КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Недопонимание (СИ) [Natalia Klar] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Глава 1 ==========

— Ханни, помогай. — Просит этот придурок.

Пытаюсь запомнить хоть что-то из строчек конспектов, попивая его остывший кофе. Удобно устроился на массивном письменном столе, сместив ноутбук в сторону, и слезать не собираюсь. Мик засрал всю комнату клеем и обрезками обоев. Очередной его неудавшийся эксперимент. Одна из полос прямо у меня на глазах надувается воздушными пузырями. Мик нервно прикуривает и бросает очередной грозный взгляд в мою сторону.

— У меня сессия. — Качаю я головой.

Незаметно тяну из кармана толстовки очередную таблетку и съедаю ее. Все больше тянет в животе, хотя боль и притупленная. От подавителей болит голова — побочка. Если бы Мик был альфой, он бы уже почувствовал мой заглушенный таблетками запах, понял бы, что мне сейчас нужно. Скребу пальцами по животу, слегка хмурясь. Быть омегой — это проклятие какое-то.

Я принципиально не помогаю Мику с ремонтом, после того, как он выбрал эти ужасные обои, эту некрасивую мебель и эти дурацкие бледные несочетающиеся цвета. Мой рот просто заткнули, заявив, что это не моя квартира и мне лучше помолчать. Ну что ж, раз это не моя квартира, то и делать я здесь ничего не собираюсь. Съезжать из общаги я тоже передумал. Мик может любоваться своими идиотскими обоями в своей квартире сколько угодно. Я умываю руки.

— Вот, если бы ты купил, те, которые просил я, то таких проблем не было бы. — Все-таки вставляю пару слов.

— Они слишком тяжелые.

— Зато пузырей не было бы.

— Они вредные.

Я смеюсь и чуть не падаю со стола. Конспекты откладываю в сторону, все равно ничего в голову не лезет. Мик смешон. Он курит, иногда пьет, ест всякую гадость, когда мне лень готовить, а сейчас заявляет, что именно обои могут быть вредны для здоровья. Пока я это потерплю, потом переделаю.

Мик падает в покрытое пленкой кресло и устало смотрит в окно. Я слезаю со стола, давлю очередной стон от боли в животе и подбираюсь к нему. Сажусь перед Миком на корточки, отбираю у него сигарету и сам затягиваюсь, смотря на него снизу вверх.

Мик красив. Чертовски красив. Закатное солнце дарит его коже золотое свечение, белые волосы отливают красноватым и глаза красиво блестят, когда он смотрит на меня так, что я готов простить ему всю эту безвкусицу, что он устроил в почти нашей квартире.

— Ханни, — Мик тянет руку за сигаретой, — что ты…

Поглаживаю его ладонью через штаны. Сразу чувствую, как там все напрягается. Пока Мик отбирает сигарету из моих рук, наклоняюсь ниже, захватываю зубами замочек на его джинсах и тяну вниз.

Чувствую руку Мика в своих волосах.

Это так неожиданно, что не сдерживаю стон, слегка выгибаюсь и выпускаю собачку, оставив работу недоделанной.

Внутри все крутит.

— Ханни, — встревожено спрашивает Мик, — опять?

— Да.

Он тянет меня вверх, к себе в кресло. Его руки, пропахшие клеем, проходят по моей шее. Теперь я своими бедрами чувствую его стояк через расстегнутые джинсы. Носом тыкаюсь ему в шею, но ничего не чувствую, ни черта. Запаха у Мика нет. Ерзаю.

Его рука уже стягивает с меня домашние шорты. За два года наших отношений Мик уже привык к моим особенностям. К моим ежеквартальным течкам, к моей заднице, которой даже не нужна смазка и длительная подготовка.

Он быстро избавляет нас от одежды, пока я цепляюсь дрожащими пальцами за его шею. Не люблю это состояние. Я до сих пор не знаю, что на самом деле думает Мик о моей особенности. Он говорит, что даже рад, что я омега.

Возможно и так, но я сомневаюсь.

Омег или альф рождается очень мало. На сотню младенцев если родиться один такой, как я, то уже будет больше, чем обычно.

Мне не повезло с самого рождения. Я — дефектный. Мик же нормальный. И в такие моменты, я не понимаю, почему он до сих пор со мной. Таким мной.

***

Свой пол скрывать невозможно. У нас на потоке есть двое альф — они чувствуют мой запах, как и я их. Они, конечно, пытались ко мне подкатить, но ничего не получилось. Они недолго расстраивались, нашли утешение среди девушек и некоторых парней. В отличие от омег, на которых смотрят косо, альф любят почти все.

Нормальным людям тяжело понять нашу природу. Им тяжело представить, как это — жить, полагаясь на запахи, чувствовать почти животную похоть, на неделю выпадать из жизни на время течек или гона. Они не понимают меток, вязок, наших рыков и шипений. Самое странное — возможность омег рожать. Это настолько странно, что почти никто не решается на такой шаг. Я и сам еще в детстве смирился с тем, что детей у меня не будет никогда — оплодотворить девушку я не могу, вынашивать сам тоже не собираюсь. В современном мире такие как я не стремятся размножаться.

Мик любит меня таким, какой я есть. Он не стесняется меня и никогда не просил скрывать мой пол или наши с ним отношения. Все его друзья знают обо мне, его отец знает обо мне. Он часто забирает меня с пар, или заезжает за мной в общагу. Все знают, а Мику плевать.

После экзамена я жду его на обычном месте — возле киоска с хот-догами, где находится место для курения. Студенты рядом громко обсуждают экзамены. Достаю тонкие сигареты со вкусом вишни и мяты, присаживаюсь на бетонное ограждение и прикуриваю. Карл, мой одногрупник-альфа, косится на меня в очередной раз — от меня еще пахнет течкой, а от него наступающим гоном. Эти запахи чувствуем только мы, и эта тайна висит неловкостью между нами. Он готов завалить и покрыть меня. Об это сообщает его запах. Не станет помехой даже девушка, с которой он сейчас нежно обнимается. Это даже смешит — она гордится своим парнем, и даже не знает, о чем он думает. Я же говорю, они не понимают — никакая красота и никакие прочие чувства не смогут заглушить в альфе интерес к запаху омеги. Никогда.

Я долго смотрю на него, отрицательно покачиваю головой и отворачиваюсь, пока не стало поздно. Надеюсь, наших переглядываний никто не заметил. Очередной волны шепотков за спиной не хочется.

Мик подкатывает через десять минут на новенькой красной машинке. С радостью подхватываю свой рюкзак и тубус с эскизами, перепрыгиваю через ограждение и оказываюсь прямо на парковке.

— Ты все-таки забрал ее? — спрашиваю, с восхищением осматривая тачку. Красотка! Отец Мика обещал ему автомобиль еще в прошлом году, когда тот получил бакалавра с отличием, но подарок задержался. Сейчас Мик уже подыскал хорошую работу и планировал снова поступать на магистра. Отец им гордился.

— Прокатимся? — Мик красив. Улыбается белоснежной улыбкой. Обходит красотку и останавливается у меня за спиной. Чувствую его руку у себя на заднице и снова чуть не растекаюсь прямо здесь мокрой лужицей.

— Ханни, — шепчем Мик мне на ухо, — знаешь, где я тебя трахну?

— Где? — выдавливаю из себя вместе со вздохом.

— На заднем сидении. Кожаном, по индивидуальному заказу, цвет сам выбирал.

Рюкзак падает на прогретый асфальт, тубус почти сваливается с плеча, когда Мик лезет ко мне в штаны. Его руки приятные, прохладные, чувствую, как его палец слегка надавливает на кольцо мышц. После течки я еще не отошел — все еще готов.

Все мои одногрупники с любопытством смотрят на нас. Запах возбужденного альфы до сих пор щекочет в носу.

***

Летим по скоростному шоссе, которое опоясывает город. Мик радуется как ребенок и довольно улыбается. Я стараюсь не блевануть.

Я до ужаса боюсь таких скоростей. А еще высоты, воды, змей и пауков. Может и еще чего-то, список еще не закрыт и постоянно пополняется.

— Остановись. Не слушает, но скорость сбавляет. Немного полегчало. Совсем чуть-чуть. Ремень, кажется, въелся в меня. Так и сижу, ухватившись руками за ручку, переключаю музыку, чтобы успокоится.

Зря я на той заправке съел несвежий сэндвич. Моему желудку это не очень понравилось. Еще хуже стало, когда я отсосал Мику в кабинке общественного туалета и случайно проглотил его сперму. Тошнило уже больше часа. Мик несмешно шутил про беременность.

— Успокойся, Ханни, — Мик ласково гладит меня по щеке, — не бойся.

— Сбавь скорость. — Снова прошу я.

Мик хмыкает, но жмет на тормоз.

Спидометр показывает всего шестьдесят миль.

— Это скоростное шоссе, вообще-то, — замечает Мик. Он на секунду отрывает от дороги и смотрит на меня. И опять это закатное солнце превращает его в золотого принца из сказки.

Не успеваю улыбнуться ему в ответ, как неожиданно слышится ужасный визг, сильный удар в грудь делает невыносимо больно, я отключаюсь.

========== Глава 2 ==========

Прихожу в себя в белой больничной палате. Но понимаю это не сразу, а где-то с третьего пробуждения. Все тело ужасно ломит, я не могу шевелиться и разговаривать, а только смотреть на скучный потолок и стены, цвет которых режет глаза.

Мне часто меняют капельницы, иногда пытаются разговаривать и даже приводят мою мать. Голос ее дрожит и готов сорваться на плач. От этого мне становится тошно и противно.

Но из затянувшейся дремы меня вырывает лишь одно слово — Мик.

Болят даже веки, когда я моргаю. Женщина, менявшая мне капельницу, ловит мой взгляд и быстро выходит из палаты, чтобы уже минут через десять зайти вместе с доктором.

— Вы пришли в себя. — Замечает он очевидное.

— Не… — выдавливаю я.

— Не стоит разговаривать пока. Губы еще не зажили.

Он осматривает все. Мою перебинтованную голову, неподвижную ногу, которая ужасно болит и каждый из многочисленных синяков. Рассматривает измученные иголками вены и поджимает губы. За спиной трется санитарка, которая и сдала меня недавно.

— Помнишь, что произошло? — спрашивает он. — Кивни, если да.

До сих пор вижу перед собой как наяву улыбку Мика и помню, как потом все резко отключилось. Помню визг, и понимаю, что так визжат тормоза. Помню удар. Авария?

— Мик? — спрашиваю я.

Что с ним?

— Успокоительное. — Отрезает доктор, отходя от меня.

— Нет, Мик?

Я готов вскочить и вытрясти из этого мужика информацию, готов ударить эту неприятную девицу, которая уже вводит в капельницу очередной раствор. Я готов выдернуть из рук эти иголки, лишь бы не дать им снова меня усыпить, но руки почти не двигаются. Я лишь могу дотянуться до сгиба локтя, но не отодрать пластырь.

Доктор настойчиво придавливает мои руки к кровати.

— Пока ты с ним не можешь увидеться, отдыхай.

— Позже?

— Да. — Кивает доктор.

Поворачиваю голову и смотрю на белую стену. Глаза закрываются.

***

Проходит несколько дней, на поправку я иду стремительно. У меня трещина кости в ноге, сотрясение и куча синяков и порезов по всему телу. Губы и нос разбиты и мне больно разговаривать и даже дышать. Только через пару дней я начинаю различать запахи и улавливаю слабый альфий шлейф в своей палате. Не понимаю, кто его оставил. Доктор, занимающийся мной, обычный человек. А кроме него ко мне заходит лишь медсестра и мама. Последняя много причитает и плачет. Про Мика ничего не говорит, отмалчивается, и я начинаю нервничать.

Потом неожиданно понимаю, кем так пахло в моей палате. Где-то через пару дней после того, как я смог сидеть на кровати и сам есть, ко мне вместе с мамой приходит отец Мика.

Он альфа, я видел его пару раз. Его запах не такой, как у тех парней с потока. Питер Чейз намного старше их, и его запах совсем не заводит меня. Его запах подавляет и подчиняет. Отец Мика хороший человек, но из-за всего этого встречаться я с ним хочу как можно реже.

Моя мать работает у него экономкой уже пять лет. Какое-то время я даже жил в его доме, в промежутке между переездами со школьного общежития в университетское. В то лето мы и стали встречаться с Миком. Мик уже тогда спал только с парнями, а я не смог устоять против природы и его настойчивости.

Мать и мистер Чейз знали про наши отношения с самого начала, но я не понимал, устраивает их это или нет. По крайней мере, я надеялся, что мистер Чейз — альфа — хоть немного понимает меня.

Его запах снова выбивает из меня весь дух, пригвождает к стене и не дает пошевелиться. Мать где-то на краю сознания непонимающе хлопает глазами, наблюдая за моей реакцией, хочет взять за руку, но я ее отдергиваю.

Питер Чейз весь в черном и пахнет от него горечью.

Это все объясняет.

— Мик умер? — впервые произношу это вслух.

Я догадывался. Проходят дни, а мне ничего не говорят. Доктор осматривает мои ушибы или вкалывает лекарства, мать лишь что-то лепечет и плачет. Но мистер Чейз не может врать. Его запах становиться еще горше, совсем неприятным, он неотрывно смотрит на меня черными глазами, поправляет манжеты черной рубашки, спрятавшейся под белым халатом и кивает.

Вот и все.

Я прикрываю глаза и натягиваю на себя одеяло. Отдергиваю от себя чужие руки и отползаю от них подальше. Запах мой, который я снова чувствую, стремительно меняется. Альфа, стоящий рядом, шумно втягивает воздух, и я чувствую его реакцию.

Сейчас мой запах сильнее, он резче и неприятней, он может отравить. Мне больней.

========== Глава 3 ==========

Через месяц меня выписывают. Я уже могу ходить, опираясь на трость. Доктор говорит, что может остаться малозаметная хромота. Психолог до сих пор советует не закрываться и поговорить с ним, обещает, что скоро гормональный сбой пройдет, и ко мне вернется мой запах. Странно, он не альфа и не омега, откуда он может знать?

Единственный, кто может меня чувствовать, это отец Мика, но ему тоже наплевать на мой запах. От него пахнет так же — горько. Он приходил пару раз, вместе с полицейскими. Стоял в стороне и слушал, как я рассказывал про тот день. Первый разговор закончился моей истерикой и очередной порцией успокоительного от доброго доктора. Второй их визит тоже не приносит ничего полезного. Что я могу рассказать? Про ту улыбку Мика, про мои глупые страхи или про боль по всему телу, которую я чувствовал до сих пор?

— Я ничего не успел понять. — Честно признаюсь я. — Мне расскажут, что произошло?

Полицейский бросает взгляд на мистера Чейза и на мою мать, стоящую в стороне. Почему она так часто приходит? Второй наш разговор проходит куда спокойней — меня освободили от капельниц, но обкололи каким-то лекарствами, от которых у меня все плывет перед глазами и притупляется запах.

— В вас врезался фургон. Водитель потерял управление и выехал со встречной полосы. Вы двигались с большой скоростью.

— Шестьдесят миль… — Шепчу я.

— Мик Чейз употреблял алкоголь? — полицейский смотрит в свои бумажки. — В крови обнаружено ноль-пять промиль алкоголя. Возможно, выпил пива?

— Он ничего не пил при мне. Только колу купил на заправке.

— Сколько вы времени провели вместе до аварии?

— Два часа.

Больше меня не беспокоят. Забирает меня из больницы мистер Чейз на собственном автомобиле. Мама с ним. Помогает мне спуститься по лестнице, придерживает за руку. Альфа сам садиться за руль, а мне достается только смотреть с заднего сиденья на его седую голову.

— Куда мы едем? — спрашиваю, как только мы медленно выруливаем со стоянки следом за машиной скорой помощи.

— Поживешь у нас. Тебе приготовили комнату на первом этаже, будет удобно. — Отвечает альфа.

— В общежитии тебе пока будет тяжело. — Добавляет мать.

Я уже давно замечаю, что она чувствует себя в этом доме хозяйкой. Обычно она не такая. Сколько я помню себя, она всегда была жалкой, дрожала и блеяла как овца. Терпела моего придурка-отца, все пыталась извиниться перед ним за то, что родила меня таким. Его так бесил мой пол, что я был благодарен Богу, судьбе и року, что он покинул этот мир быстрее, чем у меня насупила первая течка.

Мик рассказывал, что его отец не водится с омегами. Он, Мик, и его младшая сестра рождены от двух бывших жен мистера Чейза. Альфы, в отличие, от омег, могут зачать ребенка с женщиной, и обычно так и поступают. В какой-то мере, в современном мире быть альфой даже выгодно.

Не знаю, имеет ли он какие-то виды на мою мать или нет, да мне и плевать, в общем-то.

Пока я существую в этом большом загородном доме, они все продолжают присматривать за мной. Ждут каких-то истерик и неадекватного поведения. Я их разочаровываю. Мне, конечно, больно, и по утрам я не хочу открывать глаза, потому что не знаю, как мне дальше жить. У меня чертовски болит нога, ужасный аппетит, меня постоянно воротит, и вся эта забота со стороны матери, участливый взгляд мистера Чейза, все эти тихие разговоры за моей спиной меня жутко бесят.

Я не какой-то псих, я все прекрасно понимаю. Я смирился со смертью Мика почти сразу, и мне лишь нужно время, чтобы немного начать двигаться дальше.

Младшая сестра Мика, Кэйт, иногда разводит меня на разговоры. Она моя ровесница, и она очень похожа на мистера Чейза. С ней можно поговорить о Мике, с ней я даже пару раз ревел, как маленький ребенок. Она не лезет в душу, и за это я ей благодарен.

Она уже не носит черный цвет, а ходит в цветных футболках. На следующей неделе собирается возвращаться в город, к себе в квартиру. Я уже несколько раз слышал, как она трепалась по телефону со своим парнем и обещала вернуться к нему как можно быстрее.

Траур закончился. Мне тоже пора сваливать в общагу и возвращаться к учебе. Семестр в самом разгаре, не хочется вылететь на следующей сессии, я и предыдущую-то с трудом сдал, все отвлекался на Мика.

Когда она уезжает, я тоже начинаю собирать свои вещи.

За день до моего возвращения к нормальной жизни мы с отцом Мика едем на кладбище. Мама остается дома, мне кажется, что мистер Чейз сам ее попросил об этом.

Холодная осень заставляет меня кутаться в теплое шерстяное пальто. Не знаю, кто его мне купил, просто сегодня обнаружил его в своей комнате. Нога от такой погоды болит больше, чем обычно, трость вязнет в сырой земле.

Мы с мистером Чейзом стоим перед свежей могилой в тихом уголке старого кладбища. Замечаю здесь старые могилы с такой же фамилией и долго на них смотрю.

— Мои родители. — Говорит альфа, когда видит мой вопросительный взгляд.

Между старыми могилами и свежей есть свободно место.

— Я слышал, был суд. — Говорю тихо после нескольких минут молчания. Здесь тихо, даже как-то спокойно. Плакать мне не хочется, хотя запах все еще неприятный, даже мистер Чейз уже почти вернулся в норму, а я все не могу. Врачи обещали, что после течки все пройдет. — Меня не позвали.

— Ты бы не захотел. — Отвечает мистер Чейз.

— Тот парень, что нас сбил, — опираюсь на трость, чтобы дать ноге немного отдохнуть, — мне говорили, что у него есть шансы остаться чистым. Надеюсь, это не так.

— Нет, конечно. — Твердо отвечает мистер Чейз. — Он убил моего сына, я бы это так не оставил.

Тишина кладбища успокаивает. Убаюкивает. Хочется лечь на пустое место между могилами, на этот ворох опавших листьев. Лечь и отдохнуть, хоть немного выспаться. Обруч, сдавливающий грудь, немного отпускает.

— Я рад. — Отвечаю в тишине. — Думаю, вы постараетесь, мистер Чейз.

Он слегка пожимает мое плечо. Чувствую по его запаху, что альфа хочет меня поддержать и успокоить. Это немного приятно, приятно чувствовать поддержку взрослого, кого-то, кто понимает меня.

— Пошли, Ханни, нужно вернуться до ужина, а то твоя мать будет волноваться.

========== Глава 4 ==========

Два года проходят все-таки слишком быстро. Я не успеваю их заметить. На последнем курсе мне удается устроиться в небольшое рекламное агентство копирайтером, там же получается пройти практику. Платят немного, но мне хватает. Мать дает денег на жизнь, а свою зарплату я пока откладываю — после получения диплома придеться съезжать с общаги и снимать квартиру, финансовая подушка не повредит.

Дипломный проект и строгие требования наставника на новой работе не дают даже нормально выспаться. Мой куратор по практике довольно молодой парень, и я за милю чувствую, как от него несет гейским душком. Убеждаюсь в этом, когда вижу его на парковке вместе с незнакомым парнем, больше похожим на какого-то транса. Морис в последнее время часто ко мне прикасается, и это очень нервирует. Не понимаю, где я прокололся.

Еще и Кэйт названивает мне все чаще и чаще — она в последнее время не ладит со своим парнем. Найджел самый настоящий подонок, на мой взгляд. Они вместе с Кэйт сидят на шее мистера Чейза, и если первая пытается как-то думать о своем будущем, то Найджела все устраивает. Последний год он не скрывается и открыто ей изменяет. Они часто орут друг на друга и приплетают к своим ссорам меня.

Дипломный проект застопорился. До защиты пара недель, а я еще не понимаю, как мне его окончить. Почти все мои одногрупники уже делают последние правки и мучаются с оформлением.

Приближающаяся течка мучает болезненными спазмами внизу живота, и терпеть их без таблеток обезболивающего невозможно. В интернете я уже давно вычитал, что мне нужен альфа, хотя бы на одну течку. Тот альфа, с которым мы перепихнулись в старшей школе только чтобы помочь друг другу с потребностями организма, был уже очень давно.

Приходиться просить Мориса помочь мне с дипломным проектом. Он тяжело вздыхает, но соглашается. Присаживается за мой скромный стол и долго рассматривает мои макеты, чертежи и описание концепции. Он сидит слишком близко и прикасается ко мне своим плечом. Я терплю. Он не знает, что я не простой парень, а омега, и не понимает, как сильно я могу среагировать на него. Особенно на грани течки.

Морис хороший парень, это видно. Он веселый, но свою работу знает и требует от стажеров того же. Но не отказывает в помощи и говорит дельные вещи. Он талантлив и далеко пойдет. Мне так кажется. Между нами есть небольшая неловкость, но в остальном мы почти сдружились.

— Может, добавить красного? — спрашивает Морис, показывая рекламные макеты.

— Это семейный ресторан, а красный — агрессивный цвет. — Покачиваю я головой.

— Красный пробуждает аппетит. — Морис слегка улыбается и посматривает на меня. Понимаю, про какой он аппетит. — Вспомни макдак.

— Они от этого отходят.

— Кто тебе сказал?

Нет, красного не будет. Я весь семестр собирал статистику, таскался по всяким забегаловкам и зарывался с головой в отчеты о прибыли, чтобы придумать что-то новенькое. Кафешка в красном цвете и с запахом кофе — это точно не отличная дипломная работа, это слишком очевидно.

— Но это продает. — Вздыхает Морис, и задумчиво чешет свою щеку, где пробивается щетина. Сегодня он ночевал в офисе, у него много работы. — Если не любишь красный, просто добавь яркого. Как насчет желтого? Дети его любят. И еще, — он около минуты листает мою работу и макеты, — лучше взять шрифт на заказ, если нет денег, придумай пока сам. Логотип вроде нормальный, слоган сократить, чем короче, тем лучше. Концепция мне вообще нравится, если приплетешь еще чего-то социального, то получится конфетка.

— Например?

— Сам придумай. Давай так, ты за выходные переделаешь, а я в понедельник еще раз взгляну. Защита скоро?

— Тридцатого. — Сознаюсь я.

Три дня на доработку — это чертовски мало, но часики тикают. Молюсь только, чтобы течка мне не помешала. Таблетки все меньше помогают, и в прошлый раз мне пришлось брать больничный. Альфу я так и не нашел. Скачал уже специальное приложение для таких знакомств, но еще им не воспользовался.

Собираю эскизы в тубус, складываю папку с макетами и работой в сумку и искренне благодарю Мориса.

И в этот момент он гладит мое бедро, ведет своей рукой вверх, и накрывает мой откликнувшийся на ласку член.

— Ты же по мальчикам, я правильно понял? — спрашивает он.

Милый мой, я - омега накануне течки. У меня встает сейчас по десять раз за день и из задницы течет смазка.

Офис пустой. Мы задержались до позднего вечера, и сейчас меня никто не спасет. Нет, конечно, я не собираюсь носить траур до конца жизни, я спокойно отношусь к обычному сексу, он у меня уже был после Мика, и даже не один раз, но не с начальником и не на работе. С Морисом я еще планировал общаться после.

Морис не уходит, продолжает сидеть рядом со мной. Глаза Мориса немного расширенные, как у наркомана, руки сжимаются в кулак, как он не пытается успокоиться.

— Когда-то я любил человека, — произношу я, — а потом он умер. Больше я не хочу отношений.

— Он?

— Да.

В горле образуется комок, как будто нервы скрутились в узел и теперь хотят порваться. Сглатываю слюну и быстро моргаю, чтобы не заплакать. Ловлю руку Мориса, которой он продолжает поглаживать меня через тонкую джинсовою ткань. С силой сжимаю ее, до боли. Господи, если бы Морис мог чувствовать запахи, он бы все понял. Понял бы все, что даже невозможно объяснить словами. Но, к сожалению или к счастью, в последнее время вокруг меня только нормальные люди, обычные.

— Отпусти, — шипит Морис, — извини.

В любом случае, я не собирался с ним спать здесь, в офисе, где полно камер, и где я еще хочу поработать. Это непрофессионально. Еще раз ногтями шкрябаю по его руке, чтобы понял, и отпускаю.

— Хочешь, довезу до дома? — спрашивает Морис, когда я уже ухожу. Да, я знал, что он просто так не успокоится.

— Я на метро. — Отвечаю, даже не оборачиваясь. На самом деле ненавижу общественный транспорт, но если я сяду с Морисом в его автомобиль, он меня трахнет. А я сегодня этого не хочу.

***

Прикуриваю сигарету из пачки Кэйт, тяну крекер из упаковки и смотрю на темнеющее небо через распахнутое окно. Она нервно ходит по всей квартире в одной длинной футболке явно с чужого плеча. Уже покурила и сейчас рассматривает свое лицо в маленькое ручное зеркальце. На скуле наливается небольшой синяк. Глаза слипаются, очень хочется спать, и вряд ли я сегодня доберусь до своей общаги.

— Надеюсь, ты его выгнала? — спрашиваю я, когда надоедает молчание.

— Ханни, завались. — Рыкает она на меня. Совсем не страшно и не по-настоящему, вот я умею рычать. — Не лезь в наши отношения!

— Ты сама мне позвонила.

Снова тяну крекер из пачки.

— Он сам ушел. — Вздыхает она. — Достает из бара бутылку вишневого пива, которое мне так нравится, садится напротив меня и прикуривает. Футболка задирается, и я вижу ее прозрачные трусики. Год назад мы несколько раз с ней переспали. Кэйт в очередной раз поцапалась со своим Найджелом и до нее, наконец-то, дошло, что он изменяет ей с какими-то шлюхами. И тут Кэйт поняла, что я не только омега, «подружка» и жилетка для ее слез, но еще и парень с самым настоящим членом. А меня долго уговаривать не нужно было — давно чесалось.

Сейчас ее поведение снова странное: она или хочет меня совратить, или забыла, что я мужчина. Недоделанный, но все-таки мужчина. Не понимаю, что ей нужно, и это бесит.

Мы пьем пиво из одной бутылки, курим и молчим. Скула у Кэйт на лице уже налилась ярким синяком, она тихо всхлипывает иногда и материт Найджела. Я почти не сомневаюсь, что через несколько дней они опять сойдутся, и все будет снова так, как и было.

— Как у тебя дела? — неожиданно спрашивает она. — Нашел себе альфу?

— Нет. — Мотаю головой. — Некогда, надо дипломную доделать, еле успеваю до защиты.

— А как же течка?

Как бесит, что она так хорошо знает мои циклы и постоянно мне об этом напоминает. Какого черта? Почему меня никогда не интересовал график ее менструаций, например.

— Попробую перепихнуться с начальником, может, поможет. — Пожимаю плечами. — Вчера Морис ко мне приставал. — Признаюсь я.

— Он знает?

— Нет. — Качаю головой. — Но он поймет, когда наткнется на мою текущую задницу. Повезет, если не растрепет всем.

— Может, я могу тебе помочь? — она немного раздвигает ноги. Готов поклясться, что трусики там совершенно ничего не скрывают. Специально она это делает или нет, я не знаю. И знать не хочу.

— Я что-то не заметил у тебя члена.

Нет, милая, не хочу быть инструментом для мести этому мудаку, не хочу быть поводом для гордости, чтобы потом хвастаться подругам, что снова затащила в постель омегу, не хочу быть предметом девичьих сплетен.

— И, вообще, — продолжаю я, — разберись сначала со своим Найджелом. Этот хуй тебя использует, разве незаметно? Еще и бьет. — Снова бросаю взгляд на ее скулу. — Я даже дам себя трахнуть, только пошли его, а?

Она всхлипывает, давится пивом.

— Ну чего? — немного раздраженно спрашиваю я. Я тут пытаюсь вбить ей голову здравые мысли, но в ответ получаю только слезы.

— Я беременна, Ханни, что делать? — всхлипывает она.

Пиздец.

========== Глава 5 ==========

Не успеваю всполоснуть руки, как меня хватают поперек туловища и притягивают к себе. Замахиваюсь локтем, но останавливаюсь, когда вижу в зеркале Мориса.

— Что ты делаешь? — спрашиваю у него.

Он усмехается, резко разворачивается, впутывает свои пальцы в мои волосы и пытается поцеловать. Вовремя отворачиваюсь.

— Ханни? — вопросительно спрашивает он.

Зачем он это делает? В туалет в любой момент может кто-то войти. И далеко не все хорошо относятся к двоим целующимся мужикам. Если ему плевать, то мне нет. Ко мне все еще присматриваются здесь, стажировка закончится только через месяц, а пока я могу вылететь отсюда в любой момент. Хватит того, что начальство заполучило мою медицинскую карту, и скрываться больше невозможно.

Морис весь последний месяц смотрел на меня как на экзотическую зверюшку.

— Я запер туалет. — Говорит он.

Толкаю его в гордую грудь, к хлипким дверкам кабинок. Наваливаюсь на него сверху, чтобы не убежал. Одной рукой прямо через ткань брюк схватываю его напрягшийся член и яйца, слегка сдавливаю, чтобы ему было больно.

— Отъебись от меня. — Прошу его. — Нам было круто вместе, но сейчас я не хочу.

— Придурок.

Сжимаю сильнее его яйца, так что в насмешливых глазах все-таки появляется тень страха. Чего он там про меня придумал? Что я буду рад его члену всегда и везде? Ошибся немного.

— Может, мне тебя трахнуть, или так уже не хочешь? — Пробираюсь рукой ему в штаны. Быстро расстегиваю ремень, отодвигаю резинку трусов. Не интересуясь его членом, сразу пробираюсь к его дырке и надавливаю пальцем.

Он даже не пытается отбиваться. Немного теряюсь. Хмыкаю.

— Не так быстро. — Морис все-таки перехватывает мою руку. — У меня, к сожалению, из задницы смазка не течет круглыми сутками.

Вот так и знал.

Он отстраняет меня, поправляет штаны и прическу, любуясь своим отражением в зеркале.

— У меня тоже не круглыми сутками течет. — Зачем-то говорю ему. Немного обидно, что мне отказали. Странное чувство.

— Поужинаем вечером? — спрашивает он.

— Нет, я занят.

— Ты же мне обещал. — Морис моет руки, приглаживает влажными ладонями свои волосы, потом быстро вытирает руки бумажным полотенцем.

— Ты тоже обещал не лезть ко мне на работе.

— Туше. — Заявляет Морис и быстро выходит из туалета, легко толкая незапертую дверь.

***

Соглашаюсь, чтобы Морис меня подвез. Это, конечно же, означает ночное продолжение, но общественный транспорт я терпеть не могу. И между хорошим, если честно говорить, сексом и двумя пересадками через весь город, я выбираю именно секс.

Иногда я начинаю задумываться над всей этой ситуацией с Морисом. Зачем-то он соглашается помогать мне с проектами и расчетами, сам предлагает свои услуги водителя, даже если и знает, что это займет целый вечер. И все ради моей задницы? И это когда он просто может снять себе почти любого мальчика.

— Я не пойму, она твоя сестра? — спрашивает он и еле заметно хмурится.

— Не. — Пытаюсь поймать хотя бы одну радио-волну. Мы уже полчаса стоим в пробке — конец рабочего дня. Но я обещал Кэйт, что приеду к ней после работы. Пару дней назад, после очередного скандала с этим мудаком, она попала в больницу. Со здоровьем у Кэйт совсем хреново, а беременность все это только усугубила. Даже сами врачи заговаривали об аборте, но не дал ей боженька мозгов. Даже моя мама по просьбе мистера Чейза пыталась с ней поговорить, но упрямство и Кэйт, видимо, родились вместе.

Да, чертовски не хочется после тяжелой рабочей недели тащиться по пробкам через весь город, только чтобы привести ей парочку паршивых апельсинов и потрепаться минут пять языком, пока сердобольные санитарки не выгонят меня. Не хочется, но я за нее волнуюсь.

Когда приезжаем на место, Морис послушно ждет меня на парковке.

Кэйт очень большая, уже через месяц она должна родить. После очередного скандала и приступа она здесь останется до самых родов. Найджел не появляется уже пару недель. Я-то знаю, что он веселится со своими дружками на квартире у очередной подружки. Вот уже несколько месяцев он твердит, что этот ребенок не его. Уверен, что мой. Даже плевать на то, что это невозможно чисто физически. Но Найджелу плевать — ему нужно найти предлог.

Кэйт, конечно же, рада меня видеть. Обычно я приношу ей сигареты и мы спокойно курим на небольшом заднем дворике. Но сейчас обходимся без этого. Я даже не разрешаю ей подняться с кровати. Кэйт ужасно бледная и болезненная. Мне за нее страшно.

— Ты говорил с Найджелом? — спрашивает она первым делом.

Да, я с ним говорил. Вопреки своей теории о моем отцовстве, он называет меня только пидорком и все грозит натравить своих приятелей.

— Ты знаешь, он меня не будет слушать.

Чищу ей фрукты, наливая в стакан воду, чтобы ей было удобнее.

— Он даже не звонит. — Тихо произносит она.

Мне хочется рычать и ругаться. Тупая Кэйт не понимает, что Найджела уже давно стоило послать, что ему нахрен не сдался этот ребенок, и Кэйт ему нужна только как дырка для ебли и источник денег.

— С сердцем все нормально? — спрашиваю я. Ребенок и стрессы плохо повлияли на ее здоровье. Слабое с рождения сердце начало сдавать, и теперь все очень плохо.

— Нормально. — На губах появляется игривая улыбка. — Лучше скажи, что это за парень, с которым ты приехал? Твой Морис?

— В окно увидела? — спрашиваю. — Тебе же нельзя вставать.

— Ты бы попробовал лежать целыми днями. — Недовольно замечает она. Я пробовал, милая, я знаю. — Мне разрешили вставать ненадолго. Так что про того парня?

— Это Морис. — Подтверждаю я. — Наверное, после поедем к нему. Он этого добивается.

Она хихикает.

Еще немного обсуждаем с ней мою личную жизнь, ее беременность, то, что ребенок в последнее время очень активно шевелиться, что наконец-то он повернулся, и узи показало, что это мальчик. Теперь осталось выбрать имя.

Когда я ухожу, Кэйт начинает засыпать. Украдкой смотрю на капельницу, и понимаю в чем дело. Знаем, проходили.

Морис уже весь извелся. Выкурил несколько сигарет, судя по окуркам. Когда подхожу ближе, он тут же бросается на меня, кидает на капот машины и сжимает задницу в своих руках. Почти стемнело, единственный фонарь светит в другую сторону, увидеть нас тяжело.

— Потерпим до дома? — спрашиваю у него.

— Не хочу терпеть.

— Не хочу трахаться под дождем. — Отодвигаю Мориса в сторону и быстрее прячусь от первых промозглых капель в прогретом салоне. Тут же прикуриваю, пытаясь задвинуть тревожное чувство на задний план. Морис садиться на соседнее сидение. Тут же его рука тянется ко мне и начинает поглаживать мои бедра. Отпускаю все тревоги и пытаюсь расслабиться. Выдыхаю дым и подмигиваю Морису.

========== Глава 6 ==========

У Мориса дома есть хороший кофе. Я его выпиваю слишком много. Доходит до того, что сердце начинает биться совершенно в бешеном ритме, когда он позволяет мне добраться до него.

Сегодня слишком много смазки, а за первую же шуточку про меня Морис сразу получает по губам, так что он предпочитает заткнуться. Выходные позволяют нам никуда не торопиться, так что Морис смог хорошо подготовиться. Решаю не тратить время на всякие нежности и тут же вставляю в него два пальца, немного наблюдаю за реакцией, и добавляю третий.

— Нормально? — спрашиваю у него. У самого-то уже стоит.

— Ты очень красиво скалишься. — Морис вцепляется своими длинными острыми ногтями в мои голые бедра. Делает мне больно. Резко двигаю в нем пальцами, слышу, как хлюпает смазка. Она с клубничным приторным вкусом и от него немного подташнивает.

— Тебе, нравится, что ли? — наклоняюсь ниже, почти грудью на живот Мориса. — Ты как сука похотливая. — Кусаю его за большой темный сосок.

— Кто бы говорил. — Вздыхает он. Я действительно делаю ему приятно. Где-то на грани. У Мориса уже есть такой опыт, я почти уверен.

Шутка мне не нравится. В наказание я пускаю в ход клыки, хотя и приходиться немного извернуться. Морис дергается и стонет скорее от боли, чем от другого чувства. Дорогой мой, клыки у меня не такие большие, но острые, это точно. Острее, чем у любого из твоих любовников.

Морис уже привык к моим пальцам. Вынимаю их, они все в противной смазке и не только. Нет, все-таки у омег есть огромный плюс в этом смысле, стоит признать. Запах клубнички смешивается с кофейным запахом и моим феромоном. Морис не знает, но, кажется, мой запах пометил эту территорию.

Немного надрачиваю себе, добавляю смазки и пристраиваюсь к заднице Мориса. Она уже не кажется тугой, колечко мышц покраснело, но Морис, неожиданно для меня, виляет задницей. И я перестаю раздумывать.

Трахаю его даже грубее, чем это обычно делает он. Одной рукой опираюсь о смятые скользкие простыни, другой придавливаю Мориса к кровати. Он в первые минуты морщиться и терпит. Приходиться следить за его реакцией. Серьезно навредить я ему, конечно, не хочу. Это мешает мне настроиться и все затягивается надолго. Даже Морис кончает быстрее меня, прямо на свой загорелый смуглый живот. Только после этого окончательно позволяю себе расслабиться, дохожу до совсем бешенного темпа, даже не думая о Морисе, выгибаюсь, прикусываю губу до крови и кончаю, дергаясь всем телом несколько раз.

И потом еще минут десять лежу на его груди, вдыхаю клубничный запах и пытаюсь угомонить взбесившееся сердце.

Даже Морис приходит в себя быстрее, прикуривает и чешет меня по растрепанным волосам своей рукой.

— Устал, малыш? — спрашивает он.

Не хочу ему отвечать, поэтому игнорирую.

Лежим так долго, дышим прохладным воздухом, я заляпался в его сперме и смазке, весь липкий от пота. Медленно сердце успокаивается и хочется еще, только теперь поспокойней. А потом можно было бы поменяться ролями обратно. Скашиваю глаза на Мориса, что он думает об этом?

— Хочешь еще? — спрашивает он, отвлекаясь от сигареты, — давай завтра.

А его рука перемещается с моей головы на мою задницу.

— Дашь разок? — спрашивает он.

— Только со смазкой, я на таблетках сейчас.

Скатываюсь с Мориса в сторону, удобней устраиваюсь на подушке и развожу ноги в стороны. Пусть сам старается.

И тут попсовой песенкой разражается мой телефон, завалившийся куда-то под кровать, вместе с джинсами и тубусом с важными эскизами.

Тут же вздрагиваю. Третий час ночи, если я не ошибаюсь. Эта песенка стоит на всех личных контактах, а Кэйт уже второй день в реанимации, готовится к родам.

***

Помогаю придурку с дверью — пинаю ее ногой, и она с грохотом распахивается, врезаясь в бетонную стену. Тут же с замаха бью его по зубам, и он оседает, упал бы, но держится за дверную ручку. Расширенным зрачками тупо смотрит на меня. Потом сплевывает и лыбится.

— Пидорок. — Счастлив он меня видеть.

— Привет, Найджел. — Здороваюсь с ним, но дальше не могу сдерживать все свою вежливость — пинаю его коленом в грудь, и еще пару раз ботинком удается ему заехать под ребра, прежде чем он успевает собраться и отскочить в сторону. В свою мерзкую грязную берлогу.

В темном коридоре появляется какая-то девица, вылезшая на шум. Она лишь в одном лифчике и с размазанной помадой.

— Найджи…- Зовет она.

Найджел похож на быка, такой же большой и тупой. Укуренный, все продолжает улыбаться, но теперь уже окровавленными губами. Получаю от него кулаком по лицу, нос хрустит и тут же все заливается кровью. Она хлюпает у меня где-то там в глотке. От отупляющей злости рычу, не могу сдержаться. Мой собственный запах действует на мозги и тело, адреналина слишком много.

Честно, собираюсь его убить. Я и шел его убивать, специально.

Ногой бью его по яйцам, потом такими же ударами прохожусь по всем его ребрам. Найджел мне не соперник, когда я в неадеквате, а он под травкой. Пытается только своей рукой остановить мою ногу. Бесполезно. Приходиться придавить его пальцы ботинком к полу и дождаться хруста и крика.

Но прежде чем Найджел успевает распрощаться со своей никчемной жизнью, девка кидается на меня с полупьяной яростью,царапает шею и лицо, задевает сломанный нос и отвлекает. Отшвыриваю ее в сторону. Но этой заминки хватает, чтобы этому придурку удалось спастись. Морис все-таки догоняет меня, оттаскивает в сторону и прикладывает головой об стену.

***

После похорон еще немного времени провожу на могиле Мика. Цветы, которые я принес, делю между ними поровну. Не думаю, что они бы были рады увидеть меня таким, но пара суток в полицейском участке потрепали меня знатно. Если бы придурок не пришел, наконец-то, в себя, мистер Чейз не смог бы меня так быстро вытащить. Мне очень стыдно. Ему сейчас совсем не до спасения моей задницы.

Кутаюсь в пальто с чужого плеча, сметаю с могильной плиты сухие листья, чтобы положить жалкие цветочки. Мистер Чейз с матерью все еще стоят в отдалении, возле свежей могилы Кэйт. Я же сбежал к Мику.

Все прошло быстро и скромно. Пришли их какие-то родственники, несколько подруг и приятелей Кэйт. Все зачитали короткие речи, постояли у могилы, пообщались с мистером Чейзом и разъехались. Мать тоже торопится обратно — сегодня выписка у ребенка. Он здоров и родился вовремя. У Кэйт просто не выдержало сердце, остановилось уже тогда, когда все закончилось.

Мистер Чейз подходит ко мне только через полчаса. Я молча сижу на грязных листьях перед могильным камнем и рассматриваю ровные края букв, складывающиеся в имя и цифры. Альфа становится прямо за моей спиной.

— Я оставлял это место для себя. — Говорит он.

— Я помню.

С ним не нужно разговаривать. Слова и речи несовершенны, как ни старайся, не объяснишь. Я не скрываю свой запах, и мистер Чейз чувствует все. Я тоже чувствую, как ему горько. Хочется убраться от этого запаха и этого альфы подальше.

После кладбища они едут в больницу за ребенком. Меня такси отвозит сразу к дому Чейзов, и я еще около часа сижу в пустой гостиной, смотрю через большое окно на небольшой пожухлый осенний сад и слушаю мерное тиканье часов. Позже усиливается ветер и начинается дождь.

Когда они возвращаются, на руках у матери ворох пеленок. Пустая гостиная снова начинает заполняться запахами: ее легкими духами, гниющими листьями, запахом альфы и ребенка. Я несколько минут не могу понять, что меня в этом так беспокоит, а мать и мистер Чейз смотрят на меня странно, как будто что-то ждут.

— Пахнет. — Как идиот в полной тишине произношу я. — Обычные дети пахнут…так?

Совершенно новый для меня запах. Я такого раньше не ощущал, это не альфа и не омега. Это очень тонкий, иногда ускользающий запах. Но от него у меня что-то внутри вибрирует и тянет.

— Так пахнут дети, Ханни. — Устало отвечает мистер Чейз. — Не обычные дети. Значит, я не ошибся, ты тоже почувствовал. — Альфа садится в кресло напротив меня. Мать, наконец-то, уносит ребенка на второй этаж, и наваждение сразу исчезает. — Никода не встречал маленьких альф или омег?

— Нет. — Мотаю головой.

О, я начинаю понимать, что со мной. Детский запах подействовал не на мое либидо, он пробудил во мне другой инстинкт — защищать и оберегать потомство. Мистер Чейз чувствует то же самое. И он немного растерян.

— Кто он? — выдавливаю из себя шепот.

— Поймем только через пару лет.

На душе становиться мерзко и погано. Ребенка жалко. Я боялся, что буду его ненавидеть за Кэйт, но все вышло наоборот. Он уже остался без родителей, даже моя, трясущаяся над ним, мать здесь не спасет.

Заползаю в глубокое кресло с ногами. Обхватываю себя руками. Здесь немного холодно. Дождь за окном и тишина начинают убаюкивать. Утренняя таблетка обезболивающего все еще заставляет клевать носом.

— Надеюсь, он будет альфой. — Тихо шепчу я, глядя в окно.

— Да. — Через пару минут соглашается мистер Чейз.

========== Глава 7 ==========

Пару месяцев назад мы с Морисом получили перспективного и богатого заказчика — местная сеть продуктового ритейла, мечтающая о полном ребрендинге. Проект дался мне легко, заказчик принял его лишь после второй правки, а логотип вообще родился за полчаса на еженедельной попойке в офисе нашей небольшой компании. Морис на правах хозяина этой богадельни лишь посчитал будущую прибыль и умыл ручки. Я же не мог не согласиться на работу — кредиты за квартиру и крутую тачку заставляли работать со всем, за что прилично платили.

Вторая половина пятницы принесла лишь плохое настроение. Мой прекрасный белоснежный мерс мокнет под дождем и собирает все грязные лужи, пока я гоню его по полупустому мосту в сторону пузатых труб тепловых станций, сразу за которыми начиналась вереница крупных гипермаркетов. Всю дорогу слушаю несвязную речь матери с заднего сидения, она пересказывает мне какие-то сплетни. Мэтт сидит тихо и смотрит мультики на планшете. Мать говорит, что он устал на подготовительных занятия.

— Это займет максимум час по времени. — Прерываю ее речь, сворачивая с моста на узкую улочку, чтобы объехать сложную развязку и подрулить прямо к крытой парковке. Какой-то мудак подрезает меня, приходится жать по тормозам и крепче сжимать руль, чтобы не сорваться.

— Ханни, осторожней. — Мать проверяет кресло Мэтта. Да, пришлось поставить эту хрень. С мальчишкой я вожусь много. — Ты же в «Вавилон»? — говорит она старое название гипера. — Мы тогда с Мэтью купим продуктов. У тебя опять пустой холодильник же, да?

Мэтт, услышав что-то про еду, тут же отбрасывает в сторону планшет и поглядывает в окно. Я как раз паркуюсь около самого входа, чтобы далеко не ходить. Случайно занимаю полтора места, но что-то переделывать не хочу.

— Купи Сатане корма. — Прошу ее, вылезая на свежий влажный воздух. Дождь только что прошел, холодный ветерок пробирается под пиджак и рубашку, дышать этой свежестью, перемешанной с запахом бензина, до одури тяжело, но и как-то даже приятно. Наконец-то прикуриваю и позволяю себе с минуту постоять на одном месте, пока мать и Мэтт выбираются из тачки. Как только двери захлопнуты, щелкаю сигнализацию. — Про корм, — продолжаю свою мысль, — возьми что-нибудь нормальное, он дешевое дерьмо не жрет.

Отмахиваюсь от остальных вопросов. Пусть берет что хочет, я все равно не ем дома, но она все волнуется и всегда приносит полные сумки еды, когда привозит Мэтта в гости. Продукты потом тухнут и идут в урну. Часть съедает Сатана.

— Я позвоню, как закончу, встретимся и входа, окей? Если что найду вас по запаху. — Выкидываю окурок в сторону канализационной решетки и, получив кивок, вызваниваю мисс Стерву и жду ее у входа, пока мать утаскивает Мэтта в торговый зал через широкие стеклянные двери.

Мисс Аманда «Стерва» Грейс — директор всей этой торговой махины, именно она курирует весь этот проект со стороны заказчика. И она прикольная тетка. Ей до чертиков не нравится все, что мы придумали, от корпоративных цветов вплоть до акций кастрюлки и нелквид из техники, но ей нравится будущее увеличение прибыли, так что мы договорились.

Сегодня мне нужно лишь посмотреть, как идут дела в обновленном гипере и составить отчет. Бывает и такое в моей работе — когда Морис отвлекается от очередной задницы и вспоминает, что он босс.

Мисс Стерва прекрасна в своей идеальном сером костюме, со своей идеальной укладкой, точеными скулами, черными бровями и блядским подкрашенным ртом, на губах блестит блеск, пока она рассказывает мне последние новости из их работы.

— Какая динамика? — спрашиваю у нее и слегка улыбаюсь, предчувствую ответ.

— Три процента. — Мы останавливаемся перед огромным новым логотипом. Синие цвета — странно для ритейла, но здесь это выстрелило. Гипермаркет — склад, никакого намека на уют, каждая вещь имеет практический смысл, много бетона, чистота и много света — готов приток клиентов, падких на низкие цены. Премиум — сегмент сегодня, к сожалению, не востребован. Не здесь и не сейчас.

— Посмотришь отчеты? — вскидывает бровь Стерва. Взгляд снова задерживает на ее губах, ниже, на тонкой шейке, бьется венка. Ханни, успокаивайся давай, дамочке под сорок.

— Нет. Пришлите по почте. Сейчас лучше прогуляемся.

Изменения видны. Они все-таки перенесли кулинарию вглубь зала, перестали распылять дурацкие приевшиеся запахи выпечки и кофе, стеллажи перекрасили, логотипы заменили, акцию на кастрюли наконец-то оформили как надо.

Я почти не открываю рта, говорит Аманда. За месяцы работы с ней я понял одно — она торчит от своей работы, любит ее и знает все и про свою компанию и про этот гипер. Она мне даже нравится.

Все идет хорошо вплоть до рядов с водой и колой. Мы резко поворачиваем туда из пива и тут впервые за полчаса я перестаю понимать, что Аманда мне говорит. И моя спокойная и счастливая жизнь заканчивается.

Меня сшибает запахом, который резко, вместе с порывом сквозняка, ударяет в ноздри.

Запах блядского альфы.

Очень странный запах альфы. Сильный. Как будто знакомый. Терпкий. Вязкий.

Забитый зверек внутри меня снова оживает и показывает зубки. Даже в глотке непроизвольно зарождается вибрирующий звук, похожий на громкое мурчание Сатаны. Уголки губ дергаются, руки сжимаются в кулаки, тело начинает трясти и трусы промокают.

Омега почувствовал альфу и готов спариваться.

Самого альфу рассматриваю не сразу. Его запаха было достаточно, к черту внешность, возраст и прочее, к черту все кроме его члена. Но когда я все-таки беру себя в руки, и, через вырывающийся стон, контролирую себя, вижу его. Средненький, серенький, в комбинезоне грузчика, стоит на подставочке, чтобы доставать до верхних рядов, держит в руках бутылку с минералкой и смотрит на меня своими черными помутневшими глазами.

И вдруг порыкивает.

Ебаный пиздец.

Аманда — благослови ее Провидение — трясет меня за плечо и вырывает из странно транса. Запах теряет надо мной контроль, но не свою привлекательность.

— Пошли отсюда. — Резко разворачиваюсь и ухожу опять к пиву. — Голова закружилась, мне надо на воздух. Извини.

Все настройки моего организма настолько сбились из-за этой неожиданной встречи, что я даже не чувствую запах Мэтта и не могу понять, где они сейчас. Навигатор сбился. Совсем.

— Извини, — еще раз говорю, когда мы выходим на парковку. Прикуриваю. Руки все еще трясутся и Аманда это видит. — Мне все понравилось. Думал, будет хуже. Можно договариваться с киношниками и писать ролик. Фотографа тоже можно заказывать, есть несколько площадок для размещения, разные по цене. Файл я вышлю.

— Хорошо. — Лишь кивает Стерва. Ей не нравится дым от сигареты, хмурит свой аккуратный носик. — Все действительно нормально?

Я все еще чувствую запах, чувствую возбуждение, тугой узел у меня в животе. Тело трясется, губа все поддергивается, хочется то рыкнуть, то помурчать. Пойти и трахнуть этого убогого альфу прямо между полок с газировкой.

— У меня был… приступ. По работе все хорошо. Отчет сегодня направлю Морису, все остальное ждите завтра.

Она еще пару раз заглядывает мне в глаза. Беспокоится, что ли? Ну да, отношения у нас сложились хорошие, но не настолько. Еще пару минут расшаркиваемся ножками друг перед другом и расходимся.

Мать с Мэттом появляются быстро. Она ничего не замечает, а пацан водит носом и смотрит на меня так, как будто тоже что-то заметил.

— Ты странно пахнешь. — Говорит он тут же.

Я и сам чувствую. Что это — хер знает. Я, конечно, реагирую на альф, но не так бурно, как это было сегодня. А ведь я даже сытый, можно сказать. Еще и месяца не прошло с последней течки, которую я не давил таблетками и уколами, а провел с альфой. У него в это же время был гон, вот мы и помогли друг другу. Такого должно было хватить надолго. Уж точно я не должен течь лишь от одного запаха.

Пиздецкий пиздец.

Машину веду с трудом. Состояние не лучше, и это начинает меня пугать. Мэтт ерзает, мать, смотря на него, тоже начинает что-то говорить.

Уже через пять минут сворачиваю к обочине и останавливаюсь, включаю аварийку и не могу сдержать стон. Это уже не смешно. Совсем. На смену возбуждению постепенно приходит боль в теле. Перед глазами как пелена.

— Ханни, — начинает мать. Я даже чувствую ее руку на своем плече. Прикосновение обжигает. Это не то прикосновение, не то, что мне нужно. Дергаю плечом.

— Отвали! — рычу я. — Отвали от меня!

Боже, отец был прав. Я — сплошное недоразумение. Херня какая-то, а не нормальный человек. От какого-то чертового запаха сломался. От запаха, который они даже не чувствуют.

Страшную тишину разрушает возня. Мэтт бренчит ремнем, когда отстегивается, толкает острым локтем меня в бок, когда лезет вперед, сопит от усердия, чтобы полностью перебраться ко мне на колени и втиснуться передо мной и рулем.

— Что случилось? — обеспокоено спрашивает он. — Тебе больно?

— Мэтью, оставь его. — Тихо просит мать.

Но Мэтт, мой умненький мальчик, подставляет свою лохматую макушку мне прямо под нос, дает вдохнуть запах маленького альфы. Маленького ребенка, немного напуганного, но уверенного в себе.

— Все хорошо. — Говорю ему тихо и наполняю легкие его детским запахом, зарываясь носом в макушку. Дышу им, постепенно успокаиваясь, а Мэтт послушно сидит у меня на коленях и дает прийти в себя. — Сейчас поедем, подожди только немного.

Конечно, сильнее желания размножаться, у омег только желание сохранения потомства. Без разницы — чье оно. Мы — животные коллективные. Запах испуганного пятилетнего ребенка за десять минут позволяет мне успокоиться и сосредоточиться. Мать, спасибо ей большое, помалкивает. Только вижу ее лицо в зеркале и еще больше расстраиваюсь — ненавижу это ее выражение невинной святоты.

— Легче? — спрашивает Мэтт, слегка отстраняясь от меня. — Ты пах… страшно. — Почти шепотом заканчивает он. — Я испугался.

— Все в порядке, — пытаясь его потрепать по голове, но он строит рожицу и отклоняется, слегка порыкивая. — Лезь в кресло, поиграю с тобой дома в танки. — Обещаю ему.

Мэтт счастливо визжит и ползет обратно.

Когда завожу мотор, руки все еще потряхивает.

========== Глава 8 ==========

В выходные забиваю на работу, жру таблетки, сплю, дрочу в душе, нахожу номерок одного интересного агентства, где можно заказать любую проститутку, даже альфу. Но понимаю, что почти ничего из этого не поможет. Ночью снится странный сон. Вскакиваю с постели в три часа, испуганный, сердце бьется быстро-быстро, спина вся вспотела, но на руках мурашки и все волоски стоят дыбом. Еще страшнее становится, когда понимаю, что глаза на мокром месте. Сатана сидит рядом, на второй половине широкой кровати, и смотрит на меня желтыми глазами, отражающими лунный свет из окна.

— Караулишь, друг? — спрашиваю у него, почесывая за ушком. Сатане это не очень нравится, он отворачивается и убегает.

Успокоиться помогает только третья сигарета, мой любимый запах пряной вишни и табака, свежий ночной воздух, высота пятнадцатого этажа и замерший город под моим балконом. Был бы я романтичной девчонкой, уже бы десять раз обкончался от вида. Но когда окурок улетает вниз, все еще продолжаю стоять на холодном балконе и смотреть вперед, на этот огромный чертовый город, вниз, на маленькие черные точечки припаркованных машин и аккуратные елочки. Когда-нибудь я совсем слечу с катушек, перелезу через ограждение и сигану вниз.

До самого утра не сплю, даже умудряюсь немного поработать и составить пару рекламных макетов, но когда на улице полностью светает, подпитанное кофеином и табаком тело не выдерживает, и я снова засыпаю. Ненадолго. Снова вскакиваю от странного чувства неконтролируемого страха, снова долго торчу на балконе, пытаясь отдышаться. Потом снова собираются тучи, падает давление и идет дождь, а у меня начинает ныть чертова кость в ноге, но хотя бы эта привычная боль заглушает чешущий зуд в моем животе.

В понедельник, когда впервые за прошедшие дни встречаюсь с Морисом, он долго на меня смотрит и цыкает.

— Хреново выглядишь. — Говорит он, попивая минералку из бутылочки. От него слабо пахнет сладенькими духами, явно не его запах. — Поебаться надо? — сразу угадывает он.

— Завались. — Скидываю ему на стол рекламные макеты пены для бритья, прокладок и дешевого пива. — Я поеду договариваться по поводу съемок, потом вряд ли вернусь сюда. А это пусть ребята посмотрят и доработают. Впарим заказчику как охуенную идею.

— Гарри займется. — Обещает Морис.

Возвращаюсь в свой кабинет. Не такой большой, как у Мориса, конечно. Но меня устраивает. Главное, что я здесь один и могу запереться ото всех, когда этого захочу. Ребята у нас иногда чересчур деятельные и общительные — команду Морис подбирал под стать себе.

К обеду уже договариваюсь о встрече. Закидываю в себя очередную порцию таблеток, покупаю латте внизу и еду смотреть сценарии рекламных роликов. Тачки Мориса на парковки я тоже не нахожу. У него сейчас трудный период с аудитом и налоговиками, в офисе его почти не застать.

Сегодня мне намного лучше, чем было в выходные. Гормоны вернулись в норму, стояк и смазка исчезли, да и мозги прочистились. Даже дерьмовые пугающие сны перестали сниться. Вот только мне все равно стремно от всего этого. Странная реакция на альфу, очень странная. Я в курсе, еще со школьного возраста, что на разных альф омега реагирует по-разному. И я это знаю, я это чувствую всегда на себе.

Но не в этот чертов раз.

Мне нужно во всем разобраться. Но даже не у кого спросить. И это бесит.

С работой заканчиваю поздно, покупаю вишневое пиво, консервы для Сатаны и возвращаюсь домой уже под самую ночь. Сатана встречает меня ласково, трется об ноги, а потом запрыгивает на стойку и тянется мокрым носом к моему лицу. Позволяет почесать за ухом. Открываю ему консерву, — самый дорогой паштет, который я сумел найти в круглосуточном супермаркете — ставлю перед собой и тут же вскрываю упаковку с пивом.

— Приятного аппетита. — Говорю ему.

Уже на этой неделе мы проведем съемку в «Вавилоне», возможно в пятницу или на выходных. Поговорю с Амандой по душам, узнаю все про этого альфу. Если мое тело хочет его, то пусть получит и уже успокоится. Вот только сначала нужно проверить его медицинскую карточку.

***

— Ты же тоже это чувствуешь? — спрашиваю у него, снова прикуривая. Сегодня уже половину пачки прокурил.

Аманда все прекрасно поняла, сказала, что знала, что я омега, что сама догадалась, почему мне стало плохо, что даже уже поговорила с этим рабочим и сегодня он не появится в торговом зале. Потрясающая женщина.

На столе передо мной лежит лист его анкеты. Тут есть и медицинские данные, здоров, «венеру» я от него не подцеплю. Вот только остальное удручает. Очень сильно удручает. В другой ситуации, мы бы с ним и в одном кабинете не оказались.

— Вы — омега. — Говорит этот альфа.

— Спасибо, что заметил.

Вообще он не плох. Мелковат для альфы, те почти всегда больше обычного мужика, да и качаться любят, но не мельче меня. Молод, младше меня на год, с немного странной и непонятной внешностью.

Он стоит в паре метров от меня, засунув руки в карманы комбинезона, смотрит в сторону и дышит через раз. Ну да, меня-то хоть табачный дым пока спасает. Пока.

— Я очень сильно на тебя реагирую, знаешь, почему так?

— Нет. — Отвечает он.

Стоит как школьник перед директором, смотрит мимо и все ему похер. Аж бесит.

— Вот и я не знаю. Но не хочу морить себя голодом, если ты понимаешь, о чем я? — он понимает, потому что все-таки переводит взгляд на меня. Он испуган. О, Боже, я такой страшный? — Только не говори, что я совращаю девственника? — пытаюсь пошутить.

Он и не говорит. Молчит и пахнет. Вот и все. Сигарета у меня заканчивается, а кровь из-за запаха альфы начинает бежать быстрее по моим венам и артериям. Смотрю на часы — съемки уже должны были начаться. Откидываюсь на мягкую спинку стула, закидываю ноги на стол. Эй, чувак, посмотри, какие они охуенные в этих пидорских узких джинсах.

— Я настолько непривлекателен? — пытаюсь дать ему еще один шанс. — Вообще-то даже не думал, что ты откажешь. Я-то и сам не в восторге от этой охуенной ситуации. Думал, ты должен понимать, что выбора-то…

— Я уже встречал это раньше. — Прерывает он мои откровения ледяным голосом.

— Что?

— Нам просто не нужно больше пересекаться. — Альфа, наконец-то, смотрит на меня и не отводит взгляд. — Все быстро наладится.

Он не хочет меня? Да и мне тоже не нужен такой отброс, и я бы на него и внимания никогда не обратил, но он-то из-за чего носом крутит? Что, много омег у него есть?

Да и запах этот, сносящий крышу. Намного легче, чем в первый раз, но все же…

— А в прошлый раз? — спрашиваю у него. — Что было в прошлый раз?

Альфа долго мнется, сверкает глазами, и даже запах у него меняется, приобретая горькие нотки. Да он перепуган до чертиков!

— Я все честно скажу, хорошо? — начинает он мять булки. Я же убираю ноги со стола, видно же что никому они здесь не нравятся.

— Говори. — Разрешаю ему.

— Вы попадали же в аварию лет семь назад?

— Было такое.

— Ну… Я там был. — Выдавливает он. — Через месяц все пройдет, обещаю, что мы больше не встретимся, так что все будет нормально.

И он разворачивается и уходит. Вот так просто и быстро.

Стучу пальчиком по листику досье этого альфы, вдыхаю остатки запаха и пялюсь в закрытую дверь. Семь лет назад в аварии? Я, конечно, нихрена не помню, так как все веселье пропустил, пока валялся в отключке.

Матиас Ланг — написано в его досье.

Я не тупой и долго гадать мне не надо. Аманда сказала, что он на условке. Вот и понятно из-за чего.

Эта тварь убила моего Мика.

Нет, милый, не надейся, мы еще точно увидимся.

========== Глава 9 ==========

После смерти Мика я никогда не старался строить из себя безутешную вдовушку, но с личной жизнью как-то не сложилось. Я не переживаю по этому поводу. Мне плевать. Хватает редких интрижек, случек с альфами и шлюх Мориса. Я слишком интересная зверушка, чтобы иметь большие шансы на стандартную счастливую семью.

Но чертовы воспоминания не дают мне нормально жить уже вторую неделю. Гормональный фон сбился к херам, так что даже и дорогие врачи из частной клиники развели руками, прописанные ими витаминки не помогают, жар чередуется с головной болью, в животе крутит, даже сросшаяся давно в ноге кость начала болеть тупой болью каждую ночь. Кошмары тоже удивляют. Еще с десяток ночей не мог понять, что такое мне снится, что просыпаюсь посреди ночи в слезах и соплях, с бешеным страхом, оглядывая пустую комнату. Потом меня озаряет — спутанный и непонятный отрезок сознания, когда нас перекинуло через дорожное ограждение, все вокруг заскрежетало, и я отключился, перед этим феерично вывалившись из перевернутой тачки прямо через разбитое лобовое стекло.

После этого открытия долго стою на балконе и дышу холодным ночным воздухом, чтобы успокоиться. От сигарет, как ни странно, тошнит, а мурлыканье Сатаны лишь раздражает.

Даже Мэтт не спасает. Мать и Чейзы заявляются ко мне в гости в среду вечером, когда забирают мальчишку с подготовительных занятий. Пока мистер Чейз и мать на моей кухне забивают холодильник очередной ненужно грудой продуктов, я стягиваю с Мэтта теплую кофту и ботинки. Полной грудью вдыхаю его запах и пытаюсь успокоиться.

— Дай подышать? — просит он, когда я присаживаюсь перед ним на колени. Мэтт сам хватает меня за плечи, притягивает ближе и утыкается носом мне в шею. Начинает слабо поуркивать, прямо как вкусно пожравший Сатана.

Он часто так делает. Его тянет к знакомым с рождения запахам, к запаху деда и к моему. Ребенок не может это себе объяснить, да он и не старается особо, но я догадываюсь, как ему этого хочется. Я все еще хорошо помню самого себя. Самое первое и самое яркое воспоминание из раннего детства — родители потащили меня с собой в супермаркет, и там, в очереди к кассам, я впервые встретил взрослого омегу. Его запах показался мне самым приятным и родным из всего, что я успел встретить за свою коротенькую жизнь. Если бы он позвал меня за собой, я бы сразу пошел следом, но омега лишь улыбнулся мне уголками губ и отвернулся. Эта встреча еще весь день творила со мной что-то невероятное. Даже вечерние ласки матери показались мне жалким и неправдоподобным притворством.

Мэтт тоже искал этого теплого нужного чувства. Да, Мистер Чейз всегда был рядом с ним, но для ребенка он был лишь нерушимой стеной, защищающей от всего мира. Нерушимой твердой и жестокой стеной.

— Я хочу жить с тобой. — Говорит Мэтт, наобнимавшись со мной. — Ты хорошо пахнешь.

— Ты тоже. — Говорю ему. Мэтта я люблю до щемящего чувства в груди. Я даже рычал на собаку, которая подошла к нему слишком близко пару лет назад. Может быть, это мой мостик к Кэйт и Мику, может быть — мои инстинкты или моя единственная возможность почувствовать себя родителем. Мне без разницы, что это, но чувствую, что перед этими чувствами к Мэтту рушится все. И даже моя маниакальная одержимость одним альфой.

Несколько дней после этого вечера я чувствую себя хорошо, пропадаю сутками на работе, делаю новые макеты, до криков спорю с Морисом по поводу новой рекламной компании «Вавилона», закидываю секретаря Стервы отчетами и счетами и почти доволен жизнью.

Но проходит время и все возвращается на свои места: боли, бессонные ночи, желание тела и лютая бесящая злость на одного человека. Я не желаю, не хочу пускать его еще хоть как-то в свою жизнь. Не думать, не говорить, не вспоминать, не давать рушить мою счастливую жизнь. Я не хочу мучить себя воспоминаниями, душевными волнениями и терзаниями, хочу снова тратить свою жизнь на работе, попивая коньяк или водку, хочу снова снимать шлюх, хочу проводить течки с проверенными альфами, которые не лезут ко мне в душу. Я не хочу марать себя ненавистью и разборками, не хочу ворочать прошлое и тратить себя на низкую месть.

Придурка уже уволили по моей настоятельной просьбе. Оказалось, что нельзя увольнять людей по одному моему капризу, поэтому ему приписали кражу двух пакетов молока. После этого мне стало как-то полегче, да и надежда на то, что его условка сорвется, погрела мою страдающую душу. Все-таки, да, я чертовски зол, злее даже чем семь лет назад, когда все перекрывала моя скорбь по Мику. Пусть радуется, что я не хочу марать об него свои руки и тратить нервы.

Но зуд в заднице все равно нужно унять.

Креативщиков у нас помимо меня и Мориса еще двое. Рич — молодой парень двадцати пяти лет, выдернутый Морисом из наркоманской тусовки в приличные люди. Уже год как Рич перешел на травку и стал работать на нас, неплохо так работать. Гарри — наоборот — ответственный мужик, ему уже далеко за тридцать, у него жена и маленькая дочь. Единственный недостаток — он любит алкоголь и стриптиз так же как и мы. Вот только дальше «посмотреть» у него почти никогда не заходит. Жене он старается не изменять.

Каждую неделю мы устраиваем мозговой штурм: закидываемся всякой дрянью, отдыхаем, и обсуждает текущие проекты. Сегодня Рич заказывает роллы, которыми предполагается закусывать рисовую водку. Плохая новость для моего бедного желудка. Я пью немного, молочный привкус напитка мне не нравится. Тихонько ем вкусную рыбку и, сидя на мягком диванчике у нас в офисе, листаю блокнотик со своими собственными пометками. От водки немного кружится голова, но не больше.

Морис появляется рядом, дышит на меня резким алкогольным запахом нормального крепкого коньяка, садиться рядом и обминает одной рукой. В полутемном офисе больше никого не остается — Гарри поехал домой, Рич же привел свою подружку сюда и несколько минут назад они ушли в сторону туалетов.

— Поехали в «Моншарли» — прошу его, закрывая блокнот. — Не лапай меня, пожалуйста.

— У тебя течка? — Морис убирает свою руку. В этот клуб Морис ходит чаще меня, несколько раз в неделю, иногда просто посмотреть на красивых мальчиков и девочек, иногда и снять кого-нибудь. Я — реже. Но там есть альфа с очень сильным запахом. Он должен мне помочь.

— Течки нет, но ты давно звал меня развлечься.

Пьяный Морис легко соглашается и мимолетно пытается поцеловать меня, но успеваю вовремя отстраниться.

— Как жаль, что я не альфа. — Вздыхает он. — Я бы на тебе женился.

Да, конечно, милый, женился бы ты.

Остатки коньяка из пузатой бутылки допиваем уже по дороге. Морис пьяней, поэтому едем на моей тачке, и за рулем тоже я. Хорошо, что «Моншарли» в паре кварталов от нашего офиса, и я даже не успеваю в кого-нибудь врезаться.

В небольшом полутемном зале освещена только сцена, где сейчас танцует один молоденький мальчик с длинными белоснежными волосами. Публика в основном из мужчин — такое уж заведение. Узкий круг своих лиц, редкие новые ости, с десяток танцовщиков, штук пять проституток. Один из них — мой Вивьен. Имя не настоящее.

— Красивый мальчик. У меня встал. — Довольный Морис заваливается на маленький диванчик и пальцем подманивает к себе официанта. — Детка, принеси нам коктейльчик, такой же сладенький, как ты. И водки.

Морис пьян. Лезет к стройным ножкам официанта, к его коротеньким шортикам. Тому плевать на эти домогательства, что-то чиркает в своем блокнотике и смотрит на меня. А что же хочу я?

— Принеси просто коньяка, «Харди», три года. — Усаживаюсь на мягкий диванчик, позволяю себе утонуть в этом месте: в музыке, приглушенном красном цвете, в красивом танце полуголого тела перед глазами, в алкоголе. Рука тянется в карман пиджака за сигаретами и зажигалкой. — Вивьен свободен?

— Уточню. — Кивает мальчишка.

Кода он проходит мимо, ощущаю от него слабый омежий аромат. Неужели?

С Морисом молча пьем коньяк и смотрим на красивые гибкие тела перед нами. У него, конечно же, стоит. Знаю, многие сюда приходят подрочить и потрахаться, но местные танцы здесь прекрасны. Эротичны — да, но не пошлы. Один из мальчиков, манимый пьяным Морисом спускается со сцены, подбирается к нам и усаживается Морису на колени. На нем лишь кружевные женские трусики, чулки и шпильки. Мальчик медленно двигается, точно змея, оглаживает своим пальчиком скулы Мориса, гладит его стояк, проступающий сквозь брюки.

— Месье не желает отдохнуть? — шепчет он так громко, что слышу даже я.

— Как тебя зовут, мой амур?

— Папье.

— Не сегодня, Папье. — Морис все-таки засовывает ему под резинку чулок несколько смятых купюр и отпускает мальчика. Глаза его алчно сверкают, я даже не понимаю, почему он отказался. Местные мальчики берут хоть и дорого, но оно того стоит.

Но долго над этим не думаю. Еще через пять минут, когда выпита уже пара порций прекрасного коньяка и я уже пьян от него, атмосферы и гипнотических танцев, меня снова обдает легким запахом другого омеги.

— Вивьен готов принять. — Говорит официант, выставляя перед Морисом небольшие блюда с закусками. — Оплата вперед. На ночь или на час?

— Часа хватит? — решаю я. Течки нет, от альфы мне нужен только секс, чтобы успокоить разбушевавшиеся гормоны. А Вивьена я хорошо знаю, постоянный клиент все-таки.

Меня ведут темными коридорами в закулисье, потом на этаж ниже. Отдаю все свои наличные на входе и попадаю в темный холодный коридор, где есть несколько дверей. Мне указывают на самую дальнюю. Да, я помню, что Вивьен любит эту спальню и всегда занимает ее.

Альфа ждет меня на широкой кровати. В комнате, в отличие от коридора, тепло. Свет так же приглушен, из старого кассетного магнитофона доносится тихая густая мелодия, какая-то женщина с низким голосом поет о любви.

Вивьен уже голый, лишь прикрыл член красной простыней. На животе у него стоит пепельница, он курит и насмешливо поглядывает на меня.

— Не ждал? — спрашиваю у него.

— Вообще сегодня не хотел принимать, но не смог тебе отказать, любовь моя. — Проговаривает он со своим искусственным акцентом. Слова он произносит тягуче, медленно. Как будто у нас есть все время мира и нам некуда спешить. — Иди же ко мне. — Почти мурлычет он и протягивает руку, подзывая меня. Его запах альфы достигает меня, оплетает, точно кокон, тянет вперед, к широкой кровати. Омега внутри радуется и облизывается на альфу, которого видит перед собой.

Снимаю с себя пиджак и расстегиваю рубашку, дрожащими пальцами не могу расстегнуть ремень, вожусь с ним целую минуту, стягиваю брюки, но чуть не падаю — а из задницы потекла смазка.

— Мне нужно много тебя, — говорю альфе, когда падаю на кровать в мягкие подушки и простыни, а альфа нависает надо мной. — Я сегодня пришел специально к тебе. Хочу твой запах. — Притягиваю Вивьена к себе, даже не даю ему толком расправить презерватив по его большому члену. — Давай, — прошу его, — трахни меня.

— Непременно, любовь моя.- Отвечает он глухо.

Секс с ним всегда разный. Вивьен всегда сделает то, что нужно клиенту. Сегодня он немного настойчив и груб — входит резко, темп быстрый, находит мои запястья и сжимает их до боли. Его запах становится резче, в носу свербит, немного пугает. Но он знает свое дело, боль мешается с нарастающим возбуждением, и вот уже чувствую, как от смеси запаха, его грубых прикосновений и этого почти бешеного темпа вот-вот кончу.

Первый раунд оканчивается за десяток минут. Вивьен напоследок оглаживает мои голые бока, почти нежно двигается в последний раз и замирает, потом падает рядом. Утыкаюсь носом ему в плечо.

-Пару минут молча лежим и громко дышим.

— Можно личный вопрос? — спрашивает альфа.

— М?

— Что у тебя запахом? Я даже подумал, что ты залетел.

— А что не так с запахом? — спрашиваю у него. — Я ничего не заметил.

— Он изменился. — Вивьен приподнимает на локте, отстраняясь от меня. Недовольно мычу — мне понравилось нюхать его. — Ты не в положении?

— Нет. — Отвечаю сразу же. — И вернись сюда, хочу еще подышать твоим запахом. А потом повторим, у нас же еще есть полчаса?

— У нас есть вся ночь, милый. У меня нет других клиентов.

Вивьен снова опускается рядом, позволяя мне приникнуть носом к его шее. У него потрясающий альфий запах. Я сейчас точно так же как Мэтт впиваюсь носом ему в шею, дышу полной грудью и жмурюсь от наслаждения. Вот оно ощущение полной безопасности, опоры и защиты. Но в то же время этот запах такой нежный и любящий, что заставляет расслабиться, забыться и раствориться в нем. Вивьен осторожно обнимает меня, притягивая к себе. Чувствую его всем телом, его горячую кожу, мощную грудь, его колючий подбородок.

— Я оплатил час. — Говорю еле слышно.

— Мы можем немного задержаться. — Мурлычет Вивьен. — Полежи так немного, потом повторим. Не следи за временем, мы все успеем.

========== Глава 10 ==========

Комментарий к Глава 10

История дописана (ура). Буду постепенно выкладывать главы после проверки.

Не прошло.

Омеги с альфами слишком зависимы от гормонов, от секса, от запахов друг друга. Этот альфеныш внешне не тянет на сильного и большого альфу, но его феромоны не уступают другим самцам, это уж точно. Я не слишком люблю пересекаться с альфами где-нибудь кроме постели. Омегой быть стремно. Альфа может задавить тебя лишь одним запахом, если захочет. И как бы ты ни был крут, и как бы не готовился к этому, всегда есть вероятность потерять голову и начать отсасывать альфе прямо посреди рабочей встречи. Только потому, что ему так хочется.

Но если этот придурок начнет устраивать подобные фокусы, окажется без яиц и члена сразу же.

Живет он, конечно же, в убогом месте. Хуже только вонючая городская свалка. Какие-то старые разваливающиеся бараки в Старом городе. Дороги убиты настолько, что начинаю волноваться за подвеску. Если я где-то просяду, этому парню придется продать себя и свое жилище, чтобы оплатить мне ремонт. И это место, как ни странно, не так уж и далеко от моего дома, рядом две станции метро, а еще замечаю трамвайные пути и автобусную остановку. Можно было пожалеть свою малышку и спуститься на полчасика в метро, но это бы меня сегодня добило. Я и так слишком нервничаю. Весь потный. Салон прокурен, от запаха вишни подташнивает.

Узнать адрес придурка было несложно. Даже не пришлось платить деньги. Лишь моя харизма и пара обаятельных улыбок. Надеюсь, что это так. Или мисс Стерва просто сжалилась надо мной, когда не смогла отличить меня от завсегдатая кружка анонимных наркоманов. Гормональный сбой сказывается на всем. И я, действительно, держусь из последних сил. Надо с этим заканчивать.

А ведь придурок, помнится, обещал, что все пройдет за пару месяцев. Что ж, ни черта не прошло. Соврал.

Очередной двухэтажный кирпичный дом оказывается запрятан под кучей желтых листьев, которые нападали с каких-то больших деревьев. Они здесь повсюду, под ногами все желтое и хрустит. И это даже хорошо — не видно грязи и мусора. Во двор въехать не получается из-за того, что он уже забит всяким хламом. Останавливаю тачку у обочины и несколько долгих минут сижу на месте, пытаясь собраться с мыслями. Что мне надо от придурка? Волшебный рецепт исцеления? Он не знает. Даже врачи не знают. Тогда — потрахаться. Не очень хочется. Особенно с ним. Я даже не до конца уверен, хочу ли я потом его просто отпустить с миром и не портить до конца его убогую жизнь. Все-таки, это он во всем виноват. Из-за него погиб Мик. Из-за него у меня в плохую погоду болит нога. Теперь еще и вот это все.

Выбираюсь из тачки на весеннюю прохладу улицы. В одной рубашке холодно, но натягивать пальто не хочется. Бросаю подозрительный взгляд на местную шпану — три пацана в обносках, которые с завистью поглядывают на мой мерс.

— Эй, сюда идите. — Зову их. Они еще мелкие, может чуть больше десяти лет, вряд ли они что-то мне сделают. Они, может, и хотят показать мне свои зубики и огрызнуться, но белоснежная тачка привлекает все их внимание. Они подбираются ближе. — Знаете Матиаса Ланга? Он должен жить здесь. — Показываю в сторону засыпанного листьями дома. Этот придурок точно живет здесь. Адрес был написан в его анкете, а он все еще под надзором, чтобы иметь возможность просто так сменить жилье. Да и куда ему податься? Вряд ли он хоть при каких-то деньгах.

Один из пацанов кивает.

— Позовите его.

Внутрь я не пойду. Нет никакого желания, да и в помещении запах чувствуется намного лучше, на улице же его развеет ветерок. Сам собираюсь пока посидеть на капоте и перекурить. Еще помогает глубокое дыхание. Но руки все равно будут дрожать — эта дрожь уже со мной постоянно.

Мальчишки не горят желанием хоть что-то делать. Поглядывают на меня и разбегаются, но один все-таки кидается в сторону дома, с трудом тянет на себя старую и какую-то грязную дверь и пропадает внутри.

Черт. Пальцы начинают замерзать. Плечи тоже дрожат. Надежды на то, что эта встреча не состоится, почти нет. Я специально приехал вечером, уже почти девять. Он должен быть дома.

И он дома.

Выходит во двор через пять минут. Сразу узнаю его, хотя с чего бы это — непонятно. Он самый обычный, вообще ничем не выделяется, даже не крупный. Только странный раскосый разрез глаз выделяет его из толпы, но хер я с такого расстояния могу увидеть его глаза.

Запах тоже чувствуется пока слабо. Ведь мы на улице, на большом расстоянии друг от друга, а погода ветреная.

Ебаный пиздец. Если он подберется ближе, я растекусь тут лужицей. Униженной жалкой лужицей.

Этот Матиас Ланг вообще ничем не смущен и не пугается, ему похер. Спокойно застегивает свою толстовку и натягивает капюшон, скрываясь от прохлады. Уверенно шлепает по лужам в мою сторону, не жалея свои убогие кроссовки. А ведь я почти уверен, что эти лужи могут быть токсичны.

— Этого следовало ожидать. — Говорит он, не доходя до меня несколько шагов. Останавливается и даже не думает опускать глаза или хоть как-то вести себя поскромнее. А должен. Это он, сука, во всем виноват. Во всем, что, блять, сейчас со мной твориться.

— Да неужели. — Выплевываю бычок в его сторону, тот, конечно же, не долетает и плюхается в кипу сгнивших листьев. — А как же это твое «скоро пройдет», а? Что-то нихуя не прошло, дружок.

— Сперва нужно спокойно поговорить. — Пожимает он плечами. — Раз так получилось.

— Поговорить? — вырывается смешок. Его запах уже добрался до меня. Это страшно. И странно. Бля, даже альфы не должны пахнуть так. Я их встречал часто, и они все держали свои феромоны под контролем. Все, кроме одного ненормального убогого придурка. — Ты специально так делаешь или нет? С запахом? Мне херово от тебя.

Я не чувствую возбуждения или желания. Слишком много всего наваливается на меня разом, слишком много его запаха. И нет, он совсем не похож на обычного альфу. Его запах способен перебить любой феромон, даже феромон Вивьена, а ведь тот сильный самец. Сейчас чувствую лишь боль внизу живота и в паху больно. Это похоже на ощущения перед течкой, только в сотни раз сильнее. Сползаю по скользкому капоту вниз, в вонючую лужу, по телу расползается острая боль, эпицентр — низ живота. Так было в мою первую болезненную течку, так бывало с переломанной ногой в первые месяцы после аварии, так, наверное, у нормальныхлюдей прихватывает аппендицит или ощущается небольшой остренький ножичек в боку.

— Можно подойти? — раздается на краю сознания. Этот придурок близко. Зачем он спрашивает разрешения, если даже не ждет моего согласия? Я сижу на земле, чувствую, как промокают джинсы на заднице, чувствую боль в теле, болезненное возбуждение. Его запах совсем рядом.

Перед глазами мелькают руки.

Запах резко меняется, становится другим.

От удивления забываю про боль, вскидываю голову, но мы одни на всей этой пустынной улочке. Альфа все тот же. Только теперь рядом, сидит на корточках и рассматривает меня. Он так близко никогда еще не приближался.

— Уйди! — говорю ему.

— Ты сидишь в луже. Я хочу исправить, — он отбивается от моей руки, когда я тянусь его толкнуть.

— Не трогай меня!

— Ладно.

Его запах совершенно изменился. Он все еще странный и необычный, но теперь он совсем не призывает меня потрахаться с его обладателем. Теперь он просто есть. И это немного приятно.

У альфы на лице отражается напряжение и какие-то отголоски мозговой деятельности. Смотрю на его пах, пытаюсь понять, стоит у него или нет, но он в просторной мешковатой одежде. Я ничего не понимаю.

— Должно отпустить. — Неуверенно говорит он. И смотрит, сука, прямо мне в глаза. Такой спокойный, невозмутимый, такой нормальный, ему не приходится корчиться на мокрой земле от невозможной боли.

И теперь от его запаха боль начинает отпускать. Это похоже на эффект запаха Мэтта. Только теперь ребенок — это я. А он большой взрослый альфа, который обещает защитить маленького слабого омегу. Теперь он нависает надо мной, как будто закрывает от всего мира. Омега, все мое существо, подгоняемое инстинктами, тянется к нему. Хочет свернуться в клубок и отдохнуть, просто закрыть глаза и полежать. Погреться от тепла альфы. Создать уютную норку.

— Нормально? — спрашивает он.

У меня уже не болит.

Смотрю на него, пытаясь взглядом отпугнуть его от себя. Говорить почти не получается, язык онемел.

Я встретил самого сильного альфу в своей жизни. Он может управлять своим запахом, он может управлять мной, управлять любым омегой, который окажется рядом. И даже любой другой альфа не сможет ему помешать.

========== Глава 11 ==========

— Ебаный пиздец. — Заполняю все легкие сигаретным дымом. Сижу в грязных джинсах на узком подоконнике в его квартире. Не понимаю, как вообще согласился сюда зайти. Этот альфа что ли заставил? Его запах до сих пор действует на меня, как сильный транк и афродизиак одновременно. Член уже давно привстал, смазкой пропитались все трусы. Единственная причина, по которой этот придурок все еще не трахнут — моя ненависть. И брезгливость. — Меня тошнит от тебя. На тебя все омеги так реагируют?

— Нет.

У него небольшая квартирка. Всего одна комната, где в одной стороне желтый холодильник с плитой, а в другой убогая кровать. Между ними — подоконник со мной. Альфа все еще мнется у входа.

— И на меня у тебя тоже по-особому встает? — он кивает. — Но ты не выглядишь как измученная жертва маньяка, в отличие от меня.

— У омег гормоны не совсем стабильны. — Отвечает он. И опять смотрит на меня своими странными черными и пугающими глазищами, делает пару шагов в мою сторону. Я неожиданно для себя начинаю шипеть.

— А ты что, спец по омегам теперь?

— Книжки в школе читал.

Дерзит он. Под расстегнутой толстовкой у него слегка пожеванная футболка. Под штанами все еще не видно члена. Запах у него в квартире, конечно, убойный. Все пропахло им. Хорошо, что этот придурок сейчас хоть немного контролирует себя и не слишком давит.

— Странно так, — посматриваю в окно, на темнеющую улицу. Вижу свою тачку, пока ее никто не тронул, все нормально, — ты меня заставил пойти за собой. — Посматриваю на альфу, делаю последнюю затяжку и выкидываю бычок в маленькую форточку, приоткрытую в верхнем углу окна.

— Ты можешь уйти, если хочешь, — говорит он, — но гормоны в твоем организме сейчас очень быстро накапливаются. Я так понимаю, секс с другим альфой тебе не помогает. У нас не все так просто, как у нормальных людей, гормоны просто так не выводятся, и сейчас ты на пороге внеплановой течки и отравления. Секс с другими альфами тебе не помог, и ты пришел ко мне.

— Какой сообразительный. — Сползаю с подоконника. Маленький коврик щекочет босые ноги. У него в комнате тепло. Это тепло вместе с запахом альфы успокаивает и клонит в сон. — И ты трахнешься со мной? Да?

— Я в том же положении. Вообще, не уверен, что и это….

Он спотыкается на полуслове, округляет свои узкие глаза, таращится на меня, пытается не дышать, но не проходит и нескольких секунд, как он втягивает воздух в легкие.

— Зачем? — еле выдыхает. Вот теперь я вижу очертания его члена. Отлично. Не только ты такой охуенный альфа, что из-за твоего запаха я внепланово теку. Я тоже умею. Умею на несколько минут выпустить такой запах, что у любого альфы оплавятся мозги. Вот у придурка уже ни капли разума в глазах, он перестает контролировать себя, и за одно мгновение наша уютная атмосферка рассыпается на кусочки. — Зачем ты это делаешь? — все-таки еще может говорить он. Я подбираюсь к нему ближе, нюхаю его шею, волосы. Тянусь рукой себе в штаны, собираю пальцами смазку и подсовываю все это ему под нос. Это он притащил меня к себе в дом. Он не мог не знать, что будет. И это он виноват во всем.

Запахи и смазка производят потрясающий эффект. Мой омега, почти как моя вторая личность, в восторге от такого альфы рядом. У Матиаса ненормально расширяются зрачки, он рычит, очень грозно, почти как животное. Швыряет меня на кровать, наваливается сверху, шумно и громко дышит. Его волосы болтаются над моим лицом, носом втягиваю их запах, не удерживаюсь, трогаю руками мягкие завитушки темных волос. Пытаюсь расстегнуть свои джинсы, он же просто рвет рубашку на мне, нюхает волосы, шею, ключицы. Уже не рычит, а начинает поуркивать.

Дальше я вообще ничего не понимаю. Знаю, что рядом со мной альфа, что его нужно держать и гладить, нужно заставить его вдыхать мой запах, заставить везде трогать, нужно несколько раз укусить его, а он должен укусить меня. Нужно откинуть чертову одежду куда подальше — она мешает трогать. Нужно раздвинуть ноги, показать ему, что я готов, что все так же, как и бывает в течку, потребовать, чтобы он не медлил. Ведь мне нужен его член. Без него наслаждение превращается в боль.

Потом альфа мне почти не дает трогать и кусаться. Он всем своим вдруг тяжелым телом придавливает меня к кровати и лишь быстро движется. Он какой-то совершенно сумасшедший, порыкивающий на каждое мое движение, крепко сдавливает мое запястье, не давая себя потрогать, вдалбливается в мою задницу, заставляя поскуливать и выгибаться на кровати. И заставляет очень быстро кончить, прямо себе на живот. Но сам даже не думает останавливаться. Когда желание царапаться и извиваться пропадает, этот долбанутый альфа еще несколько долгих минут насилует мой зад, пока сам не кончает прямо внутрь и не падает всем своим весом на меня. Пружины его кровати, протяжно скрипевшие все это время, затихают. За бешеным стуком своего сердца слышу тяжелое дыхание альфы. Он опять уткнулся мне в шею.

— Не прошло. — Повторяю свою любимую фразу, стоит только чуть-чуть отдышаться.

— У меня тоже. — Еле ворочает языком альфа. Мог бы и не говорить. У него все еще стоит. — Ты перестарался со своим запахом. — Он поскуливает. — Это надолго.

Надо открыть окно. Мне так кажется.

Но сам медленно прихожу в себя и, сразу же, снова тянусь к альфе. Теперь у меня есть немного больше времени, чтобы потрогать его и подышать им. Поглаживаю его член, он стонет, все еще пряча лицо теперь уже в смятом покрывале. Провожу ладонью по впалому животу. Без одежды заметно, что он в достаточно хорошей форме. В прекрасной форме.

Перекатываюсь, чтобы оказаться на нем. Пока этот альфа снова не начал возмущаться, пытаюсь занять его член правильным делом, одновременно снова выпускаю на него волну запаха. Тут же чувствую его руки на своих бедрах. Сильные руки. Останутся следы. Сам лапаю руками его грудь. Это приятно. Двигаюсь. И снова сознание начинает уплывать. Стараюсь смотреть в его глаза, в расширившееся зрачки, но чувствую лишь только его член в себе, его пальцы, сжимающие мою задницу. Чувствую бешеный темп, который я сам же и набрал, жгучее и пугающее чувство дикого желания и удовлетворения одновременно. Чувствую, что вот уже скоро снова смогу кончить. Но теперь альфа опережает меня. С громким рыком он резко притягивает меня к себе. И неожиданно становится больно. От этой боли и страха все-таки кусаю его где-то в районе ключицы прямо до крови. Чувствую ее металлический привкус.

— Узел? — догадываюсь я, как только понимаю, что что-то изменилось. Мы больше не двигаемся, я лежу на нем, а он прижимает меня к себе руками и кажется невменяемым. — Ты идиот. — Говорю ему.

Эта хуйня теперь не даст нам расцепиться еще херову тучу времени. Да и соображать нормально точно не даст. Узел — это удовольствие, смешанно с болью. Для омеги, конечно. Альфам это всегда в кайф. Но самое прикольное в этом не вот эти странные ощущения в заду. После такой сцепки легко можно понести, даже если ты на блокаторах. Конечно, я схожу в клинику провериться и, если что-то есть, исправлю это недоразумение. Но у меня весь следующий месяц расписан чуть ли не по минутам, у нас сейчас много прибыльных проектов. Мне некогда шляться по врачам.

— Спасибо, блять. — Говорю ему. — Помог.

— Это подействует. — Вдруг отвечает мне. Смотрите, разговаривать еще может. Но это пока.

— Тебе же лучше будет, если это так. — Прикусываю губу и устраиваюсь удобнее на этом придурке-альфе. Уже чувствую новые волны оргазма, которые приносит узел, и лишь сжимаю прохладное покрывало в кулаках. На глазах выступают слезы от обиды на всю эту ситуацию. Чертов альфа.

========== Глава 12 ==========

Я возвращаюсь в форму. Физическое мое тело прекрасно себя чувствует, и даже снова начало ходить в зал. Морально же меня как будто переехали на грузовике по несколько раз туда и обратно.

После первой в моей жизни сцепки я даже пошевелиться не мог. Лишь откатился от альфы подальше, да так и остался валяться на скрипучей кровати в душной и уже темной комнате. Его присутствие рядом вдруг стало совершенно невыносимо. Нет, он все еще вкусно пах, особенно тогда, отраханный, весь вспотевший и в моей сперме.

Но этот человек испортил все, что только можно в моей жизни. Это я должен уничтожать его, это он должен скулить у моих ног и просить помощи, он должен изводить себя и быть на грани истерики. Только за одну ту аварию он уже много чего должен мне.

Но я сам пришел к нему и предложил себя. Заставил переспать со мной только чтобы не сдохнуть. Он убил Мика, человека, которого я в юности очень сильно любил, он начал ту череду пиздеца, происходившего в моей жизни, он сейчас испортил все, что я несколько лет отстраивал. И сейчас единственное, что я могу делать, это бросать на него презрительные взгляды и обзывать идиотом. Потому что одной ночи мне не хватит.

Всю неделю мы с Морисом почти живем в офисе, пытаясь взять тендер на социальную рекламу. Получаем заказ на компанию против алкоголизма, отмечаем эту иронию за бутылочкой коньяка в субботний вечер. Но долго не сидим — Морис валит домой к своей девушке. Она внешне похожа на мальчика и задержалась в его кровати уже на несколько месяцев. Для Мориса это странно. Так долго он трахал разве что меня.

Мы вместе с Сатаной ужинаем, посматривая на вечерние новости, и продолжаем потягивать коньяк из полупустой бутылки. Он приятно согревает все нутро, а Сатана громко урчит, устроившийся у меня на груди. Несколько раз звонит мать, чтобы позвать завтра на очередной воскресный обед с семьей. Я не хочу этого и не беру трубку. Я бы хотел увидеться с Мэттом, поиграть с ним в танки или попинать мячик, но мать и Чейз меня сейчас лишь раздражают. Как и их обеды, ужины и завтраки.

Ближе к полуночи начинаю немного пьянеть и расслабляюсь. Страх и презрение к этому альфе несколько отступают, просыпается желание что-то делать. Хотя бы высказать ему все и обозначить все границы. Чтобы и мне было легче. Этот идиот, конечно же, не догадался оставить мне свой номер, поэтому приходится извиняться перед Сатаной, хватать ключи от тачки и ехать к нему, в то убогое место, после которого снова придется заезжать на мойку. В центре многолюдно и я даже вижу пару постов. Так удачно, что они не замечают меня, а я никого не давлю за эти десять минут, пока пробираюсь по улочкам Старого города. Вообще-то здесь очень хорошее место, и жилье здесь должно стоить дорого. Даже такое убогое, как у этого альфы. Все-таки исторический квартал, и почти центр города.

Приезжаю я к нему уже за полночь. Морозный осенний воздух очень быстро выветривает алкоголь из моей головы и приходится восполнять его из почти пустой бутылки.

Здесь, как ни странно, работает уличное освещение, в паре кварталов от нас, ближе станции метро и цивилизации, находится несколько веселых ночных забегаловок, даже с такого расстояния иногда слышится музыка с той стороны.

У придурка в окне горит свет. Это хорошо. Надеюсь, что он еще не лег спать, а я не застану его в нижнем белье полуголым.

Встречает он меня на узкой и темной лестничной клетке. Все в той же черной толстовке его почти не видно, и я ориентируюсь больше на запах, чем на зрение. Но после той позорной ночи его запах мне не помеха. Он все еще пахнет приятно и возбуждающе, но и как все прочие альфы.

— Надо поговорить. — Прохожу мимо него и иду по узкому коридору в сторону света, падающего из-под приоткрытой двери его квартиры. Оттуда вовсю разит запахом молодого альфы. Какое огорчение.

Альфа тащится за мной. Закрывает дверь на собачку, предлагает сесть на стул около маленького обеденного столика, собирает с него исписанные тетрадные листы с конспектами, включает электрический чайник, тут же его выключает и, наконец, смотрит на меня.

— Уже поздно. — Он отходит как можно дальше от меня, в сторону окна.

— Ничего, у меня завтра выходной. — В это воскресенье Морис милостиво разрешил мне отдохнуть. Я планировал все-таки дойти до клиники и провериться на наличие беременности и прочих радостей, которые можно подхватить от сцепки с малознакомым чуваком, но кажется мне, на этой неделе до врача я так и не доберусь. Может быть в следующий вторник. Там у меня свободно все утро.

— Расскажи мне! — Требую у него. Достаю из кармана пальто бутылку и допиваю остатки коньяка. Бесполезно. Сегодня мое тело решило не пьянеть. Теперь уже бесполезную стекляшку ставлю на стол.

— Что именно? — замечаю, что альфу почти не видно. Свет от настольной лампы хоть и яркий, но окно освещает слабо, а уличный фонарь вообще не дает шансов хорошо разглядеть альфу. Зато я перед ним как на ладони. Опять.

— Почему у меня на тебя так ненормально стоит, к примеру? И почему тебе плевать на это? Ты что, идиот?

— Нет.

— Тогда что? Запах на тебя действует еще как. Я даже почти не старался, когда заставил тебя…

— Я… — он не отвечает и замолкает. Удобно ему прятаться в тени, я даже не вижу его лица, лишь фонарный свет из окна и темный силуэт. Небольшая вспышка гнева проходит, даже не разгоревшись до конца. На смену ей лишь приходит щемящая жалость к себе. Возвращается ненавистное мне уже столько лет настроение порефлексировать. — Мне не легче, поверь.

— Когда ты устроил ту аварию, — говорю уже тише и спокойней лишь через несколько минут молчания. Нет смысла сейчас кричать и спорить. Все уже давно случилось, — тогда мы с Миком встречались, я вроде даже его любил. Он не был альфой. Но этот безмозглый мой омега все равно воспринимал его как партнера, потом долго не было течек, запах стал ужасным, и тоже пришлось горстями жрать гормональные. Но я как-то внимания не обращал. Ты тогда… так все получилось неожиданно, так быстро. Я ничего не помню даже.

Охуенно, я сейчас разрыдаюсь перед ним. Конечно, глупый влюбленный мальчишка был тогда без ума от Мика. Я не знаю, что бы у нас с ним было сейчас. Но тогда он был самой важной частью меня. Из-за смерти Мика все так и осталось, ничего не изменилось и никуда это не пришло. Моя яркая любовь к нему померкла, покрылась пылью и была задвинута куда-то в угол. Чтобы не мешала дальше жить.

До меня добирается новый запах, возвращая в реальность. Как тогда, когда я сидел в луже перед ним.

— Не надо пытаться меня успокоить и заткнуть! — почти рычу на него. Зажимаю нос руками, чтобы не чувствовать его и утыкаюсь им в свои же колени. Почти полностью прячусь под столом от этого страшного альфы. И тут все тело сотрясает громкое первое всхлипывание начинающихся рыданий.

Господи, Ханни, тебе больше не двадцать! Тебе нельзя себя так вести.

— Я не понимаю, почему именно с тобой так получилось. Ты понимаешь, ты тогда убил его, я… я не должен был с тобой… Я должен добить тебя, а не творить все это. Скажи мне, — вскидываю голову, чтобы взглянуть на него, но теперь даже темную фигуру не вижу. Все размыто из-за набежавших слез, — скажи, что тогда перед тобой выскочил долбаный щенок. Или какая-нибудь старушка. Хоть кто-то? Что-то же случилось, да?

— Нет. — Таким идиотским спокойным голосом отвечает он.

— Тогда что? Хоть что-то в оправдание?

— Ничего. — Размазанный силуэт меняет позу и пожимает плечами. — Ничего меня не оправдывает. Это безответственность и невнимательность. Я готовился к экзаменам и всю ночь не спал, потом вышел на смену, не проверил состояние тачки перед рейсом, не заметил знак и не справился с управлением, когда вы попали мне под колеса. Вот все мое оправдание. Не было никаких щеночков или старушек. Я просто жутко проебался.

Как же все это дерьмово звучит. Он, оказывается, просто не выспался. Ему просто было лень нормально выполнять свою работу. Прекрасно. Никах щеночков не было. Последний мой жалкий воздушный замок засыпало кучей дерьма.

— Я сразу почуял омегу, — продолжает он, — когда подошел к тебе ближе, чуть сознание не потерял от твоего запаха. Но нет-нет, это не так, как сейчас. Понимаешь, если у тебя на руках полуживой омега весь в крови, о сексе даже думать невозможно. Откуда-то сразу вспомнил все эти уроки по первой помощи, про это массаж сердца и искусственное дыхание. И я так перепугался сильно, я ничего не соображал, но твой запах… Я на инстинктах тебя откачал. Того парня даже не заметил. Но он уже был мертв. Прости.

— Откачал?

Он подбирается ближе. Теперь я вижу его. Мертвенно бледного. Руки у него дрожат.

Да, у меня не самое здоровое сердце. Еще отец умер от инфаркта. Но все не так плохо, как было с Кэйт, например.

— Скорая приехала быстро, я знаю. У меня нога была сломана. Ушибы…

— Да, я помню. Быстро. — Зачем он стоит так близко? Смотрит на мое опухшее лицо. И все-таки пытается снова обмануть своим запахом, успокоить и утихомирить. Но уже поздно сопротивляться. — Ты совсем ничего не знаешь?

Я не знаю. Никогда не интересовался. Давал показания еще в больнице, ничего так и не смог вспомнить, на суд не ходил, делом не интересовался и даже ни о чем не расспрашивал. С врачами общалась моя мать, полицией мистер Чейз. Мне было страшно встретиться со всем этим лицом к лицу. И сейчас тоже страшно.

— Я делал тебе искусственное дыхание и тогда случилось… все это. — Альфа смотрит на меня. — У тебя же была остановка сердца?

========== Глава 13 ==========

Первый снег выпадает рано. В саду Чейзов еще остается кое-что зеленое, когда его покрывает легкий слой снежинок. Я сижу на качелях, смотрю на небольшой пруд и курю. Мэтт рядом со мной пытается попробовать снег на вкус.

— Хочешь, завтра заберу тебя к себе? — спрашиваю у него. — Сходим по магазинам и в Макдональдс.

— Дедушка не разрешает в Мак. — Мэтт наелся снега и смотрит на меня.

— Ну да. — Тушу окурок в кучке снега и зажимаю его в кулаке. — Пошли в дом. — Зову Мэтта. — Ты без шапки снова, уже холодно.

В небольшой столовой накрыли ужин. Прислуга Чейза сегодня постаралась: все вокруг прямо блестит от чистоты, зажгли верхний свет и начистили приборы, растопили камин. К камину подтащили старое антикварное кресло, чтобы Питеру Чейзу было удобнее потягивать коньяк и посматривать на огонь.

Пока мать утаскивает Мэтта наверх переодеваться к ужину, мы остаемся с Чейзом наедине. Наверное, впервые за прошедшие месяцы мы можем поговорить без свидетелей. Но этот альфа молчит и внимательно следит за язычками пламени, пока я у него за спиной наливаю себе небольшую порцию выпивки — согреться после улицы.

— Ханни, — зовет Чейз, — я рад, что у тебя все хорошо со здоровьем.

Неприятный и тягостный разговор, которого я так долго ждал, наконец-то наступил. Чейз замечает все, что происходит со мной. Он видел, как страдал пару месяцев назад, сейчас он видит, что со мной все хорошо. Исчезли даже вечные синяки под глазами и кожа перестала быть слишком бледной. А я даже забросил пить прописанные доком витаминки. Всего лишь течка, проведенная с нужным альфой, сделала свое дело. Думаю, недельку я могу обойтись и без встреч с придурком.

Но Питер Чейз чувствует мой запах, и чувствует запах альфы, привязавшийся ко мне.

— Не жалуюсь. — Отвечаю ему. Устраиваюсь на небольшом пуфике немного в стороне от накрытого стола и камина. Обычно на нем любит сидеть Мэтт, а иногда и спать. — Ну, вы же заметили, что я нашел альфу. Теперь у меня все нормально.

— У вас все серьезно? — Чейз разворачивается в мою сторону. Смотрит. Не люблю его прямой взгляд. Мой омега воспринимает его как старшего, как неоспоримый авторитет. Я перед ним выгляжу как маленький непослушный ребенок перед грозным отцом. А я ненавижу это чувство.

Я почти залпом выпиваю все содержимое стакана. Коньяк приятно согревает и расслабляет. В тишине столовой вместе с треском камина это знатно успокаивает разыгравшиеся нервы.

— Мы иногда спим вместе, чтобы не было проблем с гормонами. В общем, я постараюсь подобрать подходящие препараты, но это все займет время. Я пока только сдал анализы.

— А тот альфа, кто он?

Я не знаю, догадался Чейз или нет. Не сомневаюсь, что семь лет назад он пересекался с ним. И вполне мог запомнить его запах, или еще как-то обо всем узнать. Чейз очень влиятельный и могущественный человек, я никогда не старался вникать в его дела, но иногда мне кажется, что он знает все обо мне.

— Он в «Вавилоне» работал, когда у нас с ними был контракт. Грузчиком, ну или типа того. Не знаю. — Отмахиваюсь от этого вопроса, покручиваю в руках опустевший стакан, смотрю как на нем бликует свет от люстры.

— Давно ли ты водишься с грузчиками, Ханни? — смеется Чейз.

Мать приводит Мэтта и усаживает за стол. Тот в отглаженной рубашечке и брюках, аккуратно причесан и умыт. Новенькая, незнакомая мне девушка, быстро приносит еду. Запах заставляет меня голодно проглотить слюну и подняться с кушетки. Хорошо, что Чейз пока прекращает свои расспросы. Но продолжение будет, я уверен.

Попутно подливаю себе выпивки. В этом доме алкоголь божественен. Прийти к ним на ужин, и не попробовать коньяк Чейза — это как минимум глупо.

— Ханни, ты опять пьешь. — Недовольно замечает мать, когда усаживаюсь за стол рядом с ней. — Следи за собой, пожалуйста. Помнишь, у твоего отца были небольшие проблемы с алкоголем, я читала, это может быть наследст…..

— У него не было небольших проблем с алкоголем! — перебиваю ее, рассматриваю сочное мясо на своей тарелке. Надо взять нож, чтобы отрезать кусочек. Ненавижу, когда она вспоминает отца. Я бы с радостью забыл все, что с ним связано. Если бы мог. — Он был агрессивным бухающим подонком. Это не «небольшие проблемы».

— Ханни! — вздыхает мать. — Зачем ты так? Не нужно так сейчас говорить о нем!

— Ладно, буду молчать. — Легко соглашаюсь с ней. Как и раньше, намного проще сделать вид, что все нормально. — Сменим тему. Хочу завтра забрать Мэтта в город, мы пойдем в Макдональдс. Отпустите нас?

***

Еще ранней осенью, сразу после того ночного разговора с альфой, я потребовал свою медицинскую карту с историей болезни. Во время аварии я получил множество ушибов и порезов от разбитого стекла. Еще внутреннее кровотечение, сотрясение, трещина в ноге. Не исключено, что сердце от такого шока могло не выдержать и просто заглохнуть. Массаж и искусственное дыхание спасли мое тельце от смерти.

Альфе ничего не говорю по этому поводу. Мы просто несколько раз встречаемся в его квартире, быстро трахаемся, уже стараясь сдерживать запахи и без всяких узлов. Даже почти не разговариваем. Только один раз я задерживаюсь на несколько минут, чтобы обсудить один важный вопрос.

— Тебе надо сдать анализы. Я тебя запишу, когда сможешь? — быстро натягиваю на себя одежду. Не очень мне нравится быть перед ним голым. Эта наша встреча происходит уже после моей течки, поэтому заканчиваем мы быстро. Матиас тоже натягивает на себя штаны и отходит подальше от кровати.

— Зачем? — спрашивает он.

— Разобраться, что с нами происходит. — Начинаю раздражаться я. Разве нельзя молча делать то, что от него требуется. Я ведь не прошу ничего лишнего. — Не горю желанием трахаться с тобой до конца жизни. — Вдыхаю воздух полной грудью. Успокаивайся, Ханни. — Есть шанс подобрать нормальную терапию, чтобы эта поебень с нами закончилась.

— Я могу вечером или в воскресенье. — Он со мной не спорит, конечно же, должен понимать, что я и ему как лучше делаю.

— Ты идиот? — заканчиваю натягивать на себя шмотки. Немного неприятно все это. Одежда мятая, я грязный. Дома сразу планирую завалиться в пенную ванну. — Утром и по будням.

— Я работаю.

— Отпросись. — Блядь, неужели все так сложно? Зачем я объясняю ему элементарные вещи?

— Не могу. — Он пожимает плечами.

В ответ я только рычу на него. Долбаный альфа. Вообще до сих пор не понимаю, как он так быстро нашел работу, после того, как его выгнали из «Вавилона». Не думал, что судимый идиот на условке хоть кому-то нужен. Думал, что он вообще вернется досиживать свой срок, а не портить мне здесь нервы. Но этот, видимо, не такой дурачок, каким старается прикидываться.

Но в итоге именно мне приходится договариваться, чтобы ему оформили больничный на пару дней и платить за это бабки. Идиоту нельзя прогуливать работу, а мне, к сожалению, нельзя пока терять его из вида. Трахаться в заплеванной комнате для свиданий я с ним не собираюсь.

***

Еще одним незачеркнутым пунктиком в моем списке остаются материалы дела об аварии. Я же как один из потерпевших могу получить к ним доступ? Обычно в таких сложных делах я могу спросить совет у Чейза, а здесь вообще бы напрямую мог обратиться к его адвокату, но не хочу, чтобы отец Мика знал о моем интересе. Приходится напрягать старые связи и знакомства, но толкового юриста советует мне все тот же Морис. Выполнив несколько сложных и прибыльных заказов, мы на какое-то время взяли паузу и не так сильно загружаем себя работой. Морис съехался со своей девушкой и строит планы относительно помолвки, Гарри ушел в отпуск и тоже проводит время с семьей. Мне пока не до работы — веду лишь только один рекламный проект, да и тот уже на последней стадии.

С Мэттом мы, как и договаривались, идем гулять по торговому центру. Дедушка разрешил ему поесть бургеров, но прежде мы проходим через весь детский этаж, покупаем новый конструктор и пару новых курток. Мать просила прикупить ему зимней одежды, из прошлой Мэтт уже вырос.

— Я хочу тот костюм енота. — Говорит Мэтт и показывает на пижамный полосатый комбинезон, с хвостиком и капюшоном в виде мордочки.

— Это не енот, а лемур. — Объясняю я Мэтту, но пижаму покупаю. Матери, наверное, не понравится. Но она лишь улыбнется и ничего не скажет. Это точно.

В ресторане на первом этаже заказываю два детских набора. Игрушку из своего дарю Мэтту и открываю ему пакетик с соком.

— Ну, это точно какое-то чертово совпадение. — Раздается над ухом громом голос Мориса. Обычно он так орет только в пьяном состоянии, но сейчас вижу его перед собой совершенно трезвого и обвешенного кипой фирменных пакетов. Этого только мне не хватало.

Он тут же присаживается за наш столик. Мэтт только посматривает на него и продолжает заниматься своей едой. Он не боится незнакомцев.

— Хэппи мил? — усмехается Морис.

— А у тебя? — пинаю под столом его длинные ноги. — Воскресный семейный поход по магазинам? Когда свадебка, а?

Я уже заметил в очереди яркий красный цвет волос его подружки. Джуди, или как там ее, забирает заказ на кассе и двигается, конечно же, в нашу сторону. Свободных мест в ресторане — как неожиданно — больше нет.

— Привет. — Говорит она и занимает последний разноцветный стульчик за нашим столиком. Вот теперь Мэтт напрягается.

— Привет, — без энтузиазма машу рукой. — А мы тут обсуждаем вашу семейную жизнь? Ну, как дела?

Все-таки, Джуди. С прошлой нашей встречи я заметил только ее низкий рост, отсутствие груди и короткую ярко-красную стрижку. В эту встречу вспомнил еще и имя. Она смотрит на меня с небольшим раздражением. Как будто это я подсел за их столик.

— Знаешь, — отвечает она под фальшивое порыкивание Мориса, — хорошо, Ханни. Приятно осознавать, что ты нужен не только для одноразового секса. Хотя откуда тебе это знать? — сочувственно тянет она.

— Джуд! — шипит Морис.

— Что?! — возмущается она уже с набитым ртом.

Пока эти голубки заняты злостным переглядыванием, помогаю Мэтту открыть соус для картошки, и заставляю протереть руки салфеткой.

— А тебе какая игрушка попалась? — задаю вопрос, чтобы отвлечь его от взрослых слов.

— Динозавр. — Он откидывает салфетку на мой поднос. — Зеленый. У меня такой уже есть.

— А желтый?

— Желтого нет. А мы потом пойдем кататься с горки?

— Хорошо. Только не заляпайся в соусе, а то грязнуль на горку не пускают. — И еще мать будет причитать. Этого я боюсь больше.

— Кстати, — Морис снова пинает мои ноги под столом, чтобы привлечь внимание, — Гарри сказал, тебе юрист понадобился. Зачем?

— Нужна консультация. — Киваю головой. — Знаешь кого-то?

— Что за дело? — не унимается Морис.

— Привлечь твою подружку за оскорбления. — Джуди громко фыркает со своего места. — Или помоги, или заткнись. — Прошу его. Ворую пару картошин из порции Мэтта и макаю в соус. — Ну? У меня времени нет. Мне еще с горки кататься идти.

Морис снова пинает меня, теперь просто так.

— Сейчас скину тебе номер, позвони. Эндрю Барт. Я с ним решал вопросы, когда мы только начинали работать. Нормальный мужик.

========== Глава 14 ==========

Встречаюсь с Эндрю Бартом в его офисе. Этому мужчине под пятьдесят лет, внешне он походит на альфу, но ничем не пахнет, просто слишком большой. Молодой парнишка-секретарь приносит небольшую порцию кофе, и вместе с ним я уже устраиваюсь в удобном кресле.

— Мне нужно достать материалы одного уголовного дела — Начинаю я. — Проблем не должно быть, я там был вовсю замешан.

— Да, звучит и, правда, легко. — Басит собеседник. — Рассказывайте.

Рассказываю ему все. Мужик меня не прерывает, терпеливо относится к моим почти минутным паузам, когда я пытаюсь что-то припомнить или правильно подобрать слова. Пытаюсь обойти скользкую тему про наши отношения с Матиасом в настоящем, но, в то же время, не упустить ничего важного.

Эндрю Барт в конце моей речи кивает, сразу же называет сумму и приступает к работе.

Через несколько дней я получаю копии всех бумаг из дела на почту и так же звонок от Барта. На часах десять утра, но я только что проснулся. Натягиваю на плечи халат и плетусь в сторону кухни, где на стойке вчера оставил свой ноутбук. Попутно достаю из холодильника пакет с мясной нарезкой и открываю ее для Сатаны. Кот тут же запрыгивает на стол и начинает жрать с довольным урчанием. Себе варю порцию крепкого кофе.

Долго, почти до самого полудня, сижу на одном месте и перелистываю сканы различных документов. Картинка от этого не меняется. Матиас Ланг действительно был виновен и даже не старался с этим спорить. Срок он получил, возможно, и больше, чем обычно, но уверен, тут постарался Чейз.

После нескольких чашек кофе, пары сигарет и часов, потраченных на просмотр документов, картина проясняется. Конечно, кто-то хорошо обработал это дело. Куча разных мелочей складывается в не очень приятную картину в первую очередь для Матиаса. Я до сих пор помню свой страх от той скорости, которую развил Мик. И я помню слова полицейских о том, что Мик пил перед аварией. Это вполне на него похоже, и я этому верю. Ничего этого в деле я не нахожу. Зато вижу результаты обследования Матиаса. Там все: следы седативов, те самые потерянные промили алкоголя, и еще огромный выброс альфа-гормонов. Интересно. Последнее, наверное, все-таки из-за меня.

Но вот коктейльчик получился прикольный.

Ставлю себе пометочку, спросить у придурка про алкоголь. Пил ли он вообще? Кажется мне, это придумал Чейз? Не то чтобы я был против, но… И зачем он наглотался успокоительного? Не самое лучшее решение, когда ты управляешь фургоном.

Нахожу описание технического состояния автомобилей. На бумаге с ними все нормально, но вот длина тормозного пути меня напрягает — слишком длинная.

После полудня заявляется Морис с новыми рекламными макетам, которые требуют срочных правок, достает из моего холодильника остатки пива и мы до самого вечера погружаемся в работу.

— Когда у нас дедлайн? — спрашиваю его, когда ненадолго отвлекаюсь на то, чтобы приготовить нам еды — делаю омлет из яиц и молока. Морис пока отрывается от ноутбука и переписывается с заказчиком.

— Через три дня. Гарри обещал сделать верстку и сам все сбросить.

— Отлично. Когда бабки будут?

— В течение недели, — Морис отпивает пива, — возможно. Слушай, Джуди завтра уезжает к родителям на несколько дней, не хочешь напиться. Гарри уже согласился, приведет своего друга, чтобы не скучно было. — Морис посмеивается.

Омлет почти готов. Убираю огонь и накрываю его крышкой. Под ногами появляется Сатана и громко уркает, трется о мои ноги, не реагируя на «кис-кис-кис, иди сюда сладенький» Мориса.

— Отъебись от моего кота. — Прошу Мориса. — И когда планируются блядки?

— Блядок не будет, у меня девушка и Гарри женат.

Вообще-то я планировал заявиться в клинику, сдать очередные анализы, все-таки интересно, как новая терапия влияет на гормоны. Хотя уже сейчас чувствую, что никак. Трахаться с альфой как хотелось, так и хочется. В последние дни особенно сильно, а мы ведь всего неделю назад встречались у него дома.

Планировал сходить к альфе, но предложение Мориса мне нравится больше. Не люблю те дни, которые приходится проводить в компании альфы. Сложно продолжать игнорировать человека, с которым ты спишь и с которым вместе проводишь течки.

Но я давно уже не пил, да и Морис остепенился и все реже собирает свои веселые вечеринки. В надежде прогнать эту так доставшую меня апатию, я соглашаюсь.

***

Ближе к ночи я уже совершенно пьян. Гребаный Гарри действительно притаскивает на нашу попойку друга. Гребаного альфу. Пока он стаскивает со своего носа шарф и протягивает руку Морису, я уже вылетаю из полутемной ниши, по дороге сбивая мальчика с подносом, и несусь в туалет. Там, наступающий на меня пиздец, быстро откатывает и я, наглотавшись холодной воды, сразу же ощущаю себя лучше, чем минуту назад.

Это было пиздец как неожиданно. Вот только я собираюсь прикурить и тянусь через Мориса за зажигалкой, практически оказываясь грудью у него на коленях, и вот уже в мои легкие врывается новый запах альфы. Обычный запах, ничего необычного, в отличии от запаха придурка, но вот только я действительно променял профилактический секс с ним на нормальный отдых с друзьями, а мозг отключился после нескольких стопок водки.

Поэтом к такому нападению я оказался не готов.

— Какого хрена? — спрашивает Морис, когда я возвращаюсь к нашему столику. От приглушенного света зала, гомона голос и музыки меня действительно начинает мутить. Этот альфа никуда не делся и вполне хорошо проводит время в компании какой-то девки, которую притащил за собой от соседнего столика.

— Ебаный пиздец случился. — Пинаю ноги Мориса, чтобы они не мешали мне пройти. — Дай сюда. — Забираю у него из рук стопку и опрокидываю в себя новую порцию алкоголя, устраиваясь на круглом диванчике напротив альфы. Тот — зрелый самец. В самом соку, так сказать. Красавчик, в меру накачан, загорелая кожа или только вернулась из теплых краев в нашу промозглую зиму или совсем недавно загорала в солярии. Этот блядский бронзовый оттенок видно даже в искаженном неярком свете ночного клуба. Пахнет альфа хорошо, но не так, как мой придурок. И, если несколько минут подышать его запахом, можно привыкнуть. Спать я с этим альфой не буду. Завтра же поеду к своему.

Он, блять, конечно же узнал во мне омегу. Смотрит своими голодными, но осмысленными глазами, поверх сигаретного дыма. Почти на целую минуту забывает про свою шлюху, привстает и тянет ко мне руку через весь стол.

— Альфред — Говорит он громким голосом, хочет перекричать хохот Гарри и музыку. — Можно просто Ал. — Он подмигивает.

Ебать какое имя! Тупо пялюсь на него. И из-за чего я так сорвался? Ничего необычного. Альфа как альфа. Мало что ли я их видел?

Мне кажется, я что-то сказал вслух, потому что альфа недовольно хмурит бровки. Получаю тычок под ребра от Мориса. Больно. Непроизвольно рыкаю. И тут вспоминаю, что протянутую руку нужно пожать. Но я же занят выпивкой.

Хочу пойти в туалет и подрочить.

— Ханни, ты ведешь себя невежливо. — Смеется Морис. — Эта бука — Ханни. — Говорит он альфе. — Омега. — Кричит он, чуть ли не на весь зал. Мне кажется, что слышит это вся компания, все пялятся на меня.

— Завались нахер. — Прошу его. — А ты не виси надо мной.

Альфа опускается на свое место, еще пару минут поглядывает на меня, но вроде успокаивается. Я же продолжаю напиваться и уже тоже забываю про него, особенно когда та самая девка оказывается у меня под боком, мой нос неожиданно утыкается в ее груди и она даже не против, когда я, ужасно лажая, засасываю ее лезу руками к ее декольте. Не могу понять, шлюха она или нет. Мне готовить деньги?

— Ханни, тише-тише, приятель! — Морис отрывает меня от девки, а ведь она уже поглаживала мой член через штаны. Мой вставший член, к слову. — Не надо здесь.

Он сам икает, и руки его подрагивают. Вообще нихуя не авторитетный советник сейчас. Замечаю, что за столиком сейчас остались только мы втроем, остальные разбежались по залу. Музыка громко бьет по ушам, счастливая толпа беснуется внизу, за высокими перилами второго этажа.

Поправляю член в штанах и достаю последнюю сигарету из пачки. Морис подносит зажигалку и помогает прикурить. Рука его трясется, это очень раздражает.

— Пошли покурим. — Зову его, выпуская первый дым из легких. Боженька, как же хорошо быть пьяным. Как я заебался постоянно о чем-то беспокоиться и постоянно думать. Кажется, мой мозг сейчас оргазмически радуется выдавшемуся отдыху.

В туалете накурено и немного воняет. Мой чуткий нос не сдается под натиском опьянение и все-таки чувствует слабый запах спермы, несколько незнакомых запахов омег или альф, которые здесь появлялись в течение ночи. К огромному искреннему моему огорчению здесь мы не одни.

Альфа-красавчик Альфред тут же стоит под вентиляцией и дымит. Я уже докурил свою сигарету, поэтому стреляю еще одну у Мориса и смотрю на альфу. Он смотрит на меня. Тупой идиот.

— Ты можешь не пахнуть? — недовольно спрашиваю у него и убираюсь подальше, в другой угол тесного туалета.

— Ты серьезно спрашиваешь? — язвит альфа.

— Ой блять, — вздыхает Морис и уползает в пустую кабинку, долго пытается закрыться там, а потом и расстегнуть хитровыебанный ремень, аналог пояса верности — хер снимешь в пьяном виде. Джуди покупала, кстати.

— Эй, я не могу совсем не пахнуть, да и ты тоже тут не нежными розами благоухаешь. Еще и на грани течки сюда приперся. Нос хочется заткнуть. — Он морщится. — Вали к своему альфе и трахнись хорошенько с ним.

Морис с матами вываливается из кабинки. На пару секунд открывается дверь в коридор, впускает в душный туалет громкие басы из зала и пару мужиков, которые посмеиваясь, расходятся по кабинкам.

— У меня нет альфы! — рыкаю на тупого перекачанного Альфреда. Ебучее имя.

— Ты помечен, идиот. — Рычит в ответ альфа. Да, черт, я его разозлил. Гортанный звук, вырывающийся из его глотки, пугает даже Мориса и ссущих мужиков, я же вообще застываю на месте. По спине пробегает холодок, пропадает стояк. Альфа показывает клыки, и вот я уже хочу вылизывать его ботинки.

Тупой глупый омега!

— Тогда не рычи на меня! — выдавливаю из пересохшего горла.

— Иди к своему альфе. — Он тушит свой окурок. — Тебе надо потрахаться с ним.

class="book">***

— Я не могу так просто с ним потрахаться, у нас все сложно. — Подпираю спиной фонарный столб и принимаю у Ала из рук бутылку с джином, глотаю. Ночной холод на несколько секунд отступает. Иногда я завидую альфам — они не бояться холодов. Вокруг нас разношерстная толна, которая вывалила из клуба на улицу подышать воздухом, но только Ал стоит здесь только в одной клетчатой рубашке.

— Он не знает, куда вставлять член? Или проблема с твоей стороны. — Альфа отбирает у меня джин.

— Он знает, куда. У нас был узел. — Хвастаюсь Алу. Вообще-то, узел не каждый делает. Редко омега в здравом уме позволит альфе это сделать. Это же почти стопроцентная вероятность залета. Это я, счастливчик, обошелся малой кровью. Да и то, никто у меня спросил, хочу я вязки или нет.

— Тогда в чем проблема? — Ал кому-то машет в толпе. Не могу понять кому. Я уже замерз, хочу внутрь, в тепло. Снова отпиваю джина из бутылки.

И как, он думает, я могу ему все это объяснить? А?

В стороне завязывается пьяная драка. Два парня быкуют друг на друга, девушка пытается накричать сразу на двоих. За зданием по трассе с шумом проносятся машины, а земля под ногами слабо вибрирует — там метро. В голове тоже вибрирует от выпитого. От джина подташнивает. Только морозный воздух спасает положение.

— Он убил моего парня, — пытаюсь объяснить всю сложность своего положения, но выходит, что я просто жалуюсь, — отсидел, а потом встретился мне и навонял под носом. У мы, короче, из-за гормонов трахаемся.

Ал даже курить забывает. Хлопает своими полупьяными глазками и слегка показывает клыки. Опять хочет порычать. Что-то я не соображаю, чего он опять на меня злится, но совсем не долго. Понятно. Не на меня.

Да, черт, я тоже зол.

— У меня икотси… итоксика…ин… Бля, короче, я травлюсь, если его долго рядом нет. — Перестаю подпирать столб и чуть не падаю. — Чего ты распетушился весь, а?

Альфы, что с них взять. Иногда это и мило, что они могут так относиться к омегам — как к слабеньким существам, которых надо защищать. Но чаще всего это меня бесит. Я сам могу… защититься.

— Хочешь, я его сюда притащу? — спрашивает альфа, поблескивая фанатичным взглядом.

— С какого хуя? — допиваю джин, пустую бутылку швыряю в железный мусорный бак. Попадаю.

— Не надо из-за такого дерьма страдать. Хочешь я тебе…

— Нет! — скидываю его руку со своей задницы. — Иди нахуй! — пинаю его. — Или нахуй! Я же помечен.

Кажется, мой крик даже останавливает ссору у входа. Разъяренные, на вид глуповатые, парни смотрят на меня. Блять.

— Тогда сейчас позвоню ребятам. Притащат твоего… этого. Быстро. Диктуй адрес!

— Ребятам?

— Моя охрана. — Альфа уже стоит с телефоном наготове. Откуда только его достал. Из задницы что ли?

— Ты президент, что ли?

— Ага. Мясокомбината.

— Ебать. — Говорю уже вслух. А вообще, хочу альфу. Придурка этого, Матиаса. И если уж он так поиздевался надо мной и пометил своим запахом, то пусть он теперь и помогает мне. Я и так много страдаю из-за него. Пусть искупает. Идиот. — Третий переулок Старого города, — вспоминаю я, — седьмой дом, квартира… на втором этаже, дверь справа. Зелененькая…

***

В четыре часа утра Морис вызывает такси и в компании Гарри уезжает домой. Клуб постепенно пустеет, из темных углов вылезают шлюхи и ловят уходящих клиентов. Сразу понятно, что место выбирал Морис — спасибо, что сразу не бордель. Он все-таки почти женат. Официант уже заебался таскать мне коктейли. Водка с джином не подружились, и мне пришлось немного проблеваться в туалете. Зато теперь потягиваю прекрасный фирменный «розовый вечер» и счастлив.

Пока Ал не берет меня за руку и не выводит на улицу. В одной руке так и продолжаю держать «розовый вечер», вот только трубочку теряю. Ближе к утру уличного гула почти нет. Наступает тихий час, время перед тем, как проснуться бедные несчастные люди и побегут или поедут по своим работам. Парковка почти свободна, людей вокруг нет.

Чувствую его запах еще раньше, чем вижу его. Черная толстовка — кто бы сомневался. Под ней, знаю, тоже черный свитер. Пахнет охуенно притягательно, так что сразу привстает, а трусы снова намокают. Вот бы сейчас не опозориться.

Ал тут же отпускает меня и немного ошарашено отходит на несколько шагов. Да, дружочек, я такой сладенький. Придурок тоже реагирует. Делает резкий шаг ко мне, крепкий мужик, который почему-то держал его за плечо, мешает ему, и тогда тот просто разворачивается и легким ударом избавляется от помехи. Бьет несильно, но действенно. Лицо у придурка такое, как будто он сам охуел от своей крутости.

Но тут же он опять смотрит на меня. Нотка угрозы, мелькнувшая в его виде и запахе, тут же пропадает.

Но он возмущен, это чувствуется. До чертиков.

— Ты чего приперся? — спрашиваю у него, размахивая «розовым вечером», быстро делаю несколько шагов в его сторону, чтобы облить коктейльчиком. Хорошо, что он скинул капюшон, и я точно попадаю в его лицо. А потом, от обиды и злости, бью его кулаком в грудь. Придурок даже немного пошатывается.

Но берет меня своими руками за плечи и оказывается вот прямо вообще рядом. Вдыхает, смотрит своими глазами, блестящими, страшными. Как-то я подзабыл, что он хоть и мелкий, но альфа.

Блять.

Ал рычит на придурка со своего места.

И тот перестает гипнотизировать меня своим страшным темным взглядом. Поднимает голову, смотрит мне за спину. И я, почти уткнувшийся ему в плечо носом, чувствую рокот, зарождающийся прямо где-то в этой тщедушной груди. Рокот разрастается, идет выше и вырывается животным, пробирающим до мурашек рычанием. В этот момент я только и могу что радоваться, что этот рык не для меня. Он из-за меня. Рычит.

Блять.

Альфы агрессивны, они могут поубивать друг друга. А когда все это из-за омеги — это вообще пиздец.

Всем своим уехавшим мозгом пытаюсь сообразить решение. А пока нюхаю его запах, уже совсем зарылся носом в его толстовку, прижался к груди, из которой все еще рождаются порыкивания. Он весь напряжен и натянут. Все еще держит меня. Очень крепко держит. Запах убойный. От него кружится голова.

Пытаюсь потереться волосами и шеей об его нос, чтобы понюхал омегу, вжимаюсь в него, чтобы не сорвался с места, выпускаю свой запашек, тот который для малых деток, чтобы их успокоить.

Устроили мне тут цирк. Альфы сраные.

За спиной Ал слабо порыкивает, но, вроде, отступает. Сдается. Не думаю, что он испугался Матиаса. Наверное, просто включил мозги. Они же у него должны быть. Раз он президент мясокомбината.

Но мой альфа все еще не успокаивается. Сейчас он немного подумает, поймет, что смог отвоевать омегу и захочет поебаться. Прекрасно.

Но я тоже хочу.

— Вызовите такси. — Стараюсь говорить как можно громче. — И принесите пальто из гардероба. Мы уезжаем.

========== Глава 15 ==========

Мы оказываемся в заснеженном тихом дворе Старого города. Альфа все еще пахнет так, как будто готов убивать альф и трахать омег. Я прекрасно понимаю его. Вламываемся в темный подъезд, с тяжелой дверью альфа справляется как с фанеркой, на потолке зажигается лампочка, его глаза отражают этот слабый свет. Они все еще животные, не очень соображающие. Смотрю в эти глаза, трусь бедрами об его штаны и очень заметный бугорок члена.

Больно ударяюсь спиной о стену, под ноги падают кусочки штукатурки, а дверь с грохотом закрывается, отсекая нас от холодной улицы. Альфа тяжело дышит, уже запустил бы руки мне в штаны, если бы не узкие джинсы, бесится, дышит еще громче, покусывает за шею, острыми клыками даже прокусывает кожу, Лапает за задницу, приспускает, как может, промокшие джинсы.

Когда целуемся, чувствую запах собственной крови. Его острые клыки почти прокусывают мой язык, сам пытаюсь покусать его, но не получается. Альфа готов кусаться, чтобы сражаться и альфа готов ставить метку. Что его сдерживает — непонятно.

Очень тяжело дышать, когда тело зажато между стеной и ним. Таким сильным, грозным, вкусным. Под джинсы и трусы медленно пробирается его рука, медленно он ведет по моей заднице, подбирается все ближе к нужному, пробует одним пальчиком поласкать и проникнуть внутрь, и, конечно же получается. Я тут вообще-то теку уже несколько часов.

Сотню раз «блять». Это просто охуенно. Он охуенен — запах, язык и губы, его клыки, темные глаза, мягкие на ощупь волосы. Раньше не замечал. Его член, которым он умеет делать узел. Это самое нужное. Хочу вязку с ним и метку. У нас есть шанс завести таких же охуенных детей. Всех альф.

Альфа сильный. Он почти на руках тащит меня на второй этаж, спиной таранит незапертую дверь и заносит меня в свою норку. Здесь, на этой кровати мы всегда спим с ним. Здесь все пахнет альфой, мягкие подушечки, теплый плед. Альфа иногда угощает меня чаем за этим столом. Здесь же удобно сидеть на подоконнике и курить, посматривая на заснеженные большие деревья.

Его штаны не узкие, поэтому легко проникаю туда руками и ласкаю член. Большой такой. Альфа-то у меня совсем не жалкий, как может показаться. Он даже без проблем держит меня на руках, когда я поглаживаю головку пальчиком, веду по стволу, добираюсь до горячих яйц, ласкаю и их. Альфа довольно поуркивает, все еще мучая меня долгими жадными поцелуями.

Падаем на кровать. Быстро избавляемся от одежды, на этот раз полностью. Все это время он не забывает меня касаться и урчать. Специально для меня. Это очень мило и приятно. Почему я раньше не замечал, что он урчит мне?

Сам урчу ему в ответ, но потише, как Сатана. В груди приятно вибрирует. Альфа меня гладит.

Без одежды правильней. Безумно хочется его, но еще хочется показать ему мои чувства. Притягиваю его к себе, беря рукой за холку, прикусываю кожу у шей, стараюсь прокусить омежьими клычками. Второй рукой начинаю подрачивать ему. Альфа исследует пальцами мою дырку. Там все уже давно готово. Сегодня омега собирается принимать альфу.

— Узел. — Говорю ему.

Он уже входит, почти на всю длину и с первого раза. Громко вздыхаю. Не больно, просто чертовски хочется его. Вот еще совсем чуть-чуть, совсем немного до желаемого так узла. А потом я буду лежать с ним, нюхать его, лизать укус, целоваться с ним.

— Ты… — он двигается, медленно сначала, потом быстрее, нависает надо мной, упирается своими сильными жилистыми руками в кровать и смотрит на меня, черными, немного раскосыми, прекрасными глазами. — Ты хочешь? — выдыхает он.

— Да. — Царапаю его грудь. А ноготочки остренькие же. — Давай, с тобой…

Он прикусывает губу, когда входит в меня полностью и замирает. Узел заполняет меня, в отличие от прошлого раза, не больно. Приятно. Очень. Слезы наворачиваются от нарастающего чувства удовлетворения и счастья. Тело мелко подрагивает, скоро будет очень много приятных оргазмов, дрожащими ногами обхватываю альфу, чтобы он не уходил, был рядом.

Он наклоняется ниже, его промокшие волосы щекочут щеку. С трудом различаю его лицо. Узел уже не позволит нам расцепиться. Мне хорошо. Тянусь за поцелуем, но он лишь трется своим носом о мой и снова поуркивает. Ебать, это так мило.

***

Утром знакомое чувство — похмелье. Протягиваю руку к прикроватной тумбочке, чтобы достать таблетку, но тумбочки нет. Значит, я не дома. Принюхиваюсь, фокусирую взгляд. Бледная стена, выцветшие цветочные узоры. В моей детской комнате были такие — теперь ненавижу их. Запах жилища моего альфы. Вот это точно ни с чем не спутать.

Голова болит, все тело болит, задница тоже болит. Но не так, как голова — боль как после хорошей тренировки. Нравится.

Во рту как будто Сатана нассал. Типичное похмелье. Типичное похмельное утро — надрался и переспал с кем-то. Судя по полумраку за окном, мое утро выдалось на вечер. Альфа тоже здесь рядом. Скромненько сидит за столом, с книгой. Смотрите, умный какой. Тут же вспоминаю, что я уже несколько раз просыпался: когда он спрашивал, нужно ли мне куда-то утром, когда уходил на работу и рассказывал, где ключи, когда пришел с работы и старался вести себя тихо. Не вышло. Упс.

— Ну, хотя бы потрахались уже. Дело сделано. — Приподнимаюсь, кряхтя. — Хорошо так потрахались. Дай воды. Сигареты видел? Где пальто?

Альфа быстро дает холодной воды, показывает на пальто, аккуратно висящее на спинке стула. Сначала вода, выпиваю половину бутылки. Она холодная, хорошо. Во рту воняет чуть меньше. Заворачиваюсь в плед, чтобы не сверкать голой задницей, шарю по карманам, но сигарет не нахожу. На телефон на месте. Это уже хорошо.

Альфа в это время открывает форточку. Морозный воздух с радостью вторгается в душное пространство его комнатки.

— Я весь день проспал, да? — снова пью воду. — Как я здесь оказался?

— Не помнишь? — альфа наконец-то заговаривает со мной. Вечно он молчит всегда. Иногда чувствую себя идиотом, который разговаривает сам с собой.

— Я пил с Морисом. Тебя там не было.

Альфа выглядит как-то иначе. Обычно он похож на мальчика для битья. А сейчас… Он даже немного зол. И запах.

— Твою же мать! — вспоминаю, как он вчера оказался на парковке перед клубом и нарычал на другого альфу. — Срань Господня, что за нахер произошел. Зачем ты туда поехал?

Хочется ударить его, но не рискую. Вообще не люблю драться, а этот еще и способен сдачи дать. Теперь я это точно знаю.

— Зачем? — а он зол. Но я счастлив, что он держит себя в руках, отходит снова за стол, начинает заваривать чай. Да, он не помешает. — Ты прислал ко мне каких-то идиотов, которые чуть не выломали мне замок, я пока сообразил, что происходит, мы уже ехали куда-то. Конечно, я повел себя так. — Громко ставит на стол кружку. Отчитывает меня как маленькую девочку. А я сижу и слушаю, раскрыв рот. — Я, конечно, все понимаю, но есть какая-то грань.

Мне нужны штаны.

— Ты мне говоришь про грань? Я же запретил узлы!

— Вчера ты очень хотел!

— Я не соображал!

— Я тоже!

Штаны находятся под пальто, тоже аккуратно сложенные. А вот у рубашки оторваны пуговицы. Пытаюсь натянуть джинсы, но тело настолько непослушное, что мало что получается. К тому же грязное. Все пропахшее потом, спермой и алкоголем.

Альфа, молча стоявший все время над полными кружками с чаем, тихо говорит мне:

— Сходи лучше в душ.

Почесываю руку, еще раз пытаюсь подвигаться и понимаю, что водичка не повредит.

— Ладно. — Соглашаюсь с ним.

В небольшой ванной комнатке стараюсь долго не задерживаться. Включаю максимально горячую воду, которую удается добиться от старенького душа, нахожу целых два геля, выбираю тот, что с запахом, старательно оттираю тело, иногда охеревая от перепадов температуры. Помню, так было в моем общежитии. Давно забытое чувство.

Когда выхожу из душа, уже в джинсах, но без рубашки — от нее воняло — альфа меня ждет. Протягивает кружку с чаем. Не сомневается, что я возьму, этот чай я один раз уже пил и мне понравилось. Протягивает пару сигарет, тонкие с ментолом, какие-то дешевые, и зажигалку. С радостью прикуриваю, иду к подоконнику и устраиваюсь на нем. Я всегда там курю. Чай ставлю рядом.

— Попросил у соседки. — Поясняет альфа, кивая на сигарету. — Она думает, у меня подружка появилась.

— Они знают про тебя? — спрашиваю. — Ну, про то, что ты альфа?

— Да. Я тут с детства живу.

— Я пока отмывался. — Выдыхаю дым в форточку. — Увидел эту херню на шее. — Касаюсь поджившего укуса. Пройдет за неделю. — Короче, то, что было, это какой-то пиздец. Но мы взрослые мальчики и понимаем, кто мы и что с нами иногда бывает. Если я что-то там тебе говорил и разрешал, считай, что это не я. Узел тоже больше нельзя.

Сигарета ужасная, дешевый табак прямо настаивает на том, чтобы выкинуть эту гадость в форточку. Но замены нет. Запиваю чаем. Чай у альфы клевый. Я видел, что он заваривает. Похож на настоящий. Но тот чертовски дорогой. Не понимаю, откуда он его достает.

— Я понимаю. — Матиас достает кулек с шоколадными конфетами. Ставит его так, чтобы и я смог дотянуться. Но думаю, от конфет меня снова стошнит. — И то, что ты был пьян, и что мы… омега и альфа, но, — он усмехается, — у меня нет претензий к сексу, но если повторится что-то похожее на двух странных мужиков, заявившихся ко мне в гости ночью, — он тоже подбирает слова, — я постараюсь… не идти у тебя на поводу.

— Ну, постарайся. — Хмыкаю я. Вот у него горе — заставили подняться с кроватки ночью. — Тебе заплатили охуенным сексом за неудобства — радуйся.

— От этого животного состояния тоже радости мало. — Устало выдыхает он. Вот он почти похож на себя прежнего.

— Ну, не думаю, что это хоть кого-то устраивает. Вряд ли есть омеги, любящие этот режим «ебанутого кролика». Или альфы. Никто не будет в восторге, когда очнется от этой хуйни, а у него уже узел в заднице и бежать некуда. — Вышвыриваю бычок в форточку. Пока, невкусная сигарета. — Смирись. И радуйся.

Он долго молчит. Я не хочу слезать с подоконника. Хотя нужно браться за телефон, заказывать такси. Дома выпить таблетки от похмелья и покормить Сатану. Отзвониться Морису, проверить почту, просмотреть макеты стажеров — дел полно.

День лениво заканчивается. На небе рыжий закат, свежий снежок ярко поблескивает, дети уже успели скатать из него несколько шаров, строят снеговика. Соседка Мориса слушает попсу.

— Я не знаю, как мне себя с тобой вести. — Тихо говорит альфа. Почти шепотом.

— Никак. — Тут же отвечаю ему. — Делай свое дело и жди результатов. Какой-то препарат точно подойдет.

— А дальше что? — спрашивает он.

— Дальше? — отрываюсь от милых зимних пейзажей и смотрю на него. — Дальше я буду радоваться своей жизни, а ты будешь радоваться своей. И все будут счастливы.

— Так просто?

— А как надо?

— Я же убил того парня. — Совсем тихо произносит он. Сидит, повесив голову, волосы закрывают лицо. — И ты…

Опять мы ходим по кругу.

А я нихрена не знаю что сказать. Мне очень-очень плохо от всего, что сейчас происходит. Я бы предпочел вообще никогда не заявляться в чертов «Вавилон» и спокойно жить как раньше. Если бы я не встретил его, не нужно было бы ломать голову и мучиться совестью. Не нужно было бы ненавидеть себя за то, что было вчера, и за то, что я почти не чувствую к нему ненависти.

Не мне, кто половину жизни проводит под бухлом и водит под ним же, вообще что-то говорить. Если честно, я пью почти как мой отец.

— Ты тогда выпивал? — спрашиваю у альфы.

— Нет, конечно. — Качает он головой. Взгляд жалкий, как у побитой собаки.

— А успокоительное?

— Да.

— Почему?

Не отвечает сразу. В тишине прослушиваем веселый припев, доносящийся из-за стены

— Меня родил омега. — Я удивленно дергаюсь. — Мы с папой жили здесь. Он умер, повесился в этом подъезде на крюке. Умирал от рака. Ну и после похорон я несколько дней сидел на таблетках.

— Ты же говорил, что к экзаменам готовился.

— Их никто не отменял.

— И то верно. — Соглашаюсь с ним.

========== Глава 16 ==========

— Можете вставать. — Говорит док. — Беременности нет. Это уже странно, мистер Петерс, вторая вязка и без беременности. Нужно для начала сдать анализы и сделать узи.

— А что-то не так? — наклоняюсь, чтобы завязать шнурки на кроссовках. — Я больше десяти лет принимаю блокаторы и терапию, лет пять уже на «Родрексе», я слышал, они самые сильные.

— Они вызывают бесплодие, мистер Петерс. — Док кажется возмущенным. Но он и так все это знал, у него моя медицинская карта и все мои назначения, он ведет меня уже почти два года. И чего теперь возмущается?

— Я в курсе. — Поправляю футболку, разглаживаю непонятные складки на ней. Вроде же утром сам ее гладил.

— Хорошо. Но на это могут быть и другие причины, многие болезни влияют на зачатие, я все-таки выпишу несколько направлений, надо убедиться, что мы не пропустим что-то серьезное.

Согласно киваю головой. Этот организм омеги — я уже чувствую себя подопытной свинкой.

Но сегодня есть еще одна важная новость — мне и альфе подобрали подходящую терапию, несколько недель протестим эти таблеточки и, если все нормально, сможем разбежаться с ним. Но новый препарат конфликтует с моим любимым «Родрексом». Док так доволен, что я даже не до конца ему верю и украдкой проверяю в интернете. И, правда, нельзя.

Таблетки дорогие, как будто они сделаны из золота, но покупаю две пачки — мне и альфе. Выхожу на улицу и, пока добираюсь до парковки, хватаю ртом падающие снежинки. Город начали украшать к Рождеству. Все эти лампочки и красивые витрины даже мне поднимают настроение. Теплая погода в совокупности со снегопадом вообще создают ощущение нереальности. И лишь километровые пробки возвращают меня в реальную жизнь.

Сразу же еду к альфе, отдам таблетки и сообщу радостную новость. Вместо привычных пятнадцати минут трачу на дорогу почти полчаса, собираю все заторы, какие только возможно, долго тащусь за толстым задом троллейбуса, не имея возможности никак его объехать. Переулки Старого города же занесло полностью. Проезжаю по накатанной колее и оставляю машину на небольшом расчищенном пятачке напротив дома альфы.

Надеюсь, он дома. Рабочий день закончился уже час назад.

Привычным маршрутом пробираюсь к тяжелой двери, с трудом, двумя руками, открываю ее, получаю горсть снега за шиворот, и быстро ныряю в подъезд. Тут уже отчетливо пахнет моим альфой. Он в этом доме один такой.

Взлетаю по лестнице вверх, сжимая в кармане куртки заветные упаковки с таблетками. Это такая волнительная новость, что хочу быстро рассказать все альфе. Если получится, то уже в следующем году все вернется в норму. И не будет необходимости нам с ним спать. И видеться тоже. Не будет.

Дверь в его квартиру слегка приоткрыта, полоска яркого света освещает бетонный пол подъезда. Принюхиваюсь — очень слабый женский запах почти не уловим и с такого расстояния его не распознать. Но это не его соседка — полненькая девушка с двумя детьми, у которой Матиас и стрелял сигареты для меня. И это не старушка с первого этажа, вечно достающая альфу всякими просьбами.

Захожу внутрь, прикрывая за собой дверь в квартиру. Не нужно, чтобы весь дом слышал, что здесь происходит. А происходит что-то не то, потому что запах у моего альфы не очень — он волнуется и немного напуган.

Матиас еще даже не снял куртку, так и сидит в ней. В рабочих синих штанах — только пришел с работы. Сейчас он управляет какой-то погрузочной техникой на промышленных складах. Это лучше, чем расставлять газировку в «Вавилоне». Мог бы и поблагодарить, что я подтолкнул его карьеру вперед.

Немолодая женщина в серой официальной одежде и с портфелем сидит за столом и заполняет какую-то бумагу, пока Матиас просто помалкивает.

— Я не вовремя? — спрашиваю, а сам уже стягиваю кроссовки с ног, чтобы не оставить ему тут по всему полу лужи от растаявшего снега. Даже если я и не вовремя, никуда не уйду. У меня к нему важное дело.

Женщина с прищуром смотрит на меня. Ей нужно прикупить очки, наверное.

— Ханни, можешь подождать за дверью? — просит альфа. И, черт, не просто просит, почти настаивает.

— Не могу, я уже разулся. Я пройду, да? — расстегиваю куртку, иду внутрь квартиры, прохожу мимо женщины и лезу в холодильник. Там у альфы должна оставаться еще одна банка колы, я вчера ее привозил.

— Ханни Петерс? — спрашивает женщина. Голос у нее красивый, такой теплый.

Открываю газировку, она шипит и марает мне мятую футболку и куртку. Замечательно, просто замечательно!

— Он самый, — киваю я, — а вы?

Кидаю взгляд на альфу. Чего это он рассказывает про меня всем подряд?

— Инспектор по надзору, — представляется дамочка, — Алина Розмунд, мне нужно переговорить с вами, когда вам удобно прийти ко мне? — и она уже реально готова что-то там записывать и ждет только моего ответа.

Я же продолжаю смотреть на альфу. Что, блять? Инспектор по надзору? Он ебнулся и что-то натворил? Или это может быть в порядке вещей? Вроде, припоминаю, что нет — это Матиас ходит к ней, а не наоборот. И тем более не в семь вечера. Или это не формальный визит? Вряд ли. Все это очень интересно, но альфа не хочет рассказывать и лишь в ответ посматривает на меня. Лишнего слова из него никогда не вытянешь.

— Мне удобно сейчас. — Так как все стулья заняты, остаюсь подпирать пустую стену возле холодильника. Трогаю пальцем пятно от газировки, делаю только хуже. Выгляжу убого. Еще и не бритый. — Расскажете, что происходит? Ты что-то натворил? — кидаю взгляд на альфу — Обидел котенка или не перевел старушку через дорогу?

— Вы в каких отношениях? — спрашивает женщина, покручивая ручку в своих аккуратных маленьких пальчиках с ровными ухоженными ноготками. Она выглядит вполне доброжелательно, только немного уставшей. Как будто бы предпочла вместо общения с нами завалиться в горячую ванну и попить винишка. Да что тут думать, любой бы согласился на ванну и винишко.

— Иногда мы занимаемся сексом. — Отвечаю ей. — Он — альфа, я — омега. — Показываю пальцем на альфу, а потом себе на грудь.

Она лишь понятливо кивает, возвращается к своим бумажкам, шелестит ими, устало щурится, чтобы что-то там заполнить.

— Двадцать пятого ноября в четыре утра вы вместе были на парковке ночного клуба «Облака»?

Я молчу.

— Я передам дело в суд, — говорит она Матиасу, — это уже не в первый раз, пусть они ломают голову над тем, что с тобой делать. Чтобы завтра в десять был у меня. — Она собирает документы со стола, один из них отдает Матиасу. — Вам, мистер Петерс, скоро придет повестка в суд.

И она уходит, оставив у меня лишь недоумение и страх в груди.

Матиас шумно выдыхает, когда за дамочкой закрывается дверь, заметно расслабляется и медленно начинает стягивать с себя куртку. Долго, очень долго мы еще молчим. Я пью газировку, он приходит в себя.

— Ты зачем пришел? — говорит он первым. Сжимаю упаковки таблеток в кармане куртки.

— Какой суд? — спрашиваю в ответ. — Это твой инспектор?

— Да, — он кивает.

— Почему она спрашивала про ту ночь? — вспоминаю все это со стыдом. Прошла неделя после этого, но мне до сих пор не по себе. Как я тогда стонал под этим альфой. Это ебаный стыд.

— Я разберусь сам. — Отвечает он. Вешает куртку на крючок, стягивает рабочие штаны и тут же надевает свои любимые черные спортивки, меняет футболку на свежую. Я краем глаза наблюдаю за ним. И бешусь.

— Я не спрашиваю, разберешься ты или нет, я спрашиваю, в чем дело. — Тупой альфа. — Меня в суд из-за тебя зовут. Ты думаешь, я хочу идти в суд?

— Я был ночью около клуба.

— А что, нельзя что ли?

— Нельзя!

Он что, на меня рыкнул? Немного приподнимаю губу, тихонько рыкаю в ответ. Просто потому, что могу. Почему это нельзя? Или… А! Точно, может быть и нельзя.

— У меня есть некоторые ограничения. — Все-таки поясняет Матиас.

Альфа как всегда ставит чайник, достает из ящичка коробочку с готовой едой, ставит ее в микроволновку. Делает обычные дела, пока я стою у стенки и туплю.

— Ты можешь сегодня уйти? — просит он. — Пожалуйста.

— Они могут вернуть тебя в тюрьму?

— Скорее всего. — Микроволновка противно брякает, он достает горячую коробочку с лапшой и зависает над ней, мнет пальцами крышку. — Ничего страшного, срок до лета остался.

— Пиздец. — Ставлю пустую банку на стол. В кармане все еще сжимаю таблетки. — Я покурю на улице. — Говорю альфе и быстро ухожу. Убегаю, по пути натягивая кроссовки и даже не завязывая шнурки.

Во дворе уже темнеет и все так же идет снег. Дети из этого и соседнего дома играют в сугробе, навстречу мне идет соседка Матиаса с тяжелым пакетом, замечает меня, бросает мне свой «привет». Киваю в ответ.

Холод помогает голове лучше работать. Мерзкое чувство стыда я стараюсь затолкать как можно дальше, а в идеале, совсем загубить его. Я не сделал ничего такого. Матиас сам виноват. Случайно или нет, он виноват в той аварии и в смерти Мика, он должен отвечать за это. И та ночь. Мог ли он отказаться и не ехать? Я совсем не знаю Альфреда и его ребят. Угрожали ли они Матиасу?

Но если его вернут в тюрьму на оставшиеся полгода, что я буду делать? Снова сжимаю упаковки с таблетками. Выход есть. Нужно лишь подождать несколько дней, пока препарат не начнет действовать. Матиас мне больше не нужен. Весь этот фарс закончен. Я свободен.

Самый лучший выбор сейчас — прыгнуть в тачку и уехать отсюда. Забыть альфу и эти месяцы как страшный сон. Я не должен оставаться здесь.

Дети попадают в меня мокрым снежком, смеются, убегают за кучу снега и прячутся. Мэтту бы с ними было весело. Ему часто не хватает компании других детей, играть в большом саду Чейзов со взрослыми ему не так интересно. Нужно сводить мальчика в снежный городок в Центральный парк.

Так и не покурив, снова поднимаюсь наверх. Матиас сидит в темноте на кровати. Смотрит в противоположную стену. На столе очередная кружка с чаем и нетронутая лапша в коробочке. Щелкаю выключателем, включая верхний свет. Достаю таблетки и ставлю на стол перед альфой.

— Подобрали терапию. — Говорю ему. — Нужно пить по одной в день. Станет легче.

Он кивает.

— Я не знал, что так все получится. Прости. Я попробую что-нибудь сделать.

***

Снова приходится встречаться с Бартом. Он помогает с толковым адвокатом из своего агентства. Пока я охуеваю от предстоящего счета за его услуги, передо мной предстает девушка. Красотка. Если сменить ее костюм на более откровенный наряд и добавить косметики, она будет похожа на элитную шлюху. Им, кстати, платят почти столько же.

— Ханни Петерс. — Говорит она. — Мелисса Адамс. Босс ввел меня в курс дела, мне нужно поговорить с вами и, собственно, моим клиентом.

— Мне еще не сделали кофе. — Она недоуменно приподнимает бровь. — В прошлый раз мне давали здесь кофе. Он же тоже входит в услуги?

— Я могу купить его вам по дороге. — Мой юморок ей не нравится. — У нас неделя до заседания, а работы много.

— Ну, раз вы настаиваете. — Послушно поднимаюсь с мягкого диванчика в приемной Барта. В голове крутиться язвительный вопрос по поводу милой внешности моего нового адвоката и ее молодого возраста. Но пока молчу. — Вы на машине или вызвать такси? — спрашиваю у нее. — Моя сегодня на диагностике.

— На машине.

У нее, блять, розовая тачка. Серьезно? У меня почти паника.

— Лучше всего связаться с вашим другом Альфредом, можно доказать, что Ланг не по своей воле оказался там. — Она уверенно едет в сторону дома Матиаса. Тот должен нас ждать. Я еще утром предупредил альфу.

— Это тяжело. — Я задумываюсь. — Я достану его номер, если надо. Но все это незаконно вроде. Я имею в виду, когда к человеку вламываются ночью и куда-то везут. Ал может послать нас нахуй. Я бы так и сделал.

— Не сомневаюсь.

Недовольно фыркаю. Мне ее личное мнение до одного места.

Матиас дома. Почти. Вместе с одним молодым папашей и новым ухажером его соседки строит снежную горку. Вроде бы. Куча снега больше всего смахивает на горку. Дети тут же. Два мальчика катают очередную снежную бабу и громко спорят. Мисс адвокат Мелисса Адамс не скромничает и паркуется прямо во дворе, в паре шагов от будущей горки.

Мы втроем поднимаемся к Матиасу. Он весь раскрасневшийся с мороза, одежда вся в снегу. И он выглядит счастливым. Я впервые вижу его таким довольным. Вообще впервые вижу как он, вроде бы, улыбается.

Но Матиас быстро приходит в себя. Улыбка сползает с его лица, он быстро становится серьезным, предлагает Мелиссе самый удобный стул и кидается в сторону кухни — готовить чай и доставать конфеты. Бью его по рукам:

— Я сам заварю, займись делом.

— Рассказывайте мне все. — Говорит Мелисса, доставая блокнот. — И я буду зеленый чай. — Кивает она мне.

И нам приходится действительно рассказывать все. Не интересует ее разве что количество оргазмов, которые я могу словить за одну ночь. Пока Матиас, иногда путаясь и останавливаясь, рассказывает, что произошло за последние месяцы, я ставлю перед ними готовые кружки с чаем. Он хотя бы согреет Матиаса. Почти уверен, он все утро торчал на улице с этой чертовой горкой. Думает, что мне не видно, как он трет покрасневшие от мороза руки.

— Все не так плохо, как я думала. — Под конец нашего рассказа ухмыляется Мелисса. — Ханни, у вас должны быть документы по основному делу. Я хочу их посмотреть.

— Могу скинуть на почту. — Киваю ей.

— Вот сюда. — Она протягивает мне визитку со своими контактами. Точно такую же отдает Матиасу. Тот берет ее не сразу, долго смотрит на кусочек картонки.

— Я сегодня еще раз все посмотрю. Завтра свяжусь с вами. Ханни, мне нужен номер Альфреда. — Говорит она нам, когда собирается уходить. Мне приходится побыть джентльменом и подать ей шубку.

— Значит, ты вышел уже два года назад. — Говорю, когда закрываю за Меллисой дверь. — И все это время без проколов. Пока не встретил меня. — Посмеиваюсь.

— Ты смотрел мое дело? — спрашивает в ответ альфа.

— Наше дело. Ты в курсе, что старший Чейз постарался, чтобы тебе дали максимальный срок?

— Да. — Легко кивает он.

— И ты не хотел ничего с этим сделать?

— Не очень.

Пробираюсь мимо него, сажусь на другом краю кровати. Сегодня лишь второй день, как пью лекарства, но они уже действуют. Запах Матиаса все еще до безумия нравится мне, но дикого желания больше не возникает. Мне все легче себя контролировать. Альфе тоже легче находиться рядом со мной. Это очень заметно по его поведению.

— Я понимаю тебя, — говорю, — что ты не хотел этого. Я. тоже мог оказаться на твоем месте. Я верю, что ты сожалеешь о том, что было. Тебе тоже было плохо, да?

— О чем ты?

— Твой отец умер перед аварией?

— Три дня. — Отвечает альфа. — Ханни, — он, наверное, впервые называет меня по имени, — не ищи мне оправданий, пожалуйста. Да, правда, я сожалею, и мне жаль, что так получилось, но я тебе уже говорил — я не жертва. У нас с папой больше не было никого, когда он умер, мне нужно было взять отпуск, нужно было наплевать на сессию. Я очень сильно переживал, я его очень любил. Он же был омегой, и моим родителем, я должен был его защищать. Как альфа.

— Ты не должен винить себя во всем подряд.

— Я знаю.

Подбираюсь к нему ближе, ползу по кровати. Нет, спать мы с ним больше не будем, но сейчас этот альфа находится на какой-то тонкой грани, это чувствуется по его запаху. Не нужно было с ним заводить этот разговор. Это я, как оказалось, слишком выгоревший и бесчувственный, а он еще живой.

— Понюхай. — Подставляю ему шею. Я, конечно, далеко не похож на его папу, но могу попробовать успокоить альфу. Так же, как он пытался успокаивать меня. Он утыкается носом мне в шею, туда, где еще остался слабый след от его укуса. Дышит быстро и глубоко, я тихонько начинаю урчать. Это всегда успокаивало маленького Мэтта.

— Папа не был образцовым родителем. — Тихонько бубнит альфа. — Он, — хихикает, — погуливал, водил сюда альф. Но он старался все делать для меня. Альф выгонял, если они меня обижали, и все мне покупал, хотя денег и не очень много было. Я, наверное, только в подростковом возрасте понял, что мы бедные.

— И его смерть могла тебе помешать…

— Ханни! — Он разрывает наши почти объятия, чтобы посмотреть мне в глаза. Вот черт! Он серьезен и раздражен. — Я тебе уже в который раз говорю, не ищи мне оправданий! Ты только хуже делаешь. Или смирись с прошлым, или уходи. Я не такой хороший…как ты.

— У меня есть одно счастливое воспоминание. — Говорю ему в ответ. — Из детства. Мне было одиннадцать. — Притягиваю его обратно, пусть еще немного успокоится. Устраиваю свой подбородок у него на плече и чешу свободной рукой по густым нечесаным волосам. — Мой отец сдох. Он пил дома, а я пришел со школы и застал его на полу с приступом.

Альфа вздрагивает.

— Он почти не мог пошевелиться и с трудом говорил. Сначала он требовал от меня помощи. Потом умолял и унижался. Я ждал, когда он умрет и радовался. Я его ненавижу.

Альфа слегка чешет меня по загривку.

— Ему не нравилось, что я омега. Мать не хотела от него уходить, а он запрещал ей вмешиваться в «мое воспитание». До сих пор помню его выражение лица, когда он понял, что умрет у меня на глазах.

Альфа поуркивает успокаивающе. Тоже дает понюхать своего запаха. Я немного расслабляюсь, зарываюсь носом в его волосы. Он все почесывает меня по спине.

— Всем я соврал, что вернулся позже, когда он уже был мертв. Потом дождался четырнадцати лет и ушел от матери в интернат. Она предала меня, она…до сих пор ничего не понимает.

— Тем, что жила с твоим отцом?

— Если бы она меня любила, не смотрела бы на все это со стороны. Но ей нравится играть в заботливую мамочку. Думает, что посвятила мне свою жизнь. — Немного вздрагиваю, когда альфа полизывает мой шрамик от его клыков. — Год назад она вышла замуж. За Питера Чейза.

Альфа останавливается, его расслабленное тело напрягается.

— Я намного ближе к это семье, чем ты мог думать.

— И он знает про нас? Чейз.

— Мне кажется, что да. — Тяжело вздыхаю. — И из-за этого могут возникнуть большие проблемы.

========== Глава 17 ==========

За день до суда я, в старой куртке и свитере, в теплых, но уже застиранных штанах альфы, помогаю строить очередную горку. Понятия не имею, как я в это ввязался, но сидеть спокойно дома я не мог, пить тоже не хотелось, а у Матиаса хотя бы было весело. Горка выше предыдущей и шире. За прошедшую неделю здесь уже образовался целый снежный городок, а детей стало очень много — сбежались со всей улицы, наверное.

Его соседи поняли, что я омега. Они иногда рассматривают меня, когда думают, что я не замечаю их взгляды или шепотки. Все пытаются сравнить меня с папой Матиаса — это, наверное, единственный омега, которого они могли наблюдать вблизи.

— Ты вообще не похож на него. — Усмехается Матиас и лезет в один из ящиков шкафа, чтобы достать фотографии. — Я бы сказал, что он был трапом.

На фотке очень миленькое личико и тонкое тельце. Он очень похож на девушку, носит длинный хвост и явно красится.

— Он носил юбки? — не могу удержать в себе вопрос.

— Нет. — Матиас посмеивается. — Все было немного попроще.

Еще просматриваю несколько фотографий, на которых Матиас ребенок разных возрастов. Он выглядит счастливым мальчиком, везде улыбается и с удовольствием позирует.

— Его совершенно не смущал его пол. — Рассказывает Матиас. — И мне он всегда говорил, что я не должен слушать идиотов, которые считают нас странными.

Ну да, чтобы еще мог сказать омега, который осмелился родить ребенка. Очень смелый человек он был.

Горка у нас получается прикольная. Я несколько раз скатываюсь с нее на чужой ледянке, и один раз вылетаю за пределы ледяной дорожки и врезаюсь в сугроб. На улице уже стемнело, горят фонари. Погода становится морозной, здорово похолодало. Когда достаю лицо из снега и выплевываю его изо рта, замечаю несколько звездочек на небе. Такие яркие, это странно для города с большим световым шумом.

Переворачиваюсь в своем сугробе на спину и начинаю рассматривать небо внимательней. Всего лишь несколько звездочек, пара из них яркие, другие побледней.

Но и несколько минут спокойно полежать не получается — альфа подходит ближе и присаживается передо мной.

— Ты чего не встаешь? Ударился? Где?

— Не трогай. — Отмахиваюсь от его руки, протянутой, чтобы я смог встать. — Смотри, сколько там звезд. — Показываю пальцем в небо.

Альфа задирает голову и смотрит вверх. Недолго.

— Ты пьян? — спрашивает он. — Что ты пил из термоса у Мартинса?

-Кофе. Хороший крепкий кофе. От твоего чая уже тошнит. — Наконец-то посматриваю на его лицо. Раскрасневшийся весь уже. — Ты совсем не романтик, что ли? — спрашиваю у альфы. — Никогда не хотел полежать и посмотреть на звезды.

— Посмотреть из грязного сугроба на пару огоньков в небе? — снова недоволен он. В последнее время слишком много слышу от него сарказма. Привык ко мне и теперь показывает свой характер во всей красе. Альфа садиться в сугроб рядом со мной и смотрит вверх. Выдыхает облачко пара изо рта.

— Это не звезда — Показывает пальцем он на самый яркий и красивый огонек. — Похоже на самолет. Видишь, двигается.

Ну да, умеет он все испортить. Но честно, мне нравится, что он сидит рядом со мной. В отдалении от других людей, здесь тихо и почти темно. Я могу просто спокойно лежать и вместе с холодным воздухом вдыхать его запах.

— Я волнуюсь. — Сознаюсь ему. — О завтрашнем дне. Ты, наверное, тоже?

Он лишь кивает.

***

Мисс Мелисса Адамс творит чудеса. Она умна, даже несмотря нажуткий розовый цвет ее тачки. Теперь-то я уверен, что это лишь насмешка над такими идиотами, как я. Тот альфа, Ал, естественно не собирается признаваться в том, что натравил своих ребят на Матиаса, но он все равно помогает нам. Помогает с таким выражением на лице, как будто его заставили. С вопросом посматриваю на дамочку — адвоката, но она ничего не объясняет.

— Мистер Петерс, — посмеивается она после, пока везет меня в гости к Матиасу. Нам все равно по пути. — Я знаю свою работу и я — профессионал. Вы не зря платите деньги, даже несмотря на то, что вас не угостили чашечкой кофе в прошлый раз.

— Я прощу этот кофе, если мы выиграем. — Настроения нет с ней препираться, поэтому весь оставшийся путь проделываем в тишине.

За неделю мы все придумываем. Я, Матиас и Ал выучиваем свои показания чуть ли не наизусть. Они почти правдивые, только лишь немного приукрашенные. Но и такая полуправда должна нам помочь. Мелисса выворачивает все таким образом, что не приехать Матиас не мог. Потому что он — альфа, а я — омега. И если бы я был в опасности и просил помощи, альфа должен был прийти. У меня стоит его метка, он просто не мог отказаться.

Я быстро даю свои показания и выползаю в коридор. Медленно бреду на выход, на улицу, чтобы покурить и успокоить нервы. Ал идет следом и даже подносит мне огонек.

— Спасибо, что помогаешь. — Говорю ему.

— Забей, омежка. — Отмахивается он. — Но, твой же альфа нормальный, а не так, как ты рассказывал, да?

— Да. — Киваю головой. — Я тогда был пьян.

— Когда он нарычал на меня, я с места сдвинуться не мог. Я такого раньше не встречал.

Еще раз киваю.

С большим трудом, но мы выигрываем. Условку Матиаса оставляют без изменений, и в этот момент мне кажется, что даже его инспектор облегченно вздыхает. Домой мы едем в молчании, а там я заказываю пиццу, сразу много, потому что половиной приходится делиться с соседями и мальчишками, которые заглядывают узнать, как все прошло. Сюда же, к Матиасу, я привожу Сатану, чтобы он не скучал один в пустой квартире. Матиас тут же кормит его свежей рыбкой.

Когда заканчивается пицца и пиво мы, немного пьяненькие, занимаемся сексом. Не потому что нам это необходимо и без этого мы даже можем умереть. Нет. Сейчас мне хочется обычного секса, просто ради удовольствия, а не выживания. Напряжение последних дней отпускает и сейчас нужно расслабиться. Скоро Рождество, я хочу хотя бы несколько недель пожить спокойно, без волнений и раздумий. Просто реально побыть омегой рядом с альфой.

В этот раз без узлов. Мы долго, почти целую вечность тискаемся в полутемной комнате, урчим друг для друга. Матиас прикусывает кожу у шеи — он все хочет поставить мне метку не только запахом, но и на шее. Потом я медленно, рукой помогаю ему войти в меня, двигаюсь медленно. Эти тягучие движение, странные ощущения сводят с ума. Засыпаем голые и вместе.

***

Утром оставляю его одного. Говорю Сатане следить за спящим альфой, а сам еду в сторону пригорода, к особняку Чейза, по дороге перечитывая сообщение от него. Из дома навстречу мне тут же выходит секретарь и просит зайти к Питеру Чейзу в кабинет.

Этот альфа ждет меня. Несмотря на раннее утро, он уже давно привел себя в порядок и теперь допивает кофе из маленькой белой чашечки.

— Я могу тебя поздравить, Ханни? — спрашивает он, стоит мне лишь закрыть дверь в его кабинет. Здесь все еще задернуты тяжелые шторы, поэтому темно. — Ланг остался на свободе, да? Благодаря тебе?

Все знал, конечно же.

— Верно.

— И как ты мог с ним спутаться? — он не кричит на меня и не высказывает никакой агрессии, он спокойно сидит в своем кресле и попивает кофе. Я даже не боюсь его запаха, потому что в таком состоянии альфа не причинит вреда омеге. — Ты думаешь, из-за меня был суд?

— Не думаю. Я знаю это, мистер Чейз.

Стою перед ним как провинившийся школьник в кабинете директора. Дверь тихонько открывается, и в эту щель проскальзывает моя мать. Конечно, ну как же нам без нее обойтись?! Раздраженно шиплю, но она и не думает уходить.

— Я давно знал, но не вмешивался. Я понимаю, как тебе было тяжело, и в какой ситуации ты оказался я тоже знаю. Я, правда, рад, что ты нашел нужные лекарства и сейчас все хорошо, Хании. Но не думал, что ты останешься с этим парнем. Ты забыл, что он сделал или есть еще что-то? Я бы мог попытаться помочь, если ты в беде.

— Мне не нужна помощь, — зачем все это он говорит при моей матери? — я с ним, потому что мне так хочется. Просто так. И я понимаю, почему вы хотели его посадить…

— Я повторяю: я ничего не сделал. — Повышает голос Чейз. — Как бы ты не старался это не замечать, Ханни, но он убил моего сына. Я отец, Ханни. И ты тоже… ты мне как сын. Ты тоже мог умереть. И что он отдал за все это? Несколько лет просидел и все? Это справедливо? — он тяжело вздыхает. — Но я не вмешивался, я знал, что он вышел раньше, но ничего не сделал ему, Ханни. Мы оба взрослые люди, и понимаем, что нет чего-то полностью черного и полностью белого.

— Но…

— Но я знал, что он нарушил условия. Мне нужно было промолчать? Ты бы на моем месте промолчал?

Чейз поднимается со своего места обходит стол по кругу. Он такой большой. Раньше я не замечал, что он такой большой. Но раньше я прятался за этой спиной, а не стоял напротив него.

— Я бы не промолчал — Отвечаю я честно. — Но я на своем месте. Мы уже выиграли.

— Да. — Альфа останавливается напротив меня. — Меня трясет, Ханни, посмотри, — он поднимает руку, — я ненавижу его. За моего сына. И ты, — он кладет ладонь мне на плечо, легко сжимает, — я тебя люблю как сына, волнуюсь за тебя, и сейчас я просто не понимаю тебя. И скажи мне честно, Ханни, еще раз, — он заглядывает в мои глаза, — у тебя, именно у тебя, все в порядке.

Я киваю.

Он до боли сжимает мое плечо. Так, что я морщусь. Смотрит злыми, почти безумными глазами на меня. Очень близко. Вижу только лицо альфы. И чувствую его запах. Такой страшный. Если бы у моего отца мог быть запах, он бы был таким.

Альфа резко поднимает руку, и я всем телом дергаюсь в сторону, стараясь спастись от удара.

Мама, помоги, пожалуйста.

Но удара нет. Мистер Чейз лишь хотел и вторую руку положить мне на плечо, но сейчас замер растерянно, не зная, как понимать мой испуг.

Он как будто хотел меня обнять.

Но убирает свою руку и отступает на шаг назад.

— Я тебя понял. — Тихо, но твердо говорит он. — Хочу тебя попросить: не попадайся некоторое время мне на глаза. — Он отворачивается. — Не хочу тебя видеть. Иди.

И я разворачиваюсь и иду.

По коридору, вниз и через холл.

На втором этаже слышится скрип двери, и я останавливаюсь посреди просторного холла, ожидая, что вот сейчас появится моя мать. Ведь она все слышала. А мы даже не поговорили. Она ни слова мне не сказала.

Вниз по лестнице сбегает Мэтт. Он в своей пижаме лемура, которого Мэтт принимает за енота. Длинный полосатый хвост тащится за мальчишкой следом. Мэтт налетает на меня и обнимает за колени.

— Ты уже что ли уходишь? — спрашивает он. — Я тебя только что унюхал!

— Я приду на Рождество. — Обещаю ему. Присаживаюсь на корточки, поправляю его капюшон со смешной мордочкой. — Сейчас мне нужно идти. Обнимешь меня?

Мэтт раскрывает объятия и обхватывает меня своими руками. Прижимаю его маленькое тельце к себе. Пусть понюхает, ему еще до самого Рождества ждать следующей встречи.

— У меня к тебе важное задание, — говорю Мэтту на ушко, — Тебе нужно присмотреть за дедушкой, хорошо. Будешь его так же обнимать, как меня?

Мэтт охотно кивает.

— Пока, мелкий, — на последок тискаю его за щеки и целую в лоб, отчего он показательно морщится, а потом оставляю мальчишку под присмотром няньки и выхожу из этого дома. До Рождества.