Спящая кукла [Джеффри Дивер] (fb2) читать онлайн

Джеффри Дивер Спящая кукла

Jeffery Deaver

THE SLEEPING DOLL

© С. Минкин, перевод, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018

Издательство АЗБУКА®

* * *

Посвящается агенту ФБР

…После перемен, которые происходят после перемен, мы остаемся более или менее теми же.

Пол Саймон. Песня «Боксер»

13 сентября 1999 года

Сын Мэнсона признан виновным в деле об убийстве семейства Кройтон

Салинас, Калифорния. Дэниел Реймонд Пелл, 35 лет, после всего лишь пятичасового совещания был сегодня признан виновным судом присяжных округа Монтерей по четырем пунктам обвинения в предумышленном убийстве первой степени и по одному пункту обвинения в непредумышленном убийстве.

«Справедливость восторжествовала, — заявил репортерам главный обвинитель на процессе Джеймс Л. Рейнольдс после того, как был зачитан приговор. — Речь идет о чрезвычайно опасном преступнике, совершившем невероятные по своей жестокости злодеяния».

Пелл прославился как Сын Мэнсона из-за сходства его биографии с биографией известного убийцы Чарльза Мэнсона, осужденного в 1969 году по обвинению в ритуальном убийстве актрисы Шэрон Тейт и еще нескольких человек в Южной Калифорнии. После ареста Пелла полиция обнаружила у него дома множество книг и статей о Мэнсоне.

Пелл обвинялся в умышленном убийстве Уильяма Кройтона, его жены и двух из их троих детей, совершенном в Кармеле, Калифорния, местечке, расположенном в 120 милях к югу от Сан-Франциско, а также в непредумышленном убийстве Джеймса Ньюберга, 24 лет, жившего вместе с Пеллом и сопровождавшего его в дом Кройтонов в ночь преступления. Прокурор настаивал на том, что Ньюберг первоначально соглашался участвовать в преступлениях, но потом передумал, за что и был убит Пеллом.

Кройтон, 56 лет, был успешным инженером и разработчиком новейшего программного обеспечения. Его компания, базирующаяся в Купертино, Калифорния, в самом сердце Силиконовой долины, производит самое современное программное обеспечение, используемое в настоящее время в большинстве персональных компьютеров.

Из-за известного интереса, который Пелл проявлял к Мэнсону, возникло мнение, что у его преступлений, так же как и у преступлений самого Мэнсона, имеется некая идеологическая подоплека. Однако, по мнению Рейнольдса, главным мотивом убийств, скорее всего, было ограбление. Пелл и прежде привлекался к суду по обвинению в магазинных кражах и других видах воровства. Преступную деятельность Пелл начал, еще будучи подростком.

Девятилетней Терезе удалось выжить. Пелл не заметил девочку, спавшую в своей кровати под грудой игрушек. По этой причине она стала известна как Спящая кукла.

Подобно Чарльзу Мэнсону, преступнику, которым он восхищался, Пелл обладал своеобразной темной харизмой и сумел создать вокруг себя группу преданных и фанатичных последователей, которых называл «семьей» — название Пелл позаимствовал у клана Мэнсона — и над которыми обладал абсолютной властью. На момент убийства Кройтонов упомянутая группа, в которую входили Ньюберг и еще три женщины, проживала в убогом домике в Сисайде, к северу от Монтерея, Калифорния. Членами группы были Ребекка Шеффилд, 26 лет, Линда Уитфилд, 20 лет, и Саманта Маккой, 19 лет. Уитфилд является дочерью Лаймана Уитфилда, президента и главного исполнительного директора банка «Санта-Клара» с центром в Купертино — четвертого по значимости банка штата.

Женщин признали невиновными в убийстве семейства Кройтон и Ньюберга, но им были предъявлены обвинения в воровстве, причинении вреда имуществу, подлоге и укрывательстве краденого. А Уитфилд, кроме того, еще и обвинения в препятствии следствию, лжесвидетельстве и уничтожении улик. В результате сделки о признании вины Шеффилд и Маккой были приговорены к трем годам тюремного заключения, Уитфилд — к четырем с половиной.

Поведение Пелла на суде также очень напоминало поведение Чарльза Мэнсона. Он неподвижно сидел за столом рядом с защитником и пристально смотрел на присяжных и свидетелей с явным намерением запугать их. Имеются сообщения о том, что, по его собственному мнению, Пелл обладает экстрасенсорными способностями. Обвиняемого пришлось удалить из зала судебных заседаний после того, как один из свидетелей не выдержал его пристального взгляда.

Присяжные выскажут свои предложения по поводу приговора уже завтра. Пеллу грозит смертная казнь.

Понедельник

Глава 1

Допрос начинался как обычно.

Кэтрин Дэнс вошла в специально предназначенную для этого комнату, и сидевший за металлическим столом сорокатрехлетний мужчина в наручниках поднял на нее внимательный взгляд. Все они всегда смотрят на нее с испытующей пристальностью, однако ни у кого прежде Кэтрин не видела таких удивительных глаз.

Голубые, но цвет их нельзя было сравнить ни с небесной голубизной, ни с океанскими волнами, ни с бирюзой.

— Доброе утро, — сказала Кэтрин, садясь напротив.

— И вам того же, — откликнулся Дэниэл Пелл, тот самый, что восемь лет назад зарезал четверых ни в чем не повинных людей и так и не раскрыл мотивы, двигавшие им в тот момент.

Голос у Пелла был тихий и приятный, на заросшем бородой лице едва заметная улыбка. Невысокий жилистый убийца откинулся на спинку стула, расслабился, наклонил набок голову с копной длинных черных, с проседью, волос. Большинство допросов сопровождаются специфическим саундтреком — позвякиванием кандалов: заключенные пытаются подтвердить свою невиновность вполне предсказуемыми телодвижениями. Дэниэл Пелл сидел совершенно неподвижно.

Дэнс, специалист в психологии допроса и кинесике — языке тела, истолковала поведение Пелла и его позу как проявление настороженности, но также уверенности в себе и, как ни странно, некоторого изумления. На Пелле была оранжевая роба с надписью «Исправительное учреждение „Капитола“» на груди и с совершенно излишним словом «Заключенный» на спине.

Но в данный момент Пелл и Дэнс находились не в «Капитоле», а в особом помещении для допросов в здании суда округа в Салинасе, примерно в сорока милях от «Капитолы».

Пелл продолжал изучать собеседницу. Прежде всего он оценил глаза Дэнс, зеленые, словно в пику его голубым, в обрамлении из квадратных очков в черной оправе. Затем взгляд перешел на светло-каштановые волосы, заплетенные в короткие косички, а от них на черный пиджак и непрозрачную белую блузку. Не ускользнула от него и пустая кобура на бедре. Пелл был предельно скрупулезен и нетороплив.

Ведущих допрос и допрашиваемых отличает общее любопытство. На семинарах по технологии допроса Дэнс говорила студентам: «Они изучают вас с не меньшим интересом, чем вы их, а, как правило, даже с большим, так как в случае проигрыша теряют значительно больше, чем вы».

Дэнс рылась в сумочке в поисках удостоверения, стараясь не обращать внимания на игрушечную летучую мышь, подарок с прошлого Хэллоуина, которую либо двенадцатилетний Уэс, либо его младшая сестренка, либо оба заговорщика сунули ей сегодня утром в сумку в качестве розыгрыша. «Какими же контрастами полна жизнь!» — подумала Дэнс. Всего час назад она завтракала с детьми у себя на кухне в уютном викторианском доме, расположенном в идиллическом Пасифик-Гроув, у их ног разлеглись два громадных пса в ожидании мясных подачек, и вот теперь она сидит совсем за другим столом напротив человека, осужденного за зверское убийство.

Наконец Кэтрин нашла удостоверение и продемонстрировала его Пеллу. Тот довольно долго рассматривал его, подавшись вперед.

— Дэнс. Интересное имя. Откуда оно могло произойти? И Калифорнийское бюро… Кстати, что за бюро?

— Бюро расследований. Почти то же, что и ФБР. Только в масштабах штата. Теперь, мистер Пелл, я должна задать вам вопрос. Известно ли вам, что наш разговор будет записываться на видеопленку?

Он бросил взгляд на зеркало, за которым раздавалось едва слышное жужжание видеокамеры.

— Думаете, мы считаем, что они висят тут для нашего удовольствия?

Впрочем, Пелл ошибался. Зеркала вешают и ставят в комнатах для допросов совсем не для того, чтобы скрывать видеокамеры и свидетелей — для этого существуют гораздо более современные способы, — а просто потому, что психологам хорошо известно: люди гораздо меньше склонны лгать, если видят свое отражение.

Дэнс едва заметно улыбнулась.

— И вы, конечно, знаете, что можете прекратить нашу беседу в любой момент, когда пожелаете, и имеете право прибегнуть к услугам адвоката.

— У меня больше знаний об уголовном процессе, чем у всего выпускного курса Юридической академии в Гастингсе, вместе взятого.

Он грамотнее, чем она предполагала. И по-видимому, умнее.

На прошлой неделе Дэниэл Реймонд Пелл, отбывающий пожизненный срок за убийство Уильяма Кройтона, его жены и их двоих детей, совершенное в 1999 году, попытался подкупить заключенного, пребывание которого в «Капитоле» подходило к концу, чтобы тот, выйдя на свободу, выполнил некое поручение. Пелл сообщил ему о каких-то уликах, которые он спрятал много лет назад в салинасском колодце — мол, если их найдут, то его могут изобличить как убийцу одного богатого фермера. В свое время преступление осталось нераскрытым. До Пелла дошли сведения, что в Салинасе проводится перестройка водопровода. Он, конечно, сразу же вспомнил о забытом преступлении и попросил выходящего на свободу товарища найти и уничтожить улики.

Однако Пелл ошибся в выборе. Заключенный, которому он доверился, поделился полученной информацией с тюремным надзирателем, а тот передал ее в управление шерифа округа Монтерей. У следователей возник вопрос: о каком убийстве вел речь Пелл? Возможно, о нераскрытом убийстве фермера Роберта Херрона, забитого насмерть десять лет назад. Орудие убийства, по всей вероятности, молоток-гвоздодер, так и не было найдено. По поручению шерифа специальная группа обыскала все колодцы в той части городка. И, как следовало ожидать, они обнаружили рваную майку, молоток-гвоздодер и пустой бумажник с инициалами Р.Х. Отпечатки пальцев на молотке принадлежали Дэниэлу Пеллу.

Прокурор округа Монтерей решил представить дело Большому жюри присяжных в Салинасе и попросил агента Калифорнийского бюро расследований Кэтрин Дэнс провести допрос Пелла в надежде добиться от него чистосердечного признания вины.

Дэнс приступила к допросу.

— Сколько времени вы прожили в Монтерее?

Казалось, Пелла удивило, что она сразу же не начала его запугивать.

— Несколько лет.

— И где конкретно?

— В Сисайде. — Так называется городок с тридцатью тысячами жителей, расположенный к северу от Монтерея по шоссе № 1 и населенный в основном молодыми рабочими семьями и пенсионерами. — Там можно приобрести больше вещей на свои кровно заработанные, — пояснил Пелл. — Больше, чем в вашем шикарном Кармеле.

«У него правильная и четкая речь», — отметила про себя Дэнс, не обратив внимания на намек.

Кэтрин продолжала расспрашивать Пелла о жизни в Сисайде и в тюрьме, внимательно наблюдая за реакцией на вопросы. Конечно, ей не нужна была эта информация — она хорошо подготовилась к допросу и заранее знала все ответы. Просто необходимо было установить его исходный поведенческий уровень.

Чтобы определить ложь, следует учитывать три основных фактора: невербальное поведение (язык телодвижений, или кинесику), речевые характеристики (колебания высоты и тембра голоса) и вербальное содержание речи (слова подозреваемого). Первые два из упомянутых факторов — гораздо более надежные индикаторы лжи, так как нам гораздо легче контролировать то, что мы говорим, нежели то, как мы это говорим, и наши телесные реакции на собственные слова.

Исходный поведенческий уровень представляет собой своеобразный каталог реакций, демонстрируемых допрашиваемым, когда он говорит правду, и служит определенным стандартом, с которым следователь сравнивает поведение допрашиваемого в той ситуации, когда у того появляется повод для лжи. Если следователь замечает отличие в поведении от исходного уровня, у него появляется основание заподозрить обман.

В конце концов Дэнс достаточно четко уяснила для себя, как ведет себя Дэниэл Пелл, когда говорит правду, и перешла к основной части своей миссии, ради которой сегодняшним туманным июньским утром она и пришла в это современное сияющее больничной чистотой здание судебных заседаний.

— Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов о Роберте Херроне.

Стремительный взгляд в глаза, потом — на ожерелье из раковин морского ушка, которое мать Кэтрин сделала сама. Затем взгляд медленно переходит на короткие розовые идеально отполированные ногти Дэнс. Серое колечко с жемчужиной у нее на пальце удостоилось особого внимания.

— Как вы познакомились с Херроном?

— Вы уверены, что я был с ним знаком? Увы, я ни разу с ним не встречался. Могу поклясться.

Последнее предложение — явное свидетельство лжи, хотя язык тела не дает никаких поводов заподозрить обман.

— Вы ведь сами попросили заключенного в «Капитоле» отправиться к колодцу и достать оттуда молоток и бумажник.

— Нет, вы просто повторяете то, что он сказал надзирателю. — Пелл вновь улыбнулся. — Почему бы вам не поговорить об этом с ним самим? У вас проницательный взгляд, офицер Дэнс. Я заметил, как вы смотрите на меня, чтобы убедиться, не лгу ли я.

Дэнс никак не отреагировала на его слова, но отметила для себя, что столкнулась с весьма редким случаем, когда допрашиваемый понимает, что подвергается кинесическому анализу.

— В таком случае откуда же ему было известно о вещах, найденных в колодце?

— О, это для меня давно не загадка. Кто-то стянул у меня молоток, прикончил им Херрона, а затем подбросил его так, чтобы повесить убийство на меня. Работал в перчатках. В таких резиновых, знаете, их можно увидеть в телесериалах про криминалистов.

Он все еще совершенно расслаблен. Язык телодвижений принципиально не отличается от исходного. В поведении пользуется только банальными символическими жестами, заменяющими слова: пожатия плечами, самые обычные манипуляции пальцами. Никаких явных указаний на напряжение или на другие сильные эмоции.

— Если он действительно хотел так поступить, — возразила Дэнс, — разве не логичнее было бы просто позвонить в полицию и сообщить, где находится молоток? Зачем ждать больше десяти лет?

— Убийца попался хитрый. Всегда лучше подождать. И в нужный момент захлопнуть ловушку.

— Но зачем же настоящему убийце связываться с заключенным в «Капитоле»? Ведь проще позвонить в полицию.

Пауза. Затем смех. Голубые глаза Пелла сверкают волнением. И совершенно искренним притом.

— Да потому что они тоже замешаны. Ваши из полиции. Наверняка… Копы знают, что дело Херрона не раскрыто, и им нужно на кого-то его повесить. Почему бы и не на меня? Они ж меня уже засадили в тюрягу. Да могу поклясться, что копы сами же и подбросили молоток.

— Ну что ж, давайте обсудим вашу версию. Собственно, вы выдвинули два совершенно разных утверждения. Первая: кто-то похитил ваш молоток еще до убийства Херрона, убил его этим молотком и вот теперь, по прошествии довольно длительного времени, пытается вас подставить. Но, по вашей второй версии, полиция заполучила молоток уже после убийства Херрона, совершенного кем-то неизвестным, и подбросила его в колодец, чтобы повесить на вас вину в преступлении. Оба утверждения противоречат друг другу. Верно либо одно, либо другое. Какое же, по вашему мнению?

— Гм… — Пелл на несколько мгновений задумался. — Ладно, остановимся на номере два. На полиции. Все подстроено полицией, я уверен.

Кэтрин взглянула ему прямо в глаза и как будто сочувственно кивнула:

— Хорошо. Давайте рассмотрим версию номер два. Где полицейские могли найти молоток?

Он снова задумался.

— Они нашли его, когда арестовывали меня по тому делу в Кармеле.

— Убийство Кройтонов в девяносто девятом?

— Да. Среди тех улик, которые забрали из моего дома в Сисайде.

Дэнс нахмурилась:

— Сомневаюсь. Вещественные доказательства преступления очень строго регистрируются. Нет, я предпочла бы более правдоподобный сценарий: молоток украден совсем недавно. У вас есть какая-нибудь недвижимость на территории штата?

— Нет.

— А родственники или друзья, у которых могли оставаться какие-то ваши вещи?

— Не думаю.

Странная реакция на вопрос, подразумевавший ответ «да» или «нет». Даже еще более скользкая, нежели «Не припомню». Дэнс также заметила, что Пелл при слове «родственники» положил руки с длинными чистыми ногтями на стол. Первое явное отклонение от исходного поведенческого уровня. Вовсе не обязательно признак лжи, но совершенно очевидный признак стресса. Вопросы начали нервировать его.

— Дэниэл, у вас есть родственники в Калифорнии?

Мгновение Пелл колебался, должно быть, понял, что с ней необходимо обдумывать каждую свою фразу — в чем и не ошибся, — и наконец ответил:

— У меня осталась только тетка. В Бейкерсфилде.

— Ее фамилия тоже Пелл?

Снова пауза.

— Да-а… У вас замечательная логика, офицер Дэнс. Могу поклясться, те, кто сделал ставку на убийство Херрона, украли молоток именно из ее дома, а затем подбросили его. Вот они-то как раз за всем этим и стоят. Почему бы вам с ними не побеседовать?

— Хорошо. А теперь давайте перейдем к бумажнику. Как он попал в колодец?.. А что, если он вовсе и не принадлежал Роберту Херрону? Что, если те же самые продажные копы, о которых мы ведем речь, просто купили бумажник, нанесли на него инициалы «Р.Х.», а затем вместе с молотком спрятали в колодце? Сказанное могло произойти месяц назад. Или даже неделю назад. Ну, каково ваше мнение, Дэниэл?

Пелл опустил голову — Кэтрин не видела его глаз — и промолчал.

Все шло по ее плану.

Дэнс заставила преступника принять наиболее правдоподобный вариант алиби, а затем обосновала его полную неправдоподобность. Ни один присяжный в здравом уме не поверит, чтобы полицейские стали фабриковать улики и воровать инструменты из дома, расположенного на расстоянии нескольких сотен миль от места преступления. И вот теперь до Пелла доходит суть ошибки, которую он совершил. Сейчас ловушка захлопнется.

Шах и мат…

Сердце Кэтрин учащенно забилось, и она подумала, что следующими словами Пелла может стать согласие на сделку о признании вины.

Она ошибалась.

Его глаза широко раскрылись и пронзили Кэтрин взглядом, наполненным необычайно откровенной злобой. Пелл рванулся вперед, насколько позволяли оковы. И только кандалы, которыми он был прикован к металлическому стулу, привинченному специальными болтами к кафельному полу, не позволили ему вонзить в нее зубы.

Кэтрин в ужасе отшатнулась.

— Чертова сучка! О, теперь я все понял. Ты тоже в этом замешана! Да, да, все валите на Дэниэла. Во всем виноват только он! Он один! Со мной ведь так легко расправиться. Приходишь сюда, притворяешься такой милой, такой доброй, задаешь мне простенькие вопросы. О Господи, а сама такая же, как они все!

Сердце у Кэтрин бешено колотилось, она на самом деле испугалась. Однако успела отметить для себя, что оковы надежны и убийца не сможет дотянуться до нее. Кэтрин повернулась к зеркалу, за которым полицейский, управлявший съемкой на видео, уже наверняка вскочил на ноги, чтобы прийти ей на помощь. Тем не менее она отрицательно качнула головой. Важно понять, что задумал Пелл.

Внезапно его ярость сменилась холодным спокойствием. Пелл откинулся на спинку стула, отдышался и снова устремил на нее пристальный взгляд.

— Вам уже за тридцать, офицер Дэнс. И я бы даже назвал вас хорошенькой. Готов биться об заклад, что у вас есть мужчина. Или был. — Третий взгляд на кольцо с жемчужиной.

— Ну, если вам так не понравилась моя теория, Дэниэл, давайте попробуем еще одну. Относительно того, что на самом деле случилось с Робертом Херроном.

Он не обратил на ее слова ни малейшего внимания.

— У вас ведь есть дети, правда? Наверняка есть. Я же вижу. Расскажите-ка мне о них. Расскажите о малышах. Могу поспорить, между ними не очень большая разница в возрасте.

Кэтрин вдруг сделалось страшно, и она вспомнила Мэгги и Уэса. Однако попыталась внешне никак не проявить чувств. «Ему не может быть известно, что у меня есть дети. Не может! Тем не менее он ведет себя так, словно прекрасно это знает. Возможно, в моем поведении было что-то такое, за что он смог зацепиться? Свидетельство того, что я мать».

Они изучают вас с не меньшим интересом, чем вы их…

— Послушайте, Дэниэл, — произнесла Кэтрин спокойным тоном, — подобные вспышки ярости не помогут нам вести беседу.

— У меня есть друзья на свободе, знаете ли. И они у меня в долгу. Они бы с удовольствием наведались к вам. Пообщались бы с вашим муженьком и детишками. Да, вижу, тяжеловато быть полицейским. Малышам приходится подолгу оставаться одним. Ведь так? Им нужны друзья для игр.

Дэнс ответила ему прямым спокойным взглядом.

— Не могли бы вы рассказать мне о ваших отношениях с тем заключенным в «Капитоле»?

— Да, конечно, мог бы. Но не стану. — Своими словами, лишенными всяких эмоций, он словно высмеивал Кэтрин, намекая на то, что для профессионального следователя она слишком небрежно формулирует вопросы. Тихим голосом Пелл добавил: — Пора бы мне вернуться в камеру.

Глава 2

Алонсо Сандовал по прозвищу Сэнди, прокурор округа Монтерей, был красивым дородным мужчиной с густой шевелюрой черных волос и шикарными усами. Он сидел в своем кабинете, двумя лестничными пролетами выше камеры временного содержания, за столом, заваленным бумагами.

— Привет, Кэтрин. Ну как наш парнишка? Бил ли он себя в грудь, кричал ли: «Меа culpa»? ^[1]

— Не совсем. — Дэнс села и уставилась на чашку кофе, которую оставила на столе сорок пять минут назад. На черной поверхности напитка собрался молочный порошок. — Видимо, придется отнести сегодняшний допрос к числу самых неудачных за всю мою карьеру.

— У тебя еще тот видок, босс, как будто тебя сильно тряханули, — заметил невысокий жилистый молодой человек с веснушками, рассыпанными по всему лицу, и курчавыми рыжими волосами.

В джинсах, майке и спортивной куртке в клетку Ти-Джей ничем не напоминал следователей, работавших в Калифорнийском бюро расследований — самом консервативном правоохранительном учреждении штата. Впрочем, в Ти-Джее практически все было исключением. Ти-Джей Скэнлон, холостяк в свои почти тридцать, жил на холмах Кармел-Вэлли, и дом его представлял собой странную развалюшку, которую можно было бы принять за диораму в музее контркультуры, посвященную Калифорнии шестидесятых. Ти-Джей имел склонность работать в одиночку в отличие от большинства других сотрудников КБР, действующих, как правило, в паре. Однако в данный момент постоянный коллега Дэнс находился в Мексике по делу об экстрадиции, и Ти-Джей не преминул воспользоваться шансом, чтобы помочь ей, а заодно познакомиться со знаменитым «Сыном Мэнсона».

— Не тряханули, а просто удивили. — Она рассказала им, как шел допрос до того момента, когда Пелл вдруг бросился на нее. В конце концов под скептическим взглядом Ти-Джея Кэтрин не выдержала: — Ладно, ты прав, он меня действительно немного тряханул. Конечно, мне и раньше угрожали. Но его угрозы были значительно страшнее.

— Значительно страшнее? — переспросил Хуан Миллер, высокий смуглый молодой детектив из следственного отдела УШОМ — Управления шерифа округа Монтерей, располагавшегося неподалеку от здания судебных заседаний.

— Да, потому что это были очень спокойные угрозы, — ответила Дэнс.

— Радостные угрозы, — вмешался Ти-Джей. — Всегда понимаешь, что ты делаешь что-то не так, когда они перестают орать и начинают говорить шепотом.

Малышам приходится подолгу оставаться одним.

— И что же случилось? — спросил Сандовал, которого больше занимало продвижение расследования, нежели угрозы в адрес Кэтрин.

— Когда он стал отрицать факт знакомства с Херроном, я не заметила никаких признаков стрессовой реакции. И только когда я завела его насчет заговора полиции, Пелл начал демонстрировать подчеркнуто негативные эмоции. Ну и телодвижения, отличные от исходного уровня.

Кэтрин Дэнс часто называли детектором лжи в женском теле, но эта квалификация не совсем точна. На самом деле она так же, как и многие успешные специалисты в кинесике и следователи, была детектором стресса. А стрессовая реакция — главный признак лжи. Как только Кэтрин замечала стрессовые характеристики у допрашиваемого, она начинала копать до тех пор, пока допрашиваемый не сдавался.

Эксперты по кинесике выделяют несколько различных типов стрессовых реакций. Некоторые из них возникают, когда человек говорит не всю правду. Дэнс называла этот тип «стрессом обмана». Но часто люди испытывают общий стресс, возникающий в основном тогда, когда они чувствуют себя неуверенно и нервничают, и он не имеет никакого отношения ко лжи. Подобный стресс сходен с тем, который мы все ощущаем, когда опаздываем на работу, или когда нам нужно выступать перед большой аудиторией, или же когда нам угрожает физическая опасность. Кэтрин обнаружила, что о названных двух типах стресса свидетельствуют разные типы кинесического поведения.

Она добавила:

— У меня возникло ощущение, что Пелл утратил контроль над беседой и не мог его вернуть. И потому вышел из себя.

— Даже несмотря на то что твои слова поддерживали его вариант защиты? — Долговязый Хуан Миллер рассеянно почесал левую руку. Между указательным и большим пальцем у него остался шрам — остаток удаленной бандитской татуировки.

— Именно.

И вот тогда-то воображение Кэтрин совершило один из привычных для нее неожиданных бросков. От «А» к «В» и от него к «X». Она не могла объяснить, почему они происходили, но всегда умело их использовала.

— А кстати, где убили Роберта Херрона? — Кэтрин подошла к карте округа Монтерей на стене кабинета Сандовала.

— Вот здесь. — Прокурор ткнул пальцем в участок внутри желтой трапеции.

— И там же расположен колодец, в котором обнаружили молоток и бумажник?

— Да, примерно там.

Колодец находился в четверти мили от места преступления, в жилом районе.

Дэнс пристально смотрела на карту и чувствовала, что Ти-Джей так же пристально смотрит на нее.

— Что случилось, босс?

— У вас есть фотография колодца?

Сандовал порылся в папке.

— Эксперты Хуана сделали много снимков.

— Криминалисты-душки любят свои игрушки, — заметил Миллер, и в устах такого «бойскаута» рифмовка прозвучала довольно странно. Он смущенно улыбнулся: — Просто подцепил где-то.

Прокурор достал стопку цветных фотографий, перелистал их и нашел те, что нужно.

Взглянув на фото, Дэнс спросила Ти-Джея:

— Мы ведь вели там одно дело шесть или восемь месяцев назад, помнишь?

— Да, конечно, о поджоге. В районе новой застройки.

Постучав пальцем по тому месту на карте, где расположен колодец, Кэтрин продолжала:

— Там до сих пор ведется строительство. А здесь у нас, — она кивнула на снимок, — колодец, вырубленный в каменистой почве.

Всем было хорошо известно, что вода в этой части Калифорнии так высоко ценится, что колодцы в твердой породе, с низкой производительностью и ненадежные, никогда не используются в сельском хозяйстве для орошения, а только для бытовых нужд.

— Черт! — Сандовал на мгновение прикрыл глаза. — Десять лет назад, когда убили Херрона, там повсюду была возделанная земля. И конечно же, и в помине не было колодца.

— Его не было там еще и год назад, — пробормотала Кэтрин. — Вот что так взбесило Пелла. И я оказалась очень близка к истине: кто-то действительно украл молоток у его тетки в Бейкерсфилде, подделал бумажник и совсем недавно подложил все это в новый колодец. Но вовсе не для того, чтобы повесить на Пелла преступление.

— Да уж… — едва слышно пробормотал Ти-Джей.

— Что? — растерянно переспросил Миллер, переводя взгляд с одного агента на другого.

— Пелл сам все подстроил, — ответила Кэтрин.

— Зачем? — спросил Сандовал.

— Потому что не мог сбежать из «Капитолы». — Данное исправительное учреждение, подобно «Пеликан-Бэй» на севере штата, представляло собой самую современную супертюрьму. — А вот отсюда ему сбежать не составило бы никакого труда.

Кэтрин Дэнс рывком сняла телефонную трубку.

Глава 3

Сидя в одиночке, Дэниэл Пелл внимательно изучал свою камеру и коридор за ней, ведущий во двор тюрьмы. Внешне Пелл сохранял абсолютное спокойствие, но в душе пребывал в сильнейшем волнении. Женщина-полицейский сумела не на шутку напугать его невозмутимым взглядом зеленых глаз, прикрытых очками в черной оправе, и твердым, уверенным голосом. Он никак не ожидал, что кто-то сможет проникнуть в его мысли так глубоко и так быстро. На самом деле Пеллу показалось, что она их просто прочла.

Кэтрин Дэнс…

Пелл повернулся к Бакстеру, охраннику, стоявшему у дверей его камеры. Нормальный надзирала, не то что тот, который сопровождал его из «Капитолы», черный громила, твердый, словно эбеновое дерево. Сидит молча у выхода и глаз не сводит с подопечного.

— Как я и говорил, — продолжил Пелл беседу с Бакстером, — Иисус мне помог. А я тогда выкуривал по три пачки в день. И Он нашел время, чтобы мне помочь, хотя бывает ох как занят. Таким, как мы, это хорошо известно. И вот с Его помощью я бросил, так, словно никогда и не начинал.

— Да уж, от такой помощи и я бы не отказался, — признался надзиратель.

— Можешь мне не верить, — продолжал Пелл, — но завязать с куревом было труднее, чем с выпивкой.

— Я пробовал, знаешь, такую штуку, что наклеивают на руку. Не помогло. Может быть, мне стоит помолиться завтра и попросить Господа о помощи. Мы ведь с женой каждое утро молимся.

Пелла это не удивило. Он уже обратил внимание на значок на отвороте кителя охранника. В форме рыбы.

— Очень достойное занятие.

— На прошлой неделе я потерял ключи от машины, и мы с женой молились целый час. И Иисус подсказал мне, где они лежат. Знаешь что, Дэниэл, у меня появилась идея. Ты будешь здесь все дни слушания дела. Если хочешь, мы можем молиться вместе.

— Твое предложение — большая честь для меня.

Зазвонил телефон Бакстера, а мгновение спустя раздался оглушительный звук сирены.

— Что за чертовщина?

Охранники из «Капитолы» вскочили на ноги.

На автомобильной стоянке вырос огромный огненный шар. Зарешеченное окно в камере было открыто, в него влетел сноп огня. Помещение заполнил грязный черный дым. Пелл упал на пол. Свернулся калачиком.

— О Господи!..

Бакстер застыл от ужаса и как зачарованный уставился на языки пламени, охватившие всю стоянку за зданием суда. Схватился за телефон, но связи не было. Тогда охранник сорвал с пояса рацию и, захлебываясь, сообщил о происшедшем.

Пелл встал на колени и начал читать «Отче наш».

— Эй, Пелл!

Заключенный открыл глаза.

Громадный охранник из «Капитолы» стоял напротив с тазером в руках. Он швырнул Пеллу ножные кандалы.

— Надевай. Мы пойдем по коридору через главный вход и сядем в машину. Ты… — Взорвался бензобак еще одной машины, и несколько языков пламени ворвались в камеру. Все непроизвольно скорчились. — Будешь сидеть рядом со мной. Понял?

— Да, конечно. Пойдемте! Пожалуйста! — Пелл поспешно нацепил на себя кандалы и надежно закрепил их.

Срывающимся голосом, весь в поту от страха, Бакстер произнес:

— Как ты думаешь, что это? Террористы?

Охранник из «Капитолы» не обратил ни малейшего внимания на запаниковавшего надзирателя, он не сводил взгляда с Пелла.

— Если не сделаешь в точности то, что я тебе сказал, то получишь пятьдесят тысяч вольт в задницу. — Он направил тазер на заключенного. — Если тебе неудобно так идти, я могу оставить тебя здесь, чтобы сгорел заживо. Понял?

— Да, сэр. Пойдемте. Пожалуйста. Мне очень не хотелось бы, чтобы вы или мистер Бакстер пострадали из-за меня. Я сделаю все, что вы прикажете.

— Открывай! — рявкнул охранник Бакстеру, который тут же нажал на кнопку.

С тихим жужжанием дверь открылась. Они пошли по коридору, миновали еще одну дверь, вышли в другой полностью задымленный коридор. Со всех сторон раздавалось завывание сирен.

«Но постойте, — подумал Пелл. — Это же вторая сирена. Первая прозвучала до взрывов». Неужели кому-то удалось вычислить, что он задумал?

Кэтрин Дэнс…

Когда они покидали здание через пожарный выход, Пелл оглянулся. Все вокруг густой пеленой застилал дым.

— Нет, слишком поздно! — крикнул он Бакстеру. — Сейчас все здание взлетит на воздух! Давай выбираться отсюда.

— Он прав. — Бакстер потянулся к засову на двери.

Охранник из «Капитолы» абсолютно спокойно и твердо произнес:

— Нет! Через главный выход в тюремный фургон.

— Ты спятил! — рявкнул Пелл. — Ради всего святого! Ради Господа нашего! Мы же тут сдохнем!

Он распахнул дверь пожарного выхода.

Их обдало волной сильнейшего жара, дыма и искр. А снаружи стена огня пожирала автомобили, кусты и мусорные урны. Пелл упал на колени, закрыв лицо руками.

— Глаза! — заорал он. — Боже, как больно!

— Пелл, черт тебя подери… — Охранник сделал шаг вперед и поднял тазер.

— Опусти! Он все равно никуда не уйдет! — рявкнул Бакстер. — Ему же глаза обожгло.

— Ничего не вижу!.. — простонал Пелл. — Кто-нибудь помогите мне.

Бакстер повернулся к нему и наклонился.

— Что ты делаешь?! — крикнул охранник.

И тут надзиратель, шатаясь, отступил назад с выражением полнейшего изумления на лице. Пелл несколько раз вонзил ему в живот и в грудь разделочный нож. Истекая кровью, Бакстер упал на колени и потянулся к газовому баллончику. Пелл схватил его за плечи и развернул, и в ту же минуту громадный охранник выстрелил из тазера. И промахнулся.

Пелл оттолкнул Бакстера в сторону и бросился на охранника. Громила застыл, не в силах оторвать взгляд от ножа, бесполезный тазер повис в руке. Голубые глаза Пелла внимательно всматривались в потную черную физиономию.

— Не делай этого, Дэниэл.

Пелл двинулся вперед.

Массивные кулаки охранника сжались.

Слова бесполезны. По-настоящему сильный не станет унижать, угрожать и насмехаться. И потому Пелл резко рванулся вперед, ловко уклоняясь от ударов гиганта, и двенадцать раз ударил его ножом.

Лицо охранника исказилось от боли, он упал на бок, дергая ногой, хватаясь за грудь и за горло. Мгновение спустя здоровяк замер. Пелл выхватил у него из рук ключи и снял кандалы.

Бакстер пытался отползти в сторону и липкими от крови пальцами достать из кобуры «мейс». Глаза надзирателя расширились от ужаса, когда он заметил, что к нему приближается Пелл.

— Пожалуйста. Не убивай меня. Я просто исполнял свой долг. Мы ведь оба добрые христиане! Я с тобой хорошо обращался. Я…

Пелл схватил его за волосы. Так хотелось сказать этому придурку: «Зачем ты отнимал время у Господа, докучая ему вопросами о ключах от машины?»

Но если ты по-настоящему сильный, то не станешь ни унижать, ни угрожать, ни насмехаться. И потому Пелл наклонился и ловким, уверенным движением перерезал надзирателю горло.

Когда Бакстер испустил дух, Пелл вновь направился к двери. Прикрыл глаза и схватил металлический огнеупорный мешок, в котором спрятал нож прямо за дверью. И уже сунул руку внутрь, когда вдруг почувствовал дуло у себя на шее.

— Не двигаться!

Пелл застыл.

— Брось нож!

Дуло плотно прижато к шее. Пелл почувствовал, что тот, кто держит оружие, в любой момент готов нажать на курок. Он шумно выдохнул. Нож с грохотом упал на пол. Рядом с Пеллом молодой латиноамериканец, полицейский в штатском, пристально смотрит на него, сжимая в руке рацию.

— Говорит Хуан Миллер. Кэтрин, ты меня слышишь?

— Продолжай! — Женский голос в рации.

Кэтрин…

— Говорит одиннадцать-девять-девять. Мне необходима немедленная помощь у пожарного выхода на первом этаже напротив камеры временного содержания. Два охранника серьезно ранены. Девять-четыре-пять, пришлите «скорую помощь». Повторяю, я одиннадцать-девять-…

В это мгновение взорвался бензобак самой близкой к двери машины. Оранжевый язык пламени ворвался внутрь.

Полицейский пригнулся.

Но не Пелл. Пламя опалило ему бороду, лизнуло щеки, однако он не шелохнулся.

Держись…

Глава 4

Кэтрин Дэнс кричала в свою «Моторолу»:

— Хуан, где Пелл?.. Хуан, отвечай. Что происходит?

Никакого ответа.

Одиннадцать-девять-девять — код дорожного патруля, который известен всем работникам правоохранительных органов Калифорнии. Он означал, что сотруднику полиции необходима немедленная помощь.

И тем не менее никакого ответа.

Начальник отдела безопасности здания судебных заседаний, седой, стриженный под ежик отставной коп, просунул голову в кабинет прокурора.

— Кто руководит расследованием? Кто главный?

Сандовал бросил взгляд на Кэтрин:

— Вы.

Дэнс никогда раньше не сталкивалась с подобной ситуацией: побег преступника масштаба Дэниэла Пелла с использованием зажигательной бомбы. Но впрочем, ей вообще ничего не было известно о подобных случаях на полуострове. Кэтрин, конечно, могла координировать действия полиции до тех пор, пока кто-то из управления шерифа или дорожного патруля не примет на себя руководство. Но необходимо было действовать быстро и решительно.

— Хорошо, — откликнулась она. И попросила руководителя службы безопасности немедленно направить дополнительную охрану вниз и к выходам.

Снаружи послышались крики. Люди бежали по коридорам. Трещали рации.

— Посмотри! — Ти-Джей кивнул в сторону окна, за которым из-за черного дыма практически ничего не было видно. — Черт!

Несмотря на пожар, который к этому времени мог уже охватить и здание, Кэтрин Дэнс решила остаться в кабинете Алонсо Сандовала. Нельзя терять времени на переход и эвакуацию. Если огонь перекинется на внутренние помещения, можно выпрыгнуть из окон на крыши автомобилей на передней стоянке, расположенной десятью футами ниже. Она вновь попыталась дозвониться до Хуана Миллера. И опять никакого ответа ни по телефону, ни по рации. Кэтрин обернулась к начальнику службы безопасности:

— Необходимо провести обыск всех помещений в здании.

— Да, мэм.

— Если ему удастся ускользнуть, придется выставить дорожные посты, — обратилась Дэнс к Ти-Джею. Она стянула пиджак и бросила на спинку стула. Под мышками у Кэтрин образовались большие пятна от пота. — Здесь, здесь, здесь… — Она громко ударяла короткими ногтями по ламинированной карте Салинаса. Не сводя глаз с тех мест, на которые она указывала, Ти-Джей звонил в дорожный патруль, в управление полиции штата и в офис шерифа.

Прокурор Сандовал мрачно взирал на погруженную в облако черного дыма стоянку. На оконном стекле сверкали блики от языков пламени. Прокурор молчал. Поступали новые сообщения, но упоминаний о том, что в здании или на улице обнаружен Пелл, среди них не было.

Так же как и упоминаний о Хуане Миллере.

Через несколько минут вернулся начальник службы безопасности с перепачканным сажей лицом. Он громко кашлял.

— Огонь удалось взять под контроль. Горело в основном снаружи. — И после короткой паузы добавил дрогнувшим голосом: — Сэнди… я должен сказать тебе, Джим Бакстер мертв. Охранник из «Капитолы» тоже. Оба зарезаны. Пеллу каким-то образом удалось заполучить нож.

— Нет! — прошептал Сандовал. — О нет!..

— А Миллер? — спросила Кэтрин.

— Возможно, преступник взял его в заложники. Мы нашли рацию. Предположительно его. Но не можем установить, куда направился Пелл. Кто-то открыл задний пожарный выход, но там еще несколько минут назад повсюду бушевал огонь. Пелл не мог выйти через него. Единственная альтернатива — пройти через здание, но его в тюремной одежде тут же заметят.

— Если только он не успеет переодеться в костюм Миллера, — парировала Дэнс.

Ти-Джей бросил на нее мрачный взгляд. Оба прекрасно понимали, что предполагает такой вариант.

— Передайте всем, что на нем может быть темный костюм и белая рубашка. — Миллер намного выше Пелла. — Штанины на брюках скорее всего закатаны.

Начальник отдела безопасности по рации передал все своим подчиненным.

Подняв голову от телефона, Ти-Джей крикнул:

— Машины уже выехали! — Он махнул в сторону карты. — Полиция штата наскребла полдюжины патрульных машин и мотоциклов. В течение ближайших пятнадцати минут они перекроют основные шоссейные дороги.

Им помогало то, что Салинас не очень большой город — всего 150 000 жителей — и при этом сельскохозяйственный центр (его еще иногда называют Салатницей страны). Большую часть прилегающей к городу территории занимали салатные, ягодные, капустные, шпинатные и артишоковые плантации, а это означало, что путей для бегства там не так уж и много. Растения на здешних плантациях низкорослые, и Пелл среди них сразу же бросится в глаза.

Дэнс приказала Ти-Джею направить снимки Пелла полицейским, которые будут блокировать дороги.

Что еще она может сделать? Кэтрин сжала свою косичку, заканчивавшуюся красным эластичным бантиком, который сегодня утром завязала энергичная Мэгги. Такая у них с дочерью существовала традиция: каждое утро девочка подбирала цвет банта или какого-то другого украшения, вплетавшегося ею в материнские волосы. И вот теперь Кэтрин Дэнс вспомнила сверкающие карие глаза дочери за стеклами очков без оправы, ее рассказ о музыкальном лагере и идеи по поводу угощений к дню рождения отца Кэтрин, который они намеревались отпраздновать завтра. (Она поняла, что именно во время этого разговора с дочерью Уэс ухитрился положить ей в сумочку летучую мышь.)

Вспомнила Кэтрин и то, с каким нетерпением ожидала она в то утро возможности допросить знаменитого преступника.

Сына Мэнсона…

Ожила рация в руках у начальника отдела безопасности. Напряженный голос произнес:

— У нас раненый человек. Тяжелораненый. Детектив из Монтерея. Видимо, Пелл толкнул его прямо в огонь. Уже вызвали «скорую». Вертолет в пути.

Нет, нет… Кэтрин обменялись взглядами с Ти-Джеем. Дэнс понимала, что Миллер в данный момент скорее всего испытывает страшную боль, но ей необходимо было поговорить с ним. Она кивнула на рацию. Пожилой коп передал ее ей.

— Говорит агентДэнс. Детектив Миллер в сознании?

— Нет, мэм. Все очень… очень плохо.

Пауза.

— Он в одежде?

— В чем?.. Простите…

— Пелл забрал одежду Миллера?

— О нет. Одежда на нем.

— А оружие?

— Оружия нет.

Черт!

— Сообщите всем, что Пелл вооружен. — Кэтрин пришла в голову еще одна мысль. — Соедините меня с полицейским в вертолете «скорой помощи», как только он приземлится. Возможно, Пелл планирует выбираться отсюда на попутках.

— Принято.

Она вернула рацию владельцу, вытащила телефон, нажала кнопку быстрого набора.

— Кардиологический центр, — ответил низкий спокойный голос Эди Дэнс.

— Мама, это я.

— Что случилось, Кэти? Что-нибудь с детьми? — Дэнс мгновенно представила встревоженное моложавое лицо коренастой женщины с коротко подстриженными седыми волосами, в круглых очках в массивной серой оправе. Она сейчас наклоняется вперед — ее обычная рефлекторная реакция на напряжение.

— Нет, с ними все в порядке. Но один из детективов Майкла получил сильные ожоги. Очень сильные. В здании судебных заседаний был совершен поджог как часть спланированного побега. В новостях об этом расскажут подробнее. Мы потеряли двоих из охраны.

— О! Какой ужас! — пробормотала Эди.

— Детектива зовут Хуан Миллер. Ты его видела пару раз.

— Не помню. Его везут сюда?

— Да-да. На вертолете.

— Действительно так плохо?

— У вас же есть ожоговое отделение?

— Очень небольшое, часть реанимационного отделения. Если случай действительно серьезный, придется как можно скорее отправить его в Альта-Бейтс или в Санта-Клару. Возможно, в Гроссман.

— Ты не могла бы наведываться к нему время от времени? И давать мне знать, в каком он состоянии?

— Конечно, Кэти.

— И если появится такая возможность, мне очень хотелось бы поговорить с ним. Все, что он видел, может оказаться крайне важным.

— Да, конечно.

— Я буду занята сегодня весь день, даже если нам удастся сразу поймать Пелла. Ты не могла бы попросить папу, чтобы он забрал детей?

Стюарт Дэнс, морской биолог, некоторое время назад вышедший на пенсию и иногда подрабатывавший в знаменитом Монтерейском аквариуме, при необходимости всегда соглашался подвезти детей до дома.

— Я сейчас же ему позвоню.

— Спасибо, мама.

Дэнс закончила разговор и подняла глаза на прокурора Алонсо Сандовала, тупо смотревшего на карту на стене.

— Кто же ему помогал? — пробормотал он. — И где, черт возьми, может быть Пелл?

Многочисленные варианты обоих вопросов мелькали и в голове Кэтрин Дэнс.

И еще один: «Что мне следовало сделать, чтобы точнее расшифровать его мысли и намерения? Что я могла сделать, чтобы избежать трагедии?»

Глава 5

Лопасти вертолета взвыли, и он стал подниматься вверх со стоянки, разгоняя клубы дыма, разлетавшиеся в стороны элегантными завитками. Винтокрылая машина увозила Хуана Миллера в больницу.

Vaya con Dios… ^[2]

Дэнс позвонили. Она взглянула на дисплей телефона.

— Чарльз, — сказала она, обращаясь к руководителю западного отдела центрального регионального офиса Калифорнийского бюро расследований.

— Я на пути к вам. Какова обстановка, Кэтрин?

Она сообщила всю последнюю информацию, включая гибель охранников и состояние Миллера.

— Да уж, ситуация… Есть какие-нибудь нити? Что мы можем им представить?

— Кому — им?

— Прессе.

— Не знаю, Чарльз. У нас очень немного информации. Он может находиться где угодно. Я отдала приказ установить посты на дорогах, и в данный момент мы проводим тщательный обыск в самом здании.

— Ничего конкретного? Даже направления?

— Нет.

Он вздохнул:

— Ладно. Да, кстати, руководишь операцией ты.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты отвечала за поимку сбежавшего преступника.

— Я? — Кэтрин была искренне удивлена. У КБР, естественно, имелась своя юрисдикция. Бюро — самая крупная правоохранительная организация штата, Кэтрин Дэнс принадлежала к числу ее ведущих сотрудников, и, конечно, ничто не могло помешать ее назначению руководителем операции. Тем не менее КБР прежде всего занималось следствием и располагало не очень большим штатом сотрудников. К поискам, по-видимому, придется подключить Калифорнийский дорожный патруль и управление шерифа.

— Почему я? Почему не кто-нибудь из Дорожного патруля или управления шерифа?

— Полагаю, в этом деле нам необходима централизованная координация. Думаю, объяснять нет нужды. Кроме того, вопрос уже решен, все согласны.

Уже? Кэтрин поняла, почему шеф так долго не перезванивал — пытался добиться, чтобы такое громкое дело доверили ведению КБР.

Ну что ж, наверное, она не против. Тем более что для нее это теперь дело личное.

Она вновь представила оскаленные зубы Пелла, услышала жуткий голос и слова.

Вижу, тяжеловато быть полицейским. Малышам приходится подолгу оставаться одним. Ведь так? Им нужны друзья для игр…

— Хорошо, Чарльз. Я займусь этим делом. Но хочу, чтобы мне помогал Майкл.

Майкл О'Нил был детективом из управления шерифа, с которым чаще всего работала Кэтрин. Она и офицер с вкрадчивым приятным голосом, уроженец Монтерея, сотрудничали в течение уже многих лет. Майкл стал наставником Кэтрин, когда ее взяли в КБР.

— Не возражаю.

Отлично, подумала Дэнс, ведь она уже позвонила Майклу.

— Я скоро приеду. Мне нужна дополнительная информация перед пресс-конференцией. — Овербай отключился.

Дэнс шла по зданию суда по направлению к заднему двору, когда ее внимание привлекли вспышки света. Она узнала один из «таурусов» КБР — по красным и голубым стробам сигнальных огней.

Рэй Карранео остановил машину и нагнал Кэтрин. Стройный молодой человек, черноглазый, с густыми темными бровями, он проработал у них всего каких-нибудь два месяца. Однако на самом деле был совсем не таким неопытным и наивным юнцом, каким мог показаться на первый взгляд, так как в течение трех лет прослужил полицейским в Рино — а это отнюдь не курорт для копов, — перед тем как переехать на полуостров, чтобы вместе с женой ухаживать за больной матерью. Ему еще нужно немного пообтереться на новой работе и поднабраться опыта, однако Карранео уже продемонстрировал себя неутомимым и надежным сотрудником полиции, а это немало.

Карранео был всего на шесть или семь лет моложе Дэнс, но в жизни копа шесть лет — значительный срок, и он никак не мог привыкнуть называть ее «Кэтрин», хотя она и пыталась настаивать. От смущения Рэй часто в качестве приветствия отделывался простым кивком. Что сделал и на сей раз: вежливо и уважительно кивнул ей.

— Пойдем со мной. — Вспомнив улики по делу Херрона и взрывчатку, Кэтрин добавила: — У преступника, вероятно, есть сообщник, нам также известно, что он вооружен. Поэтому будь начеку. — Они прошли во внутренние помещения здания суда, где пожарные и криминалисты из Управления полиции Монтерея осматривали место преступления, напоминающее театр военных действий. Четыре автомобиля выгорели полностью, два оставшихся наполовину. Задняя часть здания почернела от копоти, мусорные урны расплавились. Над стоянкой повисло голубовато-серое облако дыма. Стоял запах жженой резины и чего-то еще, вызывавшего гораздо более жуткие ассоциации.

Кэтрин оглядела стоянку. Затем ее взгляд скользнул к открытой задней двери.

— Он не мог здесь пройти, — произнес Карранео, словно эхом отозвавшись на мысли Дэнс. По виду поврежденных машин и выжженным местам на асфальте было ясно, что огонь стеной подступал к самой двери. Пламя служило отвлекающим средством. Но куда же в таком случае он направился?

— Владельцы машин установлены? — спросила она пожарного.

— Да. Все здешние сотрудники.

— Эй, Кэтрин, мы нашли взрывное устройство, — обратился к ней человек в форме. Это был начальник пожарной охраны округа.

Она кивком приветствовала его.

— И что же?

— Чемодан на колесиках, довольно большой. С пластиковыми бутылками из-под молока, наполненными бензином. Злоумышленник подложил его вон под тот «сааб». Взрыватель замедленного действия.

— Профессионал?

— Скорее всего нет. Мы нашли остатки запала. Его можно сделать из обычной бельевой веревки и кой-каких химикатов. А инструкции получить в Интернете. Он примерно такой, какой делают дети, когда хотят что-то взорвать. А в результате часто взрываются сами.

— Можно найти какие-то следы?

— Не исключено. Отошлем обнаруженное в лабораторию шерифа, а там посмотрим.

— Вы можете установить, когда подложили запал?

Пожарный кивнул в сторону автомобиля, под которым нашли взрывчатку.

— Его владелец прибыл сюда примерно в девять пятнадцать, значит, все произошло где-то после этого времени.

— Есть какая-нибудь надежда получить отпечатки?

— Сомневаюсь.

Кэтрин разглядывала место пожара. Интуиция подсказывала: что-то здесь не так.

Полумрак в коридоре, кровь на асфальте. Открытая дверь.

Медленно поворачиваясь и оглядывая местность, Кэтрин заметила что-то за зданием среди растущих неподалеку сосен и кипарисов. С дерева свисала оранжевая лента — такими обычно отмечают кусты и деревья, предназначенные для вырубки. Подойдя поближе, она обратила внимание на то, что горка сосновых иголок под ней выше, чем под другими деревьями. Дэнс опустилась на колени и стала копать. Очень-скоро она наткнулась на большую обгоревшую сумку из металлизированного материала.

— Рэй, мне нужны перчатки.

Кэтрин закашлялась от дыма.

Молодой агент взял пару у криминалиста из управления шерифа и передал Кэтрин. В сумке оказались оранжевая тюремная роба Пелла и серый комбинезон с капюшоном — какая-то разновидность противопожарного костюма. На ярлыке значилось, что одежда изготовлена из полибензимидазольных волокон, кевлара и имеет коэффициент SFI, равный 3,2А/5. Дэнс не имела ни малейшего представления, что это может означать, кроме того, что материал достаточно прочный и мог гарантировать Пеллу более или менее безопасный проход по охваченной пламенем стоянке.

Плечи Кэтрин опустились. Огнезащитный костюм? Что же здесь происходит?

— Не понимаю… — произнес Рэй Карранео.

Она объяснила, что сообщник Пелла, вероятно, установил взрывчатку и оставил сумку у дверей. В ней были костюм и нож. А возможно, и универсальная отмычка для наручников и кандалов. Обезоружив Хуана Миллера, Пелл надел костюм и побежал по горящей стоянке к дереву, отмеченному оранжевой ленточкой, под которым сообщник спрятал для него одежду. Там Пелл переоделся и скрылся.

Кэтрин достала телефон, сообщила о находках, затем подозвала криминалиста и передала ему вещественные доказательства.

Карранео провел ее к участку, расположенному неподалеку.

— Следы.

Несколько отпечатков, оставленных бегущим человеком на земле на расстоянии четырех футов друг от друга. Следы явно принадлежали Пеллу. Он оставил также отчетливые отпечатки у пожарного выхода из здания суда. Оба агента КБР направились по следу.

Следы Пелла закончились на ближайшей улице, Сан-Бенито-Уэй, вдоль которой располагались пустые места для стоянок автомобилей, лавка со спиртным, грязная кафешка, помещение фирмы по франчайзингу, ломбард и бар.

— Вот здесь его и подобрал подельник, — заключил Карранео, оглядывая улицу.

— Но с противоположной стороны здания суда есть еще одна улица. Она на двести футов ближе. Почему он решил бежать сюда?

— Наверное, потому, что здесь движение больше.

— Возможно.

Кэтрин прищурилась, оглядывая местность, и вновь закашлялась. В конце концов ей удалось совладать с кашлем, и ее взгляд остановился на противоположной стороне улицы.

— Пошли! Скорее!

Молодой человек лет под тридцать в шортах и форменной рубашке «Уорлдуайд экспресс» вел свой зеленый автофургон по центру Салинаса. В плечо его упиралось дуло пистолета. Он непрерывно причитал:

— Послушайте, мистер, не знаю, чего вы от меня хотите, но, клянусь, не перевозим мы наличные. При мне пятьдесят долларов моих собственных денег, и я готов…

— Давай бумажник.

На преступнике тоже были шорты, ветровка и бейсболка «Окленд А». Лицо измазано сажей, борода немного опалена. Ему уже явно за сорок, но он худощав и силен. Самым примечательным в его внешности были глаза жутковатого светло-голубого оттенка.

— Все, что угодно, мистер. Только не трогайте меня. У меня ведь семья.

— Бу-маж-ник.

Неповоротливому Биллу потребовалось несколько секунд на то, чтобы вытащить бумажник из узких шорт.

— Вот, возьмите.

Мужчина пересчитал купюры.

— Так-так, кто тут у нас? Уильям Гилмор, проживающий по авеню Рио-Гранде три-четыре-три-пять в округе Марин, штат Калифорния, отец двоих прелестных деток, если информация в твоей личной фотогалерее еще не совсем устарела.

Ужас охватил Билли.

— И супруг очаровательной женушки. Только посмотреть на эти локоны! Могу поспорить на любые деньги, что вьются от природы, без всяких химических ухищрений. Эй, следи за дорогой. Вот здесь надо немного свернуть. И поезжай туда, куда я тебе сказал в самом начале. А теперь дай-ка мне свой сотовый.

Голос преступника звучал спокойно и уверенно. Хороший признак. Значит, он не станет делать никаких глупостей. Билли услышал, как он набирает номер.

— Ло. Это я. Запиши. — Он повторил адрес Билли. — У него жена и двое детей. Жена очень хорошенькая. Тебе понравятся волосы.

— Кому вы звонили? — прошептал Билли. — Пожалуйста, мистер… пожалуйста. Забирайте фургон, забирайте все, что хотите. Я могу вас отвезти куда угодно, потратить на вас столько времени, сколько нужно, чтобы вы могли скрыться. Час. Два часа. Только не…

— Ш-ш-ш-ш. — Мужчина продолжал говорить в трубку. — Если не появлюсь, значит, мне не удалось прорваться сквозь заградительные посты на дорогах, потому что Уильям был недостаточно убедителен. В таком случае, сделай милость, нанеси визит его семейке. Они в твоем полном распоряжении.

— Нет!

Билли резко повернулся и попытался выхватить телефон из рук незнакомца.

Дуло пистолета уткнулось ему в лицо.

— Следи за дорогой, сынок. Нам сейчас не с руки попадать в аварию.

Незнакомец захлопнул телефон и сунул его себе в карман.

— Уильям… Тебя обычно зовут Билл?

— В основном Билли, сэр.

— Значит, Билли, разъясняю: я сбежал из той тюрьмы, что осталась у нас позади.

— Да, сэр. Я вообще-то не возражаю.

Мужчина расхохотался.

— Ну и на том спасибо. Ты слышал, что я говорил по телефону. И знаешь, что мне от тебя нужно. Провезешь меня невредимым через дорожные посты, я тебя отпущу и с семьей твоей ничего не случится.

У Билли физиономия уже пылала как в лихорадке, внутренности сжались в комок от ужаса. Дрожащей рукой он стер пот с круглых щек.

— Ты мне не опасен. Всем известно, как меня зовут и как я выгляжу. Зовут меня Дэниэл Пелл, а моя фотография появится в новостях в самое ближайшее время. Поэтому мне нет никакого резона причинять тебе вред, если ты, конечно, будешь точно выполнять все мои приказания. А теперь постарайся хоть немного успокоиться. Сосредоточься. Если тебя остановит полиция, я хочу, чтобы перед ними предстал жизнерадостный и любопытный водитель, занимающийся извозом, которому очень интересно знать, что там такое случилось в городе. Дым кругом, суета. Понял намек?

— Пожалуйста, прошу вас, я сделаю все, что угодно…

— Билли, я знаю, ты меня очень внимательно слушал. Мне не нужно, чтобы ты делал «все, что угодно». Мне нужно, чтобы ты делал то, о чем я тебя попрошу. Вот и все. Ничего не может быть проще.

Глава 6

Кэтрин Дэнс и Карранео зашли в контору по франчайзингу на Сан-Бенито-Уэй и узнали там, что фургон компании по доставке посылок «Уорлдуайд экспресс» отбыл с обычной утренней партией корреспонденции буквально через несколько минут после побега.

Из А в В и в Х…

Дэнс сразу поняла, что Пелл мог захватить фургон, чтобы проскочить на нем дорожные посты. Она позвонила директору отделения «Уорлдуайд экспресс» в Салинасе, который подтвердил, что данный водитель до сих пор не развез посылки по нужным адресам. Кэтрин узнала номер фургона и передала его в управление шерифа.

Они вернулись в кабинет Сэнди Сандовала, чтобы координировать действия по поиску фургона. К сожалению, поиски осложнялись тем, что всего в Салинасе функционировало двадцать машин «Уорлдуайд экспресс», поэтому Дэнс попросила директора отдать приказ всем водителям немедленно остановиться у ближайшей заправочной станции. В фургоне, который, несмотря ни на что, будет продолжать движение, скорее всего и находится Дэниэл Пелл.

Но на это уйдет определенное время. Директору пришлось связываться с водителями по сотовым, так как любые предупреждения по радиосвязи сразу бы дали знать Пеллу, что его способ побега раскрыт.

В комнату кто-то вошел. Кэтрин повернулась и увидела Майкла О'Нила. Она с улыбкой кивнула, почувствовав некоторое облегчение. Для Дэнс Майкл был единственным полицейским в мире, которого она хотела бы видеть своим помощником в этом чрезвычайно сложном деле.

О'Нил работал в управлении шерифа уже много лет. Начал с рядового полицейского и поднялся до руководящих высот, сделавшись уверенным, методичным следователем с рекордным числом задержанных опасных преступников, и — что еще более важно — преступников, которые впоследствии были осуждены на основании собранных им улик.

Майкл отклонял многочисленные выгодные предложения перейти на службу в частные охранные структуры или поступить на работу в более крупные и престижные организации типа КБР или ФБР. Он решительно отказывался от любой работы, предполагавшей переезд или частые командировки. Родиной О'Нила был полуостров Монтерей, и он не хотел никуда отсюда уезжать. Его родители тоже до сих пор жили здесь, в доме с видом на океан, в котором он вырос вместе с братьями и сестрами. В настоящее время, правда, отец О'Нила страдал от старческого слабоумия, а мать подумывала о том, чтобы продать дом, а супруга сдать в приют. О'Нил же, зная об этом, планировал купить родительский дом вместе с землей.

Со своей страстной любовью к заливу, рыбалке и яхте Майкл О'Нил мог бы стать одним из стойких и непритязательных героев Стейнбека, таким, к примеру, как Док из «Консервного ряда». Более того, О'Нил, будучи страстным собирателем книг, имел в своей библиотеке первые издания всех произведений Стейнбека. (Его любимым сочинением Стейнбека были «Путешествия с Чарли в поисках Америки», книга очерков, в которой писатель делился впечатлениями о поездке по Америке в компании своего пуделя, и О'Нил намеревался когда-нибудь повторить путь любимого литератора.)

В прошлую пятницу они вместе с Дэнс задержали тридцатилетнего уголовника, известного под именем Эсе, главу опасной банды чиканос, ^[3] действовавших в районе Салинаса. Затем они с Дэнс отметили успех, распив бутылочку игристого вина «Пайпер-Сонома» в до отказа забитом туристами ресторане «Верфь рыбака».

Теперь же у Кэтрин было такое чувство, что с момента их торжества прошло уже несколько недель. Если оно вообще было.

Форма управления шерифа была цвета хаки, но О'Нил предпочитал одеваться в «гражданку», и сегодня он появился в синем костюме, без галстука и в темной рубашке пепельно-серого цвета. Он медленно водил карими глазами по карте местности. О'Нил был мужчина поистине титанического телосложения с плотными мускулистыми руками. Свою физическую силу он частично унаследовал от родителей, а частично развил в схватках с подводными обитателями залива Монтерей, на которые отправлялся на своей любимой яхте всякий раз, когда позволяли время и погода.

О'Нил кивком приветствовал Ти-Джея и Сандовала.

— Что-нибудь слышно о Хуане? — спросила Кэтрин.

— Борется. — Тяжелый вздох. О'Нил часто работал вместе с Миллером, и примерно раз в месяц они вместе выезжали на рыбалку. Дэнс знала, что по дороге сюда он постоянно созванивался с больницей и с семьей Миллера.

В Калифорнийском бюро расследований не было собственного диспетчерского центра для связи с патрульными машинами, машинами «скорой помощи» и водными транспортными средствами, поэтому О'Нил договорился, чтобы центр связи управления шерифа передавал информацию о фургоне «Уорлдуайд экспресс» своим сотрудникам и сотрудникам Калифорнийского управления полиции. Он сообщил им, что через несколько минут фургон с беглецом окажется единственным, не остановившимся на одной из заправочных станций.

О'Нил принял сообщение и, кивая, прошел к карте. Зажал телефон между ухом и плечом, взял со стола пачку самоклеящейся бумаги для заметок в виде бабочек и начал приклеивать ее к карте.

Еще несколько дорог перекрыли, решила Дэнс.

Он прекратил разговор.

— Они на Шестьдесят восьмом, на Сто восемьдесят третьем, на Сто первом… Все дороги на Холлистер перекрыты, а также на Соледад и на Гринфилд. Однако если ему удастся выехать на Райские пастбища, там трудновато будет определить местонахождение фургона даже с помощью вертолета. А сейчас дело к тому же осложняет туман.

«Райскими пастбищами» в книге с таким же названием Стейнбек окрестил богатую, полную садов долину рядом с Шестьдесят восьмым шоссе.

Большая часть окрестностей Салинаса представляла собой плоскую низменность, занятую сельскохозяйственными угодьями, но совсем недалеко отсюда начинались заросли деревьев. Неподалеку также располагался участок, именовавшийся Касл-Рок, — тамошние скалы, обрывы и заросли деревьев и кустарников могли стать превосходным укрытием.

— Если сообщник Пелла не ведет этот фургон, то где же он тогда? — спросил Сандовал.

— Где-нибудь на запланированном месте встречи, — предположил Ти-Джей.

— Или где-то неподалеку, — отозвалась Дэнс, кивнув за окно.

— Что? — переспросил прокурор. — С какой стати?

— Чтобы быть в курсе того, как идет расследование дела, и того, что нам становится известно. А также того, что нам пока неизвестно.

— Звучит несколько… чересчур, тебе не кажется?

Ти-Джей рассмеялся, указывая на обгоревшие машины.

— Неплохая характеристика того, что здесь произошло.

— А может быть, он хочет каким-то образом затормозить расследование, — предположил О'Нил.

— Не исключено, — согласилась Дэнс. — Пелл и его сообщник не знают, что мы вышли на фургон. По их мнению, мы все еще думаем, что они где-то неподалеку. Сообщник может попытаться заставить нас поверить, что Пелл где-то рядом. Может сымитировать стрельбу на улице или даже взорвать еще одно подобное устройство.

— Черт! — Сандовал скривился.

Дэнс позвонила начальнику отдела безопасности и сообщила ему, что не исключена вероятность того, что сообщник Пелла находится где-то рядом со зданием суда и может представлять опасность.

Но, как оказалось, у них не было времени на выяснение, близко или далеко от здания суда расположился сообщник беглеца. План по задержанию фургона «Уорлдуайд экспресс» сработал. Из офиса шерифа О'Нилу по рации сообщили, что два местных полицейских обнаружили Пелла и теперь преследуют его.

За темно-зеленым автофургоном по небольшой дороге тянулся хвост пыли.

Полицейский за рулем патрульной машины Салинасского отделения полиции, бывший моряк, недавно принимавший участие в военных действиях, сжимал в руках баранку так, словно держал руль десятифутового скифа в двенадцатифутовом море.

Его спутник, мускулистый латиноамериканец, одной рукой держался за приборную панель, а во второй стиснул микрофон.

— Говорит патрульная машина номер семь Салинасского отделения полиции. Мы все еще у него на хвосте. Он свернул на грунтовую дорогу от Натвидада примерно в миле к югу от Олд-Стейдж.

— Принято… центр — седьмому: будьте осторожны, преступник, вероятно, вооружен и опасен.

— Если он вооружен, то уж, конечно, опасен, — отозвался водитель, и тут его машина подскочила на выбоине, и с него слетели солнечные очки. Полицейские практически не видели дороги перед собой. Автофургон впереди поднял целую песчаную бурю.

— Центр — седьмому: все свободные машины едут вам на подмогу.

— Принято.

Подкрепление — совсем неплохая идея. Ходили слухи, что Дэниэл Пелл, главарь секты ненормальных, современный Чарльз Мэнсон, пристрелил десяток человек в здании суда, поджег автобус, до отказа набитый школьниками, и располосовал ножом группу из будущих присяжных, насмерть зарезав четырех. Или двоих. Или восьмерых. Что бы там ни произошло на самом деле, два молодых копа с радостью приняли бы любую помощь.

— А куда он направляется? — пробормотал бывший военный моряк. — Там же впереди ничего нет.

Дорога использовалась сельхозмашинами и автобусами, возившими сезонных рабочих на поля и обратно. Она не вела ни на шоссе, ни на другие крупные дороги. Сегодня она была практически пуста, но о ее предназначении и о том, что она скорее всего заканчивается тупиком, можно было заключить по плачевному состоянию покрытия и по бакам с питьевой водой и передвижным туалетам на прицепах у обочины.

Впрочем, вполне возможно, что Дэниэлу Пеллу это неизвестно, и он полагает, что едет по обычной дороге, не ведая того, что она вот сейчас возьмет и оборвется посредине артишокового поля. Впереди на расстоянии примерно тридцати ярдов Пелл в панике затормозил, и фургон начало заносить. Он не успел вовремя остановиться. Передними колесами фургон влетел в мелкую ирригационную канаву, а задняя его часть поднялась вверх, а затем рухнула на дорогу с оглушительным грохотом.

Полицейский автомобиль остановился рядом.

— Говорит седьмой, — произнес в микрофон латиноамериканец. — Пелл съехал с дороги.

— Принято, он?..

Парни выскочили из машины с пистолетами наготове.

— Он может слинять, он может слинять!

Из фургона никто не вышел.

Полицейские приблизились к машине. Задние двери раскрылись от сотрясения сами собой, но в кузове не было ничего, кроме десятка посылок и конвертов, рассыпанных по полу.

— Вот он, посмотри.

Пелл лежал оглушенный, лицом вниз, на полу.

— Возможно, он ранен.

— Ну и черт с ним! — Офицеры бросились вперед, надели на Пелла наручники и вытащили наружу.

Здесь они бросили его на землю.

— Хорошая попытка, дружок, но вот…

— Черт! Это не он.

— Что? — переспросил второй коп.

— Ты меня прости, но разве то, что лежит перед нами, похоже на белого мужика сорока трех лет?

Бывший моряк наклонился над обкурившимся парнишкой с татуировкой на щеке и рявкнул по-испански, на языке, на котором свободно изъяснялись все сотрудники полиции как в Салинасе, так и в его окрестностях:

— Ты кто такой?

Парень отвел глаза и пробормотал по-английски:

— Я ничего вам не скажу. Убирайтесь.

— Ах, черт!

Латиноамериканец заглянул в кабину, где с приборного щитка свисали ключи, и сразу все понял: Пелл бросил фургон с включенным зажиганием на одной из городских улиц, прекрасно зная, что его угонят в течение ближайших шестидесяти секунд. Полиция будет его преследовать и тем самым позволит самому Пеллу скрыться в противоположном направлении.

Потом ему в голову пришла еще одна мысль. Не очень хорошая. Он повернулся к бывшему моряку:

— Как ты думаешь, когда мы сообщили, что вышли на Пелла, и нам на подмогу послали все свободные машины, заграждения на дорогах сняли?

— Нет, они не могли так поступить. Это было бы глупо!

Парни переглянулись.

— Господи!

Латиноамериканец бросился к своей машине и схватил микрофон.

Глава 7

— «Хонда-сивик», — сообщил Ти-Джей. — Пять лет. Красного цвета. У меня есть номера.

Они уже знали, что Пелл пересел в личный автомобиль водителя фургона «Уорлдуайд экспресс», которого не было на стоянке компании.

— Я дам знать людям на дорожных постах, — предложил Ти-Джей.

— Когда они туда вернутся, — пробормотала Кэтрин.

О'Нил и все остальные были потрясены, когда узнали, что какой-то местный диспетчер отдал приказ снять посты с дорог и направить высвободившиеся машины в погоню за фургоном «Уорлдуайд экспресс». На спокойном лице О'Нила ничего не изменилось, он только плотно сжал губы, но для него это было самым характерным способом демонстрации отвращения к человеческой глупости. Майкл немедленно вернул машины на их посты.

Они находились в совещательной комнате неподалеку от кабинета Сандовала. Теперь, когда стало ясно, что Пелла нет рядом со зданием суда, Дэнс хотела вернуться к себе в КБР, но Чарльз Овербай попросил их остаться до своего приезда.

— Боится ненароком пропустить какую-нибудь пресс-конференцию, — заметил Ти-Джей. Дэнс с О'Нилом сухо рассмеялись его шутке. — Кстати, — прошептал Ти-Джей, — вот и он собственной персоной. Всем залечь!

В дверях появился высокий уверенный в себе мужчина. Чарльз Овербай, типичный полицейский-карьерист пятидесяти пяти лет. Ни с кем не поздоровавшись, он обратился к Дэнс:

— Значит, его в фургоне не было?

— Нет. Там был парень из местной шпаны. Пелл бросил фургон раньше. Он знал, что кто-нибудь обязательно его угонит, а мы будем продолжать преследование. Он пересел в личную машину водителя фургона.

— А сам водитель?

— Неизвестно.

— Гм…

Загорелый шатен Чарльз Овербай был по-своему атлетичен, хотя телосложением напоминал грушу. Он неплохо играл в теннис и гольф. Овербая совсем недавно назначили главой западного отделения центрального офиса КБР. Он сменил на этом посту Стэна Фишбурна, ушедшего в отставку раньше срока по медицинским основаниям, к большому сожалению всех сотрудников КБР. Сожаление в одинаковой степени было вызвано как инфарктом Фишбурна, так и приходом на его место Овербая.

О'Нил принял очередной звонок, и Дэнс сообщила Овербаю всю последнюю информацию по делу, добавив подробности относительно новой машины Пелла и несколько собственных комментариев по поводу того, что сообщник Пелла все еще может находиться где-то неподалеку.

— Думаете, он мог подложить второе взрывное устройство?

— Вряд ли. Но вероятность пребывания сообщника где-то неподалеку не исключена.

О'Нил положил телефон.

— Заграждения на дорогах восстановлены.

— А кто их снял? — спросил Овербай.

— Неизвестно.

— Уверены, что никто из нас и не вы, Майкл? — спросил Овербай с напряжением в голосе.

Неловкая пауза, затем О'Нил ответил:

— Нет, Чарльз, будьте спокойны.

— Кто же в таком случае?

— Точно неизвестно.

— Предстоит выяснить.

— Хорошо.

Обмен взаимными обвинениями — пустая трата времени. Дэнс понимала, что О'Нил не станет ничего выяснять, но по крайней мере своим обещанием Майкл поставил точку в неприятной теме.

— Пока никому не удалось напасть на след «хонды», — продолжал детектив. — Но возможно, он успел выехать на Шестьдесят восьмое или Сто первое шоссе. Хотя вряд ли на Шестьдесят восьмое.

— Вряд ли, — согласился Овербай.

Небольшая дорога № 68 привела бы Пелла в густонаселенный Монтерей. По 101-му, широкому шоссе, связывавшему несколько штатов, он мог выехать на любое крупное шоссе.

— Устанавливают новые посты в Гилрое. И в тридцати милях к югу. — О'Нил разместил новых «бабочек» в нужных местах.

— А как насчет автобусных станций и аэропорта? — спросил Овербай.

— Все учтено, — откликнулась Дэнс.

— Сан-Хосе и Окленд охвачены?

— Да. А также Санта-Крус, Сан-Бенито, Мерсед, Санта-Клара, Станислаус и Сан-Матео. Все близлежащие округа.

Овербай что-то записал к себе в блокнот.

— Хорошо. — Затем поднял глаза. — Я только что говорил с Эйми.

— Грейб?

— Именно.

Эйми Грейб была специальным агентом отделения ФБР в Сан-Франциско. Дэнс прекрасно знала эту умную проницательную даму. Юрисдикция их отделения КБР распространялась к северу до района залива, поэтому Кэтрин несколько раз приходилось работать вместе с Эйми. Работал с ней и ее покойный муж, агент местного отделения ФБР.

— Если нам в ближайшее время не удастся поймать Пелла, они пообещали предоставить нам специалиста.

— Кого?

— Сотрудника их Бюро, который занимается подобными делами.

«Что за специалист?» — подумала Дэнс. Ей вспомнился Томми Ли Джонс из «Беглеца».

О'Нил тоже заинтересовался.

— Какой-нибудь переговорщик?

— Нет, — ответил Овербай. — Он специалист по сектам. Много работал с такими людьми, как Пелл.

Дэнс пожала плечами — жест, как правило, подчеркивающий смысл сказанных слов. В данном случае он акцентировал ее сомнения. «Не уверена, что приглашение имеет смысл». Она принимала участие во многих операциях с участием нескольких организаций и не имела ничего против того, чтобы поделиться ответственностью с федералами или кем-то еще, но прекрасно знала, что подключение других учреждений, как правило, замедляет ход операции. Кроме того, Кэтрин никак не могла взять в толк, чем отличается побег лидера секты от побега обычного убийцы или грабителя.

Но Овербай уже принял решение. По его тону и языку телодвижений все было ясно.

— Он блестящий профессионал, способный проникать в глубины их психики. Менталитет сектантов принципиально отличается от менталитета ваших обычных уголовников.

Неужели?

Начальник протянул Дэнс бумажку с именем и номером телефона.

— Сейчас он в Чикаго, завершает какое-то дело, но сможет прилететь сюда сегодня к вечеру или завтра утром.

— Чарльз, ты уверен, что это необходимо?

— В случае с Пеллом мы не можем отказываться от помощи. Ни от какой! А здесь речь идет о крупном специалисте из Вашингтона. Нам пригодится его опыт, к тому же у нас прибавится еще один человек.

«И больше голов, на которые можно будет сваливать вину за неудачи», — цинично подумала Кэтрин, начиная понимать, в чем дело. Когда Грейб спросила, не может ли чем-то помочь ФБР в поиске Пелла, Овербай сразу же ухватился за предложение, полагая, что если беглеца не удастся поймать и при этом пострадают еще какие-то люди, на подиуме перед журналистами предстанет и будет давать за все ответ не он один, а еще и столичный спец. Тем не менее Кэтрин продолжала улыбаться шефу.

— Ну что ж, отлично. Надеюсь, он прибудет раньше, чем нам понадобится еще чья-то помощь.

— Да, кстати, Кэтрин. Думаю, мне следует тебе сообщить. Эйми спрашивала у меня, как случилось, что преступнику удалось сбежать, и я сказал ей, что твой допрос к его побегу не имеет никакого отношения.

— Мой… что?

— Не думаю, что возникнут какие-то проблемы. Я подчеркнул, что ты не сделала ничего такого, что помогло бы Пеллу сбежать.

Кэтрин ощутила, как кровь приливает к лицу. Оно мгновенно побагровело. От эмоций никуда не деться. За годы работы она часто понимала, что человек ей лжет, так как чувство вины и стыда усиливает приток крови к лицу.

Так же как и гнев.

Скорее всего Эйми Грейб не имела ни малейшего представления о том, что Дэнс должна была допрашивать Пелла, не говоря уже о том, чтобы заподозрить ее в какой-то халатности, которая могла способствовать его побегу. Но теперь ей, несомненно, подобные подозрения вложили в голову, а также и всему ФБР в Сан-Франциско, а возможно, и некоторым сотрудникам ее собственного управления в Сакраменто.

— Он сбежал из своей камеры, а не из комнаты для допросов, — заметила она холодно.

— Я имел в виду, что Пелл мог получить от тебя определенную информацию, которую использовал при побеге.

Дэнс почувствовала, как напрягся О'Нил. Детектив очень близко к сердцу принимал оскорбления в адрес тех людей, у которых был наставником. Однако он прекрасно понимал, что Кэтрин Дэнс может превосходно сама за себя постоять. И потому промолчал.

Кэтрин была вне себя, представляя, что Овербай мог сказать о ней Грейб. Теперь до нее дошло и остальное — причина, по которой он хотел, чтобы КБР вело дело: если бы Овербай позволил какому-то другому учреждению взять его на себя, тем самым он признал бы, что бюро хотя бы отчасти виновато в побеге.

Но Овербай еще не закончил.

— Ну и насчет мер безопасности… Уверен, они были соблюдены. Особые меры безопасности в случае с Пеллом. Я заверил Эйми, что ты об этом позаботилась.

Так как его последние слова не были вопросом, то и Кэтрин не сочла нужным отвечать, просто с холодной враждебностью взглянула на него.

Овербай почувствовал, что зашел слишком далеко, виновато отвел глаза и сказал:

— Уверен, что все было сделано по правилам.

И вновь ответом общее молчание.

— Ладно, теперь мне предстоит пресс-конференция. Настала моя очередь отдуваться. — Он скорчил неприятную гримасу. — Если появятся какие-то новости, дайте мне знать.

Овербай вышел из комнаты.

Ти-Джей оглядел Дэнс с ног до головы и с густым южным акцентом произнес:

— Черт возьми, значит, ты забыла запереть дверь хлева, когда пошла допрашивать коров. А я-то думал, почему они все разбежались?

О'Нил подавил усмешку.

— Не заводи меня, — пробормотала Кэтрин. Она подошла к окну и взглянула на суету во дворе. — Меня беспокоит его сообщник. Где он и что еще у него на уме?

— Кому понадобилось вытаскивать такого человека, как Дэниэл Пелл, из тюрьмы? — задумчиво произнес Ти-Джей.

Дэнс вспомнила неожиданную реакцию Пелла во время допроса при упоминании о его тетке из Бейкерсфилда.

— Думаю, тот, кто ему помогает, заполучил молоток от его тетки. Ее фамилия тоже Пелл. Нужно ее найти. — Тут она вспомнила кое-что еще: — О, у тебя ведь есть дружок в отделении ФБР в Чико?

— И что?

— Ему можно доверять? Он парень разумный?

— Мы с ним шатаемся по барам до обалдения, когда у нас есть время. Как по-твоему, это свидетельство его разумности?

— Он мог бы собрать информацию?

Дэнс протянула Ти-Джею бумажку с именем эксперта по сектам из ФБР.

— Нелегкая задачка. Он говорит, что тайных разборок в Бюро у них больше, чем в каком-либо квартале, населенном латиносами. — Ти-Джей списал имя и телефон.

О'Нилу опять позвонили, и после окончания короткого разговора он сообщил остальным:

— Звонил начальник тюрьмы из «Капитолы». Я подумал, что нам стоит переговорить с главным надзирателем той части тюрьмы, где сидел Пелл, посмотрим, сможет ли она нам что-нибудь рассказать. Она привезет с собой и личные вещи Пелла.

— Хорошо.

— Кроме того, один из заключенных утверждает, что у него имеется какая-то информация о Пелле. Она переговорит с ним и позвонит нам.

Раздался звук лягушачьего кваканья — зазвонил телефон Кэтрин.

О'Нил поднял бровь.

— Вижу, Уэс с Мэгги тоже не сидели сложа руки.

Еще одна семейная традиция, как и игрушечные животные в сумке. Дети постоянно перепрограммировали рингтоны на ее телефоне.

Она нажала на кнопку приема:

— Алло?

— Это я, агент Дэнс.

Речь звонившего сопровождал громкий шум, а местоимение «я» звучало двусмысленно, но по тому, как он назвал ее имя, Кэтрин поняла, что звонит Рэй Карранео.

— Что случилось?

— Никаких признаков сообщника и других взрывных устройств. Начальник службы безопасности хочет знать, нельзя ли возвращать сотрудников обратно. Пожарные уже согласились.

Дэнс посоветовалась с О'Нилом, и они решили еще немного подождать.

— Ти-Джей, выйди и помоги им в поисках. Меня очень беспокоит мысль о сообщнике.

Она вспомнила то, что говорил ей отец, после того как чуть было не столкнулся с большой белой акулой в водах у северных берегов Австралии:

— Акула, которая не видна, всегда опаснее той, которую видишь.

Глава 8

Рядом со зданием суда стоял крепко сбитый бородатый лысеющий мужчина лет пятидесяти с гаком, выглядевший даже, наверное, старше своих лет. Пристальным взглядом острых глаз он окидывал тот хаос, который царил здесь. От него не ускользал никто: ни полиция, ни охрана, ни гражданские.

— Эй, офицер, привет, можно вас на минутку? Хочу задать пару вопросов… Вы не против, если я запишу вас на пленку?.. А, конечно, понимаю. Ну что ж, тогда немного позже. Конечно. Удачи.

Мортон Нэгл видел, как на землю опустился вертолет и забрал раненого полицейского.

Он наблюдал за всеми этими людьми, что проводили поиски сбежавшего преступника, за их стратегией, их лицами и понимал, что до сих пор ничего подобного им делать не приходилось.

Нэгл наблюдал за растерянной толпой, которая вначале считала, что пожар был случайным, потом сочла все терактом, а затем, когда ей сообщили правду, пришла в такое смятение, словно на самом деле столкнулась с проделками «Аль-Каиды».

«Иначе и быть не может», — подумал Нэгл.

— Простите, у вас не найдется минутки побеседовать со мной?.. А, ну конечно. Никаких проблем. Извините за беспокойство, офицер.

Нэгл протискивался сквозь толпу. Приглаживая тонкие седые волосы, подтягивая чересчур просторные коричневые слаксы, он внимательно изучал обстановку: пожарные машины, полицейские автомобили, прожектора, свет которых пробивался сквозь дым. Нэгл поднял свою цифровую камеру и сделал еще несколько снимков.

Немолодая женщина окинула взглядом его потрепанный жилет — принадлежность рыбацкого обмундирования с двумя десятками разных карманов — и видавшую виды сумку для фотоаппарата.

— Что вы все-таки за народ такой, журналисты? — выпалила она. — Точно стервятники. Что вы везде свой нос суете? Почему не даете полиции спокойно работать?

Он ухмыльнулся в ответ:

— Неужели я кому-то помешал?

— С вами бесполезно разговаривать. — Женщина отвернулась и возмущенно воззрилась на здание суда в дыму.

К нему подошел охранник и спросил, не видел ли он чего-то подозрительного.

Нэгл задумался. Странный вопрос… Словно из какого-то старого телефильма.

Только факты, мэм…

И ответил:

— Нет, ничего.

А себе самому добавил: ничего подозрительного для меня. Но возможно, я совсем не тот, кого следует спрашивать.

Нэгл почувствовал отвратительный запах — обожженной кожи и волос — и, как ни странно, снова весело рассмеялся.

Задумавшись над этим, он пришел к выводу, что смеется в тех ситуациях, которые большинство нормальных людей сочли бы совершенно несмешными, и даже трагическими. Вот, например, в такие мгновения, разглядывая разрушения. В течение многих лет Нэгл видел массу случаев насильственной смерти, сцены, которые вызвали бы отвращение у большинства обычных людей.

Сцены, которые у самого Мортона Нэгла часто вызывали смех.

Возможно, какой-нибудь психиатр назвал бы его смех всего лишь защитным механизмом. Способом, помогавшим удерживать тягу к насилию — предмет, с которым он был очень близко знаком —от окончательного разъедания его души, хотя иногда Мортон задавался вопросом, а не является ли смех указанием на то, что распад уже произошел.

Затем полицейский сделал объявление. Скоро людям разрешат вернуться в здание суда.

Нэгл подтянул штаны, поудобнее расположил сумку с камерой на плече и еще раз оглядел толпу. Он заметил высокого молодого латиноамериканца в костюме. Явно какой-то переодетый детектив. Тот беседовал с пожилой женщиной, у которой на груди был значок присяжного заседателя. Они стояли немного поодаль от толпы.

Отлично.

Нэгл оценивающим взглядом окинул полицейского — как раз то, что нужно: молодой, наивный, доверчивый — и начал медленно продвигаться к нему.

Расстояние между ними начало уменьшаться.

Молодой человек прошел вперед, не замечая Нэгла. Его целью было расспросить возможно больше людей.

Когда он оказался на расстоянии примерно десяти футов, Мортон накинул ремень камеры себе на шею, открыл сумку и сунул руку внутрь.

Пять футов.

Он продолжал приближаться.

И вдруг чья-то сильная рука сомкнулась у него на предплечье. У Нэгла перехватило дыхание, и сердце пропустило один удар.

— Пожалуйста, держите руки так, чтобы я мог их видеть. — Схвативший его человек был невысокого роста, слегка суетлив, с бейджем Калифорнийского бюро расследований.

— Эй, что…

— Ш-ш-ш-ш, — прошипел курчавый рыжеволосый полицейский. — И руки! Поняли, где они должны быть? На виду… Эй, Рэй!

К ним подошел тот самый латинос. На нем был точно такой же бейдж. Латинос оглядел Нэгла с ног до головы. Вдвоем они отвели его к стене здания суда, чем привлекли к себе всеобщее внимание.

— Послушайте, я не понимаю…

— Ш-ш-ш-ш-ш, — снова прошипел курчавый агент.

Латинос быстро ощупал Мортона и кивнул. Затем снял с груди Нэгла пропуск для представителей прессы и показал напарнику.

— Гм, — отозвался тот. — Несколько просрочен, не так ли?

— Формально, но…

— Ни много ни мало на четыре года, сэр, — заметил полицейский-латинос.

— Многовато для чистой формальности, — добавил его спутник.

— Должно быть, я по ошибке взял старый. Я работаю репортером уже…

— Значит, если мы позвоним в означенную здесь газету, нам подтвердят, что вы состоите у них в штате и направлены сюда собирать материал?

Если они позвонят в газету, им никто не ответит, так как такого номера не существует.

— Послушайте, позвольте мне объяснить.

Полицейский пониже ростом нахмурился.

— Знаете, мне действительно очень хочется получить объяснение. Видите ли, я только что беседовал со здешним сторожем, который сообщил мне, что человек, очень похожий на вас, слонялся вокруг здания суда сегодня в восемь тридцать утра. Тогда здесь больше никаких репортеров не было. И понятно. Что они здесь забыли? Ведь в восемь тридцать утра отсюда еще никто не убегал. А вот с чего бы вам пришло в голову сюда наведаться? Предчувствие горячих новостей? Это уже… как они там называют такие вещи, Рэй?

— Сенсация?

— Да уж, сенсация невиданная. А потому, прежде чем вы приступите к объяснениям, пожалуйста, повернитесь и заведите руки за спину.

В комнате для совещаний на третьем этаже Ти-Джей протянул Кэтрин вещи, которые нашел у Мортона Нэгла.

Никакого оружия, никаких запалов, никаких карт здания суда или путей побега.

Только деньги, бумажник, фотокамера, диктофон и очень толстая записная книжка. Ну и конечно, три детективные книжонки с его именем на передней обложке и фотографией на задней (само собой, гораздо моложе и с шикарной шевелюрой).

— Автор криминального чтива, — пропел Ти-Джей (фраза вряд ли понравилась бы Квентину Тарантиио).

В краткой биографии Нэгла характеризовали как «бывшего военного корреспондента и репортера полицейской хроники, в настоящее время пишущего детективы. Он проживает в Скоттсдейле, штат Аризона, и является автором тринадцати документальных книг. Кроме основной профессии писателя, Нэгл в числе своих увлечений называет бродяжничество и страсть к сочинению устных историй».

— Тем не менее это далеко не все объясняет, — резким тоном произнесла Дэнс. — Что вы здесь делали? Каким образом появились рядом со зданием суда перед самым взрывом?

— Уверяю вас, я даже не освещаю побег. Я прибыл сюда пораньше, чтобы взять несколько интервью.

— Не у Пелла, случаем? — спросил О'Нил. — Он их не дает.

— Нет-нет, не у Пелла. У членов семьи Роберта Херрона. До меня дошли слухи, что они прибыли давать показания Большому жюри.

— А поддельный паспорт для прессы?

— Да, вы правы, прошло уже четыре года с тех пор, как я в последний раз работал на конкретную газету или журнал. С тех пор я занимаюсь только писательским ремеслом. Но без удостоверения представителя прессы вас никуда не пропустят. Правда, обычно никто никогда не смотрит на дату.

— Почти никогда, — поправил его Ти-Джей с улыбкой.

Дэнс перелистала одну из книжек. В ней говорилось об убийстве Петерсона в Калифорнии, имевшем место несколько лет назад. Книга производила впечатление добротно написанной.

Ти-Джей поднял глаза от ноутбука.

— Он чист, босс. На него ничего нет.

— Я работаю над книгой. Все вполне законно. Можете проверить.

Нэгл назвал им имя своего издателя на Манхэттене. Дэнс набрала номер крупного издательства, ей ответила женщина, которая сказала: «О дьявол, во что еще вляпался Мортон?» Но тут же подтвердила, что Мортон подписал контракт на новую книгу о Пелле.

— Сними с него наручники, — попросила Дэнс Ти-Джея.

О'Нил повернулся к писателю и спросил:

— О чем же ваша будущая книга?

— Она совершенно не похожа ни на что из того, что вы читали раньше. Она не об убийствах, а о жертвах Дэниэла Пелла. О жизни, которую они вели до убийства, и о нынешней жизни тех, кто выжил. Видите ли, в центре большинства документальных передач на телевидении и книг сам убийца и его преступления, кровавые, мрачные аспекты событий. В общем, дешевка. Я это ненавижу. Моя книга посвящена Терезе Кройтон — той самой девочке, которая выжила, — ее родственникам и друзьям. Называться книга будет «Спящая кукла». Так когда-то прозвали Терезу. В ней также будет рассказываться и о тех женщинах, которые входили в «семью» Пелла. И о многих других его жертвах. На самом деле их сотни. Я сравниваю подобные преступления с камнем, брошенным в воду. Круги последствий могут распространяться практически до бесконечности.

Нэгл говорил с сильным чувством, голос его звучал, как голос проповедника.

— В мире так много насилия. Оно захлестывает нас, мы привыкаем к нему и перестаем замечать. Боже мой! Вспомните войну в Ираке! События в Газе! Войну в Афганистане! Сколько сцен со взорванными машинами и со стенающими матерями вы увидели, прежде чем потеряли к этому всякий интерес? Когда я был военным корреспондентом и освещал события на Ближнем Востоке, в Африке и Боснии, я привык к насилию, перестал его замечать. Но вам не обязательно самим попадать в гущу событий, чтобы привыкнуть к нему. То же самое рано или поздно произойдет с вами, даже если вы останетесь в своей гостиной у экрана телевизора и будете смотреть новости и современные зверские фильмы с насилием без реальных последствий для вас лично. Однако если мы по-настоящему хотим мира, если хотим остановить насилие и бессмысленную бойню по всей планете, именно их, последствия, и должны ощутить люди. Ничего не изменится, если они будут просто таращиться на окровавленные трупы. Их внимание необходимо переключить на то, как зло меняет человеческие жизни. Первоначально я думал сделать книгу только о деле Кройтона, но потом узнал, что Пелл убил еще одного человека — Роберта Херрона. И мне захотелось включить в свою книгу всех, кого каким-то образом затронула его гибель: друзей, родственников. А теперь я слышу, что появились две новые жертвы — два охранника. — С лица Мортона не сходила улыбка, но это была печальная улыбка, и Кэтрин Дэнс почувствовала, что как мать и следователь по особо важным преступлениям, кому постоянно приходится сталкиваться с изнасилованиями, убийствами и самой изощренной жестокостью, она понимает и поддерживает его. — Но здесь возникла еще одна сложность. Очень трудно отыскать жертв и членов семей в случае с нераскрытым преступлением. Херрона убили десять лет назад. И я подумал… — Голос Нэгла затих, он нахмурился, хотя странный блеск в глазах сохранялся. — Минутку, минутку… О Господи! Пелл ведь не имеет никакого отношения к смерти Херрона, так? Ему просто нужно было выбраться из «Капитолы», так как отсюда легче совершить побег.

— Нам ничего на сей счет не известно, — задумчиво произнесла Кэтрин Дэнс. — Расследование не закончено.

Нэгл явно ей не поверил.

— Разве он не подделал улики? И не заставил кого-то солгать вам? Могу поспорить, что именно так он и сделал.

Тихим и очень спокойным голосом Майкл О'Нил произнес:

— Мы бы очень не хотели, чтобы кто-то начал распространять слухи, которые могли бы помешать следствию.

Свои требования Майкл всегда высказывал в форме не очень навязчивого предложения.

— Понял. Больше не скажу ни слова.

— Мы ценим вашу понятливость, — отозвалась Кэтрин и затем спросила: — Мистер Нэгл, у вас, случайно, нет никакой информации, которая действительно могла бы помочь следствию? Ну к примеру, куда может направляться Дэниэл Пелл, что он может замышлять? Кто ему помогает?

Со своим выпирающим животом, редкими седенькими волосами и заразительным смехом Нэгл напоминал пожилого эльфа. Он снова подтянул штаны.

— Ни малейшего представления. Извините. Я ведь на самом деле начал заниматься этим проектом примерно месяц назад. Пока я изучаю окружение Пелла.

— Кстати, вы упоминали о своих планах написать о женщинах из так называемой семьи Пелла. Вы с ними связывались?

— Да, с двумя из них. Я спрашивал, не согласятся ли они ответить на мои вопросы.

— Они на свободе? — спросил О'Нил.

— Конечно. Они ведь не участвовали в убийстве семьи Кройтон. Им дали небольшие сроки. В основном за мелкие кражи.

О'Нил высказал вслух мысль, которая пришла в голову Кэтрин.

— А не могла ли одна из них или даже обе стать его сообщницами в этом деле?

Нэгл задумался.

— Практически исключено. Они считают Пелла самым страшным человеком, которого когда-либо встречали в жизни.

— А кто они такие? — спросил О'Нил.

— Ребекка Шеффилд. Проживает в Сан-Диего. И Линда Уитфилд — в Портленде.

— В последнее время они не совершали никаких преступлений?

— Думаю, что нет. Мне не удалось найти никаких полицейских материалов на них. Линда живет с братом и его женой. Работает в местной церковной общине. Ребекка занимается консультированием мелких предпринимателей. У меня сложилось впечатление, что они не хотят возвращаться к мрачному прошлому.

— У вас есть номера их телефонов?

Писатель начал листать свой толстый блокнот. У него был крупный неряшливый почерк, и потому заметки занимали очень много места.

— В его «семье» была еще одна женщина, — заметила Кэтрин, вспомнив ту информацию, которую собрала к допросу.

— Саманта Маккой. О, она исчезла много лет назад. Ребекка говорит, что она изменила имя и уехала. Ей явно надоело быть одной из «девушек Дэниэла». Я, конечно, пытался ее найти, но пока безуспешно.

— И все-таки, возможно, есть какие-нибудь нити?

— Она где-то на западном побережье. Это все, что известно Ребекке.

— Найди ее, — обратилась Кэтрин к Ти-Джею. — Саманту Маккой.

Кудрявый агент проследовал в дальний угол комнаты. «Он тоже похож на эльфа», — подумала Дэнс.

Нэгл отыскал номера обеих женщин, и Дэнс записала их, затем набрала номер Ребекки Шеффилд в Сан-Диего.

— «Женская инициатива», — ответил голос секретарши с легким мексиканским акцентом. — Чем можем быть полезны?

Мгновение спустя Кэтрин уже беседовала с главой компании, деловой дамой с низким дребезжащим голосом. Кэтрин посвятила ее в подробности побега Пелла. Ребекка Шеффилд была потрясена.

И возмущена.

— Мне говорили, что он находится в какой-то там супертюрьме, из которой невозможно бежать.

— Он сбежал не оттуда, а из здания суда.

Дэнс спросила, не известно ли Ребекке, куда мог направиться Пелл, кто может быть его сообщником и с какими друзьями он может вступить в контакт.

Но Ребекка не смогла ей ничем помочь. Она сказала, что вступила в «семью» всего за несколько месяцев до убийства семейства Кройтонов. Тем не менее она добавила, что месяц назад ей уже звонил какой-то человек, который назвался писателем.

— Создалось впечатление, что он не врет. Однако у меня ощущение, что он имеет какое-то отношение к побегу. Его зовут Мюррей или Мортон. Кажется, у меня сохранился его номер.

— Все в порядке. Он здесь, у нас. Мы его проверили.

Относительно местонахождения и нового имени Саманты Маккой Ребекке ничего не было известно.

— Тогда, восемь лет назад, я его не выдала, — сказала она — чувствовалось, что ей тяжело было в этом признаваться, — но я сотрудничала с полицией. Как вы думаете, мне что-нибудь угрожает?

— Я ничего не могу вам сейчас ответить. Но до тех пор, пока мы его не нашли, вам желательно поддерживать контакт с полицией Сан-Диего. — Дэнс сообщила Ребекке свои номера в КБР и номер мобильного, а Ребекка пообещала ей подумать над тем, кто мог помогать Пеллу и кто может знать о том, куда он отправился.

Закончив разговор с Ребеккой, Кэтрин набрала второй номер, который оказался номером церкви Святого Братства в Портленде. Ее соединили с Линдой Уитфилд, которая также еще ничего не слышала о побеге. Однако ее реакция была совершенно иной: вначале полное молчание, затем неразборчивое бормотание. Дэнс смогла расслышать только: «Пресвятой Боже…»

Это была молитва, а не восклицание. Затем вновь воцарилось молчание.

— Алло! — произнесла Кэтрин.

— Да, я слушаю, — отозвалась Линда.

Кэтрин задала ей те же самые вопросы, которые задавала до того Ребекке Шеффилд.

Линда не имела никаких сведений от Пелла в течение многих лет, хотя они поддерживали связь еще примерно на протяжении полутора лет после убийства семейства Кройтонов. В конце концов она прекратила переписку и с тех пор больше ничего о нем не слышала. Точно так же ей ничего не было известно о том, где находится Саманта Маккой, однако Линда тоже упомянула о звонке Мортона Нэгла. Кэтрин заверила ее, что им известно, кто он такой и что он не является сообщником Пелла.

Линда не имела ни малейшего представления о том, куда мог направиться Пелл. А также о том, кто мог быть его сообщником.

— Мы не знаем, что он замышляет, — сказала ей Кэтрин. — У нас нет особых оснований полагать, что вы находитесь в опасности, тем не менее…

— О, Дэниэл никогда не причинит мне вреда, — ответила та поспешно.

— В любом случае вам следует связаться с местным отделением полиции.

— Хорошо, я об этом подумаю. — Затем добавила: — Вы уже открыли «горячую линию», по которой я могла бы позвонить и узнать, как развиваются события?

— Ничего подобного мы не делали. Но представители прессы довольно оперативно освещают события. Вы сможете узнавать все подробности примерно с той же скоростью, как мы будем их получать.

— У моего брата нет телевизора.

Нет телевизора?

— Что ж, в таком случае, если произойдет действительно нечто важное, я дам вам знать. И если вы что-то еще вспомните, пожалуйста, позвоните. — Дэнс назвала ей номера телефонов и повесила трубку.

Через несколько мгновений в комнату вошел Чарльз Овербай.

— Пресс-конференция прошла вроде неплохо. Правда, мне задали несколько провокационных вопросов. Их всегда задают. Но я с ними справился. Всегда на шаг опережал их. Видите?

Он кивнул на телевизор в углу. Никому не пришло в голову прибавить звук, чтобы послушать его выступление.

— Пропустили, Чарльз. Были заняты звонками по телефону.

— Кто это такой? — спросил Овербай, пристально всматриваясь в Нэгла, словно в какого-то знакомого, имя которого никак не мог припомнить.

Дэнс познакомила их, и литератор как-то мгновенно исчез из ее поля зрения.

— Есть какое-нибудь продвижение?

Взгляд на карты.

— Пока ничего, — ответила Дэнс. Затем сообщила, что созвонилась с двумя женщинами, когда-то состоявшими в «семье» Пелла. — Одна из Сан-Диего, вторая из Портленда, и в данный момент мы пытаемся отыскать третью. По крайней мере нам удалось установить, что первые две не являются сообщницами Пелла.

— Потому что вы им поверили? — спросил Овербай. — Вы определили их невиновность по интонации?

Все присутствовавшие промолчали. Пришлось Дэнс показать шефу, что он не заметил очевидного.

— Не думаю, чтобы они смогли подложить взрывчатку и успеть вернуться домой.

Короткая пауза. Затем Овербай пробормотал:

— О, вы звонили им домой. Вы не упомянули об этом.

Кэтрин Дэнс, в прошлом репортер и консультант присяжных, хорошо знала правила статусных игр и потому, стараясь не встретиться взглядом с Ти-Джеем, ответила Овербаю:

— Вы правы, Чарльз, я забыла. Извините.

Шеф повернулся к О'Нилу:

— Очень сложное дело, Майкл. Масса всяких неожиданностей. Рад, что у тебя есть возможность оказать нам помощь.

— А я рад сделать все, что в моих силах.

Вот то лучшее, на что был способен Овербай: с помощью слов «оказать нам помощь» дать понять, кто здесь главный, и в то же время подчеркнуть, что и управление шерифа выполняет важную функцию.

Чтобы было на кого свалить вину…

Тут Овербай сообщил, что ему нужно срочно вернуться к себе в кабинет, и вышел из комнаты.

Дэнс вновь вернулась к беседе с Мортоном Нэглом.

— У вас есть какие-нибудь материалы о Пелле, на которые я могла бы взглянуть?

— Думаю, что да. А зачем?

— Возможно, они смогут навести нас на его след, — ответил за нее О'Нил.

— У меня только копии, — сказал писатель, — оригиналов нет.

— Сойдут и копии, — заметила Дэнс. — Кто-нибудь из нас заедет к вам и заберет их. Где вас можно найти?

Нэгл сообщил им, что работает в доме, который снимает в Монтерее. Он дал Дэнс адрес и номер телефона и начал собирать сумку.

Кэтрин бросила на нее взгляд.

— Постойте!

Заметив, что ее взгляд остановился на содержимом сумки, он улыбнулся.

— Буду рад.

— Простите?

Он извлек из сумки одну из своих книг серии «Реальное преступление» под названием «Слепая вера» и поставил на ней автограф.

— Благодарю вас. — Кэтрин отложила книгу в сторону и указала на то, что ее действительно заинтересовало. — Ваш фотоаппарат. Вы делали какие-нибудь снимки сегодня утром? До пожара?

— О! — Он криво усмехнулся их общей досадной оплошности. — Да, конечно.

— Камера цифровая?

— Да.

— Нам можно их посмотреть?

Нэгл извлек «Кэнон» и начал нажимать на кнопки. Дэнс и О'Нил наклонились поближе, чтобы рассмотреть изображение на крошечном экранчике фотоаппарата. Дэнс почуяла, что Майкл пользуется новым кремом после бритья. Ей всегда было удивительно легко рядом с О'Нилом.

Писатель проматывал сделанные им фотографии. На большей части из них были изображены люди, заходившие в здание суда. Было там и несколько попыток художественной фотографии с фасадом здания в тумане.

И тут Майкл и Кэтрин одновременно произнесли:

— Постойте!

На снимке, на который они смотрели, был запечатлен подъезд к тому месту, где начался пожар. За автомобилем виднелась человеческая фигура — только голова, плечи, голубая куртка, бейсболка и солнечные очки.

— Взгляни на руку.

Кэтрин кивнула. Создавалось ощущение, что человек тащит руку за собой, так, словно везет чемодан на колесиках.

— Время снимка отмечено?

Нэгл вызвал соответствующую функцию.

— Девять двадцать два.

— В точности подходит, — сказала Дэнс, вспомнив слова пожарного о том, когда была подложена взрывчатка.

— Вы можете увеличить изображение? — спросила она.

— На фотоаппарате, конечно, нет.

Вмешался Ти-Джей, предложивший без всяких проблем сделать это на компьютере. Нэгл передал ему карту памяти фотоаппарата, и Дэнс отправила Ти-Джея в центральный офис КБР со словами:

— И не забудь про Саманту Маккой. Ее нужно найти. А также тетку. В Бейкерсфилде.

— Само собой, босс!

Рэй Карранео все еще был на улице. Он прочесывал толпу в поисках свидетелей.

Однако Дэнс была почти уверена, что сообщник тоже бежал. Теперь, когда Пелл практически миновал основные посты на дорогах, у него больше не было необходимости оставаться здесь. Поэтому она отослала в центральный офис и Рэя.

— А я пойду за копиями… — предложил Нэгл. — Кстати, не забудьте. — Он протянул ей книжку с автографом. — Уверен, вам понравится.

Когда он удалился, Дэнс подняла ее со словами: «При моем-то свободном времени!» и передала О'Нилу для его коллекции.

Глава 9

Было время обеденного перерыва, и в патио рядом с отделом «Здоровая еда» в монтерейском центре «Дель-Монте» сидела двадцатичетырехлетняя женщина.

Мало-помалу рассеивался туман, и из-за него начинал прорисовываться бледный солнечный диск.

До нее доносилось множество разнообразных звуков: воркование голубей, полицейская сирена, плач ребенка, затем смех другого ребенка. «Ангельские песни», — произнесла про себя Дженни Марстон…

Прохладный воздух наполнялся ароматом сосновой смолы. Ни малейшего ветерка. Типичный калифорнийский день на побережье, но все как будто чуть-чуть ярче, чем обычно.

Так происходит всегда, когда ты влюблена и ждешь возлюбленного.

Ожидание…

«Какая-то старая поп-песня», — подумала Дженни. Мать Дженни время от времени напевала ее. Прокуренный хриплый голос матери часто сбивался.

Блондинка, натуральная калифорнийская блондинка, Дженни пила кофе, дорогой и очень хороший. Этот магазин не принадлежал к тем, в которые она часто заглядывала. Однако «Здоровая еда» был хорошим местом для свиданий.

На Дженни были облегающие джинсы, светло-розовая блузка, а под ней бюстгальтер «Секрет Виктории» и трусики. Подобно кофе, нижнее белье было также слишком дорогим для нее. Но есть вещи, на которые приходится тратиться. (Кроме того, рассуждала Дженни, одежда была в каком-то смысле подарком для ее… бойфренда.)

Что напомнило Дженни и о других ее капризах. Она задумалась, потерев кончик носа.

«Прекрати», — сказала она себе.

Однако не прекратила.

Ангельские песни…

Почему бы ей не встретить его на год позже? К тому времени она успела бы сделать косметическую операцию и была бы красива. По крайней мере обязательно подкорректировала бы форму носа и грудей. Конечно, больше всего Дженни хотелось подправить слишком костлявые плечи и мальчишеские бедра, но это не под силу даже многочисленным талантам сверхгениального доктора Гинзберга.

Худышка, худышка, худышка… А при этом ешь-то сколько! В два раза больше, чем я. А посмотри на меня. Бог дал мне такую дочь в качестве испытания.

Наблюдая за хмурыми женщинами, толкающими тележки с покупками к семейным фургонам, Дженни думала: а любят ли они своих мужей? Конечно, настолько, насколько она любит своего парня, они любить их не могут. И ей стало жаль несчастных.

Дженни допила кофе, вернулась в магазин и стала разглядывать громадные ананасы, кочанчики салата самых причудливых форм и идеально расставленные по полкам бифштексы и отбивные. Больше всего времени она провела за разглядыванием выпечки всякого рода. Дженни смотрела на нее так, как художник смотрит на полотна соперников. Ну что ж, совсем недурно… А это плохо. Она не была голодна и не хотела ничего покупать — здесь все было очень дорого. Дженни просто слишком сильно волновалась, чтобы сидеть на одном месте.

Вот как мне следовало бы назвать тебя. Дженни Стоп. Ради Бога, девчонка. Сядь, посиди спокойно.

Она шла, разглядывая продукты, ряды мяса.

Разглядывая жен отвратительно скучных мужей.

Дженни задумалась, а может быть, сила того чувства, которое она испытывает к своему бойфренду, объясняется всего лишь новизной. Не померкнет ли оно со временем? Однако у нее был один важный плюс: Дженни вышла из подросткового возраста, и ее нынешнее чувство уже никак нельзя было назвать девичьим увлечением. Он и она — взрослые люди. И самым важным в их отношениях была духовная связь, которая так редко встречается в жизни. Каждый знал в точности, что чувствует другой.

— Твой любимый цвет — зеленый, — сказал он ей во время их первой беседы. — Могу поспорить, ты спишь под толстым зеленым одеялом. Этот цвет успокаивает тебя по ночам.

О Господи, он оказался прав! Только одеяло было не толстое. Но зеленое, как трава. Потрясающая интуиция!

Внезапно она остановилась, услышав обрывки разговора. Две скучающие домохозяйки вдруг вышли из своего обычного ступора и преисполнились необычного волнения.

— Кого-то убили. В Салинасе. Только что.

«В Салинасе?» — подумала Дженни.

— Там, кажется, кто-то сбежал из тюрьмы. Да-да, я только что слышала.

— Дэвид Пелл, нет, Дэниэл Пелл. Точно.

— Это, случайно, не «сын Чарльза Мэнсона»?

— Не знаю. Но слышала, что он убил нескольких человек.

— На самом деле он не сын Чарльза Мэнсона. Он просто так себя называл.

— А кто такой Чарльз Мэнсон?

— Ты что, издеваешься? Не помнишь Шэрон Тейт?

— Кого?

— Когда ты родилась?

Дженни подошла к беседующим женщинам.

— Простите, о чем вы говорите? О чьем-то побеге?

— Да, из тюрьмы в Салинасе. Разве вы не слышали? — спросила одна из домохозяек, женщина с короткой стрижкой, пристально глядя на нос Дженни.

Дженни было наплевать.

— Вы говорили, что кто-то убит?

— Несколько охранников, и потом еще кого-то похитили и тоже в конце концов убили.

Больше они ничего не знали.

С влажными от волнения ладонями и тяжелым сердцем Дженни повернулась и вышла на улицу. Проверила телефон. Бойфренд звонил ей некоторое время назад, но с тех пор ничего. Никаких сообщений. Она попыталась набрать его номер. Никто не ответил.

Дженни вернулась в свой бирюзовый «тандерберд». Настроила радио на новостную станцию, повернула к себе зеркало заднего обзора, вытащила из сумочки косметичку.

Он убил нескольких человек…

«Не волнуйся», — сказала она себе. Мать научила Дженни работать над собственным лицом. И она была ей за это очень благодарна.

Светлое положи сюда, а здесь пусть будет потемнее. Нам же надо что-то сделать с твоим носом. Немного смягчить впечатление от него, скрыть все излишества. Хорошо.

Хотя в случае с ее матерью все могло быть испорчено в одно мгновение.

Ты выглядела прекрасно, пока сама все не испортила. Честное слово, что с тобой такое? Начинай сначала. Ты похожа на шлюху.

Дэниэл Пелл шел по дорожке, которая вела от небольшого гаража к офисному зданию в Монтерее.

Пришлось бросить «хонду» Билли раньше, чем он планировал. Из новостей Пелл узнал, что полиция нашла пустой фургон «Уорлдуайд экспресс», а это значит, что очень скоро они поймут, что он едет в «хонде». Ему как раз вовремя удалось уйти от дорожных патрулей.

Ну как, Кэтрин?

Пелл шел по дорожке, низко опустив голову. Его пока не пугала возможность оказаться среди людей. Никто не ожидает его появления здесь. Пелл был гладко выбрит. Бросив машину Билли, он зашел во двор какого-то мотеля, порылся в мусорном баке и нашел там выброшенную бритву и небольшую бутылочку лосьона. Присев на колени у мусорного бака, Пелл сбрил бороду.

Бритой щекой он ощутил свежее дуновение ветерка, запах океана и водорослей. Впервые за многие годы. Пелл так любил этот запах. В «Капитоле» ты вдыхаешь тот воздух, который нагнетается в камеру через кондиционеры или нагревательные системы, и он не имеет запаха.

Мимо проехала полицейская машина.

Держись твердо…

Пелл изо всех сил старался идти спокойно, не оглядываться и не сворачивать резко в сторону. Любые перемены в поведении мгновенно привлекают внимание. Люди могут понять, почему ваше поведение изменилось, а затем воспользоваться этим знанием против вас.

Нечто подобное произошло с ним в здании суда.

Кэтрин…

Пелл заранее спланировал свое поведение во время допроса. Он собирался, если возможно, не вызывая подозрений, получить от допрашивавшего определенную информацию, к примеру, узнать, сколько человек охраняет здание суда и где они находятся.

Но к его полнейшему недоумению, Кэтрин Дэнс вплотную подошла к раскрытию его плана.

А теперь давайте перейдем к бумажнику. Как он попал в колодец?..

Он был вынужден изменить планы. И срочно. Он сделал все что мог, но по звуку сирены понял, что Кэтрин разгадала его намерения. Если бы она сделала это пятью минутами раньше, он бы уже сидел в тюремном фургоне «Капитолы». И его план полностью провалился бы.

Кэтрин Дэнс…

Мимо быстро проехала еще одна полицейская машина.

Пока на него никто не обращает внимания. Пелл продолжал свой путь. Но он прекрасно понимал, что из Монтерея нужно как можно скорее убираться. Он проскользнул в забитый до отказа торговый центр под открытым небом. Окинул взглядом отделы: «Мейсис», «Мервинс», совсем маленькие магазинчики, торгующие сластями, книгами (Пелл обожал книги и проглатывал их в огромном количестве, понимая: чем больше ты знаешь, тем больше у тебя возможностей), видеоиграми, спортивным инвентарем, дешевой одеждой и бижутерией. Здесь не протолкнуться. Был июнь, и в большинстве школ занятия уже закончились.

Вот из магазина вышла девушка, по виду старшеклассница, с сумкой через плечо. Под курткой тугая красная майка. Стоило Пеллу бросить взгляд на нее, и он почувствовал, как все в нем напряглось. Ощущение, которое невозможно спутать ни с каким другим. В последний раз ему удалось запугать одного зэка и, подкупив охранника, заняться любовью с женой зэка в «Капитоле». Это было год назад, очень, очень давно…

Пелл не отрываясь смотрел на девушку, следовал за ней на расстоянии всего нескольких шагов, восторгаясь красотой ее волос, упругими линиями облегающих джинсов, пытаясь ощутить ее запах и даже коснуться ее мимоходом, что могло рассматриваться как нападение ничуть не в меньшей степени, чем если бы он затащил девушку в темный переулок и, приставив нож, заставил бы ее раздеться.

Изнасилование, как хорошо было известно Дэниэлу Пеллу, — это только юридический термин, не более.

Однако девушка вошла в другой магазин и исчезла из его жизни.

«Настоящая потеря для меня, — подумал он. — Но, конечно же, не для тебя, милашка».

На стоянке Пелл заметил голубой, словно яйца дрозда, «тандерберд». Внутри сидела женщина, расчесывавшая длинные белокурые волосы.

А-а…

Он подошел ближе. Нос большой и бугристый, а сама худая и плоская. Однако и это не угасило пыл его желания. Оно росло, угрожая в любое мгновение взорваться.

Дэниэл Пелл оглянулся по сторонам. Вроде поблизости никого.

Он направился к ней через ряды машин.

Дженни Марстон закончила причесываться. В себе она больше всего любила волосы, считая их самым привлекательным из того, чем ее наградила природа. Они были блестящие и густые, и, когда она поворачивала голову, волосы рассыпались по плечам, как у тех моделей, что рекламируют шампуни на телевидении. Дженни передвинула зеркало заднего обзора в нормальное положение. Выключила радио. Прикоснулась к носу.

Нет, с этой дурной привычкой надо кончать!

Она протянула руку к ручке дверцы, и у нее перехватило дыхание — та открывалась сама собой.

Дженни застыла, уставившись на жилистого мужчину, заглядывавшего к ней в машину.

В течение трех или четырех секунд ни он, ни она не двигались. Затем Пелл распахнул дверцу настежь.

— Ты само очарование, Дженни Марстон! — воскликнул он. — Гораздо красивее, чем я предполагал.

— О, Дэниэл.

Захваченная ураганом противоречивых эмоций — страхом, чувством облегчения, вины и еще чем-то еще не столь определенным, — Дженни Марстон не смогла придумать ничего большего. У нее перехватило дыхание от счастья, она выскочила из машины и бросилась в объятия своего бойфренда. Дрожа всем телом, она прижала его к себе с такой страстью, что из узкой груди Пелла вырвалось нечто похожее на хрип.

Глава 10

Они снова вернулись в машину. Дженни прижалась головой к шее Дэниэла, а тот тем временем внимательно оглядывал стоянку и дорогу вокруг.

Дженни думала о том, каким сложным был для нее последний месяц: она завязывала отношения с мужчиной по электронной почте, посредством редких телефонных звонков и фантазии, так как до сих пор ни разу не видела своего возлюбленного. И тем не менее почему-то была уверена, что только так может возникнуть настоящая любовь — на расстоянии. Так поступали женщины во время Второй мировой войны, примерно в таком же ключе рассказывала ей мать о своих отношениях с отцом Дженни во время войны во Вьетнаме. Конечно, как потом она выяснила, все это было ложью от начала и до конца. Однако основной урок Дженни усвоила: любовь прежде всего единение двух душ, а потом уже секс. То, что она чувствовала по отношению к Дэниэлу Пеллу, не было похоже ни на что из того, что она переживала прежде.

Восторг.

И ужас.

Она почувствовала, что к глазам подступают слезы. Нет, нет, не надо. Нельзя плакать. Ему не понравится, если она расплачется. Мужчин раздражают женские слезы.

Но он только тихо спросил:

— Что случилось, любимая?

— Просто я очень счастлива.

— Ну давай, расскажи мне о своем счастье.

Нет, в его голосе совсем не слышно раздражения.

Дженни задумалась на мгновение, а затем сказала:

— Я волновалась. В бакалейном отделе было несколько женщин. Потом я включила новости. И услышала… что кто-то получил сильные ожоги. Полицейский. И еще два человека были убиты, зарезаны.

Дэниэл объяснил ей, когда просил у нее нож, что он ему нужен, только чтобы припугнуть охрану. Он не хочет никому причинять вреда.

— Что? — рявкнул он. Его голубые глаза сделались холодными и жестокими.

«Что ты делаешь? — спросила себя Дженни. — Ты ведь раздражаешь его! Зачем ты спросила его об этом? Вот ты все и испортила». Ее сердце бешено заколотилось.

— Вот опять! Они всегда так поступают! Когда я уходил, никто не пострадал. Я был очень осторожен! Я ушел через пожарный выход, так, как мы планировали, и захлопнул дверь. — Он кивнул. — Я знаю… конечно. В камере рядом с моей были и другие заключенные. Они хотели, чтобы я помог им бежать, но я не стал. Могу поспорить, что там начались беспорядки, и, когда охрана попыталась их успокоить, наверное, те двое и погибли. У некоторых из заключенных явно были заточки. Знаешь, что это?

— Нож, верно?

— Самодельный нож. Так скорее всего и случилось. И если кто-то получил ожоги, то исключительно по собственной неосторожности. Я был очень внимателен. Когда я проходил через огонь, вокруг меня никого не было. И как я мог один справиться с тремя людьми? Полнейшая нелепость! Но конечно, полиция и журналисты во всем обвиняют меня. Как всегда. — Его худощавое лицо покраснело от гнева и возмущения. — Неудивительно, ведь я не могу им ответить.

— Так же как с той семьей восемь лет назад, — робко напомнила Дженни, пытаясь успокоить его. Дэниэл рассказывал ей, как он с другом пошел домой к Кройтонам, чтобы обсудить с компьютерным гением одну интересную идею. Однако когда они прибыли туда, его другу пришло в голову совсем иное: ограбить семейную пару. Он сбил Дэниэла с ног, а сам стал одного за другим убивать членов семьи. Дэниэл пришел в себя и попытался остановить его. В конце концов Дэниэл был вынужден в целях самообороны убить друга.

— Они все свалили на меня. Потому что всем известно, как в полиции не любят, когда гибнет убийца. Приходит какой-нибудь чувак в школу, открывает стрельбу, убивает учеников, а потом самого себя. Нет, нам нужен плохой парень живым. Нам нужно на кого-то свалить вину. Такова человеческая природа.

«Он прав», — размышляла Дженни. Она почувствовала некоторое облегчение, но все еще немного побаивалась, ведь она рассердила его.

— Извини, любимый. Мне не следовало об этом напоминать.

Она думала, что он прикажет ей заткнуться, может быть, даже выгонит из машины. И была потрясена, когда Пелл улыбнулся и погладил ей волосы.

— Ты можешь задавать мне любые вопросы.

Она снова обняла его. Почувствовала, что по щекам все равно текут слезы, и поспешно смахнула их. Вместе с косметикой. Дженни с ужасом уставилась на свои пальцы. О нет! Она ведь так хотела быть красивой для него.

Страхи вернулись к ней, обычные мучительные страхи.

О, Дженни, неужели ты действительно думаешь, что тебе идет такая прическа? В самом деле? Тебе не нравится челка? Но она прикрыла бы твой слишком высокий лоб.

А что, если она не оправдает его ожиданий?

Дэниэл Пелл взял ее лицо в свои сильные руки.

— Любимая, ты самая красивая женщина на всей земле. Зачем тебе косметика?

Он проник в самые сокровенные ее мысли.

Дженни снова заплакала.

— Я так боялась, что не понравлюсь тебе.

— Не понравишься? Детка, я люблю тебя. Ты помнишь, какое письмо я послал тебе по электронной почте?

Дженни помнила каждое слово из написанных им. Она взглянула Пеллу в глаза и погладила его руки.

— О, какой ты красивый! Какой замечательный!

Дженни прижалась губами к его губам. Несмотря на то что в ее фантазиях они занимались любовью минимум раз в день, это был их первый реальный поцелуй. Она ощутила на губах его зубы, его язык. Ей показалось, что поцелуй их длился вечность, хотя на самом деле вряд ли занял больше одной секунды. Дженни утратила чувство времени. Она страстно желала, чтобы он вошел в нее, и все плотнее прижималась к нему, слыша биение его сердца.

Любовь должна начинаться в душах, но и тела нужно подключать как можно скорее. Ее рука скользнула по его обнаженной мускулистой ноге.

Дэниэл рассмеялся:

— Послушай, любимая, может быть, нам лучше выйти отсюда?

— Конечно, как хочешь.

— У тебя с собой тот телефон, на который я тебе звонил?

Дэниэл просил ее приобрести за наличные три сотовых телефона. Дженни протянула ему тот, по которому разговаривала с Пеллом сразу после побега. Он вскрыл его, вынул аккумулятор и SIM-карту, выбросил их в урну и вернулся в автомобиль.

— Остальные?

Дженни вынула и их. Один Пелл протянул ей, а второй положил себе в карман.

— Нам следует… — начал он.

Где-то неподалеку взвыла сирена. Оба застыли.

«Ангельские песни», — подумала Дженни, затем двенадцать раз прочла мантру на удачу.

Сирены затихли вдали.

— Пошли, любимая.

— Они могут вернуться.

Она кивнула в ту сторону, откуда доносился звук сирен.

Дэниэл улыбнулся:

— Меня они не пугают. Я просто хочу остаться наедине с тобой.

Дрожь блаженства пробежала по спине Дженни. Настолько сильная, что ей даже стало чуть-чуть больно.

Западное отделение центрального управления Калифорнийского бюро расследований, в котором работали десятки следователей, представляло собой двухэтажное современное здание, расположенное рядом с шоссе № 68 и мало чем отличавшееся от других таких же зданий вокруг него. Функциональные кубы из стекла, строительного камня и бетона, в которых находились приемные врачей, адвокатские конторы, архитектурные фирмы, компьютерные компании и тому подобное. Все вокруг сияло идеальной чистотой и порядком и навевало нестерпимую скуку. Автомобильные стоянки, как правило, были наполовину пусты. Вдали простирались живописные холмы, в данный момент ярко-зеленые благодаря недавно прошедшему дождю. А когда наступала засуха, холмы становились по-колорадски коричневыми.

Самолет «Юнайтед экспресс» накренился и скрылся за вершинами деревьев, заходя на посадку в аэропорту полуострова Монтерей.

Кэтрин Дэнс и Майкл О'Нил находились в зале для совещаний КБР на первом этаже, прямо под кабинетом Кэтрин. Они стояли рядом, глядя на большую карту, на которой были отмечены дорожные посты, на сей раз иголочками, а не бумагой для заметок с энтомологической символикой. Никаких признаков «хонды» водителя «Уорлдуайд экспресс» пока обнаружено не было, и дорожные посты пришлось продвинуть еще дальше миль на восемьдесят.

Кэтрин Дэнс взглянула на квадратное лицо О'Нила и прочла на нем сложную смесь озабоченности и суровой решимости. Она знала О'Нила очень хорошо. Познакомились они много лет назад, когда Кэтрин еще работала консультантом по отбору присяжных и в ходе предварительной проверки изучала особенности характера и поведения претендентов на места присяжных, на основании чего в дальнейшем рекомендовала адвокатам, кого из них принять, а кого отвергнуть. Федеральная прокуратура пригласила ее для отбора присяжных во время процесса «РИКО», на котором в качестве главного свидетеля выступал О'Нил. (Как это ни странно, и своего покойного мужа Кэтрин встретила при сходных обстоятельствах. Она, как репортер, освещала процесс в Салинасе, а он был свидетелем обвинения.)

Дэнс и О'Нил сразу стали друзьями и сохраняли дружеские отношения на протяжении многих лет. Когда она перешла на работу в региональное отделение КБР, то стала часто сталкиваться с Майклом по службе. У Кэтрин появилось два наставника: Стэн Фишбурн, тогда руководитель отделения, и О'Нил. От него за шесть месяцев Кэтрин узнала об искусстве следствия гораздо больше, чем за все годы, потраченные на теоретическое обучение. Они превосходно дополняли друг друга. Спокойный и решительный, он предпочитал традиционные полицейские методы: криминалистику, тайные операции, наблюдение, работу с информаторами. Специальностью Дэнс был психологический анализ и проведение допросов.

Кэтрин прекрасно понимала, что никогда не стала бы тем уважаемым агентом, каким она считалась сегодня, без помощи О'Нила. Без его юмора и терпения (и множества других необходимейших талантов, как, например, умения тактично напомнить ей о необходимости принять драмамин перед выходом на его яхте в открытый океан).

Несмотря на то что их подходы к работе и способности очень разнились, Кэтрин и Майкл обладали сходной интуицией и были как будто настроены на волну друг друга. Ей было приятно чувствовать, что, глядя на карту, он воспринимает сигналы, идущие от нее.

— Что случилось? — спросил О'Нил.

— Что ты имеешь в виду?

— Что-то тебя беспокоит. И не только то, что тебя сделали боссом в этом деле.

— Да, ты прав. — Кэтрин задумалась на минуту. У О'Нила было еще одно достоинство — он умел заставить ее привести в порядок бессвязные мысли, прежде чем высказывать их вслух. — У менякакое-то дурное предчувствие насчет Пелла. У меня возникло ощущение, что гибель охранников ничего для него не значила. И то, что случилось с Хуаном. И с водителем «Уорлдуайд экспресс». Он ведь, наверное, тоже мертв.

— Думаю, что да… Ты полагаешь, Пелл одержим манией убийств?

— Нет, вовсе не манией. Видишь ли, он руководствуется минутными интересами, какими бы мелкими они ни были, и делает все ради их удовлетворения. Из-за этого очень трудно предсказать его дальнейшие действия. Впрочем, будем надеяться, что я ошибаюсь.

— Ты никогда не ошибаешься, босс.

Появился Ти-Джей с ноутбуком в руках. Он поставил его на старенький ободранный стол под табличкой «Самые опасные преступники, находящиеся в розыске». Под табличкой находились десять фотографий упомянутых личностей, великолепно отражавших этнический состав штата: мексиканцы, англосаксы, азиаты и негры.

— Ты нашел Маккой или тетку Пелла?

— Пока нет. Мои люди идут по следу. Однако у меня кое-что есть. Посмотри-ка на это.

Он включил компьютер.

Они склонились над экраном, на котором была увеличенная в несколько раз фотография, сделанная Мортоном Нэглом. Теперь на ней была видна фигура в джинсовой куртке, двигавшаяся по дорожке, которая вела к задней части здания — туда, где произошел взрыв. Сзади тащился большой черный чемодан.

— Женщина? — спросил О'Нил.

Они могли судить о росте изображенного на фотографии человека, сравнивая его со стоящим рядом автомобилем. Примерно одного роста с Дэнс. Хотя заметно тоньше. Из-за кепки и солнечных очков не видно лица, но через окно машины видны бедра, немного шире стандартных бедер мужчины такого роста.

— И вот здесь мерцание. Видите? — Ти-Джей постучал по экрану. — Сережка.

Дэнс бросила взгляд на дырочку у него в ухе, где иногда появлялся бриллиант или металлический штифт.

— Исходя из статистики, — попытался подкрепить свой вывод Ти-Джей.

— Ладно, соглашусь.

— Блондинка, примерно пять футов, шесть дюймов росту, — подвел итог О'Нил.

Внезапно Кэтрин в голову пришла идея. Она позвонила Рэю Карранео в его офис наверху и попросила зайти к ним.

Мгновение спустя появился Рэй.

— Агент Дэнс.

— Поезжай обратно в Салинас и поговори с менеджером компании-франчайзера. — Сообщница скорее всего совсем недавно заходила в «Уорлдуайд экспресс». — Попробуй узнать, не помнит ли кто-нибудь женщину с такой внешностью. Если да, сделай ее портрет на EFIS. ^[4]

— Да, конечно, агент Дэнс.

Ти-Джей нажал несколько клавиш, и в офисе Карранео заработал принтер. Рэй заберет распечатку у себя.

Зазвонил телефон Ти-Джея.

— Да. — В ходе короткого разговора он сделал несколько записей, заканчивавшихся словами: «Люблю тебя, дорогой». — Специалист по статистике из Сакраменто. По имени Бритни. Мне очень нравится это имя. Очень милое. Однако чересчур милое на мой вкус. Как-то оно между нами не срабатывает.

Дэнс подняла бровь, что значило: «Переходи к сути».

— Я подключил ее к делу об исчезнувшем члене «семьи». Как оказалось, пять лет назад Саманта Маккой изменила свое имя на Сару Монро. Поэтому ей, как видите, не пришлось менять белье с монограммами. А потом три года назад женщина с упомянутым именем выходит замуж за Рональда Старки. Вот тут-то с монограммой будет посложнее. Как бы то ни было, живут они в Сан-Хосе.

— Ты уверен, что говоришь о той самой Маккой?

— То есть о настоящей Маккой? Мой дорогой босс, мы имеем дело со старым добрым Соцстрахом, а у них с документацией все в идеальном порядке.

Дэнс набрала справочную линию и получила адрес и телефонный номер Рональда и Сары Старки.

— Сан-Хосе, — заметил О'Нил, — это довольно близко.

В отличие от двух других женщин из «семьи» Пелла, с которыми Дэнс сегодня разговаривала, Саманта могла подложить взрывчатку и за полтора часа вернуться домой.

— Она работает? — спросила Кэтрин.

— Я не проверял. Но если хочешь, узнаю.

— Мы хотим, — вмешался О'Нил.

Ти-Джей не подчинялся ему, и в хорошо структурированной иерархии правоохранительных учреждений управление шерифа занимало значительно более низкое положение, нежели КБР. Однако просьба, исходившая от Майкла О'Нила, по значимости не уступала просьбе самой Кэтрин Дэнс. А возможно, была даже еще важнее.

Через несколько минут Ти-Джей вернулся и сообщил, что в налоговой службе имеются сведения, что Сара Старки работает в небольшом просветительском издательстве в Сан-Хосе.

Дэнс получила номер телефона.

— Посмотрим, была ли она на работе сегодня утром.

— И как ты собираешься это выяснить? — спросил О'Нил. — Мы ведь не можем допустить, чтобы она поняла, что мы ее подозреваем.

— О, я солгу, — весело провозгласила Кэтрин. Она позвонила издателю по линии с блокировкой идентификации номера. Когда ей ответил женский голос, Дэнс произнесла в трубку: — Привет. Звонят из бутика «Эль-Камино». У нас заказ для Сары Старки. Но шофер заявил, что ее на работе сегодня утром не было. Вы не знаете, в котором часу она появится на работе?

— Сара? Боюсь, вы ошибаетесь. Она в офисе с восьми тридцати.

— В самом деле? Ну что ж, мне придется еще раз побеседовать с водителем. Возможно, нам лучше доставить заказ ей домой. Пожалуйста, ничего не говорите миссис Старки. Я буду вам очень благодарна. Это сюрприз. — Дэнс повесила трубку. — Она все утро была на работе.

Ти-Джей зааплодировал.

— И «Оскар» в номинации за лучший обман публики сотрудником правосудия достается…

О'Нил нахмурился.

— Не одобряешь мои аморальные методы? — спросила Кэтрин.

С характерной для него иронией О'Нил ответил:

— Вовсе нет. Просто тебе теперь придется ей что-нибудь послать. Ведь у Сары на работе теперь все будут говорить о появлении у нее тайного обожателя.

— Я придумал, босс. Пошли ей громадный букет с запиской: «Наши поздравления с наличием великолепного алиби!»

Административный помощник Кэтрин — невысокая серьезная Мари-Элен Кресбах вошла в комнату с кофе для всех присутствующих (Мари-Элен никогда не дожидалась просьб Кэтрин и всегда приносила ей кофе внезапно). Мать троих детей, она ходила на высоченных каблуках, стучавших, как целая рота солдат, обожала прихотливые прически и яркий маникюр.

Собравшиеся в совещательной комнате поблагодарили ее. Кэтрин сделала глоток великолепного кофе и подумала: «Как жаль, что Мари-Элен не догадалась принести еще и пирожных, что лежали у нее на столе». Она так завидовала Мари-Элен, которая была не только отличной хозяйкой, но и замечательным ассистентом.

Она заметила, что Мари-Элен не уходит.

— Я не знала, стоит ли вас беспокоить, но дело в том, что звонил Брайан.

— Звонил?

— Он сказал, что скорее всего вы не получили сообщение, которое он посылал вам в пятницу.

— Вы же мне его отдавали.

— Знаю. Но я ему не стала об этом говорить.

Почувствовав на себе пристальный взгляд О'Нила, Дэнс произнесла:

— Ладно, спасибо.

— Вам нужен его номер?

— У меня он есть.

— Превосходно.

Ассистентка продолжала с решительным видом стоять перед начальницей, медленно кивая головой — довольно неловкая ситуация.

Дэнс очень не хотелось заводить разговор о Брайане Гундерсоне.

Телефонный звонок спас ее.

Она подняла трубку, несколько секунд слушала, а затем сказала:

— Пусть его прямо сейчас приведут ко мне в кабинет.

Глава 11

Крупный мужчина в форме Калифорнийского управления исправительных учреждений сидел перед столом Дэнс. На столе лежали разные ручки, масса бумаг, фотографии: двоих детей, Дэнс с красивым седовласым мужчиной, ее родителей, двух собак и вместе, и поодиночке в компании с одним из детей. Рядом с лампой расположилась дюжина папок лицевой стороной вниз.

— Ужас, просто ужас! — воскликнул Тони Уотерс, старший охранник из «Капитолы». — Слов нет.

Дэнс отметила в его пронизанном отчаянием голосе признаки выговора, характерного для выходцев из Юго-Восточной Азии — полуостров Монтерей привлекал людей со всего света. В данный момент Дэнс и Уотерс были одни. Майкл О'Нил просматривал данные криминологической экспертизы, полученные на месте преступления.

— Вы отвечали за ту часть тюрьмы, где находился Пелл? — спросила Дэнс.

— Да. — Здоровенный детина опустил плечи и подался вперед. «Ему уже далеко за пятьдесят», — подумала Кэтрин.

— Пелл говорил вам что-нибудь относительно того, где он хотел бы оказаться?

— Нет, мэм. С тех пор как это случилось, я постоянно роюсь в памяти. Как только до меня дошло известие, я сразу стал вспоминать. Сел и начал перебирать в памяти все, что он говорил за последнюю неделю и раньше. Но так ничего и не вспомнил. Дэниэл вообще был мужик неразговорчивый. По крайней мере с нами, с надзирателями.

— Много ли времени он проводил в библиотеке?

— Очень, очень много, мэм. Читал постоянно.

— И можно узнать что?

— У нас такие записи не ведутся. И заключенным не разрешается выносить книги из библиотеки.

— Посетители к нему какие-нибудь приходили?

— За последний год никто.

— А телефонные звонки? Они регистрируются?

— Да, мэм. Но не записываются. — Он задумался. — Да и звонили ему не так часто, если не считать журналистов, желающих взять интервью. Он им никогда не отвечал. Один раз или дважды он беседовал с теткой. Других звонков не припомню.

— А компьютер, электронные письма?

— Заключенным запрещено ими пользоваться. Конечно, компьютеры у нас есть, для сотрудников. Они находятся в контрольной зоне. К соблюдению указанных правил мы относимся очень строго. Вы знаете, я думал о том, каким образом ему удалось установить связь с кем-то за пределами тюрьмы…

— И он, как вы понимаете, вне всяких сомнений, это сделал, — заметила Кэтрин.

— Верно. Только через какого-то вышедшего на свободу другого зэка. Именно их и нужно проверить.

— Я думала о такой возможности. И беседовала с вашим начальником. Она заявила, что за последний месяц на свободу было выпущено только двое заключенных, и надзирающие за ними сотрудники полиции утверждают, что у обоих на сегодняшнее утро имеется убедительное алиби. Хотя, конечно, они могли передать сообщение кому-то еще. Мы проверяем и такой вариант.

Дэнс обратила внимание на то, что Уотерс прибыл с пустыми руками, и спросила:

— Вам передали нашу просьбу о предоставлении содержимого его камеры на экспертизу?

Охранник мгновенно помрачнел и опустил голову, покачав ею.

— Да, мэм. Но камера пуста. В ней вообще ничего нет. И по-видимому, пуста уже на протяжении как минимум двух дней. — Он поднял голову и плотно сжал губы, так, словно упорно размышлял над чем-то, затем снова опустил глаза и произнес: — Я просто не понимаю.

— Чего вы не понимаете?

— Дело в том, что я работал в нескольких разных местах: в «Q», в Соледаде, в Ломпоке. Да и в полудюжине других. Мы учимся обращать внимание на определенные вещи. Видите ли, если намечается что-то серьезное, камеры меняются. Начинают исчезать разные вещи. Иногда это возможные свидетельства того, что кто-то из заключенных собирается совершить побег, иногда свидетельства какого-то другого нарушения правил, которое он хотел от нас скрыть. Ведь он прекрасно понимает, что впоследствии мы пройдемся по его камере с микроскопом.

— Однако в случае с Пеллом, как вы полагаете, все произошло совсем по-другому: он ничего не выбрасывал?

— Из «Капитолы» никто никогда не совершал побега. Побег оттуда просто невозможен. За заключенными ведется постоянное пристальное наблюдение, так что практически невозможно, чтобы один заключенный напал на другого и, предположим, убил его. — Лицо охранника побагровело. — Мне самому следовало быть внимательнее. Если бы это происходило в Ломпоке, я бы сразу понял, что дело неладно. — Он протер глаза. — В общем, я облажался.

— Ну знаете, вы слишком строги к себе, — возразила Дэнс. — Надо быть невероятно проницательным, чтобы по способу уборки в камере сделать вывод о готовящемся побеге.

Охранник пожал плечами, внимательно рассматривая свои ногти. На одном из его пальцев Кэтрин заметила след от обручального кольца. Она подумала, что он не носит его не потому, что когда-то уличил жену в неверности, а просто потому, что на службе это не очень удобно. Наверное, если ты постоянно вращаешься среди опасных преступников, не стоит искушать их дорогими вещами.

— Создается впечатление, что у вас очень большой опыт работы в исправительных учреждениях.

— Да, я довольно давно в них работаю. Сразу после армии. — Он провел рукой по волосам, улыбаясь. — Иногда кажется, что я в тюрьмах уже целую вечность. А иногда, что только вчера пришел. Мне до пенсии всего два года осталось. Не поверите, но я буду скучать.

Старик немного расслабился, почувствовав, что никто не обвиняет его в неспособности предупредить побег.

Кэтрин спросила о семье, о том, где он живет. Да, он женат, в доказательство охранник со смехом поднял левую руку. Она не ошиблась в своем выводе относительно обручального кольца. У них с женой двое детей. Оба скоро будут учиться в колледже, сообщил он с гордостью.

Однако пока они так свободно и дружелюбно беседовали, в душе Кэтрин росла тревога. Она вдруг поняла, что столкнулась еще с одной непредвиденной проблемой.

Тони Уотерс ей лгал.

Часто ложь проходит незамеченной просто потому, что человек, которому лгут, не ожидает, что его могут обмануть. Дэнс попросила Уотерса всего лишь предоставить ей информацию по Дэниэлу Пеллу, поэтому разговор велся не в режиме допроса. Если бы Уотерс был подозреваемым или враждебно настроенным свидетелем, она стала бы искать признаки стресса в его поведении и ответах, а затем начала бы углубляться в стрессогенные темы, пока охранник не сознался бы во лжи и в конце концов не сказал правду.

Названная процедура срабатывает только в том случае, если сразу же до начала задавания «чувствительных» вопросов определяется базовое нелживое поведение объекта анализа. Однако Дэнс ничего подобного не сделала, так как не предполагала, что охранник будет ей лгать.

Но даже не имея возможности сравнивать с базовым уровнем поведения, проницательный и опытный эксперт в кинесике способен иногда определить ложь. Две основные характеристики почти всегда свидетельствуют о лжи. Первая — незначительное повышение тона голоса, так как необходимость лгать у большинства людей вызывает особую эмоциональную реакцию, а эмоции заставляют голосовые связки напрягаться. Вторая — наличие пауз перед и во время ответов, так как ложь требует и определенного умственного напряжения. Лжец вынужден постоянно держать в поле внимания то, что уже говорилось по данному вопросу, и придумывать нечто фантастическое, но не противоречащее тому, что было сказано ранее и что, по его мнению, известно допрашивающему.

Беседуя с охранником, Кэтрин обратила внимание на то, что несколько раз тон его голоса повышался, и Уотерс делал паузы при ответах без всякой надобности. Как только Кэтрин заметила это, она тут же проанализировала его предшествующее поведение и поняла, что и там были признаки обмана: стремление навязать ей больше информации, чем необходимо, многочисленные отступления от темы, постоянные прикосновения к голове, носу и глазам, частые попытки отвернуться.

Как только возникает подозрение во лжи, разговор превращается в допрос, и подход к нему сотрудника полиции кардинальным образом меняется. Именно тогда Дэнс перестала задавать вопросы о Пелле и заговорила на те темы, в ходе беседы на которые лгать охраннику не имело смысла: о его личной жизни, о Монтерее и тому подобном. Теперь она устанавливала исходный базовый уровень его поведения.

Кэтрин проделывала обычную стандартную четырехчастную процедуру анализа объекта, с тем чтобы немного позже тактически спланировать сам допрос.

Во-первых, она задалась вопросом, какова была его роль в происшедшем. И сразу же пришла к выводу, что Тони Уотерс в лучшем случае является лживым свидетелем, в худшем — сообщником Пелла.

Во-вторых, имеет ли он какой-то мотив для лжи? Разумеется. Уотерс не хотел быть арестованным и потерять работу на том основании, что намеренно или по халатности способствовал побегу Дэниэла Пелла. Кроме того, у него мог быть и какой-то личный или финансовый интерес.

В-третьих, Кэтрин попыталась определить его личностный тип. Допрашивающим это необходимо, чтобы выбрать правильную линию собственного поведения. Следует ли вести себя более агрессивно, или быть возможно мягче. Некоторые следователи просто устанавливают, является ли допрашиваемый экстравертом или интровертом, что само по себе служит хорошим ориентиром для ведущего допрос. Дэнс тем не менее предпочла воспользоваться более сложным подходом и попыталась в дополнение к определению его общего личностного типа охарактеризовать преобладающую личностную модальность Уотерса по шкале Майерса-Бриггса: мыслительный — эмоциональный, перцептивный — интуитивный, судящий — воспринимающий.

Дэнс пришла к выводу, что Уотерс — экстраверт мыслительно-перцептивно-судящего типа, а это значит, что с ним она может быть более прямой и резкой, чем с людьми эмоционального и интравертного типа, и сможет воспользоваться методом «кнута и пряника», пытаясь добиться от него признания во лжи.

В-четвертых, она попыталась ответить на вопрос, к какому типу лжецов относится Уотерс. Существует несколько их типов. К примеру, манипуляторы или «высокие макиавеллисты». Они лгут беззастенчиво и не видят в лжи никакого греха. Они используют обман в качестве основного инструмента достижения своих целей в любви, бизнесе, политике и, конечно, в преступлениях. Есть и так называемые «социальные лжецы», которые лгут, чтобы развлекать и веселить окружающих. Есть лжецы-приспособленцы, которые чувствуют себя неуверенно и лгут, чтобы произвести впечатление на окружающих.

Судя по тому, что Уотерс практически всю жизнь проработал охранником в тюрьме, и по тому, с какой легкостью он стал направлять их беседу, стараясь увести ее от истины, Дэнс решила, что он принадлежит к еще одной категории. Он был «актером», то есть тем, для кого самым важным является управление собеседником. Такие люди не лгут постоянно, а только при необходимости и значительно менее квалифицированы в этом ремесле, нежели «высокие макиавеллисты», тем не менее они являются, в общем, неплохими обманщиками.

Дэнс сняла очки в шикарной темно-красной оправе и под тем предлогом, что линзы запотели, отложила их в сторону и надела другие, с более узкими стеклами в черной стальной оправе — «окуляры хищницы», которые были на ней во время допроса Пелла. Она встала, обошла вокруг стола и села в кресло рядом с Уотерсом.

Специалисты в кинесике называют ближайшее пространство, окружающее человека, проксимальной зоной. Она подразделяется на «интимное пространство» от шести до восемнадцати дюймов и «пространство коммуникации» — от десяти футов и более. Дэнс предпочитала вести допрос внутри непосредственной «личной» зоны на расстоянии около двух футов.

Уотерса явно удивило ее перемещение, но он ничего не сказал. Кэтрин также ничего не стала объяснять.

— А теперь, Тони, мне хотелось бы еще раз обсудить кое-что более подробно.

— Да, конечно, как вам будет угодно.

Он приподнял ногу, приблизил лодыжку одной ноги к колену другой. На первый взгляд вполне рефлекторное, ничего не значащее движение. На самом деле очевидное проявление сработавшего защитного механизма.

Кэтрин вернулась к той теме, которая, как она теперь понимала, вызвала у Уотерса самые сильные стрессовые проявления.

— Расскажите-ка мне еще о компьютерах в «Капитоле».

— О компьютерах?

Повторение вашего вопроса или просьбы в качестве реакции — классический индикатор обмана. Допрашиваемый пытается понять, каковы намерения следователя и какой ответ будет наиболее выигрышным.

— Да, какие у вас компьютеры?

— Ну, я же не специалист. Я не знаю. — Он стал отбивать ритм носком туфли по полу. — «Делл», кажется.

— Ноутбуки или десктопы?

— И те и другие. В основном десктопы. Их, конечно, у нас совсем немного. — Он одарил Кэтрин заговорщической улыбкой. — Бюджет штата и прочее.

И тут же рассказал ей длинную историю о финансовых сокращениях в Управлении исправительных учреждений, которая была интересна Дэнс только как пример потрясающе наглой попытки отвлечь ее.

Тем не менее она вернула его обратно.

— Ну а теперь еще немного о возможностях получения доступа к компьютерам в «Капитоле». Напомните мне об условиях.

— Я ведь вам говорил, заключенным не разрешается пользоваться компьютерами.

С формальной точки зрения он не солгал. Но ведь и не сказал, что заключенные не пользуются компьютерами. Обман при допросе не исчерпывается только откровенной ложью, он подразумевает также и замалчивание правды и уклончивые, неполные ответы.

— Они могут каким-то образом получить к ним доступ?

— Вряд ли.

Чуть-чуть беременна, отчасти мертвый.

— Извините, но я не совсем вас поняла, Тони.

— Да, конечно, мне следовало бы сказать: нет, не могут.

— Но вы говорили, что сотрудники тюрьмы и охранники имеют к ним доступ?

— Да.

— Ну, в таком случае почему же заключенный не может воспользоваться компьютером?

Первоначально Уотерс объяснил это тем, что компьютеры находятся в «контрольной зоне». Дэнс вспомнила, что в тот момент он проявил явные признаки аверсивного поведения, и высота его голоса также изменилась.

И вот сейчас он сделал паузу — всего на секунду, — пытаясь, как поняла Дэнс, припомнить, что говорил тогда.

— Они находятся в зоне с ограниченным доступом. Туда допускаются только неагрессивные заключенные. Некоторые из них помогают в обслуживании кабинетов, под надзором, конечно. Но им не разрешают пользоваться компьютерами.

— И Пелл не мог туда проникнуть?

— Его категория — 1А.

От Дэнс не ускользнул непрямой характер ответа. И блокирующий жест — почесывание века.

— Значит, он не допускался в… как вы назвали ту зону?

— Зона ОД. С ограниченным доступом. — Теперь Уотерс вспомнил термин, который употреблял ранее. — Или контрольные зоны.

— Контролируемые или контрольные?

Пауза.

— Контрольные.

— Контролируемые было бы более правильным названием. Вы уверены, что не «контролируемые»?

Уотерс начал волноваться.

— Ну, точно не помню. Да и какая разница? Мы пользуемся и тем и другим словом.

— А вы, случайно, не используете тот же самый термин и для других помещений? Ну к примеру, кабинета начальника тюрьмы и комнаты охранников? Они тоже входят в контрольную зону?

— Ну конечно… То есть некоторые пользуются этой фразой очень широко, другие — меньше. Я ее впервые услышал в другой тюрьме.

— И в какой же?

Пауза.

— О, я не помню. Возможно, вы неправильно меня поняли. Я произнес ее так, как будто она какой-то официальный термин. Но на самом деле мы просто пользуемся ею в разговорах между собой. У нас ведь есть свой язык. В тюрьмах, я имею в виду. Надзирателей называют надзиралами. Заключенных — зэками. Все это неофициально. И вы то же самое делаете в своем КБР. Так все поступают.

Начиналась двойная игра: лжец часто пытается перейти на панибратские отношения со следователем («вы то же самое делаете»), использует обобщения типа «все», «всюду».

— Получив право на это или нет, в контрольной зоне или за ее пределами находились ли когда-либо Дэниэл Пелл и компьютер в одном помещении в одно и то же время в «Капитоле»? — спросила Дэнс низким ровным голосом.

— Я ни разу не видел его за компьютером. Клянусь. Честное слово.

Стресс, который испытывают лжецы, приводит их в одно из четырех эмоциональных состояний: они либо начинают злиться, либо впадают в депрессию, либо начинают все отрицать, либо пытаются договориться со следователем. Слова, которые произнес Уотерс — «клянусь» и «честное слово», — вместе с преувеличенными жестами заметно отличались от его базового нейтрального поведения и свидетельствовали о том, что охранник находится на стадии отрицания. Он просто не мог принять факт содеянного и всячески пытался уклониться от ответственности.

Очень важно установить, в какой фазе стресса находится допрашиваемый, так как это позволяет следователю выбрать правильную тактику в дальнейшем. Если допрашиваемый находится в фазе гнева, лучше всего дождаться, пока он изольет все эмоции.

В случае отрицания следует наступать, забивая подозреваемого фактами.

Именно так и поступила Дэнс.

— Вы имеете доступ в то помещение, где находятся компьютеры?

— Да, конечно, ну и что? Все надзиратели его имеют… Эй, что такое? Я ведь на вашей стороне.

Типичный трюк — увиливание. Дэнс не обратила на него ни малейшего внимания.

— И вы говорили также, что существует вероятность того, что кто-то из заключенных может оказаться в этом помещении. Бывал ли там когда-либо Пелл?

— Туда допускаются только неагрессивные преступники…

— Бывал ли там когда-нибудь Пелл?

— Клянусь Богом, я его там никогда не видел.

Дэнс обратила внимание на адаптивные жесты, направленные на уменьшение напряжения: сгибание и разгибание пальцев, постукивание по полу носком туфли, поворот плеча по направлению к допрашивающему и частые поглядывания в сторону двери (лжецы бессознательно выискивают пути бегства от чрезмерного напряжения ситуации допроса).

— Вы в четвертый раз не отвечаете на мой вопрос, Тони. Итак, был ли когда-нибудь Пелл в каком-нибудь помещении в «Капитоле» рядом с компьютером?

Охранник поморщился.

— Извините. Я совсем не хотел затруднять вам беседу. Я просто немного растерялся. Мне даже показалось, что вы меня в чем-то обвиняете. Ладно, я ни разу не видел его за компьютером. Я не лгал. Меня происшедшее очень сильно расстроило. Вы можете меня понять.

Плечи у него поникли, и голова опустилась примерно на полдюйма.

— Конечно, могу, Тони.

— Возможно, Дэниэл когда-то и побывал в таком помещении.

Уотерс понял, что гораздо болезненнее будет вынести процедуру допроса, чем признаться в том, что он до сих пор скрывал. И Уотерс мгновенно «перескочил» на соглашательскую стадию обмана. На этой стадии допрашиваемый уже готов признать обман, однако не говорит всей правды — так он пытается избежать наказания. Дэнс поняла, что настало время оставить тактику прямого наступления и попытаться помочь ему найти какой-то способ сохранить лицо.

В ходе допроса следует помнить, что враг следователя не сам лжец, а его ложь.

— Значит, — произнесла Дэнс дружелюбным тоном, откинувшись на спинку стула и таким образом выйдя из личной зоны Уотерса, — вполне возможно, что когда-то Пелл все-таки мог получить доступ к компьютеру?

— Думаю, такое вполне могло случиться. Но наверняка я, конечно, не знаю. — Голова Уотерса опустилась еще ниже. Голос звучал тихо и вкрадчиво. — Ведь… ведь работа у нас тяжелая, сами знаете. А люди часто этого не понимают. Что такое быть надзиралой.

— Уверена, что не понимают, — согласилась Дэнс.

— Нам приходится быть учителями, копами и всем, чем угодно, одновременно. И, — он понизил голос до заговорщического шепота, — начальство всегда смотрит нам через плечо, говорит: делай то, делай это, поддерживай порядок, сообщай, если что-то не то происходит.

— Очень похоже на родительские обязанности. Ведь за детьми тоже приходится постоянно наблюдать.

— Вот именно, совершенно точно. Как с детьми. — Широко открытые глаза — выражение аффекта, проявление сильной эмоции.

Дэнс кивнула:

— Вне всякого сомнения, вы, Тони, проявляете о заключенных искреннюю заботу. И к своей работе относитесь сознательно.

На соглашательском этапе допрашиваемые хотят, чтобы их успокоили и простили.

— Это ведь сущая ерунда. То, что случилось.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Я принял решение.

— У вас нелегкая работа. Вам приходится принимать ответственные решения практически ежедневно.

— Ха! Каждый час!

— И какое вам пришлось принять решение?

— Видите ли, Дэниэл был очень не похож на всех остальных заключенных.

Дэнс сразу же обратила внимание на то, что Уотерс назвал Пелла по имени. Значит, Пелл заставил Уотерса поверить в то, что они могут быть друзьями, а затем воспользовался доверчивостью охранника.

— Что вы имеете в виду?

— У него была, как бы вам сказать… Ну, не знаю, какая-то власть над людьми, что ли. Он может пойти, куда захочет, и никто не способен ему помешать. До него я такого человека в местах заключения никогда не встречал. Окружающие готовы были выполнить любую его просьбу. Выкладывали ему все, что он желал от них узнать.

— И он передавал вам информацию о других заключенных. Так?

— И очень полезную информацию притом. Такое, что никаким другим способом узнать было нельзя. К примеру, то, что кто-то из надзирателей торгует денатуратом. И один из зэков опился им. Другим способом мы просто никогда бы не докопались до виновника. Мне просто все рассказал Пелл.

— И это ведь спасло человеческие жизни.

— О да, мадам. Ну, предположим, один зэк задумал разделаться с другим зэком. Выпустить ему кишки заточкой. Дэниэл мне обязательно сообщал о таких вещах.

Дэнс пожала плечами.

— И вы решили его вознаградить. Пропустили его в офис.

— Да. Телевизор в офисе каблирован, и иногда ему хотелось посмотреть игры, которые больше никого не интересовали. Вот и все. Ничего серьезного. Офис, конечно, зона с высочайшей степенью безопасности. Оттуда он никуда сбежать не мог. Я совершал обход, а он смотрел игры.

— И как часто?

— Три или четыре раза.

— Значит, он мог воспользоваться и компьютером?

— Мог.

— И когда это было в последний раз?

— Вчера.

— Хорошо, Тони. А теперь расскажите мне о телефонах.

Дэнс вспомнила, что обратила внимание на стрессовую реакцию у Уотерса, когда он сказал ей, что Пелл звонил только своей тетке. Уотерс коснулся губ — блокирующий жест. Если допрашиваемый сознался в одном преступлении, то добиться от него признания во втором уже гораздо легче.

— А еще Пелл был просто помешан на сексе. Он хотел сделать несколько сексуальных звонков, и я ему позволил.

Дэнс сразу заметила отклонение от базового нейтрального поведения и предположила, что он признается в меньшем проступке, чтобы скрыть больший.

Она вновь наклонилась поближе к Уотерсу и прямо спросила:

— И как он расплачивался за них? Кредитной карточкой? Или как-то еще?

Пауза. Уотерс явно не продумал свою ложь. Он забыл, что за секс по телефону надо платить.

— Я вовсе не имел в виду звонки по тем номерам, которые печатают на последних страницах газет. Я просто неверно выразился. Дэниэл звонил какой-то знакомой женщине. Наверное, той, которая ему писала. Ведь он получал очень много писем. — Слабая улыбка. — Поклонницы. Могу себе представить. Такой мужчина!

Дэнс наклонилась еще ближе.

— Но когда вы слушали, вы ведь не услышали ничего о сексе?

— Нет, я… — Должно быть, только сейчас он понял, что ничего не сказал о прослушивании звонков. Однако теперь лгать было уже поздно. — Нет. Они просто разговаривали.

— И вы слышали обоих?

— Да, я был на параллельной линии.

— Когда это было?

— В первый раз около месяца назад. Затем еще пару раз. Вчера. Когда он был в офисе.

— Звонки оттуда регистрируются?

— Нет. Местные не регистрируются.

— Значит, только междугородные?

Уотерс низко опустил голову. Он был готов сквозь землю провалиться.

— Что случилось, Тони?

— Я достал для него телефонную карточку. По которой вы набираете номер с восьмеркой, затем вводите код и нужный вам номер.

Дэнс знала такие карточки. Звонки по ним невозможно отследить.

— Вы должны мне поверить. Я бы никогда на это не пошел, если бы не та информация, которой он меня снабжал… Она была очень важной. Она спасла…

— О чем же они беседовали? — спросила Дэнс вполне дружеским тоном.

Никогда нельзя быть грубым с допрашиваемым, который признает свою вину. В данный момент он ваш самый лучший друг.

— Да о всякой ерунде. О деньгах, к примеру.

— Ну а если конкретнее?

— Пелл спросил, какую сумму она накопила, и она ответила: девяносто две сотни баксов. А он: «И это все?»

«Да, суммы крупноваты для секса по телефону», — с мрачным сарказмом подумала Дэнс.

— Потом она спросила, может ли навестить его и когда, а он ответил, что навещать его не надо.

Значит, он не хотел, чтобы она приходила. Следовательно, не будет и никаких сведений об их встрече.

— Какие-нибудь предположения относительно того, откуда она могла ему звонить?

— Он упоминал о Бейкерсфилде. И даже, кажется, особо подчеркнул, говоря о чем-то: «В Бейкерсфилд».

Да, скорее всего когда просил отправиться к его тетке, забрать молоток и подложить в колодец.

— Да, припоминаю. Она говорила ему о кардиналах.

— Католических?

Смешок, хотя и жалкий.

— Нет, о птицах. О кардиналах и колибри на заднем дворе. И о мексиканской еде. «Мексиканская еда расслабляет» — вот что она сказала.

— В ее речи чувствовался какой-нибудь акцент?

— Нет, вроде никакого.

— Ее голос был высоким или низким?

— Скорее низким. Довольно сексуальным.

— Она произвела на вас впечатление умной или глупой девушки?

— Ну-у, таких вещей я определить не могу.

Дэнс почувствовала, что Уотерс устал.

— Что-нибудь еще важное вы не припомните, Тони? Ну давайте, напрягите память. Нам необходимо как можно скорее поймать Пелла.

— Да вроде больше ничего. Извините.

Она пристально оглядела Уотерса с ног до головы и поняла, что он говорит правду: больше он ничего не знает.

— Ладно. Полагаю, что пока этого будет достаточно.

Он встал. Дойдя до двери, он остановился и обернулся.

— Извините, я немного растерялся. У меня был очень тяжелый день.

— Да, день не из лучших, — согласилась Кэтрин.

Несколько мгновений он стоял неподвижно на пороге, чувствуя себя отвергнутым. Не получив ожидаемого утешения, Уотерс шаркающей походкой удалился.

Дэнс позвонила Карранео, который был на пути в пересылочную контору, и сообщила ему информацию, полученную от охранника: что у сообщницы Пелла нет никакого акцента и что голос у нее низкий. Это поможет менеджеру вспомнить женщину.

Затем она позвонила начальнику «Капитолы» и сообщила ей о случившемся. Мгновение женщина молчала, затем очень тихо произнесла:

— О!

Дэнс спросила, есть ли в тюрьме специалист по компьютерам. Начальница ответила утвердительно. Кэтрин попросила его поискать в компьютерах следы какой-либо деятельности в Сети и электронные письма, отосланные вчера. Задание не должно было вызвать сложностей, так как в воскресенье у сотрудников тюремного офиса выходной, и Пелл скорее всего был единственным, кто выходил в Интернет… если он действительно выходил.

— Извините, — сказала Дэнс.

— Да, спасибо.

Дэнс имела в виду не столько сам побег Пелла, сколько одно из его последствий. Она не знала лично начальницу тюрьмы, но предполагала, что руководить супертюрьмой может только талантливый человек, для которого его работа очень важна. Какая жалость, что ее карьера в системе исправительных учреждений, так же как и карьера Тони Уотерса, скоро закончится.

Глава 12

Она все сделала превосходно, его маленькая милашка.

Она строго следовала всем его указаниям. Достала молоток из гаража тетки в Бейкерсфилде (как Кэтрин Дэнс удалось об этом догадаться?). Нанесла на бумажник инициалы Роберта Херрона. Затем бросила молоток и бумажник в колодец в Салинасе. Изготовила запал для взрывного устройства (она призналась, что сделать его было не сложнее, чем испечь пирог по кулинарному рецепту). Подложила чемодан с огнеупорным комбинезоном и ножом. Спрятала одежду под сосной.

Тем не менее Пелл очень сомневался в ее способности лгать людям прямо в глаза. Поэтому решил не использовать ее в качестве водителя машины в ходе побега. Более того, он потребовал, чтобы во время его ухода она находилась как можно дальше от тюрьмы. Он совсем не хотел, чтобы на первом же дорожном посту она все выболтала, запинаясь и краснея от стыда.

Теперь же, сбросив туфли, Дженни Марстон вела машину (это его почему-то возбуждало) со счастливой улыбкой на лице и болтала не умолкая своим хрипловатым страстным голосом. Пелл слушал ее и думал, на самом ли деле она верила его россказням о невиновности в гибели всех тех людей в тюрьме. Но одно всегда удивляло Пелла — то, как часто окружающие его люди отбрасывали логику и чувство самосохранения и самозабвенно начинали верить тому, чему он желал, чтобы они верили.

Однако подобная человеческая доверчивость вовсе не гарантировала, что Дженни попадется на любую ложь, которую он захочет ей выдать. И в свете того, что Пелл планировал на ближайшие несколько дней, ему нужно было очень пристально за ней следить, заранее предугадывая, где она поддержит его, а где может заартачиться.

Они двигались по сложному хитросплетению узких улочек и дорог, стараясь не выезжать на шоссе с возможными постами.

— Как я рада, что ты со мной, — сказала Дженни, положив руку ему на колено, словно осторожно и неуверенно бросая приманку его чувствам.

Пелл знал, какие эмоции она сама испытывает: разрывается между тем, чтобы излить свою страсть к нему, и желанием сбежать. Но ее так нетрудно подчинить: она сразу клюнет на любую сентиментальность. С женщинами это всегда срабатывает. О, Дэниэл Пелл знал практически все обо всех Дженни Марстон на свете. Плохим парням ничего не стоит соблазнить таких, как она. С их психологией он познакомился уже довольно давно, когда еще был рядовым зэком. К примеру, ты сидишь в баре и говоришь соседке, что только что вышел из тюрьмы. Большинство женщин начинают растерянно моргать, затем говорят, что им нужно в туалет, и больше не возвращаются. Но есть и такие, которых возбуждает, как вы страстным шепотом рассказываете им о преступлении, которое совершили, и о сроке, который отсидели. Они загадочно улыбаются, придвигаются к вам поближе и желают узнать как можно больше о темной стороне вашей личности. Каковая включала также и убийства, истории которых лишь следовало правильно подать.

Ну уж кто-кто, а Дэниэл Пелл умел подавать.

Да, Дженни относилась к классическому типу девушек, обожающих плохих парней. Конечно, по ее виду ничего подобного сказать нельзя: тощая работница недорогого ресторана с прямыми светлыми волосами, хорошеньким личиком, подпорченным крупным бесформенным носом, одетая, как мамаша из пригорода, отправившаяся на концерт Мэри Карпентер. ^[5]

Вряд ли можно было предположить, что такая деваха станет писать зэку из «Капитолы».

Дорогой Дэниэл Пелл!

Вы меня не знаете, но я видела специальный репортаж, посвященный вам, его показывали по «А&Е», и я думаю, что в нем не было полной правды о вас. Кроме того, я покупаю все книги, какие могу найти, о вас и читаю их. Вы по-настоящему потрясающий человек. И даже если вы на самом деле совершили все то, что вам приписывают, я уверена, что вас толкнули на это какие-то особые обстоятельства. Ведь я видела ваши глаза и все поняла. Вы смотрели в камеру, но я чувствовала, что вы смотрите на меня. У меня было такое же прошлое, как и у вас, я имею в виду ваше детство (или, точнее, его отсутствие!), и я могу вас понять. Понять полностью. Если хотите, вы можете мне ответить.

Искренне ваша

Дженни Марстон.

Конечно, она была не единственной. Дэниэл Пелл получал множество писем. В некоторых его восхваляли за убийство капиталиста, в других проклинали как убийцу невинных детей, в третьих предлагали советы, в четвертых советов просили. Ну и, конечно, множество писем с романтическими излияниями. Правда, у большинства писавших их женщин (и мужчин) в течение нескольких недель первоначальное чувство иссякало и разум брал верх. Но Дженни продолжала писать, каждое ее следующее письмо было еще более страстным, чем предыдущее.

Мой дорогой и любимый Дэниэл!

Сегодня я выехала в пустыню. И была неподалеку от Паломарской обсерватории, где установлен громадный телескоп. Небо было такое большое, наступали сумерки, и звезды только появлялись. Я не могла не думать о тебе. О том, что, как ты пишешь, никто тебя не понимает и обвиняет во множестве дурных поступков, которые ты не совершал, и как тяжело жить посреди всеобщего озлобления. Они не способны увидеть твое истинное «я». А я могу. Ты никогда ни в чем подобном не признаешься из-за своей скромности, но я-то знаю то, чего не знают они: что ты само совершенство.

Я остановила машину. Я не могла больше сопротивляться желанию. Я стала прикасаться к разным частям своего тела, ты понимаешь, что я имею в виду (держу пари, ты этим тоже грешишь, грязный мальчишка!). Мы занимались там любовью, ты и я, глядя на звезды. Я говорю «мы», потому что ты был там со мной душою. Я пойду для тебя на все, Дэниэл…

Именно подобные письма — демонстрировавшие полнейшее отсутствие самоконтроля и невероятную доверчивость — заставили Пелла, когда он задумал побег, остановить выбор на Дженни.

И вот теперь он спросил ее:

— Надеюсь, ты во всем соблюдала предельную осторожность? Нашу машинку никто не сможет выследить?

— Нет. Я угнала ее от ресторана. Там был парень, с которым я встречалась пару лет назад. Но между нами ничего серьезного не было. — Последнюю фразу она произнесла поспешной скороговоркой, из чего Пелл заключил, что она лжет и что с упомянутым ею парнем она весело проводила время. Собственно, до этого ему не было никакого дела. И Дженни продолжила: — Он там работает. В общем, я пошаталась вокруг и заметила, что никто не следит за ящиком с ключами на парковке. Поэтому в пятницу я села в автобус, поехала туда и подождала на противоположной стороне улицы. Когда обслуживающий персонал был чем-то занят, я взяла ключи. Я выбрала именно «тандерберд» потому, что парочка, которой он принадлежал, всего за несколько минут до того вошла в ресторан, и я решила, что они там задержатся. Минут через десять я уже была на Сто первом.

— И ты сразу отправилась выполнять мою просьбу?

— Нет, я провела ночь в Сан-Луис-Обиспо и расплачивалась наличными, как ты мне говорил.

— И ты, я надеюсь, сожгла все письма? Перед тем как уехать?

— Угу.

— Отлично. У тебя есть карты?

— Да, есть.

Дженни похлопала по сумочке.

Он огляделее с ног до головы. Небольшой выступ на груди, тощие ноги и задница. Длинные светлые волосы. Женщины обычно сразу дают вам понять, насколько далеко вы можете с ними зайти, и Пелл знал, что может прикасаться к ней, где и когда захочет. Он обнял ее за шею. Какая она у нее тонкая и хрупкая. Дженни издала звук, напоминавший мурлыканье.

Пелл начал возбуждаться.

Мурлыканье продолжалось.

Он ждал, сколько мог.

Но желание возобладало.

— Притормози вон там, детка.

Он указал на дорогу, которая вела в небольшую дубраву. Она была похожа на подъезд к заброшенной ферме посреди заросшего поля.

Дженни нажала на тормоза и свернула на дорогу. Пелл оглянулся по сторонам. Ни одной живой души.

— Здесь?

— Да, здесь будет нормально.

Его рука скользнула от шеи вниз по розовой блузке Дженни. Блузка выглядит как новая. Она купила ее специально для него, он сразу это понял.

Пелл приподнял голову Дженни и прижался губами к ее губам, не открывая рот. Поцелуй был недолог, но нежен, затем он немного отодвинулся, ожидая, что она приникнет к нему.

— Я хочу, чтобы ты вошел в меня, — прошептала она, протягивая руку за спину. Он услышал похрустывание пакета. Она достала оттуда презерватив.

— У нас мало времени, детка. Нас ищут.

Девушка поняла намек.

Какими бы невинными они ни выглядели, девушки, любящие плохих парней, прекрасно знают, что они делают (а Дженни Марстон вовсе не выглядела столь уж невинной). Она расстегнула блузку и наклонилась к сиденью пассажира, легко проводя бюстгальтером по промежности Пелла.

— Откинься назад, любимый. Закрой глаза.

— Нет.

Она застыла.

— Я хочу наблюдать за тем, что ты делаешь, — прошептал он.

Им нельзя давать больше власти над собой, чем необходимо.

Вновь мурлыканье.

Дженни расстегнула молнию у него на шортах и наклонилась.

Прошло всего несколько минут, и он кончил. Она не обманула его ожидания — у Дженни было не так уж много ресурсов, но те, которыми она располагала, девушка использовала на полную катушку, — все прошло превосходно, хотя Пелл предполагал, что, когда они доберутся до мотеля, он довершит начатое в машине с избытком. Пока же и этого вполне достаточно. Что касается Дженни, Пелл знал, что его взрывное обильное завершение вполне удовлетворило ее.

Он встретился с ней взглядом.

— Ты чудесна, милая. Все было просто замечательно.

Дженни была настолько переполнена эмоциями, что даже пошлая реплика из порнофильма прозвучала для нее словно признание в любви из классического романа.

— О Дэниэл!

Он откинулся на спинку сиденья и поправил одежду.

Дженни застегнула блузку. Пелл взглянул на розовый цвет ткани, на украшения, на металлические штучки на воротнике.

Она заметила его взгляд.

— Тебе нравится?

— Очень.

Пелл выглянул в окно на поля вокруг. Здесь полиция его не беспокоила, и потому он внимательно следил за подругой. Он почувствовал, что она рассматривает свою блузку.

После некоторых колебаний Дженни сказала:

— Очень розовая. Наверное, слишком. Просто так получилось, что я увидела ее и решила купить.

— Нет, что ты, отличная блузка. Даже интересная.

Пока Дженни застегивала пуговицы, он рассматривал жемчужины, другие украшения, манжеты. Ей, наверное, пришлось целую неделю работать, чтобы позволить себе такую роскошь.

— Я могу потом переодеться, если хочешь.

— Да нет, зачем же, если тебе нравится… — ответил он, выбрав самый правильный тон, как певец, берущий сложную ноту. Пелл еще раз взглянул на ее одежду, затем наклонился вперед и поцеловал ее, сначала в лоб, затем, конечно, в губы. И снова окинул взглядом поле. — Нам нужно снова выехать на дорогу.

— Да, конечно.

Дженни хотелось, чтобы он сказал ей что-нибудь еще о блузке. Что с ней не так? Может быть, ему просто не нравится розовый цвет? А возможно, у его бывшей девушки были такие же вещи? Не исключено, что из-за блузки ее груди кажутся меньше.

Но конечно, он промолчал.

Дженни улыбнулась, почувствовав, что он коснулся ее ноги, и включила зажигание. Она вернулась на дорогу, в последний раз взглянув на блузку, которую, подумал Пелл, она больше никогда в жизни не наденет. Он надеялся, что она ее выбросит. Теперь он был в этом практически уверен.

Парадокс заключался в том, что блузка выглядела на ней неплохо, и ему она нравилась.

Но, продемонстрировав свое неодобрение и пронаблюдав ее реакцию, Пелл еще раз убедился в том, насколько она контролируема и насколько верна ему.

Хороший учитель всегда должен знать, до какого уровня продвинулся его ученик.

Майкл О'Нил сидел в кабинете Дэнс, положив ноги на ее старенький кофейный столик и раскачиваясь на задних ножках стула. Это была его самая любимая поза. (С кинесической точки зрения названную его привычку можно было объяснить попыткой преодолеть нервозность и рядом других факторов, которые Дэнс, будучи его добрым и старым другом, предпочитала не анализировать.)

Он, Ти-Джей и Дэнс смотрели на ее телефон, по которому говорил компьютерщик из «Капитолы»:

— Вчера Пелл действительно выходил в Интернет, но он не посылал никаких электронных писем. Возможно, раньше он их и посылал, но не вчера. Вчера он только просматривал Сеть. Он стер упоминания о тех сайтах, которые посещал, но забыл стереть поисковые запросы. И я нашел то, что он искал.

— Продолжайте.

— В поисковой системе «Гугл» он искал «Элисон» и «Нимью». И то и другое одновременно, в одном запросе.

Дэнс попросила, чтобы он продиктовал оба слова по буквам.

— Затем он ввел следующий запрос: «Helter Skelter».

О'Нил и Дэнс обменялись встревоженным взглядом. Название песни «Битлз», на которой был буквально помешан Чарльз Мэнсон. Он часто употреблял ее, когда говорил о неизбежной расовой войне в Америке. Так же называлась и книга о Мэнсоне, написанная его обвинителем.

— Потом он перешел на VisualEarth. com. Это примерно то же, что и Google Earth. На названном сайте можно увидеть фотографию со спутника практически любого места на земле.

«Великолепно», — подумала Дэнс. Хотя на самом деле ничего великолепного не было, так как узнать, какое конкретно место он искал, не представлялось возможным.

— Он мог смотреть что угодно: калифорнийские шоссе, Париж, Ки-Уэст или Москву.

— А что такое «Нимью»?

— Ни малейшего представления.

— Возможно, это какое-нибудь слово, которым пользуются в «Капитоле»?

— Нет.

— А кого-нибудь из ваших сотрудников, случайно, не зовут Элисон?

— Нет, с таким именем у нас никого нет, — ответил голос компьютерщика. — Но может быть, мне удастся выяснить, на какие сайты он заходил. Зависит от того, просто ли он стер упоминание о них или полностью уничтожил. Если уничтожил, придется о них забыть. Если же просто «выкинул», то, возможно, мне удастся отыскать их плавающими в свободном пространстве где-нибудь на жестком диске.

— Мы очень вас просим сделать все от вас зависящее, — сказала Дэнс.

— Прямо сейчас и начну.

Кэтрин поблагодарила его, и на этом разговор закончился.

— Ти-Джей, узнай, что такое «Нимью».

Его пальцы замелькали по клавиатуре. Появились результаты, и он стал их просматривать. Через несколько мгновений он сообщил:

— Сотни тысяч ссылок. Создается впечатление, что очень многие пользуются им в качестве пароля.

— Кто-то, с кем он переписывался по электронной почте, — предположил О'Нил. — Возможно, просто прозвище. Или даже настоящая фамилия.

Глядя на экран, Ти-Джей продолжал:

— Кроме того, торговые марки: косметика, электронное оборудование… гм… эротические принадлежности… О! Ничего подобного раньше никогда не видел!

— Ти-Джей, не время для шуток! — оборвала его Дэнс.

— Извини. — Он продолжил просмотр. — Как интересно! Большинство ссылок на короля Артура.

— Того, что в «Камелоте»? ^[6]

— Думаю, что да. — Он продолжил чтение. — Нимью была Девой Озера. Волшебник Мерлин влюбился в нее. Ему было уже около ста лет, а ей было всего шестнадцать. Мерлин научил ее волшебству. А еще он подарил королю Артуру волшебный меч.

— Эскалибур, — подсказал О'Нил.

— Чего? — переспросил Ти-Джей.

— Меч. Эскалибур. Неужели ты не слышал обо всем этом раньше? — удивился О'Нил.

— Не-а, в колледже я не посещал уроки по разным выдумкам. Скука смертная.

— Я все больше склоняюсь к мысли, что он искал кого-то конкретного. Попробуй ввести «Нимью» в сочетании с «Пелл, Элисон, Калифорния, Кармел, Кройтон». Ну, есть какие-нибудь еще идеи?

— И в сочетании с именами женщин: Ребекка Шеффилд, Саманта Маккой и Линда Уитфилд, — предложил О'Нил.

— Хорошо.

После нескольких минут лихорадочного поиска Ти-Джей поднял голову и сказал:

— Извини, босс. Ничего.

— Проверь в основных базах данных по уголовным преступлениям.

— Хорошо.

Дэнс смотрела на слова, которые записала под диктовку компьютерщика из «Капитолы». Что они могут значить? Что искал Пелл в Интернете, рискуя очень многим?

Helter Skelter, Нимью Элисон…

И что Пелл пытался найти на VisualEarth.com? Место, где он намеревался скрыться, или место, которое собирался ограбить?

— Как насчет данных экспертизы из здания суда? — спросила она О'Нила.

Детектив перелистал свои заметки.

— Практически ничего интересного. Почти все либо сгорело, либо расплавилось. Воспламеняющаяся жидкость находилась в пластиковых бутылках из-под молока в дешевом чемодане на колесиках. Подобные бутылки продаются в десятках разных мест: «Уолмарте», «Таргете» и тому подобных. Огнеупорная сумка и костюм изготовлены фирмой «Защитное оборудование», базирующейся в Нью-Джерси. Продукция продается по всему миру, но большей частью в Южной Калифорнии. В основном используется в кинопроизводстве для трюков. Отследить практически невозможно, так как серийных номеров нет. На сумке и комбинезоне никаких отпечатков не нашли. Судя по примесям в бензине, он произведен «Бритиш петролеум», но на какой станции приобретен, установить практически невозможно. Запал самодельный. Веревка пропитана огнестойкими веществами. Место их приобретения, естественно, определить невозможно.

— Ти-Джей, а что известно о тетке?

— Пока ничего. Но в скором времени ожидаю новостей.

Затрещал телефон Кэтрин. Звонили снова из «Капитолы». К начальнице тюрьмы обратился заключенный, который утверждал, что располагает информацией о Пелле. Не хотела бы Дэнс с ним побеседовать?

— Да, конечно. — Она нажала кнопку громкоговорящей связи. — С вами говорит агент Дэнс. Рядом со мной находится детектив О'Нил.

— Привет. Меня зовут Эдди Чанг.

— Эдди, — добавила начальница, — отбывает срок за ограбление банка. Его поместили в «Капитолу» из-за некоторой его… ненадежности.

— Насколько хорошо вы знаете Дэниэла Пелла? — спросила Дэнс.

— Не очень хорошо. Его никто хорошо не знает. Но я был одним из тех, кто, понимаете, не представлял для него никакой угрозы, поэтому он мне в каком-то смысле открылся.

— И у вас есть информация о нем?

— Да, мэм.

— Почему вы решили сообщить ее нам? — спросил О'Нил.

— Мне пообещали сбросить полгода срока. Я помогаю вам, вы помогаете мне. Конечно, обещание выполнят только в том случае, если вы поймаете Пелла. Если нет, то мне придется, как я полагаю, надолго задержаться в тюряге.

— Пелл упоминал о каких-либо девушках или о ком-то еще, кого он знал на воле? — спросил О'Нил. — Речь идет прежде всего о женщинах.

— Да, он хвастался тем, что у него было много женщин. И рассказывал о своих похождениях. Слушать его истории было все равно как смотреть порнофильм. Как же они нам нравились!

— А вам запомнились какие-нибудь имена из них? Например, кто-то, кого звали Элисон?

— Он никаких имен никогда не упоминал.

После того, что ей сообщил Тони Уотерс, Дэнс была склонна предположить, что Пелл сочинял сексуальные истории, чтобы подчинить себе зэков.

— Ну и что вы хотите сообщить нам? — спросила она.

— У меня появилась мысль насчет того, куда он мог отправиться. — Дэнс с О'Нилом обменялись взглядами. — За Акапулько. Там есть городок в горах. Санта-Розарио.

— Почему именно туда?

— Ну, где-то неделю назад точили мы лясы, как обычно бывает между заключенными, и был там один новый зэк Фелипе Ривера, который сидел второй срок подряд за применение оружия. Ну, в общем, болтали мы, и Пелл узнал, что он из Мексики. И Пелл его спросил насчет того самого Санта-Розарио. Ривера никогда о таком не слышал, но Пеллу очень хотелось о нем разузнать, поэтому он стал описывать его, думая расшевелить память у парня. В общем, говорил он, там жаркая весна, расположен он вдали от больших дорог, и неподалеку есть какая-то крутая гора. Но Ривера все равно ничего не вспомнил. Тогда Пелл заткнулся, а потом снова заговорил совсем на другую тему. Вот я и решил, что у него на уме именно этот городок.

— А до того момента он когда-нибудь упоминал о Мексике? — спросила Дэнс.

— Возможно, что и упоминал. Но в точности я не припомню.

— Постарайтесь вспомнить, Эдди. Скажем, полгода или год назад. А может быть, он говорил и о каком-то другом месте, в которое хотел бы отправиться?

Молчание.

— Нет. Простите. Он говорил, что нет такого места, куда бы он поехал, потому что все это дерьмо и пустая трата сил.

— Однако, возможно, какое-то место его просто интересовало? Вызывало у него любопытство?

— Ах да, пару раз он упоминал про то место, где живут мормоны.

— Солт-Лейк-Сити.

— Нет, не город. А штат. Юта. Ему у них нравилось то, что можно иметь много жен.

«Семья»…

— Он говорил, что в Юте полиция на людей особого внимания не обращает, потому что штатом управляют мормоны, а они не любят, чтобы ФБР или местная полиция совала нос не в свои дела.

— Когда он вам такое говорил?

— Не помню точно. Довольно давно. В прошлом году, наверное. А потом, кажется, месяц назад.

Дэнс взглянула на О'Нила, и он кивнул.

— Вам можно будет перезвонить? Подождите, пожалуйста, минутку у телефона.

Чанг рассмеялся:

— И куда, по-вашему, я могу уйти?

Закончив разговор с Чангом, Кэтрин позвонила Линде Уитфилд, а затем Ребекке Шеффилд. Ни одна из женщин ничего не знала об интересе Пелла к Мексике или Юте. Что же касается мормонской полигамии, Линда сказала, что он никогда ни о чем подобном не упоминал. Ребекка просто расхохоталась.

— Пеллу нравилось спать с несколькими женщинами. А это ведь, как вы понимаете, отличается от того, чтобы быть женатым на нескольких женщинах. Очень сильно отличается.

Дэнс с О'Нилом поднялись наверх в кабинет к Чарльзу Овербаю и сообщили ему о возможных направлениях бегства Пелла, а также о его запросах в «Гугле» и о результатах криминологической экспертизы.

— Акапулько?

— Не думаю. Уверена, это не более чем обычный отвлекающий маневр. Он спросил о нем только неделю назад и в присутствии других зэков. Слишком явно. Юта — гораздо более вероятный вариант. Но мне необходимо получить дополнительную информацию, прежде чем я смогу сделать окончательный вывод.

— Только учти, Кэтрин, время не ждет, — сказал Овербай. — Мне только что звонили из «Нью-Йорк таймс».

Зазвонил его телефон.

— Из Сакраменто, Чарльз, — сообщила его секретарша.

Овербай вздохнул и поднял трубку.

Дэнс и О'Нил вышли в коридор, и, как только дверь закрылась за ними, зазвонил телефон О'Нила.

Пока они шли по коридору, Дэнс постоянно поглядывала на своего спутника. Аффективные признаки в поведении и внешности Майкла О'Нила были практически невидимы людям непосвященным, но от Кэтрин они ускользнуть не могли. Она сразу поняла, что звонок по поводу Хуана Миллера. Она заметила, как сильно расстроился Майкл. Кэтрин не могла припомнить случая, когда бы он так серьезно переживал из-за кого-то.

О'Нил закончил разговор и кратко сообщил ей последние новости о состоянии детектива. Примерно то же, что и раньше, но Хуан раз или два приходил в себя.

— Сходи навести его, — предложила Дэнс.

— Ты уверена?

— Я здесь справлюсь.

Дэнс вернулась в свой кабинет, задержавшись на минутку у Мари-Элен Кресбах, чтобы налить себе еще чашку кофе. Мари-Элен не сказала ни слова о телефонных звонках, но Кэтрин почувствовала, что ей очень хотелось это сделать.

Звонил Брайан…

На сей раз Кэтрин решила побаловать себя шоколадным пирожным, о котором давно мечтала. Усевшись за стол, она позвонила Чангу и начальнице тюрьмы.

— Эдди, я хотела бы продолжить. Расскажите мне побольше о Пелле. Все, что сможете о нем вспомнить. Его слова, его поступки. Что его веселило и радовало и что его злило и выводило из себя.

Пауза.

— Да я и не знаю, про что вам рассказывать.

Он явно был смущен.

— Ну вот, предположим, кому-то захотелось меня познакомить с Дэниэлом Пеллом. Что бы вы сообщили мне о нем перед тем, как мы с вами отправились на свидание с Пеллом?

— Свидание с Дэниэлом Пеллом? Как-то страшновато, признаться.

— Ну напряги мозги, малыш.

Глава 13

Вернувшись к себе в кабинет, Кэтрин услышала лягушачье кваканье и взяла сотовый.

Звонил Рэй Карранео. Он сообщил, что менеджер пересылочного агентства на Сан-Бенито-Уэй в Салинасе хорошо помнит женщину, приходившую к ним неделю назад.

— Только она ничего не отсылала, агент Дэнс. Она просто спросила, когда здесь останавливаются машины, осуществляющие доставку корреспонденции. Он ответил ей, что наиболее регулярно это делают машины «Уорлдуайд экспресс». Они работают как по часам. Он бы, наверное, забыл о ней, если бы не увидел ее несколько дней спустя на скамейке в парке на противоположной стороне улицы. Думаю, она решила сама удостовериться, так ли уж точны сотрудники «Уорлдуайд экспресс».

К сожалению, практически никаких сведений для составления ее фоторобота Карранео собрать не смог, так как на девушке были бейсболка и темные очки. Менеджер не видел и машины, на которой она приехала.

Дэнс закончила разговор и вновь задалась вопросом, когда и где найдут тело водителя фургона «Уорлдуайд экспресс».

Вновь насилие, еще одна смерть, еще одна семейная трагедия.

Круги последствий могут распространяться практически до бесконечности.

Именно в то мгновение, когда в памяти Кэтрин всплыли слова Мортона Нэгла, позвонил Майкл О'Нил. По странному совпадению он звонил как раз по поводу судьбы того самого водителя.

Дэнс сидела за рулем своего «тауруса».

Из плейера звучала знаменитая песня «Фэафилд фор». Их пение отвлекало от ужасов сегодняшнего утра.

«Я стою в безопасной зоне…»

Музыка была для Кэтрин Дэнс истинным спасением. Работа в полиции не сводилась для нее к лабораторным пробиркам и анализу данных на компьютере. Главным для Кэтрин всегда были люди. Ее работа состояла в том, чтобы слиться умом и чувствами с их умом и чувствами и таким образом добиться от них правды, которую они по каким-то причинам не решались открыть. Допросы, которые она проводила, как правило, были сложны и иногда мучительны, а воспоминания о признаниях некоторых свидетелей и преступников, порой о неописуемо жутких преступлениях, никогда не оставляли Кэтрин.

Но если у нее в ушах звучали напевы кельтской арфы Алана Стивелла, или безудержные мелодии Натти Боу и Бенни Билли в стиле «ска-кубано», или грубые дребезжащие аккорды Лайтнинга Хопкинса, ее на какое-то время оставляли воспоминания о допросах насильников, убийц и террористов.

В данный момент Дэнс погрузилась в скрипучие интонации музыки полувековой давности.

«Roll, Jordan, roll…»

Через пять минут она въехала на офисную парковку в северной части Монтерея напротив Мунграс-авеню. Вошла в гараж, расположенный на первом этаже, где стояла красная «хонда» водителя «Уорлдуайд экспресс». Багажник был открыт, кровь размазана по металлу. Рядом с машиной расположились О'Нил и какой-то городской полицейский.

С ними был кто-то еще.

Билли Гилмор, тот самый водитель, в гибели которого от руки Пелла Дэнс не сомневалась. Она была искренне изумлена, увидев его живым и практически здоровым.

Билли отделался несколькими синяками. Голова у него была забинтована. Бинт закрывал рану, кровь из которой и запачкала машину. Однако все эти ушибы не были следствием нападения Пелла. Билли порезался, лежа в багажнике, когда захотел устроиться поудобнее.

— Я не пытался выбраться. Я был слишком напуган. Но наверное, кто-то услышал меня и вызвал полицию. Пелл приказал мне оставаться в багажнике три часа, в противном случае он пообещал убить мою жену и детей.

— С ними все в полном порядке, — сообщил О'Нил. — Мы взяли их под охрану.

Он воспроизвел рассказ Билли о том, как Пелл захватил фургон, а затем автомобиль. Водитель подтвердил, что Пелл был вооружен.

— А какая на нем была одежда?

— Шорты, темная ветровка, бейсболка. Точно не помню. Я был до смерти перепуган.

О'Нил передал новый портрет Пелла на дорожные посты и в разыскные группы.

Пелл ничего не сообщил Билли относительно того, куда он направляется, но очень четко разъяснил ему, как проехать до гаража.

— Он точно знал, где находится гараж и что он будет пуст.

Его сообщница и это проверила, конечно. Она здесь его и ожидала, и отсюда, вполне вероятно, они направились в Юту.

— Вы что-нибудь еще помните? — спросила Кэтрин.

После того как над ним захлопнулась крышка багажника, вспомнил Билли, он еще раз услышал голос Пелла.

— Кто-нибудь еще с ним был?

— Нет, я слышал только его голос. Думаю, что он кому-то звонил. Он забрал у меня мобильный.

— Забрал у вас мобильный? — удивленно переспросила Дэнс.

Многозначительный взгляд на О'Нила, который тут же позвонил в офис шерифа, а тамошние сотрудники технического отдела связались с телефонной компанией, услугами которой пользовался Билли, чтобы отследить местонахождение его телефона.

Затем Дэнс спросила, слышал ли Билли что-нибудь из того, о чем говорил Пелл.

— Нет, — ответил водитель. — До меня доносилось только какое-то бормотание.

Зазвонил телефон О'Нила, несколько минут он слушал, а затем сказал Дэнс:

— Ничего. Он его либо уничтожил, либо вынул батарею. Они не могут запеленговать сигнал.

Дэнс оглядела гараж.

— Но он ведь его где-то выбросил. Будем надеяться, что неподалеку. Пусть кто-нибудь проверит урны и стоки на улицах.

— Да и кусты тоже, — добавил О'Нил и отправил двоих помощников выполнять задание.

К ним присоединился Ти-Джей.

— Он действительно поехал по этой дороге? Считай меня придурком, босс, но, если бы я отправился в Юту, я выбрал бы совсем другой путь.

Поехал Пелл в Юту или нет, странным было то, что он направился в центр Монтерея. Городок был маленький, и его легко могли здесь заметить. Кроме того, отсюда гораздо меньше путей для выезда из города, чем если бы он выбрал направление на восток, на север или на юг. Очень рискованное место для встречи с сообщницей, но ход блестящий — здесь полиция меньше всего ожидала его обнаружить.

Сам собой напрашивался и еще один вопрос.

— Билли, мне нужно задать вам один не совсем тактичный вопрос. Как вы думаете, почему он вас не убил?

— Я… я умолял его пощадить меня. Практически на коленях молил его. Это было так унизительно.

Кроме того, это было еще и ложью. Дэнс не нужно было определять базовый уровень поведения парня, чтобы заметить, что стрессовый поток пронизал его тело. Он отвернулся и побагровел.

— Мне нужно знать правду. Она может быть очень важна, — настойчивым голосом произнесла Дэнс.

— Ну в самом деле. Я плакал, как ребенок. И он меня пожалел.

— Дэниэл Пелл никогда в жизни не испытывал жалости ни к одному человеческому существу, — заметил О'Нил.

— Продолжайте, — попросила Кэтрин.

— Да, хорошо… — Билли нервно сглотнул и еще больше покраснел. — Мы как бы заключили с ним сделку. Он собирался убить меня. Уверен, что собирался. И я сказал ему, что если он сохранит мне жизнь…

Его глаза наполнились слезами. Было неприятно наблюдать за мучениями, которые он испытывал, но Дэнс необходимо было понять логику Пелла, почему он пощадил этого человека при том, что двоих других не задумываясь убил при сходных обстоятельствах.

— Продолжайте, — повторила она.

— Я пообещал ему, что если он оставит меня в живых, то я сделаю для него все, что угодно. Я имел в виду деньги, любую сумму. Но он… в общем, он взглянул на фотографию моей жены и признался, что она ему нравится. Поэтому он… он попросил меня рассказать ему о тех вещах, которые мы с ней делаем в постели. О таких интимных вещах. — Он опустил голову, воззрившись на бетонный пол гаража. — Он хотел знать все, до мельчайших подробностей.

— Что еще? — мягко, но настойчиво произнесла Дэнс.

— Вот и все. Это было так унизительно.

— Билли, пожалуйста, расскажите нам все до конца.

Глаза водителя наполнились слезами. Челюсть дрожала.

— Все. — Глубокий вдох. — Он узнал номер моего домашнего телефона. И сказал, что позвонит мне как-нибудь ночью. Возможно, через месяц, а возможно, и через полгода. Точно я не должен знать. И когда он позвонит, моя жена и я должны пойти в спальню. И, вы понимаете… — Слова застряли у него в горле. — Я не должен буду вешать трубку, так чтобы он мог слышать нас. Пэм должна будет произносить определенные слова, которые он мне назвал.

Дэнс взглянула на О'Нила, который тихо выдохнул.

— Мы его поймаем до того, как он успеет выполнить свое обещание.

Билли вытер вспотевшее лицо.

— И тогда я почти был готов сказать ему: «Нет, подонок. Лучше убей меня». Но не смог.

— Отправляйтесь к семье. А потом на какое-то время вам будет лучше уехать из города.

Медик провел его к карете «скорой помощи».

— Что это все, черт возьми, может означать? — прошептал О'Нил.

Он произнес вслух мысль Дэнс.

— Детектив, я нашел телефон, — сообщил один из помощников. — Он был дальше по улице в урне для мусора. Аккумулятор валялся в другой урне на противоположной стороне.

— Хорошая работа, — похвалил своего сотрудника О'Нил.

Дэнс взяла у Ти-Джея пару латексных перчаток, надела их, затем взяла у ассистента телефон и вставила в него аккумулятор. Включила и просмотрела последние звонки. Ни одного входящего и пять исходящих со времени побега. Она перечислила номера О'Нилу, а тот передал их техническим сотрудникам.

Как оказалось, первый звонок вообще был по несуществующему номеру; в нем не было даже необходимого префикса, а это значило, что никакого звонка сообщнику по поводу семьи Билли на самом деле не было. Пелл просто разыграл глуповатого водителя, чтобы еще больше запугать его.

Второй и третий звонок были сделаны на номер мобильного телефона с предварительной оплатой. В данный момент он был отключен, возможно, вообще уничтожен. В любом случае от него не было никакого сигнала.

Два последних номера дали более определенный результат. Первый был на номер 555-1212 — номер справочной. С кодом Юты. И последний номер — тот, который Пелл скорее всего получил от оператора справочной — был номером стоянки мотеля неподалеку от Солт-Лейк-Сити.

— В яблочко! — воскликнул Ти-Джей.

Дэнс набрала номер, представилась и спросила, звонил ли им кто-нибудь примерно минут сорок назад. Служащая ответила, что звонил мужчина из Миссури, направлявшийся на запад, который спросил, сколько будет стоить парковка небольшого «виннебаго» в течение недели.

— А какие-нибудь другие звонки в это же время?

— От моей матери и два от наших постояльцев с жалобами на что-то. Вот и все.

— Звонивший вам мужчина сообщил, когда прибудет?

— Нет.

Дэнс поблагодарила ее и попросила немедленно перезвонить, в случае если им снова позвонит тот же мужчина. Дэнс пересказала О'Нилу и Ти-Джею содержание своей беседы с сотрудницей мотеля и затем позвонила в управление полиции штата Юта — у нее были приятельские отношения с капитаном из Солт-Лейк-Сити — и кратко обрисовала ему ситуацию. В мотель тотчас выслали группу наблюдения.

Дэнс перевела взгляд на несчастного водителя. Тот сидел опустив голову и смотрел себе под ноги. Ей стало жаль его. Весь остаток жизни он проведет с воспоминаниями о том, что случилось с ним сегодня. И возможно, главные мучения он будет испытывать, вспоминая не столько о похищении и насилии, сколько о той унизительной сделке, которую заставил его заключить Пелл.

Кэтрин вновь вспомнила о Мортоне Нэгле. Билли остался в живых, но тем не менее стал очередной жертвой Дэниэла Пелла.

— Мне стоит сообщить Овербаю о Юте? — спросил Ти-Джей. — Он сразу всюду растрезвонит.

Кэтрин не успела ответить, так как ей позвонили.

— Подожди, — попросила она Ти-Джея. И ответила на звонок.

Звонил компьютерщик из «Капитолы». Взволнованным голосом он сказал ей, что удалось установить сайт, на который выходил Пелл. Сайт имел отношение к поиску по ключевой фразе «Helter Skelter».

— Все очень хитро продумано, — продолжал молодой человек. — Вряд ли его на самом деле интересовала эта фраза. Он воспользовался ею, чтобы найти сайт, в котором пользователи Интернета помещают сообщения о преступлениях и убийствах. Он называется «Человекоубийство». На нем множество разных категорий в зависимости от типа преступления. Одна из них именуется «Эффект Банди» и посвящена серийным убийцам. В честь Теда Банди. «Helter Skelter» — раздел, посвященный культовым убийствам. Там я нашел сообщение, которое было оставлено в субботу. Думаю, оно предназначалось для Пелла.

— Значит, он не стал вводить название сайта напрямую, потому что знал, что мы можем отыскать его ссылки, — заключила Дэнс.

— Да, вместо этого он воспользовался поисковой системой.

— Что ж, весьма предусмотрительно. А вы можете найти того, кто оставил сообщение?

— Сообщение анонимное. Отыскать источник невозможно.

— И что в нем говорится?

Он прочел ей короткое сообщение, всего в несколько строк. Оно, без всяких сомнений, было адресовано Пеллу. В нем сообщались важнейшие подробности подготовки к побегу. В конце было добавлено и кое-что еще. Выслушав завершение послания, Дэнс удивленно покачала головой. Оно было совершенно бессмысленно.

— Извините, не могли бы вы повторить это последнее?

Он повторил.

— Ладно, хорошо, — сказала Дэнс. — Большое спасибо. Вышлите мне, пожалуйста, копию.

— Если еще понадоблюсь, звоните.

Закончив разговор, Дэнс несколько мгновений стояла молча, пытаясь понять все послание в целом. О'Нил заметил, что она чем-то озадачена, но решил не беспокоить вопросами.

После некоторых колебаний Дэнс приняла решение. Она позвонила Чарльзу Овербаю и сообщила ему о стоянке у мотеля в Юте. Босс обрадовался, так как теперь у него появилось нечто конкретное для прессы.

Затем, вспомнив о разговоре с Эдди Чангом о своем воображаемом свидании с Пеллом, она позвонила Рэю Карранео и послала его с другим поручением. Молодой полицейский неуверенно произнес:

— Да, конечно, агент Дэнс. Я полагаю.

Она его не винила, задание было действительно, мягко говоря, крайне необычным. Как бы то ни было, Кэтрин сказала:

— Поторопись.

Глава 14

— Мы закажем камбалу-ерша.

— Хорошо, — согласилась Дженни. — А что это такое?

— Такие маленькие рыбки. Похожие на кильку, но несоленые. Мы сделаем из них сандвичи. Я буду два. Тебе тоже два?

— С меня хватит одного, любимый.

— Полей их уксусом. Уксус есть на столах.

Пелл с Дженни находились в Мосс-Лэндинг, к северу от Монтерея. Две одинаковые огромные трубы электростанции Дьюка взмывали в небо. За шоссе располагался небольшой кусок земли, по сути, остров, до которого можно было добраться только по мосту. На этом клочке песчаной почвы находились различные компании по обслуживанию морских судов, доки и громоздкие массивные постройки, в одной из которых и сидели Пелл с Дженни — в «Морских деликатесах Джека». Названное заведение функционирует уже три четверти века. За его грязными, ободранными столами сиживали Джон Стейнбек, Джозеф Кэмпбелл и Генри Миллер, а также самая знаменитая дама Монтерея Флора Вудс. Они спорили, смеялись, пили до закрытия заведения, а иногда даже и намного дольше.

В настоящее время «Деликатесы» представляют собой коммерческую рыболовецкую компанию, оптовый и розничный рынок по торговле морепродуктами и похожий на мрачную пещеру ресторан. Атмосфера здесь уже значительно менее богемная и переменчивая, нежели в 40-е и 50-е годы, но в качестве компенсации за утраченный эстетский шик теперь ресторан представлен на кулинарном канале.

Пелл помнил его с тех времен, когда они жили здесь неподалеку, в Сисайде. Его «семья» редко ходила по ресторанам, но время от времени он посылал Джимми или Линду за сандвичами из камбалы-ерша, жареной картошкой и овощным салатом. Ему очень нравилась здешняя еда, и он был искренне рад, что ресторан не закрылся.

У Пелла в этой местности были кое-какие дела, но, чтобы приступить к ним, ему нужно было немного подождать, подготовиться, добыть определенную информацию. Кроме того, его по-настоящему начал мучить голод, и Пелл подумал, что, вероятно, может рискнуть появиться на публике. Полиция вряд ли обратит внимание на счастливую семейную парочку туристов. В особенности здесь, так как в полиции уверены, что он сейчас на пути в Юту. Так по крайней мере заявил по радио надутый придурок по имени Чарльз Овербай.

В ресторане имелось патио с видом на рыбацкие катера и на залив, но Пелл предпочел остаться внутри и внимательно следить за дверью. Стараясь не поддаться острому желанию поправить пистолет, спрятанный сзади за поясом, Пелл уселся за столик, Дженни села рядом, прижавшись к нему коленями.

Пелл медленно потягивал холодный чай. Он бросил взгляд на свою спутницу и заметил, что она не сводит глаз с вращающегося стеллажа с пирожными.

— Хочешь, мы закажем десерт после камбалы?

— Нет, любимый. Здешние пирожные мне не нравятся.

— Вот как?

И ему они не нравились. Пелл не любил сладкое. Но здесь на тарелках лежали настоящие большие куски торта. В «Капитоле» за один такой можно было выторговать целую пачку сигарет.

— Это всего лишь сахар, пшеничная мука и ароматизаторы. Кукурузный сироп и дешевый шоколад. Они красиво смотрятся, сладкие, но вкус у них такой неестественный.

— А ты на работе такие не делаешь?

— Нет, конечно, никогда. — Она говорила весело и оживленно, кивая в сторону карусели с пирожными. — Люди едят много такой ерунды, потому что она не приносит им ожидаемого удовольствия, и они хотят все больше и больше. А я готовлю шоколадные пирожные вообще без всякой муки. Только из шоколада, сахара, тертых орехов, ванилина и яичных желтков. А сверху поливаю небольшим количеством малиновой глазури. Всего несколько моих пирожных сделают тебя по-настоящему довольным и счастливым.

— Впечатляет. — На самом деле слова Дженни вызвали у него отвращение. Но она говорила о себе, а стремление людей рассказать о себе следует всегда поощрять — эту истину Пелл знал прекрасно. Напои их, и пусть болтают. Информация — гораздо более эффективное оружие, чем нож. — Такова, значит, твоя основная работа? В пекарне?

— Ну, я действительно больше всего люблю печь, потому что тогда у меня все под контролем. Я все делаю сама. В приготовлении всей остальной еды, как правило, участвуют и другие люди.

Значит, контроль… Он задумался. Интересно. Пелл решил запомнить эту ее особенность.

— Иногда я работаю официанткой. Работая официанткой, часто получаешь чаевые.

— Могу поспорить, что чаевые тебе дают неплохие.

— Время от времени да. Но раз на раз не приходится.

— И тебе нравится их получать?.. Чему ты смеешься?

— Просто так… Даже не припомню, когда в последний раз кто-нибудь — ну, я, конечно, имею в виду знакомого парня — спрашивал, нравится ли мне моя работа… В общем, нравится. Обслуживание других людей всегда доставляет мне удовольствие. А иногда я внушаю себе, что не просто обслуживаю их, а участвую в вечеринке с друзьями и семьей.

За окном голодная чайка парила над сваями, затем неуклюже опустилась на землю и стала выискивать остатки еды. Пелл уже успел забыть, какими большими бывают чайки.

— Примерно так я думаю, когда пеку торт, скажем, свадебный, — продолжала Дженни. — Иногда я просто думаю, что это то маленькое счастье, на которое мы все можем рассчитывать. Ты печешь самый лучший свой торт, и люди от него приходят в восторг. Ну конечно, совсем ненадолго. Они быстро о нем забывают. Но ведь и обо всем остальном на свете тоже быстро забывают.

Очень точно подмечено.

— Не буду есть ничьи торты, кроме твоих.

Дженни рассмеялась:

— Конечно, будешь, милый, не зарекайся. Но я все равно благодарна тебе за такое обещание. Спасибо.

В этих словах она предстала перед ним в новой ипостаси — вполне взрослой женщины. А значит, и вполне способной контролировать ситуацию. Пелл насторожился. Ему совсем не понравился новый образ Дженни. И потому он сменил тему.

— Ну что ж, надеюсь, ты не будешь разочарована сандвичами с камбалой? Я их просто обожаю. Хочешь еще холодного чаю?

— Нет, спасибо. Просто пододвинься ко мне поближе. Вот и все, что мне надо.

— Давай посмотрим на карту.

Дженни открыла сумочку и достала карту, раскрыла ее, и Пелл стал внимательно ее изучать. Он отметил для себя, как изменился за последние восемь лет облик полуострова. На мгновение Пелл оторвал глаза от карты, ощутив внутри присутствие какого-то нового чувства. Он не мог определить его. И только понимал, что оно доставляет ему огромное удовольствие.

И тут до него дошло: это было ощущение свободы.

Годы его заключения, восемь лет полного подчинения окончены, и теперь он сможет начать жизнь снова. Закончив дела здесь, он уедет отсюда навсегда и создаст новую «семью». Пелл оглянулся по сторонам на других посетителей ресторана, обратив особое внимание на некоторых из них: на девочку-подростка, сидевшую на расстоянии двух столиков от него; ее молчаливых родителей, склонившихся над тарелками, словно любая беседа для них была пыткой. Если бы он встретился с девчонкой, правда, немного полноватой, наедине где-нибудь в кафе или в зале игровых автоматов, ему ничего не стоило бы соблазнить ее и увлечь за собой из родительского дома. Самое большее два дня ему потребовалось бы на то, чтобы убедить ее, что не будет ничего страшного, если она ненадолго заглянет к нему в фургон.

У прилавка стоял паренек лет около двадцати (ему не продали пива, так как он «забыл» документ, удостоверяющий возраст). Парень был весь в татуировках, очень глупых, и, наверное, уже жалел о том, что от них нельзя избавиться. Одежда на нем была потрепанная, что наряду с тарелкой супа, которую он заказал, свидетельствовало о несомненной бедности. Парнишка рыскал взглядом по ресторанному залу, останавливаясь на всех женщинах подряд старше шестнадцати. Пелл прекрасно знал, что необходимо, чтобы привлечь и этого паренька.

Пелл обратил внимание и на молодую мать, явно незамужнюю, если он правильно истолковал отсутствие у нее на пальце обручального кольца. Она сгорбилась, печально опустив плечи — ну, естественно, проблемы с мужчинами, — и совсем забыла о существовании ребенка, сидевшего в коляске рядом с ней. Она ни разу на него даже не взглянула. А если он, не дай Бог, расплачется, она мгновенно выйдет из себя. За поникшей позой и озлобленными глазами скрывалась целая история, но Пелла она не интересовала. Важным для него было только то, что связь ее с ребенком очень хрупка. Пелл понимал, что если заманить такую женщину в «семью», не потребуется больших усилий, чтобы разлучить ее с ребенком, и отцом ему станет Пелл.

Он вспомнил одну историю, которую как-то читала ему тетя Барбара, когда Пелл гостил у нее в Бейкерсфилде. О Гамельнском Крысолове, человеке, который увел за собой всех детей из средневекового немецкого городка, когда его жители отказались платить ему за избавление их города от нашествия крыс. История произвела на Пелла громадное впечатление, и он часто ее вспоминал. Став взрослым, он попытался побольше разузнать о Гамельнском Крысолове. То, что произошло на самом деле, конечно же, сильно отличалось от того, что говорилось в народных балладах и у братьев Гримм. Скорее всего не было ни крыс, ни неоплаченных счетов. Несколько детей просто исчезли из Гамельна, и их так никогда и не нашли. Их исчезновение навеки осталось загадкой, так же как и странно безразличное отношение к этому их родителей.

Одно из объяснений состояло в том, что детей, заразившихся чумой, которая и вызвала напоминавшие танец спазмы, вывели из города взрослые, боявшиеся подцепить болезнь, и тем самым обрекли их на смерть. Вторая версия сводилась к тому, что Гамельнский Крысолов вместе с детьми отправился в паломничество на Святую Землю. По дороге дети либо погибли из-за каких-то естественных причин, либо были убиты.

Но существовала и третья версия, которая больше всех нравилась Пеллу. Она заключалась в том, что дети оставили родителей по собственной воле и последовали за Крысоловом в Восточную Европу, каковая тогда, как и во все времена, была относительно мало населена. Там они основали собственные поселения и признали Крысолова абсолютным повелителем. Пелл приходил в восторг от мысли, что кто-то был наделен способностью увлечь за собой десятки — некоторые считают, что больше сотни — детей, заставить их бросить семьи и сделаться для них новым отцом. Какими же талантами был наделен от природы Гамельнский Крысолов и какие развил в себе?

Пелла отвлекла от размышлений подошедшая официантка. Его взгляд скользнул по ее груди и опустился на принесенную еду.

— Выглядит восхитительно, милый! — воскликнула Дженни, взглянув на свою тарелку.

Пелл протянул ей бутылку.

— Солодовый уксус. Полей сандвичи. Совсем немного.

— Хорошо.

Пелл еще раз оглядел ресторан: насупленную девицу, нервного парня, отрешенную молодую мать… Конечно, этих он преследовать не станет. Глядя на них, он просто ощутил восторг от понимания того, какие неисчерпаемые возможности предоставляет ему жизнь. Как только все устроится, примерно через месяц, он снова начнет охоту: по игровым залам, по кафе-мороженым, по паркам, школьным дворам и кампусам, по «Макдоналдсам».

Калифорнийский Крысолов…

Теперь Пелл мог обратить свое внимание на сандвичи. И без лишних слов приступил к еде.

Машины мчались на север по шоссе № 1.

Майкл О'Нил сидел за рулем своего «форда» управления шерифа. Дэнс была рядом с ним. Ти-Джей на «таурусе» КБР следовал прямо за ними. Замыкали цепочку две патрульные машины из Монтерея. Управление полицииКалифорнии выслало несколько машин им на подмогу, а ближайший город Уотсонвилл послал на юг им навстречу еще одну машину.

Скорость машины О'Нила приближалась к восьмидесяти милям в час. Они бы могли ехать и быстрее, но дорога была запружена автомобилями. На некоторых участках дороги свободными оставались только две полосы. Они пользовались только световой сигнализацией, сирены не включали.

В данный момент они направлялись к тому месту, где, по их мнению, спокойно обедали Дэниэл Пелл и его светловолосая сообщница.

Кэтрин Дэнс с самого начала усомнилась в действительном намерении Пелла отправиться в Юту. Интуиция подсказывала ей, что, как и Мексика, Юта была ложной нитью. Кэтрин укрепилась в своем убеждении после того, как узнала, что Ребекка с Линдой никогда не слышали от Пелла ничего о Юте, и после того, как был обнаружен мобильный телефон Пелла, явно намеренно подброшенный в урну рядом с машиной водителя «Уорлдуайд экспресс». И самое главное, Кэтрин поняла, что он оставил водителя в живых, чтобы тот сообщил полиции о телефоне и о звонках Пелла. Сексуальная игра, которую Пелл затеял с Билли, была просто предлогом, чтобы оставить его в живых — Кэтрин сразу поняла, что, каким бы свихнувшимся ни был беглец, он не станет тратить время на подобные эротические развлечения.

Но затем компьютерщик из «Капитолы» прочел ей сообщение, оставленное сообщницей на сайте «Человекоубийство» в категории «Helter Skelter».

Пакет будет там около 9.20. Фургон «Уорлдуайд экспресс» прибудет в Сан-Бенито в 9.50. Оранжевая лента на сосне. Встретимся у бакалейной лавки, у которой условились.

Это была первая часть сообщения, окончательное подтверждение плана побега. Удивила же Дэнс заключительная его часть.

Комната готова, проверяю местность вокруг Монтерея, о которой ты просил.

Твоя любимая.

Что, к всеобщему изумлению, свидетельствовало о том, что Пелл скорее всего где-то неподалеку.

Дэнс и О'Нил не могли понять причину такого его поведения. Это было откровенным безумием. Но если Пелл действительно не покинул пределы штата, Дэнс решила добиться того, чтобы он, почувствовав себя в полной безопасности, появился бы на людях. Поэтому она сделала то, на что при других обстоятельствах никогда бы не пошла. Она воспользовалась Чарльзом Овербаем. Дэнс прекрасно понимала, что как только она расскажет о версии с Ютой, Овербай тут же сообщит представителям СМИ, что основной поиск беглеца теперь ведется в восточном направлении. Подобное сообщение, как она полагала, даст Пеллу ощущение безопасности и подтолкнет его к появлению на публике.

Но где он может появиться?

Кэтрин надеялась, что ответ на этот вопрос она сможет получить в ходе разговора с Эдди Чангом, в каких-то намеках Пелла на его увлечения, вкусы и интересы в жизни. По словам Чанга, очень большое место в них занимал секс, что означало, что он мог направиться в массажные салоны, бордели или агентства по предоставлению эскортных услуг, но таковых на полуострове было немного. Кроме того, с ним была спутница, которая, по всей вероятности, могла какое-то время удовлетворять его потребности в данной сфере.

— Что еще? — спросила она Чанга.

— О да, я вспомнил кое-что еще. Еда.

Дэниэл Пелл, как оказалось, был большим любителем морепродуктов, особенно мелкой рыбешки, известной под названием «камбала-ерш». В разговорах с заключенными он упоминал несколько раз, что в районе Центрального побережья есть только четыре или пять ресторанов, в которых знают, как ее правильно готовить. А в этом отношении он был крайне придирчив. Дэнс записала названия ресторанов, которые вспомнил Чанг. Три из них закрылись за то время, пока Пелл сидел в тюрьме, но два — один на Рыбацкой верфи в Монтерее и один на Мосс-Лэндинге — были пока открыты.

Именно такое своеобразное задание и дала Кэтрин Рэю Карранео. Позвонить в упомянутые два ресторана — да и в другие на Центральном побережье, предлагавшие такое же меню — и дать им описание бежавшего преступника, которого, возможно, сопровождает молодая светловолосая женщина.

Конечно, шанс отыскать Пелла таким образом был не очень велик, и Дэнс больших надежд на это не возлагала. Но тут Карранео позвонил менеджер из «Деликатесов Джека», популярного ресторана на Мосс-Лэндинг. У них в данный момент сидела одна парочка, и ее поведение показалось ему подозрительным: они оставались внутри ресторана при том, что большинство посетителей предпочитали патио, и спутник юной дамы постоянно настороженно поглядывал на входную дверь. Упомянутый мужчина гладко выбрит, в черных очках и бейсболке, поэтому менеджер не мог с уверенностью утверждать, что к ним наведался именно Пелл. У девушки волосы, кажется, светлые, но и на ней тоже бейсболка и черные очки. Однако возраст пары примерно соответствовал полученному описанию.

Дэнс позвонила менеджеру и попросила его узнать, на какой машине парочка прибыла к ним в ресторан. Стоянка, к счастью, не была переполнена, и один из помощников официантов вышел на улицу, а затем по-испански перечислил Дэнс номера всех машин на стоянке.

Быстрая проверка по базам данных показала, что «тандерберд» бирюзового цвета был угнан в прошлую пятницу, как ни странно, в Лос-Анджелесе, то есть довольно далеко от здешних мест.

Возможно, тревога была ложной. Тем не менее Дэнс решила проверить. Даже если им не удастся захватить Пелла, по крайней мере они поймают угонщика автомобиля. Она сообщила о своих намерениях О'Нилу и предупредила менеджера:

— Мы постараемся прибыть как можно скорее. До нашего приезда ничего не предпринимайте. Не обращайте на них особого внимания и ведите себя как обычно.

— Вести себя нормально, — отозвался менеджер дрожащим голосом. — Да, понятно.

Кэтрин Дэнс предвкушала новый допрос Пелла сразу после его поимки. Первый вопрос, который она ему задаст будет: «Почему вы не постарались сбежать как можно дальше от места заключения?»

После Сэнд-Сити, коммерческого участка шоссе № 1, движение стало значительно менее напряженным, и О'Нил изо всей силы нажал на газ. До ресторана оставалось десять минут езды.

Глава 15

— Признайся, это ведь самое вкусное из того, что ты когда-либо пробовала.

— О, милый, ну конечно, она очень вкусная, твоя ершистая камбала.

— Камбала-ерш, — поправил ее Пелл.

Он подумывал о том, чтобы съесть третий сандвич.

— Значит, вот так оно и закончилось с моим бывшим, — продолжала свой рассказ Дженни. — Я больше никогда его не видела и не имела от него никаких известий. Слава Богу.

Она говорила о своем муже, бухгалтере, бизнесмене и бесхарактерном ничтожестве, из-за которого, хотя в это, конечно, трудно поверить, она дважды попадала в больницу с повреждением внутренних органов и один раз с переломом руки. Муж дико орал на нее, когда Дженни забывала погладить простыни, орал за то, что, несмотря на все старания, не сумела забеременеть через месяц после свадьбы, орал за то, что проиграла его любимая команда. Он говорил, что у нее сиськи, как у мальчишки, и потому у него не встает. А в присутствии друзей заявлял, что с ней, наверное, можно было бы жить, если бы она переделала себе нос.

«Действительно, ничтожество», — подумал Пелл. Он презирал людей, которыми полностью владели эмоции и которые были не способны держать себя под контролем.

Затем наступил черед следующих серий этой «мыльной оперы»: ее дружки после развода. Создавалось впечатление, что они все чем-то напоминали его — все были «плохими парнями». Но в облегченном варианте, конечно. Один был мелким спекулянтом и вором, жившим в Лагуне между Лос-Анджелесом и Сан-Диего. Он проворачивал разные незначительные аферы. Второй торговал наркотиками. Третий был байкером. А четвертый — просто дерьмом.

Пелл умел, когда нужно, превращаться в психоаналитика. Большая часть подобных «сеансов», в одном из которых он в данный момент участвовал с Дженни, была совершенно бесполезна, но порой возникали те неожиданные прозрения, которые Пелл запоминал (не для сохранения собственного психического здоровья, конечно, в этом он не нуждался, а чтобы со временем воспользоваться ими с целью получения власти над людьми).

Итак, почему Дженни так нравились «плохие парни»? Теперь Пеллу все стало ясно. Они напоминали ей мать. Она бросалась им на шею, бессознательно всякий раз надеясь, что они изменятся и вместо того, чтобы воспользоваться ею, а затем выбросить как ненужную вещь, когда-нибудь по-настоящему ее полюбят.

Для Пелла в подобных выводах содержалась, конечно, полезная информация. Однако он мог бы сказать ей: дорогая, не суетись понапрасну, мы ведь не меняемся. Никогда, никогда не меняемся. Заруби это на своем таком некрасивом носу.

Конечно, свои мудрые слова Пелл предпочел оставить при себе.

Он закончил еду.

— Любимый.

— Угу?

— Мне можно задать тебе вопрос?

— Конечно, дорогая.

— Ты ведь никогда ничего не рассказывал о тех девушках, с которыми жил, когда тебя арестовали. Про «семью».

— Да, наверное, не рассказывал.

— Ты с ними поддерживал какую-нибудь связь все эти годы? Как их звали?

— Саманта, Ребекка и Линда, — проскандировал Пелл. — И Джимми. Тот, который попытался меня убить.

Быстрый взгляд в его сторону.

— Ты не хочешь, чтобы я расспрашивала тебя о них?

— Нет, почему же. Ты можешь задавать мне любые вопросы.

Никогда нельзя никому запрещать беседовать с тобой на какую-то определенную тему. Продолжай улыбаться и впитывай каждый бит информации, который тебе выдают. Даже если это порой причиняет боль.

— Они тебя предали, те женщины?

— Не совсем. Они ведь не знали, что мы, я и Джимми, идем к Кройтонам. Но они и не поддержали меня после ареста. Линда сожгла кое-какие улики и солгала в полиции. Однако даже она в конце концов сломалась и стала помогать им. — Мрачный смешок. — А ведь ты только подумай, чем они мне обязаны. Они нашли у меня настоящий домашний очаг. Их родителям было совершенно наплевать на них. А я дал им семью.

— Ты расстроился? Я не хотела тебя огорчать.

— Вовсе нет. — Пелл улыбнулся. — Все в порядке, любимая.

— Ты часто о них вспоминаешь?

Ах вот оно что! Пелл всю жизнь учился читать подтекст человеческих слов. И сейчас он понял, что вопрос Дженни подсказан элементарной ревностью.

Пошлое чувство, его так легко подавить в себе, и тем не менее оно правит миром.

— Нет. Я много лет о них ничего не слышал. Какое-то время я пытался им писать. Ответила только Линда. Но потом ее адвокат посчитал, что эта переписка может дурно повлиять на ее репутацию, а ведь на ней тогда висел условный срок. Должен признаться, мне было очень обидно.

— Я тебя понимаю, любимый.

— Для меня они все равно что умерли, даже если они все вышли замуж и живут счастливо. Поначалу я очень разозлился на них, но потом понял, что с ними я совершил ошибку. Я выбрал не тех. Они были совсем не такие, как ты. Ты мне подходишь. А они — нет.

Она поднесла его руку к губам и поцеловала одну за другой костяшки всех его пальцев.

Пелл вновь обратился к карте. Он вообще очень любил карты. Если вы заблудились, то сразу делаетесь беспомощным, теряете контроль. Он вспомнил, какую роль сыграли карты — а точнее, их отсутствие — в истории того района Калифорнии, где они в данный момент находились, — залива Монтерей. Когда-то много лет назад, когда еще существовала его «семья», они все сидели кружком за столом после обеда, а Линда читала им вслух. Пелл часто приобретал книги местных авторов и книги по истории Калифорнии. И очень хорошо помнил одну из них — историю Монтерея. Залив был открыт испанцами в начале XVII столетия. Bahia de Monte Rey был назван в честь богатого спонсора экспедиции и воспринимался как настоящий подарок судьбы: плодородная земля, великолепная гавань, выгодное стратегическое положение. Губернатор решил создать здесь большую колонию. К несчастью, после того как первооткрыватели отплыли из залива, они каким-то образом ухитрились начисто забыть его местоположение.

Несколько последующих экспедиций безуспешно пытались отыскать его вновь. И с каждым разом залив Монтерей в рассказах мореплавателей все более приближался к сказочному образу райской страны. Одна из самых многолюдных экспедиций отправилась из Сан-Диего на север по суше, преисполненная решимости отыскать загадочный залив. Подвергаясь постоянному смертельному риску от коварных стихий и кровожадных медведей-гризли, конквистадоры прошли практически всю территорию нынешнего штата до Сан-Франциско и каким-то таинственным образом вновь ухитрились не заметить довольно обширный залив.

А причина была довольно проста: у них с собой не было точной карты.

Когда в «Капитоле» Пеллу удалось выйти в Интернет, его потряс сайт под названием VisualEarth, на котором вам стоило только нажать на изображение карты, и на экране появлялась фотография этого места, сделанная со спутника. Пелла потрясли подобные возможности. Однако ему нужно было найти в Интернете достаточно важные вещи, поэтому у него не было времени на подобные развлечения. Пелл предвкушал то время, когда его жизнь на свободе устроится и он сможет часами просиживать в Интернете в упомянутом сайте.

В данный момент Дженни показывала ему какие-то места на карте, а он внимательно слушал информацию. Но как и всегда, с не меньшим вниманием вслушивался и во все происходящее вокруг.

— Он хороший щенок. Его только нужно немного подучить.

— Ехать, правда, далековато, но если мы поторопимся, впечатление будет потрясающее.

— Кстати, они приняли заказ минут десять назад. Ты не могла бы узнать, почему они так долго не обслуживают?

При этих словах Пелл повернулся к барной стойке.

— Извините, — пояснил человек средних лет, стоявший у кассы, — у нас сегодня проблемы с сотрудниками.

Человек, владелец или менеджер, выглядел растерянным и смотрел куда угодно, но только не на Пелла с Дженни.

Умные люди могут понять, почему ваше поведение изменилось, а затем воспользоваться этим знанием против вас.

Когда Пелл делал заказ, между кухней и их столиком сновали три или четыре официантки. Теперь здесь остался только один беседующий с ним мужчина. Значит, он отправил всех сотрудников в укрытие.

Пелл вскочил, опрокинув стол. Дженни выронила вилку и тоже вскочила.

Менеджер смотрел на них с ужасом.

— Сукин сын! — процедил сквозь зубы Пелл и вытащил из-за пояса пистолет.

Дженни закричала.

— Нет, нет… Я… — Менеджер мгновение колебался, затем, забыв обо всем, бросился на кухню. Перепуганные посетители завопили от ужаса и стали прятаться под столами.

— Что случилось, милый? — В голосе у Дженни слышалась паника.

— Пошли. К машине. — Он схватил карту, и они бросились бежать.

Пелл увидел, что с юга приближаются маленькие мерцающие огоньки полицейских машин.

Дженни застыла в ужасе и прошептала:

— Ангельские песни, ангельские песни…

— Пошли!

Они прыгнули в машину, Пелл захлопнул дверцу, врубил скорость и нажал на газ. Машина рванулась через небольшой мостик в направлении шоссе № 1. Дженни чуть не свалилась со своего сиденья, когда они выехали на неровный асфальт на противоположной стороне моста. Выехав на шоссе, Пелл повернул на север, проехал ярдов сто, затем остановился. С противоположной стороны к ним направлялась еще одна полицейская машина.

Пелл бросил взгляд направо, прибавил газу и повернул машину прямо к воротам электростанции, громадному уродливому строению, которое в этой живописной открыточной местности казалось чужим и как будто перенесенным сюда из Гэри, штат Индиана, славящегося своими очистными сооружениями.

Дэнс и О'Нилу оставалось не более пяти минут езды до Мосс-Лэндинга.

Кэтрин нервно постукивала пальцами по рукоятке «глока» на правом бедре. Ей раньше никогда не приходилось участвовать в перестрелке, и стрелком она была не ахти каким, да и вообще оружие не любила. Кроме того, имея двоих детей в доме, Кэтрин постоянно приходилось хранить его с предельной осторожностью. Дома она запирала его в специальный сейф рядом с кроватью, шифр которого был известен только ей.

Майкл О'Нил, напротив, славился как блестящий стрелок, Ти-Джей тоже. И она была рада, что сегодня они рядом с ней.

«Но дойдет ли дело до столкновения?» — подумала Кэтрин. Наверняка ответить на свой вопрос она, конечно, не могла, но знала, что готова на все, только бы остановить опасного преступника.

«Форд» со скрежетом повернул за угол и стал подниматься вверх по холму.

Когда они достигли вершины, О'Нил вдруг пробормотал:

— О черт… — Он надавил на тормозную педаль. — Держитесь!

У Дэнс перехватило дыхание, она ухватилась за приборный щиток, а машина быстро заскользила вниз. Она остановилась в каких-нибудь пяти футах от полуприцепа, стоявшего посреди дороги. Шоссе было полностью блокировано до самого Мосс-Лэндинга. В противоположную сторону движение продолжалось, но со скоростью улитки. Впереди на расстоянии нескольких миль были видны вспышки света — полицейские поворачивали машины в обратную сторону.

Блокпост на дороге?

О'Нил со своей «Моторолы» набрал центральную диспетчерскую округа Монтерей.

— Говорит О'Нил.

— Говорите, сэр. Прием.

— Мы находимся на Первом, едем в северном направлении. Сейчас мы неподалеку от Мосс-Лэндинга. Но все движение остановилось. В чем дело?

— Все верно. Дело в том, что проводится эвакуация электростанции Дьюка. Там начался пожар или что-то в этом роде. Очень серьезно. Два человека погибли. Много раненых.

«О нет, — подумала Дэнс, с шумом выдохнув. — Только не новые жертвы!»

— Пожар? — переспросил О'Нил.

— Повторение того, что Пелл устроил в здании суда.

Дэнс прищурилась. Она увидела столб черного дыма. Ответственные за технику безопасности очень серьезно относились к риску возникновения пожаров на электростанции. Несколько лет назад там возник сильный пожар в пустом вагоне из-под нефти. В настоящее время электростанция работала на газе, а не на нефти, и опасность серьезного возгорания была гораздо меньше, чем раньше. Тем не менее шоссе № 1 было закрыто в обоих направлениях, началась эвакуация.

— Прикажите ответственным из Калифорнийского управления полиции или пожарного управления Монтерея освободить для нас дорогу! — рявкнул О'Нил. — Мы должны проехать. Мы преследуем опасного преступника, бежавшего из тюрьмы. Прием.

— Принято, детектив… не кладите трубку… — Пауза в течение минуты, затем он продолжил: — Только что поступили новые сведения из пожарного управления Уотсонвилля. Я даже не знаю… Дело в том, что горит не электростанция, а машина перед главным входом туда. Неизвестно, кто позвонил по телефону девять один один. Нет ни раненых, ни убитых. Это было ложное сообщение… И нам позвонил менеджер из ресторана. Подозреваемый вытащил пистолет, угрожал ему и сбежал.

— Черт! Он нас сделал! — пробормотал О'Нил.

Микрофон взяла Дэнс.

— Есть какая-нибудь полиция на месте происшествия?

— Секундочку… Да. Один полицейский из Уотсонвилля. Остальные — пожарные и спасатели.

— Один полицейский, — нахмурившись и покачав головой, повторила Дэнс. — Скажите ему, что где-то неподалеку находится Дэниэл Пелл. И для него ничего не значат жизни невинных людей.

— Принято. Я передам ему.

Дэнс беспокоило, справится ли с ситуацией один-единственный полицейский. Самыми страшными преступлениями в Мосс-Лэндинге были вождение машины в нетрезвом виде и угоны автомобилей и яхт.

— Ты слышал, Ти-Джей?

Ти-Джей отозвался нецензурным ругательством.

О'Нил от досады резким движением бросил микрофон на полку.

Их просьба снять запрет на движение транспорта не возымела последствий.

— Давай все равно попробуем пробраться туда, — предложила Дэнс. — Не возражаю, даже если придется поработать локтями.

О'Нил кивнул.

Он включил сирену и повел машину по самой кромке дороги, которая частями была песчаной, частями каменистой, а иногда вообще практически непроходимой.

И тем не менее мало-помалу они продвигались вперед.

Глава 16

Когда прибыли в Мосс-Лэндинг, Пелла и его подружки там не было.

Дэнс и О'Нил остановили машину на стоянке. Через минуту к ним присоединился Ти-Джей. Они стояли рядом с догорающими останками «тандерберда».

— Машина Пелла, — указала Кэтрин. — Та, которая была похищена в Лос-Анджелесе в пятницу.

Кэтрин попросила Ти-Джея найти менеджера ресторана.

Полицейский из Уотсонвилля, О'Нил и несколько других офицеров занялись поиском свидетелей. Многие из людей, видевших происшедшее, поспешили скрыться, возможно, напуганные пламенем от горящего «тандерберда» и пронзительной сиреной, доносившейся со двора электростанции. Некоторые из них, вероятно, даже подумали, что взорвался атомный реактор.

Дэнс допросила нескольких человек около самой станции. Они сообщили, что жилистый крепкий мужчина и светловолосая девушка, которая вела «тандерберд» — до поджога она был бирюзового цвета, — переехали через мост от «Деликатесов», а затем неожиданно остановились перед электростанцией. Они вышли из машины, и спустя мгновение машина взорвалась.

Один из свидетелей заметил, как упомянутая парочка перебежала через дорогу к морскому берегу, но с тех пор никто их больше не видел. Вне всякого сомнения, Пелл сам позвонил по 911 и сообщил, что электростанция горит и что есть раненые и двое погибших.

Дэнс оглянулась по сторонам. Преступникам нужна новая машина. Отсюда невозможно уйти пешком. Но тут она перевела взгляд на залив. В условиях автомобильной пробки гораздо разумнее угнать яхту. Она перехватила нескольких местных полицейских, бежавших вдоль шоссе, и в течение следующих пятнадцати минут они опрашивали людей на побережье, пытаясь выяснить, не воспользовался ли Пелл каким-нибудь судном. Никто никакой пары не видел, все суда у берега были целы и невредимы.

Пустая трата времени.

Вернувшись на шоссе, Кэтрин заметила магазинчик, расположенный напротив электростанции, крошечный домишко, в котором продавались сувениры и конфеты. На дверях висела большая табличка «ЗАКРЫТО», однако Дэнс увидела лицо выглядывавшей оттуда женщины.

Может быть, там внутри и Пелл?

Дэнс сделала жест помощнику, сообщила ему о своих подозрениях, и они вдвоем подошли к двери. Она постучала. Никакого ответа.

Постучала во второй раз, дверь медленно открылась. Полная женщина с короткими кудряшками с ужасом взглянула на руки Дэнс и полицейского, лежавшие на кобурах, и выдохнула:

— Да?

Не сводя глаз с внутреннего полутемного помещения магазина, Дэнс попросила:

— Вы не могли бы выйти?

— Гм, конечно.

— Внутри кто-нибудь есть?

— Нет. Что?..

Полицейский прошел мимо нее в помещение магазина и зажег свет. За ним вошла Дэнс. Они быстро осмотрели крошечный домик и пришли к выводу, что он пуст.

Дэнс извинилась перед женщиной за беспокойство.

— Не стоит извинений, — ответила та. — Как страшно! И куда они, по вашему мнению, скрылись?

— Мы ведем поиск. А вы видели, что произошло?

— Нет. Я была внутри. Я выглянула из окна, увидела горящую машину и сразу вспомнила пожар в цистерне из-под нефти несколько лет назад. Тоже был ужас. Вы видели его?

— Да. Я видела его из Кармела.

— Мы знали, что цистерна пустая. Или почти пустая. Но мы все до смерти перепугались. А провода… С электричеством не шутят.

— Значит, вы не работаете?

— Да. Я сегодня собиралась пораньше уйти. Неизвестно, сколько еще времени шоссе будет закрыто. Сейчас туристам не до развлечений. Когда напротив горит электростанция.

— Думаю, вы правы. А скажите мне, пожалуйста, почему вас заинтересовало, куда они могли скрыться?

— О, ну он ведь очень опасен! Надеюсь, его скоро схватят.

— Но вы сказали — «они». Откуда вам было известно, что он не один?

Пауза.

— Я..

Дэнс смотрела ей прямо в глаза, улыбаясь, но очень пристально.

— Вы ведь говорили, что ничего не видели. И выглянули в окно, только когда услышали сирену.

— Кажется, я с кем-то разговаривала. На улице.

Кажется…

Выражение, характерное для лжи. Бессознательно женщина полагает, что она всего лишь высказывает мнение, а не лжет.

— И с кем вы разговаривали? — продолжала Дэнс.

— Да я их не знаю.

— С мужчиной или женщиной?

Вновь пауза.

— Девушка, женщина. Не из нашего штата.

Она отвернулась и стала тереть нос — сочетание раздражения с отрицанием.

— А где ваша машина? — спросила Дэнс.

— Моя?..

Взгляд играет двойственную роль в кинесическом анализе. Среди многих сотрудников полиции существует мнение, что если вы смотрите на подозреваемого, а он отводит глаза влево, значит, он лжет. Дэнс понимала, что это не более чем старые следовательские сказки. Взгляд, отведенный в сторону — в отличие от поворота тела или лица от допрашивающего, — не имеет никакого отношения ко лжи. Направление взгляда слишком легко контролировать.

И все-таки глаза могут очень многое сообщить.

Дэнс, беседуя с женщиной, обратила внимание на то, что та постоянно поглядывает на одно и то же место на стоянке. И всякий раз демонстрирует характерные признаки стресса: переминается с ноги на ногу, сжимает пальцы. Дэнс поняла: Пелл угнал ее машину и предупредил, что если она кому-нибудь что-нибудь расскажет, то он вместе со своим пресловутым таинственным сообщником убьет и ее, и всю ее семью. Старая схема, отработанная еще с водителем фургона «Уорлдуайд экспресс».

Дэнс вздохнула. Все складывалось не в их пользу. Если бы женщина сообщила о происшедшем, как только они прибыли сюда, возможно, они уже захватили бы Пелла.

«Или если бы я сразу не поверила надписи „ЗАКРЫТО“ и постучалась в магазин», — добавила она про себя с досадой.

— Я… — Женщина начала плакать.

— Я вас понимаю. Не бойтесь, мы обеспечим вашу безопасность. Какая у вас была машина?

— Темно-синий «форд-фокус». Три года. На бампере у него стикер о глобальном потеплении. И вмятина на…

— И куда они поехали?

— В северном направлении.

Дэнс записала номер машины, сообщила его О'Нилу, который, в свою очередь, передал диспетчеру офиса шерифа, а тот должен был оповестить уже все посты на дорогах.

Пока продавщица договаривалась с подругой о том, что до поимки Пелла поживет у нее, Дэнс смотрела на облако дыма вокруг «тандерберда». Она злилась на себя. Ведь она сделала правильные выводы из информации, полученной от Эдди Чанга, и они разработали неплохой план. И все впустую.

К Кэтрин подошел Ти-Джей вместе с менеджером ресторана. Он рассказал им то, что произошло, явно опустив несколько деталей, вероятно, свидетельствовавших о том, что он невольно дал понять Пеллу, что на него вышла полиция. Дэнс не винила его. Она по допросу помнила, насколько внимателен и проницателен Пелл.

Менеджер описал женщину, сопровождавшую Пелла, охарактеризовав ее как довольно худую, неброскую, но по-своему привлекательную. Она все время с обожанием смотрела на Пелла. Поначалу он подумал, что перед ним парочка, решившая провести в Калифорнии медовый месяц. Женщина буквально не отрывалась от своего спутника. На вид ей около двадцати пяти лет. Менеджер добавил, что в течение всего обеда они рассматривали карту.

— Какую?

— Карту округа Монтерей.

К ним подошел еще и Майкл О'Нил. Он захлопнул телефон со словами:

— Никаких сообщений о «фокусе». Но в условиях эвакуации с шоссе они могли просто затеряться среди других машин. Черт, они могли повернуть на юг и проехать прямо мимо нас!

Дэнс вызвала Карранео. Голос у него был усталый. День для парня выдался тяжелый, но он еще не закончился.

— Выясни все, что можешь, относительно «тандерберда». И начинай обзванивать мотели и пансионы от Уотсонвилля до Биг-Сер. Узнай, не зарегистрировалась ли там какая-нибудь блондинка и не указала ли в регистрационном бланке в качестве своей машины «тандерберд». А может быть, кто-нибудь просто видел «тандерберд». Если автомобиль украден в пятницу, она должна была регистрироваться в пятницу, субботу и воскресенье.

— Хорошо, агент Дэнс.

Кэтрин стояла рядом с О'Нилом, и оба смотрели на запад поверх залива, вода в котором была удивительно спокойной. Солнце огромным плоским диском низко повисло над Тихим океаном, но его безжалостные лучи уже не жгли так, как днем. Туман еще не упал, но вечернее небо покрылось дымкой. Залив Монтерей казался плоской голубой пустыней.

— Пелл идет на очень большой риск, оставаясь здесь, — произнесла Дэнс. — Значит, у него есть какое-то важное дело.

И именно в этот момент Кэтрин позвонил человек, который, как она сразу же поняла, мог кое-что знать относительно планов преступника.

Глава 17

В Калифорнии, наверное, десять тысяч улиц с названием Миссия, и Джеймс Рейнольдс, в прошлом прокурор, ныне пенсионер, который восемь лет назад добился осуждения Дэниэла Пелла, жил на одной из самых красивых улиц с таким названием.

Она располагалась не в самой притягательной части Кармела, которая по выходным привлекает массы туристов (каковых местные жители одновременно и любят, и ненавидят). Рейнольдс жил в рабочем районе Кармела, но отнюдь не в его пролетарской зоне. Он владел тремя акрами очень дорогой и уютно расположенной земли неподалеку от Барн-Ярда, шикарного многоуровневого торгового центра, где можно приобрести практически все — от драгоценностей и произведений искусства до сложных кухонных принадлежностей, подарков и сувениров.

Дэнс выехала на длинную подъездную дорожку, размышляя о том, что люди, владеющие такой дорогой недвижимостью, принадлежат либо к элите нуворишей — к касте нейрохирургов или умников, переживших перетряску кадров в Кремниевой долине, — либо к давним обитателям этих мест. Рейнольдс, зарабатывавший себе на жизнь прокурорской профессией, явно относился ко второй группе.

Загорелый лысеющий мужчина лет шестидесяти пяти встретил ее у дверей и провел внутрь.

— Моя супруга на работе. У волонтеров. Я сам готовлю обед. Проходите на кухню.

Следуя за ним по коридору ярко освещенного дома, Кэтрин рассматривала историю прокурора Рейнольдса, запечатленную во множестве фотографий, развешанных по стенам. Школа, юридический факультет Стэнфордского университета, свадьба, два сына, дочь, их школьные выпуски.

Самые последние фотографии еще предстояло вставить в рамки. Она кивнула на стопку снимков, на самом верху которой лежало фото молодой, очень красивой блондинки в великолепном белом платье в окружении подружек на свадьбе.

— Последний птенец, вылетевший из гнезда. — Прокурор поднял большой палец и широко улыбнулся. — А как у вас?

— О, свадьбы для меня отдаленная перспектива. Пока у меня на повестке дня старшие классы.

Кроме того, Кэтрин заметила множество газетных вырезок в рамочках: заметки о наиболее крупных обвинительных приговорах, которых он добился как прокурор. Но, к своему удивлению, она увидела там и статьи о тех процессах, которые Рейнольдс проиграл. От него не укрылось, что она смотрит как раз на одну из них, и он усмехнулся.

— Победы — чтобы тешить гордыню; поражения — для смирения. Иногда я бываю вынужден признать, что многому научился на процессах, на которых обвиняемые были признаны невиновными. Однако случается, что присяжным просто все безразлично, и в таких случаях они предпочитают проголосовать за оправдательный вердикт.

Дэнс все это прекрасно знала из своей практики консультанта по отбору присяжных.

— Как и в случае с нашим Пеллом. Присяжные должны были рекомендовать смертный приговор. Но не стали.

— Почему? Какие-то смягчающие обстоятельства?

— Да, если к таковым можно отнести страх. Они испугались, что «семья» будет им мстить.

— Однако они признали его виновным без особых колебаний.

— Вовсе нет. Хотя дело было довольно ясным. И я настойчиво и бескомпромиссно вел линию обвинения. Основывался я на лейтмотиве — «Сын Мэнсона». Собственно, я первым его так и прозвал. Я указал на целый ряд сходств. Мэнсон заявлял, что обладает способностью управлять людьми. И там была история из череды мелких уголовных преступлений и поклонения, которое ему устроили несколько жалких раболепствующих женщин. Пелл, так же как и Мэнсон, стал виновником гибели членов богатого семейства. В доме у Пелла нашли десятки книг о Мэнсоне. Все они были не просто прочитаны, а проштудированы с карандашом в руках. Так получилось, что сам Пелл помог присяжным вынести обвинительный приговор, — добавил Рейнольдс с улыбкой. — Он искренне пытался играть свою роль. Он сидел в зале суда и пристально смотрел на присяжных, стараясь запугать их, вызвать панику. Он даже меня пытался гипнотизировать. Я только рассмеялся и сказал, что экстрасенсорные способности на прокуроров не действуют. Присяжные тогда тоже рассмеялись. И страх прошел. — Рейнольдс покачал головой. — Однако не до конца, недостаточно для того, чтобы приговорить его к смертельной инъекции. Впрочем, меня удовлетворило и пожизненное заключение.

— Вы ведь были прокурором и на процессах всех трех женщин из «семьи»?

— Я не стал настаивать на обвинительном приговоре. Там не было ничего серьезного. Женщины не имели никакого отношения к убийству Кройтонов. Я абсолютно в этом уверен. До встречи с Пеллом их вряд ли можно было обвинить в чем-то большем, чем появление в нетрезвом виде в общественном месте и употребление легких наркотиков. Пелл же активно промывал им мозги… А вот Джимми Ньюберг совсем другое дело. У него была обширная криминальная биография: несколько преступлений при отягчающих обстоятельствах и серьезные обвинения в торговле наркотиками.

Войдя в просторную кухню, оформленную в желтых и бежевых тонах, Рейнольдс надел фартук. Он снял его несколькими минутами раньше только для того, чтобы открыть дверь Кэтрин.

— Я занялся кулинарией после выхода на пенсию. Чтобы почувствовать разницу. Как правило, все не любят прокуроров. Но, — он кивнул на большую оранжевую сковороду, полную морепродуктов, — вот мой чоппино. ^[7] Его все обожают.

— Значит, — сказала Кэтрин, оглядываясь по сторонам, — так должна выглядеть кухня.

— А, все понятно, вы кормитесь готовой пиццей с доставкой на дом и подобной ерундой. Как я когда-то, когда еще был холостяком.

— Бедные мои дети. К счастью, они, кажется, научились кое-что готовить сами. К последнему Дню матери они испекли для меня клубничные блинчики.

— И вам оставалось только прибраться на кухне. Ну вот, попробуйте.

Кэтрин не смогла сопротивляться.

— Если только чуть-чуть.

Рейнольдс наложил ей полную тарелку.

— Это едят с красным вином.

— Спасибо, но я, пожалуй, обойдусь без вина. — Она попробовала кулинарный шедевр Рейнольдса. — Великолепно!

Рейнольдс был постоянно на связи с Сандовалом и с шерифом округа Монтерей, поэтому все последние подробности погони за беглецом были ему известны, включая и то, что Пелл по какой-то причине остается на территории округа. (От Дэнс не укрылся тот факт, что он позвонил не Чарльзу Овербаю, а ей.)

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам найти этого подонка. — Бывший прокурор аккуратно, тонкими ломтиками нарезал помидор. — Я позвонил в архив округа. Мне скоро доставят мои заметки, сделанные к процессу Пелла. Скорее всего девяносто девять процентов из них теперь совершенно бесполезны, но кое-что интересное там отыскать можно. И я самым тщательным образом просмотрю каждую страницу, если понадобится.

Дэнс взглянула ему в глаза. Они напоминали темные угольки, пылающие решимостью, и так отличались от двусмысленного мерцания глаз Мортона Нэгла. Ей никогда не приходилось работать с Рейнольдсом, но Кэтрин прекрасно знала, какой он жесткий и бескомпромиссный прокурор.

— Вы окажете нам огромную помощь, Джеймс. Я вам очень благодарна. — Дэнс доела фирменное блюдо Рейнольдса и положила тарелку в раковину. — А я даже не знала, что вы здесь. Я слышала, что вы переехали в Санта-Барбару.

— Мы там купили небольшой домик. Но большую часть года все равно проводим здесь.

— Когда вы позвонили, я связалась с офисом шерифа. Я бы хотела, чтобы у вас тут какое-то время подежурил полицейский.

Рейнольдс отмахнулся от ее предложения.

— У меня прекрасная система оповещения. И до меня практически невозможно добраться. Когда меня назначили главным прокурором, мне стали угрожать. Из-за моего участия в процессах салинасской мафии. Тогда я исключил свой номер из справочных списков, а владение домом перевел на одну страховую компанию. Ему меня не найти. Кроме того, у меня имеется разрешение на владение оружием.

Такой ответ совсем не удовлетворил Дэнс.

— Имейте в виду, что за сегодняшний день он убил уже нескольких человек.

Рейнольдс пожал плечами:

— Ну и что? Зачем мне нужна какая-то нянька? Кроме всего прочего, у меня в гостях младший сын. К чему исходить из худшего?

Кэтрин опустилась на табурет, поставив ноги на перекладины табурета. Ремешки ее красно-коричневых туфель были расцвечены яркими маргаритками. Когда дело доходило до обуви, к которой Кэтрин питала особую страсть, даже у десятилетней Мэгги вкусы были гораздо консервативнее.

— Хорошо, но не могли бы вы рассказать мне о тех убийствах, которые он совершил восемь лет назад? Возможно, они навели бы меня на мысль относительно того, что он замышляет сейчас.

Рейнольдс уселся на соседний табурет, потягивая вино, и кратко перечислил основные факты того дела. Как Пелл и Джимми Ньюберг ворвались в дом Уильяма Кройтона в Кармеле, убили бизнесмена, его жену и двоих из трех его детей. Они их всех зарезали. Затем Пелл зарезал Ньюберга.

— Моя гипотеза заключалась в том, что Джимми отказался убивать детей и устроил драку с Пеллом. Тогда тот убил и его.

— А Пелл до того был знаком с Кройтоном?

— Ничего определенного нам на этот счет найти не удалось. Но в тот период Кремниевая долина была на пике, а Кройтон был там одной из крупных шишек. Он постоянно появлялся в прессе. Он не только сам разрабатывал большинство программ, но также руководил продажами. В общем, был весьма крупной фигурой. И внешне, кстати, тоже. Высокий, загорелый, с громким голосом… Много работал, но и много развлекался. Далеко не самая нравственно безупречная жертва. Беспощадный и циничный человек, ходила масса слухов о его любовных связях, подчиненные Кройтона ненавидели. Однако если бы под суд попадали только убийцы святых, мы, прокуроры, потеряли бы работу. В течение года, предшествовавшего убийству, его компанию дважды грабили. Преступникам удалось скрыться с компьютерами и программным обеспечением, но полиция Санта-Клары не нашла даже возможных участников. Не было никаких свидетельств того, что в ограблениях принимал участие Пелл. Тем не менее меня не оставляло подозрение, что он каким-то образом был с этим связан.

— Что произошло с компанией после гибели Кройтона?

— Ее приобрел кто-то еще. «Майкрософт», «Эппл» или одна из компаний по производству игр. Я точно не знаю.

— А его недвижимость?

— Большая часть перешла дочери и кое-что свояченице, которая удочерила племянницу. Кройтон занимался компьютерами с самого детства. У него, наверное, оставалось старых компьютеров и программ на десять или даже двадцать миллионов долларов. Все это он оставил компьютерному музею в Монтерей-Бэй. А музей действительно впечатляющий, специалисты приезжают со всего мира, чтобы покопаться в его архивах.

— До сих пор?

— Представьте, да. Создается впечатление, что Кройтон далеко опередил свое время.

— И такой богач к тому же.

— Еще какой богач!

— И это был основной мотив убийств?

— Откровенно говоря, окончательно установить мотив так и не удалось. Судя по фактам дела, речь шла о классическом ограблении. Думаю, Пелл читал о Кройтоне и решил, что таким способом сможет без особого труда заполучить кругленькую сумму.

— Но я тоже читала где-то, что добыча его оказалась более чем скудной.

— Всего несколько тысяч долларов. Если бы не пять трупов, в уголовном смысле не о чем было бы и говорить. А могло бы быть и шесть. К счастью, малышка в тот момент была наверху.

— И что с ней потом случилось?

— Бедная малышка. Вы слышали, как ее прозвали?

— Спящая кукла.

— Да, именно так. Она не выступала в качестве свидетеля. Даже если бы она и видела что-то, я не осмелился бы подвергнуть ее подобной пытке и выставить перед этим подонком. Да у нас и без нее хватало улик.

— Она ничего не помнила?

— Ничего существенного. В ту ночь девочка рано легла спать.

— А где она сейчас?

— Не имею ни малейшего представления. Ее усыновили тетя и дядя и куда-то отсюда уехали.

— А какова была линия защиты Пелла?

— Ну, что они якобы отправились к Кройтону с какой-то бизнес-идеей. И Ньюберг там сорвался с тормозов и всех перебил. Пелл попытался остановить его, они подрались, и Пелл, цитирую, «вынужден был» убить его. Однако не было никаких доказательств, что их кто-то ждал. Когда они явились, Кройтоны сидели за обеденным столом. Кроме того, заключение экспертизы было однозначным: время наступления смерти, отпечатки пальцев, следы, капли крови — все свидетельствовало о том, что убийцей был Пелл.

— В тюрьме Пелл получил доступ к компьютеру и работал на нем без наблюдения.

— Это уж совсем никуда не годится.

Кэтрин кивнула.

— Мы нашли часть его интернет-запросов. Возможно, они вам что-нибудь скажут. К примеру, «Элисон».

— Девушки с таким именем в «семье» не было. Я не знаю никакой Элисон, которая была бы как-то с ним связана.

— Еще одно слово, которое он искал, было «Нимью». Мифологический персонаж. Из легенды о короле Артуре. Но я предполагаю, что это псевдоним человека, с которым хотел связаться Пелл.

— Извините, мне оно ничего не говорит.

— Возможно, у вас есть какие-то предположения относительно того, что у него может быть на уме?

Рейнольдс отрицательно покачал головой.

— Для меня дело Пелла было очень важным. Да и для всего округа. Но, как ни странно, в нем не было ничего особенно примечательного. Пелла взяли с поличным, данные экспертизы ясны как день, а сам он рецидивист с уголовным прошлым, по продолжительности практически равным всей его жизни. Пелл со своей «семьей» находился под наблюдением полиции на всей территории от Биг-Сера до округа Марин. Меня следовало бы сразу же уволить, если бы я проиграл дело.

— Нухорошо, Джеймс, наверное, мне пора идти, — произнесла Кэтрин. — Спасибо за помощь. Если найдете что-нибудь в записях, сообщите мне.

Прокурор величественно наклонил голову. Теперь он ни в малейшей степени не напоминал пенсионера или милого папашу невесты. В глазах Рейнольдса Кэтрин увидела мрачную решимость, которая, вероятно, отличала его и на судебных заседаниях.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы отправить подонка туда, где он должен находиться. Или прямиком в могилу.

Они разделились и шли на расстоянии в несколько сотен ярдов друг от друга, продвигаясь по направлению к мотелю в изысканном Пасифик-Гроув, расположенном в самом сердце полуострова.

Пелл шел неторопливо, внимательно все рассматривая, словно ошалевший от здешних красот турист, до сих пор видевший океанские волны только в «Спасателях Малибу».

Они сменили одежду на купленную в дешевом магазинчике в бедном квартале Сисайда, где Пелл с удовольствием наблюдал за тем, как после некоторых колебаний Дженни наконец отказалась от своей любимой розовой блузки. На самом Пелле были светло-серая ветровка, вельветовые брюки, дешевые кроссовки и бейсболка козырьком назад. Кроме того, в руках он держал одноразовый фотоаппарат. Время от времени Пелл останавливался, чтобы сфотографировать живописный закат в опровержение еще одного распространенного стереотипа: мол, сбежавшие убийцы якобы никогда не будут останавливаться, чтобы полюбоваться красотами пейзажа, какими бы восхитительными они ни были.

Пелл с Дженни на украденном «форде» поехали на восток от Мосс-Лэндинга — конечно, не по крупным магистралям, в одном месте они даже пересекли обширное поле брюссельской капусты. В конце концов они направили машину к Пасифик-Гроув. Но когда достигли более многолюдных мест, Пелл решил, что от машины придется отказаться. Он спрятал «форд» в высокой траве посредине большого поля рядом с шоссе № 68 и прикрепил к нему надпись «ПРОДАЕТСЯ».

Пелл решил, что по пути в мотель они должны разделиться и пойти разными дорогами. Дженни идея пойти одной, конечно, не понравилась, но они договорились поддерживать связь с помощью мобильных. Дженни звонила ему каждые пять минут до тех пор, пока Пелл не намекнул ей, что полиция может подслушать их разговоры.

Что, конечно, было крайне маловероятно, но ему уже надоела ее сентиментальная трескотня и хотелось кое над чем поразмыслить.

Дэниэл Пелл был обеспокоен.

Каким образом полиции удалось выследить его в «Морских деликатесах»?

Он стал анализировать возможные причины. Возможно, что-то заподозрил менеджер ресторана, несмотря на его бейсболку, солнечные очки и бритую физиономию, хотя кому могло прийти в голову, что сбежавший убийца будет прохаживаться по ресторанам, словно турист из Сан-Франциско, и лениво лакомиться сандвичами с камбалой на расстоянии каких-нибудь пятнадцати миль от здания суда, в котором он только что учинил кровавую бойню и устроил пожар?

Другой вариант сводился к тому, что в полиции обнаружили пропажу «тандерберда». Но опять же, кому придет в голову искать угнанную машину на расстоянии четырехсот миль от места угона? И даже если так, кто станет устраивать такую широкомасштабную погоню за украденными колесами, если только ему не известно, что похититель — Дэниэл Пелл?

Кроме того, по его предположениям, в полиции должны были пребывать в полной уверенности, что он направился в мотель, расположенный неподалеку от Солт-Лейк-Сити, в который он незадолго до того звонил.

Кэтрин?

У Пелла появилось подозрение, что она не купилась на идею с Ютой после трюка с телефоном Билли, несмотря на то что он намеренно оставил водителя в живых. И тут Пелл задумался, а не подбросила ли она прессе сведения о том, что он направился в Юту, с намерением усыпить его бдительность и выманить из укрытия.

Что, по сути, сработало, со злостью заключил он.

Возникло ощущение, что, куда бы он ни отправился, Кэтрин Дэнс будет следовать за ним.

«А где она живет?» — подумал Пелл. Он вспомнил впечатление, которое она произвела на него во время допроса. Вспомнил ее реакции на его слова. О детях, о муже.

Дети? Да. Муж? Кажется, никаких особых реакций. Развод? Маловероятно. Она женщина здравомыслящая и отличающаяся постоянством.

Пелл остановился и сделал снимок солнечного диска, опускающегося в воды Тихого океана. Вид потрясающий!

Кэтрин — вдова. Интересная мысль. Он вновь почувствовал возбуждение. Но смог его побороть.

На некоторое время…

Пелл купил кое-какие вещи в магазине, в маленьком погребке, который выбрал потому, что был уверен: там его фотография не будет постоянно маячить в новостях. И оказался абсолютно прав. Тамошний крошечный телевизор демонстрировал какую-то испаноязычную «мыльную оперу».

Пелл встретился с Дженни в Асиломаре, потрясающе красивом парке, из которого был виден изгиб побережья, облюбованного серферами. Дальше к Монтерею простиралась все более изрезанная береговая линия из скал и разбивающихся о них океанических валов.

— Все в порядке? — спросила осторожно она.

— Вполне, моя хорошая. У нас все в полном порядке.

Дженни провела Пелла по тихим улицам Пасифик-Гроув, былого прибежища методистов, полного живописных бунгало в викторианском и елизаветинском стиле. Минут через пять она провозгласила:

— Вот мы и пришли.

Дженни кивнула в сторону мотеля «Си-Вью» — коричневого здания с небольшими витражными окнами, крытого гонтом и с изображениями бабочек над дверями. Городок славится монархами — десятками тысяч бабочек, обитающих здесь с осени до весны.

— Здесь мило, правда?

Пелл задумался. Слово «мило» для него ничего не значило. Гораздо важнее было то, что их номер выходил на сторону, противоположную шоссе, и от парковки с задней стороны дома расходились подъездные дороги, которые при необходимости могли стать великолепным путем для бегства. Дженни нашла именно такое место, какое он просил.

— Потрясающее место, дорогая. Как и ты сама.

На ее лице появилась улыбка, но какая-то неуверенная. Дженни все еще никак не могла отойти от происшествия в ресторане. Впрочем, Пелла такие вещи не заботили. В нем вновь начало расти возбуждение. И он даже точно не знал, кем оно вызвано, Кэтрин или Дженни.

— Где же наша дверь?

Она показала.

— Пойдем, любимый. У меня для тебя сюрприз.

Пелл не любил сюрпризов.

Дженни открыла дверь.

Пелл кивнул на дверь.

— После тебя, любимая.

И сунул руку за пояс, ухватившись за рукоятку пистолета. Он весь напрягся, приготовившись к тому, чтобы толкнуть Дженни вперед в качестве жертвы и щита одновременно, а самому открыть стрельбу.

Но никаких засад в комнате не было. Она было пуста. Пелл огляделся по сторонам. Внутри комната была еще уютнее, чем казалась с улицы. И даже по-своему шикарна. Дорогая мебель, шторы, полотенца, банные халаты. Неплохие картины на стенах. Морские пейзажи, одинокая сосна и множество проклятых бабочек.

И свечи. Множество свечей. Повсюду, где только можно было взгромоздить свечу.

Вот в чем заключался сюрприз. Слава Богу, они не горели. Только этого ему и не хватало: сбежать из тюрьмы, чтобы сгореть в гостинице.

— Ключи у тебя?

Она протянула их ему.

Пелл очень любил ключи. Ключи от машины, комнаты в мотеле, от сейфа или от дома. Если у тебя в руках ключи, значит, ты держишь все под контролем.

— А что там внутри? — спросила Дженни, взглянув на сумку. Она уже задавала ему этот вопрос, когда они некоторое время назад встретились на пляже. Тогда Пелл ей ничего не ответил.

— Просто несколько необходимых вещей. И кое-какая еда.

Дженни удивленно заморгала:

— Ты покупал еду?

Почему она так удивлена? Неужели никто из ее бывших мужчин не ходил за покупками?

— Я сама могла бы сходить в магазин, — быстро проговорила Дженни. Затем, кивнув в сторону небольшой кухоньки, добавила как бы между прочим: — Ну а теперь я приготовлю тебе еду.

— Не беспокойся, любимая. Я сам все сделаю.

— Ты?

— Конечно.

Пеллу хорошо были известны мужчины, которые настаивали, чтобы жены их кормили. Они считали себя повелителями в доме, которым женщины должны прислуживать. И это давало им ощущение власти. Но они не знали главного: как только вы начинаете от кого-то хоть в чем-то зависеть, вы сразу теряете часть своей силы. (Кроме того, каким идиотом надо быть, чтобы не понимать, как легко подмешать в суп крысиный яд!) Пелл, конечно, был не бог весть каким поваром, но даже в те годы, когда Линда выполняла функции поварихи в «семье», он любил присутствовать на кухне во время приготовления еды, помогать ей и, главное, следить за всем.

— О, у тебя здесь все для мексиканских блюд! — рассмеялась Дженни, вынимая из сумки рубленую говядину, маисовые лепешки, помидоры, консервированный перец и соусы.

— Ты ведь говорила, что они тебе нравятся… Ну ладно, любимая, — он поцеловал ее в лоб, — ты сегодня потрясающе вела себя в ресторане.

Отвернувшись от сумки с покупками, она виновато опустила глаза.

— Я сильно испугалась, знаешь, просто страшно испугалась. Но я не хотела кричать, у меня случайно вырвалось.

— Нет-нет, ты держалась прекрасно. Короче говоря, не сбежала.

Дженни рассмеялась.

— Ну что ты, милый! Я от тебя никогда не сбегу. — Он коснулся губами ее волос, почувствовал запах пота и дешевых духов. Дженни потерла кончик носа. — Мы ведь единая команда, ты и я.

Она прекратила тереть нос. От Пелла это не ускользнуло.

Он прошел в ванную. Долго мочился, потом стал мыться. Когда вернулся в комнату, его ждал второй сюрприз.

Дженни в одном бюстгальтере и трусиках зажигала свечи с помощью обычной зажигалки. Она подняла на него глаза.

— Ты говорил, что тебе нравится красное. — Пелл улыбнулся и подошел к ней. Провел рукой по костлявой спине. — Может быть, ты хочешь поесть?

Он поцеловал ее.

— Мы поедим позже.

— О, я хочу тебя, детка, — прошептала она.

Эти слова Дженни явно очень часто использовала в прошлом, что, конечно, вовсе не означало, что сейчас она произнесла их неискренне.

Пелл взял у нее из рук зажигалку.

— Атмосферой мы займемся позже.

Он поцеловал ее и прижал ее бедра к своим.

Дженни улыбнулась — на сей раз по-настоящему счастливой улыбкой — и еще сильнее прижалась к нему.

— Мне кажется, ты меня тоже хочешь.

И замурлыкала.

— Я действительно очень хочу тебя, любимая.

— Мне очень нравится, когда ты меня так называешь.

— У тебя есть какие-нибудь чулки? — спросил Пелл.

Дженни кивнула:

— Черные. Я пойду надену их.

— Нет-нет. Мне они нужны для другой цели, — прошептал он.

Глава 18

До окончания этого тяжелого дня ей нужно было сделать еще одну вещь.

Кэтрин Дэнс притормозила машину у скромного домика, расположенного в пригородном районе между Кармелом и Монтереем.

Когда главным источником рабочих мест в Кармеле и Монтерее была громадная военная база Форт-Орд, младшие офицеры селились здесь и здесь же оставались, выходя в отставку. А до того, в эпоху процветания рыболовецкой и консервной промышленности, здесь жили бригадиры и менеджеры. Дэнс оставила машину у скромного бунгало и по выложенной камнем дорожке прошла к входной двери. Через минуту ей навстречу вышла веселая веснушчатая женщина лет около сорока. Дэнс представилась и добавила:

— Я пришла повидаться с Мортоном.

— Заходите, — улыбнулась Джоан Нэгл.

Отсутствие удивления и тревоги у нее на лице свидетельствовало о том, что супруг уже сообщил ей кое-какие подробности своей роли в сегодняшних событиях, хотя, по всей вероятности, и не все.

Кэтрин вошла в маленькую гостиную.

Еще почти не разобранные коробки с одеждой и книгами — в основном именно с книгами — свидетельствовали о том, что хозяева только что сюда переехали. Стены были увешаны дешевыми гравюрами, которые можно часто видеть в меблированных комнатах. И вновь ей в нос ударил аромат стряпни, но на сей раз гамбургера с луком, а не итальянских специй.

В комнату вошла миленькая пухленькая девчушка с косичками и в очках в тонкой оправе. Она держала в руках блокнот для рисования. Малышка взглянула на Кэтрин и улыбнулась. Кэтрин помахала ей. Девочке, наверное, примерно столько же лет, сколько Уэсу. На кушетке сидел мальчик-подросток, полностью погрузившийся в хаос компьютерной игры. Он нажимал на кнопки с таким серьезным видом, словно от него зависела судьба цивилизации.

В дверях появился Мортон Нэгл. Он шел, подергивая себя за ремень.

— Привет, привет, привет, агент Дэнс.

— Пожалуйста, называйте меня Кэтрин.

— Кэтрин, познакомьтесь, моя жена Джоан. — Улыбка. — И… эй, Эрик… Эрик! Убери свои игрушки!

Мальчишка сохранил игру — Дэнс понимала, насколько это важно, — закрыл ноутбук и спрыгнул с дивана.

— Перед вами Эрик. Поздоровайся с агентом Дэнс.

— Агент? Из ФБР?

— Примерно.

— Потрясно!

Дэнс пожала парнишке руку, а он не мог отвести взгляда от пистолета у нее на бедре.

К ней, явно робея, подошла и девочка с блокнотом для рисования в руках.

— Сама представься, — сказала ей мать.

— Привет.

— Как тебя зовут? — спросила Дэнс.

— Соня.

У Сони уже проблемы с весом, отметила про себя Кэтрин. Родителям следует как можно скорее начинать исправлять ситуацию. Хотя, судя по их собственному телосложению, вряд ли они вообще способны понять, что грозит их дочери. Познания и опыт в кинесической практике наделили Кэтрин способностью мгновенно улавливать многие психологические и эмоциональные сложности окружающих, и ей постоянно приходилось напоминать себе, что она полицейский, а не психоаналитик.

— Я внимательно следил за новостями, — сказал Нэгл. — Значит, вам почти удалось его поймать?

— Мы опоздали всего на несколько минут, — поморщившись, ответила Кэтрин.

— Перекусите с нами? — спросила жена Нэгла.

— Нет, спасибо, — ответила Дэнс. — Я всего на минутку.

— Тогда пройдемте ко мне в кабинет, — предложил Нэгл.

Они прошли в крошечную спальню, в которой стоял запах кошачьей мочи. Из мебели здесь были только письменный стол, два кресла и несколько полок на стенах. Рядом с настольной лампой расположился ноутбук со стершимися клавишами А, Н и N. Повсюду валялись листы бумаги и две или три сотни книг — в коробках, на полках, на радиаторах отопления и просто на полу.

— Мне нравится, когда меня окружают книги. — Кивок в сторону гостиной. — И им тоже нравится. И даже мистеру Чародею, который сидит там внизу с компьютерной игрой. Мы выбираем с ним книжку, и каждый вечер я читаю ему что-нибудь из нее.

— Что ж, хорошо.

Дэнс с детьми занималась чем-то похожим, только это обязательно еще включало музыку. Уэс и Мэгс обожали книги, но предпочитали читать самостоятельно.

— Конечно, мы находим время и для истинной культуры… Для компьютерных игр. — Глаза Нэгла постоянно лукаво поблескивали. Журналист усмехнулся, когда увидел, что взгляд Кэтрин остановился на обширной подборке материалов. — О, не беспокойтесь. Для вас вон та стопка поменьше. — И он указал на коробку с видеозаписями и ксерокопиями.

— Вы уверены, что не хотите перекусить? — послышался голос Джоан из-за двери.

— Нет-нет, спасибо.

— Если хотите, можете поужинать с нами.

— Извините, не могу.

Джоан удалилась. Нэгл кивнул на дверь со словами:

— Она у меня физик, — но больше ничего не добавил.

Дэнс сообщила Нэглу последние подробности дела и добавила, что практически не сомневается, что Пелл находится где-то неподалеку.

— Это откровенное безумие. Весь полуостров занят его поисками.

— Да уж…

Кэтрин задала Нэглу вопросы по поводу «Элисон» и «Нимью», но и у него они никаких ассоциаций не вызвали. Не знал он, зачем Пеллу понадобились снимки со спутника.

Кэтрин взглянула на коробку с материалами:

— Там есть краткая биография? Что-нибудь не очень многословное?

— Краткая биография? Нет, наверное, нет. Но если вам нужно резюме, я могу его сделать. Без проблем. На трех или четырех страницах.

— Великолепно! Мне бы потребовалось неизвестно сколько времени, чтобы проштудировать все, что вы здесь собрали.

— Все, что я здесь собрал? — Он вновь громко хохотнул. — Да это мелочи. К моменту, когда я начинаю писать новую книгу, у меня накапливается раз в пятьдесят больше заметок и источников. Ну конечно, большая часть — просто шелуха.

— Привет, — раздался детский голос.

Дэнс улыбнулась, увидев в дверях Соню.

Завистливый взгляд на фигуру Кэтрин, затем на ее волосы.

— Я заметила, что вы смотрели на мои рисунки. Когда вошли.

— Милая, агент Дэнс занята.

— Нет-нет. Ты что-то хотела у меня спросить?

— Можете их посмотреть?

Дэнс опустилась на колени и стала листать блокнот. Перед ней были необычайно хорошо выполненные изображения бабочек.

— Соня, они превосходны! Их можно поместить в Океаническую галерею в Кармеле.

— Вы думаете?

— Совершенно определенно.

Кэтрин вернулась к одной из предыдущих страниц.

— А вот моя любимая. Бабочка-кавалер.

На рисунке была изображена бабочка темно-синего цвета с переливами.

— Она сидит на мексиканском подсолнухе. Они собирают с него нектар. Когда мы возвращаемся домой, мы часто ездим в пустыню, и я рисую там ящериц и кактусы.

Дэнс вспомнила, что место постоянного жительства Нэгла — Скоттсдейл.

— Здесь мы с мамой ходим в лес и фотографируем, — продолжала Соня. — А потом я делаю рисунки.

— Она настоящий Джеймс Одюбон, ^[8] — прокомментировал Нэгл.

На пороге появилась Джоан и увела девочку.

— Думаете, это вам поможет? — спросил Нэгл, указывая на коробку.

— Не знаю. Но надеюсь. Мы сейчас очень нуждаемся в помощи.

Дэнс пожелала семейству Нэглов спокойной ночи, отклонила еще одно приглашение отужинать и прошла к своему автомобилю.

Она поставила коробку на сиденье рядом с собой. Было слишком заманчиво просмотреть фотокопии, хотелось зажечь свет и взглянуть на них. Потом она решила, что все-таки стоит подождать. Кэтрин Дэнс была хорошим следователем, таким же хорошим, как и репортером, и консультантом по отбору присяжных. Но она была также матерью и вдовой. И уникальное сочетание всех упомянутых ролей сформировало в Кэтрин четкое ощущение того, когда следует поставить точку в той или иной работе. Сейчас ей пора было ехать домой.

Глава 19

Это место было известно под названием «палуба».

Серый деревянный настил размером двадцать на тридцать футов, протянувшийся от кухни в доме Кэтрин до заднего двора и уставленный шезлонгами разной величины и цвета, пуфиками и столиками. Главными украшениями здесь служили рождественские гирлянды из крошечных лампочек, янтарные шарики, раковина и большой холодильник, а также несколько анемичных растений в терракотовых горшках. Узенькая лестница вела оттуда на задний двор, совершенно неухоженный, но зато заполненный представителями естественной флоры: дубами, кленами, губастиками, ^[9] астрами, люпином, вьюнком скрипковидным, клевером и просто травой.

От соседей двор отделял частокол. Рядом с лестницей на «палубе» висела на ветке кормушка для колибри. Два китайских колокольчика валялись на земле, там, где их положила Дэнс примерно месяц назад в одну особенно бурную ночь.

Дом, построенный в классическом викторианском стиле — сочетание темно-зеленых тонов с серым, облупившиеся балясины, ставни и резьба, — располагался в северо-западной части Пасифик-Гроув. Если бы вы не побоялись высунуться из окна на полтуловища, то вдалеке, на расстоянии полумили, увидели бы океан.

Дэнс много времени проводила на «палубе». Большей частью здесь бывало слишком холодно и сыро для завтрака, но в выходные, после того как солнце разгоняло туман, Кэтрин с детьми возвращалась сюда после прогулки по пляжу с собаками, и они принимались за рогалики с плавленым сыром, кофе и горячий шоколад. Неровные доски «палубы» помнили сотни вечеринок, больших и маленьких.

«Палуба» была тем самым местом, где ее муж Билл твердо заявил родителям, что женится на Кэтрин Дэнс, а не на разбитной девице, которую мать упорно навязывала ему в течение нескольких лет, — поступок гораздо более решительный и смелый, чем многое из того, что он совершил за время своей работы в ФБР.

«Палуба» стала тем местом, где его поминали.

Оно также было местом встреч для многих друзей Кэтрин, как из коллег, так и просто живших неподалеку на полуострове. Кэтрин Дэнс любила встречаться с друзьями, но после смерти Билла предпочитала проводить свободное время с детьми и не хотела, чтобы они часто посещали бары и рестораны в компании взрослых. Поэтому приглашала друзей к себе.

В холодильнике на «палубе» всегда имелось пиво и бутылка или две калифорнийского шардонне или пино-гриджио и каберне. Кроме того, там был немного заржавевший гриль, а внизу имелся туалет, в который можно было пройти из заднего двора. Частенько, возвращаясь домой, Дэнс находила на «палубе» кого-то из своих родителей, друзей или коллег из КБР или офиса шерифа, сидевших за пивом или чашкой кофе.

Любым гостям здесь радовались, была ли сама Кэтрин дома или отсутствовала, сообщили ли они о своем приходе заранее или явились без приглашения, так как, даже будучи дома, Кэтрин обладала привилегией не выходить к гостям, если у нее были другие дела. Здесь существовало негласное, но всем хорошо известное правило: хотя гости на «палубе» Дэнс всегда приветствовались, внутренняя часть дома была для них табу, за исключением заранее запланированных вечеринок. Частная жизнь, сон и работа по дому здесь были священны.

И вот Кэтрин поднималась по крутым ступенькам с заднего двора на «палубу», держа в руках коробку с ксерокопиями и кассетами, поверх которой лежал цыпленок, купленный в «Альбертсоне». Первыми ее встретили собаки: черный гладкошерстный ретривер и черная с коричневым немецкая овчарка. Она почесала их за ухом и бросила им несколько собачьих игрушек, а потом подошла к двум мужчинам, сидевшим на «палубе» на пластиковых стульях.

— Привет, дорогая.

Стюарт Дэнс выглядел намного моложе своих семидесяти лет. Высокий, широкоплечий, с густой шевелюрой непослушных седых волос. Время, проведенное в море, оставило печать на его коже. Были заметны и несколько шрамов от скальпеля пластического хирурга и лазера. Формально пенсионер, он продолжал несколько дней в неделю работать в Аквариуме, и ничто во всей Вселенной не могло закрыть ему путь на каменистые отмели побережья.

Он обнял дочь.

Вторым мужчиной, сидевшим на «палубе», был Альберт Стемпл, еще один агент из отдела особо опасных преступлений КБР. На бритоголовом здоровяке были ботинки, джинсы и черная майка. Лицо его украшали шрамы, они в изобилии имелись и на других частях тела, которые не так часто подставлялись солнечным лучам. И виной им был вовсе не хирург. Альберт потягивал пиво, вытянув перед собой ноги. КБР не могло похвастаться обилием крутых ковбоев, но Альберт Стемпл относился к числу таковых. На его счету было больше схваченных преступников, чем у любого другого агента, но также и официальных жалоб (он особенно гордился именно ими).

— Спасибо, что присмотрел за домом, Эл. Извини, что приехала позже, чем планировала. — Помня об угрозах Пелла во время допроса и о том, что он все еще остается где-то поблизости, Дэнс попросила Стемпла присмотреть за детьми и домом до своего возвращения. (О'Нил позаботился о том, чтобы, пока не будет схвачен сбежавший преступник, за домом Кэтрин велось наблюдение.)

— Никаких проблем, — пробурчал Стемпл. — Овербай должен мне обед.

— Чарльз сам сказал?

— Нет. Но он все равно должен мне обед. Здесь все спокойно. Я пару раз обошел вокруг. Ничего необычного.

— Хочешь содовой на дорожку?

— Конечно. — Здоровяк вытащил из холодильника две бутылки «энкор-стимс». — Не беспокойся. Я с ними разделаюсь еще до того, как сяду в машину. До свидания, Стю. — И он зашагал по «палубе», доски которой заскрипели под его внушительным весом.

Стемпл исчез, и пятнадцатью секундами позже Кэтрин услышала звук мотора «краун-виктори». Машина отъехала, а открытые бутылки, вне всякого сомнения, улеглись между массивными ляжками Альберта.

Дэнс через окошко заглянула в гостиную. Ее взгляд остановился на книге, лежащей на кофейном столике. Она ей кое о чем напомнила.

— Брайан звонил?

— А, тот твой друг? Тот, который приходил к обеду?

— Да-да, он.

— Как его фамилия?

— Гундерсон.

— Банкир?

— Он самый. Звонил?

— При мне не звонил. Спроси детей.

— Нет-нет, не стоит. Спасибо, папа.

— Нет проблем. — Он отвернулся, побарабанил по стеклу. — До свидания!

— Дедушка, постой! — Выбежала Мэгги, ее каштановая косичка весело болталась сзади. В руках она сжимала книгу. — Привет, мам! — радостно произнесла она. — Когда ты приехала?

— Только что. А где твой брат?

— Не знаю. Наверное, в своей комнате. А когда мы будем ужинать?

— Через пять минут.

— А что у нас на ужин?

— Увидишь.

Мэгги открыла книгу перед дедом и показала на маленькую серо-лиловую морскую раковину, похожую на наутилуса.

— Посмотри. Ты был прав. — Мэгги даже и не пыталась произнести название.

— Колумбийская амфисса, — провозгласил он и достал ручку и блокнот, без которых никогда не выходил из дому. Что-то записал. На три десятилетия старше дочери, а обходится без очков. Большую часть своих уязвимых мест Дэнс унаследовала от матери.

— Раковина, которую приносит прилив, — пояснил он, обращаясь к дочери. — В здешних местах встречается очень редко. Но Мэгги одну такую нашла.

— Она просто там лежала, — отозвалась девочка.

— Ну ладно. Я отправляюсь домой к старшему сержанту. Она готовит ужин, и мое присутствие обязательно. Всем спокойной ночи.

— До свидания, дедушка.

Отец спустился по ступенькам, и Дэнс возблагодарила судьбу, Бога или что угодно, как она часто делала, за то, что в ее жизни вдовы с двумя детьми пока еще есть добрый, отзывчивый мужчина, в любую минуту готовый оказать помощь.

Когда она шла на кухню, зазвонил телефон. Рэй Карранео сообщил, что «тандерберд» был угнан в прошлую пятницу со стоянки шикарного ресторана на бульваре Сансет в Лос-Анджелесе. Похитители не найдены. Должна была еще поступить информация из департамента полиции Лос-Анджелеса, но, как чаще всего бывает в случае похищения автомобилей, никакого обследования места преступления не проводилось. Точно так же Рэю не удалось найти отель, мотель или пансион, в котором молодая блондинка бронировала номер.

— Их слишком много, — признался он.

Добро пожаловать на полуостров Монтерей.

— Как бы нам уменьшить количество туристов, Рэй? — усмехнулась Кэтрин. — Ну ладно, спасибо за работу. Привет жене.

Она начала распаковывать ужин.

В маленькую комнатку рядом с кухней вошел худощавый мальчик. Он разговаривал по сотовому. Несмотря на свои двенадцать лет, Уэс ростом был почти с мать. Кэтрин поцеловала его в лоб, и он не съежился, что было равнозначно фразе: «Я тебя очень сильно люблю, милая мамочка».

— Заканчивай разговоры, — сказала она. — Пора ужинать.

— Ну давай, мне нужно идти.

— Не говори при прощании «давай».

— Что у нас на ужин? — Уэс отключил телефон.

— Цыпленок, — недовольно ответила Мэгги.

— Тебе ведь нравится еда из «Альбертсона».

— А как насчет птичьего гриппа?

Уэс хихикнул.

— Неужели ты на самом деле ничего не понимаешь? Птичьим гриппом можно заразиться только от живых кур!

— Но когда-то ведь она была живой, — возразила его сестра.

— Эта курица не из Азии, — продолжал спор Уэс.

— Привет! Они ведь мигрируют. И могут подохнуть где угодно.

— Мэгс, только не за ужином! — запротестовала Кэтрин.

— Он первый начал.

— О, значит, куры мигрируют? Впервые слышу. Ну по крайней мере у нас здесь нет никакого птичьего гриппа. В противном случае мы бы уже знали об этом.

Обычная перепалка между братом и сестрой. Но в ней было и кое-что еще, как казалось Дэнс. Гибель отца сильно потрясла Уэса. Она сделала его гораздо более чувствительным к смерти и насилию, чем большинство мальчишек его возраста. Кэтрин пыталась оградить его от подобных тем — сложная работа для женщины, профессионально занимающейся поимкой опасных преступников.

— Если курица приготовлена по всем правилам, бояться нечего, — решительно провозгласила она. Хотя сама была не до конца уверена в правильности своих слов и не исключала, что Мэгги поставит их под сомнение.

Но ее дочь уже вновь полностью погрузилась в книгу о морских раковинах.

— О, и пюре! — воскликнул Уэс. — Ты просто потрясающая, мама!

Пока Дэнс была в ванной, Мэгги и Уэс накрыли на стол.

Когда Кэтрин вернулась из ванной, Уэс спросил:

— Мама, а ты что, не будешь переодеваться? — Он смотрел на ее черный костюм.

— Я умираю от голода. Не могу тратить время на переодевания.

Кэтрин не хотелось признаваться детям, что она не желает снимать официальный костюм из-за необходимости держать при себе оружие. Обычно, приходя домой, она начинала с того, что надевала джинсы и майку, а пистолет прятала в сейф рядом с кроватью.

Да, вижу, тяжеловато быть полицейским. Малышам приходится подолгу оставаться одним. Ведь так? Им нужны друзья для игр…

Уэс внимательно посмотрел на ее костюм, словно понимал, о чем она думает.

Наконец они обратились к еде и разговорам о прошедшем дне. Говорили, конечно, в основном дети. Дэнс о своем дне молчала. Уэс находился в спортивном лагере в Монтерее, а Мэгги — в музыкальном в Кармеле. Обоим нравилось, как они проводили там время. Слава Богу, никто из них не спросил у нее о Дэниэле Пелле.

Когда ужин был окончен, Уэс и Мэгги убрали со стола и вымыли посуду. Дети Кэтрин с ранних лет привыкли к работе по дому. Управившись с делами, они поспешили в гостиную к книгам и компьютерным играм.

Дэнс включила компьютер и просмотрела почту. Никаких новых сведений относительно дела Пелла, зато кое-что связанное с ее другой «работой». Кэтрин вместе со своей знакомой Мартиной Кристиансен организовала веб-сайт под названием «Американские напевы», названный так в честь знаменитой в 1970-е годы песни Пола Саймона.

Кэтрин Дэнс была совсем неплохим музыкантом, но недолгая попытка стать профессиональной певицей и гитаристкой принесла ей только разочарование (и ее слушателям тоже, как она не без горечи думала). Кэтрин пришла к выводу, что ее настоящий талант заключался именно в слушании музыки и в приучении к этому других людей.

Во время недолгих отпусков и выходных она отправлялась в поисках фольклора, часто прихватив с собой детей и собак. «Фольклорист», так, наверное, можно было бы назвать ее второе призвание, а возможно, даже лучше «песнелов». Самым знаменитым собирателем американской народной музыки от Луизианы до Аппалачей в середине XX столетия был Алан Ломакс. Собранные им материалы хранятся в Библиотеке конгресса. Предпочтения он отдавал негритянским блюзам и музыке гор. Кэтрин же искала те мелодии, которые отражали бы меняющийся этнический и социальный состав современной Северной Америки: музыку, корнями уходящую в Латинскую Америку, на острова Карибского моря, в Новую Шотландию, Канаду, городскую афроамериканскую и индейскую культуру.

Вместе с Мартиной Кристиансен Кэтрин помогала создателям песен получать авторские права на свои произведения, размещала записи на интернет-сайте и высылала деньги, заплаченные слушателями за скачивание музыки.

Дэнс твердо знала, что когда она больше не сможет или не захочет ловить преступников, все свое время на пенсии она посвятит музыке.

Зазвонил сотовый — Майкл О'Нил.

— Привет.

— Привет, — отозвался Майкл. — Как прошла встреча с Рейнольдсом?

— Ничего особенно интересного. Но он начал просматривать свои старые материалы по делу об убийстве Кройтонов.

Кэтрин сказала Майклу, что забрала материалы у Мортона Нэгла, но пока еще у нее не было возможности заглянуть в них.

О'Нил сообщил ей, что «форд-фокус», похищенный в Мосс-Лэндинге, пока не нашли, ничего интересного не обнаружено и в «Деликатесах Джека». Криминалистам удалось отыскать отпечатки на «тандерберде». В основном Пелла, а также несколько отпечатков, по всей вероятности, принадлежащих сопровождающей его женщине. Однако поиск по федеральным базам данных и базам данных штата не дал по ней никаких результатов.

— Мы обнаружили кое-что… Питер Беннингтон…

— Твой криминалист.

— Верно. Он сказал, что на полу «тандерберда» со стороны сиденья водителя, в той части, которая не сгорела, была обнаружена кислота. Свежая. Коррозирующая кислота… на тот момент, когда ее там оставил Пелл, она была очень насыщенной. Суть в том, что она была смешана с тем же веществом, которое имеется в яблоках, винограде, конфетах.

— Ты полагаешь, Пелл… Что? Собирался пропитать что-то ядом?

Производство продуктов питания — основа существования центральной Калифорнии. Здесь располагаются тысячи акров полей и садов, десяток крупных виноградников и множество предприятий пищевой промышленности — все на территории, которую можно объехать за полчаса.

— Не исключено. А возможно, он просто скрывается в каком-нибудь саду или на винограднике. Мы спугнули Пелла в Мосс-Лэндинге, и он отказался от мысли остановиться в мотеле или пансионе. Вспомни «Райские пастбища»… Нужно послать туда людей.

— А они у тебя есть, люди? — спросила Кэтрин.

— Могу кое-кого передислоцировать. Попрошу помощи у Калифорнийского полицейского управления. Мне не хочется никого снимать с поиска в городе и на шоссе № 1, но скорее всего у нас нет другого выбора.

Дэнс согласилась. Она кратко изложила ему информацию Карранео по «тандерберду».

— М-да, не скажешь, что мы движемся вперед со скоростью света.

— Не скажешь, — подтвердила Кэтрин.

— Чем собираешься заниматься?

— Уроками.

— А я думал, твоя детвора на каникулах.

— Я буду заниматься собственными уроками. По курсу «Поимка сбежавших преступников».

— Что ж, в таком случае заеду к тебе. Полагаю, тебе понадобится помощь в очинке карандашей.

— Если привезешь угощение для учителя, ждем с радостью.

Глава 20

— Привет, Майкл! — крикнул Уэс.

— Привет.

Они немного поболтали о теннисном лагере, в котором мальчик проводил лето, и о том, как правильно перетягивать ракетки. Худощавый, мускулистый сын Кэтрин хорошо проявлял себя в разных видах спорта, но сейчас его внимание занимали в основном теннис и футбол. Он хотел было попытать силы в карате или айкидо, но Кэтрин сумела отвлечь сына от опасных восточных боевых единоборств. Порой у мальчика проявлялись вспышки сильного раздражения, и она не хотела, чтобы они подкреплялись бойцовскими умениями, что могло привести к непредсказуемым последствиям.

О'Нил взял на себя миссию отвлечь внимание мальчика более здоровыми и менее опасными занятиями. Он познакомил его с двумя на первый взгляд, совершенно противоположными хобби: библиофильством и самым своим любимым спортом — заливом Монтерей. (Кэтрин иногда думала, что детектив немного опоздал родиться, она легко представляла его капитаном старинного парусного судна или рыбацкой шхуны в 1930-е годы.) Время от времени, когда Дэнс устраивала с Мэгги чисто женские вылазки на природу, Уэс проводил день с О'Нилом, рыбача или наблюдая за китами. Сама Кэтрин на яхте Майкла жутко страдала от морской болезни, ей помогал только драмамин, но Уэс родился настоящим моряком.

Они еще немного поговорили о намеченной через несколько недель рыбалке, затем Уэс пожелал всем спокойной ночи и отправился спать.

Дэнс налила немного вина. О'Нил любил красное и из всех марок предпочитал каберне. У нее было пино-гриджио. Они прошли в гостиную и устроились на диване. О'Нил уселся прямо под свадебной фотографией Кэтрин. Они с Биллом Свенсоном были друзьями и несколько раз работали вместе. Незадолго до смерти Билла они втроем расследовали одно дело. Билл представлял федеральные структуры, Кэтрин — правоохранительные органы штата, О'Нил — округа.

С громким щелчком детектив открыл пластиковую коробку с готовым суши, которую принес с собой. Щелчок прозвучал, словно колокольчик Павлова, и обе собаки бросились к нему. Немецкая овчарка Дилан, названная в честь известного певца, и Пэтси, ретривер, получившая свою кличку в честь любимой певицы Дэнс.

— Мне можно их угостить?..

Палочками для еды он поднял вверх кусок тунца-магуро.

— Ну, если ты согласен потом вычистить им зубы, то конечно…

— Извините, ребята, — разочарованно развел руками О'Нил, обращаясь к собакам.

Кэтрин тоже отказалась от суши, и Майкл начал есть, не открыв соевый соус или васаби. Он выглядел очень усталым. Возможно, ему просто не хотелось больше тратить силы на возню с пакетами.

— Мне надо задать тебе один вопрос, — начала Кэтрин. — Шериф не против, что поимкой Пелла занимается КБР?

О'Нил отложил палочки и запустил руку в темные, с проседью, волосы.

— Знаешь, что я тебе скажу? Когда мой отец служил во Вьетнаме, его взводу приходилось брать вьетконговские туннели. Иногда они находили там мины-ловушки. Иногда — вооруженных солдат. Это было самое опасное задание на войне. И у отца сформировался особый страх, который он не смог преодолеть до конца жизни.

— Клаустрофобия?

— Нет. Волонтерофобия. Он очистил один туннель, а потом никогда больше не отваживался поднять руку. Никто не может определенно сказать, почему ты вызвался именно сейчас. Может быть, потому, что здесь тебя ждет роковое столкновение.

Кэтрин рассмеялась и рассказала ему о гамбите Овербая с целью захватить контроль над операцией, опередив Калифорнийское управление полиции и офис О'Нила.

— Я думал об этом. Между прочим, нам так же не хватает Фиша, как и вам.

Имелся в виду Стэнли Фишбурн, бывший глава КБР.

— Нет, не так же. Нам гораздо сильнее, — решительно возразила Кэтрин.

— Возможно, ты права. Но отвечу на вопрос. Все рады, что именно тебе поручили поимку Пелла. Да благословит тебя Бог и даст тебе сил.

Дэнс отодвинула в сторону кипы журналов и книг и разложила перед собой материалы Мортона Нэгла. Возможно, листы, лежавшие перед ней, составляли лишь небольшую часть источников, вырезок и заметок, собранных в кабинете Нэгла, но количество их все равно устрашало.

Кэтрин нашла список вещественных доказательств и других материалов, изъятых в доме Пелла в Сисайде после убийства семьи Кройтон. Среди прочего там был десяток книг о Чарльзе Мэнсоне, несколько больших папок и записка одного из полицейских, проводивших обыск.

Объект № 23. Обнаружен в коробке, где хранились книги о Мэнсоне: «Трилби», роман Джорджа Дюморье. Книга была прочитана несколько раз. Множество заметок на полях. Отношения к делу не имеет.

— Ты когда-нибудь об этом слышал? — спросила Кэтрин.

О'Нил читал очень много, и в огромном собрании книг, которыми до отказа был забит его кабинет, имелись произведения практически всех существующих жанров. Но об упоминавшемся здесь романе Майкл ничего не слышал.

Кэтрин взяла ноутбук, вошла в Интернет и стала искать там названную книгу.

— Как интересно! Джордж Дюморье — дедушка Дафны Дюморье. — Она прочла несколько кратких очерков, посвященных книге. — Создается впечатление, что «Трилби» был супербестселлером, «Кодом да Винчи» своего времени. А Свенгали?

— Это имя мне знакомо. Какой-то гипнотизер. Больше ничего не знаю.

— Интересно. В романе говорится о музыканте-неудачнике по имени Свенгали. Он встречает молодую и красивую певицу. Ее зовут Трилби. Однако она тоже не пользуется большим успехом. Свенгали влюбляется в нее, но она отвергает его. Тогда он гипнотизирует ее. Она достигает успеха как певица, но становится рабом Свенгали. В конце концов Свенгали умирает, и так как Дюморье не верил, что робот способен жить без своего хозяина, то Трилби тоже умирает.

— Уверен, что продолжения не было. — О'Нил пролистал стопку заметок. — У Нэгла были какие-нибудь соображения относительно того, зачем Пеллу понадобилась эта книга?

— Нет. Он просто писал его краткую биографию. Но возможно, в ней все-таки что-то есть.

В течение ближайшего часа они просматривали ксерокопии, ища какие-нибудь указания на место или человека, к которому Пелл мог проявлять особый интерес и из-за него оставаться на полуострове. Не нашли они никаких упоминаний и об «Элисон» и «Нимью».

Ничего…

Большая часть видеозаписей представляла собой телерепортажи о Пелле, убийстве семьи Кройтон, о самом Кройтоне, ярком, выдающемся бизнесмене и ученом из Кремниевой долины.

— Сенсационное дерьмо, — подвел итог О'Нил.

— Поверхностное сенсационное дерьмо. — Как раз то, что вызывало раздражение у самого Мортона Нэгла в освещении военных действий и уголовных преступлений.

Но среди всего остального оказались и две пленки с записью допроса, которые Дэнс сочла значительно более информативными.

На первой был записан допрос по поводу ограбления со взломом, совершенного тринадцать лет назад.

— Кто ваш ближайший родственник, Дэниэл?

— У меня никого нет. Никакой семьи.

— А ваши родители?

— Умерли. Давно умерли. Я сирота, если можно так выразиться.

— И когда они умерли?

— Когда мне было семнадцать. Но отец ушел раньше.

— У вас с отцом нормально складывались отношения?

— С отцом? О, это тяжелая история.

Пелл подробно рассказал полицейскому о своем жестоком отце, заставлявшем юного Дэниэла с тринадцати лет платить за проживание. Он избивал мальчишку, если тот являлся без денег, бил и мать, если та пыталась заступиться за сына. Именно поэтому он якобы и начал воровать. В конце концов отец их бросил. Так случилось, что его разошедшиеся родители умерли в один и тот же год: мать от рака, отец пьяным в автомобильной аварии. В семнадцать лет Пелл остался совсем один.

— И совсем никаких родственников?

— Нет, сэр… Я всегда считал, что если бы у меня был кто-то, с кем я мог бы разделить этот груз, я бы стал совсем другим человеком… И у меня у самого нет детей. Мне очень жаль, я искренне говорю вам… Но я ведь еще молодой человек, у меня еще есть время, правда?

— Конечно, если вы теперь выберете правильный путь в жизни, Дэниэл, нет никаких причин, которые смогли бы помешать вам завести семью.

— Спасибо вам за такие слова, офицер. Спасибо от всей души. А вы, офицер? Вы ведь женаты? Я вижу у вас на пальце обручальное кольцо.

Вторая запись была сделана в маленьком городке в Сентрал-Вэлли двенадцать лет назад, где его арестовали по обвинению в мелком воровстве.

— Дэниэл, слушай. Я задам тебе несколько вопросов. Только мне лапшу не вешай, понял? Будешь мне врать, сядешь.

— Конечно, господин шериф. Я здесь, чтобы быть абсолютно честным с вами. Как перед Господом Богом.

— Будешь нормальным парнем, мы с тобой поладим. Ну а теперь говори, как так получилось, что телевизор и видеомагнитофон Джека Пибоди залетели к тебе в машину?

— Я купил их, шериф. Клянусь вам. На улице. У того мексиканца. Мы с ним болтали, и он сказал, что ему нужны деньги. У них с женой больной ребенок.

— Видишь, что он делает? — спросила Кэтрин.

О'Нил отрицательно покачал головой.

— Полицейский, который вел первый допрос, — человек разумный и образованный. Он хорошо говорит, правильно употребляет грамматические формы, у него хороший синтаксис. Пелл отвечает ему точно так же. А что происходит во втором случае? Далеко не столь хорошо образован, как первый, делает речевые ошибки. Пелл это чувствует и играет роль его своеобразного эха. Трюк, используемый «высокими макиавеллистами». — Она кивнула на экран телевизора. — Как бы то ни было, Пелл держит под контролем процедуру допроса в обоих случаях.

— Не знаю, не знаю, я бы поставил ему три с минусом за обе его сентиментальные истории, — отозвался О'Нил. — Во мне ничего не екнуло.

— Посмотрим, посмотрим. — Кэтрин отыскала отчеты о допросах, которые Нэгл приложил к пленкам. — Извините, профессор. Вы не правы. Они поставили ему пятерки. В первом случае обвинение в ограблении заменено на укрывание краденого. Приговор условный. А во втором случае? Да его просто отпустили.

— Я в недоумении.

Они продолжали просматривать материалы еще с полчаса, но ничего полезного больше не нашли. О'Нил взглянул на часы:

— Пора идти.

С усталым видом он поднялся с дивана, и Кэтрин проводила его на улицу. Он почесал у собак за ухом.

— Надеюсь, ты сможешь завтра прийти на папину вечеринку?

— Будем оба надеяться, что завтра к вечеру все это закончится.

Он залез в свой «вольво» и поехал вниз по туманной улице.

Зазвонил телефон Кэтрин.

— Слушаю.

— Привет, босс.

Кэтрин едва могла расслышать голос из-за заглушавшей его музыки.

— Ты не мог бы немного сделать потише?

— Хочешь, чтобы я попросил музыкантов? Что-нибудь слышно о Хуане?

— Без особых изменений.

— Схожу навещу его завтра… Послушай…

— Стараюсь изо всех сил.

— Гм! Ну во-первых, тетка Пелла. Зовут ее Барбара Пелл. Она в полном маразме. В отделении полиции в Бейкерсфилде сказали, что у нее болезнь Альцгеймера или что-то в этом духе. Она даже не может отличить день от ночи, но за ее домом действительно находится сарай или гараж с инструментами и личными вещами Пелла. Туда в принципе мог зайти любой и забрать молоток. Соседи ничего не видели.

— В Бейкерсфилде должны присматривать за домом старушки.

— Вроде присматривают… Ну а теперь, босс, у меня для тебя самая главная информация. По Уинстону.

— По кому?

— Уинстону Келлогу, парню из ФБР. Тому самому, которого Овербай приглашает в качестве няньки для тебя.

Няньки…

— Ты не мог бы подобрать более удачное слово?

— Ну… надсмотрщика, к примеру. Что тебе больше нравится?

— Ти-Джей!

— Ну ладно, вот самое главное. Ему сорок четыре года. Живет в Вашингтоне, но родом с западного побережья. Бывший военный.

«В точности как мой покойный муж, — подумала Кэтрин. — И возраст, и служба в армии».

— Работал детективом в управлении полиции в Сиэтле, затем перешел в Бюро. Состоит в штате отдела, расследующего преступления, связанные с различными религиозными и околорелигиозными культами. Они выслеживают главарей, ведут переговоры об освобождении заложников и работают над дезомбированием жертв подобных организаций. Отдел был создан после событий в Вако.

В Вако имело место знаменитое противостояние между полицией, ФБР и сектантами, возглавляемыми Дэвидом Корешом. Попытка штурма с целью спасения членов секты закончилась трагически. Поселение сгорело, большинство людей, находившихся внутри, погибло, включая детей.

— У него хорошая репутация в Бюро. Он несколько бесшабашен, но не боится запачкать руки. Я буквально цитирую одного своего приятеля оттуда, хотя не совсем понимаю, что он имел в виду. Да, и еще, босс. Поиск по «Нимью». Никаких сведений в базах данных полиции. Я проверил несколько сотен он-лайновых паролей с этим словом. Половина из них больше не используется, а те, что остались, кажется, принадлежат шестнадцатилетним зубрилам. Есть несколько настоящих фамилий, но они все европейские, без каких-либо выходов на Калифорнию. Однако кое-что интересное я все-таки нашел.

— В самом деле? И что же?

— Он-лайновую ролевую игру. Знаешь такие?

— Компьютерную? Для больших ящиков с проводами?

— Ладно-ладно, босс, не обижайся. В ней действие развивается в Средние века. Игроку необходимо убивать троллей и драконов и спасать прекрасных дев. Ну, примерно то, чем и мы зарабатываем себе на жизнь. Причина, по которой она не проявилась с самого начала, в том, что ее название пишется немного по-другому: «Никсмью». А логотип у нее — слово «Нимью» с большим красным X в середине. Сейчас это одна из самых популярных игр в Интернете. Продажи исчисляются сотнями миллионов.

— Не думаю, чтобы Пелла особенно увлекали компьютерные игры.

— Не знаю, увлекают его компьютерные игры или нет, но ведь он убил человека, занимавшегося компьютерами.

— Вообще-то верно. Ну что ж, покопайся. Но я все-таки склоняюсь к мысли, что мы имеем дело с чьим-то реальным именем или он-лайновым паролем.

— Не беспокойся, босс. Я проверю и ту и другую версию. Благо у меня есть свободное время, которое ты мне предоставила.

— Похоже, ты его используешь с большой пользой для духовного развития. Слушаешь какую-то группу?

— Да ладно, не злись.

Дэнс выпустила собак на улицу прогуляться, затем быстро обошла территорию. Вроде никаких незнакомых машин. Собаки вернулись домой. Обычно они спали на кухне, но сегодня она разрешила им ходить по комнатам. Если кто-то приблизится к дому, они устроят жуткий лай. Затем закрепила запоры на окнах и включила сигнализацию на дверях.

Управившись с этими делами, Кэтрин прошла к Мэгги, немного послушала, как девочка играет небольшую пьесу Моцарта на электронной клавиатуре, поцеловала дочь, пожелала ей спокойной ночи и погасила свет.

Несколько минут она посидела с Уэсом, он рассказал ей про нового мальчика в лагере, родители которого приехали к ним в город всего несколько месяцев назад. Сегодня они вдвоем участвовали в тренировках.

— Ты не хочешь завтра пригласить его с родителями к нам? На дедушкин день рождения?

— Нет. Наверное, нет.

После гибели отца Уэс стал застенчивым и менее общительным.

— Уверен?

— Может быть, когда-нибудь попозже. Я не знаю… Мама?

— Да, сынок.

Тяжелый вздох.

— Что?

— Почему ты до сих пор не сняла пистолет?

Дети… от них ничего не ускользнет.

— А, совсем забыла. Сейчас положу в сейф.

— Мне можно немного почитать?

— Конечно. Ровно десять минут. А какую книгу?

— «Властелина колец». — Мальчик открыл и сразу же закрыл ее. — Мам?

— Да?

Тишина. Кэтрин догадывалась, что у него на уме. Если сын захочет, она, конечно, ему объяснит. Тем не менее Кэтрин надеялась, что он промолчит, ведь у нее был такой тяжелый день.

Через несколько мгновений мальчик произнес: «Ничего» таким тоном, словно говорил: «Есть кое-что, но я пока помолчу об этом».

— Где хоббиты? — спросила Кэтрин и кивнула на книгу.

— В своих владениях. Назгулы их ищут.

— Пятнадцать минут, и ни минутой больше.

— Спокойной ночи, мама.

Дэнс положила «глок» в сейф. Замок перевела на простой трехзначный код, который можно без труда набрать в темноте. Попробовала с закрытыми глазами. Процедура заняла ровно две секунды.

Она приняла душ, переоделась и нырнула под толстое одеяло. Проблемы уходящего дня плавали вокруг словно аромат лаванды от дезодоранта.

Кэтрин думала о Дэниэле Пелле. Где ты? И кто твой сообщник?

Чем ты сейчас занимаешься? Спишь? Едешь на автомобиле в поисках кого-то или чего-то? Или планируешь новое убийство?

Как мне узнать, что ты замышляешь, оставаясь здесь, поблизости от меня?

Засыпая, она слышала отзвуки записей, которые они с Майклом только что прослушали.

— И у меня у самого нет детей. Мне очень жаль, я искренне говорю вам… Но я ведь еще молодой человек, у меня еще есть время, правда?

— Конечно, если вы теперь выберете правильный путь в жизни, Дэниэл, нет никаких причин, которые смогли бы помешать вам завести семью.

Дэнс широко открыла глаза и лежала в постели несколько минут, уставившись на странную конфигурацию теней на потолке. Затем, нацепив тапочки, проскользнула в гостиную.

— Идите спать, — сказала она собакам, но те все равно продолжали целый час внимательно наблюдать за хозяйкой, пока она копалась в ящике, приготовленном для нее Мортоном Нэглом.

Вторник

Глава 21

Кэтрин Дэнс с Ти-Джеем сидели в угловом кабинете Чарльза Овербая. В окно стучал утренний дождь. Туристы иногда полагают, что климат залива Монтерей не слишком приятен из-за частых пасмурных дней и туч, готовых в любой момент разразиться ливнем. На самом деле настоящий дождь здесь не такое уж частое явление, а то, что приезжие принимают за серые тучи над головой, не более чем обычный для западного побережья густой туман. Но вот сегодня неожиданно полил настоящий дождь.

— У меня к тебе просьба, Чарльз.

— Какая?

— Согласие на определенные расходы.

— На что?

— У нас никакого продвижения. Из «Капитолы» мы не получили ничего, за что можно было бы зацепиться. Криминалистическая экспертиза тоже не дала ответов. Пеллу удалось очень ловко скрыться от нас. И самое главное: мы не знаем, почему он до сих пор остается здесь, что его здесь удерживает.

— Что ты имеешь в виду под расходами? — Чарльз Овербай был очень конкретный мужчина.

— Мне нужны те три женщины, которые были в «семье».

— Арестовать их? Но мне казалось, что они ни в чем не виноваты.

— Нет, я просто хочу их допросить. Они ведь с ним жили. И должны хорошо его знать.

Конечно, если вы теперь выберете правильный путь в жизни, Дэниэл, нет никаких причин, которые смогли бы помешать вам завести семью…

Именно эта часть записи и навела Кэтрин на интересную мысль.

— Мы хотим устроить семейную вечеринку, — радостно провозгласил Ти-Джей. Кэтрин было хорошо известно, что он вчера допоздна кутил, но круглое лицо под кудрявыми рыжими волосами было свежим и румяным, словно после поездки на курорт.

Овербай проигнорировал реплику.

— Но почему вы так уверены, что они захотят помогать нам? Скорее женщины станут сочувствовать ему.

— Отнюдь! Я с двоими из них беседовала, и они к нему никакого сочувствия не испытывают. Третья вообще сменила имя и место проживания, чтобы ничего не напоминало ей о прошлом. Разве это признак сочувствия?

— Зачем их привозить сюда? Почему не допросить на месте?

— Я хочу видеть их всех вместе. Таков метод гештальт-интервьюирования. Их воспоминания должны войти в резонанс. Я до двух часов ночи читала о них. Ребекка прожила в «семье» всего несколько месяцев, Линда — целый год, а Саманта — два.

— Ты уже говорила с ними? — В вопросе чувствовался подвох, словно он подозревал ее в двойной игре.

— Нет, — ответила Дэнс. — Вначале я хотела посоветоваться с тобой.

Овербая, казалось, удовлетворило, что от него ничего не утаивают. Тем не менее он отрицательно покачал головой.

— Плата за перелет, охрана, другие расходы… Разные бюрократические сложности. Вряд ли мне удастся провести это через Сакраменто. Слишком необычная идея. — Он заметил выбившуюся нитку на манжете и оторвал ее. — Боюсь, мне придется отказать, Кэтрин. Юта. Вот куда он направляется, у меня нет ни малейших сомнений. После того как вы вспугнули его в Мосс-Лэндинге. Оставаться здесь было бы для него сущим безумием. Полиция Юты оповещена?

— Да, — откликнулся Ти-Джей.

— Юта справится с задачей. Я уверен.

А значит, поняла Дэнс, что если они его схватят, все лавры достанутся КБР, при том что никаких жертв больше на территории Калифорнии не будет. А если полиция Юты упустит его, вся вина ляжет только на нее.

— Чарльз, я абсолютно убеждена, что Юта — ложная нить. Он не стал бы направлять нас туда и…

— Если только мы не имеем дело с двойной игрой, — торжествующе провозгласил Овербай. — Ты исключаешь такой поворот?

— Подобное не в характере Пелла. Я все-таки настаиваю на своей идее.

— Я не уверен…

— А можно спросить, в чем заключается идея? — прозвучал голос у нее за спиной.

Дэнс повернулась и увидела мужчину в темном костюме, голубой рубашке и черном, в голубую полоску, галстуке. Красивым он явно не был: с наметившимся брюшком, оттопыренными ушами и двойным подбородком, появлявшимся всякий раз, когда он наклонял голову. Но при этом у незнакомца были яркие пристальные глаза и прядь густых каштановых волос, свисавшая на лоб. Его внешность и поза свидетельствовали о простоте манер и открытости. На узких губах застыла едва заметная улыбка.

— Чем могу быть полезен? — спросил Овербай.

Подойдя поближе, мужчина протянул свое удостоверение сотрудника ФБР.

— Специальный агент Уинстон Келлог.

— Няня приехала, — произнес Ти-Джей sotto voce, ^[10] прикрыв рот рукой. Дэнс не обратила на него внимания.

— Чарльз Овербай. Спасибо, что откликнулись на наше приглашение, агент Келлог.

— Пожалуйста, называйте меня Вин. Я работаю в отделе ПППН.

— Это…

— Отдел по расследованию преступлений с применением психологического насилия.

— Новый термин для характеристики деятельности сект? — спросила Дэнс.

— Между собой мы действительно называем его Отдел по сектам. Но такое название не ПКВ.

Все непонимающе взглянули на него.

— Неполиткорректное высказывание.

Кэтрин понравилась его шутка, и она рассмеялась.

— Меня зовут Кэтрин Дэнс.

— Ти-Джей Скэнлон.

— Томас Джефферсон?

Ти-Джей загадочно улыбнулся. Даже Дэнс не было известно его полное имя. Оно могло быть просто Ти-Джеем.

Обращаясь ко всем присутствующим, Келлог сказал:

— Хочу сразу заявить следующее. Да, я здесь представляю ФБР. Но я не собираюсь играть роль начальника, приехавшего с ревизией. Я приглашен сюда в качестве консультанта, с тем чтобы помочь вам, предложить свои соображения относительно того, как может мыслить и действовать Пелл… В общем, я не хочу вам ничего навязывать.

Даже если не все в его словах было на сто процентов правдой, Кэтрин не могла не отдать Келлогу должное за прямоту. Со стороны вашингтонских чиновников не часто можно услышать подобное.

— Мы очень ценим такое отношение, — откликнулся Овербай.

Келлог повернулся к шефу КБР:

— Должен признаться, вы очень хорошо придумали вчера проверить рестораны. Мне бы такое никогда не пришло в голову.

Мгновение Овербай колебался, затем решил признаться:

— Мне кажется, я говорил Эйми Грейб, что это была идея Кэтрин.

Ти-Джей тихо откашлялся, а Дэнс не решилась взглянуть в его сторону.

— Ну, кому бы она ни принадлежала, идея была превосходная. — Он повернулся к Дэнс: — И, если не ошибаюсь, вы только что предлагали что-то еще?

Дэнс вновь изложила свою идею.

Келлог кивнул.

— Собрать всю «семью» снова. Хорошо. Очень хорошо. Процесс дезомбирования у них закончился. Даже если они и не пользовались услугами специалистов, период времени, прошедший с тех пор, достаточно велик, чтобы стереть все следы «стокгольмского синдрома». Сомневаюсь, что у них сохранилась какая-то привязанность к Пеллу. Полагаю, нам стоит проверить вашу идею.

На мгновение в комнате воцарилась тишина. Дэнс не хотела выручать Овербая, и тот наконец провозгласил:

— Превосходная идея! Абсолютно! Единственная проблема — наш бюджет. Видите ли, недавно мы…

— Мы заплатим, — прервал его Келлог, после чего молча воззрился на Овербая.

Кэтрин хотелось рассмеяться.

— Вы?

— Если вопрос только в доставке женщин сюда, я могу вызвать самолет ФБР. Как вам такой вариант?

Лишившись единственного аргумента, который он способен был придумать на ходу, шеф КБР ответил:

— Можем ли мы отказаться от рождественского подарка самого Дяди Сэма? Спасибо, амиго.

Дэнс, Келлог и Ти-Джей находились в кабинете Дэнс, когда туда вошел Майкл О'Нил. Его представили гостю из ФБР. Мужчины пожали друг другу руки.

— Больше никаких данных экспертизы из Мосс-Лэндинга, — признался он, — но мы надеемся на поиск в «Райских пастбищах» и на виноградниках. Сотрудники отдела здравоохранения просматривают продукты, на случай если он подмешал в них кислоту. — Он сообщил Келлогу о следах, обнаруженных в «тандерберде» после побега Пелла.

— Какие-либо предположения относительно причин подобного поступка?

— Попытка отвлечь внимание. Или просто желание навредить.

— Я не специалист в вещественных доказательствах, но у меня создалось впечатление, что это перспективное направление расследования. — Дэнс обратила внимание, что, пока говорил О'Нил, агент Келлог смотрел в сторону, сосредоточившись и пытаясь запомнить все детали, которые сообщал Майкл.

— Я думаю, — заметил Келлог после того, как закончил О'Нил, — что было бы небесполезно ознакомиться с некоторыми нашими наработками относительно менталитета сектантов. В отделе ПППН мы разработали общий профиль данного человеческого типа, и мне представляется, кое-какие его черты могут быть обнаружены и в Пелле. Надеюсь, результаты наших исследований помогут вам сформулировать стратегию.

— Да-да, совершенно верно, — отозвался О'Нил. — С таким типом мы еще не встречались.

Первоначальный скептицизм Кэтрин относительно необходимости специалиста по сектам теперь быстро улетучивался, так как становилось ясно, что у Пелла имелся план, который не подчинялся обычной человеческой логике. Дэнс все больше приходила к убеждению, что сбежавший убийца принципиально отличался от всех тех преступников, с которыми ей приходилось иметь дело раньше.

Келлог прислонился к ее столу.

— Ну, во-первых, как можно понять из названия нашего подразделения, мы работаем прежде всего с жертвами психологического насилия со стороны различных сект. Однако не стоит забывать, что жертвы порой могут быть не менее опасны, чем их лидеры. Ведь вспомните, что самого Чарльза Мэнсона не было во время убийств Тейт. Преступления совершили члены его группы. Говоря о лидере такой группы, я склонен употреблять местоимение «он». Однако женщины в этой роли могут быть не менее жестоки и фанатичны, чем мужчины. А часто они, кроме того, и значительно менее предсказуемы. Итак, вот общий профиль руководителя секты. Для него не существует никакого авторитета, кроме него самого. Он лидер на все сто процентов, и притом постоянно. Он контролирует каждую минуту времени подчиненных ему людей. Он постоянно поручает им какую-то работу, с тем чтобы они были всегда заняты, даже если работа совершенно бессмысленна. У них не должно оставаться ни мгновения свободного времени, так как свободное время таит в себе опасность зарождения сомнений. Глава секты создает свою собственную мораль, основанную на том, что, по его мнению, хорошо для него и для секты. Все внешние законы упраздняются. Он заставляет подчиненных ему людей поверить в то, что все, что он говорит им, и все, что предлагает, есть нравственная норма. Руководители сект обладают особым талантом очень тонко и завуалированно передавать свои мысли. Так что, даже прослушивая их телефонные разговоры, очень трудно поймать подобных людей на слове. Но их жертвы, как правило, понимают их мгновенно. Они склонны к провоцированию конфликтов на пустом месте, основанных на простейших противопоставлениях: «мы — они», «свои — чужие», «черное — белое». Члены секты всегда правы, а все те, кто находится за ее пределами, всегда не правы и в конечном итоге должны быть уничтожены. Лидер секты не допускает ни малейшего несогласия с его мнением. Он выражает предельную, подчас абсурдную точку зрения и ждет, как на нее отреагирует член секты, с тем чтобы проверить его преданность. От членов секты ожидается, что они принесут в жертву лидеру все — свое время, деньги.

Дэнс рассказала ему о девяноста двух сотнях долларов.

— Создается впечатление, что эта женщина финансировала побег Пелла.

Келлог кивнул.

— От них также ожидается, что они предоставят в распоряжение своего главы собственные тела. А иногда и своих детей. Он обладает полной и абсолютной властью над членами секты. Они должны отречься от прошлого. Он дает им новые имена, подчас фантастические и выражающие какие-то его личные представления о них. Чаще всего он выбирает для своей группы людей в чем-то уязвимых и затем спекулирует на их слабостях и комплексах. Он ищет одиночек и заставляет их отказаться от друзей и семьи. И они начинают воспринимать его как единственный источник поддержки и заботы. В случае необходимости он способен пригрозить им уходом, что теперь воспринимается ими как самая страшная катастрофа, а им используется как главное оружие. Я могу продолжать еще очень долго, но думаю, вы получили общее представление о том, как работает логика Дэниэла Пелла. — Келлог поднял руки. Он очень напоминал университетского преподавателя перед аудиторией. — Какую пользу все это может иметь для нас? Во-первых, мы теперь знаем кое-что о его слабых местах. Быть лидером секты крайне утомительно. Приходится постоянно контролировать ее членов, отслеживать малейшие признаки несогласия и устранять их как можно скорее. При наличии внешнего влияния — на улице, в публичных местах — они становятся особенно подозрительны. В знакомой обстановке, напротив, часто расслабляются. И становятся более уязвимы. Посмотрите, что случилось в том ресторане. Он постоянно за всем следил, потому что находился на людях. Если бы он был в собственном доме, возможно, вам было бы значительно легче его захватить. Есть и еще одна важная деталь: его сообщница, та женщина, полагает, что Пелл имеет моральное право на убийство. Из чего следуют два основных вывода: мы не должны рассчитывать ни на какую помощь с ее стороны, и она не менее опасна, чем он. Да, она жертва, но это не значит, что она не убьет вас, если ей представится такая возможность…

Дэнс взглянула на О'Нила и поняла, что он впечатлен. Кэтрин была потрясена профессиональными познаниями Келлога. Возможно, хоть раз в жизни Чарльз Овербай сделал правильный выбор, даже если его истинный мотив состоял в том, чтобы прикрыть собственную задницу.

С другой стороны, размышляя над услышанным, Кэтрин все больше понимала, с какой сложной проблемой они столкнулись. Ясно, что Пелл далеко не дурак, но если характеристика, данная Келлогом типичному руководителю секты, хотя бы частично относится к Пеллу, его опасность возрастает во много раз.

Дэнс поблагодарила Келлога, и все разошлись. О'Нил направился в больницу узнать о состоянии Хуана Миллера, Ти-Джей — подыскать временный кабинет для сотрудника ФБР.

Кэтрин достала мобильный, отыскала в нем среди недавних звонков номер Линды Уитфилд и нажала кнопку набора.

— О, агент Дэнс. Вы узнали что-нибудь новое?

— Боюсь, что нет.

— Мы слушали радио… И я так поняла, что вы чуть было не поймали его вчера.

— Верно.

Какое-то бормотание. «Наверное, молитва», — предположила Дэнс.

— Миссис Уитфилд?

— Да, я слушаю.

— Я собираюсь вас кое о чем попросить и хочу, чтобы вы хорошенько подумали, прежде чем ответить.

— Говорите.

— Мы хотели бы, чтобы вы приехали сюда и помогли нам.

— Что? — прошептала она.

— Дэниэл Пелл — настоящая загадка для нас. Мы уверены, что он до сих пор находится на территории полуострова. Но мы не можем понять почему. Никто не знает его лучше вас, Саманты и Ребекки. Мы надеемся, что вы сможете помочь нам понять его.

— Они согласны?

— Вы первая, кому я позвонила.

Пауза.

— Но чем я могу вам помочь?

— Я хочу побеседовать с вами о нем, возможно, вы вспомните что-то такое, что наведет нас на мысль о его планах и о том, куда он намерен отправиться.

— Но у меня не было никаких сведений от него уже лет семь или восемь.

— В том, что он говорил тогда, много лет назад, возможно, мы найдем ключ к его нынешним намерениям. Оставаясь здесь, он подвергает себя очень большому риску. И я уверена, у него на это есть веская причина.

— Ну…

Дэнс была очень хорошо знакома с тем, как работают механизмы психологической защиты. Она прекрасно представляла, как сознание Линды неистово ищет и либо отвергает, либо хватается за возможные основания для отказа. И потому Дэнс совсем не удивилась, когда услышала:

— Дело в том, что в данный момент я помогаю брату и его жене с приемными детьми. Я ведь не могу просто так встать и уехать.

Дэнс вспомнила, что Линда живет с братом и его женой. И предположила, что они вполне смогут обойтись без нее день-другой.

— Ваше отсутствие не займет более двух дней.

— Не думаю, что они смогут обойтись без меня даже два дня.

Глагол «думать» имеет огромное значение для ведущих допрос. Он сигнализирует о феномене психологического отрицания. Точно так же, как «я не помню» или «наверное, нет». Его истинное значение: «Я защищаюсь, но не хочу прямо говорить „нет“». Для Дэнс ее слова значили, что брат с женой вполне смогут и без нее управиться с детьми.

— Я понимаю, что для вас это будет настоящей жертвой. Но нам очень нужна ваша помощь.

После небольшой паузы Линда высказала вторую отговорку:

— И даже если бы я смогла вырваться из дома, у меня нет денег на поездку.

— Мы доставим вас на служебном самолете.

— Служебном?

— На самолете ФБР.

— О Господи!

Дэнс решила опередить третью отговорку, прежде чем она будет высказана вслух.

— О вашей безопасности позаботятся. Никому не будет известно, что вы здесь. Вас будут охранять двадцать четыре часа в сутки. Пожалуйста. Мы очень просим вас помочь нам.

И снова молчание.

— Мне необходимо посоветоваться…

— С братом, с вашим начальником? Я могу им позвонить и…

— Нет, нет, не с ними. С Иисусом.

О…

— Да, конечно. — После небольшой паузы Дэнс спросила: — А вы не могли бы побеседовать с Ним поскорее?

— Я вам перезвоню, агент Дэнс.

Она повесила трубку. Дэнс позвонила Келлогу и сообщила ему, что в случае с Линдой Уитфилд все будет зависеть от Божественного решения. Это его, кажется, развеселило.

— Интересно, какими средствами связи она воспользуется?

Дэнс решила ни в коем случае не говорить Чарльзу Овербаю, разрешение какой инстанции потребовалось в случае с Линдой Уитфилд.

Затем позвонила в «Женскую инициативу» в Сан-Диего. Когда ей ответила Ребекка Шеффилд, Кэтрин сказала:

— Привет. С вами снова говорит Кэтрин Дэнс из Монтерея. Я…

— Я смотрю последние известия целые сутки. Что произошло? Вы почти поймали его? И ему все равно удалось ускользнуть?

— Боюсь, что да.

Ребекка шумно выдохнула в трубку:

— Ну что ж, я надеюсь, теперь-то вы поняли?

— Поняли что?

— Пожар в здании суда. Пожар на электростанции. Поджог, дважды. Заметили закономерность? Он нашел нечто такое, что срабатывает. И снова это осуществил.

В точности как и предполагала Дэнс. Она не стала оправдываться, а просто заметила:

— Он совсем не похож на обычных сбежавших преступников.

— Ну конечно!

— Миссис Шеффилд, есть кое-что…

— Подождите. Вначале я хочу вам кое-что сказать.

— Говорите.

— Вы меня извините, конечно, но вы даже не представляете, с кем имеете дело. Вам нужно сделать то, о чем я говорю слушателям на семинарах. Они посвящены инициативе в бизнесе. Многие женщины полагают, что стоит им встретиться за рюмочкой с друзьями и вывалить все, что они думают о своем идиотском начальстве или о бывших мужьях или о наглых дружках, — и вот они избавлены от всех проблем. Но нет, так просто не получается. Со своими проблемами нельзя справиться с помощью пошлой импровизации.

— Да, я поняла. Я вам очень благодарна…

— Во-первых, нужно определить проблему. К примеру, вы чувствуете себя неуверенно на свидании. Во-вторых, выявите те факты, которые являются источником вашей проблемы. Ну например, вас однажды во время свидания изнасиловали. В-третьих, постройте схему решения проблемы. Нельзя, плюнув на все, назначать свидания напропалую и игнорировать при этом свои страхи. С другой стороны, нельзя и лечь на диван, свернуться калачиком и забыть о мужчинах. Составьте план: начинать надо постепенно, встречаться с мужчинами во время обеденного перерыва, в людных местах, соглашаться на встречи с физически не слишком крепкими представителями сильного пола, не пытающимися вторгнуться в ваше личное пространство, непьющими и т. п. Надеюсь, вы меня поняли. Затем постепенно вы расширяете круг. И месяца через три или через полгода или через год ваша проблема будет решена. Составьте план и держитесь его. Поняли, о чем я вам говорила?

— Да-да, я поняла.

Из услышанного Кэтрин сделала два основных вывода. Во-первых, семинары этой дамы, по всей вероятности, привлекали бесчисленные толпы восторженных слушательниц. Во-вторых, ей страшно не хотелось лично встречаться с Ребеккой Шеффилд. И теперь она с нетерпением ждала окончания разговора.

Но, как оказалось, ее собеседница еще не закончила.

— Значит, так, сегодня у меня семинар, который я не могу отменить, но если к завтрашнему утру вы его не поймаете, я к вам подъеду. Возможно, я смогу что-нибудь вспомнить из нашей с ним совместной жизни, то, что вам поможет. Или вам нельзя принимать советы от посторонних?

— Нет-нет, что вы, конечно, можно. Это великолепная идея.

— Превосходно. Мне пора. Кстати, что такое вы хотели мне сообщить?

— Ничего существенного. Будем надеяться, что все закончится до завтрашнего утра, но если нет, я позвоню вам и организую ваш приезд сюда.

— Вполне разумный план, — провозгласила дама и завершила разговор.

Глава 22

Дэниэл Пелл оторвал взгляд от компьютера Дженни, с помощью которого он вошел в Интернет, и увидел, что она в обольстительной позе склонилась над ним. Они все еще находились в мотеле «Си-Вью».

— Пойдем в постель, детка, — промурлыкала Дженни. — Займемся любовью.

Пелл свернул сайты, чтобы она не видела, что он ищет, и обнял ее за талию.

Мужчины и женщины ежедневно проявляют свою власть друг над другом. Мужчинам поначалу труднее. Им нужно пробиться сквозь защитные механизмы женщины, наладить очень тонкие психологические связи, узнать, что ей нравится и что не нравится, и то, чего она боится, — другими словами, все то, что она пытается скрыть. Иногда на то, чтобы набросить на нее ошейник, уходят недели и даже месяцы. Но как только вы ее заарканили, она в вашей власти настолько, насколько пожелаете.

У женщины в распоряжении есть ее сиськи и «киска», и ей нужно только коснуться ими мужчины — а иногда и в этом нет особой нужды, — и она может заставить его сделать все, что нужно. Но когда секс завершен, женщина теряет власть над мужчиной.

Со времени побега Пелла Дженни Марстон несколько раз удавалось заполучить контроль: на переднем сиденье «тандерберда», затем в кровати, когда он крепко связал ее чулками, и в третий раз — наверное, самый эффективный и самый длительный — на полу с теми аксессуарами, которые больше всего возбуждали Дэниэла Пелла. (Дженни, конечно, такой вид секса не очень нравился, но то, что она повиновалась с явным нежеланием, возбуждало Пелла гораздо больше, чем если бы он видел, что подобные вещи ее на самом деле заводят.)

В данный момент, однако, ее чары не действовали на него так, как тогда. Тем не менее хороший учитель никогда не должен показывать ученику, что тот его не интересует. Пелл широко улыбнулся и бросил на ее тело такой взгляд, словно у него возникло острое желание.

— Жаль, но не могу, милая, — вздохнул он. — Я слишком устал. И кроме того, мне нужно, чтобы ты выполнила одно мое поручение.

— Я?

— Да. Теперь, когда они знают, что я остался здесь, мне необходима твоя помощь.

В новостях говорилось, что Пелл, вероятнее всего, находится где-то в районе Монтерея. Поэтому ему приходилось быть предельно осторожным.

— О, хорошо. Но я бы лучше занялась с тобой любовью.

Чувствовалось, что она немного на него обиделась. Дженни, по-видимому, относилась к числу тех женщин, которые полагают, что если сделать обиженный вид, мужчины сразу же станут паиньками. Она заблуждается, и когда-нибудь он даст ей это понять. Однако в данный момент им предстояли гораздо более важные уроки.

— А теперь иди остриги волосы, — сказал Пелл.

— Волосы?

— Да. И перекрасься. Люди в ресторане тебя видели. Я купил тебе коричневую краску. В мексиканском магазине.

Он вытащил коробку из сумки.

— О! А я думала, ты купил ее для себя.

Дженни виновато улыбнулась, взяла несколько прядей и зажала их между пальцами.

Дэниэл Пелл рассчитывал, что стрижка сделает Дженни менее узнаваемой. Но он понимал, что в этом его требовании есть и кое-что еще. Волосы Дженни чем-то напоминали ему ее розовую блузку. И его сразу заинтриговала мыль о том, как она будет выглядеть с новой прической. Он вспомнил, как увидел ее в первый раз в «тандерберде» и как гордо она смахивала с лица длинные пряди густых волос.

Конечно, Дженни совсем не хотелось остригать волосы. Длинные волосы слишком много для нее значили. Он полагал, что она отпустила их в качестве защиты от негативного образа своего «Я». Как символ не слишком радостной победы над плоской грудью и бесформенным носом.

Дженни продолжала сидеть на кровати. После минутной паузы она сказала:

— Милый, я обязательно их остригу. Конечно. Все, что ты пожелаешь. — Снова пауза. — Но я подумала: может быть, будет лучше, если мы уедем? После того, что произошло в ресторане? Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится… Давай найдем другую машину и поедем в Анахейм! Там мы счастливо заживем. Я обещаю, детка! Я сделаю тебя счастливым. Я буду работать за нас обоих. А ты сможешь сидеть дома, пока они не забудут про тебя.

— Все, что ты говоришь, замечательно, любимая. Но пока мы не можем уехать.

— О…

Она явно хотела получить объяснение.

Пелл же только повторил сказанное:

— Иди постригись! — И добавил шепотом: — Покороче, как можно короче.

Он протянул ей ножницы. Дженни взяла их дрожащими руками.

— Хорошо.

Она прошла в маленькую ванную, зажгла там свет. Следуя навыкам, полученным в парикмахерской, в которой когда-то работала, или просто потому, что пыталась затянуть время, прежде чем начать стрижку, она заколола пряди. Некоторое время Дженни смотрела в зеркало, с тяжелым чувством теребя в руках ножницы. Дверь в ванную она оставила приоткрытой.

Пелл пересел на ту часть кровати, откуда она была хорошо видна. Он почувствовал, как краснеет у него лицо и как растет возбуждение.

Ну давай, милая, сделай это!

Слезы потоком бежали по ее щекам, когда Дженни взяла густую прядь волос, сделала глубокий вдох и обрезала ее. Вытерла лицо от слез и обрезала еще одну прядь.

Пелл наклонился вперед, вперив в нее взгляд.

Он снял брюки, затем трусы, схватил рукой напрягшийся член. И всякий раз, когда очередная прядь волос падала на пол ванной, Пелл совершал мерное движение кулаком.

Дженни стриглась очень медленно. Она изо всех сил пыталась не изуродовать себя. Кроме того, ей часто приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание и вытереть слезы.

Пелл полностью сосредоточился на ней. Его дыхание становилось все более учащенным. Стриги их, милая. Стриги!

Один или два раза он был совсем близок к тому, чтобы кончить, но сумел вовремя замедлить процесс.

В конце концов, на свете нет ничего, что он не мог бы держать под контролем.

Госпиталь залива Монтерей — очень красивое место, расположенное рядом с поворотом шоссе № 68, в которое вливается множество самых разных дорог и даже сельских улиц, от Пасифик-Гроув до Салинаса. Шестьдесят восьмое — яремная вена земли Джона Стейнбека.

Кэтрин Дэнс очень хорошо знала госпиталь. Здесь она рожала сына и дочь. Здесь сидела у постели отца после операции на сердце и у постели коллеги — агента КБР, получившего три пулевых ранения в грудь.

В морге этого госпиталя ей пришлось опознавать тело мужа.

Больница находилась на поросших соснами холмах неподалеку от Пасифик-Гроув. Невысокие, беспорядочно расположенные здания перемежались садами, а всю территорию окружал лес. Пациенты, приходившие в себя от наркоза после хирургической операции, обнаруживали за окнами колибри, порхающих среди ветвей, или оленей, с любопытством глядящих на них с поляны.

Однако из той части отделения интенсивной терапии, в которой в настоящее время находился Хуан Миллер, никаких живописных видов не открывалось. Не было здесь и приятных для глаз пациентов украшений, только сухие списки телефонных номеров, перечисления процедур, непонятных непосвященным, и огромное количество самого разного медицинского оборудования. Хуан лежал в маленьком помещении со стеклянными стенами, полностью блокированном, чтобы свести к минимуму риск инфекции.

Дэнс подошла к Майклу О'Нилу, стоявшему у входа. Коснулась плечом его плеча. Возникло желание взять Майкла за руку, но она не стала этого делать.

Сквозь стекло она взглянула на обгоревшего детектива и вспомнила его застенчивую улыбку в кабинете Сэнди Сандовала.

Криминалисты-душки любят свои игрушки…

— Он что-нибудь говорил за то время, пока ты был здесь? — спросила Кэтрин.

— Нет. Он без сознания.

Взглянув на ожоги и бинты, она поняла: Хуану повезло, что он без сознания.

Они вернулись в коридор отделения интенсивной терапии, где сидели члены семьи Миллера: его родители, тетка, двое дядей, если Кэтрин правильно поняла их родственные отношения при знакомстве. Она выразила им свое искреннее сочувствие.

— Кэти.

Дэнс обернулась и увидела полную женщину в больших очках с короткими седыми волосами. На ней был яркий халат, на котором был приколот бейдж с надписью «Э. Дэнс, старшая медсестра» и с информацией о том, что она является сотрудником кардиологического отделения.

— Привет, мама.

О'Нил и Эди Дэнс улыбнулись друг другу.

— Никаких изменений? — спросила Кэтрин.

— Никаких.

— Он что-нибудь говорил?

— Ничего членораздельного. Ты не встречалась с нашим специалистом по ожогам, доктором Ольсоном?

— Нет, — ответила Кэтрин. — Я только что пришла. И каково его мнение?

— Хуан несколько раз приходил в себя. Даже немного двигался, что нас очень удивило. Но ему вводят морфий через капельницу, и он вряд ли что-то осознает, поэтому, когда сестра задала ему какие-то вопросы, он пробормотал несколько бессвязных слов. — Она перевела взгляд на пациента за стеклянной стенкой. — Официальный прогноз мне неизвестен, но под этими бинтами вряд ли осталась кожа. Мне не приходилось сталкиваться с ожогами такой степени.

— Так плохо?

— Боюсь, что да. А как там с поимкой Пелла?

— Практически ничего нового. Ясно только, что он где-то неподалеку. И мы не знаем почему.

— Ты не отказалась от идеи отметить день рождения отца?

— Конечно, нет. Дети с нетерпением ждут вечера. Возможно, я не смогу присутствовать с самого начала, но у меня и мысли не было отменять вечеринку.

— Вы придете, Майкл?

— Планировал, но все зависит от обстоятельств.

— Понимаю. Впрочем, надеюсь, все сложится наилучшим образом.

Запищал ее пейджер. Она взглянула на него.

— Мне необходимо вернуться в кардиологическое отделение. Если я увижу доктора Ольсона, я попрошу, чтобы он побеседовал с вами.

Мать Кэтрин ушла. Дэнс бросила взгляд на О'Нила, тот кивнул, продемонстрировал свое удостоверение сестре из отделения интенсивной терапии, и она помогла обоим надеть халаты и маски. Они вошли внутрь. О'Нил остался стоять, Кэтрин села на специальный стул и подъехала на нем к постели.

— Хуан, это Кэтрин. Ты меня слышишь? Здесь Майкл.

— Привет, дружище.

— Хуан?

Хотя правый, не обмотанный бинтами глаз был закрыт, Кэтрин на мгновение показалось, что веко на нем дрогнуло.

— Ты меня слышишь?

Веко снова затрепетало.

— Хуан, я знаю, тебе очень больно, — очень тихо произнес О'Нил. — Но мы сделаем все, что в наших силах, чтобы ты получил лучшее лечение, которое только возможно в Штатах.

— Нам нужен этот подонок, — прошептала Дэнс. — Очень нужен. Он где-то неподалеку. Очень близко.

Хуан пошевелил головой.

— Нам нужно знать, не слышал ли ты или не видел что-нибудь, что могло бы помочь в наших поисках. Мы не знаем его намерений.

Вновь какое-то движение головой. Оно было едва заметно, но Кэтрин увидела, как немного задвигался подбородок Хуана.

— Ты видел что-нибудь? Кивни, если ты видел или слышал что-нибудь.

Никакого движения.

— Хуан, — начала она снова, — ты…

— Эй! — послышался мужской голос с порога. — Что, черт возьми, вы делаете?

Дэнс решила, что в палату вошел врач, и теперь матери попадет за то, что она впустила их без сопровождения. Но вошедший оказался вовсе не врачом. Это был молодой крепкий латиноамериканец в деловом костюме. Брат Хуана.

— Хулио! — воскликнул О'Нил.

Вбежала сестра.

— Пожалуйста, выйдите! Нельзя находиться здесь без маски…

Он отмахнулся от нее и продолжил, обращаясь к Дэнс:

— Он в таком состоянии, а вы допрашиваете его?

— Я Кэтрин Дэнс из КБР. Ваш брат может знать что-то такое, что поможет найти виновника всего этого.

— Боюсь, он не сможет вам помочь, если вы убьете его.

— Я вызову охрану, если сию же минуту вы не закроете дверь! — крикнула сестра.

Хулио продолжал бушевать, и Кэтрин с О'Нилом ничего не оставалось, как выйти из палаты в коридор и закрыть за собой дверь. Они сняли халаты и маски.

В коридоре брат Хуана снова набросился на нее:

— Я просто не могу поверить. У вас нет никакого уважения к…

— Хулио! — К нему подошел отец. Заним следовала его приземистая полная супруга со спутанными черными волосами.

Но Хулио не обращал внимания ни на кого, кроме Дэнс.

— Вас только это интересует. Вы хотите, чтобы он рассказал вам все, что вам нужно, а там пусть умирает.

Кэтрин сохраняла полное спокойствие, понимая, что молодой человек не контролирует себя. Она не воспринимала его слова как личное оскорбление.

— Нам необходимо схватить человека, который виновен в том, что произошло с вашим братом.

— Сынок, перестань, пожалуйста. Ты ставишь нас в неловкое положение.

Мать коснулась его руки.

— Ставлю вас в неловкое положение? — насмешливо повторил он и снова повернулся к Дэнс: — Я ведь разговаривал с людьми. Я многих расспрашивал. И я знаю, что случилось. Вы послали его в огонь.

— Простите?

— Вы послали его на нижний этаж здания суда, в огонь.

Она почувствовала, как напрягся О'Нил, но сдержался. Он прекрасно знал, что Дэнс никогда не пряталась за спинами других. Он наклонился к Хулио:

— Вы просто очень расстроены. Мы все расстроены. Зачем же…

— Вы выбрали его. Не Майки. Не кого-то из ваших людей из КБР. Полицейского-чикано. ^[11] И послали именно его.

— Хулио! — резко произнес его отец. — Ты не имеешь права говорить такие вещи.

— А вы ведь не все знаете о моем брате. Вам известно, что он хотел поступить на службу в КБР? Но его не взяли. Из-за национальности.

Полный абсурд. Во всех правоохранительных учреждениях Калифорнии, включая и КБР, процент латиноамериканцев довольно высок. Лучшая подруга Кэтрин и коллега по работе в Бюро, сотрудник отдела особо опасных преступлений агент Конни Рамирес имела больше наград, чем какой-либо другой сотрудник их Бюро за все время его существования.

Впрочем, гнев Хулио был вызван вовсе не незначительным представительством национальных меньшинств в государственных учреждениях штата, а страхом за жизнь брата. У Дэнс был огромный опыт работы с людьми в таком состоянии. Подобно отрицанию и депрессии истерические вспышки гнева представляли собой одно из наиболее характерных состояний тех подозреваемых, которые лгали во время допроса. Когда у кого-то начинается истерика, наиболее рациональный подход — позволить ему излить эмоции. Приступ сильного гнева обычно не длится более нескольких минут.

— Конечно, для работы у вас он не подходил, но вполне подходил для того, чтобы послать его в огонь.

— Хулио, пожалуйста! — взмолилась его мать.

— Не надо, мама! Неужели ты простишь им, что они послали на смерть твоего родного сына?

Слезы текли по напудренным щекам женщины, оставляя на них широкие следы.

Молодой человек вновь повернулся к Дэнс:

— Вы послали туда парня-латинос, чуло.

— Хватит! Довольно! — крикнул его отец и схватил Хулио за руку.

Молодой человек вырвал руку.

— Я позвоню знакомым газетчикам. У них там есть репортер, и он выведет вас на чистую воду. Они расскажут об этом во всех новостях.

— Хулио… — вновь начал О'Нил.

— Замолчи, иуда. Ведь вы работали вместе. И ты позволил принести его в жертву. — Хулио достал мобильный телефон. — Я звоню им. Сейчас же. Вы узнаете!..

— Мы не могли бы побеседовать с вами наедине? — сказала вдруг Дэнс.

— А, испугались?

Агент отошла в сторону.

Приготовившись к сражению, Хулио повернулся к ней лицом, держа телефон, словно нож, и наклонился достаточно близко к ней, так что практически вошел в ее личную зону.

Это и было ей нужно. Кэтрин не отступила ни на дюйм, пристально глядя ему в глаза.

— Мне очень жаль вашего брата, и я понимаю, насколько тяжело вам сейчас. Но я хотела вас предупредить, что вам меня не запугать.

Молодой человек горько рассмеялся.

— Вы просто…

— Послушайте, — спокойно произнесла Кэтрин, — нам неизвестно наверняка, что произошло, но мы знаем, что заключенный разоружил вашего брата. Ваш брат держал преступника на прицеле, а потом по непонятной причине утратил контроль над ситуацией и не смог воспользоваться оружием.

— Вы намекаете на то, что он сам во всем виноват? — спросил Хулио. Он был потрясен.

— Да, именно на это я и намекаю. Виновата не я и не Майкл. А ваш брат. Конечно, подобный просчет не делает из него плохого полицейского. Но просчет есть просчет. И если вы сейчас привлечете прессу, названный факт, естественно, станет всеобщим достоянием.

— Вы мне угрожаете?

— Я просто вполне официально заявляю вам, что не позволю помешать нашему расследованию.

— О, вы не понимаете, что делаете, леди. — Он повернулся и бросился по коридору.

Дэнс молча смотрела ему вслед, стараясь успокоиться. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем вернулась к остальным.

— Мне очень стыдно за моего сына, — сказал мистер Миллер, обняв жену за плечо.

— Он просто очень расстроен, — ответила Дэнс.

— Не придавайте значения его словам. Очень скоро он сам будет жалеть о происшедшем.

Дэнс, впрочем, сомневалась, что Хулио на самом деле когда-нибудь пожалеет о своих словах. Тем не менее она была твердо уверена, что звонить репортерам он тоже не станет.

— Хуан всегда говорил о вас много хорошего, — обратилась миссис Миллер к Майклу. — Он ни в чем вас не винит. Да и вообще никого. Я уверена.

— Хулио очень любит брата, — постарался успокоить их О'Нил. — Он беспокоится за его судьбу.

Появился доктор Ольсон. Спокойный худощавый мужчина сообщил присутствующим последние новости о состоянии больного. Собственно, ничего нового практически и не было. Его все еще пытались стабилизировать. Как только им удастся устранить опасность шока и заражения, Хуана переведут в крупный центр ожоговой терапии. Положение крайне серьезно, признал доктор. Он не мог с уверенностью сказать, выживет ли пациент, но врачи делали все, что в их силах, чтобы спасти его.

— Он что-нибудь говорил о нападении? — спросил О'Нил.

Врач смотрел на монитор ничего не выражающим взглядом.

— Он произнес несколько слов, но они были совершенно непонятны.

Родители продолжали рассыпаться в извинениях за грубое поведение своего младшего сына. Дэнс потратила еще несколько минут на то, чтобы их успокоить, затем они с О'Нилом распрощались со всеми.

Выходя из госпиталя, детектив нервно теребил ключи от машины.

Любой эксперт по кинесике знает, что сильные чувства невозможно сдержать. «Сдерживаемые эмоции почти всегда проявляются в том или ином виде телесных движений», — писал Чарльз Дарвин. Обычно в движении кистей рук, пальцев, постукивании ногой. Нам гораздо легче держать под контролем слова, взгляды, мимику, но конечностями управлять намного сложнее.

Майкл О'Нил и не подозревал, что нервно поигрывает с ключами.

— Его лечат лучшие здешние врачи, — сказала Кэтрин. — И моя мама присмотрит за ним. Ты ведь ее знаешь.

Улыбка настоящего стоика. В умении держаться с О'Нилом трудно было соперничать.

— И ведь они на самом деле иногда творят чудеса, — продолжала она, естественно, не представляя, что врачи могут и чего не могут в данном конкретном случае.

За последние несколько лет у нее с О'Нилом была масса поводов посочувствовать друг другу — в основном профессиональных, иногда личных, как, к примеру, гибель ее мужа или медленно, но неуклонно ухудшающееся состояние отца Майкла. Но утешать друга — неблагодарная задача. Порой от неизбежных в подобных ситуациях банальностей становится еще тяжелее. И притом обоим. Часто обычное присутствие близкого человека рядом помогает лучше любых слов.

— Будем надеяться.

Когда они подходили к дверям больницы, ей позвонил Келлог из своего временного офиса в КБР. Кэтрин остановилась, а О'Нил вышел во двор.

Она рассказала Келлогу о Миллере. А он сообщил, что расследование ФБР в Бейкерсфилде не обнаружило никаких свидетелей вторжения в сарай или гараж тетушки Пелла и похищения молотка. Что касается бумажника с инициалами Р.Х., найденного в колодце вместе с молотком, эксперты-криминалисты из ФБР также не смогли установить личность того, кто его приобрел.

— И еще, Кэтрин, у меня самолет наготове в Окленде на тот случай, если Линда Уитфилд получит одобрение свыше. Но вот как насчет третьей женщины?

— Саманты Маккой?

— Да-да. Вы ей звонили?

В это мгновение взгляд Кэтрин упал на Майкла, который шел по стоянке по направлению к своей машине. К нему приближалась высокая привлекательная блондинка. Женщина улыбнулась О'Нилу, обняла его и поцеловала. Он поцеловал ее в ответ.

— Кэтрин, — голос Келлога, — вы меня слышите?

— Что? Что вы говорите?

— Саманта Маккой.

— Извините. — Кэтрин отвернулась от О'Нила и блондинки. — Нет. Я планирую поехать в Сан-Хосе. Если она пошла на такие усилия, чтобы сохранить в тайне свое настоящее имя, с ней нужно поговорить лично, чтобы добиться согласия. Не думаю, что в этом случае было бы достаточно телефонного разговора.

Она отключила телефон и прошла к О'Нилу и женщине, которую он только что обнимал.

— Кэтрин.

— Энни, как ты? — спросила Дэнс у жены О'Нила.

— Спасибо, хорошо.

— Как дети?

— Последний школьный день был в пятницу, поэтому сейчас они в каникулярном раю. А как Мэгги и Уэс?

— Они уже в лагере.

Энни О'Нил кивнула в сторону госпиталя:

— Я приехала навестить Хуана. Майк сказал, что дела у него не очень хороши.

— Да, плохо, очень плохо. Он без сознания. Там его родители. Уверена, они тебе будут рады.

У Энни на плече была небольшая камера «лейка». Благодаря фотопейзажисту Энселю Адамсу и клубу «f64» северная и центральная Калифорния стали меккой для фотографов. Энни владела галереей в Кармеле, торговавшей «коллекционными» снимками. Под словом «коллекционные» понималось, что их авторы уже ушли в мир иной: Адамс, Альфред Штиглиц, Эдвард Уэстон, Имоджен Каннингэм, Анри Картье-Брессон. Кроме того, Энни работала внештатным корреспондентом в ряде газет и среди них в нескольких довольно крупных и популярных, выходивших в Сан-Хосе и Сан-Франциско.

— Майкл говорил тебе о вечеринке у нас сегодня? У моего отца день рождения.

— Да, говорил. Думаю, мы сможем подойти. — Энни снова поцеловала мужа и вошла в госпиталь. — Увидимся, милый.

— До свидания, дорогая.

Кэтрин тоже кивнула на прощание, села в машину и бросила сумочку на сиденье пассажира. Она остановилась в «Шелле», чтобы заправиться, выпила кофе и съела пирожок, после чего направилась к северной части шоссе № 1, откуда открывался великолепный вид на залив Монтерей и на бывший Форт-Орд — наверное, единственный колледж в стране, примыкающий к охраняемой территории, заполненной боеприпасами. Огромный плакат оповещал о крупной конференции по компьютерным технологиям, которая должна была пройти в ближайшие выходные. Именно в это учебное заведение, вспомнила Кэтрин, поступила большая часть аппаратных средств и программного обеспечения из фирмы Уильяма Кройтона. «Да, — подумала она, — если компьютерщики до сих пор занимаются исследованиями на базе того, что Кройтон открыл восемь лет назад, он на самом деле был гением. Программы, которыми пользовались Уэс и Мэгги, устаревали за год, в лучшем случае за два. Сколько же блестяших открытий уничтожил в зародыше Дэниэл Пелл, убив Уильяма Кройтона?»

Дэнс пролистала блокнот, нашла номер работодателя Сарты Старки, набрала его и попросила пригласить Старки к телефону, готовясь повесить трубку, если та подойдет. Но секретарь ответила, что сегодня Сарта работает дома. Дэнс отключила телефон и попросила Ти-Джея переслать ей на мобильник координаты дома Сарты.

Через несколько минут, когда Кэтрин только включила автомобильный проигрыватель, у нее зазвонил телефон. Она взглянула на дисплей и ответила Линде Уитфилд, звонившей из своего церковного кабинета. В тот же миг группа «Фэафилд фор» запела госпел.

— Как сладко слово, что по благодати Божьей…

— Агент Дэнс…

— Зовите меня Кэтрин. Пожалуйста.

— …спасло меня из тьмы греха…

— Я просто хотела вам сообщить. Я приеду утром, чтобы вам помочь, если вам все еще необходима моя помощь.

— Да, конечно, будем вас ждать с нетерпением. Кто-нибудь из моего отдела позвонит вам и сообщит все необходимое. Огромное спасибо.

— …Утратил путь я, а теперь нашел…

Пауза. Затем сухим официальным тоном:

— Пожалуйста.

Две из трех согласились. Выйдет ли что-нибудь из ее идеи, подумала Кэтрин.

Глава 23

Сидя перед открытым окном в мотеле «Си-Вью», Дэниэл Пелл неуклюже печатал что-то на клавиатуре. Ему удавалось получать доступ к компьютерам в «Q» и в «Капитоле», но там у Пелла не было времени по-настоящему посидеть за ними и разобраться, как они работают. И вот теперь он не отходил от ноутбука Дженни целое утро. Рекламы… новости… порнография… Его потрясало и влекло буквально все.

Но даже больше секса Пелла притягивала практически неограниченная возможность получения информации о чем угодно, и прежде всего о людях. Пелл отбросил грязные мысли и похотливые образы и принялся за работу. Прежде всего он прочел все, что смог найти, о Дженни: рецепты (целую тонну), переписку, заметки — чтобы убедиться, что она действительно та, за кого себя выдает. Затем стал искать некоторых людей из своего прошлого — тех, кого было важно найти, — но здесь ему почти не сопутствовала удача. После этого Пелл попытался войти в налоговые отчеты, статистические данные. Но, как оказалось, для получения почти любой информации необходимо быть обладателем кредитной карты. А кредитные карты, равно как и сотовые телефоны, оставляют слишком явные следы.

Затем он решил заняться мозговым штурмом и стал рыться в архивах местных газет и телестудий, здесь поиск был значительно более продуктивным. Пелл собрал массу информации.

Среди имен в его списке была и «Кэтрин Дэнс».

Пелл с удовольствием обвел это имя похоронной рамкой.

Поиск, правда, не дал ему всей необходимой информации, но с чего-то надо начинать.

Ни на мгновение не теряя бдительности, Пелл заметил, что прямо под их окно подъехала черная «тойота-камри». Он схватился за оружие, но улыбнулся, увидев, что машина припарковалась в точности на расстоянии семи ячеек от окна.

Из машины вышла Дженни.

«Это моя девушка».

Она вошла в мотель.

— Тебе все удалось, любимая. — Пелл взглянул на «тойоту». — Выглядит превосходно.

Девушка быстро поцеловала его. Руки у Дженни дрожали. Она не могла сдержать волнение.

— Все прошло великолепно! На самом деле, милый. Поначалу он немного растерялся, и я даже подумала, что он не согласится. Ему не понравилось, что номера нужно было сохранить, но я сделала то, что ты мне сказал, и он согласился.

— Очень хорошо, милая.

Дженни использовала часть своих наличных денег — она сняла со счета 9200 долларов на организацию побега и на проживание в течение какого-то времени — на покупку машины у жителя Марины. Регистрировать автомобиль под ее настоящим именем было слишком рискованно, поэтому Дженни убедила продавца оставить на машине старые номера. Она объяснила ему, что ее собственная машина сломалась под Модесто и что она сменит номера через день-два. А старые отошлет ему обратно. Сделка была совершенно незаконной и откровенно глупой. Никто никогда не согласится на подобное даже в случае уплаты наличными… Если сделку заключают двое мужчин. Но Пелл недаром послал на задание Дженни — девушку в узких облегающих джинсах, полурасстегнутой блузке и ярко-красном бюстгальтере. Если бы машину продавала женщина, Пелл одел бы Дженни иначе: без косметики, в качестве легенды сделал бы ее матерью четырех детей и женой погибшего солдата, а на грудь приколол бы розовую ленту раковой больной. Нельзя слишком бросаться в глаза — это правило он усвоил достаточно давно.

— Великолепно. О, а ключи от машины?

Дженни протянула ему ключи.

— А вот и то, что ты еще просил. — Дженни поставила на кровать две хозяйственные сумки.

Пелл заглянул в них и одобрительно кивнул.

Дженни вынула содовую из мини-холодильника.

— Любимый, могу я тебя кое о чем спросить?

В нем сразу пробудилась природная нелюбовь отвечать на вопросы, по крайней мере правдиво. Но, улыбнувшись, Пелл сказал:

— Конечно, о чем угодно.

— Сегодня ночью, когда ты спал, ты заговорил во сне. Ты говорил о Боге.

— О Боге? И что же?

— Точно не припомню. Но слово «Бог» ты определенно произносил.

Пелл медленно повернул к ней голову. Он почувствовал, как учащенно забилось у него сердце, заметил, что стал непроизвольно постукивать мыском туфли по полу, но вовремя перестал.

— Ты явно бредил. Я даже хотела тебя разбудить, но потом передумала. Я читала где-то — в «Ридерс дайджест» или в «Хелс», — что будить спящего, который видит дурной сон, очень вредно. И ты еще сказал что-то типа: «Б…, нет!»

— В самом деле?

Дженни кивнула.

— Что было очень жутко, потому что ты ведь никогда не ругаешься.

Это была совершенная правда. Пелл знал: люди, использующие в речи непристойные слова, гораздо слабее тех, кто их никогда не употребляет.

— Про что ты видел сон? — спросила Дженни.

— Не помню.

— Как странно, что тебе снился Бог.

На очень короткое мгновение у Пелла возникло сильное желание рассказать ей о своем отце. Однако его тут же остановила другая мысль: ты что, совсем с ума спятил?!

— Ума не приложу.

— Я тоже чуть-чуть религиозна, — произнесла Дженни неуверенно. — Совсем немного. Но я верю в нечто гораздо более духовное, чем Иисус.

— Ну, раз уж ты заговорила об Иисусе, то вот тебе мое мнение. Я не верю в то, что он был сыном Божьим, но я все равно его очень уважаю. Иисус мог добиться от людей всего, чего хотел. Даже сейчас, стоит произнести его имя — и люди пойдут на что угодно ради него. Это и есть сила. Но всякие разные религии, церкви… Чтобы к ним принадлежать, приходится слишком многим жертвовать. Ты лишаешься права думать так, как хочешь. Они полностью управляют тобой.

Пелл взглянул на ее блузку, на бюстгальтер. В нем вновь начало расти возбуждение, давление в нижней части живота.

Он попытался отвлечься, взглянув на сделанные им заметки во время поиска в Интернете и на карте. Дженни явно хотела спросить, что он задумал, но не решалась. Она надеялась, что он ищет наиболее удобные пути выезда из города, дороги, которые приведут их в округ Оранж.

— Мне нужно еще кое о чем позаботиться, детка. Мне будет нужно, чтобы ты меня кое-куда подвезла.

— Конечно, только скажи когда.

Пелл внимательно изучал карту, затем поднял глаза и увидел, что Дженни отошла в сторону.

Дженни вернулась спустя несколько минут с вещами из сумки, которую она положила в стенной шкаф. Разложила их на кровати перед ним, затем опустилась на пол на колени. Она напоминала собачонку, принесшую хозяину мяч и ожидающую, когда тот соизволит поиграть с ней.

Пелл колебался. Но потом напомнил себе, что время от времени в зависимости от обстоятельств можно позволить себе немного расслабиться.

Он потянулся к Дженни, но она уже легла на кровать и сама перевернулась на живот.

До Сан-Хосе из Монтерея можно добраться двумя дорогами. Можно поехать по шоссе № 1, которое вьется вдоль побережья и через Санта-Крус, затем свернуть на головокружительную змейку шоссе № 17, миновать вычурный Лос-Гатос, где вам предложат массу разнообразных сувениров, хрусталя, благовоний и платьев в стиле Дженис Джоплин (ну и, конечно, Роберто Кавалли и «Дольче & Габбана»).

Или вы можете предпочесть шоссе № 156, потом съехать с него на 101-е и, если у вас есть вдоволь бензина, добраться до города за какой-нибудь час.

Кэтрин Дэнс выбрала второй вариант.

Госпел закончился, и теперь она слушала латиноамериканскую музыку, мексиканскую певицу Хулиету Венегас. Из динамиков лилась ее задушевная «Вердад».

«Таурус» мчался со скоростью девяносто миль в час через Гилрой, чесночную столицу мира. Неподалеку располагался Кастровилль, столица артишоков, и Уотсонвилль с его огромными ягодными и грибными плантациями и фермами. Кэтрин нравились эти городишки и вызывали раздражение снобы, смеявшиеся над традицией избрания королевы артишоков и стоянием в бесчисленных очередях на Фестивале кальмаров в Монтерее. В конце концов, те же самые городские снобы платили огромные деньги за импортное оливковое масло и винный уксус, которыми сдабривали презираемые ими артишоки и кольца кальмаров.

Маленькие городишки были уютны, проникнуты духом добросовестного труда и честности и полны историей. Кроме того, находясь в пределах центральной части западной Калифорнии, они входили в ее служебную территорию.

Дэнс обратила внимание на рекламу, зазывавшую туристов на виноградник в Морган-Хилл, и ей пришла в голову идея.

Кэтрин позвонила Майклу.

— Привет, — сказала она. — Я вдруг вспомнила о кислоте, которую обнаружили в «тандерберде» в Мосс-Лэндинге. Есть какие-нибудь новые результаты?

— Эксперты из отдела Питера работают над этим, но пока никаких определенных выводов.

— Сколько человек осматривают сады и виноградники?

— Около пятнадцати человек из калифорнийского управления полиции, пятеро наших людей и несколько копов из Салинаса. Пока они ничего не нашли.

— У меня появилась идея. О какой кислоте идет речь?

— Минутку.

Стараясь не терять из виду дорогу, Кэтрин вписывала в блокнот, лежащий у нее на колене совершенно непонятные ей названия, который диктовал Майкл.

— Значит, тебе недостаточно кинесики? Нужно овладеть еще и криминалистикой?

— Умная женщина знает свой потолок. Я позвоню тебе позже.

Затем Дэнс нажала кнопку быстрого набора и прослушала несколько гудков телефона, отделенного от нее двумя тысячами миль.

Щелчок, и женский голос ответил:

— Амелия Сакс слушает.

— Привет, это Кэтрин.

— Как дела?

— Бывали и лучше.

— Могу себе представить. Мы слышали о том, что у вас произошло, и следим за ходом дела. Как тот офицер, который попал в огонь?

Дэнс удивило, что Линкольн Райм, известный нью-йоркский криминалист, и Амелия Сакс, его ассистент и детектив из нью-йоркского полицейского управления, внимательно следят за ходом расследования побега Пелла.

— Боюсь, что не очень хорошо.

— Мы беседовали о Пелле. Линкольн помнит дело, по которому тот попал в тюрьму. В девяносто девятом. Когда он убил всю семью. Есть какие-нибудь подвижки?

— Ничего значительного. Он очень хитер. Слишком хитер.

— Да, это мы уже поняли из новостей. Как дети?

— Хорошо. Мы ждем вашего приезда. И мои родители тоже. Они очень хотят с вами обоими познакомиться.

Сакс рассмеялась:

— Постараюсь его вытащить. Для меня это будет хорошая проверка.

Линкольн Райм не любил путешествовать, что не было связано с парализованными руками и ногами. Он просто не любил путешествовать.

Дэнс познакомилась с Раймом и Сакс в прошлом году, когда читала курс кинесики в Нью-Йорке, и они попросили ее помочь им в одном сложном деле. С тех пор они постоянно поддерживали связь. Особенно Кэтрин подружилась с Амелией. Женщины, работающие в полиции, зачастую быстро и легко сходятся.

— Что-нибудь слышно еще об одном нашем друге? — спросила Сакс.

Она имела в виду преступника, за которым они охотились в прошлом году в Нью-Йорке. Ему удалось ускользнуть и скрыться, скорее всего в Калифорнии. Кэтрин завела на него дело в КБР, но ничего не нашла и пришла к выводу, что, по всей вероятности, он покинул страну.

— Боюсь, ничего. Наш центральный офис в Лос-Анджелесе ведет поиск. Но я звоню по другому поводу. Можно мне Линкольна?

— Подожди минутку. Сейчас.

Щелчок — и раздался голос Линкольна.

— Кэтрин.

Линкольн не любил болтать, однако их разговор продлился несколько минут. Интересовали его совсем не личные темы, а дела, над которыми она сейчас работала. Райм был ученым до мозга костей, и его раздражала «человеческая» составляющая, как он ее называл, в работе полиции. Тем не менее в ходе их совместной работы с Кэтрин Линкольн начал понимать и ценить значение кинесики (так как сразу заметил, что она основана на научной методологии, а не на интуитивном чувстве, которое он не признавал).

— Как жаль, что ты далеко, — сказал он. — Тут у нас есть один свидетель по делу о нескольких убийствах, я бы очень хотел, чтобы ты его допросила своими методами. Могла бы даже воспользоваться резиновой дубинкой.

Кэтрин представила Линкольна в инвалидном кресле, глядящего на большой плоский экран, подключенный к микроскопу или компьютеру. Он любил криминалистику с той же страстью, с какой она любила кинесику.

— И мне жаль. Но у меня и здесь забот полон рот.

— Да, я слышал. Кто у вас занимается криминологическим анализом?

— Питер Беннингтон.

— А, да, конечно. Я его знаю. Был у меня на семинаре. Замечательный парень.

— У меня к тебе вопрос по поводу ситуации с Пеллом.

— С удовольствием отвечу.

— У нас есть некоторые улики, которые могут указать место, где он скрывается. Но для полной проверки необходимо задействовать слишком большие человеческие ресурсы. И мне нужно знать, есть ли какой-то смысл это делать. Ведь мы могли бы использовать людей на других заданиях.

— А какие улики?

— Постараюсь произнести правильно. — Взгляд Дэнс мелькает между дорогой и блокнотом. — Карбоновая кислота, этанол, яблочная кислота, аминокислота и глюкоза.

— Подожди минутку.

Кэтрин услышала, что он переговаривается с Амелией Сакс, которая вошла в одну из баз данных Райма. Она отчетливо слышала все слова, так как в отличие от большинства людей Линкольн Райм не мог прикрыть рукой микрофон в телефонной трубке, когда беседовал с кем-то находящимся рядом с ним в комнате.

— Подожди, мне нужно кое-что просмотреть…

— Ты можешь мне перезвонить, — отозвалась Кэтрин. Она и не ожидала, что он ответит с ходу.

— Нет-нет… просто не клади трубку… Где обнаружили вещество?

— На полу автомобиля Пелла.

— Гм. Автомобиля… — Пауза. Затем Райм что-то пробормотал себе под нос. Наконец спросил: — А не может быть, что Пелл просто обедал в каком-то ресторане? Ресторане, в котором подают морепродукты или в британском пабе?

Кэтрин громко расхохоталась.

— Морепродукты, конечно! Но как ты догадался?

— Кислота — это уксус, точнее, солодовый уксус, так как сочетание аминокислот с глюкозой указывает на наличие карамельного кулера. Судя по моим базам данных, подобное наиболее характерно для британской кухни, пищи, подаваемой в пабах и ресторанах морепродуктов. Том? Помнишь его? Он мне помог сейчас найти ответ на твой вопрос.

— Да, конечно. Передай ему привет от меня. — Ухаживавший за Раймом сотрудник социальной службы был, ко всему прочему, еще и превосходным поваром. В прошлом декабре, когда Кэтрин была у них в гостях, он угостил ее самым вкусным мясным бургиньоном, который она когда-либо в жизни пробовала.

— Жаль, что мой вывод не приведет тебя к логову этого негодяя, — заметил криминалист.

— Ну что ты! Ты мне очень помог, Линкольн. Теперь я смогу снять людей с тех мест, где они ведут бессмысленный поиск. И направить туда, где их можно будет использовать более эффективно.

— Звони в любое время. Ты работаешь с таким делом, к которому и я не против приложить усилия.

Они распрощались.

После звонка Райму Дэнс набрала номер О'Нила и сообщила ему, что кислота скорее всего попала в автомобиль Пелла из ресторана «Морские деликатесы Джека», и ее наличие вряд ли может им открыть истинные намерения преступника. Поэтому лучше переключить людей на непосредственные поиски Пелла.

Кэтрин продолжала свой путь к северу по знакомой дороге, которая завершалась в Сан-Франциско, где восьмиполосное шоссе № 1 резко сужалось, превращаясь в городскую улицу Ван-Несс. Теперь же, на расстоянии восьмидесяти миль к северу от Монтерея, она повернула на запад и въехала в широко раскинувшиеся пригороды Сан-Хосе, города, который выступал в качестве своеобразной антитезы нарциссизму Лос-Анджелеса в старой песне Берта Бахраха и Хэла Дэвида «Ты знаешь дорогу в Сан-Хосе?». Ныне благодаря Кремниевой долине у Сан-Хосе появилось собственное довольно значимое эго.

Поиск по карте провел Кэтрин через лабиринт новостроек к району, заполненному однотипными домами. Глядя на симметрично высаженные деревья и исходя из того, что они были молоденькими саженцами, когда обитатели этих домов поселились здесь, Кэтрин решила, что району примерно лет двадцать пять. Скромные, безликие, небольшого размера дома. Тем не менее каждый из них стоил никак не меньше миллиона долларов.

Она отыскала нужный ей дом, проехала мимо него и остановила машину на противоположной стороне в квартале от него. Затем вернулась к нему, пройдя мимо красного джипа, темно-синей «акуры» на подъездной дорожке и большого трехколесного пластикового велосипеда на лужайке. Внутри дома горел свет. Она подошла к парадному крыльцу. Позвонила. Кэтрин уже приготовила легенду, на тот случай если дверь откроет муж Саманты или дети. Маловероятно, чтобы Саманта скрывала свое прошлое от супруга, но знакомство тем не менее лучше начинать, исходя из того, что никому из ее окружения ничего о ее прошлом не известно. Кэтрин нужна была помощь Саманты, и она должна была проявлять крайнюю осторожность, чтобы не вызвать в ней отчуждения.

Дверь открыла стройная женщина с миловидным узким лицом и вьющимися каштановыми волосами, похожая на актрису Кейт Бланшетт. На ней были шикарные очки в голубой оправе. Женщина стояла на пороге, тонкой рукой держась за косяк, а голову слегка наклонив вперед.

— Слушаю?

— Миссис Старки?

— Да. — Лицо ее очень сильно отличалось от тех фотографий Саманты Маккой восьмилетней давности, которые видела Кэтрин. Она явно сделала пластическую операцию. Но, взглянув ей в глаза, Кэтрин поняла, что перед ней, без всяких сомнений, именно Саманта. И ее убедило в этом не сходство с изображением на старых фотографиях, а появившаяся в них вспышка ужаса, а затем смятение.

— Я Кэтрин Дэнс из Калифорнийского бюро расследований, — спокойным голосом представилась Кэтрин.

Взгляд, брошенный Самантой на удостоверение, которое Дэнс предусмотрительно держала довольно низко, был настолько поспешным, что она вряд ли смогла там что-то рассмотреть.

Изнутри дома раздался мужской голос:

— Кто там, дорогая?

Не сводя глаз с Дэнс, Саманта ответила:

— Соседка. Та женщина, с которой я встретилась в «Сейфуэй». ^[12] Я тебе о ней говорила.

Кэтрин мгновенно стал ясен ответ на вопрос, скрывает ли Саманта свое прошлое от мужа. Кроме того, она не могла не оценить убедительность ее лжи. У хороших лжецов всегда наготове «правильные» ответы, и они прекрасно знают тех людей, которым им часто приходится врать. По словам Саманты Дэнс поняла, что у ее мужа плохая память на случайные разговоры и что Саманта заранее продумывает все возможные ситуации, в которых может возникнуть необходимость во лжи.

Саманта закрыла за собой дверь, сошла с крыльца и вместе с Кэтрин проследовала по дорожке. Здесь, на ярком солнечном свете, Дэнс заметила, какой изможденный вид у ее собеседницы. Глаза у нее были красные с темными обводами, кожа на лице сухая, губы потрескавшиеся. Ноготь на одном из пальцев сломан. Казалось, она очень мало спит. Дэнс поняла, что означали слова коллег Саманты о том, что она «сегодня работает дома».

Саманта оглянулась на дом. Затем, снова повернувшись к Кэтрин, умоляющим голосом прошептала:

— Я не имею к этому никакого отношения, клянусь. Я слышала, что ему помогает какая-то женщина. Я видела в новостях, но…

— Нет-нет, я приехала к вам совсем по другому поводу. Мы вас уже проверили. Вы работаете в издательстве Фигероа. Вы там были вчера целый день.

Вновь выражение ужаса на лице.

— Вы…

— Никто ничего не знает. Я звонила по поводу доставки посылки.

— Да… Тони говорил, что кто-то хотел что-то прислать и спрашивал меня. Значит, это были вы. — Саманта потерла лицо и скрестила на груди руки. Жест отрицания. Она находилась в глубоком стрессе.

— Там, в доме, ваш муж?

Она кивнула.

— Он не знает?

— Даже не подозревает.

«Удивительно», — подумала Дэнс.

— А кто-нибудь вообще знает?

— Несколько сотрудников того учреждения, где я меняла имя. Полицейский, которому был поручен надзор за мной.

— А друзья и члены семьи?

— Мать умерла. Отцу на меня наплевать. Да, собственно, они отказались от меня еще до того, как я встретила Пелла. А после убийства семейства Кройтонов вообще перестали отвечать на мои телефонные звонки. Что касается старых друзей… Некоторые из них потом определенное время поддерживали со мной отношения. Но быть знакомым того, кто связан с Дэниэлом Пеллом… Вы меня понимаете. Ну и каждый из них нашел какой-нибудь предлог, чтобы побыстрее исчезнуть из моей жизни. Все нынешние друзья знают меня только под именем Сара. — Вновь взгляд на дом и исполненный дурных предчувствий вопрос: — Чего вы от меня хотите?

— Уверена, вы следите за новостями. Нам до сих пор не удалось найти Пелла. Но мы твердо знаем, что он скрывается где-то в районе Монтерея. И мы не можем понять почему. Мы договорились с Ребеккой и Линдой, что они приедут, чтобы помочь нам.

— Они согласились? — Она была явно поражена.

— И я бы хотела, чтобы вы присоединились к ним.

— Я? — У нее задрожала нижняя челюсть. — Нет-нет, я не могу. О, пожалуйста… — Ее голос начал срываться.

Дэнс поняла, что несчастная на грани истерики. Поэтому она поспешно произнесла:

— Не бойтесь. Я не собираюсь ломать вам жизнь. Нигде ничего о вас не будет сказано. Я просто прошу у вас помощи. Мы не можем его найти и вычислить его намерения. А вы, со своей стороны, можете знать…

— Я ничего не знаю. В самом деле. Дэниэл Пелл не похож ни на мужа, ни на брата, ни на друга. Он монстр. Он нас использовал. Вот и все. Я прожила с ним два года и не имею ни малейшего представления, что было у него на уме. Вы должны мне поверить. Я клянусь вам.

Классическое проявление отрицания травмирующих фактов, свидетельствующее не о лжи, а о неспособности вновь испытать пережитый стресс.

— Вам совершенно нечего опасаться, если вы этого…

— Нет, извините. Мне очень жаль, но я не могу. Вы должны меня понять, я создала для себя совершенно новую жизнь. Мне потребовалось столько усилий, и созданное мной до сих пор так хрупко.

Кэтрин достаточно было взглянуть на испуганное лицо Саманты, полные ужаса глаза, дрожащую челюсть, чтобы понять, что она никогда не согласится.

— Я понимаю.

— Извините. Но я просто не могу.

Саманта повернулась и пошла по направлению к дому. У дверей она остановилась и широко улыбнулась на прощание.

Может быть, она передумала? У Кэтрин на мгновение затеплилась надежда.

Женщина помахала ей с крыльца.

— До свидания! — крикнула она. — Буду рада встретить вас снова.

Саманта Маккой и ее ложь скрылись за дверью дома.

Глава 24

— Слышали? — спросила Сьюзен Пембертон Сезара Гутьерреса, сидевшего напротив нее в баре отеля, и высыпала сахар в чашку кофе с молоком. Она махнула рукой в сторону телеэкрана, на котором диктор читала новости на фоне телефонного номера и надписи.

«Горячая линия» по поимке сбежавшего опасного преступника.

— Да, здесь не до шуток, — заметил бизнесмен. — Просто ужас. Я слышал, он убил двух человек. — Красавец мексиканец добавил корицы в капуччино, сделал глоток, просыпав немного специй на слаксы. — Посмотрите, какой я неряха, — расхохотался он, — меня вообще нельзя никуда брать с собой.

Он потер пятно, отчего оно стало еще заметнее.

— Ну вот.

Это была деловая встреча. Сьюзен, работавшая в компании ландшафтного дизайна, пригласили организовать юбилейную вечеринку для его родителей. Будучи в данный момент не замужем, она рефлекторно оценила мексиканца как возможного жениха, сразу отметив, что он всего на несколько лет старше ее и у него на пальце нет обручального кольца.

Они быстро обсудили подробности намеченной вечеринки: бесплатный бар, куры и рыба, вино, пятнадцать минут на обмен клятвами в вечной верности, как когда-то в молодости, и затем танцы под руководством диджея.

Теперь они просто сидели и болтали за чашкой кофе, после чего Сьюзен должна была отправиться к себе в офис, чтобы составить смету.

— Они уже давно должны были его поймать. — Гутьеррес вдруг отвернулся и нахмурился.

— Что-нибудь случилось? — спросила Сьюзен.

— Может быть, вы будете смеяться, но когда я ехал сюда, я видел, как затормозила машина. И из нее вышел человек, который был немного похож на Пелла. — Он кивнул на телеэкран.

— Кто? Убийца?

Гутьеррес снова кивнул.

— Машину вела женщина.

Диктор только что сообщила, что сообщницей преступника является молодая женщина.

— И куда он направлялся?

— Да я не обратил внимания. Думаю, к гаражу у банка.

Сьюзен взглянула в направлении гаража.

Бизнесмен улыбнулся.

— Надо быть полным идиотом, чтобы приехать сюда. А что это за плакат? Я его и раньше видел.

— Реклама концерта, который должен состояться в пятницу. Часть юбилейных торжеств, посвященных Джону Стейнбеку. Вы его читали?

— Конечно, — ответил бизнесмен. — «К востоку от рая», «Долгая долина». ^[13] Вы бывали в Кинг-Сити? Мне там очень нравится. Там у деда Стейнбека было ранчо.

Сьюзен почтительно приложила руку к груди.

— «Гроздья гнева» — самая великая книга.

— Значит, в пятницу концерт, говорите?

— Джазовый. Ведь все знают джазовый фестиваль в Монтерее. Мой любимый.

— Мне он тоже очень нравится, — признался Гутьеррес. — Когда есть возможность, я его всегда посещаю.

— В самом деле? — Сьюзен с трудом удержалась от порыва взять его за руку.

— Возможно, мы встретимся на очередном.

— Меня беспокоит, что… — ответила Сьюзен. — Как жаль, что такую музыку любят совсем немногие. Настоящую музыку. Не думаю, что она особенно интересует молодежь.

— Я полностью на вашей стороне. — Гутьеррес чокнулся с ней чашками кофе. — Моя бывшая… она позволяет сыну слушать рэп. А слова там какие, вы знаете? Отвратительные. А ему ведь всего двенадцать лет.

— Да какая это музыка! — с презрением провозгласила Сьюзен, а сама подумала: «Значит, у него есть бывшая. Хорошо…»

Она дала себе зарок никогда не завязывать интрижки ни с одним мужчиной, который ни разу не был женат до сорока.

После недолгого колебания он спросил:

— Так, значит, вы там будете? На концерте?

— Да, буду.

— Ну, я как бы не совсем в курсе ваших личных дел, но если вы не против, я мог бы присоединиться.

— О, Сезар, это будет чудесно!

В наше время подобные восклицания можно рассматривать как вполне официальное приглашение.

Гутьеррес потянулся, сообщил, что ему нужно поразмяться, после чего, добавив, что получил огромное удовольствие от знакомства, без всяких колебаний протянул Сьюзен тройку телефонных номеров: рабочий, домашний и мобильный. Он взял портфель, и они вдвоем направились к двери. Сьюзен заметила, что Гутьеррес остановился и глазами под темными стеклами очков обвел вестибюль, нахмурился и задумчиво погладил усы.

— Что-нибудь не так?

— Мне кажется, вон тот парень, — прошептал он. — Тот, которого я видел раньше. Вон там, видите его? Он был здесь, в отеле. Смотрит в нашу сторону.

Вестибюль был уставлен тропическими растениями. У Сьюзен осталось только смутное впечатление, что кто-то повернулся и вышел.

— Дэниэл Пелл? Не может быть. Это безумие! Знаете, когда видишь такие вещи по телевизору, можешь себе самому внушить такое…

Они прошли к двери и остановились. Гутьеррес посмотрел.

— Он ушел.

— Возможно, нам следует сообщить кому-то из администрации?

— Я позвоню в полицию. Вполне возможно, что я обознался. Но звонок не повредит. — Он вытащил телефон, набрал 911 и говорил несколько минут. — Сказали, что пришлют кого-нибудь проверить. Особым энтузиазмом, правда, не горели. Они, наверное, за час принимают сотню таких звонков. Я могу проводить вас до машины, если хотите.

— Да, конечно.

Сьюзен совсем не пугала перспектива встречи с беглым убийцей — просто хотелось побольше времени провести с Гутьерресом.

Они прошли по главной улице городского центра Альварадо. Теперь это район ресторанов, сувенирных лавок, кофеен. Он совсем не похож на ту улицу эпохи Дикого Запада, каким был сотню лет назад, полный шатающихся по здешним борделям пьяных солдат и рабочих из «Консервного ряда», время от времени устраивающих перестрелки прямо посреди улицы.

Сьюзен и Гутьеррес шли по тротуару, тихо переговариваясь и оглядываясь по сторонам. И тут только она заметила, что улицы как-то необычно пусты. Неужели из-за сбежавшего преступника? Ей стало не по себе.

Ее офис располагался рядом со стройкой в квартале от Альварадо. Здесь были целые горы строительных материалов. «Если Пелл пошел в эту сторону, — подумала она, — он сможет легко спрятаться за ними и выжидать». Сьюзен замедлила шаг.

— Ваша машина? — спросил Гутьеррес.

Она кивнула.

— Что-нибудь не так?

Сьюзен поморщилась и смущенно рассмеялась, а затем сказала, что боится, что Пелл мог спрятаться где-нибудь среди строительных материалов.

Гутьеррес улыбнулся.

— Даже если бы он действительно был здесь, он никогда не напал бы на нас двоих. Идемте.

— Сезар, постойте, — остановила его Сьюзен, сунув руку в сумочку. Она протянула ему маленький красный цилиндр. — Вот, держите.

— Что это такое?

— Баллончик со слезоточивым газом. На всякий случай.

— Думаю, нам он не понадобится. А кстати, как он работает? — Он рассмеялся. — Не хочу сам стать его жертвой.

— Достаточно направить его в нужную сторону и нажать здесь.

Они проследовали дальше по направлению к автомобилю Сьюзен, и к тому времени, когда подошли к нему, она чувствовала себя полной идиоткой. Никаких безумных убийц за горами кирпичей не было, и Сьюзен не могла не задаться вопросом, не разочаровало ли ее спутника, на которого она теперь имела совершенно определенные виды, столь глуповатое поведение. Скорее всего нет. Создавалось впечатление, что Гутьерресу нравилась роль галантного джентльмена.

Сьюзен открыла дверцу.

— Наверное, мне стоит возвратить это вам, — сказал он и протянул ей баллончик.

Сьюзен хотела взять его, но Гутьеррес рванулся вперед, схватил ее за волосы и резко рванул голову назад. Он сунул сопло баллончика ей в рот, который рефлекторно открылся в неосуществленной попыткепозвать на помощь.

И нажал.

«Боль, — подумал Дэниэл Пелл, — возможно, самый надежный способ контроля над человеческим телом».

Все еще в облике мексиканца-бизнесмена он вел машину Сьюзен Пембертон к пустынному месту, расположенному неподалеку от океана к югу от Кармела.

Боль… Жестоко избей, дай время прийти в себя, потом пригрози новым избиением. Специалисты утверждают, что пытка — недостаточно эффективное средство. Какое заблуждение! Пытка элегантна. Возможно, она не самый чистый способ. Но срабатывает всегда великолепно.

Нажатие длилось не более секунды. Однако по глухим стонам и хаотическому движению конечностей Пелл понял, что спрей, попавший Сьюзен в рот и нос, вызвал нестерпимую боль. Пелл позволил ей прийти в себя. Помахал баллончиком перед глазами, полными ужаса и слез. И сразу получил от нее то, что хотел.

Конечно, баллончик со слезоточивым газом в его намерения первоначально не входил. У него в портфеле имелись скотч и нож. Однако Пелл решил несколько изменить планы, когда, к его необычайному изумлению, женщина сама протянула ему баллончик, а точнее, не ему, а его «альтер эго» — Сезару Гутьерресу.

Дэниэлу Пеллу предстояло решить кое-какие проблемы, а при том, что его фотография появлялась через каждые полчаса на местном телевидении, ему необходимо было сменить внешность. Выманив «тойоту» на выгодных ей условиях у доверчивого продавца со слабостью к глубоким разрезам на женских платьях, Дженни Марстон купила краску для ткани и крем для загара, которые Пелл смешал в нужных пропорциях и приготовил из них специальный состав для ванны, после принятия которой его кожа потемнела. Он перекрасил волосы и брови в черный цвет и, воспользовавшись биоклеем и остриженными волосами, сделал себе почти настоящие усы. Единственное, чего Пелл не мог изменить, были глаза. Имейся у него выбор контактных линз, он бы переделал их в голубовато-карие, но в данный момент найти линзы было невозможно. Зато вот очки — дешевые затемненные очки для чтения в черной оправе — способны ввести в заблуждение относительного истинного цвета глаз.

Утром Пелл позвонил в компанию «Брок». Ответила Сьюзен Пембертон, согласившаяся встретиться с ним по поводу планирования юбилейной вечеринки. Он оделся в дешевый костюм, купленный Дженни в «Мервинсе», и встретился с упомянутой дамой в «Даблтри», где приступил к той работе, в которой Дэниэл Пелл достиг наивысшего совершенства.

О, все прошло превосходно! Играть со Сьюзен, как с рыбкой, доставляло ему даже гораздо большее наслаждение, чем наблюдать за тем, как Дженни обрезает волосы, выбрасывает блузки и морщится от боли, когда он бьет ее вешалкой для одежды по маленькой заднице.

Теперь Пелл воспроизводил свои излюбленные методы: отыскать общие страхи (сбежавший убийца), общие увлечения (Джон Стейнбек, джаз, о котором он, правда, знал немного, но мог всегда пустить пыль в глаза); слегка пофлиртовать (взгляд на его палец без обручального кольца и стоическая улыбка при упоминании о детях сказали Пеллу абсолютно все о сердечной жизни Сьюзен Пембертон); совершить какую-нибудь глупость и посмеяться ей (рассыпанная корица); вызвать ее сочувствие (бывшая жена, сучка, портит ему сына); разыграть роль настоящего джентльмена (организация вечеринки для любимых родителей, сопровождение дамы до машины); снять все подозрения (ложный звонок на 911).

Понемногу вызвать доверие и таким образом заполучить контроль.

Какое наслаждение доставляла Пеллу возможность снова попрактиковаться в его излюбленном искусстве в реальном мире, а не только в фантазиях.

Наконец он отыскал поворот. Пелл вел машину через густые заросли деревьев к океану. Дженни всю субботу накануне его побега занималась разведкой местности для него и нашла этот заброшенный уголок. Пелл поехал по засыпанной песком дороге, миновал знак, гласивший, что здесь начинаются частные владения. Он остановил автомобиль Сьюзен в самом конце дороги вдали от шоссе. Выйдя из машины, услышал, с каким грохотом разбиваются волны о старый пирс неподалеку. Солнце большим диском низко висело над горизонтом.

Пеллу не пришлось долго ждать. Он был рад убедиться в своей правоте. Люди, приезжающие без опоздания, скорее подчинятся тебе, но будь осторожен с теми, кто заставляет тебя ждать. Она остановила машину, вышла и приблизилась к нему.

— Любимый, надеюсь, тебе не пришлось долго ждать. — Она жадно прижалась губами к его губам, обхватив его лицо обеими руками.

Пелл чуть не задохнулся.

Дженни рассмеялась.

— К тебе такому очень трудно привыкнуть. Я, конечно, знала, что это ты, но все равно пришлось еще разок хорошенько присмотреться. Так же как и со мной и с моими короткими волосами. Они обязательно отрастут снова, а ты снова побелеешь.

— Иди сюда. — Он взял ее за руку, сел на невысокую песчаную дюну и притянул Дженни к себе.

— Разве мы не уезжаем? — спросила она.

— Пока нет.

Кивок в сторону «лексуса».

— А чья это машина? Я думала, твой друг тебя подбросит.

Он ничего не ответил. Они смотрели на запад на Тихий океан. Бледный диск солнца приближался к горизонту, с каждой минутой становясь все более огненным.

Она думает примерно следующее: «Он что, не хочет со мной разговаривать, не хочет меня вообще? Что происходит?»

Неуверенность… Пелл позволил растерянности полностью овладеть девушкой. Пусть она видит, что он не улыбается.

Сомнения и страх захлестывали ее подобно цунами. Он почувствовал, как напряглась ее рука.

Наконец он произнес:

— Ты меня очень сильно любишь?

Дженни ответила почти без колебаний, хотя от него не ускользнула какая-то настороженность в ее голосе.

— Моя любовь огромна, как это солнце.

— Отсюда оно кажется не таким уж и большим.

— Она огромна, как настоящее солнце. Нет, даже больше, как вся Вселенная, — добавила Дженни поспешно, как школьница, пытающаяся на ходу исправить неверный ответ.

Пелл молчал.

— Что случилось, Дэниэл?

— У меня проблема. И я не знаю, как ее решить.

Дженни еще больше напряглась.

— Проблема, дорогой?

Значит, когда она счастлива, она называет его «любимый», а когда напугана — «дорогой». Надо запомнить на будущее. И Пелл запомнил.

— Из-за моей встречи.

До своего отъезда он сообщил ей только, что у него «деловая» встреча.

— В общем, не сложилось. Все планы рухнули. Эта женщина должна была возвратить мне большую сумму денег, которую я ей когда-то одолжил. Но она меня обманула.

— Что случилось?

Пелл смотрел Дженни прямо в глаза. Он хорошо помнил, что единственным человеком, которому удалось поймать его на лжи, была Кэтрин Дэнс. Сейчас она всплыла у него в памяти. Воспоминание о Дэнс отвлекало, и потому Пелл постарался тут же выбросить ее из головы.

— Оказалось, что у нее свои планы. Она хотела воспользоваться мной. И тобой.

— Мной? Она меня знает?

— По имени нет. Но из новостей ей стало известно, что мы вместе. Она потребовала, чтобы я тебя бросил.

— Почему?

— Она хотела, чтобы я вернулся к ней. Хотела, чтобы мы бежали вдвоем с ней.

— Ты с ней раньше был?

— Был.

— О… — Дженни замолчала.

Ревность…

— Конечно, я ответил отказом. Я бы, естественно, никогда в жизни не согласился бросить тебя.

Дженни попыталась замурлыкать, но сразу заметила, что этот прием не срабатывает.

Дорогой…

— И Сьюзен вышла из себя. Она заявила, что немедленно пойдет в полицию. Она собиралась выдать нас обоих. — Лицо Пелла перекосила гримаса боли. — Я пытался отговорить ее. Но она не слушала.

— И что случилось?

Он взглянул на автомобиль.

— Я привез ее сюда. У меня не было другого выбора. Она хотела заявить в полицию.

В ужасе Дженни подняла глаза, взглянула в автомобиль и никого там не увидела.

— В багажнике.

— О Боже. Она…

— Нет, — медленно ответил Пелл. — С ней все в порядке. Она просто связана. В этом-то и вся проблема. Я не знаю, что теперь делать.

— Она все еще хочет выдать тебя?

— Невозможно поверить, но хочет! — воскликнул он. — Я умолял ее. Но у нее явно с головой не в порядке. Как у твоего мужа, помнишь? Он продолжал избивать тебя, даже зная, что его арестуют. Сьюзен точно такая же. Она себя не контролирует. — Пелл возмущенно вздохнул. — Я с ней всегда был честен. А она меня обманула. Она истратила все деньги. Я собирался частично вернуть тебе долг. За автомобиль. И за все то, что ты для меня сделала.

— Тебе не стоит беспокоиться из-за денег, дорогой. В любом случае я бы потратила их на нас.

— Нет, я обязательно верну их тебе.

Никогда, никогда нельзя давать понять женщине, что она нужна тебе только из-за ее денег.

Пелл поцеловал ее с крайне озабоченным видом.

— И что мы будем теперь делать?

Дженни отвела взгляд и уставилась на солнечный диск.

— Я… я не знаю, дорогой. Я не…

Казалось, она больше была не в силах ни думать, ни говорить.

Он положил руку ей на ногу и крепко сжал.

— Я не могу позволить, чтобы что-то или кто-то причинил нам вред. Я так тебя люблю.

— И я тебя тоже люблю, Дэниэл, — слабым голосом откликнулась она.

Он вынул нож из кармана. Пристально взглянул на него.

— Мне очень не хочется. В самом деле не хочется. Ведь вчера из-за нас пострадало так много людей.

Из-за нас. Не из-за меня.

От нее не ускользнул намек. Пелл почувствовал это по тому, как напряглись ее плечи.

— Но все ведь получилось ненамеренно, — продолжал он. — Совершенно случайно. А вот здесь… Ну, я не знаю.

Он задумчиво вертел нож в руках.

Она прижалась к нему, не сводя глаз с лезвия, сверкавшего в лучах заходящего солнца, и дрожала всем телом.

— Ты мне поможешь, любимая? Один я не смогу.

Дженни заплакала.

— Я не знаю, дорогой. Я не могу.

Она не сводила взгляда с багажника машины.

Пелл поцеловал ее в голову.

— Мы не можем позволить, чтобы кто-нибудь причинил нам вред. Я не смог бы жить без тебя.

— Я тоже. — Дженни с шумом втянула в себя воздух. У нее дрожал подбородок.

— Помоги мне, пожалуйста. — Шепот. Он встал, помог ей подняться, и они проследовали к «лексусу». Вложил нож Дженни в руку и сжал ее руку в своей. — У одного меня недостаточно сил, — признался он. — Но вместе… мы можем сделать это вместе. — Он взглянул ей прямо в глаза пронзительно и страшно. — Мы как бы заключим союз. Союз любовников. Он будет означать, что ближе нас нет никого на свете. Мы будем как кровные братья. Любовники, связанные кровью.

Он сунул руку в машину и нажал на кнопку открывания багажника.

Дженни невольно вскрикнула при звуке открывающейся крышки.

— Помоги мне, любимая. Пожалуйста.

Он провел ее к багажнику.

Она остановилась и протянула ему нож, всхлипывая.

— Пожалуйста… Извини. Извини, дорогой. Не сердись. Я не могу. Просто не могу.

Пелл ничего не сказал, только кивнул. Ужас, запечатлевшийся в ее глазах, слезы, отражавшие солнце, опускающееся в океан. Все это пьянило его.

— Не сердись на меня, Дэниэл. Я не вынесу, если ты рассердишься.

Пелл колебался в течение промежутка времени, равного трем ударам сердца, — идеальная пауза для того, чтобы вызвать неуверенность.

— Ладно. Я не сержусь.

— Я все еще твоя любимая?

Вновь пауза.

— Конечно, да.

И он приказал ей пойти подождать в машине.

— Я…

— Иди подожди. Все в порядке.

Дженни пошла к «тойоте», а он прошел к багажнику «лексуса» и взглянул…

…на безжизненное тело Сьюзен Пембертон.

Он убил ее час назад на стоянке офиса Сьюзен. Задушил скотчем.

Пелл, конечно, и не предполагал, что Дженни станет помогать ему в убийстве Сьюзен. Он прекрасно понимал, что она испугается. Все устроенное им сейчас было еще одним уроком в процессе воспитания верной ученицы.

Дженни еще на шаг приблизилась к той цели, которую он определил для нее. Он вплотную подвел ее к участию в убийстве. Секунд пять или десять она вполне серьезно собиралась вонзить нож в человеческое тело и потом спокойно смотреть, как течет из него кровь, а вместе с кровью уходит жизнь. Еще неделю назад подобная мысль никогда бы не пришла Дженни в голову. А еще через неделю она совсем смирится с подобной перспективой.

А затем настанет момент, когда она согласится помочь ему в убийстве. А со временем, возможно, он сумеет подвести ее к тому, что Дженни совершит убийство самостоятельно. Ему удавалось добиваться от девиц в «семье» такого, на что до встречи с ним они никогда в жизни не пошли бы. Но это все были лишь мелкие преступления. Без настоящего насилия.

Тем не менее Дэниэл Пелл был уверен, что обладает талантом создать из Дженни Марстон робота, который будет делать то, что он ему прикажет, вплоть до убийства.

Пелл захлопнул багажник. Затем сломал сосновую ветку и замел следы на песке. Он возвращался в машину, подметая за собой. После чего приказал Дженни выехать на дорогу. И когда машина была уже на гравии, Пелл спустился вниз и убрал оставшиеся следы. Он вернулся и пробормотал:

— Я поведу машину.

— Извини, Дэниэл, — произнесла она, стирая слезы с лица. — Я исправлюсь.

Мольба о сострадании.

Но его методика требовала полного молчания и отсутствия какой-либо реакции на ее слезы.

Глава 25

«Любопытный человек», — думала Кэтрин Дэнс.

Мортон Нэгл подтянул обвисшие штаны, сел за кофейный столик в ее кабинете и открыл потрепанный портфель.

Он производил впечатление типичного неряхи с всклокоченными редкими волосами, неровно подстриженной бородкой, обтрепавшимися манжетами серой рубашки, толстым бесформенным телом. Впрочем, создавалось впечатление, что его вполне устраивает его внешний вид. И это было не просто впечатление, оно подтверждалось внимательным кинесическим анализом Кэтрин. Движения Нэгла, точные и без какого-либо напряжения, свидетельствовали об отсутствии стресса. Глаза с эльфийским огоньком, четко все оценивающие и мгновенно определяющие, что важно и что нет. Войдя в ее кабинет, Нэгл не обратил никакого внимания на внешнее его оформление, зато отметил выражение лица Дэнс (сильнейшую усталость), бросил на молодого Рэя Карранео дружелюбный, но ничего не значащий взгляд и сразу сосредоточил все свое внимание на Уинстоне Келлоге.

После того как Нэгл узнал, откуда прибыл Келлог, его глаза сузились. Он, видимо, задавался вопросом, что может здесь делать агент ФБР.

По сравнению с предыдущим днем Келлог был одет вполне неофициально: в бежевый спортивный пиджак в клетку, темные слаксы и голубую рубашку. Без галстука. И при всем том его поведение оставалось абсолютно фэбээровским — непроницаемым, как у всех сотрудников Бюро. Он сообщил Нэглу, что присутствует здесь лишь в качестве наблюдателя, помощника.

Писатель демонстративно ухмыльнулся, словно говоря: что бы ты там на себя ни напускал, я тебя обязательно разговорю.

— Ребекка и Линда согласились нам помогать, — сообщила ему Кэтрин.

Он удивленно поднял бровь:

— В самом деле? А третья, Саманта?

— Нет, она не согласилась.

Нэгл извлек из своего портфеля три листа бумаги. И положил их на стол.

— Мой мини-опус, если это не оксюморон. Краткая история Дэниэла Пелла.

Келлог подвинул стул поближе к Кэтрин. От него в отличие от О'Нила кремом после бритья не пахло.

Нэгл повторил то, что говорил Кэтрин днем раньше: его книга не столько о самом Пелле, сколько о жертвах Пелла.

— Меня интересуют те, кого так или иначе затронула гибель семейства Кройтонов. Даже сотрудники компании Кройтона. Ведь ее со временем купила крупная фирма по разработке программного обеспечения, и сотни людей были уволены. Возможно, этого бы не случилось, будь Кройтон жив. А его работа? Его призвание? Ведь оно тоже в каком-то смысле жертва. Кройтон был одним из самых талантливых и перспективных программистов своего времени в Кремниевой долине. Он запатентовал десятки программных продуктов, которые намного опередили свое время. Многим из них в то время не находилось применения, настолько они были передовыми. И многие из них погибли вместе с Кройтоном. А ведь они могли совершить настоящий переворот в медицине, других естественных науках, в сфере коммуникаций.

Дэнс вспомнила, что ей в голову приходили примерно те же мысли, когда она проезжала мимо кампуса Калифорнийского университета, которому досталась часть научного наследия Кройтона.

— Интересно и другое, — продолжил Нэгл, кивнув на свои бумаги, — Пелл меняет автобиографию в зависимости от того, кому он ее пересказывает. Ну, к примеру, ему необходимо вызвать симпатию у человека, родители которого умерли довольно рано. Ему он говорит, что осиротел в десять лет. Или Пеллу вдруг понадобился человек, отец которого был военным, и тогда он говорит, что у него в армии убили лучшего друга. Если проанализировать все его версии собственной биографии, то сложится впечатление, что существует по крайней мере двадцать разных Пеллов. Но какова истина? Итак, слушайте! Он родился в Бейкерсфилде в октябре 1963 года. Седьмого октября. Но всем говорит, что его день рождения — двадцать второе ноября. То есть день, в который Ли Харви Освальд убил Джона Кеннеди.

— Он восхищался убийцей президента? — спросил Келлог.

— Как раз напротив. Пелл считал Освальда неудачником, слишком мягким и простоватым. Его восхищало другое: то, что один человек одним своим поступком способен изменить ход истории. Заставить миллионы людей плакать, фактически перевернуть огромную страну, да и весь мир. Его отец Джозеф Пелл был торговцем, мать изредка подрабатывала портье в гостиницах. В общем, семья среднего класса. Мать звали Элизабет. Она много пила, была холодным, отчужденным человеком, но особой жестокости к сыну никогда не проявляла и не ограничивала его свобод. Умерла от цирроза, когда Дэниэл был еще подростком. После смерти жены отец делал все, что мог, чтобы вырастить из парня достойного человека, но Дэниэл не принимал его как воспитателя. Дэниэл вообще не принимал никаких авторитетов, учителей, начальников и в особенности отца.

Дэнс вспомнила пленку, которую они смотрели вместе с О'Нилом, слова Пелла о том, что отец требовал с него плату за проживание, избивал его, о том, как ему пришлось бежать из семьи, и о смерти родителей.

— Ложь от начала и до конца, — сказал Нэгл. — Однако с отцом Пеллу пришлось, конечно, трудновато. Тот был религиозен, очень религиозен, и очень строг. Пелл-старший являлся официально утвержденным пастором одной пресвитерианской секты в Бейкерсфилде, но собственного прихода у него никогда не было. И поэтому он выполнял обязанности помощника пастора, но в конце концов его и от этой должности освободили. Из-за многочисленных жалоб на нетерпимость по отношению к прихожанам и субъективность в оценках. Он попытался создать свою собственную церковь, но пресвитерианский синод не стал с ним даже разговаривать, поэтому в конце концов Пелл-старший продал все свои религиозные книги. Тем не менее можно предположить, что жизнь сына он сделал совершенно невыносимой.

Религия никогда не играла в жизни Кэтрин значительной роли. Они с Уэсом и Мэгги всегда отмечали Пасху и Рождество, хотя главными символами их веры были пасхальный кролик и веселый старичок в красной шубе. И она потихоньку воспитывала детей в собственной этике, передавая им набор основательных неопровержимых правил, принимаемых большинством традиционных религий. При всем том Кэтрин достаточно давно работала в правоохранительных органах, чтобы понимать, что религия часто играет довольно существенную роль в ряде преступлений. И не только в террористических актах, но и в значительно более простых, но отнюдь не менее трагичных случаях. Они с Майклом О'Нилом провели почти десять часов в тесном гараже, пытаясь отговорить пастора фундаменталистской церкви от намерения во имя Иисуса убить свою жену и дочь из-за того, что его дочь-подросток забеременела. (Им удалось спасти обеих женщин, но этот инцидент еще раз показал Дэнс, к каким страшным последствиям может привести бескомпромиссность в духовной сфере.)

— Отец Пелла отошел от дел, — продолжал Нэгл, — переехал в Феникс и женился во второй раз. Его вторая жена умерла два года назад, а сам Джозеф умер в прошлом году от сердечного приступа. Пелл с ними никаких отношений не поддерживал. Дядей у него нет. Есть тетка в Бейкерсфилде.

— Та, с болезнью Альцгеймера?

— Да. Но у него есть брат.

Значит, он не единственный ребенок, как утверждает.

— Брат старше его. Много лет назад уехал в Лондон. В настоящее время руководит торговыми операциями в одной американской импортно-экспортной фирме. Никогда не дает никаких интервью. У меня есть только его имя. Ричард Пелл.

— Я поручу кому-нибудь найти его, — сказала Кэтрин Дэнс Келлогу.

— А двоюродные братья и сестры? — спросил агент ФБР.

— Его тетка никогда не была замужем. — Нэгл барабанил пальцами по листам бумаги, которые держал в руках. — Теперь перейдем к юности Пелла. В этот период своей жизни он часто попадал в колонию для несовершеннолетних. В основном за мелкое воровство, кражи из магазинов и из автомобилей. Однако ни в каком особом насилии замечен не был. Его юношеская биография в названном отношении поразительно мирная. Нет никаких свидетельств участия Пелла в уличных драках, в нападении на кого-либо и даже указаний на то, что он когда-либо по-настоящему выходил из себя. Один из следователей, работавших с ним, предположил, что Пелл прибегает к насилию только в том случае, если оно ему тактически выгодно. Пелл не питает ни пристрастия, ни отвращения к насилию. Для него оно всегда лишь инструмент.

Дэнс вспомнила вывод, сделанный ею за день до того: он убивает без всяких эмоций, только в том случае, если возникает необходимость.

— Никогда не употреблял наркотики. Не пьет и никогда не пил никакого алкоголя.

— А образование?

— Ничего интересного. Конечно, он очень способный. В старших классах у Пелла были высокие показатели по тем видам учебной деятельности, которые выполнялись самостоятельно. Там, где требовалось присутствие в классе, его результаты были значительно ниже. Уже будучи в тюрьме, он самостоятельно изучил юриспруденцию и сам подал апелляцию по делу об убийстве семьи Кройтон.

Кэтрин вспомнила упоминание Пеллом во время допроса юридической академии в Гастингсе.

— И ему удалось с этой апелляцией дойти до Верховного суда Калифорнии. Лишь в прошлом году суд принял решение ее отклонить, что стало для него серьезным ударом. Пелл очень надеялся, что она пройдет.

— Да, возможно, он и умен, но не настолько, чтобы не попасть в тюрьму.

Келлог указал на пункт в биографии, в котором упоминалось о семидесяти пяти арестах Пелла.

— Здесь только верхушка айсберга. Ведь Пелл отличается способностью заставлять других людей совершать нужные ему преступления. Вероятно, в уголовных анналах зарегистрированы сотни противоправных действий, за которыми стоит Пелл, но за них был осужден кто-то другой. Ограбления, воровство в магазинах, карманные кражи. Вот так он жил. Заставляя делать грязную работу других людей.

— Оливер, — заметил Келлог.

— Что?

— Чарльз Диккенс. «Оливер Твист»… Читали?

— Видела фильм, — ответила Дэнс.

— Хорошее сравнение. Фейджин, руководитель банды карманников. Тот же Пелл.

— «Пожалейста, сер, мни нюжно немьножко больше», — произнес Келлог на кокни.

Прозвучало омерзительно. Кэтрин рассмеялась, а фэбээровец пожал плечами.

— Пелл покинул Бейкерсфилд и переехал в Лос-Анджелес, а затем в Сан-Франциско. Познакомился там с несколькими людьми, арестовывался за ряд преступлений, но ни одного серьезного. О нем ничего не было слышно, пока его не привлекли в северной Калифорнии в ходе расследования дела об убийстве.

— Убийстве?

— Да. Убийстве Чарльза Пикеринга в Реддинге. Пикеринг был сотрудником администрации округа. Его нашли на холмах в окрестностях городка примерно через час после того, как видели беседующим с человеком, очень похожим на Пелла. Пикеринга зарезали. Крайне жестокое убийство. Ему было нанесено несколько десятков ран. Настоящая резня. Но оказалось, что у Пелла есть алиби: на момент убийства он был с девушкой. Да и никаких материальных свидетельств его участия в убийстве тоже не было. Пелла продержали неделю в местной полиции по обвинению в бродяжничестве, но в конце концов выдали ему паспорт. Дело так и не было раскрыто. Затем он создает свою «семью» в Сисайде. И вновь несколько лет краж, воровства в магазинах. Ряд нападений с целью ограбления. Один или два поджога. Пелла подозревали в жестоком избиении байкера, жившего поблизости, но тот не стал подавать иск. Примерно через месяц после случая с байкером было совершено убийство семьи Кройтон. Ну и с тех пор до вчерашнего дня он находился в тюрьме.

— А что говорила девочка? — спросила Дэнс.

— Девочка?

— Спящая кукла. Тереза Кройтон.

— А что она могла сказать? Она спала в момент убийства. Это было установлено.

— Установлено? — переспросил Келлог. — Кем же?

— Следователями тогда же, я полагаю.

В голосе Нэгла появилась неуверенность. Он явно никогда не задумывался над ответом на вопрос Келлога.

— Сейчас ей, наверное, лет семнадцать, — подсчитала Кэтрин. — Мне бы очень хотелось с ней побеседовать. Кое-что из того, что ей известно, может нам пригодиться. Она живет с тетей и дядей, верно?

— Да, они ее удочерили.

— А мне можно получить их номер?

Нэгл колебался. Он отвел глаза, и они внезапно утратили характерный для них огонек.

— Что-нибудь не так?

— Дело в том, что я обещал тетке девочки, что никогда никому не расскажу о Терезе. Она очень заботится о племяннице. Даже я ее еще ни разу не видел. Поначалу тетка решительно возражала против любых моих разговоров с девочкой. Надеюсь, что со временем она передумает и согласится, но если я сейчас дам вам ее номер, очень сомневаюсь, что она станет беседовать с вами, и подозреваю, что и я о ней больше ничего не узнаю.

— Тогда скажите нам просто, где она живет. Мы узнаем ее имя в справочной. А ваше имя не будет упомянуто.

Он отрицательно покачал головой.

— Они изменили фамилию и уехали отсюда. Боялись, что кто-нибудь из «семьи» будет их преследовать.

— Но вы ведь дали Кэтрин имена женщин из «семьи», — возразил Келлог.

— Они есть в телефонном справочнике и в архивных документах. Вы могли их получить и без моей помощи. Тереза, ее тетя и дядя всячески избегают любой огласки.

— Однако вы их нашли, — возразила Дэнс.

— С помощью конфиденциальных источников. Каковые, я убежден, захотят сделаться еще более конфиденциальными теперь, после побега Пелла. Я, конечно, понимаю, насколько это важно… Вот что мы сделаем. Я сам встречусь с теткой. Скажу ей, что вы хотите поговорить с Терезой о Пелле. Я не стану их уговаривать. Если они не согласятся, значит, такова судьба.

Келлог кивнул:

— Большего мы у вас и не просим. Спасибо.

Окинув взглядом страницы с биографией Пелла, Дэнс сказала:

— Чем больше я узнаю о нем, тем меньше понимаю.

Писатель рассмеялся, и у него в глазах вновь появился привычный огонек.

— О, вы хотите получить ответы на все «почему?» относительно Дэниэла Пелла? — Он порылся у себя в портфеле, отыскал пачку бумаг и вытащил из них листок с желтой наклейкой. — Вот здесь отрывок из стенограммы допроса Пелла тюремным психологом. Кажется, единственный раз, когда он был искренен.

Нэгл начал читать:

Пелл: Вы хотите проанализировать меня? Хотите знать, что мной движет? Но вы ведь наверняка сами знаете ответ на свой вопрос, доктор. Он един для всех: семья, конечно. Папочка бил меня, папочка не обращал на меня должного внимания, мамочка не кормила меня грудью, а дядюшка Джо делал бог знает что. Природа и порода… во всем виновата семья. Однако если вы будете слишком много думать о них, все они до одного станут вас преследовать, и вы никогда не сможете освободиться из-под их влияния. Нет-нет, единственный способ выжить — это послать их подальше и помнить, что вы такой, какой есть, и никогда не изменитесь.

Психолог: В таком случае кто же вы, Дэниэл?

Пелл (смеясь): О, я? Я — тот, кто держит нити вашей души и заставляет вас совершать такие вещи, на которые вы еще мгновение назад считали себя неспособным. Я — тот, кто, наигрывая на флейте, увлекает вас туда, куда мгновение назад вы боялись ступить. И уж поверьте мне, доктор, вы будете поражены, когда узнаете, сколько на свете людей, страстно желающих, чтобы для них нашелся кукловод или свой Гамельнский Крысолов.

— Мне пора домой, — сказала Дэнс после того, как ушел Нэгл.

Ее мать и дети уже с нетерпением ждали начала вечеринки по поводу дня рождения отца Кэтрин.

Келлог смахнул со лба непослушную прядь волос. Но она снова упала на лоб. Он опять махнул головой. Наблюдая за ним, Кэтрин обратила внимание на то, чего не заметила раньше, — край бинта, высовывавшийся из-под воротника рубашки.

— У вас рана?

Он пожал плечами:

— Да. Получил на днях во время одной разборки в Чикаго.

По его жестам она поняла, что Келлогу не хочется говорить на эту тему, и она не стала задавать вопросов. Но он вдруг продолжил.

— Преступнику не удалось добиться своего, — произнес он особым тоном и по-особому взглянул на нее.

Примерно так же, как Кэтрин сообщала незнакомым людям о том, что она вдова.

— Извините мне мое любопытство, но вас не очень беспокоит рана?

— Нет, все уже практически зажило. — После короткой паузы Келлог добавил: — Ну, не совсем, конечно, но не стоит обращать внимания. В некоторых случаях это самый лучший способ поведения.

Особенно не задумываясь, Кэтрин спросила:

— А кстати, у вас есть планы на сегодня?

— Подготовить краткий отчет для начальства, принять ванну в отеле, выпить стаканчик виски, закусить гамбургером и завалиться спать. Ну ладно, если уж быть совсем откровенным, два стаканчика виски.

— Тогда у меня вопрос.

Келлог удивленно поднял бровь.

— Вы любите именинные пироги?

После очень короткой паузы он ответил:

— Это одно из самых моих любимых блюд.

Глава 26

— Мам, посмотри, как мы украсили нашу «палубу»!

Дэнс поцеловала дочь.

— Замечательно, Мэгс.

«Палуба» действительно выглядела замечательно. Дети целый день готовились к вечеринке. Развешивали транспаранты, китайские фонарики, расставляли свечи. (Они прекрасно знали, что в их семье, когда дело касалось праздников, гости могли не рассчитывать на изысканную еду, но радости и веселья они получали с лихвой.)

— А когда дедушка откроет подарки?

Уэс с Мэгги откладывали часть карманных денег и вот теперь купили Стюарту Дэнсу набор рыболовных снастей, включая болотные сапоги и сеть. Кэтрин прекрасно понимала, что ее отец будет рад получить от внуков любой подарок, но сегодняшним он непременно воспользуется.

— Подарки после пирога, — провозгласила Эди Дэнс. — Значит, после обеда.

— Привет, мама.

Дэнс с матерью не очень любили сентиментальничать, но сегодня Эди обняла Кэтрин и прижала ее к себе, чтобы шепнуть на ухо, что им нужно поговорить по поводу Хуана Миллера.

Они прошли в гостиную. Дэнс сразу поняла, что ее мать крайне обеспокоена.

— Что случилось?

— Он все еще в основном без сознания. Правда, пару раз приходил в себя. — Затем она окинула комнату внимательным взглядом, наверное, чтобы убедиться, что поблизости нет детей. — Всего на несколько секунд. Он не сможет тебе ничего сообщить. Но…

— Что, мама?

Эди Дэнс стала говорить еще тише.

— Я стояла рядом с ним. Поблизости больше никого не было. Я взглянула на него и увидела, что его глаза открыты. Тот, который не закрыт бинтом. Его губы двигались. Я наклонилась. И он сказал: «Убейте меня». Он произнес это дважды. Потом снова закрыл глаза.

— Значит, боль настолько невыносима?

— Как раз нет! Ему вкололи столько болеутоляющих, что он вообще ничего не чувствует. Но он же видит бинты. Оборудование вокруг. Он не дурак.

— Члены его семьи рядом с ним?

— Большую часть времени да. А тот его брат сидит там практически круглые сутки. Следит за нами, словно ястреб. Он уверен, что мы плохо лечим Хуана, потому что он латиноамериканец. И постоянно поминает тебя всякими словами.

Дэнс поморщилась.

— Извини, но я подумала, что должна тебе обо всем рассказать.

— Да, спасибо, мама.

Слова матери ее очень обеспокоили, и, конечно, не из-за Хулио Миллера. С ним-то она сможет справиться. Ее расстроило состояние молодого детектива.

Убейте меня…

— Бетси звонила? — спросила Дэнс.

— Ах да, твоя сестра не сможет приехать, — произнесла Эди беззаботным тоном, за которым скрывалось раздражение из-за того, что их младшая дочь не желает тратить четыре часа на поездку от Санта-Барбары ради дня рождения отца.

Конечно, и сама Кэтрин в нынешних условиях поисков Пелла не смогла бы приехать на день рождения отца, если бы жила на таком же расстоянии от родителей, как Бетси. Однако с точки зрения кодекса нерушимых семейных традиций гипотетическое их несоблюдение грехом не считается. Как бы то ни было, Кэтрин присутствовала, а вот Бетси вызвала явное недовольство родителей.

Они вернулись на «палубу», к ним подбежала Мэгги и спросила:

— Мама, можно выпустить Дилана и Пэтси?

— Посмотрим.

Собаки порой начинали вести себя на вечеринках слишком буйно. Кроме того, их закармливали чрезмерным количеством человеческой еды, что не могло не сказаться на их здоровье.

— А где твой брат?

— В своей комнате.

— И чем он занимается?

— Всякой ерундой.

Дэнс закрыла оружие в сейфе, быстро приняла душ и переоделась.

Она столкнулась с Уэсом в коридоре.

— Никаких маек. Сегодня день рождения твоего дедушки.

— Мама, она же чистая.

— Водолазка. Или белая с голубым рубашка.

Она знала содержимое шкафа сына лучше, чем он.

— Ладно.

Кэтрин пристально взглянула на сына и поняла, что его смущение не имеет отношения к выбору рубашки.

— Что случилось?

— Ничего.

— Ну давай выкладывай. Говори, что случилось.

— Ничего.

— Иди переоденься.

Через десять минут Кэтрин уже расставляла горы аппетитно выглядящих закусок, про себя воздавая хвалу фирме «Трейдер Джо».

Мимо протиснулся Уэс в рубашке с запонками и костюме и взял горсть орехов. Она почувствовала аромат одеколона. Он выглядел превосходно. Быть родителем трудно, но у этой должности есть и масса приятных сторон.

— Мам?

Он подбросил орешек кешью в воздух. И поймал его открытым ртом.

— Перестань! Ты можешь подавиться.

— Мам?

— Что?

— Кто к нам сегодня приходит?

Уэс отвел глаза и повернулся к ней плечом. Значит, за его вопросом что-то скрывается. Кэтрин знала, что его беспокоит — примерно то же, что и прошлым вечером. Пришло время побеседовать начистоту.

— Только знакомые. — На вечер воскресенья намечено гораздо более грандиозное мероприятие в «Морском клубе» рядом с Аквариумом в Монтерее с приглашением многих друзей Стюарта. На сегодняшнее торжество она позвала только восьмерых. И Кэтрин начала перечислять: — Майкл с женой, Стив, Мартин, Барберы… Вот и все. А, и еще один человек. Он работает с нами над последним делом. Он из Вашингтона.

Уэс кивнул.

— И все? Больше никого?

— И все. — Она бросила сыну мешочек с крекерами, и он поймал его одной рукой. — Положи их на тарелки. Но помни, они для гостей.

Почувствовав некоторое облегчение, Уэс отправился раскладывать угощение по тарелкам.

Мальчишку беспокоило то, что Кэтрин могла пригласить Брайана Гундерсона. Того самого Брайана, о котором была написана книга, гордо лежавшая неподалеку, Брайана, о чьих звонках Кэтрин в КБР так аккуратно оповещала ее Мари-Элен Кресбах.

Звонил Брайан…

С сорокалетним банкиром Кэтрин познакомила Мари-Элен, обладавшая примерно таким же количеством почти патологических пристрастий, как и талантов. Ей в одинаковой мере нравилось заниматься стряпней, варкой кофе, приведением в порядок бумаг агентов КБР — и сводничеством.

Брайан, со своей стороны, был умен, приятен в общении, весел. Во время их первого свидания, выслушав рассказ Кэтрин о кинесике, он сел на руки со словами: «Вот так ты никогда не сможешь узнать моих намерений». Их совместный обед прошел превосходно. Брайан был разведен, без детей (но ему страстно хотелось их иметь). Рабочий день у Брайана, так же как и у Кэтрин, был забит до предела, поэтому отношения между ними развивались крайне медленно. Ее это вполне устраивало. Совсем недавно овдовев после многих лет брака, Кэтрин не торопилась выходить замуж во второй раз.

После месяца совместных обедов, кофе и походов в кинотеатр они с Брайаном как-то отправились в путешествие и оказались на побережье в Асиломаре. Золотой закат, множество морских выдр, играющих у берега… Здесь трудно противиться поцелуям. А потом чувству вины за испытанное удовольствие. Но удовольствие всегда сильнее чувства вины.

Та часть жизни, без которой можно обходиться какое-то время, но не вечно.

У Дэнс не было никаких определенных планов относительно будущего с Брайаном, и потому ее вполне устраивало сложившееся положение вещей и просто хотелось посмотреть, что из всего этого выйдет.

Однако вмешался Уэс. Он не грубил и не делал глупостей, но десятком различных способов, которые Кэтрин без труда расшифровывала, дал понять матери, что ему не нравится все, что связано с Брайаном. Дэнс уже закончила курс у психотерапевта по поводу пережитого стресса вследствие гибели мужа, но время от времени еще посещала психолога, которая подробно объяснила ей, каким образом вводить детей в курс своих романтических увлечений, и она все делала в соответствии с рекомендациями. Но Уэс опередил ее. Всякий раз, когда речь заходила о Брайане или когда она возвращалась после встречи с ним, Уэс становился мрачным, молчаливым и необщительным.

Именно об этом он хотел ее спросить прошлым вечером, когда подошел к ней с «Властелином колец» в руках.

А сегодня, спрашивая ее о том, кто приглашен на вечеринку, он на самом деле хотел узнать только одно — приглашен ли Брайан. А возможно, еще и — не порвала ли она с ним?

На самом деле, да, порвала. Хотя и не была полностью уверена в отношении к происшедшему Брайана. С момента их разрыва Брайан несколько раз звонил ей.

Психотерапевт оценил поведение Уэса как вполне нормальное, и Дэнс понимала, что с течением времени справится с проблемой, если проявит необходимые терпение и твердость. Однако самое важное состояло в том, чтобы не позволить сыну управлять ею. В конце концов она решила, что проявила недостаточно терпения и твердости. Поэтому две недели назад Кэтрин порвала с Брайаном, тактично объяснив ему, что прошло еще очень мало времени с того момента, как погиб ее муж, и что она еще не готова. Брайан был расстроен, но принял ее слова достойно. Никаких взаимных колкостей при расставании. Хотя, собственно, последней точки в отношениях они не поставили.

Подождем еще немного…

По правде говоря, Кэтрин разрыв принес облегчение. Она решила, что ей не стоит в данный момент осложнять себе жизнь из-за какой-то мимолетной интрижки. Тем не менее ей было приятно слышать, что Брайан продолжает ей звонить, и порой Кэтрин по нему даже скучала.

Везя в тележке вино на «палубу», она увидела рядом с Мэгги отца. Он держал в руках раскрытую книгу и показывал на изображение глубоководной светящейся рыбы.

— Эй, Мэгс, выглядит очень аппетитно, — крикнула она. — С днем рождения, папа. — И Кэтрин обняла его.

— Спасибо, дорогая.

Дэнс расставила тарелки, положила пиво в холодильник, а потом прошла на кухню и там вытащила мобильник. Вначале позвонила Ти-Джею, потом Карранео. Ничего нового, никакого продвижения в поисках Пелла, никаких сведений об исчезнувшем «форде», никого с паролями «Нимью» или «Элисон», никаких отелей, мотелей и пансионов, в которых могли бы остановиться Пелл и его сообщница.

Она хотела позвонить еще и Уинстону Келлогу, подумав, что тот может постесняться прийти на вечеринку, но потом решила не звонить. Зачем принуждать человека…

Дэнс вернулась на «палубу», помогла матери с едой, поздоровалась с соседями, Томом и Сарой Барбер, которые принесли с собой вино, подарок и привели своего долговязого пса непонятной породы по кличке Фолти.

— Мама, ну пожалуйста! — прогнусавила Мэгги, и Дэнс сразу поняла намек.

— Хорошо, хорошо, освободи их из собачьей тюрьмы.

Мэгги выпустила Пэтси и Дилана из их заточения в спальне, и все три пса галопом бросились во двор, сбивая с ног друг друга и тщательно обнюхивая все новое.

Через несколько минут на «палубе» появилась еще одна пара. Сорокалетний Стивен Кахилл в вельветовых слаксах и с длинным хвостом седеющих волос мог бы стать прекрасной моделью для «Биркенстока». ^[14] Внешность его жены Мартины Кристиансен представляла полнейший контраст с ее фамилией. Она была роскошной знойной брюнеткой. Взглянув на нее, вы бы решили, что в ее жилах течет испанская или мексиканская кровь, а на самом деле ее предки жили в этих местах значительно раньше первых калифорнийских поселенцев. В ней текла кровь индейцев охлоне, представлявших собой группу слабо связанных друг с другом небольших племен, занимавшихся охотой и собирательством на территории от Биг-Сер до залива Сан-Франциско. В течение многих столетий, а возможно, и тысячелетий, они были единственными обитателями калифорнийского региона.

Несколько лет назад Кэтрин встретила Мартину на концерте в колледже в Монтерее. Концерт устраивался в продолжение традиций знаменитого Монтерейского фестиваля музыки в стиле фолк, на котором на западном побережье в 1965 году впервые появился Боб Дилан. Несколькими годами позже он превратился в еще более знаменитый Монтерейский поп-фестиваль, на котором свой путь к мировой известности начали Джимми Хендрикс и Дженис Джоплин.

Концерт, где встретились Кэтрин и Мартина, был менее значительным культурным событием, чем его предшественники, но в личностном плане для обеих он оказался еще более важным. Женщины мгновенно подружились и еще долго после окончания последнего отделения болтали о музыке. Вскоре они стали очень близкими подругами. Именно Мартина буквально не отходила от Кэтрин в первые дни после гибели Билла. Она сделала все, что было в ее силах, чтобы не позволить своей подруге полностью уйти в обманчивый соблазн вдовьего уединения. В то время как некоторые люди в ту пору избегали ее, а другие (к примеру, мать) осыпалинеумеренными словами сочувствия, Мартина попыталась отвлечь Кэтрин от ее горя. Она шутила, спорила, устраивала бесчисленные провокации. Несмотря на состояние Дэнс в те дни, на ее тогдашнюю замкнутость, она поняла, что, черт возьми, тактика Мартины срабатывает. Наверное, именно ей Кэтрин была обязана тем, что так быстро после своей трагедии вернулась к нормальной жизни.

За Стивом и Мартиной по лестнице следовали их дети, мальчики-двойняшки, на год моложе Мэгги. Один нес футляр с гитарой матери, второй — подарок для Стюарта. После обычных приветствий Мэгги повела ребят во двор.

Взрослые собрались у шаткого деревянного стола, уставленного свечами.

От Дэнс не ускользнуло, что сегодня Уэс выглядит значительно более счастливым, чем обычно. Он был прирожденным организатором и вот теперь во дворе устраивал игру для детей.

Она снова вспомнила о Брайане, но тут же отбросила мысль о нем.

— …побег. Ты?..

Мелодичный голос Мартины угас, как только она почувствовала, что Кэтрин поняла, о чем она говорит.

— Да, я руковожу поисками сбежавшего убийцы.

— Нелепо, — вступил в их беседу Том Барбер, местный журналист и писатель, — что в последнее время мы постоянно говорим и думаем только о террористах. Они стали нашими главными злодеями. И вот внезапно у вас за спиной возникает человек, подобный Пеллу. Мы склонны забывать, что главная угроза для всех нас не террористы, а такие люди, как он.

— Люди перестали выходить из дома, — добавила жена Барбера. — По всему полуострову. Они боятся.

— Главная причина, по которой я пришел сюда, — заявил с усмешкой Стивен Кахилл, — это то, что я был твердо уверен: здесь я буду в окружении людей с оружием.

Дэнс рассмеялась.

Появились Майкл и Анна О'Нил в сопровождении двоих своих детей, Аманды и Тайлера, девяти и десяти лет. И вновь Мэгги взобралась по ступенькам на «палубу». Она провела вновь прибывших детей во двор, предварительно запасшись газированной водой и чипсами.

Дэнс предложила гостям вино и пиво, а сама поспешила на кухню, где мать встретила ее словами:

— У тебя еще один гость.

Она указала на входную дверь, где стоял Уинстон Келлог.

— Я без подарка, — признался тот.

— У нас сегодня горы еды. Вы можете взять домой целую сумку хот-догов, если захотите. Кстати, у вас нет никакой аллергии?

— На цветочную пыльцу. А на собак нет.

Келлог вновь изменил имидж. Спортивная куртка была та же, но под нее он надел водолазку и джинсы, мягкие мокасины и желтые носки.

Заметив ее взгляд, Келлог сказал:

— Знаю. Для федерала я слишком похож на футболиста в отставке.

Она провела его на кухню и представила матери. После чего они проследовали на «палубу», где Келлогу пришлось пожимать бесчисленные руки и столько же раз произносить свое имя. Кэтрин была немногословна относительно его роли здесь, а сам Келлог сообщил гостям только, что прибыл из Вашингтона и «работает с Кэтрин над несколькими интересными проектами».

Затем она по лесенке отвела его во двор и представила детям. Кэтрин заметила, с каким интересом всматриваются в него Уэс и Тайлер — без сомнения, в поисках спрятанного оружия — и как взволнованно перешептываются.

Здесь к Кэтрин и Уинстону присоединился О'Нил.

Уэс радостно помахал Майклу и, бросив еще один внимательный взгляд на Келлога, вернулся к игре, которую явно придумывал на ходу. В данный момент он излагал правила. По всей видимости, они подразумевали существование какого-то внешнего по отношению к играющим мира, в котором обитают невидимые драконы. Собаки были пришельцами. Двойняшки были какими-то принцами, а сосновая шишка была либо волшебным шаром, либо ручной гранатой, либо тем и другим одновременно.

— Ты сказала Майклу о Нэгле? — спросил Келлог.

Кэтрин кратко изложила то, что им стало известно о жизни Пелла, и добавила, что Нэгл собирается узнать, согласится ли Тереза Кройтон на беседу с ними.

— Значит, ты полагаешь, Пелл остается здесь из-за тогдашних убийств? — спросил О'Нил.

— Не знаю, — ответила она. — Но мне нужна любая информация.

Невозмутимый детектив улыбнулся и заметил, обращаясь к Келлогу:

— Все перевернет, но своего добьется — вот ее стиль работы.

— Которому я научилась у него, — добавила Дэнс, со смехом кивнув на О'Нила.

Тут детектив кое о чем вспомнил.

— О, знаешь, что мне пришло в голову? Помнишь, один телефонный разговор Пелла из «Капитолы» был по поводу денег?

— О девяти тысячах двухстах долларах, — вставил Келлог.

Дэнс была потрясена его памятью.

— И вот что я подумал. Нам известно, что «тандерберд» угнали в Лос-Анджелесе. Вполне логично предположить, что подруга Пелла оттуда. А что, если нам связаться с банками в районе Лос-Анджелеса и попытаться установить, не снимала ли какая-либо женщина такую сумму в течение последних, скажем, месяца или двух?

Дэнс понравилась эта идея, однако чтобы ее реализовать, требовалось немало поработать.

О'Нил повернулся к Келлогу:

— Здесь, мне думается, должны потрудиться ваши коллеги. Казначейство, ФБР, Внутренняя налоговая служба, Агентство национальной безопасности.

— Идея в принципе интересная. Хотя, полагаю, у нас неизбежно возникнут проблемы с нехваткой персонала для ее реализации. — Фактически он высказывал вслух опасения Дэнс. — Ведь речь идет о миллионах клиентов. Насколько я понимаю, лос-анджелесское отделение это не потянет, а в АНБ нам посмеются в лицо. А если девица к тому же была достаточно умна, она снимала небольшие суммы в течение относительно длительного периода времени. Или обналичивала чеки третьей стороны, а деньги накапливала.

— Да, конечно, вполне возможно. Но для нас стало бы настоящим триумфом, если бы мы нашли его подружку. Вы ведь знаете: «Второй подозреваемый…

— …увеличивает шанс поимки преступника в геометрической прогрессии», — закончил Келлог за него цитату из старого учебника по следственному делу, который часто цитировали Дэнс и О'Нил.

Улыбаясь, Келлог выдержал взгляд О'Нила.

— У нас, федералов, гораздо меньше ресурсов, чем многие полагают. Я совершенно убежден, что у нас не будет возможности обеспечить сотрудниками выполнение вашего замысла. Работа, как вы понимаете, грандиозная.

— Легкую работу нам редко подбрасывают.

Майкл иногда бывал резким и упрямым.

— Тебе понадобится ордер? — спросила Дэнс.

— Возможно, чтобы получить имя вкладчика, — ответил О'Нил. — Но если какой-то банк согласится с нами сотрудничать, они могут просто просмотреть операции за определенный срок и сообщить обо всех подозрительных совпадениях. И мы за полчаса получим ордер на раскрытие имени и адреса вкладчика.

Келлог сделал глоток из своего бокала.

— Дело в том, что тут есть еще одна проблема. Меня беспокоит тот факт, что если мы обратимся в упомянутые вами организации с подобной просьбой — со столь незначительным шансом на успех, — они в последующем могут отказать нам в чем-то более существенном.

О'Нил понимающе кивнул:

— Вижу, там у себя вам приходится сталкиваться со значительно более сложными интригами, чем нам.

— Но не будем полностью отбрасывать вашу идею. Я сделаю несколько звонков.

О'Нил взглянул поверх плеча Дэнс.

— Эй, с днем рождения, молодой человек.

Стюарт Дэнс с изготовленным Мэгги и Уэсом значком, на котором значилось «Именинник», пожал руки присутствующим, налил вина в бокалы О'Нила и Дэнс и, обращаясь к Келлогу, сказал:

— Говорите о делах? Здесь подобные разговоры запрещены. Я похищаю вас у этих детей, пойдемте поиграем со взрослыми.

Келлог смущенно рассмеялся и последовал за Стюартом к столу, уставленному свечами, за которым Мартина, вытащив из чехла свою старую гитару, пыталась организовать маленький импровизированный концерт. Дэнс с О'Нилом остались одни. Она заметила, что Уэс внимательным изучающим взглядом смотрит на взрослых. Через несколько мгновений он вернулся к своему варианту «Звездных войн».

— Кажется, он неплохой парень, — сказал О'Нил, кивнув в сторону Келлога.

— Уинстон? Да.

Как правило, О'Нил не обижался на тех, кто отвергал его предложения. Трудно представить себе менее мелочного человека, чем Майкл.

— Ему кто-то недавно угодил сюда, — заметил О'Нил, пошлепав себя по шее.

— Откуда ты узнал? Бинта же не видно.

— Он постоянно прикасается к этому месту так, как люди обычно прикасаются к ране.

Кэтрин рассмеялась.

— Пример превосходного кинесического анализа. Да, рана совсем свежая. Получена в Чикаго. Преступнику, по-видимому, удалось выстрелить первому, но Уин с ним разделался. Подробности он не рассказывал.

Они замолчали, окидывая взглядом двор, детей, собак, огоньки свечей, которые делались ярче от сгущающихся сумерек.

— Мы его возьмем.

— Ты уверен?

— Да. Он сделает какую-нибудь ошибку. Все ошибаются, ошибется и он.

— Не знаю… Он сильно отличается от всех. Он другой. Разве ты не чувствуешь?

— Нет, не чувствую. Он не другой. Он просто немножко больше окружающих.

Майкл О'Нил, самый начитанный человек из всех, кого она когда-либо знала, отличался необычайно простой и даже примитивной жизненной философией. Он не верил ни в зло, ни в добро, еще меньше в Бога и дьявола. Все это он считал абстракциями, отвлекающими от дела, которое состоит в том, чтобы ловить людей, нарушающих правила, существующие (и созданные тоже людьми) ради блага и безопасности человечества.

Ни плохого, ни хорошего. Только разрушительные силы, которые необходимо остановить. Для Майкла О'Нила Дэниэл Пелл был разновидностью цунами, землетрясения или торнадо. Несколько мгновений он наблюдал за играющими детьми, затем сказал:

— У меня такое впечатление, что у тебя с тем парнем, с которым ты встречалась… Все кончено?

Звонил Брайан…

— Ты и это знаешь. От тебя ничего невозможно скрыть.

— Извини.

— Ну, ты прекрасно понимаешь, как все происходит.

Дэнс заметила, что произнесла одно из тех бессмысленных предложений, которыми изобилуют повседневные беседы.

— Да, конечно, понимаю.

Она повернулась посмотреть, как мать справляется с обслуживанием гостей, и встретилась взглядом с Анной, женой Майкла, которая внимательно наблюдала за ними. Анна улыбнулась.

Дэнс улыбнулась в ответ и, обратившись к Майклу, предложила:

— Давай присоединимся к остальным участникам концерта.

— Мне придется петь?

— Ни в коем случае, — поспешила она его успокоить.

Майкл обладал превосходным голосом, низким, с естественным вибрато. Но был начисто лишен слуха. И даже под угрозой пытки не способен был правильно воспроизвести мелодию.

По прошествии получаса, посвященного музыке, сплетням и смеху, Эди Дэнс, ее дочь и внучка внесли ворчестерский бифштекс, салат, спаржу и картофель, посыпанный сухарями и сыром. Дэнс сидела рядом с Уинстоном Келлогом, который среди практически незнакомых людей держался превосходно. Он даже рассказал несколько безумно смешных анекдотов, сохраняя при этом абсолютно невозмутимое лицо, чем напомнил Кэтрин ее покойного мужа, который был не только коллегой Келлога, но и обладал схожим характером, очень легким и простым, по крайней мере когда с делами бывало покончено и он мог позволить себе немного расслабиться.

Беседа свободно переходила с одной темы к другой, от музыки к критическому взгляду Анны на состояние искусства в Сан-Франциско, затем к ближневосточной политике, от нее к вашингтонским проблемам, к проблемам калифорнийским и, наконец, к значительно более важному вопросу о рождении два дня назад в Аквариуме в неволе детеныша морской выдры.

Это была очень милая вечеринка: друзья, смех, вкусная еда, вино, музыка.

Хотя, конечно, каждую минуту, подобно мелодии, долетающей откуда-то издалека, в размышления Кэтрин проникала мысль о том, что Дэниэл Пелл все еще на свободе.

Среда

Глава 27

Кэтрин Дэнс сидела в отдельном домике в «Пойнт-Лобос инн». Впервые она посещала столь дорогое заведение. Это была высококлассная гостиница, состоявшая из отдельных домиков, расположенная на тихой дороге неподалеку от шоссе № 1 к югу от Кармела и примыкавшая к живописному дикому лесу, считавшемуся муниципальным парком, в честь которого и получила свое название гостиница. Построенный в тюдоровском стиле, отель представлял собой довольно уединенное место — от дороги его отделяло довольно большое пространство, а из автомобиля управления шерифа, припаркованного у входа, были хорошо видны все подъездные пути к гостинице. Собственно, поэтому Кэтрин и выбрала «Пойнт-Лобос инн».

Дэнс созвонилась с О'Нилом. В данный момент он проводил предварительное расследование об исчезновении женщины в Монтерее. Она позвонила Ти-Джею и Карранео. У Ти-Джея не было ничего нового, а Карранео сказал, что пока не нашел дешевого мотеля или пансиона, в котором могли остановиться Пелл с сообщницей.

— Я проверил все до самого Гилроя и…

— Дешевые гостиницы?

Пауза.

— Вы правы, агент Дэнс. На дорогие я не обращал внимания. Даже и не думал, что у беглеца могут быть деньги на них.

Дэнс вспомнила тайные телефонные переговоры Пелла из «Капитолы», в ходе которых упоминались 9200 долларов.

— Пелл предугадывает наши мысли. Что значит…

Она предоставила Карранео самому закончить начатую ею фразу.

— Что гораздо разумнее для него будет остановиться в дорогой. Гм. Ладно. Исправлюсь. Минутку. А где вы находитесь, агент Дэнс? Вы думаете, он?..

— Я уже проверила здесь всех постояльцев, — заверила его Дэнс.

Она закончила разговор, снова взглянула на часы и задумалась, сработает ли ее безрассудный замысел?

Минут через пять раздался стук. Дэнс открыла дверь и увидела громадного агента КБР Альберта Стемпла, который вел женщину лет около тридцати. Линда Уитфилд была крепкого сложения, с миловидным лицом, без косметики, с короткими рыжими волосами. Одежда на ней была уже немного потрепана: черные лосины блестели на коленях, из красного свитера торчали нитки, на шее болтался оловянный крестик. Никакого намека на духи, ногти без маникюра и коротко острижены.

Женщины обменялись рукопожатием. Пожатие Линды оказалось очень крепким.

Дэнс поблагодарила Стемпла, агент поставил на пол чемодан Линды и удалился. Дэнс заперла дверь, и женщина прошла в гостиную домика, в котором было две спальни. Она оглядела элегантное жилище так, словно никогда в жизни не видела ничего подобного.

— О Господи!

— У меня есть кофе.

Жест в сторону небольшой кухни.

— Лучше чай, если нетрудно.

Дэнс приготовила ей чаю.

— Надеюсь, вам не придется здесь долго задерживаться. Возможно, и на ночь оставаться будет не нужно.

— Есть какие-нибудь новые сведения о Дэниэле?

— Ничего нового.

Линда взглянула в сторону спален так, словно если сейчас она выберет какую-нибудь из них, ей уж наверняка придется остаться здесь на более долгий срок, чем хотелось бы. На мгновение ее невозмутимое спокойствие было нарушено, но очень скоро женщина овладела собой. Она выбрала комнату, занесла туда чемодан, через минуту вернулась, с благодарностью приняла от Кэтрин чашку чаю, добавила в нее молока и села.

— Я много лет не летала на самолетах, — призналась она. — А этот самолет… просто потрясающе. Такой маленький и в то же время, когда мы взлетали, меня прижало к сиденью. На борту была агент ФБР. Очень милая женщина.

Они сидели на удобных диванах с кофейным столиком посередине. Линда вновь огляделась по сторонам.

— Здесь просто великолепно!

И она была права. Дэнс не раз задавалась вопросом, что скажут бухгалтеры в ФБР, когда увидят счета. Один домик стоил почти шестьсот долларов за ночь.

— Ребекка скоро прибудет. Но мы могли бы начать пока и без нее.

— А Саманта?

— Она не приедет.

— Значит, вы с ней беседовали.

— Я даже ездила к ней.

— И где она?.. Ах да, постойте, вы ведь не имеете права говорить мне об этом.

Дэнс улыбнулась.

— Я слышала, она сделала себе пластическую операцию, изменила имя и биографию.

— Да, именно так.

— В аэропорту я купила газету, чтобы узнать последние события.

Дэнс вспомнила об отсутствии телевизора в доме брата Линды. Сыграли ли в отказе от него роль нравственные или культурные причины? Или гораздо более простые — финансовые? В наше время кабельный телевизор можно установить за несколько сотен баксов. Но от Дэнс не ускользнуло, что каблуки на туфлях Линды практически полностью стоптаны.

— Там говорится, что именно он убил охранников. — Она отставила чашку с чаем. — Я была удивлена. Дэниэл никогда не был жесток. Он способен был причинить вред другому человеку только в случае самозащиты.

Странно, но если смотреть на происшедшее с точки зрения Пелла, убивая охранников, он как раз защищался.

— С другой стороны, — продолжала Линда, — он ведь не всех убивает. Водителя же он отпустил.

Только потому, что это служило его интересам.

Дэнс задала вопрос об убийстве сотрудника муниципалитета в Реддинге.

— Чарльз Пикеринг? — Вспоминая, она оглядывала кухонные приспособления. — Не помню, чтобы Дэниэл когда-либо упоминал о нем. Но если его тогда отпустили, значит, он был не виноват.

Интересная логика.

— А как вы познакомились с Пеллом?

— Примерно десять лет назад. В парке Голден-Гейт. В Сан-Франциско. Я тогда сбежала из дома и ночевала там. Дэниэл, Саманта, Джимми и еще несколько человек жили в Сисайде. Они кочевали по побережью, как цыгане. Жили за счет того, что продавали вещи, которые сами изготовили или раньше купили. Сэм и Джимми были очень талантливые. Они делали рамки для картин, футляры для CD, вешалки для галстуков. Ну и всякое такое. В те выходные я сбежала из дома — ничего из ряда вон выходящего, я часто сбегала из дома, — а Дэниэл встретил меня около японского садика. Он сел, и мы стали болтать. У него есть дар говорить с людьми. Он умеет слушать. И вам начинает казаться, что вы для него центр Вселенной. А это, знаете ли, очень соблазнительно.

— И после того вы больше не возвращались домой?

— Ну почему же, возвращалась. Мне всегда хотелось сбежать оттуда и просто идти и идти куда глаза глядят. Мой брат так и сделал. Он ушел из дому в восемнадцать лет и больше никогда не возвращался. А у меня не хватало смелости. Мои родители — мы жили в Сан-Матео — были очень строги. Они нас откровенно муштровали. Мой отец был главой банка и треста Санта-Клары, и он…

— Постойте, тот самый Уитфилд?

— Да. Мультимиллионер Уитфилд. Тот самый, который финансировал большую часть Кремниевой долины и благополучно пережил крах. И тот, кто мечтал сделать еще и политическую карьеру, пока собственная дочь не помешала ему, приковав к себе внимание прессы. — Кривая улыбка. — Вы встречали когда-нибудь человека, от которого отреклись родители? Вот сейчас вы сидите рядом именно с таким человеком… Они были очень авторитарны. Я должна была выполнять малейшие их требования и делать все только так, как они говорили. Как убирать свою комнату, какую одежду носить, какие предметы любить в школе, какие оценки получать. Отец бил меня до четырнадцати лет и прекратил только потому, что мать как-то сказала ему, что с девочкой такого возраста это может быть неправильно истолковано… Они всегда говорили, что поступают так лишь потому, что любят меня и хотят, чтобы я была счастлива и успешна в жизни. Но нет, единственное, что их интересовало, было беспрекословное подчинение. Они пытались превратить меня в маленькую куклу, с которой могли бы играть и одевать в те наряды, которые им нравятся. Ну, в общем, я вернулась домой, но никак не могла выбросить Дэниэла из головы. А ведь мы общались всего несколько часов. Но это было незабываемое общение. Он беседовал со мной как с настоящим человеком. Говорил, что я должна научиться жить самостоятельно, что я умна и красива. — Линда поморщилась. — На самом деле ни то ни другое, конечно, не было правдой. Но я поверила ему. Однажды утром мать зашла в мою комнату и приказала мне вставать и одеваться. Кажется, мы собирались ехать в гости к тетке, и я должна была надеть юбку. А я хотела надеть джинсы. Визит был совсем не официальный, мы просто ехали на семейный обед. Однако мать устроила настоящую сцену. Она орала на меня: «Ты мне не дочь!» Ну, вы понимаете. Тогда я схватила рюкзак и ушла. Я боялась, что не найду Дэниэла, но потом вспомнила, что он говорил мне, что будет в Санта-Крусе на блошином рынке на Мостках.

«Мостками» назывался знаменитый парк аттракционов на побережье. Там целыми днями разгуливает множество молодых людей. Дэнс подумала, что неплохо будет поискать Дэниэла Пелла и там, ведь он вполне снова может выйти «на охоту».

— Он там часто бывал. Там Дэниэл встретил Джимми, а позже Ребекку. Я поймала попутку на шоссе № 1, доехала до Мостков и нашла его там. Он очень обрадовался, увидев меня. Родители мне никогда не радовались. — Линда рассмеялась. — Я спросила его, не знает ли он какое-нибудь место, где я могла бы остановиться. Я очень нервничала, хотела, чтобы он понял, чего я хочу. И он ответил: «Конечно. Поживи у нас».

— В Сисайде?

— Угу. У нас там было небольшое бунгало. Очень хорошее.

— У вас с Самантой, Джимми и Пеллом.

— Да.

По языку жестов и мимике Кэтрин поняла, что Линде приятны ее воспоминания: плечи не напряжены, маленькие морщинки у глаз, движения рук, как бы подчеркивающие смысл слов и выражающие силу реакции говорящего на сказанное.

Линда снова взяла чашку и сделала глоток чаю.

— Что бы там ни писали в газетах о культе, оргиях с наркотиками, все это ерунда. У нас в доме было очень уютно и хорошо. Не было никаких наркотиков и никакого алкоголя. Иногда немного вина за обедом. Да, было чудесно. Мне очень нравилось находиться среди людей, которые принимали тебя такой, какая ты есть, уважали тебя и не пытались изменить. Я там вела хозяйство. В каком-то смысле выполняла роль матери. И я была рада наконец-то хоть за что-то принять на себя ответственность. Не стесняться собственного мнения и не быть объектом постоянных укоров.

— Но как же все-таки насчет преступлений?

Линда внезапно вся напряглась.

— Да, они были. Немного. Не так много, как писали в газетах. Воровство из магазинов, ну и кое-что в том же духе. Мне это никогда не нравилось. Никогда.

Несколько жестов, свидетельствующих об отрицании, но Дэнс мгновенно почувствовала, что Линда ей не лжет. Кинесический стресс был вызван попыткой уменьшить значимость совершенного. Дэнс прекрасно знала, что «семья» совершала гораздо более серьезные преступления, нежели воровство в магазинах. Были там и грабежи, и крупные кражи с незаконным проникновением в частные владения, а также карманное воровство и похищения кошельков — два последних в уголовном законодательстве обычно рассматриваются как преступления против личности и считаются более серьезными, нежели преступления против собственности.

— Но у нас не было выбора. Живя в «семье», ты должен был на нее работать.

— А как вообще было жить с Дэниэлом?

— Не так плохо, как может вам показаться. Просто нужно было выполнять его требования.

— А если вы не выполняли?

— Он не причинял нам никакого вреда. Физического. В основном он просто… уходил.

Дэнс вспомнила характеристику лидера секты, которую дал Келлог.

В случае необходимости он способен пригрозить уходом, что ими воспринимается как самая страшная катастрофа, а им используется как главное оружие.

— Он просто отворачивался от тебя. И нас сразу охватывал страх. Возникало ощущение, что теперь для вас все кончено и вас вышвырнут на улицу. Одна женщина в нашей церковной общине рассказывала мне о реалити-шоу «Большой Брат» и «Выживший».

Дэнс кивнула.

— Она говорила мне, насколько они популярны. Я думаю, люди так увлечены ими по той же самой причине. Есть что-то невыносимо жуткое в мысли о том, что вас могут отвергнуть и выбросить из «семьи». — Она пожала плечами и коснулась креста на груди.

— Вы получили самый долгий срок из всех проходивших по делу, кроме Пелла. За уничтожение улик. Как это случилось?

Линда сжала губы.

— Я поступила очень глупо. Поддалась панике. Помню только, что позвонил Дэниэл и сказал, что Джимми мертв и что у них что-то не сложилось в том доме, куда они пошли на встречу. Мы должны были как можно скорее собрать вещи и подготовиться к отъезду, так как за ним в любой момент могла прийти полиция. У себя в спальне Дэниэл хранил книги о Чарльзе Мэнсоне, вырезки из газет, ну и всякое такое. Кое-что я успела сжечь до прихода полиции. Я решила, что ему будет труднее выпутаться, если они поймут, что он был немного подвинут на Мэнсоне.

«Она права», — подумала Дэнс, вспомнив, как прокурор использовал тему Мэнсона, добиваясь обвинительного приговора.

Отвечая на вопросы Дэнс, Линда рассказала и о своей нынешней жизни. Находясь в тюрьме, она стала чрезвычайно религиозна и после освобождения переехала в Портленд, где получила работу при местной протестантской церкви. Ее приняли туда, потому что дьяконом там уже некоторое время до того служил брат Линды.

В Портленде она сделалась няней для приемных детей брата и его жены. Линда хотела сама взять приемных детей — из-за проблем со здоровьем у нее не могло быть собственных детей, — но из-за судимости это было невозможно. И как бы подводя итог, она добавила:

— У меня нет почти ничего своего, но мне моя жизнь нравится. У меня богатая жизнь в самом лучшем значении слова.

Их беседу прервал стук в дверь. Рука Дэнс инстинктивно потянулась к тяжелому пистолету.

— Кто там?

— Ти-Джей, босс. Я забыл пароль.

Дэнс открыла дверь, и молодой агент провел в номер еще одну женщину. Стройная и высокая, лет тридцати пяти, она держала кожаный чемодан, перекинув его через плечо.

Кэтрин Дэнс поднялась, чтобы поздороваться со вторым членом «семьи».

Глава 28

Ребекка Шеффилд была на несколько лет старше Линды. Бросалась в глаза ее великолепная атлетическая фигура, хотя Дэнс отметила, что короткая стрижка рано поседевших волос, яркие украшения и отсутствие косметики делали ее излишне суровой. На Ребекке были джинсы, белая шелковая майка и коричневая замшевая куртка.

Ребекка крепко пожала руку Дэнс и обратила все свое внимание на Линду, которая поднялась и смотрела на бывшую подругу с радостной улыбкой.

— Ой, вы только посмотрите, кто здесь у нас.

Ребекка сделала к ней шаг и сжала ее в объятиях.

— После стольких лет, — голос Линды сорвался. — Господи, кажется, я сейчас заплачу.

И она действительно заплакала.

Ребекка продолжала сжимать руку подруги.

— Как я рада тебя видеть, Линда!

— О, Ребекка… Я за тебя молилась.

— А, значит, ты теперь этим увлеклась? В те времена ты вряд ли могла отличить крест от звезды Давида. Ну, в любом случае спасибо за молитвы. Хотя не думаю, что они дошли куда следует.

— Нет-нет, ты не права. Ведь у тебя все так хорошо складывается. В самом деле. У нас в церкви есть компьютер. И я заходила на твой веб-сайт. Женщины открывают свое дело. Что может быть лучше! Я уверена, твоя работа приносит много пользы.

Ребекка была искренно удивлена, что Линда не забыла о ней и даже нашла ее веб-сайт.

Дэнс показала Ребекке ее спальню, и та отнесла туда чемодан, а затем проследовала в туалет.

— Если я понадоблюсь, босс, просто крикните.

Ти-Джей вышел, и Дэнс заперла за ним дверь.

Линда взяла чашку, повертела ее в руке и отставила, не сделав глотка. «Как людям нравится в стрессовых ситуациях что-то теребить в руках», — подумала Дэнс. Ей приходилось сталкиваться на допросах с подозреваемыми, которые хватались за ручки, пепельницы, оберточную бумагу и даже за собственные туфли, чтобы хоть как-то уменьшить напряжение.

Вернулась Ребекка, и Дэнс предложила ей кофе.

— Да, конечно.

Дэнс налила кофе и поставила молоко и сахар.

— Ресторана здесь нет, но еду приносят в номера. Вы можете заказывать все, что захотите.

Сделав глоток кофе, Ребекка заметила:

— Должна признаться, Линда, ты выглядишь великолепно.

Линда залилась краской.

— О, не знаю. Я совсем не в форме. Но вот ты-то действительно великолепна. И такая худая. У тебя замечательные волосы.

Ребекка рассмеялась.

— Ничто так хорошо не серебрит волосы, как два года в тюрьме. А, ты без кольца? Не замужем?

— Нет.

— Я тоже.

— Шутишь? Ты ведь собиралась выйти за того красавца скульптора из Италии. Я была уверена, что у тебя уже давно своя семья.

— Не так-то легко найти правильного мужа, когда все знают, что твоим дружком был Дэниэл Пелл. Я читала о твоем отце в «Бизнес уик». Там говорилось, что его банк расширяется.

— В самом деле? Я не знаю.

— Вы все еще с ним не общаетесь?

Линда отрицательно покачала головой.

— Брат тоже с ними не общается. Мы две бедные церковные мыши. Но так лучше, можешь мне поверить. Ты рисуешь?

— Немного. Непрофессионально.

— Непрофессионально? Что ты такое говоришь! — Линда повернулась к Дэнс, глаза ее сверкали. — Ребекка так хорошо рисовала. Вы обязательно должны увидеть ее работы. Они просто великолепны.

— Теперь иногда рисую только для развлечения.

Они еще несколько минут болтали, сообщая друг другу разные новости. Дэнс удивилась: несмотря на то что обе продолжали жить на западном побережье, они с момента суда вообще не общались.

Ребекка искоса взглянула на Дэнс.

— Саманта согласилась поучаствовать в нашей вечеринке? Или как там теперь ее зовут?

— Нет, только вы двое.

— Сэм всегда была такой боязливой и застенчивой.

— «Мышка» — помнишь? — сказала Линда.

— Да-да, именно. Так ее называл Пелл. Своей «Мышкой».

Они снова наполнили чашки, и Дэнс приступила к работе, задавая Ребекке те же вопросы, что раньше Линде.

— Я была последней из тех, кого завлек мистер Пелл, — угрюмо призналась Ребекка. — Это случилось… кстати, когда? — Взгляд на Линду.

— В январе, — напомнила та. — За четыре месяца до происшествия с Кройтонами.

Происшествия. Не убийства.

— А как вы познакомились с Пеллом?

— В то время я бродила по западному побережью. Зарабатывала, рисуя портреты на уличных ярмарках и на пляже. Я поставила мольберт, и ко мне подошел Пелл. Он попросил нарисовать его портрет.

Линда застенчиво улыбнулась.

— Кажется, рисунок ты так и не закончила. Вы как-то очень быстро очутились в фургоне и пробыли там много-много времени.

Улыбка самой Ребекки свидетельствовала о смущении.

— Да что уж тут говорить, у Дэниэла это было… В любом случае мы с ним там много беседовали. И он спросил меня, не хотела бы я поселиться с ними в Сисайде. Поначалу я не собиралась соглашаться. Я уже тогда знала о репутации Пелла: воровство из магазинов и все такое. Но потом сказала себе: я странница, бунтарка и художница. Пусть мое белоснежное мещанское воспитание идет на… В общем, я решила попробовать. И поначалу все шло просто великолепно. Меня окружали замечательные люди: Линда, Сэм. Мне не нужно было работать с девяти до пяти, и я могла рисовать в свое удовольствие. Можно ли желать в жизни чего-то большего? Конечно, в итоге получилось так, что я стала членом элементарной воровской банды. Не слишком здорово.

Дэнс обратила внимание на то, что лицо Линды помрачнело при словах подруги.

После освобождения из тюрьмы, продолжала Ребекка, она присоединилась к движению за права женщин.

— У меня возник своеобразный комплекс. Мне казалось, что мое подчинение Пеллу, преклонение перед ним унизило в моем лице всех женщин. Получалось, что я как бы нанесла оскорбление всем им. И потому я решила загладить свою вину.

В конце концов после длительной процедуры психологической и социальной реабилитации Ребекка открыла свою консультационную службу для женщин, основывающих собственное дело. С тех пор она только этим и занималась. «Должно быть, ее бизнес процветает», — подумала Дэнс, так как, судя по украшениям, одежде и итальянским туфлям, которые, по прикидке Кэтрин (в чем в чем, а в обуви Дэнс разбиралась превосходно), стоили столько же, сколько две ее лучшие пары, вместе взятые.

Вновь стук в дверь. Пришел Уинстон Келлог. Дэнс была рада его видеть. Прошлым вечером там, на «палубе», он ей очень понравился. Келлог оказался весьма общительным для часто путешествующего федерала. Дэнс вместе с мужем посещала много разных мероприятий, в которых принимали участие его коллеги, и большинство из них, как правило, были молчаливые, сосредоточенные и не склонные к общению. Но Уинстон Келлог ушел с вечеринки самым последним вместе с ее родителями.

Он приветствовал Линду и Ребекку и, следуя протоколу, продемонстрировал им удостоверение, потом налил себе кофе. До сих пор Дэнс задавала вопросы общего характера, теперь же, после прихода Келлога, настало время перейти к главным вопросам.

— Итак, я вам кратко обрисую ситуацию. Пелл, по всей вероятности, находится где-то в районе Монтерея. Однако мы не знаем точно, где и почему. Его поведение лишено всякого смысла. Большинство преступников, сбегающих из тюрем, стараются уйти как можно дальше от места заключения.

Кэтрин подробно рассказала своим гостьям, как развивались события, начиная от происшедшего в здании суда до самого последнего времени. Женщины слушали с интересом, но одновременно с ужасом и отвращением.

— Прежде всего позвольте мне спросить вас о сообщнице.

— О той женщине, о которой пишут в газетах? — переспросила Линда. — Кто она такая?

— Мы не знаем. Нам известно только то, что она молода и что у нее светлые волосы. Ей примерно лет двадцать пять.

— Значит, у него новая подружка, — заключила Ребекка. — Такой уж наш Дэниэл. Никогда не мог жить без подружки.

— Нам неизвестен в точности характер их отношений, — заметил Келлог. — Возможно, она была его поклонницей. Масса женщин сходит с ума по преступникам, даже по самым опасным.

Ребекка рассмеялась и бросила взгляд на Линду:

— Ты получала какие-нибудь любовные послания, когда сидела в тюрьме? Лично я — нет.

Линда отделалась вежливой улыбкой.

— Не исключена вероятность того, что она вовсе не новичок для Пелла, — продолжала Дэнс. — Конечно, она была очень юна на момент существования «семьи», но я не исключаю возможности, что вы могли ее знать.

Линда задумчиво нахмурилась.

— Говорите, ей сейчас лет двадцать пять… значит, тогда она была подростком. Нет, никого такого я не помню.

— Когда я была в «семье», — добавила Ребекка, — нас было всего пятеро.

Дэнс что-то записала себе в блокнот.

— Теперь я хочу побеседовать о вашей тогдашней жизни. О том, что занимало Пелла, о чем он говорил и что делал, каковы были его планы. Может быть, вы вспомните что-то такое, что наведет нас на мысль о его нынешних намерениях.

— Шаг первый — определите проблему. Шаг второй — соберите факты, — заметила Ребекка, взглянув на Дэнс.

Линда и Келлог обменялись непонимающим взглядом. Дэнс же прекрасно понимала, о чем говорит Ребекка. И радовалась, что та сегодня явно не в настроении читать еще одну лекцию наподобие вчерашней.

— Нам необходимы любые ваши воспоминания, любые идеи. Даже если какая-то мысль покажется вам безумной, все равно не стесняйтесь, говорите. Решение загадки может родиться из самых неожиданных умозаключений и фактов.

Дэнс спросила их об организации жизни в «семье».

— «Семья» была разновидностью коммуны, — сказала Ребекка. — Очень непривычно для меня, так как я выросла в пригороде в типичной капиталистической семье.

Впрочем, когда они начали описывать ее, картина получилась весьма далекой от классических коммунистических теорий. Правило распределения там звучало примерно следующим образом: от каждого то, что требует от него Дэниэл Пелл; каждому то, что решит Дэниэл Пелл.

Тем не менее «семья» функционировала, в общем, неплохо, по крайней мере на практическом уровне. Линда делала все, чтобы наладить быт «семьи», все остальные тоже вносили посильную лепту. Они хорошо питались, а бунгало содержали в чистоте и порядке, в случае необходимости проводя нужный ремонт. У Саманты и Джимми Ньюберга были золотые руки, все технические проблемы решались ими быстро и с удовольствием. По очевидным причинам — краденое хранилось в спальне — Пелл не хотел позволять владельцу бунгало заниматься ремонтом в доме, поэтому все приходилось делать им самим.

— Это было частью жизненной философии Дэниэла, — заметила Линда. — «Самодостаточность». ^[15] Так называлось эссе Ральфа Уолдо Эмерсона. Я читала его Дэниэлу вслух не меньше десяти раз. Ему нравилось его слушать.

Ребекка улыбнулась.

— Помнишь, как мы читали ночью?

Линда пояснила, что Пелл очень любил книги.

— Он обожал их. Он устроил настоящий ритуал из уничтожения телевизора. Практически каждую ночь я читала что-нибудь вслух, а все остальные собирались вокруг меня на полу в кружок и слушали. Это были прекрасные ночи.

— Были ли у вас в Сисайде какие-нибудь соседи или знакомые, с которыми он поддерживал тесные отношения?

— Нет, у нас не было друзей, — ответила Ребекка. — Пелл не любил завязывать отношения с кем бы то ни было за пределами «семьи».

— Однако были люди, с которыми он знакомился и которые приходили в «семью», оставались у нас на какое-то время, а потом уходили. Он постоянно находил таких людей.

— Таких же, как и мы, оказавшихся на обочине жизни.

Линда немного напряглась.

— Я бы определила это немного иначе, — возразила она после паузы. — Людей, которым не везло в жизни. Дэниэл был очень щедр. Он кормил их, иногда давал деньги.

«Дай голодному еды, и он сделает все, что ты пожелаешь», — размышляла Дэнс, вспоминая характеристику лидера секты в интерпретации Келлога.

Женщины продолжали вспоминать совместную жизнь с Пеллом, но ни одного имени тех, кто ненадолго приходил в их «семью», так и не всплыло в разговоре.

Дэнс перешла к другой теме.

— Недавно Пелл кое-что искал в Интернете. Возможно, следующие слова что-нибудь вам скажут? Одно из них — «Нимью». Я думала, что это имя, прозвище или интернет-пароль.

— Нет, я никогда его не слышала. А что оно значит?

— Имя одной из героинь легенд о короле Артуре.

Ребекка взглянула на Линду:

— Ты их читала?

Линда ничего о них не знала. Не слышали они ничего и ни о какой Элисон.

— Расскажите мне, как проходил типичный день в «семье».

Ребекке было явно трудно подыскать для этого слова.

— Ну, мы вставали, завтракали… Я не знаю.

Пожав плечами, Линда сказала:

— Мы были просто семьей. Мы разговаривали о том, о чем обычно говорят в семье. О погоде, планах, путешествиях, которые мы намечали. О денежных проблемах. Кто чем должен заниматься. Иногда я оставалась на кухне после завтрака, мыла посуду и плакала… от счастья. У меня наконец появилась настоящая семья.

Ребекка согласилась, что их жизнь вряд ли отличалась чем-то существенным от жизни других семей, хотя она явно была не настолько сентиментальна, как ее сестра по преступной группе.

Обсуждение отклонялось от заданной темы, не принося никакой новой информации. В теории проведения допросов хорошо известно, что абстракции затуманивают воспоминания, а конкретные факты, напротив, активизируют память.

— А теперь попытайтесь выполнить мою просьбу возможно точнее, — попросила женщин Дэнс, — выберите какой-нибудь день и расскажите мне о нем. День, который вы обе хорошо помните.

Ни одна из них не смогла припомнить ни одного сколько-нибудь примечательного дня.

— Ну, давайте вспомним какой-нибудь праздник: День благодарения, Рождество, — предложила Дэнс.

— Как насчет Пасхи? — спросила Линда.

— Мой первый праздник там. Мой единственный праздник. Все было так чудесно!

Линда рассказала, как она готовила изысканный обед из продуктов, которые «добыли» Сэм, Джимми и Ребекка. Дэнс сразу отметила эвфемизм, означавший, что троица украла еду.

— Я приготовила индейку, — продолжила Линда. — Целый день коптила ее на заднем дворе. Господи, какое это было удовольствие!

Дэнс настойчиво подводила собеседниц к нужной ей информации:

— Значит, вас там было двое, вы и Саманта. Вы говорили, что она была тихой, застенчивой.

— Мышкой.

— А молодой человек, который был вместе с Пеллом у Кройтонов, — вмешался Келлог. — Джимми Ньюберг. Расскажите о нем.

— Да, он был смешным маленьким щенком, — ответила Ребекка. — Он тоже сбежал из семьи. Откуда-то с севера, если не ошибаюсь.

— Хорошенький. Но у него здесь было не все в порядке. — И Линда постучала пальцем по лбу.

Ее подруга рассмеялась.

— Немного не в себе.

— Однако руки у Джимми были золотые. Он умел все: плотничать, исправлять компьютеры, все, что угодно. Больше всего его увлекали компьютеры, он даже собственные программы писал. Он нам о них рассказывал, но мы ничего не понимали в том, что он говорил. Он хотел создать собственный веб-сайт. Еще тогда, когда их ни у кого не было. Мне кажется, он был очень талантлив. Мне было его жаль. Дэниэл не любил Джимми. Он его выводил из себя. Думаю, что он хотел парня выгнать.

— Кроме того, для Дэниэла главное — женщины. Мужчины ему мешали.

Дэнс вернула их к празднику.

— День был очень хороший, — продолжала Линда. — Солнечный. Теплый. Мы включили музыку. Джимми сделал замечательную акустическую систему.

— Вы молились?

— Нет.

— Даже несмотря на то что была Пасха?

— Я предложила, — вспомнила Ребекка. — Но Пелл сказал «нет».

— Верно, — подтвердила Линда. — Он очень расстраивался во время молитв.

«Из-за отца», — предположила Дэнс.

— Мы играли в разные игры во дворе. В тарелочку, в бадминтон. Потом я накрыла обед.

— А я поставила хорошее каберне, — добавила Ребекка. — Мы, девушки, и Джимми выпили вина. Пелл никогда не пил. Я сильно опьянела. Сэм тоже.

— И мы очень много съели.

Линда похлопала себя по животу.

Дэнс продолжала попытки проникнуть еще глубже в их воспоминания. Она почувствовала, что Уинстон Келлог полностью передал ей инициативу в ведении беседы. Возможно, он был неплохим экспертом по сектам, но здесь полагался на ее знания и опыт. И она была благодарна ему за это.

— После обеда мы просто сидели и болтали, — сказала Линда. — Сэм и я пели. Джимми возился со своим компьютером. Дэниэл что-то читал.

Теперь воспоминания лились потоком. Началось что-то вроде цепной реакции.

— Пили, беседовали. Настоящий семейный праздник.

— Да.

— А вы, случайно, не помните, о чем вы тогда беседовали?

— Дао всякой ерунде… — Линда вдруг замолчала. — Постойте-постойте. Я вспомнила кое-что такое, что может быть вам интересно.

Она слегка наклонила голову набок. Жест узнавания, хотя по отражению ее глаз на вазе с искусственными амариллисами Дэнс поняла, что мысль у нее еще не до конца оформилась. Дэнс молчала. Часто одним неловким вопросом можно полностью стереть хрупкое воспоминание.

— Это было не на Пасху, — продолжала Линда. — Совсем другой обед. Просто воспоминания о Пасхе навели меня на мысль. Мы с Дэниэлом были на кухне. Он наблюдал за тем, как я готовлю. И вдруг раздался грохот в ближайшем к нам доме. Соседи дрались. И Пелл сказал, что мечтает как можно скорее уехать из Сисайда. На свою горную вершину.

— Горную вершину?

— Да.

— Его горную вершину?

— Да, именно так.

— Он владел какой-то недвижимостью?

— Он никогда ни о чем подобном не упоминал. Возможно, когда он говорил о «своей» вершине, он имел в виду что-то, что ему хотелось иметь в будущем.

— Я очень хорошо помню, — настаивала Линда. — Ему хотелось уйти от всех. Чтобы вокруг него были только мы, его «семья». И никого больше. Кажется, он никогда ни до, ни после больше ничего такого не говорил.

— Но в виду не имелась Юта? Вы обе говорили, что он никогда о ней не упоминал.

— Не упоминал, — согласилась Ребекка. — Однако постойте. Не знаю, пригодится ли вам, но я тоже кое-что вспомнила. На ту же тему. Однажды ночью в постели он сказал: «Мне необходимо осуществить одно большое дело, чтобы потом убраться подальше от всех». Да-да, именно так он и сказал: «Большое дело».

— Что он имел в виду? Ограбление, с тем чтобы в дальнейшем приобрести какую-то недвижимость?

— Возможно.

— Линда?

Той пришлось признаться в полном неведении. Она была явно обеспокоена тем, что Пелл очень многое от нее утаивал.

Тогда Дэнс задала вполне очевидный вопрос:

— А не могло ли под «большим делом» подразумеваться вторжение к Кройтонам?

— Не знаю, — ответила Ребекка. — Он ведь нам так и не сказал, куда они тем вечером направлялись с Джимми.

Дэнс задумалась. А может, ему все-таки удалось похитить что-то очень ценное из дома Кройтонов в тот день? И он успел припрятать похищенное до прихода полиции. Кэтрин вспомнила о машине, на которой он приехал к Кройтонам. Хорошо ли ее обыскали? И где она сейчас? Возможно, уничтожена, возможно, принадлежит новому владельцу. Она решила обязательно попытаться найти автомобиль. А также проверить документацию относительно того, не владел ли Пелл какой-либо недвижимостью.

Горная вершина… Не ее ли он искал на сайте VisualEarth? Но таких вершин десятки буквально в часе езды от полуострова.

Оставалось еще много вопросов, но Дэнс была удовлетворена полученной информацией. Личность Дэниэла Пелла становилась ей все более понятной. Она собиралась задать еще несколько вопросов, когда вдруг зазвонил телефон.

— Извините.

Она подняла трубку.

— Кэтрин. Это я.

Она прижала трубку к уху.

— Ти-Джей, что случилось?

Дэнс вся сжалась. То, что он назвал ее по имени, означало, что он собирался сообщить дурные новости.

Глава 29

Кэтрин Дэнс и Уинстон Келлог шли по дороге, покрытой тонким слоем влажного песка, по направлению к Ти-Джею и Майклу О'Нилу, которые стояли у открытого багажника новенького «лексуса». Там находился еще один человек, один из офицеров коронерской службы — в округе Монтерей она входит в управление шерифа. Лысеющий толстяк поздоровался с ней.

Дэнс представила его Келлогу, затем заглянула в багажник. Жертва, женщина, лежала на боку. Ноги согнуты, руки скручены скотчем, рот заклеен. Нос и лицо ярко-красного цвета — результат лопнувших сосудов.

— Сьюзен Пембертон, — сказал О'Нил. — Проживала в Монтерее. Не замужем. Тридцати девяти лет.

— Вероятная причина смерти — удушение?

— Мы также имеем свидетельства расширения капилляров, — добавил сотрудник отдела коронера, — и ожога диафрагмы. Вот этот осадок здесь. Скорее всего эфирное масло стручкового перца.

— Значит, он пустил в нее струю из газового баллончика, а затем связал скотчем.

Офицер кивнул.

— Чудовищно! — пробормотал О'Нил.

Умирать в одиночестве, в жуткой боли в грязном багажнике. Волна животной ненависти к Дэниэлу Пеллу захлестнула Кэтрин.

Именно исчезновение Сьюзен Пембертон и расследовал О'Нил.

— Вы уверены, что это дело рук именно Пелла?

— Уверены, — откликнулся сотрудник отдела коронера. — Отпечатки совпадают.

— Я приказал предоставить мне образцы отпечатков по всем убийствам, совершенным в нашем районе, — сообщил О'Нил.

— Каков мог быть мотив преступления?

— Убитая работала в компании по подготовке торжественных мероприятий. Он явно воспользовался ею для проникновения в их учреждение. Пелл похитил всю документацию. Мы не можем пока делать никаких определенных выводов, но там повсюду есть его отпечатки.

— У вас имеются какие-нибудь предположения относительно того, зачем ему все это понадобилось? — спросил Келлог.

— Никаких.

— Как он нашел ее?

— Ее начальница говорит, что вчера около пяти она ушла из офиса на встречу с клиентом в кафе.

— Вы полагаете, что имелся в виду Пелл?

О'Нил пожал плечами:

— Не знаю. Она ничего не сказала своей начальнице, кроме этого. Возможно, Пелл увидел ее и клиента и последовал за ними.

— Какие-нибудь ближайшие родственники?

— Здесь, по всей видимости, у нее никого нет, — ответил представитель коронерской службы. — Ее родители живут в Денвере. Я позвоню туда, когда вернусь в офис.

— Время наступления смерти?

— Вчерашним вечером, возможно, между семью и девятью часами. Мы сможем получить более точные сведения после вскрытия.

Пелл практически не оставил следов, за исключением едва различимых следов на песке, которые, казалось, вели по направлению к воде, а затем терялись в бесцветной траве, которой заросли дюны. Никаких других следов человеческих ног или автомобильных шин видно не было.

Но что было такого в похищенных им файлах? Что он хотел скрыть от следствия?

Келлог прохаживался по месту преступления, пытаясь получить общее впечатление, возможно, оценивая его с точки зрения своей специальности — особенностей сектантского менталитета.

Дэнс сообщила О'Нилу о том, что смогла припомнить Ребекка, о намерении Пелла осуществить какое-то «крупное дело» с тем, чтобы в дальнейшем приобрести какую-то недвижимость.

«Горную вершину» — так говорила об этом Линда. А «крупным делом» могла быть расправа с семейством Кройтонов. Она также высказала предположение о том, что Пелл мог спрятать что-то похищенное у Кройтонов в машине.

— Думаю, именно поэтому ему и понадобился сайт VisualEarth. Чтобы найти нужное место.

— Интересная теория, — прокомментировал ее слова О'Нил.

Они с Дэнс часто использовали метод мозгового штурма, когда вместе занимались расследованием того или иного дела. Иногда у них рождались поистине дикие теории относительно расследуемых преступлений. Порой эти теории оказывались верными.

Дэнс попросила Ти-Джея узнать о судьбе автомобиля, на котором Пелл приехал к Кройтонам, и была ли проведена опись обнаруженных в нем вещей.

— А также посмотри, пожалуйста, не владеет ли Пелл какой-либо недвижимостью на территории штата.

— Будет сделано, босс.

Дэнс оглянулась по сторонам:

— А почему он бросил машину здесь? Он мог бы отвезти ее на восток, в леса, и никто бы не нашел ее еще много дней. Здесь автомобиль гораздо легче заметить.

Майкл показал в сторону узкого пирса, вытянувшегося далеко в океан.

— «Тандербердом» он больше не пользуется. От похищенного «форда» тоже избавился. Возможно, он улизнул отсюда на лодке.

— На лодке? — переспросила Дэнс.

— Следы ведут именно туда. В сторону дороги следов нет.

Келлог слушал и медленно кивал, что значило, что он не согласен с предположением О'Нила.

— Вам не кажется, что здесь не так легко пришвартовать лодку?

— Для того, кто знает, как это делается, не так уж и трудно.

— А вы смогли бы?

— Я? Конечно. В зависимости от ветра.

Уинстон Келлог еще раз внимательно окинул взглядом место преступления. Начался дождь. Но Келлог не обратил на него ни малейшего внимания.

— Мне представляется, он направился сюда по другой причине. Возможно, просто, чтобы отвлечь нас. А затем повернул и пошел через дюны к дороге и где-то там встретился со своей сообщницей.

Фразы типа «мне представляется», «как мне кажется» и ряд других Дэнс называла «словесным обезболивающим». Их цель состоит в том, чтобы смягчить критическое высказывание или возражение. Келлог чувствовал себя чужаком, и потому ему не хотелось демонстративно возражать О'Нилу, хотя он был абсолютно уверен, что О'Нил не прав.

— Почему вы так думаете? — спросила Дэнс.

— Вон та старая ветряная мельница.

На повороте, где дорога к берегу сворачивала с основной магистрали, находилась заброшенная заправка, которую украшала декоративная двухэтажная ветряная мельница.

— Сколько времени она здесь стоит?

— Думаю, лет сорок, пятьдесят. На бензоколонках всего два окошечка в ценнике, так, словно никому не приходило в голову, что бензин может стоить дороже девяноста девяти центов. Пелл хорошо знает здешнюю местность. Его сообщница, возможно, значительно хуже с ней знакома. Он выбрал это место, потому что оно пустынное и потому что здесь есть хороший ориентир. «Поверни направо, когда доедешь до ветряной мельницы».

По лицу О'Нила было видно, что Келлог его не убедил.

— Возможно. Но сразу возникает вопрос, почему он не выбрал какое-то место поближе к городу. Ему было бы легче сориентировать свою сообщницу. Кроме того, там много пустынных мест, которые вполне бы подошли. Вспомните, однако, «лексус» был похищен, и в багажнике находился труп. Ему необходимо было избавиться от него как можно скорее.

— Да, конечно, согласен, — отозвался Келлог. Он оглянулся по сторонам, щурясь из-за влажного тумана. — И все-таки я склоняюсь к другому предположению. Думаю, это место привлекло его не из-за пирса, а из-за того, что оно довольно безлюдное и находится на берегу залива. Пелл не совершает ритуальных убийств, но большинство руководителей сект отличает выраженный мистический настрой, в котором часто фигурирует вода. Здесь произошло нечто почти церемониальное. И к происшедшему здесь имела отношение женщина, которая сопровождает его. Возможно, они занимались любовью после убийства. Возможно, чем-то еще более важным для него.

— Чем же?

— Не знаю. Мне кажется, она должна была встретиться с ним здесь. С какой-то совершенно определенной целью.

— Но, — возразил О'Нил, — нет никаких свидетельств пребывания здесь какой-то другой машины, свидетельств того, что он повернул и пошел по направлению к дороге. Должны были остаться какие-то отпечатки.

— Он мог замести следы, — заметил Келлог и указал на ту часть дороги, которая была покрыта песком. — Этот песок выглядит как-то не совсем естественно. Он мог присыпать им следы, намести его метелкой или веткой. Я бы внимательно проверил все здесь вокруг.

— И все-таки я думаю, — настаивал О'Нил, — нам не повредит проверить, не были ли похищены какие-либо плавучие средства, а криминалистам — осмотреть пирс.

Словесный пинг-понг продолжался. Агент ФБР заметил:

— При таком ветре и дожде… Мне в самом деле кажется, что следует начать с дороги.

— Знаете, Уин, полагаю, что мы все-таки начнем с пирса.

Келлог слегка наклонил голову, что означало: вы здесь в своих владениях, я не имею права вам ничего диктовать.

— Конечно, как угодно. Но если вы не возражаете, я поищу здесь сам.

— Ради Бога.

Не взглянув на Дэнс — ему совсем не хотелось выяснять, кто на чьей стороне, — Келлог проследовал к подозрительному месту.

Дэнс повернулась и пошла к своей машине, с радостью покидая место преступления. В криминалистике она была слаба. Так же как и в словесных пикировках.

Выражение глубокого горя.

Кэтрин Дэнс знала его очень хорошо. С той самой поры, когда, еще будучи журналистом, брала интервью у людей, переживших нападения и несчастные случаи. С того времени, когда, будучи консультантом по отбору присяжных, видела лица свидетелей и жертв, вспоминавших совершенное над ними насилие.

Знала Кэтрин его и в своей личной жизни, как вдова. Она помнила взгляд в зеркало на отражение лица другой, совершенно ей не знакомой Кэтрин Дэнс — губная помада на бледной безжизненной маске.

И вот теперь она видит то же самое выражение, сидя в офисе Сьюзен Пембертон напротив Евы Брок, начальницы убитой.

— Я не могу поверить.

В это никогда не веришь поначалу.

Она перестала плакать, но, как сразу поняла Дэнс, ненадолго. Коренастая женщина средних лет изо всех сил пыталась сдержаться. Она наклонилась вперед, ноги засунула под стул, напрягла плечи, сжала зубы. Телодвижения полностью соответствовали выражению глубокой печали на лице.

— Я не понимаю того, что произошло с компьютером и файлами. Зачем?

— Мне кажется, там было что-то такое, что ему хотелось скрыть. Возможно, много лет назад он присутствовал на каком-то мероприятии, и ему не хотелось, чтобы об этом стало известно.

Дэнс уже успела задать Еве самый важный вопрос: функционировала ли ее компания до того, как Пелл попал в тюрьму? «Да, — ответила та, — функционировала».

Женщина вновь начала плакать.

— Я хотела бы узнать еще кое-что. Он?..

Дэнс мгновенно по интонации вопроса поняла, что хотела узнать Ева.

— Нет, он не насиловал ее.

Дэнс еще раз задала Еве вопрос, известно ли ей что-нибудь о клиенте, с которым должна была встретиться Сьюзен, но она ответила отрицательно.

— Простите, я не могу справиться с собой. — Слезы душили Еву Брок.

— Да, конечно, я вас понимаю.

Ева поспешила в туалет.

Дэнс взглянула на стены кабинета Сьюзен Пембертон, увешанные фотографиями проведенных мероприятий: свадеб, еврейских национальных праздников, дней рождения, корпоративных вечеринок, пикников, дружеских встреч, сборов пожертвований, встреч выпускников. Компания также сотрудничала с похоронными бюро по организации поминок.

К своему удивлению, на одном из фото Кэтрин заметила владельца похоронного бюро, занимавшегося погребением ее мужа.

Вернулась Ева Брок с красным лицом и опухшими глазами.

— Извините.

— Ничего страшного. Значит, она встретилась с этим клиентом после работы?

— Да.

— Они могли зайти в какой-нибудь бар?

— Вполне возможно.

— Где-то неподалеку?

— Она обычно ходила в «Альварадо» — это на главной улице в центре Монтерея. — А иногда в «Дель-Монте» или в «Рыбацкую верфь».

— Какое-нибудь любимое место?

— Нет. Обычно она шла туда, куда приглашал клиент.

— Извините.

Дэнс нашла свой телефон и позвонила Рэю Карранео.

— Агент Дэнс, — откликнулся он.

— Где ты находишься?

— Все еще занимаюсь проверкой похищенных плавучих средств для детектива О'Нила. Пока ничего. И с мотелями то же самое.

— Ладно, продолжай.

Дэнс набрала номер Ти-Джея.

— Где ты?

— По твоему ударению, босс, я понимаю, что я не первый, кому ты звонишь.

— Отвечай скорее.

— В Монтерее. Неподалеку от центра.

— Хорошо.

Дэнс сообщила ему адрес компании Евы Брок и попросила минут через десять подъехать на улицу, на которой расположен офис. Она собиралась передать ему фотографию Сьюзен Пембертон и попросить объехать все бары и рестораны в округе, а также торговый центр и «Рыбацкую верфь». И Канареечный ряд.

— Вижу, я у тебя в любимчиках, босс. Бары и рестораны. Это по мне.

Кэтрин попросила его выяснить в телефонной компании относительно звонков, в последнее время поступавших на телефон Сьюзен Пембертон. Она не думала, что клиентом был Пелл. Он, конечно, наглый, но не до такой степени, чтобы среди бела дня прийти в центр Монтерея. Но клиент, если бы его удалось найти, мог бы располагать ценной информацией относительно того, например, куда Сьюзен направилась после их встречи.

Дэнс взяла у Евы все необходимые номера и передала их Ти-Джею.

Закончив телефонный разговор, спросила:

— Что было такого в похищенных файлах?

— Сведения по нашим мероприятиям. Клиенты, отели, поставщики, церкви, пекарни, рестораны, винные магазины, флористы, фотографы, пиар-фирмы — словом, все, абсолютно все. — Перечисление, казалось, лишило ее последних сил.

Что же до такой степени пугало Пелла, что он решил уничтожить файлы?

— Вы когда-нибудь выполняли какие-нибудь поручения Уильяма Кройтона или его компании?

— Уиль… а, того человека, которого он убил вместе с семьей. Нет, не выполняли.

— Может быть, какой-то дочерней компании или кого-то из его поставщиков?

— Вполне возможно. Мы ведь организуем много различных корпоративных мероприятий.

— У вас имеются копии уничтоженных материалов?

— Кое-что есть в архивах. Документация об уплате налогов, чеки. Возможно, копии счетов. Но очень многое сохранялось только в одном экземпляре. Мне никогда не приходило в голову, что кому-то вздумается их похитить. Копии у моего бухгалтера. Он в Сан-Хосе.

— Вы не могли бы предоставить мне все сохранившиеся документы?

— Их очень много… — Она запнулась.

— Ну, давайте ограничимся документами восьмилетней давности до мая девяносто девятого года.

И вот именно в это мгновение в голове Кэтрин вновь что-то щелкнуло — заработала ее интуиция. А не могло ли заинтересовать Пелла что-то такое, что Сьюзен планировала на будущее?

— И документацию по намеченным мероприятиям.

— Да, конечно, я сделаю все, что смогу.

Казалось, женщину полностью раздавила трагедия, парализовала.

Вспомнив о книге Мортона Нэгла «Спящая кукла», Дэнс поняла, что она беседует еще с одной жертвой Дэниэла Пелла.

Я сравниваю подобные преступления с камнем, брошенным в воду. Круги последствий могут распространяться практически до бесконечности.

Дэнс забрала фотографию Сьюзен, чтобы отдать ее Ти-Джею, и вышла на улицу. Зазвонил ее телефон.

На дисплее высветился номер О'Нила.

— Привет, — радостно произнесла она.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Говори.

Он говорил тихо и спокойно, Дэнс приняла известие без каких-либо внешних проявлений чувств.

— Сейчас приеду.

— На самом деле это большое облегчение, — произнесла мать Хуана Миллера сквозь слезы, обращаясь к Дэнс.

Она стояла рядом с мрачным Майклом О'Нилом в коридоре больницы, глядя, как несчастная женщина пытается успокоить их, не позволяя им высказать их собственные слова сочувствия.

Прибыл Уинстон Келлог и прямо проследовал к членам семьи покойного, выразил им соболезнования, затем потрепал О'Нила за руку, сжав бицепс — жест, распространенный среди бизнесменов и политиков и подчеркивающий искренность выражаемых эмоций.

— Мне очень жаль.

Они стояли у входа в ожоговое отделение. Сквозь окошечко была видна кровать со сложным переплетением трубок, проводов, измерительных приборов, напоминавших какой-то космический корабль. В середине находилось тело, накрытое зеленой простыней.

Простыней такого же цвета когда-то накрыли труп ее мужа. Дэнс вспомнила, как впервые увидела похожую простыню и как ее мозг молнией пронзила мысль: а куда же ушла жизнь, куда она ушла? С того мгновения она возненавидела этот оттенок зеленого.

Кэтрин смотрела на тело, вспоминая слова матери.

Я наклонилась. И он сказал: «Убейте меня». Он произнес это дважды. Потом снова закрыл глаза…

Отец Миллера находился в палате и задавал вопросы врачу, ответы на которые, по-видимому, не мог полностью осмыслить. Тем не менее роль родителя, пережившего своего сына, требовала от него подобного поведения, а последующие дни потребуют от него еще большего.

Келлог начал произносить слова сочувствия матери, она перебила его и стала заверять его, что так будет лучше, ведь если бы Хуан выжил, ему предстояли бы мучительные годы сложного лечения, операций по пересадке кожи…

— Да, наверное, так лучше, — проговорил он, обращаясь к Чарльзу Овербаю.

По коридору шла Эди Дэнс, оставшаяся на неплановую ночную смену. Она выглядела печальной, но решительной — образ, столь знакомый ее дочери. Иногда деланное, иногда вполне искреннее, это выражение лица ей часто очень помогало. Сегодня, конечно, оно в точности отражало ее истинные чувства.

Эди прошла прямо к матери Хуана. Взяла женщину за руку и, почувствовав, что та находится на грани истерики, сразу постаралась отвлечь ее внимание от страшной трагедии. Она задала ей несколько вопросов о ее психологическом состоянии, о муже, других детях. Эди Дэнс была гением в искусстве сострадания.

Роза Миллер начала понемногу успокаиваться, затем заплакала, и Дэнс увидела, как жуткий, лишающий рассудка ужас постепенно переходит в обычное горе. К ним подошел ее муж, и Эди передала ему ее с ловкостью акробата на трапеции.

— Миссис Миллер, — начала Дэнс, — мне бы хотелось…

И с воплем отскочила в сторону, пытаясь прикрыть голову, чтобы не врезаться в одну из каталок, стоящих у стены.

Первая ее мысль была: «Каким образом Дэниэлу Пеллу удалось проникнуть в госпиталь?»

— Нет! — крикнул О'Нил. Или Келлог. Возможно, оба.

Дэнс удалось удержаться, ухватившись за желтые трубки капельниц и пластиковые банки.

Врач тоже бросился вперед, но Уинстону Келлогу первым удалось схватить разъяренного Хулио Миллера и заломить ему руку за спину. Он применил необходимый прием быстро и на первый взгляд без особого усилия.

— Нет, сынок! — крикнул отец, а мать закричала еще громче.

О'Нил помог Дэнс подняться. Никакого особого вреда, кроме нескольких синяков, Хулио ей не причинил.

Хулио попытался высвободиться, но Келлог, который был явно сильнее, чем казался на первый взгляд, еще сильнее заломил ему руку.

— Успокойтесь, вы вредите в первую очередь самому себе. Прежде всего постарайтесь успокоиться.

— Сучка, мерзкая сучка! Ты его убила! Ты убила моего брата!

— Послушайте, Хулио! — обратился к нему О'Нил. — Ваши родители и без того очень расстроены. Не ухудшайте ситуацию.

— Ухудшать? Как можно ее ухудшить? — Он снова попытался вырваться.

Келлог еще сильнее заломил его руку. Гримаса боли исказила лицо молодого человека, и он застонал.

— Успокойтесь. Успокоитесь, и больно не будет. — Агент ФБР взглянул на родителей, на их полные горя глаза. — Извините.

— Хулио, — сказал Миллер-старший, — ты ударил ее. Она полицейский. Тебя посадят в тюрьму.

— Ее саму надо посадить в тюрьму! Она убийца!

— Замолчи! — крикнул его отец. — Подумай о матери! Прекрати!

Медленным жестом О'Нил извлек наручники. Заколебался, взглянул на Келлога. Оба прикидывали, как лучше поступить. Складывалось впечатление, что Хулио стал немного успокаиваться.

— Ладно, ладно, оставьте меня.

— Если вы не будете себя контролировать, нам придется надеть на вас наручники, — предупредил его О'Нил. — Понятно?

— Да, да, понятно.

Келлог отпустил его.

Все взгляды устремились на Дэнс. Естественно, она не собиралась осложнять ситуацию.

— Все в порядке. Никаких проблем.

Хулио злобно взглянул ей прямо в глаза:

— Проблемы есть. Очень большие проблемы.

И выбежал в дверь.

— Мне очень жаль, — произнесла Роза Миллер сквозь слезы.

Дэнс попыталась ее успокоить.

— Он живет с вами?

— Нет, в квартире неподалеку.

— Пусть останется с вами сегодня ночью. Скажите ему, что вам нужна его помощь. В организации похорон, в решении юридических вопросов. В общем, что-нибудь придумайте. Он тоже очень сильно страдает. И просто не знает, как справиться со своими страданиями.

Мать покойного прошла в палату, где лежало тело ее сына. Она что-то бормотала. К ней снова подошла Эди Дэнс и, коснувшись руки, что-то прошептала ей на ухо.

Мгновение спустя Эди вернулась к дочери.

— Взять детей на сегодня к нам?

— Да, спасибо. Думаю, что так будет лучше.

Дэнс попрощалась с Миллерами.

— Может быть, вам нужна какая-то помощь? Любая. Мы предоставим ее вам в любой момент.

Отец покойного ответил голосом, в котором звучало смущение.

— Нет, нет, — сказал он и добавил: — Что еще тут можно сделать?

Глава 30

Городок Вальехо-Спрингс в Напа, Калифорния, знаменит по нескольким причинам.

Прежде всего здесь расположен музей, в котором представлено множество произведений Идвирда Муйбриджа, фотографа XIX столетия. Некоторые приписывают ему даже изобретение кино. Однако среди земляков он знаменит не столько своим искусством, сколько некоторыми впечатляющими фактами биографии: он убил любовника жены, в суде чистосердечно признался в преступлении и был оправдан.

Вторая достопримечательность городка — местные виноградники, где выращивается одна из лучших разновидностей сорта «мерло», из которого производится один из трех наиболее популярных сортов красного вина. Несколько лет назад благодаря фильму, вышедшему тогда на экраны, пронесся слух, что мерло — это дешевка. Возмутительная клевета! Возьмите, к примеру, петрюс, вино из Помроля в Бордо, которое делают почти исключительно из сорта «мерло» и которое по сей день остается одним из самых дорогих вин в мире.

Мортон Нэгл, однако, прибыл сюда в надежде увидеть третью достопримечательность Вальехо-Спрингс, известную, правда, очень немногим.

Здесь жили Спящая кукла, Тереза Кройтон, ее тетка и дядя.

Нэгл хорошо подготовился. Месяц усиленных поисков по разным путям вывел его на репортера в Сономе, который и предоставил ему имя адвоката, оказывавшего юридическую помощь тетке девочки. Он с большой неохотой делился с Нэглом какой-либо информацией, но выразил тем не менее мнение, что тетка властолюбива, неприятна в общении и скупа. Она, по словам адвоката, недоплатила ему по счету. Как только он убедился, что Нэгл — вполне безобидный литератор и не замышляет ничего противозаконного, адвокат при условии полнейшей анонимности сообщил ему название городка, где проживало семейство, и их новую фамилию.

«Конфиденциальный источник» часто является синонимом элементарной человеческой безответственности.

Нэгл несколько раз бывал в Вальехо-Спрингс, встречался с теткой Спящей куклы, пытался добиться у нее разрешения побеседовать с девушкой (как он почти сразу понял, мнение дяди здесь во внимание не принималось). Тетка сопротивлялась, но Нэгл был уверен, что со временем она согласится.

Теперь же, прибыв в живописный городок, он припарковал машину рядом с большим домом, дожидаясь возможности побеседовать с его хозяйкой наедине. Он, конечно, мог позвонить заранее. Однако Нэгл знал по опыту, что телефонные звонки, равно как и электронные письма, — весьма неэффективный способ общения. Когда вы говорите с человеком по телефону, вы с ним на равных; у вас значительно меньше возможностей повлиять на него, чем когда вы беседуете с ним лицом к лицу.

Да и потом ваш собеседник может просто повесить трубку.

Кроме того, Нэгл понимал, что должен быть предельно осторожен. Он заметил, что мимо дома часто проезжали полицейские автомобили. Само по себе это не имело особого значения — Вальехо-Спрингс богатый город с многочисленной хорошо подготовленной службой охраны правопорядка, — но Нэгл обратил внимание, что патрульные машины как будто немного сбавляли скорость, когда проезжали мимо дома Тода и Мэри Боллинг. Таково было новое имя родственников Кройтона.

Он заметил также, что полицейских машин гораздо больше, чем на прошлой неделе, что подтвердило уже давно зародившиеся у него подозрения: Тереза — городская любимица. И копы начеку, ведь с ней не должно случиться ничего дурного. Если Нэгл сделает малейший неверный шаг, его отвезут на окраину и выбросят на пыльную обочину, как бандита из дешевого вестерна.

Он откинулся на спинку сиденья, не сводя глаз с входной двери и думая о первых строках своей книги.

Кармел-у-Моря — место глубоких противоречий, мекка для туристов, бриллиант в короне Центрального побережья, но за притягательным и безмятежным фасадом скрывается тайный мир богатства и беспощадной жестокости Сан-Франциско, Кремниевой долины и Голливуда.

Гм… Над этим стоит поработать.

Нэгл ухмыльнулся.

И тут он увидел внедорожник, белый «эскалейд», отъезжающий от дома Боллингов. За рулем сидела Мэри, тетка девушки. Больше в машине никого не было. Прекрасно.

Нэгл завел машину, «бьюик», стоивший примерно столько же, сколько коробка передач во внедорожнике, и последовал за ним. Тетка Терезы сделала остановку на заправке, наполнила бак бензином высшего качества, поболтала с женщиной у соседнего насоса. Тетка казалась чем-то сильно встревоженной. Седые волосы не причесаны, да и выглядела она очень усталой. Даже из дальнего угла стоянки Нэглу были хорошо видны темные круги у Мэри под глазами.

Выехав с заправки, она поехала по старомодно-изящному центру типично калифорнийского маленького городка. По улице, украшенной растениями, цветами, причудливыми скульптурами и обрамленной бесчисленными кофейнями, маленькими ресторанами, фитнес-центрами и йога-студиями, небольшими магазинчиками, торгующими вином, хрусталем, сувенирами и прочими мелочами.

На расстоянии нескольких сотен ярдов по дороге располагался торговый центр, где в основном отоваривались местные жители, с примыкавшими к нему бакалеей и аптекой. Мэри Боллинг оставила машину на стоянке и вошла в бакалейный отсек. Нэгл припарковал свою машину рядом с ее внедорожником, потянулся, внезапно ощутив острую тоску по сигарете, хотя не курил уже двадцать лет.

Он продолжал бесконечную дискуссию с самим собой.

До сих пор его нельзя было обвинить ни в каких нарушениях правил.

Он мог отправиться домой, не совершив никакого поступка, предосудительного с нравственной точки зрения.

Но тогда каков смысл приезда сюда?

Право же, он не знал, как поступить.

Мортон Нэгл считал, что у него есть высокая цель в жизни — обличать зло. И он очень серьезно воспринимал это свое в высшей степени благородное призвание.

Но его цель состояла не в том, чтобы бороться со злом, а в том, чтобы выявлять зло и давать возможность людям самим делать выводы. Однако стоит перейти границу, и вашей целью станет борьба за справедливость, а не ее выявление, и вы неизбежно столкнетесь с большой опасностью. В отличие от сотрудников полиции у Мортона не было инструкций, с которыми он мог сверять свои действия, поэтому всегда существовал риск невольного злоупотребления. Если сейчас он попросит Терезу Кройтон оказать полиции помощь в поисках убийцы, это будет означать, что он подвергнет серьезной опасности ее семью, а также себя и свою семью. Дэниэл Пелл явно не остановится перед убийством маленьких детей.

Гораздо легче писать о людях и о конфликтах в их жизни, чем судить о них. Пусть читатели сами решают, что хорошо, а что плохо, и поступают соответствующим образом. С другой стороны, правильно ли будет сидеть сложа руки и позволять Пеллу безнаказанно совершать свои кровавые преступления?

Впрочем, время для подобных ни к чему не ведущих размышлений закончилось. Мэри Боллинг вышла из магазина, толкая перед собой тележку, полную бакалейных товаров.

Да или нет?

Мортон Нэгл колебался всего несколько секунд, затем открыл дверцу машины, вышел и подтянул штаны. Он решительно направился вперед.

— Извините. Привет, миссис Боллинг. Это я.

Она остановилась и, моргая, уставилась на него.

— Что вы здесь делаете?

— Я…

— Я ведь не согласилась на вашу встречу с Терезой.

— Я знаю. Я знаю… Но…

— Как вы смеете вообще появляться здесь? Вы преследуете нас!

Она вынула сотовый.

— Пожалуйста, прошу вас! — воскликнул Нэгл, движимый отчаянным стремлением поколебать ее решимость. — Дело совсем в другом. Меня попросили побеседовать с вами. А о книге мы поговорим потом.

— Попросили?

— Я приехал из Монтерея с одной просьбой. Я хотел побеседовать лично с вами.

— О чем вы говорите?

— Вы ведь знаете о Дэниэле Пелле?

— Конечно, знаю.

Она произнесла это так, словно беседовала с полным кретином.

— Одна женщина, сотрудник полиции, хочет побеседовать с вашей племянницей. Она полагает, что Тереза, возможно, поможет ей найти Пелла.

— Что?!

— Не беспокойтесь. Она ничем не рискует. Она…

— Не рискует?! Вы что, с ума сошли? Он мог вас выследить и прибыть сюда!

— Нет. Он где-то в Монтерее.

— Вы им сообщили, где мы живем?

— Нет! Эта женщина из полиции готова встретиться с Терезой там, где она пожелает. Здесь. Где угодно. Она просто хочет задать Терезе…

— Никто не будет с ней разговаривать. Никто ее не увидит. — Женщина наклонилась вперед. — И последствия для вас могут быть крайне серьезными, если вы сейчас же не уберетесь.

— Миссис Боллинг, Дэниэл Пелл убил…

— Я слежу за вашими мерзкими новостями. Скажите вашей даме из полиции, кем бы она там ни была, что Тереза ничего нового сообщить ей не сможет. И вам лучше вообще забыть о нашей девочке и о ее интервью для вашей треклятой книжонки.

— Нет, постойте, прошу вас…

Мэри Боллинг повернулась и побежала по направлению к «эскалейду», а брошенная ею тележка с продуктами покатилась в противоположном направлении вниз по небольшому уклону. К тому времени, когда Нэгл, задыхаясь, нагнал ее у «мини-купера», в который она чуть было не врезалась, громадный внедорожник уже исчез со стоянки.

Совсем недавно один агент КБР, теперь уже бывший, назвал это «Девичьим крылом».

Он имел в виду ту часть здания управления полиции Монтерея, которую занимали две женщины-следователя — Дэнс и Конни Рамирес. Кроме того, здесь работали Мари-Элен Кресбах и в высшей степени деловая дама-менеджер Грейс Юань.

Не слишком удачливым автором названия был пятидесятилетний агент, один из тех постоянных типов, которые имеются в любом офисе в мире. Их главным занятием является счет дней, оставшихся до пенсии, чему они со всей серьезностью предаются лет эдак с двадцати. В Дорожном патруле агент пользовался заслуженным уважением, а работа в КБР оказалась для него непосильной.

Кроме того, у агента явно отсутствовал инстинкт самосохранения.

— А вот это «Девичье крыло», — во всеуслышание заявил он во время обеденного перерыва, прохаживаясь по управлению с девицей, за которой ухаживал.

Дэнс и Конни Рамирес переглянулись.

Тем же вечером они отправились по магазинам и накупили колготок. А когда на следующий день бедный агент пришел на работу, весь его кабинет был в паутине сверкающего синтетического белья. В декор входили также и некоторые интимные гигиенические принадлежности. Агент бросился с жалобами к тогдашнему главе КБР Стэнли Фишбурну, который с трудом сохранял серьезный вид, прохаживаясь по кабинету несчастного.

— Вы говорите, что всего лишь назвали их «Девичьим крылом», Бартон? Но вы ведь их так назвали? Вы в своем уме?!

Бартон пригрозил направить жалобу в Сакраменто, но не успел. Очень скоро ему пришлось уйти из КБР. Парадоксальным образом после ухода оскорбителя обитатели этой части управления мгновенно приняли придуманное им прозвище, и с тех пор здешний коридор именовали в КБР не иначе, как «Девичье крыло».

Именно по нему в данный момент и шла Кэтрин Дэнс.

— Привет, Мари-Элен.

— О, Кэтрин, я слышала о Хуане. Мы собираем деньги. Ты, случайно, не знаешь, на что их намерены потратить его родители?

— Майкл в данный момент беседует с ними.

— Звонила твоя мать. Она может побыть с детьми подольше, если ты не против.

Дэнс никогда не упускала случая повидаться с детьми даже во время работы, если дела надолго задерживали ее.

— Хорошо. А как там у Дэйви?

— Все под контролем, — последовал твердый ответ.

Речь шла о сыне Мари-Элен, ровеснике Уэса, у которого возникли проблемы в школе из-за того, что он связался с подростковой бандой. Мари-Элен теперь пересказывала новости о решении конфликта со злорадством, из чего Дэнс заключила, что приняты все возможные меры для нейтрализации или устранения опасностей, окружавших ее сына.

Дэнс считала (и не без основания), что из Мари-Элен Кресбах вышел бы превосходный полицейский.

Войдя к себе в кабинет, она швырнула куртку на стул, передвинула громоздкий «глок» на бок и села, начав с просмотра электронной почты. Только одно письмо имело отношение к делу Пелла. Это был ответ от его брата Ричарда Пелла из Лондона.

Офицер Дэнс!

Я получил Ваше письмо, которое мне передали через здешнее американское посольство. Да, я, конечно, слышал о побеге Дэниэла, здесь о нем тоже сообщалось в новостях. Я не имел никаких сведений о моем брате в течение 12 лет с тех пор, как он гостил у нас с женой в Бейкерсфилде одновременно с двадцатитрехлетней сестрой моей жены, приезжавшей из Нью-Йорка. В субботу нам позвонили из полиции и сообщили, что ее задержали в ювелирном магазине в центре города при попытке что-то украсть.

Девушка блестяще училась в колледже и была глубоко верующим человеком. До того момента она никогда не попадала в подобные ситуации.

Создавалось впечатление, что она полностью подпала под влияние моего брата, и он уговорил ее похитить для него «несколько вещичек». Я обыскал его комнату и нашел ворованного примерно на десять тысяч долларов. Моя племянница получила условный приговор, а мы с женой из-за этого чуть не расстались.

С тех пор я не желал иметь с ним больше ничего общего. После убийств, совершенных им в 99-м году в Кармеле, я решил перевезти свою семью в Европу.

Если он даст о себе знать, я, конечно, сообщу вам, хотя крайне маловероятно, что ему придет в голову подобное. Лучше всего характеризует наши с ним нынешние отношения тот факт, что я обратился в лондонскую полицию, и они выделили своего сотрудника для охраны моего дома.

Оборвалась еще одна нить…

Зазвонил мобильник Кэтрин. Мортон Нэгл. Испуганным голосом он спросил:

— Он что, убил еще кого-то? Я только что смотрел новости.

— Боюсь, что да. — Она пересказала ему подробности. — Кроме того, скончался Хуан Миллер, полицейский, получивший ожоги при его побеге.

— Какой ужас! Но вы хоть немного продвинулись в расследовании?

— Наверное, нет.

Дэнс сообщила ему о своей беседе с Ребеккой и Линдой. Она получила от них кое-какую информацию, которая может пригодиться, но ничего такого, что могло бы вывести напрямую на Пелла. Нэгл также не мог ответить на вопрос, какое «крупное дело» и какую горную вершину имел в виду Пелл. Ни с чем подобным он в своих расследованиях не сталкивался.

Затем он сообщил Дэнс о провале собственных попыток выйти на Терезу Кройтон. Он беседовал с ее теткой, но та решительно отказалась позволить ему или кому-то из полиции встретиться с девушкой.

— Она даже угрожала мне.

В голосе Нэгла слышалась тревога, и Дэнс подумала, что сейчас у него в глазах явно нет обычного блеска.

— Где вы?

Он ничего не ответил.

— Не хотите мне говорить? — спросила Дэнс.

— Боюсь, что нет.

Она взглянула на номер на дисплее, но Нэгл звонил со своего мобильного, а не с гостиничного телефона и не из автомата.

— Она еще может изменить решение?

— Думаю, нет. Вы бы только ее видели. Она оставила корзину с продуктами долларов на сто и со всех ног бросилась бежать от меня.

Дэнс была откровенно разочарована. Дэниэл Пелл казался ей странной загадкой; хотелось узнать о нем как можно больше. В прошлом году, когда, будучи в Нью-Йорке, Кэтрин помогала Линкольну Райму в его расследовании, она обратила внимание на то, с каким энтузиазмом и одержимостью относился криминалист к малейшим деталям в следственных материалах. Ее отличало то же самое в отношении к психологическому аспекту преступления.

Но одержимость одержимости рознь. Одержимостью можно назвать желание тщательно проверять каждую подробность в показаниях свидетеля, но одержимостью является и стремление обходить по дороге домой все трещинки на асфальте. Необходимо уметь отличать важное от несущественного.

Она решила, что может обойтись без Спящей куклы.

— Я очень благодарна вам за помощь.

— Я сделал все, что мог. Поверьте.

Закончив разговор, Дэнс снова позвонила Рэю Карранео. Ничего нового относительно мотелей и никаких сведений по поводу лодок, похищенных с местных пристаней.

Не успела она закончить разговор с Рэем, как позвонил Ти-Джей. Он выяснил, что об автомобиле, на котором Пелл ехал к Кройтонам, ничего не известно уже много лет, что свидетельствует, вероятно, о том, что его продали на лом. Если он и похитил что-либо ценное из дома Кройтонов в тот вечер, оно скорее всего либо было потеряно, либо переплавлено. Ти-Джей также проверил документацию по конфискации. Список был очень короткий, и в нем не было ничего, что могло бы принадлежать убитому бизнесмену.

Кэтрин сообщила ему о смерти Хуана Миллера. Ти-Джей ответил молчанием, что означало, что он действительно глубоко потрясен.

Через несколько мгновений телефон Кэтрин зазвонил снова. На сей раз звонил Майкл О'Нил с его обычным: «Привет, это я». В голосе Майкла чувствовалась страшная усталость и печаль. Он очень тяжело переживал смерть Миллера.

— Я только что говорил с Рэем. Он сказал, что никаких сообщений о похищенных лодках или яхтах в последние дни не было. Возможно, я ошибся. А твой друг нашел что-нибудь рядом с дорогой?

От Кэтрин не ускользнул особый смысл, который Майкл вкладывал в слово «друг».

— Он пока не звонил, — ответила она. — Но, думаю, блокнот с адресами Пелла или ключ от его гостиничного номера он вряд ли найдет.

— Кроме того, ничего не известно по поводу источника приобретения скотча, газовые баллончики такого типа продаются в десятках тысяч магазинов и высылаются по почте.

Кэтрин сообщила О'Нилу о провале попыток Нэгла выйти на Терезу.

— Она не хочет с нами сотрудничать?

— Ее тетка не хочет. А она там всем руководит, насколько я понимаю. С другой стороны, я не уверена в пользе для нас той информации, которую мы можем получить от Терезы.

— А мне мысль о встрече с Терезой нравилась, — возразил О'Нил. — Она наше единственное связующее звено с Пеллом в ночь того главного преступления.

— Ну что ж, придется работать без ее помощи, — сказала Дэнс. — А как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — ответил он.

Стоик…

Через несколько минут после того, как они закончили разговор, появился Уинстон Келлог, и Дэнсспросила его:

— Удалось что-нибудь найти на месте убийства Пембертон или на дороге?

— Ничего. Мы целый час провели там в поисках. Никаких следов шин, вообще ничего. Возможно, Майкл был прав, и Пелл действительно ушел с пирса на лодке.

Дэнс про себя посмеялась. Двое честолюбивых мужчин только что признались в возможной собственной неправоте и правоте оппонента, но она очень сомневалась, что у них когда-нибудь хватит мужества признаться в этом друг другу.

Она сообщила Келлогу последние новости по поводу исчезнувших документов из кабинета Сьюзен Пембертон и провале попыток Нэгла организовать встречу с Терезой Кройтон. Ти-Джей, сказала Кэтрин, разыскивает клиента, с которым Сьюзен встречалась перед тем, как Пелл убил ее.

Дэнс глянула на часы:

— У меня важная встреча. Не хотите присоединиться?

— По поводу Пелла?

— Нет. По поводу обеда.

Глава 31

Пока они шли по коридорам КБР, Дэнс успела спросить Келлога о том, где он живет.

— Вашингтон, округ Колумбия. А если точнее, то в местности, которая известна под названием «Внутри дорожного кольца». Вам должно быть известно это словосочетание, если вы смотрите ток-шоу воскресным утром. А вырос я на северо-западе, в Сиэтле, но в принципе был не против переезда на восток. Я не большой любитель влажного климата.

Беседа перешла на вопросы личной жизни, и Уинстон признался, что у них с бывшей женой не было детей, хотя сам он вышел из многодетной семьи. Его родители сейчас живут на восточном побережье.

— У меня четверо братьев. Я самый младший. Кажется, у родителей на меня не хватило запаса имен, и они назвали меня в честь марки сигарет. Что очень неудобно, когда ваша фамилия звучит как марка кукурузных хлопьев. Если бы у них хватило садизма, они дали бы мне еще одно имя — Олдсмобиль.

Дэнс рассмеялась.

— А я уверена, что меня никогда не приглашали на танцы потому, что кому же охота приглашать Дэнс в дансинг.

Келлог окончил психологический факультет Вашингтонского университета, после чего пошел в армию.

— В ПВП? — Дэнс имела в виду подразделение военной полиции, в котором служил в армии ее покойный муж.

— Нет. В подразделении тактического планирования. Значит, среди океана бумаг. Вокруг одни бумаги, бумаги, бумаги. Ну и компьютеры, компьютеры, компьютеры… Мне так хотелось оттуда куда-нибудь убраться. Я стремился к реальной практической работе. Поэтому я оттуда все-таки ушел и поступил на службу в полицию Сиэтла. Стал детективом и занимался составлением профилей и переговорами. Со временем меня заинтересовала проблема сектантской ментальности. И я решил специализироваться в этой сфере. Возможно, прозвучит неубедительно, но мне очень не нравится, когда негодяи паразитируют на невинных и беззащитных людях.

Для Кэтрин его слова прозвучали вполне убедительно.

— А как вы пришли сюда? — спросил он.

Дэнс кратко пересказала ему свою биографию. В течение нескольких лет она работала репортером уголовной хроники. Со своим будущим мужем Кэтрин познакомилась, освещая один процесс (он дал ей эксклюзивное интервью в обмен на свидание). Устав от журналистики, она вернулась в университет и получила дипломы психолога и специалиста в сфере коммуникационных технологий. Кроме того, ей удалось усовершенствовать свою природную наблюдательность и интуицию, помогавшую ей угадывать мысли и чувства людей. Кэтрин стала консультантом по отбору присяжных. Однако постоянная неудовлетворенность работой и ощущение того, что ее способности будут по-настоящему нужны только в органах правопорядка, привели Кэтрин в КБР.

— А ваш муж так же, как и я, был фэбээровцем?

— Значит, и вы уже успели кое-что обо мне узнать?

Ее покойный муж Уильям Свенсон действительно работал специальным агентом ФБР, но в этом он был подобен десяткам тысяч других. Вряд ли Келлог мог что-то слышать о нем, если он только специально не наводил справок.

Застенчивая улыбка в ответ.

— Мне всегда хочется узнать как можно больше относительно того места, куда меня направляют на задание, и тех людей, с которыми мне предстоит работать. Надеюсь, я вас не задел.

— Нет, конечно, нет. Когда я должна проводить допрос, я стараюсь как можно больше узнать о «террариуме» моего допрашиваемого.

Дэнс ни словом не обмолвилась о том, что просила Ти-Джея навести справки о Келлоге через своего знакомого в Чико.

Мгновение спустя он спросил:

— Вы не против, если я задам вопрос о вашем муже? Что с ним случилось? Он погиб, выполняя задание?

Внутренний спазм, который этот вопрос вызывал у нее, с годами стал менее чувствительным.

— В автокатастрофе.

— Мне очень жаль.

— Да… Ну вот, добро пожаловать в наш ресторанчик «У КБР».

И Дэнс жестом пригласила его в их офисную столовую.

Они налили себе кофе и сели за один из дешевых столиков.

Зазвонил ее телефон. Ти-Джей.

— Плохие новости. Мои скитания по барам окончены. Стоило мне только начать поиски. Я нашел то место, где была Сьюзен Пембертон перед тем, как ее убили.

— И?..

— С каким-то латиноамериканцем в баре в «Даблтри». Деловая встреча. Официант полагает, он хотел, чтобы она организовала для него какое-то мероприятие. Они ушли примерно в шесть тридцать.

— Что-нибудь еще о нем удалось узнать?

— Ничего. Ее фотография появится в новостях. Вполне вероятно, что он увидит ее и придет в полицию.

— А как насчет звонков Сьюзен?

— Около сорока звонков за вчерашний день. Я все их просмотрю, как только вернусь в офис. Да, и по поводу налоговой документации на недвижимость. Тоже ничего. Пелл никогда не владел никакими горными вершинами и вообще никакой недвижимостью. Я проверил и по Юте. Там тоже ничего.

— Хорошо. Я совсем забыла об этом.

— А также в Орегоне, Неваде, Аризоне. Только не считайте меня чрезмерно исполнительным, мне просто хотелось продлить свое пребывание в баре.

После окончания разговора с Ти-Джеем она пересказала его содержание Келлогу. Тот поморщился.

— Свидетель, гм? Который, увидев ее фотографию на экране телевизора, решит, что самое время отправиться в отпуск на Аляску.

— И вряд ли кто-то из нас осудит его за подобное решение.

Агент ФБР глянул через плечо Кэтрин и улыбнулся. Она тоже оглянулась. В столовую вошла ее мать с детьми.

— Привет, милая, — поздоровалась она с Мэгги, затем обняла сына.

Скоро для детей настанет подростковая пора, и все публичные объятия с ними окажутся для Кэтрин под запретом, поэтому она старалась сейчас наобниматься с ними вдоволь. Сегодня Уэс отреагировал на ее проявление эмоций вполне положительно.

Кэтрин с матерью обменялись взглядами, как бы напомнив друг другу о смерти Миллера, но вслух о трагедии упоминать не стали. Эди Дэнс поздоровалась с Келлогом и бросила на него такой же взгляд.

— Мама, Карли унес мусорную корзину мистера Бледсоу! — протараторила Мэгги. — Он ничего не знал об этом, и весь мусор, который он выбрасывал, оказывался на полу.

— Я надеюсь, тебе удалось сдержаться и ты не засмеялась?

— Да, какое-то время. Но потом Брендон начал смеяться, и мы уже не могли остановиться.

— Поздоровайтесь с агентом Келлогом.

Мэгги поздоровалась, но Уэс только кивнул и отвел глаза. От Дэнс не укрылась явная антипатия мальчика.

— Ребята, не хотите горячего шоколада?

— Хотим! — крикнула Мэгги. Уэс снова кивнул.

Кэтрин похлопала себя по карманам. Кофе в столовой был бесплатный, но за все остальное приходилось платить наличными, а все деньги она оставила в борсетке в офисе. У Эди с собой мелких денег не было.

— Я угощаю! — провозгласил Келлог, сунув руку в карман.

— Мам, я лучше буду кофе, — поспешно проговорил Уэс.

Дэнс было хорошо известно, что мальчишка раза два в жизни попробовал кофе и возненавидел его.

— Я тоже буду кофе, — последовала его примеру Мэгги.

— Никакого кофе. Либо горячий шоколад, либо содовая.

Дэнс не без основания предположила, что Уэс не хочет принимать подарки от Келлога. Но что происходит? И тут она вспомнила, каким взглядом смотрел на Келлога Уэс вчера вечером на «палубе». Тогда она подумала, что он высматривает оружие агента, но теперь поняла, что он пытался оценить мужчину, которого мать пригласила на вечеринку в честь дедушкиного дня рождения. Не станет ли Уинстон Келлог «новым Брайаном»?

— Ладно, — сказала Мэгги, — пусть будет шоколад.

— Хорошо, — пробормотал Уэс. — Я ничего не хочу.

— Да ладно тебе! — воскликнул Келлог, вынимая монеты. — Я дам твоей маме взаймы.

Дети приняли от него деньги. Уэс сделал это с большой неохотой и только после того, как деньги взяла Мэгги.

— Спасибо, — пробормотал Уэс.

— Большое спасибо, — вторила ему Мэгги.

Эди налила кофе. Они сели за довольно шаткий столик. Келлог поблагодарил мать Кэтрин за вчерашний ужин и справился о Стюарте. Затем повернулся к детям и спросил, любят ли они рыбалку.

Мэгги ответила, что немного любит. На самом деле она ее совсем не любила.

Уэс очень любил рыбалку, тем не менее ответил:

— Не очень. Знаете, довольно скучное занятие.

Дэнс понимала, что у Келлога не было другого мотива, кроме желания завязать разговор, и вопрос был подсказан ему беседой с ее отцом на вечеринке о рыбалке в заливе Монтерей. Она заметила в Келлоге характерные стрессовые реакции — ему слишком хотелось произвести хорошее впечатление.

Уэс замолчал, потягивая шоколад, а Мэгги вновь затараторила об утренних событиях в их музыкальном лагере, в мельчайших подробностях описывая проделку с корзиной для мусора.

Кэтрин почувствовала, как ее раздражает то, что проблема с Уэсом вновь вышла на поверхность… и, собственно, без всякого реального повода. Ведь у них с Келлогом вообще ничего не было.

Но Дэнс знала массу материнских уловок, и ей не составило особого труда уже через несколько минут заставить Уэса с энтузиазмом рассказывать об утреннем теннисном матче. Поза Келлога менялась несколько раз, и по его языку жестов она поняла, что он заядлый игрок в теннис и что ему хочется поделиться опытом, но Келлог почувствовал настороженное отношение к нему Уэса и только с добродушной улыбкой выслушал мальчика, ничего не добавив.

Наконец Дэнс заявила, что ей нужно возвращаться к работе. Келлогу необходимо было отметиться у местного начальника в Сан-Франциско.

— Было очень приятно снова повидаться со всеми вами, — произнес он, помахав рукой.

Эди и Мэгги попрощались с ним. Выдержав небольшую паузу, попрощался и Уэс.

И агент ФБР проследовал по коридору к своему временному кабинету.

— Ты приедешь к бабушке на ужин? — спросила Мэгги.

— Буду стараться, Мэгс.

Никогда не обещай, если есть хоть малейший шанс не выполнить обещания.

— Если мама не сможет прийти, — спросила Эди, — что ты хотела бы получить на ужин?

— Пиццу! — мгновенно выпалила Мэгги. — С чесночным хлебом. И мятным шоколадом на десерт.

— А я хочу пару «Феррагамо», — вставила Дэнс.

— А это что такое?

— Туфли. Но то, что мы хотим и что в результате получаем, — две принципиально разные вещи.

— А как насчет большого салата? — высказала свое предложение ее мать. — С креветками?

— Конечно!

— Просто замечательно! — добавил Уэс.

С дедушкой и бабушкой ее дети были просто поразительно вежливы.

— Хотя думаю, что чесночный хлеб можно будет организовать, — добавила Эди, и Уэс наконец-таки улыбнулся.

Один из административных служащих нес документы в Управление шерифа округа Монтерей, когда у входа в здание КБР он заметил затормозивший на стоянке темный автомобиль. Водитель, молодая женщина в темных очках, несмотря на туман, окинула взглядом стоянку. «Что-то ее беспокоит, — подумал служащий. — Но здесь это вполне естественное и частое явление, ведь сюда приходят готовые к признанию преступники, запуганные свидетели, пытающиеся оправдаться подозреваемые». Женщина взглянула на себя в зеркало, натянула кепку и вышла. Однако не пошла к главному входу, а приблизилась к служащему.

— Простите.

— Да, мэм.

— Здесь находится Калифорнийское бюро расследований?

Если бы она взглянула на фасад здания, то мгновенно увидела бы огромную табличку с тремя словами, которые только что произнесла. Будучи вежливым человеком и добросовестным служащим, ее собеседник ответил:

— Да, мадам. Могу я быть вам чем-то еще полезен?

— Именно здесь и работает агент Дэнс?

— Кэтрин Дэнс? Да.

— Она сейчас на месте?

— Я не… — Служащий окинул взглядом стоянку и расхохотался. — О, только представьте, мисс, вон она собственной персоной. Та, что помоложе. — Он указал на Дэнс, стоявшую с матерью и двумя детьми.

— Хорошо. Спасибо, офицер.

Служащий решил не поправлять ее. Ему нравилось, когда его принимали за настоящего полицейского. Он сел в машину и выехал на подъездную дорожку. Отъезжая, взглянул в зеркало заднего обзора и увидел, что женщина продолжает стоять на том же самом месте, где он с ней расстался. Она выглядела чем-то крайне обеспокоенной.

Следовало бы предупредить ее, что ей нечего бояться. Кэтрин Дэнс, по мнению служащего, была одним из самых приятных сотрудников КБР.

Дэнс захлопнула дверцу автомобиля матери, он выехал со стоянки, и Кэтрин на прощание помахала им рукой. Еще несколько минут она стояла и смотрела, как серебристая машина Эди медленно движется по извилистой дороге по направлению к шоссе № 68. У Кэтрин внезапно испортилось настроение. В голове зазвучал голос Хуана Миллера.

Убейте меня…

Проклятие!

Хотя выпады его брата не имели к ее нынешнему состоянию никакого отношения, Кэтрин все равно испытывала чувство вины из-за того, что послала именно Хуана проверить, что происходит в камере временного содержания. Хуан был самой естественной кандидатурой для выполнения этого задания, но теперь она начала мучиться мыслью, что если бы на его месте оказался более опытный человек, может, трагедии и не случилось бы. Невозможно вообразить, чтобы Майкл О'Нил, или Альберт Стемпл, или сама Дэнс позволили бы Пеллу разоружить их.

Возвращаясь в здание КБР, Дэнс вспоминала первые мгновения пожара и бегства Пелла. Пришлось действовать очень быстро. Но возможно, она все-таки должна была лучше продумать свою стратегию?

Такое самоедство из-за якобы упущенных возможностей часто встречается среди полицейских.

Направляясь к главному входу, Кэтрин напевала песню Джульетты Венегас. Красивая мелодия защищала ее от мрачных мыслей о страшных ранах Хуана Миллера, его жутких словах, о смерти Сьюзен Пембертон… и о взгляде ее собственного сына, который из радостного мгновенно сделался холодным и враждебным, как только увидел ее в сопровождении Уинстона Келлога.

Что ей с этим-то делать?

Дэнс шла по пустынной стоянке по направлению к центральному входу в КБР, радуясь тому, что хоть дождь прекратился.

Она приближалась к ступенькам, когда услышала у себя за спиной шаги. Кэтрин быстро обернулась и увидела, что за ней почти бесшумно следует женщина. Она находилась на расстоянии всего каких-нибудь шести футов от Дэнс и явно направлялась к ней.

Кэтрин быстро остановилась.

Женщина тоже остановилась. Переминаясь с ноги на ногу, она произнесла:

— Агент Дэнс… я…

Мгновение длилось молчание.

Затем Саманта Маккой сказала:

— Я передумала. Я хочу вам помочь.

Глава 32

— Я не могла уснуть после вашего визита. И когда узнала, что он убил еще кого-то, ту женщину, поняла, что должна прийти.

Саманта, Кэтрин и Келлог сидели в офисе Кэтрин. Саманта сидела прямо, крепко ухватившись за подлокотники кресла, переводя взгляд с одного агента на другого. Однако задерживала она взгляд на каждом не более секунды.

— Вы уверены, что именно Дэниэл убил ее?

— Да, уверены, — ответил Келлог.

— Но почему?

— Мы не знаем. Сейчас мы пытаемся понять. Ее звали Сьюзен Пембертон. Она работала у Евы Брок. Вам что-нибудь говорят эти имена?

— Ничего.

— Сьюзен работала в компании по организации мероприятий различного рода. Пелл похитил всю их документацию и, как мы предполагаем, уничтожил. Там было что-то такое, что ему хотелось скрыть. А возможно, какое-то мероприятие, в котором он был заинтересован. У вас нет никаких предположений относительно того, что его могло заинтересовать?

— Боюсь, что нет.

— Мне хочется, чтобы вы поскорее встретились с Линдой и Ребеккой, — сказала Дэнс.

— Они уже здесь?

— Да.

Саманта медленно кивнула.

— Мне нужно завершить кое-какие дела, — заметил Келлог. — Я вернусь к вам позже.

Кэтрин на всякий случай сообщила Мари-Элен Кресбах свои координаты и вышла из здания КБР в сопровождении Саманты. Она порекомендовала Саманте оставить автомобиль в надежном месте, в гараже под зданием КБР, чтобы никто его не заметил. Для поездки они воспользовались «фордом» Кэтрин.

Саманта пристегнула ремень и уставилась прямо перед собой.

Внезапно она произнесла:

— И еще одно… Мой муж, его семья… мои друзья. Они ничего не знают.

— Какой же предлог вы придумали для своего отсутствия?

— Издательскую конференцию… И что касается Линды и Ребекки. Я бы не хотела, чтобы они знали мое новое имя и о моей семье.

— С моей стороны никаких возражений. Я ничего не говорила такого, что им уже не было бы известно. Ну, вы готовы?

Неуверенная улыбка.

— Нет, совершенно не готова. Но ничего не поделаешь, поехали.

Когда прибыли в гостиницу, Дэнс переговорила с охранником, находившимся на посту, и тот сообщил ей, что никакой необычной активности вокруг домика, в котором остановились женщины, замечено не было. Жестом Кэтрин предложила Саманте выйти из машины. Та мгновение колебалась, затем, щурясь и внимательно осматриваясь по сторонам, вылезла из автомобиля. Конечно, при подобных обстоятельствах в ее настороженности не было ничего удивительного. Однако Дэнс почувствовала, что за ее повышенным вниманием к окружающему скрывается что-то еще.

Слабая улыбка появилась на лице Саманты.

— Ароматы, шум океана… Я ведь со времени суда не бывала на полуострове. Муж постоянно уговаривает меня поехать сюда на уик-энд, и мне приходится отыскивать массу глупейших отговорок: аллергия, автомобиль, в котором меня укачивает, срочная редактура рукописей… — Улыбка исчезла. Саманта взглянула на домик: — Очаровательный.

— В нем всего две спальни. Мы ведь не рассчитывали на ваш приезд.

— Я могу переночевать и на диване. Мне не хочется никого беспокоить.

«Застенчивая Саманта», вспомнила Дэнс ее прозвище.

Мышка.

— Надеюсь, вам не придется задержаться здесь больше, чем на одну ночь.

Кэтрин Дэнс сделала шаг вперед и постучалась в дверь, которая вела в прошлое.

«Тойота» пропахла сигаретным дымом, чего Дэниэл Пелл не выносил.

Сам он никогда не курил, хотя иногда приторговывал сигаретами, находясь в «Q» и в «Капитоле». Он позволил бы своим деткам в «семье» курить — любую зависимость можно с пользой для себя эксплуатировать, — но испытывал слишком большое отвращение к запаху табака. Он напоминал Пеллу детство, отца, сидящего в громадном кресле, читающего Библию, делающего выписки для проповеди, которую никто никогда не станет слушать, и курящего сигарету за сигаретой. И где-то неподалеку мать, которая курит, пьет и больше ничего не делает. И его брат, который не курит и вообще ничего не делает, а вытаскивает маленького Дэниэла оттуда, где тот обычно прячется: из шкафа, шалаша или ванной в подвале.

— Я не собираюсь делать всю долбаную работу один.

Как бы то ни было, братцу Дэниэла удавалось отлынивать от любой работы. Он вручал Дэниэлу ведро с водой, швабру или жидкость для мытья посуды, а сам отправлялся шататься с дружками. Возвращаясь домой, он частенько поколачивал Дэниэла, если в доме все не сияло идеальной чистотой.

Чистота, сынок, близка к святости. В этом высказывании много правды. Ну а теперь вымой-ка и протри пепельницы. Я хочу, чтобы они сияли.

Поэтому сейчас Пелл опустил стекла, и, пока они ехали с Дженни, в машину врывался освежающий аромат сосен и холодный соленый ветерок с залива.

Дженни, как обычно, терла нос, словно пыталась таким образом исправить его неудачную форму, и молчала. Теперь она, кажется, вернулась к своему обычному состоянию, которое его вполне устраивало. Без сентиментального мурлыканья, которое чаще раздражало. Холодность Пелла как наказание за ее вчерашнее нежелание помочь ему «убить» Сьюзен Пембертон на пляже сработала великолепно. Они вернулись в «Си-Вью», и там Дженни занялась тем единственным, на что была способна, чтобы вернуть его расположение, и провела за этим делом два напряженных часа. Вначале Пелл делал вид, что отвергает ее, дулся, а она лишь удваивала усилия. Она даже начала получать удовольствие от боли. Поведение Дженни напомнило ему, как много лет назад «семья» остановилась в миссии Кармела. Пелл много слышал о монахах, которые во имя Господа до крови бичевали себя.

Однако воспоминание о монахах тут же повлекло за собой мысли о его жирном коренастом отце, тупо взирающем на сына поверх Библии сквозь густое облако дыма от сигарет «Кэмел», и потому Пелл постарался переключить внимание на что-то другое.

Прошлой ночью после занятий любовью с Дженни он сделал вид, что простил ее. Потом вышел на улицу, сказав, что ему нужно позвонить.

Он знал, что ее нужно держать в неизвестности.

Когда Дженни спросила о телефонном звонке, он не произнес ни слова в ответ, а только продолжал листать документы, похищенные из офиса Сьюзен Пембертон, а потом еще раз вышел в Интернет.

Сегодня утром Пелл сообщил ей, что ему нужно кое с кем повидаться. Потом какое-то время наблюдал за тем, как она страдает, представляя десятки его «милашек», трет бесформенный нос, и наконец, выдержав очень-очень долгую паузу, сказал ей:

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты поехала со мной.

— В самом деле?

Словно умирающая от жажды собачонка, добежавшая до воды.

— Да. Но не знаю… Возможно, это будет слишком тяжело для тебя.

— Нет, наоборот, мне очень хочется. Пожалуйста, прошу тебя.

— Ну что ж, посмотрим.

Она снова затянула его в постель, и они продолжили свою игру в баланс сил. Он позволил Дженни временно побыть победителем.

Теперь Пелл утратил к ее телу всякий интерес и твердо контролировал ситуацию.

— Надеюсь, ты поняла все, что было на пляже вчера? Я находился в особом состоянии. Со мной всегда такое бывает, когда что-то очень ценное для меня подвергается реальной опасности.

Это было чем-то вроде извинения — кто может противиться извинению? — а также напоминанием, что нечто подобное не исключено и в будущем.

— Вот что я люблю в тебе больше всего на свете, милый.

Не «дорогой», а «милый». Прекрасно.

Когда Пелл со своей «семьей» жили в уютном маленьком городке Сисайде, он использовал массу самых разнообразных методов, с тем чтобы держать под контролем девушек и Джимми. Он ставил перед ними общие цели, он поровну распределял между ними вознаграждение, он раздавал поручения, но никогда не объяснял причин, он держал их в неведении, пока чувство неуверенности не начинало пожирать их изнутри.

И самый лучший способ объединить людей, сделать их верными последователями и уничтожить при этом всякое инакомыслие — это создать общего врага.

— У нас снова появилась проблема, любимая, — сказал Пелл.

— О! Значит, вот зачем мы едем.

И снова потирание носа. Великолепный барометр ее состояния.

— Да, именно.

— Я ведь тебе говорила, любимый, меня не интересуют деньги. Тебе не нужно ничего мне возвращать.

— К деньгам наша нынешняя поездка не имеет никакого отношения. У нас более важные цели. Гораздо более важные. Я не прошу тебя о том, о чем просил прошлым вечером. Я не прошу тебя причинять кому-то боль. Но мне нужна помощь. И я надеюсь, ты мне в ней не откажешь.

Пелл блестяще умел расставить акценты.

Она мгновенно вспомнит о вчерашнем мнимом телефонном звонке. С кем он разговаривал? С кем-то еще, кто сможет ему помочь лучше, чем я?

— Да, конечно, ты можешь на меня положиться.

Они проехали мимо хорошенькой брюнетки лет восемнадцати, которая быстро шла по тротуару. Пелл мгновенно обратил внимание на ее позу и выражение лица — решительная походка, гримаса злобы на лице, опущенная голова, непричесанные волосы, — все свидетельствует о том, что она только что с кем-то поссорилась. Возможно, с родителями или с дружком. Идеальная жертва для него! Какой-нибудь день работы — и она член его «семьи».

Калифорнийский Крысолов…

Но конечно, не сейчас. Пелл ощутил досаду охотника, не имеющего возможности остановиться и подстрелить зверя, мирно пасущегося в поле неподалеку. Досада быстро прошла. Очень скоро его будет окружать множество молодежи.

Кроме того, чувствуя пистолет и нож за поясом, Пелл понимал, что его охотничий инстинкт будет удовлетворен еще раньше.

Глава 33

Ребекка Шеффилд приветствовала Дэнс на пороге «Пойнт-Лобос инн».

— Мы рады снова вас видеть. Мы тут сплетничали и тратили ваши деньги на обслуживание номера.

И Ребекка кивнула на бутылку каберне, которое только она и пила.

Она бросила взгляд на Саманту и, не узнав ее, сказала:

— Здравствуйте.

Возможно, Ребекка приняла ее еще за одну сотрудницу полиции, привлеченную к поискам Пелла.

Женщины вошли в домик. Кэтрин закрыла и заперла дверь на два замка.

Саманта переводила взгляд с одной женщины на другую. Создавалось впечатление, что она утратила дар речи, и какое-то мгновение казалось, что она повернется и убежит.

Ребекка еще раз взглянула на Саманту и заморгала от удивления.

— Постойте-постойте. О Господи!..

Линда ничего не понимала, она просто нахмурилась.

— Неужели ты ее не узнаешь? — воскликнула Ребекка.

— Что ты?.. Постой… Это ты, Сэм?

— Здравствуйте.

Стройная молодая женщина было жутко смущена. Она не могла выдержать взгляд бывших подруг больше нескольких секунд.

— Твое лицо! — воскликнула Линда. — Оно так изменилось! Боже мой!

Саманта пожала плечами и покраснела.

— Даже красивее, чем раньше. И ты поправилась. Наконец-то. Ты была такой худющей. — Ребекка решительно подошла к Саманте и крепко обняла ее. Затем, не снимая рук с плеч подруги, откинулась назад и посмотрела на нее. — Великолепная работа… И что они с тобой сделали?

— Имплантаты, челюсть и щеки. Губы и глаза в основном. Ну и, конечно, нос. И потом… — Она взглянула на свою округлую грудь. Слабо улыбнулась. — Я много лет мечтала об этом.

— Просто не могу поверить! — воскликнула Линда и бросилась к подруге. — И как тебя теперь зовут?

Отведя взгляд, Саманта произнесла:

— Я предпочла бы пока не говорить. И послушайте, пожалуйста, ничего никому не рассказывайте обо мне. Если Дэниэла поймают и вам придется давать интервью, пожалуйста, не упоминайте обо мне.

— Никаких проблем.

— Твой муж ничего не знает? — спросила Линда, взглянув на обручальное кольцо Саманты.

Та только покачала головой.

— И как тебе удалось? — спросила Ребекка.

Саманта нервно сглотнула.

— Я лгу. Вот и все.

Дэнс прекрасно знала, что мужья и жены довольно часто лгут друг другу, хотя все-таки реже, чем любовники. Однако большая часть подобной лжи весьма примитивна. Очень редко встречается нечто столь фундаментальное, как ложь Саманты.

— Наверное, это тяжко, — заключила Ребекка. — Требуется хорошая память.

— У меня нет выбора, — ответила Саманта.

Дэнс сразу обратила внимание на кинесические проявления защиты: Саманта сжалась, поникла, скрестила руки, отвернулась — настоящий вулкан стресса.

— Но он все равно должен знать, что ты отсидела срок, — возразила Ребекка.

— Да.

— Тогда как?..

— Я сказала ему, что попала в тюрьму за служебное преступление. Я якобы содействовала начальнику в присвоении казенных средств, так как его жена нуждалась в операции.

— И он поверил?

Саманта робко взглянула на Ребекку:

— Он очень хороший человек. Но если узнает правду, он просто уйдет. То, что я была в секте…

— Это была не секта, — возразила Линда.

— Чем бы это ни было, руководителем был Дэниэл Пелл. Мужу будет достаточно упоминания имени Пелла, чтобы бросить меня. И он будет прав.

— А твои родители? — спросила Ребекка. — Им что-нибудь известно?

— Мать умерла, а отца моя жизнь интересует не больше, чем интересовала в прежние времена, то есть не интересует вообще. Но простите, мне бы очень не хотелось говорить о подобных вещах.

— Да, конечно, Сэм, — отозвалась Ребекка.

Кэтрин смогла вернуться к подробностям дела. Прежде всего она сообщила им детали убийства Сьюзен Пембертон и похищения документов компании.

— Вы уверены, что это сделал именно он? — спросила Линда.

— Да. Мы нашли его отпечатки.

Она закрыла глаза и пробормотала молитву. Лицо Ребекки напряглось, на нем появилось выражение предельного возмущения.

Однако имени Пембертон никто из них раньше не слышал, так же как не слышал и о компании Евы Брок. Не смогли они припомнить и никаких официальных мероприятий, на которых бывал Пелл.

— Мы тогда вели жизнь, очень далекую от официальных мероприятий, — с усмешкой заметила Ребекка.

Дэнс задала Саманте вопрос относительно сообщницы Пелла, но та, подобно всем остальным, ничего о ней не знала. Не могла она вспомнить и никаких упоминаний о Чарльзе Пикеринге и Реддинге. Дэнс сообщила женщинам об электронном письме от Ричарда Пелла и спросила, были ли у них какие-либо контакты с ним ранее.

— С кем? — переспросила Ребекка.

Дэнс объяснила.

— Со старшим братом? — прервала ее Линда. — Нет, Скотти был младше. И он умер за год до того, как я встретилась с Дэниэлом.

— У него был брат? — еще раз переспросила Ребекка. — Пелл всегда говорил, что он единственный ребенок в семье.

Дэнс рассказала им о преступлениях, которые Пелл совершил со свояченицей брата.

Линда покачала головой:

— Нет-нет, вы ошибаетесь. Его брата звали Скотт, и он был умственно отсталый. Собственно, поэтому мы так быстро и сошлись с ним. У моего двоюродного брата церебральный паралич.

— А мне он говорил, что был в семье единственным ребенком, как и я. — Ребекка рассмеялась. — Он лгал, чтобы добиться у нас сочувствия. А что он тебе говорил, Сэм?

Поначалу она явно не хотела отвечать. А потом сказала:

— Ричард был старше. У них с Дэниэлом отношения не ладились. Ричард его постоянно унижал. Их мать сильно пила и никогда не убиралась в доме, поэтому отец настаивал, чтобы это делали мальчики. И Ричард заставлял Дэниэла выполнять всю работу. А если тот начинал протестовать, он его избивал.

— Значит, он говорил тебе правду? — с каким-то напряжением в голосе спросила Линда.

— Он просто как-то упомянул о брате.

— Очко в пользу Мышки, — рассмеялась Ребекка.

— Мне он говорил, что не хочет, чтобы кто-нибудь еще в «семье» знал о его брате, — заметила Линда. — Он доверял только мне.

— А меня он просил никогда не упоминать, что он единственный ребенок, — вставила Ребекка.

Лицо Линды сделалось мрачным.

— Мы все часто что-нибудь выдумываем. Могу поспорить, случай с племянницей — то, о чем его брат сообщил вам… его вообще не было, или по крайней мере он был не настолько серьезен, а его брат воспользовался им, чтобы порвать отношения с Дэниэлом.

Ребекку сказанное совсем не убедило.

Кэтрин предположила, что, с точки зрения Пелла, Ребекка и Линда представляли для него большую опасность, чем Саманта. Линда выполняла в «семье» роль матери и потому обладала определенным авторитетом. Ребекка была дерзка и слишком откровенна. Но Саманта совсем другое дело… Пелл мог контролировать ее гораздо эффективнее и знал, что ей можно открыть правду… ну хотя бы небольшую частичку правды.

Дэнс была рада, что Саманта все-таки решила им помочь, и тут заметила, что Саманта смотрит на кофейник.

— Хотите кофе?

— Я немного устала. Последнее время плохо сплю.

— Добро пожаловать в клуб, — провозгласила Ребекка.

Саманта приподнялась, но Дэнс жестом предложила ей снова сесть.

— С молоком, сахаром?

— О, не беспокойтесь, пожалуйста.

Агент обратила внимание, что Линда с Ребеккой при виде обычной робости Саманты обменялись едва заметными улыбками.

Мышка…

— Спасибо, с молоком.

— Линда упомянула, что Пелл хотел переехать куда-то за город, на какую-то «горную вершину», — продолжила Дэнс. — Вы не знаете, что он мог иметь в виду?

— Дэниэл много раз говорил мне, что ему хочется выбраться из города. И перевезти туда «семью». Для него на самом деле было чрезвычайно важно уйти подальше от толп. Он не любил соседей, не любил правительство. Он мечтал о свободном пространстве. Кроме того, он хотел, чтобы «семья» увеличивалась.

— Вот как? — удивилась Ребекка.

Линда промолчала.

— Он когда-нибудь упоминал о Юте?

— Нет, никогда.

— Но какое место он мог иметь в виду?

— Он никогда не говорил. Однако создавалось впечатление, что он уделяет этому вопросу очень серьезное внимание.

Вспомнив, что, возможно, Пелл воспользовался лодкой для побега с места убийства Сьюзен Пембертон, Кэтрин спросила:

— А он не упоминал ни о каком острове?

Саманта рассмеялась:

— Об острове? Конечно, нет.

— Почему?

— Он страшно боится воды. Дэниэл никогда в жизни не садился ни на что, плавающее по воде.

Линда заморгала.

— Я ничего об этом не знала.

Ребекка тоже не знала. Она лукаво улыбнулась.

— Конечно, откуда мне знать! Страхами он делился только со своей Мышкой.

— Дэниэл говорил, что океан для него чужая территория. И вообще не человеческая. По его мнению, нельзя находиться в том месте, которым ты не можешь овладеть. То же самое касалось и полетов. Он не доверял самолетам и пилотам.

— Мы предполагали, что он мог сбежать с места преступления на лодке.

— Это совершенно невозможно!

— Вы уверены?

— Абсолютно уверена.

Кэтрин извинилась, вышла на улицу, позвонила Рэю Карранео и попросила его прекратить поиск похищенных плавучих средств. Закончив разговор, она не преминула сделать вывод, что Келлог был прав, а О'Нил все-таки ошибся.

— А теперь давайте обсудим возможные мотивы того, что он остается здесь. Как насчет денег? — Дэнс напомнила слова Ребекки о большом деле, видимо, о каком-то крупном ограблении. — Я подумала, что он никуда отсюда не уезжает, потому что спрятал где-то деньги или что-то ценное. Или, может быть, у него осталось какое-то незаконченное дело. Что-то связанное с убийством Кройтонов?

— Деньги? — Саманта отрицательно покачала головой. — Нет, не думаю.

— Я хорошо помню, что он об этом говорил, — уверенно произнесла Ребекка.

— О нет, я вовсе не утверждаю, что он не говорил ничего подобного, — поспешно возразила Мышка. — Просто, употребляя слово «большое», он мог иметь в виду нечто иное, совсем не то, что вы предположили. Он не любил совершать преступления, которые слишком бросались в глаза. Иногда мы проникали в частные владения…

— Ну, не стоит преувеличивать, — прервала ее Линда.

Ребекка тяжело вздохнула:

— Ну что уж тут, Линда… Зачем утаивать то, что было на самом деле? И кстати, вы занимались такими делишками еще до того, как я к вам присоединилась.

— На суде все преувеличили.

Саманта промолчала, не встав на сторону ни одной из женщин, — она как будто боялась, что ее вновь попросят разрешить их спор.

После небольшой паузы она продолжила:

— Он говорил мне, что если кто-то из нас совершит какое-то серьезное преступление, дело попадет в прессу, и тогда полиция займется нами по-настоящему. Поэтому мы избегали банков и офисов, обналичивающих чеки. Все они слишком хорошо охраняются, а это значит, что связываться с ними слишком рискованно. — Она пожала плечами. — Как бы то ни было, мы ведь практически никогда не воровали деньги.

— Неужели? — удивленно переспросила Кэтрин.

— Да. Мы могли бы не меньше заработать, занимаясь вполне законным делом. Но Дэниэлу все законное казалось скучным. Он очень любил заставлять людей делать то, что им не хочется. Тут он был на высоте.

— У тебя получается, что только такими вещами мы и занимались, — насупившись, произнесла Линда.

— Нет, я совсем не хотела…

— Мы не были бандой головорезов.

Ребекка не обратила ни малейшего внимания на слова Линды.

— Я абсолютно уверена, что речь шла о деньгах.

Саманта неуверенно улыбнулась.

— У меня сложилось впечатление, что его планы были каким-то образом связаны с манипулированием людьми. Ему не нужно было много денег. Да они его особенно и не интересовали.

— Но ведь чем-то за свою «горную вершину» он должен был расплачиваться, — возразила Ребекка.

— Да, ты, наверное, права. Возможно, я и ошибаюсь.

Дэнс почувствовала, что нащупала важный ключ к пониманию личности Пелла, и попросила женщин поподробнее рассказать об их деятельности, которая была признана судом преступной, в надежде, что они смогут вспомнить что-то важное.

— Он был очень добрый… Дэниэл… — начала Саманта. — Даже зная, что мы занимаемся чем-то плохим и противозаконным, я не могла не восхищаться им. Он выбирал самые удобные места для карманного воровства и ограблений. Он превосходно знал, как работают охранные системы в магазинах, на каких вещах имеются защитные бирки, а на каких нет, продавец какого типа примет вещь обратно без чека.

— Все почему-то считают его таким страшным преступником, — вклинилась со своей репликой Линда. — Но для него это была просто игра. Ну как, например, карнавал. Не более чем совершенно безвредным развлечением.

Дэнс была склонна поверить теории Саманты, что Пелл посылал членов «семьи» на задание не столько ради денег, сколько стремясь добиться полного подчинения.

— А как насчет увлечения Чарльзом Мэнсоном?

— Не было никакого увлечения Чарльзом Мэнсоном, — возразила Саманта.

Дэнс была искренне удивлена.

— Во всех газетах об этом говорилось.

— Ну, вы ведь знаете, что такое газеты. — Саманте было нелегко возражать собеседнику, но в данном случае она была абсолютно уверена в своих словах. — Он всегда считал, что Мэнсон — прекрасный пример того, как не следует поступать.

Тут вмешалась Линда:

— Нет-нет, у него действительно были книги и статьи о Мэнсоне.

Дэнс вспомнила, что Линда получила более длительный срок за то, что уничтожила материалы о Мэнсоне в ту ночь, когда произошло убийство Кройтонов. И теперь Линду беспокоило, что ее героический поступок мог оказаться бессмысленным.

— Единственным сходством с Мэнсоном было то, что Пелл тоже жил с несколькими женщинами и заставлял нас совершать для него преступления. Дэниэл часто говорил, что Мэнсон не мог себя контролировать. Мэнсон называл себя Иисусом, вытатуировал свастику у себя на лбу, полагал, что обладает парапсихическими способностями, разглагольствовал о политике и расовых отношениях. Для Пелла Мэнсон был еще одним примером того, как эмоции способны подчинить себе человека. Как увлечение татуировками, боди-пирсингом или диковинными прическами. Окружающие сразу начинают обращать на вас внимание. Получают о вас информацию. А информация — это уже власть. Нет, по его мнению, Мэнсон все делал неправильно. Героями Дэниэла были Гитлер…

— Гитлер? — переспросила Дэнс.

— Да. Его в Гитлере не устраивало только то, что Гитлер «свихнулся на евреях». Он считал уничтожение евреев проявлением слабости. Пелл говорил, что если бы Гитлер смог справиться со своей неприязнью и жить в мире с евреями и даже включить их в состав правительства, он стал бы самым могущественным человеком в истории. Он не сумел справиться с собственными эмоциями и потому заслужил поражение в войне. Кроме того, Дэниэл восхищался Распутиным.

— Русским монахом? ^[16]

— Да, именно. Тем, который проник в семью Николая и Александры. Пелл восхищался умением Распутина использовать секс в качестве метода управления людьми. — Ребекка рассмеялась, Линда покраснела. — Ну и Свенгали, конечно.

— Из «Трилби»? — спросила Дэнс.

— О! — воскликнула Саманта. — Вы знаете эту книгу? Он очень ее любил. Линда читала ее вслух раз десять.

— Откровенно говоря, — прервала ее Ребекка, — отвратительная книжонка. Написана устаревшим стилем. Да и к тому же чистейшей воды мелодрама.

Открыв блокнот, Кэтрин спросила Саманту о словах, которые Пелл искал в Интернете.

— «Нимью»? — переспросила Саманта. — Нет, не знаю. Но что касается Элисон, то у него когда-то была подружка, которую так звали.

— Кто такая? — спросила Линда.

— Он познакомился с ней, когда еще жил в Сан-Франциско. До нас. Она была в тогдашней группе, напоминавшей «семью».

— О чем таком ты говоришь? — удивленно переспросила Линда.

Саманта кивнула и смущенно взглянула на Линду.

— Но это была не его группа. Он просто там шатался и встретил Элисон, а через нее познакомился с другими людьми из той секты… или называйте ее как хотите. Дэниэл не был ее членом — он не подчинялся ничьим приказам, — но восхищался ею и некоторое время провел с ними. Там он научился многим методам управления людьми. Однако постепенно они стали относиться к нему с подозрением, так как он не соглашался по-настоящему вступить в их группу. Поэтому он ушел оттуда вместе с Элисон, и они некоторое время путешествовали по штату автостопом. Потом его за что-то арестовали, а она вернулась в Сан-Франциско. Даже создав нашу «семью», он все равно пытался ее отыскать. Поэтому он время от времени отправлялся в район залива. Не знаю, зачем ему это нужно сейчас.

— А вам, случайно, не известна ее фамилия?

— Нет.

Дэнс высказала вслух предположение, что Пелл разыскивает Элисон — или кого-то с прозвищем Нимью — ради мести.

— В конце концов, чтобы так рисковать, выходя в Интернет с тюремного компьютера ради поисков кого-то, надо было иметь по-настоящему серьезные причины.

— О нет, — мгновенно возразила Саманта, — Дэниэл не из тех, кто мстит.

— Не уверена в этом, Сэм, — заметила Ребекка. — А как же тот байкер? Тот панк? Дэниэл ведь чуть не убил его.

Дэнс вспомнила, что Нэгл рассказывал ей о нападении Пелла на соседа в Сисайде.

— Во-первых, — вмешалась Линда, — Дэниэл здесь ни при чем. Его избил кто-то другой.

— Ну что ты такое говоришь?! Он душу из него выколотил. Еще немного, и отправил бы парня на тот свет.

— Но ведь из полиции егоотпустили.

«Странный аргумент в пользу невиновности», — подумала Кэтрин.

— Только потому, что у парня не хватило мужества настоять на обвинении.

Ребекка взглянула на Саманту.

Саманта пожала плечами, стараясь не встречаться взглядом с собеседницами.

— Думаю, что да. Вероятно, Дэниэл избил его.

Тем не менее слова подруг не убедили Линду.

— Даже если и так, Дэниэл сделал это не из мести… Видите ли, байкер считал себя чем-то вроде местного «крестного отца». Он пытался шантажировать Дэниэла, пригрозил, что пойдет в полицию с доносом на что-то, чего на самом деле и не было. Дэниэл пошел к нему и стал играть с ним в свои обычные умственные игры. Байкер только посмеялся над ним и дал Дэниэлу один день на то, чтобы найти деньги, которые с него требовал. Ну и в результате байкеру пришлось вызывать «скорую помощь». У него были сломаны запястья и лодыжки. Вовсе не из мести. Дэниэл поступил с ним так, потому что почувствовал, что парень невосприимчив к его воздействию. А если вы невосприимчивы, значит, Дэниэл не сможет вас контролировать, управлять вами, и вы будете представлять для него реальную опасность. А он ведь постоянно повторял: «Все опасности надо убирать с дороги».

— Управлять! — заключила Дэнс. — Вот ключевое слово для характеристики Дэниэла Пелла.

Создавалось впечатление, что это единственный вывод, с которым согласились все три женщины из «семьи» Дэниэла Пелла.

Глава 34

Из патрульной машины сотрудник управления шерифа внимательно наблюдал за территорией: садами, дорогой, деревьями.

Охрана объектов — самая утомительная часть службы полицейского. Ведь тот, кого вы ждете, может появиться и накинуться на вас в течение одной секунды, так что нельзя ни на мгновение отвлечься или задремать — мгновение может стоить вам жизни.

И потому необходимо быть предельно внимательным.

К тому же охрана свидетелей и хороших парней — особенно когда плохие парни даже не знают, где находятся хорошие парни — наискучнейшая работа.

И заканчивается все обычно затекшей спиной и затекшими ногами и необходимостью как-то соизмерять количество выпитого кофе с выходами в туалет, каковые не должны быть слишком частыми, и…

«О черт!» — пробормотал полицейский про себя. Зачем он только про это подумал. Он внезапно почувствовал, что страшно хочет помочиться.

Может быть, рискнуть и отойти в кусты? Идея не очень хорошая. Нет, лучше он попросит разрешения воспользоваться тем туалетом, который у них внутри. Вначале сделает кружок, чтобы убедиться, что все в порядке, а затем постучит в дверь.

Полицейский вылез из машины и прошелся по главной дороге, заглядывая за деревья и кусты. Ничего необычного. Все очень типично для этой местности: медленно едущий лимузин, водитель в одной из тех бейсболок, что носят герои кинофильмов. Домохозяйка на противоположной стороне дороги командует садовником, сажающим цветы у нее под почтовым ящиком. Даже отсюда видно, как переживает бедняга из-за ее капризов. Женщина подняла голову, увидела полицейского, кивнула ему.

Он кивнул в ответ, и в голове у него пронеслась странная фантазия, что она сейчас перейдет дорогу и скажет ему, как ей нравятся мужчины в форме. Он слышал множество историй о копах, которые заставляют автомобиль остановиться, и женщины-водители «платят штраф» за ближайшим деревом рядом с шоссе или на заднем сиденье патрульной машины (в некоторых версиях фигурировало даже сиденье «харлея-дэвидсона»). Но это всегда были истории, переданные кому-то через кого-то. С друзьями и знакомыми полицейского ничего подобного никогда не случалось. И он почему-то подумал, что если бы произошло невероятное и кто-нибудь… ну хоть та несчастная домохозяйка предложила бы ему заняться любовью, у него бы все равно ничего не вышло.

Последняя мысль напомнила полицейскому о том, что находится у него ниже пояса, и вызвала сильнейший позыв к мочеиспусканию.

И тут он заметил, что домохозяйка машет ему и идет по направлению к нему. Он остановился.

— Все в порядке вокруг, офицер?

— Да, мэм.

— Вы вышли по поводу той машины?

— Машины?

— Вон той, — показала она. — Минут десять назад я заметила, что она остановилась, но водитель решил припарковать ее за деревьями. Я подумала, что это немного странно. Знаете, за последнее время у нас тут было несколько грабежей.

Встревоженный полицейский сделал несколько шагов в том направлении, куда она указывала. Сквозь ветви деревьев он разглядел поблескивание хромированной поверхности или стекла. Тот, кто оставил машину так далеко от дороги, явно намеревался ее спрятать.

«Пелл», — решил полицейский.

Потянувшись за оружием, он сделал шаг вверх по улице.

Вшшшш.

Он оглянулся, услышав странный звук, и в то же мгновение лопата, которую садовник держал в руках, врезалась ему в плечо и шею.

Раздался хрип. Коп упал на колени, перед глазами поплыли желтые круги, их покрывали черные вспышки.

— Пожалуйста, не надо! — взмолился он.

Ответом стал еще один удар лопатой, на сей раз более точный.

В измазанном грязью костюме садовника Дэниэл Пелл затащил полицейского в кусты, откуда их не было видно. Полицейский был жив, но не мог держаться на ногах и испытывал нестерпимую боль.

Быстрыми умелыми движениями Пелл раздел копа и переоделся в его форму, подвернув штанины слишком длинных брюк. Он заклеил рот полицейскому скотчем и надел на него его же наручники. Вытащил пистолет полицейского и вместе с дополнительной обоймой положил себе в карман, а собственный «глок» сунул в кобуру. Пелл хорошо знал это оружие и чувствовал себя с ним уверенно.

Оглянувшись, он увидел, что Дженни извлекает цветы из грязи вокруг почтового ящика и бросает в хозяйственную сумку. Она блестяще сыграла роль домохозяйки, великолепно отвлекла полицейского и почти не вздрогнула, когда Пелл саданул бедного ублюдка лопатой.

Урок с убийством Сьюзен Пембертон не прошел даром. Темная сторона души Дженни расширилась. Но ему все равно необходимо быть предельно осторожным. Убийство полицейского — слишком серьезное преступление. Однако Дженни оказалась превосходной ученицей. Пелл был в восторге. Ничто не доставляло ему большую радость, нежели переделка человека по его, Пелла, образцу.

— Подгони машину, любимая.

Он протянул ей костюм садовника.

Радостная улыбка на все лицо.

— Сию минуту, любимый.

Дженни повернулась и поспешила по улице с одеждой, хозяйственной сумкой и лопатой в руках.

Она оглянулась и одними губами произнесла: «Я тебя люблю».

Пелл с восторгом наблюдал за Дженни, получая искреннее удовольствие от ее уверенной походки.

Затем повернулся и медленно пошел по дорожке, которая вела к дому человека, совершившего по отношению к нему непростительный грех. Грех, который можно было искупить только смертью. Он шел к дому бывшего прокурора Джеймса Рейнольдса.

Дэниэл Пелл заглянул в щелочку между занавесками в переднем окне. Он увидел Рейнольдса, который разгуливал из комнаты в комнату с телефонной трубкой в одной руке и бутылкой вина — в другой. Женщина — его жена, решил Пелл — прошла в комнату, которая, по всей видимости, являлась кухней. Она смеялась.

Пелл полагал, что в наше время не представляет особого труда отыскать практически кого угодно. Ведь есть компьютеры, Интернет, Гугл. Он нашел определенную информацию о Кэтрин Дэнс, которая, несомненно, пригодится. Но Джеймс Рейнольдс оказался настоящим невидимкой. Никаких телефонных номеров, налоговых деклараций, никаких адресов ни в одном из старых справочников штата и округа и в списках юридических ассоциаций.

Со временем Пелл обязательно бы отыскал прокурора в государственных архивах, но он вряд ли мог позволить себе выходить на архивную службу того госучреждения, из которого на днях совершил побег. Кроме того, у него было не так уж много времени. Необходимо было как можно скорее завершить свои дела в Монтерее и скрыться там, где его никто не найдет.

И тут Пелла осенило: он решил обратиться к архивам местных газет на Интернете. Он нашел заметку в «Пенинсьюла таймс» о свадьбе дочери прокурора. Позвонил в то место, где проводилось мероприятие, «Дель-Монте спа энд ризорт», и узнал название компании, занимавшейся организацией торжеств, — «Брок». Чашка кофе для Сьюзен Пембертон и ее же газовый баллончик предоставили Пеллу доступ к документам, из которых он узнал имя и адрес человека, оплатившего организацию мероприятия. Джеймса Рейнольдса.

И вот он стоит у дома прокурора.

Внутри появился кто-то еще.

В доме есть еще мужчина лет около тридцати. Возможно, сын, брат невесты. Ему придется убить этих троих и всех тех, кто еще окажется в доме. Оставлять кого-либо в живых крайне опасно. Для Пелла убийство было действием исключительно практическим. У них с Дженни будет больше времени на то, чтобы скрыться. Держа всех под прицелом, он загонит их в какое-нибудь тесное пространство, ванную или кладовую, а там прирежет, чтобы не привлекать внимание пистолетными выстрелами. Если ему будет, как и раньше, сопутствовать удача, тела не найдут до тех пор, пока он не завершит свою вторую миссию здесь и будет уже далеко-далеко отсюда.

Он заметил, что прокурор положил трубку и повернулся в его сторону. Пелл пригнулся, проверил пистолет и нажал кнопку звонка. Изнутри дома послышался шум. Дверной глазок заслонила тень. Пелл отступил на шаг, чтобы была лучше видна его форма, но голову слегка опустил.

— Кто там?

— Мистер Рейнольдс, это офицер Рамос.

— Кто?

— Я из добавочной группы охраны. Мне бы хотелось побеседовать с вами.

— Секундочку. Я должен выключить плиту.

Пелл сжал пистолет, чувствуя, что еще несколько минут — и у него с души свалится громадный груз. Внезапно он ощутил физическое возбуждение. Ему страшно захотелось как можно скорее вернуться с Дженни в «Си-Вью». Но зачем ждать так долго… Не стоит, он овладеет ею на заднем сиденье автомобиля. Пелл, с наслаждением поглаживая тяжелый пистолет, отступил в тень большого дерева с длинными и кривыми ветвями, что росло у самого входа в дом. Прошла минута. Потом еще. Он снова постучал.

— Мистер Рейнольдс!

— Пелл, не двигайтесь! — крикнул голос у него за спиной. — Бросьте оружие. — Голос принадлежал Рейнольдсу. — Я вооружен.

Не может быть! Что произошло?! Пелл задрожал от злобы. У него едва не началась рвота, настолько он был потрясен и подавлен.

— Слушайте меня внимательно, Пелл. Если вы сдвинетесь хотя бы на дюйм, я пристрелю вас. Возьмите ваше оружие за ствол в левую руку и положите на землю. Ну!

— Что? О чем вы говорите?

Нет, нет! Не может быть! Он все идеально спланировал! От ярости у него перехватило дыхание. Пелл мельком взглянул назад. Там стоял Рейнольдс, обеими руками держа большой револьвер. Он прекрасно знал, что делает, и был абсолютно спокоен.

— Постойте, постойте, прокурор Рейнольдс. Меня зовут Гектор Рамос. Я из добавочной…

Он услышал щелчок предохранителя.

— Хорошо! Я не понимаю, что происходит. Ну ладно. О Господи!..

Пелл взял ствол пистолета в левую руку, присел на корточки и положил пистолет на дощатый пол веранды.

В это мгновение черная «тойота» со скрежетом влетела во двор и затормозила, оглашая окрестности ревом двигателя.

Пелл рухнул на живот, схватил пистолет и открыл стрельбу в направлении Рейнольдса. Прокурор присел и сам выстрелил несколько раз, но промахнулся. Пелл услышал вдали завывание сирен. Разрываясь между инстинктом самосохранения и животным желанием уничтожить ненавистного ему человека, он мгновение колебался. Стремление выжить победило. Он бросился к машине и к Дженни, которая распахнула для него дверцу.

Он ввалился внутрь, и они помчались прочь, а Пелл нашел последнее жалкое удовлетворение в том, что разрядил пистолет в окна прокурорского дома в надежде хотя бы на одну жертву.

Глава 35

Дэнс, Келлог и Джеймс Рейнольдс стояли на лужайке перед домом прокурора посреди безмятежного пейзажа, освещенного ярким светом фар полицейских машин.

Как объяснил прокурор, его первой заботой было выяснить, не пострадал ли кто от его и Пелла выстрелов. Он стрелял в чисто рефлекторной панике — шок не прошел до сих пор, — и еще до того, как укатил автомобиль с Пеллом, прокурора охватил ужас, что он мог ранить кого-то из соседей. Рейнольдс бросился на улицу в надежде разглядеть номер машины, на которой уехал бандит, но той и след простыл, поэтому он побежал к ближайшим домам. Все обошлось, и своим выстрелом он никого не ранил. У полицейского, обнаруженного в кустах, было несколько больших синяков, сотрясение мозга и растяжение мышц, но, по мнению медиков, ничего по-настоящему серьезного.

Когда в дверь Рейнольдса позвонил «офицер Рамос», Рейнольдс как раз беседовал с Кэтрин Дэнс, которая говорила ему о том, что Пелл, скорее всего переодетый в мексиканца, узнал, где он живет, и планирует его убить. Прокурор вытащил пистолет, отослал жену и сына в подвал, попросив позвонить 911. А сам вышел через заднюю дверь и подошел к бандиту со спины. Он уже готов был застрелить его, и только вмешательство девицы-сообщницы спасло Пелла.

Прокурор отошел, чтобы узнать, как чувствует себя его жена, и через несколько минут вернулся.

— Пелл так рисковал ради элементарной мести? Да уж, никогда бы не предположил.

— Нет, Джеймс, это была не месть. — Не упоминая ее имени, так как к дому прокурора уже начали стекаться репортеры, Дэнс рассказала ему о том, как Саманте Маккой удалось проникнуть в психологию Пелла, сообщила о случае в Сисайде с байкером, который осмелился посмеяться над Пеллом. — Вы точно так же поступили во время суда над ним. Когда он пытался воздействовать на вас, помните? Что означало, что вы невосприимчивы к его методам. И более того, вы стали управлять им, вы превратили его в Мэнсона, в человека, которого он не уважал. Он стал вашей марионеткой. Пелл ничего подобного допустить не мог. Вы представляли для него слишком большую опасность.

— Так вы полагаете, это была не месть?

— Нет, то, что он сегодня собирался совершить, имело отношение к его планам на будущее, — ответила Дэнс. — Он понимал, что запугать вас невозможно, что вы хорошо понимаете его психологию и что у вас имеется определенная информация о нем, возможно, даже нечто конкретное в записях по поводу его дела. Кроме того, он знал, что вы не успокоитесь до тех пор, пока его не поймают. Даже несмотря на то что вы давно ушли в отставку.

Кэтрин невольно вспомнилась решимость, отразившаяся на лице прокурора во время их предыдущей встречи.

Все, что я смогу…

— И вы не побоялись бы помочь нам найти его. Все перечисленное делало вас опасным. А, как он часто любит говорить, «опасности надо убирать с дороги».

— Что вы имели в виду, говоря о его планах? Что у него на уме?

— Это очень сложный вопрос. Мы не знаем.

— Но каким образом вам удалось так точно оповестить меня о его приходе за две минуты до того, как он появился.

Дэнс пожала плечами.

— Благодаря Сьюзен Пембертон.

— Женщине, которую он вчера убил?

— Да. Она работала в фирме Евы Брок.

Понимание блеснуло в глазах старого прокурора.

— Той самой фирме, которая занималась организацией свадьбы Джулии. Он нашел меня через нее? Блестяще!

— Поначалу я думала, что Пелл воспользовался Сьюзен, чтобы проникнуть в их офис с целью уничтожения каких-то улик. Или для получения информации о каком-то готовящемся мероприятии. Я представила себе ее офис. Фотографии на стенах. На некоторых из них запечатлены местные политики, на других свадьбы. Затем я вспомнила, что в вашей гостиной видела фотографию свадьбы вашей дочери. У меня сразу возникла четкая ассоциация. Я позвонила Еве Брок, и она подтвердила, что, да, вы были их клиентом.

— Но как вы узнали, что он маскируется под мексиканца?

Кэтрин объяснила, что Сьюзен незадолго до ее гибели видели в обществе стройного молодого человека латиноамериканской наружности. А Линда сообщила Дэнс об умении Пелла маскировать внешность.

— То, что он решил стать латиноамериканцем, поначалу показалось маловероятным, но, как видите, с Пеллом все возможно.

И Кэтрин кивнула на отверстия от пуль в передней стене прокурорского дома.

Появились Ти-Джей и Рэй Карранео, сообщившие, что новой машины бандита они не нашли.

Вскоре к ним присоединился Майкл О'Нил. Некоторое время он еще с несколькими криминалистами занимался осмотром улицы и двора.

О'Нил вежливо кивнул Келлогу, словно недавние разногласия были полностью забыты. Криминалисты, сообщил он, практически ничего не нашли, только гильзы от девятимиллиметрового пистолета, несколько совершенно бесполезных отпечатков автомобильных покрышек (настолько старых, что специалисты вряд ли смогут определить их марку) и «около миллиона различных следов, которые ведут в никуда». Последнее было сказано с тем мрачным преувеличением, которое у О'Нила всегда свидетельствовало о дурном расположении духа.

Кроме того, добавил О'Нил, охранник дал весьма туманное и нечленораздельное описание преступника и сопровождавшей его девицы — ничего такого, что им уже не было бы известно.

Рейнольдс позвонил дочери, так как Пеллу теперь была известна их с мужем фамилия, и попросил выехать из города до тех пор, пока преступник не будет найден. К ним присоединятся жена Рейнольдса и его второй сын, но сам бывший прокурор уехать наотрез отказался. Он собирался остаться здесь — хотя и согласился переехать в гостиницу под особую охрану полиции — до тех пор, пока у него не появится возможность основательно просмотреть записи по делу Кройтонов, которые должны были в скором времени доставить ему из судебного архива округа. Его решимость помочь следствию в поисках Пелла еще более укрепилась.

Большая часть полицейских уехала, остались двое для охраны Рейнольдса и его семьи и еще двое для сдерживания напора репортеров. Вскоре Келлогу, О'Нилу и Дэнс, стоявшим на душистой траве на лужайке у дома Рейнольдса, уже больше никто не мешал.

— Я возвращаюсь в Пойнт-Лобос, — сказала Дэнс О'Нилу и Келлогу, а затем, обращаясь к Келлогу, добавила: — Если хотите, могу подбросить вас до управления, чтобы вы взяли свою машину.

— Если вы не против, — ответил Келлог, — я поеду с вами в гостиницу.

— Конечно. А ты, Майкл? Хочешь поехать с нами?

От нее не укрылось, что смерть Миллера все еще тяжелым камнем лежит у него на душе.

О'Нил взглянул на Келлога и Дэнс, стоящих бок о бок, напоминая супружескую пару, по окончании вечеринки прощающуюся с гостями у входа в загородный дом.

— Думаю, что пока останусь. Сделаю заявление для прессы, а потом заеду к родителям Хуана. — Он выдохнул облачко пара в прохладный вечерний воздух. — День был нелегкий.

Он смертельно устал.

В свой большой живот он залил целую бутылку мягкого мерло «Вальехо-Спрингс». Сегодня Мортон Нэгл ни при каких обстоятельствах не смог бы поехать домой по запруженным транспортом запутанным дорогам округа Контра-Коста, а потом по не менее сложным развязкам вокруг Сан-Хосе. Нэгл нашел небольшой мотель неподалеку от виноградников, вокруг которых он целый день скитался, и решил в нем заночевать. Он умылся, заказал сандвич у горничной и открыл новую бутылку вина.

Ожидая, пока прибудет еда, Нэгл позвонил жене, поговорил с ней и с детьми, а потом набрал номер Кэтрин Дэнс.

Она сообщила ему, что Пелл попытался убить прокурора, представлявшего сторону обвинения на процессе по делу Кройтонов.

— Рейнольдса? Не может быть!

— Никто не пострадал, — поспешила успокоить писателя Кэтрин, — но Пелл сбежал.

— Вы полагаете, именно в этом и заключалась его цель? Поэтому-то он и оставался здесь?

Дэнс ответила, что считает как раз наоборот. Она полагает, что он намеревался убить Рейнольдса в качестве прелюдии к своему истинному плану, так как боялся прокурора. Но в чем могут состоять его истинные намерения, они до сих пор не знают. Голос у Кэтрин был усталый и разочарованный.

Такой же, как и у Мортона Нэгла.

— Мортон, — спросила Дэнс, — с вами все в порядке?

— Я просто думаю, смогу ли я вынести завтрашнюю головную боль.

Горничная постучала в дверь, Нэгл попрощался и закончил разговор.

Он без всякого аппетита съел сандвичи, затем включил телевизор, немного пощелкал пультом. На экране мелькало что-то, но Нэгл почти ничего не видел. Сон почти совсем сморил его.

Он сбросил обувь и завалился в постель. Потягивая вино из пластикового стаканчика, Нэгл вспоминал цветную фотографию Дэниэла Пелла в журнале «Тайм», увиденную им много лет назад. Голова убийцы была слегка повернута, но небесно-голубые глаза смотрели прямо в камеру. Казалось, их взгляд следует за вами повсюду, и невозможно было отделаться от мысли, что даже если бы вы закрыли журнал, они продолжали бы смотреть на вас, проникая в глубины вашей души.

Нэгла злило, что провалилась его попытка договориться с теткой Терезы и что поездка сюда была пустой тратой времени.

Потом, однако, он постарался успокоить себя тем, что остался верен журналистской этике, никому не раскрыв источник информации и место проживания девушки. Он сделал все, что мог, чтобы убедить тетку, но не перешел никаких нравственных границ и не сообщил Кэтрин Дэнс никаких сведений о Терезе.

Нет, подвел итог литератор: оказавшись в сложной ситуации, он поступил абсолютно правильно.

Сон одолевал его, и Нэгл почувствовал себя немного лучше. Завтра он вернется домой к жене и детям. И книга у него получится неплохая. Ему позвонила Ребекка Шеффилд, с ней будет интересно встретиться. Она делала много заметок о жизни в «семье» и теперь хочет побеседовать с Нэглом. Она была уверена, что сможет уговорить Линду Уитфилд дать ему интервью. Да, жертв Дэниэла Пелла хватит не на одну книгу.

Наконец, совсем опьянев и избавившись от мрачных мыслей, мучивших его на протяжении нескольких последних часов, Нэгл провалился в сон.

Глава 36

Они сидели вокруг телевизора, подавшись вперед, и смотрели новости, словно три сестры, обретшие друг друга после долгой разлуки. В каком-то смысле они таковыми и были, подумала Саманта Маккой.

— Вы способны этому поверить? — спросила Ребекка тихим возмущенным голосом.

Линда, помогавшая Саманте убирать со стола остатки совместного ужина, печально покачала головой.

Целью Пелла стал прокурор Джеймс Рейнольдс.

Саманта была потрясена происшедшим, так как очень хорошо помнила Рейнольдса. Суровый, но весьма разумный человек, в ее случае он не возражал против сделки о признании вины. Саманте даже казалось, что он был к ней излишне снисходителен. Конечно, никаких улик относительно их участия в убийстве Кройтонов не было. Узнав о жуткой трагедии, Саманта была потрясена и долгое время пребывала в шоке. Тем не менее за время жизни в «семье» они успели совершить большое число мелких правонарушений и преступлений, и если бы Джеймс Рейнольдс захотел, то смог бы добиться для всех трех девушек гораздо более длительных сроков.

Но он отнесся к ним с глубоким сочувствием, понимая, через что им пришлось пройти и что все они стали жертвами особого дьявольского очарования Дэниэла Пелла. Он именовал их ситуацию «стокгольмским синдромом». Саманта нашла это выражение в словаре. Оно означало эмоциональную связь, возникающую между заложниками и их похитителями. Саманта с радостью приняла снисходительность Рейнольдса, но совсем не собиралась делать себе скидки, сваливая вину за собственные поступки на тот или иной психологический феномен. Ни один день не проходил для нее без самообвинений в совершенных ею преступлениях и в том, что когда-то она впустила Пелла в свою жизнь и позволила ему управлять ею. Ее никто не похищал, она пришла в «семью» по собственной воле.

На экране телевизора появилась картинка, рисунок, сделанный художником. Пелл с более смуглой кожей, чем обычно, с усами, темными волосами, в очках. В целом производит впечатление латиноамериканца. Характерная для него маскировка.

— Вообще-то выглядит он странно, — заметила Ребекка.

Стук в дверь заставил их вздрогнуть. Затем послышался голос Кэтрин Дэнс, и Линда поднялась, чтобы открыть ей.

Саманте очень нравилась женщина-полицейский с обворожительной улыбкой, постоянно слушающая музыку и с яркими маргаритками на ремешках обуви. Она бы тоже не отказалась от таких туфель. Саманта редко позволяла себе что-либо броское или тем более вызывающее. Иногда она прохаживалась у витрин магазинов, думая, какая замечательная вещица, надо бы, наверное, ее купить, но тут же в ней восставала совесть, и Саманта решала: нет, этого она не достойна.

Уинстон Келлог тоже постоянно улыбался, но его улыбка была другой. Она была чем-то вроде его удостоверения, тем, что демонстрируют со словами: на самом деле я не такой, каким вы меня считаете, да, я агент ФБР, но я ведь и человек. Тем не менее он очень обаятельный мужчина. Конечно, не красавец в классическом смысле слова. У него уже наметился двойной подбородок, и вообще Келлог был немного полноват, но манеры, голос и глаза делали его весьма сексуальным.

Взглянув на экран телевизора. Кэтрин спросила:

— Значит, вы слышали?

— Я так рада, что с ним ничего не случилось! — воскликнула Линда. — Его семья тоже находилась в доме?

— С ними все в порядке.

— В новостях упомянули, что пострадал полицейский, — заметила Ребекка.

— Ничего серьезного, — ответил Келлог и рассказал им о том, как Пелл с сообщницей спланировали убийство прокурора, предварительно расправившись со Сьюзен Пембертон исключительно лишь для того, чтобы выяснить, где живет Рейнольдс.

Саманта подумала о том, что всегда поражало ее в те давние годы: об одержимости Дэниэла Пелла. Если его захватывала какая-то идея, ничто не способно было его остановить.

— Я хотела вас поблагодарить, — обратилась к ним Дэнс. — Та информация, которую мы получили от вас, помогла спасти жизнь прокурору.

— От нас? — удивленно переспросила Линда.

— Да.

И Кэтрин объяснила им, как их воспоминания о Пелле — в особенности о том, как Пелл реагировал на насмешки и неповиновение, и о его умении изменять внешность — навели ее на мысль о планах убийцы.

Ребекка покачала головой, плотно сжав губы.

— И все-таки ему удалось и на сей раз сбежать от вас.

Саманту потрясла бестактная фраза Ребекки. Ее поражало, насколько легко многие люди решаются критиковать и даже оскорблять окружающих, часто без всякой необходимости.

— Да, вы правы, — ответила Кэтрин, взглянув Ребекке прямо в глаза. — Мы опоздали.

— Телекомментатор сказал, что Рейнольдс сам попытался схватить Пелла, — продолжала Ребекка.

— Верно, — откликнулся Келлог.

— Возможно, из-за него Пеллу и удалось сбежать.

Кэтрин свободно выдержала ее взгляд. Саманта завидовала этой ее способности. Муж Саманты частенько говорил ей: «Эй, в чем дело? Ну-ка посмотри на меня». Она иногда думала, что по-настоящему в глаза она способна взглянуть только одному человеку на свете — своему полуторагодовалому сыну.

— Возможно, — ответила Дэнс Ребекке. — Но Пелл стоял у входной двери с пистолетом, и у Рейнольдса практически не было выбора.

Ребекка пожала плечами:

— И тем не менее. Он один, а вас много.

— Да ладно тебе критиковать, — оборвала ее Линда. — Кому, как не тебе, знать Дэниэла. Он все тщательно продумывает. С ним тяжело тягаться.

— Нет, вы совершенно правы, Ребекка, — возразил Келлог. — В данном случае мы недоработали. Пока мы только обороняемся. Но он от нас не уйдет, могу вам обещать.

Саманта обратила внимание на то, как Келлог смотрит на Кэтрин Дэнс, и подумала: черт, он ею увлекся — фраза, которую она позаимствовала из тех сотен старинных книжек про любовь, за которыми когда-то проводила все летние каникулы. А сама Кэтрин? Гм… Возможно, тоже. По ее поводу, однако, Саманта была не очень уверена. Тем не менее она не стала тратить время на размышления о любовной жизни двух человек, которых она знала всего один день. Кроме того, они были частью того мира, который Сэм как можно скорее хотела оставить в прошлом.

Ребекка смягчилась.

— Ну что ж, если мы в прошлый раз помогли вам почти поймать его, то, может быть, в следующий вам удастся минут на пять его опередить.

Кэтрин кивнула:

— Спасибо вам за эти слова. И за все, что вы для нас сделали. Мы вам очень благодарны. Ну а теперь кое-что еще. Чтобы вас успокоить. Мы добавили еще одного человека в охрану. Мы, естественно, не думаем, что Пелл может каким-то образом узнать, где вы находитесь, но дополнительная безопасность никогда не помешает.

— Не могу с вами не согласиться, — отозвалась Ребекка.

Кэтрин взглянула на часы. Было 10.15 вечера.

— Я предлагаю на сегодня закончить. Если вспомните что-нибудь важное о Пелле или о деле Кройтонов и захотите мне об этом сообщить, я приеду через двадцать минут. Если нет, то встретимся утром. Вы, наверное, тоже устали.

— У встреч после долгой разлуки есть такая особенность: они сильно утомляют, — заметила Саманта.

Остановившись в заднем дворе «Си-Вью», Дженни выключила мотор «тойоты». Пелл остался в машине. Он пребывал в каком-то странном трансе. Все вокруг казалось фантастическим, сюрреалистическим: мистические свечения огней в тумане, медленное движение волн на пляже Асиломара.

Иной мир, другая вселенная из какого-нибудь диковинного фильма, который зэки смотрели в «Капитоле», а потом месяцами обсуждали.

И все из-за странного случая в доме прокурора.

— С тобой все в порядке, любимый?

Он ничего не ответил.

— Мне не нравится, когда ты чувствуешь себя таким несчастным. — Она положила руку ему на бедро. — Мне очень жаль, что у тебя на этот раз не получилось.

Пелл вспоминал то, что произошло восемь лет назад на суде по делу Кройтонов, когда он повернулся и взглянул своими голубыми, как лед, глазами на прокурора Джеймса Рейнольдса, чтобы запугать его, вызвать растерянность. Но Рейнольдс не отвел взгляд, а посмотрел Пеллу прямо в глаза и… рассмеялся, затем повернулся к присяжным, подмигнул им и прибавил какую-то соленую шуточку.

И они тоже рассмеялись.

Все его усилия были потрачены впустую. Его чары не сработали. Пелл был с самого начала уверен, что ему удастся добиться оправдательного приговора, что он заставит присяжных поверить, что убийцей был Джимми Ньюберг, а он, Пелл, — одной из жертв. И все его действия были следствием самообороны.

И вот Рейнольдс смеется, словно Пелл — ребенок, строящий рожи взрослым.

Да еще называет сыном Мэнсона…

Управляет мной!

А это уже непростительный грех. Нет, не то что он был обвинителем Пелла. Таковых в жизни Дэниэла имелось много. Но то, что он управлял им, обращался с ним как с марионеткой на потеху публике.

Вскоре после того председатель коллегии присяжных зачитал вердикт. И Пелл потерял все: свою вожделенную горную вершину, свободу, независимость, «семью». Все! Вся его жизнь рухнула из-за одного презрительного смешка.

И вот теперь Рейнольдс — угроза для Пелла, не менее серьезная, чем Кэтрин Дэнс — конечно же, скроется. Его будет очень сложно отыскать.

Пелл аж задрожал от ярости.

— С тобой все в порядке, детка?

Пелл рассказал Дженни о Рейнольдсе, рассказал все, что тогда произошло в суде, — историю, которая никому не была известна.

И как ни странно, она не сочла ее такой уж необычной.

— Ужасно! Моя мать часто поступает так: смеется надо мной в присутствии других людей. И иногда даже бьет. Но думаю, что когда над тобой прилюдно смеются, это гораздо хуже. Намного, намного хуже.

Пелла искренне тронуло ее сочувствие.

— Да, любимая… Ты прекрасно держалась сегодня вечером.

Она улыбнулась и сделала характерный жест — крепко сжала кулаки.

— Я горжусь тобой. Ну, пошли в номер.

Однако Дженни продолжала сидеть. Ее улыбка исчезла.

— Я кое о чем подумала. И поняла.

— И что же?

— Как он все понял.

— Кто?

— Тот человек сегодня вечером. Рейнольдс.

— Просто, наверное, разглядел меня в глазок и узнал.

— Нет, не думаю. Мне показалось, что сирены завыли до того, как ты постучался в дверь.

— Вот как?

— Да.

Кэтрин… Глаза такие же яркие, как у меня, только у меня голубые, а у нее зеленые, короткие розовые ногти, красная каучуковая лента в косе, кольцо с жемчужиной на пальце и полированная раковина на шее. Мочки ушей проколоты, но сережек нет. У него в памяти ее образ запечатлелся во всех деталях. Порой ему даже казалось, что он чувствует рядом с собой ее тело. Пелл вновь ощутил физическое возбуждение.

— Да, ты права, наша главная проблема — женщина-полицейский.

— Расскажи мне о ней.

Пелл поцеловал Дженни и провел рукой по ее худой спине, дошел до резинки слаксов, коснулся кружев трусиков.

— Не здесь. Пойдем в номер. Я расскажу тебе о ней в номере.

Глава 37

— Мне это надоело! — провозгласила Линда Уитфилд, кивнув на экран телевизора, на котором снова и снова повторялись сообщения о Дэниэле Пелле.

Она прошла на кухню, приготовила кофе без кофеина и чай, затем принесла чашки, молоко, сахар и несколько пирожных. Ребекка взяла кофе, но отставила его и снова стала потягивать вино.

— Ты очень хорошо сказала тогда, за обедом, — заметила Саманта.

Она имела в виду молитву, которую Линда прочитала перед обедом. Линда явно импровизировала, но сделала это хорошо и убедительно. Саманта в Бога не верила, но ее тронули слова Линды о душах людей, загубленных Дэниэлом Пеллом, и, конечно, просьба о скорейшем разрешении трагической ситуации, благодаря которой они собрались здесь. Даже Ребекка и та растрогалась.

Еще совсем маленькой девочкой Саманта очень хотела, чтобы родители отвели ее в церковь. Многие ее подруги ходили туда вместе с семьей, и Саманте казалось, что так должны поступать все родители. Впрочем, девочку вполне бы устроило, если бы вместо церкви ее взяли с собой в магазин или прокатились с ней в аэропорт посмотреть, как взлетают и садятся самолеты, подкрепляясь хот-догами. Ведь так поступали родители Элли и Тима Швиммеров, жившие по соседству с родителями Саманты.

Саманта, я бы очень хотела пойти погулять с тобой, но ты ведь знаешь, насколько важно собрание, на которое я собираюсь. Речь идет не просто об Ореховом ручье. Вопрос касается всего Контра-Коста. Ты тоже должна чем-то пожертвовать. Ведь ты, в конце концов, не пуп земли…

«Как отвратительны эти воспоминания, — подумала Саманта. — Хватит с меня!»

За ужином они говорили обо всем, что приходило в голову: о политике, погоде, о Кэтрин Дэнс. Ребекка, подвыпив, попыталась разговорить Линду, узнать, почему она стала такой религиозной. Но Линда — так же как и Саманта — сразу почувствовала, что в вопросах Ребекки содержится вызов, и потому отвечала уклончиво и неопределенно. В «семье» Ребекка была самой независимой из всех трех и по сей день оставалась самой грубой и бестактной.

Тем не менее Линда все-таки рассказала подругам о своей жизни. Она руководила приходским центром. Как поняла Саманта, она кормила бездомных, а также помогала брату и его жене с приемными детьми. Из слов Линды, да и по жалкому внешнему виду можно было понять, что с деньгами у нее туго. Тем не менее она настаивала, что в духовном смысле слова жизнь у нее «богатая» — фраза, которую Линда повторила несколько раз.

— Ты по-прежнему не общаешься с родителями? — спросила ее Саманта.

— Нет, — тихо ответила Линда. — Брат иногда с ними видится, но я никогда.

Саманта вспомнила, что отец Линды вскоре после ее ареста баллотировался на какой-то пост и проиграл, так как его соперник в своих выступлениях заявлял, что если Лайман Уитфилд не способен поддерживать порядок в собственной семье, хорошего руководителя из него никогда не получится.

Линда добавила, что она встречается с мужчиной из их общины.

— Очень милый, — ограничилась она краткой характеристикой. — Работает у «Мейси».

Линда не стала углубляться в подробности, и Саманта так и не поняла, какие у них отношения — любовные, или они просто хорошие друзья.

Ребекка была гораздо более откровенна о своей личной жизни. «Женская инициатива» процветала. У Ребекки было четверо сотрудников, работавших полный рабочий день, и она жила в кондоминиуме с видом на залив. Что касается ее любовной жизни, то она не преминула сообщить о своем последнем бойфренде, ландшафтном дизайнере почти на пятнадцать лет старше ее, но красавце и очень богатом. Ребекка хотела выйти за него, но, как поняла Саманта, для их брака существовала масса препятствий, и бойфренд Ребекки еще не развелся с предыдущей женой. Кроме него, Ребекка упомянула еще нескольких своих возлюбленных.

Саманта ей даже позавидовала. После выхода из тюрьмы она сменила имя и внешность и переехала в Сан-Франциско, где надеялась затеряться в безликих толпах большого города. Саманта избегала завязывать новые знакомства, боясь что кто-то узнает ее, несмотря на все ухищрения пластической хирургии.

В конце концов одиночество начало по-настоящему тяготить ее, и Саманта стала заводить знакомства. Ее третий по счету знакомый, Рон Старки, был выпускником инженерного факультета Стэнфордского университета. Он был очень мил, застенчив, очень неуверен в себе — типичный «ботаник». Прошлое Саманты его практически не интересовало. По сути дела, его вообще мало что интересовало, за исключением авианавигационного оборудования, кино, ресторанов и в последнее время их сына.

Совсем не тот мужчина, на которого клюнуло бы большинство женщин, но Саманта решила, что именно такой муж ей и нужен.

Через шесть месяцев они поженились, а еще через год родился Питер. Саманта была очень довольна. Рон оказался хорошим отцом и надежным мужем. Единственное, о чем она немного сожалела, было то, что она познакомилась с ним так скоро. Ей хотелось поднакопить чуть больше жизненного опыта, нехватку которого Саманта постоянно ощущала. Она чувствовала, что из-за связи с Дэниэлом Пеллом в ее жизни образовалась огромная дыра, которую нечем заполнить.

Линда с Ребеккой пытались разговорить Саманту, но та всячески уклонялась от расспросов. Ей не хотелось, чтобы вообще кто-то, а тем более эти женщины что-то знали о ее жизни в образе Сары Старки. Если до Рона дойдет слух о том, кто она такая, он ее бросит. Наверняка. Он едва не порвал с ней на несколько месяцев после того, как она со слезами на глазах призналась ему в том, что якобы участвовала в преступной растрате. Если он узнает, что Саманта была связана с Дэниэлом Пеллом и все годы их совместной жизни лгала ему, он просто уйдет и заберет с собой ребенка.

Линда вновь предложила им тарелку с пирожными.

— Нет-нет, ни в коем случае! — воскликнула Саманта. — Я сыта. Я за месяц столько не съедаю за ужином.

Линда села рядом с ней и, съев половину пирожного, сказала:

— О, Сэм, знаешь, еще до того, как ты приехала, мы с Кэтрин беседовали о том пасхальном ужине. Нашем последнем совместном ужине. Помнишь?

— Ты спрашиваешь, помню ли я? Это было нечто фантастическое!

День был чудесный. Они сидели за столиком из досок, принесенных приливом. Горы еды, великолепная музыка из сложного стереопроигрывателя Джимми, повсюду паутина проводов. Они покрасили пасхальные яйца, наполнив весь дом запахом горячего уксуса. Саманта свою часть яиц выкрасила в голубой цвет. Как глаза Дэниэла.

После того прекрасного дня «семье» оставалось существовать совсем немного. Через полтора месяца будут убиты Кройтоны и Джимми Ньюберг, а все остальные окажутся в тюрьме.

Но день был действительно незабываемый, восхитительный.

— Ты помнишь ту индейку? — спросила Саманта, покачав головой при воспоминании. — Ты ее коптила.

Линда кивнула:

— Да, целых восемь часов. В коптильне, которую для меня сделал Дэниэл.

— В чем? — переспросила Ребекка.

— В коптильне. В той, которую сделал Пелл.

— Я помню. Но он ее не делал.

Линда рассмеялась.

— Делал. Я ему как-то сказала, что очень хотела бы иметь коптильню. У родителей она была, и отец часто коптил окорока, кур и уток. Я предлагала ему свою помощь, но он не желал и слушать. И вот Дэниэл сделал мне коптильню.

Ребекка нахмурилась:

— Нет-нет. Он взял ее у той… как там ее звали, что жила чуть дальше по нашей улице.

— По нашей улице? — Линда смутилась. — Ты ошибаешься. Он взял у нее только инструменты и сделал коптильню из старой жестяной коробки для масла. Чем меня очень удивил.

— Минутку… Да, ее звали Рэйчел. Помнишь ее? Выглядела так себе. Ярко-рыжие волосы и незакрашенная седина внизу. — Ребекка казалась слегка озадаченной. — Ты должна ее помнить.

— Конечно, я помню Рэйчел, — сухо ответила Линда. — Но какое отношение она имеет ко всему этому?

Рэйчел была откровенной шлюхой и вызывала массу проблем в «семье», так как Пелл проводил у нее много времени, занимаясь тем, чем… ну… он больше всего любил заниматься. Саманту подобное не очень заботило. Ее устраивало все, что помогало избежать грубостей, которые он позволял себе в постели. Но Линда ревновала. На их последнее совместное Рождество Рэйчел под каким-то предлогом попыталась остаться у них дома, когда Дэниэла с ними не было, и Линда вышвырнула ее вон. Пелл узнал о происшедшем и пообещал, что больше никогда не будет с ней встречаться.

— Он получил коптильню от нее, — настаивала Ребекка, появившаяся уже после Святок и ничего не знавшая о ревности, вызванной Рэйчел.

— Нет, ты все выдумываешь. Он сам сделал ее на мой день рождения.

Саманта почувствовала, что назревает катастрофа, и поспешно произнесла:

— Ну, как бы то ни было, ты приготовила великолепную индейку. У нас сандвичей хватило на целых две недели.

Ни Линда, ни Ребекка не обратили на нее никакого внимания. Ребекка сделала глоток вина.

— Линда, он подарил ее тебе на день рождения потому, что в то утро был с Рэйчел, и она дала ему эту коптильню. Какой-то серфингист сделал ее, но она была не нужна Рэйчел, так как она совсем не умела готовить.

— Он был с ней? — прошептала Линда. — В день моего рождения?

Пелл сказал Линде, что не виделся с Рэйчел с того случая на Рождество. А день рождения Линды был в апреле.

— Да. И не только в тот день, но раза три в неделю. Ты что, ничего не знала?

— Сейчас это уже не имеет никакого значения, — попыталась исправить ситуацию Саманта. — Дела давно минувшие…

— Замолчи! — крикнула Линда и повернулась к Ребекке: — Ты ошибаешься.

— Неужели ты удивлена тем, что Дэниэл тебелгал? — Ребекка рассмеялась. — Тебе он сказал, что у него умственно отсталый брат, а мне, что у него вообще нет никакого брата. Давай обратимся к третейскому судье. Сэм, Дэниэл встречался с Рэйчел той весной?

— Я не знаю.

— Неправильный ответ… Ведь ты знаешь, — запротестовала Ребекка.

— Да ладно, — откликнулась Саманта, — какое значение это имеет сейчас?

— Давайте сыграем в «Кто лучше всех знал Дэниэла?». Он что-нибудь говорил тебе про свои отношения с Рэйчел? Он все рассказывал только любимой Мышке.

— Нам не нужно…

— Отвечай на вопрос!

— Совершенно ничего не помню. Ребекка, оставь. Давай забудем.

— Отвечай на вопрос!

На самом деле он, конечно, говорил. Но Саманта еще раз повторила:

— Я не помню.

— Дьявол!

— Почему бы он стал мне лгать? — проворчала Линда.

— Потому что ты сказала ему, что мама с папой не разрешали тебе играть с коптильней. Дэниэл сразу уцепился за эту идею. Он воспользовался ею. И он даже не купил ее для тебя. Он заявил, что сделал ее собственными руками! Святой, мать твою!

— Лжешь ты сейчас, а не он.

— С какой стати мне лгать?

— Потому что Дэниэл ничего не делал для тебя.

— О, прошу тебя, только не будем препираться. Мы не в школе. — Ребекка оглядела Линду с ног до головы. — О, я все поняла. Ты его ко мне ревновала. Вот почему ты так тогда разозлилась. И почему разозлилась сейчас.

Это верно, подумала Саманта. Когда в «семью» пришла Ребекка, Дэниэл стал проводить гораздо меньше времени с другими женщинами. Саманта не сильно переживала. Ее устраивало, что он счастлив и не выгоняет ее из «семьи». Но Линда, выполнявшая роль матери, была уязвлена тем, что Ребекка стала ее ненужным, как ей казалось, дополнением.

Теперь Линда все отрицала.

— Я его ни к кому не ревновала. Как вообще кто-то мог его к кому-то ревновать, живя в той ситуации, в которой мы тогда жили? Когда один мужчина сожительствует с тремя женщинами.

— Как? А просто так. Как все нормальные люди ревнуют. Ведь мы нормальные люди! Черт, значит, ты ревновала его к Рэйчел!

— Рэйчел совсем другое дело. Рэйчел была потаскухой. И она не была одной из нас, членом «семьи».

— Послушайте, — вмешалась Саманта, — мы здесь собрались не ради наших прошлых проблем. Нас попросили помочь полиции.

— Что значит, мы собрались здесь не ради наших прошлых проблем?! — фыркнула Ребекка. — Мы встретились впервые за восемь лет. И что же, ты думаешь, мы сядем, напишем список «Десять главных событий, которые мне запомнились из жизни с Дэниэлом Пеллом» и разойдемся по домам? Нет, милая, мы собрались не только ради него, но и ради нас самих.

Линда бросила на Саманту раздраженный взгляд.

— И не пытайся меня защищать. — Презрительный кивок в сторону Ребекки. — Она того не стоит. Она пришла потом, когда «семья» уже существовала. И сразу стала верховодить. — Повернувшись к Ребекке, она произнесла: — Я была с ним больше года. А ты? Всего несколько месяцев.

— Дэниэл пригласил меня. Я не навязывалась.

— У нас все очень хорошо складывалось. И тут появилась ты.

— Все хорошо складывалось? — Ребекка поставила на стол бокал и подвинулась ближе. — Ты сама-то понимаешь, что говоришь?

— Ребекка, пожалуйста, прошу тебя! — воскликнула Саманта. Она готова была расплакаться, глядя на двух раскрасневшихся женщин, враждебно уставившихся друг на друга через кофейный столик из лакированных пожелтевших бревен. — Не надо!

Ребекка не обратила на нее ни малейшего внимания.

— Линда, я слушала тебя с тех самых пор, как мы сюда прибыли. Ты защищала его, говоря, что все было не так уж и плохо и что воровали мы не так уж много. И что, возможно, Дэниэл и не убивал того-то и того-то… Это откровенный бред! Взгляни же наконец в лицо фактам, дорогая! «Семья» была сплошной патологией с начала и до конца.

— Не говори так! Это неправда!

— Правда, черт возьми! А Дэниэл Пелл — настоящее чудовище. Пойми наконец. Задумайся над тем, что он сделал с нами… — Глаза Ребекки сверкали, подбородок дрожал. — Он взглянул на тебя и понял: вот девочка, которой родители не давали и капли свободы. И что он делает? Говорит тебе, какой ты прекрасный и независимый человек и как жестоко и несправедливо ограничивать чью-либо свободу. Делает тебя хозяйкой в доме. Мамочкой в «семье». Он дает тебе власть, которой у тебя до того никогда не было. И ты преспокойно ловишься на его приманку.

Глаза Линды наполнились слезами.

— Все было совсем не так.

— Ты права. Все было гораздо хуже. Подумай, чем все закончилось? «Семья» развалилась, мы оказались в тюрьме. И чем закончила ты? Тем, с чего начала. Ты снова нашла себе «мужчину»-руководителя. Только на сей раз папочку Бога. Ты так же не можешь противиться Ему, как когда-то не могла сопротивляться своему земному отцу.

— Не говори так, — вмешалась Саманта. — Она же…

Ребекка накинулась и на нее:

— А ты что? Как в старые «добрые» времена? Мы с Линдой начинаем выяснять отношения, а ты исполняешь роль маленькой «Мисс ООН». Делаешь все, чтобы никто не огорчался, никто не устраивал скандалов. Но почему? Потому ли, что ты так нас обеих любишь? Или просто потому, что боишься, что мы окончательно передеремся, и ты останешься в еще большем одиночестве, чем раньше?

— Зачем ты так говоришь? — пробормотала Саманта.

— Потому что вы должны это услышать! Давай теперь обсудим твою ситуацию, Мышка. Твоих родителей вообще не заботило существование их дочери. Они частенько вообще о тебе забывали. «Делай что хочешь, ходи куда хочешь, Сэмми. Мамочка и папочка слишком заняты в „Гринпис“ и в Ассоциации по защите прав женщин или бегом трусцой по вечерам, чтобы обращать на тебя внимание, дорогая». И что сделал для тебя Дэниэл? Он внезапно стал тем заботливым родителем, которого у тебя никогда не было. Он следит за тобой, говорит тебе, что и как следует делать, когда чистить зубы, когда покрасить кухню, когда отправляться спать… И тебе начинает казаться, что он тебя действительно любит. А что произошло на самом деле? Ты просто тоже попалась на его крючок. А теперь? Ты пришла к тому же, с чего начинала. Как и Линда. Ты не существовала для родителей, а теперь ты не существуешь ни для кого. Потому что ты не Саманта Маккой. Ты уже кто-то другой.

— Прекрати! — закричала Саманта.

Резкие слова, в которых звучала суровая правда, болью отозвались в ее сердце. Было многое, в чем она могла обвинить и саму Ребекку: в эгоизме, бестактности, граничащей с жестокостью, — но не стала этого делать. Она не умела быть грубой даже в целях самозащиты.

Мышка…

Но Линда совсем не отличалась миролюбием Саманты.

— Какое право ты вообще имеешь так говорить? Ты была просто жалкой бродяжкой, притворявшейся богемной художницей. — Голос Линды дрожал от гнева, слезы струились по лицу. — Да, конечно, у нас с Сэм были проблемы, но мы любили друг друга. А ты была просто шлюхой. И вот теперь ты присваиваешь себе право судить нас. Ты сама ничуть не лучше!

Ребекка откинулась на спинку кресла. Лицо ее было совершенно неподвижно. Саманта видела, как постепенно в Ребекке иссякает гнев. Ребекка взглянула на стол и тихо произнесла:

— Ты права, Линда. Ты совершенно права. Я ничуть не лучше. И я попалась на его крючок. Он поступил со мной точно так же, как поступал с вами.

— Ты? — отозвалась Линда. — У тебя не было никакой реальной духовной связи с Дэниэлом! Ты пришла к нему, просто чтобы потрахаться.

— Именно! — согласилась Ребекка с печальной улыбкой, одной из самых печальных, которые когда-либо приходилось видеть Саманте Маккой.

— Что ты хочешь сказать, Ребекка? — спросила ее Саманта.

Ребекка подлила себе вина.

— Как вы думаете, каким способом ему удалось подцепить меня? — Очередной глоток вина. — Я ведь вам не говорила, что до того, как я его повстречала, у меня три года не было ни одного мужчины.

— У тебя?

— Смешно, да? У такой сексуальной, как я. У «фам фаталь» ^[17] центрального побережья. А ведь реальность была совсем иной. И что Дэниэл Пелл сделал для меня? Он вселил в меня уверенность в собственном теле. Он заставил меня понять, что секс — вполне нормальная вещь, а не что-то грязное и отвратительное. — Она поставила бокал с вином на столик. — Совсем не то, что происходило, когда мой отец возвращался с работы.

— О!.. — в ужасе прошептала Саманта.

Линда промолчала.

Допив вино, Ребекка продолжила:

— По два и по три раза в неделю. Все началось, когда я едва вышла из младших классов, и длилось до окончания школы… Хотите знать, что мне подарили на окончание школы?

— Ребекка… Извини, — прервала ее Саманта. — Ты раньше ничего нам об этом не рассказывала.

— Ты вспомнила тот день, который мы провели с ним в фургоне, первый день нашего знакомства. — Ребекка обращалась к Линде, лицо которой оставалось совершенно неподвижным. — Да, мы действительно провели там больше трех часов. И ты думала, что мы там трахаемся. Но мы только беседовали. Он успокаивал меня, потому что я была до смерти перепугана. Такое случалось со мной много раз: я встречалась с мужчиной, который хотел меня, и я хотела его, но я не способна была себя побороть. Я не могла позволить ему коснуться меня. Я была пустой сексуальной упаковкой без реального желания внутри. А Дэниэл? Он точно знал, что мне сказать, чтобы я почувствовала себя уверенно и спокойно. А теперь посмотрите на меня. Мне тридцать три года, в этом году у меня было четверо разных мужчин. И знаете, я уже забыла, как звали второго из них. Да, кстати, все они были по крайней мере на пятнадцать лет старше меня… Нет, я ничуть не лучше вас, девушки. И все, что я говорила про вас, я могла бы в еще большей степени применить к себе самой. Но, Линда, взгляни правде в глаза, пойми наконец, кем он был и что он с нами сделал. Дэниэл Пелл — чудовище, хуже которого трудно что-либо вообразить. Да-да, именно так… Извините, я пьяна и вывернула на вас гораздо больше дерьма, чем первоначально предполагала.

Линда продолжала молчать. Саманта видела, что в ней борются разные чувства. Спустя несколько мгновений Линда произнесла:

— Мне тебя очень жаль, Ребекка. Я буду за тебя молиться. А теперь простите меня. Я иду спать.

Крепко сжав в руках Библию, она отправилась в свою спальню.

— Вышло как-то не очень хорошо, — заключила Ребекка. — Извини, Мышка. — Она откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. — Как глупо пытаться сбежать от своего прошлого. Чувствуешь себя собакой на привязи. Как бы тебе ни хотелось убежать, все равно уйти никуда не удается.

Глава 38

Дэнс и Келлог находились в кабинете Кэтрин в КБР, где они кратко поставили в известность о последних событиях Овербая, задержавшегося на работе допоздна из-за событий в доме Рейнольдса, а также узнали от Ти-Джея и Карранео, что никакой новой информации нет. Шел двенадцатый час.

Кэтрин выключила компьютер.

— Ладно, так тому и быть, — сказала она. — На сегодня хватит. Я ухожу.

— Я тоже.

Когда они шли по погруженному в полумрак коридору, Келлог задумчиво произнес:

— Знаете, что я подумал? А ведь они на самом деле настоящая семья.

— Вы имеете в виду тех трех женщин в гостинице?

— Да, именно их. Сейчас их на первый взгляд больше ничего не связывает. Они даже особо теплых чувств друг к другу не питают. И тем не менее они семья.

Общение между собой трех женщин, которое Дэнс изучала как профессионал и находила весьма информативным и даже увлекательным, по-настоящему тронуло Келлога. Кэтрин недостаточно хорошо его знала, чтобы понять причину такого его отношения или просто напрямую спросить.

— Вы будете забирать детей?

— Нет, сегодня они останутся у бабушки с дедушкой.

— Они у вас замечательные.

— А вам никогда не приходила в голову мысль завести детей?

— Нет. — Его голос вдруг сделался странно глухим. — Мы ведь с женой работали. Мне много приходилось ездить по командировкам. Ну, сами понимаете. Семейная парочка профессионалов.

В ходе допроса и кинесического анализа содержание речи, как правило, имеет лишь второстепенное значение по сравнению с интонацией, с «вербальными характеристиками», которыми сопровождается произнесение слов. Дэнс от многих людей слышала эту фразу об отсутствии детей. А по тому, как произносились названные слова, Кэтрин сразу понимала, было ли отсутствие детей для говорившего ничего не значащим фактом, сознательным выбором или источником постоянного стресса.

Кэтрин ощутила в словах Келлога нечто очень значимое для него. Она отметила еще ряд стрессовых показателей — маленьких всплесков языка тела. Возможно, какая-то физиологическая проблема у его жены или у него. Возможно, именно она и стала причиной их разрыва.

— У Уэса возникли какие-то сомнения по моему поводу.

— А, он очень болезненно относится к тому, что мама иногда встречается с мужчинами.

— Когда-то придется к этому привыкать.

— Да, конечно. Пока, правда…

— Понял, — мгновенно отреагировал Келлог. — Однако мне показалось, что он не особенно переживает, когда видит вас с Майклом.

— Ну, там совсем другое дело. Майкл всего лишь друг. И он женат. Он не воспринимается как угроза. — До Дэнс тут же дошел смысл произнесенных ею слов, и она поспешно добавила: — Просто вы новичок здесь. Он вас не знает.

Келлог ответил только после небольшой паузы:

— Да, конечно, я заметил.

Дэнс пристально взглянула на фэбээровца, чтобы понять причину паузы. Однако его лицо оставалось непроницаемым.

— Поверьте, в реакции Уэса не было ничего личного.

Снова пауза.

— Возможно, это даже комплимент.

Лицо агента ФБР продолжало оставаться абсолютно нейтральным.

Они вышли на улицу. Было зябко. В любом другом регионе такая погода свидетельствовала бы о неминуемом приближении осени. Пальцы Дэнс дрожали от холода, но ощущение было приятным. «Как будто прикладываешь лед к ране», — подумала она.

Туман сконденсировался в морось.

— Я вас подвезу, — предложила Кэтрин. Машина Келлога стояла за зданием КБР.

Они сели в ее машину, и Кэтрин собралась отвезти Келлога на съемную квартиру, предоставленную ему КБР. Минуту оба молчали. Кэтрин закрыла глаза, потянулась и прижала голову к спинке. Было так приятно.

Через какое-то время она открыла глаза и увидела, что Келлог повернулся к ней и, положив одну руку на приборную доску, коснулся ее плеча, одновременно твердо и осторожно. Он как будто ждал какого-то сигнала. Но Кэтрин просто смотрела ему в глаза и молчала. Что само по себе тоже, конечно, было сигналом.

Как бы то ни было, он не стал больше колебаться, наклонился вперед и поцеловал ее прямо в губы. Она ощутила вкус мяты. Каков хитрец, усмехнулась она про себя! Незаметно от нее он успел положить в рот шарик «Тик-так» или «Альтоид». Она сделала то же самое, когда отправилась с Брайаном на пляж, где за ними наблюдали только морские выдры и тюлени. Келлог слегка отодвинулся от нее, словно ожидая необходимой информации о том, как была воспринята его первая вылазка.

И у Кэтрин появилась возможность решить, как ей следует относиться к происшедшему.

Она приняла решение, и, когда он сделал вторую попытку, ответила ему. Ее поцелуй был по-настоящему страстным. Она провела руками по его плечам, которые не обманули ее ожиданий и оказались плечами настоящего атлета. Щетина Келлога приятно покалывала щеку.

Он обнял ее за шею и притянул к себе. Кэтрин чувствовала, как в ней просыпается желание. Сердце учащенно забилось. Вспомнив о его ране, она прижалась носом и губами к месту, что находилось чуть ниже уха. Именно так она делала, когда они с мужем занимались любовью. Ей нравилась нежная поверхность кожи в этом месте, запах крема для бритья и мыла, ритмичная пульсация крови в артерии.

Келлог высвободил руку, нащупал ее подбородок и вновь приблизил лицо Кэтрин к своему. Их губы слились в самозабвенном поцелуе. Дыхание участилось. Пальцы Келлога осторожно двигались по направлению к ее плечу. Он отыскал шелковую бретельку и, воспользовавшись ею в качестве направляющей, начал движение вниз поверх ее блузки. Очень медленно, готовый в любой момент остановиться при малейшем признаке нежелания с ее стороны.

Она ответила еще более страстным поцелуем. Рука Кэтрин оказалась рядом с его промежностью, локтем она ощутила сильную эрекцию. Келлог отодвинулся, возможно, потому, что ему не хотелось, чтобы она почувствовала подростковую силу его страсти.

Но Кэтрин Дэнс приблизила его к себе и приняла позу, которая в кинесике рассматривается как поза согласия и приятия. Раз или два перед ее мысленным взором проплыл образ мужа, но она смотрела на него как будто издалека. В данный момент она полностью принадлежала Уинстону Келлогу.

Его рука достигла крошечного металлического колечка, которым завершалась бретелька бюстгальтера.

И остановилась.

Келлог убрал руку, хотя сила его возбуждения — Кэтрин чувствовала это локтем — ничуть не уменьшилась. Поцелуи сделались более редкими, чем-то напоминая карусель, у которой вдруг выключили питание.

Но Кэтрин не была разочарована. Они достигли той вершины, которая была возможна при данных обстоятельствах: совместный поиск опасного преступника, очень недолгое и весьма поверхностное знакомство, несколько страшных убийств, совершенных Пеллом в течение всего нескольких дней.

— Я думаю… — прошептал он.

— Все в порядке.

— Я…

Кэтрин улыбнулась и поцелуем прервала его.

Келлог откинулся на спинку сиденья и сжал ее руку. Кэтрин положила голову ему на плечо, чувствуя, как уходит напряжение и внутри возникает некое странное равновесие между желанием продолжить и чувством облегчения оттого, что все закончилось. Дождь барабанил в ветровое стекло. Дэнс вспомнила, что всегда предпочитала заниматься любовью в дождливые дни.

— Но есть одно… — начал он.

Она взглянула на него.

— Поиск Пелла не будет длиться вечно, — закончил Келлог свою мысль.

Его бы слова да Богу в уши…

— Ты была бы не против встречаться и потом?

— «Потом» красиво звучит. Очень красиво.

Полчаса спустя Дэнс остановила машину рядом со своим домом.

И приступила к обычным делам, с которых начиналось ее возвращение домой: проверка охранной сигнализации, бокал пино-гриджио плюс два куска холодного бифштекса, оставшегося с прошлого вечера вместе с горстью ореховой смеси под саундтрек из телефонных сообщений. Затем кормление собак, прогулка с ними по заднему двору, после чего Кэтрин положила «глок» в сейф. В отсутствие детей она оставляла сейф открытым, хотя оружие прятала туда в любом случае — от какого бы глубокого сна она ни пробудилась, бессознательный рефлекс направлял ее руку прямо в сейф.

Кэтрин открыла окна на шесть дюймов, и комнаты наполнились прохладным душистым вечерним воздухом. Она приняла душ, переоделась в чистую футболку и шорты и нырнула в постель, укрывшись от безумного мира пуховым одеялом в дюйм толщиной.

Ей сразу вспомнился эпизод в автомобиле. Кэтрин как будто снова почувствовала запах мяты, прикосновение рук Келлога, копну его волос, отсутствие привычного аромата лосьона после бритья.

Но услышала и голос сына, вспомнила выражение его глаз. Настороженное, ревнующее. Затем в памяти всплыли слова Линды:

Есть что-то невыносимо жуткое в мысли о том, что вас могут отвергнуть и выбросить из семьи…

Именно этого и боялся Уэс. Конечно, на первый взгляд страх совершенно абсурдный, но для него он совершенно реален. Следует быть крайне осторожной. Ни в коем случае нельзя допускать встреч Уэса с Келлогом, нельзя употреблять слово «свидание» и нужно постоянно подчеркивать, что у нее, как и у него, есть друзья, мужчины и женщины. Дети чем-то похожи на допрашиваемых: глупо им лгать, но говорить все совсем не обязательно.

Воспитание — большой труд, не исключающий иногда и мошенничество.

Время и труд…

Или, может быть, будет лучше — мысли быстро мелькали у нее в голове — просто забыть о Келлоге и подождать еще год-два? Мальчики тринадцати-четырнадцати лет очень отличаются от двенадцатилетних, тогда Уэс все воспримет спокойнее.

И все же Кэтрин не могла выбросить из головы воспоминания о том, как приятен был запах, исходивший от Келлога, о его нежных прикосновениях. Она вспомнила и его загадочную ранимость по поводу детей, те стрессовые реакции, которые Келлог проявлял, когда о них заходила речь. «Не оттого ли, — подумала Кэтрин, — что у него вообще сложно складываются отношения с детьми, а тут у него наметились отношения с женщиной, у которой их двое. Как он с этим справится? Возможно…»

Нет, здесь стоит остановиться. Глупо опережать события.

Ты попробовала. Тебе понравилось. Но просить, чтобы принесли счет, пока рано.

Кэтрин еще долго лежала в постели, прислушиваясь к звукам природы за окном. Они повсюду окружали ее здесь: гортанные выкрики морских обитателей, темпераментные птичьи напевы и извечный ритм колыбельной прибоя. Часто чувство одиночества и глубокой тоски коварной змеей проникало в сердце Кэтрин. И чаще всего именно в такие мгновения, в кровати глубокой ночью, под симфонию загадочных звуков, доносящихся из-за окна, она становилась особенно уязвима для этого чувства. Как приятно чувствовать бедро возлюбленного рядом со своим, слышать адажио дыхания спящего, проснуться на рассвете под шорохи уже проснувшегося и поднимающегося с кровати мужчины. Звуки на первый взгляд совершенно незначительные, но в них звучит биение сердца совместной жизни двух очень близких друг другу людей.

Кэтрин Дэнс полагала, что тоска по таким мелочам свидетельствует о слабости и есть признак несамостоятельности. Но что плохого в подобной слабости и несамостоятельности? О Господи, стоит взглянуть на нас, таких хрупких существ. Мы все равно должны от кого-то зависеть. Ну почему в таком случае не удовлетворить эту потребность с человеком, чье общество нам приятно, с мужчиной, к телу которого мы с радостью прижмемся ночью и с которым нам всегда весело и легко?.. Зачем до бесконечности надеяться на лучшее, демонстрируя никому не нужную выдержку?

Ах, Билл… Она вспомнила о своем покойном муже. Билл…

Далекие воспоминания притягивали ее к себе.

Но притягивали и совсем близкие, почти с такой же непреодолимой силой.

«Потом» звучит красиво. Очень красиво.

Четверг

Глава 39

И снова на заднем дворе.

В ее Графстве, в ее Нарнии, в ее Хогвартсе, в ее Тайном Саду.

Семнадцатилетняя Тереза Кройтон Боллинг сидела на качелях из серого тика и читала изящный томик, медленно листая страницы. День стоял чудесный. Воздух казался благоуханным, как парфюмерный отдел в супермаркете. Холмы Напы, покрытые ковром из травы и клевера, зелеными виноградниками, соснами и старыми кипарисами, выглядели такими же мирными, как в любой другой день.

Тереза забылась в приятных мечтаниях, так как то, что она читала, было очень профессиональной, исполненной искреннего чувства, глубокой…

…И очень-очень скучной поэзией.

Она громко вздохнула, сожалея о том, что тетки нет поблизости, и она ее не услышит. Книжка в мягкой обложке закрылась у нее в руке, и Тереза снова окинула взглядом свой дворик. Место, где она, кажется, провела полжизни — «зеленая тюрьма», как она иногда его называла.

Иногда дворик ей очень нравился. Он был красив, идеальное место для чтения и для уроков игры на гитаре (Тереза хотела стать либо педиатром, либо путешественницей, либо — в самом лучшем случае — Шэрон Исбин, знаменитой гитаристкой).

В данный момент она находилась здесь, а не в школе благодаря незапланированному путешествию, в которое ее собирались взять тетка с дядей.

О, Тара, все будет удивительно интересно. У Роджера какие-то дела на Манхэттене, выступление или исследовательский проект, я толком не знаю. Да, собственно, я и не выясняла. Он все работает и работает. Ты ведь знаешь своего дядю. Как же чудесно вот так взять и уехать просто потому, что захотелось! Настоящее приключение.

Именно поэтому тетка и забрала ее из школы в понедельник в 10.00. Однако сегодня уже четверг, а они до сих пор никуда не уехали, что немножко странно. На вопросы тетка неопределенно ответила:

— Возникли определенные сложности с логистикой. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду?

Тереза была восьмой среди двухсот пятидесяти семи учащихся средней школы в Вальехо-Спрингс, поэтому она ответила:

— Да, конечно, понимаю.

Но чего девушка никак не могла понять, это почему она не может посещать школу до тех пор, пока все сложности не будут устранены и они не окажутся в самолете, направляющемся в Нью-Йорк.

Абсолютно без всякой логики ее тетка добавила:

— Не забывай, что неделя учебная. Так что учись.

Однако на самом деле речь шла не об учебе, а о запрете на просмотр телевизора.

И на встречи с Санни, Тревисом и Кэтлин.

И на посещения большого шоу для эрудитов в Тибуроне, который спонсировала компания ее дяди.

Конечно, все это ерунда. Ни в какой Нью-Йорк никто не собирался, не было никаких сложностей с логистикой, логикой и чем угодно другим. Просто нужен был предлог, чтобы держать ее в «зеленой тюрьме».

Но зачем лгать?

Потому что человек, убивший ее родителей, брата и сестру, сбежал из тюрьмы. А ее наивная тетушка полагала, что сможет сохранить названный факт в тайне от Терезы.

Несчастная старушка…

Новости о случившемся были на домашней страничке Yahoo. И вся Калифорния обсуждала происшедшее в блогах «MySpace» и «Facebook».

Девушка бросила книжку на доски и стала мерно покачиваться на качелях, заплетая в косу густые рыжевато-каштановые волосы.

Тереза была, конечно, очень благодарна тетке за все то, что она для нее делала на протяжении прошедших лет. После жуткой трагедии в Кармеле тетка приняла на себя заботу о несчастной маленькой девочке, которую все называли Спящей куклой. Терезу удочерили, перевезли в другое место, дали другую фамилию (Тереза Боллинг — могло быть и хуже), уложили в кресла к нескольким психотерапевтам. Все они были умны и преисполнены сочувствия. В их основную задачу входило наметить «пути к психологической реадаптации с помощью проникновения в травматический процесс с особым вниманием в ходе лечения к степени психологического переноса на личности родителей».

Что-то помогло, что-то не очень. Однако, как всегда, магически сработал важнейший фактор — время, — и Тереза стала кем-то другим, а не Спящей куклой, в раннем детстве пережившей страшную трагедию. Она стала старшеклассницей, подругой, помощницей ветеринара, неплохим спринтером на дистанции в пятьдесят и сто ярдов и гитаристкой, способной блестяще, без единой фальшивой нотки исполнить «The Entertainer» Скотта Джоплина.

Теперь, естественно, возникла непредвиденная проблема. Убийца сбежал из тюрьмы. Собственно, проблема заключалась не в этом. А в поведении ее тетки. Создавалось впечатление, что та пытается отвести часы назад, на шесть, семь, даже на восемь лет. И Тереза внезапно почувствовала, что вновь сделалась Спящей куклой. Все усилия уйти от прошлого мгновенно оказались совершенно бессмысленными.

Деточка, деточка, просыпайся, не бойся. Я из полиции. Видишь мое удостоверение? Возьми одежду, иди в ванную и поскорее одевайся.

Ее тетку охватила паника, она сходила с ума от ужаса и мании преследования. Почти как в том сериале, который Тереза смотрела в прошлом году. Про тюрьму. Если случалось что-то серьезное, охрана закрывала все входы и выходы.

Точно так же теперь тетка поступила с Терезой, Спящей куклой. Она была заперта здесь, в ее Хогвартсе, Средиземье… в ее стране Оз…

В «зеленой тюрьме».

«Да уж, мило, нечего сказать, — подумала она с досадой. — Дэниэл Пелл сбежал из тюрьмы, а меня туда заточили».

Тереза снова взяла сборник стихов, вспомнив о неминуемо приближавшейся контрольной по английскому. Прочла еще две строчки.

Скуууука.

И тут Тереза сквозь забор, окружавший их владения, заметила, что мимо проехал автомобиль, притормозивший, как только водитель взглянул сквозь кусты в ее сторону. Пауза длилась одно мгновение — и вот машина уже понеслась дальше.

Тереза опустила ноги на землю, и качели прекратили раскачиваться.

Автомобиль мог принадлежать кому угодно. Кому-то из соседей или из школьников, решивших отдохнуть от занятий. Ее это совсем не испугало. По крайней мере не слишком. Конечно, благодаря вето, наложенному ее теткой на любую информацию извне, Тереза не знала, схватили Дэниэла Пелла, или он преспокойно направляется в Напу. Нет, ею начинает овладевать безумие ее тетушки! Опять же благодаря тете их координаты держатся в строжайшем секрете. Как он сможет ее найти?

Что-то сжалось внутри у Терезы.

Нет, все-таки надо сходить и посмотреть на компьютере, что происходит в мире.

Она встала и проследовала в дом.

По пути она оглянулась на просвет среди кустов, в который несколько минут назад увидела машину. Никакой машины. Ничего.

Повернувшись к дому, Тереза замерла.

Какой-то человек взобрался на стену в двадцати футах от девочки, между ней и домом. Он приземлился на колени рядом с двумя азалиями, поднял голову, тяжело дыша от напряжения. Рука его кровоточила — он порезался о зазубренные края шестифутового забора.

Дэниэл Пелл!

У Терезы перехватило дыхание.

Он пришел, чтобы завершить расправу с семейством Кройтонов.

С улыбкой на лице Пелл встал и пошел по направлению к ней.

Тереза Кройтон заплакала.

— Все в порядке, — шепотом произнес мужчина, приближаясь. — Я не причиню тебе вреда. Ш-ш-ш.

Тереза напряглась. Она сказала себе, что нужно бежать. Ну же!

Но ноги не слушались ее. Страх парализовал их. Кроме того, бежать было некуда. Мужчина находился между ней и домом, и Тереза понимала, что шестифутовую изгородь ей не преодолеть. Она подумала, что может бежать в сторону заднего двора, но там он нагонит ее и затянет в кусты, где…

Нет, это слишком страшно.

Задыхаясь, почти физически ощущая вкус страха, Тереза медленно покачала головой. Она чувствовала, как силы покидают ее. Она стала искать глазами какое-нибудь оружие. Ничего. Только кусок кирпича, кормушка для птиц, «Собрание стихов Эмили Дикинсон».

Она снова взглянула на Пелла:

— Вы убили моих родителей. Вы… не прикоснетесь ко мне!

Мужчина нахмурился.

— Нет, что ты, — сказал он, широко раскрыв глаза. — Нет. Я просто хотел поговорить с тобой. И я не Дэниэл Пелл. Клянусь. Посмотри.

Он бросил девочке какой-то предмет. А сам остановился на расстоянии десяти футов от нее.

— Посмотри. Переверни и взгляни.

Тереза бросила взгляд в сторону дома. В тот момент, когда тетка особенно нужна, ее нигде не видно.

Девочка сделала шаг вперед, а мужчина продолжал отступать, стараясь, чтобы между ними сохранялось определенное расстояние.

Тереза подошла поближе и посмотрела на брошенный им предмет. Это была книга. «Странник в ночи» Мортона Нэгла.

— Посмотрите. Там на обложке я.

Тереза не стала ее поднимать. Носком туфли она перевернула книгу. На задней обложке была фотография человека, который сейчас стоял перед ней, только значительно моложе.

Значит, он говорит правду?

Тереза внезапно вспомнила, что видела совсем немного снимков Дэниэла Пелла, к тому же сделанных целых восемь лет назад. Она могла лишь украдкой просматривать статьи в Интернете. Тетка говорила Терезе, что она будет психологически отброшена на несколько лет назад, если станет читать об убийстве родителей. Но глядя на фотографию писателя, Тереза поняла, что перед ней совсем не сухопарый жутковатый человек, которого она помнила по тем старым снимкам.

Тереза вытерла слезы. И мгновенно ее охватил гнев.

— Что вы здесь делаете? Вы до смерти меня перепугали!

Незваный гость подтянул сползающие штаны.

— У меня не было другой возможности переговорить с вами. Вчера я встретился с вашей тетей в супермаркете. Я хотел попросить ее кое о чем.

Тереза бросила взгляд на ограду.

— Сюда едет полиция, я знаю, — сказал Нэгл, уловив смысл ее взгляда. — Я обратил внимание на сигнализацию. Они будут здесь через три-четыре минуты и арестуют меня. Меня это не очень волнует. Но мне необходимо вам кое-что сообщить. Человек, убивший ваших родителей, сбежал из тюрьмы.

— Я знаю.

— Вы знаете? Ваша тетя…

— Да оставьте же наконец меня в покое!

— В Монтерее одна женщина-полицейский пытается поймать его, но ей нужна помощь. Ваша тетя не хотела вам ничего говорить. И конечно, если бы вам было одиннадцать или двенадцать лет, я бы и сам сюда не пришел. Но вы уже достаточно взрослая девушка, чтобы самой принимать решения. Она хочет с вами побеседовать.

— Женщина-полицейский?

— Пожалуйста, позвоните ей. Она в Монтерее. Вы можете… О Боже!

За спиной у Терезы прогремел выстрел. Необычайно громкий, гораздо громче тех, что бывают в кино. Зазвенели стекла, и птицы стаями взметнулись в небо.

При звуке выстрела Тереза инстинктивно съежилась и опустилась на колени, видя, как Мортон Нэгл падает на влажную траву, беспомощно взмахнув руками.

С широко открытыми от ужаса глазами девушка обернулась.

Как жутко! Она и не подозревала, что у ее тетки есть оружие. И уж никак не могла предположить, что та умеет стрелять.

Осмотр окрестностей дома Джеймса Рейнольдса, проведенный Ти-Джеем, не дал никаких результатов.

— Никаких автомобилей. Ничего.

Он звонил с улицы рядом с домом прокурора.

Кэтрин сидела у себя в кабинете, вытянув босые ноги и поигрывая ими с одной из трех пар туфель у нее под столом. Ей были необходимы если не номер, то по крайней мере данные по новому автомобилю Пелла. Рейнольдс запомнил только то, что это был темный седан, а полицейский, которого оглушили лопатой, вообще не видел никакой машины. Криминалисты не обнаружили никаких следов автомобиля и вообще ничего, что могло бы дать хоть отдаленный намек на то, на чем сейчас ездит Дэниэл Пелл.

Кэтрин поблагодарила Ти-Джея и вернулась в комнату для брифингов, где ее ждали О'Нил и Келлог и куда должен был с минуты на минуту прибыть Чарльз Овербай, который, конечно же, потребует новой информации для очередной пресс-конференции, чтобы «подкормить» ею изголодавшихся по свежим фактам журналистов. И не только для пресс-конференции, но и для отчета перед Эйми Грейб из ФБР и перед главой КБР в Сакраменто. Оба были крайне обеспокоены тем, что Дэниэл Пелл все еще на свободе. К сожалению, встречу с Овербаем сегодня придется начать с обсуждения плана похорон Хуана Миллера.

Взгляд Кэтрин встретился со взглядом Келлога, и оба отвели глаза. Пока у нее не было возможности поговорить с Уинстоном о том, что произошло между ними прошлым вечером у нее в машине.

И вдруг Кэтрин подумала: «А о чем, собственно, говорить?»

«Потом» звучит красиво.

Именно в это мгновение Рэй Карранео просунул в дверь свою идеально круглую голову с широко открытыми глазами и прерывающимся голосом произнес:

— Агент Дэнс, извините, но…

— Что случилось, Рэй?

— Мне кажется…

Голос у него сорвался. Сюда он явно прибежал. На лице у Рэя блестели капельки пота.

— Что? Что случилось?

— Дело в том, агент Дэнс, что мне кажется, я его нашел.

— Кого?

— Пелла.

Глава 40

Рэй объяснил, что позвонил в мотель «Си-Вью» в Пасифик-Гроув, расположенный всего в нескольких милях от того места, где жила Дэнс, и узнал, что в субботу там поселилась какая-то женщина. Лет примерно двадцати пяти, довольно привлекательная блондинка хрупкого телосложения. Во вторник вечером портье заметил, как она вошла в номер с мужчиной латиноамериканской внешности.

— Единственная нестыковка — автомобиль, — добавил Карранео. — При регистрации она назвала «мазду». С поддельным номером. Я проверил. А менеджер мотеля уверен, что день или два видел у них на стоянке бирюзовый «тандерберд». Там его больше нет.

— Сейчас они в мотеле?

— Он полагает, что да. Шторы в их номере задернуты, но свет горит, и там заметно движение.

— Как зовут женщину?

— Кэрри Мэдисон. Никакой информации по кредитной карте. Она платила наличными, а из документов показала только военный билет, но он был в поцарапанном пластиковом футляре. Вполне возможно, поддельный.

Дэнс наклонилась над столом, всматриваясь в карту.

— Насколько заполнен мотель?

— Ни одного свободного места.

Дэнс поморщилась. Слишком много невинных людей.

— Давайте планировать захват, — сказал Келлог и, обратившись к Майклу, спросил: — Ваши тактические силы наготове?

О'Нил смотрел на обеспокоенное лицо Кэтрин, и Келлогу пришлось повторить вопрос.

— Группы по захвату смогут быть там через двадцать минут.

Его голос выдавал явное нежелание проводить захват.

Так же как и голос Дэнс.

— Я совсем не уверена…

— В чем? — спросил Келлог.

— Мы знаем, что он вооружен и будет не раздумывая стрелять в гражданских. И я знаю мотель. Окна номеров выходят на стоянку и во двор. Там очень трудно где-либо укрыться. Он сразу увидит нас. Если попытаемся очистить ближайшие номера, он тоже нас заметит. Если мы этого не сделаем, могут быть серьезные жертвы.

— И что вы предлагаете? — спросил Келлог.

— Наблюдение. Нужно окружить здание и вести постоянное наблюдение. А когда он выйдет, взять его на улице.

О'Нил кивнул:

— Я присоединяюсь к предложению Кэтрин.

— К какому предложению? — спросил вошедший в комнату Чарльз Овербай.

Дэнс объяснила ему ситуацию.

— Мы его нашли? Превосходно! — Он повернулся к Келлогу: — Тактические силы ФБР?

— Они не смогут прибыть вовремя. Придется воспользоваться местным подразделением.

— Майкл, вы вызвали их?

— Пока нет. У меня и Кэтрин есть некоторые сомнения по поводу захвата.

— Какие? — раздраженно спросил Овербай.

Дэнс объяснила, прочему захват может оказаться крайне рискованным. Шеф КБР все прекрасно понял, но тем не менее покачал головой и решительно произнес:

— Синица в руке…

Келлог настаивал:

— Я думаю, что каждая минута промедления может дорого обойтись. Ему уже дважды удалось ускользнуть.

— Если он заметит малейший намек на то, что мы приближаемся — а для этого ему нужно просто выглянуть из окна, — он сразу забаррикадируется. А если там имеется дверь в соседний номер…

— А она точно есть, — вмешался Карранео, — я узнавал.

Кэтрин кивком выразила ему признательность за инициативу. И продолжила:

— Он сможет взять заложников. Я предлагаю разместить команду на крыше здания на противоположной стороне улицы, а в мотель направить нашего человека, переодетого в форму обслуживающего персонала. Они должны будут вести наблюдение. Как только Пелл покинет здание, мы сядем ему на хвост. На пустынном перекрестке окружим его. И там он будет вынужден сдаться. Либо погибнуть под перекрестным огнем.

— Он слишком скользкая рыбка для подобного плана, — возразил Келлог. — Если будем действовать достаточно быстро, мы застанем его врасплох, и он тоже не сможет сопротивляться.

«Наша первая серьезная размолвка», — с иронией подумала Дэнс.

— И с радостью вернется в «Капитолу»? Нет уж. Пелл будет отбиваться до последнего. Он именно такой человек, я поняла это по рассказам его женщин. Пелл не может выносить внешнего контроля и ограничений. Для него и то и другое хуже смерти.

— Я знаю тот мотель, — вмешался О'Нил. — Там очень легко забаррикадироваться. И Пелл совсем не тот человек, с которым возможно вести переговоры.

Дэнс находилась в довольно сложной ситуации. Интуитивно она чувствовала, что любые поспешные действия могут повредить. С другой стороны, в случае с Дэниэлом Пеллом она боялась полностью доверять и своей интуиции.

— У меня есть идея, — сказал Овербай. — Если он действительно сумеет забаррикадироваться, не могли бы нам помочь женщины из его «семьи»? Может быть, им удастся уговорить его сдаться?

— С какой стати Пелл будет их слушать? — возразила Кэтрин. — Они и восемь лет назад не имели на него никакого влияния. А уж теперь он просто не обратит на них внимания или пошлет их подальше.

— Тем не менее они — единственная семья, которая у него когда-либо была. — Он направился к телефону. — Я позвоню им.

Меньше всего сейчас Кэтрин было нужно, чтобы Овербай напугал женщин из «семьи».

— Не надо. Я сама им позвоню.

Дэнс набрала номер, пригласила к телефону Саманту и объяснила ей ситуацию. Та начала умолять Кэтрин не вовлекать ее в это дело, так как ее имя может появиться в прессе. Ребекка с Линдой сразу согласились оказать любую помощь, какая потребуется.

Дэнс закончила разговор и передала его содержание всем собравшимся в комнате.

— Ну вот и отлично, — заключил Овербай.

Дэнс очень сомневалась в том, что Пелла убедят уговоры сдаться.

— Я все-таки настаиваю на организации наблюдения. Через какое-то время Пелл обязательно выйдет из дома.

— Я согласен с Кэтрин, — твердо заявил О'Нил.

Келлог рассеянно смотрел на карту, висевшую на стене, потом повернулся к Кэтрин:

— Я вполне объективно оцениваю ваши аргументы, Кэтрин, и нахожу их достаточно серьезными. Это ваш выбор, вы имеете на него право. Но не забывайте о том, что я говорил о психологии лидера секты. Когда он выходит из дома, то становится особенно внимателен, ожидая любых подвохов. У него есть множество запасных вариантов на каждую непредвиденную случайность. В мотеле он может позволить себе расслабиться. Находясь у себя в крепости, он, как правило, спокоен. Руководители сект все таковы.

— Однако такой подход в Вако не сработал, — заметил О'Нил.

— Вако неподходящий пример. Кореш и его люди знали, что полиция находится поблизости. У Пелла такой информации не будет.

«Это верно», — подумала Дэнс.

— Мы полагаемся на опыт и знания Уинстона, Кэтрин, — вмешался Овербай. — Поэтому он и находится здесь. Я абсолютно уверен: мы должны начать захват.

Возможно, таково было искреннее мнение ее начальника, но скорее всего он просто поддерживал точку зрения приглашенного специалиста.

Свалить вину…

Она вновь повернулась к карте Монтерея.

— Кэтрин, — окликнул ее Овербай, и в его голосе уже звучало явное недовольство.

Еще несколько мгновений Дэнс размышляла.

— Хорошо. Начинаем захват.

О'Нил напрягся:

— У нас еще есть время для размышлений.

У Кэтрин вновь возникли колебания, она глянула в полные уверенности глаза Келлога, который тоже смотрел на карту, и после небольшой паузы произнесла:

— Нет,полагаю, следует начинать немедленно.

— Отлично! — отозвался Овербай. — Активный подход всегда самый предпочтительный.

«Активный подход, — повторила про себя Кэтрин. — Великолепное словцо для пресс-конференции». Ей оставалось только надеяться, что в отчете для СМИ он будет говорить об успешном аресте Дэниэла Пелла, а не о новых жертвах.

— Майкл? — спросил Овербай. — Ты хотел бы связаться со своими людьми?

О'Нил мгновение колебался, затем позвонил в управление шерифа и пригласил к телефону командира тактической группы.

Лежа в постели, освещаемой нежным утренним светом, Дэниэл Пелл думал о том, что теперь они должны быть особенно осторожны. Полиции уже наверняка известен способ его маскировки. Он может, конечно, осветлить кожу и изменить цвет волос, но это вряд ли введет в заблуждение его преследователей.

И тем не менее пока он не может уехать отсюда. У него на полуострове осталась еще одна цель, самая важная.

Пелл сварил кофе и, когда вернулся в постель с двумя чашками в руках, заметил, что Дженни пристально смотрит на него. Выражение ее лица показалось Пеллу несколько непривычным.

— Что случилось, любимая?

— Я могу тебя кое о чем спросить?

— Да, конечно.

— Ты ведь не поедешь со мной в Анахейм?

Ее слова потрясли Пелла. Мгновение он колебался, не зная, что ответить, потом спросил:

— Почему ты так решила?

— Я чувствую.

Пелл поставил кофе на стол. Он мог солгать, ведь ему всегда так легко давалась ложь. И он не нес за нее никакой ответственности. Никогда и ни перед кем. Но вместо этого сказал:

— У меня другие планы для нас обоих, любимая. У меня просто не было пока возможности тебе о них сообщить.

— Я знаю.

— Знаешь?

Он был искренно удивлен.

— Я все время знала. Не в прямом смысле. А как бы чувствовала.

— После того как мы решим несколько вопросов здесь, мы отправимся в другое место.

— Куда?

— У меня есть свое место. Оно далеко. И там вокруг вообще никого нет. Оно чудесно, прекрасно. Нас там никто не будет беспокоить. Оно расположено на горе. Тебе нравятся горы?

— Да, наверное.

По мнению Пелла, единственным достойным человеком во всей их семье была его тетка, проживавшая ныне в Бейкерсфилде. Тетя Барбара считала своего брата, отца Дэниэла, совершенно выжившим из ума субъектом. Для нее он был патологическим курильщиком, священником-неудачником, одержимым безумной идеей буквального следования Библии, до смерти боящимся Бога, никогда не принимающим собственных решений из страха оскорбить Господа. Поэтому добрая женщина вознамерилась направить детей брата на более достойный, с ее точки зрения, путь. Ричард не желал иметь с ней ничего общего. А вот Дэниэл проводил у тетки очень много времени. Она ни в чем его не ограничивала, ничего ему не запрещала. Часто ездила с племянником на пикник в горы, водила в зоопарк, в кино, где Дэниэл, завороженный силой и потрясающей уверенностью в себе голливудских героев, погружался в густой запах поп-корна, смешанный с тяжелым ароматом духов тетки.

Именно отношения с тетей Барбарой навели Дэниэла на мысль о создании «семьи».

Она тоже делилась с ним своими мыслями. Одной из них была ее твердая уверенность в том, что их страну неизбежно ждет расовая война (она полагала, что конфликт начнется около 2000 года), поэтому тетка приобрела двести акров леса в северной Калифорнии на вершине горы около Шасты. Дэниэл Пелл никогда не был расистом, но не был он и дураком, а потому, когда тетушка начинала причитать по поводу надвигающегося Великого Столкновения Черных и Белых, он соглашался с ней на все сто процентов. Тетка передала права на землю племяннику, чтобы он и другие «достойные, порядочные и здравомыслящие люди» смогли укрыться там, как только начнутся беспорядки.

В то время Пелла особенно не заботил подарок доброхотной тетушки. Он был еще слишком молод. Но как-то Дэниэл добрался туда на попутках и сразу понял: это место для него. Пеллу понравился вид оттуда, чистый воздух, но больше всего уединенность. Здесь тебя не найдут ни полиция, ни любопытные. (Неподалеку располагалось несколько крупных пещер, и, размышляя о том, чем он мог бы в них заниматься, Пелл ощутил сильное возбуждение.) Он собственноручно расчистил свои владения и соорудил хижину.

Пелл знал, что когда-нибудь здесь возникнет его королевство, которое станет тем самым местом, куда Калифорнийский Крысолов приведет детей и создаст новую «семью».

Тем не менее Пеллу было необходимо убедиться в том, что его недвижимость остается «незримой» не столько для погромщиков из нацменьшинств, сколько для правоохранительных органов, которым были хорошо известны его преступная биография и наклонности. Пелл накупил книг, авторами которых были представители различных экологических движений или правых подпольных антиправительственных организаций. В книгах говорилось о том, как можно скрыть факт владения недвижимостью, что оказалось удивительно несложным делом при условии, что вы исправно платите налоги (и плюс имеете доверенность и банковский счет). Все это требовало минимума хлопот, что Дэниэлу, конечно же, очень понравилось.

Собственная горная вершина Дэниэла Пелла…

Только одно-единственное затруднение помешало идеальному исполнению его плана. После того как он с девушкой, с которой познакомился в Сан-Франциско и которую звали Элисон, приехал на свою гору, Пелл столкнулся там с парнем, работавшим в местной налоговой службе, Чарльзом Пикерингом. До того дошли слухи, что на гору доставляются строительные материалы. Означало ли это, что там намечено какое-то строительство, что подразумевало автоматическое повышение налоговой ставки? Само по себе дело не представляло для Пелла никакой проблемы. Он без труда бы перевел по доверенности необходимую сумму. Но случилось непредвиденное: у Пикеринга семья жила там же, где жил Пелл, и налоговый агент узнал его благодаря статье в местной газете, в которой рассказывалось об аресте Пелла за ограбление со взломом.

В тот же день Пикеринг выследил Пелла неподалеку от его горы.

— Привет. А я тебя знаю, — приветствовал Дэниэла чиновник.

Эти слова стали его последними. Пелл выхватил нож, и через полминуты Пикеринг лежал мертвый в луже крови.

Ничто не должно было угрожать будущему пристанищу «семьи» Пелла.

В тот раз Пеллу удалось выкрутиться, хотя его определенное время продержали в полиции. Элисон не дождалась его и отправилась на юг. (С тех пор он начал искать ее; участь Элисон была предрешена, так как ей было известно местоположение его горы.)

Мечта о собственной горе поддерживала Пелла во время пребывания в «Q» и затем в «Капитоле». Он постоянно вспоминал о ней. Именно мечты о горе заставили его заняться апелляционным законодательством и составить довольно грамотную апелляцию по поводу своего участия в убийстве семейства Кройтонов. Пеллу казалось, что его прошение обязательно будет удовлетворено, и срок будет значительно уменьшен.

Но совсем недавно пришло известие, что апелляция отвергнута.

Тогда Пелл стал планировать побег.

И вот теперь он свободен. После того как закончит дела в Монтерее, он не задерживаясь отправится на свою гору. Когда тот идиот-охранник позволил Пеллу в воскресенье зайти в офисное помещение, он отыскал ее в Интернете на сайте VisualEarth. Пелл не знал точно ее координаты, но все равно сумел найти. И с восторгом обнаружил, что местность там по-прежнему безлюдна, ни одного строения на целые мили вокруг, а пещеры оказались недоступны даже для всепроникающего «глаза» спутника.

И вот теперь, лежа в кровати в мотеле «Си-Вью», он рассказывал Дженни об этом месте. В общих чертах, конечно. Говорить слишком много о чем-то было не в его правилах. Пелл утаил от нее, к примеру, то, что, кроме него, она будет там единственным человеком. И конечно, не мог раскрыть ей всех планов относительно колонии на вершине горы. Пелл сумел кое-чему научиться на ошибках, сделанных десять лет назад в Сисайде. В те времена он слишком мало, слишком неохотно прибегал к жестокости. Теперь все будет иначе.

Теперь любая потенциальная угроза его планам будет моментально устранена.

Но Дженни полностью удовлетворили те немногие факты, которыми он с ней поделился. И даже вызвали восторг.

— Да-да, верь мне, я пойду за тобой, куда бы ты ни позвал, милый… — Она взяла у него из рук чашку и отставила ее в сторону, затем снова легла. — Давай займемся любовью, Дэниэл. Пожалуйста.

Он обратил внимание на перемену в ее лексике: «займемся любовью», а вовсе не «трахни меня», как было в самом начале.

Свидетельство того, что его ученица перешла на следующий уровень, и именно это, а совсем не ее тело вызвало у него сильнейшее возбуждение.

Пелл отвел прядь крашеных волос со лба Дженни и поцеловал ее. И его руки начали вечное, но всегда новое исследование ее тела.

В это мгновение раздался оглушительный телефонный звонок. Пелл раздраженно поморщился и поднял трубку, прослушал, что говорил звонивший, затем, прикрыв рукой микрофон, пересказал его слова Дженни:

— Звонят по поводу уборки номера. Они увидели надпись «Не беспокоить» на дверях и хотят узнать, когда можно будет прийти.

Дженни лукаво улыбнулась:

— Скажи им, что нам нужен по крайней мере час.

— Я скажу, два. Чтобы наверняка.

Глава 41

Базовым местом для начала захвата стал перекресток за углом мотеля «Си-Вью».

Кэтрин все еще не была уверена в разумности захвата. Но как только решение было принято, сразу вступали в силу определенные правила. И одно из них заключалось в том, что агент Дэнс должна была уступить руководство совсем другим людям. В этом вопросе она мало что понимала и могла выступать только в роли наблюдателя.

В захвате от КБР будут участвовать Альберт Стемпл и Ти-Джей, в основном же осуществлять его должны тактические группы округа Монтерей и несколько человек из состава дорожной полиции. Восемь мужчин и две женщины стояли у неприметного фургона, оружия в котором было вполне достаточно, чтобы подавить небольшое восстание.

Пелл все еще находился в том номере, который молодая женщина сняла на свое имя. Свет был погашен, но полицейский, осуществлявший наблюдение, прикрепил микрофон к стене и сообщил, что из комнаты слышны какие-то звуки. Он решил, что парочка занимается любовью.

«Хорошие новости, — подумала Дэнс. — Обнаженный преступник гораздо более уязвим».

Кэтрин позвонила менеджеру и спросила о номерах по соседству с номером Пелла. Номер слева был пуст. Постояльцы только что ушли, прихватив с собой рыболовное снаряжение. Это значило, что вернутся они не скоро. К сожалению, семья, снявшая номер справа, кажется, пока никуда не собиралась уходить.

Первая реакция Дэнс была позвонить им и попросить спуститься вниз. Но потом она поняла, что результат ее звонка будет совсем не таким, как она ожидает. Они бросятся бежать, с грохотом распахнув дверь, родители будут толкать вперед ничего не понимающих детей. И Пелл сразу поймет, что происходит, ведь у него интуиция как у кошки.

Представив себе все, что может случиться, Кэтрин решительно сказала себе: «Отмени операцию!» Следуй своему внутреннему чувству! У тебя есть соответствующие полномочия. Овербаю, конечно, это не понравится — предстоит серьезная стычка с ним, — но она справится.

И вновь Кэтрин не доверилась интуиции. Она плохо знала таких людей, как Пелл. Их знал Уинстон Келлог.

Он только что прибыл на место, подошел к участникам операции, пожал им руки и представился. Келлог поменял облик. Теперь в нем не было ничего от члена загородного клуба. Черные джинсы, черная рубашка, толстый пуленепробиваемый жилет, бинт на шее.

Она вспомнила слова Ти-Джея.

Он не боится запачкать руки…

Этим своим новым обликом и внимательным взглядом пристальных глаз Келлог еще больше напомнил Кэтрин покойного мужа. Большую часть своего рабочего времени Билл проводил за обычными рутинными расследованиями, но иногда переодевался для участия в тактических операциях. Раз или два она видела его таким — уверенно держащим в руках автоматическую винтовку.

Дэнс обратила внимание на то, как Келлог вставляет обойму в большой серебристого цвета автоматический пистолет.

— Ну вот, перед вами пример оружия массового уничтожения, — провозгласил Ти-Джей. — Schweizerische Industries Gesellschaft. ^[18]

— Что ты такое говоришь?

— Сокращенно «ЗИГ», как в «ЗИГ-Зауэр». Это новый Р220. Сорок пятого.

— Сорок пятого калибра?

— Да, — откликнулся Ти-Джей. — В Бюро явно возобладал подход «сделаем-все-чтобы-они-больше-никогда-не-посмели-поднять-голову». Я, собственно, и не против.

У Дэнс и других агентов КБР были только девятимиллиметровые «глоки», так как больший калибр способен причинить значительный случайный вред.

Келлог натянул на себя фирменную ветровку с логотипом ФБР и подошел к Дэнс и О'Нилу, который сегодня был в хаки — в форме главного сотрудника КБР и в защитном пуленепробиваемом жилете.

Дэнс сообщила им информацию о номерах, соседних с номером Пелла. Келлог сказал, что, как только они ворвутся в номер Пелла, кто-нибудь одновременно войдет в соседний номер и уведет семью, проживающую там, в укрытие.

«Не слишком много, — подумала Дэнс, — но хоть кое-что».

Радировал Рэй Карранео. Он находился на наблюдательном посту в противоположной части стоянки за большим мусорным баком. На стоянке в данный момент никого не было, только несколько машин. Обслуживающий персонал мотеля по требованию Келлога, как обычно, занимался выполнением своих повседневных обязанностей. В самую последнюю минуту, когда тактические группы отправятся на штурм, несколько полицейских отведут их в укрытие.

Минут через пять участники захвата закончили подготовку и проверку оружия. Они собрались в маленьком дворике рядом с главным зданием мотеля. Все выжидающе смотрели на О'Нила и Дэнс, но первым заговорил Келлог.

— Необходимо войти туда двумя следующими одна за другой группами. Вначале первая группа врывается в комнату, прямо за ней следует вторая. — Он поднял план комнаты, сделанный для него менеджером мотеля. — Первая группа направляется вот сюда, к кровати. Вторая к кладовым, встроенным шкафам и в ванную. Мне нужны светошумовые гранаты.

Он имел в виду ручные гранаты, взрывающиеся с сильным грохотом и с ослепительной вспышкой, которые используют для дезориентации преступников, чтобы они не смогли мгновенно открыть ответную стрельбу. Полицейский из управления шерифа протянул Келлогу несколько таких гранат. Он положил их в карман.

— Я поведу первую группу.

Дэнс его решение показалось не слишком разумным. В тактической группе управления шерифа были гораздо более молодые сотрудники, многие из них совсем недавно демобилизовались из армии и имели опыт участия в боевых действиях.

— С ним женщина, — продолжил Келлог, — и он может сделать из нее заложницу. Но помните, что она не менее опасна, чем он. Она подожгла здание суда, и из-за нее погиб Хуан Миллер.

Члены группы захвата понимающе кивнули.

— Теперь мы обойдем здание с этой стороны и станем быстро двигаться вдоль фасада. Те, кто окажется рядом с его окном, ложатся на живот. Не приседайте! Перемещайтесь практически вплотную к стене здания. Исходите из того, что он в любой момент может выглянуть из окна. Третья группа должна будет вывести сотрудников мотеля и спрятать их за автомобилями. Затем вы тоже входите внутрь здания. И не успокаивайте себя тем, что там всего двое преступников.

Его слова напомнили Кэтрин разговор с Ребеккой Шеффилд.

Постройте схему решения проблемы…

— Ну, вы не против? — обратился к ней Келлог.

На самом деле он хотел задать ей совсем другой вопрос.

Его вопрос должен был звучать значительно конкретнее: имею ли я право здесь командовать?

Келлог оказался достаточно благороден и дал Кэтрин последний шанс остановить операцию. Она колебалась всего мгновение.

— Конечно, нет. Вы все делаете превосходно. Приступайте.

Дэнс повернулась к О'Нилу и стала что-то говорить ему, но потом поняла, что не находит нужных слов, которые точно передавали бы ее мысли, а потом подумала, что и сама запуталась в своих мыслях. Не глядя на нее, О'Нил вытащил «глок» и вместе с Ти-Джеем и Стемплом присоединился ко второй группе.

— Выходим на позицию, — обратился Келлог к членам тактической группы.

Дэнс присоединилась к Карранео за мусорным баком, надела наушники и подключила микрофон.

Через несколько секунд ее радио ожило. В нем раздался голос Келлога:

— На счет пять начинаем.

От руководителей всех групп поступили подтверждающие сообщения.

— Начинаем. Один… два…

Дэнс вытерла ладонь о слаксы и крепко сжала рукоятку пистолета.

— …три… четыре… пять, пошли!

Обе группы обогнули угол. Дэнс старалась не упустить из поля зрения ни Келлога, ни О'Нила.

«Пожалуйста, — подумала она, — сделайте так, чтобы больше не было жертв…»

Но правильно ли они все спланировали?

Все ли они учли?

Первым подошел к двери Келлог. Он кивнул члену группы, несшему таран. Здоровяк с размаху ударил тяжелым бревном в хрупкую дверь, и она распахнулась. Келлог швырнул внутрь гранату. Двое членов второй группы ворвались в соседний номер, а остальные занялись обслуживающим персоналом. Как только граната с оглушительным звуком взорвалась, группы Келлога и О'Нила вбежали в номер Пелла.

Затем последовала тишина.

Никаких выстрелов, никаких криков.

Наконец сквозь шум помех Кэтрин услышала голос Келлога, но сумела разобрать только слово «…его».

— Повторите, — судорожно сжимая микрофон, произнесла в него Кэтрин. — Повторите, Уинстон. Вы его взяли?

Шум, потом:

— Нет. Его здесь нет.

Ее Дэниэл был великолепен, ее Дэниэл знал и умел абсолютно все.

Они очень быстро, но без превышения скорости уезжали от мотеля. Дженни Марстон оглянулась назад.

Ни одной полицейской машины, ни огней, ни сирен.

«Ангельские песни, — произнесла она про себя. — Ангельские песни, защитите нас».

Ее Дэниэл — настоящий гений.

Двадцать минут назад, когда они только начали заниматься любовью, он вдруг застыл и сел на кровати.

— Что случилось, любимый? — спросила она испуганно.

— Горничная. Она когда-нибудь раньше звонила по поводу уборки номера?

— Нет, кажется, никогда.

— С какой стати она стала звонить сегодня? И потом, слишком рано. Они убирают комнаты всегда намного позже. Явно кому-то надо было узнать, дома ли мы. Конечно, полиции! Одевайся! Быстро!

— Ты хочешь…

— Одевайся!

Дженни спрыгнула с постели.

— Бери все самое важное. Забирай ноутбук и не оставляй никаких вещей, по которым они смогли бы узнать, кто ты такая.

Он быстро поставил на видео порнофильм, выглянул в окно, подошел к двери в соседний номер и вышиб ее ногой, испугав двух молодых людей, находившихся внутри.

Поначалу он было подумал прикончить их, но потом просто приказал встать, повернуться спиной, связал им руки леской, а рты заткнул кляпами. Вытащил их бумажники, окинул парней угрожающим взглядом и произнес:

— У меня здесь ваши имена и адреса. Если вы кому-нибудь о чем-нибудь заикнетесь, считайте, что члены ваших семей мертвы. Понятно?

Они кивнули, и Дэниэл запер другую дверь и закрепил ее стулом.

Он высыпал содержимое сумок рыбаков и положил в них собственные сумки. Пелл с Дженни переоделись в желтые макинтоши, надели бейсболки и в таком виде вынесли на улицу рыболовные снасти.

— Не оглядывайся. Иди прямо к нашей машине. Но спокойно и медленно.

Они пересекли стоянку. Несколько минут Пелл загружал вещи в машину, стараясь производить впечатление обычного рыболова, отправляющегося к заливу удить рыбу. Затем они сели в машину и поехали. Дженни из последних сил пыталась сохранять спокойствие. Она так разволновалась, что вот-вот готова была расплакаться.

Однако, кроме волнения, Дженни чувствовала сильнейшее возбуждение и восторг. Она никогда ничего подобного не ощущала. Дженни вспомнила о муже, о своих дружках, о матери… никогда и ни с кем из них она не испытывала ничего подобного.

Они проехали мимо четырех полицейских машин, мчавшихся по направлению к мотелю. Без сирен.

Ангельские песни…

Ее молитва сработала. И вот теперь они на расстоянии нескольких миль от мотеля, и никто их не преследует.

Наконец Пелл рассмеялся и шумно выдохнул.

— Ну как, милая?

— У нас получилось, любимый!

Она издала победный клич и замотала головой так, словно находилась на рок-концерте, затем прижалась губами к шее Пелла и игриво укусила его.

Вскоре они въехали на стоянку «Баттерфляй инн», небольшого и не очень высококлассного мотеля на Маяке, торговом районе Монтерея.

— Иди сними номер, — сказал Пелл Дженни. — Мы скоро закончим дела здесь, но не раньше завтрашнего утра. Однако снимай его на неделю, это не вызовет подозрений. Где-нибудь подальше от входа. Возможно, вон в том домике. Теперь воспользуйся каким-нибудь новым именем. Постарайся убедить администратора, что ты забыла документы в чемодане и принесешь их немного позже.

Дженни сняла номер и вернулась в автомобиль. Затем они перенесли вещи в номер.

Пелл сразу улегся на кровать, заложив руки за голову. Дженни свернулась калачиком рядом.

— Нам придется здесь прятаться некоторое время. Дальше по улице есть небольшой магазинчик. Сходи туда, пожалуйста, и купи продуктов, любимая.

— И краски для волос?

Он улыбнулся:

— Совсем неплохая идея.

— А мне можно перекраситься в рыжий цвет?

— По мне, хоть в зеленый. Я тебя всякую люблю.

Боже, он просто идеальный мужчина.

Выходя из номера и натягивая пониже на лицо бейсболку, Дженни услышала звук включаемого телевизора. Всего несколько дней назад она и помыслить не могла о том, чтобы смириться с убийствами, совершенными Дэниэлом, и с тем, что ей придется расстаться со своим домом в Анахейме и никогда больше не увидеть у себя на заднем дворе колибри, птиц-кардиналов и воробьев.

Теперь это казалось ей абсолютно нормальным. И даже более того — чудесным.

«Я готова на все для тебя, Дэниэл! Абсолютно на все».

Глава 42

— И откуда же он узнал, что вы там? — спросил Овербай.

Он был взбешен. Ведь именно Овербай не только настоял на том, чтобы захват проводил КБР, но и был главным ответственным за принятие неверного тактического решения. В данный момент им владели и параноидные идеи. Дэнс поняла это по телодвижениям Овербая и по особенностям употребления некоторых слов. В тех случаях, где Дэнс или О'Нил сказали бы «мы», он говорил «вы».

Свалить вину…

— Должно быть, заметил какие-то изменения в обыденной жизни мотеля. Возможно, обслуживающий персонал вел себя как-то странно, — ответил Келлог. — Как в ресторане в Мосс-Лэндинг. У него кошачья интуиция.

Он практически повторил мысли Дэнс.

— А я думал, что ваши люди слышали его голос внутри, Майкл.

— Порнофильм на видео, — пояснила Дэнс. — Именно его и слышала группа наблюдения.

Анализ происшедшего поражал, озадачивал и даже способен был поставить в тупик участников неудавшегося захвата. Оказалось, что менеджер, сам того не подозревая, видел Пелла и его сообщницу выходящими из мотеля, но в облике рыбаков из соседнего номера, якобы направлявшихся в залив Монтерей на ловлю кальмаров и лосося. Двое молодых людей в соседнем номере, связанные и с кляпами во рту, были весьма неразговорчивы. Кэтрин тем не менее удалось вытянуть из них, что Пелл заполучил их адреса и пригрозил расправиться с их семьями, в том случае если они станут звать на помощь.

Его стиль… его проклятый стиль.

Уинстон Келлог был очень расстроен из-за того, что упустил Пелла, но виноватым себя не считал. Его план был хорошо продуман и должен был сработать, если бы не роковое стечение обстоятельств. Кэтрин нравилось, что Келлог не злится и не ноет по поводу случившегося, а сразу сосредоточился на планировании следующих действий.

К ним присоединилась помощница Овербая. Она сообщила боссу, что только что звонили из Сакраменто, а также поступил запрос из Сан-Франциско. Эйми Грейб крайне разочарована случившимся.

Раздраженное ворчание в ответ. Шеф КБР повернулся и проследовал к себе в кабинет.

Позвонил Карранео и сообщил, что осмотр территории вокруг мотеля пока не дал никаких результатов. Уборщице показалось, что перед началом операции она видела машину темного цвета, выезжавшую со стоянки. Номера она, конечно, не запомнила. Больше никто ничего не видел.

Темный седан. Та же самая совершенно бесполезная характеристика, которую они получили и в ходе расследования нападения на Джеймса Рейнольдса. Появился сотрудник управления шерифа Монтерея с большим пакетом. Он протянул его О'Нилу:

— Материалы обследования места преступления, сэр.

О'Нил извлек из пакета фотографии и список вещественных доказательств. На основании анализа отпечатков пальцев был сделан вывод, что в номере на самом деле проживали Пелл и его сообщница. Кроме того, там были обнаружены одежда, обертки от еды, газеты, предметы личной гигиены, косметика. А еще булавки, нечто, напоминающее хлыст, изготовленный из вешалки и окровавленный, колготки, привязанные к стойкам кровати, десятки презервативов, новых и использованных, и большой тюбик с интимной смазкой.

— Весьма характерно для лидеров сект. Джим Джонс из Гайаны, к примеру. Он занимался сексом по три-четыре раза в день.

— Зачем? — спросила Дэнс.

— Чтобы показать, что они могут. Что они могут делать все, что пожелают, и в каких угодно количествах.

Зазвонил телефон О'Нила, он ответил. Несколько мгновений внимательно слушал.

— Хорошо. Отсканируйте и отошлите на компьютер агента Дэнс. У вас есть ее электронный адрес?.. Спасибо.

Он взглянул на Дэнс:

— Криминалисты обнаружили в кармане джинсов сообщницы Пелла распечатку электронного письма.

Уже через несколько минут на экране компьютера Дэнс появился текст сообщения. Она распечатала его.

От: CentralAdmin2235@Capitolacorrectional.com

Адресат: JMSUNGIRL@Euroserve.co.uk

Дженни, моя любимая!

Мне удалось пробраться в административное помещение, чтобы послать тебе это письмо. Для меня оно очень важно. Мне необходимо тебе кое-что сообщить. Я проснулся ночью с мыслями о тебе, о наших планах отправиться на побережье и в пустыню и каждый вечер у тебя на заднем дворе наблюдать фейерверки. Я думал о том, что ты умна, красива и романтична. А чего большего можно желать в девушке? Я долго ходил вокруг да около, не решаясь сказать прямо. Но теперь настало время. И я признаюсь тебе: да, я люблю тебя. У меня не осталось никаких сомнений. Ты не похожа ни на кого из тех, что я встречал до сих пор. Теперь ты все знаешь. Однако мне нужно идти. Надеюсь, что мои слова не расстроят и не напугают тебя.

До скорого, Дэниэл.

Значит, Пелл посылал электронные письма из «Капитолы» и до последнего воскресенья, отметила для себя Кэтрин. Возможно, именно поэтому компьютерщик и не обнаружил их.

Кроме того, Кэтрин заметила, что девушку звали Дженни. Последний или средний инициал — М.

JMSUNGIRL.

— Наш технический отдел сейчас пытается связаться с ISP. С иностранными серверами не так легко столковаться, но будем надеяться на лучшее.

Дэнс внимательно смотрела на письмо.

— Посмотрите, что он пишет: побережье, пустыня и фейерверк каждый вечер. Все это недалеко от ее дома.

— Автомобиль похищен в Лос-Анджелесе… — задумчиво произнес Келлог. — Она откуда-то из южной Калифорнии: побережье и пустыня. Но фейерверк каждый вечер?

— Анахейм, — предположила Дэнс.

О'Нил согласился с ней и добавил:

— Диснейленд.

Дэнс встретилась взглядом с О'Нилом.

— Твоя старая идея о банках и снятии со счета девяти тысяч двухсот долларов. Весь округ Лос-Анджелес, да, это действительно многовато. Но Анахейм? Он намного меньше. Теперь нам известно ее имя. И возможно, начальная буква фамилии. Ваши люди смогут решить такую задачу, Уин?

— Конечно. Количество банков относительно небольшое. Они справятся без труда.

Дэнс позвонила женщинам в «Пойнт-Лобос инн» и рассказала о том, что произошло в мотеле.

— Он снова сбежал? — спросила Саманта.

— Боюсь, что да.

Кэтрин сообщила ей подробности электронного письма, но никто из бывших членов «семьи» не смог вспомнить никого с таким именем или инициалами.

— Мы также обнаружили свидетельства садомазохистских развлечений. — Она описала весь сексуальный инструментарий. — Чья это идея: Пелла или его сообщницы? Если ее, тогда мы смогли бы значительно сузить сферу поиска, что нам очень помогло бы. Возможно, профессиональная проститутка?

Мгновение Саманта молчала, затем тихо произнесла:

— Я… э-э… скорее всего это была идея самого Дэниэла. Он всегда был… э-э… таким.

Она явно испытывала сильное смущение.

Дэнс поблагодарила ее.

— Я понимаю, что вы очень хотите уехать. Обещаю, долго вас не задержу.

Через несколько минут позвонили Уинстону Келлогу. Глаза его сверкнули искренним удивлением. Он поднял голову.

— Ее личность установлена. Женщина по имени Дженни Марстон сняла на прошлой неделе практически все сбережения со счета в «Пасифик траст» в Анахейме. Наличными. В ближайшее время будет получен ордер, и наши сотрудники проведут обыск в ее доме. Нас немедленно оповестят обо всех находках.

Рано или поздно наступает время прорыва.

Через пять минут на экране компьютера Дэнс появилось изображение водительских прав молодой женщины. Кэтрин пригласила к себе в кабинет Ти-Джея.

— Угу?

Кэтрин кивнула на экран:

— Подготовь фоторобот. Сделай из нее брюнетку, рыжую, с длинными волосами, с короткими волосами. И затем отправляйся в «Си-Вью». Я хочу убедиться, что это действительно она. В случае подтверждения разошли фотографии на все телестудии и во все местные газеты.

— Слушаюсь, босс.

Стоя он набрал что-то на клавиатуре и бегом выскочил из кабинета Дэнс, как будто решив посоревноваться с электронной почтой.

Открылась дверь, и вошел Чарльз Овербай.

— Звонок из Сакраменто…

— Подожди, Чарльз.

И Дэнс кратко проинформировала его о новых сведениях, и настроение шефа КБР мгновенно переменилось.

— Превосходно, уже кое-что. Наконец-то… Как бы то ни было, у нас еще одна проблема. Позвонили из округа Напа.

— Напа?

— Они задержали человека по имени Мортон Нэгл.

Дэнс медленно кивнула. Она ничего не говорила Овербаю о том, что пыталась прибегнуть к помощи литератора в поисках Спящей куклы.

— Я беседовал с шерифом. У него далеко не радужное настроение.

— И что сделал Нэгл? — спросил Келлог, многозначительно взглянув на Дэнс.

— Это из-за дочери Кройтонов. Она живет где-то там с теткой и дядей. Наверное, Нэгл хотел уговорить ее, чтобы она согласилась побеседовать с вами.

— Совершенно верно.

— Вот как? А я ничего об этом не знал. — Овербай сделал многозначительную паузу. — Тетка ему отказала. Но сегодня утром Нэгл пробрался к ним в сад и попытался лично уговорить девушку. И тетка выстрелила в него.

— Что?!

— Она промахнулась, но если бы практически одновременно с ее выстрелом не приехала полиция, со второй попытки она бы его точно прикончила. И кажется, в полиции жалеют, что именно так и не произошло. Они полагают, что мы должны как-то решить эту проблему. В общем, океан дерьма.

— Я разберусь, — пообещала Кэтрин.

— Мы ведь не замешаны, я надеюсь? Я ему сказал, что мы не замешаны.

— Я разберусь.

Овербай на мгновение задумался, затем дал ей номер шерифа и поспешил к себе в кабинет. Дэнс позвонила шерифу и представилась, затем обрисовала ему ситуацию.

— Агент Дэнс, я, конечно, все понимаю, — пробурчал в ответ ее собеседник, — Пелл и все такое. Но могу вам сообщить, что ваш писатель у нас тут наделал дел. Мы не можем его просто так отпустить. Поступила жалоба от тетки и дяди Терезы. И я вам должен сказать, что мы здесь очень внимательно следим за девушкой, помня о том, через что ей пришлось пройти. Мировой судья назначил сумму залога в сто тысяч долларов, и никто из наших поручителей не желает с этим связываться.

— Я могу поговорить с прокурором?

— Он сейчас на процессе и будет занят целый день.

Что ж, Мортону Нэглу придется какое-то время провести в тюрьме. Кэтрин очень за него расстроилась и одновременно втайне обрадовалась решению писателя, хоть и имевшему столь драматические последствия. Но в данный момент она ничего поделать не могла.

— Я бы хотела побеседовать с тетей или дядей девушки.

— Не думаю, что от вашей беседы с ними будет какой-то прок.

— Тем не менее это очень важно.

Пауза.

— Видите ли, агент Дэнс, мне почему-то кажется, что они не согласятся. Более того, я могу даже гарантировать вам, что они не согласятся.

— Как бы то ни было, не могли бы вы дать мне их номер? Пожалуйста.

Прямые вопросы часто бывают самыми эффективными.

Так же как и прямые ответы.

— Нет. До свидания, агент Дэнс.

Глава 43

Дэнс и О'Нил были одни в ее кабинете.

Кэтрин узнала из ведомства шерифа округа Оранж, что отец Дженни Марстон умер, а мать много раз ловили на мелких кражах — она была известна пристрастием к наркотикам и как человек эмоционально неуравновешенный. Найти мать не смогли. Несколько родственников, которых удалось отыскать на восточном побережье, давно ничего о Дженни не слышали.

Дэнс узнала, что Дженни год училась в колледже на отделении пищевого менеджмента, но затем бросила, по ее словам, из-за замужества. Год работала в парикмахерской, после чего перешла в кафе-пекарню. Ее характеризовали как спокойную, неконфликтную сотрудницу, на работу приходившую всегда вовремя и неизменно хорошо выполнявшую свои обязанности. Она вела довольно уединенную жизнь, и полиции не удалось найти ни каких-либо знакомых, ни близких друзей. Бывший муж Дженни не общался с ней уже несколько лет, но решительно заявил, что если она попала в какую-то переделку, то поделом.

Дэнс совсем не удивили имевшиеся у полиции свидетельства сложных отношений Дженни с бывшим супругом и с последующими сожителями. Несколько раз врачи обращались в полицию, полагая, что Дженни дома подвергается систематическим избиениям. Социальные службы, в свою очередь, заводили дела по ее поводу, но Дженни всегда забирала заявления из полиции и никогда не настаивала, чтобы обидчики были наказаны.

Типичная жертва Дэниэла Пелла.

Дэнс воспроизводила всю эту информацию О'Нилу. Он слушал и кивал, глядя из окна кабинета на две сосны, за многие годы сросшиеся и образовавшие причудливый узел. Дэнс сама любила созерцать странный древесный союз, когда какое-нибудь дело упорно ей не давалось.

— И о чем ты думаешь? — спросила она.

— Ты действительно хочешь знать?

— Я ведь спросила, значит, хочу, — вполне дружелюбным тоном сказала она.

О'Нил, напротив, не собирался скрывать раздражения:

— Ты была права. А он ошибся.

— Келлог? В мотеле?

— Нам следовало бы руководствоваться твоим первоначальным планом. Сразу же, как только мы получили сведения, установить наблюдение по периметру мотеля. А не терять полчаса на планирование и подготовку тактической операции. За это время Пелл сумел нас раскусить. Кто-то что-то сделал не так.

Кошачья интуиция…

Дэнс страшно не любила оправдываться, особенно перед близкими людьми.

— В тот момент идея захвата показалась вполне разумной. Ведь все происходило так быстро, времени для особых размышлений у нас не было.

— Нет, не была она разумной. Ты прекрасно все понимаешь. Потому и колебалась. Даже в самом конце у тебя не было полной уверенности.

— В подобных ситуациях никто ничего не может знать наперед.

— Ну ладно, хорошо, ты чувствовала, что подход неправильный, а то, что ты чувствуешь, на поверку всегда оказывается верным.

— Нам просто не повезло. Если бы мы начали чуть раньше, скорее всего нам бы удалось его захватить.

Кэтрин сразу пожалела о том, что произнесла эти слова, так как их можно было бы принять за критику действий О'Нила.

— И погибли бы люди. Нам на самом деле повезло, что никто не пострадал. План Келлога неизбежно вылился бы в перестрелку. И нам действительно посчастливилось, что Пелл успел сбежать. Там бы началась кровавая баня. — Он скрестил руки на груди — защитный жест, — что было немного комично, так как на нем все еще был пуленепробиваемый жилет. — Ты фактически сдала руководство операцией. Твоей операцией.

— Уинстону?

— Да, именно. Он всего лишь консультант. А порой возникает впечатление, что он здесь самый главный.

— Но он специалист, Майкл. А я нет. И ты нет.

— Он специалист? Извини, но он только и делает, что говорит. О сектантском менталитете, о профилях лидеров сект. Однако реальных результатов я пока от него не видел. Результаты есть у тебя.

— Вспомни о том, кто он такой. О том опыте, которым он располагает. Он настоящий профессионал.

— Хорошо, согласен, кое-что он действительно знает. И может оказать нам кое-какую помощь. И тем не менее знаний и опыта его явно не хватило, чтобы поймать Пелла. — О'Нил понизил голос. — Послушай, Овербай поддерживает Уинстона. Он его и пригласил сюда. На тебя давят ФБР и твой собственный босс. Но ведь нам и раньше приходилось сталкиваться с подобным давлением. И мы с ним справлялись. Вдвоем мы смогли бы побороть их.

— На что ты намекаешь? На то, что я по какой-то причине иду у него на поводу?

Взгляд в сторону. Явное свидетельство стресса. Люди проявляют стрессовые реакции не только когда лгут, но часто и тогда, когда говорят правду.

— Я просто говорю, что ты передала Келлогу слишком большую долю контроля над операцией. И если уж быть совсем откровенным, и над самой собой.

— Потому что он напоминает мне мужа? — резко спросила она. — Ты на это намекаешь?

— Не знаю. Ты сама мне, пожалуйста, объясни. Он действительно напоминает тебе Билла?

— Какая нелепость!

— Ты сама заговорила об этом.

— Все, что не имеет отношения к выполнению нами профессиональных обязанностей, тебя не касается.

— Ладно, — сухо отозвался О'Нил. — Будем говорить о выполнении профессиональных обязанностей. Уинстон совершил просчет. И ты пошла у него на поводу, зная, что он не прав.

— Зная? — возмущенно парировала Дэнс. — Кто мог что-то точно знать тогда об исходе операции? Да, поначалу у меня было другое мнение. Потом я его изменила. Любого профессионала можно переубедить.

— Конечно. Но разумными убеждениями. Логическими доводами и анализом.

— А твои собственные выводы и суждения? Насколько объективен ты сам?

— Я? С какой стати мне быть необъективным?

— Из-за Хуана.

Что-то мелькнуло в глазах О'Нила, что подтвердило Дэнс: она не промахнулась. По-видимому, О'Нил, решила она, чувствует личную ответственность за гибель молодого офицера, полагая, что он недостаточно хорошо подготовил Миллера.

Своего протеже…

Она пожалела о своих словах.

У Дэнс с О'Нилом и раньше бывали столкновения. Невозможно, работая вместе в такой сложной профессии, сохранять ангельские отношения. Но никогда раньше в размолвках они не заходили так далеко. Почему же он первым решил перейти границы и вторгнуться в ту сферу, которая касалась только ее, — в ее личную жизнь? Впервые за все время.

Кинесический опыт подсказывал ей — ревность.

Они замолчали. О'Нил поднял руки и пожал плечами. Жест явно символический и означающий: давай помиримся. Напряжение, воцарившееся в комнате, было сравнимо с узлом, в который переплелись две сосны — тонкие волокна, ставшие прочнее стали.

После паузы они возобновили обсуждение дальнейших действий: получения дополнительной информации о Дженни Марстон, поиска свидетелей и продолжения осмотра мотеля «Си-Вью». Они направили Карранео с фотографией Дженни в аэропорт, на автовокзал, в агентства по аренде автомобилей. Попытались обсудить несколько новых идей, но климат их общения резко изменился, лето вдруг стало осенью, и когда в комнату вошел Уинстон Келлог, О'Нил сразу удалился, сославшись на то, что ему надо подготовить отчет для шерифа.

Рука Мортона Нэгла болела из-за сильного пореза — результат прыжка через ограждение из колючей проволоки вокруг владений Боллингов. Нэгл взглянул на охранника, стоявшего рядом с камерой предварительного заключения в тюрьме Напы.

Здоровенный мексиканец ответил холодным взглядом.

Нэгл, совершенно очевидно, совершил самое страшное преступление из возможных в Вальехо-Спрингс. Естественно, не само так называемое «посягательство на частную собственность» и нападение (откуда они вообще взяли это последнее?), но гораздо более чудовищное преступление — он напугал всеми любимую здесь девочку.

— У меня есть законное право позвонить по телефону.

Никакой реакции.

Необходимо успокоить жену, сказать, что с ним все в порядке. Но больше всего Нэглу хотелось переговорить с Кэтрин Дэнс о Терезе. Он изменил свою точку зрения, отбросил принципы журналистской этики. И даже на своей книге, по-видимому, поставил крест. Черт побери! Он сделает все, что в его силах, чтобы вернуть Дэниэла Пелла в «Капитолу».

Хватит заниматься освещением зла, настало время самому включаться в борьбу с ним. Со всей возможной энергией.

Однако создается впечатление, что здесь намерены лишить его всякой связи с внешним миром.

— Мне на самом деле очень нужно позвонить.

Охранник взглянул на Нэгла так, словно застал его за продажей марихуаны детям у ворот воскресной школы, и ничего не ответил.

Нэгл встал и начал расхаживать по камере. Взглядом охранник приказал ему сесть. Нэгл сел.

Через десять очень долгих минут где-то открылась дверь. Послышался звук чьих-то приближающихся шагов.

— Нэгл.

Он поднял глаза на второго охранника. Еще крупнее и крепче первого.

— Встаньте! — Охранник нажал на кнопку, и дверь открылась. — Протяните руки.

Это прозвучало нелепо. Так, словно ему, как ребенку, предлагали конфетку. Нэгл поднял руки и услышал, как щелкнули наручники.

— Сюда.

Здоровяк схватил его за руку, сильные пальцы впились в бицепсы. Нэгл почувствовал запах чеснока в сочетании с табачным запахом. В первое мгновение он хотел было вырваться, но потом понял, что последствия могут быть не слишком приятными. Так он и шел, гремя наручниками, по темному коридору длиной футов в пятьдесят. Охранник ввелНэгла в комнату для допросов, обозначенную литерой «А».

Нэгл остановился на пороге.

За столом сидела Тереза Кройтон, Спящая кукла, и смотрела на него своими темными глазами. Охранник, видя замешательство Нэгла, толкнул его вперед, и Нэгл сел за стол напротив девушки.

— Ну что ж, еще раз здравствуйте, — проговорил он.

Девушка внимательно оглядела его руки и лицо, словно искала на них свидетельства избиений и издевательств, совершенных над ним в тюрьме.

Нэгл знал, что девушке всего семнадцать лет, но в ней не было ничего детского, за исключением нежной белизны кожи. Она не погибла во время резни, устроенной Пеллом, зато погибло ее детство.

Охранник отступил на шаг назад, но Нэгл продолжал ощущать его близкое присутствие. Нэгл чувствовал, как огромное тело охранника поглощает звуки.

— Вы можете оставить нас одних, — сказала Тереза.

— Я должен присутствовать, мисс. Таковы правила.

У него была своеобразная улыбка, которую можно было трактовать по-разному: вежливая по отношению к Терезе, враждебная — к Нэглу.

Мгновение девушка колебалась, затем полностью сосредоточилась на писателе.

— Что вы хотели мне сообщить у меня во дворе? О Дэниэле Пелле.

— По какой-то непонятной причине он остается в районе Монтерея. И полиция не знает зачем.

— Пелл попытался убить прокурора, отправившего его за решетку?

— Да, Джеймса Рейнольдса.

— С ним все в порядке?

— Да. Та женщина-полицейский, о которой я вам говорил, спасла его.

— Кто вы? Чем занимаетесь? — спросила она.

Прямые, лишенные всяких эмоций вопросы.

— Ваша тетя вам ничего не рассказала?

— Нет.

— Я уже целый месяц пытаюсь переговорить с ней о книге, над которой сейчас работаю. Книге о вас.

— Обо мне? И почему это вы вздумали написать обо мне? Во мне нет ничего интересного.

— Вы ошибаетесь. Я хочу написать книгу о людях, пострадавших от зла. Об их испытаниях. Какими они были до того и какими стали после. Как изменилась их жизнь. И какой могла бы она быть, если бы им не пришлось столкнуться с преступлением.

— Нет, тетя мне ничего подобного не говорила.

— А ей известно, что вы здесь?

— Да, я ей сказала. Она меня сюда и привезла. Она не разрешает мне самой водить машину. И у меня нет прав.

Тереза взглянула на охранника, затем снова на Нэгла.

— Здесь, в полиции, тоже не хотели разрешать мне говорить с вами. Но они не имеют права запретить мне с вами увидеться.

— И зачем вы пришли ко мне, Тереза? — спросил Нэгл.

— Из-за той женщины-полицейского, о которой вы упомянули.

Нэгл был поражен.

— Вы хотите сказать, что согласны на то, чтобы она приехала к вам?

— Нет, — ответила девушка резко, решительно покачав головой.

— Я понимаю, — отозвался Нэгл. — Но…

— Я хочу сама к ней поехать.

Писатель подумал, что неправильно ее понял.

— Что вы хотите?

— Я хочу сама поехать в Монтерей и встретиться с ней лично.

— О, вам вовсе не нужно этого делать.

Девушка уверенно кивнула:

— Я хочу туда поехать.

— Но зачем?

— Просто я так хочу.

«Ну что ж, — подумал Нэгл, — вполне ясный ответ».

— Я попрошу тетю, чтобы она отвезла меня туда.

— Неужели она согласится?

— В противном случае я доеду на автобусе. Или на попутках. Вы можете поехать с нами.

— Знаете, с этим, наверное, будут проблемы, — возразил Нэгл.

Девушка нахмурилась.

Он усмехнулся.

— Я же в тюрьме.

Она удивленно взглянула на охранника:

— Разве вы ему не сообщили?

Охранник отрицательно покачал головой.

— Я внесла за вас залог, — сказала Тереза.

— Вы?

— Мой отец зарабатывал большие деньги. — Она рассмеялась, не слишком громко, но искренне и от души. — Я богатая девушка.

Глава 44

Звук приближающихся шагов.

В руке Дэниэла Пелла мгновенно появляется оружие.

Он в дешевом отеле, пропитавшемся ароматом освежителей воздуха и инсектицидов. Пелл выглянул из комнаты и, увидев, что к номеру приближается Дженни, спрятал пистолет за пояс, выключил телевизор и открыл дверь. Она вошла в комнату с тяжелой хозяйственной сумкой в руках. Пелл забрал ее у Дженни и поставил на прикроватный столик рядом с будильником, на котором красными огоньками мерцает 12:00.

— Как все прошло, любимая? Видела каких-нибудь полицейских?

— Нет, не видела. — Она сняла бейсболку и потерла лоб рукой.

Пелл поцеловал ее в голову и почувствовал запах пота и кисловатый аромат краски для волос. Еще один взгляд из окна. После долгой паузы Дэниэл Пелл все-таки решился.

— Давай выйдем ненадолго, любимая.

— На улицу? Я думала, что ты решил пока не выходить.

— Я хорошо знаю здешнюю местность. Уверен, что нам никакая опасность не угрожает.

Дженни поцеловала его.

— Как будто мы идем на свидание.

— Да, как будто на свидание.

Они натянули бейсболки и прошли к двери. Дженни вдруг повернулась к нему, лицо ее сделалось совершенно серьезным, она окинула его взглядом с ног до головы.

— Ты в порядке, дорогой?

Дорогой.

— Конечно, любимая. Просто последствия некоторого напряжения из-за того, что случилось в мотеле. Но сейчас ведь все нормально. Абсолютно.

Они ехали по сложному хитросплетению улиц по направлению к побережью у Биг-Сер к югу от Кармела. Дощатые мостки вились мимо скал и дюн, огражденных проволочными барьерами — одна из слабых попыток защитить хрупкую окружающую среду. Морские выдры и тюлени покачивались на волнах. Начался отлив, и в приливных лужицах образовывались целые водные вселенные.

Это был один из самых красивых участков на центральном побережье.

И один из самых опасных. Ежегодно здесь погибали по три-четыре человека. Они влезали на отвесные скалы в надежде сделать потрясающие снимки, и их в мгновение ока смывало внезапно накатившейся волной. Некоторые становились жертвами переохлаждения, если им удавалось достаточно долго продержаться в воде. Однако большинство так долго не выдерживали. Обычно в первое же мгновение волна разбивала их об острые камни, либо они просто тонули, по рукам и ногам оплетенные густыми морскими водорослями.

Как правило, это место бывает заполнено народом, но сегодня при таком сильном тумане и ветре оно было практически безлюдным. Дэниэл Пелл и его возлюбленная вышли из машины и проследовали к воде. Серая волна с грохотом обрушилась на берег на расстоянии пятидесяти футов от них.

— О, как красиво! Но очень холодно. Обними меня.

Пелл обнял ее, почувствовал, как она дрожит.

— Как чудесно. Побережье рядом с моим домом… оно все плоское. Только песок и прибой. Нужно ехать до самой Ла-Джоллы, чтобы увидеть что-то другое. И даже там никакого сравнения со здешней красотой. Здесь какая-то очень духовная атмосфера. О, посмотри на них!

Дженни веселилась, как школьница. Она смотрела на выдр. Одна крупная выдра подтащила камень и ударяла им по какому-то предмету.

— Что она делает?

— Пытается вскрыть раковину. Морского ушка или какого-то другого моллюска.

— Но как она до этого додумалась?

— Видимо, слишком проголодалась.

— А твоя гора, та, на которую мы собираемся отправиться, она так же красива?

— Думаю, что гораздо красивее. И намного более безлюдная. Нам ведь не нужны туристы?

— Не нужны…

Дженни поднесла руку к носу. Почувствовала, что что-то не так? Она что-то пробормотала, но слова унес безжалостный ветер.

— Что ты сказала?

— Просто «Ангельские песни».

— Любимая, ты постоянно произносишь эту фразу. Что она значит?

Дженни улыбнулась:

— Что-то вроде молитвы или мантры. Я всегда ее повторяю, чтобы чувствовать себя немного лучше.

— «Ангельские песни» — твоя мантра?

Дженни рассмеялась:

— Когда я была совсем маленькой и мою мать арестовали…

— За что?

— О, это слишком долго перечислять.

Пелл оглянулся по сторонам. Местность была совершенно безлюдная.

— Что-то серьезное?

— В чем ее только не обвиняли! В воровстве из магазинов, шантаже. Даже в нападениях. Как-то она подралась с моим отцом. Она дралась со всеми дружками, которые с ней порывали. Их было бесчисленное множество. Если начиналась драка, к нам сразу приезжала полиция. На машине с громкой сиреной. И стоило мне услышать ее звук, я с радостью думала: «Слава Богу, какое-то время я поживу спокойно без мамочки». Я стала воспринимать звуки сирен как ангелов, летящих меня спасать. И я назвала их «ангельскими песнями».

— «Ангельские песни», красивое название, — кивнул Пелл.

Внезапно он повернул ее к себе и страстно поцеловал в губы. Он смотрел ей прямо в глаза.

То же самое лицо, которое он видел на экране телевизора в мотеле полчаса назад, когда Дженни была в магазине.

Получена новая информация по поводу побега Дэниэла Пелла. Установлено, что его сообщницей является Дженни Энни Марстон, двадцати пяти лет, из Анахейма, штат Калифорния. Ее рост — пять футов пять дюймов, вес — сто десять фунтов. Фотография с ее водительских прав находится в верхнем левом углу вашего экрана, а на фотографиях справа и внизу вы видите то, как она может выглядеть сейчас с остриженными и перекрашенными волосами. В случае встречи с ней не пытайтесь ее задержать. Позвоните 911 или по номеру, указанному в нижней части экрана.

На фотографии у Дженни было очень серьезное лицо, словно она была заранее расстроена тем, что фотограф обязательно подчеркнет ее некрасивый нос в ущерб более привлекательным глазам, ушам и губам.

Значит, Дженни все-таки что-то забыла в номере мотеля «Си-Вью».

Пелл повернул ее лицом к бушующим океанским волнам, а сам встал у нее за спиной.

— Ангельские песни, — прошептала она.

Несколько мгновений Пелл сжимал ее в крепких объятиях, затем поцеловал в щеку.

— Посмотри, — произнес он, указав на берег.

— Куда?

— Вон туда, на тот камень в песке.

Пелл наклонился и поднял гладкий валун весом, наверное, фунтов десять. Он отливал сероватым блеском.

— На что он похож, любимая?

— Если взять его вот так, он будет похож на кошку. На кошку, свернувшуюся калачиком. Как моя Жасмин.

— У тебя была кошка?

Он покачивал камень в руке.

— Когда я была совсем маленькой. Моя мать ее очень любила. Она ее никогда не била. Она часто била меня, била многих других людей. Но никогда Жасмин. Правда, смешно?

— У меня тоже возникла та же самая мысль, любимая. Что он очень похож на кошку.

Первым о новостях Дэнс решила оповестить О'Нила.

Он почему-то не поднял трубку, и она оставила ему сообщение о Терезе. О'Нил всегда отвечал на звонки, и Дэнс поняла, что и в этом случае он не станет от нее прятаться. Даже главной причиной его небольшой истерики, ну, пусть не истерики, критических замечаний в ее адрес было стремление честного сотрудника правоохранительных органов более эффективно организовать поиски сбежавшего преступника.

Келлога Дэнс нашла в совещательной комнате.

— Тереза Кройтон согласилась на беседу с нами. Нэгл только что позвонил мне из Напы. Представляешь, она внесла за него залог.

— Вот как? Значит, Напа, гм? Именно туда они и переехали. Ты поедешь туда с ней беседовать?

— Нет, она приедет сюда. С теткой.

— Сюда? При том что Пелл остается на свободе?

— Она сама хочет приехать. Более того, настаивает. Она согласилась встретиться со мной только при этом условии.

— Смелая девчонка.

— Вот такая.

Дэнс пригласила здоровяка Альберта Стемпла и поручила ему организацию охраны Терезы по ее прибытии.

Подняла голову и обнаружила, что Келлог рассматривает фотографии у нее на столе, снимки ее детей. Его лицо было совершенно неподвижно. Дэнс вновь задалась вопросом, а нет ли в самом факте наличия у нее детей чего-то такого, что глубоко задевает, трогает или беспокоит его. Вопрос, который пока оставался для нее без ответа. Как, возможно, и какие-то другие, о которых она еще не знает.

— Пока Тереза не приехала, — сказала Кэтрин, — мне бы хотелось съездить в гостиницу и еще раз повидаться с нашими гостьями.

— Я оставляю это тебе. Мне кажется, что мужчина там явно лишний.

Дэнс не могла не согласиться. Пол участников допроса имеет очень большое значение. От соотношения полов зависит, как умелый следователь будет строить общение с подозреваемым или свидетелями. Кэтрин часто приходилось менять свое поведение, делая его то более женственным, то более мужественным, в зависимости от пола допрашиваемого. А так как Дэниэл Пелл играл такую большую роль в жизни всех приглашенных женщин, присутствие другого мужчины с выраженной маскулинной доминантой способно было повлиять на их реакции. Уинстон и раньше стал по возможности избегать встреч с членами «семьи» Пелла, но теперь понял, что ему лучше совсем не присутствовать. Поэтому Дэнс сразу согласилась с его решением и поблагодарила за понимание и прямоту.

Она хотела было встать и пойти, но Келлог неожиданно произнес:

— Подожди минутку, пожалуйста.

Дэнс села. Уинстон тихо рассмеялся и пристально взглянул ей в глаза.

— Я был не до конца честен с тобой, Кэтрин. И это не имело бы принципиального значения… если бы не то, что произошло вчера вечером.

«О чем он? — подумала Кэтрин. — О бывшей, которая еще не совсем бывшая? Или о подружке, которая уже очень и очень „настоящая“?»

— Я о детях.

Дэнс поняла, что речь идет о чем-то значительно более серьезном, чем она первоначально предполагала, и сразу приготовилась внимательно его выслушать.

— Дело в том, что у нас с женой был ребенок.

Когда Дэнс услышала, в каком времени Уинстон употребил глагол, все внутри у нее сжалось.

— Дочь. Она погибла в автомобильной катастрофе, когда ей было шестнадцать.

— О, Уин…

Он указал на фотографию Дэнс с мужем.

— Снова параллель. Автомобильная катастрофа… Я очень тяжело это пережил. Никак не мог справиться с горем. Я хотел быть хорошим мужем для Джилл, хотел заполнить образовавшуюся пустоту, но у меня ничего не получилось. Ты ведь понимаешь, что значит быть полицейским. Работа, стоит тебе только ей позволить, поглотит практически всю твою жизнь. А я позволил. Мы развелись, и несколько лет нам обоим было очень несладко. Потом раны все-таки затянулись, и теперь мы вроде друзья. Она уже нашла себе другого мужа. Но у меня сохранился определенный комплекс в отношениях с детьми. Мне трудно быть с ними естественным. Я постарался вообще убрать их из своей жизни. Ты первая женщина с детьми, с которой я за последнее время достаточно близко познакомился. И я это говорю к тому, чтобы ты знала, что если я буду вести себя с некоторым напряжением, то здесь ни ты, ни твои дети ни при чем. Они у тебя замечательные. Вот так.

Келлог поднял руки — как правило, символический жест, означающий: я сказал все, что хотел. Нравится вам или не нравится, но я такой…

— Мне очень жаль, Уин. — Кэтрин взяла его за руку, сжала ее. Он ответил ей таким же рукопожатием. — Но ты поступил правильно, поделившись со мной. Я понимаю, как тяжело тебе было. Да я и сама кое-что заметила в твоем поведении. Хотя, конечно, не знала причин.

— Орлиный взор.

Кэтрин рассмеялась:

— Как-то я подслушала один разговор Уэса. Он говорил своему другу, как здорово, когда у тебя мама — полицейский.

— Особенно если она к тому же еще работает детектором лжи.

Келлог улыбнулся.

— О, у меня масса своих проблем. Из-за Билла.

«И из-за Уэса», — подумала она, но промолчала.

— Так что не будем торопиться.

— Торопиться всегда плохо, — откликнулась Кэтрин.

Он сжал ее руку — такой простой, понятный и естественный жест.

— Ну а теперь я должна вернуться в «семью» Пелла.

Кэтрин проводила Келлога до его временного кабинета, а затем отправилась в «Пойнт-Лобос инн».

Войдя, она сразу поняла, что атмосфера здесь изменилась. Кинесические данные принципиальным образом отличались от вчерашних. Женщины демонстрировали явное напряжение и нервозность. Дэнс обратила внимание на позы, лица, свидетельствовавшие о раздражении, холодности и даже откровенной враждебности. Допросы и беседы со свидетелями — долгий и сложный процесс, и часто бывает, что за удачным днем следует день, потраченный впустую. Дэнс была разочарована и поняла, что пройдет несколько часов, если не дней, прежде чем она сможет снова получить от них хоть какую-то полезную информацию.

И тем не менее она решила попробовать. Кэтрин пересказала им то, что полиции стало известно о Дженни Марстон, и спросила, не знают ли они что-нибудь о ней. Женщины ответили отрицательно. Тогда Дэнс попыталась возобновить вчерашний разговор, но теперь их замечания и воспоминания были поверхностны и малоинформативны.

Создавалось впечатление, что Линда озвучила общую точку зрения, когда раздраженно провозгласила:

— Мне, собственно, больше нечего добавить. И я бы хотела поскорее вернуться домой.

Дэнс полагала, что женщины уже принесли достаточную пользу: они спасли жизнь Рейнольдсу и членам его семьи, помогли лучше понять личность Пелла, и, самое главное, благодаря им стала ясна его основная цель — удалиться на какую-то «горную вершину». Вполне вероятно, что со временем полиции удастся установить, где она расположена. Тем не менее Дэнс не хотела их отпускать до своей беседы с Терезой Кройтон в надежде, что воспоминания девушки смогут пробудить в женщинах какие-то ассоциации. Она решила не сообщать им о приезде девушки, так как риск утечки информации был слишком велик, но по ее просьбе они согласились задержаться еще на несколько часов.

Когда Дэнс уходила, Ребекка проводила ее. Они немного постояли на улице под навесом. Моросил мелкий дождь. Кэтрин вопросительно приподняла бровь. Она чувствовала себя неловко, предполагая, что Ребекка вновь собирается прочитать ей нотацию по поводу некомпетентности полиции.

Однако намерения у Ребекки были совсем иные.

— Возможно, вы и без меня поняли, но тем не менее мне хочется высказать это вслух. Сэм вообще не понимает, насколько опасен Пелл, а Линда считает его несчастной жертвой. Всеми непонятой и отвергнутой жертвой дурного воспитания.

— Продолжайте.

— Все, чем мы с вами вчера поделились, сведения о его характере, все они, конечно, верные. Но я прошла массу психотерапевтических курсов и хорошо понимаю, как легко сосредоточиться на научном жаргоне и забыть о человеке, который за ним стоит. Вам удалось дважды помешать Пеллу совершить задуманное, и вы даже чуть было не поймали его. Ему известно ваше имя?

Кэтрин кивнула.

— Неужели вы думаете, что он станет тратить время на охоту за мной?

— У вас ведь есть по отношению к нему иммунитет? — спросила Ребекка и вопросительно приподняла бровь.

И Кэтрин мгновенно все стало понятно. Да, у нее по отношению к нему иммунитет. Его чары на нее не действуют. Значит, она для него опасна.

Опасности надо убирать с дороги…

— У меня есть чувство, что он чем-то сильно обеспокоен. Вы для него вполне реальная опасность, и он хочет от вас избавиться. И помните: его удар чаще всего бывает направлен на семьи людей, вставших у него на пути. У вас ведь есть семья в этом районе?

— Родители и дети.

— Ваши дети с отцом?

— Я вдова.

— О, извините.

— Но они сейчас не дома. И их охраняют.

— Хорошо. Тем не менее будьте осторожны.

— Спасибо… — Дэнс оглянулась на домик. — Вчера вечером что-то произошло? Между всеми вами.

Ребекка рассмеялась:

— Кажется, мы никак не можем справиться с прошлым. Оно у нас слишком большое, неподъемное для таких хрупких женщин. Вчера мы занимались стиркой грязного белья из наших воспоминаний. А выстирать его следовало бы много лет назад. Однако я не уверена, что они согласны со мной.

Ребекка вернулась в домик и закрыла за собой дверь. Дэнс заглянула в щелочку между штор. Она увидела, что Линда читает Библию, Саманта смотрит на свой сотовый, явно придумывая какую-нибудь очередную ложь для мужа о «конференции». Ребекка же уселась в кресло и начала заполнять листы своего блокнота крупными нервными линиями рисунков.

Наследие Дэниэла Пелла и его «семьи».

Глава 45

Примерно через полчаса после того, как ушла Кэтрин, один из охранников заглянул в домик.

— Все в порядке, — ответила на его вопрос Саманта.

Напряжение в номере тем временем нарастало.

Он попросил ее проверить, хорошо ли заперты окна и двери. Она выполнила его просьбу и сообщила, что все надежно заперто.

Внезапно она ощутила взрыв возмущения: вновь из-за Дэниэла Пелла они оказались взаперти в этом маленьком, похожем на коробку домике.

— Я скоро здесь с ума сойду, — провозгласила Ребекка. — Мне необходимо выйти.

— Думаю, тебе не стоит никуда выходить.

Линда подняла на нее глаза. Саманта заметила множество следов от пальцев на той странице, на которой Линда открыла свою потрепанную Библию. «Какие же отрывки из Священной книги дают ей особое утешение?» — подумала Саманта. И пожалела, что у нее самой нет столь простого средства, которое помогало бы находить душевный мир и покой.

Ребекка пожала плечами:

— И все-таки я немного пройдусь. — Она указала в сторону парка Пойнт-Лобос.

— А мне кажется, тебе не стоит этого делать.

Голос Линды звенел раздражением.

— Я буду осторожна. Надену галоши и буду внимательно смотреть по сторонам.

На шутку никто не отреагировал.

— Ты поступаешь глупо, а впрочем, делай как знаешь.

— Послушай, прости меня за то, как я вела себя вчера вечером. Я слишком много выпила.

— Ладно, — откликнулась Линда рассеянно и продолжала читать Библию.

— Ты промокнешь, — заметила Саманта.

— Я пойду под навес. Мне хочется порисовать.

Ребекка взяла блокнот, карандаши, надела кожаную куртку и, натянув на лицо капюшон, вышла на улицу.

— Закройте за мной.

Саманта подошла к двери, заперла ее на цепочку и на два замка, а потом еще некоторое время смотрела, как Ребекка идет по тропинке. Из-за ее ухода ей стало как-то не по себе.

Но конечно, не из-за страха за Ребекку.

Теперь она осталась одна с Линдой.

Больше не на кого свалить вину.

Да или нет? Саманта продолжала внутренний спор с собой, начавшийся несколько дней назад, сразу же после приглашения Кэтрин Дэнс приехать в Монтерей и помочь им.

«Ребекка, возвращайся поскорее, — подумала она. — Нет-нет, подожди».

— Ей не стоило этого делать, — пробормотала Линда.

— Мы должны оповестить охрану?

— А какой смысл? Она взрослая женщина. — Линда поморщилась. — Она бы тебе то же самое сказала.

— То, что ей пришлось пережить. С отцом… — вспомнила Саманта. — Какой ужас! Я раньше ничего не знала.

Линда продолжала молча читать. Потом подняла голову.

— Они ведь собираются его убить.

— Что?

— Дэниэла. На сей раз они уж его не упустят.

Саманта ничего не ответила. Она временами надеялась, что Ребекка скоро вернется, а временами ей хотелось, чтобы та вообще не возвращалась.

С горечью в голосе Линда произнесла:

— Его можно спасти. Он небезнадежен. Но они собираются его просто пристрелить. Избавиться от него.

«Конечно, собираются», — подумала Саманта. Что же касается вопроса о его возможном раскаянии, то он для нее был неразрешим.

— А вот Ребекка… Она такая же, какой я ее помню, — пробурчала Линда.

— А что ты читаешь? — спросила Саманта.

— Если я назову тебе главу и стих, они тебе все равно ничего не скажут, — ответила Линда.

— Ничего, — согласилась Саманта.

— Ну вот. — Линда возобновила чтение, затем вновь подняла глаза от Священной книги. — Она была не права… Ребекка… Оно не было… гнездом самообмана.

Саманта молчала. «Ладно, — сказала она себе, — давай, настало время выложить все, что накопилось на душе».

— Я уверена, что она ошибалась по поводу по крайней мере одной вещи.

— И какой же?

Саманта шумно выдохнула.

— Я далеко не всегда была такой уж мышкой.

— Ах вот оно что. Не принимай это близко к сердцу. Я никогда так не думала.

— Однажды я пошла наперекор ему. Я сказала ему «Нет!». — Она рассмеялась. — Представляешь? Мне нужно было вручить майку с надписью «Я сказала „Нет!“ Дэниэлу Пеллу».

Линда сурово поджала губы. Шутка Саманты явно оскорбила ее.

Саманта подошла к телевизору и выключила его, затем села в кресло и наклонилась вперед.

Голос Линды прозвучал глухо и настороженно, когда она после долгой паузы наконец ответила на слова Саманты.

— Я понимаю, куда ты клонишь. Но я сейчас не в том настроении, чтобы снова чувствовать себя пристыженной.

— Нет, пристыженной буду чувствовать себя я.

— Что ты имеешь в виду?

Несколько глубоких вдохов и выдохов.

— Тот случай, когда я сказала Дэниэлу «Нет!».

— Сэм…

— Ты знаешь, почему я приехала сюда?

Презрительная гримаса.

— Чтобы помочь в поимке сбежавшего преступника. Или чтобы спасти жизни людей. А может быть, ты чувствовала себя виноватой. Или просто захотела проехаться. Не знаю, Сэм. Ну, и почему же ты приехала?

— Я приехала, потому что Кэтрин сказала мне, что здесь будешь ты, и я захотела увидеть тебя.

— Впервые за целых восемь лет? Но почему именно сейчас?

— Я и раньше подумывала о том, чтобы отыскать тебя. И даже один раз попыталась. Однако не смогла. Мне нужен был предлог, какая-то реальная причина.

— И такой реальной причиной для тебя стал побег Дэниэла Пелла из тюрьмы? К чему ты клонишь?

Линда отложила Библию, но не закрыла. Саманта не отрываясь смотрела на карандашные заметки на полях книги. Они напоминали ей пчел, роящихся в улье.

— Помнишь то время, когда ты попала в больницу?

— Конечно, — ответила Линда очень тихим голосом.

Она настороженно вглядывалась в Саманту.

Весной накануне убийства семейства Кройтонов Пелл сообщил Саманте, что серьезно обдумывает переезд в какое-нибудь безлюдное место. Но вначале ему необходимо было увеличить численность «семьи».

«Мне нужен сын», — провозгласил он с решительностью и прямотой средневекового короля, нуждавшегося в наследнике. Через месяц Линда поняла, что беременна.

А еще через месяц у нее был выкидыш. Так как у них не было медицинской страховки, они могли рассчитывать только на услуги больницы в бедном пригороде, населенном мексиканцами. Больница была забита бездомными и наркоманами. Из-за полученной там инфекции Линде пришлось удалить матку. Она была в отчаянии. Ей всегда так хотелось иметь детей. И она часто говорила Саманте, что родилась, чтобы стать матерью, а имея за плечами опыт неправильного воспитания в своей семье, она знает, как быть хорошей матерью.

— Зачем ты вспомнила все это именно сейчас?

Саманта взяла чашку с остывшим чаем.

— Потому что не ты должна была забеременеть. Забеременеть должна была я.

— Ты?

Саманта кивнула:

— Вначале он пришел ко мне.

— Вот как?

Глаза Саманты жгли навернувшиеся слезы.

— Но я не могла побороть себя. Я не могла заставить себя иметь от него ребенка. Если бы это случилось, я попала бы к нему в зависимость на всю оставшуюся жизнь. — «Нет смысла что-либо больше скрывать», — думала Саманта. Не сводя глаз со стола, она произнесла: — И я солгала ему. Я сказала, что ты не хочешь больше оставаться в «семье». Со времени прихода Ребекки ты якобы стала всерьез подумывать об уходе.

— Ты… что?..

Саманта вытерла слезы ладонью.

— Прости. Я уверяла его, что если бы ты родила от него ребенка, ты бы убедилась, что он по-настоящему хочет, чтобы ты осталась.

Линда заморгала. Она огляделась по сторонам, потом взяла Библию и стала нервно поглаживать ее переплет.

— И вот теперь ты вообще не можешь иметь детей, — продолжала Саманта. — Я их у тебя отняла. Мне пришлось выбирать между тобой и собой. И я выбрала себя.

Линда уставилась на примитивную картину в красивой раме на стене.

— Зачем ты мне все это теперь рассказываешь?

— Из-за чувства вины перед тобой, наверное. И стыда.

— Твое признание касается только тебя…

— Нет, ты ошибаешься. Оно касается всех нас.

— Нас?

— Ладно. Пусть Ребекка — сучка. — Слово «сучка» прозвучало в ее устах странно и неестественно. Саманта не помнила, когда в последний раз употребляла его. — У нее что на уме, то и на языке. Но ведь она права, Линда. Мы все живем ненормальной жизнью… Ребекка должна была давно основать свою галерею и выйти замуж за какого-нибудь сексуального художника и кататься с ним по всему миру. А она прыгает от одного перезрелого мужика к другому. И мы прекрасно понимаем почему. И ты могла бы жить настоящей жизнью, выйти замуж, усыновить и удочерить множество детей и баловать их до безумия. А не проводить все свое время за раздачей супа беднякам и заботой о детях, которых ты видишь в течение каких-нибудь двух месяцев. И возможно, ты смогла бы даже решиться и позвонить родителям… Нет, Линда, ты живешь совсем не богатой жизнью. Ты глубоко несчастна. И сама это знаешь. Ты прячешься за ней. — Кивок в сторону Библии. — А я? — Она рассмеялась. — Я спряталась еще глубже, чем ты.

Саманта встала и пересела поближе к Линде.

— Побег Дэниэла может стать возможностью для нас все исправить. Посмотри, мы снова собрались вместе! Все трое. Мы можем помочь друг другу.

— А что сейчас?

Саманта снова вытерла слезы.

— Сейчас?

— У тебя есть дети? Ты ведь ни слова не сказала нам о своей загадочной жизни.

Саманта кивнула:

— У меня есть сын.

— И как его зовут?

— Его…

— Как его зовут?

После некоторых колебаний Саманта ответила:

— Питер.

— Он хороший мальчик?

— Линда…

— Я спросила: он хороший мальчик?

— Линда, я понимаю, ты считаешь, что наша жизнь в «семье» была совсем не так плоха. И ты права. Но не благодаря Дэниэлу. А благодаря нам. Жизнью в «семье» мы заполняли все те прорехи в нашем прошлом, о которых говорила Ребекка. Мы помогали друг другу! Однако «семья» распалась, и мы оказались в том месте, с которого начинали. Но мы можем снова помочь друг другу. Как настоящие сестры. — Саманта наклонилась вперед и взяла Библию. — Ты ведь веришь ей? Ты убеждена, что ничего в мире не происходит случайно. Ну что ж, я готова согласиться с тобой. Значит, и мы собрались здесь тоже не случайно. Чтобы получить шанс многое исправить в нашей жизни.

— Но моя жизнь замечательна, — отозвалась Линда, осторожно забирая Библию из дрожащих рук Саманты. — Свою ты можешь совершенствовать, сколько тебе будет угодно.

Дэниэл Пелл остановил «камри» на пустынном участке шоссе № 1 рядом со знаком, сообщавшим об опасных участках на здешнем побережье. В машине он был один.

Он вдруг ощутил аромат духов Дженни.

Сунув пистолет в карман ветровки, Пелл вышел из машины.

Вновь аромат духов.

Заметив следы крови Дженни Марстон у себя на ногтях, он плюнул на пальцы и потер, но не смог полностью удалить пятна малинового цвета.

Пелл оглянулся по сторонам на поля, кипарисовые, сосновые и дубовые рощи, на неровные выступы гранита. В сероватых волнах океана плескались морские львы, тюлени и выдры. Полдюжины пеликанов идеальным строем пролетели над неспокойной поверхностью воды, а две чайки вступили в непримиримую схватку из-за куска еды, выброшенного на берег.

Низко опустив голову, Пелл пошел сквозь густые заросли на юг. Неподалеку пролегла тропинка, но он не осмелился ею воспользоваться, хотя местность казалась совершенно пустынной. Он не мог рисковать, направляясь к своей важнейшей цели — «Пойнт-Лобос инн».

Дождь вроде бы прекратился, но небо было все еще затянуто тучами, и он в любую минуту мог начаться снова. Холодный воздух был пропитан ароматом сосен и эвкалиптов. Минут через десять Пелл приблизился к десятку домиков, составлявших гостиницу. Пригнувшись, он проследовал к задней их части. Здесь остановился и внимательно осмотрелся по сторонам. Полиции вокруг не было. Мгновение спустя он застыл, услышав шаги, крепко сжал пистолет. Охранник обходил территорию, но, не заметив ничего подозрительного, вернулся к главному входу.

«Потише, — сказал себе Пелл. — Пока не время расслабляться. Нельзя торопиться».

В течение пяти минут он медленно продвигался по туманному полному головокружительных ароматов лесу. На расстоянии примерно ста ярдов находилась небольшая поляна, которая была не видна ни из домиков, ни охраннику. На ней стоял навес. На скамейке под навесом кто-то сидел.

Сердце Пелла замерло.

Женщина смотрела вдаль в сторону океана. В руках у нее был блокнот. Что бы она ни рисовала, Пелл знал, у нее получится замечательно. Ребекка Шеффилд была очень талантлива. Он вспомнил их первую встречу прохладным ясным днем на пляже. Ребекка сидела на низком стульчике перед мольбертом неподалеку от того места, где «семья» арендовала киоск на блошином рынке, и, прищурившись, смотрела на него.

— Эй, если хочешь, я нарисую твой портрет.

— Давай. А сколько это будет стоить?

— Не разоришься. Садись.

Пелл еще раз оглянулся по сторонам и, не увидев никого, проследовал по направлению к женщине, которая так увлеклась своей работой, что ничего вокруг не слышала и не замечала. Она полностью сосредоточилась на пейзаже и на движении своего карандаша.

Всего несколько мгновений потребовалось Пеллу, чтобы оказаться у нее за спиной. Выдержав паузу, он прошептал:

— Привет.

Она выронила блокнот, встала и быстро повернулась к нему.

— Господи! — Потом мгновение полного молчания.

И вдруг на лице у Ребекки появилась счастливая улыбка. Резкий порыв ветра унес ее слова:

— Черт, как же мне тебя не хватало!

— Иди ко мне, любимая, — сказал Пелл и нежно притянул ее к себе.

Глава 46

Они прошли в заросли деревьев, так чтобы никто в мотеле их не заметил.

— Им известно о Дженни, — сказала Ребекка.

— Знаю. Я видел по телевизору. — Пелл поморщился. — Она что-то оставила в комнате. И они выследили ее.

— И?..

Он пожал плечами.

— С ней не будет проблем. — Взглянул на кровь у себя на ногтях. Снова поцеловал Ребекку. Пелл вспомнил, что она была самой горячей из всех девушек в «семье». Возбуждение в нем стало нарастать. — Любимая, — прошептал он, — если бы ты не позвонила, я не знаю, что со мной было бы.

Пелл послал SMS на телефон Ребекки, сообщив ей название мотеля «Си-Вью». Когда в его номере в мотеле зазвонил телефон и он поднял трубку, сказав Дженни, что горничная хочет узнать, когда убирать комнату, на самом деле звонила Ребекка, которая нервным шепотом сообщила Пеллу, что полиция находится на пути к их мотелю. Она поняла это по вопросу Дэнс, не сможет ли кто-нибудь из них помочь в том случае, если Пелл захватит заложников. Пелл не хотел, чтобы Дженни знала что-нибудь о Ребекке, поэтому и придумал историю с горничной.

— Значит, тебе повезло, — тихо произнесла Ребекка, стирая влагу с лица.

Глядя на нее, Пелл убедился, что выглядит она совсем неплохо. Дженни в постели была недурна, но уж слишком податлива. Ребекка была сильнее, что гораздо больше возбуждало Пелла и могло заводить в течение всей ночи. Дженни секс был нужен для самоутверждения. Ребекке — просто ради наслаждения.

Пелл чувствовал, как в нем растет возбуждение.

— Как мои маленькие девочки?

— Постоянно пререкаются, чем доводят меня до белого каления. Как будто совсем ничего не изменилось. Все точно так же, как восемь лет назад. Ну, за исключением того, что Линда не выпускает из рук Библию, а Сэм больше не Сэм. Она изменила имя. Ну, и сделала себе большие груди.

— И они помогают копам? На самом деле помогают?

— Да уж… Я попыталась увести их в сторону, но не могла делать это слишком явно.

— И они ни о чем не догадались?

— Нет.

Пелл снова поцеловал ее.

— Ты самая лучшая, детка. Я на свободе только благодаря тебе.

Дженни Марстон была всего лишь пешкой в сложной игре с побегом Пелла. Весь план разработала Ребекка. После того как апелляцию Пелла отклонили, он стал подумывать о побеге. Ему удалось несколько раз позвонить Ребекке по непрослушивавшемуся телефону из «Капитолы». Какое-то время она обдумывала, как вызволить Пелла из заключения. Однако довольно долго ей ничего не приходило в голову. И вот совсем недавно Ребекка сообщила ему, что у нее появилась идея.

Она где-то прочла о нераскрытом убийстве Роберта Херрона и решила сделать Пелла главным подозреваемым в этом деле, чтобы для следствия и суда его перевели в менее охраняемое место. Ребекка нашла старый молоток, который сохранился у нее еще со времени жизни в «семье» в Сисайде, и подбросила его в гараж к тетке Пелла в Бейкерсфилде.

Пелл тем временем внимательно просматривал письма от поклонниц в поисках подходящей кандидатуры на роль сообщницы. Он остановился на Дженни Марстон из южной Калифорнии, страдавшей от «синдрома преклонения перед плохими парнями». Она показалась ему идеальной кандидатурой: одновременно отчаянная и уязвимая. Пеллу трудно было добраться до компьютера в тюрьме, поэтому Ребекка завела себе электронный адрес, который невозможно отследить, и стала через него переписываться с Дженни, выдавая себя за Дэниэла Пелла. Одной из важнейших причин, по которым выбор пал именно на Дженни, было то, что она жила примерно в часе езды от Ребекки, и та могла без труда узнать мельчайшие подробности ее быта и создать у девушки впечатление, что у них с Пеллом возникла мистическая духовная связь.

Любовь к птицам-кардиналам и колибри, к зеленому цвету, к мексиканской кухне… В столь банальном мире не надо прилагать особых усилий, чтобы установить с девицей типа Дженни Марстон «духовную» связь.

В конце концов Ребекке, выступавшей под именем Пелла, удалось убедить Дженни в том, что он не виновен в убийстве семейства Кройтонов, и уговорить ее помочь ему в побеге из тюрьмы. Именно Ребекке пришла в голову идея с бензиновой взрывчаткой, после того как она оценила возможности побега из следственной камеры в Салинасе, а также узнала расписание агентства по доставке посылок. Именно она направила Дженни соответствующие указания: похитить молоток, подделать бумажник и подбросить их на месте преступления в Салинасе. А затем научила ее, как сделать бензиновую взрывчатку и где купить комбинезон из несгораемой ткани и сумку. Удостоверившись, что все поручения выполнены и все в полном порядке, сообщение о том, что все готово, Ребекка оставила на сайте «Manslaughter».

— Мне ответила Сэм, когда я звонил? — спросил Пелл.

Тридцать минут назад им звонил Пелл, выдавший себя за охранника, проводящего проверку. Они договорились с Ребеккой, что если ответит не она, то он попросит женщин проверить запоры на окнах. Это будет означать, что он поблизости, и Ребекке необходимо выйти и ждать его под навесом.

— Она, конечно, ничего не поняла. Бедняжка все еще маленькая мышка. Она ничего не просекает.

— Я хочу убраться отсюда как можно скорее, любимая. Когда мы сможем уехать?

— Уже скоро.

— У меня есть ее адрес, — сказал Пелл. — Адрес Дэнс.

— Имей в виду, ее детей нет дома. Она не сообщила мне, где они, но в телефонной книге я нашла некоего Стюарта Дэнса. Возможно, ее отец или брат. Полагаю, именно там они и находятся. Да… их охраняет полицейский. Мужа нет.

— Вдова, верно?

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, и все. Сколько лет детям?

— Не знаю. А это имеет какое-то значение?

— Нет.

Ребекка откинулась назад и бросила на Пелла внимательный оценивающий взгляд.

— Для беглого каторжника ты выглядишь совсем неплохо.

Она заключила его в объятия. Близость ее тела, напоенного ароматами морской растительности и соснового бора, еще больше усилили возбуждение Пелла. Он провел рукой по спине Ребекки до самого низа. Напряжение усиливалось. Он жадно впился губами в ее губы, просунув язык ей в рот.

— Дэниэл… не сейчас. Я должна вернуться.

Но Пелл не слышал ее слов. Он увлек Ребекку еще дальше в лес. Она положила на влажную землю блокнот картонной обложкой вниз и опустилась на него на колени.

— Девушки будут удивлены, почему у меня мокрые колени. — И начала расстегивать молнию у него на джинсах.

«Да, такова Ребекка, — подумал Пелл. — Всегда все хорошо продумает».

Наконец позвонил Майкл О'Нил.

Кэтрин обрадовалась, хотя интонация у него была сугубо деловая, и она понимала, что Майкл не хочет говорить об их недавней стычке. Она чувствовала, что он все еще злится. Что на него было совсем не похоже. Это насторожило ее, но у Дэнс не было времени на анализ их личных проблем, принимая во внимание то, по какому поводу ей звонил Майкл.

— У меня новости из Калифорнийского управления полиции, — сказал он. — Какие-то хайкеры на пути в Биг-Сер обнаружили на берегу сумочку и личные вещи. Они принадлежат Дженни Марстон. Тела пока не нашли, но весь песок вокруг в крови. Кроме крови, криминалисты нашли на камне волосы и частички кожи с головы. И на том же камне отпечатки пальцев Пелла. Береговая охрана отрядила две лодки на поиски трупа. В сумочке ничего интересного. Только документы и кредитные карточки. Все деньги по ним сняты. По всей видимости, Пеллом.

Значит, он убил и ее…

Кэтрин закрыла глаза. Пелл увидел фотографию Дженни по телевизору и понял, что полиция установила ее личность. После этого она стала представлять для него опасность.

Второй подозреваемый увеличивает шанс поимки преступника в геометрической прогрессии…

— Мне очень жаль, — сказал О'Нил.

Он прекрасно понимал, о чем она сейчас думает. Ей никогда бы не пришло в голову, что появление фотографии девушки на экранах телевизоров может привести к ее гибели.

Они считали, что демонстрация фотографии — лишь еще одна нить в поисках опасного преступника.

— Мы поступили правильно, — подвел итог О'Нил. — У нас не было другого выхода.

«Мы, — отметила она про себя. — Не овербаевское вы».

— Когда это случилось?

— Криминалисты говорят, примерно час назад. Мы ведем проверку на шоссе № 1 и в его окрестностях, но пока никаких свидетелей.

— Спасибо, Майкл.

Кэтрин ждала, что он продолжит разговор, напомнит ей об ее отношениях с Келлогом. Собственно, не важно, что, главное, даст возможность завести беседу на больную тему. Но Майкл лишь сухо сообщил:

— Я планирую проведение поминальной службы по Хуану. Буду держать тебя в курсе.

— Спасибо.

— Пока.

Дэнс позвонила Келлогу и Овербаю и сообщила им новости. Ее босс не сразу решил, хорошая это новость или плохая. Еще одна жертва, но по крайней мере погиб преступник. В конце концов он сделал вывод: пресса и публика решат, что больше очков на стороне «хороших парней».

— А ты какдумаешь, Кэтрин?

Однако у Дэнс не было времени сформулировать ответ шефу, так как позвонили из приемной КБР и сообщили, что прибыла Тереза Кройтон — Спящая кукла.

Тереза оказалась совсем не такой, какой ее представляла себе Кэтрин Дэнс.

Тереза Кройтон-Боллинг была высокой и стройной девушкой в широком, немного мешковатом свитере, с длинными светло-каштановыми волосами, рассыпавшимися по плечам. В левом ухе у нее виднелись четыре металлические точки, в правом — пять, а большинство пальцев украшали серебряные кольца. На узком, бледном, но очень милом лице ни малейших следов косметики.

Мортон Нэгл провел девушку и ее тетку, внушительную на вид даму с короткими седыми волосами, в кабинет к Дэнс. Мэри Боллинг вела себя с мрачноватой сдержанностью, и сразу бросалось в глаза, что кабинет Кэтрин — последнее место в мире, где ей хотелось бы оказаться. Все присутствующие обменялись рукопожатиями и приветствиями. Рукопожатие девушки было простым и дружеским, лишь чуть-чуть нервным. Приветствие ее тетки — напряженным и сухим.

Нэгл, конечно же, хотел бы остаться. Интервью у Спящей куклы было его главной целью со времени побега Пелла. Однако, по всей видимости, стороны пришли к некоему негласному соглашению, что он на какое-то время отойдет в сторону и не будет мешать следствию. Поэтому литератор тут же заявил, что если он кому-то понадобится, то его можно будет найти дома.

Кэтрин попрощалась с ним прочувствованным: «Спасибо».

— До свидания, мистер Нэгл, — сказала Тереза.

Он простился с ними обеими легким поклоном — с девушкой и пожилой дамой, пытавшейся застрелить его (и сейчас смотревшей на Нэгла с таким видом, как будто была совсем не против повторить попытку). Нэгл отделался характерной для него ухмылкой, подтянул, как водится, штаны и вышел.

— Спасибо, что согласились приехать. Как к вам обращаться? Просто Тереза?

— Чаще всего меня называют Тера.

— Вы не будете возражать, если я переговорю с вашей племянницей с глазу на глаз?

— Да, конечно, — ответила за тетку девушка. Миссис Боллинг явно колебалась. — Да, конечно, — повторила девушка еще более решительным тоном. И даже с намеком на раздражение. Как и музыкантам, блестяще владеющим своими инструментами, некоторым людям подвластны сотни различных интонаций.

Кэтрин сняла номер для миссис Боллинг с племянницей в мотеле неподалеку от центрального офиса КБР. Она воспользовалась одним из вымышленных имен, которые всегда имела про запас для свидетелей.

Ти-Джей проводил тетку к Альберту Стемплу, который должен был отвезти ее в мотель и подождать возвращения Терезы вместе с ней.

Когда они остались вдвоем в кабинете, Дэнс вышла из-за стола и закрыла дверь. Она не знала, сохранились ли в памяти девушки какие-то воспоминания, из которых можно будет почерпнуть факты, полезные для поимки Пелла. Но решила по крайней мере попытаться хоть что-нибудь выяснить. Кэтрин понимала, насколько ей будет сложно. Ведь несмотря на личностную силу девушки, на ее несомненное мужество, она будет вести себя так, как на ее месте вел бы себя любой семнадцатилетний — возводить бессознательные барьеры, чтобы защититься от боли, вызываемой мучительными воспоминаниями.

И Дэнс не удастся ничего от нее добиться до тех пор, пока эти барьеры не будут разрушены. В ходе допросов и бесед она не использовала классический гипноз. Тем не менее Кэтрин было хорошо известно, что если собеседник расслаблен и не отвлекается на внешние раздражители, он способен вспомнить такие события, которые в ином состоянии упорно ускользают от его внутреннего взора. Кэтрин провела Терезу к удобной кушетке, погасила яркий верхний свет, оставив гореть только небольшую настольную лампу.

— Вам ничего не мешает?

— Думаю, что нет.

Тем не менее девушка продолжала нервно сжимать руки и улыбаться напряженной улыбкой. «Она переживает довольно сильный стресс», — сделала вывод Кэтрин.

— Тот человек, мистер Нэгл, сказал мне, что вы хотели спросить меня о том, что произошло в ту ночь, когда были убиты мои родители, брат и сестра.

— Совершенно верно. Я знаю, в тот момент вы спали, но…

— Но что?

— Я знаю, что вы спали в момент убийств.

— Откуда вам это известно?

— Ну… из газетных репортажей… Из отчетов полиции.

— Нет-нет, вы ошибаетесь. Я не спала.

От удивления Кэтрин даже заморгала.

— Не спали?

На лице девушки отобразилось еще большее удивление.

— Конечно, не спала. И мне казалось, что именно поэтому вы меня и пригласили.

Глава 47

— Продолжайте, Тера.

Кэтрин почувствовала, как бешено заколотилось у нее сердце. Неужели перед ней открылся ход к той неизвестной нити, которая должна будет привести их к основному мотиву Пелла?

Девушка потянула себя за мочку уха, ту самую, в которой виднелись пять крошечных штифтиков, и носок ее туфли слегка приподнялся, что свидетельствовало о том, что она сгибает пальцы.

Стресс…

— Я действительно спала, но немного раньше. Да… Я не очень хорошо себя чувствовала. Но потом проснулась. Мне приснился сон. Не помню о чем, но кажется, что-то очень страшное. И я со стоном проснулась. Ну, вы знаете, как бывает.

— Да, конечно.

— Или не со стоном, а с криком. Только… — Ее голос сорвался, она снова сжимала мочку уха.

— Теперь вы не уверены, что кричали именно вы? Вам кажется, что это был кто-то другой?

Девушка вся сжалась. Возможно, и сейчас она думает, что крик издал кто-то из ее умирающих родных.

— Да.

— А вы не помните, который был час?

Сама Кэтрин хорошо помнила: эксперты определили время смерти семейства Кройтонов между 18.30 и 20.00.

Тереза не смогла ответить на ее вопрос точно.

— Примерно около 19.00, — сказала она.

— Вы не встали с постели?

— Нет.

— А потом что-нибудь слышали?

— Да, голоса. Правда, не очень отчетливо. Я не совсем проснулась, но голоса я точно слышала.

— И чьи же?

— Не знаю. Мужские. Но не отца и не брата. Совершенно точно. Я очень хорошо помню.

— Тера, вы об этом кому-нибудь тогда говорили?

— Да. — Она кивнула. — Но никто не обратил внимания.

Как же Рейнольдс мог упустить подобное?

— Ну расскажите скорее, что вы слышали.

— Дело в том, что я слышала как бы два разговора. Первый касался денег, кто-то из них упоминал о деньгах. О четырехстах долларах. Я очень хорошо помню, именно о четырехстах долларах.

В момент ареста у Пелла обнаружили гораздо большую сумму. Возможно, в тот момент Пелл с Ньюбергом просматривали бумажник Кройтона и обсуждали его содержимое. А может, девочка просто не расслышала всю фразу до конца, и говорили они о четырехстах тысячах долларов?

— Что еще?

— Да, а потом кто-то, тоже мужчина, но совсем другой сказал что-то о Канаде. И кто-то еще задал вопрос. О Квебеке.

— И что за вопрос?

— Он просто хотел узнать, что такое Квебек.

«Кто-то не знающий, что такое Квебек? Не был ли это Ньюберг, — подумала Дэнс. — Ведь женщины говорили, что, имея золотые руки и прекрасно разбираясь в электронике и компьютерах, во всем остальном из-за давнего употребления наркотиков он был чуть ли не полным кретином».

Значит, какая-то связь с Канадой. Не туда ли хотел бежать Пелл? Канадскую границу пересечь гораздо легче, чем мексиканскую. Да и горных вершин там хватает.

Дэнс улыбнулась и наклонилась вперед.

— Продолжайте, Тера. То, что вам удалось запомнить, чрезвычайно важно.

— Потом, — продолжила Тереза, — кто-то заговорил о старых машинах. Какой-то другой человек. С низким голосом. И говорил он очень быстро.

Торговля подержанными автомобилями — популярный способ отмывания денег. А может, они просто обсуждали, как достать машину для побега. Но, значит, беседовали не только Пелл с Ньюбергом. Там был кто-то третий. Кто?

— У вашего отца был какой-нибудь бизнес в Канаде?

— Не знаю. Он много ездил. Но, по-моему, о Канаде он никогда не упоминал… Я так и не поняла, почему тогда в полиции меня не спросили об этом. Возможно, потому, что Пелла уже арестовали. И мои показания не имели особого значения. Теперь же, когда он сбежал… С тех самых пор, как мистер Нэгл сообщил мне, что вам нужна моя помощь, я пыталась осмыслить услышанное тогда. Может быть, вам удастся что-нибудь понять.

— Надеюсь, что да. А что-нибудь еще вы можете вспомнить?

— Нет. Кажется, именно в тот момент я снова уснула. Следующее, что я помню… — Тереза сделала паузу, было видно, что ей тяжело говорить, — женщину в форме рядом с моей кроватью. Женщину из полиции. Она попросила меня одеться и… ну вот и все.

Дэнс задумалась: четыреста долларов, торговля подержанными машинами, франкоязычная канадская провинция.

И… третий мужчина.

Не намеревается ли Пелл и сейчас отправиться куда-то на север? По меньшей мере не помешает поставить в известность иммиграционные службы. Придется им в ближайшее время более внимательно отнестись к пересекающим северную границу США.

Дэнс сделала еще попытку пройти с Терезой события той страшной ночи. Однако все было бесполезно. Больше ничего припомнить она не смогла.

Четыреста долларов… Канада… Что такое Квебек?.. Подержанные автомобили… Есть ли во всем этом какой-то ключ к замыслам Дэниэла Пелла?

И тут в голову Дэнс пришла мысль, которая имела самое непосредственное отношение к ее семье, к ней самой, Уэсу и Мэгги. Она еще раз перед мысленным взором пропустила все известные ей факты, связанные с убийством Кройтонов. Странно… Постепенно вывод выкристаллизовался у нее в голове, хотя Кэтрин он совсем не понравился.

Она нехотя произнесла:

— Тера, вы говорили, что все это произошло около семи часов вечера?

— Да, наверное.

— Где ваша семья обычно ужинала?

— Чаще всего в маленькой столовой. Большой столовой мы не пользовались. В ней проводили только особо торжественные мероприятия.

— Во время ужина вы смотрели телевизор?

— Да. Часто. По крайней мере я, брат и сестра.

— И маленькая столовая располагалась неподалеку от вашей спальни?

— Прямо у лестницы. А откуда вы узнали?

— А вы когда-нибудь смотрели «Равный шанс»?

Девушка нахмурилась:

— Да.

— Тера, у меня возникла мысль, что, возможно, голоса, которые вы слышали, звучали с экрана телевизора. Может быть, кто-то выиграл в категории «география» четыреста долларов, дав правильный ответ «Франкоязычная провинция Канады» на вопрос «Что такое Квебек?».

Девушка молчала. Ее взгляд был неподвижен. Она тоже пыталась понять.

— Нет, — наконец решительно произнесла она, покачав головой. — Нет. Уверена, что нет.

— А голос, говоривший о торговле машинами… Не могла ли это быть просто реклама? Кто-то говорит быстро низким голосом. Так часто бывает именно в рекламе.

Девушка покраснела. Она была смущена. И затем резким раздраженным тоном произнесла:

— Нет!

— И тем не менее вполне возможно, — мягко заметила Дэнс.

Тереза закрыла глаза.

— Нет, — шепотом. А потом громче: — Я не знаю.

Вот почему Рейнольдс не воспользовался показаниями девочки. Он тоже понял, что она ведет речь о телевизионной программе.

Плечи Терезы опустились, и вся она поникла. От Дэнс не ускользнуло это движение, свидетельствовавшее о глубоком разочаровании. Девушка полагала, будто она запомнила что-то очень важное, что поможет поймать человека, виновного в гибели ее родных. И вот теперь поняла, что путешествие сюда, потребовавшее с ее стороны столько силы, настойчивости и настоящего мужества… ее споры с теткой — все усилия были бессмысленны. Она была буквально раздавлена осознанием тщетности своего поступка.

— Извините… — Ее глаза наполнились слезами.

Кэтрин Дэнс улыбнулась:

— Тера, не расстраивайтесь. Ничего страшного.

Она протянула девушке бумажный носовой платок.

— Ничего страшного? Ужасно! Мне так хотелось вам помочь…

Еще одна улыбка.

— О, Тера, поверьте, мы еще только начинаем. И вы еще сможете оказать нам очень большую помощь.

На своих семинарах Кэтрин часто приводила анекдот о городском щеголе, который приехал в деревню и беседует с местным фермером. Он смотрит на собаку, сидящую у ног фермера, и спрашивает: «Ваша собака кусается?» Фермер отвечает: «Нет, не кусается». Приезжий протягивает руку к собаке, и та его кусает. Он отскакивает с возмущенным восклицанием: «Вы ведь говорили, что она не кусается!» Фермер спокойно произносит: «Моя собака не кусается. А эта собака не моя».

Искусство ведения беседы со свидетелем состоит не только в способности правильно анализировать его ответы, язык тела и поведение, но и в умении правильно задавать вопросы.

Все факты, касающиеся убийства семейства Кройтонов, и практически каждое мгновение того, что за ним последовало, было превосходно задокументировано полицией и журналистами. Поэтому Кэтрин Дэнс решила спросить девушку о том, о чем ее явно никто прежде не спрашивал: о времени, предшествовавшем преступлению.

— Тера, мне бы хотелось знать, что происходило до того.

— До того?

— Да. Давай отойдем немного дальше в историю того страшного дня.

Тереза нахмурилась:

— О, я почти ничего не помню. Просто то, что произошло тем вечером, стерло у меня из памяти все остальное.

— Тем не менее попытайся. Подумай. Был май. Ты была в школе, так?

— Да.

— Какой был день?

— Гм… Пятница.

— Видишь, как быстро ты вспомнила.

— Просто потому, что часто по пятницам папа водил нас на разные развлечения. В тот день мы должны были поехать на карнавальные катания в Санта-Крус. Только всему помешала моя болезнь. — Тереза задумалась и начала тереть глаза. — Кроме меня, туда должны были поехать Бренда со Стивом, мои сестра и брат. Мама оставалась дома, так как у нее были какие-то дела в субботу и ей нужно было подготовиться.

— Но вам пришлось изменить планы?

— Да. Мы уже отправились в путь, но… — Тереза опустила голову, — мне сделалось плохо в машине. Поэтому мы вернулись.

— И что с тобой случилось? Простуда?

— Кишечный грипп. — Тереза поморщилась и похлопала себя по животу.

— О, действительно неприятная вещь.

— Да уж…

— Когда вы приехали домой?

— В половине шестого, наверное.

— И ты сразу легла в постель?

— Да, сразу легла.

Тереза выглянула в окно на старую изогнутую сосну.

— И проснулась, только когда услышала звуки телешоу, доносившиеся из маленькой столовой?

Девушка обмотала рыжеватую прядь волос вокруг пальца и, скорчив насмешливую гримасу, произнесла:

— Квебек.

И тут Кэтрин Дэнс сделала паузу. Она поняла, что необходимо принять решение, и притом очень важное.

Так как у нее не было ни малейшего сомнения в том, что Тереза лжет ей.

Когда они только начинали свою беседу и потом, когда Тереза рассказывала об услышанном из комнаты с телевизором, в поведении девушки не было ни особой напряженности, ни закрытости, хотя она, несомненно, испытывала довольно сильный общий стресс. Любой, кто вынужден отвечать на вопросы сотрудников полиции в ходе следствия, испытывает его, даже сама невинная жертва.

Однако как только Тереза начала вспоминать о поездке в Санта-Крус, речь у нее вдруг стала прерывистой, девушка то и дело прикрывала рукой лицо и ухо — жесты отрицания, — выглядывала в окно, что свидетельствовало о явном нежелании говорить на эту тему. Пытаясь тем не менее казаться спокойной и безразличной, она недвусмысленно демонстрировала факт стресса сильным покачиванием ноги. Дэнс отметила все характерные проявления стресса, обусловленного ложью, и то, что девушка находится на стадии отрицания.

Все то, что Тереза говорила ей, в принципе при необходимости можно было перепроверить. Однако обман подразумевает не только прямую ложь, но и утаивание фактов, важных для говорящего. Существовало нечто такое, что Тереза не желала открывать собеседнице.

— Тера, ведь во время вашей поездки случилось еще что-то неприятное, не так ли?

— Неприятное? Нет. Ничего не случилось. Клянусь.

Тройное подтверждение вывода Дэнс: два отрицающих высказывания и ответ вопросом на вопрос. Теперь девушка еще и покраснела и вновь стала покачивать ногой — целый букет стрессовых реакций.

— Ну, не стесняйся, Тереза. Ведь все давно в прошлом. Тебе не о чем беспокоиться. Расскажи, что тогда произошло.

— Ну, знаете… Мои родители, брат, сестра… Всех их убили. Разве это, по-вашему, не достаточная неприятность?

В голосе Терезы звучало явное раздражение.

Дэнс сочувственно кивнула.

— Я имею в виду время, предшествовавшее тому, что случилось вечером. Вы выехали из Кармела и следовали по направлению к Санта-Крусу. Ты почувствовала себя плохо. Вы отправились обратно домой. Кроме твоей болезни, что-нибудь еще произошло во время поездки, что могло вызвать у тебя беспокойство, тревогу?

— Не знаю. Не помню.

Подобное высказывание в устах человека, находящегося в фазе отрицания, означает: я все прекрасно помню, но не хочу об этом думать. Воспоминания слишком болезненны.

— Вы едете, и вот…

— Я… — начала Тереза и замолчала.

Затем закрыла голову руками и расплакалась. Поток слез, сопровождающихся беззвучными рыданиями.

— Тера.

Дэнс поднялась и протянула ей бумажный платок. Девушка продолжала почти беззвучно плакать, ее всхлипы напоминали сдавленный кашель.

— Все в порядке, — сочувственно произнесла Кэтрин, взяв девушку за руку. — Что бы ни случилось, теперь уже все в порядке. Не расстраивайся так.

— Я…

Нерешительность буквально парализовала девушку. Дэнс видела, каких усилий ей стоит побороть страх. «Как же она все-таки поступит?» — задавалась вопросом Кэтрин. Она либо сейчас все выложит, либо окончательно окаменеет, и тогда их разговор можно считать оконченным.

Наконец Тереза проговорила:

— Мне хотелось кому-нибудь рассказать. Но я не могла. Ни психологам, ни друзьям, ни даже тете…

И вновь всхлипывания. Поникшие плечи, голова опущена, руки либо стирают слезы с лица, либо судорожно сжаты на коленях. Классические кинесические свидетельства того, что Тереза Кройтон вступила в стадию эмоционального принятия. Страшный груз, с которым она жила долгие годы, готов упасть и освободить ее. Она начала свою исповедь.

— Я во всем виновата. Я виновата в их гибели!

Она прижалась головой к спинке дивана. Лицо ее страшно покраснело, шейные мышцы напряглись, слезы, лившиеся потоком, оставили следы на свитере.

— Бренда и Стив, мама и папа… все только из-за меня!

— Из-за того, что ты заболела?

— Нет! Из-за того, что я притворилась больной!

— Расскажи мне, пожалуйста.

— На самом деле я не хотела отправляться в ту поездку. Я не выносила тамошних развлечений. Просто ненавидела их! И единственным предлогом, который мне пришел тогда в голову, была болезнь. Я вспомнила про моделей, которых видела по телевизору. Они, чтобы не толстеть, закладывают себе в рот пальцы, и их рвет. И когда мы ехали к Санта-Крусу, я выбрала момент, когда на меня никто не смотрел, и сделала то же самое. Меня вырвало на заднее сиденье, и я всем сказала, что у меня, наверное, кишечный грипп. Все перепугались, папа повернул машину, и мы поехали домой.

Вот, значит, как. Бедная девушка все восемь лет была убеждена, что семья погибла по ее вине, потому что она тогда солгала. Восемь лет она жила с таким тяжелым бременем на душе.

Одну истину Дэнс удалось добыть. Но по крайней мере оставалась еще одна. Кэтрин Дэнс хотелось узнать и ее.

— Однако скажи, Тера, почему тебе так не хотелось ехать на пирс?

— Просто не хотела. Мне было там неприятно, скучно.

Если человек признается в одной лжи, это совсем не значит, что он немедленно признается и во всех остальных. Девушка снова перешла в стадию отрицания.

— Но почему? Ты ведь можешь мне рассказать. Ну давай.

— Не знаю. Мне просто было неинтересно.

— Почему?

— Ну, папа всегда был чем-то занят. Поэтому он давал нам деньги, говорил, что попозже нас заберет, а сам уходил звонить по телефону и по всяким другим делам. А без него было жутко скучно.

Она снова застучала носком туфли по полу и вновь нервным движением пальцев сжала штифтики на мочке правого уха, вначале верхний, потом нижний и, наконец, средний. Стресс буквально пожирал ее.

Однако Кэтрин Дэнс понимала, что ей лгут, не только по многочисленным кинесическим сигналам. Детей — даже семнадцатилетних выпускников средней школы — бывает трудно подвергать кинесическому анализу. Большинство психологов, проводящих беседы с подростками, склонны анализировать содержание сказанного ими — то, что они говорят, а не то, как они говорят.

То, что сейчас Тереза говорила Дэнс, было лишено всякого смысла как в контексте собственных воспоминаний девушки, так и с точки зрения имевшихся у Кэтрин знаний детской психологии. Уэс и Мэгги, к примеру, очень любят пирс в Санта-Крусе, и для них возможность провести там несколько часов без опеки взрослых с карманом, набитым деньгами, было бы немыслимым счастьем. На пирсе детям предлагаются бесчисленные удовольствия: катания на каруселях, сласти, музыка, игры.

Отметила Дэнс и еще одно противоречие в рассказе Терезы. Почему бы ей было просто не попросить, чтобы отец оставил ее в пятницу дома с матерью, а сам поехал в Санта-Крус с остальными детьми? Создавалось впечатление, что Тереза не хотела, чтобы и они туда ехали.

Дэнс на мгновение задумалась.

— Тера, ты говоришь, ваш отец работал и звонил по телефону, а ты с братом и сестрой тем временем каталась на карусели?

Она опустила голову.

— Да, наверное.

— Куда он ходил звонить?

— Не знаю. У него был сотовый. Тогда сотовых телефонов было не так много. Но у отца он был.

— Он с кем-нибудь там встречался?

— Не знаю. Возможно.

— Тера, кто были те люди, с которыми он там виделся?

Она пожала плечами.

— Это были какие-то женщины?

— Нет.

— Ты уверена?

Тереза молчала, отвернувшись от Дэнс. После долгой паузы она произнесла:

— Возможно… Иногда… Да…

— И ты считала их подружками отца?

Едва заметный кивок. И снова слезы. Сквозь сжатые зубы девушка процедила:

— И…

— Что, Тера?

— Отец приказывал нам по возвращении на все вопросы матери отвечать, что он был с нами.

Девушка вновь залилась краской.

Дэнс вспомнила намек Рейнольдса на то, что Кройтон был большим бабником.

Горький смех сорвался с дрожащих губ девушки.

— Я его видела. Предполагалось, что мы с Брендой останемся на пирсе, но мы пошли за мороженым в кафе, которое располагалось на противоположной стороне пляжного променада. И я его увидела. В его машину садилась женщина, и она целовала его. И она была не единственной. Потом я увидела его с другой. Он шел к ней в квартиру или дом, находившийся неподалеку от пляжа. Поэтому я и не хотела, чтобы он туда ездил. Я хотела, чтобы он вернулся домой и оставался с мамой и с нами, а не с чужими тетками. — Она вытерла лицо. — Поэтому я солгала. И притворилась, что мне плохо.

Значит, в Санта-Крусе Кройтон встречался с любовницами. А детей брал с собой для создания себе полного алиби в глазах жены. Приехав на пляж, он бросал детей, а сам отправлялся к своим подружкам.

— И всех моих близких убили. По моей вине.

Дэнс наклонилась вперед и произнесла тихим полным сочувствия голосом:

— Нет, Тера. Твоей вины нет никакой. Мы абсолютно уверены, что Дэниэл Пелл планировал убийство твоего отца. Оно не было случайным. Если бы он пришел тем вечером, и вас не было бы дома, он спокойно бы ушел и вернулся в следующий раз, когда твой отец был бы на месте.

Девушка немного успокоилась.

— Правда?

Дэнс совсем не была уверена в том, что сказала Терезе правду, но она не могла позволить ей и дальше жить с таким тяжелым грузом на душе.

— Правда.

— Глупо! — воскликнула Тереза. Чувствовалось, как сильно она растеряна. — Как все глупо! Я так хотела приехать сюда, чтобы помочь вам. А получилось, что все это время у вас вела себя, как ребенок.

— О нет, ты мне очень помогла, — возразила ей Дэнс, и в голосе ее звучала убежденность, подкрепляемая несколькими новыми интригующими соображениями, которые у нее только что возникли.

— На самом деле помогла?

— Конечно… Более того, мне сейчас в голову пришло еще несколько вопросов. Надеюсь, ты не против? — И в ту же минуту в желудке у Дэнс раздалось урчание, сообщавшее о том, что неплохо бы подкрепиться. Тереза и Дэнс рассмеялись, а Кэтрин добавила: — При том условии, конечно, что в ближайшем будущем нам принесут два «фрапуччино» с пирожными.

Тереза вытерла глаза.

— Ну что ж, я не возражаю.

Дэнс вызвала Рэя Карранео и отправила его за едой, а сама позвонила Ти-Джею и попросила никуда не уходить, предупредив, что в ближайшее время им скорее всего придется несколько изменить планы.

Глава 48

Припарковав машину у дороги в нескольких десятках метров от «Пойнт-Лобос инн», чтобы не попасться на глаза охране, Дэниэл Пелл продолжал всматриваться в просветы между высокими и густыми кипарисами.

— Ну давай, — пробормотал он.

И вот всего через несколько секунд из кустов появилась Ребекка с рюкзаком за плечами. Она запрыгнула в машину и впилась губами в его губы.

Затем откинулась на спинку сиденья.

— Дерьмовая погода, — решительно произнесла она, улыбнулась и снова поцеловала его. — Извини за опоздание.

— Тебя никто не видел?

Смех.

— Я вылезла из окна. Они там думают, что я рано легла спать.

Он включил зажигание, и машина поехала по шоссе.

Это была последняя ночь Дэниэла Пелла на полуострове Монтерей и… его последняя ночь на земле. Они планировали угнать еще одну машину — внедорожник или грузовик — и отправиться на север, пробираясь по все более узким и неровным дорогам северной Калифорнии к горной вершине Пелла. Он станет повелителем горы, повелителем новой «семьи» и не будет давать никому отчет и никому не позволит вмешиваться в свою жизнь. Никто не посмеет приблизиться к нему и бросить ему вызов. А там его будет окружать десяток девушек и юношей, даже два десятка, увлеченных Калифорнийским Крысоловом в его горное королевство.

О Господи…

Но вначале необходимо завершить свою миссию здесь, которая гарантирует ему безопасное будущее.

Пелл протянул Ребекке карту округа Монтерей. Она развернула ее и, внимательно просмотрев, назвала улицу и номер дома.

— Это совсем недалеко отсюда. Займет не больше пятнадцати минут.

Эди Дэнс выглянула из окна своего дома и увидела полицейскую машину.

Она, конечно, обрадовалась. При том, что где-то поблизости гуляет сбежавший преступник, приятно сознавать, что твоя дочь проявляет такую заботу о безопасности родных.

Тем не менее в данный момент думала Эди не о Дэниэле Пелле, а о Хуане Миллере.

Эди сильно устала — старые кости давали себя знать — и теперь радовалась, что не позволила себя уговорить взяться за сверхурочную работу, каковой всегда хватает для любой медсестры. Смерть и налоги вовсе не единственные надежные источники заработка в этом мире, как полагают некоторые. Третьим таким источником, несомненно, остается забота о здоровье и лечение болезней, и потому у Эди Дэнс не было причин беспокоиться по поводу работы: на ее век хватит, были бы желание и силы трудиться. Она никогда не могла понять мужа, которого гораздо больше интересовали обитатели моря, нежели люди. Что может быть более увлекательным, загадочным и волнующим, чем человеческие существа, чем забота о них, утешение и спасение их от смерти?

Убейте меня…

Скоро приедет Стюарт с детьми. Она, конечно, очень любила внуков, и ей было очень приятно проводить с ними время. Эди понимала, насколько ей повезло, что Кэти живет неподалеку. Очень многих ее знакомых и друзей разделяли с детьми сотни и даже тысячи миль.

Да, конечно, она радовалась тому, что Уэс и Мэгги гостят у нее, но гораздо больше обрадовалась бы, если бы узнала, что страшный преступник схвачен и возвращен в тюрьму. Эди не очень нравилось то, что ее дочь стала агентом КБР, а то, что Стюарт явно гордился выбором Кэтрин, раздражало ее еще больше. Эди Дэнс вовсе не принадлежала к числу тех, кто считает, что работа — не женское дело, она сама всю жизнь проработала, но служить в полиции, ходить с оружием, арестовывать опасных преступников и наркоторговцев — это уж чересчур.

Конечно, Эди никогда бы не высказала своих мыслей вслух, но втайне она мечтала об одном: чтобы ее дочь нашла достойного мужчину, вышла замуж и бросила работу в полиции. Ведь Кэти в свое время была превосходным консультантом по подбору присяжных. Почему бы не вернуться к старой профессии? Кроме того, они с Мартиной Кристиансен создали прекрасный веб-сайт, который даже приносил кое-какие деньги. А если бы они посвятили ему больше времени, можно представить, какого успеха добились бы на этом поприще.

Эди очень любила своего зятя. Билл Свенсон был милым веселым парнем и потрясающим отцом. Его гибель в автокатастрофе стала для нее настоящей трагедией. Но с тех пор прошло уже несколько лет. Дочери необходимо подумать о новой семье.

Какая жалость, что Майкл О'Нил женат. Они с Кэти были бы идеальной парой. (Эди никак не могла взять в толк, что он нашел в этой «примадонне» Анне, которая с детьми обращалась, как с елочными игрушками, и проявляла гораздо больший интерес к своей галерее, чем к дому.)

Да и фэбээровец, которого Кэти пригласила на день рождения Стюарта, Уинстон Келлог, тоже очень мил. Он напомнил Эди Билла. Ну а еще есть Брайан Гундерсон, с которым Кэти недавно стала встречаться.

Эди никогда не беспокоилась за здравый смысл дочери при выборе партнеров. Главной проблемой Кэти было доведение начатого до конца. И Эди были известны причины. Кэти как-то рассказала матери о том, как огорчается Уэс всякий раз, когда она идет на свидание. Эди много времени проработала медсестрой не только во взрослых, но и в детских отделениях. Она видела, как ловко порой дети умеют управлять собственными родителями, как хитро они ими манипулируют, иногда не сознавая того. Дочери следует четко расставить все точки над i в этом вопросе. Но ведь она не станет ничего подобного делать. Предпочитает прятать голову в песок…

Впрочем, не бабушке следует разговаривать на такую тему с мальчиком. Бабушки и дедушки обладают неограниченной прерогативой изливать на детей свою доброту и купаться в лучах их любви и привязанности, но расплачиваются они тем, что передают большую часть прав на педагогическое вмешательство родителям. Эди, конечно, подробно изложила свою точку зрения по данному вопросу Кэти, та полностью с ней согласилась, но, естественно, все проигнорировала, порвала с Брайаном и…

Эди резко подняла голову. Откуда-то с заднего двора послышался шум.

Она посмотрела, не приехал ли Стюарт. Нет, стоянка пуста. В гараже только ее «приус». Эди еще раз выглянула в окно и убедилась, что полицейский по-прежнему сидит в своей машине.

Затем она снова услышала тот же звук. Стук камней.

Эди со Стюартом жили вдалеке от океана, на большом холме, спускавшемся от центра к Кармел-Бич. Их задний двор представлял собой ступенчатый садик, каждую террасу которого ограждала небольшая загородка из камней. Если кому-то придет в голову пробраться к ним коротким путем от соседского заднего двора, то он обязательно вызовет небольшой камнепад из гравия. Звук, привлекший ее внимание, походил именно на что-то подобное.

Эди спустилась вниз во двор. Никого. Наверное, кошка или собака. Однако их питомцы послушно сидели дома. Впрочем, Кармел отличался строгостью законов относительно содержания домашних животных, но в городе их очень любили (актрисе Дорис Дэй принадлежал там великолепный отель, в котором животные всегда приветствовались), поэтому поблизости часто бродили несколько кошек и собак.

Она закрыла дверь и, услышав звук подъезжающей машины Стюарта, сразу же забыла о шуме. Эди Дэнс прошла к холодильнику, чтобы приготовить еду для детей.

Беседа со Спящей куклой имела весьма интригующее завершение.

Вернувшись к себе в кабинет, Дэнс позвонила и справилась о девушке и ее тетке. Обе находились в мотеле под надежной охраной агента КБР с двумя громадными пистолетами. Все в порядке, рапортовал Альберт Стемпл, затем добавил:

— Девушка замечательная. Мне она очень нравится. А вот тетку можете забрать себе.

Дэнс перечитывала заметки, сделанные во время беседы. Потом после короткого перерыва еще раз вернулась к ним и снова внимательно перечитала. Затем вызвала Ти-Джея.

— Ваш дух готов вам служить, босс.

— Принеси мне все имеющиеся у нас материалы на Пелла.

— Всю кипу?

— Всю кипу.

Дэнс просматривала заметки Джеймса Рейнольдса по делу об убийстве семейства Кройтон, когда появился запыхавшийся Ти-Джей. Прошло всего каких-нибудь три или четыре минуты. Может быть, в ее голосе прозвучало значительно большее нетерпение, чем она предполагала?

Она вынула из тележки, которую привез Ти-Джей, папки и разложила на столе. Весь стол оказался завален — за такое короткое время им удалось собрать столько материала! Дэнс начала перелистывать страницы.

— А девушка нам реально помогла?

— Да, — рассеянно ответила Кэтрин, глядя на какой-то листок бумаги.

Ти-Джей еще что-то сказал, но она не обратила на его слова ни малейшего внимания, продолжая перелистывать страницы донесений, докладных, рукописных заметок, временных диаграмм Рейнольдса и других его записей. В конце концов Кэтрин снова вернулась к тому листу бумаги, который держала в руках.

После долгой паузы она произнесла:

— У меня есть вопрос, имеющий отношение к компьютерам. Ты хорошо в них разбираешься. Поди проверь вот это.

Она обвела несколько слов на листке.

Ти-Джей опустил на него взгляд.

— С ними что-то не так?

— Довольно странные.

— Но такие компьютерные термины мне не знакомы. Однако я весь в вашем распоряжении, босс.

— У нас проблема.

Дэнс обращалась к Чарльзу Овербаю, Уинстону Келлогу и Ти-Джею. Они находились в кабинете Овербая, который стоял у своего рабочего стола и поигрывал с украшением в виде бронзового мяча для гольфа, словно с набалдашником ручного тормоза в спортивном автомобиле. Кэтрин в этот момент очень не хватало Майкла О'Нила.

Она поняла, что настало время для самого важного сообщения.

— Ребекка Шеффилд работает на Пелла.

— Что?! — выпалил Овербай.

— Хуже того, я практически уверена, что побег — ее рук дело.

Босс покачал головой, сказанное Дэнс по-настоящему напугало его. Первое, о чем Овербай, несомненно, подумал, не сделал ли он в данной связи чего-то такого, что теперь могло повредить его репутации.

Уинстон Келлог решительно произнес:

— Очень интересно. Продолжайте.

— Тереза Кройтон сообщила мне кое-что такое, что пробудило во мне подозрения. Поэтому я решила пересмотреть имеющиеся у нас материалы. Помните то электронное письмо, которое мы нашли в «Си-Вью»? По нашим предположениям, Пелл направил его Дженни из тюрьмы. Но взгляните. — Она продемонстрировала распечатку. — В электронном адресе упоминается исправительное учреждение «Капитола». Однако расширение в нем «.com». А расширение в адресе тюрьмы должно быть «.cagov».

Келлог поморщился:

— Ах черт, действительно! Как мы могли не заметить?

— Я попросила Ти-Джея проверить адрес.

В разговор вступил молодой агент:

— Провайдером является компания в Денвере. Вы можете создать собственный домен, если только выбранное вами имя уже кем-то не зарезервировано. Формуляр, естественно, анонимный. Однако мы получили ордер на проверку архивов.

— Анонимный? Тогда с чего вы взяли, что это Ребекка? — спросил Овербай.

— Взгляните на электронное письмо. Вот на эту фразу: «А чего большего можно желать в девушке?» Перед нами не обычная рядовая фраза. Она мне запомнилась, потому что напоминает строку из одной старой песни Гершвина.

— Ну и что здесь такого особенного?

— Ребекка употребила то же самое выражение во время нашей с ней первой встречи.

— И все же… — пробормотал Овербай.

Но Кэтрин настойчиво продолжала, не обращая внимания на реакцию начальника:

— Давайте посмотрим на факты. Дженни угнала «тандерберд» из ресторана в Лос-Анджелесе в пятницу и сняла номер в «Си-Вью» в субботу. Расшифровки ее телефонных звонков и расходов по кредитной карте показывают, что всю последнюю неделю она находилась в округе Оранж. Но нам известно, что агентство по перевозкам, расположенное неподалеку от здания суда, какая-то женщина посещала в среду. Мы установили, что Ребекка летала из Сан-Диего в Монтерей во вторник и возвратилась назад в четверг. Брала здесь напрокат автомобиль.

— Да, в общем, все сходится, — согласился Овербай.

— У меня есть подозрение, что в «Капитоле» Пелл вел беседы не с Дженни, а с Ребеккой. Скорее всего он передал ей имя Дженни, ее домашний и электронный адрес. И с того момента с ней начала общаться Ребекка. Они выбрали ее потому, что она жила неподалеку от Ребекки, во всяком случае, достаточно близко, чтобы о ней можно было легко получить необходимую информацию.

— Значит, — заключил Келлог, — ей известно, где находится Пелл и что ему здесь надо.

— Несомненно.

— Тогда давайте ее брать, — сказал Овербай. — Тебе придется воспользоваться всей своей магией, Кэтрин.

— Да, конечно, Ребекку необходимо арестовать, но мне нужна еще кое-какая информация до того, как я начну ее допрашивать. Мне необходимо побеседовать с Нэглом.

— С писателем?

Дэнс кивнула. Затем повернулась к Келлогу и сказала:

— Вы не могли бы привезти Ребекку?

— Конечно, если вы дадите мне кого-нибудь в помощники.

Овербай пообещал созвониться с офисом шерифа и заверил, что к тому моменту, когда Келлог прибудет в «Пойнт-Лобос инн», у входа в гостиницу его будет ждать полицейский. Келлог удивил Дэнс, обратив внимание на то, что она сама упустила из виду: так как Ребекка не летела из Сан-Диего, а ехала на автомобиле, значит, она не проходила проверку в аэропорту и потому легко могла провезти с собой оружие.

— Отлично, Чарльз! — произнесла Кэтрин, обращаясь к шефу. Затем кивнула Ти-Джею со словами: — Ну что ж, пойдем побеседуем с Нэглом.

Дэнс со своим молодым помощником уже сидели в автомобиле, когда у нее зазвонил телефон.

— Алло?

В трубке послышались нехарактерные для Келлога напряженные интонации:

— Кэтрин, ее нет.

— Кого? Ребекки?

— Да.

— А с остальными все в порядке?

— В порядке. Линда говорит, что Ребекка неважно себя чувствовала и пошла к себе в комнату прилечь. Просила ее не беспокоить. Окно в ее спальне открыто, но машина по-прежнему стоит у КБР.

— Значит, Пелл забрал ее?

— Думаю, что да.

— Когда примерно?

— Она пошла спать около часа назад. Точно сказать, когда она сбежала, невозможно.

Если бы Пелл с Ребеккой собирались расправиться с остальными женщинами, это могла бы сделать либо сама Ребекка, либо Пелл, проникнув в окно, открытое Ребеккой. Дэнс решила, что женщинам пока ничего не угрожает, тем более что вокруг их домика охрана.

— Где ты сейчас находишься? — спросила она Келлога.

— Возвращаюсь в КБР. Думаю, Пелл с Ребеккой уже достаточно далеко. Поговорю с Майклом насчет организации дорожного патрулирования.

Закончив разговор с Келлогом, Дэнс позвонила Мортону Нэглу.

— Алло, — прозвучал в трубке густой баритон литератора.

— Это Кэтрин. Послушайте, Ребекка — с Пеллом.

— Что? Он ее похитил?

— Они действуют вместе. Она организовала его побег.

— Немыслимо!

— Скорее всего в настоящее время они попытаются скрыться из города, но не исключена возможность, что вам угрожает реальная опасность.

— Мне?

— Закройте двери. Никого не впускайте. Мы скоро приедем. Минут через пять.

Однако дорога заняла у них почти десять минут, несмотря на «агрессивное» вождение (именно так Ти-Джей называл свой стиль водить машину). Дороги были забиты туристами. Напарники затормозили у входа в дом Нэгла и прошли к передней двери. Дэнс постучала. Писатель открыл почти мгновенно. Он взглянул мимо нее на Ти-Джея и потом быстро на улицу. Оба агента вошли в дом.

Нэгл закрыл дверь и печально опустил плечи.

— Простите меня. — Голос писателя сорвался. — Он сказал, что если я предупрежу вас по телефону, он убьет всю мою семью. Простите.

Дэниэл Пелл, все это время стоявший за спиной у Дэнс, приставил ей к затылку пистолет.

Глава 49

— Это мой друг. Кошка для моей мышки. Со смешным именем Кэтрин Дэнс…

— Когда вы позвонили, — продолжал Нэгл, — ваше имя высветилось на дисплее моего телефона. Он заставил меня сказать, кто звонит. Я не хотел. Но у меня же… Я…

— Не беспокойтесь… — начала Дэнс.

— Ш-ш-ш, мистер Писатель и миссис Следователь. Тише!

В спальне справа Кэтрин увидела членов семьи Нэгла, лежащих ничком на полу, заложив руки за голову. Его жена Джоан и дети: подросток Эрик и совсем еще маленькая толстушка Соня. На кровати рядом с ними сидела Ребекка с ножом в руках. Она окинула Дэнс совершенно равнодушным взглядом.

Дэнс понимала: женщина и дети еще живы только потому, что Пелл использует их для давления на Нэгла.

— Иди-ка сюда, детка, помоги мне.

Ребекка спрыгнула с кровати и подошла к ним.

— Забери у них оружие и телефоны.

Пелл держал пистолет у самого уха Кэтрин, пока Ребекка забирала у нее оружие. Затем Пелл приказал Дэнс надеть на себя наручники.

Она подчинилась.

— Недостаточно надежно.

Он затянул их еще туже, и лицо Кэтрин перекосило от боли.

Потом они сделали то же самое с Ти-Джеем и толкнули обоих на кушетку.

— Поосторожней, — пробормотал Ти-Джей.

Пелл повернулся к Дэнс:

— Слушай меня. Ты слушаешь?

— Да.

— Кто-нибудь еще сюда должен приехать?

— Я никого не вызывала.

— Ты не отвечаешь на мой вопрос. Ты же ас в допросах и должна все прекрасно понимать.

— Насколько мне известно, никто. Я приехала сюда, чтобы задать Мортону несколько вопросов.

Пелл положил их телефоны на кофейный столик.

— Если кто-то тебе позвонит, скажи им, что все в порядке. Ты вернешься к себе в офис примерно через час. Но больше никаких разговоров. Ясно? Если нет, я возьму одного из ребятишек и…

— Ясно, — откликнулась Кэтрин.

— А теперь чтобы я больше ни от кого ни звука не слышал. Мы…

— Глупо! — с вызовом произнес Ти-Джей.

«Нет, нет, не надо, — подумала Дэнс. — Позволь ему руководить. С Дэниэлом Пеллом вызывающее поведение не пройдет».

Пелл ленивой походкой подошел к молодому агенту и приставил ему к горлу пистолет.

— Что я тебе сказал?

Легкомыслие парня мгновенно улетучилось.

— За-ткнуть-ся! Но ты меня не послушался! Почему? Как чертовски глупо ты поступил. Чертовски глупо!

«Сейчас он его убьет, — подумала Дэнс. — Пожалуйста, не надо».

— Пелл, послушайте…

— Вот и ты заговорила, — рявкнул убийца и направил пистолет на нее.

— Я прошу прощения, — прошептал Ти-Джей.

— Снова слова, ненужные слова. — Пелл повернулся к Дэнс. — У меня есть несколько вопросов к тебе и к твоему маленькому другу. Но не сразу. Пока посидите, наслаждайтесь домашним уютом. — И, повернувшись к Нэглу, произнес: — Продолжай.

Нэгл вернулся к тому занятию, которое прервало появление Дэнс и Ти-Джея. Он сжигал все свои заметки и материалы.

Наблюдая за огнем в камине, Пелл добавил равнодушным тоном:

— Если ты что-то пропустишь, а я найду это, то отрежу пальцы вначале твоей женушке. А потом примусь за ребятишек. И хватит нюни распускать. Отвратительное и унизительное зрелище! Держи себя в руках.

Прошли десять мучительных минут гробового молчания, пока Нэгл искал свои заметки, а затем бросал их в огонь.

Дэнс прекрасно понимала, что как только Пелл завершит уничтожение бумаг Нэгла и узнает от нее и Ти-Джея то, что ему требуется, он тут же с ними расправится.

До нее доносились всхлипывания жены писателя.

— Оставьте нас в покое, — причитала она, — пожалуйста, пожалуйста… Я все для вас сделаю… Все, что угодно… Пожалуйста…

Дэнс глянула в спальню, где Джоан лежала рядом с детьми, Соней и Эриком. Девочка заливалась слезами.

— Потише вы там, миссис Писатель.

Дэнс взглянула на часы, наполовину скрытые манжетами, и представила, что сейчас делают ее собственные дети. Мысль причинила ей почти физическую боль, и она заставила себя полностью сконцентрироваться на происходящем в комнате.

Может ли она хоть как-то повлиять на ситуацию?

Попытаться поторговаться с убийцей? Но для торговли надо обладать чем-то таким, что будет представлять ценность для Пелла.

Сопротивляться? Но чтобы сопротивляться, необходимо иметь оружие.

— Зачем вы это делаете? — простонал Нэгл, когда последние листы бумаги исчезли в огне.

— Замолчи!

Пелл встал и помешал обгоревшие листы кочергой. Затем отряхнул руки. Поднял вверх черные от сажи пальцы.

— Даже ностальгия какая-то появилась. У меня брали отпечатки раз пятьдесят в жизни. Я легко отличаю новеньких в полиции. У них всегда дрожат руки, когда они снимают у вас отпечатки. Ну ладно, довольно. — Он повернулся к Дэнс: — Итак, раз ты позвонила мистеру Писателю, я понял, что ты все вычислила по поводу Ребекки. Вот о чем я хотел с тобой поговорить. Что тебе известно о нас? И кому еще, кроме тебя, известно? Нам нужно кое-что спланировать, для чего необходимо получить определенную информацию. И помни, агент Дэнс, что ты не единственный человек на свете, способный расколоть лжеца на одном слове. Я тоже обладаю таким даром. Мы ведь с тобой исключительные экземпляры, самородки.

Будет она лгать или нет, не имело принципиального значения. Все они обречены.

— А кстати, я должен сообщить тебе еще одну новость. Ребекка нашла для меня один адресок. Место жительства некоего Стюарта Дэнса.

Слова Пелла прозвучали для Дэнс подобно оглушительной пощечине. Огромным усилием воли она попыталась сохранить самообладание. С ног до головы ее захлестнуло тяжелой горячей волной.

— Подонок! — вырвалось у Ти-Джея.

— И если ты скажешь мне правду, твоя мамочка, папочка и детки останутся целы. Я ведь был прав по поводу твоего выводка во время нашей первой встречи? С детьми и без мужа. Ты ведь у нас бедная вдовушка, как мне сказала Ребекка. Прими мои соболезнования. Кстати, держу пари, что детишки сейчас с дедушкой и бабушкой.

В это мгновение Кэтрин Дэнс приняла решение.

Риск был огромен, и при других обстоятельствах такой выбор скорее всего было бы для нее невозможен. Теперь же, при том, что последствия, по всей вероятности, будут трагическими, другого выхода не оставалось.

У нее нет оружия, кроме слов и ее интуиции.

Но этого должно хватить.

Кэтрин повернулась лицом к Пеллу:

— А вы не хотите знать, почему мы здесь?

— Это вопрос. Мне не нужны вопросы, мне нужен ответ.

Всегда оставаться главным — основное кредо Дэниэла Пелла.

— Пожалуйста, позвольте мне продолжить. Я ведь отвечаю на ваш вопрос. Пожалуйста, позвольте.

Пелл, нахмурившись, оглядел ее с ног до головы, однако возражать не стал.

— Только подумайте. Зачем нам приезжать сюда в такой спешке?

Обычно в подобных случаях она называла собеседника по имени. Но в данной ситуации Дэниэл Пелл мог расценить подобное как попытку доминирования, а ему необходимо было постоянно чувствовать себя хозяином.

На лице Пелла появилась гримаса нетерпения.

— К делу, к делу, поскорее.

Ребекка нахмурилась:

— Она тянет время.

— Потому, что я хотела предупредить Мортона… — продолжила Дэнс.

— Давай кончай, и пошли, — прошептала Ребекка. — Господи, мы попусту тратим…

— Тише, тише, любимая. — Пелл снова обратил взгляд ярко-голубых глаз на Кэтрин. Он внимательно и оценивающе оглядел ее с ног до головы, примерно так, как тогда в Салинасе в понедельник во время допроса. Казалось, с тех пор миновало несколько лет. — Да, я знаю, ты хотела предупредить его обо мне. Так?

— Нет. Я хотела предупредить его о Ребекке.

— К чему это ты клонишь?

Глядя прямо в глаза Пеллу Дэнс произнесла:

— Я хотела предупредить его о том, что она собирается воспользоваться вами, чтобы убить его. Так же как воспользовалась вами в доме Уильяма Кройтона восемь лет назад.

Глава 50

Что-то сверкнуло в неземных глазах Дэниэла Пелла.

Дэнс прикоснулась к чему-то сущностному для него, почитавшего себя непревзойденным манипулятором.

Воспользовалась вами…

— Бред! Откровенная чушь! — рявкнула Ребекка.

— Возможно, — отозвался Пелл.

От Дэнс не ускользнуло то, что Пелл не спешил соглашаться с подругой. Кэтрин подалась вперед. Ей была хорошо известна человеческая склонность больше доверять словам тех, кто физически приближается к нам, и не доверять тем, кто, говоря о чем-то, отодвигается или отворачивается.

— Она ведь вас подставила, Дэниэл. И знаете для чего? Чтобы убить жену Уильяма Кройтона.

Пелл с сомнением покачал головой, но тем не менее продолжал слушать.

— Ребекка была любовницей Кройтона. И когда жена отказалась дать ему развод, она решила воспользоваться вами и Джимми Ньюбергом, чтобы отделаться от нее.

Ребекка рассмеялась громким гортанным смехом.

— Вы помните Спящую куклу, Дэниэл? — продолжала Дэнс. — Терезу Кройтон?

Дэнс назвала его по имени — трюк, часто используемый умелыми следователями с целью укрепления связи с допрашиваемым перед лицом общего врага.

Пелл молчал, переводя взгляд с Дэнс на Ребекку и обратно. Кэтрин продолжала:

— Я только что беседовала с девушкой.

Ребекка была потрясена:

— Ты… что?..

— У нас была с ней довольно долгая беседа, благодаря которой я многое поняла.

Ребекка попыталась взять себя в руки.

— Дэниэл, все, что она здесь несет, — чушь. Ни с кем она не разговаривала. Она блефует, спасает свою задницу.

— Какая передача шла по телевизору в тот вечер, когда вы с Ньюбергом ворвались к Кройтонам? — спросила Дэнс. — Случайно, не «Равный шанс»? Тереза рассказала мне. Кому еще, кроме нее, могло быть известно подобное?

Что такое Квебек?..

Убийца заморгал. Дэнс поняла, что она сумела его по-настоящему заинтересовать.

— Тереза также сообщила мне, что у ее отца была масса любовных связей с самыми разными женщинами. Он оставлял детей в прибрежном парке Санта-Круса, а сам отправлялся на свидания с любовницами. Как-то вечером Кройтон заметил на берегу Ребекку, которая занималась своим основным ремеслом — рисовала портреты отдыхающих. И он завязал с ней очередной роман. Она попыталась добиться, чтобы он развелся с женой, но он либо не хотел, либо не мог. Поэтому Ребекка решила избавиться от нее другим, более радикальным способом.

— Какая чушь! — крикнула Ребекка. — Она все выдумывает прямо на ходу.

Но Дэнс заметила, что подружка Пелла на глазах начала терять уверенность в себе. Ребекка залилась краской, а ее конечности демонстрировали явные, понятные любому специалисту в кинесике признаки сильного стресса. Но Ребекка чувствовала, что главный свой козырь Дэнс еще не открыла.

Агент пристально взглянула в глаза Пеллу.

— Прибрежный парк в Санта-Крусе… Именно там Ребекка услышала о вас Дэниэл, верно? Именно туда «семья» приходила торговать на блошином рынке, ну и, конечно, подворовывать. Вас называли цыганами, и вы были окружены своеобразным романтическим ореолом. Ну, в общем, она узнала про вас, Дэниэл. Ей нужен был кто-то, кем она смогла бы воспользоваться для достижения своих целей. Ей нужен был убийца-марионетка. Линда сказала мне, что вы встретились с Ребеккой в парке в Санта-Крусе. И вы полагали, что вам удалось соблазнить ее? Господи, как же вы ошибались, Дэниэл! Ведь все было как раз наоборот.

Голос Ребекки прозвучал удивительно спокойно для ее состояния:

— Заткнись! Она лжет, Дэн…

— Тихо! — рявкнул Пелл.

— Когда она вступила в «семью»? Незадолго до убийства Кройтонов. За несколько месяцев. — Дэнс жестко и непреклонно продвигалась вперед к цели. — Ребекка быстро втерлась в доверие. Но не думаете ли вы теперь, что это произошло как-то уж слишком внезапно и слишком быстро? А вы никогда не задавались вопросом почему? Ведь она была совсем не похожа на всех остальных. На Линду, Саманту и Джимми. Те были, в общем, детьми. Они выполняли все ваши приказания. А Ребекка была другой. Независимой, агрессивной.

Дэнс вспомнила характеристику, которую дал Уинстон Келлог руководителям сект.

Женщины могут быть не менее жестоки и фанатичны, чем мужчины. А часто они, кроме того, и значительно менее предсказуемы…

— Как только она попала в «семью», то сразу сообразила, что может воспользоваться и Джимми Ньюбергом. Она подбросила ему идею, что у Кройтона в доме есть нечто очень ценное и что вы двое можете пробраться туда и похитить эту ценность. Верно? — Дэнс сразу поняла, что попала в самую точку.

— Но у Ребекки были совсем другие планы относительно Джимми. По ее расчетам, по прибытии в дом Кройтонов он должен был убить жену Кройтона, а затем вас. Избавившись от вас, они вдвоем с Ребеккой становились самыми главными в «семье». Конечно, ненадолго, потому что она планировала практически сразу после убийств сдать Джимми или самой расправиться с ним. И после положенного периода траура Уильям Кройтон мог без помех жениться на ней.

— Любимый, нет. Это…

Пелл резко рванулся вперед, схватил Ребекку за коротко остриженные волосы, притянул ее к себе и процедил сквозь зубы:

— Ни слова! Поняла? Пусть она говорит!

Застонав от боли и съежившись, Ребекка рухнула на пол. Заметив, что они на мгновение выпали из поля зрения Пелла, Дэнс встретилась взглядом с Ти-Джеем. Он медленно кивнул.

— Ребекка предполагала, что дома будет только жена Кройтона, — продолжила Дэнс. — Но дома оказалось все семейство, так как Тереза в тот день была больна. Что бы ни случилось тем вечером — только вам, Дэниэл, известно, что на самом деле произошло. Как бы то ни было, в результате погибли все члены семьи Кройтон. Когда вы собрали «семью», чтобы сообщить о происшедшем, Ребекка сделала то единственное, что могло спасти ее в создавшейся ситуации. Она сдала вас. Именно она позвонила в полицию. В результате этого звонка вас и арестовали.

— Что за бред! — воскликнула Ребекка. — Я же его вызволила из тюрьмы!

Дэнс ответила ей холодным презрительным смехом. И обращаясь к Пеллу, продолжала:

— Только потому, что собиралась снова воспользоваться вами, Дэниэл. Чтобы убить Мортона. Несколько месяцев назад он позвонил ей и рассказал о книге «Спящая кукла», о том, что собирается написать о жизни Кройтонов до расправы с ними и о жизни Терезы после убийств. Рано или поздно он обязательно узнал бы о любовных связях Кройтона. И тогда неизбежно настал бы момент, когда кто-нибудь соединил бы разрозненные куски информации воедино, и стало бы ясно, кто стоял за всем этим страшным преступлением. И у Ребекки появился новый план: вызволить вас из «Капитолы». — Дэнс нахмурилась и взглянула на Пелла. — Я не знаю только одного, но очень существенного, Дэниэл: как ей удалось убедить вас убить Мортона. — И Дэнс злобно взглянула на Ребекку, так, словно была глубочайшим образом оскорблена за своего лучшего друга Дэниэла Пелла. — Итак, какую ложь она придумала на сей раз?

— То, что ты мне говорила, правда или нет? — крикнул Пелл, обращаясь к Ребекке. Но прежде, чем она успела ответить, схватил Нэгла, который тоже съежился от ужаса. — Что ты собирался рассказать про меня в своей книжонке?

— Она вообще не про вас. А про Терезу, Кройтонов и девушек из «семьи». Вот и все. Про жертв, а не про вас.

Пелл толкнул Нэгла на пол и сверху навалился на него.

— Нет, нет, ты лжешь, сволочь! Ведь ты собирался написать о моей земле!

— Земле?

— Земле!

— О чем вы говорите? Я не понимаю.

— О моей земле, о моей горной вершине. Ты выяснил, где она находится, и собирался написать о ней в своей книге!

Теперь Дэнс наконец все стало ясно. Драгоценная горная вершина Пелла. Ребекке удалось убедить его, что единственный способ сохранить ее местоположение в тайне — это убить Мортона Нэгла и уничтожить все его материалы.

— Мне ничего не известно про то, что вы говорите, клянусь вам.

Пелл внимательно всматривался в Нэгла, и Дэнс видела, что он поверил писателю.

— И, Дэниэл, теперь, я надеюсь, вы прекрасно понимаете, что произошло бы после того, как вы убили Нэгла и его семью? Ребекка расправилась бы с вами. Заявила бы, что вы похитили ее из гостиницы. — Дэнс рассмеялась печальным смехом. — О, Дэниэл, Дэниэл, как же легко она вас использовала… Все это время она была Крысоловом, она была настоящим Кукловодом.

Услышав, как Кэтрин произносит его любимые слова, Пелл растерянно заморгал. Затем встал и, сжав в руке пистолет, тяжелыми шагами направился к Ребекке, по дороге опрокинув стол.

Ребекка вся съежилась, но внезапно подскочила, вонзила нож в руку Пеллу и одновременно попыталась вырвать у него оружие. Пистолет выстрелил, пулей выбило большой кусок розового кирпича из каминной облицовки.

Дэнс и Ти-Джей мгновенно вскочили на ноги.

Ти-Джей сильным ударом под ребра сбил Ребекку с ног и схватил Пелла за правую руку. Они повалились на пол и стали бороться за оружие.

— Позвоните девять один один! — крикнула Дэнс Нэглу, который нашарил рукой телефон, а сама бросилась к лежащему на столе оружию.

Все смешалось — вопли жены Нэгла, истерические всхлипы их дочери.

— Кэтрин! — крикнул Ти-Джей.

Она повернулась и увидела, что Пелл направляет пистолет на нее.

Прозвучал выстрел.

Пуля пролетела рядом.

Ти-Джей был молод и крепок, но на руках у него все еще были наручники, Пеллу же силы придавали отчаяние и огромный выброс адреналина в кровь. Свободной рукой он нанес Ти-Джею мощный удар в шею и в голову, и ему удалось высвободиться. Ти-Джей попытался заползти под стол.

Дэнс рванулась вперед, понимая, что ей все равно не удастся добраться до оружия вовремя. Ти-Джей обречен…

И тут раздался оглушительный грохот.

Потом еще один.

Дэнс упала на колени и оглянулась.

Мортон Нэгл успел схватить один из пистолетов и теперь стрелял в Пелла. Он не умел обращаться с оружием, поэтому пули летели мимо цели. Тем не менее Нэгл продолжал стрелять, приговаривая:

— Скотина! Подонок!

Пригнувшись и прикрывшись руками в безнадежной попытке защититься, Пелл съежился, мгновение или два раздумывал, а затем, выстрелив несколько раз в живот Ребекке, распахнул дверь и выбежал на улицу.

Дэнс вырвала оружие из рук Нэгла и сунула Ти-Джею пистолет Нэгла.

Кэтрин и Ти-Джей подбежали к приоткрытой двери как раз в тот момент, когда несколько пуль угодили в косяк и осыпали их фонтаном щепок. Дэнс с Ти-Джеем отскочили, пригнулись. Кэтрин выудила из кармана ключи от наручников и сняла их. То же самое сделал и Ти-Джей.

Выждав некоторое время, они осторожно выглянули на улицу. Она была пуста. Через мгновение донесся визг шин.

Оглянувшись, Кэтрин крикнула Нэглу:

— Сделайте все, что в ваших силах, чтобы Ребекка не умерла. Она нам еще нужна.

Дэнс подбежала к своей машине и схватила микрофон с приборного щитка. Он выпал из ее дрожащих рук. Кэтрин сделала глубокий вдох, огромным усилием воли остановила дрожь и вызвала управление шерифа.

Глава 51

Человек в ярости теряет контроль не только над окружающими, но и над самим собой.

Дэниэл Пелл, выезжая из Монтерея, как ни старался, не мог подавить гнев, стоило ему вспомнить то, что только что произошло. Голос Кэтрин Дэнс, лицо Ребекки.

Однако не только самые последние события вызывали у него неудержимую ярость, но и воспоминания о том, что случилось восемь лет назад.

Джимми Ньюберг, чертов компьютерный придурок, как-то сказал Пеллу, что у него имеется конфиденциальная информация об Уильяме Кройтоне, которую он получил от одного программиста, уволенного за полгода до того. Джимми якобы удалось узнать от него код сигнализации в доме Кройтонов и заполучить ключ от задней двери (теперь Пелл узнал, откуда ему все это досталось — конечно же, от Ребекки). Кроме того, по словам Джимми, эксцентричный Кройтон хранил у себя дома крупные денежные суммы.

Пелл никогда бы не пошел на ограбление банка или на подобную крупную операцию. Однако ему нужны были деньги для расширения «семьи» и для переезда на вожделенную горную вершину. И вот представился уникальный шанс мгновенного обогащения. Джимми утверждал, что дома никого не будет, и они ничем не рискуют. Заберут свои сто тысяч долларов и преспокойно пойдут домой. Кройтон же, вернувшись и обнаружив пропажу, позвонит в полицию и в страховую компанию и скоро забудет про какие-то жалкие для такого богача сто тысяч.

Именно это и удалось вычислить Кэтрин Дэнс.

Пелл и Джимми пробрались к дому Кройтона через задний двор и роскошный сад. Пелл задолго до приближения к особняку заметил огни в окнах, но Джимми заверил его, что горит только дежурный свет. В дом они проникли через боковой технический вход.

Но что-то было явно не так, как предполагал Джимми. Охранная сигнализация была отключена. Пелл повернулся к Джимми, чтобы сказать ему, что в доме кто-то явно есть, но молодой человек уже поспешил в сторону кухни.

Он пошел прямо к немолодой женщине, готовившей еду. Она стояла спиной к ним. Пелл вспомнил, что сделал этот псих.

Он просто-напросто убил ее.

Воспользовавшись бумажным полотенцем, Джимми вытащил из кармана разделочный нож — из их дома с отпечатками Пелла, как он потом понял — и, закрыв женщине рот рукой, несколько раз ударил ее ножом. Она медленно, без единого звука опустилась на пол.

До глубины души потрясенный происходящим, Пелл прошептал:

— Что, черт возьми, ты делаешь?

Ньюберг повернулся к нему и мгновение колебался, но по его лицу было понятно, что сейчас последует. Когда Джимми бросился на него, Пелл вовремя сумел отскочить, всего на какой-нибудь дюйм уйдя от удара. Пелл схватил сковороду и со всего размаха ударил ею Ньюберга по голове. Парень упал на пол. Пелл схватил со стола нож и прирезал его.

Через мгновение на кухне появился Уильям Кройтон, услышавший шум схватки. За ним бежали двое детей, которые закричали, увидев тело матери, распростертое на полу. Пелл выхватил пистолет и загнал всю орущую в истерике семью в кладовую. В конце концов ему удалось успокоить Кройтона, и он стал расспрашивать его о деньгах. Бизнесмен ответил, что они находятся в столе в кабинете на первом этаже.

Дэниэл Пелл смотрел на плачущих, до смерти перепуганных членов семейства Кройтонов, словно на траву в саду, или на орущих ворон, или на насекомых. В тот вечер он никого не собирался убивать, но у него просто не оставалось выбора. И через две минуты все были мертвы.

Пелл стер отпечатки, забрал нож Джимми и бросился в кабинет, где, к своему изумлению, обнаружил, что в рабочем столе Кройтона всего тысяча долларов. Поспешный поиск в спальне хозяев внизу не дал ему ничего, кроме мелочи и украшений. До второго этажа, где спала младшая дочь Кройтонов, он так и не добрался. Теперь Пелл даже порадовался этому, ведь если бы он убил ее тогда, то так никогда и не узнал бы о предательстве Ребекки.

Да, и он слышал, что по телевизору шел «Равный шанс»! Пелл обратил на это внимание, когда бежал на кухню, где бросил в сумку бумажник убитого инженера и кольцо с бриллиантом его жены.

Затем он выбежал на улицу и бросился к машине. Не успел проехать и мили, как его задержала полиция. Ребекка…

Пелл вспоминал их первую встречу рядом с прибрежным парком в Санта-Крусе, якобы «случайную», которую, как теперь ему стало ясно, Ребекка заранее продумала и тщательно подготовила.

Пелл вспомнил, как он любил прибрежный парк, прогулки. Парки с аттракционами восхищали его, здесь люди отдавались в полную власть риску либо на «американских горках», либо прыгая на тарзанке, либо превращаясь в подобие подопытных лабораторных крыс на столетней карусели Луффа в прибрежном парке.

Он вспомнил, как тогда, девять лет назад, около той самой карусели Ребекка поманила его к себе.

— Эй, если хочешь, я нарисую твой портрет.

— Давай. А сколько это будет стоить?

— Не разоришься. Садись.

И затем по прошествии всего каких-нибудь пяти минут, набросав лишь самый общий контур его лица, она вдруг опустила угольный карандаш и с некоторым вызовом спросила, есть ли здесь какое-нибудь местечко, где они могли бы уединиться. И они отправились в фургон. Линда Уитфилд с мрачным видом наблюдала за ними, но Пелл не обратил на нее никакого внимания.

Он покрывал новую знакомую жадными поцелуями, ласкал ее, и вдруг она на мгновение отстранилась от него.

— Подожди…

«Что такое? — подумал он. — Триппер, СПИД?»

— Мне… мне нужно тебе кое-что сказать. — Она замолчала, опустив глаза.

— Давай.

— Тебе может не понравиться. И если не понравится, ну что ж, забудем о нашей встрече, и ты получишь свой портрет бесплатно. Но я чувствую какую-то внутреннюю связь с тобой, даже несмотря на то что мы знакомы всего несколько минут. И я должна признаться тебе…

— Ну давай, давай, признавайся.

— Когда я занимаюсь сексом, я не получаю от него особого удовольствия… если мне не причиняют боли. Настоящей боли. Многим мужчинам такое не нравится. И хорошо, если…

Вместо ответа Пелл перевернул ее на живот.

И расстегнул ремень.

И вот теперь ему ничего не оставалось, как мрачно посмеяться своим воспоминаниям. Все, что говорила Ребекка, было ложью от начала и до конца. Каким-то образом за десять минут на пляже и пять минут в кузове фургона ей удалось по-настоящему зацепить Пелла, ловко сыграв на его фантазиях.

Свенгали и Трильби…

Он вдруг почувствовал резкую боль в правой руке — давала себя знать рана от удара ножом Ребекки в доме у Нэгла. Рана была не опасна, кровотечение почти прекратилось, однако боль усиливалась.

Но какой бы сильной она ни была, боль от душевной раны, нанесенной Ребеккой, была в тысячу раз сильнее.

Пелл приблизился к густонаселенному району города — здесь его наверняка перехватит полиция.

Он развернулся и снова возвратился на тихие улочки пригорода. И тут заметил «инфинити», остановившийся на красный свет перед ним. В машине сидел один-единственный человек. Других автомобилей вокруг не было. Пелл сбавил скорость, но не стал нажимать на тормоза до тех пор, пока не поравнялся с роскошной машиной. Бамперы с глухим звуком ударились друг о друга. «Инфинити» проехал вперед еще несколько футов. Водитель бросил гневный взгляд в зеркало заднего обзора и выскочил из машины.

Пелл, сокрушенно покачивая головой, тоже вылез из машины. Остановился, внимательно разглядывая повреждения.

— Ты что, слепой? — крикнул ему пожилой латиноамериканец, владелец «инфинити». — Я купил ее только месяц назад. — Он перевел взгляд на руку Пелла и нахмурился, увидев на ней кровь. — Тебя зацепило?

Он проследил взглядом кровавый ручеек на руке Пелла до самой кисти и в ней увидел пистолет.

Но было уже поздно.

Глава 52

Первым делом, еще находясь в доме Нэгла, пока Ти-Джей звонил по поводу бегства Пелла, Кэтрин Дэнс позвонила полицейскому, охранявшему ее детей и родителей, и попросила привезти их в здание КБР. Она, конечно, очень сомневалась, что Пелл станет попусту тратить время на исполнение своих угроз, но рисковать жизнью родных тоже не хотела.

Потом она спросила писателя и его жену, не говорил ли Пелл что-нибудь относительно местонахождения своего укрытия и в особенности о пресловутой горной вершине. Нэгл сказал Пеллу правду. Литератор ничего не знал об убежище Пелла. Ни ему, ни жене, ни детям больше вообще ничего существенного не было известно. Ребекка была тяжело ранена и лежала без сознания. О'Нил послал с ней полицейского в карете «скорой помощи». Как только она сможет говорить, к ней немедленно вызовут следователя.

Дэнс присоединилась к Келлогу и О'Нилу, стоявшим поодаль и вполголоса обсуждавшим ситуацию. По характеру их общения, по позам и жестам невозможно было предположить, что между этими двумя мужчинами существует взаимная неприязнь. Объединив усилия, они в срочном порядке организовывали расстановку дорожных патрулей и планировали стратегию поиска сбежавшего преступника.

На телефон О'Нила позвонили. Он нахмурился.

— Хорошо. Ладно. Позвоните в Уотсонвилль… Мы примем к сведению.

Закончив разговор, он объявил:

— Первая ниточка. Угон автомобиля в Марине. Мужчина, по описанию похожий на Пелла, к тому же раненный, захватил черный «инфинити». Был вооружен. — И мрачно добавил: — Свидетель говорит, что слышал выстрел, а когда он взглянул в ту сторону, Пелл уже захлопывал дверцу.

Дэнс закрыла глаза, вздохнула, чувствуя, как сжимается сердце. Еще один труп.

— Вряд ли Пелл решит оставаться на полуострове и дальше, — заметил О'Нил. — Он угнал машину в Марине, следовательно, он направляется на север. Возможно, к сто первому шоссе. — О'Нил сел в свою машину. — Организую командный пост в Гилрое. И в Уотсонвилле, на тот случай если он отправится по сто первому.

— Поедем туда тоже, — предложил Келлог, повернувшись к своей машине.

Дэнс пошла за ним и тут услышала, что зазвонил ее телефон. Звонил Джеймс Рейнольдс. Она кратко ознакомила его с последними событиями, а он сообщил, что завершил просмотр документов по делу об убийстве Кройтонов. Ничего такого, что помогло бы выяснить, куда направляется Пелл, он не нашел, однако прокурору попалось нечто, на его взгляд, весьма любопытное. И он спросил, не найдется ли у Кэтрин минута, чтобы его выслушать?

— Еще бы! — воскликнула Кэтрин и помахала рукой Келлогу, чтобы тот немного задержался.

Сэм и Линда сидели у телевизора и смотрели последние известия, в которых сообщалось об очередной попытке убийства, совершенной Дэниэлом Пеллом. На сей раз жертвой был писатель по имени Нэгл. Ребекка, которую в новостях охарактеризовали как сообщницу Пелла, была тяжело ранена. Пеллу вновь удалось скрыться. Он в очередной раз угнал машину и скорее всего направлялся на ней на север. Владелец машины стал его следующей жертвой.

— О Господи, — прошептала Линда.

— И все это время Ребекка помогала ему. — Сэм не могла отвести от экрана телевизора взгляд, в котором застыл ужас. — Но кто стрелял в нее? Полиция? Дэниэл?

Линда на мгновение закрыла глаза. Сэм не поняла, молится ли она или просто слишком устала от всех тех испытаний, через которые им пришлось пройти за последние несколько дней. «Крест, который мы несем», — подумала Сэм, но вслух своей подруге-христианке повторить не решилась. На экране появилась очередная дикторша, которая начала излагать основные факты о жизни раненой женщины: Ребекка Шеффилд, является основательницей «Женской инициативы» в Сан-Диего, восемь лет назад жила в «семье» Пелла. Дикторша упомянула также, что Шеффилд родилась в южной Калифорнии. Ее отец умер, когда девочке было шесть лет, и вырастила ее мать, которая больше не выходила замуж.

— Шесть лет, — шепотом пробормотала Линда.

Саманта заморгала.

— Значит, она солгала нам. Все, что она говорила про своего отца, — ложь. Бог мой, как нас ловко обвели вокруг пальца.

Линда сокрушенно покачала головой:

— Все! С меня хватит! Я собираюсь.

— Линда, подожди.

— Я не хочу ничего обсуждать, Сэм. С меня довольно!

— Позволь мне сказать только одно.

— Ты и так уже вдосталь наговорилась!

— Не думаю, чтобы ты по-настоящему слушала.

— И я не стану слушать, если ты повторишь это снова.

Она решительно направилась в свою спальню.

Сэм подскочила, услышав телефонный звонок. Звонила Кэтрин Дэнс.

— Мы только что видели по телевизору… — начала Сэм.

Но Кэтрин перебила ее:

— Послушайте меня, Сэм. Я вовсе не думаю, что он направляется на север. Я практически уверена, что он едет за вами.

— Что?!

— Я только что узнала от Джеймса Рейнольдса. Он просматривал материалы по делу об убийстве Кройтонов и наткнулся на упоминание об Элисон. Во время допроса вскоре после ареста Пелла Рейнольдс задал ему вопрос о случае в Реддинге, об убийстве Чарльза Пикеринга и заговорил об Элисон, его подружке, которую вы упоминали. Пелл внезапно вышел из себя и напал на прокурора или попытался напасть. Я испытала примерно то же самое во время допроса в Салинасе. Он всегда начинает так себя вести, когда чувствует, что допрашивающий вплотную подошел к чему-то важному. Джеймс считает, что Пелл убил Пикеринга, потому что тому было известно о его горной вершине. По той же причине он пытался найти и Элисон. Ей тоже было о ней известно.

— Но при чем тут мы?

— Потому что Пелл рассказал вам об Элисон. Возможно, вы никогда бы не нашли никакой связи между ней и его собственностью, может быть, даже и не вспомнили бы. Однако это место — его королевство — настолько важно для Пелла, что он готов расправиться с любым, кто представляет хоть малейший риск для его владений. В данном случае имеетесь в виду вы. Вы обе.

— Линда, иди сюда!

Линда появилась на пороге, сурово нахмурившись.

— Я только что по рации связалась с полицейскими, охраняющими вас. Они перевезут вас в центральный офис КБР. Мы едем к вам вместе с агентом Келлогом. Мы будем ждать Пелла в вашем домике.

Сэм срывающимся от волнения голосом произнесла, обращаясь к Линде:

— Кэтрин считает, что Дэниэл может ехать к нам.

— Нет!

Шторы были задернуты, но обе женщины инстинктивно бросили взгляд на окно. Затем Сэм глянула в сторону спальни Ребекки. Не забыла ли она закрыть окно после того, как обнаружила, что Ребекка сбежала? Кажется, не забыла.

В дверь постучали.

— Дамы, это офицер Ларкин.

Линда и Сэм обменялись полными ужаса взглядами и застыли. Затем Линда медленно подошла к глазку, кивнула и открыла дверь. Полицейский вошел.

— Меня попросили отвезти вас в КБР. Оставляйте здесь все и идемте со мной.

Второй полицейский стоял на улице и внимательно следил за стоянкой.

— За нами пришли охранники, Кэтрин, — произнесла Сэм в трубку. — Мы уходим.

Саманта схватила сумочку:

— Пошли. Скорее. — Голос ее дрожал.

Полицейский, держа руку на кобуре, кивнул на автомобиль.

Именно в это мгновение пуля поразила его в голову. Полицейский без звука рухнул на землю.

Следующий выстрел, и второй полицейский, схватившись за грудь, вскрикнул и медленно опустился на землю. Первый полицейский пополз к своей машине, но не дополз и потерял сознание на тротуаре.

— Нет, нет! — вырвалось у Линды.

Раздался звук шагов по тротуару — Дэниэл Пелл бежал по направлению к домику.

Саманту парализовал ужас.

Однако ей удалось взять себя в руки, и она прыгнула внутрь домика и захлопнула за собой дверь. Успела запереть ее на цепочку, и тут еще одна пуля пробила дерево насквозь. Саманта рванулась к телефону.

Дэниэл Пелл дважды ударил ногой в дверь. Вторым ударом ему удалось сломать замок, но цепочка удержала. Дверь приоткрылась всего на несколько дюймов.

— В комнату Ребекки! — крикнула Саманта.

Она бросилась к Линде и схватила ее за руку, но та неподвижно застыла на пороге.

Поначалу Саманта подумала, что Линда оцепенела от страха.

Но на лице у нее не было никаких признаков ужаса.

Она оттолкнула Саманту.

— Дэниэл! — крикнула Линда.

— Что ты делаешь? — закричала Саманта. — Иди сюда!

Пелл еще раз ударил в дверь ногой, но цепочка вновь выдержала. Саманте удалось оттащить Линду от порога шага на два, но в конце концов Линда все-таки вырвалась.

— Дэниэл, — повторила Линда. — Пожалуйста, послушай меня. Еще не поздно. Ты можешь сдаться. Мы найдем тебе хорошего адвоката. Я добьюсь, чтобы тебе…

Пелл выстрелил в нее.

Он просто просунул пистолет в щель в двери и выстрелил Линде в живот, так, словно прихлопывал мухобойкой надоевшее насекомое. Он попытался выстрелить и во второй раз, но Саманта потащила Линду в комнату Ребекки. Пелл еще раз ударил ногой в дверь. На сей раз она с грохотом распахнулась, врезалась в стену и вдребезги разбила изображение калифорнийского побережья.

Саманта захлопнула и заперла дверь комнаты на замок.

— Мы уходим отсюда! — прошептала она. — Сейчас же! Мы не можем оставаться здесь.

Пелл попробовал ручку двери. Не подалась. Ударил по ней ногой. Но дверь открывалась наружу, поэтому его удары не возымели результата.

Чувствуя, как ужас почти парализует ее, понимая, что в любой момент может погибнуть от случайной пули, Саманта дотащила Линду до подоконника, вытолкнула ее наружу, затем сама спрыгнула на сырую пахучую землю. Линда держалась за бок и стонала от боли.

Саманта подняла ее и потащила за собой по направлению к парку Пойнт-Лобос.

— Он выстрелил в меня, — простонала Линда. Она все еще никак не могла прийти в себя от потрясения. — Мне больно… Послушай… Постой… Куда мы идем?

Саманта не обращала на ее стоны внимания. Она думала только о том, чтобы уйти как можно дальше от их домика. Она не выбирала никакого определенного направления. Впереди она видела лишь акры деревьев, скалы и дальше, словно в самом конце мира, серые бурные валы бескрайнего океана.

Глава 53

— Нет! — с ужасом выдохнула Кэтрин Дэнс. — Нет…

Уинстон Келлог затормозил, увидев двух полицейских, распростертых на тротуаре у самого гостиничного домика.

— Посмотри, живы ли они! — попросил ее Келлог, вытаскивая телефон, чтобы вызвать подкрепление.

С пистолетом в мгновенно вспотевшей руке Дэнс опустилась на колени рядом с полицейским и сразу поняла, что он мертв. Кровь расплылась вокруг тела темным пятном и едва выделялась на черном асфальте, ставшем для него смертным ложем. Второй полицейский тоже был мертв. Она подняла взгляд на Келлога и одними губами сообщила ему о случившемся.

Келлог захлопнул телефон и подошел к ней.

Хотя они никогда вместе не проходили тактической тренировки, но к домику приблизились с идеальной согласованностью движений, так, словно стаж их совместной работы исчислялся годами. Они сделали все, чтобы не стать легкой мишенью для Пелла, проверили приоткрытую дверь и окна.

— Я захожу внутрь, — сказал Келлог.

Дэнс кивнула:

— Я за тобой.

— Просто прикрой меня. Внимательно следи за дверями в комнаты. Оглядывай их. Постоянно оглядывай. В первую очередь обращай внимание на металл, так как пистолет он будет держать перед собой. И если там внутри мертвые тела, оставь их, пока мы не очистим помещение. — Он коснулся ее руки. — Это очень важно. Понятно? Не обращай на них внимания, даже если они будут еще живы и станут просить о помощи. Мы все равно никому не поможем, если сами окажемся в их положении. Или в еще худшем.

— Поняла.

— Готова?

«Нет, конечно, совсем не готова». Тем не менее Кэтрин кивнула. Уинстон сжал ей плечо. Затем сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, быстрым движением толкнул дверь, поднял оружие и, водя им из стороны в сторону, вошел в домик.

Дэнс шла прямо за ним, не забывая внимательно всматриваться в двери, направляя на них пистолет.

Одна, вторая, третья…

Время от времени она оглядывалась, проверяя открытые двери.

Наконец раздался голос Келлога:

— Все чисто.

И никаких тел внутри домика. Тем не менее Келлог обратил внимание Кэтрин на несколько свежих пятен крови на подоконнике в комнате Ребекки. Дэнс заметила еще несколько пятен на ковре.

Кэтрин выглянула на улицу и увидела кровь и следы на земле под окном. Она сказала об этом Келлогу и добавила:

— Полагаю, они убежали, и он их преследует.

— Я пойду в ту сторону, — решил Келлог. — А тебе лучше подождать здесь подкрепление.

— Нет! — резко отозвалась Кэтрин. — Воссоединение «семьи» было моей идеей. И я не могу позволить им умереть. Я перед ними в долгу.

После некоторых колебаний Уинстон произнес:

— Хорошо.

Они подбежали к задней двери. Сделав глубокий вдох, Дэнс распахнула ее, и они вместе с Келлогом выбежали на улицу, в любой момент ожидая услышать сухой звук выстрела и удар пули, погружающий мир в темноту смерти.

«Он выстрелил в меня. Мой Дэниэл выстрелил в меня. Но почему?»

Боль, терзавшая душу Линды, была ничуть не слабее боли в боку. Она простила Дэниэлу все прошлые преступления. И уже была готова простить нынешние.

И вот он выстрелил в нее.

Ей хотелось прилечь. «Иисус, укрой нас, Иисус, спаси нас». Она прошептала эти слова Саманте, а может быть, ей просто показалось.

Саманта ничего не ответила. Она шла вперед и вела ее за собой по извилистым тропинкам прекрасного и сурового парка.

Пол, Гарри, Лайза… имена воспитанников мелькали у нее в памяти.

Нет, те были в прошлом году. Теперь их уже нет. В нынешнем году у нее совсем другие. Как их зовут?

Почему я так и не завела семью?

Потому что Отец Наш Небесный распорядился моей жизнью по-иному.

Потому что Саманта предала меня.

Безумные мысли кружили у нее в голове, захлестывая сознание, подобно океанским волнам, накатывавшимся на острые береговые скалы.

— Мне больно.

— Пойдем, пойдем, — настойчиво звучал шепот Саманты, — скоро Кэтрин и тот мужчина — агент ФБР придут нам на помощь.

— Он стрелял в меня. Дэниэл стрелял в меня.

У Линды стало рябить перед глазами. В любой момент она могла потерять сознание. «И что тогда будет делать Мышка? Взгромоздит все сто шестьдесят два фунта моего тела себе на плечи? Нет, она предаст меня так же, как делала и раньше. Саманта — мой Иуда».

Сквозь шум волн и свист ветра в ветвях сосен и кипарисов Линда расслышала звук шагов Дэниэла Пелла у них за спиной. Хруст веток, шуршание листьев. Они прибавили шагу. И тут Линда зацепилась за выступающие корни дуба и рухнула на землю. Ее рана отозвалась нестерпимой болью. И Линда закричала.

— Ш-ш-ш-ш-ш.

— Мне больно.

— Вставай, Линда, пойдем. Пожалуйста, пойдем! — Голос Саманты дрожал от страха.

— Я не могу.

Снова звук шагов. Он приближается.

Тут Линда подумала, что, возможно, это совсем не Пелл, а полиция. Кэтрин и тот милый агент ФБР. Она сморщилась от боли и оглянулась.

Однако мгновенно убедилась в своем заблуждении. На расстоянии примерно пятидесяти футов от нее был Дэниэл Пелл. Он заметил их. И теперь замедлил шаг, отдышался и снова стал приближаться.

Линда повернулась к Саманте.

Но той уже не было рядом.

Саманта снова бросила ее, точно так же, как тогда, много лет назад.

Отдала ее во власть Дэниэлу Пеллу на бесконечные страшные ночи в его постели.

Сегодня она вновь принесла ее ему в жертву.

Глава 54

— Моя любимая, моя Линда.

Он медленно приближался.

Гримаса боли перекосила ее лицо.

— Дэниэл, послушай меня. Еще не поздно. Господь простит тебя. Пойди к ним с повинной.

Он расхохотался, словно какой-нибудь удачной шутке.

— Господь, — повторил он. — Господь простит меня… Да, Ребекка говорила мне, что ты сделалась верующей.

— Ты ведь убьешь меня?

— Где Саманта?

— Зачем ты это делаешь, Дэниэл? Ведь ты еще можешь измениться.

— Измениться? О, Линда, люди не меняются. Никогда, никогда, никогда. Вот, посмотри на себя, ты такая же, какой я нашел тебя много лет назад под деревом в парке Голден-Гейт, заплаканную, неповоротливую, сбежавшую из дому девчонку.

Перед глазами у Линды поплыли черные точки и яркие желтые круги. Боль сделалась невыносимой, она чуть было не потеряла сознание. Она стала медленно опускаться на землю. Пелл приблизился, держа в руке обнаженный нож.

— Мне очень жаль, детка. У меня просто нет другого выхода. — Абсурдное, но совершенно искреннее извинение. — Не бойся, я сделаю это быстро. Ведь я свое дело знаю. Ты почти ничего не почувствуешь.

— Отче наш…

Он наклонил Линде голову, чтобы обнажить шею. Она попыталась сопротивляться, но не смогла. Туман уже полностью рассеялся, и когда Пелл подносил нож к горлу Линды, тот сверкнул алым отблеском в лучах заходящего солнца.

— Сущий на небесах. Да святится…

И в это мгновение упало дерево.

Или на тропу обрушился камнепад.

Или стая голодных и злобно орущих чаек опустилась на Пелла.

Пелл, прохрипев что-то, рухнул на землю.

Саманта Маккой отскочила от него, схватила толстую палку и со всего размаха опустила ему на голову и руки. Пелл был явно поражен тем, что на него напала его маленькая Мышка, которая когда-то спешила выполнить любое его приказание. Которая никогда не говорила ему «нет».

Вот только однажды…

Дэниэл бросился на нее с ножом, но Саманта успела увернуться. Он попытался нащупать пистолет, выпавший из-за пояса, но тут же почувствовал новый удар палкой по голове — на сей раз она разодрала ему ухо. Пелл взвыл от боли, однако ему удалось подняться на ноги. Он нанес Саманте сильный удар в колено, и она растянулась на земле.

Дэниэл бросился к пистолету, схватил его, быстро развернулся, встал и направил пистолет на нее. Но Саманта успела подняться и снова ударила его палкой, которую держала обеими руками. Удар пришелся Пеллу по плечу. Он отступил с гримасой боли на лице.

Линда, глядяна то, как сражается Саманта с Пеллом, вспомнила слова из их общего прошлого. Слова, которые Дэниэл произносил, когда кто-то в «семье» вызывал его гордость:

— Ты хорошо держишься, любимая.

Держись…

Саманта вновь рванулась вперед, размахнувшись палкой.

Но теперь Дэниэл успел занять значительно более удобное положение и смог схватить палку левой рукой. Мгновение они пристально смотрели друг на друга, их разделяли три фута земли и, подобно мосту, соединяла эта палка. Дэниэл печально улыбнулся и навел на Саманту пистолет.

— Нет!.. — прохрипела Линда.

Внезапно Саманта тоже улыбнулась, резко толкнула палку вперед и отпустила ее. Дэниэл сделал шаг назад… и нога его повисла в воздухе. Он находился на самом краю скалы, на двадцать футов возвышавшейся над другой лесной тропинкой.

Пелл вскрикнул, упал на спину и покатился вниз по каменистому склону скалы.

Жив он или нет? В то мгновение Линде было все равно. Потом она все-таки решила, что скорее всего он выжил. Саманта, поморщившись, глянула вниз, а затем помогла Линде подняться.

— Нам нужно идти. Сейчас же.

И повела ее еще дальше в лесную чащу.

Саманта чувствовала страшную усталость и сильную боль во всем теле. Тем не менее она делала все, чтобы не позволить Линде упасть.

Линда была бледна как смерть, но сильное кровотечение прекратилось. Боль, должно быть, у нее мучительная, но идти-то она все-таки может.

Линда что-то прошептала.

— Что ты говоришь?

— Я думала, ты меня бросила.

— Я бы тебя никогда не бросила. Но у него пистолет. Мне нужно было перехитрить его.

— Он все равно нас убьет.

В голосе Линды все еще звучало изумление.

— Нет, не убьет. Не болтай. Нам нужно где-нибудь спрятаться.

— Я больше не могу идти.

— Там внизу, на берегу, есть пещеры. Мы сможем спрятаться в одной из них. Пока сюда не приедет полиция. Кэтрин уже отправилась за нами. Они нас найдут.

— Нет, я не смогу. Это очень далеко.

— Не так уж и далеко. Мы дойдем.

Они прошли еще футов пятьдесят, и Саманта заметила, что Линда начала спотыкаться.

— Нет, нет… Я не могу. Мне очень жаль, но я не могу больше идти.

Саманта из последних сил протащила Линду еще двадцать футов, и та камнем рухнула на землю. Причем на самом неудачном месте — на поляне, которая видна с сотни ярдов вокруг. Здесь Пелл сразу их заметит.

Линда что-то шептала.

— Что ты говоришь? — спросила Саманта.

Она наклонилась к ней ближе. Линда беседовала не с ней, а с Иисусом.

— Пошли, нам нужно идти.

— Нет, нет, иди одна. Пожалуйста. Я на тебя не обижусь. Ты искупила вину передо мной. Минуту назад ты спасла мне жизнь. Мы квиты. Я прощаю тебя за все, что случилось тогда в Сисайде. Я…

— Не сейчас, Линда! — оборвала ее Саманта.

Линда попыталась встать, но тут же снова рухнула на землю.

— Не могу.

— Ты должна.

— Господь позаботится обо мне. А ты иди.

— Вставай!

Линда закрыла глаза и начала читать молитву.

— Ты не должна здесь умереть! Вставай!

Линда сделала глубокий вдох, кивнула и с помощью Саманты поднялась. Женщины свернули с тропы и сквозь кустарник стали пробираться по направлению к небольшому оврагу, перешагивая через толстые, вылезшие из земли древесные корни.

Они находились на выступе скалы, на пятьдесят футов возвышающемся над океаном. Шум прибоя здесь был оглушительный и напоминал грохот мотора реактивного самолета.

Свет заходящего солнца заливал все вокруг ослепительным оранжевым сиянием. Саманта прищурилась и увидела, что овражек совсем недалеко. Они спрячутся там среди кустов, укроются листьями.

— У тебя великолепно получается. Еще несколько шагов.

В общей сложности двадцать.

Вскоре их осталось всего десять.

И вот наконец они достигли убежища.

Оно оказалось гораздо глубже, чем предполагала Саманта, — они смогут там надежно укрыться.

Она начала осторожно опускать Линду вниз.

Внезапно раздался хруст веток, и из-за деревьев появилась человеческая фигура, направившаяся прямо к ним.

— Нет! — крикнула Саманта и, выпустив из рук Линду, которая заскользила вниз по склону ямы, схватила небольшой камень — жалкое оружие против такого чудовища, как Дэниэл Пелл.

А потом, узнав Кэтрин Дэнс, истерически рассмеялась.

Кэтрин присела рядом с ямой и прошептала:

— Где он?

Сердце Саманты готово было вырваться из груди, и она одними губами произнесла:

— Не знаю. — Затем чуть громче: — Мы видели его недалеко отсюда. Он, кажется, ранен, но вполне способен передвигаться.

— Он вооружен?

Кивок.

— У него пистолет и нож.

Дэнс огляделась вокруг, прищурившись от слишком яркого солнца. Попыталась оценить серьезность состояния Линды.

— Опустите ее туда, — кивнула на овражек. — Пусть лежит на спине. Надавите чем-нибудь на рану.

Совместными усилиями они спустили Линду в яму.

— Пожалуйста, останьтесь с нами, — прошептала Саманта.

— Не беспокойтесь, — ответила Кэтрин, — я никуда не ухожу.

Глава 55

Уинстон Келлог находился немного южнее их.

Вдвоем с Кэтрин Дэнс они покинули «Пойнт-Лобос инн» и отправились по кровавому следу, но у развилки большой лесной тропы потеряли его. Там они разделились: Дэнс пошла направо, Келлог — налево.

Кэтрин бесшумно продвигалась по кустам, стараясь не выходить на тропу, пока не увидела какое-то движение у края скалы. Она почти сразу узнала Саманту и Линду и поспешила к ним.

Сидя в яме, набрала номер Келлога на мобильном.

— Уинстон, я нашла Саманту и Линду.

— Где ты?

— Мы примерно на расстоянии ста ярдов от того места, где мы с тобой разошлись. Я шла прямо на запад. Мы почти у самой скалы. Вокруг круглые утесы около двадцати футов высотой.

— Женщинам известно, где Пелл?

— Он был неподалеку. Ниже нас и немного левее, примерно на пятьдесят футов. И он вооружен. Пистолетом и ножом.

Тут она напряглась, заметив очертания мужской фигуры на прибрежном песке.

— Уин, ты где? На берегу?

— Нет, я на лесной тропе. Побережье находится ниже, наверное, на расстоянии двухсот или трехсот футов.

— Я его заметила, Уин! Видишь вон тот маленький островок? Вокруг него масса тюленей. И чайки.

— Да, вижу.

— А перед ним полоска берега.

— Отсюда берег мне не виден, но я подойду поближе.

— Нет, Уин. Он тебя сразу оттуда заметит. Там негде скрыться. Нужна группа захвата. Подожди.

— Нет времени. Он слишком часто уходил от нас. Я не могу позволить, чтобы это случилось снова.

Слова настоящего агента…

И Кэтрин от них стало не по себе. Внезапно она по-настоящему испугалась за Уинстона Келлога.

— Но… но будь, пожалуйста, осторожнее. Я потеряла его из виду. Он был на берегу, но теперь, наверное, где-то среди скал. Там он будет в гораздо более выгодном положении, чем мы. Он сможет обстреливать любого, кто приблизится к нему.

Дэнс поднялась и, прикрыв глаза от солнца, стала оглядывать берег. Где же он?

Мгновение спустя она получила ответ.

В камень неподалеку от нее ударила пуля, и Кэтрин услышала сухой звук выстрела.

Саманта вскрикнула, Дэнс вновь спустилась в яму, содрав кожу с руки и возмущаясь собственному легкомыслию.

— Кэтрин, — спросил Келлог, — ты стреляла?

— Нет, стрелял Пелл.

— Ты в порядке?

— Да.

— Откуда был выстрел?

— Не знаю точно. Скорее всего из-за скал рядом с берегом.

— Не высовывайтесь. Теперь он знает, где вы находитесь.

— Он знает парк? — спросила Кэтрин Саманту.

— «Семья» проводила здесь много времени. Думаю, он неплохо его знает.

— Уин, Пелл очень хорошо знает Пойнт-Лобос. Ты можешь попасться в ловушку. Почему бы тебе не подождать?

— Постой-ка. — Его голос вдруг сделался жестким. — Кажется, я что-то вижу. Я перезвоню.

— Подожди, Уин!

Она изменила положение, продвинувшись немного вглубь, в ту сторону, где Пелл не мог ожидать ее появления, и выглянула между двух больших камней. Никого. Потом заметила Уинстона Келлога, который шел по направлению к берегу. На фоне громадных скал, высоких деревьев и бескрайнего океана он выглядел таким хрупким, таким беззащитным.

Пожалуйста… Дэнс послала ему мысленное сообщение: остановись, подожди.

Келлог продолжал продвигаться вперед — ее молчаливый призыв был столь же бессмыслен, как и слова, только что обращенные к нему.

Дэниэл Пелл прекрасно понимал, что через какое-то время сюда придут и другие полицейские. Тем не менее он не терял уверенности в себе, ведь здешние места он знал превосходно. Скольких туристов он ограбил в Пойнт-Лобосе. Многие были настолько глупы, что сами способствовали собственному ограблению. Они оставляли ценные вещи в автомобилях и на месте пикника. Им и в голову не могло прийти, что кто-то сможет ограбить своего собрата по человеческому роду в этом райском уголке.

Частенько Пелл с «семьей» просто отдыхал здесь, делая остановку на пути из Биг-Сера, когда им не хотелось ехать до Сисайда. Здесь, в парке, он знал все тайные тропы, те, что вели на шоссе и к району вилл, располагавшемуся неподалеку. Там он угонит еще один автомобиль и поедет на нем на восток через Холлистер на не слишком заметные дороги Сентрал-Вэлли, а оттуда уже направится на север.

К своей горной вершине.

Но сейчас необходимо избавиться от преследователей. В данный момент их двое или трое, не больше. Пока они достаточно далеко, так что он их даже толком не разглядел. Должно быть, подъехали к домику, увидели мертвых полицейских и начали преследование. И кажется, совсем близко к нему подошел всего один из них.

На мгновение Пелл закрыл глаза от боли и зажал рукой рану, которая вновь открылась во время падения со скалы. Ухо после удара Саманты болело еще сильнее.

Мышка…

Черт ее побери!

Он прислонил голову и плечо к холодному влажному камню. Казалось, холод помогает немного успокоить боль.

А может быть, один из преследователей — Кэтрин Дэнс? Если так, то ее появление в домике совсем не совпадение. Она догадалась, что он угнал «инфинити» совсем не для того, чтобы отправиться на нем на север, а чтобы приехать сюда.

Как бы то ни было, недолго ей оставаться угрозой для него.

Но как справиться с нынешней ситуацией?

Полицейский, преследовавший его, приближался. К тому месту, где в данный момент находился Пелл, можно подойти только с двух сторон. Тот, кто попытается до него добраться, вынужден будет спускаться с двадцатифутовой скалы на виду у Пелла, находящегося внизу, либо подниматься вверх по тропинке с побережья, став при этом великолепной мишенью.

Пелл прекрасно понимал, что на штурм скалы может осмелиться только полицейский из группы захвата со специальным снаряжением, у его же преследователя такого снаряжения явно нет. Так что придется ему подходить с побережья. Пелл присел на корточки за горкой из камней — его не было видно ни сверху, ни с берега — и стал ждать, пока полицейский подойдет поближе. Пистолет он положил на большой валун рядом.

Он не станет его убивать. Он его ранит. Наверное, в колено. А затем, когда полицейский упадет, Пелл ослепит его ножом и оставит рацию рядом, чтобы коп, раздираемый болью и ужасом, начал звать на помощь, своими воплями отвлекая других полицейских. Тем временем Пелл ускользнет в безлюдную часть парка.

И тут он почувствовал чье-то приближение. Кто-то пытался двигаться бесшумно. Но у Пелла слух был звериный. Он положил руку на пистолет.

Все эмоции исчезли. Ребекка, Дженни и даже ненавистная Кэтрин Дэнс были теперь далеко-далеко и не имели никакого значения.

Дэниэл Пелл вновь полностью владел ситуацией.

Дэнс, скрытая толстыми соснами, глянула в сторону берега.

Уинстон Келлог шел по берегу поблизости от того места, где был Пелл, когда стрелял в нее. Агент ФБР двигался медленно, внимательно оглядываясь по сторонам, сжимая оружие обеими руками. Он поднял глаза на скалу и, казалось, раздумывал, не попробовать ли взобраться на нее. Но склон слишком крут, а на Келлоге обычные выходные туфли, в которых карабкаться по скользкому камню сущее безумие.

Оглянувшись на тропу, Келлог, наверное, заметил следы на песке поблизости от того места, где она видела Пелла, потому что пригнулся и подошел к ним поближе. У выступа скалы он остановился.

— Что там? — спросила Саманта.

Дэнс покачала головой и взглянула на Линду. Та стала еще бледнее и уже пребывала в полубреду. Она потеряла много крови, и ей требовалась срочная медицинская помощь.

Дэнс позвонила в офис шерифа и спросила о готовности групп захвата.

— Первая будет готова через пять минут, катера через пятнадцать.

Дэнс тяжело вздохнула. Почему им всегда нужно так много времени? Она ведь сообщила им приблизительные координаты, объяснила, как должны подходить медики, чтобы не попасть под обстрел. Дэнс снова глянула в сторону берега и увидела, что Уинстон Келлог обогнул скалу и уже казался темно-коричневой тенью на фоне заходящего солнца. Он направлялся прямо к тому месту, где несколькими минутами раньше исчез Пелл.

Прошла долгая минута. Потом вторая.

Где он? Что…

Раздался грохот.

Что это такое было, черт побери?

Затем последовало несколько пистолетных выстрелов из-за выступа скалы, пауза, потом еще череда выстрелов.

— Что случилось? — крикнула Саманта.

— Не знаю. — Дэнс вытащила рацию. — Уин! Уин! Ты меня слышишь? Прием.

Ответом ей были только шум волн и хриплые крики испуганных разлетающихся в разные стороны чаек.

Глава 56

Кэтрин Дэнс бежала по берегу, ее любимые туфли фирмы «Альдо» размокли от соленой воды, но она не обратила на это ни малейшего внимания.

А у нее за спиной, вверху, среди скал группа медиков несла Линду на носилках к машине «скорой помощи», стоявшей у «Пойнт-Лобос инн». Саманта шла с ними. Кэтрин кивнула двоим полицейским из управления шерифа, обклеивавшим прибрежные скалы желтой лентой, хотя, кроме приливных волн, сюда вряд ли кого-то могло занести. Дэнс пригнулась, проскочила под пластиковой лентой, обогнула скалу и побежала дальше.

Увидев Уинстона Келлога, на мгновение остановилась. Затем подошла к нему, обняла и крепко прижала к груди. Казалось, Келлог еще не совсем отошел от шока. Он никак не мог оторвать глаз от того, что лежало перед ним, — от тела Дэниэла Пелла.

Преступник лежал на спине, испачканные песком колени торчат над землей, руки раскинуты в стороны. Пистолет валялся неподалеку. Глаза Пелла были приоткрыты, но яркая голубизна уже навеки померкла, ее затянула тусклая дымка смерти.

Дэнс вдруг поняла, что все еще прижимает к себе Келлога. Она выпустила его и спросила:

— Что все-таки произошло?

— Я чуть на него не напоролся. Он прятался вон там. — Келлог указал на горку камней. — Но я вовремя его заметил. И успел спрятаться. У меня с собой была светошумовая граната, оставшаяся еще со времени штурма мотеля. Я бросил ее в сторону его укрытия, и она его напугала. Пелл начал стрелять. Но мне и здесь повезло. Солнце было у меня за спиной. Наверное, оно его ослепило. Я открыл ответную стрельбу. Ну, и… — Он пожал плечами.

— Ты в порядке?

— Конечно, в порядке. Немного поцарапался о камни. Не привычен к занятиям альпинизмом.

Зазвонил телефон Кэтрин. Это был Ти-Джей.

— Линда скоро поправится. Потеря крови, но рана не очень серьезная. Да и у Саманты все хорошо.

— У Саманты? — Дэнс казалось, что с Самантой все в полном порядке. — А что такое?

— Только порезы и синяки. Немного побоксировала с покойным, до того, конечно, как он стал покойным. Сейчас не очень хорошо себя чувствует, но все обойдется.

Саманта дралась с Пеллом?

Вот так Мышка…

На место гибели Пелла прибыли криминалисты из управления шерифа округа Монтерей. Кэтрин обратила внимание, что среди них нет Майкла О'Нила.

К Келлогу подошел один из сотрудников и, кивнув на тело, произнес:

— Мои поздравления.

Агент ФБР отделался дежурной улыбкой.

Улыбка, как хорошо известно экспертам по кинесике, — самый неопределенный из всех человеческих сигналов. Хмурое или озабоченное выражение лица, страстный взгляд всегда однозначны. А улыбка может означать что угодно: ненависть, безразличие, насмешку, любовь.

Кэтрин не знала, что в данном случае значит его улыбка. Но от нее не ускользнуло и то, что мгновение спустя, когда Уинстон перевел взгляд на только что убитого им человека, выражение его лица сразу же изменилось.

Кэтрин Дэнс и Саманта Маккой заехали в больницу навестить Линду Уитфилд, которая пришла в сознание и быстро поправлялась. Ночь она должна будет провести в больнице, но врачи пообещали, что утром Линда сможет поехать домой.

Рэй Карранео отвез Саманту в другой домик в «Пойнт-Лобос инн». Она решила переночевать в гостинице и пока не ехать домой. Кэтрин пригласила ее на ужин, но Саманта ответила, что хочет побыть одна.

Кэтрин прекрасно ее поняла.

Из больницы Кэтрин вернулась в КБР, где ее встретили Тереза с теткой. Они не хотели уезжать, не попрощавшись. Лицо девушки озарилось улыбкой, как только она увидела Кэтрин.

— Мы все слышали, — произнесла тетка с каменным лицом. — Он действительно мертв? — спросила она так, словно сомневалась в правдивости переданной ей информации.

— Мертв.

Кэтрин пересказала им подробности того, что произошло в Пойнт-Лобосе. Тетку подробности не очень интересовали, зато Терезе хотелось знать все до мельчайших деталей. И Кэтрин постаралась ничего не упустить.

Тереза слушала и кивала, однако особых эмоций не проявляла.

— Мы вам очень-очень благодарны, — сказала Кэтрин. — Благодаря вашей помощи нам удалось многих спасти.

Дэнс сумела обойти тему притворной болезни Терезы в день гибели ее семьи. Она надеялась, что обман девочки навсегда останется их общей с Терезой тайной. А почему бы и нет? Ведь часто стоит поделиться секретом с одним человеком — и тяжелый груз мгновенно сваливается с души.

— Вы уезжаете сегодня вечером?

— Да, — ответила девушка и взглянула на тетку. — Но нам нужно будет сделать одну остановку.

«Наверное, ужин в каком-нибудь ресторанчике морепродуктов, покупки в шикарных магазинах Лос-Гатоса», — предположила Дэнс.

— Я хочу взглянуть на наш старый дом.

Дом, в котором погибли ее родители, сестра и брат.

— Мы попросили мистера Нэгла. Он договорился с семьей, которая живет там теперь, и они разрешили нам посмотреть дом.

— Это его идея?

Дэнс уже была готова вступиться за девушку против излишне любопытного литератора, понимая, что тот мгновенно ей уступит.

— Нет, идея была моя, — ответила Тереза. — Мне просто захотелось. А он приедет в Напу и возьмет у меня интервью. Для своей книги. Для «Спящей куклы». Так она называется. И так странно сознавать, что я стала героиней книги.

Мэри Боллинг не произнесла ни слова, но по языку ее тела — слегка приподнятым плечам и едва заметному движению челюсти — Дэнс мгновенно поняла, что она не одобряет идею девушки и что между теткой и племянницей по этому вопросу состоялась весьма горячая дискуссия.

Как часто бывает после значительных событий в жизни — как, например, встреча бывших членов «семьи» или приезд Терезы, — возникает потребность оценить изменения в личности участников подобных событий. Однако такие изменения возникают далеко не всегда, и Кэтрин почти не сомневалась, что и здесь их не будет. Перед ней стояли те же люди, что и два дня назад: суровая и немногословная дама средних лет, жесткая и грубоватая, но тем не менее не побоявшаяся когда-то взять на себя тяжкое бремя воспитания чужого ребенка; и типичная девушка, почти подросток, склонная к импульсивным поступкам, в том числе к довольно смелым и благородным. У них были разногласия по поводу того, как провести остаток вечера, и Тереза победила, хотя, несомненно, пошла на определенные уступки.

«Однако, возможно, сама по себе размолвка и способ ее решения — уже большой шаг вперед. Именно так, — подумала Кэтрин, — люди и меняются… Каждый раз добиваясь небольших приращений в своем личностном пространстве».

Дэнс обняла Терезу, пожала руку ее тетке и пожелала обеим доброго пути.

Пять минут спустя она уже была в КБР, и Мари-Элен Кресбах протягивала ей чашку горячего кофе. А также рогалик из овсяной муки.

Кэтрин прошла к себе в кабинет, сбросила испорченные туфли фирмы «Альдос» и, порывшись в стенном шкафу, достала оттуда новую пару — сандалии «Джоан энд Дэвид», потянулась, села за стол, потягивая крепкий кофе, и стала искать в ящике стола пакет «M&M's», который оставила там несколько дней назад. Быстро доела то, что там оставалось, снова потянулась и с радостью взглянула на фотографии своих детей.

Потом перевела взгляд на фотографии покойного мужа.

И подумала, как бы ей хотелось сегодня вечером прижаться к нему в постели и рассказать во всех подробностях о деле Пелла.

Ах, Билл, Билл…

Зачирикал ее телефон.

Она взглянула на номер, и что-то внутри у нее екнуло.

— Привет, — произнесла она в телефон.

— Привет, — ответил ей Майкл О'Нил. — У меня новости. С тобой все в порядке? Слышал, была настоящая стрельба.

— Пелл промахнулся, вот и все.

— Как Линда?

Дэнс все ему рассказала.

— А Ребекка?

— В реанимации. Скорее всего выживет. Но выйдет оттуда не скоро.

Майкл, в свою очередь, изложил ей историю с мнимым угоном автомобиля — вновь любимый сценарий Пелла. Водитель «инфинити» был жив, но под нажимом Пелла позвонил и сообщил о собственном убийстве и угоне автомобиля, после чего отправился домой, поставил автомобиль в гараж, закрылся в темной комнате и сидел там, пока не узнал о гибели Пелла.

Кроме того, Майкл добавил, что направляет ей данные криминологической экспертизы из «Баттерфляй-Инн», где поселились Пелл с Дженни после бегства из «Си-Вью» и из Пойнт-Лобоса.

Дэнс была рада снова услышать голос О'Нила. Но чего-то в нем не хватало. Тон у Майкла был суховатый. В нем не было раздражения, но не было и радости от беседы с Кэтрин. Его комментарии по поводу Уинстона Келлога в свое время показались Кэтрин грубыми и бестактными. И хотя она не ждала от Майкла извинений, ей очень хотелось, чтобы О'Нил нашел какой-то способ уладить их размолвку.

— А у тебя все в порядке? — спросила она. Некоторым людям надо вовремя подать нужную реплику.

— Отлично, — ответил он.

Проклятое слово, которое может значить все, что угодно, от «действительно хорошо» до «я тебя ненавижу».

Она пригласила его на вечер на «палубу».

— К сожалению, не смогу. У нас с Анной планы на вечер.

Ах, планы…

Еще одно подобное слово.

— Мне надо идти. Я просто хотел сообщить тебе о владельце «инфинити».

— Да, конечно. До скорого.

Щелчок…

Дэнс поморщилась и вновь вернулась к работе.

Минут через десять на пороге появился Уинстон Келлог. Дэнс жестом предложила ему сесть, и он опустился в кресло. Уинстон даже не переоделся, его одежда была вся в грязи и песке. Он обратил внимание на туфли Кэтрин в пятнах от соленой воды, стоящие у дверей, и указал на свои, затем рассмеялся, заметив десяток пар обуви у нее в стенном шкафу.

— Наверное, из тех, что там, мне ничего не подойдет?

— Извини, — с невозмутимым видом ответила она. — Они все шестого размера.

— А жаль! Вон те лимонного цвета мне как-то особенно приглянулись.

Затем они обсудили отчеты, которые необходимо было написать. В особенности отчет о применении оружия. Кэтрин задалась вопросом, сколько времени Уинстон еще пробудет у них, и поняла, что по крайней мере на четыре-пять дней остаться ему придется в любом случае. Именно такое время потребуется для заполнения, проверки и подтверждения документов о применении оружия.

Подобно самой Дэнс несколько минут назад, Келлог потянулся. На его лице появилась едва заметная гримаса, свидетельствующая о том, что он чем-то обеспокоен. Скорее всего нынешнее беспокойство Келлога было как-то связано с перестрелкой с Пеллом и ее результатами. Сама Дэнс никогда никого не только не убивала, но даже ни в кого не стреляла. Иногда, правда, она участвовала в преследовании опасных преступников, которых в процессе погони убивали. Те, кто оставался в живых, чаще всего попадали в камеру смертников. Тем не менее все это принципиально отличалось от убийства человека собственными руками.

А Келлог совершил такое убийство дважды за относительно короткий промежуток времени.

— И какие у тебя ближайшие планы? — спросила Дэнс.

— Семинар в Вашингтоне по религиозному фундаментализму. В фундаментализме много сходного с сектантством. А потом немного отдохну. Конечно, если обстоятельства позволят.

Он немного расслабился и закрыл глаза.

В этой грязной, непритязательной одежде, со спутанными волосами и щетиной он показался ей по-настоящему привлекательным.

— Извини, — произнес Келлог, со смехом открывая глаза. — Неприлично засыпать в кабинетах друзей. — Улыбка была совершенно искренняя, и то, что беспокоило его несколько минут назад, ушло. — Да, и еще одно. Сегодня у меня много бумажной работы. А вот завтра ты не согласилась бы принять мое приглашение на ужин? То самое, которое, как ты помнишь, должно было последовать потом.

Она медлила с ответом, вспоминая стратегию хитрых подозреваемых: главное — предвидеть вопросы следователя и иметь наготове ответ.

Несмотря на то что Кэтрин часто думала о его возможном приглашении, оно застало ее врасплох.

«И все-таки каков будет ответ?» — спросила она себя.

— Завтра? — повторил Уинстон.

Голос его звучал неуверенно, крайне необычно для человека, который только что покончил с одним из самых опасных преступников в истории округа Монтерей.

«Ты пытаешься увильнуть», — сказала себе Кэтрин. Взглядом она пробежала по фотографиям детей, собак и покойного мужа. Подумала об Уэсе. И ответила:

— Знаешь, завтра будет в самый раз.

Глава 57

— Все закончилось, — очень тихо сообщила она матери.

— Я уже слышала. От Майкла в КБР.

Эди Дэнс вернулась домой в Кармел из-под надежной защиты КБР.

— А наша банда знает?

Кэтрин имела в виду детей.

— Я им преподнесла эту новость в смягченной форме. Сказала примерно следующее: сегодня мама придет домой вовремя, потому что расследование, которое она вела несколько последних дней, наконец-то закончено. Преступника поймали, а вот подробностей я пока не знаю. Примерно так. Мэгс вообще особого внимания на мои слова не обратила. Она занята сейчас более серьезным делом — разучивает новую песню для лагеря. Уэс сразу направился к телевизору, но я попросила Стю поиграть с ним в пинг-понг. И он тут же, похоже, забыл про дело Пелла. Но я недаром употребила слово «похоже».

Дэнс и ее родители всячески старались оградить детей от любых новостей о гибели людей и насилии, в особенности если эти новости имели отношение к работе Кэтрин.

— Я присмотрю за ним. Спасибо, мама.

Затем открыла банку пива, разлила по двум бокалам и один протянула матери.

Эди сделала глоток и вдруг, нахмурившись, спросила:

— А когда вы покончили с Пеллом?

Дэнс назвала примерное время.

— А что?

Взглянув на часы, Эди сказала:

— Я абсолютно уверена, что около четырех — четырех тридцати слышала, как кто-то возится на заднем дворе. Вначале я не обратила на это особого внимания, но потом у меня возникло подозрение, а не мог ли Пелл узнать, где мы живем. И не захотел ли отомстить. И как-то мне сразу стало не по себе. Даже несмотря на то что у нас перед домом дежурил полицейский автомобиль.

Конечно, Пелл не задумываясь перерезал бы им всем глотки, представься ему такая возможность, и планировал сделать нечто подобное, но в данном случае была явная временная нестыковка: к тому моменту, о котором говорила ее мать, Пелл был уже в доме Мортона Нэгла или по дороге к нему.

— Возможно, это был не он.

— Да, может быть, просто кот. Или собака Перкинсов. Им нужно получше за ней присматривать. Я поговорю с ними.

Кэтрин собрала детей и отправила на улицу. Там уже ждали собаки. Затем обняла отца, и они стали обсуждать планы на воскресенье, на которое была намечена праздничная вечеринка в Морском клубе по поводу дня рождения Стюарта. Дэнс должна была выступать в роли личного шофера своих родителей, дабы они могли не ограничивать себя в количестве любимого ими шампанского и пино-нуар. Она подумала было о том, чтобы пригласить Уинстона Келлога, но потом решила подождать, посмотреть, как пройдет их завтрашняя встреча.

Дэнс вспомнила об ужине и ощутила острое нежелание что-либо готовить.

— Ребята, вы не против блинчиков в «Бэйсайде»?

— Угу! — отозвалась с улицы Мэгги.

И громко начала рассуждать о том, с каким сиропом она их будет есть. Уэс тоже обрадовался, но свою радость выразил значительно более сдержанно.

Когда приехали в ресторан и уселись за столик, Дэнс напомнила сыну, что на нынешней неделе его черед выбирать, как им провести приближающийся воскресный день.

— Итак, какие у нас планы? Кино? Путешествие?

— Пока не знаю. — Уэс долго рассматривал меню.

Мэгги настаивала на том, чтобы заказать блинчики и для собак. Дэнс попыталась объяснить ей, что подобная еда не слишком большой деликатес для их домашних любимцев и что они покормят их чем-нибудь более подходящим по возвращении домой.

Когда наконец принесли большие тарелки с горячими блинчиками, Уэс спросил:

— Ты слышала о фестивале? О яхтах?

— Яхтах?

— Дедушка нам говорил про парад яхт в заливе и про концерт. В Кэннери-Роу.

Дэнс вспомнила о фестивале, посвященном Джону Стейнбеку.

— Значит, он будет в воскресенье? И ты хочешь его посетить?

— Завтра вечером, — откликнулся Уэс. — Это будет замечательно. Мы сможем пойти?

Дэнс про себя рассмеялась. Уэс никак не мог знать о ее завтрашнем свидании с Келлогом. Или все-таки мог? Когда дело касалось детей, в ней просыпались настоящие экстрасенсорные способности. Может быть, и с ними происходит то же самое, когда дело касается ее?

Дэнс полила блинчики сиропом и положила маленький кусочек масла. Сделала вид, что решает.

— Завтра? Мне надо подумать.

Первоначальной ее реакцией, когда она увидела застывшее в ожидании лицо Уэса, было позвонить Келлогу и отложить или вообще отменить встречу.

Иногда проще…

Тут ее размышления были прерваны необходимостью остановить Мэгги, которая пыталась утопить свои блинчики в потоке из клубничного и черничного сиропов. И, повернувшись к Уэсу, Кэтрин поспешно и совершенно не задумываясь произнесла:

— Ах да, милый, я не могу. У меня другие планы.

— О!

— Но я уверена, дедушка с радостью согласится пойти с тобой.

— А какие у тебя планы? Встреча с Конни? Или с Мартиной? Может быть, они тоже захотят пойти? Мы сможем отправиться туда все вместе. А они прихватят с собой и близнецов.

— Да-да, мама, и близнецов! — крикнула Мэгги.

Дэнс вспомнила слова своего психотерапевта.

Кэтрин, ты все равно никогда не сможешь объективно оценить суть его слов. Родителям всегда кажется, что их дети выдвигают весомые аргументы и возражения по поводу потенциальных отчимов или даже случайных знакомых своих матерей. Не следует идти у него на поводу. Ваш сын расстроен из-за того, что, по его мнению, вы предали память его отца. Достоинства и недостатки вашего партнера к этому не имеют никакого отношения.

И Кэтрин приняла решение.

— Нет, один мой коллега пригласил меня на обед.

— Агент Келлог, — резким голосом уточнил мальчик.

— Да, агент Келлог. Скоро ему придется возвратиться в Вашингтон, и я хотела поблагодарить его за ту помощь, которую он оказал нам.

Она почувствовала некоторую неловкость из-за того, что не смогла не попытаться хоть немного смягчить удар, подбросив Уэсу намек, что если Келлог живет так далеко от них, он не может представлять серьезной опасности. Хотя и не исключала, что все схватывающий на лету Уэс может легко прийти к выводу, что Дэнс уже решила оторвать его от друзей и родных на полуострове и переехать в столицу Соединенных Штатов.

— Хорошо, — проговорил мальчик, задумчиво отрезая очередной кусок блинчика и медленно отправляя его в рот.

Для Дэнс аппетит Уэса был превосходным барометром его отношения.

— Эй, сынок, что случилось?

— Ничего.

— Дедушка с удовольствием сходит с тобой на представление.

— Да, конечно.

И тут Кэтрин задала еще один не совсем обдуманный вопрос:

— А что, тебе не нравится Уинстон?

— Да нет, почему…

— Ты можешь от меня ничего не скрывать.

У нее тоже пропал аппетит.

— Ну, я не знаю… Он просто совсем не похож на Майкла.

— Да, не похож. Но подавляющее большинство людей вокруг нас не похожи на Майкла. — На того самого друга Дэнс, который последнее время перестал отвечать на ее звонки. — И это совсем не значит, что я не могу принять их приглашение пообедать с ними.

— Думаю, что можешь.

Несколько минут они ели молча. И вдруг Уэс произнес:

— Мэгги он тоже не нравится.

— Я такого не говорила! Ты врешь!

— Говорила, говорила! Ты говорила, что у него живот отвисает.

— Неправда!

Хотя по тому, как девочка залилась краской, Дэнс мгновенно поняла, что Уэс не лжет.

Кэтрин улыбнулась и отложила вилку.

— Эй, вы оба, послушайте меня внимательно. Если я с кем-то обедаю или даже иду в кино, это совсем не значит, что мой обед или поход в кино будет иметь какие-то серьезные последствия для нашей семьи. Для всех нас, для нашего дома, собак, нашей жизни в целом. Никаких последствий. Обещаю. Понятно?

— Понятно, — отозвался Уэс.

Она заметила, что у него слегка дернулась коленка, но Дэнс поняла, что ей почти удалось его убедить.

Теперь была обеспокоена Мэгги.

— Ты что, больше никогда не выйдешь замуж?

— Мэгс, откуда у тебя такие странные мысли?

— Я просто так спросила.

— Мне и в голову пока не приходила мысль о замужестве.

— Пока… — пробормотал Уэс.

Дэнс рассмеялась внимательности Уэса.

— Ну что ж, таков мой ответ. Пока эта мысль не приходила мне в голову.

— Я хочу быть сопроводительницей невесты! — воскликнула Мэгги.

— Ты хочешь сказать, подружкой невесты, — поправила ее Дэнс.

— Нет-нет, я смотрела одну передачу по образовательному каналу. Теперь все делают другое.

— По-другому, — снова поправила ее мать. — Но давайте не будем отвлекаться. У нас еще недоеденные блинчики и холодный чай. Да, кстати, и планы на воскресенье. Вам придется хорошенько поразмыслить.

— Я что-нибудь придумаю.

Кажется, ей удалось успокоить Уэса.

Дэнс доедала ужин в приподнятом настроении. Она все-таки победила: ей удалось избежать лжи в общении с сыном и добиться его согласия на свидание с Уинстоном. Как ни удивительно, это крошечное достижение помогло ей отвлечься от страшных воспоминаний о событиях сегодняшнего дня.

Чтобы отпраздновать свою победу, она решила уступить капризу Мэгги и заказать по сардельке и блинчику для собак. Естественно, без сиропа. Девочка отнесла угощение своим любимцам на улицу. Дилан проглотил свою порцию почти мгновенно, более манерная Пэтси привередливо обнюхивала сардельку, прежде чем взяться за нее, а покончив с ней, отнесла блинчик в машину и спрятала его между задних сидений «на черный день».

По возвращении домой Кэтрин снова занялась делами. Прослушала телефонные звонки, включая один от Мортона Нэгла, благодарившего ее за то, что она сделала для его семьи. Уинстон Келлог не звонил — хороший знак: значит, их договоренность остается в силе.

Майкл О'Нил тоже не звонил, а это плохой знак.

Состояние Ребекки Шеффилд после довольно сложной операции было тяжелым, но стабильным. Она пробудет под охраной в больнице не менее шести или семи дней. Скорее всего ей потребуются еще операции.

Потом Дэнс немного поболтала с Мартиной Кристенсен об их общем веб-сайте и, закончив с делами, решила немного перекусить вместе с детьми. Поп-корн очень хорошо пойдет после сладкого ужина.

Кэтрин выкладывала разогретую в микроволновке еду в миску, когда у нее снова зазвонил телефон.

— Мам, — нетерпеливо крикнул Уэс, — я умираю от голода.

Кэтрин понравилась его интонация, свидетельствовавшая о том, что у сына снова хорошее настроение.

— Звонит Ти-Джей, — объявила Кэтрин, взглянув на дисплей мобильника.

— Передай ему привет, — отозвался Уэс, запихивая в рот горсть поп-корна.

— Уэс передает тебе привет.

— Ему того же. Да, и скажи ему, что в «Зарге» я дошел до восьмого уровня.

— Это что, большое достижение?

— Тебе не понять.

Дэнс сообщила Уэсу о «подвиге» Ти-Джея, и глаза мальчика сверкнули восторгом.

— До восьмого? Ого!

— Он потрясен. О каких еще важных событиях ты собирался мне поведать?

— У кого все материалы?

— Что ты имеешь в виду?

— Улики, свидетельские показания, донесения, отчеты, электронные письма, в общем, все.

Ти-Джей явно намекал на написание итогового отчета. По данному делу он будет огромным с массой включенных преступлений и горами прилагающейся документации.

— У меня. Вернее, у нас.

— Мне бы больше подошел твой первый ответ, босс. Кстати, ты помнишь «Нимью»?

Таинственное слово…

— Помню. И что?

— Я нашел кое-что, с ним связанное. Проследить дальше?

— Думаю, что да. Нужно расставить все точки над i.

— Я сделаю это завтра, не против? У меня что-то вроде свидания сегодня, не очень важное, но кто знает, возможно, Лукреция все-таки женщина моей мечты.

— Ты встречаешься с девушкой по имени Лукреция? Тогда не следует отвлекаться… Знаешь что? Привези-ка мне все материалы по поводу «Нимью». Я поразмыслю над твоими находками.

— Босс, ты самая лучшая. Приглашу тебя на свадьбу.

Пятница

Глава 58

Кэтрин Дэнс в черном костюме и темно-коричневом свитере сидела у входа в ресторан «Вид на залив» неподалеку от «Рыбачьей верфи» в Монтерее.

Ресторан полностью оправдывал свое название. Отсюда открывался чудный вид на побережье до самого Санта-Круса, который, правда, в данный момент был не виден. Утро сегодня выдаюсь мрачным и туманным. Туман, словно дым от плохо залитого костра, окутывал верфь. Температура была не больше пятнадцати градусов.

Вчера вечером настроение у Кэтрин было приподнятое. С Дэниэлом Пеллом покончено. Линда Уитфилд начала поправляться. Семья Нэгла и он сам живы и здоровы. А ей предстояло свидание с Уинстоном Келлогом.

Сегодня все, однако, было совсем по-другому. Кэтрин словно окутала тьма, и она никак не могла сбросить ее с себя. И тьма эта не имела никакого отношения к погоде. Причин было много, и не последней из которых были хлопоты по организации прощания и похорон охранников, погибших в здании суда, полицейских, убитых Пеллом вчера в Пойнт-Лобосе, и Хуана Миллера.

Дэнс молча пила кофе и тут с удивлением заметила крошечную колибри, которая подлетела к кормушке, висевшей на стене ресторана рядом с зарослями гардений. Затем появилась еще одна птичка и прогнала первую. Милые создания, настоящие маленькие жемчужинки природы, способные, однако, быть жестокими и подлыми по отношению друг к другу.

Вдруг Кэтрин услышала за спиной мужской голос:

— Привет.

Уинстон Келлог подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал в щеку. Не слишком близко к губам, но и не очень далеко. Кэтрин улыбнулась и обняла его в ответ.

Он сел рядом.

Дэнс помахала рукой официантке, которая налила ей еще кофе, а Келлогу принесла чашку.

— Я изучаю здешнюю местность, — сказал Келлог. — И подумал, что сегодня вечером мы могли бы отправиться в Биг-Сер. Там есть одно кафе под названием «Вентана».

— Да, там красиво. Я не была в «Вентане» уже несколько лет. Кухня превосходная. Но и ехать не близко.

— Я готов. По шоссе № 1, верно?

Они проедут мимо Пойнт-Лобоса. Кэтрин вспомнились выстрелы, кровь, Дэниэл Пелл, распростертый на песке и устремивший невидящие голубые глаза на темно-синее небо.

— Спасибо, что не поленился встать так рано, — поблагодарила Уинстона Дэнс.

— Завтрак и обед с тобой. Что может быть большим удовольствием?

Она снова улыбнулась ему.

— У нас кое-какие новости. Ти-Джей, кажется, нашел разгадку «Нимью».

Келлог кивнул.

— То, что Пелл искал в Интернете в «Капитоле»?

— Поначалу я думала, что это чей-то электронный адрес. Потом решила, что, возможно, мы здесь имеем дело с очень популярной компьютерной игрой «Нимью».

Келлог покачал головой.

— На нее сейчас большая мода. Мне бы следовало проконсультироваться у своих домашних экспертов — у детей. Как бы то ни было, я не исключала того, что Пелл с Джимми отправились к Кройтонам, чтобы украсть какое-то ценное программное обеспечение, и вспомнила, что, по словам Рейнольдса, Кройтон пожертвовал все свои научные и исследовательские материалы университету в Монтерее. Я думала, возможно, в университетских архивах есть что-то такое, что собирался похитить Пелл. Однако оказалось, что «Нимью» — это нечто совсем другое.

— И что же?

— У нас пока еще нет полной уверенности. Именно поэтому мне и потребовалась твоя помощь. Ти-Джей обнаружил папку в компьютере Дженни Марстон. Имя папки… — Дэнс нашла листок бумаги и прочла. — «„Нимью“ — коллективное самоубийство фанатиков в Лос-Анджелесе».

— И что внутри папки?

— Здесь-то и начинается проблема. Ти-Джей попытался открыть ее, но она защищена паролем. Нам придется отослать ее в Сакраменто в центральный офис КБР, где ее должны вскрыть. Однако на это, откровенного говоря, могут уйти недели. Возможно, ничего важного в ней и нет, но все равно очень хочется узнать, что там хранится. И у меня появилась надежда, что у тебя в твоем Бюро есть какой-нибудь специалист, который сможет взломать ее быстрее.

Келлог ответил, что ему известно об одном таком специалисте, который работает в отделении ФБР в Сан-Хосе, в самом сердце Кремниевой долины.

— Если ее вообще возможно взломать, то это сделает только он. Я отправлю ее ему сегодня же.

Кэтрин поблагодарила и передала Келлогу ноутбук в пластиковой коробке. Он расписался на специальной карточке и положил коробку рядом.

Дэнс взмахом руки подозвала официантку. Она понимала, что сегодня сможет осилить лишь пару гренков. Келлог же заказал довольно обильный завтрак.

— А теперь, — предложил он, — расскажи мне поподробнее о Биг-Сере. Думаю, что там замечательно.

— Просто потрясающе, — ответила Кэтрин. — Это одно из самых романтических мест в мире.

В 17.30 Кэтрин Дэнс была у себя в рабочем кабинете, когдаза ней зашел Уинстон Келлог, чтобы отправиться с ней на запланированный ужин в ресторан. Он был одет свободно и достаточно скромно. Они с Дэнс демонстрировали сходный стиль: коричневые пиджаки, светлые рубашки и джинсы. На нем голубые, на ней — черные. «Вентана» — комплекс из высококлассной гостиницы, ресторана и дегустационного кафе, но это, в конце концов, Калифорния, где костюм и галстук в ресторанах требуются только в Сан-Франциско, Лос-Анджелесе и Сакраменто.

«То же самое касается и похорон», — невольно подумала Дэнс.

— Прежде всего давай покончим с делами.

Он открыл дипломат, достал оттуда и протянул ей пластиковую коробку с ноутбуком, обнаруженным в «Баттерфляй инн».

— Значит, все-таки, получилось? — воскликнула Кэтрин. — И тайна «Нимью» раскрыта?

Уинстон поморщился:

— Боюсь, что нет. Извини.

— Ничего не вышло?

— Файл либо был намеренно создан как «мусор», либо в него была встроена стирающая программа, так говорят наши компьютерщики из Бюро.

— Стирающая программа?

— Что-то вроде цифровой мины-ловушки. Когда Ти-Джей открыл файл, вся информация в нем сразу превратилась в кашу.

— Кашу?

— Да, просто мешанину из случайных знаков.

— И никак нельзя восстановить информацию?

— Никак. Поверь, мои ребята — настоящие специалисты и слов на ветер не бросают.

— Да и скорее всего информация, которая была на том файле, уже не имеет принципиального значения, — подытожила Дэнс, пожав плечами. — Просто хотелось все нити довести до конца.

Уинстон улыбнулся.

— Я такой же, как и ты. Ненавижу, когда что-то остается в подвешенном состоянии. Висяк, как я его называю.

— Висяк? Мне нравится это слово.

— Ну, ты готова?

— Секундочку.

Она встала и подошла к двери. В коридоре стоял Альберт Стемпл. Рядом с ним Ти-Джей.

Она взглянула на них и со вздохом кивнула.

Громадный бритоголовый агент вошел в кабинет, за ним проследовал и Ти-Джей.

Оба вытащили оружие, и уже через несколько секунд Уинстон Келлог был обезоружен, а на руки надеты наручники.

— Что, черт возьми, происходит?! — крикнул он.

Ответила ему Дэнс, сама удивляясь тому, как спокойно прозвучал ее голос:

— Уинстон Келлог, вы арестованы по обвинению в убийстве Дэниэла Пелла.

Глава 59

Они находились в комнате № 3, одном из помещений для допросов в отделении КБР округа Монтерей. Дэнс предпочитала комнату № 3 всем остальным. Она была немного больше комнаты № 1 (комнаты № 2 вообще не существовало). Пресловутое зеркало, когда-то привлекшее внимание Пелла, выглядело новее и презентабельнее. Здесь также имелось окно, в которое, отдернув шторы, можно было увидеть красивое дерево. Иногда во время допросов она пользовалась этим живописным видом, чтобы отвлечь внимание подозреваемых или вытянуть из них нужную информацию. Сегодня шторы были задернуты.

Кроме Дэнс и Келлога, в комнате никого не было. За мерцающим стеклом зеркала находилась видеокамера, на которую велась запись происходящего. Ти-Джей с Чарльзом Овербаем сидели в соседнем помещении, невидимые из комнаты № 3. Однако наличие зеркала для любого искушенного допрашиваемого предполагало присутствие наблюдателей.

Уинстон Келлог отказался от адвоката и заявил, что ответит на все вопросы, которые будут ему заданы. Что он и делал неестественно спокойным и равнодушным голосом (примерно таким же, отметила для себя Дэнс, какой был и у Дэниэла Пелла во время допроса, и от этой мысли ей стало не по себе).

— Кэтрин, давай наконец все разъясним. Хорошо? Я не знаю, что здесь происходит, но так дела не делаются. Уж поверь мне.

Подтекстом его слов было: ты предала меня, а я от тебя подобного не ожидал.

Она попыталась избавиться от неприятных ощущений самым простым способом — резко перешла к делу.

— Давайте приступим, — просто сказала Кэтрин и надела очки в черной оправе, сразу став мрачной и жесткой.

— Возможно, вы получили какую-то ложную информацию. Почему бы тебе просто не сообщить мне, в чем проблема, и мы сразу все проясним?

Он говорил с ней как с ребенком.

Кэтрин окинула Уинстона Келлога пристальным взглядом с ног до головы. «Это обычный допрос, такой же, как все остальные», — попыталась убедить себя Дэнс. Но конечно, дело обстояло не совсем так. Перед ней сидел мужчина, с которым у нее намечались романтические отношения и который ей лгал. Который воспользовался ею, как в свое время Дэниэл Пелл воспользовался… Ну ладно, что уж тут…

Кэтрин наконец удалось забыть о своих чувствах, хоть ей и было нелегко, и полностью сосредоточиться на цели допроса. Необходимо сломить его сопротивление. И ничто не могло ее остановить.

За прошедшие дни Кэтрин хорошо узнала Келлога, и теперь анализ его защиты и приемов, которые он использовал, не представлял для нее особого труда.

Прежде всего нужно ответить на вопрос: к какой категории преступников он относится? Подозреваемый в убийстве.

Во-вторых: есть ли у него мотив лгать? Конечно.

В-третьих: к какому личностному типу он принадлежит? Экстраверт логического типа с преобладанием критического мышления. Следовательно, нужно быть с ним предельно жесткой.

В-четвертых: в какую категорию лжецов он попадает? Несомненно, «высоких макиавеллистов». Он умен, обладает превосходной памятью, великолепно владеет разными способами лжи и будет пользоваться своими умениями, чтобы создать впечатление абсолютного правдоподобия. В случае если его поймают на обмане, он может перестать лгать и воспользуется другими средствами: попытается свалить вину на кого-то еще, будет угрожать ей или даже нападать. Он будет унижать ее, демонстрировать презрительное высокомерие в попытке лишить ее самообладания, будет отмечать все ее эмоциональные слабости, в общем, станет темным отражением ее собственной роли следователя, ведущего допрос. И конечно же, постарается получить от нее такую информацию, которую впоследствии сможет использовать.

С «высокими макиавеллистами» следует быть предельно осторожным.

Следующим шагом в кинесическом анализе должно стать определение, на какой стадии стрессовой реакции он находится в момент лжи — гнева, отрицания, депрессии или попытки добиться снисхождения, — и соответственно вести допрос.

Но здесь возникала одна существенная проблема. Кэтрин — один из лучших специалистов в кинесике в стране, тем не менее ей ни разу не удалось уличить Келлога во лжи, каковую он преподносил ей и окружающим на протяжении всех последних дней. Прежде всего потому, наверное, что его поведение не было лживым в прямом смысле слова, а, скорее, просто уклончивым, неискренним. Сложнее всего определить такую разновидность обмана, как обычное утаивание информации. Тем не менее Дэнс почти сразу замечала, что собеседник что-то от нее скрывает. Гораздо важнее было то, что Келлог, как она уже поняла, принадлежал к числу тех немногих, с кем не проходят никакие методики кинесического анализа и не срабатывают детекторы лжи. Он оказывался в одной группе с психически больными и серийными убийцами.

В той группе, в которую также входят фанатики.

Именно им и был, как она теперь полностью убедилась, Уинстон Келлог. Не руководитель какой-то определенной секты, но не менее фанатично настроенный и не менее опасный — человек, абсолютно убежденный в собственной правоте.

Как бы то ни было, необходимо сломить его сопротивление. Нужно выяснить правду, а для этого предстоит определить его слабые места и нанести по ним удар.

И она начала. Сразу, быстро и жестко.

Достала из сумочки магнитофон и поставила его на стол между ними. Нажала кнопку воспроизведения.

Телефонные гудки, затем голос:

— Технический отдел. Рик Адамс слушает.

— Говорит Келлог с Девятой улицы.

— Да, конечно, агент Келлог. Чем могу быть вам полезен!

— Я нахожусь здесь, в ваших краях, и у меня проблемы с компьютером. Я получил защищенный файл, а человек, который мне его отправил, не может вспомнить пароль. В операционной системе «Windows ХР».

— Да, я понял. Ничего сложного. Сделаем.

— Мне бы не хотелось привлекать ваших ребят к выполнению личной просьбы. Ты же знаешь, как у нас в центре относятся к подобного рода услугам.

— Ну, в Купертино, там, куда мы иногда отвозим свое оборудование на ремонт, есть неплохая организация, занимающаяся подобной работой. Но они запросят кругленькую сумму.

— А работу они быстро выполнят?

— Насчет быстроты могу гарантировать.

— Отлично. Дайте мне их номер.

Дэнс выключила магнитофон.

— Вы солгали мне. Вы говорили, что папку будут взламывать ваши люди из «технического отдела». Но ведь это не так. И, Уинстон, Пелл ничего не писал о «Нимью» и самоубийцах. Я сама вчера создала упомянутый файл.

Келлог онемел от изумления и, ничего не понимая, молча смотрел на нее.

— «Нимью», — продолжала Дэнс, — всего лишь отвлекающий маневр. На компьютере Дженни не было ничего до тех пор, пока я не создала на нем пресловутую папку. Ти-Джей действительно нашел упоминание о «Нимью» в газетной статье о женщине по имени Элисон Шарп. Интервью под названием типа «Месяц с Дэниэлом Пеллом» в местном монтанском издании. Они встретились в Сан-Франциско около двенадцати лет назад, когда Элисон жила в группе, напоминавшей «семью» Пелла, и там ее называли «Нимью». Руководитель этой группы дал всем имена в честь героев Артуровского цикла о рыцарях Круглого стола. Она некоторое время бродяжничала вместе с Пеллом по Калифорнии, но бросила его после того, как он оказался замешан в деле об убийстве Реддинга. Скорее всего Пелл не знал ее настоящей фамилии и потому искал по двум известным ему именам: Элисон и Нимью. А искал он ее с очень простой целью — чтобы убить, так как она знала, где находится его горная вершина.

— Значит, ты сама придумала файл с «Нимью» и попросила меня его взломать. Но мне непонятно, к чему весь этот маскарад, Кэтрин.

— Сейчас объясню. Язык тела есть не только у живых. По позе трупа тоже можно многое узнать. Вчера вечером Ти-Джей принес мне все документы по нашему делу для написания окончательного заключения по нему. Я стала просматривать фотографии с места преступления в Пойнт-Лобосе. И сразу поняла: что-то в них не так. Пелл не прятался за скалами. Он находился на открытом месте. Лежал на спине. Ноги у него были согнуты, на коленях заметны следы от воды и песка. На обоих коленях, а не на одном. Что странно. Как правило, во время перестрелки люди приседают или в лучшем случае становятся на одно колено, но никогда на два. А Пелл находился в той же позе, в какой я видела одного человека, убитого в ходе бандитской разборки, когда его, прежде чем застрелить, заставили встать на колени и просить о пощаде. С какой стати Пелл стал бы выходить из укрытия, опускаться на оба колена и стрелять в вас?

— Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, — отозвался Келлог голосом, лишенным всяких эмоций.

— И в заключении коронера сказано, что по характеру проникновения пуль в тело можно заключить, что вы стояли в полный рост, а не приседали. Будь это настоящая перестрелка, вы должны были занять оборонительную позицию, то есть присесть… Кроме того, я отлично помню последовательность звуков. Вначале я услышала взрыв светошумовой гранаты и только потом, после паузы, услышала выстрелы. Нет, я уверена, что вначале вы установили, где находится Пелл, швырнули туда петарду, быстро прошли туда и обезоружили его. Затем заставили его встать на колени, бросили перед ним наручники и потребовали, чтобы он сам надел их на себя. И когда он протянул к ним руку, застрелили его.

— Какая нелепость!

— Кстати, по поводу светошумовых гранат. После штурма «Си-Вью» вы должны были сдать все не использованное там снаряжение. Это вполне стандартная процедура. Почему вы не поступили в соответствии с инструкцией? Потому что ожидали возможности расправиться с Пеллом. Я проверила время вашего звонка с просьбой о подкреплении. Вы звонили не из гостиницы, как утверждали, а позже, чтобы воспользоваться шансом расправиться с Пеллом в одиночку. — Дэнс подняла руку, заметив, что он вновь собирается возмутиться. — Как бы нелепа ни была, по вашему мнению, моя теория, вы не можете возражать, что гибель Пелла вызывает целый ряд вопросов. И потому я решила основательно проверить вас. Хотела получше вас узнать. Я попросила одного знакомого моего мужа с Девятой улицы предоставить мне ваше личное дело. И обнаружила в нем несколько интересных фактов. Вы оказались причастны к убийству нескольких лидеров сект в ходе их задержания. А еще два руководителя сект покончили с собой при подозрительных обстоятельствах в ходе проведения следствия, в котором вы участвовали в качестве консультанта. Самым загадочным было самоубийство в Лос-Анджелесе. Женщина, возглавлявшая секту, выбросилась из окна на седьмом этаже через два дня после того, как вы прибыли туда в качестве консультанта. Странным в ее поступке было то, что она никогда ни с кем до того не говорила о возможном самоубийстве. Она не оставила никакой предсмертной записки. Да и причин кончать с собой у нее особых не было. Она действительно находилась под следствием, но по сравнительно незначительному обвинению — по подозрению в укрывательстве от налогов. Весьма необычная причина для самоубийства, согласитесь. И я решила вас проверить, Уинстон. В том файле я создала один документ. Это было придуманное мной электронное письмо, в котором речь шла о девушке по прозвищу Нимью, состоявшей в секте самоубийц и обладавшей информацией по поводу гибели упомянутой мной женщины. Я получила разрешение на прослушивание вашего телефона, защитила созданный мной файл обычным паролем в системе «Windows» и передала вам компьютер, чтобы посмотреть, что вы станете делать. Если бы вы сообщили мне, что вам удалось прочесть файл и его содержимое, на этом бы все и закончилось. И сейчас мы бы с вами находились по дороге в Биг-Сер. Но нет, вы поступили иначе. Вы позвонили специалисту по компьютерным технологиям, воспользовались услугами частной компании для вскрытия файла и прочли его. Никакой стирающей программы там, естественно, не было. Никакой мешанины из символов. Вы сами же его и уничтожили. У вас не было другого выхода. Вы боялись, что мы поймем, что в течение последних шести лет вы ездите по стране и убиваете людей, подобных Дэниэлу Пеллу.

Келлог рассмеялся, но интонационная окраска смеха уже была иной. Он явно испытывал сильный стресс. Дэнс попала почти в цель.

— Кэтрин, что за чушь! С какой стати я буду заниматься подобными вещами?

— Из-за вашей дочери, — ответила она, и в ее голосе прозвучало искреннее сочувствие.

И то, что он ничего не произнес в ответ, а лишь бросил на нее пристальный, полный сильнейшей душевной боли взгляд, стало для Кэтрин доказательством того, что она действительно приблизилась к истине.

— Меня очень-очень трудно обмануть, Уинстон. Но вам почти удалось. Единственное отклонение от стандартного нейтрального поведения, на которое я обратила внимание у вас, случилось в тот момент, когда речь зашла о детях и семье. Однако тогда я не придала этому большого значения. Поначалу я предположила, что вы вообще чувствуете себя неловко с детьми, а из-за наметившихся у нас с вами отношений вас еще больше беспокоила мысль о появлении в вашей жизни чужих детей. Тем не менее вы почувствовали мое любопытство и признались мне во лжи и в том, что у вас была дочь. Весьма распространенный прием — признаться в одной лжи, чтобы скрыть другую, с ней связанную. И в чем же состояла суть? Да, ваша дочь действительно погибла в аварии, но обстоятельства ее гибели были не такими, как вы их мне описали. Я полагаю, вы уничтожили отчет полиции о происшедшем в Сиэтле. Найти его нам не удалось. Однако мы с Ти-Джеем кое-кому позвонили и сумели почти все восстановить по частям. Когда вашей дочери исполнилось шестнадцать, она сбежала из дома, потому что вы с женой собирались разводиться. Девушка оказалась в Сиэтле в группе, очень похожей на «семью» Пелла. Она пробыла в ней около полугода. А потом она и еще трое членов секты покончили с собой, так как руководитель, подозревая ребят в недостаточной преданности ему, прогнал их. Они упали на автомобиле с моста в залив Паджет. После чего вы поступили на службу в отдел ПППН и сделали главной целью своей жизни уничтожение таких людей, как Пелл. Сложность состояла только в том, что частенько вы сами вступали в конфликт с законом. Вам приходилось брать правосудие в свои руки. Я позвонила одному своему знакомому в чикагской полиции. На прошлой неделе вы работали у них, помогая в деле, связанном с сектами. В отчете вы писали, что преступник стрелял в вас и вы вынуждены были «его нейтрализовать». Но я очень сомневаюсь, что он действительно стрелял. Думаю, что вы вначале убили его, а затем сами нанесли себе рану. — Дэнс постучала пальцем по шее, намекая на его повязку. — Как и в случае с Пеллом, вы совершили убийство.

Чем больше Кэтрин говорила, тем больше нарастало в ней раздражение и злость на Келлога. «Держи себя в руках, — говорила она себе. — Бери пример с Дэниэла Пелла. Бери пример с Уинстона Келлога».

— Семья убитого подала жалобу. Они заявляли, что убитого подставили. Да, конечно, за ним много чего числилось. Но он никогда не брал в руки оружия. Он до смерти боялся всего, что стреляет.

— Тем не менее он не побоялся взять в руки оружие, из которого выстрелил в меня.

Едва заметное движение ноги Келлога. Едва уловимое, но достаточное для Дэнс, чтобы диагностировать сильный стресс. Значит, ее методика допроса все-таки действует на него.

Она поняла, что он лжет.

— Мы все узнаем после того, как тщательно изучим дело. Мы проведем проверку по всей стране. Вы настаивали на том, чтобы вас направляли в качестве консультанта туда, где совершались преступления с участием руководителей сект.

Чарльз Овербай намекал, что это была его идея пригласить специалиста из Вашингтона по сектам. Однако прошлым вечером у Дэнс закралось подозрение, что дело обстояло совсем иначе, и она напрямую спросила своего босса, как получилось, что Келлог стал участвовать в поисках Пелла. Поначалу Овербай попытался уйти от ответа на ее вопрос, но потом ему все-таки пришлось признать, что Келлог лично позвонил Эйми Грейб в сан-францисский офис ФБР и сказал, что примет участие в расследовании дела Пелла. И прибыл в Калифорнию практически в тот же день, когда закончил написание последнего отчета по чикагскому делу.

— Я еще раз проанализировала все факты нашего расследования. Майкла О'Нила возмутило то, что вы настаивали на захвате «Си-Вью» и решительно отвергали предложение о наблюдении. И у меня возник вопрос: почему вы хотели войти в номер первым? Ответ был прост: чтобы пристрелить Пелла. Вчера на берегу в Пойнт-Лобосе вы заставили его встать на колени. А затем застрелили.

— И это доказательство, что я убил его? Его поза? Ну, Кэтрин, ты все-таки шутишь.

— Криминалисты нашли гильзу от той пули, которую вы выпустили в меня там, среди скал.

Келлог промолчал.

— О, я прекрасно понимаю, вы стреляли, вовсе не желая в меня попасть. Просто хотели, чтобы я оставалась с Самантой и Линдой и не смогла помешать вам расправиться с Пеллом.

— Случайный выстрел, — произнес Келлог равнодушным тоном. — Конечно, мне следовало быть аккуратнее. И я должен был уже давно признаться, но подобная оплошность меня смущала. Вот такой я, с позволения сказать, профессионал.

Ложь…

Под ее пристальным взглядом Келлог слегка опустил плечи, сжал губы. Кэтрин понимала, что признания от него она не добьется — она даже и не стремилась к этому, — но он перешел на следующую стадию развития стресса. Все-таки Келлог не был полностью лишенным эмоций механизмом. Она нанесла ему сильный удар, и он ощутил боль.

— Я действительно не очень люблю распространяться о своем прошлом и о том, что случилось с моей дочерью. Мне, наверное, следовало быть более откровенным с тобой, но ведь ты тоже не очень любишь говорить о своем муже. — Мгновение он молчал. — Оглянись по сторонам, Кэтрин. Взгляни на окружающий нас мир. Мы так разобщены, так далеки друг от друга. Семья — умирающий феномен, и тем не менее мы все стремимся найти в ней утешение и покой. Стремимся… И что происходит? На сцену выходят люди, подобные Дэниэлу Пеллу. И захватывают в плен самых уязвимых, самых беззащитных из нас. Женщины из «семьи» Пелла — Саманта и Линда, — они ведь были хорошими детьми, никогда не делали ничего дурного. Но и их соблазнил этот жестокий циничный убийца. Каким образом? Просто помахав у них перед носом той сладостной приманкой, которой они были лишены, — перспективой создания семьи. И ведь прошло бы совсем немного времени, и они, или Дженни Марстон, или кто-то другой, ставший жертвой его неотразимого обаяния, сам бы начал убивать. Или похищать детей. Насиловать их. Даже в тюрьме у Пелла сформировался кружок последователей. Сколько из них начнут заниматься тем же, как только выйдут на свободу?.. Таких людей необходимо остановить. Да, признаю, я поступаю жестко. И у меня есть результаты. Но я не перехожу границ.

— Вы не переходите границ, которые сами для себя устанавливаете, Уинстон. Однако существуют законы, которые выше ваших. Если руководствоваться вашим подходом, то вы должны признать, что и Дэниэл Пелл не считал, что он совершает нечто дурное.

Келлог улыбнулся ей и пожал плечами — символический жест, означающий: вы это видите по-своему, а я — совсем иначе. И мы с вами никогда не сойдемся.

Для Дэнс его жестикуляция была равносильна признанию вины.

Затем улыбка исчезла с его лица, так же как вчера на побережье.

— И еще одно. То, что касается нас. Все было по-настоящему. Что бы ты там ни думала обо мне, мое отношение к тебе было вполне искренним.

Кэтрин Дэнс вспомнила, как шла вместе с Келлогом по коридору КБР и как он сделал несколько грустных замечаний по поводу «семьи», свидетельствовавших о проблемах в его собственной жизни: одиночестве, попытке работой компенсировать несложившуюся личную жизнь, жуткой гибели единственной дочери. Несмотря на то что Уинстон лгал ей относительно реальных целей своего приезда в Калифорнию, Кэтрин нисколько не сомневалась в искреннем желании этого одинокого и, в общем, глубокого несчастного человека найти в ней понимание.

И как специалист в кинесике она видела, что его последняя реплика была абсолютно правдива.

Однако к расследованию она не имела никакого отношения, и потому на нее не стоило отвечать.

Келлог снова свел брови, и на лице его появилась прежняя лицемерная улыбка.

— Кэтрин, будь благоразумной. То, что ты задумала, совершенно абсурдно. Дело, которое ты начинаешь, может стать настоящим кошмаром. Для КБР… и для тебя лично.

— Для меня?

Келлог на мгновение сжал губы.

— Насколько я припоминаю, относительно твоего поведения во время допроса Пелла в здании судебных заседаний в Салинасе возникли определенные вопросы. Возможно, было сказано или сделано что-то такое, что способствовало побегу Пелла. Мне, конечно, неизвестны подробности. Вполне вероятно, там ничего серьезного и не было. Но до меня доходили сведения о том, что Эйми Грейб выражала недовольство. — Он пожал плечами и поднял руки, звеня наручниками.

К Кэтрин бумерангом возвратился идиотский укор Овербая в ее адрес, которым шеф пытался прикрыть свою задницу от возможных нареканий начальства. Угроза Келлога вызвала у Кэтрин приступ ярости, но она ни единым движением не выдала своего состояния. Только с еще более подчеркнутым равнодушием повела плечами.

— Если упомянутый вами вопрос кто-то решит снова поднять, придется просто еще раз внимательно проанализировать факты.

— Нисколько не возражаю. Только надеюсь, что это никак не повлияет на твою карьеру. В перспективе.

Сняв очки, Кэтрин подвинулась к нему ближе, в зону личного общения.

— Уинстон, мне очень хочется знать, что Дэниэл сказал вам перед тем, как вы его убили? Он бросил пистолет, опустился на колени и протянул руку к наручникам. Затем поднял на вас глаза. Он все понимал, ведь так? Он был совсем не глупым человеком. Он знал, что для него все кончено. И он что-то произнес. Да?

Келлог сделал едва заметное движение, которое подтвердило предположение Дэнс. Однако промолчал.

Ее эмоциональный всплеск был, конечно, совершенно неуместен, и Кэтрин понимала, что после него продолжать допрос бессмысленно. Но это теперь не имело принципиального значения. Она получила ответы на вопросы, она знала правду, или по крайней мере значительную ее часть. Чего с точки зрения крайне сложной науки кинесики часто бывает вполне достаточно.

Глава 60

Дэнс с Ти-Джеем находились в кабинете Чарльза Овербая. Шеф КБР сидел за столом и кивал, глядя на фотографию, на которой он был изображен вместе с сыном во время ловли лосося. Или, может быть, просто смотрел на часы. Было половина девятого вечера. Два дня подряд он работает до позднего вечера. Для Овербая это рекорд.

— Я наблюдал за всей процедурой допроса. Вам удалось добыть кое-какие действительно важные сведения. Весьма. Но и ему надо отдать должное. Он очень хитер. Он ведь ничего не признал.

— Он «высокий макиавеллист» с антисоциальной личностью, Чарльз. Уинстон не из тех, кто признается. Я пыталась понять его стратегию защиты. Он уничтожил компьютерные файлы, полагая, что они могут служить доказательством его причастности к подозрительному самоубийству в Лос-Анджелесе? Он воспользовался при поимке преступника оружием, которое должен был сдать? Его пистолет «случайно» выстрелил в мою сторону? Присяжные осмеют его и вынесут приговор: «Виновен». Допрос стал для него настоящей катастрофой.

— Вы полагаете? Но выглядел он очень уверенно.

— Бесспорно. И он будет хорошо защищаться. Однако тактически его положение совершенно безнадежно.

— Он производил захват вооруженного бандита. И вы заявляете, что его главным мотивом была гибель дочери из-за участия в какой-то секте? Признаюсь, звучит не очень убедительно.

— Убедительность мотива меня не очень беспокоит… Когда муж убивает жену, для присяжных не имеет принципиального значения, совершил ли он преступление потому, что она подала ему пережаренный бифштекс, или потому, что он хотел заполучить ее деньги. Убийство всегда убийство. Все в гораздо меньшей степени будет напоминать «мыльную оперу», если нам удастся доказать причастность Келлога к другим преступлениям того же рода.

Дэнс напомнила Овербаю о других подозрительных смертях: в Чикаго на прошлой неделе, в Форт-Уорте и Нью-Йорке, о самоубийствах в Лос-Анджелесе и Орегоне. Особенно настораживал случай во Флориде, в округе Дейд, куда Келлог отправился в качестве консультанта в деле о похищении людей. Житель Майами мексиканского происхождения организовал коммуну в своем доме на окраине города. У него было несколько преданных последователей, некоторые, правда, откровенные фанатики. Келлог пристрелил его, когда тот якобы попытался вытащить оружие во время обыска у него в доме. Однако позднее выяснилось, что члены коммуны организовали бесплатную кухню для неимущих, группу по изучению Библии, а также собирали деньги с целью создания детского сада для детей матерей-одиночек из рабочих семей. Обвинения же в похищении людей оказались выдумкой бывшей жены руководителя коммуны.

В местных газетах начался большой шум по поводу обстоятельств его гибели.

— Интересно, но я не уверен, что мы сможем воспользоваться тамошними материалами, — заметил Овербай. — Как насчет данных экспертизы с побережья?

Дэнс почувствовала угрызения совести из-за того, что Майкл О'Нил не участвовал в разработке технической составляющей дела. Почему он все-таки ей не перезвонил?

— Они нашли гильзу от пули, которой он выстрелил в Кэтрин, — ответил Ти-Джей. — Выстрел явно был сделан из его «ЗИГа».

— Чистейшая случайность, — пробурчал Овербай. — Расслабься, Кэтрин. Кто-то ведь должен выполнять роль адвоката дьявола.

— Гильзы от пистолета Пелла найдены на берегу ближе к тому месту, где находился Келлог, чем к тому, где был Пелл. Скорее всего Келлог стрелял из пистолета Пелла, чтобы создать впечатление самообороны. Кроме того, на наручниках Келлога обнаружен песок. Это доказывает, что Келлог…

— Ничего не доказывает, а просто позволяет нам предположить, — поправил Овербай.

— Позволяет нам предположить, что Келлог обезоружил Пелла, вывел его на берег, швырнул ему наручники и, когда Пелл наклонился, чтобы подобрать их, убил его.

— Послушай, Чарльз, — вступила в обсуждение Дэнс, — я вовсе не утверждаю, что нам обеспечен триумф и аплодисменты, но Сандовал может выиграть процесс. У нас имеются обоснования того, что Пелл не представлял реальной опасности, когда Келлог застрелил его. По позе трупа это можно легко установить.

Взгляд Овербая скользил по столу и наконец остановился на еще одной фотографии в рамочке с изображением рыбной ловли.

— Мотив?

Он что, не вникает в смысл ее слов? Похоже на то.

— Его дочь… Он убивает всех, кто так или иначе связан…

Шеф КБР поднял на нее глаза. Взгляд у него был пристальный и испытующий.

— Нет, я говорю не о мотиве Келлога. А о нашем мотиве. Мотиве начинать это дело.

А… Вот оно что. Он, конечно, имеет в виду личные мотивы Кэтрин. Не мстит ли она Келлогу за то, что он ее предал?

— Вопрос, который я задал, обязательно кто-нибудь поднимет. И нам нужно иметь готовый ответ на него.

Сегодня ее босс явно в ударе.

Но и Кэтрин палец в рот не клади.

— Мотив? Уинстон Келлог совершил убийство на подведомственной нам территории.

Зазвонил телефон Овербая. Он выждал ровно три гудка, испытующе глядя на аппарат, затем ответил.

— Неплохой мотив, — прошептал ей на ухо Ти-Джей. — Лучше, чем испорченный бифштекс, поданный на обед.

Шеф КБР повесил трубку, не сводя взгляда с фотографии ловли лосося.

— У нас гости. — Он поправил галстук. — Из ФБР.

— Чарльз, Кэтрин…

Эйми Грейб взяла чашку с кофе из рук секретарши Овербая и села, кивнув Ти-Джею.

Дэнс выбрала стул с прямой спинкой рядом с привлекательной, но деловой дамой, специальным агентом сан-францисского отделения ФБР. У Кэтрин был еще один вариант — сесть на мягкий, но довольно низкий диван напротив Грейб. Однако она прекрасно понимала: сидя пусть на дюйм ниже собеседника, ты оказываешься в психологически невыгодном положении. Кэтрин изложила представительнице ФБР последние подробности о Келлоге и «Нимью».

Грейб кое-что уже было известно, но далеко не все. Она хмуро выслушала Дэнс, никак в отличие от суетливого Овербая не проявив своего отношения к полученной информации.

Кэтрин настойчиво гнула свою линию:

— Он агент ФБР, совершающий убийства, Эйми. Он лгал нам. Он настоял на захвате здания, когда в подобном захвате не было абсолютно никакой нужды. Из-за него чуть не пострадал десяток ни в чем не повинных людей. Некоторые могли просто погибнуть.

Ручка Овербая отбивала барабанную дробь по столу, а телодвижения Ти-Джея можно было интерпретировать как «да уж, неловкая ситуация».

Эйми Грейб обвела всех присутствующих в комнате внимательным взглядом из-под идеальных бровей и сказала:

— Все это очень сложно и запутанно. Я вас прекрасно понимаю. Но, как бы то ни было, мне звонили и просили его освободить.

— С Девятой улицы?

Эйми кивнула:

— И даже выше. Келлог — настоящая звезда. Рекордное число обезвреженных преступников. Спас сотни людей от вовлечения в секты разного рода. И он бесстрашно берется за самые сложные дела. Включая и терроризм. Ну, я должна добавить, что мне пообещали провести тщательное расследование всех обстоятельств. Его начальство обязалось проверить, действительно ли Келлог применял чрезмерное насилие там, где его можно было вообще избежать.

— Самое мощное стрелковое оружие индивидуального пользования, к примеру, — проговорил Ти-Джей и замолк под испепеляющим взглядом босса.

— Проверить? — переспросила Дэнс, она была потрясена услышанным. — Мы обсуждаем гибель людей, которая потом выдавалась за самоубийства, Эйми. Ну подумайте! Это же самая настоящая вендетта. В чистом виде. О Господи, даже Пелл был выше мести. И один Бог знает, что еще натворил Келлог.

— Кэтрин! — прервал ее Овербай.

— Суть в том, Кэтрин, — продолжала сотрудница ФБР, — что он федеральный агент, занимающийся расследованием дел, в которых замешаны особо опасные и хитрые преступники. Да, в нескольких случаях они были убиты при попытке сопротивления. Подобное случается не так уж редко.

— Но Пелл не сопротивлялся. Я могу представить соответствующие доказательства как свидетель-профессионал. Его убили.

Овербай продолжал барабанить карандашом по своему восхитительному пресс-папье. Шеф КБР превратился в напряженный клубок нервов.

— Келлог задержал — да-да, знаете, он ведь именно задержал, а не убил — очень многих чрезвычайно опасных преступников. И только несколько из них были убиты в ходе ареста.

— Хорошо, Эйми, мы можем продолжать нашу беседу до бесконечности. Я вовсе не собираюсь анализировать всю деятельность Келлога в качестве агента ФБР, а хочу лишь представить прокурору Сэнди Сандовалу одно-единственное дело об убийстве, понравится это в Вашингтоне или нет.

— Федерализм во всей своей красе! — провозгласил Ти-Джей.

Стук, стук, стук… Карандаш продолжал барабанить по столу. Овербай откашлялся.

— Дело очень сложное и запутанное, — заметила Эйми Грейб. Она явно внимательно ознакомилась со всеми подробностями по дороге сюда.

— Но оно вовсе не провальное. Сэнди вполне может его выиграть.

Грейб поставила кофейную чашку на стол. Она перевела спокойный непроницаемый взгляд своих жестких глаз на Овербая:

— Чарльз, из Вашингтона поступила настоятельная просьба закрыть это дело.

Но Дэнс решила стоять на своем до последнего. И да что уж тут греха таить, не последним мотивом действий Кэтрин было то, что мужчина, который почти сумел завоевать ее сердце, предал ее доверие.

Взгляд Овербая скользил по фотографиям и памятным сувенирам у него на столе.

— Ситуация крайне сложная… А знаете, что говорил Оливер Уэнделл Холмс? Он говорил, что сложные дела рождают плохие законы.

«О чем он?» — подумала Кэтрин.

— Кэтрин, Дэниэл Пелл был весьма опасным преступником, — мягким, почти вкрадчивым тоном произнесла Грейб. — Он убил нескольких полицейских, убил нескольких ваших знакомых, убил невинных людей. Вы проделали колоссальную работу в невероятно тяжелой ситуации. Вы остановили настоящее чудовище в человеческом обличье. И Келлог внес в это дело свою лепту. Все вы заслуживаете самых больших похвал и наград.

— Вне всякого сомнения, — подтвердил Овербай. Он наконец-то положил на стол не на шутку распрыгавшийся карандаш. — Знаете, что мне напоминает наше дело, Эйми? Убийство Джеком Руби Освальда. Помните? Не думаю, что кто-нибудь тогда мог встать на сторону Освальда против Руби.

Дэнс стиснула зубы и щелкнула пальцами. Значит, босс вновь собирается «сдать» ее начальству из ФБР. Отказываясь передать дело Келлога Сэнди Сандовалу, Овербай не просто прикрывал собственную задницу, он в определенной степени становился также соучастником преступления Келлога. Дэнс прислонилась к спинке стула, плечи у нее слегка опустились. Краем глаза она видела, как морщится Ти-Джей.

— Совершенно верно, — откликнулась Грейб на слова шефа КБР. — Итак…

Овербай поднял руку.

— Все-таки очень странное дело.

— Какое дело? — переспросила агент ФБР.

— Дело Руби. Власти штата Техас арестовали его за убийство. И что происходит дальше? Джека Руби осудили и отправили за решетку. — Овербай пожал плечами. — Нет, Эйми, я вынужден сказать «нет». Я передаю дело Келлога в прокуратуру округа Монтерей. И буду рекомендовать вынести обвинительный приговор за убийство. Суду будет из чего выбирать: начиная от приговора за непреднамеренное убийство в лучшем случае и заканчивая попыткой нападения на агента КБР в худшем. Ведь мы не можем отрицать, что Келлог стрелял в Кэтрин.

Дэнс почувствовала, как глухо забилось ее сердце. Уж не ослышалась ли она? У Ти-Джея, смотревшего на нее, брови изумленно поползли на лоб.

Овербай пристально взглянул на Дэнс и спросил:

— Кроме того, думается мне, мы можем сюда включить также и злоупотребление уголовной процедурой, и ложь агенту, ведущему следствие. Как по-твоему, Кэтрин?

Это ей и в голову не приходило.

— Превосходно.

Грейб поскребла по щеке коротким отполированным ногтем.

— Ты в самом деле полагаешь, что сделал правильный выбор, Чарльз?

— Абсолютно.

Суббота

Глава 61

Молодая женщина лежала на кровати в номере небольшой гостиницы неподалеку от Дель-Монте у шоссе № 1 и горько плакала. Вперив взгляд в потолок, она вслушивалась в звуки проезжавшего транспорта.

Она никак не могла справиться с душившими ее рыданиями.

Он мертв.

Ее Дэниэл мертв.

Дженни Марстон коснулась головы под повязкой и ощутила резкую боль. Она продолжала в мыслях возвращаться к последним часам, которые они провели вместе в четверг. И к тем мгновениям, которые они провели вместе на берегу к югу от Кармела, когда он держал в руке камень, похожий на Жасмин, кошку ее матери, которую мать никогда в жизни пальцем не тронула.

Она вспоминала, как ее Дэниэл поднял камень, как вертел его в руках.

— Именно это мне и пришло в голову, любимая. Он действительно очень похож на кота. — Затем привлек ее к себе и прошептал: — Я видел новости по телевизору.

— В мотеле?

— Да. Любимая, в полиции все о тебе узнали.

— О…

— Имя, фамилию. Узнали, кто ты такая.

— Да? — прошептала она с ужасом.

— Да.

— О нет… Дэниэл, милый… Мне так жаль…

Она задрожала.

— Ты, наверное, что-то оставила в номере. Верно?

Она вспомнила. Распечатку электронного письма. В кармане джинсов. Слабым голосом она произнесла:

— То письмо, в котором ты впервые признался, что любишь меня. Я не смогла его выбросить. Ты говорил мне, но я просто не смогла. Я понимаю, что виновата. Я…

— Ладно, не расстраивайся, дорогая. Но нам нужно поговорить.

— Да, конечно, милый, — ответила она, приготовившись к худшему.

Дженни терла свой большой и некрасивый нос, но никакие повторения «Ангельских песен» ей уже не могли помочь.

Он бросит ее, прикажет ей убираться.

Однако все оказалось значительно сложнее, чем она предполагала. Выяснилось, что одна из женщин, когда-то жившая в «семье», помогает Дэниэлу. Зовут ее Ребекка. Они планируют основать новую «семью» и отправиться на его горную вершину и жить там вдали от враждебного мира.

— Мы не собирались брать тебя с собой, милая, но когда я познакомился с тобой, я передумал. Я понял, что не могу жить без тебя. Я поговорю с Ребеккой. Но на это уйдет определенное время. Она… очень сложный человек. Однако думаю, что рано или поздно Ребекка со мной согласится. Вы подружитесь.

— Не знаю.

— Мы с тобой очень близки, любимая. У меня с ней никогда не было такой близости. Только другое.

Если он имел в виду секс, то ей было, в общем, все равно. Дженни по поводу секса никогда никого сильно не ревновала. Она боялась, что он может любить кого-то, кроме нее, по-настоящему, называть кого-то другого своей любимой.

— Но теперь мы должны быть предельно осторожны, — продолжал Пелл. — Полиция все о тебе разузнала, и они смогут легко тебя отыскать. Значит, тебе на время придется исчезнуть.

— Исчезнуть?

— На небольшое время. На месяц или два. Мне это тоже очень не нравится. Мне будет тебя не хватать.

Дженни чувствовала, что он говорит искренне.

— Не беспокойся. Все будет в порядке. Я тебя не брошу.

— Ты правду говоришь?

— Мы сделаем вид, что я тебя убил. Полиция перестанет тебя искать. Приготовься, тебе будет немного больно, так как на камне и на сумочке нам нужно оставить следы твоей крови. В полиции подумают, что я ударил тебя камнем и сбросил в океан. Будет больно.

— Но если потом мы будем вместе…

А про себя она подумала: только не волосы, только не волосы снова! Как же она будет выглядеть?

— Я бы лучше причинил боль самому себе, любимая. Но у нас нет другого выхода.

— Хорошо.

— Подойди сюда. Сядь. Держись за мою ногу. Держись крепче. Будет не так больно.

Боль была ужасная. Но она сжала зубами рукав куртки и крепко обхватила ногу Дэниэла. Неимоверным усилием воли Дженни удалось сдержать крик, когда нож Пелла разрезал ей кожу и кровь хлынула потоком.

Окровавленная сумочка, окровавленное каменное напоминание о Жасмин.

Затем они поехали к тому месту, где он спрятал синий «форд-фокус», угнанный в Мосс-Лэндинге, и Пелл передал ей ключи от него. Они распрощались, и Дженни сняла другой номер в том же дешевом отеле. Не успела она по-настоящему разместиться у себя в номере, обработать рану, включить телевизор и улечься в постель, как в новостях передали, что ее любимого Дэниэла застрелили в Пойнт-Лобосе.

Она долго рыдала в подушку. Била по матрацу костлявыми кулаками. Так, плача, она и заснула. Проснувшись, долго лежала, уставившись в потолок, перемещая взгляд из одного угла комнаты в другой. И так до бесконечности.

Это напомнило Дженни те бесконечные часы, которые она проводила в кровати в пору своего замужества. Она, бывало, лежала, откинув голову назад, ожидая, пока прекратится кровотечение из носа, пока пройдет боль.

Она вспомнила спальню Тима.

И десяток других.

То, как она лежала, уставившись в потолок, и ждала, ждала, ждала…

Дженни понимала, что нужно встать и куда-нибудь пойти. Ее ищет полиция. Она видела по телевизору свою фотографию с водительских прав: суровое лицо, крупный некрасивый нос. Дженни залилась краской стыда и ужаса, узрев свою физиономию на экране.

Надо поскорее куда-нибудь убираться…

Однако в течение последних нескольких часов, которые она провела на этой дешевой продавленной кровати с выступающими пружинами, она ощутила в душе некое новое чувство.

Какую-то перемену, словно первый осенний заморозок. Что же за чувство проснулось в ней, подумала Дженни. Постепенно она поняла.

Гнев.

Эмоция, которую Дженни Марстон испытывала крайне редко. О, она часто чувствовала себя плохо, часто боялась чего-то, часто суетилась и хорошо умела переносить любую боль, как физическую, так и душевную. Она умела терпеливо ждать, пока боль пройдет.

И с не меньшим терпением ожидать начала новой.

И вот теперь ее впервые охватилгнев. Руки у Дженни задрожали, дыхание участилось. И вдруг, несмотря на то что гнев никуда не ушел, она ощутила удивительное спокойствие. Так бывает, когда делаешь конфеты: долго-долго варишь сахар, пока он не становится совсем густым, тогда он начинает пузыриться и брызгаться, и надо быть осторожной, потому что капля, попавшая вам на кожу, может вызвать сильный ожог. Затем вы выливаете его на холодную поверхность, и он остывает, превращаясь в плоский и хрупкий лист.

Вот что чувствовала сейчас Дженни. Холодную спокойную ненависть.

Тяжелую ненависть…

Сжав зубы, она прошла в ванную и приняла душ. Сердце билось так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди. Затем она уселась за дешевый столик с зеркалом и немного подкрасилась. На это ушло почти полчаса. Потом Дженни долго рассматривала в зеркало то, что у нее получилось, и осталась довольна.

Ангельские песни…

Она вспомнила, как в четверг они стояли рядом с «фордом». Дженни плакала и обнимала Дэниэла.

— Мне будет так тебя не хватать, любимый, — говорила она.

Он почти шепотом ответил:

— Любимая, мне нужно решить одну проблему. Обеспечить безопасность нашей с тобой горной вершины. Но и от тебя кое-что потребуется.

— Что, Дэниэл?

— Помнишь ту ночь на берегу? Когда мне нужна была твоя помощь? Помнишь ту женщину в багажнике?

Дженни кивнула.

— Ты хочешь, чтобы я… чтобы я снова помогла тебе сделать что-то… такое же?

Он пристально вглядывался своими голубыми глазами в ее глаза.

— Я не хочу, чтобы ты мне помогала. Я хочу, чтобы ты сделала это сама.

— Сама?

Он наклонился к ней еще ближе, глядя ей прямо в глаза. Затем протянул пистолет, который отобрал у полицейского, охранявшего дом Джеймса Рейнольдса. И показал, как им пользоваться. Дженни удивилась, увидев, как легко можно управляться с оружием.

Теперь, чувствуя, как растет в ней злоба, Дженни подошла к кровати и вытряхнула на нее содержимое своей небольшой хозяйственной сумки: пистолет, половину оставшихся у нее денег, несколько личных вещей и самое важное из того, что оставил ей Дэниэл, — маленький листок бумаги. Дженни развернула записку и прочла то, что было на ней написано: имена Кэтрин Дэнс, Стюарта и Эди Дэнс и несколько адресов.

Она вспомнила, как Дэниэл, протягивая ей сумку, в которую он положил пистолет, произнес:

— Не торопись, любимая. Будь осторожна. И что самое важное из того, чему я научил тебя?

— Никогда не терять самоконтроля, — ответила она, словно хорошо выученный урок.

— Пятерка с плюсом, милая.

И они слились в своем последнем на этой земле поцелуе.

Глава 62

Выйдя из своего офиса, Дэнс направилась в «Пойнт-Лобос инн», чтобы проследить за переводом счета с кредитной карты Келлога на банковский счет КБР.

Чарльза Овербая, конечно же, совсем не обрадовали неожиданные расходы, но было что-то непристойное в том, чтобы подозреваемый в преступлении человек оплачивал расходы той самой организации, которая его арестовала. Поэтому Овербаю ничего не оставалось, как подписать бумаги, санкционирующие соответствующие выплаты. Его звездное мгновение, в которое он согласился поддержать обвинение против Келлога, длилось, однако, очень недолго. Овербай практически тут же начал брюзжать по поводу суммы, стоявшей в счете. («Каберне-джордан? Кто пил каберне-джордан? И целых две бутылки?»)

Дэнс не сказала ему, что по собственной инициативе разрешила Саманте Маккой остаться в гостинице еще на несколько дней.

Она ехала в машине и слушала кельтскую группу «Альтан». Песня называлась «Зеленые камыши». Мелодия была мрачноватая, что вполне уместно в данных обстоятельствах, так как направлялась Кэтрин к тому месту, где погибли люди.

Она размышляла о поездке в южную Калифорнию на будущие выходные вместе с детьми и собаками. Кэтрин собиралась записать там неподалеку от Оджаи группу мексиканских музыкантов. Они были поклонниками ее веб-сайта и прислали Мартине несколько записей собственной музыки. Дэнс захотелось послушать их вживую. Ритмы этих ребят потрясали. И она с нетерпением ждала поездки.

На дорогах сегодня было совсем немноголюдно. Плохая погода вернулась. Дэнс заметила только одну-единственную машину позади — голубой седан, тащившийся за ней на протяжении целой полумили.

Дэнс свернула с дороги и направилась к «Пойнт-Лобос инн». Взглянула на телефон. Все еще никаких сообщений от О'Нила. Сердце у нее сжалось от досады. Конечно, можно позвонить ему под предлогом какого-нибудь вопроса, связанного с делом, и Майкл будет вынужден с ней говорить. Нет, она не решилась. И может быть, действительно лучше сохранять некоторую дистанцию. Самая удобная тактика в общении с женатым мужчиной.

Дэнс выехала на дорожку, ведшую к гостинице, и припарковала машину на стоянке, дослушав элегическую песню до конца. Ей вспомнились похороны мужа. По всем правилам Билла, жившего с семьей в Пасифик-Гроув, следовало похоронить где-нибудь неподалеку. Однако его жесткая и властная мать настаивала на том, чтобы сына предали земле в Сан-Франциско, городе, из которого он бежал в восемнадцать лет и куда наезжал только иногда в отпуск, да и то не в каждый. Относительно места упокоения своего сына миссис Свенсон оставалась непреклонной.

Тем не менее Дэнс удалось выйти из их столкновения победительницей, хотя потом она долго не могла избавиться от угрызений совести при воспоминании о слезах, которые пролила ее свекровь. Теперь Билл лежал на холме в живописной роще с видом на Тихий океан и на знаменитое поле для гольфа на Пеббл-Бич — кладбище, за место на котором многие заядлые игроки в гольф выложили бы немалые деньги. Кэтрин вспомнила, что ни она, ни муж в гольф не играли, но очень хотели научиться.

— Может быть, когда выйдем на пенсию, — как-то сказал он.

— Выйдем на пенсию? Думаешь, это когда-нибудь произойдет?

Выйдя из машины, Дэнс направилась к администратору, чтобы передать ему документы.

— Нас замучили звонками, — сообщил администратор. — Репортеры хотят сфотографировать домик. А какая-то организация собирается проводить экскурсии к тому месту, где был убит Пелл. Отвратительно!

Да уж. Мортону Нэглу такое бы не понравилось. Возможно, в своей «Спящей кукле», в каком-нибудь примечании он упомянет об аморальном организаторе экскурсий.

Когда Дэнс возвращалась к своей машине, она обратила внимание на женщину, глядевшую в сторону океана сквозь туман. Ее куртку раздувал сильный ветер.

Дэнс направилась к машине, и женщина последовала за ней, явно желая догнать.

Кэтрин заметила, что неподалеку от ее машины припаркован голубой автомобиль. Он показался ей знакомым. И явно принадлежал той женщине, которая следует за ней. Кэтрин обратила внимание, что автомобиль марки «форд-фокус», и вспомнила, что машину, угнанную в Мосс-Лэндинге, так и не нашли. И она тоже была голубого цвета. Неужели в деле Пелла еще что-то осталось?..

И в это мгновение молодая женщина приблизилась к Кэтрин и резким, громким голосом, перекрывавшим шум ветра, крикнула:

— Вы Кэтрин Дэнс?

Дэнс остановилась и с удивлением повернулась к ней:

— Да. А мы разве знакомы?

Женщина продолжала приближаться до тех пор, пока между ними не осталось всего несколько футов.

Она сняла солнечные очки, и Дэнс сразу поняла, что лицо женщины ей знакомо, хотя сразу и не смогла вспомнить, кто это.

— Мы никогда раньше не встречались. Но друг друга знаем. Я подруга Дэниэла Пелла.

— Вы… — У Дэнс перехватило дыхание.

— Дженни Марстон.

Рука Дэнс инстинктивно опустилась к пистолету.

Но не успела она коснуться рукоятки оружия, как Дженни сказала:

— Я хочу сдаться полиции. — И протянула руки, так, словно ожидала, что ей сразу наденут наручники. За все время работы в полиции Дэнс впервые увидела подобный жест.

— Я должна была убить вас.

Эта новость не произвела на Кэтрин того впечатления, которое могла бы произвести. Ведь Пелл уже мертв, на руках Дженни наручники, и ни при ней, ни в ее машине Дэнс не нашла оружия.

— Он дал мне пистолет, но я оставила его в мотеле. Поверьте, я никогда не смогла бы выстрелить в вас.

Дженни действительно не создавала впечатление человека, способного кого-то убить.

— Он говорил мне, что ни одному полицейскому до вас не удавалось так глубоко проникать в его мысли. Он вас боялся.

Все опасности надо убирать с дороги…

— Значит, он не убил вас, а только инсценировал убийство?

— Он порезал меня. — Дженни показала пластырь на затылке. — Срезал немного кожи и волос. И ему нужна была кровь. А кровь в этом месте идет очень сильно. А потом дал ваш адрес и адрес ваших родителей. Я должна была вас убить. Ведь он понимал, что вы никогда не оставите его в покое.

— И вы согласились?

— Я не ответила ему ни да ни нет. — Дженни покачала головой. — Ему ведь нельзя было прямо ответить: нет… И он, наверное, подумал, что я согласилась. Потому что я всегда делала то, что он мне приказывал. Он хотел, чтобы я убила вас, и потом я смогла бы жить с ним и с Ребеккой где-то там далеко, в лесах. Мы бы создали новую «семью».

— Вам было известно о Ребекке?

— Да. — Тихим голосом она спросила: — Значит, электронные письма писала мне она? От его имени?

— Да.

Дженни плотно сжала губы.

— Они очень отличались по стилю. Я предполагала, что их написал кто-то еще, не Дэниэл. Но мне не хотелось спрашивать. Иногда просто не хочется знать правду.

«Аминь!» — заключила про себя Кэтрин.

— А как вы здесь оказались? Вы что, следили за мной?

— Да. Я хотела побеседовать с вами лично. Я думала, что если приду в полицию и сдамся, меня прямо отвезут в тюрьму. А у меня есть к вам несколько вопросов. Вы видели, как его убили? Слышали ли вы его последние слова?

— Нет, к сожалению, нет.

— Мне было просто интересно. — Дженни снова сжала губы — кинесический сигнал угрызений совести. Затем виноватый взгляд на Кэтрин. — Я не хотела вас испугать.

— Последние несколько дней меня пугали значительно сильнее, — ответила Дэнс. — А почему вы не попытались скрыться? Поиски начались бы не раньше, чем через несколько недель. К тому времени вы смогли бы перебраться в Мексику или в Канаду.

— Думаю, что только сейчас мне удалось освободиться из-под влияния его чар… Я ведь думала, что жизнь с Дэниэлом будет совершенно другой. У нас с ним появилась духовная связь, настоящая человеческая близость, а не просто секс. На самом деле, конечно, мне это только казалось. Я поняла, что он мне лгал. Наверное, Ребекка сообщила ему массу мелких подробностей о моей жизни, чтобы он смог меня по-настоящему зацепить. Примерно так же поступали и мои бывшие мужья и бойфренды. Им удавалось меня чем-то зацепить при знакомстве в баре или в том ресторане, где я работала. Дэниэл сделал примерно то же самое, только он был намного хитрее их. Всю жизнь мне был нужен мужчина. Я представляла себя фонариком, а мужчину — батарейкой. Без батарейки я не могла светить. Но вот когда я у себя в номере в мотеле узнала, что Дэниэл убит, во мне внезапно пробудились совсем другие чувства. Жуткая злоба. Это было так странно, ни на что не похоже. Я даже чувствовала вкус своей злобы. Ничего подобного со мной раньше никогда не случалось. И я поняла, что нужно что-то сделать. Не просто сидеть и плакать по Дэниэлу и не отправляться на поиски нового мужчины. Чем все всегда заканчивалось в прошлом. Нет, мне хотелось сделать что-то лично для себя. Совершить какой-то собственный поступок, независимо ни от кого. Но что я могла сделать? Вот только пойти и сдаться полиции. — Она рассмеялась. — Звучит глупо, но в отличие от всего, что было в моей жизни раньше, это мое решение, мой самостоятельный поступок.

— И, по-моему, вполне достойный.

— Ну, посмотрим. По крайней мере вы поняли его причину.

«Поняла», — подумала Дэнс.

Она провела Дженни в свой «таурус». Пока ехали в Салинас, Дэнс мысленно перебирала обвинения, которые могут быть предъявлены Дженни. Поджог, соучастие в убийстве при отягчающих обстоятельствах, преступный сговор, укрывательство сбежавшего преступника и еще несколько.

Тем не менее Дженни сдалась полиции по собственной инициативе, и ее раскаяние представлялось вполне искренним. Позже при условии согласия самой Дженни Дэнс допросит ее, и если она окажется столь же искренней, Кэтрин решила повоевать за нее с Сандовалом.

В здании суда перед отправкой ее в камеру предварительного заключения Дэнс провела с девушкой всю необходимую рутинную процедуру, через которую проходил любой заключенный.

— Может быть, вы хотите, чтобы я кому-то позвонила и сообщила, что вы здесь? — спросила Дэнс.

Дженни начала было что-то говорить, потом осеклась и тихо рассмеялась.

— Нет, не надо, думаю, лучше начать все заново.

— Вам подыщут адвоката, а потом, возможно, мы с вами еще побеседуем.

— Да, конечно.

И Дженни повели по тому же самому коридору, из которого почти неделю назад сбежал ее возлюбленный.

Глава 63

Возможно, на высоте двухсот или трехсот футов над уровнем моря был солнечный воскресный полдень, но здесь, на территории больницы Монтерей-Бэй, все окутывал густой серый туман.

Туман принес с собой ароматы сосен, эвкалиптов и каких-то цветов. «Наверное, гортензий», — неуверенно предположила Кэтрин Дэнс. Она очень любила растения, но так же, как и в случае с едой, предпочитала покупать их у специалистов, нежели пытаться выращивать самой, рискуя погубить уже в начале подобного эксперимента.

Стоя у одной из клумб, Кэтрин наблюдала за тем, как старший брат Линды Уитфилд вывозит сестру в инвалидном кресле через главный вход больницы. Роджер был худощавым, сурового вида мужчиной, которому можно было дать от тридцати пяти до пятидесяти пяти. Он оказался таким, каким его и ожидала увидеть Кэтрин, спокойным консерватором в тщательно отутюженных брюках из джинсовой ткани, белой накрахмаленной рубашке, полосатом галстуке с булавкой в виде креста. Роджер приветствовал Дэнс крепким рукопожатием, но без малейшего намека на улыбку.

— Я должен подогнать фургон. Простите меня, пожалуйста.

— Вы сможете выдержать переезд? — спросила Дэнс Линду после того, как ее брат ушел.

— Посмотрим. У нас есть знакомые в Мендосино, которые когда-то были прихожанами в нашей церкви. Роджер им уже позвонил. В крайнем случае у них переночуем.

Линда смотрела перед собой невидящим взглядом и иногда как-то странно посмеивалась каким-то глуповатым смехом. Дэнс поняла, что ей ввели очень сильное болеутоляющее.

— Я бы на вашем месте переночевала у друзей. За вами там поухаживают, побалуют.

— Побалуют… — Линда рассмеялась, услышав это слово. — А как Ребекка? Я ничего о ней не слышала.

— Пока в реанимации. — Кивок в сторону больницы. — Наверное, находилась совсем недалеко от того места, где лежали вы.

— Она поправится?

— Врачи говорят, что да.

— Я буду молиться за нее.

Вновь смешок. Он напомнил Кэтрин странный, порой совершенно неуместный смех Мортона Нэгла.

Дэнс присела на корточки рядом с инвалидной коляской.

— Я должна выразить вам признательность за все, что вы для нас сделали. Понимаю, как тяжело вам было. И мне очень жаль, что все так трагично закончилось. Но без вас мы не смогли бы обезвредить Пелла.

— Все в руках Господа. Жизнь продолжается во славу Божью.

Дэнс ничего не ответила. Подобные сентенции ответа не требуют.

Линда вдруг спросила:

— Где похоронят Дэниэла?

— Мы позвонили его тетке в Бейкерсфилд, но она даже своего имени не помнит. Его брат Ричард? Ему это абсолютно безразлично. Скорее всего Пелла похоронят здесь после проведения вскрытия. В округе Монтерей для бедняков и бездомных есть специальное общественное кладбище. Тело предварительно кремируют.

— А земля там освященная?

— Не знаю. Думаю, что да.

— Если нет, пожалуйста, найдите для него достойное место упокоения. Я заплачу.

Она просит за человека, который чуть было не убил ее?

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Спасибо.

В это мгновение темно-синяя «акура» пронеслась мимо них по дорожке и с неприятным визгом затормозила неподалеку. Автомобиль появился так внезапно и пролетел мимо с такой быстротой, что Дэнс от ужаса присела, и рука ее невольно потянулась к кобуре.

Но она тут же расслабилась, увидев, что на водительском сиденье Саманта Маккой. Саманта подошла к Дэнс и Линде.

— Ну, как дела? — спросила она Линду.

— Пока принимаю таблетки. Думаю, завтра, когда закончится их действие, мне станет хуже. Месячишко придется помучиться.

— Ты уехала, не попрощавшись.

— Ну что ты, я собиралась позвонить.

Дэнс сразу поняла, что Линда лжет. Вероятно, поняла это и Саманта.

— Хорошо выглядишь.

В ответ грустная усмешка.

Наступила тишина. Глубокая тишина. Казалось, туман поглотил все звуки вокруг.

Упершись руками в бедра, Саманта взглянула на Линду в инвалидной коляске и проговорила:

— Странные денечки, верно?

В ответ смех, слегка истеричный, но и подозрительный одновременно.

— Линда, я хотела бы тебе позвонить. Мы могли бы встретиться.

— А зачем? Чтобы провести со мной сеанс психоанализа? Чтобы спасти меня от оков церковного мракобесия?

В ее словах слышалась горечь и злоба.

— Мне просто хотелось почаще видеться с тобой. Всего лишь.

От Линды потребовалось немалое умственное усилие в ее нынешнем состоянии, чтобы сформулировать ответ:

— Сэм, восемь, девять лет назад мы были с тобой совершенно разными людьми. А сейчас мы еще больше разошлись. У нас нет ничего общего.

— Ничего общего? Это неправда. Мы вместе прошли через настоящий ад.

— Да, прошли. Господь помог нам и затем направил в разные стороны.

Саманта присела рядом с коляской и осторожно взяла Линду за руку, ни на мгновение не забывая о том, что может причинить ей боль.

— Послушай меня. Ты меня слушаешь?

— Что? — в голосе слышится раздражение.

— Жил когда-то один человек.

— Человек?

— Не перебивай. Послушай. Этот человек был в своем доме, когда началось сильное наводнение, очень сильное. Река затопила весь первый этаж его дома. К нему приплыла спасательная лодка, но он сказал: «Уходите, я не нуждаюсь в вашей помощи. Господь спасет меня». Он поднялся на второй этаж, но вода дошла и туда. Подплыла еще одна лодка. «Уходите, — повторил он, — Господь спасет меня». Вода продолжала прибывать, и он взобрался на крышу. К нему подлетел вертолет, но он и им ответил: «Вы мне не нужны. Господь спасет меня». И вертолет улетел.

С трудом произнося слова, Линда спросила:

— К чему ты все это говоришь мне?

— И вот вода смывает его с крыши, и он тонет, — продолжала Саманта. — Человек попадает на небо, видит Бога и спрашивает у него: «Господи, почему ты не спас меня?» Бог удивленно разводит руками и отвечает: «Никак не пойму, что там у тебя случилось. Я ведь послал тебе две лодки и один вертолет».

Дэнс рассмеялась. Линда в конце притчи заморгала. Кэтрин поняла, что ей очень хотелось улыбнуться, но она сделала над собой усилие.

— Ну, ты поняла, Линда? Мы друг для друга те самые спасательные лодки.

Линда промолчала.

Саманта вложила карточку в руку Линды:

— Здесь мой номер.

Линда некоторое время молчала, глядя на карточку.

— Сара Старки? Так тебя теперь зовут?

Саманта улыбнулась.

— Пока я не могу поменять его на прежнее. Но я обязательно все расскажу мужу. Он едет сюда с нашим сыном. Мы проведем здесь несколько дней. Я надеюсь. Однако, услышав мою исповедь, он может сесть в машину и вернуться обратно.

Линда ничего не ответила. Она повертела карточку в руках, затем рассеянно бросила ее в сумочку и перевела взгляд на старенький пикап, подъехавший к ним. Он остановился, и из него вышел Роджер Уитфилд.

Саманта представилась брату Линды, назвавшись своим настоящим именем.

Он поздоровался с ней, вопросительно подняв бровь, и с холодной церемонностью пожал ей руку. После чего вместе с Дэнс загрузил сестру в автомобиль, и Кэтрин захлопнула за ней дверцу.

— Линда, помни о лодках и вертолете! — крикнула ей на прощание Саманта.

— До свидания, Сэм. Я буду молиться за тебя, — ответила Линда.

Не промолвив больше ни слова и не обернувшись, брат и сестра уехали. Саманта и Кэтрин еще долго смотрели им вслед, пока хвостовые огни автомобиля не скрылись в тумане.

Повернувшись к Саманте, Дэнс спросила:

— Когда приезжает ваш муж?

— Он выехал из Сан-Хосе час назад. Думаю, что скоро будет. — Саманта кивнула в том направлении, в котором укатил пикап с Линдой. — Как вы полагаете, она мне позвонит?

Несмотря на весь свой талант следователя и опыт специалиста в кинесике, Кэтрин Дэнс не могла ответить на этот вопрос. Поэтому сказала только:

— Ну, она ведь не выбросила вашу карточку.

— Пока нет, — отозвалась Саманта, слабо улыбнулась и пошла к своей машине.

Вечернее небо было светлым, ветер отогнал туман.

Кэтрин Дэнс сидела на «палубе» в одиночестве, хотя Пэтси и Дилан находились неподалеку, где-то на заднем дворе, увлеченные своими собачьими делами. Кэтрин закончила приготовления к большой вечеринке по случаю дня рождения отца, назначенной на завтрашний вечер, и теперь потягивала немецкое пиво и слушала «Спутника по дороге в прериях», радиопередачу Гаррисона Кейлора, поклонницей которой была на протяжении многих лет. Когда программа закончилась, Кэтрин выключила приемник, и до нее донеслись звуки гамм, которые играла Мэгги, и отдаленный басок стереомагнитофона Уэса.

Несколько мгновений она вслушивалась в мелодию, долетавшую из магнитофона мальчишки, пытаясь узнать ее, а затем решительно извлекла из кармана телефон, нашла в записной книжке нужное имя и нажала кнопку вызова.

— Ну привет, — ответил Брайан Гундерсон.

У него было целых три секунды на то, чтобы продумать стратегию разговора с ней, подумала Кэтрин.

— Привет, — откликнулась она. — Извини, что не перезвонила. Я знаю, что ты несколько раз пытался до меня дозвониться.

Брайан рассмеялся, и Кэтрин вспомнила время, которое они провели вместе: обеды в ресторане, прогулки по берегу океана. Смех у него был очень приятный. И он отлично умел целоваться.

— Ну, если у кого-то нет причин извиняться, так это у тебя, милая. Я внимательно следил за новостями. Кто такой Овербай?

— Мой начальник.

— Тот придурок, о котором ты мне рассказывала?

— Да, — откликнулась Кэтрин и пожалела о былой бестактности по отношению к боссу.

— Я смотрел пресс-конференцию по телевидению, в которой он заявил, что ты помогла ему в поимке Пелла.

Дэнс рассмеялась. Если бы Ти-Джей услышал, он бы сразу послал ей сообщение, начинавшееся словами «ассистент Дэнс».

— Значит, вы его поймали.

— В общем, да. Ну а как ты? — спросила она.

— Да нормально. Ездил в Сан-Франциско. Выкачивал деньги из людей, которые уже успели выкачать их из других людей. Ну а потом выкачивал гонорар за работу. В общем, работал на всех.

Кроме того, Брайан добавил, что на 101-м шоссе, когда он возвращался домой, у него спустила шина. Рок-группа, состоявшая из четверых парикмахеров, ехавшая с концерта, помогла ему сменить шину.

— Они пели во время работы?

— К сожалению, нет. Но пригласили меня на одно из своих выступлений — в Берлингеме. И я обязательно поеду.

«Это что, намек на приглашение?» — задалась вопросом Кэтрин.

— Как дети? — спросил он.

— Хорошо. Дети есть дети.

Она сделала паузу, задумавшись, стоит ли сразу приглашать его на обед. И решила, что любые отсрочки бессмысленны. Ведь они не первый день знакомы.

— Спасибо, что позвонила, — сказал Брайан.

— Я в любом случае позвонила бы.

— Я тут хотел тебе кое-что сообщить.

— Сообщить?

— Да, я звонил по вполне конкретной причине. На этой неделе я с одной знакомой еду в Ла-Джоллу.

Знакомая… Какое потрясающе двусмысленное слово!

— Прекрасно. Значит, ты будешь заниматься там подводным плаванием. Ты мне говорил как-то, что мечтаешь о такой возможности.

В Ла-Джолле находится громадный океанический заповедник. Они с Брайаном беседовали о возможной поездке туда.

— Да-да. Мы планировали такую поездку. Я звонил тебе, чтобы узнать, не могу ли я забрать ту книгу, которую давал тебе почитать. О пеших турах в районе Сан-Диего.

— О, извини, ради Бога.

— Никаких проблем. Я купил другую. Считай ее моим подарком. Уверен, когда-нибудь ты тоже посетишь те места.

Кэтрин рассмеялась. Слегка мрачноватым смехом, в стиле Мортона Нэгла.

— Обязательно.

— Все остальное в норме?

— В полной.

— Я позвоню, как только вернусь.

Кэтрин Дэнс, высококвалифицированный психолог и опытный следователь, знала, что люди часто лгут, понимая — а часто даже надеясь, — что собеседник раскусил их обман. Обычно в ситуациях, подобных нынешней.

— Буду ждать, Брайан.

Ясно как день, что этот разговор был последним в их жизни.

Дэнс закрыла телефон и прошла к себе в спальню. Раскопала под обувными коробками свою старую гитару красного дерева, вышла с ней на «палубу» и, сев на стул, начала непослушными от холода и долгого отсутствия практики пальцами перебирать струны. Вначале Кэтрин взяла несколько простых аккордов и сыграла привычные гаммы, потом песню Боба Дилана «Завтра наступит не скоро».

Ее мысли блуждали в разных направлениях — от Брайана Гундерсона до того, что произошло у нее на переднем сиденье «тауруса» КБР с Уинстоном Келлогом.

Привкус мяты, приятный запах лосьона после бритья…

Играя, она заметила какое-то движение в доме. Присмотревшись, увидела, что ее сын проследовал к холодильнику, а от него обратно к себе в комнату с пирогом и стаканом молока в руках. Рейд занял примерно тридцать секунд.

Кэтрин подумала, что все это время рассматривала поведение Уэса и его отношение к «ее» мужчинам как неправильное, как некую ошибку, которую необходимо исправить.

Родителям всегда кажется, что их дети выдвигают весомые аргументы и возражения по поводу потенциальных отчимов или даже случайных знакомых своих матерей. Не следует идти у него на поводу.

Теперь Дэнс была совсем не уверена в правоте слов своего психолога. Возможно, хотя бы иногда интуиция детей подсказывает им то, что пока еще не видят родители. Возможно, следует внимательно и без каких-либо предубеждений прислушаться к их аргументам, так, как это делает следователь в беседе с важным свидетелем. Может быть, Кэтрин обращала на Уэса слишком мало внимания последнее время. Конечно, он ее сын, но и он должен иметь право голоса в вопросе выбора матерью человека на место его отца. «Вот и я, дипломированный специалист в кинесике с огромным опытом, неплохой психолог, села, по сути, в лужу», — печально заключила Дэнс.

И она попыталась проанализировать собственное поведение.

Разве в общении с Уинстоном Келлогом она не отклонилась от базового уровня характерного для нее поведения?

И вполне вероятно, что реакция мальчика свидетельствовала именно об этом.

Есть над чем поразмыслить.

Дэнс уже дошла до середины песни Пола Саймона (мелодию которой знала хорошо, а слова помнила только отрывками), когда до нее донесся скрип калитки внизу.

Гитара умолкла, когда Кэтрин увидела, что по ступенькам к ней поднимается Майкл О'Нил. На нем был серый с малиновым свитер, который Кэтрин купила ему в подарок несколько лет назад во время поездки в Колорадо.

— Привет, — сказал он. — Не помешал?

— Майкл, ты у нас всегда желанный гость.

— У Анны через час открытие. Но я подумал, что успею заглянуть к тебе.

— Я тебе очень рада.

Он вытащил бутылку пива из холодильника и, увидев, что Кэтрин кивнула, вытащил вторую для нее. Сел рядом. Они открыли бутылки и некоторое время пили молча.

Затем Кэтрин начала играть старинную кельтскую мелодию Турлоу О'Каролана, слепого странствующего ирландского арфиста, в переложении для гитары.

О'Нил продолжал молча потягивать пиво и только кивал в такт мелодии. Кэтрин обратила внимание, что его взгляд обращен в сторону океана, хотя, конечно, разглядеть его отсюда он не мог. Взгляд упирался в густые заросли сосен. Кэтрин вспомнила, что как-то после просмотра старой экранизации Хемингуэя с участием Спенсера Трейси Уэс прозвал О'Нила «Стариком Моря». Дэнс и О'Нилу очень понравилось это прозвище.

Когда она закончила играть, он сказал:

— По поводу Хуана возникла одна проблема. Ты не слышала?

— Хуана Миллера? Нет, а что?

— К нам пришел отчет о вскрытии. В отделе коронера обнаружили вторичные причины смерти. И сочли их подозрительными. В управлении шерифа завели дело.

— Что случилось?

— Он умер не от инфекции и не от шока, обычных причин смерти при сильных ожогах. А от взаимодействия морфия с дифенгидрамином — антигистаминным препаратом. Никто из врачей не прописывал ему никаких антигистаминов, но лекарство каким-то образом попало в капельницу. Его смесь с морфием может вызвать самые тяжелые последствия.

— Это было сделано намеренно?

— Скорее всего. Просто хотел тебе сообщить.

Дэнс вспомнила слова Миллера, которые передала ей мать.

Убейте меня…

— Он мог ввести себе препарат сам?

— Нет. Абсолютно исключено.

Кэтрин задумалась. Кто же мог помочь Хуану в совершении самоубийства? Убийства из сострадания относятся к числу наиболее сложных для расследования дел как с чисто процессуальной, так и с эмоциональной точки зрения.

Дэнс мрачно покачала головой.

— После всего, через что пришлось пройти его семье… Сообщи, если понадобится моя помощь.

Мгновение они сидели молча. Дэнс почувствовала запах древесного дыма и крема после бритья Майкла. Ей понравилось сочетание. Она снова начала играть на гитаре. Гитарную транскрипцию «Товарного поезда» Элизабет Коттон, самую заразительную мелодию из всех ей известных. Раз услышав, ее невозможно выбросить из головы.

— До меня дошли известия об Уинстоне Келлоге, — вновь заговорил О'Нил. — Неожиданная новость, мягко говоря.

Слухи распространяются быстро.

— Да уж.

— Ти-Джей пересказал мне все мрачные подробности. — О'Нил покачал головой и подозвал к себе Дилана и Пэтси. Собаки подскочили к нему. Майкл протянул им косточки из специальной миски, что стояла рядом с бутылкой текилы сомнительного качества. Они схватили угощение и умчались прочь. — Складывается впечатление, что дело будет не из легких. Могу поспорить, что начнут давить из Вашингтона и настаивать на его закрытии.

— Да, конечно. И уже давят. Несладко нам придется.

— Если хочешь, можем кое-куда позвонить.

— В Чикаго, Майами или Лос-Анджелес?

О'Нил удивленно заморгал, затем рассмеялся:

— Значит, ты тоже об этом думала? Ну и какой же звонок будет наиболее эффективным, по-твоему?

— Я бы начала с подозрительного самоубийства в Лос-Анджелесе, — ответила Дэнс. — Оно произошло на территории нашего штата, следовательно, находится в юрисдикции КБР, и Келлог не сможет заявить, что руководитель секты был убит в ходе задержания. К тому же в том деле Келлог уничтожил материалы. С какой стати он стал бы от них избавляться, если ни в чем не виноват?

Кэтрин твердо решила, что даже если Келлогу удастся уйти от правосудия в деле Пелла, что было совсем не исключено, она не оставит усилий вывести его на чистую воду. Она обязательно продолжит расследование других загадочных смертей подозреваемых, к которым он так или иначе был причастен.

И явно будет не одинока в своих усилиях.

— Отлично! — воскликнул О'Нил. — Давай встретимся завтра и просмотрим имеющиеся у нас материалы.

Дэнс кивнула.

Майкл допил пиво и взял еще одну бутылку.

— Не думаю, что Овербай раскошелится на поездку в Лос-Анджелес.

— Можешь мне не верить, но я твердо знаю, что уговаривать его долго не придется.

— В самом деле?

— Если мы разгоним колесницу.

— А сами постоим в сторонке, — откликнулся О'Нил.

Оба рассмеялись.

— Принимаю заявки от публики, — сказала Кэтрин и постучала по своей старой гитаре.

— На усмотрение исполнителя, — отозвался Майкл и поудобнее расположился в кресле, вытянув перед собой ноги в потрепанных туфлях.

Кэтрин Дэнс на мгновение задумалась и снова начала играть.

Примечания

1

Моя вина (лат.).

(обратно)

2

С Богом (исп.).

(обратно)

3

Американцы мексиканского происхождения.

(обратно)

4

EFIS, электронная система идентификации лиц, — компьютерная версия старых методов, использовавшихся следователями для воспроизведения внешности подозреваемых на основании свидетельских показаний.

(обратно)

5

Исполнительница музыки в стиле кантри в 1980–1990-е гг.

(обратно)

6

Имеется в виду не замок короля Артура, а мюзикл Фредерика Лоу, экранизированный в 1967 г.

(обратно)

7

Блюдо из морепродуктов.

(обратно)

8

Американский натуралист, известный своими рисунками животных.

(обратно)

9

Растение из семейства норичников.

(обратно)

10

Тихим голосом (ит.).

(обратно)

11

Американец мексиканского происхождения.

(обратно)

12

Сеть супермаркетов.

(обратно)

13

Сборник рассказов Дж. Стейнбека, 1938 г.

(обратно)

14

Обувная фирма.

(обратно)

15

Название этого эссе американского философа на русском языке существует в двух вариантах: «Самодостаточность» и «Доверие к самому себе».

(обратно)

16

Так у автора. — Примеч. пер.

(обратно)

17

Роковая женщина (фр.).

(обратно)

18

Швейцарское промышленное предприятие (нем.).

(обратно)

Оглавление

Понедельник

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

Вторник

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

Среда

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

Четверг

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

  Глава 44

  Глава 45

  Глава 46

  Глава 47

  Глава 48

  Глава 49

  Глава 50

  Глава 51

  Глава 52

  Глава 53

  Глава 54

  Глава 55

  Глава 56

  Глава 57

Пятница

  Глава 58

  Глава 59

  Глава 60

Суббота

  Глава 61

  Глава 62

  Глава 63

*** Примечания ***