КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

В черном списке (СИ) [Natalia Klar] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Глава 1 ==========

Элай мог сто раз поклясться, что больше не будет. Он всегда так и делал. Ему несколько дней назад только исполнилось девятнадцать, а он уже влип в самое крупное говно в своей жизни. Теперь сидел под домашним арестом третий день. Люди отца забрали его из полиции сразу же, пока не успели туда нагнать репортеров. Полностью замять дело отец не обещал — слишком сложно и слишком дорого для репутации выходило. В прессу постоянно просачивались выходки старшего сына Сенатора. Особенно накануне выборов.

Элай и еще пара его приятелей устроили грандиозную попойку, какой и не было в жизни Элая. Отмечали его девятнадцатилетние. Перепутали свою машину с чужой. Элай еще и за руль полез. Врезались в витрину булочной, испортили кучу хлеба и машину тоже. Когда приехали полицейские, Элай ржал как ненормальный.

Прошло три дня. Элай сидел на диване в большой гостиной на первом этаже. Медленно обрабатывал свои длиннющие чистые волосы пенкой. Время шло к обеду, и с кухни несся аромат чего-то вкусного. Элай мечтал о выпивке. Отец закрыл домашний бар на замок. Было скучно, все средства связи отобрали, общаться было не с кем. Папа с утра пропадал с мелким в саду на заднем дворе, отец сидел в кабинете. Со слугами Элай не общался.

Элай закончил с пенкой, аккуратно расчесал волосы. Перекинул их через диванную ручку и улегся на нее головой, закинув ноги на другую ручку. Короткий халатик неприлично задрался, обнажая бледное бедро. Волосы шлепнулись на пол, но пол был чистый. Убирались у них дома хорошо.

Отец вышел из своего кабинета только через полчаса и сразу же на весь дом потребовал чего-нибудь крепкого. Элай все-таки отдернул полу халатика. Если отец хочет выпить — значит что-то решилось. А решалась сегодня судьба Элая. Чертова булочная. Могли бы и получше освещать свои витрины, чтобы их нельзя было спутать с поворотом.

— Переоденься в приличное. — Раздраженно приказал отец и опустился в кресло напротив Элая.

— Что-то случилось? — Элай не двигался. Ему было лень.

— Будешь медлить — плюну на тебя и отправлю за решетку.

Элаю пришлось подняться, причем одной рукой придерживая волосы. Они все еще не высохли до конца, а когда такие длинные волосы сохнут, им нужен покой, а не экстренное переодевание.

— Ладно-ладно. — Элай покрепче завязал халат, неприятно задев шелк ноготком.

Кай, их старый эконом, принес отцу пузатую бутылку. Элай с завистью посмотрел на эту картину, вспомнил о своей принудительной завязке со спиртным. Угрюмо поплелся наверх, в свою комнату. Искать что-нибудь приличное.

— Зачем переодеваться-то? — крикнул он уже сверху.

— Делай, что сказали. — Зло ответил отец.

— Индюк напыщенный. — Буркнул себе под нос Элай.

В комнате убрались. С утра же был бардак. Элай, не снимая халата, натянул недавно купленные рваные джинсы. Еле-еле прибрал волосы в хвост, получившийся ниже задницы. В таком неопрятном виде еще долго рылся в шкафу. Нужна рубашка поприличней. Попадались одни разноцветные тряпочки. Отца лучше уже не злить. Где-то были же эти чертовы рубашки!

Элай нашел сигареты и решил перекурить. Заодно подумать хорошенько, где еще валялась его одежда.

Балкон у него был прекрасный. Большой, застекленный, выходящий на подъездную дорожку, цветочные клумбы по сторонам, большие качели мелкого братика. Элай прикурил, высунулся наружу, жмурясь от полуденного солнца. Жара стояла ужасная в последние несколько дней. Элай бы без запретов отца в такую погоду днями отлеживался дома, наслаждаясь опробованием нового джакузи и просмотром сериалов по телику. Иногда мог поиграть с мелким.

Сейчас настроения не было. Элай затянулся. Дрянное солнце жгло все сильнее, воздух перед глазами плавился. От всего этого и от лающей собаки соседей сразу же заболела голова. Элай оглядел двор. Ворота приоткрыты. Классно, охрана совсем обленилась. Элай присмотрелся лучше. За воротами стояла полицейская машина. Вроде даже не одна. Не причем тут охрана. Элай отшатнулся, спрятавшись от глаз. Прилип к стене, больше чем в метре от стекла, продолжал смолить и лихорадочно думать.

Что решил сделать отец? Зачем приказал переодеться? Значит, по его душу. Значит, ничего хорошего. Отец не замял это дело. Решение совсем не зрело. Оно сразу упало в голову готовым: бежать. К Джонни, хорошему другу. Тот никогда не предаст, у него можно спрятаться. Джонни сам не любил полицаев. Курил траву, охмурил сына сенатора ради своих интересов, теперь сын сенатора этим пользовался, когда ему надо было. Джонни с этого знакомства почти ничего не поимел. Кроме самого Элая.

Убегать надо было через задний ход. Если сейчас там охраны нет. Элай достал еще одну сигарету и опустился на пол. Халат задрался кверху, пояс запутался в дырах джинс. Волосы тоже немного запутались — обычное состояние для такой длины. Выглядело совсем не прилично, не так как хотел отец. Выглядело даже распутно. Но Элай считал, что сексуальность у него врожденная, от папы.

— Элай! — отец умел кричать на весь дом. Элай вздрогнул. Опомнился. Подскочил, с сигаретой забрался в комнату. Первой попавшейся кофтой была броская черная блестящая майка.

— Элай, иди сюда быстро!

Сигарета полетела на пол. Майка оказалась на Элае за несколько секунд. Халат упал вслед за сигаретой. Элай кинулся на балкон, но подумал, что он не умеет прыгать со второго этажа. И лучше ему пожить еще немного, а не разбивать голову о садовые камни.

В гостиной ждали. Через главный вход нельзя — поймают. Спуститься по задней лестнице, мимо комнаты Кая, а там через кухню есть выход.

Элай подхватил лежавшую на кровати сумочку. Вроде, там даже деньги оставались. Наличными. Это лучше, чем кредитка.

Они пошли наверх. В Элае опять разгоралось это жаркое чувство опасности и азарта. Начинало припекать. Под громкий стук сердца и сапог по ступенькам лестницы Элай вылетел из комнаты, побежал дальше по коридору, оставив преследователей позади. В противоположном краю была лестница на мансарду, а была и кухонная, ведущая вниз. Элай уже чувствовал погоню, слышал крики и приказы остановиться. По лестнице он скатился за пару секунд и тут же выскочил через черную дверь в папин сад, на дорожку из гравия.

Сердце ликовало. Он почти сбежал. Элай широко улыбнулся, прямо на ходу усмехаясь.

Усмехался он недолго. Около черного хода за оградой тоже стояла полицейская машина. Элай ее от радости даже не заметил, и в результате его ухмылка оказалась уткнутой в землю. Сумочка отлетела, или это ее пнули. Элая повалили на землю, испачкав майку, волосы и лицо. Элай заматерился, полицейский тоже. Руки скрутили за спиной, заковали в наручники. Подняли с земли, встряхнули и поставили на ноги.

Подоспела погоня. Элай посмотрел еще на троих запыхавшихся полицейских, выплюнул изо рта попавшие туда волосы, попыхтел. Плюнул бы и в этих людей, но воздержался.

— Элай Эванс, — довольно сказал тот, что поймал его, — вы арестованы за вождение в нетрезвом состоянии, угон, хулиганство. Плюс пьянство. Можете хранить молчание, ваш отец уже вызвал адвоката, но имейте в виду, что попытка побега уже зачтена.

Элай бы стукнул себя по башке, если бы мог. Ну не идиот ли?

***

— Что ты натворил? — спрашивал папа, пока Элай настойчиво смотрел, как у него из кармана торчат сигареты.

Комната для свиданий была унылым дерьмом, как и вся эта тюрьма. Отец заплатил кому-то и в результате Элай сидел в просторной камере один. Но было скучно. Тут даже телека не было. Волосы приходилось мыть в раковине. На это занятие уходило несколько часов. И так целый месяц.

— Почему меня не отпускают? — Элай протянул руки к бутылочке колы, которую притащил папа. Подождал, что скажет охранник, который любил все запрещать. Охранник промолчал. Элай забрал колу себе.

— Отец старается никому не навредить.

— Репутацию себе не попортить он старается. — Покивал Элай, попивая газировку.

— Ты же знаешь, что сейчас выборы в округе. — Папа заводился. — Ему все это совершенно ни к чему.

— А мне теперь сидеть из-за этого что ли? Ко мне прокурор приходил, они суд через неделю назначили, обещают меня в асфальт закатать, а отец даже не чешется!

— Сам виноват. — Спокойно ответил папа.

Вот это Элая потрясло. Он вообще родителей не понимал. Они как будто и не хотели его вытаскивать. Отец так вообще сам его сдал. Теперь Элай гнил здесь уже долбанный месяц и еще неизвестно сколько гнить будет. Это Элая не устраивало совсем.

Кола закончилась слишком быстро. Папа нагло закурил. Сигарета со вкусом шоколада воняла знатно. Элаю давали деньги, и здесь тоже можно было многое купить. И курево было, вот только родители как ни странно еще не знали, что Элай курит. Хотя, сюрпризом это не было бы.

Элай был тем уродцем, без которого приличной семье никуда.

— Отец позаботится, чтобы у тебя было все нормально. Даже если посадят.

— Так все-таки посадят?

— Я сказал «даже». Элай, — папа посмотрел на него внимательно, — так нельзя больше. У нас с отцом уже сил нет на все твои выходки смотреть. — Папа нервно курил. — Иногда мне кажется, что все это и к лучшему.

— В тюрьму меня сунуть?

— Поймешь, что все не просто так проходит.

— Меня там трахнут или убьют. Или все вместе.

— Не сочиняй. Никто тебя пальцем не тронет. Где у вас пепельница? — папа обратился к охраннику.

— Пепельниц нет. — Ответили ему.

— Плохо. — Папа забрал у Элая пустую бутылку, выкинул туда окурок.

— У тебя волосы потускнели.

— С чего бы это, правда?

Как же Элая все это бесило. Он сходил с ума. От одиночества, от запертой двери, от постоянно грязных волос, охранников, от пресной еды — от всего. Приходил прокурор. Наговорил обвинений на три расстрела. Но остановился на трех годах. Отец обещал не больше года устроить. Но суть была одна — Элай сядет. Ему уже это прямым текстом сказали. Так что он теперь не спал ночами, проклинал все и всех. И в первую очередь себя.

***

На Олиа висело убийство. Официально. Неофициально — еще черт знает что. Олиа был из тех, кто, как казалось, заключением совсем не тяготится. Олиа даже вставал без проблем в семь утра и умывался холодной водой. Камера у Олиа была большая. Рассчитанная на четверых, но жили в ней двое: Олиа и Миша. Михаэль, но Олиа откуда-то придумал странное имя «Миша». Оно и прижилось. Миша был умным, гибким и сильным. И верным. Олиа же был здесь главным, поэтому спал на нижней полке. Миша и не возмущался.

В семь утра пронзительно звучала сирена. Олиа часто к этому времени уже просыпался. Обычно он лежал и думал. О том, как убедить Тая, не устраивать столько кровищи — доставалось же в итоге и Олиа. Еще завелся стукач, который возомнил себя умнее всех. И опять же прихвостни Тая осмелели и толкали наркоту прямо под носом у Олиа. Его людям и на его территории.

Миша спрыгнул с верхней полки. Кровать покачнулась и Олиа недовольно нахмурился. Миша схватил с тумбочки бутыль с водой и выпил сразу половину.

— Знаешь, что? — проговорил Олиа. — Выловим у себя этих торгашей, да я найду, что с ними сделать.

Миша поставил бутыль на место.

— Людей Тая?

— Да, их. Тай уже сильно высоко себя ставит.

— Хуже не будет?

Олиа тяжело вздохнул:

— Делай, как я говорю и думай меньше.

Олиа откинул одеяло и уселся на кровати. Поежился, обхватив себя руками. Напротив, над умывальником висело зеркало. Зеркало показывало, что пушистые волосы опять намагнитились. Теперь некоторые волосинки торчали вверх. Как антенны. Олиа походил на черта с такой прической. Нет, на чертика. Бледный, с черной гривой и худой до ужаса, как будто его не кормили целый месяц.

Олиа думал почти всю ночь. Проснулся еще час назад. Олиа не любил делиться своим, а Тай лез на его территорию. И Олиа понимал еще, когда все это не делалось так нагло, но Тай по-другому не мог. Тай еще в детстве стремился забрать все игрушки себе. У взрослого Тая все стало только хуже.

Миша быстро переодевался. Олиа пригладил волосы, стянул их в один распушившийся хвост, да закутался в куртку — одна тонкая майка с утра совсем не грела.

— Штаны подай. — Олиа кивнул на свои брюки, висевшие на спинке стула у противоположной стены. — И скажи ребятам, чтобы всех тех, кто наркоту будет толкать, ко мне тащили.

Миша протянул Олиа его штаны.

— И что ты с ними делать будешь?

— Беседу проведу. И тащи крысу заодно. Разберемся со всеми за раз.

Олиа встал и подошел к решетке, уткнулся в нее лбом, посматривая на пространство за ней. Широкое помещение, решетки по периметру в три этажа, два слоя рабицы, делившей все происходящее внизу своей сеткой. Олиа и Миша жили на втором, в самой последней камере ряда, в самой большой и просторной, такой, что и холодильник сюда влез и удобное кресло со столиком. У Тая в соседнем блоке была такая же камера.

Решетки откроют только через двадцать минут, сразу проверка. Как раз и переговорит с начальником смены насчет сегодняшних планов. Надо, чтобы никто не заметил, как некоторые омеги окажутся покалеченными, если и вовсе не мертвыми. Но убивать Олиа не любил.

— Много крови за раз. — Отозвался Миша.

— Не будет крови. — Олиа прислушивался к звукам из других камер. Все просыпались, кто-то уже успел поругаться. — К вечеру чтобы было все чисто, Миша.

— Я понял.

Олиа довольно улыбнулся.

Блок быстро просыпался. До проверки оставалось пятнадцать минут. Олиа не понимал этой утренней суеты. Полчаса для утреннего туалета было даже много. Только время теряли.

Решетки открывались в семь тридцать, и в тоже время начиналась проверка. Миша сразу же выходил из камеры, стоял и ждал. Олиа вышел попозже, окинул взглядом этаж. Все были на местах, всё было нормально.

— Начальник ходит. — Шепнул Миша.

— Сам проверяет что ли? — Олиа скосил глаза в сторону соседней камеры. Там стоял только один омега. Маленький, серенький, как мышка. Точеный, правда, как дорогая статуэтка. Очень милый. С пухлыми щечками и губками. Омежка смотрел в пол, как будто и не слушал перешептывания насчет самоличного явления начальника. Олиа знал: начальник или к омежке, Рену, или к нему. И лучше бы к Рену. Меньше проблем.

Но начальник тюрьмы, красивый тридцатилетний альфа в костюме и в очках отделился от охраны и пошел в их сторону. Олиа внимательно следил за ним, по привычке щуря глаза. Парнишка из соседней камеры тоже поднял голову и даже дыхание затаил. Проверка шла еще только в начале, около лестницы с первого этажа, а начальник был уже здесь.

Остановился около парнишки.

— Нормально все? — спросил он тихо.

— Да. — Парнишка кивнул.

— Олиа! — Громче проговорил начальник. — Пошли, поговорим быстро. — И зашел в камеру, потянув Олиа рукой за собой. Там прошелся до стола, подвигал два горшочка с маленькими цветами, задумчиво оглядел магниты на низком холодильнике.

— Что случилось? — Олиа привалился спиной к решетке у входа.

— Еще ничего, но случится. — Альфа сел в кресло и снял очки, протер их. — На неделе новенькие будут.

— И чего?

— Без трупов, Олиа. — Звучало с угрозой.

— Таю это лучше скажи. Я без дела руки не распускаю.

— Я с Таем поговорю. Один из новеньких важная птица. Сам пацан ненужный, а отец наш Сенатор. Если хоть один волос упадет с его головы, то нам вместе несдобровать. Будет вам тогда с Таем сладкая жизнь.

— Я за Тая не отвечаю.

— Мне плевать. Парнишку не трогайте, иначе его родители тут все разнесут.

— Таких вообще сажают?

— Как видишь, — начальник встал, — ему год дали, надо этот год протерпеть. Поселю к Рену, следи за ними. Чтобы этого никто не обижал, и чтобы он Рена не обидел.

Альфа хотел выйти, показывая, что разговор окончен. Да и проверка приближалась к их камере.

— Знаешь, Нил, — тихо проговорил Олиа, — я только за своими людьми смотрю, за Рена и богатеньких сынков я трястись не буду. И в этом блоке кроме Рена будут только мои люди.

— Заберешь его к себе. — Альфа пожал плечами.

— Если только так. — Олиа кивнул. — Иначе не только волос полетит. Плевать мне на сенаторов-папаш. Я этим местом не дорожу.

— Не зарывайся, Олиа. — Свистящим шепотом пригрозил начальник, приближаясь почти вплотную.

— Не зарываюсь, Нил. Даже и не думал.

========== Глава 2 ==========

— Элай Эванс, — обратился судья, — вам есть, что сказать?

— Нет.

Какой идиот додумался допустить на заседания журналистов? Элай знал. Отец. Совсем уж попахивало маразмом.

— Мы всегда пытаемся дать молодым людям шанс. — Продолжил старый альфа. – То, что прокурор запрашивал для вас три года, было справедливым по закону. Но не по совести. Но и отпускать вас на поруки родителям — слишком мягкое наказание. Я надеюсь, вы за этот год многое поймете. И, самое главное, поймете, что все это сейчас делается не зря.

Даже если бы Элай убил, расчленил и съел десять человек, он бы все равно не желал для себя наказания, все равно не принял приговор. А тем более в такой ерунде. Тем более, когда у него был такой всемогущий отец.

В газетах писали, что сенатор Эванс дорожит буквой закона настолько, что не делает поблажек даже своему сыну.

Элай знал, как сильно прижали отца со всей этой ситуацией.

Когда Элая выводили из здания суда, он чувствовал себя молодой перспективной поп-звездой. Путь до полицейской машины был небольшой, но пару снимков газетчики успели сделать, а некоторые особо ретивые еще и ткнули диктофоном в лицо и попытались задать какие-то там вопросы.

Элай отмахивался и закрывался скованными руками. Полицейские тоже отмахивались. Элая почти кинули в машину и сели следом. Все дружно вздохнули. На пару секунд даже установилось взаимопонимание. Но Элай не хотел, чтобы его что-то объединяло с этими людьми. Он вздернул нос, стиснул дрожащие губы и уставился в тонированное окно.

Дали двенадцать месяцев. Месяц уже просидел. Осталось всего лишь одиннадцать. Это Элай переживет. А потом выйдет и вдребезги разобьет всю репутацию сенатора Эванса, ради которой Элай сейчас так сильно страдал.

***

Федеральная тюрьма Нью-Норден находилась всего лишь в двух милях от дома Элая. В двух. Это было злой шуткой. Элай черный юмор оценил и даже посмеялся. Каких-то две мили разделяли его прежний комфортный мир и эти толстые унылые стены с решетками вместо дверей и кучей неблагополучных личностей. И кто додумался сунуть сюда Элая? Здесь нельзя было пить вино и пиво, нельзя было курить, и здесь совсем не было альф! Здесь было дерьмово.

Элая привезли с утра в глухом грузовике. Его и еще двоих омег. Один был старым и матерым, второй почти молодым, молчаливым и угрюмым. Скользким. Элаю не понравился. Старый смотрел на своих соседей с лютой злобой. Элай впервые был рад наручникам, приковывающих их к сидению, и наблюдающей охране.

После вчерашнего суда, с родителями он так и не поговорил. Про Нью-Норден ему сказали только сегодня. До этого Элай не знал, куда он попадет. Вроде ничего страшного он про это место раньше не слышал. Но раньше Элай и не интересовался такими делами.

Ворот было много, много проволки, видневшийся из небольшого окошечка. Элай долго вертелся, высматривая то, что снаружи, пока на него не прикрикнули.

Наконец-то остановились. Открылась дверь, впуская в их полумрак солнечный цвет. Элай поморщился, даже руку бы приложил к глазам, если бы она была свободна. Количество охраны здорово увеличилось. Элай разглядывал их. Все омеги, но выглядели грозно в этой вооруженной форме.

— Кто здесь Эванс? — спросил один из них.

— Я. — Подал голос Элай.

— Кто «я»?

Тупой что ли?

— Поднял бы руку как в школе, но не могу.

Язву проглотили. Молча отцепили остальных двоих и быстро вывели. Элая оставили на месте. Одного в фургоне. Круто. Большой пиздец в его жизни начинался с какого-то маленького пиздеца. Элай опять выкрутился, пытаясь посмотреть за окно. Как же все было грустно.

В фургон зашел молодой мужчина в сером плаще, который спасал от летней непогоды. Статный блондин в очках. Альфа. Ариец. Около тридцати лет. Кольца на пальце нет. Элай улыбнулся ему.

Этот мужчина уж очень сильно захлопнул за собой дверь, заставляя вздрогнуть и сесть прямее.

— Нил Керхман. — Представился он. — Ты Элай, значит?

Альфа сел на сидение, стоявшее впереди, но лицом к Элаю. С любопытством разглядывал. Элай кивнул, попутно думая, кто же это, черт возьми, такой?

— Ты пробудешь у нас десять месяцев и двадцать семь дней. Хочу, чтобы все было тихо и мирно.

Элай сглотнул вязкую слюну:

— Я тоже хочу.

— Ну вот и отлично! Буду краток: твой отец пожелал, чтобы с тобой хорошо обращались. Охрана тебя не тронет, остальных тоже хорошо попросили. Если будешь слушаться нужных людей, все быстро закончится. Выйдешь и забудешь все это, окей? — альфа даже подмигнул. Элай был в этом уверен.

— Слушаться? — переспросил он.

— Тяжелая задача? — альфа посерьезнел. — Будешь жить в одной камере с омегой, который и муху не обидит. Его тоже не обижай, иначе сам тебя порежу. Северный блок. Находишь там Олиа, его все знают, говоришь, что присоединяешься к нему. Все! Больше от тебя ничего не надо.

— Я ничего не понял. — Элай покачал головой. И вправду, она уже не соображала.

Альфа протянул руку к нему.

— Красивые волосы. Вряд ли протянут здесь.

Элай отшатнулся от руки, защищая свою косу.

— Протянут. — Пообещал он.

— Ладно. — Альфа убрал руку. — Запомни одно, нет, два: не трогаешь Рена и слушаешься Олиа. Все понятно?

Элай кивнул. Вроде, понял. Еще осталось обмозговать информацию. Не трогать одного, слушаться другого. Но кто это, непонятно.

— Есть вопросы? — альфа выпрямился, возвышаясь над Элаем.

— Есть. Вы кто?

Альфа посмеялся.

— Начальник тюрьмы.

Он вышел, приказав уводить Элая. Элай же глупо хлопал ресницами и даже заливался румянцем, как ему показалось. Молодой и красивый начальник был сюрпризом. Может, не все так плохо в этом месте. Вроде, добрый. Даже советы давал. Только чуть-чуть совсем пугал.

Элай, пока думал, не заметил, как от кресла его расстегнули, теперь толкнули в спину, направляя к выходу. Элай передернулся, скрепил закованные руки в замок и медленно вылез наружу. В правой стороне, за высоким забором из сетки все еще был виден плащ молодого начальника Нью-Нордена.

***

— Это твоя форма, тут еще полотенце, мыло, щетка… — миловидный омежка задумался. Элай вздохнул и подул на упавшую перед глазами прядку. И где таких идиотов только набирают? Омежка был совсем молодой, как Элай. Еще совсем нихрена не умел, а уже работать пытался. В результате Элай час ждал, когда этот умник подберет ему форму по размеру. Да и выданное не радовало. Рыжее, некрасивое. Хотя круто, да. Элай не спорил, что вся его жизнь постепенно начала походить на фильм о крутых пацанах. И эта рыжая форма только усугубляла все.

— Сейчас иди на санобработку, там переоденешься, старую одежду сдашь, я запломбирую. — Пацан продолжал все досконально объяснять и делать важный вид. А Элай-то видел, как тот тихонько жвачку жует.

— Санобработку? — Элай приподнял бровь.

— В душе помоешься. — Омежка посмотрел в документы, которые Элай притащил с собой из прежних кабинетов. — В медблоке уже был? Вшей нет, кожа чистая, анализы пока что… — омежка продолжал читать с листочка.

— Я же не с помойки. — Элай уже сердился. Перед ним была какая-то тупая шваль: майка с нарисованным листиком травы, джинсы, как у Элая, в которых его поймали — в крупную дырку. Волосы немного спутанные, глаза черным подкрашены, пахнет странно — смесью запахов, приторно.

— Иди в душ. — Тверже ответил омежка.

— И живее. — Поддакнул охранник от двери.

Они были в небольшом помещении похожем на склад и на больницу. На склад в больнице. Кафель белый, пожелтевший, полки с мочалками и тряпьем, одно окно с решеткой и радио на нем, работающее на самой низкой громкости. Одна из дверей вела в душ.

— Кстати, мелкий, — снова заговорил охранник, — это твой сосед новый.

Элай огляделся. Обращались явно не к нему, хоть и про него. Внимание заострять не стал и пошел мыться. Санитарно обрабатываться. Когда напялил рыжие обноски, крутым парнем себя не почувствовал. Только неудачником. Погладил свои старые вещи и понес их сдавать. Дорогие побрякушки уже сдал в предыдущем кабинете.

Пацан засунул их в пакет, подписал.

— Тебя Элай зовут? — спросил он.

— Видишь же.

— Ты в моей камере будешь жить.

Элай посмотрел на пацана, как на больного. Это он типа здесь не работает, а сидит. Вот это чудо? И что он тогда не по форме? Элай тоже хотел свои джинсы назад.

Пацан улыбался и был рад.

— Рен? — спросил Элай.

— Да. — Пацан кивнул. — Откуда знаешь?

— Да уже сказали. — Убито протянул Элай, вспоминая симпатичного начальника тюрьмы и его слова насчет «не трогать Рена». Так, Рен нашелся, осталось еще одно.

Рен пока что убрал сверток с вещами в коробку.

— Тебя куда сейчас? — снова спросил он у Элая. Элай пожал плечами. — Куда его сейчас? — уже громче. Охраннику.

— На инструктаж и в блок сразу. — Хмуро отозвался охранник. Но хорошо, что хоть отозвался. — Принцесса, пошли дальше.

— Иду. — Элай отдернул вниз свою новую футболку, развернулся, чтобы идти унижаться в очередной кабинет. На инструктаж, значит. Расскажут что-нибудь интересное.

— Элай, — голос пацана прозвучал скомкано, — Нил, — он запнулся, — короче, сказали, что я твой куратор. Я тебе вечером все объясню, хорошо? Через час уже освобожусь.

Мальчик ждал ответа. Элай кивнул.

— Не нарывайся только. — Попросил пацан снова, когда Элай выходил из комнаты.

***

Двери, решетки, двери, решетки — так без конца. Инструктаж сводил к росписи в бумажке. Еще раз приказали ждать куратора и не лезть никуда.

Пришли: блок представлял собой помещение высотой в три этажа. По краям как раз и были три этажа камер, к которым вели лестницы и узкие проходы. Элай бы присвистнул в другое время — в этих тесных каморках жить невозможно было! А еще же куда-то соседа надо было деть. Они издеваются?

Внизу просторно. Стулья, столы и книжный шкаф. Настоящие шахматы, в которые играли двое старичков, даже монополия была.

Местное население было в сборе. Уставились все эти омеги на Элая. Элай занервничал. Это не в новую школу перевестись и стоять новеньким перед всем классом. Это помасштабней будет.

— Эванс. — Объявил охранник, как будто это что-то значило.

Но некоторые зашевелились. Один высокий омега встал. Элай испугался: омега был похож на стортсмена. Но омега придирчиво оглядел его и толкнул другого:

— Олиа скажи, что Эванс здесь.

Этот другой шустро побежал к одной из лесенок. Немая сцена продолжалась, пока омежка не взлетел на второй этаж, пока не добрался до самой дальней камеры и не заглянул туда. Элай думал, что сейчас явится Олиа. Тот, которого приказали слушаться. Посмотрит Элай, что тут за Олиа.

Из камеры вышел худой омега, светивший рыжими штанами, но не майкой. Волосы пушистые, цыганские какие-то. Остального не видно из-за расстояния и сетки. Но молодой. Омега остановился около перил ограждения и посмотрел вниз. И даже оттуда, где стоял Элай, было видно, как тому все лень. Такая медлительность, такое пренебрежение и одолжение в каждом движении. Это оскорбляло.

— Пускай идет сюда. — Прозвучало почти в полной тишине.

Голос у черноволосого был красивым.

Охранник за спиной у Элая довольно вздохнул, буркнул что-то про удачу и попросту ушел. Элай остался один на один с этими отбросами. А он ведь даже драться не умел.

Как и сказали, Элай поднялся на второй этаж и медленно подошел к черноволосому странному Олиа. Тот следил глазами, не прекращая облокачиваться на перила.

Олиа показал на камеру соседнюю с той, из которой вышел он сам:

— Это твоя. Живешь с Реном. Он все объяснит. Рена не трогаешь. Людей Тая я здесь не терплю, леваков и стукачей тоже. Пока сиди в камере.

Олиа еще раз осмотрел Элая, развернулся и ушел к себе. Причем в камеру, которая была нормальных размеров. Но она была такая единственная. Элаю предстояло жить на площади, не дотягивающей даже до размеров кладовой у них дома.

Он медленно забрел в указанное место. Здесь только и уместилось, что двухъярусная кровать, тумбочка и толчок. Куча барахла была повсюду. На полках стояли разные безделушки, на стенах висели картинки, на тумбочке лежала недоеденная пицца и стоял небольшой проигрыватель, от которого тянулись наушники.

Элай приземлился на нижний ярус, который уже был занят

Голова шла кругом: загадок много, ответов нихрена. Рен выбесил, Олиа запугал. Тоска давила страшная, воняло сыром из пиццы и затхлостью.

Элай не мог понять, почему никто к нему больше не лезет. Как же все организованно оказалось у этого народца. Черненького, значит, послушались. Олиа — главный здесь. Еще такой мелкий, как и сам Элай, а уже что-то значит. Олиа его не впечатлил. Совсем не страшный. И угрозы его не действовали.

Все было тихо и мирно. Рабочий день подходил к концу, омеги ходили прямо за дверью камеры, иногда Элай слышал красивый голос Олиа из соседней камеры. Он с кем-то долго разговаривал. Причем говорил тихо и спокойно, слова Элай уже не мог разобрать. Собеседник только поддакивал.

— Давно ждешь? — свежий звонкий голос вырвал Элая из полудремы.

В дверях, навалившись на косяк, стоял Рен. Огромная футболка с огромным листком травы свалилась с одного плеча. Подведенные глаза горели в полумраке. Волосы уже были расчесаны и убраны в шишку, открывая тонкую лебединую шею.

Рен протянул руку к переключателю и зажег вечерний мягкий свет.

— Почему здесь так грязно?

— Грязно? — Рен зашел в камеру, огляделся, аккуратней сложил барахло на столике, утянул последний кусок пиццы и начал жевать, причем продолжил говорить с набитым ртом:

— Извини, я соседей не ждал. Уже привык один.

Элай смотрел на него и ждал. От пристального взгляда Рену стало неудобно.

— Будем жить в дружбе, да? — спросил омежка.

— Будем. — Кивнул Элай.

— Тебя за что посадили?

— Я на чуть-чуть здесь. Меня за хулиганство сюда засунули, через одиннадцать месяцев свалю.

— Я знаю это. Мне полгода всего осталось. Я раньше выйду. — И Рен посмеялся. — Так что тебе рассказать? Вопросы есть?

— Куча. — Кивнул Элай. — Кто такие Олиа, Тай? Ты кто такой? Почему тебя нельзя трогать, а Олиа надо слушаться? Что вообще за нахрен? — Элай чуть не начал пальцы загибать.

Рен смеялся:

— Классно. Столько вопросов. Кто сказал, чтобы меня не трогали?

— Лично начальник приходил.

Личико Рена мило заулыбалось, щечки заалели.

— Уже два дня все гудят, что к нам важную шишку привезут. Нил не хочет, чтобы ты пострадал, поэтому поселил тебя ко мне — я точно никого не трону. Я милый. И к Олиа поближе. Олиа защитит, только попроси его об этом.

— Я не хочу просить.

— Надо. А меня никто не трогает. Ты тоже не старайся.

— И не собирался. Ты тоже шишка какая-то?

Рен сел рядом с Элаем на кровать, вытянул ноги в струночку и сложил руки на животе, зевнул.

— Можно и так сказать, — протянул он, — у меня есть защита. Узнаешь все — сплетни быстро ходят. Слушай дальше лучше: через час ужин, пойдешь со мной, я тебе все покажу. Олиа видел? — Элай кивнул. — Это его блок. Кто не с Олиа, тот здесь не живет. Есть еще Тай. Они с Олиа братья. Тай в южном блоке сидит — там все под ним. В центральном блоке все хуже. Там большинство людей Олиа, но и за Тая много. Драки постоянно, там одни отбросы.

— И меня за Олиа закрепили? — недовольно спросил Элай.

— Ты сам волен выбирать.

— Ты с кем?

— Ни с кем. Я сам по себе. Но это тяжело, у тебя так не получится.

— Почему это? — хмыкнул Элай.

— Убьют. — Пожал плечами Рен. — В ближайшей драке, во дворе в толпе, случайно и не заметно. И никто не защитит. — Рен помолчал. — Олиа сегодня ряды вычищал, так одного парня с утра не видно и никто не знает, куда он пропал. Говорили, он стучит. — Закончил совсем тихо. — Лучше проси о защите, тогда не тронут. У тебя отец важный — за тебя война будет.

Рен внимательно смотрел на Элая, пытаясь донести свои мысли. Элай думал, что важный отец может защитить не хуже местной бешеной шпаны.

— Олиа и Тай братья?

— Да.

— И враждуют?

— Да.

— А тебя почему не трогают?

Рен ехидно улыбнулся и жестом фокусника приподнял футболку, обнажая вздутый живот.

— Еще совсем немного, но округляется. — Пробормотал он. — Беременных не трогают. Это закон.

Элай присвистнул. Все было интересней и интересней. Сюрпризы сыпали один за другим. Пузатый сосед был прямо вишенкой на безумии всего этого дня.

========== Глава 3 ==========

Иногда Нилу Керкхману казалось, что этот малявка Рен единственное, что есть в его жизни. Этот омежка, полюбивший когда-то литературу, следом за ней и дымчатую романтику жизни вольного художника. За Реном по всем углам таскался шлейф наивной романтики.

Рен уже третий год писал роман. До этого были статьи в журналах, парочка рассказов. А однажды солнечным днем, когда Рен был еще школьником, он признался своему соседу — Нилу Керкхману — что хочет написать большую и гениальную вещь. Глаза у него светились энтузиазмом.

Нил любил этого омежку всю жизнь. Когда альфа был подростком, в соседнюю квартиру въехала семейная пара с тонким и мелким сыночком восьми лет. Нил в это время вовсю готовился к последнему учебному году и выпускным экзаменам. Тогда у него еще были серьезные отношения с омегой, на курс младше Нила. Эти отношения длились целых шесть лет, а закончились ничем. Они учились в разных колледжах в разных уголках страны, и любовь умерла, убитая расстоянием.

Остальные отношения совсем не складывались. Нила покидало по миру еще несколько лет, и к двадцати пяти он вернулся домой, в квартиру, где всю жизнь прожил с дедушкой-альфой.

И уже через год понял, что заглядывается на соседа. Рен вырос. Теперь он сам почти оканчивал школу, пытался встречаться с альфой хотя бы на курс старше. Нил убеждал себя, что шестнадцатилетний подросток — это не для него. Слишком старый он для этого юного мальчика.

А в любви теперь совсем не складывалось. Нил строил карьеру, Нил много работал, Нил делал хороший ремонт — лишь бы не сидеть просто так. Рен мелькал перед глазами каждый день. А дедушка уже начал попрекать Нила в отсутствии семьи и хотя бы парочки маленьких Нилов, которые бы порадовали сердце старика.

А они сдружились. Родители Рена были простыми офисными работниками, но замечательными людьми. Любили сына, не противились мечте Рена идти на филологический, всегда были приветливы и с Нилом, и с дедушкой.

А Рен хорошел. Однажды Нил выносил из дома мусор и увидел этого омежку, сидящем на подоконнике в подъезде. В трениках, спадающей с плеч майке отца и со старой пожелтевшей книгой. Волосы на голове еле держались косым пучком. Рен посмотрел на Нила. Глаза у омеги сверкали.

— Привет. — Выдал Рен. — Как дедушка?

— Хорошо.

Нил знал почему он не заводит отношений: ему нужен Рен. А он из маленького пацаненка вырос в очень красивого омегу с пухлыми губками и вздернутым носиком. В красивого, уже восемнадцатилетнего омегу.

— У меня завтра экзамен по литературе. — Рен поднял вверх книгу.

— Удачи тебе. — Нил мусор выбросил и поставил пустое ведро рядом со своей дверью.

— Заходи в гости потом, поболтаем. — Как бы между делом сообщил Рен и уткнулся в книжку.

Рен сдал литературу на отлично, а Нил, отбросил все доводы о возрасте, зашел поболтать. В тот вечер было много шоколадного торта, разговоров и Рена рядом. Родители давно уже ушли спать, не побоявшись оставить ребенка с таким хорошим соседом. Нил знал, что и дедушка уже спит.

В дверях, прежде чем уйти, Нил остановился.

— Послушай. — Попросил он Рена.

— Что…

— Я тебя люблю. Уже давно.

Рен только хлопал своими глазищами. Нил чувствовал себя дураком. Причем ему никогда в жизни не было так стыдно. Он помялся еще немного в двери, скомкано попрощался с шокированным Реном и ушел. Сбежал.

В ночь масштабного выпускного бала родители Рена разбились. Машина слетела с дороги, несколько раз перевернулась и влетела в дерево. Пока счастливый сын радовался празднику, родители, уехавшие пораньше, умирали в реанимации.

У Нила сжималось сердце. Они все поняли, что Рен начал пить. Нил таскал его ночевать к ним, но ночные крики и ругательства мешали старенькому дедушке. Поэтому Нил стал жить на две квартиры, разрываясь между домом и работой.

Рен мог прикончить за день около двух бутылок. Иногда сутками сидел и писал свой роман, попивая вино из горлышка. Рен плакал, а Нил его успокаивал и обещал, что будет рядом. Нил вынул его из ванны с порезанными венами.

Рен не поступил в колледж.

Пришел он в себя осенью. Стал потихоньку жить, занимая деньги у Нила и подрабатывая в бытовом магазине продавцом.

Нилу шло под тридцатник. Он смотрел до сих пор влюбленными глазами на Рена и уже собирался уехать подальше, но только чтобы не видеть и не слышать. Может, тогда и с новой любовью получится.

Нил так думал только до тех по, пока одним осенним вечером Рен не пришел к нему в комнату и не нырнул под одеяло.

— Холодно. — Проблеял омежка.

Нил болел, в выходные отлеживался в постели. Рен с дедушкой за ним ухаживали.

— Уйди, заболеешь.

— Да все равно.

Рен был таким холодненьким. Нил прижал его к себе. Омежка пискнул и заулыбался. После смерти родителей впервые. Нил чувствовал себя развратником, но что-то в нем было сильнее рассудка. Этого момента, этого ответного внимания альфа ждал почти пять лет.

Они стали быстро сближаться уже в физическом плане. Нил подумывал о браке. Но Рена поймали за торговлей наркотой из-под прилавка бытового магазина и все рухнуло. Наивный Рен просто ничего не понимал.

Нил позаботился обо всем, о чем мог. Рен был рядом с ним, Нил знал, что Рен в безопасности. Уменьшил срок насколько мог и взял под свое крыло. Нил позаботился обо всем. И именно поэтому он теперь сидел и смотрел, как Рена отдают замуж за другого альфу. Сам Нил и отдавал.

***

Рен долго собирался с мыслями, прежде чем поставить подпись под документом. За столом сидели Нил и работник мэрии. Своего мужа Рен никогда не видел и не увидит. Но Нил платил немалые деньги за этот брак, который записывался на целых шесть месяцев назад. На то время, когда у Рена еще не было ребенка в животе.

Подпись Рен ставил чуть ли не со слезами на глазах. Столько лет они с Нилом были бок о бок, как знакомые, друзья, потом и любовники, но никогда Нил не обижал его. А тут поставил перед фактом. У Рена теперь был официальный муж, а значит и проблем с объяснением беременности не возникнет. Рен только не понимал, почему Нил сам не берет его в мужья. Рен часто думал, что Нил теперь подумает прежде чем предлагать что-то такое. На Рене теперь как клеймо стояло. И от этих мыслей Рен проплакал не одну ночь когда-то.

Это был пустующий кабинет. Без хозяина. Нил подумывал отдать его под ремонт, потом перевести кого-нибудь из замов.

Когда лишний чиновник ушел, Рен опустился на покрытое целлофаном кресло и спрятал голову в ладонях.

—Ну что с тобой? — Нил подкатил вертящийся стул и сел перед Реном. Лицом к лицу.

Рен глаза разлепил, уткнулся в мятый желтый галстук.

— Ничего.

— Это же формальность. — Нил улыбнулся и погладил Рена по голове одной рукой. — Так лучше, спокойней.

Рен покачал головой:

— Мне неспокойно.

— Из-за чего?

— Все, что происходит. Весь этот спектакль. Ты все дальше и дальше, ребенок этот вообще не вовремя, и все это…Оно меня убивает.

— Все хорошо. Ребенок родится, вы разведетесь. Мы поженимся — все хорошо будет. Знаешь, как дедушка обрадовался. Вчера игрушки мои старые нашел. — Нил коротко посмеялся.

Рен долго смотрел ему в глаза, убрав руки от лица подальше. Нил бы мог сказать, что Рен сегодня выглядит грозно. Волосы он стянул в тугой хвост, густые ресницы как всегда создавали вокруг глаз черный контур. А взгляд былупрямый.

— А отец ему кто будет?

— Я.

— Или муж мой? — Рен поднял бровь. — Думай, дорогой, чья фамилия у него будет. Я от тебя что ли много прошу? Соленых арбузов требую?

Нил взвился. Этим перепадом настроения он всегда пугал Рена. Вскочил, прошелся до окна и обратно, шевеля губами. Снял с глаз очки и протер их кончиком рубашки.

— Проще арбузы посолить. В этом месяце две проверки, дальше — хуже. Олиа с Таем хозяевами себя чувствуют, и ничто с ними серьезного не сделаешь. Вон, Манкейм повесился. Хорошо, что все поверили, что сам. И то нам плохо.

Стукач, на которого Олиа спустил свой гнев. Неделю назад это многих удивило. И испугало.

Тая бросало из стороны в сторону. Из крайности в крайность. У Тая все эмоции на лице были написаны. С Олиа было сложнее. Рен сначала не воспринимал Олиа всерьез и уже целый год вспоминал, как этот омега вежливым голосом объяснял ему что к чему, попутно душа Рена до потери сознания.

Рен подозревал, что Нила Олиа не боится. А Рена просто терпит по своим каким-то соображениям.

Если Тай любил быть на виду, то Олиа - нет. Манкейм пропал тихо и незаметно. Многие даже не догадывались, кто приложил к этому руку.

Иногда Рен задыхался от ненависти к этим братьям. Даже не знал, к кому больше.

— Если так будет лучше. — Пробормотал Рен, подняв взгляд на Нила. — Пока ребенок не родился.

— Можно даже раньше. Ты, может, хочешь чего? Про арбузы говорил.

Рену нравилось, как Нил трогательно иногда о нем заботился. Рен мягко руками накрыл свой твердый живот, обрисовывающийся небольшим бугорком сквозь рыжую майку.

Через пять месяцев Рен родит, через шесть выйдет.

— Не хочу. Меня не тянет на всякую гадость. По крайней мере, селедку вместе с мороженым есть не буду. Рагу овощное хочу, — Рен мечтательно откинул голову на спинку кресла, — как папа делал.

— Я помню. Вы меня кормили этой смесью. Как новенький?

— Он странный.

Нил снова оказался напротив.

— Обижает?

— Нет. Но… Он не понимает. — Рен покачал головой и серьезно посмотрел на Нила. — Олиа терпит, но мне кажется, у нас скоро еще один повесится. Нил, этот пацан зарывается. Скоро его и крутой папа не спасет.

***

На ужин давали тушенную капусту со всякими овощами. Рен уплетал это блюдо за обе щеки, а у Элая даже не было настроения есть. Сегодня была дата — он неделю здесь. Долбанную неделю, которая длилась дольше года. Элай уже понял, что освобождения просто не дождется. Одиннадцать оставшихся месяцев — огромная цифра.

Тут недавно в душе повесился один паренек.

— Тяжело тебе, да? — Рен оторвался от еды, немного приподняв голову, и сверкнул очерченными глазами.

В столовой разговаривали тихо, шепотом, все сидели на своих местах. Почти все. Элай украдкой оглядывался, видел, как ходил Олиа, он очень тихо и быстро шептался о чем-то с охраной. В один день Элай увидел в столовой точную копию Олиа, только блондина с черными отросшими краями. Рен объяснил, что это тот самый Тай, брат-близнец Олиа. И когда этот брат к Олиа и подошел, Элай чувствовал, как все до единого напряглись. Столовая на пару минут замолчала. Ложки звенеть перестали.

Сегодня все было в порядке. Кроме настроения Элая.

— Это ужасно. — Признался он Рену, бросая алюминиевую ложку в тарелку.

— Сходи к Олиа. Неделя уже — это много, ты тут живешь, а ни к кому не присоединяешься. А они ждать не будут. У Олиа терпение заканчивается, это видно.

— Мы говорили уже на этот счет.

— Тебя убьют.

— Из-за отца нет.

— Ты не понимаешь…

— Это ты не понимаешь! — Элай подышал, успокоился. — Три что ли дня назад, я уже запутался, папа приходил. Отец уже договорился, чтобы меня не трогали.

Вообще-то Элая пока и не трогали. Но и не общались с ним. Один Рен помогал ему не свихнуться. Из камеры Элай выходил в столовую, в душ вместе с Реном, причем в неположенное время. Элай ходил на работу — Рен был секретарем начальника, Элая отправили помогать ему разгружать большой и пыльный архив. Беременный Рен тяжелые папки не таскал. Разве что по одной.

Элай бы и прожил так одиннадцать месяцев. Но он не мог жить в таком замкнутом пространстве. Элай не мог сидеть на месте, Элай любил свободу, а не три стены и решетку их камеры.

Когда пришел папа, Элай расплакался. Папа от него этого не ожидал. Элай ревел, просил помочь ему, а папа стоял перед ним на коленях и успокаивал.

— Не бойся, — говорил он, — никто тебя не тронет. А я отца как-нибудь уговорю — мы заберем тебя.

— Вы уже сюда меня засунули!

— Я стараюсь помочь тебе, как могу. — Папа гладил его по голове, успокаивая. Ласково проводил рукой по косе. — Я тебе шампунь хороший принес, волосы у тебя хорошими останутся, фруктов, еды домашней даже чуть-чуть.

— Пап, ты же куришь. — Элай протер красные глаза. — Отдай мне сигареты.

Папа не стал ругаться. Он просто отдал полупустую пачку.

За деньги здесь можно было купить все, даже наркоту. Деньги у Элая были, но торговать с ним никто не собирался. Как и замечать его. Элаю приходилось все свободное время просиживать в камере. Хорошо, что и Рен тоже мало с кем общался.

— К нам вчера парень приходил, — вспомнил папа, — около ворот три часа простоял. Спрашивал, как тебя найти. — Папа улыбнулся. — Парень твой?

— Как звать? — Элай закурил. Жадно, с удовольствием. Постепенно успокаивался.

— Джонии.

— Друг. Рассказали, где я?

— Да. Если ты не хочешь с ним встречаться, я позвоню и…

— Пускай приходит. Он же собирался?

— Для этого и приходил.

В комнате стояла полупустая пепельница. Элай знал, что здесь есть зал для свиданий, но у него были некоторые привилегии. Дым струился столбом, создавая марево. Элай устало прикрывал глаза. Ему было стыдно сидеть перед папой в тюремной оранжевой форме.

Когда папа уходил, он снова твердо сказал:

— Никого не бойся.

Теперь Элай смотрел на серьезного Рена.

— Ты просто не понимаешь, кто я такой. — Наконец ответил Элай и занялся поеданием рагу. Рен тоже молчал, лишь покачивал головой, как старик.

Многие доели, ждали окончания ужина. Разные голоса гудели по столовой. Рен принялся рассказывать, как много еще работы оставалось в архиве — на месяц бы хватило. Но Рен замолчал на полуслове, испуганно сглотнул.

У Элая сердце в пятки ушло, когда рядом опустился Тай. Элай бросил взгляд на бледного Рена.

— Привет, пузатый. — Тай дружелюбно улыбался и выглядел мило. За всю неделю, которую Элай незаметно наблюдал за Олиа, он не видел ни разу улыбки у того на лице. — Ты из новеньких?

— Я. — Спокойно ответил Элай.

— Тебя Олиа уже подобрал?

— Меня никто не подбирал. — Элай выдержал взгляд глаза в глаза. — Я в ваши игры не играю.

— Придется. — Снова улыбнулся Тай. — Приходи ко мне, пока Олиа тебя не вышвырнул.

Он встал, тряхнув кудрявыми волосами. Провел пальцем Элаю по подбородку.

— Иначе этот псих и тебя прикончит. — Тихо закончил Тай. — Ты уже на волоске, поверь мне.

Тай ушел. Рен так и остался бледным, забыл даже про вторую порцию своего любимого рагу.

— Началось. — Обреченно выдохнул Рен. — Теперь Олиа ждать не будет.

Элай взглядом отыскал Олиа в столовой. Он теребил в руке кусок хлеба и, не отрываясь, смотрел в спину уходящего Тая.

========== Глава 4 ==========

С утра, когда Элай еще не проснулся, но уже стоял у входа в камеру, было холодно. Одна майка не спасала, и он с завистью смотрел на Рена, закутанного в большую для него толстовку. Таким же раздетым был только Олиа. Всего в паре метров от Элая. Но он не стоял по струночке, а привалился к решетке и пил что-то горячее из большой кружки. Беленький жилистый омега тихо говорил с Олиа. С противоположного конца приближалась проверка.

— Не пялься. – Отдернул его Рен.

— Не пялюсь. – Элай перевел взгляд на белые перила ограждения. Потом шепнул: – Не похоже, что он может сделать что-то серьезное.

— Кто?

— Олиа.

Рен скосил глаза и тут же отдернулся – Олиа посмотрел прямо на них. Элай немного завис, продолжал глазеть, пока Олиа сам не хмыкнул и не перевел взгляд на своего соседа, спрятав половину лица за кружкой. Элай завидовал – от чего-нибудь тепленького он не отказался бы.

— Ты просто не знаешь его. – Прошептал в ответ Рен.

— Сколько ему?

— Лет?

— Да.

— Двадцать три.

Элай фыркнул:

— Слишком молодой.

— Тая же видел? Напрягся хоть чуть-чуть?

— Жутковато. – Элай кивнул головой. Офицеры прошли мимо соседней камеры, задержавшись совсем ненадолго, и подошли к ним с Реном. Боковым зрением Элай видел, что и Олиа встал как надо, но кружки из рук не выпустил.

— Олиа хуже. – Успел сказать Рен.

Двое омег-офицеров из охраны, завешенные до зубов всякой херней, в суровой форме, с суровыми ботинками, поравнялись с ними. Один тут же сделал отметочку, и, потеряв всякий интерес, пошел дальше, к Олиа и его светловолосому соседу. Второй задержался.

— Эванс, — монотонно сказал он, — после обеда запись на свидание. Джон Ройс. Идешь?

Ну хоть что-то было в этом дерьме хорошее. Родной понимающий Джонни. Его Элаю не хватало. Глотка нормальной жизни. Не псевдозаботы родителей. Джонни был самым верным лекарством. Свой парень. Папа говорил про него, но Элай не верил, что Джонни и вправду припрется.

— Иду. – Ответил он радостно.

— Правила знаешь?

— Да.

Не трогать, не кричать, не вскакивать. Если конечно ты не из семейства сенатора.

Элай заулыбался. Настроение скакнуло вверх, и день стал ярче. Даже мерзнуть перестал. Он увидел, как ему улыбается Рен и улыбнулся в ответ, пропустив уход охраны и команду расходиться и строиться на завтрак через тридцать минут.

— Эванс, — разбил счастье, похожий на что-то ворсистое, бархатное и тяжелое, голос. – Иди сюда.

Это был Олиа. Который спокойно убедился в том, что его поняли, и скрылся в своей камере. Столбом замерли все: Элай, Рен и даже подручный Олиа, оставшийся около входа. Но ненадолго. Рен тут же толкнул его в спину, шепнув:

— Иди, не надо ждать.

Вокруг, по всем трем этажам блока закипела жизнь. Ходьба и голоса – утренняя возня. Элай бы хотел раствориться в этой суете, чтобы не идти на поклон к местному принцу.

Элай слышал, как его сердце бухает медленно и тяжело. Вот-вот сдохнет совсем. Джонни забылся до лучших времен, до обеда.

Но отец. Имя отца его защитит.

Элай почти уверенно зашел в соседнюю камеру. Самую последнюю в коридоре, бежать некуда. Зашел и немного округлил глаза. Он знал, что она большая, но не настолько же. Больше их с Реном жилища раза в три. Причем тут был нормальный стол, и стул с креслом, старый телек, даже коврик и холодильник. И дверь. Приоткрытая дверь в нормальную, черт возьми, ванную! С выглядывающим толчком и краешком душевой кабины. Элай слюни от зависти пустил. За душ бы он и душу продал. С волос можно было банку жира насобирать. И толчок. Не открытое на всеобщее обозрение когда-то белое чудовище.

Олиа присел на кровать. Уже застеленную, в отличие от кровати Элая. Хорошо, хоть сегодня не отчитали за это.

Элай встал перед Олиа и почувствовал себя до ужаса неудобно. Взял в руки кончик косы и начал теребить его.

— Ты долго у меня здесь живешь. – Начал говорить Олиа. – А не могу понять, что у тебя на уме.

— Отсидеть и выйти.

— Спокойно? – спросил Олиа с каким-то намеком.

Тон был совсем ленивым. Тон мелких чиновников. Монотонный и равнодушный.

Элай кивнул, а Олиа поднялся. Они были одинакового роста. Дюйм в дюйм. Олиа встал так резко, что Элай кончик косы выронил от испуга.

— Будешь помогать мне, и слушаться меня – будет спокойно.

— Мне Тай тоже самое обещал. И…

Олиа поймал своими тонкими пальцами косу и Элай заткнулся.

— Только проблема в том, что живешь ты на моей территории. А тут выбор в одном: или со мной, или не живешь вообще. – Казалось, что Олиа на несколько секунд заинтересовался волосами Элая, но потом отбросил косу. – Думай до вечера. Не знаю, что там Рен про меня наплел тебе. Я не убью, не того полета, но плохо может быть. Иди.

Олиа прошел мимо, повернувшись спиной, взял кружку, которую оставил на столе.

— Не надо меня пугать. – Слова у Элая вышли уверенными.

— Я не пугаю. Иди, а то Миша тебя проводит.

Элай не стал ждать, когда его проводят. Вышел сам.

Утро прошло вяло и кисло. Все это напоминало домашние завтраки. Элая заставляли вставать слишком рано, собирать себя в кучу и тоже к восьми спускаться вниз для приема пищи с дорогой его семейкой. Но дома были вкусные шоколадные пирожные, которых здесь к завтраку не пекли – единственное отличие.

Рен молчал. Элай был весь как на иголках. Прислушивался к звукам через стенку, дергался зря. Когда шли на завтрак, обернулся по десять раз, чтобы бросить взгляд на Олиа. Потом на Элая прикрикнули и он вертеться перестал.

Любопытство съедало.

— Расскажи про близнецов еще. – Попросил Элай уже за завтраком. Рену на выдаче дали в дополнение к каше коробочку с творогом. Элай не любил молочное, а этому нравилось. Тай, кстати, тоже питался не по меню. У Элая глаза даже заболели высматривать. А вот Олиа сидел в зоне видимости, и была у него только одна каша, как будто он тут такая же чухня, как и остальные. Если еще и про убранство его жилища не вспоминать. Кашу Олиа еле ел и смотрел в окно, никого не замечая.

— Что именно? – спросил Рен с набитым ртом.

— Кто они вообще такие, откуда, что сделали?

— Я не справочная.

— Что знаешь. – Элай тряхнул головой. Пятнадцать минут оставалось от завтрака. Потом Рен собирался гулять на улицу со всеми. Элаю советовал не выходить. А Элаю хотелось. Как и купить у кого-нибудь сигарет.

Рен облизал ложку, сверкнул глазами.

— У них папа известен в определенных кругах. В неправильных. Точно знаю, что сидел два раза, теперь живет небедно. Связи старые поддерживает. Понял?

Элай кивнул.

— Поэтому Олиа сразу приняли. Ну а там год за годом и подмял все под себя. До Олиа тут мелкие банды были, крупного – ничего. Олиа сбил всех в одну кучу. Меня когда посадили, Тая еще здесь не было. Нил попросил Олиа меня не трогать, Олиа и не тронул. Потом Тай пришел. – Рен приуныл.

— Все плохо так стало?

— Хуже.

— И сколько же Олиа здесь?

— Пять лет. – Ответ вылетел сразу же. – Еще двадцать осталось.

Элай еще раз глянул на грустного Олиа. Не выглядел он злым совсем. Скорее угрюмым и раздраженным. Элаю стало его жалко. Двадцать лет – целая жизнь. Точнее, двадцать пять. Элай бы повесился. Его психика не выдержит этого года – Элай знал – а некоторым четверть века терпеть.

— Что он сделал? – спросил Элай, уже зная ответ.

— Убийство. Говорят, отчим его хотел изнасиловать и Олиа его зарезал. Мне кажется, Олиа про изнасилование придумал, чтобы дали меньше.

— Он красивый. – Элай снова бросил взгляд на копну черных волос, острые ключицы и бледную кожу. – К красивым пристают. Знаешь, сколько раз ко мне лезли? – он слегка улыбнулся и подмигнул. Рен растерялся. – Ладно, давай дальше. Про Тая.

— Разбой. В прошлом марте появился. Говорят, папа их постарался, чтобы они вместе были. Но лучше бы подальше держал.

— Почему?

— Олиа сразу же Тая убить хотел. Так и приказал. – Рен понизил голос. – Потом передумал, когда его уже избили до предела. Я видел. Я не знаю, за что Олиа так Тая не любит. Таю очень тяжело поначалу было, а потом собрал всех обиженных, да смог от Олиа отделиться. Теперь у нас два главаря. И Тай здесь надолго, так что ждем, кто кого.

— Надеюсь, я раньше выйду.

— Год – ничто. – Светло улыбнулся Рен. – Ты радуйся, что это все пробегает мимо. Так к кому пойдешь?

Элай отрицательно покачал головой, занявшись кашей. До окончания завтрака пять минут – мало.

— Зачем обязательно к кому-то присоединяться?

— Чтобы выжить.

— Бред.

— Элай…

— Постой! Если я попрошусь к кому-нибудь, что мне нужно будет делать?

Рен, казалось, был рад тому, что Элай интересуется всем этим. Рен искренне переживал за Элая, и уж точно знал, что просто так прожить весь срок не получится. Это Элай – новичок – ничего не замечает. А Рен знал – отец-сенатор не защита, а красная тряпка.

— Все, что попросят в обмен на защиту и признание.

— От кого?

— Да от себя же.

— И кто лучше?

— С Таем проще. Поэтому он так быстро и поднялся. Олиа многих не устроил. Но Олиа справедливый. – С уважением закончил Рен.

— Ладно, — Элай отодвинул пустую тарелку на центр стола. – Есть здесь барыга, у которого мне можно сигарет купить? Чтобы без проблем.

Рен покачал головой.

— Элай, — продолжил он, — Если Олиа дал время до вечера, то у тебя его до вечера. Пустых слов никто не говорит.

— Я подумаю до вечера. Там решу. Так с сигаретами никак?

— Нет.

— А можешь ты мне купить?

— Не могу. Узнают.

— И что?

— Я не хочу проблем.

— И что делать?

Элай раздражался все больше. Тут еще и звонок – конец завтраку. Хватит жрать. Нужно идти гулять. И Элай именно за секунду звонка сообразил – он пойдет. Пусть даже ему потом черепушку проломят. И сигарет он найти должен.

— Покажешь мне тех ребят, что торгуют, а я сам разберусь, ок?

Рен посмотрел на него тоскливым взглядом, с каким смотрят на покойника, и кисло кивнул.

— Давно хотел погулять. От этих стен я скоро помру. – Пожаловался Элай, пока они тащились к выходу, в свою колонну. – А я люблю гулять.

Лучше бы он не гулял. Дохрена проволки, серого неба и уныния. Паршиво, душно, куча незнакомых ребят и вооруженной охраны. Тай перекидывался мячиком с другими, вообще ни разу незнакомыми омегами. Элай ушел в другую сторону, туда, где гуляли знакомые лица из их блока, через невидимую черту между двумя армиями. По сути, на территорию Олиа. Рен бегал рядом.

Тай был в просторных рыжих штанах и одной серой футболке, намокшей на спине. Как будто эти братья совсем холода не чувствовали. Даже издалека было видно, какое у Тая гибкое тело. Элай был такой же. Добился этого постоянными растяжками и занятиями гимнастикой. Гибкое тело – в сексе одна радость. Джонни был очень доволен.

Элай сидел на скамейке, дышал относительно свежим воздухом и смотрел по сторонам. Рен показывал на разных парней и рассказывал, кто есть кто. Было интересно, но не увлекательно. Слушать краткую биографии левых людей не хотелось.

— Расскажи про себя. – Перебил Элай.

Рен замолчал.

— Откуда пузо?

— Забеременнел.

Элай хохотнул.

— Бля, остроумно. Ты с начальником спишь и это он тебе подарочек сделал?

Рен покраснел чуть-чуть. Красивое лицо стало не очень красивым. Глазки заблестели.

— Это все не так, как кажется. – Рен прикрыл живот. – Мы больше десяти лет друг друга знаем. А тут так совпало. Он меня любил уже давно, еще до тюрьмы.

— И зачем ты попался?

— Как «зачем»? – Рен захлопал глазами. – Я не знал. Меня хозяин магазина, где я работал, попросил таблетки продавать. Я не знал, что это наркота.

Элаю потребовалось секунд десять, чтобы сообразить.

— Ты идиот.

— Нил так же сказал. Но я вправду не подумал об этом. Я же не хотел.

— Я тоже не хотел напиваться тогда до чертиков. – Выдохнул Элай. – И где сигареты ходят?

— Нет еще их.

И вот тут мимо проходил Тай со своей командой. Мокрый после игры и счастливый. Курил. Остановился перед скамейкой, но совсем ненадолго. Достал из пачки сигарету и протянул Элаю.

— Держи.

— Как Санта Клаус прямо.

Отказаться не было сил. Уже через секунду сигарета была зажата зубами, Тай держал зажигалку, а Элай подкуривал.

— Не дыми на пузатого. – Улыбнулся Тай.

Элай отвернулся от Рена, а на Тая смотрел. На шее небольшой шрамик, как от разреза. Олиа тогда в качестве приветствия сделал или нет?

— Где мой брат ходит? – поинтересовался Тай.

— Я не знаю.

Разговаривать с ним Элаю было спокойней. Тай казался почти добрым, хотя Элай и понимал, что это все игра. Но Олиа представлялся куском льда, к которому лучше не подходить. Заморозит насмерть.

— Передавай привет. – Еще раз улыбнулся Тай и так же быстро, как и появился, ушел.

Элай курил и думал. Рен тяжело вздыхал. Открыл рот только один раз.

— Жопа. – сказал Рен.

***

— Нельзя снять эти побрякушки?

Рыжий бета проигнорировал вопрос. Усадил Элая на стул и ушел к двери. Зал был большой, столиков было много. Заняты шесть. Один из шести – Элай и Джонни.

— Паршивые правила. – Жаловался Элай уже альфе.

— С тебя не снимут? – Джонни указал на браслеты.

— Нет, наверное. – Элай осмотрелся. – Здесь все такие. Упс!

— Что такое?

В противоположном конце зала точно сидел Тай. Посетитель его был похож на среднего зрелого омегу. Подумалось, что папа. Элаю присутствие Тая здесь не понравилось – нервировало.

— Знакомый. Не обращай внимания. – Элай перевел взгляд на Джонни. На нем и сосредоточился. – Что приперся?

— А ты мне не рад?

— Рад. – Честно ответил Элай. – Принес мне что-нибудь?

— Блок сигарет. Пожрать немножко. Лис тебе блинчиков напек.

Элай расплылся в улыбке. Он знал, какие в эти моменты у него на щеках хорошенькие ямочки. Чтобы усилить образ Элай не поленился и косу на стол выложить, устроив на ней кисти рук. Неудобные наручники слабо звякнули. Мешают, конечно, но ничего не поделаешь. А Элай даже помнил, как нашел у Джонни в кровати шлюшку с розовыми вычурными браслетами из секс-шопа.

— Ты настоящий друг, Джонни.

И Джонни попался. Нежно и пошло одновременно начал гладить край его косы. Волосы вообще очень много получали ухаживаний от Джонни. Элай думал, что альфа любил его если и не за отца, то за косу точно.

— Ты знаешь, что нельзя прикасаться. – Элай опустил глаза, следил за пальцами. Пальцы медленно добрались до рук. – Могут свидание прервать.

Джонни погладил мизинчик, очертив каждый сустав, поднимался все выше и добрался до кольца металла, где остановился.

— Знаешь, — он облизнулся, — все это заводит.

— И все равно лучше не нарываться.

— Эти штуки тебя красят.

— Отвали! – Элай руки отдернулся, обратив на себя лишнее внимание. Заметил пустую пепельницу. – Сигарета с собой есть?

— Конечно.

— Так давай я покурю и расскажу историю.

Пока Джонни лазил по карманам, Элай смотрел на Тая. Тот тоже дымил и был поглощен разговором. Со своим посетителем он говорил много, выглядел плохо. Может даже не знал, что Элай тут. Лучше бы было так.

Курить со скованными руками не очень удобно, но Элай замечал по лицу Джонни, как с каждой затяжкой, в штанах у него все меньше и меньше места. Чертов извращенец. В конце концов, Элай расслабился. Даже попытался делать все это сексуальней. Чтобы Джонни еще подзавести.

— Знаешь, — начал Элай, — я же без проблем хотел обойтись, но без проблем никуда. Так что это пиздец полный.

— Что такое.

— Не поспать нормально, не помыться. Я второй день грязный хожу. У меня скоро начнется клаустрофобия, я не жру нормально и не курю совсем. Сосед у меня – беременный от начальника тюрьмы пацан, в соседней камере такой же пацан, но которого все боятся. Вот он обещал меня вечером покалечить. А его брат-близнец преподносит мне подачки ради моего папочки. И это местные короли. Не смейся, — Элай покачал головой, — их действительно воспринимают всерьез. И, как я понял, иногда дело до убийств доходит. Один из близнецов как раз сидит за твоей спиной. Только не оборачивайся.

Было поздно: Джонни повернулся. Что было еще хуже – Тай это засек.

— Джонни! – Элай хотел лично его повернуть, но вспомнил о правилах сразу же. Но и сердитое шипение сработало.

— Балаган у вас. – Прокомментировал Джонни.

— Я тоже так думал, а с сегодняшнего дня я не знаю, что думать. Дай еще сигарету.

Закурил.

— Они здесь все поделились на два лагеря. Одиночек нет. Живых, по крайней мере. За неделю до моего сюда приезда повесился один парень. А оказалось, что его повесили. Знаешь почему?

— Нет. – Джонни тряхнул головой, и улыбка у него сползла.

— Он стучал. Всем и про все. И его убили. Понимаешь?

Джонни еще раз оглянулся. Спалился. Элай бы его убил, если мог. Но сильно много свидетелей здесь. Элай пнул его под столом ногой.

— Красивый мальчик. – Джонни повернулся, а глаза косил, как будто мог увидеть то, что было у него за спиной.

— Ты одним местом всегда думаешь.

— Как и ты, мой милый. Задницей.

— Я про член говорил.

А вместо руки теперь его тело исследовала нога Джонни. Прямо под столом ползла по ножке Элая вверх, насколько позволяла растяжка Джонни.

— Ты это, смотри, чтобы тебя не убили.

Элай хохотнул.

— Я серьезно. – Наклонился вперед Джонни. Потом поймал руки Элая в полете до пепельницы. Замерли. – Будь осторожен.

— Не бойся, Джонни, я выберусь из всего этого дерьма.

***

Из главного корпуса, где был зал для свиданий, они возвращались тоже вшестером. На полпути Элай обнаружил Тая рядом с собой.

— У тебя в кармане сейчас сверток. – Шепнул Тай. – Передай парням из сто шестой.

Через минуту Элай ответил:

— Я не служба доставки тебе.

— Я только прошу. Услуга за услугу.

— Какая услуга?

— Какую попросишь. Могу помочь с проблемами.

Тай обнаглел и уже шел рядом, разрушив стройную колонну. Постоянные остановки давали времени немного передохнуть.

Услуга за услугу.

— Передам. – Согласился Элай.

***

Олиа проигрывал партию и злился от этого. Насколько он был демократичным, но проигрывать обычному неудачнику он не умел. Следили человек десять. Миша пытался подсказывать, но Олиа его не слушал. Миша был еще тупей в этой области.

Рен, лишившись своего нового дружка на время, тоже выполз и сидел в сторонке, поглядывая, что там с партией? Кто выигрывает? Олиа подумал бы, что Рен просчитывает все. Если Олиа выиграет, то будет добрым весь вечер, а, значит, новенький сможет жить спокойно. Олиа иногда поражался тому, как этот паренек переживал за всех.

— Шах.

— Вижу. – Олиа перевел взгляд на доску. Черных фигурок было ничтожно мало. Ферзь и два офицера. Король загнан в угол. Головы ему уже не сносить.

В шахматы его учил играть папа. Олиа всегда считал его большим ребенком, но играл папа замечательно. Олиа просто это любил. У них редко что было нормально. А такие моменты были нормальными. Папа вообще был замечательный временами.

Спасло короля от неминуемой смерти только появление нового действующего лица. Пришел Денни, один из тех, кто был глазами и ушами Олиа. Самый ценный. Жил под боком у Тая, работал раньше в администрации, под боком у Рена. Иногда перепадала информация, которую молчаливо хранил пузатик.

— Отойдем? – попросил он, склонившись ниже.

— Что такое? – проскочили мимо толпы, сделавшей вид, что ничего не заметила. Олиа рукой остановил собравшегося следовать за ним Мишу.

— Эванс со свидания идет. Тай ему что-то передал.

— Что?

— Мне кажется, что колеса.

— Точно не знаешь?

— Нет.

Олиа даже не знал, кто больше отравлял ему жизнь – Тай или этот Эванс. Оба смотрели на него почти с презрением, оба чуть-чуть и побаивались. Одинаковые сволочи. Тая рука не поднялась прикончить за все грехи. Иногда видел в нем брата. И боялся расстраивать папу. Папа же их любил обоих.

— Спасибо, Денни. – Олиа развернулся и пошел обратно. Партия его больше не интересовала. Интересно было полежать на собственной кровати да подождать прихода одного очень непонятливого соседа.

— Я пойду? – спросил в спину Денни.

— К Таю папа приходил?

— Он.

— Иди.

Иногда Олиа думал, что папа Тая любит больше. Иногда эта детская обида душила. Больше всего остального душила. Олиа рассказывал папе, как Тай поступил с ним, как Тай вообще поступал со многими. Папа ничего не сделал. Папа даже больше верил Таю.

— Я проиграл. – Бросил он на ходу. Королю все равно была хана. Скоро Олиа дойдет до кипения, и Тая будет ждать та же самая судьба. Или надавит на папу, и Тая уберут с глаз подальше. Закончится и эта игра в разные королевства под одной крышей.

Рен потащился за ним, долго наблюдал, потом завернул к себе.

Олиа достал из холодильника яблочко. Еда всегда успокаивала. Папа чаще приходил к Таю. А вкусности теперь доставались от Миши в большей степени. Папа извинялся, папа постоянно ласкал его к себе, когда приходил. Тогда даже были и орешки в меду, и что-нибудь совсем интересное.

Новенький кичился своим происхождением. Папа был из семьи законченных алкашей, но лет десять назад спал с большой шишкой. Эта шишка спасла его от долгого срока, а близнецов от детского дома до самого совершеннолетия. Правда, папа забрал сначала Олиа, а потом только Тая – через год. Тай за это как-то обозлился на всю жизнь.

По голоску Рена было понятно, что Эванс вернулся. В приподнятом настроении. Рен опять на него ругался. Олиа было смешно.

— Что делать – то хочешь? – тихо с порога спросил Миша. Вечный спутник, почти второй папочка.

— Крушить и ломать. – Улыбнулся Олиа.

— Мне казалось, ты сегодня добрый.

— Так и есть.

Олиа дожевывал яблоко, смотря на узоры металла верхней койки. Соседи все разговаривали. Олиа спешки не понимал – деваться некуда. Никто никуда не пропадет. Можно, конечно, и завтра дорешать все, а сегодня побездельничать и не портить день. Но спокойного сна тогда не будет. И так без него жил.

— Эванс куда-то заходил сейчас?

— К Дембро.

— Паскуды такие.

Олиа запустил огрызком в сторону урны. Не попал. Встал и прибрался.

— Пошли, поговорим.

Эти двое сидели на койке. Рен тараторил, а Эванс улыбался. Правда улыбка пропала при виде Олиа. Рен заглох.

— Я ненадолго. – Предупредил Олиа.

Сам он прошел в камеру, оставив Мишу в дверях.

— Что тебе надо? – испуганно пискнул Рен.

— От тебя ничего. Я к нему.

Олиа поставил стул перед койкой, сел напротив Эванса. Тот опять вцепился в свою ужасно длинную косу, теребил ее растерянно, может и боялся, но не показывал. Олиа теперь знал, что наглости у этого пацана хватит на троих обычных людей и на одну половинку Тая.

— Я буду за тебя. – Заученно сказал пацан, косясь на Рена. Теперь довольного Рена. Олиа и не знал, что у него такая хорошая пропаганда. Рен, значит, и пользу умел приносить в виде новых кадров.

— А я уже и не про это спрашиваю. Что притащил сейчас?

— Ничего.

— Да что никто не понимает с первого раза? – Олиа вздохнул. – Что ты от Тая передал Дембро?

— Я ничего… — Эванс замотал головой.

Олиа не любил долго возиться со всем этим. Он, вообще, себя в роли головореза никогда не видел. Папа, знавший толк, объяснил, что надо делать не только, что хочешь. Папа приказал командовать и калечить. Папа хотел как лучше.

— Дай ручку. - Попросил Олиа. - Левую.

— З-зачем. – Теперь Эванс и заикался.

Олиа больше не повторял, просто сам оторвал эту тонкую ручку с откусанными ногтями от косы и бегло осмотрел ее. Эванс почти не дышал. Миша в дверях понятливо вздохнул и Рен перепугался, но не вступился, а только отполз подальше, опять закрыв пузо руками, как будто оно надо кому-то здесь.

— Что принес? – повторил вопрос Олиа.

— Я не понимаю, о чем ты.

Олиа сломал мизинец. Косточка аккуратно хрустнула, а Эванс запел фальцетом. Хотелось уши заткнуть. Устраивать крик было рисково, но и для профилактики способствовало. Олиа знал, как многие сомневаются в его способностях. А такие крики доходчиво объясняли каждому последствия заблуждений.

Мизинец выглядел страшно. Очень неестественно, загнутый в другую от обычного сторону.

Пока Эванс приходил в себя, Олиа крепко держал его руку и рассматривал сложившуюся картину. Рен тоже успел покричать. Забился еще дальше, в угол. Эванс заплакал.

— Так что? – спросил Олиа, выждав минут пять точно. Чтобы рассудок хоть немного вернулся.

— Сверток принес. – Проныл Эванс.

— Тай дал?

Эванс стонал и всхлипывал. Хотел прижать руку к груди, но Олиа держал крепко. Коса висела безвольной змеей и отвлекала внимание.

Ответа долго не было, и Олиа схватился за другой палец.

— Тай! – тут же выкрикнул Эванс и дернулся особо сильно.

— Что сказал?

— Просил передать и все.

— Что за сверток?

— Газетный лист, — поскулил, — наркотики, наверное.

— Не понаслышке знаешь, да? – ухмыльнулся Олиа. – Рен, знаешь, за что сидит?

Эванс кивнул.

— Вот и не занимайся этим. Отдал без проблем?

— Они уже ждали.

— Понятно.

Олиа все больше и больше раздражало именно это. Тай везде лез, собственные люди все больше смотрели в сторону, центральный блок напоминал горящий вулкан.

Тай поднимал голову, а Олиа ловил себя на мысли, что хладнокровно желает смерти собственному брату.

Тай подставил этого дурачка, которого теперь Олиа было даже жалко. Заодно слил неудобного Дембро, с которым тоже придется разобраться. Хотя бы нормально поговорить.

— Я не хочу водить общих дел с тобой. – Олиа почти ласково погладил покалеченную руку. – И с завтрашнего дня я тебя здесь видеть не хочу. Скажи Таю, что я тебя ему дарю. Понял?

Дождался кивка и сломал еще три пальца. Раздался натуральный крик. Олиа отпустил руку. Эванс тут же завалился чуть ли не на пол. Рен поддержал его, смотря на Олиа как на врага.

А Олиа считал это хорошим уроком. Да и напоминанием Таю о собственных навсегда кривых пальцах левой руки. Чтобы знал, что грядет.

========== Глава 5 ==========

Большое душевое помещение уже было пустым. Слишком поздно для мытья. Но теплая влажность стояла до сих пор. У Олиа был свой душ, но сейчас совсем не до него. Оставил Мишу спокойно спать. Прихватив с собой Мэтта просто ради приличия, Олиа к отбою оказался в центральном блоке.

Мэтт был рыжим и с веснушками. Характер ужасный. Чем-то напоминал зазнавшегося Эванса. Вот только перед Олиа Мэтт стелился. Особенно после того, как Олиа пару месяцев назад приютил его и спас от Тая.

Связями и договоренностями Олиа оброс со всех сторон. Отбой бывает не для всех в одно и то же время. Иногда Олиа мог выкроить себе лишний час. Ничего страшного в этом не было. В маленьком мирке все свои. Чужих нет. Жаль было, что и Тай такого же положения. Но Олиа сам себя считал виноватым в том, что когда-то рука на него не поднялась.

Перед входом в душевую Олиа остановился. Вся процессия тоже.

— Мы поговорим немного наедине. – Спокойно сказал Олиа.

Мэтт с готовностью привалился к стене и только усерднее задвигал челюстью, пытаясь пережевать свою жвачку. Рука немного пощупала резинку штанов, скрытую длинной футболкой. Достал где-то самодельный ножичек и таскал его. Уже один раз живот себе распорол. Но Олиа знал, что таких балбесов жизнь ничему не учит, тем более Мэтт жил под боком у ребят Тая вместе с Денни, и вдвоем они были отличными мишенями.

Сам начальник ночной смены тоже не стал возмущаться. Бета был на грани перехода от зрелости к старости. Этот был самым адекватным после Артура. Олиа с ним почти подружился. Обещал в его смену ничего не вытворять, в нарды с ним поигрывал иногда.

Душевая была пуста. Только у одной из раковин стоял Тай. С остервенением смотрелся в зеркало, пытаясь одной рукой удержать копну волос, а другой нанести краску на затылок. Почти пыхтел. В полной тишине было слышно, как капает вода из нескольких кранов, да еще гудение множества труб, окутывающих душевые со всех сторон. С запотевших зеркал медленно стекали капли воды. Пол был влажным, в комнате стояла духота.

— Пришел? – Тай не отрывался от своего занятия.

Олиа медленно подошел к нему.

— Я ждал. – Посмеялся Тай.

— Чего?

Пахло аммиаком от краски для волос. Пряди у Тая на голове были похожи на белых жирных змей. В раковине неаккуратно стояла миска со смесью, да и у Тая футболка тоже была покрашена светлыми пятнышками, и он от этого походил на гриб-мухомор.

— Да ладно, — Тай тряхнул головой, — посмеялись над беднягой папенькиным сынком Эвансом. Весело же. А он меня уже и слушается, а! – Тай весело подмигнул. – Теперь мне его отдаешь?

— Не слишком умно было все делать через него.

— Ради шутки.

Тай всматривался в зеркало. Заметил неокрашенный участок на виске.

— Помоги, а?

Олиа взял обычную губку, пропитанную краской, немного повернул Таю голову, чтобы было удобней красить.

— Ради шутки просил Дембро меня убрать?

Тай замер.

— Да он нарик конченный!

— Легкая мишень, да? – слабо усмехнулся Олиа. – Подкупить его за дозу, от которой он сам скорее загнется. Чтобы меня убить! Как пса дворового зарезать, да, Тай?

— Я бы не стал на него надеяться, если действительно захотел.

— Тогда что? Он уже собирался мне кишки выпустить.

— Не выпустил же. – Тай пожал плечами. – Дембро ненадежный совсем. Шутка.

— Шутки у тебя тупые.

Губка полетела в раковину, шмякнулась прямиком в миску. Олиа отошел к самому дальнему крану и открыл воду. Тай все еще не шевелился. Олиа поглядывал за ним боковым зрением.

К Дембро даже прикасаться не пришлось. Только пообещал не забирать наркоту. И он сразу же все рассказал. Причем, руки у него тряслись так, что мало что у него могло бы получиться в этом состоянии. Теперь Дембро, не получив обещанной дозы отсиживался в изоляторе, а Олиа решал, куда его деть, ненужного и лишнего.

Тай был совсем глуп, когда строил подобные по абсурдности планы.

— Что тебя удивляет? – донеслось до Олиа, когда тот брызгал водой в лицо.

— Меня? – Олиа поднял голову. – Твоя наглость.

— Ты меня пытался же прикончить, в первый же мой день, так подло. Забыл? Так что не попрекай меня братскими чувствами.

— Ты знаешь, почему я это делал и делаю.

— Ты тоже. – Отозвался Тай.

Олиа закрутил кран. Тай за все отделался кривыми пальцами на руках и периодическими судорогами. Все это сделали по приказу обезумевшего от злобы Олиа, когда Тай только здесь появился. Олиа хотел его смерти, но это оказалось очень тяжело.

— У меня полно силы уничтожить тебя. – С этими словами Тай встал с табуретки и поплелся в сторону душа. – Все уяснили? Я могу валить?

Он уже стянул на ходу грязную футболку и кинул прямо в лицо Олиа. Было обидно по-детски, но Олиа не реагировал на это.

— Это не твоя сила.

Тай остановился уже в дверях:

— Что?

— Ты очень глубоко во всем заблуждаешься.

Тай дернул дверь. Пожалуй, сильнее, чем надо.

— Посмотрим. – С угрозой ответил он. – Кто кого.

Тай ушел и Олиа остался один. Послышались шорохи, а потом приглушенное шипение воды из самого душа. Олиа снова посмотрелся в зеркало. Это хорошо, что Тай красится в блондина. Видеть его еще и в себе было выше сил.

Тай впервые захотел поднять руку именно на Олиа. Это очень раздражало. Олиа решился: прекратить все эти игры Тая в босса. Босс тут должен быть один.

Олиа врезал кулаком по алюминиевому каркасу раковины. Послышался жуткий звук, каркас прогнулся.

Тай начал весело петь в душе.

***

Мысли Элая были заняты одними нецензурными словами и злостью, которая обещала скоро взорвать его изнутри. Ночь прошла ужасно. Его накачали обезболивающим и нацепили на руку гипс. Поначалу Элаю казалось, что он плавает в вязком невидимом желе и его немного тошнило от всего этого, а под утро отпустило, и боль началавозвращаться.

Он оставался в мед блоке на узкой койке, с которой было очень легко свалиться. За стеной его каморки был рабочий кабинет, постоянно доносились голоса, почти всю ночь. Один раз Элай уловил свою фамилию. Это его немного обрадовало и вселило надежду, что не все в его жизни гавно

К утру рука горела как в огне. Элай скулил, в голову лез образ Олиа, и было страшно.

В восемь утра ему принесли тарелку с кашей и шприц с прозрачным жиденьким веществом.

Вчерашний врач не очень аккуратно всадил это лекарство в вену, зажать ничем не дал, и немного крови побежало по коже. Элай с усилием согнул пострадавшую руку в локте и вопросительно посмотрел на врача, ожидая, что будет дальше.

— Лекарство последнее.

— А дальше как?

— Дальше потерпишь, здоровей потом будешь.

Врач ушел, оставив Элая наедине с кашей. На полу около двери валялась его резинка. Последняя. Все, что осталось от косы, висело безжизненными запутанными прядями. Элай сел на койке, свесив ноги, и волосы упали до пола. Кончики, как солома из веника, подметали пыль. Одежда была грязной и измятой под стать прическе, еще и до душа неизвестно когда дорвется.

Каша была холодная, поэтому Элай ее не ел. Аппетита не было. Сидел, повесив голову, поглядывал на закрытую дверь. За окном, как ни странно, пели птички. Солнце уже светило очень ярко, оставляя на полу яркий квадрат. В такие дни папаша всегда устраивал пикники в саду. Вот только отец там не появлялся, Элай тоже не считал это нужным, поэтому папа брал мелкого, зазывал своих дружков и устраивал вечер потрясающих сплетен. Мелкому это нравилось. Элай братика не понимал. Альфа не должен таскаться всюду за папочкой в десять лет. Даже Элай в этом возрасте уже прятался от родителей по всем возможным углам.

А вот сейчас надо было добраться до телефона, да позвонить отцу и рассказать обо всем, что здесь происходит. Да и какой тут у сенатора авторитет. Видимо, вообще никакого.

Это лекарство, видимо, было слабее и действовало не так сильно. Все еще было больно, перед глазами не плыло. Элай пытался здоровой пятерней расчесать волосы. Но такую длинную копну не всякая расческа брала. Тем более, запутались они так, что, казалось, теперь их только осталось стричь.

Дверь распахнулась неожиданно. Элай лихорадочно начал вытирать глаза от набежавших слез правой рукой.

— Эванс, на выход. – Прогудел один, уже даже со знакомым лицом, охранник.

Элай кое-как собрал в кучу волосы, перекинул все через правое плечо. Под койкой стояли его кеды. И опять же одной рукой было очень сложно их натянуть на ноги. Шнурки не стал завязывать, а просто запихал под язычок, чтобы не мешались.

Резинку подобрал очень резко и сунул в карман, запрятав поглубже, чтобы больше не вываливалась.

Элаю уже было насрать на то, куда его ведут. Если обратно в камеру, то он был бы рад даже несмотря на близость неадекватных могущественных соседей. Если на свидание или мыться, то еще лучше. А если к Таю, если его Олиа действительно выгнал, то и это не пугало.

На одном из переходов, пока Элай стоял, рассматривая свои ноги, спрятав лицо за волосами, и ждал, когда откроют очередную дверь и разрешат идти дальше, охранник толкнул его в бок. Элай покачнуся.

— Прочитай и спрячь. – Охранник протянул листик бумаги в клеточку.

— Что? – Элай поднял голову и повел ей, пытаясь без помощи рук убрать волосы от глаз. Шевелиться он не хотел, помня правила.

— Быстрей.

Правой рукой было не очень удобно разворачивать бумагу. Левая болела меньше, но было очень неприятно и противно. На листочке зеленым фломастером было написано: «Про наркоту молчи». Написано было торопливо и неаккуратно. Элай подумал на Тая, сунул листик в карман и снова свел руки за спиной, поморщившись, когда задел гипс.

***

Кабинет обыкновенный. Дизайн в минимализме и все довольно скромно. Элай на один взгляд умел определять стоимость вещей. Эта мебель была сделана из опилок, а кое-где и из пластика. Конечно начальник тюрьмы – не сенатор, но и это было слишком. Но Элай и сам сейчас на себя не походил. Это был его первый раз в жизни, когда он выглядел жалко.

Уже знакомый по первому далекому дню альфа с запахом собственности Рена. Альфа слегка крутился в кресле и тихо разговаривал по телефону. Он хмурился, на переносице залегла глубокая морщинка. Элай долго смотрел на начальника, поэтому и не заметил еще и кресло в уголке, на котором сидел Олиа. Забрался с ногами, медленно постукивал пальцами по коленям.

Элай еще раз неосознанно попытался пригладить волосы и услышал смешок, прилетевший с кресла. Начальник на это оторвался от телефона. Сначала зло посмотрел на Олиа, потом на Элая, кивнул на ближайший стул.

— Сядь. – Прозвучало спокойно, но строго.

Элай сел. Незаметно вытащил резинку правой рукой, но на этом и остановился. Даже обычный хвост он собрать не в состоянии. Он еще раз взглянул на Олиа, тот скучающе смотрел в ответ.

— Да, здесь. – Вклинился в эти переглядки голос Керхмана. – Поговори.

Альфа прямо по гладкой столешнице отправил телефон в сторону Элая, в противоположный конец стола. Элай словил телефон, но выронил на пол многострадальную резинку. Телефончик был еще кнопочным. С таким малыш – Элай игрался еще ребенком. Ухмылку сдержать не удалось.

— Элай? – голос отца его опалил, как только трубка оказалась рядом с ухом.

— Да, пап.

— Объясняй, что произошло.

Элай обвел взглядом собравшихся. Керхман все еще хмурился, Олиа насторожился. Это было видно по тому, как он напрягся. Элай все больше верил в себя, и уверенный голос отца поддерживал его.

Элай приосанился и еще раз попытался пригладить волосы.

— Разберись, а? – попросил он в трубку. – Ты мне обещал, что все нормально будет, а не так хуево, как сейчас. Мне тут, блядь, пальцы сломали ни за что!

Элай бы еще больше прибавил слов, но лишние уши смущали.

— Просто так ничего не делают, Элай. – Ответил отец. – Будь поспокойней, не ссорься ни с кем. Тот, кто это сделал - поплатится. Я разберусь.

— Почему бы тебе просто меня не забрать? – раздражению Элая уже не было придела. Олиа опять хмыкнул, и опять получил предостерегающий взгляд от Керхмана.

— Через несколько месяцев выборы. Сейчас слишком горячо.

— Мне плевать.

— Мне нет.

— Тебе, бля, что дороже?

Элай не понимал, как так можно. Видел бы отец сейчас своего сына. Обычно самого красивого, к которому сватались куча сынков политических друзей отца, к которому клеились кучи альф. Волосы так вообще отдельной темой были.

Теперь спутанные грязные волосы похожи на рваные тряпки, роба мятая и грязная, как и сам Элай. Еще и пальцы сломаны. Даже Олиа был чистеньким и опрятным, а Элай свой внешний вид уже растерял.

— Мне дороже вся семья, а не ты один. Тебе советую тоже думать о других, а не о себе. Виновный поплатится, кем бы он у вас не был, с начальником вашим я договорился. Все проконтролирую. Ты доволен?

— Нет.

— Как всегда. Раз все понятно, разговор окончен.

Прежде чем Элай успел возразить, послышались гудки. Отец всегда был таким. И он тоже мало о ком думал, когда командовал. Может, его работа сделала его таким, но и в семейных делах он оставался жестким. Только пару раз Элай видел, как папе удавалось растопить эту суровость и как отец превращался в безвольного подкаблучника.

И если Элай был хоть как-то удовлетворен разговором, остальным он не очень нравился.

— Ну что ж? – Керхман поднялся со своего места. – Переломы зафиксированы, акт составлен, завтра пойдет туда, куда надо. А это уже дополнительный срок, все как надо. Может даже перевод. – Альфа добрался до Элая и забрал у него свой телефон. – Я тебя просил, Олиа, не играться?

— Просил. – Олиа кивнул.

— Доигрался. Эванс сегодня возвращается на свое место и его никто не трогает, ясно? Пока тебе же хуже не стало.

— Папочка сильно припугнул? – хохотнул Олиа. – Какую подлую душонку надо иметь, чтобы вот так прикрываться, а, Эванс? Как же тебя вообще сюда засунули такого?

— Рассказать? – не сдержался Элай.

— Послушаю. – Олиа кивнул.

— Заткнитесь оба. – Керхман снова зашагал по кабинету. – Тебе добавят лет пять, а если Эванс еще пострадает, так у меня еще труп нераскрытый есть.

Элаю бы больше нравилось, если бы Олиа испугался или вообще как-то прореагировал. Но тот был спокоен как удав. Только ноги спустил с кресла и поставил на пол. Так и посидели в тишине, пока начальник не вернулся на свое место. Тогда Олиа встал, медленно подошел к столу и сел напротив Элая.

— Какие волосы длинные. – Заметил он. – Лучше бы ты его в душ сводил лишний раз. Знаешь, Нил, — Олиа все смотрел на Элая, а сам обращался к начальнику, — это всего лишь какой-то перелом. Тебя даже смерти не трогали. Тай сколько уже передушил, не знаешь? Шестерых, семерых за год? Я знаю, кто такой сенатор Эванс и еще много могу про него узнать если захочу. А еще если захочу, к тебе проверка нагрянет, много нехорошего найдет. У Эванса, вот, тут наркоту, которую он от Тая притащил. А ты же знаешь, какой мистер Холкин неподкупный, так что вы, Нил, с Эвансом пострадаете очень сильно. А еще Рен есть, я же тронуть его могу. Этого не боишься? – Олиа повернул голову в сторону Керхмана.

— Не посмеешь.

— Очень много посмею. – Покачал головой Олиа. – Просто не трогайте меня. Пусть Эванс живет, если глупости творить не будет. Могу в душ свой пустить в качестве пардон, вшей смоет. А вот сроками мне не угрожайте. У меня тоже папочка есть на всякий случай.

========== Глава 6 ==========

На часах было девять вечера, когда Рену надоело раскладывать пасьянсы на стареньком компьютере, который к тому же еще и виснул. Йогурт в бутылке закончился. Рен сходил до урны, выкинул баночку и посмотрел на дверь кабинета Нила. Нил сидел там уже три часа, велел сторожить, никого не пускать и никуда не уходить. Но это было уже сильно долго. Рен переживал, к тому же уже давно хотел кушать, а запасы йогурта не спасли. Да и у Нила было подозрительно тихо, а за окном уже темно.

Руководствуясь всеми этими мыслями, Рен поскребся в дверь и приоткрыл ее.

В кабинете было очень темно. Нил закрыл жалюзи, свет не включал, только настольную лампу со слабой лампочкой. Нил сложил ноги на стол, завалился в кресло и пил пиво из бутылки. Правой рукой он водил мышкой по столу и смотрел в светящийся монитор.

Рен чуть не подавился возмущениями насчет пива, ног и мотания нервов.

— Я уже устал ждать. – Недовольно протянул он.

Нил посмотрел на него. Если пространство стола было освещено, то вот дверь и то место, где стоял Рен, прятались в темноте. Нил глупо и совсем по-идиотски похлопал глазами, потом поставил пиво на стол и убрал ноги.

— Это ты? – спросил он.

— Я есть хочу. – Рен обошел стол и Нила, заглядывая в монитор. В лучшем случае он ожидал увидеть тот же надоевший пасьянс, а про худшие думать не хотелось. Была открыта страничка с фотографией какого-то мужчины и его биографией. Мужчина был важным и красивым, вот только староватым для Рена. Похож был на хищную птицу. Профилем немного напоминал Нила.

Нил встал с места, убрав пиво еще подальше, за стопку папок.

— Садись. – Махнул он Рену на кресло. – У меня тут бутерброды были в сумке.

Рен завалился в кресло, откинулся на спинку, слегка оттолкнулся ногами от пола и медленно развернулся. Нил копался в ящиках около окна. Шуршали какие-то пакетики, пока на свет не появился контейнер с зеленой крышечкой и стопочка бутербродиков. Рен прокрутился еще два круга и развернулся к столу. Перед ним оказался кусок пирога и куски хлеба с колбасой. Он переложил три кусочка колбасы на один хлеба и откусил сразу половину. Нил за это время подтащил поближе еще один стул.

— А это кто? – у Рена взгляд снова упал на монитор.

— Отец Эванса.

— Элая? Я гляну?

— Смотри.

Рен прокрутил страничку вверх-вниз, посмотрел на парочку фото и на описание жизненного пути сенатора Эванса. Два брака: один короткий, второму уже шестнадцать лет. Двое детей от второго мужа. Элай аж девятнадцати лет и какой-то десятилетний Эдвард. Элай не говорил, что у него есть братишка. Хотя, он много чего не говорил. Постоянно болтал о всякой ерунде. Смешно и интересно, правда, но про себя не говорил.

— Зачем тебе это?

— Тяжело объяснить.

Рен уже свернул ссылку с сенатором Эвансом и полез на другой сайт. Туда, где было кучи информации для будущих родителей. Рен там был даже зарегистрирован. Болтал иногда с другими омежками или читал статейки.

— Я на тебя за пиво не ругался, так что объясняй.

Нил фыркнул под носом.

На сайте ничего не происходило, да и с прошлой недели полезных статей не появилось, так что Рен взял еще один бутербродик и повернулся лицом к Нилу. Тот подпер голову рукой и молчаливо смотрел на Рена.

— Это из-за Олиа? – серьезно спросил Рен. – За то что он Элаю пальцы сломал?

— Не знал, что они поцапаются. С Мэттом же он поладил.

— При чем тут Мэтт?

— Они с Эвансом похожи.

— Мне Эванс Тая напоминает. – Жуя, ответил Рен. – Хотя Элай добрее.

Нил отрицательно покачал головой, кривя губы в усмешке. Потом снял очки, рассеянно их протер и, сужая глаза, снова уставился на Рена.

— Слушай, а Олиа что-то будет? У Элая же родители крутые, должны же ему помочь. – Рен разволновался. – Сказать Олиа, чтобы больше так не делал, ну или нас не трогал хотя бы. Ты звонил его отцу?

— Звонил.

— И что?

— Ничего. Олиа не простой мальчик с окраины, чтобы с ним можно было разобраться. Сенатор требует из-за этих пальцев давать делу ход, а Олиа настоятельно этого не хочет. А мне нужно угодить обоим.

— Но это же сенатор.

— А это Олиа. И еще непонятно, кто кого сделать может.

— И никак? – Рен разочарованно качнул головой.

— Почему? Эванса вернули хотя бы на место. Олиа обещал пока не трогать. Извинился даже, только по своему, конечно. Все-таки с ним о многом можно договориться. Завтра с утра будем принимать меры.

— Какие?

— Не скажу.

Нил так загадочно и страшно улыбнулся, что Рен куском пирога подавился. Закашлялся и замахал руками. Нил испугался, вскочил и постукал его по спине. Рену стало смешно, что только усугубило положение. Спас его стакан с водой. Противный кусок провалился дальше.

— Много не пей.

— А что? – Рен отдал остатки воды.

— Она грязная, отстойная, для цветов стояла.

— Чай мне тогда сделай.

— Сейчас поставлю.

Нил ушел в приемную, туда где был электрический чайник и кружка Рена в ящичке. Сам Рен удобнее устроился в кресле, запрокинул голову и медленно поглаживал живот пальцами.

Он уже несколько лет писал роман, постоянно переписывал все на десять раз, старался сделать лучше. Под койкой стояла коробка с тетрадями. Их было уже несколько десятков, а к концовке Рен еще не приблизился. Начиналось все это как абстрактная вещь, но несколько месяцев назад туда неожиданно забрался образ Олиа. Рен не смог выкинуть его из головы и, вооружившись новыми тетрадками, начал вписывать его с самого начала. А теперь думал про Элая и понимал, чего ему еще не хватало для полной картины. А еще то, что нужно заканчивать старый, все-таки выкинув оттуда Олиа, но делать новый, и написать про всех, кого встретил Рен в последнее время. И это будет очень грустный рассказ. Хотя тюрьму он лучше уберет, но драмы оставит. Что – нибудь про перечеркнутые судьбы.

Рен улыбался. Ему понравилась идея.

— Ты чего? – Нил поставил перед ним большую кружку, от которой валил пар.

— О романе думаю.

— И чего надумал?

— Этот закончу и новый напишу.

— Про что хоть?

—Про то, как ты меня замуж выдал. – Резко ответил Рен и спрятался за чашкой чая.

Нил в тишине медленно обошел его и оказался за спиной, так же медленно и нежно приобнял Рена. Немного неловко из-за мешавшего кресла. Рен недовольно дернул плечом, а Нил прижимал все ближе и даже добрался до живота, где слегка стал гладить по нему, уже вздутому.

— Когда нас разведут? – Рен смотрел на золотистый чай в кружке, отражавший свет настольной лампы.

— Сейчас не время. – Зашептал ему на ухо Нил. – Эванс и Олиа постарались сильно. Перед родами, Рен. Я сегодня здесь ночую, останешься со мной?

— Да. Как скажешь. – После минутного молчания так же тихо ответил Рен.

***

Преимущество верхней полке Элай нашел сразу. Он просто свешивал с нее волосы, и они спокойно сохли, пока Элай спал. Но тут ночью разболелась рука, а мысли в голове роились до сих пор, поэтому спать не получалось. Рена не было, Элай лежал в тишине и темноте, прислушиваясь к тому, что происходит в соседней камере. Разговоров слышно не было, но легкая активность присутствовала. Только несколько раз Элай слышал смех и не мог понять, кто смеется: Олиа или его белобрысый сосед.

К утру волосы все равно не высохли, хоть и висели свободно в воздухе всю ночь. У Рена на столике стояли небольшие часы. В полседьмого Элай все-таки поднялся и к семи натянул на себя одежду одной рукой, пытаясь в полумраке не попутать перед и зад. Под подушкой нашел пачку с сигаретами и засунул в карман штанов. На плечи накинул теплую кофту, которую привез папа.

Когда в семь прогудела сирена и зажегся свет, Элай уселся на койку Рена, открыл пачку с печеньем, опять же одной рукой, раскрошив немного на койку. Стряхнул на пол ладошкой. От кофе Элай бы сейчас не отказался. Пакетики с растворимым были, а вот горячей воды не было.

Но полчаса еще не прошло, а повторная сирена прозвучала очень коротко и решетки глухим эхом клацнули по всему блоку, открылись.

— Построение! – прозвучало сразу с нескольких сторон громкими голосами, которые могли поспорить с воем сирены.

Оставалось еще десять минут на сборы, но Элай пробыл здесь совсем немного, поэтому сильно и не удивился такому. Может, это и в норме. Он быстро, как смог, стянул волосы резинкой, только усугубив этим положение своей прически, кофту не снял, а вышел прямо в ней. Покрутил головой, стараясь влево, в сторону камеры Олиа не смотреть. Остальные потихоньку выползали, а на первом этаже, на площадке с парой диванчиков, было слишком много охраны для простой утренней проверки.

Олиа в проход вылетел как пуля из ружья, растрепанный и не в форме, а в обрезанных до колен протертых джинсах и белой майке. Волосы выглядели так, как будто в них молния ударила. Пушистые прядки практически парили в воздухе, и через них просвечивался яркий свет настенного фонаря.

Элай засмотрелся.

Олиа тем временем свесился с перил ограждения и громко свистнул. Элая это немного умилило, и он улыбнулся, пытаясь эту улыбку спрятать.

Кто-то из охраны среагировал:

— Чего свистишь? – послышалось снизу. – Денег не будет.

— Что за кипишь?

— Построение утреннее.

— Ага. – Олиа недоверчиво кивнул головой и неожиданно посмотрел на Элая, как бы сообщая, кто в этом построении виноват.

— Встань на место. – Снова донеслось снизу. – Сейчас подойду.

Элай видел, как Олиа взволнованно отвернулся от перилл, замер, о чем-то думал, и кивнул сам себе в конце - концов. Элай смотрел, и не мог понять, что сегодня в нем другого, не такого, как в прошлые дни, как все те дни, что он стоял рядом с ним на построениях и проверках. Сейчас Олиа был ожившим. Даже на лице эмоции сменялись очень быстро. И выглядел он сейчас очень молодо. Даже не двадцать три, а на восемнадцать.

Если проверка всегда шла с противоположного крыла, то сейчас вся эта куча охранников была везде, и в противоположном конце, и в середине, на всех этажах, и у камеры Олиа в первую очередь. Миша тоже вышел, посмотрел на своего хозяина и отошел подальше.

— Что происходит-то? – Олиа по правильному встал около входа.

— Внеплановый обыск.

— Что? – Олиа непонимающе сузил глаза.

— Не мешай, Блейз. – Отозвался бета с седыми усами, который остался стоять перед входом в камеру, когда другой забрался уже внутрь и причем, судя по звукам, нехило там орудовал, обыскивая. – Начальник приказ с утра дал.

— Керхману на голову что-то упало что ли?

Бета не ответил. Элай как мог косил глаза и старался не пропустить информацию мимо ушей.

В молчании прошли все десять минут. Олиа с Мишей больше не заикались ни о чем, а Элай поглядывал то на них, то на электронные часы, висевшие внизу. Все это шло чертовски медленно. Элай стал уставать. И все это было для него жутко неудобно. Еще и Олиа, с которым он только сутки назад сцепился, стоял в каком-то метре, почти плечом к плечу, вот только сейчас отодвигаться было уже не время, а Олиа все равно на Элая внимания не обращал. Пальцы ныли, как будто чувствуя своего обидчика рядом.

— Так, — второй охранник вышел из камеры с пакетиками в руках. – белый порошок, — поднял один пакетик, —телефон, отмычки, карточки пластиковые, — уже другие пакетики. – Убежать хотел что ли?

— Как? – спокойно отозвался Олиа.

— А это я не знаю. Пошли, Олиа, к начальнику.

Все это закончилось только через час. Почти двадцать человек из блока увели вслед за Олиа. У Элая в камере ничего не нашли кроме сильно заточенного карандаша Рена и зажигалки. Списали с рук, сделав вид, что ничего не видели. В камере оставили бардак, а Рена все не было, поэтому ближайший час после завтрака Элай планировал потратить на уборку.

***

Рен проснулся от громких голосов, слегка пошевелился, прогнулся в заболевшей спине и подтянул плед повыше.

— Заткнись и сядь! – проорали голосом Нила. Рен открыл глаза. Было по-утреннему светло. Свет был холодным и чистым, лился через открытые жалюзи и делал обстановку в кабинете легкой и прозрачной. Нил орал на человека, которого Рен сначала не узнал, но потом присмотрелся и понял, что это Тай. Тот был взбешенным, и садиться не собирался.

— Ты знаешь, сколько вся эта хрень стоит?! – орал Тай, тыкая пальцем в сторону обычной картонной коробки.

— Не интересует. Сядь.

Рен окончательно растерял остатки сна и попытался подняться. Хотя бы сесть. Только тогда заметил, что в ногах у него, на диванчике, сидит еще и Олиа, не в форме, а обносках своих старых джинс и футболке. Сидит, наблюдает за руганью Нила и Тая и ухмыляется.

— Отпусти одеяло. – Рен подергал плед, стараясь выдернуть его из-под Олиа.

— Проснулся. – Олиа привстал. Рен забрал плед, завернулся в него сильнее и отполз в противоположный конец дивана. Нил и Тай тоже перестали друг на друга орать. Нил встревожено смотрел на Рена, Тай – на коробку.

— Послушай, Тай. – Заговорил Нил. – Тебя никто из нас не просил браться за все это дело. Наркотики я больше не потерплю. И мне срать, как ты теперь со своими поставщиками будешь разбираться. Я тебя еще раз на этом если поймаю, то на всю жизнь здесь гнить останешься.

Тай рассерженно пыхтел.

— И куда ты все это добро хочешь деть? – вступил в разговор Олиа.

— Не ваши заботы.

— Пускай вернет обратно, это же куча денег.

— У вашей семьи есть деньги. – Нил бросил взгляд на Олиа. – Уроком будет. Чтобы ничего запрещенного больше. Это я вам обоим. Ни телефонов, ни тем более никаких ключей и карточек. Без убийств, без драк, без покалеченных пальцев у богатых засранцев, понял, Олиа? А то вы забылись уже.

Тай неожиданно засмеялся. Рен напрягся и подавил желание полностью спрятаться под пледом. Это были не те разговоры, которые он привык слышать. Он не хотел знать, какие дела у Нила с этими двумя, и не хотел слышать, как Нил с ними разговаривает. Было страшно за Нила.

— Так это ваши терки! – Тай перевел взгляд между Нилом и Олиа. – Что меня – то приплели?

—Кто через Эванса дурь Дембро подкинул? – снова тихо спросил Олиа. – Ты же знал, что я взбешусь, значит, чего-то хотел этим добиться, да? – Олиа склонил голову набок. – Думал, тебе боком не выльется?

Тай переводил взгляд с Нила на Олиа. Рену казалось, что тот растерян. Впервые он видел кого-то из близнецов в таком состоянии. Вся бравада слетела за секунду, и Тай теперь только беспомощно смотрел по сторонам.

— Чего вы хотите? – наконец-то спросил он, но уже глухим и безжизненным тоном.

Олиа лишь пожал плечами, а Нил молча встал, в полной тишине подошел к двери и открыл ее, громко проговорив в приемную, где наверняка дежурил кто-то из охраны:

— В карцер отведи.

Рен видел, как Тай нервно дернулся. Олиа приоткрыл рот, хотел что-то сказать, но передумал. Лишь отвернулся к окну и стал смотреть в него, высматривая что-то интересное за стеклом.

Нил сам подтолкнул Тая к двери, почти в руки конвою, и сам закрыл за ними дверь. Хлопнул ей громко и уставился на Олиа. Тот смотрел в окно. Рен ожидал следующего акта спектакля. С Тая уже сбили спесь. Остался Олиа. В какой-то мере Рен был горд за Нила.

— Меня туда же? – через минуту Олиа медленно повернул голову и посмотрел на Нила. Следил за ним, пока тот возвращался в свое кресло.

— Ты же догадался из-за чего это?

— Из-за Эванса. – Олиа кивнул.

— Из-за твоих вчерашних слов. И да, тебя туда же, до конца недели, пока наш общий знакомый мистер Холкин тут с проверкой ходит, после которой он еще долго здесь не появится, как ты не старайся. Устраивает тебя такая версия?

Олиа качнул головой:

— Не очень.

— Что же поделать? Чем ты еще вчера мне угрожал? Что Рена тронешь?

Нил посмотрел на Рена, взгляд сделался ласковым, как бы обещал, что никто его все-таки не тронет. Рен глянул на Олиа. Тот прикрыл глаза и сел прямо, как палку проглотил. Ничего не отвечал, хмурился.

— Сам говорил, что это низко – угрожать беременным и бить их. – Почти прошептал Рен.

— Говорил. – Так же тихо ответил Олиа.

— Тогда зачем…

— Мухлевал, доволен? – прозвучало почти как крик, и Рен вздрогнул. Если одного сегодня сдернули с вершины, то другого, видимо, довели. Олиа еще никогда так в открытую не психовал при посторонних. – Я не собираюсь ждать, пока на меня все грехи тут не свешают.

— Ты должен был соображать насчет Эванса, знал же, что он папочке ныть начнет. – Уже спокойней заговорил Нил.

— И что?

—Вот теперь расхлебывай всю эту кашу так, чтобы нас с Реном это не касалось. У тебя будет время. – Нил снял очки, нахмурился. – Если Рен захочет, я думаю, он попробует уговорить Эванса дать отмашку папочке.

— Как? – пискнул Рен.

— Я тебя не заставляю. – Ласково сказал ему Нил. – Но, думаю, Эванс к тебе прислушивается. Слышишь, Олиа, можно все решить проще.

— Это не поможет.

—Тогда не судьба. – Нил развел руками.

— Делайте, что хотите. Плевать. Разговор на этом окончен?

— Да. – Нил покивал головой. – Окончен. Охрана! – крикнул он уже громко, видимо не желая больше ходить до дверей. А секретаря в приемной не было. В это время его замещал Рен, но Рен еще сидел сонный, расстроенный и завернутый в плед. Дверь распахнулась, и Нил строго выговорил еще несколько слов. – Туда же этого.

Когда они с Реном остались одни, Нил устало откинулся на спинку кресла и с мольбой попросил:

— Поговори, пожалуйста, с Эвансом. Не хочу вешать на Олиа еще больше, чем у него есть.

Рен молча кивнул.

========== Глава 7 ==========

Элай сидел в архиве и медленно пролистывал старые пыльные папки. Завтрак только что прошел. Рен так и не явился со вчерашнего дня, поэтому Элай ел в одиночестве. Он покрутил немного головой и понял, что ни Олиа, ни Тая не было. Все были подозрительно тихи и тоже как будто чего-то ждали. Даже густая каша в итоге оказалась интересней, чем все эти кислые люди.

Под конец Элай был рад, когда его отвели в архив и предложили заниматься прежней работой. Пузатого не было, и Элай тяжело уселся на стул у рабочего стола и механически начал пролистывать лежащие там папки. Они с Реном тут почти заканчивали. Элай жаловался на пыль и скуку, а Рен говорил, что это самая лучшая работа здесь. Элай постоянно намекал на то, что можно вообще не работать, но эти усилия уходили впустую.

От пыльных папок пятилетней давности отвлек лязг и скрип двери. Петли были ужасными, а смазывать их никто не хотел. Хоть самому уже масло ищи и все делай персонально. Элай вздернул голову и уставился на вход. Но это был всего лишь Рен в обнимку с пакетом чего-то похожего на пирожки и кучкой бумаг. Лист травы на черной футболке в этом освещении оказался почти желтым, волосы Рена тоже, а глаза виделись жирно подведенными.

— Ты тут уже. – Рен сел по другую сторону стола и сгрузил свои пирожки. Бумажки положил на колени. Настроение у него было плохое. Он хмурился и строил задумчивое выражение лица.

— Ты где был? – Элай захлопнул папку.

— У Нила.

— С утра проверка была.

— Я в курсе. – Рен покивал головой. – И завтра будет.

— Что за нахрен? – Элай передернулся, вызвав скрип у старенького стула.

— Нил сказал, что нам нечего бояться.

— Это из-за того, что ты ему даешь или из-за пуза? – Элай откинулся на спинку и победно посмотрел на Рена. – Видимо, Керхман сильно за тебя жопу рвет.

— Ты зачем так. – Видно было, что Рен совсем этого не ожидал и даже за свой живот схватился и, может быть, и убежать бы попробовал. Элай смотрел и ждал. Очень ему не нравилось это поведение. С пузатиком все считались, а с ним нет. А переспать с кем-то за хорошую жизнь Элай мог без проблем. Если что-то тебе дано, все равно надо пользоваться. Элай помнил молодого симпатичного начальника и не понимал, как они с Реном совсем сошлись. Тот же Олиа, набивший оскомину за пару последних дней, был и покрасивее и характер имел хоть какой-то. По крайней мере, наблюдать было интересно. Рен же – серая мышка. Только красивая. Но и Элай красивый. Очень. И тем более было непонятно, как он оказался в том положении, в котором был сейчас.

Рен же теперь перебирал свои бумажки прямо у себя на коленях. Заодно спрятал лицо за волосами, но как-то подозрительно всхлипнул.

— Я не хочу об этом разговаривать. – Пробормотал он. – Мне бумаги надо заполнить, а ты найди здесь старые дела на эти фамилии, — Рен аккуратно на стол положил маленький список, все еще пряча лицо. — Два последних стеллажа еще надо разобрать и переписать.

— Я не могу. У меня рука сломана. – Просто ответил Элай.

— Рука? – Рен все-таки поднял вверх свою мордашку. – У тебя же…

— Пальцы. – Раздраженно закончил Элай. — Какая разница?

Элай приподнял свою пострадавшую руку. За последние дни взгляд часто останавливался на белом гипсе и бинте, покрывавшем всю ладонь. До сих пор болело и чесалось страшно.

— Со списком ты одной рукой управишься. – Послышался твердый голос Рена. – Если тебе тяжело, могу себе другого помощника попросить. – Рен оторвался от своих бумажек и поднял голову. – Мне через пару часов все это сдать Нилу надо. Побыстрее, пожалуйста.

Элай бы челюсть подбирал с пола, если бы она умела отваливаться. Малыш Рен всегда был добрым, хоть и походил внешностью на какого-то неформала. А так – наивная светлая душа. И эта душа сейчас дерзила. А самым обидным было то, что Рен тут оказался не последней шишкой, и не хотелось ругаться еще и с ним. Не сейчас, когда в голову полезли мысли о примирении даже с Олиа.

Элай схватил листок и ушел за стеллажи. Первым делом встал под массивной вытяжкой, гудевшей здесь постоянно надоедливым фоном, и закурил. Рен не очень любил запах и оправдывал все ребенком, но они еще на прошлой неделе пришли к компромиссу в этом вопросе: Элай курит, но мало.

— Ты ничего не расскажешь насчет утреннего шухера? – прокричал Элай между глубокими затяжками.

— Что рассказывать?

— Ты же с начальником спишь, а не я. Должен знать все.

— Такое бывает. Не редко. Особенно, когда Нил с кем-то ругается.

— И с кем он сейчас поругался?

— Ты знаешь, с кем.

Рен этим и ограничился. Элай прислонился к холодной стене, откинул на нее голову и уставился в потолок. Струйки дыма направлял прямо в решетки вытяжки. Олиа не угодил, раз он и на завтрак не явился. И Тай. Элай довольно хмыкнул – он побеждал.

— Где Олиа с Таем? – еще раз прокричал Элай.

В ответ получил молчание. И только к концу сигареты Рен подал голос:

— Неси уже мне папки. Срочно надо.

— Сейчас. – Элай пододвинул жестяную банку к краюшку ближайшего стеллажа и потушил там окурок. Долго одной рукой доставал из кармана жвачку и распаковывал ее. Закинул в рот. Запахло вишней. – Что недовольный такой-то? Хоть расскажи что-нибудь, а то скучно.

Не дождавшись ответа, Элай принялся искать нужные документы, сверяясь со списочком. За столом шелестел бумажками Рен. Потом к нему кто-то пришел, и начали переговариваться шепотом. Элай переместился немного поближе, но все равно не услышал ничего. Только раздраженно пофыркал из-за того, что от него у кого-то были секреты.

Почти тишину прорезал обеспокоенный звонкий голос Рена:

— Мэтт, ты куда?

— Не лезь. – Раздалось уже рядом. Голос такой паршивый и неприятный на слух. Самоуверенный. Элай оглянулся через плечо и вовремя: тот самый Мэтт появился из-за стеллажа. Весь оранжевый как морковка. Ему надо было волосы в зеленый покрасить. Ботва бы получилась. Не говоря ни слова, он влетел в Элая и прижал к стенке. Лицо было угрожающим, с противной ухмылкой. Элай уронил листик и уже найденные папки на две фамилии.

— Ты чего? – попытался спросить он спокойно и даже чавкнул, обдав пространство приторным въедливым вишневым запахом.

В ответ прилетела боль в области живота. Элай подавился воздухом и готовыми сорваться матами и медленно начал сползать по стеночке, все больше сгибаясь и закрывая живот. Только громко шипел. Ничего не видел. В глазах стояла темнота.

— Ты понимаешь, на кого гнать начал? – спросил омега, оказавшийся прямо рядом с ухом. Элай уловил от него табачный запах, уже смешавшийся с запахом крови во рту. Проморгался, стараясь не двигаться. Врезали сильно. Понял, что сидят они на корточках напротив друг друга. Элай схватился за живот, а этот Мэтт держит в руке что-то странно похожее на небольшой ножичек.

Не успела эта драма разыграться дальше, как рыжего омегу снесло с места. За секунду он улетел из поля зрения и врезался в один из стеллажей с глухим звуком. Элай подумал, что от удара по животу пострадала и голова. Все-таки было больно. Начинало подташнивать, и недавний завтрак давал о себе знать.

Через несколько секунд перед ним появился раскрасневшийся Рен.

— Ты в норме? – Рен тронул его за плечо.

— Что… — Элай попытался встать. Не вышло. – Что вообще здесь происходит?

Тут только заметил, что они здесь не одни. У стены, в которую отлетел его обидчик, Элай заметил еще одного: хорошо знакомого на вид соседа и вечную собачонку Олиа. Рыжий был уже в отключке. Миша, сосед Олиа, присел на корточки и рассматривал ножичек, выпавший от удара на пол.

Через минуту тишины высказался:

— Он бы тебя убил.

Элаю поплохело. Рен удивленно ахнул.

— Ты можешь сюда позвать охранников из неболтливых. Дело будет? – Миша смотрел на Рена.

— Это же Мэтт.

— Я заметил.

— Его Олиа послал. – Рен передернул плечами, отступил назад и посмотрел обеспокоенно на Элая. Элай как раз нашел в себе силы оправиться от удара и мыслить здраво. Привстал и тоже отполз вслед за Реном.

Миша усмехнулся, но голос оставался полностью серьезным.

— Олиа ничего не приказывал. Я бы знал.

Миша все-таки поднял нож. Элай сам не понял, как так получилось, но он спрятался прямо за спину Рена, потом немного замялся и встал рядом, наравне.

— Я сейчас. – Растерянно пробормотал Рен. – Сейчас позвоню. Сегодня Малькольм на смене. Подойдет?

— Отлично, давай быстрее. – Миша спрятал ножик у себя в кармане и наконец-то встал.

Через пять напряженных минут бесчувственная тушка Мэтта исчезла, у Рена в руках появилась кружка чая и все папки из списка, нужные для работы. Ни Рен, ни Миша не посчитали близкую смерть оправданием и Элаю пришлось доделать начатое. Пока он лазил по полкам, эти двое разговорились и уже все, похоже, обсудили.

Теперь Элай сел на свой стульчик, поставил перед собой пепельницу и закурил прямо за столом, считая, что сейчас ему можно. Рен сморщил носик, но ничего не сказал. Элай же потихоньку расслаблялся. Видимо, убивать его сегодня больше не собирались. Руки слабо тряслись.

— Вы мне объясните что-нибудь?

— Нет. Знай только, что Олиа Мэтта не посылал. Тем более убивать. Это не в его духе. – Миша качнул головой. – Олиа потом сам решит, что с Мэттом делать.

— Твои доводы. – Элай бровку приподнял все-таки.

— Это через меня идет, я бы знал. – Отмахнулся Миша. Даже Рен отвлекся от чая и работы и покивал в знак согласия. – Мэтт перебежчиком был от Тая, да и мне никогда не нравился. Значит, не совсем от Тая отбился.

— Внимание хозяйское на себя перетянул, вот тебе и не понравился – Протянул Рен, чуть-чуть кривя губы в усмешке.

— Молчи лучше. А ты слушай, — Миша повернулся к Элаю. – С Мэттом Олиа разберется, как только сможет. Сейчас никто не знает, что здесь точно произошло. Так что несколько дней оглядывайся почаще, да пузатого не подставляй.

— Не называй меня так. – Вставил Рен.

— За тобой присмотрят пока. – Закончил Миша.

— Олиа что ли разрешил? – Рен совсем отбросил в сторону ручку и перестал писать.

— Олиа мне разрешил делать, как я хочу. – И тут Миша совсем страшным голосом продолжил. – Твой Керхман просто наивный идиот, раз думает, что все так просто можно решить. На день-два поможет. Больше – нет. Я вашего Эванса в знак благотворительности сегодня от смерти спас. Чисто случайно узнал, что Мэтта Тай тебя замочить просил. Больше так напрягаться не буду.

С этими словами Миша встал из-за стола и ушел, не дав опомниться. Элай проводил его взглядом, посмотрел на немного ошарашенного Рена и только потом посмотрел на серый столбик тлеющей сигареты. Затушил в пепельнице и подпер голову рукой.

— Это точно Тай. – С уверенностью сказал Рен.

— Что Тай?

— Мэтта послал.

— Я уже понял. – Элай прикрыл глаза. – Так где мне Олиа найти, а то поговорить охото. – С тяжелым вздохом выдал он.

***

Рен не был аккуратным человеком. Элай порядок любил, но сам никогда не убирался. Их камера была самой засранной в блоке. И вот именно сейчас Рен забеспокоился об этом, как только беспокойство по поводу того, что живот уже виден под майкой, наконец-то прошло.

Элай чувствовал себя более менее хорошо. Волосы Рен заплел ему в косичку, отдал одну из своих резинок. Были они относительно чистые и совсем не мешали. Еще Рен принес огромную пиццу, половина которой до сих лежала в коробке на кровати в окружении листочков с неровным почерком Рена. Тот сказал, что пишет роман. Элай пока читать не захотел. Просто половину дня слушал Рена и поедал вкуснятину. Только со злобой спросил пару раз непонятно у кого:

— Когда там папа придет уже?

— В субботу посещения, завтра. – Отозвался Рен.

— Нас субботы не касаются. – Элай отвернулся, задрал голову и начал смотреть снизу вверх в небольшое окошечко. Кажется, на улице собиралась значимая гроза. Как и внутри.

В блоке до сих пор царила странная тишина и настороженность. Почти все сидели у себя, и никто их с Реном не доставал.

Более менее сносное существование нарушили серьезные дяди, что пришли с проверкой, обещанной Реном. Элай выперся в коридор и смотрел, как его обиталище второй раз за два дня переворачивают вверх дном. Хорошо, что с прошлого раза они не убрались. Бессмысленное занятие было бы.

Интересно было наблюдать за Мишей, оказавшегося в паре метров. Олиа не было до сих пор, что было бальзамом для уязвленного самолюбия. Миша был один и расслабленным не выглядел. На Элая внимания не обращал.

Еще интереснее было смотреть на Рена и Керхмана. Стояли и бросали друг на друга взгляды. Элай хмыкать устал. Но перестал, когда удостоился грозного взгляда от начальства.

— Чтобы завтра порядок здесь был. – Выдал Керхман и больше ничего не говорил. Незнакомый дядя в официальном костюме покачал головой в знак согласия и Элай совсем уже заржал в голос, веселясь непонятно от чего.

Добрались до подушки Элая, когда из нее, как подарок на рождество, смачно упал на пол пакет с белым порошком, на муку не похожим. Да и не было у них с Реном муки.

Элай уже устал пугаться всем событиям, которые происходят в егожизни. Равнодушно посмотрел, смеяться прекратил и даже вздохнул. Рен стал бледным, как тот самый порошок и закрутил головой во все стороны, смотря поочередно на каждого.

— Это что такое? – дядя в официальном костюме заинтересовался. Подошел, посмотрел, понюхал. – Так, живо оформляем это!

Керхман как гончая, какие были однажды у отца Элая, сорвался с места, подскочил к дяде и о чем-то быстро заговорил с ним, тот покраснел и отрицательно помотал головой.

— Думаю, нужно хорошо побеседовать. – Мужчина вышел из камеры и надолго задержал взгляд на Элае, даже больше, чем на откровенно беременном Рене. – Молодых людей ко мне на беседу. Живо!

— Мистер Холкин… — начал Керхман.

— И ваше присутствие тоже не помешает. Это же был последний блок?

Керхман кивнул.

Прекрасно, их оставили на десерт. Прямо случайность такая.

Этот день был сильно хорош, чтобы закончиться без какого – либо пиздеца. Кто из близнецов насолил, разбираться уже не хотелось. Хотелось просто открутить им бошки, доесть пиццу и лечь спать.

И все.

И еще Элай увидел довольную улыбку Миши.

***

Он не знал, что даже в этом месте есть такие неуютные комнаты. Начиная с белых стен и заканчивая металлическим столом. Все для удобства гостей. Элай уже сходил с ума от обстановочки. Ничего не понимал. Причем, уже давно.

Первой мыслью было позвонить отцу, но она провалилась совсем по простой причине. Телефона у Элая не было, и никто давать его не собирался. Так-то было понятно, что отец все равно узнает и разберется во всем. И сделает плохо тому, кто сегодня им щедро подкинул пакет наркоты, и кто вчера послал рыжего его мочить.

Рена с Элаем не было. Но он за него и не волновался. Это уже с успехом делал Керхман.

К тому моменту, как дверь пустила в эту унылую комнату еще людей, Элай решил не париться.

— Ваша версия случившегося? – дядя из проверки тоже сел за стол. Керхман, который приперся с ним, остался стоять. Вид он имел задумчивый, и вообще, казалось, что не понимает, что сейчас здесь происходит.

— Вы про пакет? – Элай посмотрел исподлобья

— Да.

— Подкинули.

— Кто? – дядя улыбнулся.

— Миша. Не знаю, как нормально его зовут. Потому что ему Олиа Блейз так сказал.

— Нет. – Дядя уверенно покачал головой.

— Да. – Элай кивнул.

Этот разговор становился все интереснее. Даже смешным до ужаса.

— Это не он. Это вы сами не смогли спрятать хорошо.

— Сами знаете, что не наше. – Элай подобрался ближе. Почти наклонился вперед. Боковым зрением увидел, что Керхман очнулся и хмуро следит за всем этим спектаклем, не спеша вмешиваться. Дядя в ответ смотрел на Элая так, что было понятно, что они все здесь знают, кто на самом деле все заварил. – Что вы хотите? – решил спросить Элай, раз перепираться смысла не было.

— Порядок навести. У вас довольно известный отец, скажу я вам.

— И что?

— Я думаю, все что произошло с вами - это недоразумение.

Элай медленно закивал головой, расплываясь в ухмылке. Это было верно. На недоразумение он был согласен. Не могли же его дорогие соседи думать, что эта захудалая контора, откуда нагрянула проверка, что-то решит. Отец был человеком жестким и любящим власть. Очень многих под себя подмял. Особенно, когда папа начинал наседать ему на нервы.

И Элай, хоть и за счет отца, но был вне любой категории. Элай знал, что может себе позволить большее, чем обычные смертные. Разве что кроме наезда на булочную.

Мысль отрезвила. Элай вздохнул и снова поднял глаза на собеседника.

— Я рад, что вы поняли.

— Другое дело – ваш сосед. – Протянул дядя. – Я еще с ним не говорил, на десерт решил оставить, но тут же уже все ясно, да?

— Это не его. – Тряхнул головой Элай и посмотрел на молчавшего Керхмана. Вот чего он такой мрачный. Боится за Рена. А ведь дядя этот знает, что Рен не при чем. И даже беседовать с ним не собирается. Потому что, в конце концов, нужен ему не Рен.

Чертовы близнецы. У Элая уже голова шла кругом.

— Он уже имел дело с таким. У него статья за распространение наркотиков. Мальчик мог продолжить свое дело.

— Я с ним жил. Ничего он не хранил. – Отрезал Элай.

— Уверены? – Дядя повернул голову.

— Да.

— А я вот нет. Знаете, что он недавно обручился?

Элай кинул взгляд на Керхмана. Но это совсем бред. И Рен ничего не говорил про брак. А Керхман еле заметно качал головой.

— Какая разница?

— Простая схема для получения товара. Фиктивные браки часто…

— И залетел он по-фиктивному, да? – Элай сел поудобней, снова наклонившись вперед, опираясь на локти. – Не гоните чушь и отвалите от нас двоих. Отец мой, как вы заметили, многое может.

— И все-таки вы здесь. – Дядя со скрипом отодвинул стул и встал. Элаю пришлось поднять голову, чтобы продолжить смотреть тому в глаза. – Что-то он не смог сделать.

— Неувязочка вышла.

— Есть сила сильнее вашего отца.

— Какая же?

— Общественное мнение накануне выборов. Да и не уверен, что ему будет интересен такой человек, как ваш Рен, раз он и для сына делает исключения через раз.

— Я говорю: так получилось.

Дядя кивнул. Поправил свои пиджак, по-пижонски стряхнув пыль, скептически осмотрел Элая и вышел из комнаты, напоследок кинув:

— Думайте.

Керхман остался здесь. Но как-то выдохнул и расслабился, хотя оставался таким же холодным. В полной тишине сидеть и ждать непонятно чего было неуютно. Элай еще и устал. Впервые он сам не верил своим речам про отца и его помощь. Перепалка была похожа на блеф с его стороны. И уже было бы лучше согласить на все, что от него требовали и жить спокойно все оставшиеся месяцы. Это же не двадцать пять лет, как у некоторых. Это был всего лишь год, который надо перетерпеть.

— И что? – спросил Элай наконец у Керхмана.

— Завтра суббота.

— Я в курсе. И… — Элай замолчал на несколько секунд, подбирая слова, — я не хочу, чтобы Рен как-то пострадал. - Элай повернулся на табуретке в сторону Керхмана. – Я знаю, что он совсем далек от этого.

Керхман кивнул в подтверждение.

— Я не знал, что он замужем. И не за вами.

— Не за мной. Это долгая история, которую тебе не обязательно знать.

— И что насчет субботы?

— Твой отец придет. — Элай обрадовался. Захотелось улыбнуться и с нетерпением ждать завтрашнего дня. Керхман продолжил. — Звонил вчера мне, вцепился в Олиа, а Олиа вцепился в меня, теперь и за Рена принялись. – Нил медленно подошел к пустующей табуретке и сел на нее. Элаю опять пришлось крутиться. Керхман закурил, достал из кармана платочек и стал стряхивать туда пепел. – Этот человек, который сейчас был здесь, прислушивается к просьбам Олиа и делает так, как хочет он.

— И что хочет Олиа? – медленно спросил Элай.

— Чтобы заявления из-за твоих пальцев не было, чтобы твой отец от него отстал. И тебя.

— Меня?

— У него много послушных собачек. Он хочет еще одну. – Керхман хмыкнул. – Я его запер сейчас, думал, все уляжется и проверку не по графику устроил, чтобы без влияния Олиа все прошло. Что-то недосчитал. – Керхман откинул голову и выдохнул дым струйкой вверх. – Завтра говори своему отцу, чтобы он все прекращал. Из-за вас Рен не будет отдуваться.

— Я не хотел, чтобы так. – Начал оправдывать Элай.

— Тогда завтра поднимаешь белый флаг, окей?

— Поднимаю. – Элай согласно кивнул, поджав губу и повесив голову.

========== Глава 8 ==========

Такие бугристые стены никто не любил. Прислониться к ним нельзя было – спина болела. Но, закутавшись в одеяло, чтобы спастись от холода, можно было спокойно посидеть и подумать. Делать больше нечего. А когда Олиа не знал, что делать, он думал. Скоро все должно было встать на свои места. Верный Миша прислал записку, что все хорошо.

Теперь Олиа сидел, смотрел в противоположную стену маленькой камеры и думал, не много ли он позволяет Мише. Тот все-таки не проникся идеалами бескорыстного служения. Он тоже ждет своего шанса. Из детских воспоминаний вырывался голос Питера: «Не пускай ничего на самотек». Еще Питер говорил, что отношения людей - самая трудная работа.

Питер непродолжительное время даже был мужем папы. Олиа хотел бы видеть в нем отца. Может, и обманул бы свое детское умишко и поверил бы в это, но слишком они с Таем не были похожи на Питера. Даже на папу они не были похожи. Все гены от неизвестного отца. И это был не Питер.

Питер был строгим альфой. Даже им, совсем малышам доставалось от него. Папе еще больше. Подчиненные Питера дрожали перед ним.

Когда близнецам исполнилось по семь лет, они еще жили в Ричмонде, в одной из папиных квартир. Папа тогда опять куда-то пропал. Олиа с Таем привыкли к недельным разлукам, но тут начали тихо похныкивать по углам. Олиа это отчетливо помнил. Может, это был единственный раз, когда они сидели с Таем обнявшись. Сидели под столом и ревели. Присматривал за ними омега, образ которого Олиа почти не помнил. Очень мало значил этот человек в его жизни. Вот Питер приходил к ним каждый вечер и даже читал книжки на ночь, пока ему опять не начинали названивать на телефон. Питер был чуть моложе папы. Ему как раз тогда исполнилось тридцать.

На семь лет они получили огромный вкусный торт и игровую приставку, которой сильно обрадовался Тай. Питер был единственный, кто был с ними в тот вечер. Пока Тай рассматривал картинки на упаковке игрушки, Олиа залез Питеру на коленки.

— Когда папа придет? – спросил он.

— Не знаю. – Ответил Питер, и повисло молчание.

Олиа не помнил, что и как могут понимать семилетние дети, но они с Таем догадывались. Папа с младенчества привил им другую картину мира, совсем неправильную для нормальных людей. Если папа занимался махинациями, в последние годы бегал от полиции – это казалось нормально. То, что они должны не видеться неделями, иногда переезжать – нормально. С самых малых лет папа мягко объяснил им, какая они для него неповоротливая помеха.

Поэтому Олиа задал очень правильный вопрос:

— Он прячется?

Было понятно от кого.

— Да. – Просто ответил Питер. Потом поспешно заставил съесть еще по куску торта, отобрал до утра подаренную игрушку и заставил спать. Они не спали до утра. Вели детский наивный разговор и пытались выяснить, когда вернется папа и во что он опять влип.

Папа пришел на следующий день. Тай повис у него на шее и не отпускал. Олиа тоже хотел, но вдвоем бы они не уместились и Олиа просто стоял рядом. Папа принес им каких-то плюшевых одинаковых зайцев, они единодушно заключили, что игра Питера лучше.

Сейчас Олиа думал, что детьми они были совершенно отходчивы. С таким же упоением, с каким они ждали папу, через несколько часов они играли в приставку.

Питер с папой очень долго разговаривали в другой комнате. А вечером, когда Питер заявил, что им надо спать, что праздники закончились, что завтра их отведут в школу, когда папа добавил, что они скоро опять переезжают, пришли полицейские, которых близнецы по рассказам папы считали злом. Полицейские забрали папу и все это растянулось на пять лет.

Питер сразу сказал, что забирать к себе он их не будет.

— Почему? – наивно спросил Олиа, когда они с Таем в молчании и в напряжении, собирали свои игрушки, и не могли решить, какие взять с собой.

— Не каждый взрослый человек захочет обзавестись детьми. Тем более сразу двумя.

Они поняли. Олиа не хотел брать зайцев, но Тай настоял. Из-за них в рюкзаки не влезли другие игрушки. Питер сказал, что папа не вернется через неделю или две. Папа сидит в тюрьме и придется подождать хотя бы год, пока он оттуда будет вылезать.

— Я буду заходить. – Пообещал Питер, разворачиваясь около двери трехэтажного здания, утопающего в зелени. Социальный работник повел их внутрь. Тай и Олиа вцепились в своих зайцев и смотрели, как Питер садится в свою ужасно блестящую машину и уезжает.

— Это папин муж. – Похвастался Тай социальному работнику. Олиа, помнил, как ему это не понравилось. И как он боялся оставаться в этом красивом, но детском доме.

***

У папы был острый ум, папа был гением, он многое просчитывал. Иногда выглядел наивным в своих амбициях. Олиа в последнее время задавался вопросом, сколько амбиций сейчас было у него. И не заигрывается ли он сам. Но лучше, конечно, было сидеть под теплым одеялом и иметь даже мягкую подушку, чем мерзнуть и сходить с ума.

И Олиа ловил себя на мысли, что лучше сидеть в просторном доме в тепле и иметь столько подушек, сколько захочешь. Он не понимал Эванса, которого вроде бы даже устраивала обстановка. Он даже не жил в обычных квартирах, он жил в роскошных квартирах. Какого хрена тогда он не замечает разницы? Олиа этому удивлялся. Эванс становился интересным объектом наблюдения. Хотелось довести его до грани и посмотреть, где у Эванса черта.

Папа с возрастом терял хватку. Когда его поймали первый раз в двадцать лет, он сумел выбраться на свободу за год. Сдали его тогда собственные родители, наконец-то оторвавшиеся от бутылки. Папа тогда пошел в мошенничество из-за жажды лучшей жизни, а потом, он сам признавался, полюбил ходить по краю. Папа всегда был честен с ними. Даже тогда, когда не надо было. И всегда говорил, что дети – это самая огромная его ошибка. Они не обижались. Тай когда-то сказал, что на такого дурака не получается обижаться. Они все равно видели, как папа старается. Думать о нормальной семье, мысли не было.

Хоть папа попался дважды, но он попался за дело, и он в первый раз сумел как-то сократить десяток лет до года. Олиа за пять лет не оказался на свободе. Он не то что не сумел отмазаться, он не сумел доказать, что никого он не убивал. На тот момент времени никого.

Интересно, Тай когда-нибудь думал, что они еще большие неудачники, чем папа?

Когда им с Таем было по двенадцать лет, папа забрал из детского дома только Олиа.

Питер приезжал к ним иногда. К двенадцати годам Олиа заметил, что он относится к ним с Таем по-разному. Олиа смотрел и понимал, что Питер посчитал его старше. Все из-за того, что Тай всегда больше двигался и говорил. К двенадцати годам Олиа вообще казался белой вороной. Остальные дети с ним почти не общались.

В последний раз Питер приехал к ним с самого утра. Тай еще спал. Олиа проснулся и вышел на улицу. Утро было ранним летним и прохладным. Питер сменил свой автомобиль на еще более черный. Стал носить костюмы и вести себя еще хуже.

Они устроились на детской площадке. Олиа сел на небольшие качели и начал медленно покачиваться.

— Как дела у вас? – Питер присел напротив, на небольшую скамейку, разрисованную цветочками. Закурил.

— Нормально. Проблем никаких, кроме математики.

— А с математикой у вас что?

Олиа улыбнулся:

— Не понимаем.

— Что у вас там понимать? Как к двум два прибавить?

— Синусы, косинусы. – Олиа все больше раскачивался. Утро было приятным. Ради такого можно было вставать рано-рано. Дышалось легко, и было так хорошо, что дух захватывало.

— Забей. – Посоветовал Питер. – Папашка ваш вернулся, скоро всю математику вам из умов выбьет.

Олиа резко затормозил ногами, подняв немного пыли. Остановился и недоверчиво посмотрел на Питера. Тот опустил голову вниз и пускал дым. На Олиа смотрела макушка с несколькими седыми волосинками. Олиа уставился на них. Ему даже стало плохо. Папа тоже уже такой старый, тоже седой?

— Как? – вырвалось из него.

Питер пожал плечами. Олиа сбивчиво дышал. Скоро жизнь должна была поменяться. Было волнительно. Холодный ветерок трепал просторную футболку и пушистые волосы. Освежал голову и мысли.

Из корпуса выскочил Тай. Быстро приближался к площадке. Олиа неотрывно смотрел на него. Питер не видел, поэтому испугался радостного крика Тая и его рук, которые обвили ему шею.

— Вы чего меня не позвали?

— Я тебя будил, ты меня нахуй послал. – Пробормотал Олиа.

— И что?

— Папу выпустили. – Вместо ответа сказал Олиа.

Кроме радостного скулежа он ничего другого и не ожидал.

Папа приехал через несколько дней. Тогда Тай успел первым. Он со своими друзьями не пошел на математику, поэтому успел к приезду папы. Когда со школы вернулся Олиа, улыбка уже слетела с губ Тая. Олиа застал его красным и со слезами на глазах. Сначала на это внимания не обратил. Смотрел на папу. Папа у них был красивым. В добром настроении, любил говорить, что его дети самые красивые, внешностью их неизвестного отца всегда восхищался, но не говорил, кто это.

Но сам был самым красивым омегой, из всех кого Олиа видел за всю свою жизнь. Папа не старел. Ни одного седого волоса не было.

Пока Олиа был в ступоре, Тай прожигал его взглядом. Потом совсем вскочил и выбежал из спальни. Папа немного расстроено улыбнулся.

— Иди сюда. – Мягко позвал он Олиа.

Тут только он уронил сумку, подлетел к нему и, обвив руками, уткнулся носом в шею.

— Собирайся, уедешь со мной. Сегодня же.

— Да. Сейчас.

Это была их спальня. Олиа выбрался из объятий и ушел к своей кровати. Открыл тумбочку и начал собирать свои вещи в пакетик, который долгое время дожидался этого момента. Папа молча сидел на своем месте. Олиа поглядывал на него. Тай не возвращался. Старого зайца Оли завернул в одежду и засунул в другую сумку. Долго собираться не пришлось. Прощаться ему было не с кем. Держаться здесь не за что.

— А Тай – спросил он, только сейчас вспомнив его слезы.

— Он пока тут останется. Я не могу забрать двоих. - Папа сидел на чужой кровати, смотрел прямо в дверь, в сторону Олиа не поворачивался. В воздухе расползалось какое-то странное чувство. Не хорошее. – Это всего на пару недель.

— Ладно. – Олиа составил сумки у себя на койке. – Я собрался.

— Найди Тая. – Попросил папа уже мягче. – Я здесь подожду вас.

Олиа кивнул и ушел. Тай нашелся в туалете. Сидел на полу и пытался курить. Олиа застал его, когда тот зашелся в кашле. Несколько секунд стоял в дверях и смотрел.

— Убирайся. – Выдавил Тай вместе с дымом и опять попытался затянуться. – Ненавижу тебя. Лучше бы ты сдох.

— Папа сказал, что это ненадолго. На пару недель.

— Убирайся.

— Давай попросим его тебя забрать вместо меня. – Предложил Олиа. Ему было совсем нетрудно. Он никогда не жил мыслью о том, что что-то может в его жизни измениться. В отличие от Тая. Тот всегда стремился куда-то, то, что у него было, его не устраивало.

Тай поднялся. Смыл сигарету в раковине, как только понял, что сегодня курить не научится.

— Я просил. – Со злым всхлипом выплюнул он. – Он хочет тебя, потому что ты чертов неудачник. Потому что ты тут прижиться не смог. – Тай теперь смотрел на него.

Олиа ждал долго. Но кроме молчания у них ничего не выходило.

— Папа просил, чтобы ты пришел. – Медленно сказал Олиа и развернулся. С Таем он хотел пересекаться в своей жизни как можно меньше.

Тая папа забрал только через год. И то потому, что Питер снова на него орал.

***

— Привет, Нил. – Спокойно проговорил Олиа, когда Керхман забрался в его маленький мирок. Тот опять стоял перед ним и протирал свои очки платочком. Олиа все еще не понимал, как такому неряхе, как Рен, мог приглянуться педантичный до безобразия Керхман.

— Что ты хочешь?

— Ты о чем? – Олиа только сильнее закутался в одеяло. Дверь осталась открытой, устраивался небольшой сквознячок.

— Твой Холкин пришел. – Нил сердился. – И мне интересно, почему это у Рена был целый пакет дури в камере, и какого хрена, твои шавки на него кидаются!

— Какие шавки?

— Холкин!

— Это логично, — Олиа кивнул, - раз, как ты сказал, они дурь хранили.

— Олиа, — Керхман попробовал зайти с другого бока. Голос зазвучал мягче, Нил присел рядом с ним, прикоснувшись своим теплым боком. – Просто скажи, чего ты хочешь. Я тебя совсем не понимаю.

— Выбраться отсюда. – Пробормотал Олиа.

— Я тебя выпущу. Все равно уже смысла нет.

Олиа посмеялся тихо:

— Совсем отсюда выбраться. – Он повернул голову, с улыбкой посмотрел Керхману в глаза. – Не знаю, каким боком у них наркота взялась, и почему твоему пузатику достается, но я могу поговорить с Холкиным. Только мне нужно быть уверенным.

— В чем? – Керхман щурил глаза. Очки так и не надел.

— Мне Эванс нужен. Мне срочно нужен Эванс. – Олиа снова отвернулся, уставился взглядом в противоположную стену. Такую же серую, как глаза Керхмана. – Скажи ему, что все наладится, если он даст отбой папочке и если сделает то, что я попрошу.

Нил молчал:

— Могу я с ним поговорить. – Предложил Олиа.

Керхман вскочил. Пришлось снова на него смотреть.

— Я сам.

— Тогда дерзай. – Довольно улыбнулся Олиа. – Пока у меня будет Эванс, у тебя будет Рен. Хорошая сделочка, да?

— Ненадолго будет. – Пообещал Нил.

— Мне хватит, поверь. — Олиа улегся на подушку, замотавшись в одеяло, как куколка. – До меня дошли слухи, что Мэтт на Эванса напал. Ты его куда дел?

— За стеной сидит.

— Это не я его послал.

— Мне Миша объяснял.

— Поверил?

— Не очень, но такая версия мне нравится больше.

— Да? Я сам с ним разберусь.

— Нет.

—Почему? – Олиа скосил глаза в сторону, чтобы видеть Керхмана. Тот уже стоял у дверей, хотел бежать спасать своего Рена.

— Мне не нужны трупы.

— Я совсем не хотел. – Протянул Олиа. – Хотя бы поговорить мне с ним? – снова вопросительно посмотрел на Керхмана. Он кивнул. – И Тая не выпускай еще пару дней. Так спокойней будет все, как ты и хочешь. А меня выпусти лучше, если не хочешь беспорядка.

— Позже об этом поговорим.

— Ну давай. – Послушно согласился Олиа.

Он ждал, когда Керхман пойдет по своим делам. Точнее, по делам Олиа. Объяснять Эвансу что к чему. Все-таки Олиа любил милого дядю Холкина. Он помогал решать некоторые проблемы. Да и он немного тут значил. Просто Эванс забыл, что даже у его папы есть сильные конкуренты, которые захотели бы выслушать Олиа.

Он все еще не слышал звука закрывающейся двери.

— Что не уходишь? – спросил, глядя в потолок.

— У нас же нормальные отношения были. – Задумчиво пробормотал Керхман. – Год назад.

Олиа вздохнул:

— Ты поставил на Тая. И проигрался, наверное.

— Теперь ставлю на тебя.

Олиа посмеялся:

— Я подумаю, Нил. Теперь иди, куда собирался. Я жду.

***

За год, после возвращения папы, они переехали и сумели прожить это время почти мирно. Папа даже привел в их новую квартиру альфу, но уже через неделю выгнал. За завтраком, сидел задумчивый. На вопрос о пропаже ответил:

— Он мне больше не нужен.

Так повторялось несколько раз. За год папа снова нашел себе доходное дело, даже зачем-то стал делиться своими мыслями с Олиа, пока тот делал скучные домашние задания и в пол уха слушал все это.

— Хочешь, я куда-нибудь тебя отвезу? – однажды спросил папа, заходя в его комнату и усаживаясь на кровать. Было субботнее утро. Олиа писал сочинение, а папа разгуливал по дому в халате и вслух размышлял о планах на ближайшие дни.

— Куда? – спросил Олиа, не отрываясь от тетради.

— К морю, в Африку, в Европу. Не знаю я, куда захочешь.

— Зачем?

— Твой учитель спросил, почему ты нигде не был, что даже сочинение не смог придумать.

Они писали месяц назад большое сочинение про путешествия. Олиа там придумывал что-то, но проблема была в том, что папа умудрился запихнуть его в очень хорошую школу, а после обычной муниципальной для сирот, немного не получалось.

— Ты на собрании что ли был? – Олиа посмотрел на папу. Тот уже упал на кровати и обнял подушку.

— Они обещали в опеку нажаловаться. – Легко отмахнулся папа. – В общем, если хочешь, я тебя отправлю куда-нибудь. Во Франции хорошо. Я там жил немного. Вино стоящее. Но только дорогое. Вообще всякую дрянь лучше не пей, не оскорбляй мою эстетическую душу.

Папа умел рассуждать и перескакивать с темы на тему. Папа был потрясающе забывчив, и, как Олиа понял, забыл, что у него еще есть и Тай. Только Питер, который к ним явился через год, напомнил. Олиа уже исполнилось тринадцать. Он многое стал понимать и видел, как папа стелится перед Питером. Ни о каких любовных отношениях между ними речи пока не было.

Тая они смогли забрать за две недели. Тай был злым, с Олиа они подрались в первую же ночь из-за какого-то пустяка. Разъяснительную беседу проводил Питер, отправив папу покурить на балкон.

— Вы должны были уже привыкнуть, что ему на вас глубоко срать. – Говорил он, всматриваясь в близнецов. – Обиженных не стройте, раз сами такие дурачки. У вас все есть, живете не бедно, а это лучше, чем у некоторых. И вы не видели, где он рос. – Питер указал пальцем в сторону балкона. – А раз вам не посчастливилось у такого папаши родиться, то сами начинайте соображать. Это кажется, что вы маленькие, а вы не маленькие.

Еще пять лет они прожили без крупных приключений. Папа вроде как исправлялся. Свозил их во Францию. Приобщил к вину. Тай здорово напился, заблудился в отеле, переспал с кем-то. Заставил Олиа помогать отмазываться от папы.

Питер приезжал к ним иногда. Их что-то связывало с папой. Что-то похожее на работу. Потом стал все дольше оставаться у них в гостях, стал снова спать с папой. Завел себе целый штат сотрудников, снял квартиру неподалеку. В Нью-Йорк уже возвращался редко.

Тай влюбился в молодого Гарри, помощника Питера. Гарри жил на три этажа ниже их, в более скромной квартирке, которая опять же принадлежала Питеру.

Олиа на восемнадцать лет получил личный автомобиль. Тай – нет.

Все шло от того, что обычно более благоразумный Олиа, влез во все папины и Питера дела и теперь все больше увязал в этом. Возил какие-то посылки, что-то постоянно передавал. Чувствовал себя курьером. После последнего экзамена надеялся свалить сразу же после выпускного бала. А Питер решил, что он взрослый и послал его в бордель, договариваться о встрече с размалеванной проституткой. Весь смех был в том, что Олиа было всего восемнадцать и дальше двери его не пустили. Потом пришел менеджер этого заведения и сам подогнал этого странного Эла. На удивление, Эл выглядел серой мышкой. Вот только один глаз был вызывающе накрашен, а второй нет.

— Питера знаешь?

— Да.—Спокойно кивнул Эл.

— Завтра приедь к нему срочно. – Олиа залез в карман спортивной куртки, достал флешку. – Это клиенту сегодняшнему отдай.

— Хорошо. – Парень забрал флешку. – Что-то еще?

— Нет.

Олиа быстро уехал оттуда. По дороге пришло сообщение. Под прозвищем «мудак» у него был записан Тай. Просил забрать из больницы, немного с угрозой пожаловаться папе в случае чего. А от папы и так влетало. Было хорошо, что Тай свалил к своему Гарри, а то вообще бы жития не было.

Тай уже стоял на парковке около здания госпиталя и курил, вглядываясь во въезжающие машины. Олиа остановился рядом, заставив Тая отскочить. Тот ругался, но внутри было не слышно.

Тай залез на переднее сидение, уместил свой большой круглый живот.

— Поехали домой.

— Такси не мог вызвать?

— Я, может, с тобой хочу.

— А я нет.

— Мне тяжело, — начал ныть Тай, — папа просил тебя помогать, а ты даже пальцами пошевелить не хочешь. Вот у тебя бы так спина болела, я бы посмотрел. – Тай снова закурил, открыл окно, чтобы вытряхивать пепел. Тут же задул сильный ветер в салоне, стало громче. Олиа приходилось молчать.

— У меня есть мозги, чтобы не залететь. – Ответил он.

— У тебя нет мозгов затащить кого-нибудь в постель. – Довольно протянул Тай. – Так девственником и подохнешь.

Они мало разговаривали между собой. Это было даже лучше. Больше нервов сохранялось в порядке. В молчании доехали до дома. Тай все хныкал, что ему тяжело, пользовался своим пузом, как только мог. Папа уже сам за него ходил за продуктами и таскал вещи в химчистку. Олиа тоже иногда помогал, но Тай только посмеивался над ним.

Высадив братца на девятом, сам поехал на двенадцатый. Питер уже был дома. Ходил в расстегнутой рубашке, прихлебывал что-то из папиного бара. Смотрел свысока.

— К Элу съездил?

— Да. – Олиа пробрался мимо него и пошел к себе. Ночь была бессонной. Хотелось спать.

Питер схватил его за руку. Такое в последнее время было часто. Питер показывал себя хозяином со всеми ними. Влетало даже Гарри с Таем. Им особенно. За пузо.

— Поговорить надо. – Питер потащился на кухню.

— Что опять? – Олиа пошел за ним. По шлейфу из запаха алкоголя. Питер расстраивал его все больше. Это был не тот Питер, который ходил к ним в детстве. Как сказал папа недавно, маскируя синяк тоналкой, сказочка кончилась.

В узком проходе Питер развернулся и схватил его. Сжал руками, как тросточку.

— Ты чего?

— Заткнись.

От Питера жутко воняло спиртом. Он совсем не походил на вменяемого. Олиа много раз видел, как Питер лез к папе. В последний раз своего опьянения начал лезть к Олиа. Олиа с испугу ударил его в пах, и вроде как Питер даже испугался.

От взрослого сильного альфы отбиться было сложно. Тай был прав, что альф у Олиа не было, был только неясный поцелуй с одним из одноклассников, который так ни во что и не перерос.

Давать пощечины Питеру по лицу было бесполезно. Пока тот пытался как-то облапать омежку, Олиа даже сумел наставить ему пару синяков, но все было безрезультатно. В конце-концов, Питер его завалил на кухонную тумбу, больно ударив спиной о поверхность. За спиной у Альфы громко упали стулья на пол.

— Отвали! – еще раз оскалился Олиа.

— Я хочу тебя трахнуть. – Пояснил Питер.

Олиа лежал спиной прямо на ноже. Поэтому его подобрал, немного выгнувшись. Выставил острием вперед резким движением и еще раз проговорил:

— Отвали.

Питер отступил немного, позволил скатиться по тумбе на пол, на собственные ноги.

— Что за животным ты стал? Как падаль последняя.

— Заткнись, мальчик.

— Сам заткнись. Живот проткну, не сдохнешь, а больно будет.

— Да ты маленький еще угрожать. – По-доброму протянул Питер. – Дай сюда ножичек. – Сам оказался ближе и рукой тоже обхватил рукоятку, почти отобрал оружие, пока Олиа стоял неподвижно. Но с ножом было страшно расставаться. И тот, еще нормальный Питер говорил, что сдавать нельзя, даже если страшно.

Олиа сумел ощутимо порезать ему плечо, чтобы успеть добежать до входа. Питер даже не кричал, только шипел от боли. Порез его отрезвил. Олиа стоял в пороге, издалека наблюдал за тем, как альфа пытается собственной рубашкой остановить кровь из пореза.

— Гад мелкий. – Сквозь зубы давил он.

— Проспись лучше. – Посоветовал Олиа. Нож аккуратно положил на полочку для обуви и убежал на три этажа вниз, к Таю.

Тай его неохотно, но принял, послушал, что произошло, рассмеялся.

— Ну, перепил, и что? — он вручил Олиа кружку с кофе. – С целками такие проблемы.

Олиа пил и молчал, посматривая на Тая. Тот собирал свои шмотки в небольшую дорожную сумку. Медленно ходил от открытого шкафа до дивана, где сидел Олиа. Держался за спину, пытаясь хоть как-то уменьшить дискомфорт от большого живота.

Олиа потряхивало от пережитого.

— Ты что делаешь?

— Вещи собираю. Я в больничку рожать поеду.

— Уже?

Тай похохатал:

— Смешной ты. Гарри завтра утром вернется, отвезет меня.

Олиа опять ушел в свои мысли, оставив Тая похихикивать над ним. Тот заполнил сумку. Оттащил ее к двери и сел перед телеком смотреть какой-то фильмец. Олиа потягивал кофе, прикидывал, как ему быстрее свалить от всего этого.

Через час в запертую дверь громко постучали. Стук не прекращался и ко всему этому послышался громкий голос Питера:

— Открывай давай!

Олиа замер, не решаясь встать с дивана. Тай снова заржал. Медленно прошел в порог, встал под разрывающейся под стуком дверью.

— Свали. – Тоже крикнул громко он.

— Открывайте, две бляди маленьких.

— Питер, я сейчас папе позвоню и расскажу. – Пообещал Тай.

Через пять минут все смолкло. Олиа вздохнул спокойно. Тай вернулся на место.

— Пиздец с тобой. – Прокомментировал он и, как не бывало, опять уселся перед телевизором. Олиа только поставил пустую кружку на стол, залез под плед и попытался заснуть.

Разбудил его опять же Тай. Выглядел он очень серьезно и даже бледно. В противоположном конце комнаты, в зоне кухоньки, за столом сидел папа. Олиа быстро сел, осматривая их. Папа и Тай молчали.

— Что? – непонимающе спросил он.

— Питера зарезали. – Ответил Тай.

========== Глава 9 ==========

Элай уже целый час посматривал сверху на то, как Рен бесцельно пялится в пространство и комкает в руках одеяло. Вроде бы он возился со своими рукописями, но они так и остались валяться на койке почти нетронутые. Рен с ним не разговаривал, иногда подходил к дверям, выглядывал в блок, как будто хотел уйти, но снова возвращался на кровать и снова молча сидел на ней.

Рен ему еще неделю назад дал пару небольших книг, что-то из классики. Чтобы убить время, Элай пытался читать, но никогда раньше в жизни этим серьезно не занимался. Только если иногда небольшие статьи, или реклама на улице случайно попадала в поле зрение, ну или сказки для мелкого. Да и загипсованная левая рука не давала нормально сосредоточиться на чтении. Держать книгу одной рукой, да еще и переворачивать страницы, было ужасно неудобно.

Рен после произошедшего был совсем не в духе. Он даже сегодня не пошел в архив или в администрацию, не ушел к своем Керхману, так что и у Элая выдался выходной, который совсем нечем было занять. Было даже страшно. И тягучее неприятное ощущение не пропадало. Предстоящие выходные опять не радовали, а только нагоняли тоску, вечер пятницы вообще повергал в отчаяние. На свежем воздухе он уже не был очень давно. Элай начинал осознавать, какой же он все-таки неудачник.

Элай отложил книгу, перевернулся на бок и свесил голову. Распущенные волосы соскользнули с подушки и упали вниз, размотавшись как клубок. Даже немного закрыли свет от лампы, и лицо Рена оказалось в тени. Глаза были влажные.

— Да ничего на тебя не повесят! – Элая эти сопли уже раздражали.

— Ты откуда знаешь? – хмуро пробормотал Рен после того, как еще с минуту сидел неподвижно и сверлил Элая взглядом.

— Я завтра с отцом поговорю, сказал же тебе.

— И что? – губы у Рена дрогнули немного. Элай и так висел вниз головой, еще и глаза закатил. Чуть не упал с кровати от закружившейся головы.

— Ничего! – ответил он и убрался обратно к себе. Как бы Элай не привязался к Рену, и уже как бы считал его другом, но не мог не признать, что Рен был тупой, хоть и умел различать литературные стили и, в отличие от Элая, учился в школе хорошо. Просто есть люди соображающие, а есть такие милые дурачки, как Рен. Рен даже не понимал, что происходит. Только прекрасно понял, что ему что-то грозит. Винил теперь в этом Элая. Даже не Олиа, который это все и затеял, а почему-то Элая.

Олиа сейчас был главным раздражителем. Раздражал своим отсутствием. За день он так и не появился. А Элай ждать не любил. И неопределенности он не любил. Со стороны Олиа было нагло сначала требовать к себе такого внимания, а потом где-то болтаться уже долгое время. И не один Элай это замечал. В столовой очень многие уже в открытую гадали, где Олиа и Тай, почему на их бедные головы упало столько проверок и потрясений. Думали, что близнецы все-таки решили до конца разобраться, кто из них хозяин. Многие предпочли молча ждать. Некоторые громко ругались, прерываемые еще более злыми выкриками охраны. Только самая верхушка из приближенных братиков отмалчивалась. Зареванный Рен молчал. Элай тоже предпочел только слушать и медленно жевать булочку с корицей..

Рен снизу дернул его за волосы. Те так и висели.

— Что еще надо? – хмуро спросил Элай, глядя в нависший над ним потолок.

— О чем ты хотел с отцом поговорить? – пропищал Рен снизу.— Если ты Олиа еще больше разозлишь, то…

— Я делаю то, что он хочет! Ты доволен? – Элай снова резко крутанулся на бок и свесился с кровати. Уткнулся лицом в милое личико Рена. Волосы достали до пола и принялись собирать с него пыль. – Это ему отец мой нужен, ты – нет. Так что не трясись.

— Ты тогда зачем?

— Тупой ты. – Все-таки вырвалось у Элая.

Он спрыгнул вниз, еле-еле собрал волосы в хвост, перекинул через плечо, чтобы не болтались сзади. Подхватил со столика пачку сигарет и молча ушел, больше не имея никакого желания слушать скулеж Рена. Покурить хотя бы нормально перед сном.

Шел через первый этаж в сторону душевых, там, в небольшой комнатке, предназначенной для стирки, курили все. Если сам душ был открыт только пару дней в неделю, то раздевалка и другие хозяйственные помещения были открыты постоянно. Элай даже спрашивал, почему нельзя оставлять открытым душ, Рен пожимал плечами и говорил, что не по правилам.

В блоке курить было нельзя. Рен рассказывал, что Нил придумал сделать из прачки курилку, потому что не могут несколько сотен человек дымить только во время прогулки, а вот для стирки совсем недавно купили нормальные машинки и отвели отдельное помещение под них.

На первом этаже было много омег. Они мило болтали, что было редко. Потому здешние омеги, меньше всего напоминали омег своим поведением. Элай их побаивался и большинство старался обходить стороной. К одним было страшно приближаться, к другим брезгливо. Элай слышал смех. Видимо, что-то хорошее происходит. Такое веселье – редкость. Большая редкость. Обычно, если веселились, то и веселье выходило злым. И смеялись над кем-то, и всегда в этом был пострадавший. Любопытство неприятно кольнуло, и Элай, незамеченный, побыстрее скрылся в душевой за тяжелой железной дверью, уже на ходу доставая сигарету из пачки.

И замер прямо на пороге.

Около одной из раковин стоял Олиа, тер ладони под потоком воды, майка была грязная, даже с расстояния нескольких метров Элая видел эти странные пятнышки на белом, которые показались ему кровью. Больше никого не было. Даже Миши. Им вообще не пахло. Олиа, все еще в светлых шортах и майке, сливался с белым кафелем, вся грязь на нем выделялась, черные волосы в окружении белого выглядели тускло.

Как только Элай оказался в душевой, Олиа вздрогнул. Очень нервно вздрогнул, как показалось Элаю. Повернулся Олиа очень быстро, а в мокрой руке уже сжимал серенький предмет. Немного пошевелил пальцами, и показалось лезвие. Элай замер в пороге, от неожиданности уронил сигарету на пол. Сердце от страха бухнуло особенно сильно.

— Это ты. – Спокойно выдохнул Олиа, и лезвие снова исчезло. Складной нож перекочевал в задний карман.

Элай кусал губы и не знал, что сказать, пока Олиа вытирал руки полотенцем, потом умывался, совсем повернувшись к Элаю спиной, как будто и не боялся. Элай решился медленно поднять сигарету. Ему было интересно, действительно ли Олиа смывал с себя сейчас кровь.

И чья она?

— Что ты здесь делаешь? – спросил Олиа.

— Курить пришел.

— Так не стой на одном месте и глазами не хлопай. – Олиа повернулся лицом к нему и выжидающе посмотрел. Элай понял, кивнул и быстрым шагом вдоль стеночки пробрался к двери, ведущей в прачку. В этой маленькой комнатке было темно. Лампочка перегорела на днях, новую не вставляли, а на улице уже почти стемнело. Света через маленькое окошечко над потолком не поступало, виделся только свинцовый кусок неба. Элай привалился к стене и щелкнул зажигалкой. Этот огонь освещал почти все пространство. Было так странно смотреть на этот свет. Все казалось таинственным и страшным. Элай курил и думал, что он попал в ловушку. Сам забился в эту комнатку, единственный выход из которой караулит Олиа. Сам попал сюда, сам оказался рядом, с такими людьми, как Олиа.

Интересно, отец добивался этого: чтобы Элай понял?

И темнота здесь уже пугала, а выходить отсюда не хотелось. Поэтому за первой сигаретой сразу пошла вторая, хотя это и было тяжело для Элая. Возникали рвотные порывы, но он их давил. И не хотелось вообще ничего. Элай за последние месяцы устал и ему казалось, что он больше не может тащить на себе самого себя.

—Почему твой отец тебя отсюда не вытаскивает? – Элай и не заметил, как Олиа тихонько открыл дверь и теперь стоит в пороге, загораживая полоску света. Его почти не видно, только черная фигура на беломфоне.

— Тебе это надо? – Элай отвернулся.

— Мне любопытно.

— У него выборы на носу. И я не тот ребенок, которого они хотели. – Честно ответил Элай. – Что-то из истории «в гандоне дырочка была».

— Это как?

— Отстань лучше. – Элай потянулся к жестяной банке и погасил окурок. Прислонился обратно к стене и скосил глаза на Олиа. Нахрена ему все это надо? Лучше сидел со своими радостными обожателями и отмечал победу. Торчит в этих уродских душевых один и даже без охраны, кого-то зарезал, скорее всего, сейчас Элая мучает. – Отец завтра придет. Что мне надо делать?

Олиа молчал.

— Ну? – нетерпеливо спросил Элай, постукивая пальцами по стене.

— Это немного подождет. – Олиа зашевелился. Сложил руки за спиной и прошел вперед, впуская в эту каморку свет. В кармане опасно блеснул складной серый ножик. – Расскажи лучше про Мэтта. То, что в архиве было.

Глаза у Олиа опять сверкали. Теперь отражали свет из-за двери. Олиа прохаживался по полоске света, а Элай стоял в тени, прижавшись к стене.

— Когда меня грохнуть пытались? – Элай сказал и сглотнул нервно. Так же и не разобрались, кто это его так убрать хотел. Может и Олиа. А у него вот сейчас нож. И убивал он уже.

Олиа кивнул, продолжая выхаживать вдоль полоски света. Теперь его лицо полностью закрывали распущенные и еще более пушистые волосы. Нож все блестел. А потом Элай его и вовсе узнал: как раз рыжий Мэтт им и размахивал тогда. Элаю совсем поплохело.

— Что ты хочешь? – уже заикаясь спросил он. Руки сами собой полезли за третьей сигаретой. Сердце заколотилось.

Но Олиа его убивать не спешил. Только теперь повернулся и оценивающе смотрел, вроде бы и не понимая, почему Элай так нервничает.

— Мне интересно. – Повторил он свою фразу. – И я доверял ему. – Олиа повесил голову и резко выдохнул. – И я не могу знать, кто его так настоятельно попросил тебя пугнуть. И сомневаюсь, что это Тай. Ему смысла нет.

— Пугнуть? – уцепился Элай за это слово.

— Тебя никто не решится убить. – Уверенно ответил Олиа. – Даже если будут угрожать, не ведись, тебя не тронут так. Про Мэтта давай.

— Он хотел меня прирезать, пришел твой Миша и вроде бы как спас меня. – Элай быстро прикурил, а потом добавил. – Этим ножом.

- Да, — Олиа кивнул, — Миша у него забрал. Мэтт ничего тебе не говорил?

— Ничего. Так почему меня нельзя убить?

— Твой отец все-таки что-то может. Эванс, ты не мальчик с улицы. Никто не понимает, почему ты здесь, но все понимают, кто ты. Дураков, как ни странно, нет. И никто никого просто так не тронет. Нюансов много, но это система и…

— Я понял. – Перебил Элай.

— Ты же думаешь, что это я? Я не хочу тебе зла.

— Ага, — Элай хохотнул. От нервов. – А это? – он поднял загипсованную руку и помахал ей почти перед носом Олиа, который оказался совсем близко.

— Ты же живой. Короче, скажу всем, чтобы тебя пока пальцем не трогали. Думаю, люди Тая теперь тоже послушаются. – Элай заметил, как Олиа довольно улыбнулся. – Ну а про отца твоего. – Олиа остановился у противоположной стены, повторив позу Элая. Из-за дыма и темноты его теперь почти не было видно. Только голос. – Он же сенатор?

— До выборов. Пока он не просрал их.

— Он все равно может найти человека, которого прячут. У него есть такие полномочия. И связи. Это еще лучше. Завтра скажи ему, что тебе срочно надо, убеждай как хочешь, мне плевать, но информацию достань.

— Что за человек?

— Он в программе защиты свидетелей, поэтому его прячут, поэтому я не могу добраться до него. Сейчас ты докуришь, мы пойдем наверх и я тебе дам кое-что на него.

— Ты его убьешь?

— Нет. – Элаю показалось, что он слышал тихий смех. Не этот безжизненный тихий, но строгий голос, а даже что-то больше похожее на живое. На Тая, наверно, похоже было. – Я не собираюсь его убивать. Хочешь, секрет расскажу?

Элай не хотел, но кивнул.

— Убийства – не мое хобби.

Дальше пять минут они стояли молча. Элай уже докурил и теперь боролся с чувством тошноты и страха перед своим собеседником. Олиа вообще не издавал звуков, и казалось, что его здесь уже нет. О чем думал он, Элай не знал, но было бы интересно узнать. О чем думает такой человек.

— Пошли, Эванс. – Снова своим старым голосом произнес Олиа и первым пошел к выходу. – До отбоя час.

Элай поплелся за ним. Через пустые душевые, через все еще полный блок. Все омеги уже не смеялись, а смотрели на них. Они были похожи на небольшую армию фанатиков отца Элая, которые считали своим высшим долгом голосовать за Сенатора Эванса. Олиа на своих фанатиков сейчас не обратил никакого внимания, пройдя через все помещение и быстро взлетев на второй этаж. Элай плелся медленней. Все смотрел на толпу. Он знал этих омег: в душе совсем не милые создания, второго Рена здесь не было. Тем более было непонятно, как Олиа смог подмять их. Он был эффектным, но это были не подростки, которых легко впечатлить дешевыми фокусами. Элай не понимал это так же, как Олиа не мог понять сам факт наличия Элая в этом месте.

Рен лежал на боку, уткнувшись в подушку, ни на что не реагировал. Элай мазнул по нему взглядом, когда проходил мимо и тут же забыл. Олиа уже скрылся у себя, Элай встал в проходе, не решаясь заходить внутрь. Он и не хотел. Хотел узнать до конца, что нужно Олиа от него и исчезнуть.

Олиа первым делом с брезгливостью скинул с себя футболку, бросив на кровать. Быстро взял со спинки старенького стула форменную оранжевую майку, начал выворачивать. В камере больше никого не было. Точнее, не было Миши. Тихо работал небольшой старенький телевизор, показывающий вечернее шоу, как будто из другой жизни, такое непривычное сейчас.

Олиа же выглядел очень худым, Элай, по сравнению с Олиа, был почти полноватым. Хотя всегда считал свои формы самыми совершенными. Такие, как Олиа были похожи на суповой набор. И даже не идеальный. У Олиа левый бок пересекал длинный ровный шрам, выше красовался лиловый синяк. Элай это толком не разглядел, как Олиа оказался в футболке.

— Что стоишь? – миролюбиво спросил Олиа, как будто они сюда вместе кофе пришли пить. – Сядь, я поговорить все-таки хочу. – Элаю указали на стул, на спинке которого и висела одежда Олиа.

— О чем разговаривать? – Элай медленно зашел внутрь, медленно присел на краешек стула. Олиа сел на свою койку, включил еще и светильник, чтобы было еще светлей, чтобы почти резало глаза.

— Ладно. – Показалось, что Олиа даже расстроился. Элай не мог понять, Ему скучно, что ли? Или несколько дней одиночества подействовали. Олиа никогда не казался ему слишком общительным человеком. – Мне нужно, чтобы твой отец как можно быстрее нашел мне как можно больше информации про одного человека. – Олиа наклонился и выдвинул из-под койки небольшую коробочку, из коробочки достал папку. – Его прячут.

— Как прячут?

— Он в программе защиты свидетелей, хотя ему точно ничего уже не угрожает, но кому-то так выгодней.

— Это кто?

— Это Гарри Лаусенд. – Олиа раскрыл папку и отдал Элаю несколько листочков. – Найди мне его. Здесь есть данные.

Элай листики взял. Была даже фотография молодого красивого альфы. Очень красивого. Это заставило Элая улыбнуться, даже полюбоваться. Возраст только приближался к тридцати. У Элая был несколько месяцев назад тридцатилетний альфа.

— Я не хочу участвовать в этом. – Элай оторвался от фотографии и посмотрел на выжидающего Олиа.

Тот перестал улыбаться, лицо снова стало серьезным, и страх вернулся к Элаю.

— Мы уже договорились. Ты знаешь, что я с Реном да и с тобой сделаю.

— Зачем трогать Рена?

— Продуктивней, а ему хуже не станет.

— Он беременный.

— И что? – Олиа приподнял брови. – Пожалуйста, иди, раз ты все понял. Через неделю жду.

Элай с места не поднялся. Сжал только в руке бумажки, поджал губы, но продолжал твердо смотреть на Олиа, которой все так же сидел напротив и теперь ждал, когда Элай уйдет. Всем своим видом спрашивал: что еще?

— На Рена вечно нельзя давить, на меня тоже. – Прошептал Элай. – Даже если я через год только выйду, ты здесь останешься еще надолго, а отец тебя прикончит. – Элай встал, бумаги уже почти сжал в комок. – Будет тебе все через неделю. – Выплюнул он и кинулся к выходу.

Уже , когда он почти оказался в коридоре, его как будто взрывом отдернуло назад, почти к противоположной стене, туда, где он сидел на тумбочке. Элай ничего не сообразил, ему только стало что-то тяжело дышать. Понял, что почти навалился на другое тело. В последнюю очередь понял, что горло что-то колет.

— Что ты сказал? – раздалось над самым ухом.

— Ты что делаешь? – Элай сглотнул. Горло дернулось и еще сильнее напоролось на лезвие. – Здесь камеры.

— Здесь камер нет. Я знаю, как убить так, чтобы никто не заметил.

Нож точно порезал кожу. Элаю было больно. Больше больно от стального кольца в груди, от страха и невозможности глубоко дышать.

— Ты говорил, что не любишь убивать. – Тихо прошептал Элай, стараясь отодвинуться от холодного лезвия. – Что меня нельзя…

— Теорию я знаю хорошо. Эванс, таких людей как ты ненавидят, не замечал? Не надо так часто упоминать отца, бесит. Хорошо, за год его можно вместе с тобой, папочкой твоим, малышом Эдвардом размазать. Хочешь этого?

Элай уже не мог ответить. Кто сможет отвечать такому психу? Который с ножом к горлу, который руки полчаса отмывает от крови, пальцы ломает. С виду даже выглядит как псих. Худой, нервный, волосы растрепаны вечно, бесчувственный ко всему, эмоций никаких.

Какого хрена Элай вообще с ним познакомился? Как он вообще сюда попал? К этому убийце, который уж точно не один раз убивал. И даже не скрывал почти, и не боялся, даже ничего не чувствовал по этому поводу.

Откуда он вообще имя Эдди знает?

Элаю было очень страшно. Его как будто размазывало, мыслей нормальных почти не оставалось. Руки опустились, отбиваться он даже не думал. Он и орать не пытался, хотя и следовало. За него никто не был, даже Рен не за него. Те омеги, которые сидели внизу, все их соседи, все смотрели на него настороженно. Не принимали. Олиа слушались.

Элай быстро-быстро начал всхлипывать. Олиа, как будто это и ждал, убрал нож и отступил. Элай остался на месте, только медленно опустился на корточки, продолжая реветь, ничего не соображать, согласный уже на все.

— Иди. – Тихо приказал Олиа. Его шаги раздались рядом. Элай поднял голову. Заплаканными глазами увидел только силуэт, стоящий над ним. – Не забывай про осторожность, Эванс. Ты мне еще нужен.

========== Глава 10 ==========

Когда закончил со всем, вытер лицо полотенцем, закрутил краник и отвернулся от стены, посмотрел на Рена. Тот сидел закутанный в одеяло, смотрел щенячьими черными глазами.

– Заплетешь меня? – попросил Элай.

– Сейчас?

– Да. Отец сегодня приходит. Если увидит меня таким оборванцем, разговора внятного не получится. – Элай разгреб на столике завалы из тетрадок Рена, под которыми постоянно терялась его расческа. Большая, деревянная, способная справиться с целой копной спутанных волос. Папа додумался передать ее. Элай уже умел сам обходиться со своими волосами быстро и аккуратно, но одной рукой даже расчесаться было тяжело.

У Элая этот день был одним из немногих, когда он был полностью серьезен. Над Реном, пока тот пытался сделать приличную косу, не подшучивал, вообще сидел молча, смотрел на короткие обрезанные ногти на одной руке и пожелтевший уже гипс на другой руке.

Рен ,когда дошел до кончика косы, уже сел перед Элаем на свою койку, задумчиво переплетал прядки.

– Даже красиво получилось. – Рен поднял на него свои глаза. – Ты вчера куда-то пропал.

– Курить ходил.

– Ты извини. – Рен неловко отвел глаза, взял со столика резинку и закрепил конец косички, аккуратно отпустил. Коса долетела почти до пола. Мазнула по бетонной поверхности самым кончиком. Элай быстро перекинул ее через плечо, чтобы не болталась так низко.

– За что?

– Что я на тебя обижался вчера.

Элай лишь отмахнулся. Об обидах Рена у него голова болела меньше всего, но Рену об этом лучше было не говорить, пускай ему думается, как он хочет. Перестал дуться, и уже хорошо.

Утро было самым обычным. Уже привычным и обыкновенным для Элая. Только эмоциональней и волнительней. Перед встречей с отцом он переживал. Лучше папа. Папа был роднее. Отца Элай не любил так, как надо любить родителей, скорее относился как к начальнику, который много от его требует и ничего не платит за это, или как к школьному учителю. Отец и сам мало обращал на него внимания. Он всегда был таким, только, когда родился Эдди, он стал возиться с младшим сыном, до сих пор некоторые вечера проводил с ним. Папа просил не обижаться, уверял, что сын-альфа для любого отца предпочтительней. Элаю было плевать, он обижаться не собирался, как и требовать внимая к себе. Кредитку отец пополнять никогда не забывал.

Утро было до безобразия обычным, разве что Элай обзавелся действительно красивой прической и привел себя в относительный порядок. Перед самой проверкой в задумчивости нарисовал на гипсе фломастерами Рена цветочек.

Традиционно покосился на Олиа. Стоял, привалившись к косяку, держал в руках кружку, от которой шел пар. Как всегда. Миша был на месте. Не очень довольный. Чем-то напоминал обиженного Рена.

Где-то сорокалетний омега с громким командным голосом, один из главных из местной охраны, уже немного знакомый Элаю, подошел к ним. Элай напрягся, ожидал объявления о том, что сегодня к нему придет отец.

– Снова я почту тебе таскаю. – Усмехнулся тот, протягивая Рену сложенный тетрадный листок. Рен быстро его забрал. Элай знал, что это Керхман ему иногда пишет так. – К тебе сегодня на свидание записывались, начальник запретил.

Рен растерянно похлопал глазами.

– Кто?

– Муж. – Усмехнулся омега, насмешливо приподняв бровь, и больше на Рена внимания не обращал. – Эванс, подожди немного. – По Элаю скользнули взглядом, и пошли в сторону Олиа.

Рен долго стоял на одном месте, даже листочек не развернул, со стороны выглядел разбитым человеком. Элай даже свои проблемы отодвинул на второй план, решив немного подумать и о других.

– Все нормально? – спросил он.

– Да. – Рен кивнул.

– Что за муж?

– Меня Нил замуж отдал за кого-то. – Рен шмыгнул носом. – Наверное, этот человек пришел.

Пока Элай пытался понять эту информацию, Рен ушел обратно в камеру, тихо скрипнула койка, зашелестел листочек.

Элая грубо схватили за плечо:

– Пошли, Эванс, живей. – Этот старший омега повел его вперед, не дав опомниться.

– Куда? – Элай растерянно завертел головой.

– Отец твой пришел.

Элай всеми силами затормозил, вызвав у сопровождающего недовольство, ему еще сильнее сжали плечо.

– Мне бумажку одну надо взять, показать отцу. – Быстро заговорил Элай. Вспомнил, чего Олиа хотел и что сейчас от него ждет.

– Быстро! – омега отпустил его.

Под внимательным взглядом Олиа, который так и стоял, прислонившись к косяку, Элай влетел к себе, схватил со стола брошенные туда вчера листы, остановился, немного подумал, посмотрел на Рена, который молча лежал, на боку, уткнувшись в подушку лицом и незаметно трясся и всхлипывал.

Сейчас точно не до этого было.

Олиа не отрываясь смотрел, как кролик на удава, омега-главный-охранник, не дал долго играть в гляделки, быстро схватил и быстро повел на встречу с отцом.

***

– Где папа? – Элай стоял в пороге, дверь уже захлопнулась. Комната та же, в которой они беседовали и с папой несколько недель назад. Только теперь сидит здесь отец. Один.

– Я попросил его не приходить. На следующей неделе придет.

– А что не сейчас?

– Сядь.

Элай обошел железный стол и сел напротив отца, положил листы на стол, устроил на них руки.

– У нас будет серьезный разговор. – Продолжил отец. – Попытайся не дерзить хоть сейчас.

– Я не… – Начал Элай.

– Послушай пока. – Перебил Отец. – Приоритеты надо уметь выставлять правильно. Если я буду реагировать на каждую твою жалобу, то от меня в итоге ничего не останется. Тебе, думаю, свои проблемы пора решать самому.

– Тебя журналисты опять что ли подловили?

– Это уже не имеет значения. Тебе нужно всего лишь вести себя тихо до конца срока и помириться с тем мальчишкой, на которого ты меня пытался натравить. За его спиной слишком много влиятельных людей. А твое самолюбие моей карьеры не стоит.

– Олиа? – спросил Элай. – Помириться с ним?

– Да, есть люди, с которыми лучше не ссориться, а у этих людей есть любимчики, как твой Олиа. Манипуляторы получше твоего папы. Если они дернут за ниточки, развалится очень много, твое благополучие тоже, так что это в твоих интересах.

– Тебе не кажется, что я уже в такой жопе, что мне плевать?

– Вот поэтому папы здесь и нет. Про твою руку он ничего не знает, потом придумаешь что-нибудь, но не говори, что тебе пальцы сломали. Убеди его, что все прекрасно, потому что я тебя раньше срока не вытащу, а он настоятельно просит. Из-за руки разволнуется сильно.

Элай кивнул:

– Хоть кому-то на меня не срать. Какой нахрен прекрасно?! – Элай подскочил. – Плевать мне на твою репутацию, всем семейством на нее пашите сколько лет, а результат где?

– Успокойся. – Отец даже в лице не менялся.

– С хрена ли?

– Тебе напомнить, как ты старался? Элай Эванс устроил драку, Элай Эванс покупал травку, Элай Эванс трахался с неизвестно кем в подворотне! – отец начинал белеть от гнева. Элай присел обратно, немного стушевавшись. Не трахался он непонятно с кем. Всего лишь отсасывал у Джонни. Даже удовольствия не испытывал. Продул в споре.

– Журналисты выдумывают больше.

– Ты повод даешь.

– Извините, что не угодил! Теперь избавились от меня, что еще надо?!

Элай плакал редко. Раньше. Но накопилось. Вчера легче не стало, только туже все закрутилось. Элай понимал напряжение Рена, понимал, почему он такой. Думал, что у него нервы покрепче, а оказывается, ничем от Рена и не отличается. Чувствовал себя обессиленным.

– Заткнись. – Донеслось от отца уже сквозь собственные неразборчивые мысли. Элай спрятал лицо с мокрыми глазами, наклонился очень низко, потом вообще уткнулся головой в поверхность стола, закрылся руками. Стало темно и немного лучше.

– Я вас ненавижу. – Протянул Элай. – Мне он пальцы сломал. Они сильно болят. Он мне вчера ножом…шею… – Элай сбился на шепот. Отец не перебивал, не шевелился. – Убить хотели недавно. – Сказал совсем себе под нос, чтобы не услышали. Уже не хотел жаловаться. Попросит Олиа помочь. Попросит взять к себе и больше не ссориться.

Молчали долго. Такого никогда не было, чтобы они с отцом сидели рядом, ничем не занимались, а просто молчали. За пресловутыми семейными завтраками такое было, но там они хотя бы еду жевали, да и папа с Эдди болтали, молчания не было.

– Давай договоримся. – Начал более мирно отец. – Ты сам можешь помириться?

– А мне что за это будет? – спросил Элай, все еще прячась.

– Тебе никто больше не будет ломать пальцы.

– Не смешно. – Элай приподнял голову. – Я это тогда для твоего блага сделаю.

– И что ты хочешь?

– Чтобы меня выпустили.

– Этого не получится.

– Почему?

– Я уже пробовал. Тебе осталось немного, потерпи.

– Мне осталось девять месяцев – это много. – Элай протер ладонью глаза, они защипали. – Квартиру хочу после этого всего. Вы мне обещали купить. И машину нормальную, та разбитая совсем.

– Я ее отремонтировал.

– Новую хочу.

– Губу закатать не хочешь?

– Расскажу всем тогда, какой ты плохой. Люди быстро все схавают.

Отец не стал даже злиться. Обреченно усмехнулся, покачав головой. Элай ничего такого и не потребовал, квартиру ему хотели купить на двадцать один, он это знал. Могли и после окончания школы подарить, но Элай соврал, что подал документы в колледж, а сам даже не думал об этом, и подарок обломался. Отец его лично собирался пристроить в следующем году, но не сложилось как-то.

– В кого ты такой наглый?

– Так как?

– Только квартиру пока.

– Ладно. Тем более, я уже договорился. – Элай пододвинул к отцу листы. – Найди для Олиа этого человека и все будет окей.

Отец скептически смотрел на него. Черная бровь с одной седой волосинкой поползла вверх в таком знакомом для Элая жесте. Часто видел в зеркале.

– Слушай, ты чего тогда вообще пришел? Тут такое предложение хорошее: покупай мне квартиру, ищи Гарри, – Элай кивнул в сторону листов, – я больше не буду создавать проблем, могу на каждом углу рассказывать, какой ты замечательный. Классно я придумал, да?

– Зачем твоему другу этот человек?

–Он мне не друг. – Возмутился Элай. – Он мне пальцы сломал! Какой он нахрен друг? Я не знаю, сказал, что надо.

– И ты сразу кинулся помогать?

Элай не хотел говорить про Рена. Было и стыдно, что повелся, пожалел какого-то нытика, да и отец бы не понял, все равно бы не помог, не стал бы рисковать ради Рена.

– У нас уговор. Давай, найди мне этого Гарри. И побыстрее.

Отец долго изучал это своеобразное досье, хмурился, показывая Элаю морщины на лбу, что-то продумывал. Элай здоровую руку сжал в кулачок, надеясь, что сработает, что вообще все сработает: и помощь отца, и договор с Олиа и весь его план.

– Поступишь в колледж. – Выдал отец.

–Что? – брови у Элая поползли вверх.

– Тогда получишь квартиру.

– Сначала квартира, потом колледж.

– Опять обманешь.

– Проконтролируешь. – Элай пожал плечами.

– Ладно. Тогда еще: я на днях принесу информацию, но хочу встретиться с этим Олиа.

–Зачем? – Элай склонил голову на бок. – Я могу попросить его, но не приказать же. – Он усмехнулся. – Мне кажется, он не захочет.

– Все-таки поговори с ним.

– Окей.

Отец листы убрал в свой портфель. Только после этого Элай выдохнул – теперь точно получилось. Вроде, получилось. Могло теперь все стать нормально. Можно даже сегодня попробовать подойти к Олиа, сказать, что отец согласился, спросить про встречу. Можно и заболтать его, втереться в приятели, может быть, если у такой ледышки, вообще есть приятели.

– Папа на следующей неделе придет?

– Да. Я их с Эдвардом на эти выходные за город отправил подальше. Помнишь, о чем договаривались?

Элай кивнул:

– Не жаловаться.

– Да, не нервируй его. И своего друга, который к тебе тоже приходил, лучше не жди.

– Джонни? – Элай вскинул голову. – Почему?

На сердце так неприятно стало. Джонни один из всех его друзей про него не забыл и пришел. Элая это так растрогало. Он знал, что Джонни с ним уже не только из-за бабла родителей, а теперь окончательно убедился. А теперь что?

– Я его попросил не ходить. Ни к чему это. – Получил Элай в ответ.

Отец был так уверен. Отец всегда думал, что он умнее всех. А Элай уже решил, что они нашли общий язык сегодня, и тут обрадовали. Он хотел видеть Джонни.

Пока Элай сидел, открыв рот, отец встал, ножки стула неприятно проскрипели по полу.

– Какое к черту право ты имеешь ему запрещать? – Элай тоже встал, не любил смотреть снизу, уперся руками в стол. – Даже не смей командовать Джонни. Я хочу видеть Джонни! – почти взвизгнул.

– Успокойся, Элай, и сам подумай.

– Ебать я хотел твою репутацию!

Отец постучал в дверь. Элай заволновался, что разговор так и прервется.

– Ты уже это с ней сделал. Можешь звонить ему, но он не придет, я так сказал. – Голос был твердым и уверенным. Под таким голосом папа обычно втягивал голову в плечи и забывал про необходимость настаивать на своем.

– Я хочу, чтобы он пришел!

Дверь открылась.

– Пока, Элай. – Отец повернулся к нему. - Насчет твоей просьбы я все понял.

– Джонни… – уже тихо пробормотал Элай себе под нос, когда отец скрылся в коридоре. Потом крикнул. – Гандон!

Рен забрался в кабинет Нила и тихо прикрыл дверь. Остановился.

– Ты звал?

Нил стоял у окна и поливал цветы из маленькой леечки. Сейчас в обычном сером свитере и в джинсах. В старых очках, новые куда-то дел. Выглядел моложе и проще, чем обычно. Вот только у Рена не было настроения с тех пор, как услышал про визит неизвестного мужа и прочитал очередную записочку от Нила, в которой он даже об этом не упомянул. И о том, что запретил им свидание.

Нил такого сухого вопроса не ожидал.

– Что-то случилось? – спросил он обеспокоенно, ставя леечку на подоконник.

– Ничего. – Рен пожал плечами.

Альфа решил наплевать на цветочки. Про лейку больше не вспомнил, а подошел к Рену и осторожно обнял его. Одна рука оказалась на животе, и Рену показалось, что Нил его слегка поглаживает. Рен зашевелился, отстранился:

– Не надо.

Нил сразу же изменился в лице, стал более сосредоточен и серьезен. Взгляд начал искать подсказки такого настроения Рена, но ничего, видимо, не нашел.

– Рассказывай.

– Все нормально, – Рен обошел альфу, поплелся к ближайшему стулу, – настроения только нет.

– Я тебе шоколадок купил.

Уже через пару минут перед Реном лежали три плитки шоколада с орешками, как Рен и любил. Нил сел рядом, руки уже не распускал и ждал реакции.

– Ты мне свидания запретил? – все-таки спросил Рен. – Все или только это?

Молчание. Нил сидел сбоку, почти за полем зрения. Рен видел только его руки, как напряглись, как задергался палец.

– Рен…

– Обидно, знаешь как? Хоть бы что-нибудь мне оставили, хотя бы решать, а то… Я от тебя ребенка согласен родить, а ты меня замуж за кого-то отдал, теперь запрещаешь мне даже видеться с людьми…Я не могу так с тобой быть, мне обидно, что я вообще здесь!

Нил обнял его снова, не давая больше вырваться. Теперь Рен плакался ему в плечо, в теплый, пахнущий далеким домом свитер.

– Ко мне первый раз кто-то пришел. Никогда не приходил никто.

– Я же тут постоянно. – Нил гладил его по щеке, укачивал, как маленького ребенка.

– У меня даже родителей нет. Эванс постоянно на своих ругается, а мне так обидно. – Рен заныл - Я так к папе хочу…

***

Артур был вторым человеком после Керхмана, хотя и работал только лишь начальником смены. Но Олиа видел в этом человеке харизму. Все видели. И даже заключенные Артура уважали, слушали его всегда внимательно и не перечили. Артур первым увидел в Олиа потенциал. Артур, может, ему и помогал.

Видеть его с утра Олиа было приятно. Улыбался.

– Что ты вчера опять устроил? – Артур прошел вперед, заглянул даже в камеру, подвинув Мишу плечом.

– Тебе тоже привет. – Олиа отхлебнул кофе.

– Керхман если сегодня приедет, ему доложат. Мы же договаривались, что в мою смену никаких расправ.

– Ты мне докладывай тогда, когда твоя смена. За пару ушибов тебе ничего не сделают. Вали на меня, если легче тебе будет.

– Сегодня моя. – Артур посмеялся. Оглянулся, глянул на ждущего Эванса. Олиа уже знал, что у того уже с утра пришел отец. Артур этот взгляд понял. – К тебе тоже родитель после обеда.

После этого Артур махнул рукой на прощание и ушел вместе с Эвансом. Олиа еще долго стоял у входа, смотрел сначала в спину Эванса, потом просто смотрел. По сторонам.

Весь день думал о папе. Тот приходил совсем редко и к Таю в основном.

Тай. Про него почти забыл сегодня. За завтраком сел рядом с Мишей и все время ловил на себе взгляды от людей Тая. Заинтересованные, злые, оценивающие.

– Теперь все ждут твоих действий. – Сказал ему Миша, низко наклонившись над столом.

Олиа кивнул:

– Сегодня.

–Что?

–Керхман приедет сегодня, Артур правильно сказал. Хотя, – Олиа посмотрел в сторону одинокого Рена, Эванс еще разговаривал не вернулся, – хотя, Керхман уже здесь. – Перевел взгляд на Мишу. – Скажи всем, что Тая сегодня выпустят, пускай осторожней ходят. И пускай готовятся. Тех, кто в мою сторону смотрел, тоже сегодня перетяни, спроси напрямую. Или прикажи. У Тая почвы не должно быть.

– Ты слишком самонадеян.

– Нет. Все нормально. С Мэттом что?

– Пришел в себя. – Миша хмыкнул. – Молчит.

– За ним тоже смотрите. За всем смотрите.

Миша кивнул. Олиа вытянул шею, нашел глазами Денни. Сосед Денни тут же постучал его по спине, показывая на Олиа. Олиа кивком позвал его к себе. Денни неуверенно встал, подошел. Обычно они мало общались напрямую. Денни жил в центральном блоке вместе с кучей ребят Тая. Его подставлять сильно не хотелось.

– Что-то случилось? – он остановился около стола.

–Садись.

Денни сел напротив.

– Как обстановка? – Олиа подтянул к себе стакан с горячим чаем, поднес ближе к лицу. Пар ударил в нос.

– Ко мне подходил тот блондинчик, который с Таем постоянно, расспрашивал, что происходит. Кажется, не все в их королевстве гладко.

– Совсем не гладко. – Вставил Миша.

– Тот блондинчик, который тебе нос сломал? – Олиа оторвался от разглядывания кружки и перевел взгляд на Денни. Маленький точеный носик того теперь был немного кривым. Местный доктор совсем не умел залечивать переломы. Денни хмурился. Эту тему он не любил. Олиа хмыкнул, больше про нос решил не спрашивать.

– Он.

– Тогда совсем все замечательно. Сегодня делайте все без меня, завтра и с Мэттом и Таем поговорим. И ты, Миша, – Олиа протянул руку через стол и ткнул пальцем в него. – Будешь защищать мою шкуру.

– А мне? – подал голос Денни.

Олиа улыбнулся:

– Куда же нам без тебя. Ладно, – Олиа залпом выпил горячий чай, который обжог глотку, – сегодня сохраните порядок, завтра посмотрим точнее, что делать.

– А ты?

– У меня сегодня другие планы.

***

В зал для свиданий Артур отвел его лично и даже не в общей толпе.

– Керхман приказал Тая ближе к отбою выпустить. – Артур остановил его перед дверью в зал.

Олиа кивнул. Это самая здравая мысль. Не дать возможности Таю побуянить сегодня.

– Ты наручники не можешь снять? – тихо спросил Олиа.

– Не наглей.

Артур каким-то образом умел балансировать между соблюдением правил и рациональностью. Просто так ничего не нарушал. Керхман в открытую утверждал, что это лучший его сотрудник, Артур только ухмылялся. Сам ровесник Керхмана, относился к альфе по-отечески, как к подростку. На такие мелочи, как чувствительные к металлу руки, внимания не обращал совсем.

Папа всегда выбирал один и тот же столик. Крутил у себя на запястье нормальный, золотой тоненький браслетик. Олиа сел напротив. Папу не видел только месяц, но ему постоянно казалось, что от встречи к встрече папа меняется. Сейчас волосы он стянул в хвост, и на висках у папы Олиа впервые увидел седину. Раньше ее не было. Олиа помнил, как старел Питер, как его волосы угасали, как папа, наоборот, все хорошел и хорошел, вопреки времени.

– Стареть начинаешь? – спросил Олиа.

– Я старый, как черт. – Папа оставил в покое браслет. – Как дела?

– Нормально. – Олиа оглянулся. По субботам этот зал был полным. Те ребята из охраны, с которыми Олиа общался, субботу ненавидели. Слишком много было для них работы. Артур в этот день всегда старался брать выходной.

– Чего ты Тая опять обижаешь?

– Кто тебе доложил?

Папа улыбнулся:

– Я всегда все знаю.

– Тебе стучит кто-то. Я когда-нибудь пойму, кто это. – Олиа вздохнул, подув на прядку волос. Распущенные они становились совсем невыносимы. Жили какой-то своей жизнью. – С Таем все хорошо будет, не бойся. Просто придется ему снять с себя корону. Я его не трону.

– И где он сейчас?

Папу заболтать никогда не удавалось.

– Ну, – протянул Олиа, оглядываясь по сторонам, нашел взглядом нескольких своих знакомых, один омежка, совсем молоденький, увлеченно болтал с молодым альфой. Олиа слабо улыбнулся. – Недавно была проверка, у него как бы отобрали всю наркоту, в карцер посадили.

Папа был недоволен. Тонкие ровные брови поползли вверх.

– Не заговаривай мне зубы. Проверку ты устроил?

Кто же ему стучит? Олиа бы многое отдал за ответ на этот вопрос.

– Я не знал, что он свои колеса прятать не умеет. И, вообще, – он потряс головой, – мы взрослые мальчики, разберемся. Тем более, я его много раз просил дурь у меня не толкать.

– Вы братья.

– И что?

– Должны держаться друг за друга…

Олиа покачал головой. Подошли к той теме, к какой и хотелось бы. Олиа выставил руки вперед, даже немного посмеялся. Остановил папу.

– Я из-за него торчу здесь, это не способствует любви. Он меня тоже ненавидит, думаю, тебе-то он объяснил, почему.

– Олиа…

– Он меня подставил.

– Не наговаривай на брата.

–Да ты хоть раз мне поверь! Он все знает, он знает, что Питер был жив тогда еще!

Как же папа не любил эту тему. Он всегда менялся в лице, он становился другим человеком. Папе не нравилось, когда Олиа начинал обвинять Тая. С годами он все больше и больше начинал волноваться о взаимоотношениях в их странной семейке.

– Давай не будем тратить время, а то у меня Энди в машине один сидит. – Попросил он, снова хватаясь за свой браслетик. – И про Тая тогда не будем.

– Я скоро найду Гарри. – Выпалил Олиа, боясь, что папа и вправду убежит к Энди. – Понимаешь, – он наклонился вперед, – у меня может получиться. Тут у одного новенького отец крупный политик, должен смочь разыскать Гарри. Это Гарри, это, скорее всего, он. Тай не настолько глуп, чтобы из-за одной вредности столько врать. Он покрывает кого-то. Гарри. Если я найду Гарри, как-нибудь докажу, что это он Питера убил. – Олиа все шептал, доводя даже сердце до волнительного стука. Смотрел на папу, выискивал эмоции. Папа только испугался. – Ты чего?

– Гарри его бросил. – Папа покачал головой. – Ты бы видел, как Тай на него обиделся.

– Тогда еще не бросил.

– Через несколько дней.

– Бежал куда-то и от чего-то. – Торжественно подвел Олиа. – Это он.

– Олиа, – папа потер висок, было видно, как ему тяжело это дается. – Тай говорит, что Питер не приходил, ты один утверждаешь, что слышал. Даже никто из соседей не слышал, как Питер кричал. А тот громко кричит. Кричал. – Папа внимательно посмотрел и осторожно продолжил. – Может, тебе показалось?

– Показалось, что я не убивал его? – медленно протянул Олиа. Папа ему уже не верил, давно не верил.

– Я понимаю, вы в последнее время не ладили…

– Я не псих! – Олиа крикнул громко. На несколько секунд в зале установилась тишина. Олиа испугался, что сейчас его уведут. Обернулся, посмотрел в сторону входа, где у стены стоял Артур и тоже смотрел на Олиа. Может даже глаза закатил. Но все было нормально.

– Я не говорю так. – Мягко продолжил папа. – Я не знаю, кому из вас верить. И доказательств много.

Олиа понимал. Ножом он Питера порезал, кровь его у себя на руке оставил, кричал слишком громко, так, что дошло до ушей соседей, бежал как сумасшедший к Таю. Питера убили в то же время. Сразу же, как он вернулся в папину квартиру, как только Олиа решил вздремнуть. Папа вернулся домой с работы через несколько часов, нашел Питера мертвым в луже крови. Тай потом его вместе с врачами несколько дней приводил в чувство. Растертую кровь на запястье у Олиа заметили сразу же и сразу же задержали в тот же день. Больше так и не выпустили.

– Я докажу вам. – Олиа посмотрел на папу. – Я найду.

========== Глава 11 ==========

Элай наивно полагал, что неприятности постепенно заканчиваются, и скоро все будет хорошо. Насколько еще все может быть хорошо, точнее. Оказалось, что после одной бури сразу наступает следующая. Чему Элай был рад, так это тому, что не он сейчас был в центре всего этого. Сейчас идеальным для него было бы место стороннего зрителя. Элай даже приготовился к будущим разборкам, как к интересному фильму с закрученным сюжетом. Однажды ночью Элаю приснилось, как он сидит с попкорном и колой в пустом зале и наблюдается за всем этим спектаклем. Со стороны.

Рен не разделял его спокойствия. Почти каждый день пропадал, про происходящее говорил со страхом. Раздражался, приходил от Керхмана грустным, ложился и сразу отворачивался к стене.

–Что случилось? – не выдержал Элай уже после десяти минут такого поведения Рена.

– Ничего. – Пробурчал тот в подушку.

Вечером, пока Элай пытался расчесать здоровой рукой мокроватые после мытья волосы, Рен разговорился:

–Он разлюбил меня.

Элаю было знакомо такое нытье. В старшей школе он встречался с красавцем-альфой, сыном человека, заправляющего сетью дешевых кафешек в нескольких штатах. Элай почти убедил себя, что это любовь. На окончание предпоследнего учебного года сделал парню подарок в виде себя. Дерек Табернекл был его первым альфой. Потом Дерека родители отправили учиться в Европу, а перед этим Элай застукал свою любовь целующимся с их общим сокурсником. Дерек получил сломанный нос, а сопернику пришлось искать другую школу. Родители у того были совсем не влиятельные, а Элай уже тогда умел руководить своими родственниками. Намного лучше чем сейчас. Сейчас бы тот омега вместе с Дереком посмеялись бы над его жалким положением. Хорошо, что прошло уже два года и все связи оборвались.

Но тогда Элай много слез выплакал.

Заявление Рена было несерьезным. Больше похожим на психоз беременной истерички.

–Почему? – без интереса спросил Элай, готовясь к нытью.

– Он не понимает, чего я хочу. – После недолгой паузы сумел сформулировать Рен. Элай лишь послал ему скептический взгляд. Рену пришлось продолжить. – Когда я забеременел, он не хотел ребенка. Точнее, – Рен помотал головой, – у него могут быть неприятности от того, что мы с ним…это…

– Трахались. – Подсказал Элай, все еще не отвлекаясь от волос.

– От того, что мы занимались любовью. Я думал, он возьмет меня замуж, а он, – Рен захныкал прерывистыми быстрыми вздохами, – он меня…он меня замуж выдал. – Последнее слово растянулось на несколько секунд. Пришлось Элаю поворачиваться в сторону Рена, сидевшего с некрасиво перекошенным ртом, откладывать в сторону расческу.

– Ну что ты, – мило протянул Элай, – он хочет как лучше.

Он слегка приобнял Рена. Сразу же майка оказалась в его соплях.

– Он меня замуж за другого выдал и теперь не разрешает с ним встречаться. – Выл Рен.

Элай гладил его по спине. Смотрел тупо в стену, Рен его все равно не видел. Был занят своей истерикой и надругательством над футболкой Элая. Логики Элай не находил. Зачем Рену видеться с мужем, Элай не знал. У Керхмана сыграла ревность, он запретил. Все было прекрасно в этом случае. То, что выдал замуж - отдельный разговор. Но Рен такая размазня. Сколько женихов Элаю сватали родители, вроде даже имели договоренность, что Элай после колледжа попробует пожить с сыном одного из приятелей отца. Элай разбил этот план тем, что попросту не пошел в колледж.

Керхман не только Рену запретил свидания. Элаю уже было сообщено, что в целях какой-то там безопасности Джонни к нему не пустят. Это сильно расстраивало.

Рев Рена прервал тонкий и короткий вскрик. Такой пронзительный, что уши чуть не заложило. Было похоже на обезумевшую птичку. Элай вздрогнул, почувствовал, как напряглось тело Рена у него в руках.

Вскрик повторился. Элай понял, что кому-то больно. В голову тут же влезли воспоминания об ужасной боли в сломанных пальцах. О самой ужасной боли в его жизни, когда эти пальцы ему сломали. Особенно последние. Когда боль дошла до такого предела, что Элай ее уже и не чувствовал.

Человек кричал от боли.

Видимо, Рен это тоже понял, потому что отстранился, его красная и распухшая мордочка перекосилась еще и страхом вместе с любопытством. Пока Элай соображал, что и где случилось, Рен уже встал и вышел из камеры. Элай кинулся за ним. На первом этаже вместо диванчиков и кресел толпой стояли люди. Впереди Миша, Элай точно это понял. А перед Мишей на коленях стоял Олиа. Держался за живот, видимо он и кричал. У Элая внутри все похолодело от этого зрелища. Он уже принял власть Олиа над всеми здесь. Признал ее непоколебимой и вечной, а тут такое. Еще и Миша, верная псина Олиа.

– Тай. – Пробормотал Рен.

И тут только дошло. Белые, блять, белыеволосы. У Олиа не белые волосы, это у его брата, тот самый блонд с такими же непослушными кудрями, живущими своей жизнью. Это был не Олиа, Это был Тай.

В блоке стояло молчание. Миша говорил что-то очень тихо, присев на корточки перед Таем. Потом неожиданно и резко ударил Тая в живот. Кулаком, и еще чем-то металлическим. Блеснувшим на мгновение.

Тай снова вскрикнул. Рен отшатнулся и скривился.

– Сейчас вырвет. – Прошептал он.

Лицо и вправду у него было очень бледным, на шее билась синяя венка, черные глаза блестели от слез, губы были искусаны и выделялись красным. Рен был красив и сейчас. И хрупок.

– Не смотри. – Посоветовал Элай.

Сам он не понимал ничего. Он был здесь недавно, он не умел так быстро соображать, как все вокруг, как Рен, знающий, куда надо кидаться и куда смотреть. Но еще больше Элай не понимал, что происходит. Тай – это даже не он. Тая просто так не могут бить, и тем более, не может он быть один против всех. У Тая часто за спиной вилась свита. Больше, чем у Олиа.

Рен свалил обратно. Встал рядом с унитазом, решая, блевать или нет. Элай ухватился руками за перила ограждения и опять посмотрел вниз. Картинка вроде бы не изменилась. Элай даже не понимал, почему это сборище еще не разогнала охрана.

– Интересно? – раздалось за спиной, и это был не Рен.

Элай испугался и обернулся, вжавшись спиной в перила, но понял, что так еще опасней, вцепился намертво в нее руками. И только потом начал соображать. Олиа, видимо, вышел из своей камеры. Он был привычно спокоен. Все как всегда, даже если учесть, что сейчас избивают его собственного брата.

Олиа тем временем положил локти на перила и со скучающим видом посмотрел вниз. Элай медленно развернулся и отступил назад. Желательно, чтобы его не увидели снизу. Остановился только в пороге своей камеры. Заметил Рена, тот сидел на койке, массировал виски пальчиками. Видимо, отошел все-таки.

Все началось с того, что после недельного отсутствия появился Тай, а Олиа уже успел решить, что корону с братом делить не будет. Элай слышал от Рена, да и от других, что меры безопасности уже усилили. Под шумок этого как раз и запретили многим свидания. Элаю с Джонни тоже запретили видеться. Это специально для него Рен узнавал. Когда сообщал об этом, вообще, был злой на Керхмана. Сказал, что Нилу понравилось так делать.

– Миша, ты перестарался. – Громко заметил Олиа. Внизу его услышали. - Я не просил его так бить.

– Он наглый. – Прилетел снизу довольный ответ Миши.

– Я знаю. – Олиа выдохнул. – Отпусти его. Завтра поговорим. И расходитесь, – зазвучало уже строже, – цирк окончен!

Судя по звукам снизу, приказ начал исполняться тут же. Олиа почти так же как и Рен протянул руку к виску и потер его. Обернулся, встретился взглядом с Элаем.

– Таю надо учиться вежливо разговаривать. – Зачем-то сказал он и ушел к себе, так же быстро, как и появился.

Через час, улегшись в кровать и смотря в темноту, слабо разбавляемую ночным светом, прислушиваясь к звукам большого здания, к лязгу, разговорам по громкой связи, к громким шагам охраны внизу, Элай уловил и недовольный голос Олиа, который отчитывал Мишу за произошедшее. Элая это непонятно почему умилило, он пять минут пролежал с улыбкой, а потом заснул.

С утра Элай только и думал об Олиа и Тае.

– Разве Тай не так же крут? – спросил он у Рена, пока тот заплетал его волосы в косу.

– Видимо, уже нет. – Отозвался Рен. – Олиа всегда был сильнее. Таю можно было столько, насколько Олиа ему позволял. Странно, что многие не замечали этого.

Рен уже заплетал около кончиков. Это позволило Элаю свободно повернуться и посмотреть на него. Рен говорил серьезно. Глаза у него за ночь высохли от вчерашних слез и припухлость сошла. Сегодня Рен был спокоен и собран.

– Олиа здесь дольше. – Рен пожал плечами, шаря рукой по кровати в поиске резинки. – Он и не таких соперников переигрывал. Поэтому я и стараюсь держаться к нему ближе.

– Ты лучше бы Керхмана уболтал, тебя вытащить. – Заметил Элай, отворачиваясь. Рен нашел резинку и теперь слабо дергал его за косу, пытаясь крепче перехватить волосы.

Рен за спиной горько вздохнул, а потом тихо посмеялся.

За завтраком и после, на прогулке, Элай наблюдал не столько за Олиа, как обычно это делал, теперь присматривался к Таю. Он не заметил привычного блондинчика рядом с ним, прототипа Миши Олиа. Тай двигался осторожно и часто одной рукой держался за живот. Если Миша вчера его бил так несколько раз, то, скорее всего, там сейчас был один сплошной синяк. Элай даже заметил в себе мелькнувшую жалость. Мельком взглянул на Олиа. Тот прятал лицо за кружкой с дымящимся кофе, но смотрел в ту же сторону, что и Элай секундой раньше.

На прогулке даже никто не играл в мячик. Не один Элай предпочел забиться в дальний уголок и посматривать из него по сторонам. Элай спокойно курил, подставляя лицо слабому ветерку, волоски, выбившиеся из косы, налипали на лицо, закрывая глаза и мешая курить.

Рен появился с большим пакетом яблочного сока. Сел на скамеечку рядом с Элаем и поставил сок между ними.

– Керхман тебе подогнал? – Элай кивнул в сторону сока.

– Я сам купил. Захотелось что-то.

– Тебе нельзя тяжелое носить. – Элай снова подставил лицо ветерку, закрыл глаза и затянулся, представляя, что у него в жизни все хорошо.

– Как будто кто-то поможет. – Рен тем временем достал из кармана своих штанов тонкую книжечку, свернутую трубочкой, и наполовину торчащую вверх, как будто она вот-вот собиралась вылезти из этого кармана. Рен откинулся спиной на нагретую под солнцем стену, вытянул ноги и решил почитать.

– Я могу помочь. – Предложил Элай.

– Тогда до блока донесешь. – Согласился Рен. – И еще купим, чтобы на всякий случай было.

Элай уже знал, что с беременными спорить неразумно, поэтому согласно кивал.

Олиа был в противоположном конце внутреннего двора. Тоже сидел на лавочке, даже так же как и Рен что-то читал. Рядом пасся Миша, еще несколько малознакомых Элаю человек. И тот блондинчик, который раньше постоянно был с Таем, и которого за завтраком уже с Таем не было.

Элай стал взглядом обводить двор. Тай должен был быть здесь. Работы еще не начинались, да и не работал серьезно Тай. Всех выгнали сюда, во внутренний дворик. Все три блока, кучу людей, которые теперь не знали чем заняться, а охране приходилось следить во все глаза. Особенно, как показалось Элаю, за близнецами. Все уловили эту напряженную атмосферу в их маленьком мирке.

Тай тоже уже не был в одиночестве, какая-то доля сторонников у него осталась. В тени, отбрасываемой зданием администрации на двор, они были не так заметны, как остальные, устроившиеся на солнышке. Тай даже издалека выглядел разозлившимся и похожим на того, кто решил предпринять последний самый отчаянный и неразумный шаг.

***

– Он был в медблоке? – спросил Олиа на ходу.

– Да.

–И что?

– Ничего страшного. Гематомы только.

Олиа резко остановился и развернулся. Миша не успел затормозить и теперь оказался прямо перед Олиа. Слишком быстро. Они почти соприкоснулись кончиками носов. Конвойный, сопровождавший их, уже был наученный всему. Ничего не требовал. Да и до блока они почти добрались, оставался один коридор, уже почти лояльная зона. Остальные тоже могли переждать небольшую задержку в движении, тут даже волноваться не о чем было.

– Просил же только припугнуть.

– Обычно ты не возражал. – Тихо ответил Миша. Он всем своим видом показывал, что в своих действиях он уверен и сейчас. И поделиться, обязательно поделиться своими домыслами, только не здесь.

Олиа продолжил движение. Если Тай сейчас нажалуется папе, тот наругается на Олиа. Они только недавно начали снова нормально разговаривать, после года неловкости и обиды папы, когда Олиа чуть было не убил Тая. Папа же так надеялся, что они все-таки решат держаться вместе. В настоящей ситуации Олиа бы предпочел напористую дипломатию, чем очередные банальные рукоприкладства.

В камере Миша остался на пороге, а Олиа залез в небольшой холодильник, раздвинул пакетики с едой, ища припрятанную бутылку холодного дешевого вина.

– И что ты думаешь? – Олиа первым заговорил.

Миша подыскивал слова и это не нравилось. Миша был против, но боялся говорить. Обычно Миша не боялся, говорил то, что думает, иногда и делал так, как хотел он сам.

– Тай – твоя слабость.

– Да? – Олиа вытащил бутылку и с удивлением посмотрел на Мишу. Слабость? Тот, кого он ненавидит, его слабость?

– Ты слишком уязвим для него. – Миша прошел внутрь. Прошел мимо Олиа, к стене с красивым разноцветным календариком и нескольким картинками, выполненными карандашом, на помятой бумаге. – Позволил бы ты это все кому-то другому, а потом просто попросил припугнуть и даже не трогать? Мне бы позволил?

Олиа отрицательно покачал головой.

– И что бы ты со мной сделал? – допытывался довольный Миша. – Мне кажется, это было бы хуже, чем то, что произошло вчера с твоим братом.

Олиа прикусил губу. Миша его пугал. Чтобы немного подумать, пока потянулся к коробочке с инструментами, нашел яркий выделяющийся штопор. Бутылка была дешевой, но не до такой степени, чтобы открыть ее можно было без штопора. Это вино здесь можно было достать за несколько сотен, возможно, в условиях дефицита, за тысячу. На самом деле, оно стоило сотню. Папа бы никогда не стал пить это. Олиа довольствовался тем, что есть.

– Ты разозлил Тая. – Медленно начал Олиа. – У него есть таланты к борьбе, не недооценивай его. Он сильный. – Пробка выскочила, Олиа отбросил ее в сторону вместе с открывашкой, и сделал большой глоток прямо из бутылки. Холодная смесь алкоголя и красителя заставила передернуться всем телом. – Это Тай. – Продолжал Олиа. – Мой брат. Мой очень хитрый брат, которого я тебе приказал не бить!

– Но…

– Заткнись. Теперь он не будет ждать. И да, он любит насилие больше чем я, и осторожность его не остановит. И он чокнутый. – Олиа сделал еще один глоток. – Он попытается убить меня. Теперь по-настоящему.

Миша молчал. Переосмысливал, видимо. Олиа очень редко на него ругался, а когда ругался, Миша становился похожим на маленького ребенка, который виноват перед папкой. На Мишу было очень не похоже, еще и это наигранное выражение сожаления.

Олиа прошел мимо него, задев плечом, и опустился на кровать. Пружина протяжно скрипнула, сетка прогнулась под ним. Олиа забрался на кровать с ногами, привалился к стене и вцепился в бутылку.

– Теперь сделай так, что бы я знал все то же самое, что знает и Тай. – Приказал Олиа. – И чтобы через час я знал, что он решил натворить, раз он такой тихий с утра.

– Думаешь, что-то…

– Знаю. – Прервал Олиа. – Иди. Если совсем ничего не получится, можешь притащить Тая.

– Тебе безопасно будет оставаться одному?

Олиа на этот раз сделал пару маленьких глотков.

– Я могу себя защитить, если ты об этом. Проваливай.

***

Элай был растерян. Большим пальцем левой руки водил по корпусу старого автомата-телефона. Металл противно поскрипывал под ноготком. Мысли лезли разные. Вроде бы Элай понял, что Олиа специально не стал трогать правую, и что, был бы Элай левшой, было бы совсем плохо. Думал, что если Рен выпьет всю пачку сока, то будет всю ночь справлять нужду. Он и так часто этим занимался. Ребенок у него куда-то там давил.

Отец все пытался объяснять. Началось все с фразы:

– Я не могу найти того человека.

– Как так? – Элай ухватил трубку крепче. Ему показалось, что он ослышался. Отец же мог все.

– Кто-то мешает мне. – Раздраженно голосом отца ответила ему трубка. – Если эти люди могут помешать даже мне, я не хочу связываться с ними. И ты, Элай, не лезь в это. Слышишь?

– В каком смысле мешают? – все еще не понимал Элай. Отец, видимо, решил, что его сын идиот. Вздох показывал именно об этом.

– Кто-то прячет информацию. Не желает, чтобы я нашел этого человека. Или он проходит по засекреченному на самом верху делу, либо кто-то заинтересован в том, чтобы ты ничего о нем не узнал. Точнее, Блейз, ради которого ты стараешься.

Теперь Элай думал о Рене и угрозах Олиа. А Рен ведь успокоился. Когда Элай уходил звонить, Рен спокойно строчил продолжение его романа в свою тетрадку и кушал шоколадные печеньки.

– Ты вообще ничего не нашел?

– Только то, что было еще до его вхождения в программу. Думаю, Блейз сам знает. Гарри Лаусед и Тай Блейз имели общего ребенка. Правда, недолго, оба почти сразу отказались от родительских прав. Через месяц Лаусед пропадает. В это же время началось расследование относительно одной группировки, которой руководил Питер Рейчмонд, отчим твоих близнецов, которого один из Блейзов убил. Значит, Лаусенд по этому делу проходил свидетелем.

Элай молчал и улавливал ценную информацию. Провел особо неприятно пальцем по железке. Голова кружилась от информации. Вот он и узнал, кто такой Гарри Лаусенд. Как он связан с Олиа. Не узнал только, зачем он нужен сейчас. И он действительно не хотел лезть во все это, если тут так все не чисто.

– Элай, ты здесь? – спросил отец.

– Да. – Элай растерянно оглянулся по сторонам. – Здесь.

– Я сам поговорю с Блейзом. Ты не лезь.

– Хорошо. – Элай кивнул на автомате. – Передай, папе, что я его жду. Пока.

Элай сам повесил трубку. Вздохнул, выдохнул, покачнулся на носках и пошел в блок.

Идиотская семейка. Ребенок. Кто бы мог подумать, что у Тая есть ребенок? Вряд ли он его растил, конечно. Отец сказал же, что он отказался от ребенка. И Гарри Лаусенд тоже. Наверное, малышу не повезло с родителями. Может, он даже в детском доме. Были у ребенка родственники, которые могли его забрать или нет?

Элай быстро поднялся на второй этаж. Первым делом заглянул к себе. Рен все так же писал и жевал. Глянул бегло на Элая.

– Все хорошо?

– Да.

Элай не стал заходить, а пошел дальше, набравшись наглости и смелости. Пошел потому, что отец просил не ходить, потому что Элай любил не подчиняться ему. Папа любил учить его. «Ты и с мужем себя вести так будешь?» - спрашивал он.

Элай не ожидал, что Олиа будет сидеть на месте и особенно один. Но так и было. Удивлений за один день Элаю хватило, и полупустой бутылке вина он почти не удивился. Олиа сидел на кровати и смотрел старенький телевизор. Элай замялся в пороге.

– Что-то хотел? – Олиа даже не повернулся в его сторону.

– Можно зайти?

Взмахом руки Олиа ему разрешил. Элай сел перед ним, так же пододвинув стул, как и в прошлый раз. Олиа теперь следил за ним, поднес бутылку и сделал долгий глоток. Элай с завистью смотрел. Видел, как дернулся у Олиа кадык на шее.

Интересно было, Олиа хоть немного пьян.

– Что хотел?

Рукой, свободной от бутылки, Олиа поводил по одеялу и в одной из складок Элай заметил уже памятный ножик. Олиа заметил его испуг.

– Насчет твоей просьбы.

–Какой?

– Гарри Лаусед. – Напомнил Элай. – Мы же договаривались.

–Да, я помню. – Олиа кивнул. Склонил голову по-птичьи. – К тебе сегодня никто не приходил.

Странно, что он так спокойно пил вино здесь. Оно было не дорогим, пахло от него не очень. Дешевка, таких Элай и не пробовал никогда. Джонни из-за своей бедности пил и подешевле этого, но Элая бы никогда не заставил.

– Отец пытался, но он не может. Ему мешают. Так что разбирайся сам. И сам узнавай, кто так не хочет, чтобы ты его нашел.

– Стой. – Расслабленная поза Олиа превратилась в напряженную. Бутылку он поставил на небольшой столик. Сладким алкоголем запахло еще больше. Олиа прикрыл глаза. – Он обычный человек, его никто не может так защищать. – Олиа покачал головой.

– Значит, может.

– Это точно?

– Слушай, - Элай подобрался ближе, – он сенатор, он многое может, а если отец не нашел человека, значит этот человек очень крут. И врать ему нечего. Он мог просто отказать, меня обидеть они никогда не боялись.

– И мешают?

–Да. – Элаю уже надоело объяснять. Олиа все думал.

А Олиа вдруг улыбнулся. И его улыбка все сильнее растягивалась по лицу. Он распахнул глаза и посмеялся. Откинулся на стену и снова схватил бутылку, на этот раз выпив уже слишком много. Кадык ходил под белой тонкой кожей. Виделась пульсирующая венка.

Олиа тихо смеялся.

– Это все хорошо. – Протянул он.

– Отец мне сказал, кто такой Гарри Лаусед. В нем ничего примечательного нет. И в программе он, скорее всего, из-за того, что сдал многих людей, которые работали на твоего отчима. Ты тоже его из-за этого ищешь?

– Эванс, раз он неуловим, значит, в нем есть что-то примечательное. Поверь, его не из-за этого прячут. И не государство его прячет.

– Все равно я ни хрена не пойму. – Элай качнул головой. – Здесь, наверное, все хотят напиться.

– Ты хочешь вина? – Олиа приподнял бутылку.

– Это пародия на вино.

– Мне попался эксперт по алкоголю. Сколько, Эванс, ты выпил за свою жизнь?

Элай улыбнулся:

– Если тебе интересно, меня уже хотели лечить от алкоголизма.

– Давай так, – предложил Олиа, - в холодильнике есть еще одна бутылочка, а ты мне расскажешь еще раз все про Гарри. У тебя мысли очень странные. И интересные.

Через пять минут Элай уже медленными долгими глотками пил из второй бутылки. Он наслаждался вкусом. Олиа все так же сидел на кровати, пока Элай искал и открывал бутылку.

– Знаешь, что? – Элай подошел ближе. – Мне интересно, зачем тебе этот Гарри?

– Он сделал одну плохую вещь. Не высовывайся сильно, камеры еще метр после решетки точно захватывают. Садись рядом лучше.

– Я тебя боюсь. – Признался Элай и снова отпил из бутылки. Как же ему нравился этот вкус. – У тебя нож под рукой.

– Это для того, чтобы меня так просто не убили. – Ответил Олиа.

– Единственный, кто может убить – это ты.

Элай не садился на стул, не садился и на кровать. Он прислонился к стене, там, где точно никакие камеры его не заснимут. Подальше от Олиа – это было самое оптимальное. Олиа улыбнулся и по -детски отрицательно покачал головой, сам смотрел в пол. И ухмылялся.

– Ты убил своего отчима. – Продолжил обвинять Элай.

– А ты пьяным врезался в здание на чужой машине. – Олиа поднял голову.

– Это не одно и то же. Я не люблю насилие. И я не убиваю людей.

Олиа перестал ухмыляться. Лицо у него менялось на глазах. Сердце у Элая от страха забилось быстрее, выход он нашел простой – выпить еще. Осталось только половина бутылки. Олиа уже не пил.

– Уйди, Эванс. – Наконец-то послышался ответ.

– Стыдно, да. Я твоя совесть. – Элай хмыкнул.

– Ты не все знаешь.

Элай засмеялся. Выпил еще. Тепло начало разливаться по телу. Он давно не пил, он даже начинал пьянеть.

– Подойди. – Теперь попросил Олиа.

– Нет.

Олиа одной рукой нашел нож на постели. Элай весь напрягся, и испугался, когда тот нож Олиа одним движение отправил в сторону. Он выскользнул из камеры, чуть было не улетел на первый этаж, но остался лежать на краю площадки.

– Теперь не боишься?

Элай все – таки подошел. Вдоль стеночки, пряча бутылку, боясь камер, которыми Олиа его напугал. Решил, что если начнут убивать закричит и убежит. Или треснет его своим гипсом по голове. Гипс был тяжелым.

Они оказались близко друг к другу. Олиа подался вперед, блестя глазами.

– Я убил двоих человек, Эванс. Самое интересное в том, что отчима я точно не убивал. А Гарри Лаусенд убивал. Я не ищу себе очередную жертву, как ты думаешь. Я всего лишь хочу поменяться с ним местами. А то это херово, когда от своих грехов я смог отмазаться, а от чужих все еще не могу. Это очень обидно, Эванс. – Олиа отодвинулся и сказал громче. – Не трепи об этом. Разница между двумя и тремя мне уже не кажется такой большой.

– Это правда? – тихо прошептал Элай.

– Мне врать смысла нет.

– Охренеть, ты людей убивал.

Олиа приподнял бровь:

– Ты не знал?

– Ты убийца. – Элай отодвинулся подальше.

– Я в курсе, Эванс.

– Ты врешь. Ты убил отчима. Если ты уже убивал, тебе легко было. Ты врешь сейчас, тебя же осудили.

– Эванс, - Олиа встал. Элай отошел еще дальше, но Олиа наступал на него. Его загнали в угол. Элай решил, что будет кричать, когда спина коснулась стены, но рука Олиа вовремя крепко зажала ему рот. У Элая не получалось даже укусить. – Не кричи ты, – глаза у Олиа блестели все сильнее, – я тебе ничего делать не собирался. Ты сам не уходишь и выводишь меня.

Элай замотал головой. Просто замычал, не пытаясь ничего сказать.

– У тебя, наверное, привычка всех выводить из себя.

Элай согласно кивнул.

– Не кричи. – Предупредил Олиа и убрал руку. Потом заговорил все так же шепотом, но уже быстро. – Они бы меня убили, те двое. А я же тоже жить хочу. Ты думаешь, я собирался так жить? Я нормально хотел. Отучиться, работу найти и замуж выйти. Я Питера не убивал и никого я до этой чертовой тюрьмы не убивал и даже не собирался! И я пытаюсь хоть как-то сдерживать здесь все.

Кого-нибудь другого Элай бы оттолкнул, вмазал бы пощечину, но сейчас стоял и молчал. Медленно поднял бутылку, сделал семь глотков. Все в тишине. Олиа тоже молчал и следил за Элаем. Теперь Олиа смотрел на его кадык. Дышал тяжело и губу прикусил. Элаю это сильно не нравилось. Как только Олиа придет в себя, начнет думать, как бы избавиться от свидетеля его слабости. Тогда придется не сладко.

– Курить хочу. – Сообщил Элай.

Это вывело их из оцепенения. Олиа мотнул головой, пару раз моргнул и отступил от него. У Элая из груди исчезло тянущее чувство испуга, но тревога никуда не уходила.

Олиа уже мало обращал на него внимания. Он пошел за ножом. Вышел из камеры и уже собирался нагнуться. Неожиданно для замутненного взгляда Элая быстро метнулась еще одна фигура и слилась с Олиа. Элай ничего не понял, похлопал глазами и сделал шаг вперед.

И замер уже от настоящего страха.

Это был тот хрен, которому наивный Элай передал наркотики от Тая, из-за чего и получил украшение на руку в виде гипса. Этот хрен быстро оказался у Олиа за спиной, ухватил его и вся картина замерла. Олиа начал оседать, а Элай вскрикнул от испуга. Этот хрен повернулся на крик. А у Олиа на боку рубашка становилась красной.

У Элая в ушах зазвенело. Человека, с которым он сейчас разговаривал, убили. И его, наверное, сейчас тоже. Это Элая совсем не устраивало.

Олиа пока не умер. С силой, не похожей на силу умирающего, он ударил хрена в живот и даже сумел сам устоять на ногах. А потом Элай и не понял, как все успело произойти, но нож вместо бока Олиа оказался у хрена в груди. Хрен упал, и вроде, умер. Крови было много, в основном это кровь Олиа, полившаяся из открытой раны.

Элай чуть не блеванул.

Олиа тяжело упал на пол, привалился спиной к ограждению. Рукой подтянул к себе свой ножичек, за которым и вышел. Кровища из раны на боку так и хлестала. Хрен рядом лежал на спине и хрипел. Нож торчал из него рукояткой к верху.

Зашевелиться Элая заставила только пронзительная сирена. Еще громче той, что будила их по утрам. Он почему-то кинулся к Олиа, упал перед ним на колени и уставился на рану.

– Хочешь спасти меня? – Олиа слабо улыбнулся.

– Ты теперь умрешь? – спросил Элай.

– Если еще больше крови вытечет.

Элай понял. Захотел глянуть по сторонам, но взглядом наткнулся на труп и опять чуть не блеванул. Прикрыл рот рукой и пару раз дернулся, но пронесло. Дрожащей рукой приподнял уже наполовину красную футболку Олиа. Рана лежала на линии старого шрама, как будто хрен специально целился. Олиа уже ничего не говорил. Элай не понял, в сознании он или нет. Или вообще все-таки умер.

Поискал то, чем можно эту дырку заткнуть. Подходящего ничего не было. Стянул свою футболку, свернул ее в комок и придавил к ране загипсованной рукой. Олиа вскрикнул от боли и пришел в себя.

– Вот и три. – Слабо проговорил он.

– Чувак еще дышит.

– Значит, повезло. – Олиа повернул голову. – Вот я знал же. – В голосе послышалось раздражение. Элай даже поразился тому, что дырка в боку может еще и раздражать.

Еще через минуту повторилась сирена и набежала куча охраны. Олиа сам оттолкнул Элая, прямо в руки старшему.

– Дай маечку ему новенькую. – Олиа даже посмеялся.

Остальные были предельно серьезны. Старший одним тычком отправил Элая в его камеру, к Рену стоявшему около самой решетки и смотрящего на все с таким видом, как будто ему тоже сейчас надо прочистить желудок. Пронзительная сирена прогудела еще раз. И сразу же с громким лязгом захлопнулись все решетки в блоке. Элай, вцепившись руками в прутья, видел, как этот главный сам сел перед Олиа, даже придерживал футболку Элая, не давая крови бежать и марая свою руку в этой крови. Хрен все так же и лежал. Потом вроде прибежал доктор, но Элай уже не смотрел за всем этим. Его все-таки вырвало.

========== Глава 12 ==========

Рен дал ему свою черную футболку с черепами.

Шума навели много, решетки до самой ночи так и не открылись, с утра тоже. Стрелки часов показывали половину восьмого, но ничего не произошло. Элай и не ждал. Он молча лежал на своей койке, вслушиваясь в громкое сбитое дыхание Рена, и в нарастающий шум недовольства по всему блоку.

Пожелтевший от времени гипс, теперь был в местах буро-темно-красным. Элай так и не смыл кровь. Смотрел он на эти пятна сквозь туман в глазах. У него на руке была кровь Олиа, майка тоже должна быть полностью запачкана. Это же сколько крови может быть в человеке, и как надо было проткнуть Олиа, чтобы столько вытекло? Элай уже давно не был уверен, живой тот вообще или нет. Он знал, что люди чаще умирают именно от потери крови, а не от повреждения внутренних органов. У него в начальной школе был знакомый мальчик с плохой сворачиваемостью крови. Взрослые постоянно за него боялись. Элай слышал, что он умер подростком, но не из-за этого, а из-за осложнений после обычной простуды. Иммунитет тоже был слабенький.

Голова слегка кружилась от выпитой вчера минут за десять бутылки вина. Элай приподнялся, уселся, согнув ноги в коленях и прислонившись к прохладной стене спиной. Растрепанные волосы, слабо скрепленные резинкой в хвостик, накрыли его, как покрывало. Далеко внизу пол немного пошатывался и уплывал куда-то, не давая увидеть себя четко. Только как смазанную картинку. Элай прикрывал глаза.

Рен выполз из своего укрытия, навалился на умывальник, протирал глаза холодной водой. Живот у него за прошедший месяц с небольшим, что здесь был Элай, заметно вырос. Теперь под широкими футболками его было трудно спрятать. И чем больше рос этот ребенок, тем Рен казался все меньше и меньше.

– У тебя какой месяц? – с любопытством спросил Элай просто так.

Рен обернулся, чтобы посмотреть на него. Личико до сих пор у него было бледным и жалким. Сжатые губы указывали на готовую сорваться истерику. В этом случае Рена было лучше не обижать. Только утешать и жалеть. Можно погладить по голове.

– Шестой месяц пошел. – Тихо ответил он.

– Скоро ты отсюда уйдешь. – С сожалением протянул Элай. Потом мотнул головой и заговорил более бодро. – Зачем будить так рано, если все равно ничего не будет? Мы что, без завтрака будем?

– У меня есть еще печенье и сок.

– Не поверишь, но я хочу ту дрянную кашу с комочками, а не печенье.

Элай прикрыл глаза и погрузился в дрему. Он бы еще поспал, если бы ужасно громкая протяжная сирена еще полчаса назад не отбила у него все желание ко сну. И еще, он начинал привыкать к такому расписанию дня. Привычка вырабатывается три месяца. Он столько же за решеткой, если отсчитывать с момента самого первого ареста.

Вместо завтрака в восемь утра за ним пришел один из охранников. Элай уже видел его пару раз в блоке. Видимо, он дежурил только у них, раз появлялся так часто. Он был молод, от него шел такой слабый запах, что было не понятно, омега он или все же бета, удачно выбравший туалетную воду. Во всяком случае, Элаю было плевать.

– Эванс. – Сказал бета-омега, открывая своей карточкой решетку. Она отъехала в сторону медленно и неохотно, немного затормозив, как будто не хотела, чтобы Элай вообще выходил отсюда. – К начальнику.

Рен отреагировал предсказуемо. Речь шла о его обожаемом Керхмане, в отношениях с которым у Рена происходила всякая хрень. Губы омеги капризно изогнулись. Он отошел в дальний угол и уже недобро смотрел на Элая, даже пугая своими черными глазами и бледным лицом. Причины ревновать у глупого Рена не было – вряд ли Керхман позвал Элая, чтобы признаться в любви. Скорее, это будет что-то неприятное. Связанное с недавними событиями. С нападением на Олиа.

В этом Элай сумел уверить себя, пока в спешке пытался засунуть шнурки от потрепанных кед под язычок, чтобы не развязывалось, пока прислушивался к снова нарастающему шуму в блоке. Из-за него.

Интересно все-таки, Олиа умер или нет? И тот, другой хрен? Хотелось, чтобы нет. Все-таки Элай не был кровожадным. Он любил такие ситуации только в фильмах. Собственно, он с ними только там и сталкивался.

На Элая надели наручники. Он с интересом пошевелил руками, но это было еще неприятней, чем разборки с Керхманом и лезущие в лицо волосы. Теперь и его считают опасным. Это льстило, но не хотелось бы, чтобы его приравнивали к полоумным убийцам. Тем более, эти браслеты ужасно натирали руки, стоило только ими пошевелить. Неприятней было только вчерашнее происшествие и липкая кровь, совершенно без запаха, но соленая и ржавая на вкус. Элаю все ночь снилось, как он пьет эту кровь из отцовского бара. Вместо вина, в той бутылки, которую дал ему Олиа.

Чтобы попасть к Керхману нужно было идти далеко, по коридору вдоль массивных дверей в оставшиеся блоки, библиотеку, длинный светлый коридор, ведущий уже в административный блок. Из больших окон здесь была видна пустая прогулочная площадка, солнце светило очень ярко. Из-за отсутствия окон в блоке, Элай иногда начинал забывать, что на улице стоит жаркое уходящее лето. От этого тоже было неприятно. Элай любил теплую солнечную погоду, любил, когда его заливало солнце, любил воду, часами плавать в теплом море или хотя бы в новеньком бассейне, который был на заднем дворе у одного его приятеля, жившего по соседству. Любил нежиться в тепле.

До красивой жизни было две мили и девять месяцев.

Знал бы папа, как унижают его любимого сыночка.

До Керхмана добираться было ужасно долго. Элай уже неплохо ориентировался в этом огромном здании. Знал, они прошли от одного его края до другого. Противные желтые стены и серый пол сменились более приятной обстановкой, похожей на интерьер офиса мелкой компании. Около кабинета Керхмана стоял подсыхающий фикус. Рен что-то говорил про него. Не мог понять, что случилось с цветком, из-за чего он постепенно умирает. За столом секретаря сидел некрасивый молодой омега. По виду – секретарь. Понятно теперь, почему Рен перестал таскаться в приемную. Керхман нашел нового. Охранник, наверное, все-таки бета, сдавил его плечо так, что Элай боялся, что у него останутся там если не синяки, то красные пятна из-за прилившей крови. Вспомнил про кровь и опять поморщился, пытаясь прогнать все эти воспоминания.

Думать надо о солнечных счастливых деньках и о красивых бокалах искрящегося шампанского на приемах у знатных друзей родителей, и о целом фонтане этого чуда. Элай видел это один раз в жизни, в шестнадцать лет, когда папа взял подросшего сына на вечеринку к своему давнему другу, работнику департамента по социальной политики, муж у него вертелся где-то в министерстве юстиции и одновременно строил процветающий бизнес за рубежом. Это Элай тоже помнил.

Он не любил шампанское, но оно всегда выглядело красиво. Но оно кусалось, обжигало язык своими колючими пузырьками, жгло даже больше настоящей ядреной кактусовой водки.

Элай очнулся от мыслей, как ему показалось, из-за щипка, но скорее всего ему только показалось. Все равно он выдал громкое «Ай» и вздрогнул.

В кабинете Керхмана он уже был. Ничего не поменялось, хозяин был все тот же, даже с таким же выражением лица. Добавился еще один человек. Старый, лет сорока. Элай опять не мог сообразить: это омега или бета? Странные все эти работники были. Не пахли совсем. Элай даже повел носом, вдохнул глубоко, чуть не растекся лужицей из-за охеренного запаха молодого альфы. Запаха этого хмыря почти не было. Элай даже свой почувствовал – запах чего-то сладкого и алкогольного. Джонни думал, что это Мартини. Элай плевать хотел, главное, что сладенько.

– Мистер Льюис, офис прокурора. – Представил Керхман скучающим тоном – своим обычным тоном – этого человека. Мистер Льюис официально кивнул.

Наручники с Элая сняли. Элай фыркнул, поправил сползающую резинку и засунул руки в глубокие карманы штанов, спрятавшиеся под футболкой Рена. Керхман футболку узнал, но молчал. Только, пока мистер Льюис из офиса прокурора не видел, вопросительно приподнял бровь. А вообще, складывалось такое впечатление, что не особо он рад видеть здесь ни Элая, ни мистеров омег-бет Льюисов.

Элаю показали сесть напротив Льиюса, за стол, стоящий перпендикулярно столу Керхмана.

– Мистер Элай Лесли Эванс? – спросил Льюис, поправляя тонкой рукой свои такие же тонкие очки. Голос у него звонкий и с акцентом. Каким – Элай не разбирался.

– Ну.

Элай взглянул на Керхмана. Тот погрузился в чтение каких-то бумажек. Тоже надел очки и увлеченно читал. Видимо, решил умыть руки из этого разговора. Жаль, Элай так не мог.

– Давайте сразу к делу: можете рассказать, что произошло вчера в седьмом часу вечера?

Элай взглянул на свой кровавый гипс.

– Какой-то хрен, я не знаю, как его зовут, напал на Олиа. – Элай пожал плечами. – Порезали друг друга.

– Олиа – это… – протянул Льюис.

– Блейз. – Коротко выдал Керхман.

– Вы не знали нападающего? – с сомнением спросил Льюис.

– Видел в блоке и все.

Элай не стал уточнять, что он этому торчку додумался притащить наркотики от Тая. Сам себя сейчас ругал за это. Остальным лучше не знать. Достаточно того, что Керхман, вроде, в курсе. Но молчит. Лучше тоже молчать. Потом Элай понял: Тай захотел так. Торчок бы сам не додумался. Ему смысла никакого не было.

– Вы тоже участвовали в этом? – спросил Льюис еще более подозрительно.

– Нет. – Элай уверенно замотал головой. – Конечно, нет.

– Но вы там присутствовали.

– Они устроили резню напротив моей камеры. Где я, по-вашему, должен был быть? Я Олиа просто заткнул дырку в боку, вот и все мое участие. Знаете, – Элай откинулся на спинку стула, – если из человека вытечет два литра, он умрет. Из него там целая лужа натекла.

– Почему вы тогда не помогли мистеру Дембро, второму?

– Мне на него срать.

– А на Блейза нет? – дурацкая бровь вновь поползла вверх.

– На Блейза тоже, но моя гражданская позиция потребовала спасти кому-то жизнь. – Элай состроил кривую ухмылку. – Наше сознание не объясняет нам принципы своей работы. Видимо, Олиа мне понравился немного больше. Тем более, я его получше знаю.

– Вы разговаривали с ним перед нападением. Так же?

– Ну.

– О чем?

– О литературе, еще о всякой хрени. – Элай опять пожал плечами. – Не вижу связи с вашей работой.

– Давайте, я буду решать? – мило улыбнулся Льюис. Наверное, все же омега. Только омеги могут так себя стервозно вести. Элаю он все больше и больше не нравился. Элай его уже не переваривал. Бесился.

– Давайте. – Охотно согласился Элай.

– Кто-нибудь мог желать смерти мистеру Блейзу. Олиа. – Акцент усилился. Имена этот омега произносил совсем непонятно для Элая.

Мистеру Олиа Блейзу смерти желали как минимум сто человек. Элай себя к этому кружку тоже мог бы относительно отнести. Было бы смешно, если бы Олиа никто не хотел убить. Хотелось сказать про Тая, но Элай понимал, что без него разберутся. Если Олиа не умер, а он, скорее всего, не умер, то сам решит, что делать со своим братиком. И Керхман, видя сомнения, спокойно молчал.

– Я здесь недавно, и я с ним мало общаюсь и не вникаю в его проблемы.

– То есть, не знаете.

– Не знаю.

Льюис из офиса прокурора ему не поверил, но все-таки отстал.

– Сможете в случае необходимости официально дать такие же показания? – спросил он, показывая, что уже собрался уходить.

Элай согласно кивнул. Вопрос формальный. Он обязан это делать, если с него спросят. Тут не отвертишься, как ни хитри.

– Мистер Керхман, – снова исковеркал фамилию омега, – это все. На днях приеду я или мой напарник. Сообщите, когда мистер Блейз сможет разговаривать с нами.

– Конечно. – Керхман кивнул.

Через пять минут Льюиса в кабинете уже не было. Керхман немного повеселел, но все равно был серьезным и отрешенным. Элая никто не прогонял, видимо, он был еще нужен.

– Он омега или бета? – все-таки спросил Элай.

Керхман не выдал интереса на этот вопрос.

– Омега.

– Я ничего не имею в виду, но он сука.

Керхман слабо улыбнулся уголками губ, приспустил галстук и снял очки. Стал моложе сразу лет на пять. Выглядел до того молодо, что Элай бы никогда не поставил его на ту должность, какую он занимает сейчас.

– Характер трудно побороть, Эванс, сам же должен это знать лучше всех. – Керхман встал со своего места. – Он разговаривал с тобой почти мило.

– Не похоже.

– Я давно его знаю. А он знает про твоего отца.

Керхман потянулся к большому телефонному аппарату на столе, нажал кнопку связи с секретарем. Элай понял, что ему пора. Голос омеги из приемной – это определенно был его голос – ответил из аппарата.

– Подождите. – Выпалил Элай, пока Керхман не успел вызвать конвой. – Я хочу поговорить.

– О чем же? – тихо и недоверчиво спросил Керхман, прикрыв селектор ладонью. Секретарь же покорно ждал. Видно было, что сам он с Элаем говорить не хочет.

– О Рене.

Керхман отключил связь и выпрямился. Ослабил галстук еще сильнее и отодвинул ящик стола.

– Ты уверен, что это твое дело?

Элай кивнул. Мысли такой сначала не было. Но решил воспользоваться ситуацией. Рена было жалко и в последнее время становилось за него страшно. Если Рен такой нервный, то и с ребенком могла быть какая-нибудь болячка. Да и бесила Элая эта расхлябанность его соседа. Хотелось снова веселого Рена, а не ноющего беременного омежку.

– Уверен. – Элай уставился в глаза Керхмана, показывая, насколько он уверен. И в себе, и в том, что это его дело.

Как будто не было видно, что и альфа думал о Рене. Не мог бы он, если был спокоен, отреагировать на слова Элая так. Он занервничал. Из выдвинутого ящика Керхман достал белую пачку сигарет и пепельницу. Почти кинул перед Элаем все это и сел напротив. Элай испугался. А Керхман закурил, быстро щелкнув зажигалкой.

– Рену об этом не скажешь. – Поставили условие.

– Мне тоже типа можно? – Элай с соблазном глянул на пачку.

– Бери. Можешь излагать свои мысли, у тебя пять минут. Потом у меня много дел.

Элай тоже закурил. Поставили пепельницу посередине, кабинет наполнился дымом, он медленно пополз в сторону открытого настежь окна.

– Мне и минуты хватит. – Уверенно ответил Элай. – Он беременный, а вы ему все нервы трепете. Он вчера всю эту кровищу видел. Я и то блевал, а ему еще хуже должно быть. И, вообще, знаете как все это тошно? Вы его еще замуж непонятно за кого выдали, и решаете за него. Я бы уже мечтал прибить вас на месте. Это все.

Элай в одну затяжку наполнил полные легкие дыма. Остатки затушил в пепельнице.

– Можете убирать меня отсюда.

Керхман молчал. Выглядел спокойно и курил медленно. Так ничего и не сказал, пока у него не закончилась сигарета и не начал плавиться фильтр. Элай сказал все, что хотел. Злость свою сдерживал.

– Как он себя чувствует? – наконец-то раздался голос.

– Ревет постоянно. – Элай откинулся на спинку, стул немного отъехал назад. Уставился в яркий белый далекий потолок, от блеска этого потолка и солнечного утра из окна моментально заболела голова. Потолок поплыл так же, как и пол совсем недавно. Элай зажмурился. – Вытащите его, пожалуйста, он же такой странный. Он не может смотреть на кровищу. – Совсем тихо закончил Элай, и снова перед глазами встала эта картинка с окровавленным боком Олиа. Это хорошо, что Олиа живой. Еще бы майку кто вернул.

– Мне сейчас некогда с ним много времени проводить. Он к этому не привык. – Признался Керхман.

– Типичная отмазка, когда хотите слиться. Знаю я. – Элай все так же сидел с закрытыми глазами. Так было ему уютней.

– Я люблю его.

– Тогда не ебите ему мозги, чтобы он не ебал мои. Сами нашли ему мужа, как теперь можно ревновать? Да не хотел Рен с ним встречаться, ему просто обидно, что вы такой козел, решаете за него. Я бы вам вилку в глаз воткнул за это. Мне тоже, причем обидно, Джонни мне лучший друг, а вы отца моего слушаете. Все крысы на побегушках. Тошнит. – Закончил Элай.

Уже давно звонил селектор. Настырным нехорошим сигналом. Пришлось открывать глаза и снова смотреть на все вокруг. Керхман курил вторую, опустив голову вниз. Элай довольно хмыкнул. Селектор зазвонил снова.

– Я хочу уйти. – Попросил Элай.

Керхман тоже потушил недокуренную сигарету, нажал на громкую связь.

– Да. – Голос все еще был громким, не подавленным.

– К вам посетитель. Рене, – голос секретаря замялся. Видимо, забыл фамилию.

– Я понял. Пусти. Пускай от меня заключенного заберут.

Керхман быстро пришел в себя. Галстук вернулся на место. Запах выветривался быстро, видимо хорошо работала вентиляция, пепельница и сигареты исчезли в ящике стола.

В дверях Элай столкнулся с шикарным омегой. Это точно омега. Запах самый совершенный из всех, какие встречались Элаю. Настоящий омежий запах. Уже взрослый, папиного возраста, но выглядел потрясающе. Элай с сожалением вспомнил о своем внешнем виде, и стало еще паршивей на душе.

Снова эти ненавистные железки на руках. Секретарь что-то печатал с огромной скоростью. На небольшом диванчике сидел ребенок, с еще неоформленным запахом, не поймешь, кто это, только пахло от него тем омегой, как обозначение, чей это ребенок. По-детски хрупкий, лет пяти, с черными короткими завитушками волос, крутил в руках небольшой разноцветный мячик. Даже не со страхом, а с интересом уставился на Элая, изучая. Чуть голову на бок склонил. Сильно уж напомнил кое-кого своим поведением.

Всю дорогу Элай думал о нем, потом мысли переключились на Эдварда, ему десять, от него уже начинает пахнуть альфой, запах обещает стать солидным, и Эдди обещает вырасти благородным хорошим человеком. Он уже замечательный. Только сильно послушный.

Самым неприятным за это утро оказался звук захлопнувшейся решетки за спиной.

Под вопросительный взгляд Рена, Элай уселся прямо на пол, прислонился спиной к решетке, подобрал свои волосы с пола, чтобы не валялись просто так. Все, это был финиш.

***

– Вы зря пришли. – Нил был все еще мыслями далеко. Думал о Рене и о словах этого пацана. Хотелось не верить, но верить приходилось, потому что врать Эвансу не было никакого смысла. Разве что просто ради самого вранья. Этот мог так. Начать плести интриги от скуки. Хотелось его отселить от Рена, но казалось, что они подружились, а Рен и так слишком долго был совсем один. Нил все еще надеялся, что он со временем станет таким как прежде, каким был еще в школе, до смерти родителей.

Посетитель был такой, которого просто так нельзя было отправить обратно, сославшись на занятость. Нилу было в пору стонать. Эта семья была хуже Эванса с его словами. Омега сам нашел себе место за дальним концом стола и заговорил, закусив губы:

– Я бы хотел его увидеть.

– Он без сознания, наверное. – Нил поправил неровную стопку документов на столе. В окно потихоньку начинал дуть ветер, это хорошо. В его кабинете всегда пахло смесью омежьих запахов. Эванс и старший Блейз носили очень сильные запахи, они подавляли все остальные, оба терпкие, давили на голову. Рен был прекрасным. Милый Рен пах свежо и приятно, как ветерок, дувший сейчас в окно.

Нил понимал, родителям свойственно волноваться о своих детях, но все познается в частностях. Это был не тот родитель, которого бы начало трясти в истерике после такой новости. К Рене Блейзу Нил относился достаточно холодно. Он был слишком категоричным в отношении людей. Ему не нравились люди с пороками, ему не нравились и слишком идеальные, меньше всего похожие на живых людей.

– Вы же знаете, кто все это сделал? – Нил оперся о стол руками и вопросительно посмотрел на омегу. Как же его запах нехорошо смешивается с запахом Эванса. Их подпускать друг к другу нельзя. Слишком давит. – Дембро, тот наркоман, сам бы не стал так делать.

– Что с ним, как раз? – без интереса спросил Рене, спокойно и даже величественно смотря своими огромными серыми глазами. Глаза были молодыми, такой взгляд подошел бы больше подростку. Близнецы часто щурили свои тоже серые глаза, так открыто никогда не смотрели.

– Очень тяжело. Если Дембро не выживет, то…

– Я попытаюсь сделать, чтобы все равно все было хорошо.

– А Тай?

– А он что? – омега напрягся. Нил думал, какого это, разрывать между двумя детьми, которые готовы глотки друг другу перегрызть, лишь бы не жить дружно. Эта сила в Рене Блейзе его поражала. Находиться между двух огней должно было быть очень тяжело.

– Мы же знаем, кто надоумил Дембро к такому неумному шагу. Вас, по-моему, это должно беспокоить больше всех остальных. – Нил вздохнул. – Все-таки придется им расстаться.

– Вы Тая перевести хотите? – с обеспокоенностью спросил омега.

– Лучший вариант.

– Не надо.

– Хотите не досчитаться в скором будущем одного? – Нил обошел стол, сел в свое кресло. Запах давил. Что-то в последнее время он становился чувствительный. Хотелось прижать к себе Рена, чувствовать его свежесть, чем ближе к коже, тем приятней. – На кого ставите? Я на Олиа.

– Я образумлю их.

– Вы это уже год говорите. – Отмахнулся рукой Нил.

– Так могу я увидеть Олиа?

– Он у нас в медблоке, опять распороли только мышцу. Ему везет. Наш медик накачал его лекарствами, вряд ли Олиа что-то соображает. К Таю даже не пытайтесь сегодня попасть, я не разрешу. Если хотите, приходите в субботу. Как всегда, собственно.

Налетел спасительный ветерок. Нил вдохнул полной грудью. Запахи смешались в настоящий коктейль: алкоголь, шоколад, орехи, табак.

– Пустите к Олиа на пять минут. – Со странным, не свойственным ему смирением попросил Рене. – Я долго не задержусь. Меня Энди ждет у вас в приемной.

Вот сейчас он был похож на того, кто боится за своего ребенка. Что бы делал Рен на его месте? Возможно, разнес бы тут уже все, лишь бы увидеть. Конечно, чувства какие-то и у этих людей были. Нил сам с самого раннего утра, когда еще даже на улице темно было, заходил в медблок. Олиа был еще бледнее, чем обычно, совсем белый. Доктор сказал, что потеря крови большая. Как Эванс и говорил. Смыслил все-таки Эванс что-то в жизни.

И Нил сдался:

– Вас сейчас проводят. – С усталостью проговорил он.

***

Почему-то все плыло. Четким было только одно воспоминание. Олиа точно помнил, что это воспоминание. И уже очень давнее. Как его сознание не хотело отключаться, приходилось прокусывать себе губу, когда у него из бока вытаскивали большой кусок стекла от разбитого зеркала. Обезболивающее его тогда не взяло.

– Это хорошо, что ты язык не откусил. – Задумчиво сказал доктор, когда рассматривал его губу. – И что теперь еще и с этим делать?

Теперь перед глазами проносились образы: стекло у него в боку, стекло, торчащее из красного от крови горла, человек еще с минуту хлюпает, пока Олиа смотрит на него издалека, забившись в угол душевой. Самому ужасно больно, от самого плывут кровавые реки к водостоку, сам не может вздохнуть нормально. Но смотрит. Потом еще снится все это в кошмарах. Постепенно проходит. Стекло превращается в нож, воткнутый в грудь Дембро. И опять у Олиа вспорото брюхо, но теперь он сдерживает свои порывы добить Дембро. Боль с ума не сводит, хотя она точно есть. Он смотрит в потолок, на кончик косы Эванса, лежащей на полу, пока тот сидит рядом с неестественным цветом лица. И забавляется разговорами, лишь бы не протянуть руку и не добить этого чертового Дембро!

Больше года назад Тай шептал ему губами с запекшейся на них кровяной корочкой:

– Во что ты превратился?

Слишком много крови в его мыслях.

И он выплывает на поверхность. По затуманенному сознанию понимает, что теперь все эти наркотики действуют. Полусон-полуявь похож на наркотический бред. Олиа прекрасно помнит все эти ощущения от приема наркоты. Ему кажется, что он видит папу, и что папа гладит его по голове. Даже пахнет папой сильнее, чем лекарствами. Папино обеспокоенное лицо с красными глазами совсем рядом, окружено аурой яркого света. Поэтому Олиа морщится и отворачивается. Думает, не умер ли он, но потом вспоминает, что рана далеко не смертельна, а Эванс проявил благородство и спас его от возможной смерти при помощи своей грязной майки. Пол-литра крови он ему точно сохранил и даже не занес заражения, как ни странно.

Папа не исчезает, продолжает гладить Олиа по волосам. Олиа это нравится, ему почти приятно. Жаль, что у него такая слабость, что он не может двигаться.

– Я бы поставил на тебя. – Слышит он папин голос, но вообще не понимает, что это он такое говорит.

Долго об этом думает, но мысли исчезают еще до того, как он успевает в них разобраться.

И папа незаметно пропадает, остается только ужасно яркий свет, режущий глаза.

========== Глава 13 ==========

— О, Господи, что это у тебя?

Не успел Элай войти, как уже оказался в объятиях папы. Папе потребовалось всего несколько секунд на это. Не получив ответной радости от встречи, папа начал оглядывать Элая, и, наконец, увидел гипс, расписанный разнообразными цветочками и кружочками.

— Художественной ценности в этом никакой. – Проговорил Элай, пока папа рассматривал его руку. Элай смотрел на отца, который ограничивался молчанием. Мыслительный процесс ярко отражался на его лице. В невинность этих цветочков он не верил.

—Что у тебя с рукой? – продолжал папа. – Твой отец мне ничего не говорил.

Отец удостоился сурового папиного взгляда. Как только папа отвернулся, одна бровь поползла вверх, обращаясь к Элаю, который в отличие от папы на мелочи не отвлекался. Элай слегка пожал плечами. Рен придумал, как скрыть несмывающийся красный кровавый цвет. Элай лучше ничего не сообразил. Тем более, у Рена была гуашь, а у Элая не было идей.

— Прищемил дверью на неделе. Они тут быстро закрываются. Всего лишь смещение. Отец не знал.

— Гипс из-за смещения?

— Я не знаю, что у местных медиков в головах творится.

— Но гипс старый.

— Отстань, пап. – Элай прибег к своему старому и проверенному аргументу. Высвободился и все-таки отошел от дверей. Сел за стол, как и садился обычно. Отец обычно стоял у стены и подпирал ее своим плечом, как будто без него тут все могло рухнуть на их бедные головы.

— Я хочу знать, что происходит с моим сыном? – у папы это прозвучало почти отчаянно.

— А ты что ли не видишь? – спокойно спросил Элай. – И как твои рейтинги? – он перевел взгляд на отца.

— Поднялись почти на пять процентов.

— Это уже после падения?

— После.

— Но до старого уровня далеко.

—Далеко. – Согласился отец.

Элай закусил губу и расстроено покачал головой, послав отцу грустный взгляд. Потом мигом поменял выражение лица и ухмыльнулся.

— У входа дежурят журналисты?—весело спросил он и дождался подтверждающего кивка. – Мне охранник сказал. – Пояснил Элай открывшему рот папе. – Это многих забавляет. Ты так наберешь еще несколько очков. Когда у тебя выборы?

— В следующую субботу.

— Ровно через неделю. Что потом?

Отец перестал подпирать стенку и подошел поближе. Ничего не рухнуло. Элай кивком попросил его сесть. Взглядом попросил папу еще немного потерпеть этот разговор. Папа понял, и вмешиваться не стал, а отец так и не присел.

— А что может быть потом? – спросил отец уже настороженно. Наигранная расслабленность исчезла.

— Потом уже будет все равно на рейтинги. Меня можно будет освободить.

— Нет, Элай.

— Почему? – Элай наклонился вперед. Попытался заглянуть отцу в глаза. – Почему ты не хочешь?

— Надо отвечать за свои поступки!

—Какие? – Элай наклонился еще ближе. – Эта была безобидная выходка. Пап, скажи ему!

Папа ничего не говорил. Отец глубоко вдохнул и медленно выдыхал. Он всегда делал так, чтобы успокоиться и чтобы опять не сорваться в приступ ярости. Элай мигом понял, чем запахло, и поспешил замолчать. Это случалось редко, но это было страшно. Папа молча подошел и аккуратно положил руки отцу на плечи и одобряюще сжал. Маленькие беленькие ладошки смотрелись на широких плечах отца неестественно и казались до ужаса хрупкими. Элай испугался за папу, но отец быстро успокоился.

— Колесо крутится. – Уже тише сказал он. – Его не остановить, как бы я не хотел. Я добрался до дел маршалов. Твоего Гарри нет в программе защиты свидетелей. Это все. – Потом отец повернулся к папе. – Еще пятнадцать минут, я пока пойду к журналистам. – Почти прошептал он.

— Не лучше нам вдвоем? – так же тихо спросил папа.

— Я справлюсь.

Отец ушел, не попрощавшись с Элаем. Папа остался и теперь смотрел глазами, которые обещали завалить кучей вопросов. Элай полез в карман, нашел смятую пачку с последней сигаретой. Пепельница стояла на подоконнике широкого, но узкого окна из странного желтоватого стекла. Элай подошел к нему. Подоконник оказался на уровне груди. Элай сложил на него локти и закурил только с третьей попытки добыть огонь из потрепанной жизнью зажигалки.

— Я еще уговорю его. – Сказал из-за спины папа.

— Уговоришь?

— Он сам не рад, что ты здесь, но слишком упрям.

Элай вздрогнул, когда ощутил теперь на своих плечах папины ладони. Они были прохладными, походили на приятные кусочки льда.

— Он слишком любит свою карьеру.

— И тебя. – Папа нежно погладил его по плечам. Элай прикрыл глаза. Он любил нежности.

— Не похоже на это. – Пробормотал он.

— Ты вообще ничего не можешь делать рукой? – видимо папа заметил, как Элай мучился с вытаскивание сигареты из пачки. Не давала же папе покоя эта рука. Но сигарета была меньшим злом. Сложнее было обращаться с волосами или заправлять постель. Хорошо, что ему оставили правую руку. Олиа был милостив.

— Я привык. – Ответил Элай.

— За несколько дней? – пальчики на плечах сжались. – Я волнуюсь за тебя, и не хочу, чтобы ты меня обманывал.

Элай курил, стараясь растянуть сигарету. Но хорошее слишком быстро заканчивается. Короткий окурок тлел, выпуская призрачный столбик дыма.

— Возможно, это было не совсем недавно. Я не хотел отца подставлять. – Соврал Элай. – Расскажи лучше, что у вас происходит.

Он хотел домой. В этот чертов дом, который мало любил, несмотря на все его достоинства, размеры и запасы алкоголя. Дома был контроль. Но недавно Элай понял, что несколько лет он ошибочно считал свой дом тюрьмой.

В окне отражалась только другая массивная стена и небольшой кусочек высокого сетчатого забора, за ним еще меньший кусочек их прогулочной площадки. Прошел обед, моросил мелкий дождик, лето постепенно готовило их к своему уходу, выливая последние порции жары. А Элай так и не повеселился этим летом. А такие планы он строил на него. Первое лето без школы. Должно было быть временем абсолютной свободы.

Элай загасил окурок в пепельнице и продолжил смотреть на небольшой кусочек площадки. Пару раз мелькнула рыжая форма. Сейчас все там. Многие в огромном зале, где они разговаривали тот единственный раз с его Джонни.

Папа легко обнимал его, стоял за спиной, позволяя дышать своим слабым терпким и одновременно свежим ароматом. Там определенно была мята.

— Ты должен бросить сигареты. – Серьезно проговорил он в самое ухо.

— Ты на себя посмотри.

— Я бросил.

— На день или на два?

— Совсем. Элай, я хочу тебе сказать одну очень серьезную вещь.

— Вы сейчас заберете меня отсюда, мы поедем домой и вечером накидаемся до беспамятства? – Элай повернулся лицом к папе и привалился к стене. Здоровую руку просунул в карман, а гипс не влез.

— Нет. – Растерянно ответил папа. Они были одного роста. Сейчас Элай слегка казался ниже.

— Тогда что? – спросил он, не особо веря в важность и серьезность.

— У тебя будет еще один брат.

— Вы что, решили осчастливить одну бедную сиротку? Отцу совсем больше нечем рейтинги поднимать.

— При чем тут сиротка? У меня будет ребенок.

Элай немного не понял. Потом понял. Потом опять ничего не понял. Нахрена им ребенок? У них маразм уже начался. Особенно у папы, который глупо улыбался и с огромными блестящими глазами ждал реакции.

— Ты же старый. – Выдохнул Элай.

— Мне всего сорок. – Залепетал папа. – Сейчас хорошая медицина и у нас есть деньги. Возраст не помеха, да я еще не слишком старый. Это я тебя родил рано, поэтому ты сейчас такой большой.

— Я тебя могу уже дедом сделать. Ты в курсе?

Папа кивнул. Протянул руку и погладил с нежностью Элая по щеке.

— Охереть! – Элай поднял голову вверх и уставился в потолок. – Просто охереть! – протянул он. – У вас маразм уже. Отец знает?

— Сегодня расскажу.

— Это еще пять процентов. – Уверенно подтвердил Элай. – Зачем он вам?

— Ты не рад?

Элай не знал, что ответить. Он вырвался из папиных рук. Не зная, куда себя деть в этой маленькой комнатке, заходил кругами. Нервы. Надо срочно сигареты. И коньяк. Здесь определенно нужен был коньяк.

— У тебя нет живота. – Заметил Элай, вспомнив Рена.

— Только пять недель, Элай.

— Это же тебе неудобно будет, спать на животе нельзя, в туалет постоянно хочется. – Элай все вспоминал Рена. – Ты еще не захочешь! – Элай остановился резко. – Не захочешь. – Повторил еще раз.

— Я родил тебя с Эдди. – Мягко ответил папа. – Я знаю, что это такое. Успокойся, Элай. У тебя будет еще один братик. Может быть, ты его полюбишь. Разве это будет плохо? – папа снова неожиданным образом оказался рядом. Элай, совсем не понимая, что происходит, уткнулся головой ему в плечо.

— Я не получился, так вы решили восстановить баланс.

— Эдди уже восстановил баланс, не беспокойся. – Посмеялся папа. – Я еще не уверен, на кого из вас он будет больше похож.

— В семье всегда один урод. – Пробурчал Элай в плечо. – Он до моего уровня не дотянет.

Постояли с минуту. Элай почти смирился с мыслью о том, что Эдди скоро перестанет быть самым младшим засранцем.

— Если и есть у нас в семье урод, то это твой отец. – Неожиданно проговорил папа. – Думаю, новый ребенок, убедит его вернуть на место старого. Во всяком случае, даже королями правят их мужья. Он всегда долго сопротивляется, но ни разу не выстоял до конца.

Под конец речи Элай услышал слабый всхлип, да и руки сильно вцепились в него. Он бы и сам всплакнул. Но позже, возможно после отбоя, когда будет девять свободных часов до утра.

***

Когда родился Эдвард, Элаю было девять лет. Он с нетерпением и с предвкушение ждал брата. Оказалось, что игра не стоила свеч. Эдди не принес Элаю никакой пользы. Только иногда, с периодичностью раз в несколько месяцев накатывали приступы любви к братишке. Сейчас Эдди было десять лет. Тоже родился в мае, за пару недель до дня рождения Элая. Элай уже посчитал и понял, что третий грозится появиться на свет тоже ближе к маю, может, и в этот самый месяц. Родители так странно размножались, с периодичностью раз в десяток лет.

Все эти мысли Элай рассказал после отбоя Рену, но потом понял, что тот уже спит и слушали его разве что пауки в щелях.

А в понедельник, тяжелый первый рабочий день для всех, нагрянула неприятность в лице все того же омеги из офиса прокурора. Только теперь он обосновался не в кабинете у Керхмана, а в небольшой белой комнатке. Допросная – решил Элай. Он сидел смирно с одной стороны столика, а мистер Льюис устроился напротив, и уже как полчаса выносил мозги. Элай начал догадываться, что он каким-то боком попал в разряд подозреваемых в жестоком проделывании дырки в животе у Олиа.

Вот только знакомый охранник, тот с которым Олиа братался больше всего и который Элаю даже нравился, хоть и стоял серьезным у двери, но иногда проскальзывала усмешка, которую мистер Льюис все рано не мог увидеть, а от Элая ее и не сильно пытались прятать.

— У вас были основания желать смерти Блейзу. – В который раз проговорил Льюис.

— Нет.

— Это не вопрос. Я в курсе ваших напряженных отношений.

— У меня со многими напряженные отношения. Уже давно. И они что-то до сих пор живы. Я же не псих.

— Но мистер Блейз вам угрожал.

— Мне многие угрожают. – Элай пожал плечами. – Издержки характера. Вы должны понимать. – Он вспомнил слова Керхмана в прошлый раз про этого омегу и непроизвольно улыбнулся. А вот собеседник немного растерялся.

— Что вы имеете в виду? – спросил он с угрозой еще одного выноса мозга для Элая.

— Совершенно ничего.

—Вы должны знать, что вы несете ответственность…

Дальше договорить не дала открывшаяся дверь. Элай первым делом увидел очередную усмешку на лице его охранника, а потом уже такую же у Олиа. Он был бледным и уже совсем худым до предела, как будто всю эту неделю, что он пропадал, его не кормили.

Дверь так же громко захлопнулась. И пока мистер Льюис не смотрел на него, Олиа подмигнул охраннику, улыбнулся и мигом вернул себе серьезное выражение лица.

— Вы хотели меня видеть?

— Немного после.

— Охрана, видимо, что-то напутала.

Олиа медленно обошел стол, встал за спиной Элая. Неожиданно рядом с ним на столешницу опустились две руки. Олиа оперся о стол и недолго просто молча разглядывал мистера Льюиса. Элай Олиа не видел, только чувствовал неприятный больничный запах, а вот у омеги лицо менялось каждую секунду, пока тоже не застыло в холодной маске.

— Напал на меня Дембро по своей собственной воле, никто его не подкупал. Он наркоман и считал меня виноватым в том, что во время проверки у него изъяли все наркотики, поскольку ходили слухи, что проверку строили из-за меня. Мой брат тут совершенно ни при чем, хотя вы и подозревали его и тщательно все проверяли, поэтому ошибок быть не может. Эванс просто оказался не в том месте и не в то время, но не смог спокойно смотреть на мои страдания и попытался оказать мне первую помощь. На этом его участие заканчивается. Этот благородный поступок уже занесли в личное дело Эванса. – Олиа на секунду перевел дух, пальцы выбили резкий такт по столешнице. — Если что-то в вашей версии будет отличаться от моей, вы примерите прекрасные оранжевые вещи, а также оцените мою гостеприимность, которая вас, уверяю, весьма впечатлит.

Повисла тишина. У мистера Льюиса на лице все еще была непроницаемая маска. Ни одной эмоции.

— Вы угрожаете? – спросил он.

— Да. – Легко согласился Олиа.

— На каком основании?

Вместо понятного ответа Элай услышал только странную для его уха текучую и красивую речь. Он попытался посмотреть на Олиа, но увидел только вблизи висящую на нем как на скелете майку и даже кончик от завязанного бинта, опоясывающего Олиа весь живот. Олиа говорил около минуты. Элай вычислил, что это французский язык. Хотя и мог ошибаться. У них в школе был испанский и Элай его не усваивал.

Мистер Льюис тоже что-то ответил на этом же языке. Теперь понятно, откуда этот акцент.

Когда странный диалог закончился, мистер Льюис заметно погрустнел и начал собираться домой. Сослался на срочные дела и исчез.

Его место занял Олиа, который, однако, внимания на Элая не обратил, а только приподнял майку и осмотрел бинтик.

— Это что было? – задал Элай первым вопрос.

— Он больше не придет.

— Ты знаешь французский?

Олиа посмотрел на него, оторвавшись от разглядывания своего живота.

— Это не такая редкость.

— Я ничего не понял. – Сознался Элай. Ему было чертовски интересно. Организм изголодался по интересным событиям и по сплетням.

— В этом и был смысл, Эванс. – Слабо улыбнулся Олиа. – Это не мои секреты.

В этот же день он и вернулся в блок. Элай хотел рассказать ему новости про Гарри, но сам себя остановил и не смог признать, что струсил. На следующий день, он пытался встретиться с Олиа, но еще в столовой увидел, как они разговаривают с Таем, а весь остальной зал молчит и пытается слушать. После этого разговора Тай ушел разозленным до предела. Пнул по пути ногой скамейку.

В среду после ужина, когда все вернулись с работы, а Элай сидел внизу в кресле, наблюдая за тем, как Рен разговаривает с малознакомым Элаю пацаном с третьего этажа, и одним взглядом заглядывая в книжку, к Элаю подскочил еще один малознакомый пацан. Выглядел он молодо и мило. Глазища были большие, волосы коротенькие и светленькие, а запах напоминал немного зеленые яблоки. Пацан фонтанировал выбросами запаха, так как был на пороге течки.

— Тебя Олиа зовет. – Серьезно сказал он Элаю.

Этот пацан и шел у Элая за спиной, лишая всех отходных путей. Но они и не были нужны. Элай сам хотел когда-нибудь прийти к нему.

У Олиа было многолюдно. Миша лежал наверху и прятал лицо за книжной обложкой. Олиа сидел на своей кровати, навалившись на стену и обнимая руками свои колени. Другой омега, блондинистый, жилистый, аккуратно разрезал самый настоящий торт, ножик сверкал в свете софитной лампы.

— Привел. – Довольно сообщил омежка, пялясь своими глазищами на Олиа.

— Молодец, возьми конфетку. – Отозвался жилистый блондин, одновременно окидывая Элая оценивающим взглядом. Олиа слабо улыбнулся уголками губ, спрятал эту улыбку и уже с серьезным лицом протянул омежке записку.

—Отнеси Артуру.

— Но…

— Иди. – Олиа снова откинулся на стенку. Элаю показалось, что двигаться ему больно. Еще и губу прикусил. Парень ушел, окинув всех и Элая тоже ревностным взглядом.

– Эванс, что там с Гарри Лаусендом? – спросил Олиа тихо.

— Ты все еще его ищешь? – снова встрял омега с ножом.

— Не лезь, Денни. Так что? – Олиа посмотрел на Элая.

— Слушай, — Элай не нашел удобного места для того, чтобы присесть и привалился к решетке. Она сразу же неприятно впилась в спину. – Его там нет.

Олиа сдвинул брови, не понимая.

— Отец добился допуска в их архивы и документы, твоего Гарри там нет, и никогда не было. Он не в программе.

Олиа залип. Элаю показалось, что он не расслышал, но сказано было вполне громко. Вот Денни расслышал, раз бросил на Элая еще один взгляд. Миша наверху тоже. Отложил книжку и прислушивался к разговору. Элай вроде бы все и сказал. И так добавил от себя больше, чем ему доложил отец. Надо было уйти. Но стоял на месте.

— Будешь торт? – нарушил тишину Денни, облизывая нож и смотря на Олиа.

— Мне нельзя. – Так же тихо отозвался Олиа.

— Эванс, это того хера, получается, не охраняют? – Денни переключил внимание на Элая. – Он никакой ни свидетель?

Элай отрицательно мотнул головой.

— А ты уверен был. – Денни ткнул ножом в сторону Олиа.

— Мне папа сказал.

— А он не мог соврать? – осторожно спросил Денни.

— Он все мог. – Кивнул головой Олиа. – А твой отец не мог…хотя бы напутать что-нибудь? – Олиа посмотрел на Элая, сузив глаза. – Или ты соврал мне?

Элай отрицательно медленно покачал головой. Он не врал. Надо бы сказать, что он не врал.

Вернулся этот омежка, неслабо задел Элая плечом, когда заходил внутрь. Он совершенно нагло, походя на довольно кота, залез к Олиа на кровать и очутился рядом. И шепнул что-то на ухо, улыбаясь светящейся улыбкой, одновременно проведя рукой Олиа по груди, ниже к животу, пока Олиа не поморщился.

Денни закатил глаза и особенно сильно рубанул в последний раз ножом по торту. Мальчик вздрогнул. Элай тоже. Он отвел глаза и смотрел теперь в стенку, не знал, куда деть руки.

— Он обязательно тебе сейчас нужен? – строго спросил Денни.

— Ли, иди к себе. – Мягко пробормотал Олиа. Точнее, стараясь быть мягким.

— Я хочу остаться. – Попросился шепотом мальчик, но услышали это все.

— Иди отсюда. Завтра утром придешь. – Олиа одной рукой отодвинул мальчика от себя. Выглядел раздраженным. Денни ненавязчиво поигрывал ножом, сложив руки на груди. Мальчик ушел, еще раз задев Элая плечом.

У Элая был вопрос: «что за херня тут происходит?» Руководствуясь своей безопасностью, спрашивать он не стал. Нет, в его голове давно не было чего-нибудь постоянного. Предубеждений тоже не было, да если на то и пошло, то он еще на прошлых рождественских каникулах отсасывал своему школьному другу. Они оба были пьяны. У Элая уже тогда были проблемы с алкоголем. Точнее, Элай считал, что проблем нет, а вот остальные…

Но нельзя так травмировать его психику! Элай был уверен, что это его травмировало, хотя не смог бы объяснить, почему.

— Эванс, ты не ответил. – Напомнил Олиа.

Элай выгнал все лишние мысли из головы.

— Я не вру. Его не было. Ты не пробовал поискать его просто так?

— Ты уверен в том, что я не пробовал? Гарри Лаусед исчез отовсюду уже пять лет назад.

—Ты не думал, что его убили? – спросил Денни.

— Он жив. – Уверенно ответил Олиа.

— Но отец говорил… – Элай запнулся.

— Что говорил? – заинтересовался Олиа.

— Ну, — Элай прикусил губу, — Тай родил от него ребенка, значит, он не пропал. Может, тебе твой брат не говорил?

Денни засмеялся громко. Олиа только улыбнулся своей привычной улыбкой. Уголки губ поползли вверх и на щеках появились маленькие ямочки.

— Этому ребенку как раз пять лет. И мой брат много что мне не говорит, а я и не рассчитываю на его слова. – Объяснил Олиа, все еще улыбаясь. – Мне казалось, ты заметил нашу любовь друг к другу.

— Заметил.

— Ладно, иди тогда, я подумаю над твоими словами.

***

Через несколько часов, поздним вечером, почти перед отбоем, когда активность утихла, а Рен ушел на ночь к своему Нилу, Элай лежал в полумраке, сложив руки на груди. Мысли путались, разрывались, Элай не знал, о чем подумать в первую очередь и поэтому все путалось: и папин ребенок, и Рен с его ребенком и Керхманом, Тай с проклятым Гарри Лауседод с еще одним ребенком. И, конечно, Олиа. Мутный тип. Считал себя главным. Это Элая бесило. Все-таки было обидно. И за пальцы, и за лезвие у горла, и за все угрозы. Элай не хотел, чтобы было так.

Было очень жалко себя. В груди щемило от жалости, и Элай уже решил ближайший час проплакать, когда неожиданно явился Олиа. Он был один, только в руке держал блюдечко с куском торта. Не стал включать светильник, висевший у Рена над подушкой, а так в полумраке оказался рядом с Элаем.

— Хочешь торт? – спросил он тихо.

Элай не отрывал взгляда от потолка.

— За что мне такая щедрость? – спросил он мрачно.

— Это правда? Про Гарри?

Элай повернулся, приподнялся на локте и почти уткнулся носом в вишенку на кусочке тортика. Тут же нашлось и лицо Олиа с такими глазами, какие были у той милой шлюхи сегодня. Просящие, щенячьи. Злые слезы у Элая тут же пропали. Он хмыкнул.

— Что бы мне врать? – он сел удобнее и притянул блюдечко к себе. – На столике ложка лежит. – Намекнул он.

Олиа послушно подал ложку. Элай начал тыкать ей в тортик.

— Что у вас за праздник был?

— Разве нужен праздник?

— Нужен. – Кивнул Элай.

— Мой третий день рождения. – Олиа уже сложил руки на кровать на уровне подбородка и уложил на них лицо. Элай смотрел на него сверху вниз, как божество на мелкую сошку. – Я еще раз чуть не умер.

— Не умер же. – Пробормотал Элай. — Хочешь, скажу по секрету одну штуку?

—Валяй.

— Гарри Лауседа охраняет не правительство, а твоя семейка. – Элай подмигнул. – Сечешь?

— Нет. – Мотнул головой Олиа.

— Ну и дурак.

— Ты доиграешься.

— Сломаешь еще пальцев? – Элай вскинул голову. – Нравится власть, да?

— Руку. – Ответил Олиа все так же спокойно.

— Что «руку»?

—Сломаю.

Элай был спокойным ребенком. Потом что-то сорвало, в подростковом возрасте. Папа считал, что вылезла наружу омежья сущность, которой у ребенка еще не было. Элай был спокойным ребенком, пока однажды, после очередной домашней ссоры, в которой Элай был и не виноват, и это трехлетний Эдди на самом деле раскидал документы отца, тогда Элай кинул папиной вазой в отцовский бар.

— Ломай!— он протянул руку вперед, в лицо Олиа. Блюдце скинул на пол, и оно там разбилось. Ложку кинул следом. И заплакал как-то резко, без плавного перехода. Просто потекли слезы. — Делай, что хочешь, потому что я уже и так не могу! – зашептал он зло. – По горло сыт всем этим дерьмом!

—Я пошутил. – Не очень искренно одними губами прошептал Олиа.

— Когда горло мне ножом щекотал, когда угрожал или пальцы ломал? Когда ты пошутил? – Элай наклонился ниже, ближе к лицу Олиа, все равно слезы текли, и он уже ничего не видел. – Я тебе так ненавижу, ты бы знал. Так ненавижу тебя. – Элай выплюнул слова в лицо Олиа.

Его как будто потянули за спину назад. Он выпрямился, пока не встретился спиной со стеной, прислонился к ней затылком и всхлипнул.

Молчали. Элай даже не ждал реакции.

Раздался противный резкий гудок.

— Ты на пороге нервного срыва. Я знаю симптомы.

— Сдохни. – Ответил Элай.

— И это не самые приятные слова в моей жизни. – Так же тихо шептал Олиа.— На днях я тебе кое-что покажу. – Пообещал он.

Элай тихо плакал.

Прозвучала еще одна сирена. Совсем как в театре. Олиа не мог больше остаться. Ему нужно было уйти, чтобы успеть к себе, но он тянул до последнего. Потом, в одну секунду сорвался с места и исчез. Элай про себя досчитал до пяти и решетки закрылись.

========== Глава 14 ==========

— Тебе не казалось, что ты безнадежно отстаешь от жизни, пока торчишь здесь? – Элай строил глазки зеркалу. Рассматривал свое лицо со всех сторон. Раскрасневшиеся щеки ему не нравились, мокрые волосы красоты не добавляли. Но ощущение чистоты Элаю было приятно. Убрать бы еще отсюда всех этих людей, чтобы не мешали ему наслаждаться хоть чем-то. По правую руку от него стоял Рен. Только что вышел из душевых, еще вытирал голову неудобным маленьким полотенцем со склада.

Элай оторвался от зеркала и вопросительно посмотрел на Рена. У того тоже щеки раскраснелись, а на лбу вылезло красное пятно. Рен пожал плечами.

— У меня папа беременный. – Сообщил Элай, снова занявшись своим отражением.

На днях всем выдавали новые белые майки. Рен взял на пару размеров больше, чтобы скрыть живот хоть как-то. Живот все равно было видно, а майка сползала с плеч, обнажая острые ключицы. Элай отмечал, что это выглядит довольно развратно.

— Тебе что-то не нравится? – спросил Рен. Он привалился к раковине и сложил руки на груди. То рассматривал пространство просторной раздевалки, заполненной омегами, то поглядывал на Элая.

— Он старый уже. У него же есть Эдди. Зачем ему еще один ребенок?

— И ты еще.

— Я тут лишь сбоку бантик. Так как насчет нашего лузерства?

— Я выйду скоро. И у меня будет ребенок.

—Из одной тюрьмы в другую.

Рен поморщился:

— Не трави душу.

— Эванс! – по левую руку остановился парнишка из свиты Олиа. Вот он выглядел красиво после душа. Весь такой блядский, как будто его только что из-под кого-то вытащили. Хотя, Элай видел здесь Олиа. И Элай знал, какие у них отношения. Олиа мог зажать его в дальней кабинке. Элай уже пару раз слышал оттуда подозрительные звуки. Там просто так никто не мылся.

– Я на тебя поставил десятку баксов. – Сообщил парнишка, во всю уставившись в зеркало, почти уткнувшись в него носом.

— Маленькая шлюшка пришла. – Ласково протянул Элай.

Мальчишка, вроде его все Ли звали, недобро посмотрел на Элая. На плече Элай заметил у него татуировку. Меч, змея – хрень какая-то. На герб похоже. Элай когда-то на пояснице себе бабочку хотел наколоть.

— Я бы тебе глаза выцарапал, но здесь охраны много. – Отозвался паренек.

— Я тоже умею царапаться. Ты на что десятку поставил?

— Так ты не в курсе? – губы Ли расплылись в улыбке. – Я за то, что ты хотя бы до Рождества протаскаешься со своими волосами. Почти никто не верит.

Справа от Элая прыснул Рен:

— Я тоже могу поставить на твою выдержку, Эванс. — Толкнул его Рен острым локтем.

— Джек еще принимает ставки. И он сейчас где-то здесь – Ответил Ли и покрутил головой. Потом сам себе пробормотал под нос. – Все-таки десятка – слишком большая тебе цена, Эванс.

— Моя коса хотя бы десятку стоит. – Элай повернулся лицом к Ли. – А ты за кусочки тортика свою задницу продаешь, подстилочка?

— А ты, — Ли сделал шаг к Элаю, потом прижал своим телом к холодной раковине. Поставил свою ногу между ног Элая, чтобы убежать было сложнее. Ли оказался ниже. Круглые глазища так и смотрел наивно и по-детски, — ты сделал невозможное, мажорчик. При таком папочке и в таком дерьме то оказался. И благодари его за то, что тебя хотя бы сегодня никто не загнул, пока ты волосики свои мыл.

— Ли, отойди. – Протянул спокойный Рен. Даже не пошевелился.

— А то что?

— Даггет! Отойди от него! – Элай перевел взгляд от лица Ли и посмотрел ему за спину. Конечно, охрана. Рен уже все здесь знает, поэтому спокоен. А Элай не привыкнет. Ли ухмыльнулся. Насмешливо поднял руки и сделал шаг назад.

— Все в порядке. – Сказал он громко.

— В следующий раз выпишу предупреждение.

У Ли промелькнуло на лице удивление и испуг. Он отвернулся от Элая, посверлил с секунду взглядом злого охранника и, засунув руки в карманы, ушел, больше ничего не сказав. Рен лишь зевнул. Ему было скучно. Элай смотрел в спину уходящему Ли. Он пошел к выходу, справа от которго стояли лавочки. Так Элай выследил Олиа. Сидел на низкой лавочке. Тоже с полотенцем на плечах. Мокрые волосы выглядели безжизненно и совсем не пушистыми. Ли наклонился низко к Олиа, что-то сказал. Олиа протянул руку и прикоснулся к волосам Ли. Ли оперся рукой о скамейку, другой о колени Олиа. Выставил на обозрение всем свою задницу.

— Чего ты к нему пристал? – недовольно проворчал Рен.

— Я пристал?

— Его дело с кем и за что спать. — Серьезно ответил Рен, поворачиваясь к Элаю. — Я с Керхманом спал. И что бы ты про меня сказал?

— То же самое, что и про него. — Пожал плечами Элай. — Если бы не знал тебя.

— Тогда не говори о Ли просто так. Вообще, побольше держи язык за зубами, если не хочешь больше нарваться.

Ли продолжал лезть к Олиа на глазах у всех. Дело дошло до поцелуев. Какой-то высокий омега закрыл своей спиной Элаю всю картину и пришлось вытягивать шею.

— Даггет! – прикрикнул все тот же охранник. – Предупреждение! Помылся, иди отсюда!

Ли отпрянул от Олиа. Олиа его не спасал. Лишь наблюдал за сценой. Ли пришлось уйти. Олиа же остался сидеть на скамейке рядом с Мишей. Заметил взгляд Элая и с минуту разглядывал его в ответ, совсем не скрываясь.

Почему Элай не замечал Ли раньше? Он жил даже на их ярусе и в их крыле. Получается, всего в нескольких метрах от Элая. Ли появился, по словам Рена, пару лет назад, и сразу же вычислил того, кому можно отсосать за привилегии. Поэтому Элай и не любил таких. Все окружение Элая было равным ему. Все, кроме Джонни, с которым сложилась настоящая дружба. Элай не общался с людьми, которые не могли позволить себе обед за сотню баксов. Или такие люди видели в Элае богатого дружка, как источник развлечений. Или они долго не держались рядом. Развлечения Элая часто были не дешевыми.

А Ли продавал себя и гордился этим. Встретились бы они в других условиях, Ли бы и вокруг Элая вился.

— Мне казалось, Олиа не разведешь. – Заметил Элай за беседой в столовой через несколько дней. Рен не ел. Его мутило с утра. Беседа снова зашла про Ли после того, как он очень сильно толкнул Элая в очереди за подносами.

— Олиа забавляется лишь.

— А Ли меня не любит.

— Потому что не хочет терять нагретое местечко. – Рен усмехнулся. – А Олиа может его запросто прогнать. Ли больше раздражает, хотя, удовлетворяет, наверное, тоже хорошо.

У Элая была течка, и он не знал, что с этим делать. Если говорить честно, он был бы не прочь прибегнуть к услугам того же Ли. Это было похоже на жесткий недотрах. Тело просило секса, и тело было готово к нему. Элай чувствовал свой собственный запах и свою неудовлетворенность. Здесь бы идеально подошел Джонни. Но до него Элай не мог даже дозвониться. Вызов отклоняли. Так Элай истратил все свои звонки, и теперь не мог даже позвонить домой, чтобы узнать, как все сложилось в субботу. Насколько Элай знал всюсистему, еще в понедельник утром должны были появиться результаты выборов.

К ним третьим от соседнего столика неожиданно подсел один взрослый омега. Тоже из своих. Он часто играл в шахматы с Олиа, но в приближенную свиту не входил. Элай думал, что просто этот омега умный, что здесь было редкостью, поэтому Олиа обращает на него внимание.

— Слушай, Рен, — сразу же начал он, как только его поднос приземлился на поверхность стола, — говорят на складе поступление. – Омега выразительно поиграл глазами.

— Раньше следующего месяца выдаваться не будут. – Раздраженно ответил Рен. К нему не в первый раз за последние сутки подходили с таким вопросом. Издержки желанной для всех здесь должности. У Элая, как у помощника Рена, тоже один парень поинтересовался. Элаю понравилось внимание, но парня он послал. Все из-за течки и нервов.

— Там хоть что? Новые матрасы уже полгода обещают. У меня из-за наших подстилок синяки вечно на спине.

— Матрасов не было. – Ответил Рен и отправил в рот большую ложку рисовой каши. – Бланки на очередь у Олиа лежат.

— Матрасы бы не помешали. – Встрял Элай, чтобы обратить на себя внимание. – Но если тепло, можно не накрываться одеялом и лежать еще и на нем.

Омега хмыкнул:

— И подавители не помешали бы, да, Эванс.

— Да, не знаю-как-вас-там-зовут. – Элай отодвинул невкусную еду и сложил руки на груди.

— Перси.

Этот Перси им заинтересовался. Рен был только рад. Он устал за последние дни заниматься разбором нового поступления на склад и устал быть беременным. Вечером жаловался на боли в ногах и на течный запах Элая, от которого Рена тошнило.

— Подавители можно купить. – Совсем тихо, склонившись к столу, сказал Перси. – Могу устроить.

— Я слышал про это. Мне платить нечем.

— Брось. – Протянул Перси. Он был взрослым, не таким сопляком, как они с Реном, но глаза были игривыми и лицо молодым и красивым, задорный темный ежик только сбавлял Перси годы. А так, Элай слышал, что у Перси недавно сын вышел замуж. – Ты самый богатый засранец здесь.

— У меня есть только настоящие деньги. Какое они значение имеют здесь? – Элай пожал плечами.

— Касса принимает все. – Перси склонил голову. – О, Кендалл, что принес? – Перси кинул взгляд Элаю за плечи. Элай повернул голову. К ним подошел какой-то омега из кухни. На голове волосы были прибраны в сеточку. Форма была не рыжей, а бледной, как будто выцветшей, бежевой, и на омеге был повязан фартук. Смотрелось все это все равно как-то серьезно. Омега был моложе Перси и сам был слишком низеньким, зато полненьким. Но все равно милым, как почти все здесь. Элай никогда на свободе не видел столько красивых людей. Казалось, что их специально ловят и запирают здесь.

«Красота порочна» — говорил Джонни.

— Привет, Пенсильваль. – Так же ответил Кендалл и сел рядом с Элаем на скамейку. – Держи. – Он протянул Рену небольшую баночку йогурта. Рен радостно улыбнулся, что-то сказал себе под нос и взял баночку.

— А если я залечу, вы мне будете подачки таскать? – спросил Элай.

— А ты залетишь, Эванс? – Кендалл повернул голову в его сторону. Элай же откинулся назад, уцепившись руками за скамейку, чтобы не упасть. Почти подвис в воздухе. – Это не льгота беременным. Могу дать одну баночку. – С намеком протянул Кендалл. Перси с Реном украдкой переглянулись и улыбнулись.

Элай же старался дышать размеренно. Разговор немного отвлекал от страдающего течкой организма.

— Что ты за это хочешь? – спросил Элай.

— Знаешь, Джек принимает ставки…

— Да, слышал, — перебил Элай, — сколько продержится моя коса в этом клоповнике.

— Ох, нет, уже другое. – Кендалл покачал головой. – Теперь вопрос: сколько ты здесь продержишься? Некоторым кажется, что тебя на этой неделе уже собрались выпускать.

— А от меня, что ты хочешь? – раздраженно спросил Элай.

— Узнать, — посмеялся на время притихший Перси, — когда ты выйдешь? Интересно же.

Элай перестал покачиваться и приземлился ногами на пол, оторвал руки от лавки. Все смотрели с интересом. И Рен, и даже соседний стол, за которым был слышен весь их разговор.

— В мае. – Отрезал Элай. – У меня срок до мая.

Он резко встал, схватив рукой поднос с остатками еды. В последний раз окинул взглядом всех собравшихся, и быстро ушел, по дороге кинув поднос на нужный стол с грязной посудой.

***

Элай сторговался с Перси на тридцатку. Перси дал ему три таблетки.

— Я знаю их. – Элай не спешил уходить, но таблетки уже спрятал в кармане. – Этого только на один день хватит.

— Растяни на три. – Посоветовал Кендалл с верхней койки. Тот самый поваренок. Он жил вместе с Перси на третьем уровне.

— Эффекта не будет.

— Эванс, еще никто не жаловался. – Уверено заверил Перси и выставил Элая из его камеры. – Вали уже к себе, поздно в гости ходить.

Элай к себе не пошел. Он еще успевал покурить до проверки и даже посидеть несколько минут в тишине и темноте прачечной комнаты. Элаю было плохо, его ломало, живот крутило, и пища внутрь так и не лезла.

— Ты же не девственник? – спросил у него Рен во время ужина.

— Сам как думаешь? – простонал Элай и закрыл лицо руками. Хотелось выть.

— Если у тебя еще не было никогда альфы, то течки довольно легки. На зуд похожи. Неприятные такие. – Рен передернулся. – Когда альфа под боком есть, тоже нормально, есть кому удовлетворить. Омеге достаточно всего пары раз, и будет легче. А у тебя самое тяжелое должно быть.

— Это как?

— Это когда у тебя долго был партнер, а сейчас первая течка без него.

Джонни. Милый любимый Джонни. Его ежеквартальное лекарство. Элаю он был очень нужен сейчас.

— У тебя так было? – спросил он.

— Так нет.

— Тогда откуда знаешь?

— Читал.

Пришлось Элаю идти за таблетками. Боялся, что ночью просто не выдержит. И ему надоело чувствовать себя потным, пахнущим, грязным, как шлюха. Душ же будет только через сутки. И еще эта очередь и всякие уловки, чтобы попасть в числе первых. Элай боялся просто не дожить до этого момента.

Во всех душевых, в раздевалке, в маленькой прачке-курилке никого не было. Элай с удовольствием курил. В окошечко красиво проливался красный догорающий свет. Поздний вечер, идущий к ночи, еще совсем летний, несмотря на приближающуюся осень. Этот вечер был старыми детскими воспоминаниями. Совсем старыми. Кусочки, нарезанные в непонятной последовательности. Элай так помнил дедушку, всего лишь один миг, как дедушка держал его на руках. А дедушка умер от инфаркта уже шестнадцать лет назад, когда Элаю было только три. Он так же помнил и свадьбу родителей. И когда до этой свадьбы они с папой жили у дедушек в загородном доме, папа всегда перед сном гулял с ним по большому цветущему летом двору. И было уже холодно, начинали петь цикады, небо чернело. Элай это помнил.

Какого черта у папы трехлетний ребенок в такой час еще не спал? Эдди они и сейчас отправляли в кровать сразу после девяти. Случалось, что иногда Элай ложился спать, когда Эдди уже завтракал. В шесть утра.

Его бедный братик и сейчас уже идет в постель. Как будто не Элай в их семье попал в тюрьму, а Эдди живет в ней всю жизнь. Родители строили из него идеального ребенка. Тот зародыш, который сейчас у папы в животе, даже не представляет, во что он ввязывается.

Элаю было хорошо в темноте наедине с маленьким окошком. Но в последнее время он право на спокойствие не заслуживал. Когда Элай решил прикурить вторую, чтобы настроится на долгую мучительную ночь, его напугали. Дверь резко распахнулась, в комнатку ввалилось два тела, и дверь сразу же захлопнулась. Тела прижались к стене. Эти тела готовы были трахнуться на глазах у Элая.

— Черт, сейчас проверка. – С придыханием прошептал один голос.

Это был Ли, да и второго было узнать нетрудно. Около кого Ли в последние недели постоянно терся? Элай угадал сразу – только Олиа. Да и лицо он Олиа разглядел.

Элай все-таки закурил:

— И вам доброго вечера. – Сказал он и выпустил дым.

Ли вскрикнул и отскочил немного, позволив разглядывать Олиа с головы до ног. Тот прилип к стене. Засмеялся тихонько.

— Мы не одни здесь, крысеныш. – Весело сказал он.

— Какого хуя, мажорчик? – зашипел Ли. – Что ты здесь делаешь?

— Курю. – Ответил Элай, снова затягиваясь. Он сидел у противоположной стены на корточках, напротив Олиа, и его все устраивало.

— А пахнет так, как будто дрочишь.

— У него течка. – Уже спокойней ответил Олиа.

Ли немного успокоился. Элай знал, что им все пропахло. Его алкоголическим запахом. Запахом кабинета отца. Но и запах Ли тоже тихо расползался по каморке. Запах возбужденного омеги, тоже недавно текшего, все еще готового к сексуальным подвигам. От Олиа пахло разве что кофе, который им перепал на ужин.

— Кстати, я сюда первым пришел. – Намекнул Элай. Смотрел он на Олиа, и обращался он к Олиа. Не с истеричным же Ли разговаривать. – Но я не стесняюсь, можете трахаться, если хотите.

Олиа только улыбнулся снова. Он веселился.

— Подрочить хочешь? – Ли сделал шаг к Элаю.

— На тебя что ли? – Элай фыркнул. – Ты, конечно, цветочек, но извини.

— Свали!

— Я хотел бы поговорить с твоим папочкой, м? – Элай снова посмотрел на Олиа. – Мне очень надо. – Добавил он серьезно.

— В другое время никак? – спросил Олиа.

— Я не нашел информации о твоих часах приема.

— Ли, иди к себе. – Вздохнул Олиа. – Уже поздно.

— Нет. – Капризно запротестовал Ли и уставился своими глазами на Олиа. Пока те играли в гляделки, Элай быстро докурил и затушил сигарету в импровизируемой пепельнице. Ну и запашек тут стоял. И накурено, и омежка течный есть, еще и эти любовнички.

— Уйди отсюда. – Уже жестко отрезал Олиа.

Ли пришлось уйти, но теперь Элаю следовало сначала проверять всю свою еду хотя бы на Рене. Ли – мелкий противный интриган. Яд в еде – это прямо его стихия. Прозвучал короткий гудок, слышимый везде. Уже было пора. Скоро проверка, а там и отбой, решетки закроют, пора заканчивать все свои дела.

Элай встал. Медленно. Все-таки у него было не очень хорошее состояние.

— И из-за каких важных дел я прогнал Ли? – спросил Олиа. Он все еще стоял у той стены и не шевелился почти.

— Скажи, ты и не сильно хотел с ним трахаться. – Элай подошел ближе. – Охереть, ты с омегами лижешься.

— И что?

— Мне интересно, это помогает решить…потребности? – Элай подкрался еще ближе. Совсем близко, остановился напротив Олиа, уперся одной рукой в стену. Чувствовал себя неудачником-пикапером. И аромат Олиа чувствовался теперь. Совсем слабый. Легенький, как занавесочки у Элая в комнате. А папа Олиа и Тай так не пахли. Они фонтанировали омежьими феромонами.

— Любое удовлетворенное возбуждение помогает. – Спокойно ответил Олиа.

— Я хочу трахаться. – Честно признался Элай. – Мне даже уже срать на то, с кем. Ли на самом деле довольно аппетитный. У него татушечка классная.

— Эванс, ты меня веселишь.

Элай хмыкнул. Повесил голову. Все мозги уехали на сторону, а нужно было вспомнить много важного. В темноте только ясно выделялись белые новенькие кроссовки Олиа.

— Они стоят около тысячи баксов. – Пробормотал Элай. – А меня называют богатым засранцем.

— Это дешевая подделка.

— Ладно тогда. – Спокойно согласился Элай и поднял голову. Почему Олиа такой странный? И непонятный совсем. – Я хочу от тебя три вещи. – Элай попытался взять себя в руки. Уперся в стену и второй рукой, гипс стукнул по стене. Теперь нависал над Олиа. У того – почти никаких эмоций.

Олиа медленно поднял одну руку, прикоснулся пальцами к подбородку Элая, вторым, зажал его подбородок двумя пальчиками. Хватка моментально стала сильнее. Теперь Элай даже не мог двинуть головой. Заныли сломанные пальцы, почувствовав опасность.

— Я тебе что-то должен? – спросил Олиа шепотом.

— Я из-за тебя многого натерпелся. – Так же шепотом ответил Элай.

— Не больше чем многие.

— Я могу отблагодарить. – Выдохнул Элай. Он приблизился к Олиа и вдохнул воздух в паре дюймов от его шеи. Олиа очень слабо пах. Как будто это бета. Но беты не могут быть такими. Нет у бет такой внешности, какая есть у Олиа. То было совсем не то, что Джонни. На омег запахи других омег никак не влияют на гормональном уровне. Это просто запахи. Как духи. Олиа резко вдохнул и отпустил Элая. – Я та еще блядь.

Шейка была тонкая и бледная. Элай потерся об нее носом. Запаха почти не было. Элаю захотелось укусить Олиа в эту шею. Джонни в предыдущую течку не удержался и прокусил Элаю кожу на шее. Только потом они это заметили. Элаю пришлось идти к папе и спрашивать о последствиях этой почти метки. Но, что к лучшему, все это сошло.

В правую щеку к Элаю прилетела мощная пощечина. Шея оказалась далеко, его голову мотнуло, он бы и упал, если бы его не поймала вторая рука. Элай заскулил, сфокусировал взгляд на лице Олиа. Ничего не понял. Олиа уже слабее ударил его в левую щеку. В глотке появился привкус крови.

— Ты зачем меня бьешь? – удивленно спросил Элай.

— Мозги тебе на место вставляю. – Олиа держал его голову в своих ладонях, как будто боялся, что Элай упадет, если не держать его за голову. Ноги и вправду были ватными. Как-то стремительно темнело. Закат уже в окошечко не светил. Кожа Олиа белела в темноте. Олиа походил на вампира, который сейчас съест Элая.

— Вот черт! – пробормотал Элай. – Меня совсем ведет.

Олиа его отпустил. Элай чуть не упал.

— Ты брал у Пенсильваля таблетки?

— Брал. – Элай полез рукой в карман. Они лежали там. Три маленьких желтеньких. В серебристом блистере.

— Ешь сразу все.

Элай выдавил одну. В темноте было неудобно. Собственный запах раздражал. Олиа горел белой кожей. Собственное поведение напрягало. Элай съел одну, потом все-таки выдавил вторую. Знал же, что нельзя сразу несколько. Этому еще в школе рассказывали. Можно навредить себе. Но Элай больше не мог терпеть.

— Черт! – повторил Элай. – Я уже не могу. Еще немного, и я тебя бы трахнул.

— Ты уверен, что смог бы? – все так же спокойно спросил Олиа.

— Не совсем. – Элай съел все таблетки. Оставалось ждать. – Помоги мне. – Попросил он.

— В чем же?

Элай прислонился спиной к стене рядом с Олиа, потом сполз по ней, снова устроившись на корточках. Обхватил голову руками.

— Мне нужен душ. И у тебя есть телевизор, по местным каналам должны крутить новости. Мне нужно знать про результаты выборов в Сенат. Я еще неделю никуда позвонить не смогу, а мне надо знать.

Олиа почему-то молчал.

— Я хочу увидеть Джонни. – Еще тише закончил Элай.

Со стороны Олиа послышался смешок. А еще через секунду в эту тихую темную комнатку ворвался громкий противный визг сирены. Элай вскинул голову, не понимая в чем дело. Это была не такая сирена, которая будила по утрам или которая возвещала об обеде или построении. Эту Элай впервые слышал. И она его пугала. Олиа тоже вскинул голову, но он, видимо, все понимал. Было темно. Но Элаю показалось, что Олиа напуган.

— Сигнал к построению был? – спросил он у Элая.

И тут Элай понял и еще больше испугался. Даже течка отошла на второй план. Сигнал был давно. А они забыли.

Сирена умолкла на несколько секунд. Потом завизжала снова.

Олиа схватил его за рукав и вытянул из комнатки в раздевалку. Яркий свет после темного помещения ослепил. Олиа тоже сощурился, но пока Элай стоял, Олиа лег на пол. Сирена опять умолкла.

— Ложись! – приказал ему Олиа.

— На пол?

— Да.

— Он же грязный.

Пол был холодным и не очень красивого вида. Элай не хотел вообще к нему прикасаться.

Когда Элай только поступил сюда, Рен все ему пытался объяснить. При тревоге нужно сразу же падать на пол и ждать. Олиа это четко соблюдал. Элай опустился рядом. Приподнялся слегка на локтях, повернул голову, чтобы посмотреть на Олиа.

— Это из-за нас.

— Думаю да. – Олиа прикусил губу.

— И что нам будет?

Элай чувствовал, как его сердце бешено бьется, отдавая в ушах. Добавился еще и посторонний шум у него в голове. И новый приступ дрожи накатывал. Виновата была и течка, и холодный пол.

— Ничего хорошего. – Ответил Олиа. – Смотря, какое настроение у Артура.

— Хреновое должно быть.

Все это было странно. Там за дверью ищут их, а они лежат здесь и ждут, когда их найдут и сделают им плохо. У Элая горела слабая вера в Олиа. Может, он договориться со своим Артуром. Утром на перекличке Олиа всегда мило общался с охранниками. Особенно с Артуром.

— Эванс. – Позвал тихо Олиа через пару минут напряженного молчания. – Твой отец победил.

Элай повернул голову в сторону Олиа. Тот не шутил. Элай не обрадовался. И не расстроился. Это было сейчас для него никак. От победы отца он ничего не ждал. Разве что его не будут обвинять в том, что он все испортил. Отец и не из такого дерьма выбирался. На прошлой компании его обвинили в связях с преступностью. У отца таких связей не было. Разве что его старший сын неожиданно оказался мелким преступником. Вот и все связи.

— Я могу поговорить с Керхманом. – Снова заговорил Олиа. – Он может устроить одно свидание тебе. Неофициально.

Элай улыбнулся.

— Спасибо. – Пробормотал он.

— Я думал об этом уже. – Признался Олиа. – Про твою встречу с другом. Когда ты запсиховал, подумал, что тебе он нужен, а не родители каждую неделю.

— Они меня не поймут. – Элай забыл про ужасный пол и уткнулся лбом прямо в холодную плитку.

Меньше чем через минуту дверь в душевую все-таки открылась. Элай и Олиа одновременно подняли головы. Это был Артур. Он остановился в дверях. Что-то проговорил тихо себе под нос. Но плечи его опустились, немного расслабившись.

— Вы совсем охренели, Блейз? – спросил он.

— Это случайно вышло.

Артур прошел вперед. «Нашел. В душевую» — проговорил он в рацию на плече. У Элая мысли жужжали, как пчелиный рой. И отец, и Джонни, и его собственное положение. Он уставился на ботинки Артура и не пытался смотреть выше.

— Что вы здесь делали? – спросил Артур. В помещение зашел еще один охранник. Кивнул Артуру.

— Просто разговаривали.

—Встаньте. – Приказал Артур.

Элай вскочил быстро. Охраны уже набежало много – пятеро. Элай испугался такого количественного превосходства и остался стоять на месте, медленно оглядываясь. Олиа встал медленней. Легонько коснулся своего бока ладонью и поморщился слабо. Элай и забыл, что у Олиа есть рана в боку. Они с Олиа переглянулись. Видок у обоих был не очень.

— Что делать будем? – спросил низенький и темненький охранник. Тоже омега с запахом жареных орешков. Все они ждали ответа Артура.

— Пускай Керхман завтра разбирается. – Раздраженно отмахнулся Артур. – У нас отбой, снимайте тревогу. Этих в одиночку пока.

— Артур… — попытался Олиа.

— Слышать ничего не хочу.

Больше всего Элай не понимал того, как Олиа смог забыть о проверке. Элай всегда отличался непостоянностью и забывчивостью. Элай мог забыть, что он в тюрьме. Элай мог все. А Олиа был серьезным. Ему было уже не девятнадцать, он и не походил на двадцатитрехлетнего. Олиа казался старше. И Олиа давно здесь. Он-то должен был привыкнуть.

Артур ушел. Элая увел омежка с запахом орешков. Одиночки были последней частью тюрьмы, где Элаю не довелось еще побывать. Теперь оказался. Надежда на спокойную ночь совсем утекла. Течка притупилась из-за таблеток. Но и его уютная кроватка Элаю не светила. Скорее ужасная маленькая комнатка, где воняло из толчка.

Дверь закрылась очень громко. Элай вздрогнул, остановившись посередине. Обхватил себя руками. Немножко даже похлопал глазами, потому что хотелось плакать. Единственный плюс, который можно было извлечь из всего этого – нормально самому удовлетворить себя. И того не хотелось. Тройная доза таблеток напрочь убивала все. Элай бы даже при желании не смог бы возбудиться в ближайшие пару часов. На эту ночь он стал фригидным жалким существом.

========== Глава 15 ==========

Когда Олиа оказывался надолго наедине с самим собой, его разум все больше уходил куда-то в сторону от реальности. Обычно это затягивало. Эванс действовал на него странно в последнее время. Раскрасневшаяся красная мордочка, искаженная некрасивой гримасой, когда тот шептал Олиа всякие гадости, вызывала жалость. По сути, Эванс был глупым парнишкой, считающий, что что-то значит. Значил бы, если бы его отец не решился разменять своего сына на собственную выгоду.

За сломанные пальцы не было стыдно. Несколько минут заменили месяцы воспитательной работы и головной боли. Сенатор Эванс, наверняка, где-то в глубине души оценил это. Только теперь Олиа иногда замечал, как парнишка постепенно учится обходиться одной рукой, как воюет со своими собственными длиннющими волосами, но упрямо даже не думает о том, чтобы их обрезать. И его опять же становилось жалко. Эванс был таким странным явлением здесь. Не было здесь еще таких богатых мальчиков, у которых по идее все уже должно лежать в кармане.

А Эванс не понимал, что по собственной глупости стал разменной монетой.

Олиа на днях поговорил с Керхманом. Тот, по каким-то своим причинам, быстро согласился устроить небольшой сюрприз Эвансу. Олиа добавил еще одного посетителя в свой список. Теперь к нему мог прийти Джонни, а охранник мог просто перепутать их с Эвансом. Олиа казалось, что это Эванса хотя бы порадует немного.

И убедился окончательно в этом несколько часов назад, в тесной темной каморке. Теперь Олиа не мог заснуть. Большое эмоциональное возбуждение заставляло ходить вперед-назад вдоль стены, да полной грудью вдыхать воздух, улавливая из множества других запахов странный алкогольно-шоколадный запах Эванса.

Лукас тоже пах шоколадом. Но только им. И двигался так же как Эванс. И был похож чем-то. Они были разные – Лукас с Эвансом, но сейчас почему-то Олиа вспомнил Лукаса. Еще в той каморке.

Лукас был высоким, выше Олиа и выше Эванса. Волосы были короткие, и когда они встретились впервые, виски были выбриты под ноль, остальное стояло жестким ежиком, волосы даже без лака, которого в тюрьме и не было, не желали опадать. Лукас жевал жвачку, насмешливо надувая пузыри. Из-под ворота тюремной робы, по правой стороне груди и горла вилась большая черно-красная татуировка, переходила на правую скулу и уходила в висок. Левая рука тоже была полностью покрыта узорами, правая только немного – от локтя до запястья.

Потом Олиа узнал, что и половину спины у него занимает татуировка, постепенно перетекающая на грудь и лицо.

Тогда Олиа не знал, как он все это разглядел и запомнил. Он не мог заснуть три ночи подряд, он был ужасно усталым и измученным. Перспективы тогда вообще не радовали. Когда его отправили в Нью-Норден шел первый снег. Питера убили пять месяцев назад. Три дня назад Олиа признали виновным. Тай сбежал из города, и даже папа не знал, где он.

Олиа провалился в странную апатию. Его забрали на фургоне, охранников было двое, но один сидел за рулем, в самой же кабине оставался второй. Молодой омега. Это был Артур, но Олиа его еще не знал. Кожа Олиа очень неприятно реагировала на металл. Из-за тяжелых наручников, приковывающих руки к поясу, появлялась красная сыпь. Даже ноги натирало. Папа позже сказал, что это аллергия на тюрьму. Доктор в лазарете подтвердил просто слабую форму аллергии. Тогда же Олиа непроизвольно чесал запястья, а Артур из-за этого часто недовольно поглядывал на него, но все больше пил кофе из большого стакана и сидел с закрытыми глазами, тоже усталый.

По дороге они заехали еще куда-то. Как позже сказал Лукас, несколько суток ему пришлось пробыть в распределительном центре при окружной тюрьме.

— Недолго ты гулял. – Заметил Артур после того как громко захлопнул дверь фургона и устроил Лукаса напротив Олиа. Артур снова сел на свое место и схватился за кофе. Лукаса и Артура разделяла всего лишь сетка решетки и сантиметров двадцать.

— Мне хватило. – Лукас с первых секунд заинтересовался Олиа. Для начала пнул его по ногам своей ногой. – Ты же должен быть в декрете.

— Я уже вышел.

— Да ладно? – Лукас поменял позу, зазвенел своими цепями. Артур поморщился от этого звука. – И полгода не прошло же.

— Ему четыре месяца.

— И нахрена ты тогда работаешь?

— Кто-то из нас должен зарабатывать.

—Ты даже не потолстел.

— Заткнись.

Артур снова прикрыл глаза. Конечно, он был вооружен, а из Олиа и Лукаса бойцы были не очень. Олиа много умел, Питер учил их с Таем после того как папа вернулся, но наручники здорового мешали. Позже тот же Лукас рассказал, что Артур из военной семьи и все детство провел с отцом в гарнизоне. Шутить с человеком, выросшим на войне, не очень хотелось.

Пять минут они ехали молча. Лукас поймал взгляд Олиа. И просто так отвести не получилось. Олиа не знал, чего хотел Лукас, но сам не хотел показывать хоть какую-то слабость. Потом у Лукаса в сжатом кулаке мелькнуло что-то беленькое. Лукас с усмешкой кивнул вниз. На пару секунд между пальцев показалось бритвенное лезвие.

Олиа медленно покачал головой.

— Артур, — Лукас отвел взгляд первым, — тебе не страшно так работать?

Артур все сидел с закрытыми глазами. Видимо, он очень хотел спать.

— Вы скованы, а у меня есть пушка. Чего мне бояться? – спросил он тихо.

— Я хочу бежать. – Сообщил Лукас.

— Тогда я тебя пристрелю. И если не заткнешься – тоже.

Лукас был старше на целых шесть лет. Лукас уже был в Нью-Нордене, но получил досрочное, продержался только шесть месяцев. Его поймали при попытке покинуть штат и вернули обратно. Лукас сел за наркотики, как и многие. Лукас больше года сидел на героине. За дозу продавал дозы другим. Так и попался. Когда его арестовали, Лукас был никакой. Первые полгода своего срока он провел в больнице. Олиа много ночей подряд аккуратно водил по его темным венам на руках кончиком пальчика.

— Я бы умер, если бы не тюрьма. – Пожимал он плечами. – Так что все только к лучшему. – А потом улыбался ярко. – И не встретил бы тебя.

Они попали в общий блок и на одну работу. Лукаса вернули на прежнюю – к починке всего, что могло сломаться в этих стенах.

— Я три года здесь гайки подкручивал. – Лукас таскал на бедрах пояс и инструментами, поигрывал тупой отверткой и всегда улыбался. Постоянно жаловался на плохие и старые инструменты, рассказывал всякую чушь.

В один рабочий день они разбирали сломанную машинку. Лукас уверенно сказал, что дело в перегоревшей схеме. Это была та самая каморка. Тогда там еще были настоящие стиральные машины.

— Ты только почини. — Выход перегораживал охранник. Альфа – редкость здесь. Вроде, его звали Джефферсон. Он следил за ними и за инструментами. За последнее приходилось отчитываться каждую смену.

— Мы плату не перепаяем. – Раздраженно объяснял Лукас.

— На какой хрен мы вас тогда вообще держим?

— Тот же вопрос. – Ответил Олиа. Он сидел на полу с большой инструкцией к этим машинкам, пытался вычитать что-то интересное.

— Не умничай, Блейз.

Олиа безразлично пожал плечами.

Джефферсон, поняв, что ничего не добьется, ушел. Лукас сел рядом. Инструменты на поясе одновременно звякнули. Олиа оторвался от инструкции.

— Все, он больше до обеда за нами не придет, я его знаю.

Лукас резко, почти в прыжке оказался перед Олиа. Лицо Лукаса закрыло все остальное. Он улыбался, и татуировка из-за этого двигалась, отвлекая на себя все внимание. Одна рука схватила Олиа за затылок, пальцы пробежались по голове, взъерошив и так непослушные волосы.

— А оно надо? – все-таки спросил Олиа.

— Я хочу тебя трахнуть. – Только и ответил Лукас, прежде чем наклонился совсем близко. Он крепко держал одной рукой голову Олиа, совсем не давая двинуться, и целовал тоже сам. Так, как будто после недели голодовки добрался до куска мяса. Напоследок Лукас сильно укусил Олиа за губы и отстранился.

— Мальчик, ты бревно. – Посмеялся он.

— Вот так? – Олиа все-таки задвигался. Оторвал спину от прохладной стены и наклонился ближе к Лукасу. Приблизился к татуировке у него на шее. К красно-черной розе с кучей стеблей и шипов. И укусил Лукаса за самый большой лепесток цветка. Зажал в зубах тонкую кожу и все сильнее сдавливал ее. Рядом все билась венка. Лукас издал слабый стон.

— Тебе немногое надо. – Олиа отстранился.

— Ты маленький извращенец. – Тяжело прошептал Лукас.

— Ты первым начал.

— Я сейчас и продолжу. – Лукас надавил ему двумя руками на грудь, снова спина встретилась с холодной стеной. Олиа прикрыл глаза. Влажный язык Лукаса прошелся по ключице Олиа. Медленно, дразня.

— От тебя не пахнет альфами. Совсем. – Лукас переключился на вторую ключицу. Одну руку запустил Олиа в штаны. Она была совсем ледяной. Олиа вздрогнул. – Ты никогда с ними не спал, — продолжил Лукас, — я это заметил.

Олиа с хрипом выдохнул, когда рука Лукаса стала настойчивей.

— Но я знаю, почему. – Торжественно закончил Лукас. – Ты не любишь альф, ты любишь нас.

***

Прошла ночь. Олиа все-таки заснул и во снах ему тоже снился Лукас. Олиа о нем вспоминал все реже, но иногда Лукас врывался в его жизнь вместе и с другими воспоминаниями, которые полностью одолевали разум.

Олиа знал, что долго здесь он не просидит. Артур все делал по инструкции, а Керхман нет. А его участие в этом было необходимо. Олиа проснулся с утра от громкого стука снаружи, не мог понять, что это. Но знал, что за ним скоро придут. Ему даже становилось весело от этой ситуации. Он впервые так забылся. Даже когда Олиа сумел организовать переселения Лукаса к себе, ночами они почти не шумели. Умели делать все тихо, зажимать друг другу рот и смеяться глазами. Лукас любил засыпать прямо на нем, но даже тут Олиа к концу ночи удавалось отправить Лукаса к себе наверх.

А сейчас просто забылся. Может, во всем был виноват этот редкий шоколадный запах.

К Керхману он попал, как и думал. С самого утра. Нил еще даже не снял пальто. Только носился по кабинету, прижимал плечом телефон, слушал кого-то и попутно пытался все-таки избавится от шарфа и верхней одежды. Кивком показал Олиа на стул. Охранника выгнал за дверь и сам ее захлопнул, закончив разговор.

— Как Рен? – спросил Керхман.

— А, тебя вот это волнует.

— Ваши приключения с Эвансом тоже. – Керхман повесил свое пальто на крючок и сел за стол, откинувшись на спинку своего удобного стула.

— Рен как всегда. – Ответил Олиа. – Эванс с ним возится.

— Да. – Керхман кивнул. – Я не думал, что он так к Рену будет относиться. Парень тем еще эгоистом казался.

— Но все-таки в нем что-то есть. – Олиа склонил голову, с интересом глядя на Керхмана. Все это было неспроста. Нил совсем не обращал внимания на вечерние события, точнее, напомнил и забыл об этом. Значит, нашлось что-то более серьезное.

— Как у тебя с братом?

— Он пытался меня убить. Не очень хорошо, наверное.

— Но ты его не сдал.

— Папа бы ругался. – Пожал плечами Олиа. Это была у них такая шутка. Так он и не мог понять, боялись ли они хоть раз с Таем папу или нет. Детьми – нет. Детьми они слишком его любили и всегда ждали. Когда они уже подростками жили с папой и Питером, то не воспринимали его как родителя. Боялись больше Питера, потому что тот пытался их воспитывать. И карманных денег лишал, и Тая один раз на месяц под домашний арест посадил. А папа Тая пытался спасти. Ругался с Питером, говорил, что тот не ценит свободу, что нельзя так с человеком.

Папа ругался, но и ему тоже попадало от детей. Папа не взрослел совсем.

— Он слушается. – Уверенно продолжил Олиа. – Не знаю, что будет дальше, но пока все хорошо. За ним следят. Он в растерянности от того, что я жив. Не знает, что делать, пока сообразит, я что-нибудь тоже придумаю.

— Помнишь, о чем договаривались?

— Без убийств, да.

Олиа и не собирался убивать Тая. Тогда папа бы точно ругался. Да он и знал, что если в прошлый раз рука не поднялась, то и сейчас тем более. Олиа долго думал, почему так. Понял, что надеется на Тая. Ждет, что возможно когда-нибудь Тай вспомнит, что и Питер стучал в ту чертову дверь, и что Тай сам с ним разговаривал. Тай не объяснил, почему так сделал. Он даже без присутствия посторонних смеялся над Олиа и все отрицал. Впору было задумываться о собственном психическом здоровье. А, может, все-таки он убил Питера и потом сошел с ума и все дальнейшее ему показалось?

Олиа в первый месяц после смерти Питера был спокоен. Как бы Тай к нему ни относился, но должен был сказать правду. Тай не сказал. А папа не смог помочь. В результате вышло двадцать пять лет.

Лукас этому очень удивился. До него долго не доходил весь трагизм ситуации. Уже когда они жили вместе, Олиа залез к нему на верхний ярус и улегся сверху, залез под тонкое одеяло и начал целовать голый, плоский и твердый живот Лукаса. Они это любили. Лукас лежал молча и иногда вздрагивал. Одной рукой мягко гладил Олиа по голове.

— Когда выйдем, будем кричать во весь голос. – Прошептал Лукас, но даже этот шепот был громким для ночного спокойствия.

Олиа остановился и вылез из-под одеяла.

— Выйдем? – спросил он растерянно.

— Восемнадцать месяцев осталось. — Одушевлением мечтал Лукас. – Потом я подожду пару месяцев тебя, и махнем вместе к побережью. Отдохнем.

Олиа лежал на нем, чувствовал всем телом Лукаса и совсем не понимал его. Когда Лукаса вернули сюда, ему оставалось только двадцать три месяца, прошло почти полгода, через полтора года Лукас махнет к побережью, а Олиа…

Олиа все понял, наконец-то.

— Лукас, мне не двадцать пять месяцев. – Олиа прополз по Лукасу выше и теперь устроил подбородок у него на плече. А глазами смотрел в отражающие слабый свет ночных ламп глаза Лукаса.

— Ты сам говорил. – Теперь Лукас растерялся.

— Лет. – Прошептал Олиа. – Не месяцев, а лет. Не будет никогда побережья, Лукас. Точнее, для тебя будет, не для нас. – Олиа провел пальцем Лукасу по щеке. Он любил чертить линии на теле Лукаса, обводить уже существующие, рассматривать яркие вены Лукаса, его татуировки.

Лукас молчал.

— Скажи что-нибудь. – Попросил Олиа.

— Я не знаю, что сказать.

***

Олиа так и знал, что Керхман не отправит его назад в одиночку. Пока что на Олиа держался весь порядок. Если бы Олиа исчез хоть на несколько дней, Тай бы поднял голову. Керхман, конечно, высказал ему все недовольство. Пообещал в следующий раз запереть его вместе с Таем, что тоже бы решило проблему.

— А Эванс? – спросил Олиа после долгой речи Керхмана.

— У меня о нем голова не болит. Пускай неделю посидит.

— А его отец не против?

— Его отец просил всего лишь не калечить больше своего сынка, насчет воспитательной работы он не возражал.

Олиа кивнул. Без Эванса будет немного не то. Он своими выходками вносил что-то живое в обычную жизнь. Эванс после недели изоляции будет не таким. Олиа уже видел. Хотя бы на примере Лукаса. Веселое настроение у него после возвращения пропадало еще на пару недель.

— Рену будет скучно без него. – Заметил Олиа.

Керхман задумался.

Потом отдал Олиа две шоколадки и записку для Рена, пообещал, что подумает насчет Тая и отправил прямо в столовую на завтрак.

Рен сидел один, пил йогурт и поглаживал живот. Даже свои волосики не прибрал в хвостик, и они болтались непослушными прядками, закрывая все лицо. Миша тут же оказался рядом с Олиа. Даже был рад.

— Денни ты нужен.

— Я зайду к нему.

— И звонил Нильсон. Есть зацепка насчет того патологоанатома.

— Ладно, Миша, я разберусь сегодня. – Олиа отмахнулся от него, а сам пошел к пузатому и подсел на пока пустующее место Эванса.

Рен поднял голову, кивнул Олиа. Олиа молча выложил шоколадки.

— Меня от них уже тошнит. – Признался Рен.

— Отдай кому-нибудь.

— Элай их любит. – Рен вопросительно посмотрел на Олиа. Ждал своего друга.

— Керхман хочет держать его всю неделю. – Олиа наклонился ближе. – Поплачься ему, скажи, что тебе скучно, сострой милую мордочку.

— Думаешь?

Олиа кивнул.

— Я постараюсь.

***

Денни встретил Олиа в первые же дни в Нью-Нордене. Денни был единственным человеком, который лично знал папу, и с которым папе пришлось снова встретиться, чтобы обеспечить Олиа хоть какие-то удобства.

— Я работал с ним. – Говорил Денни. – Пока он меня не кинул.

— Он сам все испортил. – Объяснил папа. – И напомни ему, пожалуйста, что это он меня сдал, а не наоборот.

— Только почему-то на свободе он. – Ответил Денни.

После этого Олиа решил держаться подальше от этой парочки.

В Нью-Нордене была странная система. Денни был крупной шишкой. Он был «папочкой» Лукаса, хотел взять под крылышко и Олиа. Он и организовал им с Лукасом совместную работу. Денни уже тогда работал на кухне, работал и сейчас, только уже самым главным. Денни руководил разгрузкой машин с продуктами и в этом Олиа увидел некий плюс.

Уговорил Денни и уже через неделю они ночью с Лукасом лежали под одним одеялом и по очереди играли в змейку на телефоне.

А когда Денни испугался и заупрямился, было уже поздно. Лукас хорошо разбирался в людях, мог указать на любого омегу и рассказать о нем много интересного.

В один день к Олиа в душе подошел Лукас. Рука, полностью покрытая узорами, прижала голову Олиа к перегородке. Но Лукас ему бы ничего не сделал. Олиа знал.

— Ты подмял нашего «папочку»? – зашипел Лукас.

— Денни не мой папочка.

— Он тебе помогал.

— Брось. – Олиа сжал в ладонях плечи Лукаса. – Все хорошо, Лукас. Хочешь снова как прежде жить? – Олиа наклонился ближе и зашептал Лукасу на ухо. Льющаяся сверху вода окончательно заглушала этот разговор. – У нас все есть. У тебя есть сигареты, вкусная еда, скоро привезут тебе машинку и чернила. Сможешь дальше себя разрисовывать.

Олиа снова отстранился.

— У меня есть планы. Хорошие планы, Лукас. И если Денни будет со мной, у него будет все. Как и у тебя. – Олиа улыбнулся. Лукас же стоял, поджав губу.

Семейка Денни его уже не волновала. Они бы никуда не сорвались. Олиа крепко держал Лукаса, Денни тоже не мог просто так уйти от него. И папа немного помог. Олиа пытался переманить на свою сторону весь блок. С одной группой все получилось очень просто. Лукас все так же сливал всю информацию. Омеги же, подкупленные сладостями и сигаретами, готовы были иногда слушаться.

Проблема возникла только с Милом Нельсоном. Омегой серьезным, не желающим делиться своим. И Нельсон не был похож на Денни. Он был упертым и мог все испортить. Олиа еще не было двадцати, он часто ошибался, он не мог пока действовать без папы и Лукаса. Нельсон был сильнее.

Но Нельсон решил его убить. Подкараулил в душевой. Знал, что Олиа не любит очереди и толпу людей. Поэтому выследил уже поздно вечером, совсем перед отбоем, когда Олиа уже надо было бежать на проверку, чтобы опять не сердить охрану.

Олиа за шумом воды услышал шаги и обернулся прежде чем Нельсон сумел воткнуть ему в горло нечто похожее на нож, но сделанное самостоятельно. Олиа сумел увернуться от первого удара и даже толкнул Нельсона со всей силы в сторону старых металлических раковин. Нельсон головой разбил зеркало и на пару секунд совершенно потерялся. От старого зеркала упало несколько осколков на пол. Они разбились на более мелкие.

Олиа дышал резко и загнанно. Ему было ужасно страшно. Лукас об этом и предупреждал. О последствиях для заигравшихся во власть мальчиков.

Нельсон сбил его с ног. И воткнул свой нож прямо в бок.

Потом Олиа показалось, что прошел целый час. Он ясно понял, что сейчас умрет. И сильно рассердился на Нельсона за такой подарок. А тому как будто было мало было просто разрезать ему бок. Олиа чувствовал, как лезвие шевелится в нем. Было больно, но даже одного звука издать не получалось.

Нельсон усмехался. Он пытался вытащить лезвие из Олиа и воткнуть снова, но уже чтобы наверняка.

Олиа рукой нашел на полу большой осколок. Недолго думая, собрал последние силы и всадил его Нельсону прямо в горло. Тот умер сразу, упал прямо на Олиа. Нож так и остался в боку. Олиа еще больше испугался, отползал все дальше от Нельсона, пока не оказался под потоками воды.

И дальше мало что помнил. Потом в течение последующих летвспоминал. Знал, что пролежал месяц в госпитале за несколько десятков миль от Нью-Нордена. Там Олиа впервые увидел плачущего папу. Папа часто приходил, с кем-то договаривался, и его пускали к Олиа. Папа пару раз привел совсем маленького Энди. Ему шел второй год. Энди был похож на Тая. И на Олиа. Волосы такие же непослушные и пушистые даже еще у такого малыша. Энди воспитывал папа. Тай от него отказался. Папе пришлось усыновить Энди.

Рана заживала дольше, чем месяц. Олиа вернулся в Нью-Норден, к Лукасу. Лукас его успокаивал больше, чем все психиатры, которые приходили к нему.

— Тебе не добавили срок? – с беспокойством спросил он первым делом.

— Нет. – Олиа обнял его, крепко обвив руками. Лукас прижал к себе, сделав больно заживающей ране.

— И то хорошо.

Ночью они долго не спали. Сидели на кровати Олиа под одеялом и тихо разговаривали. Лукас поглаживал его по спине.

— Ты теперь слабее пахнешь. – Лукас нюхал его волосы.

— Нельсон мне все там повредил. – Так же тихо ответил Олиа. – У меня не началась течка, запах слабый и я не рожу никогда.

— Ну, для этого нужен альфа, а здесь с ними туго, а ты… — Лукас замолчал.

— А я отсюда вряд ли выберусь. – Закончил Олиа.

По этой же причине Лукас и пропал. В последнюю их ночь вместе тоже не спали. Лукас уже собрал свои вещи в небольшой пакетик, раздарил оставшиеся богатства, машинку для татуировок оставил для Олиа.

— Решишься когда-нибудь. – Уверенно заявил Лукас, у которого за последние месяцы и вторая рука полностью покрылась крупными цветами.

Лукас долго ласкал Олиа, доводил почти до грани и отпускал, не давая расслабиться. Опускался все ниже, пока не добрался до члена. И не остановился на нем, пустив ход и язык и зубы. Олиа долго выгибался и уже не мог сдерживаться, даже застонал в полный голос, собрал всю простынь в один комок, да и тот весь промок из-за пота, смазки и спермы.

— Когда я тебя увижу? – медленно спросил Олиа, когда Лукас закончил, довел его полного бессилия и сам пластом лежал на Олиа.

Лукас с тоской посмотрел на Олиа.

— Мы не дождемся поездки на побережье, ты же знаешь. Эта любовь не приведет нас никуда. – Лукас поцеловал Олиа, нежно провел пальцем по щеке. – Я не приду к тебе.

========== Глава 16 ==========

Элай в тринадцать лет украл у папы сигареты и закурил. Совсем мелкий засранец Эдвард видел все это и сдал Элая родителям. Отец распорядился запереть его в комнате. Были летние каникулы, и из дома Элай не мог выбраться несколько дней. Удивило только то, что папа втайне от отца прочел небольшую лекцию и для Эдварда о плохой репутации стукача.

Но дома была ванная, и вкусная еда, и пара десятков квадратных метров его комнаты. И компания. Хоть какая-то.

Элай никогда не оставался так долго наедине с собой. В тесноте, холоде, грязный весь и вонючий после течки. Таблетки через какое-то время отпустили. Снова Элай начал гореть от течки. Но и она скоро все-таки прошла. А пот и нехороший запах остался. Просто Элай проснулся от долгого сна, понял, что больше трахаться не хочется. То, что он заперт, что он замерз, хочет есть и волосы снова жирные, и от них пахнет потом.

Больше всего нервировала тишина. Элай подпевал себе под нос песенки, но тихий голос в тишине звучал очень странно и пугающе. Тогда Элай пел громче. И старался больше спать. Все казалось, что он здесь очень давно, про него все забыли. Хотелось уже постучать громко в дверь и орать, чтобы напомнить о себе. Но Элай до такого еще не докатился. Он пока просто лежал ничком на полке, наматывал на руку распущенные сальные волосы да смотрел в потолок. И пел. Про секс в лифте.

Открывшаяся дверь его даже не потревожила.

— Эванс. – Рявкнул охранник, обидевшийся на отсутствие реакции.

Элай вздрогнул от неожиданности. Ощущение вышло такое, как будто он жестко приземлился в реальность из своих мыслей. Там-то он был желанным красавчиком с кучей поклонников, и они были с Джонни в лифте. В стеклянном. Застряли где-то выше двадцатого этажа. Вид на город…

— Эванс, встать! – ворвалось в мысли уже второй раз.

Элай окончательно потерял образ полураздетого Джонни и лифта. Медленно привстал, потом сел. Соображал туго, глаза не видели, как будто он был слепой. А губы про себя все продолжали петь песенку. Черный силуэт охранника на фоне яркого пятна открытой двери выглядел даже величественно. Этот охранник был слишком психованным. Наверное, потому что родился некрасивым бетой, и на него никто не обращал внимания.

— Наконец-то выпустите? – Элай поднялся на деревянные ноги.

— Тебя приказано в зал свиданий.

— Уже суббота что ли? – безразлично спросил Элай.

Он вышел в коридор. После тесного каменного мешка в коридоре дышалось даже легче. Элай втянул в себя воздух, потерся лбом о холодную стену. Ему стало легче. Апатия быстро спадала, и появлялась маленькая радость от того, что его отсюда выпускают.

— Кто ко мне пришел? – опомнился Элай, когда они шли по знакомым коридорам. Они были почти пусты. Часы, висевшие над входом в коридор секции, показывали три часа дня. Обычно в это время все были либо на свиданиях, либо гуляли на улице. Единицы работали, в камерах никто не торчал. Первому блоку в субботу было лучше всех – у них сегодня и душ работал.

Оказалось, что это Джонни. Он отрастил небольшую бородку, но Элай все равно его узнал еще когда взглянул на зал через стекло.

— Джонни. – Расплылся Элай в улыбке, когда сел напротив.

Джонни нахмурил нос.

— Ты выглядишь…странно. И пахнешь. – Джонни втянул полные легкие воздуха, наклонившись как можно ближе к Элаю, зажмурился. Элай сидел без движения и следил за любыми движениями Джонни. – Как ты тут?

— Хреново я тут, Джонни. – Элай повесил голову. – Есть курить? Уже несколько дней без сигарет.

— Закончились что ли? – Джонни залез в карман толстовки и достал пачку сигарет, которые были легче, чем обычно курил Джонни. Но для Элая в самый раз.

— Я в одиночке сидел. – Признался Элай. Джонни тихо передал ему сигарету и зажигалку. Передавать хоть что-то было нельзя, но охрана на такие мелочи закрывала глаза. Да и курить не разрешалось на территории всего здания, но если омеги не сильно наглели, то и такое спускалось с рук. Сейчас хватало и так унижающих Элая перед Джонни наручников.

Джонни обеспокоенно посмотрел на него:

— За что? Если у тебя проблемы…

— То, что ты сделаешь? – Элай резким движение придвинул к себе пепельницу. – Знаешь, в чем моя проблема, Джонни? Я свыкся. И смирился.

— Потерпи до мая.

— До мая еще целая зима. И три течки, а без тебя мне так плохо было. Джонни, для омег хуже вот такой течки ничего быть не может. Вот так надо наказывать. Убил если, тебе там десять течек. Въехал в булочную – одну.

Джонни ухмыльнулся:

— То есть, ты уже искупил свою вину?

— Искупил. – Угрюмо кивнул Элай. После сигареты ему захотелось пить. Может, и не надо было начинать курить сейчас. Он, оказалось, пять дней просидел взаперти, тяги к сигаретам не заметил, потому что с течкой и так было полно страданий. До сих пор вздрагивал от страха. Что же в следующую течку будет? Что он еще вытворит? Окончательно трахнется с Олиа? Не то что бы Элай думал, что весь год проживет как девственник, но Олиа он побаивался.

— Короче, расскажи мне что-нибудь. – Потребовал Элай.

—Что?

—Ты тупой, Джонни? У меня ни телефона, ни интернета. У меня даже телика нет! Что ты, интересно, можешь мне рассказать? Я же все знаю!

— Не кричи на меня. – Немного повысил голос Джонни

— Какие мы нежные. – Элай откинулся на спинку стула. Все. Выбесил.

— Ну ладно. – Джонни потрогал свою бородку. – Земля до сих пор крутится, я нашел заказ, пишу программу под базы данных одной фирмы, дают большие деньги за это. Лишь бы не кинули, но задаток я уже взял. Живу с Лили, у нас вроде все как серьезно.

У Элай неприятно запершило в горле. Он медленно затушил сигарету. Даже не докурил до конца. Сел ровнее. Лили был как заноза в одном месте. Постоянно крутился около Джонни. Его, Элая, Джонни. Постоянно лез везде. Где только можно. И был, хоть и без больших денег, но бешенным красавчиком, на которого вставало у всех.

Лили тогда тоже был в машине, но на заднем сиденье и в отключке. Ему даже штраф не выписали. Вот это Элая больше всего в нем бесило.

— Как? – спросил он. – С Лили?

—Да.

— Ты не мог мне не говорить? – плаксиво продолжил Элай. – Мне и без этого херово.

— А что такого – то? – не понял Джонни.

— Как ты вообще с ним сошелся? Вы почти не общались, и помнишь, он к тебе один раз приставал, так ты сказал, что он слишком бледный и рот у него некрасивый.

— Ну, ты же обидеться мог, если бы я так не сказал.

—Я и сейчас обидеться могу.

—Да это давно было. – Махнул Джонни рукой.

Элай слабо улыбнулся уголками губ, покачал головой, посмеиваясь над Джонни. В последнее время в Элае все чаще просыпался сарказм, и он сам это начал замечать в себе. А в случае с Джонни и Лили ему было просто обидно. Причем, очень. Почти до слез. Когда Элай смеялся, было намного легче не разреветься.

— За что ты попал в одиночку? – после неловкого молчания тихо спросил Джонни. Вспомнил, наверное, начало их разговора. Или решил замять неудобную паузу, увести с опасной темы.

— Долгая история. – Качнул головой Элай, попытался взмахнуть одной рукой, совершенно непривычный к скованности. Из-за браслетов вышло совсем неловко и ломко. В запястье левой руки металл впился очень болезненно. Элай поморщился.

– Я пропустил проверку. – Все-таки раздраженно объяснил Элай Джонни.

—Это как?

— Джонни, ты в прошлом году половину зимы в окружной проторчал. Ты не знаешь, как так можно?

— Мне интересно, как ты вляпался.

— Легко и просто. Как я умею. – Элай улыбнулся уже веселей. – Забыл про проверку, пока был занят приставанием к местному главарю. У меня же от течки мозги всегда плывут. Я не соображаю нормально.

Прозвучал глухой гудок: у них осталось пять минут. Элай слегка засуетился. Почти все время с Джонни потратил на какую-то пустую болтовню. Джонни на гудок не обратил внимания.

— К омеге что ли? – переспросил он.

— Да. – Спокойно отозвался Элай. Джонни знал о его похождениях и обо всех интересных интимных опытах.

— Скажи мне честно: ты тогда с Полом спал? – у Джонни даже глаза заблестели от интереса. Это была загадка похлеще кругов на кукурузных полях. Элай с Полом дружили еще со средней школы, жили в одном районе, в благоустроенном пригороде. Как они на вечеринке в честь восемнадцати лет Пола целовались, видели все, но никто не видел, что было часом позже, в комнате Пола. Никто бы и не заострял на этом внимания, если бы Пол не был стопроцентно омегой.

— Омеги не любят пользоваться членами. – Заметил Элай.

— Значит, было?

— Значит, так.

— А здесь к кому приставал? К тому беленькому, которого в прошлый раз показывал? Тот красавчик, и пахнет охрененно, я тебе как настоящий самец заявляю. Такие умеют трахаться. – Закончил Джонни тихо.

— Ты про какого беленького? – недопонял Элай.

— Ну, ты мне его в прошлый раз показывал, беленький такой, кудрявый. Молоденький еще. Он с папой сидел. Я по запаху сразу понял.

Элай и не спорил, что с папой. Альфы очень хорошо чувствуют омежьи запахи, как и омеги чувствуют альфьи. Он уже и догадался, что тот омега, которого Элаю довелось пару раз видеть, был их папой. Тем почти легендарным в их тюрьме мошенником, про которого чуть ли не каждый знал. А тот маленький пацаненок, сидевший у начальника в приемной, оказывается, сын Тая. Так все логично складывалось в картинку. Ну да, пацаненок тоже был кудрявым. Только вот черным почти как Олиа, а не крашенным блондинчиком.

И тут мысли Элая развернулись обратно, в сторону недавних слов Джонни.

— Ты бы его трахнул? – почти по слогам уточнил Элай.

— А что такого? – невинно поинтересовался Джонни.

— Иди ты в жопу! – Элай опять обиделся и на этот раз даже откинулся подальше и чуть не свалился с сиденья. Спинок здесь не было. Только жесткие круглые металлические сидушки. – Нет, у него здесь брат есть. И тот не блондинчик, а крашенный. Мог бы различать.

— Брат? Он старше или младше?

—Они близнецы.

— Так ты тоже, значит, себе красавчика отхватил?

— Что значит «тоже»? Забудь, Джонни. Я, конечно, понимаю, что ты на все движущееся бросаешься, но здесь даже не заглядывайся ни на кого. Не то место.

Элай говорил уже серьезно. Джонни шутливо вскинул руки. Сдался.

— Просто у него такой запах, Эванс. Ты только не обижайся, но от одного запаха уже встает. Никогда такое не встречал.

—Да, херово дело. – Кивнул головой Элай.

— Эванс, мало времени нам осталось, да? – Джонни за один момент тоже стал серьезным. Элай утвердительно кивнул. – Мы, наверное, до твоего освобождения не увидимся. Терпи, Эванс, хорошо? И тоже не влипай, ни во что не влипай. И будь осторожней с тем своим близнецом. Хорошо?

Элай растерянно кивнул.

— Я тебе сигареты передал, там, на пачке, свой номер написал. Ты же можешь звонить?

— Могу иногда. – Подтвердил Элай.

— Ну вот, звони иногда. Если захочешь.

Элай утвердительно покивал головой.

***

Олиа сидел на узком выступе около большого затемненного стекла, показывающего весь зал для свиданий. Рядом ошивался Берт. Бета из подчиненных Артура. Он медленно прохаживался за спиной, иногда посматривал за стекло, проверяя, все ли в порядке. Олиа же смотрел неотрывно. Зал был полупустым. Но так даже было лучше. Со стороны зала его было не видно, и Олиа без труда всматривался во всех сидящих там. Особенно его сейчас интересовал Миша и сидящий с ним рядом альфа. Миша специально садился рядом со стеклом, чтобы Олиа мог их хорошо видеть. А вот дальше, около другой стены, был Эванс со своим другом. Олиа пару дней назад постарался и нашел этого Джонни. Альфа согласился записаться на свидание к Олиа, а Керхман согласился перепутать их с Эвансом.

У Миши разговор тек спокойно, без перегибов. И Олиа стал больше наблюдать за Эвансом. Тот за десяток минут успел и подуться, и посмеяться, и даже один раз показать свои небольшие клыки альфе, как будто пытался порычать. Альфа тоже был странным. Олиа запахи чувствовал. А запахи альфы для омег вообще пробивались через все преграды. В зале сейчас было шесть альф, и всех их Олиа мог уловить. Альфа Эванса пах вкусно. Олиа запах понравился.

А Эванс был измученным. Это было видно даже отсюда. Наверняка и пахнет не очень. Омегу Олиа через такую преграду учуять не мог, даже если от него несло течкой. Но коса совсем растрепалась. Даже не было понятно, заплетены волосы или болтаются просто так. Самый кончик легонько скользил по полу, когда Эванс двигался. Обычно Элай всегда поднимал свои волосы и не позволял им касаться пола, это Олиа почему-то заметил.

— Мне не нравятся эти махинации. – Заметил Берт, подобравшись ближе.

— Керхман же дал добро. – Пожал плечами Олиа. – Разве тебе не жалко мальчишку? – он повернул лицо в сторону беты, на несколько секунд отвлекшись от происходящего в зале. Бета встал рядом и почти уткнулся носом в стекло. Олиа не любил, когда охрана была слишком рядом. У них у всех, даже у Артура, легко можно было стянуть что-нибудь с формы. И вытащить пропуск, ключи, шокер. Приходилось себя сдерживать. Берт вообще носил электронный ключ от половины дверей здесь в небольшом кармашке, откуда этот ключ выглядывал на доброю половину.

— Мажорчик. – Презрительно сжал губу Берт.

—Но он хорошо держится.

Берт Олиа не нравился, хотя тот и работал здесь только несколько месяцев. Берт был его ровесником, а пытался вести себя как сорокалетний, чем раздражал. Добросовестность не означала педантичности. Вот Артур, не дававший никому поблажек, все равно воспринимался намного лучше.

А Берта Олиа скоро купит. Это вопрос времени.

И то грязное растрепанное существо, которым сейчас был Эванс, язык не поворачивался назвать мажорчиком. Даже местные торчки выглядели лучше. Надо было бы заняться его внешностью, а то решат, что это Олиа его довел. Хотя бы отмыть. Сводить его в первый блок к Таю, где сегодня была горячая вода, или не рисковать так сильно, отдать на часок свой душ. Там хоть и не так тепло, но отмыться при желании можно. А у Эванса, как думал Олиа, желание должно быть.

Громко хлопнула дверь за спиной. Из перехода между корпусами пришел Тай. Олиа не поворачивался. Запах Тая он мог угадать. А почувствовать тем более, тому никогда в живот не всаживали ножи, чтобы у него что-то там сбилось с запахом. Тай цвел и пах. От него на несколько метров несло настоящим омегой. Это чувствовали даже беты.

— Ты что здесь делаешь? – недовольно спросил Олиа, не отворачиваясь от окна. Миша все еще разговаривал с альфой. Иногда бросал быстрые незаметные взгляды на стекло. Миша знал, что Олиа там, они договорились.

— Твои ребята постоянно следят за мной. – Пожаловался Тай.

— Наверное, боятся, что ты снова захочешь убить меня.

Берт отошел подальше. Если бы ему разрешалось, он бы вообще вышел отсюда. Но Артур и Керхман строго приказали присматривать за ними двумя после недавних событий.

Олиа наконец-то перевел взгляд на Тая. У того снова отросли черные корни. Заколка их держала неаккуратно и грозила свалиться, несколько прядок выбились, самые короткие, достающие только до подбородка. Лицо было красноватым. Олиа знал, что Тай еще полчаса назад был на улице, а там с утра держались крепкие заморозки. А самое интересное – на одной щеке явно горел след от сильного удара.

— Тебя побили? – с любопытством спросил Олиа.

— Папа. – Тай отвернулся от него пострадавшей щекой. Присел рядом, у другого края стекла и посмотрел на комнату за ним. Олиа не знал, зачем Тай сейчас пришел, но догадывался. Ему хотелось знать, что на уме у Олиа. Тай все правильно понял и задержал взгляд на Мише. – Папа, — повторил Тай, — пришел разбираться сегодня. Даже Энди не притащил с собой.

Олиа не знал, что папа сегодня приходил. Стало сразу тревожно. Почувствовал слабость – не все он мог здесь узнать.

Тай продолжал скользить взглядом по залу, а потом остановил его на Эвансе и смотрел слишком долго, прищуриваясь.

— Вкусный запах. – Одними губами пробормотал он. – Этим альфой от Эванса в первый месяц несло. Не замечал? – Тай почти прилип к стеклу. – Он уже приходил один раз.

— Тебе это так интересно? – раздраженно спросил Олиа.

— Я бы с ним переспал. – Легко ответил Тай, все-таки отворачиваясь от стекла. – Мне нужно поговорить с тобой. – Улыбка сразу спала с лица, губы сжались в тоненькую линию и даже побелели. Тай закусил щеку, пока ждал ответа.

— О чем?

Тай оглянулся на Берта.

— Меня прижали. – тише сообщил он.

— Я тебя не трогаю. – Заметил Олиа. – Даже если ты меня хочешь убить, я все равно тебя не трогаю. – Повторил он жестче.

— Насчет этого «убить». – Прошептал Тай. – И еще про одну вещь. – Тай снова оглянулся на Берта, выразительно поиграв бровями.

— Я не буду тебе помогать.

— Но…

— Я знаю все, Тай. Если тебя убьют, я не всплакну. Моя смерть тебе тоже ничем не поможет. Наркоту ты здесь продавать больше не будешь в любом случае.

— Они требуют.

— Не мои проблемы.

Видно было, что Тай боялся. Олиа и хотел пощекотать ему нервы. Олиа знал основную суть разговора: Тай теперь не мог толкать наркоту, Олиа с Керхманом не пускали ее сюда, а с Тая требовали. Говорил же папа, не связываться с грязными делами. Но Тай вряд ли кого-то слушал. Если бы делал так, как говорит папа, здесь бы не оказался. И не оказался бы в таком подвешенном состоянии.

В зале прозвенел звонок. Люди задвигались. Альфа и Миша встали. Миша утвердительно кивнул в сторону стекла, зная, что Олиа смотрит. Тай этого не заметил, он смотрел в сторону Эванса и кусал губы. Олиа тоже глянул и даже задержал дыхание на несколько секунд. Альфа нагло целовал Эванса, а тот позволял. Половина людей в комнате смотрели на них. Поцелуй был коротким, потому что целоваться не разрешалось. Эванса чуть ли не за шкирку оттащили. А альфа вдруг замер и завертел головой по сторонам, словно кого-то искал. Пока не уставился взглядом в стекло. Тай тоже пялился на него. Олиа только хмыкнул и перевел взгляд в сторону приоткрытой двери. Там должен был хоть на секунду мелькнуть Эванс, но его не было.

Олиа спрыгнул с выступа на пол, и, когда увидел Мишу, присоединился к нему, больше не обращая внимание на растерянного Тая.

***

Миша достал из холодильника баночку колы и медленно ее открыл, смотря, чтобы пена не вылилась наружу. Колу здесь продавали легально, и стоила она два доллара, когда Олиа на своей должности в ремонтной бригаде зарабатывал всего пятнадцать центов в час. Остальные получали не больше его.

Но Денни через кухню переправлял еще где-то по десятку банок за неделю. В основном Олиа покупал за колу доверие остальных, но всегда одну баночку отдавал Мише. Тот ее хранил несколько дней, выжидая подходящего момента, чтобы наконец-то выпить.

— Я Тая видел. – Миша кинул взгляд на Олиа. Тот уже развалился на своей койке.

— Это все потом. Что Нильсон сказал?

— Ему нужны твои документы. Говорит, возможно есть хорошая зацепка. – Миша сел на стульчик рядом.

— Ты можешь отвечать на вопросы, а не трепаться?

У Олиа заканчивалось терпение. За стеной щебетал Эванс. И даже его голос выводил из себя. Потому что тот сейчас плакался Рену о своей участи. Больше всего Эванса волновали волосы, а только потом все остальное. Рен не отвечал. Ему в последнее время было худо. У него пузо росло каждый день, и Олиа подозревал, что в ближайший месяц он лишится Рена. Керхман сможет добиться, чтобы Рена на оставшееся время после родов сюда не возвращали.

Миша замолчал почти на минуту. Олиа больше ничего не говорил. Тот соберется с мыслями и сам все толково расскажет.

— У твоего патологоанатома уже третий косяк нашли. Первые два списали на ошибку, вроде бы. Там время смерти неправильное стояло. Пару недель назад он очевидному убийству приписал естественную смерть. Нильсон говорит, родственники шум подняли, перепроверили, оказалось что паренек, труп тот, задушен был, а не сам задохнулся.

Олиа привстал. Это было очень интересно. Патологоанатом, смотревший труп Питера, поставил не то время смерти. Олиа это знал, потому что сам видел Питера еще живым тогда. Через час после своей смерти Питер даже пытался вынести дверь в квартире Тая.

— Разбираться будут? – с надеждой спросил Олиа.

— Да. – Миша кивнул. – Ему за последнего, которого задушили, заплатили.

— То есть…

— Все дела перепроверят. – Закончил Миша с улыбкой.

Олиа тоже радостно улыбнулся, снова откинувшись головой на подушку. Эванс все болтал за стенкой, но уже так не нервировал.

— Твой адвокат это знает уже неделю. – Встрял Миша.

— Он мне ничего не говорил.

— Вот именно.

Улыбка снова сползла с лица. Его адвокат был, можно сказать, профессионалом своего дела, но пока из этого ничего не выходило. Тот, который был в начале, когда еще было до суда, не добился ничего. Этот работал уже второй год. Олиа сам ему платил, не привлекая ни папу, ни других. Думал, что все чисто. А теперь все больше ловил и этого на лжи.

— Его перекупили?

— Нильсон не знает.

— Что со временем смерти. Перепроверят?

— Поставят под сомнение. Тебе сейчас надо добиваться доследования. Нильсон говорит, что много времени прошло, время смерти установить невозможно. Но можно добиться эксгумации.

— И что это даст? – совсем мрачно пробормотал Олиа. Раскапывать тело Питера было как-то слишком.

— Можно установить, что смертельную рану и порез на ноге нанесли разные люди. Тогда обязаны искать второго и…

— И найдут убийцу. – Закончил Олиа.

— Тебе останется доказать, что из вас двоих именно ты не виноват. – Миша допил колу. Почти до капли, постучал по донышку, как это делал. Поднялся и пошел в коридор. Внизу стояли урны для мусора. А Олиа бардак не любил.

Олиа почти что трясло от возбуждения. Снова был шанс. И это после того, когда Олиа решил выкинуть все то, что он сумел нарыть за последние годы и просто терпеть оставшиеся двадцать лет. Ему же не было здесь плохо. Он даже иногда чувствовал себя всем довольным. Ему было удобно так жить, и, если бы временами не накатывало чувство сильной обиды и несправедливости, он бы уже и не пытался чего-то добиться.

Запахло альфой. И аккуратно постучали пальцами по решетке. В дверях стоял наглый Эванс и слегка ухмылялся.

— От тебя несет. – Заметил Олиа. Пришлось сесть. Перед гостями лежать неприлично.

— Спасибо за Джонни. – Ответил Эванс.

— Ты ради «спасибо» пришел?

— Мне душ нужен. – Эванс сделал шаг вперед, уверенный, что его сейчас не пошлют. Вообще мальчишка был очень уверен в себе, нагленький такой. – Ты же не хочешь, чтобы я на весь блок пах альфой?

Эванс пах запахом своего Джонни. Удивительным омегой Эванс был, цеплял на себя все альфьи запахи. От него даже после кратких разговоров с Керхманом и тем пахло в течение нескольких часов. А если Эванс успел еще так тесно пообщаться со своим Джонни, а запахи после течки липнут сильно, то Эванс был прав. Он может провонять весь блок, прежде чем с него все сотрется.

Эванс пришел уже со своим полотенцем и баночкой шампуня. Это Олиа понравилось.

— Мойся. – Разрешил он. – Я же тебе обещал когда-то.

Больше разговаривать он был не намерен. Хоть и хотел всего час назад отмыть Эванса, сейчас его больше беспокоили собственные дела. Нужно будет в следующий раз как-то самому встретиться с Нильсоном, чтобы никто об этом не узнал. Со слов Миши было не так понятно, хотя Миша и старался. И Олиа был мнительным. И нужно найти адвоката. Такого адвоката, который будет стараться для него, а не утаивать все подряд. Лучше всего подошел бы Нильсон, опытный в этом деле и самый полезный, но тот был больше по теневым методам и не совсем законным.

Эванс подошел ближе и встал совсем рядом. Запахло сильнее омежьим сладким запахом и запахом альфы. Олиа уже понял, что этот альфа ему нравится. И Тай на него чуть слюни не пускал. Но Олиа альф не любил. И из-за травм вообще никак на них не реагировал. Ему просто нравился приятный запах.

Он даже с интересом смотрел, что будет делать Эванс.

А тот уселся на колени прямо на пол и оказался на одном уровне с Олиа.

— Ты бы переспал со мной? – спросил Эванс тихо.

— Нет. – Так же тихо ответил Олиа. Но улыбнулся. Какой он был забавный.

— Почему? – серьезно спросил Эванс. – Я к тебе приставал и тебе нравилось.

—Ты грязный.

— Я помоюсь.

— Потом и поговорим.

Эванс усмехнулся и поднялся на ноги. Прижал свое полотенце и волосы к груди.

— Значит, да. – Решил он. – Я хочу дружить.

— Ты не так понимаешь это слово.

— Любовника. – Поправился Эванс. — И я не просто кто-то там, ты сам знаешь. Я могу быть полезным.

— У меня есть Ли.

— Я лучше Ли. Пойду мыться, если захочешь зайти – покажу, как я могу понравиться.

Эванс больше ничего не сказал и ушел, даже не прикрыв дверку в небольшую душевую. Через щель было видно, как тот стягивает с себя майку. Стройное тело специально выгибалось, стараясь понравиться. Поведение нормального Эванса от течного Эванса почти не отличалось. Олиа еще посмотрел немного, пока ему не показали бледную задницу, потом включил телевизор на новостном канале, вернулся Миша, ничего не сказал насчет гостей, только плотно захлопнул дверь, и голая задница Эванса почти исчезла. Тоже понятливо усмехнулся. Олиа достал им еще по баночке колы, и они вместе смотрели целый час новости, пока Эванс в холодной воде пытался отмыть свои длиннющие волосы.

Олиа не шел, потому что он не собачка, чтобы бегать на зов. И Эванс не его хозяин.

========== Глава 17 ==========

Запах ни черта не смылся. Исчез только через сутки, а до этого больше половины омег смотрели на него косо. Видимо, не многие здесь были избалованы таким внимание альф, и воняющий Элай их выбивал из колеи. Прошла пара дней, все вернулось на свои места, вот только двое человек продолжали сверлить его взглядом: Ли и Тай. Претензии первого Элай еще как-то понимал, с Ли у них были отношения не очень, а вот что надо от такого скромного его Таю, Элай не знал.

С Олиа он разговаривал только на проверках, когда они стояли рядом. И то, разговаривали не только они, но еще Рен и Миша. Рен вообще разрастался все больше и больше. Элай и не сомневался, что скоро он родит. Если не родит, то лопнет.

Случилась еще одна странность: на него начали обращать внимание и с ним начали разговаривать. Сперва к ним с Реном за столик подсел Пенсинваль, потом и еще один омега – Лоуренс. Тоже молодой, не больше тридцати. Он всегда был слишком веселым и много смеялся вслух. И грубым, особенно с Элаем. Почему-то Лоуренса оскорбляло происхождение Элая и богатства его родителей. По крайней мере, теперь ему было с кем поговорить кроме молчаливого Рена. За прошедшую неделю к ним даже один раз зашел Миша. Они с Реном немного пообсуждали прелести беременности, Элай тоже вставил несколько слов, но у него большого опыта в этом вопросе не было.

— У тебя что ли ребенок есть? – спросил он, сидя на своей полке, болтая ногой перед лицом Миши и смотря на все происходящее сверху.

— А это так странно? – удивился Миша.

— И муж есть? – продолжил предполагать Элай.

— Слишком любопытный, Эванс. – Предупредил Миша и вышел. Как раз внизу послышался громкий командный голос Олиа. Очень недовольный, кстати.

Элай поменял позу и теперь вместо ноги свесил с кровати голову. За косой не уследил, и она свалилась вниз. Рен тут же протянул руку и начал играться с ней, как кот с веревочкой. Элаю это было не очень приятно.

— Он убил своего мужа. – Пояснил Рен.

— Я даже не удивляюсь. – Элаю Миша не очень нравился. Рядом с ним было некомфортно. Вместе с ним он бы не смог жить спокойно. Видимо, один Олиа и не боялся. Хотя, кто еще из них страшней?

— У них двое детей было. – Устало продолжил Рен. – Муж его бил, и так получилось, что Миша его толкнул и тот слетел с лестницы.

— Половину точно сочинили. – Элай вспомнил свой опыт. Как он пытался отмазаться, какие только смягчающие обстоятельства себе не придумывал.

— Я видел его дело, Эванс, я ничего не сочинил. – Недовольно ответил Рен. Он редко называл Элая по фамилии, только когда был недоволен им. Рен всех защищал. У него Миша был не виноват, Олиа тоже был хорошим, несмотря на то, что Олиа за один день хотел ему удлинить срок еще на несколько лет. У Рена все были хорошие. Даже Тая жалел.

— А ты? – тихо спросил Элай, вернувшись на место, коса осталась болтаться. Элай чувствовал, как пальчики Рена перебирают ее. Рен любил так делать. Иногда Элай просыпался по утрам от того, что Рен его сильно дергал за косу, как за колокольчик. – Как ты вообще тут оказался?

— Ты же знаешь. – Тут же отозвался Рен. – Я уже говорил.

— Ты не похож на тех, кто продает наркотики.

— А ты знаешь, похож или нет? - в голосе зазвучали грубые нотки. Рен не любил таких разговоров.

— Вообще-то, да. – Признался Элай.

— Эванс, у меня умерли родители, я пил как алкоголик и ничего не соображал.

Больше Рен с ним не разговаривал. Элай тихо позвал его через десять минут, но Рен не ответил. Тогда Элай спрыгнул со своего места. Рен лежал с закрытыми глазами и дышал медленно. Скорее всего, спал. Этой ночью они мало выспались. У Рена ребенок вертелся в животе, а Элаю не давал спать уже обеспокоенный Рен. Все дошло даже до того, что Элай спустился вниз и успокаивал Рена, как маленького. Попутно сам потрогал живот и отдернул руку, когда почувствовал слабенький удар от Керхмана младшего.

Элай вытащил из-под подушки пачку с сигаретами. Эта была особенная. Там Джонни черной ручкой написал свой номер телефона. Элай уже переписал его на украденный из тетрадки Рена листочек и спрятал между страницами книги, которую тоже ему отдал Рен.

Пару часов проторчал на улице, куря одну за одной. Погода стояла паршивая, небо казалось темно-серым, людей почти не было. Элай сильнее запахивал свою теплую куртку, но не застегивал ее. Ноги же мерзли, и кеды немного промокали из-за мокрой земли и травы. Элай видел, как в противоположном конце площадки в одиночестве бродил тот рыжий омега, который тогда напал на него. Прихрамывал. Элай видел его после того случая впервые. Невдалеке на скамейке сидел Денни и тоже наблюдал за рыжим, щуря глаза. Если бы это был Пенсильваль или Миша, то Элай бы еще подошел. Да и к Олиа бы подошел. Но не к Денни. Если Миша не нравился Элаю, то Денни не нравился уже сам Элай. Но это было привычно. Он здесь почти никому не нравился. Как и Лоуренс, все припоминали ему отца – Сенатора.

На ужине Элай сумел спрятать пару печенек в карман и пронес их в блок. Он хотел посидеть внизу на диванчиках. После ужина здесь было даже интересно. Собиралось человек двадцать, все болтали. Элаю после пяти дней в одиночке еще больше нравилось быть в компании. Одиночества он боялся почти физически. На одном из двух диванчиков сидел Олиа. Без Миши. Вообще без своей свиты. Держал на руках ворох бумаг и быстро перелистывал их.

Элай сел рядом.

— Опять ты, Эванс. – Заметил Олиа.

— Я к тебе давно не лез.

Олиа оторвался от бумажек, посмотрел со странным выражением на Элая.

— Что тебе надо?

— Да я просто так, пообщаться. – Элай откинулся на мягкую спинку, закинул ногу на ногу. Заглянул в бумаги Олиа, от которых тот так не хотел отрываться даже ради Элая.

Молчали. Пришли Лоуренс, Пенсильваль и поваренок. Лоуренс рассказывал, как он развел какого-то Кэвина на сотку и смеялся во весь голос. Поваренок постоянно его перебивал, а вот Пенсильваль молчал. Потом вообще встал, поднялся наверх. Элай краем глаза заметил, что он завернул не в свою сторону и скрылся в их камере. Видимо, пошел к Рену.

— Что ты читаешь? – снова попробовал Элай завести разговор.

— Эванс, мне не до тебя.

— Здесь про какое-то вскрытие что ли? – Элай все-таки вычитал одно предложение.

Олиа резко повернул голову, глянув на него с большим раздражением. Элай умел выводить из себя, но сейчас ему было скучно, и хотелось с кем-то поговорить. Особенно разговаривать хотелось с Олиа. У того много загадок. Это было интересно.

Олиа схватил его здоровую руку и сжал крепко-крепко, почти до хруста в кости. Сила была такая, что и не поверишь, что эти тоненькие бледные ручки так могли.

— Тебе все запястье сломать? – спросил Олиа.

И сдавил еще сильнее. Элаю стало больно. Но еще больше он испугался. Вскрикнул и вскочил, сразу отбежав от него подальше. Олиа руку отпустил, иначе бы Элай при всем желании не выбрался бы из такой хватки. Запястье покраснело и пульсировало. Даже почти сросшиеся пальцы снова разболелись.

— Псих! – выкрикнул Элай, прижимая обе руки к груди.

Олиа усмехался над ним, а Уорнер заржал в голос.

Элай в оскорбленных чувствах ушел в душевые, пробрался в курилку. Снова не включил свет, а сел в угол под окном и закурил. Сердце не хотело успокаиваться. В этой тишине звук собственного сердцебиения перекрывал даже монотонное гудение труб. Элай помнил ту боль от сломанных пальцев и совсем не хотел, чтобы ему ломали запястье. А Олиа, наверное, смог бы.

Рен совсем недавно сходил к своему Керхману, дорвался до благ цивилизации и начитался про роды. Пришел весь бледный и принялся рассказывать, как это больно. Элай внимательно слушал, жуя печеньки. Элай понял, что родить – это как сломать пальцы.

А напоследок было обидно, что от него вот так отказались. Элай и без этого чувствовал себя неудачником, а тут самооценка упала просто ниже некуда.

Дверь тихонько приоткрылась, появилась черная макушка Олиа.

— Чего пришел? – с обидой спросил Элай.

— Я у тебя спрашивать буду? – Олиа забрался в комнатку полностью и плотно закрыл за собой дверь.

— Ты меня убить пришел? – спокойно спросил Элай, зная, что Олиа его убивать не будет.

— Зачем мне твой труп здесь.

Олиа опустился рядом, сев точно так же как Элай. Холодное острое плечо уперлось в плечо Элая. Пока Элай делал последнюю затяжку, Олиа аккуратно вытащил у него из рук пачку и подкурил одну сигарету. Элай с удивлением на него глянул, поэтому и заметил, что Олиа слабо поморщился.

— Ты не куришь. – Подвел итог Элай.

— Года четыре назад, Эванс, когда я был твоего возраста, мне два раза вкалывали героин, чтобы слить меня. Я перетерпел. Что мне теперь твои сигареты?

Элай согласно покивал, вытащил из пачки еще одну. Молча курили, сидя в темноте. Олиа почти не было видно, если не поворачивать голову. Только голая белая рука и огонек сигареты медленно двигались туда-обратно.

— У тебя течка? – спросил Элай через минуту. Он помнил свою течку и то, что происходило в этом же месте. Теперь Олиа сам пришел. И от него пахло сильнее, чем обычно. Для полноценного раскрывшегося запаха не хватало, но Олиа в обычные дни вообще почти не носил никакого аромата.

— Я не теку, Эванс. – Олиа хмыкнул. – У меня вообще нет течек.

— Это как?

— Ты же видел у меня шрам. Вот из-за этого и не теку. Тай сегодня потек, а я с ним встречался. Его запах прицепился.

— Гормоны сбились? – спросил Элай. У него тоже была та проблема, но только совсем наоборот. В двенадцать лет он, как всякий приличный омега, потек и тут отцу и всем альфам из обслуги пришлось быстро валить куда подальше. Потому что пах Элай совсем не так, как надо пахнуть подростку. Три года на таблетках все привели в норму.

— Да, они. – Олиа кивнул.

— Это лечится. – Элай с удивлением обнаружил, что обрадовался. Хотелось все-таки, чтобы у Олиа был шанс стать нормальным. А так даже лучше. В тюрьме все эти омежьи особенности только мешали. Олиа просто не будет мучиться от бессмысленных течек и желания, а когда выйдет, тоже годика за три восстановит все. Если выйдет,конечно.

— Я знаю, как помочь. – Губы медленно начали расползаться в улыбке. Он же Элай Эванс, он должен быть безрассудным и бесстрашным, как всегда. Ну и сломают запястье, не шея же.

Элай выкинул окурок в пепельницу. Олиа тоже уже не курил и сидел, обхватив колени руками.

— Дай мне уже поблядствовать с кем-нибудь, а то здесь очень скучно. – Элай переполз по полу ближе к Олиа. Уткнулся грудью ему в колени и оказался близко от его приоткрытых тоже бледных губ. Чего Элай не понимал в этом мире, так это принципиальных отличий омег от альф или тем более от бет. У него было настроение, когда хотелось лезть под настоящего крупного самца, такого, как Джонни. Но было же, когда хотелось и чего-то более утонченного, а не ласкаться к широким грубым плечам. Хотелось, чтобы хрупкие плечики касались его.

У Олиа же ручки были тонкие и белые, сам он походил на статуэтку, так еще и черные волосы создавали обалденный контраст с белой кожей.

Омега отличался от альфы, когда был беременным. Вот на Рена бы у Элая точно не встал. А Олиа… Элай видел альф-недоростков, которые на альф и вовсе не походили. И от Элая ничем не отличались. Только тем, что Элай мог круто пахнуть, а они все нет.

— Я хочу тебя трахнуть. – Торжественно признался Элай.

— Я это уже где-то слышал.

Олиа его не оттолкнул и руку не сломал. Это был прогресс. Элай раздвинул Олиа колени, потому что те здорово мешали, преграждая путь к телу. Олиа, видимо, решил прикинуться бревном. Он даже пальцем не шелохнул, только внимательно следил за всеми этими манипуляциями и улыбался отрешенно,чему-то своему. Это немного злило. Запах Олиа пробился даже через почти идентичный запах Тая. Элай с такого расстояния уже мог их различить. С чертовыми близнецами всегда так. Мало того, что внешне похожи, так еще и пахнут зачастую одинаково.

— Тебе уже нравится? – хмыкнул Элай, чувствуя, что запах Олиа становится все сильнее. Также было, когда он заявился сюда с Ли. Но тогда здесь были еще двое здоровых омег, поэтому Олиа не чувствовался совсем. Сейчас же они были вдвоем. Элай к своему запаху уже привык и совсем его не ощущал. Оставался только Олиа. На вкус Элая, пах он тортиком и опилками.

Олиа ожил. Распрямил раздвинутые ноги, но тут же их сомкнул, сдавив Элая с двух сторон. Олиа оттолкнулся двумя руками от стены и теперь вообще сидел близко. Кончик носа Элая соприкасался с его носом.

— Наглец. – Выдохнул Олиа и опять одним движение сменил позу. Теперь Элай почтилежал на полу, опираясь на локти. Сердце опять начало стучать в груди. Руки мерзли от холодного пола, а голове, заднице и члену было жарко. Олиа навис над ним. Его заинтересовала коса. Одной рукой он опирался об пол и держал свои вес, на вторую медленно наматывал косу. Элаю уже бежать было некуда. Собственные волосы подвели его. Олиа обмотал ими всю руку, пока не добрался до самых корней. Элаю стало больно, головой не получилось даже пошевелить.

— Не ломай ничего только. – Попросил Элай. Все-таки доигрался.

Но Олиа только улыбнулся, но не так, как обычно, а мягко и светло. Снова появились ямочки, непонятно откуда бравшиеся на его лице. Он наклонился еще ближе. Элаю пришлось лечь на пол, а Олиа навис над ним. Прядь волос у Олиа выбилась из хвостика и теперь щекотала Элаю шею, а он всю жизнь боялся щекотки. Поэтому медленно протянул руку и заправил эту прядку Олиа за ухо. Тот прикрыл глаза. И разве что не замурчал.

— Кис-кис–кис. – Пошутил Элай.

Олиа лизнул его в щеку, как самый настоящий кот. Опилками запахло очень сильно, как на лесопилке. Олиа нашел его губы, но целовать не стал, а укусил за нижнюю и не отпускал, дразня Элая. Коленка уперлась в пах, а рука, державшая крепко волосы, не давала отодвинуться, поэтому Элаю приходилось только ерзать и слабенько поскуливать. Все-таки он изголодался. А Олиа его так возбуждал, давя коленкой, да водя губами по его губам и шее, на грани поцелуя. Но не целовал, а только вонял как мебельная фабрика.

— Не издевайся, а? – пропищал Элай.

Коленка уперлась в пах еще сильнее, Олиа начал ей двигать, раздразнивая до невозможности.

— Ты же этого хотел, разве нет?

— Я не так хотел.

Олиа все-таки его поцеловал. Элай от нахлунувших чувств чуть сам не укусил его за язык, но сдержался. К опилкам прибавился алкоголь. Это Элай начал выпускать свой аромат в тройном размере. Хорошо, что поблизости не было альф. Очень хорошо.

Олиа целовался даже лучше чем Джонни, потому что у Элая сложилось ощущение, что они уже и не только целуются. Элай двигался, елозя задницей по полу, Олиа тоже двигался в такт, помогая ему. Колено Олиа так и не убрал, за волосы тянул. Элай любил нежно, но здесь нежного не было. Но он кончил. Давно же разрядки не было, да и Олиа, как оказалось, умел довести.

— Какой ты скорострельный.

Олиа оторвался от него, когда понял, что Элай уже все. Быстро перебрался через его тело и теперь сидел в сторонке, разматывая косу Элая. Элай лежал на полу, смотрел в темный потолок и громко дышал. Он вспотел, вытер своей формой пол, так еще и понял, что испачкал не только трусы, но и штаны.

— Это все? – спросил он.

— Ты же кончил.

— Ну да. – Согласился Элай и приподнял голову. Пусть это и не было похоже на нормальный секс, но надо было все равно покурить. Элай собрал в себе силы и сел. До сигарет дотянулся рукой. – А ты умеешь удивлять. – Хмыкнул Элай прикуривая. Последнее слово заглушил сигнал к построению. На этот раз они хотя бы успели вовремя. Если поторопятся, на этот раз обойдется без пятидневного невольного затворничества.

========== Глава 18 ==========

Мокрый Олиа был очень красив. Вся прелесть пушистых волос пропадала разом, но вот голые остренькие плечи и впалый живот, освобожденный от бинтов, с двумя шрамами на боку — одним старым, и вторым, еще даже до конца не зажившим. А под животом опять же виднелись острые тазовые косточки. И шейка красивая. И член, на который Элай чуть не облизнулся. Как у омег все было хорошо устроено, аккуратно и красиво, не то, что у альф.

Элаю собственные мокрые волосы ужасно мешали. Они липли ко всему телу, были везде, от самой макушки и до пят.

Он сам пробрался в кабинку к Олиа. Тот сначала приложил его головой об стену, решив, что это кто-то другой пришел его снова убивать, но потом не прогнал. А когда Элай начал лезть к нему с ласками, даже начал мило улыбаться. Хорошо, что Олиа никто не заставлял мыться быстрее. В кабинке они проторчали полчаса.

— Я уже снова потек. — Прошептал Элай, растягивая последний слог и переходя в тихий стон-писк. Видимо, тело, измучавшееся от воздержания, сильно обрадовалось даже на секс с еще одним омегой.

Олиа лишь странно улыбался, так по-тихому и незаметно, он снова перехватил инициативу в свои руки. Если бы Элай к нему первым не лез, то ничего бы и не было. Но стоило немного обласкать Олиа, как он сам начинал ласкать его.

Олиа опять ничего не ответил, лишь крепче вдавил Элая в холодную стену и уменьшил напор воды, чтобы они здесь вообще не захлебнулись. Одной рукой он нажимал Элаю на грудь, не давая сильно двигаться, а второй пополз вниз, уверенно обхватил член Элая и с нажимом погладил его большим пальцем. Элай заскулил в голос, потому что уже давно хотел чего-то большего, но ему не давали этого.

Рука с груди исчезла, Но Олиа зажал ей рот Элая.

— Не надо чтобы здесь тебя кто-нибудь слышал. — Прошептал он почти в ухо. По-другому бы разговаривать не получилось. Вода все заглушала. — Даже если все знают, чем ты занимаешься, не стони и не кричи. Никогда. — Олиа говорил медленно и так же медленно гладил член Элая, добирался пальцами то до головки, то спускался к яичкам. И это было все быстрее и быстрее, пока до Элая не дошло, что Олиа не гладит его, а дрочит ему. — Так не делается, понимаешь?

Элай не мог ответить, но сумел кивнуть. Олиа довел его почти до нужного состояния, но держал где-то на краю, не пуская дальше. Элай все равно громко скулил, лишь зажатый ладонью Олиа рот мешал громким звукам. Олиа прилип к нему, зажав между своим мокрым теплым телом и холодной стеной. Он так и не дал Элаю кончить, оставив его член в покое. Но еще раз улыбнулся и полез рукой дальше, к дырке, но тоже не торопясь давать Элаю желаемое. Теперь он еще терся своим членом о член Олиа, и рука, которая гладила его внизу, не давала расслабиться. Элай уже начал мычать протестующее, наслаждение переходило в какую-то пытку.

Олиа сунул один палец в дырку. Из Элая смазки вытекло, как в течку. Поэтому палец проскользнул легко и быстро прямо внутрь. Олиа ждать не стал и засунул еще один. Но пальцы все равно слишком короткие, поэтому легче не стало, хотя Олиа и знал, что делает, потому что за пару секунд нащупал какую-то точку внутри Элая, про которою тот и сам не знал. А когда надавил на нее, Элай выгнулся дугой. Олиа освободил ему рот, но одновременно с этим снова прошептал около уха:

— Не шуми.

— Дай кончить.

— Сейчас.

Олиа еще подвигал пальцами внутри него, вытащил и снова ввел, медленно, очень медленно. Элай старался сцепить зубы, но все равно постанывал. Тем более, когда Олиа освободившейся рукой накрыл член Элая и принялся в одном ритме надрачивать и водить пальцами в дырке, при этом все еще прижимая Элая своим телом к стене.

Элай откинул голову вверх, собственными руками бесцельно водил по стене. Гипс сняли, осталась одна повязка, которую Олиа со странным выражением осмотрел еще в раздевалке. Совсем немного, и он сможет шевелить собственными пальцами. Вот только мизинец сросся криво, и у Элая не получалось его согнуть до конца без сильной боли. Это так его обижало, что сразу после того, как он кончил, наклонился вперед и, не очень контролируя себя, укусил Олиа в плечо с чувством, вызванным странным обожанием и злостью.

Олиа взвизгнул от боли, и, пока Элай урчал от накатившего удовольствия и удовлетворения, вытащил из него свои пальцы и оставил член в покое. Отступил назад, становясь под потоки воды. Олиа тоже дышал прерывисто, а с плеча по телу стекала красноватая от крови вода.

Элай больше не мог стоять на ногах и сполз на пол. Во вменяемом состоянии, он бы себе этого не позволил. Здесь мог быть грибок или еще другая гадость, здесь всегда воняло хлоркой, и было до ужаса противно. Его слабо потряхивало. На члене была сперма, которая почти смылась. Все-таки в кабинке было тесно, и вода была повсюду. Элай облизался. На губах у него была кровь Олиа. И, сам не понимая, что делает, он всю ее слизал. Он бестолково смотрел на бедро Олиа.

— Нам пора. — Спокойно сказал Олиа, когда закончил промывать укус. — Постой немного под водой, а то от тебя опять сильно пахнет.

И он просто ушел. Даже не пнул Элая, а спокойно переступил через его ноги, как будто и не заметил, что его так странно укусили.

Элай долго смотрел ему вслед, пережевывая во рту привкус крови. ОН немного подвинулся, подставил лицо прямо под хлеставшие потоки воды и открыл рот. Таким образом он его немного прополоскал. Вода была противная на вкус и доводила чуть ли не до тошноты.

Они с Олиа таким образом трахались уже в четвертый раз. Элай бы назвал это немного недотрахом. Потому что всегда Олиа доводил его до разрядки и смывался. Олиа как будто просто делал свое дело и уходил. Элай и пришел сейчас к нему с мыслью хотя бы отсосать, но и тут не получилось.

Элай посидел под теплой водой еще пять минут, решил, что с него немного запаха смылось, встал и вышел. В кабинку сразу нырнул кто-то из очереди, а Элай прошел в раздевалку, быстро обматываясь полотенцем, чтобы на него голого лишний раз не глазели. Олиа в раздевалке уже не было. И даже никого из приятелей Олиа не было. Рен тоже не пришел. Ему было очень тяжело с этой беременностью, и он стеснялся своего огромного живота. Элай на этот живот смотрел с грустью. Он понимал, что Рен после родов вряд ли сюда вернется, а расставаться с другом не хотелось. Тем более, его пугала перспектива жить с кем-то другим. Вдруг, попадется какой-нибудь псих.

Элай быстро переоделся. Из кучки его вещей пропала привезенная папой из дома расческа Элая, помогавшая вполне достойно расчесывать все эти волосы. Элай долго искал ее на лавочке и под ней. Потом выпрямился и с досадой пнул эту самою лавочку ногой. Теперь что, идти искать эту расческу и нарываться на разборки? Или попросить папу привезти новую. Но родители не приходили уже целый месяц, а ждать еще и следующего визита будет слишком долго. Элай и выйдет раньше, чем они оторвутся от своих дел.

Он обвел всех взглядом. Единственный, кто долго смотрел на него, был Ли. С довольной рожей смотрел. Элай сгреб свои вещи в руки и быстрым шагом, пока его кто-нибудь не остановил пошел к Ли. Тот не двигался и не пытался убежать. Элай с разбега влетел в него, взяв больной рукой за ворот майки. Мизинец разразился болью, и это добавляло еще больше раздражения, на котором Элай так и действовал.

— Верни. — Прошипел Элай.

—Что? — без испуга спросил Ли. Их должны были сейчас расцепить, и они вдвоем это знали.

Элай не дожидаясь, пока охранники доберутся до них, сам отпустил, сбросил со скамейки кучу вещей Ли. Расческа Элая глухо стукнула об пол и откатилась в сторону. Элай быстро подобрал ее, еще раз посмотрел на Ли и хотел уйти. Уткнулся в грудь какого-то беты из охраны.

— Он у меня украл. — Сразу выдал Элай.

— Чтобы на милю друг к другу больше не подходили. — Предупредил бета.

— Это проблематично. — Заметил Элай, прижимая к себе вещи и расческу крепче, чтобы не отобрали.

— Иди уже отсюда, Эванс!

— Уже убегаю. — Элай быстро обогнул бету и пошел к выходу, пока тот не передумал, и не решил, что Эванс заслужил чего-то большего, чем пара грубых слов.

— Катись, Эванс! — крикнул вдогонку Ли.

Элай ничего не ответил, только покрепче перехватил свои шмотки одной рукой, а вторую поднял вверх и на пару секунд показал Ли оттопыренный средний палец.

***

К Мише пришел Денни, так что в одиночестве посидеть бы не получилось. Олиа уселся на свою кровать, стянул с плеча полотенце и принялся вытирать им мокрые волосы. Миша с Денни пили чай и заедали его небольшими кубиками сахара. Денни тоже был с мокрой головой, а вот Миша не любил мыться вместе со всеми, так что ждал вечера, когда в их собственном небольшом душе появлялась горячая вода.

— Я вам упаковку колы принес. — Проговорил Денни, хрустя сахаром.

Олиа кивнул головой:

— Нужно Ли три банки отнести. — Олиа откинул полотенце на подушку, оперся локтями на колени и прикрыл глаза. Ему было сейчас не до колы, укус Эванса на плече пульсировал болью. Это казалось бы даже смешным, если бы Эванс не кусался так глубоко. Олиа даже передернуло, когда он увидел столько крови у Эванса на лице и у себя на спине. Может, он умом уже тронулся. Было такое пару раз, что омеги с ума сходили. Один из таких даже повесился несколько месяцев назад.

— Сколько времени? — спросил Олиа, немного оживившись и вспомнив про Тая. Неожиданные приставания, на которые захотелось ответить, выбили Олиа из колеи.

— Половина.

— Тай придет, пускай притащат его сюда.

— Сейчас сказать? — уточнил Миша.

Олиа кивнул, снова прикрывая глаза. Скрипнул стул, мимо прошел Миша, обдав потоком воздуха. Было похоже на ветерок. Олиа так хотелось на улицу, но сегодня было нельзя. Затянулись дожди, и уже второй день лило как из ведра. Никого даже на работу не пускали на улицу. Приходилось только надеяться, что не будет, как в прошлом ноябре — дождь на две недели.

— Чем от тебя пахнет? — подал голос Денни. Снова хрустнул сахар.

— Эвансом, наверное. — Пожал только здоровым плечом Олиа. — Мы в душевой пообщались.

Денни ничего не ответил. Олиа был из тех, кто любил омег просто так, а не потому что единственный здесь альфа был занят, а Денни не любил тех, кто любит омег. Хотя Лукас еще давно рассказывал, что и Денни иногда не брезговал омежкой.

— Зачем тебе сейчас Тай? — задал Денни новый вопрос.

— Тебя не касается.

Олиа никогда не нравилось то, что Денни стремился все контролировать. Конечно, он был крут, хитрым, как папа, и так же боялся запачкать руки. Олиа думал, что если бы Денни тогда давно не отступился, то Олиа когда-нибудь убил бы его. А сейчас Денни потерял все свое влияние. Теперь единственным его козырем было расположение Олиа. Это было тяжело — медленно потопить Денни, убеждая притом его, что Олиа не враг.

Тай же работал от склада, где до недавнего времени командовал Рен, в прачке. Заведовал двумя огромными машинами и с десяток обычными. Поэтому Тай мог пройтись по всем блокам, чтобы собрать грязную одежду и белье в стирку. Таю это никогда не нравилось, хотя такой же по характеру Ли с радостью собирал библиотечные книги.

— А ты как к нам в блок попал? — Олиа приоткрыл один глаз, чтобы взглянуть на Денни.

— Есть методы, которые ты не знаешь.

— Мне не нравится, что я их не знаю.

Стул опять скрипнул об этот бетонный пол, когда Денни поднялся со своего места. Олиа следил за ним взглядом. Денни подошел ближе и присел на корточки перед Олиа. У Денни пролегли морщинки под глазами и на переносице, и вся его затянувшаяся молодость медленно исчезала, уступая место возрасту. Они с папой были одного возраста, уже далеко за сорок лет.

— Не жди от меня подвоха, мальчик. — Денни постучал пальцем по колени Олиа. — Керхман предложил отправить мое дело на комиссию по досрочным. Даже если меня не выпустят, через несколько месяцев переведут на облегченный режим. Мне незачем сейчас с тобой воевать.

— Значит, ты выходишь? — немного растерянно спросил Олиа.

Денни кивнул.

— Кто выходит? — раздалось с порога голосом Тая. Олиа досадно вздохнул. Он настолько привык к своему запаху, что не замечал похожего запаха Тая. Сейчас к нему примешался вкусный альфий запах. Еле заметный. Брат только общался с альфой и больше ничего.

Денни встал. Он как будто ждал появления Тая.

— В холодильнике есть вполне сносное Божоле. Вы знаете, мы с Рене познакомились во Франции. За девять месяцев до вашего рождения он жил в Бургундии, не знаю всех подробностей, но он все пытался соблазнить потомка местных герцогов.

— Зачем? — хмыкнул Олиа.

— Украсть что-то хотел. — Пожал плечами Денни и уже собрался уйти, но Тай вовремя перегородил проход рукой.

— Много ты всего знаешь. — Злобно протянул Тай. — Но меня устраивает иметь в родне герцогов. Папа же тоже француз? — спросил он уже у Олиа.

— Вроде, да.

— Какого хрена я тогда забыл в этой стране. — Протянул Тай и убрал руку. — Иди, старичок, куда шел.

Денни не любил такого отношения к себе, но думать головой он любил. Олиа сейчас не влез. На эти откровения Денни ему было наплевать. Папа всегда не знал разбора в альфах. С таким же успехом их отцом мог оказать продавец бургеров или президент. Еще давно они с Таем решили, что если человек заводит детей, рискуя собственной свободой, значит и их отец должен был что-то значить для папы.

— Никогда он мне не нравился. — Признался Тай, когда Денни ушел. Он заглянул в холодильник, достал бутылку, посмотрел на нее и поставил обратно. — У тебя метка? — он кивнул на плечо.

Олиа протянул руку и протер эту свою «метку».

— Нет. — Ответил он.

— Пахнет нашим мажорчиком.

— Это Эванс укусил. — Легко согласился Олиа.

— Все кадришь мальчиков?

Тай сам нашел себе место, усевшись туда, где сидел Миша и съел два куска сахара. Несмотря на бодрый тон, выглядел он не очень. Лицо казалось вообще серым, волосы он уже не красил, черные корни стали очень заметными на фоне светлых волос. Футболка была мятая.

Олиа откинулся на стенку. На спинке одного из стульев висела его куртка. Надо было дотянуться и надеть, чтобы не видно было этого чертового укуса. Или хотя бы обычную белую майку поменять на форменную футболку, у той рукава были достаточно длинными.

— А ты каким образом стал пахнуть, как альфа Эванса?

— Мы просто пообщались с ним. Он сам пришел.

Олиа в это сильно не верилось. Но если этот альфа такой же как Эванс, то мог и прийти в тюрьму к незнакомому омеге, чтобы просто поговорить. Вполне нерационально.

— Этот альфа милый. — Продолжил Тай. — Ему понравился мой запах. И он сказал, что я красивый.

— Тебя если в пустыне оставить, ты тоже найдешь, с кем поблядствовать, да?

— Почему бы и нет. Сам-то уже целый гарем собрал. — Тай глубоко вздохнул и уже намного серьезней выговорил сквозь зубы. — Давай к делу, времени и так мало.

Просто все их разговоры начинались с препирательств. Это обычно для братьев, и драться иногда обычно, но не пытаться убить друг друга и свалить на другого как можно больше грехов.

— Я должен тебя убить. — Тише заговорил Тай. — Они думают, что ты мешаешь наркоту здесь продавать.

— Я и Керхман. — Поправил Олиа.

— Пропусти товар. — Еще тише заговорил Тай, наклонившись вперед. — А то, или ты или я получим ножом в ребро.

— Слишком серьезные ребята? — Олиа склонил голову.

— Вполне.

— Почему я должен решать твои проблемы?

— Потому что мы в одной лодке!

— Пошли их к черту. Нильсон их проверит, и посмотрим, что это за люди.

Олиа все-таки встал и стянул со спинки куртку, заставляя Тая подвинуться. Прошелся до холодильника, достал себе банку колы и медленно открыл ее, чтобы не обрызгаться.

— Думаешь, ты справишься?

Олиа хмыкнул:

— Я Сенатора недавно шантажировал.

Тай повесил голову. Редко он был таким спокойным и мирным. Олиа подозревал, что Тай многое не говорит. Он бы и не помогал Таю, если бы не думал, что это даже больше его дело, чем Тая. Он встал тем людям поперек горла. Но Нильсон уже раскопал кое-что. Этих наркоторговцев можно расщелкать, как орешки. А еще Олиа неожиданно узнал, что кое-кто вернулся к старому и не уехал жить на побережье. Надо было спросить у Денни, знал он или нет. И припахать Сенатора через сынка. Старший Эванс действительно оказался ответственным представителем власти и должен был что-то сделать. Тем более ради того, чтобы сохранить спокойствие в своей семье.

— Когда будет информация? — спросил Тай.

— На днях. — Соврал Олиа. Он же многое знал, но Таю это говорить не собирался. Ему нравилось смотреть, как Тай дрожит испуганным кроликом, и это его состояние хотелось продлить как можно дольше.

Кола была вкусная, а настроение с каждой минутой росло. Все очень хорошо складывалось. Вчера Миша сказал, что документы по вскрытию Питера перепроверяют, а доводами Олиа наконец-то заинтересовались. Адвоката Олиа уволил и попросил Нильсона за отдельную плату побыть за него. Деньги были большие, но результат того стоил. Эванс тоже помог. Несколько людей по просьбе Олиа искали по всей стране Гарри, уже не пытаясь искать его в программе защиты. Эванс и еще раз порадовал в душе, даже укус не испортил настроя. Надо было попробовать продлить этот интерес.

Тай молчал, думая о чем-то своем. Отведенное им время уже давно прошло. Тай должен был собрать быстро белье и уйти из блока, но он сидел здесь и даже не двигался. Видимо, сильно он во всем этом погряз. Папа еще год назад сказал, что Тай и до этого приторговывал. Уже давно, почти сразу после рождения Энди. Тая могли посадить специально. Олиа не знал, правдиво ли то обвинение в разбое или нет. Папа знал эти схемы и предположил, что Тай погорел на своей торговле, и тогда его решили засунуть сюда, чтобы торговал. Все равно бы посадили.

— Ты Гарри все еще ищешь? — неожиданно спросил Тай.

— Ты решил сознаться? — Олиа говорил спокойно, но внутри что-то кольнуло от волнения.

— Он в Кливленде, Огайо. — Тай резко встал и за два шага дошел до решетки, все пряча свое лицо. — Под именем Теодор Прайс.

***

Элай с удовольствием спал, и снилось ему, как он все-таки сумел добраться до члена Олиа. Во сне Элай медленно водил по нему пальчиком и размышлял, подключить к этому делу рот или нет. Олиа во сне был ласковым и не ругался на него, в отличие от оригинала. И были они не здесь, а у Элая дома, на огромной мягкой кровати.

Разбудил его Рен, который с силой дернул за свисающие вниз волосы. Элай проснулся, но лишь недовольно рыкнул и резким движением забросил косу на себя, чтобы Рен не дергал. Он хотел вернуться к Олиа в свой сон.

— Эванс. — Позвал его Рен.

Элай молчал.

— Эванс, я рожаю, кажется. — У Рена дрогнул голос.

— Давай утром, а? — попросил Элай. Он уже снова засыпал, и ему показалось, что перед взглядом у него вновь кровать и Олиа на ней. Окончательно заснуть не дал хрип с нижней койки, а потом и тихий протяжный вскрик. Только тут Элай сообразил, что происходит, и что Рен до утра ждать не будет.

Элай быстро вылез из-под одеяла и спустился вниз. Без одеялка было прохладно. Рен сидел прямо на своей подушке, и даже в темноте было видно, как к его лицу прилипли влажные волосы. Рен громко и хрипло дышал, а трусы у него были мокрые. Но крови не было, и это показалось Элаю хорошим знаком. Плохо было то, что Рен собрался родить на две недели раньше положенного.

— Ты позвал кого-то?

— Тебя.

— Да, я же, блять, акушер здесь! Каждый день роды принимаю!

Элай не знал, что делать. Он был, мягко говоря, растерян. Но свою функцию он во всем этом понял. Нужно позвать кого-то. Он вцепился руками в решетку, набрал в легкие воздух и крикнул, как только мог:

— Эй!

Рен снова заскулил, но уже громче, чем раньше. Элай понял, что ему было больно. Лучше бы Рен кричал. Не пришлось бы рвать свою глотку.

Он покричал еще раз, но никто не отреагировал на это. На Элая опять накатило уже привычное раздражение, которое перемешалось с паникой. Он вернулся к столику, взял с него кружку Рена и подошел обратно к решетке. Замахнулся и со всей силы кинул кружку за ограждение вниз. Через секунду послышалось, как она разбилась.

— Тише там! — раздался крик.

— Идиоты. — Прокомментировал Элай и через несколько секунд разбил свою кружку. — Сейчас припрутся. — Пообещал он Рену, когда послышалось какое-то движение.

— Да крикни ты, что я рожаю. — Рен тоже говорил с раздражением. Но ему это давалось тяжело. Он схватился руками за живот и шипел сквозь зубы.

— Он рожает! — во всю глотку крикнул Элай.

Он перебудил уже половину блока. Кто-то с верхней площадки ему помог громким свистом. Уже через минуту перед камерой появился Артур. Элай вздохнул с облегчением. Это хорошо, что Артур. Он был самым нормальным.

— Рен? — спросил он.

— Позовите Керхмана. — Проскулил Рен.

— Вряд ли он поможет. — Пробормотал Артур. Он снял с плеча рацию и быстро приказал в нее, позвонить в медблок и госпиталь. — Отойди, Эванс. — Попросил он и достал ключи.

Элай вернулся к столику и сел на табуретку. Поняв, что сейчас сюда прибежит еще народ, он начал натягивать на себя свои штаны, чтобы не сидеть потом перед всеми здесь в одних трусах.

Артур зашел внутрь и присел перед Реном.

— Давно уже? — спросил он.

— Час где-то.

— Что же раньше не позвал.

— Эванс крепко спит. — Ответил Рен и уже крикнул в голос, от боли согнувшись.

— Быстрее! — прикрикнул Артур в рацию. — У тебя схватки уже. Если воды отошли, то это вообще задница. Тебя учили, как дышать?

Рен отрицательно замотал головой.

Элай сидел и смотрел, как Артур показывает Рену, как лучше дышать. Рен был не самым лучшим учеником, потому что постоянно кривился от боли и вскрикивал. Проснулся, как казалось, уже весь блок. Разговоры слышались отовсюду. Прибежал еще один охранник из ночной смены и замер в дверях.

— Позвоните все-таки Керхману. — Подсказал Элай.

— Ты, — Артур повернулся к Элаю, — залезь наверх и спи.

— Серьезно? — усмехнулся Элай.

— Позвоните ему. — Тяжело задышал Рен. — Я его убью, нахрен.

— И останется ребенок сиротой. — Спокойно ответил Артур. — Угораздило тебя в мою смену.

— И ночью. — Пожаловался Элай. Спать ему уже не хотелось совершенно, но он понимал, что утром как раз и захочется, когда нервы успокоятся. Да и по лицу Артура было видно, что такое время суток ему тоже не очень нравится. Рена сейчас увезут, а Артуру еще успокаивать сотню человек и заставлять всех спать. Как нянечке в детском саду.

Пришел заспанный медик и посторонил Артура. В камере становилось тесновато, но Элаю было как-то волнительно за Рена, чтобы вернуться на свою койку. Он бы и ближе подобрался, если бы его пустили. Но Артур на него шикнул и заставил подняться вверх, пригрозив страшной карой.

Рену помогли подняться, и тот, хоть и рожал, но все-таки схватил одеяло и завернулся в него. Артуру по рации сказали, что за Реном приехала самая настоящая скорая.

— Удачи. — Шепнул Элай на прощание Рену в спину.

Последним уходил тот второй охранник, который с силой толкнул решетку. Та встала на свое место, но на замок не закрылась. Никто и не заметил этого.

«Домой что ли уйти» — подумал Элай и отвернулся к стене, закутываясь сильнее в одеяло, чтобы не видеть все это безобразие.

— Всем спать! — раздался громкий и злой голос Артура уже через пять минут, и переговоры со всех сторон действительно умолкли до самого утра.

========== Глава 19 ==========

Элай уже который день просыпался с почти хорошим настроением, но когда спускался вниз и видел, что он здесь теперь один, хорошего настроения как и не было. Элай даже перестал приставать к Олиа. Тем более тот был занят какими-то своими важными делами. Все больше ошивался с Таем и это напрягало Элая. И не только Элая. Миша тоже был недоволен таким фактом сближения двух братиков.

Без Рена было серо и не интересно. Хоть к нему и подходили Пенсильваль или его сосед, иногда Олиа бросал пару фраз, Денни даже раз заглянул к Элаю, когда шел от Олиа. Но все это было не то. Уже на вторые сутки своего одиночества Элай собрал все рукописи Рена в одну стопочку и теперь читал вечерами. Выпросил у Пенсильваля за сотку баксов фонарик и прикрепил его скотчем к спинке кровати. Теперь у Элая получилось что-то вроде светильника, и читать можно было допоздна.

Оказалось, что у Рена есть чувство юмора. И довольно шаблонное представление о литературе. История была про типичного омежку, который даже не пил и не курил. Омега любил всю свою жизнь одного альфу, но они не могли быть вместе из-за злого омеги, который собирался женить на себе того альфу, желая заполучить его деньги. Это должно было быть драмой, но Элай читал и смеялся чуть ли не в голос. И да, злой омега был точной копией Олиа. Но все было до того целомудренно, что Элай расстроился. Счастливый конец ему не понравился. Там злой омега хотел убить доброго и его арестовали полицейские. Совсем как Олиа. Так что злого омегу стало жалко, а добрый вконец выбесил.

Элаю нужно было поделиться этими мыслями. За завтраком он забрал свой поднос, огляделся и быстро пошел в сторону Олиа. Он сидел один, потому что Миша еще стоял в очереди, а Ли уже давно не садился рядом. Денни вообще нашелся в противоположном конце столовой.

— Ты ничего не знаешь про Рена? — спросил он, садясь напротив.

Олиа отвлекся от своих мыслей и вздрогнул. Растрепанные волосы одним облаком взмыли вверх и упали обратно на плечо, когда Олиа отрицательно помахал головой.

— Я его рукописи прочитал. — Продолжил Элай. — Там главный злодей на тебя похож.

— Почитай вторую, я там уже добрее. — Улыбнулся Олиа.

— Есть вторая? — Элай выбрал из каши весь немногочисленный изюм, которого насыпал ему добрый поваренок и засунул ложку в рот.

— В розовой тетрадке начало. — Ответил Олиа. А потом без предупреждения встал, взял свой поднос и ушел, выбросил почти нетронутую еду в урну.

— Чего он такой невеселый? — спросил Элай у подошедшего Миши.

— А ты видел его когда-то веселым?

Элай хотел ответить, что у Олиа было одно состояние, которое можно было приравнять к веселью. Когда он улыбался и смотрел на всех как на интересный материал для исследования. Это было почти веселье.

Второй рассказ начинался очень грустно. У главного героя — опять нежный омежка — умерли родители. А потом все начало сильно смахивать на реальность. Олиа опять был описан как убийца, который сильно пугал Рена. Элай так и не понял, откуда Олиа взял, что здесь он добрый. Про Элая ничего не было написано и это расстроило, так что Элай не дочитал и лег спать пораньше. Должна была наступить суббота, и Элай сильно надеялся, что родители после месяца молчания все-таки решат прийти к нему. А то Элай начнет подумывать, что он приемный и поэтому никто его не любит.

Утро действительно принесло хорошую новость. Элай наконец-то выспался. Успел даже немного прибрать разбросанные вещи перед проверкой. Аккуратно заправил свою кровать и поправил постель Рена, аккуратно сложил его вещи в уголок: пару футболок, майку и одну пару носков. На столике тоже был порядок. Рукописи лежали ровно, кружек больше не было, большая коробка с печеньем отправилась под кровать, так как печеньки тоже закончились. Зато Элай нашел радио. Нужны были только батарейки. На построении он думал о батарейках и о том, что у Пенсильваля они точно должны были быть.

— Я прочитал из розовой тетрадки. — Прошептал Элай Олиа, когда тот сонный вылез из своей камеры и встал рядом. Олиа щурился и походил немного на азиата. Он только кивнул в ответ и широко зевнул.

Охранник-бета сказал, что к нему сегодня придет папа. Элай разом забыл про батарейки. Он еще никогда в жизни не был рад тому, что кто-то из родителей хочет с ним поговорить.

— Мне нужно в душ. — Он поймал Олиа за руку, когда построение закончилось.

— Отвали, Эванс.

Олиа уже вернулся на свою кровать и упал на спину, прикрывая глаза и, видимо, снова собираясь спать.

— Ко мне папа придет, а я на бомжа похож! — запротестовал Элай. Он собрал всю свою наглость и тоже зашел внутрь, встал над Олиа и всем своим видом пытался воззвать к его совести.

— Лучше бы ты им давил на жалость. — Уже вполне миролюбиво отозвался Олиа. — Может, вытащили бы отсюда.

Это было негласное разрешение, так что Элай быстро сбегал к себе, взял шампунь с полотенцем и вернулся обратно. Все полчаса пока он мылся, слушал тихое ворчание Олиа из-за двери и такие же тихие разговоры, из которых он выловил только имя Гарри Лауседа и адрес в Кливленде.

Он долго стоял под теплыми струями и наслаждался тем, что он здесь только один, что нет очереди, что у него весь этот день будут чистые волосы, что пришел папа, что много чего хорошего с ним случается в последнее время. Элай был почти доволен, и ему хотелось урчать от удовольствия.

***

От папы Элай сразу уловил окрепший запах беременного омеги. А это заставило уже который раз за день вспомнить Рена. Элай признался себе, что он скучал. И уже решил как-нибудь выведать у Керхмана подробности, а возможно и навестить Рена через полгода, когда выйдет.

Но папу Рен не волновал, он очень внимательно следил за Элаем и морщился. Ему тоже не должен был понравиться общий зал для свиданий, который утром в субботу был переполнен.

— Это обязательно? — спросил он, указав пальчиком на наручники.

— Это? — Элай ухмыльнулся и поднял руки. — Если бы вы немного поднапряглись и выпросили отдельную комнату, то нет, не обязательно.

— Твой отец в Вашингтоне, а я не знаю, как это делается. — Сознался папа.

— А мне казалось, что ты вообще не знаешь, как на свидания записываться. — Элай сдерживал раздражение как только мог, но ему было обидно.

— Я хотел прийти еще месяц назад, но мне сказали, что посещения запрещены.

— Их на неделю запрещали.

Папа кивнул:

— Твой отец устроил меня в больницу, — он поджал губы, — я на днях только уговорил врачей меня выписать.

— В больницу? — Элай заерзал на своем месте. Никогда ничто не могло быть нормально. Теперь у него в груди заныло беспокойство за папу. — Это из-за ребенка?

— У меня поздняя беременность. — Попытался оправдаться папа.

Элай даже не думал о том, что что-то может случиться. Он вообще за собственными проблемами забыл о беременности папы. Ему не нравилась вся эта идея. Элай не хотел этого ребенка, потому что понимал, что в сорок лет родить не просто. У него и с Эдди уже были проблемы. И если папа уже попал в больницу, то лучше этому ребенку не быть.

— Слушай, — Элай сел прямее и попытался хоть как-то придать себе благоразумный и серьезный вид, — у тебя же мы с Эдвардом есть, ну зачем тебе еще один? Возьмите с отцом из приюта, если так хотите еще одного. Но не рожай, — уже умолял Элай, — вдруг что-то случится.

— Ты говоришь, как твой отец. — Отрезал папа.

— Мы с ним разумные вещи говорим.

— Разумные вещи редко с тобой сочетаются.

Элай зло посмотрел на папу и опустил глаза. Он принялся мять руками край футболки и уже полностью ушел в это занятие. Они молчали очень долго. Элай не знал, о чем думал папа, но его самого не могли отпускать тяжелые мысли. Будь бы он на свободе, он бы сумел уговорить папу. У Элая было много упрямства, он мог ходить хвостиком за папой целыми днями. А так, оставалось надеется на отца или на современную медицину.

— Это всего лишь обмороки. — Пробормотал папа. — Когда я тебя носил, тоже один раз упал. Все это нормально, а отец всегда паниковал по этому поводу. У тебя-то все нормально?

Элай еще с минуту молчал. Он так не хотел ругаться с папой. Не сейчас, когда все было так плохо с ним.

— Да, — Элай кивнул, — все нормально. Купил себе фонарик, теперь ночами книги читаю.

Он не стал уточнять, что это не совсем книги. Папа всегда хотел, чтобы Элай больше читал, а Элай читать не любил. Так что пускай радуется и не знает, что книги эти — всего лишь фантазии Рена. Совсем не та литература, которую любил папа.

— Батарейки хочу найти. — Продолжил Элай. — У нас радио есть, может, заработает с батарейками. И для фонарика они нужны. Пенсильваль мне уже кружку обещал бесплатно отдать, как постоянному клиенту. И сигареты дешево продает. Мне кажется, я ему нравлюсь. — Элай поднял голову и увидел, что папа все-таки слегка улыбается. — Так что все нормально. — Закончил он.

— Я рад, что ты прижился.

— Что там с моей апелляцией к отцу?

— Он всегда был честным, ты же знаешь. — Уклончиво ответил папа. — Мы разговаривали с судьей, отец хотел перевести тебя под домашний арест, но у тебя и так минимальный срок, так что ничего не получилось. — Папа потер пальцами переносицу. Элаю показалось, что папе опять стало плохо. Он наклонился вперед и всмотрелся в папино лицо. Все было нормально.

— Ничего не получится? — расстроено спросил Элай.

— Нет. — Мотнул головой папа и со страхом посмотрел на Элая, уже привычно ожидая возмущений. Но у Элая сейчас не было сил на возмущение. Он только безразлично пожал плечами, а в мыслях даже не появилось злости на родителей, только навязчивая мысль про батарейки и радио.

— Когда отец вернется? — сменил тему Элай.

— Через пару недель.

— Если он снова отправит тебя к врачам, пусть хотя бы сам приходит. — Проворчал Элай. — Мне надоело ждать целыми неделями. До телефона здесь не дорвешься, а если перепадет, все равно я еще и Джонни звонить обещал. Хотя, нет, — Элай снова поднял руки вверх, — лучше забудь о Джонни.

Но папа уже услышал и насторожился. Он снова оживился и глаза у него угрожающе заблестели.

— Он твой парень? — спросил папа прямо.

— Нет, конечно, нет! — затряс Элай головой. — Он мой друг, а это же лучше, чем просто парень. Пап, он единственный меня не бросил. Я не хочу с ним разрывать совсем. Это и так тяжело, а если я ему звонить не буду, то он тоже может забыть.

Зазвучал сигнал. Элай даже рад был. Такие разговоры в последнее время сильно выматывали. Так что он уже хотел уйти отсюда и добраться до своей койки. Поспать. Как же он понимал Олиа, который даже на завтрак не пошел, а все лежал на своем месте и дремал.

— Что это значит? — среагировал папа на сигнал.

— Пять минут осталось.

— Почему так мало дают времени?

— Пятнадцать минут, тебя должны были предупредить, когда ты записывался.

— Господи, — папа снова потер переносицу и глаза, — почему я не могу поговорить спокойно с собственным ребенком?

— Потому что я в тюрьме. — Элай бы руками развел, но он уже научился вести себя на этих чертовых свиданиях и лишний раз не греметь железками.

Папа опять надолго замолчал. Элай бы еще высказал несколько слов, но выражение лица у папы было слишком странным. Оно очень походило на скорбное. Складывалось такое ощущение, что папа давит в себе слезы. Очень подозрительно блестели у него глаза. Элай снова подумал про его ребенка. Если у папы с ним такая херня, не нужно так его волновать.

— Мне очень жаль, что все так случилось. Но я рад, что у тебя есть настоящий друг и что ты стал таким.

— Каким еще? — Элай даже не повернулся, он крутил головой по сторонам. Ему внезапно стало интересно посмотреть на других, потому что на папу смотреть было неловко.

— Добрым, Элай.

— А я думал, жалким. — Пробормотал он.

— Жалким ты был, когда деньги у нас воровал на свои гуляния и неделями был невменяемый. А сейчас ты мне нравишься больше.

— Здесь нет алкоголя. — Хмыкнул Элай.

— А он тебе нужен?

Элай снова пожал плечами.

— Я займусь твоим воспитанием. — Неожиданно твердо пообещал папа.

Прозвучал второй звонок. Элай как будто ждал его, быстро поднялся, чуть не запутался в собственных ногах и не улетел носом в пол. Но устоял. Словил косу, чтобы та не раскачивалась.

— Поздно заниматься. — Напоследок сказал он папе, улыбаясь как можно шире. — Что выросло, то выросло.

***

Элай уловил неладное, как только вошел в блок. Было здесь какое-то странное оживление и все шептались о чем-то между собой. Охранник, который пришел вместе с ним, сразу же с любопытством отправился к дежурному. А Элай пошел к себе, все еще теребя в руке косу и переваривая такой невнятный разговор с папой.

Он замер в пороге своей камеры. Постель Рена, над которой он так старался с утра, была смята, а на столике валялся пакет с едой, из которого на пол уже вывалилась упаковка хлопьев. Элай вцепился в решетку и с непониманием смотрел на весь этот бардак.

У Олиа было оживленно, поэтому Элай за объяснениями пошел туда.

Олиа все еще не переодел свою майку, в которой спал, волосы не причесал. Вот только штаны все-таки нацепил.

И здесь был Рен. Бледный и не беременный. Они с Олиа сидели бок о бок на койке, и пили что-то из бутылки, замотанной в газету. Рен был даже страшнее Олиа сейчас. И он оказался таким же худым. По крайней мере, старая форма на нем висела мешком.

— Ты вернулся? — выдохнул Элай.

— Как видишь. — Безразлично ответил Рен и приложился к бутылке.

— Тебя же отпустить должны были. — Элай сделал шаг вперед. Он даже не знал, радоваться ему возращению Рена или нет.

— Мне еще полтора месяца. — Рен попытался показать это на пальцах, но у него ничего не получилось.

Олиа молча отобрал у него бутылку и тоже сделал из нее пару больших глотков. Он тоже не выглядел веселым. Весь их видок с Реном больше подошел бы для поминок.

class="book">— С ребенком все хорошо? — спросил Элай. Это настроение могло означать многое. Конечно, сюда вернуться не весело, но если тебе осталось полтора месяца и уже можно начинать паковать вещи, то расстраиваться сильно и не получится. А здесь Олиа с Реном решили надраться, даже не подумали о последствиях.

— Он такой хорошенький. — Запищал Рен. — И здоровый. Нил так обрадовался ему. Целый день от нас не отходил.

Он уплыл куда-то в свои мысли, но быстро пришел в себя из-за очередного непонятного сигнала на весь блок. Помрачнел и снова схватился за бутылку. Элай сел рядом с Олиа, перегнулся через него и отобрал у Рена бутылку, из которой тот уже пил без остановки.

— Радуйся. — Посоветовал Элай.

— Как? — истерично вскликнул Рен. — Если я опять здесь? — он пнул ногой воздух и чуть не свалился с кровати.

— Все это временно. — Элай понюхал горлышко, различил вино и сделал глоток. Вино было охрененным и точно не магазинным за двадцатку. Только час назад говорил папе, что здесь нет алкоголя. Но такие алкоголики, как они с Реном, везде выпивку найдут.

— Эванс, — позвал Рен, — я посплю пойду.

Он медленно поднялся, немного шатнулся, но устоял и твердой походкой ушел. Элай, завладевший бутылкой, медленно пил из нее, прикрывая глаза. Олиа молчал до сих пор, Элай даже забыл о нем на время. А когда взглянул на Олиа, понял, что тот сидит с закрытыми глазами.

— Жалко Рена.

— Здесь у многих дети. — Спокойно ответил Олиа. — И ему не двадцать лет сидеть.

— Тебе двадцать? — Элай снова отпил. Вина стало критически мало и пришлось запрокинуть голову. Он отдал бутылку Олиа, чтобы тому тоже что-то досталось.

— Мне двадцать. — Согласился он.

— И ты пытаешься выйти, да? — Элай повернулся и оказался прямо перед лицом Олиа. — Все те документы, которые у тебя есть и Гарри Лаусед. Ты свалить отсюда хочешь?

— Давно хочу. — Согласился Олиа. — Но все снова катится к черту!

Они допили это вино. Элай забрал бутылку у Олиа и аккуратно поставил ее под кровать. Вино было приятным. И Олиа выпил больше Элая. А он уж точно пил нечасто, поэтому захмелел. Элай и так давно понял, что Олиа ему нравится, а такой захмелевший еще больше.

Он медленно попытался поцеловать Олиа. Тот и не сопротивлялся, и единственное, чего боялся Элай, так это того, что Олиа снова перехватит всю инициативу. Губы у Олиа были грубыми, на нижней была корочка, на вид совершенно незаметная. А пахло от Олиа вином. Совсем как от Элая с его алкогольным запахом.

Они раньше не целовались с Олиа. Последним его поцелуем был далекий поцелуй с Джонни. А с омегой Элай тоже не целовался. А разницы почти и не было, кроме того, что Олиа целоваться умел, и, в отличии от всех альф, не пытался изнасиловать рот Элая.

Олиа был очень нежным сегодня. Он совсем медленно двигал своим языком, как будто ему было лень это делать, но Элаю нравилось. Олиа дразнить любил, но в конце всегда давал желаемое.

Они медленно съехали по стене и оказались в горизонтальном положении. Олиа на кровати, и Элай над ним. Пришлось опереться на руки. Он в последний раз грубее протолкнул свой язык и с громким причмокиванием разорвал этот поцелуй. Олиа горько, но добро улыбнулся и провел пальцами по шее Элая, вызывая мурашки.

— Говорят, ты не убивал его. — Прошептал Элай.

— Смотря кого.

— За кого сидишь.

— Не убивал. — Подтвердил Олиа.

— А если ты выйдешь, ты будешь со мной встречаться? — спросил Элай. Он не сдержался, быстро наклонился и поцеловал Олиа в шею, в то место, где билась венка.

— Вряд ли это получится. Недавно был шанс, но судья решил не трогать мое дело.

— Расскажешь мне подробнее? — попросил Элай, на секунду отрываясь от шеи и от венки.

— Хочешь повеселиться, Эванс?

— Хочу помочь тебе.

========== Глава 20 ==========

Элай с умным видом сидел на своей койке и рассматривал бумажки. Хорошо, что Рен снова пошел к своему Керхману, и можно было спокойно болтать ногой, не боясь, что заедет соседу по лбу. И волосы распустил, чтобы голова немного отдохнула от постоянной косы.

Полчаса назад пришел Пенсильваль. Дал коробку шоколадных конфет, а взамен потребовал не двадцатку, как договаривались, а уже тридцать пять.

— Заказывай еще. — Мило предложил он, пересчитывая деньги.

— Иди ты в жопу. — Отозвался Элай, уже пережевывая одну из конфет. — За такие цены я у тебя больше ничего не куплю.

— Как хочешь.

Пенсильваль ушел.

Элай за эти полчаса испачкал в шоколаде губы и протокол осмотра тела. Тот самый, который уже видел у Олиа. Все эти документы Элай выпрашивал у Олиа очень долго. А потом очень долго читал их и думал, что сделать и как правильно попросить отца помочь ему. В итоге сделал два звонка: Джонни и отцу. Первый прийти не обещал, да и Элай не знал, как Джонни ему сможет помочь, но тот обещал сделать для Элая все. Отец был в разъездах, обещал прилететь ближе к Рождеству, где-то через неделю.

— Если будешь много хмуриться, появятся морщины. — Послышалось с порога.

— Я в тебя сейчас конфетой кину. — Пообещал Элай.

— Что-то понял, Эванс? — насмешливо спросил Олиа, подбираясь ближе. Элай взглянул на него и тяжело вздохнул. Олиа ему нравился и вызывал в Элае что-то приятное. Элай заметил, что Олиа был более изящным и совершенным вариантом тех альф, которые ему раньше нравились. И Олиа был таким же диким и неприрученным.

— Иди сюда. — Элай улыбнулся и схватил Олиа за руку, потянул наверх.

— Койка обвалится. — Олиа продолжил криво ухмыляться. Он легко освободился от захвата Элая и схватил его волосы. Пропустил прядь между пальцами и, конечно, запутался.

— Как будто мы на ней не трахались.

— Технически, нет.

Они и не трахались никогда, если говорить о технической стороне вопроса. Олиа доводил Элая до разрядки своими руками, поцелуями, укусами. Элай тоже старался, но все больше казалось, что удовлетворять омегу Олиа научили лучше.

— Знаешь, что я понял? — заговорил серьезно Элай, беря еще одну конфетку. — Смотри, ты сразу после слушанья апелляцию подавал, а тут такая ситуация, что рассмотреть ее должны были. Обязаны просто. Потом тоже никак не реагировали, но это и понятно. Если на горячем выплыть не сумел, то потом совсем ничего не выйдет. У меня родители юристы, раньше даже практикующие, так что это я точно знаю. А дальше совсем интересно.

Элай начал искать нужные листики. Один из них как раз был запачкан конфетой. Олиа все игрался с его волосами. Элай чувствовал, что он их все больше запутывает, но не возмущался.

— Вот, смотри.

Олиа отвлекся от волос и положил голову Элаю на колени, вгляделся в подсунутые ему бумажки.

— Они, когда разбирались с этим продажным патологоанатомом, просто проигнорировали твое дело. А ведь уже почти все готово было, чтобы пересмотреть результаты. Если бы ты эксгумацию потребовал, они бы и ее сделали. Но потом кто-то умный все спустил буквально за несколько дней. Понял в чем дело? — Элай повернулся в сторону Олиа.

— Кто-то мне мешает. Это я давно понял, Эванс.

— Этот кто-то даже перекупал твоих адвокатов.

— И? — Олиа выгнул бровь.

— Тряси своего братца.

Олиа неожиданно засмеялся и толкнул Элая руками в грудь. Тот отлетел к стене, слабо стукнувшись об нее затылком. Олиа почти залез к нему на кровать. Он подтянулся на руках и встал ногами на койку Рена. Причем, Олиа даже не выпустил волос Элая из руки. За эти волосы Олиа и потянул, чтобы Элай сам наклонился к нему. Было больновато, да и не нравилось ему, что его так тягают за волосы.

— Ты потратил неделю, чтобы выяснить элементарное. — Посмеялся Олиа над ним.

— Я тебе помочь хочу.

Олиа заставил его наклониться еще ближе. Волосы завесили их ото всех, создав подобие укрытия. Олиа быстрым движением языком слизал с губ Элая шоколад. И показательно облизнулся. Элай тут же перестал обижаться от явных грубостей Олиа, которые тот считал нормальными. В животе знакомо потянуло, а Элай сдерживаться не привык. Он потянулся за поцелуем. Единственное, что ему было доступно. Олиа занял такую позицию, что только губами Элай и мог до него дотянуться. Ну и еще слегка погладить по скуле пальцами.

Элай только слабо прикоснулся к губам Олиа.

— Лезь уже сюда. — Прошептал он.

Олиа отрицательно покачал головой:

— Ты думаешь, это Тай? — Олиа кивнул головой в сторону бумаг.

— А ты думал на Гарри Лауседа? — Элай снова приблизился к губам Олиа.

— Да. — Выдохнул тот Элаю в рот.

— Почему?

Элай снова поцеловал его. Как же приятно было быть с Олиа. Он всего лишь медленно и нежно прикоснулся губами к губам Олиа. Тот не противился — и это уже хорошо. Медленные и нежные поцелуи были в жизни Элая редкостью, и именно поэтому он их так любил. Дождавшись, пока губы Олиа откроются, Элай просунул в рот Олиа свой язык. Пахло все тем же шоколадом.

Элай заерзал на кровати, сминая покрывало. Олиа, отпустив волосы, вцепился в край майки Элая, чтобы не свалиться. Элаю же пришлось держаться за каркас кровати.

Когда Элай уже вовсю рассчитывал похозяйничать во рту Олиа, тот перехватил инициативу и мигом смял его под себя. Олиа одним броском оказался на нем, и уже не висел в воздухе между двумя ярусами, а забрался все-таки наверх, подмял Элая под себя и случайно скинул подушку и бумаги на пол.

Элай протестующее замычал.

— Что такое? — Олиа оторвался от него.

— Волосы из-за тебя запутались.

— Да плевать на волосы. — Отозвался Олиа.

Он наклонился ниже, впился в шею Элая странным укусом. Зубы слегка прикусили кожу. Олиа облизал место укуса языком и опустился ниже. Снова укусил.

В коридоре раздались тихие шажки и уже через пару секунд в камере появился счастливый Рен. От него сильно пахло альфой и ребенком. Рен ничего не сказал, только лишь привалился к стене у входа. Олиа, хоть и заметил Рена, но довел свое дело до конца — оставил три отметины на шее у Элая.

Элай слегка застонал. И от терпимого напряжения внутри, и от запаха секса, который они вдвоем создали здесь. Так Рен еще принес запах альфы. А тут, как ни противься, но разгоряченное омежье естество реагировало на это. Даже Олиа резко втянул воздух и тихо шикнул.

— К тебе ребенка принесли? — спросил он с неприязнью, отползая от Элая на другой край койки.

Рен лишь кивнул. Он счастливо улыбался. Улыбка, казалось, была натянута от уха до уха. Черные большие глаза блестели. Щеки раскраснелись. Рен выглядел очень красивым счастливым омежкой, и Элаю это не понравилось.

— Мы ему имя выбрали.

— И какое?

— Шон.

— Альфеныш, что ли? — спросил Олиа, спрыгивая вниз. Элай понял, что все. Продолжения не будет.

— Ты не любишь абсолютно всех альф? И маленьких тоже?

Рен прошелся по камере, закинул наверх к Элаю подушку. Тот обнял ее рукой и повернулся набок, чтобы смотреть вниз. Даже не поправил сползшие с плеч лямки майки.

— Да мне все равно на них.

Рен присел на стульчик. Загадочно улыбнулся, совсем не обижаясь на Олиа. Достал из кармана что-то маленькое, зажатое в кулачке. Олиа насмешливо вздохнул, а Элай подобрался ближе и вытянул шею.

Рен разжал пальчики, а там оказалось аккуратное колечко с маленьким бриллиантиком. Камень блеснул на секунду и снова исчез в кармане. Рен оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что никто не видел этого.

— Он мне предложение сделал. — Шепнул Рен.

***

Проблема была простая: нужно было найти того, кто убил отчима Олиа, и тогда уже через полгода они вдвоем будут вольны, как птицы. Правда, Элай подозревал, что если так и будет, Олиа забудет о нем очень быстро.

У Тая было одно оправдание — он был тогда на крайнем сроке беременности, и ему было бы тяжело воткнуть в человека нож три раза. Но Тай зачем-то говорил, что не видел Олиа во время убийства, хотя тот спал у него под боком несколько часов подряд. Спал, пока кто-то другой убивал их отчима.

Олиа почему-то с Таем разбираться не хотел. И Элай этого не понимал.

— А если я действительно сошел с ума? — тихо спросил у него Олиа после долгого молчания. Они сидели в темноте курилки, и свет давал только огонек сигареты Элая. — Если я убил?

— С чего ты это взял?

— Знаешь, Тай даже не признается в том, что он врет. Хотя бы намеком. Мне страшно с ним разговаривать на эту тему. — Признался Олиа. — мне кажется, что я начинаю ему верить.

Через неделю пришел отец, как и договорились, без папы. Элай был рад ему, потому что он принес ему нормальные сигареты и терпеливо ждал у стола, пока Элай накурится в форточку. А потом обрадовал еще раз. Достал баночку колы и пачку мармеладок. Элай от радости улыбался во все тридцать два.

— Я люблю мармелад. — Признался Элай.

— Я знаю.

— Откуда? — он открыл колу и отпил несколько глотков. Колу ему пару раз давал Олиа. Ее продавали легально, но только за деньги с внутреннего счета. Для пополнения этого счета нужно было работать. Пенсильваль продавал колу по полтиннику. Олиа отдавал просто так.

— Я же твой отец. Я знаю, что ты любишь.

— Ты можешь для меня кое-что сделать?

— С кем-то опять поругался?

— Нет. — Элай качнул головой. Он отложил в сторону мармелад, попил колу. — Совсем наоборот. Ты послушай только, не перебивай. Помнишь Олиа Блейза?

— Прекрасно помню. — Глаза отца недобро сверкнули.

— Считай, что мы с ним помирились и подружились. И у него проблема.

— Я не буду ему помогать. — Категорично отрезал отец. — Он преступник.

— Как и я.

— Не льсти себе. — Ответил отец. — Ты всего лишь идиот.

Элай не обиделся.

— В том и дело, что он не преступник. Послушай меня, пожалуйста.

Он долго ждал, что будет дальше. Отец был человеком категоричным, и перечить ему мог только папа, а больше никто. Элай бы и не просил его о помощи, но он знал, что отец честный человек, и если с Олиа действительно обошлись несправедливо, то он поможет. И пусть Олиа все равно натворил кучу дел, но не конкретно это же убийство.

Отец закурил.

— Слушаю. — Сказал он.

— Его посадили за убийство отчима. Олиа тогда с ним поругался и случайно порезал ему ногу ножом, запачкал рукав кровью, оставил нож там. Потом ушел к брату, тот на несколько этажей ниже жил. За ним следом прибежал отчим, рвался в квартиру, но брат его остановил. Олиа лег спать, Тай все время сидел рядом, а когда Олиа проснулся, отчима уже убили, а Тай отказывается говорить, что отчим тогда приходил живой и здоровый. Все получается так, что Олиа его убил, а потом прибежал к Таю.

— Тай — это брат? — уточнил отец.

— Да.

— Я не могу заставить человека изменить свои показания.

— Я не требую. Слушай дальше: недавно оказалось, что патологоанатом, который осматривал тело, давал неправильные описания. Очень много дел того периода пересматривают. Дело Олиа тоже хотели пересмотреть, но кто-то вмешался, и осталось все как есть. Ты понимаешь, что это или убийца, или тот, кто убийцу покрывает. Можешь в этом разобраться? Это же незаконно.

— Могу проследить за этим делом. С патологоанатомом. Если есть основания, можно вмешаться. Как врача зовут?

— Я тебе оставлю бумажки. — Элай залез в карман, достал оттуда два сложенных листа. С данными врача и осмотром тела пятилетней давности. Украл из папки Олиа, и надеялся, что тот сильно ругаться не будет. — Только верни листики. Это не мои.

Отец листы взял, посмотрел, поморщился.

— Зачем ты ему хочешь помочь?

— Он хороший человек. — Пожал плечами Элай.

— Он тебе пальцы сломал.

— И немного странный. — Хохотнул Элай. — Ну, ты же знаешь, что я с приличными людьми не общаюсь.

— Я знаю про этого Олиа. Четыре года назад он убил тут одного заключенного, списали на самооборону. Не подтверждены еще два убийства. Почти три года назад его неприятель неожиданно умер от передозировки, а полгода назад непонравившийся ему омега повесился. Так что он убийца, Элай. Я не хочу, чтобы ты с ним общался.

— Вот полгода назад тот паренек сам повесился, я точно знаю. А ты сплетни пересказываешь.

— Возможно. — Пожал плечами отец. — Еще у него подтвержденные связи в наркоторговле, шантажем владеет прекрасно. Каким-то образом, находясь в тюрьме, заработал сотни тысяч долларов. Я узнавал о нем все еще давно. И Рене Блейз, его папа — хотя и остепенился, но сколько у него связей осталось. — Отец покачал головой. — У меня, конечно, есть власть, но связи решают все.

Элай повесил голову. Неприятно было слушать всю эту правду. Не получив ответа, отец продолжил:

— Элай, я не стремлюсь сделать тебе жизнь хуже, но это совсем не тот человек, с которым тебе нужно общаться. И я не знаю, что ему от тебя надо, но если у самого Олиа не хватит сил, то уж у его папы власти побольше. Он сам может о себе позаботится.

— И ты не будешь помогать? — грустно спросил Элай.

— Я проверю, что творится с этим делом, но обещай мне, что будешь думать головой, а не задним местом.

— Конечно. — Элай кивнул.

— И будешь держаться от таких людей подальше.

— Постараюсь. — Соврал Элай, одной рукой доставая сразу две мармеладки, а второй рукой сигарету из пачки.

Потом еще немного поговорили о жизни. Отец сказал, что у папы начал слегка появляться животик, и обмороки прекратились. У них дома теперь жил милый медбрат, который присматривал за папой. А вот Эдвард впервые подрался в школе. С сыном крупного финансиста, между прочим. Делили омежку. Два десятилетних придурка.

***

У Олиа были свои какие-то дела, хотя вот именно это и должно было интересовать Олиа. Но голову ломал Элай. Он только вечером перед самым сном забрел к нему и, толкнув в бок, чтобы проснулся, сел рядом.

— У твоего папы связей много. — Спросил Элай.

— В смысле, Эванс? — сонно хлопал Олиа глазами.

— Вот у моего отца много, а у твоего папы? — разъяснил Элай.

— Дохрена. — Ответил Олиа.

— Больше чем у тебя?

— Раз в пятьсот.

На этом пришел Миша и намекнул, что пора уходить к себе. Олиа лишь закрыл глаза и не возражал против ухода Элая.

Элай и ушел и всю ночь думал. Утром, подумав как раз тем местом, которое не голова, Элай пошел в прачку. Как обоснование прихватил постельное белье Рена. Тот и не заметил бы, потому что жил в своем собственном счастливо-розовом мирке.

В прачке стояли большие стиральные машины. У самой большой по имени Бобби на столе сидел Тай. И раскидывал кучу белья по трем кучкам: наволочку, простыню и пододеяльник. Элай кинул в общую кучу тряпье Рена.

— Чего пришел? — сразу же среагировал Тай. — Братец послал?

— Нет. — Мотнул головой Элай. С Таем у него не было общих дел, они встречались редко. А сейчас почему-то от Тая пахло запахом Джонни. Элаю могло показаться. Он вдохнул воздух еще раз, но запах остался.

— Не ломай свою голову. — Снова отозвался Тай. — Твой друг сам приходит, я его не заставляю.

Тай как ни в чем не бывало, продолжил раскидывать белье по кучам.

Элай вспомнил, как отзывался Джонни о Тае. Про запах. От Тая пахнет так, как будто он с этим альфой живет в одном доме. Элаю не нравилось, что они так тянулись друг другу, но его успокаивало, что Тай в ближайшие десять лет на свободе не окажется, а у Джонни мозги скоро на место встанут.

Ну и Элай ему поможет. Нечего Джонни так привязываться к настоящему преступнику. Особенно, к такому подлому.

— Не смей ему голову морочить. — Сквозь зубы прошипел Элай.

— Он сам приходит. — Повторил Тай, тоже оскалившись, показывая, что и он умеет шипеть и постоять за себя может. — Еще раз спрашиваю, Эванс, что надо?

Элай молчал, не понимая, как теперь подступиться к Таю. Да он и когда решил пойти к нему не понимал.

Тай, совсем как брат, засмеялся и швырнул еще одну простынь в кучу. Не слезая со стола, привалился спиной к большому боку огромной Бобби. Машинка была выше Элая. В ее барабан можно было бы засунуть огромную кучу простыней. Олиа рассказывал про эту машинку. Она ломалась каждую неделю. Чинил ее Олиа, а заодно общался с Таем. Если нужно было пообщаться, Тай ломал эту машинку и вызывал Олиа. Чинил ее Олиа за минуту, а остальной час только делал вид.

— Помнишь, ты давно обещал мне услугу. — Заговорил Элай.

— Нет. — Покачал головой Тай.

— Жаль. — Элай обошел стол, потирая руки о штанины. Главное, не показать того, что он боится. — А то я хотел бы у тебя кое-что спросить.

— Что же интересно? — Тай спрыгнул со стола и засунул руки в карманы штанов. Охраны рядом не было. Это было и хорошо и плохо.

— Скажи, кто Питера убил.

— Олиа. — Тай покачал головой так, как будто ему уже надоели эти разговоры. — Я знаю, что он тебе наплел. — Продолжил он уставшим севшим голосом. — Тысячу раз я это уже от него слышал. Надоело.

Тай как будто потерял весь интерес к Элаю и вернулся к белью. Закинул половину кучи в машинку.

— Ты же не настолько честный, чтобы только ради правды не помочь Олиа. Почему не подыграл ему тогда?

— А зачем? — Тай коротко взглянул на него. — Я братца своего не люблю.

Элай подошел поближе.

— А если я догадываюсь, кто еще мог убить Питера.

Тай замер, плечи дрогнули, и он уронил несколько простыней. Он дернулся, хотел повернуться лицом к Элаю.

— Поздравляю тебя, Эванс, а теперь вали отсюда, пока я тебя не прирезал.

— Сказать, кто? — продолжил улыбаться Элай.

Тай все-таки повернулся.

— Олиа. Или не Олиа, я не знаю. И не ебите вы мне мозги вместе с ним на пару. Вали.

Тай взбесился. На шее у него бешено билась жилка. Элай посчитал, что как-то быстро Тай занервничал. Он бы и поверил ему, если не знал, как Тай и Олиа умеют себя вести. Видимо, это у них семейное было. Они напоминали змей. Одну черную, другую белую.

Тай достал из кармана штанов маленький ножичек и зарычал совсем по-альфьи.

Элай поспешил уйти, но отойдя на безопасное расстояние, крикнул:

— Интересно, Джонни о тебе все знает?

========== Глава 21 ==========

Олиа сделал две идиотские вещи за один день. Он решил помочь Таю, потому что тот выглядел так хреново, что даже Олиа пожалел своего непутевого братишку. Второе — Олиа нашел этого шантажиста Тая через все того же Нильсона. Когда Олиа позвонил альфе, тот решил начать возмущаться. Говорил, что не может разорваться и еще искать эту наркоманскую контору. Пришлось пообещать щедро заплатить.

После звонка он долго искал Тая. Зашел в прачку, но большая Бобби была опять сломана, белье сохло, а Тая не было. И даже запаха не осталось.

— Где это недоразумение? — Олиа схватил первого попавшегося омегу в той же самой прачке и состроил грозное лицо.

— Распсиховался и ушел. — Ответил тот быстро, сразу поняв, о ком речь.

Когда Эванс психовал, а это было его нормальным состоянием, он шел курить. Половину своего свободного от приставаний к Олиа времени, Эванс сидел в курилке, остальную половину спал, свесив с койки свою косу, которая постоянно болталась как тряпка и раздражала Рена. Но тот не жаловался. На днях Пенсильваль в шутку расплел его косу и распушил волосы. Эванс долго матерился, до того времени, пока не сдали нервы уже у Рена. Все эти крики мешали спокойно смотреть Олиа новости, и хотелось поубивать всю эту шумную троицу.

Тай же бегал курить на улицу, если было такое возможно. Только в последнее время, но не слонялся по всей площадке, а садился в дальнем углу на скамейку и сверлил всех злыми глазами. По докладам Миши и Денни, Олиа понял, что у Тая прогрессирует паранойя. Но если это делало братишку покладистей, то Олиа был согласен с таким диагнозом.

Тай курил. Сидел спиной ко всему миру, уткнувшись взглядом в забор.

— Чего приперся? — спросил он, когда Олиа сел рядом. Тоже спиной к площадке.

От Тая опять несло альфой Эванса. Олиа это нисколько не смущало. Эванс, конечно, злился, краснел, фыркал и возмущался, но Олиа нравилось то, что у этого альфы с Эвансом не серьезно. Да и с Таем — тоже. Из рассказов Эванса о замечательном Джонни, Олиа понял, что у альфы есть немного мозгов, а люди с мозгами за Таем долго не ухлестывали.

— У тебя есть деньги? — начал Олиа.

Тай достал из кармана десять центов.

— Тебе хватит?

— Нужно заплатить одному человеку. — Терпеливо начал объяснять Олиа. — Это чтобы тебе помочь.

— Помнишь, Керхман у меня всю наркоту отобрал? — Олиа кивнул. — Я за нее заплатил, еще и папе остался должен. Десятку надо? — Тай протянул руку в сторону Олиа.

Десятка Олиа не интересовала, поэтому он никак не среагировал. Только немного скосил глаза. Таю он тоже пальцы сломал, но случайно. Олиа тогда сорвался и сделал так, что Тая потрепали. Керхман сильно разозлился, напичкал Олиа сначала водкой, потом успокоительными и нравоучительными речами. Когда подлечившийся Тай вернулся, Олиа уже его не тронул. Но с пальцами вышло некрасиво. И пальцы у Тая получились некрасивыми. У Эванса хоть все нормально срослось. Только что-то у него было с одним пальчиком — Эванс его теперь никогда не сгибал.

— Не будешь брать? — расстроено спросил Тай и засунул монетку обратно в карман штанов. — Вот и не лезь с дурацкими вопросами.

Тай выкинул окурок в лужу под забором, запахнул куртку и собрался уходить. Уже отошел на несколько шагов, но передумал, и вернулся, снова плюхнулся рядом. И нахохлился, как воробей.

— Что ты хочешь сделать? — спросил он, признав победу Олиа.

— Твоего работодателя приструнить.

— Он немного психованный. — Тай пожал плечами. — Но не психованней тебя, это точно. Эй, — он резко повернулся к Олиа лицом, руками зашарил по карманам. — Он тебе по зубам?

— Как орешек. — Бросил Олиа.

Тай закурил и задумался о чем-то своем. Пошел мокрый снег, и одновременно зажглись фонари. Было шесть часов вечера, надо было идти уже внутрь, а то получится, как с течным Эвансом в курилке. Нехорошо. На окнах столовой какой-то умник навешал вырезанных из бумаги снежинок. Может, Денни так попрощался со всеми. Сделал подарочек к Рождеству. Его и Рена завтра отпускали. Эванс еще с утра заливал вместе с ними в себя винцо из холодильника Олиа. На обед он пришел такой счастливый и со светящимися глазами, как будто тоже планировал завтра выбраться отсюда. В итоге, Миша ходил выгораживать пьяного Эванса перед Артуром.

— Ты от меня благодарностей ждешь? — спросил Тай. — Ты сам мне эти проблемы создал, вот и решай их. Можешь этого разукрашенного хоть убить, главное, пускай от меня отстанут.

— С разукрашенным я разберусь. — Пообещал Олиа. Не то, чтобы он хотел разбираться. Но это был день, когда он делал глупые вещи. И Нильсона он уже запряг на эту работу. Осталось подождать несколько дней.

— Ой, блядь, мистер благородство! — Тай вскочил на ноги, выбросив недокуренную сигарету. Лицо у него перекосилось, и он чуть ли не зашипел, приподнял одну губу. — Иди на хуй! — пожелал он и быстрым шагом пошел прочь. Олиа остался один в этом уголке. Тай по пути еще с кем-то посрался, его звонкий голос разнесся по всей площадке.

Олиа ногой затушил тлеющий окурок и снова посмотрел на эти идиотские снежинки. Денни бы еще всем по подарочку приготовил к праздникам и ленточкой их перевязал.

Олиа оглянулся. Тая уже не было. Рядом снова ошивался рыжий, который когда-то пытался замочить Эванса. Олиа тоже пошел обратно, в тепло. К себе, натянуть теплую кофту, проверить своих алкашей и раздобыть еды.

— Чтобы я тебя больше не видел. — Прошипел он, когда столкнулся с рыжим, и пошел дальше.

Но в блоке его ждал еще один сюрприз: Рен сидел в своей камере один. Перебирал сложенные в коробку вещи. Ни Денни, ни Эванса не было.

— Этот курит опять? — спросил Олиа, останавливаясь в пороге.

Рен вздрогнул и обернулся. Замотал головой:

— У Артура терпение закончилось. — Сказал он тихо.

— И?

— Эванс в одиночке, а Денни выгнали из нашего блока.

— Понятно.

Олиа не очень расстроился. Лишь усмехнулся и собрался идти к себе.

— И все из твоего холодильника забрали. — Еще тише пробормотал Рен.

Видимо, он думал, что его убьют. Но Олиа людей с такими жалкими лицами не бил. Потом выставит претензии Эвансу, когда тот вернется. А пока он залез рукой под свой матрас и достал несколько батончиков. Открыл один и пошел искать среди вещей Миши свою куртку.

***

Нильсон все сделал быстро. И как бонус собрал немного компромата. На десяток лет заключения уже хватило бы. Олиа долго думал, что сделать. В итоге, попросил выслать все найденное Лукасу. А заодно притащить этого счастливого жителя Калифорнии и любителя травки к нему в субботу.

Эванс вернулся тихий, обнаружил у себя только пустую койку вместо Рена. Бардак остался. Эванс даже прибрался, к Олиа не зашел. Валялся на верхней койке и крутил тумблер радио, перескакивая со станции на станцию.

— Ко мне кого-нибудь другого теперь подселят? — вопрос прилетел, когда Олиа мылся в душе. Эванс на этот раз голым не пришел. Был уже закутанным в большое полотенце. Мокрые волосы держал в одной руке, а пакет с шампунем, мылом и мочалкой в другой.

— Другого места выбрать не мог? — Олиа был недоволен. Еще и мыло в глаза попало. Олиа их все тер под протоком воды, и те стали уже красными.

— А это чем плохо?

Олиа снял душ со стояка и направил струю в сторону Эванса. Тот отскочить успел, но полотенце слетело. Эванс бросил свои волосы и схватил полотенце уже на уровне бедер. Пришлось ему встать на мыски, чтобы чистые волосы не мели по грязному полу. Кто-то весело над ним заржал.

— Свали. — Бросил Олиа, зная, что Эванс все равно не обидится. Тот только хмуро посмотрел и ушел.

В раздевалке Эванс уже успел поругаться с Ли. Олиа застал последнего, вцепившегося в многострадальные волосы Элая. Эванс один раз с силой лупанул Ли пакетом по бедру. А Берт, бестолковый охранник, пока даже не реагировал. Олиа остановился рядом с ним.

— Скажу Керхману, чтобы он тебя уволил. — Шепнул он Берту.

Порядок навели за несколько секунд.

— Мразь. — Отозвался Элай о Ли, когда Олиа присел рядом. — Тварь, убью его когда-нибудь.

— Из-за чего подрались?

— Он майку опять спиздил.

И все-таки майка на Эвансе уже была. Видимо, отвоевал.

— Теперь, если Рена нет, — протянул Эванс, — ты можешь приходить ко мне. Только, — он встрепенулся весь. Зачем-то схватил в руку свою расческу, которую берег больше всех прочих вещей, и начал расчесывать кончики волос, — только матрас надо найти на нижнюю койку, а то Рен свой сдал.

— Тебе потрахаться негде что ли?

— Все равно, найди мне матрас.

— Это будет мой подарок к Рождеству.

— Сойдет. — Отмахнулся расческой Эванс. Он немного привел свою копну в порядок. Двумя резинками соорудил на голове что-то приличное, всего лишь до задницы длинной. — Схожу за сигаретами, и пойду курить. — Потом приблизился ближе. Олиа как раз закончил надевать штаны и поднял голову. — В курилке никого. — Шепнул тише Эванс. — А после утихомирь эту сучку, хорошо.

Довольный Эванс ушел, покачивая задницей, как будто на пляже перед альфами. Олиа подумал, что рациональное зерно в мыслях Эванса есть. Но и наглость есть. Огромная такая наглость.

В курилке он сорвал на Эвансе все свое возмущение. Он был немного другим, не как остальные. Олиа не знал, как это описать. То, что Элай не дружил с мозгами, конечно, увлекало, но не вызывало желания. Да и тело было красивым, но обыкновенным. И без татуировок. У Ли, а тем более у Лукаса, они все росли, расползаясь по телу, как какая-то сыпь.

Эванс полез целоваться, пошло выгибаясь, и как бы постоянно дразня.

— Не прижимай к стене, — проскулил он, — волосы замараешь.

Олиа одной рукой подобрал все его волосы и все-таки вжал в стену. Отмоет потом, если приспичит. Сегодня горячая вода была весь день.

Олиа устроил аккуратно волосы у Эванса на груди и опустился руками ниже. Эванс разорвал поцелуй и облизнулся, вопросительно смотря прямо в глаза. Олиа слегка его погладил и опустился рукой еще ниже, потрогав член через штаны.

— Ты быстро возбуждаешься. — Прошептал он.

— Я еще и без трусов.

Олиа присел на колени перед Элаем. Они громко дышали. Было темно, окно давало мало света, а дверь они плотно закрыли. Из раздевалки все еще слышались голоса, и оставалось надеяться, что сюда никто не зайдет. Было бы немного неудобно, если бы кто-нибудь увидел, как Олиа отсасывает Эвансу.

Олиа приспустил штаны Элая. Трусов действительно не было, напряженный член уткнулся Олиа в нос. Эванс хохотнул немного нервно и нерешительно запустил руку в волосы Олиа. Те еще были мокрыми, и поэтому не разлетались пушистым облачком во все стороны. Элай слегка его погладил и почесал за ушком.

Олиа громко выдохнул и аккуратно лизнул головку, потом еще раз, слегка задев зубами. Тело Эванса слегка вздрогнуло.

— Смотри, не кончи в самом начале.

— Я постараюсь.

Олиа нравилось, как его мягко гладят по голове, приятно перебирая волосы. Нравилось, как почесали по затылку, немного подталкивая вперед, намекая на начало.

Олиа еще пару раз лизнул член Элая. Сверху слышалось тяжелое глубокое дыхание. Олиа мало кому отсасывал, и плохо это умел делать. Да и не представлял, как вообще правильно делать. Эванс в открытую признавался в своих навыках, и, если это так, Олиа ему проигрывал.

Он взял в рот. Неглубоко. Наверное, с альфами сложнее, у них хозяйство больше, чем у омег. От Эванса вовсю несло его шоколадным запахом. И сам он был на вкус немного шоколадным. Олиа попробовал взять глубже, поработал языком, и услышал тихий стон. Гладить перестали, но больно сжали волосы. Элай помогал, пытался придвинуть голову Олиа еще ближе. На это самоуправство Олиа выпустил зубы, немного прикусил.

И начал слегка двигать головой, помогая себе языком и немного зубами, когда волосы сильно натягивали. Рвотный рефлекс куда-то пропал. Он тянул время. Действовал медленно, не давая Элаю дойти до края. Собственное желание ныло внизу живота. Олиа ерзал на коленях.

Эванс дышал все быстрее и дергался все больше. Волосы болтались рядом и слегка раскачивались. Олиа глотнул полностью, а потом задвигался быстрее. Элая всего пробрало. Он еще поерзал немного и кончил, даже не предупредив. Олиа от неожиданности все сглотнул. Было похоже на кашу, которую давали на завтрак.

Он отстранился, и пока Эванс плавал где-то от оргазма, начал слизывать оставшуюся сперму.

— Ты что делаешь? — выдохнул одним словом Эванс.

— Ты же без трусов. — Ответил Олиа. — Штанишки еще запачкаешь.

— Я тебе тоже как-нибудь отсосу. — Пообещал Элай. — Но, черт, сейчас я немного…

— Помолчишь. — Закончил за него Олиа и натянул штаны обратно.

— Окей.

Олиа сел на пол, прислонившись к стене. Он быстро остывал и водил челюстью, пытаясь очистить рот от спермы. Элай сел рядом, чиркнул зажигалкой, и тут же запахло табаком.

— Когда мы отсюда выберемся, сможем трахнуться в нормальном месте.

Олиа промолчал. К мечтам Эванса он привык, и перечислять огромный список «но» сейчас не хотелось. Да и если он выберется, вряд ли будет искать встречи с Эвансом. Но пускай тот думает, как хочет. Олиа не собирался разбираться еще и с этим.

***

В субботу Олиа проснулся на месте Рена. Поначалу он даже ничего не понял, но перед самым его лицом висела занавеска из волос Эванса. А это заставило задуматься. Было еще темно. Горел слабый ночной свет. Олиа пошарил рукой по столику, но не нашел старой настольной лампы, которая когда-то была у Рена. Разбудил Эванса.

— Что ты так рано? — спросил тот, даже не открывая глаз.

— Уже шесть. — Заметил Олиа.

— Вот через час и буди. — Эванс повернулся к нему спиной и натянул одеяло на голову.

Вчера вечером они засиделись. Олиа распорядился насчет матраса. Принес немного печенья и кипятка, а Эванс достал с верхней полочки три плитки шоколада. Так что они еще и чай попили. Олиа просто сидел и молчал, вертя в руках кружку. Эванс трещал, требуя иногда комментариев к своим словам. Жаловался на папу, который додумался забеременеть, вообще на всю свою семейку жаловался.

— По сравнению с моими, у тебя семья нормальная. — Ответил Олиа.

Так он и остался ночевать здесь, на нижнем месте. Ночью появился охранник, но Олиа смог его уговорить не поднимать панику. В конце концов, это была единичная акция и ничего страшного не случилось.

Он не спал половину ночи. Все думал, получится у Нильсона притащить Лукаса сюда или нет. И как надавить на этого самоуверенного омегу, чтобы все получилось. В общем-то Олиа сильно рисковал, ввязываясь во все это. Он уже и не любил Лукаса, да и вообще сомневался, что когда-то его любил. Привязался, да. Лукас был интересной личностью, несмотря на свой характер, он почти никогда не перечил, он много знал. Он был интересен. И Олиа верил ему, когда Лукас говорил, что он завязал со всем этим. Но получилось не так.

С утра Олиа все-таки разбудил Эванса и быстро перебрался к себе. На проверке появился Артур. И он был чем-то обеспокоен. Взял Олиа за локоть и отвел в сторону.

— Ты мне объяснишь, почему Лукас здесь? — тихо спросил Артур.

— Он пришел? — Олиа оглянулся. За ними внимательно следил только Миша. — Все нормально, правда. Это чертова судьба, что тот человек, который мне нужен, оказался Лукасом. Я ничего не замышляю. Честно.

Артур недоверчиво поджал губы и ушел.

Каша в столовой показалась какой-то невкусной. По дороге он чуть не задушил Ли, который полез разбираться именно в этот момент. Умный в чем-то Эванс предусмотрительно держался подальше.

Время получилось удачным, и в большом зале для свиданий людей было мало. У Лукаса и вторая рука полностью покрылась рисунками. На одном из висков, чистом, синела вена. Волосы отросли, выцвели и все перепутались. Лукас курил и нервно сжимал кулак.

— Тебе чего от меня надо? — спросил он, как только Олиа сел напротив. — Что за люди приходят ко мне и угрожают от твоего имени?

— Это Нильсон. Я его попросил.

— Зачем?

— Брата моего знаешь? — напрямую спросил Олиа. Конечно, знает, иначе бы не вцепился так в Тая. И Олиа не верил в такие совпадения. Случайности бывают, но не такие явные.

Лукас закатил глаза. Это осталось от него прежнего. Дрожащими от чего-то руками он достал из нагрудного кармана рубашки еще сигарету и подкурил ее.

— Я думал, ты меня по личным причинам зовешь. Знаешь, что я так смылся тогда и… вообще все это.

— А я думал, ты давно на пляже загораешь, а не плаваешь в этом дерьме. — Позволил себе отступить от темы Олиа. — Ты колешься?

— Нет.

— Тогда что за синяки на руках? У самого уже руки дрожат или недоучка какой-то вкалывает? — Лукас не пытался оправдаться, только курил, пуская дым между ними. Олиа решил продолжить. — Тебе так долго не прожить.

— Знаю. — Раздраженно ответил Лукас. — Но сила воли у меня вся закончилась. Похер. — Пожал он плечами. — Сдохну так сдохну. Меня сюда притащили из-за твоего беспокойства обо мне?

— Нет. Ты братика моего обижаешь.

— Этого что ли? — Лукас показал себе за спину. И подмигнул одним глазом.

Тай и вправду сидел в этом же зале с альфой. С другом Эванса, которым воняло теперь и от Тая. Друг что-то говорил тихо, наклонившись в сторону Тая. Казалось, что убеждал его в чем-то. Тай же выглядел очень странно. У него все лицо раскраснелось, губы дергались, как у ребенка и глаза поблескивали. Он только тихонько кивал и потрясывал плечами на слова альфы.

Олиа даже забыл про Лукаса. Он не понимал, как можно было так привязаться к этому альфе или к Таю. Альфа пах хорошо, очень приятно, но не желание же нюхать вкусный запах руководило ими. У Тая был яркий и сильный аромат, не то что у Олиа. И многие альфы его любили за это. Но тоже, из-за одного запаха глаза на все остальное не закроешь. Выходило так, что или альфа, или Тай что-то задумали, раз разыгрывался такой спектакль.

Олиа перевел взгляд на довольного Лукаса.

— Этот. — Ответил он. — Здесь не будет наркотиков, ты понял?

— Раньше тебе такая идея нравилась.

— Раньше все по-другому было. — Резко ответил Олиа. — Я все, что ты поставляешь, перехватываю, до Тая ничего не доходит. И убить меня он не сможет, как бы он не хотел.

— Я не приказывал… — замотал головой Лукас.

— Это могла быть его инициатива. Мне не важно, кто, что приказывал. Просто забудь о существовании моего братика. Или ты знаешь, что будет. А я тебе смогу найти рынок получше. Это если будешь слушаться.

— Как же?

— Это я решу.

— Разве ты не рад? — Лукас снова подмигнул. — Тому, что я предоставил тебе братца твоего на блюдечке. Ты же его ненавидел. Что-то поменялось?

— То есть я тебе должен быть благодарен за то, что мне еще и Тая приходится терпеть?

— Я думал, ты порадуешься. Специально его сюда засунул.

— Я оценил. — Олиа кивнул. — Ладно, надеюсь ты понял всю суть. Твою загибающуюся контору развалить очень просто, поэтому сделай так, чтобы я о ней забыл.

— Не много ли…

— Мало! — прервал начавшиеся возмущения Олиа. — Ты влез не в свое дело, милый. Езжай лучше, отдохни, перед тем как сдохнуть от наркоты. И слушай Нильсона, он тебе будет говорить, что делать.

Лукас закурил снова. Уже третью. Раньше он редко курил. На заднем плане Тай все шептался с альфой. Они уже почти лежали на столе, наклонившись очень близко друг к другу, и держались за руки. Точнее, Тай стискивал пальцами ладонь альфы. А тот все в чем-то уверял омегу.

Лукас осмысливал. Нильсон говорил, что он постарался донести до него все предельно ясно и понятно. Или слушаться, или получить еще один срок и превратиться в наркомана, готового на все ради подачки. Таких людей Лукас презирал, а Олиа это прекрасно знал.

— А если «нет»? — осторожно предположил Лукас.

— Нет главаря, нет и шайки. — Равнодушно пожал плечами Олиа. Он размышлял уже над этим. Насилия он не любил, да и не хотелось так сильно обижать Лукаса, но если все-таки другого решения не будет, Олиа сможет быстро отойти от всех сантиментов и наступить Лукасу на горло.

— Ты серьезно?

— Более чем.

Лукас поднялся, с силой отодвинув стул, на котором сидел. По лицу у него гуляли самые разные эмоции. Олиа понял, что получилось, он напугал. Значит, никуда он не денется. Осталось все проконтролировать. Заплатить еще Нильсону, чтобы довел все до конца.

— Я понял. — Бросил Лукас холодно. — Счастливо оставаться.

Он быстро ушел. Олиа улыбался, смотря ему вслед. Получилось.

Вслед за Лукасом ушел и тот альфа, который приходил к Таю. Только перед этим нежно погладил братика по щеке и поцеловал в макушку.

========== Глава 22 ==========

В субботу Элай с утра пораньше напросился к Олиа в душ. Потом вместе с молчаливым Мишей пил чай, заедая подсохшим печеньем, и смотрел новости на стареньком телевизоре, который был у Олиа в камере.

Сам Олиа ушел куда-то после переклички, а пришел только через час. Злой. Пнул вытянутые ноги Элая, которые мешали ему пройти. Свалил со своей кровати куртку Миши на пол.

— Нехрен разбрасываться. — Прошипел Олиа сквозь зубы.

— Ты чего такой злой? — флегматично спросил Миша. Он так долго терпел Олиа, что такие выходки его не удивляли и не пугали. Элай отвернулся и досматривал сюжет про двоих тигрят, родившихся в зоопарке.

— Тай хуйню творит. — Уже спокойней ответил Олиа. И как будто только сейчас заметил Элая. — Эванс, ты чего здесь ошиваешься?

— Мылся. — Ответил Элай.

Олиа поднялся и схватил его за руку. Они быстро перебрались в камеру Элая. Олиа усадил его на пустующую нижнюю полку. Для Элая это была своеобразная гостиная. Здесь он принимал гостей, столик рядом, на котором стояла коробка с печеньем, и под которым лежал пакет с яблоками, для Элая был столовой, спальня на втором этаже. Он так сам придумал. И в мыслях получилось достойное жилище.

Олиа опустился перед ним на корточки, задумчиво постучал пальцами Элаю по коленям, как будто не знал, с чего начать. Потом поднял голову и посмотрел прямо в глаза. Элай видел, как у Олиа бешено бьется венка, и как дрожат слабо пальцы. Лямка большой черной майки слетела с плеча, но Олиа даже не поправил ее. А из-за черной одежды и таких же волос, сам Олиа казался очень бледным.

— Что-то случилось? — спросил Элай. — Тай, да?

— Случилось. — Согласился Олиа. — Но Тай меня беспокоит в последнюю очередь. Ты спер мои бумаги и отдал своему отцу?

Олиа почти не спрашивал, а утверждал. И глаза его смотрели недобро. Слегка с прищуром, и даже губа подрагивала, как будто он хотел на Элая порычать. В общем, стало понятно, что дело не ладно.

— Или ты мне объяснишь, почему сенатор Эванс заинтересовался моим делом?

— Что он сделал? — тихо спросил Элай. От отца можно было ждать многое. Пугало то, что Олиа он не любил. И то, что у него было достаточно сил понять, что Элай не собирается прерывать с Олиа все связи, как они об этом договорились. Наоборот, Элай все больше сближался с Олиа. В основном вечерами, в импровизированной гостиной или спальне Элая. А потом они вместе ходили в курилку. Обычно Элай курил, а Олиа сидел рядом. Иногда тоже просил сигарету. Но не часто.

— Я сейчас был у Керхмана. — Олиа отвел глаза.

Он медлил, и Элай хотел его побить за это. Было волнительно. Сердце громко билось. И больше всего Элай боялся, что сейчас Олиа скажет, что кого-нибудь из них переводят, что Элая увезут отсюда, или Олиа, и они больше не увидятся.

— Короче, твой отец снова запустил дело.

— То есть? — Элай ничего не понял.

— Начнут заново разбираться во всем этом. — Олиа вновь посмотрел на Элая. — Не знаю, насколько это затянется, но если мы с Нильсоном сейчас подсуетимся, все должно получиться.

— Тебя выпустят? — Элай наклонился ближе. Заметил, что Олиа тоже дышал часто и рвано. Резко качал головой, когда непослушные волосы лезли в глаза, но лямку так и не поправил.

— Если я сумею переиграть настоящего убийцу. К черту все эти доказательства, найму адвоката, пускай он этим занимается, а мы с Нильсоном последим за другими вещами. А теперь ты. — Олиа медленно поднялся, нависнув над Элаем. Чтобы хоть немного обезопасить себя, Элай вжался в стенку, но Олиа наклонился еще ближе, схватился одной рукой за каркас верхней полки, а второй Элаю за подбородок.

Элай только захлопал глазами, не понимая, в чем он виноват. И убрал подальше руки и, особенно пальцы на них.

— О чем вы так мило несколько раз болтали с Таем, что он хотел тебя зарезать? — спросил Олиа.

— Когда? — пикнул Элай.

— Весь прошедший месяц. Ты два раза ходил к нему в прачку. И не ври, что про его интрижку с твоим альфой.

Второй раз Элай пришел к Таю совсем недавно. Про Джонни они тоже поговорили, потому что от Тая несло альфой, а Элаю это не нравилось. Элай и сам не знал, зачем он тогда зашел туда, но он уже месяц сидел без какой-либо работы, и было чертовски скучно. Раньше Рен загружал его чем-нибудь, а сейчас и Рена не было.

Накануне Рождества и Олиа стал пропадать на своей прямой работе. Сгорела проводка в главном корпусе, а Олиа был вроде как по технике здесь. Поэтому все пытался починить вышедшие из строя чайники да кофеварки.

А Элай, оставшись без компании, пошел искать приключений себе на задницу.

Но Тай больше не бросался на него с ножом. Он только хмуро смотрел на Элая и посылал его к черту. Про Джонни поговорили быстро. Тай сказал, что ему плевать на мнение Элая. Но когда речь зашла про Олиа, Тай взбесился.

— Не допытывайся от меня, — Тай прижал Элая к стене, почти как Олиа сейчас. И так же сверкал глазами, — если молчу, значит так надо. Пускай мой братец думает что хочет, но причин не знает.

Элай тогда унес ноги подальше. До смысла слов Тая додумался только ночью. От переживаний даже слез с кровати и сделал два круга по камере, потом умылся ледяной водой. Стало лучше, и Элай уснул.

Прошла неделя, но Олиа он ничего о своих догадках не рассказал. Даже на Рождество, когда Олиа все-таки достал бутылку вина, выпил больше половины, и задушевно рассказал Элаю, как его все это достало.

— О чем вы говорили? — сейчас требовал от него ответа Олиа.

Элай сглотнул ком в горле. Хотелось пить.

— Он признался, что врет. Он знает, что ты не убивал.

— Почему ты молчал?

— Не знаю. — Сознался Элай.

Потом Олиа заставил его дословно повторить весь диалог с Таем недельной давности. Задумчиво навернул два круга перед глазами у Элая.

— А ты кого-то подозревал, раз пошел к Таю. — Олиа склонил голову, и глянул на Элая. — Патологоанатом неверно записал время смерти Питера. Раньше на три часа, чем он на самом деле умер. В это время я ему нож всадил в плечо. Через три часа кто-то этим ножом нашинковал ему брюхо. Скорее всего, омега, моего роста, но удар у него не поставлен. А нас с Таем Питер учил ножами махать. Так как ты думаешь, кто это?

Элай вновь оторвался от стены и подобрался к краюшку полки. От всех этих движений полотенце с головы свалилось, и мокрые волосы рассыпались.

— Ты тоже, видимо, кого-то подозреваешь. — Кивнул сам себе Элай. Мысль у него давно в голове засела, но рассказывать о своих подозрениях Элай не хотел. Потому что это выглядело слишком дико. И было не правдой. Элай уверял себя, что все это лишь его воображение.

— Я мало знаю омег, которых Тай бы стал защищать, и у которых есть большое влияния. Тех, кто знает все мои планы. — Олиа зло ухмыльнулся. — Это просто гениально: я ему сам все и выбалтывал, оставалось только за ниточки дергать.

Олиа еще походил вокруг. Элай тупо на него смотрел, уже ничего не понимая. Он подозревал Тая раньше. Но с недавнего времени, с того самого, как он влез в это дело с головой, все больше и больше для него становилось понятно.

Олиа вновь опустился перед ним на корточки. Элай вздрогнул — так неожиданно это было.

— Никому пока не рассказывай об этом разговоре, перед Таем разыграй дурачка. Можешь дальше его досаждать своими визитами, тебя прикроют, если он захочет напасть. Миша пока за тобой присмотрит.

— Ты что-то задумал?

Олиа кивнул:

— Попытаюсь всех перехитрить.

Олиа прикрыл глаза и продолжил уже совсем шепотом:

— Теперь все должно быть хорошо.

— Так кто убил Питера? — все-таки спросил Элай.

— Боюсь, что мой папа. — Олиа открыл глаза, которые уже влажно блестели. — Больше некому.

***

К Элаю сегодня пришли. Это удивило. Тем более что на утреннем построению Элаю сказали, что у него сегодня посетителей опять нет. А после обеда перехватили и вывалили на голову новость, которая перекрыла даже мысли о странной семейке Олиа.

— К тебе Рен Керхман. — Хмыкнул охранник. Это был самый противный бета на свете. К тому же продажный. Олиа сознался, что недавно сумел купить его со всеми потрохами. Элаю хотелось рожу этому бете расцарапать, но нельзя было.

Пока они тащились к залу для свиданий, Элай все думал, как Рен так быстро стал Керхманом.

Противный бета перетянул Элаю запястья наручниками и даже не стал ничего менять, а на жалобу посоветовал заткнуться и больно толкнул в бок.

Рен был странно замученный. Глаза у него и так сами по себе казались подведенными черной тушью, теперь вообще находились в оформлении синяков. На голове был сделан неаккуратный пучок, футболка опять черная с какой-то надписью на непонятном языке, а на руке звенела куча браслетов.

— Ты неформалом стал? — спросил Элай вместо приветствия. Рукам было больно, и на хорошее настроение рассчитывать не стоило. Даже курить не хотелось.

— Привет.

— Ты чего приперся? Соскучился уже?

Они не виделись месяц. Рен обещал, что будет заходить, Элай тоже говорил, что будет рад. Но на самом деле думал, что словами все и закончится. Он не ожидал, что хоть еще раз в жизни увидит Рена. Все всегда обещают общаться и не бросать друг друга. И больше не видятся. У Элая тоже было много друзей. А приходил только один Джонни. И тот бросил его ради Тая.

— Мы вроде, договаривались. — Ответил Рен мрачно.

— Керхман на тебе уже успел жениться?

Рен кивнул.

— К чему такая спешка?

— У нас Шон уже родился. С женитьбой мы даже немного затянули.

— Классно. Ты муж начальника тюряги, в которой я гнию. — Элай сложил руки на столе и улегся на них подбородком. Глянул вверх на Рена. — Ты чего такой замученный?

— У меня маленький ребенок.

— И это так тяжело? — Элай приподнял бровь. Он никогда не возился с детьми. Он к ним даже близко не подходил.

— Это ужасно. Беременным быть намного легче.

После этого говорил в основном Рен:

— Нил постоянно на работе, Шон плачет целыми днями. Дедушка слег. — Рен подпер голову руками. — Приехал папа Нила, помогать нам. Он помогает, и с Шоном сидит, пока я сплю, но он меня не любит. Это видно же. Мне кажется, я скоро с ума сойду от этого. Даже поговорить не с кем.

Элай представил себя в одной квартире с младенцем, стариком и недружелюбным омегой. Пожалуй, да, ужас.

Под конец речи Рен заревел. Элай хотел его утешить, как раньше, погладить по голове. Но вовремя вспомнил, что теперь ему нельзя даже прикасаться к Рену.

— Я бы тебе звонил. — Неожиданно начал оправдываться он. — Но у меня мало звонков, а надо родителям звонить. Ты же знаешь, у меня папа в больнице беременный, мне надо хотя бы знать, как у них дела.

— Да. — Рен кивнул. — Я понимаю. Я просто хотел поговорить нормально. С кем-то.

— И пришел ко мне? — Элай слабо улыбнулся.

— У меня больше не осталось друзей.

Рен вытер слезы ладонью, немного пошмыгал носом и успокоился.

— А я твой типа друг? — спросил Элай. Он сам не понимал, как так получалось. Он же не собирался ни с кем заводить близких отношений. Не в этом месте. В конце концов, там у него есть нормальная жизнь, есть много людей, которые снова окажутся вокруг него, стоит только пальчиком поманить.

А получалось совсем не то. Элай сильно привязался к Олиа. Он бы даже назвал это влюбленностью. Что-то подобное он раньше испытывал к Джонни, когда только с ним познакомился и воспринимал его как сильного и крутого альфу.

И теперь Рен. Элаю было плохо без него. Особенно вечерами, сидеть одному на верхней полке. Даже поговорить не с кем. Олиа у него больше на ночь не оставался, потому что Артур сильно ругался.

— Разве нет? — спросил Рен, снова скривив мордашку. — Я думал, что мы…

— Мне скучно без тебя. — Сознался Элай. — Очень скучно. Скорее всего, да. Мы друзья.

Они еще немного поговорили о свойстве дружбы и о сыне Рена. Зал для свиданий был почти пустым, но все-таки на них пялились. Рена здесь знали многие. Беременных омег у них было мало, а омег, которые работали на складе, и через них можно было выбить лишний матрас или новую майку, было еще меньше. Так что Элай постоянно ловил любопытные взгляды. И на себе тоже. А Рен их не замечал. Или делал вид, что не замечает.

Через положенные пятнадцать минут пришлось попрощаться. Рен умудрился коротко обнять Элая. Потревожил руки, которые уже здорово натер металл. Но Элая проглотил в себе возмущения и даже выдавил улыбочку.

Рен ушел уже не в таком дрянном настроении, в каком заявился.

А Элая не повели в их корпус, как всех остальных. А завели в небольшое помещение. Там было большое стекло, показывающее, что творится в зале для посещений. А ведь Элай так и думал, что это не зеркало там висит.

Еще в комнате был Керхман.

— Сними. — Коротко бросил он бете. — И выйди.

Наручники сняли. Элай облегченно вздохнул. Потер красные запястья. Казалось, что еще немного, и кровь бы пошла. Керхман лишь бегло глянул на все это. Дождался, пока охранник выйдет, и они останутся одни.

— О чем вы с Реном говорили? — Керхман стоял к Элаю спиной, смотрел на стекло.

— Думаю, он сам расскажет, если захочет.

— Он не разговорчив в последнее время.

Керхман повернулся к нему лицом и сделал шаг вперед. Элай остался стоять на месте. Лишь прикрыл глаза.

— Не удивительно. — Ответил Элай. — Если вы его бросили одного со всем этим. Ему одиноко, вот он и пришел. У вас есть сигарета?

Элай обошел Керхмана и уселся на широкий выступ у стекла.

— Здесь нельзя курить.

— Жаль. — Элай пожал плечами. — Просто уделяйте ему больше времени. Сводите куда-нибудь, развлеките, найдите ему друзей, в конце концов. Думаю, какой-нибудь клуб молодых папаш сойдет для первого времени. И отошлите подальше своего папу. Рен думает, что он его не любит.

— Он не слишком согласен с персоной Рена. Считает его недостойным. — Через минуту молчания ответил Керхман. — Так Рен из-за этого плакал?

— Из-за всего. — Элай кивнул. — Он не привык еще к нормальной жизни. Наверное.

Элай думал про Олиа. А если тот выйдет. Он же давно здесь, как ему будет тяжело. Тем более, если не будет его папы. Уже никого не будет из родных. Сын Тая не в счет. Он еще маленький, а Олиа про него никогда не вспоминает. Вряд ли из них двоих получится подобие семьи.

И вот Элай поймал себя на мысли, что уже думает, как обеспечить им с Олиа мирную жизнь после всего этого. Не слишком было похоже на простую влюбленность.

— Из-за чего задумался? — спросил Керхман.

Элай ответить не успел. Громко заорала сирена. Такая же, какая была, когда они с Олиа опоздали к проверке. Элай испуганно уставился на Керхмана. Тот среагировал сразу же. Уже достал телефон, постучал в дверь.

— Что происходит? — спросил Элай.

Ему никто не ответил. В комнатке оказался бета-охранник. Керхман сам забрал у него рацию.

— Нил Керхман. — Перекрывая вой сирены, сказал он в рацию — Что у вас?

В рации послышалось шипения. Элай не слышал.

Но Керхман стал мгновенно злым.

— Убийство. — Он всучил рацию обратно в руки бете. — Разберитесь тут. Чтобы через час был порядок!

Альфа быстро ушел. Длинное пальто развевалось как плащ, а Керхман был похож на супергероя, полетевшего кого-то спасать. Вот только супергерой был очень злым. Вот поэтому Рену внимания не достается. Потому что у них такой дурдом, что и до убийств докатились. Главное, чтобы Олиа в этом не был замешан. А то он умеет в такое вляпаться.

А ведь сейчас всех запрут по камерам. И не покуришь даже.

Элай тяжело вздохнул.

========== Глава 23 ==========

Когда Лукас исчез, Олиа пустил все на самотек. Он так сильно загрустил по потерянной любви, что даже не заметил, как Денни снова осмелел и снова начал точить на него зуб. Это старый мошенник так бы и вернул себе власть, если бы не появился у них Джеремми Купер. Это был довольно наглый и самонадеянный омега. Открыто смеялся над Олиа, считая его еще сосунком. Олиа, погруженный в свои страдания, не обращал на это внимания, но Купер сильно задел Денни, а тот, отложив свои амбиции, побежал к Олиа.

— Что ты от меня хочешь? — безразлично спросил Олиа. Его больше интересовала тетрадка, в которой Олиа рисовал узоры из кружочков.

— Ты знаешь, что он здесь наркоту начал толкать. Скоро и до твоих каналов дойдет. — Денни расхаживал у него перед носом и нервировал. Когда он сказал про наркоту, Олиа непроизвольно вспомнил про Лукаса и про то, как он его кинул.

— Я не буду через них наркоту затаскивать сюда. Это уже слишком. — Олиа качнул головой.

— А он тебя и не спросит. — Денни оказался совсем рядом. Олиа протянул руку и отодвинул его подальше, как надоевшую вазочку.

Олиа почти год назад придумал, как через кухню завозить внутрь различную мелочь: сладости, колу, таблетки, машинку для Лукаса. Теперь эти каналы здорово помогали и приносили небольшую прибыль, которая Олиа лишь забавляла. Но из-за этого у Олиа появились тетрадки, книги, которых не было в библиотеке, даже пилочки для маникюра. Олиа ради интереса заточил одну пилочку и порезал себе ей ладонь. Такой можно было убить.

— А ему тогда больно сделаю. — Пообещал Олиа.

С Джереми пришлось поговорить. Не то, чтобы Олиа сильно хотел.

Ему надоело сидеть на своем месте в затворничестве. Книги тоже надоели. Тем более в этот вечер особенно сильно шумели внизу, постоянно споря о чем-то тупом. Олиа уже хотел выйти и прикрикнуть на всех, чтобы заткнулись. Но это было лишним. Было достаточно уже того, что новый сосед, пришедший на место Лукаса, внял просьбам не отсвечивать.

Олиа уже хотел спуститься вниз, выяснить хотя бы от чего такое оживление. Но у него в пороге появился Купер собственной персоной. Он был статным блондинчиком. Красивое личико портили только высокие скулы и возраст — почти сорок. Купер был ровесником Денни, но в отличии от последнего, у Купера уже появились морщинки.

Да и характер Купера был не ангельским. Потом, когда с Купером уже давно было покончено, а здесь оказался Тай, Олиа понял, что среди них было много общего. Оба торговали наркотой, у обоих был несносный характер, оба его бесили.

— Чего-то хотел? — Олиа опустил книгу разворотом вниз себе на грудь и даже немного приподнял голову, но с кровати не встал.

— У меня деловое предложение. — Сразу начал Купер.

Из него бы вышел хороший бизнесмен. Голос у Купера был приятным, как у честного человека. Он умел убеждать.

— Про наркоту даже не заикайся. — Предупредил Олиа. Поначалу у него не было к Куперу предубеждения. То, что он обижает Денни, Олиа не трогало. Они были взрослыми мальчиками, в два раза старше Олиа. Могли разобраться и без него.

— Можно срубить большие деньги. — Купер неспешно подкрадывался ближе. Бросил завистливый взгляд на небольшой старенький телевизор. Такой был только у Олиа. Но он его почти не смотрел.

— Не нуждаюсь. — Отрезал Олиа. — Проваливай.

Он хотел снова уткнуться в скучную книгу, уже поднял ее с груди и прочитал первое слово, попавшееся в глаза, но наглый Купер наигранным мягким жестом отобрал книгу. Уходить он не собирался.

— Подумай хорошо.

Олиа понял, что ему угрожают.

— Сколько у тебя торчков здесь? — спросил он. Все-таки пришлось подняться. Книжку Олиа тоже аккуратно забрал из рук Купера и устроил рядом с собой. Дочитать нудную историю про любовь не получалось из-за всяких доморощенных дилеров.

— Достаточно. — Уклончиво ответил Купер, уже ласково смотря на Олиа.

Глаза у него были добрые и почти ласковые. Олиа в своей жизни еще не встречал людей с таким обманчивым видом. Вся внешность Купера говорила о том, что он божий одуванчик, и ничего страшнее спиц для вязания в руках не держал.

И вот такой же ласковый Купер когда-то подсадил Лукаса на наркоту. За два года у них с Лукасом было много разговоров на эту тему. Как тот чуть не умер, как Лукас спал на помойках, лишился работы и жилья. Если бы не вмешательство копов, то Лукас бы был давно мертв.

— Желательно в цифрах. — Попросил Олиа. — Я же все равно узнаю все уже через пару часов, если захочу.

— Сейчас уже десять. — Нехотя ответил Купер. — Скоро будет больше.

Олиа это совершенно не устраивало. Он не любил наркоманов и ту помойку, которую они устраивают в своей жизни и в своем окружении. Олиа не хотел видеть их рядом с собой. В отличие от Купера он не гадил там, где ему предстояло еще жить.

Но еще Олиа знал, что свои непомерные замашки надо тоже придерживать.

— Давай так, — он попытался изобразить из себя что-то страшное, чтобы припугнуть этого Купера. — Ты довольствуешься десятью нариками, забываешь про мои каналы и больше не лезешь ко мне. А я не лезу к тебе. Сойдет?

Олиа подмигнул Куперу и перестал обращать на него внимание. Снова взялся за книгу.

Возможно, разговор бы и продолжился, если бы не вернулся сосед Олиа.

— У тебя гости? — впервые за день заговорил он.

Вообще-то Олиа его не ущемлял и не запугивал. Видно было, что это омега сильный в любом плане. Олиа за такой орешек и не брался. Дело было бесполезным, только зубки попортишь.

— Если он тебе не нравится, можешь спустить его вниз с лестницы. — Предложил Олиа.

Купер ушел.

Потом приходил еще пару раз. Хотел договориться.

Олиа даже был чем-то благодарен Куперу. Его продолжительная апатия спала. С ухода Лукаса прошло уже три месяца, а Олиа только сейчас заметил, что жизнь продолжается. А если он хочет здесь оставаться крупной шишкой, то хватит пускать сопли.

Первым делом он снова запугал Денни и заставил следить за действами Купера.

Но Джереми Купер был силен. После трех попыток договориться миром, он перешел в наступление. Подкупил одного их наркош, скорее всего за бесплатную дозу, он словил Олиа, когда тот в одиночестве пошел чинить протекающий кран в душевой. Видимо, Купер долго ждал такого удобного момента. Прошло уже два месяца с его первого визита, Олиа уже думал, что сумел убедить этого раздражающего омегу не лезть к нему, но все вышло совсем плохо.

Его поймали в душевой и насильно всадили в вену на сгибе руки тонкую иглу. Наркотик вкалывал Сам Джереми и продолжал добро улыбаться.

— Теперь будешь посговорчивей, да? — спросил он ласково.

А Олиа еще думал, что все плохое в его жизни происходит в душевых. Сначала случайно замочил здесь человека, теперь сам оказался в роли жертвы.

Развезло его тогда сильно. Но хуже было на следующий день. Олиа сам пришел к Куперу. Теперь тот смотрел на него снисходительно и игнорировал.

— Что это было? — слабым голосом спросил Олиа. Ему было очень плохо. Трясло, тошнило, хотелось повеситься.

— Героин. — Через долгую паузу ответил Купер. — Хорошая штука.

— Зачем тебе это? — Олиа оперся спиной на стену, и не заметил, как медленно съехал на пол. Наклонил голову и посмотрел на довольного Купера.

— Хочешь еще? — вместо ответа спросил Купер.

Олиа согласился. Он уже был согласен уступить во всем, бросить все свои принципы и просто наслаждаться остатками своей жизни. Купер злобно смеялся над ним, когда вкололи еще один шприц в той же самой пустой душевой. Олиа видел довольную улыбку и понимал, что он проиграл.

А через два дня, когда Олиа вновь хотел идти к Куперу, когда на самом деле понял, что он уже наркоман не хуже Лукаса, что-то взбунтовалось в нем. Заторможенный мозг все-таки быстро нашел вход. Олиа просто подошел к ближайшему охраннику и вмазал ему со всей силы по лицу. Он понимал, что сидеть ему за это в одиночке как минимум неделю, и что хоть и будет его ужасно ломать, но Купер не будет в зоне его досягаемости.

Это был хороший план. За исключением одного. Собственных сил на все это не хватило.

***

Олиа очнулся уже в изоляторе медблока. Совершенно не понял, почему он здесь. Из руки торчала капельница, а сами руки лежали вдоль тела, и были привязаны к кровати какими-то тряпками. Ужасно хотелось пить, и Олиа думал, что он умрет.

Когда пришел медбрат, Олиа первым делом попросил стакан воды.

— Я ничего не понимаю. — Признался он, когда ему дали напиться.

— Ты в адеквате уже, да? — молоденький бета навис над ним с пустым стаканом в руке.

— В относительном. — Признался Олиа.

— Ну, правильно. Уже неделю тут валяешься. На тебя столько лекарств извели, что странно как ты еще жив. Нахрен ты кололся, а?

Бета принес еще воды, ввел что-то в капельницу через шприц.

— Вы зачем руки привязали? — спросил Олиа.

— Потому что ты себя зачем-то царапал. Смотри. — Ему ткнули пальцем в свободную от капельницы руку. Она была вся в царапинах, глубоких, уже подживших и затянувшихся коричневой корочкой.

Его отвязали, капельницу не убрали, но накормили нормальной едой. Каким-то жидким супчиком. Олиа съел только половину, а от остального отказался. Бета оставил ему большую бутылку воды, и несколько часов Олиа просидел с ней в обнимку, рассматривая противоположную стену. В окно светил яркий фонарь и падал крупными хлопьями снег, кидая тень на противоположную стену. Светильник над входом светил слабо. Олиа даже припомнил как один из санитаров ругался на перегорающую лампочку.

Керхман пришел, когда наступил вечер. Тогда он был замом начальника, но появлялся на работе редко. В основном занимался разъездами и внешней работой. Олиа почти за три года видел его только несколько раз. Старался держать с ним нейтралитет. С таким властным альфой ссориться не хотелось.

— Меня интересует Джереми Купер. — Начал он с порога.

От Керхмана пахло снегом. Длинное черное пальто было чуть мокроватым, очков не было, и альфа слабо жмурился. Двигался он резко. Быстро втащил в палату табуретку и уселся на нее перед Олиа.

— Вам-то чем он не угодил?

— Я знаю, что с тобой случилось.

— Скверный случай. — Олиа поморщился. — Решили заступиться за меня что ли?

— Послушай. — Керхман достал из кармана футляр и платочек. — У нас с тобой общие интересы.

Он старательно протер очки этим платочком. Стекла были до того чистыми, что казалось, будто их совсем нет. Пока Керхман возился со своими очками, Олиа сделал долгий глоток из бутылки. Этот разговор уже начал его утомлять. Видимо, сейчас последует какое-нибудь предложение и придется думать.

— Нам обоим не нужно здесь сборище наркоманов. И Джереми Купер нам тоже здесь не нужен совсем. Вижу, он нашел на тебя управу, раз ты теперь от него прячешься, а это не хорошо для тебя же самого.

— Я не прячусь. — Встрял Олиа. Он снова отпил из бутылки. От волнения в горле першило.

Керхман усмехнулся.

— Говоришь, как ребенок.

— Вы что-то предлагаете?

— Устранить причину всех наших бед.

Олиа не доверял ему. Совсем. Он надеялся собственными силами что-нибудь сделать. Может, даже, как говорит этот альфа, убрать помеху совсем. На то, чтобы не ругаться с Купером и терпеть под боком десять наркоманов, он уже был не согласен. Купера хотелось уничтожить.

— То есть? — вежливо улыбнулся Олиа.

— Ты все понял. — Ответил Керхман. — Я могу помочь тебе, а ты мне. Главный торговец дурью случайно умрет, начальник вылетит со своего места, и появится новый начальник, а ты сохранишь свой маленький титул в целости.

Олиа поморщился. Он вообще не понимал мотивов этого альфы. Все походило на провокацию или на несмешную шутку. С Керхманом нужно было быть осторожным. Он был хитрым и скользким типом, а Олиа таким доверять не любил. А для совместного убийства нужно большое доверие.

— Я вас не понимаю и понимать не хочу. — Ответил он твердо.

— Ты завтра вернешься в блок. И тебя там уже ждут.

Почему-то все, кому что-то нужно было от Олиа, переходили на угрозы. Это было уже не оригинально.

— И что с этого?

— Я еще зайду утром с повторным предложением. — Керхман встал со своего места. Снова запахло снегом. На улице была уже зима. А Олиа за своими страданиями о Лукасе и не заметил этого.

— Это слишком интимное дело, чтобы решать все с ходу.

— Я понимаю. — Отозвался Керхман от двери. — Но меня вынуждают обстоятельства. Так же как и тебя.

Он уже хотел выйти. Олиа уже отставил бутылку в сторону и улегся головой на подушку.

— Какие? — неожиданно спросил он сам для себя.

— Что-то вроде любви к совершенно глупому существу.

— Не понятно.

Везде были одни намеки, приходилось постоянно напрягаться, чтобы их понять. У Олиа и так болела голова. Если бы Керхман кинулся ему тут же объяснять про Рена, Олиа бы все равно ничего не понял. Но он и не торопился, а лишь распрощался и ушел.

Утром все повторилось. Олиа понял, что Керхман чем-то похож на Купера. Все ходит и уговаривает. Пока. А ведь сам знает, что если Олиа захочет от него избавиться, то сделает это. Найдет у него какой-нибудь грешок, опозорит, лишит работы. Это все в лучшем случае.

Про Рена Керхман рассказал с утра. Олиа даже посмеялся над глупостью этого омежки. Понял стремление Нила забрать себе всю власть и убрать подальше отсюда все, что связано с наркотиками. Все-таки юному глупенькому торгашу так будет лучше.

— Так что? — под конец речи спросил альфа, блеснув глазами из-под очков.

— Мне надо подумать. — Мирно ответил Олиа.

***

Олиа отлично сыграл наркомана. Даже пожалел о том, что папа не додумался отдать его в театральный кружок. Трясло его до сих пор, руки были странно холодными. Да и голос был слабый из-за охрипшего горла и холодной воды, которую он пил литрами.

— Я сам сделаю. — Запинаясь, ответил Олиа. — Я умею варить.

Купер подозрительно взглянул на него, но согласился.

— Дай две? — попросил Олиа.

Он стоял, привалившись к стене в камере Купера, и строил из себя умирающего.

— Чтобы не бегать к тебе. — Пояснил он сквозь зубы. Злобу Олиа и не скрывал. Конечно, он ненавидит Купера за то, что тот подсадил его.

А тот почувствовал победу.

— Знаешь, что я за это хочу?

— Через кухню. — Олиа даже не врал. Джереми не такой дурак, чтобы болтать, а сам он ценной информацией воспользоваться не успеет. — Поставщик всякой сыпучей хрени типа муки и пшена подкуплен. Все что хочешь в мешках перевезет.

Купер отдал ему двойную дозу. Готовил раствор Олиа у Керхмана в кабинете, чтобы точно не поймали. Одолжил у альфы зажигалку и теперь сосредоточенно водил огнем под ложкой. Керхман крутил в руке готовый шприц.

— Ты умеешь варить? — спросил он, когда устал молчать.

— Были знакомства. — Туманно отозвался Олиа.

Ему было даже смешно. Они собирались убить человека. Почему совесть не просыпалась?

— Ровно в пять отключат камеры на десять минут. Охранник будет один на входе в блок. Я его отвлеку. — Проговорил Керхман.

В пять почти все были еще на работе. Или шли гулять на улицу. Время было самым удачным. Если все получиться, об убийстве никто и не подумает. Главное, без свидетелей.

Они набрали раствор в шприц. Двойная порция — верная передозировка. Олиа аккуратно закрыл иголку крышечкой и спрятал шприц под майку.

В пять часов он вышел из своей камеры и пошел к Куперу. Они договорились на это время. Олиа даже не играл роль больного. Купер так радовался своим успехам, что ничего вокруг и не замечал.

- Лучше выглядишь. — Только и сумел сказать он.

Олиа быстро приблизился к нему и надавил на шею, сдавив сонную артерию. Купер еще успел больно толкнуть Олиа в бок локтем, но тут же ослаб и заснул сладким сном. Олиа аккуратно опустил его на койку.

Руки дрожали. Было ужасно страшно. Впервые он осознано убивал человека.

В первый раз даже промазал мимо вены. Все-таки ставить уколы его не учили.

Спящий Купер выглядел безобидно. Сердце у Олиа сжалось на несколько секунд от жалости. Вот так глупо умереть было плохо. Олиа бы не хотел так.

На второй раз в вену попал и быстро ввел раствор. Так же быстро, больше не разглядывая Купера, Олиа вернулся к себе, улегся на койку и взял в руки так и не дочитанный любовный роман.

А вечером оказалось, что один из заключенных переборщил с дозой и умер. Приехала комиссия, вскрыла всю наркоманскую контору, уволила старого начальника. Керхман стал здесь главным, а через неделю в жизни Олиа появился Рен, а значит, кроме совместного убийства, еще один рычаг давления на Нила.

***

Олиа сидел в Кабинете Керхмана с большим стаканом с водой. Возникало ужасное чувство дежавю. Вокруг было оживление, хотя всех остальных заперли по камерам. Постоянно звучали непонятные сигналы. Керхман уже хотел начать разговор, но его куда-то позвали по рации.

— Подожди здесь. — Только успел обронить он, когда убегал.

— Ты оставишь меня здесь гадать о том, что случилось?

— Твой брат случился. — Только и успел ответить Керхман.

Олиа потребовалось немного времени, чтобы понять.

Сразу после тревоги его отвели в камеру. Олиа сидел на полу у решетки и тихо переговаривался с Эвансом, хотя не утихающий шум мешал этому.

— Кого-то убили. — Уверенно сказал Эванс. Потом добавил. — Сумасшедший дом какой-то.

Олиа еще бы подумал, что Эванс спокойно пожал плечами и ничуть не расстроился из-за этого убийства. Единственно, что его волновало, так это перспектива просидеть несколько дней в камере в одиночку и без запасов вкусной еды и сигарет.

— Эванс говорит, что кого-то убили. — Сказал Олиа Мише, который сидел на его месте и вовсю переписывался по телефону — выяснял причины переполоха.

— Попробую узнать. — Ответил Миша.

Олиа не мог усидеть на месте и принялся ходить по кабинету. В конце концов, нужно было дождаться Керхмана. Он все объяснит.

Олиа уставился в окно. Почему-то захотелось курить. Чертов Эванс приучил. У Керхмана на подоконнике стояла пустая пепельница. Раньше он беспрепятственно курил дома, когда Рен был здесь. Теперь все наоборот.

Хлопнула дверь.

— Что с Таем? — сразу же спросил Олиа, выглядывая в окно. Падал снег. Рождество давно прошло, уже начался январь. Зима была в разгаре.

— Умер от передозировки. — Ответил Нил.

Олиа вцепился руками в подоконник. Все звучало очень странно. Ему было жаль братишку.

— Кто его убил? — спросил Олиа тихо.

— Разбираемся.

Нил подошел поближе и тоже встал у окна. Закурил, пуская дым в приоткрытую форточку.

— Ничего не напоминает? — спросил он.

— Напоминает. — Кивнул Олиа. — Но об этом больше никто не знает. — Уверенно проговорил Олиа. — Я в списке подозреваемых, да?

Он повернулся к Нилу и ждал реакции. То, что они провернули уже больше двух лет назад, не было гениальной находкой. Олиа мог подозревать всех. И Нила, от которого можно было ждать хоть чего. И всех остальных. У Тая было много врагов. Тот же самый Лукас. Хотя Олиа настойчиво его просил отстать от Тая.

— В списке. — Ответил Нил. Он выглядел растерянно, и было видно, что ему нет до смерти Тая никакого дела. — Посмотрим, камеры на этот раз никто не отключал.

Он докурил и вернулся к своему креслу. Олиа остался у окна. Бессмысленно смотрел на пустое пространство за ним и перебирал в уме возможных убийц братика. Хотелось близко пообщаться с этим человеком. Тогда бы Олиа показал, что нельзя трогать его семью даже пальцем.

— Его нашли в камере. Рядом был шприц, в вене не очень аккуратная дырка. Завтра будет точно известно, от чего он умер. — Проговорил Нил за спиной. — Тебя я не могу вернуть в блок.

— Почему? — Олиа больше не разглядывал ленивый зимний пейзаж, а повернулся, и теперь смотрел на Керхмана.

— Вдруг ты захочешь замести следы, или устроишь маленькую вендетту. Мне это не надо. — Керхман помассировал виски кончиками пальцев, потом принялся тереть стеклышки очков платочком.

Олиа тоже вернулся за стол и закрыл лицо руками. В груди ныло от такой новости. Олиа даже не знал, виноват он в смерти Тая или нет. Он же затеял всю эту войну с Лукасом. Вдруг Тая просто слили. Или кто-то докопался до небольшого грешка Олиа.

Было неприятно на душе. И хотелось вернуться к себе на кровать и хоть немного поспать.

— Будешь держать меня в курсе? — спросил Олиа.

Керхман утвердительно кивнул.

Больше сегодня говорить было не о чем. Да и настроения не было совсем. Олиа допил воды и отправился по приказу Керхмана в одиночку ждать следующего утра. А сам альфа поехал домой под бок к Рену, подальше от сумасшедшего дома, как выразился Эванс.

========== Глава 24 ==========

— Никто не входил. — Заметил очевидное Нил.

Олиа ближе придвинулся к монитору. Глаза болели после бессонной ночи. Он не думал, что так будет переживать из-за смерти Тая. Обычно такая сентиментальность ему свойственна не была. Ему было давно плевать на брата, да и чужие смерти не сильно трогали. Но оказалось, что Олиа расстроился. Ночь в одиночестве и в ограниченном пространстве не сделала положение дел лучше. Олиа пытался подключить мозги, и придумать хоть какую-нибудь стройную версию всего происходящего. Но эмоции брали верх над разумом снова и снова. Здесь особенно нужен был Эванс с его любимыми сигаретами.

До утра Олиа только промучился и ничего не придумал. Его окружили заботами со всех сторон: и собственное дело, и объявившейся Лукас, и умерший Тай. И все это было как-то связано, но Олиа оказался парализован. Его хоть какая-то семья за день разлетелась в щепки. Брат умер, папа убил Питера и подставил Олиа. Лукас тоже умирал, вокруг крутились наркоторговцы и наркоманы. И как венец всего кто-то настойчивого напоминал Олиа о прошлом.

На утро следующего дня Олиа предстал перед Нилом во взведенном состоянии. Выкурил сигарету и потребовал самый крепкий кофе. Теперь от такой смеси Олиа тошнило, что не прибавляло радости всему происходящему.

Они заново прокрутили в быстром режиме несколько часов записи с камер наблюдения. Тай вернулся к себе еще утром, пропустил обед, а в четвертом часу дня его уже нашли мертвым. В камеру к нему никто не входил, и он был тамодин.

Олиа поднялся со своего места и прошелся по кабинету Нила, массируя виски. Голова начинала неприятно болеть.

— Это самоубийство. — Неуверенно сказал Керхман.

— Тай не тот человек, который будет себя убивать. — Олиа по пути забрал со стола пачку с сигаретами Керхмана и пошел к окну. Эванс определенно плохо на него влиял. Зажигалка сработала со второго раза, да и то пламя было еле заметным. Олиа долго закуривал. От дыма затошнило еще сильнее. Уже почти сутки у него в желудке кроме чертового кофе ничего не было. Еду, которую ему принесли вечером, Олиа не тронул. Она была ужасной, остатки с ужина, скорее всего. Олиа такое не ел.

— Он умер через три часа после того, как вернулся к себе, в камеру никто не входил, никто не выходил. Накачать заранее его не могли. Шприц, и даже ложка с зажигалкой лежали рядом. Кто тут у нас такой ниндзя, что смог так незаметно убить его?

Олиа молча курил и думал. Он слегка приоткрыл окно. Сильный ливень начал образовывать на подоконнике небольшую лужу. Земля в цветочном горшке тоже начала мокнуть. Но весь запах табака быстро выветрился. Олиа обхватил себя рукой, чтобы не так мерзнуть.

— Без причин? — спросил он. — Просто так пошел и грохнул себя? Настроения, наверное, не было.

— Мы оба знаем, что причины были.

— Причины были его грохнуть! — повысил голос Олиа. Он развернулся и злобно смотрел на Керхмана. Спокойного, уверенного. — У этих наркош, которые не хотели от него отставать.

— Причины — да. А возможности — нет.

— Я не верю.

— Тогда посмотри на еще одну вещь. — Керхман в пригласительном жесте показал на место возле себя и снова потянулся к клавиатуре.

Олиа затушил окурок и вернулся на свое место.

— Твой братец вполне спокойно себе работал. — Комментировал Керхман новую запись. На ней Тай действительно спокойно комкал простыни и впихивал их в барабан машины. Его помощник по прачке, по совместительству и прихвостень из свиты, сидел на соседнем столе и что-то рассказывал.

— Вот он зашел в подсобку, просидел там полчаса в обществе тряпок и швабр. — Продолжил Керхман. — Интересно, что там может быть в подсобке, да?

— А этот? — Олиа ткнул пальцем в фигурку второго человека. Долгое отсутствие Тая его заинтересовало, и он решил сунуться в подсобку. Но как только открыл дверь, быстро ее захлопнул и даже ушел из прачки.

Этот момент прокрутили дважды. Олиа стало неспокойно. Тай просидел сорок минут в кладовке, наверное, курил, скорее всего, разговаривал с кем-то. У него был телефон, мог же Тай прятать его в кладовке.

— Он по телефону разговаривал. — Сознался он перед Нилом. — В этом нет ничего странного.

— Мы уже поговорили с Джексоном. — Флегматично отозвался Нил. — Когда он заглянул в кладовку, твой брат валялся на полу и ревел в три ручья. Джексон испугался, что его заметят и убежал. Телефон там, однако, нашелся.

На этих словах Нил выдвинул ящик стола и бросил перед Олиа небольшой черный мобильник.

— Я не собираюсь его показывать официально. Достаточно того, что тут при мне наркоманы травятся. Тай сделал два звонка, потом у него была истерика, потом он намеренно отравился.

Олиа уже открыл записную книжку. Ни один контакт не был сохранен. Сообщения тоже были пусты. В журнале звонков только два исходящих вызова на разные номера за несколько часов до смерти Тая.

— Он все подчищал за собой. — Олиа покрутил телефон в руке.

— Кроме последних вызовов.

— Не было нужды. Уже. Ты мне дашь его?

— Нет. — Нил покачал головой. — Можешь переписать номера. Займись этим, я по официальным каналам, как ты понял, действовать не могу, а правда мне нужна.

— Зачем? Ты же уже все решил.

— Хочу знать причины. Вы мне столько беспокойства вдвоем доставили, что уже как родные. Могу я хоть немного проявить сочувствия? — Керхман поджал губы. — Переписывай. — Он пододвинул к Олиа блок чистых листов.

Сам закрыл окно. Ветер сразу перестал заносить в кабинет дождь и свежесть. Стало теплее. Медленно начал расползаться запах Керхмана по помещению, перекрывая остатки табачного дыма. Олиа переписал два номера, время звонков, их длительность и спрятал бумажку в карман.

— К слову о родных, — Нил навис над ним, — через пару часов здесь будет твой отец. Хочешь встретиться?

— Нет, — Олиа качнул головой, — если он не будет настаивать, то не надо.

***

Олиа вернулся к завтраку. Прямо в столовую. В первую очередь взгляд зацепился за тот стол, где всегда сидел Тай. Та сторона большого зала была особенно тиха. Все друзья Тая, увидев его, быстро опустили головы и стали еще мрачнее. И особого дружелюбия Олиа с их стороны не заметил.

Он пришел одним из последних. Ему соскребли остатки со всех подносов.

— Есть что-нибудь сладкое? — тихо спросил Олиа у Кендалла, который стоял на раздаче.

— Могу дать батончик. — Кендалл положил ему на поднос порцию горошка. — Через пять минут принесу.

— И воды захвати. — Кендалл кивнул.

Олиа вернулся за свой стол. Вокруг Миши уже собралась большая компания. Сидел Пенсильваль с Кендаллом, Эванс, который перебрался сюда после того, как Рена выпустили. Эванс спорил с Ли, но хотя бы не дрались.

— Ты чего здесь отираешься? — Олиа толкнул Ли в плечо, и с грохотом опустил поднос на стол. Все уже замолкли.

— Я с серьезным делом.

Эванс только хмыкнул на это заявление, но смотрел тревожно. Как и все. Олиа уже успел посмотреться в зеркало, и понимал, что внешность у него не самая хорошая.

— Правда, что Тая убили? — первым задал вопрос Пенсильваль.

— Он сам. — Тихо ответил Олиа, принялся за еду, задвинув брезгливость подальше. Нужно было хоть немного поесть, чтобы поправиться.

— Выглядишь паршиво. — Заметил Эванс хриплым голосом. Этот или много выкурил за раз, или орал во всю глотку на кого-то.

Олиа хотел поговорить с ним потом, когда было бы поменьше свидетелей, но этот завтрак был одним из самых беспокойных за последнее время. Почти со всех концов зала к ним подходили люди за подробностями. Олиа поговорил только с Майком, парнем, который жил вместе с Таем, и который много всего знал про братика.

Майка он от себя не отпускал долго. После завтрака вышел с ним во двор под уже прекращающейся дождь. Обошли лужи и остановились под навесом. Майк пострелял глазками по сторонам, отвернулся лицом к стене и закурил.

— Что ты знаешь? — спросил Олиа.

Майк посмотрел на него большими светлыми глазами. Рука у него дрожала, обычная заносчивость вовсе исчезла. Вокруг отиралась вся та же компания. В нескольких шагах стоял Миша и переговаривался с Пенсильвалем. Эванс устроился на противоположном конце площадки в одиночестве. Только курил и посматривал на Олиа.

— Я не знаю, кто это. — Быстро выпалил Майк.

— Я это без тебя выясню. Что с Таем происходило?

Олиа прислонился спиной к мокрой стене. Даже через ткань куртки он чувствовал эту противную слякоть. Запах от сигареты Майка раздражал. Они были с каким-то сладковатым вкусом. Олиа уже привык к обычному крепкому запаху от Эванса, но не к этому клубничному облачку.

— Да в жопе мы были из-за тебя. — Пожал плечами Майк. — Ты же его кинул со всей этой темой с наркотой, а он что-то разрулить пытался. Они его и грохнули, наверное. — Майк снова пожал плечами.

Олиа даже не стал исправлять его точку зрения. Пускай думает, что хочет.

— Он с кем-то общался из внешнего мира? — Олиа прикрыл глаза и потрогал руками мокрую стену. Съеденная за завтраком еда не усвоилась, ни каша с горошком, ни даже шоколадный батончик, на который Олиа возлагал большие надежды.

— Я не знаю. — Майк еще раз честно взглянул на Олиа. Он был хорошеньким омегой, на несколько лет старше Олиа, с красивым точенным лицом, немного испорченным шрамом на щеке. Но Майк всегда прикрывал его прядкой волос, и выглядело все в целом очень мило.

Олиа посмотрел на Эванса. Все курил. Уже даже нарвался из-за этого на замечание, но не останавливался. С такими темпами Эванса ждала недолгая жизнь и смерть от какого-нибудь рака легких.

— С начальством своим созванивался иногда. — Проговорил Майк. — Альфу себе какого-то завел, пахло от него иногда. Ну и с родителем вашим, но они поругались неделю назад сильно. Из-за чего не знаю.

Олиа приподнял одну бровь. Он не знал, что папа с Таем что-то не поделили. У них двоих оказалось так много страшных секретов от Олиа, что тошно становилось.

— Ты эти номера знаешь? — Олиа достал с кармана листочек и сунул Майку под нос. Тот близоруко вгляделся, чуть было не прожег бумагу еще одной зажженной сигаретой.

Олиа тем временем снова посмотрел вокруг. Поманил пальцем к себе ожидавшего Эванса. Тот как выдрессированная собачонка подскочил и побежал к нему, забыв даже про дождик и лужи.

— Не знаю. — Ответил Майк.

Олиа кивнул головой, он уже ожидал такого ответа. Как будто он сам Мише показывал важные для него контакты. Парочку он хранил в своей памяти и больше нигде.

— Можешь быть свободен. — Олиа оттолкнулся от стены и пошел навстречу Эвансу, перехватил его за локоть и повел в сторону здания блока. Запах перегара мгновенно ударил в ноздри. У Эванса собственный запах был похож на запах алкоголя и немного на горький шоколад. Сам он весь пропах табаком. А на пороге была течка, и все усиливалось в несколько раз.

— Пошли в блок. — Сказал ему Олиа, по дороге пряча лист в карман.

— Что-то случилось? — Эванс уже убрал локоть и тащился рядом.

— А ты не заметил? — немного истерически спросил Олиа.

Больше они по дороге не разговаривали. Миша пошел вслед за ними, но в блоке остался внизу, неотрывно наблюдал за ними, пока Олиа не скрылся в своей камере. Точно так же смотрел и Артур, стоящий в дверях блока с бутербродом в руках. Но из-за Олиа он забыл и о бутерброде, и том, что надо жевать.

***

— Ты расстроился, да? — Эванс присел на краешек стула, сложил руки на коленях и уставился на Олиа. У него из косы выбилась слишком короткая прядка, достававшая лишь до груди. По одной ей было понятно, что вся голова у Элая нуждается хотя бы в мытье.

— Из-за чего именно? — Олиа достал из холодильника бутылку с водой и сделал несколько больших глотков. Стало немного получше.

— Из-за Тая. — Голос у Эванса звучал жалостливо. Было похоже на сочувствие. Если бы Олиа разбирался в эмоциях, он понял бы точнее. — Он же твой брат. Я бы из-за Эдварда переживал бы.

— Кто такой Эдвард? — Олиа сел на кровать, с удовольствием стянул с ног промокшие кроссовки вместе с носками и куртку с грязной и мокрой спиной.

— Мой брат младший. Он альфа.

— Твой брат не пытался тебя убить, и не врал тебе всю жизнь. — Олиа лег на подушку и позволил себе закрыть глаза. Даже зажмуриться. — Я не понимаю, что у Тая вместо мозгов, я даже не знаю, как его можно любить. Мы с ним, почему-то, еще с детства не сдружились. А потом он меня подставил. Хотя, приятно знать, что из-за папы, а не из-за кого-то там альфы.

Олиа надавил на закрытые глаза пальцами. Появились красивые разноцветные пятна.

Неожиданно запах Эванса оказался совсем рядом. Желудок свернулся в рвотном спазме, но Олиа его быстро остановил. Эванс открытой ладонью погладил его по голове.

— Тай сам себя убил. — Вновь вполголоса сказал Олиа.

— Я знаю. — Голос Эванса был совсем рядом. Он присел на кровать рядом с Олиа.

— А это очень странно для него.

— Ты очень плохо выглядишь. Тебе надо поспать. — Эванс выглядел заботливо. Как трясущийся над ребенком родитель.

— Ты тоже не красавчик.

— Мы весь день вчера просидели в камерах после того, как ты ушел.

— А я в одиночке. — Олиа повернул голову. — Это не лучше.

С закрытыми глазами он чувствовал, что засыпает. Бессонная ночь все-таки сказывалась на нем. От воды желудку стало легче, и, возможно, здоровье поправлялось.

Его лба коснулось что-то мокрое. Олиа приоткрыл глаза. Это Эванс поцеловал его в лобик. Но теперь задержался рядом, не желая отстраняться.

— Меня и так от твоего запаха тошнит. — Пожаловался Олиа. — Не нависай надо мной.

— У тебя температура. — Потерянно пробормотал Элай.

— Это не смертельно. Сейчас ты уйдешь, а я посплю, и все будет нормально.

— Может, я останусь?

Теперь его лоб трогала ладонь. Олиа и сам чувствовал, что немного поднялась температура. Из-за нервов, и тех испытаний, каким Олиа подверг свой организм.

— Ты воняешь перегаром. — Олиа лег поудобнее, и даже сумел натянуть на себя покрывало. — Иди, Эванс. Попроси Мишу, чтобы разбудил хотя бы к ужину. На обед не пойду.

Элай встал с кровати. Согласно покивал. Потом чем-то шебуршал, обо что-то ударился и поругался себе под нос. Олиа уже закрыл глаза и собрался спать.

— Тут на полу листочек с номерами телефонов валялся.

Должен был выпасть из куртки, когда Олиа швырнул ее на стул.

— Положи на стол. — Пробормотал Олиа. — И вали уже.

— А зачем тебе номера Джонни? — дрожащим голосом спросил Элай.

***

Олиа уже сам готов был материться и убивать. Эванс разревелся как малолетка и не дал поспать. Олиа чувствовал, как весь его организм противится тому, что его снова заставляют работать. Они с Мишей, которого пришлось звать самому, заставили Элая попить водички, перешли в его камеру, и уложили плачущее тело на нижнюю полку.

— Истерика. — Со знанием дела сказал Миша.

— Идиот. — Олиа прислонился к стене. — Никто твоего альфу убивать не хочет.

— Зачем ты его ищешь, ты думаешь, это он Тая убил?

— Нет.

Эванс опять начал всхлипывать. Миша отдал ему носовой платок, но тот подозрительно быстро оказался в слюнях и соплях.

— Эванс, я не знал, что это Джонни номера, понимаешь. — Олиа подошел ближе и присел на корточки перед кроватью, где сидел Эванс. — Они были у Тая записаны, конечно, я хотел узнать, кому он звонил.

— Не трогай Джонни. — Попросил Эванс.

— Я и не собирался.

Олиа проморгался.

— Я с ног валюсь, Эванс, я не хочу еще и тебя успокаивать. Тем более, ты ревешь не из-за чего.

— У него течка на днях, гормоны все ни к черту в это время. — Рядом появился Миша. — Можно хоть до чего докатиться.

Олиа его проигнорировал. Хотелось быстрее закончить здесь, и пойти дальше.

— Мне не нужен этот альфа. — Олиа поднялся на ноги. — За ужином поговорим. Я спать.

Мишу он повел с собой. Переоделся в старую футболку и лег под одеяло, готовясь действительно поспать. Эванс за стеной уже не всхлипывал. Значит, подслушивал.

Олиа достал из-под матраса свои блокнотик и огрызок карандаша.

«Альфу завтра привести ко мне. С Керхманом договорюсь» — быстро нацарапал Олиа и показал Мише. Тот серьезно кивнул.

— К ужину разбуди. — Сказал Олиа уже вслух, и окончательно провалился в сон.

========== Глава 25 ==========

Комментарий к Глава 25

Глава вышла больше объемом, чем надо, но надеюсь хоть какие-то сдвиги в ней есть. А то эта история быстрее закончит меня, чем я ее. Странности - это самому запутать клубок и не знать как потом его распутывать.

Элаю казалось, что все вокруг бурлит. Про Тая все уже знали, и если у них в блоке все было относительно спокойно, то вот у остальных происходило черти что. А Олиа как будто и не интересовался этим. Был Мэтт, тот самый рыжий, который пытался когда-то нападать на Элая. Он опять обнаглел и решил составить оппозицию Олиа. Элай думал, что здесь без крови не обойдется, но Олиа только скинул все эти заботы на Керхмана. И Мэтт пропал. Остальными намек был понят.

Элай чувствовал начало течки, и изо всех последних сил сопротивлялся плохому настроению. Он нашел небольшой календарь-картинку, оставшийся от Рена, за прошлый год, и высчитал сроки следующей течки. Выходило, что она будет в мае, и был небольшой шанс провести ее уже на свободе. Тогда он сможет привлечь к этому Джонни, и все будет хорошо.

За Джонни он волновался еще больше чем за себя. Непонятно, что Олиа от него хотел. Элай боялся снова об этом заговаривать, поэтому любопытство удовлетворить было негде. Олиа был в плохом настроении, почти не разговаривал. Все-таки Тай был его братом, хоть и не совсем любимым. Но интуитивно Элай понимал, что многие обиды забываются, если происходит такое. Олиа сказал, что Тай сам себя грохнул. А потом в этом оказался как-то замешан Джонни. Выходило что-то страшное.

С утра он проспал на двадцать минут дольше, а потом еще очень долго возился с грязными волосами. Заплетая их в тугую косу. Немного подкрутил радио, и нашел новую волну с утренними новостями, прогнозом погоды и обсуждением пробок. Утро — пробки. Логично. Элай с этим никогда не сталкивался. Ночью на дорогах было довольно просторно, а утро ему никогда не нравилось, и на улице он в это время никогда не появлялся.

Еще у него закончилась вся еда, и хотелось успеть забежать к Олиа и Мише и выпросить хотя бы чашку чая с печенькой еще до завтрака. Желудок недовольно урчал еще с вечера. Наверное, из-за неслабых переживаний и течки. Организм же все еще рос и требовал топлива.

Элай даже не успел умыться. Он осторожно выглянул в коридор, когда уже началось построение. Быстро, пока не заметили, вылез из камеры полностью и подкрался к Олиа. Тот был в белой немного застиранной до серого оттенка футболке. Кожа Олиа была такая же бледная и нездоровая. И казалось, что ключицы выпирают, как всегда, когда он носил одежду с широким вырезом.

— У вас еда есть? — спросил Элай.

Олиа только кивнул головой. И то хорошо, мог вообще молчать.

Поделился печеньем и кофе с ним Миша. Олиа не возражал, лишь сразу после построения взял щетку с зубной пастой и ушел за дверь, где была его собственная небольшая ванная. Дверь плотно закрыл за собой, и через несколько секунд послышалось, как в душе льется вода.

— Он очень плохо выглядит. — Осторожно заметил Элай.

— Заболел. — Пожал плечами Миша. Он тоже пил кофе, стоял около холодильника, на котором возвышался телевизор и переключал каналы. — Зима же, а у него кроме костей ничего нет.

— Сейчас неподходящее время болеть.

— Подходящего времени никогда нет. — Миша тоже остановился на новостях. И здесь рассказывали про снегопад и пробки. Ничего нового. После рекламы обещали затронуть политику и рассказать про новый кошачий корм.

Элай замолчал. Он медленно кусал твердое дешевое печенье, запивал все это порошковым кофе. Раньше он даже не подозревал, что такой есть. Но оказалось, что это довольно популярно у бедных людей. А настоящих кофейных зерен здесь негде было достать, а тем более их сварить. Элай уже интересовался у Пенсильваля.

Когда воображаемый завтрак закончился, новости уже сменились мультиками, и Миша снова переключил канал, где шла реклама. Вода в душе уже не текла. А до завтрака в столовой оставалось еще полчаса.

Элай оставил Мишу одного, и пробрался к Олиа. В помещении было тесно даже двоим. Здесь уместились лишь душ, унитаз и небольшая полочка. Оставался метр свободного пространства. Олиа уже помылся. Успел надеть форменные штаны, а плоский впалый живот с двумя шрамами и всеми двенадцатью парами выпирающих ребер был открыт. Небольшим полотенцем Олиа насиловал свои волосы.

— Ты чего лезешь? — спросил он, когда Элай прикрыл за собой дверь.

Маленькое помещение тут же заполнил сладкий запах Элая.

— Ты выглядишь больным. — Элай навалился на запертую дверь.

Олиа оставил в покое свои волосы. В мокром состоянии они не были пушистыми, а лишь болтались неаккуратными слипшимися прядями.

— Я бы удивился, Эванс, если бы я выглядел здоровым. — Олиа опустил крышку унитаза и сел на него, как на стул. — Ты слышал про Мэтта?

— Он что-то вякал против тебя. — Заметил Элай.

— Правильно. — Олиа кивнул. — И таких Мэттов у Керхмана сейчас полный комплект в одиночках сидит. И они так просто не заткнутся. Как будто мне этого еще не хватало.

Элай видел, как Олиа устал. Возможно, это все и вправду выматывало сильнее, чем казалось. Проблем была целая куча, и создавалось такое ощущение, что Олиа не знает, за что хвататься.

Элай сделал шаг вперед и присел перед Олиа на корточки. Пахло удушающее сладко, и если бы здесь был альфа, он бы уже давно сошел с ума от этого почти течного запаха.

— Просто устрой репрессии.

— Это не гуманно. — Усмехнулся Олиа.

— Ты мне, блять, пальцы сломал просто так, а сделать то же самое с этими идиотами не гуманно, да? — Элай улыбнулся, немного показав зубы, как будто хотел зашипеть. Его сложившаяся ситуация совсем не устраивала. Он хотел для себя спокойствия, и если для этого надо кого-то прибить, он был согласен так сделать. Лишь бы эта крысиная возня прекратилась.

— Я лишь исправил пробелы в твоем воспитании. — Олиа взял его левую руку. Почти нежно. Пальцы были уже в порядке, только мизинец был кривой, постоянно болел, когда Элай хотел его согнуть, а иногда и вовсе не слушался. Олиа провел пальцем по этому мизинцу. Элай замер и молчал. Лишь бы опять не начал ломать. — Если бы ты связался с Таем, а потом с его боссами, ты бы так долго не жил. Это меньшее зло.

— Можно было объяснить на словах. — Элай выдернул руку.

— А ты их разве понимаешь, Эванс? Ты же ребенок, который не знает слова «нельзя».

Элай перевел взгляд вверх. Если у Олиа есть настроение философствовать, то Элай предпочел бы остаться в стороне от этого. Это не он убийца, и не он шантажирует всех вокруг. Элай и пальцев никому не ломал. Он только пользовался своими возможностями. Если ему повезло родиться в такой семье, разве он должен был отказываться от всего этого? А все требуют от него другого. Учиться хорошо, поступить в колледж, выйти замуж за нужного альфу. В общем, вести себя как Эдди.

Но вместо этого он в тюрьме, сидит в туалете, грязный и никчемный. Привязался к психу. Черствое печенье с удовольствием ест. Растерял всех старых друзей, кроме Джонни. А новые друзья не слишком благонадежные личности, и вряд ли Элай захотел бы с ними общаться в других условиях.

— Ты чего задумался? — спросил Олиа.

Он встал, оставив потерянного Элая сидеть на коленях перед унитазом. Олиа сорвал с крючка футболку и быстро ее надел, подложив под мокрые волосы полотенце.

— О своем поведении думал. — Элай не стал подниматься с пола, лишь уселся поудобнее, прямо на холодный кафель, привалился спиной к стене. — Но папа уже решил взяться за мое воспитание, так что можешь не беспокоиться.

Олиа в ответ приподнял бровь. Он уже протянул руку к щеколде, на которую была закрыта дверь. Стоял в пол оборота к Элаю, готовый вот-вот уйти.

— Мы не об этом должны разговаривать. — Элай откинул голову на стену. Она была приятно холодной. То, что надо.

— О чем же? — одновременно с вопросом щелкнул шпингалет.

— Я хочу тебя поддержать. — Признался Элай. — Я же вижу, что вокруг происходит, и вижу, как ты измучился. И из-за Тая… Я лишь хочу помочь. — Элай прикрыл глаза, пытаясь вытолкнуть из себя слова. Все, что он сам себе толком еще не объяснил. — Я на тебе зациклился. — Признался он. — Сделал для себя чертовым спасением от всей этой тоски.

Он ожидал, что хлопнет дверь.

Но Олиа сделал шаг вперед. Элай все еще жмурился, пытаясь совсем провалиться сквозь землю. Он ни перед кем и никогда так не унижался.

И он совершенно опешил, когда его губ легонько коснулись. Стон вырвался непроизвольно, ведь тело уже было готово, находилось на грани, уже выпустило в воздух тяжелый сладкий запах, окутывающий все помещение, уже по всему организму сворачивались первые узелки течки, готовые вот-вот взорваться.

От Олиа пахло слабо, но легко и потрясающе. Чем-то древесным и свежим. У этого запаха никогда не было шанса перебить мощный запах Элая, но когда Олиа наклонялся вот так близко и дышал Элаю прямо в ключицу, легкий аромат окутывал.

— Это твоя проблема. — Выдохнул Олиа ему в ухо. Его губы теперь прикоснулись к виску. Олиа почти невесомо касался кожи, и подобрался к мочке уха. Тут неожиданно больно ее укусил, так, что Элай вскрикнул и открыл глаза.

Олиа отстранился.

— В чем? — Элай резко задышал. — Моя проблема?

Гребанная течка! Его идиотский неконтролируемый организм! Зачем родители додумались родить его омегой, чтобы он вот так на полу в туалете возбуждался от пары прикосновений?

— В том, что повелся на меня. Ты красивый, Эванс. — Олиа провел пальчиком по его скуле. Элай беспомощно смотрел на Олиа, чувствовал огонь от прикосновений. Внизу живота все вибрировало. — А самое красивое в тебе — твой отец, который мне здорово помог. У нас была сделка, ты ее выполнил. А наши побочные отношения можно просто забыть, да? Я же тебя не принуждаю.

— Я сам хочу. — Выдохнул Элай. Он как кот, водил головой, подставляясь под ласку руки Олиа.

— А я нет.

Элай отрицательно покачал головой.

— Брось, Эванс, играть в любовь. — Олиа легко ударил его по щеке. — Твои чувства и гроша не стоят, скоро найдешь себе новую привязанность. Или вернешь своего альфу, моего братишки все равно уже нет, так что никаких препятствий.

Олиа поднялся на ноги.

— Говоришь так, как будто тебе не понравились наши развлечения. — Заметил Элай.

— У меня в последнее время нет настроения для развлечений, Эванс, совсем нет.

Олиа открыл дверь и в маленькую комнатку, наконец-то подул свежий воздух. Ум у Элая немного отрезвился, и он с жалобными глазами уставился на Олиа, но увидел лишь снова захлопнувшуюся дверь.

***

Брат умер, папа его подставил, Эванс обвиняет в жестокости, а Керхман припер его к стене и сжал горло рукой, делая больно. Олиа сморщился, но не сопротивлялся. Он альфа, он сильней. И никто не будет Керхмана останавливать. Он начальник, он что хочет, то и творит.

— Что ты задумал сделать с этим парнем? — зло зарычал Керхман.

Он перехватил их прямо в коридоре, когда Олиа уже вели на свидание с Джонни. Альфу люди Олиа притащили сюда почти силой. Сам он встречаться не хотел ни в какую. Его невежливо попросили.

— Отпусти меня. — Попросил Олиа.

Хватка ослабла лишь для того, чтобы он мог нормально говорить.

— Тай ему звонил два раза перед смертью. Думаешь, мне не интересно, о чем они говорили?

— При чем тут Тай? — спросил Керхман.

— Они спелись. Этот Джонни к нему на свидания таскался почти каждую неделю. Отпусти.

Горло отпустили. Олиа закашлял. Ему и без Керхмана было плохо. Тело шатало из стороны в сторону уже второй день, а кусок в горло не лез, сразу начинало тошнить от еды. Тошнило, кстати, от всего, и от места, и от людей, и от въевшегося в одежду запаха Эванса.

— Пойдем, посмотрим на этого самаритянина. — Согласился Керхман. — Это же ему с Эвансом запретили видеться?

— Ему. — Согласился Олиа.

— И как тогда здесь Тай оказался?

Они уже шли дальше по длинному коридору. Темп задавал Олиа, который еле тащил ноги. С солнечной стороны в этом переходе между корпусами были широкие окна, а яркий полуденный свет резал глаза. Даже несмотря на то, что был снегопад и на небе встречались тучки.

Олиа рукой потер шею, пытаясь согнать с себя мерзкие ощущения после прикосновений Керхмана. Он не любил, когда альфы к нему так цеплялись, и дело было даже не в страхе. Просто ему было противно от них. Он помнил, как на него навалился пьяный Питер, как мерзко он сопел и лапал его задницу.

— Мне это тоже интересно. — Ответил Олиа запоздало. — Этот альфа, скорее, просто заинтересовался омежкой. Судя из того, что Эванс про него рассказывал, это было обычным делом. Что Таю от него надо было, я не знаю.

Свернули в другой коридор, и противный свет пропал. Остались только лампы на потолке, дающие холодный, почти зеленый свет. Опять пустой коридор, с неприметной лестницей в конце, ведущей к администрации, а затем и главному выходу.

— Тоже заинтересовался. — Пожал плечами Керхман. Он шел впереди, как вожак их небольшой процессии, и говорить приходилось с его спиной.

Олиа промолчал.

Джонни их ждал в одной из небольших комнат опять с солнечным окном и белыми стенами. Сюда обычно приходил папа, потому что не любил общий зал для свиданий. Эванс тоже рассказывал, что он здесь встречается с отцом. А еще Олиа общался в этом месте с адвокатом, когда тот у него еще был.

Альфа был хмурым и невеселым. Он оброс небольшой щетиной и заимел синяк под глазом. Пахло от него самцом так сильно, что даже Олиа прореагировал. Замер уже в пороге. Керхман и охранник-бета тоже это почувствовали, но они на свое счастье не были омегами.

Альфа отреагировал на Олиа так же. Здоровый глаз почти округлил, а тот, который с синяком не смог. И рвано вдохнул, тут же громко выдохнув этот воздух, как будто хотел избавиться от него.

— Только не лезь сильно, ладно? — попросил Олиа у Керхмана. — Я и так тебя взял с собой.

— Ну спасибо тебе. — С сарказмом ответил Нил.

Они остались втроем. Нил действительно отошел в один из углов поближе к окну и тут же закурил.

— Меня выдернули из дома, даже толком не объяснили ничего, притащили сюда. Ты брат Тая? — говорил альфа грубо и рассержено. Они всегда сердились, когда им показывали свою власть.

— Брат. — Ответил Олиа. — Мне не до нежностей.

Он сел за стол напротив альфы. Если убрать щетину и помятость, он выглядел довольно молодо. И красиво, если Олиа еще понимал что-то в альфах.

Дым добрался и сюда. Окно, конечно, не открывалось, а Керхман пользовался своим положением и наглостью.

— Будешь заступаться за него? — рыкнул альфа. — Это уже принуждение какое-то.

— Я не знаю, что между вами происходило, ты мне должен рассказать. — Тихо и спокойно ответил Олиа. Он не хотел ругаться и чем-то запугивать. Он мог, конечно, пригрозить ему Эвансом, или тюрьмой за травку, которую этот альфа оставил в кармане своей куртки, или чем-нибудь, что можно быстро раскопать в его грязном белье.

— Зачем? — альфа удивился.

— Вы поругались? — из-за спины спросил Керхман. — С Таем? Мы не враги тебе совсем. То, что этот полоумный так грубо позвал тебя сюда, было ошибкой. Омежка же. — Керхман хмыкнул. — Мы не защищаем Тая совсем. А этот вообще последний человек, который будет этим заниматься.

Керхман так талантливо врал на грани правды. Как будто не Олиа пытался помочь Таю в последние месяцы. Только он что-то и делал. Даже папа предпочел умыть свои руки, оставив Тая одного разгребать все это дерьмо.

— Рассказывай, Джонни, все. — Проговорил Олиа. — Потом все объясним, если захочешь. Он начальник тюрьмы, — Олиа слегка кивнул головой себе за плечо, — типа власть, так что ничего незаконного не будет.

— Хорош начальничек.

— Какой есть. — Ответил Керхман. Они были совершенно разными альфами. Керхман смахивал на интеллигента, говорил всегда красиво и правильно. Был светлым и прилежным, больше похожим на бету. Если бы не такие сильные нотки в характере, которые пугали даже Олиа. Джонни мог сколько угодно выглядеть отморозком, но заткнуть его Керхман мог парой слов.

— Давай без лишних слов. — Попросил Олиа у Джонни. Еще не хватало, чтобы они тут начали мериться своей крутостью. — Мне тоже от этого общения удовольствия нет.

Альфа как будто сразу поумнел. Эванс говорил, что он сообразительный и отличный программист. И у него даже есть официальный костюм.

— Что вам надо? — Джонни уже не скалился.

— Зачем ты ходил к Таю? — Олиа старался выглядеть дружелюбно и говорить спокойно.

— Он мне понравился. Запах был очень странный.

— То есть?

— Ну, от него стояло сразу же. От тебя похоже пахнет, но без фанатизма уже и слабо очень. А братец твой как зомбировал.

— А я думал, от меня пахнет Эвансом. — Улыбнулся Олиа. Ему и хотелось улыбнуться просто так.

— Как будто вы с ним потрахались.

— Почти.

Альфе это не понравилось. Он замолчал, а вид опять стал недовольным и угрожающим.

— Давай дальше. — Снова встрял Керхман. — Пока вы не дошли до подробностей.

— Мы встретились. Я первым пришел. Глупо очень, Элай взбесился, когда узнал, но мне этот запах покоя не давал. Я его уже видел один раз до этого, подумал, что красивый омежка.

— И ничего тебя не смутило? — с намеком спросил Керхман. — То, что он за решеткой, к примеру.

Вот Керхману на эту тему нужно было молчать. Но альфы думают другим местом. Если от запаха встал, то какие могут быть вопросы после этого?

— Да и на меня приличные не вешаются. Я был в окружной тюрьме за травку, правда не долго, но много женихов отпугнул. — Альфа сказал это и поморщился. — Тай был очень милым, говорил, что тоже за травку попался по глупости и скоро выйдет уже. Я поверил. Сошлись на интересах, короче.

— За героин и на десять лет. — Поправил Олиа. Как хорошо Тай умел прикидываться лапушкой, Олиа знал.

— Я знаю. Он мне врал долго. — Джонни повесил голову, как провинившийся мальчик. — Потом мне про него все рассказали. Пришел омега, нарик какой-то конченный, угрожал, сказал, что Тай на него работает и наркоту продает, думал, я тоже в этом деле. Я этого припадочного за дверь выкинул. В следующую субботу ломанулся к Таю. Он сознался.

— Вылил сразу все ведро помоев. — Протянул Олиа. — Омега, который к тебе приходил, в татуировках был?

— Как игрушка расписная. Это кто?

— В скором будущем труп, я надеюсь. Тай тебе звонил несколько дней назад.

— Я его послал. Вот и вся история, мы больше не общались. И я не хочу с ним ничего больше иметь. Не с таким человеком. — Джонни мотнул головой.

— Ты же не брезгливый. — Олиа захотелось повредничать. Вот так и загнали его братика в угол. Олиа все голову ломал, как это сделать, а казалось, надо просто подослать альфу. Тай влюбился, а его кинули. Вполне возможно и самоубийство, если прибавить перспективы не радужной жизни, и давление со всех сторон.

— Наркоторговец-убийца мне не подходит. Передай ему, что я не только членом думаю, но и головой. И если он мне хочет добра, как говорил, то пускай отстанет. Я не хочу, чтобы из-за него ко мне домой приходили всякие мудаки и угрожали моим близким.

— Он умер. — Легко ответил Олиа, как будто они тут погоду обсуждали. — Устроил себе передоз через пару часов после вашего разговора.

Ему было в какой-то степени интересно, как отреагирует альфа. Как вообще нормальные люди реагируют на известия о чей-то смерти. Свои эмоции Олиа считал слишком скудными. Если ему и было жалко Тая, то все это перекрывалось раздражением от того, сколько братец создал проблем своей смертью. Грустил Олиа больше всего об одном: Тай все-таки стал мягче в последнее время, его можно было склонить к помощи, как-нибудь заставить изменить показания, или хотя бы перед Олиа сознаться в обмане.

Олиа больше всего хотел знать, правдивы ли его предположения в отношении виновности родителя или нет. Тай точно знал, кто убийца Питера, был шанс, что он когда-нибудь поделится этим и с Олиа. И если это папа, хотелось бы убедиться в этом до того, как к такому выводу придет официальное расследование. Тогда можно будет подготовиться к неприятным последствиям.

И пока шла проверка этого дела, Нильсон следил за тем, чтобы никто не захотел подредактировать его со стороны. Через него же Олиа договорился с целой командой людей, которая следила уже за папой. Об этом никто не знал кроме Нильсона и Миши, причем последний считал это чем-то аморальным. Просто у Миши не было такого хитрожопого папы, а была нормальная семья, где родителей действительно воспринимали как родителей в традиционном понимании.

Они же жили в какой-то сумасшедшей вселенной, где вообще не было обычных вещей. Олиа бы не придумал ни одного человека, с которым бы у него складывалось все нормально и правильно. С братом была детская вражда, с папой что-то больше похожее на полезный симбиоз, как относиться к Эвансу, Олиа вообще не знал. Даже с Керхманом у них выходило странное сотрудничество уже из-за того, что пару лет назад они вместе провернули убийство и посчитали это хорошим началом к дружбе.

Было интересно, у Тая все было так же. Братец тоже был со странным вывернутым сознанием и искаженным восприятием всего. И любовь к Джонни у него в нормы не вписалась.

А альфа реагировал предсказуемо. Удивился, не поверил, покачал головой.

— Я не вру. — Заверил Олиа.

— Врешь. — Тихо ответил альфа.

Олиа упрямо покачал головой.

Альфа беспомощно начал водить глазами по комнате, как будто это могло ему помочь. Губы задрожали как раз как у обидевшегося омежки. Весь вид самца исчез, а осталось только очень расстроенное существо.

— Ты бросил его. — Сказал Олиа то, что больше всего злило его в этой истории. — Даже не подумал своими мозгами немного перед тем, как идти к нему, что раз он здесь, то уже точно не невинная ромашка.

Джонни слушал, потому что смотрел прямо в глаза, но ничего не ответил. Он, наконец, поверил в смерть Тая и теперь пытался с этим справиться. Начал быстро дышать, даже немного покраснел и попытался смять пальцами край железной столешницы. Запах от Джонни начал меняться, переставая заманивать к себе, а становясь все больше противным. Слишком быстро сработали гормоны, слишком высокий уровень стресса подействовал.

За спиной запах от Керхмана тоже изменился. Он включил вытяжку и перестал курить, так что оттуда потянуло его альфьим запахом с оттенками омежьего аромата Рена и совсем невкусного детского. Того альфеныша, которого Рен так долго таскал.

— Ты же его в макушку целовал, я видел. — Уже тише заговорил Олиа. — Это просто так не делается. Он сидел перед тобой и ревел, ты думаешь, он перед кем-то так распускался, как перед тобой? Мог хоть тогда не думать своим членом, и подумать, с кем связываешься.

— Олиа. — Предостерегающе сказал Нил из-за спины. Он подкрадывался ближе одновременно с тем, как Джонни начинал чаще дышать.

— Я и подумал о нем. — Ответил альфа. — Это общение никуда бы нас не привело. Думаешь, я смог бы дождаться его, зная, кто он такой? Думаешь, я вообще собирался ждать так долго?

Олиа так это не нравилось, и даже не в Тае было дело. Но сильно бесило это. «Я хоть и люблю тебя, но ты мне сильно помешаешь в моей новой счастливой жизни» И пока.

А альфа довольно быстро справился с потрясением. Даже предложения смог сложные построить. Олиа сам не понял, зачем он это сделал, и как к нему в голову пришла такая мысль. Он быстрым движением выбросил ногу вперед, подцепил носком ножку табуретки и подтянул на себя. Этому его папа научил, когда только забрал из приюта. Они с Таем несколько раз опробывали друг на друге эту шутку за семейными ужинами.

Послышался грохот, и Джонни упал на пол, что-то там себе сильно ударив. Из-за стола Олиа не видел.

Керхман среагировал быстро. Зачем-то вздернул его за руку вверх и даже зарычал.

— Он кретин. — Объяснил Олиа свои действия. Главное, что на душе стало легче. Иногда он чувствовал себя ребенком, которому хочется наделать много гадостей.

— Как ты мне надоел. — Почти на ухо грозным тоном ему ответил Керхман и больно сжал плечо. — С вами все в порядке? — спросил он уже громче у Джонни. Тот как раз вылез из-под стола. У него из носа текла кровь, и альфа пытался ее остановить рукой. В совокупности с фингалом под глазом, он выглядел как жертва избиения. Он навалился одной рукой на стол, как будто боялся, что упадет.

— По заслугам. — Прокомментировал он. — Вы не обманываете, да? — еще раз с надеждой спросил он.

— Нет — Ответил Керхман. — Сегодня, насколько я знаю, его уже похоронили.

А Олиа этого не знал. Знал, что папа забрал тело Тая после вскрытия, знал, что настаивал на встрече с Олиа, но Керхман помог, и сказал, что это он запретил пока Олиа все встречи, а вовсе не сам омега.

Джонни повесил голову и замолчал. Керхман выждал почти минуту, все еще держа Олиа за руку, боясь, что тот снова кинется драться. Когда стало понятно, что разговаривать больше никто не хочет, Керхман первым пошел к выходу. И потащил за собой Олиа.

— Вас сейчас выведут. — Так же вежливо, как и всегда, сказал он Джонни перед тем как выйти. Тот никак не прореагировал.

Они с Керхманом оказались снова в коридоре с зеленым светом. Только сейчас громко работала вентиляция, и откуда-то слышались голоса из радио.

Они пошли обратно, через длинные переходы, хотя Керхману к его кабинету и было в другую сторону. Олиа думал, только, что сейчас придет к себе и упадет на кровать. Если притащится Эванс, тоже неплохо. Он часто болтал о всякой ерунде и жалел. От этого всегда было лучше. Он, конечно, учуетзапах Джонни, но это не страшно. Олиа ему обещал не бить Джонни, а они только поговорили. Почти.

Этот альфа оказался таким же мудаком, как многие. Олиа было даже смешно. Как будто он не знал, чего можно ожидать от друзей Эванса. Этот еще самым адекватным должен был быть.

— Постой. — Неожиданно попросил Керхман.

Они уже были не повороте в тот несносный длинный коридор с солнечным светом. Нил быстро завернул в другое ответвление, куда Олиа хода не было. Даже на полу была нарисована красная линия вдоль решетчатой двери, которую ради удобства иногда держали открытой, обозначающая запретную зону. В этом коридорчике были всего три двери в служебные помещения, а в конце стоял автомат с батончиками и газировкой. Про него все знали и многие возмущались. Автомат стоял, у всех водилась мелочь, но подобраться к нему нельзя было. Только для сотрудников.

Керхман решил купить себе бутылку воды, а Олиа остался у красной линии подпирать стенку.

— Ты думаешь, Тай влюбился? — спросил Олиа, пока альфа отсчитывал мелочь.

— Думаю, да.

— Бред.

— Почему же?

Из автомата с грохотом вывалилась бутыль с водой. Пока Керхман жадно пил ее, так что аж кадык дергался, Олиа думал, почему же это бред. Потому что это Тай, потому что Олиа точно знал, что Тай когда-то крепко любил своего Гарри. А когда он сбежал в неизвестном направлении, пока Тай рожал, Тай с альфами только трахался, но никак не любил. Для такого чувства он был слишком стервозным.

— Любовь косит всех. — Со вздохом ответил Нил. — Тебе в какой-то мере повезло.

— В том, что я фригидный? — усмехнулся Олиа.

— Типа того.

— Я лишь своими феромонами атмосферу не загрязняю и не готов каждые четыре месяца ложиться под каждого, кто может мне вставить. Если ты думаешь, что любовь выше обычного траха, то она и мне должна быть доступна.

— У тебя душевная фригидность.

Керхман вернулся к нему. Олиа жестом попросил бутылку и тоже с наслаждением попил. Вода была холодная и поразительно чистая. Олиа уже за шесть лет местной жизни привык пить воду из-под крана со вкусом железа.

— У тебя девственный запах. — Заметил Керхман. Они медленно шли вперед, как будто просто гуляли. С таким темпом у них было еще пять минут на разговоры. — У меня нос особый, я хорошо омег чувствую.

— Девственный в том плане, что не спал с альфами. — Заметил Олиа.

А ведь солнце уже скрылось и не светило так сильно в глаза. За окнами были видны площадки, обнесенные по краям кучками подтаявшего снега, забор, и даже немного кусок дороги, по которым редко проезжали машины.

— Мне интересно, — снова заговорил Олиа, — почему мы обсуждаем то, с кем я сплю.

— Мне посплетничать захотелось. Не мою же жизнь обсуждать, ты знаешь, с кем я сплю. — В шутку ответил Керхман. — Я знаю про Лукаса и про то, что вы с ним творили. А сегодня ты заметил, что он труп. — Они остановились посреди коридора. Даже наплевав на то, что здесь уже часто проходили люди. И охранники, и заключенные, но реже. Олиа не беспокоился о своей репутации, Керхман тоже. Они только громкость речи немного сбавили.

— Труп. — Подтвердил Олиа спокойно.

— Из-за Тая или из-за того, что он тебя бросил?

Олиа посмеялся:

— Из-за наркоты, Нил. — Улыбнулся он. — С таким диагнозом долго не живут. А я его трогать не буду.

Настроение поднималось. Олиа это казалось странным, как будто он сам накачался как минимум травой. Может, что проблемы постепенно решались. Или от веселого разговора о его любви.

Они пошли дальше, потому что стоять на одном месте посреди коридора было странным. Разминулись только тогда, когда Нил завернул в столовую, объяснившись потребностью в еде. До блока было уже совсем недалеко.

Олиа думал о Джонни и Тае, о том, что все больше походит на сюжет для романов. Джонни поступил подло, почти как Лукас, и Олиа вспомнил, как было обидно. Уже и забыл, и даже не вспоминал, но старые воспоминания всплыли и неприятно свербили в голове.

Он подумал об Эвансе. Олиа тоже с ним ласково не обходился. Оправдывало только то, что в любви никто не признавался. Просто Олиа видел красивого мальчика с возможностями и пользовался. Эванс об этом знал и принимал это.

Но почему нельзя просто наслаждаться этим и сейчас? Даже если это все ненадолго. Эванс в мае выйдет, или случится чудо, и Олиа даже раньше окажется на свободе. Это все прекратится. Но сейчас-то этого хочется.

В блоке было мало людей. На диванчиках внизу сидели только Ли с Палми Райном и смотрели кулинарное шоу. Олиа поднялся на второй этаж, но сразу к себе не пошел, а осторожно заглянул к Элаю. Тот снова валялся на своем месте, и читал книгу. Коса свесилась вниз, и конец ее аккуратно лежал на столике. Рядом с пустым блистером от трех таблеток от течки, которыми промышлял Пенсильваль.

Эванс читал книгу.

Олиа зашел внутрь и подобрался вплотную.

— Заметь, — проговорил Эванс, не отрываясь от чтения, — я за тобой не бегаю.

Олиа сложил руки на краю койки и устроил на них подбородок. Заглянул в текст книги Эванса, но тот быстро среагировал и опустил ее на грудь, чтобы не было видно слов. А Олиа уже с дальним прицелом пытался одной ногой стянуть ботинок с другой.

— Джонни. — Почти прошипел Элай уже более заинтересованно.

— Мы только поговорили. — Ответил Олиа. — Насчет Тая и этих звонков. Твой Джонни домой поехал.

— С ним все нормально? — Эванс заволновался, повернулся на бок и стал поднимать свою косу наверх.

— Мы с Керхманом ему рассказали про Тая. Он расстроился. А остальное в порядке.

Олиа поймал рукой кончик косы Элая, когда та проползала мимо. Эванс после таблеток не выглядел как котенок, который хочет, чтобы его погладили. Ему уже не нужны были прикосновения и ласки. Все гормоны блокировались, а на первое место вставал разум.

— Джонни с ним замутил что ли? — губы у Эванса дрогнули, как будто он хотел надуть их. — Он постоянно носом крутит во все стороны.

Олиа повертел в руках кончик косы с розовой резинкой на конце. Какие все-таки длинные волосы были. Олиа раньше таких не видел. Он вообще не понимал, как Эванса тут еще принудительно не подстригли, и как Эванс сам терпит свои волосы. Вокруг уже начали спорить на деньги о сроках терпения Элая.

— Ты ревнуешь? — Олиа все-таки подтянулся на руках, и одним прыжком запрыгнул на койку, отодвинув Эванса с книгой к стене.

— Немного. — Подумав, ответил он. — Но мы с ним просто друзья, он, типа, имеет право трахаться с кем хочет. Так Тай из-за него, что ли? Джонни его бросил?

Олиа молча кивнул, смотря Элаю в глаза.

— Ахринеть можно.

Олиа продолжил на руку наматывать косу Элая. Волосы были грязными, но на удивление мягкими и здоровыми. Как и весь Эванс. Он даже в таких условиях выглядел как ухоженный мальчик, любящий свою внешность. Уже завел себе пилочку для ногтей и целых три баночки разных кремов. Баночек для волос у него было еще больше, и стоили они все вместе, по выражению Рена, дороже, чем почка.

Олиа осторожно провел пальцем Элаю по щеке. Мягкая и красивая. У Олиа кожа была чересчур бледная, и это всегда было заметно, и никак не исправлялось. А тут щека сразу от прикосновения порозовела, а Элай вздрогнул.

— Ты уже забыл, что утром послал меня? — спросил он.

— Я за это извиняться пришел.

Эванс засмеялся.

— Ты и извиняться! Это новый этап наших отношений.

— Возможно. — Ответил Олиа. — Я сегодня с одним человеком о любви разговаривал. — Он пододвинулся ближе, приподнялся на локте и погладил теперь шею Элая и выступающие косточки ключицы. — Я ему доказывал, что любить могу.

— Это ты о чем? — Эванс сглотнул, а от него опять начал появляется шоколадно-коньячный запах. Олиа ласки оставил, чтобы не будить в Эвансе зверя, но положил голову ему на грудь и прикрыл глаза.

— Я сам не знаю, могу я любить или нет.

Элай в ответ лишь хмыкнул. Он снова взял книгу, сместил Олиа немного в бок и повыше. Теперь он вместо груди Эванса оказался у того на плече и даже зарылся носом ему в волосы. Элай одной рукой держал книгу, а второй погладил голову Олиа. И от такой ласки Олиа впервые в жизни захотелось заурчать от удовольствия.

Прошло пять минут. Эванс снова читал, а Олиа начал дремать.

— Знаешь, — вновь сказал Элай, — я сегодня папе звонил. Он недавно сдавал анализы на пол ребенка. Альфа будет. Через четыре месяца еще одного братика мне родит.

— Ты, главное, его не воспитывай, хорошо. — В полусне ответил Олиа. — Пускай вырастет нормальным.

Эванс снова тихонько засмеялся и плечо затряслось.

— Мне папа почти то же самое сказал.

========== Глава 26 ==========

— Где Олиа? — Элай столкнулся с Мишей у входа в блок. Тот бы и не обратил на него внимания, если бы Элай не перегородил ему проход.

Настроение было хорошее. Он только что разговаривал по телефону с папой. Тот рассказывал про свою беременность и про то, что теперь она проходит намного легче и отец уже перестал волноваться и настаивать на переезде в клинику. Мелкий уже вовсю толкался и был очень активным и здоровым, что было странно для папиных лет.

Еще оказалось, что Эдвард занял только второе место на олимпиаде и сильно расстроился, а омежка, по которому братец тайно вздыхал, предпочел другого мальчика.

Миша настроения Элая не разделял и выглядел грустным и расстроенным

— У себя. — Буркнул он и ушел дальше.

Элай быстро забрался на второй этаж и дошел до самого конца ряда. Но в камере Олиа не было, зато было слышно, как в маленькой ванной из душа течет вода. Дверь была плотно закрыта, но не заперта, так что Элай смог туда пробраться, оставив маленькую щель, чтобы собравшийся в комнатке пар хоть куда-нибудь ушел, и можно было видеть дальше собственного носа.

— Эй. — Подал он голос. Душ работал с хорошим напором, и на штаны Элая уже попали капли воды. — Ты в кипятке что ли моешься? Душно пиздец.

Олиа не ответил, пока не смыл с головы густую пену. Элай уже привык к постоянному игнору его порывов пообщаться, поэтому прислонился спиной к стене, тоже мокрой, и стал ждать. Пока разглядывал голого Олиа. Тот все равно не смутился бы. Когда у тебя и еще у пятидесяти человек общий душ, смущение быстро проходит. Да Элай и не был стеснительным мальчиком.

— Эванс, ты как всегда. — Олиа отключил воду, теперь стало почти тихо, если не считать посторонних далеких звуков. — Подождать не можешь?

— Вот теперь я мокрый. — Пожаловался Элай. — И уже вспотеть успел.

Но Олиа все равно был мокрее. Вода бежала с волос, все ниже, по груди и спине, преодолевая по кривой выступающие кости. Олиа наклонил голову и разглядывал свой покрасневший шрам на животе, который все не заживал, и даже пытался пару раз загноиться, несмотря на то, что Олиа каждый вечер мазал его вонючим кремом.

— Давай трахнемся. — Предложил Элай.

Он облизывался на Олиа, и любил, когда тот мокрый и голый. Олиа был душкой, и нравился ему. А то, как он постоянно грубил Элаю, лишь заводило сильнее. Тем более, сейчас была течка, а Элай лишь выпил одну таблетку ради того, чтобы суметь вылезти из своей камеры и не бросаться как маньяк на все движущееся.

Олиа закинул голову вверх и усмехнулся. Он хотел выжать из волос воду, опять проигнорировав все слова Элая. Но зрелище было очень уж соблазнительное. Элай оттолкнулся руками от стены и сделал один шаг вперед. Этого было достаточно для такой маленькой комнатки, чтобы оказаться рядом. Он перехватил руки Олиа и придвинулся ближе, вплотную. Грубая ткань штанов Элая прилипла к мокрой коже Олиа.

— Эй, но тебе же нравится. Почему ты вечно так стремно начинаешь себя вести?

Но Олиа лишь продолжил улыбаться. Он думал, что это у него выходит мило, но улыбка у Олиа была маньячная и немного страшноватая. Лишь на щеках образовывались привлекательные ямочки, и именно от этого он становился похожим на красивого обычного омежку.

— Ненавижу твою ухмылочку. — Сознался Элай.

Но если Олиа ухмылялся, значит он был согласен на разврат. Потому что если ему не хотелось близости, то он попросту никого к себе близко и не подпускал. Но тут как раз было другое настроение. Еще с утра Элай услышал, как Олиа подпевает себе что-то под нос. А когда после завтрака, в блок вернулся Мэтт, Олиа даже не стал его запугивать, а спокойно продолжил смотреть какой-то сериал вместе с Пенсильвалем.

Элай видел, что Олиа не такой равнодушный, как кажется. Олиа любил секс так же, как и Элай, и у него не было в голове каких-либо предрассудков. Но он об этом не трепался направо и налево, а строил свое поведение по примеру эмансипированного девственника.

И вот сейчас Элай оказался верхом на Олиа, а тот привалился спиной к совершенно мокрой кафельной стене, а руками стиснул Элаю задницу. Элай потянулся за поцелуем, но натолкнулся на преграду. У Олиа действительно сегодня было игривое настроение, раз он стоял, плотно сжав губы и давя в себе смех. Но его руки все мяли задницу Элая, а потом и вовсе попытались проникнуть под штаны. Но те намокли и прилипли к телу, так что у Олиа это плохо получалось. А это еще больше его смешило.

Ткнувшись в плотно сжатые губы, Элай не остановился и просто пустил в дело язык. Лизнул Олиа подбородок и спустился ниже к шее. Олиа любил, когда ему чешут шейку, совсем как кот. Даже запрокидывал голову, чтобы было удобнее.

Элай слизывал невкусные капли воды с Олиа, пару раз укусил шею, а потом потянулся и зубами оттянул Олиа мочку уха. И замер. Он помнил, что нельзя кусаться. Один единственный раз он серьезно укусил Олиа, и ему потом здорово попало. Потому что на Олиа все заживало очень медленно, и он походил с этим укусом на омегу, неудачно помеченного альфой.

Олиа почти не двигался. Можно было подумать, что он как доска в постели, но Элай знал на себе, как быстро он может возбудить и довести до разрядки, если захочет. Или просто возбудить и потом мучить, не давая отдыха. Элай это тоже прочувствовал на себе, когда Олиа надоели короткие игры.

Их прелюдия замерла на месте. Олиа справился и со штанами и с уродскими трусами, которые выдавали здесь. Пальцем очертил узор вокруг дырки Элая, и нежно, как будто впервые и нерешительно, прикоснулся к члену, размазывая по нему смазку, которая снова начала течь в большом количестве.

Элай задрожал от возбуждения. Всего одна таблетка не была способна справиться с таким натиском, и гормоны вместе с течкой брали верх над всем остальным.

Чтобы отомстить, он все-таки прикусил Олиа ухо. Тот шикнул, и они, наконец, отстранились друг от друга, хотя бы чтобы видеть лица друг друга. Олиа опять оставил член в покое, как только понял, что тот уже отреагировал на ласки, и вернулся к дырке. С легкостью просунул внутрь Элая два пальца и еще покрутил ими. Элай тихо поскулил и дернул головой.

— У девственных омег без труда разве что зубочистку можно вставить внутрь. — Заметил Олиа.

— Я же не девственный.

— Но кто это тебя накануне трахал, интересно, раз ты так растянут, м? — Олиа второй рукой вцепился в подбородок Элая и не позволил отвернуться. Лишь немного приподнял ее, чтобы можно было смотреть глаза в глаза.

— Я себя. Ночью было нечем заняться, вот я и попытался.

— Ты маленький извращенец.

— В течку и не такое в голову взбредет.

Олиа рывком придвинул его к себе так, что они слиплись друг с другом. Подбородок он не отпустил, а тоже потянул на себя, и Элай все-таки получил этот долгожданный поцелуй, ради которого пришлось даже покусаться. Олиа только что почистил зубы, так что целоваться было приятно, во рту ощущался вкус мяты, и язык у Олиа казался холодным. Он провел этим языком Элаю по небу, и показалось, что это небольшой кусочек подтаявшего льда.

Элай уже тоже был весь мокрым. Они несколько раз на секунду отрывались друг от друга. Попутно Элай пытался стянуть с себя штаны вместе с бельем. Белая майка была не так важна, она могла и поболтаться на нем, если до нее дело не дойдет. Но вот сейчас он пришел, чтобы взять все, что Олиа может ему дать. Это была вторая течка без альфы и в ограниченных условиях, и Элай не собирался снова терпеть ее. В прошлый раз он чуть не изнасиловал Олиа, а вот сейчас собирался исправить это упущение.

— А ты можешь не только пальцами? — спросил Элай, когда секундный перерыв затянулся. Да, Олиа действовал умело, и Элай понимал, что у него было много отношений с омегами, и он сумел приспособиться.

— Я тебе не альфа.

Элай окончательно избавился от штанов. Они остались болтаться лишь на щиколотке левой ноги.

— Я бы попробовал.

— Ты знаешь про Лукаса? — неожиданно спросил Олиа.

— Знаю. Мне рассказали.

Элаю было тяжело говорить. В воздухе было слишком много влаги, было душно и дышать удавалось с трудом. Он был возбужден, и у него внизу живота уже все скрутило. Лукаса Элай заочно ненавидел и вести о нем разговоры сейчас не хотел.

— Мы с ним пробовали все.

Они и так были слишком близко. Элай лишь потерся о пах Олиа. Мокрая майка прилипла к телу Олиа, когда Элай прижимался, и теперь оказалась зажата меду ними, почти незаметная и просвечивающая.

Элай нежно прикоснулся к губам Олиа, почти без пошлости. Лизнул их и заглянул в глаза.

— У тебя очень красивый и аккуратный член. — Сделал он комплимент. — И хорошая попа. Ты совершенен, и я хочу с тобой нормально потрахаться насколько это возможно. Долго. И по-разному.

— Ну, это тебе не достоинство твоего альфы. — Тихо шепнул Олиа, наклонившись ближе. — Звездочек перед глазами не будет.

А он уже растянул Элая еще сильнее, пока они вели разговоры. Олиа же возмущался только по инерции, а сам уже в предвкушении посверкивал глазами. Хотя Элай смутно представлял, что это за удовольствие в кого-то пихать член, когда внимания просит вовсе и не он.

У них у обоих стояло, так что можно будет попробовать. Новый опыт, и все такое. Отец всегда говорил, что самое главное в жизни — не останавливаться на достигнутом и искать что-то новое. В случае с Элаем это были приключения на его задницу.

Олиа вытащил пальцы из него с самым пошлым звуком на свете. Значит, согласился. Да, это будет не самый впечатляющий секс, не было у них обоих того, что должен в это дело приносить альфа. Но это же была их маленькая шалость, в которой этим похотливым альфачам было не место. Здесь было все красиво и утонченно. Без всяких там мужланов.

В приоткрытую дверь громко постучали, и тут же она слабо скрипнула, открываясь еще больше. Олиа вздрогнул, и резко убрал свои руки от Элая. Он стоял спиной к двери, привалившись к перегородке душа, которая его полностью закрывала от вошедшего. Элай же все видел.

Это был ненавистный ему Ли, который вроде бы уже отстал от них и перестал воровать у Элая в душе одежду и расчески. Злых взглядов в столовой не бросал и жестокую месть уже не обещал. Но снова стал общаться с Олиа и бегал по его мелким поручениям, что несколько огорчало и вызывало ревность.

— Чего тебе? — недовольно спросил Элай.

— Я не к тебе. — Так же грубо ответил Ли. Он, конечно, понял, что тут происходит и скривил свое красивое личико. У него на теле добавилось татуировок. На шее, пока что-то непонятное, еще до конца не доделанное, покрасневшее и воспаленное. Это красоты Ли не добавляло. Возможно потом, когда рисунок будет закончен, это и будет хорошо смотреться, а пока выходило одно уродство. Но Олиа же, черт возьми, любил омег с татуировками, если проследить за статистикой его отношений.

Олиа Элая мягко оттолкнул от себя и протянул руку за большим полотенцем, висевшем прямо у него над головой и быстро обернул его вокруг своего тела, только потом появился перед взглядом Ли.

— Чего тебе? — повторил он вопрос Элая. — Если у тебя опять отбирают конфеты, то не в ту инстанцию жалуешься.

Элай прыснул. Он только сейчас сообразил, что у него спущены штаны, и вид не самый подходящий для общения с Ли. Элай быстро натянул на себя уже совершенно мокрые тряпки и поправил майку.

— Керхман здесь. Тебя зовет срочно. — Ли уже полностью отворил дверь и привалился к косяку. Элаю не нравилось, как он пялится на Олиа своими жадными глазками.

— Ну что у него за шило в заднице. — Олиа больше не стал ничего выяснять, покрепче перехватил полотенце, взял кучку своих вещей и скрылся. В проходе он боком прикоснулся к Ли, и Элай еле подавил недовольное шипение.

— Облом, Эванс? — весело спросил Ли, когда они остались одни.

— Не такой, как у тебя.

— У меня? — Ли посмеялся. — Меня повысили от подстилки до мальчика на побегушках.

— Ты, — Элай подошел ближе, — очень глубоко ошибаешься. У нас немного разные уровни, не находишь? За банку колы перед кем-то стелятся только отбросы, такие как ты. — Он ткнул пальцем Ли в грудь. — Радуйся, мальчик на побегушках, хоть этому. Хороший карьерный рост.

Ли схватил в кулачек палец Элая. От этого он непроизвольно вздрогнул, вспомнив, что можно сделать с пальцами. Сломать, например.

— Я радуюсь. — С улыбкой сказал Ли. — Тому, что сенаторский сынок теперь отсасывает Олиа вместо меня.

— Да пошел ты. — Элай выдернул свой палец из кулака Ли. — Завидуй молча, как и все остальные. Придурок.

***

— Керхман, ты без меня и дня прожить не можешь? — Олиа проигнорировал нового смазливого секретаря Керхмана, который что-то пытался сказать. Если альфа так нагло дергает его каждый день, то и Олиа больше не будет расшаркивать ножкой перед ним. Ему было хорошо и в душе с Эвансом. Они если бы и не потрахались, так точно еще немного потискались. А пришлось стягивать мокрые волосы в хвост и искать сухие вещи, чтобы за несколько минут примчаться сюда.

У Олиа были проблемы не только с запахом. Он очень слабо пах, и так же слабо различал посторонние запахи. Он не заметил даже терпкий родной запах, который расползся по всему кабинету Керхмана. Альфа, наоборот, был чувствителен и часто открывал окно, даже зимой. Но не сегодня. А Олиа даже так не смог учуять запах папы. Отчасти из-за того, что он походил на Эванса.

— Вот и сын пришел. — Сказал Рене тихо, глядя на Олиа.

Керхмана в кабинете не было.

— Ты теперь у нас начальник? — Олиа прошел вперед. Встал по другую сторону узкого стола и постучал пальчиком по столешнице.

— Пока нет, он вернется через пять минут. Сядь.

Олиа не хотел встречаться с папой по простой и жалкой причине: он не знал, как себя с ним вести. Глупо начинать приставать к нему с вопросами о его причастности к убийству Питера, глупо ждать какого-либо признания. Рене, в конце концов, умел выкручиваться и расставлять приоритеты.

Нужно было вести себя как обычно и показывать свою паранойю, и еще что-то сказать про Тая. Потому что так принято. И не надо, чтобы Рене раньше времени думал, что Олиа что-то подозревает.

Олиа отодвинул стул и сел на краешек.

— Ты так хотел меня увидеть, что даже бедного Нила подкупил?

— Он сам решил мне помочь. И тебя так удивляет мое желание увидеть своего ребенка? Ты вообще, заметил, что случилось с твоим братом?

Олиа в последнюю неделю, все пытался угадать, как папа отнесется к самоубийству Тая. И насколько он расстроится. Решил, что по десятибалльной шкале его расстройство может потянуть даже на твердую пятерочку.

— Он умер. — Олиа пожал плечами. — Трудно не заметить.

Папа сегодня был не накрашен, волосы лежали не в идеальной прическе, а были свернуты в страшный кривой пучок. И в руках он крутил затемненные очки. Видимо, пытался скрыть выступившие синяки под глазами. И запах немного состарился, и уж точно сейчас не пытался привлечь собой альф. Было похоже на то, что папа переживал.

Рене слегка покачал головой. Олиа его не торопил с разговором. Он хотел дождаться Керхмана, чтобы тот спровадил Рене домой и объяснил Олиа причины своего такого нехорошего поведения. И, правда, лучше бы с Эвансом остался в душе. А то, как бы он теперь на Ли не набросился. Эти двое были явно заинтересованы друг другом и могли натворить то, что Олиа бы не понравилось.

— Ты не хотел со мой видеться? — прямо спросил Рене. — Я знаю, что этот альфа не мог тебе запретить.

— Мог. — Оборвал Олиа. Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Выглядел не очень дружелюбно, и ничего не мог с собой сделать.

— Что-то не так, Олиа? — папа наклонился вперед, внимательно высматривая что-то в глазах у Олиа. Сейчас он выглядел как родитель, который пытается выведать тайны у подростка. — Ладно, —он натянул усмешку на лицо, но быстро ее спрятал, опять сжав губы в ниточку. Запах усилился, значит, папа нервничал, — закончим с этим цирком. Только объясни мне, что происходит, и я от тебя отстану.

— А что происходит? — Олиа пожал плечами. — Мы же не семья с тобой, ты знаешь это. Зачем нам теплые отношения?

— Не семья? — спросил папа. Он нервно перебирал в пальцах дужку очков и прямо уже не смотрел. — Я не собирался ударяться в чувства, но у меня умер сын. И оказалось, что это больно, Олиа. И я не хочу терять второго.

Олиа смотрел на этого омегу и ничего не понимал. Папу они с Таем не воспринимали как родителя лет с пяти, как раз с того времени, как оказались в детском доме. Да, они иногда скучали, но скучали из-за того, что папа мог дать им лучшую и красивую жизнь. Он мог бы снова покупать им красивые игрушки и баловать сладостями в те моменты, когда появлялся в их доме на несколько дней. Можно сказать, что без папы их уровень жизни падал. Вот за это они его и любили.

В пятнадцать лет папа неожиданно оказался еще и хорошим другом, который в подростковой жизни понимал больше, чем они с Таем, и так же любил погулять и принарядится. Он оказался подходящей компанией и другом.

Но потом заставил Тая рожать, не поддавшись на сопливое «не хочу», очень громко ругался с Питером, когда понял, что тот втягивает Олиа в свой нехороший бизнес и всячески пытался этому помешать.

Папа никогда не был папой. Просто был омегой, который их когда-то родил. Вот и все. В этом контексте версия Олиа о том, что это Рене подставил его, выглядела довольно стройно. Эванс не верил, рассказывал зачем-то про своих родителей, и говорил, что любой родитель в принципе не может так поступить. Как будто забыл из-за кого он тоже здесь оказался. Даже смешно становилось.

Папа чего-то ждал. Возможно, какого-то ответа от Олиа.

— И что ты для этого сделаешь? — спросил Олиа. Он, наконец-то справился с волнением. Стало спокойнее. Он привык к папиному запаху, привык к тому, какую какофонию он создает вокруг, смешиваясь с остатками шлейфа Эванса. В учебниках писали, что запах биологического родителя всегда успокаивает детей. Олиа и от этого стало смешно.

Папа хотел что-то сказать, но Олиа перебил:

— Энди — твой второй и первый ребенок, а не мы с Таем.

— И что ты этим хочешь сказать?

— Я не понимаю, почему ты разводишь здесь сопли. — Олиа наклонился вперед. — Еще раз спрашиваю: что тебе надо?

Рене замолчал. Только крутил свои очки, поглядывал на Олиа своими опухшими глазами, порывался что-то сказать, но останавливал себя и не произносил ни слова. Олиа надоело разглядывать его, он поводил взглядом по кабинету. У Керхмана на столе лежала недоеденная шоколадка, которая прикасалась боком к кружке с чем-то горячим, и уже немного подтаяла. Как будто Керхмана отсюда неожиданно выгнали. Но, зная папу, можно предположить, что так и было.

В дверь требовательно постучали.

— Мне надоело флиртовать с секретарем. — Послышался насмешливый голос Керхмана, а следом непонятное пищание того самого секретаря.

Папа оглянулся на дверь через плечо.

— Я узнал, что твое дело решили пересмотреть. — Сознался он глухим голосом.

Вот они и добрались до сути. Олиа удивился, что так быстро, но, видимо, Керхман ускорил процесс. Олиа утвердительно кивнул, следя за реакцией папы.

— Что-то новое узнали?

— Узнали. — Подтвердил Олиа. — но тебе же уже все рассказали, да? Мне мои люди сказали, что ты узнавал об этом еще месяц назад.

— Ты за мной следишь? — с улыбкой спросил папа и снова повернулся. Керхману окончательно надоело торчать под дверью, и он зашел внутрь. Выразительно поднял одну бровь и постучал по запястью, на котором именно сегодня не оказалось часов. Но намек был понятен.

— Я за тобой не слежу. — Олиа заговорил несколько тише. Вот он уже и не сдержался. Папа не только интересовался, он хотел настоятельно пообщаться с подкупленным патологоанатомом, а потом и с прокурором и даже с судьей. Они бы не отказали, но Олиа все свои силы бросил на то, чтобы обезвредить для себя многочисленные папины связи.

И это же, конечно, заметили. И запаниковали. И так безграмотно себя выдали.

Олиа чувствовал внутри себя чувство небольшого, пока маленького триумфа. Папу ему было не жалко совершенно. Ему мало кого из окружения было жалко. Он легко смирился и со смертью Тая, и с судьбой несчастного Лукаса — наркомана. И с лицемерным хитрожопым родителем.

— Я за делом слежу и все знаю. — Почти весело закончил Олиа. — Не лезь в это. — Попросил он добродушно. — Я сам со всем разберусь.

Керхман как раз добрался до своего стола и с намеком резко опустился в кресло. Тут же в одну руку взял кружку, а другой вытащил из кармана сигарету и замер, выразительно задрав брови и смотря на омег:

— Здесь мой кабинет, а не ваш.

— Но вы же не против. — Ответил папа, но с места поднялся и повесил очки за дужку в вырез своего свитера. — Думаю, я как раз смогу тебе помочь с этим делом.

Пока Олиа хмыкал, представляя во сколько лет еще выльется папина помощь, он оказался рядом. Опустил свою руку Олиа на плечо. От неожиданности Олиа вздрогнул.

— Обними меня хотя бы. — Попросил он.

— Может, без нежностей? — Попросил Олиа. Он даже не попытался встать. Папе уже было давно за сорок, может даже и пятьдесят — Олиа точно не помнил его возраст. Мог начать развиваться старческий маразм, раз старику захотелось обниманий.

Тогда папа сам опустился перед ним на корточки. Старые колени даже не заскрипели. И запах от близости стал еще более понятен даже для дефектного Олиа. Запах зрелого омеги, но не старого. Лицо Рене оказалось слишком близко. Олиа от непонимания лишь приоткрыл рот и нечего не смог сказать. В тишине клацнула зажигалка. Керхман закурил и с тяжелым вздохом пошел открывать окно.

— От тебя сильно пахнет каким-то омегой. — Прошептал папа с определенным намеком.

— Ты не вовремя пришел. — Так же тихо ответил Олиа.

— Ты очень странный ребенок. — Ответил папа и тут же сменил тон. — Я тебе чем-то неприятен?

— Я не люблю эти нежности, ты знаешь. — Олиа передернул плечами.

— Потерпи уже одну минутку. Я не с теми целями пришел, про какие ты думаешь, поверь мне. Я помогу тебе со всем этим кое-чем. Но я хотел хотя бы взглянуть на тебя. И я очень тебя прошу не избегать встреч со мной. Хотя бы еще один раз мы обязательно должны увидеться.

В открытое окно врывался прохладный ветерок с улицы. Уже так не пахло. Запах папы перестал усыплять бдительность, и Олиа с интересом обнаружил, что папа все-таки сумел вцепиться ему в руки.

— Что за хрень ты несешь? — спросил Олиа.

— Я тебе объясню когда-нибудь.

Происходило что-то странное. Олиа уже и забыл, какое раздражение у него вызывал этот разговор в самом начале. Папа выглядел очень растерянно, жевал губы и часто моргал покрасневшими глазами. Казалось, как будто Олиа его довел до слез. Потом папа медленно отпустил руки Олиа и резко встал. Ни говоря больше не слова, просто вышел за дверь.

Олиа так и остался сидеть на своем месте. Керхман у окна курил и не обращал на него внимания. В комнате становилось свежо, запах папы стремительно выдувался.

— Что это было? — спросил вслух Олиа и часто заморгал глазами.

— Ты у меня спрашиваешь? — отозвался Нил.

Прошла еще минута. Олиа все посматривал на дверь, думая, что папа вернется и нормально объяснит свое поведение. Эмоции сменялись очень быстро, и теперь Олиа чувствовал обиду. Весь этот разговор открыл все карты. Папа знает, что он знает. И дал это понять. И теперь угрожал вмешательством. И лицемерил. Всю жизнь лицемерил.

Папа не вернулся. Олиа встал, забрал со стола Керхмана пачку тонких сигарет и пошел к окну. Подвинул Нила и сел на подоконник лицом к альфе. Здесь было холоднее, открытые руки покрылись мурашками. Нил протянул Олиа серебряную зажигалку и помог прикурить.

— Ты расстроен. — Заметил он.

— Зачем ты его пустил? — прошептал Олиа. Голос неожиданно отказал, что еще больше напугало Олиа. Он уже совсем расклеился.

— Он меня уговорил.

— Чем?

— Словами.

Олиа глубоко вдохнул и следом выпустил дым тонкой струйкой в окно. Там было очень красивое небо, полное туч, через которые пробивались солнечные яркие столбы. Оказалось, что на улице прошел первый после зимы дождь. Теперь было свежо и хорошо. Пахло талым снегом и весной. Олиа просунул руку сквозь решетку в открытое окно и поводил ей по воздуху, перебирая пальцами.

— Не грусти. — Керхман одобрительно потрепал его по еще мокрым волосам и отошел подальше.

Олиа слегка расслабился. Раньше он любил предаваться меланхолии и вот так часами смотреть в пространство. Но сейчас у него было мало времени. Одну сигарету Олиа тянул как только мог, пока не затлел фильтр.

Нил шелестел бумажками и не мешал. Олиа скосил на него взгляд. До него начало доходить, что Нил очень хороший человек, и с ним можно дружить.

Прошло около получаса до того, как Олиа окончательно замерз. Его трясло крупной дрожью, а мокрые волосы оказались ледяными. Тогда он спрыгнул с окна и закрыл створку.

— Ты успокоился? — Нил поднял взгляд от бумаг.

— Относительно. — Олиа попытался улыбнуться, но делать он это не слишком умел. — Сейчас поймаю Эванса и утешусь.

— Не получится.

— Почему? — Олиа остановился посреди кабинета и подозрительно взглянул на альфу.

— Только что подрался с Ли Даггетом.

— И где он? — Олиа расстроился. Эванса хотелось иметь под боком. Он хорошо умел утешать. Варианта после драки было два: в медблоке или карцере.

— Пускай посидит одну ночь.

— Выпусти. — Требовательно попросил Олиа.

— Он Даггету плечо вывернул.

— И что? — Олиа почти топнул ножкой, но вовремя опомнился. — Выпусти. Мне он, блядь, нужнее.

***

Нил, подрывая свой авторитет дальше, попросил доставить придурка Эванса обратно в блок, а сам начал собираться домой. Если бы не покрасневшие глаза Олиа, Нил бы так не поступил. Олиа был сейчас расстроен и мог натворить бед, а Эванс был для него транквилизатором. Так было спокойней. Нашлось и второе оправдание: Отец Эванса просил хорошо обращаться с его сыном.

Нил запахнул пальто и наматывал на шею шарф. Шапку он спрятал в портфель. Это Рен вдруг нашел общий язык со своим стервозным свекром и заставлял носить шапку и шарф.

Сегодня Нил уходил пораньше. Он помнил слова Эванса и попытался что-то наладить. Познакомил Рена со своими семейными друзьями, и омега неожиданно подружился и с ними. Сегодня вечером они были приглашены на ужин. С Шоном обещал посидеть папа.

Уже после пропускного пункта, перед широкой белой дверью Нил заметил на скамейках для посетителей родителя Олиа. Он ушел из кабинета еще час назад, но все еще оставался здесь. Нила омега не заметил, так как был поглощен своими рыданиями. Лицо Рене спрятал в ладонях и прикрыл выпавшими из пучка волосами. Плечи у омеги тряслись, но всхлипы были задавленными. Нил привык к слезам омег благодаря Рену, но не привык видеть, как плачут взрослые омеги, которые, как кажется, вообще плакать не умеют.

Рядом сидел маленький мальчик. Его ноги не доставали до пола и болтались в воздухе. Волосы были черными, как у Олиа, и такими же пушистыми. Мальчик был довольно милый, но уже в таком возрасте он уже выдавал в себе альфу. Нил знал, что это был сын Тая. И сочувствовал ребенку — такую семью никому не пожелаешь. Мальчик сидел тихо, только одной рукой держался за Рене и потеряно кутил головой.

Нил вернулся к дежурному.

— Почему у нас здесь посторонние ревут? — спросил он строго.

— Хилтон запретил выгонять, пока не успокоится.

Хилтон был старший врач смены. Жуткий добряк и пацифист.

— Ему дали успокоительное и уже вызвали такси. — Продолжил дежурный. Нил не знал, как зовут этого парня. Один из молодняка, имена которых еще не запомнились.

— Хилтон — добряшка, правда? — спросил Нил и улыбнулся, показывая, что не сердится.

Он развернулся и поспешил домой быстрее к Рену. Подальше от этой идиотской семейки.

========== Глава 27 ==========

Элай заерзал на кровати, в попытке отлепить от своего мокрого тела одеяло. Под ним лежал Олиа, тоже голый, за исключением майки. Вторая попытка заняться нормальным сексом провалилась. Но уже не из-за Ли, а из-за маленького члена Олиа, который Элаю не понравился. А начиналось все так хорошо. Элай выловил Олиа, когда тот чинил розетки в блоке. Уже один вид пояса с инструментами на бедрах Олиа привел Элая в восхищение. Так что как только Олиа пришел к нему в гости, Элай накинулся на него с голодными глазами. Затащил вверх на свою койку и уломал на секс.

— Тогда делай все сам. — Сказал Олиа и лег, не собираясь ничего делать.

Элай же быстро одной рукой возбудил Олиа, чтобы было удобно, сам разделся и нырнул под одеяло.

И ничего классного не получилось.

Элай умел хорошо двигаться, и умел получить кучу удовольствия от такой позы, даже если партнер изображает из себя бревно. Но пока Элай пытался насадиться на член Олиа, тот тихо ржал, а дальше начала противно скрипеть койка. И не получалось никак устроиться, чтобы наконец словить звездочки.

— Хватит, Эванс. — Сказал Олиа, отсмеявшись. — Ты ни черта не умеешь.

— Я вообще-то лучше всех в классе был. — Возразил Элай, но двигаться перестал, еще немного поерзал, в надежде, что что-то почувствует, и слез.

— А вы соревнования устраивали? — еще больше посмеялся Олиа. — Не дуйся. Ты привык на альфах скакать, откуда тебе знать, как со мной управиться?

— А ты типа знаешь? — Элай наклонился вперед, своей грудью на грудь Олиа и погладил ему бока. — Может, покажешь, м? Только быстрее, а то мне еще надо запах смыть перед тем, как родители примчатся сюда.

— Они после обеда придут? — Олиа сузил глаза, и появились маленькие морщинки. Вблизи это было видно.

Элай согласно покивал. Он чувствовал задницей вялый стояк Олиа, и понимал, что этот раунд он проиграл. Но начатое хотелось довести до конца.

— Значит, еще полчаса точно есть. — Подвел итог Олиа.

Он немного приподнялся, зачем-то слегка прикусил кожу Элая на животе и поурчал. Потом Олиа ухватил бедра Элая в свои руки, и начал руководить им как какой-то куклой. Олиа сел почти прямо, осторожно пальцами, полазил у Элая в дырке и заменил их на свой член. И заставил немного прогнуться, и в то же время подпрыгнуть.

— Подвигайся. — Мягко попросил Олиа.

Элай подвигался, и понял, что так лучше. Попробовал поменять темп, разобрался какой ему нравиться больше всего, и уже начал действовать сам. Олиа рук с его бедер не убирал, но уже и не командовал. Времени потребовалось чуть больше чем с альфой, чтобы дойти до пика. Довольный Элай улыбнулся, когда понял, что Олиа это тоже не безразлично и тот дышит слишком прерывисто и громко. Элай замер на несколько секунд, и пальцы вцепились ему в бедра. Олиа рыкнул, заставил Элая двинуться резко пару раз. И отпустил его, сполз вниз на подушку.

Элай сам, ощутив впервые за прошедший год такие эмоции, долго сидел довольный с закрытыми глазами. Потом лег на грудь Олиа и принялся его благодарно гладить кончиками пальцев.

— Почти как с альфой. — Прошептал он.

— Скоро будут у тебя альфы. — Без эмоций ответил Олиа.

— Еще два месяца. — Элай приподнял голову. — Ты расстроен, да?

— Нет. — Олиа убрал руки, закинув их за голову. — Я же знал, что ты скоро уйдешь.

— А как с твоим делом? — спросил Элай. — Тебя разве не выпустят?

Олиа попытался пожать плечами:

— Когда-нибудь выпустят, но точно не через два месяца. Дело вроде как возобновили, но в мою пользу пока ничего нет. Если это Рене прихлопнул Питера, он еще долго может водить всех за нос.

— Но все равно шанс еще есть. — Подбодрил Элай.

Он чмокнул Олиа в щеку и ушел мыться в общие душевые, чтобы беременный папа и отец не почувствовали, как их сын насквозь пропах сексом. В душевой Элай увидел Ли. Узнал его по спине. Но неожиданно для Элая, вместе с Ли в той же кабинке обнаружился еще один блондинистый низкий омега. Элай посмеялся и ушел от этойпарочки подальше.

Во время обеда Элай подсел к Перси за столик. Там сидели еще четыре омеги. Один из них поваренок, который раньше таскал Рену йогурт. И еще был противный Мерси, которого Элай не любил. Мерси тоже считал Элая идиотом и придурком.

— Все время хочу дернуть тебя за косичку. — С улыбкой сказал Перси, когда Элай подошел к ним.

— Не надо. — Элай помотал головой, осматриваясь.

— За конфетами придешь?

— Вечером. — Кивнул Элай. — Не продавай никому.

— Лучше бы порнушку покупал. — Посмеялся поваренок. — Тратишь деньги на конфетки, как ребенок маленький.

— Зачем ему порнушка? — возмутился Перси. — Он и так самый затраханный здесь.

— Или Олиа. — тихо сказал Мерси. — Он вообще не пришел.

Олиа и на самом деле не пришел. Но так иногда бывало. Он иногда был занят, все чаще торчал с Керхманом неизвестно где. Или мог весь день провозиться со сломанной техникой. А еще Олиа оказался соней, и часто просыпал завтрак.

На обед были невкусные тушеные овощи с мясом. Элай скушал только половину, надеясь, что родители притащат что-нибудь пожевать. Еще час после Элай просидел с Перси у телевизора. Тот поделился с ним пакетиком растворимого кофе, и Элаю перепал коктейль из сливок и сахара с щепоткой кофе. Это немного уняло аппетит.

Папа принес шоколадку с орехами, пачку мятных сигарет и бутылочку воды. Отец принес свою хмурую физиономию. Сидел со скрещенными руками, пока Элай курил у окна, и поглядывал на папу. Элай же не сообразил, что в присутствии беременного омеги в маленькой запертой комнате курить необязательно.

— Что ты такой недовольный опять? — спросил Элай у отца, туша окурок.

— Я только что с работы вырвался. Мало мне кучи болванов — подчиненных, так еще и студентов пригнали на стажировку. Устроили из здания Совета цирк какой-то. — Отец фыркнул.

— То есть на этот раз не я виноват?

Элай прошел вдоль стенки. Садиться на одно место почему-то не хотелось.

— Не ты. — Подтвердил отец. — Я даже был рад оттуда сбежать.

— Какая радость! — посмеялся Элай. — Наконец-то я хороший.

— Ты в последний год меньше глупостей делаешь. Мы довольны. — Посмеялся отец, папа ответил ему тоже улыбкой.

— Я наверстаю.

Элай уже прошел пару раз вдоль стены и решил сесть. Присел на скамеечку рядом с папой. И тот сразу же вцепился пальчиками ему в косу, принялся перебирать волоски. Элая папа умилял. Взрослый дядечка с пузом наперевес теперь еще играется с его волосами.

— Как ребенок? — спросил Элай у папы. Рядом оказалась шоколадка, Элай тут же начал разворачивать обертку. Вспомнил, что нужно попросить денег, чтобы хватило на конфеты, а то Перси продаст их кому-нибудь другому.

— Все хорошо. В самом начале мая будут делать кесарево. — Папа перекинул косу Элая ему через плечо. — Твой отец боится, что я сам не рожу.

— Так надежней. — Подтвердил альфа.

— А ты скоро посмотришь на своего братика. — Закончил папа.

Элай скривился. Он не приходил в восторг от увеличивающегося количества своих братиков. Он больше боялся за папу. И в этой ситуации был очень рад тому, что отец все взял в свои руки.

— Ты по Эдди не скучаешь? — снова спросил папа.

— Нет. — Элай откусил кусочек от шоколадки. Сразу с цельным орешком. Было очень вкусно. — Мелкий подлиза. Зачем мне по нему скучать?

— Ты его не узнаешь. Совершенно испортился характер.

— Наконец-то альфой стал. — Довольно добавил отец. Он уже что-то увлеченно рассматривал на своем телефоне. И переписывался с кем-то, хмуря брови. Элай чуть шоколадкой не подавился. Сенатору даже телефон разрешили сюда протащить. Сейчас бы отобрать и позвонить Джонни, да полазить по различным сайтам, все-таки посмотреть сколько лайков собрала последняя фотография со дня рождения. И что там творится у Элая в блоге? Наверное, он совсем умер.

Размышления прервал звонок.

— Это важно. — Бросил отец. И просто вышел из комнаты. Дверь громко захлопнулась за ним, а следом щелкнул замок.

— А теперь рассказывай, чем от тебя пахнет? — за спиной спросил папа уже не таким блаженным голосом, как прежде. Он неуклюже встал, придерживая свой живот и пошел в сторону окошка. — Я почти не курю. — Сказал он виновато, беря сигареты Элая. — Не говори отцу.

По комнате опять разнесся терпкий запах со вкусом мятной вишни.

— И чем от меня пахнет? — Элай сложил руки на столе, как примерный школьник.

— Спермой и течкой. Ты нашел альфу?

— Нет. — Элай покачал головой.

— Бету? Омегу? — продолжил опрос папа. — Господи, — он поморщился, — это же так противно, спать с каким-то омегой. Тебе осталось-то потерпеть два месяца, разве нельзя было?

— У меня уже две течки было, скоро третья. — Взорвался Элай. — Что, я терпеть все должен? Это мое дело — спать, с кем я хочу.

Папа манерно выпустил дым в сторону Элая. Он старался курить быстрее, пока не вернулся отец, и поэтому сильно нервничал.

— Я успокоюсь, если ты поклянешься мне, что ты сам этого хочешь, и тебя больше никто не обижает.

— Сам хочу. — Подтвердил Элай. — Не беспокойся, мне более-менее нормально здесь. И у меня есть друг. Он хороший.

— С которым ты спишь? — папа потушил окурок в пепельнице.

— Да. — Элай взял еще одну дольку шоколадки. Осталось уже меньше половины.

— Скоро все это закончится. — Успокаивающе сказал папа.

***

После того, как Эванс ушел смывать с себя свои грешки, Олиа около минуты постоял под своим персональным душем, а потом встал ногами на крышку унитаза, и легко ударил кулаком по одной из плиток. Она слегка отошла от стены, и ее удалось подцепить пальцем и убрать совсем.

В небольшом тайнике лежал мобильный телефон. Олиа быстро набрал по памяти номер, и уже на первом гудке ответил голос альфы.

— Узнал что-нибудь? — Олиа слез на пол, и присел на крышку унитаза.

— Блейз, твой папаша сбежал. — Ответил в трубку.

— Куда?

— Улетел в Чикаго, но там его уже нет. Ребенка оставил здесь, он сейчас у социальных работников. Не знаю пока, что он натворил, но его ищут еще и маршалы.

— Узнай все.

Олиа зажмурился. Случилось что-то серьезное, а он не знал. Это пугало. Не хотелось еще девятнадцать лет торчать здесь. В трубке согласно промычали.

— И найди Рене. — Добавил Олиа.

— Постараюсь.

После такого разговора у Олиа совсем не было настроения. Даже не хотелось кушать, но идти в столовую пришлось, но на половине пути его перехватил Артур и увел под руку в другую сторону. Было видно, что Артур взволнован чем-то. За первым из поворотов он остановился.

— Приехали маршалы с бумагами на тебя. Керхман ничего толком не объяснил мне.

— Как?

Олиа совершенно глупо хлопал глазами. Маршалы еще никогда за ним не приезжали, и, тем более, никуда не увозили. Если вязать это с новостями о папе, выходило что-то странное. В груди сильно потянуло. Все это могло означать хорошие новости. Если на папу охотятся, а за Олиа приехали, значит, это связано как-то с убийством Питера.

Неужели, на папу что-то нашли? Это было единственным объяснением.

— Прямо сейчас? — спросил Олиа. — Я даже не поел.

Но Артур лишь пожал плечами.

Олиа так и ничего не объяснили. Обыскали пару раз, хотели даже отобрать резинку для волос, но оставили в покое. Выдали новую одежду, на размер больше, чем требовалось Олиа. И оставили на целый час одного в небольшой допросной.

— Я все твоим объясню. — Пообещал Артур, когда вернулся.

Он принес кучу цепей. Уже через пару минут руки Олиа приковали к поясу. Кожа, как всегда, зачесалась из-за метала.

— Керхман просил передать, что ты на один шаг от свободы. Так что не дури, хорошо? — Артур заглянул Олиа в глаза.

Олиа согласно кивнул.

Маршалами оказались двое альф. Олиа и не помнил, чтобы на одного омегу было столько охраны.

— Есть адвокат? — спросил один из них.

— Есть.

— Свяжешься с ним, когда на место приедем.

— Куда?

Но не ответили. Олиа и не ждал. Артур проводил их до выхода во внутренний дворик, куда заключенных не пускали. Сели они в обычную полицейскую машину. Этим и объяснялось такое количество охраны и наручники.

Олиа было трудно дышать. Ему не верилось, что его вообще везут куда-то. Еще утром он отгонял от себя подальше Эванса, чтобы не мешал работать. Вечером планировал поиграть с Мишей в шахматы.

И его так неожиданно куда-то дернули. Машина плавно тронулась. Двое альф уселись на переднее сидение и остались за перегородкой. Они почти и не видели Олиа. Можно было извернуться, дотянуться до булавки, спрятанной в ботинке, и стянуть наручники. А с машины тоже выбраться было несложно.

Но Олиа даже об этом не думал. Если Артур говорил про свободу, значит все догадки Олиа верны. Он теперь не единственный подозреваемый. Поэтому Олиа лишь смотрел в окно и не суетился.

Еще волнительней сердцу стало, когда машина выехала в город. Олиа и не знал, что так отвык от этой картины. Он разве что не уткнулся носом в стекло, и с распахнутым ртом смотрел на все вокруг. Альфы прикрикнули на него и посмеялись. Вернулись к своему тихому разговору. Олиа услышал две фразы: «классная задница» и «сам Сенатор Эванс»

========== Глава 28 ==========

В последнее время любимым занятием Элая стало просто лежать и смотреть в потолок. Он даже изучил на нем все трещинки и состроил из них разные картинки. В самом углу было что-то похожее на недовольную рожу, а прямо над лицом Элая проступал силуэт корявого деревца.

Койка все время качалась из стороны в сторону. Это к Элаю подселили новенького соседа. Имя у него было до противного приторное: Марли Мур. Марли был миниатюрным, но неуклюжим, и когда он сидел на кровати, она шаталась как при качке. Элай морщился недовольно, ругался с ним, но результатов не было.

Олиа уже тоже давно не было. Он неожиданно пропал, и никто не мог нормально объяснить Элаю, что же произошло. Даже Миша, который остался без своего босса. Все прислужники Олиа были заняты затеявшейся грызней за новое место под солнцем, а Элай старался сделаться как можно более незаметным. Еще не хватало опять отбиваться от всяких психопатов с ножами.

Элай сильно скучал, и не знал, что делать. В груди же почти месяц, не переставая, сворачивалась пружина, и отпускать не хотела. Элай лишь сумел понять, что Олиа может больше не вернуться сюда, и оставалось самому ждать, когда его выпустят. А дальше действовать по обстоятельствам.

И он снова начал считать дни. Которые потекли медленно и со скрипом. Теперь каждая неделя казалась по длине, как последние прошедшие полгода, когда Элай был почти доволен своей жизнью.

Поняв, что шайка Олиа про него ничего толкового не знает, Элай хотел поговорить с Керхманом. Но альфа с ним даже встречаться не хотел, и тогда Элай решил действовать через Рена. Впервые ему позвонил. Тот уже давно не объявлялся. Элай знал, что у него теперь все хорошо, и моральная поддержка старых знакомых больше не требовалась. И Рен, как умный человек, решил обрубить старые нехорошие связи.

Но результат появился, и Керхман сам позвал его к себе на следующий день после звонка.

— Ты не успокоишься, да? — спросил он недовольно, пока Элай переминался в пороге его кабинета.

— Где Олиа? — спросил Элай. — Его уже месяц нет.

— И не будет. — Альфа резко встал со своего места и подошел к стеллажу с папками бумаг.

— Почему? — Элай взял себя в руки. Мелкими шажками добрался до небольшого диванчика и присел на него. Ему сейчас требовалось все самообладание, чтобы вести себя нормально. Весь кабинет пропах альфой, и омежье тело, учуяв это, начало вести не очень хорошо. Запах Элая усилился до такой степени, что он сам начал его чувствовать.

— Я передавал через Артура вашим. — Керхман достал одну из папок. — Его забрали маршалы. Если кратко: его дело снова направят на разбор, так что ему здесь делать нечего.

Элай обхватил себя руками и согласно покивал. Олиа такое предполагал, но они не думали, что это будет так быстро и неожиданно. Теперь Элай через месяц выйдет, и они потеряются. А зная характер Олиа, Элай бы не удивился, если бы тот больше вообще не захотел его видеть. Олиа же никогда ему в любви не признавался. И прямым текстом говорил, что вместе они не будут, как бы Элай этого не хотел. Элай и сам верил, что это его очередная интрижка, и скоро эта блажь пройдет. Но Олиа исчез, а пружина в груди тянула все сильнее. И блажь не проходила, почему-то.

— Вы больше ничего не знаете? — Элай приподнял голову. — Где он хотя бы?

—Увы. — Керхман достал из папки один листок и поставил ее на место. — У Олиа много скелетов в шкафу, про которые мне не стоит болтать. Но с тобой же он многим делился, да? — Керхман с усмешкой глянул на Элая. — Сам додумаешь, почему и как. Тем более, я многое не знаю. Вот это все объяснения, которые мне положены по должности.

Керхман обошел стол и подошел ближе. Подтянул один из стульев, сел перед Элаем и сунул ему под нос какую-то бумажку.

— Что это? — Элай осторожно взял ее в руки. Это был непонятный официальный документ.

— Это о том, что судья округа подписал перевод Олиа из-за смены статуса на подозреваемого. — Пояснил Керхман. — Теперь он вне нашей юрисдикции. В таких случаях переводят обычно или в распределительный центр или поближе к офису прокурора. Но ты точно никогда не узнаешь заранее.

Элай отодвинулся немного подальше. Нюхать альфу, по запаху которого было понятно, что он занят, не хотелось. Тем более в его нынешнем состоянии.

Так и осталось много непонятного. Элай все, что узнал, рассказал Мише, но информация не впечатляла.

— Ты думаешь, они кого-то другого нашли? — спросил Элай у него. — Олиа же Рене подозревал.

— Кого-то нашли — это точно. Я не знаю, Рене это или нет. — Отмахнулся от него Миша.

Элай решил совсем не раскисать, убедить себя, что это и к лучшему. Этого же Олиа и хотел. А грустить из-за того, что ему удалось выбраться и теперь он не может составить Элаю компанию — уже попахивает эгоизмом.

Потом его найдет. Выйдет, сыграет перед отцом душку и попросит об еще одной маленькой услуге. Уж Сенатор может узнать, куда дели одного из заключенных его штата.

От размышлений отвлекли. Противный Мур опять вел себя слишком громко. Элай отвык от такого. Он привык жить один, и теперь было до омерзения тесно и неудобно.

— Ты можешь тише? — спросил он после очередной тряски кровати.

Ответа не последовало.

На следующее утро, первый день мая, когда Элай зачеркнул последний день прошлого месяца в календаре и решил прогуляться чуть дальше, чем до курилки, Мур перехватил его у лестницы и неожиданно больно схватил за руку. С ним был еще один омега, уже повыше этого коротышки и поопасней.

— Так что тебя не устраивало? — спросил Мур, делая все больнее. Элай же застыл на месте. Раньше в блоке такого не было, чтобы приставали с открытой агрессией. У них в блоке получали на орехи только чужие или невезучий Олиа.

У Элая перед глазами пронесся образ злого Олиа. Он выглядел не так. У него диапазон эмоций был намного уже, и угрожал Олиа с совершенно спокойным лицом. Он с таким же спокойствием сломал Элаю пальцы, а теперь этот противный сосед, вцепился в запястье руки, и тоже давил очень сильно. Элай понял, что боится.

— Пошел нахрен отсюда! — Раздался новый звонкий голос.

— А ты чего лезешь? — Мур ослабил хватку и отвернулся от Элая.

Это рядом оказался Ли. Он спокойно стоял в паре метров от них, руки держал в карманах брюк и активно двигал челюстями.

— Интересно стало. Мне Перси рассказать о твоих наездах, или как? — Ли сделал шаг вперед. — Тебя же просили пацана не трогать?

— Он сам нарвался. — Мур отпустил руку Элая. Страх перед сломанными конечностями тут же исчез, как будто его и не было.

— Ой, бля, детский сад. — Протянул Ли. — Пошел нахер отсюда со своим дружком!

И они просто ушли. Элай стоял, прижавшись к перегородке и ничего не понимая. Ли всего в паре дюймов от него довольно покачивался с пятки на носок. От него пахло чем-то вкусненьким. И легким цветочным запахом. А татуировка на шее уже приобрела цвет, и тоже оказалась неизвестным Элаю цветком.

— Что, без папочки нихрена не можешь, да? — Ли надул больший пузырь из жвачки. Еще раз презрительно оглядел Элая, и побрел по лестнице вверх, на третий этаж.

— Постой, — окликнул его Элай, — чего это ты за меня заступаешься?

— Больше не буду. — Пообещал Ли.

Они поднялись на самый вверх. Элай знал, что недавно Ли переселили на третий уровень, что тому не очень понравилось. Было непонятно, то ли его отправили подальше, чтобы не мозолил глаза, то ли возлагали какие-то свои надежды. Или, вообще, случайность? Сейчас непонятно, кто и что здесь решал.

— Получил, чего хотел, да? — Ли повернулся к нему лицом. — Олиа больше не вернется, а мы тут друг другу глотки вскоре перегрызем. Тебя-то это не ебет, мажорчик.

— Меня ебет одно: где Олиа?

— Не все ли равно? Он про тебя уже и забыл. Влюбленный ты, идиот.

Ли заржал, и специально толкнул Элая плечом, когда прошел мимо. Элай обиделся и толкнул Ли в ответ, сильнее, прижал к перегородке. Ли сердито запытыхтел, а на шее бешено задергался черный лепесток, под которым билась жилка.

— Ты же не хочешь здесь устраивать драку? — спросил он с насмешкой.

— Может, и хочу. — Элай уже вдавил противного Ли всем телом в ограждение и вцепился рукой за ворот его майки.

— Кишка тонка.

Элай зло рыкнул. Ли сидел у него костью в горле. Противной, вечно придирающейся и оскорбляющей. Элай надавил Ли на грудь сильнее, чтобы убрать это ухмыляющееся выражение. Кишка тонка? Это Ли стелется перед любым, у кого хоть немного власти. И, как только Олиа увезли, Ли тут же забыл о нем. Конечно, искал себе новых покровителей.

— Ну, я жду. — Ли в открытую смеялся над ним.

Он потянулся вверх, вытянув шею, чтобы Элай его не придушил натянутой майкой. И тут у Элая в голове все сложилось. Он просто сильнее толкнул Ли, и тот перевалился через ограждение. Если бы не рабица, натянутая на каждом этаже, лететь бы ему до самого низа, а так, Ли лишь свалился на сетку, раздался грохот.

Элай не был таким агрессивным. Просто в нем уже давно копилось раздражение на все вокруг. На тупые лица, на летнюю погоду снаружи, соседа, холодную воду в душе, противную еду и убивающее Элая безделье.

Ли упал на сетку всем телом. Она прогнулась под его весом, и кто-то внизу вскрикнул. Элай, испытав частичное удовлетворение, огляделся по сторонам. И что ему теперь за это будет? Или никто не заметил?

Ли с бешеной злобой посмотрел на Элая. У него были до ужаса красные губы. Элай не сразу понял, что это выступила кровь.

Охрана все-таки заметила. Элай увидел, как парочка идет в его сторону и злобно фыркнул.

— Счастливо отдохнуть, придурок. — Крикнул ему Ли.

— Эванс, блять, что ты устроил? — до него добрался молодой бета, который раньше был у Олиа на побегушках. — Последние недели в одиночке хочешь провести?

— Плевать. — Ответил Элай.

Бета схватил его за локоть своей холодной цепкой рукой.

Как радовал вид побитого, с рассеченной губой, противника.

***

Куда дели всю землю из метро?

Элай не знал, где причина этого запаха, но пахло в карцере так же как и в подземке. А он не под землей? Не должен, вроде даже и не на первом этаже. Элай за год так и не разобрался в этих запутанных коридорах и корпусах.

Но откуда запах? Ему даже приснилось, что они с Олиа ехали в пустом вагоне, Элай хотел его поцеловать, а Олиа просил отстать от него и не таскаться следом. Как обычно, вообще-то. Олиа вышел на одной из станций, а Элай остался в вагоне один.

Элай неожиданно для себя все понял. Резко сел на койке и посмотрел по сторонам. Так же пусто и тихо. Из крана капала вода. Скоро эта ужасная капель сведет Элая с ума.

Олиа всегда говорил, что это только мелкая интрижка. Олиа чуть ли не каждый день просил Элая отстать от него. Один раз даже объяснил, что он сам Элаю не нужен.

Выходит, что все закончилось. Конечно, надо попробовать хотя бы поговорить с Олиа. Но у Элая было мало шансов.

Олиа говорил, что Элай выйдет и забудет все как страшный сон, и что не нужна ему эта влюбленность.

Но когда он выйдет неизвестно. Когда он подрался с Ли, оставалось лишь двадцать дней. А сейчас Элай уже не знал. Он чертовски долго тут сидел, и не знал, когда все это закончится. Еще ни разу его так надолго не запирали. Подумаешь, выкинул одного придурка с третьего этажа. Но он же не умер.

Главное, не начать разговаривать со стеной. И не задавать себе всяких дурацких вопросов про землю из метро.

Еще через сколько - то часов, загрохотал замок. Элай уже почти заснул, свернувшись калачиком на жестком матрасе. Он вздрогнул, и вывернул голову, чтобы посмотреть, кажется ему это или нет. Все-таки постоянная тишина напрягала, и уже начинало мерещиться всякое.

— Артур? — Элай поморщился на яркий, доносившийся из коридора свет. Артура он узнал лишь по запаху. — Все, что ли? — Элай приподнялся на локте и попытался встать.

— Все. — Насмешливо ответил ему Артур.

Элай с трудом выполз из своего места обитания, из этого бетонного мешка, противного, который будет сниться в кошмарах.

— Господи, — поморщился Артур, когда Элай оказался рядом, — помойся сразу же.

— Волосам пиздец уже. — Подтвердил Элай. — Я еще и резинку где-то потерял.

День был в самом разгаре, а не ночь, как казалось Элаю. Прошло не сто лет, как думал Элай, и лишь две недели. Он лихорадочно в голове высчитывал числа. Раз: папа должен был уже родить. Два: через шесть дней он выйдет.

Олиа, ожидаемо, не вернулся.

В камере не было вещей соседа, но оказались чужие немногочисленные пожитки. А на нижней койке сидел спокойный Ли. С большой коростой на губах и следом от царапин на щеке.

— Какого хера? — спросил Элай. Он до конца еще не пришел в себя, а тут такой сюрприз. Он по пути пнул сумку, которая, видимо, принадлежала Ли. В сумке было что-то тяжелое. Элай ушиб об это пальчики на ноге.

— Поосторожней можно? — Подал голос Ли. — Там машинка, не сломай.

— Какая, нахер, машинка?

— Тату делать. Она и без тебя скоро развалится.

Элай нашел в своих вещах сумочку с принадлежностями для душа и большое синее полотенце, которое привез папа.

— Теперь я здесь буду жить, Эванс, потерпи уж меня недельку.

— Где Мур?

— А ты его обратно хочешь?

— Лучше он.

— Не бойся, я тебя бить не буду. Повторяю, потерпи недельку мое присутствие, а потом вали.

В душе людей почти не было. Элай отмыл волосы лишь с третьего раза, истратил кучу геля, для того, чтобы перестать вонять и начать пахнуть.

Когда он вернулся, Ли лежал все в той же позе. У него в руках была книжечка с романом. Одна нога лежала на согнутом колене другой ноги, и выводила в воздухе круги.

— Кто тебя сюда поселил? — спросил Элай, присаживаясь на табуретку.

— Перси договорился. Чтобы тебя никто не прирезал за последнюю неделю.

— Откуда ты знаешь, что мне неделю осталось?

— Все знают.

Ли не отрывался от книжки и строил из себя пушистого кролика. Элай больше не стал ничего выяснять. Решил, что Ли ему ничего серьезного не сделает.

И, действительно, кроме съеденных печенек Элая, Ли ничего не натворил. Он почти все время валялся на своем месте и читал книги. Лишь иногда косился на Элая и махал ногой.

— Почему ты тогда прогнал Мура? — спросил Элай через несколько дней сожительства. Его уже не расстраивало присутствие тут Ли. Элай понимал, что его срок здесь уже закончился, и ему было плевать на все, что происходит в эти последние дни. Пускай хоть метеорит на это здание упадет.

— Потому что просили за тобой присмотреть. — Невозмутимо ответил Ли. — Но желание придушить тебя у меня осталось.

— Кто просил?

— Много знать хочешь. Ты же сынок Сенатора. Если бы тебя кто-нибудь зарезал, всем бы не поздоровилось.

— Тобой Перси командует, тут ничего таинственного нет. — Элай залез на свое место и достал из-под подушки пилочку для ногтей. — Долго он ждал момента, а?

Кровать пошатнулась, и неожиданно перед Элаем показалась голова Ли.

— Можешь считать, что Олиа подумал о приемнике. — Ответил Ли.

— Ага. — Покивал недоверчиво Элай. — Как будто он знал, что его переведут.

— Знал, что скоро такое будет. Тебя это удивляет, что ли?

— То есть, вы меня из-за Олиа охраняете?

— Из-за Сенатора. — Улыбнулся Ли. — Хотя, Олиа бы тоже расстроился, если бы ты умер.

— И на том спасибо.

Разговор прервал громкий сигнал, способный заглушить любые слова. Свет переключился на вечерний, и весь блок ожил — все пошли по своим местам.

Ли вернулся на свое место. Он с грустным видом отложил книгу на столик. При таком освещении читать было уже проблематично.

— На самом интересном месте, Эванс, из-за тебя. — Сказал он снизу.

Элай же, щуря глаза, пытался подпилить сломанный ноготь. В нем не проснулась любовь к Ли, но ему оставалось здесь всего две ночи, а Ли не был ему врагом. Вот даже защищать пытался. Правда, по приказу, но все-таки это тоже было очень мило.

— У меня под столом в коробке есть фонарик. — Ответил Элай.

Он не был уверен, что Ли его возьмет, но уже через пару секунд послышался звук выдвигаемой коробки. А потом внизу вспыхнул лучик света.

С новым сигналом звучно клацнули закрывшиеся решетки, а свет потух еще больше.

Элай отложил пилочку и лег поудобнее. Остались сутки. Потом он все это забудет, как говорил Олиа. Как страшный сон, да. Но Олиа он найдет, как бы тот от него не прятался.

От волнения не спалось. Внизу фонарем светил Ли, и то и дело тихо переворачивались страницы. Фонарь гас при очередном обходе, Ли притворялся спящим, а потом опять включал его и шебуршал дальше.

Элай не знал, сколько было времени, когда они все-таки заснули, но было очень поздно.

На следующий день они вместе с Ли уже пили чай с печеньем Элая.

— Мне всегда было интересно, что можно чувствовать в последний день. — Вдруг сказал Ли.

Элай пожал плечами. Он почти ничего не чувствовал. Или чувств было столько, что его сознание решило просто не обращать на них внимания.

— Лопнуть от счастья, как шарик. — Ответил Элай. И добавил. — Два месяца прошло.

— С чего?

— Как Олиа исчез. Его тоже могли уже выпустить.

— Значит, ему повезло.

Ли оказался не таким и плохим. С Реном, конечно, жить было лучше, но и тут были свои плюсы. Ли не устраивал плаксивых истерик, не занимал много места. Все его вещи поместились лишь на одной полочке и одном крючке. Лишь в углу стояла драгоценная сумка с машинкой для татуировок. Ли объяснил, что это очень классная вещь, и что это ему отдал Олиа.

— А ты то есть спасибо говорил, когда лизался с ним? — посмеялся Элай.

— Мне нравилось. — Невозмутимо ответил Ли. — В конце концов, я ему многим должен. Беспокоился бы я тогда о твоей шкуре, если бы Олиа не просил.

— И чем ты ему должен? — насторожился Элай.

Это был уже последний вечер. За ним последняя ночь. Элай, действительно, что-то чувствовал, что не мог описать словами. Может, счастье. Он не знал, что будет завтра, помнят ли вообще родители, или нет. Или Джонни. Он даже не знал, что случилось с беременностью папы. С того момента, как вышел из карцера, так никому и не дозвонился.

— Это не твое дело. — Ответил Ли.

Элай не стал настаивать.

Залез в кровать раньше положенного времени и принялся рассматривать потолок.

Прошел час.

— Меня все ненавидели. — Заговорил Ли. — А Олиа сделал так, чтобы любили.

— Я тебя не люблю. — Ответил Элай.

— Я тебя тоже. — Посмеялся Ли.

Кровать пошатнулась. Это Ли снова улегся на нее с новым романом в руках.

— И за что именно ненавидели? Какой из недостатков выбрали? — Заговорил Элай. Проснулось любопытство.

— Есть преступления, Эванс, за которые даже здесь устраивают сладкую жизнь. Особенно здесь. А Олиа меня почти из петли вытащил.

Ли ответил очень тихо и грустно. Элай не понял, но переспрашивать не стал. Он повернулся на другой бок, и вскоре заснул.

***

С утра он немного проспал. Ли уже давно встал и медленно поедал крекеры, крутя в руках радио. Оно шипело и не хотело выдавать из себя нормальные звуки.

Ли поднял на него взгляд, стоило Элаю пошевелиться.

— С последним утром в этой дыре, Эванс.

— Спасибо. — Ответил Элай. — Мы, что уже такими друзьями стали, что доброго утра друг другу желаем? — он слегка улыбнулся.

— Да это еще цветочки. У меня для тебя охренительный подарок, Эванс. — Ли весело подмигнул ему, и оставил радио в покое.

— Какой? — сонно спросил Элай.

— Узнаешь. — Ли еще раз ухмыльнулся, перед тем как выйти на начавшееся построение. Элай выходить не хотел. Он научился вскакивать в последнюю минуту, надевать штаны и выбегать в коридор. Поэтому ждал до последнего, нежась в тепле одеяла.

А когда спрыгнул с кровати, замер на месте. Что-то было не так. Чего-то не хватало.

Сердце замерло на месте, а в ушах послышался противный писк.

Не хватало около пяти футов волос на голове.

Комментарий к Глава 28

https://ficbook.net/readfic/7807845 - небольшая история про Ли. То, что было до Элая.

========== Глава 29 ==========

Элай теребил кончиками пальцев смятый клочок бумаги. Бумажку прислал Керхман. На ней своим корявым почерком Рен написал телефонный номер и попросил звонить ему. Элай это прочитал, смял и закинул в карман сиреневой некрасивой толстовки. Толстовку ему выдал дежурный на складе после того, как оказалось, что легкая блестящая майка Элая не подходит к прогулкам под майским ливнем.

Промокнуть Элай не успел. Его чуть ли не за шкирку, как нашкодившего котенка, закинули на заднее сидение автомобиля и повезли домой. Отец прислал своего личного водителя, неразговорчивого дядю. Пытаться что-то у него выяснить — дохлый номер.

Дождь лил стеной, за окном все расплылось в неясный силуэт. Элай не чувствовал никакой радости. Если была надежда на то, что родители его оставят в покое, то сейчас она провалилась. Элай уже догадывался, что ближайшие недели он будет пытаться выбраться хотя бы из дома. Больше всего его обрадовало, если бы его никто не встретил.

Или Олиа. Была очень слабая надежда. Возможно, Олиа уже на свободе, возможно, он запомнил эту дату, возможно, он не хочет расставаться с Элаем. Вероятность меньше сотой процента, но вдруг и такое случится.

Глупо было его ждать. И волноваться из-за волос, что Олиа не понравится его короткая прическа. Он любил тягать Элая за волосы. Да и Элай к ним привык. А теперь чувствовал себя голым без них. Но истерика по этому поводу уже прошла, а охрана узнала, где Ли прячет свой нож и еще парочку неприятных вещей.

Теперь эти рваные пряди с трудом собирались в хвост. Половина уже успела вылезти, но Элай не стал их заправлять обратно. Какой смысл пытаться что-то в этом исправить?

Вот из-за всего этого и не было настроения. У него нет ни Олиа, ни волос. На улице дождь. Отец опять устраивает тиранию.

У него, наверное, депрессия.

Автомобиль подъехал к главному входу. Элай понял, что начал рвать пальцами бумажку и остановил себя. Номер Рена еще может понадобиться. Водитель отца открыл перед Элаем дверь и тут же прикрыл его открытым зонтиком от дождя.

— Не надо таскаться за мной повсюду. — Раздраженно бросил Элай альфе. Зонтик его тоже не устроил. Как будто он не может пройти с десяток шагов без него? И так уже у него ужасный вид. Если намокнет, ничего не измениться.

— Мистер Лесли вас ждет. — Ответил водитель ему в спину, все-таки неся над Элаем зонтик. Но честно отстал, когда Элай оказался под крышей небольшой террасы перед домом. Дождь слегка доставал до ступенек, ведущих к главному входу. Но здесь уже было сухо. Элай остался один во дворе. Домой не хотелось. Живот урчал от голода, но даже запах еды не соблазнял. Родители не собирались радостно выбегать ему навстречу. Элай расслабился. Развернулся и сел на подмокшие ступеньки. Бессмысленным взглядом обвел папины любимые клумбы с молодыми цветами. Рядом всегда валялся один из велосипедов Эдди. Сейчас его не было, лишь лежали садовый ножницы и небольшие грабельки. Садовник, наверное, оставил.

Очнулся Элай от горького дыма. В руках оказалась зажженная сигарета. В другой — зажигалка. На нос капнула большая теплая капля дождя, а вдалеке раздался громкий раскат грома.

Решение пришло к Элаю неожиданно. И оно оказалось самым верным. Ворота не заперты. Больше вообще ничего не заперто. Он может уйти. Как-нибудь добраться до квартиры Джонни. Элай знал его адрес, с общественным транспортом мог как-нибудь разобраться. Не очень и тяжело на нем ездить. На метро он пару раз катался. Там все было понятно. Главное — не заблудиться. У Элая и деньги были. Выдали пятьдесят долларов на жизнь.

Элай поднялся на ноги. Зажал сигарету в уголке рта и попытался найти у себя в карманах деньги. А вдруг ему не хватит на проезд? Элай не знал, сколько стоит билетик на метро, но надеялся, что до Джонни он добраться сможет. Альфа жил в центре, а там всегда хватало общественного транспорта. Элая это обычно не устраивало, из-за этих автобусов и многочисленных людей езда на автомобиле превращалась в ад.

Элай не успел выйти под дождь, как за спиной резко отворилась дверь. В свежий грозовой воздух ворвались домашние запахи выпечки и папы. Элай из-за рефлекса резко отбросил окурок от себя подальше, за небольшую садовую оградку, под дождь.

— Элай! — воскликнул папа.

Не успел Элай ничего сделать, как папа уже выбежал из дома и обнял его, стиснув грудную клетку чуть ли не хрипов со стороны Элая. Запах папы еще сильнее ударил в ноздри. Этот запах всегда действовал на Элая успокаивающее. Доводящий до состояния невинного младенчика. Дурацкие инстинкты.

Элай попытался отстраниться.

— Ты подстригся! — Ахнул папа.

— А ты без пуза. — Ответил Элай. Он оттолкнул папу от себя и отвернулся, чтобы было больше свежего воздуха. — И что ты родил? — попытался как можно равнодушней спросить Элай. Он наконец-то нашел эти проклятые деньги. Достал пачку сигарет. Решил прикурить еще одну. В окно увидел лицо подглядывающего Эдварда. Еще бы его год не видеть. Младший брат был хуже отца. Идеальный и противный до невозможности.

Элай сел обратно на ступеньки и втянул полную грудь дыма. Промокшие волосы прилипли к щекам.

— Пошли в дом. — Попросил папа. На плечо Элаю легла его рука.

— Я курю.

Тут же папины пальцы отобрали у него сигарету и унесли из зоны видимости.

— Ты слишком много куришь. Пошли в дом.

Дверь опять тихо приоткрылась. На этот раз Эдвард осторожно выглянул из-за нее. Элай раздраженно посмотрел на него. Даже дома, всего лишь в одиннадцать лет ходит в отглаженной рубашке. Галстука только не хватает. В одиннадцать лет Элай еще был фанатом разбитых коленок и грязных футболок, а галстук видел только на шее у отца.

— Тим снова плачет. — Сказал Эдвард тихо. Перед родителями тактичный, как и всегда.

— Ох, Тимми… Элай заходи в дом, простынешь. За Тимми нужно приглядывать. — И папа резко убежал в дом, как будто ему только недавно исполнилось двадцать, и это не у него начинала болеть спина в непогоду.

Элай не знал, кто такой Тим, но начал догадываться. Дурацкое имя, как и у Эдварда.

Последний, кстати, осмелел и вылез наружу. Подкрался ближе, и в глаза Элаю бросились классические темные джинсы, старомодные и некрасивые. Даже без единой дырочки. Но Эдвард же альфа, ему вкус иметь не положено.

— Кто такой Тим? — спросил Элай.

— Наш брат. — Ответил Эдвард неожиданно крепким голосом. Уже не писклявым детским, уже немного другим.

— Так и знал. Будь другом, принеси пепельницу со столика.

Элай краем глаза видел, как папа там затушил его сигаретку. Эдвард послушно сбегал до кованого стального столика, на котором стояли горшки с цветами, красивый фонарь, который папа давно привез из Китая и стеклянная обычная пепельница. Курить в доме никому не разрешалось, даже отцу, так что все, и хозяева, и прислуга, выходили на террасу.

Элай достал из пепельницы еще наполовину целую сигарету и снова ее подкурил. Эдвард продолжил вертеться рядом.

— Что топчешься? — поднял на него взгляд Элай. — Вали в дом.

— А ты?

Элай ничего не ответил. Что он может? Уйти из дома с пятьюдесятью долларами в кармане и в таком виде. Нужно хотя бы привести себя в порядок, отмыться, выпить, найти банковскую карточку и ключи от своей машины. Потом можно идти к Джонни. И самое главное — искать Олиа.

— Что у тебя с волосами? — Снова спросил Эдвард. Он встал перед Элаем и своим прекрасным видом загораживал солнечный свет, выглянувший из-за грозовых туч.

— Не твое дело. — Элай ударил ладонь протянутой руки Эдварда, которой тот хотел уже потрогать волосы Элая. — Вали в дом, я тебе сказал! — прикрикнул Элай.

Эдвард убежал, а Элай с хмурым видом пошел следом. В холле никого не было. Эдвард следил за Элаем издалека, папа, судя по звукам, возился на втором этаже с младенцем. Элай постоял несколько секунд в пороге. Ждал, когда сердце сладостно сожмется от ощущения дома. Не сжалось. Лишь желудок сократился в спазме. Слишком много курил натощак.

Бар был не под замком. Недальновидно со стороны родителей.

Элай прошел через всю гостиную, оставляя на полу мокрые разводы. Выбрал бутылку, которую можно открыть подручными средствами. Оказалось, вполне приличный коньяк среднего качества. Пробку удалось открыть ножом. Элай облизнулся, с удовольствием провел по бутылке взглядом и приложился к ней. Сделал несколько глотков, подождал, пока пожар в горле утихнет, повторил. Сейчас он опьянеет. Год почти ничего не пил. Кроме того вина, которым его угощал Олиа.

Вот здесь сердце сжалось.

Пришлось выпить еще.

— Тебе нельзя пить. — Раздался с противоположного конца комнаты голос Эдварда. Мелкий подлиза прятался за широкой спинкой кресла и посверкивал оттуда своими глазами.

— Отвали. — Элай подпрыгнул и уселся попой на барную стойку.

— Я расскажу…

— Стукач. Знаешь, что с такими делают, а?

Эдвард не убежал. Заинтересовался. Подошел поближе, остановился около большого белого дивана. Дальше подходить не рискнул.

— Что? — настороженно спросил Эдвард.

— Бьют по морде. — С ходу придумал Элай.

В голове уже начинало стремительно все перемешиваться. Элай немного покачнулся. Лихорадочно вцепился пальцами в столешницу, чтобы не свалиться.

— Это только в твоей тюрьме так делают, а не здесь. — Недоверчиво ответил Эдвард.

Элай сделал еще несколько глотков, и отставил бутылку подальше. На втором этаже утих плач. Стало намного тише. Элай снова пошатнулся. Пришла мысль, что отец придет в бешенство от такого поведения. Да и папа не обрадуется. Было видно, что до ужина, запахи которого разносились по всему дому, Элай не дотянет.

— Да ну? — ответил Элай Эдварду. — А ты мелкий противный стукач, иди, сдавай меня. У меня уже самолетики в голове летают из-за тебя.

Эдвард убежал на второй этаж. Жаловаться. Противный мальчишка. Сейчас приведет папочку, еще и придумает, что Элай его обижал.

Желудок снова противно заурчал. Алкоголь ему не помог, а сделал только хуже. Элай знал, что такое бывает, и вместо легко опьянения можно получить только тошноту.

От родителей влетит сильно за этот коньяк. Им не нравилось, когда Элай пил.

Влетит за то, что обидел Эдварда.

За внешний вид и волосы.

А Элаю нужно отсюда выбраться. Как-нибудь побыстрее обзавестись деньгами, забрать свои вещи, особенно дорогие украшения, и уйти хотя бы на месяц жить к Джонни. Конечно, у него тесная конура вместо квартиры, но после года в небольшой камере Элай немного изменил свое мнение относительно комфорта.

От коньяка подташнивало. Нельзя было сразу выпивать столько. Элай попытался слезть со стойки, но ноги не могли никак дотянуться до пола. Элай начал сваливаться. Испугался.

— Элай! — раздался сверху громкий голос отца.

Элай испугался. Как и всегда, когда отец на него кричал. Резкосиганул со стойки вниз. Но ноги так и не нащупали опору. Элай упал на колени, больно ушиб руку, а лодыжка сильно заболела. Тошнота от резкого движения усилилась. Не успел Элай, сообразить, как его вырвало прямо на паркет.

***

На улице уже стемнело, когда в столовой накрыли ужин. Дождь прекратился, и папа открыл широкие двери на заднюю террасу. Теперь в помещение залетал прохладный ветерок и стрекотание каких-то там сверчков.

Элай так и не поговорил с отцом, потому что сумел быстро убежать в свою комнату и закрыться на замок. Он слышал, как отец громко кричал где-то внизу, а папа под дверью просил Элая выйти.

В комнате был наведен идеальный порядок, но выглядела она безжизненной. Вся одежда Элая висела аккуратно в шкафу, куда-то исчез ноутбук, хранившийся на низком столике у кровати. Убрали даже хлам, покрывавший полностью поверхность письменного стола. Постелили новый ковер, вместо черного, который так любил Элай, мягкого и приятного на ощупь. Постелили колючий и белый. Элай с досадой попытался смять его ногой.

Потом еще несколько минут просидел в ванной и продержал больную ногу под потоком холодной воды. Надеялся, что это всего лишь ушиб, а не что-то страшнее.

В дверь уже постучал отец и пообещал выбить ее, если Элай не откроет.

— Отстаньте от меня. — Крикнул ему Элай. — Я к ужину выйду.

Он отмылся, нашел свои самые удобные брюки и футболку. С волосами ничего сделать не удалось — в комнате даже маникюрных ножничек не оказалось. Прическу пришлось оставить такой. Было видно, что волосы срезали ножом, а это придется объяснять еще и папе, который опять разволнуется.

Денег тоже не было. Элай обыскал все свои вещи и ящики в столе, но, ни кредиток, ни своего кошелька с наличкой так и не нашел. Пришлось спрятать в карман брюк пятьдесят долларов, покурить, замазать тональным кремом синяк на руке и идти вниз.

Ужин действительно был шикарным. Ничего необычного, в их семье где-то так и питались, но в тюрьме на ужин обычно давали невкусную похлебку и что-то похожее на котлеты. Разница была очевидна.

Отец стоял у открытого окна и вертел в руках стакан. На столе Элай заметил ту самую бутылку с коньяком, которую он не допил. Папа сидел за столом и курил. Даже Эдвард был здесь, хотя обычно в такое время его отправляли спать.

— Садись. — Сказал ему отец, как только Элай вошел в комнату.

— Что, сейчас будете меня линчевать? — Элай сел напротив папы, по левую руку от притихшего Эдварда.

— Зачем ты так себя повел? — спросил папа, выпуская дым.

А ведь раньше в доме никто не курил, а папа вообще при детях и муже близко к сигаретам не подходил. С отцом все нормально — он часто хлестал коньяк перед ужином. Но опять же, не на глазах у Эдварда.

— Таким поведением ты унижаешь только сам себя. — Снова заговорил папа. — В моем доме еще никто на пол не блевал!

— Все бывает впервые. — Посмеялся Элай.

Папа грозно посмотрел на него и затушил сигарету в стоявшей рядом той самой стеклянной пепельнице.

— Милый, иди сюда, хватит пить. — Позвал он отца елейным голоском. — И объясни своему ребенку элементарные вещи.

— Я больше не хочу тратить на него свои силы. — Отец поставил бокал на краешек стола, а сам встал за спиной у папы. Он был как всегда, в пиджаке и галстуке, скорее всего уже успел съездить на какую-нибудь встречу, пока Элай сидел в своей комнате.

— Ты обещал. — Спокойно ответил папа.

Элай откинул голову на спинку стула и прикрыл глаза. Пускай родители там общаются без него. Он вообще не хотел здесь быть. Он хотел опять спорить о чем-нибудь с Олиа, попутно покусывая его кожу на шее, или пить то дешевое красное вино. Элай бы даже не прочь был увидеть Рена. Вырваться к Джонни.

А теперь сидит перед родителями, не понимая, как можно было о таком мечтать весь год.

Он не ел весь день. Запах еды сводил с ума.

— Я позвоню в банк, чтобы тебе сделали новую карточку с небольшим лимитом. На карманные расходы тебе должно хватить. — Сказал отец, уже обращаясь к нему. — Никакого алкоголя, если еще раз увижу тебя пьяным, отберу все деньги и не выпущу из дома. По ночам ты тоже больше гулять нигде не будешь. Чтобы к десяти вечера всегда был дома.

Элай сощурился и уставился на родителей. Они издеваются над ним?

— Дурацкие условия. — Сказал он.

— Зато нужные. — Папа пододвинул к себе блюдце с овощным салатом. Опять худел после родов.

— Я не подросток, чтобы мне тут устанавливали комендантский час. Мне двадцать, а не тринадцать лет!

— Я знаю. — Кивнул отец. — Что тебе уже двадцать. Хорошо отметил?

— Шутишь, да? — Элай качнул головой. Не отметил он. Забыл. И всем было плевать. Элай даже не помнил ни одного случая за год, чтобы кто-то отмечал свой день рождения. Олиа. Интересно, когда он родился. Элай даже не узнал. Олиа ведь уже двадцать четыре, а не двадцать три.

— Во всяком случае, — отец добрался до своего места во главе стола и ослабил галстук, — подарок мы тебе купили.

— И какой? — Элай осмелел и потянулся рукой за виноградинкой, свисавшей на веточке с высокой чаши в центре стола. — Шоколадку подарите?

— Мы купили тебе квартиру. — Ответил папа. — Как и обещали.

— Но ты в ней жить не будешь. — Тут же добавил отец. Элай даже обрадоваться не успел.

— Почему?

— Для начала поиграй по нашим правилам. — Снова вмешался папа. — Когда я пойму, что ты способен жить самостоятельно и не угробить себя, тогда и поговорим. А пока мы как раз и будем относиться к тебе как к подростку. Ты еще не вырос.

— Но, пап…

— Не спорь. — Резко отрезал папа. — Я думал, заключение тебя исправило.

— И как, интересно, оно могло меня исправить? — спросил Элай.

Не ответили. Но больше и не собирались читать нотации. Около десяти минут ели в тишине. Элай думал о своем новом положении, и решал, когда лучше сбежать, сегодня ночью, или дождаться, когда дадут денег. Еда была вкусной, но настроение не позволяло ей наслаждаться. От голодания снова начало подташнивать.

— А теперь — Эдвард. — Неожиданно заговорил отец таким же злым голосом. Братец сжался на своем месте и перестал жевать. — Элай тебе все правильно сказал, стукачей не любят. Так что, будь добр, и перестань уже так делать.

— Но… — Попытался возразить Эдвард, но тут же заткнулся.

— Выросли дети. — Мрачно пробормотал папа, отрезая ножом кусочек от отбивной. — Один другого лучше.

========== Глава 30 ==========

Телефон завибрировал и слегка посветил фонариком на боку. Элай поставил на столешницу стакан с пивом и потыкал пальчиком по сенсору.

— Такси приехало. — Сообщил он Джонни, одновременно выпуская через ноздри дым.

— Ты такси вызывал? — спросил альфа.

Он, в отличие от Элая, выпил не один бокал пива, а как минимум три, и теперь сидел хмельной и с красной рожей. Строил глазки бармену-омеге и счастливо улыбался.

— Уже давно. — Элай затянулся в последний раз и, перед тем как выдохнуть дым, допил пиво со дна бокала. Прислушался к своим ощущениям. Противно не стало. Элай красиво сделал пару колечек из дыма, а оставшейся выдохнул тонкой струйкой. Соскочил с высокого барного стула, стащил со столешницы свою блестящую сумочку на железной цепочке, звенья которой так красиво прошелестели по стеклянной столешнице.

Джонни в последний раз подмигнул бармену и пошел вслед за Элаем. Вдвоем, шатаясь и держась за руки, они вышли на улицу. Воздух был свеж, дул прохладный ветерок. Через пару минут должна была наступить полночь, но в этой части города было многолюдно. Всю улицу занимали бары и ресторанчики, ночных посетителей в которых было в разы больше чем дневных.

Джонни закурил самодельную сигаретку. Элай знал, что он потрошит обычные сигареты, подмешивает в табак немного марихуаны, и снова заворачивает в бумагу, и даже фильтры приделывает.

Элай зябко поежился. В сообщении написали, что такси уже подъехало, но не уточнили, где оно остановилось. Ему нужно было срочно ехать домой. Его комендантский час наступил еще два часа назад. Оставалось надеяться, что родителям плевать на такую разницу. Элай всю неделю был паинькой. Они должны понять, что в пятницу нужно гулять немного дольше.

От Джонни повеяло сладким дымком.

— Так ты попробуешь? — спросил Элай. Он увидел желтый бок автомобиля и пошел в ту сторону. Щурил глаза, пытаясь прочитать регистрационный номер такси.

— Неа. — Ответил Джонни. Он плелся за спиной Элая, иногда пошатываясь по сторонам.

— Почему?

— Потому что я не шпионю за властями.

Такси оказалось его. Элай махнул водителю и остановился около задней дверцы, вцепившись в ручку пальцами.

— Я не прошу тебя шпионить за ними.

— Ты просишь взломать их базы. Нет, нет, нет и еще раз нет! — Джонни даже слегка рыкнул. — Ты знаешь, что за это будет, если поймают?

Элай сдержал в себе возмущения. Джонни мыслил здраво. Одно дело, ради интереса взломать школьный сайт, или запустить в сеть вирус, чем Джонни иногда и занимался. Совсем другое дело — лезть в дела федеральных маршалов и других аналогичных контор.

— Ладно. — Элай провел кончиками пальцев по щеке Джонни, чтобы тот больше не злился. — Попробую придумать что-нибудь другое, хорошо? Ты же сможешь хотя бы адрес достать?

Джонни согласно кивнул. Видимо, в сигаретке было больше марихуаны, чем табака, так как глазки у Джонни начали лихорадочно блестеть.

— Спасибо. — Элай приподнялся на носочки и чмокнул Джонни в щеку. — Завтра днем к тебе приеду, постарайся к этому времени выгнать свою очередную шлюху, хорошо?

— Какую шлюху?

— Которую сегодня снимешь. Как будто я тебя не знаю.

— Ты же отказываешься со мной спать.

— Мне надо реабилитироваться перед родителями, ты же понимаешь? — Элай заглянул в глаза Джонни. — Постарайся удержать в своей невменяемой голове: ты должен мне завтра помочь. Не забудь.

— Не забуду. — Джонни сначала несколько раз кивнул, потом отрицательно покачал головой, переступил с ноги на ногу, и чуть не упал. Элай его придержал за руку и помог устоять, хотя и у самого земля всего из-за одного бокала пива слегка покачивалась под ногами.

— Пока. — Шепнул Элай. Еще раз чмокнул Джонни, на этот раз в лоб, и открыл дверцу машины.

Джонни еще помахал ему рукой, когда Элай отъезжал. Потом побрел нетвердой походкой обратно в бар. Водитель включил тихую музыку, и с разговорами не лез, а Элай задумчиво смотрел на проплывающие мимо цветные вывески с кучей мигающих лампочек. Чем дальше они отъезжали от центра, тем меньше было пестрого. Перед самым домом единственным источником света были мощные фонари по обеим сторонам дороги.

Водителю пришлось дать чаевые. Родители, действительно, сдержали обещание и выдали Элаю кредитку. Но лимит там был мизерный, и выходило, что тратить в неделю больше чем пятьсот долларов не получалось. Элай прогулял эти деньги за первые два дня, а остальное время жил на то, что занял у Джонни. У родителей просить не пробовал. Он с ними даже почти не разговаривал, хотя папа и пытался наладить диалог. В конце концов, Элай старался не выходить из своей комнаты, ускользать из дома, когда никого нет поблизости и так же незаметно приходить обратно.

Дверь была не заперта. В гостиной горел свет, но никого не было. Элай удачно прокрался к себе в комнату, заперся на ключ. Покурил на балконе. Не включая свет, скинул с себя шмотки, оставив их валяться на ковре, а сам упал на кровать, завернувшись попутно в мягкий плед. От блаженства сладко зевнул и потянулся, даже растопырив пальчики на руках и ногах. Было почти хорошо. Мягкая постелька. Элай уже целую неделю не мог на нее нарадоваться. Как и большой теплой ванне с пузырьками, пиву с Джонни, вкусной еде. Их эконом Кай заваривал все такой же вкусный чай, который привозили откуда-то из Азии его дети. Элай иногда приходил на кухню перекусить или набрать еды, чтобы утащить к себе в комнату, а Кай давал ему чай с пирожками. Было вкусно.

Все больше хотелось найти Олиа. Было невыносимо не знать, что будет дальше. Если Олиа его отвергнет и скажет, что больше не хочет видеть, и то будет легче. Иначе неизвестность окончательно выведет Элая из себя. Олиа просто исчез. Элай вернулся с обеда, а Олиа не было. Конечно, это была не его вина, но мог бы хотя бы что-нибудь передать. Не поверит Элай в то, что у Олиа нет такой возможности. В отличие от Элая, Олиа даже знает, где он живет, знает, где живет Джонни, у которого Элай проводит много времени. Ну, мог бы хоть что-нибудь передать?!

Элай с досадой ударил ладонью по подушке и фыркнул. Чувствовал себя выкинутой и забытой игрушкой. Как тот пес, который раньше жил у них до того, как оказалось, что у Эдди аллергия. Песику нашли новых хозяев, но какими грустными глазами он смотрел на Элая, когда уезжал. Чертов Олиа!

В дверь тихонько постучали. Элай сделал вид, что ничего не слышал и продолжил лежать на месте.

Стук повторился.

— Элай. — Позвали из-за двери голосом папы.

— Я дома. Не пьяный. Сплю. — Ответил он. Если не ответит, решат, что он где-то шляется. А он здесь, в кроватке.

— Может, откроешь дверь?

— Нет.

Элай повернулся на другой бок и еще сильнее закутался в плед. Дверь на балкон осталась открытой, прохладный ночной воздух постепенно заполнял комнату. Но под пледом было тепло и уютно.

Папа больше не стучался, но Элай слышал, как тот переминается под дверью. Наконец-то ушел. Элай решил, что еще немного полежит, а потом доберется до ванной и хотя бы умоется. Но сон оказался сильнее всех планов Элая.

***

Элай уже хотел размести в щепки эту дверь, когда Джонни соизволил доползти до порога и открыть ему. Альфа был в одних трусах, растрепанный, с синяком на скуле, которого еще вчера не было. В квартире пахло сексом и спертым воздухом. Элай показательно зажал пальцами нос.

— Фу, ну и вонь. — Он прошел внутрь, решая, стоит ли закрывать дверь или нет.

— Я сейчас окна открою. Зачем так долбишь в дверь, башка разрывается.

— Ты полчаса не открывал. — Элай прошел вглубь квартиры, попутно пнул ногой пустую бутылку.

— Я как бы не один. — Намекнул Джонни. Окна он уже открыл. Все два. В квартире не было стен вообще. Приватный уголок отделяла целая стена из коробок, склеенных между собой клеем, чтобы не падала. Кто-то, Джонни уже сам не знал, кто, покрасил эти коробки во все цвета радуги. Вышло очень весело и интересно.

Половину квартиры занимала различная компьютерная техника. У Джонни даже шкафа не было, вся одежда валялась на старом продавленном кресле. Кровать занимала почти все пространство, огороженное коробками, на кухне только минимальный набор для выживания, даже кухонного стола не было. Больше в квартире вообще ничего не было.

— С омежкой? — спросил Элай. — Но я же к тебе не трахаться пришел, а по делу.

Он начал принюхиваться. Судя по тишине, омежка еще спал. Запах оказался знакомым, но конкретно Элай не мог определить. Он никогда не стремился запоминать запахи своих знакомых, а то, что сумел запомнить, за год как-то призабыл немного.

— Кто там пришел? — послышался голос из-за коробок.

Элай поморщился: он наконец-то понял, кто это. Лили. Лилиан, вроде, если полностью. И чем только его родители думали, когда имя придумывали?

— Когда ты его встретить успел? — усмехнулся Элай, уверенно проходя в спальню.

Лили оказался все таким же приторным на вид. С розовыми волосиками до плеч, светлой кожей и белозубой улыбкой. Он сидел на кровати голым, лишь слегка прикрываясь одеялом, с сонным лицом, красной смятой щекой. Глазки Лили широко распахнул и посмотрел на Элая так, как будто тот ему миллион должен.

— Ты же в тюрьме. — Прошипел Лили.

— Сбежал. — Пожал плечами Элай. — Джонни, ты же меня спрячешь? — повернулся он к альфе. Тот с мрачным видом кивнул, даже не понимая, про что идет речь. Он уже достал из холодильника холодную банку с пивом и прижимал ко лбу. Лицо выражало страдание.

— Ты серьезно? — недоверчиво спросил Лили, натягивая одеяло выше.

— Полностью. — Элай выглянул в ближайшее окно, кончиками пальцев приподнял кружевную занавесочку. — Тебя я отпустить не могу, а то растреплешь всем. Джонни, у тебя есть веревка?

— Зачем? — альфа присел на краешек кровати и уже не лечил пивом лоб, а жадно пил его из банки. Лили переполз поближе к альфе.

Элай не ответил, а лишь внимательно смотрел на этого розоволосого придурка. Как тот потеряно смотрел то на Джонни, то на него, не зная, что и думать. Долго Элай не выдержал и заржал в голос.

— Ну ты и придурок. — Проговорил он смеясь.

— Сука. — Лили забыл про свой страх и кинулся к Элаю, но вовремя опомнился. Понял, что он полностью голый и к драке не приспособлен.

— Ладно, — миролюбиво продолжил Элай, — собирай свое шмотье и вали отсюда. У нас с Джонни дело.

— Может, лучше тебе свалить, а? — Лили наклонился и поднял с пола светлые джинсы, выставил из-под одеяла стройную ножку, и тут же просунул ее в одну из штанин. — Джонни, что этот папенькин сынок у тебя тут командует?

— Мальчики, разбирайтесь сами. Будешь пиво? — он протянул бутылку Лили.

Тот с радостью допил последнее и демонстративно поцеловал Джонни.

— Что у тебя с волосами? — спросил Лили у Элая. Он отбросил пустую банку в сторону, теперь прыгал на одном месте, пытаясь натянуть джинсы на свою задницу. — Новые друзья обкромсали? Джонни рассказывал, как весело ты там время проводишь. Пальчики уже срослись, а?

— Да пошел ты нахрен. — Посоветовал ему Элай. Стало очень обидно. Противный Лили даже про волосы угадал. А Джонни — предатель. Растрепал все про Элая. И не кому-нибудь нормальному, а Лили.

Они бы еще долго перепирались. Элай даже не исключал возможность драки, но Джонни наконец-то пришел в себя и показал альфу. Прикрикнул на обоих. Лили уже через пять минут оказался за порогом с ворохом шмоток, которые тот не успел на себя натянуть, и десяткой на такси.

Довольный Элай курил у окна, слушая, как Лили ругается уже с Джонни. А потом громко хлопнула дверь, и писклявый визг резко прекратился.

— Так что с волосами? — спросил Джонни, возвращаясь в комнату. Он тут же сел за компьютер, у которого было сразу два монитора, и принялся стучать по кнопочкам клавиатуры. — Что тебе найти? Ты про адрес вчера говорил.

— Надо же, запомнил. — Элай подошел ближе. — Попробуй найти. Адрес, где Олиа жил. Может, он там.

— У Тая одна квартира есть. — Ответил Джонни. — Я уже искал. Есть еще родственники?

— Папа. Рене Блейз. Найди про него как можно больше, хорошо? — Элай пододвинул табуретку и сел рядом с Джонни. Тот уже погрузился в свой мир, и делал что-то непонятное для Элая с кучей программ, картинка на мониторе менялась быстро, так что Элай не мог ничего и понять.

— Ты про волосы не рассказал. — Напомнил Джонни.

— Обрезали. — Элай вздохнул и рефлекторно потянул за короткую прядку. Она очень быстро закончилась, и выскользнула из пальцев, щекотнула щеку. Волосы ему было жаль до слез.

— То есть?

— Один мудак, очень похожий на твоего Лилиана. — Ответил Элай. — Отрезал ножом пока я спал, типа сюрприз. Он меня не любил, потому что я Олиа у него увел.

— Ха. — Сказал Джонни и вернулся к своей работе.

Через час мучений принтер, на котором лежала голова уставшего Элая, загудел, и выплюнул один листочек.

— Это адреса? — Спросил Элай, читая названия улиц и номера домов.

— Да. Первая квартира была записана на Тая. Сейчас она непонятно чья, наследники не объявились. Остальные все записаны на Рене Блейза. Богатый дядя.

— А Олиа?

— У него ничего нет. — Уверенно ответил Джонни, прикуривая. — Но поверь мне, официальные данные обычно бывают полной лажей. Твой друг может владеть дворцами, а по бумажкам окажется самым последним убогим в городе.

Но Элая уже и это обрадовало. Он покрепче сжал листочек и улыбнулся. Первая зацепочка у него была.

— Я поеду. — Сказал он, уже поднимаясь с места.

— Куда? — спросил Джонни. Он уже был около холодильника и искал в нем новую банку пива. Нашел только минеральную воду, но и ей обрадовался. — Смотри на монитор. — Посоветовал он.

На мониторе оказалось краткое досье на Рене Блейза. Непонятно, где Джонни это нарыл. В общем доступе такого точно не было, но Джонни был классным хакером, талантливым, почти гением. Если бы не бухал постоянно и тратился на шлюх, а работал и учился, стал бы богатым человеком.

Типичная информация про дату рождения и образование Элая не заинтересовала. Рене Блейз его вообще мало интересовал, и биография его была не интересной. А длинный список предположительно его афер Элай уже успел изучить. Интересней всего было другое. Джонни специально выделил одну строчку красным цветом. Рене Блейз был уже третий месяц как в розыске.

— И что? — спросил Элай. — Я это знаю.

Керхман же ему говорил.

— Все эти квартиры сейчас пасут. — Ответил Джонни. Он успел облить водой свои спортивные штанишки и выпить целую бутылку и теперь медленно ходил за спиной у Элая, вещая точно учитель в школе. — Если ты сейчас туда заявишься, тебя наша доблестная полиция снова может подобрать к своим рукам.

— Я же ничего такого не сделаю. — Элай повернул голову в сторону Джонни. — В конце концов, можно рассказать им правду.

Джонни засмеялся над такой его наивностью.

— Тогда придумай что-нибудь! — Потребовал Элай.

— Придумал: забудь про своего Олиа, и давай потрахаемся.

— Нет. — Элай отвернулся от Джонни и снова посмотрел на адреса. — Мне после Лили противно с тобой спать.

***

Прошла неделя. Элай приходил домой ровно в десять вечера. Съедал у себя в комнате остатки от ужина, выкуривал несколько сигарет, полчаса нежился в ванной, попутно посматривая новую серию романтического сериала с ноутбука. Волосы теперь не требовали особого ухода. Их было достаточно только мыть. Высыхали они за полчаса. В это время Элай еще переписывался с Джонни, или писал что-нибудь в свой блог. Всякие идиотские записи, но некоторые даже это читали. К двенадцати Элай уже ложился спать.

А утром уезжал из дома.

Элай не сказал ничего Джонни о своих планах, потому что знал, что тому это не понравится. За неделю Элай уже проверил два адреса из списка. Там никто не жил.

Пятиста долларов на неделю ему не хватало. Долг он Джонни не отдал, но попросил еще взаймы. Альфа денег, конечно, дал, но посмеялся.

— Знаешь, зачем я с тобой хотел подружиться? — спросил он. — Думал, что сын такой большой шишки, будет мне полезен. А на тебя только одни траты.

— Но раньше я не хило тебя развлекал на свои деньги. — Заметил Элай, пересчитывая баксы. Щедрый Джонни подкинул ему еще пятьсот долларов. Вместе вышла приличная сумма.

— С тебя минет. — Посмеялся Джонни, на всякий случай отползая подальше, на самый краешек своей кровати.

— Хорошо, — легко согласился Элай, — но позже.

Так как родители не разрешали пользоваться своей машиной и не собирались восстанавливать права Элая, пришлось брать машину напрокат, за сто долларов в сутки. Старую модель и с большим пробегом. Автомобиль ехал только когда Элай вдавливал педаль до упора и громко гудел. Элай чувствовал себя в танке и надеялся, что этот танк не развалится.

Ездил он вообще без прав, надеясь на то, что не поймают.

Три дня он провел в машине около одной из квартир Рене Блейза. Той самой, в которой по рассказам Олиа он и жил. Результат был нулевым.

То же самое повторилось с еще одним адресом.

Потом у Элая кончились деньги, и машину пришлось возвращать.

Элай снова позвал Джонни выпить в бар. Хотелось запить напряжение всей недели хотя бы одной бутылочкой пива. Джонни заказал им вкусных гренок и занял два крайних места за стойкой.

Элай заговорил о деле только после первой бутылки.

— Джонни, займи денег. — Попросил он ласково, гладя альфу по колену.

— Ты мне уже штуку торчишь.

— Я отдам.

— Ты не отдашь. — Джонни сострил на удивление серьезное лицо и даже убрал руку Элая со своего бедра. — На что ты тратишь деньги? Пятисотки на неделю вполне может хватить, ты понимаешь?

— Раньше я так не экономил.

— Так учись! — Рыкнул Джонни. — Я тебе больше не дам денег. Ты их тратишь на всякую хуйню.

— Я Олиа ищу! — уже со слезами на глазах ответил Элай. — Караулил под окнами всю неделю, как придурок. Деньги на тачку спустил, чтобы было где сидеть.

— Кретин. — Протянул Джонни.

Заказали еще по пиву. Элай медленно жевал гренку, и когда принесли вторую кружку, выпил за раз половину. И снова начал пьянеть. Раньше организму требовалось намного больше и покрепче. А сейчас все не мог привыкнуть к алкоголю после такого долгого воздержания.

Джонни схватил Элая за руку:

— Он же псих! — а глаза у Джонни снова заблестели совсем не по-доброму. — Сомневаюсь, что его вообще можно выпускать на свободу.

— А не пошел ли ты. — Прошипел Элай. — Напомнить, с кем ты связался?

— Ты про Тая?

— Про него самого.

— Я его бросил, когда узнал. — Возразил Джонни.

— А он дознулся и сдох из-за тебя.

Джонни растерял весь свой запал и уткнулся взглядом в поверхность стола. Элай тут же пожалел о том, что он сказал. Он не хотел напоминать Джонни о том, что он тоже в чем-то виноват в смерти Тая. Он не хотел так больно делать другу.

Элай погладил плечо Джонни, но уже без всякого сексуального оттенка.

— Извини. — Сказал он. — В случае с Таем ты стал всего лишь поводом.

— В смысле?

— Ну, нам в школе на истории объясняли разницу между причиной и поводом. Так вот, причин много, а повод один. И часто его ждут, когда уже все решено. Там учитель слишком умно говорил, я не все запомнил.

— Тогда я стал одной из причин. — Джонни дернулся плечом, пришлось Элаю убрать руку.

— Зачем ты вообще к нему ходил? — спросил Элай, допивая свое пиво. Больше он не будет заказывать. Время шло к десяти. Нужно вернуться домой трезвым.

— А зачем ты сейчас Олиа ищешь?

— Да уж. — Элай вытащил одну сигарету из пачки, лежащей перед ними. Услужливый бармен, на этот раз альфа, поднес зажигалку и улыбнулся Элаю, давая понять, что тот ему понравился.

— Ладно, я попробую еще что-нибудь найти. Есть у меня знакомые ребята, которые что угодно взломать могут. На чем-нибудь сторгуемся.

— Правда? Ты можешь? — повернулся к нему Элай.

— Я попробую. Только если нарисуется вариант безопасный для меня.

— Спасибо. — Элай потянулся и легонько поцеловал Джонни в знак благодарности. Но когда отстранился от него лишь на пару дюймов, понял, что альфа ждет продолжения. Рука Джонни уже потянулась к подбородку Элая, чтобы притянуть его обратно.

Элай снова поцеловал Джонни, на этот раз с языком. Вспомнил весь свой арсенал различных фишек, медленно провел губами по губам Джонни, слегка поддразнивая, даже хотел прикусить его, но сдержался. Слегка пощекотал губы Джонни языком, понял, что альфа уже давно готов, почувствовал, как язык альфы проникает ему в рот. Слегка уменьшил напор, еще подразнил, даря мимолетные прикосновения губами. Провел языком по губам, потом дотронулся до зубов и просунул дальше.

Джонни неожиданно схватил рукой Элая за загривок и теперь не позволял играть ведущую роль. Дразниться больше было нельзя. Джонни часто действовал напористо.

Элаю стало тяжело дышать. Он чувствовал, с какой огромной скоростью возрастает возбуждение, и как скапливается в трусах смазка. Лишь бы брюки не промокли.

Это все реакция на альфу, которого у Элая давно не было.

— Ты чего дрожишь? — спросил Джонни, чуть отстранившись.

Элай не смог ответить.

Джонни заказал для него воды. Элай залпом выпил весь стакан. Стало легче.

— Точно не хочешь поехать ко мне? — спросил Джонни.

— Уже десятый час. — Элай покачал головой. — Мне домой надо.

— Раньше тебя не волновало время.

— Я же рассказывал, это родители дурацкие правила придумали.

— И родители тебя не интересовали. — Сказал Джонни.

— Начну протестовать, когда найду Олиа. Сейчас они меня хотя бы не запирают. Да и денег немного дают. Нет, — Элай покачал головой, — сейчас я не буду рисковать. Нужно заказать такси.

— Уже? — спросил Джонни.

— Да. У меня полчаса. Но ты не скучай, на крайний случай позови Лили.

Но Джонни тоже поехал домой. Сказал, что поищет что-нибудь насчет Олиа. Элай на прощание поцеловал его еще раз, а потом всю дорогу мечтал о том, как подрочит в душе.

Не вышло

Дома было шумно. Эдвард не спал и торчал на лестнице. Незамеченным пройти не получалось. Элай планировал не обращать на младшего брата внимания, но оказалось, что Эдвард торчит под дверью детской комнаты, где родители держали Тима. Оттуда доносились грозные голоса. Один из них был Кай, а другим был пожилой омега — няня Тима.

— Чего они шумят? — Спросил Элай у Эдварда.

— У Тима температура. — Ответил Эдвард. — Меня не пускают.

— А нахрена тебе туда? Чего орут-то?

— Перси не хочет врача вызывать, а Кай сказал, что он дурак и еще одно нехорошее слово.

Перси. Элай вспомнил Пенсильваля с его высокими ценами за шоколад. Так же звали няня Тима. Но этот Перси Элаю не нравился.

— А родители где? — спросил Элай, понимая, что дело совершенно не в порядке, и в душ он попадет не скоро.

— На прием уехали. Сегодня Вербейджский корпус открыли.

Элай был не в курсе, но кивнул. Открыл дверь в детскую, и шипения старших омег прекратились.

— Что вы устроили? — спросил он у обоих.

Элай прошел вперед, к детской кроватки, в которой лежал Тим. Ребенка Элай видел лишь второй раз, так как не хотел его видеть вообще. Тим не спал, беспокойно дергал ногами и тяжело дышал. Элай очень осторожно, одним пальчиком прикоснулся к нему. Насчет температуры ничего не понял. Но все равно было видно, что с ребенком что-то не так.

— Кай, вызови врача. — Сказал Элай.

— Вы напрасно поднимаете панику. — Заговорил Перси.

— Заткнись! — крикнул на него Элай. Давно мечтал. — Кай, не стой на одном месте!

Кай кинулся вниз, к телефону. Осмелевший Эдвард пробрался в комнату, обошел няня кругом, но и к Элаю близко не подходил. Встал по другую сторону кроватки и заглянул внутрь. В отличие от Элая, он Тима любил и даже научился таскать его на руках под присмотром папы.

— Как вы разговариваете? — Перси склонил голову.

— Как хочу.

— Ребенку ничего не угрожает, а ваш эконом зря поднял панику. С младенцами такое бывает.

Элай не ответил и вышел из комнаты. Кай уже поднимался обратно по лестнице.

— Врач скоро будет. — Сказал он Элаю шепотом. — Как хорошо, что вы пришли. Может, родителям позвонить?

И уставился на него ожидающими решения глазами. Элаю от этого поплохело.

— Делай, что хочешь. — Сказал он.

Сам ушел в свою комнату. Принял душ, завернулся в теплый халат и вышел на балкон. На днях Элай самовольно перетащил к себе удобное кресло-качалку, и теперь курил, сидя в нем. Это были прекрасные моменты. На улице уже было темно, в многочисленных папиных кустах стрекотали всякие кузнечики и цикады и красиво горели огоньки фонариков. Было тихо, а на небе виднелось даже несколько звезд. В городе такого не было.

Блаженство прервал как всегда Эдвард. Он тихонько постучал по косяку перед тем как выйти на балкон, но Элай все равно испугался и выронил сигарету на пол.

— Ты чего приперся? — спросил он, слезая с кресла, чтобы поднять пропажу.

— Врач пришел.

— И что? Я тебя просил не лезть в мою комнату, а? — Эдвард кивнул. — Ну и вали!

— Просто Кай просил передать. — Плаксиво протянул Эдвард, а на глазах его появились слезы. Не успел Элай указать ему на это, как мальчик развернулся и убежал.

Элай довольно хмыкнул. Докурил, полюбовался еще немного на огоньки от садовых фонариков. Потом заперся в комнате, чтобы никто больше не пришел, и упал спать.

========== Глава 31 ==========

Сонный Элай свесил голову с кровати и поднял вибрирующий телефон с пола. Звонил Джонни. Элай зажмурился и посмотрел в сторону окна. В него так и бил солнечный дневной свет, воздух за ним разве что не плавился от жары, и в самой комнате было душно.

— Да. — Протянул Элай, поднося телефон к уху и сонно потягиваясь. Отпихнул ногой мешающийся ему ноутбук, но перестарался и тот с шумом упал на пол.

— Ты где? — тут же спросил встревоженный чем-то Джони.

— Дома сплю. — Элай зевнул.

— Приезжай срочно. — Позвал Джонни.

— Не хочу. — Элай перевернулся на другой бок и подтянул колени к груди. Ему ужасно хотелось спать. Он до самого утра поедал чипсы, запивая их газировкой, да смотрел сериал. Весь сезон. Съедено было столько, что о красивой фигуре можно было и не мечтать. На полу валялись пустые пачки из-под чипсов и двухлитровая бутыль из-под колы.

— Это про твоего Олиа.

Элай заставил себя проснуться. Открыл глаза и крепче перехватил телефон. Одной рукой провел по волосам. Чересчур коротким. Заправил их за уши.

— Нашел что-то? — встревожено спросил Элай. Он уже не собирался спать. Бестолково водил глазами по комнате, пытаясь найти вчерашнюю одежду. Элай вечером бросил ее на стул, но сейчас там майки и шорт не было. Значит, опять не запер дверь, и в его комнате успели похозяйничать. Сколько можно просить не лезть к нему?

— Да… — У Джонни послышался шум, фраза оборвалась на середине, и Элай прямо в ухо что-то треснуло.

— Джонни? — спросил он и с интересом прислушался.

Элай расслышал приглушенные голоса, еще треск, и потом снова голос Джонни:

— Извини, телефон уронил.

— Ладно, я сейчас к тебе приеду.

Элай поднялся с кровати и поплелся в ванную. После вчерашнего пира во рту как будто помойное ведро поставили. Было даже хуже, чем при похмелье. Элай встал перед зеркалом и посмотрел на свою физиономию. Некрасивая, красная, и волосы торчат в разные стороны. Новая прическа ему особенно не нравилась. Такие короткие волосы нельзя было собрать даже в хвостик. А за прошедший месяц они даже не отросли ни на дюйм. Как будто так и решили остаться на всю жизнь.

— Давай где-нибудь в кафе, а? — попросил Джонни и понизил голос. — Я сейчас с омежкой, ко мне домой нельзя пока.

Элай ухмыльнулся.

— Даже не собираешься его выгонять?

— У меня на него планы.

— Ладно, Дон Жуан. — Согласился Элай, уже рассматривая свой лоб на предмет прыщей. Надо меньше есть жирного и вредного, а то вовсе себя запустил. Конечно, оправдывался свалившимся стрессом, но чем жирнее становились у него бока, тем больше добавлялось стресса. А из такого круга выхода не было. И пока вся семья ела на завтрак овсянку, а мелкий Тимоти сосал молоко, Элай уминал пончики у себя в комнате.

— Давай в кофейне возле моего дома через два часа, там где официант тебя раньше за попу щипал — Предложил Джонни.

— Хорошо. — Все еще улыбаясь ответил Элай.

Он быстро привел себя в порядок, усердно почистил зубы и замазал тональником синяки под глазами. Надел утягивающие джинсы, в которых он казался стройняшкой. Скинул в небольшую сумочку телефон с зарядкой и оставшиеся двести баксов. Через три дня отец должен был перевести еще денег. Элай все-таки научился экономить, и теперь даже не покупал понравившуюся ему сумочку, потому что она была слишком дорога для него сейчас. А ходил с этой, прошлогодней.

На кухне Элай обнаружил Кая. Тот разбирал большие пакеты с покупками.

— Ваш папа хотел с вами поговорить. — Заметил Кай.

Элай достал из холодильника пакет с апельсиновым соком и начал пить прямо из него. От удовольствия даже заурчал — так сильно мучила его жажда. Было бы прекрасно выпить еще кофе дома, а то в кофейнях выходило дорого.

— Кай, у нас есть кофе? — спросил Элай.

— Какой вам приготовить? — отозвался Кай. Он слабым ударом бедра отстранил Элая от холодильника и расставлял на верхней полке баночки с детским питанием.

— У меня нет времени. У нас есть растворимый?

Растворимый кофе нашелся в запасах Кая. Эконом не дал Элаю хозяйничать на кухне, и сделал все сам. Дал Элаю одно свежее пирожное и фарфоровую чашечку на беленьком блюдечке с голубой каемочкой.

— Редкостная гадость для такой посудины. — Прокомментировал Кай. — Вы должны кушать в столовой со своей семьей, а не занимать место на моей кухне.

Элай отхлебнул кофейную смесь из чашечки, специально громко причмокнул.

— Это мой дом, а не твой. — Ответил Элай. — Могу занимать место где хочу.

— Конечно. — Пожал плечами Кай, видимо, обидевшись на Элая. — Я скажу вашему папе, что вы проснулись.

И он ушел из кухни прежде чем Элай успел его остановить. Папиных речей сейчас не нужно было совершенно. Его до сих пор не устраивало поведение Элая. Хотя все условия родителей Элай и соблюдал, им нужно было еще что-то, они постоянно давили на мозги, заставляли выходить к обеду или ужину, когда заставали Элая дома. Стучались к нему в комнату.

Элай быстро допил кофе. Оно обожгло горло, спасло холодное молоко из холодильника. Элай успел выскочить из дома прежде чем папа спустился из детской. Такси пришлось вызвать на соседнюю улицу и идти пешком, чтобы не задерживаться долго перед своим домом.

Дойдя до поворота, Элай остановился, чтобы закурить. Он уже успел вспотеть — солнце грело нещадно, и теперь нетерпелось оказаться в прохладном салоне автомобиля. От дыма сигареты становилось еще жарче, но это Элай был готов вытерпеть. И все-таки его слегка начало подташнивать. От недосыпа и дерьмового кофе.

Мимо проехала очередная мажорская машина, наподобие той, которая раньше принадлежала Элаю, а теперь пылилась в дальнем углу гаража никому не нужная и ревностно оберегаемая от Элая. Элай не придал этому значения. В таком районе только на таких тачках и разъезжали. Все равно его желтенькое убогое такси уже ждало его в конце небольшой улочки.

Пришлось значительно потратиться и на чаевые. Бизнес-класс ему был не по карману, но машины Элай заказывал приличные, а там и цены были не низкие. Немного опоздал. Всего лишь минут на двадцать. Джони уже сидел за одним из столиков и попивал кофе. Не такой, какой с утра пил Элай, лучше. Джонни сегодня было не узнать: светлые брюки и белая рубашка делали из него не альфу, а мечту любого омеги, да и беты тоже. Запах был соответствующий. Было понятно, что ночь он провел с омегой.

— Пахнешь вкусно. — Элай втянул его запах, слегка наклонившись к шее Джонни, когда проходил мимо. — А кофе еще вкуснее.

— Я не стал тебе заказывать, боялся, что остынет, когда ты придешь.

— Ну теперь же я здесь. — Элай улыбнулся. — Будь добр, двойной латте без сахара и прихвати какую-нибудь вкусняшку.

Джонни быстро принес желаемое. Показательно поклонился перед Элаем, ставя на столик стаканчик с кофе и ароматный кексик с черникой. Снова Элая обдало его запахом самца. До течки оставалось меньше месяца, следовало предупредить Джонни. Раньше он помогал с этим справляться, если у Элая не было отношений.

Но запах, который шел от Джонни…

— Знакомый. — Сказал вслух Элай.

— Что? — Джонни сел на свое место.

— Запах знакомый, — Элай пододвинул кексик ближе, опустил голову и посмотрел на маленькую черную ягодку, — немного похоже на Олиа. — Признался он. — Мне уже мерещится иногда всякое. Так что ты про него нашел?

От Джонни пахло странной смесью опилок, чего-то древесного и терпкого, но и мягкого, спокойного. Как от Олиа, когда Элай приближался близко-близко к нему, во время «течек» Олиа, когда единственное, что изменялось в нем — наличие запаха. Он появлялся и чувствовался на небольшом расстоянии.

— Как от Тая. — Тихо ответил Джонни. — Если они близнецы, у них должны быть одинаковые запахи. Я нашел омегу, который пахнет похоже.

— И поэтому не прогнал его утром?

— Он немного приболел, не мог же я его выгнать. — Попытался улыбнуться Джонни. — У меня нет настроения разговаривать про моих любовников, но с удовольствием поговорю про твоих.

— Ты нашел его? — с надеждой спросил Элай. Слабой надеждой, которая за месяц уже померкла и истрепалась. До течки Элай еще повоюет, потом ляжет под Джонни, потом пойдет искать себе нового друга. И забудет Олиа. Тот был прав. Все забывается.

Джонни не торопился с ответом. Дал Элаю пострадать и накрутить в своей головевсякого.

А если Олиа и нашелся, следует прийти к нему и объяснить, что Элаю нужен он, потому что это была самая сильная его влюбленность за всю жизнь, и он хотел хотя бы увидеть Олиа и узнать, что у того все хорошо. Сердце ведь все это время тихонько ныло от беспокойства. Снились сны. Всякие.

— Я все-таки взломал офис прокурора. — Сознался Джонни. — Олиа выпустили еще больше месяца назад, даже раньше, чем тебя, на несколько дней. Полностью оправдали.

Элай обрадовался, но эта вспышка быстра прошла. И сразу же сник. Вот как, значит? Он не нужен теперь. Он дурак, раз принял все всерьез, а для Олиа значил не больше, чем Ли или какой-нибудь другой его мальчик.

— Ты, — Элай протолкнул слова сквозь ком в горле, — ты знаешь, где его найти?

— Нет. — Джонни качнул головой. — Этого же нет в официальных документах. Кушай кексик.

Элай послушно откусил кусочек и запил уже слегка подстывшим кофе.

Он уже как дурак целый месяц ищет. Потратил кучу денег, как идиот торчал в машине целыми днями, следил за квартирой. А он никому не нужен.

— Может, он потом сам тебя найдет. — Предположил Джонни.

— Да не нужен я ему. — Вздохнул Элай.

Неожиданно из правого глаза скатилась крупная слеза. Элай даже и сам не подозревал, что готов заплакать. Джонни перегнулся через столик, и осторожно пальцем стер эту слезинку.

— Ты уверен? — спросил он.

Со стороны раздался характерный звук затвора. Элай с Джонни одновременно повернулись в эту сторону. Бета, который их сфотографировал, уже успел спрятать фотоаппарат в сумку, но Элай все сразу понял.

— Очередная газетная шлюха. — Зло прошипел он. — Завтра опять будут обливать меня грязью на весь штат.

Даже про Олиа забыл на время.

Бета, поняв, что его засекли, попытался покинуть кафе, но Элай тоже встал и пошел за ним. Джонни увязался за Элаем, схватил его цепочку от сумочки и хотел вовсе остановить.

— Я культурно. — Элай дернул плечом, чтобы Джонни отстал от него.

Журналиста догнал уже на улице, схватил за руку, специально так, чтобы ногти впились ему в кожу.

— Что ты там наснимал? — спросил Элай у него, для устрашения даже зубки показывая. Пускай посмотрит, бета, как он умеет.

— Вы о чем? — спокойно спросил он.

— О фотографиях. Если они попадут в печать, мы легко тебя засудим за вмешательство в личную жизнь. Придется твоей газетенке мне такие денежки выплатить, которых у нее просто нет. Усек?

Бета неожиданно переменился в лице. Но не в ту сторону, в которую хотелось Элаю. Он стал уверенней и наглее, сморщил лоб в мыслительном процессе.

— Мы можем договориться. Моя газетенка дорого заплатит за интервью.

— Сколько? — спросил Элай.

Сзади подкрался Джонни и сжал локоть Элая.

— Речь пойдет о тысячах, если это будет полноценная беседа.

Элай присвистнул. Затылком почувствовал, что Джонни тоже от такой суммы в восторге.

Но было правило. Не продавать себя. Да, год назад хотел первому же подвернувшемуся газетчику выложить все, да еще и приукрасить. Выставить отца тираном и монстром. Но Элай понял одно, пока рука отца его кормит, эту руку надо беречь. А просто так трепать о своей жизни, да еще и за деньги? Элай не продавался.

— В жопу их себе засунь. — Посоветовал он газетчику. Джонни тут же отодвинул его немного подальше от беты, что и рукой нельзя было дотянуться, если бы вдруг захотелось подраться. — А фотки лучше удали, целее будешь.

***

Элай еще раз пришел на ту квартиру, где раньше жил Олиа с семьей. Дом был хорошим, с квартирами для среднего класса и огороженной территорией. На звонок Элая никто не ответил. И на второй, и на десятый. Через полчаса Элай отошел подальше и закурил.

Никого дома не было. Зря лишь приходил.

Взгляд зацепился за черную кучерявую макушку. Уже мерещиться начинает. Нужно заканчивать с этим сталкерством. И вообще с Олиа. Нашел за кого зацепиться, как будто для Элая больше вообще никаких вариантов не будет.

Черная макушка принадлежала маленькому мальчишке. Он терся около ворот во двор, видимо ждал, когда кто-то их откроет, чтобы проскочить внутрь. Взрослых около ребенка не было. Потерялся, что ли? Элаю, конечно, было все равно на чужих детей, но, внимание он все равно обратил.

Хотел уже уйти, но мальчик повернулся лицом к нему, и даже издалека было видно, как он раздраженно вздохнул и состроил сердитую мордашку. И тут у Элая в голове что-то щелкнуло. Он резко остановился и уставился на этого мальчика.

Очень похож на того, которого папа Олиа всюду за собой таскал. Сын Тая. Ему как раз должно быть около шести лет. Мальчик под этот возраст подходил. Да и макушка кучерявая и черная, прямо как у Олиа. И место самое подходящее.

Элай пошел в сторону ребенка. Мальчик не убежал. Он, подумав, что Элай здесь живет, слегка подвинулся в сторону калитки и начал ждать, когда ее откроют.

— Привет. — Элай неожиданно изменил траекторию движения, схватил мальчика за руку и присел перед ним на корточки.

Пацан дернулся и злобно сверкнул темными глазами. Вот глаза точно достались ему от папаши-альфы. У Тая были серые.

— Ты кто? — пискнул мальчик.

— Друг твоего папы. — Соврал Элай.

— Я тебя не знаю. — Пацан задергался еще сильнее. — Отпусти меня. Я кричать буду, что ты маньяк.

И оскалился, как настоящий волчонок. Показал ровные белые зубки, вот только всю картину портило отсутствие переднего резца.

— Постой-постой. — Запаниковал Элай. Вот, поймал ребенка, а что дальше с ним делать, он не придумал. — Я не собираюсь тебя держать, не бойся.

— Не боюсь. — Буркнул пацан.

— Я Олиа ищу. Ты знаешь, где он?

Пацан задумался. Потом выдал:

— А что мне за это будет?

— А что хочешь?

— Купишь мне хот-дог?

Элай ожидал совсем другой просьбы, но от такой сделки не отказался. Хот-дог его финансы позволяли купить, тем более, в кармане лежало почти сто баксов наличкой, а на карточке водилось в пять раз больше. Сегодня Элай был богатым.

Пришлось потратиться еще и на бутылку воды. Мальчик вцепился в хот-дог и пока Элай расплачивался, успел съесть уже половину.

— Как тебя зовут? — спросил Элай.

— Энди. — Ответил мальчик. — Я — альфа.

— Так ты скажешь, как найти Олиа? — Элай присел на корточки перед альфенышем. Тот мило шаркнул ножкой и бросил взгляд в сторону. Там примостился небольшой ресторанчик быстрого питания.

— Купи мне еще картошки и молочный коктейль со вкусом шоколада. — Попросил мальчик.

— А тебе не жирно будет? — спросил Элай. Он опять взял ребенка за руку, чтобы тот не надумал убежать. Но мальчик стоял на месте и не двигался.

— Мне нужно много кушать, чтобы вырасти. — Ответил он.

Картошки Энди запросил самую большую порцию, коктейль тоже. Элай все удивлялся, как в такого мелкого ребенка столько влезает. Но он был готов потратиться на этого маленького вымогателя еще больше, лишь бы не терять ту единственную ниточку к Олиа, которую Элай так неожиданно нашел.

— Зачем тебе Олиа? — спросил мальчик, потягивая коктейль через трубочку.

— Нужен. — Уже резче ответил Элай. Ему захотелось снова курить.

— Я знаю его номер телефона. Дай бумажку, я напишу.

— Ты его выучил? — удивился Элай. Он уже полез в сумочку, нашел карандаш для глаз, очень крепкий и тоненький, сойдет за обычный карандаш. Вместо нормальной бумажки сгодился чек от покупки.

— Я уже все цифры и буквы знаю. Рене меня научил.

Энди записал на чеке номер телефона, заинтересовался карандашом, покрутил его в руках и даже начертил линию себе на запястье.

— Купи еще картошечки. — Попросил он, подняв голову на Элая. — И все, больше ничего просить не буду. Честно.

Элай забрал чек с номером и карандаш. Хмыкнул на эту просьбу.

— Ладно, сейчас. — Согласился он.

Картошечку взял самую маленькую, чтобы прожорливый ребенок не лопнул. Полез в карман за деньгами, но наличку не нашел. Опять в сумочке оставил. Принялся рыться в ней, но и там денег не было. И карточки. Вообще кошелька не было. Элай запаниковал. Обернулся через плечо, на тот столик, который они занимали с Энди. Мальчишка исчез.

— Вот сука! Не надо картошки. — Элай вернулся к столику. Мальчика не было, как и картошки с коктейлем. Элай раздражено пнул ножку диванчика.

Через пять минут надежда на то, что мальчик вернется, умерла совсем. Элай медленно вышел на улицу. Мелкий сученок украл у него все деньги. Телефон пожалел и не тронул. Элай вернулся к той скамейке, на которой он сидел, закурил и набрал номер, записанный на чеке.

Долго не мог нажать на вызов. Было страшно, а ведь он даже не был уверен, что этот номер настоящий.

Нажал. Пошли гудки.

Ответил грубый голос, видимо брутального альфы.

— Кто звонит? — спросил голос.

— Мне нужно поговорить с Олиа, это очень важно.

— С каким Олиа? — спросил голос.

— Послушайте…

— Детка, ты номером ошибся. — Ответил голос, а потом послышались гудки.

Вот так, обвел его пацан вокруг пальца. Элай всхлипнул и протер влажные глаза.

***

Последние дни прошли тухло. Элай ел, курил и нежился в ванне. Пришлось общаться с отцом. Он ругался из-за потерянного кошелька, но карточку быстро восстановил и уже вечером отдал ее Элаю. Для этого Элаю пришлось спуститься вниз. Вся семья была в сборе, отец с Эдвардом кушали пасту, а папа кормил маленького Тимми, тот ерзал у него на руках и недовольно мычал.

Элай даже не причесался. Вышел в старых шортах и обвисшей футболке. Остановился около стола.

— Чего звали? — спросил он.

Отец пододвинул к нему карточку по краешку стола.

— Здесь пять тысяч, можешь прикупить себе что-нибудь.

Элай вздернул бровь. А он уже собирался на метро пересаживаться.

— Санкции закончились? — спросил он, посмеиваясь.

— Это всего лишь поощрение. А теперь садись кушать, а то твоя порция остынет.

Элай только сейчас заметил, что на него тоже накрыли. В животе только от одного вида вкусной еды заурчало, так что отказаться никак не получилось. Да и питаться чипсами и пончиками надоело. Кредитку сразу же спрятал в карман, нагнулся ниже к тарелке и глаза старался не поднимать.

— Почему ты с нами не общаешься? — неожиданно спросил папа. Он уже закончил с Тимми и устроил того в детском кресле.

— В смысле? — Элай бросил на него взгляд.

— Ты понял, о чем я. Неужели мы тебе так противны?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

Отец тоже ждал ответа, сжимал в руке вилку и смотрел на Элая. Эдвард навострил уши и весь вытянулся в струночку. Лишь Тимми было плевать на все. Он казался самым нормальным членом их семьи сейчас.

— Все нормально. — Ответил Элай.

Спас Элая звонок на телефон. Он довольно громко завибрировал в кармане и посветил экраном через тонкую ткань. Звонил Джонни. Элай встал со своего места и вышел на заднюю террасу.

— Ты не представляешь, от чего ты меня сейчас спас.

— Приезжай скорее ко мне, я нашел Олиа. — Выпалил Джонни.

— Что? — Элай застыл на месте.

— Быстрее.

— Уже поздно, мне нельзя. — Залепетал Элай.

— Отпросись. Давай быстрее, я жду. — И Джонни сбросил вызов.

Элай остался стоять на одном месте. Нашел! Хоть бы это было правдой! Глупые эмоции, сколько Элай пытался уже их обуздать и отказаться от иллюзии того, что ему нужен Олиа, но ничего не выходило. Элая затрясло. Он кинулся наверх, перепугал родителей. В комнате быстро натянул джинсы и покидал нужные вещи в сумочку, особенно новую кредитку. Уже хотел бежать обратно, к выходу, как столкнулся в дверях с папой.

— Элай, что происходит? — спросил он.

— Мне нужно уехать.

— Отец тебе не разрешал так поздно гулять.

— Плевать. — Бросил Элай. У него получилось обогнуть папу и попасть на лестницу. — Я не бухаю, я прихожу вовремя, а сейчас у меня действительно важное дело, и мне плевать на ваши запреты.

Вырвался он довольно быстро. Такси вызвал как всегда, немного подальше от дома. Пока дошел до конца улицы, машина как раз подъехала. Пока ехали, пытался успокоить бешеное сердце. Теперь родители опять начнут свирепствовать. Лишь бы игра стоила свеч. Лишь бы у Джонни все действительно получилось.

На шестой этаж, где находилась квартира Джонни, Элай взбежал за половину минуты. Ударил кулаком в дверь, и она тут же открылась.

— Рассказывай. — Элай вломился внутрь и встал перед Джонни.

Он тяжело дышал, в горле стоял комок и колени тряслись от волнения.

— Тише. — Шепнул Джонни.

Элай глубоко вдохнул. Странный запах. Пахло Таем.

— Что происходит?

Элай толкнул Джонни плечом и прошел внутрь. Миновал стену из коробок и замер перед кроватью. На ней в ворохе одеял спал Олиа. Из-под одеяла торчала только бледная щека, на которой заметным пятном выделялся большой медицинский пластырь. Черные волосы разлетелись в разные стороны, даже немного запутались. А запах был необычайно силен.

— Как? — выдохнул Элай.

Джонни подкрался сзади:

— Он не знает, что я тебя позвал. — Со вздохом ответил он. — Я дал ему снотворное, он теперь долго будет спать. А когда проснется, будет ругаться. И, возможно, свернет мне шею.

Элай улыбнулся.

========== Глава 32 ==========

Комментарий к Глава 32

Во избежание непонимания, напомню, что в предупреждениях стоит “нехронологическое повествование”

И да, извиняюсь за маленькую главу, но так надо. Переписывала раз -дцать, воспринимайте ее как нужный, но не очень важный этап.

С продолжением постараюсь не затягивать)

Олиа как будто попал в страшную сказку. Его привезли не в распределительный центр, про который он знал, а в какое-то незнакомое место. Все вокруг было серое, и почти без окон. В тесной камере Олиа занял единственное свободное верхнее место и на местных обитателей старался внимания не обращать. У них в камере оказалось шесть человек во главе с седым омегой, который считал себя главным. Олиа поговорил лишь с ним, объяснил кое-что, и его оставили в покое и в свои ссоры не впутывали. Олиа через раз участвовал в беседах, тогда, когда ему просто надоедало лежать на кровати. Выпросил у молодого мальчика — француза, который плохо знал английский, роман на французском языке. За несколько недель перечитал его несколько раз. Было не очень интересно, но хотя бы убивало время. Мальчику этому тоже приходилось помогать общаться с остальными, переводить ему. Потом мальчика увезли, а книгу он оставил Олиа.

Нильсон нашел ему адвоката. Странного молодого альфу. Очень острого на язык, выпускника юридического факультета, умного и харизматичного. Но иногда через приличный наряд у этого альфы проглядывали странные манеры.

Они впервые познакомились, когда Олиа на следующий день после перевода отвели в другое крыло серого здания, в помещение, похожее на кабинет, и там его уже встретил альфа постарше, с седой бородкой.

— Я мистер Пратт, вы меня не помните? — спросил он. — Я возглавлял обвинение по вашему делу.

Олиа помнил. Этот альфа тогда его очень сильно пугал. Олиа помнил, как у него появлялась дрожь в коленках, когда Пратт закидывал его яростными вопросами. Иногда Олиа хотел сознаться во всем подряд, лишь бы этот человек оказался подальше от него.

Но сейчас колени не дрожали.

Молодой новоявленный адвокат — Челси — тоже присутствовал здесь. Но он лишь наблюдал, чтобы Олиа не взболтнул лишнего, да собирал информацию для Нильсона.

— Ваш отец, Рене Блейз, трое суток назад заявил, что он виновен в убийстве Питера Джона Ллойда. — Начал прокурор Пратт. — Предоставил доказательства. Собственно, теперь из признания эксперта, который работал с трупом, известно, что время смерти наступило не в двенадцать часов дня, а не раньше трех по полудни. И раны были нанесены разными людьми, судя по ударам. Одна в плечо, лишь немного разрезала мышцу, получена еще до смерти, еще две в брюшную полость — смертельные. Вы же признались, что ударили Питера Ллойда в плечо ножом?

— Да. — Олиа кивнул.

— Кровь, которую нашли на рукаве вашей рубашке, к приезду полиции уже засохла. Если убийство произошло после трех часов дня, она должна была быть еще свежей. Так что эта улика встала под сомнение. И ваш папа признался во всем.

— Значит, у вас больше нет прямых доказательств. Вы не имеете права больше удерживать моего клиента. — Заговорил адвокат. Слова его звучали твердо и были наполнены силой. Совсем не вязались с молодым мальчишеским лицом.

— Мы не можем полностью снять все подозрения. — Ответил Пратт. — Мистер Блейз, есть еще показания вашего брата, который указал на вас. И ваш родитель сбежал из-под стражи в тот же день, когда сделал признание. Мы все знаем, кого представляет из себя Рене Блейз. Прошло шесть лет, и теперь разобраться будет гораздо сложнее, чем по горячим следам. Прокуратура отправит это дело на пересмотр, но вас я уже рекомендовал оставить под стражей. Думаю, суд с этим согласится.

Поэтому, в большей мере из-за придурка Тая и его вранья, Олиа остался в этом неприветливом месте. Братец даже после смерти продолжал гадить по-полной.

Бюрократия окончательно победила в этой стране, и дело тянулось мучительно долго. Олиа общался только с Челси. Через него же получал сведения от Нильсона. За большие суммы денег этот человек делал многое. Он напал на след Рене через пару недель. Олиа думал, что папа уже на другой половине земного шара, но он даже не покинул страну. Что было странно. Минимум, что ему грозило, это пожизненное, уже за третье преступление. Папа не мог не знать, что ему опасно оставаться не то что в стране, а на континенте. Но продолжал крутиться здесь, прямо как бабочка возле огня.

Олиа часто вспоминал последний разговор с папой. Он обещал помочь. И вел себя совсем не так, как всегда. Папа никогда не был таким расклеившимся и мягким, как тогда в кабинете у Нила.

Но злость все равно была. Даже сильнее, чем в ту ночь, когда Олиа неожиданно понял, что это он. Когда в голове разом сложился весь пазл. Даже тогда он смог взять себя в руки. А здесь в первую же ночь со злобой сбил до крови все костяшки на пальцах, пытаясь избить стену.

Дело постепенно шло. Олиа чуть больше чем за месяц побывал два раза у судьи, один раз собирались без него, но все время Олиа оставляли под арестом. Все время чего-то не хватало. Челси уже при помощи своих речей, раскатал в пух и прах все показания Тая, всего лишь в красках описав стервозный характер братца и всю его любовь к Олиа. Судья соединил это с известными подвигами Тая, и допустил мысль о ложных показаниях. А потом и вовсе оказалось, что Тай заинтересованное лицо, и не надо было его слушать.

Все кто здесь сидел, ждали либо суда, либо пересмотра дела. Олиа провел в этой чертовой камере два месяца, из пяти остальных омег, что были с ним, четверо успели смениться. Оставался только все тот же главный омега, с сединой. Когда Олиа спросил у него, почему он торчит здесь так долго, ответа не получил, но узнал, что он здесь больше года.

Два месяца потребовалось на то, чтобы хоть и не полностью оправдаться, но хотя бы выбраться из этого дерьма. Просто на очередной встрече с адвокатом, Олиа узнал, что судья поставил вопрос об его освобождении, потому, что даже дураку было понятно, что Олиа Питера не убивал. Прокурор, наконец-то, согласился с таким решением. Подозрений с Олиа окончательно не сняли, но объявили, что через двое суток его отправят на все четыре стороны.

Два оставшихся дня Олиа провел как в тумане. То, за что он столько боролся, наконец-то случилось, а что делать дальше Олиа не знал. Получалось, что нужно будет жить как-то дальше, но у Олиа не было никаких планов. Все его мечты заканчивались тем моментом, когда за ним закроются тюремные ворота. А дальше пустота. Как будто Олиа и не верил, что такое на самом деле случиться.

Олиа вспоминал об Эвансе. Высчитал в числах, когда он выйдет. Не знал, стоит ли показываться ему или нет. Не мог же он просто так прийти к стенам Нью-Норден и сказать, что просто не знает, как дальше жить, а Эванс у него единственная связь с нормальным миром.

Вопрос с Элаем решился сам собой. На следующий день после решения суда к нему пришел сам сенатор Эванс. Раньше Олиа его не видел, лишь общался несколько раз по телефону. У альфы были такие же черты лица, как и у Элая. Олиа не видел его папу, но судя по отцу, казалось, что Элай полностью пошел в него. Выходило, что все подозрения Эванса в том, что он приемный, терпели крах.

Перед этим альфой все выслуживались и по одной его просьбе оставили их в комнате одних. Судя по шагам, охрана осталась за дверью. Теперь Олиа и понял к чему наручники — такую персону боялись подвергать любой опасности. Лучше уж пускай у него запястья снова покрываются нестерпимым зудом.

— Вы к этому причастны, да? — Спросил Олиа сразу же, как они остались одни.

— То есть?

Альфа был беспокойный. Даже не сел на одно место, а размеренно выхаживал вдоль противоположной от Олиа стены. Эванс точно его сын. Такой же вспыльчивый, так же не может усидеть на одном месте.

— Маршалы называли ваше имя, когда меня везли сюда. — Ответил Олиа. — Я не понимаю.

— Я всего лишь поинтересовался твоим делом. Сын говорил, что ты невиновен и просил помочь. Пришлось пообещать ему. Но даже я не знал, что найдется настоящий убийца. Твой отец, да?

— Папа. — Олиа продолжил настороженно следить за траекторией движения альфы. Тот не был еще стариком, несмотря на такого взрослого сына. Элай говорил, что его родители сделали его в молодости, еще даже до свадьбы, когда у альфы был еще другой муж, а не мистер Лесли Эванс, до замужества просто фон Браунберг.

— Рене Блейз. Я про него наслышан. — Альфа остановился. — Теперь понятно, откуда такие гены. Но я хотел поговорить об Элае.

Альфа подошел ближе. Олиа совсем перестал дышать. Даже пахло как от Эванса. Вот только запах алкоголя был не природным, а скорее, от какой-нибудь пузатой бутылки с коньяком. Даже алкоголиком Эванс стал в папашу. Олиа от такой мысли непроизвольно улыбнулся. И кто бы говорил про гены в таком случае.

— Что с ним? — спросил Олиа, возвращаясь в реальность.

— Он выходит через неделю. А ты выходишь завтра. В этом проблема.

— Я не понял?

— Я знаю о ваших отношениях, не держите меня за глупца.

— Не держу. — Олиа качнул головой. — И не думаю, что Элай скрывал их от вас, он же гордится всеми своими тупыми выходками.

— Вот именно: это его очередная выходка. — Альфа обошел вокруг стола, теперь и вовсе оказался у Олиа за спиной. Это уже было не хорошо. Олиа тут же непроизвольно напрягся и приготовился уворачиваться в случаи опасности. Чувство опасности гасил только запах, исходящий от альфы. Он весь пропах своим омегой и детьми, по крайней мере, младшими, младенцем, и еще другим братом, которого Эванс недолюбливал и называл напыщенным павлином.

— Послушай, я же помог тебе. Помоги и мне. Я не хочу угрожать тебе, а просто прошу прислушаться. — Альфа сделал круг и встал перед Олиа. Лишь стол разделял их. На первый взгляд сенатор казался собранным, но что-то в нем выдавало совсем другие чувства. — Мой сын… Я его никогда не пойму, но он очень безрассудный. Мы с супругом надеемся, что с возрастом он отрастит себе мозги, но пока он совершенно неконтролируемый. Лесли хочет для него нормальную жизнь, и не нужно тебе лезть в нее.

Как же Олиа иногда хотелось быть нормальным. Чтобы его гормоны работали так же, как и остальных омег, чтобы он мог хоть немного, но манипулировать альфами этим запахом. Хотя, даже с запахом, он не знал, как можно подействовать на альф без денег или угроз. Он не понимал рассказов Элая, когда тот говорил, что никогда не платил за свою выпивку. Это делали альфы или беты. Иногда незнакомые, но которые хотели сделать Элаю приятное. Эванс говорил, что нужно просто немного флирта. А в благодарность хватит и улыбки. А Олиа приходилось выкручиваться как-то иначе.

— Нормальную жизнь? — спросил Олиа. — Ему даже нет двадцати, а вы оставили его на целый год в тюрьме. Я даже не говорю о морали, потому что Эванс кого угодно заебет со своим характером, но это уж точно не способствует нормальной жизни.

— Да, и как мне по твоему его образумить? — альфа хлопнул ладонью по столешнице. Олиа вздрогнул и попытался немного отодвинуться, уперся ногами в пол, но табурет с места не двигался. — Знаешь, я многое терпел от него. И алкоголь, и его блядство, и воровство, но его поведение перешло все границы. Он обижается, что я не стал его вытаскивать из тюрьмы, но он никогда не подумает о том, что это он угнал чужой автомобиль, и он, абсолютно пьяный, устроил аварию. И даже за это дают больше года. Но я бы и из этого его вытащил. — Альфа, наконец-то устал стоять и присел на второй стул, который тоже не отодвигался.

Олиа убрал свои руки со столешницы и опустил их на колени. Незаметно почесал зудящие запястья.

— Почему тогда? — спросил Олиа.

— В булочной был человек. Хозяин, его муж выгнал из дома, и он пришел туда ночевать. Чудо, что он выжил. Там повсюду были осколки стекла, один из них попал владельцу в шею, хорошо, что лишь кожу распорол.

Олиа знал. Он помнил, как сам всадил кусок стекла в горло. Если такое случиться, вряд ли человек выживет. Это даже несколько меняло дело.

— Элай и Лесли не знают об этом, полиция тоже не в курсе. Но моему терпению пришел конец.

— Сдали бы его тогда. Он бы еще долго сидел, а не какой-то год.

— Повторяю еще раз: я не хочу портить ему жизнь, но и его последняя выходка была верхом моего терпения. Подожди я еще годик, он бы действительно кого-нибудь убил, а потом стоял бы, хлопал своими глазками, дул губки и говорил бы, что он не специально! А я больше не могу смотреть на него без злости.

— И вы так злы на него, что отпугиваете всех его друзей? Тот альфа, Джонни, о нем заботился. И я не хочу ему вреда.

— Тот альфа таскал ему траву, а ты сломал пальцы.

— Элай знает об этом, пускай он сам решает. Вы же хотите вырастить из него самостоятельного мальчика. Я хорошо к нему отношусь, и не собираюсь его во что-то втягивать, я тоже хочу ему нормальной жизни. И если он захочет со мной общаться…

— Он сядет. — Прервал сенатор.

— Что?

— Полиция узнает о пострадавшем хозяине булочной, и Элай сядет досиживать свой срок. Надеюсь, ты намек понял?

Альфа поднялся со стула, поправил галстук, затянул его еще сильнее, чем надо. Олиа все это время совершенно как омежка хлопал глазами, ничего не понимая.

— Что? — переспросил он. — Но это же ваш сын!

Сенатор твердыми шагами направился к двери. Толкнул ее ладонью. Оказалось, что не заперто. Олиа лишь развернулся на своем стуле. Это шутка все? Отец Элая казался строгим, но любящим родителем.

— Знаешь, что? — альфа посмотрел на Олиа, когда уже вышел в ярко освещенный коридор. — Я устал от такого сына.

========== Глава 33 ==========

Олиа смотрел на яркое солнце, которое светило ему прямо в глаза, и жмурился. День был очень жарким, в полдень на улице почти не было людей, особенно в этом странном спальном районе с тесными, жмущимися друг к другу двухэтажными домиками, похожими на пряничные из детских сказок. Так казалось Олиа. Домик, в котором он снимал второй этаж, был не таким нарядным. Все потому, что в нем жил пожилой бета, не сильно заботящийся о доме. Лестница на второй этаж слегка скрипела, вся мебель была старая, а половина техники сломана. Олиа поселился здесь случайно. По первому же объявлению об аренде в газете.

Пришлось приложить много усилий, чтобы вывести все деньги к себе на карточку. Олиа понял, что это будет сложнее, чем казалось. Олиа испугался той власти, которую имел над ним Нильсон. Мог бы просто и обмануть. Но все обошлось.

Аренда обошлась в семьсот долларов в месяц. Олиа мог бы пойти и в квартиру к папе, где они жили раньше, но что-то подсказывало ему, что пока лучше затеряться. А здесь было совершенно неприметное место. Бета принял его хорошо, только попросил не водить альф и не шуметь ночью. Олиа согласился. Единственное, что было в его поведении плохого, это редкое курение на небольшом заднем дворике с видом на соседские мусорные баки.

Он полностью застрял в этом доме. Освоил доставку готовой еды, наладил устойчивую связь с Нильсоном и молодым Челси, оказавшимся очень смышленым парнем. Одежду Олиа тоже купил через интернет, перед этим потратив половину дня на то, чтобы научиться оплачивать такие заказы со своей карточки.

Починил сломанный телевизор, и теперь иногда сидел перед ним, делал вид, что смотрит. Старый бета редко выползал из своих комнат, но иногда садился вместе с Олиа и еще начинал что-то рассказывать. Тогда Олиа еще и делал вид, что слушает, а сам был где-то далеко.

Так прошла неделя. Олиа вспоминал про Эванса. Даже подумывал, не встретиться ли с ним, но решил подождать. Вряд ли его родители забудут о нем и не приедут его забрать из тюрьмы. Лезть туда сейчас было глупо.

Постепенно Олиа нашел все его профили в социальных сетях и теперь изучал их, просматривая историю за последние несколько лет. Сидел ночью на заднем дворике в уютном кресле и медленно листал вниз, внимательно рассматривая фотографии и записи. Такое количества людей, сколько было вокруг Эванса, Олиа еще не видел. За несколько дней после того, как Эванс вышел, Олиа ни разу не застал его в сети. Нигде.

Пока Олиа прятался в стареньком домике на краю города, Нильсон искал Рене. Олиа не знал, зачем ему нужен папа. Он даже не решил, хочет он с ним видеться или нет, но было бы лучше знать как можно больше о нем. С папой лучше быть готовым ко всему. Было чертовски обидно за себя, и Олиа надеялся еще все высказать папе в лицо и сделать ему как можно больнее.

Вот теперь Олиа лежал на скамейке в небольшом сквере и смотрел на яркое солнце. Кроме светлого пятна глаза уже ничего не видели. От жары было тяжело дышать, но Олиа домой не шел. Неподалеку стоял небольшой ларек, в котором продавали холодный лимонад. Олиа уже выпил один стакан через красивую трубочку, украшенную бантиком, и теперь думал о втором стакане, на этот раз с другим вкусом.

Нильсон должен был позвонить с минуты на минуту. Телефон лежал прямо у него на груди и помалкивал.

Олиа нужно было выбираться из этого района. Прошло почти три недели, как он свободен, а выходило, что он сам себя запирал. Мог просидеть несколько дней, не выходя из дома. Это было плохо. Как будто он не знает, как жить.

Вибрация от звонка расползлась по всей груди. Олиа отвел взгляд от белого пятна в небе. Глаза уже начинали наполняться слезами. Олиа ничего не видел. Вслепую провел пальцем по экрану и зажал телефон между ухом и плечом. Сам попытался сесть.

— Что так долго? — недовольно спросил Олиа. Нильсон обещал позвонить еще час назад.

— Извините? — спросил другой голос. Не Нильсона. — Я Керри Лойт, социальный работник из приюта Северного округа.

Олиа поставил ноги на прогретый асфальт парковой дорожки, опустил взгляд вниз, на свои колени, чтобы глаза привыкли к темноте.

— Вы Олиа Блейз? — спросил голос.

— Что вам нужно? — если сейчас начнут пихать ему отродье Тая, Олиа пошлет этого работника куда подальше.

— Я занимаюсь делом Энди Блейза, он сейчас в детском приюте, вы единственный можете стать его опекуном, мы можем с вами встретиться с вами как можно скорее, мальчик уже давно…

— Послушайте, Керри Лойт, — оборвал его Олиа, — меня не интересует этот вопрос. Больше не надо мне звонить.

— Но…

Олиа отключил вызов. Хорошо, что уже было видно, куда нажимать. Олиа не думал об Энди, но он ничего и не упускал из виду. Должен же был быть где-то этот пацан. Если не с папой, то в приюте, все выглядело логично. Интересно было Олиа, как этот Керри Лойт с взволнованным голосом нашел его номер.

Телефон снова зазвонил. На этот раз уже точно Нильсон.

— Да. — Ответил Олиа.

— Ничего не получается, — начал отчитываться Нильсон, — мы знаем, что Рене Блейз где-то в городе, но не больше: он хорошо прячется, как будто знает, что мы его ищем.

— Знает. — Подтвердил Олиа. — Не может не знать.

— Ты лучше меня знаешь, что он может прятаться вечно. — Повысил голос Нильсон. — Он никак тобой не интересуется, в дело не вмешивается, может, не напрягаться так и не искать его? Напрасная трата ресурсов.

— Если он уедет из города, мы его потеряем. — Возразил Олиа. Он встал и побрел в сторону ларька с лимонадом. Там сейчас стояла целая стайка омег с детскими колясками, и это зрелище вызывало лишь раздражение.

— Его что-то держит. — Ответил Нильсон. — И тут тебе лучше знать, что.

— Я догадываюсь.

На прилавке стояло красочное меню с вариантами напитков. Олиа решил, что хочет клубничный лимонад. На самом деле ему хотелось попробовать все. Это оказалось очень вкусно и интересно. Олиа даже начал улыбаться, понимая, что странная апатия понемногу отступает. Может, вскоре, проснется интерес и к другим вещам. К нормальной одежде и еде, например. Каким-нибудь развлечениям.

— Я попробую сам с этим разобраться. — Продолжил Олиа диалог с Нильсоном. Он пальцем показал продавцу на картинку с клубничным лимонадом и протянул купюру.

— Так я больше не нужен?

— Будь на связи. Я еще не до конца разобрался со всеми финансами.

— Я же объяснял тебе.

— Я не понял. — Олиа начинал злиться. Тоже странная эмоция. — На моей карточке лишь десять тысяч.

— Остальное на твоем счету. Ты как маленький, ничего не понимаешь, я пришлю к тебе моего сотрудника, он все объяснит, если хочешь.

— Да, пришли. — Согласился Олиа. Ему отдали лимонад, красноватый, с кубиками льда и зеленой веточкой мяты. Теперь трубочка вместо бантика загибалась в небольшое сердечко.

Олиа вернулся на скамейку. Какой же он тупой. Не может разобраться сам в собственных деньгах. Олиа знал, что у него накоплено около трехсот тысяч, не больше. Он не знал, насколько этого хватит. Ни шантажом, ни чем-либо другим заниматься ему больше не хотелось. Нужно было лишь закончить начатые дела, отблагодарить Нильсона за помощь в последний раз, и жить нормально.

Пока Олиа знал, в каком направлении ему двигаться. Лишь с Эвансом он еще не определился. Как победить Сенатора он не знал. Тот был совершенством. Ни любовников, ни шлюх, внебрачных детей нет, взятки не берет, черной бухгалтерии нет. Иногда даже думает о народе. Даже деньгами своих богатых родственников со стороны мужа не пользуется. Разве что эти богатства тратятся на саму семью. Лесли Эванс, папа Элая, оказался богатым наследником. Инвестиционной компанией управляли старшие братья этого омеги, сам он не лез, но имел пять процентов акций, чего хватало, чтобы родители сумели скопить для своих детей приличные счета в банке и выстроить красивое поместье.

Правда Олиа уже не был уверен, что Элай дождется своего наследства. Родители были на него очень злы.

Олиа не хотел навредить Эвансу. Поэтому не лез в его жизнь. Пока что. Лишь листал страницы в социальных сетях, думал, может, появится что-то новое. Олиа хотел бы, чтобы у Эванса все было хорошо. Он бы обрадовался очередной фотографии, веселой, с друзьями.

Он быстро распрощался с Нильсоном. Снова прилег на скамейку, но на этот раз в тени и вдалеке от дорожки, по которой теперь гуляла парочка омег с детьми. Олиа наслаждался холодным лимонадом, который в жару был настоящим спасением.

Былое спокойствие начинало пропадать.

Олиа искал папу затем, чтобы хотя бы поговорить с ним. Пусть объяснит всю логику своих поступков. Олиа не стал бы его специально сдавать полиции. Но все к этому и шло. Даже ребенку должно было быть понятно, что нельзя оставаться в городе. Здесь петля сжималась с каждым часом. Затаится очень тяжело, а выбраться становиться еще сложнее. Зачем он это делает?

Если не принимать в расчет идею о старческом слабоумии, то становилось понятно, что папу что-то держит. А вот что, Олиа не знал. Думал, может он? Но тогда папа уже нашелся бы. Или Энди? Зачем тогда бросил, когда пускался в бега. Да и не глупо ли? С ребенком глубоко не спрячешься. Никогда. С ребенком найдут. Но и ребенок сейчас в приюте, а не с папой.

Но больше идей не было.

Олиа пощелкал пальцами. Ну, должно же быть решение? Олиа должен понять все.

Что там папа говорил? Хочет встретиться еще раз? Тогда зачем прячется?

Выходила одна каша в голове.

***

Через несколько дней Олиа вместе с Челси выходил из белого здания с высокими колоннами. Челси был как всегда в костюме, по случаю лета, в сером в тонкую полоску, без галстука.

— Осталась лишь бумажная волокита. — Говорил Челси. — Этим может заняться мой помощник и без нас. Если хочешь, можно подать иск к штату. Хороший адвокат может до миллиона компенсации содрать.

— А ты хороший? — Олиа повернулся лицом к Челси и улыбнулся. Альфу ему видно не было из-за низкого слепящего вечернего солнца. Весь день они провели в суде, потом в канцелярии у прокурора, давали показания. Итог всего дня: с Олиа окончательно сняли все обвинения, но заочно обвинили в убийстве папу.

— Лучший. — Самодовольно фыркнул Челси. — Я голоден как волк. Тут неподалеку есть ресторанчик, и, если ты приберешь волосы и поправишь рубашку, то тебя, может, и пустят. Пошли, у меня там встреча через полчаса с одним гением.

Ресторанчик был с летней террасой, выходящий на красивую пешеходную улицу. Олиа действительно выглядел не очень для такого места. Альфы здесь были в костюмах, а омеги одеты по вечернему празднично. Олиа в своей рубашке и джинсах из секонд-хенда значительно выделялся.

Челси долго в меню выбирал мясные блюда. Олиа обошелся чашечкой холодного кофе. Ему не лез в горло кусок. Может, до долгого допроса в несколько часов он испытывал чувство голода, но и оно пропало. Спрашивали много про папу, все почему-то думали, что Олиа знает, где он. Тоже знали, что папа сидит в городе. Заставили по несколько раз вспоминать тот день, когда Питера убили. Хотели узнать у Олиа мотивы папы, как будто Олиа сам их понимал.

— Так вытянем со штата миллиончик или нет? — Челси определился с выбором, мясо на гриле, вымоченное в лимонном соке.

— Я не хочу.

— Твое право. — Челси поднял руки в пораженческом жесте. — Ну, все. На этом наше сотрудничество заканчивается? — он усмехнулся.

Олиа сделал маленький глоток кофе.

— Мне не верится. — Признался он. — Что я здесь. Думал, всю жизнь буду за решеткой.

— Наслаждайся. — Посоветовал альфа. — Рене найдут и без тебя, сможешь потом с ним поговорить, если захочешь. А сейчас расслабься.

— Ты думаешь?

Альфа уверенно кивнул. Олиа принялся думать, откинувшись на спинку кресла. Здесь было хорошо расслабляться: приятная музыка, тень деревьев, тишина пешеходной улочки. Олиа здесь понравилось. Если бы не свербящая пружина внутри, Олиа не стал бы так упорно преследовать папу и изводить себя.

Но если не папа, Олиа переключится на Эванса. А если и не это, Олиа просто не знал, чем заняться. Вся жизнь у него внезапно потеряла смысл. Он больше ничего не хотел, и даже не знал, зачем теперь вообще жить.

Челси с быстротой поедал принесенный ему стейк. Он тоже весь день голодал, не отходил от Олиа ни на шаг, постоянно контролировал все. Запах был прекрасный, и Олиа начал одним глазом поглядывать на меню. Организм вспомнил о своих потребностях. Чтобы утолить голод, Олиа быстро допил кофе.

— Знаешь, каков мой секрет. — Заговорил альфа, когда на тарелке осталась только половина стейка. — Мне не по карману ужинать здесь каждый день, и я зарабатываю не так много, сколько кажется. У меня сейчас только пара клиентов, причем ты платишь в два раза больше, чем та мерзкая парочка. Я почти все деньги трачу на то, чтобы выглядеть шикарно, потому что этот вид приносит мне деньги. Знаешь ли, молодость многое портит. Лишь из-за этого я теряю кучу клиентов.

— И сколько тебе? — спросил Олиа ради интереса.

— Двадцать семь. Совсем еще сосунок.

— Я младше.

— Я знаю. Я сегодня весь день гадал об этом феномене. Если ты достаточно молод, ты омега, даже не бета, вид у тебя как у настоящего бедного студента. Как тебе удается создавать вокруг себя уважение к тебе?

— Уважение?

— Ну да, что-то подобное. Мне обидно, что я на эту репутацию трачу кучу денег, а кому-то все дается просто так. Извини, может это не слишком этичный разговор, но я люблю собирать в людях все самое лучшее и вкладывать в себя. Вот сейчас к нам должен подойти один человек, посмотришь на него, он тот еще придурок и раздолбай, но чертов гений! Еще один из феноменов.

class="book">Олиа засмеялся. Если раньше он редко смеялся, то теперь это выходило все чаще. Потому что он не мог раньше и подумать, что будет сидеть в таком прекрасном месте, болтать с альфой, не другом, но приятным ему человеку, пить вкусный кофе, ждать какого-то гения-раздолбая.

— Я перешлю тебе хорошую премию, на представительские расходы. — Засмеялся Олиа.

Челси доел последний кусочек мяса.

— Надо было угостить тебя вином, что я за джентльмен? — спросил Челси. — С премии обязательно пришлю тебе цветов, как лучшему клиенту. А вот и он. — Челси посмотрел в сторону входа за плечо Олиа. Олиа тоже повернулся в кресле, но замер. Улыбка с лица сползла. К их столику уже приближался этот альфа, который был другом Эванса и влюбил в себя Тая. Ну да, по сравнению с Челси, он выглядел как раздолбай. В одном стиле с Олиа.

— Познакомься, Джон Боллуин, мой хакер-гений.

Джонни тоже его узнал, но не подал вида. Сел третьим за столик, по левую руку от Олиа.

— Мы уже знакомы. — Ответил альфа Челси, а потом повернулся полностью к Олиа, громко сглотнул и выдохнул воздух. — Он с ума сходит, тебя ищет. — Зашипел Джонни больше как омега, чем альфа. — У него скоро крыша поедет, ты мог бы хотя бы поговорить с ним?!

— Я не могу сейчас.

Олиа тоже хотел. Но он помнил про обещание Сенатора и не хотел пока проверять, правда это или нет. Со временем он бы придумал что-нибудь. Если, конечно, Элай еще будет помнить про него. Судя по словам альфы, Элай помнил.

— Да скажи ты ему, что он тебе нахрен не нужен! Элай поревет и успокоится, но не будет целыми днями носиться по всему городу, пытаясь где-то выхватить тебя!

Олиа глубоко вдохнул воздух, пытаясь пробить тяжесть, образовавшуюся в груди. От альфы пахло Элаем, и еще каким-то омегой, но это не важно. Здесь был этот тяжелый запах шоколада, который перемешивался с запахом самого альфы. А от того, что Элай его ищет, было очень приятно. И стыдно перед ним. Очень стыдно.

— Да вы знакомы. — Протянул Челси даже не удивленный. — И, правда, планета круглая.

— Знакомы. — Рыкнул альфа.

Олиа же все больше вдыхал запах, и ему становилось все хуже. Стук сердца начал отдавать в ушах, появилось иррациональное беспокойство, в животе медленно начинал сворачиваться как раз тот узелок, который хотел тепла и ласки.

— Мне нужно идти. — Олиа не придумал больше ничего. Он бы мог получить выгоду из этой ситуации, но не с такой странной реакцией тела. Оно как будто вспомнило, что Олиа когда-то был омегой.

Олиа поднялся с кресла. Быстрым жестом кинул на стол несколько купюр, которых бы хватило, чтобы оплатить кофе. Но далеко Олиа не убежал. Джонни тоже встал со своего места и уже в нескольких шагах от столика, поймал Олиа за руку, крепко сжав запястье, почти до боли.

— Постой. Я не пущу тебя.

— А куда ты денешься, альфа? — Олиа шикнул. Ему было больно.

Люди вокруг обращали на них внимания, и недовольны они были поведением альфы в отношении омеги. Это Олиа видел.

— Я найду Эванса позже, но пока ничего не говори ему.

— Ну уж нет.

— Альфа, я его защитить хочу. — Олиа все больше ощущал запах, который в свою очередь заставлял странно реагировать его тело. Раньше такого не было, но раньше ему давали таблетки, действующие на гормоны. Они хоть немного компенсировали вред от распоротого дважды брюха.

Олиа раздраженно вздохнул, когда понял, что этот Джонни от него так просто не отстанет. Он резко вырвал руку из захвата альфы и не позволил себя схватить снова. Если это продолжится, он собирался строить из себя беззащитного омежку, на которого напал злой альфа.

К ним уже подошел взволнованный Челси. Он деликатно попридержал Джонни за локоть.

— Запиши мой номер. — Приказал Олиа. — Можешь позвонить завтра.

Он хотел отсюда уйти. Побыстрее.

Джонни начал рассеянно рыться в карманах, не отводя взгляда от Олиа, боялся, что тот убежит.

Протянул Олиа свой телефон. Олиа уже умел в них разбираться, поэтому быстро набрал свой номер и отправил вызов. Теперь и у него был номер этого альфы. На всякий случай.

Стояли в тишине, пока Олиа делал все эти операции. Челси, поняв, что они успокоились, вернулся за столик и теперь успокаивал официантов.

— Держи. — Олиа протянул обратно телефон Джонни. Тот медленно его взял, за самый краешек, чтобы не прикоснуться к Олиа. Заглянул Олиа в глаза. Уже без злобы.

— Он ждет. — Тихо сказал альфа. — И…мне жаль, насчет Тая.

Олиа лишь молча кивнул. Он сделал пару шагов от альфы назад, потом развернулся и быстрым шагом пошел дальше от этого кафе и запаха. Лишь через три квартала Олиа остановился. Здесь уже не было той волшебной атмосферы, по ближайшему проспекту неслись автомобили. Рядом горела крупная вывеска на очередном фаст-фуде, и светился вход в метро.

Олиа сел на ближайшую лавочку. Резко дышал свежим воздухом, пытаясь привести себя в порядок. Тело постепенно расслаблялось. Нужна была аптека с умным персоналом, чтобы смогли помочь. Что-то в этом мире пошло не так, раз его так ведет от запаха Эванса. Или этого альфы? Олиа помотал головой. Раньше все было нормально.

На телефоне был один непринятый вызов. Этого Джонни. Олиа сохранил его. Получилось уже шесть контактов в записной книжке.

Разве этот альфа думал, что Олиа действительно забыл об Эвансе?

Олиа и сам лишь недавно понял, что влюбился в этого полоумного омежку. Олиа никогда не верил в сказки о любви, но это было похоже на то.

Как будто он снова превратился в того беззащитного мальчика, кем был. Олиа чувствовал всем своим телом, насколько он уязвим, сколько слабости в нем. И с каждым днем все больше.

========== Глава 34 ==========

Олиа не раздумывая, шел от ближайшей остановки к дому с нужным ему адресом. Было вовсе недалеко. На этот раз он позаботился о своей внешности, нашел вещички модные у омег, просторную белую рубашку из легкого материала и джинсовые шорты. Волосы собрал в пушистый хвост, чтобы не мешались.

Он хотел встретиться с альфой на нейтральной территории, но тот настоял на своей квартире, или просил перенести встречу на другой день. Олиа не сразу догадался, что у Джонни отходняк после хорошего дня.

И вот он поднялся по бетонной лестнице и остановился перед единственной дверью на этом пролете. Звонка не было, Олиа поискал его глазами вдоль косяков, и громко постучал кулаком.

Дверь открыли моментально. Она распахнулась наружу, и чуть не сшибла Олиа с ног. Но он вовремя отошел, а дверь придержал рукой. Джонни стоял в одних просторных штанах и несколько секунд тупо смотрел на Олиа, потом в глазах у него появилось осознание, и он отступил вглубь квартиры.

— Проходи. — Рявкнул альфа.

— Так плохо? — спросил Олиа, переступая порог и оглядываясь. Квартира была необычной, спальная зона и кухонная были разделены яркой стеной из перекрашенных картонных коробок, светлый интерьер не портил даже бардак, чисто было только в одном углу, где стоял массивный компьютер и еще несколько устройств, подсоединенных к процессору. На столе рядом распложились два монитора.

Олиа вспомнил рекомендации Челси. Гений — хакер, точно.

Пахло специфически.

— Ты не рассказывал Эвансу? — Олиа уже прошел вглубь квартиры и повернулся в сторону альфы.

— Нет. Пока не рассказывал.

— Как он? — спросил Олиа. Он уже прошел в другою часть квартирки, увидел большую деревянную кровать и огромный ком из белья на ней. На полу валялись вещи альфы, у кровати стоял табурет с пепельницей на ней и пачкой сигарет.

— Тебя ищет, а так превратился в пай-мальчика. С десяти вечера дома сидит, не пьет даже.

Джонни проковылял мимо Олиа, подобрал с пола красную футболку и теперь крутил ее в руках, пытаясь разобраться в этой тряпке.

— Это его отец заставляет? — хмыкнул Олиа.

— А кто же еще? Ты хоть позвонишь ему?

— Да. — Олиа добрался до кровати, и устало сел на нее. Мягкий матрас спружинил, Олиа подпрыгнул. Альфа же, надев футболку, закурил. Предложил сигарету Олиа, но он отказался. — Открой окно, тут душно.

— Вы все такие омежки, носы воротите, даже если сами не лучше паровоза. — Джонни быстро добрался до широкого окна, полностью повернул ручку, и отворил створку. В комнату дунул свежий, чуть тепловатый воздух. Вместе с ним и далекие голоса вечерней улицы и легкий шорох колес автомобилей. — Тогда я вообще ничего не понимаю в твоей логике, — продолжил Джонни, — ты чего ждешь?

Олиа рассматривал альфу, думая, друг он ему или не друг?

— Ко мне приходил его отец, требовал не общаться с Элаем. — Ответил Олиа.

— И ты послушался? — альфа прыснул. — Ты же такой крутой.

— Я совсем не крутой. — Олиа сел удобнее, уперся ладонями в мягкую постель, немного откинулся назад. Джонни медленно расхаживал перед ним и потягивал сигарету, выдыхал в сторону, считая, что Олиа неприятен дым. — Я бы был рад прижать Сенатора, но он чертов святоша. И единственное, что я могу ему предъявить, тут же навредит Элаю. — Олиа часто поморгал глазами. — Он мне угрожал, что посадит Элая, если увидит меня с ним. Год назад, Элай в булочной наехал на человека, если это вскроется, ему новый срок дадут. Старый был сильно маленький.

Олиа уставился на Джонни, ожидая реакции на эти слова. Он тут рискнул, выложил все перед этим альфой. Посчитал, что тот предан Элаю, и зла им не сделает.

— Что сказать? — Джонни затушил окурок в пепельнице. Для этого нагнулся ниже, близко к Олиа и тоже посмотрел прямо в глаза. В отличие от той встречи в комнате для свиданий, когда они разговаривали о Тае, в этот раз Джонни выглядел значительно лучше, несмотря на похмелье. Даже бородка смотрелась на нем гармонично, а не смешно, как прежде. Взгляд был осмысленный и тяжелый.

— Мы в дерьме. — Сам подвел итог Джонни. — Его отец иногда может быть редкостным уродом, так и не угадаешь, правду он говорит или нет.

— Ты его знаешь? — тише выдохнул Олиа. Чертов альфа много общался с Элаем, так, что от него пахло Эвансом. Олиа понял, что ему это не нравится, должно быть, ревность проснулась. На запах альфы он больше не реагировал. Таблетки приводили гормональный фон в норму. Перед выходом из дома Олиа выпил сразу две.

— Со слов Элая. Он очень любит закон, по нему и действует.

— Да. — Олиа кивнул. — Он мне помог выйти.

— Кстати, расскажешь? — спросил альфа уже более дружелюбно. — Хочешь пить? Есть пиво и морковный сок.

Постепенно в течение часа Олиа рассказал об убийстве Питера, и о том, как папа с Таем подставили его. О бегстве папы, о том, что он сидит в городе, и никто его не может найти. Они уже вместе с бутылкой пива и стаканом сока переместились за горящие мониторы. Точнее, Джонни быстро что-то печатал на клавиатуре, а Олиа медленно расхаживал у него за спиной, рассматривал квартиру, рассказывал уже не такие незначительные детали своей жизни. Выкурил одну сигарету.

— Ты мне скажи честно. — Повернулся к нему Джонни после очередной истории. — Тай, действительно, сам себя убил?

— Сам. Если бы его кто-то убил, я бы узнал об этом.

— Я так виноват. — Еще тише сказал альфа.

— Нечего сильно переживать. — Олиа смял окурок в пепельнице. — Он, как ты сказал, был наркоторговцем, преступником и любил гадить всем подряд. Я бы тоже не стал с ним встречаться на твоем месте. А он должен был это понимать. Еще когда брался за все это дело, должен был подумать, что может оказаться в полном дерьме.

— А я думал, ты скорбишь.

— Было немного. — Честно признался Олиа. — Раньше.

— Я все равно чувствую себя виноватым. — Джонни повернулся к мониторам. — Я же думал, что нашел того самого омегу. Для семьи.

— Тебе бы пришлось долго его ждать.

— Он же не рассказывал о настоящем сроке.

Олиа больше ничего не ответил. Лишь забрал со стола бутылку с соком, и ушел на кровать. Улегся в мягкую кучу, пахнущею ярким альфьим запахом, начал наблюдать за работой Джонни.

— Что ты делаешь?

— Да так, ищу дело Элая. Ну, про булочную.

— Там нет ничего про наезд на человека. Его отец замял этот момент.

— Но первичные протоколы должны быть. Если их нет, значит уже ничего и не докажешь.

— Смотри, сразу кинулся спасать. — Посмеялся Олиа. Он лежал в куче постельного белья, пахшего свежестью кондиционера и запахом сильного альфы, который поражающе действовал на Олиа. Олиа плыл в этом приятном запахе, и не считал чем-то плохим наслаждаться им. Свою омежью сущность он никогда не отрицал, даже если и ему не нравился внешний вид альф, угловатых, некрасивых, заросших щетиной и волосами на груди. Омеги были куда более эстетичны, даже если у них был маленький член. Но никто не запрещал Олиа наслаждаться запахом самца.

— Есть! — Вторгся в тишину голос Джонни. — Здесь упоминался хозяин булочной. Ого! У него серьезная травма на груди и шее. Это из-за Элая, что ли?

— Ага. — Невнятно пробормотал Олиа.

— Блять. Неожиданно все это как-то?

— Нам надо выбраться как-то из этого дерьма. — Все так же лениво ответил Олиа. — Я не знаю как. Не хочу Эванса навещать в тюрьме.

— Не думаешь, что надо ему все это рассказать?

— Ничего хорошего не выйдет. Как ты это себе представляешь? Ты чуть не убил человека, родной папаша грозится посадить тебя, но ты не переживай, да? Так?

— Ну, типа того.

— Плохая идея, альфа.

— Да нет, омега. — Несогласно рыкнул Джонни. — Это и его тоже касается.

Олиа все равно знал, что он прав, поэтому прикрыл глаза, больше не собираясь спорить. Джонни был туп, если не понимал, что Элай не может воспринять такие новости адекватно. У него чуть ли не до истерики доходило, когда кто-то воровал его расческу и брал шампунь, когда у Перси заканчивались конфеты, или когда Олиа с ним не разговаривал аж целый час. А тут был повод посерьезней. Олиа даже не мог предположить, какая реакция будет у Эванса, но точно ничего общего с адекватностью.

Перед лицом Олиа пронесся слабый ветерок, а следующий вдох принес сильный, раздражающий запах. Олиа резко открыл глаза и приподнял голову. Джонни сидел рядом на кровати с опустевшей бутылкой пива. Альфа нагнулся ниже, поставил бутылку на пол.

— Близнецы пахнут одинаково? — спросил он.

— Конечно, мы же однояйцевые. — Спокойно ответил Олиа.

Он смотрел на альфу, который осторожно, похоже на зверька, подкрадывался к нему. Запах ему, что ли, так голову снес? Или он всегда такой придурок? По самой квартире, наличию в ней ярких запахов, да и по рассказам Эванса Олиа понял, что альфа тот еще потаскун. Неужели ему секса не хватает?

Джонни нежно провел Олиа рукой по бедру, забираясь под край коротких шортиков. Заглянул в глаза, спрашивая, продолжать или нет? Ну, хоть не насиловать собирался. Олиа никак не отреагировал. Перевел взгляд в сторону паха. Увидел стояк. Тут уже усмехнулся.

У него в организме творился фейеверк: феромоны заставляли трахнуться здесь и сейчас, страх перед альфами просил свернуть Джонни шею, остальная часть Олиа забавлялась над новым приключением.

Но когда ладонь альфы легла ему на пах, Олиа решил прекратить этот спектакль. Одним точным движением он перехватил руку Джонни, выскочил из-под него, бросил альфу лицом в кучу белья, завернул его руку за спину и надавил сверху на альфу своим телом.

Тот закричал, но куча белья заглушила крик.

Олиа ослабил хватку, чтобы не было больно.

— Ты придурок, что ли? — хрипел Джонни. — Ну, сказал бы что не хочешь, блять, да я же у тебя спрашивал. Псих долбанный! Отпусти меня!

— Не лезь ко мне, хорошо? — Олиа отпустил его. Медленно отполз от альфы. — Я не хочу с тобой спать.

— Чего тогда запах такой? — Джонни развернулся к нему лицом. — Как будто ты возбужден.

— У меня гормоны нестабильны, придурок. — Отозвался Олиа, уже роясь в своей сумке в поисках таблетки. Доктор говорил, что в случае необходимости можно увеличить дозу.

— Ты мне руку сломал, да? — продолжил верещать Джонни.

— Нет, конечно. — Олиа выдавил из блистера небольшую капсулу, резким движением закинул ее прямо в глотку. Запил остатками морковного сока.

Олиа спустил ноги с кровати, случайно опрокинул бутылку с пивом, то разлилось по полу, по комнате пошел хмельной запах, который перемешался с феромонами двух возбужденных тел. Получился совсем невыносимый запах.

Джонни быстро слез с кровати, прямо по пиву прошелся через всю квартиру, ушел за перегородку. Олиа услышал, как полилась вода в ванне. Сам остался на кровати. Погладил себя по руке, утешая. Если бы не те ранения в живот, ничего такого не было бы. Врач посоветовал ему другое лечение, чтобы запах вернулся. Но для этого нужен был большой период времени. А Олиа уже хотел обратно, в шкуру беты.

Дрожь постепенно прошла. Страх тоже. Он всю жизнь настороженно относился к альфам, а после нападения Питера начал даже побаиваться тесных контактов с ними. Сейчас его точно била дрожь не от возбуждения, а от страха. Но Олиа сам чувствовал свой запах, открывшийся именно сейчас, так и просящий вставить его обладателю. А у них с Таем были совершенно одинаковые запахи. А у Джонни на Тая стояло.

— Черт! — выругался Олиа. — Ты там живой? — крикнул он громче.

— Я дрочу. — Ответил альфа.

— Фу!

Олиа медленно поднялся, открыл в квартире все щели, которые можно было открыть: два окна, дверь. Вытер пиво полотенцем, и выкинул его в мусорный бак, найденный в кухонном уголке. Туда же убрал все пустые бутылки и мусор из пепельницы. В вещах альфы нашел туалетную воду, омежью. Пару раз побрызгал ей в пространство. Дышать стало легче.

Джонни вышел только через тридцать минут. Олиа сидел все на том же месте, на кровати.

— Я не соображал. — Сказал он примирительно.

— Я не хочу спать с альфами.

— Это может быть приятно. — Джонни сел рядом с Олиа.— Просто подумай об этом. И можно просто сказать «нет», а не выламывать руки.

Олиа немного отодвинулся.

— Меня пытались насиловать, и у меня теперь немного нервная реакция. — Сознался он. — Шалят. Нервы.

— Окей, я понял. — Джонни встал. Снова схватил сигареты. — Что ты там говорил насчет своего папы. Не можешь его найти? Если он в городе, я могу помочь.

— Как? — Олиа поднял на него взгляд. То, что они ушли от темы секса, его обрадовало.

— Теперь не нужно таскаться по всему городу за человеком, чтобы следить за ним. Достаточно иметь мозги. — Джонни отправился за свой компьютер. — Пока дрочил, вспомнил один способ поиска. Старый как мир, правда. Какие там у твоего папаши запасные имена?

***

Олиа заснул поздно ночью, когда Джонни все пытался отследить Рене. Альфа уже почти не реагировал на внешние раздражители, лишь смотрел красными глазами то в один, то в другой монитор. Иногда кому-то звонил, или переписывался.

Олиа долго следил за этим, рассказывал про папу, объяснял многие его привычки. Потом Джонни увел разговор на Тая, пришлось описывать еще и жизнь братика. Сон победил Олиа, когда он начал вспоминать про Энди, мелкого пацана Тая.

Проснулся он от голоса альфы совсем рядом. Но говорил Джонни не с ним, а по телефону, сидел в нескольких дюймах от Олиа, на той же кровати. Курил, глаза были красными из-за лопнувших капилляров. В окно светило яркое полуденное солнце.

— Приходи ко мне, быстро. — Тихо тараторил Джонни в трубку. Олиа прислушался.

— Быстро! — повторил Джонни.

Олиа пнул ногой альфу по той руке, в которой он держал телефон. Не сильно, но аппарат упал на пол, а Джонни схватился за локоть. Олиа тут же перевернулся на живот и свесился с кровати. На экране разглядел лишь одно слово: «Элай»

Тут же потянул альфу на себя, подальше от телефона, на кровать, почти затащил Джонни на себя. Лицо того оказалось над лицом Олиа.

— Не надо. — Шепотом, но твердо сказал Олиа.

— Он должен знать.

— Не надо. — Повторил Олиа. Для убедительности он крепко сдавил запястье альфы, как раньше Джонни ему в кафе. Но Джонни даже не поморщился.

— Он не должен про меня ничего знать. Пока. — Олиа оттолкнул от себя Джонни. — Не говори про меня. — Снова повторил он. — Он может навредить, а я потом придумаю план.

Олиа отпустил альфу, умоляюще, как омега, который просит новые шмотки, заглянул альфе в глаза. На такой взгляд и на вид дурочка многие велись.

Джонни поднял телефон.

— Да у меня тут омежка просто. — Сказал он в трубку. Олиа улыбнулся. Почти правда.

Договорились о встрече в кафе. Про Олиа альфа ничего не сказал, но весь разговор недовольно смотрел на Олиа и играл бровями.

— Ты — чудовище. — Сказал он уже Олиа, когда закончил разговор.

— Возможно. — Согласился Олиа. — Знал бы ты, как я хочу пойти вместо тебя к Эвансу. Меня сейчас бесит, что он так тебя любит, и что ты с ним спишь. Убить тебя охота.

— Да ладно уже. — Отмахнулся альфа. — Любому омеге нужна разрядка во время течки. Любому нормальному омеге. — Уточнил Джонни. — Я подожду еще совсем немного, но потом все ему расскажу. Так и знай.

Олиа согласно кивнул, продолжая лежать в постели. Смотрел, как Джонни переодевается. У него было красивое для альфы тело.

— Я, кстати, знаю, где искать твоего папочку. — Заговорил Джонни, когда со стриптизом было покончено. — Один его псевдоним засветился на Ривлейд-авеню, в продуктовом магазинчике. Я смог взломать их камеры. Час на это убил, между прочим. Колу, чипсы и растворимые обеды покупал кудрявый пацан лет шести с карточки Нейли Парсона. Засветился он там три раза за последние дни. Кто бы это был, не знаешь?

Джонни педантично поправил пиджак. Самодовольно посмотрел на удивленного Олиа.

— И еще: ребенок Тая сбежал из детского приюта неделю назад, спиздив перед этим у воспитателя кошелек.

— Черт! — Олиа уже не лежал, он поднялся и теперь, взволнованно дыша, смотрел на Джонни. — Ты не врешь?

— С чего бы мне? — хмыкнул альфа. — Зря ты не захотел переспать со мной таким охуенным. Я же гений!

========== Глава 35 ==========

Олиа решил, что из пряничного пригорода надо съезжать. Там было слишком далеко. Далеко от Ривлейд-авеню и небольшого продуктового магазинчика, в котором неизвестно как оказались камеры.

Далеко было от всего, к чему Олиа привык. Жизнь в двухэтажном домике среди парков и скверов оказалась не для него. Ему больше нравилось в квартире Джонни, такой современной и заброшенной. Олиа снял себе жилье неподалеку, небольшую студию с современным ремонтом, который делал помещение похожим на какой-то подвал с кучей труб. Но Олиа купился на панорамное окно. Прежнему хозяину заплатил за три месяца, как и договаривались.

Было далеко и от центральных улиц, где жил Джонни. Потому что только с его компьютера и можно было наблюдать за этим магазином, в надежде снова увидеть кучерявую мальчишечью голову. Ее не было, зато неожиданно помог сам Эванс. Он позвонил Джонни, когда Олиа был рядом, сидел, всматриваясь в мониторы, переключая трансляцию с камер, расставленных по всей улице, жевал подсохший сендвич. Джонни валялся за спиной у Олиа на кровати, и переписывался с омежкой, с которым собирался вечером пойти на свидание. Потому что Олиа пах и не давал.

Джонни долго успокаивал скулящий голос, доносящийся из динамика, и зло поглядывал на Олиа. Олиа же подошел ближе и присел на кровать, рядом с альфой, чтобы слышать весь разговор. Элай ищет его, тратит все свое время на то, чтобы караулить Олиа по старым адресам, а Олиа боится открываться ему. Уже несколько раз решался, но каждый раз воспоминание об обещании его отца бросало в дрожь. Олиа не мог защитить Элая от его же родителей, поэтому и боялся. Но было до ужаса стыдно перед Эвансом за то, что так близко, но дурачит ему голову, сидит сейчас здесь и слушает его голос, пока Элай рассказывает Джонни, как его обворовал наглый кудрявый мальчишка по имени Энди Блейз.

Невероятно! Они его по камерам ищут, а Эванс его случайно встретил.

— Не случайно. — Сказал Олиа сам себе через несколько часов, когда Джонни ушел в бар, пить с Эвансом, забив на свидание с омегой. — Ему зачем-то надо было на старую квартиру.

Проверять ее не пошел. Подключил к делу ищеек Нильсона, дав уже более полную информацию, все то, что они нарыли вместе с Джонни за последние дни. И то, чем помог им Элай, сам того не зная.

После того как прошла целая неделя с того момента, как Джонни сумел засечь Энди, Олиа узнал почти все, что хотел. Даже, несмотря на то, что мальчик на камерах больше не светился и кредиткой ни на один из папиных псевдонимов не пользовался. И все было тихо.

К нему лично приехал сам мистер Нильсон, в черной рубашке и солнечных очках, как чертов суперагент. Даже седые волосы и усы не портили альфу, а добавляли ему мужественности и сексуальности. Олиа редко с ним общался лично и без телефона, но к этому виду уже привык. Как сидел на столе с коробочкой тайской лапши в одной руке и с палочками в другой, так и остался там.

А Джонни привстал. Он был против того, чтобы Нильсон, по сути, босс его босса, приехал сюда, к нему в квартиру. Но кто вообще этих альф спрашивал?

— Это тот гений? — спросил Нильсон у Олиа, кивком указывая на Джонни.

— Он самый. — Подтвердил Олиа. — Вы адрес вычислили?

— Есть два варианта, две разных квартиры в одном доме.

Нильсон записал адреса в небольшом блокнотике, подсунутым Джонни. Блокнотик был больше похож на детский, странички в нем были разноцветные, в нижнем левом уголку каждой странички нарисована бабочка. Олиа не спрашивал, откуда у брутального альфы такой блокнотик, но он подозрительно сильно пах запахом шоколада и коньяка, Эвансом.

— И еще одна проблема, — Нильсон серьезно посмотрел на Олиа. От этого взгляда Олиа даже перестал жевать и замер в ожидании плохих новостей. — Его со дня на день найдут, по-хорошему, ему уже сегодня надо уехать, чтобы спастись.

Олиа покивал головой. Он отставил в сторону коробочку и вытянул из кармана телефон.

— Ты мне больше не понадобишься, наверное. — Сказал Олиа. — Сколько я тебе за всю работу должен?

— Я бы выписал чек.

— Я не работаю с чеками. — Отрезал Олиа. — Джонни сделал мне безопасный счет, так что могу прямо сейчас перевести.

Нильсон, спрятав довольную улыбку в своих усах, написал на том же листочке блокнотика сумму с четырьмя нулями. Это была лишь часть того, что Олиа отдал ему за долгое время их сотрудничества.Все вместе могло потянуть и на пять нулей. Сегодня Олиа рассчитывался с Нильсоном в последний раз, вернул ему все свои долги, получил от Нильсона заверение, что он всегда готов помочь и совет, прежде чем соваться в логово Рене Блейза, хорошо все проверить, чтобы не попасть вместе с ним в руки федеральных маршалов.

— И ты все равно пойдешь? — спросил Джонни, когда Нильсон уже ушел, а Олиа покончил со своим обедом: запил лапшу холодным зеленым чаем и закинул в рот мятную пастилку жвачки.

Олиа пошел. Не слушал нытье альфы, который говорил, что это опасно, советовал сидеть тихо и ждать развязки, но не соваться в «логово с гадюками», как выразился Джонни. Обещал позвонить Эвансу и все рассказать, если Олиа не будет его слушаться.

— Звони. — Рыкнул на него Олиа, уже с подъездной площадки. — Сам с его папашей разбираться будешь! Альфа тупой!

Так и уехал в расстроенных чувствах. Но не из-за Джонни была нервозность, а из-за того, что он едет на Ривлейнд-авеню, в один из серых домов, стоявших во второй линии, заселенный лишь наполовину, с большими бетонными квартирами и старыми коммуникациями. На девятый этаж.

У дома Олиа долго стоял в тени большого куста чего-то цветущего, с белыми мелкими цветочками, сладкими. Из-за кустов Олиа почти не было видно, но Олиа заметил подозрительного человека, который ошивался перед домом. Если это переодетый полицейский, то папе уже не сбежать. Когда человек отвлекся, Олиа быстро зашел в дом. Он не боялся, что его можно увидеть из окон. Олиа же не собирался прятаться от папы. Если они смогут договориться, Олиа знал, как попытаться ему помочь. От привычного Нильсона здесь пользы было мало, но Олиа, от Денни и Перси, знал других людей, которые творят чудеса, если тебе надо покинуть страну и навсегда затаиться от системы.

У нужной квартиры была массивная железная дверь. Да и весь дом был наполнен бетоном и железом, очень походило на дизайн той студии, где теперь жил Олиа. Точнее, только ночевал. Весь остальной день просиживал либо у Джонни, либо в небольшом парке на одной и той же скамейке. Сидел и часами смотрел на других людей. Как одни медленно гуляют, а другие бегут по делам.

Дверь, конечно, была заперта. Олиа, убедившись, что вокруг никого нет, достал из кармана уже давно приготовленные отмычки. Папа сам когда-то и научил основам. Потом Денни и Лукас углубили эти знания у Олиа. Они с Лукасом один раз даже для разминки взломали замок на массивной двери, ведущей на тюремный склад, а должны были поменять лампу. Потом, давясь смехом и страхом, старались закрыть ее обратно, пока не сработала сигнализация.

Столько воспоминаний. Олиа всегда, когда нервничал, начинал цепляться за различные моменты своей жизни.

Замок быстро поддался. Олиа тихо открыл дверь, но больше таиться не собирался.

— Это я. — Заговорил он, когда оказался в помещении, просторном. Вдоль одной из стен тянулся целый ряд окон. — Я знаю, что ты здесь, с мальчишкой.

Никого не было. Небольшая часть просторной квартиры была оборудована для жизни, на низком столике даже имелся работающий ноутбук, в углу стояла большая сумка, рядом лежал надувной матрас, заменяющий кровать, с кучей одеял. На таких Олиа с Таем спали в детстве, еще даже до того, как начали ходить в школу. Тогда они часто переезжали. Не задерживались на одном месте даже на несколько месяцев.

Олиа тряхнул головой, чтобы отогнать от себя лишние воспоминания.

За спиной послышался шорох, и тут же Олиа оказался в захвате, на шею легкая теплая ладонь, и слегка ее сжала. Запах резко усилился. Папин запах. Работал рефлекс, и Олиа уже замахнулся рукой, чтобы ударить папу локтем в живот, но вовремя себя остановил.

— Радушный прием. — Усмехнулся Олиа.

— Ты один? — тихо спросил папа. Хватка ослабла.

— Один. Но на улице много подозрительных людей.

Папа его отпустил. Тут же и одеяла на матрасе зашевелились, и на свет появилась голова Энди.

Олиа отошел на несколько шагов от папы, и повернулся к нему. Демонстративно потер шею. Папа как будто помолодел. Погоня явно добавляла ему молодости.

— Ты все знаешь, да? — спросил папа тихим голосом.

— Конечно, все знаю! — Олиа развел руками, он уже не мог сдержаться. — Я давно все знаю! И меня интересует один вопрос, что я, блять, тебе сделал, что ты решил так меня подставить?!

— Олиа… — папа сделал несколько шагов к нему навстречу. Олиа на столько же шагов отступил. Он захлебывался собственными словами. Олиа всегда думал, что он хладнокровный, благоразумный, стратег, эмоциональные истерики — это не его стихия. Но он пришел помочь, но к нему относятся как ко врагу. Осторожничают и запирают двери.

— Ты помнишь, как я тебе доверял? Когда бился башкой, как будто о бетонную стену, пытался хоть чем-то себе помочь, а ты все это время мешал! Потому, что я тебе все рассказывал. Сам рассказывал! Тебе! Чтобы ты мог остаться чистеньким!

— Олиа…

— Какого хера ты выбрал меня? Вокруг других людей, что ли не было? Тех, кто не твои дети, например? Тай, блять, Тай все равно бы там оказался, он так и кончил! Почему тебе надо было меня слить?

Олиа дышал часто-часто. Дыхание сбивалось, и ему не хватало кислорода. Нос неожиданно оказался неспособным даже вдохнуть. Олиа хватал воздух ртом, в перерывах между громкими словами. Силуэт папы расплылся в мутное пятно. Это в глазах уже стояли слезы.

Истерика ползла все дальше. Как же она стремительно появилась. В одно мгновение.

— Я не хотел, Олиа. — Рене все-таки добрался до него. Олиа же бессильно опустился прямо на бетонный пол посреди пустой комнаты. Папа очутился рядом, присев на колени. Его горячая рука коснулась плеча Олиа, но Олиа резко дернулся и шикнул.

— Я не хотел вообще всего этого. Но они арестовали тебя, а мне было очень страшно. Я струсил и согласился на предложение Тая. Я не выбирал тебя.

— Это оправдание?

— Нет. Я очень виноват перед тобой.

— Еще как. — Прошипел Олиа. Он дотянулся рукой до глаз, стер все слезы. На несколько секунд это помогло, пока не набежали новые. Но и этого времени хватило, чтобы посмотреть в глаза Рене. Они были такими сочувствующими и такими жалостливыми, что Олиа чуть не стошнило. Он уже не пытался сдерживать свою агрессию, и со всей силы ударил папу по лицу ладонью, по — омежьи. Папа упал на бок, схватился за пострадавшую половину лица. Олиа же резко вскочил на ноги, потому что в сидячем положении оборонятся тяжело. Но папа и не думал нападать.

Раздался детский крик. Из своего укрытия выскочил пацан, и встал перед Олиа.

— Не трогай папу! — выкрикнул он. В руке у пацана был ржавый длинный гвоздь, которым он вздумал угрожать.

Олиа легко мог устранить это препятствие. Хоть гвоздь, хоть автомат. Это был маленький ребенок. Хрупкий. Нежизнеспособный. Слабый.

Только этот ребенок быстро оказался за спиной Рене, хоть и вырывался.

— Энди, не лезь. — Проговорил папа, хотя смотрел все это время на Олиа.

— Он папу убил! — выкрикнул мальчик уже из-за спины Рене.

Олиа от этого хотелось зареветь во весь голос. Он не трогал это придурка Тая, он нисколько не хотел его смерти. Сколько раз Тай хотел его убить, был готов пожертвовать Олиа всегда, сначала за папу, потом за возможность толкать дурь в тюрьме.

Рене оттащил мальчика обратно. Грубо толкнул его на матрас и отобрал ржавый гвоздь.

— Я попытался все исправить. — Рене опять вернулся к Олиа, который так и стоял на одном месте посреди комнаты. — Я понимаю, это очень поздно, но я трус, Олиа. — Рене снова прикоснулся к его плечу. — Я струсил. Не хотел снова в тюрьму. Мне так понравилась обычная, спокойная жизнь. Я так хотел ей пожить, Олиа.

— А я как хотел. — Олиа больше не кричал. — А теперь я жалкое подобие омеги, да и вообще человека.

Олиа отошел к другой, противоположной от убежища злого мальчишки, стене. Сел на пол, согнув колени. Видел, как папа медленно подкрадывается к нему. От Рене было не убежать. Ну что ж, сам же пришел.

— Я в монстра превратился. — Сказал Олиа. — В изжеванного монстра.

— Ты хороший. — Рене сделал еще шажок к нему. Запах, зрелый, сладкий.

— Заткнись! — рыкнул Олиа. — Я как будто сдыхал сто раз, меня как будто до сих пор режет, или я кого-то режу. Я. Блять. Сдох. — Олиа со всей силы ударился затылком о стену. Голова разорвалась от тупой боли. Олиа не понимал, зачем он это сделал, просто эмоция требовала выхода.

Тут же пальцы папы оказались в его волосах, нагнули голову вперед, проверили затылок, перебирая волосы. Потом опять подняли голову. Олиа пытался понять, где у этого пятна, который сидит перед ним лицо, чтобы посмотреть на него.

— Тише. У тебя все будет хорошо. — Папа пригладил ему волосы. — У тебя еще все будет. Я так виноват. Я не знаю, как это исправить, Олиа. Но у тебя еще вся жизнь впереди, у тебя же есть друзья, я знаю. Мне Денни рассказывал, что есть. Тот мальчик, Олиа. Ты можешь жить всю жизнь, как хочешь, да? Заберешь мои деньги, у меня их много. Я часть оставлю Энди, а остальное заберешь. У меня и дом хороший для тебя есть. Можешь делать, что хочешь. Да?

Олиа слушал, прикрыв глаза. Весь смысл до него не доходил.

Он мечтал о хорошей профессии, любил математику и физику, собирал в школьной лаборатории простые устройства. Хотел иметь любимую работу, а потом и семью, уже тогда понимал, что это может быть и не альфа. Но Олиа не был против личного уютного дома, собаки или, почему-то, домашнего хорька. Олиа даже не был против детей.

А сейчас у него были деньги. Кучи ненужных ему денег. Даже Элай постепенно ускользал сквозь пальцы, и Олиа ничего не мог с этим поделать.

И Лукас, с большой вероятностью уже мертв. Он давно был на грани.

И шрамы до сих пор болят. И таблетки горькие, а Джонни иногда резко отодвигается от него, чтобы не трахнуть на месте. Потому что организм больше не умел правильно вырабатывать гормоны, да и не понимал, зачем он вообще нужен.

— Позаботься об Энди, пожалуйста. — Донесся папин голос как сквозь слой ваты, если бы ее натолкали Олиа в уши.

— Отребье Тая…

— Олиа, — теперь папа вытирал ему глаза, а теплый запах окутывал со всех сторон, — пожалуйста, он маленький испуганный ребенок, он потерял папу, и ему тяжело сейчас.

— Таю-то на него было похер. — Ответил Олиа. Странно, но он постепенно успокаивался. Папу больше не отталкивал от себя, даже когда тот сел совсем рядом, а потом, и вовсе, щека Олиа оказалась у папы, на груди, а спину легко поглаживала теплая, даже через рубашку, ладонь.

— Они редко виделись, но Энди его очень любит. Ты же знаешь детей, Энди сотворил себе образ самого лучшего папы. Помнишь, тех зайцев, с которыми вы маленькие играли? У нас сохранился один, я так и не знаю, твой или Тая. Я его Энди отдал, сказал, что это папы, и что зайца надо хранить. Так он его принес пару дней назад. — Папа тихо посмеялся. — Сбегал к нам домой и принес зайца.

— И полицию. — Пробормотал Олиа. Всхлипнул.

— Его нельзя винить. Я не мог его бросить, и с ним я никуда деться не могу.

Олиа вспоминал один из уроков Питера: «Каждый должен быть сам за себя. Любыми средствами»

Так жили они, так жил папа.

— Я пришел домой, — тихо продолжал рассказывать папа, и гладил, гладил Олиа, усыплял своим голосом, — Питер нажрался, как свинья, орал что-то непонятное про вас, потом сознался, что хотел с тобой сделать, порывался снова к Таю идти. Я его остановить хотел, мы подрались, но, ты же знаешь, какой Питер сильный. А в прихожей нож лежал. Я не хотел, но так получилось.

Это тот же нож, который Олиа бросил, когда убегал.

— Я уже два срока отсидел, мне меньше пожизненного не дадут, а мне казалось, что тогда только жизнь началась. Я хотел признаться, когда тебя арестовали, но решил, что позже, когда увижу внука. А дальше все только хуже стало. Тай мне хороший план предложил, а я согласился. Думал, вот еще недельку, и я сам все расскажу. Вот, Энди исполнится хотя бы месяц, научится ходить, три года, потом пять.

Мальчик сидел вдалеке от них и молчал, но сверлил своими глазами и тихо перебирал в руках кончик одеяла.

— У меня от страха все в груди сковывает, когда думаю, что могу снова оказаться в тюрьме уже навсегда. Но от этого уже не уйти, и спокойней сразу. Я понимаю, каким я чудовищем был все это время, но я пытаюсь исправиться. — На последних словах папа начал всхлипывать, рука уже не так мягко касалась Олиа. — Но я прошу тебя, хотя бы наблюдать за Энди. Я не прошу его растить, но не давай его в обиду. Найди ему хорошую семью, пообещай им много денег. У меня есть для Энди. Я все тебе перешлю. Я ему квартиру оставил, пускай о нем хоть кто-нибудь позаботится. Он очень ко мне привязался, ему плохо будет, а из-за Тая…

Олиа не отвечал. Он уже давно не воспринимал слова папы критически, просто слушал, как сказку на ночь.

— Вы когда с Таем были совсем малышами, — продолжил рассказывать папа, — вы дружили. Плакали, если вас по разным комнатам разнести. Я думал, вы будете самыми близкими друг у друга. Был у меня вариант отдать вас по одному, когда вы только родились, в другие семьи. Обычные самые семьи, с воскресными обедами и лужайкой на заднем дворе. Но не смог. Себе оставил, думал, справлюсь…

Олиа, наверное, заснул.

Разбудил его грохот, куча людей из группы захвата и наставленный на него ствол автомата.

***

Олиа ходил по клетке кругами. Как чертов тигр из цирка. Он был здесь один. Если не считать полицейских в участке. Он не знал, где папа. Эта хитрая изворотливая дрянь, которая теперь уж точно окажется на всю жизнь за решеткой.

Вот такая у него прикольная семья!

Олиа зарычал на полицейского, который, наконец-то открыл клетку.

— Ну, чего, сердишься? — ласково сказал он. Как будто Олиа ему котенок! — за тобой пришли. Пора домой.

Олиа хотел ударить его. Его заподозрили в укрывательстве Рене. Потому что он спал у него на плече, когда ворвались копы. Его допрашивали два часа, ему стерли запястья дурацкими наручниками, ему припоминали все его прошлые грехи!

Олиа убил бы всех их. И Рене в том числе.

Его заперли в клетке, когда все важные шишки уехали.

Олиа злился.

Рене видел его истерику. Как Олиа ревел. Рене жаловался на жизнь. Свою жизнь. Жалел этого пацана, который ненавидел Олиа, хотел кинуться на него с ржавым гвоздем, чтобы еще развспороть брюхо. И на этот раз убить. Боготворит своего любимого папашу. Урода, который бросил его сразу после родов. Которому этот Энди и не был нужен.

Убил бы.

Его ждали альфы: Джонни и Челси.

Джонни тут же усадил его на металлический стул, а Челси насильно вылил в глотку целый стакан воды.

— Ты должен был требовать адвоката. — Начал читать нотации Челси. — Меня.

— Отвали от меня! Я сам разберусь!

Олиа вырвался из полицейского участка. Стояла ночь, на востоке занимался рассвет. Этот день его окончательно измотал. Руки тряслись. Мысли перескакивали с одной на другую. Но везде была ненависть ко всему.

Чертов Рене! Чертов! Испортил всю жизнь!

Олиа хотел воскресные обеды, хотел лужайку!

Он хотел пнуть что-то невидимое, но потерял равновесие и почти упал. Его подхватили крепкие руки. Олиа увидел хмурое лицо Джонни. Альфа не дал ему даже размахнуться.

Олиа закинули на заднее сидение автомобиля Челси. Привезли на квартиру к Джонни. Там заставили выпить таблетку. Олиа протестовал, мычал, отталкивал стакан с водой и сам уползал от Джонни. Тот матерился, но не отпускал.

Чертова таблетка подействовала, и Олиа снова расплакался, пока опять не заснул. Приснился ему Эванс.

========== Глава 36 ==========

Во сне Олиа чувствовал сильные запахи омеги и альфы. Эванса и Джонни. Еще Олиа показалось, что к нему прикасаются, очень осторожно и во всех частях тела. Но Олиа еще не проснулся и не мог сопротивляться этому. Красивый, раскрывшийся запах пьяного шоколада заполонил все вокруг, вытеснив альфий.

Но окончательно разбудил Олиа звонкий голос, не крик, но истерический и на высоких тонах. Олиа сразу понял: Эванс орет. То, что его здесь быть не должно, не вызвало у Олиа большого волнения. Его почти ничего не волновало сейчас.

Он уже проснулся, и осознавал, где находится. В квартире у альфы, он притащил Олиа сюда ночью, после полицейского участка и накачал всякой дрянью.

— И от тебя тогда пахло им? Ты давно знаешь? Ты почему мне не говорил? Предатель! Ты зачем врал мне? — наступал Эванс на альфу. Одна промашка со стороны Джонни, и на его лице могли появиться глубокие царапины от ноготочков Эванса.

Олиа перевернулся на спину со слабым стоном. Все тело болело. Но он не помнил, чтобы его кто-то бил. Только альфа, когда укладывал спать, случайно надавил своим острым локтем прямо Олиа на живот.

— Эванс. — Позвал он, не надеясь, что тот его услышит, занятый сейчас разборками с альфой.

Услышал. Тут же запрыгнул на кровать, и оказался перед Олиа. В рваных джинсах, и растянутой майке он казался очень красивым. Кожа, из-за такой жаркой погоды, уже успела загореть. Не то, что бледный Олиа, у которого даже синие венки проглядывали сквозь кожу. Эванс был таким теплым, по виду, и сам по себе. Он, и, правда, оправдывал свой запах, шоколада с коньяком. Он весь сейчас был таким терпким и пьянящим.

А запах, который Олиа ловил через Джонни, оказался ничто по сравнению с оригиналом. Так ярко Олиа еще никогда не чувствовал. Он ловил все оттенки запаха Эванса, чувствовал свой, какой-то непонятный и древесный, а альфа пах мятной горькой свежестью. Все витало рядом, но не смешивалось.

— Ты обдолбанный? — спросил Эванс.

— Твой альфа накачал меня какими-то херовыми таблетками. — Ответил Олиа.

— Он не мой альфа. — Поспешил ответить Эванс.

Он снова бросил обиженный взгляд в сторону Джонни. Тот так и стоял около стены из коробок, не решаясь подходить ближе к бешенному омеге. На Олиа же Эванс пока нападать не хотел, может, делал скидку на плохое состояние, но Олиа знал, ему тоже еще достанется.

— Это же ты не хотел, чтобы я знал про тебя? — тихо и грустно спросил Элай, склоняясь все ближе. Он почти упирался носом в грудь Олиа, и дышал полной грудью. Короткие волосы, очень короткие, упали Олиа на шею и лицо. Он поднял руку, медленно поправил их, провел кончиками пальцев по одной прядке. Коротенькой. Они ему вообще хоть до плеч достают? Зачем обрезал?

— Я не хотел. — Ответил Олиа.

— Чего? Видеть меня? — всхлипнул Эванс.

— Видеть хотел.

Олиа не мог ему рассказать про угрозы Сенатора, и про то, что Элай чуть не убил человека. Такому эмоциональному Эвансу может быть больно от этого. Олиа перевел взгляд на альфу и тоже ничего хорошего ему не обещал. Как теперь объяснить все Эвансу? Он даже не подготовился.

— Ничего не понимаю. — Эванс приподнял голову и посмотрел на него. Вокруг глаз собрались синяки, да и волосы выглядели растрепанными. Видно было, что Эванс не готовился ехать в гости, но примчался, как только смог. По первому зову альфы.

— Я объясню, но только приду немного в себя. Ты мне давишь на грудь.

— Извини. — Элай поторопился подняться, и снова уселся перед Олиа, как верная собачка. Радостный, только еще высунутого языка не хватало. Он схватил Олиа за плечо, но отдернул руку. — Ты выглядишь не очень. Опять во что-то влез?

— В меня вчера тыкали ржавым гвоздем, а потом дулом автомата. — Ответил он. — И я виделся с папашей.

Голова раскалывалась на маленькие кусочки.

— С Рене? — Эванс доверчиво заглянул в глаза — Где ты с ним виделся? Он не в тюрьме? Он же сознался, да?

— Теперь в тюрьме. Со вчерашнего дня. — Олиа попытался подняться, лишь немного приподнял туловище, оперся локтями о мягкую поверхность кровати. — Я нашел его на один час быстрее маршалов.

— Он ничего тебе не сделал же? — Эванс поправил растрепанные волосы Олиа, и задержал руку, слегка прикасаясь пальцами к мочке уха. Даже пальцы у Эванса были горячими, Олиа это чувствовал. — Ты один туда ходил? А если бы что-то случилось?

Глаза Эванса так и метались по телу Олиа, как будто ища повреждения. Но Олиа знал, что внешних повреждений на нем нет. Есть только вчерашняя истерика, сегодня приправленная сильными успокоительными.

— Что бы со мной случилось? — улыбнулся Олиа.

— У тебя и так много дырок в боку.

Элай, как будто неумело, словно слепой котенок, ткнулся Олиа в губы. Поцеловать хотел, и спрашивал, можно или нет. Таблетки и вчерашние потрясения делали Олиа заторможенным, как будто он умственно отсталый. Олиа даже не успел среагировать. Эванс навис над ним, сверху, перекинул одну ногу через лежащего Олиа, и уставился в глаза с небольшого расстояния. Короткие волосы Эванса отгородили их от всего остального мира.

— Ты не хочешь? — плаксиво спросил Эванс.

— Таблетки…

Эванс снова его поцеловал, но уже не так наивно. От такого напора Олиа чуть пошатнулся, и еле удержался на согнутых локтях. Эванс не спешил все закончить как можно быстрее. Он прикасался к губам Олиа своими губами, покусывал их, дразнил. Язык то проводил по губам, то проникал в рот, но тут же исчезал.

Эванс дразнился. И посматривал своими глазами на Олиа, чего-то ждал. Непонятно только, чего.

После очередного укуса, Олиа потянулся за Эвансом. Хотелось закончить, зацеловать. Их последний секс был уже далеко, несколько месяцев назад, и хотелось еще.

— Хочешь? — спросил Эванс, когда заметил заинтересованность Олиа.

Олиа кивнул. Потянулся выше, грудью, к груди Элая. Они теперь сидели странно, близко друг к другу, опирались о кровать. Эванс вообще выгнулся в спине как профессиональный гимнаст.

Олиа перехватил всю инициативу, чего Элай и хотел. Тем более, желание уже проснулось, и тянуть больше не хотелось. Он сделал одно резкое движение, и вот уже Эванс оказался под ним, издав лишь один удивленный писк. Олиа не дал ему опомниться, быстро смял губы Элая, не долго думая, просунул свой язык, и тут же почувствовал, что и Эванс отвечает ему Активно, не желая подчиняться. Рука Эванса вцепилась ему в распущенные волосы и больно сжала. Олиа даже не мог отодвинуться.

Не прерывая поцелуя, он потерся об Элая, всем телом, прижал свое колено к его паху, мстя за натянутые волосы. Но Эванс лишь протяжно выдохнул.

— Вы не охренели? — раздался голос прямо над ними.

Олиа испугался, он и забыл про альфу. Тот же вроде выходил куда-то? Олиа быстро поднялся, откатился от Элая. Дышалось тяжело, Эванс тоже пыхтел. Он даже не двинулся, только отпустил волосы Олиа. А так продолжал лежать и смотреть в потолок.

Альфа стоял над ними, зажимал нос тряпкой.

— Хотите тройничок? — спросил он возмущенно.

— Тройничок? — посмеялся Эванс. Олиа лишь отрицательно мотнул головой.

— А запахи такие распустили, как будто хотите.

Альфа открыл окна, дверь. Как делал раньше, чтобы бороться с гормональными взрывами Олиа. Олиа пока привел себя в порядок. Больше не прикасался к Эвансу, но рассказал про то, как он искал Рене, и как встретился с Джонни. Случайно. Не специально. Чтобы Эванс успокоился. Что он неподалеку снял квартиру, где нет противных альф.

Эванс слушал внимательно и кивал. После недолгой возни, которую они устроили, он раскраснелся, а волосы окончательно запутались. Эванс пытался поправить их рукой, смотрел слегка виновато, покусывал раскрасневшуюся губу. Олиа чуть его снова не трахнул. Вернувшийся альфа — тоже.

— Вы не спали друг с другом? — Спросил Эванс после окончания рассказа. Он как будто и не слушал, сразу перескочил на другую тему. — У тебя запах стал сильным.

— Я знаю.

— Как после альфы.

— Мы не спали. — Ответил за Олиа Джонни. С явным сожалением. Олиа не понял, шутка это или настоящие чувства.

— Хорошо, что ты снял квартиру. — Эванс теперь выглядел более довольным. — Продолжим там.

Он поднялся с постели и поднял сумочку, лежащую на полу. Порылся в ней, рассыпал на пол звонкую мелочь, и извлек на свет тонкую пачку сигарет. Закурил и прислонился к стене, сверля в полутьме Олиа своим взглядом.

— Почему ты не хотел меня видеть? — спросил Эванс. — Мой отец тут ни при чем?

— Тебе альфа рассказал? — Олиа перевел взгляд на Джонни. Который уже жалел, что позвал Эванса сюда, и лишь мечтал, чтобы они свалили из его квартиры.

— Нет, мой отец всегда так делает. Ну и к черту его! Он спит и видит, чтобы все мои друзья разбежались. — Взорвался Эванс. — Никогда бы не подумал, что ты его будешь слушаться!

— Опасно игнорировать слова сенатора. — Спокойно ответил Олиа.

— Да чем опасно? Он не настолько крут, как кажется.

— Элай, он угрожал кое-чем. — Влез Джонни.

— Заткнись, альфа! — зашипел на него Олиа. Он все еще сидел на кровати, не решаясь вставать на ноги, которые превратились в ватные. Свежий воздух почти выгнал из комнаты запах Эванса, теперь пахло лишь летней городской ночью и сигаретным дымом.

— А ты расскажи ему все, омега! — огрызнулся альфа. — Сенатор угрожал посадить тебя обратно за решетку, если увидит с ним еще раз. — Обратился альфа к Элаю. Выпалил все одним разом и замолчал. Ждал.

Эванс выпустил дым, приподнял бровь.

— Как он меня посадит? — спросил он. — Я ничего больше не творил.

— Эванс, — Олиа прикрыл глаза, — когда ты въехал в булочную, там был человек, и ты ему здорово навредил. Твой отец это все скрыл, но если эти обстоятельства снова всплывут, тебе дадут новый срок. Твой год — это слишком мало.

Молчали. Олиа пытался победить головную боль. Никто не двигался.

— Как так? — в тишине спросил Эванс. — Я не видел там людей?

— Ты был в стельку пьян. — Заметил альфа.

— Он живой же?

— Живой. — Тихо ответил Олиа. — Но тебе нужно сейчас думать о себе, а не о нем.

***

Квартира, которую снял Олиа, состояла из двух частей: масштабной студии, с тем самым панорамным окном, серыми бетонными стенами, минимализмом во всем. А еще одна комнатка, маленькая спальня, была намного уютней. Помещалась в ней разве что кровать, небольшой столик с зеркалом, раздвижные двери в просторную гардеробную.

Эванс много думал. Прошло несколько дней, после их первой встречи. Элай приходил к Олиа каждый день, а вечером уезжал домой. Они не придумали с Олиа, что делать с угрозами сенатора. Эванс сам не знал, насколько серьезен его отец. Даже не мог предположить.

Элай часто замирал на одном месте, паря где-то в своих мыслях. Один раз уронил кружку с горячим кофе, напугав Олиа и альфу, зашедшему в гости на часок. Второй раз Элай забыл про зажженную сигарету и спалил фильтр. Пахло невкусно.

— Мы можем прекратить встречаться, если ты боишься. — Напомнил ему Олиа, кладя руку на бедро Эванса и прижимая к себе. Они только что вернулись из душа и Эванс заказал доставку еды. Теперь они лежали на кровати и тискались.

— Я не знал, что там был человек. — Эванс прижался голой спиной к груди Олиа. Олиа чувствовал каждый его позвонок, и то, как расслаблено тело сейчас. — Не могу перестать об этом думать. — Прошептал Эванс.

Олиа лишь погладил его по голове, по коротким волосам. Олиа уже знал историю, про то как Ли отрезал Эвансу волосы. Олиа бы этого омегу придушил. Волосы украшали Элая, хотя так выходило тоже хорошо, Элай казался взрослей.

Но вот эта проснувшаяся совесть у Олиа вызывало лишь раздражение.

— Ты мне лучше скажи, что делать с твоим отцом. — Ответил он уже не таким нежным голоском, каким разговаривал до этого.

Эванс пожал плечами:

— Я не знаю. Я думаю, что у тебя есть крутые адвокаты, которые смогут мне помочь. Отец все равно узнает, если уже не узнал. — Эванс заворошился и повернулся лицом к Олиа. Простынь с него окончательно слетела, оставив полностью обнаженное тело. — Я не хочу прятаться.

— И рискнуть? — спросил Олиа.

— Да.

— Это неправильно. — Олиа мотнул головой. — Ты даже не понимаешь, о чем говоришь. А если ты сядешь?

— Но ты же мне поможешь?

— Вопрос не в этом. — Рассердился Олиа.

Хотелось треснуть Элая по голове, чтобы мозги встали на место. Забыл уже, как ревел из-за того, что хотел домой? Так быстро привык к нормальной жизни, что снова так расточительно относится к себе.

Олиа от обиды даже отодвинулся от Элая. Тот с достоинством фыркнул.

— Думаешь, мне не страшно? — спросил он, уже сидя на полу, завернутый всю в ту же простынь. В одной руке держал кусок пиццы, в другой сигарету. Олиа любовался на него издалека, все еще обижался. — Я пиздец как боюсь, но с тобой я расставаться не хочу, даже так! — Эванс покраснел. Так замечательно. — Я… — он затянулся, выпустил дым в сторону от Олиа, откусил пиццу, — я знаю, что я никчемный мажорчик, что сам по себе я никто. Я только тратить умею, работать не хочу. Противный до ужаса. Я могу попытаться стать лучше.

— Но ты не хочешь. — Отозвался Олиа с другого конца комнаты, из небольшого кресла.

— Я хочу быть с тобой! — Эванс топнул пяткой по полу. — Почему я просто не могу быть с тобой? Лучше в тюрьме, чем дома!

И возмущенно выдохнул воздух. Как ребенок, не более. Олиа даже обижаться на него не мог долго. Одно в мыслях Эванса было: Олиа тоже не собирался отпускать Элая от себя.

— Можно переехать к тебе? — Эванс вновь стукнул пяткой по полу, привлекая внимание. — Мне надоело уходить каждую ночь.

— Решай сам. — Вздохнул Олиа. Нужно позвонить Нильсону или Челси, хотя и обещал больше их не беспокоить. Если нельзя дотянуться до отца Эванса, можно попробовать действовать через хозяина булочной. Если совсем станет опасно, можно убрать этого человека. Не будет его, не будет свидетеля.

Запах сигаретного дыма с пряным запахом оказался совсем рядом.

— Спасибо. — Шепнул Эванс и поцеловал Олиа, нежно и благодарно. — Я постараюсь, чтобы тебе было хорошо. Я спокойно поговорю с родителями, пообещаю не пить и извинюсь перед ними. Но перееду жить к тебе. — Элай приоткрыл голую ногу и уперся коленом в бедро Олиа. — Я в любом случае буду с тобой. Я так решил. Я взрослый, я знаю, на что я иду. Я постараюсь быть с тобой.

========== Глава 37 ==========

Олиа резко завернул на парковку, расположенную около малоэтажного дома в гуще деревьев и кустарников. Припарковался Олиа на ближайшем месте, около жестяных баков. Огляделся, стянув солнцезащитные очки. Место было похоже на тот приют, где жили они с Таем, насколько Олиа еще помнил его. Видимо, по всей стране подобные заведения выглядели одинаково.

Альфа, сидевший на соседнем месте, медленно отстегнул ремень. Пристегнулся он демонстративно, когда Олиа лишь сел за руль.

— Ты водишь хуже Эванса. — Прохрипел он. — Права купил?

— Я шесть лет не был за рулем. Я забыл. — Отмахнулся Олиа, выходя из машины.

Вообще-то машина принадлежала альфе, поэтому его возмущения Олиа понимал. Он и сам испугался, когда попал на крупную транспортную развязку у выезда из города. Альфе пришлось показывать куда ехать. Нервы у него сдали сразу же. Олиа всю дорогу скрипел зубами и старался не врезать ему в морду за такие оскорбления.

— Обратно поведу я. — Сказал Джонни, тоже выходя наружу и оглядываясь.

Олиа сегодня с утра сидел в суде и давал показания. Так и не понял, чего от него хотели. Рассказывал одно и то же несколько раз, как и раньше. Эти люди долго думали, что Олиа помогал папе скрываться. В какой-то момент Олиа думал, что и не выйдет больше отсюда. Хорошо, что Рене теперь был на его стороне и всячески выгораживал. Ему, вроде бы, поверили. Олиа же с Рене не виделся и был убежден, что это наступит не скоро.

Но была еще одна неприятная вещь, которую пришлось делать: разбираться с детенышем Тая. Как сказал социальный работник, который все-таки дозвонился до Олиа, надо хотя бы отказаться от ребенка. Чтобы его отправили в детский дом, начали подыскивать семью. Но такого ребенка не возьмут, Олиа знал. Поэтому и вины за свое промедление не чувствовал. А такой ребенок и сам не согласится на плюшевое детство. Он же жил с Рене, вряд ли он знает, что такое нормальная семья.

Согласился приехать. Но не очень хотелось.

Еще и альфа за ним увязался. Они хотели встретиться где-нибудь, где продают еду, чтобы голодный Олиа мог поесть, и поговорить. О чем, Олиа не знал. Это Джонни вдруг позвонил ему и сумбурно попросил о встрече. Срочно, прямо сегодня. И потерпеть не мог. А когда узнал про ребенка, поехал с Олиа. Но уже молчал, только хмурился и воротил нос от Олиа.

Внутри здание на приют смахивало мало. Походило на больницу, Олиа с Джонни даже встретили молодого омежку в белом халате. Альфа смотрел на него чуть дольше, чем положено, немного замедлил шаг, обернулся, глубоко вдохнул.

— Нам наверх. — Сказал Олиа, беря его за плечо, чтобы не отвлекался.

— А ты на омег не засматриваешься? Или это у вас по-другому происходит?

— У меня не стоит на каждого встречного, как у тебя.

Олиа нашел лестницу. Живот уже урчал. Альфа позаботился о нем и купил сэндвич, но его оказалось мало. Хотелось полноценного обеда.

— Нас Эванс не потеряет?

— Я не знаю. — Олиа развернулся к альфе, который тащился следом. — Поживет один день без взрослых, хуже ему не станет. Сам где-то с утра шляется.

У Эванса и, правда, сегодня было странное поведение. Проснулся не к полудню, а в семь утра. Хотя и не спали до трех ночи. Разбудил Олиа, когда случайно уронил стеклянную бутылку с молоком. Постарался сам все убрать, объяснил, что у него очень важное дело и ушел.

Олиа же протер пол за Эвансом и забыл о нем на весь день. Не хотелось даже гадать, какие важные дела могут быть у него утром в понедельник. Сам потом расскажет.

Директором центра был толстоватый альфа. Секретаря ему не предполагалось, да и кабинет у него был небольшой и неказистый. Прямо в коридоре бегали маленькие дети, хорошо, что их было мало. На стене висели рисунки, опять же детские. Каждый из них был подписан. Выставка. Когда Олиа жил в детском доме, там тоже так делали.

— Жди здесь. — Олиа показал пальцем альфе на свободную скамейку в коридоре.

Встретили его кофейным запахом и ароматом свежей выпечки. Олиа не сдержал недовольное ворчание желудка. Нужно было послать альфу раздобыть еды, чтобы зря не сидел в коридоре. Но уже было поздно.

— Энди Блейз у вас? — спросил Олиа. Он сам прошел в кабинет, сам нашел себе место на потрепанном стуле с мягкой спинкой.

— Да, а вы…

— Олиа Блейз. Вы же в курсе?

Альфа кивнул. Отложил ароматную булочку на блюдце.

— Мне передали, что вы не хотите брать мальчика к себе. — Олиа кивнул. — Тогда он, скорее всего, окажется в детском доме.

— Я знаю. — Ответил Олиа.

— Мальчику сейчас непросто. Его забрали у омеги, который его растил с рождения. Психолог, который с ним работает, говорит, что ребенок еще расстроен из-за смерти своего биологического отца. Он потерял всех близких ему людей. Вы думаете, он сейчас готов жить в детском доме?

— Да. — Кивнул Олиа. — Не тратьте наше время на эти уговоры. Пацан вполне справится.

— Мы все-таки защищаем интересы ребенка. — Ответил альфа. — Мы можем подождать еще несколько дней, вы можете подумать. Не брать его сразу к себе, есть программы, позволяющие забирать ребенка на выходные в семью. Хотя бы начать с этого. Я могу позвать сюда воспитателя, который им занимается, он расскажет вам более подробно о мальчике.

— Вы не поняли? — Олиа раздраженно вздохнул. — Лучше я позже пришлю к вам своего представителя. Думаю, через пару дней. Он все сделает. — Олиа встал с места, внимательно посмотрел на альфу. Он казался тем человеком, который отдает многое свое работе. Он должен любить детей, раз так заступается за Энди. В таком случае, они друг друга не поймут. — У мальчика хорошее наследство. — Постарался мягче сказать Олиа. — Если для него найдутся достойные родители, они разбогатеют. Это ему поможет?

Альфа молчал. Не ожидал такого напора. Олиа же отступил назад. Забывал, что некоторые люди тупеют от любого давления на них.

— Вы хотите продать ребенка?

— Скорее, наоборот. Я могу подыскать ему семью, но не знаю, сколько по времени это займет. И уж согласитесь со мной, для Энди это будет лучше, чем жить у меня.

Альфа молчал и не шевелился. Лишь от кружки с нарисованным на ней оленем шел пар, а булочка обворожительно пахла.

— Завтра же пришлю к вам человека. — Пообещал Олиа. — До свидания.

— Энди спрашивал о вас. — Проговорил альфа. — Вчера и сегодня утром. Вы удивитесь, но любому ребенку лучше с близким человеком, даже с таким, как вы. Это нужно понимать.

— И что? — Олиа уже взялся за ручку.

— Не хотите с ним встретится?

— Не очень.

Альфу он послал на поиски еды. Забрал у него сигареты и вышел на улицу, медленно пошел к машине, на ходу куря. Подумывал, что нужно позвонить Эвансу. Время шло к вечеру, а от него не было еще ни одного звонка или сообщения.

И Челси не помешал бы. Он мог посоветовать хорошего юриста в этой области.

Олиа открыл дверцу автомобиля с пассажирской стороны и сел на жесткое сиденье, оставив ноги на улице.

Альфа вместе с едой все не возвращался. Зато Олиа заметил, как из дома вылетела маленькая фигурка с черными волосами. До автомобиля было не так и далеко, поэтому Олиа сразу узнал Энди. Захотелось спрятаться в салоне и закрыть двери. Тем более, когда понял, что мальчик бежит сюда. Но это было бы странно, прятаться от ребенка. Конечно, если у него нет ржавого гвоздя.

Энди замер перед ним. Он тяжело дышал и оглядывался на дверь. Волосы были совершенно растрепаны, а все левое колено, выглядывающее из-за шорт, было щедро смазано чем-то красным и перебинтовано. Футболка с изображением монстра из комиксов уже была чем-то заляпана.

— Тебе чего? — спросил Олиа, пытаясь дышать дымом в другую сторону от ребенка.

— Я тебя в окно увидел. Рене меня больше не заберет? — затараторил мальчик. Из здания уже вышел взрослый омега и начал оглядываться. Беглеца искали.

— Вряд ли.

— А ты?

— А я тут причем?

— Те дяди говорили, что ты можешь меня забрать отсюда. Я тебе не буду мешать, буду жить отдельно. Правда.

— Ты еще маленький, чтобы жить отдельно — Посмеялся Олиа.

К ним одновременно подошел и омега из этого приюта, и Джонни с бумажным пакетом и бутылкой с водой. Омега прибрал к рукам Энди, который начал упираться, а Джонни с интересом посмотрел на мальчишку.

— Возьми меня. — Громче заговорил Энди. — Я тебе мешать не буду. Я умею отдельно жить, ты только иногда меня вози к папе. Дяди сказали, что так можно.

Омега пытался уговорить мальчика пойти с ним, но Энди не уходил, смотрел на Олиа. Олиа курил и в ответ смотрел на них и на альфу, растерянного и с едой.

— Я подумаю, хорошо? — сказал Олиа Энди.

— Обманешь. — Недовольно фыркнул пацан.

— Сиди здесь и не сбегай. — Приказал Олиа. — Через несколько дней приеду, и поговорим, хорошо?

Энди недовольно кивнул. Перестал брыкаться, сдаваясь на милость держащего его омеги.

— Джонни, садись за руль. — Скомандовал Олиа. Он кинул окурок прямо на асфальт парковки и быстро спрятался в автомобиле. Альфа обошел машину, и сел рядом. Отдал Олиа пакет с очередной порцией сэндвичей. Завел мотор.

— Сын Тая? — спросил он.

— Ага. — Олиа опустил очки на глаза. Сейчас, как только выедут из тени, солнце начнет светить прямо в глаза.

— Его в детский дом отправят?

— Посмотрим. — Ответил Олиа. Он уже достал телефон и печатал сообщение Эвансу. Просил хотя бы подать признаки жизни, пока Олиа не нашел себе другого любовника. — Пацан свое так просто не упустит.

***

У Элая на этот день были свои грандиозные планы. Настолько грандиозные, что ему понадобилась небольшая карманная бутылочка с горячительным напитком. Ее Элай купил в небольшом супермаркете около дома. Дома Олиа.

Из родительского дома он ушел без скандалов. Потому что отца дома как раз и не было. Элай лишь собрал самые нужные и любимые вещи в небольшой чемоданчик и вызвал такси. Папа уже был внизу. Он вместе с Тимми недавно вернулся из города и пока не успел подняться наверх.

— Я переезжаю. — Тихо сказал Элай, чтобы не разбудить младшего брата, а сам поставил перед собой чемоданчик, как гарант своего решения.

— В каком смысле?

— Я переезжаю к своему другу, мы будем жить вместе.

Папа поставил переноску с Тимми на диван, а сам подошел ближе к Элаю. Он хмурил лоб, как всегда, когда ему что-то не нравилось. От этого у папы появлялись еще и небольшая сеточка морщинок около глаз.

— Тебе отец разрешил?

— Я не спрашивал. Номер у меня тот же, денег мне от вас не надо, квартиры тоже не надо.

Уже на пороге дома, папа, вышедший на крыльцо, спросил:

— Ты к тому альфе?

— Нет. — Элай передал чемоданчик таксисту, чтобы тот положил его в багажник. — Я к омеге.

Позже папа звонил Элаю несколько раз. Просил вернуться. Не приказывал, а просил. Но не ругался. Ругался отец, которому папа все рассказал. Накричал на папу, напугав этим и Эдварда и Тимми, заперся в кабинете, там что-то разбил, весь день рычал. Потом немного отошел и извинился перед папой. Но на Элая был зол. С ним не разговаривал.

Они с Олиа каждый день ждали, что отец сдержит свое обещание и Элая арестуют. Но пока прошло пять дней. Все было нормально. И с каждым днем им дышалось все лучше. Элай больше не вздрагивал от каждого шороха, ему больше не казалось, что его преследуют на улице. А Олиа и вовсе делал вид, что про это забыл.

Но больше всего Элая беспокоило другое: булочник. Он видел, как раздражался от этого Олиа, поэтому старался ему больше не ныть про свою совесть. А она грызла.

Точного адреса той булочной Элай не знал. Таксист провез его по двум улицам, прежде чем Элай нашел нужный магазинчик. Оформлена булочная была мило и даже красиво. Стеклянные витрины находились под небольшими полосатыми навесами. У стеклянной двери с деревянным каркасом стояла кадка с цветами. Все было довольно банально, немного походило на французский стиль. И даже название, написанное на табличке, было Элаю непонятным. Вот Олиа бы понял. Как же он красиво говорил на французском, как на родном языке. Элай просил Олиа научить его нескольким фразам, но тот не воспринимал эти просьбы всерьез, отсмеивался, иногда щелкал по носу, если был в хорошем настроении.

Элай долго мялся перед дверью, разглядывал большую витрину, с прозрачным, почти невидимым стеклом. Лишь иногда в нем отражались солнечные блики. Когда в магазинчик заходили люди, звенел колокольчик. Пока Элай стоял рядом, прячась за фонарным столбом, и допивал дешевый коньяк из бутылочки, в булочную зашел один взрослый омега, а через несколько минут вышел.

Выкурил сигарету.

Потом решился, и быстрым шагом подошел к двери, толкнул ее ладонью, звякнул колокольчик.

Внутри было уютно, на прилавках лежали различные пирожки и булочки. На одной из витрин, за стеклом стояли красивые кусочки тортов, в корзинах, завернутые в бумагу, лежали батоны хлеба. Другой, круглый, как шарик, хлеб, лежал на витрине за спиной продавца. Которого на месте не было.

Элай осторожно сделал несколько шагов вперед, остановился перед прилавком. Рядом со старенькой кофейной машиной стоял еще один колокольчик, по которому можно было ударить, чтобы позвать продавца. Но Элай не решился еще раз звенеть здесь.

По запаху, витающему в воздухе, чувствовалось, что рядом находится альфа. Элай надеялся, что это тот альфа. А еще пахло выпечкой и кофе. Вкусно.

Незаметная дверь, находящаяся за стеллажами с хлебом, открылась. Альфой запахло сильнее. Накануне течки Элай чувствовал их особо ярко. Сам не ожидал, что будет на них реагировать. И еще не знал, справится ли Олиа. И можно ли у него попросить помощи Джонни. Альфа согласиться должен. Он секс любил, особенно с Элаем. А вот как к этому отнесется Олиа, было даже страшно представить.

— Я могу вам чем-то помочь? — Альфа уже остановился по другую сторону прилавка, совсем рядом с Элаем, и теперь с вопросом смотрел на него. Альфе было лет под сорок, у него было много морщинок на лице, сама кожа была загорелой, темные волосы были по цвету как у Олиа, но короткие. Альфа был не высокий, с Элая ростом. А на шее виднелся широкой белый шрам. Из-за загара он особенно выделялся.

Еще один шрам прямо на руке, на тыльной стороне ладони. Туда тоже попало стекло. Альфа неестественно держал мизинец на этой руке. Так же как Элай. У него этот палец больше вообще не двигался и болел, иногда сам по себе дрожал, был немного неестественно выгнут.

— Я… — Элай сглотнул слюну, все не мог оторвать взгляд от этой руки. Это ничто иное как возмездие нашло Элая в лице Олиа и сломанных пальцев. Так ему и надо было.

— Я. — Снова пробормотал Элай и поднял глаза вверх, к лицу альфы. Этот мужчина был старше его в два раза и сильнее. Элай испортил ему такую чудесную булочную, шею и руку. На глазах навернулись слезы. — Я извиниться пришел. — Наконец-то сумел выдать он.

— Извиниться? — Альфа почесал подбородок. — Ты не тот…

— Я тут, это… — Элай показал рукой в сторону витрины, — въехал. Год назад.

— Сын сенатора. — Отрезал альфа.

— Да. — Элай кивнул. — Я извиниться пришел. Я про вас не знал, что у вас так. — Он показал пальцами на свою шею. — Я думал, тут не было людей. Мне недавно сказали. А отец не говорил. Он Олиа сказал. Мне не говорил. — Элай совсем замолк. Альфа его слушал и даже не собирался бить. Это уже было победой.

Элая неожиданно пробила дрожь по всему телу. Поднялась паника.

— Я пойду. — Проблеял он и шажками, спиной, тихонько, пошел к двери. Альфа перестал ему улыбаться еще тогда, когда понял, что Элай не хлеб пришел покупать. Хмурился, становясь еще старше.

— Постой. — Позвал он громким, альфьим голосом. Сам вышел из-за прилавка. Оказалось, что он не такой стройный, как кажется. Под белоснежным фартуком проглядывало упитанное брюхо. Конечно, поработай здесь и попробуй булочки не кушать.

— Ты чего дрожишь? — спросил он у Элая. Сам перевернул табличку, висящую на двери, закрыл ее на деревянный шпингалет.

— Страшно. — Элай снова начал оправдываться. — Мне стыдно, я не знал. Я не хотел въезжать в ваш магазинчик. Он очень красивый, правда.

— Не думал, что такой гость вообще может зайти. — Альфа покачал головой. — Тебя как зовут, я не помню?

— Элай.

— Кристиан. — Представился альфа. — Могу предложить тебе чай или кофе.

— Кофе. — Элай немного осмелел, вновь шагнул ближе к прилавку. — Вы на меня же не сердитесь? У меня денег нет, мне нечего вам дать.

— Твой отец мне уже дал денег. Хватит.

Кристиан заварил им по кружечке кофе из той старенькой машины. Отвел Элая в смежную комнатку, где было место и для еды, за небольшим столиком на трехногих табуретах.

— Так ты чего пришел? Тебе чего-то надо? — спросил альфа.

— Нет. — Мотнул головой. — Я только извиниться.

— Извиняю. Что так долго-то? Год все нормально было, а тут совесть тебя замучила?

Элай спрятался за кружечкой кофе. Альфа дал ему еще и шоколадный круасан, но к нему Элай пока не прикасался.

— Я про вас не знал. — Еще раз повторил Элай. — Думал, здесь тогда пусто было.

Альфа долго не отвечал, пил кофе. Элай медленно щипал еще теплый круасан, делал мелкие глотки, прятал лицо за кружкой.

— Тебя же осудили? — вдруг спросил альфа. Элай лишь кивнул. Вот про это не хотелось рассказывать. — Я честно думал, что тебе ничего и не будет, да и от твоего отца мне еще прилетит, что на твоем пути булочную построил. Но ничего, даже ремонт мне сделали. Так что нечего страшного, не переживай так.

— Отец очень честный. — Улыбнулся Элай. — Мне сейчас стыдно за то, что я к вам въехал. У вас очень красиво. — Повторил он.

Кофе располагал к пониманию. Постепенно, через час неловких разговоров, альфа подобрел к Элаю и больше не хмурился. Элай даже честно рассказал ему, как напился тогда, и как действительно думал, что это булочная виновата, а не он. Про тюрьму тоже немного рассказал, про Олиа. Не сказал, что он с ним спит. Просто сказал, какой Олиа замечательный.

Альфа умел готовить кофе с коньяком, предложил Элаю. Элай, конечно же, согласился. Немного опьянел. Пока альфа обслуживал немногочисленных клиентов, Элай сидел в этой каморке, попивал коньяк с небольшой долей кофе и все больше млел.

Альфа рассказал, как расстался с мужем, который ревновал его ко всем подряд. Зато несколько месяцев назад начал встречаться с другим омегой. Рассказывал, что он с ребенком от первого брака, но самостоятельный, финансист в небольшой компании. Любит альфу и его булочки. Кристиан собирался сделать ему предложение в конце месяца.

— Как мило. — Протянул Элай.

— У тебя-то есть альфа? — спросил Кристиан.

— Нет. — Элай осмелел и попытался закурить прямо здесь. — Омега есть, я с ним живу. Олиа. — Пропел Элай.

Альфа не разрешил ему тут курить, и Элай отложил сигареты на потом, обратно в сумочку.

— Красивое имя.

— Он хороший, но часто злой. Палец мне сломал. — Элай показал альфе свой мизинец.

— Может, тогда не надо с ним встречаться.

— Нет, надо. — Элай упрямо покачал головой. — Он меня любит, и я его люблю. Я от родителей к нему ушел, скоро найду работу и докажу ему, что я не только богатенький сынок. Я тоже кое-что могу. Может быть, могу. — Элай повесил голову.

Альфа ушел к клиентам, долго не возвращался.

— Пошли на улицу. — Позвал он громким голосом, когда в очередной раз прозвенел колокольчик вслед клиенту. — Сейчас перерыв.

На улице Элай закурил, с удовольствием выдохнул, и прислонился к столбу. Он немного нетвердо стоял на земле. От альфы тоже пахло алкоголем, но он столько не выпил. Элай пытался рассказать Кристиану, как надоел ему контроль родителей, но плохо получалось формировать мысль. А потом и вовсе понял, что альфа его в этом вопросе не поддержит. Он же взрослый и играет не за его команду.

Потом начал опять извиняться.

— Если придешь ко мне трезвым, могу взять тебя на работу, но только с испытательным сроком. — Сказал альфа.

— Правда? — Элай радостно посмотрел на него. — Я никогда не работал.

— Будешь продавать. Ты должен уметь, если пить не будешь.

— Не буду. — Пообещал Элай. — Только я сегодня протрезвею, хорошо? А завтра обязательно приду. — Он пошатнулся. В сумочке пиликнул телефон, оповещая о сообщении. — Только, — Элай сник, — меня могут опять арестовать, и тогда я не смогу работать.

Он грустно смотрел на толстячка альфу. Такой хороший, добрый. Как Элай мог сделать ему плохо? Захотелось самого себя побить за это. Ну как он мог?

— Но я могу бесплатно работать! — воспрял Элай. — Не всегда, конечно, но чтобы ты меня простил!

Одновременно он нашел телефон в сумочке. Сообщение было от Олиа. Ни одного нежного слова, как всегда, но Элай улыбнулся. Беспокоится о нем. Как мило.

Еще был пропущенный от папы, но Элай в полупьяном виде перезванивать не решился.

— Приходи завтра. — Еще раз сказал альфа. — Если справишься с испытательным сроком, буду тебе платить, хорошо?

— Конечно! — Счастливый Элай даже подпрыгнул и обнял Кристиана. У него появился еще один друг. И работа. Как же хорошо. А еще его простили, и Олиа его любит. Сколько же счастья одновременно свалилось на Элая!

========== Глава 38 ==========

Элай склонился над Олиа, слегка погладил его по бледной худой щеке. Олиа чуть сбивчиво дышал, его голое белое тело в ночном мраке выглядело неестественно и мистически. Олиа лежал на мягком покрывале посреди просторной комнаты. Элай, опираясь на руки и локти, повис над ним. За спиной панорамное окно открывало вид на ночной город, не на самую лучшую его часть, но тоже довольно живописную.

Элай наклонился еще ниже и жадно начал целовать холодные губы Олиа. Рукой схватил Олиа за волосы, чтобы тот не думал уворачиваться и за это получил болезненный укус. Но Элай не отпустил — он еще помнил, как часто Олиа хватал его за длинную косу, больно тянул или просто тискал, не желая отпускать.

— Ты горячий, Эванс. — Шепнул Олиа, когда Элай его отпустил.

Элай не ответил, он спустился ниже, слегка прикасаясь губами к белой длинной шее Олиа, потом к такой же груди, к совершенно твердому соску. Укусил. Олиа вздрогнул. Элай не хотел говорить. Слишком много болтали. Каждый час, проведенный вместе, обо всем. Трепали языками до середины ночи, обсуждали и прошлое и будущее, но сегодня Элай хотел другого. Даже усталость была не помехой. Он впервые за неделю ужасной работы в этой чертовой булочной начал справляться хоть с чем-то и еще научился сохранять хоть немного сил до вечера.

Элай мыл витрины, полы после закрытия, ломал ногти, пытался научиться работать с кассовым аппаратом. Кристиан хоть и был терпеливым, но часто прикрикивал на Элая и мало скрывал свое раздражение. Элай часто выходил в небольшой задний дворик, объединявший черные ходы нескольких лавок, курил, плакал, зло сжимая зубы. Он не понимал, почему не уходил отсюда. Не ушел даже когда уже опытным взглядом заметил очередного журналиста. Обычно они мало вились вокруг Элая, но и такое бывало. Элай рассказал Кристиану. Альфа обрадовался возможной рекламе и слишком плотоядно посмотрел на измученного уборкой Элая. Видимо, его план сбывался.

Но прошла неделя, Элай укротил кассовый аппарат и догадался надевать на руки перчатки, если имеет дело с уборкой. Кристиан больше не кричал, даже иногда оставлял одного и больше времени проводил в пекарне. Сегодня принюхался к Элаю и отпустил пораньше.

— Тебе хватит пяти дней на течку? — спросил он, деловито осматривая внешний вид Элая.

— Она даже не началась еще. — Элай оперся руками о деревянный прилавок. И, действительно, состояние у него было странное. Но, он же чувствовал, что это еще не течка, это только ее преддверие. И уже было так плохо.

Элая отпустили на неделю. Кристиан обещал, что если Элай вернется, начнет ему платить по пятьдесят долларов за день, потом больше, если Элай еще что-нибудь не сломает и не испортит.

Он купил бутылку вина и таблеток, блокирующих симптомы течки. Не хотелось, чтобы Олиа замечал это. И хотелось провести с ним остаток дня. Но Олиа пришел только поздно вечером, когда таблетка почти перестала действовать, а вино было наполовину выпито.

— Только алкоголики пьют в одиночестве. — Заметил он, прохаживаясь мимо сидящего на полу Элая.

Хорошо, что у Олиа было игривое настроение, и он быстро повелся на приставания. А еще у Олиа была эта до безобразия соблазнительная черная рубашка и выбившиеся из резинки черные волосы, чуть мокроватые после небольшого вечернего дождя. От Олиа опять сладко пахло незнакомыми людьми. Элай мало знал, чем же Олиа занимается целыми днями.

Из-за такого блядского вида Олиа и его безотказности, таблетка совсем перестала действовать, и по телу Элая расползался горячий жар.

— Тебе нужен альфа. — Сказал Олиа.

— Нет. — Элай упрямо мотнул головой.Хотя и сам думал о том, чтобы попросить Джонни помочь. С позволения Олиа, или тайно от него, Элай не знал. Они же спелись — Олиа с Джонни. Слишком много времени проводили вместе, но часто ругались. А Олиа Джонни по имени и не называл, только «альфой».

Элай добрался до живота Олиа, неровного из-за шрамов, впалого. Неважно, сколько Олиа ел, худоба все равно не хотела уступать, а кости продолжали выпирать. Олиа рукой подхватил бутылку, и, не поднимаясь с пола, сделал пару глотков вина, отобранного у Элая несколько часов назад.

— У меня же есть ты. — Продолжил тему Элай.

Он добрался до нужного: сам хотел проникнуть в Олиа. Ему это не говорил. Сомневался, что Олиа будет против. Он не походил на человека, который бережет свою девственность, несмотря на то, что альф у него и не было, и даже под мощным натиском Джонни Олиа не сдавался. Но омеги у Олиа были, и не только известные Элаю Лукас и Ли.

Олиа вздрогнул больше из-за неожиданности, когда Элай уже пальцами исследовал довольно узкую дырку. Альфу Олиа не смог бы принять с первого раза, но Элай и не был альфой. Причем, Олиа был тем омегой, с которым было легко, он спокойно относился ко всем шалостям Элая. Лишь строил из себя благовоспитанного, а сам был тем еще извращенцем.

У Элая уже стояло. Тело горело. Он бы и сам был не против лечь под Олиа. Это для них было более стандартно. Хоть они и пробовали такой секс пару раз, но уже все получалось. Что выйдет сейчас, Элай не знал.

Олиа согнул ноги в коленях и чуть развел их. Элаю пришлось приподняться и устраиваться удобнее. Олиа казался внешне безучастным, но это было совсем не так. Элай замечал сбившееся дыхание, пальцы, сжимавшие мягкий мех пледа, запах, заполнивший все вокруг. Запах опилок, древесный, слегка свежий и легкий. Так пах Олиа. Но раньше этот запах прятался, а сейчас раскрылся во всю.

Элай еще раз сменил положение, пристроился к Олиа, и, помня свой весь опыт, медленно вошел без резких рывков и движений. Но все вышло лучше, чем Элай ожидал. Олиа не был таким узким, каким казался.

— Уже подставился кому-то? — со злостью пробормотал Элай.

Если омеги и не любили пользоваться членами, это не значит, что стараться использовать его совсем бессмысленно. Элай мог получить мощный кайф от секса с альфой с первых секунд, особенно в течку и особенно с классным альфой. Но он не умел действовать так. Олиа же тут не собирался помогать.

Элай начал двигаться, неуверенно сначала. Но потом заметил, как Олиа скульнул и прикусил губу, подмахнул пару раз ему бедрами. Тогда Элай ухмыльнулся и уже отдался на волю инстинктам, пусть и не таким, как у альф. И даже получил немного кайфа. А когда Олиа кончил, Элай упал на него. Радостно улыбался от того, что у него получилось, и от того, что ему тоже немного досталось, неприятный зуд внизу живота утих.

Олиа положил свои руки на спину Элая и еще сильнее прижал его к себе. Элай прикрыл глаза и замурчал, довольный всем. Его запах постепенно начал снова доминировать над запахом Олиа, и в комнате запахло не нагретым деревом, а качественным виски или коньяком. Элай вспомнил, что хотел покурить. Но подняться он не смог. Олиа резким рывком скинул его с себя, и уже сам навис над Элаем. Его член, напряженный, вошел в Элая. И Олиа замер. Сверкнул белоснежными зубами в усмешке. Элай же ничего не понимал. Его снова захлестнула волна разбушевавшихся гормонов. Вместо слов из Элая вырвался стон, он подался навстречу Олиа. Тело повело себя как в течку, все вспыхнуло, Элай вздрогнул. Перед глазами закружилось размытое лицо Олиа, а вместе с ним и огни ночного города, видимые из окна. А когда Олиа лишь несколько раз двинулся, Элай почувствовал такое сильное возбуждение, что уже было и неприятно. Но в тот же момент он кончил, немного похрипел, уже даже не способный на стон, и обмяк, закрыв глаза, чтобы оскал Олиа и огоньки не кружились.

***

Олиа проснулся в семь утра. Он каждый день просыпался в это время, даже если лег всего несколько часов назад. Потому что привык за шесть лет вставать ровно в семь утра. А такие привычки так просто не исчезают.

Легли они с Эвансом поздно, когда за окном уже начал заниматься рассвет. И Эвансу было плохо. Во сне он тяжело дышал, а запах вокруг расползался невероятный. Эванс спал голым, закутавшись лишь в теплый плед. У него началась течка. Раньше времени.

Олиа осторожно поднялся с пола, подобрал халат и закутался в него.

— Ты зачем так рано встал? — с пола донесся хриплый тихий голос.

— Я тебя разбудил? — спросил Олиа. — Иди в кровать, не надо спать на полу.

— Я не могу заснуть. — Эванс медленно, боясь лишний раз пошевелиться, приподнялся и принялся копошиться. Олиа пока запустил кофемашину и разорвал упаковочную бумагу черничного пирога. С тех пор как Эвансу захотелось работать уборщиком в булочной, у них из еды в доме были только различные пироги и торты. Ну и истерики каждую ночь из-за того, что у Эванса ничего не получается, руки у него кривые, а хозяин, перед которым Эванс почему-то считал себя виноватым, кричит и ругается.

Запахло табачным дымом. Олиа оглянулся и увидел Эванса, уже поднявшегося и курящего. На плечах, подобно плащу висел плед, на котором они спали. Эванс медленно побрел в сторону спальни, держась рукой за стену.

За день ему стало хуже. Олиа видел такое, когда омеги, привыкшие к альфам, вдруг оказывались без них. Тогда с каждой течкой было все сложнее и сложнее. Постепенно такие течки становились пытками. Как у Эванса сейчас. Даже в тюрьме многие умудрялись добиться свидания с альфой на время течки, некоторые пользовались услугами хастлеров, некоторым повезло, и у них были мужья или любовники и оставалось лишь применить всю хитрость и выпросить свидание. Олиа помнил одного омегу, который подрабатывал проституткой, а когда сел, так и не смог привести свои гормоны в норму. В итоге этот омега постепенно стравил себя сильными блокирующими таблетками.

Но в любом случает, рецепт был один: альфа.

— Купи мне таблеток. — Ныл Эванс. — Нужна просто дозировка побольше.

— С дозировкой побольше ты себя угробишь. — Злился Олиа. — Плевать на то, что ты никогда не сможешь родить, если продолжишь их жрать. Это не самая полезная функция, мне не жалко. Но ты можешь сдохнуть сам! — Олиа от злости пнул оказавшуюся под ногами небольшую подушечку. — Или угробишь желудок с кишечником, быстрее чем их разъест твой алкоголь.

— Я и так сдохну. — Элай повернулся на другой бок и прижался лбом к стене. Они уже пробовали и холодные компрессы и секс. Но все помогало ненадолго. Олиа давно признал, что сами они не справятся. Вредничал только Эванс. — Это совсем не похоже на нормальную течку.

— У тебя не было альфы больше года. Что ты хотел? — Олиа присел на кровать и утешающее погладил Элая по бедру. Он прикурил тонкую сигарету из пачки Эванса. Теперь по очереди подносил ее к своим губам и губам Элая. И каждый раз чувствовал запах шоколада на фильтре.

— Полтора года не было. — Признался Эванс, морщась, сжимая пальцами уже мокрое покрывало. Лишь только один мизинец был неподвижным, даже не согнутым. — Я еще до ареста несколько месяцев ни с кем не спал. Расстался с одним альфой, из золотых деток, все страдал по нему. Он живет неподалеку от родительского дома.

Эванс нерадостно засмеялся.

— Тебе сейчас нужен альфа. — Отрезал Олиа.

— В смысле?

— В прямом. — Олиа вскочил с кровати и глубоко затянулся. Подошел к небольшому окошечку. Лишь тут можно было отдохнуть от высокой концентрации запаха Эванса. Течного запаха. — Ты должен трахнуться с альфой, или будешь валяться здесь всю жизнь.

— Таблетку… — проблеял Эванс.

— Нет! Я звоню альфе, ему как раз некуда приставить свой член!

Эванс устроил хилую драку. Побил Олиа по спине, пустил слезу, заявил, что Олиа его не любит. А номер альфы все не попадался на глаза.

— Ты меня так просто отдашь. — Утомившийся Эванс снова откинулся на подушку.

— Это всего лишь секс. — Пожал плечами Олиа. — Не сдыхать же тебе. Твой Джонни согласится же, да? Он любит трахаться.

Вчера они встретились лишь на несколько минут. Олиа был занят делами папы, который прислал от себя занудного бету. Тот постоянно тер очки, чем напоминал Керхмана, постепенно перевел на счет Олиа большую сумму денег, почти такую же, какая у Олиа была до этого. Этот же бета продавал две квартиры, принадлежавшие папе и Таю. Это было наследство для мелкого альфеныша. И этот же бета настаивал на опеке над ребенком. Это была его главная цель — пристроить этого мальчика. Олиа уже неделю делал вид, что думает над этим. Про папу бета ничего не говорил. Олиа и так понимал, что Рене больше никогда не вернется. Если не сбежит.

К Джонни Олиа зашел просто так, когда понял, что очередная встреча с бетой, была всего в квартале от дома альфы. Тот угостил Олиа пивом, показал эскизы для компьютерной игры, которые он делал вместе с приятелем для собственного развлечения. А, когда Олиа уходил, альфа потрогал его за попу рукой и провел ладонью по плечу. Олиа сумел остановить свою руку, отправившуюся в замах для удара, и успокоиться.

— Я никогда не буду спать с альфой. — Твердо, выделяя каждое слово, сказал он тогда, и убрал руку альфы от себя. Этим же вечером Эванс сказал, что он сексуально выглядит, и Олиа решил больше не носить таких легких, почти невесомых рубашек.

Альфа согласился приехать через час. Не очень воодушевленным голосом, но оно Олиа и не нужно было. Эванс уже смирился со своей судьбой и теперь лишь тихо поскуливал, сжавшись в комочек. Олиа заставил его выпить таблетку. На упаковке было написано, что она поможет избежать зачатия при сцепке.

Альфу он встретил на улице. Потому что в квартире разговора бы не получилось. Олиа знал, как ведут себя альфа и омега при течке. Кидаются друг на друга. Особенно если течка такая сильная, как у Эванса.

— За проститутку меня держишь? — спросил альфа, лишь только подойдя к Олиа. Он выглядел рассерженным и неряшливым. Небритый и с легким сладким запашком травки.

— Могу вызвать настоящую. — Олиа же старался не сближаться сильно с альфой. Запах Эванса въелся и в него, в кожу, в одежду. Тем более, они с Эвансом почти весь день не отлипали друг от друга. А альфа и так проявлял к Олиа ненужные знаки внимания.

— Ему очень плохо. — Добавил Олиа. — Эта течка хуже ломки.

— Я чувствую. — Ответил альфа уже серьезно. — Запах. — Он просунул руку в карман свободных джинс и достал оттуда брелок от машины. — Можешь пока поехать ко мне или в машине подожди. Но это надолго.

Олиа ключи взял. С тревогой проводил альфу взглядом и пошел к парковке, искать машину альфы. На ходу прикурил сигарету из пачки, украденной у Эванса. В автомобиле Олиа прилег на заднее сидение, пытаясь не обращать внимания на прогретый салон, он постарался уснуть. Ведь всю ночь и день провозился с Эвансом. От усталость уже подташнивало.

***

Проснулся Олиа от прикосновений и запаха. Запаха сытого довольного альфы, который забрался в салон и теперь сидел на том же самом заднем сидении, где, прижав колени к груди, спал Олиа. Машину тут же заполнили густые запахи Эванса и Джонни.

Олиа попытался сесть, но места было слишком мало. Он так и остался лежать на спине, смотря вверх, на альфу, а его голова оказалась на коленях у Джонни.

— Ты что здесь делаешь? — спросил Олиа.

— Это все еще моя тачка.

— Что с Эвансом?

— Спит. — Альфа только сейчас убрал свою руку от груди Олиа. — Ему совсем было плохо. Обычно у него так течки не проходят.

— Я же уже объяснял. — С досадой пробормотал Олиа. На улице уже стояло хмурое утро. Собирался дождь, в салоне было свежо. Засыпал Олиа поздним вечером, значит альфа провел с Эвансом всю ночь, Олиа и хотел бы поревновать, но не получалось. Он никогда не считал Эванса своим.

Олиа расслабился. Эванс теперь проспит весь день и можно было не торопиться. А в машине оказалось неожиданно уютно, сюда не добирался прохладный утренний ветерок, но и солнце не пекло сквозь окна. Было тепло, а пахло запахом альфы, который Олиа успокаивал.

Альфа протянул свою руку и забрался к Олиа под футболку. Чужие пальцы провели по его шрамам на боку. Это было щекотно.

— А у тебя такого не бывает? — спросил альфа. Олиа отрицательно помотал головой. — Почему?

— Я не завишу от альф. — С достоинством ответил Олиа. — А эти шрамы…

Рука альфы замерла лишь на секунду, но потом продолжила поглаживать живот Олиа. Как какого-то доверчивого котенка, подставившего свое пузо под острые хищные когти. Олиа не возмущался, он знал, что вряд ли выстоит в этой войне с альфой. Это раньше он был нечувствителен, но сейчас, чем больше он проводил времени с этим альфой, тем все больше становился похожим на всех омежек, зависимым от альф, от течек, от их запаха.

— Откуда они? — спросил альфа.

— Убить хотели. — Отмахнулся Олиа. — Изрезали матку в фарш, так что все эти фокусы с запахами теперь не про меня.

— Но ты сильно пахнешь.

Олиа пожал плечами. Уже пошел мелкий дождик, который бил по закрытым окнам. Альфа все продолжал трогать его живот. Но Олиа не боялся его. Джонни был удовлетворен и сейчас, при всем желании, на секс он был уже не способен. Олиа тоже был уставшим, даже несмотря на то, что проспал всю ночь. Хоть и в неудобном положении на маленьком диванчике.

— У тебя были альфы? — Прямо спросил Джонни. — Вообще когда-нибудь?

— Нет.

— И ты не хочешь?

— Чем больше смотрю на Эванса, тем больше люблю омег. — Олиа улыбнулся. — И не лезь ко мне в трусы! — он дернул ногой, чтобы остановить наглого альфу. Но наглый альфа не останавливался. Он мог гордиться собой, он был первым представителем своего пола, который так близко подобрался к Олиа. Теплая и немного шершавая рука потрогала член Олиа, погладила. Олиа решил, что это не страшно, лишь бы не лез дальше. Но альфа и не думал об этом.

— Мне неприятны твои приставания. — Продолжил Олиа. — Ты всего лишь видишь во мне Тая.

— Тебе только это не нравится?

Вдалеке раздался раскат грома, почти неслышимый из-за шелеста машин, передвигающихся по парковке и шума дождя. Откуда-то послышалась музыка.

— Мне не нравится, что ты ко мне лезешь. — Олиа зажмурился. Альфа все-таки умел делать приятно. Но Олиа не сдался. Он еще подождал немного, но потом все-таки вцепился в запястье альфы, и вытащил его руку из своих трусов. Грозно рыкнул, совсем так, как рычали недовольные альфы. И поднялся. Лежать на коленях у альфы было унизительно.

— Ты чего? — Джонни растерялся.

— Ты помешанный. Только и думаешь о трахе.

Олиа выбрался на улицу, под противный дождь. Его легкая летняя одежда тут же начала мокнуть, волосы, под напором воды, теряли весь свой объем и прилипали к коже, становясь прямыми и жесткими. Олиа с трудом прикурил. На свежем воздухе наваждение быстро проходило.

Еще раз хлопнула дверь, и альфа, обойдя автомобиль, снова оказался перед Олиа.

— Ты заберешь его ребенка?

— Зачем он мне?

— У мальчика больше никого нет! Тебе его не жаль?

Сигарета совсем промокла, когда Олиа докурил до середины. Пришлось ее выкинуть прямо себе под ноги. Пора было прекращать курить. Это все было из-за Эванса, это из-за него у Олиа появилась такая вредная привычка.

— Не жаль. — Искренне сказал Олиа. — Это даже не котенок, тупой ты альфа! Ребенка надо воспитывать и растить, а это не то, чего я хочу от жизни.

— Но…

— Заткнись, альфа! — Олиа толкнул его плечом, чтобы освободить проход. Пошел в сторону своего дома. Нужно было как-то заткнуть нос, пробраться в квартиру и схватить теплые вещи с деньгами. Хотя бы сходить позавтракать в какой-нибудь забегаловке и принести Эвансу еды. Он тоже не ел почти сутки.

Альфа больно схватил его за локоть и никуда не пустил. Дернулся, разворачивая к себе. И силы Олиа не хватило бы, чтобы ему помешать. Джонни смотрел на него со странным блеском в глазах и злостью.

Олиа дернулся, но теперь и его вторая рука оказалась в тисках. Дождь же все усиливался, и они полностью промокли. Альфа молчал.

— Ну? — нетерпеливо выплюнул Олиа. — Что дальше?

Альфа оторвал от него взгляд, отпустил руки и отступил на шаг назад. Олиа громко и возмущенно фыркнул. Сейчас он злился на этого альфу больше, чем обычно. Олиа еще немного постоял на месте, смотря на эту мокрую фигуру альфы. Потом развернулся и быстрым шагом пошел к дому, стараясь не обращать внимания на потоки воды, льющийся с неба.

========== Глава 39 ==========

С трудом пережив ужасную течку, Элай с самого утра пришел в булочную. Пришлось еще полчаса ждать Кристиана, стоять все у того же столба и курить. Еще пару дней назад, окончательно очистив разум, Элай вспомнил про Джонни и долго боялся объяснений с Олиа. Но тот совсем не обижался. У Олиа на удивление было хорошее настроение. Все эти дни он позволял Элаю тискать себя и не возмущался, и чаще улыбался, с интересом посмотрел старую любовную мелодраму, самый любимый фильм Элая еще с детства.

Элай же испытывал странное облегчение после той ночи, проведенной с Джонни. Теперь его тело не реагировало на каждого второго альфу, а запахи притупились. Элай чувствовал себя намного лучше, и мыслей об альфах больше не было.

Вот только пришлось снова идти на работу. Элай с грустью посмотрел на свои короткие ноготки, с таким трудом восстановленные в салоне прошлым вечером. Элай хотел и Олиа уговорить хоть на какие-нибудь процедуры, но тот отказывался, только пил предложенный администратором кофе, а потом и вовсе с ним флиртовал. А позже все отрицал. Но Элай был согласен ему простить флирт. Ему все еще было совестно перед Олиа за секс с Джонни и за то, что Олиа тратит на Элая так много денег. Ведь первоначально по магазинам Элай повел Олиа в надежде, что ему это понравится. В итоге набрали для Элая пакеты со шмотками. В одном из бутиков Элая даже узнали. Оказывается, он уже покупал у них когда-то сумочку и шарфик в тон ей.

Из всех прикрас того дня Олиа больше всего радовался молочному коктейлю.

— Тебя совсем шопинг не вставляет? — спросил расстроившийся Элай. Он не притрагивался к своей порции, а лишь грустно смотрел на кучу пакетов, стоявших рядом с ним на диванчике и на Олиа, который сидел напротив и с веселым блеском в глазах потягивал коктейль через трубочку.

— Много людей и вещей. — Лишь ответил Олиа.

Он как будто был здесь лишним в своих вещах с интернет-распродажи. Хотя в них и виделся некоторый стиль, а у Олиа оказалось замечательное чутье на моду, но такие люди как Элай видели разницу между брендом и обычным ширпотребом. Никто бы из этих консультантов и не подумал, что кредитка, с которой расплачивается Элай, принадлежит совсем не ему.

— Мы же хотели купить тебе красивых вещей.

— Эванс, — Олиа сверкнул глазами. Они вроде были серыми, но сейчас зрачок до того расширился, что и глаза выглядели черными, — я хотел в парк или на набережную. Альфа рассказывал, что там летом охеренная живая музыка и вкусные хот-доги продают. А по магазинам захотел таскаться именно ты. И я даже изображал радость, так что не мучай меня больше этим.

— Хорошо. — Согласился Элай.

Но хотя бы он узнал, что шопинг Олиа не любит. Лишь долго перебирал книги в небольшом книжном магазинчике, но так ничего не купил. Элай ждал его у входа на улице, поглядывая на Олиа через широкую витрину. Сначала курил, а после встречи с полицейским, лишь жевал жвачку.

— Ты книги любишь? — спросил Элай, когда Олиа вернулся с пустыми руками.

— Просто так. — Он пожал плечами. Забрал у Элая часть пакетов, чтобы не было так тяжело, и они побрели по улочкам. — Брал уже больше года назад, до твоего появления, в библиотеке роман. Первую часть прочитал, а второй у нас не было. И папа не привез.

Олиа замолчал.

— Не нашел? — спросил Элай лишь на перекрестке.

— Нет.

Вечером он не дал Олиа застрять дома и повел на набережную, слушать музыку. Там играла какая-то неизвестная группа, все подряд, от попсы до классики. Элаю они понравились. Олиа же наслаждался атмосферой. Сидел на кованном ограждении, рискуя свалиться в воду, лениво жевал свой хот-дог и жмурился. Элай пристроился у него под боком. Расслабиться не удавалось из-за неустойчивого положения.

— Здесь тоже толпа. — Заметил он, осматривая людей перед собой. Все они весело разговаривали между собой, подтанцовывали и подпевали. В воздухе пахло речной водой и табаком. Среди групп людей бегал низкий омежка с длиннющими дредами, из-за вида которых Элай грустил по своим волосам, и собирал мелочь в черную шляпу с большими полями.

Олиа ему ничего не ответил. Он лишь слабо покачивался и что-то себе мурлыкал под нос. Рядом с ними устроилась компания из трех молодых альф, и все они уже засматривались на омег. Когда один из них подмигнул Элаю, тот показал средний палец и демонстративно прижался к Олиа.

— Ты чего? — тут же среагировал Олиа. Голос у него был другим, мягким и спокойным.

— Они на нас пялятся.

— Это естественно. — Олиа пошкрябал Элая пальцами по шее. — У тебя есть сигареты?

Они закурили. Олиа все всматривался в вечернюю набережную и покачивался в такт музыке. Элай не удержался и снова начал переглядываться с парнями.

— Ты знаешь, что у Тая был сын? — вдруг спросил Олиа.

— Да. — Элай растерялся. — Он у меня деньги спер.

— Да. — Олиа кивнул. — Он жил с Рене, а сейчас в детском доме. Все хотят, чтобы я забрал его к себе. Даже твой альфа.

— А ты? — Элай уже забыл про альф и смотрел на Олиа. Тот лишь пожал плечами и тонкой струйкой выпустил дым. — Мне его жалко. — Признался Элай.

— Я зол. И на Рене и на Тая. И на этого пацана тоже, из-за них. Мне кажется, что я его просто убью, если он будет у меня постоянно перед глазами.

— Иногда нужно, — Элай сам не верил в то, что такое говорит, — делать то, что не хочется. Признать, что он — твоя семья.

Элай уже больше месяца жил с Олиа. Ему звонил лишь папа, но это было все реже. Сначала бесконечные звонки с требованием вернуться домой, потом ежедневные сухие минутные разговоры. Последний звонок был за десять дней до течки. Прошло уже около двух недель.

Элай за год привык к разлуке с семьей и был рад тому, что больше не живет в том доме. Радость не омрачало даже отсутствие собственных денег. Олиа обеспечивал его всем. А теперь и Элай и сам зарабатывал, хотя и крохи.

Отец же свои угрозы пока не воплощал. Элай старался об этом не думать и запрещал Олиа что-либо предпринимать. Элай хотел это свое странное счастье растянуть на каждый день и не забивать себе голову чем-то плохим. И не делать больше плохого.

Время шло, а его не арестовывали. Зато Олиа с Джонни были под боком, и даже необходимость в алкоголе и золотой карточке постепенно сошла на нет.

***

Кристиан заставил Элая вымыть витрину до зеркального блеска. Получилось это не сразу, зато потом на нее было приятно смотреть. Альфа как раз принес с пекарни свежий хлеб и они вместе устроили его в красивых плетенных корзинах и выставили на обозрение всей улице. Фотографа Элай заметил, когда поправлял волосы, убирая их со вспотевшего лба.

— Опять журналисты. — Сказал он Кристиану. — Нужно что-то с ними делать.

— Зачем? — спросил тот. — Они делают мне рекламу.

— Они пишут про меня гадости. — Элай устроил еще одну корзину на подиуме и отошел к прилавку. До открытия оставалось еще полчаса.

— Про тебя бы и так писали, а моему делу польза. Пошли покурим.

Пока курили на заднем дворике, где точно не было любопытных глаз и ушей, Элай наконец-то понял.

— Ты из-за этого меня нанял? — спросил он. — Чтобы прессу привлечь?

— Конечно. — Кристиан посмотрел на него как на совсем конченого дурачка. — Из-за чего же еще?

— Ну да. — Сказал сам себе под нос Элай.

Резко расхотелось торчать здесь целыми днями и ради жалких пятидесяти долларов быть живой рекламой. Кристиан был доволен, такой ход он придумал. Элай даже пожалел, что не добил его тогда.

— Не обращай на это внимание. — Просил Кристиан.

Элай и старался не замечать, как на него все пялятся. Он целый день отстоял за прилавком, пока альфа пропадал в пекарне. Лицо уже болело от натянутой улыбки, а клиенты почему-то не кончались. Их было больше, чем неделю назад. Но не могли же они приходить сюда из-за Элая? Кристиан немного не понимал простые вещи. Даже если про Элая и напишут в какой-нибудь газете, это клиентов в булочную не приведет.

Когда в очередной раз зазвенел колокольчик над дверью, Элай стоял на коленях и пытался найти упавшую монетку. Из-за прилавка Элая видно не было, а вот он почувствовал легкую поступь и запах взрослого альфы. Каким же сейчас красавчиком Элай появится перед очередным посетителем, растрепанные и прямо как черт из табакерки. Он усмехнулся, грустно вздохнул и резко поднялся.

— Добро пожаловать! — воскликнул он и замер. — Вот блядство!

Перед ним стоял отец. Такой же как и всегда, вызывающий своим видом желание спрятаться обратно под стойку. Элай согнал со своего лица эту дежурную улыбку, предназначенную для покупателей. Отец же на его появление почти никак не среагировал, сделал пару шагов к стойке и навалился на нее, еще больше пугая Элая. В то же время его запах заставлял стоять на месте и слушаться отца.

— Долго мы тебя искали. Тимоти опять приболел и твой папа остался с ним, а то тоже хотел приехать.

— Как вы меня нашли? — Элай бросил взгляд на небольшие часики, стоящие возле кассы. До конца рабочего дня оставалось всего двадцать минут. Потом Элаю предстояло протереть пол и сдать кассу. Остатки товара Кристиан обещал убрать сам. А там нужно было бежать домой. Сегодня Олиа никуда не ходил и ждал его на ужин.

— В газетах пишут многое. Например, что тебя выгнали из дома на улицу и лишили всех средств.

— Они сами это придумали. — Возразил Элай.

— Не в этом дело. — Отец огляделся. Милый интерьер его не впечатлял, лицо оставалось безучастным. — Мы с Лесли и не поверили в это. В то, что ты работаешь.

— Конечно. — Покивал головой Элай. Он сделал несколько шагов вдоль прилавка, вышел из-за него, лишившись любой защиты перед отцом. Элай видел припаркованный прямо напротив входа в лавку черный автомобиль, и если бы альфа захотел сейчас схватить Элая за шкирку и закинуть в автомобиль, у него бы это получилось. — Зачем ты приехал?

— Тебя уже месяц дома нет.

— Я знаю, про то, что ты обещал Олиа. — Элай перевернул табличку на двери надписью «закрыто» в сторону улицы. На пятнадцать минут раньше, но это было не страшно. Не хватало сейчас еще и покупателей. — Но я домой не вернусь, так что можешь делать, что хочешь.

Отец следил за ним глазами. Главное, чтобы не схватил и не утащил домой, в тот ненавистный Элаю особняк.

— Я обещал? — спросил он.

— Я знаю, что Кристиан был здесь тогда, и что за это мне могут дать еще один срок. А ты можешь это устроить, но я не буду больше тебя слушаться, а лучше хоть немного, но поживу, как я хочу!

— Сам? Мы лишь боимся, что ты окончательно скатишься на самое дно.

— Я не пью, если ты об этом. Почти не пью.

— Папа волнуется.

— Передай ему, что все в порядке. — Элай немного смягчился. Он отвернулся от отца и стоял спиной к нему, но это было тяжело. Так было страшно. Смотрел на нагретую за день солнцем улицу и блестящий гибкий автомобиль, приехавший сюда из другой жизни. Эта улочка, с выложенными красным камнем широкими тротуарами, низенькие лавки и цветы в старых горшках почти около каждой витрины были даже не из этого города. Как из другой, более сказочной страны. Элай понимал это постепенно. Это Олиа его приучил долго смотреть в окно или на грязную воду реки с городской набережной и на густые заросли парковых деревьев. Смотреть и считать все это красивым.

— Так мне ждать полицейских? — уже грустнее спросил Элай. А какой смысл был в этих постоянных спорах с отцом? Элай уже дорос до того возраста, в котором можно уходить из дома, и отец ему ничего не сделает, домой не вернет.

За спиной послышались шаги. Элай с трудом подавил желание хотя бы обернуться или вжать голову в плечи. Запах у отца немного изменился, стал легче. Значит, отец больше не злился.

— Заезжай хоть иногда к нам. — Даже голос изменился, стал потише, не такой, каким отец говорил с трибун. — Папа обрадуется, и заберешь свои вещи, а то сбежал с одной лишь сумкой.

Элай слегка повернулся, чтобы убедиться, серьезно это, или сейчас снова последует что-то для него неприятное. Но отец больше ничего не сказал. Вышел за стеклянную дверь, и уехал на своем неуместном здесь автомобиле. Остался только запах.

***

Элай видел, что между Олиа и Джонни что-то происходит. Не ревновал. Это же Джонни! Альфа не мешал им двоим, но часто появлялся в их жизни. Он учил Олиа водить, но у того плохо получалось и Олиа злился. Элаю он тоже иногда давал покататься на своем автомобиле. Это было прекрасно — чувствовать, что ты управляешь этим зверем. Хотя седан Джонни не походил на зверя, лишь на зверушку.

Джонни часто заигрывал с Олиа на глазах у Элая. Олиа реагировал странно, но было видно одно — к телу Джонни подпустят еще не скоро. Один раз Элай заметил у Олиа засос на шее, а у Джонни покрасневшую от удара щеку. При этом отношения между ними не портились. Они по прежнему втроем сидели некоторыми вечерами в пабе и пили пиво.

Все больше звучало слов про мальчика. От Джонни. Тот проявлял странное для него рвение. Раньше он к детям был равнодушен и строго следил за тем, чтобы их у него не появилось. Олиа не хотел брать ребенка к себе, а Элай не знал, что решить. Он не завидовал этому пацану, но и все еще таил на него детскую обиду за то, что такой мелкий пацан развел его на еду и деньги.

Элай звонил папе, уверил в том, что он здоров и не пьет. Домой ехать Элай пока боялся. Но вещи забрать стоило. Там были довольно дорогие и эксклюзивные шмотки, а еще и сумочка, которой больше ни у кого в штате и не было. Нужно было забрать все эти сокровища. Когда убегал, Элай больше думал о практичности вещей, а не о их цене и красоте.

Прекрасно было еще и то, что отец больше не злился. А сам Элай обещал себе, что на следующей неделе точно найдет время для поездки домой. А пока находил себе оправдания. Работа, например, или неожиданно красивый Олиа рядом.

Вечер пятницы принес еще сюрпризов. Элай на время и забыл про свои душевные метания. Точно так же, как и отец на прошлой неделе, в лавку явился еще один посетитель: Рен. Или его улучшенная копия. Эта копия больше не носила футболки с черепами, но сделала красивую прическу с завитыми волосами и не плакала. Лишь щечки горели румянцем. Элай же в это время опять выглядел не лучшим образом. Он только что пришел с улицы, где выкурил две сигареты, и теперь от него пахло табаком. Из-за того, что волосы нельзя было собрать в хвост, пришлось носить повязку на голове, а красивый джинсовый комбинезончик закрывал старый фартук — Они с Кристианом только что закончили с новой партией кексиков и пироженых, которые забирало оптом ближайшее кафе.

— Привет. — Тихим голоском проговорил Рен. Он держался неуверенно, тревожными глазами смотрел на Элая.

— Ты! — Элай сдержал в себе порыв броситься Рену на шею. У него весь фартук был в липкой глазури и сахарном песке.

— Нил случайно прочитал про тебя в газете, и я… — бормотал Рен.

Он всегда чего-то боялся. Даже теперь, когда стоял такой красивый перед Элаем. Раньше Элая эта неуверенность раздражала, но теперь это казалось милым. Как же стало стыдно! Керхман давал ему номер. Рен просил ему позвонить. Рен всегда думал, что у них дружба. А Элай совсем про него забыл.

— Прости. — Элай негнущимися пальцами снял фартук. — Я хотел позвонить, — начал врать, — хотел, но…забыл.

— Ничего. — Рен улыбнулся. — Я просто хотел тебя увидеть.

Они пошли в бар, где не было громкой музыки и толпы людей. Рен сказал, что такое не любит, так что Элаю пришлось напрячь мозги и вспомнить, где у них в городе есть спокойные заведения, где можно выпить. Элай хотел виски, но Рен настоял на бутылке вина. Одной на двоих, так еще и с сырной тарелкой. Так и не напьешься. Олиа Элай написал сообщение, что задержится. Олиа никогда ему не звонил, и всегда только писал. Постепенно и Элай привык. Так можно было бесконечно посылать различные пошленькие сообщения друг другу, когда в булочной не было работы.

— Я удивился, когда узнал, что ты работаешь. — Рен начал говорить больше, лишь поняв, что Элай действительно рад ему.

— Из-за этих писак скоро весь город обо мне будет знать. — Зло пробормотал Элай. Да если бы кто-нибудь ему год назад сказал, что Элай будет так жить, он бы сам обсмеял этого человека. Но вот он, в вечер пятницы сидит в приличном тихом месте, пьет вино и собирается к полуночи домой. — Как у тебя дела?

— Тебе интересно? — Рен отпил один глоток из бокала и поставил его на место, теперь выбирал среди различных сортов сыра, водя пальчиками над тарелкой. На одном из них блеснуло то маленькое колечко с бриллиантом, которое Рен показывал им с Олиа.

— Да. — Подтвердил Элай. Свое вино он уже выпил, но заботливый официант налил ему еще из заказанной бутылки. Элай жестом попросил больше ему не наливать. Действительно, ему хватит пить.

— Ну, мы с Нилом собрались переезжать. У него умер дедушка, но он был совсем стареньким, уже за девяносто лет. В той квартире останется жить его папа с отчимом Нила, а мы продаем квартиру моих родителей. Я не хотел, но я там все равно жить не могу, а оставлять все как есть только из-за моих воспоминаний… — Рен еще раз пригубил вино. С сыром он определился и теперь ел исключительно этот сорт, как мышонок тихонько грыз кусочек. — Но зато мы уже присмотрели замечательный домик, двухэтажный таунхаус с маленьким внутренним двориком. Представляешь, у меня будет свой дворик! Там можно посадить какие-нибудь цветы или поставить скамейку. А на втором этаже просторная детская, и даже гостевая комната есть.

И похожие друг на друга домики, милашки — соседи, тишина после одиннадцати вечера. Элай прекрасно мог представить такое место. Бедный Керхман, еще не представляет, что его ждет. Но все это было ради любви, не иначе.

— Я учусь писать. — Продолжил Рен. — Тоже сначала думал устроится хотя бы в магазин продавцом, но Нил отговорил. Решили подождать, пока Шон подрастет. Я пока статьи пишу. Художественные, иногда публицистические пробую, но у меня хуже выходит. Недавно одну опубликовали. Без гонорара, правда, пока. Но попросили еще писать.

Элай слушал ровный, немного восторженный голос Рена и попивал вино. Медленно, чтобы хватило этой бутылки до конца вечера. Рен пах приятно, совсем легко и не навязчиво. Элай не привык к таким запахам, вокруг него все были с сильными, навязчивыми подавляющими запахами. Они с Олиа, который с каждым днем все больше расцветал, постоянно боролись. В квартире пахло то деревом, то шоколадом, и все сильнее и сильнее. Особенно когда приходил Джонни, альфа. Олиа над этим смеялся, а Джонни был доволен собой.

С Реном они расстались ровно в десять вечера, потому что Рену нужно было бежать к ребенку и мужу. Элай тоже вызвал такси и поехал домой. Он с улыбкой посматривал на проплывающие мимо улочки. Разговор с Реном помог ему отдохнуть. Не приходилось ругаться или ждать какой-нибудь другой реакции кроме благодушия. Элай и забыл, как с Реном было легко. Когда тот не ныл. Но сейчас Рен был счастлив и даже сделал Элая чуть счастливей. Они договорились еще раз встретиться и обязательно созвониться. Теперь Элай обещал сам себе про это не забыть.

У них дома был Джонни. Элай уловил его запах еще с порога. В этом не было ничего странного. Парочку вечеров в неделю они всегда проводили вместе с ним. Альфа уже вписался в их жизнь, теперь его было не выгнать.

И Олиа, и Джонни нашлись за круглым кованным столом. Им обычно и не пользовались. Они с Олиа кушали исключительно в кровати или на полу около панорамного окна. Стол же стоял в самом темном углу и был ненужным и заброшенным.

Но теперь его ярко освещала стоявшая на нем лампа. На таких же жестких кованных стульях сидели Олиа, Джонни и ребенок. Олиа смотрел на Элая, держа в пальцах зажженную сигарету. Его глаза опять казались черными при таком освещении, а кожа белела на фоне черных волос и черной одежды. Джонни рядом с Олиа казался попугаем. Его красная толстовка с желтыми вставками была единственным ярким пятном. Черненький мальчик был в неприметной серой футболке и таки же шортах. Он, как и Олиа, уставился на Элая, слегка сузив глазки. В руке, вместо сигареты, он держал шоколадный батончик. На столе стоял электрический чайник и три кружки.

— Ты поздно. — Спокойно, как будто ничего необычного нет, проговорил Олиа. — альфа уже волноваться за тебя начал.

— Я Рена встретил.

Элай остановился около брошенной на пол спортивной сумки с изображением множества звездочек.

Олиа приподнял бровь. Это означало удивление. Слегка улыбнулся.

— Что происходит? — спросил Элай.

— Мы с Энди договорились. — Олиа затянулся. — Он будет жить у нас по выходным, потом, может, и заберем его насовсем. Но вряд ли.

— Мне так нравится. — Встрял ребенок. — Только ты меня к папе отведи.

— Еще нельзя. — Оборвал Олиа.

— Тогда к нему. — Мальчик кивнул в сторону Джонни. — Он мне драконов на компьютере обещал показать.

— Это завтра.

Олиа потушил сигарету, а мальчик откусил большой кусок от батончика и принялся жевать. Джонни сидел крайне довольный чем-то. Видимо, перетянул пацана на свою сторону. Завлек драконами. Раньше он омежек к себе домой приводил, обещая что-нибудь показать. Но сейчас пока не добьется Олиа вряд ли перекинется на кого-то другого. Драконы же были классными. Джонни их сам рисовал вместе со своим другом, для компьютерной игры.

Элай принес себе из спальни мягкий пуфик и присел на него. Между Олиа и мальчиком. Энди очень долго на него косился, а потом достал из сумки уже забытый кошелек, который этот пацан и свистнул.

— А денег внутри нет. — Проверил Элай.

Олиа посмеялся.

— Я их потратил. — Ответил Энди. — Где я буду спать?

Пришлось его уложить в кровать. Олиа с Элаем все равно полюбили валяться, завернувшись в плед, прямо на полу перед окном, смотреть на город и трахаться. Там и устроились. Джонни еще немного посидел у них и ушел домой, напоследок бросив плотоядный и обиженный взгляд в сторону Олиа.

Элай привалился к боку Олиа, слегка приподнялся и урвал короткий поцелуй.

— Значит, ты все-таки решился? — спросил он шепотом.

— Это все альфа.

— У меня такое ощущение, что мы все втроем какая-то странная семейка, которая обзавелась теперь еще и ребенком.

Олиа сам поцеловал его, подмял под себя и погладил по голым бокам, вызвав волну мурашек.

— Это правда, Эванс. — Так же шепотом ответил Олиа. — И мы еще обо всем этом пожалеем.

Он наклонился к шее Элая, и то ее покусывал, то прикасался языком. Одной рукой гладил член Элая, слегка приспустив трусы. Элай выгнулся. Он уже начал возбуждаться.

— О чем же жалеть? — спросил он. — Если все так сложилось. Просто делай все правильно и наслаждайся жизнью. Ай!

Лицо Олиа оказалось прямо над ним.

— Господи, ты такое чудо! — прозвучало из уст Олиа это странно.

— Я знаю. — Улыбнулся Элай, прикрывая глаза. — Я как бабочка, которая только что перестала быть противной гусеницей. Как будто только что раскрыл глаза и стал многое замечать. Как будто только что родился совершенно в другом, каком-то чудном и приятном мире. Ты такое не замечаешь?

Олиа промолчал, только один раз довольно мурлыкнул, а голый живот Элая защекотал очередной поцелуй.

========== Эпилог первый: год спустя ==========

Олиа теребил в руках поделку из цветного картона, случайно оторвал крышу от домика и не мог приклеить обратно, но откинул ее в сторону, как только на заднее сидение забрался Энди. Олиа завел мотор и быстро вырулил на подъездную дорожку, стараясь как можно быстрее выбраться с территории школы.

— Ты мне не рассказывал, что у вас будет какой-то праздник. — Заговорил он тихо. Не нужно было брать подержанную тачку. Теперь сломалось радио и приходилось ехать в тишине и разговаривать. А от этой частной школы до центра города был час езды, и то если повезет и дороги будут свободны. Из зеркала заднего вида на него уставились широко распахнутые детские глаза.

— Я говорил когда-то. — Энди достал наушники из кармана куртки. — Мог не приезжать так рано, если не понравилось.

Олиа приехал как и всегда, в шесть часов вечера в пятницу. Как и всегда на парковке было все занято, а вокруг бегало много детей и их родителей, все так и хотели кинуться под колеса, чем очень бесили Олиа. Он до сих пор со страхом водил автомобиль и даже купил поддержанную тачку, чтобы не так было жалко разбить ее когда-нибудь.

Олиа приехал и оказался в небольшомконцертном зале, где нескончаемая череда детей танцевала, пела и читала стишки. А самое плохое в этом было то, что Энди получился очень творческим ребенком и его пихали всюду. Просто так схватить мальчишку за шкирку и увезти не получилось бы. К концу Олиа боролся с желанием сжать горло омеги, который решил выяснить, кто он такой и кто из этих милых деток его. В начале девятого все дети подарили родителям поделки и пыточное представление закончилось.

Олиа сумел подрезать пару автомобилей и выбраться с территории школы до образования там столпотворения из машин. Наконец-то смог подсоединить разрядившийся телефон к зарядке и прикрепил его к стеклу. По знакомому маршруту уже ездил без навигатора. Хотел поймать радио хотя бы через приемник телефона.

Звонил Эванс. Пару раз. Это был его первый звонок за последние недели.

Олиа передумал насчет радио.

— Открой окно. Я буду курить. — Приказал он.

Пока торчали в школе, на улице начало темнеть и еще больше похолодало. Вдоль дороги стояли ровные полосы деревьев и такие же полосы опавших с них листьев. Настоящие городские заросли начинались только через пару миль, а в этом месте создавалось ощущение дикой природы и спокойствия. Олиа нравилось смотреть на мир без рекламы, огней и людей. Раньше мог сходить в центральный парк, забраться в самые гущи этого места и полежать на скамейке, но сейчас там работал Эванс. Греб листья и чистил урны. А встречаться с ним не хотелось, потому что это обернулось бы очередной истерикой.

— Заедем в супермаркет за едой. Но у меня только сотня, поэтому много не набирай.

Энди вытащил наушник из одного уха, прислушался.

— У меня есть двадцатка.

— Откуда? Если ты ее украл, я с тебя кожу сдеру.

Энди не признался, а в супермаркете взял чипсы и колу. Олиа пришлось докупить более полезных продуктов. Он не умел готовить, но мог пожарить яйца и сделать тосты. Яблоки можно было есть и так, молоко тоже. Взял блок сигарет и жвачку.

В новой квартире все было продумано лучше. Ради Энди сняли жилье с двумя спальнями. Маленькую отдали ему, купили кровать с комодом и стол. Перетащили барахло из квартиры папы. Комната получилась неказистая и скудная, а хозяин в ней жил только по выходным, когда Олиа забирал его из школы-пансиона. Это было просто местом для сна. Вся квартира Олиа в последнее время стала местом до сна. Без Эванса все будто умерло.

***

Элай закончил плакать вовремя. Когда подошел социальный работник, Элай уже упаковывал сухую листву в черный пакет. Пихал в него целую кипу, а потом приминал ногой.

— Наконец-то, Эванс. — Закричал мистер Задница с расстояния в двадцать шагов. — Сегодня поставлю тебе палочку. Можешь же работать, когда хочешь.

Элай оставил в покое полный мешок и выпрямился.

— Я здесь с утра сегодня. Мне две палочки надо, мистер Дюшамп.

— А хрена тебе не надо, Эванс? — рассердился мистер Задница. — Сегодня одна. Завтра придешь…

— У меня завтра работа.

— Ах да, — Дюшамп почесал лысоватую голову. — Зайдешь ко мне перед уходом.

Элай ненавидел этих французиков, которые почти месяц отравляли ему жизнь. Один обижался и не брал трубку. Второй мучил на работах, давал самые унизительные задания, не ставил эти чертовы палочки и отнимал часы. За весь месяц Элай сумел отработать только около пятидесяти часов из положенных трехсот, хотя ходил на работы все выходные и даже по будням, когда не был занят в булочной.

Мистер Задница его просто ненавидел и не скрывал этого. Прошлый куратор, который пробыл начальником у Элая лишь несколько дней, был справедливым. Но он неожиданно умер и появился этот мистер Дюшамп — бета с острым недотрахом.

Элай оттащил мешок под стенд, переоделся из комбинезона в свои вещи и расписался в журнале у Дюшампа. Тот ставил дурацкие палочки и по ним считал часы. Сегодня Элай заработал только пять часов, хотя работал не меньше семи. Это было совсем несправедливо.

Элай еще немного поплакал, сидя в закусочной с чашкой кофе перед окном. Смотрел на перегруженную автомобилями улицу, на эту красную вереницу огней с одной стороны и желтую с другой. Хотел переждать мелкий дождик. Чтобы отвлечься полистал социальные сети и собрал урожай на ферме, потом набрался смелости и решил позвонить Олиа. Тот оказался недоступным и Элай расстроился еще больше.

Жизнь окончательно скатилась в канаву и не хотела оттуда вылезать. Неизвестно, где вообще взялись эти силы, чтобы не бросить работу и перенести этот унизительный приговор в триста часов общественных работ. И не запить. За этот самый худший месяц в его жизни Элай не выпил ни капли алкоголя, но он очень хотел. Хотя бы пива. Можно и безалкогольного.

Он хотел куда-нибудь сходить с Джонни. Теперь из всех своих бывших друзей Элай доверял только ему. Остальные были богатенькими засранцами и многое не понимали. Из-за них Элай так сильно и поссорился с Олиа.

***

Все началось с пиджака. Черного и строгого, но одновременно кокетливого. Он так прекрасно подчеркивал талию Элая, делая его худей даже самого Олиа, что не влюбиться было просто невозможно. К пиджаку нашлись и брюки, поэтому Элай выбрал еще и яркую рыжую сумку, вместительную, но совершенно что-то противоположное некрасивым рюкзакам. Элаю так понравился его новый образ, что мечты о его будущих успехах в какой-нибудь карьере показались лишь вопросом времени.

Вообще-то они пошли гулять по магазинам, чтобы купить кучу вещей ребенку для школы. Ни пацан, ни Олиа не проявляли энтузиазма, поэтому Элаю пришлось взять все в свои руки. Пацан был противным и дерзил, Олиа рычал на него и обещал вернуть в детский дом. Лишь к концу дня у них начало все более-менее получаться и тогда Элай забежал в один из бутиков перед выходом из торгового центра.

— Я не буду это брать. — Сказал Олиа, осмотрев один за другим все три ценника.

— Тебе жалко что ли?

— Да. — Олиа просто развернулся и вышел из магазина, взял за руку сонного мальчика и стал ждать Элая на улице.

От вещей пришлось отказаться. Отец до сих пор давал Элаю пятьсот долларов в неделю, а в булочной Элай зарабатывал еще меньше и ни о каких самостоятельных покупках нормальных вещей речи даже и не шло. Но обычно Олиа оплачивал все его счета.

Первые полчаса Элай даже не мог говорить. Потом обиделся на Олиа.

— Ты меня разлюбил? — Элай решил, что будет говорить спокойным голосом, как будто его ничто не волнует. Он только что заставил пацана лечь спать, прочитав по памяти одну из сказок, которую помнил еще из своего детства.

Олиа был в одних трусах и майке. Он весь вечер просидел на неудобном жестком стуле на кухне, читая очередную книжку. На этот раз какой-то детектив. На обложке был нарисован пистолет.

— Почему? — спросил он, не отрываясь от текста. Глаза быстро бегали по строчкам, и на Элая Олиа вообще не обращал внимания. Элай закурил, а тот даже не заставил выйти на улицу.

— Ты обычно давал мне деньги.

— Эти тряпки стоили две штуки, это раз. — Олиа захлопнул книгу. Два — у тебя куча одежды, и если мы ее продадим, сможем купить этот дом. Три — ты слишком много тратишь. И иди курить на улицу.

— Я слишком много трачу, а у тебя слишком много денег.

Элай вышел на балкон, постоял там около пяти минут, думая, что сможет успокоиться. Даже немного убедил себя в том, что Олиа прав, а Элай перегнул палку. Ссориться он больше не стал, но достал из холодильника бутылку вина и ушел в спальню. Олиа, пока не дочитает и не допьет весь кофе, спать не пойдет. Элай знал эти его временные загоны. Сам он нашел какой-то неинтересный романтический фильм, открыл бутылку и стал переписываться одновременно с Джонни, Лилианом, Кенни Максфелом и немного с Реном.

***

С бутылки вина началась вторая часть бед Элая. Он выпил чуть больше, чем хотелось, настолько больше, что случайно разбил бутылку, а когда Кенни позвал его гулять, без промедления согласился, без зазрения совести стянул у Олиа кредитку и выскочил из спящего дома в пять утра. Это было чуть больше месяца назад, в последние дни августа.

Кенни был на год старше Элая, в прошлом году уже закончил юридическую Академию и теперь работал в фирме своего отца. Элай учился с ним в одной школе в старших классах и они много раз целовались в раздевалке спортивного зала. Кенни содержал вокруг себя целую компанию «друзей», с которыми проводил каждые выходные. Вот позвал и Элая.

Дальше все пошло очень быстро. Элай не мог опомниться. Он даже не мог контролировать свои действия.

Он не трезвел несколько дней подряд. Тратил деньги с карточки Олиа и потерял свой телефон. Рассказал о своей трагедии Кенни, о том, какой Олиа плохой и не любит его. Кенни щупал его за все части тела, шептал признания в любви и обещал взять Элая замуж.

Так они и сделали, перед этим уехав в Вегас.

Итог был следующим: Элай потратил больше тысячи долларов с карты Олиа — все, что на ней было, Элай вернулся только через неделю, все еще немного пьяненький. Элай был официально замужем за Кенни Максфелом. Элай ударил какого-то журналиста и сломал ему нос и телефон. И Элай не помнил, переспал ли он с Кенни или нет.

— Катись в задницу. — Сказал ему Олиа, встретив на пороге дома.

— Слушай, — Элай решил не оправдываться и это оказалось главной его ошибкой, — я тут случайно вышел замуж и… немного потратил твоих денег. Ну, извини, ок?

Олиа не простил и был даже вроде зол. Элай сделал еще одну ошибку — ему не понравилось, что Олиа на него злится и Элай сказал такие слова, как «псих конченный» и «идиот», после чего сам хлопнул дверью.

С Кенни удалось развестись быстро — его семья постаралась. Журналист подал на Элая заявление — обошлось в триста часов общественных работ. Олиа не брал трубку, а встретиться лично Элай теперь боялся. Джонни нашел ему небольшую квартирку, где, по словам альфы, раньше жил его друг, получивший арест за хранение травки.

Элай плакал целыми днями, не понимал, как мог все это испортить и очень хотел помириться с Олиа.

***

Олиа поднял пистолет и выстрелил прямо ему в лоб. Несколько раз, потому что хлопков было много. Потом Элай проснулся и подскочил на месте, испугавшись ударов в дверь. Как будто в эту квартирку хотела вломиться команда спецназа. Элай в спешке натянул штаны и сжал в кулаке пластиковую вилку для самообороны.

— Открывай, несносный ребенок, — проговорили за дверью голосом папы, — я знаю, что ты здесь.

Элай кинулся к двери, отодвинул железный прут, запирающий дверь, и открыл дверь перед папой.

— Что ты здесь делаешь? — Элай достал из кармана халата телефон и посмотрел время. Лишь восемь часов утра. На работу ему надо было к двенадцати, разобрать накладные, а потом только к шести в парк, убрать последние листья и распрощаться с мистером Задницей, поскольку Элая переводили на другой объект, и с парком было покончено.

— Собирайся, поедешь домой. — Папа даже не зашел внутрь, но и небольшая лестничная клетка ему не нравилась. Он презрительно кривился.

— Зачем?

— Ты не будешь здесь жить.

— Мне на работу через четыре часа. — Но Элай все-таки побросал свои вещи в рюкзак. Личных вещей было мало, ведь когда Элай уходил от Олиа, он не думал о всех своих шмотках, которые стоили, как целый дом. Необходимое позже купил на распродаже, потратил не больше сорока долларов на все, считая новую зубную щетку и одноразовые пакетики с шампунем.

Папа вывел его во двор и усадил на переднее сидение своего автомобиля. Сам сел за руль, но мотор не завел. Элай поставил рюкзак на колени и опустил глаза.

— Как ты меня нашел?

— Я всегда знаю, где ты. Ты чем думал, когда выскочил в Вегасе замуж за Максфела? И зачем ударил журналиста?

— Он был слишком наглым. Пап, я не хочу домой.

— Да мне плевать! — Воскликнул папа и в то же время во двор въехал еще один автомобиль. Точнее, влетел, как будто водитель перепутал газ с тормозом. Автомобиль сделал почти что полицейский разворот, взвизгнул и остановился неподалеку от них. Эту тачку Элай узнал бы из всех. Неприметного серого цвета, устаревшая модель седана, и с царапиной на левом крыле. — Что за придурки тут гоняют? — спросил папа и уже вставил ключи в замок зажигания.

— Это Олиа! — обрадовался Элай. — Он просто не умеет водить.

Элай поудобней перехватил рюкзачок и выскочил на улицу. Он кинулся на шею к Олиа и обнял его крепко-крепко, как только тот оказался на улице.

— Прости-прости-прости. — Скулил он, опять пуская из глаз надоевшие слезы. Под холодным ветром он чувствовал эти слезы, и еще чувствовал, какая у Олиа тонкая курточка, а под ней лишь только майка и больше ничего. — Ты же замерзнешь, чего ты так… — Элай попытался вернуть Олиа обратно в теплый салон.

— Эванс, не толкайся. — Спокойно, как и всегда, ответил Олиа. — Я заберу его. — А это уже не ему.

Элай уткнулся носом в плечо Олиа и закрыл глаза.

Его посадили теперь уже в тачку Олиа, а он и папа остались на улице и долго о чем-то разговаривали. Элай вытирал слезы и видел, как папа сначала прижал Олиа к боку своей тачки и грозно шипел на него. Олиа терпел и спокойно отвечал, угрозу он просто игнорировал. В конце концов, Олиа оперся о капот автомобиля, папа дал ему бумажку и Олиа что-то записал на ней. Отдал папе и тот уехал.

Олиа вернулся к Элаю. Сел на водительское место и обхватил себя руками, пытаясь согреться.

— Завтра приедут твои родители с проверкой. Я как раз свалю с альфой в студию.

Олиа настроил печку, и на него подул теплый воздух. Олиа тут же расслабился и перестал дрожать.

— Звонил альфа, сказал, что выболтал твой адрес твоему отцу. — Продолжил рассказывать он

— А приехал папа. — Пискнул Элай.

Олиа выехал со двора, еще раз резко развернувшись, и вместо большого шоссе свернул на более узкую улицу-дублер. Поехали в сторону дома. Олиа больше с ним не говорил, свое любимое радио не включал, а руки сжимали руль очень уж сильно.

— Ты злишься? — спросил Элай тихо.

— Да. — Оборвал Олиа.

Элай поставил рюкзак на свободное место, а сам перелез на переднее сидение, как делал уже много раз и даже научил так же делать Энди. Но Олиа ребенку не разрешал ездить на переднем сидении — его уже один раз хотели оштрафовать за это.

— Я не твои родители, Эванс. И если тебе так наплевать на меня, я не буду больше терпеть этого. Я думал, ты вырос.

— Я…я не знаю, как так получилось.

Они остановились у светофора в первом ряду, и перед ними потекла целая река прохожих. Олиа смотрел прямо перед собой, впивался ногтями в руль и у него блестели глаза. Элаю от этого вида становилось все хуже, и он уже хотел придушить себя за такое поведение.

— У меня никого нет, кроме тебя, а ты… — Олиа ударил ладонью по рулю.

Автомобили двинулись, и Олиа быстро свернул направо и остановился на первой попавшейся парковке. Встал неровно, заняв больше одного места, и заглушил мотор. В салоне стало до страшного тихо. Элай не знал, куда деть свой взгляд и как сглотнуть противный комок, засевший в горле.

Элай перегнулся через разделяющую их коробку передач и обнял Олиа двумя руками, попытавшись прижать к себе. Олиа не сопротивлялся, но его распущенные пушистые волосы скрыли лицо. Элаю было неудобно, рычаг уперся ему прямо в бок и колол. Он чувствовал, как бьется сердце Олиа и видел жилку у него на шее. Ритм постепенно замедлялся, пока Олиа полностью не успокоился. Элай отпустил его, желая размять затекшую ногу. Олиа заправил волосы за уши. Слез у него больше не было видно и Олиа походил на самого себя.

— Джонни нарисовал новые локации для игр, хочет мне показать, возможно, сможем их продать. — Олиа ладонями провел по лицу. — Потом отвезу тебя на работу. Вечером уберемся в квартире, чтобы твоим родителям понравилось и нужно будет заказать что-нибудь из ресторана, не кормить же их яйцами. Твой папа этого не оценит.

—Он гурман. — Слегка улыбнулся Элай. И от такой простой речи Олиа ему стало так радостно, что его простили. Элай еще раз накинулся на Олиа, сжав в своих объятиях, но не удержал равновесия, завалился на него всем телом, нечаянно переключив скорость и нажав какие-то кнопки на приборной панели. Он перевернулся, задней оперся о руль, лицом к Олиа, случайно бибикнул на всю парковку.

— Не ломай мою машину.

— Сейчас. — Элай расстегнул куртку, стало жарко, и она мешала двигаться. — Дай, я тебя поцелую.

— На нас пялится какой-то альфа.

Элай уже был в дюйме от желанных губ Олиа. Скосил взгляд в ту сторону, куда показывал Олиа, и увидел мужчину в длинном сером пальто, стоящего около соседнего автомобиля и смотрящего на них. Видимо, его привлек резкий гудок.

— Давай помашем ему. — Предложил Элай.

И Олиа помахал. Элай мягко и медленно коснулся его губ, и левую руку запустил ему под майку и джинсы. Альфа резко исчез, а Элай, соскучившийся по Олиа, жадно накинулся на него и опять заставил автомобиль издать долгий протяжный гудок.

========== Эпилог второй: семь лет спустя ==========

Комментарий к Эпилог второй: семь лет спустя

Ок, долго ничего не добавляла к этой истории, потому что надо же где-то и остановиться. Но решила, что если хочу и могу, то почему бы и нет? И да, выкладываю как дополнительную главу, потому что на отдельную историю эпиложек точно не тянет.

Ровные чистые улочки ближнего пригорода были засыпаны опадающей листвой и залиты теплым закатным солнцем. Через большие широкие окна оно окрашивало светлую кухню в красноватые цвета. Под ногами путались два пушистых кота, терлись о голые щиколотки своими толстыми боками, щекотали. Здесь же, в манеже, тихо лопотал ребенок, телевизор показывал вечерние новости, а за спиной пахло подпекающимся мясом в духовке.

Элай поднял тяжелый стеклянный бокал и допил оставшееся там вино. Слишком сладкое, приторное, как и все здесь. Поставил локоть на столешницу, подпер подбородок и посмотрел через открытое окно в сторону маленького внутреннего дворика. Олиа развалился в плетеном кресле, вытянув свои длинные голые ноги прямо перед носом альфы, с одной ноги уже слетел резиновый сандалик, но Олиа этого не замечал, так как задумчиво жевал кончик трубочки, через которую пил пиво прямо из бутылки. Нил Керхман сидел к Элаю спиной на низком детском стульчике и много говорил. Олиа лишь кивал.

Элай потянулся к бутылке и подлил себе еще. Через пару минут малыш в манежике начал похныкивать и Элай, отвлекшись от своей ревности, уже с тревогой посмотрел в сторону лестницы. Рен поднялся наверх, чтобы утихомирить взбесившегося старшего сына, который, судя по грохоту, пытался разломать весь дом на кусочки.

Рен вернулся еще через пару минут, когда малыш уже отбросил все свои погремушки и хныкал громче, а один из котов пытался забраться к нему в манеж. Отпихнув кота ногой, Рен подхватил сына на руки, проверил рукой трусики и слегка покачал его.

— Что они так долго обсуждают? — раздраженно спросил Элай, снова отпивая вина. Олиа уже выплюнул изо рта трубочку и теперь сам что-то быстро объяснял альфе, а тот внимательно слушал. — Олиа не говорил, что это надолго.

— А ты не заметил что ли? — Рен уже успел успокоить ребенка, проверить мясо и теперь готовил детскую смесь, одним глазом просматривая электронную почту на открытом ноутбуке. Он совсем не ревновал своего Нила, ни капельку.

— Что я должен заметить? — Элай повернулся на крутящемся барном стуле в сторону Рена, почувствовал, как закружилась голова от выпитого вина. — Что он общается с кучей альф?

Рен тихо засмеялся, встряхивая смесь в бутылочке. Добродушно посмотрел на Элая.

— Они с Нилом всегда были близки. Не замечал? Не как любовники, а как… — Рен задумался, посмотрел в сторону дворика, прикусил губу, на пару секунд на расслабленном лице мелькнула тревога. И Элай этого не мог не заметить, ему хотелось убедиться, что не он один тут беспокоится и истерит. — Как подельники. — Закончил мысль Рен. — Ты можешь мне сказать, он не втянет Нила во что-нибудь? Опасное или… незаконное?

— О, ты об этом. — Протянул Элай. Не ревность. Олиа был красив, с каждым годом все лучше. Некоторые альфы шей сворачивали, засматриваясь на него, некоторые очень настойчиво подкатывали. Каждый раз Элай хотел, чтобы Олиа им в ответ что-нибудь сломал, а не просто игнорировал их или вежливо отмазывался от предложений. Не ревновал Элай только к Джонни. Потому что это был Джонни, их милый альфа. Элай так по нему скучал, когда Джонни нашел себе омегу, заделал с ним ребенка и пропал из их жизни на целый год. И Олиа тоже скучал. И Энди, наверное, больше всех. Джонни вернулся к ним, когда с семьей не сложилось, так и оставался под боком уже пару лет.

— Олиа не будет втягивать Керхмана ни во что. — Уверено сказал Элай. Он это знал. Все, чем они зарабатывали на жизнь, было легальным. Олиа вложил кучу баксов в давнюю мечту Джонни — фэнтези-игрушку для смартфонов. Элай ее даже скачал и дошел до пятого уровня, потом ему надоело. На долгожданную прибыль от продажи раскрученной игры Олиа купил Элаю булочную и себе новую квартиру. Теперь они вместе пытались получить прибыль от продажи булок, живя на нехилые проценты от вкладов Олиа. Элай был в курсе почти всех дел Олиа, во многих авантюрах участвовал сам и даже немного стал разбираться в финансах и ведении бизнеса, но они часто ходили по краю. Честный бизнес — это не про Олиа. Но пока у них были деньги, Элай оставался доволен.

Рен не поверил, но быстро стер с лица тревожную гримасу и снова начал крутиться на кухне. Элаю доверили резать овощи для салата, пока Рен кормил своего маленького омежку и листал почту в ноутбуке. Со второго этажа по лестнице спустился — или стремительно свалился — старший сын. Украл яблоко из корзины, вгрызся в него, как голодный звереныш и уселся около телевизора, защелкал каналами и громко зачавкал.

— Веди себя прилично. — Без особой надежды попросил Рен. — У нас гости.

— Да, пап. — Выпалил мальчишка.

— Я еще не рассказал отцу про твое поведение в школе.

Никакого ответа на это не было. Элай свалил в миску половинки помидорок черри и облизал нож.

— Олиа сказал, вы загасили кредит за дом и мастерскую.

— Да. — Рен сверкнул глазами поверх детской макушки и ноутбука. — Он же продаст Нилу свою долю? — Рен снова покосился в сторону дворика. Обсуждение почти решенного дела и, правда, очень затянулось. Олиа лишь по старой дружбе помог Нилу и Рену деньгами на открытие своих строительных мастерских, помог за долю в будущем предприятии, которая Олиа и не нужна была. Нил обещал выплатить весь долг частями от прибыли за пару лет. Олиа был почти согласен, а вот Элай бы предпочел получить всю сумму сразу, но ради Рена молчал и был согласен с отсрочкой.

— Я с ним поговорю, если что-то пойдет не так, не переживай.

Элай мелко нарвал листья салата и накидал в миску. Салат был с небольшого огородика Рена, с заднего дворика, где сейчас Олиа сверкал своими длинными ногами и белоснежной улыбочкой перед чужим альфой.

Элай залил помидорки и листы оливковым маслом.

В последнее время они с Реном виделись редко. После второй беременности Рен тратил все свое время на дом, мужа и детей. Только лишь месяц назад вернулся к своей подработке в онлайн-журнале и иногда стал выбираться в город. Дома у них Элай тоже бывал редко, идеалистическая картинка семьи Рена вызывала у него странные чувства. Олиа, несмотря на то, что он часто общался с Нилом Керхманом, был здесь вообще впервые. Но, кажется, Олиа все устраивало.

— Через двадцать минут рулет будет готов. — Кивнул Рен в сторону духовки. Мальчишка на руках у него наелся, успокоился и даже задремал. Рен слегка покачивал его, не спеша возвращать в манеж. — Мне показалось, ты ревнуешь Олиа? — неожиданно сменил тему он.

— Тебе не показалось. — Скрипнул зубами Элай.

Рен тихо посмеялся.

— Его бы я не стал ревновать вот уж точно. Вообще удивительно, что он хотя бы с тобой живет. Я его тоже неплохо знаю — Олиа не любит заводить интрижки.

— Посмотри на него. — Элай пододвинул готовый салат на середину стола, осталось перемешать его лопаткой. Они с Реном вместе повернулись в сторону окна. Солнце село еще ниже, и теперь все было залито насыщенным красноватым светом, начинало темнеть. — Он всегда такой «трахни меня прямо здесь, детка». Бесит.

Рен долго смотрел на Олиа, жмурился. Все так же покачивал заснувшего ребенка, поглаживал его светлые вьющиеся волосики. Все как будто пытался найти в нем что-то сексуальное, но ничего кроме коротких джинсовых шортиков не находил. Элай же видел в Олиа другое. Этим летом они два месяца жили на море, часами торчали на пляже, гуляли по рынку, выбирали Элаю красивые сережки из местных камней. Как итог — Олиа даже загорел, и не был больше таким бледным. Еще он отрастил длинный пушистый хвост ниже лопаток, который иногда заплетал в косы. Олиа не набирал вес, ходил вместе с Элаем и Джонни в зал, заимел не только худое, но и подтянутое тело. В сочетании с его скулами, выступающими косточками, любимыми рубашками — все это сводило Элая с ума.

Ревновать же он начал недавно. Заметил, что сам набрал вес, заметил у себя немного выпирающий животик, которого раньше не было, заметил жировую складочку на нем. Заметил пару морщинок около глаз, некрасивый тон кожи, если не пользоваться тональником. Даже решил бросить курить из-за этого и держался почти месяц. На фоне всех этих новоявленных комплексов, Олиа обзаводился все большим количеством поклонников, большинство из которых он не замечал. Но замечал Элай. И этого хватило, чтобы его душевное спокойствие было нарушено.

— Не понимаю. — Сказал Рен.

— Чего не понимаешь?

Олиа поднял голову, моргнул, заметил взгляд Элая и приподнял бровь.

— К Джонни ты не ревнуешь.

Элай фыркнул. Как еще можно объяснить, что Джонни — это другое. Джонни — это Джонни. Джонни был их семьей. Он помогал Элаю с течками, включал режим «супер-альфы» и мог усмирить Олиа, когда того заносило, мог полежать с ними вместе, погладить. Джонни стал чуть ли не отцом для Энди, особенно в наступившем подростковом возрасте. Элай так и не смог сблизиться с маленьким альфенком, а Олиа и не пытался, а вот Джонни в нем души не чаял и возился с ним больше всех. Присутствие Джонни в их жизни Элай воспринимал как должное. И чувства Джонни к Олиа Элая не смущали. И редкие моменты близости между ними не пугали Элая. Олиа тоже был омегой, и он тоже имел право тянуться к альфе, даже если и не всегда подпускал его к себе.

Элаю казалось, что Рен этого не поймет. Не в этом милом домике с мужем-красавцем и замечательными детишками, старшим альфой — бешеным чертенком с разбитыми коленками и младшим — милым карапузом-омежкой с беленькими кудряшками.

— Джонни — семья. — Лишь сказал он. — Он мне метку недавно поставил. — Элай оттянул ворот футболки и показал ключицу с красным следом от укуса. Рен слеповато сощурился и наклонился вперед, чтобы рассмотреть. Это получилось случайно — Джонни увлекся, растерял мозги от охуенного оргазма и не удержал свои зубки. Олиа лежал рядом и даже не помешал, лишь усмехнулся и погладил Элая по взмокшим волосам. Метка была не навсегда — за пару течек она исчезнет, если ее не обновлять. Чужие альфы вообще перестали смотреть в сторону Элая, поэтому Элай хотел такую же и для Олиа, но тот не согласился бы.

— Я почувствовал. По запаху. — Рен перехватил сына, хлопнул в ладони, отчего не кухне зажегся верхний свет. Сразу внутренний дворик за окном погрузился в темноту и Элай больше не видел Олиа и его длинные ноги, только светлое пятно рубашки альфы.

Ну сколько можно там сидеть?

Элай потянулся за полупустой бутылкой вина.

Рен еще немного посидел на месте, потом отнес заснувшего ребенка в манеж, заставил Шона переключить канал с боевика на мультики и открыл духовку с мясным рулетом. По кухне поплыл вкусный сытный запах, отчего у Элая свернулся желудок.

— Я скажу им, что скоро ужин.

Элай допил вино из горлышка бутылки и снова почувствовал, как кружится от него голова. Он давно уже не пил, отвык от алкоголя.

— Мне нужно в ванную. — Пробормотал он, вставая со стула на ватные ноги. Снова откуда-то прибежали коты, один уселся около духового шкафа, второй стал путаться у Элая в ногах. Шон весело и заливисто засмеялся, увидев в мультике что-то смешное.

— Хорошо. — Быстро согласился Рен. Он снял фартук, повесил его на крючок рядом с набором разноцветных прихваток и подкрался к двери, ведущей на задний дворик.

Элай уже знал, где в доме Рена гостевая ванная комната. Вверх по крутой лестнице, держась за крепкие перила, чтобы не свалиться, обязательно по пути взглянуть на счастливые семейные фотографии в разноцветных рамках, висящие на стене, потом повернуть направо, пройти мимо двери в детскую комнату и зайти в следующую дверь. В небольшой ванной комнатке было тесно. Элай привык к своей ванной, большой, с большим панорамным окном, которое можно было закрыть при желании плотной шторой. И с большим белоснежным джакузи с отделкой под мрамор. На всем этом великолепии настоял Элай, когда они с Олиа выбирали квартиру. Заплатить, правда, пришлось больше, чем они рассчитывали, но Элай договорился с родителями, что они продадут квартиру, которую купили для него, и отдадут ему часть наличными. До последнего не верилось, что отец согласиться так поступить. Родители совсем не верили в какие-либо серьезные намерения Элая. И если папа любил его и такого, то с отцом было немного сложнее.

В ванной Элай отлил, попил холодной воды прямо из-под крана и побрызгал ей в лицо. Попробовал немного отдышаться и остановить головокружение. А всего-то одна бутылка вина на двоих — не должно так его шатать.

В коридоре послышались шаги, сразу же открылась дверца. В зеркале над раковиной Элай увидел отражение Олиа.

— Ты чего поднялся? — спросил он растерянно. Олиа подкрался ближе, прижался к спине Элая и уткнулся носом ему в плечо. Зыркнул своими глазищами в зеркало, как будто в лицо Элая.

— Помыть руки перед ужином. — Ответил Олиа. Руками он обвил Элая, сомкнул свои ладони у него на животе, притянул к себе и замер.

— А если честно?

— Они воркуют над мелким, он как-то сильно мило спит.

Элай умилился. Иногда Олиа боялся совершенно безобидных и даже приятных вещей. Он избегал каких-либо сильных эмоции, избегал детей, даже со своим племянником редко общался, избегал и секса с альфами, хотя Элай всегда говорил, что разрешает переспать хотя бы с Джонни. Но насколько бы они с альфой не были близки, нормальный секс у них был всего несколько раз.

Зато Олиа доверял Элаю. И наедине становился нежным и милым.

Элай с трудом развернулся в этих объятиях лицом к Олиа. Не удержался — потянулся рукой к его точеной, точно вырезанной из мрамора скуле, такой красивой и совершенной. Элай любил Олиа всего, мог часами восхищаться им. Погладил кончиками пальцев.

— На что договорились? — спросил Элай. Он подобрался ближе к лицу Олиа. Свободную руку прижал к паху Олиа, через плотную ткань, нащупал член. Он хотел поцеловать Олиа.

— Пять лет рассрочки при условии прибыли. Осталось найти юриста, Джейсона я уволи….

Элай поцеловал Олиа, чтобы заткнуть. Все было понятно. Рен был прав — Олиа с Керхманом были…друзьями, что ли. Такие королевские условия Олиа бы никому другому не предоставил бы, разве что Элаю, когда не потребовал ни цента от прибыли с булочной. Олиа даже с Джонни вытряс все проценты.

Целовал Элай Олиа долго. Тот был не только красивым, но и вкусным. Уже успел перебить запах пива сладкой мятной жвачкой, да и пах всеми теми поздними осенними цветами, которые росли у Рена в саду.

И если бы не проклятое вино, Элай бы еще долго не отрывался от Олиа. Он уже буквально растаял, стоило почувствовать, как руки Олиа поглаживают его по пояснице, но опьянение напомнило о себе снова.

— Я сейчас блевану. — Элай резко отстранился от Олиа и склонился над раковиной. Почувствовал, как рвотные позывы то накатывают, то отступают. Олиа сделал шаг назад, уселся на белую крышку унитаза и уставился на Элая. Было видно в зеркальном отражении, как он о чем-то усиленно думает. Элай простоял над раковиной пару минут, пока желудок не успокоился. Тогда он снова открыл холодную воду и сделал несколько жадных глотков.

— Эванс, — позвал Олиа, — ты случайно не беременный?

У Элая все потемнело в глазах и его передернуло. Бред какой-то!

— С чего бы? — выдавил он, утер рот ладонью, посмотрел на себя в зеркало. Жалкое зрелище. Обычно он красился, выравнивал тон, подкрашивал немного глаза, но не сегодня. Не было настроения. — Я не могу…

— Давай купим тебе тест хотя бы. — Продолжил Олиа до дрожи спокойным голосом.

— Да с чего ты решил? — Элай оттолкнулся от раковины, развернулся и завис над Олиа. Посмотрел на него сверху вниз, почти зашипел.

— Тебя тошнит…

— Перепил!

— Запах поменялся.

— Потому что Джонни покусал!

— Истеришь каждый день, — Элай открыл рот, чтобы что-то возразить, но Олиа не дал вставить хоть слово и добил последними аргументами, — у тебя живот вырос и течка не началась.

— Так это… — Элай замолчал. Нечего было отрицать такой вариант. В последние несколько течек, уже больше года, они с Джонни халатно относились к контрацепции, а шесть месяцев назад у Элая случился гормональный сбой — нередкая проблема для взрослых омег — и пришлось сменить привычные противозачаточные на другую марку. Элаю они сразу не понравились.

Он потрогал живот. Тот немного надулся, но Элай в последнее время ел много сладкого и подворовывал колу Энди из холодильника — все это был стресс из-за отказа от курения. Все-таки десять лет курил без перерывов.

— Мне нужен тест. — Решил Элай. — К черту ужин, поехали в аптеку.

Олиа покачал головой.

— Жди здесь. — Приказал он. — Спрошу тест у Рена.

Через тридцать минут они все еще сидели за столом и смотрели на дешевый тест с двумя полосками. Недоеденный рулет и салат стояли в сторонке. Нил, захватив молоко, печенье и детей, поднялся наверх. Коты убежали следом и им никто не мешал.

— Но от кого? — тупо спросил Рен почему-то у Олиа. Может потому, что Элай все еще плохо мог соображать и лишь смотрел на тест. Он совершенно не чувствовал себя способным выносить, родить и воспитать ребенка.

— Ты идиот? — огрызнулся Олиа. Он тоже был немного на нервах. Когда Олиа нервничал, Элай всегда это видел. — От Джонни, конечно, Эванс с другими альфами давно не спал.

— Очень давно. — Подтвердил Элай. Он снова пощупал руками свой живот. Он был совсем небольшим, но чувствовался. И не мягкий вовсе, если бы это был жирок от тортиков, а твердый. Но не пресс же. В тренажерном зале Элай больше фотал себя в зеркале и любовался Олиа, чем реально занимался.

— Мне не только Энди нужно было объяснять про гандоны, но и вам? — не унимался Олиа.

— Да что в этом такого? — подал голос Рен. — Он же не подросток уже, деньги на ребенка есть, и вас даже трое взрослых. Да и… — он запнулся, — ну, между Шоном и Райли я делал аборт, это просто, если рано заметить.

— Похоже, что я рано заметил? — Элай немного истерично ткнул себя в пузо. — Он уже растет!

— Все не так страшно, поверь. — Попытался улыбнуться Рен. — На этом жизнь не заканчивается.

— Поехали домой. — Решил Олиа. — Расскажем альфе, завтра сходишь к врачу, а потом придумаем, что делать.

***

Эванс долго плескался в ванной — снимал стресс. Предварительно заставил Джонни сделать ему большую порцию молочного коктейля с бананом и шоколадной крошкой, утащил это с собой и теперь, наверное, в одиночестве любовался закатом, нежась в горе пены и, возможно, снова психуя.

Джонни тоже весь день не находил себе места — ездил с утра с Эвансом в клинику, смотрел на непонятный снимок зародыша, вместе с Эвансом скупил почти целую полку книг о беременности и уже дома с любопытством рассматривал главы под названием «пятнадцатая неделя беременности: развитие малыша». Энди заглядывал ему через плечо.

— И он родит ребенка? — спросил пацан, подняв голову.

Олиа молча кивнул и полез в пачку за новой сигаретой. Аборт не обсуждался из-за большого срока, да и Олиа решил, что Рен был прав — у них не самая плохая ситуация, у них есть жилье, деньги, и даже немного опыта в обращении с детьми. Правда, не младенцами. Да и Эванс был не совсем безмозглым, чтобы забить на своего ребенка. А Джонни вообще светился от счастья, как новогодняя лампочка.

— Это твой не первый ребенок, — напомнил Олиа альфе, — чего ты так радуешься?

То, что бывший муженек Джонни нашел себе нового альфу, снова вышел замуж и уехал на другой конец страны, забрав с собой и ребенка, они все знали. И Олиа и Элай иногда видели, что Джонни не очень нравится, что у его сына теперь другой отец, но Олиа видел и другое — Джонни не старался что-то исправить.

— Я не знаю. — Честно ответил Джонни. — Но это совершенно другое. — Он снова посмотрел на маленький серый снимок, толкнул любопытного Энди в бок. — Считай, у тебя скоро будет братик!

Энди показательно скривился, похватал из коробки несколько кусков остывшей пиццы и ушел в свою комнату, обогнув дымившего Олиа по большой дуге.

— Он не рад. — Хмыкнул Олиа.

— Это у вас в генах, Блейзам вечно ничего не нравится.

Олиа согласно кивнул.

***

Первым в спальню пришел альфа. Залез на кровать, подобрался очень близко к Олиа и толкнул его в плечо. Пришлось отложить в сторону телефон и сощурить глаза, чтобы привыкли к полумраку после яркого экрана.

— Ну чего? — спросил он. — Ты же хотел ночью поработать.

— Я дописал пару кодов, посмотришь завтра?

— Ну.

Альфа устроил свою лохматую голову на соседней подушке, скопировал позу Олиа и дыхнул на него своим дыханием со вкусом мятной зубной пасты.

— Ты против ребенка? — спросил он напрямую загадочным шепотом. — Можешь мне честно рассказать, что тебе не нравится.

Олиа не сразу нашелся с ответом. Он не был против ребенка, потому что это было дело Эванса. И тело Эванса. Он мог рожать хоть каждый год, и Олиа бы не мог ему запретить. Попытался бы объяснить, что так нельзя, но не запрещал бы. А тут и альфа был не чужой, а их Джонни, и на самом деле, Олиа знал, что когда-нибудь это случится. Если не сейчас, то прошло бы еще несколько лет, и Эванс бы задумался о ребенке — хотя бы об одном.

У Олиа не было никакого отвращения или нелюбви к детям. Ему казалось, что любить детей — это не только умиляться им. Это было сложно. У них не было проблем с деньгами и с крышей над головой, но кроме этого нужно было постараться с воспитанием и заботой. Нужно было вложиться еще и душой. В случае с Энди Олиа слишком поздно понял, что он — не тамагочи.

— Я не против. — Ответил он так же тихо. Протянул руку и положил ладонь на широкую горячую грудь альфы. Тот за последний год хорошо подкачался и по дому предпочитал ходить без футболки, чтобы все видели. — Я не против. Но это очень серьезный шаг, — он сглотнул, пытаясь протолкнуть слова, — для вас с Элаем.

Альфа завозился, протянул свои руки, такие же горячие, как и грудь, сгреб Олиа, как будто тот был совсем маленьким. Олиа носом уткнулся в накачанную грудь. Дернулся сначала, но, вдохнув запах альфы, успокоился. Можно и понюхать иногда, пока не пришел Элай и не занял собой все их внимание.

— Мы же тут все из-за тебя, — на ушко ему зашептал альфа, — Элай любит тебя до усрачки, я тоже люблю тебя. Все любят тебя.

— Два правила: все любят меня и исполняют желания Эванса, — хмыкнул Олиа, — я помню.

— Если бы можно было, я бы и от тебя ребенка хотел.

Олиа пнул его коленкой.

— На тебе еще и Энди, — напомнил Олиа, — тебе пока хватит.

Альфа знал, что делал. Прижал его к себе крепко-крепко, фонтанировал своим запахом, душа в Олиа любые желания возмущаться и брыкаться. Тело уже и не хотело двигаться, а нога так и осталась лежать на альфе, так было удобнее.

Пришел Эванс, тоже весь горячий после теплой ванны, пахнущий шоколадом. В темноте прокрался к кровати, наверное, только по запаху смог найти их, уверенно пролез в середину, протиснувшись между ними. В слабом лунном отблеске было видно, как он растянул свой рот в улыбке. Альфа полусонно поправил ему подушку.

— Ты успокоился? — спросил Олиа.

— Мы думали, ты утонул, — хихикнул Джонни.

— Мы так не думали.

Эванс громко и довольно причмокнул. Зажмурился.

— Ладно, — сказал он, — я смирился. Теперь у меня другая проблема, — он повернул голову и посмотрел на Олиа, — как объяснить моему папе, что у нас еще и альфа есть?