товарищем лейтенантом…

– С Зигфридом, – обиженно поправил тот.

– С Зигфридом, – покладисто согласился Рыжий Леха, – так вот, мы, к примеру, приписаны к Шишкиному долу. Без охраны городам никак. Придурки, они ведь всегда найдутся, пусть даже их будет и не много. Хотя бы те же зомби. Но эти стены – не чета больничной, или укреплениям в этой твоей деревне. Безделка, а не стены. Но без них, конечно, никак. Тут, вообще-то, монстров всяческих, что человеческих, что звериных до… этого самого… полно, одним словом. Научники зовут их мутантами или гибридами. Такие встречаются страхолюды, что драконы из сказок отдыхают.

– Динозавры, как из телика, – встрял «Зигфрид». – Хошь верь, хошь нет, но некоторые даже файерболами из пасти ширяются.

Относиться к этим россказням наплевательски Крысуле после своих деревенских приключений совсем не хотелось. В этой игре… то есть, пардон, в этой реальности единство стиля категорически не соблюдалось. Одно слово, межжанровый микс. И даже разработчиков не охаешь за склонность к эклектике. За неимением таковых.

– А как же вы артефакты добываете?

– Заниматься сталкерством солдатам не положено, – ханжески сказал Рыжий Леха. – Так, если а-абсолютно случайно как-нибудь что-нибудь когда-нибудь где-нибудь попадется… я имею в виду исключительно внутри Периметра… то конечно. Но все артефакты полагается сдавать командованию, которое тебя может быть даже и поощрит.

– Ага, – иронически хмыкнул Зигфрид. – разве что спьяну.

– Увольнительную даст внеочередную или вообще, – продолжал Рыжий Леха. – Нет, бывает по-всякому. Бывает и в самоволку некоторые бегают, добывают артефакты и толкают перекупщикам за настоящую водку с Большой Земли.

– А это вам не продукция нашего Спиртного завода занюханная, это настоящее пойло. Слеза, – мечтательно протянул Зигфрид. – Сколько бы не вылакал, а утром голова не болит. Ну, если и болит, то, по крайней мере, не обидно тебе. Знаешь, за что страдаешь. Вот только ходить приходится без оружия… ну почти. А это чревато.

– Много дряни? – сочувственно покивала Крысуля.

– Не то слово, – махнул рукой Рыжий Леха. – Аномалии, монстры. Зверье. И не только в тайге. С этим делом оно ведь как? По заброшенным развалинам, на старом хоздворе, или, скажем, если в сторону Электрического ущелья полезть, артефактов там, конечно, полно, но уж и страху натерпишься… это… полные штаны, извините, мисс, ежели что сказал неприлично. Сталкерством у нас все промышляют потихонечку. Даже внутри Периметра, особенно если по окраинным аномалиям. Как на пикник ходят по выходным, честное слово. А что? Перекупщики все достанут, только артефакты давай. Но внутри периметра все больше ерунда разная попадается. Хотя раз на раз не приходится. Тут один наш парень недавно Полярную Звезду раздобыл, причем не где-нибудь, а на задворках штаба. Толкнул перекупщику, так вся часть целый месяц была вполыск пьяная. А так артефакты в основном добывают сталкеры. Или у монстров перекупают, кто посмелее и без заморочек.

– Кто побестолковее и организма своего не бережет, – поправил Зигфрид.

– Я чего-то не врубаюсь, ребята, – Крысуля честно покрутила головой. – А на кой черт монстрам продавать вам артефакты? Разве не выгодней сразу перекупщикам?

– Не скажи, – загалдели парни, перебивая друг друга. – Перекупщики торгуют только товарами с Большой Земли, а наших товаров у них нет. А среди монстров впереди паровоза идет сублимированный гриб. Весит он всего ничего. Совсем, можно сказать, имеет нулевой вес. Пару сотен граммов берешь и можешь себя жрачкой обеспечить на тяжелый многодневный поход. А клей? А бронебойные патроны под обрезы? Да мало ли что! Нет-нет, товары из Периметра среди монстров имеют черт-те какую цену.

Дело было мутное, получалось, что у здешних перекупщиков доступа к товарам Периметра не было. Как такое могло быть? Ну да ладно, решила Крысуля, разберусь потом.

– И как же ваши сталкеры ходят на добычу, в одиночку или группами? С выбросами Тумана и всем таким как обходятся? И потом, им же в тайге базы надо иметь?

Из рассказа парней получалось, что ходят, в основном, группами, хотя и одиночек тоже хватает. И отношения между этими самыми сталкерскими группами складываются порой кучеряво. А базы… что базы? Базы у всех есть, только держат их друг от друга в тайне.

Но подробно Крысуле об этой немаловажной стороне жизни расспросить не удалось. Вертолет пошел на посадку в том самом городе, где располагалась военная часть и предстояла беседа с майором.

* * *
– Все рассказала?

– Да вроде бы, – ответила Крысуля.

– Ну, а теперь давай сначала. Имя? Звание? Задание? Пароли? Явки?

– А? – обалдела Крысуля. Она некоторое время бестолково хлопала глазами. А потом до нее, наконец, дошло. Ее тут назначили в шпионки.

Это ж надо!

Ну и прикол!

Майор повернулся к привезшему ее лейтенанту.

– Что молчишь? Как мне эту дичь прикажешь воспринимать? Сбагрил начальству, и моя хата с краю? Солдат твой и то толковее тебя докладывает!

Мизансцена была – ни в одном театре такого не увидишь. Особенно рожа у лейтенанта. Куда только девалась вся его брезгливая вальяжность. Рожа красная, глазки бегают. Рыжий индифферентно смотрит в сторону. «Зигфрид» жрет глазами начальство, и морда у него тупее некуда. Оба наличествующих в кабинете капитана уставились на нее узенькими глазками вприщур. Прямо как в кино про войну – контрразведка Смерш допрашивает немецкого шпиона. Умереть – не встать.

Крысуля без сил откинулась на спинку своего стула и захохотала. Ржала она долго и до слез. А когда, наконец, угомонилась, то увидела, что и майор смотрит на нее узенькими нехорошими глазками. Обиделся. И то сказать, ее рассказ со стороны и так смотрится издевательством. А уж если при этом еще и смеяться… Так что зря она так с мужиком. Ни в чем он не виноват.

– Извините, – сказала Крысуля с некоторым раскаянием. – Я должна признать, что Ваша версия смотрится во всяком случае убедительнее моей. Что, впрочем, не делает ее истинной.

Майор, крепкий коренастый мужик лет, наверное, за пятьдесят – Крысуля плохо разбиралась в возрасте – смотрел теперь со странным выражением лица. Озадаченно как-то смотрел.

– Но я не знаю, как мне доказать, что я не шпионка. Давайте попробуем придумать что-нибудь вместе, – предложила ему Крысуля. – Я читала, что есть средства… этот, как его… полиграф. Детектор лжи, в общем. У Вас есть что-нибудь в этом роде, чтобы меня проверить?

Озадаченность на лице майора сменилась, пожалуй, даже какой-то растерянностью. А потом уже и отчетливой злобностью – этот человек явно не привык чувствовать себя растерянным.

– А теперь-то чем Вы не довольны? – удивилась Крысуля. – Вы же видите, я искренне хочу сотрудничать с этим… как его… со следствием. Вот. А еще я читала, что есть такая химия, что вколешь человеку, и он тут же и расколется. Может, это как раз то, что нам с Вами и надо?

Морда собеседника отчетливо начала багроветь.

– Вызови конвой, – бросил он адъютанту. – Арестовать до выяснения.

О! Крысулю еще никогда не арестовывали. Это ведь очень романтично, не так ли?

– Слушаюсь, гражданин начальник! – радостно заорала Крысуля и попыталась отдать честь. Но вспомнила вдруг, что арестованные честь не отдают. Что-то она в этой ролевухе определенно напорола. Крысуля, не закончив движения, дернула руку в сторону и в результате звонко шлепнула себя открытой ладонью по лбу. М-да… трактовать этот жест можно было э-э… превратно.

– Увести! – рявкнул майор появившимся парням в военной форме. – Под замок до выяснения!

* * *
В приемной лейтенант набросился на Рыжего Леху – только пух полетел в разные стороны. «Ты, – шипел он, – я тебе… ты у меня… умник выискался, толковый докладчик… Пойдешь с конвоем! Сопровождать! А мы полетим к себе!.. ничего-ничего, доберешься ножками как-нибудь. И доложишь. И не дай бог тебе опоздать. На губе сгною.» И умчался по коридору. Зигфрид, грохая сапожищами, бежал следом.

Шли по серому полутемному коридору – Крысуля, двое конвойных и злополучный Леха. Конвойные разглядывали арестантку с нескрываемым откровенно мужским интересом

– Ты не беспокойся, – шепнул один из конвоиров. – Майор отходчивый. Скоро выпустит.

– Это хорошо, – согласилась Крысуля. Ей, конечно, очень хотелось посмотреть армейский карцер, или как он там называется? Губа? Но вряд ли эту местную достопримечательность целесообразно осматривать особо тщательно и долго.

В разговоре повисла пауза. Длинные, однако, у них коридоры. Солдаты, между тем, переглянулись и повернулись к конвоируемой.

– Ты откуда такая взялась? – спросил старший по конвою.

– С Большой Земли.

В конце концов, если ее за это арестовывают, почему бы так и не сказать, верно?

Конвойный повернулся к Лехе. Тот пожал плечами.

– Хорош врать! – фыркнул собеседник.

– Не хочешь – не верь.

– А ты придумай что-нибудь не такое глупое.

– Зачем мне что-то придумывать? Со мной вечно такая правда случается, что позаковыристей любого вранья.

Собеседника эта сентенция явно завесила. Уставился и глазами захлопал. Но тут в разговор вступил его товарищ

– И как же ты сюда попала? – спросил он скептически.

– Сама не пойму. Так уж получилось.

– А кем ты была на Большой Земле? – поинтересовался парень с непонятным ехидством.

– Студенткой.

– Ага. А ребята, которые тебя поймали, вон тот же Леха…

О как! Ее, оказывается, поймали. Ну надо же! Хотя, если тебя ведут в карцер, что на это можно возразить?

– Вон тот же Леха говорит, что ты прекрасно стреляешь. Монстрячью деревню спасла. Да не от чего-нибудь, а от Черной Смерти. Бронтозавра прихлопнула к едрене фене и зомбаков передавила как клопов, даже файерболиста скногтила. Было дело?

– Ну, не без этого, – скромно ответила Крысуля. – А что это за чудо – черная смерть? Кстати вы тут, как я посмотрю, поэты. Это ж надо, придумать этакое названьице!

– Спроси чего попроще, а то тебе такого понарасскажут, что пугаться устанешь. А насчет названия – как увидишь, что эта дрянь на тебя прет, в голову еще и чего покруче может впрыгуть! Но я не о том, не сбивай с мысли. Так вот! Я, конечно, на Большой Земле не был. Но я читал о ней книги… что ты на меня вылупилась? – обиделся он вдруг. – У меня такой вид, будто я не умею читать? Ну так вот, студентки на Большой Земле обычно стрелять вообще не умеют. Если и стреляют, то только глазами.

– Ну ты и Шерлок Холмс! – восхитилась Крысуля

– Не без этого, – в тон ей сказал начитанный солдат.

– Ладно, расколюсь, – засмеялась Крысуля. – Это все шутеры. Повозился бы ты с ними с мое, и ты бы так стрелять научился.

– С чем бы повозился?

Теперь зависла Крысуля. В ее голове никак не хотела помещаться информация, что кто-то не знает слова «шутер».

– У тебя компьютер есть? – спросила она парня.

Ну вот, теперь он глазами хлопает. М-да, что-то она, пожалуй, не то сморозила. В казарме, наверное, компьютеры запрещены. Зверство, если подумать.

– А ты вообще когда-нибудь играл на компьютере?

– У нас в клубе есть компьютер, на котором можно играть.

– Ага, – в голос заржал второй конвоир, – передовикам боевой и политической подготовки по специальному разрешению командования.

– Во что играете?

– В Тетрис.

Убиться веником. Проще объяснить первобытному неандертальцу, что такое космический корабль. Но ведь учить их все-таки как-то должны даже в этом «Затерянном мире». Приличного компьютера здесь, конечно, днем с огнем, и в клуб его никто не поставит. Но ради такого святого дела как военная подготовка можно же раздобыть современное оборудование? У тех же перекупщиков.

– Что такое «симулятор» ты знаешь? – спросила Крысуля.

– Да. А что, шутеры – это такие симуляторы?

– Не совсем, но похоже. Вот представь, включаешь ты компьютер, а там…

О шутерах Крысуля могла трепаться часами. Она успела обсказать идею штук пяти своих любимых игр, но вдруг увидела, что слушатели смотрят на нее как-то нехорошо, вприщур.

– Вы чего, ребята? – удивилась Крысуля

– Значит, ты попала в Зону совсем-совсем случайно? Так, говоришь, получилось, – медленно заговорил «Шерлок Холмс». – Но ты к этому неожиданному событию почему-то тщательноготовилась по сложнейшей системе симуляторов… помолчи, Рыжий, она тебе явно голову замутила… Крутая система, аж завидно. Не иначе – американцы придумали. Моделирует разнообразнейшие ситуации от реальных боевых до совершенно фантастических. И правильно. После такой подготовки человек будет готов ко всему и никакое, даже самое невероятное событие не поставит его в тупик. В самый раз для того, чтобы забрасывать шпиона в такое место, как Зона. Ты шпионка! Чего ржешь, дура?!

А как ей, Крысуле, не ржать? Парни сделали вполне логичные выводы из предоставленных им данных. А получился, как всегда, анекдот. Права подруга Стрекоза – против Свойства не попрешь.

– Что здесь происходит?! – как чертик из коробки вывернулся из-за угла давешний лейтенант со своим верным Зигфридом. Его громогласный начальственный рык перекрыл даже Крысулин фирменный хохот. Никуда лейтенант, стало быть, не улетел, ни в какой Шишкин Дол, а крался следом и бдел. Явно рассчитывал Крысулю подловить на чем-то шпионском и предосудительном. И то сказать, они уже давно никуда не шли, а стояли в коридоре у стеночки за задушевной беседой. Это неправильно, не так ли? Тут Крысуля вспомнила, что ее, оказывается, поймали и окончательно развеселилась. Так что нервно-вредному лейтенанту пришлось по техническим причинам обождать несколько минут со своими претензиями, что не улучшило его настроения.

– Бардак! – взревел побагровевший мордой лейтенант, когда шум стих и стало возможным разговаривать. – Общаемся с подозреваемой? Информацию сливаем?

– Да это они с меня информацию скачивают, – возмутилась Крысуля. – Ты же видишь, что истории им рассказываю я.

– Разрешите доложить, товарищ лейтенант, – бодро пролаял начальник караула. – Она, похоже, шпионка. Предположительно американская.

– Открытие сделал, – процедил сквозь зубы неприятный лейтенант. – Умники вокруг…

Он некоторое время сверлил неведомо в чем повинившегося солдата взглядом, а потом сказал с непонятной досадой в голосе:

– Куда ни плюнь, в умника попадешь. Всё знают, не воинская часть, а университет учительских наук. Каждый солдат офицера учит, кто тут есть шпион, а кто есть кто. Посадить бы вас всех под замок, да только не с ней же вместе – жирно будет. Ничего, посидите еще, я позабочусь. Живо отвести арестованную, полудурки, йети недоношенные! – рявкнул он напоследок и исчез.

Милая беседа развалилась. До места заключения они дошли молча и как-то очень быстро.

* * *
Карцер, или как его там… в общем, он оказался довольно просторным помещением, разделенным железной решеткой на две неравные части. Большая предназначалась для арестантов. И наличествовала там только длинная деревянная лавка, покрытая драной клеёнкой. Кажется, это называется нары? И еще там неожиданно оказалось относительно чисто. Во всяком случае, кучи мусора не валялись, и крысы не бегали. В общем, карцер этот выглядел не столько страшно, сколько скучно. А по внешнюю сторону решетки, в длинном узком коридорчике находились стол, табурет и телефон на стене. И длинный сутулый парень на табурете. Видимо, дежурный. Ну, и хрен ли тут дежурить, если в карцере все равно никого нет?.. Дежурный поднял на Крысулю прозрачные глаза, полные то ли сна, то ли вселенской скорби.

– А крысы где? – спросила его Крысуля с оттенком претензии. Видимо, она перепутала карцер с казематом или как его там.

– Где ж я их тебе возьму? – виновато сказал парень. Кажется, он был искренне огорчен, что симпатичная арестантка недовольна обслуживанием.

– Так неинтересно, – вздохнула девчонка. Она побродила из угла в угол, присела на лавку и окончательно соскучилась.

– Эй, мальчики, вы куда намылились? – возопила она, увидев, что конвой постоял-постоял и, не найдя предлога для дальнейшего торчания в коридоре, двинулся к выходу. – Давайте анекдоты травить. По очереди… Что глазами хлопаешь? – повернулась она к дежурному. – Анекдоты, говорю, знаешь какие-нибудь?

– Знаю. Про блондинку.

– Вот и чудненько! Рассказывай.

* * *
– Гад Колесов, – сказал майор Давиденко и отхлебнул водки. Он вызвал двоих самых верных и преданных помощников – капитанов Мигулина и Евдокимова – на предмет мозгового штурма. Быстро постановив, что тут без пол-литра не разберешься, майор послал адъютанта Кирюшу за бутылкой.

– Гад Колесов. Шпионку он поймал, понимаете. Сдал мне. И морда у него счастливая, что больше ни за что он не отвечает. Видели б вы, ребята, эту морду… так бы кулаком и вмазал.

Майор вздохнул и опять приложился к стакану.

– Шпионка! Такие шпионки бывают только в романах. Разведчик должен быть незаметным, не бросаться в глаза. А на это чудо в перьях даже фонарные столбы оборачиваются.

– А может быть это… как его… двойной блеф, – высказался Мигулин. – Если она похожа на шпионку, то все решат, что шпионкой она быть никак не может. Вот и ты говоришь, что таких шпионов не бывает. На нее ни за что не подумаешь, что она шпионка, верно? А это значит, что она – шпионка идеальная.

– Но ведь Колесов-то подумал, – резонно возразил Евдокимов.

– Да, это ты, Серега, что-то слишком мудреное заферлупонил, – неодобрительно покрутил головой майор и разлил остаток водки по стаканам. – Если человек похож на шпиона, то все дураки вроде Колесова решат, что он шпион и есть. А дураков знаешь как много?

– И легенда у нее идиотская, потому что любую разумную легенду можно разоблачить, найти в ней нестыковки, нелепицы, – не сдавался упорный Мигулин. – А если вся легенда с самого начала сплошная нестыковка и нелепица? Как тогда ее разоблачать? Как определить, что она не гемир, если никаких гемиров вообще не бывает? Миф, легенда и монстрячьи страшилки.

– Да что б тебя, стервеца! – рассердился майор. – Сам ведь знаешь, что порешь ерунду, но остановится не можешь. Да будь она действительно шпионкой, наплела бы нам про потерянную локацию, нафантазировала бы карту. Ткнула бы пальцем в первое попавшееся место и сказала, что здесь этот самый мерцающий проход. И скушали бы мы все это как миленькие. А она чего нарассказала?

– Но раз так, надо ее отпустить, – пожал плечами Евдокимов. – Куда ей надо, в Институт? Так пусть катится, можем даже подбросить.

– Дурак ты, – вздохнул майор. – А вдруг этот гад…

Он сердито ткнул в Мигулина пальцем.

– Вдруг этот гад прав. Мы ее в институт, а она шпионка. И украдет у наших научников какие-нибудь заумные секреты. А потом приедет начальство и с меня спросит.

– Приедет начальство… Гы! – фыркнул Мигулин. – А в деда Мороза ты, случайно, не веришь?

И тогда майор озверел.

– Разговорчики! – рявкнул он. – Распустил я тебя, стервеца. Смирно! И вы оба…

Майор свирепо глянул на Евдокимова и вообще ни в чем неповинного адъютанта.

– Все у меня распоясались. Разговорились мне тут. Смирно!

Майор перевел дух и оглядел плоды своих воспитательных мер. Подчиненные исправно стояли навытяжку. М-да… Он, майор, всех построил. И чё?

– Вольно, – сказал он ворчливо. – Кирюша, дружок, сбегай за бутылкой.

– Начальство обязательно придет, – излагал майор, разливая водку. – Нас найдут. Не всю же жизнь тут робинзонить. Я ехал сюда на пять лет, а торчу сколько?

– Так что с девчонкой-то будем делать? – опять встрял Мигулин. – Пусть сидит, или как?

– Ага, как же! А если она не врет и на самом деле попала сюда с Большой Земли?

– Как попала? – удивился Евдокимов.

– Непонятно как! А что у нас тут вообще понятно? Аж ничего. Ну так вот, приедет начальство, и скажет: «К тебе, стервец, попал каким-то неведомым новым путем человек с Большой Земли. У тебя была ниточка. Возможность разобраться и наладить связь. А ты что сделал, гад?» – спросит начальство, – «Ты саботажник, а то и вообще диверсант»

– Ну, я тогда не знаю, – сказал Евдокимов и почесал затылок.

– Если не знаешь, что делать… – начал Мигулин. Собутыльники смотрели вопросительно – такой универсальный метод, как пол-литра был уже испробован и результата, к сожалению, не дал.

– Если не знаешь, что делать, надо звонить Замятину.

– Замятину?! – взвыл майор

– А что? Если уж нам приходится маяться с этим раздолбаем, пусть хоть польза от него будет какая-никакая. Непонятки не по нашей части. Это дело научников. Сдашь Замятину объект под расписку, и пусть он колупается. Он профессор или хрен собачий? Потом… г-хм… когда придет начальство, расписку ему и покажешь. Хотя по мне это начальство еще более мифическое, чем гемиры.

– А если этот стервец не захочет? Что ж, просить его, что ли? – проворчал майор, проигнорировав на этот раз неверие помощника в грядущее пришествие начальства.

– Да ты чё! Только скажи ему, что твои ребята поймали гемира, которого не бывает, так он сам прибежит. А если попытаешься не пустить, он нашу военную часть в одиночку возьмет штурмом.

– Да. Ты, прав. Ты, Серега – голова. – постановил майор и потянулся к телефонной трубке.

– Замятина мне! Что значит, нету?! Опять он куда-то в поле в аномалии полез? У всех вас нет никакого понятия о дисциплине, а уж этот ваш вообще, без мата не скажешь… Да не об том я, не об том, не суетись. Нужен он мне, вот и все… Живо найдите и пусть перезвонит… Нет, с постели поднимать не надо, тогда уж утром. Но чтобы как штык!

– Посидит стервочка до утра, – ворчливо сказал он помощникам. – Ей полезно.

* * *
– Девочку в узилище? На съедение насекомым? Клопам?! И Вы ее там продержали чуть ли не всю ночь?

Человек с длинными седыми волосами, одетый в вытертые джинсы и вытянутый во все стороны свитер, посмотрел на майора настолько выразительно, что тот невольно поежился.

– Каких клопов, Вы что, рехнулись? Ну и посадил, – сердито сказал он. – А почему нет? У нас там порядок, даже крыс почти всех повывели.

– Крыс?! – взревел собеседник. – Вы понимаете, что травмировали ребенка? Дмитрий Петрович! Вы полагаете, что я весь такой интеллигентный и порядочный? Что я, когда наконец придут с Большой Земли, не накатаю на Вас телегу?

– Когда к нам придут, это я на тебя, стервеца, накатаю телегу! Та-акую телегу, что в пусковую ракетную шахту не пролезет, – заорал майор, краснея мордой.

– Тыкать мне не надо! – возмутился гость. – Впрочем, что с Вас взять. Я, разумеется, принимаю этот … г-хм… объект под свою ответственность. Немедленно принимаю, ясно? Где тут ваши чертовы казематы, сатрап?

* * *
Майор лично пошел освобождать задержанную. Вместе с Замятиным, которого было проще убить, чем от него отвязаться. Он действительно чувствовал себя несколько неуютно. Ну посадил девку под замок, – уговаривал он себя по дороге. – Не каземат же, в самом деле. И не подземелье какое-нибудь… то же мне, замок Иф… Истерит Замятин, ботаник прекраснодушный, только и всего. Хотя, конечно, кто их, девчонок, знает. Такой контингент он, майор, еще никогда и никуда не сажал. Вдруг у нее действительно это… травма…

А уж когда на подходе к злосчастной гауптвахте майор услышал многоголосое солдатское ржанье… Если эти сволочи что-нибудь сделали с девочкой, расстреляю на месте! И не посмотрю на последствия!

Майор ворвался на гауптвахту, чуть не прибив металлической дверью бежавшего следом Замятина. И остолбенел.

Зрелище действительно впечатляло. Решетка, призванная отделять арестантов от охраны, благопристойно пребывала закрытой. С одной стороны обреталась шпионка. Без ботинок, в одном носке и с игральными картами в руках. А с другой… с другой … Трое основательно раздетых солдат азартно резались в карты с арестанткой. Еще двое парней, бывшие, по всей видимости, зрителями в этом безобразии, сидели на столе охранника и ржали во все горло.

З-заразы!

Полуголые солдаты при виде майора бросили на пол карты. Один – с голой грудью и в одном носке, второй – в гимнастерке, из-под которой торчали трусы, и вообще босиком. А третий… о нем вообще цензурно и не выразишься. И вот в таком в непотребном виде картежники дружно вытянулись по стойке смирно. Зрители при виде майора тоже вскочили и изобразили служебное рвенье. Видимо по контрасту, это сделало зрелище еще более возмутительным и похабным. За спиной нервно хихикнул адъютант, что тоже подлило масла в огонь.

– Что здесь происходит? – взревел майор.

– Мы играем в покер на раздеванье, – вежливо сообщила арестантка. – Что с Вами, товарищ майор? Вам нехорошо?

Что случилось далее майор, честно говоря, не очень запомнил. При виде такого вопиющего нарушения армейского миропорядка он озверел до полной невменяемости. В общем, по окончании приступа его праведного гнева диспозиция оказалась следующей. Арестантка, вышвырнутая наружу его начальственной дланью, сидела на полу и ошалело хлопала глазами. Солдаты, которых он самолично всем скопом затолкал в камеру, вжались в дальнюю стену. Причем полуголые пытались вытолкать вперед одетых по всей форме товарищей к отчетливому неудовольствию последних. Профессор Замятин тоже сидел на полу, хотя его майор вроде бы никуда не швырял. Сидел, прислонившись спиной к стенке, и взахлеб ржал, скотина такая.

* * *
Майор проявил себя человеком излишне темпераментным и довольно-таки непоследовательным. То ее в карцер, то конвойных… Он сам-то знает, чего хочет? И вообще, что за манера людьми швыряться?

– Кажется, наша партия преждевременно закончилась, – констатировала Крысуля, поднимаясь с пола. И скомандовала: – Мальчики, меняемся трофеями. Отдайте мне ботинки.

И сунула через решетку солдатские шмотки. Рыжий Леха кинул ей ботинки и, воровато оглянувшись на майора, азартно шепнул:

– Ну, погоди, я тебя до гола раздену.

Крысуля демонстративно оглядела парня с головы до ног.

– Не исключено, – сообщила она. – Но только не в покер. Не знаю, как что другое, но в покер ты не волокешь.

Эх, надо было ей говорить потише. Майор и неведомый веселый дядька Лехиного шепота, ясное дело, не расслышали. Но по ее ответу восстановили текст с вполне удовлетворительной точностью.

Дядька взвыл.

– Ох, не могу, – стонал он сквозь смех. – Гляньте-ка на травмированную деточку! Ох, я кретин старомодный… Дмитрий, с меня это, как его… пузырь, вот!

Майор же осатанел окончательно

– А ты что здесь делаешь? – зарычал он, размахивая кулаками над головой бедного съежившегося рыжика. – Почему с Колесовым не улетел? А ну, вон отсюда! И скажешь Колесову, что я велел тебя наказать. Жаль, что я приказ о твоем переводе к картографам уже оформил, а то бы нипочем! Куда тебе, р-раздолбаю. Картограф, прости господи! Тебе бы не карты составлять, а играть в картишки. И еще скажешь, что за наказанием я сам прослежу, не поленюсь.

Майор, отдуваясь, вытер лоб платком и сухо спросил у веселого дядьки:

– Объект принимаешь? Под расписку.

– Ага, принимаю. Пошли к тебе в кабинет, оформим.

И они двинулись по коридору. Крысуля – объект, который надлежало передавать под расписку– благонравно потопала следом.

* * *
А потом, в кабинете майора, затеялся новый допрос. Вел его этот самый весельчак, оказавшийся ни много ни мало председателем Научного совета Института, тем самым Доком, о котором говорили парни из вертолета. Допрос проходил под острым, прямо-таки кинжальным взглядом майора. Майор сидел с блокнотом и ручкой, причем ручку эту держал так, словно хотел из нее выстрелить. И время от времени что-то чирикал ею в своем блокнотике. Что чирикал? Рисовал чертиков? А что же еще, если допрос быстро преобразовался в умиленные расспросы. Дядька не был в Москве уже лет двадцать, не меньше. И его интересовало все. Как изменилась Москва за это время? Что снесли, что построили? А когда он узнал, из какого она университета, да с какого факультета, то вообще расцвел. Оказывается, преподавал он там в допотопные времена. И после этого беседа прочно залипла на университете.

– Так кто же, говорите, Ваш научный руководитель?.. Ах, Сережа… – ностальгически улыбался собеседник. М-да… Кому-то профессор Северцев, наверное, может быть и Сережей.

– Сережа… Так что, он все такой же лысый?

Значит, все-таки допрос.

– Нет, – хихикнула Крысуля. – Видимо, эффективное средство для ращения волос все-таки изготовили.

Собеседник удовлетворенно хмыкнул. А майор что-то черкнул в блокноте вроде даже на полном серьезе.

– Ты видишь, Дмитрий, – постановил мужик из вожделенного института, – ребенок прекрасно знает не только Москву, но даже вполне конкретное учебное заведение с его преподавательским составом.

– Может быть, им известно, что у нас работаешь ты. А уж где ты преподавал на Большой Земле они точно знают. Вот и натаскали шпионку, – проворчал майор.

– Если они так хорошо осведомлены, то я не понимаю, зачем им вообще нужны шпионы.

– Хватит болтовни. Объект принимаешь?

– Да.

– Под расписку. В двух экземплярах. Оба завизируешь в первом отделе у Воропаева, пусть наблюдает. Один экземпляр привезешь мне. Все понял?

* * *
– И что же мне с Вами делать, объект наблюдения? – задумчиво сказал представитель вожделенного Института, когда они вышли из кабинета майора.

– Я бы хотела к вам в Институт, если можно. Я закончила обучение… практически. Остались только никому не нужные формальности типа дипломной работы, которая, кстати сказать, мною уже написана… практически. Я уже могу самостоятельно работать.

– Практически? – улыбнулся профессор.

– Да, конечно, – не моргнув глазом подтвердила она. – Я немного работала с профессором Северцевым и, уверяю Вас, это была не лаборантская работа.

– А скажите, милочка, как отзывался о Вас мой старый друг профессор Северцев?

– Он говорил, что я дура, – честно сообщила Крысуля.

– Вот как?

– А еще он говорил, что я одаренная и хотел взять в аспирантуру.

– Одаренная дура? – собеседник был явно озадачен.

И почему, спрашивается, это так всех удивляет? Полковник, помнится, глазами хлопал… и этот туда же. Ну да, одаренная дура, а что такого?

– Профессор Северцев говорил, что так бывает, – терпеливо объяснила Крысуля.

Собеседник смотрел на нее по-прежнему с некоторой ошалелостью. Думал.

– Хорошо, – решительно сказал он наконец. – Я возьму Вас в аспирантуру. Раз Сережа хотел это сделать… будем считать, что он мне это посоветовал. Чует мое сердце, что я еще не раз пожалею, ну да ладно.

– А здесь есть аспирантура? – восхитилась Крысуля. Его сомнительные прогнозы она проигнорировала. Ей приходилось слышать очень много подобных прогнозов. И они, кстати, довольно часто сбывались.

– Будет, – легкомысленно ответил новый научный руководитель. – Действительно, почему это у нас нет официальной аспирантуры? Непорядок. Кстати, давайте, наконец, познакомимся, моя будущая аспирантка. Я – профессор Замятин, Аркадий Георгиевич. А как зовут Вас?

– Крысуля.

– М-да… А мирское, так сказать, имя у Вас есть?

– Валерия Воронцова, – спохватилась она. И, подумав, добавила: – Викторовна.

Некоторое время они молча шли по коридору.

– А как получилось, что в процессе этой неприличной карточной игры солдаты оказались почти раздеты, а Вы потеряли только ботинки? – поинтересовался вдруг новоиспеченный руководитель.

– Я геймер, профессор, – ответила ему Крысуля. – Я умею играть. Во все. То есть, если бы они настояли на подкидном дураке, было бы сложнее. Но они наивно согласились на покер.

– Вы геймер? – удивился профессор. – Ох… геймер? Не гемир, а геймер?

– Да. Это монстры так переврали наше самоназвание. Мне надоело им объяснять, и я согласилась. Гемир так гемир, не все ли мне равно.

– Гемир… – задумчиво покачал головой профессор, – монстрячий кошмар… жуткое и безжалостное существо, имеющее множество жизней. Да, именно так должен воспринимать геймера монстр из компьютерной игры, окажись у него разум. Значит, Вы геймер, который умудрился настолько уиграться, что угодил в компьютерную игру собственной персоной? Увлекательно. Знаете, деточка, с Вами не соскучишься.

– Знаю. – кивнула Крысуля. Она действительно была в курсе этого обстоятельства.

Профессор опять заржал. Веселый дядька – одобрительно подумала Крысуля.

– И что же, милочка, Вы сейчас находитесь в компьютерной игре, а мы все – ее персонажи? – спросил профессор отсмеявшись.

– Не могу Вам ответить с более или менее приличной достоверностью. Если рассматривать ситуацию с моей позиции, то возможны три версии: первая – я в компьютерной игре; вторая – я в реальности, один к одному похожей на мою любимую компьютерную игру; и, наконец, третья – я сошла с ума и мне все это мерещится. Последняя версия недоказуема и неопровержима в принципе, а для выбора между первыми двумя у меня не хватает данных.

Крысуля взглянула на собеседника. Любила она потрепаться на отвлеченные темы, но эта ее склонность обычно не находила понимания у окружающих. Но этот классный дядька слушал ее со всей внимательностью. Да, Крысуле определенно повезло с научным руководителем.

– Третья версия… ну, которая о сумасшествии… она непродуктивна в принципе, поскольку не может дать руководства к действию, – вдохновенно излагала Крысуля. – Что же касается первых двух, то различие между ними скорее кажущееся. Оно представляет несомненный, но исключительно академический интерес. В любом из этих двух случаев мне целесообразно относиться к окружающему меня миру как к реальности, данной мне в ощущении, и …

– Хватит, деточка. Я понял. – сказал профессор вроде бы даже с некоторой поспешностью.

– Но я же только начала! Я еще не рассмотрела ситуацию применительно к Вашему ее восприятию, – возмутилась Крысуля. – Вопрос о том, являетесь ли Вы персонажем некой игры также является второстепенным, поскольку реальность мира недоказуема в принципе, на эту тему написано немало философских работ. И это в равной мере касается как Зоны, так и Большой Земли. С другой стороны, в художественной литературе очень обстоятельно рассмотрены различные аспекты версии, что наш мир – аналог шахматной доски, на которой боги разыгрывают свою партию. С этой точки зрения все мы даже в реале являемся игровыми персонажами. Отсюда следует…

– Лерочка, будьте добры, уймитесь, – сказал научный руководитель очень-очень вежливо, но непреклонно. Абсолютно непреклонно.

Вот. Так оно всегда.

Впрочем, это все неважно. В аспирантуру-то берут, а это главное.

* * *
Дальнейшие события спутались в яркий и веселый клубок. Они опять летели на вертолете, теперь уже до вожделенного института. Потом шли по центральной аллее, по бокам которой торчали агромадные конические ели. Да, дедушка рассказывал, что в стародавние времена именно так и оформляли серьезные научные заведения.

Стиль ретро, как это мило! И институтские корпуса соответствовали – массивные, с высоченными этажами. А вот окошки были узенькими. Может быть, это и нарушало архитектурный стиль, но было по зоновским меркам грамотным. И территория меж корпусами, зеленая и с деревьями, тем не менее была ровной, открытой и хорошо просматриваемой. Все это понравилось Крысуле. Она огляделась одобрительно и объявила, что здесь очень удобно держать оборону. Это заявление почему-то вызвало у окружающей публики некоторую оторопелость.

У публики? Ну да, как-то незаметно оказалось, что они уже далеко не одни. Здесь, по всей видимости, нечасто появлялись новые лица. Многим было интересно взглянуть на профессорское новоприобретение, по слухам свалившееся неисповедимыми путями Зоны прямиком с Большой Земли. А разглядев это самое лицо, любопытствующие закономерно тут залипали и начинали вдохновенно рассказывать о своей работе.

Ой, как интересно! Убиться веником, люди здесь изучают Зону. Все ее непонятки и завлекательности. И аномалии изучают. Не просто по ним тупо «лазают по артефакты», а именно ИЗУЧАЮТ. Это же так круто.

– Вон тот корпус на отшибе, видишь? – говорил один из ее новых знакомых, длинный тощий очкарик. – Это наш корпус, корпус «Икс» Ну, не только наш, но мы занимаем большую часть. Этот корпус предназначен для Опасных Исследований.

Он так и произнес оба эти слова – каждое с большой буквы.

– В Зоне безопасных исследований вообще нет! – с негодованием возражал плотный коренастый дядя.

– Это верно. Но есть просто опасные исследования, а есть – особо опасные. Ну так вот, он на самом деле не такой маленький, как кажется. Там цокольных этажей аж четыре штуки.

– А зачем? – удивилась Крысуля. – Для убежища многовато. Разве не проще строить этажи сверху?

– Когда создавался институт, о Зоне еще ничего толком не знали. Сделали на тот случай, если проживание людей на поверхности окажется невозможным. Там полная система жизнеобеспечения и все такое. Но, поскольку такой необходимости еще ни разу не возникло, постепенно приспосабливаем эти цоколи под лабораторные нужды.

– Да! Если эти этажи можно защитить от катаклизмов на поверхности, то и поверхность можно защитить от возможных катаклизмов внутри. Сама понимаешь, у нас всякое может случиться, – рисовался очкарик.

– О! – искренне восхищалась Крысуля. – А что вы изучаете?

– Мы огневики! Огненные гейзеры, как стационарные, так и мобильные… Плазменные шары и брызги… И гравитационные аномалии тоже по нашей части.

Крысуля восторженно внимала. Может быть, ей попробовать набиться к огневикам? Она же должна выбирать тему, не так ли? Это, конечно, далековато от ее родной биофизики, но зато смотрится как завлекательно.

– А вон там у нас виварий, – заявил еще один парень, глянув на огневика не без некоторой ревнивости. Тоже длинный и очкастый, как бы их не перепутать ненароком, а то голова от избытка впечатлений уже раздулась как воздушный шарик. – У нас ничуть не безопаснее, скорее наоборот. Просто под землю не запрячешь, а так… – парень многозначительно покачал головой и продолжал – У нас та-а-кое водится. Вот я, к примеру, изучаю пси-собак. Механизм их воздействия на человеческий мозг, это интереснейшая из наук. Это…

– А в начальниках у нас сам Бульдозер… в смысле, Филин. Знаешь его? Нет? Ох, крут мужик. Круче некуда, – опять затеялся излагать огневик.

– Так-таки и некуда? – встрял еще кто-то. – А Док? В смысле, профессор Замятин? Знаешь, какая у него новая тема? Структура и физические свойства Тумана. Мы теперь изучаем сам Туман, представляешь?

– О! – опять восхитилась Крысуля. Туман… Главная специфика Зоны. Основа основ. Может быть, ей попробовать примазаться именно к этой тематике? Тем более, что это личная тема ее научного руководителя.

Голова шла кругом. Перспективы – одна другой завлекательнее, хоть разорвись. Она так бы и дальше слушала эти потрясающие рассказы, но над ухом вдруг истошно взвыла сирена.

– Туманная тревога, – ответили на ее вопросительный взгляд. – В убежище, быстро!

Народ шустро, но без суеты спустился в подвал. Помещение это оказалось просторным, вполне себе герметичным и даже с вытяжкой. Почему Туман в вытяжку не заползает? Ах да, она уже сама поняла, что он почему-то не может проникать в узкие щели. А вот профессор наверняка знает, почему это так.

Ой, да это не просто убежище. Вон там, в дальнем конце – тир. Очень функционально! Чего помещению зря пропадать в промежутках между Туманными тревогами?

– Это очень кстати, – усмехнулся профессор, проследив за ее взглядом. – Друзья, наша новенькая не только пришелица с Большой Земли, но, по совместительству, еще и мифический гемир. Пусть даже и бывший. Давайте посмотрим, что она может.

Минут десять Крысуля с удовольствием развлекала публику. А вот вам стрельба по-македонски из двух пистолетов. Стрельба лицом к мишеням, стрельба спиной к мишеням… ну, и так далее.

По окончании концерта часть индивидуумов, только что распускавших перед нею хвосты, как-то поскучнели мордами и ненавязчиво слиняли в сторонку. Крысуля отнеслась к этому равнодушно. Так бывало всегда. Закон природы. Когда она появлялась в каком-то новом окружении, представители противоположного пола тут же начинали ходить вокруг нее табуном. Но эти народные гуляния были явлением довольно кратковременным. Нахальная и эксцентричная Крысуля, с которой к тому же всегда можно было влипнуть в какую-нибудь нелепую и смешную историю, быстро отпугивала изрядную часть поклонников. Сама она считала таких «слабонервными» и не сожалела об их потере. Да и зачем ей, Крысуле, табун? Не нужно это, и утомительно, и никакого здоровья не хватит. Трех-четырех парней вполне достаточно для женского счастья, не правда ли, дорогой читатель?

Звякнул стоявший на столике телефон, и профессор снял трубку. И этот его разговор сразу перетянул на себя всеобщее внимание. Еще бы, обсуждались вопросы насквозь животрепещущие. Как поняла Крысуля по доносящимся до нее репликам, их накрыло самым хвостиком Туманного языка. Так, ерундовина. А основной поток шел с северо-северо-востока аж через всю локацию. И та-ам… Хотела бы она там оказаться где-нибудь через полчасика. Она уже смотрела на профессора с выжидательностью, но тема разговора вдруг резко изменилась. Обсуждался… вы не поверите… обсуждался предстоящий субботник. Нет, оно понятно, прошел Туман, нахулиганил тут. Нужно наводить порядок. Но, по ее мнению, с этим можно было бы и несколько повременить. Крысуля с недоумением глянула на окружающих и… на их лицах она узрела ярко выраженный трудовой энтузиазм. Народ явственно и искренне одобрял.

Да. Стиль ретро, это вам не что-нибудь. И субботник этому стилю очень соответствует. Субботник – это круто!

– Я тоже пойду, – объявила Крысуля. – Я никогда не была на субботнике, мне интересно.

– Конечно, Лерочка, – с благодушной рассеянностью ответил профессор, занятый предстоящим субботником. – Вам надо осваиваться, вливаться в коллектив.

И он снова переключился на телефон. О! Теперь он договаривался о каких-то вертолетах. Они что, собираются вывозить мусор вертолетами?

– Где я могу оставить вещички? – спросила Крысуля у окружающего народа, решив пока не заморачиваться техническими деталями предстоящего мероприятия.

– Да хоть здесь, – снисходительно улыбнулись собеседники. – Не беспокойся, их никто не тронет.

Какая прелесть, умилилась Крысуля. Пасторальные нравы. Она загнала под какую-то лавку свой рюкзак, автомат и снайперку, оставшись только при двух пистолетах. Зачем оружие, если собираешься мести двор?

Почему она не сняла и пистолеты? Ну-у… Штаны же она тоже не сняла, хотя двор можно мести и без них. Можно, конечно, но как-то некомфортно. Вот и с пистолетами то же самое.

Подготовившись таким образом к предстоящим общественным работам, Крысуля уселась на лавку. Где-то наверху шелестел и скребся Туман, подвывал, ломясь в вентиляционную шахту. Крысуле было хорошо, и эти звуки казались даже по-своему уютными. Как шум проливного дождя, который не может тебя обидеть, потому что он за окном.

До чего же здесь здорово!

Ей, Крысуле, как всегда, повезло.

Глава 2. Субботник.

Наверху во дворе Института перед административным корпусом уже изо всех сил надрывался репродуктор. Во исполнение давних традиций субботников советского времени, возобновленных по настоятельному требованию пресловутых «жизненных обстоятельств», репродуктор взбадривал сбегавшийся разношерстный люд мощными аккордами «Прощания славянки».

Состав собравшихся на первый взгляд вызывал-таки некоторое удивление. Не потому, конечно, что окружающее пространство было плотно заполнено широко растиражированными благостными улыбками Временно исполняющего обязанности директора Института Виктора Васильевича Правых и его бессменного хама по хоз…

Э-э… это, разумеется, оговорка, дорогой читатель. Зама, конечно же. Заместителя по хозяйственным вопросам Хомова Петра Ивановича.

Петра Иваныча? Нас с Крысулей при виде этого субъекта охватило… ох, иначе чем дежавю и не скажешь. Означенный субъект до безобразия напоминал своего собственного тезку, преподавателя из Крысулиного московского университета.

Высокому начальству, пусть лично на субботники и не ходившему, полагалось, как лицам высокопоставленным и обличенным выданным самим себе неограниченным кредитом доверия, посещать, бдеть и блюсти. Но, в самом-то деле, что тут делали военные? А картографы, работой которых было составление карт Зоны и их регулярное обновление? Крутейшие, кстати сказать, люди – по роду службы им часто приходилось лезть в такие места, куда не сунулся бы ни один нормальный сталкер любой степени крутости.

И, тем более, что тут делала куча разномастной публики совершенно не научных профессий, объединяло которую только то, что означенная публика неоднократно была поймана и бита за сталкерство (по совести сказать, бита без особого рвения). А если еще учесть, что за институтской оградой – некогда мощным и величественным сооружением, чуть ли не Кремлевской Стеной… да, теперь-то она изрядно обветшала, и многочисленные проломы в ней были забиты досками и прочим невообразимым хламом… так вот, вне территории Института за этими бастионами дожидались собравшихся целых два военно-транспортных вертолета.

Да, дорогой читатель, ты все понял правильно. Институтские субботники посвящены были отнюдь не уборке территории, а, сбору средств на настоятельные общественные нужды. А сегодня нужда возникла настоятельней некуда, так как у биологов окончательно сдох давно дышавший на ладан прибор под грозным названием «масс-спектрометр». Стоил этот внушительный агрегат до поросячьего визга дорого, так что общеинститутский субботник никого не удивлял. Да и чему тут удивляться? Ибо, говоря словами того же Петра Ивановича, любому разумному «хаму сапиенсу» следовало учитывать специфику реалий с точки зрения реально наличествующего реализма реальности.

Субботники возобновил бессменный председатель Технико-экономического совета Зоны (а по совместительству и Научного совета Института) институтский заместитель директора по научной работе Аркадий Георгиевич Замятин. И были они сразу нацелены на сбор артефактов для нужд институтских лабораторий. Собранные артефакты внаглую и, вообще-то, чуть ли не официально сдавались левым перекупщикам. А взамен «леваки» поставляли научникам приборы (импортные!), реактивы, оргтехнику и прочие высоколобые причиндалы и премудрости, о которых в институтах Большой Земли уцелевшие научные бедолаги могли лишь уныло мечтать. Дело было насквозь незаконное с позиций любой власти и при любом строе, но без этого научная деятельность в Зоне была совершенно невозможной. Что касается самих артефактов, то давно прошли те до умилительности наивные времена, когда их собирали внутри Периметра в рощицах, болотцах, на тропках и дорогах между поселениями. Да и внутри поселений тоже – были бы рядом аномалии. Теперь добывать их отправлялись далеко за пределы Периметра в места, где они, по предсказаниям ученых, должны были появиться в зависимости от характера выбросов из локаций, в которые открывались «ворота», и прочих ученых заумностей. А это бывало и достаточно далеко, так что появление вертолетов вполне себе объяснимо и оправдано.

Впрочем, внутри Периметра попадались артефакты и сейчас. И не только мелочь. Правда, случалось это редко. Да и обстоятельства появления серьезных артефактов иногда бывали, удивительными и даже специфическими. У всех на слуху был недавний случай с тем же самым Петром Ивановичем.

Стукнуло ему вдруг в номенклатурную голову проверить донос на огневиков – умудрились-де протащить на территорию института действующую аномалию периодического схлопывания пространственных пузырей измененного давления. Что это за хрень такая?.. А вот как размажет вас по земле в пленку молекулярной толщины, так тут же и поймете… Как умудрились протащить? Так ведь яйцеголовые же. Научники такое могут учудить, что нормальному человеку и в голову не залезет.

Аномалия эта штука жутко серьезная. Охнуть не успеешь, как она тебя разделает как не знаю кто не знаю кого. А в периоды активности возле нее такие артефакты появляются, что мама не горюй. Даже солнышки, бывает, засвечиваются… Притащили, говорят, они ее в институт, сунули в подвал… правда, маленькую… но – пришло вдруг в непоседливо мудрую голову зампоорга – ах, подлецы! Зачем они ж ее в подвале у себя спрятали? Зачем? Зачем они пачками таскают туда артефакты типа «Батарейка», коих были бы обязаны сдавать, ибо они есть универсальные накопители энергии, а на них держится вся энергетика Зоны. Вырастить аномалию хотят? Что значит невозможно аномалию вырастить, а вдруг они могут? Вдруг тайком научились? Петра Ивановича аж в жар бросило.

Ах, мерзавцы! Подкармливают. Наверняка хотят вырастить до размеров. Неучтенные артефакты, небось, намылились тайком от начальства искусственно разводить, бесконтрольно и без ведома? А если Замятин даже и дозволил, тогда почему у Петра Ивановича нет копии бумаги? Устно разрешил, небось, как всегда? А слова к делу не подошьешь. Как ни крути, но с позиций и точки зрения получается незаконная хозяйственная деятельность… а если еще лично для себя выращивают, да за государственный счет? Аномалия, между прочим, представляет опасность для жизни и здоровья окружающего контингента и прочих сотрудников… может представлять, по крайней мере! И раз вы так, то он, Петр Иванович, должен будет сигнализировать в куда надо. С выводами. Пускай Давиденко со своим Воропаевым покрутятся. Когда-никогда, а отвечать придется.

Что огневики получают незаконные доходы и с Замятиным ими делятся, конечно, этого не доказать. Интеллигенты, сволочи. Но и что не делятся тоже недоказуемо. Во всяком случае, халатность налицо… Артефакты появляются от самой родительской аномалии иногда даже довольно далеко. А тут территория официального учреждения. Что как наступит случайно на них кто непосвященный? А если будут эксцессы? Да еще с возможными последствиями? Территория у Института огромная, корпус огневиков стоит на отшибе. Но что он еще с советских времен предназначался для опасных экспериментов, так это все равно. Нужно официальное разрешение. А чтобы бесконтрольно наживаться без ведома инстанций… и ни с кем не делясь, между прочим… чтобы не руководство твою добычу распределяло, а ты сам, так это не по кобыле брык. Ишь ты, деятели. Добыл – молодец, а уж что тебе лично с того дадут, тем и будь доволен. Громыхнет, не громыхнет – не суть. Главное, что Замятин за исполнителями не следит, все на самотеке, все бесконтрольно, да еще с возможностью незаконного обогащения… словом, застать научников следовало неожиданно, иначе опять все ошитокрытят, хоть бы и задним числом. Вот и пошел Петр Иванович после окончания рабочего дня захватывать яйцеголовых во внезапный расплох.

Аномалии он, конечно, никакой не обнаружил. Кто знает, была там аномалия на самом деле, или опять над ним кто-то прикололся, но… не Петру Ивановичу ловить головастиков на горячем. Завлаб огневиков Колька Филин, по всем параметрам, включая напор и наглость, похожий на асфальтовый каток или бандита с большой дороги, недаром у него и прозвище-то соответствующее – Бульдозер – в мгновенье ока выпер его из корпуса на крыльцо под предлогом прохождения эксперимента. Наличие постороннего в экспериментальном помещении,– орал он, – при отсутствии наличия его росписи в журнале техники безопасности есть беспорядок, беспредел и вопиющее нарушение Инструкций. Выпихнул и дверь закрыл, а Петр Иванович остался на крыльце с красной рожей, выпученными глазами и при полностью растрепанных чувствах. Постороннего! Каково?!

Вот на этом крыльце и обнаружился артефакт, да еще какой! Раньше, чтобы на институтской территории, так об этаком отродясь не слыхивали, а Петр Иванович подобное и вообще не видывал никогда. А тут, можно сказать, прямо в действующем здании… может, аномалия уже выросла?

Нет, зрение тут ни при чем. Глаза у Петра Ивановича вполне. Вам бы такие. Так что он если и наступил на Красное Солнышко, то исключительно вследствие растрепанности чувств после только что происшедшего инцидента. Но уж вопли тут случились такие, что народ сбежался мгновенно даже из соседних корпусов – оказалось, что была научников по лабораториям сущая прорва, хоть конец рабочего дня уже наступил. Одна в этом деле оказалась хорошая сторона, отпаивать Петра Ивановича валерьянкой было кому с избытком. А Солнышко всем миром торжественно отловили и торжественно же сдали в свой «фонд развития» как добровольный вклад Петра Ивановича, хоть он к артефакту и пальцем не притрагивался. Только подошвой.

Этот случай, возможно, проливает свет на отдельные появления внутри периметра ценных артефактов… но с другой стороны, известно, что недавно чуть ли не вся охрана части чуть ли не целый месяц была пьяная, опять же чуть ли не вполыск, до поросячьего визга и полной невменяемости – пропивала какой-то особо дорогой артефакт, случайно найденный солдатом на задворках штаба. Да подобные артефакты если и встречаются какому счастливцу раз в год, то не ближе чем за Электрическим Ущельем… не в самоволку же солдатик туда бегал в одиночку и безоружным? Впрочем, с другой стороны, чтобы выставить Петра Ивановича на весь Периметр дураком и трусом яйцеголовые не пожалеют никакого артефакта.

Вообще-то всем нашедшим артефакты полагалось сдавать их под расписку и за твердую цену, но никто и никогда этого не делал. Все сплавляли добычу налево посредникам и имели за это внушительный по местным меркам доход. Правда, сбор артефактов в здешних «полевых условиях» был делом совсем не простым, поскольку одни – научники – могли с большой долей вероятности предсказать места появления артефактов, оценить степень опасности и определить способы, какими их можно взять. Но они – научники – люди, по определению рассеянные до бестолковости и не от мира сего. Они никогда не смогли бы пройти к нужному месту среди переполненной жуткими опасностями тайги, не вляпавшись в неприятности вплоть до фатальных. А уж добыть артефакты среди окружающих оные жутких аномалий при всех своих знаниях были органически неспособны. Нет, исключения, конечно, имеются всякие. Есть такие научники, что любому сталкеру и даже картографу дадут сто очков вперед – взять, хотя бы, самого Замятина или того же Филина. Но общего-то правила частности не отменяют, правильно?

Зато сталкеры и многие военные, народ насквозь практический и нахально бывший «на ты» со всеми мыслимыми и немыслимыми аномалиями Зоны, не только сами могли пройти куда угодно – подсказали бы лишь куда идти. Не только по описываемым приметам могли нужные места отыскать, избежавши щедро понатыканных вокруг ловушек. Не только добыть эти самые артефакты без ощутимого вреда для себя, но могли и доставить в нужное место заинтересованные научные организмы в безопасности и относительной целости.

Зачем их, недоделанных, тащить с собой? Все просто как чих. Дело в том, дорогой читатель, что характеристики одних и тех же артефактов, добытых в разных местах и в разное время, были не вполне одинаковы. Конечно, любому порядочному сталкеру навсякие заумные прибамбасы было бы глубочайше наплевать… но вот если схватишь ты, к примеру, популярнейший на Зоне артефакт «Батарейка» как привык голыми руками, а она, Батарейка, съездит тебе, бедолаге, по грабкам со всей дури… жив, может, и останешься, но очень пожалеешь, что не было с тобою рядом хлипкого ботаника из науки.

Симбиоз науки и практики, дорогой читатель? Естественно! Сталкеры и вояки любили ходить с научниками – те знали, где искать и как брать. Научники любили ходить с различным сталкерствующим народом – эти знали, как уберечь башку от фатальных посторонних воздействий. Это и называется мудреным словом симбиоз: существовать и по отдельности, конечно, можно, но вместе-то начинается уже не существование, а жизнь… чувствуешь разницу? Взаимная выгода это вам не хухры-мухры, иначе с чего бы военному командованию не только не препятствовать Замятину с его людьми, но и, тушите свет! – выделять вертолеты?

Народ ходил на субботники охотно. И не только потому, что в таких походах на левую добычу научное руководство смотрело спокойно, левой добычи будто и вовсе не было. Дело в том, что на этих в высшей степени полезных мероприятиях и военные, и картографы, и научники присматривались, приноравливались друг к другу. Закладывалась основа, костяк будущих сталкерских ватаг. Конечно, среди сталкеров было много устойчивых групп. Но жизнь-то идет, верно? И развивается, стерва, все больше не в ту сторону, в какую хотелось бы. Люди в Зоне рождаются, живут… и, увы, умирают. А вся жизнь тут крутится вокруг чего?.. правильно, вокруг артефактов – хабара, ежели по-местному.

* * *
Народ толпился во дворе. Болтал, курил, травил анекдоты в ожидании пока соберутся запаздывающие. И надо же было Доку испортить благостное настроение, царившее в коллективе в предвкушении этого в высшей степени серьезного, полезного и добропорядочного мероприятия.

– С нами пойдет моя новая аспирантка, – объявил Док. – Девочка очень просится. Сейчас приведу.

И смылся.

Нельзя сказать, чтобы о новенькой никто ничего не слышал. Слышал кое-кто, конечно, но все больше различную несуразную дичь. То она оказывалась пойманной иностранной шпионкой, то вообще – тушите свет! – внезапно невесть как свалившимся им на голову выходцем с Большой Земли, а то и вообще мифическим гемиром.

Ну, насчет шпионки, это как-то вряд ли. Про шпионов подобных слухов обычно не ходит. Тем более и в этом случае она должна была свалиться с Большой Земли, не так ли?

С Большой Земли… Почему бы и нет? Чего только не случается в наших широтах. В другое время военно-картографический контингент, возможно, и полюбопытствовал бы на это чудо природы. Но не на субботнике же! Никакого удовольствия, одна морока. Поход намечался недолгий, но, если с ними увяжется непонятная цыпа-дрипа, он однозначно затянется до позднего вечера. У нее, если она действительно с Большой Земли, глядишь, еще хватит ума заявиться на каблуках… аспиранточка!

У всех, между прочим, были планы. И в эти планы никак не входило валандаться с доковой протежихой. Ладно б кто, а то – аспирантка, с чего бы это Док решил аспиранткой обзавестись? Лабораторная крыса в очках. Да… Крыса… И всенепременно на каблуках!

Неизвестно, до чего еще бы додумался пытливый и многомудрый военно-сталкерский люд, но их творческий мыслительный процесс был прерван голосом Дока:

– А вот и мы. Знакомьтесь, это Лерочка.

Коллектив дружно взвыл и выпал в осадок. Аспирантка была красива до пошлости. Увеличенная до нормальных человеческих размеров кукла Барби. Кукольное личико в обрамлении золотистых кудряшек, небесно-голубые блюдечки в пол-лица смотрят с радостным любопытством.

– Ну, ни фига себе, крысуля, – присвистнул кто-то. На него шикнули.

– О! А меня так уже называли. – неожиданно обрадовалась девчонка. – Похоже, закрепляется за мною это прозвище. Хороший ник, прикольный! Эй! Все слышали? Меня зовут Крысуля.

– Крысуля, ну и как Вам у нас в Зоне? – галантно рассыпались мелкими бесами окружающие.

– Великолепно! Такой классный шутер.

Да-а покрутил носом грубый Филин, уж лучше бы она была на каблуках. Он протиснулся к Замятину и уцепил его за рукав.

– Шеф, у тебя крыша прохудилась, или как? Откуда вообще ты откопал это чудо природы?

– Откуда, откуда… Это, знаешь ли вопрос философский. Ты кроме научных статей что-нибудь читаешь? У нас тут, хвала перекупщикам, всяческой макулатуры хватает, даже газет. Так вот, девочка – компьютерный игрок. Или, как их называют, геймер. Запойный. Из тех, про кого сейчас на Большой Земле оборались, что их надо срочно лечить по причине размывания грани между игрой и реальностью. Ну так вот у нее эта грань размылась настолько, что вывалилась она из игры прямо к нам в Зону.

– Остришь?

– Сам не знаю. Разве что невольно… очень хотел бы на это надеяться.

Замятин помолчал, быстро взглянул на Филина и снова отвернулся.

– У нас тут есть множество фактов, которые на первый взгляд кажутся совершенно необъяснимыми и даже с фантастических позиций… если фантастика научная. Само существование Зоны в виде отдельных локаций, связанных между собой то ли проходами, то ли телепортами, то ли вообще черт знает чем. И эти проходы то открываются, то закрываются, а в самих локациях действую совершено разные физические законы. И это тебя совсем не удивляет, в отличие от связи компьютерной игры, то есть виртуальной реальности, с нашей обычной реальностью… о которой никто не доказал, между прочим, что она, в свою очередь, не виртуальная. Ты, наверное, слышал о двух парнях-картографах на пятом кордоне в топографической бригаде?.. Слышал?.. Ага. И веришь, что им обоим вдруг одновременно отшибло память? Что оба они напрочь забыли, и кто они такие, и чем раньше занимались, и почему их никто никогда не видел? Что это за непонятка такая странная? А вот если предположить, что оба они тоже вывалились к нам таким же образом как наша Лерочка? Тогда все сразу же встает на свои места. А ведь есть и другие, наверняка есть. Ну, не хотят они, чтобы их трясли за горло и требовали сознаться в шпионаже… Да разве это единственная непонятка? Их у нас пруд пруди. А скорость мутаций? А их поразительное разнообразие даже в пределах одного поселения? А вот хотя бы объясни мне, почему эти самые перекупщики согласны доставить сюда любой товар, но категорически отказываются передать что-нибудь на Большую Землю. Глазами хлопают – они, мол, ничего не знают, они только посредники. Такой услуги в прейскуранте нет, так что – увы, извините. Даже рукопись статьи для журнала нельзя через них отправить. Блюдут секретность к радости нашего майора с Воропаевым? Да брось ты! Майор, мне думается, и сам тут лицо страдательное. А вот если предположить, что есть еще нам не известная, но могущественная третья сила…

– Не могу сказать, что я об этом не думал, – не без смущения сказал Филин. – но это означает, что еще в советское время поток артефактов должен был бы контролироваться коррумпированными людьми… причем, коррумпированными на самом верху. Или вообще признать пришельцев каких-нибудь.

– Что ж, я бы не отметал сходу ни одного из этих предположений. Заходи ко мне после субботника, если хочешь, и давай обмозгуем это дело. Оно меня уже до печенок достало, если откровенно. Что касается Леры, я подумал, может быть, это как раз то, что нам надо?.. И совсем неважно, есть ли у нее есть двойное дно. Геймер в нашем Институте, в Зоне – это интересный эксперимент.

– Ты охренел? Эксперимент на девчонке?

– Но, послушай, все не так просто. Геймеры народ моторный, реакция тренированная. И адаптивность психики великолепная – миры эти свои виртуальные как перчатки меняют. Девочка, между прочим, стрелять умеет, и еще как. С детства только и делает, что стреляет в этих своих шутерах. Я тут видел ее художества в тире, та-акое принялась вытворять… ну что ты на меня смотришь, как на серийного маньяка? Если бы на ее месте оказался хмурый парень вроде тебя, это, по-твоему, было бы самое оно?

– Зона не место для девчонки!

– Да брось, что у нас здесь женщин нет? Я как с ней познакомился, тут же понял – девочка просто создана для Зоны. Впрочем, это хорошо, что тебе ее жаль. Вот ты за ней и присмотришь, пока не освоилась. Она быстро освоится, увидишь. Лерочка, подойдите, – позвал Док, прежде чем обалдевший Филин успел возмутиться. – Знакомьтесь, Лерочка, это Филин. Он командует у нас огневиками. Держитесь его и слушайтесь, бывают ситуации, в которых геймерский опыт может подвести. Это очень хороший ученый и опытный сталкер.

– Ну-у, Аркадий Георгиевич… меня зовут Крысуля!

* * *
Компания, шумно галдя, в мгновение ока залезла в вертолеты и через весьма недолгое время уже высаживалась в долине, носившей романтическое название Ржавое Болото. Все научники – не только специалисты по выбросам – в один голос предрекали, что в этой долине по всем параметрам должны были появиться «ледники», аномалии с чуть ли не с температурой жидкого азота. Артефакты возле них возникали специфические, невероятно полезные и очень дорогие, под официальным названием «холодильник» (сталкеры называли их Льдинками). Впрочем, так называемые «левые» недорогие артефакты – почти законная личная добыча субботниковцев, ожидались тоже в большом количестве. Львиная их часть, кстати сказать, обычно употреблялась участниками «для промочить горло», пересохшее в процессе праведных трудов на пользу науки.

Что касается Льдинок, один такой артефакт мог обеспечить низкой температурой весь медицинский центр весьма даже надолго. Перекупщики давали за Льдинки такую цену, что д-ой! Вот только безопасно для собственной жизни брать их можно было лишь вне действия самой аномалии. Иначе, как утверждали люди бывалые, сталкеру наступал гарантированный кирдык – никакие защитные средства не помогали.

Сталкеры пробовали было кидать в аномалию гранаты в надежде, что взрывом артефакт отбросит от нее подальше, но, во-первых, артефакты от взрыва лопались и погибали, а во-вторых, при взрыве осколки низкотемпературных хреновин разлетались в разные стороны со всеми неизбежно печальными для окружающего пространства последствиями. В общем, каждый Ледник требовал к себе индивидуального подхода, даже научникам всякий раз приходилось поломать-таки свои мудрые головы.

Но, как считал Филин, сначала до всей этой лирики еще надо благополучно добраться, до Ледников этих самых со всеми их проблемами. А тут, вы гляньте, это же не поход, а непотребство полнейшее! Девчонка идет раскованно, с улыбочкой на все сорок белейших зубов, а вокруг роятся выше крыш переполненные надеждами местные туземные сердцееды… что б ее черти взяли! Филин ярился. Ну кто же так ходит в Зоне по маршруту? Или у нее девять жизней, как у кошки?

Девять жизней? А он, Филин, должен обеспечивать из них как минимум восемь, так, что ли? Что она вообще тут делает, эта кукла Барби? Такие фифы должны подметать шлейфами паркеты и красные дорожки на Большой Земле, подставлять голенькие плечики под галантные поцелуйчики и чувствительно закатывать глазки. А этой подавай научную аспирантуру, стрельбу по-македонски ей подавай и прочие зональные прелести с героическими субботниками во благо науки.

Р-романтики зональной ей захотелось, кукле безмозглой? Или мальчиков захотелось мускулистых с мужественными подбородками и пронзительно решительными глазами?

Дура! Кукла безмозглая!

Нет, он ничего такого не хочет заявлять о женщинах вообще. Так сказать «как о философской категории». У самого в сотрудниках несколько особей женского пола по молодости лет вполне себе восторженных, но весьма и весьма достойных. И что характерно – о каждой из них он, Филин, вполне себе не кривя душой может смело заявить – «свой парень»! Так что не надо тут о его, Филина, определять в женоненавистники, не прокатит! Но вот что ему по-настоящему ненавистно, до отвращения, до рвоты, это наблюдаемая сейчас картина распущенных вокруг Лерочки… пардон, Крысули… хвостов – павлиньих, фазаньих, да и воробьиных тоже.

Давно уже кем-то замечено, что жить среди людей и быть свободным от людей невозможно. Так что не надо пудрить мозги себе и другим насчет собственного пофигизма. Цель у нас, у всех без исключения людей Зоны одна – выжить. Каждый здесь пытается выжить, всего и «делов». Вот только как выжить. Кто-то хочет просто выжить любой ценой. А кто-то выживает в свое удовольствие… как он себе его, это удовольствие, понимает.

Вот так. Он, Филин, не какой-нибудь прекраснодушный юный романтик, рвущийся изменить мир. У него есть лаборатория, за ход дела в которой он отвечает, в конце концов. И за сотрудников своих он отвечает. А все прочие пусть катятся куда подальше и пусть делают, что хотят. Ему, Филину, лезть в чужие дела, как говорится «невместно»! И на все то, что происходит вне его лаборатории, он давно и прочно забил.

Ч-черт! Сколько раз он пудрил себе мозги насчет собственного пофигизма. Но вот последовал ли он этому замечательному и зверски разумному принципу хоть один-единственный раз? Вот-те хрен, дорогой. Ни в ерунде, доброго слова не стоящей, как истории с Петром Ивановичем не последовал, ни в запредельных ужастиках, вроде знаменитого случая с ненормальным шефом, которого угораздило тащить на каком-то кретинском коромысле целых два мешка песчаника, пропитанного нашим жутким Туманом. И это при катастрофической нехватке Льдинок для его заморозки, между прочим. Это что, не идиотизм? Еще какой идиотизм. Но нас-то с придурком Витькой Коневым, таких всех из себя разумных пофигистов, кто заставлял, спотыкаясь и чуть не падая, бежать ему навстречу и волочь Льдинки безо всякой защиты в обыкновенных авоськах? А если бы мы грохнулись или хотя бы одну из них разбили?

Да, конечно, спасение утопающих… и все такое… но кто тебя утопляться тянул, шеф? На кой этот самый предмет? Чтобы два идиота героически изображали собою то ли Чипа с Дейлом, то ли спасательные круги? Да если бы это был единственный случай и не подавал бы ты юным придуркам придурочного примера для дури. Сколько тебе лет, шеф? Может, я заблуждаюсь и тебе двадцать пять? И нехрен придуриваться, что мне самому уже пятый десяток, а тебе еще всего лишь шестой. Мне пятый десяток еще только-только начинается, а тебе шестой уже заканчивается, разница есть? Стоило бы разобраться, кто тут больший придурок, мы с Витькой, или кто другой, что называется профессором и шефом.

Ну вот и сейчас та же бодяга. Те же самые измочаленные об его, Филинов дурной лоб пресловутые грабли… да-да, те самые, на которые не рекомендуется наступать хотя бы повторно. Ему, Филину, наплевать на всех и всяческих красоток, понятно? Наплевать, будь они хоть тысячу раз куклы Барби. Ни в чьи чужие дела он лезть не желает.

Желать-то он не желает. А что поделать, если это самое его «свое удовольствие» оказывается на проверку вещью весьма специфической. Ему, Филину, почему-то до всего дело, а иначе это чертово «свое удовольствие» не получается. Ограничиваться пресловутым удовлетворением любопытства за государственный счет оно никак не желает. Этот самый «государственный счет» тоже, кстати сказать, о-оченно проблематичен… одни субботники наши чего стоят.

Шеф, стервец, тут же просек это филиново «нетерпение сердца» и пользуется им теперь внаглую. И надо бы его послать, но ведь дуру-то эту ему, Филину, спасателю патентованному и ударенному башкой Чуподейлу… дуру-то действительно жаль. Вон, идет… Головкой вертит, и на ее симпатичном рыльце все та же радостная улыбочка до ушей. Никакой собранности. Никакой настороженности. Ну вот, сейчас в Попрыгунчик вляпается…

А вот не буду я ее останавливать! Попрыгунчик очень подходящая штука для воспитания восторженных бестолочей. Аномалия не смертельная, но весьма-а неприятная. И главное редкая, редчайшая даже, большинству сталкеров не встречавшаяся. Не предупредят. Шуму много, в грязи вываляется с ног до головы и комбинезончик свой изящный раздерет в клочья… Ничего, пусть посверкает голой задницей. Это полезно. После Попрыгунчика она, во-первых, научится по сторонам смотреть, а не пялиться, и, во-вторых, осознает, глядишь, эту самую разницу между игрой и реальностью. Ну, а в-третьих – эвакуируем обратно в вертолет, и пройдет серьезная работа, без помех, как сначала и планировали. И если дуреха после всего этого носа в поле не высунет, так ей же лучше. Дольше проживет.

Пока он рассуждал, девчонка вдруг застыла с уже приподнятой ногой и во всеуслышание радостно объявила:

– О! А тут Попрыгунчик! Это ведь Попрыгунчик, да, Филин? Ну, совсем как во вводном ролике, что шеф показывал. А в шутере мне такие ни разу не попадались, смешно, да?

– Ты что, чертов сын, – сердито зашипел подбежавший Замятин, – совсем же рядом идешь. На девочку пялишься, а не на дорогу?

Попрыгунчик, в который девчонка едва не вляпалась, ничуть не испортил ей настроения. Кажется, дурехе и в голову не пришло, что она может быть на Филина в претензии.

– Филин, можно я к Вам прикопаюсь? Ну очень интересно. Просто отпад. Скажите, – вдруг затеялась она расспрашивать, – а правда, что Вас ударные аномалии не берут, хоть Вы и не монстр? Рассказывают, что однажды Вас чуть ли не пять минут над Пузырем кувыркало, и ничего. Ты только литр коньяка после всего этого высосали, и хоть бы хрен по деревне, только облизнулись!

М-да… Вот оно, сияние славы.

– Ты хоть представь себе, что будет с нормальным человеком после литра коньяка? Что я тебе алкаш патентованный? – пробурчал Филин сердито.

– А по сути? – настырничала девчонка.

– А по сути ты под ноги смотри. И на ля-ля, не отвлекайся. Тут тебе не игра, вторую жизнь никто не предоставит. Я человек насквозь скучный и не интересный и даже, наверное, грубый. Это Замятин у нас романтичный и весь со всех сторон героический герой. И телом, и духом. К нему и прикапывайся, но только когда вернемся домой.

– Ну, насчет героического тела я уже наслышана, – не отставала девчонка. – И с поля-то он не вылезает, и вообще. Но про Вас тоже много чего рассказывают. И про Вальку с Витькой. Я хоть в Институте без году неделя и даже еще на целых два часа меньше, а уже наслушалась от девочек выше крыши, какие вы все тут героические мачо с сурово нахмуренными бронзовыми лбами… да-да, именно так нахмуренными, как сейчас у… некоторых. Не сердитесь, я же не говорю – железными, я – в смысле, как у статуй в древнем Риме. И все-таки, что там такое насчет героического духа? Правда ли, что шеф на себе ставит опыты по взаимодействию зомбированных клеток с живыми и вживляет в себя всякий зомбячий биоматериал?.. Так-таки ничего не боится?.. Отпа-ад! Кошма-ар! А у других что же, кишка тонка?

Филин рассвирепел

– Если ты, блондинка ты н-натуральная, не понимаешь, почему начальник может проводить такие опыты на себе, подчиненных к ним ка-те-го-ри-чес-ки не подпуская, ты просто… Что такое смерть? Стать зомби куда страшнее, чем просто умереть. Объяснить тебе, зачем шеф во время этих экспериментов держит под рукой заряженный пистолет? Не надо?.. Под ноги смотри! Чем больше я тебя узнаю, чем тверже убеждаюсь, что связаться с тобой можно только имея на тебя вполне определенные виды.

– Ну, Вы и сказанули… если Вы о шефе. Во-первых, я сама к нему напросилась. Я клянчила, между прочим. А во-вторых, я всегда чувствую, когда кто-нибудь имеет намерение ко мне клеиться. Вот взять, например… Филин, а можно я тоже буду на ты? А то как-то глупо получается. И утомительно. Так вот, ты ни в одном глазу. А уж профессор Замятин… Так что колись и не сбивай с панталыку.

– По сторонам смотри, б-блондинка чертова! – окончательно озверел Филин. – Тут тебе не парк культуры. Это Зона!

– Ладно, – ничуть не обижаясь, покладисто согласилась девчонка, – Потом поговорим, а то ты нервный какой-то… – ой, а вон Ледник, – обрадовалась она. – Красивый какой, ну просто новогодняя елка!

Действительно, из самой середины Ледника торчала промерзшая до полупрозрачности березка и мелодично позвякивала на ветру свежеморожеными листиками. Эдакая ледяная скульптура, украшенная мерцающими радужными Льдинками. Смотрелась она эстетично, по-новогоднему.

Ледник, конечно, штука страшная и приближаться к нему смертельно опасно. Но, тем не менее, обобрали его дочиста, спасибо всезнающим научникам – посовещались, помозговали не без ругани, конечно, но ведь придумали.

– Ну, что ж, – сказал Замятин, жизнерадостно потирая руки, – начало положено, почин удачный. С почином нас, друзья!

* * *
Работа шла, работа спорилась. «Левая» добыча у участников похода тоже была вполне себе, даже если учитывать интересы воинской части, летчиков и охраны вертолетов.

– Новичкам везет. Кажется, все аномалии вышли поздороваться с нашей новенькой, – хихикали мужики. – Гляди, Крысуля, это Чекушка.

– О! Тогда и я буду с ними здороваться, – объявила девчонка. – Привет, Чекушка!

– А вон там, смотри, Крысонька… во-он, под горочкой… Это у нас называется… гхм… в общем, это «труды диареика»… в смысле, гравитационная аномалия, – вмешался другой парень.

– Привет, Гравюшка! – засмеялась она. А потом, широко размахнувшись, запустила камешек в сторону. В неприметный холмик.

– Привет, Фонтанчик!

Вверх с шипением взметнулась струя пламени.

– Внимательная девочка, – одобрительно зашумели вокруг.

– Да ладно! Играли мы в бродилки и посложнее.

– Мешал тебе этот гейзер? – сердито спросил Филин у подопечной. – Мы идем туда? Нет? Ну, вот и проверяй дорогу перед собой, а не закидывай всю Зону булыжниками.

– А поздороваться?

– Вот ведь бестолочь! Это маршрут. Маршрут, а не шутеры твои. На дорогу, говорю, смотри, а не перед мужиками выеживайся. Нет у тебя запасных жизней, ты, чудо природы.

– Эй, Бульдозер, чего девочку обижаешь? – зашумели мужики.

– Он любя, а не по злобе, ведь верно, Филин? – с девчонки все было как с гуся вода. Веселилась вовсю, мерзавка.

Смотри-ка, уже и защитнички отыскались. Добренькие. Но глупые.

– Тогда сами за ней и присматривайте, добряки, – плюнул Филин и отошел в сторону. Действительно, ему что, больше всех надо? Док глянул с укоризной. Пусть смотрит. Сам должен был научить эту безмозглую блондинку элементарным вещам… если только это в принципе возможно.

Выброс был далеко не такой уж и ужасный, а вот аномалий тут почему-то высыпало изрядно. Это, конечно, странно. Но полезно. Много аномалий – много и артефактиков. Шли, собирали. Увлеклись, придурки, так что сами виноваты – походный порядок, между прочим, надо держать. Так что, когда это случилось, народ стоял почти что… аж бы как, в общем.

Крысуля, хихикавшая о чем-то с парой солдат, вдруг схватилась за пистолеты.

– Привет, йети, – радостно заорала она и принялась палить перед собой сразу с двух рук в едва заметную размытую тень, мелькнувшую на фоне еловых лап.

Огромная пепельно-бурая горилла, которой, будто и не было здесь за секунду до того, взревев от боли, кинулась на людей. Девчонку тут же зашвырнули назад. Но йети оказался не один, так что понятия «впереди – позади» быстро потеряли всякий смысл.

Разбираясь со своими «оппонентами», Филин нервно выискивал взглядом дуреху. Стоило оставить на минутку без присмотра – сразу же впоролась в историю! Ага, вон она. И, конечно же, с самой неудобной стороны, хрен пробьешься. Он отступил, пропустил мимо яростно орущего снежного человека и, сместившись право, выстрелил. Еще один такой маневр, и … ах ты… тут ее уже нет. Вон она где, б-б-блондинка шустрая. Лупит почти в упор из двух пистолетов в здоровенного йети, мощная шея которого… ну ни фига себе… украшена тремя нитками стеклянных бус. Лупит, даже язычок от усердия высунула. Ладно, экстренная помощь там вроде не требуется, оно и хорошо, свои дела образовались. Ага, тут двое… черт, вот еще один слева… Ну, так уже и нет его.

А потом йети кончились.

Ф-фу, пронесло. Опасность была серьезнее некуда. А эта мерзавка стоит, глазки веселые, глупые, и скалится во всю пасть. И правда не врут анекдоты про блондинок, так и выпорол бы дуру. Совершенно не понимает, из какой истории только что вывернулись… это же чистое чудо, что без потерь, и даже серьезно раненных нет. Эти снежные человеки мерзость уникальная даже для здешних мест. Они никогда не бывают сытыми, и живое, что бы под руку ни попалось, рвут в клочья.

– На девочку пялились, паразиты! А за дорогой кто будет смотреть? – Филин пер на Крысулиных ухажеров и взаправду сущим бульдозером. Его поддержали энергично, многоголосо и даже чуть ли не матерно.

– А почему столько шума, мы же вчистую выиграли? – девчонка обиженно хлопала длинными ресничками и, похоже, даже не придуривалась. – Я имею в виду, победили, – поправилась она, споткнувшись о свирепый взгляд Филина. И тут же опять расцвела:

– Нет, какой классный шутер! Вот уж не думала, что в реале может быть так интересно. Не иметь запасных жизней это, оказывается, так клево! Это возбуждает!

Нет, идиотка была совершенно, абсолютно, полностью неисправима.

– А за этих мальчиков-обезьянчиков бонусы какие-нибудь полагаются? – вдруг спросила она озабоченно.

– Что?!

– Что-нибудь такое… нужное-полезное.

– Дура, идиотка, кретинка, обалдуйка, – тихо сказал Филин с усталой безнадежностью. – Жива осталась – вот тебе самый лучший твой бонус. Ясно?

– Да быть того не может! – возмутилась Крысуля. – Это нечестно. Сейчас проверим… Мои – вон тот, самый первый, и этот, прифуфыренный. Девчонка присела на корточки и на глазах охреневшего народа начала с натугой переворачивать труп йети, бормоча под нос:

– Тяжелый, зараза! Есть в этом милом шутере свои недоработки.

У йети неожиданно обнаружилась какая-то торба на кожаном ремешке. Девчонка полоснула ремешок ножом и открыла торбу. А в ней оказались артефакты. Да какие! Народ пребывал в полном и совершенном обалдении.

– Никогда не слышал, что йети собирают артефакты. Зачем?!

– Как это, зачем? – искренне удивилась девчонка. – Сдадут перекупщикам. Что ж они, не люди… хотя и снежные? Откуда у него, по-вашему, эти бусы?

– Ну… убил кого-то и снял.

– Здесь каждый второй такое носит? Нет? Стало быть, каждый третий, ага?.. Или, может, кто из монстров? Хотя он именно тот самый что ни на есть монстр…да… Ах, никто не носит? Тогда кого же он убил и с кого снял?

– Устами младенца… – хмыкнул Замятин. – Думаю, девочка права. Если ты перекупщик, почему бы не припрячь к сбору артефактов всех, у кого есть руки?

– Ага… А кто-то, глядишь, и зубами собирает, так? – скептически буркнул Филин.

– Вполне возможно. Чем расплатиться, это всегда можно сообразить.

– Конечно! – легкомысленно объявила блондинка. – Для каждого найдутся свои стеклянные бусы.

Филин искоса глянул на девчонку. Она сама-то понимает, какую мысль только что родила, филосоплюшка хренова? Что сказала!? А Замятин пробормотал под нос непонятные слова «одаренная дура». И Филину в его голосе послышался опять же непонятный оттенок одобрения.

Военно-сталкерский люд, вдохновленный зрелищем артефактов, которые девчонка пересыпала с ладони на ладонь, кинулся проверять своих йети. Но везет, как известно, только новичкам или дуракам. Если же человек совмещает оба эти качества… ну, тогда он снимает торбу с хабаром с убитого йети. Между тем, девчонка наигралась со своей добычей и подняла глаза на опять столпившийся вокруг народ.

– Кажется, мы сегодня гуляем!

* * *
Гуляли долго и со вкусом. Просадить ее, Крысулину, добычу было непросто, пусть и такой оравой. Сначала набились в институтский бар. Потом чуть ли не в полном составе решили двинуть в Пионерск, местную «град-столицу». Биолог Володя, который был оттуда родом, настоятельно рекомендовал не тратить время на здешние захолустья, а поехать в единственное в тутошних широтах место, достойное по праву именоваться городом. Крысуля, виновница торжества, сдуру заинтересовалась, и они поехали.

– Смотри, у нас здесь все совсем как на Большой Земле, – гордо провозгласил Володя, взявший на себя роль гида.

– Пожалуй… – согласилась Крысуля без особого энтузиазма.

«Град-столица» ее разочаровала. Безликий поселок городского типа, в меру аккуратный. Мощенные булыжником улицы. Вертолетная площадка вполне солидных размеров, можно сказать, чуть ли не настоящий аэродром. Помимо воинской части, занимавшей значительную часть сего поселения, здесь наличествовало здание гражданской администрации, все такое из себя серьезное и солидное. Ну и на фига оно нужно со всеми его обитателями, если реально командует все равно майор? С другой стороны, не будет же он вникать во все хозяйственные дела всех человеческих поселений Зоны, так и свихнуться недолго. Здесь есть и Советы поселений, и градоначальники – председатели этих местных советов, и Совет Периметра, все как у людей. Находилось это важное здание на центральной площади, квадратной и серой, с невнятным монументом посередине. Еще на эту площадь выходили супермаркет, кинотеатр и библиотека. Чуть в стороне, за сквером, который гордо именовался городским парком, наблюдался внутренний амбулаторный пункт Периметра. Все это составляло центр города. А вокруг него пребывали серые в два-три этажа дома для разного рода гражданского населения. Домики самой обычной большеземельной постройки, характерной для середины прошлого века. На ведение боевых действий они были никак не рассчитаны. Правда, их окна были снабжены массивными противотуманными ставнями. Кроме того, в городке то и дело попадались подземные противотуманные убежища. А вот в плане защиты от нападения извне аборигены, видимо, полностью рассчитывали на воинскую часть.

Скукотища, короче. Даже проглядывающая вдали стена с все той же вечной спиралью Бруно и входы в убежища не спасали ситуацию. Не было того колорита. То ли дело Склиф. И народ кругом был насквозь обыкновенный. О двух глазах, двух руках и всем таком прочем. Народ этот ходил пошло невооруженный и без даже каких-нибудь самых завалящих куцых броников.

– Почему люди без оружия? – полуудивилась-полувозмутилась Крысуля.

– У нас порядок! – Володя был явно скандализован. Похоже, он искренне гордился всем этим безликим унынием. – Здесь стволы только у городской охраны. Ну и у военных, разумеется. Гражданскому населению ношение оружия запрещено. А пришлые сдают все свое на КПП.

– Понятно, – сказала Крысуля с неодобрением. – Кабаки-то хоть у вас путные есть?

– Кто о чем, – вздохнул Володя. В его голосе на этот раз наличествовал оттенок печальной снисходительности. Можно подумать, что они не выпить сюда приехали. – Есть, конечно. По нашим меркам вполне. У нас народ сходится по разным заведениям не только дерябнуть, но и просто выпить чаю и пообщаться. Вон там, за парком есть бар. И подальше, если направо и за угол, есть очень приличное кафе.

– Приличное? – опасливо переспросила Крысуля. – тогда лучше пойдем в бар.

В баре она чуть не носом к носу столкнулась с тем самым офицером, что вез ее на вертолете к майору, а потом вдруг обозвал американской шпионкой. Увидев его, она взвизгнула от радости и устремилась к нему, чтобы пообщаться. В-в-всласть! Обсудить тему международного шпионажа и вообще… Но офицер – помнится, фамилия его была Колесов – забурел лицом, махом забросил в рот спиртное, которое смаковал у стойки, поперхнулся, с оглушительным кашлем промчался мимо и выскочил наружу.

– Ну, вот, – обиженно сказала расшалившаяся Крысуля. – Полный облом. Что за мужчины пошли? Никакой куртуазности. А я-то нацелилась очень, ну о-очень тесно пообщаться.

Хотя большинство присутствующих представления не имело о том, что такое куртуазность, но, почувствовав по тону девушки, что со стороны Колесова имело место нечто для всех мужчин унизительное и даже, может быть, предосудительное, тут же проявило горячее желание вступиться за честь мужского пола… в смысле тесноты общения. Пришлось аккуратно отыграть назад.

– Кстати, а почему тебя зовут просто Володя? – поинтересовалась Крысуля у своего гида, когда тема куртуазности была благополучно вышучена и исчерпана. – А прозвище?

– Ох, – собеседник покрутил головой,– Лерочка, я же научный работник, а не какой-нибудь сталкер. Ну какое у меня может быть прозвище?

– Например, Володя Сноб, – невинно посоветовала Крысуля

Судя по кислому выражению физиономии, совет Володе не понравился. А когда он узрел на мордах окружающих отчетливый интерес и даже энтузиазм, то глянул на Крысулю уже совершенно без приязни. Поздно, не отмажется. Прозвище у него теперь есть.

* * *
Шишкин Дол был большим поселком, по местным понятиям городом, в котором проживали вольные сталкеры, охотники, несколько бригад шишкобоев, собиравших в окрестных кедрачах шишки для производства пищевой смеси, и работников фабрики, эту смесь производивших. Обо всем этом, возбужденно размахивая руками, Федя Большой поведал Крысуле еще в вертолете. Пропивание добычи явочным порядком совместилось с обзорной экскурсией по Периметру, и этот самый Шишкин Дол был назначен следующим пунктом программы. Совмещение было удачным еще и потому, что перелеты давали возможность несколько протрезветь.

Федя Большой был родом как раз из Шишкиного дола. Он работал в механических мастерских Института, но не терял надежду перебраться к огневикам. Для исполнения этой своей мечты он изо всех сил грыз гранит наук в институтской вечерней школе.

Домина, в котором располагался выбранный Федей кабак, был здоровенный, зал большой шумный и переполненный. Федор Большой, с гордостью подняв палец, сказал, что у хозяина в подвале оборудован зал не меньше, что там тоже есть стойка, и что в этом подвале можно с комфортом пересидеть любой выброс.

Из кабака Федя Большой повел всю компанию к местной знаменитости – оружейнику, восточному человеку дяде Самвелу.

Восточный человек жил чуть ли не в самой середине поселка по соседству с Центральным убежищем. Правда, вход в убежище находился с противоположной стороны. Но хозяин, похоже, не любил бегать по тревоге черт знает куда – вход в мастерскую вел с поверхности под землю, где и можно было переждать выброс. А над входом высился приземистый дом из здоровенных бревен. Видимо жилое помещение семьи хозяина.

– Там у него все. И жилые помещения, и хозяйственные. – сказал Федор с несколько смешной гордостью. – Животные. У него пять штук коз – умные твари, как услышат сирену, сами в подвал скачут. И две свиньи, эти так в подвале и живут, он там для них вентиляцию сделал и все, что надо. Дядя Самвел хозяйственный мужик. Мастерскую себе отгрохал – мама не горюй. Условия для работы такие, что на Большой Земле, я думаю, сейчас мало кому снились. У нас, если ты удачливый сталкер или хороший ремесленник, всегда есть возможность доступа к приличному импорту. Достань крутые артефакты, и перекупщики приволокут тебе практически что угодно. Заметь, не китайское барахло, а вполне себе фирмовый продукт – Европа, Америка, что хочешь. Дяде Самвелу, вон, даже два станка притащили. Чешские, правда, но хороши – маленькие, аккуратные, точные. Прелесть, что такое. Так что он теперь не только ремонтирует оружие, но и модернизирует.

– И где же хороший ремесленник возьмет артефакты для перекупщиков? – поинтересовалась Крысуля.

– У своих заказчиков. Дядя Самвел, например, специально заказывает сталкерам какие-то конкретные артефакты, если перекупщики ими интересовались. Он за них сталкерам делает серьезные скидки при ремонте оружия или бронежилетов, а за скорость, бывает, такое отпадное оружие дает, что, опять же, мама не горюй.

Крысуля кивнула. Что она прекрасно понимала, так это систему «квестов» – ты приносишь что-то позарез нужное – тебе отваливают за это по полной программе.

– Сталкерский промысел выгодный… опасный, конечно, выше крыши, что да, то да, – продолжал разглагольствовать Федя.

– Аномалии… – понимающе кивнула Крысуля.

– Не столько аномалии, сколько общая обстановка. Бандиты, бродяги, мутанты, да мало ли еще кто. К своему брату – сталкеру тоже, бывает, спиной лучше не поворачиваться. Зомби, йети. Или маньки́… именно так, маньки́, ударение на последней букве. Эти вообще отморозки такие, к ним даже Черная смерть предпочитает не соваться. Зона есть Зона. Вблизи Периметра всякая сволочь еще хотя бы военных побаивается. А по локациям такое дюле шляется, такой беспредел, что не приведи господь. Если честно, там и военным на глаза лучше бы не попадаться. Особенно с хабаром. Начальство далеко, а автоматы под рукой.

Вниз в мастерскую вела лестница с двумя резкими поворотами, освещаемая тусклыми электрическими лампочками. Компания миновала массивную металлическую дверь и оказалась в довольно просторной пустой комнате, из которой вглубь помещения вели еще две двери.

Комната была пуста. Ее делил надвое широкий прилавок, по которому Федор с товарищами тотчас принялись колотить ладонями.

Вдоль стен комнаты с обеих сторон прилавка стояли широченные стеллажи и витрины с разнообразным оружием. При виде всего этого богатства – Борода отдыхает! – Крысуля издала восторженный стон. Руки ее, стиснутые в кулачки до побеления костяшек пальцев, оказались прижатыми к груди. Глаза перебегали с одного «экспоната» на другой и вдруг, будто споткнувшись, округлились в пол лица и застыли. Крысуля впала в транс.

На шум, производимый компанией, из дальней двери выдвинулся, вытирая руки от ружейной смазки о кожаный фартук, здоровенный приземистый – поперек себя шире – хозяин здешних палестин восточный человек Самвел.

– Здорово, Федя. Здорово Большой, – загудел он было солидно, но, заметив Леру, мгновенно умолк, впав в транс в свою очередь.

– Девушке нужно что-нибудь серьезное, – галдели присутствующие, перебивая друг друга, – что молчишь как пыльным мешком ударенный?

Дальше на бедного хозяина было вывалено невероятное количество взаимоисключающих требований. Все сходились только в одном: это должно быть автоматическое оружие, и оно должно быть мощным.

– Что вы галдите, как не знаю кто? – сказал вдруг очнувшийся хозяин. – Абакан подойдет? Можно с подствольником и оптическим прицелом. Для такой красавицы по себестоимости отдам.

– Что это за прелесть? – замирающим голосом сказала Крысуля, тыча пальцем в невероятно хищного вида рогозу, размещенную самым выгодным образом на центральной витрине.

– Ага, – с горделивым удовлетворением сказал Самвел, – сразу видно понимающего человека. Углядела? По мощи этой игрушке равных нет. Коробовский автомат залпового огня. Четыре тысячи выстрелов в минуту… ну, почти. Видишь три ствола? За одно нажатие на спуск в одну точку всаживает три пули. Нет такого бронежилета, который бы устоял, только попади. С копыт. Кто угодно. Хоть человек, хоть тиранозавр. Общий заряд магазина девяносто патронов. Вот только, пожалуй что, тяжеловато для тебя. Да и вообще, оружие не для девушки.

Федя Большой снисходительно рассмеялся.

– Эта девушка один на один взяла двоих йети. Пистолетом… двумя пистолетами.

– Ах, так это она и есть? Как же, как же, слышал… Так ты… Вы Крысуля? То-то я думаю, почему такую красавицу раньше не видел? Женихи из-за тебя… Вас… уже передрались, небось?

– Называйте меня на ты, – сказала Крысуля, на автомат чуть ли не облизываясь. – Как свою. Ох, чую я, быть мне здесь ча-астой посетительницей. Коробов… Коробов… что-то я о таком конструкторе не слышала.

– Ничего удивительного. О нем мало кто слышал. Был такой не слишком удачливый человек. Как говорится, очень опередивший свое время. Этот автомат, учти, требует за собой тщательного ухода. Но по скорострельности, кучности, точности равных себе не имеет. Что касается мощи, то еще полсотни лет и иметь не будет. Говорю же, три пули за один выстрел и все в одну точку. Хочешь пострелять? У меня за той дверью тир. Ты стрельнешь, я посмотрю.

Крысуля, мертвой хваткой вцепившаяся в автомат, нежно погладила его по прикладу.

– Хочу!

– Пошли…

Когда вся компания вывалилась из тира, была она переполнена почтительным восторгом, да и Самвел поглядывал на Крысулю не без уважения.

– Ну, что ж, отдаю машинку в хорошие руки. Ты это… ты ее береги. Далась она мне тяжело. Чертежей я, понятное дело, не имел. Хорошо, что Коробов хотел машинку максимально унифицировать. Очень многие детали от серийного оружия и почти не требуют коррекции. Цена-то не слишком велика для тебя? Хотя девочка ты шустрая и в тайге не новичок. Оправдаешь затраты быстро.

– Дядя Самвел, может Вы сделаете мне растяжку под него, чтобы за спиной носить? Только на ней надо фиксаторы… я нарисую…

– Не надо ничего рисовать. Сделаю в лучшем виде. И носить будет удобно и не тяжело, и выхватишь для стрельбы на счет раз. При необходимости. Кстати, о тяжести. Обрати внимание вот на эти закомарины. Это я под Антигравы приспособил. Можно использовать уже почти выработавшие ресурс, и так их подобрать, что автомат весить почти ничего не будет. Но инерция у него останется прежняя, это ты имей в виду, это очень важно для верткости. Не автомат крути вокруг себя, а сама крутись вокруг автомата… ну, это я, может быть, хватил, но ты меня поняла, надеюсь. И вот еще что. Дядя Самвел – это ладно. Но называть меня будешь на ты. Поняла?

* * *
Потом они поехали в Склиф. Кстати, случилось во время этого похода событие, приведшее Крысулю в состояние полного и совершеннейшего офонарения. Неизвестно, сколько бы она стояла столбом, глядя вслед нагломордым парням в хорошо знакомых черно-красных брониках, если бы товарищи не начали с озабоченностью теребить за оба рукава.

– Эй, с тобой все в порядке?

– Это Долг?! – потрясенно вопросила девушка.

– Да. А что, ты с ними уже встречалась?

– В каком-то смысле, – медленно ответила Крысуля. Похоже, она все-таки сошла с ума. Это же не игра. Это реал. По крайней мере она себя уже в этом убедила. А теперь встретила на вроде бы вполне настоящей всамделишней улице игровых персонажей, хорошо знакомых ей по все тому же незабвенному Сталкеру. Да, графика тут… тьфу-ты, какая графика, это же реальность?.. или все-таки игра?.. Да черт возьми, холера со всем этим! В общем, графика, естественно, другая. Но они, тем не менее, оказались вполне узнаваемы. Их черно-красные броники с характерным рисунком и даже фирменная хамоватость, наглость и выставляемая напоказ крутость. Они были настолько узнаваемы, что руки невольно потянулись к рукоятям пистолетов. Крысуля в бытность Меченым во все той же незабвенной игре таких вот пачками клала, защищая своих виртуальных друзей, симпатичных раздолбаев из группировки Свобода.

Так. Тихо, спокойно. Попробуем разобраться.

– Никто не знает, откуда взялись их название и символика? – спросила Крысуля в пространство

– Из какой-то компьютерной игры позаимствовали, – ответило пространство голосами двух одинаковых очкариков. Может быть, они братья? – Их основатель в свое время поигрывал. Вот и употребил для своей группировки.

Крысуля с облегчением рассмеялась. Она,конечно, смогла бы жить и с сознанием своего сумасшествия. А куда бы делась? Но обойтись без такого сомнительного удовольствия… как же это здорово!

– А ты тоже знаешь эту игру? – поинтересовались очкарики.

– Ага. Там они собирались уничтожить Зону. Треп досужий, разумеется – кишка тонка. Но сама идея… Это ж надо, хотеть уничтожить Зону! Вот ведь уроды. А здешние долговцы какие? Расскажите мне о них.

– Эти хотят навести порядок.

– Угу. И как же они это понимают?

– Что бы все было, как на Большой Земле. Никаких бандитов…

– На Большой Земле полно бандитов, – заметила Крысуля. – А вот долговцев там нет.

– Ну да, конечно… Но когда кого-то достала какая-нибудь банда по самое не могу, они охотно нанимаются.

– Понятно. За денежку.

– Ну почему обязательно за денежку? Не всегда. А хоть бы и за денежку. Это что, плохо? – агрессивно спросил картограф Сеня Макарон. Кажется, он этим долговцам симпатизировал.

– Нет, конечно. Но для такой работы нет нужды придумывать идеологическую систему. Тем более – я готова спорить на щелбан хоть с Кинг Конгом – они охотятся не только на бандитов.

– Это точно, не только на них, – встрял в разговор вояка, имени которого Крысуля в суете не запомнила. – Положили немало сталкерских ватаг, которые им по разным причинам не угодили.

– Никто не любит оппозицию. А политическая борьба в наших краях, увы, ведется с применением средств … э-э…специфических. Реалии Зоны, – снисходительно улыбнулся Володя Сноб. Смотри-ка, еще один поклонник тутошнего варианта Долга.

– Оппозицию? – Крысуля нехорошо прищурилась. – А они сами, стало быть, считают себя властью?

– Ну, не совсем… Если в пределах Периметра, ну и вообще по крупным поселениям они на власти зубы не скалят. Против солдат им, конечно, не потянуть. А по локациям – да. Считают себя главными.

– Они же не просто так! Из тщеславия там, или еще что-то такое, – разгорячился Макарон. – Они хотят навести по-ря-док.

– Начинали-то они неплохо. Порядка хотели, людей защищать, – сообщил все тот же вояка, обращаясь к Крысуле. – Но получилось в итоге что-то такое… не лучше иной банды.

– Это вовсе не они выродились, – окончательно рассердился Макарон, – это как раз порядок-то не всем оказывается по нутру!

– Ага. То-то их основатель с ними расплевался и вышел из группировки. С треском! И не он один.

– Так чего же они все-таки хотят, эти тутошние долговцы? – настаивала Крысуля. – Порядок, он бывает разный. Фашисты, к примеру, тоже хотели порядка.

– Причем тут фашисты! Долговцы хотят приструнить всякую шваль. И еще, говорю же, они хотят, чтобы все было, как на Большой Земле. Чтобы никаких монстров, ни звериных, ни человеческих. А то разносят тут заразу.

– Ага. Дай им волю, они бы и все аномалии повывели, идиоты. Но это уже, как ты говоришь, именно что досужий треп, – хмыкнул Виталик, тот из очкариков, что работал с пси-собаками.

Крысуля с интересом слушала этот разговор, отчетливо перерастающий в перебранку. Вникала в тонкости общественных отношений своего нового – любимого! – мира.

Долговцы – они долговцы и есть. Как в игре были поганцами, так и в реале такими же получились, – подумала она, послушав некоторое время эти занимательные прения. – И, как всегда, мечтают уничтожить Зону. Превратить Зону в подобие Большой Земли, это ведь уничтожить ее, не так ли? – и Крысуля мечтательно погладила рукоять пистолета.

* * *
Атмосфера после невольно спровоцированного Крысулей маленького скандальчика разрядилась неожиданно быстро. Похоже, скандальчик этот был не первый и не последний, и успевший всем набить оскомину. Компания двинулась по кабакам Склифа. Сначала сидели в маленьком темном подвальчике с неоштукатуренными кирпичными стенами. Потом – в кабаке с помпезным названием Палас в просторном фешенебельном зале с большой люстрой, вроде бы даже хрустальной. Потом еще где-то. Особенно Крысуле понравился кабак «У Карлсона», расположенный прямо на жестяной крыше высокого по местным меркам, аж трехэтажного дома. Домик Карлсона был небрежно слеплен из жестяных листов, оставшихся, по-видимому, лишними при изготовлении этой самой крыши. И обогревался он – как это романтично – дровами, горевшими в настоящей, опять же железной бочке. А еще из этого уютного заведения открывался великолепный вид на восхитительную нелепицу раскинувшегося внизу прекрасного города.

В итоге Крысуля даже по собственному своему представлению «неслабо накачалась». Такая питейная нагрузка была тяжеловата даже для ее молодого и здорового организма. Но было хорошо и хотелось продолжать.

– Куда бы нам еще поехать? – спросила она собутыльников слегка заплетающимся языком. – Ребята, где мы еще не были?

– Везде были, – фыркнул Володя Сноб. – Разве что к монстрам не закатились.

– Действительно, – изумилась Крысуля. – У монстров-то мы не побывали! Какой монстрячий населенный пункт неподалеку? Зажарск, говорите? Поехали!

* * *
– Поехали в Зажарск! – объявила бестолковая девчонка.

И ведь они действительно поперлись. Спьяну, наверное. Во всяком случае, потом Филин никак не мог себе объяснить, почему они повелись эту дикую идею. И ведь Замятин, паразит, их не остановил. Лыбился, собака, и глазами блестел, хотя трезвый был как стеклышко. Не столько пил, сколько рюмочку в руках вертел. Наслаждался общением с молодежью, зараза.

Когда добрались до ближайшего из Зажарских кабаков, расположенного около городских ворот, уже светало. Девчонка, кажется, была твердо уверена, что именно это и есть гвоздь программы, и с таким восторгом таращилась на немногочисленных посетителей, что Филин даже обеспокоился: очень не любили монстры, когда на них пялились. Впрочем, сегодня у них, кажется, претензий не было. Они и сами так вылупились на куколку, что это как бы у нее претензий не возникло.

У нее претензий, впрочем, тоже не наблюдалось. Напротив того, вокруг наличествовал полный и совершенный консенсус, стороны были вполне довольны друг другом. Кабак, между тем, быстро заполнялся. Это надо же, сколько народу захотело вдруг выпить с утра.

– Ну, прямо выставка, нашей Лерочке на радость, – шепнул Замятин Филину, – хоть составляй каталог зажарских мутаций и гибридизаций.

И вот тут за столом нарисовался Хамелеон. В своей обычной пижонской манере. Только что стоял пустой стул, слегка отодвинутый от стола споткнувшимся сталкером. А через мгновение на нем сидит нога за ногу местная монстрячья знаменитость. Уселся за «чистый» стол, беззастенчиво пользуется, что он добрый приятель и Замятина, и Филина. Сидит, ухмыляется, любуется ошалелым личиком куколки. Ну как же, ротик открыт, блюдечки растопырились – на физии не помещаются, в общем, море удовольствия для парня.

Всесторонне обсудив важность повода для попойки, Хамелеон, наконец, вымелся из-за стола и направился к барной стойке. Крысуля проводила его задумчивым взглядом.

– Экзотический парень… – сообщила она таким громким шепотом, что слышно было не только по кабаку, а, наверное, по всему Зажарску.

– Какой-какой? – подозрительно переспросили с соседнего стола.

– Необычный и интересный, – рассеяно перевела Крысуля. За время их затянувшейся прогулки она приучилась пояснять свои большеземельные заколупические словечки спокойно, на автомате. Филин усмехнулся про себя. После того, как она перевела «индифферентно» как «фиолетово» завтра в Склифе, в лавочке Индюка появятся кофточки модной индифферентной масти. Торговец, выяснив, как правильно пишется красивое слово, побежал переписывать этикетки.

– Его зовут Хамелеон, – объяснил Филин. – Он местный.

– Я знаю, мы знакомы, – нетерпеливо дернула головой Крысуля. – Я не об этом. Как он этот номер отколол? Он что, умеет быть невидимым, как йети?

– Это, вообще говоря, не невидимость, а мимикрия. Он же хамелеон.

– Мимикрия? Интересненько… А штаны у него что, тоже мимикрируют?

Филин задумался. Действительно, этот вопрос как-то не приходил ему в голову. Прав Замятин, дура у них одаренная. Впрочем, девчонка тут же отвлеклась от этой занимательной проблемы.

– Экзотический парень, – повторила она, задумчиво глядя вслед Хамелеону.

– Оригинал, – согласился Филин. – Сама видишь, без понтов не может. А вообще – парень хороший.

– Похоже, что так, сказала Крысуля, – хороший…

Она вздела кверху указательный палец, с интересом оглядела его, встала и со словами «продолжим наши игры» решительно двинулась к барной стойке. По дороге ее отчетливо качнуло.

Добравшись до места назначения, она начала разговор просто и без затей.

– Продолжим дальнейшее общение. Не угостишь ли девушку выпивкой?

Вид у нее при этом был старательно залихватский.

– Я офигел! – сообщил Хамелеон неведомо кому. – Я простой местный монстр и не избалован вниманием красивых чистых девушек.

В кабаке стояло мертвая и о-очень внимательная тишина.

– А что ты хочешь? – он выхватил у бармена меню, – есть… ага… коньяк, виски, вино.

– Хорошая программа. Вот и начнем в том же порядке.

– Тебя, как я понял, на самом деле зовут Лера?

– Мне нравится, когда меня зовут Крысуля. Я себя тогда такой крутой чувствую, как настоящий сталкер.

И она улыбнулась. Широко. От уха до уха.

– Ну, Филин, что ты шипишь, – сказал Замятин укоризненно, – в конце концов, девушка – современная студентка, уже даже аспирантка. Совершеннолетняя. Знаешь какие они сейчас, столичные штучки?

– Столичная штучка пьяная! Что она будет завтра об этом думать?

– Не понравится ей – не будет с ним больше дружить. Да перестань, не съест же ее Хамелеон. И никакой подлости не сделает. Ему можно девочку доверить спокойно, парень надежный. И абсолютно порядочный.

Крысуля тем временем уже подошла к их столику.

– Продолжайте без меня, – объявила она. – Пропейте, что там еще осталось. А мне Хамелеон обещал Зажарск показать. Завтра с утра доставит меня в Институт.

– Я, конечно, не знаю… – тихо сказал один из солдат. – Но говорят, от монстров можно заразиться.

Это он зря вылез. Слоник, получивший свое прозвище за длинный отвислый нос и огромные оттопыренные уши, носил эти самые уши не только в качестве сомнительного украшения. И, как и большинство монстров, был обидчив.

– Значит, заразиться от нас можно, да? – буквально зашипел Слоник, приподнимаясь из-за столика в дальнем углу. За соседними столами уже смотрели выразительно. Становилось неуютно.

Крысуля и трезвая-то была дурная. А уж пьяная… Она, даже не заметив, что назревают крупные неприятности, захохотала во все горло.

– Очаровательно, – смеялась девчонка. – Я думала, что это сложнейшая научная проблема – как овладеть монстрячьими полезными выдающимися Свойствами. А оказывается, ими можно просто заразиться! – Эй, Хамелеон! – заорала она сквозь смех. – А давай, я попробую от тебя заразиться. Ты как насчет маленького научного эксперимента?

– Да я, да ради науки!.. – истово заявил Хамелеон, прижимая руки к груди. Он коротко глянул на хохочущую девушку, на зажарцев, озадаченных неожиданным поворотом дела. Потом подмигнул как-то всем им сразу, ткнул в бок бармена и зашептал так же громко, как до этого Крысуля:

– Лучшую комнату под лабораторию, живо! Коньяк, фрукты найди какие-нибудь, и чтобы не огурцы соленые… Сам сообрази, что нужно для эксперимента! Да, табличку на дверь не забудь повесить: «не мешать, идет эксперимент!» Мужики, с меня бутылка! – сообщил он гостям уже в полный голос.

Зажарцы зафыркали, засмеялись и несколько оттаяли. Почувствовали себя соучастниками веселья. Но из кабака гуляки все же вымелись. От греха. Так что попойку продолжили в понедельник вечером: девчонка категорически отказалась забирать остаток денег. Сказала – пропьем, значит – пропьем. Поехали в Склиф, а Крысуля все искренне удивлялась, почему это коллектив дружно отказался продолжать веселье в Зажарске.

* * *
В Склифе, около лавочки Индюка с пошедшими влет «индифферентными» кофточками, двое подвыпивших сталкеров обсуждали вчерашние новости, удачно совмещавшие две самые животрепещущие темы – добычу и гулянку. Гулеванили вчера люди известные, даже, говорят, что сам Док сподобился. И еще там была никому не известная красотка. Но пропивали, что любопытно, именно ее, красоткину, добычу, которую та сняла с йети.

– Они же все уже были в дым, а сами намылились надираться дальше! Да и пили не какую-нибудь политуру, а весьма и весьма. Что такого можно было снять с йети, чтоб так гулять?

– Шкуры, наверное, а что еще…

– Охренел! Накой они кому сдались?

– Не иначе, на Большую Землю наладились продавать.

– Ты чё, перекупщики берут только артефакты.

– А шкура йети чем тебе не артефакт?

– Да-а?.. Но кому ж они нужны, эти страхолюдные шкуры?

– А ты представь – шкура йети на стенке у какого-нибудь мажора на Большой Земле! Это же самое оно. Все говорят, что снежных людей не бывает, что миф это, плешь и бугага. А у тебя шкура, да еще с зубатой головой! Прикинь, сколько за это можно содрать с богатенького Буратины?

– Да-а?.. Но это ж сколько надо было убить йети на такую-то пьянку?

– Ну-у… Штук десять, наверное… Ну, я не знаю, может быть, семь…

– И как же эта краля могла добыть семь штук йети?

Сталкер в озадаченности почесал репу. Это да… Около десятка злобных волосатых обезьян под триста кило весом каждая, да еще умеющих становиться невидимыми…

– Ну-у… это… говорят, она с двух рук по-македонски так шмаляет, что мама не горюй, – пробормотал он неуверенно.

– Слушай, давай прокачаем, почем сейчас на рынке шкуры йети? Пусть не семь штук, но может, удастся разжиться шкурой-другой при случае. Мы не борзые, нам сойдет пьянка и поскромнее.

Зарождалась новая разновидность бизнеса.

Глава 3. Блондинка я, или кто?

Кабак Палас встретил их неожиданной пустотой. Бутылки и недопитые стаканы на столах – и никого. Сталкеры настороженно остановились у порога. Мало ли какие бывают аномалии. Даже в городе может встретиться какая-нибудь пакость, от которой люди пропадают бесследно. Кто не боится странного, тот долго не живет.

Впрочем, один человек в кабаке все же обнаружился.

– Чего вам налить, ребята, – спросил бармен Сеня, вынырнув из подсобки. Живой и здоровый. Но какой-то невеселый.

– Я чего-то не догоняю. А где народ?

– В тире. Состязание по стрельбе затеялось, – вздохнул Сеня.

– Да что ты куксишься! Кончится потеха, и придут клиенты обратно. Будет тебе выручка, не боись.

– Выручка-то будет. Придут – накупят вдвое больше обычного. Так ведь и я бы сходил посмотреть, все равно до окончания забавы торговли не будет. Но хозяин же шкуру спустит, что кабак оставил.

– А почему кипеж? Эка невидаль – состязания по стрельбе. Кто хоть стреляется?

– Не поверите, Кабан с… Крысулей! Он заявил, что о такой цыпочке скажут – снайпер, если с двух метров в сарай попадет. А тут она его и вызвала. Типа дуэль.

– Знал я, что он придурок. Но что б настолько? Его же засмеют, даже если под ноль выиграет. Просто за состязание с девчонкой.

– Разбежался! А если на раздевание?

– Да что ж ты сразу не сказал, зараза?! – посетители вздернулись и ломанулись к выходу, бросив недопитые стаканы. Но не успели, в кабак хлынул гомонящий народ.

– Ну, и что ты меня выдернул?! – громко возмущался какой-то сталкер, обращаясь к приятелю. – Тоже мне радость, на голого Кабана пялиться!

Вокруг ржали.

– О! – поддержал веселый Крысулин голосок. – Задница у него толстовата. И брюшко уже намечается. В общем, не фонтан!

– Да, Кабан, не годишься ты в мужской стриптиз.

– Ну не скажи, по-моему, сойдет. Третий сорт – не брак. Ути-ути, цып-цып-цып!

– Ну, погоди, стервец, – зашипел Кабан – Пользуешься, что в Склифе за стрельбу патруль оторвет голову на счет раз. Вот встретимся мы с тобой за городской чертой, и ты мне это повторишь!

– Отвалите от мужика, – пожалел кто-то. – Руки у него дрожали от нетерпения, вот и продул.

– А она как? – Сеня поймал за рукав кого-то из толпы.

– Я тебе кто? Я тебе испанский Джон Грей романтический из старой песенки? – огрызнулся тот. – Мне что, тащиться от голой пяточки? Носки чистые и не пахнут, рубашечка под курткой тоже свеженькая, вот и все о ней. А Кабан – пень криворукий!

Народ, хохоча и ругаясь, рассаживался по своим столам. А девушка после своего выигрыша была в прекрасном настроении.

– Давайте поболтаем, что ли? – громко обратилась она ко всему наличествующему в кабаке народу. – Ребята, расскажите что-нибудь. Вы же не рисованные игровые аватары, а настоящие всамделишные сталкеры, это так круто! Интересных историй у вас, я так понимаю, навалом.

– Может быть, анекдоты про Крысулю будем рассказывать? – мстительно предложил Кабан. – Уж их-то про нашу зоновскую блондинку точно навалом.

– А валяйте! – рассмеялась Крысуля. – Для меня самой половина этих историй полная новость. Глядишь, узнаю о себе что-то интересное!

– Я расскажу, – косясь на нее, торопливо затарахтел один из сталкеров. – Совершенно правдивая история, хоть сама она, может, и будет отпираться, но вот… Ковбой тоже в курсе, не даст соврать.

– Это почему же не дам? – хмыкнул сталкер в широкополой ковбойской шляпе. – Ври себе, мне не жалко.

– Чистейшая правда! – оскорбился рассказчик. – Сидел я как-то здесь, в Склифе, в кабаке Хромая свинья.

– Черта ли тебя занесло-то в эту дыру? – поинтересовались у него не без ехидства. – Совсем поиздержался, или какие-то не слишком чистые делишки?

– Не перебивайте! Ну вот, сижу я, значит. И тут открывается дверь и заруливает блондинка. С улыбкой до ушей и а-агромной сумкой веселеньких сверточков. После шопинга, стало быть. Плюхается она за столик и требует, понимаете ли, меню. В кабаке все так и… это самое… охренели, одним словом. У тамошнего народа в обычае заказы типа: «стакан водки и чего пожрать». Ну, или два стакана, вот и все варианты. И тут, смотрю, у блондинки нашей глаза вылупляются за пределы физии. То, что она видит, похоже, страшнее шипохвоста. Я головой кручу – интересно мне, какая именно из тамошних бандитских рож так впечатлила девочку. Вот по этой части меню в заведении – будь здоров. Проследил за взглядом, а там на столе таракан. Матерый, такой, усищи длинные. Вальяжно так сидит, прямо как Колян на солнышке после поллитры. «Что это?!» – вопрошает блондинка с ужасом. А Ковбой приподнимает свою пижонскую шляпу…

– Да, где только Ковбоя не встретишь! Так это ты с ним, что ли, там дельце какое обтяпывал?

– Не перебивайте! Мы договорились рассказывать истории про Крысулю, а не про Ковбоя. Ну вот, приподнимает он свою шляпу эдак галантненько и объясняет:

«Это называется таракан, леди».

«Это называется бардак!» – не соглашается с ним блондинка. – «И антисанитария!» Когда она успела пистолет достать, я и не понял. Шлеп – и от таракашки только воспоминание осталось и бороздка такая небольшая на столешнице. Воительница поворачивается, а сзади нее на стенке таких зверей видимо-невидимо… Твари они, конечно, тупые и наглые, но как ейную морду увидели, не поверите – сразу врассыпную. А эта – из двух пистолетов… лучшего образца стрельбы по-македонски в жизни не видывал. Верите, ни один не ушел!

Народ в кабаке дружно заржал, на Крысулю поглядывая одобрительно.

– Погодите, погодите, это еще не все, как говорится, чем дальше в лес, тем больше аномалий. На выстрелы заполошно вылетает хозяин с охранниками, все при волынах: кто, мол, стрелял?.. поубиваю сволочей к той самой матери! Оно и понятно, пускай кабак не Палас, а все-таки это Склиф, и стрелять в нем не положено. Блондинка глазками невинными похлопала и вежливо так это спрашивает:

«Санэпидемстанцию вызывали? Нет? Ну, тогда с вас стаканчик коньяка за ложный вызов. А вот ужинать здесь я, пожалуй, передумала».

Отхохотавшись, народ принялся любопытствовать:

– И где ж ты так стрелять научилась, Крысуля?

– Могу порекомендовать классный шутер, – оживилась девушка. – Его без работы двумя руками никак не пройдешь. У вас тут какие компьютеры в ходу?

Поутихший было народ снова взвыл. Публике представилась череда бредовых сцен, такие генерировались вокруг Крысули, как артефакты вокруг аномалии, без всяких усилий с ее стороны. Барак или казарма какие-нибудь, заставленные навороченными компьютерами. Сталкерня, солдаты с мутантами, азартно режущиеся в новый шутер. Местная суровая публика, покупающая в свежеоткрытой в Склифе лавочке игровые компьютеры для своих нор – ну как же без них в таежных заимках! В общем – дурдом.

Крысуля слушала и улыбалась. Что да, то да, тараканов она не переносила. А аборигены, видимо, любили. Нарочно их разводили, что ли? Сколько она уже этих бедных таракашек постреляла по разным заведениям, а номер все еще имеет успех. Почему публике всегда так нравятся простенькие шуточки? И почему мальчики с такой легкостью ведутся на идею поиграть на раздевание? Ясно же, не предложила бы этого девушка, не будучи уверенной в победе.

– А тебя-то как в Хромую свинью занесло? – поинтересовались тем временем у нее.

– Шла вечером с покупками, хотела срезать угол – сумка тяжеловата.

– Что ж ты Антиграв не использовала? Эта штука для того и существует, чтобы разбираться с тяжестями.

– А с чего вы взяли, что я его не использовала? – удивилась Крысуля. – Да. Так вот. Смотрю – незнакомый кабак.

– У тебя проблемы с головой, девочка! Когда-нибудь ты нарвешься.

– Да, ну, – отмахнулась та. – Когда у блондинки проблемы с головой и два пистолета – это не ее проблемы.

Народ ржал, в дальнем углу кто-то истерически вывизгивал: «Ой, не могу!», а рассказчик вопил, стараясь переорать общий гомон:

– Да, погодите же вы! Я еще не закончил!

Наконец, ему удалось снова завладеть вниманием публики.

– Тут Ковбой, сволочь ехидная, хозяину и говорит: «После такой великой битвы блондинки с тараканами надо тебе заведение переименовать. Назови его «Отель у погибшего таракана». Очертишь следы побоища, и будешь рассказывать клиентам, как падали со стенки под градом пуль триста тридцать три таракана».

– Послушайте меня, меня послушайте, – орал Кабан, хватая соседей за руки. – Чего она тогда в Склифе припозднилась, знаете?

– Я шмотки покупала. Блондинка я вам, или кто? Сколько времени у блондинки может занять шопинг, знаете?

– Это сколько ж ты шмоток накупила, что их с Антигравом было тяжело тащить?

– Две, если считать серьезные. У каждой девушки бывают минуты, когда она ощущает в себе душевную потребность купить новый броникостюмчик. Но вот выбрать никак не могла. То ли «Скат» купить… Классический стиль, такая вещь из моды не выйдет никогда. Или, думаю – может лучше «Севу»? Последний писк моды. Красивый, зараза. Легкий, прочный, а сколько кармашков! И сидит на мне классно. В общем, в итоге оба купила. Ну и аксессуаров к ним, разумеется – пистолеты, бо-сюрикены, там… хёрбаты, ножи метательные. Что может остановить девушку, вышедшую на шопинг?!

Публика уже просто кисла от смеха.

– Да не так все было! – Кабан был твёрдо настроен изложить свою версию событий. – Она ведь почему весь день в магазине проторчала – на табличке, что на двери висит, изнутри написано: «закрыто».

– Этот анекдот про блондинку на Большой Земле из газеты в газету кочевал еще до распада Союза, – фыркали институтские охранники, гордившиеся принадлежностью к науке и проистекающей отсюда просвещенностью. Можно сказать, элитарностью.

– Клевета! – подтвердила Крысуля. – В такой ситуации я бы просто высадила дверь.

– Погоди-ка, погоди, – за время рассказа Кабан додумался до светлой идеи. – Лучшего образца стрельбы, говоришь, не видел?.. Ковбой! До сегодняшнего дня лучшим стрелком у нас считался ты. Требую выяснения этого вопроса!

– Точно! – оживился кабак. – Вызови ее на дуэль, Ковбой. На тех же условиях!

Сталкер в широкополой шляпе глянул на девушку. Показалось, или действительно промелькнула в голубеньких блюдечках тень озабоченности? Кабан – хороший стрелок. Но он, Ковбой – отличный. Если цыпочка и выиграет состязание, одежда на ней к тому моменту останется чисто символическая.

– Почту за честь сразиться с достойным противником, – Ковбой церемонно приподнял шляпу. – Но не на раздевание. Я с девочками в такие игры играю только в приватной обстановке. Стесняюсь на публике штаны снимать.

Крысуля задумчиво… но и с явным облегчением посмотрела на него.

– Скромность, несомненно, является одним из самых привлекательных мужских достоинств, – объявила она. – Давай все же сыграем. Будем вести счет. А расплатимся потом. В приватной обстановке.

Они церемонно пожали друг другу руки и двинулись в тир. Часть публики потянулась следом. Не стриптиз, конечно, но стрельбы обещали быть интересными.

Состязание действительно оказалось напряженным.

Дуэлянтов ожидал интересный вечер.

* * *
Когда Крысуля свернула в узкий простенок между каким-то дощатым строением и очередной защитной стеной Склифа, она могла бы поклясться, что вокруг абсолютно пусто. Но вдруг сзади кто-то зафиксировал локти и приподнял ее над землей.

Ч-черт!

Крысуля резко откинула голову назад, и ее затылок впечатался во что-то мягкое. Сзади раздался сдавленный вздох, и руки нападающего разжались. Крысуля, приземлившись на полусогнутые ноги, развернулась, уже держа пистолеты наизготовку. И вдруг столбом встала.

– Эй, полегче! – возмутился Хамелеон, утирая кровь с разбитого носа и губ одновременно и языком, и руками. – Полегче, я же пошутил.

– Пошутил?! – взревела Крысуля пароходной сиреной. Наверху начали поспешно захлопываться ставни – видимо у местных жителей были причины опасаться вмешательства служителей правопорядка.

– Пошутил?! – не могла успокоиться девушка. – Кретин! А если бы я выстрелила через плечо? А если бы я…

– Да кто же знал, что ты психованная?! Я же ничего не сделал, просто хотел девочку повизжать.

– Повизжать! Вот прострелила бы я тебе… что-нибудь нужное. Кто бы тогда кого визжал?! Я, разумеется, не имею в виду голову, на кой черт она бы кому-нибудь сдалась такая дурная?

– Что здесь происходит? – вдруг вопросили над ухом очень-очень официально. Ну так и есть, правопорядок тут как тут. Патруль. Прибежал на Крысулин иерихонский рев. И что это ее так разобрало? Почему возникший перед глазами образ этого идиота с простреленной башкой вывел из равновесия? Ерунда какая-то. Ну переспала с ним разок, тоже мне событие.

– Любовь в стиле садо-мазо, – непонятно зачем огрызнулась взвинченная Крысуля.

– А? – завис собеседник.

– Все в порядке, мужики, – Хамелеон поспешно развел измазанными в крови руками. Не стал дожидаться, когда стражи порядка осознают, что над ними пошутили и закономерно озвереют. – Все в порядке, просто семейная сцена.

– Семейная сцена… туда же еще, мутант вонючий, – фыркнул патрульный. – К девке приставал, морда?

Крысуля видела, каких усилий стоило Хамелеону сдержаться. Но в полицейский участок ему явно не хотелось. Ну да, привод за приставание к чистой девушке мог иметь для мутанта много разнообразных и заковыристых последствий. А, может быть, и не только для него. Немало их, небось, любителей коллекционировать подобные происшествия на предмет формирования общественного мнения и политической обстановки.

– Да что вы, ребята, – сказала Крысуля со всей возможной миролюбивостью. – Это же я к нему пристаю. Смотрите, какой симпатичный мальчик… по крайней мере, был, пока я ему морду не разбила. Но он так стойко оборонял свою честь, что я его, пожалуй, отпущу.

– Ты дура? – рыкнул патрульный.

– Конечно, – улыбнулась она, – я Крысуля.

Патрульный опять завис. А его напарник плюнул и потянул коллегу за рукав:

– Пошли. Мутанта по-любому придется отпустить – жалоб-то нет.

– Хоть посидел бы до утра в участке. И эта юмористочка тоже.

– Это же Крысуля, ты не врубаешься? Арестуешь ее до выяснения, так сам же влипнешь в какой-нибудь дурацкий анекдот. Вся Зона будет ржать. Тебе надо чтобы в тебя пальцем тыкали и ржали?

Представители правопорядка удалились, с трудом протиснувшись в своих массивных брониках в узкую щель между щербатыми досками и кирпичом защитной стены. Некоторое время еще были слышны ворчливые комментарии насчет вонючих монстров, ненормальных анекдотных блондинок и придурка главврача с его вшивыми интеллигентскими заморочками. Потом все стихло.

Великое дело репутация.

– Прости. Я действительно просто решил пошутить. Сдуру, – покаянно проговорил Хамелеон.

– Ну, берегись. Вот я над тобой как-нибудь тоже… пошучу, – многообещающе сообщила Крысуля.

Реакция на ее слова оказалась неожиданной. Хамелеон застыл и даже кровь забыл по морде размазывать. Задумался.

– Да… Но ведь тогда разбитым окажется твое лицо, – осознал он. Передернулся и твердо заявил: – Ты права! Давай договоримся, что оба никогда больше не будем так шутить.

– Никогда не будем? – прищурилась уже остывшая Крысуля. – Ты, стало быть, рассчитываешь на долгое общение?

– Мы же эксперимент ставим, ты не забыла? Я, конечно, дикий мутант и невежественный сталкер. Но даже я знаю, что для грамотной постановки эксперимента необходима статистика. Один единственный опыт не может быть ни доказательством теории, ни ее опровержением, не так ли?

Крысуля расхохоталась.

– Образованный, зараза, – проговорила она сквозь смех. В ее голосе явственно звучало одобрение. – Уболтал на сегодня. Где предлагаешь ставить эксперимент?

– Мы с ребятами уже закончили свои дела в Склифе и улетаем в Зажарск. Я имею честь пригласить тебя в гости, – церемонно объявил Хамелеон.

– Поехали!

* * *
На вертолетной площадке Склифа, игравшей одновременно роли автостоянки и автовокзала, стоял уже наготове зажарский вертолет.

– Какая сволочь? – хором взвыли зажарцы при виде разбитой Хамелеоньей физии. Весь их вид буквально кричал о горячем желании немедленно бежать на предмет справедливого возмездия.

– Тихо, ребята, тихо, – Хамелеон в картинном испуге закатил глаза. – Сейчас девушка обидится, и такое начнется… ой!

– Да что случилось?!

– Вы как думаете, это просто – уговорить порядочную девушку пойти с вами вечерком в уединенное местечко?

– А-а…

Зажарцы уважительно посмотрели на Крысулю. А потом на Хамелеона еще более уважительно.

* * *
Город, как уже знала Крысуля, назывался Зажарском. Стало быть, он не всегда был местным монстрячьим центром Вселенной. Если ты, к примеру, Загорск или Зареченск, стало быть ты расположен за горой или за рекой от чего-то большого и важного, не так ли? Ну, или за аномалиями «Жарка», если ты Зажарск.

Впрочем, для кучерявой Зоновской жизни это, пожалуй, было нормальным и естественным. Остатки прежней мутантской столицы, наверное, могли бы сейчас интересовать даже не мародеров, а уже только археологов. А, так как последних в здешних широтах отродясь не водилось, то, стало быть, вообще никого.

А вообще-то назвать это городом было наглой лестью. Это был сталкерский поселок, простой, основательный и грубый. Но по-своему ухоженный. Они прошли через КПП, обязательную деталь всякого уважающего себя поселения Зоны, и попали на широкую пыльную улицу, застроенную приземистыми зданиями из красного «заводского» кирпича.

– Зажарск! – хмыкнула Крысуля. – Не слишком ли громко звучит? Я бы скорее назвала это поселение Зажаркой.

– Зажарка, это, прости меня – сковородка! – возмущенно фыркнул Хамелеон. – А город – Зажарск.

Крысуля рассеянно кивнула и огляделась по сторонам. На улицу выходило аж три кабака. А еще два виднелись немного подальше.

– У вас от жажды не умрешь, – рассудила она.

– От голода тоже, – сообщил Хамелеон. – У нас народ простой и самостоятельным приготовлением еды обычно не заморачивается. Видишь дома?

– Эти? – спросила Крысуля, указав на длинные одноэтажные бараки слева от входа в убежище.

– Они самые. Тут люди снимают койки. И кухни в них не предусмотрены.

– Мы, случайно, идем не туда? – хихикнула Крысуля. – А остальные мальчики там симпатичные?

– Фи! – Хамелеон пренебрежительно взмахнул языком. – Ты – распущенная особа. Жители этих домов общаются с дамами исключительно тет-а-тет, и пользуются для этого комнатами с почасовой оплатой. А что касается меня, то я, как известно, пижон. И снимаю постоянную комнату при лучшем кабаке города. С санузлом, между прочим. В этой комнате даже есть настоящая кофеварка.

– Красиво живешь, – хмыкнула Крысуля, с интересом озирая окрестности.

– Да. Многие люди – очень серьезные, кстати сказать – не одобряют подобного расточительства. Но мне так нравится.

Помимо кабаков на улице обнаружилось заведение, которое можно было назвать супермаркетом, а можно сельпо, в зависимости от склада ума и привычек. Любопытная Крысуля сунула туда нос и тут же разочарованно высунула обратно. Супермаркет, он супермаркет и есть. Они одинаковые и в Москве, и в любой Тмутаракани. Товары с Большой Земли.

– Откуда дровишки? – поинтересовалась она.

– Из лесу, вестимо, – ответствовал образованный собеседник. – Перекупщики.

– Да-а… Что бы мы все делали без перекупщиков?

Впрочем, конкуренцию сему заведению составляла лавка с вывеской «деревенские товары». На Крысулин вкус она была гораздо интереснее. А рядом с нею оказался очень неплохой оружейный магазин, из которого совершенно озверевший Хамелеон вытаскивал девушку буквально за уши.

– С тобой, оказывается, и близко нельзя подходить к магазинам, – ворчал он.

– Я тебе блондинка, или кто? Обожаю шопинг, – смеялась Крысуля, вертя в руках обновку – пистолет-пулемет, маленький, мощный и ужасно симпатичный, – О! Оказывается, ты здесь не единственный пижон.

Прямо перед ними, нарушая аскетично-функциональную атмосферу улицы, гостеприимно распахнуло двери ателье по пошиву одежды, почему-то совмещенное с работой по металлу.

– Причем тут пижонство? Вокруг посмотри. Мы здесь, если ты не заметила, очень разные по… э-э… экстерьеру. Готовая одежда не всем подойдет. Ее надо, как минимум, перешивать. И броники многим тоже нужно подгонять индивидуально, с учетом особенностей фигуры.

Что да, то да. Народ на улице был, мягко говоря, разнообразный.

– А как живут эти твои серьезные люди? Те, которые экономные, – вернулась Крысуля к прерванному разговору. – Спят на улице, или проводят ночь, заснув под кабацким столом?

– Зачем тратиться на постоянное жилье, если почти все время проводишь в походах? Возвращаются в город и снимают на время койки или комнаты. Смотря кто сколько хабара приволок.

– О как! А семейные? – поинтересовалась любопытная девушка.

– У них, разумеется, жилье постоянное. Некоторые поколениями живут в Старом Городе. Но обычно это комнаты – питаться по кабакам дешевле, чем снимать квартиру с кухней. Есть такие заведения, недорогие и благопристойные. Туда ходят порядочные дамы с детьми, когда мужья в походах. Но у нас не все женщины сидят дома, – добавил он, увидев, что спутница выразительно сморщила нос, – некоторые тоже ходят в походы, промышляют артефактами. А многие работают.

– Ага, в том числе и по веселым домам, верно?

– Я связался с совершенно испорченной женщиной, – картинно вздохнул Хамелеон. – Но, увы, ты права – это тоже встречается. Есть и такие кабаки… с соответствующей репутаций и клиентурой.

Хамелеон поморщился. Интересно, он действительно так уж осуждал эти кабаки, или просто демонстрировал объекту ухаживания свою добропорядочность? Мальчики иногда бывают ужасно смешными.

– Кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет? – сочувственно спросила Крысуля.

– Именно так. Ах, что б тебя!

Им пришлось отскочить в сторону – из дверей одного из кабаков кубарем вылетел изрядно пьяный мужик. Он ворочался в пыли, ругался, тщетно пытаясь подняться, но все время путался в своих четырех руках. Впрочем, мешала ему, по всей видимости, вовсе не лишняя пара рук, а лишняя пара стаканов выпитой водки.

– Проспись! – рявкнул кто-то, невидимый в темном дверном проеме. – Нехрен махать кулаками в приличном месте.

– А это приличное место? – поинтересовалась Крысуля не без ехидства.

– Разумеется! – оскорбился Хамелеон, явно гордящийся своим прекрасным городом. – У нас других нет. Просто нужно различать приличные места и места благопристойные. И нечего так хохотать.

– Как я понимаю, градообразующее предприятие, точнее, мероприятие у вас – сталкерство, – умозаключила Крысуля, отсмеявшись. – А какая-то промышленность в городе есть?

– А как же. Две хлебопекарни, механических мастерских разного профиля несколько штук, ремонт оружия, транспорта, прачечная и все такое.

– Ясно, только обслуживающая. А сдача жилья в этом городе однозначно золотое дно, ага?

Хамелеон посмотрел на нее так, как будто она сказала что-то нетривиальное. И почему-то опять поморщился.

– Так-так-так… – заинтересовалась Крысуля. – У тебя с этим важным человеком, похоже, сложные отношения. Терки у тебя с ним какие-то, кажется. Кстати, помимо этого дела есть тут еще кое-что… кабаки есть и есть контакты с вездесущими перекупщиками. Столько человек сидят на этих трех китах здешней экономики? Один? Два? Три?

– Зомбаки тебя раздери! – рассердился вдруг Хамелеон. – У нас свидание, не забыла? Тебе обязательно вникать в хитросплетения нашей туземной политики? Всю романтику портишь этой гадостью!

– Ладно. В другой раз расскажешь, – покладисто согласилась девушка. – Только это называется не романтика, а лирика. Романтика – это космические корабли, полярные станции и города на Луне. Или Зона.

Хамелеон глянул с удивлением. Общую идею он уловил. И против первых трех пунктов ничего не имел. Но причем здесь Зона? Нормальная естественная человеческая жизнь, знакомая ему с детства. Где тут она углядела какую-то особенную романтику?

* * *
Кабак, при котором Хамелеон снимал жилье, был фешенебельным, и интерьер был откровенно слямзен со Склифовского Паласа. На второй этаж был и отдельный вход, но они пошли через питейный зал под предлогом закупки спиртного для предстоящего эксперимента.

– Я уже понял, что от тебя одной рюмочкой не отделаешься, – хмыкнул Хамелеон, сгребая аж три бутылки. – Пусть программа будет, как и в прошлый раз – коньяк, виски, вино.

Ясен пень, он привел ее сюда похвастаться перед друзьями своей добычей. Пусть хвастается, ей, Крысуле, до фени. Ей не жалко. Представители мужского пола действительно косились на Хамелеона с откровенной завистью. А вот многие женщины с точно тем же выражением смотрели на нее. Видимо, ее мимолетный приятель был у них популярен… мимолетный, конечно, какой же еще?

Впрочем, откровенно негодующих и возмущенных взглядов тоже хватало. Вон, например, корявый и кривобокий мужик за угловым столиком брызгал слюной насчет вконец оборзевших чистоплюев, обнаглевших настолько, что суются они уже не только в привокзальный бар, а даже и в приличные места. Его собеседник энергично кивал и даже хвостом постукивал по столу от возмущения. «Ох, если бы не Хамелеон…» – разглагольствовал корявый.

– Тебя здесь боятся? – со смешком поинтересовалась Крысуля, демонстративно обозрев негодующую компанию.

– Меня здесь уважают! – Хамелеон солидно воздел вверх палец. – А на них не обращай внимания, – тихо добавил он. – Пусть побрюзжат. Это они из ворчливости.

– Я и не обращаю, – громко сказала Крысуля. – Все понятно и естественно. В Периметре придурки не любят мутантов, а у вас придурки не любят чистых.

– А ты? – вдруг повернулся к ним сосед по барной стойке. Парень с длинной крокодильей мордой, коричневая кожаная жилетка которого хорошо сочеталась с бугристыми руками, покрытыми бурой складчатой змеиного вида кожей. Тоже интересный парень. Но Хамелеон лучше.

– А не люблю придурков, – весело сообщила ему Крысуля, и парень хмыкнул. Одобрительно.

Они с Хамелеоном поднялись по винтовой лестнице на второй этаж, провожаемые полным набором взглядов от возмущенных до откровенно поощрительных. Хамелеон вдруг резко обернулся.

– Я повел тебя через питейный зал не для того, чтобы повыпендриваться перед ребятами… ну, не только для этого. Я хотел, чтобы по Зажарску растрезвонили, что ты – моя подруга. Не смотри так подчеркнуто иронически. Я знаю эту вашу большеземельную поговорку, что ночь, проведенная вместе не повод для знакомства. Я это усвоил, но сейчас я забочусь о тебе.

Интересно, чего он такого обчитался? – рассеянно удивилась Крысуля. – Ну да, если имеешь доступ к нонешней литературе, а реальной большеземельной жизни никогда не видел, то впечатление о ней может сложиться самое… специфическое.

– Ты пойми, если все будут считать, что ты моя подруга, то в Зажарске к тебе не привяжутся какие-нибудь уроды. Хотя даже в этом случае я не рекомендовал бы тебе в одиночку сворачивать с центральной улицы по крайней мере вечером – ты же видишь, как у нас некоторые… многие… относятся к чистым.

– Ты так тревожишься о жизнях своих компатриотов? – улыбнулась Крысуля, играя новеньким пистолет-пулеметом.

– И об этом тоже, – ответил Хамелеон очень серьезно.

Они прошли по коридору, и остановились около одной из обитых темной кожей дверей. Круто. Хотя, что это она… вот уж что в этих широтах не экзотика, так это натуральная кожа.

– Подожди буквально минуту, у меня беспорядок, – быстро сказал Хамелеон и нырнул внутрь. Крысуля прислонилась к стенке и приготовилась ждать. Надо же дать мужику возможность навести в комнате марафет – заправить постель и закинуть куда-нибудь подальше грязные носки. Однако Хамелеон действительно вынырнул почти тотчас же и торжественно пригласил ее внутрь.

Крысуля ахнула. В полумраке комнаты таинственным желтым светом блестели многочисленные огоньки звериных глаз – торшеры, бра и всякие прочие светильники, сделанные из черепов рогатых и зубатых тварей. И всюду шкуры, на полу, на стенах, на кровати. А вон на той стенке скалят хищные пасти злобные головы – охотничьи трофеи.

– Какая красота! – восторженно выдохнула Крысуля. – Настоящая берлога охотника.

– Хочешь, я помогу тебе оформить свою комнату в том же стиле? Мы с тобой будем ходить на охоту. У вас на Большой Земле много чего есть, но такой охоты, как здесь – шалишь. А из нашей добычи мы будем заказывать для тебя светильники, шкуры и прочие разные безделушки. У нас в Зажарске прекрасные мастера. Хочешь?

– Хочу!

Крысуля восторженно прошлась вдоль стены с выставкой охотничьих трофеев. Фамильярно щелкнула по носу рогатую башку степной каракатицы. И вдруг узрела рядок пустых крючков.

– А это для чего?

– На будущее, – быстро ответил Хамелеон, глядя на нее очень честными глазами. Чересчур честными.

– Да? – заинтересовалась Крысуля и подергала один из этих подозрительных объектов. – Крючочки хилые и расположены очень близко друг к другу… Что ты собрался на них вешать, родной? Мышей за хвостики?

– Там видно будет, – отмахнулся Хамелеон. – Что тебеналить, моя прелесть?

– Подожди, дай подумать… Ох!

Крысуля вдруг захохотала. Да так, что, кажется, даже трофейные головы испуганно вздрогнули.

– Я поняла! У тебя тут висели геймерские браслеты, ага? А что, геймерский браслет на стенке, это покруче головы степной каракатицы. Ты охотник на геймеров, радость моя! А браслетики ты снял перед моим приходом, чтобы меня, геймера, не шокировать этим прискорбным фактом своей биографии. Ох, умора!

И она опять затеялась хохотать.

– Кончай ржать! – рассердился Хамелеон. – Никакой с тобой романтики. И лирики тоже никакой. Тебе надо не на свиданья ходить, а работать у долгарей в следственном отделе!

И швырнул в нее подушкой.

Крысуля увернулась, и подушка, надевшись на острый рог степной каракатицы, распоролась по всей длине. По комнате веселыми снежными хлопьями полетели перья.

– С Новым Годом! – радостно заорала Крысуля.

– Что? – не понял Хамелеон. – Ах да, на Новый Год, судя по фильмам, у вас всегда идет снег… Здорово получилось с этой подушкой. С Новым Годом! – торжественно объявил он и разлил вино по большим граненым стаканам. – С новым счастьем.

* * *
-Это хорошо, что ты умеешь водить вертолет, – говорила Крысуля, с удовольствием пялясь на плывущий внизу лес.

– А как бы ты добиралась в Институт, если бы я не умел? – поинтересовался Хамелеон.

– Да уж как-нибудь бы, – отмахнулась Крысуля не отрываясь от занимательного зрелища, – проблемы надлежит решать по мере поступления. Блондинка я, или кто?

Хамелеон посмотрел на нее выразительно, но ничего не сказал. А Крысуля опять уставилась наружу. Лес был чужой, незнакомый, не похожий ни на тайгу, ни на Мшистый Лес из Стрекозиной Локации. Что-то вроде влажных джунглей. А вот низкое хмурое небо все то же – тяжелые свинцово-серые тучи от горизонта до горизонта. Сейчас, кажется, пойдет дождь. Уже пошел.

– Третью населенную локацию вижу, и каждый раз дождливый лес, – прокомментировала она. – Почему? Люди любят лес?

– Люди любят дождь. И лес любит дождь, вот так оно и выходит, – объяснил Хамелеон.

– Люди любят дождь? – недоверчиво хихикнула Крысуля. – Прикалываешься?

– Вовсе нет. Ты не замечала, что Туман бывает только в хорошую погоду?

– Да? – удивилась девушка. Она действительно как-то этот факт упустила.

– Туман и дождь между собой не ладят.

Крысуля по-прежнему пребывала в озадаченности.

– Странно, – протянула она. – Я понимаю, что обыкновенный туман, который из воды, он дождя не любит. Дождь съедает туман. Но я никак не думала, что это касается и нашего зоновского Тумана. Ему-то чем дождь не угодил?

– Вот уж не знаю. Наверное, все туманы в чем-то похожи, – пожал плечами Хамелеон. – Ну так вот, промышлять можно и в сухих локациях. И даже нужно: больше Тумана – больше артов. Но если ты, к примеру, оставил дома семью, тебе спокойнее, если там у них идет дождь. У нас даже принято желать друг другу дождя. Вроде как благополучия.

– А Тумана сталкеры друг другу не желают? В смысле – хорошей добычи? – окончательно развеселилась Крысуля. – А я еду, а я еду за Туманом, – радостно завопила она, – за Туманом и за запахом тайги!

Хамелеон вздрогнул и поспешно выровнял покачнувшийся вертолет. Посмотрел на нее с укоризной. Это да, ей петь рядом с водителем не стоит, так и разбиться недолго.

– Нет, не желают, – ответил он, решив не комментировать вокальные упражнения девушки. – Тумана, знаешь ли, и врагу не пожелаешь.

За интересным разговором Крысуля даже не заметила, как они миновали проход. Джунгли за бортом сменились привычной тайгой. А вот дождь, похоже, увязался за ними. Они приземлились на вертолетную площадку перед институтским КПП, однако, пройти внутрь не было никакой возможности, приходилось мокнуть под мелким упорным дождем. Впрочем, Хамелеон же объяснил, что дождь – друг человека.

А весь персонал был занят до стояния на ушах. Чем занят? В основном тем, что опасливо терся по стеночкам. А через входные шлюзы продирались какие-то дикого облика даже на вид страшно неуклюжие машины, похожие на железнодорожные цистерны, на скорую руку приляпанные к двухзвенным гусеничным шасси, аж целых две штуки. Вокруг суетился народ в костюмах высшей защиты, тщательно тыкал во все окружающее дозиметры, и что-то чем-то дезинфицировал.

Хамелеон и Крысуля прислонились к теплому боку вертолета и предались к одному из увлекательнейших, можно сказать, сакральных занятий – смотреть, как люди работают.

– Придется подождать, – сообщила Крысуля. – Это везут Туман!

У нее это заявление прозвучало как-то до смешного торжественно.

– Профессор Замятин организовал у нас настоящую Туманную камеру для экспериментов. – продолжала излагать она. – Профессор открыл, что Туман аккумулируется в белом песчанике, его поры очень для этого подходят по геометрии, поверхностному натяжению и еще куче всякой всячины. А выделяется он из этих пор под действием тепла, понимаешь? То есть транспортировать белый песчаник нужно замороженным. Замороженным Льдинками до температуры жидкого азота. Ты знаешь, какое это серьезное дело – перевозка Тумана?

– Представь себе, знаю, – усмехнулся Хамелеон. – А вот знаешь ли ты, что профессор первую порцию этого самого Тумана волок пешком в двух мешках, набитых этим самым песчаником и надетых на длинную палку, вроде коромысла?

– Да? Я слышала о нем много занятных историй, но это что-то новенькое. И, извини конечно, явная байка. Как это – Туман в мешках?

– А так. Берется коромысло, делаются крепления на плечо, с защелками, чтобы в случае чего… ну, если кто напал, например… можно было бы быстро и безопасно сбросить с плеч.

– Подожди, не тарахти с такой скоростью. Для достижения азотных температур недостаточно Льдинку просто ударить, как это делают для холодильника. Ее надо разбить! Дело, конечно, нехитрое… если жить надоело. Даже в лаборатории это делается в специальных камерах.

– Ты же сама их разбивала без всяких специальных камер, помнишь? Тогда, в деревне.

– Ну-у… Правила техники безопасности в мирной жизни и во время военных действий различаются. Хотя ты прав. Абсолютно прав! Жизнь не зря зовут борьбой и тэ-дэ! Долой клише и предрассудки. Правильно Филин говорит, что профессор герой. И как же он это проделывал? Ну, излагай!

Да… У Хамелеона вдруг возникло насквозь дурацкое ощущение, что он учит ребенка какому-то непотребству. Ребенка?! Этот ребенок его самого может кое-чему научить! Да не о том речь… непотребство, оно бывает разное… Ох, что-то он совсем запутался.

– Что замолк? Говори давай, – поторопила девчонка.

– На все есть приемы. – сказал Хамелеон. А куда теперь денешься, придется рассказывать, раз уж начал. – Берутся две лопаты с длинным черенком, на одну кладется Льдинка, а второй по ней – шарах!

– Осколки разлетятся, и не завидую я тому, в кого они попадут.

– Если накрыть тряпкой, то не разлетятся.

– А потом? Эту тряпку уже не снимешь.

– И не надо. Вместе с тряпкой – в мешок. Вот тебе и азотные температуры в полевых условиях.

Вот ведь глазищи у человека… это уже не блюдца, это – две сковородки. Очень забавно наблюдать ее в ипостаси восторженной девочки. Странные все-таки люди живут на Большой Земле. А вообще… зря он затеялся рассказывать ей эту историю.

– Круто! Нагреб он, стало быть, протуманенного песчаника в мешки, напихал битых льдинок и понес. Если Туман разморозится и из мешка вылезет – смерть. Если до промороженного мешка случайно дотронешься – получится из тебя красивая ледяная статуя. – задумчиво произнесла она. – Да! Профессор – он настоящий ученый.

– Я вовсе не говорю, что надо надменно плевать на правила техники безопасности, – запоздало начал объяснять Хамелеон

– Не будь занудой. А этот песчаник, из которого состоят Белые Горы… интереснейшая штука, ага?

– Да. Лещ говорит, что это осколки скорлупы Великого Мирового Яйца. Ты знаешь об этой легенде?

– Представь себе, знаю, – в тон ему ответила Крысуля. – В смысле, легенду о Мировом Яйце. Так что там насчет скорлупы?

– На ней остались капли священной жидкости, постоянно рождающие новые локации.

– В районе Белых Гор и сейчас идут процессы мирообразования? И на чем основана эта… э-э… версия?

– В районах Белых Гор – кстати, они не одни такие, в других местах тоже встречаются – так вот, в этих районах постоянно открываются новые проходы. Иногда в такие места, которых не то что никто не видел, а даже в легендах и сказках ничего подобного не говорится.

– Возможно, это просто мерцающие проходы с очень большим периодом. Впрочем, я должна рассказать профессору об этой гипотезе. Уж он-то разберется.

Да, он-то разберется. Великий профессор Замятин. Кстати, не переборщил ли он, Хамелеон, с восхвалением профессорских подвигов? Профессор то, профессор сё, профессор героический герой из героев. А он, Хамелеон, как ни крути, мутант. А она чистая. И профессор тоже чистый, хоть и старше ее лет на тридцать.

– Ты хорошо относишься к профессору? – поинтересовался он.

– Разумеется.

– А насколько хорошо?

– Ах, вот ты о чем, – рассмеялась она. – Ты, как я уяснила, поклонник наших большеземельных фильмов. Там часто показывают Статую Свободы. Видел ее?

– Да.

– Красивая?

– Конечно.

– Ты мог бы в нее влюбиться?

– Что?! – Хамелеон даже закашлялся.

– Не мог бы, ага? А женщина не может влюбиться в Медного Всадника, потому что она человек, а он монумент. А мышь – в слона, это смешно и нелепо. Все осознал?

– Да, – повеселел Хамелеон. – По-моему, мы с тобою одного калибра?

– Примерно так.

– И?

– И ничего, – фыркнула она. – Влюбляться во всех, кто подходит мне по размеру – никакого здоровья не хватит.

Девушки, они сложные. Может быть, не стоит Хамелеону рассказывать ей о некоторых своих жизненных обстоятельствах? Еще сочтет его слишком серьезным. Хотя, это все глупости. Такая ерунда вряд ли имеет для нее значение.

– Лера! – заорали вдруг сзади.

Пока они трепались на разные занимательные темы, дрымбы с Туманом проехали и КПП, оказывается, был уже свободен. И от него чуть ли не вприпрыжку бежал какой-то парень.

– Лера! Куда ты запропастилась? – гневно вопросил он, нарочито игнорируя Хамелеона. – По всему Институту тебя ищу.

– Что-то стряслось?

– Да, стряслось! Тебя хочет видеть Виктор Васильевич. А он, между прочим, ждать не любит.

– Надо же, страх какой, – Крысуля с подчеркнутым ужасом округлила глаза и похлопала ресницами. – Кстати, я вас не познакомила, ребята. Хамелеон, это Володя Сноб из лаборатории энергетики. Володя, это мой друг Хамелеон, он из Зажарска.

– Привет, Сноб, – широко улыбнулся Хамелеон.

Парень скривил губы. Похоже, не любил он своего прозвища. Наверняка у него на этот случай была заготовлена реприза про грубых и некультурных товарищей, неспособных оценить его тонкую натуру и потому назначивших ему такое имя. Заготовлена-то заготовлена, но объяснять что-то мутанту тоже не подобало. Вот и приходилось терпеливо слушать, как мутант называет тебя снобом. Да, дурацкая ситуация, ничего не скажешь.

– Вижу, что из Зажарска, – сухо сказал он, опять обращаясь к Крысуле. – Ты что, не поняла? Тебя ждет Виктор Васильевич.

Крысуля хмыкнула.

– Пока, радость моя, до встречи, – сказала она Хамелеону, с нарочитой медлительностью погладив его по щеке. Володина морда вдруг сделалась такой же постной, как у Леща во время бесед на религиозные темы.

Вот и пойми, действительно он, Хамелеон, нравится девушке, или она просто любит дразнить публику.

– До свиданья, дорогая. Бывай, Сноб, – Хамелеон широко взмахнул языком в приветственном жесте.

Физиономия Володи от этого зрелища окончательно перекосилась.

– Кстати, ты тоже заходи как-нибудь ко мне в гости, – вдруг заявила девушка. – Только свяжись предварительно, а то мало-ли. Второй корпус общежития, комната 301. Найдешь. А нет, так спросишь. Язык-то у тебя есть?

– Язык-то у него уж точно есть. Что да, то да. Заметный, – пробурчал Володя себе под нос.

– Не получится, дорогая. Меня просто не пустят.

– Ах да, ты же не пройдешь через КПП. Да, наш КПП, это нечто – мы вроде как режимное предприятие. Ничего, я как-нибудь раздобуду для тебя пропуск.

– Мне его не выпишут, моя прелесть. У вас там нашего брата многие не слишком жалуют. Обзывают мутантами и боятся заразиться. Трепещут нежными частями тела, можно сказать.

– Да? Это нечестно, меня же к вам пускают. Ну ничего, я что-нибудь придумаю. Потом. А теперь я пошла. Предстану пред светлые очи его сиятельства рукамиводительства… ой, в смысле руководства.

* * *
Медная табличка на двери, обшитой не пошлой натуральной кожей, а настоящим подлинным клеенчатым дерматином – где только взяли?.. не иначе у перекупщиков за большие артефакты – завитушливо возвещала всем заинтересованным лицам, что за оной дверью изволит не покладая рук трудиться на ниве руководства лентяями, разгильдяями, безответственными мечтателями и прочим несерьезным яйцеголовым народом Исполняющий Обязанности директора Института.

Приемная, если честно, несколько подкачала. Нет, поначалу в далекие сталинские времена она, конечно, была вполне себе. Наверное. Массивный секретарский стол, массивные же стулья, сделанные на века и сохранившиеся с тогдашних основательных времен. И даже притулившийся в углу маленький столик с пыльным графином, уже не одно десятилетие не видевшим воды, когда-то наверняка выглядел щеголеватым. Но сейчас все это смотрелось даже не потрепано, а как-то убого. Все вокруг – стол, стулья и даже стены были свежепокрашены в ядовито красный цвет, причем как на массивных спинках стульев, так и на стенах можно было отчетливо различить следы малярных кистей.

Секретарша оглядела Крысулю с ног до головы нехорошим взглядом и поджала губы.

– Новенькая? Виктор Васильевич вас ждут. Уже давно.

– Ах, вот как? – Крысуля округлила глаза и в свою очередь старательно обозрела секретаршу и сказала, не трогаясь, впрочем, с места. – Я спешу. Изо всех сил.

Секретарша надулась и приняла предельно надменный и неприступный вид.

И почему секретарши ее не любят? На ее памяти только одна представительница этого вредоносного племени относилась к ней хорошо и даже по-матерински – их престарелая факультетская Ольга Михайловна, которая звала ее деточкой и всячески защищала перед суровым факультетским руководством, совершенно не желавшим понимать шуток.

Крысуля сбросила с плеча свой новенький пистолет-пулемет и плюхнула его на стол перед секретаршей. Та вздрогнула и отшатнулась.

– Присмотрите за ним, э бьен? А то уж очень нон шарман па выходит – в кабинет к начальнику и с таким – ды-ды-ды отбойным молотком. Зер шлехт получается и вообще вери бэд.

Секретарша молча хлопала глазами, а потом осторожненько, пальчиком начала отворачивать ствол в сторону от себя. Крысуля развеселилась.

– Я думала, что зоновские женщины все как одна горящую избу на скаку остановят. А тут такой оранжерейный цветочек, какая прелесть. Ну так бы и сорвала. И в вазочку. В водичку с аспирином для долгого счастливого услаждения начальственных глаз.

Крысуля мило улыбнулась и потянула на себя дверь в кабинет.

Кабинет был огромен и девственно пуст. Стол, за которым восседало начальство, был тоже огромен и тоже девственно пуст, если не считать портативной рации, старинного чернильного прибора и выключенного компьютера. Само же начальство было седовласо, импозантно и нахмурено. Причем, брюзгливо нахмурено. Крысуля тотчас отметила про себя, что уже имела счастье лицезреть гражданина Исполняющего Обязанности среди людей, благословлявших субботниковцев на подвиг во имя науки.

– Мне сказали, что Вы хотите меня видеть. Я аспирантка Воронцова.

– Значит, это вы и есть та самая, которая Крысуля… как же, как же, наслышан. Много о Вас рассказывают… всякого… и по большей части не слишком приличное… анекдоты, можно сказать. Вы в курсе?

– Да, – вежливо ответила ему Крысуля.

– И как Вы себя чувствуете в роли персонажа анекдотов? Комфортно?

– Вполне, – ответила она еще вежливее.

Высокое рукамиводительство пожевало губами.

– Крысуля… Странное, я бы сказал, прозвище для юной и внешне довольно привлекательной девушки… Оно отражает некие Ваши э-э… естественности, или просто так, самовыражение, и претензии?

Крысуля картинно пожала плечами и изобразила на лице рассеянное недоумение.

– А что? Вполне себе клевый ник. Прикольный.

Не объяснять же бестолковому, что никакого «или» (в смысле, противопоставления) в его словах вовсе не наблюдается. На свете достаточно людей, для которых «выпендреж и претензии» как раз и являются самыми что ни на есть «естественностями».

Виктор Васильевич между тем с отвращением скривился, на лице имея выражение крайней брезгливости.

– Ник… клево… прикольно… – он вздохнул. – Надеюсь, Замятин знает, что делает, хотя… Я в курсе той очаровательной истории, что Вы ему преподнесли.

– Ах, вот как? – Крысуля с видом крайнего простодушия пожала плечами: и рада бы, мол, рассказать хорошим людям что-нибудь другое, поприличнее звучащее… замнем, для ясности, чьим ушам… да что ж делать? Отношения с новым начальством с самого начала складываться нормально не желали.

– И что? – сказала она, опять похлопав глазами. – Мне сделать выводы? Какие?

Некоторое время они мерились взглядами. Виктор Васильевич глядел на нее подчеркнуто брюзгливо, брезгливо и недовольно, Крысуля же отвечала ему незамутненно-безмятежным взглядом патентованной блондинки.

– Чем Вы будете заниматься? – вопросил он наконец.

– Представления не имею, – с наслаждением выговорила Крысуля.

– Тему Вы, стало быть, еще не получили. Осваиваетесь, значит.

– Так точно!

– Но алкоголические эксцессы все-таки учинить уже успели… Ваше счастье, что при этом присутствовали Замятин и Филин. Но зарубите себе на носу, впредь я Вам этого настоятельно не рекомендую. – Виктор Васильевич лязгнул челюстями.

– Слушаюсь! – гаркнула Крысуля, с усердием выкатив глаза.

Виктор Васильевич вздохнул. Виктор Васильевич глубокомысленно покивал головой. Виктор Васильевич пожал плечами и мановением руки показал новоиспеченной аспирантке на дверь.

– Я могу выйти вон? – И Крысуля сделала достаточно убедительный книксен. Точнее, он был бы таковым при наличии на девушке юбки. За неимением означенного предмета туалета, она, присев, прихватила пальцами штанины, и приподняла их примерно таким жестом, как люди садясь поддергивают брюки на коленях. Зрелище получилось комичное и насквозь предосудительное.

– До свидания, гражданин Исполняющий, – сказала она очень вежливо и вышла из кабинета, тихонечко затворив за собою дверь. После чего оба они – правда, так и не услышав друг друга – явственно и совершенно одинаково выругались. Разница была только в окончании слова. Его окончание давало понять, что оная нелицеприятная характеристика относится к особе женского, ее – мужского пола.

Секретарша охнула и в ужасе зажмурилась.

* * *
– По-твоему, профессор совсем идиот? – гневно вопросил Филин.

– По-моему, он герой, – ответила Крысуля. В ее голосе даже какая-то озадаченность прозвучала. Как, мол, можно сомневаться в таких очевидностях?

– То, как ты это описываешь, это не героизм. Это глупость! У него все было продумано. Заранее устроены схроны с Льдинками по всему протяжению пути. И так расположены, чтобы приходить как раз к вечеру. И ночевать там же: во-первых, человеку надо спать, во-вторых, не переться же ночью по Зоне с этим чертовым коромыслом. Кстати, это коромысло было очень даже сложной и продуманной конструкцией – не только защелки, но и система распорок, чтобы при падении мешки не ударились и содержимое не разлетелось. Все было рассчитано и все под контролем.

Филин перевел дух. Тьфу! Так бы и дал самому себе по морде. Как же, под контролем… Тогда он чуть не убил милого друга и старшего товарища за эту выходку. Авантюрист хренов. Своей жизни не жаль, так сообрази, что на тебя смотрит молодежь. И, как это ни пошло звучит, так и норовит взять с тебя пример. Хотя бы, вот на эту дуру посмотреть. Если для кого-то это просто тема для бурного восхищения, то для башкой ушибленной блондинистой идиотки – однозначное руководство к действию.

Филин застал развеселую молодежную компанию в институтской столовой за обсуждением одной из бесконечных выходок Шефа, любую из которых можно, конечно, называть подвигом, а можно и безответственной авантюрой. Дело вкуса. Он подсел в тщетной попытке вправить мозги. Какое там. Наличествовал эмоциональный подъем, который и черт не поймет, чем перешибить.

– Все рассчитано? – с сомнением переспросила дурная блондинка, – А, кстати, как он определял, когда нужно подсыпать новую порцию битых льдинок? Это тоже был результат точного расчета? А насчет схронов – что один человек спрятал, то другой завсегда спереть может.

– Какой там расчет, – встрял вдруг Димка, верный последователь профессора, нагло считающий себя кем-то вроде его боевого товарища. – Это и сейчас трудно было бы рассчитать, а уж тогда…

Только его, придурка, тут не хватало. Всю воспитательную работу портит. Был бы свой, из огневиков, так дал бы сейчас какое-нибудь задание и взашей отправил работать.

– Ты Филина не слушай, – заявил Димка – Слушай меня.

Филин аж обалдел от такой наглости. Видимо, его взгляд был очень выразительным, так что Димка поспешно затараторил:

– Я не к тому. Просто он же не туманолог, откуда ему знать конкретику. Да!.. Так вот. Какое тут, к черту, «все под контролем». Сама прикинь – и сила удара лопатой контролю не поддается, и поведение Тумана в песчанике в условиях тряски совершенно не было изучено. Короче, если мешок курится от холода, то порядок, кончает – надо досыпать. – вдохновенно излагал Димка, выпятив тощую грудь. Его переполняла гордость за своего драгоценного шефа и научного руководителя.

Так бы и врезал кулаком по харе. Но не при девчонке же, она точно воспримет его, Филиново, вмешательство как однозначное доказательство Димкиной правоты.

– А дальше было вообще тушите свет, – вдохновенно вещал Димка. – Приходит, значит, профессор к месту последнего схрона, а его и нету. Кто-то нашел и упер, представляешь?

– А у него не было никакого НЗ на такой случай?

– Был. Но он его на собак истратил. Навалилась целая стая, так он по ним битыми Льдинками – шварк. Разбегались с визгом, которые уцелели.

– Здорово! – восхитилась придурочная девчонка. – Это ж надо – Льдинками по собакам. Профессор – он креативный.

– Ну так вот. Выхожу я за КПП сам уже не помню за каким делом, и вдруг… – Димка сделал паузу в своей пафосной речи, полюбовался растопыренными глазами собеседницы и продолжал. – Бежит навстречу профессор. С этим самым коромыслом.

– Что, реально бегом? А если бы споткнулся и упал? Распорки распорками, но…

– А что делать, если мешки уже вот-вот начнут оттаивать? Бежит, значит, и орет: « Льдинки тащи, идиот! Быстро!!!»

– И что?!

Мы еще развернуться не успели, а навстречу летят Филин с Витькой Корневым, в руках у них авоськи – ну, знаешь, сумки такие из веревочных сеток, а в авоськах Льдинки, безо всякой защиты, без прокладок, навалом. Филин еще ничего, а Витька – рот шире варежки, очки запотевшие на нос съехали, морда красная… Но, все путем. Успели.

– У Шефа что, рации не было вас заранее вызвать? – удивилась Крысуля.

Ну надо же, и у нее бывают хотя бы относительные проблески рассудка, – удивился в свою очередь Филин.

– Была, конечно. Но она же тяжелая, как зараза. Профессор ее еще в Белых Горах выбросил, хотел набрать побольше Тумана.

– Оч-чень правильное решение, – восхитилась девчонка.

Насчет проблесков разума он, Филин, пожалуй, погорячился. Пора с этим безобразием заканчивать.

– Ты, чем всякую ерунду болтать, лучше скажи, когда, наконец, определишься с темой работы, – строго спросил он у непутевой подопечной. Подопечной? А куда деваться, умеет Шеф навязать тяжелую и неприятную работу. Пользуется его, Филиновой, дурной и непоследовательной натурой.

– Никак не получается, – произнесла девчонка с огорченностью.

Играет, или действительно чувствует себя виноватой? Хотя, что это он. Вот на что она точно не способна, так на сложную и продуманную игру. Одно слово, дура.

– Ну никак. Глаза разбегаются. И к туманологам хочется, и к исследователям пси-феномена, и к гравитационщикам, и к тебе, и …

– А я тебя, между прочим, к себе не приглашал, – сварливо сказал Филин. – У нас не детский сад.

Ох, сейчас эти придурки опять собьют разговор, затеявшись доказывать, что и у них не детский сад. Самый такой-разэтакий что ни на есть аж никак не детский сад.

Не, не начнут. Они с подопечной, оказывается, уже одни. В отличие от Шефовых подвигов, новая тема разговора никого из ребят не привлекала.

– Вот! – неожиданно обрадовалась девчонка. – Как же я определюсь с темой, если не берут?

– Не болтай глупостей. Одно слово – блондинка! Примерила «индифферентную» кофточку, и сразу хочется стащить и одеть новую?

– Я бы их все сразу одела, но вместе никак не налезают, – засмеялась блондинка. – Нет, серьезно, хоть разорвись!

Она уже опять скалилась от уха до уха, и все чувство вины куда-то оперативно испарилось. Может, действительно, взять дуреху себе? Исследование огненных аномалий – дело, конечно, серьезное и опасное. И никак не подходящее для этого дитятка. Но в этом случае она хотя бы будет под его, Филиновым, присмотром.

Но и работенка на него тогда свалится та еще. Сам себе начинаешь сочувствовать и соболезновать.

Нет-нет-нет! Ничего не надо делать сгоряча. Надо будет все это хорошо обдумать. Серьезно, спокойно и взвешено.

* * *
– Ты охренел, Шеф! – пароходным гудком взревел Коля Филин, ворвавшись в замятинский кабинет.

– Что случилось, Коля? – спросил тот с некоторым оттенком озадаченности. Коля Бульдозер, конечно, человек темпераментный… но накал эмоций даже для него был великоват.

– Ты охренел! Что ты себе?.. что себе она?..

– Что-то с девочкой? – обеспокоился профессор.

– Совсем-таки ничего! Пустяки. Подумаешь, пристрелила четырех долговцев. Всего-то делов!

– Коля, – профессор откинулся в кресле и рассмеялся. – Коля, ты в своем уме? Это же байка. Очередной анекдот. Ну как девочка могла перестрелять несколько долговцев, скажи на милость?

– Как?! Из двух пистолетов.

– Они так и стояли, как мишени? У долговцев, знаешь ли, боевая подготовка вполне себе на уровне.

– А кто может ожидать такого от куклы?! Кого угодно контролировали, но только не ее. А стреляет она так быстро, что среагировать никто не успел.

– Коля, расскажи, пожалуйста, толком, – взмолился опять напрягшийся Замятин.

Коля Бульдозер шумно перевел дух.

– Ты в курсе, что у нее шашни с Хамелеоном?

– Коля, я думал, что хоть ты без предрассудков.

– Я-то да. А другие? Ты хоть знаешь, что они все кабаки в обнимку обошли? И добро бы только в Периметре.

– Как бы не нарвались, – озаботился Замятин

– Они уже нарвались! – опять рявкнул успокоившийся было Бульдозер. – Говорил я Хамелеону: «Хоть ты-то должен соображать». Но ему, похоже, совсем башню снесло.

– Да что случилось?!

– Что и следовало ожидать. Гуляли на сей раз в Склифе. Там вроде бы ничего произойти не может, да? Разве что обматерят, да? А вот те хрен! Приперлась компания пьяных долговцев. И тут же наладилась наводить свой порядок. Как увидели чистую красотку в обнимку с мутантом, так и завелись. Двое сволочей зашли аккуратненько сзади, в переполненном кабаке дело не хитрое. Хамелеона – на болевой и мордой в стол. А остальные двое… В общем, ее так пихнули, что попой на пол села. И стали подробно разъяснять, что они с ним сделают. А сначала с ней сделают, с мутантской, мол, подстилкой, а он пусть посмотрит покуда живой. Подробно так разъяснять, со вкусом и в деталях. Там кто-то из публики вякнул, что мутант-то ладно, хоть с кашей съешьте, но девка все-таки чистая. Так они очередь в потолок засабанили, чтобы никто не рыпнулся. Хотя и так никто в бой особо не рвался.

– И что?!

– Что-что… Посидела девка, послушала, глазами похлопала. Потом, не вставая с попы, выхватила два пистолета и всех четверых на счет «раз» положила. А после оглядела оторопевший зал наивными такими голубенькими глазками и спрашивает: «Разве я что-то сделала не так? Они же первые начали». Детский сад пополам с дурдомом! Ты чего ржешь, стервец? Смешно тебе?

Замятин действительно повеселел. Отлегло – девочка-то цела и невредима.

– Это еще не все. Ты дальше слушай, – продолжал разоряться Бульдозер. – Хамелеон привез ее утром в Институт, высадил – и деру. И правильно, я бы его знаменитый длинный язык петлей завязал ему вокруг шеи, да и волок бы за него прямо по земле до самого зажарского вертолета. Хватаю эту дуру за плечо и ору: «Надеюсь, после случившегося у тебя прибавится ума?» А она смотрит, глазищи испуганные. «О, господи», – спрашивает, – «А что случилось?»

– Девочка чрезвычайно адаптабельна, – проговорил Замятин с явным одобрением в голосе.

– Адаптабельна?! Ты это так называешь? Зачем ты вообще дал ребенку пистолеты?

– Я и не давал. Все казенное оружие она исправно сдает после субботников. Но у нее есть свое. Левое. А что, разве у тебя нет такого? Да и как ребенку ходить по Зоне без оружия, сам подумай.

– Так пусть не ходит! Большинство научников за территорию института носа не кажут. И ничего, живут.

– Для этого пришлось бы держать ее в смирительной рубашке. И то я не уверен. Ну что ты разбушевался? Что она, по-твоему, должна была делать в такой ситуации? Сидеть и ждать, пока его убьют, а ее изнасилуют?

– Во-первых, не попадать в эту ситуацию! А во-вторых… тут важно, не что она сделала, а как. Так, как будто все еще играет в свой … как его… шутер. Как будто пристрелила каких-нибудь из этих, из персонажей компьютерной игры, как их там… НПС, что ли?

– Я, между прочим, беседовал с ней о ее играх. Она всегда очень ответственно относилась к судьбе НПС. Так, как будто это живые люди. Она никогда не видела существенной разницы между игрой и реальностью – слышать о таком приходилось, а вот вижу, признаться, впервые. Кстати, она вообще ответственная девочка, хотя это и не бросается в глаза.

– Ответственная? Она?! – Бульдозер даже задохнулся от возмущения. – Эта блондинка из анекдотов?

– Что да, то да. Блондинка. Лерочка шутит, что у нее Свойство такое. А что, по всем параметрам похоже. Откуда бы у человека с Большой Земли взяться Свойству, но вот поди ж ты…

– Анекдоты последнее время у нее получаются не про обычную блондинку, а… того… специфические.

– Какой мир, такая и блондинка. И анекдоты в этом мире рождаются соответствующие. Ты вообще когда-нибудь слушал сталкерские байки у костра? Юморок черный. А кстати, откуда ты вообще узнал эту историю в мельчайших и живописных деталях? – поинтересовался Замятин. – Тебя, как я понимаю, в этом кабаке не было. И хорошо, а то анекдот, боюсь, действительно получился бы совсем не смешной.

Филин поморщился. Это точно. Ему по любому не уложить четырех долговцев, все бы вышло совсем наоборот. Да, конечно, в отличие от Куклы, к нему сразу отнеслись бы серьезно. Никакого эффекта внезапности и прочего хлопанья ушами. Но, тем не менее, думать об этом было как-то неприятно.

– Эту историю сталкеры второй день друг другу пересказывают в лицах, – сердито ответил Филин. – И ржут, заразы. Еще бы, это не их шкуры прямо-таки скучают по неприятностям.

– Успокойся, Коля. Никакой вендетты не будет. Я сейчас позвоню майору и Тигру этому, который глава охраны Склифа. Они свяжутся с руководством Долга. И все обстоятельно и подробно обскажут насчет последствий данного инцидента. Один объяснит, что нападать на жителей Периметра – это обеспечить себе крупные неприятности со стороны военных. А второй – что если их люди будут дебоширить в Склифе, то больница вообще откажется обслуживать группировку. Ты серьезно думаешь, что они пойдут на это из-за четырех пьяных идиотов? Оно им надо? Так что долговское начальство будет ужом крутится и объяснять насчет эксцесса исполнителей.

– Не надо, я уже позвонил. Но ты не обольщайся. На официальном уровне, разумеется, ничего не будет. Они даже извинятся. А вот втихаря… Знаешь, там, где был один эксцесс исполнителей, там может случиться и второй.

– Не думаю, о дисциплине они все-таки понимают и начальственные приказы выполняют… в основном. Кстати, эта история обладает очень полезным побочным эффектом – количество желающих прикопаться к девочке после нее изрядно сократиться.

– И как она потом будет жить на Большой Земле, с ее твердым убеждением, что все проблемы решаются при помощи пистолета?

– А что, ты действительно думаешь, что ей когда-нибудь доведется жить на Большой Земле?

– В конце концов нас найдут. Должны.

– Да? Надо признаться, ты последний человек, от которого я ожидал бы такого романтизма.

– Причем тут романтизм? Просто мы нужны, полезны стране. Поэтому нас ищут. И не могут не найти.

– Ну, если ты считаешь, что это кому-то сегодня интересно, то ты точно безнадежный романтик, – невесело засмеялся Замятин. – Кроме того, даже в этом случае девочку отсюда не выставишь под угрозой расстрела. Что глаза таращишь? А тебя самого?

– Сравнил тоже… – буркнул Бульдозер. – Говорить с тобой – занятие безнадежное и бестолковое. Сам ты … адаптабельный.

Он сердито фыркнул и вышел.

За приоткрытым окошком привычно шумел дождь.

* * *
Крысуля и Хамелеон зашли в Институтский бар и, не обращая внимания на вызванную их появлением немую сцену, благонравно уселись за угловой столик.

– Посиди тут, радость моя – в наступившей тишине голос Крысули разносился по всему бару. – А я – за выпивкой.

– Принеси мне пива, – попросил Хамелеон.

Кто знает, как сложится сегодняшний вечер и чем закончится. На всякий случай лучше быть трезвым.

Хамелеон сидел, откинувшись на спинку стула, и разглядывал бар. Не верилось, что составленная подругой ерническая бумага окажется для него реальной защитой. Но девушка была бы очень разочарована отказом от участия в затеянной ею авантюре. А вот этого ему совершенно не хотелось. Поскольку были на девушку планы. Да и натянуть нос всем этим снобам приятно. Вон рожи перекосились по всему залу.

Хотя и не все. Неподалеку два пожилых научника смотрят с благожелательным любопытством. Хамелеон улыбнулся им, они кивнули в ответ. А вот трое совсем молодых ребят упялились в совершеннейшем восторге. Подошедшая со стаканами Крысуля приветственно махнула им рукой, и жест был воспринят как разрешение.

– Ты монстр, да? Настоящий монстр? – радостно загомонили ребята, тут же перебежав за их столик.

Они что, никогда нас не видели? Хотя…очень может быть. По всему видать – пионерская пионерия, которая «будь готов – всегда готов!»… детсадовцы, недаром вся Зона по их поводу анекдоты ржет. А многие и вообще не любят их, столичных.

* * *
Крысуля тоже смотрела на ребят не без некоторой веселости. Со временем она немного разобралась в заморочках Володи Сноба. По местным меркам в Пионерске действительно все было как на Большой Земле. И вбухана была в это, по Крысулиному мнению, совершенно ненужное бессмысленное предприятие чертова уйма сил и усердия.

Столица была построена в месте довольно высоком, да еще и огороженном горными хребтами. И это обстоятельство вместе с упорными дождями неплохо защищало ее от Тумана. Неплохо, но не абсолютно. Туман, как правило, идет с северо-востока и сползает вниз, в сторону низин. Но иногда, пусть даже относительно редко, он идет с востока огромными массами чуть ли не в пол горизонта, причем получает способность двигаться снизу вверх и даже довольно высоко вползать по косогору. Так что хребты эти для Детсадовска… тфу, ты, черт!.. Пионерска гарантированной защитой, увы, быть неспособны. Такой Туман и на дожди плевал. Да и дожди при всем своем упорстве не вечны.

И тут уже начиналась самая смехотура. Противотуманные ставни были здесь на каждом, даже самом затрапезном окошке. Но это еще не все, только начало. По правилам местной техники безопасности добропорядочным гражданам надлежало после окончания выброса благонравно сидеть по домам. А специальная служба тщательно обследовала город и огораживала образовавшиеся аномалии… вы не поверите… огораживала решеточками, как рытвины на дороге или места проведения ремонтных работ.

А уж если на территорию города умудрялось пробраться что-нибудь кусачее… тогда городская охрана в полном составе жалела, что родилась на свет.

Крысуля было совершенно ошеломлена, узнав, сколько народа ни разу за свою жизнь не покидало цивильных мест, аномалии видело только издаля, а зоновское зверье – на картинках. Неудивительно, что жители обычных зоновских поселений относились к пионерским обывателям с насмешливой снисходительностью, полагая их людьми абсолютно неприспособленными к жизни в Зоне. У поселковых считалось хорошим тоном притворяться, будто они название своей столицы считают происходящим вовсе не от первопроходцев Зоны, а данным в честь юного поколения – «пионеров-школьников в штанах на лямках». И переделывали они это название в Детсадовск, а то и просто Ясли. Пионерцы в ответ платили им столичным снобизмом.

Впрочем, некоторая часть пионерской молодежи, похоже, тяготилась положением «столичных штучек». У Крысули завелись такие приятели из числа работавших в Институте. И не так уж мало – образование в Пионерске было поставлено очень даже неплохо.

Уже то, что эти ребята покинули свой благоустроенный по зоновским меркам город и поехали в плохо защищенный Институт, говорило в их пользу. А на Крысулю они смотрели открыв рот и жадно слушали ее рассказы о Зоне.

Черт побери, кто тут свалился с Большой Земли? Крысуля ощущала себя гораздо более местной, чем эти ребята. Тем более, что Тамара, увлекающаяся архитектурой и живописью и просмотревшая множество большеземельных фильмов, рассказала Крысуле много нового и интересного о ее собственной Крысулиной Москве.

Вот и теперь ее приятели во все глаза пялятся на Хамелеона

А Хамелеон…Хамелеон, как всегда, на высоте. Держится спокойно и небрежно. Сидит себе ногу за ногу, улыбается и рассеянно водит кончиком языка по пивной пене в своем стакане. Интересно, он действительно любит этот дрянной напиток, или ему нравится таким образом рисоваться?

Впрочем, это неважно. Смотрится в любом случае эффектно. Экзотически. И зрелище это несомненно имеет успех. Хотя и эмоциональная направленность производимого эффекта очень даже различается. О-очень по-разному реагирует публика. Но успех ее, Крысулиной, затеи… успех несомненно наличествует.

О! Кажется, начинается веселье.

* * *
– Так ты что же, настоящий монстр? – с энтузиазмом вопрошали ребята.

– Да, настоящий, – согласился Хамелеон. – Монстр или мутант – на ваше усмотрение, друзья.

Он уже устал объяснять Крысуле, что слова эти – ругательные. Не понимает. Мутант, это, мол, не ругательство, а биологический термин. И монстр, с учетом зоновских реалий – тоже биологический термин. Нормальные слова, и нет в них ничего плохого. И эти ребята такие же… одно слово, башкой ушибленные научники. Обижаться на них так же глупо, как на детей, которых кто-то научил ругаться матом.

А против обращения «друзья» они явно ничего не имеют. И по этому поводу можно закрыть глаза на их некоторую … как это называется?.. неполиткорректность, кажется так. Ну и черт с ней. С нас вполне хватит этой… как ее… толерантности.

А насчет ожидаемых неприятностей, так за ними не заржавеет. Вот, уже начинается. Перед столом покачивается с пятки на носок гнусного вида мужичонка. Хамелеон узнал его по рассказам подруги… Ну, будущей подруги, если не верите. Это Петр Иваныч, зам. директора по хозяйственной части.

– Как это понимать, Валерия?!

– Вы в каком смысле задали свой вопрос, Петр Иванович? В экзистенциальном? Вы имеете в виду вселенную вообще, или какие-то отдельные аспекты мироустройства?

– Умничать станешь на экзамене! Когда специальность будешь сдавать… а я уж постараюсь, чтобы мне. Ты, если не забыла, считаешься тут аспиранткой.

– Обязательно буду, на то он и экзамен, – покладисто согласилась девушка, – так что Вас беспокоит в структуре мироздания?

– Ты набралась наглости притащить сюда мутанта?! Это даже не безобразие, это возмутительный кошмар! Это не гигиенично, это даже заразно, может быть!

– Вызови охрану, – лениво пожал плечами вальяжный, подчеркнуто солидный мужик со стола, за которым угнездилась административно-хозяйственная верхушка Института. И оная верхушка разглядывала его, Хамелеона с такой брезгливостью, что аж кулаки зачесались.

– Не надо, Виктор Васильевич, – подали голос те доброжелательные научники. – Пусть посидит, кому мальчик мешает?

Стало быть, это и есть тот самый Виктор Васильевич. Не директор, всего лишь исполняющий обязанности. Директорская заготовка. Но ва-ажный, спасу нет.

– Мальчик?! Это мутант! Их вообще надо на исследования сдавать! – возопил Петр Иваныч.

А директорская заготовка посмотрел на доброжелателей с ласковой укоризной.

– Вы, вероятно, запамятовали, что у нас режимный объект. Охрана всего лишь проверит у этого мальчика документы, – он умудрился произнести слово «мальчик» таким образом, что в нем можно было углядеть тонкую иронию. А можно было и не углядывать. – Паспорт проверит, временный пропуск на территорию…

Виктор Васильевич слегка улыбнулся, опять давая желающим возможность воспринять свои слова как изящную шутку. Действительно, ну не смешно ли – у мутанта, и вдруг документы?

– Если же документов у мальчика не окажется, ему придется покинуть территорию Института и вообще Периметр, предварительно объяснив, как он сюда попал. А с начальником охраны у меня будет очень и очень серьезный разговор. Петр, ты разберись тут, а я пошел. Извините, дела.

И вышел. А неприятный Петр Иванович тут же бросился к телефону.

– У тебя хоть паспорт-то есть? – тихо спросили ребята, оккупировавшие их столик.

– Откуда бы ему у меня взяться? – Хамелеон даже засмеялся, представив в своем прекрасном городе такое чудо, как паспортный стол.

– Парень, давай-ка смоемся куда-нибудь по-быстрому… хоть бы к нам в общагу, – шепнули ребята.

– А разве в общагу можно? – удивился Хамелеон.

– Нет, конечно. Но водку-то мы там пьем. А это тоже нельзя, – логично умозаключили новые друзья. – Пошли, пока еще тебя там разыщут. Подальше от неприятностей.

– Обожаю неприятности, – соврал Хамелеон, улыбнулся и обнял девушку за плечо. От чего недружелюбно настроенный контингент зашипел так, что клубок змей отдыхает.

Восседавший за начальственным столиком индивид уже просто запредельной вальяжности укоризненно пожал плечами.

– С вашей институтской охраной действительно стоило бы разобраться. У нас в Пионерске такоепроисшествие было бы невозможным, просто немыслимым…

Вот оно как. Этот тип из администрации Периметра. Как раз, стало быть, самая что ни на есть «столичная штучка».

– … а Вы, как там Вас… – пощелкал пальцами вальяжный.

– Валерия, Павел Александрович, – услужливо подсказал Петр Иванович.

– Валерия, – согласился вальяжный. – Так вот, Валерия, Вы о-очень упали в моих глазах.

– Ничего страшного, Пал Саныч, я не ушиблась. И даже не испачкалась, – сообщила девушка «столичной штучке» под жизнерадостное фырканье, а то и откровенное ржание наличествующего в баре народа. Даже не одобрявшие «нахальную молодежь» тоже невольно прыснули. – А что до обычаев Вашего Пионерска – все возможно в этом мире, Пал Саныч. И все когда-то случается в первый раз.

Хамелеон покосился на нее и задумчиво покивал самому себе. Так-так, стало быть, это только начало. Продолжение следует, вот что важно. Свидание это совсем не последнее… как он втайне и надеялся.

– Ага, вот и охрана, – обрадовалась девушка. – Хамелеон, где там наш документ?

При виде бумаги брови охранников поползли вверх, послышалось еле сдерживаемое хрюканье. Дружественные ребята, забежав им за спину, заглянули через плечо, вытаращили глаза и хором взвыли. Петр Иванович выхватил бумагу, прочел, и лицо его покрылось красными пятнами.

* * *
Никаких особенных дел у Виктора Васильевича не имелось. Просто не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – эта Крыска, что б ее черти взяли… Крыска что-то задумала. Не для того она привела сюда этого мутанта, чтобы его тут же выпроводила охрана. А он бы благонравно покинул бар, выпив стакан пива, да? Ему что, пива попить негде?

Так что, ясен пень, в баре в самом ближайшем времени разразится какое-то анекдотное непотребство. В ее фирменном стиле, с ржаньем и привизгами. И ему, серьезному и солидному человеку, не только участвовать в этом безобразии, а даже присутствовать при оном не пристало.

Виктор Васильевич был доволен своим поведением в баре. Серьезным людям, справедливо возмущенным выходкой Крыски, он показал, что отреагировал, как должно. Прекраснодушным идиотам… откуда только такие берутся?.. им он показал, что сделал всего лишь то, что обязан был сделать. А потом он ушел. Что вы хотите, и.о. директора – серьезный и занятой человек. И далеко не всегда у персоны такого уровня есть время спокойно посидеть в баре.

Он, Виктор Васильевич, умница.

А начальнику охраны он всыплет по первое число. По всей строгости. Это даже хорошо, что лазейки в защитных контурах вскрываются посредством мелкого хулиганства. Если бы бандюков, манько́в каких-нибудь принесло бы тем же путем, было бы гораздо хуже. Так что начальник охраны огребет по полной. И, соответственно, взгреет подчиненных. И польется праведный начальственный гнев вниз по инстанциям. Вот и чудненько. Чем больше человек пострадают от Крыскиной проделки, тем лучше. Меньше ржать будут в следующий раз. И от популярности гада Замятина, совершенно распустившего молодежь, при его, Виктора Васильевича, грамотной линии поведения, удастся откусить маленький кусочек. Совсем маленький, но вода камень точит.

А со всеми безобразиями в баре пусть колупается Петр. На то он и дурак.

* * *
– Это я даже не знаю… это уже беспредел полный! Это бардак, потрясение… потрясение всего, вот! – разорялся Петр Иваныч

– И что же это была за бумага? – поинтересовался Виктор Васильевич.

– Что за бумага?! – гневно вопросил Петр Иваныч. – Это, между прочим, товарно-транспортная накладная. Накладная на экспериментальный материал – мутант языкатый, одна штука! Я ему говорю: «Если ты экспериментальный материал, ты должен находиться не в баре, а в лабораторном шкафу». А эта рожа мутантская заявляет: «Я бы и рад, но скучно там и выпить не дают». И в морду мне ржет!

Петр Иванович даже задохнулся от возмущения.

– А стерва мне еще нахально так говорит: «Вы тему эксперимента внимательно прочли? Биологический образец предназначен для изучения возможности заражения немодифицированного человеческого организма при максимально тесном физическом контакте. Вы понимаете – МАКСИМАЛЬНО тесном. Нужен самый опасный в смысле заражения тип контакта, а иначе результаты были бы недостоверны. Ну, так вот, для грамотной постановки эксперимента требуется соответствующее настроение, как от экспериментатора, так и от образца. Таким образом, наше пребывание в баре является необходимой технологической процедурой. Отойдите и не мешайте работать».

Виктор Васильевич вздохнул. Неприятно. Охрану, стало быть, взгреть не удастся – мутант не пролезал через какую-нибудь дырку в защитной стене. И ничего никому не давал «на лапу». Он спокойно прошел себе через КПП в качестве экспериментального материала, предназначенного для научных исследований. А нелепость этого дела – вопрос не к охране. Бумага есть? Вот и отвалите. Сами же говорите, что мутанты должны быть экспериментальным материалом для ученых. Ох, вовремя он отвалил из бара! Ох, вовремя…

– Сходи к майору, – посоветовал Виктор Васильевич. – Его эта Крыска тоже уже до печенок достала своими выходками.

– К майору я уже ходил!

– Да? И что же?

– Выслушал, покраснел мордой и рявкнул: «Я занят!» А потом этому своему Мигулину велел: «Разберись». А он… ты же его, стервеца, знаешь. Смотрит честными глазами, а по морде видно, что гад. И заявляет мне вежливо так: «Все формализмы формально выполнены с соблюдением всех формальных формальностей». И где только этот солдафон выучился так грамотно выражаться? Но он же с крысой этой ни хрена, извини, не делает, только ухмыляется. А ты? Ты что же? Вызови Замятина! Вызови и вставь ему. Ведь именно этот паразит подписал стерве ее непристойную бумагу.

– Ох, Петр, – Виктор Васильевич грустно пожал плечами. – Ну, вызову я его… И что? Будет смотреть на меня… как ты это сказал?.. именно что честными глазами. Излагать, что мы недопустимо мало внимания уделяем эпидемиологической опасности в Зоне. Что, мол, если существует гипотеза о возможности заражения от мутантов, то святая обязанность Института этот вопрос исследовать и полностью прояснить. Чтобы больше не было вопросов. Так что, если нашелся доброволец, готовый проводить на себе эти актуальнейшие и опасные, между прочим, исследования, то следует его инициативу всячески поддерживать и поощрять. Ну что ты на меня смотришь, как сталкер на вошь, Петр? Я же не говорю, что все это так и есть на самом деле. Это он так врать будет.

– Да? – переспросил Петр Иваныч с некоторой растерянностью. – Ну, ты даешь, Виктор, Это ж надо, такое напридумывать… Да ладно! Пусть он болтает, что хочет. А ты ему – выговор, стервецу.

– А он вынесет обсуждение этого вопроса на ученый совет, с него станется. И эту чертову Куклу туда вызовет давать объяснения. – Виктор Васильевич даже поежился.

– Да большей части ученого совета крыса эта непристойная обрыдла по самое не могу!

– А ржать всё равно будут все. И потом весь Периметр будет на нас с тобой пальцем показывать.

– В меня уже и так пальцем тычут, – взъярился Петр Иваныч. – Так что же делать? Спустить и утереться?

– Ну зачем же. Напиши докладную записку на мое имя. И каждый раз, когда она будет проводить в Институт эту свою зверушку… и вообще что бы то ни было выкаблучивать… тогда пиши опять. А я буду складывать их в сейф аккуратненькой стопочкой. Каждая из них отдельно выглядит шуточкой, пусть и глуповатой, но невинной. А вместе? У меня эти бумажки уже начинают скапливаться от самых разных индивидуумов. И не последнее место в них занимает потакание распущенным во всех смыслах особам. Кукла не одного тебя допекла. А потом… Понимаешь, человек не чувствующей грани между игрой и реальностью обязательно, в конце концов, сделает что-нибудь такое, что окажется абсолютно не смешным. На ней уже числится убийство четырех человек. К сожалению, ее действия тогда признали правомочными.

– Над этой историей тоже ржали, – мрачно сообщил Петр Иваныч. – Правда, в основном сталкеры и вояки.

– Вот видишь, ржали уже не все. А в следующих раз как будет? Вот когда уже никому не захочется смеяться, мы все бумаги сразу и выложим. Так сказать, под настроение. И Куклу прихлопнем и, главное, стервеца Замятина за попустительство, вызывающее у молодежи ощущение вседозволенности и так далее… Все понял? Пиши давай.

* * *
Солдат, носивший немудрящее прозвище Лысый, вздохнул и объявил:

– Эта самая Крыска, я бы вам сказал… Цветок какой-то яркий, оранжерейный, ей-богу. Орхидея. Как у Ниры Вульфа. Ей бы каблуки высоченные, топик открытый свободный и коротенький-коротенький. Под грудь, чтобы пузико наружу. И юбочку широкую. Такую, знаете, чтобы только попку слегка закрывала… – солдат закрыл глаза, причмокнул и в избытке чувств покачал головой.

– Ага, – ядовито вклинился Рыжий Леха. – И повесила бы она… М-да… в эдаком прикиде повесила бы на плечо свой любимый коробовский трехствольный автомат, и – в тайгу. По зомби. Бодренько так.

– Приземленный ты какой-то, – с сожалением констатировал Лысый. – Нет у тебя чувства прекрасного. Ни на грош. А ее такую поставь в каком-нибудь Эрмитаже как экспонат – и все. Тут же можно втрое поднимать цены на билеты.

– А тут одно расстройство, – с энтузиазмом подхватил тему Петька Батон. – Ходи, облизывайся. Такому ее виду, как ты описываешь, один только Хамелеон и обрадовался бы.

– Ну, ты и сказал! Хамелеон ее и не так видел…

– И что она нашла в этом монстре? – Лысый неожиданно разгорячился. – Мутант он и есть мутант, и пишется мутант! Один язык чего стоит.

– Вот язык и нашла, – расхохотался Рыжий. – Уж он-то у Хамела совсем уникальный.

– Язык?.. – растерялся Лысый. – Ах, ну да, конечно. Язык у него – это что-то.

– Тебе бы такой?

– Боже упаси, – ужаснулся Лысый. – Ни за какие коврижки.

– Да-а? – резвился Рыжий. – А кое-кому нравится…

– Я мутантов терпеть не могу. По-моему, разговор с ними может быть только один. Увидел – кулаком его в репу. Только перчатку не забыть надеть. А то еще ненароком заразишься.

– Скажи спасибо, что тот же Хамелеон тебя не слышит. А то ползал бы ты сейчас на карачках по травке и отыскивал остатки собственных зубов. Артефакты так старательно отродясь не разыскивал. А мы бы сидели и помалкивали в тряпочку, потому что он нас всех троих уделает и глазом не моргнет… А про – кто мутант, а кто нет, лучше помолчать. Все мы, которые в Зоне долго живут, а особенно которые тут родились, имеем рыльце в пуху. У каждого третьего есть что-нибудь вроде особенного Свойства. Ты вон в Серегу попробуй попасть метров с двухсот из какого угодно карабина. Вспотеешь. Он от пули уворачивается. А Хворостов Сашка засаду чует аж за пределами видимости. А ты что-то необыкновенное можешь? Молчишь?.. А?.. Колись, зараза.

– Хороша баба до сил нет, – гнул свое Лысый. – Но это если только она далеко. А если рядом, то это вовсе и не баба, а стихийное бедствие.

– Точно, – поддержал Батон. – Ненормальная блондинка с ненормальным автоматом. Про нее уже не только в Периметре, но и в медицинском центре анекдоты рассказывают. Последний слышали? Про таракана?

Глава 4. Суета вокруг браслета.

– Так сделаешь, дядя Самвел? – спросила Крысуля

– Отчего же не сделать, там работы-то на полчаса, – дядя Самвел с интересом вертел в руках геймерский браслет. – Красивая штука и удобная. Часы, компас и дозиметр тут уже есть, а ты, стало быть, хочешь пришпандерить еще и пару детекторов.

– Ага.

– Красивая штука, – задумчиво повторил Самвел. – Говорят, это браслет мифического чудовища гемира. А что это такое на самом деле – я не знаю.

– А ты уже такие видел? – удивилась Крысуля

– Двое ребят недавно приходили примерно с таким же заказом, что и у тебя. Сказали, что браслетики купили у монстров. Те им эту легенду и рассказали, насчет гемиров. Но когда я попросил раздобыть еще, они так шарахнулись, что чуть дверь мне не вышибли.

Крысуля посмотрела на массивную дубовую дверь мастерской и хихикнула. Дядя Самвел конечно малость преувеличил, двери вряд ли грозила серьезная опасность. Но можно было представить себе бурную реакцию неведомых ребят.

– А ты где взяла браслетик? – поинтересовался Самвел

– Это мой.

– Твой трофей? Так что же, гемиры – это не легенда? Они и правда бывают?

– Да, гемиры действительно существуют.

– Во как… Ну, ты крута, девка… Сможешь мне таких браслетиков добыть? Заплачу хорошо. Деньгами или железом, как сама решишь.

– Почему бы нет, – рассмеялась Крысуля. Действительно, почему бы ей не взять этот квест и не поохотится немного на своих друзей по игре? И в кабак «У Монстра» можно будет потом завалиться, сто лет там не была. – Заметано. А скажи-ка ты мне, дядя Самвел, что это были за ребята?

Этот вопрос Крысулю очень и очень заинтересовал. Купили у монстров? Теоретически это возможно. Она сама только что подрядилась добыть браслеты, почему бы и монстрам так не подрабатывать? Хамелеон бы не продал, он их вешает на стенку в качестве охотничьих трофеев. А кто-то менее пижонистый и более практичный вполне может ими торговать. Вот только странно, что, купив такой овеянный романтической славой эксклюзив – можно сказать, кусочек легенды – ребята пошли приспосабливать его под приземленные практические нужды.

– Что за ребята? – переспросил Самвел. – Картографы. Несчастные, кстати сказать, парни. Им обоим отшибло память какой-то неизвестной аномалией. Начисто, представляешь? Ни имен своих не помнят, ни прошлого. Но, по всему видать, в той, забытой жизни они были крутыми сталкерами, и навыки у них остались в целости и сохранности. В картографы кого попало не берут.

Вот так!

Она, Крысуля, привыкла к своей судьбе ходячего анекдота. Настолько привыкла, что и в голову не пришло – такая нелепица, как вывалиться из игры в другую реальность, может случиться не только с ней.

Надо будет прокачать этих сомнительных ребят. Возможно она не одна такая, были и до нее.

Были. А значит, будут и после? По всей видимости, так.

Ей, Крысуле, как всегда повезло. Друзья удержали от опрометчивого поступка – попробовать убиться, чтобы выйти из игры. И они же рассказали ей об Институте. Как будет с другими?

– Это хорошо, что мальчики картографы, – задумчиво сказала Крысуля. – Как их сейчас зовут? Ну что ты смотришь на меня растопырив глаза, будто я строчка в кроссворде?

– Лицо у тебя стало какое-то… даже и не знаю, как сказать…

– Не сдаешь клиентов, дядя Самвел? Это похвально. Но я все равно узнаю, и даже без особого труда. Думаю, что печальная судьба этих склеротиков в свое время широко обсуждалась по Периметру.

– Да ладно, я скажу… Не съешь же их ты в конце-то концов.

– Не съем, – пообещала Крысуля. – У меня к ним дело появилось, только и всего.

* * *
В далекой Москве, если, конечно, в данном случае вообще можно применить такое понятие, как расстояние… так вот, в далекой Москве парень сидел за компьютерным столом и с тоской смотрел на Антиграв. Антиграв, который он сегодня вытащил из Игры.

Все.

Это конец.

Конец так удачно разработанной коммерческой операции, от которой он ожидал очень серьезных дивидендов. А теперь придется завязывать.

В кабаке «У монстра» уже давно ползали разные слухи, один другого кучерявее. Но все они сходились в одном: сначала – артефакты из игры в реал, потом потеря аватара, а потом… тут уже был полный разгул фантазии. Романтически настроенные лохи восторженно боялись. Лохи, считавшие себя серьезными и разумными людьми, пренебрежительно отмахивались от подобных разговоров. Но он-то понимал, что дыма без огня не бывает.

По всем данным, это происходит с серьезными и опытными игроками, через чьи руки прошло множество артефактов. Что ж, он вполне подходил под эту категорию. Эх, и надо было бы приказать Кобре добычу носить, так ведь нельзя же. Если касса была бы у Кобры, он бы тут же почувствовал центровым именно себя. Да и Тарантул стал бы смотреть на него именно так. А там недалеко и до бунта.

Так что вариантов у него, у Медведя, не было. И он нарвался.

В отличие от своих клиентов, он не был богатеньким мальчиком. На шлем пришлось занимать. На счетчике стоял, между прочим. А что вы хотите, кто даст кредит парню без постоянной официальной зарплаты? Ну, и вообще… М-да… В общем, хорошо хоть расплатится успел. Да и наварил, по совести говоря, кое чего. Но ждал-то он гораздо большего.

Ладно.

Надо закругляться с нытьем и заняться, так сказать, «ликвидацией активов». В его случае – продать шлем. А кому его теперь продашь хоть за какие деньги? Кому надо лезть в это сомнительное дело? А если кому и захочется, обдерет Медведя с этой сделкой как липку. Он сам бы ободрал. Крутил бы носом, изображал колебания. Излагал бы, что ему так, на разика три сходить. А потом сам свалит от греха. И платить за это полную стоимость шлема? Увольте.

Рассуждая на эти прискорбные темы, Медведь уже щелкал по клавиатуре, входя в интернет. На объявление «куплю игровой шлем марки Альфа1 производства Виртуреал» он наткнулся почти сразу. Позвонил по указанному номеру, пригласил.

Вихрастый парнишка выглядел смутно знакомым. Он, Медведь, ясен пень, видел его только под аватаром, но манера двигаться и говорить была узнаваема. По крайней мере для него, Медведя – человека внимательного. Кто же это? Не клиент. Клиента он бы узнал быстрее.

– Сколько? – спросил гость, перебив его мысли.

И Медведь нагло назвал полную сумму, за которую в свое время купил этот злосчастный шлем. Так, в качестве отправной точки для поторговаться. А гость, не моргнув глазом, немедленно выложил деньги. Вот ведь лох!

Парень взял шлем и бережно положил в сумку. И тут Медведь вдруг его узнал.

– Ты Тайфун, – объявил он.

Парень поглядел с интересом.

– Да. А вот я тебя не опознал. Ты кто?

– Я Медведь.

– Медведь? – почему-то удивился тот. И вдруг смутился. – Извини, Медведь, я всегда думал о тебе … э-э … нехорошо. А ты, оказывается, нормальный парень. Почем сам купил, так и мне продал. По-честному. А ведь мог ободрать, как липку: их же сейчас не продают, эти шлемы.

Тьфу! Ну и кто здесь лох?

– А деньги-то где надыбал? – сердито спросил Медведь: этот дурацкий Тайфун не производил впечатление богатенького мальчика.

– Взял кредит.

– И дали?

– Дали. Я, между прочим, подрабатываю. Программистом. Во вполне себе солидной фирме, – гордо ответствовал тот

– А отдавать как будешь? – спросил Медведь в тщетной попытке хоть немного испортить настроение лучащемуся счастьем Тайфуну.

Не получилось.

– Там видно будет, – небрежно отмахнулся Тайфун. И ушел, оставив Медведя в полной ошалелости.

* * *
– Привет, – усмехнулась Крысуля, держа на виду свой геймерский браслет. – С кем имею честь?

– Разве не знаешь? – ненатурально удивился собеседник. – Я Митя Длинный, а его зовут Саня Нервный.

– Это я знаю. Меня интересуют ваши геймерские ники.

– Что интересует?

– Ах да, у вас же склероз.

– Не склероз, а амнезия. И это не тема для шуток.

– Ты еще скажи, что грешно смеяться над убогими, – фыркнула Крысуля. – Хоть бы браслетики спрятали, конспираторы хреновы. Ладно, тогда разрешите представиться мне – Железный Паук.

Ну вот вам и конец всей конспирации.

– Что?! Ты? – взвыли ребята хором. Да, в подпольщики они определенно не годились. Хотя, ежели по справедливости, такая новость кого хочешь выведет из равновесия.

– Вот уж не подумал бы, – медленно проговорил Длинный. – То, что Альбатрос девчонка, это сразу было видно. Но что б Паук…

– Альбатрос девчонка? – рассеянно удивилась Крысуля.

– Конечно, просто ты невнимательный… кстати сказать, она всегда была к тебе неравнодушна… А ведь мы могли бы и догадаться, придурки, – поморщился Длинный. – Если бы ты был парнем, мы бы непременно сообразили. А так мы решили – баба-дура вылетела из игры в Зону и тут же все растрепала по бестолковости. И, что самое смешное, при этом даже не попала в Склифе в психушку. А это, оказывается, ты, Паук. Действительно, кто кроме Паука удумает рассказать всему свету, что вывалился сюда из компьютерной игры? Тебе не привыкать, а нам совершенно не хотелось изображать из себя посмешище.

– Какие мы нежные! А знаешь ли ты, что я, когда мой браслет не сработал, собиралась убиться? Надежнейший выход из игры, не так ли? И в этот самый момент кто-то еще, возможно, обдумывает ту же самую светлую идею. А даже если и не обдумывает, то не знает, куда теперь идти. У вас, ребятки, на одной чаше весов человеческие жизни, а на другой – боязнь оказаться посмешищем. Надо же, какой сложный моральный выбор!

– А что мы могли сделать? Тебе самому… то есть самой… тебе кто-нибудь поверил?

– Есть и такие. Профессор Замятин, например. И майора я, кажется, в конце концов убедила. Правда, пришлось немного посидеть в кутузке.

Ее собеседники отчетливо передернулись. И как таких неженок берут в картографы? Впрочем, она сама по первости представляла себе эту самую кутузку чем-то вроде зловещего каземата.

– А браслеты мы оставили специально, мы не совсем идиоты, – прорезался вдруг Нервный. – Если кто-то еще придет сюда из игры, он нас узнает.

В его голосе прозвучала отчетливая обида.

– Я вот вас узнала, – хмыкнула Крысуля. – Вы рады?

– Да что ты к нам привязался? Чего ты хочешь?

– Самую малость. Вы сейчас скинете мне на планшет карты всех локаций от респауна аж до сих пор…

– Охренел?! Знаешь, какой для этого нужен допуск?

– Допуск?! – взъярилась Крысуля. – Да я вам обоим головы поотрываю! Допуск им подавай, ну надо же.

– Это как? – вдруг взвился Нервный. – Опять из автомата перестреляешь? Ну да, в игре ты нас уделывал… по большей части. Но мы в реале, теперь это посложнее. И еще вопросик – тебе приходилось когда-нибудь убивать настоящих всамделишных людей?

– Приходилось. Но вас я, разумеется, расстреливать не собираюсь. Я просто сдам вас майору. Пообщаетесь с ним на тему сокрытия сведений государственной важности, заодно и карцер посмотрите… или как его там.

– Вот стервец!

– Я стервец? Вот это мило. А вы сами-то кто? Я по дури считал себя каким-то особенным, пока не услышал про ваши браслеты. А вот вы знали, что вас как минимум двое. Двое уникальными быть не могут, не так ли? Вы понимали, что люди буду попадать сюда из игры и в дальнейшем. И, скорее всего, погибать. Что же вы сделали? Вы законспирировались. Безответственные трусы!

– А что собираешься делать ты? – опять обиделся Нервный.

– Возьму у вас карты и разработаю маршрут от нашего геймерского кабака до Института.

– Паук, ты совсем дурак? – увещевательно заговорил Длинный. – Ну, нарисуешь ты маршрут. И актуален он будет дай бог две недели. Карты устаревают, это ты понимаешь? Прошел Туман, и все поменялось. Аномалии переставлены, одни проходы закрылись, появились другие. А бывает, и сама местность меняется до неузнаваемости. Была недавно такая история – открылся новый проход и пошла вдруг от него… даже не знаю, как и сказать… как будто волна, искривляющая пространство. Была там обыкновенная лесистая равнина, а тут… холмы вздымаются, да еще иногда закручиваются чуть ли не спиралью, провалы какие-то дикой формы. В общем, ой.

– А дальше? – заинтересовалась Крысуля.

– А дальше ничего. Постепенно затухла. А сосны в этом лесочке так исказились и перекрутились… чудища, а не сосны. И, что самое странное, остались при этом живы. Мужик один, из наших картографов, который наблюдал всю эту бодягу, седой вернулся, ей богу.

– Интересное, похоже, местечко. Отметьте мне на карте, схожу при случае полюбоваться – мне седина не грозит, я и так блондинка. А по сути дела вы правы. Я с маршрутом не справлюсь, тут надо быть картографом. Маршрут разработаете вы. Не самый короткий, а самый надежный. Пусть проходит по тем местам, которые по данным ваших архивов меняются меньше всего. И проходы, по возможности, используйте постоянные.

– Постоянных проходов вообще не бывает!

– Те проходы, которые имеют такую благостную репутацию, – покладисто сказала Крысуля. – Вопросы есть?

– Есть. Кто понесет эту карту в кабак «У Монстра»?

– Я, разумеется. Ваша работа – маршрут.

– Паук, ты идиот. Тебя там просто убьют. Собственные друзья убьют, просто так, от дурной веселости. Ты не помнишь, что твориться на подходе к кабаку?

– Почему вдруг убьют? – удивилась Крысуля – Сто раз там ходил… в смысле, ходила, совсем вы мне голову заморочили… Да… Сто раз ходила, а сейчас почему-то вдруг убьют?

– Теперь ты будешь знать, что все происходит на самом деле, – терпеливо объяснил Длинный, – Это известный психологический эффект – легко пройти по доске, лежащей на полу, а если ту же самую доску перекинуть через пропасть, то все с нее падают.

– У меня таких изысканных эффектов не бывает, я, как известно, псих, – усмехнулась Крысуля. – В смысле, я дура. Кстати, перестаньте, наконец, звать меня Пауком и обращаться в мужском роде. Вас и сдавать не потребуется, сами спалитесь. До пятницы управитесь с маршрутом?

– Должны бы.

* * *
Отлично. Дело закрутилось. В пятницу она получит у ребят карту. И за выходные ей желательно обернуться туда-обратно с походом. Разумеется, она не пойдет тем «не самым коротким, а самым надежным маршрутом», который разработают картографы. Эдак ей небось придется две недели шляться. Да за такое дело начальство во главе с Виктором Васильевичем ее без соли слопает. И даже в очередь выстроится, чтобы всем достался кусочек для покушать.

Она не пойдет этим маршрутом. На фига? Она поедет к Стрекозе в деревню, возьмет базуку и пройдет через Зеркальный Зал. Маршрут отнюдь не самый благостный, но зато короче некуда.

Осталось только выяснить, как и на чем она туда поедет.

Размышляя на все эти организационные темы, Крысуля как-то незаметно дошла до дома – своей комнаты в институтском общежитии.

Комната.

С нею была связана отдельная история. Первый свой рабочий понедельник после того знаменательного субботника и ночевки в Зажарске девушка проработала «бездомной». Если, конечно, шатание по Институту с вытаращенными от восторга глазами можно назвать работой. Вечером они все той же сроднившейся на субботнике командой поехали пропивать остаток ее нежданной добычи – хабара, снятого с йети. И уже потом, приехав назад, затеялись подбирать ей жилье.

Именно подбирать, а не разыскивать. В стародавние времена, когда сообщение с Большой Землей было не несбыточной мечтой, а насквозь рутинной обыденностью, институтского народа было существенно больше. А сейчас один из корпусов был вообще законсервирован, а в остальных наличествовала уйма неиспользуемых помещений. То есть используемых, конечно, но исключительно как кладовки для разного хлама, до которого не доходили руки выбросить. Ежеквартально собиралась комиссия во главе с Петром Иванычем и торжественно их осматривала – не завелись ли какие аномалии или артефакты. И потом их опять запирали на следующие три месяца.

Подогретые отмечанием товарищи выбирали комнату для новой аспирантки с шумом, со спорами и с наскакиванием друг на друга чуть ли не с кулаками. Причем не только молодежь. Как ни странно, но деятельное участие в прениях приняли и старшие товарищи. Даже Филин, который вот именно что Бульдозер, громогласно вмешался в означенное безобразие. Он сказал, что оборвет всем присутствующим руки-ноги, если они поддержат идею Крысули поселить ее на первом этаже. И что это он так расшумелся? У Крысули вовсе не было определенных предпочтений, она попыталась свернуть в коридор первого этажа просто решив осматривать комнаты по порядку.

– Не делай недоуменных глаз, – заявил Филин, язвительно на нее глядя, – Я понимаю, что покидать комнату через окно много быстрее и удобнее, чем по двум коридорам, лестнице и вестибюлю. Но и проникать в нее кому-нибудь нежеланному так тоже много проще. А нежеланного в Зоне хватает. С избытком. И не надо ссылаться на прецеденты и тыкать пальцем в меня или какого-нибудь другого первоэтажника. Старики здесь, в основном, не живут, а только ночуют, чтобы, задержавшись на работе, не нарваться в темноте на неприятности по пути домой. И окна нам служат не для входа и выхода, а для света.

При этом он так выразительно лязгнул зубами, что дальше первый этаж даже не обсуждался. Хотя проблема пресловутой дороги домой самого Филина не касалась совершенно. Да, конечно, многие семейные сотрудники проживали вне Института и ездили на работу на рейсовой вертушке, облетавшей по кругу основные поселения Периметра. Но Филин таковым не был и в своей комнате он именно жил, а вовсе не ночевал от случая к случаю. Ну так и почему бы не тыкнуть в него пальцем?

Комнату в конце концов выбрали на третьем этаже. Была она большая и, если отмыть окна, то светлая. В первую очередь Крысулю впечатлили ставни. Массивные, добротные, они закрывались, может быть, несколько шумно, зато быстро и герметично. Кнопок, включающих механизм закрывания, было несколько, и расположены они были очень удобно по всей комнате.

Ставни?

Этой деталью интерьера здесь, в общем-то, снабжалось любое помещение. Часть основательной и продуманной противотуманной защиты. Институтские корпуса были построены на совесть. И то сказать, если каждый Туман, которому заблагорассудилось накрыть Институт, будет взаимодействовать с подопытными аномалиями, то в лучшем случае всей науке придет карачун. А в худшем – этот самый карачун придет всему окружающему. Так что эти корпуса представляли собой полноценное убежище с системой вентиляции и возможностью блокировки отдельных этажей в случае проникновения Тумана.

Крысуля не очень поняла, почему такой же основательной системой защиты снабдили и общежитие. Там-то ничего не взорвется и не провзаимодействует. Видимо, ее сделали просто заодно. А может быть, создатели Института держали в голове возможность перепрофилирования корпусов, буде возникнет в том необходимость. Как бы то ни было, защита была на уровне. Крысулю это обстоятельство даже слегка опечалило. Это ведь так романтично, вскакивать среди ночи по туманной тревоге и бежать в убежище, колясь по дороге антирадом. А тут ставни захлопнул – вот и вся тебе романтика.

Но, в общем и целом, комната Крысуле понравилась. Ее неоспоримым достоинством было то, что тут базировалась одна из резервных станций контроля окружающей среды, снабженная всеми мыслимыми анализаторами, и все они были действующими… ц-ц-ц-что такое. Японское миниатюрное чудо. Быстродействие… информативность… точность… и ведь красивая, сволочь! Даже изящная. Как надеялась девушка, она придаст комнате вид жилья именно что аспирантки – новый статус очень ударял ей в нос. Как шампанское или, на худой конец, газировка… но ударял и душу таки грел.

А пока здесь, как водится, находилось нечто вроде барахолки, куда целые поколения сваливали – авось да пригодится – великое множество ненужных вещей в разной степени сохранности. Все это богатство общими усилиями куда-то перетащили, и девушка завалилась спать, решив оставить мытье окон и прочие дела на завтра.

Какие дела?

Неужели не ясно? Собственно говоря, Крысуля не очень поняла слова Бульдозера о том, что комнату удобнее покидать через окно. Дверь общежития открывалась магнитной картой, и девушка никак не могла уразуметь, какие силы вселенной могут помешать ей пройти туда-обратно по лестнице в любое время дня и ночи. Хоть одной пройти, хоть в компании тридцати трех богатырей вместе с Черномором, буде возникнет такое желание. Но, как бы то ни было, после Бульдозерских слов идея вылезти через окно прочно засела в ее голове.

Первое, что она сделала утром, это высунулась из окна и оглядела окружающее пространство на предмет разработки плана. Решение нашлось сразу же – совсем рядом наличествовала кривенькая сосенка. По ней Крысуля и спустилась вниз, затратив на эту операцию уйму времени, оцарапавшись и порвав рубашку. Нет, Бульдозер что-то определенно перемудрил – через дверь все-таки удобнее.

Операция по разработке альтернативного пути из комнаты имела результатом одно неожиданное следствие – после нее сосенка как-то накренилась и уперлась ветками в ее окно. Теперь, если его открыть, то сосновые лапы нагло залезали внутрь. Крысуля обеспокоилась, но тщательный осмотр не выявил повреждения корней. И она постановила считать случившееся ответным дружеским визитом со стороны дерева и охотно запускала его «в гости». Тем более что противотуманные ставни закрывались изнутри и в случае надобности оперативно и бесцеремонно выпихивали из комнаты загостившуюся сосну.

Впрочем, мы отвлеклись, дорогой читатель. Речь, собственно, идет о том, что рядом с этой самой станцией контроля у Крысули завелось еще одно чудо. Настоящая миниатюрная рация, подарок Хамелеона, приведший ее в совершенный восторг.

Что поделать, у всего есть оборотная сторона. И в этом прекраснейшем из миров не было предусмотрено мобильников. Ты представляешь себе, дорогой читатель, о каких пространствах идет речь? Ставить ретрансляторы? На какие шиши? Не говоря уже о том, что такую беззащитную торчалку повалит все, что угодно. Первое же землетрясение, Туман или даже случайно забредшая аномалия. В пределах Института наличествовала допотопная связь посредством стационарных проводных телефонов. А междугородняя связь, обеспеченная одной единственной кабелюкой, была наглухо оккупирована администрацией, и простому смертному к ней приобщиться…о, это была бы целая эпопея… проще на вертушке слетать и все обсказать лично.

Крысуля воспринимала отсутствие мобильников как тотальную катастрофу, перед которой стыдливо бледнеет любая радиация, все аномалии скопом и даже сам Туман. Теперь у нее есть рация.

Но, увы, даже рация не решала всех проблем. Радиосвязь безупречно действовала в пределах одной локации. Подавляющему большинству народонаселения этого хватило бы выше крыши, но у нее, Крысули, имелись друзья и в Стрекозиной деревне, и в Зажарске. Хотя бы тот же Хамелеон.

Разумеется, она не была единственным человеком в Периметре, нуждавшемся в связи с другими локациями. И на этот счет задолго до нее была выработана не слишком удобная, но худо-бедно работающая система – точки связи. Через межлокационные проходы радиоволны проходили узким лепестком, который к тому же переотражался и искажался на местности. И потому, посылать сигнал надлежало из строго определенных мест. И тогда в соседней локации его смогут принять. Опять же в строго определенных местах.

Все эти точки связи были закартографированы и за актуальностью этой информации следили со всем тщанием. Придя в такую точку, жаждущий общения индивид посылал сигнал и ждал ответа.

А если в ни в одной из тамошних точек связи никого нет? Не смешите мои тапочки. Что бы никому из населения целой локации не было нужно передать-получить информацию?

Так вот, получив ответ индивид просил связаться с нужным ему «абонентом» и передать что-либо. А в ответ, ясное дело, бывал нагружен аналогичным поручением. Связь – дело святое. Так что оба участника этого немудрящего взаимного обмена услугами бросив все дела «названивали» нужному лицу до тех пор, пока их усилия не приводили к успеху. Такое вот «сталкерское радио». Иногда информацию передавали по цепочке через несколько локаций. И ничего, доходила.

Ближайшая точка связи с Хамелеоньей локацией была совсем недалеко от Института, всего в получасе ходьбы. Так что Крысуля, придирчиво оглядев свой приятно позвякивающий гардероб, решила не одевать ничего тяжелого и выбрала укрепленную металлическими пластинами сталкерскую куртку. Она переоделась, закинула в рюкзак свое сокровище и, прихватив любимый трехствольный автомат, потопала к КПП.

Прохожие косились на нее с опасливым уважением. Крысуля до сих пор не могла оправиться от удивления, осознав, что большинство ее институтских друзей выходило в поле только на субботники и только в сопровождении военных. Эти люди ставили у себя в лабораториях опаснейшие эксперименты, но ходить по Зоне боялись и не умели. Вот уж точно был прав Прутков, утверждавший, что «специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя». Общага – работа – институтский бар. По выходным к этому набору добавлялась вертушка и города Периметра. Кажется, они искренне считали это полноценной жизнью.

До нужного ей пригорочка Крысуля дошла быстро и почти без приключений, разве что пристрелила пару мелких псевдоптеродактелей. Подождала, пока какой-то сталкер закончит разговор и, усевшись на плоский камень, отполированный многими сотнями штанов, отправила сигнал. Ответ поступил сразу же.

– На связи Хамелеон, – сообщила рация.

Вот это удача!

– На связи Крысуля. Ты-то мне сейчас и нужен, – радостно сообщила девушка.

– Приятно слышать. А ты мне нужна всегда, – ответил галантный Хамелеон.

– Хамелеон, у меня к тебе дело, – прервала она обмен любезностями. – Ты сможешь утром в субботу подбросить меня на вертушке до Стрекозиной деревни и забрать оттуда в воскресенье вечером?

– Эта деревня, между прочем, имеет название. Большое Болото.

– Да? Красивое название. Романтичное.

– Рад, что тебе понравилось.

– Большое Болото… А что, есть еще и Малое? – поинтересовалась любопытная девушка.

– Конечно. И Малое есть, и Желтое, и Тухлое, и много других. Местность, знаешь ли, располагает.

– Познавательно. Так сможешь подбросить?

– Именно в эту субботу?

– Да. Это очень важно.

– Хорошо. У меня есть кое-какие дела, но я уж как-нибудь это разрулю.

– Спасибо! Ты меня просто спас.

– Если твое дело настолько серьезное, может быть мне стоит пойти с тобой?

Крысуля даже расхохоталась. Монстр в барной локации… м-да… Его появление без сомнения вызовет радостный ажиотаж, после которого из его, Хамелеоньей шкурки останется только сделать коврик на стену, и то дырявый. Уберечь напарника при таком раскладе? Она за такое дохлое дело не возьмется.

– Только тебя мне там и не хватало, – сообщила она Хамелеону

– Даже так? А что за дело?

– Личное. Ну что ты вздыхаешь на меня, как на единственную и горячо любимую Дездемону? Личное дело – не обязательно любовное.

– Что ж тобой поделать, – опять вздохнул Хамелеон. – Удачи тебе и дождя в дорогу.

– Спасибо.

Закончив разговор, Крысуля уступила место очередному страждущему информации и довольная двинулась домой, фальшиво насвистывая какую-то песенку. Опознать мелодию не представлялось возможным и под страхом расстрела.

* * *
Кабак «У монстра» гудел второй день. Новость обсуждали с жаром, и те, кому случилось в это время присутствовать в кабаке запарились пересказывать эту историю вновь прибывающим товарищам. И не охрипли-то они только по причине собственной виртуальности.

Дело в том, что позавчера в кабак заявился давно и прочно пропавший Железный Паук. Все под тем же дурацким аватаром – Кукла Барби. А кабатчик Борода вдруг выскочил из-за барной стойки, как псевдособакой укушенный, ухватил Паука за рукав и уволок куда-то в подсобное помещение. И у них там имел место разговор на повышенных тонах. Все наличествующие в зале прилипли к стойке, но слышно по началу было не очень. Любопытствующая публика только и уяснила, что Борода категорически запрещает Пауку разболтать по кабаку какую-то информашку. А Паук намерен именно это и сделать. Что за информашка, и почему на Паука напал такой острый трепальный зудеж, этого никто не понял. Паук, он, конечно, трепло известное, но что бы столько экспрессии…

Скандал, между тем, набирал обороты.

– Ты отсюда не выйдешь! – орал Борода уже в полный голос.

– Очень может быть. Но тебе узнать об этом будет уже не дано. Лично тебе, родному и любимому.

Ох, и глотка у Паука. Он, взявши себе экстравагантный аватар, переделал голос на женский. В смысле тембра. Но откорректировать мощность не сподобился. То ли не подумал, то ли решил, что так смешнее, кто его, психа, разберет.

А вот смысл их речей был откровенно темен. Как это Паук может не выйти? Нажмет кнопочку на браслете и окажется дома. Но дальше беседа стала еще занятнее.

– Ладно, мои люди тебя не тронут, – пошел на попятную Борода. И тут же сообщил с лицемерным сочувствием:

– Но вот кто будет в дальнейшем передавать о тебе весточки, я уж и не знаю.

Паук же ответил на эту непонятную, но явно выраженную угрозу вообще нелепым обещанием хорошенько дернуть Бороду за бороду прямо в питейном зале. Но, как это ни странно, кабатчик испугался.

– Паук, не горячись. Пойми же и ты меня. Ты просто не представляешь себе последствий, – задушевно заговорил он тоном ниже.

Кто бы мог подумать, что его борода такая нежная. И дальше голоса опять превратились в невнятное бормотание. А потом из подсобки вышел сердитый Паук в компании не менее злого Бороды. Вышел и прилепил к стене карту с подробно прорисованным маршрутом, рассчитанным не менее, чем на шесть, шесть!.. дней пути. Заканчивался он звездочкой с надписью «Институт» и корявой, сделанной от руки припиской: «Жду всех, кто поймет, что может дойти. Помните, ПОПЫТКА БУДЕТ ТОЛЬКО ОДНА. Железный Паук. P.S. Геймерский браслет не ломается никогда. Он не умеет»… и три восклицательных знака.

– Сфотографируйте и имейте при себе, может пригодиться. И всем нашим эту фотку сбросьте, – объявил Паук ошалелым геймерам и вымелся, не вступая ни с кем в разговоры.

* * *
Внизу медленно плыл лес, подернувшийся окрашенным закатным солнцем туманом. Кажется, сейчас пойдет дождик. Ну точно, капли гулко забарабанили по стеклу иллюминатора. Крысуле было хорошо и уютно.

– Ты совсем придурочная, – грустно говорил Хамелеон. – Это ж надо, в одиночку попереться в такой поход.

– Вот уж сделал открытие, – усмехнулась девушка, – что я дура, так это вся Зона знает.

– Ты не просто дура. Ты ненормальная дура. Согласен, я не лучший напарник для такого предприятия. Но ты могла бы взять с собой пару чистых ребят. Представила бы их в вашем гемирском кабаке как новичков, и все дела.

– Не будь занудой. Кстати, вымоталась я там до полного неприличия. До чего же это тело неудобное.

– Да? А мне нравится.

– Приятно слышать. Но силы в нем кот наплакал. Меня и так все спрашивают, куда я деваю такую пропасть Антигравов.

– Пропасть Антигравов? – встревожился Хамелеон. – Они, между прочим, слегка фонят. Если один или два, то это не существенно, но если больше… А сколько носишь ты?

– Не меньше пяти. Иначе мне все свое железо просто не уволочь. Но ты не беспокойся, у нас в Институте антирад хороший, чистый. Не какая-нибудь дешевая подделка.

– Ох, я с тобой рехнусь!

– Не будь занудой. Да… А уж как я намаялась с базукой, это нечто. В геймерские времена я на такие глупости внимания не обращала, но весит эта зараза – закачаешься. Ну и на кого, спрашивается, рассчитано такое ручное оружие?

– Просто ты отпетая индивидуалистка. Оно рассчитано на отряд, ясно? Слаженный и хорошо сработавшийся отряд на человека четыре-пять. Причем двоеуправляются с оружием, а остальные на подхвате.

– Возможно, – лениво согласилась Крысуля. Снаружи уже потемнело, и лес едва угадывался где-то далеко внизу. Только кислотные и электрические аномалии разрывали подступившую темноту, нарядные, как новогодние лампочки. В кармане приятно позвякивали три геймерских браслета, добытые для дяди Самвела. На обратном пути к ней очень удачно прикопалась бандочка, которой раньше командовал Медведь. Их было по-прежнему трое, но теперь у них главенствовал Кобра. А третьим был незнакомый ей парень. Новичок. Медведь, стало быть, свалил подальше от неприятностей. Предусмотрительный человек. Впрочем, это все неважно, главное, что квест на браслеты она выполнила.

А еще наличествовало одно очень существенное обстоятельство. В Большом Болоте Крысуля, как всегда, зашла к Богомолу передать домой весточку. И, представьте себе, в этот раз ее ждало сообщение от мамы. Весьма себе нетривиальное сообщение. Кое какие детали стоило бы знать и профессору, и майору.

* * *
– Да, я видел в электрическом ущелье обугленный труп человека, – сказал Черный Дракон. – Еще удивился, что это за новый декор. Так ты говоришь, что это…

Тайфун покачал головой.

– Да, это Скорпион. Я видел, как он погиб.

Они помолчали.

– Но я все-таки не понимаю, как это может быть, – опять заговорил Дракон. – В голове не укладывается. Это же только игра. Игра это!

– Я сам не понимаю. – медленно проговорил Тайфун. – Просто… ну сам смотри, сначала мы начинаем чувствовать вкус, запахи, боль, потом исчезает аватар. Мы постепенно оказываемся здесь… ну как бы это сказать… на все больший и больший процент, или что-то вроде того.

– Где оказываемся?

– Откуда я знаю? Здесь. И в конце концов мы попадаем сюда окончательно. Я не знаю, как и почему это происходит. Лазим по аномалиям, таскаем артефакты. Кто его разберет, как это действует на человека.

– Ты говоришь об этой игре, как о реальности.

– Если у тебя на глазах погибает человек, это, знаешь ли, очень способствует просветлению мозгов. В играх люди не гибнут.

– И, значит, эта Паучья карта…

– Да. Паук уже здесь.

– Он может пойти, куда захочет. На любое расстояние. Шесть дней – не вопрос, – в голосе Черного Дракона появились мечтательные нотки.

– Да. А еще он может погибнуть по-настоящему. Как Скорпион. И нас с тобой это тоже касается, если и мы залетим. Когда я это все осознал, то всерьез подумывал насчет завязать. А потом понял, что не могу я бросить играть. Никак не могу. Так что будь что будет. А ты? После того, что я тебе рассказал, ты не надумал рвать отсюда когти?

– Черта с два! Тут со скуки не загнешься. Такие перспективы вырисовываются. Новые неизвестные места, институт какой-то завлекательный. Да что я забыл в этом нудном реале? Знал бы ты, как иногда не хочется выходить из игры.

– Я так и думал. Поэтому и решил поговорить именно с тобой. Дракон, давай, если что, пойдем вместе.

– Если что! – фыркнул Дракон. – Очаровательный оборот речи. Если ты прав, то никакое ни «если что», а «все там будем». В смысле, «здесь».

– Не ехидничай. Я серьезно говорю. Идти шесть дней, а попытка-то действительно только одна. Вдвоем будет проще. Кто первый попадет, подождет второго, ага?

– Договорились. А Паук молодец. Теперь мы знаем, куда идти и где собираться. Подожди, тут что-то не стыкуется. Почему же у него не исчез аватар?

– Не знаю. Значит, так тоже бывает. Залип у человека последний аватар, и все.

– И снять он его теперь не может, – проговорил Дракон – М-да… Бедный парень.

– Ага. Нарвался-таки со своим дурацким юмором.

Они опять замолчали.

– Но ты же знаешь Паука, – неуверенно сказал Тайфун. – Ему всё всегда по приколу.

– Думаю, уже не всё.

– Может быть, аватар со временем исчезнет и у него?

– Будем надеяться, – передернул плечами Дракон.

* * *
Собеседников было двое. Субъект импозантной, но не запоминающейся наружности, вольготно расположившийся в плетеном кресле, и пучеглазый мужик, нижняя челюсть которого была украшена массивными насекомьеми жвалами. Пучеглазый был здесь хозяином, но чувствовал он себя неуверенно и напряженно – его жвала время от времени нервно подергивались.

– Тебе необязательно было снимать бороду, – снисходительно говорил гость. – Я, конечно, ценю этот жест вежливости – предстать перед мною в своем истинном облике. Но, поверь, я все прекрасно вижу и через этот твой дешевый камуфляж. Впредь не трудись напрасно.

Пучеглазый кивнул.

– Рад видеть тебя в добром здравии, Карл Иванович, – проговорил он. – Я слышал, что ты умер.

Гость хмыкнул.

– Мои, с позволения сказать, хозяева именно так и считают. Ну и пусть считают, меня это устраивает. Но я пришел по делу. Хочу сообщить тебе следующее. Я понял, что скрывать эту информацию и впредь действительно не в твоих силах. Поэтому я не буду наказывать твою деревню. Я справедлив.

Пучеглазый опять кивнул. Кажется, он немного расслабился.

– Впрочем, это все оказалось не столь важно, – продолжал разглагольствовать гость. – Как выяснилось, эта информация вовсе не угрожает существованию игры. Даже мне иногда бывает трудно разобраться в психологии аборигенов.

– Они здесь не аборигены!

– Ай, брось. Разницы между вами на самом деле аж никакой. В общем, твой бизнес будет процветать и впредь. Надеюсь, ты доволен?

– Да, я доволен.

– Что-то не слышно в твоем голосе энтузиазма, – хмыкнул гость

– Какой еще энтузиазм?! – взорвался вдруг пучеглазый. – Меня вполне устраивала роль кабатчика на купеческом тракте. Золотые были времена. По дороге шли караван за караваном. А потом появились вы. Закупорили дорогу скалами и напустили сюда этих чокнутых геймеров. Какие у меня были варианты? Или моя деревня разделит участь тех двух, от которых остались щепки пополам с головешками. Или мы соглашаемся содержать геймерский кабак. Что я должен был выбрать?

– Не истери, ты меня раздражаешь. Ну так вот, большинству твоих клиентов так играть, оказывается, даже интереснее. И нервы себе пощекотать можно, и свалить успеть до начала реальных неприятностей. Они твердо уверенны, что с тем, кто еще не начал выносить в реал артефакты, ничего экстравагантного случиться не может.

– А разве это не так?

– Нет, конечно. Такие мелкие аспекты игры можно легко перенастроить. Так и подмывает это сделать. Просто для пошутить. Что морщишься, тебе уже и их жаль?

– Мне жаль всех, кому не предоставлено выбора, или кого разыгрывают втемную.

– Хамишь? – приподнял бровь гость.

– Ну что ты, Иван Карлович, и в мыслях не имел, – поспешно сказал пучеглазый, и его жвала опять судорожно дернулись. – Но, если ты задаешь вопрос, я не имею права не ответить. А вранье в моем ответе ты легко увидишь.

– Да? Ну ладно. Скоро опять встретимся, – сказал гость и медленно растаял в воздухе не вставая с кресла.

* * *
– Товарищ майор, – прозвучал по селектору голос адъютанта Кирюши, – К Вам хочет пройти с докладом Кры… то есть, э-э… аспирантка Воронцова. Она настаивает на срочном… э-э, девушка, Вы что себе…

На этих словах дверь кабинета распахнулась и кукольного вида блондинка начала говорить прямо от дверей:

– Аркадий Георгиевич, я хотела пойти сначала к Вам, но мне сказали, что Вы у майора… здравствуйте, гражданин начальник… так что я пришла сюда. Это даже лучше. Вы, Аркадий Георгиевич, все равно бы пошли с моей информацией к майору. Так что я расскажу сразу обоим.

Крысуля обозрела ошалевших слушателей и сообщила:

– К нам идет экспедиция с Большой Земли.

В кабине повисла тишина. Эдакая драматическая пауза, немая сцена, достойная лучшего из театральных спектаклей. А потом лицо майора опять начало наливаться кровью.

– Значит, ты к нам из компьютерной игры свалилась, да? – спросил он тихим свистящим голосом. – Совсем-совсем случайно? Не шпионка… Вижу, что не шпионка. Но почему нельзя было доложить мне сразу? Я что, не облечен доверием? А ну колись, зараза! Из какой спецслужбы? Должность? Звание?

– А? – обалдела в свою очередь Крысуля. – Помедленнее, если можно. Я не успеваю за ходом Вашей мысли. Гражданин начальник… Вам нехорошо?

– Лера, почему Вы решили, что к нам идет экспедиция? – поспешно вклинился Замятин. Несмотря на его постоянные трения и даже скандалы с майором Давиденко, он не желал ему зла. Тем более, инсульта.

– Ну как… Если мне передали, что я должна в ближайшее время встретиться с полковником Серовым, естественно предположить, что он придет не один. Даже с учетом поверхностных, если не сказать наивных представлений о реалиях Зоны, бытующих на Большой Земле, трудно допустить, что его отправили сюда в одиночку. Отсюда однозначно следует, что…

– Лера! – рявкнул Замятин.

– Все-все, уже заткнулась, – покорно сказала Крысуля и вздохнула. Да, ее любовь к теоретизированию никогда и ни в ком не находила понимания.

– Кто сообщил Вам о предстоящей встрече с полковником? – терпеливо спросил Замятин.

– И отвечай нормально, – сердито сказал майор. – Четко, ясно и коротко. Так кто?

– Мама! – ясно, четко и коротко отчеканила Крысуля. Получилось очень по-военному. Ну, по крайней мере, ей так показалось.

Но публика в лице майора ее усердия не оценила.

– Мама?! – прямо-таки зашипел он. – Мама, значит? И кто же она?

– Сформулируйте свой вопрос более конкретно, – попросила его Крысуля. – Как Вы понимаете, рассказать все о человеке просто невозможно, особенно в сжатые сроки. Укажите, какие аспекты Вам особенно интересны, в какой очередности их предпочтительно было бы освятить, и … гражданин начальник, по-моему, у Вас все-таки проблемы со здоровьем.

– Заткнитесь, Лерочка, – вздохнул Замятин. – Нормальное у Дмитрия Петровича здоровье. Это просто у меня Вашими усилиями терпение железное. Ежедневно тренируете мою нервную систему. Ответьте товарищу майору, кто Ваша мама по профессии.

– И что бы без трепа! – рявкнул майор.

Крысуля не сказала любимому научному руководителю об имеющимся в его словах отчетливом противоречии. Невозможно заткнувшись ответить кому-либо, не правда ли? Но к профессору Замятину она относилась очень уважительно и не стала указывать ему на маленькую нелогичность. Она повернулась к майору и браво отрапортовала:

– Учитель музыки!

В кабинете опять стало тихо. Слышно было только тяжелое дыхание майора. Крысуля не без интереса ждала развития событий. А потом майор посмотрел на профессора и вдруг попросил:

– Аркаша, разговаривай с ней ты, ладно? Твоя дура, вот ты с ней и мудруй. Тем более что терпение у тебя оказывается железное по твоим же собственным словам.

Крысуле даже как-то жалко его стало. Ну посадил он ее в этот, как его… карцер? Ну так весело же все получилось. А профессор опять вздохнул и спросил:

– Лера, я так понял, что у Вас есть способ общаться с Вашей мамой?

– Ну, не то что бы общаться… Просто я время от времени через нашего геймерского кабатчика Бороду прошу кого-нибудь из ребят позвонить ей в реале и сказать, что с Лерой, в смысле, со мною все в порядке. А сегодня мне передали послание от нее. Мол, если я еще не встретилась с полковником, то скоро встречусь. Он идет в наши пенаты.

Крысуля вдруг хихикнула.

– Мама сказала, что он присмотрит за мной, и наказала мне его слушаться. Вот ведь смех. Дел других нет ни у меня, ни у него! Ну прямо анекдот.

* * *
– Как же так получается, – тоскливо проговорил майор. – У нас вдруг появилась возможность хоть какой-то связи с Большой Землей. Мы все так этого хотели. И что же, мы никак не можем ее использовать?

– Ну, сам подумай, – в который раз начал повторять Замятин. – Во-первых, одно дело, когда передать информацию просит Железный Паук. Ну и имечко… Теперь я понял, Лера, что Ваше новое прозвище не такое уж и экстравагантное. Бывают и, как вы говорите, заферлупонистей. Да… Ну так вот, одно дело, когда информацию передает хорошо знакомый человек, а другое – никому там не известный ты.

– Информацию передаст она.

– Я уже сказала, что не буду.

– Можно и заставить.

– Как? – ощетинилась Крысуля

– Перестаньте вы оба. Дима, она права. Ее друзья конечно безбашенные, но не настолько они ненормальные, чтобы заявиться в органы с подобным рассказом. А если и найдется придурок, то сам подумай, как его там встретят. Сам бы как поступил? Представь, что сидишь ты там, на Большой Земле в солидном кабинете, и заявляется к тебе мальчишка-геймер. И начинает излагать, что…

– А что тут представлять, – перебила Крысуля, – одну невинную особу за такое дело недавно посадили в карцер… или как его там… посадили, в общем. И это здесь, в Зоне, где непонятки и странности – явление насквозь обыденное. А там? Не буду я подставлять ребят.

Майор потер лицо и вздохнул.

– Пойти отрядом на этот чертов кабак, что ли? – грустно проговорил он. Сам, похоже, понимал, что порет чушь. Но никак не мог смириться с полной безнадежностью ситуации. – Хоть какой-то шанс, а, Аркаша?

– Не советую, – встряла Крысуля. – Мои друзья будут вам очень рады. И поприветствуют салютом из всех видов оружия. На попадание. Давненько около нашего кабака не было новых развлечений. И респаун рядом – все, кого вы пристрелите тут же весело прибегут обратно. Ну что Вы на меня смотрите, как на любимую мишень в тире? Не я создавала этот прекрасный мир, и, тем более, эту прекраснейшую из игр.

– Какой шанс, Дима, – поморщился Замятин. – Их кабатчик – обыкновенный торгаш, не слишком чистоплотный в моральном плане. Затеял рисковый, но прибыльный бизнес. Чего ты можешь от него добиться, что узнать?

– Он связан с перекупщиками.

– Мы все связаны с перекупщиками. Ты даже, помниться, умудрился когда-то взять парочку внутри Периметра. Как только сумел? Народ их обычно бережет и не сдает ни за деньги, ни за награды.

– И что получилось? – заинтересовалась Крысуля.

– Ничего путного, – ответил Замятин пока майор думал, стоит ли доверять эту информацию девчонке. – Обыкновенные посредники. Знали только тех, кому сдают товар. А больше ничего. Точно не знали, – ответил он на скептический взгляд собеседницы. – Товарищ майор расспросил их очень тщательно. Он умеет. Я даже побоялся, как бы эта с позволения сказать корпорация не устроила нам бойкот. Но обошлось.

– Ха! С трудом представляю себе сентиментальных перекупщиков, – хмыкнула Крысуля.

– Это точно. Выгода им гораздо важнее, чем потеря пары пешек.

– Вот ведь болтуны, одно слово – штатские, – сердито сказал майор. – Делать-то нам что? Вы бы на эту тему умного чего сказали, трепачи.

– Простите, но я не врубаюсь в суть проблемы, – сообщила Крысуля. Подчеркнуто серьезно сказала, всячески демонстрируя, что никаких безобразий сейчас не будет. Во всяком случае, она приложит к тому все усилия. – Я не врубаюсь. Для чего мы хотели связаться с Большой Землей? Сообщить, что мы живы, работаем и изучаем Зону. И чтобы к нам послали экспедицию. Я правильно понимаю? Ну так экспедиция уже идет. Чего же нам не хватает?

– Видите ли, Лерочка, они не дойдут, – вздохнул Замятин

– С чего бы это вдруг? При всех своих недостатках полковник показался мне о-очень серьезным человеком.

– Беда в том, – начал было Замятин, но тут майор его решительно одернул.

– Это секретная информация, Аркадий. Ты давал подписку.

И Замятин заткнулся. А Крысуля вдруг взвилась.

– Опять?! – заорала она с несвойственной ей горячностью. – Бардак! А все почему? Отчего все беды и проблемы? От того, что меня с упорством, достойным лучшего применения, держат в стороне от серьезных дел. Там, на Большой Земле, я предлагала полковнику сотрудничество. Улыбаетесь, Аркадий Георгиевич? Напрасно! Помощь опытного геймера незаменима в его расследовании. А если бы он, уходя в экспедицию, оставил мне какие-то контакты, сообщил, кому конкретно он передает дело… Да холера со всем этим! Не дойдет, говорите? Ну так он мне не друг и не товарищ, причем это его и только его личный выбор. Я за его жизнь отвечать не намерена!

Она вскочила и вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.

Замятин покрутил головой:

– Вот ведь ребенок.

А майор молчал. Вспоминал. Если бы тогда… до того, как во второй локации случилось все, что случилось… если бы его, Давиденко, руководство держало в курсе серьезных дел… Так ведь нет. Секретность, это самое ее через коромысло. Вот и досекретничались, что когда он как старший по званию среди выживших, взял на себя командование, не было у него ни контактов, ни кодов доступа. Ничего у него не было. И взять теперь неоткуда.

Впрочем, все это не имеет никакого отношения к дурацким взбрыкам этой бестолковой куклы, не правда ли? А секретность… что секретность? Секретность есть основа основ и столп мироздания, не так ли?

* * *
В кабаке не было никого из знакомых. Двухметровые амбалы, шумные как камнедробилки, обсуждали подвиги и добычу с телячьим энтузиазмом новичков. И он, Вепрь, не удостоился приветственных возгласов, которые обычно сопровождали его появление. Его просто-напросто никто здесь не знал. Более того, пьянствующие громилы покосились на него с явным неодобрением. И он расслышал, как кто-то негромко сказал соседу:

– Развелось их, пижонов. Второй день в игре, а ходят под собственной мордой. Крутых из себя корчат.

Это что же, ходить без аватара – теперь последний писк моды? Как все изменилось за это время.

– Вепрь! – радостно заорал Борода. Хотя бы он, слава богу, был на месте. Все такой же нелепый и пучеглазый. Хоть что-то в этом мире не меняется. – Вепрь, ты вернулся. Выпьешь, или сразу в поход?

– Я ненадолго, – сухо сказал Вепрь. Он же действительно ненадолго. И вовсе он не собирается опять ввязываться в это сомнительное предприятие. С игрой что-то нечисто, это ясно и дураку. И потому разумному человеку здесь не место. У него, Вепря, просто не хватает Батарейки для коллекции. Все на полке стоит, а вот Батарейки нет. Сейчас добудет ее, вытащит в реал и окончательно завяжет.

Вепрь подошел к камере хранения и придирчиво выбрал снарягу для похода в Электрическое Ущелье. И совсем собрался идти, но тут вдруг кабак взорвался радостным ором. Из внутренней двери, которая вела в игровые пространства, зашли двое ребят. Без аватаров. Это их восторженно приветствовал кабацкий люд. Они теперь были тут вершинами и примером для подражания. Вот так.

Одного из этих ребят Вепрь узнал без труда. Черный Дракон, который совсем недавно ходил в зеленых новичках. Он практически не изменился, только стал немного помельче. Надо же, он и в реале, оказывается, романтический красавчик. Что он здесь делает с такой мордой? Шел бы «по девочки».

А он-то сам что здесь делает?

А у него не хватает артефакта для коллекции, неужели не ясно? Сказано же, сейчас вытащит Батарейку и завяжет окончательно.

Второй парень, светленький и вихрастый, казался смутно знакомым, но никак не опознавался. Похоже, его настоящая внешность сильно отличалась от того аватара, под которым Вепрь его видел… такое впечатление, будто сто лет назад.

– Вепрь! – радостно заорал вихрастый от двери. – Вепрь, ты вернулся!

Вот ведь заладили все. Вовсе он не вернулся. Он не дурак. Просто у него не хватает… м-да… не хватает у него, в общем.

– Не узнаешь? – засмеялся неопознанный парень. – Ну да, ты меня видел только под аватаром. Я Тайфун. Аватар я уже неделю как потерял.

В его голосе отчетливо прозвучала непонятная гордость. А кабацкая публика глянула на него с восторженным ужасом. Что тут вообще творится?

Впрочем, его ли это дело? Он здесь ненадолго. У него не хватает… Батарейки у него не хватает, а не того, о чем вы подумали!

– Выпьешь с нами? – улыбнулся Черный Дракон.

Теперь публика и на него, Вепря, смотрела с почтением. Эти салаги… ну ладно, бывшие салаги, составили теперь ему протекцию в кабаке. Смешно, и немного грустно.

– Извините, друзья. Я тороплюсь, – мягко сказал Вепрь. – В другой раз, ага?

Другого раза не будет. Но ребятам это знать без надобности. Да и то сказать, им что, выпить не с кем?

Грустно все как-то складывается. Неправильно.

Но ведь он, Вепрь, здесь ненадолго. Только Батарейку взять, и все. Черта ли он тогда до сих пор торчит в кабаке?

* * *
Батарейка нашлась почти сразу. Зараза! Обычно полдня корячишься, чтобы ее разыскать. А сейчас, только зашел – и вот она. Лежит в совсем простенькой аномалии в окружении шустрых синеньких искорок. Бери – не хочу.

Это что же, уже возвращаться?!

Да. Уже возвращаться. Он пришел за Батарейкой. А вовсе не потому, что до чертиков соскучился по игре. Он – разумный человек, а не какой-нибудь инфантильный идиот. М-да…

Дорога к кабаку прошла до неприличия гладко. Даже в ближней, самой тяжелой для прохождения локации никто не привязался с желанием отобрать добычу. Что они там, спят, что ли?

А зачем он вообще поперся в кабак? Выйти из игры можно было и посреди Электрического Ущелья. Так вот понадобилось ему за каким-то чертом запереть снарягу в камеру хранения. Она же ему уже не понадобится, эта снаряга.

Ну и что. Ну и запереть. Он аккуратный человек, а не какой-нибудь разгильдяй.

В кабаке за это время ничего не изменилось. Ну да, он же практически не отсутствовал. Тайфун и Дракон оттягивались после похода, пили и вкручивали что-то компании двухметровых громил, смотревших на них открыв рот. Забавное, все-таки зрелище.

Вепрь зашел, махнул рукой в ответ на приветственные возгласы, запер снаряжение и еще раз оглядел питейный зал. Вздохнул, и нажал на кнопку выхода из игры. И ничего не произошло.

Вепрь еще несколько раз нажал на злосчастную кнопку и поднял обалделый взгляд на Бороду.

– Это как понять? – возмутился он – Что за хлам ты мне подсунул вместо браслета?

Вокруг что-то было не так. Неправильно. Ах, да – тихо. Полная тишина, совершенно не свойственная этому питейному залу.

– Вот, значит, как это бывает, – выдохнул кто-то.

Что здесь происходит, черт побери?!

– Что происходит? – рявкнул Вепрь, наклоняясь к Бороде. Но тот истолковал его жест как-то превратно. Отшатнулся, пригладил бороду и сердито сказал:

– Зараза Паук. После его слов все, кому что не так, сразу к моей бороде грабки тянут. А браслет я тебе могу дать другой. Но это ничего не изменит.

– Вепрь, ты остаешься! – радостно заорал Тайфун. – Слушай, подожди нас с Драконом. Нам совсем чуть-чуть осталось – пара дней, не больше. Подожди, а? Вместе пойдем. Борода, сдай ему какую-нибудь комнату, что ли. Быть не может, что бы у тебя ничего такого не было.

– Ага, – сказал Борода. Посмотрел на ошалелую морду Вепря, ухватил за рукав и поволок куда-то во внутреннюю дверь. Дракон и Тайфун переглянулись и нагло потопали следом.

* * *
Комната оказалась вполне ничего себе. С широкой кроватью и мансардным окошком. Вепрь с трудом выставил сочувствующего Бороду и этих двух психов, упорно хотевших отпраздновать его пришествие в этот мир. Отпраздновать, ну надо же! Что тут праздновать, поминки?

Теперь Вепрь лежал на кровати и смотрел через окно в темное небо. Голова упорно отказывалась признать реальность происшедшего. Сходил, черт побери, за Батарейкой…

Проснуться бы завтра дома. Он бы все игры с компа стер к чертовой матери, а шлем вообще бы в окно выкинул.

Поздно. Вчера надо было выкидывать. А теперь все. Все его жизненные планы накрылись медным тазом грандиозных размеров. Ничего теперь не будет. Он остается здесь. В этом диком мире, куда приятно было зайти на пару часиков… ну может быть, не на пару…но не навсегда же!

Хорошо, что Борода вовремя уволок его в подсобку. Не пришлось позориться в питейном зале. Хватит и этих двух идиотов, пялившихся на него в течении всего разговора с веселым ироническим интересом. И ведь ему теперь с ними идти. В этот самый неведомый институт. А что еще делать? Варианты есть?

Институт…

Вепрь хмыкнул, припомнив единственный эпизод беседы, когда кретином выглядел не он. Хоть какое-то разнообразие.

– Институт? – спросил он тогда. – Какой еще институт?

– Не знаю, – пожал плечами Тайфун. – Но Паук ведь плохого не посоветует.

– Не уверен. Юмор у нее всегда был безобразный.

– У кого? – не поняли будущие товарищи по эпохальному шестидневному походу.

– У нее. У Паука.

Придурки посмотрели ошалело и синхронно перевели взгляд на Бороду.

– Ага, – подтвердил тот. – Девчонка.

– Ох… то есть аватар у него пропал, как и у всех, – осознал Дракон. – Он так выглядит на самом деле. Он девчонка.

– Она девчонка, – ворчливо поправил Вепрь.

Но его поправка принята не была. Ее просто не поняли от обалдения.

– А что же ты не сказал, зараза? – возмущенно вопросил Дракон у Бороды

– Ага… Она же на всю голову ушибленная, – проворчал тот. – Обидится, что растрепал. Заявится. И это… дернет ведь. Вы уж не болтайте об этом по кабаку, пожалейте старика.

И Борода опять боязливо пригладил своё волосатое сокровище.

– Прикольно, что Паук оказался девчонкой, – обалдело проговорил Дракон.

– Да, это ж надо было такое отчебучить, – согласился Тайфун. – Всем приколам прикол. Но, с другой стороны, чего еще ждать от Паука?

Вот так и побеседовали. Да… Но веселые воспоминания, к сожалению, отвлекли Вепря ненадолго. С тоски снова хотелось просто выть. Вот бы проснуться завтра дома. Он бы…

Да хорош болтать, ничего бы он не стер и не выкинул. Проснулся бы, посмеялся над таким кучерявым ночным кошмаром. И через некоторое время придумал бы новый предлог, чтобы поиграть. Потому что у него не хватает, причем, вовсе не Батарейки. Геймер – это диагноз.

Ладно.

Кончаем истерику.

Если здесь есть институт, то он что-то изучает, верно? То, что есть вокруг, то, наверное, и изучает. Эту странную, насквозь неправильную реальность. И он, Вепрь, будет в этом институте работать. Иначе зачем приглашали?

Он будет там работать. И тему своей будущей работы он уже знает. Его задачей будет найти дорогу обратно. Быть не может, чтобы вход был, а выхода не было. И он, Вепрь, этот выход обязательно найдет.

* * *
Утром Вепрь дождался появления в кабаке своих новых подопечных. Железной рукой пресек все посиделки и выпивоны и повел ребят в Сад Летающих Камней. Во-первых, ему, Вепрю, за комнату надо платить. Во-вторых, если ему в ближайшее время вместе идти в серьезный поход с этими охламонами, они должны сработаться. Притереться друг к другу. Сыграться.

Ребята неожиданно оказались не так уж плохи. Опытные состоявшиеся игроки. Но именно это Вепря и огорчило. Потому что всегда бывает легче научить человека с нуля, чем переучивать. А их, по всему видать, учил играть Железный Паук. В смысле, учила.

Тьфу ты, пропасть. Паук учила – это насилие над русским языком! В общем, отчетливо чувствуется Паучья школа. Хорошо знакомая Вепрю не слишком аккуратная и чересчур рисковая манера игры. Умом ребята понимали, что жизнь у них вскорости будет одна единственная, но все их навыки и рефлексы… и въевшаяся в подсознание уверенность, что «вся наша жизнь не стоит и гроша» … Могут быть проблемы. Хорошо хоть Вепря ребята без колебаний признали старшим и более-менее слушались. Но над дисциплиной в команде придется поработать, иначе ему их не довести.

Впрочем, этот притирочный поход они отыграли хорошо. А вечером в кабаке геймерский браслет не сработал у Дракона. Идиот искренне счел это событие поводом для праздника, и гулял весь кабак часа три.

– Ну почему я всегда отстающий? – завидовал Тайфун. Сам он благополучно вышел из игры и тут же снова зашел, чтобы принять участие в затеянном другом торжестве.

– Мы тебя дождемся, – великодушно обещал подвыпивший Дракон. – Дождемся и все трое утопаем из этого лягушатника. Да, Вепрь?

– Да, – соглашался Вепрь. Сидел, пил и изумлялся масштабам человеческой дури.

Кабацкий люд млел.

– Ой, а я не проснусь завтра дома? – опасливо спросил Дракон у Вепря, направляясь под утро в предоставленную Бородой комнатку по соседству.

– Нет, – пообещал Вепрь. – Я уже пробовал. Не получилось.

И действительно, придурок назавтра заявился к Вепрю с утра пораньше. С бутылкой и радостным известием, что он здесь и никуда не исчез.

– Пить с утра не надо, – обозлился не выспавшийся Вепрь. – Так и пойдешь в поле на пьяную голову? Можешь ты наконец усвоить, что жизнь у тебя теперь только одна?

– Да ладно, – отмахнулся тот. Засмеялся, откинул назад свою черную гриву и отхлебнул из горлышка.

М-да… Оказывается, можно быть блондинкой даже если ты парень и жгучий брюнет. Одно слово, Паучья школа.

* * *
– Я так хорошо все продумал… – излагал гость, привычно устраиваясь в плетеном кресле. – Да ты садись, что стоишь почти что навытяжку?

Борода кивнул и присел на деревянную скамью.

– Я все так хорошо продумал. Но оказалось, что эти придурки, попав в Зону, даже не в состоянии самостоятельно найти человеческую колонию. Мне иногда бывает трудно осознать, насколько вы все беспомощны. Тебя не интересует, зачем это мне понадобилось?

– Нет. Лишние знания вредны.

– Врешь. Тебе интересно. – усмехнулся гость, – Да я и сам хочу рассказать. Хочется иногда просто потрепаться. Поговорить по душам. А подобрать для этого собеседника ой как непросто. Вот ты и пригодишься. Ты не сможешь мне повредить, даже если и возникнет у тебя такое … э-э… неосторожное желание. Ну так вот, то, что вы зовете Зоной, это – ну скажем так, некоторая субстанция, склеивающая вселенную. Связывающая между собой миры, как находящиеся в нашем измерении, так и в … у вас это называют параллельными вселенными.

– Как называют?

– Ах да, я перепутал. Так говорят не у вас. В общем, Зона связывает миры. То, что вы зовете аномалиями – результат взаимодействия вселенных с различными физическими законами. Что-то вроде… ну как бы это сказать… программного сбоя, системной ошибки, возникающей при конфликте различных физических моделей… программ, управляющих этими мирами.

– Прости, но я как-то не очень….

– Неважно. В общем, Зона связывает миры. До некоторых из них, тех, что в нашем пласте реальности, можно добраться и прямым путем. Космическими кораблями, например. Но это настолько долго, что делает нерентабельными любые торговые отношения. А есть и такие, куда иначе, чем через Зону, попасть вообще невозможно. Поэтому совершенно естественно, что сквозь Зону идет поток товаров. И это часто бывает… э-э… не совсем законно с официальной точки зрения любого мира.

– Контрабанда?

– Что-то вроде того. Так вот, на Землю идут артефакты. Побочный продукт деятельности аномалий. Мусор, в сущности. Но эти дикари их охотно покупают. И даже умудряются кое-как использовать.

– Те, кто нападает на нас… ладно, нападает на честных поселян… ну эти, из Кривой Лощины… они же используют артефакты в боевых целях?

– А кто тебе сказал, что они не дикари? Поверь, есть средства гораздо эффективнее. Ну так вот, на Землю идут артефакты. И в обмен на эту ерундовину назад поступает действительно ценный товар.

– И какой же?

– Тебе оно нужно? Главное, что поступает. И поэтому возможность возрождения прямой связи земной колонии с метрополией всегда дергала и напрягала моих хозяев. А уж когда я обеспечил для этого условия… В общем, они переполошились – артефакты-то могут пойти напрямую, помимо них.

– А ты?

– А я в этом заинтересован. У меня есть связи и в колонии, и на Земле. Хочу, понимаешь ли, срезать пару лишних звеньев в коммерческой цепочке. Поэтому я заинтересован в благополучии земной колонии. И в подпитке ее свежими людьми я заинтересован тоже. Причем, такими людьми, которые полезны мне. И вообще, они энергичные и дурные. Что мне и надо. Кстати, особь, которую вы тут зовете Железным Пауком, оказалась для меня весьма полезна. Если бы не эта ее карта, мне пришлось бы вмешиваться самому. А лишний раз привлекать к себе внимание не хочется. Что смотришь? Да, я не самый крутой в этой вселенной. Есть и те, по сравнению с которыми я – рыбка плотвичка.


Ой! У нас с тобой опять приступ державю, дорогой читатель?

Глава 5. Половина ответа

– Полковник не дойдет… Почему они в этом так уверены? Что за такая секретная информация, по поводу которой профессор давал подписку?

Если вдуматься, она, Крысуля, не так уж много знает об окружающем ее мире. Вот к примеру, ее зажарские и деревенские друзья, кто они? Мутанты? Это что за такая естественная мутация может сделать человеку исправно функционирующие фасетчатые глаза? Какая-такая мутация может дать человеку загадочную штуку под названием Свойство, да еще Свойства эти будут принадлежать не всем мутантам, а отдельным личностям? Чуть ли не у каждого мутанта свойство свое, особенное?

Ну, ладно, на эти сложности ей, вероятно, никто не сможет ответить. Хотя надо будет при случае порасспросить Леща на предмет местных легенд о происхождении человека. Глядишь, и проскочит там какой-нибудь осколочек информации.

А вот возьмем вопрос попроще. Рыжий, помнится, обмолвился, что его чуть живьем не сожрали за маленькое и совсем невинное любопытство – почему наша локация называется «номер 4». У кого об этом спросить? Ясен пень, у картографов. Тем более, что у нее теперь есть среди них друзья. Они, вероятно, тоже давали подписку о неразглашении. Но что такое подписка по сравнению со святой боевой дружбой? Тем более, если речь идет о таком недисциплинированном существе, как геймер.

И очень правильно получилось, что они с ребятами как раз наметили отпраздновать успешно выполненную операцию. Грядущие посиделки – самое подходящее время для задушевной беседы на скользкую тему.

* * *
Праздновали дома у Крысули: друзья единогласно решили, что насквозь секретный предмет отмечания не даст им возможности чувствовать себя в баре комфортно и расслаблено. Пить в общежитии, конечно, не полагалось, но после совершенного ими правонарушения такие запреты смотрелись смешно и неприлично. Крысуля купила бутылку коньяка, ребята тоже пришли не с пустыми руками, так что посиделки проходили в атмосфере приподнятой и наполненной взаимным «ты меня уважаешь?».

– Ты молодец, Паук! Ты герой! – торжественно возглашали подвыпившие ребята. Сейчас они ощущали себя в родном гейм-клубе, и сидевший с ними человек был, без сомнения, их старым другом Железным Пауком. Для них, знавших друг друга по множеству игр и видевших под самыми разными аватарами, его внешний вид не имел существенного значения. Особенно если на пьяную голову, когда пресловутая грань между игрой и реальностью размывалась особенно успешно.

– А вы разве не герои? Да я бы без вас эту карту рисовал до скончания веков, и сделал бы в результате какую-нибудь фигню! – не менее торжественно отвечала им Крысуля, машинально, как в бытность в геймклубе, переходя на мужской род при обращении «Паук». – Вы картографы, это же так круто.

– Но мне все-таки тревожно, – озабоченно протянул Митя. – Начнут приходить ребята, расскажут о карте. А откуда карта взялась, а? Вот тут-то нас и вычислят.

Ну и кто из них, спрашивается, нервный? Только разговор сбивает своими дурацкими тревожностями.

– Не парься, Митя, – сказала Крысуля. – Я скажу, что карту взял у монстров. В смысле, взяла.

Воспоминание об одном симпатичном монстре тут же напомнило ей, что она девушка.

– У монстров?

– Ну да. Они что, по-твоему, без карт по Зоне ходят? Да… Так я и говорю, что быть картографом – это так круто.

– Конечно круто! Без актуальных карт невозможна ни одна экспедиция. Даже никакая шарашкина ходка за артефактами невозможна. И сообщение между населенными пунктами тоже невозможно аб-со-лют-но, – патетически заявил Саня Нервный.

– Да на вас вся Зона держится!

– Вы все без нас бы просто пропали! – слегка заплетающимся голосом объявил Саня. – Э, Митя, ты чего? – возмутился он, схватывая уползающую бутылку: относительно трезвый Митя, с подозрением глянул на Крысулю и попытался отодвинуть означенную посудину подальше от подвыпившего товарища.

– И вам все тут известно. А нам, простым смертным, не дано, – излагала, между тем, Крысуля. – А так хочется. Вот к примеру, расскажи мне, Саня, почему наша локация имеет четвертый номер и где обретаются те, которые с первую по третью. Уж ты-то знаешь, ты картограф.

– Саня! – предостерегающе сказал Митя

– Глупости! Паук нас не сдаст. Он, конечно, трепло, но он не трепач! Та, которая номер один… там проход на Большую Землю. Вот. Только она для проживания негодящая. Горы, ледники и холод собачий. Да еще йети – ну, снежные человеки эти самые в придачу к прочим радостям. Там держали воинскую часть и кое-какие склады только из-за прохода. Из этой локации вел переход во вторую, и она была центральная. А оттуда уже можно было попасть в Третью и к нам. Эти локации были освоены именно из-за проходов.

– Как это?

– Пригодных для жизни локаций – ну, по местным меркам пригодных, конечно – это навалом. А вот в которых долгоживущие воздушные проходы, чтобы на вертолете транспортировать грузы туда-сюда, их ой как мало. Воздушные проходы вообще штуки недолговечные, так что если они возникают на одном и том же месте пусть и ненадолго, но часто, так это ценность – тушите свет!

– Что ты затеял, Паук? – перебил Митя.

– Не затеял, а затеяла, – поправила Крысуля. – Ничего я не затеяла. Просто хочу разобраться в том мире, в котором живу.

– Разобраться в этом мире? Ну ты даешь, Паук. Этого никто не сможет еще не одну сотню лет.

– Это ты даешь, Длинный! По-твоему, если нельзя узнать все, то вообще ничем не надо интересоваться? Говори дальше, Саня, ты так интересно рассказываешь. А то тут все как-то не понятно.

– Чего ж тут непонятного? Вот, например, между нашей Четвертой и Второй был воздушный проход. А из Второй в Первую тоже есть стабильный проход. Правда, наземный, но зато очень уверенный. Из других локаций тоже есть проходы, но там уверенную цепочку переходов к Двойке или Единице составить запаришься. Понял? Ну так вот, все было хорошо, но тут воздушный проход между Второй и Четвертой взял, да и накрылся медным тазом. Представляешь? – продолжал Саня, вдохновленный жадным вниманием слушательницы. – Картографы нашли новый, но он оказался наземный и узенький. С перевозкой грузов сразу возникли проблемы. Так что получилась наша локация на отшибе и, следовательно, в загоне.

– А как случилось, что мы теперь вроде как центр мироздания? Закрылся и этот проход?

– Нет. Там, во второй, случилась какая-то катастрофа. И все, кто выжил, рванули сюда.

– Какая катастрофа? – Крысуля, кажется, превратилась в одно большое ухо. Но ее ждал облом.

– Хрен его знает, – с сожалением произнес Саня. – Этот вопрос к картографии отношения не имеет, так что мы не посвященные.

– А почему тут развели какие-то тайны?

– Для нераспространения панических настроений, – сообщил Митя, уже смирившийся с фактом разглашения секретной информации.

– Бред какой-то! – возмутилась Крысуля. – По-моему, если не знаешь, что случилось, то для паники это как раз самое оно. Такого можно напридумывать с перепугу.

– Это у тебя, Паук, воображение о-го-го – недовольно сказал Митя. – А у нормальных людей оно не такое заковыристое. И вообще, это решали, как ты понимаешь, не мы с Саней.

– Не огорчайся так, Паук, – вскричал вдруг Саня, который за время обсуждения этого животрепещущего вопроса основательно приложился к бутылке и окончательно окосел. – Ты мне друг, я тебя уважаю! Что мне сделать, чтобы ты не расстраивался? Хочешь, я тебе эти карты сброшу?

– Очень хочу! – восхитилась Крысуля.

– Саня, – взвыл Митя Длинный. – Мы же под трибунал угодим!

– Глупости! Паук свой парень, он нас не сдаст. И вообще, я ни в чем не могу отказать красивой девушке. Давай планшет, Паук.

– А если у нее найдут эти карты? – продолжал протестовать Митя

– Скажу, что взяла у монстров. Можно подумать, что среди них нет беженцев из второй локации, – быстро сказала Крысуля. – Держи планшет Саня.

В общем, вечер удался. Они выпили еще, а потом не вполне трезвая Крысуля, опять ощутив себя Железным Пауком, даже затеялась провожать своих лучших друзей до рейсовой вертушки. Все трое шли в обнимку и пели песни.

Пели?

Ну, это, конечно, громко сказано. Ребята может быть и пели, кто их разберет. Но Крысулин могучий и немузыкальный мяв перекрывал все звуки в окрестностях. Прохожие шарахались по стеночкам. Кажется, еще немного, и с неба начали бы падать вороны как это бывало при выбросе во все том же незабвенном Сталкере…

Впрочем, с воронами обошлось. Но вечер удался однозначно.

* * *
– По-моему, это все-таки парень, – стонал наутро Саня Нервный, прикладывая к голове мокрое полотенце. – Она же выхлестала не меньше нас, а не в одном глазу.

– Я, между прочим, тоже был трезвый. А ты, если пить не умеешь, наливай себе через раз.

– Я что, дама? – обиделся Саня.

– Ты болтун! Ты хоть представляешь, что будет, если всплывут твои вчерашние художества?

– А почему ты меня не остановил?

– Как? Я должен был дать тебе по голове бутылкой?

– Ну и дал бы. Она у меня все равно болит.

– Идиот. Ладно, ее идея насчет монстров очень хороша. Про монстров никто ничего толком не знает, и свалить на них можно все, что хочешь. Вот так и будем отпираться в случае чего.

* * *
– Кто тебе расскажет, что случилось в локации номер два? Да хоть бы я, – усмехнулся дядя Самвел. – Жил я там когда-то, еле ноги унес. Все эти тайны курам на смех. Надоели. При Союзе мы еще боялись, а сейчас… К тому же, если ты вдруг меня сдашь, я отопрусь.

– Я не сдам, – горячо пообещала Крысуля. – Так что там было?

– Нашествие контрόллеров. Ты хоть знаешь, кто это такие?

Крысуля малость зависла. Как ответить? По этому вопросу в ее голове наличествовала куча противоречивой информации, почерпнутой из игр и книг. А вот собственный опыт был куцый. Только сражение в деревне, когда Стрекоза обмолвилась о наличии контроллеров в рядах противника.

– Знаю совсем чуть-чуть. Монстры рассказывали, – ответила она, подумав.

– Странные все-таки у тебя знакомства. А контроллеры – это страшно. Полное подавление воли, представляешь? Кого угодно подчиняют, хоть зверя, хоть человека. Но почему-то предпочитают зомби.

– Может, воздействовать на зомби им проще? А зачем подчиняют?

– Жрут они людей… вроде бы. По крайности, так говорят. А зомбаков водят за собой и заставляют стрелять по людям.

– А зомбаков, значит, они не жрут? Да, наверное, кому охота есть падаль. Поэтому, видимо, они предпочитают зомби использовать в работе, а людей есть, – предположила Крысуля.

Самвел сердито фыркнул.

– Я теперь понимаю, почему слово «теоретик» многие считают ругательным. Ты не гоношись, слушай, раз уж спросила. Так вот, контроллеры в этой локации и раньше встречались. Но – иногда и только поодиночке. А тут… Как поперли, как поперли… нападение было внезапное, массовое, одновременное, куда ни плюнь, всюду они. Деваться было некуда. За городскую стену вообще было невозможно высунуться, тут же обложат. Один раз я… в общем, отрядом мы шли, а контроллер подкрался и подчинил нескольких ребят. И они начали по намстрелять. Я видел их лица, они не хотели, сопротивлялись…а толку-то… как я тогда ушел, сам не пойму.

– А в городах?

– Жить в осаде? А жрать что? Тем более бывали случаи, когда контроллер подкрадывался и подчинял охрану городских ворот. И они открывали. А тогда уж всем кирдык.

Самвел замолчал.

– А дальше? – поторопила она. Но тот ее не слышал, был во власти нахлынувших воспоминаний.

– Страшное было время, – сказал он наконец. – Гадостный был год, этот 96. Щедрый на мерзости.

– А что еще тогда стряслось?

Самвел глянул неприязненно.

– Молодежь. Истории не знаете и знать не хотите. Да, конечно, для тебя распад Советского Союза – пустой звук. А нам было каково?!. Помимо всего прочего, мы узнали, что отрезаны от внешнего мира. Полностью отрезаны, это ты понимаешь?

– Но, дядя Самвел, ведь Союз распался в 91-ом.

– Ты путаешь, девочка.

Теперь Самвел говорил гораздо мягче. Видимо перепутать дату было меньшим грехом, чем вообще не сообразить, о чем речь.

– Да, наверное, – покладисто сказала Крысуля. Дядя Самвел был, по ее представлениям, человеком немолодым. И имел право на склероз. К тому же, у них имелась более интересная тема для разговора.

– Так что же было дальше, дядя Самвел?

– Дальше? Эвакуация. Точнее, это только называлось так красиво. А на самом деле было бестолковое бегство. Здесь раньше были, можно сказать, задворки цивилизации. Но хоть нашлось, за что зацепиться, спасибо майору.

* * *
Крысуля, разумеется, погорячилась. Судьба полковника Серова не была ей так уж безразлична. Да, он сам виноват в своих проблемах: он не пожелал увидеть в ней коллегу и соратника. Да еще и шлем отобрал, зараза.

Сам виноват? Без сомнения.

Но она не мелочна. Она простит. И попробует все же как-то вытащить его шкуру. А для этого ей нужна информация.

Ты улыбаешься, дорогой читатель? Иронически? Что да, то да – Крысуля всегда была самоуверенной девушкой.

Но вернемся все же к событиям этого дня.

Итак, ей нужна информация. Где ее взять? Ясное дело, в Склифе. А что день сегодня рабочий, более того, понедельник, так это не страшно. Ей даже не придется идти на такое непотребство, как наглый прогул.

Почему?

Дело в том, что среди научных подразделений, которые Крысуле надлежало обозреть перед окончательным выбором собственной темы, наличествовала лаборатория физиологии зомбированного состояния, имевшая место себя, так сказать, «функционировать» именно там, при Склифе с его медицинскими кадрами и возможностями исследовать человеческое тело. Эту бессмысленную и бесполезную поездку Крысуля все время откладывала на потом. Вот уж чем она решительно не собиралась заниматься, так это физиологией зомби. Вокруг было столько интересного и увлекательно-романтичного всего. Одни только работы Филина чего стоили! А она, стало быть, будет возиться со злобными дохлыми придурками? Это, простите, даже не смешно.

Профессор, видимо, был в глубине души с ней солидарен. Выдал ей подписанный командировочный лист с не проставленной датой – как ни будь, мол, выберешь время и съездишь.

Вот сегодня она его и выберет. Исполнит, наконец, эту бессмысленную повинность и, не задерживаясь – а что там, собственно, осматривать?.. двинет по кабакам Склифа «в разведку». Где еще и развязывать сталкерские языки, как не в кабаках, не правда ли?

На аэровокзале Шишкиного Дола Крысуля повисла на телефоне-автомате, но профессор не ловился ни по одному из номеров. Черт возьми, жили ведь люди веками без мобильников, и даже как-то умудрялись от этого не страдать! В конце концов она связалась с Димкой, и тот гордо и солидно пообещал, что непременно передаст.

Он-то сможет найти профессора… доверенный помощник… П-ф-ф! Тоже мне, цаца.

Крысуля фыркнула и двинулась к рейсовой вертушке.

* * *
Лаборатория располагалась на третьем этаже в левом флигеле основного здания, ранее предназначавшемся под хозяйственное крыло.

Как объяснил Крысуле попутчик – практикант из поселения с непроизносимым названием, прикомандированный к Склифу для усвоения последних лечебных премудростей, располагать лабораторию физиологии зомбированного состояния в этом флигеле оказалось много выгоднее и удобнее, чем в лабораторном корпусе. Пресловутые «хозяйственные цели» почему-то предполагали наличие мощных лифтов, продуманных систем утилизации мусора, комнат без окон с невероятно крепкими внутренними стенами и массивными дверями… зачем? Можно подумать, что они собирались хранить здесь действующие аномалии. Причем навалом.

Впрочем, хозяйственникам виднее. Внутренние стены помещений, облицованные довоенным кафелем, и до сих пор сохраняли прочность и первозданную белизну. Кроме того, эти помещения имели собственный резервный генератор электрического тока и многое другое, облегчающее работу с такими сложными объектами, как зомби. Что касается приборов и операционных столов, то им не все ли равно, где размещаться?

Лестница, по которой они поднимались на третий этаж, где располагался кабинет начальницы, хоть и носила статус «черной», была вполне себе очень даже ничего. В их родном универе и парадные лестницы смотрелись бы по сравнении с ней Золушками. Она даже была когда-то покрыта настоящим паркетом, явственно проступавшим сейчас сквозь дыры в наклеенном сверху линолеуме. На самом линолеуме не то чтобы не было морщин, складок или вздутий, но он вообще был когда-то приклеен насмерть. Не отодрать. Ничего не скажешь, умели люди работать.

Практикант, не в силах удержаться, распускал павлиний хвост. Правда, в меру. И осторожно интересовался, не является ли белокурая очаровашка – чем черт не шутит – новой сотрудницей лаборатории. Узнав, что нет, и что она вообще не имеет к Склифу никакого отношения, заметно поскучнел.

Впрочем, тут же снова вздребенулся.

– Только ты не падай, подруга, схватись за перила, – жизнерадостно хихикал он. – Знаешь, как звать лабораторную начальницу? Сепола Лашмидаровна.

– Как?!

– Сепола Лашмидаровна. Нет-нет, она очень даже русская. Сепола – это северный полюс, а Лашмидар это лагерь Шмидта в Арктике. Ее папу назвали в честь. Кто-то из ее предков плавал со Шмидтом на льдине, а они там для своих детей и не такие заколупические имена придумывали. Вот с тех пор в Сеполиной семье свято блюдут традицию. Там у всех у них такие имена. Сепола – это еще что. Вот сестру ее зовут Полпрессия. Полярное прекрасное сияние, то есть.

– Круто! – восхитилась Крысуля. – Красивый обычай. Экзотический. Это, наверное, здорово – быть Сеполой Лашмидаровной. Да, на льдинах плавали креативные люди.

Ее гид посмотрел с озадаченностью. Явно пытался углядеть в ее словах признаки иронии. Не получалось.

– Сама она баба злющая. Зомби отдыхают. – продолжил он, наплевав на эти свои безуспешные попытки. – То есть, кого исследует, в тех и сама. А уж занудная, спасу нет. Заговорит до полусмерти, и все это с философско-психологической точки зрения и с позиций махрового занудства. Бихевиоризм, экзистенциализм… Фразы такие заферлупонивает, что прямо-таки ой! Мы с ребятами пробовали было терпеть, как бы мимо ушей. Так нет, она отвечать заставляет, и чтоб непременно по теме и в жилу. Да… Так вот, если хочешь в темпе составить о лаборатории представление и быстренько отвалить, постарайся, чтобы она тебя сплавила Леночке.

– Девушка, Вам вовсе не нужно отсюда «быстренько отвалить», – в коридоре вдруг образовался еще один парень и энергично подключился к беседе. И тоже затеялся изображать павлина – Наше направление невероятно интересное и перспективное с любой точки зрения.

Крысуля глянула на оратора скептически. Она решительно не могла углядеть ничего занимательного в этой работе.

– Конечно, это все не так ярко и эффектно, как, скажем, управление температурной делимостью льдинок, или стабилизация плазмы внутри файерболов, или проблема порталов, к которой еще не понятно, как и подступиться, – вещал парень как на кафедре, при этом умудряясь говорить вдохновенно и снисходительно одновременно, – Но вдумайтесь, разве не увлекательно овладеть клинической смертью? Управлять ею, направлять ее и подчинить себе?

– Клинической смертью? – рассеянно переспросила Крысуля.

– Ну конечно! Организм зомби застыл на тонкой грани между жизнью и смертью. В нем одновременно с бешеной интенсивностью протекают как процессы разложения, ведущие к смерти тела, так и процессы, восстанавливающие происшедшие в этом теле разрушения. Равнодействующая этих процессов практически всегда в итоге склоняется в сторону смерти, но!.. Известны случаи, когда зомбированные выздоравливали. Еще никто не смог воспроизвести это явление в лабораторных условиях, но Вы не могли о нем не слышать.

Крысуля хмыкнула

– Не могла, – согласилась она. – И о оживших зомби слышала, и о говорящих контроллерах, и о зомбячьих бандах, и еще много чего. В Склифе умеют и любят травить байки.

– Ох, девушка, – укоризненно покрутил головой собеседник. – Вы там у себя в Институте те еще снобы. Нельзя, мол, строить науку на байках… и все такое прочее. Вам кровь из носу надо явление зафиксировать многажды, зарегистрировать, навести статистику и скрепочкой скрепить. Только тогда вы удосужитесь обратить на него свое светлейшее внимание. Да с таким подходом можно проворонить все на свете! Ну ладно, ожившие зомби – случаи действительно редчайшие и, может быть, даже под вопросом. Но банды зомби отнести к разряду кабацких сказок, это…

– Вы изучаете зомбячьи банды? – со смешком поинтересовалась Крысуля

Энтузиаст сморщился, как от лимона

– Как вы это себе представляете? – спросил он не без раздражения. – Поймать зомбячью банду, притащить в лабораторию и… что? Как поймать? Как исследовать? Посмотрел бы я на великих героев, которые этим занялись бы. Но то, что банды зомби существуют, это трюизм, это общее место для любого мало-мальски знакомого с Зоной человека. Да, иногда зомби вдруг начинают действовать хоть и не разумно… может быть… но слаженно. Организованно действовать. Интереснейшее, между прочим, явление.

Крысуля опять хмыкнула. Зомбячьи банды? Подобных баек действительно ходило по Зоне довольно много. Но байка – она и есть байка. А «сухой остаток» от этой безответственной болтовни где? Зомбяшное боевое подразделение, действующее слаженно? Ага… А на основании каких данных сделан этот эпохальный вывод?

Эти зомби делают одно и то же? А что, вне отрядов они проявляют, так сказать, личную индивидуальность? Они одного и того же хотят – жрать! И башка у них пустая, так что вариантов поведения – ноль без палочки. Чего же вы хотите, слаженность действий при таком раскладе получится сама собой.

Так почему же сталкеры боятся зомбячьих банд?

Ну, во-первых, они вообще боятся зомби. Просто суеверно боятся. А во-вторых… Есть такая штука – психическая атака. Много вооруженных солдат прут на тебя в полный рост не пригибаясь, не пытаясь уклониться от пуль. Падают, но из-за их спин появляются новые. И опять прут. Крысуле не приходилось сталкиваться с такой тактикой, но, судя по литературе, она действует.

Ну так вот, толпа зомби будет вести себя именно так. Просто потому, что иначе они не умеют. Страшно? Возможно. Сказано же, не сталкивалась. Но зачем накручивать вокруг этого какую-то мистику?

Ну как это, зачем? Иначе байки не получится

Доморощенный лектор, видимо, ощутил в ее интонации скепсис.

– Интереснейшее явление, – повторил он твердо. – И абсолютно непонятное. Ох, сколько же в нашей науке великолепных тематик и перспектив!

Но продолжить агитацию ему не удалось, поскольку практикант не дремал.

– Валера тебя совсем занудил! – ужом ввинтился в разговор он. – Так вот, если хочешь побыстрее смыться, то тебе надо к Леночке. Леночка Сеполин неофициальный зам и тоже хорошая зануда, но, правда, без психологических бихевиоризмов и прочих философских занудств. Эта если кого и замучает, то только работой. Ей всегда некогда, а чтобы сотрудники не сачковали, так она бдит. Толковая девка, если честно, а уж страшна – смертный грех отдыхает. Возиться с тобой ей будет влом, она зряшной работы не любит. Сама захочет от тебя быстренько отделаться. А после я могу тебе Склиф показать, хочешь с лица, хочешь с изнанки.

– Это в каком смысле страшная?

– Во всех смыслах. Ты о йети слыхала?

– Почему слыхала? Видела.

Практикант покосился на нее с сомнением, Крысуля удивилась, и его глаза поспешно обрели голубизну полнейшей наивности вплоть до веры хоть в деда мороза, хоть в невинность собственной бабушки.

– Ну, так вот она вылитая самка йети. Как две капли, и внешне, и по характеру. Сотрудники трепещут. Она в лаборатории не просто правая рука, на ней все держится, и все другие старшие научные ходят у нее по струнке и строем. А склифовская молодежь дразнит ее зомборезкой. Правда, за глаза.

– Почему за глаза? – удивилась Крысуля. – По-моему ник, как ник. Даже прикольный.

– Она так смешно обижается. Я, мол, никакая не зомборезка. Я, мол, нормальный патологоанатом. В общем-то она права, это так и есть. Если занимаешься анатомией зомби, без вскрытий не обойтись, правильно? Но нас все старшие научные от патологоанатомических работ стараются отделаться под любыми предлогами, зомби резать никто не любит. И все стараются свалить на нее, у нее, мол, лучше получается. Она резонно говорит, что если не делать, так у тебя, естественно, и получаться не будет. Если честно, то многие просто боятся.

– И вы тоже боитесь, ребята?

– Я практикант, а Валера – младший научный, – с достоинством сказал парень, – нам не доверяют такую ответственную работу… слава богу.

Крысуля не успела отреагировать, поскольку в разговор встрял небритый усталый мужик. Кажется, санитар. Или это здесь называется лаборант?

– Леночки сегодня нет, – сообщил мужик. – А вообще – шла бы ты отсюда, девочка. Не надо тебе к нам.

– Петрович, да что ж ты делаешь?! – взвыл младший научный Валера. – Хоть бы одна симпатичная сотрудница была.

– Девку пожалей, – отрезал доброжелатель. – Слушай сюда, – повернулся он к Крысуле – Работа противная и тяжелая. Не для девушки. Хуже, чем в психушке в буйном отделении. Наши не только безмозглые и злющие, но еще и сильные, как ходячие танки. И боли они не чувствуют, поэтому ничего не боятся. Знаешь, как тяжело с ними управляться? Разными хитрыми штуками – сплошное железо пополам с кевларом – вся лаборатория забита. И все равно тяжело.

– Они, стало быть, даже вас не слушаются?

– Ими только контроллеры могут управлять. У нас в лаборатории такой штатной единицы нет, – хмыкнул собеседник.

– Сильные, не чувствуют боли, – задумчиво произнесла Крысуля. – И убить их можно только прямым попаданием в голову. Идеальные солдаты…

– Они еще и никогда не устают, и не спят, – снова вклинился в разговор Валера. – Не слушай Петровича, тема роскошнейшая.

– Им бы еще хоть чуть-чуть мозгов… – продолжала рассуждать Крысуля.

– Есть данные, что контроллеры умеют поддерживать у зомби разум. – опять затеялся излагать Валера, воодушевленный ее интересом. – Но как и, главное, зачем – этого никто не знает.

Крысуля рассеянно кивнула. Она совершенно не собиралась заниматься этой темой и вела беседу исключительно из праздного любопытства.

А у нее, между прочим, дела.

– Ладно, я, кажется, посмотрела здесь все, что нужно. – объявила она. – Покажите, где сидит эта ваша Сепола, отмечу у нее командировку.

– И без нее найдется, кому отметить. Ты к ней не ходи, заболтает до посинения.

– Заболтает МЕНЯ? – изумилась Крысуля. – Я непременно должна увидеть это чудо природы. Ведите.

* * *
Как это ни оказалось неожиданным для Крысули, Сепола Лашмидаровна была не огромной бабищей с сигаретой в желтых зубах и насупленной физиономией, а тоненькой и даже пожалуй миниатюрной женщиной, кутавшейся в растянутую вязаную кофту. Возраст у нее был где-то около сорока лет… а может быть, и больше, может быть даже и слегка предпенсионный. Впечатление она производила бы вполне уютное и домашнее, если бы не глаза. Вот глаза у нее были – что да, то да, убедительные. Айсберги.

Оглядев вошедшую – сначала с головы до ног, потом обратно – она задумчиво покивала головой и сообщила окружающему пространству: «Чего то в этом духе и следовало ожидать…»

– Именно Вы новая аспирантка Дока, не правда ли? Ну? И зачем Вы здесь?

Ах вот как?

Крысуля прошла к столу, без приглашения отодвинула стул и уселась, закинув ногу на ногу.

– Я присяду с Вашего позволения, – чуть помедлив, сказала она с милой улыбкой, – в ногах правды нет.

– О, да! – согласилась Сепола Лашмидаровна. – Вы, во всяком случае, полагаете, что она в… э… других частях тела?

– В голове. А поскольку физические нагрузки препятствуют умственной деятельности, интеллектуальную беседу лучше вести сидя. Но вернемся к Вашему вопросу. Мне хотелось бы уточнить, какой смысл Вы в него вкладываете? Если речь идет о смысле моего пребывания в этом мире, его цели и соотнесения с бытием мироздания, то на этот счет можно высказать различные версии, взаимоисключающие друг друга. Однако… – Крысуля вздела вверх указующий перст и обозрела его с задумчивым видом, – однако каждая из этих версий имеет безусловное право на обсуждение

Сепола Лашмидаровна ухватилась руками за подлокотники своего старенького кресла. Глаза ее были широко распахнуты, на лице отражался незамутненный, небесный восторг и полное, чистое, совершенное наслаждение.

Крысуля, вздев очи горе и созерцая пастельные пятна на когда-то белом потолке, раздумчиво вещала.

– Версий может быть великое множество, начиная от игры слепого случая и кончая некоей неведомой миссией, возложенной на меня Провидением либо Вселенной. Но и в этом случае нам еще на берегу следует договориться об основополагающих понятиях. Выстроить, так сказать, фундамент нашего общения. К примеру, что считать Провидением или Вселенной?

Сепола Лашмидаровна величественно взмахнула рукой и повелела:

– Представьтесь!

– Я Крысуля, – с провокационно милой улыбкой представилась девушка.

– Крысуля? Вы? Прелестно! – искренне восхитилась Сепола Лашмидаровна. – Вы знаете, это имя Вам очень идет.

– Знаю. Но все равно спасибо.

– Позвольте, значит это именно Вы – та самая героиня многочисленных анекдотов о Зоновской версии блондинки? Но, простите, Вы же совсем не дура!

– Ну что Вы, разумеется я дура, – рассмеялась Крысуля.

– Прелестно! – произнесла Сепола Лашмидаровна в совершеннейшем восторге. – Артем! – вдруг оглушительно взревела она.

В кабинет всунулась испуганная мордочка практиканта.

– Артем, голубчик, организуйте нам, пожалуйста, пару чая.

Артем перевел испуганный взгляд на Крысулю и судорожно вздохнул.

– Мне кофе, – заявила Крысуля.

– Артем! Пару чая мне и кофе для милой девочки.

Практикант снова судорожно моргнул и вымелся из кабинета. Из-за двери некоторое время доносился его сдавленный кашель и невнятное бормотанье. Сепола Лашмидаровна откинулась на спинку кресла и благостно улыбнулась.

– Продолжайте, деточка. Я Вас внимательно слушаю. Так что Вы говорили насчет фундамента нашего общения?

* * *
То, что случилось дальше, сотрудники лаборатории отнесли к сфере ненаучной фантастики. Но, если поразмыслить, ничего странного не произошло. Просто двое обожающих порассуждать зануд нашли друг друга. Беседа продолжалась более часа, и за это время классная тетка Сепола Лашмидаровна еще два раза вызывала практиканта и распоряжалась принести чаю для себя и кофе для милой Крыски. Глаза практиканта становились все больше и больше, как будто он в промежутках между приготовлением напитков каждый раз забегал сделать очередную пластическую операцию. А потом Крысуля с Сеполой Лашмидаровной расстались, довольные друг другом и приятно проведенным временем.

– Какая милая девочка, – умиленно говорила Сепола Лашмидаровна окончательно офонаревшим сотрудникам. – И культурная, не то, что вы, дебилы. Вам фраза длиннее чем в четыре слова уже непонятна. И вообще вы все… именно как в песне поется, путаете, пардон, Сартра с сортиром!

* * *
О катастрофе во второй локации Крысуле охотно рассказывали многие сталкеры старшего поколения по всем кабакам Склифа. Да, большинство из них не знало сути происшедшего. Просто погибали поселение за поселением, пропадали сталкерские ватаги, была полная деморализованность и всеобщая паника. И бегство.

Судя по рассказам, это было сложное время. И, к своему удивлению, Крысуля услышала немало лестных слов о майоре. Он, начальник заштатной и задрипанной военной части, взял тогда руководство на себя. И как-то умудрился все организовать. Прием и распределение людей. Создание Периметра. Пресечение естественного в такой ситуации разгула бандитизма… ну, по крайней мере в пределах этого самого Периметра. И, как ни странно, отпор контроллерам он тоже умудрился организовать. По крайней мере, в своей локации.

– Контроллер? – переспросила Крысуля у старенького сталкера, должно быть еше помнившего Большую Землю. – Может быть, контролёр?

– Контролёр – это который на Большой Земле в транспорте билетики проверяет. А который берет под контроль, тот контроллер.

– С двумя «л»?

– Да я бы и три поставил.

В общем, информация была интересная. Но пользы от нее не было аж никакой. И Крысуля пыталась перевести разговор именно на контроллеров. Так что вместо сбора информации у нее получилась скорее просветительская деятельность: жутко секретную информацию о нашествии контроллеров она разболтала половине Склифа… если, конечно, кто не знал. Ну и ладно, все эти дурацкие тайны яйца выеденного не стоят. А друзьям ничего не грозит – выяснить, у кого она что узнала и кому рассказала в ходе всех этих многочисленных и по большей части застольных бесед, путанных и невнятных… о, этого не смог бы даже Шерлок Холмс.

Впрочем, такое доброе дело, как просвещение населения в области его собственной истории просто не могло остаться невознагражденным. Крысуля тоже получила свой кусочек новой информации.

– Контроллеры? – удивленно переспросил Ковбой. – Бывал я в этой самой второй локации и не один раз. Как ты понимаешь, ни одного не встретил – иначе вряд ли имел бы честь с тобой беседовать.

Эти данные подтвердило еще несколько ребят. Во второй локации наличествовали развалины, брошенные обветшалые строения, зверье, аномалии и все прочее, чему надлежало быть в порядочной локации. И никаких контроллеров.

Ну, насчет никаких – это ребята, вероятно, погорячились. Ковбой прав, те, кто встретил в походе контроллера, вряд ли смогли бы ей об этом рассказать по вполне уважительной причине. Но то, что число этих зловредных парапсихологов резко упало, не подлежало никакому сомнению. Было нашествие и кончилось. Локация вернулась в свое естественное состояние.

Контроллеры пришли, разгромили человеческие поселения и пошли себе домой. Зачем это было сделано и кому было нужно? Кто ж ей на это ответит. И Крысуля уже поздним вечером покинула гостеприимный город Склиф, живо обсуждающий информацию о нашествии, которая уже начала обрастать байками и завиральными историями.

Так почему же полковник не дойдет? – рассуждала Крысуля, уткнувшись носом в темный иллюминатор рейсовой вертушки.

Допотопные карты? Но сделать из этого тайну и облепить подписками о неразглашении не удумает даже клинический параноик. Или майор не знает, что нашествие контроллеров окончилось и считает вторую локацию непроходимой? Это как-то вряд ли. Она все выяснила с полпинка, а майор не смог?

Оставалось одно. Видимо, кто-то хочет, чтобы экспедиция с Большой Земли не дошла.

О! Она, Крысуля, была, как всегда, права. Абсолютна права, – размышляла девушка не без некоторой гордости. – Майор в любом случае организует свою экспедицию для встречи полковника и его людей, это точно. Ну так вот, участие в ней ее, Крысули, есть настоятельная необходимость. Без нее никак нельзя. Она единственная, кто лично знаком со всеми действующими лицами и может их друг другу представить и удостоверить.

* * *
Пока вертушка заправлялась в Пионерске, Крысуля подошла к имевшейся на аэровокзале жутко антикварной фиговине – настоящему телефону-автомату – и набрала номер приемной майора. Время, конечно, самое неподобающее… Но вдруг?

И действительно, на том конце провода трубку сняли, и Крысуля услышала голос адъютанта Кирюши

– Привет, Кирюша. Майор часом не бдит на рабочем месте? – спросила она.

– У него совещание, – сурово ответил Кирюша, – Если попробуешь опять ворваться без разрешения, самолично спущу с лестницы прической вниз.

– Совещание? Отлично! Значит, я иду к вам, – обрадовалась Крысуля.

Она проводила взглядом улетающий вертолет. Последняя вертушка на сегодня, но какое это имеет значение? В крайнем случае, она попросится после совещания в знакомую и родную кутузку переночевать. Не в первый раз.

А к майору она прорвется. Тоже не в первый раз.

* * *
– Кирюша, не надо меня с лестницы, – увещевательно заговорила Крысуля, заходя в приемную. – Во-первых, я орать начну, люди сбегутся, и нам обоим будет неловко. А во-вторых, ты пойми – я там действительно нужна. Необходима я им там.

Надо говорить, и неважно что. Заболтать, отвлечь внимание и выбрать момент для броска. До двери-то всего два метра. Она успеет.

– Где тебя носит, зараза? – сердито зашипел Кирюша. – Заходи скорее!

– А? – обалдела Крысуля. К такому повороту событий она была решительно не готова.

– Да не стой ты столбом, дура! Говорю же, майор ждет, – взвыл Кирюша, вскочил и дернулся к ней.

Крысуля шарахнулась в сторону, запоздало подумав, что все это очень даже может оказаться встречным психологическим трюком. Заболтать, сбить с толку и быстренько выпихнуть на лестницу.

Поздно шарахнулась – надлежащий момент был безнадежно упущен. Кирюша поймал ее.

Поймал, открыл дверь и втолкнул в кабинет.

И она вошла, все еще пребывая в полной ошалелости и перепутанности мыслей.

* * *
В кабинете было людно. Крысуля, оглядевшись, вычленила взглядом наиболее значимых для нее лиц – майора, профессора Замятина и Виктора Васильевича. Майор стоял, нависая над столом гранитной глыбой, а профессор и и.о. директора имели вид встрепанный и сердитый.

– Ваше постоянное самовольство и недисциплинированность у меня уже поперек горла стоят, – шипел Виктор Васильевич. – В конце концов, директор Института я, и Вы должны…

– Выполнять идиотские распоряжения?

– Прекратить бардак! – рявкнул майор. И воззрился на нее, Крысулю, с предельной хмуростью.

– Почему опаздываешь? – сердито спросил он, оставив, наконец, попытки просверлить в ней дырку взглядом.

– А я должна здесь быть? – растерянно спросила окончательно обалдевшая Крысуля. – То есть я, конечно, понимаю, что нужна, потому и пришла. Но я не знала, что меня ждут. Я думала – будут не пускать.

Замятин отчетливо хихикнул. Майор зыркнул на него свирепым взглядом и заорал, не озабочиваясь селектором:

– Кирюха!

Адъютант шустро всунулся в кабинет.

– Ты почему не вызвал Кры… тфу-ты, аспирантку Воронцову? Я велел собрать всех, кто имеет отношение к обсуждаемому вопросу. Она что, по-твоему, не имеет?

– Не ругайте мальчика, Дмитрий Петрович, – опять встрял зараза Виктор Васильевич – Разыскать ее не так уж легко. Когда она мешает, она тут как тут, а вот когда нужна… Я сегодня вызывал эту особу по поводу ее вчерашней непотребной пьянки, и моя секретарша не могла ее найти весь день. Аркадий Георгиевич абсолютно распустил своих сотрудников.

Майор глянул на него без приязни.

– Виктор Васильевич, я сегодня от Вас уже второй раз слышу, что во вверенном Вам подразделении… в смысле, учреждении…имеются проблемы с дисциплиной. Кто, по-вашему, должен ее обеспечивать? Вы что же это, не справляетесь со своими обязанностями?

– Дмитрий Петрович! – воскликнул Виктор Васильевич не без некоторой нервности, – не надо воспринимать все так… э-э… прямолинейно.

– Вы настаиваете на обсуждении этого вопроса? Обязательно рассмотрим. Но не на этом совещании. Я сказал, что совещание проводится в неформальной обстановке, но это не означает, что каждый может говорить, о чем в голову взбредет.

Крысуля смотрела на майора растопырив блюдечки. Она просто его не узнавала. Твердый, собранный, абсолютно владеющий ситуацией… Похоже, когда он имеет дело не с одаренными дурами, а с придурочными умниками, это дело совсем другое, тут он явно в своей тарелке.

– Ситуацию я уже объяснил, – заявил майор, обведя взглядом почтенное собрание. – А сейчас перед вами стоит особа, от которой мы получили информацию об идущей к нам экспедиции с Большой Земли. Вопросы к ней есть?

– А Вам, милочка, это все не приснилось? – скептически спросил Пал Саныч из администрации Пионерска.

– Нет, не приснилось. Но если Вы хотите получить подтверждение моих слов, можете поговорить с кабатчиком Богомолом из деревни Большое Болото. Это в Мшистом Лесу. Туда можно долететь на вертолете за несколько часов.

– Я что, должен лететь в монстрячью деревню проверять всякую девчоночью дурь? – кажется, высокопоставленный по местным меркам чиновник был искренне шокирован.

– Тоже мне, источник информации, достойный доверия, – фыркнул неизвестный Крысуле вояка. – Да эти монстры чего хошь наврут.

– Да? Деревенский монстр умудрился сочинить сказку об экспедиции с Большой Земли? – удивилась Крысуля. – Да еще вплел туда персонажем совершенно незнакомого ему и хорошо известного мне полковника Серова?

– Есть у кого-нибудь вопросы по существу? – сердито спросил майор. – Нет? Тогда займемся делом… Что стоишь столбом… э-э… Воронцова? Сядь куда-нибудь.

Крысуля тихо и буквально на цыпочках подошла к ближайшему свободному стулу и уселась с максимальной аккуратностью. В кое-то веки Свойство образовывать везде и всюду бардак пополам с анекдотами ее не радовало. Может быть, сегодня обойдется? Гораздо интереснее было бы просто послушать.

– У нас на повестке дня два вопроса, – излагал между тем майор. – Встреча экспедиции с Большой Земли и отчет, который она по прибытии захочет получить. Отчет о нашей работе за все эти годы.

– И по поводу незаконной хозяйственной деятельности тоже писать? – встрял вдруг Петр Иванович, первый зам и верный сподвижник и.о. директора, который, оказывается, тоже был тут. – По поводу продажи артефактов неведомо кому, что есть нарушение всех и всяческих инструкций?

Виктор Васильевич глянул на него поощрительно. Одобрял. Но сам в бой не рвался.

– Обязательно. Как есть, так и пишите.

– А Вы? – не мог угомониться придурок.

– И я напишу. Но сначала обсудим встречу экспедиции, а то наши отчеты читать будет некому. Толя, твое мнение?

– Капитан Толкунов, начальник картографической службы, – пояснил сосед, некто в чине капитана, подсунувшись к Крысулиному уху. Похоже, решил взять шефство над симпатичной аспиранткой. Подсунулся он, значит, и завистливо повел носом.

– А ты сегодня хорошо погуляла, девочка.

– Было дело, – прошептала в ответ Крысуля. Можно, конечно, объяснить ему, что запашок есть побочный результат ее следовательской деятельности. Что поделать, не хотят сталкеры беседовать на отвлеченные темы на трезвую голову. А информация нужна позарез. Можно объяснить. Но некогда и незачем. Интереснее слушать.

– У них нет актуальных карт, это всем понятно. Хуже другое – они не знают о происшедших у нас изменениях. Четвертая локация – последнее место, куда они могут направиться. Пойдут, разумеется, туда, где был главный штаб в допотопные времена. Обнаружат они там, естественно, одни развалины. Если до этих развалин вообще дойдут.

Шефствующий капитан покосился на Крысулю, открыл было рот и снова закрыл, не зная, как в двух словах пояснить ситуацию.

– Я в курсе, – успокоила его Крысуля.

– Да? – озадачился тот, – а как же …

– Потом. Давай послушаем, – прошептала она.

– Пошатавшись по просторам второй локации, экспедиция, вероятно, двинется в третью, где раньше были крупные поселения. – продолжал излагать главный картограф. – А что она там обнаружит?

Этого Крысуля не знала. Она даже дышать начала осторожнее, опасаясь, что своенравное Свойство включится в самый неподходящий момент и испортит эту содержательную лекцию.

– А обнаружит она бандитские и полубандитские поселения, находящиеся в состоянии перманентной войны всех со всеми, – ответил картограф на собственный (и по совместительству Крысулин) вопрос и продолжил. – И каждая из них будет претендовать на то, что именно она есть единственный законный правопреемник погибшей колонии. И звать к себе, хотя бы затем, чтобы взять в заложники для продуктивного разговора с Периметром. Так что экспедиция, если до того времени и доживет, увязнет там с концами в попытках разобраться, кто есть кто. И кому можно верить.

Все правильно, постановила Крысуля. Она, как всегда, права. Она здесь нужна. Без нее никак.

– Длинно ты говоришь и водянисто, – не одобрил докладчика майор. – Много с научниками общаешься. Давай почетче и покороче.

– Резюмируя все вышесказанное, можно однозначно определить, что экспедиция без нашей помощи обречена, – объявил картограф.

Свой человек, одобрила Крысуля. Тоже порассуждать любит.

– И что? – спросил майор ворчливо. Он, как уже уяснила Крысуля, склонности к абстрактным рассуждениям не имел. – Не испытывай мое терпенье, говори толком. Делать-то надо что?

– Но все же ясно, – с удивлением сказал еще один незнакомый ей капитан. – Организовать встречу. Предъявить документы, которые могли бы удостоверить нашу подлинность. Проводить в Периметр.

– Ага. Ну прям по классике: пришел, увидел, победил, – хмыкнул Крысулин сосед. – Встретить, значит… А как? Маршрут экспедиции, который прикинул Анатолий, очень… как бы это сказать поприличнее… приблизительный, в общем. Вы, товарищи дорогие, себе масштабы второй локации представляете, не говоря уже о третьей? Действительно беретесь найти людей? Это по первому пункту. А теперь насчет верительных документов… Что Вы имеете в виду? Какие документы мы ему должны предъявить? Нами же подписанные ксивы с печатями? Мы конечно можем взять штурмом кабинет Воропаева и вскрыть его драгоценный сейф…

– Это не тема для шуток! – вскинулся мелкий мужичонка, видимо ответственный за этот самый сейф. – Секретные документы– это… да я даже не знаю, как сказать, чтобы дошло до вас, до идиотов. Никто из нас не имеет надлежащего допуска для чтобы распоряжаться содержимым секретных сейфов. Даже я. Что ж поделаешь, никто из облеченных доверием не выжил.

Капитан опять подсунулся к ее уху с какими-то пояснениями.

– Не беспокойся, я в теме, – нетерпеливо шепнула она. И опять наткнулась на озадаченный и заинтересованный взгляд.

– Да у этих документов срок, небось, сто лет как вышел. Их сжечь давно пора.

– Ага. Как раз перед приходом ревизии взять и сжечь? Очаровательно. Я бы на их месте задумался.

– Ну а насчет третьего пункта программы, насчет препроводить в целости и сохранности в Периметр, я вообще смущенно молчу, – опять затеялся иронизировать дружественный капитан. – По сравнению с первыми двумя он действительно теряется и блекнет.

Да, – самокритично подумала Крысуля – Бардак здесь в лучшем виде организуют и без нее. Даже ей так хорошо не справиться.

– Прекратить бардак, – устало повелел майор. – Если бы это помогло делу, конечно бы вскрыли, печати достали. И плевать на все и всяческие последствия. Но какой смысл? Взять штурмом первый отдел и вскрыть этот чертов сейф могли бы любые бандиты, если бы захватили Пионерск. Так что обладание этими… как это называется, Аркадий?

– Антикварными манускриптами, – подсказал профессор Замятин

– Да… именно так. Обладание ими ничего не доказывает.

Вот значит как, мысленно изумилась Крысуля. Значит, вовсе не майор придумал и внедрил всю эту идиотскую секретность. Да, она определенно была несправедлива к этому человеку.

– И что же Вы предлагаете, Дмитрий Петрович?

– Мигулин сейчас очень толково обозначил наши проблемы. Первая – найти экспедицию. Толя, что скажешь?

– Самое разумное, это попытаться связаться по рации. Вызывать экспедицию в широком диапазоне частот, в конце концов ответят.

– Неужели Вы знаете актуальные точки связи второй локации? – удивился Пал Саныч – А если вдруг и знаете, в них, понимаете ли, никто не сидит, это Вам не Периметр!

– Если кто не в курсе, в старые времена связь между локациями с первой по шестую обеспечивалась не ненадежной системой точек связи, а ретрансляционными пунктами. Два связанных кабелем ретранслятора по обе стороны межлакационного перехода. И надежно, и удобно. Но ретранслятор, связывавший вторую и четвертую локацию, давно вышел из строя. И я уже охрип твердить, что надо, наконец, отправить специалистов и починить.

– Можно подумать, что мне людей девать некуда, – буркнул майор. – До сегодняшнего дня починка ретранслятора для связи с запущенной и никому не нужной локацией была чушью и блажью. А теперь да. Теперь придется заняться. Дай мне после совещания список этих самых специалистов и вообще нужных людей. Выделю солдат для прикрытия и вертолеты.

– Хорошо. Допустим, с этим вопросом мы определились, – опять всунулся неугомонный Виктор Васильевич с таким видом, словно он был экзаменационной комиссией, а студенты ему достались так себе. – Но Вы сами только что очень убедительно объяснили нам, что у нас нет средства доказать нашу подлинность. Нет никакой… э-э… верительной грамоты. Нет и быть не может. Что вы намерены предпринять в этом направлении?

– Есть у нас верительная грамота. Вот сидит.

Крысуля встала, что бы окружающие могли ее обозреть.

– Это я верительная грамота, – скромно сказала она.

Майор взглянул на нее со смутным неодобрением

– Во, уже выскочила, – буркнул он. – Объяснять тебе, похоже, ничего не надо?

– Не надо, – согласилась она. – Я, как известно, дура одаренная. Но если насчет миссии, так я готова.

– А вот мне нужны объяснения, – вскинулся Замятин, – Какая еще «миссия»? Вы не в шутер играете, Лера! Дмитрий Петрович, чем Вы девочке голову заморочили?

– Аркаша, перестань ерунду говорить, – майор, кажется, даже стушевался немного от такого напора.

– Тыкать мне не надо!

По-видимому, профессор всегда переходил с майором на Вы, когда всерьез на него сердился.

– Как он мог заморочить мне голову, если мы с тех пор почти не виделись, – заступилась Крысуля за майора.

– С каких это «тех», можно поинтересоваться?

– После того, как он передал Вам меня под расписку, – пояснила Крысуля.

В кабинете образовалось заинтересованное молчание, а профессор и майор как-то неловко заерзали. А что такого, она ведь правду сказала.

– А что касается объяснений, так это я сейчас, – заговорила Крысуля, пользуясь возникшей тишиной. – Полковник знает меня лично, и поэтому к моему поручительству он отнесется с доверием.

– Хм-м… – протянул Виктор Васильевич. – То есть меня хотят убедить, что слово этой сомнительной особы будет иметь для полковника прямо-таки решающее значение? А если ее захватили бандиты и держат пистолет у виска?

– Я же объясняю, полковник МЕНЯ знает лично, – терпеливо сказала Крысуля – Что Вам непонятно?

Виктор Васильевич недовольно пожевал губами, покосился на майора и промолчал. Но Крысулю резанул очень специфическим взглядом. А, наплевать. Все равно ей нагорит за вчерашнюю попойку. Проблемой больше, проблемой меньше…

А Петр Иваныч, как и следовало ожидать, не выдержал.

– Валерия, что Вы себе позволяете? – возмущенно возопил он. – Вы ведете себя нагло! Да Вы просто пьяны, от Вас спиртным разит на весь кабинет.

Наглая клевета, – подумала Крысуля. – И вовсе не разит, а совсем чуть-чуть попахивает.

А-а, где наша не пропадала!

– Петр Иваныч, – сказала она с мягкой укоризной, – что ж Вы Виктора Васильевича подставляете? Почтенное собрание может окончательно прийти к мнению, что в возглавляемом им учреждении царят бардак, беспредел, полная анархия и повальное пьянство. Товарищ майор, Виктор Васильевич не виноват, поскольку факта нарушения дисциплины в данном случае не наличествует. Так, небольшая производственная травма, неизбежная и обоснованная.

Присутствующие переглядывались, выражение на лицах имея от недоуменного до злорадного. Петр Иванович обалдел и только молча разевал рот. А Виктор Васильевич молчал и спрашивать что-либо не торопился. Понимал, стервец, что пояснение к экстравагантному заявлению у нее уже придумано. Но его взгляд был о-очень многообещающим.

– Я собирала информацию в Склифе. Что поделаешь, чтобы получить у сталкеров сведения, приходится хотя бы по минимуму с ними пить, – объяснила Крысуля так и не дождавшись наводящих вопросов.

– Что узнала? – спросил майор заинтересованно. Кажется, как источник информации Крысуля у него уже котировалась.

– К сожалению, для Вас тут нет ничего нового. Например, узнала о нашествии контроллеров, имевшем место во второй локации, и его последствиях для всей человеческой популяции в Зоне.

Физиономия майора опять начала краснеть. А Крысуля почувствовала какое-то иррациональное облегчение – именно таким она и привыкла его лицезреть. А то как будто незнакомого человека перед собой видишь. Неуютно.

– Кто источник? – взревел майор.

– Да все подряд говорили. Об этом весь Склиф знает, – пожала она плечами.

Что правда, то правда. Теперь знает. В подробностях.

– Ну, и еще о том, что контроллеров в массовом количестве в этой локации давно нет. Нашествие окончилось. Впрочем, вам всем это тоже известно. Но я-то должна была подготовится к заседанию. Впрочем, я заболталась, товарищ майор просил говорить только по делу. Так вот, по поводу моей миссии… Есть ведь еще одно обстоятельство. Вы, как я поняла, собираетесь орать на весь эфир, вызывая экспедицию с Большой Земли. Что ж, экспедиция вне всякого сомнения выйдет на связь. И не одна. Штук пять, небось, объявятся. Как вы без меня сможете опознать настоящую? Короче, мое присутствие на этом мероприятии – абсолютная и не подлежащая сомнению необходимость.

– И кто же, по-твоему, подсунет нам фальшивку? – заинтересовался Пал Саныч.

– Да кто угодно. Бандиты, долговцы, представители иного разума. Каждая из этих сторон может иметь свой интерес.

– Откуда ты знаешь про иномирцев, зараза?! – перебил ее рев майора.

– А это тоже великая тайна? – на этот раз удивление Крысули было вполне искреннем. – То, что мы не одиноки во вселенной, так это факт уже доказанный. Об иномирцах прекрасно знают монстры, особенно по окраинным локациям. Да я их и сама видела. Правда, только через прицел, но все-таки. А еще кто-то создал игру, из которой в Зону вываливаются вполне себе живые всамделешные люди. Вы будете уверять меня что это наши человеческиетехнологии? Или все-таки не будете? Да иномирцев в Зоне, простите, как псевдособак нерезаных.

– Девку надо из Института изъять и в разведку, – пробормотал как бы себе под нос ироничный дружественный капитан.

– Спасибо, – вежливо ответила ему Крысуля. – Но тут нет с моей стороны никаких гениальных умозаключений. Не знать очевидных вещей может только тот, кто носа не кажет за пределы Периметра.

– Перестань, Дмитрий, – вздохнул профессор Замятин. – Нельзя жить в Зоне соблюдая схемы и инструкции, написанные на Большой Земле и для Большой Земли. Не получится. И еще… Дима, втолкуй своим людям, чтобы глаз с нее не спускали. Ей бы только влезть в неприятности, дуре шустрой.

Майор мрачно молчал и физиономией уже был даже не красен, а лилов. Адъютант Кирюша подсунулся к нему со стаканом мутноватой жидкости. То ли корвалолу в воду накапал, то ли стакан самогона принес для починки нервов, кто его разберет.

Она, Крысуля, все-таки организовала на совещании качественный полноценный бардак. Против Свойства не попрешь.

* * *
Майор в очередной раз показал себя дельным человеком. Экспедиция была подготовлена с невероятной скоростью. Можно сказать, мгновенно. Крысуля даже не успела огрести от начальства за свои художества.

Не успела? Может быть, дело вовсе и не в этом. Виктор Васильевич, от которого она ожидала основную порцию неприятностей, был как-то тих и задумчив. И даже неожиданно вежлив. Он, как это ни странно, на нее особо не наезжал и к инциденту на совещании отнесся с юмором. Крысуля с ним очень мило побеседовала на разные жизненные темы. Может быть, зря она на него так взъелась? Нервный он, конечно, и несколько вздорный. Но, вроде бы, отходчивый.

Впрочем, сейчас это все неважно, некогда ей сейчас вникать в хитросплетения директорской психологии. У нее найдутся более важные дела.

Она в экспедицию собирается!

А вот Петр Иваныч, разумеется, сверкал очами и выдувал ноздрями пар, как племенной бык. Он жаждал ее крови. Но зам. директора по хозяйственной части ни с какого бока не был ей начальником. И потому Крысуля очень вежливо попросила его отвалить и не отнимать время у занятого человека.

Хотя, по совести говоря, никаких особых дел у нее не было. Крысуля выслушала длинное и сердитое напутствие от профессора. Напутствие Филина было, напротив того, весьма кратким и очень свирепым. Но оба они сводились к классическому «утонешь – домой не приходи». Потом она передала Хамелеону свое «пока» через сталкерское радио, собрала рюкзак, подобрала оружие. На этом подготовка и закончилась. Дальше начиналась ее первая серьезная миссия в этом мире – экспедиция.

* * *
Виктор Васильевич действительно был задумчив. В привычной, хорошо отлаженной жизни назревали существенные изменения. И сулили они с одной стороны, много завлекательных перспектив, а с другой – немало опасностей.

Прямой контакт с Большой Землей… да… были времена. В Зоне тогда был порядок, все под контролем. Артефакты сдавались вверх по инстанциям и централизованно передавались на Большую Землю.

А как же иначе? Путь на Большую Землю был один, и он был в ведении администрации Зоны. И закупались артефакты у сталкеров и посредников за твердую цену. Какую цену? Вы что, сами не понимаете, что такое монополия?

Артефакты шли на Большую Землю, а сюда, в Зону, шло финансирование и прочие материальные блага. И, как водится, имела место быть «усушка и утруска». И у него, Виктора Васильевича было в этой системе свое место, полезное и выгодное как для него, так и для других серьезных людей.

Золотые были времена. А потом … потом случился этот чертов 96-ой год. И все рухнуло.

Да, конечно, он выкарабкался. Нашел себе место в финансово-экономической системе, стихийно сложившейся в новых условиях. Полномочия директорские не присвоил себе явочным порядком, а получил если и не с Большой Земли, то – уж как-нибудь хватило ума! – от облеченной властью высшей инстанции… да не ученого совета Института, нашли дурака, чтобы зависеть потом от всяких Замятиных, Филинов и иже с ними. Нет. Он получил их от Совета Периметра. Тем более, что – это было очевидно – майор в институтские дела лезть не будет под угрозой расстрела, других у него, что ли, нет?

Финансовую политику Института выстроил так тонко, любо-дорого, не подкопаешься. Сбор артефактов на институтские нужды, связь с посредниками, все пропущено через Научный совет Института и утверждено Советом Периметра. А что собранными артефактами он оперирует практически бесконтрольно, так удивляться этому никому и в голову не приходит.

Кто будет колупаться с фондом экономического развития? Кто будет связываться с перекупщиками и торговаться о ценах на оборудование, расходные материалы и прочие институтские потребности?

Может быть, Замятин собственной персоной? Так он, видите ли, выше этого. Ему, изволите ли видеть, некогда. Он науку двигает. Вот и легло обеспечение Института всем необходимым для успешного функционирования на плечи и.о. директора Виктора Васильевича. А что тут, конечно, есть возможности… уж если ты лох, то сам дурак.

Конечно. Но вот масштаб… масштаб уже не тот. Так что он всерьез тосковал по прежним временам, когда дела проворачивались гораздо более серьезные.

И вот теперь с Большой Земли идет экспедиция. Возвращение старых благословенных времен? Так монополии уже не будет, куда ж денешь этих никому не подконтрольных перекупщиков? Ну, насчет никому, это он погорячился, это вряд ли. Все кому-нибудь подконтрольны. Но если они подконтрольны неведомо кому, так это еще хуже. Непонятное пугает. Ну как не понравится их загадочному руководству возможность продаж товара в обход их системы?

Этот непонятный полковник, какой он? Что он себе думает? Как представляет будущую деятельность?

Виктор Васильевич вызвал к себе в кабинет дурную Барби и побеседовал. Вежливо побеседовал, подчеркнуто уважительно. Забавно, но она была искренне удивлена. Кажется, она по дури и молодежному самомнению решила, что находится с и.о. директора в состоянии войны. Они воюют, ну не смех ли? Слон с комаром. Если она и интересует его, то только как средство прищемить хвост Замятину.

М-да…

Расспросил он куклу про полковника. Конечно этот ребятенок не слишком компетентный источник информации, но другого-то нет. Судя по ее рассказам, полковник был неглуп и человеком был серьезным. Если он серьезный человек, то должен понимать свою выгоду, не так ли? И подводные камни на пути ее достижения тоже представлять должен. Не просто так же он сюда идет, так сказать, «за туманом и запахом тайги». Тоже мне «лысый романтик».

Так что надо будет кровь из носу завоевывать его доверие, доказывать свою полезность для будущего общего дела.

А если тот в своих планах просчитался? Ох, как не любил Виктор Васильевич рисковать. А куда деваться? Главным теперь будет этот самый полковник, а не майор Давиденко.

Чудной человек этот майор и, может быть, хорошо, что его заменят. Никакой от него пользы. Ну надо же, это он организовал жизнь в зоне после 96-го. Организовал, и даже не попытался воспользоваться плодами. Недалекий человек. Но неприятностей и проблем от него тоже никаких – в институтские хозяйственные дела вникнуть и не пытался. Сказано же, недалекий человек.

А как будет с неведомым полковником?

На душе было смутно.

* * *
Майор Давиденко со своими доверенными помощниками – капитанами Мигулиным и Евдокимовым сидели в кабинете за бутылочкой водки. К ним наконец-то идет экспедиция с Большой Земли. И теперь они то ли праздновали приближение великого события, то ли… черт его знает. На душе было как-то смутно. Вот придет он, этот непонятный полковник. А дальше что?

– Интересно, он хоть какой из себя? – тоскливо спрашивал Евдокимов у окружающего пространства.

– Я пораспрошал нашу куклу, она говорит, что честный и дельный, – ответил Мигулин без особого энтузиазма.

– Что б она что понимала, – буркнул майор. – А ты, я смотрю, с ней уже почти подружился.

– Почему бы и нет, – хмыкнул Мигулин. – Девка, конечно, не без странностей, но симпатичная и веселая. Вот то, что ты с раздолбаем Замятиным в последнее время чуть ли не вась-вась, это да, это впечатляет. Он у тебя в кабинете, можно сказать, уже прописался.

– Подружишься с таким, как же… зараза недисциплинированная и я прям даже не знаю, – буркнул майор и хищно тяпнул селедку за жирный хвостик. – А кого мне по-твоему вызывать? Ихнего институтского и.о.? От него никаких неприятностей и проблем – не Замятин. Но и толку тоже никакого… не Замятин! Спросишь чего, так будет сто лет думать, за и против взвешивать. И вычислять, как бы не огрести каких проблем на свою любимую задницу. Говорю же – не Замятин.

– Вот придет этот самый честный и дельный, – опять затеял Евдокимов. – А у нас нарушений… ни одной инструкции ненарушенной не осталось после 96-го. Нас при желании можно и под трибунал.

– А ведь как вы оба об этом приходе начальства мечтали, а? – напомнил Мигулин не без ехидства. – Мечта уже почти сбылась, что ж не рады?

– Распустил я тебя, стервеца. Да сиди ты, я «смирно» не командовал. А если уж делаешь, так делай как следует, – рассердился вдруг майор. – Что за расхлябанность? Что еще за ухмылочки? Смирно! Вот так… А теперь садись и пей.

* * *
Человек смотрелся… э-э… смотрелся, в общем. Был он высок, мускулист и толст, причем все эти три качества были у него весьма и весьма выдающимися. Широкое лицо с отвисшими щеками, оттопыренные уши. Но самой достопримечательной деталью его облика был нос, сросшийся с верхней губой и образовывающий самый настоящий хобот, гибкий и подвижный – он пользовался им как третьей рукой.

Слон? Нет, это определение было, пожалуй, для него мелковато. Скорее мамонт. Что ж, его так и звали, Мамонтом. Именно он сочетал в себе пресловутые три кита Зажарской экономики. И не только Зажарской.

Сидел он в данный момент за собственным массивным письменным столом (не какое-нибудь самодельное фуфло, а фирма… как только перекупщики приперли эдакую махину?..) в собственном же кабинете. Приглашенные расположились в кожаных креслах, поставленных полукругом.

– Коллеги… или кореша, если кому так удобнее… да пребудет с вами дождь. Я пригласил вас всех, чтобы сообщить о некоторых переменах, которые назревают в нашей жизни. Хотя… – Мамонт выразительно посмотрел на присутствующего здесь Краба. – Хотя для некоторых эта информация не новость.

Краб не отреагировал, сидел себе с абсолютно индифферентной мордой.

– Может быть, ты нам расскажешь, Краб? – вкрадчиво сказал Мамонт, так и не дождавшись от того какой-либо реакции.

– Так откуда же я знаю, что рассказывать? Для меня много чего «не новость»

– Хорошо. Тогда расскажу я. Да будет вам известно, в Периметр идет экспедиция с Большой Земли. И Краб об этом прекрасно знает.

– Идет, – пожал плечами Краб, – И что с того? Придет какой-то там полковник, приведет с собой пару десятков солдат… вот уж, событие.

Мамонт снисходительно покрутил головой.

– Ты поразительно недальновиден. Я даже удивляюсь, и как ты умудряешься управлять довольно большой деревней.

– Не жалуются.

– Оно и странно. Да… Так вот, если они там, на Большой Земле вспомнили наконец о Зоне, они одной экспедицией не ограничатся. Будут еще и еще.

Мамонт оглядел присутствующих и удовлетворенно кивнул, увидев на их лицах внимание… у кого-то озадаченное, а у кого-то и озабоченное.

– В ближайшее время Периметр усилится в разы! Коллеги, вспомните старые времена. Вспомните, как все мы были практически вне закона. Вспомните, как…

– Ну так уж прямо и вне закона, – пробормотал Коряга, председатель совета союза деревень из локации Бродячие Пещеры.

– Да мы и сейчас вне закона! – сердито объявил Зеленый, глава города Ржавые Пески.

– Коряга, твоя локация далеко, – поморщившись сказал Мамонт, недовольный тем, что посторонние комментарии перебили его пафосную речь. – До вас у вояк руки не доходили… практически… К вам только сталкеры забредали иногда, да и то не на промысел, а для купить-продать. В ваших пещерах небось и нечисть-то никакая не водится, даже контролер заблудится и сдохнет с голодухи. Там свежему человеку промышлять – верная смерть. А вот теперь… теперь и вы узнаете, почем фунт лиха.

– А вот наша локация рядышком, – подала голос Большая Маня, огромная, два на два метра дева, лицом и повадками смахивающая на самку йети. – Ан гляньте, друзья – у нас-то вне закона чистюли. Стреляли мы их, стреляем и будем стрелять. И у себя, и к ним в Четвертую забегаем. Ничего, справляемся пока. И не ноем, как некоторые.

И она выразительно глянула на Зеленого.

– Здесь ключевое слово «пока», – ответил Мамонт Большой Мане. – Именно к вам вояки прежде всего и наведаются. Так сказать, с ответным визитом.

– Ха!

– Вот значит как? «Ха» значит тебе? – вскинулся Зеленый. – Конечно, с таким-то расположением локации ты можешь на вояк поплевывать!

– А ты не завидуй, – ехидно посоветовала Маня. – Завидовать вообще опасно, сбыться может.

– Тихо, коллеги, тихо, – призвал Мамонт. – у нас тут совещание, а не бардак.

Он даже хоботом постучал по столу для убедительности.

– Для сильного Периметра особенности расположения твоей локации будут иметь много меньшее значение, – покрутил он головой как бы с сочувствием. – А там и до зачистки недалеко… да…

Мамонт оглядел собравшихся и продолжал.

– Я думаю, все присутствующие осознали серьезность ситуации. Все, я надеюсь, поняли, что в это тревожное время как никогда необходима консолидация наших сил. Жизнь настойчиво требует от нас объединения.

– Разумеется, под твоим руководством? – осторожно спросил Коряга.

– Но друг мой, я действительно представляю крупнейшее объединение Измененных. И самое богатое, кстати. Не улыбайся, деньги в военное время – это очень важный фактор.

– И какую форму, по-твоему, это объединение должно иметь? Диктатура?

– Образованный ты. Словами-то какими бросаешься. Ну хорошо, допустим это будет совет, в котором каждому из нас будет представлено количество голосов в соответствии с численностью представляемой им группировки.

– Да… что птеродактилем об пень, что пнем об птеродактиля.

– А может быть, в соответствии с количеством входящих в его группировку административных единиц, – продолжал рассуждать Мамонт.

– Да? – заинтересовался Коряга.

– Ты хочешь, чтобы каждая из твоих занюханных деревенек имела такой же голос, что и весь мой город?! – взвился Зеленый. – Разбежался! Хочешь быть вторым после Мамонта? Краб, а ты что молчишь? У тебя тоже деревня не маленькая.

– А что я? – удивился Краб. – Зачем мне в ваши дела лезть?

– Вот значит как… – протянул Мамонт, посмотрев на Краба со значением. – Ты, стало быть хочешь остаться в стороне? Твоя хата с краю, да?

– Именно что с краю. У меня существуют договоренности с Периметром. В этом вопросе, конечно, далеко не все безоблачно, но эти договоренности более-менее соблюдаются. И пока это так, я не собираюсь вступать ни в какие сомнительные коалиции.

– Ренегат! – презрительно сказала Большая Маня.

Мамонт глянул на нее не без удивления. И эта образованная! Похоже, что твердые принципы не мешали Мане заказывать литературу с Большой Земли.

– Краб, – увещевательно заговорил Мамонт, оперативно выгнав из головы несвоевременные и ненужные мысли. – Пойми, скоро все изменится. И сейчас, как никогда, необходима консолидация всех Измененных во имя общих интересов и …

– Ты, Мамонт, конечно, человек крупный. Но даже с твоей внушительной филейной частью сидеть на двух стульях получиться вряд ли. У тебя самого под началом есть поселения, где живут вполне себе чистые сталкеры. Если мы решили консолидироваться против чистюль, как быть с ними?

– У Мамонта под контролем чистюли? – изумился Зеленый. – Я этого не знал.

– И я не знала, – проговорила Большая Маня. Голос ее звучал зловеще.

Мамонт опять поморщился и глянул на Краба без приязни.

– Ну да, есть парочка городков, – неохотно признал он.

– Как же это чистюли к тебе прибились? – озадачился Зеленый. – И не брезгуют?

– До вояк далеко, до Большой Земли еще дальше. А жить им хочется. – Мамонт оглядел присутствующих и продолжал со значением. – Маленькому поселению ой как тяжело выжить без прикрытия. А у меня порядок. Если что – мои ребята всегда помогут. И уберегут. Да и не каждый нападет на поселение, если оно под моей крышей. И бандиты, и даже Долг хорошо подумает, прежде чем наезжать.

– Но ведь они чистюли – которые в этих городках?! – гневно вопросила Большая Маня. – Почему же ты их прикрыл?

– Ну, чистюли… А что? Ведут себя прилично, налоги платят, присягу дали. Так почему же их гнать? Можно иногда сделать исключение, не так ли?

– Вот как? Даже присяга? – в свою очередь озадачился Коряга.

А Большая Маня решительно встала.

– Нет, – твердо объявила она. – Никаких исключений тут быть не может. Я ухожу.

– Мы обсудим вопрос о коалиции на нашем совете и ответим в ближайшее время, – сообщил Коряга.

– Я тоже подумаю, – сказал Зеленый.

Мамонт кивнул. А потом взглянул на Краба.

– А ты?

– Я уже ответил.

* * *
Приглашенные разошлись, и Мамонт, почесав затылок кончиком хобота, вызвал в кабинет одного из своих заместителей. Иногда, под настроение, Мамонт называл его своей правой рукой. Тот не слишком обольщался – знал, что то же самое от шефа временами слышат еще несколько человек. Правая рука… а еще есть левая, да и хобот тоже. Не один он такой ценный и почти незаменимый. Почти.

Заместитель вошел, расположился в кресле и вопросительно взглянул на начальство.

– Слушай, – торжественно объявил Мамонт и вытащил из кармана диктофон – он всегда любил идти в ногу со временем. – Слушай, у меня нет от тебя тайн. Что улыбаешься?

– По-моему, у тебя есть тайны даже от самого себя.

– Остроумец… Не ценишь ты хорошего отношения, – проворчал шеф. – Слушай, давай. Потом выскажешься.

Заместитель с интересом прослушал запись.

– Кстати, а зачем ты Маню пригласил? – поинтересовался он – Только отморозков нам и не хватало для полноты счастья. Ты же не собираешься ДЕЙСТВИТЕЛЬНО воевать с Периметром.

– Нет, конечно, я же не совсем идиот. Просто она обидчивая как… я даже не знаю, как кто. Если других пригласить, а ее нет – тут же начнется такое… Что чистых надо в полном составе перестрелять – тут для нее исключений не бывает. А вот насчет того, чтобы измененных не трогать – исключение на исключении. Тут же начнутся наезды на наши окраинные поселения и прочие пакости. Нам оно надо?

– Не надо, – согласился зам. – Отбиться-то отобьемся, разумеется, но зачем людям приключения на собственную шею?

– И лишний ущерб тоже не к чему. Ладно, а по сути дела что скажешь?

– Ты удачно придумал использовать эту их экспедицию для расширения сферы влияния. Зеленый у тебя уже в кармане. Думаю, что Коряга тоже согласится, но торговаться об условиях тебе придется долго и серьезно. Впрочем, ты это умеешь. А вообще эта затея с объединением – правильная. Склоки наши постоянные, стычки и прочие свары не способствуют счастливому процветанию. Ни для кого.

– Гляди-ка, одобрил старика, – проворчал Мамонт. – Всем ты хорош, но наглый сверх всякой меры… Ладно, вернемся к сути вопроса. Раз ты считаешь объединение измененных делом хорошим и нужным, то что ты думаешь по поводу Краба?

– Думаю, что он пока не будет делать никаких телодвижений ни в каком направлении. Политику Периметра теперь будет определять полковник. А какой он, этот неведомый полковник?

– Да какой бы ни был, – сердито фыркнул Мамонт. – Новая власть всегда начинает с наведения порядка. Если вояки опять поставят блокпосты около межлокационных переходов, так прижмут ли они бандюков, это бабушка надвое сказала. Бандюки лазейки найдут. А вот нас, да и чистых сталкеров, кстати сказать, на этих блокпостах будут обдирать подчистую, как пить дать. Плевали вояки на все и всяческие распоряжения сверху. Нас ограбят и сами перекупщикам снесут… да… Майор-то это понимал, а вот новое начальство? Да и как оно будет относиться к измененным, это, знаешь ли, тоже вопрос. А что об этом полковнике говорит твоя красотка?

– Говорит, что умный и дельный. И, как я понял, на зуб ему лучше не попадаться. А вот насчет его отношения к расовым проблемам, так этого ей знать, увы, неоткуда. В общем, Краб подождет, посмотрит, а потом уж и решит.

– Это я и без тебя знаю. Я спрашиваю, что нам с этим Крабом делать?

– По-моему, тоже подождать. Если отношения Периметра с измененными обострятся, Крабу так и так придется пригребать к нам. Если наоборот курс будет взят на смягчение отношений, мы и сами будем блокироваться с Периметром по многим вопросам. И тогда предмет разногласий отпадет сам собой.

– Ишь ты, умник. Не тебе решать, когда, как и с кем мы будем блокироваться, – недовольно проговорил Мамонт.

Он помолчал, побарабанил по столу пальцами и кончиком хобота, и вдруг объявил:

– Кстати, я хотел сказать, что был к тебе несправедлив. Ну, когда сердился, что ты ввязался в оборону Большого Болота. Я всегда признаю свои ошибки… Да… Так вот, теперь я понимаю, что это был очень умный ход.

Заместитель смотрел выжидательно. Он знал за своим шефом эту манеру – приписывать поступкам подчиненных желательные ему мотивы. А потом так убедительно доказывать их истинность, что через какое-то время многие сами начинали в это верить.

– Да, конечно, ты рисковал жизнью ради деревни, которая не связана с нами никакими договоренностями. Да, конечно, твоя жизнь нужна здесь, очень нужна…

Он покосился на заместителя. Тот терпеливо ждал, в задумчивости крутил фигуры длинным змеиным языком. Таять от комплиментов пока не торопился.

– Но ты добился того, что в Большом Болоте тебя считают своим. Именно благодаря этому ты смог узнать важнейшую информацию об экспедиции с Большой Земли. И бабу эту придурочную своевременно закадрил, очень кстати, полезное знакомство. Молодец, я доволен. А кроме того, ты можешь приходить туда в любое время, и никто никогда не поинтересуется, какого рожна тебе надо. Учитывая твою невидимость, это дает нам большие, очень большие возможности.

– Я и не подозревал за собой таких сложных мотивов.

– Не скромничай… да… Но мы отвлеклись. Мы говорили о Крабе. Этот стервец, к сожалению, имеет влияние и вне своей деревни. Куда он повернет, туда же и Гнилая Топь, и даже Серый Лужок. Что же нам делать с Крабом, а? Ты же понимаешь, что он стоит на пути к великой цели – объединения измененных в единую сильную организацию, способную противостоять любым внешним угрозам и …

– Ты что, собираешься заказать мне его ликвидацию? Извини, но такая работа не по моей части.

Мамонт вздохнул.

– Нет, конечно, не собираюсь. Ты же у нас этот… неженка, в общем. И фифа та еще – это, мол, сделаю, а это не буду.

– Универсальных специалистов не бывает. Так что же ты от меня хочешь?

– Ты там у них за своего. Вот и прозондируй обстановку. Насколько сильны позиции Краба в деревне, и кто мог бы прийти ему на смену если что. Что смотришь, мы в Зоне живем, здесь всякое может случиться… да… Узнай, какие у кого взгляды, какие интересы. И все такое прочее. Понял?

– Чего ж тут не понять? – пожал плечами заместитель.

* * *
Экспедиция проходила в спокойном штатном режиме. До обидного. Ну хоть бы какое-нибудь приключение, пусть даже самое завалящее.

Так ведь нет!

Они спокойно долетели до точки перехода во вторую локацию и убедились, что ретранслятор на этой стороне являет собой пример образцово работоспособного оборудования. Даже странно, как это оно так хорошо сохранилось. А значит, сломан тамошний ретранслятор.

Придя к этой глубокой мысли, они оставили вертолет с небольшой охраной и двинулись во вторую локацию. Идти пришлось гуськом – проход был оформлен как узкое извилистое ущелье. Над головой нависали угловатые камни, почти закрывающие небо. Крысуля пропустила момент перехода, просто непонятно когда из ясного звездного вечера они попали в хмурый ненастный полдень. То ли освещенность действительно менялась постепенно, то ли виноваты эти самые висячие каменюки, под которыми всегда сумрачно. В общем, сделано было эстетичненько. Тьфу ты, опять она за свое. Это же не игра!

Крысуля тряхнула головой, прогоняя неожиданный рецидив геймерского мировосприятия, и огляделась. Вот ретранслятор, а питающая его подстанция расположилась почему-то в отдалении, на пригорке.

Зрелище, однако, было не слишком благостным. По-видимому, по этой милой местности прошелся нехилый сейсмический удар. Глубокие трещины тут и там пересекали равнину. И купол подстанции тоже являл любопытствующему люду явно непредусмотренную конструкцией длинную змеящуюся щель.

– Они вообще-то строились как сейсмоустойчивые, – задумчиво произнес кто-то из инженеров. Энтузиазма в его голосе как-то не наличествовало.

Осмотр ретранслятора с самого начала не заладился. Как прикажете тестировать оборудование, если оно полностью обесточено?

– Самое скверное, если перебило кабель. Вот тут-то нам мало не покажется.

– Это как раз самый лучший вариант. Нам же на один раз. Прокинем новый поверху, всего-то и делов.

Крысуля рассеянно слушала эти инженерные дебаты

– Зачем ее загнали в такую даль, эту подстанцию? – поинтересовалась она у картографа Сени Макарона. – И с чего бы ей вообще работать? Батарейка небось давно сдохла.

– Она не на Батарейке, – гордо ответствовал Макарон. – Она запитана непосредственно от электрической аномалии. Вон искрит, аж отсюда видно.

– Круто.

– А то!

По интонации Сени можно было подумать, что он лично эту крутизну изобрел. Или, хотя бы, изготовил.

– Понятно. Поэтому подстанция у черта на куличиках. Аномалию не переставишь, – кивнула Крысуля.

– Все ясно, – объявил капитан Кузнецов с неоправданным по мнению Крысули оптимизмом. Майорова идея назначить главным в этой экспедиции вояку ей с самого начала показалась дикой и нелепой. Но, надо признать, Кузнецов оказался дельным начальником – в инженерные дела не лез, глупых указаний специалистам не давал. Занимался исключительно организационными делами.

– Разделимся на две группы, – постановил Кузнецов. – Время надо экономить. Я с основной командой иду на подстанцию, а оставшиеся проведут осмотр ретранслятора. Предварительный, разумеется – что где разбито-поломано и все такое.

Он хмуро глянул на Крысулю и сообщил:

– Пойдешь со мной. Майор велел с тебя глаз не спускать.

Крысуля кивнула. Почему бы ей не посмотреть на подстанцию?

* * *
– Зачем ты мне это рассказал? – спросил Краб.

– Я, как и Мамонт, считаю нашу разобщенность большим злом. Но Мамонт полагает, что для достижения цели все средства хороши. А я думаю иначе. Еще раз говорю тебе, Краб – побереги спину, и да пребудет с тобой дождь.

– Спасибо, Хамелеон. Поберегу.

* * *
Отряд двинулся вверх по косогору.

– Она на самом деле очень удобно расположена, эта подстанция, – излагал идущий рядом с Крысулей Макарон. – Видишь пещеры?.. вон там, левее… они глубокие, можно сказать, естественное противотуманное убежище.

– Ага, – рассеянно ответила задумавшаяся Крысуля. Потом она вдруг повернулась к Сене и спросила:

– Скажи, Макарон, в каком году распался Советский Союз?

– В 96-ом, это все знают. А что?

Вот так. Старательно и даже красиво выстроенная система мироустройства накрылась медным тазом. Опять непонятки. Странное несогласование во времени спутало все карты.

Распад Союза… время, когда прервалась связь с внешним миром… прервалась связь.

– В 96-ом, значит, – задумчиво протянула Крысуля. – И примерно в это же время появились перекупщики, ага?

– Да, примерно так. Это очень удачно получилось. Не представляю, как бы мы выжили без перекупщиков.

– Это точно, – хмыкнула она. – На редкость удачно. Прям аж ой.

Ладно. Истина, как известно, достигается методом последовательных приближений, – размышляла Крысуля, топая вверх по каменистому склону. – Нет в этом ничего нового и необычного. В конце концов, именно так устроена наука.

Она уже узнала не так мало об этом мире. Конечно, у нее нет ответа на многие вопросы, но уж половину-то она точно надыбала.

Половина ответа.

Половина ответа, это лучше, чем ничего, не так ли?

Глава 6. Несколько дней из жизни зомби

Перед глазами было мутно. Как будто в молоко опустили. Ну, не совсем в молоко – в белесом мареве бродили бледные разноцветные завихрения. Где это она? Мысли путались, спотыкались друг об друга и никак не хотели складываться в хоть какую-то цельность. И еще хотелось есть. Нет, не есть – жрать хотелось. Дико, неудержимо. И это тоже никак не давало сосредоточиться.

Крысуля диким усилием воли сгребла расползающиеся мысли. А-а… она в пещере. Она лежит на полу, а вокруг Туман. Везде Туман, кажется, он пронизывает ее насквозь, как будто она – решето. Не больно. Но противно до сил нет. Надо отсюда уматывать.

Крысуля ухватила эту немудрящую мысль за хвостик и огляделась в твердом намерении претворить ее в жизнь. Сверху, над ее головой нависало каменное нагромождение, которому по всем законам физики давно надлежало обрушиться на ее вдруг забастовавшую башку. Почему не падает? Она мотнула головой и запоздало испугалась треснуться затылком о каменный пол. Но ничего не случилось – голова свободно откинулась назад, не встретив сопротивления. О! Крысуля, оказывается, не лежала. Она стояла. Если ты не чувствуешь своего тела, немудрено и ошибиться, правда? Так… картинку перед глазами, стало быть, следует перевернуть. Ага… Перед ее физиономией – то, что раньше было входом пещеру, а теперь превратилось в этот самый впечатливший ее завал. Сзади… то есть, сверху, над головой – дыра. Пролом в своде пещеры, которого раньше не было.

Это в него Туман и пролез, – сообразила Крысуля. И даже возгордилась стройностью своих мыслей.

Туман пролез в пролом, вот! И ее убежище теперь не годилось ни к черту. Уходить надо.

Мысли расползались как тараканы, словно тоже хотели поскорее выбраться из Тумана. Что с ней? Она заболела?

Потом. Все потом, сейчас надо убираться отсюда.

Так, вход засыпало… Вышибить этот завал не в силах человеческих. Тогда надо попробовать вылезти через верх. Крысуля начала карабкаться по каким-то каменным обломкам, нападавшим, видимо, с потолка. Но с ее координацией тоже было что-то не то. Руки-ноги, в общем-то, слушались. Но пользоваться этими неощутимыми и какими-то нереальными конечностями получалось с трудом. Противные каменюки все время обнаруживались или ближе, или дальше, чем казалось сначала. Так что уже под самым потолком, совсем недалеко от вожделенного пролома она промахнулась ногой мимо каменного уступчика и полетела вниз. Ой, что сейчас будет…

Но грохнулась она мягко, без малейшей боли. Как будто здесь не каменный пол, а гимнастический мат.

Что за бред!

Бред? А что, очень даже похоже. Может быть, она вовсе не лазит по каменьям в заполненной Туманом пещере, а лежит себе где-то с проломленной башкой? Свежеиспеченная теория прекрасно объясняла все странности. Вот только была она… как бы это сказать… непродуктивной, вот! Не давала руководства к действию. Так что ну ее, теорию, несмотря на всю убедительность. Придется играть по тем правилам, которые предоставляла окончательно сбрендившая дурная голова.

Крысуля было приосанилась, восхитившись такой стройной логической конструкцией. Но быстро осознала, что гордо лежать, это как-то глупо. Надо для начала встать, а уж потом принимать величественные позы. Ой, она же уже выяснила, что и так стоит. Да нет, теперь уже лежит, с камушков навернулась. Черт те что!

Она сердито фыркнула, встала, подошла к заваленному входу и с силой толкнула. Камни разлетелись в стороны, словно бутафорские. Так-то оно лучше.

Крысуля идиотски хихикнула и отключилась.

* * *
Очнулась она резко, словно схватили за шкирку и поставили на ноги. Ясность в голове была даже какой-то непривычной. Она уже отвыкла, давно бродила в тумане. Не том, который в этом мире работал выбросом, а в другом, внутреннем, путавшем мысли и прочно поселившимся в ее дурной башке.

Самым ярким воспоминанием с этих времен, пожалуй, была та крыса. Шустрая и … вкусная, в общем. Одуревшая от непонятного голода Крысуля ухватила ее с неожиданной для себя прытью. А та, не будучи дура, вцепилась зубами в руку. Но это было совершенно не больно. Крысуля, пытаясь ее отцепить, нечаянно разорвала пополам. И тут же сожрала тушку. А только потом затеялась отсоединять от руки зубастою голову. М-да…

Впрочем, для вечера воспоминаний время явно не подходило. Она стояла неподвижно, не в силах пошевелиться. Как во сне. В голову опять влезла мысль о бреде и проломленной башке. И была с негодованием выгнана по причине уже установленной непродуктивности.

Но что поделать, своим телом Крысуля полностью не владела. Ощущала она себя какой-то нереальной, ненастоящей. И еще… Чувство тоски, страха и полной безысходности… не ее чувства, чужие. Но она их как будто слышала. Кто это у нас тут страдает?

Крысуля огляделась, благо двигать глазами оказалось все-таки возможно. Вот они, ее товарищи. Стоят чуть ли не навытяжку. Как и она сама, наверное. Бледные лица, синие губы. Зомби. Ее товарищи – зомби?

Крысуля с усилием скосила глаза и посмотрела на свои руки. Белые, с синеватыми ногтями. Она тоже была зомби.

Настоящим всамделишным зомби.

Прикольно-то как!

Крысуля даже расхохоталась от такого занятного приключения. И маленькая тщедушная фигурка, единственная подвижная в их странной компании, вдруг вздрогнула и обернулась к ней. Контроллер?.. Не может быть!

Крысуля никогда не видела контроллера в реале так близко. Никто не видел, кроме его пленных зомби. Она первая. Впрочем, она же и есть пленный зомби. Вот ведь хохма!

Крысуля упялилась на местную страшилку с жадным интересом. Тощий, хилый, крошечные рудиментарные ручки. Какая-то злая пародия на древнего ящера, каких рисуют в книжках по палеонтологии. Но те хоть огромные, страшные, зубатые. А это… фи! Ни тяпнуть, ни хвостиком своим куцем ударить. Да и кулаком в морду дать на человеческий манер тоже не получиться.

– Да ты без нас с голоду сдохнешь, ящерка драная, – задумчиво сообщила ему Крысуля. – Вот ты нас и наловил… Ой, а головка-то у меня ясная! И что ты, интересно знать, с нами такое сделал, что мы еще и друг друга чувствуем? Мы, конечно, не единое сознание, но какая-то связь определенно есть. Что же мы такое, а?

А контроллер… О! Контроллер отчетливо занервничал. Она слышала его эмоции точно так же, как тоску и страх своих товарищей. Контроллер нервничал. Что-то она, по его мнению, думала и чувствовала не так, не правильно. Чего-то он в ней не понимал. А непонятное его пугало.

– Чего дергаешься, родной? – поинтересовалась у него Крысуля не без злорадства. – Слышу я прекрасно, как ты тут вибрируешь. Сам связал нас как будто веревочкой, экстрасенс хренов, вот теперь и терпи меня.

И вот тут на нее навалилось. Во всем мире, кажется, остались только глаза этого паразита, огромные, давящие. В голове гудело и грохотало.

– Да слышу я тебя, Каа хренов, – с раздражением сказала Крысуля. – Что тебе не слава богу? Отстань, ты мне думать мешаешь.

Впрочем, это она к нему несправедлива. Вряд ли она вообще смогла бы думать без его любезной помощи. Зомби обычно с головой не дружат. А что, пожалуй, он, рептильная морда, действительно немного похож на Каа – питона из мультфильма про Маугли, – хихикнула вдруг Крысуля. И эта неуместная вспышка веселости взбесила контроллера. Он по-змеиному зашипел, и в бедной Крысулиной голове как будто граната взорвалась.

– Идиот, у меня же сейчас башка расколется! – заорала она. Но башка раскололась не у нее. Один из ее мертвых товарищей вдруг шевельнулся. А потом поднял автомат и шмальнул контроллеру в голову.

* * *
Хилая тушка медленно осела на землю. Вот так… Идиот сам нарвался на неприятности. Этот придурочный контроллер ее, Крысулю, вполне контролировал (уж прости, дорогой читатель, за нечаянный каламбур). Ну, и какое ему тогда было дело до ее хихиканья? Так ведь нет, приперло привести ее к общему знаменателю.

Ну ладно, приперло, так приперло. Но не надо было переключать на ее драгоценную персону все свое внимание и выпустить из-под контроля других. Они, может быть, и правильные. Без особенностей и отклонений. Но пострелять, между прочим, не дураки.

– Спасибо, мужик, – прочувственно обратилась Крысуля к спасителю. – Без тебя бы хана. Давай знакомиться. Как тебя зовут?

– Никак… – потерянно сказал собеседник. – Я никто. Я мертвый.

– Кто тебе сказал, что у мертвых нет имен? – искренне удивилась Крысуля. – А что же тогда на могилах пишут?

Бесполезно. Глаза собеседника отчетливо стекленели, он отрубался. И Крысуля чувствовала, что парень испытывал от этого даже какое-то облегчение. Осознание того, что он зомби было для него тяжелым… даже, пожалуй, непосильным. И то же самое происходило с остальными.

– Вы чего, ребята? – возмущенно заорала Крысуля. – Это же приключение! Мы еще эту смешную историю рассказывать будем по кабакам. А сейчас мы пойдем в Институт к профессору Замятину. Он умный, уж что-нибудь да придумает.

Бесполезно. Ну, никак не могли парни оценить юмор ситуации.

– Ты дура? – спросил один из ее полуразумных товарищей. Именно спросил, без малейшего намека на подначку.

– Да, я дура. Но это не означает… – начала было Крысуля и осеклась. Собеседники ее уже не понимали. Да и в ее собственной голове начинал разводиться противный туман, хорошо знакомый по последним часам?.. дням? Сколько она бегала по лесу, пока не попалась контроллеру?

Неважно.

Теперь контроллер убит и некому поддерживать их разум.

Но связь между их сознаньями все еще сохранялась. Тоже мне «О-сознание» хреново! Хорошо поработал светлой памяти контроллер – конструкция оказалась крепкой. Крысуля почти что видела эту самую ментальную нить, к которой были прицеплены бусины сознаний. А еще болтались в этой нитке дурацких экстрасенсорных бус бестолковые виртуальные веревочки. Видимо, их должен был держать придурочный покойный контроллер. И отчаянно не желающая терять разум Крысуля по какому-то наитию всунула свою горячо любимую личность в центр этого идиотского ментального ожерелья. Виртуальные ниточки прилипли легко, с готовностью. Искали, похоже, точку опоры. Уж какую предлагают, не до жиру.

М-да…

Конструкция получилась кривая, косая и насквозь неэстетичная. Но, вроде, пока держалась. Ей, Крысуле, даже с головой немного полегчало – подвешенные вокруг сознания как-то уравновешивали ее собственное. Как противовесы. Ну, как будто карандаш на попа поставили и закрепили грузиками.

Долго этот самый карандаш простоит?

Вот именно!

А, следовательно, надо поторопиться.

* * *
Надо торопиться. Глубокая мысль, не правда ли? А куда и зачем?

Что вообще произошло? Нет, суть дела понятна, она попала под Туман. Но неплохо бы вспомнить сопутствующие этому обстоятельства.

Ах, ну да, они были на подстанции, ко всем чертям расфигаченной сейсмическим ударом. Они искали поломку. Они ее нашли. А потом пришел Туман.

Да…

А после?

Крысуля до звона в голове напрягала память. Вот она вышибает заваленный вход в пещеру… «во двор окошко», елы-палы. Князь Гвидон хренов. Что дальше?

Что она видит? Что? Что?!

Изнасилованная голова, похоже, поняла, что проще вспомнить, чем отвязаться от сбрендившей хозяйки. На Крысулю обрушился спутанный и беспорядочный вал картин. Как будто кто-то снимал фильм на камеры ее глаз. Любительский фильм, бестолковый и дерганый.

Вот Туман… Он уходит, сползает по косогору в долину. А сам косогор обрушился ко всем чертям. От пещер, где пряталась ее группа остались только каверны.

А вот и товарищи. В поле зрения на пару секунд попал доктор Козлов. Тупо смотрел в пространство и бессмысленно разевал рот. Потом она встретилась глазами с Макароном из картографического отдела. Тот скользнул по ней остекленевшим взглядом и медленно поплелся куда-то в сторону.

Капитан Кузнецов решительно… ох, решительно побрел – это звучит как-то по-идиотски, но именно так оно и было. Двинулся по направлению к ретранслятору. Солдаты, немного помедлив, потащились следом. Это ж надо было так вымуштровать личный состав, что он и после смерти следует за командиром. Кузнецов с самого начала казался ей сильным мужиком.

Он что же, с докладом туда направился? Возможно, сначала этого и хотел – кто знает, как скоро у зомбированных людей отказывает соображалка. Но пока шел, забыл о своем намерении напрочь. Крысуля, находящаяся на высокой, очень удобной для обзора позиции видела, как Кузнецов вскинул автомат и начал стрелять по выскочившим навстречу людям. Солдаты последовали его примеру.

Что было дальше, она не знала. Отвернулась и ушла прочь – ей было все равно. Но еще долго доносился до нее звук заполошной перестрелки.

Вот так…

Никто не виноват. Несчастный случай. Туман.

* * *
От моральных терзаний Крысулю отвлекла такая пошлая причина, как голод. Ее голод и голод ее ребят. Она решительно вста… черт, оказывается, она и так стояла. Так и страдала, стоя столбом, как оловянный солдатик. Нет бы усесться, подпереть щеку кулаком или принять еще какую-нибудь позу, подобающую этому почтенному занятию. Но если не ощущаешь своего тела, не все ли равно, в какой позе пребывать?

Все. Хватит тут слюни распускать. И сопли. Тем более у зомби этого все равно не получится по техническим причинам. Попробуем лучше подумать. Если, конечно, удастся.

Итак, ее экспедиция погибла. Если кто-то и выжил там, на ретрансляторе… отправить кого-то опять искать поломку на подстанции? Ой, не смешите меня. Им бы домой добраться, чтобы доложить хоть что-то.

А дальше?

Отправит ли майор новую экспедицию, или решит, что хватит терять людей в авантюрах? Допустим, что отправит. Пока они дойдут, пока найдут поломку… А потом должна прийти еще одна экспедиция с деталями и оборудованием для ремонта.

Да к тому времени передавать информацию будет уже некому!

Крысуля отчетливо повеселела – у нее появилась цель. Миссия. Она вернется с докладом. О судьбе экспедиции, о поломке и о том, что необходимо для ремонта.

А значит, хорош распускаться, действовать надо!

Для начала, пойти пожрать.

* * *
Насчет пожрать дело разрешилось быстро и без проблем. В ее, Крысулиной, мертвой головке обнаружилась очень полезная штуковина. Что-то вроде сканера на живых существ. Очень похоже на мини карту во все том же незабвенном Сталкере. Только яркими точками на ней обозначалось живое. Съедобное. А что еще надо знать зомби об окружающих объектах?

По этой, с позволения сказать, «мини карте» Крысулин отряд нашел и пришиб какую-то пятиногую рогатую животину. Она оказалась очень даже вкусной. Впрочем, для зомби мясоневкусным не бывает.

А после этого перекуса… не назовешь же его обедом, если абсолютно ясно – скоро опять захочется жрать… после перекуса Крысуля занялась выбором дороги.

В голове было не слишком ясно. Плыло в голове. А потому поставленную задачу лучше будет решать по частям. Сначала выйти к переходу. Да… выйти к переходу, а дальше дело пойдет легче. По крайней мере, она на это очень надеялась. Так что она полностью сосредоточилась на первом пункте программы.

Переход. Вот он, вожделенный кружочек на карте локации №2. Эту карту она спьяну скачала у пьяного картографа Сани. Просто так, чтоб была. А вот надо же, пригодилась.

Итак, карта у нее была. И геймерская жизнь приучила ориентироваться по ней так, что делать это она могла хоть во сне, хоть в полубессознательном зомбячьем состоянии. Не доставало пустяка – исходной точки. Чтобы пройти куда-то, пользуясь картой, неплохо бы знать, где находишься, не правда ли?

Где ее черти носили, пока она не попалась контроллеру? А кто их, чертей, знает. И сколько прошло времени, это тоже, как говориться, науке не известно.

Крысуля выбрала в окружающем пейзаже единственную приметную деталь – гряду высоких холмов, и забралась наверх на предмет оглядеться. Отряд исправно топал следом. Ага… вон озерко с характерным треугольным островком посередине. И налево – какие-то техногенные развалины. Наверное, это и есть авторемонтная мастерская с прилагающимся к ней поселком. Точнее, бесформенные кучи камня пополам с железяками когда-то, в благополучные времена, претендовали на это высокое звание. А нам, стало быть, чуть правее озерка.

Побежали!

* * *
Крысуля бежала по лесу, чувствуя себя персонажем какого-то шутера. Бежишь вот так, не чувствуя усталости и тела своего не ощущая. А следом за ней бежал ее отряд.

Опять командная игра.

Крысуля терпеть не могла командной игры, поскольку всегда оказывалась в ней крайней. Почему-то так получалось, что именно она с какой-то радости должна была все решать и за всех отвечать. А оно ей надо? И вот теперь то же самое. Впрочем, сейчас ее команда более походила не на игроков, а на НПС – рисованных компьютерных персонажей. Они уже не излучали ни страха, ни тоски. Только пустота.

НПС? Ага, вот только жизни у них всамделишные. Единственные и неповторимые. Не перегрузишься, если что. Ничего не исправишь.

Жизни? Жизни у мертвых?

О! Ты хочешь логики не просто от блондинки, а от блондинки мертвой? От блондинки-зомби? Это даже не наивность, дорогой читатель. Это глупость.

А вот что Крысулин отряд очень даже излучал, так это голод. Впрочем, она и сама постоянно хотела жрать. Так что они регулярно отвлекались от своего похода для поохотиться. Это неожиданно оказалось не так уж сложно. Если зомби, чудовищно сильные, неутомимые и не чувствующие боли зомби еще и имеют голову… пусть даже одну на всех. Пусть даже и дурную… Короче, если зомби охотятся организованно, то со жрачкой проблем не будет.

Проблемы были в другом. Крысуля регулярно выпадала из реальности. И, похоже, чем дальше, тем чаще. В один из этих приступов зомбьей бестолковости они сбились с пути и забрели в болота. Погнались, наверное, за кем-то вкусным. И, судя по перемазанным в крови мордам, таки догнали. Хорошо, что людей в этих краях отродясь не водилось, а то всякое могло бы случиться. Хорошо-то хорошо, а выбираться как?

– Куда ж я отряд завела, мертвая моя башка? – сокрушенно бормотала Крысуля, пытаясь сориентироваться на местности. Мысли путались, и карта казалась нестерпимо сложной. Сложной настолько, что отдыхает не только бином Ньютона – господи, чего в нем сложного даже для тупой зомбячьей головы, а самый неправильный из всех неправильных глаголов. Ладно. Выбрались, чего ж вам еще? И даже пару артефактов по дороге прихватили. Причем, очень неслабых. «Болотные шарики», это вам не хухры-мухры.

Будет весьма прискорбно, если они припрутся в Институт в период Крысулиного беспамятства. Их просто перестреляют. Точно так же, как она сама зомбаков неоднократно расстреливала.

А так не пристрелят? Ну, лично она не стала бы стрелять в такую интересную штуковину, как связно говорящий зомби. А вот как поступит в такой ситуации человек нормальный, это еще вопрос. Но, во всяком случае, пока она говорит и говорит разумно у них есть шанс. А значит, она должна будет говорить. Надо составить текст. Простой. Такой, чтобы и тупой зомби его не смог перепутать. И они будут твердить эту речевку всю дорогу. Чтобы въелась намертво.

Какой еще шанс? Они мертвы, и это есть медицинский факт. Они мертвы, чем им может помочь даже такой мудрый человек, как профессор Замятин? А вот очень даже может. Она, Крысуля, пока еще разумна. Ну, в пределах своих скромных возможностей. Она разумна. Значит, разумный зомби – это возможно. А если так, то Замятин непременно придумает, как сохранить ей разум. И ее ребятам разум вернет. Они, правда, как-то нервно относились к своему зомбьему состоянию, пока соображали. Ну, ничего, привыкнут. Она им объяснит, что это очень даже прикольно. Еще перед девочками будут красоваться своими демоническими бледными мордами.

Так что будут они разумными зомби, вот. А кому не нравится – пусть застрелится. Или, если стреляться не хочет, пусть отвернется. А Замятин, он все сделает. Выручит. Он, Замятин, умный. Если что-то возможно В ПРИНЦИПЕ, то уж он-то найдет способ. Главное – дойти.

Не отвлекайся, дура. Зубри:

– Институт! Замятин! Информация! Важно!

А если она к тому времени отрубится с концами? Какой с нее при таком раскладе поимеешь важный доклад? А вот пусть Замятин тогда корячится насчет ее разума, если хочет получить информацию. Хотя бы из любопытства корячится. Это и называется «мотивация». В общем, сойдет речевка. Третий сорт – не брак.

– Повторяйте, – скомандовала Крысуля. И ее отряд грохнул хором, как на параде:

– Институт! Замятин! Информация! Важно!

Крысуля невольно хихикнула. Бредятина получалась отменная, как раз в ее стиле. Все нормально и сообразно в этом лучшем из миров.

* * *
Крысуля по дороге старательно обходила населенные места. Во избежание. Тем не менее, они набрели по дороге на парочку диких зомби. И Крысуля с упорством, достойным лучшего применения, попыталась присоединить их к своему отряду. И спасти.

Спасти?

Были бы они рады этой самой участи разумных зомби, о которой размышляла Крысуля? Да отвалите, зануды! Не понравится – пустят себе пулю в лоб, в конце-то концов. Но надо же дать людям выбор. Шанс. Шанс, которым они смогут распорядиться по своему усмотрению.

Надо-то оно надо… Но ничего из ее амбициозных попыток не вышло. Контроллер из нее получился аж никакой. Воспользоваться готовой ментальной конструкцией – одно дело… Ладно, насчет создать такую и речи не идет. Но хотя бы модифицировать… А вот хренушки! Кончилось дело тем, что бедные зомбаки, раздраженные ее приставучестью, дружно всадили в нее по автоматной очереди. Конечно, по корпусу, бестолочи… А ее, Крысулины, мальчики, не дожидаясь приказа сделали из них та-акое, что несовместимо ни с какой регенерацией даже для самого зомбястого из всех зомбаков. Оно, конечно, трогательно… но, все равно, печально.

И Крысуля, обругав себя дурой, повела отряд дальше. А дырки от двух автоматных очередей затянулись после первого же сытного перекуса. Вот так. Зомби регенерируют. Нет, конечно, каждый игравший в Сталкер знает, что недобитый зомби полежит немного, ножками подергает, а потом встанет вполне себе целенький и опять стрелять начнет. Но это в игре. А тут регенерация имела место быть в реальной жизни.

Зомби регенерируют, да еще как. Насколько регенерируют – это, между прочим, открытие. Об этом должен знать Замятин. Что ж, значит, у нее есть еще одна причина дойти.

А ну, хором:

– Институт! Замятин! Информация! Важно!

– Институт! Замятин! Информация! Важно!

Молодцы, ребята. А вот за ней, как командиром, имеет место быть явная недоработка и недодумка. Если обходишь стороной населенные места, то никого не сожрешь по дури, ага? Хорошо. А тогда с кого снять патроны? Патроны где взять, я вас спрашиваю?!

* * *
– Болотные шарики? – торговец местного, так сказать, «районного центра», традиционно совмещенного с кабаком, скептически покрутил головой. – Откуда ты их взял, Червяк? Не сам же добыл. Колись. Не серди меня, а то скидки тебе не видать во веки веков.

– Да я не против рассказать. Очень даже за. Просто вы мне не поверите.

– А ты попробуй, – предложил торговец. Посетители кабака, носившего немудрящее название Пьяная Корова, пересели поближе и навострили уши. А вдруг, действительно, что-то интересное проплывет. В их местечке так мало развлечений.

– Ну слушайте, если хотите, – пожал плечами Червяк. – Я предупредил. В общем, дело было так. Напала на наш хутор вчерашней ночью банда зомби. Много зомбаков, штук восемь.

– Откуда в наших краях зомби? – скептически вопросили из публики.

– Сам удивляюсь. Ну так вот, взяли в кольцо, да грамотно так, будто разумные. Все окна-двери под прицелом, короче, тушите свет. Мы уже решили, что кирдык, но тут вдруг выходит вперед зомбяшка…

– Зомбяшка?! – присвистнули кабацкие. – Круто. И была она, конечно, молодая и красивая.

– Да. Так и было. Молодая и очень красивая блондинка.

– И влюбилась она в тебя без памяти…

– Тьфу! Чтоб вам всем в Зыбучую Землю провалиться, поганцы! – передернулся рассказчик. – Только мне этого и не хватало. К счастью, я не красавец, так что обошлось.

– Ну надо же, – покрутили головами слушатели. – Как-то неправильно развивается твоя байка.

– Слушать будете, или сами так все и расскажете вместо меня? Так вот, вышла вперед зомбяшка. Она у них была за командира. Выходит она, значит, и говорит…

– Ах, она у тебя еще и говорящая…

– Не перебивайте, слушать будете? Так вот… «Не стрелять», – говорит. – «Торговать». И показывает, значит, эти самые Болотные шарики.

Червяк оглядел аудиторию. Та слушала его с напряженным вниманием. Эх, если б это действительно была байка, он бы, пожалуй, получил удовольствие. А так – чувствуешь себя дурак-дураком.

– Ну я и спрашиваю ее, что, мол хочет. А она отвечает: «Патроны. Автоматные». Ну, я и принес… немножко. Что, думаю, эта мертвая дура понимает. А зомбяшка и говорит: «Голову откушу. Наглую. Цены знаю».

Кабацкий люд радостно взвыл.

– Ну я и принес патронов… даже с перебором, – продолжал хуторянин, дождавшись, наконец, относительной тишины. – Голова, знаете ли, у меня одна. А она ведь откусит. Зубищи – сорок штук, и все, как с рекламы: белые, острые и блестящие. Зомбяшка эти патроны в рюкзак закинула, а шарики положила на землю. Я ей еще тушенки предложил, но она не захотела. «Будут патроны – будет жрачка» – говорит. Очень, знаете ли, неуютно стало после этих слов.

– А потом?

– А потом она ушла. Следом и остальные мертвяки отступили. И прикрывали друг друга, между прочим, по всем правилам.

– Мастер ты, Червяк, байки травить, – одобрительно проговорил торговец и шлепнул перед хуторянином стакан водки. – За счет заведения. Знатный анекдотец рассказал, порадовал старика. А теперь колись. Где ты болотные шарики взял?

* * *
Лес постепенно редел. И деревья все больше попадались какие-то больные. А то и вовсе засохшие, с почерневшими стволами и облезшей корой. И ничего живого вокруг. Пусто. Ни одного сигнала в пределах видимости ее «сканера».

Плохо. Зомби должны плотно кушать, если хотят жить. Крысуля ощутила смутное беспокойство своих ребят, не понимавших, зачем командир ведет их в это гиблое место. Ничего, мальчики. Мы с вами быстренько пересечем эту дрянь, и выйдем к воде. Вот она на карте. То ли маленькая речка, то ли широкий ручей. Мы выйдем к воде, а там обязательно будет еда. Живые любят воду. Им надо пить.

Лес, между тем, кончился, и Крысуля столбом встала от неожиданности. Реки не было. Перед глазами расстилалась сухая каменистая равнина, расчерченная глубокими разломами, из которых клубясь поднимался зеленоватый пар. Живой человек давно почувствовал бы кислотные испарения, но зомби не дышат и не чувствуют боли.

Аномалия «Зеленая смерть». Даже в геймерские времена пребывание здесь быстро высасывало здоровье. А живым людям вообще не следовало сюда соваться без защитных костюмов.

А как насчет зомби? Химические повреждения никто не отменял и для нашего брата, увлеченно размышляла Крысуля. Но и зомбячью регенерацию тоже никто не отменял, ага? Наверное, если на сытый желудок, да припасти мяса на потом…

Дура!

Ты о чем думаешь, зомби безмозглая?! Всей соображалки хватает только на пожрать и – верх полета мысли – насобирать артефактов. Реки здесь нет, ну, дошло наконец? Ты сбилась с пути!

Когда они заблудились? С самого начала шли не туда? Или после какого-то из ее многочисленных отрубов двинулись в другую сторону?

Где же они, черт побери?!

Крысуля, не удержавшись, пробежала по краю разлома и прихватила полупрозрачную зеленоватую Каплю – артефакт нагло лежал на самом виду. Пригодится. Потом она отвела отряд обратно в лес – нечего травиться химией, от нее и мертвому не поздоровится. И взялась за планшет.

Где на этой проклятой карте обозначены «Зеленые Смерти»? Ох, вообще на другом конце локации. Не могли они забраться в такие дали, никак не могли. Значит, аномалия новая. Туман тут вовсю безобразничал, вот она и возникла.

Аномалия свежая и, следовательно, по ней сориентироваться не удастся. А как надо? Кругом болота, рощи и развалины. И все они до безобразия одинаковые. Никаких приметных мест, хоть зарежься.

Ах, по солнцу… очень мило, учитывая, что небо все эти дни закрыто плотными тучами.

Ах, говорите, мох на деревьях растет с северной стороны? Хренушки. В таком климате он со всех сторон растет.

Крысуля упорно пялилась на планшет. И долго, наверное, пялилась бы, но зомбья голова не выдержала напряжения и отключилась.

* * *
Когда она очнулась, леса вокруг уже не было. Веселенький лужок, травка и отдельные группки березок. И в кое-то веки было светло и солнечно. А рядом, практически под ее ногами – Зыбучая Земля. Еще бы пара шагов…

То ли приближающаяся опасность как-то встряхнула дремлющее сознанье, то ли просто повезло. Крысуля вообще считала себя везучим человеком. Нет, правда, ей всегда везло в жизни. Сами посудите, ей повезло попасть в этот прекрасный мир, в Зону. Не понарошку, а собственной персоной попасть. Даже не пришлось ножками топать до Периметра. Ее любезно сопроводили воздушным транспортом и показали такую занятную штуку, как карцер. И здесь вот она угодила под Туман и встряла в замечательное приключение. Еще бы выбраться из него и вывести ребят, так будет вообще самое оно.

Крысуля остановила идущий следом отряд. Что-то при этом ее дернуло, что-то было не так. Но сосредоточится одновременно на изучении окрестностей и анализе состояния собственного подразделения не получалось. В голове опять плыло. Она уже начала привыкать к этой нечеткости сознания и даже приучилась худо-бедно думать и принимать решения.

Итак, давайте по порядку. Окружающая среда. Она радовала глаз освещенными утренним солнцем березками и изобилием пятен Зыбучей Земли, разбросанным вокруг в причудливом беспорядке. Многие считают Зыбучую Землю подлой аномалией, поскольку она не определяется ни болтиком, ни гаечкой. Вообще не реагирует на легкие предметы. На измененной почве иногда растет травка, может даже пробежать мышь без малейшего вреда для здоровья. Но человек или крупный зверь проваливается, не успев даже охнуть.

Но, по мнению Крысули, только тупой зомби может не понять, что нормальная земная поверхность никогда не бывает настолько гладкой. Такой может быть вода или еще какая-то зыбкая и текучая среда. Зыбучая Земля, например. Так что если ты видишь перед собой идеально ровную поляну, такую, что отдыхает патентованный английский газон, то вывод однозначен – по газонам не ходить.

Сколько же вокруг аномалий, глаза разбегаются. Пройтись бы здесь по артефакты. Хотя с постоянно отключающейся башкой это, мягко говоря, неразумно. Впрочем, она бы рискнула. И патроны покупать надо, и… да мало ли оправданий может придумать для себя человек, обуреваемый сталкерским зудежом. Так что она бы рискнула, если бы не ребята. Ей не уследить за всеми, опыта не хватает. А оставить их ждать без присмотра тоже нельзя. Они должны всегда быть рядом, иначе прервется связь.

Ребята… Так что там ей показалось не слава богу? Крысуля переключила внимание на отряд. И похолодела, если, конечно, можно применить такое понятие к зомби. Говорите, ментальная конструкция была неэстетичной с самого начала? Сейчас на нее гляньте. И поймете, что раньше это было прямо-таки произведение искусства. Виртуальное ожерелье превратилось в спутанный бестолковый клубок из которого сиротливо торчали оборванные концы. И бусин в нем недоставало.

Скольких она потеряла? Двоих? Троих? Мысли путались, и она три раза сбилась, пытаясь пересчитать подопечных. Впрочем, вспомнить, сколько их было с самого начала тоже никак не получалось.

Напрасно она затеялась со всей этой арифметикой. Перегруженная башка забастовала, и Крысуля отрубилась опять.

* * *
Когда сознание вернулось, она была уже одна.

Глава 7. О пользе контроллера в хозяйстве.

Крысуля, наверное, разревелась бы, имей она на то физическую возможность. Не справилась. Не смогла. Не довела.

Дура! Бестолочь! Бездарь!

Крысуля машинально провела рукой по совершенно сухим глазам. Такие изыски, как слезы были в ее состоянии недоступны. Жаль, хоть какое-то облегчение было бы.

Ладно.

А делать-то теперь что? Поставленная и старательно вбитая в голову цель исчезла. Срочно требовалась новая. Обязательно требовалась, иначе так и будет она бродить бестолковым зомби, пока ее не пристрелят люди, или она с дуру не забредет в какую-нибудь аномалию.

Что-то она еще вроде бы хотела, кроме как спасти ребят. А-а… дойти до Института и передать профессору информацию. Какую? Черт ее знает. Сначала надо дойти, а там вспомним.

Да. Надо дойти.

Но для этого нужен разум. А, ну да… профессор же вернет ей разум, надо только дойти.

Но для того, чтобы дойти, нужен разум. Замкнутый круг.

Разум. Где зомби может его взять? Ясен пень, у контроллера. Это классика. Естественные реалии Зоны. Будет контроллер – будет разум. Надо найти контроллера.

Надо найти. А потом что? Контроллер разум-то ей обеспечит, но по-хорошему не отпустит. А ей надо в Институт.

Ах, отвалите! Давайте все же по порядку. Проблемы надлежит решать по мере поступления. Сначала надо найти контроллера, а там видно будет.

Крысуля уже привычным волевым усилием активировала свой зомбий внутренний сканер. Ох! Пространство вокруг просто кишело живым. Жрать-то как хочется! Так бы всех и слопала. И немедленно!

Подожди. Потерпи, дура, потом поешь. Сейчас надо найти контроллера. А как, скажите на милость? Если какое-то из всех этих многочисленных пятен жизни и есть искомый контроллер, как его отличить?

Крысуля усиленно размышляла. Была бы живая – вспотела бы от усердия. Давайте подойдем к вопросу с дугой стороны, старательно рассуждала она. Контроллеры ловят зомби. Обычно это бывает именно так, а вовсе не наоборот. Это у нее, Крысули, все всегда не как у людей. И не как у порядочных зомби. Да…

Итак, контроллеры ловят зомби. А как ловят? Мечутся туда-сюда по лесу? Зомби, конечно, не самая большая редкость в этом мире, но все же под каждым кустом не торчат. Эдак и с голоду… потерпи, дура, потом поешь… с голоду можно окочуриться при такой методике охоты. Гораздо разумнее приманить. Позвать, если уж ты владеешь психическим воздействием на чужие мозги.

Крысуля старательно прислушалась – может кто-нибудь хочет-таки ее лицезреть. И действительно, где-то далеко, на пределе восприятия, слабо, едва-едва различался зов. Звучал не в ушах, а как-то внутри головы.

Есть! Оно!

Да где же ты, зараза?

Кажется там, со стороны вон той симпатичной рощицы. А ну, побежали проверим.

* * *
– Мужик, ты как насчет взаимовыгодного сотрудничества? – заорала Крысуля, вылетая на полянку. Ее появление получилось достаточно эффектным – кустарник, в который она вломилась со всей своей зомбячьей дури, с треском разлетелся по сторонам деревянными обломками. Такой вот получился салют в честь ее долгожданного контроллера.

А кустику просто не повезло. Последнюю часть пути она перла, не разбирая дороги, пользуясь своей дурной силой и нечувствительностью к боли. Торопилась. В голове плыло и концентрировать внимание становилось все труднее и труднее. Наверное, в лесу образовалась нехилая просека по курсу ее следования.

Щуплая рептилиеподобная фигурка лежала на земле и состояние ее следовало охарактеризовать не иначе как полумертвое. Смотри-ка, а кровь то у него, оказывается, зеленая. Кто ж его так, бедолагу?

– Да что ж ты пялишься? – взвыла Крысуля, когда контроллер, перевернувшись на спину, уставился на нее мутными от боли глазами. – Придурок! Тебе нужен зомби, или нет?

Ну, наконец-то. Связь с контроллером установилась, Крысуля слышала его боль, страх и безмерную усталость. И его голод, от которого ей самой жрать захотелось еще сильнее. А вот в голове у нее резко прояснилось. Аж загудело, как будто на затылке открыли форточку, и в пустую, хорошо провакуумированную башку с шумом пошел воздух. Она даже головой попыталась потрясти, чтобы выгнать из нее весь этот шум, но ничего не вышло. Контроллер ее полностью обездвижил.

– Спасибо, дорогой, – радостно сказала Крысуля. – А теперь отпусти меня.

Ответом ей было полнейшее недоумение. Возникший в голове огромный знак вопроса. Бедный контроллер даже попытался приподняться, чтобы получше разглядеть пойманного им чокнутого зомби, но тут же упал с каким-то болезненным свистящим звуком.

– Давай рассуждать, родной, – рассмеялась Крысуля. Забавно, но необходимость стоять навытяжку ничуть не мешала ей вести светскую беседу. Если не ощущаешь тела, то какая разница, как стоять?

– Ты умеешь рассуждать, контроллер?

При этих словах ее собеседник издал какой-то непонятный сдавленный звук. Истолковать его как согласие или отрицание было бы сложно. Но, во всяком случае, Крысуле показалось, что контроллер ее понял.

– Давай попробуем подумать, ага? Итак, идти ты не можешь, а отпустить меня не хочешь. Ну и как будем развлекаться? Заставишь меня стоять столбом или ходить вокруг тебя кругами? Вот сам и калькулируй, через какое время мы с тобой сдохнем от голода. Ты, конечно, можешь приказать мне себя нести. Но, во-первых, это вряд ли полезно для твоего здоровья. А во-вторых мне, вообще-то, охотиться надо. Как ты представляешь себе охоту с болезным контроллером на руках?

Пожалуй, первый раз в жизни никто не пытался прервать Крысулин треп. И она продолжала говорить, вдохновленная вниманием слушателя. Ну, или тем, что принимала за внимание.

– Все осознал, приятель? – говорила Крысуля. – А если ты меня отпустишь, я принесу нам мяса. Конечно, я могу сожрать все сама. Но тогда ты помрешь, и я потеряю разум. Я могу убежать, но тогда я опять же потеряю разум. А мне оно надо?

Тут ее речь прервалась по техническим причинам: Крысуля против собственной воли нагнулась и взяла контроллера на руки. Придурок все-таки выбрал вариант с переноской. Ну вот, так и есть. Хлипкая тушка дернулась от боли, и ее бестолковый поработитель потерял сознание. Интересно, все контроллеры идиоты, или это ей просто на таких везет? Крысуля, ощутив себя свободной, положила контроллера на землю со всей возможной аккуратностью. И рванула на охоту. Надо торопиться – головку-то он ей «поставил», но черт знает, сколько эта самая мертвая головка исправно проработает в автономном режиме.

Да и жрать охота – терпежу нет.

* * *
Когда она вернулась, контроллер сидел, прислонившись к сосновому стволу и смотрел в пространство. Никакой ментальной связи не требовалось, чтобы понять – ему тоскливо.

– Жри, бестолочь, – миролюбиво сказала Крысуля, плюхнув перед ним шмат мяса.

Сама она уселась рядом и вцепилась зубами в другой кусок. По совести, она уже перекусила на охоте. Не удержалась, хотя и надо было торопиться назад. Но и сейчас она очень не возражала поесть еще – похоже, зомби никогда не бывают сытыми.

Контроллер восстановил ментальную связь, но обездвиживать ее не стал. На Крысулю опять нахлынули его эмоции – боль и тоска. Не отрываясь от еды, Крысуля рассматривала … ну и как прикажете обозвать их роли и взаимные обязательства?.. пожалуй, напарники.

Крысуля рассматривала напарника. Он изрядно отличался от того контроллера, с которым она уже имела честь быть знакомой. Руки длиннее, с ловкими, почти человеческими пальцами. И в его рептильной морде отчетливо виделось что-то человеческое.

– Странный ты какой-то контроллер, – проговорила она с набитым ртом.

Собеседник опять то-ли свистнул, то-ли квакнул. Этот звук, кажется, выражал у него озадаченность.

– А ты, конечно, зомби обыкновенный. Абсолютно обычный, – раздался вдруг голос где-то внутри ее головы

Крысуля даже от еды оторвалась от обалдения. Говорящие контроллеры, по ее мнению, были исключительно персонажами анекдотов и баек, которые сталкеры рассказывают друг другу у костра.

– А что со мой не так? – поинтересовалась она, кое-как справившись со своим изумлением.

– Разговорчивая очень. И порассуждать любишь, – объяснил тот.

– Ах, это, – рассмеялась Крысуля. – Мне и при жизни часто говорили то же самое. Таких, как я, даже смерть не изменит.

– Даже так? – медленно проговорил собеседник. Шутки он не понял. Более того, по его мнению, она явно сказала что-то очень важное. Значимое. Еще бы понять, что именно.

– А откуда ты так хорошо разбираешься в контроллерах? – спросил он после продолжительной паузы.

– Приходилось общаться.

– Странно. Для зомби первый контроллер обычно бывает и последним.

– Вот такая я ветреная зомбяшка, – рассмеялась Крысуля. – До тебя у меня уже был контроллер.

– И как вы.. э- э… расстались?

– Он был плохим хозяином, грубым и жестоким, – лицемерно вздохнула развеселившаяся Крысуля. – Так что нам с товарищами пришлось его убить.

– Понятно, – сказал контроллер и замолчал. О чем он так напряженно задумался, скажите на милость?

– Ну ладно, со мною вроде бы разобрались, – поторопила она. – А как насчет тебя? Ты обыкновенный контроллер?

– А то сама не видишь, – рассердился вдруг он. – Модифицированный, конечно.

– О как! А кем модифицированный? Для чего?

Теперь обалдел он.

– Ты не знаешь? Ох, а я-то было подумал… Ну и хорошо, а то только такой радости мне не хватало…

Контроллер вдруг тоненько засвистел. Очень похоже, что рассмеялся.

– Жаль, что никогда и никому не доведется рассказать эту занятную историю. Сижу я, значит, беседую со своим зомби на философские темы… И, кстати сказать, кто из нас кого поймал?.. Впрочем, мне бы все равно не поверили: таких анекдотов не бывает.

– Вокруг меня всегда случаются анекдотические истории – объяснила Крысуля. – Говорят, у меня Свойство такое.

– А-а… вот оно в чем дело… Свойство.

Контроллер опять не понял шутки. С его точки зрения Крысулины слова многое проясняли в ситуации, и он перестал нервничать.

– Не тяни, рассказывай давай! – не отставала Крысуля. – Кем ты модифицирован и для чего?

– Ну, сама понимаешь, контроллеры далеко не самые крутые в этом мире. Ловят нас. Переделывают под свои потребности. Настоящие контроллеры не разговаривают и мыслят…э-э.... иначе. Так вот, модифицируют нас, а потом используют в бою и вообще. Для разных работ, где нужно кем-то управлять.

– Кто это делает?

– Этого я не могу тебе сказать.

– Почему? – прицепилась к нему упрямая Крысуля.

В голове стало как-то щекотно: как будто контроллер перебирал ее извилины, выискивая в памяти подходящие слова. Крысуля не возражала – очень хотелось получить понятный ответ.

– Не имею права, – сказал он наконец.

– Везде одно и то же! – рассердилась Крысуля. – Все миры помешались на секретности!

Сдаваться, тем не менее, не хотелось, и она решила подойти к вопросу с другой стороны.

– А почему ты уверен, что никогда не сможешь пообщаться со своими товарищами? По-моему, твое состояние не так уж плохо. Во всяком случае, не безнадежно. Кстати, где это тебя так? В бою?

– Нет, не в бою…

Контроллер опять зашелестел ее извилинами.

– Я дезертир, – подобрал он, наконец, близкое по смыслу понятие. – Они нашли меня. Хотели убить. Удалось убежать, но… я, если по-вашему, как это правильно сказать, «хожу под статьей»… под «вышкой», вот.

– Так на черта тебе тогда вся эта секретность?! Если ты все равно ходишь под «вышкой», так почему бы тебе не рассказать мне все?

– Знаешь, «статьи» бывают разные. И наказания тоже. Эта так называемая «вышка» – не самое страшное, ты уж мне поверь. И вообще, отстань, сделай одолжение. Уже догрызла до хвоста своими вопросами.

Они замолчали и принялись за еду.

* * *
День прошел бессмысленно и бесполезно. Крысуля раз восемь бегала на охоту и приносила мяса себе и напарнику. В голове было ясно до неприличия. И при этом абсолютно пусто, как в межзвездном пространстве. Ни одной идеи, не то чтобы светлой, а хоть какой-нибудь. Ей надо дойти до Института. И время, между прочим, поджимает. Ну и как ей это сделать, скажите на милость?

Контроллеру, между тем, за этот день отчетливо похорошело. Сидел уверенно и менял позу уже без болезненных вскриков. Регенерирует, рептилия хренова, не хуже зомби. Ну нет… хуже, конечно, но не так чтобы намного.

– О чем задумалась? – поинтересовался поздоровевший контроллер.

Крысуля оторвалась от любимого зомбячьего занятия – ужина, и взглянула на напарника

– Ты знаешь, где мы?

– Конечно.

– Покажи.

И Крысуля сунула ему планшет с картой.

– Что это за каракули? – спросил тот с недоумением.

Вот так. Приплыли. Ладно, попробуем с другой стороны.

– Ты знаешь, где выходы из этой локации? – спросила она.

– Да. Я вообще неплохо ориентируюсь.

– Можешь хотя бы рукой показать?

– А зачем тебе?

– Просто хочу знать.

Контроллер посмотрел пристально.

– Ты врешь, – объявил он. – Я это чувствую. Живо отвечай, что задумала.

Крысуля отчетливо услышала изменение в его настроении. Появилось беспокойство, опасливое напряжение. Кажется, начали возрождаться его подозрения о непростой природе странного зомби.

– Ты же у меня в башке шаришь, как хочешь. Вот сам и посмотри, – предложила она.

Контроллер каким-то очень человеческим жестом почесал затылок, покрытый складками пятнистой кожи.

– Залезть в твою голову я, конечно, могу. Но там же черт ногу сломит. Не хихикай, зараза, я это выражение у тебя же в памяти и прочел. Да что этот твой черт, он, если я правильно понял, хоть и рогатый, но всего лишь двуногий. А у тебя и рогатая многоножка все лапы переломает. Так вот, после модификации я стал лучше разбираться в человеческой психологии, но тем не менее это та еще работенка. Особенно если башка вроде твоей… специфическая. Так что лучше расскажи сама. И честно!

Крысуля пожала плечами. Честно, так честно.

– Я, собственно, даже и не вру. Интерес мой на данный момент насквозь праздный. Да, я хотела бы вернуться к своим. Тем более, что у меня есть очень важная для них информация. Ты скоро поправишься, и я могла бы уйти. Не думаю, что это тебя очень огорчило бы – здоровый контроллер легко наловит себе сколько угодно зомби. Но я, к сожалению, не дойду. Рассудок… «голову потеряю», в общем.

Крысуля хихикнула – это идиоматическое выражение как нельзя лучше подходило к ситуации. Контроллер насмешливо свистнул. Но, как оказалось, развеселило его вовсе не это.

– К кому, прости, ты хотела бы вернуться? – поинтересовался он.

– К своим. К людям, живущим в соседней локации.

– Так позволь тебе напомнить, что ты уже не человек. Ты зомби. Мне казалось, что ты это вполне осознаешь.

– Я зомби, но это не значит, что я не человек. Человек, это, видишь ли, понятие многозначное.

Контроллер взмахнул лапкой и жест этот показался Крысуле очень знакомым. Именно так отмахивались собеседники, когда на нее нападала охота теоретизировать.

– Ах, перестань, – он снова насмешливо засвистел. – Перестань, это слишком сложно для моей бедной контроллерской головки. У нас здесь только зомби о таких высоких материях рассуждают. А давай-ка подойдем к вопросу с другой стороны. Как я понял, ты по привычке считаешь людей своими. А их мнение по этому вопросу тебя не интересует? Тебя просто пристрелят. Люди и зомби всегда убивают друг друга.

– Если я доберусь до Института, и доберусь разумной, то не пристрелят, – объявила Крысуля. – То есть даже там, несомненно, найдутся желающие. Но им этого не позволят – у меня много друзей. А еще в Институте есть очень умный человек, и я надеюсь, что он найдет способ поддерживать мой разум. И если ему это удастся… если будет так, то я смогу доказать окружающим, что я – это я. Я ничуть не изменилась по такой несерьезной и смехотворной причине, что мертва. Они осознают, что я – человек. И тогда я смогу жить среди людей. Разумеется, это не всем понравится. Но эти… эти перетопчутся.

В голосе Крысули звучала непоколебимая уверенность. Интерпретировать ее, конечно, можно по-разному, дорогой читатель. Можно сказать – наивность, а можно – вера в людей. А можно еще чего добавить… нецензурное, например. Но контроллер воспринял эту уверенность как твердое знание.

– Да? – протянул он с отчетливым оттенком зависти. – А вот меня контроллеры назад не примут. Ни за что и ни в каких обстоятельствах.

– Контроллеры не примут? – удивилась Крысуля. – А у нас считают, что вы одиночки.

– Это здесь мы одиночки. А у себя … ну, можно сказать, общество. Хотя устроено оно не так, как человеческие.

– Расскажи! – вскинулась любопытная Крысуля.

– Не смогу. После модификации я и сам не вполне понимаю некоторые вещи, казавшиеся мне раньше естественными. Сделали из меня черт те что, сволочи! – взъярился вдруг он. – Ни контроллер, ни человек… Так… ходячее недоразумение. И, в отличие от тебя, я не могу так спокойно отнестись к своему сомнительному статусу. Это тебе… как у вас говорят?.. тебе все пофиг, вот. А у меня так не получается.

Он окончательно расстроился и замолчал.

– Расскажи хотя бы, почему вы на нас напали. В смысле, на людей, живших в этой локации. – попросила Крысуля. И напарника хотелось отвлечь от печальных мыслей, и действительно надо было бы ей это знать. – Объясни мне. Вот пришли вы… плюнуть было некуда, чтобы не попасть в контроллера… не дергайся, это просто выражение такое. Означает, что очень много вас было. Ну вот, пришли вы, значит, расфигачили тут у нас все. А потом практически исчезли. Территорию не захватили. Стало быть, нужна вам была не она. Так что же вам было от нас надо?

Контроллер опять свистяще засмеялся.

– Люди – презабавнейшие существа, – сообщил он. – Им все время кажется, что вся вселенная вертится именно вокруг них. Ничего особенного именно от вас никому не требовалось. Пришли мы потому, что спасались от своих собственных проблем. Нападали – так кушать очень хотелось. А ушли потому, что эти гады приноровились ловить нас для модификации. Еще бы, здесь-то это проще, чем дома. Вот и меня… того…

И он опять пригорюнился. Крысуля тоже молчала, переваривая неожиданную информацию. Вот значит как… опять несчастный случай. И как всегда куча смертей в результате, и куча переломанных судеб. Включая судьбу ее контроллера.

– Как ты видишь свое будущее, напарник? – спросила она.

– Да никак не вижу. В конце концов поймают и убьют. Я это понимал, когда бежал. Но тогда я думал, что хуже, чем та жизнь, не может быть ничего. А теперь… не знаю.

Контроллер задумался и как-то очень по-человечески невесело покачал головой.

– Напарник, говоришь? Да… докатился я до напарника для зомби. Но на самом деле все еще хуже. Даже ты… зомби… даже ты и в мыслях не допускаешь предложить такому, как я, пойти с тобой. Стонешь, что не дойдешь, а ведь и в голову не приходит. Я не прав?

Крысуля даже кусок мяса уронила, хотя с зомбьей координацией вроде бы уже освоилась полностью. Это да. Такой вариант она не рассматривала. Точнее, не надеялась на него.

– Понимаешь, напарник, – медленно начала она, – Я могу обещать тебе жизнь. С очень большой вероятностью, почти стопроцентно. Институтские не убьют тебя, хотя бы потому, что ты очень интересный объект для изучения. Но я не могу обещать тебе свободы. Ты будешь жить в лаборатории, вокруг будут люди. Они будут говорить с тобой, задавать уйму вопросов, и подключать разные приборы. Возможно, это иногда будет больно, но никогда не будет смертельно. Повторяю, ты слишком ценен. А с течением времени … скольких ты можешь одновременно держать под контролем?

– Если зомби, то десятка два. А живых – пять или шесть штук, по ситуации. А что?

– А то, что в густонаселенном месте ссориться с людьми тебе не резон. Убьют на счет раз. Думаю, мы с тобой сможем донести до окружающих эту немудрящую мысль. С течением времени. И тогда ты сможешь пользоваться некоторой степенью свободы. Хотя даже в этом случае наблюдение за тобой останется. Да и недоверие к тебе тоже, чего уж там.

Контроллер опять почесал затылок.

– Я вообще-то не всерьез сказал, – признался он. – Хотел поддразнить. Был уверен, что ты откажешься. Тебя одну люди, может быть, и не пристрелят… если уж ты так в этом уверена. Но если ты еще и меня с собой притащишь… Боюсь, это будет для них чересчур.

– Не пристрелят. Если мы дойдем до Института, разумеется – за всех людей я не отвечаю.

Крысуля опять была железно уверенна в своих словах.

– Странное предложение, – медленно проговорил контроллер. – Но интересное. Корячиться со взятием этого вашего… как его.... Периметра из-за одного дезертира они, конечно, не будут. Много чести для моей скромной персоны. Знаешь, я подумаю. Меня не отсутствие свободы смущает, я ее давно не видел. В каком-то смысле вообще никогда. До модификации я такими категориями не мыслил, а после… какая уж там свобода. Просто очень уж это экстравагантно для контроллера, жить среди людей. Я такого анекдота и представить себе не мог. Хотя какой я контроллер… так…

– Отличный ты контроллер. Мне, по крайней мере, нравится, – легкомысленно объявила Крысуля. – Ты мне лучше вот что объясни… Тебя модифицировали под человека. А зачем? Твои… э-э… профессиональные качества это, как я понимаю, ничуть не улучшило. Да?

– Скорее наоборот, – проворчал собеседник.

– Даже так? Ну и в чем тогда смысл этого мероприятия? Стало быть, твоим хозяевам ты в таком состоянии чем-то удобнее…может быть, понятнее?.. управляемее?.. Может быть они сами люди, вот им так и проще?

– Заткнись! Что б я от тебя не то, что речей, мыслей на эту тему не слышал! Себя не жаль, так хоть меня пожалей. Тем более что я для тебя, оказывается, вроде как напарник.

Крысуля вздохнула и заткнулась. И переключилась на другую животрепещущую тему – в третий раз за сегодня внимательно осмотрела руки и лицо, пользуясь фотокамерой планшета как зеркалом. Оно, конечно, понятно – если бы что, то уже давно появились бы следы разложения. И была у нее по этому поводу вроде бы даже вполне приемлемая гипотеза. Можно сказать, уверенность. Но тревожность все-таки не отпускала. Однако бдительный осмотр в очередной раз показал, что изменений в ее состоянии не наблюдается.

– Не дергайся, – засмеялся контроллер. – Сытые зомби не разлагаются, а ты очень хорошо кушаешь.

– О! Я именно так и думала, – вдохновилась Крысуля. – Понимаешь, это…

– Стоп! Не грузи меня своими соображениями, зануда, – поспешно сказал контроллер. – Не знаю я, почему это так, и знать не хочу.

Но Крысулю уже было не остановить. На нее, как это нередко бывало, напал стих к абстрактным рассуждениям.

– Интереснейшая это, похоже, штука – физиология зомби, – затеялась излагать она, – Или ты считаешь, что у зомби никакой физиологии нет и быть не может? А зачем нам тогда надо жрать? И потом, мертвое тело просто разложилось бы, если бы не шли в нем некие процессы, призванные компенсировать эту маленькую неприятность. Ну да, та самая регенерация. Собственно, что это такое – зомби?.. А это промежуточное состояние между жизнью и смертью. Состояние, в котором в одном и том же теле текут два прямо противоположных процесса. Конкурируют, так сказать, бегут наперегонки. Разложение, постоянно разрушающее ходячий труп, и регенерация, стремящаяся восстановить, поддержать псевдожизнь. Чтобы победить разложение, нужна еда. Зомби должен хорошо питаться, чтобы сохранить свое тело. А если еды нет? Ну, тут уж все равны. Живой человек сначала загнется, а потом разложится. Зомби сначала разложится, а потом загнется. Разница только в последовательности событий.

– Да заткнись же ты! – взвыл вдруг контроллер.

Крысуля замолчала в озадаченности. Ее теоретические изыскания часто не радовали собеседников, но она никак не ожидала такой экспрессии от флегматичного рептилиеподобного напарника.

– Заткнись, дура! Нас нашли! Я их чувствую. Они нас преследуют, они уже близко.

Крысуля вскочила и закинула щуплое тельце напарника на плечо. Тот зашипел от боли, но сознание, слава богу, не потерял.

– Куда? – спросила Крысуля, и контроллер указал направление лапкой.

* * *
Пошел дождь. Видимость резко ухудшилась, да еще почва в этом заболоченном лесу тут же раскисла до полного безобразия. Крысуля мчалась по косогору, не разбирая дороги. Из-под ног в стороны летели комья рыхлой земли. Ч-черт, скользко. И эти кусты настырные… выворачиваются с корнем при попытке за них ухватиться – никакой опоры, только мешаются на дороге.

Ах, вы говорите, что здесь нет дороги? Ну так уже есть. Пустили городского человека в лес. Даже хуже, городского зомби – прет вперед с грацией танка, оставляя за собой такой приметный след, что его и с вертолета можно увидеть.

– Мы должны пытаться идти незаметно? – запоздало спросила Крысуля.

– Нет. Они меня чувствуют. Так что главное успеть. Да осторожнее, ты, зараза!

Это ему, бедолаге, прилетело по морде хлестнувшей веткой. До крови. Надо как-то аккуратнее. До чего же они хрупкие, эти живые.

– Куда мы идем?

Она могла позволить себе беседовать на бегу – такие глупые проблемы, как сбить дыхание, ее не интересовали. Ей не нужно было дышать.

– Там аномалия. Точнее, целая цепь аномалий, огораживающая часть долины. Никто не сможет пройти.

– А как …

Ч-черт!

Какая-то тварюга заметалась на пути, и прыгнула, растопырив клыкастую пасть. Не иначе, как с перепугу, дура. Крысуля отпрыгнула, закрывая спиной напарника. Когти вскользь полоснули по телу. Не больно. Но жрать сразу захотелось до одури. Вот гадство, отвлекать же будет.

Контроллера пришлось бросить на землю, авось не развалится. Руки нужны. А эта шустрая сволочь успела еще и цапнуть за плечо. Но и Крысуля теперь оторвалась по полной – выпустила прямо в башку противной твари весь автоматныйрожок. Финиш!

– Что ты делаешь?! Почему стоим? – зашипел контроллер, приподнимаясь с земли. Ну, значит, не слишком ушибся, дорогуша.

– Перезаряжаю автомат.

– Да что ты сделаешь с ними этой своей пукалкой? Они близко, бежим!

– Куда? – перебила Крысуля. Пока она разбиралась с тварью, потеряла направление.

– Вон туда.

Она закинула напарника на плечо и рванула в указанном направлении. Э-эх… сожрать бы ту зверюгу, да некогда.

– Автомат всегда должен быть заряжен, – вернулась она к прежней теме. Говорила на бегу. Светская беседа в таких условиях выглядела нелепо и дико, отменная бредятина, как раз в ее фирменном стиле. – Вот уж не знаю, что смогу сделать ними. Не сталкивалась, не пробовала. Но тут и без них, как видишь, есть с кем попрепираться. Ох, извини…

Она поскользнулась на очередном косогоре и, взмахнув для равновесия руками, уронила собеседника на землю.

– Да осторожнее, ты… – он с явным усилием проглотил выражение, которым хотел ее наградить. Его боль отразилась в ее собственной голове глухим ударом

– Чем ругаться, лучше ответь, – поинтересовалась Крысуля, опять подхватывая на руки страдальца. – Почему ты эту кусаку не взял под контроль? Чего ушами хлопал? Тем более, что и ушей для хлопанья у тебя не предусмотрено природой.

– Ну, я… это… не успел. Растерялся

– Врешь. Я чувствую.

Земля под ногами окончательно преобразовалась в болото. Темп пришлось сбавить, не хватало еще провалиться.

– Отвечай давай, – потребовала Крысуля, осторожно наступая на скользкую кочку.

– Да не смог бы я сейчас вас обоих под контролем держать. Больной я. Слабый.

– Ну так выпустил бы меня. Не в первый раз. Я в автономном режиме могу с грехом пополам «держать головку» часа полтора.

Ох, какой хороший ровный островок посреди болота! Почти такой же милый, как почва в лесу, которую она недавно так ругала. Вот уж точно, все познается в сравнении. Крысуля опять помчалась, расшвыривая ногами рыхлые комья.

– Чего молчишь, родной? Отвечай уж.

– Вот ведь настырная, – вздохнул контроллер. – Я побоялся. Вдруг ты бросишь меня и убежишь. А мне сейчас знаешь, как страшно. С тобой тут треплюсь из последних сил просто чтобы не думать.

Островок кончился, опять началась бурая топкая жижа. Снова пришлось идти медленно и тщательно.

– Дурак ты, – рассеянно сказала Крысуля, внимательно глядя под ноги. – Я напарников не бросаю. Разве что роняю иногда. Нечаянно. Кстати, та противная тварь сбила меня с мысли. Я хотела спросить: если никто не сможет пройти через эти твои аномалии, то как пройдем мы?

– Мы сможем. Я умею видеть аномалии. Свойство такое. Я найду проход между ними. И…

Беседа опять прервалась – замшелая коряга, лежавшая пред ними, вдруг вскинулась вверх, растопырив три пары кривых слюнявых жвал. И тут же замерла в нелепой позе. Напарник на этот раз не подкачал. Крысуля оперативно подскочила и разорвала нарушительницу спокойствия пополам. И, не выдержав, вцепилась зубами в обнаружившееся под корковатым панцирем сочное мясо.

– Сейчас… две минуты, – говорила она с набитым ртом. – Сил уже никаких нет. Тебе оставить?

– Не надо, тебе сейчас нужнее, – вздохнул контроллер, решив не спорить с оголодавшим зомби. – Слушай, мне вдруг подумалось… я никогда не работал с зомби-самками. Вообще не встречал. Не могут ли твои странности быть связаны с этой особенностью?

– Возможно, – хихикнула Крысуля. Мясо было вкусным, изводивший ее голод отступил, и жизнь в этот момент казалась прекрасной. Как мало надо для счастья некоторым зомби. – Вполне возможно. У нас есть теория, что самки светлого окраса – они называются блондинки – отличаются специфическим мышлением и весьма своеобразной организацией психики.

– Да? Я не знал.

Контроллер решительно не понимал Крысулиного юмора. Ну и ладно, у всех свои недостатки.

– Поехали, транспорт подан, – весело объявила Крысуля и опять закинула его на плечо.

* * *
Заболоченный лес кончился внезапно. И так же неожиданно перестал дождь. Как будто они перешли через проход в другую локацию. Перед глазами, насколько хватало взгляда, расстилался каменистый пустырь. Абсолютно голый, как лунная поверхность – ничего живого.

– Куда? – привычно спросила Крысуля. – Э, ты там не заснул родной?

– Тут аномалии кругом, – растерянно сказал контроллер. – Я-то вижу куда. Но как я тебе объясню? Я надеялся, что к этому времени смогу хоть как-то ходить, но поездка на твоем плече, да еще с регулярными падениями…

– Не способствует поправке здоровья, – согласилась Крысуля, кладя собеседника на землю. – Я сейчас камешков насоберу. Только следи, чтобы меня при этом в аномалию черт не занес. Если я двинусь туда – ори.

– Их камушками не засечь. Они реагируют на людей, зверей… Эй, стой, дура! Влево иди.

– А-а… знаю такие, – рассеянно говорила Крысуля, торопливо собирая камушки. Ей отчетливо вспомнились аномалии, по которым они с Вепрем в бытность геймерами кидались ветками. Она еще прозвала их «нейтронными бомбами».

– Да кончай дурью маяться! – возмущенно заорал контроллер. – говорю тебе – камушки бесполезны.

– Очень даже полезны. Я буду их кидать, куда ты скажешь. Если попаду правильно – пойдем. Если нет, поправишь, и я опять кину. В общем, будешь корректировщиком огня, понял?

– Понял, – сказал тот. – Ты исключительно умная зомби.

Крысуля хихикнула. Словосочетание «умная зомби» показалось ей очень созвучным ставшему уже привычным определению ее как «одаренной дуры»

– Мне с тобой повезло, – серьезно сообщил контроллер.

– Взаимно. Ну, так куда кидать?

* * *
Шли долго и осторожно. По принципу «недолет, перелет, попал». Эта чертова каменистая пустошь наверняка снилась бы потом Крысуле в противных занудных снах. Но зомби не спят, так что эта мелкая неприятность однозначно пролетит мимо.

Наконец надоедный пустырь все-таки кончился, подтверждая осточертевший до оскомины тезис, что на свете нет ничего вечного. Открывшаяся картина радовала глаз – зелененькая рощица, лужок и хутор неподалеку. Он огорожен-то был всего-навсего пошлым забором. Ни тебе бетонной стены, ни ставшей уже привычной деталью урбанистического пейзажа спирали Бруно. Крысуля даже на секунду испугалась, что их неисповедимыми путями Зоны выкинуло куда-то к черту на Большую Землю.

А вот и хуторяне – две тетки и парнишка подросток, оторвались от вскапывания грядок. Смотрят на своих экзотических гостей и глазами хлопают в полном обалдении.

– Привет, селяне, – вежливо поздоровалась Крысуля.

На теток ее приветствие подействовало на манер холодного душа. Они мигом пришли в себя, и, завизжав так, что заложило уши, кинулись прочь. Это что за такие патриархально-пасторальные края, где люди при виде опасности ударяются бежать, а не хватаются за автоматы? А подросток продолжал стоять столбом и даже моргать перестал.

– Зачем ты его поймал? – с удивлением спросила Крысуля у напарника. – Отпусти, нафиг он нам нужен. Если ты любезно обеспечил мне ужин, так я людей не ем.

– Очень надо мне его ловить, – фыркнул контроллер. – Это он сам. Столбняк на него напал. Наверное, с перепугу.

– Да? – хмыкнула она. – Ну надо же, какие в этих краях произрастают оранжерейные цветочки. Ути-ути, цыпочка.

И она потрепала беднягу по щеке холодными синеватыми пальцами. Ох, он и заорал. Но зато «отвис» и рванул прочь с такой скоростью, что захотелось схватить секундомер на предмет регистрации мирового рекорда по спринту. Однако Крысуля уже передумала.

– Поймай, – сказала она контроллеру.

– То поймай, то отпусти, – проворчал тот, – ты сама-то знаешь, чего хочешь?

Но просьбу выполнил – парнишка замер.

– Не бойся, парень, – объявила Крысуля, – сейчас мы тебя отпустим. Покажешь мне на карте, где мы находимся, и гуляй себе. Ну?

И она сунула бедному селянину планшет под нос. Но тот продолжал стоять и ошалело пялиться в пространство. Ах, да…

– Напарник, отпусти ему руки, а то как же он показывать будет. Ну, так и где же мы?

– Да карте твоей сто лет! – прорезался вдруг парнишка. – Вот тут должны быть «Зеленые Смерти», а у тебя их нету. А вот эта речка уже два года как высохла. Акурат после землетрясения.

– Ты можешь скинуть мне свежую карту?

– Зачем ее кидать? – удивился тот. – Я бы принес и дал. Но я же идти не могу.

– Отпусти его, – устало сказала Крысуля. Они с ребятами, оказывается, были почти у прохода. А она развернула отряд, сбитая с толку отсутствием этой чертовой реки. Она могла бы их спасти… наверное… Если бы не была такой дурой.

– Ты думаешь, он действительно вернется и принесет? – иронически поинтересовался контроллер, глядя вслед бегущему пареньку.

– Не знаю, – флегматично ответила опечаленная Крысуля.

Но парень вернулся. Наверное, побоялся, что иначе рассерженный зомби разнесет тут все в дребезги и пополам. И сунул ей… ох, давненько она не видела бумажной карты. Как в прошлый век попала.

– Спасибо. Ты не бойся, мы скоро уйдем.

Крысуля взглянула на хутор. Живые были в старом сарае и в подвале. Сарайные вели себя хоть и спокойно, но перемещались. Пусть вяло и медленно. Скот. А вот подвальные замерли. Похоже в стенки вжались. И было их там не двое, а целых пять штук.

– Вот ведь смех, они спрятались. Ну как дети, ей богу, – фыркнула Крысуля. Смешные хуторяне отвлекли ее от грустных мыслей. Она вообще толком не умела страдать – все время отвлекалась на что-нибудь постороннее.

– Эй, ребята! – заорала Крысуля, – вы, если хотите, можете продолжать сидеть в подвале. Но, поскольку я вас все равно вижу, это, согласитесь, глупо. Не бойтесь, мы уже уходим. Ничего нам не надо, мы здесь проездом. Повторный визит не планируем, но вряд ли это вас очень огорчит. Счастливо, селяне!

Она развернулась, но увидела, что парнишка все еще топчется рядом.

– Что уставился? – спросила она миролюбиво.

– А ты точно зомби?

– Точно. А что, непохожа?

– Да как-то не очень.

– На, потрогай, – предложила Крысуля и протянула ему свою белую руку с синеватыми ногтями.

Бедняга отшатнулся и отрицательно помотал головой. Даже руки за спину спрятал. Однако все же не убежал.

– А это? – спросил он и указал пальцем на контроллера.

– Это? – хмыкнула Крысуля – Это выносной жесткий диск для моей башки.

– А? – не понял тот.

– Контроллер это. Ты что, контроллера никогда не видел?

Впрочем, что это она? Немногие из тех, кто видел живого контроллера, имеют возможность побеседовать на эту тему. Как, впрочем, и на любую другую.

– Не видел. У нас тут нет контроллеров, – сообщил парнишка. – И зомби нет. И даже бандитов. Аномалии защищают. Как только они здесь появились, никто не может пройти ни туда, ни обратно.

– Ничего-то у вас нет, – окончательно развеселилась Крысуля. – Скучно живете.

– Это точно, – согласился он на полном серьезе.

Торопиться уже было не куда – преследователи через аномалии не пройдут. По крайней мере ее контроллер был в этом твердо уверен. Что до Крысули, так она бы просто пустила по их следу собак-ищеек. И прошла бы аномалии след в след за собаками. Хотя будь у этих поганцев собаки, их с напарником давно бы уже повязали. Короче, можно было потратить некоторое время на досужий треп.

– И что, вы так и живете натуральным хозяйством? – поинтересовалась она у общительного поселянина.

– Чиво?

– Ну… на всем своем?

– Почти. Иногда перекупщики приходят, они как-то сюда пролезают

– Это да, перекупщики пролезут везде, – согласилась Крысуля.

– Нам патроны нужны. А наши артефакты они зовут дешевкой и крутят носом. Врут, наверное, – он солидно покачал головой, – пользуются, что нам деваться некуда. Приходится экономить мужикам… хотя у нас тут и добычи-то нету никакой, только всякая несъедобность. С мясом туго.

Картина жизни вырисовывалась настолько прискорбная, что Крысуле ее собственные проблемы вдруг показались мелкими и незначительными. Ну, мертва. Ну, преследуют неведомые иномирские поганцы, которых до дрожи боится настоящий всамделишный контроллер. Какая это все ерунда по сравнению с унылым и однообразным существованием в маленьком лоскутке долины, запертом от внешнего мира смертельными аномалиями.

– Подожди, а откуда у тебя взялась свежая карта при вашей-то замкнутой жизни? – сообразила вдруг она.

– Да все оттуда же, у перекупщиков каждый год покупаю. Они за них много не берут.

– Зачем тебе?

– Просто так. Что бы были.

Крысуля сочувственно кивнула. Она быстренько сфотографировала карту на свой планшет и вернула ее мальчишке. Нехорошо отнимать у ребенка игрушки.

– Слушай, ты решила податься в этнографы? – возмутился вдруг контроллер.

Надо же, какие слова он уже выучил. Ну да, висит у нее на шее, как шарфик. Скучно бедолаге. Чем ему еще развлечься кроме как копаться в ее башке?

– Кончай трепаться, уже даже я есть хочу. А тебе-то точно было бы не вредно, а то… сама понимаешь, – продолжил контроллер все так же сердито.

Крысуля обеспокоилась. Она уже привыкла к постоянному голоду и научилась пускать его мимо сознания. А ведь напарник прав, так можно и нарваться.

– Где здесь можно поохотиться на эту вашу несъедобность? – обратилась она к аборигену.

– Вон там, в лесу.

* * *
Лес! Слишком громко сказано. Эта «ландшафтная зона» тянула максимум на рощу. По крайней мере, так казалось Крысуле, помотавшейся по просторам локации номер два. Роща казалась смутно знакомой. Ну да, вот ручей меж двух почти симметричных камней. А вон прямая трехствольная сосна, напоминающая общим абрисом ее любимый автомат. И тот хутор на опушке она тоже вроде бы когда-то видела.

У зомби бывает дежавю?

Но воспоминания были какими-то нечеткими, неуверенными. И Крысуля махнула на них рукой – голод одолевал все сильнее и сбивал мысли.

– Посиди здесь, – сказала она напарнику, пристраивая его спиной к шершавому стволу. И побежала, перепрыгивая через ручейки и овражки в поисках чего-нибудь живого и съедобного.

С этим делом в роще оказалось хреновато. Похоже, в округе это было единственное пригодное для охоты место. Выбили здесь все к чертовой матери. Помотавшись туда-сюда не меньше часа, Крысуля добыла, наконец, двух смешных зверюшек, похожих то ли на здоровущих зайцев, то ли на маленьких кенгуру. Сожрав одного на месте, она вытерла тыльной стороной ладони измазанную в крови физию. Потом ухватила второго кенго-зайца за длинные уши и перебросила через плечо, как мешок. И двинулась к напарнику на предмет дружеского ужина.

Но мирные лесные звуки вдруг перебил треск автоматной очереди.

В груди резанула острая боль. Не ее боль – контроллера.

Ч-черт!

– Готов, – донесся до нее голос стрелявшего. – А зомби где?

Неправда! Контроллер жив, Крысуля ощущала его боль и страх. Замер, наверное, притворился мертвым – эта реакция у рептилий в крови.

Молодчина, напарник! Это лучшее, что он мог для нее сделать – больной котроллер, не способный подчинить себе сразу нескольких человек.

А вам, ребята… Будет вам сейчас зомби, поганцы.

– Мочи-и!.. Кроши-и!.. – проорала Крысуля любимую зомбячью «речевку» и, бросив добычу, рванула назад. Бежала шумно, хрустя, чем только можно и ломая ветки. Уводила врагов от раненного товарища.

Отлично. Нападающие потянулись за ней. Трое. Ее зомбий сканер на жизнь показывал их со всей четкостью. Рассыпаются, беря в кольцо источник шума. Уже достаточно далеко? Да, пожалуй. Половину рощи пробежала, куда же дальше. Теперь можно и заняться делом.

Крысуля остановилась, выбрала корявое разлапистое дерево и замерла, прижавшись к стволу. Жаль, что сейчас не ночь. Ночью она, невидимая даже с тепловизором, передавила бы их голыми руками, как тараканов. Но так как есть – тоже ничего. Низкое вечернее солнце разбросало вокруг длинные резкие тени. Они искажали, ломали контуры, сбивали с толку зрение. Хрен разглядишь абсолютно неподвижную фигуру на фоне мотающихся веток и колышущихся кустов. Крысуле приходилось играть в подобных антуражах в «замри, умри, воскресни». В таких играх умирает тот, кто не сумел замереть – человеческий глаз реагирует, прежде всего, на движение.

Три живых пятна медленно ползали вокруг. Искали ее. Ну-ну… Быть неподвижным – это для мертвого не проблема. Зомби вообще не умеют стоять как-то иначе. Неощутимое тело не устает и ничего у него не затекает.

Ага!

Мужик с автоматом выбрался из кустов прямо перед ней, вертел головой, прикрывая глаза от встречного солнца.

Тр-рах! И ваших нет.

– Ну что, Петька? Взял? – заорал издалека другой придурок. Свежеубитый закономерно не ответил ему на этот глупый вопрос.

– Петька! Ты где?

Встревоженный идиот ломится сквозь кусты, как кабан. И зомбячьего сканера не нужно, на слух его местоположение может определить каждый, кто не глух хотя бы на одно ухо.

– Петька! Да где же ты, черт?

Вот ведь кретин. Ну куда тебя понесло? Тяжело работать с дураками. Крысуля отлипла от своего родного ствола и осторожно переместилась к компашке тоненьких березок. Постояла. Объект топтался по кругу и никак не мог найти своего товарища. Пришлось перебежать к разлапистой высокой елке.

– Пе-етька!

Ну наконец-то. Виден не на сканере, а в натуре. Мечется и автоматом машет, как ветряная мельница. Таким индивидам надлежит сидеть дома и вышивать крестиком.

– Пе-етька!

Тр-рах!

Крик захлебнулся, и противник ковырнулся мордой в сухую хвою. Не судьба ему научиться рукоделью. А где третий?

Пятно на сканере застыло. Третий поганец, похоже самый толковый в этой компании, осознал, что погоня пошла наперекосяк. И тоже затеялся играть в «замри».

Ах ты, лапочка моя! Ты решил спрятаться от зомби?

Крысуля двигалась медленно и осторожно. Перебежками от дерева к дереву.

Тр-рах!

Стреляла не она – враг. На звук. Ходить по лесу бесшумно – отдельная наука. И изучать ее желательно с детства. Крысуля – опытный геймер, но городской человек – владела этой наукой увы не в совершенстве. Что ж, нельзя уметь все. Промазал – вот и ладушки. Дальше пойдем.

Тр-рах!

Автоматная очередь прошивает через грудь. А нам пофиг. Если ты не попал зомби в голову – считай, что и не попал вовсе.

Именно так.

Ты не попал, дружище, договорились? Нету меня здесь. Лады?

Кажется, договорились – повторной очереди не последовало. Грамотный он боец, этот поганец, но очень уж стереотипно мыслит. Никто не падает, не шумит и даже не скрипнуло ничего – значит мимо. Крысуля сместилась немного влево и, наконец, поймала стервеца в прицел.

Тр-рах!

Финиш.

Матч окончен, и она, Крысуля, этот матч выиграла.

* * *
Обшмонав трупы на предмет патронов и прочих полезностей, Крысуля двинулась было к раненому напарнику. И замерла на месте. Она не чувствовала его.

Мертв? Без сознания?

Где она его оставила?

Крысуля металась по чертовой рощице, осматривая кусты. Дура, она так привыкла к их связи, что не сподобилась заприметить место.

А, вот оно. Пятна зеленой крови на земле. И никого.

Что за черт?!

Крысуля стояла, потерянно пялясь в пространство. Ответ был. Один-единственный ответ. Он ей категорически не нравился, но найти другой не удавалось при всем старании. Хозяева. Пришли, пока она разбиралась с этими придурками. Прошли через аномалии – ее напарник, конечно же, не был единственным существом в Зоне, обладавшим своим полезным Свойством. Они нашли кого-то такого же, пришли и забрали напарника с собой. А она в это время в войнушку играла, дура.

Ясно. Ей нужна собака. С собакой она пройдет через аномалии по следу этих сволочей и догонит их. А потом что? Что она сделает с непонятным иномирским противником, да еще и при полном отсутствии вводных данных?

Она будет действовать по обстановке, разве не ясно? Проблемы надлежит решать по мере поступления. Но второй автомат следует прихватить.

Крысуля уже мчалась к этому придурочному хутору, рассуждая на бегу. Конечно, на хуторе есть собака. Должна быть, просто обязана. И, разумеется, аборигены ей эту собаку отдадут. Пусть только попробуют рыпаться.

А, вот и он, этот самый хутор. Диспозиция все та же, как будто она и не уходила – пять человек в подвале и парнишка топчется перед воротами.

– Не убивай нас, – торопливо заговорил он при ее приближении. – Мы ничего не могли сделать, правда. Они, как пришли – хвать автоматы и за тобой. Слушать ничего не захотели.

– Мне нужна собака, – перебила его Крысуля. – Возьмешь собаку, пойдешь со мной и заставишь ее взять след. И прикажешь меня слушаться. Понял?

Ой, здесь же не школа служебного собаководства. Обычный дворовый барбоска, что он умеет?

Черта с два, сделают все, что надо. И мальчишка, и собака. Иначе она, Крысуля, обоих в тонкий блин раскатает и составит из этих блинов себе бутерброд.

– Да нет там никакого следа, – несчастным голосом сказал парнишка. – Они не приходили, просто появились здесь. Блеснуло, хлопнуло, и уже стоят. И такие, как твоя крокодилина, и другие, совсем уж страхомордые, не знаю, как их и описать. Подошли, забрали твоего контроллера и исчезли. Были – и нету.

Вот так. Что-то вроде мобильного телепорта. Они сейчас уже не понятно где, за черт знает сколько локаций. Ей не найти.

– Он был жив? – спросила Крысуля.

– Я не понял. Нет, я правда не понял, – вдруг затараторил он отшатнувшись. Похоже, Крысуля посмотрела на него очень выразительно. – Кровь капала, но не так что бы очень.

Кровь текла. Жив? У мертвых кровь не течет. Но, если всего лишь слабо капала, могли быть и остаточные явления. Впрочем, неизвестно, как ему лучше.

– Не убивай нас, – парнишка опять завел свою шарманку. – Я вообще не хотел им про тебя рассказывать. Но ведь Машка с Аленкой так до их прихода в подвале и просидели. А если кто пытался к ним спустится, орали, как резаные. Зомби, мол, лезут! Спасите, мол, жрут-убивают! Как тут скроешь? Я пытался объяснить, что тут была только одна зомбяшка. Одна единственная, разумная и мирная. Даже веселая и поболтать любит. И контроллер у нее дрессированный – что она прикажет, то он и сделает. А на хутор эта зомбяшка заходила попросить карту, потому что заблудилась. Как карту получила, так сразу и ушла. Но они мне не поверили. Дали по шее, взяли автоматы, и в лес.

Крысуля даже невольно фыркнула, представив, как бредово выглядел этот рассказ. Да… Все, что с нею связано, неизбежно превращается в анекдот – против Свойства не попрешь. Правда, получился этот анекдотец на сей раз какой-то невеселый.

– Не убивай нас.

Крысуле вдруг стало смешно. Вот ведь заладил, не убивай. Как будто это от нее зависит. Озабоченная судьбой напарника, она совершенно упустила из виду то прискорбное обстоятельство, что и ее собственная горячо любимая жизнь накрывается медным тазом. Она научилась «держать головку» в автономном режиме полтора часа. Если очень напряжется, наверное и два продержится. А потом?

Жаль тебя немного, паренек. В конце концов, полез вот увещевать рассерженного зомби вместо того, чтобы вместе со всеми забаррикадироваться в подвале. Можно сказать – грудью на амбразуру. Хотя для голодного зомби все эти ваши баррикады на один пинок. Ну, на два пинка, если не верите.

Так и что же ей делать? Она даже уйти не может из этой дурацкой долины, отрезанной от внешнего мира непроходимыми аномалиями, убивающими все живое.

Стоп!

Она сейчас нечаянно сказала что-то очень важное. Ну-ка спокойно, медленно и нараспев.

Аномалии, убивающие все живое. Ну конечно! Все же так просто. Надо быть полной дурой, чтобы не сообразить сразу. Какое отношение эти аномалии имеют к ней? Она, если вы не заметили, мертва!

Но ведь в этой долине и зомби не водится. Почему не приходят? А зачем зомби попрутся через этот дурацкий пустырь, где нет ничего живого? С той стороны этой серой каменистой нудятины не видно вкусных хуторян, слишком далеко. Могут зомби сюда пройти, могут. Просто не хотят.

Так что она, Крысуля, может идти. Катиться на все четыре стороны.

Зачем же время теряет?

– Я ухожу, – сообщила она. – Нечего мне здесь делать.

– Червяк-то, выходит, правду говорил, – вдруг сказал парнишка. – Ну, когда рассказывал, как зомбяшка у него покупала патроны. Это, значит, ты и была. Ты особенная. Хочешь – приходишь, хочешь – уходишь, и плевать тебе на наши аномалии. А Червяку тогда никто не поверил, все смеялись.

Крысуля расхохоталась. Вот вам и дежавю. Они с ребятами были здесь. Пришли, продали артефакты, купили патроны и ушли обратно. Даже и не узнали, что были по дороге какие-то аномалии.

– Бывай, парень, – попрощалась она и побежала через безжизненный каменистый пустырь.

* * *
Невеселый анекдотец? Насчет этого Крысуля погорячилась.

Завсегдатаи кабака Пьяная Корова так не считали. Здесь Зона, дорогой читатель. И никто не увидел в происшедшем никакой трагедии. Напротив, было событие насквозь будничным и даже скучным. Трое мужиков поссорились из-за хабара. И в результате этой ссоры не выжил никто. Обычное дело. Особенно если речь идет о таких вспыльчивых и скорых на пострелять людях, как братья Быки. И то, что Червяк, гостивший в тот день на их хуторе, отсиделся в подвале – так и это понятно. На то он и Червяк.

Но накрутить вокруг этой незамысловатой истории такое… Червяк, выдвинувшийся вдруг в лидеры по сочинению высокохудожественных баек, превзошел в этот день самого себя. Бард! Поэт!

Публика выла и стонала от смеха, слушая захватывающую и великолепную по своей нелепости историю о веселой и общительной зомбированной блондинке, таскавшей с собой дрессированного контроллера заместо болонки. Леди заблудилась в лесу, что ж такого? Блондинки вообще плохо ориентируются. Мертвая красотка заглянула на хутор попросить карту, а братья Быки, мужланы эдакие, не проявили должного гостеприимства.

– Ты, Червяк, почаще рассказывай эти свои анекдоты про зомбяшку, – степенно объявил кабатчик, выставляя на стол аж целую бутылку водки. – Очень они тебе удаются. Если так и дальше пойдет, тебе за выпивку вообще платить не придется.

* * *
– У меня важная информация.

– И что же ты хочешь доложить? – лениво поинтересовалась начальственная персона.

– Ловчая группа недавно поймала дезертира, беглого контроллера. И…

– И мне надо об этом знать? – картинно удивилось начальство. – Такими мелочами и тебе-то интересоваться не нужно. Ты не умеешь изготавливать себе кадры, если приходится самому заниматься всякой ерундой.

– Я умею изготавливать кадры. И один из этих кадров – куратор ловчей группы – заинтересовался, почему это дезертира ловили так долго.

– Какая разница? Может быть, они не умеют работать, а может быть в тайне сочувствовали дезертиру. В любом случае эту ловчую группу надо ликвидировать и изготовить новую.

– Выслушай меня, это действительно интересно. Куратор решил допросить дезертира и выяснил… ты не поверишь… выяснил, что он работал в паре с модифицированным зомби.

– Нелепость это! И полная чушь. Зомби принципиально не поддаются модификации, – подключился к разговору еще один собеседник. Что-то в его манерах позволяло предположить, что видим мы перед собой нечто вроде здешнего варианта маститого научника. – Пойми, этого не может быть в принципе. Иначе зомби не подходили бы для той работы, где они используются.

Он осекся под пристальным взглядом начальства.

– Помолчи пока, – распорядился тот. – А ты продолжай. Что за зомби? Откуда взялся?

– По всей видимости, тоже дезертир. Известно, что он убил своего контроллера. И, стало быть, убежал. А потом… поймал себе нового.

– Поймал себе контроллера? Поймал?!

– Именно так. Вероятно, он искал дикого контроллера. Но дезертир его тоже устроил. Ну так вот. Этот зомби, как и обычный немодифицированный, не мог самостоятельно поддерживать свой разум. Но в остальном… Он был деятельным, инициативным, быстро соображал и был способен принимать нетривиальные решения. Похоже, это боевая модель, предназначенная для работы в связке с контроллером. Не знаю, как предусмотрено разработчиками, но в нашем случае в этой паре по большей части командовал именно зомби.

– Ты прав, это действительно интересно, – согласился главный. – Сегодня я тобой доволен. А ты что скажешь? – он опять повернулся к «научнику». – Это, случайно, не твои подпольные разработки?

– Да говорю же тебе, такое невозможно даже теоретически!

– Похоже, засиделся ты в главных специалистах, – задумчиво произнесло начальство. – Прошерсти своих работников… на всякий случай. А теоретики пусть ищут решение. А ты что-нибудь еще можешь добавить?

– Да. Зомби обмолвился, что одним из необходимых для производства ингредиентов является человеческая самка светлого окраса.

– Бред какой-то! Анекдот дурацкий! – невольно возмутился «научник», но тут же благоразумно заткнулся. Сегодня определено был не его день.

– Ну так вот, этот зомби был одержим маниакальной идеей вернуться туда, откуда была взята использованная самка. Это…

– Мне оно не важно. Достаточно того, что ты знаешь это место. Ты предлагаешь организовать поиски?

– Да. Маловероятно, что зомби до сих пор в целости-сохранности. Если он не потерял разум, если сумел дойти и если по прибытии его не убили люди… Кроме того, его изготовители вероятно тоже ищут своего дезертира. Но попытаться все же надо. Разработка явно перспективная. Кстати, интересная деталь… не знаю, как уж этот зомби сумел промыть мозги нашему контроллеру, но тот – ты только представь – изо всех сил пытался сопротивляться чтецу мыслей. Не хотел сдавать своего… в общем, он искренне считал этого зомби своим напарником.

– Занятно. Этот контроллер убит или переформатирован?

– Ни то, ни другое. Я велел его пока не трогать.

– Да?

– Ты недавно попенял мне за излишнюю торопливость, – не без некоторой поспешности сказал инициатор этой странной беседы. – Я усвоил урок. Согласись, только этот контроллер и только в его теперешнем состоянии может опознать своего зомби. Даже если тот на момент поимки не будет разумен, или будет придуряться, что не разумен.

– Ты прав, – благосклонно согласилась начальственная персона. – Работай. Ты хороший исполнитель. В отличие от некоторых.

И он пристально посмотрел на съежившегося «научника».

Глава 8. Долгая дорога домой

Крысуля бежала через тайгу, опять чувствуя себя персонажем какого-то из своих любимых шутеров. Не устаешь, тела не чувствуешь и, как будто, ничего не весишь. То ли есть ты здесь, то ли нет тебя.

Она благополучно миновала аномалию. Пользуясь новенькой картой, она легко нашла переход и прошла через знакомое ущелье в родную четвертую локацию.

А что радости? Время…

Времени как раз и нет. Судя по всему, у нее уже начинаются выпадения сознания. Маленький такой вопрос – когда и где она потеряла свой калаш? Не в автомате дело, зомби и с голыми руками неплохая боевая единица. Но симптомчик-то ой какой нехороший.

Не отвлекайся, дура.

Программируй башку.

– Институт! Замятин! Информация! Важно!

– Институт! Замятин! Информация! Важно!

Глупости все это. Она не дойдет. Бессмысленного зомби или люди пристрелят, или звери сожрут.

Не отвлекайся! Зубри, зараза.

– Институт! Замятин! Информация! Важно!

Ага, не отвлекайся! Отвлечешься тут, если выбегаешь ты на широкую прогалину и видишь, что с другой стороны туда же заходит на посадку вертолет.

* * *
Вертушка коснулась земли, лопасти вращаются все медленнее. Что там за люди и чего они хотят от нее?

На машине – никаких опознавательных знаков, указывающих на принадлежность к какой-либо группировке. Такой вот совсем дикий ничейный вертолет.

Бандиты?

Ломануться обратно в лес? Ну, уж нет! Вертолет – это шанс.

Шанс.

Удастся ли сподвигнуть пилотов подвести ее до Института? Она может отдать им Каплю, которую прихватила в Зеленой Смерти. Это дорогой артефакт. Но если там действительно бандиты, то сделка однозначно не склеится.

Да что уж там, говори прямо, не манерничай… Тебе нужен этот вертолет, не так ли? Изъять его у бандитов – святое дело.

Ах, тебе нужен вертолет? А что с ним делать будешь? Болталась, дура, с Хамелеоном на вертушке по всей Зоне. Лучше попросила бы научить с ним управляться.

Лопасти наконец замирают. И на землю спрыгивает…

Обалдеть!

На землю спрыгивает не кто ни будь, а йети. Причем не просто йети, а йети, одетый в летный комбинезон и вооруженный автоматом.

Такой цирк может произойти только с ней. С ней, и ни с кем больше. Против Свойства, как известно, не попрешь.

Ну и ладно. Прорвемся, не впервой.

Крысуля внимательно уставилась на странного пилота. Йети как йети. Обыкновенный. Нет, не обыкновенный – глаза осмысленные. Совершенно человеческие глаза. И эти глаза вдруг начали испуганно расширяться

Ах да, она же зомби. Сейчас этот милый мальчик окончательно перепугается и шасть обратно в вертолет. Или стрелять затеется, а такой вариант тоже не очень.

Чего молчишь, дура? Говори!

– Привет, парень, – улыбнулась Крысуля во весь рот… во всю пасть?.. ну, может, и так. – Давай знакомиться. Как тебя зовут?

Неправильный йети вроде бы расслабился.

– Меня зовут Гу, – сообщил он на чистейшем русском. Ну не чистейшим, конечно, с изрядным рычащим и хрипящим акцентом. Но, по Крысулиному мнению, для йети у него было очень милое произношение.

– Меня зовут Гу. А ты кто?

– Я Крысуля.

В разговоре образовалась пауза. Никто из собеседников не знал, что сказать дальше.

– Не бойся, я тебя не обижу, – высказался, наконец, йети.

– Ну, ты и нахал, друг мой. А я тебя?

– У меня автомат, – аргументировал свою позицию собеседник. Но ошалелой и взвинченной Крысуле было море по колено.

– Был у тебя – будет у меня, – заявила она, шагнула вперед и потянула автомат к себе.

– На, – вздохнул йети и с явным сожалением отдал трещотку.

– Так-то оно лучше, – Крысуля закинула добычу за спину. – Что дальше будем делать?

– Тебе помощь не нужна?

– Очень даже нужна. Почему решил помочь?

– Да я же не знаю, куда и ткнуться. А тут вижу – бежит человек. Бежит – значит торопится, значит – надо ему куда-то. Если подвезу, может он и замолвит за меня слово. Там, куда спешит.

– Замолвлю, – пообещала ему Крысуля. Кто бы он не был, в одиночку не представляет опасности для Периметра.

– Ты знаешь, что это такое? – она сунула ему карту.

– Обижаешь! – оскорбился экзотический собеседник. – Я что, по-твоему, карты никогда не видел? Я все-таки пилот.

– Нам сюда. Ай, как бы нас нафиг не сбили по дороге. Центров ПВО в Периметре навалом, да и в крупных поселениях снаружи они тоже встречаются. Краска есть?

– Сейчас.

Краска оказалась яркой, красной. И Крысуля намалевала по обоим бортам крупные кривые буквы: «Не стрелять! Крысуля.»

Вертолет двинулся по направлению к Институту.

* * *
Вертушка плыла над лесом. Зрелище было привычное и умиротворяющее – сырая тайга, расцвеченная синеватым светом электрических аномалий и зеленоватыми отблесками кислотных болот. Клонило в сон.

Дура!

Зомби не могут спать, это у тебя просто плывет сознание.

А ну, встряхнись!

– А ты кто? – спросила Крысуля у пилота. Беседа, кажется, помогала ей сосредоточиться. – Ты модифицированный йети?

– Какой?

– Искусственно измененный.

– А, вот ты о чем… Я гибрид. Пилот, сделанный из йети и человека.

Становилось всерьез интересно.

– Вот как? И кто же тебя сделал?

– Хозяева.

– Кто они такие?

– Как это, кто такие? Говорю же, хозяева.

М-да… Облом, – расстроилась Крысуля. Вот ведь незадача – ее собеседник ничуть не озабочен проблемами секретности, но информации у него, похоже, ноль.

– Как они выглядят? – поинтересовалась она. – На что похожи? На людей, на контроллеров, или еще на что-нибудь?

– А я откуда знаю? Всегда возил только других гибридов.

– Каких?

– Ну-у… Всяких разных.

Да, действительно. Как он ей на такой вопрос ответит? Ну ладно, перейдем к другой теме.

– Возил? Стало быть, пилот – это твоя профессия?

– Да. Я для этого и сделан.

Крысуля задумалась. Картина вырисовывалась в общем и целом логичная. Но имелись в ней некоторые неувязки и непонятки. Вот, к примеру, откуда в этой картине взялся вертолет?

– Ты их на вертолете возил?

– Нет. Это был другой транспорт, тоже воздушный. Вертолет я уже потом раздобыл. Я легко обучаюсь водить любые машины, Свойство такое.

– Раздобыл вертолет? – хмыкнула Крысуля. – Мне бы так уметь. И где же ты его нашел?

– Я сбежал от хозяев. Плохо там.

– Да, по-видимому не весело. Все-то у вас разбегаются. Я уже успела познакомиться с одним беглым контроллером.

– Вот уж не думал, что контроллеры тоже убегают. По сравнению с нами у них не жизнь, а сплошное счастье.

– Он не сравнивал. Было ему плохо, вот и убежал. Но его долго ловили и в конце концов поймали.

– Пилот – модель простая и дешевая. Долго ловить не будут, проще нового сделать. А другим пилотам, наверное, сказали, что я пойман и уже наказан. Что б не рыпались.

– Ясно. Убежал ты, значит… и что же дальше?

– Прибился к людям. Но они оказались плохими. Они отнимали камни у тех, кто их собирает. Это нехорошо, я помню. Когда я был человеком, то тоже собирал камни.

– О! Так ты помнишь свою человеческую жизнь?

– Очень смутно. Ходил, собирал камни. А как йети я жил в племени, охотился. А потом меня поймали. Обоих меня, и человека, и йети.

– А русский язык ты тоже помнишь по своей тогдашней жизни?

– Ты имеешь в виду человеческий? В основном да. А пока жил у людей, вообще все слова вспомнил.

– Понятно. Так что там дальше насчет этих плохих парней?

– Они где-то украли вертолет и хотели, чтобы я их возил. Они звали меня каким-то странным словом: «мутант» и относились… ну… в общем, не так, как между собой. А потом я понял, что это плохие люди, взял вертолет и улетел. Раз они его сами украли, то мне можно было его взять, правда?

– Разумеется, – искренне согласилась Крысуля.

– А теперь расскажи о себе ты, – попросил Гу. – Извини, но ты очень похожа на зомби. Я даже сначала так и подумал.

– Я и есть зомби. Эй, дружище, ты вертолет ведешь, не забыл?!

– А-а… как же это?.. – ошалело забормотал пилот, поспешно выравнивая несчастное транспортное средство.

– Не волнуйся, я разумный зомби. – успокоила его Крысуля.

Пока еще разумный. Надолго ли?

– Да? – настороженно протянул Гу и замолчал.

Крысуля с интересом наблюдала, как ловко он орудует джойстиком… или как там это называется?.. ручки управления?.. и педалями. Здорово уметь водить вертушку. Даже завидно.

– Эй, что ты делаешь?! – заорал вдруг Гу и попытался оттолкнуть ее от пульта управления. Да, йети, конечно, существо сильное, но по сравнению с зомби он младенец.

Оттолкнуть от пульта?

Вот вам и здрасьте. Она, оказывается, не сидела. Она стояла, наклонившись к пульту, и уже держалась рукой за какую-то фиговину.

– Перестань, ты что, дура?!

– Да, – растерянно ответила Крысуля. Она, стало быть, на какое-то время отрубилась. Хорошо, что в отключке ей оказалось интереснее потянуть за эти милые ручечки, а не вцепиться зубами в горло товарищу. Это им обоим повезло. А как будет в следующий раз?

– На, возьми, – сказала Крысуля и сунула Гу автомат. Так. На всякий случай.

Ч-черт!

У нее уже нет времени.

Совсем нету!

* * *
Точки ПВО передавали друг другу по цепочке неопознанный борт, украшенный занимательной корявой надписью. Просканировав частоты, с ним связались. И женский голос подтвердил, что да, она – Крысуля. Та самая Крысуля, героиня многочисленных анекдотов, гуляющих по Зоне. А почему у нее вертолет без опознавательных знаков, так это объяснять долго. Они с товарищем летят в Институт с докладом чрезвычайной важности и срочности. Посему она требует, чтоб о них передали вперед, чтоб никто сдуру не стрельнул. А то времени у них нет ПВО с вертолета расфигачивать. Один из ПВОшников, знавший Крысулю лично, переговорив, подтвердил – точно она.

– Подожди, как же так, ты же погибла! – изумился парень.

– Ну и что? Некогда мне обращать внимание на такие глупости, – рассердилась взвинченная Крысуля.

В общем, так и двигался этот ходячий, вернее летучий анекдот к Институту под бдительным надзором стволов ПВО. Потом, благонравно запросив посадку, приземлился на вертолетную площадку при Институтском КПП.

Крысуля выскочила из вертолета, волоча за собой Гу, ворвалась в длинный холл КПП, сделанный по образу и подобию режимных предприятий Большой Земли. Побежала к рядку раздвижных турникетов.

– Крысуля, это и правда ты? – обрадовался дежурный охранник – Так ты жива?!

– Нет, мертвая! Открывай давай, я тороплюсь.

Тот уже потянулся было к пульту управления, но, вот ведь незадача, помимо экранов обзорных камер и всего прочего, чему надлежит наличествовать на режимном КПП, в его распоряжении был тепловой сканер. И пункт служебной инструкции, предписывающий глянуть на него перед открытием турникета, был вбит в его голову до состояния безусловного рефлекса.

Ох! Видеокамеры в полном согласии с его собственными глазами утверждали, что в холле находятся двое. А сканер показывал на одного человека меньше. Сканер не видел одного из вошедших.

Тревога! В помещении зомби.

Охранник ошалело переводил взгляд с Крысули на Гу и обратно.

– Что уставился, зомби не видел? – рассердилась Крысуля. – Нет у меня времени с тобой тут лясы точить.

Охранник пригляделся и ахнул.

– Вылитая зомби… – окончательно растерялся он. – А… а как же это?..

– Открывай турникет, а то выломаю его к черту.

– А-а… это… йети как?

– А йети – со мной.

Дежурный, не отводя от Крысули выпученных и совершенно очумелых глаз, медленно потянулся к телефону.

* * *
– …! – орал начальник охраны в телефонную трубку. – Эта ваша Крысуля с ее идиотскими шуточками у всех нормальных людей уже в печенках сидит! Не морочь мне голову. Если тебе охота, чтобы над тобой вся Зона ржала, то лично я становиться посмешищем не рвусь.

Начальник охраны бросил трубку и шумно перевел дух. Ага… Хорошенький анекдотец. Пришел, значит, на КПП разговорчивый зомби и объясняет, что хочет пройти в Институт по каким-то срочным делам. Да еще и рвется провести с собой йети под собственную ответственность. А йети у него в комбинезоне и с автоматом. Хоть в баре рассказывай за стаканом водки. Черти бы взяли эту идиотскую Куклу с ее безобразным юмором. Что ее сподвигло на этот дурацкий розыгрыш? Однообразная реплика «так ты жива?!», которую она, наверное, слышала от каждого встречного?

А этот дурак-то хорош! Хоть бы на сканер взглянул. Инструкции, черт побери, для кого пишут? Или этот идиот ее не читал, а употребил вместо туалетной бумаги?!

– …! – опять заорал начальник охраны, окончательно взвинтивший самого себя. – Ну я ему сейчас…

И побежал на КПП.

* * *
Крысуля неслась по территории, как локомотив, волоча за собой спотыкающегося Гу, как вагон. Маленький такой локомотивчик и большой вагонище, как для ракеты стратегического назначения. Прохожие шарахались в стороны. Она вломилась в главный корпус, чуть не вынеся в ажитации дверь. Мотнувшаяся назад дверьщелкнула Гу по носу и на его обиженный рев в коридор высыпали вообще все.

– О! Вы-то мне и нужны, – обрадовалась Крысуля, увидев товарищей по свежесозданной в Институте аспирантуре. – Вот ты, ты и ты! Отвечаете лично за жизнь, честь и человеческое достоинство моего друга, – она толкнула к ним ошалевшего Гу. – Бо́шки пооткусываю, если что.

Дикая угроза, выскочившая из невесть каких глубин зомбячьего подсознания, ошеломила не только аудиторию, но и саму Крысулю.

– Вот… А я – к профессору с докладом, – сказала она тоном ниже. – Где он сейчас?

– В поле, – растерянно ответили товарищи.

Ч-черт! Ей же всегда везло. Почему не везет сейчас, когда это действительно жизненно важно?

В голове плывет все сильнее. Нет времени.

Ей позарез нужен профессор.

Замятин! Информация! Важно!

Ей нужен профессор. Нужен… а, собственно, зачем? Кажется, она что-то хотела ему рассказать? Ах да, он же даст ей разум.

Какая, к черту, информация? Разум, вот что важно!

– Где он? Где именно? – зарычала Крысуля, сунув товарищам планшет с картой. – Ага, понятно. Ну… я пошла.

И она стремительно помчалась обратно.

* * *
– Да смотрел я на сканер, – отбивался совершенно ошалелый дежурный, – я же не совсем идиот.

– Смотрел?! И что же?

– Не видел ее сканер!

Воинственный пыл начальника охраны куда-то оперативно испарился.

– Это как же… – спросил он растерянно. – Зомби?!

– Ну-у… вроде бы зомби. А вроде и нет… Морда белая, губы синие. Но говорила она связно и внятно. Только сердитая была очень. Мне, мол, некогда. Срочные, мол, дела. Пропусти, мол, не задерживай.

Начальник охраны тягостно задумался. Ну и как это понимать? Может ли человек обмануть тепловой сканер? А хрен его знает. Эти научники постоянно что-нибудь придумывают, на то они и научники. А чертова Кукла вообще что хошь сочинит, лишь бы приколоться.

Так что же, розыгрыш?

А если нет? Это Зона. Здесь все может случиться. Вдруг эта Кукла настолько безмозглая, что, превратившись в зомби, даже разницы не ощутила? Как языком молола, так и теперь продолжает.

Что если он только что в обход всех и всяческих инструкций отдал приказ пропустить через КПП настоящего зомби? Да еще и йети в придачу? Йети-то она где умудрилась раздобыть?

Надо разобраться. И срочно.

– Куда она пошла?

– В главный корпус. И йети своего поволокла туда же. Даже не понимаю, как вы разминулись.

* * *
Аспиранты проводили Крысулю взглядом и растерянно переглянулись.

– Это ж надо закрутить, «жизнь, честь и человеческое достоинство»!

– Что это с ней сегодня? На людей бросается…

– Может быть, это потому, что она зомби? – предположил Гу. – Зомби всегда бросаются на людей.

– Как это – зомби?! Ты что, болен?

– Нет, я здоров, – честно ответил Гу.

– Не бывает таких зомби!

– Я тоже так думал. А потом решил – может, у вас так принято?

– У нас так не принято. Впрочем, Крысуле закон не писан… А ты – мутант такой? На йети похож.

– Нет. Я пилот – ответил Гу.

Ребята переглянулись и хихикнули.

– Ну, ладно, пилот, если уж мы за тебя жизнью отвечаем… Ты, может, есть хочешь?

– Хочу.

В столовой Гу наворачивал какую-то восхитительно вкусную еду. Она ничуть не напоминала ту дрянь, которой кормили у хозяев, да и у плохих людей было не многим лучше. А здесь… сказка. Гу размышлял, что какого-то очень важного человека ему, похоже, повезло подвести. И надпись по бортам вертолета сработала – лучше не бывает, и закон ей не писан, и жизнью за него отвечают эти симпатичные люди по ее приказу. Вон как все забегали.

* * *
– Где?! – завопил начальник охраны. Он пометался по коридорам и заскочил, наконец, на голоса в столовую.

– Где зомби и йети?! – вопросил он, чувствуя себя совсем идиотом.

– Милую парочку ищите, йети под началом у зомби? – захихикали аспиранты. – Так зомби… хи-хи… зомби пошла искать профессора Замятина. А йети, вот он, тушенку лопает.

– Я не йети, я пилот, – пояснил Гу.

– А Замятин-то где?

– В поле.

– Так… Ну, этот кадр пусть тут пока и сидит, я потом разберусь. Купите ему еще что-нибудь, – объявил начальник охраны и помчался назад к КПП. Гу благодарно глянул ему вслед. Жизнь, определенно, налаживалась.

* * *
Крысуля ракетой ворвалась на КПП. Охранник спрашивал у нее что-то, но ничего из его слов она не поняла. Выскочила наружу и … черт его знает, что было дальше.

* * *
Идти пешком аж до самого Института Вепрю и его команде не пришлось. Только до Периметра. За резким поворотом дорога вдруг уткнулась в КПП – основательную такую приземистую бетонную коробку с пулеметом на крыше. Вышедший оттуда хмурый охранник с автоматом и в тяжелом бронике недовольно вопросил:

– Кто такие?

Ч-черт… что бы такое соврать поубедительнее… Надо было вообще обойти этот шедевр архитектуры окольными тропами, да уж очень неожиданно от тут оказался.

– Нам надо в Институт, – осторожно сообщил Вепрь.

– Я спрашиваю, кто такие?

– Геймеры, – вылез Черный Дракон.

Убью идиота! Сейчас представитель местного правопорядка закономерно решит, что над ним прикалываются. А это столь же закономерно означает гарантированные неприятности, и неизвестно еще, во что они выльются.

Но ничего такого не произошло.

– А, геймеры, – зевнул страж. – Вот, значит, вы какие. А на вид – люди как люди.

Из здания КПП вылезло еще несколько человек и уставилось на них с откровенным любопытством. Вепрю даже стало немного неуютно от столь пристального внимания такого количества хорошо вооруженных людей. Его бестолковые подопечные наоборот расцвели и приосанились.

– А вы такие же ненормальные, как эта Кукла? – поинтересовался один из автоматчиков.

– Да! – гордо ответили Дракон и Тайфун чуть ли не хором, сразу сообразив, о ком идет речь.

Вепрь счел за лучшее промолчать.

– Бедный наш Периметр, – хмыкнул охранник. – Одной штуки нам мало, еще три подвалило. Ладно. Геймеров велено пропускать – начальству виднее. Идите туда. К северо-северо-востоку отсюда городок. Как раз успеете на рейсовую вертушку.

* * *
Рейсовая вертушка приземлилась на широкую бетонную площадку. С одной ее стороны имелось потрепанное одноэтажное кирпичное строение с гордой надписью «Аэровокзал». В сочетании с общим экстерьером здания, эта надпись смотрелась претенциозно и даже, пожалуй, немного нахально. С другой стороны – высокая бетонная стена со спиралью Бруно, и вход на КПП.

Геймеры двинулись было в его направлении, но неожиданно дверь распахнулась, и оттуда пулей вылетел Железный Паук собственной персоной. Озабочен он был чем-то до крайности, скользнул по их лицам невидящим взглядом и умчался прочь на нереальной скорости.

Ребята оторопело смотрели вслед.

– Значит, это все-таки аватар, – задумчиво проговорил Тайфун. – Конечно аватар, иначе он не мог бы его менять. А мы-то уши развесили. Здорово Паук нас всех наколол!

Тайфун рассмеялся. А Дракон покрутил головой с оттенком неодобрения:

– Паук в своем репертуаре. Совсем рехнулся со своими шуточками. Ну ладно, Кукла Барби, но зачем же мертвая? Ни хрена себе аватарчик!

* * *
Почему Крысуля побежала искать профессора пешком, если Гу мог подбросить ее на вертолете? Впоследствии она искренне считала, что не захотела рисковать жизнью своего товарища. Ведь загрызла бы от своей зомбячьей дури. А потом, глядишь, еще и сожрала бы не поморщившись.

Она действительно так думала. Но это было чистым самообманом и лестью самой себе. На самом деле она просто не догадалась. В голове плыло и соображалось трудно и невнятно.

Что?

Ты говоришь, дорогая, что в трезвом рассудке пришла бы к этому решению сознательно? Может быть, ты и права. Но спорить с автором, это все-таки для персонажа хамство. Впрочем, что с тебя взять, блондинка!

* * *
– Ох, да как же это? – всхлипнул над ухом знакомый голос, и Крысуля очнулась. Вовремя очнулась – в паре метров от нее стояла Стрекоза. Ее лицо было перекошено от искреннего горя, но автомат уже нацелен Крысуле в голову.

Люди и зомби всегда убивают друг друга, не так ли?

Думать было некогда. Крысуля с силой ударила Стрекозу под руку. Сейчас автоматное дуло подскочит к небесам, и очередь достанется вон тому симпатичному пухлому облачку.

Ага, как же.

Крысуля опять не рассчитала свою дурную силу. Автомат свечкой взлетел вверх, а подруга ойкнув отлетела метров на пять назад и шлепнулась на попу. И очень знакомо уставилась снизу вверх, приоткрыв от ужаса рот. Крысуля невольно прыснула, настолько эта сцена напоминала их первую встречу. Впрочем, тут же посерьезнела.

– Я тебя не очень зашибла? – озаботилась она.

– А-а… это… средне, в общем, – растерянно ответила та. По ее руке быстро расползался основательный синяк.

– Ладно. Не сломано ничего, и то слава богу, – постановила Крысуля. – Вставай давай – сидеть в луже вредно для здоровья.

Она подобрала автомат, закинула на плечо и огляделась. Вечерело. А ведь только что было утро. Стало быть, она отсутствовала в этом мире целый день. Вернее, отсутствовало ее сознание. А тело болталось где-то по лесам и болотам. И черт знает, куда его занесло. Безмозглый зомби может за это время убежать очень далеко.

– Покажи, где мы, – попросила она Стрекозу, сунув ей планшет.

Подруга взяла, стараясь не касаться Крысулиной руки.

– Здесь…

Вид у нее по-прежнему был ошалелый.

Крысуля застонала. Ч-черт! Так и есть, перла, дура безмозглая, по прямой. И на полной скорости. Нормальные зомби, между прочим, обычно шагом ходят, даже плетутся! Но она, идиотка, так привыкла передвигаться бегом, что иначе, похоже, уже и не может.

– Мертвая моя башка! – с чувством сказала Крысуля. – Это ж надо было забраться в такую даль. Я же уже почти дошла, а теперь снова-здорово.

Но от размышлений ее отвлекла проблема, ставшая уже привычной. Хотелось жрать.

– Слушай, мне тут поесть надо. Да не отползай ты на попе, дура! Тоже мне, деликатес всех времен и народов. Тощая, хоть в модельный бизнес бери.

– Юмор у тебя…

– Слушай, я правда жрать хочу. Ты посиди тут минут… – Крысуля активировала свой зомбий сканер. Да, со жрачкой проблем не будет – … минут пятнадцать, ага? Я скоро вернусь. Да, может и тебе мяса принести? Только его поджарить не на чем.

– Что, сковородки нету? – ехидно поинтересовалась подруга.

– Молодец! Быстро очухалась. – похвалила ее Крысуля.

– Я с тобой скоро с ума сойду! – сердито ответила та. – Впрочем, если дело касается тебя, вообще ничему удивляться не стоит. Бывают же такие ненормальные!

– Бывают, – согласилась Крысуля. – Так принести?

– Не надо. Без артефактов огонь тут не развести, сырое все. А Зажигалку у меня отобрали. Если найдешь белую лиану, нарви. А то я тоже жрать хочу, как зомби.

Стрекоза вдруг осеклась и смущенно замолчала. Видимо, последняя фраза была вовсе не шуткой, а случайно вырвавшимся местным идиоматическим выражением. И она теперь была всерьез расстроена собственной неделикатностью.

Крысуле на ее «неполиткорректность» было глубоко начхать. Она, Крысуля, еще комплексовать тут будет? Делать больше нечего. Ну, зомби, и что? Кому не нравится, может застрелиться.

Крысулю взволновало другое.

– Я тебе что, ботаник? – возмутилась она. – То есть я, конечно, «ботаник», но только в переносном смысле. Научник, то есть. Она хоть действительно белая, эта твоя лиана?

– Действительно. Слушай, а ты точно зомби?

– Да что ж вы все такие недоверчивые? Точно, точно. Хочешь за руку потрогать? Ну вот, опять она отползать затеялась! Ладно, сиди тут и жди меня. Приду – расскажешь мне, откуда ты здесь вообще взялась, и какие это добрые мальчики отобрали у тебя Зажигалку. Лады?

* * *
Охота немного затянулась. Так уж угораздило, что первым из обозначенных на зомбячьем внутреннем сканере живых пятен оказался не кто-нибудь, а матерый швайнехунд.

Да-да, именно так этого зверя и звали. Какой-то эстет со знанием иностранных языков так высказался когда-то об этой сюрреалистической помеси свиньи и собаки. И название прижилось.

Тварюга метра три в холке увлеченно подкапывала корни здоровенного, многоохватного дерева. Короткий хобот, расширяющийся на конце пяточком, усиленным костяными пластинами, работал как отбойный молоток – периодически удлинялся и лупил по земле со всей дури. Аж гул стоял. Работа спорилась – ствол на глазах кренился на бок.

Что ему понадобилось именно от этого гиганта? У более молодых деревьев корни наверняка сочнее и свежее. Зубы решил почистить?

Прочем, Крысуля не собиралась спорить со швайнехундом о вкусах. И вообще общаться с ним не стремилась – можно найти добычу и полегче. Она, между прочим, хочет покушать, а вовсе не поразмяться с автоматом.

Крысуля попыталась аккуратно отступить в лес. Зачем отвлекать занятую… э-э… персону от работы, верно? Особенно если у тебя только один рожок патронов (и то не бронебойных), а у персоны под жесткой толстенной шкурой чуть ли не полуметровый слой вязкого перерожденного сала. Броник бы на его основе сделать, гибкий и прочный – цены бы не было такому бронику. Совсем биотехники мышей не ловят.

Крысуля сделала медленный осторожный шаг в сторону… Еще шаг… еще…

Гуд бай, дарлинг.

Ага, гуд бай… А вот вам хренушки. Нюх у швайнехунда что надо. Бросив возиться с полуповаленным деревом, он развернулся и заинтересованно повел пяточком в ее сторону

– Ты работай, родной, работай, – увещевательно проговорила Крысуля, отступая спиной вперед. – Я уже ухожу.

Однако швайнехунд был категорически против их расставания. Он жаждал общения. Очень жаждал – аж бурая шерсть на загривке дыбом встала. Швайнехунд жизнерадостно хрюкнул и прыгнул, выбросив вперед могучие заостренные копыта.

Крысуля отскочила в сторону, и огромный живой снаряд пролетел мимо, пропахивая по земле борозду. Развернулся с неестественной для такой туши гибкостью, и хищные копыта снова нацелены на нее.

Прыгнули одновременно… еще одна борозда на земле… В голове вдруг выскочила нелепая картина деревенских пахотных работ – бегает крестьянин по тщательно продуманному маршруту, за ним гоняется швайнехунд, и вот вам поле перекопано.

Как бы поймать такой ракурс, чтобы выстрелить по глазам?

Внимание отвлек скрип многострадального дерева, за время их аэробики оно накренилось еще сильнее.

О! Это идея. И неплохая, между прочим. А вот мы сейчас…

А ч-черт!

Пока она мыслила, зверюга опять прыгнула, и удрать удалось в последний момент. Здоровенные собачьи челюсти оглушительно лязгнули прямо над ухом. Очень трудно одновременно и думать, и бегать… особенно если ты зомби. Ладно, пронесло, и порядок – теперь будем работать.

Прыжок… Еще прыжок… Движемся в нужном направлении…

Вот! Это то, что надо.

Швайнехунд стоял прямо под накренившимся стволом и хищно поводил пяточком. Крысуля метнулась в сторону и толкнула дерево изо всех сил, со всей своей зомбячьей дури. Зомби существо не слабое – доморощенный баобаб в последний раз надсадно скрипнул и рухнул, придавив тоненько заверещавшую оборзевшую зверюгу.

Финиш!

Крысуля с маху уселась на землю и вытерла лоб. И сама рассмеялась такому дурацкому рецидиву человеческих поведенческих рефлексов. Ноги у нее не дрожали. Не от великой смелости, а по чисто техническим причинам – не умели они этого. И лоб, разумеется, был абсолютно сухим.

Ты зомби, дура. Пора бы и привыкнуть.

А еще лучше – пора пойти пожрать.

* * *
Да… швайнехунд, это вам не что-нибудь. Швайнехунд – это нечто. Честное слово, даже ей, зомби, пришлось приложить усилие, чтобы разорвать шкуру.

* * *
Крысуля подозревала, что подруга немедленно сдернет с этой полянки, как только сама она скроется из виду. Но нет, дождалась. Благонравно сидит себе, где велено.

– Они? – спросила Крысуля, вываливая перед Стрекозой охапку гибких белых обломков.

– Ну, ты даешь. Мне столько и за неделю не съесть.

– Да? Тогда я тоже попробую.

Крысуля уже отужинала на охоте, но зомби никогда не бывают полностью сытыми. Она ухватила кусок лианы и с энтузиазмом вцепилась в него зубами.

– Ты что, дура? Их чистить надо, – испугалась Стрекоза.

– Да? А, по-моему, и так ничего. Не мясо, конечно, но зомбячий желудок все употребит. Так ты рассказывай давай о своих приключениях.

– Лучше ты расскажи. Твоя история наверняка будет позанятнее. Кстати, сядь, сделай одолжение. Неудобно разговаривать, когда ты вот так столбом стоишь.

Ах, да. Опять забыла.

Крысуля уселась и цапнула еще один кусок лианы. Торопиться было, по совести говоря, некуда. До места дислокации профессорской экспедиции как минимум десять часов шустрого бега. Кто-нибудь думает, что она сможет удержать разум в течении такого времени? Нет наивных? То-то.

Так почему бы ей не поужинать в компании хорошего человека за интересной беседой? А потом она распрощается с подругой и предпримет еще одну безнадежную попытку прийти, черт возьми, куда надо. Будет бежать и твердить придуманную еще во второй локации речевку.

Замятин! Информация! Важно!

Будет ее зубрить. И будет надеяться на этот раз не заблудиться и что не пристрелят сразу. А на что еще прикажете надеяться?

– Что молчишь, – перебила Стрекоза ее мысли. – рассказывай.

– У меня все банально до предела. Попала под Туман. Бегаю теперь туда-сюда, дура зомбированная. Уже двух контроллеров сменила.

– Да, действительно, история совершенно заурядная, – саркастически сказала подруга. – Совсем-таки обыкновенная история. А почему ты разумна?

– Вот такой я хреновый зомби. Кстати, у меня бывают выпадения сознания.

Ага, «бывают»… хорошо сказано. Эти самые выпадения уже стали ее основным состоянием. Но ведь она хотела предупредить подругу, а не напугать до истерики.

– Бывают выпадения, – повторила Крысуля. – «Голову теряю» временами. Так что ты дружи со мной осторожно, на мою морду посматривай. И автомат возьми назад.

– Я стрелять не буду. Теперь, когда я знаю, что эти твои выпадения обратимы, я просто не смогу.

– О как! И что же ты будешь делать, если я вдруг захочу тебя скушать?

– Постараюсь убежать, – пожала печами та.

– Автомат, говорю, возьми, – рассердилась Крысуля. – А то я ушла на охоту с нашим единственным автоматом и оставила тебя безоружной. Я-то дура, мертвая моя башка, а ты что молчала?

– У меня еще есть метательные ножи, – отчиталась Стрекоза, но пушку послушно взяла. Видимо сердить зомби она все-таки побаивалась.

– Теперь рассказывай, – велела ей Крысуля.

– А что рассказывать. У меня-то действительно все обыкновенно. Нормальная жизнь Зоны. Летела я в деревню одну, тут неподалеку…

– Ого! На вертолете?

– Нам вертолеты не по карману. Есть у нас такие… не знаю, как тебе и объяснить… но, в общем, летают кое-как. Один наш умелец их клепает.

– Угу… летела ты, значит, на этой колымаге в здешнюю деревню. А зачем?

– Тамошний торговец иногда заказывает редкие артефакты. Платит хорошо.

– Угу… ты, стало быть, хотела сдать ему камень по квесту.

– Как сдать?

– Я имела в виду под заказ. А дальше?

– А дальше моя, как ты говоришь, колымага сломалась. Они вечно ломаются. Я кое-как приземлилась, стала чинить. А когда пытаешься запустить винт, шуму ой как много. Стая бронтозаверов может подойти незаметно.

– Бандиты?

– Хуже. Долговцы. Отобрали все, хорошо хоть не убили. Мотай, говорят, отсюда, пока мы добрые.

– Вот оно как, – задумчиво протянула Крысуля. – Долговцы, значит. А как чванятся, что защищают людей от бандитов. А на деле?

Подруга усмехнулась.

– Так то людей. И то, не всех и не всегда. А мы у них за людей не считаемся. Мы монстры, порождение Зоны. И, как и все порождения Зоны, мы подлежим уничтожению.

Крысуля прислушалась к себе. Она уже немного научилась ориентироваться в своем состоянии – мертвые тоже могут приобретать опыт. Так… В голове пока не плыло. И никаких признаков надвигающегося выпадения вроде бы не наблюдалось. Пожалуй, немного времени у нее еще есть.

– Где это было? – деловито спросила она у подруги.

– Да совсем рядом, пара километров.

– Угу… сколько их штук, этих уродов?

– Пятеро. А зачем тебе?

Крысуля активировала свой внутренний сканер. Ага… Стая из пяти особей действительно наличествовала в приделах видимости. Практически неподвижны, так, небольшое шевеление. Видимо разбили лагерь, у костра сидят. Ну да, ночь на дворе.

Ночь – усмехнулась про себя Крысуля. – Время зомби.

– Кажется, я их вижу, – сообщила она Стрекозе. – Да не пугайся ты так, сядь. Они не здесь, далеко. Я их вижу не глазами.

– А чем? – хмуро спросила подруга, снова усаживаясь на землю. – Не задницей же. Она у тебя в штанах, сквозь них хрен чего увидишь.

– Вот уж не знаю, чем, – засмеялась Крысуля. – Есть у зомби такая особенность, чувствовать живых. Ты, вероятно, в курсе, что от нас невозможно спрятаться?

– Да уж знаю, не сомневайся, – буркнула та и инстинктивно отодвинулась подальше.

Крысуля не стала ей указывать на нелогичность поведения, а то еще начнет опять огорчаться из-за своей неделикатности.

– Пойду-ка я, пожалуй, поучу мальчиков хорошим манерам, – сообщила она, вставая.

– Ты что, совсем дура?

И почему ей, Крысуле, так часто задают этот глупый вопрос?

– Разумеется, – ответила она терпеливо. – Я думала, это все знают.

Стрекоза напряженно молчала. Похоже, чувства ее обуревали противоречивые.

– Ну сама подумай, – рассмеялась Крысуля. – Во-первых, плохих мальчиков надо воспитывать. В во-вторых должны же мы выручить твои камни, твою колымагу. Ты хочешь отсюда пешком топать домой? Или все-таки не хочешь? Хм-м… Колымага-то им зачем понадобилась, интересно знать?

– Они очень смеялись. Сказали, что возьмут с собой на базу и будут показывать, на чем летают эти недочеловеки. Мы, то есть. – объяснила Стрекоза.

– Вот видишь, воспитательные меры совершенно необходимы.

– Тогда я пойду с тобой, – объявила вдруг Стрекоза.

Крысуля расхохоталась.

– Это, оказывается, не я… это ты дура. Ты думаешь, у них тепловизоров нету? Ты на них будешь сиять как фонарь! Может, еще в мегафон покричим, а то вдруг они нас все-таки не заметят?

Стрекоза опять задумалась.

– Да, ты права. От меня будет один вред. Иди одна и да пребудет с тобой дождь. Нет, подожди…

Она вдруг шагнула к Крысуле и решительно ухватила ее руку.

– Я тебя тогда обидела, отказалась за руку взять. Тебе, наверное, было неприятно, – ответила она на вопросительный взгляд подруги.

– Ой, я не настолько тонкая натура, – рассмеялась Крысуля. – Значит, уже не боишься меня?

– Тебя – нет. А вообще-то я боюсь зомби. У нас их все боятся. Это насмерть вбивают в головы еще детишкам, чтоб живы остались. Соседскому мальчишке, с которым я дружила в детстве, родная тетка голову оторвала. Я убежала, а он: «тетя Галя, тетя Галя» – и к ней. И что с того, что она его при жизни обожала? Да ну, даже вспоминать не хочу.

– О! – изрекла вдруг Крысуля и застыла, уставившись в пространство остановившимся взглядом.

– Что с тобой? – подруга испуганно отпрянула назад и вцепилась в автомат до побеления пальцев.

– Ну я и дура…

– Ты вроде бы говорила, что это общеизвестно, – сердито фыркнула Стрекоза и опять закинула автомат за спину. – Ну и зачем по этому поводу так людей пугать?

Это она права. Незачем. И Хамелеон был прав, когда говорил, что никакой с ней, Крысулей, ни лирики, ни романтики. Эх, такую красивую сцену испортила.

Впрочем, сейчас ее больше занимал вдруг забрезживший перед нею реальный шанс.

– Когда у нас будет летучка, подбросишь меня … я покажу по карте, куда… подбросишь, ага? – торопливо заговорила она

– Конечно, подброшу, что ж ты так разволновалась?

– Это очень важно. Жизненно важно. Ну, я пошла.

Пофигистское настроение оперативно улетучилось – Крысуле опять было некогда.

– Эй, автомат-то возьми, – вскинулась Стрекоза.

Ага, нашли дурочку. Снова оставить ее тут безоружной?

– Дай мне лучше свои ножи. Автоматом я рассчитываю разжиться на месте.

* * *
– Держи свои камни, – сказала Крысуля измаявшейся ожиданием Стрекозе, протягивая ей позаимствованный у долговца рюкзак. Еще она принесла рюкзак для себя, тоже не пустой, и целую охапку автоматов. Стрекоза даже крякнула, представив, как бы все это перла на себе живая девушка. И ведь никаких тебе Антигравов, сразу видно.

Как видно? А вы сами что, не сможете по отвисанию рюкзака понять, железо в нем лежит, или, к примеру, макароны?

– А это наши патроны, давай делить, – Крысуля ухмыльнулась и потрясла в воздухе своим рюкзаком. – Неплохо патрончиков, всех обшмонала, все собрала. Жизнь налаживается, ага?

– Рассказывай, не тяни, – потребовала Стрекоза, с великолепной непринужденностью теребя зомби за руку.

– Они посчитали одну меня целой зомбячьей бандой. Лестно! А вообще, хорошо иметь дело с профессионалами. Стреляли на звук, причем исключительно в голову!

– И что?!

– Ну, что… Лупили сантиметров на десять-пятнадцать выше – они-то считали, что воюют с мужиками, стоящими в полный рост, – жизнерадостно хихикнула Крысуля. – А вот если бы били, как лохи, по корпусу, очень даже могли бы в голову угодить. Кстати, оказывается я могу стрелять с двух рук из автоматов.

– Это очень удобно, – ответила Стрекоза.

Серьезно так сказала, без малейшего намека на сарказм. Здравомыслящая девушка. Практичная.

– Ну что, пошли искать твою летучую телегу?

– По-моему ты уже нарекла ее колымагой, так что не будем вносить путаницу. Пошли.

Но Крысуля вдруг вскинулась

– Ой, нет! Подожди пять минут

Она развернулась и помчалась к месту своей недавней охоты. Распугала автоматной очередью стаю падальщиков, доедавших остатки ее добычи. Отлично. Зверюшки сделали за нее всю работу – бивни, копыто и костяная нашлепка с пяточка очень неплохо вычищены. Крысуля забросила охотничьи трофеи в рюкзак к помчалась обратно.

Глупо? Может быть, ей не хватит именно этих пяти минут?

Да, возможно. Но ведь не каждый день человеку удается один на один завалить швайнехунда. Даже если этот человек – зомби.

– Прибереги это, – прибежав попросила она подругу. – Или лучше отдай Хамелеону, он придумает, что сделать из этих костей.

– Да, это будет тебе хорошим подарком, – кивнула Стрекоза.

– Конечно, – ответила Крысуля с преувеличенной уверенностью.

Хочется надеяться, сей шедевр будет изготовлен именно для нее, а не в память о ней. Но, в любом случае трофеи надо отдать Хамелеону.

Хамелеон… Ему, наверное, уже рассказали, что она попала под Туман и погибла. Интересно, он очень расстроился?

Тьфу ты, пропасть! Что за идиотская манера не вовремя вспоминать о мальчиках.

– Ну, пошли искать колымагу, – объявила Крысуля.

* * *
– Это летает?! – изумилась Крысуля.

К ржавой кабине старой газельки был пришпандорен самодельный винт из кривоватых металлических пластин. Два колеса собственные, а третье приделано сзади на длинной металлической штанге, новенькой и блестящей, и потому смотрящейся диссонансно и немного неприлично.

– Это действительно летает? Как?!

– На Антигравах, разумеется. Тебе вроде бы было куда-то надо? Так едем, или будешь привередничать?

– Едем! – весело объявила Крысуля и загрузилась в сомнительное транспортное средство. Дверца кабины захлопнулась только с третьей попытки.

Стрекоза потянула какой-то рычаг, и колымага… убиться веником… колымага действительно поднялась в воздух. Летела невысоко, так что от крупных деревьев приходилось уворачиваться. Стрекоза с этим успешно справлялась, благо скорость была не многим выше, чем у обычного большеземельного автомобиля.

Но главное, они летели!

– А куда хоть мы направляемся? – рассеянно поинтересовалась Стрекоза, огибая высоченную сосну, мечту допотопного кораблестроителя.

Ах да. Крысуля же преспокойно так ткнула пальцем в планшет и ничего объяснить не сподобилась. Это просто неприлично.

– Там лагерь экспедиции профессора Замятина. Я надеюсь, что он придумает, как вернуть мне… э-э… в общем, сделать так, чтобы у меня не было больше выпадений сознания.

– Это будет здорово, – серьезно сказала Стрекоза.

Она немного помолчала и вдруг рассмеялась.

– Я представила себе, как вернусь в деревню, – объяснила она. – Я буду рассказывать о своих приключениях. О том, как зомби защищал меня от долговцев. Как отбил у них мои камни и транспорт. И мне опять никто не будет верить. Долгоносик начнет говорить, что не надо нагло врать. А Хамелеон скажет – ври, мол, дальше.

К Стрекозиному смеху присоединился могучий Крысулин хохот.

– Эй, не надо так взревывать над ухом, а то я во что-нибудь врежусь от неожиданности! Честное слово, я именно так все и расскажу. И еще сообщу им, что я теперь работаю в паре с зомби. Ты ведь будешь работать со мной в паре?

– Непременно.

– Так вот, я работаю в паре с зомби. Зомби прикрывает мне спину в походе.

И Стрекоза закатилась от смеха.

– А они тебе скажут – приводи своего зомби к нам, – Крысуля присоединилась к импровизированному литературному творчеству.

– Точно! И тогда я тебя приведу. А Ворон на башне разорется – зомби, мол, атакуют… Не знаю только, как бы приспособить к сюжету того знаменитого таракана.

– Я его съем, – пообещала развеселившаяся Крысуля. – И тем докажу, что я действительно зомби. Мы, зомби, жрем все.

– Что б тебе в Зыбучую землю провалиться! – возмутилась шокированная Стрекоза. – Юмор у тебя безобразный. Кончай ржать, зараза!

Колымага пусть и недостаточно быстро, но уверенно плыла вперед. До профессорского лагеря оставалось всего ничего. Ох! Она… она же видит его на своем зомбьем сканере… Это точно лагерь. Много живых скопились плотной группой, движутся неторопливо и как-то… регулярно, что ли… По сложным, но явно взаимосвязанным траекториям. Это работают люди.

Они что же, долетели?!

Черта с два. Бедная зомбячья голова, и так неприлично долго сохранявшая разум, вдруг забастовала. Не выдержала, наверное, эмоционального напряжения. Сознание поплыло резко, внезапно. Обвально.

– Приземляйся здесь! Немедленно! – заорала Крысуля.

– Почему? Я довезу тебя до места.

– Делай, что говорю, живо! Я «голову теряю».

– Ага…

Колымага ухнула вниз так стремительно, что даже подскочила при приземлении на своих колесиках.

– Я их уже вижу, теперь не заблужусь, – пообещала Крысуля то ли подруге, то ли самой себе. – До встречи.

Она развернулась и побежала, ориентируясь по зомбячьему сканеру.

Замятин! Информация! Важно!

Глава 9. Будем жить

Плазменный сгусток сделал еще один круг и лопнул, разбрызгавшись алыми искрами. Эксперимент удался. Управляемое движение такой аномалии, как Огненный Шар… ну, что это значит с теоретической точки зрения, этого нам с тобой не понять, дорогой читатель. Но наши друзья Замятин и Филин считали, что очень и очень много. Давай поверим, им виднее. А вот практические применения этого дела понятны и таким профанам, как мы с тобой. Особенно если речь идет об э-э… в общем, об общении с нехорошими людьми.

В другое время Филин был бы искренне счастлив. Но сейчас на душе было гнусно.

– Закончили. Собираемся, – бесстрастно скомандовал Замятин.

Филин стоял и смотрел, как сотрудники складывают оборудование, демонтируют энергетическую установку. Солдаты, охранявшие экспедицию, как-то расслабились, хотя их работу еще никто не отменял. Но ребята больше боялись дурацких экспериментов башкой ударенных научников, чем привычных проблем и неприятностей Зоны. А экипаж вертолета уже разбил костерок, оттуда слышался смех и треньканье гитары.

Все получилось, почему же ты не рад, зараза? – вопрошал Филин самого себя. – Она тебе кто – дочь, сестра или любовница? Ты что, будешь убиваться по каждому погибшему новичку? Тогда тебе, родной, лучше сразу, прямо сейчас взять и застрелиться. Это Зона, и люди здесь погибали, погибают и будут погибать.

Но обоснованная и насквозь правильная воспитательная речь, как всегда, не помогла. Как это ни глупо, он продолжать считать эту дуру своей подопечной.

С какого перепою? – кипятился Филин, ощущая себя сейчас именно что Бульдозером. – Просто потому, что шеф как-то раз попросил приглядеть за нею на субботнике? Так бы и дал самому себе по морде. Но ведь и это не поможет.

А еще ему очень не нравилось состояние шефа.

Тоже придурок, не хуже его самого. Мучается каким-то дурацким чувством вины. А туда же еще, геймер, мол, это интересный эксперимент. Ну, вот и наблюдай естественный результат этого самого эксперимента!

– Шеф, на тебя смотреть – скулы сводит, как от лимона, – свирепо рыкнул Бульдозер. – Ни в чем ты не виноват, придурок. Что ты мог изменить?

– Я мог бы не отпустить. Настоять.

– И что? Точно такая же история могла случиться где угодно. Это Зона. Девочка могла благополучно вернуться из этой экспедиции и погибнуть на каком-нибудь дурацком субботнике. Чем кукситься, лучше развивай свою туманологию, чтобы прогнозы Выбросов хоть чего-нибудь стоили, и такие вот истории в будущем случались пореже.

– Непременно. А теперь отстань, сделай одолжение.

– Главное, ты сам прекрати раскисать и других не кукси!

– Я сказал – отстань. Я что, неясно выражаюсь?

Шеф развернулся и ушел. А Филин… что Филин? Не бежать же следом неведомо зачем? Душеспасительные речи явно не его стезя, что-то не то получается.

Филин пристроился на замшелом бревне возле разлапистой елки и рассеянно смотрел на суетящихся вокруг людей. Его мысли упорно сворачивали все на ту же тему. Девчонка была не худшим новичком… Да отличным она была новичком, если честно! Именно она на том знаменитом субботнике раньше всех заметила йети, а ведь там хватало бывалых сталкеров. И даже две обезьяны застрелила лично – что, плохо? А потом два дня пропивали именно ее добычу, хотя никто бы не удивился, забери она все себе. А он даже ни разу ее не похвалил. Только ругал за всякую ерунду. Теперь уже и не похвалишь.

Но тут эти своеобразные умозрительные поминки были неожиданно и резко прерваны.

– Где профессор? – вдруг заорали прямо над его ухом. Филин вздрогнул от неожиданности и сердито обернулся. Сзади нетерпеливо дергался сразу во все четыре стороны запыхавшийся краснорожий солдат, бывший у них в экспедиции за повара.

– Я откуда знаю? – рявкнул Филин. – Нужен, так пойди поищи.

– Там это, – солдат неопределенно махнул рукой куда-то в сторону вертолета. Он, вроде бы, попытался ухмыльнуться, но получилось кривовато и неубедительно. – Там зомби пришел… Профессора зовет.

У Филина даже дыхание перехватило. Ну, придурок! Видал придурков, но такого, вот ты у меня сейчас… и он начал медленно подниматься с бревна.

– Бульдозер, не смотри на меня волком, – умоляюще зачастил солдат. – Ей-богу, чем хочешь клянусь! Он сам вышел к костру, в смысле, сама. Красивая была девка! Стоит смирно, на людей не бросается и говорит. Говорит! Ребята сперва за автоматы, а потом как-то… И ведь – вынь да положь ей профессора Замятина! – он опять глупо и нервно хихикнул. И от этого дурацкого нервного смешка сердце Бульдозера замерло и ухнуло куда-то в пятки.

– Бульдозер, может профессор ее при жизни как-то обидел? На экзамене засыпал, или что? И теперь она хочет именно его загрызть? Ты бы подошел, а то ребята совсем уже… как бы чего не вышло.

– Где?! – заорал Филин, перебивая заполошный тенорок солдата, – где она, черт тебя… – хотя пояснений на самом деле и не требовалось. У вертолета около костерка мельтешил и суетился народ.

– А ты куда? – шуганул он на бегу увязавшегося следом солдата. – Тебе велено искать профессора? Вот и ищи!

Фигурку у костра Бульдозер увидел еще издалека. Она! Крысуля! Еще более, чем обычно похожая на куклу Барби из-за неподвижности и абсолютной бессмысленности глаз. Народу вокруг толпилось тьма, правда, на почтительном расстоянии и с пушками наготове. Подбегая, Бульдозер услышал, как механический, лишенный интонации голос произнес:

– Замятин… Информация… Важно…

Солдаты увидели Бульдозера, оживились:

– Бульдозер, давай скорей! Телка, вообще-то хочет профессора. Но, может, и ты устроишь?

Круглые голубенькие блюдечки бездумно уставились на него.

– Замятин… Информация…

– Какая еще информация? – обалдело переспросил Филин. И этот вопрос как будто переключил куклу на другую программу.

– Разум… – вдруг выдала та.

– Чего?!

– Замятин… Разум… Важно…

– Ты в своем уме?! – заорал на нее Бульдозер. По толпе побежали нервные смешки. Тьфу ты, опомнился он, сам-то что несет? Он же разговаривает с ходячим магнитофоном! Но остановиться не получилось. – Ты в своем уме? Как это, Замятин – разум? Где он его для тебя возьмет?

– Разум…

– Да у тебя разума и при жизни не было!

– Разум…

Окружающий народ уже окончательно не понимал, то ли ему пугаться и стрелять, то ли ржать в полный голос.

– Как ты это себе представляешь, дура ненормальная? – орал Бульдозер.

– Разум…

– Вот же тупая зомби! – Бульдозер в сердцах даже сплюнул.

Окружающие наконец-то вроде бы определились с эмоциями, несколько расслабились и пушечки опустили. Стоят, варежки разинув… нашли себе цирк пополам с театром. Кто глаза таращит, кто откровенно ржет, слушая бредовую беседу человека с зомби! Еще и пытаются острить некоторые: слабо, мол, тебе, Бульдозер, обеспечить девочке, чего она там хочет? Удовлетворить… гы-гы.

Поганцы! Смешно им, сволочам.

Впрочем, чего он хочет? Это Зона. И юмор здесь соответствующий. А там, где появляется Крысуля, всегда начинается дурдом. И совсем не важно, человек она, или зомби.

– Разум… – опять произнесла эта дохлая зараза. Насколько проще было любить ее посмертно.

– Не стрелять! Убью! – вдруг взревели сзади с такой силой, что Бульдозер аж присел от неожиданности. К ним на нереальной скорости мчался Замятин в разорванной рубашке и со свежей ссадиной на щеке. Где это он так?.. впрочем, судя по комьям грязи на коленях, все ясно. Споткнулся впопыхах и мордой землю прокопал, идиот. За ним поспешал тот солдат, каким-то образом умудряясь не слишком отставать.

– Замятин… – констатировала чертова кукла. И опять завела свою шарманку – Замятин… Разум… Важно…

– Полезай в вертолет, – заорал профессор. Но кукла стояла на месте бессмысленно глядя на него. Это зомби, придурок! Зомби, а не дрессированная собака.

– Ах, чтоб тебя, – Профессор схватил ее за плечи и развернул лицом к вертолету. Да еще и в спину подтолкнул.

Развернул зомби? Проще руками сдвинуть с места БТР.

Смешки прекратились так резко, как будто кто-то повернул выключатель.

– Да что ж он делает, псих? – выдохнул кто-то. – Загрызет ведь!

Но зомби неожиданно подчинилась. Повернулась и побрела в предписанном направлении. И, уткнувшись мордой в вертолет, механически полезла внутрь.

– Что ты затеял? Куда ты хочешь ее отвезти и зачем? – очнулся Бульдозер

– Для опытов! – рявкнул Замятин – А вам что, особое приглашение? – обернулся он к пилотам.

– Ага… Есть!.. – вид у экипажа был настолько ошалелый, что по бессмысленности морд они навскидку не сильно отличались от зомби

– Я с зомби на одном вертолете не поеду! – взвыл кто-то сзади. – Я еще жить хочу.

– А тебя и не зовут. Ножками потопаешь. – объявил профессор. – Филин, отряд поведешь ты. Оборудование потащите с собой. Оно дорогое, будет жалко, если что. Не вякать! В вертолете ты мне ничем не поможешь, а за отряд я отвечаю. Теперь отвечаешь ты, все понял?

* * *
Очнулась она в постели. Рядом, придвинув к ее кровати стулья, сидели профессор Замятин и Бульдозер. И смотрели они на нее ужасно серьезно и внимательно.

– Профессор, Вы сделали это! – радостно заорала Крысуля, осознав себя в здравом рассудке. У нее даже дыхание перехватило от волнения. – Профессор, Вы великий человек. Вы можете все!

Перехватило дыхание? У нее?

Что еще за бред?

Крысуля попыталась вскочить с кровати, но затекшие мышцы забастовали, и она, растерянно пискнув, повалилась обратно.

– Тихо, девочка, веди себя осторожнее, – призвал ее к порядку профессор. – реанимация по первости может вызывать разные неприятные эффекты.

– Я что, жива? – изумилась Крысуля. – А-а… как это?

– А что же ты имела в виду, когда польстила мне, сказав, что я могу все?

– Я думала, что Вы дадите мне разум…

– Разум? Тебе? Профессор все-таки не бог. Проще мертвого оживить, чем дать тебе разум, – сердито фыркнул Филин

– Коля, что ты себе позволяешь? У ребенка травма! – возмутился профессор. – Себя представь на ее месте.

Бульдозер вдруг как-то помрачнел физиономией. Видимо, представил.

– Да… Профессор Сахаров, помнится, говорил, что зомби поддаются медикаментозному лечению… – пробормотала Крысуля себе под нос.

– Кто такой Сахаров? – вскинулся Замятин. – Почему не знаю? Я обязательно должен поговорить с этим человеком.

– Не получится. Он из компьютерной игры. Из Сталкера. Он был там одним из моих лучших друзей, – улыбнулась она. – Я приносила по его просьбе редкие артефакты, а он рассказывал мне много интересного о Зоне и о своей работе.

– Тьфу! Опять ты за свое… геймер! – сердито фыркнул профессор. – Впрочем, это все неважно. Отдыхай. Все уже закончилось.

– Да… – согласилась она.

Все уже закончилось. Она теперь не может сутками бежать не останавливаясь. Она не может стрелять с двух рук из автоматов. Не может вышибать руками каменные завалы. Увы! И вообще, она уже как-то настроилась. Это же так прикольно – разумный зомби. Какая была бы интересная игра!

Впрочем, эти смутные мысли тут же вылетели из ее легкомысленной башки, когда она осознала еще одно обстоятельство. Профессор обращался к ней на ты.

Быть на ты с профессором?.. О! Это круто. Такой привилегии не имеет даже Димка.

– Мы с Вами теперь на ты, профессор?! – радостно возопила Крысуля. Но ее так долго филонившие легкие, похоже, считали, что с ними и без того обходятся слишком грубо. Вопль перешел в сдавленный хрип и кашель. Впрочем, это не заставило ее замолчать.

– Мы с Вами на ты, профессор?.. ой, то есть с тобой… профессор… ой, то есть Док…

– Э-э… – проговорил профессор с непонятной растерянностью

– Я горда! Я оправдаю! – вдохновенно объявила Крысуля, обретя наконец дар речи.

Звякнул телефон, и Замятин с видимым облегчением схватил трубку. Комната наполнилась отдаленным тарахтением вертолета и ором человека, пытающегося перекричать шум работающего винта.

– Профессор, я еле нашел Вас, – орал человек, – тут около перехода во вторую локацию ребята поймали двух зомби. Точнее, они сами… как бы это сказать… поймались. Стоят и твердят, как попугаи «Институт, Замятин, информация, важно». Это, часом, не какие-нибудь Ваши подопытные? Что с ними делать?

– Это мои! Они со мной! – закричала Крысуля, выхватывая у профессора трубку – Не стрелять, головы пооткушу… в смысле, пооторву, поняли, бестолочи?! – прорычала она в телефон и снова повернулась к профессору: – Док, ты сможешь реанимировать моих ребят?

Они оба с неудовольствием оглянулись на закашлявшегосявдруг Бульдозера. Он-то чего кашляет, не его же сегодня оживляли!

– Реанимировать твоих… м-м… ребят? – медленно проговорил профессор. – Я очень постараюсь, Лерочка… то есть Крысуля. Сейчас я вызову вертолет, и …

– Я тоже должна лететь. Тебя они слушаться не будут.

– Ой, перестань. Можно подумать, что до тебя никто и никогда не ловил зомби. Если бы ты внимательнее отнеслась к посещению лаборатории в Склифе, ты бы увидела там специальные противозомбьи сети.

– Какие еще, к черту, ребята? – вдруг взревел очухавшийся Бульдозер. – Живо отвечай, что это за штучки!

– Коля, угомонись, – ответил за нее профессор неожиданно жестко. – Она все нам объяснит. Потом. Ей, как я понимаю, нужно многое нам рассказать.

– О, черт! – заорала Крысуля и опять закашлялась. – Дурная моя башка! У меня же важнейшая информация о результатах нашей экспедиции. Мне срочно нужен майор.

Легок на помине!

Дверь вдруг распахнулась и в комнату ворвался майор собственной персоной. Был он, как водится, красен мордою. И почему-то размахивал зажатым в руке крысулиным планшетом.

– Откуда у тебя это?

– Планшет? В Пионерске купила, – растерянно ответила Крысуля.

– Дура! Откуда у тебя актуальная карта второй локации?

И сунул ей под нос ту самую карту

– А-а, карта. Парень один подарил. Абориген. Он ее купил у перекупщиков.

– Не болтай! Перекупщики карт не продают. Или мы не пытались?

Крысуля засмеялась.

– Тот, кто продал пареньку эту карту, был абсолютно уверен, что он ею не воспользуется и ни с кем не поделится, – объяснила она. – А почему столько шума?

Майор аж задохнулся от возмущения.

– Ты хоть ее рассмотрела, безмозглая? Тут обозначены действующие воздушные проходы. Один – между четвертой и второй, а другой – между второй и первой. Чинить ретрансляторы не нужно, мы просто полетим на вертолетах в первую локацию, найдем полковника и его людей по рации и заберем их. Стартуем через два часа. Изволь быть на месте.

– Дмитрий Петрович, девочка больна! – возмутился профессор. – Никуда она идти не может.

– Не может – понесем.

– Ну вот еще, – оскорбилась Крысуля. – Сама дойду.

Оно конечно, она многое теперь не может. Но уж ходить-то не разучилась!

– Док, займись моими ребятами, – попросила она. – Как можно скорее, ага?

– Конечно, Крысуля. Я сейчас вызову вертолет и персонал, обученный обращаться с зомби. Они поймают и привезут сюда твоих подопечных.

Теперь закашлялся майор. У нас тут что, эпидемия гриппа?

* * *
Они вышли из комнаты и нос к носу столкнулись с Сеполой Лашмидаровной. Профессор инстинктивно подался назад. Но сзади наличествовала стенка, а коридор был узкий, так что разминуться не было никакой возможности.

Сепола Лашмидаровна сурово посмотрела на них поверх очков и вопросила:

– Ну?

– В смысле? – не понял профессор

Сепола Лашмидаровна вздохнула. Кажется, ей очень хотелось сказать «бестолочь», но по отношению к профессору это было бы все-таки чересчур.

– Я спрашиваю, как она? – сказала Сепола Лашмидаровна подчеркнуто терпеливо.

– Она в полном порядке. Жива, здорова и чувствует себя вполне удовлетворительно.

– Прелестно, – кивнула она. – Как хорошо, что эта кошмарная история закончилась благополучно. Но, увы, бедняжка, конечно же, получила тяжелую психическую травму. А ведь я, врать не буду, надеялась переманить у Вас эту милую девочку. Но теперь она о нашей тематике даже и слушать-то не сможет.

– Какую девочку?! – обалдел Бульдозер.

– Милую! – отрезала Сепола Лашмидаровна и посмотрела на Бульдозера, как на инфузорию на предметном стекле микроскопа.

– Я, с вашего позволения, зайду, – объявила она, и, ничьего позволения не дожидаясь, прошла вперед.

– Не беспокойтесь, – оглянулась она от двери, – я не буду долго утомлять девочку. И поднимать тему зомби я, разумеется, тоже не буду. А к Вам, профессор, я в ближайшее время наведаюсь – у меня есть несколько вопросов. Профессиональных.

Сепола Лашмидаровна зашла в комнату, а Замятин весело оглянулся на Филина.

– Что, друг, спаслись мы с тобой от строгой училки? – хихикнул он.

Филин фыркнул.

– Я, может быть, и спасся. А вот ты от меня – нет. У меня к тебе тоже есть несколько вопросов. И думаю, тех же самых.

– А с девочкой нам действительно надо в ближайшее время быть повнимательней, – задумчиво произнес профессор. – А то ты тут со своими комментариями об ее разуме… это просто неприлично, Коля.

– Зубы мне не заговаривай! Рассказывай давай, как это ты вдруг научился реанимировать зомби.

– Но Коля, это же очень… очевидно, – Замятин укоризненно покачал головой. – В сущности, зомби, это же просто растянутое во времени состояние клинической смерти. А клиническая смерть в принципе обратима.

– В принципе?! Мне до твоего принципа дела нет, теоретик хренов. У тебя ведутся работы по этой тематике?

– Ну, ведутся. Да ты же мне сам плешь проел по поводу приживления зомбьего биоматериала. Туман, как я тебе рассказывал, поддается фракционированию. Определенные фракции могут зомбировать биоматериал, а другие – благополучно выводить из этого состояния. Ну, конечно, там требуется еще и медикаментозное воздействие, но сути дела это не меняет. Коля, тебе нехорошо?

– Не держи меня за идиота! И лекций мне не читай, не на кафедре, – взревел Бульдозер. – От работ с фрагментами тканей до реанимации целого организма – как до Китая раком. Я, стало быть, отстал по этой тематике на сто лет. Почему?!

– Но, Коля, ты же не туманолог. Зачем тебе понадобились детали последних исследований в этой области?

– Детали? А я тебе скажу, что это за детали. Ты готовил эксперимент на себе, кретин! Поэтому и развел все эти секреты. Сначала отзомбироваться, а потом реанимироваться, так или нет?

– Ну что ты расшумелся, Коля, – увещевательно проговорил Замятин. – Уверяю тебя – реанимация свежего зомби, это очень простая и надежная процедура. Вот если зомби многодневный, и кора головного мозга получила серьезные…

Он не смог развить свою мысль по чисто техническим причинам.

– Ага! Значит я все понял правильно, – перебил его рев Бульдозера. – А ассистировать тебе должен был твой Димка? Я этому Димке лично голову скручу! Не-ет, я ему сначала руки-ноги повыдергаю, а только потом откручу голову.

Бульдозер зашипел от ярости и бросился прочь. Замятин озабоченно посмотрел ему вслед.

– Черт! Где же тут ближайший телефон?

* * *
Крысулины приятели сдали Гу начальнику охраны, с радостным хихиканьем предупредив о перспективе в случае чего остаться без головы.

– Не откусит, ее уже реанимировали, – хмыкнул начальник охраны. Майор, выслушав доклад… разумно препарированный, разумеется… признал его действия правильными и своевременными, отчего тот с облегчением вздохнул.

– А кто ее знает. Если она мертвая с докладами бегает, так с нее с живой станется головы пооткусывать! – засмеялись аспиранты. Гу отчетливо поежился. Смелые люди, подумал он, в такой переплет попали, и еще смеются.

Оставшись одни, аспиранты посидели, «почесали репы».

– Слушайте, если ее уже реанимировали, так надо же Хамелеона найти. Пусть встретит, ей будет приятно – объявила Коневская ассистентка Тамара

– Точно! И парня надо порадовать. Как узнал, что ее Туманом накрыло, так аж зеленый стал.

– Виталик, бери Серегу, и в темпе дуйте в Зажарск – постановил коллектив.

* * *
Бульдозер был зол на самого себя. Димку он все равно не поймал несмотря на суматошную беготню по всем корпусам. То ли кто-нибудь успел его предупредить… да какое, к черту «то ли»… Орать не надо было на весь Институт! А теперь дело даже не в том, что Димка от него благополучно смылся. Сбег и забился куда-то в щель, как таракан, чтобы даже усики не торчали, и сидит хихикает там, зараза. Или, того хуже, гордо страдает за идею.

Но это еще не все.

Молодые оболтусы заставили его, Бульдозера, обежать весь Институт по кругу. Смотрели честными глазами – мол, только что был здесь и пошел туда-то. Ясен пень, имел место преступный сговор. Но не выдергивать же ноги им всем подряд?!

Но и это еще не все.

Из его собственных Бульдозерских путанных и невнятных воплей и угроз весь наличный народ всё уяснил насчет Доковых возмутительных и безответственных экспериментов.

Уяснил. И, как всегда, проникся. Вон что делает! А что еще собирается делать!

Профессор герой! Профессор креативный герой! Профессор – настоящий ученый!

Тьфу!

* * *
Виталик вместе с Серегой ввалился в привокзальный Зажарский кабак с соответствующем его местоположению названием «От винта». Не то что бы они рассчитывали обнаружить его именно здесь, но надо же с чего-то начать, верно?

– Помогите найти Хамелеона, – обратились они к аборигенам – Очень нужен! Срочно!

Те переглянулись.

– Вот вам Хамелеон, – один из посетителей оторвался от стакана и указал трехпалой клешневидной рукой. – Не знаю, зачем он вам понадобился, но только вряд ли вы этого от него добьетесь.

Действительно, за столиком в углу наблюдался Хамелеон в состоянии полной невменяемости, и его знаменитый язык вился по столу причудливой змейкой. Виталик подошел, посмотрел-посмотрел и сказал:

– Да… Ну и как ЭТО прикажете показывать приличной девушке?

– Да хоть бы и Крысуле, – подхватил Серега. По всей видимости, определение «приличная девушка» по его мнению с Крысулей никак не соотносилось.

В кабаке сразу стало тихо. Обернувшись, Виталик наткнулся на обступивших его хмурых зажарцев.

Виталик был типичным Пионерским горожанином, мальчиком из хорошей семьи. В поле он в первый раз попал уже в Институте, мутантов видел только издалека и то пару раз в жизни. От проблем, связанных с «межрасовыми» конфликтами Виталик был далек. Короче, испугаться он просто не догадался.

– Ребята, помогите эту пьяную морду хоть немного привести в порядок, – взмолился он, – может, вода холодная есть?

– С этими чистоплюями крыша поедет, – сердито буркнул корявый и кривобокий мужик, – их не разберешь и после поллитры.

– Просто они разные, – пожал плечами парень с длинной крокодильей мордой. – Отстаньте от него, – обратился он к приезжим. – Девушка у него погибла, вот мы и поим его до бесчувствия который день. От греха.

– Жива его девушка! В реанимации она сейчас. Ему бы девушку встретить из больницы, да вот его самого надо реанимировать.

Дверь кабака шумно хлопнула и в помещение ворвался еще один местный.

– Слушайте все, тут та-акое! – заорал он с порога.

– Что?

– Та-акое! Новая история про Крысулю. Всем анекдотам анекдот!

* * *
Холодная вода в количестве целой бочки имелась во дворе кабака. Хамелеона общими усилиями несколько раз окунули туда головой, после чего он начал проявлять некоторые признаки жизни. А именно – вяло протестовать.

– Отвалите… Отстаньте, вам говорят… – бормотал парень, пытаясь отпихнуть непрошенных реаниматоров.

– Хамелеон, да очнись же ты! Тебя Крысуля ждет.

Хамелеон мутно глянул, пытаясь сфокусировать зрение.

– А, Виталик, Сережа… Крысуля ждет? Да… Знаю я, знаю… – он помотал головой, пытаясь как-то сосредоточиться – Знаю я… Но ведь эти сволочи у меня все отобрали… И пистолеты, и ножи… Даже вилок не дают… Будьте друзьями, дайте хоть что-нибудь острое!

– Тьфу ты, придурок! Жива она. В больнице. Ты ее встречать собираешься, или как?!

Хамелеон дернулся, вскинул голову, и медленно проговорил, явственно трезвея на глазах:

– Ребята, если это шутка такая, вам лучше будет застрелиться самим.

– Да говорят тебе! Протрезвляйся скорее, кретин!

– Ага… – и Хамелеон энергично окунул голову в бочку.

* * *
Майор был сердит и хмур. Несмотря на крайний напряг со временем он выделил аж полчаса на допрос этого самого иномирского пилота. Даром время потерял. Даже от рассказа Куклы и то было больше толку.

Ну, это он, наверное, погорячился. Может быть, и не больше… но уж, как минимум, не меньше. А майор ожидал многого.

Это ж надо, до такой степени ничего не знать!

По совести, важной информацией могло бы быть наличие где-то рядом иномирской цивилизации.

Могло бы. Но факт этот уже известен со времен нашествия контроллеров на вторую локацию. И даже строжайше засекречен распоряжением еще живого тогда полковника Васильева. Видели их, иномирцев этих, и не только во второй локации. Правда, данные по поводу их экстерьера у очевидцев очень расходились. Но, в свете рассказов Куклы, подтвержденных словами этого придурочного Гу, все легко объяснялось. Просто они были разными. Да и облик свой, похоже, умели менять. А перекупщики кто, по-вашему? Может, они тоже гибриды, изготовленные по иномирским технологиям?

А вообще, много ли может знать затурканный рядовой?

Гу подробно описал жилой барак и полевую кухню. Но, по всей видимости, эти достижения цивилизации примерно одинаковы во всей вселенной. Еще он имел дело с фиговинами, отдаленно напоминающими наши вертолеты. Но об их конструкции не имел никакого представления.

А где стоял этот самый барак?

Да хрен его знает.

Убежав, Гу долго болтался без карты и найти дорогу назад не брался. У него, похоже, вообще с пространственным воображением было туго. Провести любую летучку по карте из пункта А до пункта Б – это сколько угодно. Но ориентироваться без карты он был абсолютно не способен. То ли его специально сделали таким на всякий случай, то ли это был непредусмотренный недостаток конструкции. Черт его разберет.

– Ну и что с ним делать, с этим придурком? – хмуро вопросил майор. Он сидел в своем кабинете вместе с доверенными помощниками Мигулиным и Евдокимовым. Но водки на столе на этот раз не было. Вертолеты уже ушли, и, если все пройдет успешно, скоро предстоит принимать высоких гостей. Лучше делать это на трезвую голову.

– Пусть будет у нас пилотом, – предложил Мигулин. – я велел ему показать несколько финтов… впечатлило. Классный вертолетчик. Создан для этой работы… Гы! В обоих смыслах.

– Как? – не понял Евдокимов

– В обоих смыслах, говорю, создан. И в переносном, и в прямом.

– А-а… И зачем им вертолетчики, этим иномирцам? У них же есть мобильные телепорты.

– Ага, – хмыкнул Мигулин. – Вот в Москве у правительства есть правительственные лимузины. А у наших коллег на Большой Земле – танки. Вот я и думаю – зачем тогда нормальному российскому работяге жигуленок?

– Да-а?.. – Евдокимов почесал затылок. – А почему они делают вертолетчиков из йети? Они что, гении по части пилотирования?

– Я так понимаю, они весь рядовой состав из них делают, – изрек Мигулин, подумав. – Сильные, тупые – что еще надо?

– Но подожди, откуда же тогда берется Свойство? Этот самый пилотский талант?

– А хрен его знает. Может быть, какую-нибудь ворону добавили, или еще чего летучего.

Они помолчали.

– Все вспоминаю рассказ Куклы про долину, – вдруг задумчиво произнес Евдокимов. – А здорово там, верно, мужики? Мирно, спокойно… как будто и не в Зоне. Никакая пакость внутрь не пролезет.

– Да? – удивился Мигулин. – А ты понимаешь, что там тебе пришлось бы копать огород? Изо дня в день копать. Или навоз в хлеву убирать опять же изо дня в день. Военные в этой долине не нужны, на сталкерстве тоже особо не проживешь.

– Ну и копал бы. И убирал, – обиделся Евдокимов. – Я, что по-твоему, в армию пошел потому, что пострелять люблю? Я людей пошел защищать, вот! А если нет в этом надобности – можно и на огород.

Мигулин поскреб затылок и как-то не нашел, что ответить.

– А вообще-то мы полковника ждем. Вот он пусть во всем и разбирается, – изрек он.

– Интересно, какой он, этот полковник? – в очередной раз вопросил Евдокимов окружающее пространство.

* * *
Хамелеон тоже был сердит. И расстроен. Встретить из реанимации больную девочку? Заботиться и выхаживать?

Как же, держи карман.

Девочка, только выйдя из больницы, тут же полезла в личную майорову вертушку, которая и повезла ее в Пионерск для участия в следующей экспедиции. Никаких нервов с ней не хватит.

Ей что, мало было?!

Они всего только и пересеклись-то на пару минут на вертолетной площадке около Институтского КПП. И что же она ему сказала, да и то на бегу?

«Привет, радость моя, когда вернусь, научи меня водить вертолет, ага?»

* * *
В вертолете Крысуля по обыкновению уткнулась фэйсом в иллюминатор. Но на плывущие внизу пейзажи особого внимания на сей раз не обращала. Вспоминала. Была одна история, которая теперь, в свете новой информации казалась небезынтересной. Когда-то в Склифе один подвыпивший сталкер взялся учить ее уму-разуму.

– Не веришь? – грохнул он кулаком по столу. – О тебе забочусь, дура. Многие из вас городских не верят. А я сам видел. Знал я одного придурка. Он тоже смеялся, называл нас суеверными идиотами. И якшался с мутантами. А с одним даже ходил в походы. Напарником его считал.

– И что же? – спросила она тогда с рассеянной вежливостью.

– И то! Пришел однажды весь такой… полу-человек, полу-насекомое. И ведь, что самое страшное, похож был и на себя, и на напарника своего. Ужас.

– Так может, это мутант от него заразился? – предположила она ради прикола. – Тихо, тихо, не надо так шуметь. А сам он что сказал?

– Ты что, идиотка, серьезно думаешь, что кто-то с ним разговоры разговаривал? Пристрелили тут же, чтобы заразу не разносил.

Тогда она отнеслась к этой истории, как к пьяному бреду. Нельзя же серьезно реагировать на все зоновские байки. Но, если припомнить Гу… в общем, следовало бы над этой историей основательно подумать.

* * *
Этот поход профессор Северцев не смог бы связно описать даже под угрозой расстрела. Все слилось в какой-то путанный и невнятный клубок, что-то вроде кошмарного сна. Еще когда они шли по Большой Земле время будто остановилось. Они шли бесконечно долго какими-то обледенелыми тропами, в них стреляли… пограничники?.. бандиты?.. как только никто не погиб, уму непостижимо! Может быть, инсценировка по негласной договоренности? Да нет, не похоже, судя по реакции окружающих. Да и зачем, их бы тогда просто не заметили.

Впрочем, откуда ему, Северцеву, знать, как решаются такие вопросы? Никто ничего не объяснил. Им опытным, небось все понятно, а ему каково?

Тогда казалось, что хуже быть уже не может. Но! Как известно, хуже – это всегда есть куда. Они прошли через переход и попали ТУДА. И после этого к ледникам, скользким крутым горным тропам и пронизывающему холоду добавились аномалии и стремительное зверье, такое, что ночью приснится – проснешься в холодном поту. И йети, которых расстреляли не без потерь… он первый раз видел, как погибают люди… на самом деле погибают, не в кино, не на экране.

А потом они перешли через проход в другую локацию, и пейзаж кардинально переменился. Непролазный лес и жуткие вонючие болота. И аномалии, сплошные смертельные аномалии. Вокруг полно этих страшных зубов на ножках, будто бы соскочивших с картин Босха. То и дело кто-нибудь швырял Северцева на землю, и над его головой трещали автоматные очереди. Северцев с ног до головы вывалялся в грязи и промок до нитки. И еще дождь. Проклятый постоянный дождь, который не прекращался ни на секунду.

Ох, что бы они делали без адъютанта Андрюши! Парень, как оказалось, неплохо разбирался и в аномалиях, и в зубатых тварях. Там, в далекой Москве, Северцев, помнится, очень ругал друга Мишу за то, что берет в экспедицию этого мальчика. Как можно, он же почти ребенок. А ведь скольким людям этот мальчик спас жизнь.

Но не мог же Андрюша уследить за всеми. Кто-то из солдат наступил в Серую Слизь и растекся по земле грязной лужей. А другой влетел в Качели, и то, что случилось… в общем, это зрелище будет сниться Северцеву всю жизнь.

А потом они опять шли. Опять тянулись леса и болота. И время от времени они находили развалины там, где, судя по карте, должны были жить люди.

Северцев уже сто раз пожалел, что ввязался в это дело. Сам ввязался, идиот. Никто его с собой не тянул. Перед тем, как лезь сюда, взял бы у Миши один из конфискованных шлемов и сыграл бы хоть пару раз. Взглянул бы, в какой кошмарный мир он суется. А теперь – поздно. Теперь это его мир. Ему здесь жить. Долго. Не исключено, что всю жизнь.

Они продолжали идти. И везде, где на карте были обозначены человеческие поселения, они встречали только развалины. И Северцев начал понимать, что жить здесь им предстоит вовсе не долго, хотя и действительно всю жизнь.

А потом случилось чудо. С ними связались по рации и пообещали прислать вертолеты.

– Майор Давиденко? – с сомнением переспросил тогда Миша. – По имеющимся у меня данным он вовсе не был здесь главным. И вторым не был, и даже пятым. Можете ли вы как-то доказать, что являетесь представителями официального руководства нашей колонии в Зоне?

Сумасшедший! Что же он делает?! Да какая разница? Главное – попасть к людям!

– Думаю, что да, – ответили там, и Северцеву послышался в искаженном рацией голосе отчетливый смешок. – Идите к шоссе, которое вело к Славному, там нам будет удобнее приземлиться. И ждите, скоро прилетим.

Миша, видимо, этот смешок тоже расслышал. Иначе зачем бы он отправил в засаду большую часть отряда? А его, Северцева, почему загнал куда-то в кусты? Непонятно? Ясное дело, чтобы он, дурак, не попал под случайную пулю.

А потом…

Потом выяснилось, что он, Северцев просто сошел с ума. Только и всего. Не выдержал тяжести этого похода, что ж тут удивительного?

Он сидел в кустах и в полной ошалелости смотрел, как из одного из приземлившихся вертолетов выпрыгивает его непутевая студентка Лерочка собственной персоной. Может быть, и вертолеты ему тоже мерещатся? А на самом деле спасать их отряд никто и в мыслях не имел?

А Миша… Миша вдруг рассмеялся:

– Жива, ну надо же… жива, зараза!

– Здравствуйте, товарищ полковник, – весело сказала девчонка. А потом шутовски раскланялась.

– Товарищ полковник, я удостоверяю, что мы являемся представителями законного правопреемника погибшей большеземельной колонии, дислоцировавшейся ранее во Второй локации… Капитан Антипов, я удостоверяю, что наблюдаемый Вами в настоящее время индивидуум действительно является полковником Серовым, облеченным на Большой Земле доверием вникать и разбираться.

– Перестань паясничать, – объявил Миша без особого гнева. – Выходите все. Едем. Это свои.

Глаза девчонки округлились в совершеннейшем недоумении.

– Сергей Сергеевич? А Вы-то здесь откуда взялись?

Да, конечно, студентка в свое время попортила Северцеву немало крови. Но именно сейчас ему действительно захотелось ее придушить. Всерьез захотелось.

* * *
Конец первой книги.

До скорого, дорогой читатель!


В оформлении обложки использованы изображения с сайта https://www.canva.com/ и с сайта https://pixabay.com/ru/ по лицензии CC0


Оглавление

  • От автора
  • Часть 1. Игра?
  •   Глава 1. Во сколько должна ложиться в постель приличная девушка.
  •   Глава 2. Клаустрофобия – двигатель прогресса.
  •   Глава 3. О странностях жизни
  •   Глава 4. Классический детектив
  •   Глава 5. Детектив не классический, а вовсе даже наоборот
  •   Глава 6. Деревенская пастораль
  • Часть 2. Этот прекрасный мир
  •   Глава 1. Жизнь прекрасна
  •   Глава 2. Субботник.
  •   Глава 3. Блондинка я, или кто?
  •   Глава 4. Суета вокруг браслета.
  •   Глава 5. Половина ответа
  •   Глава 6. Несколько дней из жизни зомби
  •   Глава 7. О пользе контроллера в хозяйстве.
  •   Глава 8. Долгая дорога домой
  •   Глава 9. Будем жить