Истории Фамеллы [Василий Вадимович Зеленков] (fb2) читать онлайн

Истории Фамеллы

Профессионалы

В камере на вершине башни колдовского замка было именно так, как и ожидала принцесса Оливия – темно, холодно,пусть и сухо. За одно это стоило поблагодарить пленителя, что принцесса и сделала, выбрав тон «беседа со смердом». Кажется, он обиделся.

Сейчас она провела здесь уже полторы недели и до сих пор понятия не имела, зачем колдун похитил ее и притащил в свой замок. Скорее всего, был намерен что-то требовать от короля. Так нередко бывало, к сожалению.

Но принцесса была уверена, что произойдет и другое, что всегда случалось: рыцарь освободит ее, и тем самым докажет свое право на руку дочери короля. Интересно, кто это будет? Микел? Или Дориан? Или Кристиан…

Оливия очень старалась не думать о сестре своей прапрабабушки, которую тоже похитил колдун. Увлекшись каким-то злодейским опытом, он забыл выдвинуть требования, и поэтому принцессу не могли найти четыре года. Потом и не понадобилось; принцесса вышла замуж за похитителя и заставила его завоевать соседнее королевство. Династия королей-магов там правила и по сей день.

Но в этом случае вряд ли бы так случилось; да и похититель-некромант был Оливии омерзителен.

От размышлений ее отвлекли звуки за окном. Решеток на нем не было, что и логично – сбежать из высоченной башни принцесса бы не могла. Способы из книг не помогали – одеяла и простыни были возмутительно малы, а плести веревки, пусть даже из собственных волос, Оливия не умела.

Принцесса с любопытством двинулась к окну, и глаза ее блеснули радостью, когда она разглядела крюк, уцепившийся за карниз.

Рыцарь-спаситель! Странно, конечно, что он пришел через окно, а не открыл дверь, сокрушив стражей… ну да ладно.

– Входите, добрый сэр! – с радостью воскликнула Оливия.

– Благодарю вас, ваше высочество, – вежливо ответил рыцарь, с трудом протискиваясь сквозь окно. Оливия возмущенно подумала, что даже некромант мог бы сделать окна пошире. Совершенно не заботится о своей крылатой нежити!

В том, что рыцарь взобрался по стене в доспехах и шлеме, ничего удивительного не было; наметанный взгляд принцессы моментально различил характерный блеск зачарованных лат. Скорее всего, как обычно – прочность, легкость, удобство. И сумка на боку явно сшита так, чтобы плотно прилегать к доспехам.

А голос определенно приятный. Вот только совершенно незнакомый.

– Я прибыл помочь вам, ваше высочество, – объявил рыцарь. – Сэр Гидеон Оллрик к вашим услугам!

Имя тоже незнакомое. Неужели странствующий воин? Просто услышал о беде?

Как благородно! Оливия с трудом сдержала слезы.

– Как я рада, что вы спасли меня! Вы действительно достойны моей руки.

– М-м… ваше высочество, – смущенно отозвался рыцарь, – боюсь, с этим есть некоторые проблемы.

– Какие? – искренне изумилась Оливия.

– Ну, во-первых, у нас существенная разница в возрасте.

С этими словами рыцарь поднял забрало, и принцесса не могла не согласиться. Обветренные черты, выбивающаяся прядь припорошена сединой: сэр Гидеон уже перешагнул рубеж сорокалетия.

– А во-вторых, я женат и счастлив в браке.

Слова поразили Оливию до глубины души. Она только и смогла выдавить:

– Но зачем?..

Половину вопроса принцесса проглотила. На языке вертелись совсем иные слова: «какого демона вы тогда пришли меня спасать?!». Однако так себе мог позволить выражаться дядя Дерек, маршал армии, а никак не принцесса.

Рыцарь истинный смысл вопроса прекрасно понял и поспешил объяснить:

– Видите ли, ваше высочество, ваш отец… м-м… невысокого мнения об эффективности влюбленных молодых рыцарей. И проявляет разумное недоверие к их способности выполнить задачу. Поэтому он счел нужным обратиться к профессионалам. То есть мне и моей команде.

– То есть вы хотите сказать, что отец просто нанял отряд для моего спасения? – не веря своим ушам, переспросила Оливия.

– Именно так, ваше высочество.

– Как вы, рыцарь, могли на это пойти?! Разве вы не чтите традиций?!

– Ну, как я уже сказал – я женат, так что часть традиций ко мне неприменима. А кроме того… вы представляете, сколько стоит содержать приличный замок, оплачивать эксперименты шурина, поддерживать в порядке родовые земли? Оллрики всегда были небогаты, так что приходится добывать мечом не только славу, но и деньги.

Логика была безупречна, но принцесса мысленно пообещала, что пренебрегшего традициями отца ждет очень долгий и серьезный разговор.

– А пока, ваше высочество… – позвольте вас проводить.

И Гидеон кивнул на окно.

Оливия вздохнула; нынешнее ее платье было непозволительно простым, но сбегать из замка в нем было удобно. Наверное.

– Пойдемте…

В этот момент дверь распахнулась, и принцесса с опозданием вспомнила, что у дверей, вообще-то, стража. Неизвестно кто, но в доспехах и почти наверняка – не живые. Оливия из любопытства проверила на них отработанную истерику, и они остались слишком равнодушны для живых.

Слуги колдуна ввалились в комнату, угрожающе занося топоры; Оливия отшатнулась, видя, что меча при Гидеоне нет. Неужели пойдет в рукопашную?

Рыцарь вновь поступил нетипично.

Он мгновенно выдернул полированную деревянную палочку из сумку и направил ее в сторону стражей, резко встряхнув кистью.

Повеяло холодом. Оба стражника застыли внутри возникшей из ниоткуда глыбы льда.

Оливия поежилась от внезапной стужи и возмущенно поинтересовалась:

– А какие это добрые рыцари пользуются магией?

– Те, которые желают дожить до старости, ваше высочество, – последовал невозмутимый ответ.

По стене они спустились без сложностей; в сумке Гидеона нашлась и веревка, которой принцесса временно… хмм… закрепила себя рядом с рыцарем. Она не была уверена, как такое положение надо правильно называть.

К счастью, стеной логово некроманта обнесено не было, так что повторять подъем и спуск не понадобилось. Но теперь оставалось углубиться в густой темный лес, окружавший жилище колдуна…

…а еще уйти от десятка стражников, как раз высыпавших из ворот!

– У вас еще есть волшебство? – нервно спросила принцесса, глядя, как слуги колдуна набирают скорость.

– Есть кое-что получше, – спокойно ответил Гидеон. А потом одним ловким движением подхватил Оливию на руки и кинулся к лесу, тоже развивая скорость; принцессе почему-то вспомнился диковинный зверь носорог из книги о дальних странах.

– Они нас догонят! – пискнула девушка, прижимаясь к бронированной груди; сзади топотали сапоги стражей.

– Не догонят, – уверенно возразил рыцарь.

Оливия даже не успела спросить о причинах такой уверенности. Из листвы одна за другой засвистели стрелы.

Неведомый лучник знал уязвимые места даже нежити и не промахнулся ни разу. Все преследователи улеглись на землю за считанные секунды.

Еще мгновением спустя и сам стрелок соскользнул вниз по стволу. Стройная женщина, затянутая в темно-зеленый охотничий костюм. Волна светлых струящихся волос, тонкие черты лица и острые уши не оставляли сомнений – эльфийка.

– Спасибо, Аллира, – поблагодарил Гидеон. – Отходи своим путем, встретимся как договорились.

Эльфийка молча кивнула и растворилась в лесу. Гидеон же, по-прежнему держа на руках принцессу, двинулся по едва заметной тропе.

– А… это и есть ваша жена? – поинтересовалась Оливия.

– Нет, – покачал головой рыцарь. – Это моя сестра.

Принцесса чуть не свалилась на землю, попытавшись одновременно посмотреть вслед хрупкой эльфийке, уставиться на могучего рыцаря и найти у них хоть что-нибудь общее.

– Сестра?!

– Двоюродная, – флегматично пояснил Гидеон, словно это что-то объясняло.

И ускорил шаг, углубляясь в лес.

Похоже, в замке наконец осознали, что произошло нечто непредвиденное, нестандартное и совсем неподходящее. Во всяком случае, уже через пятнадцать минут двигавшиеся в прежнем темпе рыцарь и принцесса услышали за спиной вой.

– Костяные гончие… – прошептала Оливия. – Я видела, там полно таких…

– Не страшно, у них будут проблемы, – отозвался Оллрик и перешел на бег.

– Какие?

Рыцарь не ответил – берег дыхание. Оливия искренне надеялась, что он не ошибся – вой слышался уже совсем близко.

Гидеон выбежал на крупную поляну, пересек ее; гончие вынырнули из леса как раз когда рыцарь оказался у деревьев.

Над поляной разнесся торжествующий вой. Гончие прыгнули вперед, но тут же недоуменно затормозили.

Перед стаей вздыбилась трава, и из укрытия в земле поднялась громадная фигура в шкурах; вытянувшая шею Оливия успела рассмотреть желтоватую орочью кожу и громадный топор в руках.

– Ага, – удовлетворенно сообщил орк, глядя на оторопевших созданий колдуна. Удерживая топор одной рукой, он выхватил из-за спины небольшой круглый щит, откусил кусок и прожевал.

Гидеон нырнул в лес, и принцесса услышала только дикий рев и хруст костей позади.

– Ч-что это было? – дрожащим голосом спросила она.

– Это был громадный орк-варвар в состоянии контролируемого боевого бешенства, – невозмутимо пояснил рыцарь.

– Спасибо, я поняла, – ядовито ответила принцесса. – Но откуда он тут взялся?

– Разумеется, потому что я приказал ему ждать именно здесь.

– Он что, тоже из вашей «команды»?!

– Конечно.

Принцесса замолчала, переваривая этот факт, и через минуту поинтересовалась:

– Эльфийка, орк… может, у вас еще и гном с гоблином есть?

– Ваше высочество, вы столь же проницательны, сколь прекрасны.

Оливия не нашлась, что ответить.

Неуклонное продвижение по лесу длилось еще минут пятнадцать; каким образом развивший немалую скорость рыцарь не сталкивался ни с деревьями, ни с кустами, ни хотя бы с ветками, было решительно непонятно. Впрочем, мельком помянутая эльфийская родня очень многое объясняла.

Но о проблемах рода Оллриков принцесса мигом забыла, когда Гидеон вынес ее на очередную поляну и остановился.

Тут пространства было уже куда больше, пусть поляна и казалась темной. Просто на все пространство падала тень висящего над ней…

Да, кажется, это называется дирижаблем. О таких Оливия слышала, но никогда не видела.

Странная громадная конструкция зависла примерно в шестидесяти футах над поляной; дверь чего-то, сильно смахивающего на небольшой дом, была открыта, но никакой лестницы не наблюдалось.

– Вот мы и у цели, – сообщил Гидеон, аккуратно опуская принцессу на землю.

– Кажется, мы скорее под целью.

– Это поправимо, ваше высочество. Элвир!!!

На громогласный зов в дверях показался худощавый человек в мантии и с посохом в руках. Бросив взгляд вниз, он кивнул, направил посох на рыцаря с принцессой, и что-то произнес.

Мир вокруг на мгновение расплылся. В следующую секунду беглецы уже оказались внутри летучего дома. Оливия пошатнулась, ухватившись за локоть Гидеона.

Это и в самом деле было похоже на дом – просторная прямоугольная комната, маленькая лесенка, уходившая в потолок, дверь в дальней стене слева. Ковер на полу, несколько удобных кресел – прямо-таки комната для гостей. Только камина не хватает.

– Торберн! Акмак! – позвал Гидеон; дальняя дверь открылась и в комнату заглянули гном с ухоженной длинной бородой и мелкий гоблин с громадными желтыми глазами.

– Ваше высочество, позвольте вам представить моих друзей. Торберн и Акмак – пилоты и механики. Элвир…

Молодой маг закрыл дверь и молча кивнул, поправив очки на носу.

– Волшебник, брат Миреллы, моей жены. А, вот, кстати, и она.

Действительно, по лестнице спустилась невысокая изящная женщина в одеянии служительницы богов, только с незнакомыми символами; сходство с братом угадывалось моментально, даже если не считать очки.

– Приветствую вас, ваше высочество, – наклонила она голову.

– Поднимаемся в воздух, – скомандовал гному с гоблином рыцарь. – Быстро!

Оба скрылись за дверью, и минутой спустя дирижабль задрожал, начиная медленно подниматься в небо.

– Располагайтесь, ваше высочество, – предложила Мирелла, пока Гидеон снимал сумку. – Не желаете чаю?

– Да, благодарю вас… – кивнула Оливия, опускаясь в кресло; не выдержав, уточнила: – А разве священникам разрешено создавать семьи?

– Я единственная представительница своей церкви, – пожала плечами Мирелла. – Кто сможет запретить?

Возразить было нечего, и принцесса с благодарностью приняла чашку горячего ароматного чая. Гидеон же поднялся по заскрипевшей лесенке наверх, скрывшись из виду.

В соседнем кресле с удобством расположился Элвир, со скучающим видом глядящий в окно. Посох он поставил рядом.

– А в какой сфере вы специалист, мэтр Элвир? – вежливости ради решила завязать беседу Оливия.

– Пространственные перемещения, – меланхолично отозвался маг. – Официально незавершенные.

– То есть? – не поняла девушка.

Элвир вздохнул.

– На шестом курсе я проводил эксперимент – желал телепортировать стол из комнаты во двор. Увы, напротив моей комнаты было окно кабинета ректора, и у него было заседание. Я ошибся, и вместо схемы «стол – двор» получилась схема «ректор и деканы – заведение в Веселом квартале». К счастью, половина деканов это заведение и так знала, поэтому курс мне позволили окончить. Но не далее.

– А-а…

Похоже, спутники сэра Гидеона прямо-таки задались целью слегка шокировать дочь короля.

– Элвир, – позвала Мирелла, посмотрев в круглое окно, – иди сюда, надо остальных перенести.

Маг выбрался из кресла и нехотя поплелся к двери. Оливия из любопытства последовала за ним и выглянула наружу.

Картина была поразительной – чуть левее от курса неспешно плывущего дирижабля на верхушках деревьев сидели эльфийка и орк и о чем-то беседовали.

Элвир, вздохнув, открыл дверь, и направил посох.

– Translocatio. Translocatio.

В то же мгновение последние два члена команды оказались в летучей комнате, окутавшись легким мерцающим сиянием.

– Славная была охота! – довольно возвестил орк. Задумчиво поглядел на свежие раны на мощных руках. – Исцелите меня кто-нибудь чудесным образом, а?

– Пожалуйста, Драг, – кивнула Мирелла, складывая руки на груди. – Призываю благословление на шкуру орочью…

Раны затянулись в одно мгновение и орк довольно кивнул. Неожиданно вежливо поклонился принцессе и побрел в дальний конец комнаты.

Эльфийка же, оказавшаяся совсем рядом с Оливией, невозмутимо принялась снимать полупустой колчан.

– А вы действительно кузина сэра Гидеона? – с интересом задала вопрос принцесса.

– Да, – спокойно кивнула Аллира. – Дочь его тети.

– А… – протянула Оливия, понимая, что имеет дело с редким случаем – дочерью брака жителя лесов и женщины из людей. – Мне казалось, что эльфы не женятся на человеческих женщинах.

– А кто сказал, что он на маме женился? – удивилась Аллира.

– Понимаю, – пробормотала принцесса и отошла обратно к оставшейся на маленьком столике чашке чая.

Но, бросив взгляд направо, она забыла про чай – тоже устроившийся в кресле у дальней стены Драг… читал! Не поверив своим глазам, Оливия подошла поближе.

Да, он с увлечением читал толстую книгу, внимательно изучая каждую страницу.

– Вы читаете? – выдохнула Оливия.

– Да, – поднял голову Драг. – А что?

– Но… вы же орк!

– Я интеллектуальный орк, – пояснил Драг.

– Это многое объясняет, – согласилась принцесса. – А что именно вы читаете?

– Поваренную книгу огров.

– Как?! – ужаснулась девушка. – Они же людей и эльфов едят! Как это можно читать?!

– Я интеллектуальный орк, – пояснил он.

– Логично, – только и сказала Оливия и наконец-то вернулась к остывающему чаю.

Гидеон спустился вниз несколькими минутами позже, уже сняв латы и переодевшись в строгую темную одежду.

– Я надеюсь, вам удобно здесь, ваше высочество?

– Да, конечно, – кивнула в ответ Оливия. – А сколько нам еще добираться до столицы?

Вопрос был не праздным – дирижабль двигался неспешно, и хотя уже приближался к равнине за пределами леса, расстояние было еще очень немалым.

– Ну, путешествие можно несколько сократить, – начал рыцарь, – но случай для этого представится…

– Гидеон, – позвал Элвир, утопающий в кресле, – мое чутье подсказывает, что за нами погоня по земле.

Аллира одним плавным движением оказалась у окна, посмотрела вниз и кивнула:

– Да, ты прав. Черные хвостометы.

– Это плохо, – пробормотал Гидеон, – иглы с их хвостов вполне могут нас достать… Когда они окажутся под дирижаблем?

– Минут через пять.

– Отлично. Акмак!

Гоблин вынырнул из помещения на носу.

– Нас преследуют по земле. Подготовь встречу.

– Есть! – просиял гоблин, стрелой пересек всю комнату, открыл практически незаметный люк в полу, нырнул вниз и чем-то загремел.

Оливия же, глянув сквозь открытую дверь помещения на носу, увидела как Торберн невозмутимо манипулирует разнообразными рычажками, рукоятками и кнопками. Любопытство заставило принцессу подойти поближе.

Похоже, гном, несмотря на нелюбовь его племени к высоте, не испытывал никаких трудностей с полетом. Это было крайне странно, и принцесса задала вопрос:

– Я слышала, что все гномы предпочитают быть как можно ближе к земле.

– Это так, – спокойно кивнул Торберн, щелкая рычажком.

– И что по доброй воле они никогда выше второго этажа не поднимутся.

– И это так, – согласился пилот.

– Так почему же вы спокойно взошли на борт, и более того – управляете? – не выдержала Оливия.

– Ну, – флегматично пожал плечами Торберн, – я извращенный гном.

Принцесса мрачно подумала, что эту компанию надо нанимать для важных переговоров. У них определенно талант ошарашивать собеседника честным ответом.

Акмак тем временем вынырнул из люка, вытягивая за собой массивный ящик с двумя рычагами и радостно доложил:

– Все готово!

– И мы уже над равниной, – кивнул Гидеон, посмотрев в окно. – Стая сейчас будет под нами… сейчас… давай!

Гоблин с невыразимым блаженством на лице дернул рычаг.

Раздался нарастающий свист… а потом грянул взрыв – где-то внизу, судя по всему, в середине стаи преследователей.

– Что это было? – вздрогнула Оливия.

– Это был бабах! – гордо сообщил Акмак.

– Понимаю…

– Еще стая, – скучающим тоном известил Элвир. – Вдвое больше.

Акмак недовольно насупился и взялся за второй рычаг.

– Подожди, – приказал Гидеон, наблюдающий в окно. – Так… так… давай!

Рычаг дернулся; вновь раздался свист.

На этот раз взрыв был таким, что дирижабль закачался в воздухе; что осталось от погони, сложно было и представить.

– А это что было? – вопросила Оливия, смутно подозревая, что уже знает ответ.

И гоблин оправдал ее ожидания, с широчайшей улыбкой сообщив:

– Это был усиленный бабах!

– Однако же, у вашего похитителя обширные ресурсы, – философски заметил Гидеон. – Интересно, пошлет ли он за нами еще кого-то?

– Костяных птиц, – отозвался маг. – В пяти полетах стрелы за кормой. Сорок штук.

– Костяные птицы? – испугалась принцесса. Их она видела, еще когда ее только привезли в замок. Жуткие, могучие создания с зазубренными клювами. – Они же разорвут ваш дирижабль в клочья!

– Не разорвут, – успокоил Гидеон.

– Да они нас через пару минут догонят!

– Не догонят.

– У них крылья! – напомнила Оливия.

– А у нас – высокая наука, – улыбнулся рыцарь. – Элвир?

– Да, командир? – лениво отозвался маг.

– Телепорт в столицу, пожалуйста!

Маг нашарил посох, поднялся из кресла, вскинул инструмент и вновь коснулся им пола, провозгласив:

– Translocatio major!

И вокруг все расплылось… а когда мгновением позже мир снова стал четким, Оливия, бросив взгляд в окно, с изумлением увидела такие знакомые шпили королевского замка.

Дирижабль парил над столицей, неспешно направляясь ко дворцу.

– Вы что, могли в любую секунду перенести нас? – обвиняюще уточнила принцесса.

– Мог, – пожал плечами Элвир. – Но такой портал создает возмущения в пространстве; так что я мог его построить лишь над равниной, иначе бы лес серьезно пострадал.

– Это вам так важно?!

– Мне – нет. А вот Аллира бы обиделась.

Эльфийка серьезно кивнула.

Дирижабль опустился у самого входа во дворец; навстречу уже высыпали придворные, стражники и сам король Конрад.

– Оливия, милая моя! – отец заключил возвращенную дочь в объятия. – Сэр Гидеон, я безмерно благодарен вам!

– И моей команде, – деликатно уточнил рыцарь, кивая на остальных, выстроившихся у входа в дирижабль.

– Конечно, – кивнул король.

– Ваше величество, насчет оговоренного…

– Разумеется. Казначей!

– Я здесь, ваше величество! – моментально возник рядом невысокий человечек в черном.

– Плата сэру Гидеону и его команде готова?

– Вот, – казначей указал на тележку с несколькими мешками, которые как раз подкатывали к дирижаблю. – Десять тысяч, монета в монету.

Оливия высвободилась из объятий отца, отступила назад и взглянула на него.

– Десять тысяч? – уточнила она.

– Да, – кивнул Конрад; Торбирн и Драг тем временем забрасывали мешки в дирижабль. – А…

– Десять тысяч?! – повторила принцесса, повышая голос. – Ты оценил единственную дочь и наследницу престола всего в десять тысяч?!

– Милая, при нынешней обстановке и ценах… – попытался возразить король, но был заглушен гневным голосом дочери.

– Всего десять?! Да некромант потребовал бы за меня вдесятеро больше! Папа, знаешь, что я хочу сейчас сказать…

– Семейная идиллия, – пробормотал Гидеон, с умилением наблюдая за сценой. – Пожалуй, не будем вмешиваться. Торбирн – поднимай дирижабль. Элвир!

– Да?

– Готовь телепорт в замок Оллрик, пожалуйста!

02.06.2009 - 04.06.2009

Закатный лев

Пламенный шар сорвался с протянутых пальцев, рассекая душный воздух; мишень слегка вздрогнула, когда сгусток пламени прожег ее насквозь.

Кайртон, отбросив светлую прядь со лба, довольно улыбнулся: точность – безупречна. Хотя силы все же маловато… ну да, потому-то он и приписан к мелкому гарнизону на побережье, а не сражается на передовой вместе с собратьями по гильдии.

Но все же стоит утешаться тем, что точность заклинаний на высоте.

И словно отвечая его мыслям, позади послышался низкий голос:

– Отлично исполнено.

– Что?

Маг с удивлением повернулся к говорившему – массивному ящеру с багровой чешуей, задумчиво наблюдавшему за тренировкой. Кайртон его знал – Адхара, старший волшебник наемной когорты огнерожденных. Тоже пламенный маг.

Молодой человек ещё ни разу не видел его за работой, но был уверен: на подобном посту слабые маги не оказываются. И чтобы опытного боевого волшебника восхитило такое простенькое заклинание…

А определенное восхищение явно было – насколько Кайртон мог прочесть по маловыразительной физиономии.

– В этом есть что-то особенное? – не смог удержаться маг от вопроса.

– Для меня – да, – массивные плечи огнерожденного едва заметно шевельнулись под светлой одеждой. – Я-то такого не умею.

Брови Кайртона взлетели так, что скрылись под волосами. Впрочем, через мгновение он сообразил, что это могло значить, и облегченно вздохнул.

– Вы хотите сказать, что уже слишком сильны?

Частая проблема эрвисских магов, особенно боевых – многие так углублялись в постижение могучих заклятий, что почти теряли способность работать со слабыми. Правда, Кайртон не слышал, чтобы то же самое случалось у других… и Адхара тут же подтвердил это сомнение.

– Нет. Я просто вообще не умею атаковать огнем.

Это было сказано без всякого сожаления, простая констатация факта; так другой бы сказал «не умею петь» или «не умею рисовать».

– Как это? Вы же пламенный маг!

– Да, – подтвердил Адхара.

– И не владеете боевыми чарами?

– Нет.

– Вы надо мной смеетесь? – не выдержал Кайртон. – Как это возможно?

Огнерожденный вновь пожал плечами.

– Ну что сказать… Я не воин, я защитник.

– Ну и как можно защищать, не владея боевыми заклинаниями? – скептически осведомился маг.

Вот теперь удивился Адхара:

– А зачем они для этого нужны?

Человек и огнерожденный воззрились друг на друга. Кайртон отчетливо понимал, что не знает чего-то существенного… но вот чего?

Впрочем, огнерожденных вообще понять было трудно. Несмотря на то, что Эрвисс веками нанимал их бойцов, любимые дети Повелителя Огня до сих пор во многом оставались для людей загадкой. Справедливости ради – и люди пламенных ящеров зачастую ставили в тупик.

– Давайте я объясню, – предложил Адхара. Кайртон с радостью кивнул… и в этот момент над лагерем пронесся протяжный гул колокола.

Сигнал тревоги был знаком каждому солдату; два мага, не раздумывая, кинулись в разные стороны – к своим бойцам. Кайртон на бегу размышлял, что ещё никогда не видел огнерожденных в настоящем бою. Собственно, даже и слышал об их тактике очень мало – маг впервые оказался на юге страны, а севернее Белой реки сородичи Адхары бывали крайне редко.

– Враг далеко? – спросил Кайртон, взбегая на стену – именно отсюда били стрелки и маги крепости. Внизу заскрипели ворота, у которых уже выстраивались огнерожденные; медлительные ящеры предпочитали не топать под ударами врага, а встретить его, как только противники спрыгнут с кораблей.

Выглядели они, без сомнения, внушительно – в тяжелых красных доспехах (в золотистых – лишь командир), с массивными щитами и копьями, у каждого на поясе – тяжелый меч… Да, просто оружием не взять – благо помимо доспехов защищает ещё и своя чешуя.

– Вон, – хмурый седой солдат кивнул на залив, по которому стрелой неслись темные узкие корабли. Да, похоже, на сей раз армельцам удалось подкрасться к полуострову незамеченными… туман напустили, что ли? Так не похоже…

Как бы то ни было – Кайртон с одного взгляда понял, что встретить врагов на берегу огнерожденные не успеют – армельцы высадятся раньше, а возможно – и вытащат своих любимых боевых зверей.

А подходящих ящеров просто сметут! Вода против огня… а водных магов у армельцев хватает, и они, в отличие от Адхары, драться умеют…

Слева загудело пламя, и маг, бросив быстрый взгляд в ту сторону, увидел, как ящеров охватывает жаркое пламя – одного за другим, выплескиваясь из щелей доспехов, бросая отблики на красный сплав лат. Да, об этом он знал – любой из детей Повелителя Огня может окружать себя огнем. И в бою ящеры не только пронзают или крушат, но ещё и сжигают.

Только вот то, что вредит этому огню – вредит и самому бойцу. Зачем же они выпустили пламя сейчас? Ясное дело, по ним немедленно ударят водяными чарами.

А тогда… увы, крепость была слишком слаба, чтобы выдержать хоть какую-то осаду. Собственно, потому наемники и были здесь единственной серьёзной силой – значения этому месту никто не придавал… кроме, видимо, армельцев. Наверное, решили закрепиться здесь, пока основные силы Эрвисса заняты на западе.

– Сверху! – рявкнул солдат, и Кайртон, не задумываясь, вскинул руки, посылая два огненных шара.

Первый прошел мимо, а вот второй угодил как раз в когтистое и крылатое создание, мигом обратившееся в летучий факел. Но из поднебесья пикировали ещё десятка два таких же, и маг поспешно создал новые снаряды – давая время солдатам на стрельбу.

Стрелы и пламенные шары взметнулись над крепостью, встречая нападающих, и тем пришлось отпрянуть. Кайртон порадовался за соратников – те сумели сбить ещё шестерых. Быстрые армельские звери все же крепостью тела не отличались…

А толку-то? Ведь в воздухе уже висит мелкая морось от водяных чар, и маг Огня ощущал это особенно остро. Значит, огнерожденные…

Кайртон бросил взгляд в их сторону и окаменел.

Когорта – невредимая, неостановимая, – двигалась вперед. В самой середине шагал Адхара – единственный из всех без оружия, вскинувший руки вверх.

И из его ладоней в небо текло пламя, изгибаясь куполом, окружавшим всех сородичей. Вроде бы эфемерным, непрочным – но водяные жгуты, хлеставшие от армельских кораблей, лишь шипели и испарялись, столкнувшись с несокрушимой защитой.

Защитой…

Понимание обожгло не хуже собственного пламени; Кайртон не мог оторвать глаз, отмечая то, насколько безупречно создан щит. Водное заклинание… да что там водное, явно никакое другое сквозь него не пройдет! Вернее – пройдет разве что в виде пара, безвредного для огнерожденных.

– Так вот о чем он говорил… – невольно прошептал Кайртон.

– Сверху!

Маг вновь развернулся к угрозе; но краем глаза он увидел, как огнерожденные, пройдя ещё немного, оказались совсем близко от армельцев. Щит погас в одно мгновение, и над побережьем пронесся дружный хриплый вопль:

– Чаррак!

Это слово Кайртон знал – «на битву», боевой клич огнерожденных.

Пылающие ящеры рванулись вперед, в краткое мгновение стремительности достигли врагов, и сине-черный строй армельцев разлетелся под ударом бронированной когорты.

Корабли потопить не удалось – капитаны врагов знали, когда надо отступать. Впрочем, высадка и так была сорвана; вряд ли в ближайшее время армельцы вновь сунутся на полуостров.

Обитатели крепости вернулись к обычной жизни, словно ничего и не случилось – кто-то расположился на берегу, кто-то даже удить принялся – после боев, когда воду изрядно взбалтывали вражеские чародеи, рыба нередко оказывалась прямо у берегов.

Кайртон нашел Адхару недалеко от берега; огнерожденный, стоя на безопасном расстоянии от волн, философски рассматривал море.

– Кажется, мне теперь не надо ничего объяснять? – обернулся он к подходившему магу.

– Да, – признал тот. – Я должен был догадаться… но не подумал, честно говоря. Всегда считал, что огонь способен только разрушать, и что защитить им можно, лишь спалив угрозу.

Он помолчал и развел руками.

– Вообще, потому-то у нас огненные щиты никогда и не применяют. Слишком уж велика опасность обжечь своих.

– Ну а мы устроены иначе и думаем по-другому, – темный язык Адхары на мгновение облизнул губы; у огнерожденных это было равнозначно улыбке. – Мы-то лучше знаем пламя и его способности.

– Думаю, и я постараюсь узнать получше, – задумчиво произнес Кайртон. – Если переживу войну – съезжу, может, в Альвенарскую академию… Простите, а вы тут чего-то ждете?

Адхара взглянул в темнеющее небо.

– Да. Наверняка наблюдатели на материке уже знают, что армельцы нас атаковали… Что ж, уже пора показать, что они ничего не добились.

Вновь мелькнул язык ящера.

– Атаковать огнем я не умею, да, но вот подать им сигнал…

Все тем же жестом Адхара вскинул руки к небу, и с кончиков когтей потекли струйки пламени, соединяющиеся в пылающий поток. Неплотный, неспособный сжечь – но очень яркий.

Кайртон вскинул голову – и залюбовался тем, как в темном небе запылал символ наемных когорт огнерожденных.

Закатный лев.

07.09.2009

Обыкновенное дело

Кисть на мгновение замерла над белым листом; набухла темная капля, и писавший аккуратно отвел ее в сторону к чернильнице. Удовлетворенно кивнул, глядя на безупречную цепочку слов на чистой бумаге.

Каллиграфия привлекала его всегда, ещё до того, как он выбрал для себя путь волшебника. Пригодилось – немало учеников теряло интерес к чародейству на стадии обучения правильному письму и черчению. Терпения не хватало, а ведь оно необходимо для любого, избравшего изучение санмёо.

Эннаори-тай-Сакари бережно отложил лист в сторону, взявшись за другой. Задумался, потом протянул руку к дальней чернильнице, наполненной зеленоватой жидкостью.

Но начертить знак усиления Сакари не успел – в соседней комнате хлопнула дверь, послышались веселые голоса.

Санмёри еле слышно вздохнул. Прожив в чужой стране уже немало времени, он все равно не мог привыкнуть к обыкновению местных жителей всегда шуметь. Сам Эннаори предпочитал тишину, в крайнем случае – тихую музыку.

Но веселье в голосах наводило на мысль, что коллеги вернулись с успехом. Сакари неспешно поднялся, выглянул за дверь.

– Все так, как ты и говорил! – приветствовал его сияющей улыбкой Аркадель. Высокий боевой маг выглядел измотанным, но чрезвычайно довольным; золотистая кираса была помята, а нанесенный на нее самим Сакари защитный знак из алого стал серым. Длинные светлые волосы спутались и перепачкались сажей и копотью; она же покрывала кончики острых ушей. – Взяли всех темнопоклонников, хотя и вышла драка.

– Причем серьёзная, – добавил Эмрен, единственный человек в их компании. Рыжий коренастый мастер щитов выглядел не лучше спутника, разве что копоти на одежде было меньше. – Только дрались практически так, как ты и ожидал. Откуда только знал-то?

– Мне ведомо тайное, – с важным видом изрек Сакари, и тут же улыбнулся, дернув пушистым ухом. – А если серьёзно, то слуги Темного предсказуемы. Приводите себя в порядок и рассказывайте, как все прошло.

Первое требование было обязательным; как и большинство его сородичей, Эннаори отличался любовью к чистоте. Сам он себе позволял разве что чернильное пятно на одежде или серой шерсти, да и то старался его поскорее отмыть. Профессия тоже накладывала отпечаток – духи не любили грязи, и из не привыкшего к чистоплотности никогда бы не получилось настоящего санмёри.

Через полчаса все трое собрались за низким столом в комнате Сакари. Беседовали они всегда тут – Эннаори устроил в собственном кабинете кусочек родных островов, успокаивающий и помогающий неспешным раздумьям. К великому сожалению санмёри, окно выходило на двор, а не на озеро… но озер в черте Альвенара все равно не найти, творцы столицы посчитали, что дикой природе у крупных домов не место.

Зато по комнате легко бродил почти незаметный ветерок, проникавший сквозь распахнутое окно и игравший тонкой бумагой ширм. Он едва заметно ерошил шерсть и волосы говоривших, выплетал замысловатые узоры из пара, поднимавшегося над пиалами с зеленым чаем.

Неспешно наслаждаясь чаем, Сакари слушал рассказ коллег и испытывал законную гордость собой. Именно Эннаори, сопоставив вроде бы не связанные между собой преступления, пришел к выводу, что в Альвенаре обосновался культ Темного, вцепился всеми когтями в нечеткий след, и сумел распутать дело. А дальше уже все зависело от Аркаделя, Эмрена и других сведущих в боевом мастерстве. Сам санмёри уверенно владел мечом, но бойцом себя никогда не считал, и сражаться не любил.

– …так что взяли всех, хотя часть лидеров погибла, – завершил Аркадель. – Один оказался очень неплохим огненным магом, как раз его мы с Эмреном и положили.

– И на груди у него был медальон – кольцо из языков пламени, – понимающе кивнул Эннаори.

– Откуда ты знаешь?

– Мне ведомо тайное, – усмехнулся Сакари. – А если серьёзно – то этого можно было ожидать. Создание культа здесь, в столице вечного врага… Круг Факелов просто не мог не послать кого-то в помощь, на случай конфликта.

– Не очень-то помогло, – хмыкнул Эмрен.

– Это потому, что здесь делают отличные амулеты против стихий, – наставительно пояснил санмёри. – А ещё тут рядом Небесный Пик, и вблизи от него любой, посвященный Темному, ослабевает. Не говорю уже о моих защитных звездах, которые я вам на кирасах изобразил.

– Ещё раз спасибо за них, – заметил Аркадель. – Очень помогли… Эмрен, что грустишь-то? Все прошло нормально, никто даже не ранен.

– Да вот прошло дело, и опять вспомнилось… – мрачно сообщил мастер щитов. – Хорошо, что последние полгода работы много.

Санмёри и боевой маг понимающе переглянулись.

Полгода назад их коллега разругался с женой. Судя по невнятному рассказу, ссора возникла на пустом месте, но поскольку упрямством и характером отличались оба супруга… Эмрен хлопнул дверью и с этого момента не бывал дома, в маленьком городке в паре часов езды от Альвенара. Жена периодически посылала изысканно-вежливые письма, на что мастер щитов отвечал такими же предельно вежливыми; особенного смысла в посланиях не содержалось.

Аркадель и Сакари несколько раз пытались убедить коллегу помириться с женой, но наталкивались на железное упрямство. Впрочем, он обещал попробовать после завершения дела… а по завершении судьба в лице начальства подкидывала их команде новую сложную работу. Вот и получалось, что все эти месяцы Эмрен просто и не имел возможности уехать из Альвенара.

– Похоже, вас с Аланой помирит лишь чудо, – вздохнул Аркадель.

– Чудес не бывает, – мрачно проронил Эмрен.

– Что? – удивился боевой маг. – Эмрен, ты не забыл, где мы живем? И…

– Да я не про это, – пояснил тот. – Свет Небес смотрит на нас, и я не сомневаюсь в его всемогуществе. Но… – он пощелкал пальцами. – Это, можно сказать, магическая столица мира, и потому мы привыкли к тому, что поражает воображение. Волшебство для нас – уже не чудо. Великое мастерство – да, великая мощь – конечно, великое искусство – несомненно. Но не чудо.

Обычно немногословный мастер щитов говорил все быстрее, словно случайная фраза Аркаделя обрушила стену, разделявшую раздумья и речь.

– Ну о каком чуде может идти речь? Ярость стихий – чудо? Ее с легкостью организует любой сильный маг. Исцеление – чудо? В Альвенаре полно целителей, которым лишь главное, чтобы пациент был жив, когда они начнут работать. Божественные чудеса? Мы живем у подножия Небесного Пика, любой может подняться ко дворцу Света.

– Так уж и любой, – усмехнулся Аркадель, слушавший очень внимательно.

– Ты понял, о чем я, – отмахнулся Эмрен. – Или вот явление духов считалось чудом. И сколько, Сакари, у тебя на родине тех, кто обладает и призывает сейши?

– Сейчи, – поправил Эннаори.

– Духов-хранителей, в общем, неважно. Так сколько?

– Хватает, – признал санмёри. – Я в том числе.

– Вот именно! Да теперь, читая о чудесах древности, невольно прикидываешь, как это сотворить современной магией. И ведь находишь способ.

– С чего ты вдруг вообще об этом задумался? – изумленно спросил Аркадель.

– Сам не знаю, – покачал головой Эмрен. – Может, потому, что темнопоклонники на все лады повторяли, что их повелитель спасет их чудесным образом. Или…

Он задумался, и с удивлением признался:

– А ведь, если вспомнить, с этого ссора с Аланой и началась. Я рассказывал про то, как Эвернель в приграничье пустынную полосу превратил в плодородную… она и сказала, что это настоящее чудо. А я заметил, что это просто высшее мастерство Земли и Воды, ещё объяснять начал, как это делалось, она вспылила, одно за другое…

Мастер щитов махнул рукой.

– Похоже, с того момента мысль и засела, почему-то покоя не дает. Но ведь действительно – это не чудо. Такие чудеса у нас могут, упрощенно говоря, каждый день творить.

– А какое тогда настоящее? – полюбопытствовал Аркадель.

– Если бы знал – не морочился бы этой мыслью, – сердито отозвался Эмрен. – Сакари, а ты что скажешь?

Санмёри ответил не сразу; сперва отпил небольшой глоток чая, опустил пиалу обратно на стол. А затем заговорил – неспешно и задумчиво.

– Ты прав, Эмрен. Мы бы не задавались таким вопросом, если бы, скажем, жили в Дракарисе, где маги наперечет… но здесь Альвенар, и ты прав во всем, о чем говорил. Ежедневное чудо им уже не является… собственно, посчитай, сколько раз за последние пять минут ты произнес это слово, и подумай – не стерлось ли оно, не потеряло ли своего смысла?

– Так ты согласен? – озадаченно уточнил мастер щитов, ожидавший возражений.

Сакари едва заметно улыбнулся.

– Я ещё не закончил. Видишь ли, ты почему-то счел, что чудо – это нечто яркое, впечатывающееся в память сотням людей. Ещё одна проблема магической столицы – вы тут быстро отвыкаете смотреть на самые обыкновенные дела и вещи… которые, вообще-то, несут в себе куда больше удивительного, чем сложнейшие чары.

– Это например? Вот попробуй назвать такое обыкновенное.

– Назвать? – санмёри пристально взглянул на коллегу. – Хорошо. Отправляйся домой.

– Что? – изумился Эмрен.

– Домой, – повторил Сакари. – Отчет мы с Аркаделем сами напишем, а ты вот сейчас вставай, и иди к Лессенеру, он тебя не откажется переместить.

Маг хотел что-то ответить, но не сказал ни слова. Посмотрел на Сакари долгим удивленным взглядом, потом поднялся и вышел.

Теперь на санмёри уставился уже Аркадель; суждениям волшебника он привык доверять, но такие указания вызывали немало вопросов. Эннаори помолчал, улыбаясь, а потом неспешно объяснил, что имел в виду.

Портал свернулся, и Эмрен удивленно сдвинул брови, оглядывая лестницу вниз и коридор; мастер путей доставил его прямо к дверям собственного кабинета. За полгода дом не изменился… так на что тут смотреть-то?

И только через пару секунд до мага дошло, что именно не так.

Впереди, где находилась спальня, требовательно плакал ребенок.

Эмрен вихрем пронесся по коридору, распахнул дверь, перепугав отскочившую служанку, и замер на пороге.

Алана как раз выпрямлялась над колыбелью, прижимая к груди успокоившийся маленький комочек; она обернулась на звук, и комнату озарила улыбка.

Маг, справляясь со внезапно нахлынувшей робостью, шагнул к жене; та, по-прежнему улыбаясь, протянула ребенка, и мастер щитов очень осторожно принял на руки хрупкое тельце. Младенец недовольно завозился, но тут же нашел уютное положение, прильнув к груди отца.

Эмрен смотрел на сына, и по лицу расплывалась совершенно счастливая улыбка.

– Только после работы? – весело спросила Алана.

– Откуда знаешь?

– От тебя красным эфлисом пахнет; этой краской ваш кошачий чародей всегда защитные знаки рисует, – женщина коснулась плеча мужа, с нежностью глядя на уснувшего ребенка. – Он позавчера родился… я ещё заранее хотела тебе написать, но все ещё злилась. Глупой была, конечно… я и сама-то все поняла, только когда мы поссорились.

– Такое бывает, – машинально ответил Эмрен, не в силах оторвать взгляда от младенца. – Оба хороши, милая; мне давно надо было вернуться...

Алана тихо засмеялась, и очень осторожно взяла сына на руки.

– Правда, он чудо?

– Ну, Сакари… – пробормотал мастер щитов, безуспешно пытаясь справиться с улыбкой.

– Откуда ты узнал-то? – недоумевал Аркадель.

– Мне ведомотайное, – отозвался Сакари, торжественно поднося к губам пиалу.

– А если серьёзно?

– В ваше отсутствие его шурин прислал вестника, тот все и рассказал, – вздохнул санмёри.

– А чего же ты сразу не сказал? – подскочил Аркадель.

– Ждал подходящего момента, – признался Эннаори, – чтобы сообщить должным образом.

– Не можешь без эффектов, – покачал головой маг.

– Духи это любят, – развел руками Сакари.

23.03.2010 – 24.03.2010

До востребования

Дождь застал меня в четверти часа от Почты; пришлось выбирать – или быстро лететь и вымокнуть, или прикрыться крыльями, но плестись как черепаха. Выбрал второе: всегда терпеть не мог воду с неба.

Все равно шерсть слегка намокла. Когда толстая деревянная дверь закрылась за спиной, вода потекла на пол; господин Филибр выразительно приподнял брови.

– Извините, – смутился я. – С утра погода ясная была…

– Переждал бы дождь, – пожал плечами начальник Почты.

– Да он ещё часа три лить будет! – я махнул рукой и крылом разом. Капли воды полетели во все стороны; стало ещё больше неловко.

– Высушись, Инив, – велел главный леттерий. – В таком виде к письмам подходить нельзя.

Я кивнул и поплёлся в Каминную комнату. Там дух огня всегда живет и не отлынивает: и тепло даёт, и не пересушивает письма в здании. Высушить после дождя вообще мигом может.

Минут через пять я уже вернулся в главный зал; господин Филибр кивнул на стопки писем и, нацепив круглые очки, склонился над новыми.

Помощником леттерия работаю уже четыре года, с тех пор, как пришлось из Арсалена сюда переехать. Учусь одновременно; трудно, но получается. Почему Филибр не взял другого помощника – не знаю; спрашивал, но он не говорит.

Он вообще странный – вроде бы обычный человек, худой, высокий, всегда в темном или сером, цвета моей шерсти. Только я в нем чувствую что-то непростое. Как-то раз не удержался и спросил: леттерий ответил, что он оборотень. В кого превращается, не сказал, а я не понимаю.

Говорят, Филибр не первый век на Почте работает – после этого признания понимаю, что правда. Наверное, потому он и знает тут каждый камень, и помнит всех, чьи письма и посылки сюда попадают.

Но все равно что-то странное в нем чувствуется. В этом я уверен: говорят, что драконы, кошки и волки – самые чуткие на необычное существа в мире. А дракоты – смесь двух первых… ещё бы я не чувствовал.

Четыре стопки писем в ближние страны я быстро разнес по отделам. С пятой пришлось подниматься на второй этаж; но это несложно, десяток секунд работы крыльями – и готово.

Когда я уложил письма на полку, по спине пробежал холод. Я бросил взгляд через плечо: мимо неспешно шел полупрозрачный старик в старомодной одежде, постукивая тростью по полу.

– Добрый вечер, господин Йоканан, – поздоровался я.

– Добрый вечер, юноша, – ворчливо отозвался тот. – Аккуратнее клади, по стенке выравнивай.

Я кивнул и проводил старика взглядом.

В первый год работы я именно его встретил – и поначалу перепугался, когда он на глазах у меня прошел сквозь стену. Стыдно вспомнить – кинулся тогда к Филибру с воплем «Здесь призрак!». Тот, не отрываясь от заполнения квитанции, спросил о внешности и спокойно пояснил: «Это господин Йоканан. Сколько раз говорил ему, что надо предупреждать о своем появлении».

Уже потом я познакомился и с ним, и с леди Куандер, и с Эрликой, и с Кадрианом… со всеми призраками Почты. Со многими подружился, они даже помогали. Вот экзамен по истории Ожьена сдал лишь потому, что как раз господин Йоканан мне три вечера про него рассказывал.

Нередко думаю – откуда здесь столько призраков? Не дворец ведь какой, здание всегда Почтой было. Спросил у господина Филибра. Получил его обычный ответ: «Это Фелльярд, дракотенок. Привыкнешь».

Я сперва обижался. Потом и в самом деле привык.

Действительно, Фелльярд – страна в центре мира, первая созданная земля. Здесь может быть что угодно, вот местные ничему уже и не удивляются. А мне, наверное, ещё лет десять отвыкать от Арсалена надо.

Уложив последнее письмо, я отошел к краю площадки; слететь вниз проще, чем бежать по лестнице. Замер у края, услышав голоса, перегнулся через полированные деревянные перила.

Перед столом господина Филибра застыл вихрь снежинок, в котором мерцали синие глаза. Надо же! Леакель, снежный дух из Хрустальных Шпилей!

– Вы опоздали, – недовольно говорил главный леттерий. – Причем на… – он помедлил секунду, – сто восемьдесят три года.

– Повелитель был очень занят, – голос леакеля походил на свист ветра и звучал смущенно. На всех Филибр так действует, что ли? – Он только недавно вспомнил о письме. Оно цело?

– Фелльярдская Почта никогда ничего не теряет, – сухо ответил Филибр, и я невольно кивнул.

Искренне горжусь своей работой: Фелльярдская Почта уже десяток веков доставляет письма и посылки во все края мира, от Хрустальных Шпилей до Серебряного моря, и ни разу ничего не потерялось, и дошло вовремя. Хотя и дорого, конечно… ну, и плата нам потому выше.

– Однако, – продолжал леттерий, – его надо извлекать из хранилища. Зайдите завтра утром, если вам не сложно.

Тон был таким, что я бы возражать не стал. Леакель тоже не решился; вежливо попрощался и растаял в воздухе. Филибр недовольно посмотрел на засыпавшие край стола снежинки.

– Инив!

Я слетел вниз, сообразив, что давно уже надо было вернуться.

– Видел? – спросил леттерий, кивнув на дверь.

– Да, – признался я.

– Оставляют до востребования, – проворчал Филибр, – забывают на десятилетия, а потом вдруг спохватываются. Хорошо хоть доверили нашей Почте.

Он посмотрел на огромные часы над входом. Стальная стрелка подошла к шести, и Филибр кивнул.

– Время чая. Заполни вот те две квитанции, пожалуйста.

И направился к малоприметной двери в дальней стене. Каждый вечер так: ровно в шесть главный леттерий идет пить чай, ровно через полчаса возвращается. Любую работу откладывает; вот ведь истинно человек… то есть оборотень привычек. У меня так не получается; я и ем-то обычно в Университете.

Нерешительно постояв у кресла, я все же в него опустился: не первый раз его так заменяю, но все равно не по себе. Это кресло – самшитовое и с бархатной обивкой – пожалуй, немногим младше самого Филибра. Настоящий трон.

Квитанции я заполнил за считанные минуты: мне их стали доверять всего год назад, но руку уже набил. Вернул перо в чернильницу, следя, чтобы ни одна капля не упала мимо, и задумался.

За четыре года я ещё ни разу не побывал в Архиве. Туда спускается только Филибр, и очень редко – вот как сейчас, когда забирают давние письма и посылки; на моей памяти это второй раз.

А ведь интересно – что там? Умом понимаю, что только те самые бандероли, письма и посылки и лежат, но чувствую, что не все так просто. Точно так же, как почуял в начальнике что-то странное и чую по-прежнему. Намекал ему об этом – получил в очередной раз ответ про Фелльярд и привычки.

Но посмотреть не выходит, дверь заперта, а ключ только у главного леттерия. А я не призрак, сквозь стены проходить не умею.

А если… а если за ним прокрасться?

Я даже замер, поразившись идее. Филибр в тот раз дверь за собой не запирал, значит, можно скользнуть следом. Только… получается, что его обману. Ну, или просто не спрошу, это тоже скверно.

Этого не хочется. Ведь Филибр меня принял на работу; да не просто принял, а предложил в самый паршивый миг – когда я сидел у ратуши, не зная, куда податься. Об оплате позаботился, так что мне и на жилье, и на еду, и на всю учёбу хватает. Я ему ещё никогда ни о чем не врал.

Но все-таки не мог отделаться от мысли: другого такого случая не будет. Или будет, только лет через тридцать. И если не воспользуюсь, то любопытство грызть будет; оно у меня в крови, весь народ такой.

С этими мыслями я сложил квитанции в стопку и снова пошел в Каминную комнату. Мне там думается лучше.

Кресло у камина было занято: невысокая полупрозрачная полная женщина в шелковом платье читала, рассеянно почесывая за ухом высунувшего из пламени острую морду огненного духа. Он блаженно урчал.

– Добрый вечер, миледи, – поздоровался я.

– Добрый вечер, Инив, – отозвалась леди Куандер, подняв глаза от книги и улыбнувшись. – Читал «Серебряную нить»?

– Нет, но теперь прочитаю, – совершенно искренне сказал я. Вкусы у нас с ней почти одинаковые, и я экзамен по литературе сдавал, до того ответив леди Куандер каждый вопрос.

Она вновь улыбнулась и вернулась к книге; я же забрался в кресло напротив, пристроил крылья поудобнее и задумался. Жутко хотелось спуститься в Архив… и в то же время казалось неправильным.

– Миледи, – неожиданно для себя самого сорвалось с губ, – а как выглядит Архив?

– Сходи и посмотри, – ответила она, не отрывая взгляда от строк.

– Там закрыто, – напомнил я.

– Найди путь, – флегматично посоветовала леди Куандер. – Вот как Эрлика умудряется проникать всюду…

Она поморщилась.

– Недавно в течение двух дней она флиртовала с двумя графами, тремя баронами и одним герцогом. Несмотря на нематериальность.

– Вы не одобряете? – на всякий случай спросил я.

Леди Куандер помедлила.

– Мне не нравится такая фривольность, однако я не могу не восхититься ее вкусом.

И снова погрузилась в чтение; я же уставился в огонь. Слова дамы помогли принять решение.

В здании Почты четыре громадных этажа, под землю оно уходит еще на столько же. Филибр шел где-то впереди, неспешно и уверенно: как все оборотни, в темноте видит. Или просто дорогу знает так, что и смотреть не надо. Хорошо, что и дракоты во мраке видят не хуже.

Я крался шагах в тридцати позади, старался ступать как можно тише; уже убеждался, что у леттерия превосходный слух. Но ему, похоже, в голову не приходило, что кто-то может идти следом; лишь раздражённо что-то бормотал себе под нос.

Неожиданно Филибр ускорил шаг и скрылся за поворотом; я немного подождал, обогнул угол. Впереди темноту разрезала тонкая полоска – приоткрытая дверь, из-за которой пробивался свет. Я осторожно приоткрыл ее побольше, скользнул внутрь.

Зажмурился от внезапно яркого света. Поморгал, привыкая – и с узкой галереи уставился на то, чем оказался Архив.

Огромный, ярко освещённый и теплый зал, похожий на бальный – только со множеством стеллажей у стен; и на них – десятки и сотни писем, посылок, бандеролей… А посреди зала – призраки, хорошо мне знакомые, равно легко скользящие по каменному полу и над ним. Эрлика, весело смеясь, танцевала с высоким дракаем, леди Куандер неспешно беседовала с тремя пожилыми дамами, Йоканан, размахивая тростью, что-то доказывал полковнику Кадриану… Почему-то они казались здесь донельзя уместными… и, глядя на знакомые лица, я вдруг осознал – почему.

Казалось, образы двоились, и я видел разом и полупрозрачные фигуры и то, чем они были в действительности.

Пожелтевший конверт с тёмной печатью, надписанный четким почерком – Йоканан.

Пухлая бандероль с замысловатым адресом – леди Куандер.

Маленький конвертик с цветочным рисунком – Эрлика.

Деревянная посылка с военным штампом – Кадриан...

Я не мог сдвинуться с места, глядя на собравшихся в зале, понимая, как ошибался, принимая их за призраков, понимая, почему они все сейчас здесь.

Рядом послышались шаги; я резко повернулся, взглянув снизу вверх на Филибра. Смущенно опустил голову… и тут же вскинул снова, заметив совершенно неожиданную улыбку.

– Удивлен, дракотенок? – спросил он, кивая на собравшихся.

– Да, – признался я. – Они…

– Письма, – кивнул леттерий. – Те, которые оставили здесь до востребования, и не забрали. Если такое письмо долго лежит у нас, то оно постепенно меняется, обретает свою личность… Становится в каком-то смысле оборотнем.

Он усмехнулся.

– Тут есть письма, которые старше меня.

– А что бывает, когда их забирают? – я вспомнил, зачем Филибр вообще сюда сегодня пришел.

– Уходят обе ипостаси, – серьёзно ответил он. – Печально, конечно. Но и радостно – наконец-то письмо придет по адресу. Их всегда провожают все вместе.

Леттерий указал на высокую хрупкую женщину в серебристом платье.

– Это за ней сегодня приходили. Посмотришь на прощание?

Я завороженно кивнул, не отрывая взгляда от призраков… писем… друзей.

– А вы не сердитесь, что…? – вдруг спохватился я.

Снова легкая улыбка.

– Ты мог бы и раньше спуститься в Архив. Только не просил.

Мы вернулись наверх через пару часов; леттерий бережно нес в руке длинный конверт из искрящейся бумаги.

– Господин Филибр, – задумчиво спросил я, – но отчего же так получается? Никогда о таком не слышал.

Начальник улыбнулся в четвертый раз за день.

– Это…

– Фелльярд, – уныло закончил я. – Привыкну.

– Именно.

Я помедлил, и задал вопрос, вертевшийся на языке:

– А… вы, случайно, не?

– Нет, – покачал головой он, – я не письмо. Хотя ты и близок к истине. Подумай ещё, дракотенок.

И пошел дальше к себе в комнату, на четвертый этаж.

Я же остановился, глядя ему вслед. Наверное, правда об Архиве помогла – но вдруг в одно мгновение стало ясно: и в кого оборачивается Филибр, и какую странность я так и не смог понять ранее…

Как я четыре года не замечал, что ни разу не видел учётной книги?

26.09.2010 – 27.09.2010

Драконьи камни

Если всю жизнь собираешь и сочиняешь сказки, они будут сами к тебе приходить.

Так Кейри-Странница считала всегда, и давно уверилась, что она права. А иначе и быть не может. Бродишь меж городами и селами, рассказываешь истории, и тебе рассказывают в ответ. Записываешь, думаешь над ними, сочиняешь потом свои.

Но чтобы придумать сказку про что-то, надо непременно на это посмотреть. А еще зарисовать. И посидеть-подумать, тогда и рассказ скользнет в мысли сам собой. В этом Кейри тоже давно уверилась, и привыкла переносить всё, что искрилось в сознании на бумагу, в тонкую вязь строк. А потом оставалось лишь запомнить и прочитать так, чтобы в сказку поверили и признали ее.

И вот потому-то Кейри еще никогда не писала о драконах. А что делать? Они живут слишком далеко и высоко, к их пещерам только долететь и можно. Без крыльев никак не доберешься.

Остается лишь бродить по скалам и надеяться.

Кейри все равно не унывала. Ну не найдет дракона – так лишний раз посмотрит на горы! О них ведь тоже сочинять можно, правда? Просто послушать их, посмотреть на сверкающие под солнцем или звездами снежные пики, вдохнуть чистый прозрачный воздух… Посмотреть, как играет под солнцем мозаика золотисто-багряных осенних листьев.

И слова, сплетающиеся в сложный узор рассказа, сами собой придут на ум.

А даже если и не придут строки, то всегда найдется то, что просто нельзя не зарисовать. Чем рисунок хуже сказки? Иногда даже и лучше: глядя на него, каждый складывает свою историю.

Вот и сейчас чистая бумага легко покрывалась контурами зубчатых хребтов, меж которых блестело различимое даже с такой высоты озеро, похожее на упавшую звезду. Сияющую гладь нарушали лишь отдельные золотые листья на воде.

Задумчиво прикусив отточенный карандаш, Кейри попыталась запомнить каждый оттенок, каждый перелив света на воде и скалах, чтобы потом точно воплотить красками. Вздохнула: жаль, далеко не всегда удается найти именно те цвета, что нужно. Когда-то она немало заплатила магу-альву за волшебные краски, но они уже давно кончились.

Кейри пригляделась и неожиданно улыбнулась. Одна из гор, сейчас ярко освещенная, напоминала голову хищной птицы; острый выступ рядом можно было принять за изгиб крыла.

– Так… – протянула она вслух. – Некогда жил великий Орел, чьи крылья затмевали небо…

Слова сами собой скользили с языка; карандаш сменился пером, оно зашуршало по бумаге, оставляя след истории. Замыслы всегда приходили именно так, мгновенной вспышкой, ярким ощущением, и Кейри старалась записать их, пока это ощущение не угасло.

Она даже не заметила, как солнце коснулось горных вершин, как начало опускаться за них; Странница удивленно подняла голову лишь когда начала с трудом различать то, что сама писала.

– Придется отложить, – с сожалением сказала девушка, убирая бумагу, перо и чернильницу в сумку. Поняла, насколько затекло тело, потянулась, разминаясь.

И негромкий, но звучный голос сверху произнес:

– Закончила?

– Ой! – Кейри шарахнулась в сторону, едва не поскользнувшись и выронив сумку. Резко вскинула голову, и встретилась глазами с драконом.

Он свернулся на скале над Странницей; в лучах заходящего солнца темная чешуя казалась подобной ночному небу, чуть светлея на голове. Золотые глаза казались на фоне почти черного тела особенно яркими.

Дракон был невелик по меркам своего народа – всего десяток шагов в длину – и взгляд его лучился искренним любопытством. Кейри с изумлением поняла, что он, похоже, совсем еще молод. Вновь – по меркам своих сородичей. В действительности он мог оказаться много старше прадедов Странницы.

– Закончила? – повторил дракон, и острый кончик хвоста прочертил полосу на камне.

– Нет, – честно ответила Кейри. – Немного осталось, но уже темнеет, я дописать не успею.

– А если бы свет еще был? – золотые глаза блеснули еще более жарким интересом.

– И тогда бы не успела, – призналась девушка. – Я есть хочу, а мне еще до пещеры дойти надо – она тут рядом, минут пять всего. Я там вещи оставила.

«Да и погреться», – мысленно добавила она. Теплая куртка не всегда спасала от холодного осеннего ветра.

Первый страх уже прошел, и сейчас Странница с восторгом рассматривала первого дракона, увиденного вблизи. Даже потянулась поначалу к карандашу – зарисовать поскорее, пока он не взмыл в небо! – но остановилась. Дракон же на мгновение приоткрыл пасть в подобии улыбки.

– Как тебя зовут? – внезапно спросил он.

– Кейри, – представилась девушка. – Прозвали Странницей.

Черный хвост вновь царапнул камень.

– Я – Арвеш, – дракон подумал секунду и добавил: – Пока что никак не прозвали, да и не надо.

Кейри невольно улыбнулась, поднимая с камней сумку. Дракон же сощурился и продолжил:

– У меня есть для тебя предложение.

– Что? – Странница едва не выпустила сумку снова. Что за вечер, одна внезапность за другой!

– Предложение, – повторил Арвеш. – Я отведу тебя к себе. Сможешь поесть в хорошем месте, отдохнуть и спокойно дописать свою историю. А взамен – ты ее мне расскажешь. Вот как только допишешь.

Кейри помотала головой. Каждое слово в отдельности было понятно, но складываться воедино они не желали. Что дракону до ее историй? Что ему вообще до людей?

Арвеш не спешил пояснять сказанное; клыки вновь блеснули в улыбке, глаза лукаво светились. Дракона растерянность девушки явно развлекала.

Кейри помедлила еще секунду – а затем махнула рукой. Ну а что? Куда только она не забиралась – почему стоит отказываться сейчас?

– Ладно, – решительно сказала она. – Только я съесть могу много! И пишу не очень быстро.

Смех дракона был похож на треск молнии.

– Я никуда не тороплюсь, – отозвался он, и впервые сменил позу, скользнул вниз по скале с легкостью ветра. Острые когти цеплялись за едва заметные выступы и выбоины; через пару мгновений Арвеш оказался рядом. Кейри отступила, когда дракон улегся между ней и краем пропасти чешуйчатым полукругом. В высоту он оказался немного выше самой Странницы.

Вблизи девушка сумела наконец разглядеть крылья – черные и сливающиеся с цветом тела, покрывавшие Арвеша подобно плащу.

– И как же мы… попадем? – Кейри пока что не решила, как обращаться к дракону. Ну в самом деле – попробуйте понять, что для него звучит вежливо?

– Очень просто, – шевельнул хвостом дракон. – Все. Очень. Просто.

Золотые глаза на мгновение вспыхнули, зашелестели развернувшиеся крылья, простираясь покрывалом над головой Кейри – и мир вокруг вдруг пошел рябью. Через несколько секунд он вновь обрел четкость, но все уже изменилось.

Место скальной площадки заняла круглая просторная пещера; от нее в разные стороны расходилось три широких тоннеля. Под потолком мягко сиял прозрачный шар, заливая пещеру светом, подобным солнечному.

В свете кружились легкие тени, словно опадающие листья. Каким-то чутьем Кейри поняла: летом здесь будет иначе. Волшебный шар настроился на время года, напоминая, что снаружи царит ало-золотистая осень.

Стены же украшало множество мелких выступов – и на каждом из них покоился драгоценный камень. Ледяной блеск алмазов, закатное сияние рубинов, морской свет сапфиров, лесное мерцание изумрудов.

Кейри даже зажмурилась, а потом медленно обвела взглядом всю пещеру, и ее глаза заискрились почти столь же ярко, как и сами камни.

– Это мое сокровище, – с тихой гордостью сказал Арвеш. – Нравится?

– Да, – зачарованно кивнула Странница. – Только… Его как-то немного.

Сказала – и осеклась, сообразив, что это невежливо. Но, оглянувшись на дракона, девушка увидела лишь очередную улыбку – Арвеш нисколько не обиделся.

– Я ведь молод, – спокойно признал он, – и еще не успел накопить большой запас. Ну ничего, мне помогут…

Фраза была загадочной, но задать или хотя бы сочинить вопрос Кейри не успела – дракон указал когтем на небольшое возвышение, и прямо из воздуха соткались блюдо и кубок рядом.

– Люди ведь такое едят, верно? – осведомился Арвеш с едва заметным беспокойством.

– Еще как едят, – подтвердила Кейри, вдохнув аромат отменного жаркого. – Спасибо!

– Не забудь, – дракон свернулся шелестящим кольцом – потом ты допишешь историю. Тут ведь света хватает?

– Конечно! – Кейри уже сделала шаг к каменному столу, остановилась, и неожиданно для себя самой спросила: – А ты не боишься, что я что-то из твоего сокровища украду?

«Ты» скользнуло с языка удивительно естественно. И даже не пришло в голову, что такие вопросы задавать не стоит, а говорить дракону «боишься» – тем более

Но Арвеш лишь заинтересованно приподнял голову:

– А ты собираешься?

– Нет, – уверенно ответила Странница. Она уже не страшилась дракона, и не всегда уважала законы, но идея казалась отвратительной. – Просто тут все настолько на своем месте, что я никогда в жизни этого узора не нарушу. Это как намеренно фальшивить, или нарочно ставить кляксу на рисунок.

– Вот я так и думал, – усмехнулся дракон. – Поэтому и не боюсь. Ты про еду-то не забывай! И про историю – тоже.

– Ага! – кивнула Кейри.

Вдалеке, снаружи, зашумел дождь. Да, она верно сделала, что согласилась на предложение дракона.

И под шум дождя пишется еще лучше.

– …и тогда Орел в последний раз расправил крылья, застывшие гранитными пиками, и сказал: «Теперь я понял тебя».

На несколько секунд повисло молчание; Кейри, не отрывавшаяся от тетради, неуверенно подняла голову, только сейчас сообразив, что как-то передвинулась, пока читала, и неизвестно сколько времени просидела, прислонившись к гладкой чешуе. Но Арвеш не был этим оскорблен – в золотых глазах читалась лишь задумчивость.

– Хорошая сказка, – произнес он вслух. – Грустная немного, но хорошая.

– Тебе понравилось? – улыбнулась Странница.

– Еще как, – чуть наклонил голову дракон. – Спасибо за новую часть сокровища.

– Какую часть? – не поняла Кейри, и Арвеш указал куда-то над ее головой.

На маленьком выступе сейчас сверкал небесно-голубой сапфир. Казалось, он сиял внутренним светом, прибавляя синие отблески к радуге красок вокруг.

Девушка изумленно вскинула брови. Она точно помнила, что эта полка пустовала! Откуда же взялся камень?

Или…

Кейри даже ахнула от внезапной догадки.

– Да, все верно, – рассмеялся дракон. – Наши сокровища – это истории, которые мы сочиняем и собираем по всему свету. Но нам куда труднее расстаться с собственным замыслом, чем не-драконам, высказать его другим. Да и думаем мы над каждой историей долго. Так что чаще мы истории собираем. Кому-то мы за них платим, с кем-то договариваемся, кто-то из рассказчиков с нами просто дружит… Но далеко не каждая сказка или история сможет стать драконьим камнем – только те, в которые вложены и талант, и мысль, и немного сердца. У тебя ведь с каждой историей так, Кейри?

– Да, – смутилась Странница. – Но… как же их тогда можно украсть?

– А разве люди не крадут истории друг у друга? – зашелестел крылом Арвеш. – Да и вспомни, редко когда такая кража приносит удачу вору; даже если хозяин не найдет похитителя, то ему все равно не миновать беды. Сказки не любят, когда их присваивают, и умеют за себя постоять.

Странница медленно кивнула.

– Но почему же об этом никто не знает? Или… знают, но немногие?

– Мы не скрываем, – царапнул гладкий пол когтем дракон. – Просто далеко не все могут или хотят с нами поговорить, а тем, кто знают, большинство не верит. Так ведь нередко бывает.

Кейри вздохнула. Дракон был прав.

В сознании мелькнула неожиданная мысль:

– А… я теперь смогу рассказать эту сказку другим? Раз она стала камнем?

Арвеш вновь рассмеялся и успокоил:

– Сможешь. Важно то, что я ее услышал первым – это почти так же ценно, как и история сама по себе. Это честь для меня, да и для любого из моих сородичей. И, пожалуй…

Он вгляделся в дальнюю стену – и по воздуху проплыла небольшая, но удивительно чистая жемчужина. Кейри подставила руку – светлый шар опустился прямо на ладонь.

– Эту жемчужину сочинил я, – пояснил Арвеш. С легким смущением добавил: – Давно, тогда я еще не умел по-настоящему хорошо сочинять. Но тебе пригодится. А я сочиню новую – давно хотел кое-что подправить.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Кейри. – Это тоже честь. Большая.

– Это, – улыбнулся Арвеш, – просто обмен. Как рассказчик рассказчику, не правда ли?

Утро застало Кейри в дороге – выспалась она еще в драконьей пещере, а потом Арвеш доставил ее прямо туда, где остались вещи. Дождь уже прекратился, и капли воды высыхали на золотых деревьях и склонах.

Осторожно спускаясь по мокрой горной тропе, Странница время от времени касалась сумки, в глубине которой пряталась жемчужина драконьей истории.

Той, что снилась ей сегодня всю ночь.

Она бросила взгляд в небо – вроде бы наверху, меж заснеженных вершин скользнул черный силуэт? Нет, все-таки показалось…

– Некогда, – задумчиво сказала Кейри вслух, – жил молодой дракон, которому только предстояло собрать свое сокровище…

24.09.2011 – 02.01.2012

Так и запишите

– Нет, достопочтенные хронисты ошибаются, – снисходительно улыбнулся полный человек в расшитом серебром камзоле. – Первыми сюда добрались все-таки мы – то есть восемь наших семей. Не то чтобы другие народы не знали об этих местах – я не подвергаю сомнению таланты тех же гномов – но все же первой на эту землю ступила нога человека. Уж поверьте – именно потому я и стал бургомистром Арвенты.

Сосредоточенно записывавший плавную речь собеседника юноша поднял взгляд от покрытых строчками листов.

– Но это значит, что вы же первыми столкнулись с Арвентарином?

– О да, – благодушно улыбнулся бургомистр. – Хотя поправлю – тогда уже пришли и иные… Мне было пятнадцать лет, как сейчас помню…

Он поднял к потолку затуманившийся взгляд. Бургомистр любил поговорить о прошлом, а явившийся в город молодой историк как нельзя лучше подходил на роль слушателя.

– Мы не сразу узнали о том, что в горах живет дракон. Вы, думаю, знаете, что они редко появляются перед людьми, а жилища себе выбирают так, что лишь крылатые создания способны туда добраться. Собственно, мы бы могли и не узнать о нем, но Арвентарин, как вы знаете, молод, и тогда любил часто подниматься в небо. Так мы и заметили его, грациозный силуэт, парящий среди облаков, отбрасывающий на землю смутную тень… Впрочем, так его заметили другие, я же впервые увидел Арвентарина, когда тот опустился на скалу, глядя на наше поселение. Поверьте мне, зрелище было великолепное – серебряный дракон в лучах яркого солнца, взирающий с любопытством и мудростью…

– И вы вышли ему навстречу? – поинтересовался историк.

– Конечно! – улыбнулся бургомистр. – Мы – в смысле, моя семья; другие люди были слишком испуганы.

– А не-люди?

– Гномы тогда мигом укрылись в шахте, а наша досточтимая волшебница воздвигла множество защит вокруг себя, так, что даже не-маги это заметили, – с усмешкой объяснил бургомистр. – Конечно, не могу их винить, внезапно возникший дракон устрашает. Но не зря говорят, что люди живут во всех частях мира именно благодаря таланту приспосабливаться к любым условиям… так что именно мы обратили к нему первые слова.

– Какие? – перо историка замерло над бумагой.

Бургомистр прикрыл глаза, смакуя каждое слово.

– «Приветствуем тебя, Властитель Неба», сказал тогда мой дядя. Он был весьма образованным человеком, и знал, как должно беседовать даже с самыми удивительными созданиями. Ответ Арвентарина я запомнил навсегда, ибо он сказал «Приветствую вас, дети земли. Что привело вас в горы?»

Взгляд юноши поневоле стал скептическим, и бургомистр повел рукой:

– Нет, не сомневайтесь. Молодости свойственно любопытство, и драконы – не исключение. Именно потому, полагаю, Арвентарин и согласился, когда мы пригласили его в правители.

– Мы? – уточнил историк.

– Да, инициатива принадлежала людям, – кивнул бургомистр. – Автором плана был опять же мой дядя, убедивший главу гномьего клана и нашу уважаемую волшебницу поставить свои подписи. С тех пор, как видите, Арвента процветает; не зря же говорят о том, что драконы приносят счастье, даже когда не появляются в осененном их крыльями месте.

– Как и совместная работа, – заметил юноша.

– Вы удивительно правы. Конечно, мы скрепили этот союз, но Арвента цветет благодаря всем народам, – бургомистр вновь на мгновение зажмурился. – Можете именно так и записать.

– Брехня! – грохнул молотом о пол пожилой гном. – Не знаю, кто тебе такое наплел, парень, да только об Арвенте он знает столько, сколько…

Гном огляделся в поисках сравнения и ткнул пальцем в выглянувшую из угла мышь.

– …сколько она о сплавах!

Мышь с искренне обиженным видом скрылась в норке.

– Но что же тогда правдиво? – учтиво осведомился историк. Он потратил большую часть дня на поиски старшего из гномьей общины Арвенты, и уходить без ответов не собирался.

– Ну… – почесал бороду гном, – во-первых, ни демона люди тут не первые. Откуда шахта-то так быстро бы взялась? Ее наш клан вырыл! Именно. Мы тут раньше жили, потом нас огнерожденные поперли, а через двести лет мы вернулись. Люди-то в тот раз притопали раньше – ноги длиннее – но мы просто вернулись, а не заселили, так и запиши!

– Будьте спокойны, – пообещал историк.

– А когда Арвентарин впервые сюда явился, это как раз люди и струхнули, – сердито добавил мастер металла, снова стукнув по полу; высунувшаяся было мышь немедленно скрылась обратно. – Все оцепенели и тряслись на месте, не зная, куда прятаться; чародейка за своими щитами укрылась. Мы-то просто из шахты выйти не успели, там тяжеленная вагонетка была, руду в ящики перегружали.

– Но заговорили первыми люди?

– Ха, заговорили, – фыркнул гном. – Выдавили чего-то вроде «э-э… здрасте…» Арвентарин, по-моему, ржал про себя, но по драконам не скажешь. Хотя в одном тебе не наврали – смотрелся дивно. Чешуя как полированное серебро, глаза…

Гном снова огляделся; мышь благоразумно не показывалась.

– Вот! – схватив с полки неоконченную диадему, мастер сунул ее под нос историку, показывая на сверкающий изумруд, уже вставленный в оправу. – Вот такие глаза. Мой брат аж сразу зарисовывать начал, чтоб потом такую же статуэтку сделать, пока я ему по шее не дал – он полез к дракону прямо… Ничего, потом сделал, когда мы пригласили Арвентарина править.

– Мы?

– Ну, идея-то гномская была, – пояснил мастер. – Отец мой все и придумал, сразу ухватил, какая от этого выгода будет. Люди договор выверили, чародейка нужные слова взяла… но придумали-то гномы! Арвентарин и согласился. Ну кто из молодежи такое упустит, а?

– И с тех пор вы живете под его властью, – добавил историк.

– Ну как, властью, – пожал плечами гном. – Арвентарин – в горах, мы ему поставляем все, что надо. Но он правильно сделал, что сам город нам доверил. Наш труд, человечья хитрость, альвийская магия… стоять нам вечно! Так и запиши.

– Человеческая память несовершенна, – произнесла высокая стройная альвийка, не отрывая взгляда от сложного переплетения золотых нитей на столе. – Гномья – избирательна.

– Это значит, что услышанные мной в городе версии отличаются от истинной? – спросил историк, скромно устроившись на табурете в углу лаборатории.

– Конечно же, – отозвалась главная волшебница Арвенты, прослеживая линии узора кончиками пальцев. – Для начала, не-маги не смогли истолковать мои действия при первой встрече; я готовила заклятия для создания амулетов, а появление Арвентарина было настолько внезапным, что я, сознаюсь, упустила эти заготовки. Но учтите – они не разлетелись, а выстроились вокруг меня, полностью в соответствии функции!

– Достойно восхищения, – нейтральным тоном заверил историк. Альвийка подозрительно глянула на него, и тут же вернулась к изучению узора.

– Люди, конечно, были глубоко поражены его появлением. Гномы, как всегда, оказались осторожны и не выходили… Я же, признаться, не сказала ни слова, потому что была заворожена сиянием его внутренней силы, – на лице волшебницы возникла мечтательная улыбка. – О, даже среди моих коллег мало кому выпадает шанс узреть блистающую магию дракона…

– Это как-то повлияло на решение пригласить его в правители?

– Конечно, нет, – твердо заявила альвийка, вглядываясь в узор ещё пристальнее. – Я руководствовалась благом поселения.

– Вы?

– Естественно, – подняла голову волшебница. – Кроме меня, в поселении не было магов… а кто ещё может узреть все преимущества такого союза? Конечно, остальных пришлось убеждать – но, как видите, они теперь искренне рады такой идее. Арвента развивается, благодаря власти дракона над землей и тому, что мы руководим городом. Вы можете занести в хроники именно это, молодой человек, – пока мы живем вместе, Арвента будет лишь крепнуть.

– Одно радует – они действительно живут в дружбе. Но что касается воспоминаний…

Огромный серебряный дракон тяжело вздохнул.

– Право же, они безнадежны. Прошло от силы пятьдесят лет, а все уже скрыли, забыли, и переврали.

– А какая из версий ближе всего к истине, мастер? – с интересом спросил юноша. Историк с удобством расположился на гладком камне, похрустывая яблоком.

Арвентарин изогнул шею; изумрудные глаза блеснули иронией.

– А вот это тебе лучше установить самому. Кто здесь воспитанник Ордена Времени, в конце-то концов? Раскрывать тайны прошлого – твое дело.

– Несомненно, – кивнул юноша. – Но выяснять, кто именно первым высказался о «приглашении», я не стану. Какая разница – когда эту идею подбросили со стороны…

Арвентарин на мгновение зажмурился, сощурив глаза.

– Иногда мне казалось, что они считают меня просто ящеркой, – заметил он.

– Они подумали, что вы были молоды и неопытны, мастер, – засмеялся юноша.

– Я и сейчас молод, как им и сказал, – с напускной обидой ответил Арвентарин. – Триста семьдесят шесть лет для дракона – не возраст. Не моя вина, что «молодость» они восприняли с точки зрения своих кратких жизней.

Историк снова рассмеялся.

– В Ордене учат смотреть иначе, мастер, как вы знаете. И потому то, что я видел в Арвенте, отправившись туда по вашей просьбе, складывается в четкую картину будущего.

– И какую же? – заинтересованно спросил дракон.

– Довольно простую, – задумчиво отозвался историк. – Я полагаю, что вы намеренно притворились юным и несведущим. Намеренно позволили городу процветать под своим крылом, а его основателям – богатеть и привыкать к власти. И вот теперь, когда они сами путаются в прошлом, вы можете протянуть…

Он покосился на чешую и внушительные когти Арвентарина.

– …строгую длань и напомнить, что правите все-таки вы, а они – лишь наместники. И, если вы должным образом это осуществите, будут работать так же усердно, как и раньше – но уже не на себя, а на вас.

Дракон снова чуть изогнул шею; зеленые глаза заискрились.

– Но… – помедлив, сказал юноша, – я думаю, нет смысла спрашивать – прав ли я?

– Несомненно, – отозвался Арвентарин. – И что же ты думаешь о таком будущем?

– Я лишь скромный историк, – пожал плечами юноша. – Не мне судить. Но ясно одно – пока вы правите, а назначенные вами – управляют, Арвента будет стоять.

Он улыбнулся и добавил:

– Так и запишу.

01.05.2013

Семнадцать строк

Первую строку Римель написал о небе.

Он обдумывал ее, месяц пробыв на вершине горы Арами и вглядываясь в простирающиеся над головой небеса – то чистейшую синеву, то черный покров туч, то белоснежное облачное поле, которому было не видно конца, то усыпанный звездами черный бархат. Невозможно было вложить небо в слова, не погрузившись в него, не дав небесам отразиться в собственном взгляде. Облака смотрели на него сверху, проплывая и оглядываясь, а звезды весело усмехались, дивясь человеку, столь увлеченному недостижимым.

Вторая строка возвышалась горами.

Римель долго ходил по изрезанным ущельями Камарнам, у подножия несокрушимых монолитов Дейнского хребта, по зеленым склонам Сенхийских скал и вокруг кратеров Семи Костров. Когда он молча смотрел, как закатный свет окрашивает багровым острые пики, наблюдавший за ним уже шестой день старый дракон спросил – зачем он это делает? Римель честно ответил, и дракон посмеивался ещё неделю.

Третья строка говорила о деревьях.

Много недель Римель не покидал лесов, шагая из сосновых боров троллей в ухоженные эльфийские сады, из темных северных дебрей в жаркие южные рощи. Три раза его пытались схватить, четыре – заколдовать и один раз – напоить чаем. Целый вечер он провел, беседуя с ведьмой Серой Чащи, и заключил, что мало кто сможет сравниться с ней в гостеприимстве и знании трав… а также умении говорить часами, не слушая собеседника.

Четвертая строка росла травой.

Сочные луга Нильфаса, поросшие густой зеленью камурайские долины, бледная, но упрямо рвущаяся вверх трава гномьих пещёр – Римель повидал все ее виды и касался разнообразных стеблей, мягких и жестких, пушистых и режущих пальцы. Однажды он в течение дня только и смотрел на то, как луг шелестит под прикосновениями ветра, прежде чем хотя бы поднять перо.

Пятая строка была незыблемой землей.

Римель пахал поля вместе с крестьянами и спускался в шахты с рудокопами, вертел в руках уголь и смотрел, как сквозь пальцы протекает морской песок. Он говорил с геомантами и геологами, слушал лекцию о земле от альва, и опровержение этой лекции от возмущенного гнома. Как-то раз, внимательно изучая понравившийся ему участок земли, Римель нашел залежи алмазов, сообщил об этом местному королю и забыл о копях.

Шестая строка раскинулась озером.

До того, как просто развернуть лист, он часами сидел на берегах озер – тихих лесных зеркал, исполинских котлов у подножия водопадов, цепочки немыслимо древних следов, перетекавших один в другой. Когда он касался пальцами водной глади, над которой плыл серебристый туман, из озера вынырнул гигантский ящер и сердито заревел; Римель бросил ему несколько крупных рыбин и извинился, что отвлекает.

Седьмая строка текла рекой.

Несколько месяцев он странствовал по рекам, заплывая в глубь болот и выходя на морские просторы; он гостил в деревнях рыбаков и помогал сплавлять лес по течению. Неведомо как заплывшие на реку орки захотели взять на абордаж торговый корабль, но Римель, как раз подыскавший хорошее звучание слов, лишь отмахнулся от них. Пираты решили, что это могучий безумный волшебник, и отступили.

Восьмая строка свистела ветром.

Римель несколько месяцев не ступал на землю, пребывая на борту летучих кораблей, в городах Народа Ветра и на палубах небесных крейсеров дракаев. Он ступал в самый центр урагана, ощущал мельчайшие потоки воздуха, что текли выше облаков, и много времени просто сидел, позволяя ветру обвивать его и скользить вокруг. Однажды он оказался близ воздушной битвы, и сердито упрекнул адмиралов за то, что они не дают ему слушать ветер, заглушая взрывами и грохотом оружия. Флотоводцы согласились переместиться на день пути к северу.

Девятая строка восходила утром.

Он встречал рассветы в десятках стран мира, смотрел на них из окна городской гостиницы и с порога пещеры, улыбался ему навстречу в пустыне и напрягал зрение, разглядывая восход сквозь снежные вихри. Когда Повелитель Льда обнаружил человека, стоящего на горе рядом с его цитаделью и глядящего на рассвет, он очень удивился.

Десятая строка светилась днем.

Римель пил чай душным полднем Огненных Земель, ходил по залитым ярким солнечным светом альвийским улицам, сравнивал дневные туманы Самрены с похожим на сумерки днем Темных Долин. Конечно же, он добирался и до краев мира – и не смыкал глаз в течение долгих полярных дней; этому изумлялись даже духи холода.

Одиннадцатая строка скользила тенями вечера.

Он погружался в сумерки деревень и городов, равнин и суровых гор, задерживаясь на грани времени суток и дивясь тому, какие причудливые формы могут принимать простые тени, если смотреть на них при должном освещёнии. Любуясь игрой теней близ оживленной таверны, Римель не заметил, как ее разрушили полностью и был искренне озадачен, когда его позвали в свидетели.

Двенадцатая строка темнела ночью.

Римель много суток не показывался на улицах в иное время, выходя лишь ночью, и впитывая темноту и то, как она меняет все образы и звуки, столь привычные в светлое время. Когда он в задумчивости бродил по ночному Фейреху, то неосознанно уклонился от шестидесяти трех попыток обчистить его карманы; воровская гильдия внесла Римеля в список неприкосновенных.

Тринадцатая строка лила дождем.

Тяжелые северные ливни, сезон дождей в западных лесах, тщательно контролируемая небесная вода юга – Римель побывал под всеми видами падающих с неба струй,ощущая ритм дождей и видя, как они бьются о землю. Он простудился, побывав под особенно сильным ливнем, и потом долго удивлялся тому, какие же странные и притягательные идеи могут прийти в голову во время болезни.

Четырнадцатая строка бежала звериными лапами.

Римель навещал зверинцы и ходил в глубине диких земель, наблюдая за животными и птицами; он беседовал с оборотнями и даже заходил в глубь Камурая, желая посмотреть на Близких. Герцог Амайда признавался, что, увидев человека, оживленно беседующего с волками, не знал что делать – хвататься за меч или же написать картину.

Пятнадцатая строка менялась сезонами.

Ему казалось, что на это уйдет больше строк, но по мере того, как Римель наблюдал за тем, как снег освобождает место цветам, как те становятся все ярче и пышнее, потом постепенно увядают и скрываются под снегом… он все больше понимал, насколько связаны времена года меж собой, и насколько трудно провести между ними ясную границу. Пожалуй, то же можно сказать и о времени суток – но о них строки были уже написаны.

Шестнадцатая строка извивалась дорогой.

Римель ходил по удобным широким путям и узким лесным тропинкам, разбитым дорогам многих веков от постройки и тем, что ремонтировали каждый год. Он вежливо отказывался от предложений его подвезти: чтобы понять дорогу, надо было пройти ее самому. Не выбирая пути намеренно, он, тем не менее, всегда шел по безопасной дороге, и ожидавшие одинокого путника разбойники нередко встречались со свернувшим в их сторону вооруженным отрядом.

Когда же заполнились все строки, кроме одной – Римель пришел в долину, которую давно приметил. Пустынное место, непривлекательное ни для кого, неподвластное никому… потому что было не нужно. Что возможно извлечь из такого клочка земли?

Извлечь действительно было нельзя. А вот принести свое – можно.

В центре долины Римель читал написанное – и она менялась. Сверкнуло синевой небо над головой, вознеслись могучие горы, поднялись деревья, зазеленела трава, обернулась плодородной почвой земля, заблестело озеро и зазмеилась река, повеяло легким ветром, мягко перетекли веселое утро, теплый день, насмешливый вечер и тихая ночь, пролился ласковый дождь, с интересом принюхались к деревьям звери, сверкнули, обретая новый цикл и замедляясь, сезоны, открылся путь, доступный немногим.

Каждая строка вплеталась в долину, каждое слово добавляло красок. Римель учился изображать у мира, но не заимствовал – все, что повидал он в странствиях, питало вдохновение, однако до копирования он бы никогда не опустился.

Когда Римель закончил читать, то осталась лишь последняя строка. Он оглядел трепетавшую на грани завершения долину, улыбнулся – и шагнул, ступая мимо гор и морей, через реки и луга, уверенно направляясь к центру мира.

Пройдя в утренние часы по мощеным брусчаткой улицам, мимо огромного здания почты и домов множества горожан, он остановился у возносившейся вверх библиотеки и стал ждать, прислонившись к ещё хранившей ночной холод серой стене.

Скрипнула дверь, и на пороге появилась девушка; она потянулась, отчаянно зевнув, и стала спускаться по ступеням, придерживая одной рукой набитую книгами сумку.

– Сайни! – позвал Римель, и она обернулась. Удивленно моргнула, словно не веря своим глазам; легко скользнула к гостю.

– Римель, – растерянно сказала она. – Это и в самом деле ты?

– Есть сомнения?

Сайни коснулась его плеча и улыбнулась:

– Уже нет.

Она порывисто обняла Римеля, и тот на мгновение закрыл глаза, улыбаясь ей в ответ. А затем сказал:

– Помнишь, я обещал кое-что для тебя написать?

– Конечно, – Сайни отстранилась и подняла сияющие глаза.

– Я это сделал. Пойдем, покажу… и, знаешь, мне там для финала нужна твоя помощь. Не возражаешь?

Девушка вновь сверкнула улыбкой, вложила пальцы в его ладонь; шаг, выводящий на путь, они сделали одновременно.

Семнадцатую строку Римель написал о доме.

21.09.2011 – 22.09.2011

Крылья и подарки

Перо скрипело по бумаге; старый библиотекарь уже много лет вел летопись города. Поначалу – для своего удовольствия, потом – по поручению правителя, восседавшего высоко в скалах над этими землями.

Год подходил к перелому, и снег уже укутал землю пушистым покрывалом. Старик с улыбкой посмотрел в окно – на стекло оседали искристые звездочки, а мороз закрасил его инеем почти на треть. Пламя свечей колыхнулось, библиотекарь протянул руку, ощутил слабый поток ветра и подумал, что завтра стоит утеплить старое окно.

«Подходит к концу год восемьсот восемьдесят третий от Прибытия, – перо вновь зашуршало по листу, – и зима нынешняя отличается холодом, какой лишь четырежды наблюдался в этом веке. Однако же люди радуются, ибо подошел праздник. Во многих местах празднуют наступление нового года, но в Арвенте – особенно, из-за обычая, что отличает нас от от других городов. Возник сей обычай по желанию господина нашего Арвентарина...»

А пока библиотекарь писал – в ночи над крышами скользили стремительные мелкие крылатые тени.

– Держи ровнее! – зашипел Эрренитай, вцепившись когтями в объемистый мешок.

– Сам держи, – таким же шипением отозвался Кирриманет, с трудом удерживавший мешок с другой стороны. – Уронишь – голову оторву!

– Братья, – позвала летевшая позади Сермена, – не ссорьтесь. У нас работа есть…

– А ты список держи и не потеряй! – хором ответили оба, и Сермена обиженно фыркнула.

– Вот и слушайте, – заявила она, – нам как раз к этому дому. Вниз!

Троица скользнула сквозь снежную ночь, вспоров воздух крыльями. Опустилась на крышу как раз рядом с краем, и Сермена зачитала:

– Итак, Андвари Гиммеркарсон, гном. Попросил у Отца… хм. Новый молот?

– Так вот, почему мешок такой тяжелый! – возмущенно заявил Эрренитай, ныряя в узел с головой. – Конечно, если гномам молоты таскать… где он тут… Ага!

Он вытащил искомый молот и присвистнул:

- Ничего себе... Сколько ему лет-то?

- Гномы же вообще крепкие, - заметил Кирриманет. - И с юного возраста принимаются за работу, так что покрепче человеческих взрослых часто. Правда, не наших.

Все трое одновременно фыркнули - кто бы смог их народ превзойти?

- Ладно, - сказала Сермена, подождав, пока братья аккуратно опустят молот на кованый подоконник, - летим дальше. Тут через две улицы, Миена Киамари, человеческая девочка.

- Чего попросила?

Сермена вновь сверилась со списком.

- Каменный цветок, - растерянно сказала она.

- У нее точно в роду гномов не было? - недоверчиво спросил Эрренитай.

Сермена только пожала крыльями.

Уже под утро они возвращались к горам с пустым мешком. Крыльями все трое махали уже устало - изрядно утомились за ночь. Но братья и сестра были собой изрядно довольны - в очередной раз все, кто обратился к повелителю города, получили подарки.

- Отец принимает - а мы приносим, - задумчиво сказала Сермена на лету.

- Ну а кто еще о людях будет заботиться? - Эрренитай сделал изящный поворот в небе.

- Точно, - подвел итог Кирриманет.

Втроем они устремились домой - к горному жилищу Арвентарина.

А далеко внизу библиотекарь, посвятивший этой ночью немало страниц описанию обычаев города, закончил:

«Во многих местах есть традиция новогодних подарков. Однако в остальных странах и поселениях их разносят старики, олени или зайцы.

А у нас...

ДРАКОНЫ».

Оглавление

Профессионалы

Закатный лев

Обыкновенное дело

До востребования

Драконьи камни

Так и запишите

Семнадцать строк

Крылья и подарки