Панорама "Оборона Севастополя" [Нина Викторовна Шебек] (fb2) читать онлайн

Нина Викторовна Шебек
Панорама "Оборона Севастополя"

Н.ШЕБЕК

Панорама "Оборона Севастополя"

1854 1855

Очерк-путеводитель

Издательство «Таврия» Симферополь - 1975

9(C)! Ш36

Панорама обороны Севастополя - замечательное творение батальной живописи. Создал ее выдающийся художник-баталист Ф. А. Рубо, основатель русской школы панорамного искусства. В годы Великой Отечественной войны панорама была сильно повреждена фашистскими варварами. После войны восстановлена советскими художниками.

Очерк-путеводитель рассказывает о первой обороне Севастополя, о панораме и ее творцах.

Издание третье, переработанное

20904-005

Ш___________38-75
М216(04)-75

(С) Издательство «Таврия»-1975

Почти семь десятилетий привлекает внимание зрителей знаменитая панорама Ф. А. Рубо - памятник героям, которые 349 дней и ночей стояли насмерть у стен Севастополя, памятник тем, кто впервые вписал в бессмертную историю города примеры небывалого мужества, стойкости, самоотвержения.

На высоком берегу Южной бухты - круглое монументальное здание. Строгая архитектура классической ротонды. Над порталом славянской вязью выведены слова: «Оборона Севастополя», а чуть выше в георгиевский крест вписаны цифры: 349,

В нишах здания - мраморные бюсты славных севастопольцев, которые в трудные дни вражеской осады своим личным героизмом, энергией и инициативой сплачивали войска и население города на борьбу с врагом, организовывали строительство оборонительных укреплений, в кратчайшие сроки из земли и камня создавали бастионы, надежно ограждали подземные подступы к городу, ходили на вылазки, помогали раненым. В. А. Корнилов, П. С. Нахимов, В. И. Истомин, А. И. Панфилов, А. В. Мельников, Г. И. Бутаков, Ф. М. Новосильский, С. А. Хрулев, Н. И. Пирогов, Л. Н. Толстой, П. Кошка, И. Шевченко, Даша Севастопольская - их имена напоминают нам об одной из самых кровопролитных войн прошлого века и об одной из самых славных оборон в военной истории.

Входим в здание музея. Лестница с медными корабельными поручнями ведет нас вдоль стены, выложенной керамикой «под туры»* [* Туры - плетенные из лозы корзины, которыми укрепляли земляные брустверы бастионов]. Чеканные по меди фигуры матроса, солдата и ополченца, модели кораблей, рельефные карты, оружие, обмундирование русской армии, знамена полков, награды, документы, вещи участников обороны - мы попадаем в обстановку периода Крымской войны, обстановку тревожного и героического времени.

СЕВАСТОПОЛЬ. 1854-1855
ПРИЧИНЫ И ХАРАКТЕР КРЫМСКОЙ ВОИНЫ.
НАЧАЛО ОБОРОНЫ СЕВАСТОПОЛЯ.
СТРОИТЕЛЬСТВО УКРЕПЛЕНИЙ.
ПЕРВАЯ БОМБАРДИРОВКА.
В. А. КОРНИЛОВ, П. С. НАХИМОВ и Э. И. ТОТЛЕБЕН, ИХ РОЛЬ В ОБОРОНЕ.

Середина XIX века. Капитализм Запада, как дикий зверь, рыщет по планете в поисках новых колоний, рынков сбыта, сфер влияния. Это приводит к крайнему обострению противоречий между главными капиталистическими странами, вплоть до военного столкновения. В борьбе за сферы влияния Англия и Франция стремятся вытеснить своего самого опасного конкурента - Россию с занимаемых ею позиций на Ближнем Востоке.

Экономически отсталая крепостническая Россия не могла не участвовать в этой борьбе европейских государств за рынки сбыта. «Чтобы самодержавно властвовать внутри страны, - писал Ф. Энгельс, - царизм во внешних сношениях должен был не только быть непобедимым, но и непрерывно одерживать победы, он должен был уметь вознаграждать безусловную покорность своих подданных шовинистическим угаром побед, все новыми и новыми завоеваниями»*. [* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 22, стр. 40].

Стремление укрепить свои позиции внутри государства за счет успехов в области внешней политики было присуще не только царизму, но и правящим кругам остальных великих держав, так как и в этих странах реакция и усиление эксплуатации вызывали все растущее недовольство народных масс.

Интересы великих держав Европы столкнулись в решении так называемого восточного вопроса, т. е. в борьбе за сферы влияния в Турецкой (Оттоманской) империи, которая в то время включала в себя Северную Африку, значительную часть Балканского полуострова и страны Ближнего Востока. Захватнические цели прикрывались различными благовидными предлогами: Англия и Франция считали своим долгом «помочь» Турции как союзной державе в борьбе против притязаний России, а царизм оправдывал свои действия необходимостью «защиты» интересов православных подданных Оттоманской империи.

Николай I был недальновидным политиком, и это сказалось, прежде всего, в неумении правильно оценить международную обстановку. Англия и Франция, обычно враждовавшие между собой, на этот раз не только объединились в борьбе против России, но и постарались сделать все, чтобы обострить русско-турецкие отношения.

Сосредоточив огромную армию на Дунае и в Закавказье, турецкое правительство 27 сентября 1853 года* предъявило России ультиматум, требуя вывести войска из Молдавии и Валахии, а 4 октября официально объявило России войну. Однако первые же военные действия показали слабость Турции. Особенно сильное поражение она потерпела в Синопском бою. 18 ноября 1853 года эскадра русского Черноморского флота под командованием адмирала П. С. Нахимова в последнем бою эпохи парусного флота наголову разгромила турецкую эскадру. [* Здесь и далее все даты до 1918 года указаны по старому стилю].

Поражение турок привело к активизации действий со стороны Англии и Франции. 23 декабря 1853 года англо-французский флот вошел в Черное море, а 9 февраля Россия объявила войну Англии и Франции. Позднее к союзным державам присоединилось королевство Сардиния. Откровенно враждебным было отношение к России со стороны Австрии, Пруссии и Швеции.

Так началась эта давно подготовляемая захватническая война, о которой Ф. Энгельс писал: «Никогда еще, с тех пор, как существуют войны, столь блестящая храбрость не расточалась ради таких несоразмерных ей результатов, как в эту крымскую кампанию. Никогда еще такое количество превосходных солдат не приносилось в жертву и за такой короткий срок для достижения столь сомнительных успехов»*. [* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 20, стр. 173].

Эта война явилась для народов Европы бедствием, унесшим сотни тысяч жизней. Соотношение сил с самого начала была не в пользу России. Военная коалиция враждебных государств имела значительный перевес в численности войск, располагала гораздо большим количеством нарезного оружия. Ее военно-морской флот насчитывал в несколько раз больше кораблей, чем русский.

Боеспособность армий в огромной степени зависела и от отношения солдат и матросов к начавшейся войне. Вначале оно всюду было резко отрицательным. Но когда иноземные захватчики вторглись в пределы России, весь народ самоотверженно встал на защиту отечества. Боевой дух русских солдат и матросов перед лицом грозной опасности неизмеримо возрос, и это обеспечило им несомненный моральный перевес над врагом.

«Крымская кампания», или, как ее еще называли. «Восточная война», велась с 1853 по 1856 год на Балтике, на Дунае, на Кавказе, па Камчатке и в Крыму, который стал главным театром военных действий. В ходе «кампании» выяснилось, что феодально-крепостнической России не под силу было выдержать все ее тяготы. Война заставила оторвать от мирного труда свыше миллиона человек, дополнительно призванных в армию и флот, потребовала колоссального количества оружия и боеприпасов, чего не могла дать отсталая военная промышленность страны. Понадобились огромные денежные средства: за два года был истрачен почти трехлетний доход государства.

Положение царизма осложнялось широким размахом освободительного крестьянского движения - количество крестьянских восстаний в годы войны увеличилось по сравнению с довоенным периодом более чем в три раза. Все это принудило царское правительство настойчиво искать способов прекращения войны, которая, по словам В. И. Ленина, «показала гнилость и бессилие крепостной России»* [* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 11, стр. 620].

Положение коалиции также было не блестящим.

Огромные потери союзных войск под Севастополем, разногласия между правительствами коалиционных держав побудили французского императора первым предложить мир России. В январе 1856 года между воюющими сторонами было заключено перемирие, и представители пяти государств собрались в Париже на конгресс. 18 марта 1856 года, после продолжительной дипломатической борьбы, состоялось подписание Парижского мирного договора, означавшего серьезное внешнеполитическое поражение России.

Но это поражение было позором царизма. Народ же, показавший в этой войне огромную нравственную силу, бесчисленные примеры массового героизма, одержал моральную победу.

Самой яркой страницей Крымской войны была героическая оборона Севастополя.

1 сентября 1854 года из Севастополя увидели на горизонте два корабля, за которыми виднелся густой дым от многих пароходов. Прискакал казак с известием, что врагов видимо-невидимо. К вечеру по телеграфу сообщили, что союзный флот в составе 34 кораблей, 55 фрегатов и 300 транспортов подошел к мысу Лукул (недалеко от Евпатории).

2 сентября началась высадка войск, а 7 сентября высаженная армия численностью около 55 тысяч человек двинулась к Севастополю, держась правым флангом берега, вдоль которого следовал флот. К двум часам дня она остановилась перед нашими позициями на реке Альме.

8 сентября здесь произошло кровопролитное сражение. Русские, как всегда, бились с врагом самоотверженно, но силы были слишком неравны. Армия князя А. С. Меншикова на Альме насчитывала немногим более 30 тысяч человек. Меншнков не сумел организовать общего руководства сражением.

Русские войска отступили. Но отступление совершено было в полном порядке, под прикрытием арьергарда. Союзникам же пришлось двое суток хоронить убитых и убирать раненых на корабли. 11 сентября они двинулись по направлению к Севастополю.

Ко времени высадки союзников приморские укрепления Севастополя состояли из восьми долговременных батарей, контролировавших подступы к рейду и самый рейд. Из них три (Константиновская, Михайловская и № 4) находились на Северной стороне и пять (батарея № 10, Александровская, батарея № 8, примыкавшая к бастиону № 7, Николаевская и Павловская) - на Южной стороне. Каждая из этих батарей имела на вооружении от 34 (Павловская) до 105 (Николаевская) орудий.

Кроме этих главных батарей, воздвигнутых задолго до осады, в ожидании войны и после ее объявления, были построены еще пять менее значительных, земляных.

Всего на вооружении приморских батарей стояло более 600 орудий, из которых около трети могли оборонять подступы к рейду.

Таким образом, с моря Севастополь был очень хорошо укреплен. Но с суши почти полностью открыт. Планы строительства укреплений намечались давно, но к осуществлению их приступили, по сути, только после объявления войны. Ко времени высадки неприятеля оборонительная линия имела на протяжении восьми километров только 145 орудий.

Отступив с армией после Альмы, князь Меншиков отвел войска сначала за Севастополь (на Куликово поле), но затем передвинул армию к Бахчисараю, чтобы угрожать флангу и тылу противника в случае его наступления на базу Черноморского флота.

Покинув Севастополь, он не обеспечил в нем единого командования. Начальником гарнизона был в это время генерал-лейтенант Ф, Ф. Моллер, командиром порта и военным губернатором - вице-адмирал М. Н. Станюкович, начальником штаба Черноморского флота - вице-адмирал В. А. Корнилов, командующим эскадрой - вице-адмирал П. С. Нахимов. Между ними отношения были весьма неопределенны. Если бы между этими людьми начались еще пререкания о субординации, когда штурм города мог начаться в любую минуту, - положение Севастополя оказалось бы критическим. К счастью, этого не произошло. Подлинными вдохновителями и организаторами обороны стали адмиралы В. А. Корнилов и П. С. Нахимов, которые были выше мелкого честолюбия и сделали все от них зависящее, чтобы подготовить город к обороне.

На виду у подходящего неприятеля к оборонительной линии стягивались орудия, боеприпасы. Днем и ночью тысячи матросов, солдат и жителей города рыли траншеи, насыпали брустверы бастионов и куртин, снимали с кораблей и устанавливали на батареях тяжелые морские пушки. Порт снабжал батареи лесом, такелажем, мешками, инструментами, поступали также различные строительные материалы. На частных подводах доставлялись снаряды.

Участник этих событий Л. Г. Духонин писал в своих воспоминаниях: «…все горели одним желанием: противопоставить неприятелям сколько можно более преград, и дружно принялись за работу: одни копали ров, другие насыпали вал, третьи возили хворост и делали фашины*; в этом муравейнике все трудились по мере сил и способности, так что некоторые женщины и дети, за неимением тачек и носилок, доставляли землю на вал в фартуках и даже горстями…» [* Фашины - пучки лозы].

Такая «неимоверная», по определению Тотлебена, деятельность не могла не принести результатов. Постепенно Севастополь становился все более похожим на крепость.

13 сентября 1854 года в городе было объявлено осадное положение. Фактическое руководство обороной принял на себя Владимир Алексеевич Корнилов (1806- 1854).

Контр-адмирал В. А. Корнилов.

Не случайно адмирал М. П. Лазарев еще накануне войны дал Корнилову такую характеристику: «Контр-адмиралов у нас много, но легко ли избрать такого, который соединил бы в себе и познания морского дела, и просвещение настоящего времени, которому без опасения можно было бы в критических обстоятельствах доверить и честь флага, и честь нации».

Такими критическими обстоятельствами стали события обороны Севастополя. Верность Родине и долгу Корнилов доказал ценой жизни.

Строгий и требовательный, но заботливый и справедливый в отношениях с подчиненными, человек передовых взглядов, отменивший у себя на корабле телесные наказания, Корнилов пользовался всеобщим уважением и любовью. По признанию современников, он был творцом того воинского духа, того энтузиазма, храбрости и самоотверженности, которые сроднились с защитниками Севастополя и не покидали их до последних дней осады.

В своих воспоминаниях капитан-лейтенант И. Ф. Лихачев писал впоследствии: «В незабываемые дни сентября 1854 г., когда перед грозою обстоятельств самые мужественные сердца поколебались и не нашлось у них ничего, кроме готовности умереть, Корнилов один с своей несокрушимой энергией взял на себя борьбу с обстоятельствами».

По описаниям современников мы представляем себе высокого, худощавого, статного человека, который ходил всегда с высоко поднятой головой. Выражение его лица было спокойно и строго, высокий лоб обрамляли гладко причесанные темные волосы, умные проницательные глаза смотрели из-под слегка приподнятых бровей. Во всех его манерах, походке, речи чувствовалось что-то властное и необычайно деятельное.

Чтобы обезопасить рейд от вторжения неприятельского флота, севастопольцы решили затопить старые корабли у входа в главные бухты. В сентябре 1854 года было затоплено семь кораблей между Константиновской и Александровской батареями; затем в феврале 1855 года еще шесть - между Михайловской и Николаевской батареями.

Затопленные суда в сочетании с мощными береговыми батареями сделали Севастополь почти неприступным с моря. А более девяти тысяч моряков, влившихся в состав сухопутного гарнизона, отстаивали бастионы с той же самоотверженностью, с какой несли службу на своих судах. Корабли флота использовались как плавучие батареи для защиты рейда и обстрела вражеских позиций. Строительство сухопутных укреплений Севастополя осуществлялось под руководством полковника Э. И. Тотлебена на глазах у приближающегося к городу противника.

Эдуард Иванович Тотлебен (1818-1884) прибыл в Севастополь из Дунайской армии в августе 1854 года с репутацией опытного боевого офицера. Крупный военный инженер, обладавший обширными теоретическими познаниями и практическим опытом, он сумел организовать надежное инженерное обеспечение обороны Севастополя.

Отказавшись от общепринятых геометрически правильных линий укреплений, В. А. Корнилов и Э. И. Тотлебен учли характер рельефа и главные опорные пункты с сильной артиллерией расположили на возвышенностях. В более низких местах, в промежутках между опорными пунктами, рыли траншеи и тоже ставили батареи, причем орудия располагали так, чтобы они давали сильный фронтальный огонь по противнику и фланкировали подступы к позициям. А перед главной оборонительной линией на глубину 200 метров была создана зона сплошного ружейного и артиллерийского огня.

О роли Тотлебена в строительстве оборонительной линии говорили впоследствии многие участники обороны. «Эдуард Иванович Тотлебен, - писал один из них, - с ясным взглядом инженера вел трудные и многосложные работы обороны. С утра до ночи он скакал с правого на левый фланги… длинной оборонительной линии, и нет батареи, на которой бы направление каждой амбразуры не было лично определено удалым инженером».

Система севастопольских укреплений была не только мощной, но и гибкой, моментально реагирующей на все попытки противника приблизиться к русским позициям. Стоило неприятелю в каком-то направлении заложить очередную траншею или поставить батарею, как они тут же попадали под огонь защитников.

Оценивая организацию обороны Севастополя, Ф. Энгельс отмечал:

«Уменье быстро и правильно ориентироваться, оперативность, смелость и четкость в реализации замыслов, проявленные русскими инженерами при строительстве оборонительных линий вокруг Севастополя, постоянное внимание, направленное на защиту слабых мест обороны, как только их обнаруживал противник, великолепная организация системы огня, дающая возможность сосредоточить на любом участке фронта более сильный огонь, чем огонь противника, работы по сооружению второй, третьей и четвертой линий укреплений… - короче говоря, вся организация этой обороны была поставлена образцово»*. [* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. II, стр. 180].

К моменту подхода неприятеля город еще не был готов к отражению штурма, но его укрепления выглядели весьма внушительно, и союзники не рискнули атаковать их с хода. Союзное командование приняло иное решение: сначала разрушить укрепления оборонительной линии сильной бомбардировкой, а затем штурмовать город.

Наступило 5 октября 1854 года. Туманное утро… В лагере союзников тихо. И вдруг диким эхом прокатился над городом залп 126 неприятельских орудий.

В русских окопах оглушенные люди инстинктивно припали к земле. Но уже в следующее мгновение, не дав врагу повторить залп, севастопольцы ответили выстрелом из 118 орудий, стоявших на бастионах и батареях. Заговорили и пушки с судов. Началось что-то невообразимое. Пороховой дым окутал город и горы. Померкло солнце. Смерть косила людей. Около часу дня в бой вступила корабельная артиллерия неприятельского флота. Гул и гром полутора тысяч орудий слились воедино. На укреплениях и в городе то там, то здесь вспыхивали пожары. Приходилось и отстреливаться от неприятеля, и тушить пламя, и тут же работать, восстанавливая разрушенное. На улицах и площадях Севастополя снаряды выворачивали камни мостовых, срывали крыши домов, вырывали с корнями деревья.

В. А. Корнилов поскакал на 4-й бастион, затем вдоль оборонительной линии на 5-й. Там П. С. Нахимов наводил орудия вместе с комендорами. Он был, как обычно, в сюртуке с золотыми эполетами. Легко раненный, адмирал и не думал уходить с позиции.

Около 10 часов 30 минут наша артиллерия заставила все французские батареи замолчать. Англичанам же, имевшим более сильную огневую мощь, удалось почти полностью уничтожить 3-й бастион. Но он молчал не более четверти часа. Прибыло пополнение, кое-как восстановили часть батарей, и артиллерийская дуэль продолжалась.

Севастопольцам удалось сорвать планы союзного командования. Но в этот же день они понесли тяжелую утрату - на Малаховом кургане неприятельское ядро смертельно ранило адмирала В. А. Корнилова. Последними словами этого бесстрашного человека был призыв отстаивать Севастополь. Вся тяжесть руководства обороной легла на плечи П. С. Нахимова.

Вице-адмирал П. С. Нахимов.

С 11 сентября 1854 года вице-адмирал Павел Степанович Нахимов (1802-1855) исполнял обязанности начальника морских команд на Южной стороне города, затем стал помощником начальника Севастопольского гарнизона, а с 2 марта 1855 года еще и командиром порта и военным губернатором.

Очень любили Нахимова в Севастополе. Когда его высокая, несколько сутуловатая фигура появлялась на улицах города, идущие навстречу матросы как-то по-особому вытягивались и с любовью смотрели на задумчивое, иногда даже суровое, но доброе лицо адмирала.

У Нахимова не было семьи. Семью ему заменял экипаж корабля, офицеры и матросы, заботе о которых он отдавал всего себя.

Днем и ночью Нахимов бывал на бастионах, в самых слабых укреплениях. Прекрасно зная военное дело, он управлял обороной умно, умело, всегда контролируя исполнение отданных приказаний Знал все, что делается на бастионах: кому нужны снаряды, кому подкрепление, всегда вовремя оказывал помощь. Ночевал адмирал где придется, спал часто не раздеваясь, собственную квартиру отдал под лазарет, личные деньги раздавал нуждающимся. Павел Степанович был другом подчиненных, и они боготворили его.

Когда за отражение первой бомбардировки Нахимова произвели в адмиралы, он обратился к гарнизону с призывом, в котором, в частности, говорилось: «Матросы! Мне ли говорить вам о ваших подвигах на защиту родного нам Севастополя и флота? Я с юных лет был постоянным свидетелем ваших трудов и готовности умереть по первому приказанию; мы сдружились давно; я горжусь вами с детства. Отстоим Севастополь…».

Весь октябрь 1854 года союзники непрерывно вели огонь по 4-му бастиону, однако безуспешно: саперы и матросы всегда успевали за ночь исправить все, что было разбито за день.

9 октября противник разрушил одну из амбразур и часть бруствера. Очистить днем основание амбразуры, а тем более поправить ее казалось невозможным - так сильно обстреливался бастион. Но рядовой Иосиф Гилевич вскочил в амбразуру с несколькими солдатами-рабочими, и они принялись за работу на виду у неприятеля, открывшего по ним беглый ружейный огонь. В это время упала бомба и убила одного из помощников Гилеви-ча, другого ранила. Гилевич, сильно контуженный в грудь, не ушел с опасного места, пока не привел амбразуру в исправное состояние.

Подобных примеров можно привести сотни. Только благодаря самоотверженности масс и искусству руководителей обороны Севастополь держался так долго.

После успешного отражения первой бомбардировки и сражения у Балаклавы (13 октября 1854 года), где была уничтожена английская кавалерийская бригада генерала Кардигана, неприятельские войска долгих десять месяцев стояли у стен города, бессильные сломить героический дух его защитников.

24 октября произошло кровопролитное сражение под Инкерманом. Используя временное преимущество в численности войск, ободренный успехом Балаклавской битвы, князь Меншиков решил взять реванш за Альму. Но отсутствие предварительно разработанной диспозиции боя, какой-либо координации между отдельными частями, скопление огромной массы людей на сравнительно небольшом и открытом плато - все это привело к страшной катастрофе. Потери русской армии убитыми и ранеными составили 13 тысяч солдат и офицеров, в то время как союзники потеряли немногим более 4 тысяч.

ЗИМА В СЕВАСТОПОЛЕ.
ОСЛАБЛЕНИЕ АТАК НЕПРИЯТЕЛЯ.
ПОДЗЕМНО-МИННАЯ ВОЙНА.

Положение защитников Севастополя после Инкерманского сражения стало еще более тяжелым. Наступила зима, а жилья не хватало. Одежда солдат износилась до того, что из-под шинелей нередко просвечивало голое тело. Бань не было. Жить приходилось в землянках, всегда сырых. Болезни косили людей.

В ноябре в Севастополь прибыл известный хирург Н. И. Пирогов. Он ужаснулся, увидев, что в переполненных госпиталях тифозные больные лежат вперемежку с ранеными. Пирогов с неутомимой энергией принялся за работу.

С помощью приехавших из Петербурга сестер милосердия ему удалось навести элементарный порядок в госпиталях и перевязочных пунктах. Здесь, в Севастополе, Пирогов впервые применил в массовом масштабе гипсовые повязки и наркоз. Работал он со своим персоналом самоотверженно, стремясь изо всех сил облегчить страдания раненых.

Как ни тяжело пришлось осажденным в зиму 1854/55 года, но участь неприятеля была еще страшней. Одержав победу под Инкерманом, английская армия надолго утратила боеспособность. Заменяя в траншеях англичан, французские войска не могли одновременно вести активных боевых действий.

Положение союзников еще более усложнилось после жестокой бури, разразившейся 2 ноября. Десятки английских и французских судов со снаряжением для войск пошли ко дну или разбились о скалы крымского побережья.

Недостаток продовольствия, отсутствие жилья, эпидемия холеры, дизентерии деморализовали и разлагали армии союзников. В войсках начался ропот. Это был самый подходящий момент, чтобы сбросить захватчиков в море. Неприятель не выдержал бы и одного мощного удара. Но Меншиков не воспользовался этим, союзники мало-помалу привели войска в порядок и шаг за шагом стали подходить к бастионам, усиливая бомбардировку.

Схема сухопутной обороны Севастополя в 1854-1855 гг.

Зима 1854 года была все же самым спокойным периодом обороны, хотя и в этот период боевые действия не прекращались. Неприятель настойчиво атаковал 4-й бастион, выбранный им объектом для нанесения главного удара. Однако мужество и неутомимое трудолюбие русских солдат и матросов, которые под убийственным огнем противника немедленно устраняли все повреждения, сделали бастион неприступной крепостью.

В этом немалая заслуга адмирала Федора Михайловича Новосильского (1808-1892). Еще в чине лейтенанта он участвовал 14 мая 1829 года в четырехчасовом бою, который вел под командованием капитан-лейтенанта А. И. Казарского 18-пушечный русский бриг «Меркурий» с двумя линейными турецкими кораблями, имевшими 184 пушки крупного калибра. Даже враги вынуждены были признать, что подвиг «Меркурия» не имел равных в истории всех флотов мира.

Мировую известность получила победа русского Черноморского флота при Синопе 18 ноября 1854 года. Ф. М. Новосильский успешно командовал левой колонной кораблей, за что получил чин вице-адмирала.

С начала обороны адмирал Новосильский стал во главе 2-го отделения оборонительной линии и находился на 4-м бастионе. Здесь он оставался до середины июня 1855 года, т. е. самое трудное для бастиона время, выдержав четыре бомбардировки. В июне Новосильский был назначен командиром Севастопольского порта.

Защите 4-го бастиона Федор Михайлович уделял особое внимание. Бастион и даже его ров простреливались с трех сторон перекрестным огнем, на осажденных обрушивали огонь до ста и более осадных орудий. И несмотря на стойкость русских, противник хоть и медленно, по подступал все ближе и ближе. Французы рыли траншеи впереди своих позиций, создавая целую систему так называемых «апрошей» (подступов), укреплялись в них, затем снова впереди захваченной позиции рыли новые траншеи. К 21 октября 1854 года они были уже на расстоянии 65 саженей (135 метров) от бастиона. Однако на этой позиции каждый шаг неприятеля находился буквально под прицелом, и в продолжение целого месяца он не продвинулся ни на один метр.

Э. И. Тотлебен понял, что единственный для французов путь на бастион - под землей, минами, и срочно стал принимать ответные меры: создавать систему контрмин. По плану, разработанному Тотлебеном и осуществленному самоотверженным трудом солдат-саперов, 4-й бастион был надежно огражден от возможных действий вражеских минеров.

Опасения Тотлебена подтвердились, и работы по устройству контрминных галерей оказались очень нужными и своевременными. 25 декабря перебежчик иностранного легиона сообщил, что французы с 8 ноября ведут минные галереи против 4-го бастиона, что они наступают в том же глинистом слое, в котором ведутся и русские мины.

В ночь с 17 на 18 января была услышана работа неприятельского минера. Тогда очень тихо, чтобы не обнаружить себя, русские минеры приготовили все для взрыва и в 9 часов вечера 22 января с помощью гальванического запала произвели первый взрыв.

Это было такой неожиданностью для французов, что они совсем прекратили работы. Русские заняли воронку, образовавшуюся от взрыва, и продолжали вести свои галереи по направлению к противнику.

Только 26 января французские минеры произвели слабый взрыв, не причинивший русским вреда. Боясь быть атакованными, они этим взрывом преградили русским минерам путь и отступили из своих передовых галерей. Так началась подземно-минная война, которая велась главным образом перед 4-м бастионом, в меньших масштабах - перед редутом Шварца (в районе 5-го бастиона) и перед Малаховым курганом.

Схема подземно-минных галерей.

Инициатива полностью находилась в руках русских. Даже 8 апреля, когда в результате десятидневной бомбардировки бастион был страшно разрушен и артиллерия его почти полностью сбита, а французам удалось соединить несколько воронок от своих взрывов и приспособить их для ведения ружейного огня, русские не пустили их дальше этого места. К концу августа 1855 года головы нижних контрмин защитников впереди 4-го бастиона находились уже под воронками, занятыми противником. Заложив усиленные заряды, русские могли взорвать дно передовой французской траншеи, что повлекло бы разрушение части всей передовой неприятельской позиции. Этот взрыв в 120 пудов пороха был подготовлен. Но 27 августа поступил приказ об отступлении. Так как забивку заряда закончить не удалось и взрывная волна могла пойти в сторону бастиона, от взрыва отказались.

О подземно-минной войне перед 4-м бастионом рассказывает в музее диорама художников В. И. Гранди и Б. Н. Беляева, созданная ими в 1958 году.

Диорама создает полную иллюзию подземелья: кажется, что на нас веет прохладой и сыростью. В постепенно рассеивающемся мраке становится заметным неровный земляной свод и такой же бугристый пол. Полутемной обитой досками нише придана форма комнаты. Это землянка командира 2-й роты 4-го саперного батальона штабс-капитана А. В. Мельникова, прозванного «обер-кротом» Севастополя.

Общее руководство подземно-минной войной осуществлял Э. И. Тотлебен, а на 4-м бастионе руководил минными работами А. В. Мельников. В диораме штабс-капитан изображен сидящим за небольшим столом Длительное (почти полгода) пребывание под землей подорвало его здоровье, но он оставался на своем посту, пока мог держаться на ногах, и своими заботами обеспечивал надежную подземную охрану бастиона.

Рядом с А. В. Мельниковым - военный инженер поручик П. В. Преснухин. После заболевания Мельникова он руководил работами до конца обороны. Отличался мужеством, превосходным знанием инженерного дела.

Справа от комнаты, освещаемой тусклым светом фонаря, отдыхают саперы: один пьет воду, другой сидя свертывает самокрутку, третий стоит, опираясь на кирку.

Среди героев-саперов особенно выделялся мужеством и солдатской смекалкой унтер-офицер Федор Самокатов. Он изображен правее отдыхающих саперов у выхода из галереи. Под руководством Ф. Самокатова несколько солдат, согнувшись под тяжестью, выносят в мешках на поверхность вырытую землю. Еще правее готовят взрыв минеры, закатывая в галерею бочку с порохом.

Прямо перед зрителем - колодец, ведущий в нижнюю галерею. Из него в бадье поднимали вырытый грунт. Рядом с колодцем стоит тачка и разбросаны примитивные орудия землекопов.

Не имея заблаговременно подготовленных контрмин, русские минеры вырыли в пять раз больше галерей и рукавов, израсходовали в пять раз меньше пороха, чем противник, при этом нанесли ему удары большой разрушительной силы. При минимальных затратах и потерях были достигнуты такие результаты, которые позволили Э. И. Тотлебену заключить, что «контрмины 4-го бастиона способствовали к продлению осады по меньшей мере на пять месяцев».

ЗАЩИТА МАЛАХОВА КУРГАНА.
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. И. ИСТОМИНА.
АКТИВИЗАЦИЯ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ ЛЕТОМ 1855 ГОДА.
БОМБАРДИРОВКИ И ШТУРМЫ ОСТАВЛЕНИЕ ЮЖНОЙ СТОРОНЫ РУССКОЙ АРМИЕЙ

Итак, план союзников захватить Севастополь путем подземной атаки 4-го бастиона не увенчался успехом. Решено было перенести направление главного удара на Малахов курган - возвышенность, господствующую над Корабельной стороной. Взятие Малахова кургана неминуемо повлекло бы за собой падение Корабельной стороны, а затем и всего города. Понимая это, руководители обороны зорко следили за осадными работами французов и вскоре разгадали их маневр - подготовить атаки на Малахов курган, не бросая прежних осадных работ.

В ночь с 9 на 10 февраля впереди оборонительной линии в спешном порядке был заложен Селенгинский редут* [* Редут - сомкнутое укрепление в виде многоугольника с валом и рвом, подготовленное к самостоятельной обороне]. Неприятель тотчас же штурмовал его отборными войсками. Штурм, однако, удалось отбить, и это обеспечило успех дела. Через несколько дней был заложен Волынский редут, еще более выдвинутый вперед, а в последних числах февраля - Камчатский люнет**. [** Люнет - полевое укрепление, состоящее из одного или двух фасов (длинных сторон) и двух фланков (коротких сторон) и открытое с тыла].

Активные действия защитников города проявлялись не только в наступательном характере инженерной обороны, но и в том, что союзники не могли себя чувствовать спокойно даже в своих окопах. Смельчаки-охотники тревожили их тылы многочисленными вылазками, во время которых разрушали передовые траншеи противника, заклепывали орудия, захватывали пленных и трофеи.

В одной из таких вылазок совершил свой подвиг матрос Игнатий Шевченко.

Это было в снежную ночь с 19 на 20 января 1855 года. В три часа, когда французы спокойно грелись в траншеях, не ожидая нападения, отряд русских охотников во главе с лейтенантом Бирюлевым незаметно приблизился к ним. Несколько мгновений - и завязалась рукопашная. Когда охотники уже почти вытеснили неприятеля из его траншей, французские солдаты, отступая, прицелились в Бирюлева. Заметив это, Шевченко, не раздумывая, заслонил собой командира и ценой своей жизни спас его от верной гибели.

Подбежавшие Петр Кошка и другие охотники отбили неприятеля и, захватив трофеи, вернулись на свои позиции.

С наступлением весны неприятель стал усиленно готовиться к решительному штурму. Не сидели сложа руки и защитники города. Много сил и внимания отдал укреплению Малахова кургана друг и соратник Нахимова и Корнилова контр-адмирал Владимир Иванович Истомин (1809-1855). Он был начальником 4-й дистанции оборонительной линии, куда входили Малахов курган, линия между курганом и Килен-бухтой, а также передовые укрепления на этом участке.

В. И. Истомин привел вверенную ему часть оборонительной линии в отличное состояние.

Несмотря на строгость и большую требовательность Истомина, никто из подчиненных не роптал, так как он сам был примером мужества и необычайной энергии, а своей заботой о подчиненных снискал всеобщее уважение и популярность в войсках. Как и Нахимов, он спал не раздеваясь, как и Нахимов, никогда не надевал солдатской шинели поверх сюртука с адмиральскими эполетами, что делало его очень заметным для вражеских стрелков.

Чувство долга поселило в Истомине совершенное равнодушие к смерти. Когда ему указывали на опасность, он отвечал: «Я давно уже выписал себя в расход и теперь живу за счет плохой стрельбы англичан и французов».

7 марта 1855 года по дороге с Камчатского люнета на Малахов курган Истомин был убит вражеским ядром.

Обстановка в Севастополе становилась все более напряженной. 5 июня около четырех часов утра началась четвертая бомбардировка. Целые тучи бомб, ракет, каленых ядер падали на улицы и площади города.

Ночью стало еще тяжелей. Неприятель развил до крайних пределов навесной огонь из мортир, мешая исправлять повреждения, начал бросать ракеты с зажигательным составом. Усилила обстрел артиллерия союзного флота, подошедшего к внешнему рейду.

Севастополь запылал, но пожар гасить было некому - все, и стар и млад, спешили восстановить укрепления Малахова кургана. К двум часам ночи повреждения, полученные в течение дня, удалось исправить.

А следующее утро стало началом одного из самых славных дней Севастопольской обороны. Это было 6 июня 1855 года - день блестящего отражения защитниками города первого общего штурма. События этого дня и отображены в панораме «Оборона Севастополя».

После этого штурма еще около трех месяцев продолжалась героическая защита. Князь М. Д. Горчаков, заменивший в феврале 1855 года Меншикова на посту главнокомандующего, все более склонялся к мысли об оставлении Севастополя: полуразрушенный город был окружен плотным кольцом неприятельских позиций. Сказывалось и неравенство сил. Численность армии союзников под Севастополем составляла 140 тысяч человек, а гарнизон города насчитывал не более 70 тысяч. Защитники испытывали острую нехватку боеприпасов. Чтобы выйти из затруднения, пришлось организовать сбор ядер, неразорвавшихся бомб и свинцовых пуль, картечи. Потери севастопольцев росли с каждым днем.

28 июня 1855 года защитников города постигла особенно тяжелая утрата - на Малаховом кургане был смертельно ранен Нахимов. По всеобщему признанию, город моряков в Нахимове лишился своей души.

«Потеря эта велика для всей России, а для нас необъятна, - писал один из современников. - Теперь Нахимов оставил нас, когда окончательно решается участь Севастополя и участь Черноморского флота, который ему обязан своей славой и всеми наградами. Он сделал больше, чем может сделать человек: кроме того, что он добросовестно работал всю жизнь, последние 2 года он умирал по 100 раз в день и умер только раз. Но главное - он не только сам, но и нас, от офицера до последнего арестанта, приучал на это смотреть не так, как на заслугу, но как на долг, на обязанность. Вот будут рады турки, французы, когда узнают, что он убит, - и ошибутся, потому что дух его не убит и надолго останется с нами…»

4 августа произошло последнее крупное сражение с неприятелем на Черной речке, закончившееся разгромом русских войск. Как всегда, русские полки дрались с беззаветной храбростью. Но отсутствие умелого командования привело к тому, что 4 августа Россия потеряла 11 генералов, 249 офицеров и свыше 8 тысяч нижних чинов. Чернореченский бой ускорил ход событий.

Утром 5 августа началась пятая бомбардировка. Ежедневно гарнизон терял не менее 500 человек, а бывали дни, когда эта цифра вырастала до полутора тысяч. Но севастопольцы были будто из железа и камня. В одних рубахах, в широких парусиновых брюках и фуражках стояла у орудий прислуга, пропыленная, прокопченная дымом, облитая кровью и потом…

Наступило 27 августа - день последнего штурма. Накануне неприятель предпринял еще одну, шестую бомбардировку города. 698 неприятельских орудий стреляли по Севастополю. Им отвечали залпы 540 орудий защитников города. Севастополь был окутан густым непроницаемым облаком дыма.

Штурм начался на следующий день, в полдень, после нескольких провокаций, когда русское командование, решив, что наступления не будет, отвело резервы. На Малаховом кургане обедали, и на банкетах* оставалось лишь несколько штуцерников, а на бастионе готовились вручать награды нижним чинам Модлинского полка. Вдруг раздался крик: «Французы!» [* Банкет - небольшое возвышение, устроенное для удобства ружейной стрельбы].

Артиллерия кургана успела сделать лишь несколько выстрелов. Дивизия Мак-Магона устремилась на штурм. Французы оказались на бруствере прежде, чем батальон модлинцев занял банкеты. Внутри бастиона завязался отчаянный рукопашный бой. Но силы были слишком неравны. Через полчаса после начала атаки весь Малахов курган был в руках французов.

Несколько русских атак, предпринятых с целью отбить курган, успеха не имели. Один за другим выходили из строя генералы, возглавлявшие эти атаки: ранен генерал Хрулев, смертельно ранен генерал Лысенко, пал смертью героя генерал Юферов, тяжело ранен генерал Мартинау.

Но даже оставшись без командиров, солдаты не хотели мириться с мыслью о падении Малахова кургана и снова шли в бой. Последними сопротивлялись врагу 40 солдат Модлинского полка, которые с офицерами поручиком Юнием, подпоручиками Данильчен-ко и Богдзевичем закрылись в башне кургана и сквозь ружейные бойницы отстреливались от французов. Только когда все были ранены и поручик Юний увидел, что к дверям башни подведены мортиры, он предложил своим товарищам покинуть убежище. На бастионе уже развевалось французское знамя. Раненные, окровавленные выходили герои из башни, и французы, пораженные их самоотверженностью, громко аплодировали им и отдавали честь.

Севастополь не был взят союзниками. Из двенадцати атак только одна увенчалась успехом. Все историки Крымской войны отмечали потом, что в этот день русские могли выбить донельзя утомленных французов и с Малахова кургана. Но удерживать более руины Севастополя было невозможно и бессмысленно, и генерал М. Д. Горчаков отдал приказ эвакуировать войска на Северную сторону.

Э. И. Тотлебен писал:

«Оба неприятельские флота давали союзникам средство выставить огромную артиллерию, с которой наша не могла соперничать. В 4 дня бомбардировки потеряли мы 8 тысяч человек, а в последний день при штурме и бомбардировании лишились 9 тысяч человек. Если бы мы даже и овладели вновь Малаховым курганом И неприятель продолжал бы бомбардирование, то теряли бы мы ежедневно до 2-х тысяч человек, и Севастополь сделался бы могилой всей армии».

Отступление было совершено так быстро и организованно, что начальник Севастопольского гарнизона граф Д. Е. Остен-Сакен назвал его «небывалым в летописи осад событием». Действительно, с 6 часов вечера 27 августа до 9 часов утра следующего дня на Северную сторону частью на судах, частью по мосту через бухту* была переправлена огромная армия с обозами и все оставшиеся в живых жители города [* Этот мост длиной 990 метров (450 саженей) был построен в середине августа из плотов, соединенных цепями].

После этого начались взрывы: 35 погребов были подняты навоздух. Огненные снопы поднялись высоко и разразились страшным треском бомб и гранат. Одновременно запылали город и суда, находившиеся в бухте. А спасательный мост был в течение двух часов разобран и оттянут на Северную сторону.

Взлетели на воздух батареи, легли на дно бухты оставшиеся корабли и пароходы.

Активные военные действия под Севастополем были закончены. Обессиленные 11-месячной осадой, неприятельские войска ограничились тем, что заняли опустевшую и разрушенную Южную сторону города. Разделенные только бухтой, воюющие стороны простояли несколько месяцев друг против друга до заключения Парижского договора.

В ПАМЯТЬ ОБОРОНЫ
«ОБЫКНОВЕННАЯ» ЖИЗНЬ НЕОБЫКНОВЕННОГО ХУДОЖНИКА.
ПАНОРАМЫ НА ЗАПАДЕ И В РОССИИ.

В год окончания Крымской войны и заключения Парижского мира, когда для всей России, а особенно для ее южных городов, трагическая и величественная история обороны Севастополя была еще не воспоминанием, а живым событием, в Одессе родился Франц Рубо - художник, которому предстояло создать лучшее произведение об этой героической эпопее.

О жизни и творчестве Ф. А. Рубо, основоположника и корифея русской панорамной живописи, известно, к сожалению, немного. Судьба этого талантливого художника не совсем обычна. Французский подданный, он почти не знал земли своих предков. Прожив почти всю жизнь в Мюнхене, Рубо посвятил Германии, как и Франции, лишь несколько пейзажных полотен. Все его творчество полно родиной, Россией, ее природой, ее героической военной историей. В 1901 году в одном из писем он сам определил свою творческую принадлежность: «Хотя я и не русский подданный, родился и жил более 22 лет в России, где получил свое образование, был учеником Одесской школы рисования… Я исключительно всегда пишу картины из русского быта и русской боевой жизни, по всем этим причинам меня следует считать русским художником».

Франц Алексеевич Рубо.

Родился Франц Алексеевич 3 июня 1856 года в Одессе, шумном веселом городе с очень пестрым и по национальному составу и по социальному положению населением. Среди многочисленных иностранцев, населявших Одессу, были артисты, художники, ученые, но больше всего коммерсантов. Одним из таких переселенцев и был отец будущего художника, мелкий коммерсант-неудачник, приехавший из Марселя. Здесь он женился на француженке Мадлен Сенек и до конца дней жил в России. Он очень любил искусство и, очевидно, сделал все возможное, чтобы развить талант сына. В 1865 году девятилетний Франц Рубо был определен в школу рисования и черчения, открытую в том же году Обществом любителей искусств*. [* Эта школа, преобразованная в художественное училище, существует и сейчас].

Одесса тех лет была одним из крупнейших культурных центров страны. Здесь процветало театральное искусство, особенно оперное. В университете преподавали И. И. Мечников и И. М. Сеченов, учебный округ возглавлял Н. И. Пирогов. Естественно, что и в рисовальной школе обучение было поставлено серьезно, среди ее преподавателей были известные архитекторы и художники.

Окончив школу, Рубо мечтает продолжить образование, но прежде приходится несколько лет проработать счетоводом. Только в 1878 году он уезжает в Мюнхен и поступает в Баварскую академию художеств в класс польского живописца-баталиста Ю. Бран-дта. Мюнхен с его богатейшими собраниями картин, многочисленными церковными постройками, настенная роспись которых отличалась глубокой перспективой, красочным колоритом, стал прекрасной школой для будущего художника, а от Брандта он унаследовал широкую манеру живописи, демократическую направленность и высокое реалистическое мастерство. Молодой художник испытывает на себе влияние различных европейских школ, прежде всего французской, в ту пору очень модной. Но и коллекция верещагинских картин, которая путешествовала тогда по городам Германии и пользовалась колоссальным успехом, не могла не оказать на Рубо своего благотворного влияния.

Здание школы рисования в Одессе, где учился Ф. А. Рубо.

Живя и учась за границей, Франц Алексеевич ежегодно приезжал на родину, очевидно, к родным на каникулы, и всякий раз обязательно посещал Кавказ. Художника волновала могучая природа Кавказа, его сильные красивые люди. Он пишет этюды, делает бытовые зарисовки, которые затем использует для работы в своей мастерской в Мюнхене.

В 1882-1883 годах Рубо пишет ряд картин на кавказские темы: «В горах у духана», «Горная дорога в Млети», «Дарьяльское ущелье», «Базар во Владикавказе». А по окончании академии (1883 год) он получает заказ на создание 17 картин для Тифлисского военно-исторического музея «Храм Славы». Очевидно, к этому времени репутация Рубо как живописца-баталиста была уже достаточно солидной. Картины, написанные в разные годы (художник работал над ними около десяти лет), могут быть объединены в стройную серию, повествующую о важнейших событиях 200-летней войны на Кавказе и о среднеазиатских походах русской армии.

Для сюжетов своих картин Рубо выбирал самые яркие, кульминационные моменты известных сражений. Картины отличались большим композиционным разнообразием, широкой манерой живописи, были совершенны в техническом отношении. И главное, несмотря на официальность заказа, Рубо сумел показать в этих произведениях русского солдата как основное действующее лицо изображаемых событий, которому Россия была обязана всеми своими военными победами.

Наиболее удачными считаются картины «Штурм крепости Геок-Тепе» (1887) и «Переход отряда Аргутинского-Долгорукова через горы» (1892). На тему одной из картин серии художник создал свою первую панораму «Штурм аула Ахульго», которая открывает новую страницу в его даровании.

К этому времени в западноевропейском искусстве панорама как вид монументальной живописи достигает расцвета. Ее изобретателем считается шотландский художник Роберт Баркер, который в 80-е годы XVIII века создал круговое изображение родного города Эдинбурга. Было оно написано акварелью на бумаге, наклеенной на холст. А через несколько лет лондонцы восторженно встретили его новую панораму, изображавшую английский флот между Портсмутом и островом Уайт.

Панорама получила право на жизнь. Едва возникнув, она сразу привлекла внимание и симпатии широких народных масс.

Особый интерес представляют произведения Жана Шарля Ланглуа - изобретателя предметного плана, яркого представителя французской батальной панорамы.

В панораме «Наваринское сражение» (1830) он впервые заполнил пространство от зрительной площадки до живописного полотна реальными предметами. Впечатление было очень сильным. Даже самые строгие критики отмечали невозможность отличить реальные предметы от живописи. Панорама имела шумный успех.

Есть у Ланглуа ряд панорам, посвященных событиям русско-французских войн: «Бородинское сражение», «Пожар Москвы», «Севастополь». Ярый бонапартист, участник многих сражений, Шарль Ланглуа, при всех технических и художественных достоинствах, которыми отличались его панорамы, был далек от исторической правды, а иногда и умышленно фальсифицировал события, прославляя французских завоевателей.

Панорама «Штурм аула Ахульго» («Покорение Кавказа») не сразу была выставлена в России. Это дает основание предполагать, что писал ее Рубо без официального заказа, очевидно, увлекшись панорамной живописью и решив попробовать свои силы в этом жанре. Именно в панораме, которая как бы раздвигала рамки обычной станковой картины, позволяла художнику показать войну не как отдельный эпизод (атаку, залп батареи и т. д.), а как взаимодействие больших сражающихся масс, Рубо нашел применение своим возможностям, реализацию своих художественных принципов.

Первая панорама Ф. А. Рубо демонстрировалась в Мюнхене и Париже и принесла ее создателю заслуженную славу: он был удостоен звания профессора Баварской академии художеств и ордена. Молодому художнику представлялась возможность повезти свое произведение в Берлин и Вену, но он отказался, надеясь показать его в России.

Панорама «Штурм аула Ахульго», Фрагмент.

Мечта Ф. А, Рубо осуществилась в 1896 году: панорама «Штурм аула Ахульго» была выставлена в Нижнем Новгороде на Всероссийской промышленно-худо-жественной выставке, где для нее был выстроен специальный павильон по проекту архитектора В. В. Ше-не. Воспроизводила она один из решающих эпизодов Кавказской войны - взятие русскими войсками резиденции Шамиля в селении Ахульго 22 августа 1839 года.

Панорама привлекла всеобщее внимание, вызвала восторженные отзывы. Известный художник Н. Н. Каразин назвал ее «чудом искусства». Наибольшее впечатление в ней производил мастерски выполненный пейзаж: величественные горы Дагестана, покрытые на вершинах вечными снегами, огромные, нависающие над пропастью ледники, яркое голубое небо с белыми облаками, бурлящие горные реки, скудная зелень, прилепившиеся к скалам каменные строения аула. На этом фоне - живописные группы бегущих и сражающихся людей.

Что касается смысла самого события, то вряд ли он был достаточно глубоко понят художником. М. Горький в своей корреспонденции с выставки писал в газете «Одесские новости», что Рубо «убил очень много черкессов и мало русских». В этом сражении, отмечает писатель, горцы, отстаивавшие свою свободу, защищались «дьявольски долго и храбро. Каждая сакля изо всех своих щелей посылала пули в солдат, толпившихся на узких улицах аула, не прикрытых ничем, тогда как горцы стреляли из-за прикрытия. В момент штурма, взятый Рубо, солдат должно было бы больше лежать на земле: их мало, и это сразу бросается в глаза…».

Очевидно, критика была правильно оценена художником. Простое сравнение «Ахульго» с севастопольской панорамой показывает, какой огромный путь прошел Рубо за несколько лет. За период, разделяющий эти две панорамы, он не создал каких-либо выдающихся произведений, но каждое из них - шаг к совершенствованию мастерства, к реализации тех особых творческих приемов, которые дают возможность показать внутреннюю, «интимную», - как ее назвал В. В. Стасов, - сторону военных событий, проникнуть в их идейный смысл и довести его до зрителя.

Успех «Ахульго» превзошел ожидания. И когда в 1901 году встал вопрос о создании панорамы «Оборона Севастополя», заказ был передан Ф. А. Рубо как «известному мюнхенскому художнику».

Уже работая над севастопольской панорамой, Ф. А. Рубо в мае 1903 года прочел в «Новом времени» заметку об избрании его профессором, руководителем класса батальной живописи при Петербургской Академии художеств вместо скончавшегося И. О. Ковалевского.

Сообщение было так неожиданно, что художник не сразу поверил в него, но, получив официальное подтверждение, очень обрадовался, о чем свидетельствуют его письма в Академию художеств. В одном из них он пишет: «Я бесконечно счастлив назначением своим, хотя и трудно мне расстаться с Мюнхеном, где я прожил ровно 26 лет, утешаюсь надеждой прожить столько же в Петербурге».

Но работа над панорамами «Оборона Севастополя», а затем «Бородинская битва» держала его в Мюнхене, где было оборудовано все необходимое. И в течение десяти лет (с 1903 по 1913 год) Рубо буквально разрывался между Петербургом и Мюнхеном. Увлекшись преподаванием, он был рад не покидать батального класса академии. Ему отвели бывшую академическую мастерскую А. И. Куинджи, большую профессорскую квартиру. В Петербурге у него было много друзей среди художников. Но в Мюнхене жила семья, здесь он писал свои панорамы.

Рубо и за границей жил интересами русского искусства. В эти годы он бессменный устроитель (комиссар) русского отдела на международных художественных выставках в Мюнхене. Этому делу он отдавал много энергии и времени, искренне радовался успехам русских художников на выставках, каждой полученной ими медали. Его заслуги на этом поприще были неоднократно отмечены вручением ему русских орденов.

В 1908 году по предложению академиков В. А. Беклемишева, А. И. Куинджи и А. П. Соколова Рубо избирают членом Академии художеств. В этом же году он вторично избран профессором класса батальной живописи, а в 1910 году становится действительным членом академии.

Человек горячего темперамента и огромной трудоспособности, влюбленный в живопись, Рубо сумел воспитать эти необходимые для настоящего художника качества и в своих лучших учениках. Франц Алексеевич щедро передавал им свое мастерство, смело привлекая их к участию в заказных работах, поручая самостоятельные ответственные задания.

Большой практической школой для учеников Рубо была панорама «Бородинская битва», которую заказали художнику к 100-летию Отечественной войны 1812 года.

Как всегда, Ф, А. Рубо отнесся к работе над панорамой исключительно серьезно. Он выезжал на Бородинское поле, изучал местность, пользовался консультацией военных специалистов полковника В. А. Афанасьева и полковника Д. П. Багратиона - внучатого племянника героя Отечественной войны.

Художник несколько дней прожил в деревне Семеновской, делал зарисовки, писал этюды. Тщательно изучив исторические документы, перечитав множество книг о войне 1812 года, в том числе особенно внимательно «Войну и мир» Л. Н. Толстого, он разработал вначале сюжет, а затем нашел и композиционное решение будущей картины.

Панорама «Бородинская битва». Фрагмент.

Так как до юбилея оставалось только 10 месяцев и написать одному за это время такую огромную картину было немыслимо, Рубо пригласил себе в помощь несколько известных мюнхенских художников: Карла Беккера, Михаэля Цено Димера, Петера Пауля Мюллера и других.

Даже работа с помощниками потребовала от Рубо огромного напряжения. Панорама была закончена в срок, и 26 августа 1912 года состоялось ее открытие в специальном здании, построенном в Москве на Чистых Прудах.

Перед зрителем, стоящим на смотровой площадке, эпизод за эпизодом раскрывался самый напряженный момент Бородинского сражения. Панорама захватывала зрителя правдивостью и грандиозностью изображения. Напряжение боя умело подчеркивалось ярким солнечным освещением, блеском орудий и штыков, стремительностью движения всадников и пехотинцев.

Столкновение русских конногвардейцев с саксонскими кирасирами возле батареи Раевского - ключевой позиции русских - передано с глубоким драматизмом и очень живописно. Темные мундиры кирасир, блестящие крупы взмыленных лошадей, синие чепраки седел, спелая растоптанная копытами рожь и превосходно переданные голубые дали в прозрачных пороховых дымах - все это составляет замечательную по красочности картину битвы. А стремление Рубо передать в панораме главную идею Бородинского боя - волю русского народа к победе - придало картине какую-то праздничную приподнятость.

Жизнь Ф. А. Рубо после открытия панорамы «Бородинская битва» сложилась нелегко. Вместо почестей и благодарности художника, измученного напряженным трудом последних перед открытием месяцев, ждали одни неприятности. В газетах писали не о панораме, а о посещении ее императором. О Рубо вспоминали лишь вскользь, в связи с тем, что он давал Николаю II пояснения во время осмотра картины.

Несмотря на успех панорамы и несомненные заслуги Рубо, официальные круги все хуже относятся к нему. С холодной вежливостью они отклоняют попытки художника продолжать педагогическую и общественную деятельность.

Ф. А. Рубо не вернулся в батальный класс, он уехал в Мюнхен. Вскоре началась мировая война. Вдали от России художник не создал ничего, подобного его лучшим произведениям. Забытым, больным, затерявшимся среди бурных событий послевоенной Германии прожил Рубо последние годы жизни. Он умер 13 марта 1928 года в Мюнхене.

Некоторое время имя художника было почти забыто. Несчастливо сложилась и судьба его панорам - от подлинников сохранились лишь фрагменты. Но сейчас, воссозданные советскими художниками, эти величественные полотна, прославляющие подвиги русских воинов, вновь пробудили интерес и к личности их автора, и к истории самих картин.

ПАНОРАМА «ОБОРОНА СЕВАСТОПОЛЯ».
СОЗДАНИЕ ЖИВОПИСНОГО ПОЛОТНА, СТРОИТЕЛЬСТВО ЗДАНИЯ.
ОТКРЫТИЕ.

Заказ на панораму «Оборона Севастополя» был передан Ф. А. Рубо в августе 1901 года. Работа очень увлекла его. 15 октября художник приехал в Севастополь. Здесь он тщательно ознакомился с материалами и архивными документами, собранными в музее Севастопольской обороны, прошел по местам бывших боев, осмотрел расположение оборонительной линии. Наконец, представив себе в общих чертах сюжет будущей панорамы, Рубо приступил к написанию этюдов.

В распоряжение художника было выделено обмундирование и оружие периода обороны, около двух взводов пехоты и отделение матросов. Одетые в форму того времени, солдаты и матросы не только позировали художнику, но и изображали отдельные моменты боя, работу у орудия, штыковую атаку, переноску тяжестей и т. п. Рубо широко пользовался фотографией, фиксируя отдельные моменты, а также делал зарисовки с натуры.

В экспозиции представлена часть этюдов к панораме. Вот один из них - «Портрет двух офицеров».

Слева в белом кителе - капитан 2 ранга в отставке Н. И. Костомаров. В период обороны лейтенант Костомаров командовал знаменитой батареей его имени впереди 4-го бастиона, которая подвергалась ежедневно такому обстрелу вражеской артиллерии, что могла действовать, как вспоминают очевидцы, только до полудня. К этому времени все орудия батареи были обычно уже сбиты, и их приходилось восстанавливать до следующего утра. Несколько раз распространялся слух, что Костомаров убит, но он остался жив. А в 1901 году в качестве начальника музея Севастопольской обороны оказал большую помощь художнику в подборе нужных материалов.

Другой участник обороны, изображенный на этюде, - бывший офицер Киевского гусарского полка И. И. Величко, участник Альминского и Балаклавского сражений. В 1901 году жил в Севастополе в чине отставного штаб-ротмистра.

Известно, что в Севастополе Рубо встречался и с другими участниками обороны. Особенно важной для него была встреча с генерал-лейтенантом Ф. Э. Келлером, который 6 июня 1855 года (день этот отображен в панораме) участвовал в ожесточенной схватке с врагом, решившей исход сражения.

Конечно, такие участники и свидетели событий многое могли поведать художнику, многое ему подсказать.

Написав около 50 этюдов, Рубо выехал в Петербург, где в течение месяца создал эскиз будущей панорамы. Художник выполнил его тушью тонкой кистью на бумажной полосе длиной 11,5 метра и шириной 1,08 метра. В январе 1902 года эскиз был выставлен для обозрения в Зимнем дворце в Петербурге, привлек внимание военных специалистов, участников обороны, художников.

Рубо охотно принимал все дельные советы, но решительно возражал против того, чтобы выделить тех или иных генералов. В панораме, считал художник, следует изобразить один, самый яркий, по его мнению, день обороны - отражение штурма 6 июня 1855 года и показать зрителю события этого дня с Малахова кургана.

5 февраля 1902 года эскиз панорамы был утвержден. Собрав все необходимые сведения и проведя огромную подготовительную работу, Франц Алексеевич уехал в Мюнхен, где с помощью своих коллег, художников Щенхена, Мерте и Фроша, а также 20 студентов Баварской академии около двух лет напряженно трудился над созданием панорамы.

Работы велись в предместье Мюнхена в специальном павильоне, построенном художником на собственные средства. Холст для живописного полотна шириной 6 метров был выткан в Брюсселе на фабрике Моммена и подвешен в павильоне на деревянном кольце диаметром 36 метров. Нижнюю часть холста прикрепили к тяжелому железному кольцу того же диаметра, чтобы создать нужное натяжение ткани. На цементном основании павильона но окружности проходили рельсы, по которым перемещались рабочие площадки художников. Лестницы и подвесные беседки помогали им передвигаться по огромному полотну панорамы.

Вначале художники нанесли на холст рисунок (в соответствии с утвержденным эскизом), а затем приступили к работе красками. Пейзажная часть панорамы была выполнена Леопольдом Шенхеном. Рубо осуществлял общее руководство работой и сам писал все наиболее сложные места.

Летом 1904 года панорама была закончена. Живописное полотно навернули на деревянный вал длиной 15 метров, сечением один метр, и поместили на двух сцепленных вместе железнодорожных платформах. В отдельном вагоне привезли модели предметного плана, весившие одиннадцать с лишним тонн. К этому времени в Севастополе по проекту инженер-подполковника Оскара Ивановича Энберга* было построено специальное круглое здание с классическим порталом, облицованное инкерманским камнем. [* В разработке проекта принимал участие известный архитек» тор Валентин Августович Фельдман].

3 сентября Ф. А. Рубо с помощью своих учеников, впоследствии известных мастеров М. Грекова и М. Авилова приступил к подвеске картины и установке предметного плана. Художник проверил на месте общий цветовой строй картины, а затем «списал» предметный план с живописным полотном.

Инженер-подполковнш О. И. Энберг.

В ноябре 1904 года панорама была установлена.

Из Петербурга прибыла комиссия, но она принять картину отказалась. От Рубо требовали исключить из композиции фигуру адмирала П. С. Нахимова и показать вместе него главнокомандующего князя М. Д. Горчакова, которого в день сражения 6 июня на Малаховой кургане не было. Предлагались и другие подобные «поправки».

После этой комиссии приехали еще три, но и их требования Рубо выполнить не согласился. Наконец 14 мая 1905 года, в обстановке назревающих в стране и, в частности, в Севастополе революционных событий, четвертая комиссия вынуждена была принять и открыть панораму.

Весной 1909 года картину свернули и увезли в Петербург для показа царю. Сам Николай II не рискнул ехать в революционно настроенный Севастополь, а решил под благовидным предлогом вывезти из города панораму и заставить Ф. А. Рубо внести в нее угодные правительству изменения.

Перед открытием царь в сопровождении свиты посетил панораму. Художнику было высказано неудовольствие по поводу нарушения им «высочайше одобренных и установившихся Официальных понятий». Имелось в виду, что вопреки желанию царя и других августейших особ, в панораме слишком много солдат и матросов, имеющих портретное сходство с героями обороны; опять встал вопрос о Нахимове. Сколько ни пытался Рубо доказать, что пользовался самыми достоверными источниками, ему дали понять, что если он не подчинится, то изменения внесут без него и в дальнейшем в его услугах вряд ли будут нуждаться. Пришлось фигуру П. С. Нахимова закрыть облаком дыма, снять портретное сходство некоторых героев. Однако князя Горчакова Рубо все-таки не нарисовал.

Полотно панорамы под руководством Ф. А. Рубо вносят в здание.

По воспоминаниям народного художника РСФСР В. Н. Яковлева, «в здании панорамы всегда было многолюдно, но, несмотря на это, здесь царила торжественная тишина, подчеркивающая глубокое уважение зрителей к бессмертному подвигу воинов-героев, защитников Севастополя…».

ПАНОРАМА В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ.
ПОДВИГ СОВЕТСКИХ ВОИНОВ.

Когда в памятном ноябре 1920 года Севастополь стал советским, над зданием панорамы затрепетало на ветру красное знамя. Произведение, созданное для народа, прославляющее подвиг народа, стало теперь подлинным его достоянием.

В 1926 году М. Б. Греков поставил вопрос о необходимости реставрации картины. Он обратился к своему учителю Ф. А. Рубо с письмом, в котором просил его приехать в Советский Союз. Но художник был уже стар и болен, к тому же он только что пережил смерть любимой дочери. В ответном письме, благодаря за приглашение и сожалея, что приехать не сможет, он выразил уверенность, что его ученики и сами справятся с этой работой. Реставрация под руководством М. Б. Грекова прошла успешно. Фигура П. С. Нахимова была восстановлена на прежнем месте.

И вновь панорама волновала сердца, внушала людям уважение к простым русским солдатам и матросам, заставляла восхищаться их мужеством, самоотверженностью и героизмом.

Началась Великая Отечественная война. Правнуки нахимовских матросов стали на защиту родного Севастополя. И в напряженные боевые дни, и в редкие часы передышки между боями они снова приходили в панораму. В торжественном молчании всматривались в образы своих предков, и в неторопливости, с которой эти простые русские люди, одетые в солдатские шинели и холщовые матросские рубахи, подносили воду для охлаждения пушек, заряжали орудия, перевязывали раны, они чувствовали спокойную, упрямую и несокрушимую силу. Эту уверенность в себе, волю к победе они приносили в свои блиндажи и доты, она помогала им в бою.

Положение в осажденном городе становилось все тяжелее. Участились налеты вражеской авиации, усилился артиллерийский обстрел. Перед партийными и советскими органами Севастополя встал вопрос об эвакуации панорамы.

Как вспоминает бывший секретарь Севастопольского ГК ВКП(б) Б. А. Борисов, специальная комиссия после обследования пришла к выводу, что живописное полотно, провисевшее около 40 лет в помещении без отопления и освещения, без соблюдения режима влажности и других непременных условий для хранения живописи, было уже очень ветхим, пересохшим, имело много осыпей красочного слоя. При снятии и транспортировке морем картина могла погибнуть. Поэтому вопрос об эвакуации оставался открытым, но были приняты меры к противопожарной защите панорамы.

25 июня 1942 года пять самолетов Ю-87, спикировав, сбросили бомбы на панораму. Усилился артиллерийский обстрел, и несколько снарядов попало в здание. Панорама горела…

Немедленно были организованы спасательные работы.

Вот что писала газета «Красный черноморец» 3 июля 1942 года: «Большая часть полотна была сорвана взрывами со стены и лежала на полу… Потолок - горел. Краснофлотцы тт. Волович, Маметов и Каверин, младший сержант Шек, краснофлотец тов. Мещеряков и другие самоотверженно спасали картину. Краснофлотцы сворачивали драгоценную, сухую, как порох, материю в трубку и выносили из пылающего здания… Потолок начал с треском обваливаться. Все покинули здание. Но на стене еще оставалась часть неубранной картины. Тогда мл. сержант тов. Шек бросился в огонь и ценой огромных усилий спас еще одну часть картины».

Спасенные фрагменты панорамы под фашистским обстрелом сносили в ров, а ночью погрузили на последний надводный корабль, прорвавшийся в осажденный город, - лидер эсминцев «Ташкент».

Корабль подошел к севастопольскому берегу в районе Камышовой бухты ночью. Несмотря на артобстрел и все усиливавшийся ветер, команда сумела быстро принять на борт 2000 раненых, женщин, детей и спасенные фрагменты панорамы.

Рейс оказался очень тяжелым. Корабль подвергался жестокой бомбардировке. Более 300 бомб сбросили на него фашисты. Экипаж «Ташкента» во главе со своим отважным командиром В. Н. Ерошенко самоотверженно спасал корабль.

На помощь терпящему бедствие лидеру эсминцев из Анапы вылетели истребители 7-го истребительного полка. Чтобы ободрить людей на «Ташкенте», дать им почувствовать, что их защитники рядом, летчики снизили самолеты до бреющего полета. Пролетая низко над морем, они увидели полузатонувший корабль, палуба которого едва ли на полметра возвышалась над водой. Пассажиры и команда стояли на палубе так тесно, что трудно было поднять руку, чтобы приветствовать летчиков.

Пришла помощь и по морю из Новороссийска. С «Ташкента» были сняты пассажиры, и сам он взят на буксир. В тот же день спасенный корабль и его спасатели благополучно прибыли к месту назначения.

Первоначально фрагменты панорамы находились в одной из новороссийских школ. Здесь, по свидетельству старейшего художника-панорамиста Н. Г. Котова, их развернули, просушили и отправили дальше в глубь страны. В Новосибирске панораму вновь развернули и тщательно обследовали. Живопись, разрезанная на куски, сильно пострадала. В спешке холст не сматывали, а складывали. Это привело к большим осыпям красочного слоя.

Красное знамя на крыше разрушенной фашистами панорамы, 9 мая 1944 г.

Было трудное военное время, но нашлись силы и средства, нашлись заботливые руки, которые уже здесь, в Новосибирске, оказали «первую помощь» израненному полотну. Спасенные куски полотна очистили рт грязи, выровняли, промыли живопись специальной эмульсией и закрепили красочный слой рыбьим клеем с медом. После этого фрагменты сгруппировали и накатали на валы. Так панорама хранилась в Новосибирске, а по окончании войны была перевезена в Загорск, в историко-художественный музей-заповедник.

ХУДОЖНИКИ, ВОЗРОДИВШИЕ ПАНОРАМУ.
ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ.
ВОССОЗДАНИЕ ЖИВОПИСНОГО ПОЛОТНА.

Уже в первые послевоенные годы встал вопрос о восстановлении панорамы. Но как это сделать? Обследование полотна показало, что полная его реставрация невозможна из-за слишком больших повреждений и утрат. Оставался единственный путь: по сохранившимся фрагментам, авторским эскизам и фотографиям создать новую панораму.

24 октября 1950 года было принято решение завершить все работы по воссозданию панорамы к столетию первой обороны Севастополя. Во главе творческого коллектива, которому предстояло вернуть к жизни шедевр Ф. А. Рубо, стал народный художник РСФСР академик В. Н. Яковлев (1893-1953).

Знаток и реставратор старинной живописи, Яковлев хорошо понимал всю сложность такой задачи и ту ответственность, которую он брал на себя, соглашаясь на роль руководителя коллектива. Но большой творческий опыт художника был залогом успеха.

Руководство группой художников, воссоздавших панораму, - последняя крупная работа Василия Николаевича, которой он отдавал много сил и энергии в течение двух лет. В 1953 году, после смерти В. Н. Яковлева, коллектив возглавил народный художник РСФСР академик П. П. Соколов-Скаля (1899-1961).

К группе старшего поколения художников, принимавших участие в восстановлении панорамы, относятся П. М. Шухмин, Б. Н. Беляев, В. И. Гранди, Г. А. Захаров, Н. Г. Котов, В. Е. Памфилов, Н. И. Плеханов, А. П. Романов, Н. И. Фирсов. Все это крупные мастера, прошедшие большой творческий путь. Из них Беляев, Гранди, Котов и Фирсов уже принимали участие в панорамных работах, организованных М. Б Грековым.

В. Н. Яковлев.

В группу входили и более молодые художники, чье творчество только начиналось в 40-50-е годы: Ю. Н. Трузе-Терновская, Н. К. Соломин, А. П. Мерзляков, А. Ф. Суханов, Е. И. Лобанов, Б. Г. Коржевский, Б. Ю. Лоран. В их творческих биографиях много общего. Все они воспитанники московских художественных вузов, ученики выдающихся советских живописцев П. Д. Корина, Е. И. Ефанова, В. Н. Яковлева.

Помогали художникам студенты института им. Сурикова: Лариса Чорбадзе, Вячеслав Филимонов, Олег Толстой, Кира Иванова. Много труда вложили и художники-моряки, старшие матросы И. Ефремов, Б. Бурлуцкий, Б. Беляев.

Военную консультацию осуществляла группа консультантов под руководством выдающегося военного деятеля адмирала флота Советского Союза профессора И. С. Исакова. Консультанты уточнили дислокацию неприятельского флота, позицию русских кораблей, принимавших участие в обороне Севастополя, направление и характер артиллерийского огня, расположение земляных и других укреплений воюющих сторон на тех участках, которые не удалось восстановить на полотне Рубо.

Кандидат военных наук А. Н. Кузьмин на основе архивных документов составил подробный развернутый план всех фортификационных сооружений Малахова кургана на 6 июня 1855 года - день сражения, изображенного в панораме. Большую помощь художникам оказали также кандидат исторических наук Б. И. Зверев и начальник музея Черноморского флота П. П. Болгари.

Работа над панорамой - труд всегда коллективный. И Яковлев сумел сплотить художников совершенно разных по характеру и стилю, воодушевить их на выполнение поистине грандиозной задачи - воссоздание панорамы.

Прежде всего художники приступили к изучению панорамной живописи - копировали этюды и спасенные фрагменты панорамы Рубо. Одновременно создавался картон - полный и точный композиционный рисунок панорамы, а также велись экспериментальные работы по созданию нового предметного плана, так как старый погиб полностью.

Картон был выполнен художниками В. И. Гранди, А. П. Мерзляковым, Е. И. Лобановым под руководством П. М. Шухмина на 12 листах в одну пятую натуральной величины.

Рисунок панорамы восстанавливался по спасенным фрагментам старого полотна, фотографиям и старым буклетам. Очень ценными оказались английские фотографии, сделанные на другой день после взятия союзниками Южной стороны Севастополя. По ним художники уточняли картину разрушенного города.

Одновременно в Москве велись работы по воссозданию предметного плана.

В панораме Рубо предметный план был сделан из земли. В местах соединения с картиной ее посыпали сухими красками, которые, естественно, не могли сохраняться долгое время. Земляная пыль, оседавшая на живописном полотне, портила впечатление от картины. Кроме того, такой предметный план невозможно было чистить.

Советские художники Б. Н. Беляев, Н. И. Фирсов и Б. Н. Котов в результате долгих творческих поисков создали особую огнеупорную мастику, в состав которой вошли лигнин, столярный клей, гипс или алебастр, рыбий (осетровый) клей и пенька.

Предметный план возводился на подстолье (деревянная рама), обтянутом холстом, на который в качестве грунта накладывалась мастика. Покрытая теми же красками, что и картина, она сливалась с живописью, и этим удалось достигнуть полной иллюзии незаметного перехода от натурного плана к живописи.

В процессе работы рождалось много новых технических приемов, композиционных решений, которые обогатили предметный план. Например, советские художники ввели жанровые сцены «Кок в землянке», «Денщик у бочки с водой».

На основе анализа живописного холста панорамы Рубо, сделанного в Третьяковской галерее, был составлен рецепт грунта и красок для новой панорамы.

Наконец все подготовительные работы были закончены. Можно было ехать в Севастополь и приступать ко второму этапу работы - к написанию нового живописного полотна и созданию огромного, площадью почти в 1000 квадратных метров, предметного плана.

В Севастополе в это время по проекту архитектора В. П. Петропавловского восстанавливалось разрушенное фашистами здание панорамы. Строителям во главе с прорабом В. В. Граббе предстояло реконструировать 1600 квадратных метров фасада и заделать до трех тысяч крупных и мелких пробоин, восстановить металлический каркас крыши, провести все столярные, малярные и прочие строительные работы.

В новом здании были устранены недостатки старого: построен цокольный этаж для служебных помещений, утеплена крыша, оборудовано электроосвещение, установлены приборы для кондиционирования воздуха, что позволяет теперь поддерживать определенный температурный режим, необходимый для лучшей сохранности полотна.

Первыми в Севастополь выехали художники Н. Г. Котов, В. И. Гранди и Н. И. Плеханов. Они руководили оборудованием здания для навески полотна и установления предметного плана.

В начале 1954 года был сшит и навешен холст, к грунтовке его приступили 30 марта. О масштабах работ можно судить хотя бы по тому, что на грунтовку израсходовано более 200 килограммов осетрового клея, 400 килограммов цинковых белил, ПО килограммов олифы, свыше 1000 куриных яиц и многое другое.

15 апреля в Севастополь прибыла основная группа живописцев и стала наносить рисунок на холст. Для этого с помощью нивелира, помещенного в центре смотровой площадки, наметили на холсте линию горизонта. Она проходила на уровне глаз зрителя, стоящего на смотровой площадке. С 12 частей картона, выполненного в Москве, были изготовлены диапозитивы. Затем в центре смотровой площадки, принятом за центр Малахова кургана, установили проекционный фонарь с мощным объективом. Отбрасываемый на полотно рисунок точно сориентировали по сторонам света, в соответствии с истинным положением на местности. Контуры проекции рисунка обвели акварельными красками, сопоставили детали с картоном и фрагментами оригинала. К Ю мая 1954 года рисунок панорамы был закончен и художники приступили к живописным работам.

Кроме воссоздания цветового строя картины, предстояло решить еще ряд сложных задач. Одной из них - едва ли не самой трудной - было написание неба, так как эта часть полотна панорамы Рубо почти полностью погибла.

Н. Г. Котов и Н. И. Плеханов провели огромную экспериментальную работу по подбору колеров, написали много этюдов. Г. А. Захаров скопировал тон неба с сохранившихся фрагментов, и при подборе красок использовались его выкладки.

Советские художники решили показать на панораме восходящее солнце и дать соответствующее освещение всей картине. Им удалось это сделать столь успешно, что С. Н. Сергеев-Ценский, одним из первых посетивший панораму, записал в книге отзывов: «Очень поразило меня небо над многострадальными бастионами, до того тонко переданы нюансы утреннего освещения».

Для написания жанровой части картины вся площадь живописного полотна была разделена на квадраты. Каждый художник писал определенный участок, в пределах которого старался довести живопись до возможного соответствия с оригиналом. Учитывая, что на полотне Рубо краски потемнели, тона подбирали более светлые.

Изучая архивные материалы, советские художники нашли много исторически достоверных фактов, которые Ф. А. Рубо, связанный условиями царского заказа, очевидно, не смог отобразить в картине. Советские художники внесли дополнения, не нарушая общей композиции панорамы. Так появились эпизоды: «Приезд Н. И. Пирогова на перевязочный пункт Малахова кургана», «Возвращение матроса Кошки на бастион», «Дети у мортиры», «Матрос Трофим Александров» и т. д. Всего новые эпизоды составили 244 квадратных метра полотна.

Наконец напряженный труд большого коллектива был завершен. Все тревоги, волнения, напряжение последних месяцев остались позади. Вряд ли кто-нибудь из художников спал накануне открытия панорамы. Ведь каждый из них, по общему их признанию, считал работу над панорамой одной из важнейших в своей жизни, каждый оставил в ней частицу своего сердца.

Наступило 16 октября 1954 года-столетие первой героической обороны Севастополя. В этот день торжественно открыли возрожденную панораму - праздничный подарок морякам и жителям города.

- Отныне и навеки будет стоять она на 4-м бастионе, политом кровью наших предков, и будет символом боевых традиций народа, - сказал, выступая на торжаственном митинге, начальник политуправления Черноморского флота контр-адмирал Б. Т. Калачев.

Группа художников, принимавших участие в воссоздании панорамы.

Отныне и навеки… Да и как не стоять ей здесь вечно, если у нее судьба воина, если она впитала в себя силу и несокрушимое мужество двух поколений севастопольцев!

СО СМОТРОВОЙ ПЛОЩАДКИ

И так, вы - посетитель музея. Ознакомившись с экспозиционным залом, поднимаетесь на смотровую площадку панорамы. Необычайная, захватывающая, потрясающая картина… Совсем близко у ног - пушки, телеги, ядра, землянки, блиндажи, обгоревшие пни. Они еще тлеют… Расколото бревно - от него падает на побуревшую, покрытую пылью траву кривая тень… Переводим взгляд на живописное полотно и невольно ощущаем глубину, пространство…

С этой минуты вы во власти искусства. Веришь всему, что видишь, о чем рассказывает художник. По замыслу Рубо, смотровая площадка - это вершина Малахова кургана. Перед зрителем Севастополь в один из самых ярких дней его первой героической обороны- 6 июня 1855 года. Раннее утро. Лучи восходящего солнца предвещают светлый погожий день. Но прозрачные дали заволокли клубы дыма и гари - по всей линии севастопольских укреплений идет жестокое сражение.

Не случайно В. В. Стасов назвал севастопольскую панораму «хоровым» произведением. Она состоит из множества выразительных динамичных сюжетов, органично соединенных между собой в одну грандиозную картину битвы.

У здания панорамы.

Художник постепенно вводит нас в гущу событий, он начинает с наиболее «спокойных», тыловых эпизодов.

На внешнем рейде - англо-французская эскадра, но вход в бухту ей преградили затопленные русские корабли. По вражескому флоту ведут огонь береговые батареи - Константиновская и Александровская.

Пока безмолвствуют батареи внутреннего рейда: Николаевская, Михайловская и другие. Около Павловского мыса стоят 120-пушечный корабль «Великий князь Константин» и 84-пушечный «Ягудиил». Они используются как плавучие батареи. Правее - пароходо-фрегат «Бессарабия». Еще один пароход тащит на Северную сторону на Братское кладбище две баржи с телами убитых во время ночной бомбардировки.

Влево от главного севастопольского рейда, скрываясь за рельефом местности, тянется Южная бухта. От нее ответвляется небольшая Корабельная. Здесь видны постройки нового адмиралтейства, Лазаревские казармы (под красными крышами) и доки.

По направлению к Лазаревским казармам ведут пленных французских солдат. На плацу флотского экипажа стоят резервные части Забалканского, Полтавского, Селенгинского, Севского и Якутского полков.

Вдали видна центральная часть Севастополя, живописно раскинувшаяся на берегах бухт. Четкие очертания колоннады Графской пристани, Никольского собора, Михайловской гарнизонной церкви, Минной башни, ниже - постройки старого адмиралтейства. Правее, на городском холме, виднеется здание Морской библиотеки с сохранившейся и до наших дней Башней ветров. Немного левее - красивое здание с колоннами, напоминающее храм Тезея в Афинах. Это собор Петра и Павла. Большинство домов разрушено. Кругом следы пожаров.

Идет девятый месяц осады. Накануне всю ночь на город сыпались бомбы. Но Севастополь выстоял и с рассветом был снова готов к бою.

Вдоль берега Северной бухты раскинулась Корабельная слободка. Населенная бедным людом, отставными матросами и солдатами, корабельными мастеровыми, их семьями, она славилась революционными традициями.

Схема оборонительных сооружений Малаховакургана.

Сейчас здесь вместо аккуратных белых домиков дымящиеся развалины. Между ними под открытым небом - резервные части. Огромной силы взрыв только что потряс воздух. Бомба упала среди солдат, стоявших в строгом порядке: клубы дыма, жадные языки пламени, еще висят в воздухе обломки каких-то предметов. Валяются разбитая повозка, лафет и ствол от разбитого орудия. У оврага, рядом с разрушенным блиндажом, - поврежденный полевой снарядный ящик, мешки с песком, доски, ядра…

Левее - землянка перевязочного пункта. Сюда приехал хирург Н. И. Пирогов, он в синем сюртуке, круглой шапочке. Пирогов что-то говорит фельдшеру, который стоит перед ним с непокрытой головой, в белой рубахе с засученными рукавами и в окровавленном фартуке. Лицо у фельдшера усталое. Несмотря на раннее утро, раненых очень много. Не потому ли так обрадовалась приезду Пирогова сестра милосердия, выглядывающая из землянки?

Землянка переполнена, а раненые все прибывают. Они располагаются прямо на земле, помогают друг другу. Рядом с ними у самовара - простая севастопольская женщина. Она кипятит воду в самоваре, готовясь стирать окровавленное солдатское белье, бинты…

Ближе - главный пороховой погреб Малахова кургана. Г'ядом на изрытой земле бомбы, ядра, плетеные корзины (туры), мешки с песком.

Правее - телега, на которой, очевидно, привезли раненых. В нее впряжена гнедая лошадь. Телега вполне натуральная, лишь часть ее переднего левого колеса и лошадь написаны на живописном полотне. Переход между предметным планом и живописью совершенно незаметен.

Вся обстановка в тылу Малахова кургана свидетельствует о том, что рядом идет жестокий бой. Не зря так спешат на помощь товарищам солдаты Черниговского полка.

Командование неприятельских войск очень серьезно готовилось к предстоящему штурму. Накануне в 7 часов вечера у Пелисье собрался совет генералов. Все было предусмотрено. Сосредоточены крупные силы. Генералы, офицеры, даже солдаты твердо знали, куда они идут и что должны делать. По диспозиции французские войска должны были идти двумя колоннами: правая - дивизия Мейрана и два батальона гвардейских стрелков - атаковать 1-й и 2-й бастионы, левая - дивизии Брюне и д'Отмара - двинуться па Малахов курган. Английским войскам предстояло штурмовать 3-й бастион и батареи Пересыпи.

Наступление предполагалось начать внезапно, одновременно на все бастионы в 3 часа 45 минут по сигналу маршала Пелисье. Но по ошибке на час раньше выступила дивизия генерала Мейрана и смешала все планы союзников.

Панорама отображает события, развернувшиеся уже после того, как первые атаки противника были отбиты.

Около четырех часов утра… «Загорелась зарница над Сапун-горою, побледнели мерцающие звезды, потянул белый туман с шумящего темного моря, зажглась алая заря на востоке, разбежались багровые длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и все так же, как и в прежние дни, обещая радость, любовь и счастье всему ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило» * [* Л. Н. Толстой. Севастопольские рассказы. Воениздат М 1952, стр. 58]. Но не радость и счастье принесло в этот день взошедшее солнце. Клубы порохового дыма, зарева пожарищ, груды убитых озарило оно…

На горизонте над Большой (Северной) бухтой смутно вырисовывается Северная сторона.

В воздухе плотные дымки снарядных разрывов. В бухте видны пароходо-фрегаты «Владимир», «Херсонес», «Крым», «Громоносец» и «Одесса». Суда эти - под командованием капитана 1 ранга Г. И. Бутакова** - используются как плавучие батареи: они оказывают огневую поддержку бастионной артиллерии. [** Ученик и соратник П. С. Нахимова, участник Синопского сражения, Григорий Иванович Бутаков (1820-1882) был не только боевым командиром, но и выдающимся теоретиком военно-морского дела. Он автор ряда научных исследований, составитель первой лоции Черного моря. Любовь к морю передаваласв в роду Бутаковых из поколения в поколение. Внук адмирала Г. А. Бутаков - участник второй героической обороны города].

По дороге, ведущей к Малахову кургану, движется вереница женщин. На плечах у них коромысла. В городе очень трудно с пресной водой, враг перекрыл водопровод, и женщины, несмотря на опасность, спешат принести воду защитникам бастиона.

Штурм Корабельной стороны 6 июня 1855 г.

Между тем бой разгорается… Озаренные первыми лучами солнца, подползают густые цепи французских войск к Малахову кургану. Впереди «охотники» с лестницами, позади стройные штурмовые колонны. Картечь и град пуль не останавливают их. Они переходят ров и приставляют лестницы к валу. Но здесь французов встречают два батальона Суздальского полка и 600 штуцерников* Якутского и Селенгинского. [* Солдаты, вооруженные нарезными ружьями - штуцерами]. Они выскочили на крону бруствера и стреляют в упор, сбрасывают вниз вражеских солдат кто штыком, кто прикладом, кто камнем…

Малахов курган опоясался огненной лентой ружейных выстрелов. Прямо перед зрителем батарея Никифорова. Она ведет непрерывный огонь по противнику. Огромны потери французов. Но много раненых и у русских. У батарейной иконы лежат первые жертвы сражения, раненых переносят санитары на носилках. Левее телеги, фургоны, нагруженные ранеными, за ними - резервные русские батальоны.

В гуще боя, среди поминутно рвущихся снарядов и бомб, среди лязга, грохота, стонов раненых, дыма и крови, - дети. Художники изобразили их у небольшой мортиры.

У батареи Никифорова стоят солдаты Полтавского полка. Сейчас они должны занять боевые позиции. Лица их мужественны и спокойны. Рядом с ними Даша Севастопольская: она принесла на бастион воду.

До сих пор не известны ни отчество, ни фамилия героинь. В старых книгах и в воспоминаниях участников обороны ее называют Дарьей или Дашей, матросской дочерью, сиротой, иногда Дарьей Александровой или Александровной. Однако все источники сходятся на одном: молодая девушка (лет семнадцати), которая жила на Корабельной слободке и зарабатывала на жизнь стиркой, при известии о высадке неприятеля продала все свое имущество, купила лошадь, бочонок спирту, все необходимое для перевязки и, одевшись матросом, отправилась на Альму, где под пулями оказывала помощь раненым. Затем она работала в госпитале, помогала при перевязках до марта 1855 года. Н. И. Пирогов писал, что Даша ассистировала при операциях.

Солдаты знали и любили ее. Даже тяжелораненые воины ободрялись, когда она появлялась на бастионе. О наградах Даши за участие в обороне Севастополя различные источники пишут по-разному. В одних говорится только о медали и 500 рублях, которые якобы прислал ей царь; в других упоминается еще и золотой крест с надписью «Севастополь», подаренный ей царицей. Но самая большая награда - память народная, которая сохранила для нас ее подвиг.

Фрагмент панорамы: Даша Севастопольская на Корниловском бастионе.

В проходе между брустверами батареи два санитара в холщовых рубахах несут раненого, за ними два матроса ведут пленного француза. У одного из матросов за плечами два ружья - это разведчик Петр Кошка, рядом его друг Федор Заика.

Среди народных героев, которых выдвинула оборона Севастополя, трудно найти имя так же широко известное, как имя Петра Марковича Кошки (1828-1882). По документам архивов, он взят в рекруты 16 мая 1849 года и определен в 30-й флотский экипаж. В обороне Севастополя участвовал с первого до последнего дня, был ранен пулей в руку и штыком в грудь. Из-за ранения уволен в продолжительный отпуск и взят снова на службу в августе 1863 года. Как записано в паспорте, Кошка был «росту 2 аршина 4 вершка (160 сантиметров - Ред.), волосом рус, глаза серые», грамоты не знал.

О Кошке ходило множество рассказов, где было немало вымысла, но и действительные его подвиги кажутся порой невероятными по своей дерзости и бесстрашию. Он был постоянным участником вылазок в расположение неприятельских войск, как массовых, организованных офицерами, так и самостоятельных. Возвращение героя из вылазки и запечатлено на полотне панорамы.

Положение на бастионе очень тревожное. Об этом говорит красный флаг, поднятый на флагштоке сигнального поста. Оборонительная башня Малахова кургана уже полуразрушена, и ее используют как укрытие: здесь живут офицеры, размещен склад боеприпасов и перевязочный пункт. На крыше башни группа офицеров наблюдает за ходом сражения. Несколько левее - Павел Степанович Нахимов. На этом месте он был смертельно ранен 28 июня 1855 года.

Справа на лестнице - начальник 4-го отделения оборонительной линии капитан 1 ранга Ф. С. Керн, который отдает распоряжение командиру Корниловского бастиона капитан-лейтенанту П. А. Карпову.

У входа в башню склонилась над раненым Прасковья Ивановна Графова. Она не была официальной сестрой милосердия, но, поселившись, по совету Нахимова, на Малаховом кургане, долгие месяцы делила с его защитниками нелегкие военные будни, полные тревог и опасностей. Графова первой оказала помощь смертельно раненному Нахимову. А 6 июня, в день штурма, с помощью двух обученных ею матросов, перевязала 180 раненых. Погибла П, А. Графова от разрыва бомбы на Малаховом кургане 8 августа 1855 года.

Сюжетная линия в панораме прослеживается очень четко; сменяющие друг друга сцены ведут зрителя из сравнительно спокойной тыловой обстановки ко все более напряженным боевым эпизодам.

Правее башни - огромное зарево пожара. Оно усиливает чувство тревоги, опасности, нависшей над бастионом. Никто не гасит пламени - все заняты отражением штурма.

Фрагмент панорамы: момент боя (в центре - матрос Петр Кошка).

Цепи французских солдат в синих мундирах атакуют курган непрерывно.

По ним ведет огонь батарея С. С. Сенявина. А неприятельская артиллерия засыпает бомбами бастион. Одна бомба упала у третьего орудия. Сейчас последует взрыв. Молодой солдат в ужасе закрыл лицо. Но отважный бомбардир Трофим Александров заливает не успевшую взорваться бомбу водой. Это опасное дело для него привычно.

Все солдаты и матросы, изображенные в панораме, выполняют свои обязанности спокойно, неторопливо, как будто не существует смертельной опасности, подстерегающей их повсюду. Но эту опасность видит, чувствует зритель. Тем сильнее ощущение остроты, напряженности ситуации, которая подводит к кульминационному центру панорамы - бою за батарею Жерве.

Фрагмент панорамы: приезд Н. И. Пирогова на перевязочный пункт Малахова кургана.

На склоне кургана - группа офицеров. Впереди в зеленом мундире, опираясь на палку, стоит генерал Юферов. Он очень встревожен. Его внимание приковано к рукопашной схватке, завязавшейся за батарею Жерве, где решается исход сражения. Склон докового оврага покрыт густыми цепями наступающих отборных французских войск - зуавов. Они используют штурмовые лестницы и, несмотря на губительный огонь, взбираются на батарею.

Эту ключевую позицию, которая прикрывала подступы к Корабельной стороне, к тылам Малахова кургана, защищало лишь 300 солдат Полтавского полка. Две тысячи зуавов, смяв эту горсть защитников, ворвались на батарею. Здесь уже развевается трехцветное французское знамя. Одно из уцелевших орудий повернуто в сторону русских. В порыве победного увлечения зуавы кинулись преследовать полтавцев и за ними ворвались на Корабельную слободку. Там они засели в матросских домиках, разбросанных по склону Малахова кургана.

Оборонительная линия прорвана. Войска с других участков не могут прийти на помощь. Положение Севастополя становится критическим. Из занятых французами домиков ведется непрерывный ружейный огонь.

Ф. А. Рубо. Раненый солдат и солдат с сапогом. Этюд к панораме.

В это время среди отступающих полтавцев появляется начальник войск Корабельной стороны генерал С. А. Хрулев. Он возвращает их и, заметив в отдалении группу солдат-рабочих, спешит на своем коне туда. Ружья у солдат на перевязи за спинами, в руках- лопаты.

- Какого полка? - подлетает к ним Степан Александрович.

- Севского, пятая рота.

- Бросай лопаты!

Севцы, которых было всего 138 человек под командой штабс-капитана Островского, схватились за ружья.

- Благодетели! В штыки, за мной! - закричал, обращаясь к ним, Хрулев и сам поскакал вперед. Вслед ему грянуло «ура». Севцы без выстрела со штыками наперевес устремились на зуавов. Подоспели возвращавшиеся полтавцы, прибежала седьмая рота Севского полка. Островский первым кинулся к убежищу неприятеля. Солдаты бросились за ним, добежали до ближайшего домика и ворвались в него. Закипел беспощадный, кровопролитный бой, в котором погибло более ста севцев, в том числе и штабс-капитан Островский.

В гуще рукопашной схватки на вздыбленном коне с высоко поднятой над головой саблей С. А. Хрулев. Время выиграно. На помощь спешат шесть рот Якутского полка. За подкреплением скачет адъютант генерала Хрулева.

На предметном плане - батарея Станиславского*. [* На батарее Станиславского был смертельно ранен 5 октября 1854 года вице-адмирал Корнилов. На месте ранения адмирала - крест из ядер, выложенный севастопольскими мальчишками по распоряжению Нахимова]. Она только что стреляла: еще не успели остыть орудия. Но сейчас здесь нет никого, кроме убитого солдата. Юный барабанщик бьет тревогу, а матросы бегут навстречу адъютанту генерала Хрулева - на помощь защитникам батареи Жерве.

Несколько правее и выше - 3-й бастион, дальше- батареи Пересыпи. Их защищают уже ослабленные Охотский, Брянский и Камчатский полки, а также сводный батальон из минчан и волынцев. Позиции 3-го бастиона атакуют 6000 английских солдат под общим командованием генерала Броуна. На Пересыпь брошена колонна Эйра в 2000 человек. В резерве - вспомогательная бригада Бернарда в 1000 человек.

Третьим отделением русской оборонительной линии, куда входил и 3-й бастион, командовал контр-адмирал Александр Иванович Панфилов (1808-1874). Здесь он пробыл 8,5 месяца, неустанно содействуя укреплению бастиона. После смерти Нахимова А. И. Панфилов был назначен помощником командира гарнизона по морской части, командиром порта и военным губернатором Севастополя. При оставлении Южной стороны он руководил переправой через бухту русской армии, а с 28 августа по октябрь 1855 года был начальником всех войск и батарей на Северной стороне.

6 июня, как только показались вышедшие из траншей англичане, Панфилов приказал открыть по ним огонь картечью.

Первые ряды наступающих были скошены выстрелами. Оправившись от испуга, англичане снова и снова шли в атаку и успели добраться до засек. Но разобрать их под градом свинца оказалось невозможно. Из английских траншей вышла было на подмогу колонна, но и ее разметал непрерывный огонь батарей…

Англичане отступают. Все поле сплошь усеяно телами убитых в красных мундирах. Та же участь постигла и колонну, атакующую Пересыпь. Поняв, что батарея Жерве - ахиллесова пята обороняющихся, французы трижды атаковали ее и трижды были отброшены с половины пути.

Правее в клубах дыма - легендарный 4-й бастион, который называли самым страшным бастионом Севастополя. Здесь велись упорные наземные и подземно-минные бои*. [*На этом бастионе с 1 апреля по 15 мая 1855 года в чине артиллерийского полпоручика служил Л Н Толстой]. Рельеф местности скрывает 5, 6 и 7-й бастионы, которые замыкали собой сухопутную линию севастопольских укреплений.

К семи часам утра штурм укреплений Корабельной стороны был отбит. Не овладев ни одним из них, союзники первыми подняли белый флаг перемирия и в течение двух суток убирали тела убитых, подбирали раненых. Понеся огромные потери, они ни на шаг не продвинулись вперед.

Так на девятом месяце осады, испытывая острый недостаток в оружии и боеприпасах, имея 75 тысяч защитников против более чем 170-тысячной армии противника, полуразрушенный Севастополь выдержал столь яростный штурм.

Маркс назвал исход этого сражения первым серьезным поражением французско-английской армии**. [** К. Маркс и Ф, Энгельс. Соч., т. 11, стр. 333].

Не случайно поэтому события б июня, одного из самых ярких дней обороны, Ф. А. Рубо изобразил в панораме. Основной мыслью огромной картины, несомненно, является мысль о том, что народ, защищающий родную землю, непобедим.

Это доказали и славные советские воины, которые в годы Великой Отечественной войны 250 дней стойко отражали многочисленные атаки фашистских орд на город.

Вы выходите из здания панорамы, бродите по тенистым аллеям Исторического бульвара, по шумным улицам города, но чувство взволнованности еще долго не оставляет вас. Как живые встают в памяти образы героев, которые теперь уже навсегда останутся в вашем сердце.

СОДЕРЖАНИЕ

СЕВАСТОПОЛЬ. 1854-1855

Причины и характер Крымской войны. Начало обороны Севастополя. Строительство укреплений. Первая бомбардировка. В. А. Корнилов, П. С. Нахимов и Э. И. Тотлебен, их роль в обороне.

Зима в Севастополе. Ослабление атак неприятеля. Подземно-минная война.

Защита Малахова кургана. Деятельность В. И. Истомина. Активизация военных действий летом 1855 года. Бомбардировки и штурмы. Оставление Южной стороны русской армией.

В ПАМЯТЬ ОБОРОНЫ

«Обыкновенная» жизнь необыкновенного художника Панорамы на Западе и в России.

Панорама «Оборона Севастополя». Создание живописного полотна, строительство здания.

Открытие.

Панорама в годы Великой Отечественной войны.

Подвиг советских воинов.

Художники, возродившие панораму. Подготовительные работы Воссоздание живописного полотна

СО СМОТРОВОЙ ПЛОЩАДКИ

Нина Викторовна ШЕБЕК

ПАНОРАМА «ОБОРОНА СЕВАСТОПОЛЯ. 1854-1855»

Очерк-путеводитель

Редактор С. К- Сосновскии

Художники В. С. Карасев, В. В. Бунь

Художественный редактор В. В. Купчинский

Технический редактор И. Т. Литвинов

Корректор С. А. Павловская

Сдано ь набтр 29.111 1974 i. Подписано к печати 25.IX 1974 г. БЯ 04769. Бумага типографская № 1. Формат 70ХЮ87з2. Объем: 2.25 физ. п. л., 3,15 усл. п. л., 3,36 уч.-изд. л. Дополнительный тираж 50 000 экз. Заказ № 75. Цена 22 коп.

Издательство «Таврия». Симферополь, ул. Горького. 5.

Типография издательства «Таврида» Крымского обкома Компартии Украины. Симферополь, проспект Кирова, 32/1.

22 коп.

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

22.07.2022

Оглавление

Ш___________38-75 М216(04)-75

СЕВАСТОПОЛЬ. 1854-1855 ПРИЧИНЫ И ХАРАКТЕР КРЫМСКОЙ ВОИНЫ. НАЧАЛО ОБОРОНЫ СЕВАСТОПОЛЯ. СТРОИТЕЛЬСТВО УКРЕПЛЕНИЙ. ПЕРВАЯ БОМБАРДИРОВКА. В. А. КОРНИЛОВ, П. С. НАХИМОВ и Э. И. ТОТЛЕБЕН, ИХ РОЛЬ В ОБОРОНЕ.

ЗИМА В СЕВАСТОПОЛЕ. ОСЛАБЛЕНИЕ АТАК НЕПРИЯТЕЛЯ. ПОДЗЕМНО-МИННАЯ ВОЙНА.

ЗАЩИТА МАЛАХОВА КУРГАНА. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. И. ИСТОМИНА. АКТИВИЗАЦИЯ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ ЛЕТОМ 1855 ГОДА. БОМБАРДИРОВКИ И ШТУРМЫ ОСТАВЛЕНИЕ ЮЖНОЙ СТОРОНЫ РУССКОЙ АРМИЕЙ

В ПАМЯТЬ ОБОРОНЫ «ОБЫКНОВЕННАЯ» ЖИЗНЬ НЕОБЫКНОВЕННОГО ХУДОЖНИКА. ПАНОРАМЫ НА ЗАПАДЕ И В РОССИИ.

ПАНОРАМА «ОБОРОНА СЕВАСТОПОЛЯ». СОЗДАНИЕ ЖИВОПИСНОГО ПОЛОТНА, СТРОИТЕЛЬСТВО ЗДАНИЯ. ОТКРЫТИЕ.

ПАНОРАМА В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. ПОДВИГ СОВЕТСКИХ ВОИНОВ.

ХУДОЖНИКИ, ВОЗРОДИВШИЕ ПАНОРАМУ. ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ. ВОССОЗДАНИЕ ЖИВОПИСНОГО ПОЛОТНА.

СО СМОТРОВОЙ ПЛОЩАДКИ