Жил да был чайный гриб. Он был старый, толстый, матёрый – если это выражение можно применить по отношению к колонии великого множества микроорганизмов, каковую и предоставляет собой чайный гриб.
Хозяйка его, очень немолодая сухонькая женщина, подслеповатая и глуховатая, страдала ко всему прочему артритом и расстройством памяти. Поэтому ей было с каждым годом всё сложнее ухаживать за ним: сливать старую "отработанную" жижу, доливать свежего сладкого чая да подрезать огрубевшие поверхностные слои.
Иногда она забывала, а порой и умышленно манкировала хозяйскими обязанностями. Так и вышло, что гриб разросся до совершенно неприличных размеров. Уже лет пять он занимал почти целиком мутную пятилитровую стеклянную банку. Пёр бы и дальше, но для этого физически уже не было возможности. Так плотно угнездился, что теперь вряд ли кто взялся бы вытащить его из посудины, не рискуя раздавить её на груду осколков.
В редких гостей и родственников, заглядывающих порой к хозяйке, гриб вселял омерзение, даже страх. Особенно в соседку из квартиры напротив, с которой старушка раньше была очень дружна. Гостья с содроганием уверяла, что коричневый монстр следит за ней. Казалось, он поворачивается при её появлении своим более толстым боком, обычно направленным в сторону телевизора.
Хозяйка на эти слова неизменно ругалась, называла подругу сбрендившей на старости лет фантазёркой. И решительно пресекала все разговоры о необходимости избавиться от противного симбионта.
Однако же, именно соседка лучше других знала, что гриб не всегда был таким. Сначала он воспитывался в чистоте и аскетизме, проживая в скромной полуторалитровке на дребезжащим холодильнике в кухне. Конечно, хозяйка его в те годы тоже была значительно моложе, симпатичнее и внимательнее.
На их беду, скромная телевизионная повестка (из интересного только вечерний фильм и новостная программа "Время") с некоторых пор разнообразилась выступлениями известных магов и экстрасенсов. Они сурово взирали с экрана, водили руками из стороны в сторону и рассказывали зрителям, что заряжают воду чудодейственной энергией.
Хозяйке гриба в те годы, как и большинству поклонников одноглазого светящегося идола, подобные передачи были в диковинку. Неудивительно, что она сразу и безоговорочно поверила в экстрасенсорную силу. Так же, как ранее она верила в благотворные свойства грибного напитка, в целебные возможности иглоукалывания и в гипнотическую магию цыганских женщин.
Короче говоря, хозяйка приволокла банку с грибом из кухни, водрузила на журнальный столик перед экраном и принялась "заряжать". Пользы много не бывает, пусть природное и целительское сочетается и дополняет друг друга! Она даже пересадила своего питомца в ёмкость побольше, выселив ради этого из родной трехлитровки десяток вялых солёных огурцов.
Гриб в раздолье быстро пошел в рост. Хозяйка сочла это добрым знаком. А через некоторое время, по случаю выправив у бывшего коллеги банку ещё больших размеров, устроила грибу настоящее новоселье.
Но ничто не вечно. Телепрограмма менялась, передачи надоедали зрителям и пропадали из сетки вещания. Прошёл год, другой, и вот уже бывших экстрасенсов чаще называют обидным словом «шарлатаны». Женщина, тоже разочаровавшись, уже не бежала со стаканом к своему другу после вечернего эфира.
Правда, и возвращать банку на старое место не торопилась. То ли привыкла, то ли ленилась. Вообще, отправленная с почестями на пенсию, она стала быстро сдавать, терять былую красоту и бодрость. Словно почувствовав это, всё в квартире принялось вслед за хозяйкой блекнуть, выцветать, приобретать затхлый кисловатый запах. И только гриб всё прибавлял толщины и солидности, особенно с того бока, что был вечно повернут к старенькому, потрескивающему динамиком голубому экрану.
Гриб простоял в зале на журнальном столике пятнадцать лет без перерыва. В какой момент бабка заметила, что ночью под лучом кинескопа её гриб тоже светится неровным зеленоватым светом? Она и сама теперь этого не помнила. Что так повлияло на живую колонию? Пойди пойми. Хозяйка так быстро привыкла к этому явлению, что через некоторое время перестала обращать на него внимание. Уверилась, что это нормально для всех чайных грибов на свете.
Нормальными она считала и тонкие нити, которыми гриб затянул все стенки своего обиталища. Племянница, приходя изредка в гости, уверяла, что ни один чайный гриб в мире не делает такого. Показывала фотографии на экране своего телефона, да только бабка не слушала. Что она там, дескать, разглядит без очков?
А племянница этот толстый бледно-коричневый склизкий блин откровенно недолюбливала. И мало того, всерьёз надумала себе, что гриб отвечает ей взаимностью. Однажды он даже пребольно жиганул девушку этими своими щупальцами. Не хуже австралийской медузы! – всхлипывала она, сидя на кухне и обрабатывая ожог мазью.
Но бабка в ответ на жалобу привычно махнула рукой и проворчала, что та выдумывает, мол. Сама-то она нахвалиться не могла, что гриб даёт такой густой, насыщенный напиток. Это не было правдой, потому что настой у старого гриба давно сливался в виде мутной тёмной горьковатой жидкости. Просто хозяйка давно привыкла к этому, как привыкают любители к горькому тёмному пиву.
Подобно им, бабка отхлёбывала полкружки разом и получала удовольствие не только от вкуса, но и от гордости: в её чудо-гриб сахара почти добавлять не надо! Каждый визит она норовила угостить напитком родственницу, но глупая девка пить отказывалась, ещё и морщилась пренебрежительно.
Примерно через месяц после той истории с ожогом бабка заболела. Стала хуже спать, жаловаться на головные боли. И племяннице пришлось на несколько ночей переселиться к ней, чтобы доглядеть за старушкой в случае чего, ну мало ли – возраст.
Спала хозяйка плохо. Маялась бессонницей, скрипела диваном, ворочаясь с боку на бок. Во сне порой вскрикивала в голос и сама же от этого просыпалась. Тогда она вставала и шла в зал, к телевизору. Для племянницы, привыкшей спать в своей кровати и хотя бы относительном покое, ночёвки у тётки оказались тяжелее всенощных.
На третью такую ночь девушка проснулась от негромких звуков. Сжалась в страхе, не понимая, где находится. Потом узнала облезлый потолок маленькой гостевой спальни. Поблизости, за стеной, раздавались звуки то ли музыки, то ли голосов. Старые облезлые часы на стене показывали начало третьего.
Замерев и вслушавшись в таинственные звуки, гостья вдруг расслабилась и облегчённо выдохнула. Ничего страшного, просто диктор какого-то полуночного ток-шоу бормочет в соседней комнате на пороге слышимости. Видимо, бабка уснула, опять забыв выключить телевизор.
Племянница тихонько поднялась, сумев ни разу не скрипнуть древним диваном. Накинув халат и сунув ноги в тапки, прокралась в зал. Шагнула в дверной проём, да так и остолбенела.
Гриб, высунувшись из банки на половину своего объёма, купался в лучах телепередачи. Он буквально светился, шевеля в воздухе нитями-щупальцами, покачивая ими и иногда вздрагивая в такт со сменой изображения на экране.
Но и это было ещё не самым страшным. Десятки длинных, не меньше метра, тентаклей свешивались из банки, тянулись от стола вбок и облепляли лицо хозяйки квартиры. Та, откинувшись на спинку кресла, приоткрыв рот, тоже смотрела пустыми белыми глазами в экран телевизора.
Девушка закричала. Да ещё как закричала! Гриб от неожиданности немедленно плюхнулся обратно в банку. Но щупальца не втянул. Наоборот, он что-то такое сделал, отчего старуха повернула к племяннице свои бельма и прохрипела не своим голосом: "Не трожь!"
Планировка убогой квартирки не позволяла оказаться у входной двери, не пройдя при этом в непосредственной близости от булькающего в банке монстра. Единственным убежищем в этой ситуации могла служить разве что кухня. Девушка метнулась туда, щёлкнула выключателем.
Ножи хранились в ящике стола, она выбрала самый большой. Бежать отсюда было некуда, и она забилась спиной в дальний угол, между газовой плитой и мойкой. Вжалась в стену, уже слыша в коридоре шаркающие неверные шаги.
Старуха с третьей попытки повернула ручку, медленно распахнула скрипучую стеклянную дверь. Замялась на пороге. Свет яркой лампочки без плафона слепил её пустые мутные глаза. Гриб ёрзал на седой макушке, обмотав седые виски, подбородок и морщинистую шею, нервно подёргивая свободными нитями в воздухе.
Это было настолько ужасно, что гостья едва не потеряла сознание. Только неловкие движения старухиной руки вверх-вниз по стене отвлекли девушку, позволили сохранить малую крупицу благоразумия.
Рука промахнулась мимо выключателя второй раз, третий. Но рано или поздно пальцы нажмут кнопку. Только представив себе, что останется с этой тварью один на один в темноте, племянница гортанно взвыла и повернула все четыре конфорки у плиты.
– Взорву! – поклялась она, выставляя перед собой вместо ножа жало пьезоэлектрической зажигалки. – Только попробуй, погаси свет! Я спалю тебя вместе с домом!
Рука замерла в каком-нибудь сантиметре от тумблера. Бабка повела носом воздух. Он быстро наполнялся горечью меркаптана. Одним из самых больших страхов в жизни старухи, почерпнутых все как один из телевизора, был страх перед взрывом газа. При одном упоминании о нём в памяти сразу вставали хроники пожаров, полыхающие крыши и черный дым из выбитых окон. Если именно об этом подумала старуха, то её наезднику мысли явно не понравились.
Монстр медленно отступил и так же медленно прикрыл за собой дверь. Девушка закашлялась. Поспешно закрутила конфорки и распахнула окно, впуская свежий воздух. Сделала несколько глубоких вдохов, не сводя в то же время глаз с тёмного прямоугольника двери. Плюхнулись в изнеможении на табурет. Не рыдая, нет. Соображая, что делать дальше. Ведь скрип половиц и хриплое бормотание свидетельствовали, что ничего ещё не закончилось.
– Значит, огня боится? – задала она сама себе вопрос. И сама себе ответила: – Ну давай тогда посмотрим, кто кого сильнее напугает!
Она вынула из шкафчика верхнюю полку и с грохотом вывалила её содержимое на кухонный стол. Шаги в тёмной комнате настороженно затихли, но девушку это сейчас не волновало. Среди старых приборов, сломанных вилок и коробок со спичками нашлась наполовину заряженная газовая зажигалка. В другом шкафу удалось разыскать полупустой баллон с освежителем воздуха и второй, почти полный, – дихлофоса.
Сунув первый в карман тонкого халата, выставив второй перед собой на уровне глаз, она срывающимся голосом прокричала:
– Ну что, ублюдок, мать твою, где ты там? Решил ко мне лезть? Иди сюда, попробуй! Я тебе устрою встречу с огоньком!
Пальцы сами надавили на кнопку баллона и крутнули кремневое колёсико. Сноп пламени метнулся через всё помещение, дотянулся до самого стекла в двери. По ту сторону зашлёпало, зашипело и забормотало. Глазами старухи монстр различил огненное облако (а девушка была на все сто уверена, что именно гриб теперь смотрит через тёткины зрачки).
Убедившись, что оружие работает, она сделала шаг… и опустила руки. Сил, чтобы покинуть освещённую кухню и встретиться с врагом, не оказалось. Ужас перед сгустком дрожащих щупалец был намного сильнее показной храбрости. Пальцы, тискавшие зажигалку, тряслись так явственно, что оружие ходило ходуном.
Но у монстра первого сдали нервы. Там, в темноте, прошлепали по полу босые ступни, щёлкнула замком и снова захлопнулась входная дверь.
Девушка подождала минуту, пока ещё не веря в своё избавление, затем подбежала к окну. В свете фонаря успела увидеть, как нечто, отдаленно напоминающее человека, выбралось из подъезда. Неуклюже спотыкаясь (но уже гораздо увереннее, чем раньше, держась на ногах), полуголая старуха с чайным грибом на голове поковыляла в сторону станции метро.
На раздумья больше не было времени. Племянница бросилась в прихожую, на ходу включая свет в каждой комнате. Сунула ноги в кроссовки, накинула куртку прямо поверх халата. Оружие рассовала по карманам.
Она нагнала тётку у самого вестибюля "Кунцевской". Выбежала на мост и увидела, как впереди по привычке, сложившейся десятилетиями, старуха ломится на станцию через запертые на ночь стеклянные двери. Изнутри на этот ужас уставился охранник. Волосы его шевелились, рука тщетно лапала ремень в поисках оружия, забытого в каптёрке.
Наездник, видимо, не понимал, в чем проблема. Бабкино тело продолжало то тянуть, то толкать дверь, то биться в неё всем телом. Лицо её было разбито. Девушка прокричала что-то, не соображая толком, что именно кричит, – просто не в силах была больше смотреть на этот ужас.
Гриб тут же прекратил судороги и заставил человеческое тело развернуться. Различил поблизости знакомую фигурку, готовящую к бою свой импровизированный огнемет. Тогда наездник быстро принял самое простое и радикальное решение.
Оставив в покое дверь, старуха шагнула к перилам моста и в два движения сиганула вниз, прямо на платформу. Ударилась о бетонный край, не удержалась, свалилась на пути. Похоже, сломала ногу, потому что подняться во весь рост не смогла. Опираясь ладонями о шпалы, задрала слепые глазницы кверху, где билась, захлебываясь слезами, бывшая родственница. Потом потвёрже встала на три уцелевших конечности и шустро поскакала вдоль рельсов вперёд, к зияющему вдали чёрному жерлу тоннеля.
Девушка в ту ночь не смогла никого догнать. Сначала ей пришлось вступить в схватку с охранником, наконец-то пришедшим в себя. Затем объясняться с полицией по поводу разбитой двери и опалённого лица "при исполнении". Потом она просто спала, пристёгнутая толстыми жгутами к каталке скорой помощи и обколотая седативными препаратами.
Подтвердить информацию про оживший чайный гриб охранник, разумеется, не решился. Но сумасшедшая старуха – да, была, этого он не мог отрицать. Да и камеры зафиксировали убийственный прыжок с моста.
На поиски четверть часа спустя выдвинулись сразу две команды. Одна шла с Кунцевской, а другая с соседней станции, во встречном направлении. Они обшаривали тоннель до самого утра, пока не пришло время сдаться и пустить поезда.
На истощённое, сморщенное безжизненное тело ремонтная бригада наткнулась три ночи спустя. Никто не удивился. Обычный итог, если неподготовленный, тем более слабый больной человек блуждает столько времени в сырых холодных катакомбах, без еды и света.
Старушку похоронили скромно, без помпы и огласки. О том, чтобы на время забрать из неврологии племянницу, дать ей возможность проститься с тёткой, никто даже не заикнулся. Так же никто из членов семьи никогда больше не произносил вслух ни слова о чайном грибе. Пустую грязную банку, покрытую омерзительными на вид наростами, засыпали хлоркой, после чего, не прикасаясь руками, накрыли полиэтиленовым пакетом и вынесли на помойку.
Всё бы ничего. Всё, вроде, не так плохо закончилось. Но поговаривают, что с недавних пор московские диггеры слышат глубоко внизу звук включенного телевизора. А потом ещё бомжи в Филёвском микрорайоне изменили ассортимент закупок. Как только у них появляются деньги, бегут скупать коробками заварку и сахар…
Ладно, не будем плодить слухи. Просто, если кто-нибудь предложит вам посмотреть удивительное по своей красоте подземное озеро, расположенное аккурат между Рублёвским шоссе и Мазиловским прудом, – откажитесь. Что вы там не видели, кроме канализационных стоков? Нет, ну правда, не стоит этого делать!
