Взгляд Драматурга [Василий Вадимович Зеленков] (fb2) читать онлайн

Взгляд Драматурга

...

Я покажу вам, что вы недостойны своих фетчей.

Кристофер Эфлен

Глава 1. Бегун и внезапное знакомство

Немного полезной информации

Это черновик. Как следствие встречаются ошибки, опечатки, а порой странные сюжетные ходы и мелкие несостыковки. Однажды мы обернёмся назад и многое переделаем: что-то уйдет, другое останется, третье допишется. Поэтому вы читаете текст на свой страх и риск. Для нас этот формат - интересный эксперимент и, конечно, капельку больше.

Обновления примерно раз в месяц, могут быть чаще или реже. Пинать нас можно, даже нужно.

Приятного чтения!

Порой к вам приходят призраки прошлого. Люди, с которыми вы были знакомы раньше. Люди, с которыми связывало больше, чем общие друзья, «привет» и «пока». Люди, с которыми оказалось тяжело расстаться, даже когда дороги разошлись.

Просто давно, в начале пути, вы не умели ни говорить о своих чувствах, ни извиняться за ошибки.

Ирвин мечтал о семье. Я хотела в первую очередь ни от кого не зависеть.

Так и получилось.

Наши отношения, незрелые, непрочные и подтачиваемые червячком расстояния между университетами, утонули в пучине взрослой жизни. Остались одни взаимные обиды, ностальгия по ушедшей романтике и несколько подарков в картонной коробке.

Я не желала доставать эти воспоминания из дальних ящиков памяти. Особенно перед отъездом. Вскрывать иллюзорные конверты, переживать, прокручивать в мыслях...

Они приходили сами в такт покачиваниям электропоезда, несшего меня прочь от дома в Нотти.

Зачем Ирвин предложил встретиться? Думал посмотреть, как я теперь? Захотел показать, что у него всё классно? Пришел покрасоваться, какой он мужественный и крепко стоящий на ногах, несмотря на мое решение жить одной?

Интересно, ощутил ли Ирвин мстительное удовлетворение, увидев, что ничего не изменилось? Я по-прежнему засиживаюсь на работе допоздна, перебиваюсь по съемным квартирам, не хожу на свидания и не знаю, чего хочу.

Хотя, нет. Последний год я упорно шла к определенной цели.

Вчерашняя встреча принесла мне только головную боль и тяжесть на душе. Ирвин женился. Закрывая глаза, я будто наяву видела нарочито закатанные до локтей рукава рубашки и свадебный браслет на левом запястье.

Кусок шлокса! Хвастун!

От зациклившихся в голове кадров хотелось выключить мысли, как телевизор.

Я зачем-то взяла с собой свитер Ирвина. Он отдал его мне девять лет назад. Приехал на зимние каникулы[1], а я выскочила навстречу в одной пижаме.

Вскоре мы разбежались, но свитер остался.

Грустная история, правда? Люди встречаются и расходятся. Остаются лишь потертые красные свитера в черную полоску и ворох сожалений о не сказанном и не сделанном, или не сказанном и не сделанном по-другому, лучше.

Может, мне следовало попросить друзей вернуть Ирвину свитер… Однако в чемодане оказалось еще так много места, когда я сложила все вещи, что он улегся туда сам собой… Смешно. Моя жизнь умещалась в сумку сорок четыре на шестьдесят пять сантиметров и собиралась для переезда за жалкий час.

Состав слегка тряхнуло. Я едва не уронила книгу по вирдоскопии, которую пыталась читать, чтобы отвлечься от воспоминаний. Вместо закладки между страниц лежал сложенный втрое лист с напечатанным на принтере письмом, ярко-синей гербовой печатью и размашистой подписью.

Меня пригласили работать в головной офис Контроля в Никта-Эребе.

Подобный шанс выпадал раз в жизни. Самые сложные дела, огромный архив, невероятный карьерный потенциал, высокая зарплата — нельзя не ухватиться. Только девяносто девять вирдов из ста отказались бы, не раздумывая.

Но не я.

Пусть Контроль регламентировал нашу жизнь, жизнь вирдов, с самого рождения. Детский сад, школа, университет, друзья, семья, путешествия — всё под надзором.

Пусть конны создали гасившие наш дар до минимума амулеты. Закон предписывал вшивать их каждому со ступенью силы от третьей и выше, а таких вирдов в стране больше половины.

Пусть многие сотрудники третировали нас. Правозащитные организации регулярно писали о случаях превышения полномочий и необоснованном насилии.

Не важно.

Я знала, зачем Контроль нужен. Отнюдь не потому, что со школы изучала связанные с патологиями дара поведенческие изменения. Мне доводилось сталкиваться с сородичами, которых способности свели с ума. Я смотрела им в глаза за границами безопасных стен экранированных Контролем изоляторов. И не просто видела, на что они идут. Их безумие однажды проехалось по мне шинами тяжеловоза, едва не убив и не искалечив лишь чудом.

Я взъерошила подстриженные до плеч рыжие кудряшки, поправила на носу очки-авиаторы с коричневыми градиентными стеклами и оглядела вагон.

Дорога от Нотти до Никта-Эреба, с юга на север страны, занимала двенадцать часов. Мало кто ехал до конечной, как я. Соседи менялись в среднем каждые три часа, хотя вагон шел битком. Самолетом было бы быстрее, но из-за начала учебного года билеты на ближайшие рейсы раскупили.

Мне не хотелось переносить первый рабочий день, а встреча с Ирвином отбила последнее желание сидеть в аэропорту в надежде на «отказное» место. Поэтому я бросила в почтовый ящик ключи от арендованной квартиры вместе с чеком за последний месяц и уехала первым же электропоездом. Старым, душным, с засаленными креслами по три в ряд справа и слева от прохода.

Час назад начались однообразные пригороды Никта-Эреба. Соседи стали меняться чаще.

По диагонали от меня через ряд сел вирд. Блондин лет двадцати с острым носом, в круглых очках и зеленой футболке с мультяшным слоненком. Из-под штанин вельветовых брюк торчали дутые кроссовки с розовыми шнурками.

Другие сочли бы его обыкновенным человеком, но я, вирд-вязальщик, отличала сородичей. Мой фетч наделял способностью видеть исходившее от них сияние.

По интенсивности, отличительным элементам и форме ауры я могла рассказать не только о силе и типе дара, но и о характере и эмоциях вирда. Посмотрев глазами своего фетча и заглянув глубже, на изнанку реальности, открывала и более нетривиальные особенности. Например, каким именно образом сородич взаимодействовал с окружавшим пространством.

Мой фетч видел мир полотном бесконечного гобелена. Невзрачную серую картину неодушевленных предметов прошивали нити живых созданий. Насекомые, рыбы, животные, птицы и, конечно, люди и вирды оставляли временные, постепенно растворявшиеся в ткани узоры. Вирды — цветные, прочие — черно-белые. Порой, но редко, вышивка становилась частью гобелена и изменяла его навсегда. Разнообразные по плетению узлы являлись не менее многогранными объектами для изучения, чем ауры.

Фетч даже мог взаимодействовать с гобеленом, касаясь моими руками. Вместе мы будто дергали за отдельные нити, дотягиваясь до владельцев.

Легко это удавалось только с вирдовскими следами. Брать в руки человеческие нити или, упаси Ночь, посягать на неодушевленную часть полотна было словно гранитную глыбу ворочать. Они жгли пальцы разъяренными осами. Мышцы потом болели сутками. Плюс уже от пары секунд сумеречного взгляда у меня разыгрывалась мигрень. Спасали лишь таблетки. Я не помнила, когда в последний раз выходила из дома без обезболивающего.

Подобно другим вирдам, я родилась человеком. Мои глаза изначально были не приспособлены смотреть на изнанку реальности — их структура изменились с тех пор, как со мной слился фетч. У меня развилась светобоязнь. Приходилось носить темные очки. Но это мелочь по сравнению с тяжелыми формами распространенной среди вязальщиков гелиофобии.

«С тех пор». Верно, вирды не «прирожденные колдуны», хотя наследственность и играла серьезную роль. Наши дары шли от фетчей. Загадочные существа присоединялись к нам обычно в раннем детстве. Молчаливые и незримые. Выражение «посмотреть в глаза своему фетчу» означало одновременно что-то совершенно невозможное и самое жуткое в жизни вирда. Но мы менялись им под стать внешне, чувствовали, когда они радовались или грустили, проникались их личностями, перенимали недостатки и привычки.

Фетч и вирд — своеобразный симбиоз. Мы получали дар, они — возможность через нас ощущать биение настоящей жизни и насыщаться эмоциями.

Электропоезд замедлился возле очередной станции. Машинист объявил остановку.

Состав замер, и люди потянулись к выходу. Парень обернулся, нетерпеливо уставился на часы над дверьми в задний тамбур и принялся постукивать носком кроссовка по креслу спереди. Он, очевидно, нервничал.

Меня охватила профессиональная паранойя. Опаздывая, беспокоились иначе.

Полная женщина замешкалась в дверях, и мимо нее в вагон по очереди протиснулись двое: крепкий и коротко стриженный русоволосый усач в кожаной куртке и высокий худощавый брюнет с хвостиком, одетый в бежевый плащ.

Брюнет сразу нашел глазами парня в зеленой футболке и решительно шагнул к нему:

— Ага-а!..

Двери электропоезда начали закрываться. Замешкавшаяся женщина перепрыгнула на перрон. Парень ойкнул, вырвал у соседа рюкзак, кинул его в проход под ноги вошедшим и с невероятной скоростью бросился прочь, будто отрастив на кроссовках крылья. Хозяин рюкзака запоздало гневно заорал.

Я прищурилась. Впрямь отрастил. Аура в районе задников вытянулась в виде истерично затрепетавших крылышек, выдав во владельце вирда-бегуна.

Усач и брюнет хором рявкнули:

— Контроль! Стоять! — и ринулись следом.

Усач с удивительной ловкостью перемахнул через рюкзак. Брюнет уверенно шел следом, хватаясь за кресла. Однако бегун уже открывал дверь тамбура в начале вагона и ускорялся с каждой секундой.

«Так он в два счета улизнет», — я обхватила пальцами жгут из толстых ярких ниток на шее, свой чарм.

Ожерелье связывало меня с фетчем, как телефонный провод. Стоило позвонить, и «на том конце» брали трубку.

Глаза мигом заслезились. Вагон погрузился для меня в полумрак. Нечеткий, смазанный — куда более неприятный, чем обычно за стеклами «авиаторов».

Размылись очертания предметов. Вещи и люди превратились в кипы тугих узлов. Передо мной развернулся гобелен выкрученной наизнанку реальности, который контрастно прорезали голубым оставленные бегуном нити-след. Они напоминали тонкие сияющие нейлоновые струны.

Я схватила их и обернула вокруг запястий. Нити впились в кожу.

— Стоять! — снова рявкнул брюнет. — Тебе не уйти от непреклонных подонков!

Фигуры коннов плыли сквозь черно-белое марево. Усач бежал слишком медленно, чтобы догнать парня. Тот уже несся по следующему вагону, распугав пассажиров.

— У вас есть чем задержать бегуна?! — крикнула я. Его нити-след ярко переливались в моих пальцах.

— Не первый день на службе! — отмахнулся брюнет.

Электропоезд набрал ход, с грохотом мчась через спальные районы Никта-Эреба.

Из-за качки конны и бегун едва удерживали равновесие. Парень споткнулся, взмахнул рукой, сбил шляпу со вжавшегося в кресло старика — с трудом выровнялся и продолжил удирать. Похоже, он планировал добраться до площадки перед первым вагоном, спрыгнуть на пути и затеряться на улицах.

— Да стой же!.. — воззвал брюнет и выхватил рацию: — Нор, не будь черепахой!

Навстречу бегуну выпрыгнул еще один конн — в коротком тренче. Разогнавшийся парень машинально отпихнул его в сторону и влетел в следующий вагон.

— Аргх!.. Чтоб тебя!.. — брюнет бросил рацию в карман и выдернул оттуда клубок мягких черных узлов. Встряхнул его и, помогая себе зубами, натянул поверх правой перчатки.

Поднял руку, сложил пальцы «пистолетом» и прицелился.

По узелкам затанцевали сиреневые молнии, готовясь сорваться в направлении бегуна.

«Разрядник?! В поезде?! Серьезно?!» — даже глазами фетча сложно не узнать шокер, одну из последних разработок «Неоискры». На службе мне разрешалось носить такой же, но я ни за что не использовала бы его в толпе.

Кусок шлокса!

Я не видела, что происходит в начале электропоезда, но коллегам явно требовалась помощь.

Потом у меня разболится голова, глаза покраснеют, точно у больного кролика, а мышцы рук разноются минимум на сутки. Прием сработает безотказно. Я не считалась сильным вирдом, однако бегун уступал мне в яркости дара.

Я сжала кулаки и дернула нити-след к себе. Они задрожали, натянулись и, вспыхнув, еще больше взрезались в кисти. Изнанку наполнило рассерженное жужжание, стремительно истончавшееся до ультразвука. Струны завибрировали, стянув полотно. Гобелен пошел жесткими рельефными волнами.

Бегун споткнулся. Я закусила губу, обжегшись об его эмоции.

Он испугался до колик. Сородичам очень редко доводилось испытывать на себе силу вязальщиков. Нас считали созерцателями и учеными. Мало кто помнил, что мы умели использовать нити-след против самих вирдов. Это напоминало сжатое по времени в несколько мгновений перетягивание каната, но наоборот. Дары устремлялись навстречу друг другу, сталкивались, боролись — и сильный опрокидывал слабого на лопатки, иногда отправляя в нокаут.

Струны порвались с неразличимым для слуха звоном.

По нитям-следу пронеслась ослепительная вспышка. Она накрыла бегуна, мигнула и растворилась в гобелене. Мне в лицо плеснули отголоски ужаса, непонимания и боли. В конце — осознания, что атаковал сородич.

Последний отголосок знакомо напоминал дурнопахнущие помои. Таким меня на службе окатывало регулярно — безусловно, выражаясь фигурально.

Парень камнем рухнул на пол. Я не причинила бегуну вреда, но его фетч схлопотал от моего по полной. Хозяин и попутчик, половины целого, разделили страдания.

Мы крайне остро чувствовали наших фетчей. Их раны ощущались нами как свои. Их смерть была и нашей смертью. Я находила в архивах упоминания лишь о паре случаев, когда вирд выживал после гибели попутчика. Все они относились ко дням задолго до Ночных войн. Проще говоря, к глубокой древности.

Сами же фетчи потом находили себе других вирдов. Мы узнали об этом по снам. Некоторым из нас являлись по ночам образы из жизней прошлых хозяев.

— Прости… — извинилась я перед бегуном и наглухо закрылась от своего довольно заурчавшего фетча. В отличие от меня, ему нравилось «догонять» сородичей.

Старуха-мигрень с мерзким смешком запустила мне в череп тощие костистые пальцы и принялась скрести грязными когтями по затылку. Я застонала.

Шкряб-шкряб…

Желудок скрутил спазм. К горлу поднялась желчь.

По щекам сбежало несколько слезинок, и я быстро вытерла их рукавом. Ссутулилась, тяжело дыша и растирая запястья. Нити-след не оставили на коже отметин, но боль скручивала мышцы сыромятными ремнями.

Уверена, она могла и убить… Она или что-то другое…Оттуда.

Иногда мне казалось, изнанка реальности — не просто завязанный узлами мир глазами моего фетча, а непостижимый океан. Нити-следы качались на поверхности, но в глубинах скрывались монстры. Невидимые, пока не узнаешь, куда смотреть. Как признаки подлинности на крупных банкнотах. Только в отличие от чудовищ из детских сказок эти монстры не исчезали за пределами взгляда. Кружили и кружили поблизости, выжидая момент напасть.

— Дэн, не стой столбом, вяжи шустрика! — приказал усачу брюнет и развернулся ко мне.

Заслышав громкие звуки, старуха-мигрень злорадно воткнула когти мне в затылок и с отвратительным хрустом провернула руки на шарнирных кистях.

«Вот дрянь…» — мысленно зашипела я. Поправила очки и заметила, что на руке брюнета до сих пор мерцающая сиреневыми искрами черная перчатка.

— Вы могли кого-нибудь задеть, — кивнула я на шокер.

— Мог, — хмуро ответил брюнет. — Документы, мисс. Начните с паспорта вирда. Вы-то его не разрядником сняли… — он бросил взгляд на подчиненных: — Нор, шевелись! Ну, серьезно, резче, черепаха недокормленная! Итак не скрутили на подлёте!

Конны вздернули бессознательного парня на ноги и потащили к начальнику. Нор, обладатель короткого тренча, оказался невысоким шатеном с волнистыми волосами до плеч и застенчивым взглядом. Пассажиры провожали троицу заинтересованными взглядами и перешептывались.

Я подобрала с пола упавшую книгу, положила в накладной карман чемодана и достала оттуда пластиковую карточку с фотографией и отметками Контроля Нотти.

Движение отозвалось новым взрывом боли в затылке. Захотелось прижаться лбом к прохладному металлическому подлокотнику и замереть, пока не отцепится старуха-мигрень. Однако я собрала волю в кулак, подняла глаза на брюнета и… онемела.

Точная копия Ирвина Тейда, но лет на десять постарше и сантиметров на пять повыше. Гладкие волосы, узкое лицо со знакомыми, будто очерченными резцом, чертами: тонкий нос, жесткая линия губ, привычная щетина. Лишь глаза не карие, а золотистые, как заполненный солнцем янтарь. Невероятно проницательные.

Их отличало и кое-что еще. Ирвин походил на ухоженного самоуверенного кота, а в брюнете чувствовалась соколиная резкость. Почему-то я не сомневалась: он знал Никта-Эреб как свои пять пальцев и считал город охотничьими угодьями, личным лесом. Каменным, грязным и громким.

Сбросив оцепенение, я с отработанной дежурной улыбкой протянула паспорт.

Брюнет стянул разрядник, оставив на руке светло-бежевую кожаную перчатку, и взял карточку.

— Снимите очки.

Я приподняла «авиаторы» на лоб, зная, что являла собой жалкое зрелище.

Брюнет безразлично взглянул на мои красные глаза и прочитал карточку. Раз. Другой. Нахмурился. Поднес к глазам. Покосился на меня, потом зачем-то перечитал вслух имя и фамилию под фотографией. Опять изучил мое лицо.

Вздохнув, он вытащил из внутреннего кармана плаща кожаный ежедневник и зашелестел страницами. Их покрывали мелкие записи и показавшиеся мне довольно умелыми рисунки. Больше я ничего не успела разглядеть.

— Не денек, а гора радости, — сверившись с какой-то пометкой, брюнет вернул мне паспорт. — Винсент Фальк. С завтрашнего дня — ваш старший инспектор.

Дежурная улыбка на моих губах стала натянутой. Ссориться с начальством, не подписав трудовой договор, отвратительное начало на новом месте.

— Тара Олек. С завтрашнего дня — ваш адепт первого ранга[2]. Рада знакомству.

— Ага, я заметил: радее некуда. Так, чтобы потом не забыть, — Винсент указал на Дэна, потом на Нора: — контролеры Дэниел Коул и Норман Финч, лучшие из моих негодяев. Я бы вас забрал вместе с шустриком, но в машине станет тесновато. Хотя… садитесь на него, а? Он в отключке — не обидится. Вы надолго его вырубили?

— Часа на два-три, — я попыталась собраться с мыслями; в словах старшего инспектора проскочило что-то нелогичное. — Не переживайте, сама доберусь. У меня в офисе в четыре встреча с рекрутером.

— Тогда жду уже официально. Сможете заполнить отчет о своем прибытии?

— Разве это делает не начальник?

Норман громко фыркнул. Дэниел разулыбался. Винсент припечатал их взглядом.

Я попробовала проанализировать пантомиму и получила еще один взрыв в голове. Старуха-мигрень измывалась надо мной не без удовольствия.

Похоже, старший инспектор ненавидел отчеты или писал как петух лапой.

Электропоезд снова начал замедляться. Машинист объявил очередную остановку.

Винсент поглядел в окно:

— Нам пора. Желаю приятного дня. Парни, на выход с шустриком.

Я небрежно козырнула в ответ.

Когда за коннами с бегуном закрылись двери электропоезда, до меня наконец-то дошло. В легковых автомобилях обычно было пять мест. Винсент просто не захотел брать меня с собой.

«Засранец!» — с чувством подумала я.

Запихнув паспорт в карман брюк, я достала оттуда флакон и таблетки. Закапала глаза, с облегчением поморгала и вернула на нос очки. Потом закинула под язык капсулу «реливона» и попыталась расслабиться.

Не получилось.

Пассажиры косились на меня и переговаривались. Устав от пристальных взглядов, я вышла на следующей станции и села в автобус до центра.

***

Тара Олек и Ирвин Тейд в ресторане перед ее отъездом из Нотти.

— Как отнеслись родители?

— Плохо. Им не нравится моя служба в Контроле. Но ты сам помнишь, какие у нас отношения.

— Раньше были лучше...

— Раньше они надеялись, я пойду по их стопам. Уютный дом с садиком, скромная работа в каком-нибудь центре социальной адаптации для проблемных вирдов или на худой конец психологический кабинет, благотворительность по выходным...

— Разве плохо помогать сородичам?

— Ирвин, хоть ты не начинай! Я этим и занимаюсь. Просто вы… не понимаете. Кстати, если через пятнадцать минут я не поеду за вещами и в сторону вокзала, то опоздаю на поезд.

— Поезд?.. Не знал, что ты уезжаешь уже сегодня. Жаль... Тогда, счастливой дороги! И — за тебя?

----------

[1] Местный Новый год, Рубеж, приходится в ночь с 1 на 2 февраля. Зимние каникулы начинаются 31 января и длятся неделю.

[2] Система званий Контроля:

- адепт — вирд на службе Контроля, имеет четыре ранга, где 4-ый ранг соответствует званию ликтора, 3-ий — контролера, 2-ой — инспектора, 1-ый — старшего инспектора;

- ликтор — любой поступивший на службу человек;

- контролер — сотрудники, отработавшие не меньше трех лет и сдавшие квалификационные экзамены;

- инспектор — сотрудники, отработавшие не меньше пяти лет и сдавшие следующую ступень квалификационных экзаменов;

- старший инспектор — руководитель подотдела;

- координатор — руководитель отдела;

- комиссар — директор отделения; так же называют и руководителя Контроля.

Глава 2. Начальство и мертвый иллюзионист

Толпы, яркие вывески, вездесущая реклама — в многомиллионном Никта-Эребе никогда не утихал водоворот красок, звуков и запахов.

По виадукам потоками неслись машины. Автобусы гнали по скоростным полосам. Автомобили гудели на перекрестках. Мотоциклы и скутеры лавировали между рядами. Людская река бурлила в руслах тротуаров. Велосипедистам повезло с выделенными дорожками. В торговые центры тянулись цепочки очередей, и каждую секунду наружу выходили люди с покупками. Повсюду виднелись газетные киоски, будки с чаем и кофе. Из забегаловок долетал резкий запах фастфуда.

Ноттине уступал размерамиНикта-Эребу. Однако дома никто не спешил. Большинство горожан ходили спокойно и расслабленно, в жару многие гуляли босиком.Может, просто не привыкли суетиться. Может, из-закруглый годтеплойпогоды, зеленых гор, золотого побережья и ласкового океана.

В Никта-Эребе вместо деревьев росли небоскребы. Скверы и аллеи ютились между ними бедными родственниками. Чахлые клены уже начали краснеть, и ветер гонял первые опавшие листья по мостовым, швыряя на канализационные решетки. Неудивительно, что мне встречались, в основном,нервные, загнанныеи словно вечно опаздывающие куда-то люди и вирды. В наэлектризованных каменных джунглях волей-неволей взвоешь от стресса.

В белых брюках, зеленом джемпере поверх льняной рубашки и обычном для южан галстуке-боло я чувствовала себя цветным персонажем,по ошибкепопавшим в черно-белое кино. Желтые шарф и ботинки резко усиливали контраст. Даже мой чемодан был в полоску, а не черным, как сумки большинства горожан. Я улыбалась —после «реливона»старуха-мигрень отвалила,а резь в глазах сняли капли,— и на меня подозрительно оглядывались.

Я вышла на остановке «Головной офис Контроля» и направилась перекусить.Обедать хотелось зверски. Последний раз я ела перед отъездом из Нотти, с Ирвином.

В«Золотую лань»я заходиламесяц назад, когда приезжала на итоговое собеседование. Небольшой бар располагался в конце улицы на углу.Над тротуаром болталась старомодная вывеска — овальный диск в обрамлении блестящих рожек. Массивная кованая дверь с ручкой в виде копыта и два прямоугольных окна смотрели на дорогу, остальные четыре — в пешеходный переулок, терявшийся в дебрях между небоскребами.

Внутри над входом парила в прыжке изящная металлическая лань.Помещение наполняли запах кофе и полумрак. Я с удовольствием сняла «авиаторы».

Ненавязчивый интерьер успокаивал,расслаблял. Мебель и длинная стойка — из темного дерева. Обивка стульев и шторы —зеленаярогожка; занавески белые. Кое-гдевиднелиськованые жардиньерки с раскидистыми филодендронами. Стенывыкрашены в приятный бежевый цвет.Между рогатыми бра висели пейзажи гористого побережья. Онисловно наполняли зал шепотом океана, навевая мне воспоминания о солнечном Нотти. На полкес бутылкамитемнелпатефон-чемодан, где крутилась джазовая пластинка.

Меня кивком поприветствовал бармен, высокий человек с каштановыми кудрями, усами и бородкой. Я заказала ланч, большую кружку кофе и села так, чтобы видеть головной офис Контроля Никта-Эреба.

Блестящая черным зеркальным фасадом башня насчитываласорокчетыре этажа. Надменная и неприступная. Над вращающимися дверьми нависало толстое металлическое кольцо с «V»-образной впадиной на верхней дуге. Герб Контроля символизировал подавляющий амулет и проблемы, которые каждый день решали сотрудники. Название учреждения, часы работы и девиз «Бдителен, надежен, отважен» выгравированы на трапециевидной стеле перед входом — мимо не пройдешь.Офис будтоутверждалкаждойархитектурнойдеталью, что ни один вирд не укроется отместныхконнов.

Добиться перевода сюда заняло чуть больше года. Даже с учетомшестибезукоризненных лет службы в оперативно-розыскном отделе Контроля Нотти и невероятной востребованности вирдов среди коннов.

Проблема привлечения нас в Контроль стояла остро.«Проекты по сотрудничеству» появлялись как грибы после дождя, но приглашения попробоваться на должности принимали единицы. Многие считали работу конном предательством сородичей. Зато охотно шли в полицию. Особенно любители драться, стрелять, маскироваться и выслеживать.

Однако в Контроле в нас нуждались.Нуждались по-настоящему. Преступники не отказывали себе в дарах, а конны не умели ни наводить мороки, ни менять внешность, ни управлять без оружия пулями.Большинство были обычными людьми.Ониподписывались на смертельный риск, поступив на службу.

Вероятно, отчасти я работала в Контролеизсочувствия к человеческим коллегам. Ловить преступивших закон вирдов, не имея за плечами собственного фетча– не лучше, чембороться с цунами на сапборде.От слезливой эпитафии спасет лишь чудо, агероизм никто не оценит. Коннов терпеть не могли.

Нет, не так. Нас откровенноненавидели.

Остальная правда заключалась в том, что я мечталаоместевОСРК,отделе специальных расследованийпри комиссаре, и заодно уехать из Нотти. Подальше от приемных родителей, обзаведшихся семьями одноклассников и Ирвина Тейда с его демонстративно благополучной жизнью.

Проверка биографии, тесты на профессиональную пригодность,квалификационные экзамены, сбор рекомендаций… Я терпеливо отвечала на вопросы, ездила к инструкторам и обзванивала всех, с кемработалапосле колледжа.

Положительный ответ пришел неделю назад, иэто был лучший день в жизни.

Предстоял трехмесячный испытательный срок. Я не загадывала вперед надолго, но планировала закрепиться в оперативно-розыскном отделе и использовать его кактрамплиндля штурмаОСРК.

…В памяти всплыла копия Ирвина с отвратительным характером.

Возможно, мне стоило промолчать насчет разрядника, но я не сожалела о сказанном. Старший инспектор грубо нарушил технику безопасности.

Приподняв левый рукав, я посмотрела на охватывавшие запястье простым кожаным ремешком механические часы. Без пятнадцати четыре.

Пора идти.

Я допила кофе, расплатилась и вышла из бара. Пересекла по диагонали перекресток и, катя за собой чемодан, через вращающиеся двери проникла в храм, в святаясвятых, — холл головного офиса Контроля Никта-Эреба.

Секретарь на ресепшене попросил паспорт. Я отдала карточку и осмотрелась.

Помещение выглядело знакомо:офисы оформляли в едином стиле. Меня окружалисветло-серыестены, отделанные снизу пластиковыми панелями графитового цвета «под камень», черненые металлические лестницы, люминесцентные лампыи приглушавшие свет затемненные окна от пола до потолка.

Работал кондиционер. Повсюду сновали служащие. По прозрачным шахтам скользили вверх и вниз четыре лифта. Пахло озоном и чуть-чуть хлоркой.

— Вас уже ждут в отделе кадров, — секретарь вернул мне паспорт. — Первый лифт, четвертый этаж, сразу направо и по коридору до двойных дверей. Вещи можете оставить здесь. Заберете, когда получите ключи отапартаментов.

— Спасибо, — я благодарно улыбнулась.

Секретарь перевез мой чемодан за стойку.

Я нырнула в указанный лифт. В одной кабине со мной оказались еще пятеро. Ни вирдов, ни просто знакомых лиц среди них не наблюдалось.

В отделе кадров встретил пожилой мужчина, который курировал мой перевод.

Следующий часушел наподписание бумаг и тридцатиминутнуюлекциюо преимуществах работы в головном офисе. Мне выдали новое служебное удостоверение, карточку для въезда на парковку, ключи от апартаментов в комплексе Контроля и визитку с адресом. Рацию в чехле с креплением для ношения на поясе и разрядник на правую руку в плоском футляре.

Пистолет мне не полагался. Огнестрельное оружие носили только конны из групп быстрого и вооруженного реагирования и крепкие орешки, сдавшие неимоверно сложные тесты на меткость и стальные нервы.Мне пока хватало разрядника. Я предпочитала решать проблемы разговорами и даром.

— Вы закончили? — в отдел кадров заглянула женщина лет пятидесяти с сединой в ежике черных волос. — Прекрасно. Пойдемте, адепт Олек. Помните меня?

— Добрый день, координатор Акер, — поздоровалась я.

Тамара Акер руководила отделом расследований и заходила на мое итоговое собеседование.

От грациозной статной женщины веяло дорогими духами и уверенностью в себе. Седина её украшала, и ежик смело открывал уши с маленькими золотыми сережками. Деловой костюм винного цвета сидел на координаторе идеально. В вырезебежевойрубашкипоблескивалацепочка с кулоном в виде герба Контроля.

— Как добрались? — непринужденно поинтересовалась Тамара, цокая по коридору высокими каблуками. — Не устали от долгого переезда?

— Нет. Я хорошо выспалась в дороге.

— Как вам у нас?

— Офис похож на прежний, но гораздо больше. Люблю открытые пространства.

Тамара засмеялась.

— Готовы встретиться со своим старшим инспектором?

«Мы уже познакомились», — хотела ответить я, но лишь убрала руки в карманы брюк и неопределенно пожала плечами.

Мы вошли в лифт. Кабина унесла нас на девятнадцатый этаж.

Двери открылись прямо в просторный зал с двумя десятками столов. Не пустовал ни один, кроме двух, погребенных под бумагами. Помещение наполняласентябрьская прохладаизтрехоткрытых на проветривание окон.

Конны занимались повседневными делами. Кто-то строчил отчеты, кто-то копошился в папках, кто-то пил кофе и до хрипоты спорил с коллегами. Воздух трещал от стрекота клавиш,гудения принтеров,шелеста бумаг и телефонных звонков.

— Первый оперативно-розыскной подотдел, — торжественно объявила Тамара и указала на стеклянную стену в дальнем конце: — Нам туда.

Координатор двинулась сквозь помещение, по пути перебрасываясь фразами с коннами. За минуту она успелатоном знатокавклиниться в обсуждение футбола, посоветовать что-то разговаривавшему с молодой девушкой ликтору и поймать упавшую со стола кружку, прежде чем кипяток выплеснулся ей на юбку. Я невольно поразилась ее многозадачности.

На прозрачной двери выделялась серебристая надпись: «Старший инспектор Винсент Фальк».

Жалюзи были открыты, выставляя напоказ царивший в аквариуме бардак. Повсюдугромоздилисьпапки — в рабочем кресле, на столе, двух стеллажах, подоконнике и тумбочке с графином воды и парой стаканов на квадратном подносе. Пробковая доска на колесикахпокрыта записками и снимками с мест преступлений, как ковром. Какие-то бумажки даже приклеены скотчем прямо к стенам и шкафам. На увесистом сейфе–стопка книг.

Знакомый брюнет стоял с телефонным аппаратом в руке, плечом прижав трубку к уху. Он смотрел в окно, опираясь локтем на стекло. Судя по тому, как Винсент время от времени бил кулаком по раме, вид его не радовал.

— Протокол и так заполнен по правилам! — долетело из кабинета. — Да. Круто. Подписать кровью для убедительности? Да чтоб вас… Ладно. Переделаю. Да. Да! До свидания!

Тамара постучалась и толкнула дверь, не дожидаясь приглашения.

— Кто там?! — Винсент обернулся, раздраженно швырнув телефон на кресло. — А, вы…

Бежевый плащ висел в углу на трехногой вешалке.Старший инспектор носилпростой серый костюм,белуюрубашкув узкую полоску и галстук в тон.

Я вошла следом за Тамарой и закрыла дверь.

— Привела новенькую, — безмятежно проворковала координатор и положила на стол Винсенту мое досье.

—А, мисс Тара Олек! Вирд-с-собственным-мнением! — он окинул меня недружелюбным взглядом. — Уже познакомились, пока катался за Тинтом. Добро пожаловать в Никта-чтоб-его-Эреб! Если не в курсе, в городе с таким названием в принципе никогда не случается ничего хорошего.

— Правильно обращаться «адепт», старший инспектор, — поправила я.

— Я обращусь к вам«адепт», мисс, не раньше, чем позову в жены.

— Ого!— расхохоталась Тамара.—То есть, ты уже проверил у нее документы? Просто твое знаменитое везение в действии! Не иначекаксудьба, Фальк!

— Ага.Отчет оеезадержании… Прости, прибытии, готов. Прошу! — Винсент двумя пальцами подтолкнул Тамаре исписанный кривыми строчками лист.

Координатор взяла отчет, пробежала глазами:

— Сойдет, — и вернула на край стола. — Адепт, покончим с формальностями. Найдите где-нибудь в этом свинарнике ручку, подпишите сочинение нашего первоклассника. А теперь, Фальк, послушай меня…

Винсент приподнял брови.

—Если запорешь мне очередной проект по сотрудничеству с вирдами,я превращу тебя в образцового руководителя. Будешь, как декоративная рыбка, сидеть в своем маленьком аквариуме, булькать ценные указания, метать пресс-релизы и вилять плавниками перед журналистами. Всё ясно?

Старший инспектор оперся кулаками на стол и медленно наклонился к Тамаре:

— Только две вещи, Акер…

— Внимательно, — она подалась навстречу, почти соприкоснувшись с ним носами.

— Первая. Даже будь я рыбкой, не смог бы отложить икру.Я— самец!Во-вторых, объясни во имя какого куска шлокса я должен воспитывать тяжелоодаренных вирдов? Мы здесь что, открыли спецшколу?..

— Ты здесь — мой подчиненный. Еще вопросы?

С трудомотыскав ручку,я оставилапод каракулями старшего инспектораавтограф.

В перепалку вмешиваться не хотелось.Старые коллеги как супруги со стажем.В Контроле Нотти тоже водились вирдофобы. С ними всегда было тяжело.

Винсент угрюмо скрипнул зубами.

— Значит, договорились, — Тамара выпрямилась. — Адепт, оставляю разбираться с текучкой. Главное, не забудьте, что первый рабочий день у вас официально завтра.

— Мне не принципиально.

— Это место для маневра, если понадобится перегруппироваться и ударить с фланга, — координатор забрала подписанный отчет и вышла, цокая каблуками.

Мы с Винсентом остались вдвоем. Я вздохнула и посмотрела старшему инспектору в лицо, зафиксировав на губах отработанную дежурную улыбку.

В голове крутилась мантра: «Он не выведет меня из себя. Не испортит мой приезд в Никта-Эреб. Не помешает мне пройти испытательный срок.Проклятыйвирдофоб не разрушит мою карьеру вОСРК…»

Винсент поморщился:

— Прекратите лыбиться. Враньем разит за километр. И очки уберите, я привык смотреть людям в глаза, — он открыл принесенное Тамарой досье. — С нашей работой знакомы?

Я промолчала и даже не подумала расстаться с дежурной улыбкой или «авиаторами».

— Оперативно-розыскной… Хорошо. Тесты… Щастье-то како-о-ое, хоть сразу не сдохнете. Повышение квалификации, сертификаты… Могли б и чаще. Образование… Что?! Акер издевается?! Вытекание мозгов и так предусмотрено уставом, а она решила меня добить?! Психолог?!Зачем мне психолог?!..

— Вирдолог, если придерживаться точных терминов, – прохладно сказала я.–А также специалист в области вирдоскопической экспертизы. Проще говоря, разбираюсь в психологии сородичей и анализирую их по аурам. Могу понять, побывал ли именно вирд на месте преступления и оставил ли те или иные улики.

— Выследить сможете?

— По «горячему». Нити-след видны обычно не дольше шести-восьми часов… Вы действительно настолько не выносите вирдов, насколько стараетесь продемонстрировать?

— Я не стараюсь, — старший инспектор ограничился резюме, не став читать личное дело, и закинул досье в верхний ящик стола. Подошел к двери: — Минт!

— Да, шеф?! — крикнул в ответ звонкий девичий голос.

— У нас новенькая! Разгреби завал на тринадцатом! Проведешь по отделу, всё покажешь и расскажешь — и к тебе больше никаких претензий.

— Шеф, почему я крайняя?! БумагижеСаймон посеял! — перед кабинетом возникла стриженная под каре блондинка лет двадцати в белой офисной рубашке, свободных брюках и ботинках на плоской подошве.

— Помню, но ты первой попалась на глаза. Воттебенаш штатный мозголом.

Я смерила старшего инспектора взглядом от носков ботинок до макушки. Нарочито пристально и медленно, желая, чтобы он почувствовал себя неуютно. Винсент зло сверкнул глазами, оперся спиной на косяк и скрестил руки на груди.

Я протянула блондинке руку и представилась.

— Ликтор Дина Минт, — она сжала ладонь; искристые серые глаза смотрели приветливо, но с лёгкой настороженностью.Юную обаятельную улыбку немного портили крупные передние зубы.— Я в отделе самая младшая.

— Чудненько, — прокомментировал наше знакомство Винсент. — Наслаждайтесь друг другом, а я...

— Ше-е-еф! — позвал через весь зал Дэниел.

— Чего?!

— Шустрик очнулся! Отправил в допросную!

Хмурый ликтор провел мимо кабинета бегуна из электропоезда.

Я встретилась спарнемглазами, и он замедлил шаг. Мой фетч агрессивно подался вперед, его — испуганно сжался,пригасивсияние дара.Попутчикуже проигралиопасалсяновой взбучки. Однако сам бегун презрительно скривился.

Знаю-знаю, «вирд в Контроле», проходилатысячу раз.

Ликтор хлопнул бегуна ладонью между лопаток, чтобы тот не останавливался.

Решение задержаться в офисе пришло мгновенно.

— Я понаблюдаю за допросом, старший инспектор?

— Разве мы протрепались сутки, и уже наступило завтра? —немедля взвился Фальк. –Вам делать больше нечего? Вечный двигатель свербит в заднице? Двенадцать часов в сидячке пронеслись как отпуск в тропиках и по работе соскучились?

— Вам-то какая разница?– прервала я поток вопросов. –Акер нужны хорошие результаты «проекта по сотрудничеству». Чем раньше они появятся, тем меньше шанс, что злая колдунья превратит в аквариумную рыбку.А вы не из тех, кому нравится делегировать полномочия и отсиживаться в офисе.

Винсент явно хотел на меня рявкнуть, но упоминание Тамары его остановило.

— Да пожалуйста! Психуйте себе из-за стекла!

— Пока психуете только вы, старший инспектор.

Раздраженно натянув лежавшие наподлокотнике креслаперчатки, он подвинул меня и направился в допросную.

Раунд.

Я потерла ладонями лицо.

Рядом остановился Норман и протянул мне папку с материалами по задержанному.

— Я провожу вас, адепт.

— Можно на «ты» и по имени или фамилии. Так привычнее, — я открыла дело, читая на ходу.

Морис Тинт, вирд-бегун, двадцать два года. Приезжий, студент факультета живописи и графики Никта-Эребской художественной академии. Оценки — серединка на половинку. Стипендию не получал. Родители присылали деньги, но мало. В свободное время подрабатывал курьером.

Ничего криминального, но его сокурсник Томас Летч, вирд-иллюзионист, умер от передозировкиметадоном. Кто-то заставил его вколоть себе «металл».

«В последние пятнадцать секунд перед остановкой сердечной и дыхательной деятельности субъект повторял: уйди, не заставляй меня, я не хочу», - написал в отчете судмедэксперт, вирд-некромант по имени Лорел Кирс.

Контроль вызвал приехавший за квартплатой хозяин студии. Тремя часами ранее соседи видели Мориса выбегавшим из подъезда.Его описал консьерж.

Норман вывел меня в узкий коридор на том же этаже и почти сразу толкнул дверь с табличкой «Для наблюдателей. Посторонним вход воспрещен».

В маленькой комнате находилось лишь четыре стула, развернутых к покрытому сетью голубых искр продолговатому экрану. Со стороны допросной он выглядел обычной стеной и не позволял никомурассмотретьнаблюдателей. Еще одноуспешноеизобретение «Неоискры», как и разрядники.

«Неоискра» занималась исследованиями для армии, полиции и Контроля.В годы Ночных войнона запатентовалаограничивающие амулетыи сорвала куш, став монополистом в своей области.С тех пор «Неоискра» разрабатываламини-камеры, компактные аккумуляторы, персональные компьютеры повышенной прочности, оружие нелетального действия и другую технику для слежки, наблюдения и нейтрализации, причем не только вирдов.

Предпочтя постоять, я вернула папку Норману. Он отчего-то смутился.

В электропоезде у меня не получилось его толком рассмотреть. Теперь я обратила внимание, что он вряд ли старше меня—лет тридцати двух, не больше. Волнистые каштановые волосы до плеч, правильные черты лица. Глаза цвета грецкого ореха, взгляд направлен вовнутрь. В треугольном вырезе растянутого джемпера виднелись потертый воротник рубашки и старый галстук. Из накладного кармана торчал уголок билета с выставки древностей. Практичные брюки из плотной ткани тосковали по утюгу, ботинки — по крему. Норман явно жил работой и незатейливым увлечением историей.

—Любишьмузеи? — решила проверитьядогадку.

Он кивнул.

— Отлично, шустрик! — тем временем донеслось из-за экрана. В допросную шагнул Винсент, за ним — Дэниел. — Учти, тут носиться негде: пол, стены,потолок. Сэкономь нам время и расскажи,зачемтыприкончил беднягу Летча.

— Не трогал я Тома, — Морис понуро громыхнул наручниками.Он сидел за длинным прямоугольным столом, откинувшись на стуле.— Мыеще со школыдружили.

Старший инспектор оседлал стулс другой стороны стола. Дэниел подперстенууэкрана.

—Так тесно, чтоииглы не жалко? Пареньда-а-авноходил прибалдевший. Ты его подсадил?

— Я не дилер!

Винсент грохнул кулаком по столу. Морис отшатнулся,едване повалившись на пол. Дэниел, зевнув, с нарочито скучающим видом покосился на дверь.

Я скрестила руки на груди, наблюдая за представлением. Они его запугивали, норисковали перестараться. Слабым местом вязальщиковявлялисьглаза, а вирды-бегунывпадали в истерикупо любому поводу. Переволновавшись, Морис в прямом смысле мог начать носиться по потолку.

— Старший инспекторправдадумает, что Тинт — убийца? — спросила я.

—Вряд ли, — ответил Норман. —Тинт выглядит болваном, а не мастером убеждения. Наверное,увидел труп, перепугался, схватился по глупости за шприц, потом бросил и сбежал. Позвонить, куда надо, не хватило мозгов.

—Уже сравнили отпечатки?

— По ним и нашли. Показали консьержу фото из базы данных – старик подтвердил. Жалко парня.Летчведьдавно балуется.Как-то попался на мошенничестве. Ему, видимо, не хватало денег на «металл». Состряпал с помощью дара подделку картины известного художника, представился его агентом и загнал в галерею.

— Адвокат отмыл?

— Ну да. Шефдумает, Летч оплатил услуги как раз из того, что выручилна продаже. Счет-то у него давно пустой. Три года назад он получилкругленькоенаследство, но просадил в два счета. Хозяин студиихотел выселить Летча,сказалонрегулярно задерживал деньги.За всё летоне заплатил вообще ни разу.

За экраном вдруг заорал Морис:

— Говорю же, когда я пришел, Том был уже мертв!

— А «колючку» ты баюкал в ладонях, орошая слезами заодно с трупом? — цинично хмыкнул старший инспектор. — Неужели я похож на барана?

— …на крикливого и очень упертого, — вздохнула я,рассматриваяауру Мориса.

Бегун распереживался.

В этот момент Норман вскинул руку к «эхо», наушнику-передатчику, последней разработке «Неоискры». Устройство еще совершенствовали; оно не поступило на широкий рынок, и в Контроль присылали опытные образцы.Дальностьпокане превышала десятка метров, и его использовали только во время допросов — быстро сообщить коллегам новые сведения.

— Понял... — пробормотал Норман. — Занятно. Спасибо, Саймон.Сейчас передам.

Он повернул серебристый диск в центре наушника, переключив канал связи:

— Дэн, скажи шефу, что выставку во Дворце веков обнес Летч.

Дэниел зевнул, подошел к Винсенту и прошептал на ухо несколько слов.

— Так, — сразу сориентировался старший инспектор, — слушай, кролик-винторез, откуда у твоего дружка такая дикаястрастьк артефактам?

— Что? — Морис захлопал глазами. — Том рисовал…

— Том вынес витрину с экспозиции древних чармов. Целиком.

Морис приоткрыл рот. Захлопнул и задумался, даже на миг чуть успокоившись.

— Может, Фред подбил?—произнес неуверенно.— Случайно… Он местный, постарше нас с Томом и нормальный. Выпустился два года назад с искусствоведческого. Активно строчит в журналы. Хорошо получает, но не зазвездился… Фред нам про эту выставку еще веснойговорил. Типа уникальная подборка, частные коллекционеры слюной исходят — всё такое. Том из-за денег, наверное…

Морис запнулся, опустил голову и совсем по-детски шмыгнул носом. Плечи дернулисьраз, другой.Из глаз потекли слезы. Аура пошла волнами. Парень почти скатился в истерику, и я машинально напряглась, опасаясь худшего.

Когда мы теряли над собой контроль, на сцену выходили фетчи. Даже самый слабый сородич мог наворотить дел. Мне не нравились подобные форс-мажоры.Я считала: дар должен служить вирдам, а не вирды – фетчам.

— Норман, скажи, пожалуйста, старшему инспектору, чтобы заканчивал. Тинту лучше успокоиться. Уверена, он расскажет, как обнаружил телоЛетча, но позже. Иначе его придется накачивать транквилизаторами.

Норман покосился на меня, но выполнил просьбу.

Когда Дэниел передал Винсенту мои слова, старший инспектор бросил в сторону экрана нехороший взгляд и резко встал. Посмотрев на глотавшего слезы Мориса, он провел ладонью по волосам и кисло подытожил:

— Ладно, шустрик, не ной. Сейчасотдохнешь в камере, поспишь. Подумай там. Головой, а не пятками, как обычно. Кстати, где найти твоего Фреда?

— Ф-фред-д-дерик Аб-бен… М-межвод-д-дье, в-восемнад-д-дцатая л-линия,с-сорок т-три.

— Уведи его, Дэниел, — распорядился Винсент и вылетел из допросной.

Я морально приготовилась и решительно повернулась к двери.

Старший инспектор не обманулмоихожиданий.

—Еще не вышлина работу, — он ворвался в комнату, — а уже суете свою психиатрию прямо мне в голову?

Нормантиховытек в коридор, постаравшись избежать вниманияначальника.

— Психологию, — спокойно возразила я. — Чревато выводить бегунов из равновесия. К тому же Тинт не врет. Если планируете сейчас ехать к Абену, возьмите меня с собой, пожалуйста.

— Зачем? — рыкнул Винсент.

— Вир-до-ско-пи-я, — по слогам ответила я. — Мое резюме уже изгладилось из вашей короткой памяти?

— Абен — нормальный. Прослушали?

— Зато кандидат на роль убийцы вирда. Этого недостаточно?

Проходивший мимо вместе с Морисом Дэниел шепотом сказал Норману:

— Шеф как бульдозер...

— Упершийся в стену, — ошарашенно закончил тот.

Винсент смерил меня взглядом. Неожиданно янтарные глаза хищно блеснули:

— Рветесьв бой? Хорошо.Отчет — на вас!

***

Координатор Тамара Акер и комиссар Эдвард Морт месяц назад в комнате для совещаний.

— Из всех мне нравятся эти двое: вязальщик и брави. Вот оба досье, комиссар Морт.

— Хм… Хорошие рекомендации… Брави рвется в отдел быстрого реагирования? Туда и отправьте. А Олек… Олек, раз хочет ко мне в ОСРК… Пожалуй, забирайте для начала к Фальку. Ему иногда не помешает подумать, прежде чем сделать.

— Но…

— В чем дело?

— Вторая страница личного дела, в середине.

— Так-так… Да, это вызовет сложности. С другой стороны, скорее всего Фальк прочитает лишь резюме. В противном случае, ему придется посмотреть в глаза своему фетчу. Или как там правильно говорят у людей?..

Глава 3. Полиция и новая квартира

Винсент водил темно-синий «керрано» —стильный,быстрый и мощный автомобиль.Плавные обводы, низкий силуэт, изящные восьмерки знаков бесконечности в правых нижних углах передних дверей. Модель недешевая, но в Контроле зарплатыбылина порядок выше, чем в полиции. Старший инспектор точно мог позволить себе эту маленькую слабость. Она даже почти меня восхищала…

Если бы не его манера вождения!

Завизжали шины, и «керрано» круто повернул на Восемнадцатую линию, в последний миг разминувшись с грузовиком. Я стиснула зубы, схватилась за ремень безопасности и вэнныйраз мысленно прокляла Винсента за ребячество.

Вернуть на лицо дежурную улыбку удалось с трудом. Я решила не уточнять, скольких, рискнувших поехать с ним,выворачивалонаизнанку сразу после остановки. Он балансировал на грани правил, но покакаким-то чудомне нарушил ни одного.

Возможно, я слегка завидовала. В Нотти штрафы за превышение скорости отъедали четверть моей зарплаты. Здесь я тоже планировала обзавестисьчем-нибудь быстрым.

Дэниел и Норман сидели спокойно. Привыкли.

Из головного офиса Контроля мы проехали через весь Никта-Эреб в уютный благоустроенный пригород в излучине Аурики. Рекаизвивалась помегаполисутолстой голубой нитью и делила на две неравные части.

На левом берегу находился «старый город». Исторические кварталы растекались между пологих холмов музейными зданиями и маленькими жилымидомикамибаснословной стоимости. Ближе к окраинамдомикидешевели, сбиваясь в образцовые поселки вроде Межводья.

Правый берег представлял собой врезавшийся в океан полуостров без единого перепада ландшафта. Плоский кусок суши достался портовой зоне, длинной набережной и деловому центру с разбросанными там и сям жилыми башнями. Сверкающие небоскребы ближе к черте города сдавали в высоте ипревращались вспальныемуравейники и трущобы.

—Абен, видать, не бедствует,— заметил Дэниел. — Здесь живут состоятельные люди...

— Золотые бараны и высокопоставленные козлы, — бросил старший инспектор, сбавляя скорость и всматриваясь в номера домов.

— Комиссар вроде тоже… — припомнил Норман.

— А я о ком?О, приехали!

Винсент затормозил. Я вжалась в кресло, чтобы не треснуться лбом о стекло.

Старший инспектор хлопнул дверью.Я отстегнулась и медленно поставила ноги на дорогу, подавив приступ тошноты. Ничего, поездок через десятьосвоюсь.

Отдышавшись, яогляделапедантично выкрашенный в бледно-желтый двухэтажный дом с просторной верандой…

Кусок шлокса!

Возле подстриженной листик к листику живой изгороди из белого дерена стояли две полицейские машины. Низкую калитку перечеркивала сигнальная лента с повторявшейся надписью «место преступления». В садуленивокурили двое офицеров.

— Нда… Совсем приехали, — Дэниел недовольно цокнул языком.

— Кого-то ждет сюрприз, —помрачнелВинсентиперешагнул через ленту, раскрывая удостоверение.

Офицеры переглянулись. Один вынул изо рта сигарету:

— Убийство, старший инспектор. Соседи вызвали полицию. Не знал, что звонили в Контроль…

— А онвсе равноприехал, — Винсент вернулудостоверениево внутренний карман плаща. — Отведите к вашему вождю, аборигены, пока он где-нибудь не накосячил…

Офицер угрюмо посмотрел на него, убрал недокуренную сигарету в переносную пепельницу и взмахом руки позвал за собой.

— Надеюсь, это не тот стрелок… — тихо сказал Норман Дэниелу.

— Угу, шеф и так на взводе…

Я покачала головой и следом за ними поднялась на веранду.

В Нотти полицейские тоже считали, чтоконнытолько мешают заниматься делом. Однако, входя в дом, я еще не догадывалась, что в Никта-Эребе вечноепротивостояниеэволюционировалона качественно новый уровень и достигло опасных температур. Зато быстро поняла почему.

В гостиной,чем-то вызвавшейу менянеприятнуюассоциациюсгоспиталем,оказалосьсразу двое вирдов.

Ближе к двери переминался с ноги на ногу долговязый лохматый шатен в потертом свитере с заплатками на локтях; длинноносый, немного сутулившийся и с обманчиво-беспомощным взглядом. Судя по постоянно менявшим цвет и амплитуду зигзагам в ауре, пересмешник. Они умели преображаться внешне. Лицо, фигура, голос, походка,привычки — совершенные подражатели. Очень часто оттенок их глазвыдавал настроение. Когда пересмешник увидел нас, они стали из карих темно-серыми, штормовыми.

Около лестницы делал заметки в блокнотегладко выбритый щеголь-коротышка с зализаными угольно-черными волосами и выражением вечного недовольства на обезображенном шрамом лице. Тонкий рубец перпендикулярно перечеркивал нос, исказив линию профиля, который мог бы потягаться с конструктивно-анатомическимипособиями головыдля художников.

Если первый вирд был мне не знаком, то второго я знала очень и очень хорошо.

Винсент Фальк и Майлз Бейн? Худшее сочетание сложно придумать.

Все вирдологи как минимумчитали о семье Бейнов из-за их зашкаливавше сильных способностей. Мы с Майлзом еще и не единожды встречались лично, даже пару раз гуляли. В Нотти находился лучший в стране Центр изучения патологий дара, и каждое лето детектив приезжал туда на обследование.

Самоуверенный, заносчивый, неуживчивыйМайлз раздражал почти всех. Старший инспектор точно не являлся исключением. Его вспыльчивость, помноженная на недостатки детектива, и дала гремучий коктейль.

Еще не заметив меня,Майлзуже накинулся на Винсента:

— Что вы здесь забыли?

—Не забыл, а нашел — работу!— в тон ответил старший инспектор. — Не переживайте, Бейн, мы не к вам, а к хозяину дома.

— Не знаю, о какой «работе» вы, Фальк, но мы ждем экспертов.Смотрю, и вся свора с альфой!

— У меня пополнение, — Винсент скрипнул зубами.

Майлз разглядел меня за спинами Дэниела и Нормана и выгнул бровь:

— Тара? Ну и ну… Тебя перевели? Привет.

— Да.Привет, — я прошла вперед и под свинцовым взглядом Винсента пожала Майлзу руку. Дэниел и Норман зашушукались позади, как старые сплетницы.

Я тоскливо вздохнула в мыслях. Знакомство с Майлзом не прибавит мне популярности в глазах старшего инспектора, но ссориться сдавним знакомымне хотелось.

— Не поделишься, почему вас вызвали?

— Хозяину дома, Фредерику Абену, сломали шею.

— Где труп? —немедлявмешался Винсент.

— Ужезабрали, — Майлз убрал руки в карманы выглаженных брюк. — Можем отдать, но сперва — бумажки на стол.

Старший инспектор сжал кулаки.

Напарник Майлза скрыл смешок за деликатным покашливанием и тоже протянул мне руку.

— Детектив Гилберт Траз. Пересмешник.

Cтиснув теплые и сухие пальцы Гилберта, я представиласьи спросила:

— Тело было?..

— В кабинете.

— Здесь открыли вирдовский профсоюз? — опасно прошипел Винсент. — Борзеть не надо. Друзья мои детективы, давайте внесем немножко ясности. Абен — по нашу стороны черты. Он, предположительно, причастен к скоропостижной кончине одного нечистого на руку иллюзиониста. Был.

— Тара, ты точно с ним?— Майлз посмотрел мимо старшего инспектора. —Ладно, ноттийский Контроль, но ниже работы с Фальком падать некуда. Давай лучше к нам, в Центральное управление, м? Я сконтачу с кадровиками.

Я поняла, что за игру затеяли Майлз с Гилбертом. Тонко, тонко… Однако бесить вместе с ними старшего инспектора, бить рекорды ивылететь со службыещедо официального первого рабочего дня не входило в мои планы.

— Я в состоянии заглянуть в телефонный справочник, Майлз. Чего ты хочешь?

— Как и сказал: документы. Твой начальник просто обожает собирать подписи, — он одарил Винсентасаркастическойулыбкой. — Ну, и еще орать. Не так ли, старший инспектор Фальк?

— Зато я не считаю, что «работать» — синоним выражения «стрелять по тарелочкам», — тот едва сдерживался, чтобы не придушить Майлза на месте.

Дэниел и Норман слились со стенами прихожей.

— Помню, помню, вы очень любите словари… Ладно, вызывайте своих экспертов, — Майлз небрежной походкой направился к выходу, поманил за собой Гилберта и вскинул руку в прощальном жесте, точно насмехаясь над нами. —Чао!

Я помахала ему вслед.

— Как насчет сразу свалитьк Бейну? — окрысился Винсент. — По крайней мере, вы избавите меня от… Как его? Ког-ни-тив-но-го дис-со-нан-са.Правильно сказал?

— Ничего себе термины, — неподдельно изумилась я. — Видимо,действительнолюбите словари… Вы зачем нарываетесь? Знаете же, что у Майлзашестая ступень?

Мои подозрения подтвердились: старший инспектор кивнул.Вирды в обязательном порядке проходили через Контроль, а уникумам вроде Майлза уделялось особенно пристальное внимание. Бейны находились в первой десятке внутреннего хит-парада смертельно опасных семей. Не без причины.

— Тогда к чему его раздражаете? Такие стрелки рождаются раз встолетие. Если он не сдержит фетча, будут… тяжелые последствия.Устанем разгребать.

— Я в курсе, мисс Мозголом.Толькоя никого не раздражаю безповода. Если он сорвется, у меня появитсяшанс засадить особоопасного вирда в изолятор.

— Вы — самоубийца.

Винсент посмотрел на меня как на «особоопасного вирда» и повернулся к подчиненным:

— Нор, звони нашим. Дэн, на второй этаж. Я — в кабинет. Мисс Мозголом, со мной.

Мыс Винсентомпрошли в идеально прибранное помещение на первом этаже размерами не меньше гостиной.

Меня вновь кольнула неприятная ассоциация сгоспиталем.Здесь были шкафы-витрины с книгами вдоль стен, предельно лаконичных форм мебель, с которой удобно стирать пыль, и молочно-бежевый ковер. Возле журнального столика на длинном ворсе запеклись несколько капель крови. На деревянном подносе темнели керамические чайник, сахарница и два овальных блюдца. Первая чашка стояла на подлокотнике одного из двух кресел. Вторая валялась подсоседним; крепко заваренный черный чай впитался в ковер.

Я осмотрела чашку на подлокотнике, потом присела и изучила закатившуюся под кресло.

Простые. Округлые. Без ручек.

Осознав, что в доме не так, я выпрямилась и еще раз огляделась.

Кабинет прибирали ежедневно и не просто идеально — его вылизывали до последней пылинки. Бежевые цвета в центре помещенияк углампостепеннопереходилив коричневые, кофейные. Я обратила внимание, что книги в витринах выстроены по размеру, толщине и оттенку корешков, а карандаши на письменном столе заточены, как иглы, и выложены в ряд по размеру.

Владелец дома определенно страдал нервным расстройством.

— К Абену заходил кто-то знакомый,—Винсент летал по кабинету, словно охотничий сокол.—Посидели, но беседа не задалась. Что скажете, мисс Мозголом? Ему свернули шею за излишне едкую статью?

—Сложно сказать… — мой взгляд зацепился за какую-то неаккуратность на книжной полке. Я водила глазами по переплетам, пытаясь разобраться, в чем причина.

— Не хотите делиться необоснованными догадками? Понимаю. Откуда вы знаете Бейна?

—Вы бы прочитали мое досье?..В кругахвирдологовМайлз — живая легенда. Три года назад у него былачетвертая ступень дара, два —пятая,этим летом стала шестая.Способностипродолжают усиливаться. В Майлза вшито амулетов больше, чемигрушек на рубежной елке. Последний раз подобная патология развилась у его прадеда, и…

— Шеф! Тут сейф в спальне! Не тронут! — крикнул сверху Дэниел.

— Код на донышке вазы. Или на чем-то похожем неподалеку, — отстраненно сказала я, продолжая изучать книжную полку. —Вещь должна не сразу бросаться в глаза.

Старший инспектор хмыкнул, ноповторил мой совет Дэниелу.

— Эй! — Винсент заметил, как я потянулась к ручке витрины, и впихнул мне в пальцы платок. — Чему вас учили?!

Взяв платок, яоткрыла стеклянную дверь, вытянула с четвертой полки стоявший вверх тормашками том и вернула обратно — так, как поставил бы сам Фредерик Абен.

Неожиданно книгу удалось задвинуть чутьглубжеостальных.

Раздался щелчок. Затем — приглушенный скрежет.Одна из витрин отъехала назад и в сторону, открыввместительнуюнишу высотой вполтора метра.

Внутри царил полный хаос. Абен явно содержалтайникв абсолютном порядке, но тот, кто копалсяздесьпоследним, не позаботился ни аккуратно поставить картины, низавернутьобратно раскрытые бумажные свертки. Старомодные пейзажи, поразительной красоты миниатюры, статуэтки, шкатулки, мастерски выполненныеукрашения,безделушкии посуда лежали неопрятной кучей.

— Итак, старший инспектор, зачем убивать порядочного журналиста?

— А вот и пропажа с клятой выставки… — Винсент присел на корточки и кивнул на ветхую записную книжку, наполовинускрытуюсерой почтовой бумагой. — Как вы догадались?

— Кто-то знал, куда лезть, но забыл обратить внимание на нюансы. Или узнал, куда, а потом слишком торопился, чтобы следить за деталями. У Абена невроз навязчивых состояний. Он не поставил бы книгу неправильно.

— Жаль, что обязан открытием вам. Осмотритесь?

Кусок шлокса… Винсент меня тестировал, как стажерку!

Я промолчала, собралась и коснулась чарма. Никта-Эреб — территория старшего инспектора. Придется играть по его правилам. Если, получивхорошиерезультаты, он станет придираться чуть меньше, это уже неплохо. Мне не нравилась перспектива работать на военном положении. Хотя ради местапри комиссарея готова была терпеть многое. Кроме вытирания обсебяног, пожалуй.

Гостиную залило серое марево. В гобелене отчетливо светились спутанная пряжа моих нитей-следа, оставленные Майзлом серо-стальные шнуры и характерные для пересмешников радужные петли.

На первый взгляд, больше ничего интересного.

Однако затем мое внимание привлекли две неяркиеискры: у тайника и на выходе из кабинета. Нити-след в виде таявших на глазах облачков стекловаты.Тусклое мерцаниеволоконпочти угасло.

Больше шести часов назад из дома ушел вирд. Нити-след практически испарились, и я моглатолько примерноназвать направлениеегодара. Сородич обладал недюжинной физической силой, но точно его тип было не определить.

Жаль, мы не явились раньше.

По нитям-следу я вернулась в гостиную, миновала прихожую и вышла наружу.

Солнце еще не село. Вечерний свет, просочившись за затемненные линзы «авиаторов», неприятно резанул по расширившимся от сумеречного зрения зрачкам. Мой фетч возмущенно запищал. Я отшатнулась в тень веранды и часто-часто заморгала.Незаметно смахнула слезы, подождала, пока он успокоится и затихнет,и дошла по нитям-следу до парковки перед домом.

Здесь сородич сел в машину и уехал.

Я недовольно прикусила нижнюю губу. По исчезавшим остаткам «стекловаты» найти его в наводненном вирдами Никта-Эребе абсолютно никаких шансов.

— А что она делает? — раздался у меня за спиной голос Дэниела.

— Буду галантен, — ответил старший инспектор. — Пялится.

Я моргнула, закрывшись от фетча, и посмотрела через плечо. Все трое, включая Нормана, стояли у живой изгороди и наблюдали за мной, как за диковинным зверьком в зоопарке. Ни стыда, ни совести, ни банального такта.

— Утром к Абену приезжал вирд. Наверх он не поднимался.

— Да, тамникого не было, — слегка удивился Дэниел. — Откуда ты?..

Я посмотрела на Винсента:

— Нужно понять, что забрали из тайника. «Посидели, но беседа не задалась», как вы и сказали. Видимо, не договорились о чем-то из«сокровищ»Абена.Возможно, о чармах, которые Летч утащил с выставки.

Старший инспектор хмыкнул с непонятной мне интонацией.

—Рад, что к вам прилагаются мозги и волшебные глазки, а не только квота на вирдовские рабочие места. Дэн, Нор, вытрясите из офицеров, что они успели собрать, дождитесь экспертов и опросите местных. Потом возвращайтесь в офис. А мисс Мозголом поедет со мной оформлять бумажки.

По дороге в машину я выдавила в кармане брюк из блистера таблетку«реливона»и тайком закинула в рот. После очередного сеанса сумеречного зрения старуха-мигрень оживилась и вкрадчивопостукивалакогтем указательного пальца по моему затылку. Через минут пятнадцать она успокоится, но ночью вернется. Я легко не отделаюсь. Двенадцать часов в поезде, ловля бегуна и осмотр дома Абена — гарантированныйболевойджекпот.

Потерплю.

Зато старший инспектор признал во мне потенциальную коллегу.

Садясь в «керрано», я подумала, что через несколько днейнеплохо бысозвониться с Майлзом и договориться пройтись. Вряд ли у меня получится урегулировать конфликт между ним и старшим инспектором, но сгладить острые углы сумею точно.

«Керрано» сорвался с места.

Включив передатчик, Винсент всю обратную дорогу раздавал указания, поручив две трети бумажной волокиты Дине. Выдернул Саймона,велел емупозвонить Тамаре и вЦентральноеуправление, чтобыполицияне задерживалатруп иматериалыпо делу. Нагрузил и меня обещанным отчетом.

Старший инспектор определенно умел находить работу каждому, не сомневаясь в своем праве приказывать. Он словно держал в уме одновременно дюжину разговоров и при этом не забывал регулярно вставлять что-то оскорбительное о комиссаре, полиции, погоде, асфальте или вирдах.

Насчет нас Винсент все-таки всерьез перегибал палку. Я смело могла назвать его худшимвирдофобом, с которым приходилось работать.С другой стороны, пока он лишь ругался и не предпринимал открыто враждебных действий.

В офисеВинсентзасел за телефон. Яосталась один на один сотчетом.

Никто не любит возиться с бумажками, кроме фанатичных архивных крыс. Я —не исключение, но рутина была кстати. Скучные унылые бюрократические фразы — скромная цена за возможность сразу включиться в поток дел. Иначе я провела бы вечер в нервном ожидании первого рабочего дня иизводиласьиз-за встречи с Ирвином.

Придурок! Чтоб ему сквозь землю провалиться!

Мне уже следовало успокоиться.Ирвиностался в Нотти, за сотни километров от Никта-Эреба. Однако из-заего внешнего сходства со старшим инспектороммысли снова зациклились, как бесконечныйглупыйситком. В канцелярии случайностей Ночи кто-токрепконенавиделТару Олек.

— По домам! Все — по домам! — выдернул меня из отчета голос Винсента. — Мои дорогие негодяи, маленькая негодяйка и мисс Мозголом, вы нужны мне с утра свежие, а не похожие на филинов из-под водопада!

Подняв глаза, я увидела, что в зале остались только Винсент, Дэниел, Норман изастегивавшая пальто возле вешалки с верхней одеждой Дина.

Я вздохнула. В Никта-Эребе гораздо холоднее, чем в Нотти. Моя прошлогодняя куртка истрепалась, и я не взяла ее с собой. Надо пополнить гардероб, но вряд ли получится добраться до магазинов раньше выходных. Придется несколько дней обходитьсяшарфом,свитерамии кардиганоми мерзнуть.

Я неуютно поежилась. Меня по-настоящему пугали только три вещи. Холод былсрединих.

— Мисс Мозголом, подъем!Я ценю,чтовы воспылали к бумажкамстрастью, но…

— Не подскажете, как вызвать такси? — перебила я и встала, протягивая Винсенту отчет. — Я понятия не имею, как доехать до служебных апартаментов.

К нам подошел Норман.

— Я могу подвезти. Тебя ведь на Мостовой набережной поселили?

— Минуту… — я достала карточку с адресом. — Да.

— Туда всех отправляют, кроме начальства. Я жил там полгода, как приехал.Так что?..

Старший инспектор с искренним удивлением посмотрел на Нормана. Дэниел откровенно ухмыльнулся, застегивая куртку. Дина остановилась на пороге, как настороженный кролик. Ее прикрытые светлыми прядями ушки покраснели.

Возникло противное чувство. Будто меня затягиваютв водоворот внутриколлективных взаимоотношений, о которых я не имела понятия. Захотелось немедленно отказаться от помощи Нормана. Повод придумался за секунду, но не прозвучал.

— Рекомендую воспользоваться приглашением, — не дав мне и рта раскрыть, Винсент приобнял Дэниела с Диной и недвусмысленно подтолкнул к лифту: — А вас подвезу я. Кстати, Нор, есть фразы и пособлазнительней…

Когда двери лифтаза нимизакрылись, я раздраженно потерла ладонями лицо.

— Почему он не выносит вирдов?

— Дэн знает.Сам не в курсе, работаю с шефом всего год…Ты вещи на стойке оставила?

***

Вскоре мы ехали по городу в маленьком «брике»—двухместной машине, похожей на черно-зеленую божью коровку и идеально подходящей для города, где сложно найти парковку.

Стемнело, я с облегчением сняла очки. Норман время от времени недоверчиво косился в мою сторону. Его удивил один небольшой и легкий чемодан.

Я старалась не рассмеяться. Мне не раз доводилось видеть подобные выражения лиц. Многие не понимали, как я не обрастаю вещами. Большинству не получалось и объяснить, что для жизни обычно требуется совсем немного. Легко можно обойтись без безделушек на полках или любимого заварочного чайника.

Еще в школе я поняла, что привязанности, как ил, затрудняли движение вперед. С тех пор сознательно не прикипала ни к местам, ни к вещам, ни к животным, ни к людям, ни к вирдам.

Маленький винтажный будильник, который мне подарили на первую годовщину работы в Контроле, и свитер Ирвина былиредкимисключением из правила.

— По дороге есть какой-нибудь супермаркет? — спросила я.

— Неподалеку от комплекса как раз круглосуточный. Хочешь что-нибудь на завтрак?

— Скорее зубную щетку и пару мелочей…

Глаза Нормана опять округлились, и я быстро добавила:

— Забыла взять.

На самом деле, переезжая, я никогда не брала того, что легко покупалось на новом месте.

Уже стемнело. Улицы освещали фонари, вывески, витрины и огни домов. Норман пробормотал, что город лучше смотреть днем, и с энтузиазмом заговорил о достопримечательностях Никта-Эреба.

Хотя он рассказывал интересно, я задремала. Сегодня выдался безумно длинный день.

В супермаркете мы провелиот силы четверть часа. Закинулипакет спокупкамив багажник ивскореуже въезжали через двойные ворота на территорию комплексаапартаментов Контроля.

Здесь жило подавляющее большинство приезжих сотрудников головного офиса. Двадцатиэтажная башня находилась на деловой стороне Никта-Эреба. Напоминавшее початок кукурузы здание располагалось на охраняемой территории у устья Аурики. На темных стенах золотистыми зернышками светились окна с подъемно-раздвижными рамами. По башне снизу доверху тянулись четыре открытые пожарные лестницы, расплющивавшиеся площадками перед каждыми апартаментами. Они придавали высоткеодновременнофутуристический, нелепыйижилой облик.

Норман познакомил меня с охранником парковки — тот его вспомнил — и с бравого вида стариком-консьержем всамой башне. Объяснилобоим, что я только приехала, и помог донести чемодани пакет из супермаркетадо лифта.

Все это время Норман не смолкал, отвлекшись лишь наобъяснения со служащими. Возле лифта он смущенно замолчал, будто повинившись за болтовню.

— Не подскажешь, на чем утром доехать до офиса? — успокаивающе улыбнулась я.

—Любойавтобус, — с облегчением ответил Норман. — Остановка через дорогу от ворот. Ходят каждыедесятьминут. Приезжай к половине девятого.

— Почемуне к девяти?

— Совещание — без пятнадцати, когдачто-тоактивногрызем… Шеф не предупредил?

—Нет.Думаю, не случайно, — я со смешком толкнула чемодан в лифти забрала пакет. — До завтра, Нор.

— Если что-то понадобится, обращайся, — он протянул мне бумажку с телефонным номером. —Кстати, могу завтра подкинуть на работу.

— Нет, не нужно, — я посмотрела ему в глаза, чувствуя некоторую неловкостьи приоткрыла пакет, чтобы он бросил туда листок. Близкие отношения с коллегами лишь всё усложняли. Я остерегаласьслужебных романов. — Хочупривыкнуть к Никта-Эребу.

Попрощавшись, я шагнула в лифт и нажала кнопку последнего этажа.

Наверху, на лестничной клетке находилось всего две двери. Кому-то в головном офисе очень требовались удачные результаты «проекта по сотрудничеству с вирдами»… С другой стороны, я считалась редким специалистом.

Апартаменты с практичным интерьером в серо-бирюзовой гамме выходили окнами на залив. В ночной мгле мерцали огни прибывавших и отправлявшихся паромов — звезды корабельных огней тонули за чертой горизонта. На черном полотне океана изредка возникали барашки волн. Из-за приоткрытой на проветривание двери на пожарную лестницу тянуло прохладой. Снаружи доносились далекие гудки, пахло солью и прелыми водорослями.

Я закрыла дверь на замок, нащупала рядом на стене диммер и чуть-чуть повернула.На потолке слабо загорелся теплым светом ряд ламп на длинных шнурах.

Интересно, диммеры в каждых апартаментах или это трогательная забота обо мне?

Небольшое помещение предназначалось для одного человека. Сразу от входной двери начиналась гостиная с диваном на высоких ножках, стеклянным журнальным столиком и объемным ящиком телевизора. Угол занимала минималистичная кухня; в шкафах нашлась вся необходимая посуда, даже бокалы.

Из комнаты вели двери в спальню, туалет, ванную и полностью оборудованную прачечную. Корзина для грязного белья, стиральная машина, сушильный аппарат, гладильная доска, паровая станция — о большем нельзя и мечтать. В Нотти обычно не перегружали электросети многоквартирных домов «лишней» бытовой техникой и приходилось носить вещи в общие прачечные в подвалах.

Я быстро нашла «тревожную» кнопку возле входной двери, потом ещедве— под столешницей барной стойкии в спальне. В Нотти мне как местной не полагались служебные апартаменты. Однако приезжие коллеги говорили, там Контроль тоже обеспечивал тщательную охрану подобных комплексов.

Я открыла чемодан — наверху лежал свитер Ирвина. Тот самый, красный в черную полоску. Я посмотрела на него как на непримиримого врага, но, раздевшись, все-таки натянула на себя и прошлась босиком по холодному ламинату.

Подумав, включила подогрев полов и выставила кондиционер на двадцатьчетыреградуса. Вернулась к чемодану, отыскала шерстяные носкиинадела.

Стопку книг по психологии я убрала на пустой стеллаж в гостиной.Туда же отправился маленький кейс с кассетами и красный плеер с наушниками-капельками. Завтра куплю батарейки. Аудиокниги не утомляли глаза и были лучшими спутниками во время утренних пробежек и пеших прогулок.

Немногочисленную одеждуяразвесила по плечикам на гардеробной вешалке в спальне. Белый будильник с витиеватыми черными стрелками поставила на прикроватную тумбочку, заведя на половину восьмого утра. Остальные мелочи разошлись по разным углам апартаментов, где их легко найти.

Приняв обжигающе горячий душ, я погасила свет, забралась под одеяло и еще долго наблюдала за паромами. Старуха-мигрень присела в изголовье кровати и гладила меня по голове, пока усталость не взяла свое.

***

Статья в старой газете:

«Мистер Марк Бейн, вирд-стрелок, виновник трагедии на Лугнасадской ярмарке, приговорен к пожизненной изоляции. Он полностью признал свою вину и согласен с решением суда.

Напоминаем, что очевидцы события описывали случившееся, как «смерч пуль, возникший из ниоткуда». Всплеск дара мистера Бейна привел к гибели семи участников и посетителей; еще пятьдесят шесть получили ранения разной степени тяжести. Пострадали также животные цирка-шапито, находившегося на территории, и другое имущество ярмарки.

Причиной трагедии стала драка между мистером Бейном и владельцем тира, который отказался допустить его к состязаниям за главный приз.

Мистер Бейн вышел из себя и не смог удержать своего фетча».

Глава 4. Некромант и «Золотая лань»

Я проснулась по будильнику.

Обычно мне хватало пяти-шести часов выспаться. Однако то ли из-за акклиматизации, то ли из-за слишком насыщенного вчерашнего дня и старухи-мигрени, тянуло подремать еще немного. Контрастный душ слегка взбодрил, но хотелось кофе.

Я на скорую руку погладила бежевую рубашку в узкую темно-оранжевую полоску и широкие офисные брюки. Переставила в них ремень, прицепила рацию и разрядник. Разложила по карманам «реливон», глазные капли и документы.

Намотав шарфи набросив на плечи кардиган крупной вязки с кожаными накладными карманами и вставками на локтях, я выбежала на улицу без пятнадцати восемь.

Никта-Эреб сказал «доброе утро» сыростью и туманом. Накрапывал мелкий дождь. Хрустальная взвесь оседала на волосах, стеклах очков и шерсти кардигана.Ежась, я поторопилась к остановке, спряталась под козырек и изучила на стене из прозрачного пластика карту автобусных маршрутов. Все без исключения проходили через «Головной офис Контроля».

Удобно…

Я заскочила в первый же автобус и плотнее закуталась в кардиган. Если в ближайшие дни не куплю пальто, простуда обеспечена. В Нотти осенью купались до ноября, а зимой температура не опускалась ниже плюс десяти.

Захватив в сетевой забегаловке «Саджано»коробку с лапшой и большой стакан кофе, я вошлавофис.

Лифты уже безостановочно скользили вверх и вниз. Я запрыгнула в первый, поднялась на девятнадцатый этаж и в зале сразу столкнулась с Дэниелом.

Доставая из кармана куртки сигареты, он подмигнул:

—Не хочешь перекурить, красотка?

— У меня другие предпочтения, — я показаластакан с кофе, и Дэниел громко расхохотался. Застенчивость и низкая самооценка не входили в число его комплексов.

Половина подчиненных Винсента еще не пришла.

Быстро поев на кухне в углу зала, я перебралась за свой тринадцатый столиоткрыла дело об убийстве Томаса Летча. Перечитавдосье Мориса Тинта,вздохнула.

Я сочувствовала бегуну.Ему не повезло с другом. По статистике вирды подсаживались на наркотики чаще людей. Многим хотелось сбежать от действительности, в которой мы проиграли Ночные войны и находились под постоянным наблюдением. Однако смертьне делила урожайпо расовому признаку.Ей было безразлично, кто на конце иглы: вирд или человек.

Интересно, сколько лет протянул Томас с первой дозы до кончины?Я склонялась к мысли, егоподбили на что-нибудьсовсемлегкое,едваистощилось наследство. Дальше стало хуже,и пересел на метадон. Наверняка ему хотелось выглядеть успешным и благополучным. Наркотики дарят подобное субъективное ощущение, заглушая страх перед возможной гибелью.

Интуиция подсказывала, что Фредерик не заказывал Томасу кражу из Дворца веков и тот обнес выставку на собственные страх и риск,пытавшисьдобыть денег.

Я прошлась по залу, размышляя над делом и скользя взглядом по документам на столах. Подотделу Винсента скучать не приходилось.И по выходным тоже.

Постепенно подтянулись конны. Прибежала Дина, зацепила крючок пальто за вешалку, бросила сумочкук себенастул и унеслась в кухонный уголок. Раздались позвякивание посуды, плеск воды и трескжернововкофемашины.

— Минт, большую кружку! — долетело из кабинета старшего инспектора.

Я обернулась к прозрачной стене:не заметила, когда он пришел.

— И мне! — показался из лифта Норман, на ходу снимая тренч.

Дина молча взяла с полки еще одну чашку.

Когда она закончила с кофе, старший инспектор вышел в зал. Винсент выглядел бодрым и свежим. Волосы причесаны, серый костюм выглажен, на руках неизменные перчатки. Мне начинало казаться, онснималихтолько в кабинете.

Старший инспектор скользнул взглядом попомещению, задержав на мне взгляд, и крикнул:

— По Летчу — в четверку!

Норман подмигнул и кивком поманилменяза собой.

Четвертая переговорная находилась в углу зала—еще один «аквариум». С утра здесь могло бы плескаться солнце, небудьзатемненныхстеколи сегодняшнейпасмурнойпогоды.Обстановку составляли маленький диван, шесть стульев и большая пробковая доска на колесах. На высокой квадратной этажерке белел слайд-проектор.

В переговорную к старшему инспектору подтянулись я, Дэниел, Норман и Дина. Она закрыла жалюзи, скрыв помещение от глаз коллег, и присела на край стула, точно примерная школьница переплетя щиколотки и сложив руки на коленях.

На диване дремал еще один конн,долговязый худой вирд. Лохматая челка полускрывала крутой лоб и верхнюю часть пластмассовой оправы очков столстымистеклами. Открыв глаза,онпревратится вчерепаху.Ауравирдамерцала призрачно-зеленым светом, характерным дляработавших с мертвыми.

Винсент грохнул кружку на подоконник и скрестил руки на груди.По очередному пристальному взглядуя поняла, что без пары фраз в мой адрес мы не начнем.

Я заглянула в бумажный стаканчик — кофе закончился — и грустновыбросила в ведро.

По счастью, колкость оказалась безобидной.

— Мисс Мозголом, психометрия работает наперед? Не ждал вас, не ждал… Тем лучше, что вы здесь.

— Психометрия не имеет ничего общего с предсказанием будущего, — я села рядом с Дэниелом. Онодобрительнопоказал мне большой палец. — Могу принести пару занудных книг на эту тему.

— Валяйте. Увеличу словарный запас илитературныйстаж.

— Надеюсь, читаете вы лучше, чем пишете.

Вирд, не меняя позы, приоткрыл глаза.

— На самом деле,у старшего инспектора гигантская домашняя библиотека. Он намеренно вас изводит. Не обращайте внимания, —вирдподался вперед и протянул руку. — Доктор Лорел Кирс, некромант. Судмедэксперт. Не единственный в офисе, но лучший. Рад познакомиться, адепт Олек.

Я пожала узкую ладонь.

— Доброе утро. Читала ваш отчет по Летчу.

Лорел произвел на меня странное впечатление. Весь вытянутый, несуразный, со множеством острых углов. Когда он поднимался с дивана, создалось впечатление, что его тело раскладывается, точно инженерная линейка. Сначала идет вверх голова на тощей шее, затем разгибается очерченный белым халатом выступающий позвоночник, в конце распрямляются руки-хворостины и с хрустом встают на место коленные суставы ног-палок.

— У вас случайно не найдется порошка от дурного характера? — попыталась разрядить я обстановку. — По-моему, старший инспектор забыл добавить в кофе сахар.

Винсент громко фыркнул.

— Если вирды закончили обжиматься, давайте к делу.

Он определенноотносился к Лорелу с меньшей враждебностью, чем ко мне. По-видимому, давно с ним работал и привык. Это вселяло надежду, что нападки скоро прекратятся.

Лорел подавил зевок, достал из кармана пачку фотографий и по очереди прикнопил к доске. Процесс сопровождался равнодушным рассказом о времени, месте и причине смерти. «Профессиональный тон» некроманта звучал, словно потусторонний закадровый голос из фильмов ужасов. Это могло бы меня позабавить, но не в исполнении вирда. Попутчики не разговаривали, но я будто слышалажуткийголос лореловского фетча.

— Убийца был крайне силен. Держал Абена со спины, выкрутив руку. На правом предплечье трабекулярный перелом. Видны следы использования дара: смяты мышцы. Начав избиение, ни разу не попался жертве на глаза.

—Знаком с методами работы некромантов, — хмыкнул Винсент.—В остальных моментах, кроме перчаток,полныйдебил. Только слепые и напрочь глухие соседи незаметилизаезжавший кАбенуутром бежевый «остен». Кстати, Нор…

— На номера никто не обратил внимания. Я послал запрос в дорожную инспекцию, но… — Норман кисло вздохнул. — Мечтаю,чтобы«Неоискра» понавтыкаласвоих камер на всех перекрестках. Бежевых «остенов» по городу выше крыши, даже еслиискать среди одних вирдов.Ямолчу проприезжих. Думаю, он поспешит избавиться от машины. Поток продаж подержанныхавтобезумный, не говоря уже пропропажи,угоны,аварии…

— А словесный портрет?

— «У него лицо с кошмарными усами», — процитировал Дэниел.

— Слюна с чашки?

— Проверяют… — Лорел снял очки и грыз дужку.— Существует мало типов вирдов с похожим даром. Адепт, что скажете?

— Я могу осмотреть тело, но прошло много времени.Вряд ли следы сохранились.

— У меня появился бесполезный вирд, — Винсент шумно отхлебнул кофе.

— Однакодоктор Кирс прав, — холодно взглянувна старшего инспектора, я подошла к доске. Лорел разместил снимки между заметками Дэниела и Нормана и записками успевшей покопаться в архивах Дины. — Отбросим атлетов, они просто сверхсильные, и осьминогов.Последнимудобно держать жертву щупальцами и делать с ней, что угодно, но выжать мышцы, как виноград, не смогут. Неухмыляйся, Дэн. Звучит похабно, но выглядит скорее омерзительно. На подобный эффект, теоретически,способны электрики, но…

— Нет ожогов, —подсказалЛорел.

—Поэтомумясник, реаниматор илисильныйтаксидермист.Мясники — редкая линия крови военных-берсерков.Онибуквальноумеют калечить живые существа изнутри. Реаниматоры поднимают зомби из мертвых людей.Трюки с человеческой плотью вполне в их духе. Таксидермисты как реаниматоры, толькодар нацелен на животных. При должной силе и недостатке амулетов в организме в состоянии распространить влияние на субъектыипокрупнее…

—Вы забыли про кукольников, — обронил Винсент, совершенно и настолько неестественно спокойно, чтопо моей поспинепробежали мурашки.

Я чудом сдержала дрожь истиснула зубы, чтобы они не стучали. Сознание на миг ухнуло в бездну, но какая-то его часть, благодаря железному самообладанию, уцепилась за край обрыва и вытянула рассудок на поверхность. Слишком ещеяркобыло в памятивзбудоражившее весь юг расследование, не обошедшее стороной и меня.Тогда, закончивординатуру,ястажировалась в группе экспертов Контроля по оценке психического здоровья подозреваемых.

Винсент всё-таки дочитал мое личное дело и намеренно вспомнил о кукольниках.

Долбаный жестокий кусок шлокса! Ненавижу!

Старший инспектор медленно провел пальцем по ободку чашки. От неприятногоскрипамне свело челюсти.

Я резко повернулась, двумя пальцами поправив «авиаторы».ИначеВинсентувидел быв моих глазах, насколько близок к скоропостижной кончине.

— В случае с таксидермистами речь о пятой, достаточно распространенной,ступени дара, — мои тон и улыбка стали предельно профессиональными. — Кукольникам и другим мелким анимистам потребовалась бы восьмая или девятая, чтобы воздействовать на человека. Тем более, на живого. «Пятерку» Контроль мог бы пропустить. «Восьмерку» — маловероятно.

— Я сделаю запросы в архив, —Дина, умничка, ощутила, что атмосфера накалилась, и спасла старшего инспектора. — Мы ищем мясников, реаниматоров и таксидермистов. Вряд ли список получится длинным. А «кошмарных усов» с «остенами» тамнавернякаеще меньше. Я пойду, шеф?

— И-ди, — раздельно произнес Винсент, сверля меня взглядом. — Нор, Дэн, мы займемся тем, что нашлось с выставки. А мисс Мозголом сегодня идет общаться с шустриком, раз вчера помешала мне вынуть из него душу.После свидания струпами. Док?.. ДОК!!!

Лорел успел задремать, прислонившись к стене.

— Постарайтесь не храпеть на весь морг при даме и следите внимательней за своими подопечными. От ее улыбки и самая выдержанная мумия сгниет до последней ленточки. За мной, мои верные негодяи!

С этими словами старший инспектор и Дэниел покинули переговорную. Норман виновато развел руками, смущенно мне улыбнулся и испарился следом за ними.

Мы с Лорелом остались вдвоем.

— Уверены, что хотите в мое царство? — спросил судмедэксперт. — Обычно ходит только сам старший инспектор икрепкие желудком.

— Трупы, по крайней мере, не кусаются, — я хмыкнула.

— Фальк тоже только лает. Привыкнете.

Я тихо рассмеялась.

— Насколько вы сильный некромант?

— Слабый. Мой потолок — вытащить из глаз последние секунд десять перед смертью. А вы?

— Серединка на половинку, —слегка покривила ядушой.

Мои отношения c собственными даромизменилисьиз-за той истории с кукольником. С посредственной второй ступени он резко прыгнул в область между четвертой и пятой. Мне было далеко до Майлза Бейна, но фетч начал слишком настойчиво вмешиваться в мою жизнь. Я намеренно попросила вшить в себя на два амулета больше, чем нужно, загнав его в максимально жесткие рамки. Заоднопонизивсвоюступень, насколько получилось.

Дар должен служить вирду, а не вирд — фетчу. Точка.

Мы с Лорелом спустились на минус второй этаж.Его целиком занимали два холодильника, помещение для обмывания тел с огромным гранитным столом, секционные, лаборатории судмедэкспертов и пара раздевалок с прилегавшими к ним душевыми. Выбраться из царства мертвых можно было либо на лифте, либо по наклонным коридорам на парковку уровнем выше. Ниже морга находились лишь хранилище улик и серверная.

В подвальных помещенияхоказалосьзаметно прохладнее, чем наверху. Я неуютно поежилась и поднесла руки к лицу, согревая дыханием пальцы.

Всекционной с несколькими металлическими столамиЛорел заботливо приглушил свет, попросил подождать и ушел в морозильную камеру. Я охотно сняла очки.

Вскоре он одну за другой привез две гремящие каталки. На обеих лежали прикрытые черным полиэтиленомтела.

— Фредерик Абен, — Лорелпоказалпервый труп.

Тело покрывали кровоподтеки.Лицо превратилось в сплошной синяк, нос сломан.Голова неестественно повернута. На правом предплечье чернел след пятерни.

Лорел погладил приколотую к воротнику халата булавку с навершием в виде черепа и положил затянутую в нитриловую перчатку ладонь на глаза мертвецу.

Из-под век потянулись вверх две полупрозрачные зеленоватые струйки. Они растеклись над трупом в витрины с книгами;потом фокус сместился на подлокотник кресла и округлую чашку без ручек.Подлокотник несколько раз быстро приблизился. Фредерика били об него головой. После первого увеличения чашка закатилась под кресло, послечетвертого—звонкийхруст, и взгляд уперся в стену.

Я коснулась чарма, посмотрев на труп глазами своего фетча.

Увы, мне было нечего добавить к прозвучавшим на совещании словам Лорела. Легкая деформация узлов в области части мышц, которую сохранил гобелен, лишь подтверждала слова о нанесенных даром внутренних повреждениях. Из некромантоввсегдаполучались великолепные судмедэксперты.

— Давайте Летча.

Лорел снова накрыл полиэтиленом Фредерика Абена и показал мне иллюзиониста.

На этот раз зеленая дымкаизобразилаболезненно-костлявые колени самого Томаса. Он сидел в кресле, раскачиваясь вперед и назад. Взгляд прикипел кутренней газете,лежавшей на полу между его перевитых выступающими венамиступней.

Иллюзионист повторял: «Уйди… Не заставляй меня… Я не хочу…»

— Не могу сказать, влез ли ему кто-либо в голову или это просто галлюцинации, — прокомментировал Лорел.

Я кивнула и без особой надежды осмотрела мертвеца. За трое суток — именно столько прошло со смерти Томаса — от нитей-следа не оставалось и намека.

Сейчас он напоминал мне вязаную куклу. Но я помнила фотографию. Со снимка улыбался красивый парень с длинными чуткими пальцами фокусника. Все иллюзионисты слегка походили друг на друга внешне. В них чувствовалось нечто эфемерное, нереальное, почти волшебное. Они мастерски умели пудрить другим мозги, ноплатили за дар хрупкостью костей и слабым иммунитетом. Томас знал это, норешился изводитьсебя метадоном.

Подписал себе смертный приговор с открытым сроком исполнения.

— Ничего интересного, — Лорел скучающе потянул полиэтилен вверх.

— Погоди! — я схватила его за запястье, пристально всматриваясь в полотно трупа.

На секунду мне показалось, что в секционной не просто холодно, а арктический мороз.

Кусок шлокса! Всё-таки почудилось…

Зря старший инспектор упомянул кукольников. На долгую, пугающую секунду мне привиделись характерные изменения в узоре. Будто все узлы перевязали задом наперед.

Именно так изменялось плетение после даров анимистов. Они в буквальном смысле выворачивали кусок гобелена наизнанку, чтобы оживить материю и заставить действовать по своему сценарию. После этого узор напоминал шрам на ткани гобелена. Реальность словно не могла исцелитьрубецот грубого вмешательства.

Однако я ошиблась. Узлы, составлявшие голову Томаса, просто были растянуты. Точно их дергали из стороны в сторону крючком или протыкали толстыми спицами. Подобная деформация гобелена наблюдались у людей с тяжелыми душевными болезнями и у тех, ктоподвергсяконтролю сознания вирдами-режиссерами.

Я сообщила об открытии Лорелу.

— Режиссеров по пальцам пересчитать. Про таксидермистов и кукольников вы сами сказали, —присев на край секционного стола,некромант снова грыз дужку. — Онивседолжны быть невероятно сильнымидля приказа. Невозможно и нереально. Простобольшой увядший букетпсихозов.

— Скорее всего, — я отошла подальше от каталок и жестом предложила Лорелу убрать трупы. — Не забудьте дополнить отчет, пожалуйста.

— Что-нибудь еще, адепт? — деловито уточнил он.

— Нет, если у вас нет мыслей, как выдернутьгвоздииз крышки гроба Тинта.

Лорел вздохнул.

— Смерть наступила между десятью и двенадцатью в первой половине дня. Тинт заезжал к Летчу без четверти двенадцать. В шприце был метадон с токсичными примесями. В тайнике Абена нашли несколько ампул с раствором. Ихпроверяют прямо сейчас.

— Абен мог платить Летчу дозами, — я поняла, куда клонилЛорел. — Спасибо.

— Обращайтесь, — хмыкнул некромант. — Устанете от шума наверху, забегайте. Тут тихо.

Я благодарно ему улыбнулась испокойным шагомдвинулась к лифту.

Был ли Фредерик Абен достаточно жаден и расчетлив, чтобы заплатить за древние чармы испорченным метадоном и убрать с карты вышедшего из-под контроля подельника?

Вернувшись на девятнадцатый этаж,я попросила Дину подготовить допросную и привести Мориса Тинта. Она созвонилась с Саймоном и сказала мне подойти туда через десять минут.

За это время я снова пролистала материалы по задержанному. План разговора сложился в голове сам собой.

Но когда в допросной я села напротив Мориса, бегун ожидаемо отвернулся.

За сутки в камере его футболка помялась, волосы без расчески встали дыбом, в глубине глаз затаилось уныние. Зато исчез страх, который сопровождал на протяжении всего разговора со старшим инспектором и Дэниелом. Морис был готов бороться до конца,хотяпонимал, что шансов выплыть мало.

— У нас два варианта, — поздоровавшись, начала я. — Мы можем разойтись прямо сейчас, если ты заранее записал меня во враги, или потрудиться вместеивытащить тебя.

—Вместе?С вирдом,служащимконном? — насупился Морис.

— Ты никогда не думал, что сородичи идут в Контроль не из желания навредить своим, а пытаясь укоротить длинные руки крикливых парней вроде старшего инспектора?

— Мне всё равно нечего вам дать, — бегун с сомнением посмотрел на меня поверх очков.

Я ответила уверенным взглядом.

— Ладно, — он вздохнул.

— Когдапоследний развы виделисьс Томасом?

— Давно. Весной. Как раз у Фреда. Летом я уезжал сначала на практику, потом к родителям. Вернулся перед началом учебы. Томпросилзавезти ему конспекты к экзамену, а Фред позвонил и пригласил к себе. Вместе и поехали.

— Это тогда он рассказывал о выставке?

— Ага.

— Томас ничего не отдавал Фредерику?

— Не помню… Том всегда таскал с собой рюкзак. Но Фред отдал ему какой-то бумажный пакет.

— Вы все давно знакомы?

—Не очень… — Морис под моим внимательным взглядом замялся. — Том получил наследство… Кутил, и его часто звали на крутые вечеринки. Иногда он вытаскивал меня с собой. Мне…Не то, чтобы нравилось. То есть, с одной стороны,круто… С другой — все свысока смотрели.

— А Фредерик — нет?

— Неа. Он вообще свой в доску.

«Был», — мысленно добавила я, пока решив не сообщать Морису о смерти Фредерика Абена. Мне не хотелось, чтобы бегун снова впал в истерику. Пока, судя по колебаниям ауры, он был спокоен и говорил правду.

— Томас на этих вечеринках впервые попробовал наркотики?

Морис неопределенно пожал плечами:

— Не знаю… Может… Наверное… Травку там точно покуривали… — он угрюмо посмотрел на наручники. — В этом году Том ни разу не был на занятиях. Я звонил ему пару раз. Он сказал, что приболел, выздоровеет — появится. А утром… Короче, в тот день, сам меня набрал. Том был напуган. Очень. Говорил, что сглупил, и теперь кто-то постоянно следит за ним, охотится…

— Фредерика не поминал?

Морис отрицательно помотал головой.

— Я сказал, что появлюсь, как смогу, и… Честно говоря, подумал, он опять упоролся, и поехал на пары. Потом стало неспокойно. У Тома случались уже панические приступы и глюки — такой фигни наворотил… Дверь была закрыта. Я позвал, но никто не ответил.Занервничал. Он ведь мог всерьез себе навредить. Том хранил запасной ключ задвернымкосяком— на такие случаи… Остальное вы, в общем-то представляете, — бегун снял очки и закрыл лицо ладонями. — Он сидел в кресле, воткнув эту хрень себе вруку. Я выдрал, начал его тормошить… До меня не сразу дошло, что Том — всё. Я до колик перепугался!

Он снова уронил руки на стол.

—Перепугался…А теперь не знаю, что делать.

— Я позвоню правозащитникам, чтобы тебе назначили адвоката, — ямягко сжала его руки. — Постараюсь, чтобысегодня онприехал и поговорил с тобой. Эта ситуация не настолько безвыходна, насколько тебе кажется.

— Правда? — Морис посмотрел мне в глаза.

Я ободряюще улыбнулась, прикоснулась к «эхо» и попросила наблюдавшую за допросом Дину увести Мориса.

Остаток дня прошел в телефонных разговорах с правозащитниками.

Дожидаясь приезда адвоката, я успела просмотретьсоставленный Динойсписок подходивших на роль убийцы Фредерика Абена вирдов иотметилатрехнаиболее вероятных кандидатов.

В два Дина потащила меня в маленький буфет на цокольном этаже, где готовили только кофе и сэндвичи. Разговор резко переключился с рабочих вопросов наближайшие лотки с батарейками и где лучшекупитьпальто.

Непонятно, как мы перескочили с магазинов на интересы Нормана, но, глядя всиявшиеглаза Дины, я подумала, что он —самый слепойизмужчин. Ликторвлюбиласьпо уши:зналане только предпочитаемыйсорт кофе, нои степень обжарки. Надеюсь, она неметила на роль нашейфеи-крестной.Терпеть не могу жертвенности. Я мягко намекнула ей, что Норман меня не интересует.

Адвокат, седой вирд с приятнымистаромоднымиманерами, приехал в четыре и сразу занялся проблемой Мориса. Когда после беседы с ним бегуна провожали в камеру, он заметно повеселел. У меня полегчало на душе.

В половину седьмого Винсент, Дэниел и Норман еще не вернулись. Я нервно ходила по залу, чувствуя себя запертым в клетке тигром, и буквально изнемогала от желания узнать новостио находкахв доме Фредерика Абена.

В семь Дина подошла к моему столу с перекинутым через руку пальто и сочувственно заметила:

— Шеф меня тоже постоянно в офисе оставляет.

— Что ты имеешь ввиду? — я взглянула на часы — рабочий день закончился.

— Выбирает работу поспокойнее… — начала объяснять Дина и осеклась. — Вы та-а-ак жутко улыбнулись…

— Тебе показалось, — я резко поднялась, наматывая на шею шарф. — Спасибо за полезную информацию и — до завтра.

Я ехала в лифте, стиснув в карманах кардигана кулаки. Пальцысвелоот напряжения. Казалось, не смогу разжать их без боли. Безумно хотелось убить старшего инспектора за то, что он вывел меня из игры.

И еще —выпить.

Выйдя из офиса, я направилась в «Золотую лань» и села за тот же столик, что и в прошлыеразы. Сняла и повесила на спинку стула кардиган, положила рядом шарф, ослабила галстук-боло и расстегнула воротник рубашки.Сняла очки ис удовольствиемвзбила пальцами волосы.Голова чесалась — нервы.

— Добрый вечер. Вы поужинать или выпить? — поинтересовался из-за стойки бармен, подкручивая вившийся ус.

— Привет. Двойной вискина ваш выбори стакан воды.

Через минуту бармен поставил передо мной заказ и вернулся протирать бокалы.

Я откинулась настуле, медленно выдыхая и пригубив выпивку. Виски оказалось отличным. Оно согрело горло и ухнуло в желудок, быстро растекшись теплом по телу.

Злость начала таять, оставляя неприятное послевкусие. Вспышки гнева были для меня нехарактерны, но слишком много навалилось в последние пару дней. Начиная с Ирвина и заканчивая намекамистаршегоинспекторао кукольниках.

Я покрутила бокал в руке. Бар и конкретноэто стулу окна начинали мне нравиться. В вечернем полумраке башня головного офиса Контроля красиво подсвечивалась синим у основания, будто вырастая из холодного мерцания. Я сосредоточилась на бликах, прикрыла глаза и отпустила ситуацию.

«Я буду работать с комиссаром, чего бы мне не стоило», — пообещала себе.

Хлопнула входная дверь.

— Вечера,Фрэнк!— прозвучал голос Дэниела.

— Фрэнсис, — любезно поправил бармен. — Что выберете сегодня?

— Нам чего-нибудь свеженького из пива… Нор, иди-ка сюда!

Я повернула голову. Дэниел и Норман подошли и как-то странно переглянулись.

— В чем дело? — вместо приветствия требовательно спросила я;мне хватило на сегодня недомолвок.

— Сюда многие из наших заходят. Буфет в офисеникудане годится, — начал Норман миролюбиво, но издалека. Он положилтренчна подоконник и сел напротив. — Мы тоже этот столик любим.

— Чутье.

— Не то слово! — гыгыкнул Дэниел.

Фрэнсис поставил перед коннами два бокала с темным пивом и по-новому на меня взглянул.

— Вы в подотделе Фалька?

— Их новый адепт.

—Его коннычасто заходят, —сказалон. — По пятницам кошмар и море выручки.

—Итяжелое похмелье с утра по субботам, — с мрачной иронией дополнила я. — Теперь, коллеги, признавайтесь, что за странные переглядывания? Дэниел, у тебя на лице написано, как ты весь в предвкушении…

— Мисс!!!

Как можно прорычать слово, в котором нет ни намека на «р»?

Старший инспекторнавис над столом, как злой волшебник, внезапно выскочившийиз табакерки. Фрэнсис укоризненно посмотрел на него и удалился за барную стойку, на ходу выбрав с полки бутылку виски и подхватив чистый стакан.

— Неужели даже в «Золотой лани» я не избавлен от изысканных встреч?!

— По-моему, кому-то надо выпить… — пробормотала я и сделала глоток, нарочно смотря на башню Контроля. У меня были более веские причины злиться, чемвирд в любимом баре.

— Вы зачем на нас правозащитников натравили, мисс?!

— В смысле, зачем я позаботилась о том, чтобы к Морису Тинту приехалполагавшийсяему по закону адвокат раньше, чем на заседание, где предъявят обвинение?

Нащекахстаршего инспектора заиграли желваки.

Фрэнсис возник рядом и всунул ему стакан с виски прямо в руку. Винсент кивнул и приложился, выпив почти всё.

Я повернула голову и посмотрела ему влицо:

— Вы бы повременили срываться, пока не посмотритерезультатыкриминалистов. Иначе выставите себя идиотом.Чем дальше в дело, тем выше стоимость ошибки.Я уверена, адвокат легко докажет, что Тинт ни при чем.

— Пусти вирда в Контроль, и она откроет там свой филиал ненормальных!

— Допейте виски и остудитесь, старший инспектор.

— Меня не остудит даже девятый вал, — скривился Винсент. — И уж тем более, не психодекольте.

Он указал бокалом на мою рубашку. Я поднесла руку к воротнику:

— Расстегнуть еще пуговицу? Или вы присядете и прекратите пялиться с высоты раздутого самомнения?

— Тогда мне придется придавить вас величием. Вы заняли мое место.

Дэниел хрюкнул в кружку. Я скользнула по нему и Норману взглядом. Вот откуда ужимки.Явно знали, но не предупредили, и ждали реакции Винсента.

— Тогда стойте. Я не заметила на обивке штампа в виде отпечатка вашей задницы.

— Тара, шеф действительно… — мягко начал Норман.

— Судя по желанию позволить мне и дальше любоваться, вы давно не видели ничего стоящего, — с ударением на втором слоге протянул Винсент.

На меня накатила волна спокойствия: проснулся профессиональный интерес к чужим недостаткам.Вирдофобия, шовинизм, сексизм— что дальше?

Я медленно разбавила виски водой и отпила.

— Уважаемый стоящий старший инспектор, — я повторилапассаж с ударением, — у меня к вам всего одинмаленькийвопрос: это крайняя степень вирдофобии или самое банальное и обыкновенное женоненавистничество?

Винсент с размаху опустил пустой стакан на стол и толкнул в мою сторону. Я затормозила его ладонью, не дав упасть и добавила к вопросу дежурную улыбку.

— Не-на-ви-жу диссонанс,—процедил инспектор..

— Простите?.. Опять когнитивный?..

— Нет, мисс. Музыкальный. Вирд в Контроле — диссонанс. Разлад в звучании,распадстройности и ритма мелодии, — старший инспектор наклонился ко мне. — Хорошо, что вы сейчас без очков. По крайней мере, янаконец-товижу ваши глаза. Двойной диссонанс — вирд, пришедший со стороны и наводящий свои порядки. Расстроенная скрипка в слаженном оркестре, фальшивейшая нота. И будь вы хоть самым брутальным мужиком с самыми большими яйцами вовсём Контроле, но вирдом, я бы сказал то же самое.

Фрэнсис закончил протирать очередной бокал, повернулся к патефону и принялся просматривать стоявшие рядом пластинки, негромко насвистывая.

Я прокрутила в мыслях первый пришедший на ум ответ старшему инспектору и выбросила из него все эмоциональные словосочетания. Сегодня Винсент уже дважды выбил меня из равновесия. Я не попадусь на одну удочкутрижды.

— Значит, вирдофобия и нелюбовь к критике. Я приму к сведению.Знакомая ситуация за годы в Контроле.Придетсяизменить своим музыкальным вкусам, старший инспектор, или купить бируши. Я намереваюсь работать с вами, пока меня не переведут, и следить, чтобы к сородичам относились с уважением.

— Тактично ловили и вежливо посылали нахер?..

— Воу-воу… Расслабьтесь. Вам пойдет на пользу.

— Я не собираюсь растекаться перед… — Винсент внезапно осекся.

В бар вошла среднего роста женщина в накинутом на плечи черном плаще. Синее платье-футляр подчеркивало фигуру в виде песочных часов и резко контрастировало с выкрашенными в рыжий цвет и затемненными на концах вьющимися волосами. За стеклами овальных очков в тоненькой оправе сияли карие глаза.

Она улыбнулась Фрэнсису, поправила упавшую на лицо прядь и, покачивая бедрами, приблизилась к нам.

Конны взглянули на незнакомку с умеренным интересом. Винсентприобнял ее за талию.

Дэниелотчего-тонахмурился и перевел взгляд с нее на меня, беззвучно шевеля губами.

— Я что, совсем о времени забыл? — непринужденно спросил старший инспектор.

—Всем добрый вечер.Ты обещал позвонить,каквернешься в офис,— бархатным голосом отозвалась женщина и, заметив незнакомое лицо, добавила: — Селена Микер, адвокат.

— Как тебе наш новый сверхъестественный элемент? У меня теперь естьквадрат — вирд-вирдолог,Тара Олек.

— Вы — вирд? Это хорошо… — она мне улыбнулась. — Идем, Винс? Не хочу менять планы на вечер.

— Конечно. Угощайтесь, парни, — старший инспектор достал бумажник, положил на стол крупную купюру и повлек Селену к выходу. — Куда едем?..

Я проводила их мрачным взглядом. По какой-то казалось бы абсолютно необъяснимой причине в моей груди опять зашевелился маленький мерзкий клубочек черной злости. Настроение вновь испортилось. Уехать от одного бесившего наигранной благополучностью Ирвина и налететь на другого Ирвина, открыто обжимавшегося с красоткой-адвокатом?

Однозначно, перебор.

Я допила разбавленный виски и крикнула бармену:

— Фрэнсис, повтори пожалуйста! Без воды!

***

Дэниел и Норман, когда Тара уехала на такси из «Золотой Лани».

— Гм, Нор… А они похожи...

— Кто?

— Наша южаночка с Микер. Только у южаночки глазки зеленые. А я-то думал, чего шеф бесится…

— Не понял тебя.

— Ха! Поверь, грядут интересные времена!

Глава 5. Журналист и одержимый резчик

Доехав до апартаментов, я рухнула спать, не раздеваясь. Сказались стресс и алкоголь.

«Завтра. Всё — завтра», —решила я.

Сон пришел неглубокий, тревожный и прерывистый. Я постоянно просыпалась, перекладывала подушку и боролась с одеялом. Несколько раз меня бросало в дрожь —виделись серые, прозрачные, как горный хрусталь, и по-отечески заботливые глаза давно покойного кукольника Кристофера Эфлена.

Я вспоминала Винсента и отчаянно хотела придушить его за насмешку.

Еще сон был коротким.

Из беспокойной дрёмы меня вырвала трель телефонного аппарата.

Подскочив на кровати, я в полусне сорвала трубку:

— Олек слушает!..

— Лучше не слушать, а одеваться,— влетел в ухо раздраженный голос Винсента. — Мисс Мозголом, мне нужны ваши волшебные глазки и навыки гончей.

Я протерла глаза и посмотрела на витиеватые стрелки любимого будильника:

— В начале четвертого утра?..

—Будто я рад! Заберу у шлагбаума через десять минут, — он бросил трубку.

Я со стоном растерла лицо ладонями. В канцелярии случайностей Ночи у меня определенно завелся личный враг. Преступникам не спалось в разгар моего похмелья.

Нытье, конечно.Меня часто сдергивали посреди ночи искать преступников по горячим следам.Такова прискорбная участь вязальщиков в любом офисе Контроля.

Я наспех поправила одежду, провела по волосам щеткой и умылась. Проверила, на месте ли документы, рация, разрядник, таблетки и глазные капли. Запила стаканом воды две капсулы «реливона» и, захватив темные очки, выскочила на лестничную клетку. Еле дождалась лифта и вся извелась, пока он спускался.

Консьерж приподнял голову, проводил меня сонным взглядом и снова откинулся в кресле, надвинув фуражку на глаза.

Счастливчик.

Я пролетела парковку, стараясь держаться под фонарями. Непроглядная темнота пугала не меньше холода. Ночью температура опустилась где-то до плюс пяти, и от сочетания двух худших страхов хотелось нестись, сбивая ноги.

Темно-синий «керрано» ждал у шлагбаума. Старший инспекторнетерпеливо барабанил пальцами по рулю. Он выглядел бодрым, хотя и чуть помятым—эталон свежести по сравнению со мной.

—Меньше восьми минут, — бросила я, заскакивая в кресло рядом с водительским.

— Не рекорд.

— Лучшее, что выжала из себя посреди ночи.

— Мне сообщили втри, — кисло сказал Винсент, разворачивая «керрано». — Сдернули с… постели.

— Из бара вы ушли в начале девятого… — прикинула я. — Теряюсь, сочувствовать или восхищаться.

— Спасибо, что посмотреть не рветесь!

— Если вы склонны к вуайеризму, это не значит, что и окружающие…В чем дело?

— Петер Шиск, владелец антикварной лавки, напал на свою помощницу. Девушка жива, но в тяжелом состоянии. В Контроль позвонил журналист. В два сорок пять—новость свежее юной выпускницы.Живет напротив, навык подглядывать за соседями — профессиональный. Услышал женский вопль,выглянул в окно. Из антикварной лавки выбегал знакомый старичок.Заскочив в машину, дедулярванул в рассвет. За ним преданно летел внушительных размеров нож.

— Ясно, —история показалась мне странной, но я решила вникнуть в детали на месте. —Разбудите, когда приедем.

Заснуть толком не удалось. Минут через пятнадцать «керрано» резко затормозил,и старший инспектор потряс меня за плечо:

—Эй, мисс Спящая Красавица!Время для вопросов в стиле «кто на свете всех подлее?»

Я одарила его мрачным взглядом и выбралась из машины.

Снаружи ждал незнакомый мне ликтор. Увидев старшего инспектора, он отрапортовал:

— Уже оцепили. Ждем криминалистов. Скорая уехала пять минут назад.

— Свидетель где?

Ликтор молча указал большим пальцем себе за плечо, на витрину антикварной лавки.

В распахнутую дверь задувал ветер, шевеля страницы раскиданных книг, цветы выпавшего из вазы сухого букета и раскачивая конусовидные светильники на длинных шнурах.

Из дюжины горела лишь половина; два неровно, нервирующе мигали. В пяти были разбиты лампочки. Радужное крошево вуалью укрывало паркет, засыпанный обрывками бумаг и осколками безделушек. Плафон шестого валялся между стеллажей — неведомое лезвие перерубило провод у самого потолка.Белоснежные от трещин витрины возвышались под лампами залитымисветом торосами.

Шагнув в лавку, я прищурилась из-за светильников, но сразу увидела ножи. Они блестели повсюду. Несколько десятков,различные по форме и назначению.Прямые, изогнутые, с односторонней заточкой,обоюдоострые.Маленькие и большие, декоративные и боевые, старинные и современные.Рай для любителей холодного оружия.

Потом заметила кровь. В центре выставочного зала багровела клякса, чья размазанная ложноножка исчезала за столом для упаковки покупок. На нем и вещах вокруг алелибрызги крови.

Живописно, ничего не скажешь…

У дальней стены переминался с ноги на ногу невысокий человек в узких очочках, пижаме, домашних мокасинах и надетой наспех кожаной куртке. На бледных висках блестели залысины. Он чем-то напоминал изворотливого хорька.

Журналист держал в руках фотоаппарат. Он заинтересованно посмотрел на меня и Винсента;длинные пальцы экстатично погладили объектив.

— Место! — гаркнул старший инспектор.

Журналист, точно послушный пес, отдернул руки, оставив болтаться камеру нашейном ремне.

— Мне скомандовать «фас», мисс Мозголом? — почти нежно спросил Винсент.

— Вам животные при дрессировке ничего не отгрызали?.. — я потянулась к чарму. — Нет?.. Жаль…

— Просто найдите мне этого психа, не ставя весь Никта-Эреб на уши, — чуть устало ответил старший инспектор.

—Справлюсь, — я моргнула, теперь смотря на лавку глазами фетча.

Помещение погрузилось в серое марево. Звуки стали приглушеннее и вязче. На полу вспыхнули жесткие белесые нити-след вроде лески. Яркие, отчетливые и свежие. Я бы даже сказала «слишком яркие» для добропорядочного,регулярно наблюдавшегося в Контроле вирда, вшившего себе ограничивавшие амулеты.

— Успели взглянуть, что у нас по Шиску? Он, похоже, сильный…

— Вряд ли, —отмахнулся Винсент. —Саймон дежурил и сразу залез в картотеку. Ничего интересного. Вирд-резчик, третья ступень силы, даром почти не пользовался. Фанат старины. Магазин для него — душа, жизнь, сердце, печень и селезенка. Благонадежный, дотошно соблюдал правила. Педант, зануда. Заколебал на осмотрах всех, к кому попадал. Зато не личная карта, а загляденье. Хоть делай фото для стенда«образцово-порядочные вирды».

Не зря история показалась мне странной.В душе шевельнулось нехорошее предчувствие. Образцово-порядочные вирды не режутпомощниц из блажи.

Старуха-мигрень вкрадчиво побарабанила когтями по моему затылку, намекнув, что она уже здесь. Я постаралась не обращать на боль внимания. Пострадаю потом.

— И часто Шиск задерживался на работе со своими помощницами до трех часов ночи?

— С помощницей, — влез журналист. — Она у него одна, уже много лет. Оба трудоголики.

—Видимо, составляли новый каталог, — Винсент кивнул на раскрытый журнал и бумажные пакеты из фотомастерской на упаковочном столе.

Нити-след тянулись от стола к многочисленным ножам и туго оплетали рукояти. Несколько лесок уходили к крупным осколкам и просто заостренным предметам.Парочка—даже к писчей бумаге.Ей ведь тоже легко порезаться.

Фетч Петера словно обезумел ихватался за всё,хоть немногонапоминавшее его чарм.

Одержание, факт.

Не люблю одержимых…Никогда не поймешь сразу, что обрушило самоконтроль и привело к трагедии.

В случае с Петером разобраться будеттем более не просто. Недостаток вирдов-резчиков—жажда кромсать.Они с помощницей могли просто повздорить.

Один перочинный нож леска обматывала особенно плотно, и я обратила на него внимание старшего инспектора. Он подозвал ликтора. Тотзафиксировал детальв блокноте и следующие пять минут записывал под мою диктовку заметки для криминалистов. Теперь точно ничего не пропустят.

—Тутдо утраработы… — сочувственно закончила я, возвращаясь на улицу.

Позади щелкнул фотоаппарат. Винсент снова рявкнул на журналиста.

Леска стелилась из магазина к пустому парковочному месту и убегала дальше по дороге.

Я наклонилась и дотронулась до нее. Пальцы кольнуло теплом.Петер определенно был сильнее меня.Это не третья ступень,ачетвертая или даже пятая.Резкие скачки дара тоже иногда приводили к одержанию, если хозяин редко пользовался способностями, плохо знал и не умел усмирять своего фетча.

Нити-след буквально сиялина черно-белом полотне гобелена. Выследить—раз плюнуть, но провернуть трюк, как с Морисом,не получится.Мои потуги Петера разве что рассмешат.

Пусть смеется. Лишь бы этого хватило, чтобы Винсент его обезвредил.

Я подошла к«керрано»со стороны водителя.

— Старший инспектор, мне нужны ключи от вашей машины.

— С чего вдруг? — возмутился он.

— Мне проще вести, чем объяснять, куда ехать.Я думаю, что Шиск одержим. Лучше, если мы доберемся до него побыстрее.

Винсентвыругался, прорычал что-то невнятное, но бросил мне ключи.

Я села в машину и взялась заруль. Глаза жгло;старуха-мигрень повисла у меня на плечах, играя с завитками моих волос и мурлыкая гадости.

Ненавижу ее.

Винсент нехотя селна соседнее кресло.Не пристегиваясь, откинулся на спинку инатянул на правую руку разрядник поверх перчатки. Включил и выключил, проверяя.

Предусмотрительно.

Я надену шокер, как приедем.Вести в нем неудобно.

«Керрано»моментально набрал скорость,мчась параллельнонитям-следу, словновдоль разделительной полосы.Лететь неудержимой искрой через черно-белый мир—восхитительное чувство.Поразительно, но я соскучилась по быстрым машинам всего за пару дней.Они были моей слабостью.Увлечьсяпоездкоймешала лишь мысль о Петере.Нет ничего хуже вирда, одержанного фетчем.

Вокруг мелькали массивы узлов низких домишеклевобережья.В сумеречном зрении,не присматриваясь и на высокой скорости,я не могла разобрать детали. Однако всилуэтахскользило неуловимое сходство,а формы и размеры повторялись в четком, задуманном городскими архитекторами ритме.

—Едем сквозь кладбище истории, —сарказм нескрывал гордости за любимый город.Винсент включил передатчик.—Саймон, Дэн не объявился?

—Неа, —донесся из динамика глухой бас.—Связаться с группой быстрого реагирования?

—Угу, —Винсент покосился в окно.—Пусть едут к особняку Холта. Потом скажу, куда дальше.

—Принято, шеф, —Саймон отключился.

—Знаете все старые дома? —поинтересовалась я, не отвлекаясь от дороги.

—Возможно…Задерживалиодержимых раньше?

—Да.

—А резчиков?

—Нет.

—Живой нож—препаршивейшая штука.Метит тебе под лопатку, пока снимаешь хозяина.

—У Дэна есть опыт?

—У него есть разрешение на огнестрел. Он пришел из силовиков.

—А вы? Неужели несдавалитесты?

Винсент промолчал.

За нежеланием отвечатья ощутила отголосоккакой-то неприятной истории.Старуха-мигрень и перспектива встречи с одержимым помешали мне сосредоточиться на мысли,почему старшего инспекторалишили разрешения на ношение оружия.

Нити-след сияли всё ярче. Мы обогнули квартал плотно прижавшихся друг к другу трехэтажных домов.Я резко повернула на перекрестке,вписываясь в крутой поворот.

Старший инспектор схватился за ручку двери и мрачно заметил:

—Здесь ограничение скорости,вообще-то.

—Не думаю, что Шиск его заметил, —отмахнулась я. Стрелка спидометра упорно ползла вверх.

—Штрафы придут мне.

—Вы хотите его быстропоймать или вам ленивописать бумажки на возмещение служебных расходов? Ноете, как девчонка.

—Хорошие девочки правила не нарушают, —буркнул Винсент.

—Никогда не претендовала на это звание.

Я круто повернула, съехав с удобной дороги на сбегавшую к реке улицу с односторонним движением. Дома сдвинулись ближе, нависая над дорогой сгорбленнымистарушками.

Гобелен левобережьяНикта-Эреба властно пробивался в поле зрения.Смотря глазами фетча, я обычно мало обращала внимания на черно-белые декорации,но здешнее полотно сочилосьисторией.Древние узлы гнили под рядамипросто старых, сверху наслаивались новые и совсем свежие. Я кожей ощущала душныйтлен веков, даже не отвлекаясь от сиявшей всё ярче лескина асфальте.

Нити-след тянулись к набережной.Чуть в стороне показался пешеходный мост—переплетение толстых металлических канатов со связкамискульптурных групп.Тяжеловесная и предельно вычурная конструкция. Я не помнила, как назывался стиль, но им увлекались давным-давно.Если нырнуть поглубже, на«быках»наверняка найдется какой-нибудьпережиток средневековья вроде королевского герба или отметок строительной гильдии.

Нити-след вели под мост.По набережной было не проехать, и я резко затормозила.«Керрано»взвизгнул,обиженно стукнув по асфальту задними колесами.

Старший инспектор выбросил вперед руки, чтобы не врезаться в стекло:

—Кусок шлокса! Кто учил вас водить?!

—Бывший. А вот и тачка Шиска,—я кивнула на невзрачный«брик», брошенный перед въездом на набережную, и щелкнула футляром разрядника. —Ждем ГБР?

Винсент наклонился к передатчику:

—Саймон, шли их к Тысячелетнему мосту. Пусть поторопятся, —и повернулся ко мне:—Хотите, чтобы этот одержимый еще кого-нибудь прирезал?След!

—Кусок шлокса—ваши замашки дрессировщика, старший инспектор,—я хлопнула дверью«керрано»и подошла к«брику». —Но с одержимыми и правда лучше не медлить.

Машина стояла нараспашку, ключи в замке зажигания.Петер гнал бы и дальше,но кончился бензин.

Быстрым шагом, переходя на бег, я двинулась к спуску с набережной.Пять ступенек закончились бисерной вышивкой берега. На влажном песке отчетливо виднелись свежие следы мужских ботинок, и нити-след шли прямо поверх них.

Я взялась за леску, позволив ей скользить в кулаке.Она была горячей и с каждой секундой уплотнялась, набухала и натягивалась туже, извещая, что мы приближаемся к цели. Кожу покалывало от мощи Петера. Да он меня в порошок сотрет!

Ботинки увязали в песке.В лицо летел ледяной воздух, волосы облепили мокрое лицо, дыхание срывалось с губ облачками пара.Впервые за время в Никта-Эребе я согрелась.Так нестись-то!

Рядом хлопал на ветру плащ Винсента.Старший инспектор двигался быстро и уверенно. Казалось,видь оннити-следсам, оставил бы меня сильнопозади.

—Куда?! —рявкнул он над ухом. —Куда он бежит?!

—Не знаю!.. —выдохнула я.—Беспорядочно!..Он просто!..Хочет смыться подальше!..

Я начала ощущать эмоции Петера. Они передавались мне вибрациями лески—рваные, словно клочки бумаги. Паника и отчаянная агрессия загнанного в угол зверя.

Я вгляделась в сумрак и увидела его метров через четыреста-пятьсот впереди. Петер брел по колено в воде, схватившись за голову и, точно пьяный, раскачиваясь из стороны в сторону.

Заслышав наш топот, он обернулся и заорал:

—Не подходите!!!

—Мистер Шиск!!!—я схватилась за леску двумя руками. —Давайте, Винсент!

Стиснув зубы,я дернула ее к себе.Леска врезалась в ладони, обжигая болью, но мой фетч азартно подался вперед. Ему нравилось завершать погоню схваткой.Он восторженно заверещал и словно выстрелил даром.Сгусток энергии понесся к Петеру по нитям-следу крупнокалиберной пулей.

Уши наполнило рассерженное жужжание невидимых ос.Гобелен задрожал и исказился.Петеркачнулся ко мне.В следующую секундувыпрямился, взмахнул руками—и глазаобожгло слепящим белым светом. Леска вырвалась из рук.

Мне как будто с размаху врезали по голове.В затылке взорвалась вселенная. Перед глазами заплясали радужные звездочки.Я споткнулась и едва не впечаталась носом в песок.Старший инспектор не дал мне упасть, придержав за талию.

Я осела на берег, сдавив ладонями голову.

Винсент крутанул запястьем, и разрядник выпустил сгусток электричества. Шаровая молния вспорола воздух, устремившись к беглецу.Петер широко раскрыл глаза.

Нож-чарм появился из-за его плеча. Взмыл в воздух и прянул навстречу сгустку.

Клинок и разряд столкнулись. Чармокутали искры.Приняв удар, он канул в реку.

—Прошу!.. Заберите!..—прохрипел Петер.

Его растрепанные волосы прилипли к голове, в распахнутых глазах читался ужас. Петер боролся с собой,но фетч практически полностью подчинил его себе.

—Помогите!..

Винсент прыгнул вперед, погружая руки в воду в поисках чарма.

Фетч Петера почуял угрозу, и в руке хозяина возник из ниоткуда скальпель. Раньше я наблюдалаприем только в исполнении Майлза. Он создавал пули прямо из воздуха.

Сквозь застилавшие веки слезы я видела глазами фетча, как дар Петера рвался на свободу.Нити хлестали по сторонам, словно щупальца ополоумевшего спрута, и рвались ко всему острому. В бумажнике даже начали подрагивать монеты.

Я попробовала встать. Со второй попытки удалось.

Болтало.Мир расплывался черно-белыми пятнами. В таком состоянии я не попаду в Петера из разрядника.

Тем временем случилось три вещи.Нож-чарм вылетел из воды, и старший инспектор сшиб его взмахом руки в разряднике, отшвырнув к литорали.Возле меня будто взорвался песок, и закопанный в него ржавый штырь копьем полетел в спину Винсенту.Петер распрямился и размахнулсяскальпелем.

—Осторожнее… —просипела я,отчаянно схватившись за ближайший виток лески в попытке остановить штырь.—Мистер Шиск, послушайте, прошу вас…

Штырь изменил траекторию, теперь выбрав целью меня.

Я знала:Петер едва ли понимает, что делает. Его дар превратился в грозовуютучу, мерцавшую витками свинцовой лески. Фетч подавлял последние проблески воли хозяина.Еще чуть-чуть—Петер окончательно утратит связь с реальностью.Но пока он не потерялся в недрах жажды резать что бы ни попалось под руку, то был нашим союзником в борьбе со своим безумием.

—Нож... —выдохнулПетер.

Они с Винсентом сцепились и рухнули в воду.Старший инспектор выкрутил ему запястье, но Петер словно не чувствовал боли. Он скалился и рычал разъяренным зверем, и отбивался, почти выламывая себе руку. В тщедушном старческом теле просто неоткуда взятьсятакой силебез помощи фетча.

—Мисс!—рявкнул старший инспектор, хватая Петера за горло.—Шевелите задницей! Чарм!

Штырь оцарапал мне щеку, не выколов глаз по чистой случайности. Яувернулась и выстрелила из разрядника, оттолкнув железку прочь.

Песок вокруг начал шевелиться. Фетч тянул к себе еще одна Ночь знала какое барахло.У кромки воды подрагивал выбитый Винсентом чарм, вновь стремясь в бой.

—Мисс!..

Я отскочила от штыря и прокатилась по мокрому песку, схватив нож за рукоять. Пальцы ощутили шероховатое дерево, дыхание буквально сперло от неистовства чужого дара. На спине завибрировали вшитые под кожу ограничивающие амулеты.

Чармы связывали с фетчами, но в то же времяявлялись нашей слабостью.Без—было сложно дозваться попутчика, с—мы становились отчаянно уязвимыми для их влияния.

Если я пресеку связь Петера с чармом,фетчу придется отступить.

Мне нужно просто разорвать одну нить. Всего…одну…нить.

Мой фетч опять сшибся с фетчем Петера. Он шипел и плевался, досадуя, что из-замоих амулетов не дерется в полную силу. Два дара завибрировали на леске сияющими сферами, толкаясь.Меня спасало лишь то, что Петеркатался со старшим инспекторомпо мелководью и не мог полностью на мнесосредоточиться.

А я вливала и вливала в удар всё, что у меня было. Да, я слабее, зато мне не застилает глаза сумасшествие фетча. Понадобится лишь один правильный импульс…

Я приказала своему фетчумедленно отступать к рукояти. Он неохотно послушался.

Теперь…Чуть-чуть…

От натиска Петера меня закачало—именно в этот момент я вложила всю накопленную силу в один удар и рассекла нить у самогоклинка.

Энергия резинкой ударила по владельцу. Собственная мощь оглушила Петера подобно пойманному лбом бумерангу.Он закатил глаза и обмяк в хватке Винсента.

Старший инспектор с матами выдернул его из воды и потащил к берегу. Там положил на песок, выжал полы плаща, осмотрел мокрую одежду и скривился. Потом перевел взгляд на меня и, помолчав, недовольно бросил:

—Спасибо.

Я изможденно кивнула, не находясил встать и пытаясь вернуться к обычному зрению. Взгляд никак не фокусировался, цвета приходили вспышками, постепенно. Кровь бежалапо щеке, капая с подбородка на воротник кардигана. Старуха-мигрень бесновалась рядом,стучакогтистыми пальцамимне по черепу, словно кто-то установил между ушами микропианино.

Тварь…

Я опустила глаза на нож в своих руках и нахмурилась. Было в нем что-то странное…

Тошнота не дала додумать мысль. Меня вырвало: остаки виски, слюна, желчь. Живот скручивал спазм за спазмом, из покрасневших глаз текли слезы.

Старуха-мигрень расхохоталась, любуясь, как я пытаюсь справиться со сдавшимся организмом.

—Мда-а… —протянул Винсент.

Со стороны набережной донеслась сирена машины ГБР.

***

Редакция «Вестника Никта-Эреба», половина шестого утра.

— Шеф! Номер еще не в печати? У меня новость, как раз для разворота!

— Ммм?..

— Только взгляните на фото! Старшего инспектора вы знаете. А вот это — новенькая вирд Контроля... Взяли одержимого по горяченькому!

— Тысяча ночей! Мне нужны подробности!

Глава 6. Ножи и утренняя газета

Ароматсвежесваренного кофе— отличное начало дня. Если толькоты провеланочь в постели, а не гоняясь за одержимыми вирдамиподручку со старухой-мигренью. И если этотаромат кофене сопровождает чарующий голос Винсента Фалька.

— Мисс Спящая Красавица-а…

Я приоткрыла глаза. Старший инспектор стоял надо мной с кружкой в руке.

— М-м-м… Что у меня е-есть…

Я села на диване и молча протянула руку.

Смерив меня странным взглядом, Винсент отдал кружку. На миг показалось:по его лицупромчалась теньсочувствия. Однако жаждавпрыснуть кофеин вкровь была сильнее, чем профессиональная привычка отмечать чужие эмоции иискать их причины.

Я залезла в карман за обезболивающим, выдавила в рот две капсулы и запила несколькими большими глотками. Крепкийгорячийнапиток стек в пустой желудок.Тотсодрогнулся в спазме.

—И давно вы на этом сидите? — Винсентбрезгливо взялдвумя пальцами полупустой пластик «реливона».

— Всю жизнь, — я выхватила у него таблетки и вернула в карман. — Не метадон же.

— Как вы не сдохли.

— Давайте, скажите, что вирды — поголовно торчки, — залпом допив кофеи бросив кружку на журнальном столике у дивана, я обхватила голову руками и кончиками пальцев левой руки неуверенно потрогала скулу.Поморщилась.Щеку саднило.

Явспомниларжавый штырь.

— Кажется, доктор Кирс промывалмне рану…

—Два шва, — сухо ответил старший инспектор.—Лорелоченьрадовался, что пациентка доехала к нему еще живой. Ну… Пока вынаглухоне вырубились прямо на каталке, мимикрировав под егообычную клиентуру.

— Что с Шиском?

— А я думал — потребуете зеркальце, — Винсент упал рядом со мной на диван,бросивна стол два пакета из плотного прозрачного пластика, помеченные наклейками с номером дела.

В первомлежал старинный кинжал с потертойрезнойрукоятью и потемневшим от времени лезвием. Он почудился мне смутно знакомым, но я скорее догадалась, чем вспомнила клинок, который сопровождал Петера на берегу.

Во втором находился перочинный нож,замеченный мной в антикварной лавке. Практичный удобный инструментдля повседневного использования: вскрыть письмо, подрезать веревку,разрубить яблоко или булку.

Кинжал явно относился к антиквариату, а нож был из числа личных вещей.

Я нахмурилась. Рука дернулась к чарму на шее и замерла в паре миллиметров.

Я представила, как обрадуется старуха-мигрень. Внутренности сжались от страха перед новыми приступами боли, тошноты и жжения в глазах. За эту ночь я исчерпала недельный лимит билетов в кино на сеансы «мир глазами фетча». Однако был только один быстрый способ проверить мою догадку.

Я сжала ожерелье и несколько секунд смотрела на кинжал и нож.

Кусок шлокса.

Выдохнув, я разорвала связь с фетчем и полезла в карман за очками и глазными каплями. «Авиаторы» и флакончик, к моему облегчению, пережили драку.

Винсент подождал, пока я закапаю глаза и наденуочки,—на удивление молча.

Опершись локтями на колени, он кивнул на улики:

— Не знаю, как эти две штукивыглядят для вас, но для меня —как кусок шлокса.

Я сдержала нервный смешок. Иногда мысли сходятся даже у противоположностей.

— Всё утро проносился с оформлением Шиска. Бюрократия никогда не в кассу, а сегодня вообще. Час назад этот съехавший с катушекаллигаторочухался,начал биться лбом о стену,каяться… Ваше мнение, мисс Мозголом?

Япокачала головой.

Одержанияявлялись крайнимслучаемпотери самоконтроля. Я не любила подобные ситуациив своей работе больше любых других. Онибез купюрдемонстрировали, почему за нами следовало наблюдать икого на самом деле ограничивалиамулеты. Потому что мы не хотели, не умели, растеряли где-то в веках навык держать фетчей в узде и легко шли на поводу у их страстей.

—Явижу два чарма. Необычно, но некоторые вирды так делают.

— Кинжал — с выставки во Дворце веков.

Я потерла шею, незаметно отцепив от затылка когтистую граблю старухи-мигрени и скользнула взглядом по помещению. Мы сидели в комнате отдыхабез окон, окутанные шлейфом формалина. Серые стены, люминесцентные лампы, мебель на металлических ножках, как в больницах. Один этаж с холодильниками и лабораториями криминалистов—царство Лорела.

Вожделенная кофемашина нашлась в углу. Стараясьне качаться,я забрала пустую чашку и подошлак ней. Старуха-мигреньиздаламерзкий скрежещущий смешок, когда я поставилаемкостьна поддон и нажала на кнопку.

— Давление в облака загоните, — заметил Винсент.

—Метафорично.Цитата?

— Книга Фалька, глава шестая, стих двенадцатый.

— Отказываюсьеечитать, — я убрала руки в карманыкардигана, смотря какживительный нектар наполняет чашку. — Выставка древних чармов… Древних… Чармов…

Мысли напоминали желе. Хоть вскрывай череп изачерпывайложечкой.

Повернувшись,япосмотрела вгорчичные сквозь линзы «авиаторов»глазаВинсента.

— Что еще пропало?

— Записная книжка. Кинжал. Чаша. Сережка. Пуля. Рукопись, м-мать ее!Ненавижу собирать крышечки от люков.

—Тогда не следовало бросать меня в офисе,—я пожала плечами.—Мой опыт не был бы лишним.

— Мисс Мозголом, — старший инспекторрезво соскочилсопасной темы, — а как насчет лекции «благонадежный вирд поехал крышей от старогокинжала»?Не трогаяфакт, что «благонадежность» не помешала ему прикупить цацку наЗавесномрынке? Выивпрямь можете улететь с концами из-за своих чармов?

Кофемашина щелкнула, закончив цикл. Явзяла обеими руками кружку и поднесла к губам.

— Сложно дать однозначный ответ.Хотите небольшую лекцию по вирдологии, старший инспектор?

Винсент развалился на диване,царственнораскинув руки:

— Валяйте.

— Многое вы уже знаете. Повторим основополагающие моменты,но не будем на них задерживаться. Первое. Вирды — не люди, хотя внешне от них не отличаются. Фетчи меняютнаши тела, чтобы мы могли пользоваться даром. Однако этиметаморфозыникогда не мешают сливаться с толпой. Механизм выживания.

— Знаю, — мрачно сказал старший инспектор. — Но я отличаю вас по взгляду. Он… иной.

—Отбросимохоту на ведьм, —перебилая. — Второе. Даров сотни. Они передаются по наследству изачастуюуникальны в рамках линии крови. Причем у родителей с разными дарами дети перенимаюттолько более сильные способности. Слабые—исчезают, затем вообще не проявляясь у потомков. Вирдологи называют это «мистическим правилом поколений». Мистическим, потому что оно не согласуется с основными принципами передачи наследственных признаков.

—Вирды всегда обожали кровосмешение.

— Не «всегда», а до Ночных войн, — педантично поправила я. —Даже не пытайтесь понять мотивы старых семей.Не взирая на потерюкучисакральных ритуалов—время беспощадно— «аристократия»вирдов имеет очень глубокие корни и традиции.

— Напомните-ка, почемувы до сих порнев резервациях со своими глубокими, в задницу, обычаями?..

— Потому что попытка загнать нас в резервации закончилась Ночными войнами, — я присела на край журнального столика, продолжая смотреть Винсенту в лицо.

Лекция взбодрила,уже не хотелось рухнутьничкомна диван и сдохнуть.

—Вернемся к теме. Третье. Фетчей еще больше, чем даров.Наши способности —результат слияния с попутчиками.Помним,да? Отсюдавывод: по какой-то причине фетчи с определенными дарами выбирают себе носителей из конкретных родов, предпочитая всем остальным и игнорируя чистокровных людей.

—Но улюдейи вирдоврождаются вирды…—судя поехиднымискоркам в глазах,старший инспектор с трудомудержался отподдевки на темусказок и фей.

—Иногда. По мистическому правилу поколений.

— Генетика— милая штукенция, но — к сути!—потребовал Винсент.—Чармы, мисс Мозголом!

Я покачала головой:

—Мнойне зрясделан акцентна наследственности,старший инспектор. Чармы частостановятся фамильными реликвиями. Особенно, если предок прославился, и истории о нем передаются из поколения в поколение.

— Верно, — Винсент прекратил изображатьмелкого царькаи наклонился ко мне. — Шиск причитал, что хотел вернуть дедовский кинжал, иначе не связалсябысЗавеснымрынком.Свистит, конечно. Думаю, регулярно работаетс местными дельцами. Только это всё еще не объясняет, почему старикашка сбрендил.

Я подняла указательный палец:

— Вы упустили одинважный момент,скрытый в моих словах.Жизнь фетчаявнодлиннее, чемувирда. Возможно, наши попутчики вообще бессмертны. Иногда внуки видят по ночам деяния прадедушек и прабабушек.

—Хотите сказать,долбаный кинжал…

—Не хочу. Предположение—враг расследования. Расследование, как мы с вами знаем,строится на фактах. Но я не исключаю стечение двух обстоятельств. И кинжал—фамильная реликвия, и фетч уже сопровождал многих Шисков. В результате: гремучая смесь из сильного попутчика и мощного чарма, который для него—не тоненькая ниточка в мир, а полноводный канал.

— Не понял, — нахмурился Винсент.

—Чармы…—я вздохнула.—Вы наверняка знаете, что с помощьючармовмы связываемся с нашими фетчами.

— Да.Отличный способ вас обезвредить — разлучить с побрякушкой.

— Прервать связь, считайте, равноперекрыть канал, по которомудар проникает через нас в мир.Нобез чармовмы не бессильны. Простотак нам сложнее общаться с фетчами. Это как кричать через пропасть вместо того, чтобы говоритьлицом к лицу. Теперь представьте, речьидето старом опытномгитаристеилюбимом инструменте, который он годами настраивал под себя. Максимально знакомый опробованный способ влиять на мир.Понятно?

Старший инспекторс полминутыобдумывал мои слова.

—Гитара безопаснее ножа.Проверите сегодня свою идею?

— Сначала я хочупослушатьзапись разговора с Шиском.

— Да нечего тамслушать… — отмахнулся Винсент.

Я почувствовала, что онюлит. Мысли всё еще напоминали желе, но ситуация показалась смутно знакомой.

Ах да! Буквально вчераВинсентбросил меня в офисе и поехалсамразбираться с кражей с выставки.

— Вам нужен вирдолог, —жестко припечатала я. — Полагаю, Шиск сказал, у кого купил кинжал?..

Не ответив,Винсентвсталс дивана. Я резко опустила кружку на стол и выпрямилась, задрав голову, чтобы смотреть ему в глаза. Он нахмурился, но взгляд не отвел.

— Значит, сказал.Назвалторговца на… Завесном рынке, верно?

—Угу…— нехотя буркнулстаршийинспектор.

— Тогда надо ехатьсейчас же.

—Обойдусь без дохлых белок! —рявкнулВинсенти решительно направился в коридор.

Я прищурилась. В тоне старшего инспектора проскользнула фальшь. Однако заботао самочувствииближнего своегобыла совершенно не при чем.Ему не нравилось мое состояние, но причина категоричного отказа заключалась в другом.

— Старший инспектор, —догнав Винсента, уверенно начала я, —мы с вами оба сотрудники оперативно-розыскного отдела. Более того,одного звания. Как и вы,я ежегодно сдаю нормативыпо физической подготовкеи прохожу психологические тесты. Яготова к любым ситуациямв рамках нашей работы.

— Видел я вчераэти «нормативы» и «тесты»! Исейчас вижу! —огрызнулся Винсент.

— Сегодня.Сегодня ночью вампотребовался вирдолог, чтобы быстро поймать одержимого,—я не отставала ни на шаг.—Точно так же вам потребуется вирдолог, чтобы разобраться счармами.Тем более, в отличие от экстренной ситуации с Шиском, сейчас у нас есть возможность подготовиться.

—Вы чокнулись!Вы понятия не имеете, что такое Завесный рынок и как там работать! В подземкеи так ненормальных, как грязи!Обойдусьбез психонавта!

— Психолога, — я зашла заВинсентомв лифт и протянула рукук кнопке девятнадцатого этажа за его плечом.—Научитесь уже правильной терминологии.

— Психолог не совместим с моей жизнью!—старший инспектор шарахнулся от меня, словно от чумной, и вжался в угол.—А вирдолог—и подавно!

—Что за?..—лишь усилием воли я проглотила оскорбительное «детский сад»,—…непрофессиональное поведение, старший инспектор?

Лифт пошел вверх. Он мог остановиться в любую секунду—подобрать других коннов,—но вчерашний инцидент и сегодняшние хождения вокруг да около требовали немедленно расставить точки над «И». Сейчас же.

Кусок шлокса!

Я не для того строила карьеру и выкладывалась по полной, чтобы какой-то вирдоненавистник задвигал меня в дальний угол, превращая в архивную крысу. И не малолетняя ликтор безропотно это терпеть и приносить всем кофе.

—Рефлекс, выработанный годами! — рыкнул Фальк. —Я чую всё, что происходит в Никта-Эребе, а какая-то девчонка только приехала и лезет в мою работу!

— А!—шагнув назад,япокачала головой.

Элементыкартинызанялисвои места.

—Вашапрофессиональная гордость, старший инспектор, начинает мне напоминать профессиональную дурость.Как будто несколько часов назадсами не выдернули меня ловитьШиска. Вы осознаете, что нуждаетесь в моих способностях и знаниях, но коллега вам не нужен. Вам нужен инструмент, который можно достать, использовать и убрать в карман до следующего подходящего случая.

Лифт замедлился. Раздраженно дернув щекой, Винсент вместо отповеди повернулся к дверям. Я тоже сделала вид, будто мы секунду назад ни о чем не спорили, и сдержанно кивнула двум вошедшим на тринадцатом этаже коннам.

Они странно покосились на меня, и я бросила взгляд в зеркало над панелью лифта. Ничего страшного, бывало значительно хуже. С превратившейся в сплошной синяк скулой ничего не поделать без помощи какого-нибудь вирда-целителя, а вот испачканные кровью рубашку и кардиган стоило бы сменить.

Винсент выглядел куда лучше. Не понимаю, как это ему удалось. Он же целиком искупался в реке!

Коллеги вышли на пятнадцатом. Мы со старшим инспектором дружно сказали «хорошего рабочего дня» и до девятнадцатого этажа больше не произнесли ни слова.

Когда лифтостановился,я, решив, что старший инспектор уже достаточно остыл, вновь спросила:

— Итак, что насчет Завесного рынка?

—Нет!—входя в зал, отрезалВинсент и замер как вкопанный.

Нас ждали. Конны собрались вокруг координатора Тамары Акер и что-то рассматривали у нее в руках. Все как один повернули головы к лифту—скепсис на лицах и сомнение в глазах.

—О-о! Вот и вы!—солнечно улыбнулась Тамара, разворачиваясь и раскрывая перед нами «Вестник Никта-Эреба», точно хвалебный школьный плакат.—Мои золотые умнички!

Мы уставились на разворот совершенно одинаково—непонимающе.

Старший инспектор выругался.

На занимавшем одну из двух страниц снимке красовались я и Винсент, выходившие из лавки Петера. Заголовок на соседней гласил: «Очередной проект Контроля по сотрудничеству с вирдами наконец-то увенчался успехом!»

— Скунсова матерь! —старший инспектор выхватил у Тамарыгазетуиглянул на имена под статьей. — Этот фотохорек! Чтоб егоНочь в подворотне имела!

—Этот «фотохорек»ужеполучил у меня разрешение осветить успехи по делу о краже с выставки во Дворце веков,—отчеканила Тамара.—Я готова спустить его со шлейки в любой момент. Надеюсь, ваш тандем не разочарует.

Я заглянулаВинсентучерез плечо.

— И как зовут этого... фотохорька?

—Холек Кит! Даже имя созвучно!— инспекторв ярости отбросил газету.—Нечему радоваться, Акер!

—Ошибаешься,Фальк,—усмехнуласьТамара.—Мне уже сообщили, что ты получил от мистера Шиска имя продавца, у которого работает убийца Абена. Поэтому бери адепта Олек, своих парней, группу быстрого реагирования и дуй на Завесный рынок.

Мне показалось, что Винсента от ярости хватит удар, но не нашла в себе к нему и капли сочувствия.

***

Семь лет назад, инспектор Шон Мирби, ведущий расследование по делу Кристофера Эфлена, и Тара Олек, стажер группы экспертов Контроля по оценке психического здоровья подозреваемых.

— Мания Эфлена — свобода фетчей. Он считает, разучившись быть партнерами, вы утратили всё.

— Партнерами? Не уверена, что можно назвать «партнёром» того, кто меняет твое тело, навязывает свои желания и принуждает делать то, что не по нраву.

— Понял, понял, Тара… Но подумай как профессионал. Давай, прикрой глаза, вдохни и выдохни… Взгляни на историю глазами Эфлена. Получается?

— Да…

— И как ощущения?

— Будто мы могли покорить мир, но слили шансы в трубу.

Глава 7. Подземка и теплая компания

Текущие сутки начинали казаться нескончаемыми.

Тамара потребовала привести себя в порядок на случай внезапного визита Холека и выдала мне вязаный жилет с «V»-образным воротником и офисную блузку. Кардиган и рубашку пришлось засунуть в пакет и спрятать поглубже под стол.

Не могу сказать, будто у меня открылось второе дыхание, но свежая одежда, душ на этаже криминалистов и принесенная заботливой Диной коробочка из «Саджано» примирили мой воспаленный разум с реальностью. Организм вспомнил, как работать на максимальных оборотах.

Впрочем, кровоподтек на шее и два шва никуда не делись.

Приказ Тамары арестовать торговца, продавшего Петеру кинжал, заставил Винсента ввести меня в курс дела. Она желала во что бы то ни стало продемонстрировать общественности плоды успешной работы людей и вирдов.

На мой взгляд, Тамара торопилась. Если мы провалимся, «Вестник Никта-Эреба» сотрет Винсента вместе со всем отделом в мелкий-премелкий порошок.

Координатор считала это дополнительной мотивацией сделать всё идеально.

Я — неоправданным риском.

Всё как обычно. Шефы занимались политикой, пока рядовые сотрудники вкалывали на публику.

Половина дня прошла в душном аквариуме переговорной. Винсент, Дэниел, Норман и Брендан Рокс, инспектор отдела быстрого реагирования, спорили до хрипоты над разложенной на столе картой. Я больше молчала, вникая в переплетения улиц и объяснения Брендана. Поджарый седой боец часто оборачивался ко мне, рассказывая, в чем сложность работы на Завесном рынке.

Я ухватила главное. Место считалось опасным. Контроль не любил туда соваться, и пять человек из ГБР, включая самого Брендана, приедут по отдельности с существенной разницей во времени, чтобы не поставить торговцев на уши.

Однако масштаб проблемы я осознала, только когда «керрано» Винсента затормозил на окраине старого города перед входом на заброшенную станцию метро.

В моем понимании «черный рынок» — социальный институт теневой экономики в части незаконного обращения товаров и услуг. Никогда не думала, что где-нибудь в мире можно ткнуть в точку на городском плане и сказать «вот черный рынок». Это как повесить для служителей правопорядка неоновую стрелку «с ежедневными облавами — к нам, пожалуйста».

Однако в Никта-Эребе теневые дельцы действительно сконцентрировались в одном месте. И оно было, скажу прямо… специфическим.

Покосившаяся и частично ушедшая под землю арка станции выглядела пережитком прошлого. Фактурные дома левобережья ее словно сторонились. Она торчала на отшибе заставленной автомобилями маленькой неухоженной площади. Бронзовые змеи покрылись патиной, в складках крыльев и между мелкими деталями желтел мох, когда-то белый камень покрыли пятна лишайников. Ее определенно порой чистили, но ничто не могло стереть следы разрушений и самого времени. Станции когда-то здорово досталось.

Винсент уверенно направился к уводившей под землю лестнице, на ходу доставая из кармана фонарик.

Я остановилась наверху, нерешительно глядя на терявшиеся во мраке замшелые ступени. Снизу ударил поток затхлого ветра, пропитанного сырой землей, застоявшейся водой и ржавчиной. Донеслось неразборчивое эхо далекой электрички.

Дэниел панибратски хлопнул меня по плечу:

— Разрядник не забудь, красотка, — и двинулся за старшим инспектором.

Я машинально отметила чуть выпиравшую под кожаной курткой кобуру и проверила, легко ли достать шокер из футляра на поясе. Норман замедлил шаг и приглашающе кивнул на лестницу, будто звал меня на свидание.

Мы начали спускаться. Ступени были скользкими. Вдалеке капала вода. Приходилось светить под ноги фонариком, чтобы не полететь вниз, прочувствовав лестницу ребрами. Она вывела на пустую платформу с зеленевшими на стенах нерабочими газовыми рожками. По потолку шел шнур, протянутый гораздо позже, чем построили станцию; с него свисала одинокая тусклая лампочка.

Света откровенно не хватало.

Не раз и не два прогрохотали отголоски электричек, но по местным путям они уже не ездили. Один тоннель к тому же был наглухо завален — камни покрывала беловатая плесень.

Винсент спрыгнул на свободный путь. Дэниел слез и поймал меня внизу. Норман приземлился на шпалы последним и повел фонариком вперед, высветив вход в тоннель.

— Тебе точно понравится, — сказал Дэниел.

Я с сомнением покачала головой и внезапно замерла.

Тоннель наполнял монотонный гул, а вдалеке мерцал неяркий желто-коричневый свет.

Винсент, не оборачиваясь, крикнул:

— Чего топчетесь?! В Погруженный город не ходили?!

Я потрясенно направилась вперед. Нет, не ходила. Только смутно помнила статью в путеводителе по Никта-Эребу с парой нечетких фотографий. По снимкам Погруженный город представлялся мне местом вроде старинных катакомб.

Пути быстро закончились у еще одной разрушенной платформы. Потом оборвался и тоннель — огромной пещерой с решетками сталактитов и сталагмитов.

Под ногами лежал крупный булыжник мостовой. Местами валялись заросшие мхом огромные камни. Многочисленные полуразрушенные дома с потемневшими фасадами частично ушли под землю и всем своим видом напоминали иллюстрацию к страшной сказке. Кое-где скрипели тяжелые металлические знаки и вывески.

Горели газовые фонари; между ними тянулись от одного столба к другому гирлянды маленьких лампочек. Света хватало разогнать темноту, но создавалось ощущение какого-то фантастического города кобольдов или троглодитов.

Здесь Винсент остановился. Я подошла к нему.

Было чертовски холодно. Убрав фонарик, я спрятала озябшие руки подмышки.

— Не думала, что такое… возможно.

— Не спешите очаровываться, мисс, — бросил старший инспектор. — Здесь грязи еще больше, чем наверху.

— Великое землетрясение два с половиной века назад. Два квартала канули вниз из-за сдвига пород, — пояснил Норман. — Соседние улицы стояли поувереннее. Кто-то из жителей не пожелал расстаться с домами и переехал под землю. Так образовался Погруженный город. Дальше строили уже поверх.

— Наша ходячая историческая справка, — Дэниел сплюнул жвачку в переносную пепельницу и убрал ту в карман. — Ну, шеф, я отчаливаю к ГБРовцам?

— Валяй.

— Не убейтесь, — напутствовал Дэниел, вразвалочку направился к одному из ближайших домов и исчез за поворотом.

Я проводила конна взглядом и вопросительно посмотрела на Винсента.

— Держитесь хвостиком, мисс Мозголом. Мы тут всех бесим. Нор, следи за ней.

Составлявший большую часть Погруженного города «проспект»бурлил не меньше центра Никта-Эреба в час пик. Порой мимо бешено проносились скутеры, обдавая нас едкими парами бензина. Винсент быстро шел вперед, не обращая внимания на прохожих. Он не собирался делать ничего тихо, стараясь дать ГБР максимум возможностей для маневра. В отличие от нас, им, если ситуация затрещит по швам, требовалось сделать свою часть предельно незаметно.

Винсент рассекал толпу, как дротик воздух. Полы бежевого плаща развевались крыльями хищной птицы. Следом, точно обретшая собственную жизнь, неслась тень, перепрыгивая со стен на подоконники, оттуда — на витрины магазинчиков и сомнительные прилавки, поставленные прямо на тротуаре. Газовые фонари и разномастные лампочки играли со светом как заблагорассудится.

Старшего инспектора провожали долгими взглядами. Его здесь знали и не любили.

Неудивительно — в Погруженном городе жило очень много вирдов. Даже торопясь за Винсентом, я регулярно замечала краем глаза сияние дара. Конны не зря считали вылазки сюда опасными. Они были персонами нон-грата.

Если из тоннеля Погруженный город напоминал фантастический мир кобольдов, то вблизи — выглядел не менее фантастическими трущобами. Первые этажи наполовину ушли в породу, крыши зачастую упирались в своды пещеры. В воздухе витала пробиравшая до костей сырость. От запаха гнилой воды свербело в носу и хотелось чихать. От уличных лавок и некоторых прохожих несло, как со свалки, и мой полупустой желудок рвался выплюнуть остатки завтрака.

Искомая лавка располагалась в тупике маленькой улочки, ниткой извивавшейся между домами. Чем дальше мы уходили от «проспекта», тем тише становилось вокруг. Первыми исчезли скутеры, за ними — прилавки на тротуаре и торговцы, разложившие барахло прямо на земле, последними — случайные прохожие.

Те, с кем пришлось разминуться в узкой прорехе между домами, явно знали, зачем пришли. На «проспекте» водились мелкие рыбешки, кракены торговали в глубине.

Антиквар Петер Шиск купил кинжал у Джереми Конта, широко известного в узких кругах торговца древностями, которого окружало множество легенд самого мистического толка. Осведомители сходились лишь в одном: в его закромах хранились не только безжизненные слепки прошлого, но и предметы родом из того далекого времени, когда вирды умели напитывать своим даром обычные вещи, создавая магические артефакты.

Дина два часа просидела на телефоне, но выяснила, что у Джереми есть подручный-мясник с «остен-фридом». Вирд выполнял для торговца мелкие доставки. Похоже, тот отправил его договариваться с Фредериком Абеном о добыче Томаса Летча. Мясник провалил переговоры и решил проблему радикально.

Вряд ли Джереми обрадовался подобному повороту дел. Он так старательно нагнетал вокруг себя тени, оставаясь чистеньким даже в мелочах, что вляпаться в убийство — удар мимо блока профессиональных методов прямо по гордости.

Дверь в лавку выглядела крепче, чем у банковского хранилища, но была гостеприимно приоткрыта. Внутри горел свет и двигалась четкая тень; из глубины помещения долетали гудение дизельного генератора и запах бензина.

— Входим — всё внимание на мне! — объявил Винсент. — Услышали, мисс Мозголом?

— Что вы собираетесь делать? — недовольно спросила я.

— Учитесь!

Норман активировал разрядник и встал за старшим инспектором, оттеснив меня. Я покачала головой, понимая, что Винсент старался поднять на уши весь тупичок, натянула переливающуюся сиреневыми искрами перчатку и спрятала руку в карман.

Старший инспектор не обманул ожидания. Он распахнул дверь так, что сорвал подвешенный над входом колокольчик, и разъяренным ястребом влетел внутрь.

— Джереми Конт? Я с вопросами!

Стоявший возле книжного стеллажа человек повернулся к нам, держа в руках потрепанный томик без названия на обложке и корешке. Худой, с выбритой головой и глубоко посаженными черными глазами, он носил потертый, но добротный и элегантный твидовый костюм в мелкую клеточку. Острый подбородок украшала клиновидная бородка, на конце заплетенная в пижонскую косичку.

Джереми поставил томик на полку, сделал навстречу нам несколько шагов и встал, близоруко щурясь, за массивным письменным столом. Нашел среди разбросанных бумаг, книг и мелких вещиц футляр с очками, взял поблескивавшие радугой дольки, скрепленные тонкой проволокой оправы, и устроил на носу.

— Старший инспектор, уважаемые контролеры, чем я могу вам помочь?

— Собой, — прогрохотал Винсент, хлопая ладонями по столу. — Так, Конт…

— Да, это я, — торговец окинул старшего инспектора пристальным взглядом.

Я всмотрелась в лицо торговца. Казалось, наш визит его нисколько не смутил.

Это меня насторожило. Я умела считывать эмоции лишь вирдов. Многие люди тоже являлись для меня открытой книгой, но Джереми в совершенстве владел мимикой и контролировал жесты, словно опытный актер.

—Настучали, ты из-под полы приторговываешь.

— Злые языки, старший инспектор, вы же знаете, в моем бизнесе без них никуда, — Джереми мягко подтолкнул к краю стола журнал с отметками о покупателях и переплел пальцы на небольшом сноуболе, внутри которого тут же всколыхнулись серебристые снежинки. — У меня всё легально.

— Да брось… Тебя весь Завесный рынок знает.

— Я впрямь известен, — он тускло улыбнулся. — Умением находить по-настоящему уникальные изделия.

— Такие, как фамильный кинжал Шисков?

— Не припоминаю подобного покупателя… — Джереми задумался. — Вы, наверное, о моем коллеге из Старого города? Мы довольно редко пересекаемся. Он больше увлечен коллекционным антиквариатом, чем находками прошлого.

— И ты как раз такую «находку» ему подсунул?

— Маловероятно…

— Читал утреннюю газету?

— Сегодня пропустил выпуск…

Я крепко зажмурилась.

Бессонная ночь не прошла бесследно. Веки слипались, и сознание начало уплывать в самый неподходящий момент. Тихий и безэмоциональный голос Джереми звучал в ритме колыбельной — плавно, мягко, убаюкивающе. Мышцы расслабились и налились тяжестью, захотелось присесть.

Покачнувшись, я схватилась за плечо Нормана и рассеянно осмотрелась, не понимая, почему до сих пор не дома под одеялом с чашкой чая.

Неужели мы пошли куда-то с коллегой? Это не в моем стиле, да и старший инспектор с каким-то крысиным человечком тут явно не к месту. Тем более, их разговор звучит, как запись с испорченной магнитофонной пленки.

А вон там что за вирд за стеллажом? Незнакомый тип ауры, но дар из физических.

«Соберись, — приказала себе я, встряхнув головой. — Мы приехали арестовывать Джереми Конта. Его подручный — главный подозреваемый в деле об убийстве Фредерика Абена. Винсент всеми правдами и неправдами отпирался от твоей компании, но Тамара заставила его подключить тебя к делу…»

Голос Джереми журчал и журчал; пальцы гладили сноубол.

Мой взгляд сфокусировался на маленькой фигурке в центре шара. В водовороте снежинок качалась колыбелька со спящим младенцем, сладко засунувшим в рот большой палец. Вокруг блестели тоненькие ниточки, точно паутина.

Медленно, сама собой, рука потянулась к чарму, но Норман среагировал раньше.

Качнувшись в сторону, он решительно смел локтем с полки на стене фарфоровую вазу.

— Эй! — возмутился Джереми.

— Простите, мистер Конт, я такой неуклюжий! — Норман поднял руку в перчатке разрядника. Тихий голос шатена изменился, окрасившись колючими нотками: — Только прикоснитесь к шару еще раз, и я вас гарантированно уложу поспать!

Мозги прочистились, как по щелчку пальцев, хотя еще пару секунд я вспоминала, где мы и зачем пришли.

— Что за кусок шлокса… — Винсент потряс головой. — Джереми Конт, ты долбанный… Да твою ж мать!

Последнее восклицание адресовалось вирду, который с ревом бешеного медведя вывалился из-за стеллажа. В его правой руке матово блеснула монтировка.

Я инстинктивно метнулась в угол. Старший инспектор, наоборот, развернулся к противнику. Норман выпустил разряд в Джереми, но промахнулся.

Торговец, обогнув нас, рванул к двери. На полном ходу врезался в металлическую створку, толкнув обеими руками. Она качнулась и осталась нараспашку.

— Нор, Тара, за ним! — прорычал Винсент.

Монтировка свистнула над его головой, и старший инспектор перехватил запястье вирда. Я увидела, как аура сородича разгорелась алым, превратившись в полыхающий огненный шар. Глаза безумца налились кровью.

— Норман, я догоню, — стальным голосом сообщила я, стискивая кулак и посылая в мясника — сомнений, с кем мы столкнулись, не было — максимальный разряд.

Норман секунду колебался, и побежал за торговцем.

Моя молния вошла в мясника, но лишь взбесила его, не причинив вреда. Он отшвырнул прочь старшего инспектора, точно тряпичную куклу, и развернулся ко мне. Монтировка, вращаясь звездочкой, рассекла воздух и пробила насквозь картину над моей головой, пригвоздив небольшой пейзаж к стене.

Меня обдало штукатурной пылью. Я рефлекторно пригнулась и опять выстрелила, отступая к двери. Винсент схватил сноубол, с помощью которого Джереми морочил нам головы, швырнул в затылок мяснику и быстро надел разрядник.

Вирд словно не заметил удара.

Мясники обладали колоссальной силой, носорожьей выносливостью и абсолютной невосприимчивостью к боли. Войдя в боевой раж, они сметали всё на своем пути ради уничтожения цели. До них было не достучаться.

Во время Ночных войн десант мясников сбрасывали прямо на вражеские ставки. Говоря откровенно, атаку переживали редкие противники.

— На выход! — скомандовал мне Винсент.

— А вы?!

— Не развалюсь! — в спину мяснику полетело пресс-папье. — Сюда, скотина безмозглая!

— Не поможет! — пятясь, я оказалась на улице, собирая в кулаке разряд. — Фиксация!

— Что?!

— Фиксация-а!

В мясника врезался третий разряд — и мне пришлось бежать, не оглядываясь. Ревущая машина убийства помчалась за мной, не видя препятствий и не обращая внимания на попытки старшего инспектора переключить его на себя. Мясник выбрал меня целью и не успокоится, не уничтожив.

Я неслась тем же маршрутом, которым мы пришли сюда: из тупика в извилистый переулок, оттуда — сквозь скудно освещенные дворы, расталкивая попадавшихся на пути пешеходов. Кто-то костерил меня вдогонку, другие замечали безумного преследователя и стремились скорее убраться подальше.

По реакции местных складывалось впечатление: такое случалось у них ежечасно.

Ближе к «проспекту» я начала выдыхаться; в боку закололо острым ножом, а мясник не сдавал. Мы бежали через очередной двор, когда я споткнулась, чуть не полетела лицом в землю и едва успела отпрыгнуть. Вирд пушечным снарядом скакнул вперед, пытаясь схватить меня и повалить.

Где же хоть кто-нибудь из ГБР?

Ну да, ловят Джереми Конта…

Винсент, не отстававший от нас всю гонку, навалился на мясника сзади и сшиб с ног. Вирд упал ничком, зло выдохнул. Не дернувшись, завел руку за спину и сорвал старшего инспектора с себя, откинув к решетчатым воротам арки, за которыми гудел «проспект» Погруженного города. Винсент прокатился по земле.

— Сюда иди!!! — вскочив, старший инспектор стремительно встал между мной и мясником.

Янтарные глаза полыхали нездоровым огнем. Из разрядника вылетели несколько коротких молний. Мясник недовольно замотал головой, как распаленный бык. Ноздри раздувались, лицо побагровело, на челюстях плотными узлами ходили желваки. Он брал от фетча всё, что мог. В вороте футболки блеснул чарм — прямоугольная плашка военного медальона.

Я подумала, что могла бы попытаться с ним справиться с помощью нитей-следа. Но одна эта мысль отозвалась болью во всём теле. После сегодняшней ночи усилие обойдется мне невероятно дорого — иногда можно надорваться и слечь надолго. Однако сейчас риск себя окупил бы. Угомонить мясника — еще та задача, и не факт, что способности вязальщика спасут.

Надо было решать. Миг — и мясник со старшим инспектором врежутся друг в друга.

— Они здесь!!! — внезапно раздался крик Нормана.

Щелкнул выстрел — слишком тихий для пистолета.

Мясник дернулся.

Еще два мягких шипящих хлопка. Только после третьего дротика вирд закатил глаза, осел на землю и еще какое-то время дергался, пытаясь встать.

Дэниел опустил небольшое ружье и оглянулся.

Во двор влетели Брендан с помощником. Ни за что не отличила бы их от местных: униформу сменила невзрачная потрепанная одежда. Инспектор ГБР, не сбавляя шага, прямым курсом прошел к упавшему вирду и наклонился, приложив два пальца к жилке на его шее. Потом свистнул помощнику.

Старший инспектор раздраженно вытер запястьем кровь с виска.

— Еще дольше не могли?

— Вы б еще в дальние пещеры смылись, — огрызнулся Дэниел.

— Конта взяли?

— Я быстро его догнал, — ответил Норман.

— Где остальные?

— Отправил своих оцепить лавку до приезда экспертов, — Брендан убедился, что мясник крепко спит, отряхнул руки и распрямился. — Транквилизаторы на слона… Надо ведь.

— Кто же знал, что мастодонт взбесится, — вздохнул старший инспектор и перевел взгляд на меня. — Ну, и на кой вы влезли? Хотели погеройствовать?

Я безвольно пожала плечами. Не знаю, насколько высоко ценил себя Винсент, но мне совершенно не хотелось объяснять, что мясник не оставил бы от него и мокрого места. Как и от меня. Еще меньше тянуло напоминать, что мы не подготовились к потенциальному столкновению с берсерком и именно поэтому оказались с ним лицом к лицу без своевременной поддержки ГБР.

Последствия спешки в чистом виде.

— Мы здесь закончили? — еле ворочая языком, спросила я.

— Ага, — хмыкнул старший инспектор. — Здесь. Не забывайте про Акер. Раз вы проштрафились, отчет — снова ваша проблема. Вопросы, возражения?..

***

Я немного поспала в фургончике ГБР по дороге обратно в офис. Винсент и Брендан с подчиненными остались дожидаться экспертов и обыскивать лавку Джереми.

По приезду Дэниел и Норман занялись оформлением задержанных, а мне достался пустой бланк, который требовалось заполнить для Тамары. Больше всего хотелось спустить бумажку в шредер и растянуться на столе, накрыв голову книгой или собственным кардиганом, достав его из пакета под столом.

Никто не дал мне и возможности.

Я заполнила. Без ошибок, по форме и связно — подвиг в моем состоянии. Радовало лишь то, что с утра старуха-мигрень больше не навещала.

Перечитав написанное, я уже собиралась отнести бланк Винсенту. Он приехал с четверть часа назад. Однако старший инспектор подошел к моему столу сам.

Взяв отчет, бегло просмотрел.

— Кажется, у Мориса Тинта теперь гораздо больше шансов не оказаться за решеткой… — обронила я.

—Так переживаете за этого вестника? — Винсент приподнял бровь.

— Он невиновен.

— Ваша версия?

— Абен давно подсадил Летча на наркотики. Не удивлюсь, если это не первый вирд, которого он под себя подмял. В доме нашли паленый метадон. Летч обокрал выставку на собственные страх и риск, и Абен устранил вышедшую из-под контроля пешку. Конт хотел экспонаты, но… мясник, похоже, не лучший переговорщик.

— О да!.. — с кривой улыбкой согласился старший инспектор. — Жаль, Абен свою вину в смерти Летча уже не сможет ни подтвердить, ни опровергнуть…

— Но Тинт — точно не причастен, — я скрестила руки на груди и откинулась на стуле. — У Конта нашли всё, что хотели? Дело о краже можно закрывать?

— Почти. До него не дошла одна рукопись, на которую он имел большие виды.

Я заинтересованно подалась вперед. Старший инспектор отмахнулся:

— Не забивайте голову. Сегодня вы хорошо поработали. Рано или поздно книженция всплывёт.

— Работай я плохо, меня бы сюда не пригласили, — заметила я.

— И я бы не имел неизреченного счастья общения, — хмыкнул старший инспектор. — Ладно, мисс Мозголом, поздравляю вас с успешным задержанием целых двух преступников и…

— …держите новую работу?

— Не совсем, — Винсент скрутил отчет в трубочку и со словами «занеси Акер» отдал проходившей мимо Дине. — Другим уже сказал — мы идем на рога. В смысле, отмечать в «Лань». Я настаиваю, чтобы вы отправились с нами.

Несмотря на кажущуюся мягкость формулировок, у меня создалось ощущение, что это не предложение, а приказ. Тем не менее старший инспектор не ерничал, не издевался и выглядел вполне миролюбиво. Эта его грань пока была мне не знакома.

Я отрицательно покачала головой:

— Сегодня мне хочется малого: душ и постель.

— Не-а, — Винсент наклонился вперед. — Бар. Не отбивайтесь от коллектива.

— Вы не можете меня заставить, — я спрятала в ладонь зевок.

— Зато могу уговорить. Ну же, мисс Мозголом, ваша цена? В рамках… как его… психического климата.

— Психологического, — машинально поправила я, задумавшись. — Ладно. Допустим...

— Гоните уже ваше условие!

— Засуньте свое «мисс» себе же в задницу, договорились? Я — адепт. Или Олек.

Винсент окинул меня пристальным взглядом и довольно щелкнул пальцами:

— Да будет так. Не думал, что вы еще и проктолог, Олек.

— А у вас дурацкое чувство юмора, — вздохнула я, поднимаясь из-за стола и направляясь к выходу.

Мы вышли из офисавпятером: я, старший инспектор, Дэниел, Норман и Дина.

— Пива! Всем пива! — провозгласил Винсент вместо приветствия, вваливаясь в «Золотую лань». — И чтобы пена хлестала, Фрэнсис!

— Так и запишу «особое морское» в счете, — невозмутимо отозвался бармен. — Есть повод, старший инспектор?

— О да!

Винсент с разбегу запрыгнул на стул — тот самый и за тем самым столиком у окна, откуда видно башню головного офиса Контроля. Только вчера мы спорили за это место, а сегодня старший инспектор гостеприимно похлопал по спинке соседнего сидения.

— Мне кофе, Фрэнсис, — я заняла предложенный стул, облокотилась на стол и уронила голову на руки.

— Оле-е-ек… — укоризненно протянул старший инспектор.

— Сжальтесь. Иначе я не доживу до конца вечера.

— Вы себя недооцениваете.

— И ваше хорошее отношение меня тоже пугает. Конт там точно никакие шестеренки у вас в мозгах не подкрутил? Уверены? Могу посмотреть…

— Он не вирд, так что даже не подмазывайтесь! Ну что, — Винсент поднялся с бокалом в руке. — Выпьем за то, чтобы жадные идиоты от искусства нашли себя в тяжкой тюремной работе!

Я залпом выпила кофе и только затем взялась за пиво с намерением цедить его по капле — прекрасно понимала, что первый же бокал станет последним.

Вначале разговоры шли о краже из Дворца веков: обсуждали детали, какие-то мелочи, силы вирдов. Мне пришлось повторить ту лекцию, которую я произносила утром для Винсента. Старший инспектор аккуратно опять съехал с темы о работе с вирдами, зато нейтрально признал, что моя помощь оказалась «не лишней». Проще говоря, его загоны никуда не делись, но ради дружеской атмосферы он задвинул их поглубже. Отсюда разговор последовательно свернул на доктора Лорела Кирса, которого Дэниел упорно называл «мохнатым патофилином» за привычку спать на совещаниях.

— В отделе всем прозвища придумывают? — не удержалась я.

— В этом отделе, — сурово изрек Винсент, — говорят правду. И хорошо пьют!

— Не то, что на юге, — поддел меня Дэниел. — Ты пинту-то осилишь, красотка?

— Не пытайся ловить меня на «слабо», крутой парень, — я пожала плечами. — На юге предпочитают сидр и… ром. Домашний. И поверь, в отличие от Никта-Эреба, в Нотти пьют отнюдь не потому, что иначе кости инеем покроются.

— Наша ноттийская белочка мерзнет! — старший инспектор сцапал меня за кисть. — Оу! Да совершенно ледяная!

— Эй! — я вырвала руку. — Между прочим, куртку мне приходилось надевать только в самые холодные зимние дни!

— А что, — старший инспектор заговорщически подался вперед, — правда, что там все и на работу ходят как на пляж?

— Хотел бы глянуть! — прищурился Дэниел.

Я громко фыркнула и обвела коллег взглядом. В глазах коннов светились интерес, дружелюбие и некоторое ехидство. Компания самая что ни на есть приятная, эмоции со знаком «плюс».

Не знаю, что на меня нашло: последствия бессонницы, алкоголь или всё вместе. Я повернулась к старшему инспектору, напустила на себя загадочный вид и понизила голос, вплетя пару провокационных нот. Уголок рта подрагивал в улыбке.

— У-у, какие у нас в отделе девочки работали… А уж как я скучаю по летним ажурным майкам, — с этими словами я выразительно хлопнула себя широкой лямкой жилета по плечу.

Винсент, смотря мне в глаза, с ухмылкой допил пиво и знаком запросил у Фрэнсиса новый бокал.

— Мне стоит перетерпеть весь ваш испытательный срок и дождаться, когда вы закалитесь?

— Я рискую не пережить местную зиму, старший инспектор. Ненавижу мерзнуть, — я выделила предпоследнее слово.

— Говорю же, «нот-тий-ска-я бе-лоч-ка», — произнес он по слогам и приобнял меня за плечи. — Грейтесь.

Норман подавился пивом. Дина едва не уронила кружку. Дэниел присвистнул.

Я на мгновение прикрыла глаза. По коже пронеслись мурашки. Окутало теплом. Объятие было бесцеремонным, но не грубым и скорее приятельским, чем нежным. Старший инспектор точно нажрался больше меня, либо я пока не до конца улавливала, насколько его кидало из крайности в крайность.

Я со слоновьим спокойствием завела руку назад и дернула Винсента за хвост.

— Ауч! — старший инспектор отодвинулся.

— Всё, — я встала со стула и к собственному неудовольствию покачнулась. — Мне пора.

— Могу подвезти, — неожиданно заявил старший инспектор, прежде чем хоть кто-то успел рот раскрыть.

Я заморгала, пытаясь найти слова и вообще как-то определить свое отношение к этой фразе. Но бессвязный поток мыслей в голове складывался только в слово «спать».

Старший инспектор тоже моргнул, точно пытаясь понять, что на него нашло.

Положение спас безупречный Фрэнсис.

— Я вызову такси для адепта, — флегматично сказал он. — И мисс Микер для инспектора.

***

Где-то в Никта-Эребе.

Свежая газета шуршит в руках, приятно пахнет типографской краской. Текст занимает разворот, но я сейчас не спешу приступить к чтению, смотрю на фотографию.

Двое в разгромленном доме. Мужчина с лицом охотника и женщина, которую я помню очень хорошо.

Задержав взгляд, я погружаюсь в воспоминания.

Она здесь.

Мы скоро увидимся. В этом нет сомнения.

Нет сомнения, наша девочка.

Глава 8. Эмпат и бессердечный отчим

Спустя три с половиной месяца.

***

— Дернись еще раз, и обеспечу загиб зубов и выворот кишок! — проревел Винсент.

Молодой вирд-иллюзионист только что попытался отвести ему глаза и стащить ключ от наручников по дороге в тюремный фургон. Вмешался Норман: его природный иммунитет к воздействию на разум просто поражал.

— Побои не укрепят прогнившую власть! — выкрикнул другой вирд.

— Зато подорвут тебе здоровье, — пообещал Дэниел, заталкивая его в фургон.

Винсент пинком отправил туда же иллюзиониста.

— Кусок шлокса! Может, вы ему сразу голову оторвете за разбитую витрину, старший инспектор? — я подошла к машине, твердо ведя перед собой худощавую девушку лет шестнадцати. — Иллюзионисты очень хрупкие, помните?

— А помните, сколько ваши сородичи из нас крови высосали в прошлом месяце, Олек? Сегодня — витрина, завтра — головы всех соседей на этаже!

— «Сородичи»?! — взвился иллюзионист. — Вы принуждаете вирдов работать на Контроль?!

Из фургона донеслись возмущенные выкрики.

— Только дебил будет ее к чему-то принуждать... — пробормотал Винсент, впихивая иллюзиониста обратно.

Тот извернулся и плюнул ему в лицо.

— Нет, ну почему всем надо вдалбливать сразу в мозг? — спросил старший инспектор в пространство, одним движением стерев плевок и замахнувшись.

Выпустив девушку, я перехватила его запястье:

— Всё. Хватит. Поехали.

Винсент нехотя опустил руку и кивнул Дэниелу с Норманом:

— Закрывайте этих помойных орлов — и в машину. Пусть везут в офис. Нас ждет долгожданная и обожаемая круглосуточная работа по оформлению самых невинных, порядочных и законопослушных вирдов. Да, Олек?

Я промолчала. Разберемся в офисе и не на глазах у задержанных.

Я плотнее запахнула воротник горчичного цвета пальто и опустила нос в шарф. Новая одежда за несколько месяцев успела поистрепаться — во время расследований приходилось залезать в такие места, откуда было невозможно выбраться с чистыми перчатками. Зато я больше не мерзла. Почти.

Со стиснутыми зубами я дождалась, пока коллеги усадят в фургон девушку, и направилась к припаркованному неподалеку синему «керрано» старшего инспектора.

Я ведь упоминала, что Винсент — вирдоненавистник?

Всё было предельно плохо.

Старший инспектор не отличался хорошими манерами. Тем более, по отношению к задержанным. Тем более, по отношению к задержанным вирдам. Тем более, когда он не выспался и его достали чуть меньше, чем все.

Кусок шлокса! Пару минут назад он воплощал собой все те страшилки, которые рассказывали вирды о Контроле. Нам и так не избежать пристального внимания правозащитных организаций, но его несдержанность забивала последние гвозди в крышку моего гроба. Я пока не рассталась с мечтойо месте в отделе специальных расследований при комиссаре. Однако с подобной репутацией мне не выбраться от Винсента никогда…

Прошло три с половиной месяца с тех пор, как я переехала в Никта-Эреб. Две недели назад коллеги поздравили меня с успешным прохождением испытательного срока и напоили в «Золотой лани» до зеленых фей.

Служба шла. Какие-то преступления раскрывались, какие-то оставались «глухарями». Часто прилетала сверхурочная работа. Винсент мог сорвать меня в любой день недели, в любое время дня или ночи и потащить на место преступления. Иногда времени на отдых совсем не оставалось. Приходилось тяжелее, чем в Нотти. К тому же я уставала от холода.

По пятницам старший инспектор со словами «Олек, не отбивайся от коллектива» ультимативно затаскивал меня в «Золотую лань» вместе с коллегами. Его настойчивость раздражала, но у барных посиделок было одно неоспоримое достоинство. Я цедила алкоголь не в одиночестве, закрывшись в своих апартаментах на верхнем этаже комплекса Контроля, где компанию составляли лишь аудиокниги и далекие гудки исчезавших в океане паромов.

У коннов тяжелая работа. Нужно снимать стресс, чтобы не выгореть.

Я думаю, наша карьера заканчивается в тот момент, когда мы перестаем сопереживать жертвам и начинаем механистически ловить преступников.

Последние дни выдались чудовищно напряженными. С тринадцатого по пятнадцатое декабря отмечалась Годовщина подписания Утреннего договора, завершившего Ночные войны. Сколько лет прошло! Лидеры человеческого и вирдовского сообществ целых трое суток обсуждали перемирие, а истощенная гражданской войной страна замерла в нервном ожидании.

Пятнадцатого декабря объявили итоги. Мы согласились с ролью зачинщиков. Был учрежден Контроль, и наша вольная жизнь закончилась. Зато мы не оказались в резервациях и на определенных условиях остались частью общества.

Финал хуже, чем нам хотелось, но лучше, чем вышло бы в действительности.

Мы проигрывали. Нас давили числом. Вирдов с шестой-седьмой и выше ступенями дара не так много, как кажется, — снайперов в армии куда больше.

Слава Ночи, война прекратилась раньше, чем нас выкосили.

В честь Утреннего договора ежегодно украшали города, проводили парады, устраивали шумные торжества и ярмарки. По рекам пускали венки и свечи в память о погибших, а по ночам в небесах вспыхивали грандиозные фейерверки.

Контроль в Годовщину просто зашивался.

Потому что параллельно парадам проходили массовые демонстрации вирдов. Сородичи требовали ослабить наблюдение Контроля, сократить медицинские проверки, внести послабляющие поправки в закон об ограничивающих амулетах. Далеко не все соблюдали правила и оставались в мирных рамках.

В этом году, по словам коллег, сородичи как с цепи сорвались.

— Вы и в офисе станете за них заступаться? — Винсент громыхнул дверью «керрано». Дэниел и Норман одновременно заскочили в салон, заняв заднее сидение.

Я быстро пристегнулась, и старший инспектор рванул с места.

— Да. Когда будете перегибать палку.

— Перегибать?! Знай они, что вы в Контроле добровольно, первой бы огребли булыжником в висок!

— Мы должны соблюдать права вирдов, — ровно ответила я.

— А они это ценят? — выплюнул Винсент.

— Тара, — сказал Норман, — эти демонстрации…

— Во всех крупных городах, — я встретилась с ним глазами в зеркале заднего вида. — Вирды выражают свое мнение. Они имеют право это делать.

— Даже под соусом погромов? — насмешливо поинтересовался Дэниел.

— В рамках закона, конечно, — я вздохнула. — Большинство демонстрантов — студенты. Поставь себя на их место. Каждый год они обязаны являться на медосмотр. Каждые полгода они оббивают пороги Контроля, сдавая отчеты о своей деятельности. Каждый месяц какой-нибудь кретин инспектирует их учебу. Любой шаг — под наблюдением! Вспомни, как учился. Им ведь хочется просто гулять с друзьями и отрываться на вечеринках….

— Олек, вы сами-то ходили на вечеринки? — перебил Винсент. — Спросите своего дружка Бейна, что и обычная студентота вытворяет. А уж одаренная… Сводочки — закачаетесь!

— Я читаю газеты, — меня внутренне покоробило от его нападок. — А вот вы, старший инспектор, видимо, не представляете, как эффективно дух противоречия побуждает идти против системы.

— Тогда мне нужно радоваться, что вашему беличьему хвосту она нравится, м?

— Кто-то должен держать вас за руку.

Винсент лихо повернул за угол. Я чудом не врезалась головой в лобовое стекло и не меньшим чудом промолчала. «Керрано» притормозил перед спуском на подземную парковку головного офиса Контроля и проехал внутрь за патрульной машиной. Винсент приоткрыл окно, махнув охраннику удостоверением.

«Керрано» встал на парковочное место, мотор затих. Мы выбрались из машины.

— В вашем случае — держать зубами, — философски произнес старший инспектор. — Умоляю, Олек, не откусите мне из служебного рвения что-нибудь… важное.

Дэниел гыгыкнул. Норман благородно промолчал.

Я выразительно закатила глаза и убрала руки в карманы пальто. Раунд выиграл Винсент.

Лифт встретил нас теплыми волнами кондиционера. Дэниел нажал кнопку девятнадцатого этажа, и кабина поползла вверх, пару раз остановившись. По дороге зашли и вышли несколько мрачных коллег. Годовщина не пощадила никого.

В подотделе Винсента кипела работа. Зал наводняли разговоры, шелест бумаг, стрекот клавиш. Было жарко и душно. Пару окон приоткрыли на проветривание, но царивший на улице собачий холод не приносил свежести — надышали. За каждым столом сидело по задержанному, а то и по двое. С улиц забирали столько вирдов, что конны не успевали всех обрабатывать.

Винсент не пошутил. Заполнение протоколов затянется на ночь.

— Полюбуйтесь! — старший инспектор обвел зал рукой. — По вашему утверждению, Олек, стадо невинных баранов. В смысле, конечно, милейших агнцев.

— Большинство — несовершеннолетние, — я размотала шарф и вместе с пальто накинула его на вешалку у лифта. — С таким отношением лучше займитесь чем-нибудь другим. Вы напрочь не умеете разговаривать с вирдами, а за тяжкие телесные правозащитники сточат вас, как пираньи.

— Разговаривать? Нет, конечно! — Винсент развернулся ко мне. — Я умею их ловить! У нас прекрасный тандем. Смотрите, какая у меня должность? Старший инспектор. Ваша специальность как называется? Правильно, психолог. Я инспектирую – вы говорите. Не правда ли, идеально?

— Как же вы раньше справлялись… — саркастично протянула я.

Мимо промелькнула Дина, быстро перелистывая прикрепленные к планшету бумаги. Резко остановившись, она сделала пару шагов назад и поравнялась с нами.

— Сорок четыре задержанных, шеф. С теми, что вы сейчас привезли, – пятьдесят два, и... звонила мисс Микер, спрашивала, не поужинаете ли вы с ней?

— Ужин? — я хмыкнула.

— Не суйте нос в чужие дела, Олек, — обрубил Винсент.

— Мальчики, девочки… — между нами, словно из ниоткуда, возникла Тамара. Ухоженные руки координатора сжимали папку с делом. — Фальк, Ленни Брон у тебя?

Винсент передернул плечами и посмотрел на Дину. Она зашуршала страницами:

— Ага, — и развернула к нам протокол со свежим, еще пахнущим химикатами снимком.

С фотографии смотрел ничем не примечательный вирд с ежиком темно-рыжих волос, крупной родинкой на левой скуле и умными серыми глазами.

— А, — Винсент пробежал протокол глазами, — горластый парень, которого Дэн утром снял с Мемориала жертвам Ночных войн. Развесил там плакатище…

— Прекрасно! — Тамара обрадованно вручила папку старшему инспектору. — Избил отчима. Час назад тот пришел в себя в Центральной больнице и подал заявление на пасынка. Кто-то анонимно сообщил правозащитникам, и они резко активизировались. Мальчишка — из их волонтеров. Разбирайся. Это срочно.

— Я, по-твоему, волшебник? — он кивнул на заполненный зал и открыл папку. — Мда… Ну что, Олек? Интуиция! Соколиный взор! Хотите свеженькое дельце?

Винсент перебросил папку мне. Я поймала, заглянула внутрь и тут же указала старшему инспектору на первые строчки досье Ленни:

— Соколу пора сменить очки. Брон — эмпат. Эмпаты — пацифисты.

— У тонких натур крыша едет круче, чем у запойных грузчиков.

— Речь о вирде.

— А кто мне имеет мозг своим «вирды как люди»? — парировал Винсент.

— Когда речь о правах. П-р-а-в-а-х, — по буквам повторила я. — Фетчи влияют…

Дина прижала планшет к груди, с широко раскрытыми глазами слушая нашу перепалку. Дэниел и Норман тактически переместились к своим столам. Тамара скрестила руки на груди; на красивых губах возникла сардоническая улыбка, острая, точно парикмахерская бритва. Маленькие золотые сережки оттеняли опасное пламя во внимательных каре-вишневых глазах.

— Помните Шиска с его ножами? — не сдавался старший инспектор.

Тамара нахмурилась.

— Брейк! — скомандовала она. — Рукопись с выставки во Дворце веков до сих пор на тебе, Фальк. Я безмерно рада, что вы оба получаете наслаждение от работы, но у вас — сколько?.. — пять десятков задержанных. Заканчивай препираться и быстро разберись с цирком вокруг Брона. Вопросы?

— Нет, — ответил Винсент сквозь зубы. — Олек займется.

Я кивнула, решительно взяла папку под мышку и пошла к своему рабочему месту.

— Приятной эмпатии! — крикнул Винсент и тише добавил: — Минт, приведи ей Брона и позвони, пожалуйста, Селене: объясни, что у нас долбанный аврал.

Тамара усмехнулась:

— Работа не дает проходу личной жизни?

Винсент молча развернулся к своему кабинету.

— С Годовщиной Утреннего соглашения! — долетело ему в спину.

Я рухнула на стул и прижала пальцы к вискам. Еще немного — и старуха-мигрень прибежит, как ребенок на десерт.

Тамара могла бы проявить благоразумие и не подливать масла в огонь. Все и так нервничали, а помянутая рукопись застряла у старшего инспектора персональной костью в горле. Чарм точно испарился: ноль улик, никаких зацепок, минус бесконечность свидетелей. Единственное, что точно установлено: рукопись пропала во временном промежутке между смертями Томаса Летча и Фредерика Абена.

Продолжая одной рукой потирать висок, я пролистала дело. Ленни Брон: эмпат; через пару месяцев – восемнадцать; отличник. Отчим – Люк Монж; второй муж матери; человек; сорок девять лет. Мать – Рина Монж; вирд, как и сын; сорок лет. Вроде обычная семья, но я уже встречала подобные случаи.

— Вот Ленни Брон, адепт, — позвала Дина.

Я подняла взгляд на парня, отметив его сильную ауру. Насыщенный бледно-сиреневый ореол дрожал и закручивался спиралями. Ленни угрюмо смотрел на меня исподлобья. Я встретилась с ним глазами и вопросительно приподняла брови.

Мы поиграли в гляделки. Ленни сдался первым.

— Как они затащили в конны вирда?..

— Никак, — я ожидала этого вопроса. — Мой свободный выбор.

Парень скривился, откинувшись на стуле. Реакция на мой ответ тоже была стандартной.

— И что ты нам обычно говоришь? Что помогаешь?

— Именно.

— Надеюсь, тебе хорошо платят.

Я покачала головой. Работа с ним превратится в кошмар, если сразу не расставить акценты. Я видела его настроение по изменениям в ауре, но Ленни читал эмоции. Висевшая в подотделе атмосфера усталого раздражения не рождала в нем доверия.

Я побарабанила пальцами по столу и сделала ставку на искренность:

— На деньги не жалуюсь. Кстати, на тебя заявил отчим.

— Вот ублюдок! — Ленни перекосило; даже не глядя на торнадо в его ауре, я поняла, что он разозлился.

— Ты правда его избил?

— Да!

— Почему?

Ленни сжал кулаки и выпятил челюсть — крайняя степень решительности. Мне показалось, эмпат готов выложить всё как на духу, но я ошиблась.

Ленни опустил руки и бессильно скользнул взглядом по отделу.

— В семидесяти пяти целых восьми десятых процентах случаев в драке между вирдами и людьми Контроль на стороне последних вне зависимости от реального положения дел, — эмпат будто цитировал какой-то документ.

— Изучаешь право? – угадала я.

— Собирался на юрфак, — подавленно подтвердил Ленни, видимо, представив свои безрадостные перспективы.

— Не похоже, чтобы ты в здравом рассудке полез на Монумент.

— Перепсиховал из-за отчима, — признался эмпат.

Наклонившись вперед, я переплела пальцы и доверительно предложила:

— Расскажи мне, в чем проблема, а я сделаю так, чтобы твое образование не оборвалось, так и не начавшись. Тем более, кто-то уже маякнул твоим друзьям-правозащитникам, что злые конны заперли несчастного эмпата.

Ленни пару секунд о чем-то думал — аура отразила сомнение — и покачал головой.

— Поговорите с родителями, для начала. Может, вам расхочется мне помогать.

— Уверен?

Ленни понуро опустил голову. Я поняла, что он больше ничего не скажет, жестом подозвала Дину и поднялась из-за стола. Кивнула на парня — уведи — и предложила:

— Съездишь со мной в Центральную больницу?

Дина задумалась. Посмотрела на меня, на свой планшет, на заполненный зал…

— Только передам протоколы Саймону.

Я улыбнулась. Не сомневалась, что она согласится. Винсент запер Дину в офисе, словно в клетке, и оперативной работы ей доставались жалкие капли.

***

До Центральной больницы мы доехали за пятнадцать минут. Быстрее — помешали пробки.

Пройдя испытательный срок, я купила изумрудно-зеленый «ротси» и с удовольствием изучала город. Обтекаемая машина напоминала формами фантастический звездолёт из мультфильмов и имела привод на все четыре колеса — незаменимая вещь в зимнем Никта-Эребе. Под капотом скрывался негромкий мощный мотор. Не чета громогласному двигателю «керрано», но моим запросам отвечал.

Центральная больница находилась на краю Делового центра Правобережья. Соединенные стеклянными переходами высокие корпуса окружал парк. Дорожки и деревья отражались в зеркальных стенах. В декабре от роскошной зелени остались одни голые ветви, и пейзаж разбавляли лишь редкие конусы елей.

Путь от парковки до администраторской стойки в больнице Дина проделала на негнущихся ногах, вцепившись в переброшенную через плечо лямку сумки и сдерживая тошноту.

— Хорошо, что не наткнулись на дорожную полицию… — слабо прошептала ликтор, пока мы ждали, когда освободится хоть один из дюжины администраторов.

— Я ничего не нарушила.

— Вы были… резковаты на поворотах.

— Самую малость, в городе не развернешься… Добрый день, — я раскрыла удостоверение перед обратившей на нас внимание служащей, — нам нужен Люк Монж.

Она равнодушно заглянула в компьютер:

— Монж… Ушибы средней тяжести, легкое сотрясение мозга, перелом правой кисти… Травматологические отделение… Второй этаж, палата номер двадцать три. По лестнице и сразу направо.

Перед палатой Люка мы увидели строгую брюнетку в докторском халате, которая тихо беседовала с женщиной-вирдом. По внешнему сходству и сиреневой ауре я определила, что это мать Ленни. Она выглядела усталой и встревоженной.

У меня в голове немедленно защелкал невидимый механизм, расставлявший фрагменты пазла по местам. Ситуация, когда отчим или мачеха-человек закладывали Контролю приемных детей-вирдов являлась отнюдь не редкостью.

Я попросила Дину задержать мать Ленни и доктора, если они быстро договорятся, и просочилась в палату. Мне хотелось побеседовать с Люком с глазу на глаз.

Взмахнув в воздухе удостоверением, я бесцеремонно приземлилась на край койки.

Люк дважды моргнул, удивленный внезапным визитом, и умирающим голосом произнес:

— Хорошо, что вы пришли… Понимаете, я был вынужден…

Я наклонилась к нему с видом профессионального слушателя а-ля бармен.

— Он… просто взбесился, — Люк повел здоровой рукой. — И все предметы в доме тоже… Это его «способности», «дар», ведь правильно понимаю?

— Ага, — цинично соврала я. — Что стало причиной ссоры?

Люк явно держал коннов за пристрастных идиотов, если рассчитывал провести меня своим бездарным спектаклем. Я изображала сочувствие, хотя больше всего мне хотелось взять его за грудки и хорошенько встряхнуть. Винсент плохо на меня влиял.

Я выросла в приемной семье. Мне повезло — родители сдували с меня пылинки. Но они были вирдологами, и я была для них в первую очередь объектом наблюдений, а не ребенком. Поистине жестокое разочарование: бежишь навстречу миру с раскрытыми объятиями в ожидании любви, принятия и восхищения, а обнаруживаешь себя в колесе лабораторного хомячка.

— Он что-то хотел от меня. Я ответил. Ему не понравился ответ…

— Постарайтесь вспомнить, — мягко надавила я, незаметно разжав стиснутый кулак.

— Что-то насчет завтрака. Не хотел есть.

— Ваш пасынок не слишком взрослый для таких споров? — я заглянула Люку в глаза.

Он отодвинулся подальше.

— Если не верите, спросите жену — она подтвердит.

— Уверены, что подтвердит? — елейным голосом уточнила я.

— Абсолютно, — в тон откликнулся Люк. — Просто спросите…

Я продолжала смотреть ему в глаза. Он не выдержал и отвел взгляд.

— Не любите вирдов, мистер Монж?

— Вы чего?.. Это же ваша работа — ставить страненьких на место… Или мальчишка вам лапши на уши навешал? Я всегда ему не нравился. Совсем не нравился. Еще с тех пор, как мы с Риной только начали встречаться…

— «Страненьких»… — повторила я, точно пробуя слово на вкус и вспоминая досье Ленни. — Скажите, вы когда-нибудь просили миссис Монж отправить сына в интернат? Или в лагерь на всё лето? А, может, уже выбрали для него крутой университет — на другом конце страны? И сами благородно отправили заявление?

— Вы с ума сошли?! — Люк забегал глазами по палате. — Докто-о-ор!

Я соскочила с койки, жалея, что Ленни не вырвал полудурку язык.

Дверь в палату распахнулась. Позади супруги Люка и доктора размахивала удостоверением Дина, но ей не хватало напористости их остановить.

— Доктор, я устал, — капризно заявил Люк.

— А вы?.. — она развернулась ко мне. — Тоже из Контроля?

— У меня было несколько вопросов к мистеру Монжу. Стандартная процедура. Как его состояние? Мне нужно медицинское заключение по результатам обследования, — я говорила быстро, краем глаза рассматривая Рину. — Миссис Монж, что послужило причиной конфликта между вашими супругом и сыном?

— З.. — Рина вздрогнула от неожиданного вопроса и под злым взглядом Люка ответила: — Завтрак…

— И что же было у вас на завтрак? — легкомысленно продолжила я.

Доктор кашлянула.

— Прошу вас, подойдите к администраторам. Я сообщу, чтобы выдали необходимые бумаги. Сейчас мистеру Монжу рекомендован полный покой. Следующий визит лучше согласовать со мной или с заведующей отделением, инспектор?..

— Адепт Олек.

— Вирд! — воскликнул Люк. — Вот чего вы на меня накинулись!

Я проигнорировала последний выкрик и, кипя, вернулась с Диной к администраторам. Люк считал коннов легким способом отделаться от пасынка, словно вся суть нашей службы сводилась к потаканию полудуркам вроде него.

Я оперлась локтями на администраторскую стойку и уронила голову на руки: «Соберись!..»

— Адепт, у вас тако-о-ой вид… — Дина принесла мне стаканчик какао из автомата. — Шеф похоже выглядит, когда дело нечисто, а ничего не доказать…

— Не надо сравнивать меня с этим вирдоненавистником, — сдержанно попросила я, взяв какао. — Спасибо. Есть идеи, как полудурок запугал и мать, и пасынка?

Дина задумчиво погрызла край митенки, потом постучала уголком удостоверения по стойке:

— Миссис Монж когда-нибудь обращалась в травматологическое отделение?

— Вам нужна выписка? За какой период? — уточнила администратор.

— Всё, что есть, — ответила Дина.

Я хмыкнула. Чтобы получить бумаги по Люку требовались или ордер или разрешение его лечащего доктора. Данные по вирдам же предоставлялись коннам по первому требованию.

— Молодец. Сможешь съездить, опросить соседей?

— На что сделать упор?

— Внутрисемейная атмосфера. Как часто ругаются, приглашают ли к себе в гости, что говорят о мистере и миссис Монж… — я на миг прикрыла глаза. — В общем, разберись, какие на самом деле у них отношения. А я покопаюсь в архивных записях.

Администратор отправила документы на печать и отошла к принтеру. Дина забрала из моих рук пустой стаканчик.

— Вас задела эта история, да, адепт?..

— Приемные дети, приемные родители… — я осознавала, что брюзжу, как старуха, но не могла остановиться. — Обычные люди редко берут вирдов в семью. Часто это очень, очень плохие истории и редко когда настоящее милосердие.

— Личный опыт?.. — осторожно поинстересовалась Дина.

— Студенческая практика, — ответила я и щелкнула ее по любопытному носу.

***

У парадного входа головного офиса Контроля.

«Бдителен, надежен, отважен»,—лаконичные и веские слова… Столь же лаконична и основательна стела, на которую они нанесены.

Должен признать: прекрасно выверенная композиция.

Очень подходит нашей девочке. Отваги ей не занимать, внимательности - тоже.

Прекрасные декорации. Как и декабрь. Снег, словно холст,—легко ложатся любые краски.

Мы познакомились в декабре.

— Ты всегда любила аттракционы, — я стою перед стелой, спрятав руки в карманы куртки. — Я напомню тебе об этом. Представление начинается.

Глава 9. Аттракционы и жуткая марионетка

Колесо обозрения поднималось над крышами старого города, утопая в морозной дымке. Всю дорогу я наблюдала его из окна фургончика криминалистов, грея руки о бумажный стаканчик с кофе. Душу грызла необъяснимая тревога.

Вчера, понимая, что результаты Дина принесет лишь утром, я решила сразу разобраться с материалами из архивов по Бронам и вернулась в офис. Сама себе враг. Не нашла ничего полезного и попалась коллегам. Они как раз ждали свободных рук — поток задержанных не прекращался.

Винсент уехал без четверти двенадцать. Мы с Норманом, Дэниелом и парой ликторов провозились до половины второго ночи. Смысла возвращаться в служебные апартаменты ради нескольких часов сна я не видела и прикорнула на диванчике в комнате отдыха экспертов-криминалистов.

Лорел давно грозился поставить на моем удостоверении штамп регистрации в морге. Сон в его царстве входил в привычку. Аскетичный интерьер и запах формалина успокаивали мне нервы. К тому же здесь были душ и кофемашина — необходимый минимум, чтобы, проснувшись, из размазни собраться в вирда.

Вызов пришел в шесть утра. Труп обнаружила полиция, но уже через десять минут Майлз Бейн позвонил в головной офис Контроля и матом спросил «почему вы еще не здесь?» Детектива совершенно не интересовало, что дежурные узнали об убийстве именно от него. И понеслось...

Винсент, как всегда омерзительно бодрый, встретил меня и Юсию Болк, ведущего эксперта, на парковке. Водитель подобрал Юсию по дороге. Она заскочила в фургончик, одной рукой застегивая бомбер, другой — приглаживая зеленые кудряшки, — ни за что не скажешь, что ей под пятьдесят.

— Выглядите к месту, — вместо «доброго утра» старший инспектор окинул меня и Юсию пристальным взглядом. — Два свеженьких зомби из цирка-психушки. Новенький зеленый, Болк? Позавчера ты была фиолетовой…

— Увянь, Фальк, — огрызнулась она. — Что случилось?

— Сам приехал две минуты назад, — Винсент направился ко входу в парк аттракционов. — Олек, опять ночевали в морге? Понимаю, соседи на психику не давят... Опять же, темнота, тишина, прохлада... Летом еще больше оцените. Кстати, под юбку не задувает?

— Вы меня хоть раз в юбке видели? Ненавижу мерзнуть. Ладно, что тут…

Я допила кофе, сунула стаканчик в руку охранявшему место преступления полицейскому, поднырнула под сигнальную ленту и увидела… её.

Крик застрял в горле.

— О Ночь… — прошептала Юсия.

Я зажмурилась. Открыла глаза.

Кошмар не исчез.

На бортике фонтана сидела кукла, застенчиво зажав ладошки между коленями и склонив к плечу каштановую головку. Глаза и рот зашиты мелкими, предельно аккуратными стежками. Нос в веснушках, изумрудное платье из газового шелка, белья нет. Красноватая кожа отдавала аристократической голубизной и казалась полупрозрачной, словно резина воздушного шарика. Эта тончайшая материя перчаткой обтягивала соединенные шарнирами деревянные болванки разных форм и размеров. Фаланги — к фалангам, пальчики — к ладоням, ладони — к запястьям… Конструктор.

При жизни кукла была девушкой лет девятнадцати.

Я кинулась к ближайшей урне. Меня вывернуло долбаным кофе, желчью, рыданиями. По щекам побежали слёзы, и желудок скрутил новый спазм. Кожа покрылась испариной.

Захотелось бежать — бежать без оглядки. Поймать первое же такси, примчаться в аэропорт и улететь из Никта-Эреба ближайшим рейсом в любую страну, куда не нужна виза.

Семь лет…

«Он сдох семь лет назад», — попыталась сказать себе я, давясь слезами.

Меня трясло. Зубы стучали, выбивая из мозгов все рациональные мысли.

— На, — кто-то протянул мне накрахмаленный платок.

Я вцепилась в него, как выпавший из самолета неудачник в внезапно возникший перед ним парашют. Прижала к лицу, зажмурилась. Глубоко вдохнула горький запах одеколона и сосчитала до десяти. Медленно выдохнула.

Открыв глаза, я увидела Майлза. Детектив стоял, убрав руки в карманы кашемирового пальто и раскачиваясь с носков на пятки, — полтора метра презрения к моему слабому желудку.

— Можешь не возвращать, — он брезгливо кивнул на платок. — Еще не появилось желание сменить работу?..

Я отрицательно мотнула головой, не в силах выдать ответную колкость.

— Кто нашел… жертву?

— Патруль заметил вопящих студентиков, выбегавших из парка. Знаешь, он на рассвете как бы закрыт. Пару отловили. Строго говоря, ваша клиентура — сородичи… Там, — Майлз кивнул себе за плечо, — увидишь граффити на стене Дома Ужасов. Коннов изобразили просто божественно! А потом из тоннеля, куда уезжают вагончики, вышла эта красавица…

— Села на бортик фонтана, спрятала руки между коленками и застыла?

— Да… Сталкивалась уже с чем-то подобным?

Я неопределенно пожала плечами. Майлз нахмурился и вдруг недоверчиво выдал:

— Он же сдох?..

— Сдох, — подтвердила я. — Пойду осмотрюсь, пока следы свежие.

— Дава-а-ай... — протянул детектив. — Мы с Гилбертом пока тут. Понадобится что — свисти.

Я слабо улыбнулась. Несмотря на сволочной характер, Майлз всё-таки был «своим».

Он подозвал Гилберта Траза. Длинноносый пересмешник приветливо махнул мне рукой и достал из кармана старенького тренча блокнот с записями. Они отошли.

Собравшись с духом, я приблизилась к мёртвой.

Громко строчил фотоаппарат. Вспышки озаряли труп, выбеливая то высокие скулы, то шарнирные колени, — точно девушка позировала в дорогой студии. Юсия делала заметки. Винсент разговаривал с патрульным, задержавшим обнаруживших тело студентов. Через слово доносились ругательства. Отчего-то старший инспектор показался мне злее, чем всегда.

— Разошлите фотографии и описание. Может, было заявление о пропаже… — Винсент развернулся ко мне: — Как утренний кофе, Олек? Вкусненький?

Я не послала его в задницу. Достижение при текущем раскладе.

«Держи себя в руках», — поправив на носу очки-авиаторы, я сжала в кулаке чарм.

Знаете, что черно-белее, чем поздняя осень в Никта-Эребе? Правильно, вывернутая наизнанку реальность.

Гобелен встретил всеми оттенками серого, следами веселившихся ночью студентов-вирдов, нитями Майлза и Гилберта, моими собственными и ореолом сиреневых пылинок вокруг девушки. Лёгких-прелёгких, колючих-преколючих. С кончиков кукольных пальцев, коленей, локтей и головы свисали оборванные веревочки — дергая за них, убийца и заложил в марионетку сценарий. Мятые бессмысленные хвостики — не разобрать тип дара.

Я печально покачала головой. Даже сплетенная из неестественно выкрученных узлов девушка была красивой. Убийца, таксидермист или реаниматор…

«…или кукольник…» — словно эхом из прошлого прошептал в голове чей-то пугающе ласковый голос.

…не смог это уничтожить. Точно можно исключить режиссеров. Они управляли живыми.

Я достала из кармана плеер и нажала на кнопку диктофона, сухо озвучивая картину с изнанки реальности. Винсент слушал, не комментируя.

— Вокруг тела сохранился остаточный заряд приказа. Заряд практически истощился. Анимист заложил сценарий от шести до восьми часов назад; до десяти, если уровень силы выше седьмого. Его собственных следов нет. Сам он посещал «сцену» либо задолго до представления, либо вообще к ней не приближался и лишь продиктовал кукле сценарий...

«Сцена», «представление», «кукла»... Я прервала запись. Как же легко вернулись на язык словечки Шона Мирби, которыми он описывал преступления Кристофера Эфлена. Шона Мирби, проницательнейшего старикана, сумевшего вычислить и поймать державшего в страхе весь Нотти маньяка.

— Остаточный заряд тянется к Дому Ужасов и уходит в тоннель для посетителей…

— Желудок в кулак, Олек, — хмыкнул Винсент, — говорят, внутри картинка похуже…

Я не ответила, догадываясь, что увижу, и шла за сиреневыми пылинками. Убийца будто оставил след из хлебных крошек в пасть аттракциона. Не знаю, о каком граффити говорил Майлз, — в сумеречном зрении тяжело вникать в такие детали. Тоннель — непроглядная дыра в вязи, вагонетки — груды проволочных узлов. Пылинки таяли за ними во мраке. Жутковато, но моему фетчу на удивление нравилось это рассматривать.

Я остановилась.

— Включите лампы, пожалуйста.

Винсент позвал кого-то, и провал из бездны превратился в серую дыру. Глаза защипало, виски заныли. Я прошла примерно двадцать пять шагов вдоль рельс, повернула и оказалась перед открытой дверью, которую охранял ликтор.

— Ход для техников, — хмуро пояснил Винсент. — Нам в самый низ. Я бы сказал «на днище». И там целое море орешков для ноттийской белочки.

— Белочка сегодня на диете, — слабо отшутилась я.

Сразу за дверью начиналась винтовая лестница. Спуск в недра аттракциона занял минуты полторы. Машины Дома Ужасов врастали в бетонный пол — совершенно ледяной. Холод пробивал даже через толстые подошвы зимних ботинок. Пространство заполоняла сиреневая пыль. Парила в воздухе, оседала на механизмах, припорашивая сплетенные из толстых канатов рамы конструкций. Они тянулись вверх, набухая на гобелене монструозными шрамами и грубо нарушая узор потолка.

Резко пахло спиртом и формалином. Я пошла туда, где вонь прямо била в нос.

Одна банка, вторая, третья... Эти «хлебные крошки» были куда крупнее — невозможно не заметить. Кровь, заспиртованные мышцы и органы. Череда банок вела в маленькое помещение в дальнем конце. Ржавая дверь открыта нараспашку. Внутри — стол, множество свечей и уютных вязаных кукол.

Вязаные куклы… Моя родная мама делала точно таких же крючком, невероятно забавных и цветных. По выходным мы продавали их на ярмарках.

Две картинки зарябили перед глазами: радужные куклы в моей детской и черно-белые куклы на столе, где жертву освежевали и разделали, а потом искусно собрали заново с помощью шарниров и обтянутых заскорузлой кожей болванок. Там, где умирала девушка, лежал отскобленный до белизны скелет без черепа. Кристофер Эфлен оставлял куклам только кожу и головы.

«Ты не должна думать об убийце как о Кристофере Эфлене», — одернула я себя.

Однако сходство деталей выглядело ненормальным.

Я представила, как девушка лежала на столе. Слышала гул машин... Визг и вопли посетителей, сменявшиеся смехом над нелепыми страшилками Дома Ужасов... Абсурдно весёлую, назойливую музыку парка развлечений… И никто не слышал её саму, пока она еще могла кричать — Кристофер Эфлен зашивал жертвам вначале рты, после — глаза. Убивал позже, поэтому у некромантов не получалось вытащить из жертв ничего полезного.

Я отпустила чарм, потерла покрасневшие веки и поглядела на диктофон в руке.

— Вы про него где-то на входе забыли, — буркнул Винсент.

— Отмечу всё в отчете. Полезного мало, — я убрала плеер в карман пальто. — Может, Болк повезет больше...

— Думаете, ничего не найдет?

— Только отпечатки куклы… девушки, наверное, — отстраненно сказала я. Именно так было семь лет назад. — Акер уже знает?

— Уже ждет! — выплюнул старший инспектор. — Едем в офис?

— Один плюс, — я скривилась, — завтракать теперь не хочется.

Винсент осклабился. Старуха-мигрень положила костлявые руки мне на плечи и подтолкнула к лестнице. Я позволила ей идти следом и полезла за «реливоном».

***

Говорить не хотелось. Думать — и подавно. Я ехала, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза. Старший инспектор вёл резче обычного — приходилось держаться за поручень безопасности над дверью. Как не выдрала, не знаю. Почему Винсент не спрашивал о покойном кукольнике Кристофере Эфлене — тоже. Неужели проявлял тактичность, несмотря на сегодняшнее настроение? Фантастика...

А вот от координатора Тамары Акер тактичностью и не пахло. Тамара ждала на подземной парковке. Я встретилась с ней взглядом и поняла: неприятного разговора не избежать. В худшем случае, меня не подпустят к расследованию убийства ближе, чем на вирдоскопическую экспертизу.

— Сбор в два, — объявила Тамара. — Адепт, идёмте со мной.

— Акер, если ты насчет Брона, то даже наезды правозащитников не вытащат его в приоритет, — грубо ответил Винсент. — Хочешь заметки от нашей ноттийской белочки? Дай ей поработать!

— Займись личностью жертвы, — отрезала Тамара.

В лифте мы ехали молча. Я прижимала к груди пальто, мысленно благодаря солнечные очки. Они скрывали половину лица и не позволяли заглянуть в глаза, надежно пряча мои эмоции от посторонних. Сказать, как я нервничаю, смог бы лишь эмпат.

— Не задерживай её, — бросил Винсент, выходя на девятнадцатом этаже.

Лифт поехал дальше, на двадцать второй. Двери открылись в короткий коридор с кабинетами по обе стороны. Тамара направилась к самому дальнему справа, вытащила из кармана радиобрелок, отключила сигнализацию, привычным жестом уронила его обратно и выудила оттуда жеключ.

Ее кабинет я видела впервые. В другой день мне бы даже здесь понравилось: светло, просторно, аккуратно. Из видового окна — панорама делового центра Никта-Эреба. Минимум мебели: стеллаж с педантично расставленными папками, девственно чистый стол с силуэтом телефонного аппарата и два кресла.

— Давайте начистоту, координатор Акер, — я решила не ждать участливых фраз. — У вас есть еще специалисты по вирдоскопической экспертизе?

Она замерла, не успев сесть в кресло, и, посмотрев на меня, осторожно ответила:

— Вашего уровня — нет.

— Тогда сократим разговор. Я буду работать над этим делом, — мои руки под пальто сжались в кулаки. — Вы же понимаете, что из мёртвых не воскресают даже вирды?

Тамара присела, оперлась локтями на стол и кивнула, опустив подбородок на сцепленные пальцы.

— Кто-то скопировал стиль Кристофера Эфлена, и я хочу отыскать психопата, пока он не продолжил представление. Мой опыт пригодится. Старший инспектор читал мое досье.

— Фальк читал ваше досье?.. — со странной интонацией переспросила Тамара. — Не в его стиле... И?..

— Он поминает долбаных кукольников при любом удобном случае, — огрызнулась я.

— О-о-о... — протянула Тамара. — О. Ясно. Удивительно. Тогда идите. Больше у меня нет вопросов. Пусть Фальк найдёт кого-нибудь заняться мистером Броном.

— Я сама разберусь. Мне ясно, в чем там дело.

Выйдя из кабинета, я на секунду прислонилась к стене. Проанализировала свое состояние, поступки и емко обозвала себя слабохарактерной истеричкой. Поддавшись эмоциям, в парке развлечений я откровенно схалтурила. Служебный цинизм словно испарился. Выплеснувшийся из глубин памяти страх склизкими щупальцами оплел рассудок и едва не утянул в водоворот безумия. «Кусок шлокса» — лучше и не скажешь.

Вернувшись в подотдел, я просмотрела оставленные Диной у меня на столе записи. Гипотеза насчет проблем в семье Ленни Брона подтвердилась. Скоро дело можно будет закрыть, но сначала девушка-кукла...

Загрузив Дину сделать выборку из архива вирдов с определенными типами дара и ступенями силы, я спустилась на этаж к криминалистам. Заглянула в секционную — Лорел уже занимался трупом — и направилась к Юсии.

— Не терпится? — спросила она, не отвлекаясь от микроскопа.

— Нашли только отпечатки девушки?

Эксперт кивнула. Я зажмурилась от очередного за утро дежа вю.

— Что-нибудь еще полезное?

— Тебе размер иглы или состав ниток? Придется подождать, — Юсия чиркнула в записях и крутанулась на стуле, теперь смотря на меня. — Ты бы съездила домой? Выглядишь хуже нашей находки. Ну... или, минимум, позавтракай.

«Позавтракай!» — я мысленно фыркнула, но купила в буфете сэндвич и кофе. Юсия любила поесть и трогательно заботилась о питании коллег, в том числе моем.

За следующий час я набросала отчет. В половину второго мимо промелькнул Норман, крикнул «выяснили!» и помчался к четвертой переговорной. Я пошла следом.

Вскоре туда подтянулась половина подотдела Винсента и несколько экспертов, включая Лорела и Юсию. Последней появилась Тамара. Взяв материалы по делу, она сама начала размещать их на доске. В воздухе ощутимо потянуло озоном. Конны запереглядывались. Координатор всех нервировала.

— Все ресурсы — на поиск убийцы, — арктическим тоном объявила она. — Теперь вопрос. Кто из присутствующих не слышал про дело Кристофера Эфлена?

Поднялось несколько рук. В основном, недавно поступившие в Контроль молодые ликторы.

— Адепт Олек, — кивнула мне координатор, — прошу вас.

Я встала.

— Речь о серийном убийце, совершавшем преступления в Нотти и окрестностях. Он называл свою... работу «произведениями сценического искусства», за что заработал прозвище «Драматург», — мой голос звучал на удивление спокойно — эмоции как отрезало. — «Ноттийские спектакли» стали самыми известными, хотя до них имели место серии еще в паре мелких городов по стране. Периодичность — три убийства с разницей в две недели и так раз в восемь лет. Один «ноттийский спектакль» состоялся пятнадцать лет назад. Второй, прерванный перед третьим актом, — семь.

— Хватит. Благодарю, адепт.

Тамара щелкнула пальцами. Сидевшая возле двери Дина выключила свет. Юсия запустила проектор. В темноте в переговорную просочилась мощная фигура.

— Сай-й-ймон... — прошипела Дина.

На белой стене замелькали материалы знакомого дела семилетней давности. Я запретила себе не смотреть. Тамара продолжила рассказ в полной, абсолютной тишине.

В офисе становилось так тихо разве что по ночам. Конны точно боялись дышать, шокированные произведениями Драматурга. Он показывал зрителям искаженные картины из «Одинокого дома», пронзительной трагедии, написанной вскоре после Ночных войн. С отвращающей откровенностью автор пьесы поведал драму девушки-вирда, чьего фетча свели с ума подавляющие амулеты. И эта выдумка, эта безумная фантазия заворожила многих сородичей. Одни боялись Контроля, другие мечтали о свободе. Сюжет играл на чувствах, пугал и одновременно притягивал. Никого не волновало, что амулеты просто глушили канал связи...

В голове вспышкой мелькнула неоформленная мысль. Я не успела её ухватить.

— Убитая — Фелиция Армб. Девятнадцать лет. Человек. Училась на первом курсе Высшей школы сценического мастерства Никта-Эреба, — зазвучал монотонный голос Лорела. — Родители заявили об исчезновении тринадцать дней назад. Ушла на лекции, собиралась остаться на ночь у подруги, на следующий день не вернулась. До подруги так и не добралась...

— Им, естественно, еще не сообщили, — угрюмо дополнил Винсент. — Есть добровольцы? Нет? Так и думал... Плохие новости, мои негодяи, если подражатель точно придерживается схемы давно сдохшего Драматурга...

— Простите, старший инспектор, — пробасил из тени Саймон, — я немного опоздал. Почему вы называете его «сдохшим» и уверены, что сработал подражатель?

— Его уже везли на казнь, и тюремный фургон влетел прямо в фуру, — Винсент дёрнул щекой. — Тело опознали, в том числе и эксперты-вирдологи, чтоб им Ночь весь сон в зад вывернула... Короче, вторая жертва уже у него. Так что, закончим, отрывайте задницы от стульев и ищите, хоть носом землю ройте...

— Параллельно кто-нибудь соберите всё, что мелькало в прессе на эту тему, — добавила я. — Если у убийцы не было доступа к архивам Контроля, учебником ему служили открытые источники. Также нужен список сотрудников-вирдов с соответствующим типом дара — это особая категория риска.

Тамара ошарашенно воззрилась на меня.

— Ничего нельзя упускать, — я пожала плечами.

— Смотрю, наша ноттийская белочка — дока в вопросе Драматурга, — фыркнул Винсент. — Что еще добавите?

— Драматург был... сложным объектом, — откликнулась я. — В экспертной группе мы...

В памяти зажужжал рой воспоминаний. Вот — радуюсь бейджику стажера. Вот скачу по квартире, узнав, что мне выпал шанс познакомиться с подозреваемым по делу Драматурга. Вот — собираюсь на встречу со своим куратором, чтобы вместе с ним поехать в изолятор... Я безэмоционально отмахнулась, словно воспоминания мне не принадлежали.

— Вы были в экспертной группе? — неожиданно тихо, даже мягко, переспросил старший инспектор.

— Твою мать... — выдал Дэниел, и он явно знал, что тон Винсента не сулил ничего хорошего.

— Ладно, все за работу, — резко вмешалась Тамара. — За работу! Сообщите, как что-то появится!

Дина включила свет. Я заморгала, точно обиженный ребенок. Слишком уж внезапным оказался переход от уютной темноты к резавшим глаза лампам.

— Идите, идите! — поторопила старший координатор. — Финч, чего расселись? Коул? Хайд?

Я немного рассеянно помотала головой. Было ощущение, что Тамара обрубила совещание на середине. Мы не договорились ни до чего осмысленного, не досмотрели материалы... Я заторможено направилась к выходу за коллегами.

— Задержитесь, Олек, — прошипел за моей спиной Винсент. — И ты, Акер.

Нахмурившись, я обернулась. Старший инспектор обеими руками опирался на спинку стула, сжав так, что побелели пальцы. Кровь отлила от лица. Взгляд — абсолютно бешеный.

— Адепт, идите, — Тамара настойчиво подтолкнула меня к двери. — Ну же. Я улажу.

— Нет, Олек. На месте.

— Что происходит? — я скрестила руки на груди.

Винсент сжигал Тамару взглядом. Янтарные глаза полыхали.

— Ты знала, Акер.

— Да, — отрезала она, — так решил комиссар. Теперь пусть адепт уходит.

— И всё равно подсунули её мне?! — старший инспектор отшвырнул стул. Тот с оглушительным грохотом врезался в ряд других — часть полетела на пол.

— Адепт, выйдите, пожалуйста, — повторила Тамара. — Или вы оглохли?

— Координатор Акер, в чем дело? — я не сдвинулась с места.

— В вас! — Винсент ткнул в мою сторону пальцем. — Райна Клиф — знакомо имя? Знакомо?!

Перед глазами как наяву раскрылась папка с делом Драматурга. Ее держала в руках старуха-мигрень. Мерзко хихикая, она перелистнула несколько страниц.

— Вторая жертва последнего цикла, — словно прочитала я.

— Жертва?! — взревел Винсент. — Жертва?! Всё, что можете сказать?! Ваша долбаная комиссия отпустила убийцу, и Райна погибла! Она два месяца как замуж вышла! Сол чуть не спятил! Слышишь?! Я сам у него пистолет отобрал!

— Еще. Одно. Слово. Старший инспектор Винсент Фальк, и я вас отстраню, — четко выговорила Тамара. — Если вы не в состоянии себя контролировать...

Я побледнела. Напряжение ухнуло в кончики пальцев мелкой дрожью, и я спрятала руки в карманы брюк. Тем не менее мой ответ прозвучал спокойно.

— Мнения в группе разошлись. Правозащитник, фигурально говоря, просто порвал наш отчёт... Улики были только косвенные, и...

— Кусок шлокса вы, а не эксперт! — Винсент схватился за новый стул. — Трупам про правозащитника гоните! И семьям! Что вы Солу говорили, а, адепт?!

— Никто на тот момент не понимал...

Стул врезался в стену у двери — жалюзи жалобно звякнули, а по стеклу разбежались трещины.

Это меня отрезвило. Тамара что-то рявкнула и схватила Винсента за плечи, чудом удерживая на месте.

— Я не обязана оправдываться за свою работу, — процедила я.

Я вышла, хлопнув дверью. Это было не моё заключение. Не я ставила подпись. Стажер вообще не имел права голоса, каким бы отличником не считался.

За помятыми ребрами жалюзи Тамара не отпускала матерившегося, вырывавшегося Винсента и что-то ему отчаянно втолковывала. Он её как не слышал.

— Эй, красотка... — Дэниел встретил меня с моим пальто в руках. — Сходишь прогуляться, пока шторм не затихнет?..

В его глазах читалось, что просил из лучших побуждений.

Я смерила усача взглядом, молча забрала пальто и, захватив со стола рабочие документы, направилась к лифту. Мою спину сверлили любопытные взгляды коллег.

***

Через пятнадцать минут после ухода адепта первого ранга Тары Олек, координатор Тамара Акер и старший инспектор Винсент Фальк в четвертой переговорной.

— Ты — идиот, Фальк. Редкостный и…

— Я?! Вы ее ко мне в отдел сунули — теперь да-а, конечно, идиот!

— Ты охренел? Держи себя в руках при подчиненных. Не говоря уже о том, что ты понятия не имеешь...

— О чем? Об этих придурках из Нотти?

— Протри глаза и прочитай внимательно хоть одно досье по своему отделу.

— Я привык сам составлять мнение о подчиненных.

— Тебе придётся с ней работать. Мне больше нечего добавить. Приходи в себя и уладь ситуацию. У меня всё.

К читателям

Дорогие читатели, это не цикл, а один законченный роман. Мы планируем выкладывать обновления по мере обработки глав, то есть — нерегулярно. Нас можно простимулировать делать это чаще, проявив интерес к книге комментариями, лайками и репостами. Над текстом, который ждут, и работать приятнее.

Если вам понравилась эта книга, подписывайтесь на Author.Today и новости сообщества «Бортовой журнал»: https://vk.com/anystories

Если вы вдруг захотите нам помочь, то, пожалуйста, сделайте репост, расскажите о книге друзьям или напишите рецензию и опубликуйте со ссылкой на страницу книги. Это очень нас поддержит.

Также мы всегда рады донейшену на yandex.кошелек 410014364751852; ссылка в блоке « Поблагодарить автора »: https://money.yandex.ru/to/410014364751852

Спасибо, что вы с нами!

Оглавление

...

Глава 1. Бегун и внезапное знакомство

Глава 2. Начальство и мертвый иллюзионист

Глава 3. Полиция и новая квартира

Глава 4. Некромант и «Золотая лань»

Глава 5. Журналист и одержимый резчик

Глава 6. Ножи и утренняя газета

Глава 7. Подземка и теплая компания

Глава 8. Эмпат и бессердечный отчим

Глава 9. Аттракционы и жуткая марионетка

К читателям